' .11 ‘
! F f ,
Издательство
"УНИСЕРВ”
к 2006 J
Индекс Л
71689 А?

РвБЯТА и зверят А
Кто любит собак
Или прочих
Животных —
И щенков
Беззаботных,
Кто может
Любить
И осла,и козла.
Тот людям вовеки
Не сделает зла.
задушевное слово
ПРОЩАНИЕ С ЛЕТОМ
К. Г. Паустовский
Несколько дней лил не переставая холодный
дождь. В саду шумел мокрый ветер. В четыре часа
дня мы уже зажигали керосиновые лампы, и неволь-
но казалось, что лето окончилось навсегда и земля
уходит всё дальше и дальше в глухие туманы, в неу-
ютную темень и стужу.
Был конец ноября — самое грустное время в де-
ревне. Кот спал весь день, свернувшись на старом
кресле, и вздрагивал во сне, когда тёмная дождевая
вода хлестала в окна.
Дороги размыло. По реке несло желтоватую пе-
ну, похожую на сбитый белок. Последние птицы
спрятались под стрехи, и вот уже больше недели как
никто нас не навещал — ни дед Митрий, ни Ваня Ма-
лявин, ни лесничий.
Лучше всего было по вечерам. Мы затапливали
печи. Шумел огонь, багровые отсветы дрожали на
бревенчатых стенах и на ста-
рой гравюре — портрете
художника Брюллова. От-
кинувшись в кресле, он
смотрел на нас и, каза-
лось, так же как и мы,
отложив раскрытую кни-
гу, думал о прочитанном
и прислушивался к гуде-
нию дождя по тесовой
крыше.
Ярко горели лампы, и
всё пел и пел свою нехитрую песню
медный самовар-инвалид. Как только его вносили в ком-
нату, в ней сразу становилось уютно — может быть, от-
того, что стёкла запотевали и не было видно одинокой
берёзовой ветки, день и ночь стучавшей в окно.
После чая мы садились у печки и читали. В такие ве-
чера приятнее всего было читать очень длинные и
трогательные романы Чарлза Диккенса или перели-
стывать тяжёлые тома журналов за старые годы.
По ночам часто плакал во сне Фунтик — маленькая
рыжая такса. Приходилось вставать и закутывать его
тёплой шерстяной тряпкой. Фунтик благодарил
сквозь сон, осторожно лизал руку и, вздохнув, засы-
пал. Темнота шумела за стенами плеском дождя и
ударами ветра, и страшно было подумать о тех, ко-
го, может быть, застигла эта ненастная ночь в не-
проглядных лесах.
Однажды ночью я проснулся от странного ощуще-
ния. Мне показалось, что я оглох во сне. Я лежал с за-
крытыми глазами, долго прислушивался и наконец по-
нял, что я не оглох, а попросту за стенами дома насту-
пила необыкновенная тишина. Такую тишину называют
"мёртвой". Умер дождь, умер ветер, умер шумли-
вый, беспокойный сад. Было
только слышно, как посапыва-
ет во сне кот.
Я открыл глаза. Белый и
ровный свет наполнял ком-
нату.
Я встал и подошёл к ок-
ну — за стёклами всё бы-
ло снежно и безмолвно.
В туманном небе на го-
ловокружительной вы-
соте стояла одинокая
луна, и вокруг неё пере-
ливался желтоватый круг.
Когда же выпал первый снег? Я подошёл к ходи-
кам. Было так светло, что ясно чернели стрелки. Они
показывали два часа.
Я уснул в полночь. Значит, за два часа так необык-
новенно изменилась земля, за два коротких часа по-
ля, леса и сады заворожила стужа.
Через окно я увидел, как большая серая птица се-
ла на ветку клёна в саду. Ветка закачалась, с неё по-
сыпался снег. Птица медленно поднялась и улетела, а
снег всё сыпался, как стеклянный дождь, падающий с
ёлки. Потом снова всё стихло.
Проснулся Рувим. Он долго смотрел за окно,
вздохнул и сказал:
— Первый снег очень к лицу земле.
Земля была нарядная, похожая на застенчивую
невесту.
А утром всё хрустело вокруг: подмёрзшие доро-
ги, листья на крыльце, чёрные стебли крапивы, тор-
— Вот и умылась земля, — сказал он, — снеговой
водой из серебряного корыта.
— Откуда ты это взял, Митрий, такие слова? —
спросил Рувим.
— А нешто не верно? — усмехнулся дед. — Моя
мать-покойница рассказывала, что в стародавние
времена красавицы умывались первым снегом из се-
ребряного кувшина и потому никогда не вяла их кра-
сота. Было это ещё до царя Петра, милок, когда по
здешним лесам разбойники купцов разоряли.
Трудно было оставаться дома в первый зимний
день.
Мы ушли на лесные озёра. Дед проводил нас до
опушки. Ему тоже хотелось побывать на озёрах, но
"не пущала ломота в костях".
В лесах было торжественно, светло и тихо.
День как будто дремал. С пасмур-
ного высокого неба изредка падали
одинокие снежинки. Мы осторожно
дышали на них, и они превращались в
чистые капли воды, потом мутнели,
смерзались и скатывались на зем-
лю, как бисер.
Мы бродили по лесам до суме-
рек, обошли знакомые места.
Стаи снегирей сидели,
нахохлившись, на за-
сыпанных снегом
рябинах.
Мы сорвали не-
сколько гроздей
схваченной моро-
зом красной рябины —
это была последняя па-
мять о лете, об осени.
5
На маленьком озере — оно называлось Лариным
прудом — всегда плавало много ряски. Сейчас вода
в озере была очень чёрная, прозрачная — вся ряска
к зиме опустилась на дно.
У берегов наросла стеклянная полоска льда. Лёд
был такой прозрачный, что даже вблизи его было
трудно заметить. Я увидел в воде у берега стаю пло-
тиц и бросил в них маленький камень. Камень упал на
лёд, лёд зазвенел, плотицы, блеснув чешуёй, метну-
лись в глубину, а на льду остался белый зернистый
след от удара. Только поэтому мы и догадались, что
у берега уже образовался слой льда. Мы обламыва-
ли руками отдельные льдинки. Они хрустели и остав-
ляли на пальцах смешанный запах снега и брусники.
Кое-где на полях перелетали и жалобно пописки-
вали птицы. Небо над головой было очень светлое,
белое, а к горизонту оно густело, и цвет его напоми-
нал свинец. Оттуда шли медленные снеговые тучи.
В лесах становилось всё сумрачнее, всё тише, и
наконец пошёл густой снег. Он таял в чёрной воде
озера, щекотал лицо, порошил серым дымом леса.
Зима начала хозяйничать над землёй, но мы знали,
что под рыхлым снегом, если разгрести его руками,
ещё можно найти свежие лесные цветы, знали, что в
печах всегда будет трещать огонь, что с нами оста-
лись зимовать синицы, и зима показалась нам такой
же прекрасной, как лето.
