Текст
ISSN 0130-5972
ХИМИЯ И ЖИЗНЬ
НАУЧНО-ПОПУЛЯРНЫЙ ЖУРНАЛ
АКАДЕМИИ НАУК СССР
п
*
V
химия и жизнь
т:
IMS года
Посетитель
Технология и природа
Тема дня
Проблемы и методы
современной науки
«ДУМАЙ ГЛОБАЛЬНО — ДЕЙСТВУЙ ЛОКАЛЬНО».
Д. Медоуз
НЕОСОБИРАТЕЛЬСТВО: ПУТЬ
В ГРЯДУЩЕЕ?
А. Д. Урсул
АКАДЕМИЯ И «ЗЕЛЕНЫЕ». О. Дараков
НЕОКОНЧЕННАЯ ИСТОРИЯ С НАТРИЙ-КАЛИЕВОЙ
ПОМПОЙ. Е. Д. Свердлов
2
4
8
12
Архив
«ПОСМОТРИТЕ ЖЕ НА МОИ ДЕЛА!»
И. Я. Башилов
ИНЖЕНЕР С ЧУВСТВИТЕЛЬНОЙ ДУШОЙ.
В. Пол и щук
НА ОБЛОЖКЕ — рисунок
С. Тюнина к статье
«Академия и зеленые».
НА ВТОРОЙ СТРАНИЦЕ
ОБЛОЖКИ — мистический
лабиринт из змеиных тел,
изображение которого
украшало боевые шлемы
египетских фараонов, а на другом
материке — у индейцев-навахо —
служило амулетом. Ничего
удивительного: лечебные свойства
рептилий давно и хорошо
известны. О соотношении
мистического и реального в науке
читайте в статье С. Ыюге.
22
30
Обзоры
Выставка
Размышления
Наблюдения
Гипотезы
Земля и ее обитатели
Продолжение
Литературные страницы
Портреты
Фантастика
НЕ ТОЛЬКО СЛЕЗЫ. В. Н. Александров
ВАДИМ СИДУР. И. Карпова.
НАУКА И МИСТИКА. С. Мюге
ПОЧЕМУ КАЧАЕТСЯ КОЛЬЦО? М. Радюк
БИОСИНТЕЗ: ПОДЪЕМНЫЕ КРАНЫ
И ДОМКРАТЫ. А. М. Фейгин
ВИТАМИНЫ В МОРЕ. С. А. Петров
ИЗ ЖИЗНИ КОПЕПОД. С. А. Пионтковский
КАПЛЯ, РОЖДЕННАЯ ПОД СОЛНЦЕМ.
В. В. Низовцев
ДИОТИМА. В. Б. Берестецкий
МОРЩИНЫ НА ЛИЦЕ ГОРОДА. А. М. Викторов
ОН БЫЛ ВРАЧ. Л. Стрельникова
О НЕРВИЗМЕ И ЛЕЧЕБНОЙ ПРОБЛЕМЕ ЕГО.
А. С. Самохоцкий
СКОЛЬКО ЛЕТ ДО ЗВЕЗД. И. Е. Полтавец
РЕЛЯТИВИСТСКИЙ АТТРАКЦИОН.
Б. И. Пещевицкий
ТАНЦЫ МУЖЧИН. В. Покровский
34
39
44
48
49
52
56
60
64
73
74
79
86
87
98
ПОСЛЕДНИЕ ИЗВЕСТИЯ
ИНФОРМАЦИЯ
ОБОЗРЕНИЕ
ПОСРЕДНИК
БАНК ОТХОДОВ
КЛУБ ЮНЫЙ ХИМИК
ДОМАШНИЕ ЗАБОТЫ
КОРОТКИЕ ЗАМЕТКИ
ПИШУТ, ЧТО...
11
7, 33, 38, 43, 62, 85
54
58
59
90
96
ПО
ПО
ПЕРЕПИСКА
112
Посетитель
«Думай глобально —
действуй локально»
О работах Дениса Медоуза по
моделированию мирового развития мы уже
рассказывали (см., например, «Химию и жизнь» № 5
за 1979 год).
В марте этого года профессор Медоуз
посетил нашу редакцию. В Советский Союз
он приехал как глава американской стороны
совместного проекта по экологическому
образованию. От СССР проект возглавляет
председатель Госкомитета СССР по
народному образованию, член редколлегии нашего
журнала Г. А. Ягодин. Впрочем, по
признанию самого Медоуза, он прибыл «в двух
шляпах». О первой из них — сопредседателя
всего проекта — уже сказано, а второй
головной убор венчал профессора как директора
частной программы, посвященной методу
деловых, или имитационных игр. В течение
месяца Денис Медоуз в пяти городах нашей
страны обучал таким играм учителей и
преподавателей вузов, а один раз даже
журналистов.
И вот какой у нас получился разговор.
С тех пор, как в книге «Пределы роста»* вы
предложили модель мирового развития, прошло
почти двадцать лет. Что изменилось в ваших
представлениях с тех пор?
Многое из того, что было лишь
гипотезой, подтвердилось. Например, глобальное
потепление. Но что более важно,
доказано существование системы
длительного запаздывания, как бы инерции
в развитии большинства глобальных
процессов. Скажем, можно остановить вырубку
лесов, но последствия этого будут
сказываться еще долго. Кроме того, в нашей модели
не учитывались военные расходы, хотя мы и
знали, что они составляют огромную долю
мирового бюджета.
Население Земли растет. Производительные силы,
вроде бы,-— тоже. Но до гармонии между ними
далеко, или вы придерживаетесь иного мнения?
* Meadows Denis, Meadows Donella, Can Erich,
Milling Peter. "The limits of growth", N. Y.,
Universe — Books, 1972.
Я бы сказал так: и в мире в целом, и в
каждой отдельной стране эта пропорция
становится хуже. Ваша и моя страны — не
исключение. В какой-то степени
несоответствие компенсируется прогрессом техники,
новыми технологиями, но мы должны четко
представлять себе: никакая техника, никакая
технология не способны полностью решить
проблему.
Может, в будущем люди станут жить как-то
иначе? Попросту говоря, не увеличится ли в будущем
информационная составляющая потребления при
уменьшении (стабилизации) материальной и
энергетической?
Есть ли Tii кое место в мире, где вы найдете
людей, которые хотят иметь меньше
товаров, меньше услуг? Я его не вижу.
В Афинах или Спарте.
Да, но, к сожалению, даже они разрушили
свою цивилизацию.
По-вашему, этот процесс не остановить
никакими моральными, религиозными, этическими или
политическими нормами?
Конечно, нет.
Мы, простые жители планеты, не видим особых
успехов экологических движений. В чем причина?
Почему эти мощные, достаточно многочисленные
силы не дают ощутимого результата?
Я не согласен. Успехи
природоохранительного движения очень значительны. Без них
ситуация в мире была бы куда хуже. Но
понятно, что эти движения не могут решить
всех проблем.
А можно конкретизировать?
Вспомните, например, международный
протокол о защите озонового слоя. Без усилий
природоохранных движений его бы просто
не было, как и договора о запрещении
захоронения токсичных отходов в море —
результата усилий Грин Писа.
Существует ли всемирная неправительственная
координация природоохранных движений и
действий?
Нет, но международные
неправительственные организации рекомендательного
характера есть. Например, Комитет по охране
окружающей среды ООН — ЮНЕП. Задача
ЮНЕП — показать людям разных стран
самые главные, самые важные проблемы,
помочь нациям понять, что их процветание
зависит от отношения к окружающей
среде.
Число природоохранных групп необычайно
велико, а спектр их активности тоже очень
широк. К примеру, одни группы ставят
целью только защиту животных или только
2
птиц, другие протестуют против вырубки
лесов. Но ведь сама природа координирует
их усилия, ибо звери и птицы живут в лесах.
Координация же из центра деятельности
таких групп может стать разрушающим
фактором. Когда вы сидите где-то высоко и не
знаете деталей, просто не можете их
различить с расстояния, то как вы можете
«координировать»?
Ваши работы послужили теоретическим
обоснованием для «зеленых», в частности, для наиболее
радикального их крыла — течения алармистов,
Но со временем алармизм сдал позиции, его
сторонников сейчас стало меньше. Считаете ли вы себя
алармистом, или вы придерживаетесь более
умеренных взглядов?
С моей точки зрения, большинство людей
в нынешней ситуации алармисты. Например,
президент США обеспокоен разрушением
озонового слоя Земли. Я не могу
согласиться, что алармистов стало меньше. Даже
ваш генеральный секретарь, судя по тем его
высказываниям, которые я читал в прессе,
говорит о возможности исчезновения
человечества с лица Земли. Он алармист?
Ваше отношение к ядерной энергетике?
Вы спрашиваете так, будто полагаете, что
есть простой ответ. Простого ответа нет.
Безоговорочно лишь одно — лучше
вкладывать деньги в энергосберегающие
технологии, чем энергопроизводящие. Например,
в США используют в быту и на
производстве в три раза больше энергии, чем нужно.
Если в вашей ванной такое большое
сливное отверстие, что вы не можете
ее наполнить, что вы будете делать?
Строить новый насос или заткнете дыру?
Так что, по-моему, правильнее думать не о
строительстве новых АЭС, а о
рациональном использовании уже имеющейся в нашем
распоряжении энергии. И еще: в атомную
энергетику исходно встроены аварии, как в
любую другую большую систему —
транспортную, космическую... Если мы собираемся
дальше развивать ядерную энергетику, то
должны понимать, что сознательно идем на
новые «чернобыли». И то и другое
неразделимо...
То есть существует критическая масса
технологии?
Да.
В последнее время появляется все больше и
больше предсказаний разных специалистов, в
частности, советских, шведских, канадских,
бельгийских, что из-за солнечной активности и
схождения космических ритмов к концу века дело
дойдет до крупнейших геофизических
потрясений: извержений вулканов, землетрясений,
повышения температуры в глобальном масштабе. Что
вы думаете по этому поводу?
Вы задали вопрос, по которому у меня нет
научной позиции. Но вы же знаете, что люди
склонны всегда преувеличивать негативный
прогноз и приуменьшать позитивный. При
этом ждут, что событие произойдет сразу
же. Но, как мне известно, в физической
модели Земли существуют очень длинные
волны запаздывания, или инерционные
процессы.
Считаете ли вы, что в средней школе должен
быть отдельный предмет — экология?
Нет.
Что вы лично вкладываете в понятие «химия»?
Наш журнал многие считают чисто химическим,
наверное, судят по названию, но забывают о
втором слове в этом названии, хотя неразрывная
связь этих двух понятий «химия» и «жизнь»
всегда была нашим девизом.
Мое первое образование — химическое. Я
получил степень бакалавра химии в Карлтон-
ском университете и работал некоторое
время в химической лаборатории Комиссии
по атомной энергии США. Я люблю
вспоминать это время. Там я научился
делать рутинную, черновую работу и понял,
что получить важный результат можно,
только проделав эту черновую работу. Мне всегда
это помогало в дальнейшем. Я твердо
убежден, что химики в СССР должны
быть лидерами в исследовании многих
глобальных проблем, в том числе и проблем
охраны природы.
Как вы считаете, что может сделать для этого
такой журнал, как наш?
У нас есть такая поговорка: «Thinking
globally, acting locally» («Думай глобально,
действуй локально»). Очевидно, что ни
одиночка, ни небольшая группа
единомышленников (будь они даже гениальны) не
смогут решить все проблемы. Но если мы,
каждый из нас чуть-чуть изменит свое
поведение, привычки, умерит аппетиты, то,
я убежден, большинство проблем можно
будет решить. Честно скажу, что проблемы,
с которыми столкнулась ваша страна в
связи с перестройкой,— это в основном
то, чем и как помочь людям, простым
людям подняться. Только когда человек
распрямится, почувствует значимость
собственной личности, он начнет интересоваться
иными, кроме маленьких личных,
проблемами, в том числе и глобальными.
Посетитель -
профессор Д. МЕДОУЗ, США
Дежурный редактор
С. ПЕТУХОВ
3
Неособирательство:
путь в грядущее?
Академик АН МССР
А. Д. УРСУЛ
Неособирательство может стать одним из
путей решения глобальной экологической
проблемы, важной составной частью
грядущей коэволюции человека и природы. Что
такое неособирательство, если вообще этот
термин уместен, в чем его отличие от
простого собирательства и производства? На эти
и другие вопросы я и попытаюсь ответить.
ПЕРВОБЫТНОЕ СОБИРАТЕЛЬСТВО
Ныне собирательство превратилось в
рудиментарную сферу деятельности человека,
которая, казалось, вот-вот исчезнет
благодаря впечатляющим успехам
научно-технического прогресса.
Расцвет же собирательства приходится на
древнейший период каменного века, когда
первобытный человек заимствовал у природы
ее дары, используя лишь простейшие орудия.
Сбором растений обычно занимались
женщины, а мужчины были рыболовами и
охотниками, добывали богатую белками
животную пищу. В палеолитическом обществе люди
просто присваивали то, что без их участия
делала природа. Такое хозяйство принято
называть присваивающим.
Первобытные собиратели не могли долго
оставаться на одном и том же месте, так как
количество доступной пищи, добываемой с
помощью каменных орудий, постепенно
сокращалось, и племя вынуждено было
несколько раз в год менять место стоянки. Каждому
индивиду для пропитания требовалось не
менее двух квадратных километров
плодородной земли. Отсюда и низкая плотность
населения и ограничение его численности
возможностями добывания продовольствия.
Собирательство давало пищи ровно
столько, сколько было необходимо для
удовлетворения сиюминутных потребностей
человека, а кочевой образ жизни препятствовал
накоплению еды и имущества, способствовал
коллективному использованию природных
богатств. По-видимому, к концу палеолита
земной шар населяло около пяти миллионов
человек. Возможно, это и был тот предел,
который поставила биосфера человечеству
каменного века. И хотя природа могла дать
гораздо больше, путь собирательства был
исчерпан. Именно на финальную стадию
верхнего палеолита приходится первый
глобально-экологический кризис — исчезновение
крупных животных, которые, вероятно, были
истреблены охотниками, предпочитавшими
крупную дичь мелкой (хотя важную роль
играло и похолодание климата).
Говоря о сменившей собирательство
производящей экономике, мы зачастую не
задумываемся об иной альтернативе
производству. Исторический выбор в его пользу
был сделан почти повсеместно. Сейчас на
планете, вероятно, всего несколько десятков
тысяч людей остались на уровне
первобытного собирательства.
Переход к производящей экономике
начался с аграрной или, как ее еще называют,
неолитической революции. Почему же все
началось именно с агрикультурной революции,
а индустриальная запоздала по сравнению
с ней? Ответ коренится в приоритете
общечеловеческих потребностей (а значит, и
ценностей), которые и служат источником
развертывания той или иной деятельности. Пища
не только в древности, но и сейчас первейшая
потребность людей. Забвение этого чревато
социальными катаклизмами.
Обычно, говоря о собирательстве,
ограничиваются указанием на присвоение
человеком даров природы биологического
происхождения. Однако биосфера, в которой
обитали люди, включает объекты неживой
природы и прежде всего те орудия, которыми
пользовался человек — обработанные камни
(а с их помощью и деревянные и костяные
орудия). Не случайно само название века —
каменный — дано отнюдь не по тому, что
человек присваивал, а по тому, чем он это
делал. И это соответствует известному
высказыванию К. Маркса о том, что
экономические эпохи различаются не тем, что
производится, а тем, как производится, какими
средствами труда. Если мы это учтем,
окажется, что чистого собирательства как
такового в истории человечества не было: оно
всегда сочеталось с производством, в данном
случае с изготовлением каменных и других
орудий. Именно в производстве и состоит
отличие человека от животных, как, впрочем,
и в наличии разума (сознания). И хотя
человек присваивает то, что дает биосфера,
но делает это не так, как животные, из
которых он уже выделился.
Неособирательство, о котором речь пойдет дальше, тоже
будет отличаться от первобытного.
ЭКОНОЛОГИЧЕСКОЕ СРАВНЕНИЕ
СОБИРАТЕЛЬСТВА И ПРОИЗВОДСТВА
Под эконологиеи понимают единство
экономики и экологии. Собирательство, с этой
5
точки зрения, представляет первичный
способ взаимодействия общества и природы,
если под способом подразумевать единство
экономических и экологических
характеристик развития общества.
Мы настолько привыкли думать, будто
производство — основа человеческой жизни,
что именно ему до недавнего времени
приписывали все позитивное, а
собирательству — лишь негативное. Однако уже
началась переоценка ценностей; стало понятно,
что в нынешней кризисной экологической
ситуации виноват не только и даже не
столько капитализм (как это упрощенно
представлялось), сколько само производство,
без которого не мыслится дальнейшая жизнь
человечества.
Философский словарь провозглашает, что
производство «есть вечное естественное
условие человеческой жизни — основа всей
человеческой истории». Это звучит и как
прогноз на будущее. Однако предыдущие два
миллиона лет поступательного движения
человеческого рода вовсе не были периодом
бурного расцвета производства. Оно играло
подчиненную роль, распространяясь лишь на
производство орудий, которые были
предназначены для собирательства. Итак,
несмотря на наличие производства (а лучше
сказать, его элементовI, жизнь
палеолитического человечества базировалась на
собирательстве, то есть на самой природе. В
забвении tqcq, что природа до сих пор не утратила
этого своего фундаментального значения, и
скрываются корни нашего нынешнего
экологического бедствия и волюнтаристского
пренебрежения ко всему, что оказывается
«непроизводством» .
Производство неспроста начало свое
бурное развитие именно с сельского
хозяйства (агронеолитический путь). И
собирательство, видимо, не случайно
доминировало на протяжении 99 %
человеческой истории. Оно было традиционно
связано с предшествующей биологической
эволюцией. Все экологические
взаимоотношения в биосфере с этой точки зрения не
что иное, как «собирательство» (как правило,
без орудий, хотя отдельным видам животных
свойственно и их употребление, но не
изготовление) .
Собирательство энергетически выгоднее
производства. Конечно, производство очень
расширило возможности создания нового,
и в некоторых случаях человек, как это
произошло в химии, уже превысил творческие
возможности природы. Благодаря
производству люди получают новые продукты, которые
иногда лучше удовлетворяют нужды, чем
естественные, и даже дошли до того, что
благодаря НТР стали формировать и
развивать новые потребности (причем все чаще
во вред самим себе, приближая весь наш
род к мировому экологическому коллапсу).
Неразумное умножение потребностей
оказалось естественным продолжением
производящего хозяйства. Производящая экономика
развила, расширила деструктивный
механизм, угрожающий цивилизации. Поэтому
даже первобытное собирательство предстает
как некий «идеал» развития, «возврата назад,
к природе», о чем в той или иной форме
пишут многие.
Собирательство оказалось
несостоятельным вовсе не потому, что угрожало гибелью
человечеству. Хотя оно обеспечивало
существование и даже прогресс, но
чрезвычайно медленный. Инициированное
неолитической революцией быстрое развитие
материального производства, немыслимое ранее
ускорение прогресса стало и невиданным
благом, и величайшим злом: ведь
окружающая человека природа, особенно биосфера,
не «поспевала» за такими темпами, и
возникло рассогласование между социальными и
естественными процессами, противоречие
между биологической и культурной
эволюцией. Агронеолитический путь развития был
экономической революцией и вместе с тем
экологической «контрреволюцией».
Говорить о какой-либо стратегии
палеолитического человека — экофобной либо эко-
фильной — вряд ли стоит*. Стихийное
развитие собирательской экономики не позволило
выработать единую стратегию, исключающую
экофобные варианты. Думается, изучение
первобытного, да и современного
собирательства у тех сохранившихся сообществ,
которые не пошли по агронеолитическому
пути, важно не только для развития
альтернативных, экологизированных стратегий
производства, но и для возрождения самого
собирательства, которое я, за неимением
пока лучшего термина, решил назвать
неособирательством.
Неособирательство — это такая форма
взаимодействия общества и природы, где в
социальную деятельность максимально
вовлечены природные факторы и агенты в их
естественном виде. При этом социальные
(прежде всего экономические) и природные
процессы сопрягаются в единую открытую
экологическую цепь. Неособирательство —
это максимально возможное и интенсивное
ис пользование даров и сил природы, но,
конечно, в эволюционно обусловленных
пределах.
Оно будет решительно отличаться от
производства, которое все больше изолируется
от природы, прежде всего биосферы,
переходя на мало- и безотходные технологии, то
есть на малые, локальные, искусственно
6
созданные человеком экоциклы. В отличие от
неопроизводства (так можно назвать
безотходную технологию) неособирательство
вписывает деятельность человека в естественные
экологические циклы биосферы.
ПЕРСПЕКТИВЫ КОЭВОЛЮЦИИ:
СИНТЕЗ ПРОИЗВОДСТВА И
СОБИРАТЕЛЬСТВА
Если бы среда не была ограничена
размерами планеты, ее сырьевыми ресурсами и
так далее, то экологические проблемы всегда
бы носили локальный характер. Сказать, что
они не появились бы, нельзя, ибо любое
материальное образование, единожды
возникнув, может развиваться в основном за
счет окружающей среды, черпая из нее
негэнтропию (так называемая мера
упорядоченности) и выделяя в нее «отходы»
(энтропию). Это закон прогрессивного
развития, который установлен в частных науках
(термодинамике, синергетике, биологии), и
он в полной мере работает и на социальной
ступени. Общество, независимо от способа
его взаимодействия с природой, заимствует
у нее материальные блага, часть их
превращает в социальную материю, а часть
трансформирует в отходы, энтропию. И в
любой хозяйственной деятельности есть не
только экономическая сторона, но и
экологическая. Задача человечества вовсе не
сводится к тому, чтобы раз и навсегда
устранить абсолютно все экологически
отрицательные последствия. Ведь ставить такую задачу
равносильно намерению изобрести вечный
двигатель второго рода.
Экологические издержки прогресса в
принципе невозможно свести к нулю, но их можно
кардинально уменьшить, перейдя от
стихийного развития производства к
рационально управляемой хозяйственной деятельности.
Суть этой, своего рода экологической
революции, заключается в отрицании
традиционной производственной деятельности,
неолитических принципов
природопользования, замене их новыми, которые в известной
мере возвращали бы нас к присваивающей
экономике, но на более высоком уровне. Речь
идет о том, чтобы в единое целое соединить
преимущества как собирательской, так и
производящей деятельности, устранив их
экономические и экологические недостатки.
В совокупную социальную и
хозяйственную деятельность должны прежде всего
включаться природные факторы. Из всего
органического мира Земли, 99 % массы
которого составляет растительность (более
500 тысяч видов), человек пока взял в оборот
лишь 2—3 тысячи, из них всего 600 ввел в
сельское хозяйство.
Следует заняться и отбором растений,
которые пригодны для микробиологической
и химической переработки.
При доминировании производства важно
все рачительнее использовать экологические
ресурсы, чтобы, соединив неособирательство
с производством, нейтрализовать его
экологические издержки. Возьмем хотя бы детрит —
мелкие частицы органического или частично
минерализованного вещества, которые
оседают на дно водоемов. Детрит образуется
из выделений растений и животных и из их
останков, в нем обитают микроорганизмы.
На основе детрита можно выращивать рыб,
моллюсков, наладить производство силоса...
В Японии культивирование устриц-детрито-
фагов в десять раз увеличило их
«урожайность».
Основой прогресса в палеолите было
собирательство, а с неолита — производство.
Их взаимосвязь в будущем и развитие на
всесторонней максимально интенсивной
основе — это принципиально новый базис
социального прогресса, новый способ
взаимодействия общества и природы.
Ж
Заключим договоры
на проведение научных исследований
ПОВЕРХНОСТИ ОРГАНИЧЕСКОГО
ТВЕРДОГО ТЕЛА
методами фотоэлектронной спектроскопии в диапазоне энергий от
4 до 14 эВ и 21,22 эВ.
Определяем: положение уровня Ферми на поверхности; энергетическое
положение верхних заполненных состояний; химические сдвиги при
образовании и он-радикальных соединений.
Исследуем: адсорбцию органических соединений на металлических
и полупроводниковых подложках; кинетику фотополимеризации.
Измеряем: спектры отражения и поглощения в высоком вакууме
в диапазоне энергий от 3 до 12 эВ.
Обращаться по адресу: 226006 Рига» ул. Айзкрауклес, д. 21. Физико-
энергетический институт АН Латвийской ССР. Телефон для справок:
55-88-69.
7
Тем*
Академия и «зеленые»
Глаз видит — сердце требует.
Гагаузская пословица
Давно ли мы считали «зеленых»
национальной принадлежностью Западной Германии,
вроде баварского пива? И вот митинги под
экологическими лозунгами у нас дома. Еще
недавно идея построить атомную
электростанцию поблизости от миллионного города,
например, Одессы, встречала
благожелательное внимание. Как быстро все переменилось!
С любопытством читаю в газете: «За
прошедшую неделю уровень загрязненности воздуха
сернистым ангидридом, окисью и двуокисью
азота, окисью углерода, формальдегидом,
фенолом, сульфатами, озоном и хромовым
ангидридом не превышал нормы». И хорошо,
что не превышал. А раньше-то как было?
«Любимый город может спать спокойно», и
ни гу-гу про хромовый ангидрид. Кажется,
будто эта напасть появилась только вчера,
вместе с объявлениями в газетах об уровне
загрязнения воздуха.
Наши «зеленые», которые кое-где, дабы
избежать осложнений с местной
администрацией, называют себя «экологистами», уже
имеют хоть и краткую, но свою историю.
Бурных событий в ней предостаточно. А главное,
есть такие события, которые упорно
повторяются в каждом регионе. Поделюсь
некоторыми наблюдениями.
Кто стоял у истоков этого многолюдного
движения, к которому нынче благосклонны
пресса и телевидение? Основная масса
зачинателей и подвижников — журналисты,
писатели, даже музыковеды — словом, кто
угодно, но не специалисты. А представители
науки — и академической, и отраслевой —
держались под сенью своих лабораторий.
Многие проявляют завидную скромность и
поныне, хотя призывы к участию в
экологических экспертизах звучат уже официально.
Кое-где экологическая катастрофа еще
грозит неясным призраком, пусть даже в
недалеком будущем. Но не сегодня. Я поведу
речь о регионе, где это уже случилось.
Все умирают, но не всех одинаково оплакивают
Гагаузская пословица
Итак, Молдавия. Солнечная, а как же иначе!
Всесоюзный сад и огород. И вместе с тем —
первое место в Европе по применению
пестицидов. Почти не осталось воды, безопасной
для питья. Третья часть республики, включая
поля и города, занята оползнями и оврагами.
Цифры об истинном положении дел в
солнечной республике появляются в печати с
большим трудом. Специалисты держат языки
за зубами. Но не все. Появились, например,
сведения о количестве применяемых в
сельском хозяйстве удобрений и о смертности
населения. Заложив цифры в компьютер, я
проанализировал статистическую связь
между этими двумя величинами за двадцать лет.
Прошу меня извинить, но без одного-двух
специальных выражений здесь не обойтись.
Так вот, статистическая связь, которую
выражает коэффициент корреляции,
оказалась необыкновенно тесной. Между общим
количеством удобрений, вносимых на
молдавские поля, и смертностью в сельской
местности корреляция 0,96, а для азотных
удобрений — 0,98. Чтобы убить одного колхозника
или рабочего совхоза, нужно в масштабах
республики 16 тонн удобрений вообще или
6,5 тонн азотных.
В городах Молдавии смертность меньше,
продолжительность жизни больше и слабая
пагубная статистическая связь
прослеживается только с ростом применения азотных
удобрений.
Я говорю только об одном факторе —
удобрениях, по остальным нет данных.
Понятно, что химизация сельского хозяйства
многолика. Удобрения — лишь своеобразный
индикатор общего состояния дел.
Согласно статистике, только за один
1986 год почти четырнадцать с половиной
тысяч человек в сельской местности одной
маленькой республики могли бы остаться в
живых, не будь безоглядной, повальной
химизации садов и полей. Напомню, что в
Афганистане за все годы войны погибло почти
столько же наших солдат.
Вы слушайте, а мы будем молчать.
Гагаузская пословица
Как и в других местах, в Молдавии
зачинателями движения «зеленых» стали писатели
и журналисты. Казалось бы, кому как не им
просветить народ. Но внушительная часть
населения слабо представляет себе существо
проблемы, главных действующих лиц и
степень накала конфликта. Да и пресса, которой
располагают экологисты, издается главным
образом на молдавском языке. Есть трудно-
8
сти и с кадрами. После бесконечных
проволочек межвузовская кафедра экологии,
призванная готовить специалистов, была открыта
в Кишиневском университете только в
1988 году. Кстати, возглавил ее один из
лидеров молдавских экологистов профессор
И. И. Дедю. При всем том значительная
часть айсберга информации об экологической
обстановке ни публике, ни студентам
недоступна — на ней гриф «Для служебного
пользования». Что значит жизнь людей в
сравнении с ведомственной тайной!
Ведь системные исследования
экологической ситуации даже в Молдавии, ставшей
опасной для проживания, по-серьезному до
сих пор не ведутся. Этим заняты лишь
разрозненные лаборатории. Что интересно, не
только государственные, но и
кооперативные. В вот в Академии наук республики
такой службы до сих пор нет.
Академия наук МССР вовсе не подрывная
организация. Весь фокус в организации
отечественной науки. И в особой логике —
ведомственной. В 1986 году наконец-то
завершилось строительство Института
экологической генетики АН МССР. Этот, один из
самых оснащенных биологических
институтов страны, обошелся в десятки миллионов
рублей. Если судить по вывеске, именно здесь
проходит передний край битвы с
экологической катастрофой. Увы, нет. Тут-то и
показывает себя академическая ведомственная
логика: институт был создан на средства,
отпущенные Президиумом АН СССР для
совершенно других исследований. Для разработки
ускоренных методов селекции
сельскохозяйственных растений, создания таких сортов,
которые не будут требовать мощной
химической защиты. Еще институт занимается
размещением культур в соответствии с их
экологическими потребностями (понятно, что у
КУКУРУЗЫ и свеклы требования разные). Все
это актуально, но сиюминутные горящие
задачи не решает.
Сочувствующих господ много, а дающих денег —
нет.
Гагаузская пословица
Есть проблемы, которые массовым выходом
на субботник или отчислением однодневной
заработной платы не решить. Требуется
серьезная проверка на зрелость и гражданскую
ответственность. Многие же руководители
отечественной науки привыкли следовать
указаниям, ориентироваться на ветер «сверху».
А что там, наверху? Наверху штормовая
погода.
И вот специалисты боятся поднять голос:
с одной стороны бушует общественное
мнение, а с другой — гнев начальства и страшен,
и чреват. «Академия приспособленцев.
Сколько же так жить — под ярмом унижения и
страха?» — воскликнула молдавская
журналистка Лида Истрати. Ярму этому все
возрасты покорны. Пусть неформалы из
«Демократического движения защиты гласности и
перестройки» и экологисты тысячу раз правы
в своих острых атаках на митингах, в газетах
и журналах. Парадокс в том, что при
нынешнем положении вещей результаты их
выступлений почти противоположны ожидаемому.
Ведь общественным организациям не по
карману содержание исследовательских
лабораторий и высокооплачиваемого
квалифицированного персонала. И без сотрудничества с
правительством, Минздравом, Академией
наук, Госкомитетом по охране природы дело
с мертвой точки не сдвинется.
Не редакции газет распоряжаются
материальными средствами и кадрами, от этого
никуда не уйти. Но в то же время
информация — великая сила, пробуждающая массы.
По данным Отдела исследования
общественного мнения АН МССР, в 1988 году уже
около 75 % жителей молдавских сел
тревожило нерациональное применение
ядохимикатов и удобрений, загрязнение почвы и воды.
При этом самые низкие оценки за деятель-
. ность по охране природы население
выставило лекторам, пропагандистам, местным
Советам, правоохранительным органам,
администрации предприятий, а также научным
учреждениям, органам здравоохранения и
охраны природы.
По скромным подсчетам, охраной
природы в маленькой республике занимается
21 ведомство. В последние годы они стали
активнее работать над снижением
химического загрязнения. Так, применение
пестицидов уменьшилось с 17,1 до 9 кг на гектар.
Наметилась тенденция к остановке роста
применения минеральных удобрений и
ядовитых выбросов в атмосферу, к снижению
смертности. Сдвиги есть, хотя о них пишут
реже, чем о недостатках. Однако это лишь
робкое начало. К тому же раньше учет
пестицидов на полях вели по общей массе
ядовитого препарата, а теперь — по активному
веществу. Так что к приведенным выше цифрам
надо относиться осторожно.
Молдавские овощи и фрукты порой
заворачивают восвояси
санитарно-эпидемиологические службы некоторых республик и
городов. Правда, официальных сообщений на сей
счет вроде бы и нет. В самом же солнечном
крае гербициды, инсектициды и фунгициды —
румяные, хорошо пахнущие, продаются без
ограничений. Такой гражданской позицией
никого у нас не удивить: не жаль печень
собрата, была бы своя премия. С этим тоже
нужно бороться, причем в уголовном порядке.
9
fftf 1?7o Ш W №
На графике черной линией показан рост применения
азотных удобрений в сельском хозяйстве Молдавии
с 1965 по 1986 год. Данные взяты из журналов
«Нистру» A988, № 8) и «Кодры» A988, № 12).
Цветной линией отражена рассчитанная автором
смертность сельского населения республики
Для выявления такого безответственного
вредительства обычной процедурой должен
стать анализ содержания пестицидов и
азотных удобрений в любой
сельскохозяйственной продукции. Для этого благого дела есть
организационная база — сеть
санитарно-эпидемиологических станций. Но 90 % из них не
имеют необходимого оборудования. Не
хватает его и в научных учреждениях. Это вечная
наша беда. Необходимость решения этих
вопросов ясна любому жителю Советского
Союза: загрязнители природной среды есть
везде, фрукты-овощи тоже едят всюду.
Страна у нас одна.
Впереди идешь — бодает, сзади идешь —
брыкается.
Гагаузская пословица
Что же в итоге получается? С одной стороны,
два десятка ведомств, с другой —
общественное мнение, неформальные объединения.
И все делают общее дело, но уж очень по-
разному. Всенародное движение
складывается с трудом. Не могу не процитировать
писателя Валерия Косарева, одного из лидеров
«зеленых» в республике: «...позиция
премудрого пескаря (даже и с судорожно зажатой
фигой под плавником) ныне стремительно
выходит из моды. Пора определиться, кто за
что стоит, кто кого поддерживает».
Очевидно, за важнейшую всенародную
проблему надо взяться по-новому. Как?
Решение экологических проблем
описывается обычным уравнением: кадры +
средства = ... Но стандартный алгоритм здесь не
гюдходит, ибо старый рецепт —
организовать учреждение, ассигновать капитальные
вложения, что-то там построить, кое-что
купить из оборудования, а кадры сами
прибегут — себя исчерпал. Именно система
организации «сверху» привела к экологической
катастрофе. Вывести из тупика она, вероятно,
не может. А новый рецепт — всенародное
движение рождается в муках и судорогах
на наших с вами глазах. Требуется работа
профессионалов по решению общественных
проблем, поставленных мнением «снизу».
Гласно и под контролем всего общества.
Без всенародного движения не изжить
многие беды нашей жизни, не только
экологические. Как же облегчить его появление
на свет? В новых условиях единомыслия
ни по одному вопросу не будет. Не будет
хотя бы потому, что движение всенародное.
С другой стороны, культура дискуссии у нас
ограничена обычно отвлеченными темами,
которые не затрагивают ничьи ближайшие
интересы.
Здесь-то как раз и нужны
фундаментальные исследования. Формирование «образа
врага» было модной темой в международных
отношениях. А почему бы не изучить
«непарламентские» методы борьбы ведомств
с неформалами и неформалов с
ведомствами, сделать все это достоянием гласности?
Ничто так не ожесточает спорящие стороны,
как применение запрещенных приемов.
По-прежнему в ходу келейные решения
важных вопросов, которые иногда
маскируются под всенародные обсуждения,
результаты которых «изучают» таинственные
комиссии. Весь этот отрицательный опыт,
накопленный за последние годы, необходимо
обобщить.
Экологическая проблема выходит далеко
за пределы химизации сельского хозяйства.
Это важнейшая политическая и социальная
задача, всесоюзная и всенародная.
Экологическая ситуация обострена почти
повсеместно. Очень важно, чтобы хоть где-то
появился настоящий опыт решения этой
проблемы всем народом, всем миром.
И поскорее.
Кандидат биологических наук
О. ДАРАКОВ,
научный сотрудник
Института экологической генетики
АН МССР
10
последние известия
Молекула-карцер
Открыто новое состояние
материи: одиночные
молекулы вещества, заключенные в
вакуум внутри растворимых,
но непроницаемых «клеток».
CR*1
_ I :
CH,
к-Ч
CR. ^ ^ "l"K
' /CRl /CKl fr**
Ck2 CK,.
Молекулы, упрятанные в межмолекулярные каналы
инородных им кристаллов, издавна называют гостями. Образуемые
таким путем твердые соединения включения — клатраты —
либо нерастворимы, либо разрушаются при переходе
молекул хозяина в жидкость. Американским исследователям
Дж. Шерману и Д. Краму удалось вначале научиться синтезу
«хозяев», у которых полости надежно скрыты внутри
молекул, а потом — добиться того, чтобы подобные молекулы-
клетки были легко растворимы («Journal of American
Chemical Society», 1989, т. Ill, № 12, с. 4527). Авторы остроумно
назвали их карцерандами, от латинского «career»
(тюрьма),— слова, которое, будучи переписано кириллицей,
породило в нашем языке печально общеизвестное понятие
карцер.
Показанная на схеме заключительная стадия синтеза
этих сложных, но украшенных высокой симметрией
молекул, состоит в сшивании СН2-группами «половинок».
Каждая из них, имеющая в основе «хоровод» прочно
связанных между собой бензольных колец, несет четыре
активных, «кислых» фенольных гидроксила и столько
же бензильных групп, облегчающих растворение в
любых органических жидкостях. Замыкание происходит в
среде сильно ионизирующих растворителей: диметил-
формамида (ДМФ), диметилсульфокейда (ДМСО) или
диметилацетамида (ДМА). Продуктом же реакции сразу
оказывается не пустой карцеранд, а готовый комплекс —
карциплекс. В клетку по ходу ее сооружения встраивается
молекула растворителя. Вероятно, она играет некую
активную монтажную роль, поскольку в растворителях
с более объемистыми, не влезающими в клетку молекулами
не удается и ее замыкание. Если же реакцию
выполнять в среде эквимолекулярной смеси ДМФ и ДМА,
то наблюдается четкая избирательность. Образующаяся
смесь карциплексов на 84 % состоит из комплекса с менее
объемистым «арестантом» — ДМФ.
Срок заключения, кстати, у всех трех оказывается
пожизненным. Как бы ни грели, например, комплекс,
содержащий ДМФ, в среде ДМСО, наблюдать обмен
не удается — ни одна молекула последнего не проникает
в «карцер».
Изучение спектров ядерного магнитного резонанса
показало, что арестанты чувствуют себя сравнительно
вольготно. В частности, молекулы ДМФ или ДМСО
при комнатной температуре свободно вращаются внутри
клетки во всех направлениях, будто ее, клетки, и нет.
Именно это позволило авторам заключить, что они
наблюдают принципиально новое состояние материи —
фазу, в которой, по их выражению, налицо лишь
«гость плюс вакуум в разных пропорциях». Открытие
замечательное, и эксперимент в высшей степени изящный.
Остается лишь надеяться, что со временем слово
«карцер» не будет нести никаких смыслов, кроме
химического.
В. ЗЯБЛОВ
11
Неоконченная
история
с натрий-калиевой
помпой
Член-корреспондент АН СССР
Е. Д. СВЕРДЛОВ
НЕСЛУЧАЙНАЯ СЛУЧАЙНОСТЬ
Примерно двадцать лет назад я со своей
аспиранткой Таней Спасокукоцкой начал
работать с замечательным ферментом из
бактериальной клетки РНК-полимеразой.
Это был мой первый шаг от чистой химии
нуклеиновых кислот к молекулярной
биологии. По-разному поворачивалась ко мне эта
работа, то прерывалась по не зависящим от
меня обстоятельствам, то снова начиналась,
но в 1980 году мы уже приблизились к
установлению полной первичной структуры
фермента и его генов. Работа шла в жесткой
конкуренции с американскими коллегами, но
было уже ясно, что мы успеваем сделать ее
раньше все х, несмотря на многие
пессимистические предсказания. Можно, наконец,
было планировать сравнительно спокойные
фундаментальные исследования.
Я размышлял над гипотезой о способах
движения фермента по ДНК, когда он
синтезирует РНК, и мне казалось, что я близок
к чему-то разумному. И вдруг на одном из
коллоквиумов академик Ю. А. Овчинников
сказал: «У нас очень плохое положение
с №,К-АТФазой, поэтому Николай
Николаевич Модянов с этого дня будет заниматься
этой проблемой. С РНК-полимеразой он
больше не работает».
Коля Модянов был одним из коренников
в нашей упряжке и занимался определением
структуры белка. (Я, наверно, должен
сказать, что моя лаборатория
специализировалась по химическим свойствам ДНК,
то есть генов, а лаборатория Овчинникова —
по химическим свойствам белков,
кодируемых этими генами.) Решения Юрия
Анатольевича обжалованию не подлежали и,
хотя мы очень сочувствовали Коле,
вложившему в работу огромные усилия, помочь
ему ничем не могли. Но я не знал еще,
что в этот момент барабаны судьбы уже
пробили начало моей работы по Na,K-AT<Da3e.
Очень скоро пришел ко мне Модянов
и сказал, что, как и в случае с
РНК-полимеразой, структуру N а,К-АТФазы можно
определить только с помощью анализа гена
и попросил помочь. Отказать было нельзя,
я ведь понимал, что значит начинать с нуля
новую проблему. И вот в нашей лаборатории
появился аспирант Костя Петрухин, который
вместе с Наталией Евгеньевной Броуде
начал выделять из почек свиньи
информационную РНК для того, чтобы найти в ней
РНК, кодирующую АТФазу.
Так случай привел меня и моих
сотрудников, занимавшихся до этого генами прока-
риотических организмов — бактерий, в
новый для нас мир, мир генов эукариотических
организмов — животных. Мир этот оказался
необычайно увлекательным.
СИЗИФЫ КЛЕТКИ
Пока клетка жива, содержание ионов в ней
сильно отличается от окружающей среды.
Например, в большинстве клеток животных
внутриклеточная концентрация калия равна
примерно 0,12—0,16 М /литр, натрия
0,01 М/литр. А во внеклеточной жидкости
все наоборот: концентрация натрия —
0,15 М/литр, калия — 0,004 М/литр.
Повышенное содержание калия внутри клетки
нужно для работы очень многих ее систем.
Этим объясняется высокая потребность
человека в калии — до 2 г в сутки. Высказывалось
даже предположение, что многие беды
современной популяции людей связаны с
нехваткой калия в пище, наступающей при ее
вываривании.
Различия в концентрации ионов внутри
и вне клетки создаются специальными
ферментами, находящимися в клеточных
мембранах — ионными насосами. Без
перерыва выкачивают они из клетки одни ионы
и закачивают в нее другие. За перекачку Na
и К ответственность несет N а,К-АТФаза,
и ведет она этот процесс, используя энергию,
освобождающуюся при гидролизе
универсальной энергетической молекулы живого
организма — АТФ. Гидролизует фермент
одну молекулу АТФ, и из клетки
выбрасывается три иона натрия, а в клетку вводится
два иона калия. Разными путями калий
снова вытекает, а натрий снова проникает
в клетку, и снова АТФаза наводит
необходимый порядок, удаляя проникший натрий
и возвращая утраченный калий. И так
непрерывно, подобно Сизифу из
древнегреческого мифа, работают ионные насосы,
обеспечивая жизнь клетки. Но Сизиф был
один, а насосов у клетки много: у эритроцитов
на одну клетку приходится 100—200,
а у опухолевых клеток Hela от 100 000 до
10 000 000 Na,K-АТФазы.
Сам этот фермент был открыт в 1957 году
датчанином Йенсом Скоу. Довольно быстро
13
выяснилось что фермент содержит две
субъединицы. Большая каталитическая
u-субъединица «работает» — транспортирует
ионы и проводит гидролиз АТФ. Эта
субъединица очень велика -i- в ней 1016
аминокислотных остатков. Роль другой, р-субъ-
единицы пока неясна. Она существенно
меньше, в ней 302 аминокислотных остатка.
Чисто академический интерес к этому
Na, К-Сизифу перешел в практическую
плоскость, когда выяснилось, что именно он
служит мишенью действия для многих карциото-
нических стероидов, например, гликозидов
наперстянки, имеющих чрезвычайно важное
значение в медицине — как основное
средство лечения сердечной недостаточности.
В очень низких концентрациях эти стероиды
ингибируют реакцию дефосфорилирования
Na,K-АТФазы, что повышает содержание
натрия в сердечной мышце. И, как результат,
увеличивается концентрация калия в клетках,
растет сократительная активность миокарда.
Можно надеяться, что выяснение тонкой
молекулярной организации фермента
позволит найти новые способы помощи при
сердечных заболеваниях, которые чрезвычайно
распространены в современном обществе.
ДОРОГИ, КОТОРЫЕ МЫ ВЫБИРАЕМ
Структуры таких больших и малодоступных
белков, как Ыа,К-АТФаза трудно определить
методами белковой химии, какими в свое
время нобелевский лауреат Фрэд Сэнгер
выяснял структуру инсулина. Поэтому нужно
было установить последовательности
нуклеиновых кислот, кодирующих этот белок, то
есть информационных РНК. В принципе —
ничего сложного. Лаборатория уже имела
опыт подобной работы, приобретенный,
когда она работала над интерфероном.
Я писал об этом в статье «Начинаем с
интерферона»*. Поэтому позволю себе не
рассказывать, как все это делается, напомню только,
что нужно было получить информационную
РНК, синтезировать на ней, как на матрице,
комплементарную ДНК (с помощью
обратной транскрипции), получить библиотеку
к ДНК в бактериях и затем в этой библиотеке
найти нужные клоны.
Загвоздка была в последнем — найти
нужные клоны. Когда мы работали с
интерфероном, это было легче потому, что
последовательность гена интерферона была уже
известна. В случае же АТФазы мы не имели
такой информации, и получение ее стало
нашей целью. Перед нами было открытое
поле и множество вариантов решения
проблемы. Не буду рассказывать, как Костя Петру-
хин и Наталия Евгеньевна Броуде бились
над этим — скоро сказка сказывается, не
* «Химия и жизнь», 1986. № 12 — Ред.
скоро дело делается. В конечном счете мы
пришли вот к какому варианту.
В группе Модянова после длительных и
тяжелых экспериментов получили несколько
фрагментов u-субъединицы Na, К-АТФазы и
установили их последовательность. Мы
решили, исходя из структуры этих пептидов,
синтезировать олигонуклеотиды-зонды,
чтобы воспользоваться методом гибридизации,
примененным нами в случае интерферона.
Читатель хорошо знает, что
последовательность белка однозначно выводится из
последовательности нуклеиновой кислоты
благодаря существованию генетического кода.
К сожалению, обратное неверно: из
последовательности белка нельзя однозначно
вывести последовательность нуклеиновой
кислоты. Дело в том, что генетический код
имеет свойство вырожденности. Одна и та же
аминокислота может кодироваться
несколькими тройками нуклеотидов. Например,
фенилаланину соответствуют две тройки:
УУУ или УУЦ, а аланину четыре — ГЦУ,
ГЦЦ, Г1ДА, ГЦГ. Поэтому из структуры
пептида следует множество вариантов
кодирующих этот пептид последовательностей, но
какой из них действительно шифрует данный
пептид, сказать нельзя. Однако можно
синтезировать набор олигонуклеотидов,
содержащих все варианты кодирования данного
пептида.
Для того, чтобы пептид был полезен как
источник информации при конструировании
олигонуклеотидного зонда, ему надлежит
быть достаточно длинным — семь-восемь
аминокислот и содержать как можно больше
аминокислот с минимальной
вырожденностью кода. Два таких пептида мы выбрали
и синтезировали зонды для гибридизации.
Пользуясь ими, довольно быстро удалось
найти клоны, слдержащие кДНК и-субъеди-
ницы. Анализ их последовательностей быстро
провели наши «секвенаторы» Г. С.
Монастырская, Ю. В. Смирнов, М. Б. Костина,
А. М. Мелков. Установили почти полную
последовательность мРНК а-субъединицы
Na, К-АТФазы из почек свиньи, а из нее на
основании генетического кода вывели почти
полную последовательность белка. Все было
правильно — выведенная белковая
последовательность полностью согласовалась с
последовательностями фрагментов
а-субъединицы, полученных в группе Модянова.
Это радовало, но радость сильно
омрачалась тем самым «почти». Оставались
нерасшифрованными несколько N-концевых
аминокислот белка. Мы тщательнейшим образом
проанализировали около полумиллиона
клонов, составляющих нашу библиотеку — не
нашли ни одного клона с нужной
последовательностью. Сконструировали еще одну
библиотеку — опять ничего. Время идет,
14
без N-конца работа никак не может
считаться законченной, а на Западе и на Востоке
над этой проблемой работают американцы и
японцы. Мысль об этом ежедневно
отравляла существование. С нею я вставал и
ложился спать. Нервничали и сотрудники.
Привлек к работе упорного исследователя
Сергея Арсеняна, который бросил свои дела
и стал заниматься АТФазой. Подключились
к делу еще несколько сотрудников моих и
модяновских. Но N-конец был неуловим.
И вот дождались. Позвонил директор и
сказал: «Женя, что-то вы застряли, в чем там
проблемы? Имейте в виду, я скоро еду в
Японию. Там соберутся все мембранщики,
будет и Нума. Что будем рассказывать?»
Я похолодел. Имя Нумы, японского
исследователя, звучало для меня примерно, как имя
Аттила для жителей Галлии в пятом веке.
Думаю, что не только для меня, а и для всех
тех ученых, что занимаются мембранными
белками. Он только что стремительно
расправился со структурой двух сложнейших
мембранных белков — ацетилхолинового
рецептора и натриевого канала, оставив далеко
позади конкурентов. Темпы работы его
группы внушали ужас. Работой по
натриевому каналу он «наказал» и одну из групп,
работающих в лаборатории Овчинникова.
Меня Юрий Анатольевич просил помочь
этой группе с клонированием генов
натриевого канала. А мы не успели даже как следует
начать работу, как пришлось ее сворачивать.
Казалось бы, естественная ситуация, и все же
я чувствовал себя виноватым. Ясно, что
довести до конца эту работу мы все равно бы
не смогли раньше Нумы, а вот сделать,
больше, чем сделали, было вполне реально. Но
выбор научного сотрудника, которому я поручил
эту проблему, оказался крайне неудачным и
даже то немногое, что можно было сделать,
он с блеском провалил. Да, имя Нумы не
вызывало у меня приятных ассоциаций.
Директор продолжал: «Приезжайте с
народом ко мне, обсудим». В это время он уже
«держал флаг» в новом роскошном здании
на углу улиц Волгина и Миклухо-Маклая,
а мы работали еще в старом доме на улице
Вавилова. Ехать до нового здания, потом
возвращаться обратно, совещаться — это время,
почти целый день, и я сказал, наверное,
очень раздраженно в ответ, что в нашем
положении тратить время — непозволительная
роскошь. Сказал со зла и замер в ожидании
бури. Но Овчинников очень спокойно сказал:
«Правильно, я сам к вам приеду». И приехал
в выходной день. Мы собрались в его старом
кабинете. Рассказали ситуацию. Обсудили,
как докладывать материал. Через несколько
дней он уехал в Японию. Оттуда позвонил
после доклада: «Все хорошо. Нашу работу
очень хорошо приняли». Нервное
напряжение несколько спало, а вскорости нашелся и
N-конец.
Со структурой а-субъединицы из почек
свиньи было покончено. Торопились не зря.
Едва успели послать статью, как появились
работы американцев, которые установили
структуру а-субъединицы из почек овцы, и
японцев, определивших структуру
а-субъединицы из электрического органа ската.
Проблема Р-субъединицы была не столь
сложной, и вот уже полная структура свиного
ионного насоса известна. И Николай
Николаевич Модянов на основании этой и всей
другой известной информации изобразил, как
расположены различные части субъединиц
относительно клеточной мембраны.
