ISSN 0130-5972
ХИМИЯ И ЖИЗНЬ
научно-популярный журнал
академии наук ссср
12
1989
©
ШШзйг

V "i

химия и жизнь
Издается
с 1965 года
Научный коментатор
Трибуна
Архив
И хямия — и жизнь!
Портреты
Технология и природа
Проблемы и методы
современной науки
Гипотезы
Земля и ее обитатели
Здоровье
Вещи и вещества
Проблемы и методы
современной науки
Фантастика
ЛИЦОМ К ЛИЦУ С ЧИТАТЕЛЕМ
СЕМНАДЦАТЬ МГНОВЕНИЙ «ХИМИИ И ЖИЗНИ»
ВРЕМЯ МЕНЯТЬ ПЛАСТИНКУ. В. Полищук
ЗАВТРА БУДЕТ ПОЗДНО. М. Д. Франк-Каме нецкий
НЕ ОБОБЩАЙ МЕНЯ БЕЗ НУЖДЫ. Г. И. Копылов
ИЗ СТИХОВ Герцена Копылова
КАК СЛОВО НАШЕ ОТЗОВЕТСЯ... М. R Марфин
«С СОЛНЦЕМ В КРОВИ РОЖДЕНЫ...» В. Станцо
ПОЧЕМУ ТАК МНОГО КАТАСТРОФ? В. П. Царев,
Р. П. Повилейко
СОЦИАЛЬНАЯ УТОПИЯ И ГЕНЕТИКА.
М. Д. Голубовский
БОРЬБА ЗА «СТРАННУЮ ВОДУ». Ф. Татарский
АКУЛЬЕ МИЛОСЕРДИЕ. Н. А. Мягков
ЛЕКАРСТВО. КОТОРОЕ ЕДЯТ. С. Александров
МАТЕРИАЛЬНЫЕ ТРУДНОСТИ. С. А. Вольфсон
ЗМЕЙ ГЛОТАЕТ СВОЙ ХВОСТ. Д. М. РУДКЕВИЧ
ТАНЦЫ МУЖЧИН. В. Покровский
2
4, 34, 52, 88
8
10
12
18
22
26
32
40
56
60
63
68
15
94
НА ОБЛОЖКЕ —
рисунок В. Любарова.
НА ВТОРОЙ СТРАНИЦЕ
ОБЛОЖКИ — репродукция
картины М- Чюрлениса
«Финал» в неперевернутом
виде (см. «Семнадцать
мгновений «Химии и
жизни», с. 88).
СТАТЬИ, ОПУБЛИКОВАННЫЕ В 1989 г.
ПОСРЕДНИК
ИНФОРМАЦИЯ
ОБОЗРЕНИЕ
КЛУБ ЮНЫЙ ХИМИК
ДОМАШНИЕ ЗАБОТЫ
КОРОТКИЕ ЗАМЕТКИ
ПИШУТ, ЧТО...
ПЕРЕПИСКА
106
25
49, 58, 62, 66, 73, 74
50
82
86
ПО
ПО
112