В. А. Приходько
Но однажды так наелся.
Что не в шутку разболелс
А когда живот болит.
Пропадает
Аппетит.
На обед
Съедал Змеище
Кур, наверное, три тыщи
И с индюшкой индюка,
И с коровою быка.
Жил,
Пугая всех детей,
В старину на свете Змей.
Ежедневно,
Утром рано.
Поросёнка и барана
Он глотал и говорил:
— Я бы завтрак повторил
занятные истории
Громко плача и ворча.
Вызвал Змей к себе врача
И по доброму совету
Перешёл он на диету!
С этих пор
Ужасный Змей
Ел на завтрак
Сельдерей,
На обед
Немного клюквы.
Или свёклы.
Или брюквы.
Или пробовал горох
И вздыхал при этом:
— Ох!
Был он толстый.
Очень скучный.
Стал он лёгкий
И воздушный;
Был он тучный.
Очень важный.
Стал он точно
Лист бумажный,
И решила детвора:
— Запускать его пора!
Попрочней верёвку
Взяли,
Ловко
Змея привязали.
Прикрутили
За бока.
Запустили
В облака!
ЖИЛА-БЫЛА СКАЗКА

Н. К. Абрамцева
тояла отвратительная погода. Небо было низ-
ким, тяжёлым, снежным. На асфальте кое-где
темнели последние осенние лужи. Возле одной лу-
жицы стоял задумчивый воробей. Взъерошенный и
растрёпанный. Не от холода. Просто он размыш-
лял так напряжённо, что его лёгкие серые пёрыш-
ки шевелились. Воробей никак не мог понять, поче-
му те снежинки, что падают на асфальт, ложатся
w. тонким ровным слоем, а те, что падают в лужу, ис-
V чезают.
К Почему? Ну почему? Непонятно.
я. Вот упала снежинка на асфальт: блестит, сверка-
W ет, а тонкий белый коврик увеличился на одну звёз-
дочку. Вот упала снежинка в лужу: мутное пятныш-
ко, а потом и совсем ничего. Непонятно. Погру-
жённый в свои размышления, воробей совершенно
у/г , ’ не обращал внимания на то, что происходит вокруг.
7 ‘Г
А вокруг шли люди, ездили машины, дрались дру-
гие воробьи. Но не это главное. Задумавшийся во-
робей не видел страшного кота. Это был тощий и
облезлый бродячий кот. Кот следил за воробьём
из-за колеса ближайшей машины. "Сейчас, — ду-
мал кот, — прыжок — и полетят серые пёрышки".
Он собрался в комок, тугой, как пружина, и
прыгнул. А воробей всё следил за снежинками и
совсем не ждал нападения. Он был так занят, что
даже не испугался. Слишком занимали его снежин-
ки. Воробей махнул крылышком, попал коту в глаз
и сердито сказал:
— Да не мешайте вы!
Кот опешил. У него даже аппетит пропал. Поти-
рая поцарапанный глаз, он прошипел:
— Ты соображаешь, с кем разговариваешь?
Воробей наконец понял, что к чему, и, конечно,
сразу испугался. Но виду не подал.
— Соображаю, — сказал он, снизу вверх глядя
на кота. А потом снова стал следить за снежин-
ками.
Облезлый кот распушился остатками шерсти."Ну
и ну, — рассерженно подумал
он,— что же я не съел его ещё?
Подумал так кот и сел рядом. Что-то
мешало ему кинуться на воробья. Ве-
роятно, отчаянная смелость птички. Ведь
кот не знал, что воробей не улетает только от
страха: забыл, что умеет летать.
— Съем ведь, — как-то нерешительно сказал
кот.
Воробей обречённо вздохнул. А кот вдруг за-
интересовался, что это рассматривает воробей.
— Ты что в лужу уставился? — спросил облез-
лый кот.
— Рассматриваю, — испуганно чирикнул воро-
бей.
— Лужу, что ли, рассматриваешь?
— Да нет, — и, робко пятясь, воробей сказал: —
Чудо какое-то получается. Лужа снежинки глотает.
И, испугавшись ещё больше, воробей взлетел.
А коту не до воробья. Его очень заинтересовала
история со снежинками. Он сидел возле лужицы и
думал, почему так получается. Упала снежинка
на асфальт — лежит, сверкает. Упала в лужу —
исчезла. Почему же так? .
Ну почему? Непо- |у ...
нятно.
кроме шуток
А. Л. Барто
Малыши среди двора
Хоровод водили.
В гуси-лебеди игра.
Серый волк — Василий.
— Гуси-лебеди, домой!
Серый волк под горой!
Волк на них и не глядит.
Волк на лавочке сидит.
Собрались вокруг него
Лебеди и гуси.
— Почему ты нас не ешь?
Говорит Маруся.
— Раз ты волк.
Так ты не трусь! —
Закричал на волка

От такого волка
Никакого толка!
Волк ответил: — Я не трушу,
Нападу на вас сейчас.
Я доем сначала грушу,
А потом примусь за вас!
12
выедет и такое
В, И. Белов
Я убеждён, что некоторые коровы, собаки и кош-
ки перенимают характер своих хозяев. Многие стано-
вятся похожими на тех людей, у которых живут. Так
часто бывало. Взять хотя бы частных коров. Если хо-
зяйка хитрая, злая, то и корова у неё со временем
становится очень на неё похожей: бодается зря, но-
ровит насолить пастуху. Если хозяйка спокойная, рас-
судительная, то и корова не бегает понапрасну.
Собачка Малька, например. Она наверняка подра-
жает своей хозяйке — Лидии. Обе ругливые, не
очень уживчивые.
Некоторые животные терпеть не могут пьяниц, по-
тому что хозяйка их не выносит. Другие, наоборот,
не только терпят фамильярность пьяных мужчин, но
даже как-то жалеют выпивох, если хозяйка отно-
сится к подобным людям жалеючи и терпимо.
Не таков Федин Валдай. Я уже говорил, что пёс
этот имеет свой характер и свой резон. Федя рас-
сказал мне такой случай.
Как-то зимой Федя вернулся "в квартиру", как
он говорил, то есть домой, в очень плохом виде.
С Федей это бывает. В ту ночь он был очень сер-
дит и ни с того ни с сего пнул Валдая. Если бы бы-
ло за что, Валдай, может быть, и стерпел бы, не
огрызнулся. Но ведь пёс ни в чём не был виновен,
поэтому рыкнул на хозяина. Феде это не понра-
вилось, он ударил собаку второй раз, и тут Валдай
зарычал страшно и схватил хозяина за руку.
Чем кончился этот конфликт, не ясно — Федя,
вероятно, не остался в долгу. По его словам, пёс
бросился прямо к горлу... Егоровна кое-как уго-
монила обоих, Федя уснул.