В результате получилось что-то вроде
фантастического марсианина или, может быть,
бороды Санта-Клауса. В клетке — большая
часть фермента, снаружи — меньшая, кроме
того, фермент «прошивает» мембрану как
нитка с иголкой. Во внутренней клеточной
части удалось найти аминокислоту, которая
присоединяет фосфор из АТФ при работе
фермента. И эта аминокислота указывает на
положение активного центра фермента.
А где-то снаружи находится мишень
действия кардиотоников, теперь ее найти
много легче, потому что район поиска
значительно сузился — нужно искать только в
тех частях, которые расположены вне клетки.
Немало других выводов позволила сделать
первичная структура. Но не об этом пойдет
дальнейший рассказ.
ГДЕ КОНЕЦ ТОГО НАЧАЛА,
КОТОРЫМ НАЧИНАЕТСЯ КОНЕЦ?
В сущности, установлением первичной
структуры заканчивалась задача, как она была нам
сформулирована. Но я считал, что выход
информации на единицу затраченного труда
слишком мал. Для меня определение
первичной структуры всегда знаменовало не
конец, а начало исследования, и я еще не мог
себе простить, что не настоял на интенсивном
продолжении работ с РНК-полимеразой
после того, как была определена ее
первичная структура. Получилось, что, выполнив
самую черную, самую трудоемкую работу и
определив первичную структуру громадного
белка и его генов, мы создали базу для
исследований, а сами ею не воспользовались.
Воспользовались другие. Конечно, в целом
наука все равно выиграла, но мне хотелось
получить ответы на некоторые вопросы и
самому, а не читать их в «Просидингсе», правда,
со ссылками на нашу первичную структуру.
Короче, я не хотел допустить повторения
этой ситуации.
Кроме того, моя лаборатория и группа
15
ш
25 ±\lt\\\\'AY<'Л''f/>/>
\
V/////SSS//.
Ы:
i
г
'SS///SSA
уЛЛ
J
А
Модянова, определив первичную структуру
АТФазы свиньи, напоминали набравший
скорость поезд. Останавливать его было крайне
нецелесообразно. Мое мнение разделял и
Коля Модянов, и мы решили продолжить
работу и посмотреть, как устроен фермент и его
гены у человека. Но если до сих пор мы шли
по пути исследования информационной РНК,
то здесь было решено изучить сами гены,
в том виде, в котором они находятся в
хромосомах.
Нужно сказать, что из-за краха работ по
натриевому каналу к АТФазной проблеме
присоединились три человека: Юра Ушкарев,
Никита Кияткин и Ира Дулубова — все очень
энергичные молодые люди и неплохие
экспериментаторы. Сил прибавилось. И фронт
исследований можно было расширить. Прежде
всего, конечно, следовало создать банк генов
человека. Для этого ДНК человека надо
расщепить на большие куски, куски вставить в
вектор и получить набор клонов, так же, как и
при создании библиотеки к ДНК. К банку
генов предъявляются жесткие требования
представительности. Это означает, что
исследователь должен быть уверен, что нужный
ему ген есть в этом банке, скажем, с
вероятностью 99 %. Обычно для формирования
банка используют фрагменты ДНК длиной
Карта одного из генов семейства Na,K-АТФазы,
структуру которого мы определили. Его длина около
35 000 пар оснований. Черные
прямоугольники — экзоны соединены
интронами. Стрелки указывают места.
где ген расщепляется
разными рестриктазами. Ген слишком велик
и поэтому его карту составляли из карт четырех
его фрагментов, найденных в банке генов.
Одинаковыми цветами показаны
участки, общие для разных фрагментов.
Видно, что эти
участки «перекрываются». Все это похоже
на восстановление полного
текста из обрывков
около 20 000 звеньев, размер генома
человека 3- 10у звеньев и, чтобы найти то, что
хотелось бы, нужно проанализировать около
одного миллиона клонов из банка генов. Это
громадное количество. Много больше того,
что обычно анализируют при поиске нужных
клонов в библиотеке кДНК.
Сотрудник моей лаборатории Рандо Аллик-
метс сходил в родильный дом, взял там
плаценту, выделил из нее ДНК, создал
хорошо представительный банк. Юра Ушкарев с
Ирой Дулубовой начали искать в нем гены
АТФазы. Поиск вели почти так же, как при
анализе библиотек кДНК, но в качестве
зондов для гибридизации использовали не олиго-
16
нуклеотиды, а фрагменты свиной кДНК,
меченные фосфором. Дело в том, что сравнив
структуры к ДНК свиньи, овцы и ската, мы
обнаружили, что отличаются они не сильно.
Были все основания надеяться, что не будет
сильных различий и между человеком и
свиньей. А если так, то кДНК свиньи^ должна
гибридизоваться с соответствующим геном
человека. Действительно, сравнительно скоро
нашлось большое количество гибридизую-
щихся клонов. Конец одной работы послужил
началом следующей. Нужно было
анализировать найденные клоны.
КАРТЫ ГЕНОВ
В популярной литературе много писали о
ферментах рестрикции — рестриктазах.
Рассказывал о них и я в одной из статей,
опубликованных «Химией и жизнью»*. Эти
ферменты расщепляют ДНК не в случайных
местах, а по определенным
последовательностям (сайтам) — специфическим для
каждой рестриктазы. Например, рестриктаза
EcoR I узнает и расщепляет ДНК в том месте,
где обнаруживает шестерку ГААТТЦ, а
рестриктаза Sau3A — четверку ГАТЦ. Каждый
ген имеет свою определенную уникальную
последовательность нуклеотидов, а
следовательно, характерное, только ему
свойственное распределение сайтов расщепления.
Поэтому можно охарактеризовать ген,
определив, где он расщепляется разными рестрик-
тазами. Длину генов выражают обычно в
тысячах «ар оснований (т. п. о.), ген
изображают в виде прямой линии, на которую
наносят шкалу в т. п. о. и на этой
прямой ставят точки расщепления
различными рестриктазами. Получается ре-
стрикционная карта гена. Составить такую
карту можно гораздо быстрее, чем
определить последовательность. Каждый ген имеет
свою характерную карту (рис. 1).
Есть много методов выявить места
расщепления. Ушкарев с Дулубовой
воспользовались ими для характеристики найденных с
помощью гибридизации клонов. Получилась
чрезвычайно пестрая картина. Разные клоны
гибридизовались с одними и теми же зондами
и можно было думать, что содержали одни
и те же последовательности. Но они давали
разные карты и, следовательно, в них были
разные последовательности. _
Картина получалась неясной, она могла бы
быть объяснена, если бы существовало
несколько генов с близкими, но различными
последовательностями, однако в мировом
научном сообществе существовало твердое
убеждение, что должен быть один ген
№,К-АТФазы. Поэтому, оказавшись в ситуа-
* «Химия и жизнь», 1981, № 1—2— Ред:
ции персоны, видящей на клетке с буйволом
надпись «слон», мы не поверили своим глазам
и продолжали поиск.
В конце концов нашли четыре
перекрывающихся клона, то есть клоны различные,
но имеющие области с одинаковыми картами,
как это показано на рис. 1. Вставки в этих
клонах происходят из смежных областей
генома и, располагая их так, чтобы
перекрывающиеся участки совместились, можно
получить карту всей области. Все четыре
вставки соответствовали №,К-АТФазе, поскольку
гибридизовались с разными фрагментами
кДНК свиньи — одни с N-концевыми, другие
с центральными и третьи с С-концевыми.
Длина же всего гена была в десять раз
большей, чем длина кДНК: он занимал около
35000 п. о., а к ДНК — около 3000. Это
означало, что кодирующие последовательности
гена разорваны некодирующими, благодаря
которым и увеличивается длина. Явление
для эукариотического гена обычное, и мы к
этому еще вернемся. Последовательность
кодирующих областей выяснили наши «секве-
наторы». Она оказалась очень близка к
последовательности кДНК свиньи, как это и
ожидалось на основании гибридизации, и тем не
менее заметно отличалась от нее.
Статья была послана в печать и
опубликована, когда появилась работа группы
японских авторов, определивших
последовательность кДНК, соответствующей Иа,К-АТФазе
и полученной обратрой транскрипцией мРНК
из культуры опухолевых клеток Hela. Это
клетки человека, которые я упоминал раньше.
Последовательность, определенная
японцами, отличалась от той, которую
определили мы.
СОВЕТСКИЙ ЧЕЛОВЕК
САМЫЙ ПРОГРЕССИВНЫЙ
В МИРЕ?
Многообразен животный мир Земли, и очень
трудно представить, что все существующие
(и вымершие) виды произошли от каких-то
общих предков. Между тем, теория эволюции
так именно и считает. На рис. 2
изображено эволюционное дерево, которое показывает,
когда и в каком порядке от предковых видов
появились виды-потомки. Мы думаем сегодня
(это не значит, что мы будем думать точно
так же завтра), что более трехсот миллионов
лет назад существовал некий предковый
вид, общий для всех позвоночных.
Представителей этого вида называют остракодерма-
ми. Затем этот вид дал начало двум другим —
один из них был предком современных
скатов, другой — предком современных
млекопитающих. Этот последний в свою очередь
ветвился, и около 200 миллионов лет назад
17
^ихцА^
utu
Эволюционное древо показывает, как и в каком
порядке виды отделялись друг от друга в процессе
эволюции
ответвил исходный для современных
млекопитающих вид. В свою очередь эта линия
эволюции привела 90 миллионов лет назад к
образованию двух ветвей — одна вела к
приматам и грызунам, другая к свиньям,
коровам, лошадям, овцам и т. д. Линии, ведущие
к свиньям и овцам, разделились около 50
миллионов лет назад. Так выглядела эволюция,
о которой можно судить по ископаемым
остаткам животных.
Но в основе образования видов лежит
изменчивость геномов. Геномы очень
пластичны и постоянно меняются. Эти изменения
носят название мутаций. Как только виды
разделяются, в геномах их представителей
начинают накапливаться мутации, меняющие
структуры гонов. Эти мутации накапливаются
независимо у представителей разных видов,
и чем дальше, тем сильнее геномы
разделившихся видов отличаются друг от друга.
Если сравнивать структуры однотипных генов
у видов, разделившихся сравнительно
недавно, то можно ожидать небольших различий,
тогда как у давно разделившихся видов
различий будет существенно больше.
Существует даже гипотеза молекулярных часов,
которая утверждает, что скорость
появления мутаций постоянна для каждого
данного типа генов, хотя и различна для разных
генов.
Ясно, что раз меняются гены, то меняются
и кодируемые ими белки. Белки давно
разделившихся видов сильнее отличаются, чем у
разделившихся недавно. Хотя есть
основания сомневаться в строгости этой молеку-
лярно-часовой теории, и эти сомнения все
возрастают по мере накопления данных о
структурах генов, в первом приближении ею
можно пользоваться для сравнения скоростей
изменения разных генов и белков в процессе
эволюции. Так вот, сравнение
аминокислотных последовательностей а-субъединиц Na,K-
АТФазы человека, полученных японцами и
нами при изучении структур нуклеиновых
кислот, с соответствующими белками из
почек свиньи, показало следующее: число
различий «японской» и «свиной» АТФаз
равнялось 15 аминокислотам, а нашей, «советской»
и «свиной» 142 аминокислотам.
Исходя из гипотезы молекулярных часов,
следовало, казалось бы, предположить, что
линия, ведущая к советскому человеку,
отделилась от линии, ведущей к свинье, раньше,
чем линия, ведущая к тому человеку, из
которого были получены клетки Hela. И
выступая на советско-французском симпозиуме
летом 1986 г., я заключил свой доклад, в
котором сравнивал структуры двух
человеческих АТФаз, словами: «Можно сделать
вывод, что советский человек самый
прогрессивный в мире, но мы, конечно, поищем
18
более научное объяснение наблюдаемому
различию».
СЕМЕЙСТВЕННОСТЬ
В МИРЕ ГЕНОВ
Втайне я надеялся, что коллеги из Японии
перепутали линии клеток и вместо
человеческих клеток Hela взяли линию клеток,
допустим собаки. Уж очень близкая гомология
была между их последовательностью и
последовательностью АТФаз свиньи и овцы.
Правда, эта надежда никак не вязалась с известной
японской скрупулезностью. Но в любом
случае нужно было ставить какие-то
проверочные опыты, и мы выделили РНК из мозга
человека, погибшего в катастрофе, получили
библиотеку к ДНК, провели ее анализ
(ох, скоро сказка сказывается...), нашли
клоны, гибридизующиеся с кДНК Ка,К-АТФазы
из почек свиньи, определили
последовательности вставок из многих найденных клонов
и — результат: была обнаружена и та
последовательность, которую нашли японцы, и та,
которую определили мы. В это же время
американские исследователи нашли три очень
гомологичные, но разные кДНК,
соответствующие Na,K-ATOa3e в мозге крысы.
Итак, все оказались правы. Вывод был
очевиден — у АТФазы не один ген, а
семейство генов, кодирующих очень гомологичные
белки. Стало понятным и разнообразие карт
вставок, найденных нами в геномном банке,
о котором я уже говорил. Оно также было
следствием существования семейства.
Устоявшееся мнение об одном гене было
неверным. И статью, отправленную в печать, мы
назвали «Семейство генов Na,K-ATOa3bi».
Не нужно думать, что семейство генов —
это что-то исключительное. Семейственность
в мире генов, к счастью, не аре дна и выступает
одним из существенных моментов эволюции
генома. В процессе эволюции гены могут
размножаться, например, удваиваться,
утраиваться и так далее, оставаясь на одной
хромосоме. Или расселяться по разным
хромосомам, используя, возможно, обратную
транскрипцию информационных РНК и
включение образующейся ДНК в разные
участки генома. После размножения каждый
из генов-близнецов может
эволюционировать, независимо накапливая мутации, и, если
удвоение произошло очень давно, то гены
могут стать настолько различными, что белки,
ими кодируемые, окажутся разными и
выполняющими разные функции. Известно
много таких примеров. Члены семейства се-
риновых протеаз — трипсин и химотрипсин
участвуют в процессе пищеварения, а их
родственники, происшедшие от общего гена в
результате эволюции — в процессах
свертывания крови при ранениях (тромбин),
рассасывания кровяных тромбов (плазмин),
ощущения боли (калликреин) и даже в
процессах оплодотворения. Члены семейства ин-
терферонов более близки друг к другу по
функциям, но они отличаются по активности
и специфичности. А кроме семейств, есть и
суперсемейства, одно из которых — иммуно-
глобулиновое, обеспечивает нам иммунитет
к огромному множеству покушений на наше
здоровье и жизнь, и состоит из множества
белков, выполняющих разные функции, хотя
и в рамках одной задачи.
Одни гены после разделения с родителем
продолжают функционировать, другие —
портятся мутациями и перестают
действовать, становятся тем, что мы называем
псевдогенами. И получается так, что сами гены
в эволюции меняются сравнительно
медленно. Это понятно, ведь для организма
допустимы такие изменения, которые не нарушают
сотнями тысячелетий установленные в
организме взаимосвязи, а таких из^утенений в
хорошо пригнанной системе не может быть
много. В противном случае организм
погибает. Совсем другое дело псевдогены. Их
изменения, возможно, ничему не мешают и они
меняются сравнительно быстро.
Тут открывается возможность быстрого
возникновения новых генов. Действительно,
если ген может превратиться в псевдоген,
то почему бы псевдогену не превратиться
в ген? Но этот новый ген способен сильно
отличаться от гена-предка и давать организму
совершенно новый продукт.
Я чувствую, что меня уже занесло.
Проблемы молекулярной эволюции выходят за
рамки этой статьи. Тем более, что роль
псевдогенов в эволюции, и, тем паче, в
возникновении новых генов неочевидна и вызывает у
многих специалистов сомнения. Здесь я хотел
только сказать, что нам удалось обнаружить
семейство генов Na, К-АТФазы и скоро
выяснилось, что в него входят не менее пяти
генов (в том числе, может быть, и
псевдогены) . Но вместе с радостью открытия
возник и вопрос «зачем нужно это семейство?».
Например, у сериновых протеаз каждая
имеет свою индивидуальность и расщепляет
белки по-своему. Семейство гл оби новых
генов дает на разных стадиях развития
организма разные гемоглобины — и они обладают
разным сродством к кислороду. А что разного
могут делать Na, К-АТФазы? Качай себе и
качай, раз ты насос. Этот вопрос — «зачем сие
нужно?» — всегда встает перед
исследователем, открывшим новое явление. Недаром
один из крупнейших молекулярных биологов
так описывал процесс исследования: «Вы
идете по длинному темному коридору и в конце
видите дверь. Открываете дверь и видите
19
новый длинный коридор. Проходите его и
видите дверь. Открываете...»
Постановка вопроса означает начало нового
исследования — нового коридора. И мы
начали новое исследование с гипотезы: возможно,
в разных органах, например, в мозге и почках,
почему-то нужны разные АТФазы. Это
пример шаблонного, но полезного мышления:
члены многих семейств генов разделяют
зоны влияния так, что одни гены семейства
работают в одних тканях, а другие в других.
Например, гены иммуноглобулинов работают
в р-лимфоцитах, а гены того же семейства
так называемых Т-клеточных рецепторов, в
Т-лимфоцитах. Да много таких примеров.
За проверку гипотезы взялась Наташа
Акопьянц. Тщательнейшие эксперименты
показали — да, гены работают
тканеспецифично. Но это не снимало вопроса «зачем?».
Он стоит перед нами и сейчас. Я думаю, что
ответ на него откроет путь к новой
концепции воздействия на ионный баланс
организма и даст медицине новое эффективное
средство лечения сердечно-сосудистых
заболеваний. Но все это впереди, а пока мы идем
по коридору к следующей двери.
Описанные результаты были получены в
конце зимы — начале весны 1987 г.
Овчинников уже болел, но я не знал, что с ним.
Слухи ходили разные, но я не придавал
им значения. И вдруг, хорошо это помню, я
был вызван к нему для беседы. Юрий
Анатольевич только что вернулся из Австралии.
Перед поездкой я докладывал о результатах,
и они вызвали интерес и поддержку. С этого
времени прошло не более двух недель.
Неожиданно я услышал: «С №,К-АТФазой
заканчивайте. То, что вы делаете, не есть
биоорганическая химия. Даю вам максимум
год на завершение». Попытки возражений
не воспринимались. С тяжелым чувством я
ушел из кабинета. В лаборатории под
большим секретом сказал двум ближайшим
сотрудникам. Пытался анализировать причины
и понять не мог. Между двумя столь разными
разговорами была только поездка в
Австралию. Но очень скоро стало ясно, что болезнь
зашла очень далеко. Это была моя
последняя научная беседа с директором. Работу я
решил продолжать.
ИНТЕРВЕНТЫ ИЛИ АБОРИГЕНЫ?
Уолтер Гилберт — человек незаурядный. Он
первый определил структуру реально важного
регуляторного фрагмента ДН К — оператора
лактозного оперона кишечной палочки.
Он предложил метод определения
последовательности ДНК и получил за это
Нобелевскую премию. Он скандально прославился
среди ученых попыткой создать фирму,
которая должна была определить полную
последовательность человеческого генома, а затем
продавать информацию о том или ином гене
ученым и фирмам* (чем не продавец воздуха
из фантастической повести Беляева?). Так
вот, Уолтер Гилберт в 1978 году назвал свою
статью в журнале «Nature» «Почему гены в
кусках?». Публикации предшествовало
драматическое событие: в 1977 году в Мекке
молекулярных биологов — Колд Спринг Хар-
боре на симпозиуме сообщили, что в эука-
риотических клетках информационная РНК
одного из вирусов образуется из
предшественника путем «выбрасывания»
нескольких внутренних кусков. Затем оказалось, что
то же самое происходит с
предшественниками почти всех клеточных мРНК эукариот.
Выбрасываемые куски получили название
интронов, а остающиеся в составе мРНК —
экзонов. Работа механизма сплайсинга
напоминает работу редактора, который
сокращает фразы, превращая их в более
удобоваримые: «Партия под руководством
Центрального Комитета во главе с И. В. Сталиным
верным учеником и великим продолжателем
дела Ленина, высоко подняла и понесла
дальше ленинское знамя».
В этой фразе вычеркнут аналог интрона,
а оставшиеся фрагменты — аналоги экзонов,
образующие после соединения
информационную РНК. Драматизм этого открытия был
двойным: до этого считалось, что структура
мРНК полностью соответствует структуре
гена. А тут вдруг оказывается, что ген
содержит внутри себя какие-то неясно зачем
нужные последовательности. У хорошо до
этого изученных прокариот такого и в помине
не было. А во-вторых, это порождало вопрос,
сформулированный Гилбертом в названии его
статьи. Вопрос и сейчас остается без ответа,
хотя есть много гипотез, пытающихся объ-
яснить этот феномен. Но Гилберт сделал
важное предположение: каждый экзон гена
соответствует совершенно определенным
образованиям в белке — так называемым
функциональным доменам (от английского
domain, означающего область). Гилберт
пошел еще дальше: в процессе эволюции могли
происходить обмены экзонами между генами,
допустил он. В результате эк зоны из разных
генов могли объединяться друг с другом в
разных сочетаниях, «перетасовываться» и
образовывать современные гены,
кодирующие белки, содержащие несколько разных
доменов. Такие «перетасовки» могли бы
происходить из-за разрывов генов внутри
интронов с последующим соединением с обрывком
другого гена, также разорванного внутри
интрона. Гипотеза Гилберта была очень
привлекательна и вскорости дополнилась
тезисом, что экзоны могут кодировать не только
функциональные, но и структурные домены,
20
то есть участки белка, образующие
отдельные структурные ансамбли белка..
Предполагалось, что вся эволюция генома
начиналась с маленьких кодирующих
структур, обусловливающих синтез коротких
пептидов. Эти структуры содержали не только
кодирующую часть, но и прилегающие к ней
с двух сторон некодирующие избыточные
части. Две одинаковых или разных структуры
могли объединяться друг с другом, и тогда
новая структура включала в себя две
кодирующие части — экзоны, соединенные
остатками некодирующих частей — нитронами.
Такой процесс мог бы продолжаться, и с
какого-то времени в дело могла бы
включиться рекомбинация между разными достаточно
сложными структурами. Такая гипотеза
предполагает, что интроны так же стары, как и
гены, и являются результатом
образования генов.
С момента выдвижения гилбертовской
гипотезы практически все гены эукариот,
структуру которых удавалось установить,
анализировали, пытаясь найти соответствие эк-
зон — домен. И сложилась весьма пестрая
картина. У одних соответствие наблюдали,
у других — нет.
Н. Н. Модянов совместно с группой физхи-
миков из нашего института, используя
первичную структуру белка и другие данные,
построил модель пространственной
организации фермента, а мы сопоставили ее с
рас положением экзонов в гене. И оказалось,
что во многих случаях есть корреляция:
интроны часто попадают между
структурированными элементами — а-спиралями или
р-структурами. Часто, но не всегда. Так что
гипотеза Гилберта в чистом виде, наверное,
не проходит. Но все-таки корреляции
наблюдаются слишком часто, чтобы быть
случайными.
Но вот что еще интересно. Как уже
говорилось выше, Гилберт и многие другие
считают, что интроны появились на самых
ранних стадиях эволюции и затем могли
теряться. У бактерий они полностью утратились
во имя максимального упрощения генома,
во имя увеличения скорости его удвоения,
лежащего в основе размножения
бактериальных клеток.
Но, таковы люди, сразу возникла и
противоположная точка зрения: интроны были
приобретены в процессе эволюции, интроны —
это интервенты, говорят ученые —
оппоненты Гилберта. Каждый представляет свои
доказательства. Идут ожесточенные дебаты.
Где истина? Я думаю, что где-то в
промежутке. Наверное, могли они теряться. Никто
не запрещал им и приобретаться, тем более,
что приобретение интрона могло быть
выгодным: благодаря интронам открывается
возможность использовать одни и те же
последовательности ДНК для кодирования
разных белков. Вот как, например, пользуется
интронами пресловутый вирус,
вызывающий СПИД. Его геном невелик — всего
около 10 000 нуклеотидных звеньев, а
синтезирует он по меньшей мере девять продуктов.
Происходит это способом так называемого
альтернативного сплайсинга. Для каждого
продукта синтезируется своя мРНК
благодаря тому, что из исходной длинной РНК
выбрасываются разные интроны.
Вирус СПИДа не одинок: альтернативный
сплайсинг широко используется. Количество
информации на единицу длины генома таким
образом, благодаря интронам, может
увеличиваться. Не грех, следовательно, было
приобрести их в процессе эволюции! А может
быть, и сами интроны несут какую-то
информацию? Может быть. В некоторых интронах,
например, обнаруживают
последовательности, участвующие в регуляции деятельности
генов. Я уверен, что интроны — аборигены ли
они или интервенты, преподнесут нам еще не
один сюрприз. Они гораздо быстрее, по
сравнению с экзонами, меняются в эволюции, и
даже у представителей одного вида различия
в интронах генов, выполняющих одинаковые
функции, гораздо явственнее, чем отличия
в экзонах. А может быть, благодаря
интронам мы с вами по-человечески отличаемся
друг от друга? По способностям, например?
По реакции на изменения? Ну хотя бы
частично благодаря этому? Не отрицая
роль социальной среды, воспитания?
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Хотел начать очередную главку, ну, например,
«Гены вместе, а ионы — врозь», в которой
собирался рассказать о том, что другие ионы,
например Са ь, качают другие АТФазы, гены
которых, по-видимому, принадлежат к тому
же семейству, но понял — тогда закончить
эту статью не удастся. Я и так написал
больше, чем собирался. История с помпой
остается незаконченной. Работа продолжается и
вопросы, вопросы и вопросы возникают
гораздо быстрее, чем находятся ответы на них.
Гены работают тканеспецифично? Почему?
Сколько еще генов в семействе? На каких
хромосомах они располагаются? Есть ли
альтернативный сплайсинг у генов Na,K-AT<Pa-
зы? Что находится рядом с этими генами?
Как влияют на них другие гены и наоборот?
Как устроены гены N а, К- АТФазы, скажем,
у червяка? Как меняется их количество при
переходе от низших организмов к высшим?
Много вопросов. Я написал в названии —
«неоконченная история». Но, наверное,
правильнее сказать — бесконечная!
Мы идем по коридору и видим дверь...
21
Архив
«Посмотрите же
на мои дела!»
ИЗ ПИСЕМ И ДНЕВНИКОВ
И. Я. БАШИЛОВА
Председателю Совета народных комиссаров
СССР В. М. Молотову от Баталова Ивана
Яковлевича у инженера-металлурга,
профессора технологии редких и радиоактивных
металлов, доктора технических наук.
6 мая 1939 г.
Глубокоуважаемый Вячеслав Михайлович!
Оказавшись неожиданно по воле
сложившихся обстоятельств в крайне тяжелом и
совершенно незаслуженном положении,
считаю необходимым обратиться к Вам и как к
главе Советского правительства, и как к лицу,
которое меня знало в прошлом.
С 1919 года я бессменно работал по
технологии радия и редких металлов. Имею
в этой области общепризнанные крупные
заслуги, отмеченные приказами по ВСНХ,
НКТП и в соответствующей научной
литературе. В отношении радия я имею право
утверждать, что весь добытый и добываемый
в СССР радий получен либо лично мною,
либо в основном и главном по новым и
оригинальным способам, предложенным и
разработанным мною. Никогда никакой
борьбы против Советской власти я не вел, будучи
органически связан с нашим великим
строительством, дававшим мне средства и
силы для новаторской научно-практической
работы. Отсюда безвозмездная передача
мною всех своих изобретений и работ нашей
промышленности, начиная еще с 1921 г.
За эти двадцать лет мне приходилось не
раз выдерживать борьбу с рутинерами,
завистниками и несомненно просто с врагами
народа, осложнявшими мою работу, но вера
в конечный успех дела помогала мне
переживать эти неприятности, считая их
временными и не придавая им большого значения.
В частности, за последние три года жесто-
22
1945 г. И. Я. Башилое с сыном
кой атаке подвергалась моя работа по Табо-
шарскому опытному радиевому заводу,
который мне тем не менее удалось довести до
промышленного масштаба, но развитие
которого было задержано в результате
«специальной комиссии Главредмета», составившей
осенью 1937 г. явно тенденциозный акт,
содержавший в отношении меня даже прямую
клевету. И только через восемь месяцев после
особого приказа по НКТП от 1/VI—38 это
дело было пущено вновь, так как логика
самой жизни отмела ряд выводов указанной
комиссии и доказала мою правоту. Однако
буквально накануне подведения итогов своих
работ, успешного завершения всех моих
начинаний на Табошаре и Майла-Су в
Ср. Азии и по радиеносным водам, работ,
которые несомненно открывают перед
радиевой промышленностью Союза крупнейшие
перспективы, 22/VIII—38 г. я был арестован.
Это обстоятельство и крайне тяжелая
обстановка следствия совершенно
дезориентировали и довели меня до глубоких нервных
и психических травм, которые помешали
мне защищаться. Попытки мои добиться
приема у наркома или доверенных
помощников не дали результатов. Фактический
обвинительный материал мне был
предъявлен только в конце следствия и оказался по
существу вздорным. На мой взгляд, мне
удалось ссылками на фактические данные его
опровергнуть и доказать в ряде моментов
его чисто клеветнический характер. Но
постановлением ОСО НКВД от 14/И я «за
вредительство и участие в антисоветской
организации» был приговорен к пяти годам
исправительных лагерей и с 25/11 нахожусь на
Котласском пересыльном пункте.
Помимо поданных мною на имя
наркома вн. дел СССР еще во время следствия
заявлений, в которых я стремился привести
данные в свою защиту и добиться более
внимательного к себе и к своему делу
отношения, 8/IV—39 г. я через управление
Котласской базы ГУЛАГа НКВД подал
жалобу Прокурору Союза с просьбой отмены
приговора, исключительно жестокого по
своей незаслуженности. А сейчас позволю
себе напомнить о себе Вам, ссылаясь на
личные встречи по б. С.-Петербургскому
Политехническому Институту. Дело в том,
что в протоколе Особого Совещания от
14/И—39 г., наряду с указанием моей
специальности, было отмечено, что с 1913 по
1917 г. я был в партии С.-Р., и у меня
возникло предположение в тщетных
попытках найти причину всего случившегося со
мной, что не в этом ли обстоятельстве
заключается разгадка. И мне хочется
напомнить Вам, что во времена своей юности я
не был сколько-нибудь одиозной фигурой, и
что Вы лично не только беседовали со
мной по вопросам, связанным с жизнью
руководимой Вами группы марксистов, но и
приглашали меня, единственного из
посторонних, на собрания Вашей группы, как это
было при обсуждении отношения к войне
1914 г., когда моя личная позиция в этом
в опросе пол н остью совпадала с позицией
передовых большевиков. Поэтому
известная Вам моя юношеская деятельность
вовсе не была, очевидно, таковой, чтобы
неизбежно привести меня к преступной борьбе
с Советской властью в эти последние
годы. И я думаю, что Вы согласитесь,
что вменять мне в вину недостаток
политической прозорливости тогда так же нелепо,
как и обвинять во вредительстве человека,
творческая мысль которого и активная
работа которого занимают столь почтенное
место в нашей новой и передовой советской
радиевой промышленности!
Я понимаю вполне, что в великой тревоге
за безопасность Страны Советов в период
разгрома вражеских заговорщиков мог быть
захвачен всплесками шквала борьбы и я, но
я не могу допустить, чтобы это
продолжалось длительное время и привело меня к
уничтожению как полноценного работника,
активного участника великой
социалистической стройки! Поэтому я прошу Вас как главу
Советского Правительства хотя бы несколько
вмешаться в мое дело для скорейшего
восстановления истины и прекращения того
положения, когда человек, целиком
преданный своей работе, имеющий совершенно
реальные крупные достижения в ней, волею
слепых обстоятельств и, я не сомневаюсь в
этом, происками тупых и злобных
перестраховщиков и мракобесов был насильно от
этой работы оторван и вместе со своей
семьей был поставлен в исключительно
тяжелые условия.
Версия следователей НКВД, что все
положительное, что я дал нашей
промышленности, является маскировкой хитрого и
злобного врага, в данном случае явно абсурдна.
Почему, спрашивается, я не мог, если бы
был действительным врагом Советов, не
соваться в гущу научно-практических проблем,
в которых заинтересован наш Союз, и
«эмигрировать в науку», уйти в отвлеченные и
бесконечные опыты и исследования, которые
под знаком самой высокой научности
оказывались бы бесплодными для построения
новой науки и борьбы за социализм.
Я позволяю себе обратить внимание на
все эти несообразности потому, что они, мне
кажется, при самом поверхностном взгляде,
23
но с учетом всех сторон дела, говорят о
каком-то большом недостатке и даже пороке
в следствии и в решении по моему делу.
И я прошу Вас оторвать от меня руку
подлинного врага, который, видимо, тонко и
умело воспользовался великой тревогой в нашем
социалистическом государстве и фактически
выбил сейчас меня из списка живых.-
Я прошу Вас обратить внимание на дело
радия в СССР, этого «великого
революционера в науке», по выражению,
поддерживавшемуся В. И. Лениным, и именем Великой
Сталинской Конституции вернуть меня к
активной работе и к моей семье, положив
конец тяжелой судебной ошибке!
И. В. Сталин и Вы не раз подчеркивали
важность и необходимость оценки людей по
их реальным делам — посмотрите же на мои
дела! Они, несомненно, говорят за меня,
мои ошибки юности прошли бесследно, ибо
ни с эсерами, ни с какими другими
антисоветскими группировками я за все
время Советской власти никаких связей не
имел и не мог иметь, найдя свой
собственный и полезный для СССР жизненный
путь, который целиком связывал меня с
нашим социалистическим строительством и
полностью меня захватывал! Вся моя жизнь
и открыта и, по существу, очень проста.
В случае необходимости по первому
Вашему требованию я готов по всем
затронутым в настоящем письме вопросам дать
развернутые разъяснения и соображения.
Г. Котлас Архангельской области.
Перевалочный пункт ГУЛАГа НКВД.
/>. студент-металлург
Петроградского Политехнического института
И. БАШИЛОВ
8 июля 1940 г.
Здравствуйте, мои дорогие! Последнее письмо
я недавно получил от Лели* от 30/V.
До этого была открытка от мамы и письмо
общее от начала мая. Это меня очень волнует
и угнетает... Вы можете писать хоть каждый
день. Многие здесь получают сразу по
несколько писем раза 3—4 в месяц! Я имею
право писать один раз в месяц, что и делаю
теперь очень исправно, отправляя вам письма
каждый месяц между 12 и 15.
Вы пишете, что бабушка ждет от меня
письма, но знает ли она мое настоящее
положение? Без этого я даже не знаю, как
ей написать.
Здесь опять стали очень редки
освобождения — очень многие получают отказы на свои
жалобы. Не знаю, что и как будет дальше.
Надежду потерять прямо страшно.
Вместе с этим письмом посылаю копию
Дочь Ивана Яковлевича.
жалобы на имя Прокурора Союза. Короче,
чем написано, написать не сумел. Делайте
с нею, что найдете нужным.
Очень прошу маму помочь одному нашему
сотруднику, который очень хорошо ко мне
относится и многое сделал для облегчения
моего состояния, показаться хорошему
доктору-специалисту. Заболевание у него
тяжелое, на мой взгляд, ему трудно в этом
непривычном для него климате... Надо ему во
что бы то ни стало помочь хорошим
медицинским советом...
Даже Августа* не черкнет ни строчки...
Или и она теперь уверилась, что я мог,
убиваясь на работе, забывая ради нее про
все на свете, даже самое близкое и дорогое,
мог другой рукой подкапывать яму под это
дело, под свое дело, под самого себя, под
все, на что надеялся, чем жмл и что
коренным образом сближало меня с теми
возможностями жить по разумному
основанию, что было заложено в основу Советского
правопорядка?
Это письмо я посылаю с оказией и поэтому
во избежание неприятностей каких-либо
лучше будет, если вы его уничтожите.
Как я писал вам, на зиму у меня нет
теплых рукавиц. Старые, которые я так
любил, украли. Устройте как-нибудь их
пересылку. Хорошо будет, если вышлете еще пару
белья, так как тяжело надевать казенное.
Если только все это не будет для вас
обременительным и если злая судьба
заставит проводить здесь зиму еще.
Боже мой! Знаете ли вы, как мне тяжело!
У тов., о котором я писал выше,
заболевание м. б. на нервной почве. Не устроит ли
мама его к Бурденко или кому-либо из его
помощников? С ним я послал еще вам
100 рублей. Ну, крепко всех вас целую.
Я ведь помню и вспоминаю вас так часто
и так больно...
Писать больше не могу — расстроился
совсем...
8/VII вечер, лаборатория.
Без разрешения ехать сюда ни в коем
случае нельзя. Хлопочите или, вернее,
попробуйте похлопотать в Москве, но где,
я этого не знаю. В ГУЛАГе — вряд ли,
хотя там пока начальник лагеря Баламутов
(здешнего, Ухт-ижемского).
Из письма в ЦК ВКП(б) (дата не указана)
... Чувствуя себя совершенно невиновным
в приписанных мне преступлениях, я
обращаюсь в ЦК ВКП(б) с просьбой
помочь скорейшему восстановлению истины в
моем деле и своим авторитетным вмешатель-
* Сестра Ивана Яковлевича.
24
ством дать мне возможность работать в
полную силу, как того требует наш Советский
Союз и его великие, огромные задачи.
Проделанная мною работа, а также общее
направление и ориентировка всей моей
жизни и деятельности, я считаю, дают мне
право на подобное обращение, хотя я и не
состоял членом партии. Более того, я считаю,
что ряд обстоятельств в моей
деятельности и работе дает мне основание
добиваться даже некоторого более
внимательного отношения и к своей судьбе, и к своему
настоящему положению.
Поэтому я прежде всего прошу о
внимательном прочтении этого моего заявления и
учете некоторых особенностей моего дела,
которые я пытаюсь в нем вскрыть и
которые, как мне представляется, не
укладываются полностью в рамки чисто юридических
и правовых норм.
Я прошу вас просмотреть шаг за шагом
мой путь и мою деятельность, и я прошу
вас предать меня суду, который бы мог
совершенно беспристрастно и строго
подвергнуть рассмотрению мое дело. И я уверен, что
только реабилитация моей деятельности
может быть решением этого суда!
23 декабря 1941 г.
Здравствуйте, мои дорогие Зина и мой
маленький*! Наконец-то я получил
возможность вам написать... Живу почти так же,
как и раньше. Отдых, успокоение — в
работе, которую веду примерно в старых же
условиях. Физически я совсем здоров, если
не считать старой, заработанной еще раньше
некоторой сердечной слабости и очень плохих
нервов. Лето в этом году было неважное,
наступило с сильным запозданием — лес
оделся полностью только к концу июня, а уже
10 октября все ушло под зимний покров.
Были грибы в этом году, но отошли они
как-то очень быстро, и мне удалось
насушить только масленок, которые росли даже
после первых морозов (в августе) и первого
снега, который, прежде чем улечься,
окончательно несколько раз покрывал землю в
сентябре. Были и ягоды, но времени и
возможности собирать их было меньше, чем
в прошлом году.
Вам приехать сюда, конечно, никак нельзя
до изменения моего положения. Но с этим
последним сейчас, конечно, дело обстоит
плохо, так как «не до того» прежде всего,
да, кроме того, и действительно все это
вдруг стало теперь совсем мелкой,
маленькой деталью по сравнению со всем
окружающим и теми тяготами, которые несет страна
* Зинаида Ивановна, жена Башилова, и
Владимир, самый младший из его детей.
И. Я. Башилое. 1937 г.
в целом. Поэтому, повторяю и прошу, не
сетуйте, мужайтесь, учитывайте, что по ряду
моментов вы даже в лучшем положении,
чем сейчас многие. Будем верить и
надеяться, что скоро увидимся и будем жить
опять все вместе.
17 мая 1942 г.
...Надо молодым учиться, учиться упорно
всегда и везде, несмотря ни на какие
внешние препятствия. Только это и сможет
помочь им с одной стороны спокойно
относиться к окружающему, черпая
утешение в непрерывном движении вперед своей
мысли и своего внутреннего багажа, а с
другой не терять веры в лучшее будущее, так
как только наука открывает нам
действительно безграничные перспективы вечного
развития и творчества.
Вот почему я и был так рад узнать, что
Ира* стала учиться, а затем, что ей даже
стала нравиться анатомия, т. е. что она
стала входить во вкус науки. И я, пожалуй,
* Младшая дочь Башилова.
15
был рад также и тому, что она попала в
медицинский институт.
Непригляден анатомический театр для
непривычного, но разве сейчас весь мир не
превратился в такой же театр с тою ужасной
разницей, что его обязательные экспонаты
тесно переплелись с живыми...
Для себя я нашел панацею от тяжелых
рефлексов, нахожу немного успокоения и
утешения в той же науке и в размышлении.
Но я вижу, как далеко это от окружающих
людей и как непонятно это для них, поэтому
затрудняюсь подобную пищу рекомендовать
во всеобщее употребление. Но напомнить
о том, что прежде чем думать и
предаваться сетованиям по поводу своих личных бед,
следует их сравнить с бедами, которые
сейчас носятся, как испуганные тени, по
всей земле... «Домового ли хоронят, ведьму
ль замуж выдают» (А. Пушкин — Бесы).
А сейчас ведь бесам работа, сейчас
особенно ихний час, и надо помнить об их
коварстве, безысходной и дикой злобе и о
том, что поддаваться им нельзя. Они могут
только закружить, завертеть путника, да и
бросить растерзанного и уничтоженного без
всякой пользы и цели...
Бойтесь и не поддавайтесь их злобным
наветам...
Май, как всегда, пожалуй, здесь
холодный, редки солнечные дни, и белые мухи,
так надоевшие за зиму, частенько и густо
кружатся в воздухе, хотя трава кое-где в
«затишьях» уже зеленеет... Ива и бред уже
выпустили свои белые кисточки, а в песке
кое-где видны первые побеги иван-чая —
они выносят даже сильные иногда ночные
заморозки.
Ну, крепко вас всех целую...
5 мая 1942 г.
Наркому Внутренних дел Союза ССР,
члену Государственного Комитета обороны
Л. П. Берия.
От доктора технических наук, профессора
химии и технологии радия и редких
металлов, инженера-металлурга Башилова
Ивана Яковлевича, заключенного на 5 лет
в Ухтоижемском лагере НКВД по
приговору Особого Совещания при НКВД за
«вредительство и участие в антисоветской
организации» со сроком начиная с
2I/V1I1 38 года
ЗАЯВЛЕНИЕ
Перед тяготами и страданиями, которые
в настоящее время переживает вся наша
страна в результате навязанной войны,
несчастья, переносимые одним человеком и
даже одной семьей, конечно, ничтожно малы.
Поэтому обратить на них внимание
руководящих органов Союза может показаться
сейчас делом несвоевременным. Однако в
моем деле имеются некоторые совершенно
своеобразные обстоятельства,
встречающиеся в жизни лишь очень редко. Это, я
полагаю, и дает мне право рассчитывать
на известное внимание далее теперь, при
исключительном поло же нии страны.
К числу подобных обстоятельств можно
отнести прежде всего то, что
присужденное мне «наказание» я отбываю в лагерях
на том самом предприятии, первом и пока
единственном в мире, которое добывает
радий из ископаемых вод по способу,
авторское свидетельство на который принадлежит
мне. Этот изобретенный мною способ я,
подобно ряду других своих изобретений,
отданных в нашу промышленность,
передал с подробными инструкциями (также
безвозмездно) ГУЛАГу ОГПУ в 1929—
1930 годах, и в делах лагеря и посейчас
еще сохранились следы моей
консультантской работы по постановке дела в первые
годы работы этого промысла. В силу этого,
помимо всего другого, я больше, чем кто-
либо, чувствую тяжесть своего настоящего
положения, не только выматывающего мои
личные силы, но являющегося также злой
и тяжелой помехой той работе, которую я
веду и которую я как специалист хорошо
знаю. Ведь не надо доказывать, что на
положении заключенного, лишенного
гражданского и политического доверия,
значительная доля моих сил тратится на
преодоление внешних и внутренних препятствий,
прямого отношения к работе не имеющих.
И это в тот момент, когда все силы должны
быть в целеустремленном напряжении!
Правда, за те 2'/г с небольшим года
пребывания моего в здешнем лагере после
прих'овора мне удалось провести несколько
работ, в результате которых частью был
изменен, а частью существенно
усовершенствован производственный процесс здешнего
предприятия в его наиболее важных
стадиях. Я получал «лагерные премии» и
представлялся даже к досрочному
освобождению. Однако мои работы все-таки
полного практического применения на
промысле не получают. У меня не
оказывается достаточно ни сил, ни средств
для того, чтобы их надлежащим образом
поддержать и развить. (...)
Мой арест был произведен буквально
накануне начала работ специальной комиссии,
избранной на заседании Отделения Естеств.
наук Академии наук Союза под
председательством Вернадского по моему докладу
в конце июня 1938 г. В задачу этой ко-
26
миссии входил обстоятельный просмотр
всего положения с радиевым делом в СССР,
а в том числе и с моими работами,
и составление специального доклада по
вопросу дальнейшего развития и
организационных форм этого дела. Несомненно,
работы этой комиссии внесли бы полную
ясность в оценку моих личных работ и
полностью лишили бы почвы голословные
обвинения меня во вредительстве. Таким
образом, арест мой до работы этой комиссии
не только не способствовал внесению
ясности в радиевое дело, но
несомненно очень вредил и повредил ему...
Я прошу Вас отменить как не
отвечающее ни в какой мере истинному
положению вещей решение Особого Совещания
по моему делу и вернуть меня к
продуктивной и творческой работе, к которой
я пока еще способен...
Отдано нач. II части в 15 часов
6/V — 42 г.
3 сентября 1942 г.
...Очень прошу вас, не отрывайте в этих
посылках от себя того, что вам так
нужно. Иначе посылки доставляют мне еще
лишнее, добавочное страдание... И я не знаю,
что можно посылать... Когда вы получите
письмо, то здесь уже наверняка начнется
зима. Зная, как трудно вам живется, я ведь и
не писал вам, что разрешены посылки, а
это было еще в конце прошлого года!
Я писал вам также, что мне за
производственные достижения сократили срок на
6 месяцев. И на днях я получил об этом
официальное сообщение. Таким образом,
21/II—42 г. можно надеяться на изменение
моего положения. Но как оно изменится,
сказать не решаюсь...
Из записной книжки.
31/1—43. Этап на Крутую «по спецнаряду
в неизвестность»...
1/И—43. Лагпункт № 1. Никто ничего не
знает. Никто меня не запрашивал...
Позвонили на Кирзавод. Там вроде просят
командировать именно туда.
5/11—43. Лагпункт № 6, «Кирпичный завод».
Нимия Елизарович Палкин. Виктор Израиле-
вич Цукеров. На опросе обокрал
«комендант» из з/к — уголовник — завсегдатай
лагерей. Украл табак — единственное
утешение!
9/Н—43. Встречи со старыми знакомыми
из РМЗ в Ухте. Безнадежность и все
признаки особого лагеря для подлежащих
изоляции.
Начинаю проявлять себя как химик, что
нетрудно, ибо публика небогатая.
10/II—43. Кругом исключительно «блат».
Слева — фото 1943 г. рашилов сразу после осообож
дения
Фото справа сделано в Сибири A944 г.)
Изготовление дрожжей и с места в карьер
успех... Все советуют пить дрожжи не
стесняясь... Изобретение — термостат из
двух бочек с набивкой бумаги и охлопков.
18/И—43. Паек все хуже. Табаку нет,
писем нет... Слабость усиливается даже
несмотря на дрожжи.
22/Н—43. Освобожд(ения) нет! Это ужасно!
4/III—43. Посещение вет. врача А. А.
Прохорова в его лечебнице. Обилие
лошадиного мяса и пироги с лошадиной печенкой.
Лошади падают от бескормицы.
1/IV—43. Получен пропуск за зону!
10/IV—43. Бурдаков* сообщил о
необходимости ехать в Москву на «большую» работу.
Приказ хорошо одеть...
12/IV—43. Получил извещение, что
освобождение откладывается до прекращения
военных действий! Какой ужас!
20/IV—43. В 7 часов утра на автобусе
в Ухту. Густой мокрый снег. Путешествие
по Ухте в поисках перес(ыльного) пункта.
В 7 ч. вечера водворен в барак для
этапируемых за пред(елы) лагеря «вольных».
Ожидание этапного, «столыпинского»
вагона.
3/V—43. Посадка в столыпинск. вагон —
на Котлас!
5/V—43. Котлас. Пересадка в вагоны на
Киров.
6/V—43. Киров. Этап на пересылку пешком
с вещами. Принудительная помощь
пленного австр^ийца) летчика — «студента
медика». Прием в лазарет. Полное
изнеможение. «На полу». Вмешательство з/к врача-
женщины А. Горелик. Лагерная больница.
18/V—43 г. Этап из Кирова в Нижний
(Горький).
* Начальник Ухтинского лагеря.
27
И. Я. Вашилов. 1951 г.
19/V—43. Вечером в Горьком. Купе
переполнено. Грабеж.
31/V—43. Москва! Ожидание в вагоне.
Машина, развоз спутников в НКВД. Бутырка,
камера № 13 в пом(ещении) быв (шей)
церкви. С. А. Вознесенский.
1/VI—43. Вызов в IV спецотдел.
7/VI—43, Перевод в «шарашку»! В 7 ч. вечера.
Встречи. Федоровский, Сергеев, Ступников,
Чекин, Керре (?), Фишман. Известие о
смерти Зейде...
8/VI—43. Удобства, изоляция, отсутствие
освобождаемых, безнадежность.
Подавленность, болезнь — слабость, пеллагра.
30/VI—43. Вызов в «спецотдел». Беседа с
А. П. Завенягиным. Обещания и надежды.
5/VII—43. Передан ответ А. П. Завенягину.
Отказ от Норильска. Согласие на Красноярск.
Условие — освобождение.
10/VII—43. В 6 ч. утра выехал из (...)
IV спецотдела. Ю'/г вышел из
Бутырский) т(юрьмы). 2 беседы с А. П.
Завенягиным.
25/VII—43. 14 ч. 55 м. Отъезд в
Красноярск!
28
4 сентября 1943 г., Красноярск
Милая Ируся! Наконец-то на днях получил
от тебя два первых письма, написанные
через два дня. А то я начал уже
беспокоиться и сетовать на свое одиночество.
Но не было бы так: то густо, то опять
пусто!
...Дело в том, что нервы мои, будем
выражаться так, никак не могут прийти в
равновесие, хотя бы метастабильное, а заботы
и работы много!
...Я все еще не вполне устроен. Квартира
(большая комната на 24 м ) все еще
отделывается, и я живу в кв. для
приезжающих. Физически медленно поправляюсь,
но ноги все еще слабы. Это также не
способствует поднятию настроения и, видимо,
мамка не имеет понятия о моем
состоянии, т. к. думается, что с семьей я
поправился бы быстрее. А может быть, и наоборот?!
Попытки посильнее влезть в работу, чтобы
время быстрее шло, наталкиваются на
быструю утомляемость — опять неладно. Вот
так и живешь, а тут еще и писем не имеешь
ни от кого из вас подолгу!
...Ну вот,, о делах и прочем кончаю.
Устал.
Здесь также наступает осень. По ночам
холодно, но заморозков не было. Днем же
иногда продолжает быть жарко. Проходят
иногда сильные грозы, но на склонах
соседних гор появились уже светло-желтые пятна
и примазки. Там, видимо, дело доходило и
до заморозков. К сожалению, природа здесь
довольно далека, в лесу еще ни разу не был
и только изредка хожу на берег
громадного Енисея,— он в трех минутах от моего
жилья. Хочу попытаться все сходить
подальше, но поджидаю Володьку — одному-то
очень тоскливо сейчас. После дождей здесь
грязи почти нет — сухо и песок. Но кругом
все индустрия и толпы народа...