Лицом к лицу
с читателем
Этот номер журнала —
дважды юбилейный: он
выходит ровно через четверть
века после отправки в набор
самого первого номера
«Химии и жизни», а по счету
он — трехсотый. По случаю
юбилея мы отступаем от
традиции последних лет и не
открываем его обзором
свежей редакционной почты.
Однако рубрику «Лицом к
лицу с читателем» мы здесь
сохраним, ибо убеждены, что
четверть века «Химия и
жизнь» тем и занималась,
что вела прямой разговор
с читателем — лицом к лицу.
Рожденные в последние дни
Оттепели, мы были навсегда
отмечены этим родимым
пятном —
акклиматизироваться в новом
ледниковом периоде нам не удалось.
Можно ли поднимать
творческий потенциал
собеседника, следуя принятым
догмам и не оставляя за
собой и за ним права на
собственное мнение? Можно ли
вести человеческий разговор,
надувая щеки и сохраняя
звериную серьезность?
За составление первого
номера первого в мире научно-
популярного журнала по
химии мы принялись в
подвале на Ленинском проспекте.
Как известно, нет ничего
более постоянного, чем
временное жилье. Мы
просидели в четырех крохотных
комнатках 21 год. Даже у
главного редактора не было и
подобия кабинета, а
сотрудники рангом пониже сидели,
что называется, друг у друга
на голове. Звенели
одновременно пять телефонов, били
по барабанным перепонкам
пишущие машинки, кажется, -
их тоже было пять.
Лопались водопроводные трубы,
и нас заливало водой. Зимой,
бывало, мы не решались
скинуть пальто. Но
работалось, право же, неплохо.
Или, может, это ностальгия?
Обзор из зарешеченных
подвальных окошек был
неважный — перед нами
мелькали лишь ноги граждан и
ножки гражданок. Но мы
были на виду: даже
летним солнечным днем в
редакции не выключалось
электрическое освещение, и
мы жили как в аквариуме.
Должно быть, поэтому к нам
на огонек заходили
академики и школьники, младшие
научные сотрудники и
министры, руководители
предприятий и путешественники,
художники и учителя,
космонавты и актеры,
солидные инженеры и «чайники»,
барды и пенсионеры.
Осенью шестьдесят
четвертого все мы были до
неприличия молоды. Наш главный
редактор, поверите ли, не
был еще академиком, его
ни разу не показывали по
Центральному телевидению,
его фамилия и даже его
борода — тогда еще не
белая — были известны
лишь ограниченному
кругу лиц. Чего-чего, а молодой
неосмотрительности нам
хватало. По первому следу,
не дожидаясь официальных
сообщений, мы
рассказывали о научных прорывах и
закрывали открытия,
утвержденные ведомствами;
замахивались на научные
святыни и поддерживали
никем не поддержанное.
Порой, чего греха таить,
ошибались. Но и сейчас рады
тому, что одними из
первых, а может, и первыми
в массовой печати,
употребили малопонятное в те
годы слово «эко-ло-гия»,
заговорили о безотходном
производстве, повели
пропаганду того, что сегодня име-
- нуется плюрализмом.
А уж в оформлении журнала
наша неосмотрительность
била через край. Как-то мы
вынесли на обложку
иллюстрацию к заметке о
русских баранках и бубликах.
Художник нарисовал
надкушенный бублик с маком, а
за ним, в отдалении,
деревенские домики, дымящие
печные трубы. Вышел
журнал. Инстанции глянули на
обложку и — схватились за
головы: это наша-то
колхозная деревня — в дырке
от бублика? Мы тоже за
головы схватились — ведь,
как говорится, ни сном, ни
духом... Для «Химии и
жизни» рисовали художники,
которых в других редакциях не
пускали и на порог. Был
у нас, например, один
художник, на творчество которого
наложил запрет, страшно
подумать, аж столичный
райком партии. Сейчас он и
другие, в те годы гонимые,
считаются маститыми, их
работы хранятся в музеях
и частных коллекциях.
А тогда ни мы, ни райком
предположить не могли, что
так будет. Но до поры до
времени все это нам
сходило с рук.
В подвале работалось
весело. Мы оклеивали стены
вырезками из газет,
устраивали розыгрыши. В уголке
одной из комнат к стене
был приколот лист
картона, на него наклеивались
ляпы из газет и журналов
(в том числе и самых
официозных). Вот один из
них: «От нашего
корреспондента в Хельсинки. Как
сообщают датские источники,
в Швеции стало известно о
рекордном улове
норвежского траулера...» Сверху кто-то
начертал фломастером
заголовок: «Информация из
первых рук». То, что мы
озорничали в редакции — еще
полбеды. Мы до того
распоясались, что допускали
несерьезность прямо на
страницах журнала, заметьте,
академического. В одном из
номеров, например,
сообщили, что последние
достижения генетики позволили вы-
2