Под утро он проснулся от какого-то страха,
открыл глаза и боится пошевелиться. Больная ру-
ка свесилась во сне с кровати. Валдай, сидя у кро-
вати, осторожно зализывал Федину руку.
После этого случая Федя никогда не бил пса.
Таких конфликтов между ними больше не было.
поэзия детям
A. H. Майков
Осенние листья по ветру кружат,
Осенние листья в тревоге вопят:
Всё гибнет, всё гибнет! Ты чёрен и гол,
О лес наш родимый, конец твои пришел!
Не слышит тревоги их царственный лес.
Под тёмной лазурью суровых небес
Его спеленали могучие сны,
И зреет в нем сила для новой весны.

S	А. А. Фет
* * *
Задрожали листы, облетая.
Тучи неба закрыли красу,
С поля буря ворвавшися злая
Рвёт и мечет и воет в лесу.
Только ты, моя милая птичка,
В тёплом гнёздышке еле видна
Светлогруда, легка, невеличка
Не запугана бурей одна.
И грохочет громов перекличка
И шумящая мгла так черна...
Только ты, моя милая птичка,
В тёплом гнёздышке еле видна

M. П. Чехов
Всё дождь и дождь. Повсюду лужи.
На землю с крыш потоки льют.
Что день, то пасмурней и хуже,
И от осенней острой стужи
Не знаешь, где найти приют.
Всё дождь и дождь... Во мгле туманной
Чуть видным стал печальный лес.
Бушует ветер неустанный,
И редко тёплый луч желанный
Бросает солнышко с небес.
Всё дождь и дождь... Увяли розы
Цветы озябли, не цветут,
И на деревьях только слёзы...
Ещё неделька — и морозы
К нам грозно с севера придут.
» .Л:

Ю. Капотов
Опавшей листвы
Разговор еле слышен
— Мы с клёнов...
— Мы с яблонь...
— Мы с вязов...
— Мы с вишен...
— С осинки...
— С черёмухи...
— С дуба...
— С берёзы...
Везде листопад:
На пороге — морозы!
С. В, Образцов
^1о самой середине улицы бежала маленькая со-
бачонка. Очень быстро, со всех ног. Толи испугалась
чего-то, то ли потеряла хозяина. Чуть под мотоцикл
не попала и понеслась дальше.
Тут из переулка вылетел грузовик и погнался за со-
бачонкой. Он, конечно, не погнался, а так получи-
лось, будто гонится. Вот-вот задавит.
Тогда моя жена кинулась наперерез автомобилю.
Я ей кричу: "Ты куда?"
А она только рукой махнула.
Человека-то шофёр задавить боится, и грузовик
крутанул вбок.
Всё бы хорошо, только и собачонка в ту же сторо-
ну кинулась, и прямо под колесо.
На тротуаре какая-то женщина закричала: "Ой-ой-
ой!", а собака, оказывается, под самое колесо не по-
пала, а только ударилась об него, завизжала и упала
на асфальт.
19
Серо-жёлтенькая. Как у ма-
Грузовик помчался даль-
ше, а моя жена подбежа- у
ла к собачонке и осто-
рожно взяла её на ру-
ки. Та опять завизжала
и даже хотела укусить.
Это понятно, ей ведь
больно было. Задняя
лапка отвисла. Может,
перелом...
Пришли мы с этой
собачонкой домой.
Она дрожит мелкой
дрожью и повизгивает.
А на вид симпатичная,
ленького оленёнка шкурка. Ушки круглые, большие,
коричневые. И нос коричневый, и коготки. А над гла-
зами вместо бровей два коричневых пятнышка. И всё
время движутся. То вверх, то вниз. Очень умная мор-
дочка!
Положили мы её в уголок на тряпочку и стали зво-
нить в "скорую помощь". Только не в ту, которая к
больным людям приезжает, а в ту, которая к боль-
ным животным.
На том автомобиле "скорой помощи", что для лю-
дей, нарисован красный крест, а на том, что для жи-
вотных — синий.
Через полчаса приехал ветеринар. Так называет-
ся доктор, который лечит животных: лошадей, ко-
ров, собак, кошек, даже канареек. А в зоопарке
ветеринары и слонов, и обезьян, и бегемотов лечат.
Так же, как и людям, дают лекарства, из-
меряют температуру, а если
надо, так делают и one- ---—
рации.
20
Осмотрел ветеринар нашу собачонку. Измерил
температуру. Тридцать девять градусов.
Для человека тридцать девять плохо, а для собаки
не так уж много. Чуть повышено. Нормальная тем-
пература у собаки тридцать восемь и пять. Лапка,
оказывается, не сломана, а только ушиблена. Но ес-
ли трогать, то собачонка скулит. Больно, значит.
Дал ей ветеринар от боли лекарство. Такое же,
как и человеку. Анальгин. Только вдвое меньше.
Мне ветеринар очень понравился. Весёлый, доб-
рый и животных любит.
Прощаясь, он спросил:
—	Не поможете ли вы достать для моих детей би-
леты на "Кота в сапогах". У меня их двое. Мальчик и
девочка.
—	Конечно, помогу.
А попросил ветеринар эти билеты, наверное, по-
тому, что в той комнате, где лежала собачонка, пря-
мо над ней на стене висел плакат.
На плакате огромный кот в шляпе с пером и в боль-
ших охотничьих сапогах. Сверху надпись: "Государ-
ственный Центральный Театр Кукол". И потом боль-
шими буквами: "Кот в сапогах".
Ушёл ветеринар.
Хотели мы собачонку покормить, а она не хочет:
ни молока, ни супа, ни варёного мяса. Даже поню-
хать и то не захотела. Глядит на нас, шевелит своими
коричневыми пятнышками бровей. И всё. И хвости-
ком не вильнула ни разу.
Четыре дня ничего не пила, не ела и не пробовала
подняться со своей под-
стилки. Только глаза
иногда откроет. Пос-
мотрит, как я по ком-
нате хожу, и опять спит.
21
ТЕАТР
А на пятый день сижу я за
письменным столом, пишу и
изредка на собачонку погля-
дываю. Спит. Потом взгля-
нул, а она сидит ко мне спи-
ной, нос кверху задрала и
на плакат смотрит! Медлен-
но ведёт носом слева нап-
раво и будто по буквам
читает: "К-о-т в с-а-п-о-
г-а-х"... Ничего не пони-
маю. Нет же на свете гра-
мотных собак! Что это
значит? Может, я сплю
и во сне всё это вижу?
Пригляделся повнима-
тельнее. Вот в чём дело.

оказывается! Это муха по плакату ползёт, а собачон-
ка за ней следит!
Следила, следила — и вдруг, как подпрыгнет, что-
бы муху схватить! Та, конечно, улетела, а собачонка
повернулась ко мне и хвостом виляет!..
Накормили мы её. Су-
па дали и полкотлет-
ки. Ей много не на-
до. Она маленькая.