9 сентября 1944 г. (из дневника)
...К этой тетради я обращался как к
убежищу. В ней мне хотелось забыть
окружающее и пока не думать о будущем, т. к. сил
не хватало, чтобы осмысливать далее
простейшее из окружающего. К ней я прибегал
даже тогда, когда не работала голова,
отягощенная злым недугом, к ней я
прибегал и тогда, когда не поворачивался язык,
чтобы разговаривать с окружающими, когда
все кругом раздражало и нервировало... Моя
мысль работала с трудом, и я с трудом, с
затратой времени относительно очень
большой мог соображать и думать. Поэтому
я был медлителен и в своих мыслях и
в своих выводах. Поэтому я избегал людей
и даже разговор с ними был тягостен для
меня. Они же думали, несомненно, что я
чуждаюсь их по другим причинам, и я
отходил от них даже тогда, когда этот отход был
идентичен с бегством...
В таком состоянии я необычайно
отчетливо различал то, что считается
материальным и духовным. Я прекрасно сознавал,
что тот или иной вопрос мне вполне
доступен, но то, что напрашивалось как
решение, казалось мне сомнительным, т. к. я ясно
ощущал, что у меня не хватает
материальных сил...
21 августа 1945 г.
Милая Ира! Рады были получить твои
фото. Андрей* уже человекоподобен и
выглядит неплохо. Обещай ему от нас
хорошую игрушку — тебя он наверное поймет.
...Мне пока что отдохнуть не удалось.
Собираюсь хлопотать об этом, т. к. без
отдыха больше жить нельзя. Все время
мешала работа, которая вот только теперь
приходит к некоторому, конечно, относительному
концу.
Реализуются в производстве мои работы,
которые выводят из глубокого прорыва все
наше предприятие! Сознание приятное, но
достается оно с превеликим трудом, т. е.
условия для работы заставляют желать очень
много лучшего. Нет книг, нет оборудования
и нет сознательных и сколько-нибудь
опытных помощников. За каждой мелочью
приходится наблюдать лично, лично же
приходится продумывать все детали работ...
Ну, авось с полным окончанием мировой
войны будет образовываться и улучшение
жизни со всех сторон, а значит, можно
надеяться и на некоторый отдых.
25 ноября 1948 г.
Глубокоуважаемый Иосиф Виссарионович!
Обращаясь к Вам с настоящим письмом,
я надеюсь на Вашу помощь в вопросе
жизненно важном для меня лично и, как мне
представляется, имеющем далеко не
последнее значение и для нашей
социалистической страны.
...Дело в том, что на том предприятии,
на котором я работаю сейчас, основное и
главное решено и разработано, с чем и
связано получение Сталинской премии; на
ближайшие несколько лет характер и план
работы здесь совершенно ясен. Для своего
успешного выполнения он совсем не
требует особо квалифицированного руководства.
В то же самое время в области
собственно редких элементов сейчас имеется
чрезвычайно сильный подъем, вызванный
хотя бы опытами по использованию
внутриатомной энергии.
* Годовалый сын Ирины Ивановны.
...Наличие по химии и технологии редких
элементов только двух моих монографий,
1927 и 1932 гг., к тому же ставших
библиографической редкостью, является
обстоятельством совершенно ненормальным,
требующим быстрого изменения.
Задачу по (их) переработке на основании
личного опыта и наблюдений, по подготовке
нового издания учебника технологии редких
элементов я взял на себя более 10 лет тому
назад. Однако обстоятельства и условия,
в которых я находился, допускали меня
работать в этом направлении только урывками.
...Без Вашей поддержки я сам сделать
что-либо для ее надлежащего выполнения
не в состоянии, так как несмотря на высокие
награждения, несмотря на получение
высокого звания лауреата премии Вашего
имени, я не являюсь полноправным
гражданином, хотя никаких прав, казалось бы, и не
лишен. С меня до сих пор не сняты
ограничения в выборе места жительства, а
следовательно, и характера работы, ее места
и т. п.
...Итак, я прошу Вас, товарищ Сталин,
дать мне возможность работать более
эффективно и полезно для нашей социалистической
родины, дать мне возможность как ученому,
инженеру и гражданину обобщить опыт своей
практической жизни и деятельности в
области редких и радиоактивных элементов и
вернуть мне все права гражданина
великого Советского Союза Социалистических
Республик...
3 марта 1951 г.
Дорогая Ира! Большое спасибо тебе за
письма. Лекарство получил и в
понедельник пойду заказывать свои порошки.
Чувствую себя я лучше, чем в прошлом году.
Одышка заметно меньше и болей в сердце
также меньше. Вот только нервы никуда не
годятся...
От людей хочется просто физически куда-
нибудь уйти подальше, и я решительно нигде
не бываю... Гулять тоже и не с кем и
холодно. Морозы сдали свои позиции, видимо,
только на этих днях, а были они все время
с ветерком! Поэтому потихоньку работаю
над окончательным оформлением книги, а
затем читаю и привезенное, и
приобретенное здесь.
Сейчас с трудом отрываюсь от Герцена
(«Былое и Думы»). Она даже в
купированном виде производит потрясающее
впечатление!
Вообще — комната много меньше, книги
расположены теснее, их кажется больше и
они гораздо ближе к рукам, чем раньше.
На самом деле их немного, но собраны
они все-таки по выбору, и в них, значит,
29
кусочек собственных мыслей и
переживаний... И подбор их таков, что даже самые
«плохие» из них интересны м. б. навсегда,
как знаки поступи истории, ее следы на сце-
ментировавшемся песке событий...
Неужели и они, эти книги «четвертой
библиотеки»* все-таки пропадут и
памятником мне не послужат! А ведь это, пожалуй,
лучший памятник, какой можно себе
представить!
Из письма академику А. Н. Несмеянову
(черновик без латы)
Глубокоуважаемый Александр Николаевич!
...За последние 5 лет положение мое
ухудшается, что не может не отражаться на
состоянии моего здоровья, моей
работоспособности и проч. В настоящий момент
меня опять полностью выводит из колеи
совершенно реальная угроза вынужденной
перемены места работы в неизвестном
направлении.
Поэтому я прошу Вас дать мне
возможность закончить мои работы по
подытоживанию своего большого опыта. Может
быть, Вы как Президент Ак. Наук, сможете
* Иван Яковлевич трижды лишался собранных им
книг.
предоставить мне возможность работы в
одном из филиалов Акад. Наук,
расположенных поближе к привычным для меня
климатическим условиям и культурным
центрам...
В силу особенностей моего положения
бывшего репрессированного я не в
состоянии спокойно закончить свои работы и
поэтому обращаюсь к Вам, возглавляющему
научную работу в СССР, с просьбой помочь
мне в моей работе и облегчить мое положение
на склоне жизненного пути...
10 апреля 1953 г.
...В здешних лагерях ст. 58 уже нет —
перевели в другие места. Я нервничаю очень
сильно, т. к. положение здесь становится
прямо невыносимым...
7 мая 1953 г.
...Только сегодня получил из отдела кадров
справку о том, что осужден я был по
ст. 587-ч...
3 июля 1953 г.
...Я несколько прихворнул. По-видимому,
(в связи) с пережитыми волнениями, был
24/VI слабый приступ сердечной астмы...
Инженер
с чувствительной
душой
Так мог бы называться
обширный очерк о профессоре Баши-
лове. Однако писать его нет
необходимости. Иван
Яковлевич, несмотря на все испытания,
которыми была так богата его
судьба, сам сумел закрепить в
письменной форме все, что
хотел сообщить потомкам. В этом
сказалась твердость моральных
устоев и непоколебимая, в
сущности, сила характера,
отпущенного природой этому
беспредельно доброму человеку.
Подборка писем и документов,
представленная читателям,— лишь
небольшая доля обширного
архива, бережно сохраненного его
дочерью Ириной Ивановной.
Каждое слово здесь настолько
выстрадано, настолько
талантливо, что текст почти не
нуждается в комментариях.
Ограничусь лишь некоторыми
дополнениями.
Иван Яковлевич родился
24 января E февраля) 1892 г.
в городе Кашине. Учился в
тверской гимназии, как говорили
в старину, на медные деньги:
отец, скромный бухгалтер, не
имел средств на обучение сына,
который сызмальства
зарабатывал уроками. Тем не менее в
классе всегда шел первым и
закончил курс с золотой медалью,
после чего в 1911 г. был
принят в Петербургский
политехнический институт. Студентом
числился долго, 18 лет, но эти годы
были заполнены далеко не
одной зубрежкой. Башилов
активно, искренне включился в
«политику». Как и многие
интеллигенты из глубинки, близко
знакомые с жизнью деревни,
важнейшим для России
вопросом он считал крестьянский и
сочувствовал эсеровской
программе. Когда началась мировая
война, чуть не угодил под
приговор Особого совещания —
старорежимного, которое
могло без суда законопатить
только в ссылку, однако
избежал ее потому, что «дело»
строилось на единственном доносе,
а тогдашние правила требовали
хотя оы двух...
Параллельным,
большевистским кружком в институте
руководил бросивший учебу
после первого курса студент
В. М. Скрябин, ныне известный
под псевдонимом Молотов. Они
были знакомы. Порой ссорились,
порой сходились в суждениях,
и мог ли Иван Яковлевич
вообразить, что ему предстоит
писать на имя давнего товарища
прошение о пересмотре
приговора, которое останется без
ответа...
Он восторженно
приветствовал Февральскую, а потом и
Октябрьскую революцию,
наделившую крестьян землей, и
начал работать на благо молодой
республики немедленно, не
дожидаясь диплома. В 1921 г.
начальнику Главхима академику
В. Н. Ипатьеву был
торжественно вручен первый образец
советского радия, добытый
двумя молодыми химиками:
В. Н. Хлопиным и И. Я. Ба-
шиловым. В том же году
Иван Яковлевич стал
заведующим на радиевом заводе,
30
вошел в ученый совет
Государственного радиевого
института, которым руководил
В. И. Вернадский. Перебравшись
с 1924 г. в Москву, Башилов
работал сначала в Институте
прикладной минералогии, потом —
во Всесоюзном тресте по
редким металлам. В 1927 г. ему
довелось единственный в жизни
раз съездить за границу — в
Германию и Чехословакию,
изучать богатый опыт, накопленный
в этих стра нах по части ма-
лотоннажной металлургии.
Впоследствии, очевидно, ему
было поставлено в строку и это...
В 1929 г. Иван Яковлевич,
наконец, собрался защитить
диплом. Разумеется, это было
чистой формальностью. Давно
сложившийся специалист и не
имея удостоверения
пользовался признанием и всеобщим
уважением. Два года спустя он был
уже удостоен профессорского
звания. К тому времени
Иван Яковлевич возглавлял им
же основанную кафедру химии
и технологии редких элементов
в Институте тонкой химической
технологии им. М. В.
Ломоносова, заведовал лабораторией в
Институте редких металлов
(ГИРЕДМЕТ); его разработки
в технологии ванадия, стронция,
молибдена получили высокую
оценку и были внедрены в
производство. И все же
главным для Ивана Яковлевича
металлом оставался радий. Соли
радия применялись тогда лишь в
научных исследованиях да для
изготовления светящихся
составов, но интуиция, которой были
щедро наделены русские ученые,
заставляла их уделять этому
элементу внимание, иным
казавшееся чрезмерным.
Башилов первым додумался
до технической реализации
давних наблюдений Вернадского и
его учеников, которые упорно
искали радий в самых
неожиданных природных источниках.
Технология извлечения
редчайшего металла из попутных вод,
сопровождающих нефть, была
проста и оригинальна, как и все,
что изобретал Иван Яковлевич.
В этом кротком человеке
таилась безмерная, для многих,
видимо, нестерпимая
талантливость; любую работу Башилов
поворачивал на свой лад, из-за
чего случались у него даже
контры с близким другом,
впоследствии академиком, Хлопиным,
который отдавал предпочтение
проверенным, опирающимся на
классические исследования
технологическим схемам.
Словно предвидя значение,
которое в недалеком будущем
обретут радиоактивные
металлы, Иван Яковлевич
затеял в середине 30-х годов
на Табошарском
месторождении, что в Средней Азии,
эксперимент. Рядом с
рудником, дававшим поначалу лишь
бедную урановую руду, устроил
опытный завод, на котором
оперативно проверял
бесчисленные технологические идеи,
выдвигавшиеся как им самим, так
и его учениками. Работал
круглые сутки, не заботясь о
вознаграждении, довольствуясь
самым малым. И даже
единственную семейную драгоценность —
серебряное блюдо —
пожертвовал в фонд индустриализации.
Такими праведными
энтузиастами всегда держалась наша
земля, но когда наступали лихие
времена, они же первыми шли
под топор...
Первый сигнал тревоги
прозвучал осенью 1937 года. Год
начался для него вроде бы
неплохо: Башилову без защиты
диссертации присвоили степень
доктора технических наук.
Но потом на Табошары
прибыла наркоматская комиссия во
главе с 3. В. Ершовой, которую
вскоре назначили его
заместительницей по лаборатории.
Заключение комиссии было
разгромным: рудник беден и
неперспективен (как раз тогда
выработки приблизились к
коренным породам, содержащим
уран); завод — примитивный...
Наркомат по цветным металлам
распорядился прекратить
работы. Важнейшее дело губили на
глазах его создателя, и Башилов
забил тревогу. К его протестам
прислушались и в Академии
наук, и в правительстве.
Академик Вернадский
распорядился созвать радиевую комиссию,
Наркомат по тяжелому
машиностроению летом 1938 г.
постановил возобновить работы на
Табошарах. Понимая, видимо,
что над головой талантливого
химика сгущаются тучи,
Академия наук, как вспоминает Ирина
Ивановна, успела даже
выдвинуть его на вакансию
члена-корреспондента.
И комиссия, и выборы в
Академии намечались на осень,
но дождаться ее не удалось.
В ночь на 22 августа 1938 г.
Иван Яковлевич был арестован.
Сработала, видимо,
беспроигрышная по тому времени
«технология устранения» —
донос. А Особое совещание
новейшей эпохи, в отличие от-царско-
го, не имело обычая стеснять
себя придирками к
достоверности обвинительных
документов — ему хватало и
единственной бумажки, даже не шибко
проверенной...
Я спрашивал у доктора
технических наук, лауреата трех
Государственных премий
Ершовой, которая той же осенью
сменила Башилова на посту
начлаба в ГИРЕДМЕТ, кто, по
ее мнению, мог его погубить.
Она ответила, что кто угодно,
такова уж была обстановка...
Секретарь парторганизации
вызывал и говорил: если имеешь
«материал» на кого-нибудь —
пиши. Обращался и к ней, но
она отговорилась, что, мол,
как человек новый почти никого
в институте не знает...
Жена Башилова, его дети —
всех их, не дожидаясь
приговора, зачислили в отверженную
касту ЧСИР (члены семьи
изменника родины) — между
тем гадали, что же могло
послужить причиной ареста.
Давняя поездка за границу?
Отказ вступить в партию (такое
действительно было:
простодушный профессор сказал, что
перегружен работой, не сможет
включиться в активную
партийную деятельность, а балластом
быть не привык)? Отказ
сниматься в кино в роли Ленина
(Башилов был на него похож,
и сниматься в самом деле
предлагали)?
В приговоре, объявленном
Ивану Яковлевичу в начале
1939 г., вообще не
упоминались какие-либо статьи
уголовного кодекса. ОСО, по своему
беспардонному обычаю,
присудило ему пять лет лагерей
за некое абстрактное
«вредительство». Впоследствии
расплывчатость приговора стала
для него источником немалых
дополнительных бедствий...
Писать во все мыслимые
инстанции, добиваясь защиты и
соблюдения законности,
Башилов начал еще находясь под
следствием. Это не были
обычные «слезные прошения» о
помиловании. Осознав, видимо, с
какой безжалостной машиной
он имеет дело, Иван Яковлевич
в каждом письме напирал на
31
конкретную пользу, которую
мог бы принести на воле...
Все его кричащие письма,
представленные в подборке,
объединяет одно: они
оставались без ответа.
Единственным результативным из них
(не парадокс ли?) оказалось,
видимо, обращение к Берии.
Башилову уменьшили срок
заключения на полгода...
К тому времени, в
конце 1942 г., он «доходил» уже
второй раз. На обычный
лагерный набор болезней — цинга,
пеллагра, дистрофия —
накладывались еще и диабет да
гипертония, которая развилась у
Ивана Яковлевича с самого
начала срока; именно о ней он
вскользь, будто о пустяке,
сообщал в письме домашним в
конце 1941 г.
На ухтинский радиевый завод
его взяли не сразу. Весной
1939 г. профессор был направлен
в землекопы. Летом он уже
доработался до дистрофии и
галлюцинаций. Его списали как
негодного к дальнейшему
«использованию» и определили
на завод чем-то вроде сторожа.
И лишь здесь кто-то из
начальства будто бы вспомнил, что
встречал его фамилию в
старых бумагах. «Доходяге» сразу
же вверили руководство
заводской лабораторией...
Я спрашивал ветеранов,
прошедших бесчисленные лагерные
передряги, мог ли подобный
«хэппи-энд» возникнуть
стихийно, больно уж все это
напоминает иезуитский сценарий,
нацеленный на то, чтобы
окончательно сломить ученого. Мне
отвечали: какой там сценарий!
На ГУЛАГ обрушился такой
поток арестантов, что их еле
успевали хотя бы переписать;
случались самые
фантастические совпадения... И все же не
верится, чтобы изобретатель
технологии радия совершенно
случайно попал на
единственный в стране завод,
работающий по его же проекту.
Завод, кстати, под
крылышком НКВД отнюдь не процветал;
плановое задание было впервые
выполнено лишь в 1940 г.,
после появления на нем з/к Ба-
шилова. Не следует
обольщаться, будто «руководящая
должность» приносила ему
какие-либо послабления. После
многочасовой творческой работы с
опаснейшими препаратами
профессор возвращался в общий
барак, и все повинности,
включая заготовку на зиму
произраставшего в зоне «подножного
корма», должен был нести
наравне со всеми. Отсюда и
кажущиеся на первый взгляд
буколическими упоминания в
письмах об урожаях ягод и
грибов. На самом деле речь шла о
жизни или смерти: лагерям,
особенно во время войны, почти
не давали продовольствия. И все
же чудовищный барачный уклад
не приставал к нему так же,
как в последние вольные
годы — атмосфера всеобщего
страха и доносительства.
Обратите внимание на стиль его
писем, поразительно чистых как
по содержанию, так и по языку.
В них не прокрадывается ни
единое словечко из постыдного
блатного жаргона, будто и нет
его в природе...
«Освобождение» Ивана
Яковлевича сопровождалось обычной
для ГУЛАГа бесчеловечной
неразберихой. Терявшего
последние силы ученого этапировали
на лагпункт, где его никто не
ждал, потом на другой — здесь
он еще успел наладить
производство дрожжей для больных
пеллагрой. И лишь спустя два
месяца начальство объявило,
что его ждет «большая работа»
в Москве. Через день метафора
рас шифровалась: до лагерей
дошли сведения о
«директиве 185» — не выпускать «врагов
народа» до конца войны. Это
окончательно подкосило Ивана
Яковлевича, деморализовало его
перед таким тяжким для
арестанта испытанием, каким был
дальний этап. Тем не менее
даже на этапе, среди
односложных заметок в записной книжке
(самом, пожалуй, трагическом
документе башиловского
архива) он не упускает случая
сохранить память о тех, кто
несмотря ни на что остался
человеком. Виктор Израилевич
Цукеров, который подарил ему
на дорогу сыромятный ремешок
для ботинок... заключенная-врач
А. Горелик, которая выходила
упавшего на этапе профессора
в кировской лагерной больнице...
безымянный пленный австриец,
который, видимо, помог ему
дотянуть до лазарета...
В Москве, в камере номер 13
Бутырской тюрьмы, Башилов
узнал, что ему суждено,
оставаясь в прежнем положении,
трудиться на «шарашке». Его
даже свозили туда, и он
встретился с товарищами по
несчастью, среди которых было
много его давних знакомых.
Некоторые имена, упоминаемые
Иваном Яковлевичем в записи
об этой поездке, возможно,
знакомы читателям по очерку
«Шоссе Энтузиастов»*.
Башилову предстояло трудиться в той
самой зоне, в которой были
созданы и кумольная технология
производства фенола с
ацетоном, и многие другие
выдающиеся разработки. Однако в нем
была еще жива воля к свободе.
Когда замнаркома МВД
А. П. За вен яги н обратился к
Ивану Яковлевичу с новым
предложением — ехать на
работу в Сибирь — тот согласился
при единственном условии:
чтобы его немедленно освободили.
Это было выполнено, но
судимость с Башилова не сняли.
По прибытии в Красноярск
ученый, который еще едва ходил
на опухших ногах, взялся за
разработку технологии
аффинажа — высшей очистки платины.
Эту проблему в России не
могли решить полтора века. Страна,
в начале XX столетия бывшая
на мировом рынке почти
монопольным поставщиком
платинового сырья, теряла огромные
доходы из-за того, что до
товарного, самого дорогого вида металл
доводился за границей.
Башилов, никогда не занимавшийся
платиной, совершает чудо: через
год после его приезда завод
начинает выдавать товарную
продукцию...
Ивана Яковлевича наградили
орденом, потом, в 1948 г.,—
Сталинской премией. В
Красноярск полетели
поздравительные письма и телеграммы.
Наиболее осторожные из друзей
и уче ников слали их без подписи
(в сообщении о премии он
был назван просто инженером),
но многим грезилось, будто
теперь, после наград и почестей,
Башилов процветает. Однако на
самом деле его трагедия
продолжалась. Иван Яковлевич
должен был еженедельно ходить в
отделение милиции отмечаться,
и каждый раз опасался, что
оттуда не вернется: в городе
непрерывно шла «чистка от
58-й». Отсидевших срок «врагов
народа» высылали на Север или
в Казахстан, а то и повторно
арестовывали. На квартиру
Ивана Яковлевича являлись «люди
* «Химия и жизнь», 1988, № 8.
32
из органов», требуя немедленно
собирать вещи. Он пользовался
всеобщей любовью и
сочувствием; каждый раз кто-нибудь
успевал сбегать за директором
завода, которому удавалось
отстоять профессора, но можно
ли было поручиться, что это
будет удаваться всегда?
Андрей Петрович Сергеев,
работавший во «внутренней зоне»
завода (о нем тоже
рассказывалось в очерке «Шоссе
Энтузиастов») , вспоминает, как все
встревожились, когда
фотография Башилова однажды
исчезла с доски почета, где всегда
висела. Пошли слухи, что его
все-таки «забрали», но потом
оказалось — просто забыли ее
наклеить...
В 1949 г. был издан указ
об амнистии по случаю
70-летия Сталина. Башилов надеялся,
что хотя бы она позволит ему,
лауреату, добиться снятия
судимости и возвращения в
Москву. Но для того, чтобы
написать прошение об этом, нужно
было точно знать статью и
пункт, по которым он был
осужден. А в приговоре ОСО
не объявляли никаких пунктов.
Иван Яковлевич попытался
раздобыть справку с их
указанием — и попал в
бюрократическую карусель. Его неделями
гоняли из инстанции в
инстанцию, но бумагу не давали.
Не помогло и письмо на имя
Сталина, не ответил Несмеянов,
коллега и старый знакомый...
Ирина Ивановна рассказывала
мне, как втайне от отца (он
никогда бы этого не позволил)
ходила к нему на прием,
плакала. Президент АН СССР
ответил, что будет рад принять
на работу Ивана Яковлевича,
как только тот получит
московскую прописку. Видимо, тогда
он действительно ничего другого
не мог.
Через год Башилова, у
которого продолжала обостряться
гипертония, направили в
подмосковный санаторий. И даже
туда среди ночи вломились
«сотрудники», требовавшие
немедленно покинуть столичную
область. На этот раз спасло
отважное вмешательство
главного врача, который выгнал их,
крича, что больной покинет
санаторий только вместе с ним...
С тех пор Иван Яковлевич
стал избегать даже поездок на
лечение. Но все же,
несмотря ни на что, продолжал
работу над главным, как он считал,
трудом своей жизни —
учебником. Стремился вложить в него
не столько собрание рецептур,
сколько саму философию
производства — «активное существо
Химической Технологии»...
«В мире произошли крупные
события: 5. III ушел в могилу
И. В. Сталин,
контролировавший полмира, если не больше.
Мне лично продолжают
наноситься обиды, несмотря на
продолжающиеся успехи,
помогающие заводу очень эффективно.
Все это заслуживает
пристального внимания, анализа
и каких-либо обобщений для
уроков будущему и тем же
детям, которые многого все еще
не понимают... Надо сесть за
перо, надо систематически
думать...
Но все внимание отвлечено
работой и, в частности,
подытоживанием своих научных
технологических занятий и
размышлений. Что-то не
позволяет мне заниматься чем-либо
иным, пока не будет кончена
книга и предварительные
статьи! А силы явно начинают
сдавать и по многу раз
приходится перерабатывать
написанное.
Это замедляет работу...
А вдруг сил не достанет и они
иссякнут опять на работе для
кого-то, общества, государства
и т. п., кто пока что только
грубостью, окриками оплачивает
за все это!
А ведь силы иссякают,— это
факт...»
Такова последняя запись,
сделанная Иваном Яковлевичем в
дневнике 30 апреля 1953 года.
Силы иссякали, но оставалась
непостижимая внутренняя
свобода, которую так и не удалось
из него выбить. Она, видимо,
и помогла ученому довести
свой труд до конца: к лету
учебник был начерно закончен.
Третьего июля он с обычной
своей деликатностью сообщил
дочери, что перенес «слабый
приступ». Это письмо оказалось
последним. Двадцатого августа
1953 года Иван Яковлевич,
лишь в мае получивший,
наконец, справку о том, что был
осужден по статье 58, пункты 7
и 11, умер от инфаркта.
Посмотрите же на его дела!
Почти все они проросли в наши
дни богатыми всходами. Без
табошарских экспериментов
вряд ли бы удалось в свое
время быстро развернуть
масштабное урановое производство.
И ухтинский завод, где
Башилова сменил другой замечательный
химик, а тогда — заключенный,
Г. А. Разуваев (см. «Химию
и жизнь», 1988, № 2) внес
немалый вклад в работы,
связанные с освоением атомной
энергии. И платиной высшей
очистки наша страна обеспечена.
Лишь итоговый труд, которому
были отданы предсмертные
годы Башилова,— учебник
технологии — остался лежать в
семейном архиве. Уверен, что
опыт, идеи замечательного
исследователя и до сих пор не
устарели. Так неужели не
найдутся специалисты, которые
изучили бы рукопись Башилова
и взяли на себя труд
подготовить к публикации хотя
бы ее фрагменты? Это помогло
бы искупить хоть одну из
бесчисленных несправедливостей,
выпавших на долю
незаслуженно забытого, вычеркнутого из
истории ученого.
В. ПОЛИЩУК
К..
,vtau^^
ВАМ ПОНАДОБИЛОСЬ ОПРЕДЕЛИТЬ
ПАРАМЕТРЫ ВЛАГОПЕРЕНОСА
В ПОЛИМЕРАХ?
Если возможности приборной базы или какие-то другие причины
не позволяют вам это сделать самостоятельно, то мы готовы
выполнить эту работу на условиях хозяйственного договора для
вас: найти значения коэффициентов диффузии, влагопроницаемости
н влагорастворимости. Мы способны достоверно оценить эффективность
влагозащиты реальных конструкций полимерными материалами.
Наш адрес: 194021 Ленинград, НПО «Позитрон». Телефоны для
справок: 553-32-33, 552-96-25.
2 Химия и жизнь № И
33
Обзоры
Не только слезы
Наука XX века оделила человечество, среди
прочих находок, и оружием массового
поражения, в частности, химическим,
включающим отравляющие вещества (ОВ) и средства
их применения.
ОВ использовали в войне 1914—1918 гг.
как для уничтожения противника, так и для
того, чтобы сделать его небоеспособным.
В соответствии с этим их подразделяли на
смертельные и несмертельные.
Классификация достаточно условная, ибо действие ОВ
связано с его количеством, попавшим в
организм, с дозой. Зависимость действия от дозы
хорошо известна не только по опыту
общения с лекарственными средствами,
передозировка которых может приводить к
трагическим последствиям, но даже из
повседневного житейского опыта. Кому не ведомы
тяжелые последствия злоупотребления
крепкими напитками, кофе, чаем; можно умереть
даже от поваренной соли, если
единовременный ее прием будет 500—600 г...
Среди несмертельных О В наиболее
распространенные — слезоточивые вещества,
или лакриматоры (lacrima — слеза). Во
время первой мировой войны было пущено в ход
свыше 20 подобных ОВ общей массой более
6000 т.
ФИЗИОЛОГИЯ ПЛАЧА
В нормальных условиях у человека слезы
образуются непрерывно, кроме времени сна;
за сутки глаза выделяют 0,5—1,0 мл
слабощелочной жидкости, содержащей 99 % воды,
0,9 % неорганических веществ, в основном
в виде хлористого натрия (слезы соленые),
а также карбонатов натрия и магния,
фосфатов и сульфатов кальция. Кроме того, слезы
содержат около 0,1 % белков, в том числе
фермент лизоцим, обладающий
бактерицидным действием. Лизоцим быстро и полностью
растворяет многие аэробные бактерии.
Кроме того, слезы задерживают рост
гноеродных кокков, стафилококков и других
враждебных нам микробов; увлажняют переднюю
поверхность глаза, предохраняя ее от
высыхания, способствуют удалению инородных
тел из конъюнктивального ькущка, участвуют
в питании роговицы.
Усиленное их выделение слезной железой
развивается при плаче, при некоторых
заболеваниях глаз, а также в случаях, когда
глаза раздражены инородными телами,
чрезмерно ярким светом, сильным ветром
или газообразными веществами.
Если на рецепторы слизистых оболочек
носа и ротовой полости действуют чересчур
сильные раздражители, организм также
реагирует слезами.
Слезоточивые вещества быстро, за
несколько секунд раздражают чувствительные
нервные окончания как в конъюнктиве,
роговице глаз, так и в носоглотке, вызывая
болевые ощущения различной силы — от легкого
покалывания до нестерпимой боли. Защитная
реакция организма — обильное
слезотечение, мигание, спазм век. При закрытых веках
слезы удаляются через нос, к ним
прибавляются еще обильные выделения из носа в
результате раздражения его слизистой.
Появляются также рефлекторные явления со
стороны органов кровообращения и дыхания
(в частности, задержка вдоха и выдоха).
Все это резко ослабляет человека и даже
делает его недееспособным.
Если отравление относится к разряду
легких, дело ограничивается покраснением
конъюнктивы, чувством жжения в глазах,
слезами. Когда контакт с ОВ прекращен
(если количество всосавшегося в эпителий
конъюнктивы и роговицы лакриматора было
небольшим), эти явления скоро проходят.
При отравлениях средней тяжести
последствия хуже: интенсивный конъюнктивит,
сильное слезотечение, отек и спазм век,
светобоязнь, боль в глазах. После
прекращения контакта с ОВ это продолжается 2—3
суток, постепенно ослабевая и не оставляя
после себя стойких изменений слизистой
оболочки или ослабления зрения.
При воздействии высоких концентраций
слезоточивых веществ развивается тяжелое
поражение глаз (повреждение роговицы,
образование на ней язв и даже потеря
зрения). Возможно также резкое раздражение
верхних дыхательных путей, отек легких,
поражения центральной нервной системы.
Помимо слезоточивого действия лакрима-
торам свойственны и другие виды
физиологической активности: удушающее действие,
общеядовитое (хлорциан), а также кожное
(хлорацетофенон). Побочные эффекты
проявляются при сравнительно высоких дозах
лакриматоров, дополняя их слезоточивое
действие. Мало того, если на кожу попадают
сами лакриматоры, их растворы или аэрозоли,
возможно поражение ее — немедленное, без
скрытого периода действия.
34
Так что ла*£оточивые ОВ — это не только
слезы на глазах, но и вероятность серьезных
поражений организма. Ведь биохимический
механизм действия лакриматоров —
блокирование ферментных систем, содержащих в
своей молекуле сульфгидрильные (меркап-
то) группы SH. Поскольку такие системы
широко представлены во всех органах и
тканях человека, естественно, что и
слезоточивые вещества в принципе могут поражать
их без разбора.
Характеристикой степени воздействия
слезоточивых веществ может служить
минимально действующая (пороговая)
концентрация, при которой ощущается лишь легкое
раздражение слизистых оболочек, а также
непереносимая концентрация, при которой
уже невозможно обходиться без
противогаза.
Кроме того, используют понятие
ингаляционной токсодозы, за которую принимают
произведение концентрации с лакриматора
в воздухе на время его воздействия t
(экспозицию). При этом разделяют среднюю
пороговую токсодозу Pctso, которая вызывает
начальные симптомы поражения у 50 %
подвергшихся воздействию ОВ (Р — от
английского слова primary — первый, начальный);
среднюю выводящую из строя токсодозу
Ictso, при которой 50 % пораженных
неспособны к физической деятельности и выходят
из строя (I — от incapatating —
недеятельный, небоеспособный), а также среднюю
смертельную токсодозу Lctso, вызывающую
смерть у 50 % пораженных людей (L — от
letalis — смертельный).
ТИПЫ СЛЕЗОТОЧИВЫХ ВЕЩЕСТВ
Слезоточивым действием обладают самые
разнообразные классы органических
соединений, среди которых преобладают вещества с
активированными атомами галогенов. Как
известно, их действие возрастает при переходе
от соединений хлора к бром- и иодпроиз-
водным.
Фторпроизводные слезоточивым действием
практически не обладают.
Активацию галогена вызывает соседство
с ненасыщенной группировкой. Эта
особенность была замечена разработчиками ОВ с
самого начала. Не случайно еще в 1914—
1918 гг. применялись галогенбензилы:
о-нитробензилхлорид:
а также бромистый м-ксилилен:
и бромбензилцианид, сильнейший из
лакриматоров того времени:
<оУосбг
сЫ
Слезоточивое действие было обнаружено у
галогенированных кетонов, карбоновых
кислот (их эфиров), а также соответствующих
нитрилов. В первую мировую войну были
применены хлор- (а также бром- и иод)
ацетон, хлор- и бромацетофеноны; эфиры
бром- и иодуксусных кислот, хлор- и бром-
цианы, производные хлоругольной кислоты.
Сверх того, подобное же действие на
слизистые оболочки было обнаружено у
галогенированных простых эфиров. На фронтах
первой мировой войны были испытаны ди-
хлор- и дибромдиметиловый эфиры. Следует
упомянуть, что из других классов
соединений слезоточивым действием обладают
многие вещества с активированными двойными
связями. Так, акролеин СНг-СН-СН=0,
который образуется при перекаливании
животных жиров, когда жарят пищу (едкий дым на
кухне), также применялся в войне 1914—
1918 гг. Вызывают слезотечение такие
продукты промышленного органического
синтеза, как нитроэтилен CH2=CHNC>2, изоциана-
ты с общей формулой R—N=C=0, изотио-
цианаты R—N-C-S. Нелишне упомянуть
действующее вещество лука и горчицы аллилозо-
тиоцианат CH2=CH-CH2-N=C=S. Кому не
приходилось от него плакать!
После первой мировой войны лакриматоры
не были забыты, продолжались поиски новых,
более сильнодействующих разновидностей,
совершенствовались технология их
производства и средства применения. Началось и
применение «слезогонки» в полицейских целях.
Во время второй мировой войны все воюющие
стороны имели запасы слезоточивых веществ,
но воздерживались от их применения, а после
нее лакриматоры систематически
применялись против народов Азии и Африки,
особенно армией США во время войны во Вьетнаме.
Ныне лакриматоры используются как
полицейские ОВ.
Современные слезоточивые ОВ
представляют собой твердые соединения с малой
упругостью паров, поддерживать в воздухе
их высокую концентрацию трудно. Поэтому
лакриматоры применяют в виде аэрозолей.
2*
35
Для создания аэрозолей распыляют их
растворы в легколетучих растворителях
(хлороформе, четыреххлористом углероде, бензоле)
или дробят взрывом смеси лакриматоров со
взрывчатыми веществами; используется
также термическая возгонка, которая
происходит, когда горит смесь горючего с лакри-
матором.
Применение гранат со слезоточивыми
газами основано на двух последних способах.
САМОЗАЩИТА
Даже этого краткого обзора достаточно,
чтобы понять: слезоточивые ОВ полностью
оправдывают свое название — они и
слезоточивые, они и отравляющие. Пока об их
применении мы узнавали из газет, как о сугубо
иноземном явлении, можно было
ограничиваться моральным осуждением «их нравов».
Теперь же слезоточивые ОВ стали знакомы
и жителям наших городов; насущным
вопросом стали способы самозащиты для
безвинных людей, попавших в аэрозольное облако.
Универсальную защиту, разумеется,
обеспечивает противогаз, но вряд ли кто-то из
мирных граждан носит его в портфеле. Более
доступное средство — фильтры,
респираторы. Как промышленные, например, типа
«лепесток», так и самодельные, из подручных
материалов. Чтобы уменьшить поступление
аэрозольных частиц в рот и нос, достаточно
обмотать лицо полотенцем или просто
тряпкой, лучше мокрой. Глаза можно отчасти
предохранить плотными очками, например,
мотоциклетными или водолазными.
Если бы жители Тбилиси во время
трагических событий 9 апреля этого года
обеспечили себя хотя бы такими простейшими
средствами, в городе, возможно, бьШо бы меньше
пострадавших. Согласно заключению
химико-токсикологической подкомиссии,
опубликованному 24 мая в газете «Заря Востока»,
против тбилисцев, наряду с другими,
неопознанными ОВ, были пущены в ход «черемуха»
и «си-эс», вещества, свойства которых
описаны в приложении к настоящему обзору
достаточно полно; мокрый фильтр и очки
от них отчасти предохраняют. Однако общим,
необходимым для всех людей средством
защиты от отравы должно стать безусловное и
полное запрещение применять химическое
оружие. Не только смертельные ОВ, но и все
его виды, включая слезоточивые и
раздражающие; запрещение использовать их не
только для военных, но и для полицейских
целей.
Общество должно идти к полному запрету
использовать силу или угрозу применения
силы для разрешения социальных и
национальных конфликтов. Силой конфликты не
ликвидируются, а только приглушаются на
какое-то время, чтобы затем возобновиться в
еще более опасной форме.
Кандидат химических наук
В. И. АЛЕКСАНДРОВ
Что можно прочитать о слезоточивых ОВ:
В. Н. Александров. Отравляющие вещества.
М.: Воениздат, 1969 г.
Библиотека офицера. Защита от оружия
массового поражения. М.: Воениздат, 1984 г.
3. Франке. Химия отравляющих веществ.
М.: Химия, 1973 г.
Хлорацетофенон
(ХАФ)
Синонимы: (I -хлорацетофенон,
фенил хлорметилкетон, фе
наци л хлорид, CN («си-эн») в
США, «черемуха» в СССР.
В чистом виде бесцветное
кристаллическое вещество,
плавится при 58—59 °С, кипит
при 245 СС, максимальная
концентрация ПО мг/мл при 20°С
и 15 мг/м' при (ГС; пары в
5,3 раза тяжелее воздуха, плохо
растворим в воде @,1 %),
растворим в спирте A7 %), в
органических растворителях
(дихлорэтане, хлороформе,
бензоле), а также в хлорпикрине.
Имеет слабый приятный запах,
сходный с запахом черемухи
или фиалки, который
ощущается при концентрации 0,02 мг/м \
Пары и аэрозоли ХАФ
действуют на глаза сразу, без
скрытого периода. Минимально
действующая пороговая
концентрация в воздухе 0,3 мг/м'
может быть создана даже за
счет его естественного
испарения. Непереносимая
концентрация 2 мг/м'*; при ней
ощущается неприятное обжигающее
(«крапивное») действие на кожу
лица и тела. При поражающей
ингаляционной токсодозе
(let,™—80 мг-мин/м3)
наблюдаются не только тяжелые
поражения глаз, но и крапивное
действие на кожу, поражения
дыхательных путей. На
концентрации в воздухе более 100 мг/м
сразу реагируют кожа и
дыхательные пути. Смертельная
ингаляционная токсодоза Lct5o=
= 8,5 г-мин/мЛ Картина
подобна отравлению фосгеном.
За границей описаны случаи,
когда от гранат с «си-эн» гибли
люди, запертые в подвалах.
Смерть наступала от отека
легких и остановки
кровообращения через 7—8 часов.
В летнее время находящийся
на местности, на предметах,
одежде или объектах ХАФ
сохраняет свое слезоточивое
действие 1 —2 часа, зимой —
до нескольких суток.
Уничтожение ХАФ
представляет определенные трудности,
так как он термически и
химически довольно устойчив, не
разрушается кипящей водой и
солнечным светом, на него почти
не действуют кислоты и щелочи.
Поэтому приходится ждать,
пока произойдет его естественное
испарение, либо механически
36
чэт
удалять его (например,
сильной струей воды), либо смывать
органическими растворителями.
ОРТО-ХЛОРБЕНЗАЛЬ-
МАЛОНОДИНИТРИЛ
Обозначение: CS («си-эс»).
В конце 20-х годов обратили
внимание на токсичность
соединений с двумя CN-группировка-
ми у одного атома углерода,
в частности, на замещенные
динитрилы малоновой кислоты.
В 50-е годы в британском
исследовательском центре в
Портоне интенсивно изучали ди-
нитрилы бензилиденмалоновой
кислоты с разнообразными
заместителями в бензольном
ядре. Из этих веществ с примерно
одинаковым токсическим
действием в качестве О В выбрали
наиболее доступное, которому и
был присвоен шифр CS. Все
данные о нем передали в США,
где с 1954 г. CS принят на
вооружение национальной
гвардии, а позднее — и
вооруженных сил. Широко применялся
американской армией во
Вьетнаме.
CS — кристаллический белый
порошок, плавится при 95—
96 °С, кипит при 310—315 С
(с частичным разложением),
немного растворим в воде,
хорошо — в ацетоне, бензоле,
хлороформе, нерастворим в бензине.
Термически устойчив, мало
летуч и плохо испаряется. Для его
применения используют
пиротехнические составы,
содержащие до 40 % очень тонко
измельченного CS. Образующиеся
при их горении аэрозоли
заражают атмосферу, а при
оседании на местности — и все на
ней находящееся на 14 30
суток.
CS действует на глаза и
верхние дыхательные пути за
несколько секунд, вызывая
сильный конъюнктивит, жжение
и боль, сильное слезотечение,
обильное выделение из носа,
кашель, чихание, боль в груди.
Иногда наблюдается
кровотечение из носа и головные боли,
чувство страха, который
преувеличивает симптомы
поражения (человек боится сделать
как вдох, так и выдох, своего
рода паралич органов
дыхания). После выхода из
отравленной атмосферы эти
симптомы проходят через несколько
часов. При высоких
концентрациях аэрозоля CS ощущается
жжение лица и открытых
участков тела, которое
сохраняется даже после мытья. При
длительном воздействии или при
попадании частиц CS на кожу
возникает эритема и даже
волдыри.
Пороговая ингаляционная
токсодоза Pctr,o= 15 мг-мин/м'*,
поражающая Ictso=
= 20 мг-мин/м'*, но при
учащенном дыхании (например, при
беге) -— всего около 5 мг-мин/м3.
Абсолютно непереносимая
ингаляционная токсодоза —
80 мг-мин/м3. Серьезные
поражения легких происходят при
токсодозе 2,7 г-мин/м*.
Смертельная ингаляционная
токсодоза Lctso^lO—25 г-мин/м3. При
концентрации CS 5 мг/м3 люди
мгновенно становятся
неспособны к физической деятельности,
выходят из строя.
CS обладает кумулятивным
действием, то есть поражения,
полученные от разных доз,
суммируются, приводя к
серьезному расстройству газового
обмена в легких и к их отеку.
При сравнительно высоких
концентрациях — быстрая смерть.
По действию на органы дыхания
и кожу CS значительно
токсичнее ХАФ. Обнаружено, что
он особенно опасен для
беременных женщин, так как
обладает тератогенным действием —
вызывает ненормальное
развитие плода и врожденные
уродства.
CS довольно устойчив,
инертен в химических реакциях.
Поэтому, как ч в случае с
ХАФ, ликвидация последствий
его применения — непростая
задача. Зараженный воздух
очищается проветриванием, а с
зараженных объектов CS лучше
всего удалять механическим
путем, например, смывая его.
Дибенз (Ь, 0-1,4-оксазепидин
&£®
Обозначение: CR («си-эр»).
Синтезирован в 1962 г.
сотрудниками швейцарской
фармацевтической фирмы Geigy
в качестве потенциального
антидепрессанта и стимулятора.
В процессе работы было
обнаружено его сильное
токсическое действие. В 1970 г.
вещество было подробно
обследовано в британском военно-
химическом центре в Портон
Дауне, а с 1973 г. под
шифром CR принято на
вооружение полиции для замены
тератогенного CS. Применялся
британской армией в Северной
Ирландии.
По свойствам, способу
применения и характеру
токсического действия подобен CS, но
действует сильнее и при меньших
концентрациях. Средняя
выводящая из строя ингаляционная
токсодоза Ictso всего
1 мг*мин/м3. Кроме того,
препарат сильно раздражает кожу:
сухой CR в количестве 2 мг
за 10 мин вызывает ее
покраснение, доза 5 мг через 5 мин,
помимо эритемы, приводит к
ощутимым поражениям кожи;
0,5 мг увлажненного CR дают
такие же болевые ощущения,
как сухой в дозе 10 мг. При
20 мг — боль как при ожоге
второй степени.
ХЛОРПИКРИН
Синонимы: трихлорнитрометан,
нитрохлороформ.
Впервые получен в 1848 г.
действием хлорной извести на
пикриновую кислоту (отсюда и
название).
В армии США раствор
хлорацетофенона в хлорпикрине
служит учебным ОВ. Во время
войны во Вьетнаме американцы
не раз применяли эту смесь
«в деле». Хотя хлорпикрин —
сравнительно слабый лакрима-
тор, следует обратить на него
внимание, так как он иногда
используется «в мирных
целях» — как средство борьбы с
вредителями зерна и как
дезинсекционное средство. В связи с
этим не исключена возможность
и случайных контактов с этим
малоприятным веществом.
Чистый хлорпикрин —
бесцветная, маслообразная, сильно
преломляющая свет жидкость,
но обычно (технический)
желтая или бурая, кипит при
112—113 °С, тяжелее воды
(плотность 1,6579 г/см3 при
20 "О, пары в 5,7 раз тяжелее
воздуха, максимальная концент-
37
рация паров 57 г/м при О °С и
184 г/м5 при 20 °С.
Малорастворим в воде @,16 % при
25 °С), легко смешивается с
органическими растворителями,
сам может служить
растворителем для многих ОВ.
Обладает резким и неприятным
специфическим запахом, хотя в
малых концентрациях пахнет
медом.
Первый признак
токсического действия хлорпикрина —
раздражение глаз и
дыхательных путей, которое выражается
в жжении, рези и боли в глазах,
смыкании век, обильном
выделении из носа, слезотечении и
мучительном кашле. Эти
признаки поражения в большинстве
случаев наступают уже при
концентрации 2 мг/м3 через
3—30 с, непереносимая
концентрация 50 мг/м3. При
концентрации 200 мг/м3 — полная
потеря работоспособности
через несколько секунд. Вдыхание
паров хлорпикрина часто
приводит к болям в желудке и к
сильной рвоте, из-за чего его в
США называют еще рвотным
газом. Пары хлорпикрина
поражают бронхи и легкие, в
образующихся отечных тканях
часты кровоизлияния, кровь
темная. Хлорпикрин — сильное
удушающее ОВ, немного слабее
фосгена. Поражения органов
дыхания проявляются при
концентрации 100 мг/м3.
Смертельная концентрация 2 г/м3; смерть
наступает через несколько
минут. Жидкий хлорпикрин
вызывает тяжелые поражения кожи
с некротическим распадом
тканей.
Термически это вещество не
очень стойко, выше 150 °С
начинает разлагаться на два
других опасных вещества — фосген
и хлористый нитрозил, что
также следует помнить.
Вследствие низкой
температуры кипения хлорпикрин
испаряется даже быстрее воды,
но заражение атмосферы, в
зависимости от погодных
условий, может длиться от
нескольких минут до нескольких часов.
Ж
ж
ж
ж
ж
ж
ж
ж
ж
ж
ж
ж
ж
ж
ж
ж
Новые прецизионные автоматизированные
источники питания для электрофореза
ПРЕДЛАГАЕТ
Мукачевский завод комплектных лабораторий
Выпускаемые нами источники по выбору оператора могут работать в любом из трех режимов
стабилизации: напряжение, ток или мощность. Электрическая схема источника предотвращает
перегрев образцов и обеспечивает высокую электрофоретическую разрешающую
способность. Текущие значения параметров индицируются на цифровом дисплее. Благодаря точности
установки выбранного значения тока, напряжения или мощности гарантируется высокая
степень воспроизводимости результатов электрофореза.
Конструкция источников питания обеспечивает безопасную работу оператора, а также
автоматическую защиту от коротких замыканий, в частности при утечке тока.
Предусмотрено использование таймера и пульта дистанционного управления.
Техническая характеристика
600/0,5
Диапазон регулирования выходного
напряжения, В 30—1000
Диапазон регулирования выходного тока,
мА 10-500
Диапазон регулирования выходной
мощности, Вт 5—200
Масса источника питания, работающего от стандартной электрической сети напряжением
220 В и частотой 50 Гц, не превышает 20 кг. Цена от 1000 до 1500 руб.
Завод гарантирует поставку источника в течение месяца со дня получения заказа, а также
техническое обслуживание приобретенного прибора.
Заказы направляйте по адресу: 295400 Мукачево Закарпатской области, ул. Пионеров, 78.
жжжжжжжжжж**
»
»
*
*
Тип источника
2000/0,2
5000/0,1
100—2500
10—200
5—200
500—3000
10—100
10—400
38
Выставка ''iieqi
Вадим Сидур
Печь не топлю дровами
В каждом полене вижу
Будущую скульптуру
Вадим СИДУР
Прорвало, наконец, плотину
молчания и вокруг имени
Вадима Сидура. Этот
талантливейший человек — выдающийся
скульптор, живописец, график,
поэт,— прожив среди нас
трагическую и счастливую жизнь,
ушел из нее всемирно
известным художником,
непризнанным только в нашей стране.
Участник и инвалид
Отечественной войны, кавалер боевых
орденов. Даже в Союзе
художников состоял, удостоился.
Однако всю жизнь работал в сыром
и темном подвале жилого дома
на Чудовке (ныне
Комсомольский проспект). Оставил более
500 скульптур, тысячи
живописных и графических работ, но —
так и не дождался ни одной
персональной выставки на
Родине. Ни одна из его работ не
была куплена музеями нашей
страны. На Западе
скульптурные композиции Сидура много
лет украшают залы лучших
музеев, органично вписываются в
архитектурный ансамбль
городских площадей.
Пять лет уже как нет его
на свете, и мы не в силах
ничего ему вернуть из того, что
недодали при жизни. Можем,
правда, вернуть кое-что самим
себе — например, способность
свободно размышлять и
свободно переживать, радоваться и
негодовать, любить и ненавидеть.
А он, Вадим Сидур, этого
никогда ни при каких
обстоятельствах не терял...
Сидур родился 28 июня 1924 г.
в Днепропетровске в семье
педагогов. Началась война — ему
семнадцать. Наскоро
отучившись в военном училище,
восемнадцатилетним младшим
лейтенантом ушел на фронт. В
октябре сорок третьего
вернулся, освобождая свой город,
командиром пулеметного взвода.
Полгода спустя, в марте, Сидур,
как он скажет потом, «был убит
на войне». Разрывная пуля
фашистского снайпера, попав в
лицо чуть ниже глаза и
«раздробив и выбив все, что только
было возможно», разорвалась
«не по правилам» — не при
входе, а при выходе, в нижней
челюсти. На всю жизнь от нее
остались неизвлеченные осколки
и огромная дыра в лице, скрытая
пластической операцией — и
бородой. «Я остался жить.
Иногда мне даже кажется, что
это было предопределено для
того, чтобы я смог в конце
концов создать «Памятник
погибшим от насилия», «Треблинку»,
«Памятник погибшим от бомб»...
Сговор
С детства Сидур мечтал стать
врачом. Но проучившись в
медицинском институте только
год, ушел. Понял, что никогда
не сможет притерпеться к
страданиям, «примириться с
мучительной унизительной смертью
в больницах».