ращивать соленые огурчики
прямо на грядке; в другом —
напечатали шутку о
препарате интеллектулин,
представляющем вытяжку из
бараньего мозга; в третьем —
поведали читателю, будто
современная криминалистика
позволяет по отпечаткам
пальцев находить
телефонный номер
злоумышленника... Шутки шутками — а
мы работали. И круто лез
вверх тираж «Химии и
жизни»: к концу семидесятых
он стал приближатьс я к
полумиллиону. Авторами и
друзьями, а порою, не
побоимся этого слова, и
покровителями журнала стали
многие замечательные люди
нашей страны. Среди них
уже ушедшие — Николай
Николаевич Семенов,
Леонид Аркадьевич Костандов,
Владимир Александрович
Энгельгардт, Виктор
Николаевич Болховитинов,
Валерий Алексеевич Легасов...
Гром не грянет — мужик
не перекрестится. Мы были
на взлете, на подъеме, на
коне, когда он грянул.
Поводом, его вызвавшим,
оказалась картинка —
безобидная картинка,
изображающая добродушных
сельскохозяйственных животных,
которые едут в грузовиках,
нагру женных кондите рски-
ми коробками с
кормовыми добавками для тех самых
животных. Веселая картинка
к статье о достижении
отечественной биологической
науки. Статья была
напечатана в преддверье
партийного съезда — и гроза
разразилась. Сначала в виде
телефонных звонков с
верхов разного уровня, вплоть
до поднебесного, а затем
прозвучал приказ: драть!
Нет, не подумайте, не нас —
до этого дело не дошло.
Велено было выдрать
злополучную картинку из готового
почти полумиллионного
тиража. С полмесяца
редакция провела в городе Чехове,
где печатают «Химию и
жизнь». Уродовать журнал
нам помогали
добровольцы — авторы, коллеги из
других журналов, просто
друзья. И пионеры из
местной школы — не знаем уж,
как им объяснили педагоги
смысл этой политической
работы.
Думаете, выдрали и забыли?
Так не бывает. И выговоров
нам понавешали, и
поговорили строго. Стали мы от того
очень бдительными. Самую
малость засомневаемся в
стерильности написанного и
нарисованного, тут же
статью — в корзину,
рисунок — в корзину. А друг
другу объясняем: ВСК.
Такая появилась в редакции
новая аббревиатура. «В
Свете Картинки». Поскучнел
журнал ВСК, поблек. И вы,
читатель, ответили на это
взаимностью. Стали мы
полегоньку сползать с
тиражного Монблана, а власти этот
процесс подстегнули —
объем журнала уменьшили,
а цену, наоборот, увеличили.
Как говорится, похуже, зато
подороже. Три года ушло у
нас на то, чтобы избавиться
от страха перед ВСК. Как
солдаты после артобстрела
робко выглядывают из
окопа, так и мы потихоньку
стали отряхиваться и
приподнимать головы. Но не
тут-то было...
На нас давно катили бочку.
Эта бочка была слажена и
склепана из ходовых
материалов застойного
времени — лжи, доносов,
провокационных ярлыков. Наш с
вами журнал был, как собака
репьями, обвешан самыми
страшными «измами»,
включая идеализм,
абстракционизм, сионизм. Бочка
катилась, катилась — и
накатилась на нас, как это ни
удивительно, вскоре после
апреля 1985-го. По инерции, что
ли. (Постановление
Брежневского РК КПСС г.
Москвы «О безыдейных и
аполитичных проявлениях в
журнале „Химия и жизнь"»,
как и еще кое-что из
редакционного архива, помещено
на последующих страницах
этого номера.) Прежде чем
с треском развалиться, бочка
прошлась по нашему с вами
журналу, помяла его и
покорежила, помяла и
покорежила судьбы некоторых из нас.
Но журнал выжил. И живет.
За четверть века мы
выпустили не только триста
номеров журнала, не только
«Популярную библиотеку
химических элементов» (три
издания). На основе
материалов «Химии и жизни»
разными издательствами
выпущено еще несколько
десятков книг для взрослых
и для детей,
научно-популярных,
научно-художественных, художественных,
публицистических. И все они
в той или иной степени
наполнены духом, исполнены
стилем, присущим «Химии и
жизни». А недавно начался
выпуск нашей книжной
серии — «Библиотеки „Химии
и жизни"». С первыми ее
книжками вы уже знакомы.
При рождении журнала, нет, пожалуй, при его зачатии,
ему хотели навязать унылое казенное название «Химия
и народное хозяйство». Мы сумели отбиться, но, признаться,
и новым названием довольны были не слишком: «Культура
и жизнь», «Наука и жизнь», «Химия и жизнь»...
В наших подвальных закоулках составлялись длинные
свитки с завлекательными журнальными именами. Но в
конкретных исторических условиях проще создать новый
журнал, чем сменить название существующему. Так и
осталось: «Химия и жизнь». Все привыкли. Пусть
остается. Тем более, что химии у нас в стране приходится
трудно. Да и с жизнью не все в порядке.
1*
3