Стали думать:
как её назвать? Это
во-первых, и что нам
с ней делать? — Это
во-вторых.
Имя придума-
ха"! А вот как с
ней дальше быть —
не знаем. У нас тог-
да уже была собака,
а куда же в квартире двух собак держать? Трудно.
Вспомнили, что одни наши знакомые очень хотели
завести маленькую собачку. Тут же им позвонили, и
они на следующий день приехали.
Муха уже бегала по квартире.
Очень она им понравилась. Они посадили её в хо-
зяйственную сумку и ушли.
Нам, конечно, было немножко жалко расставать-
ся с Мухой. Всё-таки привыкли уже к ней, но что ж
поделаешь! А Мухе там будет хорошо. Животных её
новые хозяева любят и давно мечтали о маленькой
собачонке.
Жаль только, что живут они далеко. Нельзя будет
с Мухой встречаться.
Прошёл год. И вдруг звонят эти знакомые по теле-
фону и говорят:
— Мы хотим приехать к вам с Мухой. Можно?
— Конечно, конечно! Когда приедете?
— Часов в семь.
— Очень хорошо! Будем ждать.
23
Ждём. В половине восьмого звонок. Открываем
дверь. Стоят наши знакомые и держат на поводке
большую серо-жёлтую собаку.
— Кто это у вас?
— Муха.
— Как Муха? Не может быть!
— Как видите, может.
— Так ведь вы же мечтали о маленькой?
— Мечтали. Муха и была маленькой, а потом взя-
ла и выросла.
— Как же теперь быть? Вы её хотите нам вернуть?
— Да что вы! Мы к ней привыкли! Знаете, какая
она умная! Какая послушная! Муха, смотри — вот
кто тебя от смерти-то спас!
Муха смотрит, виляет хвостом, и коричневые бро-
ви, как у маленькой Мухи, то вверх, то вниз двига-
ются.
— Вот так Муха! Какая же она муха? Она настоя-
щая собака! Красивая, большая собака. Как же вы её
теперь зовёте?
— А так и зовём, как раньше!.. И мы привыкли, и
она привыкла! Муха и Муха!
чудесл б решете
о
Я, А, Козловский
Зевнул наборщик на работе
И вместо И поставил О.
Поймёте вы, когда прочтёте.
Что получилось из того.
Маляр повесил кисть на гвоздь
Глядит: пред ним
Не кисть,
А кость.
В ведре
Не сурик,
А сурок,
В углу
Не веник,
А венок...
1 Сурик — красно-оранжевая краска.
о
с-' по
Буква Ф ушибла ногу,
П явилось на подмогу,
Говорит ей:
— Удружу,
За тебя я послужу.
о-
О
о
ед?
Свистнул чижик:
— Фью, фью,
фью!
Я с утра росинки
Пью!..
В ванну я залез,
И кафель
Весь покрылся
Г радом капель.
 J
Создавать я начал
Флот,
Превратилась губка
В плот...
Взял на скрипке брат мой
"Фа" —
Кот пустился делать
Па.
ИСТОРИЯ из ИСТОРИИ
26
В, И. Малов
Век шёл за веком, и мореходы всё больше и
больше осознавали, какая это великая и могучая си-
ла — морской ветер. Надо было только научиться
должным образом управлять им, иными словами,
усовершенствовать парус: сделать его подвижным,
чтобы "ловить" ветер, научиться уменьшать или уве-
личивать при необходимости площадь паруса.
Вслед за эпохой викингов, в X—XIII веках, суда с па-
русами в качестве единственной движущей силы ста-
ли появляться на Средиземном море. Такими были
нефы, а немного позже каракки и каравеллы. От ко-
раблей античности они отличались тем, что на них бы-
ло больше мачт, увеличилась площадь парусов, ко-
торые теперь стали не только прямыми, но и косы-
ми, позволяющими лавировать против ветра. Но, ко-
нечно, всем этим кораблям было ещё далеко до изя-
27
щества и легких, стремительных форм знаменитых
парусных судов последующих эпох.
Средиземноморский неф, например, представлял
собой довольно-таки неуклюжее плавучее сооруже-
ние с высокими бортами и похожими на башни носом
и кормой. Высота таких судов от киля до верха самой
высокой надстройки достигала 13 метров. Ходили
нефы тихо, плохо слушались руля. Тем не менее это
были настоящие крупные суда, способные прини-
мать на борт тяжёлые грузы и до нескольких сотен
пассажиров.
Именно такие суда курсировали по Средиземно-
му морю в эпоху крестовых походов, начавшихся в
конце XI века. Для перевозки в Палестину рыцарей,
вооружения, припасов требовалось всё больше ко-
раблей. А количество постепенно переходило в ка-
чество: парусники с течением времени заметно ме-
нялись и совершенствовались.
Опыт показал, что помимо обычных прямоуголь-
ных парусов очень хороши в управлении и эффектив-
ности использования силы ветра косые треугольные
паруса. Появились продетые сквозь паруса завязки,
называемые рифами. С их помощью, подтягивая
нижний край паруса, можно было при необходимо-
сти уменьшать его общую площадь. Обзавелись су-
да и вантами — верёвочными лестницами, по кото-
рым матросы могли подниматься на мачты и марсо-
вые наблюдательные площадки на самой верхушке.
Средиземноморскими
центрами кораб-
лестроения
стали в ту по-
ру итальян-
ские горо-
да-респуб-
лики Венеция, Генуя и Пиза. К их правителям и обра-
щались предводители крестоносцев с просьбами пре-
доставить необходимое количество кораблей, когда
возникала необходимость. Таким образом, для италь-
янских городов Крестовые походы стали грандиозным
коммерческим предприятием. Каждое полностью
снаряжённое судно приносило своему владельцу ска-
зочный доход. Ведь крестоносцы захватывали на Во-
стоке огромную добычу, и немалая часть богатств,
завоёванных в Никее, Антиохии, Иерусалиме и других
городах, оседала в Венеции, Генуе и Пизе.
Кстати говоря, эти города-государства отчаянно
соперничали между собой. Не раз соперничество
перерастало в войны и на море разворачивались
грандиозные сражения между флотами Венеции и
Генуи, Венеции и Пизы, Пизы и Генуи.
Правда, Пизу в конце концов победила... сама
природа, сыгравшая с ней злую шутку. После XV ве-
ка залив реки Арно, на берегах которой стоял город,
сильно обмелел, да и море отступило далеко в сто-
рону. Потеряв выход к морю, Пиза быстро пришла в
упадок и была завоёва-
на Флоренцией...
Парусные корабли
начали строить и на
севере Европы. В
XII—XIII веках важ
ними центрами
ремёсел и тор-
говли стали мно-
гие города не-
мецких земель
Фландрии, Ни- __
дерландов, к
XIV веку объ-
29
единившиеся в торговый и политический союз, име-
нуемый Ганзой. Чтобы перевозить по Северному и
Балтийскому морям товары, ганзейцам нужны были
вместительные, остойчивые, прочные корабли.