Первые его детские
пластилиновые скульптурки погибли в
Днепропетровске. Позже в
госпиталях и больницах —
рисовал, резал по дереву, лепил из
глины. Позже в Строгановском
училище В. Сидур получил
образование — «классическое в
полном смысле этого слова:
скрупулезное, длительное
штудирование и копирование
античных образцов, изучение
архитектурных стилей».
В 1956 году Сидур впервые
спустился в Подвал (именно
39
**_
так, с большой буквы, он
именовал первую и последнюю свою
мастерскую). Счастлив был
необыкновенно — пусть
аварийный, вечно заливаемый
водой, лишенный дневного света,
но можно работать.
Началом были «Головы», «Тролли»,
«Люди», выполненные в белом Крестителя
известняке (из блоков от
разрушенной ограды храма Николы
в Хамовниках). Из такого же
известняка были сделаны
первые варианты скульптур циклов
Саломея <■ головой Иоанна
«Джаз» и «Семья горшков»,
хотя с самого начала
художник видел их в металле —
40
и впоследствии в металл
перевел.
«В каком-то из журналов,—
писал Сидур,— я увидел
фотографию огромных каменных,
похожих на жернова,
индонезийских монет с отверстиями
посредине, и меня поразила мысль
о том, что камень с дь1ркой —
это же скульптура в
скульптуре». Дыры, пустоты, воздух,
фон — тоже могут работать в
искусстве. Часто именно
пустотами вопиют о смерти, насилии,
жестокости, отчаянии, боли
циклы его «памятников». Они были
выполнены в гипсе, небольшими,
но так, что могли выдержать
любое увеличение, когда их
станут переводить в металл (медь,
бронзу, алюминий). А
скульптуры композиции «Бабий Яр»
мастер вырезал из дерева. Шесть
фигур достойно уходящих из
жизни людей — вырезается
само древо жизни на Земле.
У Си дура материал работает
не только фактурой, но и
формой, приданной изначально,
вполне утилитарной. Из
обрезков канализационных труб,
оставшихся в подвале после
очередного аварийного ремонта,
возник «Сговор», А «Люди из
толпы» — три лопаты с
деревянными ручками в кепках и
фуражках...
Сидур не только скульптор. Он
оставил множество графических
работ, акварелей. В годы
хрущевской оттепели ему удавалось
иногда выступать в качестве
графика-иллюстратора. Очень
любил он оформлять книги Ильи
Зверева, рано ушедшего из
жизни и несправедливо забытого
прозаика и публициста.
Одна из первых поэтических
книг Юнны Мориц «Суровой
нитью» вышла без оформления:
книгу должен был
иллюстрировать Сидур — не
разрешили — от другого художника,
иного оформления поэтесса
отказалась.
Здесь самое время вспомнить,
что и поэтом Сидур был
незаурядным.
Я цветок осенний
Последний
Меня почти не осталось
Кричу Защитите
Занесите в Красную Книгу
В ответ слышу
ЛЮДЕЙ НЕ СПАСАЕМ
Бережем РЕЛИКТОВУЮ
РЫБУ
Напечатано, как написано —
вскоре после того, как
художник второй раз заглянул в глаза
смерти A961 год, инфаркт).
Едва оправившись от болезни,
он снова бросился в работу,
словно боясь не успеть... Успел
многое. При этом не был
затворником. В подвал к нему запросто
приходили художники,
писатели, ученые. Здесь бывали Ренато
Гуттузо и Юрий Любимов,
Борис Слуцкий и Тонино Гуэрра,
Элем Климов и Александр Мит-
та, Василий Гроссман и Гоф-
фредо Паризе, физики
В. Л. Гинзбург, Дж. Бардин,
дважды Нобелевский лауреат.
Где-то в начале 70-х годов на
даче у Чуковского Сидур
познакомился с Солженицыным и
вскоре написал его портрет,
репродукции которого сразу
появились на Западе. Даром это
художнику не прошло. Шквал
политических обвинений,
направленный на Солженицына,
не миновал и Сидура: в 1974 году
он был исключен из партии. Как
реагировал на все это
художник? Горько...
«Мне приходилось слышать от
многих коллег слова «если бы
мне разрешили» или даже
«если бы я разрешил себе...»
Смешно и страшно ждать разрешения,
ибо когда оно наступит,
художник уже не будет художником,
а станет, как всякий ожидающий
и получивший разрешение,
просто человеком, делающим и
говорящим дозволенное». Это
слова Вадима Сидура.
В 1984 году второй инфаркт...
Едва оправившись, скорее вовсе
не оправившись, он создает цикл
«Люды» — куклы из ткани,
ниток, — пишет стихи, о которых
тогда не знали даже друзья.
Последним камнем,
брошенным в спину уходящего из
жизни художника, была статья в
«Московской правде»,
опубликованная за два месяца до
третьего, смертельного инфаркта.
Клеймились в ней «отщепенцы»,
представители «неофициального
искусства», «антисоветчи на».
Не обошли вниманием и
В. Сидура.
Он умер за два дня до своего
шестидесятилетия и был
похоронен в Переделкино под
памятником родителям его же
работы — каменное изваяние с
крестом, вырубленным в груди.
Формула скорби
Я раздавлен
Непомерной тяжестью
ответстве н ности
Никем на меня
не возложенной
Ничего не могу предложить
человечеству
Для спасения
Остается застыть
Превратиться в бронзовую
скульптуру
И стать навсегда
Безмолвным
Взывающим
После смерти Мастера
скульптурная секция Союза
художников .СССР не нашла ничего
лучшего, как незамедлительно
«попросить» жену и сына Сиду-
ра из арендуемого ими Подвала.
Но куда было деть все работы —
выбросить на улицу?
Потребовались усилия многих людей, в том
числе именитых ученых, чтобы
отстоять Подвал.
Первая небольшая
персональная выставка Вадима Сидура
состоялась лишь через три года
после смерти — в здании
Советского комитета защиты мира.
Из-за пропускной системы
увидеть ее мало кому довелось.
Вскоре, правда, открылась
выставка в художественном зале
Перовского района Москвы.
За семь недель ее успели
посмотреть более 15 тысяч
человек. Выставку закрыли внезапно.
Не желающие видеть, знать и
понимать, не желали и
сдаваться.
После многочисленных писем,
просьб, обращений выставка
«Вадим Сидур. Скульптура,
живопись, графика» была открыта
вновь в декабре 1988 года
в том же зале. Теперь ее
посмотрели уже более 40 тысяч
человек. Правда, за рубежом
прошло уже более двух десятков
персональных выставок
художника... Лишь в самые последние
месяцы после показа по
телевидению фильма о творчестве
Вадима Сидура оно, его
творчество, пришло к миллионам
соотечественников.
Я цветок осенний
Как жив остался
Не понимаю
С рождения меня убивали
Вадим Сидур в своем Подвале
у надгробий академикам
И. Е. Тамму и А. Н. Фрумкину.
1977
Голодом морили
Травили
ДДТ посыпали
Стреляли в меня
Бомбили
Обрубали листья
Стебель ломали
Дышать не давали
Выжил
Пророс в Подвале
Плодоношу
Опаленный смертью
Породил ЖЕЛЕЗНЫХ
ЧУДОВИЩ
Множество
монстров-мутантов
Теперь не могу умереть
спокойно
Мучаюсь мыслью
Что с детьми будет моими
Когда я исчезну
Памятник погибшим от любви
...По миру пойдут
Или по миру
В прах превратятся
Развалятся
Вместе со мной умрут
Художник Сидур, как и его
«Взывающий», звал к миру,
к добру. Его «Взывающий»
взывает с площади Дюссельдорфа.
Почему не с московской?
Скульптурный портрет Альберта
Эйнштейна художник предлагал
установить в сквере перед
зданием Президиума Академии
наук. Эта скульптура — два
варианта — установлена в ФРГ и
в США. А ведь третий, вернее,
самый первый сидуровский
Эйнштейн, сохранен в Подвале.
Не пора ли выйти ему на
солнечный свет?
И. КАРПОВА
Фото Э. Гладкова
1 ЬА И Т^Г^*^*"
^W^&4S
пЖШ1
# ЖВка
I^^^BIL'^vV^S
^w^ i '^НЯ^^.
f$
!^м5ш
п№Ш
i ^ liB[ ^^^^^>"*^^^«^
иш
yb w45S?L ?lL-
r«Yrff\* ^
к VT*/* J?7
X^^ff^// ^
К J^^k^l
^>^V ^v у
SvPyl
■Wll^^^^B^^ ^ь
lit
1|«
23^ VR
=i 1
Размышления
Наука и мистика
Когда наука доказывает истину, споры
обычно прекращаются. Сегодня никто не станет
оспаривать, что Земля круглая и вращается
вокруг Солнца. Однако и в наши дни не
затухают тысячелетние дебаты между
материалистами и идеалистами. Что такое материализм,
мы представляем себе хорошо, а о
происхождении слова идеализм, возможно, подзабыли.
Вот стихотворение Н. Гумилева.
В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо свое, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.
В этой лоэтической гиперболе заключено
древнейшее представление об окружающем
мире, где слово служит выражением мысли,
а мысль обладает силой. На этом основаны
древние обряды колдунов и магов более
поздних цивилизаций. Со временем
обнаружилось, что в мире есть более действенная
сила, чем мысль. Это идея. И все же тех, кто
считал, что главенствующее значение
принадлежит не материальным частицам, а силе или
энергии, ими управляющими, стали
именовать идеалистами. Потом это понятие
претерпело много изменений.
Сущность же спора заключена вбт в чем.
Материалисты рассматривают живой
организм как конгломерат материальных частиц
(молекул и атомов), подчиняющихся
обычным для материи законам. Идеалисты же
признают некие силы, управляющие миром
(Бог, судьба, космос, карма), которые не
материальны в классическом понимании
этого слова. Иначе говоря, они считают, что
мир одухотворен, пронизан неким общим
началом. Живой же организм одухотворен в
наибольшей степени — одушевлен. Причем
под душой понимается та часть общего
духа, которая присуща именно этому
организму и обладает некоторой автономией.
Волевые импульсы или выбор линии
поведения живыми существами материалисты
и идеалисты тоже объясняют различно. По
мнению первых, на основании информации,
полученной с помощью органа чувств, мозг
из запечатленного в памяти опыта
выбирает самый целесообразный вариант
поведения в данной ситуации. Если же
поведение оказывается нецелесообразным (индивид
сделал глупость), то это объясняется
несовершенством селективной функции мозга.
По мнению вторых, поведение любого
индивида как бы запрограммировано
высшими силами, но особь может действовать
и вопреки предназначению. Религиозные
люди считают грехом отступление от
Божественного плана. Фаталисты, верящие в судьбу,
но не обязательно религиозные, полагают,
что волевыми импульсами можно изменить
только путь, а не конечную цель — от
судьбы не уйдешь.
Есть различия и во взглядах на
первооснову болезней и на пути их лечения.
Материалисты утверждают, что болезнь —
это нарушение каких-то физико-химических
процессов, и лечение сводится к их
нормализации. Даже душевные расстройства —
лишь изменения в нервной системе,
нарушение химизма мозга... Идеалисты же полагают,
что тело пронизано некой «нематериальной»
основой, которая управляет его
компонентами. При нарушении равновесия сил,
составляющих эту основу, меняются
взаимодействия материальных частиц, то есть
появляются симптомы болезни. И восточная медицина,
и антропософская на Западе ориентированы
на стабилизацию этих сил. От них зависит
эмоциональное восприятие окружающего
мира, и в большинстве религий их именуют
душой. Полагают, что силы эти сохраняются
и после умирания тела.
Наконец, различны и методы познания
истины: для материалистов ее
доказательством служат эксперимент, факты или точные
математические расчеты; идеалисты же
доверяют 'собственным /^ощущениям, интуиции
или вире. Первый путь свойствен науке,
второй — религии. Поэтому первых я буду
называть учеными, вторых — мистиками.
Когда мистик говорит, что душой ощущает
Бога или высшие силы, ученый улыбается:
ведь этим не доказывается существование
ни Бога, ни души. По крайней мере теми
методами, которыми оперирует наука.
Разумеется, нет четкого разделения на ученых
и мистиков. Тех, кто прохладно относится
и к науке, и к религии, больше. Эти
вопросы их не интересуют. Многие, занимаясь
наукой, верят в Бога и оказываются в
трудном положении. Вот только два примера.
Академик И. П. Павлов ощущал
существование Бога, однако его эксперименты
указывали на то, что эмоциями управляет
не душа, а нервная система с помощью
условных и безусловных рефлексов. Будучи
45
честным ученым, он публиковал свои
исследования, но продолжал ходить в церковь.
Теперь-то мы знаем, что исследования Павлова
лишь подтвердили концепцию Бергсона,
гласящую: мозг и душа — вещи разные.
Альберт Эйнштейн пятьдесят лет жизни
потратил на безуспешную разработку общей
теории поля. Он интуитивно ощущал, что
есть какие-то универсальные силы,
управляющие как Вселенной в целом, так и
процессами внутри атомного ядра. Однако четкого
математического доказательства ему вывести
не удалось.
Не раз делались попытки перекинуть
мостик между наукой и религией, чтобы
истолковать факты, изложенные в той или иной
священной книге, или, наоборот, подвести
научные открытия под каноны
господствующей в данном месте и времени религии.
Однако такие работы были крайне
неубедительны.
Не вдаваясь в проблемы мироздания,
затрону только два вопроса: можно ли
допустить существование некой субстанции,
соответствующей представлениям о душе, и есть
ли основания полагать, что мир управляется
неким универсальным началом?
Душа и управляющее миром начало
ощущается не только интуитивно. Если
подходить без предвзятости, это может быть
доказано экспериментом. Например, ойротским
шаман утверждает, что когда он входит в
транс, его душа может отделиться от тела и
воспринимать предметы и явления,
недоступные органам чувств. Ставили эксперименты:
действительно, шаман описывал конкретное
событие, происходившее в тот самый момент
за сотни километров.
А вот один из случаев, свидетелем
которого был я сам. У пастуха ночью в грозу
ушел табун лошадей. Искали его неделю.
И встревожились не на шутку. Ведь дело
происходило в Алтайских горах в 1948 году, и
по тогдашним меркам происшествие могло
для пастуха и для начальства кончиться
тюрьмой. Обратились к уцелевшему после
всех сталинских пертурбаций шаману. Он
вошел в транс и точно обозначил
нахождение табуна в 150 километрах от места, где
его потеряли. Позвонили в ближайший
поселок от указанного шаманом места, и
вскоре табук нашли.
В психологии экспериментировать еще
труднее.
Вряд ли кто станет отрицать такое понятие,
как любовь. И все же многочисленные
попытки исследовать это чувство с помощью
самой сложной аппаратуры ни к чему не
привели. Во-первых, любовь не может
существовать без объекта любви, во-вторых, это
чувство сугубо индивидуально — о нем
можно спорить до бесконечности.
Столь же многовековым объектом спора
служит понятие бесконечность. На Востоке
бесконечность отождествляют с
«космосом» — неким началом, управляющим всем
сущим, в том числе и человеком.
Монотеисты рассматривают это начало как личность
самого Бога. Но поскольку Бог вездесущ,
то различие не так уж и велико.
Как бы скептически ни был- настроен
ученый, его не могут не смущать два
обстоятельства. Вполне доказана способность
живых существ передавать друг другу
информацию неизвестным науке способом. Есть и
удивительно точно сбывшиеся предсказания,
сделанные не путем научного
прогнозирования, а интуитивно. Конечно, проще всего
от этого отмахнуться. Дескать, случайные
совпадения, не выдерживающие
статистической обработки. Но как раз статистика и
может засвидетельствовать достоверность
подобных явлений. Нужно лишь не
сравнивать число удачных и неудачных
предсказаний, а выявить степень вероятности
появления каждого верного предсказания, разложив
его на биты, единицы информации. Биты
легко поддаются статистической обработке.
Следовательно, не так уж и трудно получить
коэффициент достоверности всего
предсказания.
Исследованием внечувственной
(экстрасенсорной) информации занимались многие
ученые, в том числе и советские.
Академик Ю. В. Гуляев и профессор Э. Э. Годик
передачу биоинформации объясняют
инфракрасным излучением, академик АМН СССР
В. П. Казначеев и Л. П. Михайлова —
ультрафиолетом, кандидат технических наук
А. Ф. Охатрин — наличием микролептонов,
особых частиц информации, излучаемых
живыми существами. На мой взгляд, их работы
доказывают, что биоинформация существует,
что биологическая энергия может
трансформироваться в известные нам виды энергии.
Однако природа самой биоэнергии пока
остается непознанной.
Не имеем ли мы дело с какими-то новыми
силами, действующими в живых объектах
и между ними? Напомню, что пространство,
в пределах которого действуют те или иные
силы, в науке именуют полем. Именно
поэтому ныне все чаще употребляют термин
биологическое поле. Оно появляется с
самого начала развития организма и
заполняет весь его будущий объем.
Впервые термин биологическое поле
применил, кажется, советский исследователь
А. Г. Гурвич. Еще в двадцатые годы он
убедился, что растущие клетки порождают мито-
генетические (как он их назвал) лучи, ко-
46
торые стимулируют митозы других ^клеток,
попавших в зону их действия. Ему
удалось подобрать штамм дрожжей, особенно
хорошо реагирующих на действие этих
лучей. Я воспользовался этим штаммом.
Квадратные кюветы я заполнял агаром с
дрожжевыми клетками, на который помещал
проростки двух сортов лука. Один сорт в кон-
це вегетации давал большую луковицу,
величиной с кулак, другой — с вишню. Через двое
суток кюветы просвечивал в разных
плоскостях и по затенению выяснил темпы
размножения дрожжевых клеток. И не любопытно
ли, что зона бурного развития дрожжей
совпадала с будущим объемом луковиц? В
одном из опытов тень от деления
дрожжевых клеток напоминала расчесанную на две
части бороду. Посадив этот проросток в
почву, к концу вегетации мы обнаружили,
что он дал раздвоенную луковицу!
А. Г. Гурвич считал, что митогенети-
ческие лучи есть не что иное, как слабое
ультрафиолетовое излучение. На первый
взгляд это подтверждалось тем, что лучи
действовали через кварцевое стекло и
задерживались обыкновенным. Однако, в моих
опытах искусственный ультрафиолет,
испытанный в разных дозах и разной частоты,
митозов не стимулировал. Это и породило
сделанное выше скептическое замечание
о том, Что природа биоинформации пока
неясна.
И все же есть основание полагать, что
именно это поле служит основным
проектом (программой) создания будущего
организма. Что же касается нуклеиновых кислот
(генов), то их надо скорее сравнивать с
«заявкой на материал и оборудование» —
благодаря им образуются нужные белки.
Любое поле исследуют по его
проявлениям, по действию. Сначала принялись за
изучение гравитационного поля; благодаря
этому стало возможным предсказание
движения планет и даже открытие новых
небесных тел, но все же до сих пор физики точно
не знают его природы. Потом было открыто
электромагнитное поле, и сравнительно
недавно еще два — проявляющие свою силу
внутри атома и внутри атомного ядра.
Стоит напомнить, что теории последних
двух полей рождались с большим трудом
и сперва не признавались многими Физиками.
Дело в том, что законы, действующие
внутри атома, отличаются от тех, с которыми
имела дело классическая механика.
Понадобилось создать теорию относительности и
принцип дополнительности, чтобы
наблюдавшиеся явления уложились в стройные
математические формулы. Трудность же изучения
биологического поля усугубляется еще и тем,
что его действие проявляется в живой
природе, которой, как я уже говорил,
свойственна индивидуальная изменчивость.
Среди математиков бытует мнение, будто
Эйнштейну не удалось создать общую теорию
поля из-за того, что он не знал
параметров всех существующих в мире полей. Ныне
биологи вынашивают идею биополя, но,
возможно, со временем появятся сведения и о
вовсе пока еще неведомых полях (кто знает,
какие силы диктуют оригинальную
конфигурацию снежинки). Поэтому отрицать
теорию о том, что все в мире подчиняется
общим законам, только потому, что это не
удалось обосновать математически, по-
моему, преждевременно.
А раз так, давайте допустим, что интуиция
и здравый смысл нас не обманывают, они
свидетельствуют о том, что существует некое
Общее поле, влияющее на все остальные
поля, в том числе — и на наше
биологическое. Если Общее поле всеобъемлюще, не
имеет пространства, то правильнее говорить
об Общих силах. Но если они действуют
как бы вне пространства, то, видимо, должны
выходить и за рамки воспринимаемого нами
времени.
Было бы странно, если б дело обстояло
иначе — биополе влияет не только на
развитие организма, но и на его физические
и духовные функции. Вот и выходит, что
представления мистиков, которых я уже
коснулся, не столь уж беспочвенны.
Заговорив об Общих силах, я имею в виду, что все
поля, то есть силы, действующие во
Вселенной, в живой и неживой природе, внутри
атомов и их ядер, взаимосвязаны. В обычных
условиях они более или менее
уравновешены, каждое действует в своих пределах.
Но поля могут влиять и друг на друга.
Например, благодаря гравитации вода течет
сверху вниз. Но вот на ее пути встала
гидроэлектростанция — и гравитационная
энергия превратилась в электромагнитную.
Далее эту энергию направили в циклотрон
для расщепления ядер... Ядерная же энергия
может взорвать Землю и нарушить на ней
законы гравитации.
Живые существа проявляют свободу
действий в пределах, продиктованных природой
(рожденный ползать летать не может). Особь
растет, развивается, размножается — значит,
отстаивает свои жизненные права, любит и
дерется, короче говоря, живет свойственной
ей жизнью. Силы, управляющие ее
жизнедеятельностью и эмоциями, автономны, но
связаны с Общими силами, и когда в
окружающей природе происходит что-то
особенное, живой организм на это как-то
реагирует. Чаще всего неосознанно.
Однако возможен контакт с Общими си-
47
лами и на уровне понимания. Иногда это
случается спонтанно (вещие сны,
пророчества), иногда целенаправленно. Если считать
Ветхий Завет (Тору) историческим
документом, то примером спонтанного контакта
может стать предсказание Великого потопа и
постройка Ноем ковчега. Вспомним еще и
рассказы о многочисленных прорицателях,
пифиях и астрологах, которыми изобилует
эпос многих народов. Свежо в памяти и
предсказание Эдварда Кейса, заранее
назвавшего точную дату землетрясения в Кали-
Почему качается кольцо?
Вероятно, уже все слышали, что давление
крови у человека можно измерить золотым
кольцом, подвешенным на шелковой нитке?
Делается это просто. Положите руку на стол
ладонью вверх, а рядом — линейку. Ее начало
должно быть (как можно точнее) против
точки на запястье, где прощупывается пульс.
Кольцо на нитке медленно двигают над
внутренней стороной руки от запястья к
локтевому суставу. От поверхности руки до
кольца — около одного сантиметра. Над
определенными точками руки, положение
которых якобы зависит от -давления крови,
кольцо вдруг начинает раскачиваться.
Расстояние в миллиметрах от запястья до
первой точки означает нижний предел давления,
а до второй — верхний.
Поскольку я, узнав о таком способе
измерения давления, засомневался, мне
предложили засучить рукав. Как ни странно, но
кольцо действительно качалось — на
расстоянии 65 и 170 мм от запястья. Если
верить кольцу, у меня должно быть 170/65.
Такого давления у меня отроду не бывало и,
судя по самочувствию, тьфу-тьфу, не
сглазить, и не должно было быть. Я понял,
что к истинному давлению крови явление,
видимо, отношения не имеет. Но кольцо
ведь качалось!
Так как обручального кольца у меня не
было, то, недолго думая, взял первую
попавшуюся под руки металлическую шайбу,
продел в нее нитку и получил эффект не
хуже, чем с золотым кольцом. Немало
вечеров провел я за этим занятием. И вот
что мне удалось выяснить.
Материал, форма, размеры предмета,
подвешиваемого на нитке, не имеют
существенного значения. Я испробовал шайбы, гайки,
винты и другие небольшие предметы, к
которым можно привязать нитку. Длина нитки
должна быть 15—20 см.
На средней линии внутренней поверхности
форнии, которое произошло в 1906 г. и
разрушило город Сан-Франциско.
Если считать пророчества проявлением
способностей человека подключать свое
биологическое поле к Общему полю, которое
выходит далеко за рамки воспринимаемого
нами времени, то предсказания выглядят
не такими уж таинственными. Да и вообще,
в мире нет таинственного, есть только
непознанное.
Доктор С. МЮГЕ (США)
предплечья, между запястьем и локтевым
суставом, есть по меньшей мере семь
точек, над которыми маятник начинает
раскачиваться. Их положение, по-видимому,
совпадает с активными точками,
используемыми в иглотерапии. По крайней мере,
это справедливо для всех известных мне
точек акупунктуры. Например, на руках,
кроме точек на внутренней стороне
предплечья, это точки хэ-гу и ле-цюе, точка
цзу-сан-ли на ногах и так далее.
Маятник не раскачивается, если его к
чему-нибудь подвесить. Это очень важно,
поскольку не остается места гипотезам о
каких-либо полях и импульсах, исходящих от
активных точек и способных физически
двигать маятник. Очевидно, что в этом виновна
рука человека, держащего маятник.
Просматривается аналогия с
лозоискательством, или, как его сейчас называют,
биолокацией. При биолокации рамка в руках
у оператора поворачивается над некоторыми
предметами. Считается, что оператор
бессознательно улавливает какие-то исходящие
от предметов слабые воздействия. Они
усиливаются отчасти за счет идеомоторной
реакции и приводят рамку в движение.
Получается, что рамка — это и антенна, и стрелка
измерительного прибора.
В нашем случае роль рамки играет
маятник. Действие активной точки каким-то
образом бессознательно воспринимается
оператором, усиливается и, возможно, с помощью
идеомоторной реакции приводит в
движение маятник.
Итак, биолокация активных точек
человека!? А почему бы и нет?
Вдумчивый читатель, конечно, заметил,
что гипотеза объясняет факт колебаний
предмета на нитке над биологически
активными точками. Показывают ли колебания
любого маятника давление? Нет, нет и нет. Они
показывают расстояние между активными
точками, которое у людей с длинными и»
короткими руками различно.
М. РАДЮК
48
Гипотезы
Биосинтез:
подъемные краны
и домкраты
Кандидат биологических наук
А. М. ФЕЙГИН
При строительстве любого многоэтажного
сооружения материалы и конструкции
верхних этажей приходится поднимать. Известны
два принципиальных способа выполнения
этой операции. Первый — привычный:
соорудить первый этаж, над ним — второй,
затем третий и т. д. до самой крыши. Второй
способ, менее традиционный, появился лишь
в нашем веке: на земле монтируют
последний этаж с крышей, затем с помощью
домкратов приподнимают его и
подстраивают предпоследний. Снова приподнимают
и подстраивают... Строительство дома
завершается сооружением первого этажа.
Между монтажом многоэтажных зданий
и синтезом биополимеров существует
определенное сходство. Во-первых, и тут, и там
«работает» блочный принцип построения;
полимеры тоже сооружают из отдельных
звеньев — мономеров, объединяемых в
цепочку. Во-вторых, в обоих случаях для
объединения блоков в единое целое
требуются затраты энергии. Их необходимость
очевидна в случае строительства: этажи сами
друг на друга не прыгают. А при синтезе
биополимеров?
Все реакции живой клетки происходят
в водной среде, и молекуле мономера в
общем случае гораздо выгоднее
взаимодействовать с окружающими ее молекулами
воды, чем объединяться в полимерную цепочку
с себе подобными. Отсюда — и
необходимость энергетического «финансирования»
полимеризации. Обычный для него путь —
присоединение к мономерам активирующих
группировок, специфических молекул или их
частей, связывание которых с мономерами
дает полимеризации возможность преодолеть
термодинамические препятствия.
Донором активирующих группировок
нередко служит аденозинтрифосфат — АТФ.
Присоединение к мономеру части его
молекулы (небольшой — одной или двух
фосфатных групп, а то и более крупного
фрагмента: АМФ, АДФ) делает мономер
способным к необходимым превращениям.
В дальнейшем, при полимеризации,
активирующая группировка отщепляется. При
этом оказывается, что большинство
процессов полимеризации в клетке можно
разделить на две группы по тому же принципу,
что и способы возведения зданий.
НЕСХОЖАЯ РОДНЯ
В реакциях первой группы мономер теряет
активирующую группировку еще в ходе
присоединения к растущей полимерной
цепочке. Цепь же ни в какой момент с такой
группировкой не связана. Это сродни
традиционному способу строительства — с
подъемным краном. Роль крана выполняет
активирующая группировка. «Подъему» же
(активированию) подвергаются только
очередные блоки (мономеры), но не растущее
сооружение в целом (рис. I, а, с. 50).
В процессах, которые можно отнести ко
второй группе, активируются и мономер,
и растущая цепь. Но теперь, теряя
активирующую группировку, к мономеру
присоединяется цепь. А он своей активирующей
группировки не теряет. Правда, после
присоединения она уже оказывается
принадлежащей (вместе с ним) всей цепи. Ее черед
теряться — при связывании цепочки со
следующим активированным звеном.
Если вновь обратиться к строительно-
монтажной аналогии, то здесь налицо
«подъем» (активирование) всего растущего
сооружения (цепи) с подстраиванием
очередного этажа (активированного мономера)
«снизу» (рис. 1, б).
Примеры процессов первой группы:
образование полисахаридов и нуклеиновых
кислот. При синтезе крахмала глюкоза,
активированная присоединением к ней АДФ (АДФ-
глюкоза), с помощью фермента амилосин-
тетазы взаимодействует с растущей полиса-
хари дной цепочкой. Теряется АДФ, а
полимер удлиняется на одно звено. Точно так же
идет синтез гликогена в печени, только
активирующей группировкой служит не АДФ,
а УДФ (уридиндифосфат). УДФ-сахара
участвуют и в большинстве других полисаха-
ридных синтезов.
Нуклеиновые кислоты сооружаются из
нуклеозидмонофосфатов, но во
взаимодействие с растущей цепью вступают нуклеозид-
трифосфаты. В ходе реакции от мономера
отщепляется пирофосфат (два связанных
между собой остатка фосфорной кислоты).
Нуклеиновые кислоты и полисахариды
существенно различаются между собой как
структурно, так и функционально, но
попадают в одну группу по схеме биосинтеза.
Разве это не примечательно?
Ко второй группе процессов также
относятся синтезы веществ, мало похожих друг
49
на друга и структурно, и функционально.
Это длинноцепочечные жирные кислоты
(олеиновая, пальмитиновая, стеариновая
и т. д.), входящие в состав жиров и фосфоли-
пидов — главных компонентов
биологических мембран; это белки — соединения, роль
которых в живых организмах трудно
переоценить; это и всевозможные антибиотики,
пигменты.
Синтезом длинноцепочечных жирных
кислот управляет специальный ферментный
комплекс, который так и называется —
синтетаза жирных кислот. Он имеет два
специальных центра связывания:
«центральный» — для растущей цепи и
«периферический» — для очередного мономера. В обоих
центрах связывание и одновременно
активацию выполняют тиоловые (SH) группы.
Мономеры для этого синтеза — молекулы
трехуглеродной малоновой кислоты, а
удлинение растущей цепи — циклический
процесс. Растущая цепь отделяется от
центральной тиоловой группировки и переносится
на малоновую кислоту, связанную с
периферической. При этом малоновая кислота
теряет один углеродный атом в виде ССЬ.
Удлинившись на оставшийся от малоновой
кислоты двууглеродный фрагмент, будущая
молекула длинноцепочечной жирной кислоты
оказывается связанной через него с
периферической SH-группой. В таком виде
недостроенная цепочка претерпевает ряд
превращений и возвращается, удлинившись на
две метиленовые группы, на свое
законное место — к центральной тиоловой
группировке. К освободившейся периферической
группировке присоединяется очередная
молекула малоновой кислоты и весь цикл
повторяется до тех пор, пока не будет
построена молекула нужной длины (рис. 2).
Начинается цепь с уксусной кислоты,
затем по мере присоединения двууглеродных
фрагментов, она становится четырехугле-
родной (масляной), далее — шести-, восьми-
углеродной. Уксусная кислота, в данном
случае,— чем не верхний этаж с крышей?
Сходная ферментативная система с двумя
тиолсодержащими связывающими центрами
используется для синтеза олигопептидного
(состоящего из нескольких аминокислот)
антибиотика грамицидина С. Этот процесс
чрезвычайно напоминает синтез жирных
кислот, только мономеры здесь — молекулы
не малоновой кислоты, а соответствующих
аминокислот.
Белки тоже не оригинальны. Синтез
белков на рибосомах во многом напоминает
синтез жирных кислот, хотя об этом
вспоминают редко. Здесь тоже налицо два
участка связывания — один для
активированной аминокислоты, другой для растущей
J
Два пути образования биополимеров в клетке.
Активированный мономер присоединяется к
растущей цепи, теряя при этом активирующую
группировку (а).
Активированная растущая цепь присоединяется
к активированному же мономеру, который своей
активирующей группировки
не теряет (б)
полимерной цепочки. Активирующими
группировками становятся специальные
носители — транспортные РНК (тРНК),
небольшие полимерные молекулы. Их функция,
с одной стороны,— энергетически
обеспечивать полимеризацию, а с другой —
поставлять аминокислоты в соответствии с
последовательностью, записанной в структуре
информационной РНК, молекула которой как
бы протаскивается сквозь рибосому.
Растущая молекула белка, покидая свою
активирующую группировку, присоединяется
пептидной связью к очередной
аминокислоте, связанной через свою тРНК с так
называемым акцепторным участком
рибосомы. Затем удлинившаяся цепь вместе
с этой тРНК возвращается на свое законное
место — на «донорный участок» рибосомы,
вытесняя при этом сидящую там пустую
тРНК.
На освободившийся акцепторный участок
50
Схема синтеза жирных кислот.
Растущая цепь покидает центральную SH-группу
и присоединяется к малоновой кислоте, от которой
при этом отщепляется углеродный атом в виде СО*.
Оказавшись связанной с периферической SH-группой
через оставшуюся часть малоновой кислоты,
растущая цепь, претерпев ряд изменений, снова
переносится на центральную SH-группу.
К освободившейся периферической SH-группе
присоединяется очередная молекула малоновой
кислоты,
и цикл повторяется
идет новая аминокислота со своей тРНК
и все начинается сначала.
Снова, как и при синтезе жирных кислот,
растущая цепь покидает место своего
прикрепления, переносится к мономеру, а
затем возвращается вместе с ним. Но в
отличие от синтеза жирных кислот,
активирующая группировка (тРНК) не связана
постоянно с местом прикрепления мономера или
растущей цепи.
Сходство между синтезом жирных кислот
и синтезом белка на рибосомах, по мнению
известного немецкого биохимика Ф. Липма-
на, может говорить о том, что аппарат
первого послужил «методической основой» для
возникновения второго. Эволюционным зве-
4.6o.t
К
* ^
W
ном, связывающим эти два процесса, миг
стать синтез полипептидов, подобных
грамицидину С. Однако, если бы
действительно существовала эволюционная связь
между рибосомами и синтетазами жирных
кислот, то она скорее всего проявлялась
бы не только в общности топологических
принципов работы этих систем, но и в чисто
структурном (хотя бы минимальном)
сходстве между ними. Однако таковое не
наблюдается.
Поэтому представляется более вероятным,
что сходство в способах образования
разных биополимеров свидетельствует лишь о
наличии определенных принципов
биосинтеза, не зависимых от устройства конкретных
активирующих систем или мономеров.
Эволюционируя, любая система, вероятно,
начинала действовать по одной из возможных
(немногочисленных) оптимальных схем.
Большинство процессов полимеризации
описывается схемой либо «подъемного
крана», либо «домкрата», но существуют и
принципиально иные варианты. Например,
синтез муреина — основного полимера
клеточной стенки бактерий. При нем из
относительно простых молекул — моносахаридов
и аминокислот — сначала формируются
блоки промежуточной сложности, а уж из них
строится гигантская молекула, покрывающая
бактериальную клетку сплошной трехмерной
сеткой.
Понимание того, в каких случаях
оптимальна одна схема, а в каких — другая
(и почему), поможет обобщить многие
факты, накопившиеся в молекулярной
биологии, что, в свою очередь, помогло бы
продвинуться и в понимании эволюционных
процессов.
51
к
ГЛ?*Ъ£!
i*r ±^-*^*}
4— '
I'W, .
А.В.С,
D и Эр
■*f 4&,*
Земля и ее обитатели
Витамины в море
Витамины нужны и больным^ и здоровым, нужны
каждый день. Необходимы они не только нам с
вами, но и нашим меньшим братьям тоже. Правда,
многие животные сами себя обеспечивают почти
всеми витаминами, которые синтезируют в
собственном теле. Кроме человека, например, в
аскорбиновой кислоте (витамине С) нуждаются лишь
несколько видов живых существ. Мы такую
способность утратили в ходе эволюции, видимо,
безвозвратно. И все же многие животные страдают
авитаминозами, если в окружающей среде мало
незаменимых витаминов.
Хорошо известно, что даже домашние, никогда
не видевшие травы собаки и кошки весной
безошибочно могут найти нужную травку и
ликвидировать дефицит витаминов в хозяйском щедром
угощении. Ну хорошо, собаки, кошки, даже тигры,
львы, крокодилы или коровы могут поесть нужные
в данный момент организму витамины, а что
делать, скажем, медузе, или устрице, или, наконец,
амебе? Тоже ведь животные, и тоже нуждаются
в витаминах, но у первых двух нет зубов, а у
последней и вовсе отсутствует пищеварительная
система.
И не получается ли, что низшие морские
животные всасывают витамины всей поверхностью
тела из воды, а высшие в ходе эволюции лишились
такого удобства? Высших животных —
пресмыкающихся, птиц и млекопитающих хоть купай
в настойке витаминов,— пока слизистые остаются
сухими, толку не будет. У земноводных и рыб
открыты для растворенных в воде веществ и те,
и другие ворота — витамины могут попадать внутрь
тела и через наружные покровы, и с пищей. Чем
примитивнее животное, чем ниже оно стоит на
эволюционной лестнице, тем больше преобладает
питание через поверхность тела — таково
правило, которое, сразу подчеркну, иногда
нарушается.
Как вы понимаете, когда есть чем всасывать,
главное — было бы что всасывать. В морской воде
обнаружены на сегодня почти все витамины.
Почти... Нет там витаминов К, N и некоторых
других. На сегодня отсутствует и общая картина
распределения витаминов по глубинам и по
акватории Мирового океана, хотя известны места с
относительно высоким их содержанием: побережье
Японии, северо-западная часть Черного моря,
Красное море... Здесь витаминов до 25 нанограм-
мов на литр. Для сравнения: такова
концентрация в морской воде ультрамикроэлементов —
ртути, серебра, титана; это примерно в тысячу раз
меньше содержания железа, цинка, меди, никеля,
кобальта...
Концентрация витаминов в теле морских
животных примерно на 6—7 порядков выше, чем
в воде. Надо признать, что столь обильное
накопление других веществ, содержащихся в
морской воде в микроколичествах, не встречается.
Например, для микроэлементов коэффициенты
накопления редко превышают 5.
Потребность морских существ в витаминах
зависит от физиологического состояния. У
животных умеренных широт она возрастает перед
размножением, нерестом. Но на беду как раз в это
время, в конце зимы и весной, концентрация
витаминов в море в 1,5—2 раза ниже, чем летом и
осенью. Рахитичные мальки гибнут массами, а
причиной заморов по привычке считают
загрязнение, недостаток кислорода и любые иные
причины.
Впрочем, и заморы, и «красные приливы» —
бурное, взрывное размножение микроскопических
водорослей, могут вызвать витамины, вернее,
накопление витамина В{2 в море. Так во всяком
случае утверждают японские гидробиологи, которые
выяснили и критическую концентрацию В|2 —
20 нг/л.
Польза витаминов для морских животных сильно
возрастает, когда в воду попадают соли тяжелых
металлов, радионуклиды, хлорорганические
соединения... При загрязнении воды организм
мобилизует все защитные ресурсы, в том числе и
витамины.
Вот пример, свидетельствующий, сколь серьезна
роль витаминов при загрязнении среды.
Моллюсков и рыб разбили на две гругтпы; одну
кормили бедной витаминами пищей, другую — наоборот,
потчевали всем их набором, причем в
концентрациях в 5—10 раз выше, чем в природе. А затем
тех и других травили ДДТ, детергентами
(синтетическими моющими средствами),
нефтепродуктами, тяжелыми металлами. Витамины
повышали живучесть рыб и моллюсков вдвое.
Любопытно, что если вносить в воду и токсические
вещества, и витамины одновременно, ничего
хорошего не получится. Организму требуется
некоторое время, чтобы усвоить из среды витамин,
включить его в состав фермента и приготовиться к
экстремальной ситуации.
Особо чувствительны морские животные к
недостатку двух витаминов: пантотеновой кислоты
(витамин Ва) и тиамина (В|). Пантотеновой
кислоты очень мало в морской воде и,
соответственно, в организме жителей моря. А как показывают
опыты, даже небольшая добавка витамина Вз
резко повышает жизнестойкость моллюсков,
ракообразных и рыб.
С тиамином дело обстоит иначе. В воде его
предостаточно. Но в организме многих морских
животных есть так называемые тиаминазные
системы — ферменты, разрушающие тиамин. Они
работают настолько мощно и продуктивно, что
могут вызвать авитаминоз по тиамину у
любителей сырой рыбы - и у хвостатых-полосатых, и
у бесхвостых, говорящих.
Так что же, чтобы рыба была здоровой, надо
сыпать в море витамины?
Совершенно верно — надо, но такое
мероприятие могло бы разорить даже самую богатую
страну. Другое дело, когда витамины выделяют в воду
ее исконные обитатели — сине-зеленые водоросли
и микроорганизмы. Среди них выявлены
наиболее активные продуценты витаминов. Остается
лишь стимулировать рост этих видов в
прибрежных морских акваториях.
Кандидат биологических наук
С. А. ПЕТРОВ,
Одесский государственный университет
53
vii .
^ Формула о
11 ^^роуглерода? \ \
Вопрос, на который еще недавно
без труда отвечал первокурсник,
усилиями современных химиков
становится все более
запутанным. Ведь кроме простейшего
(CS2) соединения серы с
углеродом, ныне известны OS?,
C4S6, C9S9-. В этом году
семейство сероуглеродов пополнилось
«собратьями» с формулами
C<Se и Ct;Si2 («Journal of
American Chemical Society»,
1989, № 9, т. Ill, с 3465).
Особенно интересен последний,
который отнюдь не является
полимером CS2. Желтые
высокоплавкие кристаллы, в
структурной формуле которых
хранится лишь слабое
воспоминание о простейшем прототипе,
удалось получить с помощью
довольно хитроумного металло-
органического синтеза.
«Чистое золото!»
Воскликнул бы сгоряча
читатель «Angewandte Chemie»,
увидев публикацию на с. 464 в
апрельском номере за этот год.
Соединение, описанное там
группой экспериментаторов из
Мюнхена, действительно
содержит не так уж много примесей
к благородному металлу. На
пять его атомов в молекуле
приходится один сиротливый
углерод, несущий положительный
заряд и окруженный со всех
сторон золотом. Конечно,
элементный анализ не подтвердил
бы такую эмоциональную
оценку: кроме этого углерода, в
молекуле есть еще и обрамление
из лигандов — по «экземпляру*
трифенилфосфина на каждый
атом металла/ Но с точки зрения
теоретиков, изучающих природу
замещения при атоме углерода,
новый объект — в самом деле
чистое золото.
Парник под паром
Есть и другой, совсем уж
простой способ обойтись без
пестицидов: прогреть перед севом
почву острым паром. При этом
гибнут личинки вредителей.
Просторы полей, конечно, так
не обработаешь, но в тепличном
хозяйстве подобная процедура
вполне реальна. Нужен лишь
устойчивый к нагреву материал,
которым можно было бы укрыть
почву. Журнал «Пластические
массы» A989, № 6, с. 3)
сообщил, что отечественная пленка
на основе полиэтилена,
получившая название «компалор»,
выдерживает температуру до
120 °С и вполне пригодна для
пропаривания почвы.
Испытания во многих тепличных
хозяйствах показали, что каждая
тонна «компалора» при таком
применении приносит 2175 рублей
дохода.
^.-J LI
^л1_^ * ^ —-Hi
Практика
«Поленья для камина» —
так назвали новый вид
изделий, весьма выгодный
для деревообделочных
предприятий. У этих
брикетов из стружек
практически неограниченный
зарубежный (валютный!)
рынок. С технологией и
оборудованием для их
производства, разработанным
ЦНИИбуммашем, можно познакомиться в журнале
«Деревообрабатывающая промышленность» A989,
№ 6, с. 16—17).
Главные требования к обоям — прочность, стойкость
к влаге, проницаемость для воздуха. Именно такие
свойства, по сообщению журнала «Бумажная
промышленность» A989, № 6, с. 22), придает им
обработка синтетическими смолами и сульфатом алюминия.
Теперь дело за промышленностью: технология пока
прошла лишь лабораторную проверку.
Как следует из публикации журнала «Холодильная
техника» A989, № 5, с. 16—18), варено-копченую
колбасу можно хранить при 3—4 °С 60 суток, а при
температурах от 0 до минус 6 °С — 75 суток.
Сырокопченые колбасы при таких же условиях можно
хранить не более четырех месяцев. Если вы не смогли
запастись колбасой, то благодаря помещенной в
журнале таблице можно хотя бы освежить в памяти
названия ее сортов.
Еще одна публикация журнала «Холодильная
техника» A989, № 6, с. 57) может натолкнуть
предприимчивых людей на новый вид бизнеса. В ней
сообщается, что Гренландия уже несколько лет
экспортирует айсберговый лед. Наибольшей
популярностью новый товар пользуется в Японии. Японцы
считают, что это самый чистый лед в мире, так как
образовался он примерно 100 тыс. лет назад, когда
атмосфера была абсолютно незагрязненной.
Цитата
Если товарно-денежные
отношения, экономические методы
хозяйствования останутся
благим пожеланием, если они не
определяют сущность
хозяйственной системы, то
адресованные ведомственной бюрократии
лозунги перестройки повиснут в
воздухе, т. к. людям
предлагается соединить несоединимое:
логику системы, которая
реально существует и в которой они
живут, с логикой системы,
которой пока нет. Людям,
привыкшим к внеэкономической
(политической и
идеологической) детерминации своей
деятельности, предлагается
осуществить смену детерминации,
перейти к экономическим
методам в рамках прежней, то
есть идеологической и
политической мотивации. Тут может
быть ставка лишь на такие
противоестественные вещи, как
энтузиазм и подвижничество
чиновника, одержимого
страстью к самоуничтожению.
И. Л/. КЛЯМКИН,
«Вестник АН СССР»,
1989, № 6, с. 15
Трубочист без шляпы
Черный цилиндр, щетка из
петушиных перьев, завещанная
дедом вместе с почтеннейшей из
профессий... До недавних пор
должность трубочиста
сохраняла во многих странах Европы
все трогательные старинные
атрибуты. В апреле этого года
Шведское пресс-бюро сообщило,
что вскоре им, возможно, придет
конец. Стокгольмской фирмой
«Винтклин эйр» сооружен
небольшой робот на гусеничном
ходу, способный пролезать в
такие извилистые каналы, в какие
не было пути даже самым
изворотливым знатокам дымоходов.
Значение новинки неоценимо.
Ведь именно такие каналы и
вентиляционные трубы, в которых
десятилетиями скапливались
сажа и пыль, не раз
становились причиной губительных
пожаров, а порой и инфекций.
Гербицид без подвохов
Убрать с полей сорняки —
растения, которые нам не угодны,
можно либо с помощью
надежной, но обременительной
прополки, либо усилиями «большой
химии». Услуги последней
становятся все более
дорогостоящими. Все, что измышляло
человеческое искусство, оказывалось
подражанием созданным
природой образцам. Так неужели она
не додумалась до создания
гербицидов? Как бы не так.
Американские фермеры подметили,
что люцерна, если ее
выращивать на поле несколько лет
подряд, резко теряет
урожайность. Рассказали биохимикам,
а те выделили из корней и
ростков люцерны вещество,
названное медикарпином.
(«Agricultural Research», 1989, т. 37,
№ 2, с. 18). Под его действием
замедляется прорастание семян.
Не есть ли это истинный, без
подвохов, гербицид, созданный
самой природой,— и неужели
он уникален?
Франция отстает?
Если принимать за меру
индустриального развития страны
количество выбрасываемой
углекислоты, то первенство, по
мнению журнала «New Scientist»
A989, т. 122, № 1658, с. 21),
надо отдать ГДР. На каждого
жителя республики приходится
более 5 т С02 в год. Далее
следуют США, Чехословакия,
Канада, Австралия, СССР,
ФРГ... Франция в этом списке
находится далеко внизу, в
компании развивающихся стран.
Ее энергетика в значительной
степени базируется на АЭС, а
они, при всех своих слабостях,
выделением этого газа не
грешат. Учитывая нарастающую
опасность парникового эффекта,
французам не приходится
огорчаться по поводу такого
отставания.
Г^
4Ъ
• Ж* 43
^^F //
= 1
V 1
Jflfe l
^^^
t
шяш
§■■
^ш
К 2007 г. в Лос-Анджелесе и его
^^, округе не останется ни еди-
@7f dt. ~cr"TF ного автомобиля с бензоба-
J^Lq. ^\ ком — их заменят машины с
*ra2*£4j солнечными или аккумулятор-
[_Ж| ными двигателями. Таким, по
?я\ прогнозам, должен быть итог
Мтч! начатой ныне в Южной Кали-
I и форнии кампании по борьбе за
| Л I) чистоту воздуха. А первым ша-
п т4 гом станет повышение налога на
J \\ бензин.
1 \L «New Scientist», 1989,
°^ т. 122, № 1658, с. 21
ОБОЗРЕНИЕ ОБСЗ^Я^. Оъ ^ ЖЬ vi*
2*
I >
«Иванова к телефону!»
Чтобы произнести подобную
просьбу, любому из нас прежде
надо набрать номер, дождаться,
пока ответят... Японская фирма
«Тосиба» предлагает своим
клиентам аппараты, которые
позволят без всего этого обойтись
(«Financial Times», 11 апреля
1989 г.) Хозяину такого изделия
достаточно поднять трубку и
произнести имя того, с кем он
хотел бы поговорить. Аппарат
же, снабженный системой
распознания слов, сравнивает
сказанное с эталоном, записанным
в его памяти, и связывается с
нужным номером сам.
нк
■зоз;енш?
L^
Земля и ее обитатели
Из жизни копепод
Со школьной скамьи мы усвоили: зоопланктон —
это пища рыб. Но почему в один прекрасный день -
огромные рыбы не съедят без остатка всех
мелких беззащитных рачков? Как крошечные
планктонные существа узнают о появлении хищников
и как спасаются от них? И вообще, что'за жизнь/ *
ведет зоопланктон?
Более половины биомассы зоопланктона в мр-^
рях приходится на долю веслоногих рачков-ко- *\с\
пепод. На вид они довольно неказисты, но «обра-* • * пымА^рЗЪ]
тите внимание на размах их антенн-весел. Стре- всей ^у1ины_ J
мительно загребая ими, веслоног несегся сквозь то^ь-У^м^в1
водную толщу со скоростью 100 см в секунду (и • ч,Мчф|
это при длине тела около I мм). За сутки копе-^ nnmJ'jiTiil
поды совершают вертикальные миграции до сотен вещества,
метров, преследуя добычу — микроскоф(йеские во- «рос ля ми,
доросли. Словом, юркая веслоногая мелочь^- fnepqMei
антиподы своих пятящихся крупных сородичей,*
медлительных обитателей морского дна. +
Активный образ жизыц требует высокого , раз-^ £ _
вития органов чувств. Но поскольку рачки-копе- провели'такой
поды очень мелкие, гидробиологи разобралисъИв скопические^
их личной жизни сравнительно недавно, "
даря развитию экспериментальной техники.
итгъ гм.чл DUoruiinu * ^ _ —
вых самок копепод раздедилиМШИдве груц&Ццщиц
из которых прямо в аквариуме подогрели др
65 *С (при такой температуре феромоны
разрушаются). Так вот, самцы рачков явно избегали
не пахнущих самок, отдавая предпочтение
самкам из контрольной группы, даром что мертвым,
но сохранившим запах' полового аттвактантаГ. %
В другой серии опытов в аквариум с самцами
опускали самок в капиллярных трубках,
тых с обоих кони^в^роницаекыми, «leif*
г^лрнДО^эдаже|»£т{}^& начинали "]_'_
петли в толще воды^чувстЬуя* 3ahaV преЧср
, пола. Но стоило в аквариум опустить точно _
**же, ,но пустые капилляры, как рачки
успока]
•■■*• «л
рпич
ЛЧ'*Г л
\ делена
УЙЫЫМд,!