Больше всего для этого подходили когги — палубные
суда с высокими бортами. В длину они достигали 30
метров, в ширину — 8 метров.
На носу когга и на кормовой надстройке распола-
гались площадки, закрытые высоким зубчатым де-
ревянным фальшбортом. Во время боя он закрывал
лучников от вражеских стрел, а сами они могли пус-
кать стрелы во врага через узкие щели между дере-
вянными зубьями ограды. Купцы, снаряжавшие когги
в плавания, всегда нанимали воинов для защиты своих
товаров от промышлявших в северных европейских
водах пиратов.
Подобно финикийцам, проложившим в древности
морские дороги между многими народами и нала-
дившим торговые связи на Средиземноморье, Ганзе
принадлежала огромная заслуга в выстраивании эко-
комических отношений в северных землях Европы,
причём на новом, более совершенном уровне. Дви-
жение судов по Балтийскому, Северному морям и
вдоль Атлантического побережья Европы впервые
было организовано точно по расписанию. Во многих
городах, лежавших на перекрёстках торговых путей,
были устроены транзитные склады товаров, и поэто-
му кораблям не приходилось долго стоять в портах,
ожидая, пока подвернётся подходящий груз. Кроме
того, ганзейцы наладили периферийные маршруты,
выходившие к их главным торговым путям, что поз-
волило увеличить общий товарооборот.
Важными пунктами для Ганзы стали, например, го-
род Брюгге на территории теперешней Бельгии и
русский Новгород. А грузами на ганзейских коггах,
двигавшихся в различных направлениях, были восточ-
ные шелка, драгоценные камни, пряности, русская
пушнина, норвежская вяленая треска и сёмга, мари-
нованная и солёная сельдь, шведское железо, морс-
кая соль, воск, шерсть и великое множество других
товаров.
К XV веку на севере Европы, помимо одномачто-
вых коггов, стали появляться суда нового типа, осна-
щённые тремя мачтами. Менялась и техника судост-
роения. Так, например, при обшивке доски ста-
ли пригонять плотно одна к другой, в то
время как прежде	-/	*
их клали "внакрой",
подобно черепице
на крыше дома.
Новый способ об-
шивки потребовал
усиления "рёбер" j,
корабля — шпанго-
утов.
31
Однако пока корабли строили, что называется, на
глаз — пользоваться заранее подготовленными чер-
тежами стали только в XVI веке. Кстати говоря, Ган-
зе принадлежала ещё одна важная заслуга: с 1412
года она ввела на балтийских верфях должность так
называемых браковщиков, которые исполняли над-
зор за качеством строящихся кораблей. Ничего по-
добного прежде не было и в помине.
Совершенствовалась и техника судовождения. Не
позднее XII века в Европе стал известен компас, мно-
гое изменивший в мореходном деле. Поначалу он
представлял собой простейшее устройство — намаг-
ниченную иглу, укреплённую на пробке, которая
плавала в сосуде с водой.
Но в самом начале XIV века сметливый итальянец
Флавио Джойя существенно усовершенствовал нехит-
рый прибор. Он поместил магнитную стрелку на ост-
риё, которое находилось в центре бумажного круга —
картуша, разделённого сначала на 16, а потом на 32
равных сектора-румба. Теперь мореплаватель мог
вести корабль, держа курс строго по какому-нибудь
определённому направле-
нию и не сбиваться с него.
Это новшество быстро
привело к появлению карт со-
вершенно нового, неизвест-
ного прежде типа — так назы-
ваемых портоланов. Они бы-
ли предназначены только для
мореплавателей, и поэтому
на них по возможности точно
наносились береговые ли-
нии, а внутренние области
либо оставались совершенно
пустыми, либо заполнялись
разного рода рисунками. Иные карты выглядели
словно картины художника. До наших дней дошли,
например, портоланы, датируемые второй полови-
ной XIV века и именуемые каталонскими по той при-
чине, что их создали моряки и картографы из Катало-
нии — исторической области Испании с центром в
Барселоне. На этих картах показана береговая линия
Пиренейского полуострова и Северо-Западной Аф-
рики, а на полях, за морскими пределами, чудесные
иллюстрации: тщательно выписанные крепости и го-
рода, караваны верблюдов, шатры кочевников...
Бесспорно, в таком оформлении проявилось осо-
бое, трепетное отношение морехода к географи-
^4 ческой карте. Для человека, вверяю-
щего ей свою жизнь, она,
конечно, не просто по-
лезная, но по-настояще-
\ му дорогая, даже дра-
/ гоценная вещь, которой
( хочется дать соответству-
 ющую оправу.
33
Была у каждого портолана одна непременная осо-
бенность: разбросанные по карте то там, то здесь
точки, из которых по всем направлениям расходи-
лись тонкие прямые линии. Пересекаясь между со-
бой под самыми разными углами, линии покрывали
весь портолан плотной сеткой, в которой, казалось
бы, нет никакого смысла, кроме разве что дополни-
тельной, романтической красоты.
А между тем для морехода эти линии как раз и бы-
ли самой сутью карты. Ведь точка, из которой расхо-
дились лучи, обозначала не что иное, как вообража-
емое местоположение компаса. Сами же лучи —
это румбы, указывающие, куда попадёшь, следуя
тем или другим из них. И располагались точки вов-
се не беспорядочно, а строго вокруг одной или не-
скольких главных роз ветров. Поэтому портолан во
много раз облегчал задачу мореплавателя, воору-
жённого компасом с картушем.
Но вот составление такой карты представляло со-
бой весьма кропотливый, трудоёмкий процесс. Ведь
единственным инструментом, помогавшим при на-
несении береговой линии на бумагу, оставался всё
тот же компас...
Нетрудно понять, что портоланы были картами
местного значения и помогали судоводителю лишь в
давно "обжитых морях", например в Средиземном
или Чёрном.
ДЕДУШКИН ВАЛЕНОК
Л4. Л4. Пришвин
Хорошо помню — дед Михей в своих валенках
проходил лет десять. А сколько лет в них он до меня
ходил, сказать не могу. Поглядит, бывало, себе на
ноги и скажет:
— Валенки опять прохудились, надо подшить.
И принесёт с базара кусок войлока, вырежет из
него подошву, подошьёт, и опять валенки идут, как
новенькие.
Так много лет прошло, и стал я думать, что на све-
те всё имеет конец, всё умирает и только одни де-
душкины валенки вечные.
Случилось, у деда началась сильная ломота в но-
гах. Никогда дед у нас не хворал, а тут стал жало-
ваться, позвал даже фельдшера.
от
на
на
— Это у тебя от холодной воды, — сказал фельд-
шер, — тебе надо бросить рыбу ловить.
— Я только и живу рыбой, — ответил дед, — ногу
в воде мне нельзя не мочить.
— Нельзя не мочить, — посоветовал фельдшер, —
надевай, когда в воду лезешь, валенки.
Этот совет вышел деду на пользу: ломота в ногах
прошла. Но только после дед избаловался, в реку
стал лазить только в валенках и, конечно, тёр их бес-
пощадно о придонные камешки. Сильно подались
этого валенки, и не только в подошвах, а и выше,
месте изгиба подошвы, показались трещинки.
"Верно, это правда, — подумал я, — что всему
свете конец бывает, не могут и валенки деду служить
без конца: валенкам приходит конец".
Люди стали деду указывать на валенки:
— Пора, дед, валенкам твоим дать покой, пора их
отдать воронам на гнёзда.
Не тут-то было! Дед Михей, чтобы снег в трещинки
не забивался, окунул их в воду — и на мороз. Конеч-
но, на морозе вода в трещинках валенка замёрзла,
и лёд заделал трещинки. А дед после того валенки
ещё раз окунул в воду, и весь валенок от этого пок-
рылся льдом. Вот какие валенки после
этого стали тёплые и прочные:
мне самому в дедушки-
ных валенках приходи-
лось незамерзающее
болото зимой перехо-
дить, и хоть бы что.
И я опять вернулся к
той мысли, что, пожа-
луй, дедушкиным ва-
ленкам никогда и не
будет конца.
////
4U
ОТ
Но случилось, однажды дед
наш захворал. Когда приш-
лось ему по нужде вый-
ти, надел в сенях вален-
' ки, а когда вернулся, за-
был их снять в сенях и ос-
тавить на холоду. Так в об-
леденелых валенках и залез
на горячую печку.
Не то, конечно, беда, что вода
растаявших валенок с печки на-
текла в ведро с молоком, — это что! А вот беда, что
валенки бессмертные в этот раз кончились. Да иначе
и быть не могло. Если налить в бутылку воды и поста-
вить на мороз, вода обратится в лёд, льду будет тес-
но, и бутылку он разорвёт. Так и этот лёд в трещин-
ках валенка, конечно, шерсть везде разрыхлил и
порвал, и когда всё растаяло, всё стало трухой...
Наш упрямый дед, как только поправился, попро-
бовал валенки ещё раз заморозить и походил даже
немного, но вскоре весна пришла, валенки в сенцах
растаяли и вдруг расползлись.
— Верно, правда, — сказал дед в сердцах, —
пришла пора отдыхать в вороньих гнёздах.
И в сердцах швырнул валенок с высокого берега в
репейник, где я в то время ловил щеглов и разных
птичек.
— Почему же валенки только воронам? — сказал
я. — Всякая птичка весною та-
щит в гнездо шерстинку, пу-
шинку, соломинку.
Я спросил об этом деда .
как раз в то время, как он за-
махнулся было вторым ва-
ленком.
— Всяким птичкам, — согласился дед, — нужна
шерсть на гнездо, и зверькам всяким, мышкам, бе-
лочкам, всем это нужно, для всех полезная вещь.
И тут вспомнил дед про нашего охотника, что дав-
но ему охотник напоминал о валенках: пора, мол, их
отдать ему на пыжи. И второй валенок не стал швы-
рять и велел мне отнести его охотнику.
Тут вскоре началась птичья пора. Вниз к реке на
репейники полетели всякие весенние птички и, поклё-
вывая головки репейников, обратили своё внимание
на валенок. Каждая птичка его заметила, и когда
пришла пора вить гнёзда, с утра до ночи стали разби-
рать на клочки дедушкин валенок. За одну какую-то
неделю весь валенок по клочку растащили птички на
гнёзда, устроились, сели на яйца и высиживали, а
самцы пели.
На тепле валенка вывелись и выросли птички и, ког-
да стало холодно, тучами улетели в тёплые края.
Весною они опять вернутся, и многие в дуплах своих,
в старых гнёздах найдут опять остатки дедушкина ва-
ленка. Те же гнёздышки, что на земле были сделаны
и на кустах, тоже не пропадут: с кустов все лягут на
землю, а на земле их мышки найдут и растащат ос-
татки валенка на свои подземные гнёзда.
Много в моей жизни походил я по лесам и, когда
приходилось найти птичье гнёздышко с подстилом из
войлока, думал, как маленький:
"Всё на свете имеет конец, все умирают, и только
одни дедушкины валенки вечные".
чудные лхгноления
38
питии лиет
Ю. И. Коваль
^сё лето провалялся в чулане ящик с красками,
паутиной оброс. Но когда наступила осень — вспых-
нула по опушкам рябина и налился медью кленовый
лист, — я этот ящик достал, закинул на плечо и побе-
жал в лес.
На опушке остановился, глянул вокруг — и горячи-
ми показались гроздья рябин. Красный цвет бил в
глаза. А дрозды, перелетавшие в рябинах, тоже ка-
зались тяжёлыми, красными.
Так я и стал рисовать: рябины и в них перелетают
красные тяжёлые дрозды.
Но рисунок не заладился. Горел-полыхал осенний
лес, багряные круги плыли перед глазами. Так было
красно, будто выступила из земли кровь. А на рисун-
ке всё оставалось бледным и сумрачным.
— Ты что это? — услышал я за спиной. —
Никак, сымаешь1?
Оглянулся: дядя Зуй идёт опушкой, в
руках ведро с опятами.
— Снимают, Зуюшко, из фото-
аппарата. А я рисую.
— Какой молодец-то! — сказал
дядя Зуй. — Ну сымай, сымай!
Ушёл дядя Зуй, а я дальше
стал рисовать, но бледным и роб-
ким выходил мой рисунок. А
вокруг рябины и дрозды по-
лыхали2!
"Нет, — думаю, — рисовать не
моё дело. Возьму лучше завтра
ружьё — и..."
"Ррружжжьё-о-о!.." — крикнул
вдруг кто-то у меня над головой.
Я прямо ото-
ропел. Гляжу —
на рябине пти-
ца сидит. Хох-
латая, грудь
оранжевая,
на
кала.
1 Сымать
(просторечное)—
здесь: снимать,
фотографировать.
2 Полыхать —
гореть.
40
Сойка! Распушила перья, кричит:
"Ррружжжьё-о-о! Ррружжжьё-о-о! Тр-р-р..."
Поглядел я, как сойка на рябине сидит, на осенний
лес как следует глянул и совсем расстроился.
Захлопнул ящик с красками, поднял с земли клено-
вый лист и сгоряча налепил его на рисунок.
Ну ладно! Пойду завтра зайцев торопить.
Осень быстро кончилась. Ветер пообрывал с де-
ревьев листья, снег выпал.
Зимним вечером пришёл ко мне дядя Зуй чаю по-
пить.
— Ну и ну... — сказал он, показывая на рисунок,
прислонённый к стенке. — Листок-то прямо как
живой.
— Он и есть живой — настоящий.