" "под*
, #чп.ш.^каёт, копепо/V^^pe^
.<РЛЙ|м предлагали ^ирр^
* " " ' новь
раз
что они выяснили.
;W*'
u-(a
Узнали, что
1улируют/
половое j
,* • ' т
.<***
<#*
5£
?Ь У*
'г • >«>' - К ■•••■
ги нашли лишь одиночные кадры с изображением
рачков, к тому же нерезкие при больших
увеличениях. Пришлось веслонога посадить «на цепь» —
волосок, приклеенный к его спинке. Вот тут-то
и удалось рассмотреть обедающего рачка.
Рачок постоянно шевелит ротовыми
конечностями (точно так же, как обыкновенный речной
рак), создавал ток воды мима щитового отверстия.
В £т^юг6~«7Ыу>равленнои t (ламинарном* ^потоке
жидкости запах клеток-водорослей опережает их
самих, достигая антенн рачка раньше- пищи.
Почуяв ее*&ацах/*веслоног рез#о подгребает под
себя,— и вдао(эорп£по^>Л1га.' *>** - -\*1
Вп£орем^не вТСдопедош тате ловко
Нап^и]
г мм от'
-добывают
-.учуяв
еще
M|tap, веСл^юг-1алян^с, -«у
г*вйя',к шевр|тЧиел^стями
зжернвго» (мфЬа.ЪДр 1№|дЧх^Цча
знать о себе постоянным движением ротовых
конечностей. «Прожевывая» воду, веслоног
демаскирует себя. При этом планктоноядный хищник не
только чувствует рачка на расстоянии, но и по
частоте колебаний воды (от 10 до 83 герц для
разных видов копепод) узнает заранее, что именно
будет у него сейчас на обед.
вероятность быть съеденным мало кого устраи-
' вает, не исключение и веслоногие рачки. А как
-известно, лучшая оборона от морских хищников —
«стая. Как показала голо графическая съемка с при-
лазера, копеподы и днем и ночью дер-
жа-гс» на «расстоянии около 40 миллиметров друг
^■о^гл^са. (Случайно оказавшись в одиночестве,
• веслоног начинает петлять, как заяц, выдавая
серию длдоыых скачков в меняющихся направле-
__ нияк^ То «же, самое происходит при появлении
£ прежде чеЛЪюдсмюсль ожазы- 14хшцника. Здесь действует суровый закон: выжи-
-домга^мостй.А .♦ '*} Т -' JBr тс
зала, чтси,оД»мЬж£г различать размеры л(еотвы. " f мфее шустрыми рачками из рода Босмина. В ра-
тот,.кто лучше прыгает. Сельдь, к примеру,
сто лакомится копеподами, довольствуясь
Если «м&вжь
пряяДЬ ^]
У 11С шГп| ifi и jjji \т in i(Уш\ (jgljfi i #Ti iи i ijiijj/^i и
позва^юшда ^uJ Толй^ различат^ «пемя£ суток,
но>*|г в^^дфы'Уд^о^венно об это^Я Говорив
подфняе^тбко* #воды
юслеи ка
£ гла*£ --
ШфЧ* клотф возрос
, ^сто*щЯ|0 oxojtf '— "~
«Дионе огромной, но медлительной луны-рыбы на
каждые десять съеденных рачков приходится
лфць четыре веслонога.
то,
чем
e^ynvrf 1^ раз-Айьше, ( трчк?г\зАе1
[йкя^од
\^у>щщ'Ъ •&
эфащаясь к началу, я, пожалуй, соглашусь,
что ^ко^еподы •— это, с нашей потребительской
>ния, в первую очередь, пища для рыб.
оть раз наблюдал веслоногое под микро-
никогда не забудет забавные пируэты
чных непосед. Ну, а кто не видел презабав-
1 i "зрелища, честное слово, много потерял.
* восполните, угот пробел в своем эколо-
зовадши: как-никак планктон —
вности океана. Бинокулярный
mate сетц^*не ахти,какие*
21 ноября 1988 года
Учредительным собранием ученых,
представителей общественных
организаций, занимающихся
экологическими проблемами, создан
Экологический фонд СССР, в
состав правления которого
вошли крупные ученые, а также
представитель Госкомитета
СССР по охране природы.
Согласно утвержденному и
зарегистрированному Уставу,
Экологический фонд СССР
является самоуправляемой
общественной организацией, действующей
на территории СССР и за
рубежом, исходя из общенародных
интересов охраны окружающей
среды и необходимости
дальнейшего развития
промышленности, энергетики и сельского
хозяйства.
ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ
ФОНД СССР:
способствует формированию
современного экологического
мировоззрения;
оказывает организационную,
правовую, моральную и
материальную поддержку
коллективам и отдельным гражданам,
разрабатывающим
экологические проекты и
занимающимся их непосредственной
реализацией;
содействует развитию и
укреплению материальной базы
природоохранных мероприятий, а
также организаций и
предприятий, занимающихся
производством технических и иных средств
охраны природы;
организует общественное
попечительство над национальными
парками, заповедниками,
заказниками, над конкретными
объектами животного и
растительного мира;
оказывает
социально-экономическую помощь районам СССР
и других стран, пострадавшим
от стихийных бедствий и
аварий на предприятиях;
организует
культурно-просветительные мероприятия,
агитирующие за конкретные дела по
охране природы;
создает отделения фонда на
местах.
ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ ФОНД
СССР ФИНАНСИРУЕТ:
осуществление природоохран -
ных мероприятий;
реализацию локальных,
региональных и- крупномасштабных
экологических программ и
проектов;
создание, восстановление и
поддержание парков, заповедников
и заказников;
строительство природоохранных
сооружений;
развитие международного
сотрудничества в деле охраны
окружающей среды.
Деятельность Экологического
фонда СССР осуществляется за
счет собственных средств.
ИСТОЧНИКАМИ СРЕДСТВ
ЯВЛЯЮТСЯ:
добровольные денежные
взносы советских и иностранных
граждан и организаций;
доходы от хозрасчетной,
производственной и издательской
деятельности фонда;
дарения и завещания денежных
средств, валюты, драгоценных
металлов и камней.
ИЗ ОБРАЩЕНИЯ
ЭКОЛОГИЧЕСКОГО ФОНДА
СССР:
Страна все глубже втягивается в
экологический кризис.
Съезд народных депутатов
ответил на эту опасность, самую
страшную для человечества,
созданием Комитета Верховного
Совета СССР по вопросам
экологии и рационального
использования природных ресурсов.
Правительство — новыми
постановлениями, формированием
государственного
Экологического фонда, отказом от
строительства одних промышленно-энер-
гетических объектов и
замораживанием других, разработкой
крупномасштабных
экологических программ. Но огромная
государственная машина не в
состоянии быстро развернуться
на решение экологических
проблем.
Агонизирует Аральское море.
Задыхаются отравленные
Березняки, Нижний Тагил и
Кемерово. Покупатели на рынках
отворачиваются от молдавских
фруктов. В Узбекистане десятки
тысяч женщин, изможденных
трудом на хлопковых
плантациях, вспаивают
новорожденных детей ядовитым
материнским молоком. Заживо
разлагаются осетровые в Волге.
Взрываются блоки АЭС и
магистральные газопроводы. Полы-
хают от брошенного в воду
окурка, как житомирская
Норень, тихие сельские речки,
сжигая мосты и
сельхозтехнику. Гигантские кратеры
угольных и рудных карьеров,
водохранилища, города
поглощают ежегодно
миллионы гектаров пашни, лугов, леса,
тысячи деревень — родину
десятков тысяч людей. К
водозаборам на Оке, знаменитым
черноморским и балтийским
пляжам течения и ветер несут
валы нечистот. Прокуроры
отписывают сигналы
санэпидемстанций и жалобы граждан
нарушителям несовершенного и
снисходительного
природоохранного законодательства.
Многие предприятия и
ведомства при попустительстве местных
властей скрывают даже
аварийную экологическую
информацию... Итогом растратного и
равнодушного отношения
командно-административной системы к
природным ресурсам страны,
условиям обитания человека
может стать техногенная пустыня,
образы которой со страниц
научно-фантастических
повестей перешли на полосы
ежедневных газет.
Такой сокрушительный для
себя итог страна подведет тем
быстрее, чем дольше десятки
миллионов советских людей,
привычно уповая на государство,
останутся лично
безответственными в отношении к родной
природе, к судьбе своих
потомков, собственной безопасности.
Сегодня мы очень много
говорим об экологии на собраниях
и в семьях и очень мало делаем
для спасения воздуха, которым
дышим, и земли, с которой
снимаем свой хлеб.
Именно для мобилизации
материальных, интеллектуальных
возможностей граждан,
трудовых коллективов
государственных и кооперативных
предприятий, общественных и
религиозных организаций,
неформальных движений учрежден
был Экологический фонд СССР.
Возможности Экологического
фонда СССР еще невелики, но
они могут быть огромны, если
деятельность фонда будет
поддержана авторитетом
законодателей и правительств в
Москве и республиках, депутатами
и руководителями на местах,
если вкладчиками фонда станут
все — от школьника до
министра, от колхоза до союзного
ведомства.
Счет Экологического фонда
СССР № 70680! в ОПЕРУ
при Правлении Жилсоцбанка
СССР, МФО 29909, код
банка 299093.
Счет
Информационно-издательского центра при Экофонде
СССР № 608010 в Октябрьском
отделении Промстройбанка
СССР.
Более подробную
информацию о нашей организации вы
можете получить по адресу:
117313, Москва, Ленинский
проспект, 87, Экологический
фонд СССР. Телефон 134-65-76.
ДОРОГИЕ
ЧИТАТЕЛИ!
В прошлом году мы
информировали вас, что в
1989—1990 гг. будут
изданы очередные пять книг
«Библиотеки журнала
„Химия и жизнь"».
Абонементы на книги В.
Полищука «Мастеровые
науки», С. Лема «Маска»
и НФ-сборник
«Перпендикулярный мир»
опубликованы в журнале в этом
году.
Уточняем на будущее:
при абонировании книг
повышенного спроса в
магазины (кроме «Книга —
почтой») следует
сдавать наклеенный на
открытку корешок, а по
абонементу и
открытке — получать книгу. Это
сделано по просьбе тех
из вас, кто опасался
пропажи абонементов при
пересылке.
Теперь о сроках.
Поскольку книги,
запланированные на 1988 год,
вышли только в этом,
возникли сложности с
бумагой. До конца года
издательство
гарантированно выпустит лишь
книгу В. Полищука и,
возможно, часть тиража
«Перпендикулярного
мира». Остальное в новом
году.
0,3 мм), заменяющий
Банк зтхопон
ПРЕДЛАГАЕМ
мелкокристаллический а-кварц (размер зерен 0,1
горный хрусталь. Чистота — 99,999 %.
Наш материал сможет найти применение в стекольной
промышленности для выплавки различных сортов кварцевого стекла.
Обращаться по адресу: 375051 Ереван, ул. Фиолетова, Второй
тупик, д. 10. Институт общей и неорганической химии АН Армянской
ССР, опытный завод.
РЕАЛИЗУЕМ
кислотно-щелочные гальванические шламы, содержащие до 20 %
металлического цинка, в виде густого коллоида. Объем поставки —
0,1—0,15 т в месяц. Цены - по договоренности с потребителем
Обращаться по адресу: 355044 Ставрополь, пр. Кулакова.
Ставропольский завод автомобильных прицепов.
РЕАЛИЗУЕМ
для вторичной переработки отработавшие свой ресурс
люминесцентные лампы типа ЛБ, ЛДС. Годовой объем поставок — 36 тыс.
штук.
Обращаться по адресу: 357030 Невинномысск Ставропольского края.
Невинномысская камвольно-прядильная фабрика. Телефон для
справок: 9-24-32.
ПРЕДЛАГАЕМ
отходы основного производства: фенопласты (годовой объем
реализации — до 250 кг); сухие остатки, содержащие гидроокиси никеля, кадмия,
хрома, меди, железа, цинка E м(); комплексные медьсодержащие
соли C00 кг); стекловолокниты A620 кг); резины E00 кг).
Обращаться по адресу: 357500 Пятигорск Ставропольского края.
Завод «Импульс».
РЕАЛИЗУЕМ
дробленые отходы
акрилонитрилбутадиенстирольного сополимера (АБС) марки 2020-32
черного цвета — более 10 т;
резиновой оболочки от привода марки ПРС черного цвета и резиновых
пластин марки ТМКЩ — более 3 т.
Отходы упакованы. Цена договорная по согласованной калькуляции.
Обращаться по адресу: 453510 Белорецк, ул. С. Тюленина, д. 40.
Бело ре ц кое учебно-производстве иное предприятие Башкирского
производственного объединения «Электролуч». Телефон для справок: 4-19-32.
г
1
59
Продолжена
Капля, рожденная
под солнцем
Публикация под таким заголовком
появилась на страницах «Химии и жизни»
двенадцать лет назад A977, № 7). В ней
рассказывалось о необычных явлениях,
наблюдавшихся при действии светового пучка на
тонкие слои растворов. Одно из них
заключалось в том, что на облучаемом» нагретом
участке подложки возникала подвижная
капля, которая послушно следовала за световым
/
Так протекает конвекция в капле, декорированной
частицами ликоподия.
Пунктиром показана облучаемая зона
60
пятном и увеличивалась в размерах.
Обнаруженные эффекты выглядели скорее
курьезом, чем серьезным научным результатом.
Тем не менее сегодня некоторые из них
нашли практическое применение.
Как выяснилось, опубликованное тогда
описание было неполным, так как не
учитывало самую раннюю стадию процесса.
Рассмотрим полную последовательность
событий на примере слоя фиолетового
красителя, растворенного в этиловом спирте. При
локальном облучении из-за разности
температур на поверхности происходит
центробежная конвекция жидкости. Визуально картину
конвекции удобно наблюдать в слое
суспензии ликоподия, применяемого в медицинской
практике как детская присыпка. Его частицы
декорируют линии тока в жидкости (рис. 1).
Поверхность конвектирующего участка
имеет форму кратера с выпуклым мениском
в центре углубления (рис. 2). При
уменьшении поверхностного натяжения в
облучаемой зоне возникают центробежные
приповерхностные потоки, которые из-за трения в
жидкости формируют валик вокруг центра.
2
Поверхность конвектирующего участка анфас и
в профиль
\ J» J
/ /S/S////JS//// f / / / / / /
J>////// / t S S / S J / J / / / / ?
3
Так можно получить негатив со штрихового оригина
ла. Облучая оригинал 3, часть светового потока 4
попадет на слой жидкости 2, находящейся на
подложке 1 и вызовет вспучивание
Разность капиллярных давлений под валиком
и центром поддерживает обратные потоки
в нижней части слоя. Выпуклость на дне
углубления создается струей жидкости,
бьющей в поверхность. Острота выпуклого
мениска пропорциональна скорости
движения жидкости, которая в свою очередь
зависит от вязкости. Этот деформированный
участок отражает часть светового излучения,
причем диаметр сечения отраженного пучка
пропорционален остроте рельефа. Используя
это явление, можно создать бесконтактный
вискозиметр, и по диаметру картинки,
проецируемой на экран, судить о вязкости
жидкости, что немаловажно при
исследовании агрессивных или находящихся при
высоких температурах и давлениях сред.
Есть у этих явлений и другие
применения. Если мощность светового пучка велика,
а слой тонок, то конвекция жидкости
усиливается, и слой разрывается. При
исследовании растворов веществ, повышающих
поверхностное натяжение жидкости, в центре
облучаемого участка образуется капля,
которая, постепенно укрупняясь, создает
впечатление конденсации вещества. Растворитель
из нагретой капли испаряется. При
постоянном подтекании свежих порций раствора в
зоне облучения накапливается концентрат
растворенного вещества. Это явление можно
использовать при разделении сред. Для
отделения растворенного вещества от
растворителя нужно направлять излучение на край
мениска. Основной объем жидкости при этом
будет играть роль холодильника.
Растворенное вещество можно кристаллизовать в
заданной точке подложки.
Перенос растворенного вещества на
облучаемый участок подложки можно
использовать для получения фотографических
изображений (рис. 3). Под пробельными
участками оригинала накапливаются порции
раствора, из которых при экспонировании
испаряется растворитель, и формируются
элементы фиксированного изображения.
Разрешающая способность при этом достигает
500 линий на мм (рис. 4). Получаемые
изображения имеют рельефный характер и
могут быть перенесены с подложки на
бумагу. Используя этот способ, можно
тиражировать полученные изображения аналогично
другим репрографическим методам, но менее
дорогими и сложными средствами.
Приведенные примеры использования
этого простого по содержанию эффекта лежат
в стороне от магистральных направлений
современной науки. И все же полученные
результаты достойны интереса как
иллюстрации того, что оригинальные решения
современных технических проблем могут
быть найдены в сфере исследований,
которые традиционно считались классическими и
потому исчерпанными в прикладном
отношении.
В. В. НИЗОВЦЕВ
4
Эта фотография — тест, показывающий разрешаю
щую способность данного метода съемки
61
Совместное
советско-канадское
предприятие
«ТОМО»
ремонтирует, а также берет на послегарантийное обслуживание научные
приборы, персональные компьютеры и различное оборудование
зарубежного производства;
оснащает химические, физические и медико-биологические
лаборатории импортным оборудованием; ,к-
организует выставки научного оборудования и семинары по вопросам
научного приборостроения и физико-химического анализа;
ведет комме рческо-информаци о иную деятельность в области научного
приборостроения;
оказывает посредническо-консультационные услуги в области
маркетинга, экспорта — импорта наукоемкой продукции и инновационной
деятельности;
представляет интересы западных приборостроительных фирм на
советском рынке.
Наш адрес: 121099 Москва, а/я 243. Телефон для справок:
299-73-66. Телекс: 411661 FOR CINN
ЖУг^к
r^^^rnfit^^^^iim^^^mmmmmmmm^
Кооператив
«Биокомплекс»
при Научно-
производственном
объединении
«Вирнон»
ПОСТАВЛЯЕТ
по оформленному
гарантийным' письмом
заказу
гемоглобин человеческий
хроматографически
чистый.
Цена за 1 г — 1 руб.
Упаковка
и прочие требования
к продукции
по желанию заказчика.
Обращаться по адресу*.
634050 Томск,
пр. Ленина, 32.
*
Кафедра аналитической химии
химического факультета
Воронежского государственного университета
ВЫПОЛНЯЕТ
на договорной основе научно-исследовательские и
опытно-конструкторские работы по очистке промышленных стоков (хром-, никель-,
медь-, цинк-, кадмийсо держащих, кислотно-щелочных), а также
отработанных хромовых электролитов гальванического производства
с использованием различных физико-химических методов
(ионообменного, мембранного, электрохимического).
Мы поможем вам вернуть в технологический процесс очищенную
до любой степени чистоты воду, растворы хромового ангидрида
и солей металлов.
Обращаться по адресу: 394000 Воронеж, Студенческая ул., д. 3.
Телефоны для справок: 56-07-60, 56-10-94, 56-65-31.
Батумский филиал
Научно-
производственного
объединения
«Всесоюзный
научно-исследовательский
институт
авиационных материалов»
(НПО «ВИАМ»)
ПРИНИМАЕТ ЗАЯВКИ
НА ИСПЫТАНИЯ
НЕМЕТАЛЛИЧЕСКИХ
МАТЕРИАЛОВ
V, *»ж
жж
Испытаниям на старение в условиях теплого влажного климата
могут быть подвергнуты полимерные и композиционные материалы,
пленки, ткани и другие материалы.
По желанию заказчика мы можем провести длительное
экспонирование материалов в свободном состоянии, под действием
механических нагрузок на открытых площадках, под навесом, в
неотапливаемом складе, дистиллированной или морской воде; выполнить
испытания на микробиологическую поражаемость; измерить комплекс
метеорологических характеристик (температуру и влажность воздуха,
температуру образцов, интенсивность и дозу суммарной солнечной
радиации и ее ультрафиолетовую составляющую); определить
деформационно-прочностные, динамические механические, диэлектрические
и теплофизические характеристики материалов в широком интервале
температур на различных этапах старения; исследовать современными
методами кинетику механизмов старения (динамический механический
анализ, диэлектрическая, УФ- и ИК-спектроскопия, линейная
дилатометрия, сорбция и диффузия влаги, усталость и другие).
С предложениями обращаться по адресу: 384509 Батуми, аб.
ящик 21.
62
*^^ Информация lsi
П рои зво детве н ное
объединение
«Восток»
ПРЕДЛАГАЕТ:
Белок А золотистого стафилококка. Связывающая способность —
8—10 мг IgG/мг. Гомогенен по электрофорезу в ПААГ. Цена —
10 руб./мг.
Иммуносорбент — белок А на силохроме. Емкость сорбента по
IgG — 4—6 мг/г. Неспецифическая сорбция по БСА менее 0,1 мг/г.
Цена 300 руб./г.
Нейраминин — ингибитор нейраминидазы бактериального
происхождения, являющийся иммуномодулятором, стимулирующим Т-лимфоциты
и увеличивающим чувствительность диагностики гриппа. Цена 3 руб./г.
Обратную транскрипта зу (ревертазу) из вируса миелобластоза
птиц. Активность 10—12 ед./мкл. Цеиа 5 руб. 70 коп. за единицу.
Ингибитор РНКаз из плаценты человека. Активность 15—50 ед./мкл.
Цена 35 коп./ед.
ИЗУЧАЕТ СПРОС
на альфа- и бета-циклодекстрины — циклические олигомеры D ( + )
глюкозы нз шести н семи мономеров, соединенных A—^4) связями.
Образуют комплексы включения со многими органическими
веществами, повышают растворимость в воде и стабильность неполярных
веществ, являются эмульгаторами и катализаторами межфазного
переноса. Цена 300—600 руб./г.
Митоген бактериального происхождения — полисахарид,
стимулирующий Т-лимфоциты, по свойствам и активности подобный лектинам
бобовых растений. Цена 500—800 руб./г.
Полисахарид бактериального происхождения — м у то протектор с проти-
волейкемической активностью.
Лизоцим из белка куриных яиц по ТУ 64-3-208—85. Цена
3 руб./г.
Лецитин технический из желтка куриных яиц. Цена договорная.
Заявки направляйте по адресу; 612711 п. Восточный Кировской
обл.
5^2 Я->??*-'** S-SB'S-85-85*85 85Жв-35 в ™-
Институт
органической и физической химии
им. акад. А. Е. Арбузова
Казанского филиала АН СССР
ПРИНИМАЕТ ЗАКАЗЫ
на наработку опытных партий Бис (оксиметил)фосфиновой кислоты и продуктов ее галогени-
рования общей формулы:
В
В
В
в
\Х^ 4j^ tb л
сн9
о
л/1
Y —CH2 X 4Z
где X, Y и Z — CI, Br, ОН и ON а в различных сочетаниях. В зависимости от
конкретного продукта опытные партии нарабатываются в количествах от 1 до 100 кг.
Предлагаемые препараты могут быть использованы в качестве модифицирующих добавок,
придающих огнестойкость различным полимерным материалам, а также служить исходными
веществами для синтеза других фосфорорганических соединений.
Все работы выполняются на условиях хозяйственного договора.
С предложениями обращайтесь по адресу: 420083 Казань, ул. Академика А. Е. Арбузова, 8
Телефоны для справок: 76-73-92 и 75-22-53. __
ОПЫТНО-ПРОМЫШЛЕННЫЙ ЗАВОД
ИНСТИТУТА НЕФТЕХИМИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ
АН Азербайджанской ССР
ПРЕДЛАГАЕТ
Фталонитрил (чистый) — динитрил фталевой кислоты — белый кристаллический порошок,
содержащий не менее 99 % основного вещества (температура плавления 137—142 °С,
остаток после прокаливания — 0,1 %). Цена — 148 руб. за килограмм.
Фталонитрил может служить термостабилизатором, исходным продуктом для получения
высококачественных фталоцианиновых красителей, термостабилизаторов, использоваться
в органическом синтезе.
Обращаться по адресу: 370032 Баку, пос. Ахмедлы, ул. 622, д. 9.
63
>ЬШь^1
м
ЪвЁ^Ог Г>Л$У
•"#;•
i**i
k*
-.- - ч,
*
■^
».
В февральской книжке «Нового мира» за 1976 год
была напечатана повесть «Байгурская школа» —
о судьбах людей, посвятивших себя науке.
Неизвестный автор назвал себя Вл. Волков. Под этим
псевдонимом выступил не профессиональный
литератор, а один из самых одаренных физиков-
теоретиков своего поколения доктор
физико-математических наук профессор Владимир
Борисович Берестецкий. Он работал в области
квантовой теории поля, физики элементарных частиц;
его монография «Квантовая электродинамика»,
написанная вместе с А. И. Ахиезером, получила
мировое признание.
Многогранная одаренность Владимира
Борисовича получила новое подтверждение год спустя:
журнал «Природа» A977, № 6) напечатал
«Семинар». В этой вещи — ее жанр нелегко
определить — сочетались логика научного открытия,
психология характеров, эстетическое восприятие
фактов и явлений науки, эмоциональное
напряжение мысли. Все это давало основание ждать
нового слова в литературе, в той ее сфере, которая
соединяется, смыкается с точными науками,—
но ожиданиям не суждено было сбыться. 25
января 1977 года Владимир Борисович Берестецкий
скоропостижно скончался.
В его архиве сохранилась рукопись, над
которой он работал последний год жизни; она
называется «Диотима». Вместе с двумя ранее
напечатанными произведениями, столь же
нестандартными по форме и содержанию, «Диотима»
образует своеобразную трилогию, которая — будем
надеяться — когда-нибудь увидит свет как одно
целое.
Доктор физико-математических наук
И. Ю. КОБЗЛРЕВ
Диотима
Перевод и послесловие Вл. ВОЛКОВА
—Сократ!
— Диотима!
— Груди мои повторяют углубления твоих ладоней, о, Сократ!
— Я повторяю твое, о, Диотима!
— Насмешник! В эти мгновенья, дарованные нам сыном Пороса, ты как всегда насмешник,
Сократ.
— Что ты, Диотима! Псом клянусь, милая моя мантинеянка, единственная во
всей Элладе, это я достоин насмешки, я, глупец, пусть простят меня боги.
— Дай я сяду, Сократ. Почему ты так говоришь?
— Потому что я глупец и впервые не смеюсь над глупцом. О! Никогда не доходил
я своим ничтожным умом до того, чтобы представить такое возможным и такую
возможной, здесь, в этом мире. Я был глуп и слеп, пока не послал мне тебя... кто? Кто,
Диотима, послал мне тебя? Нет, не сын этой нищенки Пении, ничтожный во всем. Не
он, а другой Эрот. И не Эрот Афродиты, многим известный. Нет, новый Эрот, ты впервые
вызвала его в подлунный мир.
— Сократ один и может ждать от богов единичного, даже отдельного Эрота, если того
требует его гордость. Я же не могу этого ждать; я скажу: Сократ, прежде ты любил
только юношей.
— Я любил красоту, Диотима, я любознателен.
— Ты вовсе не любознателен, Сократ. Твоя мудрость дана тебе богом, и ты черпаешь
ее только в себе, ни у кого не заимствуя. Ты не только никогда не выезжал за границу,
ты ведь сегодня впервые, правда, впервые, вышел за городскую стену Афин. Я вижу
это по тому, как ты удивляешься течению Илиса, и этому платану, и этой разросшейся
вербе, которые дали нам тень. Светлый родник, что омывает сейчас ступни моих ног,
погрузи в него и свои, я уверена, ты видишь его впервые.
— Я любознателен, Диотима, только этим свойством и наградил меня бог, но что я могу
сделать, если местности и деревья не хотят меня научать. Это мс*гут только люди в городе.
Но и среди них далеко не каждый — не то большинство, что живет корыстью, домашними
делами, чинами, речами в собрании, участием в управлении и заговорах. Не те афиняне,
которых несмотря ни на что я люблю и которые именно за это когда-нибудь решатся
осудить меня на казнь. Меня научают только юноши, юноши в пору расцвета, в пору едва
пробивающейся, как цветок из этого бутона, зрелости.
3 Химия и жизнь № 11
65
— Ты любил юношей, Сократ, ты любил красоту их тел, любил наблюдать их в палестрах,
восхищался стройностью их членов, доверчивостью их огнеструйных глаз. Нельзя не
признать их красоту, но чему они могли научить Сократа?
— Я был глуп и £леп, Диотима, но все-таки не настолько, как тебе кажется. Прошу
тебя, милая, дай мне возможность оправдаться. Но для этого понадобится рассмотрение.
— Рассмотри, пожалуйста, рассмотри, Сократ. Я так люблю это твое слово! Я с
детства знаю это сократово «рассмотрим». Ты и не подозревал, не мог подозревать
о моем существовании, а я знала тебя с тех пор, как помню себя. С тех пор как меня посвятили
храму, я не раз слышала рассказы мудрецов о беседах Сократа. Я слушала, затаившись
за колонной. Я была смышленой девочкой, Сократ, я понимала и запоминала. А то, чего
не понимала, старалась запомнить, чтобы потом, повторяя, понять. Я тогда полюбила
тебя, Сократ, я всегда любила тебя, но о таком — таком, как сейчас,— я не смела
думать. Рассмотри Сократ, рассмотри! Это будет для меня, и вся моя жизнь сожмется
в мгновение.
— Хорошо, Диотима. Скажи, милая, ты слышала о беседах Сократа. А видела ли ты
когда-нибудь написанное мною слово?
— Нет, Сократ, никогда. Как мне хотелось иметь перед своими глазами записанные
тобою твои мысли! Только к своей памяти могла я обращаться, и притом я умела отделять
слово Сократа от выросших вокруг него риторических сорняков.
— Я никогда не писал, Диотима. Почему, как ты думаешь?
— Почему, Сократ?
— Может быть, из лени, Диотима?
— Сократ и лень! Нет, если Сократ не писал, значит, не считал нужным. Почему?
— Может быть, потому, что ученики приносят доход, а писания — нет?
— Я знаю, Сократ никогда не брал денег за беседы. Его мог слушать всякий, кто хотел.
— Так почему же Сократ не записал своих бесед, не продиктовал их писцам, почему,
Диотима?
— Почему, Сократ?
— Как ты думаешь, милая Диотима, мудр ли Сократ?
— Мудр ли Сократ? Нет, это не я, женщина из мантинейского храма, отвечаю «да»;
ты не найдешь эллина, который ответил бы иначе.
— А знаешь ли ты, милая, что ответила Пифия, когда Херофонт задал этот вопрос
оракулу в Дельфах?
— Она сказала то же: «Нет никого мудрее Сократа».
— Именно так она и сказала, Диотима. Заметь, она не сказала, что Сократ мудр,
только — «нет никого мудрее». Среди нищих мудростью Сократ мудрейший. Это значит
такой же нищий — вот что сказано. Я-то понимаю это, а они, те, кто считают себя
мудрецами, не понимают. Вот и все мое превосходство. Я подвергал рассмотрению их мудрость,
и она рассеивалась, как утренний туман над этим светлым родником. Видимой оставалась
только их нищета — но так ли это важно, чтобы быть записанным?
— Ты учил рассмотрению, Сократ. Твоя духовная сила хватала спорящего и вела
шаг за шагом, она брала, будто в ладони, его мысль, поворачивала ее и принуждала
повторять после каждого поворота «да, Сократ» — до тех пор, пока за последним
неожиданным поворотом последнее «да» означало полное поражение.
— И как раз это распространялось потом в пересказах. А для меня имело значение
только само рассмотрение, чем бы оно ни завершилось, поиск истины, которая заранее
неизвестна. Поиски завершались ничтожным результатом — повержением лживой мысли.
Повергалось ничто, и цена такому результату — ничто. Я никогда не торжествовал над
противником, я не питал к нему зла, я был только благодарен ему за повод к рассмотрению.
Но где истина? Что я познавал?
— Ты познавал себя, Сократ.
— Но не познал. Ничуть не познал. Я только оттачивал оружие в надежде на
будущее познание. И для этого мне нужны были юноши. Нужна красота, потому что
истина — красота. Красота в их телах и в духовном огне, струящемся из их глаз, в
нераскрывшейся силе духа, так же не раскрывшейся, как их телесная красота, и так же обреченная
на увядание, как их тела. Я ищу истину, а истина — в красоте. Родить истину можно
только в красоте. И родить ее невозможно одному. Как нельзя родить человека одному, так
нельзя одному родить и духовное. Ты знаешь, бог не меняет однажды выбранных им
правил. Только в соприкосновении с другим существом, во взаимопроникновении двух
существ, отобранных богом для этой цели, можно родить.
— Я не рожу тебе ребенка, Сократ, я женщина, посвященная храму, и меня ждала бы
смерть за клятвопреступление.
66
— Этого и не нужно, Диотима, ты послана мне не для того, для чего пригодны тысячи
женщин. С тобой рождается красота высшая — познание.
— Я познала тебя, о, Сократ!
— И ты научаешь меня. Как не могут научать.»
— Ни местности, ни деревья... Ни юноши, да, Сократ?
— Ни женщины. Ты одна такая во всей Элладе, твой Эрот впервые опустился в
подлунный мир. Может быть, он придет еще, будет являться другим людям, и род человеческий
преобразится.
— Ах, Сократ, я готова научать тебя еще и еще, если ты считаешь, что я способна это
делать. Всю жизнь делать это. И ты достигнешь цели, познаешь себя.
— Не так это просто, увы, милая. 1
— Ты уже сомневаешься, Сократ?
— Мы с тобой вторгаемся туда, где ни один бог сам по себе не властен, туда, где боги
соревнуются. Остерегайся, Парис, когда богини спорят.
— Чего остерегаться, Сократ?
— С тобой я неисчислимо увеличил свое познание, Диотима, но будет ли оно
увеличиваться и далее? Там, где боги соревнуются, от прибавления не всегда возникает большее,
как это бывает с числами и многогранниками.
— Объясни, Сократ.
— То, что я познал сейчас, Диотима, столь велико и прекрасно, что оно уже почти лишает
меня стремления к дальнейшему познанию. Познание останавливается, хочется
сохранить то, что есть. Исчезает потребность подвергнуть познанное рассмотрению, выразить
его словами. Но что же тогда возникает неужели высшая истина бессловесна? Когда все
так прекрасно и совершенно, на такой безмерной высоте прекрасно и совершенно, то
может ли оно иметь будущее? Оно без будущего, без времени, вне времени. А что значит,
когда нечто пребывает вне времени, без будущего? Жизнь ли это, Диотима, или мы уже за
ее пределами? Это Аид, Диотима, конечно, Аид. Теперь я знаю, Аид прекрасен, зря им пугают
нас глупцы. И я с радостью войду в него, когда афиняне пошлют меня на казнь, я ведь
знаю, что такое Аид. О, жалкие, они не запугают меня!
— Что ты говоришь, Сократ? Опомнись, не бредишь ли ты? Что за казнь? Кто пошлет
тебя?
— Афиняне, милая моя Диотима, афиняне, глупые и жалкие, Зевс свидетель, я любил
и люблю их. Афиняне непременно захотят избавиться от меня, как от докучливого овода.
Слишком уж я допекаю их своими упреками и уговорами, проповедуя добро вместо алчности
и зависти. И наступит время, когда они, наконец, решатся. Они трусоваты, их кто-то
должен толкнуть, и тогда они решатся. Ты заметила, Диотима, юношу, притаившегося за
изгородью, когда мы с тобой выходили за ворота Афин?
— Небольшого роста, взгляд исподлобья?
— Это был Мелит. Он и Анит неотступно следят за мною.
— Что им нужно, Сократ?
— Они сами того не знают, Диотима. Зависть гложет их. Та зависть, что прежде
просыпалась в возрасте более зрелом, когда люди уже полностью вступили на путь борьбы
за чины и удобства. Почему в этих юношах она проснулась раньше? Виноват Сократ.
Это из-за него распространилось убеждение среди знати и толпы, что перед тем как начать
борьбу за чины и богатство, обязательно надо запастись крохами мудрости. А для этого
надо стать учеником Сократа. И они отправляются слушать Сократа без внутреннего
стремления к познанию, без ищущего огня в глазах. Конечно, Сократ мог бы и в них пробудить
духовное, в конце концов, они только незрелые юноши, и никто в начале пути не лишен
божественного. Но Сократ эгоист, это ему неинтересно сейчас. Ему неинтересно тратить
свое время на таких юношей, когда у него есть другие юноши: Кристобул сын Критона,
Феодот сын Феозитида, Платон сын Аристона и другие. Если бы Сократ учил за деньги!
Мелит и Анит обогатили бы его, их отцы не пожалели бы золота — только отторгни
других, отдай мудрость нам. А так, без золота с этими юношами им не тягаться. Вот они
и озлобились. Пройдет не так много лет, они немного окрепнут, они вполне преуспеют и без
сократовых поучений. Но Сократ успел отравить их. Пониманием того, что есть нечто
неподвластное золоту и силе, и никогда не сравняться им с Кристобулом, Феодотом,
Платоном. А виноват Сократ, и этого они не забудут. И они будут взывать к афинянам: Сократ —
развратитель юношества, Сократ не признаёт богов, он учит, что солнце — камень,
а луна — земля. Они обвинят Сократа перед собранием, и афиняне не устоят перед потоком
клеветы, они и сами понимают, что Сократ портит молодежь»
— Остановись, Сократ! То, что ты говоришь, страшно!
— Так оно есть. И так будет.
3*
67
— Что я могу сделать дле тебя, Сократ?
— Что ты можешь сделать, Диотима?
— За мной боги моего храма, я однажды спасла афинян от чумы.
— Не спасла, ты отсрочила чуму, действительно, надолго.
— Ты хочешь сказать, что я могу отсрочить угрозу, если уйду? Не буду больше
видеть тебя?
— Не я, это ты сказала.
— Они будут выслеживать нас, и это даст им повод обратиться в суд.
— Они начнут с тебя, Диотима. К поведению женщины, посвященной храму, легко
придраться.
— Уйдем из Афин, Сократ. У меня есть друзья в Фессалии. Там мы найдем убежище. Там
Сократ найдет себя. Я буду твоим писцом, Сократ! Там, в тиши и радости...
— Я стар для бегов, Диотима, я не изменю своей жизни.
— Уйдем, Сократ, уйдем! Во имя любви и разума прошу, уйдем!
— Сократ не покинет Афин.
— Боги! Сократ, почему?! Ну, рассмотри. Рассмотри, пожалуйста, Сократ, и ты увидишь —
надо уйти. Уйдем!
— Диотима, единственная! Я не могу ничего рассмотреть. Я не хочу ничего
рассматривать. Погляди на этот родник. Погляди на платан и цветущую вербу. Я у твоих
ног, Диотима! Руки мои тянутся к тебе для прикосновений!
— Позволь мне привстать, Сократ. И да простят мне боги дерзость продолжить мысли
Сократа.
— Ты хочешь произвести рассмотрение? Я внимаю.
— Мне не надо производить его. Все уже совершил Сократ. Боги послали ему особого
Эрота, Эрота Иронии, и он без устали пользовался его стрелами. Он вонзал их в плоды,
взращенные любителями мудрости, и оказалось — плоды состоят из одной скорлупы,
внутри ничто. И в верования афинян и всех эллинов вонзаешь ты, Сократ, эти стрелы.
И в самого себя. Ты ненасытен. Теперь ты рассмотрел любовь. И торопишься дальше —
рассмотреть Аид. И когда Сократ получит эту последнюю возможность — пусть не думает,
что его послали туда жалкие обвинители и афинские судьи. Это Эрот влечет его туда.
— Что ты, Диотима, что ты говоришь?
— Да, Сократ.
II
Я решаюсь опубликовать эту рукопись как
подлинное, ранее не известное сочинение
Платона, и это требует оснований.
Более того, это требует доказательств.
В буквальном смысле их у меня нет. Я
пытался получить прямое доказательство на
основе современных точных методов, я
отправил рукопись в Эдинбург. Там есть
программы, обеспеченные вычислительными
мощностями, они составляют статистические
характеристики объекта: распределения по
словам и оборотам, различные
корреляции — и сравнивают их с характеристиками
известных произведений подозреваемого
автора. Увы, в Эдинбурге не приняли мой
заказ. В моем случае их методика
бессильна, моя рукопись латинская, с чем ее
сравнивать — с греческими текстами
Платона или с переводами на латынь разных
авторов различных времен?
Я не встречал упоминаний, прямых или
косвенных, об этом диалоге в каких-либо
источниках. Последнее утверждение имеет
мало веса, так как, во-первых, я владею
латынью, но не древнегреческим, а
во-вторых, я не филолог, а дилетант, я врач,
тратящий досуг на филологию. Конечно,
я просмотрел что мог и побеседовал с
несколькими специалистами. Они не встречали
упоминаний, но ведь они не рылись с этой
целью в литературе, это делал только я,
правда, в круге, мне доступном. Доступны же мне
были латынь и фонды Национальной
библиотеки в Париже.
Разумеется, я сравнивал свой текст с
известными диалогами Платона в латинском
и русском переводах. Но хорошо известно,
что такое чтение может, в зависимости
от склонностей читающего, привести к очень
несхожим заключениям. Близость стиля,
например, можно счесть в равной степени
и доказательством подлинности, и уликой в
намеренной фальсификации. Так же обстоит
дело с упоминаемыми здесь и там
событиями, с историческими и географическими
фактами. Я составил указатель всех
пересечений, но потом убедился, что как
тождественность, так и расхождения можно
интерпретировать двояко.
Собственно говоря, абсолютного
доказательства и быть не может. Если бы в
Эдинбурге взялись за мою задачу и дали
положительный ответ, испытал бы я чувство
удовлетворенности? Конечно, нет. Принимать
68
на веру утверждение самоуверенного
специалиста или машины — это не знание.
Ощущения уверенности не возникает, а
только оно и нужно. Пусть кто-то другой через
пять или пятьдесят лет предложит другую
концепцию, мне это сейчас совершенно
неважно; важно только ощущение уверенности.
Ради такого ощущения я готов был
работать сколько угодно, я ведь любитель, мне
не нужно быстрых результатов, чтобы
опубликовать их, чтобы выполнить служебный
долг. Я располагаю временем. Если
необходимо изучить греческий, это тоже только вопрос
времени, а временем я располагаю.
Подступаясь к Петрарке, я имел в запасе только
латынь, но потом стал читать и сонеты.
По Петрарке я вообще не опубликовал
ничего. Мне ничего и не нужно было, кроме
своего места в читальном зале. Как себя
чувствует «рыба в воде»? Если считать, что
ей не надо гоняться за другими и за ней
не гоняются. Открывай лишь рот, и пища
заплывает сама, да легкими ударами хвоста
меняй время от времени направление. Так
проходят дни и месяцы. И вдруг при чтении
очередного письма Петрарки ты
неожиданно произносишь: «Правильно». Оказывается,
ты имеешь суждение: «правильно» означает,
что письмо истинное, ты решил это; означает,
что твой герой так и должен был
ответить, ты определяешь его поведение. Ты
вошел в «структуру». Ты ничего не открыл
и ничего не предсказал, но перед тобой
открылась истина — структура. Структура его
поведения, путешествий, общения с князьями
и епископами, друзьями, женщинами,
структура его отношения к поэзии и истории, к
слову латинскому и итальянскому, структура
Лауры. Твой герой, столь отдаленный во
времени, окруженный атмосферой совсем
другого состава, становится понятным —
как ближний, с которым живешь рядом и
постоянно общаешься. Конечно, ему не
залезешь в душу, но ты его понимаешь так же,
как способен понять ближнего, не меньше,
только в меру своей проницательности.
И пусть у другого исследователя было
прежде или составится впоследствии другое
понимание; понимание ближнего разными
людьми тоже неодинаково.
Когда я осознал, что мне необходимо
овладеть структурами, связанными с Платоном,
меня не смущал этот трудный путь. Я
прошел бы его и опубликовал эту рукопись через
пять или десять лет или вовсе не
опубликовал бы. Но случилось иначе, может быть,
следовало добавить — увы! Увы, я не скажу
«правильно», читая Платона, он не станет
моим знакомым. Случилось иначе.
Случилось так, что я встретил в Париже своего
друга Егора Челестова и получил от него больше
чем доказательство, я получил
сверхдоказательство — и теперь я обязан публиковать
этот диалог.
Конечно, я понимаю, что слова «больше
чем доказательство» или
«сверхдоказательство» — не то, что нужно. Для убедительности
требуется просто доказательство, но его, я
уже сказал, у меня нет. Поэтому я и
выражаюсь так длинно. И только теперь
приступаю к объяснению. Не к доказательству,
а к объяснению, доказательство — действие
логическое, объяснение — только
историческое.
Итак, я жил в Париже и занимался
Петраркой. Я должен сделать еще отступление,
иначе предыдущая фраза звучит
провинциально-пижонски. Я врач, даже неплохой
врач, если позволено отнести это
определение к работнику, для которого
медицина — свод навыков и приемов, а не научное
занятие. И случилось так, что я
предотвратил однажды для одного
высокопоставленного лица угрозу хирургической над ним
практики. И это лицо предложило мне
должность врача в своем посольстве, на что
я согласился с удивившей меня самого
быстротой. Почему-то первой моей мыслью
было: «Я смогу побывать в Авиньоне».
В Авиньон я действительно съездил, но это
было вовсе не то место, которое мне было
нужно. Мое место было в национальной
библиотеке и на набережной у букинистов.
Служба предоставляла мне достаточно
свободного времени, я имел мало
присутственных часов и много филологических досугов.
Я был очень доволен своей жизнью, пока
не заметил: что-то смещается во мне, я
меньше бываю в библиотеке и больше на
набережной. В библиотеке же я чаще листаю, чем
читаю и делаю выписки. На набережной я
просто гуляю и чаще раскланиваюсь с
букинистами, чем роюсь в их развалах.
Это были признаки того, что состояние
«рыбы в воде» кончается. Зацепился ли я за
«идею», «тему»? Похоже, что мне предстоит
принять решение и выплывать из
ограниченного моря Петрарки. Куда? В океан, в океан
средневековья, в сторону все более раннего
средневековья. Как быть?
К этому времени я уже считал, что кое-
что знаю и понимаю. Я пробирался сквозь
противоречивые конструкции Лауры, и тут
мною овладело наивное возмущение,
переросшее в филологическую проблему. Откуда
этот дуализм? Женщина, дух неземной,
неприкосновенный объект поклонения, нигде,
никак и никогда не пересекается с той
женщиной, которую кладут с собой в постель,
находят с ней временное успокоение и
производят наследников — хорошо если духа, но
в крайнем случае имущества — и которая
69
ни при каких обстоятельствах не
удостаивается хотя бы упоминания, несмотря на
отчетливое пристрастие автора к эпистолярной
продукции. Во времена Петрарки этот
удивительный дуализм был уже общепринят, не
он его придумал. Откуда такая фантастика?
Куда идти? Пуатье, провансальский язык,
потом, может быть, и каталонский? Боже,
когда все болезни человека и их лечение
будут отданы компьютерам, которые все
вычислят, исходя из свойств электронов и кварков,
то в филологии и тогда останется тьма нехо-
женных дебрей.
С такими мыслями я передвигался
медленно по набережной, и тут меня окликнул
знакомый букинист: «У меня есть для вас
кое-что. Ведь вы интересуетесь Петраркой?
Вот рукопись из его библиотеки».
Это был Платон. На латыни. Петрарка
не знал греческого. Получив в подарок
«Одиссею», он страдал от невозможности
найти переводчика. Из Платона в его воклюз-
ском собрании был только перевод «Ти-
мея», весь, как обычно у Петрарки,
испещренный его заметками. Здесь поля
чистые.
«Возьмите с собой, почитайте»,— сказал
букинист. Это была хитрость, он знал
психологию русских: взяв и прочитав, я буду
чувствовать себя почти обязанным купить
рукопись. И я взял. И купил. Букинист
очень точно назначил цену, как раз чуть за
гранью моих возможностей. Точно и честно,
потому что не должно решаться на такую
покупку без истинного интереса.
Я ходил с рукописью много дней. Я
вчитался, и мне показалось, что она для меня
очень важна. Я перевел, прочитал в переводе
и почувствовал одновременно радость и
отчаяние. Океан, в который мне надо
выплывать, расширяется, превращается в мировой
океан. Что там средневековье, позднее и
раннее! Античность, классическая Греция —
вот куда надо плыть. Если, впрочем,
сочинение не написано вчера на старой бумаге.
Попался, дилетант!
Я стою на Мосту Инвалидов и смотрю
на Сену. Я подымаю глаза: это Сена или
Крюков канал? Егор стискивает мои плечи.
Я освобождаюсь и стискиваю его, мы одного
роста.
То было удивительное место. Две широкие
водные полосы пересекаются под прямым
углом. Они кажутся неподвижными, только
в глубине, где одна из полос уходит под арку
Флотского экипажа, стоящий на пути
камень вызывает неслышные завихрения. Эти
водные полосы несовместимы с понятием
времени, оно исчезает, а ты стоишь и
смотришь. Потеря времени располагает к
сентиментальности, и здесь я однажды назвал
Егора «дорогим своим другом».
— Не употребляй, пожалуйста, никогда
этого слова,— сказал Егор.— Слово «друг»
пущено в широкое обращение гусарами
Елизаветы Петровны, оно как пена игристого
вина — а они научились принимать его в
хороших дозах — обволакивает, захватывает,
подымает и улетучивается, оставляя после
себя лишь соматические последствия. В
христианском своде понятий, основанном не на
пене, а на родниковой воде, его не
найдешь. Записана только любовь.
— Да, но...
— Любовь, только любовь. Одно понятие,
одна суть во всех проявлениях. Как
всеобщее притяжение, которое водит планеты
по эллипсам, вызывает приливные волны и
рвет диск центрифуги. Великие понятия
возникают только на великом духовном
уровне. Потом уже наступают эпохи
популяризации, опускание вниз по ступенькам
доступности. Промежуточные понятия лишены
величия первоначального смысла, искажают
его, но они доступны, они допускают
видимость усвоения великой идеи. Иногда и это
хорошо. Усвоившие идут дальше, опускают
идею ступенькой ниже, и так далее, и нет
предела...
— Да, но...
— Только любовь, одна суть. Как
всеобщее притяжение. Проявления же,
регистрируемые проявления — они уже зависят от
структуры объектов. Притяжение ведет к
прикосновениям. Духовным и телесным. Но
всегда одно — любовь. Представь себе любой
вид любви, например, родительскую, ты
увидишь те же прикосновения.
— Но как же...
— Если ты имеешь в виду поп-термин
«занятие любовью», то это типичный
пример искажения, когда прямая теорема
подменяется обратной: притяжение —
прикосновение, но — не наоборот.
— Нет...
— Сейчас ты скажешь о гомеополярном
случае. Но это тоже пример искажения
при движении вниз по лестнице
популяризации. У Платона такого ведь не было.
Если и приписывать ему пропаганду
«платонической любви», то именно в смысле любви
к юношам. Вспомни, как любил Сократ
своих учеников. Потом идея такой любви,
блестяще описанной в речи Алкивиада,
полупонятная и искаженная за недостатком
духовной мощи, но ставшая модой под
влиянием авторитета великих, деградирует до
однополого «занятия любовью». Конечно, я
обязан допустить логически, что и Сократ
позволяет дойти до последнего предела
прикосновений. Допустим, ему ни к чему, а другим?
Здесь нам с тобой становится немного
противно, потому что в логическое вторгается
наглядное. И здесь мы остаемся во власти
непреодоленной иудейско-христианской
морали, мы несвободны и должны поэтому
приостановить исследование. А эллины были
свободны.
Егор засмеялся. Я подошел к нему и
стиснул его плечи, он освободился и стиснул мои.
Сейчас, когда такой обряд приветствия
повторился на Мосту Инвалидов, я вспомнил
тот разговор. Как и прежде, он начнет
свой монолог и не даст мне вставить ни
слова. Но я, как всегда, буду с удовольствием
слушать. У меня всегда возникало
ощущение, будто он говорит именно то, что мне
нужно, словно отвечает на мои вопросы.
Наши миры совпадают или по меньшей
мере пересекаются — это случается у людей
не так уж часто.
Егор, как и я, был «филологом досуга».
Отличие состояло в том, что он знал
греческий, а еще — в разной природе наших
занятий. Мои профессиональные занятия
оставляли незаполненной душу или ее часть,
филология служила заполнителем. Ему же
филология служила гигиеническим душем
или гимнастикой для приготовления
организма к тяжелому профессиональному труду.
Я затрудняюсь точно назвать профессию
Егора, она, по-видимому, относится к
математике, к той ее странной области, где она
теряет все, что мы, профаны, называем
математикой, теряет четкость, формульность,
определенность, заходит в какую-то
логическую топь, зыбкость которой свойственна в
более примитивной форме лишь филологии.
Это тяжелая профессия. Ну, сколько часов
в день можно ходить по болоту, с риском
переставляя одну ногу и опираясь на
вторую, которая начинает погружаться в трясину
под тяжестью тела? Я думаю, час, не более.
Остальное время надо готовиться к
продолжению ходьбы. Для этой цели у Егора
была его филология. Он ничего никогда из
нее не публиковал. Допускаю, что Сократ
тоже писал краткие, не дошедшие до нас
исследования по геометрии и астрономии,
а все остальное, устное, то, что мы ценим,
было для него лишь гимнастикой.
И Егор не замедлил начать.
— Я сделал замечательное открытие,—
1 L fU
сказал он, стараясь изобразить на лице мину
сумасшедшего.— Я прочел «Эвдемову этику»
Аристотеля. Между добром и злом, говорит
Аристотель, нельзя сделать выбора
логически. И добавляет: как в геометрии. Ты
понимаешь, что это значит? Это значит, что греки
понимали — геометрия может быть
евклидова и неевклидова. Это значит, что на пути
человечества была только одна великая
находка. После того как греки ее сделали, после
того как они изобрели науку, все остальное
уже лежало рядом. После все стало
доступным. Если бы не мелкие житейские
неурядицы, приведшие к закату
классической Греции, а потом и к краху Рима, через
двести лет после основания Академии
Платона было бы все, включая теорему Геделя
и телеуправляемые ракеты. Какой ужас!
К нашему с тобой рождению ничего не
осталось бы. Я не про проблемы говорю, вся
почва была бы съедена, вода выпита и
воздух выдышан.
Егор говорил, я слушал, забыв про свое,
и только когда мы расставались, по
обыкновению не условившись о следующей
встрече, я успел сунуть Егору свою петраркову
Платонову рукопись.
На следующий день я с утра побежал к
Мосту Инвалидов. Егор уже ждал меня.
— Ну, конечно,— сказал он, меня просто
сразило сияющее выражение его лица.—
Иначе и быть не могло, только тогда это
могло быть придумано, только в пору
совершенного мира Платона, в пору
совершенной еще науки, неизъязвленной
неоднозначностью, не нуждающейся в эмпирике!
И кто другой, кроме Сократа, мог
придумать такое — любовь к женщине и духовную
значимость женщины? Этого не знали авторы
христианства. Сократ все понял. Потом уже,
когда по лестницам популярности спускались
с одной стороны моральные идеи
христианства, начисто лишенного духа иронии, а с
другой — осколки спустившегося
предварительно в Рим эллинского духа, то все это,
смешавшись на какой-то ступени где-то в твоем
Провансе, создало тот дуалистический
слепок, и так возникла твоя Лаура.
Вот и все. Сверхдоказательство, которое
я принял без размышлений, без анализа.
Мне нужно было ощущение уверенности, я
его получил. И я решаюсь опубликовать эту
рукопись как подлинное сочинение Платона
о том, как Сократ открыл, или изобрел, или
придумал — не знаю как сказать
правильнее — любовь, любовь к женщине.
III
В заключение я хочу сделать несколько
замечаний технического характера. При
переводе я старался оставаться в пределах
лексики известных переводов Платона, по
возможности избегая модернизмов. В частности,
я бы не решился по этим соображениям
употреблять такие выражения, как «портить
молодежь» или «выезжать за границу»
и другие, если бы они не совпадали
буквально с встречающимися у
авторитетных переводчиков (см. «Апология Сократа»
23Д, «Федр» 230Д). Употребление Сократом
вперемежку «боги» и «бог» обычно и в
других диалогах. Меня удивило, что Сократ
«впервые вышел за городскую стену», но и
такое встречается («Федр» 230Д);
по-видимому, участие Сократа в военных походах
не принималось Платоном во внимание. Я
обнаружил, что восклицание Диотимы (третья
строка настоящего диалога) в точности
совпадает с двумя строками из
стихотворения Ингрид Йонкер A933—1965), но не
счел это основанием для изменения текста.
Интересен вопрос о времени действия
«Диотимы». Диотима упоминается в «Пире».
Пир Агафона происходил в 416 году, то есть
за 17 лет до суда над Сократом. Вряд ли
действие «Диотимы» можно отнести к
существенно более раннему или позднему
времени, это вошло бы в противоречие с
возрастной шкалой для Мелита и Анита, да и
для самой Диотимы («женщины сведущей»,
«Пир», 201Д). Мне представляется
естественным, что «Диотима» и «Пир» происходят
в одно и то же приблизительно время, «Пир»
после «Диотимы». Вполне естественно
желание Сократа произнести вслух на пиру имя
своей возлюбленной (потерянной?) и
приписать ей свои мысли о любви. Я считаю,
что существование настоящего диалога
несовместимо с принятым мнением о том, что
Диотима — выдумка Платона.
Еще одно замечание. Челестов не
единственный нашел у Аристотеля сведения о
познаниях греков в неевклидовой
геометрии. На эту тему есть подробные
исследования (см., например, Imre Toth, Sc. Am,
v. 87, N 5). Я думаю, что Челестов правильно
оценил промежуток развития науки, сшив
время Платона с временем построения
неевклидовой геометрии. Действительно, сто
лет отделяют работы Лобачевского, Бояи и
Гаусса от теоремы Геделя A931), самого
ироничного из великих результатов
математики; она утверждает, насколько я могу
судить, что сколько бы ни вводили
постулатов для логически безупречного построения
арифметики, наши интуитивные
представления о числах останутся богаче.
Публикация
О. А, ВЛАДИМИРОВОЙ
72
Морщины
на лице города
Архитектурное убранство города, его
каменное лицо свидетельствуют не только об
эстетическом вкусе и искусстве зодчих, но и об
их умении выбирать материал для
осуществления своих замыслов. Предусматривая
облицовку зданий природным камнем,
современные архитекторы, за редким
исключением, не задумываются о том, окажется ли
этот камень достаточно стойким в атмосфере
крупного промышленного города. А от этого
зависит, дойдет ли до потомков даже
выдающееся по своим архитектурным достоинствам
сооружение как памятник зодчества нашего
XX века.
Воздух современного города обычно в той
или иной степени загрязнен газовыми
выбросами заводов, тепловых
электростанций и котельных, автомобильными
выхлопами. Наиболее опасен для каменной
облицовки зданий сернистый газ. При воздействии
дождевых и талых вод, в которых он
растворен, на незащищенные поверхности мрамора,
известняка и других карбонатных пород
происходит частичное замещение
углекислого кальция на сернокислый (гипс) с
образованием вначале корочки, а затем и каверн.
В них поселяются бактерии, в том числе
выделяющие азотную кислоту, которая
продолжает разрушение камня. Предотвратить
этот процесс, заполняя каверны цементным
раствором, не удается: он не дает
хорошего сцепления с каменной мукой, в
которую превращается известняк, и через два-три
года отпадает.
В условиях нашего климата неустойчивы
и пористые каменные породы. Дожди
увлажняют изготовленные из них плиты облицовки,
а промерзание и оттаивание вызывают «мо-
розобой»: камень растрескивается,
шелушится.
Вот об этих врагах камня часто
забывают зодчие, скульпторы и строители. Это
подтверждают результаты обследований
старинных и современных сооружений и
скульптур Москвы, проведенных автором за
последние двадцать лет.
Хорошо выдерживали на протяжении
столетий атаку стихий белокаменные здания
и скульптуры из подмосковного мячков-
ского известняка, несмотря на его
значительную пористость и водопоглощение. Отчасти
это объясняется формой каменных
элементов: например, колонны из белого камня,
обвеваемые струями воздуха, увлажняются
мало. Таковы портики и колоннады Первой
Градской больницы и Большого театра.
Важную роль играют навесы и другие
архитектурные детали, защищающие камень от
попадания влаги, а также побелка
известковым раствором, которым регулярно
покрывали белокаменные здания: такой раствор
частично закрывал поры и принимал на
себя разрушительное воздействие влаги.
В последнее время в Москве возведено
много зданий; стены которых облицованы
тоже белым известняком, но не мячковским,
а привозным — крымским. Крымский
извести як по цвету, водопоглоще нию и
пористости близок к мячковскому, но имеет
существенный недостаток — в нем есть
окислы железа. При увлажнении они выделяются
на поверхности облицовочных плит,
покрывая их бурыми пятнами, а сами плиты,
вследствие особенностей формы пор в них,
недостаточно морозостойки и часто
трескаются. Можно ожидать, что в недалеком
будущем эти процессы начнут наносить
заметный ущерб красоте зданий. Наглядным
уроком архитекторам может служить
судьба гостиницы «Украина», стены которой уже
давно все в пятнах коррозии.
Более стоек к атмосферной агрессии
твердый ракушечник с полуострова Мангышлак,
которыми облицован, например, Детский
музыкальный театр на проспекте
Вернадского. Под солнечными лучами слегка
выцветает его розовая окраска, но следов
коррозии пока незаметно. Достаточно морозостоек
и тверд травертиновый известняк из
Нахичевани, который стал пользоваться
популярностью в Москве в последние годы (им
облицованы корпуса Агентства печати
«Новости» на Зубовском бульваре). Однако этот
камень имеет множество мелких пустот.
Будут ли все эти карбонатные породы
достаточно стойкими, чтобы продержаться
многие десятилетия,— покажет будущее
(хотя особенно благоприятным прогноз, с
учетом «кислотных дождей», быть не может).
Последствий атмосферной коррозии
удается в какой-то мере избежать, если защищать
облицовку навесами или располагать ее
узкими полосами на поверхности граненых
колонн. Контраст хорошо сохранившихся
участков поверхности камня в защищенных
местах и зон выветривания хорошо виден
на здании Института научной информации
по общественным наукам АН СССР, у
станции метро «Профсоюзная». Это следует
учитывать и архитекторам, и строителям, есл*
они хотят, чтобы возведенные ими здания
украшали столицу и в XXI веке.
Л. М. ВИКТОРОВ
73
/У,
«m *m
v**
Уважаемая редакция!
Выполняя волю моего учителя и друга А. С. Самохоцкого, умершего в 1986 году,
предлагаю к публикации его работу «О нервизме и его лечебных закономерностях».
В свое время работа не была напечатана: метод Александра Святославовича находился
в таком разительном противоречии с общепринятыми представлениями официальной медицины,
что публикация казалась немыслимой. Теоретическая медицина находилась (и находится)
в плену микробиологии, а ее представления о болезни как о результате внедрения
в организм микроба — на уровне представлений знахаря о проникновении в организм злого
духа; разница только терминологическая...
Работа Самохоцкого — первая, исходящая из внутренних возможностей организма, это первая
попытка воздействовать импульсом через центральную нервную систему, вызвать цепь
нормализующих преобразований в организме. Труд Александра Святославовича равен открытию и,
по моему мнению, превосходит все, что известно в теоретической медицине.
Само собой разумеется, что Самохоцкий — личность исключительная, человек огромной воли,
целеустремленности, таланта. Более всего внешним обликом и внутренним содержанием он
походил на Тимофеева-Ресовского, каким его изобразил Гранин в романе «Зубр». Еще при
жизни он стал легендой ...
Врач-психиатр
Е. К. СВИДЗИНСКИЙ, Одесса
Портреты
Он был врач
После множества встреч в Одессе со старыми
знакомыми и близкими Александра
Святославовича Самохоцкого, я, кажется, узнала
и почти поняла этого человека. Его вдова
Зоя Николаевна показала мне, как принято,
семейный архив. Там было лишь несколько
официальных фотографий времен молодости:
худой человек с пронзительным взглядом.
Все остальное — снимки последних лет,
большей частью на яхте или вместе с
друзьями по яхт-клубу. Здесь он
действительно похож на Зубра — мощью и
узнаваемой силой. Но не только внешнее сходство,
как выяснилось, роднит этих людей.
Первую свою яхту Самохоцкий сделал
сам. Во время оккупации ее угнали румыны,
и вторую уже делали мастера по его
заказу. Палубу любимой «Альты» он не
покидал до девяноста лет. Когда ему было
семьдесят, яхт-клуб временно перенесли в
далекое от дома место. Он купил мотоцикл,
получил права и не только ездил, но еще
затаскивал машину на третий этаж. Его и в
девяносто лет никто не осмелился бы
назвать стариком. Разве что пожилым
исполином: не тускнели глаза, не старел голос,
не подводили память и сила.
Хоронили Александра Святославовича
товарищи по яхт-клубу, в парусном спорте
он слыл знатоком и был почитаем всеми.
Но парусный спорт составлял меньшую
часть его жизни. Большая была отдана
медицине.
Родился Самохоцкий в 1890 году в семье
земского врача и, как это водилось в старые
времена, да и теперь случается, унаследовал
профессию отца. После реального училища
закончил медицинский факультет Одесского
университета, в первую мировую войну
работал хирургом на фронте, потом стал
ассистентом кафедры топографической анатомии в
Одесском медицинском институте.
Никто не знает, когда его впервые
посетила идея, которой — он верил в это —
суждено сделать переворот в медицине.
Думаю, что на фронте, где врач особенно
остро чувствует свою беспомощность перед
сепсисом и гангреной.
Дневниковые записи того времени, к
сожалению, не сохранились. Известно, впрочем,
что уже к 1924 году Самохоцкому
понадобилось опробовать метод,
сформулированный и испытанный в лаборатории. Врач имел
на это моральное и юридическое право,
поскольку до этого доказал безвредность
своего метода. Александр Святославович
бросил институт и пошел хирургом в одну
из одесских районных поликлиник — в ту,
где, по его предварительной разведке,
пациенты особенно часто обращались к врачам
по поводу гнойных воспалений и травм.
Вскоре по городу поползли слухи о
молодом докторе, который вылечивает
безнадежные гнойные воспаления и травмы. Другие
т«
врачи настаивают на ампутации, а он лечит...
Только через восемь лет, убедившись в
своей правоте, он вернулся В медицинский
институт. Здесь его ждал «кабинет» —
каморка под лестницей, отгороженная фанерой.
Впрочем, для работы места хватало.
Однажды студенты увидели, как на газете,
расстеленной на подоконнике и придавленной
четырьми камешками, он сушил какой-то
оранжевый порошок (то был бихромат
калия). «Вот так у нас делается наука»,—
сказал он.
Его занятия изумляли не только
студентов, но и коллег-хирургов. То, что он делал,
на по ми на ло более все го работу хими ка-
аналитика: точные навески солей, мерные
колбы, дистиллированная вода,
разноцветные растворы, самодельный хроматограф-
Результаты, однако, были неожиданными.
Самохоцкий работал только с
безнадежными больными. Его шеф после неудачного
лечения бидистиллированной водой сдавал
ему с рук на руки пациентов со спонтанной
гангреной, которым консилиум назначил
ампутацию. На глазах у студентов
Самохоцкий обрабатывал обезображенные руки
больного зеленоватым раствором из пузырька,
который он неизменно носил в кармане
халата. Потом накладывал повязку и
поручал студентам наблюдать за больным. Через
месяц-другой пациент без посторонней
помощи писал письма домой и вскоре
выписывался из больницы со здоровыми руками
и ногами.
Студенты любили независимого тощего
врача, владеющего тайной исцеления, и
больше всего, может быть, за то, что все свои
методы и препараты Самохоцкий испытывал
прежде всего на себе. Однажды, чтобы
продемонстрировать действенность своего
метода и, быть может, поразить
воображение студентов, он на одной из лекций
попросил сделать ему на руке разрез
нестерильным скальпелем, наложить несколько
швов и смочить рану раствором. Через
неделю он показал руку: рана зажила
бесследно. Это свойство раствора он
использовал и в хирургической практике, когда
требовалась срочная операция, а стерильного
инструмента под рукой не было.
Он много знал, отнюдь не только из
медицины, вмешивался в студенческие споры и
читал импровизированные лекции, но помимо
знаний он вкладывал в юные головы нечто
большее — неверие в незыблемость истин,
стремление докопаться до сути.
Сам он докапывался до нее всю жизнь.
Набрал огромный статистический материал
об эффективности своего метода и решился,
наконец, написать книгу. Это было перед
войной. Академик А. Д. Сперанский,
прочитав рукопись, высоко оценил работу, но не
манеру изложения. Он писал Самохоцкому
в письме: «...Другой бы из этой книги
сделал десять диссертаций. Вы же не сделали
ни одной...»
Книга так и не увидела свет — возможно,
Самохоцкий и впрямь неважно излагал свои
идеи на бумаге. Такое не редкость. А вот
одну диссертацию, не десять, он все же
сделал. После войны.
Как бы пригодились военным хирургам идеи
Самохоцкого, нестерильные операции,
способы быстрого заживления гнойных
воспалений! Сам он применял их ежедневно в
Одесском госпитале, где работал хирургом во
время оккупации. Здесь — многие знают об
этом,— выполняя задания партизан, он
укрывал и спасал людей. Оккупанты привозили
в госпиталь раненых, измученных пытками
партизан. Самохоцкий вылечивал их и
помогал бежать, а для гестаповцев записывал
их в покойники и предъявлял для
подтверждения тела других людей. Он собирал
деньги для выкупа у румын
приговоренных к расстрелу; один смертник стоил тогда
золотой червонец.
Война укоротила творческие биографии
многих ученых. Подозрительное отношение
ко всем, кто работал в оккупации, не
способствовало исследованиям. К тому же по
чьей-то злой воле Самохоцкого не считали
участником Сопротивления, хотя
подтверждающие это документы лежали в его личном
деле.
Кстати, на квартире Александра
Святославовича хранились всю войну ценные книги,
спасенные из библиотеки Одесского
медицинского института.
Са мо хоцки й продолжал ра ботать.
• Ив 1946 году он с блеском защитил
кандидатскую диссертацию. Ее название
подходило бы, скорее, для обобщающей
монографии: «Опыт определения лечебных
закономерностей». Это был опыт жизни:
диссертанту давно перевалило за пятьдесят.
Наверное, пора уже объяснить, в чем суть
идей Самохоцкого. Скажу здесь лишь
совсем немного — подробности вы найдете
в его статье, которая напечатана после этих
записей.
В основе работ Самохоцкого лежат
положения теории нервизма. Она гласит, что
болезнь — это результат реакции центральной
нервной системы на раздражитель. Каверну
в легких, гной в воспаленном очаге
создает не инфекция, а сам организм, процессы
в котором изменились под воздействием
раздражителя. Многие факты подтверждают
это. Например, у спящего кролика, которому
76
во сне привиты бациллы чумы, болезнь
проявляется лишь после того, как он проснется.
Если есть некая универсальная реакция
нервной системы на раздражитель — та
реакция, которая формирует болезнь,— значит,
должен быть и другой универсальный
инструмент, который, воздействуя на нервную
систему, возвращает организм к состоянию
равновесия. Какого сигнала ждет нервная
система?
По Самохоцкому, универсальный
индикатор, сигнализирующий о любой болезни,
о всяком нарушении в работе организма —
это электролитный состав крови.
Отклонения элементов от нормы служат
количественной оценкой болезни. Задача врача —
указать центральной нервной системе, каких
макроэлеме нтов недостает, вое полни ть
недостачу, выровнять их соотношения.
Сложные растворы недостающих
элементов вводятся в кровь, они раздражают
хеморецепторы в стенках кровеносных
сосудов, сигнал поступает в центральную
нервную систему, и организм сам начинает
нормализовать электролитный состав крови.
Это — принцип. Подробности должны
интересовать скорее врача, нежели пациента.
При таком подходе к лечению диагноз
уже неважен: Самохоцкий лечил не болезнь,
а человека. Цитирую: «...Убежден, что время
радикальной ревизии лечебных позиций
классической медицины давно наступило, и
только консерватизм и инерция мышления
тормозят это. Наша эпоха патентованных
препаратов, когда по радио объявляют
название препарата, перечень болезней, которые
он лечит, цену и условия хранения,—
позорный тупик, отодвинувший идейные
позиции лечебной медицины на многие
столетия назад. Великие врачи древности,
провозгласившие «нет болезней, есть только
больные»,— титаны по сравнению с
мелюзгой, восхваляющей новые патентованные
препараты, особенно заграничные. Если
взглянуть на это сквозь призму великих
идей Сеченова, Введенского, Павлова,
Сперанского, то даже глупцу станет ясно, что
патентованным препаратам — лидерам
современной лечебной медицины — не вывести
ее из тупика».
Подход Самохоцкого к лечению был
шагом на пути к теории терапии, и, судя по
практическим результатам, удачным шагом.
Вот что писал по этому поводу академик
Сперанский: «У нас действительно нет теории
терапии, почему наша фармакология до сей
поры и развивается лишь по частному
поводу. Работы доктора Самохоцкого в
идейном отношении направлены к тому, чтобы
понять необъяснимое в системе полезности
и бесполезности наших лечебных
мероприятий и испытать новую точку зрения в этом
деле, способную пролить свет на давно уже
существующие трудности».
На защите диссертанту устроили овацию.
Аплодисменты отгремели, и что же?
Самохоцкий по-прежнему ассистент,
врач-одиночка, вылечивающий тяжелых больных, от
которых отказался его шеф. Работа в целом
так и не опубликована. Как говорил
Самохоцкий, слишком много вдруг объявилось
попутчиков.
В октябре 1953 года собралась Комиссия
по проверке результатов лечения по методу
А. С. Самохоцкого. Профессура единодушно
признала преимущество этого метода над
консервативным лечением и приняла
решение: «...Обеспечить дальнейшие
исследования необходимой аппаратурой (спектрограф,
микрофотометр, горелки для эмиссионного
спектра и пр.)». Цена этому, как, впрочем,
и многим другим решениям разных
комиссий, известно какая. Для примера: в 1954 году
мединститут получил спектрограф. Ректор
отказал Самохоцкому и передал прибор на
кафедру физики. Это было последней каплей.
Самохоцкий ушел с работы, и никто не
попытался задержать его.
О независимости и бесстрашии Александра
Святославовича до сих пор ходят легенды.
Друзья рассказывают такой случай. Однажды
в биллиардном зале Дома ученых доктор
наблюдал игру двух высоких партийных
чинов. После удара шар сорвался за борт
и покатился по полу. Игрок повелительно
приказал маркеру Антону Павловичу,
седовласому, с бородой по пояс, подать шар.
Старик, шаркая и кряхтя, выполнил
приказание. И тут раздался громкий голос
Александра Святославовича: «До сей поры,
Антон Павлович, я уважал вас, но после
того, как вы позволили этим соплякам так с
собой обойтись, я с вами не знаком».
Повернулся и вышел. Не терпел ни
высокомерия, ни раболепия.
Ему приходилось общаться с чиновниками.
Вылеченные пациенты сами, без его ведома,
писали письма в разные инстанции,
требовали создать Самохоцкому условия для работы,
распространить его метод лечения. Когда
Александра Святославовича вызывали в
очередной кабинет и спрашивали, что ему
нужно, он отвечал: «Мне? Мне ничего не
нужно, это вам нужно». На этом разговор
и заканчивался.
Теперь, когда он не работал больше в
мединституте, его день по-прежнему был
расписан по минутам: работа, изучение
литературы, занятия спортом, гимнастика. Все,
что представлялось ему значимым, он
77
выписывал в пухлые тетради. Отрадно было
найти в них ссылку на «Химию и жизнь».
Память по-прежнему работала четко, он
читал наизусть Киплинга и Гумилева. Ясность
ума, равно как физическое здоровье, он
сохранил до последних лет. Себя лечил теми
же средствами, что и своих больных.
Пациентам, которых он теперь принимал
дома, Самохоцкий говорил: «Вы должны
поверить мне и выполнять все мои
требования». Больные обычно соглашались — к
нему приходили большей частью
отчаявшиеся люди. Леля Михайловна Н., одна из
его пациенток, сама медик, рассказывала,
какое впечатление произвел на нее
нестерильный шприц, который Самохоцкий
вытащил из кармана домашнего халата. Когда он
сдул со шприца табачные крошки и
предложил сделать укол, она была близка к шоку.
Кстати, несколькими инъекциями
Самохоцкий снял у нее вспышку псориаза.
Когда Леля Михайловна стала делать для
него анализы крови — а это необходимая
диагностическая процедура в методе Само-
хоцкого,— работать стало полегче. Но это не
казалось Самохоцкому выходом из
положения, и он стал искать иные способы
объективной оценки состояния организма. Он
нашел их в китайской медицине. Тщательно,
как, впрочем, все, что он делал, Александр
Святославович изучил принципы
иглотерапии и поиска активных точек, а затем
изготовил прибор для диагностики. Теперь
по разности потенциалов точек
симпатической и парасимпатической ветвей
вегетативной нервной системы он мог судить о том,
нарушено ли и насколько нарушено
соотношение калия и кальция в крови, чтобы
затем скорректировать это соотношение.
Никогда Самохоцкий не брал с
пациентов денег, при первой же попытке
«отблагодарить» отказывал в лечении. Однажды
пациентка, которую он вылечил от
остеомиелита бедра, оставила у него на столе конверт
с деньгами. Не сразу сообразив, в чем дело,
он догнал ее на лестнице и швырнул
конверт. Деньги рассыпались дождем с
третьего этажа. Когда друзья спрашивали его,
почему он так поступает, он раздраженно
отвечал: «Какое они имеют право
оценивать то, что я делаю!»
Была, правда, и другая причина. Он многого
требовал от пациентов: диета, режим дня, не
курить, не пить, не принимать лекарств, вести
дневник с подробным описанием
самочувствия. Малейшее нарушение — и он отказывал
в лечении. Деньги не позволили бы таких
чистых отношений. Пациент для него
всякий раз становился объектом исследования,
а ему нужен был только чистый эксперимент.
И еще одна причина: он очень боялся
скомпрометировать свой метод. Говорил
жене: «Никому не рассказывай о моем
методе, а то такое наплетешь, что надо мной
будут смеяться».
Оценки все же сохранились — письма
пациентов. Читаю, и берет жуть: тысячи
спасенных и полная безвестность их спасителя.
У Зои Николаевны собрались друзья,
бывшие пациенты Александра Святославовича.
Я задаю всем один вопрос — почему не
осталось учеников, почему никто не продолжил
его дело? Отвечают по-разному:
нерасположение руководства института, непонимание
со стороны коллег-хирургов, отсутствие
приборов, независимый и несладкий характер,
всеобщее и чрезмерное увлечение
антибиотиками, поначалу воспринятыми как панацея.
Мало ли что еще.
Впрочем, что толку теперь отыскивать
причину. Такие истории в науке были и будут:
ученый-одиночка, опередивший время, врач-
одиночка...
Стоп. Это меня и смущает — ведь
Самохоцкий был врач, он не мог не понимать,
что значит для человечества его метод
лечения. Почему же он допустил, чтобы его
идеи ушли вместе с ним? Почему не
передал их никому? Понимаю, что это был
человек независимый, с сильным чувством
собственного достоинства, он не умел и не
желал приспосабливаться, никогда не шел на
компромиссы, потому что знал — за первой
уступкой последуют другие, с каждым разом
все больше...
И все же — ведь он был врач?..
Л. СТРЕЛЬНИКОВА,
специальный корреспондент
«Химии и жизни»
От редакции. В июне 1990 г. исполняется 100 лет
со дня рождения Александра Святославовича
Самохоцкого. Чем не повод собраться в Одессе
всем, кто работает в той же области? Мы же
выполняем свой долг — публикуем
научно-популярную статью А. С. Самохоцкого, написанную
около 20 лет назад. Статья печатается с
небольшими сокращениями (публикацию
подготовила 3. Н. Мейер).
Цель наша — не призыв к самолечению; мы
хотим пробудить интерес прежде всего
исследователей в надежде дать идеям Самохоцкого
новую жизнь на новом уровне знаний.
Специалистов, которые заинтересуются работой
профессионально, отсылаем к диссертации «Опыт
определения лечебных закономерностей», хранящейся в
ВАКе, и к рукописи, депонированной во ВНИИМИ
МЗ СССР № Д-14130—87 (реферат напечатан
в «Медицинском реферативном журнале», 1987,
№ 11, раздел IX, публ. 1754).
78
О нервизме и лечебной проблеме его
Л. С. САМОХОЦКИЙ
Во второй половине прошлого века медицина переппа к клеточному уровню.
Пастер, обобщив наблюдения прошлого и свои исследования, создал основы
современной теории инфекции и иммунитета, а в патологической анатомии Р. Вирхов
разработал методы изучения мельчайших структурных изменений в клетках пораженных
органов и тканей.
Теория клеточной патологии признала сущностью всех болезней патологические
нарушения в клетках, а идея самостоятельности этих процессов разделила
болезни по различию. Такой метод разделения болезней стал поставщиком огромного
аналитического материала; современная номенклатура болезней уже включает 10
тысяч названий, описано свыше 100 тысяч признаков их.
Новые болезни требовали новых «лекарств. Но только в области иммунологии,
механической терапии и отчасти эндокринологии лечебный прием является
последовательным выводом из данных анализов. Вся же остальная многотысячная масса
болезней оказалась в иных условиях. Каждая болезнь стала особой, индивидуальной
единицей и требовала подбора нужных лекарств именно для нее. Фармакология,
удовлетворяя эти частные требования, стала развиваться по частному поводу.
Из этих частностей нельзя было сделать обобщающих выводов, изготовление
лекарств было обречено на случайные находки, рекомендации средств народной
медицины, скрининг и т. п. (...)
Преодолеть возникшие затруднения, оставаясь на старых позициях, медицина не
могла. Помощь оказала физиология. Физиологи Е. Ч. Введенский, А. А. Ухтомский,
И. М. Сеченов, И. П. Павлов, А. Д. Сперанский создали новые представления
о роли нервной системы в жизни организма, создали повое направление в физиологии
и медицине — учение, названное нервизмом.
Коротко обрисую несколько основных положений е. и. Когда закладывались основы
современной научной медицины, «баснословное» единство организма было отвергнуто.
Нервизм признал целостность его. (...)
«Не требуется доказательств для признания, * то на пути движения от частного
к частному медицина не скоро достигнет цет До тех пор, пока природа
всех без исключения патологических процессов не будет объединена общим признаком,
пока к методу разделения по различию мы не добавим метод объединения
их по" сходству, у нас не будет теории медицины то есть не будет надежды
покончить навсегда со стихийной формой ее движения и перейти к плановой
и системной работе», — писал академик Сперанский.
Какой же принцип, включенный в природу всех процессов, способен объединить их?
Бесконечная сеть нервных рецепторов, пронизывающих все органы и ткани,
отклоняет на себя действие всех раздражителей внешней и внутренней среды,
трансформирует их в процесс нервного возбуждения, которое рефлекторным аппаратом
доводится до рабочих органов, изменяя их морфологическое и функциональное
состояние, то есть формирует здоровье или болезнь в зависимости от органического
или неорганического раздражителя. Поэтому с позиций нервизма не туберкулезная
палочка создает каверны в легких, температуру и прочие проявления болезни, не
стафилококк формирует сепсис, а сам организм.
I.
>
Изучая процессы воспаления и применяя различные лечебные препараты в виде влажных
повязок, убедившись в бессилии их в тяжелых спучаях, я начал поиск новых форм
лечения с пересмотра исходных позиций.
Детальное изучение патологической картины воспаления, наблюдения за течением
бытовых травм, экспериментальные проверки показали:
1. Если изменений в организме нет, то, независимо от наличия микробов, нет
и болезни.
2. В момент контакта раздражителя с организмом возникает новый фактор —
время.
79
3. Микроб и болезнь разделены во времени бесконечностью процессов.
Возникновение этих процессов я стал рассматривать как непосредственную причину
заболевания.
Таким образом, причины были включены в проявления болезни, и микробы
оказались вне моих лечебных задач. Это, в свою очередь, повлияло на конструкцию
лечебных средств.
Из бесконечного числа факторов, слагающих воспалительный процесс, нужно
было выделить наиболее значимые. Экспериментальная проверка склонила меня
признать таковыми те нарушения, которые проявлялись не только в воспалительном
очаге, но и вне его. К таким процессам я отнес серозное воспаление Эпингера,
падение окислительно-восстановительного потенциала (ЕН) и увеличение числа коллоидов,
несущих электроположительный заряд.
Для борьбы с серозным воспалением применялась группа адстрингентов*:
сернокислый хром, приготовленный из бихромата калия, алюминиевые квасцы для смягчения
действия хрома, салициловый натрий и резорцин. Для придания буферной устойчивости
сернокислому хрому — смесь из молочной кислоты с КОН. Для стимуляции ЕН —
тиогликолевая кислота. Для осаждения коллоидов, несущих электроположительный
заряд,— коллоидальная сера.
Такая целевая направленность лечебных конструкций сохранилась на долгие годы
и была перенесена на лечение воспалений, недоступных непосредственному воздействию.
Это означало переход от влажных повязок к внутривенным вливаниям, от
поликлинических больных к клиническим.
Переход к внутривенным вливаниям склонил меня использовать адстрингирующие
свойства кальция. К прежнему лечебному раствору, в котором сернокислый хром
приготовлен из бихромата калия, добавить СаС1 2 нельзя, ибо К и Са —
антагонисты по своему действию на организм. Поэтому был приготовлен новый
раствор сернокислого хрома из бихромата натрия. К этому раствору и был
добавлен хлористый кальций.
Таким образом, стало два раствора. Общий состав их был одинаков, кроме
этих элементов. В одном содержался калий, а в другом — кальций. Первый
состав условно был назван стандартом калия — StK, а второй — стандартом кальция —
StCa.
Семь лет продолжался этот период. Тысячи и тысячи больных лечил я этими
методами. Сотни рецептурных комбинаций сменяли друг друга. Быстрое улучшение
состояния больных, безрубцовое заживление больших и глубоких травм, сокращение
сроков лечения дают право на положительную оценку результатов.
II-
Влажные повязки в любую минуту могли быть убраны. Внутривенные
вмешательства изъяты быть не могут. Влажные повязки соприкасались с поверхностью
тела, а внутривенные вмешательства вторгаются в главную магистраль процессов
обмена. Это требовало проверки безопасности метода.
Проверки начались с определения антисептических свойств растворов. Исследования
на культурах бактерий брюшного тифа, паратифа А и В, стафилококков,
стрептококков и кишечной палочки не обнаружили не только убивающего действия растворов,
но даже торможения роста бактерий. Посевы на питательные среды дали рост
диплококков и сенной палочки. Однако при инъекции растворов животным в брюшную
полость и в вену отрицательных явлений не наблюдалось. Лечение зараженных
животных дало положительный результат, специально загрязненные раны заживали
первичным натяжением.
По мере того как росло доверие к безопасности и полезности этих нестерильных
растворов, расширялись показания к их применению. Присутствие нестойкой к нагреву
тиогликолевой кислоты не допускало стерилизации растворов, однако микробы в данной
системе представлений были вне поля моей заинтересованности. Тромбофлебит,
эндоартериит, септические процессы, гнойные осложнения травм поддавались лечению
этим методом.
При лечении, однако, были обнаружены новые странные факторы: одним больным
помогал StK, другим — с тем же диагнозом — его антагонист StCa. Стандарт,
* Устаревшее название вяжущих веществ.- - Ред.
80
полезный в начале лечения, ухудшал состояние больного в дальнейшем и наоборот,
вредный в начале становился полезным потом — в том числе и тогда, когда
процесс не имел ничего общего с воспалением. Отсюда следовало, что диагноз
недостаточно отображает состояние организма, а наличие в лечебных составах
калия или кальция определяет пользу или вред лечебного приема.
Естественно, возник вопрос — как же ведут себя подобные электролиты в
сыворотке крови? Для этого нужно было определить концентрации калия и кальция
в сыворотке до начала лечения и через несколько дней после вмешательства.
Этот этап исследований совпал с периодом общего интереса к электролитам
в средах организма. Работы Шаде, Цондека, Геблера, доказавшие огромную
значимость электролитов, склонили меня включить в орбиту моих исследований все
микроэлементы сыворотки крови— К, Са, Na и Mg.
Данные анализа сыворотки крови можно изобразить диаграммой. На листе
миллиметровой бумаги чертим две горизонтальные линии на расстоянии 20 мм одна
от другой. Эти линии ограничивают предел физиологических колебаний исследуемых
элементов. Например, для калия он заключен между 19 и 24 мг %, поэтому
19 мг % соответствует нижней горизонтали, а 24 мг % — верхней. Физиологические
изменения концентраций лежат в пределах 24—19=5 мг %, следовательно, изменение
количества калия на 1 мг % соответствует 4 мм нашего графика.
Аналогичным путем устанавливаются графические характеристики других элементов:
для кальция из расчета 9—13 мг %, для магния 1,5—3,5 мг %, для натрия
210—350 мг %. Изменение концентрации на 1 мг % для кальция соответствует
5 мм графика, для натрия — 0,5 мм и для магния — 10 мм. Результат каждого
анализа отмечаем на ординатах. Величины, показывающие содержание каждого
элемента в последующих анализах, соединяем прямыми линиями.
Для иллюстрации привожу график. В соответствии с ним выбрана схема
лечения: 20.V — StNa дополнен солями натрия и кальция; 27.V — StNa дополнен
солью магния; 3.VI — лечение прекращено.
Большое число наблюдений позволило обосновать следующие выводы:
1. Концентрация электролитов (натрий, калий, кальций, магний) в сыворотке
крови изменяется при самых разнообразных болезнях, но соотношения этих
электролитов могут быть схожи при различных заболеваниях и различны при одном
и том же заболевании у разных людей, а также у одного и того же
человека на разных этапах болезненного процесса.
2. Применение лечебных составов, содержащих электролиты, концентрация которых
в сыворотке крови относительно понижена, закономерно повышало их содержание
и улучшало состояние больного.
3. Применение лечебных составов, содержащих электролиты, концентрация которых
в сыворотке крови относительно повышена, закономерно повышало их содержание
(усиливало разрыв соотношений) и ухудшало состояние больного. Обычно ухудшение
было значительным.
4. Для нормализации соотношений натрия, калия, кальция и магния в сыворотке
крови и улучшения состояния больного полезны очень малые дозы этих элементов.
Соединить динамику показаний индикаторного графика с диагностической статикой
номенклатурных названий и делать из этой эклектики лечебные выводы — дело
безнадежное. Именно график стал для меня формой учета состояния организма,
хотя он показывал не симптомы болезни, а только нарушения концентраций
макроэлементов. Метод лишил меня привычных, наглядных представлений о болезни,
но позволил выразить состояние больного в числах.
4 Химия и жизнь № 11
81
III.
В процессе исследований появились новые странные факты:
1. Почему малые дозы электролитов существенно повышают их концентрацию
в сыворотке крови?
2. Почему противовоспалительные лекарства лечат много болезней, не имеющих
ничего общего с воспалением?
3. Почему микробы безвредны в этих условиях? (...)
Нервная система, наиболее лабильная и дифференцированная, обладая
бесконечной массой рецепторов, пронизывающих все органы и ткани, отклоняет на
себя действие лекарственных раздражителей, трансформирует их в процесс нервного
возбуждения, которое рефлекторным аппаратом доводится до рабочих органов.
Факты моих лечебных исследований дают право утверждать, что лечебные
составы электролитов являются раздражителями нервных рецепторов и качество
нервного возбуждения в дальнейшем не искажается. Последующие анализы
демонстрируют рост концентраций электролита, введенного с лечебной целью. Это же
объясняет влияние доз, незначительных по концентрации и кратковременных по
действию. Речь идет не о соотношении объемов реагирующих масс и не о
времени их взаимодействия, а только о моменте раздражения, заставляющем нервную
систему изменяться в заданном направлении, по закономерностям, присущим ей
самой.(...)
Перейдем к разбору возникших вопросов.
1. Почему малые дозы этих электролитов существенно повышают их концентрацию
в сыворотке крови?
Прежде всего уточним факты. Для этого еще раз обратимся к графику.
К 1 мл лечебного состава, вводимого внутривенно, в зависимости от показаний
индикаторного графика, добавляется тот электролит, концентрация которого понижена,
а именно: 5У5 мг % двунормального раствора NaCl; К — 2,66 мг % нормального
раствора КС1; Са — 0,2 мг % нормального раствора СаСЬ; Mg — 0,06 мг % полунормального
MgCl2.
Первичной реакцией организма является реакция нервной системы на наш
лечебный акт. Введение в организм тех же растворов по отдельности не дает
подобного эффекта. В то же время доказано, что дополнительные, добавочные
раздражители усиливают действие специфического раздражителя неспецифической наслой-
кой. Таким дополнительным раздражителем в моих методах лечения служат
StNa, StK, StCa. Еще раз замечу, что только весь комплекс является своеобразным
катализатором, а не отдельные части порознь.
Обнаружив у больного пониженную концентрацию в сыворотке крови того или
иного электролита, добавляем к лечебному составу именно этот электролит в малой
дозе. Последующий анализ подтверждает закономерную зависимость роста концентрации
от нашего лечебного акта.
2. Почему противовоспалительные лекарства лечат много болезней, не имеющих
ничего общего с воспалением?
Причина в том, что первичная реакция на лечебный акт — это не реакция
электролитов, а реакция нервной системы, изменение которой неизбежно меняет лицо
процессов во всем организме. Поэтому лечебный акт не ограничивается нормализацией
только соотношений макроэлементов, но затрагивает другие процессы в организме,
о которых индикаторный график не дает информации. Вот почему количество
положительных влияний лечебного акта значительно превышает объем информации
и лечит процессы, не имеющие ничего общего с воспалением.
3. Почему микробы безвредны в этих условиях?
Сила раздражителя есть степень раздражения. Если я ввожу лечебный состав
и при этом не наблюдается отрицательных влияний инфекции, это доказывает
неспособность инфекции преодолеть порог, определяемый нервным компонентом
процессов. Лечебный состав в этих условиях снижает или даже устраняет способность
инфекции формировать патологию.
Факторов, снижающих силу раздражителей, очень много. Возможно, что их обилие
создано процессом эволюции для сохранения вида.
Более ста лет назад Бернар говорил о нервной системе: «Знакомство с функциями
этого аппарата, приводящего в гармонию явления жизни, будет служить необходимым
руководством при изучении болезней, ибо было бы невозможно следить за сцеплением
ряда болезненных симптомов, если не знать заранее то участие, которое при-
82
нимает в этом нервная система». Несмотря на вековой срок, эта лечебная
проблема до сих пор осталась нерешенной.
Фармакология до сей поры развивается лишь по частному поводу.
Иное положение фармакологии в моих исследованиях. Ее граница не выходит
за пределы электролитов сыворотки крови; она должна решать задачи, четко
сформулированные в процессе исследования. В индикаторный график должны быть
включены и микроэлементы сыворотки крови. Для этого потребуется установить
их концентрации в норме и колебания в патологии, создание новых дополнительных
раздражителей, удовлетворяющих требованиям совместимости с макроэлементами,
с отделами вегетативной нервной системы и т. д. Здесь необходима и
соответствующая аппаратура, и контакт физиологов, фармакологов, биохимиков и клиницистов.
IV.
Подведем итоги.
В первом этапе моих исследований было реализовано в лечебной практике
положение нервизма о целостности организма.
Во втором этапе диагностическая статика была заменена динамикой концентраций
электролитов, что отображал индикаторный график, закономерно определяющий рецептурную
пропись лечебного приема. Метод разделения болезней по различию был заменен
методом объединения их по сходству.
В третьем этапе первичной реакцией организма на действие раздражителя был
признан нервный компонент процессов.
Лечебные мероприятия, к которым привела меня последовательная логика моих
исследований, являются электролитной формой реализации лечебной проблемы нервизма,
которая расширяет охват патологических процессов и позволяет вмешаться в две
неизбежности человеческой жизни — старость и нарушение гомеостатического равновесия.
Сотни гипотез не вносят ясности в понимание процессов старения. В старости
число болезней и недомоганий так нарастает, что диагностировать и лечить
весь этот комплекс — безнадежно. Мы же видим лечебную задачу не в лечении
этих болезней и недомоганий, а в нормализации состояния нервного компонента
процессов, определяющего их развитие.
В моих исследованиях нормализация этих процессов как прямая цель не
ставилась, но были получены некоторые данные как сопутствующий результат при
лечении различных заболеваний у стариков. С ликвидацией патологического процесса,
по поводу которого больной поступил в клинику, нередко больные чувствовали
себя лучше, чем до начала заболевания, бодрее, чем раньше, улучшалась память, возникал
давно утраченный интерес к разным вещам, и, как правило, повышался жизненный
тонус.
Еще древние греки считали равновесие между внешним миром и внутренним миром
человека необходимым условием жизни. «Постоянство внутренней среды — необходимое
условие свободной жизни организма»,— писал Клод Бернар сто лет назад. Сложнейшие
обменные процессы, определяющие постоянство состава внутренней среды организма,
управляются и регулируются вегетативной нервной системой. В ней сконцентрированы
системы внутренней регуляции, определяющие процессы жизни.
И вот, работа этого чрезвычайно чувствительного механизма из года в год
все больше нарушается факторами внешней среды. Напряженный темп современной
жизни, урбанизация и сопряженное с ней загрязнение атмосферы аллергенами
и газами, повышенное потребление спазмирующих веществ — никотина и алкоголя,
сидячий образ жизни и ряд других факторов нарушают физиологический ход
процессов в миллиардах клеток организма. Изумительно отлаженная вегетативная
автоматика не может справиться с таким объемом работы и сдает. (...)
Для нормализации патологических нарушений в старости было достаточно информации
о соотношении концентраций четырех макроэлементов. Для нормализации нарушений
гомеостатического динамического равновесия четырех лекарств недостаточно. Естественно
будет включить в индикаторный график микроэлементы, что значительно увеличит
число рецептурных прописей, но их всегда будет несравнимо меньше числа лекарств
современной медицины. Ведь признаков болезней неизмеримо больше, чем макро- и
микроэлементов сыворотки крови.
В заключение хочу еще раз напомнить, что все сказанное в адрес «лечебной
медицины» не относится к диететике, механотерапии, эндокринологии, хирургии,
гигиене и иммунологии. Замечу тоже, что для всесторонней оценки состояния
больного данных индикаторного графика недостаточно, поскольку он не отражает
4*
83
морфологических нарушений и клинических проявлений болезней. Их анализ может
показать, что требуется не консервативное лечение, а вмешательства совершенно
иного порядка — в частности, оперативного или же интенсивной терапии при
обострении хронических болезней.
ПРИМЕРЫ ИЗ ЛЕЧЕБНОЙ ПРАКТИКИ
Больной Е — а, 33 года. В течение многих лет страдает экземой, которая
обостряется осенью и зимой, а летом проходит. Болезнь постепенно прогрессирует.
В течение последних двух лет были периоды длительных обострений, первый из
них наступил зимой. Лечился в дерматологическом институте, затем 2 месяца
в санатории. Летом все явления прошли, второе обострение началось глубокой
осенью. Лечили внутривенным вливанием хлористого кальция, но процесс усилился.
Лицо представляло сплошную воспаленную мокнущую поверхность, кожа рук и ног
в значительной части была воспалена и покрыта мокнущими участками. Зуд
и боли непрерывные, очень интенсивные.
С ноября по январь сделано 8 внутривенных вливаний на основе пяти анализов
сыворотки крови.
Экзематозных проявлений нет. Раны от расчесов зажили. Лечение прекращено.
Больная Д — я, 56 лет. Больна туберкулезом легких. В течение последнего года
состояние здоровья значительно ухудшилось. Потеряла в весе больше 18 кг,
аппетита нет. Резкая слабость, ходит с трудом. Температура резко колеблется: от
35,6° утром до 39,5° днем. Понос.
С 19.VII по 5.IX сделано 4 внутривенных вливания на основе трех анализов
сыворотки крови. Поносов нет, аппетит появился уже к 8 августа. К 5 сентября
прибавила в весе 3 кг, температура в норме. Чувствует себя бодрой. Выписана
из клиники.
Больная Т., 34 года. Около 10 месяцев назад начались головные боли. И нтенсивность
их постепенно нарастала, приступы участились. Спустя 2—3 месяца начались
головокружения. В дальнейшем явления настолько усилились, что больная оставила
работу. Лечилась в клинике нервных болезней, но улучшения не наступило. Причина
болей, по словам больной и ее мужа (врача по профессии), не была выяснена,
диагноз установлен не был. В последнее время головокружения настолько усилились,
что больная падала, а головные боли сопровождались рвотами.
После 7 внутривенных вливаний лечение прекращено. Т. чувствовала себя здоровой.
Больная А — а, 23 года. Диагноз: остеомиелит левого бедра. В возрасте 14 лет
появилась опухоль, сильнейшие боли в области левого бедра, высокая температура.
В клинике сделана операция, через месяц — вторая, еще через месяц — третья.
В течение последующих лет обострения ежегодно повторялись. Операции и консервативные
методы лечения не помогли.
В период одного из обострений приступили к лечению по нашему методу.
Сделано 3 внутривенных вливания. Лечение прекращено. Больная стала ходить,
свищи закрылись.
Прошло 20 лет. Больная окончила мединститут, работала, обострений не было.
Больной С. Г., 15 лет. Резцом токарного станка поранил тыльную поверхность
второго пальца левой кисти, сухожилие разгибателя перерезано. В поликлинике
наложены швы. Кровотечение продолжается. Оказалось, что больной страдает гемофилией.
Через 4 дня после ранения в тяжелом состоянии доставлен в хирургическую
клинику. В течение ближайших дней состояние катастрофически ухудшается. Воспаление
с гнилостным распадом тканей захватило нижнюю часть предплечья, плечо и плечевой
пояс отечны. Гангреновый распад тканей усиливается. Гемофилическое кровотечение
продолжается, больной обескровлен.
Гемофиличбское кровотечение, воспалительный процесс, захвативший область плечевого
сустава, и тяжелые общие септические явления не позволяли прибегнуть к высокой
ампутации плеча. После пяти дней пребывания в клинике состояние стало
катастрофическим.
Приступили к внутривенным вливаниям. В 7 часов вечера сделано первое вливание,
на другой день в 11 часов утра удалены все слои повязок, тампоны и омертвелые
ткани. Кровотечения не было. В дальнейшем процесс протекал гладко и закончился
выздоровлением, с ограниченным движением кисти.
84
Справка, выданная 1-м родильным домом:
Больная Е 3 30 лет. В послеродовом периоде тромбофлебит левой голени,
абсцесс легкого, выпотной двухсторонний плеврит, пиэмия с температурой (колебания
от 36 до 41 8е С) и потрясающими ознобами, длительностью от 1 до l часов.
Появились отеки обеих стоп, которые распространились в дальнейшем на голени,
бедра и область живота.
6 марта больная переведена для лечения д-ру А. С. Самохоцкому.
В тот же день произведено внутривенное вливание, повторные вливания —
9 и 12 марта. С 13 марта ознобы у больной уменьшились, самочувствие
улучшилось, отечность стала исчезать. К 20 марта отеки почти исчезли, ознобы
прекратились. С 27 марта температура оставалась в пределах нормы. Больная выписана
в хорошем состоянии.
Больная К-а, 32 года. Поступила в клинику по поводу обострения хронического
тромбофлебита нижних конечностей и жалоб на ноющие боли в области бедер.
Больная не ходит из-за болей, нервничает, жалуется на бессоницу. Боли постепенно
усиливаются, отеки увеличиваются. пг.п™жНых
После анализа сыворотки крови сделано 3 внутривенных и 2 подкожных
вливания. Уже на третий день после начала лечения больной разрешено хоциты
оТе^ прошли, болей при ходьбе нет. Самочувствие хорошее Однако через несколько
дней появилис; резкие боли и чувство тяжести в обеих ногах (больная много ходила по
лестнице). Подкожная инъекция ликвидировала эти явления. „„„„.«,
Че^з15 дней от начала лечения больная выписана, общее состояние хорошее,
ходит свободно, отеков и жалоб на боли нет.