— Ловко, — сказал дядя Зуй. — Последний, зна-
чит, от осени остался. А это что?
— А это дрозды, Зуюшко. Красные, тяжёлые.
— Верно, — сказал дядя Зуй. — Тяжёлые-то ка-
кие! Рябины, наверно, нажрались.
Выпил дядя Зуй стакан чаю, другой налил и снова
на рисунок посмотрел.
— Да, — сказал он. — Самый лучший лес — осен-
ний.
v HAG fi ГОСТЯХ
О те времена, милые мои, когда все животные
ещё бегали на свободе, леопард жил в знойной пус-
тыне, где были только камни да песок и где росла
лишь чахлая травка под цвет песка. Кроме него там
жили и другие звери: жираф, зебра, лось, антилопа и
косуля. Все они были серовато-желтовато-коричне-
вого цвета. Самым серовато-желтовато-коричневым
между ними был леопард, имевший вид огромной
кошки и почти не отличавшийся от почвы пустыни. Для
жирафа, зебры и остальных животных это было
очень плохо. Он притаивался где-нибудь за серовато-
желтовато-коричневым камнем или утёсом и подсте-
регал жертву, которая никак не могла миновать его
когтей. Был у зверей ещё один враг — эфиоп (в ту по-
ру — серовато-желтовато-коричневый человек), с
луком и стрелами. Он также жил в пустыне и охотил-
ся вместе с леопардом. Эфиоп пускал в ход лук и
стрелы, а леопард — исключительно зубы и когти.
Довели они до того, милые мои, что жираф, лось, ко-
суля и другие животные не знали, куда деться.
42
Прошло много времени — звери тогда были дол-
говечны, — и несчастные жертвы научились избегать
леопарда и эфиопа. Мало-помалу они все покинули
пустыню. Пример подал жираф, который отличался
особенно длинными ногами. Шли они, шли, пока не
дошли до большого леса, где могли скрыться под
тенью деревьев и кустарников. Опять протекло не-
мало времени. От неравномерно ложившихся теней
жираф, прятавшийся под деревьями, сделался пят-
нистым, зебра сделалась полосатой, а лось и косуля
потемнели, и на спине у них образовалась волнистая
серая линия, напоминавшая древесную кору. По
обонянию или слуху можно было определить, что
они недалеко, но разглядеть их в лесу не удавалось.
Им жилось хорошо, а леопард с эфиопом рыскали
по пустыне и недоумевали, куда исчезли их завтраки
и обеды. Наконец голод довёл их до того, что они
стали есть крыс, жуков и кроликов, но у них от этого
разболелись животы.
Однажды они повстречали мудрого павиана, само-
го мудрого из зверей Южной
Африки. Леопард спросил
его:
— Скажи, куда девалась
вся дичь?
Павиан только кив-
нул головой, но он знал.
Тогда эфиоп в свою оче-
редь спросил павиана:
— Не можешь ли ты со-
общить мне, где нынеш-
нее пребывание первобыт-
ной фауны1 здешних мест?
Смысл был тот же, но
эфиопы всегда выража-
1 Фауна — животные.
лись вычурно, особенно
взрослые.
Павиан кивнул голо-
вой. Он-то знал! Нако-
нец он ответил:
— Все они убежали в
другие места. Мой со-
вет, леопард, беги и ты
отсюда как можно ско-
рее.
Эфиоп заметил:
— Всё это очень хоро-
шо, но я желал бы знать, куда выселилась первобыт-
ная фауна?
Павиан ответил:
— Первобытная фауна отправилась искать перво-
бытную флору1, так как пора было позаботиться о
перемене. Мой совет тебе, эфиоп, также поскорее
позаботиться о перемене.
Леопард с эфиопом были озадачены. Они тотчас же
отправились на поиски первобытной флоры и через
много дней добрели до высокого тенистого леса.
— Что это значит, — сказал леопард, — здесь
темно, а между тем видны какие-то светлые полоски
и пятна?
— Не знаю, — ответил эфиоп. — Это, вероятно,
первобытная растительность. Послушай, я чую жи-
рафа, я его слышу, но не вижу.
— Вот удивительно! — воскликнул леопард. —
Должно быть, мы ничего не видим потому, что после
яркого света сразу попали в тень. Я чую зебру, я её
слышу, но не вижу.
— Погоди немного, — сказал эфиоп. — Мы давно
уже на них не охотились. Может быть, мы забыли,
как они выглядят.
1 Флора — растительность.
— Вздор! — воз-
разил леопард. —
Я отлично помню
этих зверей, в осо-
бенности их мозго-
вые косточки. Жи-
раф ростом око-
ло семнадцати
футов1 и золо-
тисто-рыжий с
головы до пят. А
зебра ростом
около четырёх
с половиной фу-
тов2 и серо-буро
го цвета с головы
до пят.
— Гм! — сказал эфиоп, рассматривая густую лист-
ву первобытной флоры. — Они должны здесь выде-
ляться, как спелые бананы.
Тем не менее жираф и зебра не выделялись на
тёмной зелени. Леопард с эфиопом рыскали весь
день и хотя чуяли и слышали зверей, но не видели ни
одного из них.
— Подождём, пока стемнеет, — предложил лео-
пард, когда стало смеркаться. — Такая охота днём
просто позор.
Они дождались наступления ночи. Вдруг леопард
услышал поблизости какое-то сопение. При слабом
мерцании звёзд он ничего не мог различить, но всё-
таки вскочил и кинулся вперёд. Невиди-
мое существо имело запах
зебры и на ощупь было
1 Рост жирафа — более 4
метров.
2 Рост зебры — около полу-
тора метров.
похоже на зебру, а когда
он повалил его, то брыкну-
лось, как зебра, но всё-
таки он не мог его разли-
чить. Поэтому он ска-
зал:
— Лежи спокойно,
странное создание! Я
просижу на твоей шее до
утра, так как мне хо-
чется раскрыть за-
гадку.
В это время он услышал какую-то свалку, ворча-
ние и треск, и эфиоп крикнул ему:
— Я поймал зверя, но не знаю какого. У него запах
жирафа, брыкается он, как жираф, но очертаний не
видно.
— Не выпускай его, — сказал леопард. — Сядь и
сиди на нём до утра, как я. Их всё равно не разгля-
дишь.
Они сидели каждый на своей добыче, пока не рас-
свело. Тогда леопард спросил:
— Что, брат, у тебя поймалось?
Эфиоп почесал затылок и сказал:
— Если бы этот зверь был золотисто-рыжий с го-
ловы до пят, то я, не сомневаясь, назвал бы его жи-
рафом. Но
ричневыми пятнами. А у
тебя что?