На этом я заканчиваю далеко не полную иллюстрацию применения моего метода
при лечении разнообразных болезней и добавлю, что наиболее закономерные
результаты были получены при лечении эндартериитов, септических процессов, психозов
и старческой дряхлости.
«Г
Республиканское экспериментальное
опытное производство
лигидных препаратов
при Дальневосточном
государственном университете
ПРИНИМАЕТ ЗАКАЗЫ НА ПОСТАВКУ
хроматографически чистых (не ниже 98-99%) фосфо- и глико-
липидов, а также их смесей из природного сырья, синтетических
глицеридов и некоторых фосфолилидов. Из природных источников
могут быть выделены фосфолнпиды, обогащенные плазмогеиными
и этерогенными формами или специфическими жирными кислотами.
Препараты поставляются с данным! анализа жирных кислот. При
заказе больших партий препаратов предоставляется скидка. Препараты
в Москву, Ленинград, Киев, Таллин, Ригу доставляются курьерской
службой в течение 48 часов.
Опытное производство также проводит качественный и количественный
анализ фосфо- и гликолипидных смесей природного происхождения,
выделяет индивидуальные липиды из этих смесей и устанавливает
состав их жирных радикалов; качественный и количественный газо-
жидкостнохроматографический анализ жирных кислот, жирных альде
гидов, глицериловых эфиров, углеводородов, спиртов.
Мы выполняем работы по определению микрокалориметрическлх
параметров фазовых переходов различных веществ в твердой или
жидкой фазах; изготовляем стеклянные капиллярные колонки с жидкими
фазами OV-1, OV-101, Carbovax-20M. Silar-5CP в универсальных
кассетах адаптированных к хроматографу, качественные стандартные
смеси метиловых эфиров жирных кислот (насыщенных: от 14:0 до
22:0; моноеновых: от 16:1 до 22:1; полиеновых: от 18:26 до
22:63) для идентификации.
Предложения направляйте по адресу: 690600 Владивосток, ГСП,
ул. Суханова, д. 8.
85
Более 70-ти лет мы в той или иной степени знакомы с работами Эйнштейна.
И главной из них — общей теорией относительности A915 г.). Интерес к идеям,
заложенным в этом фундаментальном труде, не угасает и сегодня- Об этом
свидетельствует большая читательская почта в редакции не только
сугубо научных, но и научно-популярных
журналов. «Химия и жизнь»
— не исключение...
Сколько лет до звезд
И. Е. ПОЛТАВЕЦ
Человечество пользовалось положением звезд на
небе в качестве путеводителя, часов и
календаря, вероятно, на протяжении всей своей истории.
Интересовало людей и их удаление, но, хотя
астрономия как наука существует более двух
тысячелетий, расстояния до них стали известны
совсем недавно. Они огромны, и не каждый, кто
знает об этом, задумывался над тем, что
потребуется для их преодоления. Мы бестрепетно
воспринимаем информацию о том, что свет от
ближайшей звезды движется к Земле более четырех
лет. Цифра эта не волнует, ведь от более далеких
звезд он движется к нам десятки миллионов, а
от наиболее удаленных — десятки миллиардов
лет.
Впечатляют не большие числа. Мы к ним
привыкли. Впечатляют сравнения. Для того чтобы
преодолеть расстояние до ближайшей к Земле
звезды — Проксимы Центавра, космическому
кораблю, летящему с весьма солидной для нашего
времени скоростью 70 тыс. км/ч, потребуется
около 70 тыс. лет. Увы, при таких возможностях
разговоры о межзвездных полетах
преждевременны.
Отложим в сторону идеи фантастических, нуль-
дистантных путей пробивки космического
пространства. Рассмотрим общепринятые методы его
преодоления — прямо по световому лучу, и
непременно с околосветовой скоростью, так как
лишь при таком условии и мыслимы межзвездные
полеты в приемлемые сроки. Точка зрения ученых
на эту проблему предельно четко изложена в
широко известной книге И. Шкловского
«Вселенная. Жизнь. Разум»: «...принципиальных
возражений против возможности полетов летательных
аппаратов реактивного действия со скоростью,
близкой к скорости света, не существует». В
книге перечислены и подробно разъяснены те
грозные опасности, которые будут подстерегать
астронавтов в пути, исключая ту, о которой мне
хотелось бы высказать свое мнение.
Уверены ли мы в том, что в звездолете,
перемещающемся в стерильно чистом, космическом
пространстве, не случится ничего,
непосредственно связанного с его движением именно с
околосветовой скоростью?
Такой полет должен состоять по крайней мере
из трех этапов: разгона корабля до
околосветовой скорости, свободного движения по инерции
и торможения на подходе к цели. Очевидно, что
принцип относительности не распространяется на
этап разгона звездолета. Следовательно, мы просто
обязаны (ведь речь идет об опаснейшем
предприятии) предположить худшее — что какие-то
изменения характера физических процессов в
системе произойдут. И происходить они будут
тем интенсивнее, чем больше ускорение, чем оно
длительнее и чем ближе окажется скорость
движения звездолета к световой. Вполне возможно,
они наблюдаются и в обычной практике, но в
столь незначительных объемах, что
существующими приборами уловить их пока не удается.
Чтобы обеспечить нормальную
жизнедеятельность человеческого организма, предполагаемые
изменения должны быть весьма
незначительными. Ведь он может функционировать только в
фантастически узком интервале параметров
внутреннего состояния и болезненно воспринимает
малейшие их отклонения.
Наиглавнейшая опасность, грозящая
астронавтам,— неотвратимость разогрева их тел
вследствие длительного разгона корабля. При наборе
достаточно высоких скоростей разогреву будет
подвергаться каждая элементарная частица
вещества, и заслониться от такого рода тепла
будет невозможно ни охлаждением, ни какими-либо
экранами. Ведь все космические объекты,
скорость которых превышает 1000 км/с, являются
газами, а все микрочастицы, прибывающие к нам
из глубин космоса, характеризуются в первую
очередь высочайшей температурой.
Любые теории, гипотезы и догадки должны
опираться либо на эксперименты, либо на
наблюдения. Экспериментальная индустрия при всем
ее могуществе ни в настоящее время, ни в
обозримом будущем еще не в состоянии разогнать до
околосветовой скорости хотя бы каплю воды, из
которой в основном и состоит человек.
Если в окружающем нас мире мы найдем не
претерпевшие существенных изменений частицы
межзвездного вещества, то сомнения в
возможности межзвездных полетов отпадут сами собой.
По крайней мере, наполовину — потому, что
твердые небесные тела все-таки могут изменять
параметры своего состояния в довольно широком
диапазоне, оставаясь сами собой, тогда как
экипажу звездолета широкий диапазон изменений
внутреннего состояния противопоказан.
Отсутствие в наблюдаемом нами мире
холодных твердых тел, движущихся с околосветовой
скоростью, вызывает подозрение, что природа
либо не имеет соответствующего механизма их
разгона, либо установила запрет на длительное
их существование.
Человек настойчив, и в неудержимом
стремлении к своей мечте может в конце концов
построить космический корабль, способный развить
любую дозволенную природой скорость, если она,
естественно, меньше световой. Но какова она, эта
86
дозволенная скорость? Для корабля-робота и для
звездолета с экипажем на борту эти скорости
могут оказаться весьма различными.
Важнейшим свойством «пустоты» или
физического вакуума, в котором придется
перемещаться звездолету, является его материальность. Да,
эта среда не оказывает сколько-нибудь
заметного сопротивления движению сквозь нее любых
тел. Но сохраняет ли вакуум это свойство и при
околосветовых скоростях движения в нем
макротел, допускает ли он разгон холодных твердых
тел до таких скоростей без заметного
изменения их структуры? Если критической скоростью
движения звездолетов в вакууме окажется всего
лишь 300 км/с, то мы можем с уверенностью
сказать, что звезды, в том числе и Солнце, надежно
и экономно ограждены от вторжения
пришельцев из других миров стеной из... «пустоты».
Человечество не может оставаться вечно в своей
колыбели. Считают, что оно созрело к
расширению ареала своего пребывания во Вселенной. В
нетерпеливом ожидании этого события, не считаясь
с неповторимостью и незаменимостью нашей
планеты, мы заметно деформировали свою колыбель.
А ведь выберемся мы из нее очень и очень
нескоро. Если вообще выберемся...
От редакции. За достоверность выводов в
материалах, печатаемых под рубрикой «А почему
бы и нет?» ручаются только авторы.
БАЛЛАДА ОБ АСТРОНАВТЕ
Д. ФРОМАН
От бета-инвертора
И гамма-конвертора
Осталась обшивка одна,
А ионная пушка,
Как пустая хлопушка,
Торчит, ни на что не годна.
Все распались мезоны,
Все распались нейтроны,
Излучился весь видимый свет.
По закону Кулона
Разбежались протоны,
На лептоны ж надежды нет.
Поврежденный реактор
Тарахтит, словно трактор,
В биокамере — гниль и прель.
Вот сопло уж забилось,
Да и дно прохудилось,
И вакуум хлещет в щель...
Он летел к Ориону,
Но поток гравитонов
Пересек неожиданно путь.
Отклонившись от курса
И спустив все ресурсы,
Он сумел и от них ускользнуть.
Сделав круг здоровенный,
Облетел пол-Вселенной,
И теперь на пустом корабле
По последней прямой
Возвращался домой,
Приближаясь к планете Земле.
Но борясь с тяготеньем
Сверх-сверх-сверхускореньем,
Он замедлил стрелки часов,
И стрелки застыли,
На Земле ж проходили
Тысячи тысяч веков.
Вот родные планеты...
Боже! Солнце ли это? —
Темно-красный, чуть теплый шар...
Над Землею дымится,
Над Землею клубится
Водородный, холодный пар.
Что же это такое?
Где же племя людское? —
В неизвестных, далеких мирах.
Вырастают их дети
Уж на новой планете,
А Земля вся в космических льдах.
Чертыхаясь и плача
От такой неудачи,
Астронавт повернул рычаг,
И раздалось Б,
И раздалось А,
И раздалось X —
БАХ1
Вольный перевод с английского
В. ТУРЧИНА, опубликованный в сборнике
«Физики продолжают шутить» (М.: Мир, 1968)
Релятивистский
аттракцион
В книжке Л. Д. Ландау и
Ю. Б. Румера «Что такое
теория относительности»
(М.: Советская Россия,
1963) в качестве
иллюстрации релятивистских
эффектов рассмотрен поезд,
названный авторами «поездом
Эйнштейна». Он имеет
космические размеры и
движется с околосветовой
скоростью. И хотя этот пример
достаточно красноречив, он,
увы, не реален. А ведь для
демонстрации «эффектов
относительности» нет нужды
прибегать к столь
громоздким сооружениям. «Реляти-
вистск ие» преобразования
координат могут быть
сымитированы без особых
трудностей в специальном
аттракционе. Для его
реализации достаточно обычной
железной дороги, в том числе и
детской.
Представим себе, что на
станционной платформе
длиной 120 м через
каждые 10 м установлены
столбы с отметками от О до 120 и
вывешены
часы-секундомеры, показания которых
хорошо видны пассажирам
поезда. Все станционные часы
показывают одинаковое
время и синхронизированы как
по частоте, так и по фазе.
На поезде, который также
имеет длину 120 м, равно-
87
мерно нанесены отметки и
установлены часы, которые
хорошо видны
наблюдателям, находящимся на
платформе. Только в качестве
единицы длины (е. д.)
выбран отрезок, равный 0,8 м,
а в качестве единицы
времени (е. в.) — интервал в
1,25 с. Таким образом, на
поезд нанесено 15
отметок — от 0 до 150, и
вывешено столько же часов,
стрелки которых по мере
удаления от головного
вагона выставлены с
опережением 0,6 е. в. на каждые 10 е. д.
(рис. 1). Это означает, что,
когда секундная стрелка
часов, расположенных на
головном вагоне поезда,
покажет, скажем, на цифру 16,
стрелка часов, находящихся
при отметке 50, будет
указывать на цифру 19, при
отметке 100 — на 22, а на
последнем вагоне показание
часов будет равно 25.
Все часы как на поезде,
так и на платформе,
включаются одновременно.
Отсчет времени начинается с
момента, когда головной
вагон поравняется с началом
платформы, хотя, строго
говоря, это необязательно.
Пусть поезд движется с
постоянной скоростью v=
= 6 м/с, а в начале
платформы и головном вагоне
поезда имеется по
наблюдателю. Каждый из них видит
отметки длины и показания
часов поезда только в тех
местах, в которых в данный
момент находится сам.
По прошествии 20 с
пространственное положение
станции и поезда будет
таким, как показано на рис. 2.
Что увидит станционный
наблюдатель? По своим
часам он определит, что
прошло 20 с. В это время против
него будет находиться
последний вагон поезда с
отметкой длины 150, а стрелка
часов будет указывать на
цифру 25. А так как
наблюдатель не знает о разных
эталонах длины и времени
/ье-е^?
*>.-i*.-Je,
-fi£*y
©фф^ф ффффф
So | \90\ \**А \*1°\
Ъ**9ГГХГ7Г****
&?н^ьч**~Я
Системы отсчета: вверху — «поезд», внизу —
«станция»; в прямоугольниках нанесены отметки
длины; в окружностях — показания часов в момент
встречи головного вагона с началом платформы
на станции и в поезде, он
придет к выводу, что
движущиеся часы отстают.
Наблюдатель,
находящийся в головном вагоне поезда,
по своим часам отметит, что
их стрелки указывают на
цифру 16. На станционных
же часах он увидит
цифру 20. Значит, для
наблюдателя в поезде отставать
будут его часы.
Обменявшись
информацией, наблюдатели придут к
общему выводу, что
движущиеся часы отстают, причем
отстают в одинаковое число
раз. Это первая
«релятивистская» иллюзия аттракциона.
Нетрудно убедиться, что
оба наблюдателя будут
считать скорости своего
движения в чужой системе
одинаковыми. Станционный
наблюдатель найдет, что за
25 е. в. по часам поезда он
продвинется в системе
«поезд» на расстояние в 150 е. д.
Наблюдатель в поезде за 20 с
по показаниям станционных
Положения «поезда» и «станции» через 20 с после
встречи: А — показания часов и отметки длины
для наблюдателя в начале платформы: В —
для нао подателя в головном вагоне поезда
88
часов переместится в
системе «станция» от нуля к
отметке 120 м. Таким образом,
путем несложных расчетов
наблюдатели придут к
выводу, что скорости в обеих
системах будут
одинаковы: v=v/= 150/25= 120/20=
= 6. А ведь за счет разных
масштабов длины и времени
скорость в системе
«станция» должна бы составлять
0,64 от скорости в системе
«поезд». Это вторая
«релятивистская» иллюзия
аттракциона.
Несколько сложнее дело
обстоит с соизмерением
длины предметов в направлении
движения. Строго говоря,
для решения этой задачи
требуются по два
наблюдателя на платформе и в
поезде. Но, чтобы не
увеличивать их число, можно
воспользоваться следующим
известным положением.
Если мимо нас пролетает
стержень, на котором
обозначена его длина
(безусловно в системе отсчета
«стержень»), то сравнить ее с
длиной в системе отсчета
наблюдателя можно по
времени пролета стержня, при
условии, что скорость
движения его в этой системе
известна. Таким
испытательным «стержнем» в
нашем аттракционе будет
поезд.
Что же обнаружат
наблюдатели, обменявшись
информацией о скоростях
взаимного движения?
Станционный
наблюдатель сделает вывод о том,
что длина поезда,
составляющая в системе «поезд»
150 е. д., в его системе
будет равна 120 м.
Наблюдатель в поезде
отметит, что платформа
длиной 120 м проплывет мимо
него за 16 е. в. Значит, длина
платформы в системе
«поезд» будет равна 96 е. д.
Таким образом,
наблюдатели придут к выводу, что
«движущиеся тела короче
покоящихся». Это третья
«релятивистская» иллюзия,
полученная на нашем
аттракционе.
Изменим условия
эксперимента. Пусть теперь
поезд движется со скоростью
8 м/с, эталон длины на нем
составляет 0,6 м, а единица
времени 5/3 с. Пусть на
каждые 10 е. д. поезда стрелка
часов, по сравнению с
часами головного вагона,
смещена вперед на 0,8 е. в. Как
и ранее, в момент встречи
головного вагона с началом
платформы, все часы
начинают работать. Что же
зафиксируют наблюдатели
теперь?
Читатель сам может
поупражняться в решении этой
задачи, скажем, для
положения поезда через 15 с.
Мы же отметим, что
выводы наблюдателей будут
полностью соответствовать тем,
которые они сделали в
первом примере.
Если скорость поезда в
первом и во втором случаях
разделить на
соответствующие удельные фазы
смещения стрелок на часах
поезда, то мы получим в обоих
случаях одну и ту же
величину. Обозначив ее через ш2,
найдем, что она будет равна
10 е. д./е. в., или 36 км/ч.
Нетрудно сообразить, что и в
первом, и во втором
случаях мы выставляли стрелки
поездных часов по правилу
*x,=t<H—9 х'» а масштабы
со
длины и времени выбирали
так, чтобы \хг/Дх= A—
—v7to2) -1/2и At'/At= (I—
—у2/ш2) |/2, где \х и Дт—
некоторые длина и время в
масштабах станции, Дх' и
Дт' — те же длина и время,
но в масштабах поезда, а
v — скорость
относительного движения систем «поезд»
и «станция».
При желании можно
убедиться, что в таком
аттракционе будут наблюдаться и
другие «релятивистские»
эффекты. Например, если
описанные в первом и втором
экспериментах поезда
пустить навстречу друг другу,
то находящиеся в них
наблюдатели найдут скорость
их относительного движения
равной не 14, а только
9,26 е. д./е. в.
При желании можно
наблюдать и «парадокс часов»:
отставать будут часы только
на «путешествующей»
системе, которая, уехав,
возвращается обратно с той же по
величине скоростью,
найденной в системе «домоседа».
Если вместо 36 км/ч
принять скорость, равную
300 000 км/с, то мы получим
«поезд Эйнштейна», о
котором речь шла в самом начале.
Итак, в нашем
аттракционе будет полная
«релятивистская» имитация
эффектов. Многим было бы очень
полезно поучаствовать в нем,
что и окупит затраты на его
создание.
Б. И. ПЕЩЕВИЦКИЙ
ХХХХЖХХХХМжХХХХЖЖЖ
В Москве работает
МАК
Открыт первый в Москве
Молодежный Анонимный
Кабинет по профилактике
и лечению наркомании и
токсикомании — МАК.
Прием ведут психиатры,
психологи, социологи.
Консультации и
лечение — бесплатно.
Анонимность
гарантируется.
МАК работает по
вторникам, четвергам и
пятницам с 15 до 19 часов.
107061 Москва,
Преображенская ул., д. 5/7, кв. 75.
Тел. 963-41-09.
ж
ж
ж
м
X
X
X
ж
*|
X
ХЖХХЖХЖЖЖХаХХХХЖЖЖХ
89
КЛУБ
ЮНЫЙ
ХИМИК
О том, как выращивать кристаллы, мы
писали много раз. Но не иссякает поток
читательских писем на эту тему, ведь
многие ребята начинают свои
химические исследования именно с
кристаллов. Поэтому повторяем нашу давнюю
публикацию A974, № 9).
Клуб Юный химик не раз уже помещал
заметки о выращивании кристаллов.
Однако это такое интересное дело, что
стоит им заняться еще раз. К тому же
вариантов, как говорится, несть
числа...
Проще всего работать так:
приготовить сначала пересыщенный раствор,
а затем охладить его — излишки
растворенного твердого вещества
выделяются в виде кристаллов. Если надо
получить мелкие кристаллы,
охлаждайте быстро; чтобы вырастить крупные
кристаллы или один-единственный
большой кристалл, охлаждайте очень
медленно и осторожно.
ОПЫТ 1
Возьмите 20 г нитрата калия и всыпьте
его небольшими порциями в колбочку
с 25 мл воды. Добавив очередную
порцию, хорошенько взболтайте сосуд,
чтобы соль растворилась, и лишь потом
насыпайте следующую порцию. Когда
соль перестанет растворяться, немного
нагрейте колбу, всыпьте еще порцию,
взболтайте, снова нагрейте.
Наконец, вся взятая соль
растворилась. Быстро охладите колбу под
краном или опустите в кастрюлю с
холодной водой. Выделится много мелких
кристалликов. А если вновь растворить
соль, нагревая и взбалтывая, и дать
раствору медленно остыть, то
получатся крупные кристаллы.
ОПЫТ 2
Слейте вместе одинаковые объемы
(допустим, по 2 или по 5 мл) 10 %-ных
растворов нитрата свинца и иодида
калия. Выпадет осадок иодида свинца.
Дайте ему осесть и слейте жидкость.
Отдельно вскипятите воду в
каком-либо прозрачном сосуде, подкислите ее
уксусом и внесите в кипящую воду
полученный осадок иодида свинца,
предварительно взболтав его. Если
жидкость будет остывать медленно, в ней
вырастут прекрасные золотистые
кристаллы.
Опыт можно видоизменить. Слейте в
пробирку растворы нитрата свинца и
иодида калия, вскипятите содержимое
вместе с осадком, чтобы он
растворился, а затем быстро остудите, хотя
бы под краном. В этом случае
образуются мельчайшие золотые
кристаллики, взвешенные в жидкости.
опыт з
Следующий опыт (он называется
опытом Пелиго) можно показывать
зрителям. Но для этого, конечно, надо
сначала все приготовить и отмерить.
90
К#.уб ЮнЫп химик
Большой цилиндр, высотой 25—
30 см, вымойте изнутри горячей водой
и через воронку по стенке налейте в
него горячий раствор гипосульфита,
чтобы он заполнил цилиндр на 1 /3.
Этот раствор готовится так: 450 г
гипосульфита растворяют при нагревании
в 45 мл воды.
Теперь приготовьте горячий раствор
ацетата натрия C00 г на 45 мл воды).
И его тоже в горячем виде влейте
через ту же воронку еще на 1/3
цилиндра; он не должен смешиваться с
налитым ранее раствором гипосульфита.
Наконец, верхнюю треть цилиндра
заполните горячей водой.
В сосуде образовались три слоя:
верхний — вода, средний —
пересыщенный раствор ацетата натрия и
нижний — пересыщенный раствор
гипосульфита. Накройте цилиндр стеклом и
дайте остыть до комнатной
температуры.
Теперь сам опыт. К концу
стеклянной палочки прикрепите кусочком
воска маленький кристаллик гипосульфита
(воск слегка расплавьте, нагрев его над
пламенем). На глазах у зрителей
опустите палочку в нижний слой. Тотчас
вокруг кристаллика нагромоздится
множество новых кристаллов, образуя
подобие цветка. (А в среднем слое
«чужое» вещество вокруг кристаллика
гипосульфита кристаллизоваться не
будет.)
Опустите такую же палочку с воском
Каждый знает химическую модель
вулкана — термическое разложение
бихромата аммония. А я хочу
предложить модель гейзера, и не водяного,
а грязевого. В этом опыте тоже
используются соединения хрома — двойная
калийхромовая соль серной кислоты,
точнее, ее кристаллогидрат KCrfSO^X
X12Н2О; под названием хромокалие-
вые квасцы ее можно приобрести в
фотомагазине.
и маленьким кристаллом ацетата
натрия в средний слой — здесь тоже
вырастет цветок, но совсем другой!
Вы можете вынуть оба цветка из
раствора; цилиндр, если обращаться с ним
осторожно, можно использовать
несколько раз.
ОПЫТ 4
Если вас прельщают большие и хорошо
ограненные кристаллы, то начать опыты
лучше всего с алюмокалиевых квасцов.
Растворите при нагревании 20 г квасцов
в 200 мл воды, профильтруйте
горячий насыщенный раствор, закройте
сосуд и дайте раствору остыть.
Отдельно при нагревании растворите
20 г квасцов в 50 мл воды. В этот
пересыщенный раствор опустите на
полсантиметра тонкую нитку, привязанную
к лучинке. Закройте все
фильтровальной бумагой и дайте остыть. Когда на
нитке образуется несколько мелких
кристаллов, оставьте один, самый
лучший, и опустите нитку с кристаллом в
чайный стакан, наполовину
заполненный полученным ранее раствором.
Прикройте стакан фильтровальной
бумагой. Теперь остается ждать, и
немало — несколько недель. Время от
времени осторожно удаляйте с нитки все
лишние кристаллы и подливайте
насыщенный раствор маленькими
порциями. Так удается вырастить довольно
большой, красивой формы кристалл.
К. И. СЕВАСТЬЯНОВА
Прежде чем приступить к опыту,
запаситесь крупными кристаллами
квасцов. О том, как их вырастить, вы
уже прочитали в предыдущей заметке
Клуба. Квасцы легко выветриваются,
теряют кристаллизационную воду и
рассыпаются в порошок, поэтому
выращенные кристаллы храните в
герметично закрытой емкости небольшого
объема.
Теперь сам опыт. Положите на
металлическую пластину несколько
крупных темно-фиолетовых кристаллов
квасцов. Пластину поместите над
спиртовкой или газовой горелкой.
(Надеюсь, вам не придет мысль держать
91
пластину руками?) Уже при
незначительном нагревании кристаллы
частично теряют кристаллизационную воду,
и блестящая темно-фиолетовая
поверхность превращается в матовую светло-
фиолетовую.
При температуре свыше 89 °С
кристаллы как бы плавятся. На самом же
деле соль растворяется в
кристаллизационной воде. Но кристалл не
расползается, потому что раствор внутри него
как в ампуле окружен
серо-фиолетовой оболочкой — выветрившейся
поверхностью кристалла.
Если нагревать дальше, выше 100 С,
поверхность бывших кристаллов будет
лопаться и сквозь нее начнут
извергаться серые пузыри, напоминающие в
миниатюре грязевые пузыри в гейзерах.
Это результат бурного выделения
паров кристаллизационной воды. А уж ее
в кристаллах достаточно.
При нагревании до 350 С квасцы
полностью обезвоживаются. Остывший
зеленоватый порошок пригодится вам
для повторных опытов, поэтому
пересыпьте его в чистый пузырек и не
забудьте сделать надпись с
соответствующей формулой. Кстати, в формуле уже
не будет кристаллизационной воды.
Не удивляйтесь, что при растворении
безводной соли раствор получится
зеленым, а не фиолетовым. Зеленая
окраска характерна для частично гид-
ратированных ионов хрома. Через
несколько дней ионы полностью гидра-
тируют, образуя [Сг(Н20)г>]3 f, и
раствор станет фиолетовым. В этом
растворе можно уже выращивать
кристаллы.
Если же вы нагреете квасцы выше
350 'С, то они необратимо превратятся
в зеленовато-желтый порошок,
который подобно пережженному гипсу
теряет свойство растворяться в воде.
Н. КОСТЫРЯ
ЧТО НОВОГО В МИРЕ
Предмет, изображенный на
фото 1, вряд ли кого
удивит: подумаешь,
канцелярская скрепка! Однако если
вы узнаете, что эта
скрепка держала
светонепроницаемую черную бумагу, а
фотопленка помещалась
внутри этой бумаги, то,
возможно, все-таки изумитесь.
Это чем же таким
облучали сверток, что оно
прошло сквозь черное?
Найдется эрудит,
который догадается: жестким
излучением, возможно,
рентгеном. Взяли, небось,
рентгеновскую трубку да
посветили, эка невидаль.
Но в том-то и секрет, что
никакой трубки не было, а
был лишь стеклянный
сосуд, в котором
происходила заурядная, правда, очень
бурная реакция между
цинком и крепкой серной
кислотой. Цилиндрический
сосуд снаружи был обернут
фотопленкой, упакованной
в черную бумагу. При
достаточно длительной
экспозиции (несколько часов) на
пленке появляются
засвеченные пятна (фото 2).
А однажды, когда сверток
закрепили скрепкой —
получили ее отчетливую,
объемную тень.
Хемилюминесценция
(излучение, возникающее в
ходе химических реакций)—
явление давно известное,
но кто мог ожидать, что
реакция может «светить» и
в такой жесткой области
спектра?
Многочисленные опыты
с другими реакциями —
между кислотами и
всевозможными металлами,
да и между многими
другими веществами,
подтвердили: бурные экзотермиче-
92
Клуб Юный химик
ские превращения
сопровождаются
люминесценцией в весьма жестких
областях спектра;
зафиксированы рентгеновское и даже
гамма-излучение.
Разумеется, не слишком
интенсивное, не опасное для
экспериментаторов, но четко
фиксируемое фотопленкой
в виде характерных
точечных следов или
сопутствующими приборами.
X. ХАСАНОВ, Самарканд
ДЕТСКИЙ ВОПРОС
?
В «Популярной библиотеке химических
элементов» я прочитала, что родий — один из самых
дорогих металлов. Но сколько стоит родий,
в этой книге не написано. Хотелось бы узнать
также, сколько стбят другие металлы — соседи
родия по периодической таблице.
Н. СМИРНОВА,
Ленинград
Ответ на этот, а также на многие другие
вопросы, связанные с платиной,
вероятно, заинтересуют многих читателей.
Сведения о ценах, а также о
производстве металлов платиновой группы
регулярно публикует лондонская фирма
«Джонсон — Маттей». Вот некоторые
данные, помещенные в последнем
обзоре этой фирмы «Платина-1988».
Сначала — о самой платине.
Мировая потребность в этом металле
составила в 1988 г. 113 т, из которых около
15 т осели в банковских кладовых.
География потребления платины очень
неравномерна: 52 % всего металла
пошло на нужды Японии, тогда как
потребность Северной Америки (США и
Канады) составила 25 %, а Западной
Европы— 16 %. Добыча платины явно
отстает от потребления, хотя за
последние годы она непрерывно росла:
1983 г.— 77 т, 1984 г.—84,5 т, 1985 г.—
86 т, 1986 г.—88 т, 1987 г.—96,5 т,
1988 г.— 98,5 т (из них продажа
советской платины на мировой рынок
составила около 12 т, Южной Африки,
основного поставщика этого металла —
79 т). Итак, налицо значительный
дефицит между добычей и
потреблением. Пока он покрывается за счет
старых запасов, а также регенерации
платины из отработавших свой ресурс
катализаторов.
На что идет платина? Главным
образом (более 40 г) — на катализаторы
дожигания выхлопных газов
автомобилей, снижающие токсичность
двигателей. Во многих странах большинство
выпускаемых автомобилей снабжается
такими каталитическими устройствами:
в Западной Германии в прошлом году
ими оборудовано более 50 % всех
новых машин, в Швеции — почти 100 %.
Очень много платины C7,5 т) идет на
украшения. Любопытно, что почти всю
ювелирную платину (90 %) потребляет
всего одна страна — Япония.
Химическая промышленность в 1988 г.
израсходовала 3 т платины,
нефтехимическая — 1,7 т, электротехническая —
5,9 т, стекольная — 4 т.
В некоторых странах платина, наряду
с золотом, хранится в банках; для этой
цели из нее отливают бруски массой
0,5 и 1 кг. Небольшая часть платины
идет на выпуск юбилейных монет и
медалей.
Цены на платину колеблются, иногда
вплотную приближаясь к ценам на
золото (февраль 1988 г.), а иногда —
превышая их почти на 50 % (сентябрь
1986 г.), В среднем в 1988 г. один грамм
платины стоил 16 долларов.
Коротко — о других платиновых
металлах. Производство палладия в
основном покрывает потребность в нем.
Главный поставщик палладия — СССР
(около 55 т в год). В 1988 г. в
западных странах израсходовано 104 т
палладия, из них 53 т пошло на нужды
электротехнической и электронной
промышленности, 32 т — на
изготовление зубных протезов, 5,8 т — на
производство катализаторов дожигания
выхлопных газов (здесь доля Pd
непрерывно снижается, так как палладиевые
устройства заменяются более
эффективными платино-родиевыми); почти
столько же израсходовано ювелирной
промышленностью. И здесь Япония —
вне конкуренции: в 1988 г. японцы
израсходовали на украшения больше
Клуб Юный химик
93
палладия, чем все остальные страны
вместе взятые. В среднем цена на
палладий в 1988 г. была около 4
долларов за грамм.
Добыча родия, рутения и иридия
исчисляется всего несколькими тоннами
в год. Основной их источник — рудники
Южной Африки. Около 75 % родия
идет на производство катализаторов
дожигания, остальное потребляют
главным образом стекольная и химическая
промышленность. Родий — самый
дорогой металл платиновой группы:
в 1988 г. грамм родия стоил около
40 долларов. Рутений и иридий
используют в основном в электротехнической
и электрохимической промышленности
(для защитных покрытий электродов в
хлорно-щелочном производстве). Цена
рутения в 1988 г. составляла около 2,
а иридия — около 10 долларов за
грамм. В последние годы наблюдается
стойкая тенденция к снижению цен на
иридий. Последний металл платиновой
группы, осмий, в 1988 г. стоил ровно
вдвое дороже иридия.
Все приведенные данные относятся
ИР tb"
Если через лупу рассмотреть кожу на
тыльной стороне кисти рук, можно
увидеть забавную картину. Кожа как бы
разделена на ромбики, блестящие от
кожного сала. По углам ромбиков
расположены отверстия — поры. Из них
выглядывают стержни волос. Это
пушковые волосы. Кроме них, есть
щетинистые — в ресницах и бровях,
и длинные — те, что на голове, под
мышками... Все они также выходят из
пор.
Совершенно иначе выглядит кожа на
ладонях. Здесь тоже есть
многочисленные поры, но гораздо мельче,
а волос нет совсем. Куда же ведут
к ценам на мировом валютном рынке.
Химика же в основном интересуют
цены на те же металлы, которые
выпускаются как реактивы для научных
исследований. Судя по каталогу 1989 г.
американской фирмы химических
реактивов «Олдрич», цена на тот или иной
металл зависит от трех факторов:
чистоты (так, грамм золотой проволоки
диаметром 0,25 мм стоит 39,3 доллара
при чистоте 99,9 % и 53 доллара при
чистоте 99,99 %); формы выпуска
(порошок, дробь, фольга, проволока
и т. п.; например, грамм порошка
иридия стоит 78 долларов, а 0,4 г
тонкой иридиевой проволоки — 247
долларов); приобретаемого количества
(скидка при увеличении закупки).
Приведем минимальные цены (в долларах
за 1 г) на платиновые металлы,
поставляемые этой фирмой: Pt — 35, Pd —
15,8, Rh— 111, Ru —14, Ir —48, Os—
74.
В общем, очищенные металлы —
реактивы стоят значительно дороже
«валютных».
и. ильин
поры? Оказывается, места назначения
их разные.
Поры, из которых выходят волосы,—
это устья волосяных фолликулов,
нижняя часть которых, охватывающая
корень волоса, называется волосяной
сумкой. Сюда у всех волос, кроме
щетинистых, впадают протоки сальных,
а иногда и потовых желез. Если
кожного сала выделяется слишком мало,
кожа теряет эластичность, трескается,
а волосы становятся ломкими, нередко
раздваиваются на концах. Обладателям
сухой кожи не рекомендуют часто
умываться с мылом, потому что мыло
смывает кожный жир, которого и без
того мало.
Если же сальные железы работают
слишком производительно, кожа
становится жирной, поры расширены, а
поверхность лица приобретает сходство
с апельсиновой коркой. Волосы
слипаются. Такая кожа быстро
загрязняется и перестает выполнять роль
барьера. Жирную кожу следует почаще
94
Клуо Юным химик
мыть с мылом, но не слишком
усердствовать, так как недостаток жира на
коже стимулирует работу сальных
желез.
Казалось бы, чем длиннее волосы,
тем чаще их следует мыть. Однако
это не совсем так. Причесываясь, мы
не только укладываем свои волосы
согласно принятой моде, но и
распределяем кожное сало равномерно
по всей поверхности волоса. Чем
длиннее волос, тем меньше кожного
сала приходится на единицу его
поверхности, а чем короче волос, тем
обильнее он смазывается жиром и тем
чаще приходится удалять этот жир.
Вот почему короткие волосы
приходится мыть чаще, чем длинные.
Но вернемся к порам. Поры на
ладонях не связаны с волосяными
фолликулами. Это устья потовых желез.
На тыльной стороне их значительно
меньше. Когда человек волнуется, он
сильнее потеет. Известно, что
мембрана покоящейся клетки имеет
положительный заряд на своей поверхности,
а мембрана возбужденной клетки
приобретает отрицательный заряд.
Если поместить датчики на ладони
и тыльной стороне кисти, то при
волнении можно зарегистрировать
разность потенциалов, так как на ладони
потовых желез много, а на тыльной
их почти нет. Разность потенциалов,
или кожногальваническая реакция на
ленте самописца или экране
осциллографа имеет характерный вид, и
легко распознается специалистами.
Ее появление может говорить о
сильном волнении человека. На этом
принципе, кстати, действует знаменитый
детектор лжи.
В нашей судебной практике наличие
кожно-гальванической реакции не
учитывается, поскольку люди могут
волноваться по поводу и без повода.
Другое дело — отпечатки пальцев. Не
будем сейчас говорить о том, почему
они индивидуальны для каждого
человека и почему по ним можно узнать
человека точнее, чем даже по
фотографии. Пожалуй, интереснее другое —
почему вообще на подушечках пальцев
существуют бороздки, из которых
составляется узор. Ведь не для того же,
чтобы по ним отыскивали
преступников.
Ответ на этот вопрос могут дать
результаты следующего простого
опыта. Возьмите болт с частой
нарезкой и прокатайте между ладонями,
стараясь ощутить ребристость его
поверхности. Многим это не удастся.
Теперь проделайте то же подушечками
пальцев рук. Ребристость ощущается
значительно лучше. Это происходит
потому, что рецепторы кожи,
находящиеся в глубине бороздок,
изолированы друг от друга. Такое строение
повышает чувствительность.
Кожные рецепторы различаются
восприятием: одни реагируют на холод,
другие на тепло, третьи на
прикосновение (тактильные)... Чтобы убедиться
в этом, достаточно провести по
тыльной стороне кисти остро отточенным
карандашом. Грифель, как правило,
холоднее, чем наша кожа. Тактильными
рецепторами мы ощущаем скольжение
карандаша по коже, а холод мы будем
воспринимать время от времени, когда
грифель будет наталкиваться на
рецепторы холрда. Рецепторы тепла
обнаружить еще труднее (острие карандаша
нагрейте' до 40 °С, выше не надо, ибо
горячий предмет вызовет боль). На
квадратный сантиметр кожи кисти
приходится до пяти точек холода и
только 0,4 тепловых.
Впрочем, тепло и холод — понятия
относительные, здесь нужна точка
отсчета (в нашем опыте — примерно
32 °С). Но как объяснить следующее:
вы залезаете в теплую ванну, но
вскоре ощущение тепла пропадает.
Может быть, остыла вода? Ничего
подобного — выйдите из ванны, а
затем снова влезьте в ту же воду.
Снова .ощущение тепла на короткое
время/" Получается, что наши
рецепторы могут адаптироваться к новой
температуре, как бы изменить свою
точку отсчета.
Что и говорить, хитро устроено
наше тело!
Кандидат педагогических наук
Р. Д. МАШ
95
ДСШАШНИЁ ЗАБОТЫ
I Лимон
\ и лимонная
кислота
I Как в домашнем хозяй-
I стве применяется ли мои-
I ная кислота? Какие ягоды
I и фрукты, помимо лимона,
I содержат ее, и можно ли
I выращивать их в средней
I полосе?
I Л. П. ЛЬВОВА,
I ТУЛА
I Поговорим о лимоне и его
I важнейшем компоненте —
I лимонной кислоте, на долю
I которой приходится до 8 %
I содержимого лимона. Не
I будем забывать и о витами-
I не С, которым он тоже
I богат.
I Кстати, лимон — не луч-
I ший источник получения
I лимонной кислоты. Гораз-
I до дешевле выделять ее из
I листьев махорки или са-
I харной свеклы, окисляя
I оставшуюся после получе-
I ния сахара мелассу,
I Лимонная кислота со-
I держится в митохондриях
I всех клеток. Она прекрасно
I растворяется в воде, спир-
I те и большинстве органи-
I ческих растворителей.
I В организме она поддер-
1 живает кислотно-щелочное
I равновесие и постоянный
I ионный состав.
I Вообще, кислоты, входя-
I щие в пищу, способствуют
I пищеварению, взаимодей-
I ствуя с белковыми веше-
I ствами. Организм некото-
I рых людей сам заявляет
I о недостатке кислоты.
I В этих случаях безо всяко-
I го вреда можно добавить
I в блюда лимонный сок.
I Предупреждаем, что лю-
I бую операцию с лимоном и
I его кислотой надо прово-
I дить только в стеклянной
I или эмалированной посуде,
I поскольку в присутствии
| воздуха кислота реагирует
I с железом и медью.
I А теперь — наши реко-
1 мендации.
I С помощью лимона мож-
I но быстро приготовить
I вкусный творог. Вскипяти-
96
те литр молока, снимите
его с огня и отожмите в
него сок одного лимона.
Через несколько минут
откиньте на вдвое сложенную
марлю. Предлагаемая
технология безотходна:
отделившаяся сыворотка
вкусна, она хорошо утоляет
жажду, а также может
служить основой для
замешивания теста.
Лимонный сок можно
добавлять в салаты, харчо,
сациви. Несколько капель
лимонного сока придадут
борщу красивый бордовый
цвет, поскольку природный
краситель свеклы в кислой
среде приобретает красную
окраску.
Если вам необходимо
некоторое время подержать
очищенный картофель в
воде, рекомендуем добавить
туда несколько капель
лимонного сока или щепотку
лимонной кислоты.
Картофель сохранит свой вид и
не потемнеет. Входящие в
состав картофеля фенолы
окисляются кислородом
воздуха с образованием хи-
нонов. Те, в свою очередь,
полимеризуются в темные
пигменты. Кислая среда
препятствует образованию
хинонов.
Большую радость
доставляют детям леденцы,
которые вы можете
приготовить сами. К стакану
сахарного песка добавьте
несколько чайных ложек
воды. Кипятите несколько
минут, помешивая. Варите
на слабом огне до
полного растворения сахара.
Когда жидкость чуть-чуть
пожелтеет, добавьте
половину чайной ложки
лимонной кислоты. Через минуту
отставьте миску, в которой
находятся будущие
леденцы. В еще теплую массу
окунайте чистые
струганные палочки, обматывая их
тягучей массой. Процедуру
повторяйте несколько раз,
каждый раз после этого
обмакивая палочки с
леденцами в холодную воду.
Во Франции пользуется
популярностью «салат
красоты»: две-три полных
ложки овсяных хлопьев,
шесть ложек кипяченой
холодной воды, три ложки
кипяченого холодного
молока, столовая ложка
сахарного песку, одно большое
яблоко, натертое на терке,
сок одного лимона.
Овсяные хлопья заливают
водой на час, после чего
добавляют все остальные
компоненты.
Систематическое употребление салата
улучшает кожу лица,
волосы лучше растут и
становятся эластичными.
Сок лимона вообще
незаменим в быту женщин.
Ведь не так просто
приобрести в парфюмерных
магазинах специальные
лосьоны для ухода за
кожей лица и рук. После
работы с овощами
потемневшую кожу рук протрите
кусочком лимона.
В лосьон для лица мы
тоже рекомендуем
добавлять несколько капель
лимонного сока. Он
отбеливает и благотворно
действует на жирную кожу,
слегка подсушивая ее.
Для тех, у кого кожа
сухая, мы предлагаем
питательную маску: половина
стакана меда, сырой
желток, сок одного лимона,
столовая ложка
растительного масла, две столовые
ложки спирта. Все хорошо
смешайте. Нанесите на
лицо и шею на двадцать
минут. Напоминаем, что
кожу надо предварительно
очистить. Маску смойте
теплой, а затем холодной
водой. Храните ее в
холодильнике.
Не забывайте заботиться
и о теле. Время от
времени делайте себе ванну,
которая полезна для кожи
и успокаивающе действует
на весь организм. Для
этого в настой ромашки или
мяты добавьте ложку меда,
натертую на терке цедру
лимона и две столовые
ложки лимонного сока.
Но если говорить о
чемпионе по содержанию ли-
аожлиш,
моннои кислоты в плодах,
то это — лимонник
китайский, в котором ее 69,9 %.
Витамина С в его плодах —
26—35 мг %. Кроме этих
двух полезных
компонентов, в лимоннике есть
также схизандрин,
обладающий тонизирующим
действием, до 100 мг % Р-ак-
тивных веществ,
витамин Е, дубильные
вещества и эфирные масла.
Препараты лимонника
улучшают умственную и
физическую
работоспособность, повышают
устойчивость организма к
неблагоприятным воздействиям.
Особенно хорошо
действие лимонника
проявляется после длительных
мышечных и умственных
нагрузок, потому что он
усиливает углеводный обмен в
анаэробных условиях,
ускоряет образование АТФ.
Это, в свою очередь,
повышает устойчивость
организма к кислородному
голоданию, когда в тканях
исчерпаны запасы
веществ — источников
энергии.
При этом лимонник —
не допинг, механизм его
действия отличается от
механизма действия
химических стимуляторов. После
приема лимонника не
наступает фаза угнетения,
характерная для
препаратов типа фенамина или
кофеина.
У лимонника —
широкий спектр
воздействия. Он повышает
устойчивость организма к
токсинам угарного газа,
нитритам, цианистым
соединениям, снотворным,
наркотикам, нейролептикам и
другим веществам,
угнетающим нервную систему.
Очень эффективно
применение препаратов
лимонника при лечении
термических и химических
ожогов и отморожений,
инфекционных заболеваний
(дизентерии, энтероколитов,
коклюша), язвенной
болезни и псориаза, а также
некоторых сосудистых
заболеваний — вегетодисто-
нии, гипотонии.
Противопоказаны
препараты лимонника при
гипертонии и стенокардии, хотя
при атеросклерозе он
оказывает заметное лечебное
действие.
Особенно замечательно в
этом растении то, что оно
прекрасно растет и
плодоносит в условиях средней
полосы России.
Лимонник — вьющаяся
лиана длиной до 15 метров
и толщиной до 2,5 см.
Осенью он покрывается
кистями мелких плодов с
лимонным привкусом.
Кстати, этот привкус и
запах свойствен всем частям
растения, потому что
растительная ткань содержит
много эфирных масел.
Лимонник — культура
светолюбивая; сажать его
нужно так, чтобы прямой
солнечный свет освещал
растение в течение всего
светового дня. Сразу при
посадке следует вкопать
опору, чтобы растение
получило возможность
обвивать ее. Учтите, что опора
обязательно должна быть
очень прочной, так как
масса листьев у растения
весьма велика. На открытом
продуваемом месте куст
лимонника из-за большой
парусности может сломать
слабую оперу и
обломиться у основания.
На одной и той же лиане
цветки бывают и мужские,
и женские; лучше
лимонник плодоносит при
перекрестном опылении.
Растения сажают или в
ямы (по одному), или в
траншеи (по два). При
посадке нужно учитывать, что
их корневая система
располагается главным образом
у поверхности почвы;
траншеи выкапывают глубиной
40—50 см, шириной 60 см.
На дно кладут дренаж из
битого кирпича или
черепков слоем 10 см. Поверх
насыпают плодородную
землю слоем 25—30 см,
хорошо поливают ее, после
чего высаживают саженцы.
После посадки обязательно
поливают еще раз.
Размножается растение
отводками, корневыми
отпрысками, черенками и
семенами. Наиболее
эффективно размножение
семенами, которые высевают
сразу же после сбора
плодов, осенью. При весеннем
посеве семена месяц до
посадки стратифицируют во
влажном песке при
температуре 17—20 °С. Если
семена пересушены, они
могут взойти только через год
после высева. Двухлетние
саженцы весной
высаживают на постоянное место.
Лимонник любит
рыхлую, удобренную листовым
перегноем почву. Он не
переносит свежего навоза и
кислой, заболоченной земли.
Подкармливают
растения трижды за
вегетационный период: рано весной
вносят золу (азотные
удобрения вызывают сильный
рост побегов, в результате
чего они не успевают
одревеснеть к зиме и
подмерзают); перед цветением -
костную муку или двойной
суперфосфат — 10 г,
калийную соль— 13 г или
хлористый калий — 8 г,
мочевину — 10 г на 1 кв. м.
Третью подкормку
проводят суперфосфатом из того
же расчета после сбора
урожая (все удобрения,
кроме золы, вносят в
жидком виде в скважины или
канавки).
Для желающих подробнее
ознакомиться с составом и
агротехникой, а также
переработкой плодов
лимонника рекомендуем прочесть
статью в «Химии и жизни»
A982, № 9), а также
сборник « Ви та ми ны круглы й
год» (М.: Россельхозиздат,
1983).
Авторы выпуска:
Л/. В АЛЬКОВА,
Н. МИШИНА
97
л-
А,_
f
• t*.
Танцы мужчин
В. Покровский
КИНСТЕР
Долгой веренице жизней Томеша Кинстера предстояло вскоре прерваться. Он знал, когда
это произойдет, и даже — что произойдет после. Именно это «после» и заставляло его
яриться.
Опустившийся, оборванный, мутный, насквозь пропитанный липкими запахами, он будет
проживать в это время жизнь за жизнью в бесцельных блужданиях по Сантаресу, жители
которого обожают проявлять любопытство на расстоянии, желательно из-за
металлизированного окна собственной комнаты. Они давно отказались понять хоть что-нибудь в
происходящем, они легко поддаются убеждению и, в большинстве своем, видят смысл жизни
в том, чтобы прожить подольше и повкуснее, и сами же себя за то презирают, хотя и
подозревают время от времени, что презрение их кое в чем безосновательно, но все же лучше
как-нибудь по-иному, если б вот только не лень.
Те жители города, которые по браваде, легкомыслию, убеждению или, что чаще, по
необыкновенному равнодушию пропустили мимо ушей сообщение о тотальном поиске, оторопело
останавливались теперь, завидя импата, всматривались, как летит он или, скорее, ползет
с неожиданной скоростью, запрокинув голову, вытянув руки вперед, словно ныряльщик...
а затем срывались и убегали в панике. Некоторые, раскинув руки, выходили ему навстречу,
но спроси их в ту минуту кто-нибудь, что именно хотели они сделать, вряд ли можно было
ожидать от них вразумительного ответа. Тут было все: и восторг перед самоубийством,
и усталость от вечного подспудного страха (с самого детства, страха изнурительного,
унижающего, иногда ничем реальным не подкрепленного), и презрение, омерзение даже
к существу, которое заражает улицы, весь город, которое немыслимо здесь, и торжество
необыкновенное, что вот он — предел совершенства, а все-таки ниже, все-таки изгоняем,
все-таки обречен. Томеш обходил их, он не испытывал к ним достаточно ярости.
ДАВИН, ДЕЛАВАР И ДРУГИЕ
Горизонт общественного транспорта или, как его называли сантаресцы, Новое Метро,
замер в момент сигнала облавы. Застыли многополосные тоннели-конвейеры, забитые
людьми, остановились двухместные экипажи, управляемые с унипульта. Только что они
носились под городом на двухсотмильных скоростях; визжали на крутых поворотах, ухали
при переходе с одного горизонта на другой, врывались в темные тоннели, выскакивали
на подземные площади, где в полном хаосе, казалось бы, чудом не сталкиваясь,
мчались их точные копии, одинаково желтые — мимо причудливых, быстро
промелькивающих скульптур, которые мало кому удавалось разглядеть толком, мимо бесконечных
лифтов, стоянок и эскалаторов; багровый свет, вой, сверкание, мгновенная тьма, спящие
лица, чей-то хохот у телевизора, ряды свободных экипажей, люди, вещи, спешка. И вдруг —
тонкий фарфоровый звон, ре диез, фа, голос диктора, рефлекторный мороз по коже.
Остановилась одна машина, другая, вот уже все стоят, кто-то не понимает, что случилось,
не в порядке громкая связь, он пытается выбраться из машины, но дверь надежно заклинена,
и сплющив нос об окно, он завороженно вглядывается в неожиданное и страшное
спокойствие, которое воцарилось вокруг.
Вот проросли гвозди-вол меры, один из них надсадно взревел, и вот, лавируя между
умершими экипажами, пробирается к тому месту паук с багровым крестом.
...О, как бился Кон в руках скафов, как расшвыривал их, какая это была радость, какое
счастье и как бесконечно долго все тянулось, за время одного удара можно было придумать
симфонию, но почему-то именно симфонии в голову не приходили.
И скафы, поймавшие его, и водитель фургона, все они были новичками, только поэтому
они нарушили один из важных пунктов Инструкции по захвату — ни в коем случае не
помещать вместе импата высокой стадии с нулевиком. Иногда вторичное излучение
вызывает у них ураганный всплеск болезни, тогда они сразу перескакивают на высшие
стадии и становятся «судорожно опасны».
Продолжение. Начало в № 9, 10.
99
Джеллаган и Кон оказались в одной машине. Кон сказал:
— Сволочи. Сучьи сволочи.
Джеллаган ответил:
— И пришло лето, и на поверхность вышли слуги дракона Асафа и поклялись отомстить
за него.
— Псих! — крикнул Кон.— Уйди, псих!
— И птицы, мохнатыми к рыла ми мотая, круглыми глазами следили за ними — резко
слуги выделялись на фоне зеленого леса, желтыми крылами маша неестественно.
У старика дрожал подбородок, старика переполняла особая радость.
— И-ди-о-о-о-от! — заорал Кон.— Нас сейчас уничтожат, а он сказочки!
Джеллаган смотрел на Кона и его глаза блестели от дикого волнения.
ДЕЛАВАР
— Что же ты наделал? Зачем к нулевику посадил этого? — сказал Круазье водителю
фургона.
Кон лежал на полу машины. Один глаз был закрыт, другого не было. Огромная дыра в
кабину, искалеченный мотор — чудом, вот уж истинно, чудом увернулся водитель от верной
смерти.
Джеллаган переживал временный спад, предвестие судороги. Скафы стояли вокруг него с
укрепленными шлемвуалами, пальцы на курках.
— О, дьяволы ночные, пришедшие в солнечный луч,— сказал Джеллаган,— о, плененные
девы. О, скафы, каким сияют ваши мужеством плечи!
— Не довезем,— тихо пробормотал Круазье, поднимая «оккам».— Ничего не поделаешь.
Здесь.
— Вот моя грудь! Я люблю вас! Я счастлив! Если бы вы только...
И Круазье торопливо выстрелил.
КИНСТЕР
Северный порт находился в пятнадцати милях от города и в район тотального поиска не
входил. Во времена эпидемий он, неизвестно из каких соображений, был огорожен высокой
стеной. Ее давно пора было бы снести и разговоры такие шли, но то ли. руки не доходили, то ли
еще что — одним словом, стена оставалась, уродливая и мрачная.
Помимо множества служебных калиток, в стене имелся, конечно, и главный вход,— богато
изукрашенные ворота под дерево. Проходя в них, человек сразу попадал на пропускной
пункт, оснащенный датчиком Волмера. Охрана формировалась из местных полицейских и
несла службу лишь по традиции — вот уже семь лет ни один импат не пытался проникнуть на
территорию порта. Причиной тому была психология импатов, а главное — то, что им крайне
редко удавалось покинуть город.
Теперь, когда Томеш знал совершенно точно, где и как настигнет его смерть, он мчался к ней
сам, и не фьючер-эффект гнал его вперед, а желание испытать, надежда узнать главное;
и казалось ему, что он наконец свободен и делает то, что хочет, а не то, что заставляет его
делать неизбежность будущего.
Открытие рвалось наружу, уже готова была ключевая фраза, все объясняющая, оставалось
только произнести ее мысленно, однако с первого же слова начинались ответвления, каждое
из которых вело к бомммму, и Томеш в результате постоянно забывал это первое слово, и
приходилось возвращаться к началу, а начало отодвигалось все дальше и дальше.
Все тридцать четыре дня, все сидения за столом, такие бессмысленные, все бормотания,
все, все...
Когда до порта оставалось полмили, Кинстер встал на ноги и вышел на шоссе
(фьючер-эффект). Брюки он где-то потерял, рукав скафской куртки был наполовину оторван. Держась
за дерево (внезапная слабость), он махнул рукой первой попавшейся машине, и та, конечно,
остановилась.
Из окна высунулся водитель, худой мужчина, с белесыми ресницами.
— Что случилось, друг?
— Прикрой лицо,— с гримасой отвращения сказал Томеш.— Я импат.
МАЛЬБЕЙЕР
— Друг гофмайор,— проникновенно сказал Мальбейер включенному визеру,— боюсь, что нам
пора прибегнуть к услугам полиции (Что я говорил! Что я говорил!)
— Не нашли? — встрепенулся Свантхречи.
— Нашли. Но... не в городе. В Северном порту. Наших сил не хватит на оцепление.
100
— Разве такое может...
— Он прошел контроль в костюме скафа, а когда сработал волмер, сказал охраннику, что
преследует им пата. Пока тот опомнился... Нам повезло — охранник не из нашей службы.
— Но там же почти никто вуалей не носит!
— Такая неосторожная мода! Боюсь, нам предстоит немало грустной работы, друг гоф-
майор.
НИОРДАН
Паук Дайры мчался над городом, далеко обогнав остальных. Ниордан, пригнувшись к
штурвалу, жадно ел глазами пространство.
— Вообще-то он должен был улететь. Много же рейсов! — сказал Дайра.
— Да улетел, командир, улетел твой сын, не волнуйся.
— Сам, сам, собственными руками упустил троечника. Что бы мне догадаться про
нежилые районы!
Жадные глаза Ниордана, широко раскрытые. Все наготове. Только Ниордан без шлемвуала.
Пижон. Рыцари древнего ордена. Ох, успеть бы только, успеть бы. Вот они, предчувствия. Все
идет к одному, с самого рассвета. А говорят, судьбы нет, как так нет, когда вот она,— пощупать
можно, только мальчонку-то зачем. Уверен, уверен, все так и кончится, пошлый детектив,
знаю, что все так кончится, только бы, только бы.
— Вот вам моя рука! — громко и торжественно ляпнул Ниордан, однако тут же осекся и
секунд через пять обвел всех верблюжьим надменным взглядом. Остальные сделали вид,
что не расслышали, один только Дайра выпучился. Он очень, он чрезвычайно ценный
работник, Ниордан.
ДАЙРА
Итак, двадцать три скафских машины, курсирующих над Сантаресом, получили приказ
следовать к Северному порту. Сверкнув стеклами, они развернулись и почти одновременно
пауки удвоили скорость. На окраине города они нагнали машину Дайры, собрались в
компактную стаю. И горожане проводили их многозначительными взглядами.
Через пять минут распахнулись золоченные гаражи, полицейские вертолеты —
«дворняги» — взмыли в небо и помчались вслед за пауками на север. Вертолеты менее маневренны,
чем пауки, но имеют большую скорость, поэтому на подходах к порту полицейские обогнали
скафов.
Впоследствии операция выставления кордона была отнесена к числу самых четких и самых
красивых полицейских массовых операций за последние пятнадцать лет, но именно с нее
начался новый расцвет СКАФа, расширение его функций, усиление власти и последующее
обособление в самостоятельное подгосударство.
При подходе к цели вертолеты разделились и образовали круг диаметром полторы мили,
центральная точка которого приходилась на взлетное поле порта.
Три молниеносные команды — и круг упал на землю. При этом повреждено было сто
четырнадцать ацидоберез и убит один человек — инженер Института Насаждений. По нему
пришелся удар амортизирующей прокладки. Еще не кончился послеударный шок, а
полицейские уже выпрыгивали из распахнутых люков, уже устанавливали визуальную и эфирную
связь с соседями. Спустя одиннадцать секунд после падения последний из них замер в
настороженной позе. Северный порт был оцеплен.
...К этому времени прибыли скафы. Пять машин отделились от общей стаи и заняли
стартовые коридоры. Остальные саранчой посыпались на авиаполе. Они упали рядом со зданием
вокзала, где сгрудились безликие, почти бесполые люди под гигантскими буквами
НОРДПОРТ. Скафы красно-черным потоком полились на толпу, люди расступались, давая
им дорогу, у каждого скафа болтался на плече волмер, автоматы наготове, а с плоских
телеэкранов, висящих в холлах, взирал на это человек с нервным лицом и по-детски горестными
глазами — бывший человек, теперь импат Томеш Кинстер.
Несколько пауков упало рядом с задержанными самолетами. Инспекция проводилась
очень быстро и энергично, больше напоминая нападение, чем проверку импатоприсутствия.
Пилот-контроллеры в спешке были сбиты с ног, бесцеремонно отброшены в глубь салонов.
Замершие пассажиры, помертвевшие лица под вуалетками, чье-то визгливое бормотанье,
женские истерики, торопливые скафы. громыхающие, мошные, а над каждым креслом мигала
надпись «Задержка рейса».
«Не зря, не зря мне так было мерзко сегодня»,— невесело думал Дайра, пробираясь к
диспетчерской вслед за тонким вихляющим чиновником в голубой форме.
Гремевшее сообщение о приметах Томеша Кинстера вдруг оборвалось, секунду слышался
101
только многократный глухой топот. А потом неестественно низкий голос произнес:
— Пассажирам в зале номер один и примыкающих к нему холлах предлагается
незамедлительно спуститься в залы два и три для прохождения медицинского контроля.
Началась вторая, параллельная стадия операции. Полный Контроль, операция, которую так
часто описывают в книгах и так редко проводят на практике. Но без него в порту не обойтись.
Тут любят ходить с голыми лицами.
— Полетят головушки,— тихо сказал Сентаури.
— Сент, возьми контроль,— сказал Дайра.— Нечего около меня толочься. Все трое идите
туда. Я — в диспетчерской. Связь по файтингу.
Незакрепленная вуалетка колыхалась в такт его дыханию.
КИНСТЕР...
Кинстер услышал сирену и увидел лица, обращенные к нему, увидел глаза, полные паники,
поднял руку и услышал свой голос, громкий и неожиданно чистый:
— Просьба ко всем надеть шлемвуалы. Среди вас больной.
От него все равно шарахались, теперь уже как от скафа, грязного, оборванного,
окровавленного убийцы в нелепых желтых с иголочки брюках. Томеш с удивлением почувствовал,
как сжимаются его кулаки, как вздымаются руки, как рот открывается и выталкивает
отчаянные, с плачем слова:
— Ведь за вас же, за вас мучаюсь... Душу свою... Клятая война!
Никогда в жизни не слышал он такого ругательства, и в слове «война» никогда не делал
неправильного ударения.
Он никак не мог понять, от чьего имени сказал эти слова — от себя или от скафа, роль
которого он исполнял. Или это были фьючер-слова, лишенные автора и смысла.
Тело начало выкидывать фортели.
Все изменилось вокруг. Потемнело и стало фиолетовым, и это пугало тоже.
Вот он, предсудорожный всплеск, вот что это такое. Нехотя всплыла первая мысль-зацепка,
чистая, без примеси бомммма. С каким напряженнейшим ожиданием он вглядывался в ее
неясные контуры, как нежно гладил ее ворсистое тело, как тщательно готовился к
пониманию! Наружная простота ее была обманчивой. Среди всей путаницы мучительных
громоздких боммммов со множеством ответвлений одна только ниточка (он позволил себе знать это),
всего одна давала надежду на излечение.
— Так-так-так-так-так-та-а-а-а-а-ак! — чтобы перебить боммммы и отогнать лишние
мысли, сказал тебе Томеш. Помогло. Сегодня все получается. Счастливый день!
Медленно приближалась низкая синяя дверь в служебку, тело слушалось кого-то чужого,
и Томеш был рад этому; мысль, такая тяжелая, такая невоспринимаемая, требовала полного
внимания.
— Только импат...
Зеленая рука, скрючив пальцы, тянулась к дверной ручке, его рука — вот что отвлекало.
— Только импат может...
Глухо рокотали голосовые связки (а для окружающих его визг был нестерпим) — тело
Томеша что-то кричало, а за дверью виднелась лестница, но какая же ясность мысли, клятая
война! Вот о чем я мечтал, вот что казалось несбыточным чудом.
— Только импат может справиться с пато...
Лестница, лестница, долгие часы подъема, короткий сон; земного притяжения нет, все
твердо, излишне твердо, и цвета странные, таких не бывает, и тишина, только удары изредка,
шепотом, непонятно откуда — все онемело вокруг.
...логическими следстви...
И каждый бомммм плодотворен необычайно, каждая мелочь, каждая чушь превращается в
произведение мышления, и время летит быстро, с восторгом, и его много; оказывается импаты
очень долго живут, так долго, что умирают исключительно от усталости.
...сила, заключенная даже в искалеченном мозге, так велика, что...
Дверь, Комната. Человек за столом. Усилием воли передвижение в красный спектр. Фио-
летово-фиолетовеюще-вающее. Оборачивается. Все могу с ним сделать, могу дать иммунитет,
но не в этом же сейчас...
...велика, что...
...ТРЦАТР
...могу заразить и без болезненных последствий, могу мгновенно убить только силой
мысли своей. Как просто!
Гезихтмакер Эрик Фиск составлял письмо брату, где жаловался на недостаточное внимание
к своей персоне и, главное, к профессии. Он обернулся только в тот момент, когда дверь
102
распахнулась и в комнату ворвался скаф, невероятно обтрепанный, грязный. Он сорвал со
шлема вуалетку и уставил на гезихтмакера сумасшедший взгляд.
— Что случилось? — вскрикнул Фиск.
...вручаю тебе, Эрик Фиск, плохонький гезихтмакер, бесценный дар — чистое импато.
Томеш сосредоточился на Фиске и с радостью почувствовал — тот поддался.
Перестраивались нейроны, активность мозга достигла максимума и гезихтмакер обомлело поднес ко
лбу дрожащую руку.
— Удалось!!!
Фиск услышал его, и понял, и не поверил, а когда поверил, спросил: что ты делаешь? —
и тогда Томеш заметил, что темно-фиолетовое его тело устремляется к гезихтмакеру, что
руки со скрюченными пальцами сами собой тянутся к его шее, а самое-то главное, что вот
именно в это Фиск сейчас уже не верил, именно сейчас абсолютно он ничего не боялся, а
только с удивлением смотрел в лицо Томешу.
ХАЯНИ
Осмотровая комната, которую даже во времена карантина применяли не по прямому назначет
нию, была неисправна. Тихо ругаясь, восемь скафов и три портовых инженера пытались
отжать согнутую скобу, и все время на них с эскалатора смотрел человек без шлема. Он
держал шлем в руке, широко открыв слезящиеся глаза. Он был одет опрятно, словно с
картинки.
Наконец, скобу отогнули, комната громко щелкнула и распахнулась. Инженеры ушли
(от комнаты пахло пылью и еще чем-то,присущим только атмосферным портам, а на одной из
стен красовался огромный желтоватый потек), скафы расставили волмеры, Хаяни и Ниордан
заняли пост у входной двери. Сентаури и еще один, лицо которого было им всем знакомо, а
имени не помнил никто — стали у выхода, остальные прилипли к стенам. Они должны
были конвоировать больных, если те объявятся.
Хаяни открыл скрипящую дверь и сказал человеку на эскалаторе:
— Заходите.
Тот не двинулся с места.
С полминуты они стояли неподвижно, глядя друг другу в глаза, а остальные настороженно
замерли, не понимая, что происходит. Затем Хаяни обернулся и срывающимся от обиды
голосом сказал:
— Шуточки. Манекен поставили. Место нашли повеселиться.
И Ниордан гулко захохотал.
ДАЙРА
Импата нигде не было. Только что один из патрулей сообщил, что в задней парикмахерской
комнате обнаружен голый труп мужчины, предположительно гезихтмакера Фиска. Рядом
валялись изодранная скафовская куртка, шлемвуал и чьи-то желтые брюки.
Разговаривая с патрулями и Контролем, Дайра одновременно следил за экранами. Сбоку
от Дайры стоял худой охранник с шафранной кожей и тоскливо оправдывался. Его тоже
мучили дурные предчувствия.
— Я говорю... это, говорю: куда? — а он: «Противоимпатная служба. СКАФ, может,
слышал?» Чего ж, говорю, не слышать? Служба так служба. Противоимпатная, говорит, служба.
А я что — я тоже служба. Я и подумать не мог. А после смотрю — датчик зашкалило. Это еще,
думаю, почему? Может, сломался? Они ведь часто ломаются. А скафа и след простыл. Я —
сирену. Я и знать не знал, и думать не думал, что такое получится.
Жужжит телетайп, на экранах передвигаются ярко-зеленые крестики, целый ряд стенных
мониторов показывает толпу на нижнем этаже и пустые верхние залы. Какие-то люди то и дело
неслышно входят, проносятся перед Дайрой, возятся с непонятными приборами, торопливо
исчезают. Взгляды украдкой, удары-взгляды.
На охранника никто не обращает внимания. Он смолкает, наконец, и уходит.
Дайра зол. У Дайры на уме один сын. Дайра всерьез начинает верить в судьбу. Судьба,
думает Дайра, очень любит подводить к драматическим ситуациям. Наверняка этот Кинстер
улетел на одном из четырех самолетов, которые стартовали между тревогой и отменой
стартов. И наверняка вместе с мальчишкой. Это судьба.
— А-а-а-а, Сент? Ну что? Как там? Установили? Что так долго? Что? Какой манекен?
Послушай-ка... ты там... насчет детей. Ты их всех переписывай... Да. Да! Понятливый нашелся.
Придумаешь что-нибудь. Давай. Некогда.
Может быть, сейчас его приведут. Нет, не приведут, конечно, а запишут и сообщат. Сентаури
позаботится, сразу скажет. Не могло, не могло так случиться, все как нарочно. Если для
103
мальчишки все кончится хорошо, будет даже обидно, честное слово. Я уж поверил в самое
худшее.
— Да-да, я здесь, слушаю.
Я буду гоняться за ним с автоматом, я, я, сам гоняться буду, а он сразу в третью стадию
перескочит, малыш ведь, нежный, будет реветь от ярости, уничтожать всех, до кого
дотянется. Я пущу ему пулю в лоб, пулю я ему в лоб, я ему отомщу за своего мальчишку, мальчишке
своему отомщу!
—Что значит «нет»? Чтоб каждый сантиметр! Чтоб ни камня на камне, но чтобы его сюда.
Не может ему быть такого везения. Нам и теперь вон сколько мороки предстоит. Исполняйте!
Что мне с его каникул? Только морока одна. Не люблю я его, он мне только мешает. Вполне
проживу, впа-алне. Я скажу себе, стоп, скажу, хватит, я смогу, ничего тут сложного нет. Я-то
что? Вопрос в том, чтобы он мучился меньше, вот ведь теперь как. О, ГОСПОДИ, ТОЛЬКО
БЫ, ТОЛЬКО БЫ ОН НЕ ЗАРАЗИЛСЯ! ВЕДЬ БЫВАЛИ ЖЕ СЛУЧАИ! НУ СДЕЛАЙ
ЧТО-НИБУДЬ, ГОСПОДИ!
ХАЯНИ
Первые четырнадцать человек были здоровы, только очень напуганы. Ниордан пристально
и хищно оглядывал каждого, и Хаяни еще не успевал ничего понять, как уже слышал
его простуженный голос:
— В порядке. Следующий.
Хаяни изо всех сил пытался сосредоточиться. Он знал — скоро его заменят. Очень
утомительно осматривать столько обмерших от страха людей. Потом вошел мужчина с
мальчиком лет шести, и тогда Ниордан рявкнул:
— Ребенку выйти!
Мужчина склонился над мальчиком, почти прошептал:
— Подожди-ка меня там, сынок.
И погладил его по блестящему шлему, и слегка подтолкнул в открытую дверь.
— Снимите вуалетку, пожалуйста,— мягко попросил Хаяни.
Мужчина снял шлемвуал и волмер ожил, запел неуверенно.
Ниордан вглядывался в его растерянное лицо не больше секунды, затем повернулся к
конвою:
— Ведите. Вторая.
— Нет, подождите, как же так? — заволновался мужчина.— Там же ребенок?
Его уже волокли из комнаты, когда он крикнул:
— Сынок! Адрес запишите! Адрес!
Это враки, что Хаяни решил покончить с собой с отчаяния — отчаяния не было.
Это враки, что он готовился к самоубийству все время, сколько был скафом. Так многие
потом говорили, даже с уверенностью, даже факты припоминая — но это неправда. Хаяни
ни о чем таком всерьез не думал. Он всегда чувствовал, что делает не так и не то, мучился,
разумеется, и разумеется, без мрачных мыслей не обходилось, но почему он все-таки
учудил такое, не знает никто, в том числе и сам Хаяни.
А все было просто. Когда он увидел эту женщину — лет тридцати, уже не юную, усталую
очень и не очень испуганную, пожалуй, даже меньше всех предыдущих испуганную,
именно в тот момент нарыв прорвался. Он сразу заметил, что женщина больна.
Женщина стояла чуть ссутулившись, и оранжевая вуалетка-невидимка с этакой
узорчатой изящной тюбетеечкой, заранее снятая, покачиваясь, свисала с ее правой руки. Она
ждала, что ее пропустят, явно ждала, и... черт!... тут невозможно объяснить сколько-
нибудь понятно... Хаяни откинул свою вуалетку, подошел к женщине вплотную, взял за
плечи (мешал автомат в руке) и поцеловал ее в губы. Женщина отшатнулась.
— Дурак! — заорал Сентаури, а Ниордан сказал наждачным голосом:
— Вторая. Обоих.
— Ну, зачем, зачем, идиот, кретин, пиджак, ну что ты наделал, что доказал, к чему?!!
Женщина билась в руках конвойных и пронзительно визжала, а Хаяни сказал Сентаури:
— Будь так добр, проводи меня до машины.
И тот, яростно глядя ему в глаза, сдерживая себя, ответил:
— Пожалуйста.
МАЛЬБЕЙЕР
В зал входят какие-то люди, среди них — Мальбейер. По пути очень вежливо кивает спинам
диспетчеров. Молчу, молчу, молчу!
104
— Ну, как, не поймали еще?
— Нет,— отвечает Дайра и снова наклоняемся к файтингу.— Продолжайте.
— Это вы не мне,— уточняет Мальбейер.
Дайра отрицательно мотает головой (тише!) и поднимает указательный палец.
— Тут женщина одна,— слышится в наушниках.— Триста пятый, говорит, провожала.
Кинстер, похоже, туда садился.
— Какой, говоришь, рейс?
— Триста пятый. На Рамс.
И Дайра замирает и уже ничего не может. Мальбейер, причудливо изломившись, глядит
ему в глаза, а спрятать их невозможно, не может скаф чувствам своим поддаваться, нельзя
ему. Триста пятый на Рамс, на Рамс, триста пятый, пялится, что он так... триста пятый,
триста пятый, вдвоем, ах ты, как же нескладно все получается!
— Список пассажиров. Срочно! — говорит Дайра.
Не понимают. Не понимают!
— Триста пятого рейса список!
— Какой список, вы что! Давно уже никаких списков не ведем,— говорит один из
диспетчеров. У него лицо как натруженная ладонь. Остальные молчат. Дайра морщится и тихонько
стонет, словно с досады.— Как карантин кончился, с тех пор и не ведем.
— В чем дело? — спрашивает Мальбейер, а глаза у него горят, он все понял, однако
спрашивает, зачем?
— Свяжитесь с триста пятым. Когда у них связь? Скорее.
Диспетчер с натруженным лицом заглядывает в свои бумажки и глухо отвечает:
— Связь через двадцать минут. Вызвать вне графика?
— Да. Нет. Испугаются. Еще паника начнется. Подождем.
Что-то бормочет файтинг, и Дайра отвечает что-то, сам толком не знает — что, но видно,
все правильно говорит, потому что никто не удивляется и не переспрашивает, Мальбейер,
наклонившись вперед, с хищным лицом мечется по диспетчерской и ничего нельзя сделать,
подождал бы денек, ну, опоздал бы к занятиям, господи, зачем же я его гнал-то... зачем же
так старался избавиться, полицейские, застывшие в оцеплении, оцепеневшие в оцеплении,
оцеплевшие в оцепенении...
— Друг капитан,— говорит Мальбейер,— надо бы распорядиться, чтобы их ждали на всех
посадочных площадках маршрута.
Пока Дайра отдает нужные приказания, вводят женщину. Дама средних лет, в прошлом
шикарная, модное лицо, но от него уже мало помощи, все в прошлом.
Скаф, который ее привел, с видимым наслаждением откидывает вуалетку.
— Вот она. Та, что Кинстера видела.
Дама вертит в руках микроскопическую сумочку. Суетливо кивает в подтверждение. На ней
изящный шлемвуал «Молодежный», вуалетка прозрачная, коричневого цвета.
— Вы можете снять свой шлем,— говорит Дайра. Он терпеть не может разговаривать
с женщинами в шлемвуалах. Со смерти жены. Нервное. Дама мнется и отвечает: «Боюсь».
— Можете не бояться. Здесь находятся только те, кто прошел проверку.
Он смотрит на скафа, который ее привел, и спрашивает взглядом, прошла ли проверку она.
(— Первым делом,— говорит скаф.)
— Не надо ждать! — неожиданно для себя взрывается Дайра.— Связывайтесь!
— Триста пятый,— говорит второй диспетчер и все поворачиваются к нему.— Триста
пятый, подтвердите связь.
— Но вы уверены, что я не заболею? — спрашивает дама.
Мальбейер мурлычет ей что-то галантно-успокаивающее.
— Триста пятый, слышу вас хорошо! Пять, девять, девять.
— Триста пятый, как у вас там?
— Э-э-э, дорогой друг,— обращается Мальбейер к диспетчеру с натруженным лицом (тот
сидит рядом с проводящим связь).— Нельзя ли сделать так, чтобы и мы слышали?
В следующую секунду зал наполняется смутным ревом и шипением.
— ...по курсу. Только что прошли Сьен Бёф. А кто на связи?
— Я, Леон,— отвечает диспетчер.
— Привет, Леон. Не узнал тебя. Счастливым будешь. Слушай, что за суматоха там началась,
когда мы взлетали?
Леон поворачивается и смотрит на Дайру. Тот отрицательно качает головой.
— Все в порядке,— говорит Леон.— Недоразумение. Все в порядке.
Но голос его выдает немного.
— Значит, все хорошо?
105
— Хорошо. Все хорошо. Следующая связь в тринадцать сорок. Отбой.— Говорит диспетчер
и отодвигает зачем-то микрофон. На лбу у него выступил пот.
— Это мы поспешили, дорогой друг,— замечает Мальбейер.— Как бы он не заподозрил
чего-нибудь. Паника, это, знаете...
— Клятая война,— говорит диспетчер.
ДАЙРА
Он всем корпусом поворачивается к даме.
— Какой он был, импат, которого вы видели? Опишите.
— Ах, я не знаю. Эти вуалетки... стройный, высокий, очень-очень нервный. Очень. Я сразу
подумала что...
— Как одет?
— М-м-ммм,— дама картинно заводит глаза, на щеках — красные пятна.— Он был такой...
в сером костюме... ботинки лакированные, глухой серый костюм, с горлом... что-то
парикмахерское, а вуалетка — ничего особенного, шлем такой рогатый, знаете? Костюм расстегнут.
Жарко. Но он был вообще очень растрепан и неопрятен.
— Что значит «неопрятен»?
— Ногти,— улыбается дама.— Длинные грязные ногти. Спутанные волосы. Из-под шлема.
Все неприлажено, будто не его. А что теперь будет с Элен?
— С кем?
— С моей сестрой, Элен. Она тоже этим рейсом. Ей, правда, не в сам Рамс, но...
— Уведите ее,— говорит Дайра.— Мешает.
— Нет, вы мне скажите! — взвизгивает дама, но скаф бесцеремонно уволакивает ее за
дверь, и Дайра кричит вслед:
— Я не знаю, что с ними будет!
СЕНТАУРИ
Женщина слабо охала, повиснув на руках конвоиров. Без вуалетки — она оставила вуалетку в
осмотровой,— она казалась неодетой.
Сентаури шел метрах в полутора позади конвоя.
— Хаяни, постой. Пару слов.
А Хаяни, будто только и ждал этого, послушно повернулся и сделал два шага к приятелю.
— Хаяни... Послушай, дружище. Ты... не из-за того, что я сегодня... Не из-за меня, нет?
— Нет,— ответил Хаяни, с нетерпением ждущий первых симптомов.
— А... почему тогда?
Хаяни отвернулся.
— Да так просто. Мечтал я, понимаешь, всю жизнь — хоть на час гением стать. Если так не
получается.
— Гением? — недоверчиво переспросил Сентаури.
— Ну да. Я знаю — смешно. Не могу я тебе объяснить.
Сентаури мотнул головой.
— Так ты... И только из-за этого? Да разве можно?
— Не знаю. Можно, наверное,— глаза у Хаяни огромные, нос тонкий и длинный, и
вдохновение, которого никогда не бывало раньше.— Что же, прощай, Сент?
Хаяни пошел к фургону, а в спину ему:
— Но ты же врешь, все врешь, ну скажи, что ты врешь!
КИНСТЕР
В последние минуты жизни Томеш уже знал главное — что такое чистое импато, и решил
одарить им всех пассажиров, а им казалось, что он хочет их уничтожить. Томеш летал по
салону и снимал со всех шлемвуалы, одним касанием, чтобы заразить их и принести им
счастье, о котором сам уже и мечтать не мог, а они кричали от ужаса, они не хотели такого
счастья.
Закончив в салонах, Томеш помчался к пилоту.
ДАЙРА
Только что увели даму, которая, похоже, видела Кинстера. Д^айра сидит, подперев щеку
рукой, неестественно бледен. Мальбейер склонился над диспетчером (Леоном), но смотрит на
Дайру. Остальные негромко переговариваются. Стоят, замерли, затишье, даже файтинг
умолк. Жужжит телетайп, устали глаза, щиплет. Потом резко распахивается дверь и входит
Сентаури.
106
— Только что... — трагически начинает он.
— Тихо! — неожиданно для всех рявкает Мальбейер и снова по залу разносятся шипение
и рев.
— Ну! — кричит Дайра и встает со стула.
— Триста пятый, слушаю вас! Триста пятый!
— Что там еще? — говорит Мальбейер.
— Дали вызов и молчат,— виновато отвечает Леон.— Смотрите! — он тычет пальцем в
экран.— Меняют курс.
— А Хаяни покончил с собой,— как бы между прочим сообщает Сентаури, курчавый,
вульгарный вестник.
Дайра беспомощно бросает взгляд в его сторону, и снова к диспетчеру.
— Что же нам теперь — всю страну на ноги поднимать из-за одного импата! — стонет он.
— Не из-за одного,— с печальной задумчивостью говорит Мальбейер.— В том-то и дело,
что не из-за одного, дорогой мой друг Дайра. Они там теперь все...
— Хаяни покончил с собой, вы слышите?
— Ну, так уж и все,— Дайра подходит к Леону, хватает его за плечо.— Вызывай еще раз.
— Триста пятый, триста пятый! Подтвердите связь!
Шипение. Рев. Все сгрудились вокруг Леона, уставились на экран с ползущим крестиком.
Один только Сентаури застрял в дверях; бычий, пьяный взгляд, думает, что его не слышат.
Дайра хватает микрофон:
— Триста пятый, слушайте меня! Это очень важно! Любой ценой заставьте пассажиров
надеть шлемы!
Голос. Искаженный, резкий, трещащий, насекомый, неразборчивые слова. Чистая, не
замутненная смыслом ярость.
— Это он,— говорит кто-то.
Потом — крик. Длинный, мучительный. Еще крик. Клохтанье. Фон. Опять голос, уже
другой, прежний, это голос пилота, но словно пилот спотыкается, словно ему воздуха не
хватает.
— ...Он ворвался сюда... чуть голову мне не оторвал... шлем снимал, но там... застежки,
понимаете... я не дался... С ума сойти, какая силища! А теперь упал почему-то... это что?
И корчится... корчится... смотреть ужас... бормочет... ничего не понять... Что делать? Скажите,
что делать, вы ведь знаете! Я его пристрелю сейчас!
— Да. Стреляйте немедленно! И садитесь как можно скорей,— кричит Дайра.
— Это судорога, вы разве не понимаете, друг капитан? — злобно улыбается Мальбейер.—
Куда это вы их сажать собираетесь?
— Хоть кого-нибудь, да спасем,— упрямо говорит Дайра.— Может, в салонах кто не
заразился.
— Ах, Дайра, Дайра, дорогой друг капитан,— качает головой Мальбейер.— Как я вас
понимаю! Я ведь знаю — вам сложно. Я ведь, извините, все ваши обстоятельства...
Ему трудно говорить отеческим тоном, он зол, он страшно зол, гвардии СКАФ грандкапитан
Мальбейер. Дайре кажется, что все кричат ему: «Ну, выбирай!»
— Я его кончил. Убил,— жалобно говорит летчик.— Я его...
Ну? Ну? Ну?!
— Если вам трудно,— вкрадчиво говорит Мальбейер,— то давайте я. По-человечески
понятно ведь.
— Вы слушаете? — надрывается пилот.— Я его пристрелил! Вот сию минуту, сейчас!
— Слышим,— отвечает Дайра.— Как в салоне?
— Не вздумайте их сажать! — шипит Мальбейер. Дайра поворачивает голову и долго
смотрит ему в глаза.
— В салоне? Паника в салоне. Черт знает что. Но это пустяки. Честное глово. Сейчас
успокоим. Слушайте!
Сентаури стоит навытяжку, он бормочет о Хаяни и одновременно прислушивается к
разговору.
— У меня шлем металлизированный,— продолжает пилот.— Я не мог заразиться. Он
хотел снять, но там застежки такие... Сейчас самое главное — сесть поскорее.
Мальбейер неподвижен, злобен, внимателен. Никто ни слова.
— Держите курс на Тристайя Роха,— отвечает Дайра по подсказке Леона.
— Что вы делаете? — шепотом кричит Мальбейер.— Ни в коем случае не...
Дайра с досадой отмахивается.
— Не мешайте, пожалуйста. Сент! Свяжись с этими... из Космофрахта.
— Зачем? Я...
107
Сентаури отлично понимает зачем. Глупо, конечно, что все тревожные службы космоса
отошли Космофрахту, да мало ли глупостей делается вокруг! Итак, Сентаури понимает, но он
только что потерял друга и почему-то очень болезненно относится к последующим, хотя бы
и чужим потерям. Что-то странное творится с Сентаури. Он ведет себя как последний пиджак.
— Они все в шлемвуалах, все как один,— глупо хихикает пилот.— Теперь-то они все их
нацепили. Вот умора!
Разве защитит шлемвуал от предсудорожного импата?
— Послушайте, как вас там! У вас в салоне должен быть ребенок. Лет девяти. Синие
брюки, а рубашка...
Волосы шевелятся у Сентаури.
— Да их тут на целый детский сад наберется,— снова хихикает пилот.— Они тут такое
устраивают! Наши девочки с ног сбились. Вы уж посадите нас, пожалуйста!
— Конечно, конечно,— бормочет Дайра. Он бледен немного.
Жадные, шальные глаза Мальбейера, изумленные — диспетчеров. Или кажется только?
Сентаури связывается с космиками. Замедленные движения. Неизбежность. Сведенные
мышцы. Покорность. Запах нагретой аппаратуры.
— Есть Космофрахт,— говорит Сентаури безразличным тоном и отходит в сторону. Дайра
бросается к файтингу.
— Их там двести пятьдесят человек. И все они импаты. Двести пятьдесят импатов в одном
месте. Крайне опасные и вряд ли хоть один из них излечим. Судорога. Тут уж...
Мальбейер словно оправдывается.
Дайра горячо врет в микрофон, а на другом конце его слушают с недоверием, отвыкли
ракетчики от неучебных тревог. Дайра сыплет фамилиями, уверяет их, что просто необходимо
сбить атмосферник, потерявший управление, долго ли до беды. Беспилотный, конечно, ну что
вы! И трясет нетерпеливо рукой в сторону застывших диспетчеров — координаты,
координаты! — а Мальбейер кривится и бормочет, не то все, зачем, просто приказ, пусть-ка они
попробуют со скафами спорить, и действительно, ракетчики не верят Дайре, ни одному слову
не верят — идите вы к черту, мы вас не знаем, кто вы такой,— но трубку не вешают, видно,
чувствуют — что-то серьезное. И тогда Дайра глупо как-то подмигивает, поджимает по-бабьи
губы и называет себя. Так бы давно, отвечают ему. Он еще раз говорит свое имя, звание,
принадлежность, сообщает пароли, шифр, а потом долго ждет, поводя вокруг сумасшедшими
немного глазами.
— Слушайте! — кричит вдруг пилот.— Там сзади бог знает что творится. Это так надо, да?
— Успокойтесь, не дергайте управление. Оставьте ручки, что вы как ребенок, в самом-то
деле!
— Учтите, я сейчас сяду просто так, где придется, пойду на вынужденную, они ведь мне всю
машину разнесут!
Леон вопросительно оглядывается на Дайру, тот смотрит на диспетчера в упор, но не видит
его. Тогда Мальбейер делает знак рукой — «не надо» — и говорит:
— Не надо. Скажите, чтобы не садился.
Трясущимися руками Леон снова берется за микрофон.
— Ну? Что? — кричит пилот сквозь беспокойный шорох.— Вы поняли? Я снижаюсь. Вы
слышите меня?
— Я не могу,— чуть не плачет диспетчер.— Я не могу, не могу!
Мальбейер выхватывает у него микрофон, собирается что-то сказать, но тут азартно
вскрикивает Дайра:
— Да! Да! Я понял! Ну, конечно, это приказ, а вы что думали — дружеское пожелание?
Да, сию минуту. Вы видите его? Прямо сейчас, сию минуту и действуйте! Да скорее же вы,
ччччерт!
Вид его жуток.
В зал врывается хриплый монолог перепуганного пилота, который, в общем-то, достаточно
умен, чтобы все понять, только вот поверить не может.
— Пуск,— тихо говорит Дайра и медленно оглядывается.
Все стоят, замерли.
— Вы меня доведите, вы уж доведите меня, а то тут и с машиной что-то неладное. Вы
слышите? Леон! Что ты молчишь, Леон? Ты меня слышишь!
— Я не молчу,— говорит Леон.
— Леон! Почему не отвечаешь? Что у вас? — (на экране появляется еще один крестик.
Он стремительно приближается к первому). Мне ведь главное — сесть, ты понимаешь, только
сесть, а больше...
Крестики сливаются и исчезают.
— Пошли,- говорит Дайра.
108
НИОРДАН
Новость разнеслась по залам за считанные секунды. Люди, прошедшие проверку,— а таких
набралось уже порядочно,— только что были похожи на сломанных роботов, а теперь ожили,
заговорили, стали собираться в группы, жестикулировать, вытягивать шеи, недоверчиво качать
головами. Многие не верили услышанному, потому что даже во времена Карантина, в те
страшные времена, когда им паты летали по улицам, заглядывали в окна, устраивали оргии
на площадях, даже тогда не случалось такого. Больных убивали всегда поодиночке,
всмотревшись, удостоверившись в безнадежности их болезни.
Потом открылась одна из служебных дверей зала номер один, оттуда неуверенной походкой
вышел человек в форме диспетчера. А потом зта же дверь распахнулась снова, на этот раз с
громким стуком. Три скафа — Дайра, Сентаури и Мальбейер — решительно направились к
выходу. Дайра шел впереди, Мальбейер рядом, а Сентаури отставал на полтора метра. Правой
рукой он придерживал свой «оккам» с таким воинственным видом, словно уже в следующую
секунду собирался пустить в ход.
Толпа перед ними расступилась с гораздо меньшей охотой, чем перед диспетчером.
Коротышка в детском шлемвуале с ярко-желтой надписью «Спаситель» заступил им дорогу.
Прижав руку к груди, он обратился к Дайре неожиданно низким голосом:
— Эй, вы тут главный?
Дайра молча остановился.
— Проходите, не мешайте,— рыкнул Сентаури, протягивая к мужчине свободную от
оккама руку. Тот увернулся.
— Скажите, это правда, что вы сейчас машину с импатами сб*1ли?
Дайра беспомощно оглянулся и вдруг отчаянно закричал:
— Ниордан! Ни-ор-дааан! Сюда!
— Вы слышите, что вам говорят? Отойдите немедленно!
Мужчина не двинулся. Вокруг начала собираться толпа.
— Ради бога, какой рейс? — простонал кто-то.
— Рейс, рейс назовите!
— Ни-ор-даааан! Сюда!
— Я его уже вызвал,— сказал Мальбейер.
Люди, люди вокруг, ни одного лица, сплошь маски. Дайре это вдруг показалось странным,
даже испугало немного.
— Рейс! Назовите рейс!
— Вы все узнаете! Пропустите, ну?
Сентаури почувствовал себя главным, а потом вспомнил, что теперь, когда история с сыном
Дайры неминуемо должна выйти наружу, это не такая уже фантазия.
Сквозь толпу ужом проскользнул Ниордан. Вуалетка его была аккуратно подвернута и
заткнута за козырек шлема — вопиющее нарушение устава при захвате, поиске и тем более
проверке, но так делали многие, потому что главный инструмент проверяющего — глаза.
— Да вы нас пропустите или нет? — теряя терпение выкрикнул Сентаури.
— Правда, что там и половины зараженных не было, а других можно было спасти?
— Нет. Вы все узнаете. Не скапливайтесь! Разойдитесь!
— Они убивают нас, где только могут. Им что, у них сила,— послышался чей-то
скандальный голос.— Уж такие они люди.
— Да разве они люди? Чудовища!
Сентаури трясущимися руками заткнул вуалетку под шлем.
— В па-аследний ррраз! Па-прашу ррразойтись!
— Гляди, командует. Очень главный.
— Ниордан, пойдем к машине,— попросил Дайра. Ниордан кивнул. Жадно прищурившись,
как будто перед ним была сложная дорога, он разглядывал плотную шевелящуюся массу
людей.
— Глядите все на этого человека,— громким командным голосом сказал вдруг Сентаури,
указав на Дайру.— Только что он убил своего сына... которого... убил потому, что хотел спасти
вас, именно вас, да еще пару десятков тысяч других. Вам про него легенды надо рассказывать,
молиться на него надо, а вы, пиджаки, клянете нас... мы для вас жизни...
— Один сынка своего прикокошил, а другой хвалит! А?
— Скафы, что вы хотите? Ребенка — и того не жалеют. По одному подозрению.
— Ниордан,— сказал Дайра.
Тот с ловкостью фокусника выхватил оккам и пустил над головами очередь. Слаженно
ахнув, толпа подалась назад.
Окончание следует
109
Поиск воды самоочищающейся
Если верна поговорка, что «лень — двигатель
прогресса», то самые сказочно ленивые
труженики — Емеля-дурачок и Аладдин с его волшебной
лампой. Сами они палец о палец не ударяли, а
что хотели, то и получати.
Как бы они управились с нашими реками и
водоемами — то совсем мертвыми, полными
нитратов и фосфатов, то с донельзя живыми,
насыщенными всякой недоброй живностью (сальмонелла
и пр.)? Конечно, придумали бы воду, которая
сама очищается. В любом природном водоеме
идет самоочищение. Но до какой степени и — от
какой?
Наверное, нет ничего удивительного в том, что
группа специалистов из Института водных проблем
АН СССР пошла тем же путем («Водные ресурсы»,
1989, № 2). Из их статьи можно узнать, что
«фильтрат, полученный на стендовой установке,
почти соответствует ГОСТ «Вода питьевая» и
«ПДК для поверхностных водоемов», поскольку
установка удаляет взвешенные вещества, нитраты
и нитриты на все 100 %9 а фосфаты — на 95 %...»
«Вода-то почти питьевая, но не сама очистилась —
установку пришлось делать»,— посочувствует
специалистам читатель и ошибется.
За пышным термином «стендовая установка»
скрывается всего лишь изогнутая металлическая
труба диаметром сорок сантиметров и общей
длиной почти шесть метров, заполненная песком,
который и служит фильтром. Разве* трудно это
сделать там, где песку, много? Легко, а значит,
вода почти сама очистится.
Жаль, что жизнь не дождалась открытия ученых.
В журнале говорится, что «в настоящее время в
одном из засушливых районов нашей страны
(предельно конкретный адрес), где вопросы
водоснабжения стоят особенно остро (не особенно
остро у нас, пожалуй, только на Севере), решается
проблема глубокой очистки доочишенных (то есть
предварительно очищенных) бытовых сточных вод
путем их фильтрации через естественные песчаные
отложения...». Вот так, без особых установок.
110
Горше всего на свете
До сих пор самым отвратительным на вкус
веществом считали бензоат денатония. Горечь его столь
сильна, что эту пакость примешивали к
техническому спирту, чтобы отвадить алкоголиков.
Оказалось все же, что промышленность
испытывает нужду в чем-то еще похуже. На такой спрос
откликнулись американские химики Гэри Хол-
ландер и Мелвин Блюм из лаборатории фирмы
«Атомэргик Хеметалс», что в штате Нью-Йорк.
Им удалось создать сахарид денатония, который,
по словам специалистов, в пять раз горше, чем
прежний рекордсмен. Даже в концентрации одна
часть на сто миллионов частей растворителя он
сохраняет отталкивающие качества. Для синтеза
нового вещества химики растворили хлорид
денатония и сахарид натрия в воде и нагрели раствор
до 60 °С. Затем, как сообщает журнал «New
Scientist» A989, № 1662), добавив хлороформ,
изолировали сахарид денатония.
Это мелкий белый порошок, горше которого
человек еще ничего не измыслил. Во всяком
случае, таково мнение крыс, которым предлагали
погрызть покрытый новым веществом кабель, от
коего они обычно не отказывались. Оболочка
кабеля с примесью сахари да денатония им явно
оказалась не по вкусу. Возможно использование
горчайшего вещества и против" вредителей
растений, но это еще в стадии эксперимента.
Патентное бюро США сочло новое вещество
достаточно мерзким и выдало его изобретателям
патент, номер которого 4652577.
Б. СИЛ КИИ
ДЕЬЛ-
ТоНИ^
in
A. H. МОРГУНУ, Черкассы: Неприятный запах хлорфенолов
проявляется и при достаточно малых их концентрациях.
A. В. БОБЕНКО, Донецкая обл.: Заряжать акваланги кислородом
нельзя.
Г. К., Чита: Хотя серы и нет в продаже, красть ее все равно
нехорошо; это в равной степени касается всех веществ и вещей,
которых по тем или иным причинам не найдешь в магазинах.
B. И. ПАНАСЕНКО, Харьков: Для загущения масляных красок
в них можно добавлять аэросил — тонкодисперсный кремнезем, но
более доступен для этой цели молотый мел.
О. Я. СТУКАЛО, Светловодск Кировоградской обл.:
Отечественные зубные пасты в самом деле похожи друг на друга — их
изготавливают по единому стандарту (ГОСТ 7983—82). а в основе
практически всех рецептур — суспензия мела в вод но-глицериновом
растворе натрийкарбоксиметилцеллюлозы; разница — в лечебно-
профилактических и ароматических добавках.
О. Ф., Таганрог: Получить книги «Библиотеки «Химии и жизни»
по фотокопиям напечатанных в журнале абонементов нельзя, как
и купить что-нибудь по фотокопиям денежных знаков.
П. КОЛПАКОВУ, Воронеж: Как ни трудно ныне с моющими
средствами, умываться самодельным мылом с самодельными добавками
не стоит.
А. А. ЧУ ГУ НО ВУ, Тамбов: Отечественная промышленность
выпускает много средств для очистки унитазов — «Бисульфон»,
«Санитарный-У», «Санигарный-2» «Санфор», «Суржа» и пр.; обычно
в их состав входят сулъфаниловая, щавелевая, соляная и другие
кислоты, абразивы, поверхностно-активные вещества.
Н. АРХИПОВУ, Ленинград: Слухи, которые ходят по клубам
любителей фантастики, не беспочвенны в следующем году мы
собираемся напечатать новую повесчь Бориса Штерна.
Н. И. ЕГОРОВУ, Свердловск: Вы не ошиблись в своих
расчетах — следующий номер «Химии и жизни» юбилейный, трех-
Редакциоииая коллегия:
И. В. Петрянов-Соколов
(главный редактор),
П. Ф. Баденков,
В. Е. Жвирблис,
В. В. Листов,
В. С. Любаров,
Л. И. Мазур.
Г. П. Мальцев,
B. И. Рабинович
(ответственный секретарь),
М. И. Рохлин
(зам. главного редактора),
А. С. Хохлов,
Г. А. Ягодин
Редакция:
А. И. Анно
(художественный редактор),
Н. Г. Гуве,
Е. М. Иванова,
Ю. И. Зварич,
A. А. Лебединский
(главный художник),
О. М. Либкин,
C. С. Матвеев,
С. А. Петухов,
B. В. Покровский,
В. Р. Полищук,
М. Д. Салоп,
М. А. Серегина
(зав. редакцией),
Н. Д. Соколов,
B. В. Станцо
(и. о. зам. главного редактора),
C. Ф. Старикович,
Л. Н. Стрельникова,
В. К. Черникова
Номер оформили
художники:
В. М. Адамова,
М. В. Георгиев,
Г. И. Голов.
В. Б. Меджибовский,
К. А. Шестаков,
Е. В. Шешенин
Корректоры:
Л. С. Зенович, Т. Н. Морозова.
Сдаио в набор 29.08.1989 г.
Т— 13895
Подписано в печать 25.10.89
Бумага 7ОХЮ0'/н..
Печать офсетная. Усл. печ. л. 9,1.
Усл. кр.-отт. 5310,7 тыс. Уч.-изд. л. 13,0.
Бум. л. 3,5. Тираж 240 000 зкз.
Цена 65 коп. Заказ 2063
Ордена Трудового Красного Знамени
издательство «Наука».
АДРЕС РЕДАКЦИИ:
1 17049, Москва, ГСП-1,
Мароновский пер., 26.
Телефон для справок: 238-23-56.
Ордена Трудового Красного Знамени
Чеховский полиграфический
комбинат
Государственного комитета СССР
по печати
142300, г. Чехов Московской области
С; Издательство «Наука»
< Химия н жизнь», 1989
Рисунок на вечную тему
С определенных пор нас все чаще и чаще официально уведомляют о нашей бедности. Мы и сами давно
смутно догадывались, что живем небогато, но все-таки обидно как-то узнавать в черной горбушке свою
часть земного пирога. Так давайте обидимся сами на себя и возьмемся за дело — чтоб наша доля стала
по меньшей мере не хуже остальных пяти шестых. Старая истина: если не мы, то — кто?
Художник Вадим Меджибовский
• • •*
.-«=:
ж
^ *~^
Наука разрешать
— Я не могу подписать такой документ!
— Но почему же? Это хорошо продуманное решение. Его одобрили
профсоюз и совет трудового коллектива...
— А на ковер к Степан Сергеичу коллектив будут вызывать — или
лично меня? Знаете, какой будет крик? Нет уж, увольте. У меня
гипертония.
Одна из причин живучести всеми проклинаемого бюрократизма
сидит у многих из нас в душе или, если угодно, в сердечно-сосудистой
системе. Вот что показало исследование 867 сотрудников и
сотрудниц ТАСС («Гигиена труда и профессиональных заболеваний», 1989,
№ 6, с. 12), среди которых были как абсолютно здоровые, так и
гипертоники, и лица, находящиеся в «пограничном состоянии». К чести женщин
выяснилось, что их реакция на неожиданные события практически
не зависит от состояния сосудистой системы. А вот многие представители
«сильного пола» (начальство же, как известно, формируется в основном
из них), едва обнаружив у себя признаки нездоровья, становятся
напряженными, пассивными, начинают жаловаться на весь свет и, главное,
избегать решительных поступков.
Представляете, каково подчиненным такого страдальца? Тем более, что
именно он нередко вскоре становится действительным гипертоником.
тогда как более уравновешенные и мужественные его коллеги нередко
долгие годы не выходят из терпимых рамок «пограничного состояния».
Отсюда -— и пожелание читателям: будьте здоровы сами и пусть будет
здоров да весел ваш начальник. Это не подхалимаж, а самая что ни есть
деловая необходимость. Ну, а если слабые сосуды мешают ему решать
и разрешать — что же, и ему самому, и всем будет лучше, если такой
человек подыщет менее нервную работу.
Издательство «Наука»,
«Химия и жизнь»,
1989 г.. № И,
1—112 стр.
Индекс 71050
Цена 65 кол.
А
">'
V
\»
s* :
' /
AW