Леопард
чесал затылок и отве-
тил:
— Если бы мой
зверь был нежного
серо-бурого цвета,
то я сказал бы, что это
он весь покрыт ко-
тоже по-
зебра; но он весь испещрён
чёрными и красными по-
лосами. Что ты с собою
сделала, зебра? Зна-
ешь ли ты, что в пусты-
не я тебя увидел бы за
— Да, — ответила
зебра, — но здесь ведь
не пустыня. Ты теперь
видишь меня?
— Вижу, но вчера весь
день не мог разглядеть. Отчего это?
— Вот выпустите нас, и мы вам объясним, — ска-
зала зебра.
Они отпустили зебру и жирафа. Зебра подбежала к
мелкорослому терновнику, сквозь который солнечный
свет пробивался полосами, а жираф спрятался под вы-
соким деревом, где тень от листьев ложилась пятнами.
— Теперь смотрите, — одновременно крикнули
зебра и жираф. — Вы хотите знать, как это бывает?
Раз-два-три! Где же ваш завтрак?
Леопард смотрел, и эфиоп смотрел, но они виде-
ли только полосатые и пятнистые тени в лесу, но ни-
каких признаков зебры или жирафа. Те успели убе-
жать и скрыться в тенистом лесу.
— Ха-ха! — Воскликнул эфиоп. — Да
это штука, достойная подражания. На-
мотай себе на ус, леопард, а то ты
здесь
в темноте выделяешься, как
кусок мыла в корзине угля.
— Хо-хо! — гаркнул лео-
пард. — А я тебе скажу,
что ты здесь, в темноте,
выделяешься, как горчич-
ник на спине угольщика.
47
— Ну, нечего ругаться, этим сыт не будешь, — за-
явил эфиоп. — Ясно, что мы не подходим к здешней
обстановке. Я думаю последовать совету павиана. Он
сказал мне, чтобы я позаботился о перемене. Так как
у меня ничего нет, кроме кожи, то я её и переменю.
— Переменишь? — спросил леопард в сильней-
шем недоумении.
— Ну да. Мне нужно, чтобы она была иссиня-чёр-
ная. Тогда удобно будет прятаться в пещерах и за де-
ревьями.
Сказано — сделано. Леопард недоумевал ещё
больше, так как ему в первый раз приходилось ви-
деть, чтобы человек менял кожу.
— А я-то как же буду? — жалобно спросил он,
когда эфиоп вдел последний палец в свою новенькую
блестящую чёрную кожу.
— Последуй тоже совету павиана. Сделайся пят-
нистым наподобие жирафа.
— Зачем?
— Ты подумай только, до чего это выгодно. А мо-
жет быть, ты предпочтёшь полосы, как у зебры? И
зебра и жираф очень довольны своими новыми узо-
рами.
— Гм! — сказал леопард. — Я вовсе не хочу быть
похожим на зебру.
— Решайся скорее, —
настаивал эфиоп. — Мне
не хотелось бы идти на
охоту без тебя, но
волей-неволей при-
дётся, если ты бу-
дешь выглядеть, как
подсолнечник у тём-
ного забора.
— Ну так я
бираю пятна.
сказал леопард. Я не хочу быть похожим на жи-
рафа.
— Хорошо, я сделаю пятна кончиками пальцев, —
ответил эфиоп. — У меня ещё осталось достаточно
сажи на коже. Становись!
Эфиоп сжал свою пятерню (на новенькой коже у
него и вправду ещё оставалось достаточно сажи) и
стал там и сям прикасаться к телу леопарда. Везде,
где он дотрагивался пальцами, оставались пять ма-
леньких чёрненьких отпечатков, один около другого.
Вы можете видеть их и теперь, милые мои, на шкуре
любого леопарда. Иногда пальцы соскальзывали, и от
этого следы немного расплывались. Однако присмат-
риваясь к какому-нибудь леопарду, вы всегда увиди-
те пять следов от пяти жирных чёрных пальцев.
— Теперь ты красавец! — воскликнул эфиоп. —
Если ты ляжешь на голую землю, то тебя можно бу-
дет принять за кучу камней. Если же ты примостишь-
ся к скале, то тебя можно будет принять за пористую
глыбу. Если ты влезешь на раскидистую ветку, то
можно будет подумать, что это солнце пробивается
сквозь листву. Цени и радуйся!
— Если это так хорошо, — сказал леопард, — то
отчего же ты сам не сделался пятнистым?
— Для негра чёрный цвет лучше, — ответил эфи-
оп. — Пойдём посмотрим, нельзя ли нам догнать
этих господ Раз-два-три-где-ваш-завтрак?
С тех пор они зажили припеваючи, милые мои. Вот
и всё.
содержание
Ребята и зверята
Р. С. Сеф. Кто любит собак.........................2-я	обл.
Задушевное слово
К. Г. Паустовский. Прощание с летом.................... 1
Занятные истории
В. А. Приходько. Змей.................................. 6
Жила-была сказка
Н. К. Абрамцева. Лужица................................ 8
Кроме шуток
А. Л. Барто. Малыши среди двора....................... 11
Бывает и такое
В. И. Белов. Конфликт................................. 12
Поэзия детям
А. Н. Майков. Осенние листья по ветру кружат........ 14
А.	А. Фет. Задрожали листы, облетая................. 15
М. П. Чехов. Всё дождь и дождь...................... 16
Ю. Капотов. Листопад................................ 17
Читаем всей семьёй
С. В. Образцов. Муха.................................. 18
Чудеса в решете
Я. А. Козловский. Сурики сурок........................ 24
Про букву "Ф" и букву "П"............ 25
История из истории
В.	И. Малов. Средиземноморские нефы и северные когти. 26
Рассказ за рассказом
М. М. Пришвин. Дедушкин валенок....................... 34
Чудные мгновения
Ю. И. Коваль. Последний лист.......................... 38
У нас в гостях
Ридьярд Киплинг. Как леопард получил свои пятна....... 41
© ИФ УНИСЕРВ, ежемесячный литературный журнал
домашнего чтения для детей младшего школьного возраста.
№ 11 (119), 2006, издаётся с января 1997 года.
Журнал зарегистрирован в Комитете Российской Федерации по печати.
Учредители: Международный союз пионерских организаций — Федерация
детских организаций, Издательская фирма УНИСЕРВ
Издатель: Издательская фирма УНИСЕРВ. Свидельство о регистраци
средств массовой информации № 015112 от 25.12. 1997.
Главный редактор КОБЛИКОВ П. А. © Рисунки — ЧЕРНЫХ А. И.
Тел.:(495)684-5645, E-mail: info@uniprint.info Подписной индекс:
688-9751,684-3795 Сайт: www.uniprint.info	71689
Юр. адрес: 109377, г. Москва, ул. Зеленодольская, 11-355.
Подписано в печать 30.10.2006. Формат 60x90/16. Объем 3 п.л. Тираж 3040 экз.
Печать офсетная. Бумага офсетная № 1. Закз № 71
Отпечатано в ООО «Печатный салон «Шанс»
г. Москва, ул. Ижорская, 13/19, тел.: 485-9309