Семнадцать
мгновений
«Химии
и жизни»
МАТЕРИАЛЫ
ИЗ РЕДАКЦИОННОГО
АРХИВА
1. РОЖДЕНИЕ
Из доклада Н. С. Хрущева
на сентябрьском A963 г.)
Пленуме ЦК КПСС
Коммунизм есть Советская
власть плюс
электрификация всей страны, плюс
химизация народного
хозяйства.
Из постановлений
и распоряжений
Президиума
Академии наук СССР:
от 2 апреля 1964 г.
Организовать издание
следующих новых журналов
Академии наук СССР:
{ ...) «Химия и народное
хозяйство»
(научно-популярный журнал).
от IS декабря 1964 г.
В частичное изменение
пункта I распоряжения
Президиума АН СССР от 2
апреля 1964 г. журнал
«Химия и народное хозяйство»
впредь именовать «Химия и
жизнь».
2. ПЕРВЫЙ ВТЫК
Почти треть своей жизни
люди проводят во сне. Из
этого времени около пяти
&
лет отданы сновидениям.
О том, что же такое сон
и как его изучают,
читайте в следующем номере
нашего журнала — в статье
«Ваша тайная жизнь во
сне»; в комментариях к этой
статье вы сможете прочесть
о химических веществах,
регулирующих сон,—
снотворных препаратах.
Любители мастерить найдут в
том же номере статью
«Пластмассовые
автомобили: игрушечные и
настоящие» и советы, как
построить самому
пластмассовый кузов настоящего
автомобиля.
Анонс на обложке
«Химии и жизни», 1968, № 5
Краткий комментарий. Некое
неизвестное редакции высокое
лицо сочло помещенное на три
же обложке изображение
Спящей Венеры» Джорджоне f*f*-
. нравственным, за что главному
редактору и двум его замес in
телям была сделана выволочка.
3. НЕОЖИДАННАЯ
ПОДДЕРЖКА
Любовно о химии
С интересом вынимаешь из
почтового ящика журнал
«Химия и жизнь», самое
молодое научно-популярное
издание, выпускаемое под
эгидой Академии наук
СССР. Вызывают добрую
улыбку его остроумные,
порою юмористические
обложки,— за ними
обязательно скрывается какой-нибудь
серьезный сюрприз (...)
Когда академик Н. Н.
Семенов замышлял издание
этого журнала, многие
боялись, что узость профиля
помешает ему сделаться
массовым. Но тираж его
возрастает и уже намного
обогнал тиражи других
академических собратьев (...)
Здесь предпринимаются
серьезные, оригинальные и
успешные попытки
доходчивой популяризации
сложнейших и новых областей
химических знаний,
увлекательно рассказывается о
тонкой работе
«молекулярных архитекторов»,
занимающихся синтезом природ-
Вклейка к статье о грузинской
керамике. Рисунки Д. Лиона;
на фотографиях — работы
А. Басишвили
■КРКОЛОЩЕНАЯ Поь
КЕРАМИКА и керамики стамомшся ера*
В одной кj г*о» rrurt>» *4tp ямво-кроемпл Х/бохчак-xrr»
1ШГСИ vj itcntpuMtxToi гру «t ctota отлралляп ш гчр-
iiiKCKui ку&>**ш*ов играми Шслш шторою, впеетапешител,
tret На »ш<.гавка* прнклаО и<мо обжига илраяики ы*«
нто и деяорититот ыпусст ви:\я чжрлой. Глазурь, вступи*
i л*т ил работы я ржилцик
4

ных соединении, терпеливо
внедряются в сознание
принципы квантовой химии,
открываются двери в
увлекательный мир
молекулярной биологии (...)
Со свежим
педагогическим талантом ведется
раздел «Юный химик». Юным
предлагается серия
химических игр, подготавливающих
к усвоению современнейших
представлений науки. Нам,
которые в детстве
играли в «магазин», не так
просто догадаться, во что
играет маленький читатель
журнала. Что за ленточки из
бумаги сложены в его
картонной коробке? Не
мешайте мальчугану — он играет
в «расшифровку молекулы
дезоксирибонуклеиновой
кислоты»!
В авторском активе
журнала — крупнейшие
советские и зарубежные ученые,
исповедующие тимирязев-
Анонс на обложке
A968, № 5)
К JT'JU ППТ1.Г «М
|||ИМ/ГГГ1| <' ДЧ1Л1ИЧ1
•J««J\ |Jf*|//inp.4K>»l(l'l
.«puiiir upi-"(ipdrar
илпсрит). чаидцг
<i«гул-1 пи 1,ю :Пласт
ItlTHSltlfiUAU. UtpyWV-
( 14 Ul It tlllWTbt, MI К
1.4'mjj; пмастмпсго-
иа^.пячщо п«голи<-
ский принцип: работать на
науку, писать для народа.
Удачны дебюты молодых
ученых, обнаруживающих
хорошие популяризаторские
способности. Редактирует
журнал академик И. В. Пет-
рянов-Соколов,
замечательный исследователь и
изобретатель, автор смелых
научно-популярных книжек.
Как мне кажется, я понял
секрет растущей любви к
журналу. Нигде не
поступаясь священными
принципами химии, редакция
стремится использовать
опыт некоей другой науки —
журналистики (...)
Любопытно, что подобный
подход не вызывает
отторжения ученого авторского
актива и не отдает журнал
на откуп резвящимся
литераторам . Редакция
приветствует все проявления лите-
5

ратурно - художественного
поиска, если это не
вредит научной истине (...) Но
и сторонников строгого
стиля здесь не насилуют, не
вписывают им
всевозможные шуточки и цветистые
метафоры. Зато их статьи
обрастают изобретательным
вспомогательным
популяризаторским аппаратом —
разнообразными подверст-
ками, историческими
анекдотами, системой
подчиненных статей. Хлеб насущный
слегка опускается в мед (...)
Широко ведется
эксперимент и в области научно-
художественного
иллюстрирования. Тут наметились
свои приобретения и свои
протори. В дополнение к
разработанному жанру
познавательной иллюстрации здесь
пытаются развивать и жанр
философского рисунка,
возрождающий на новой
графической основе
живописные аллегории, которые
украшали некогда страницы
старинных трактатов. Тут
есть много хорошего,
талантливого (...)
Владимир ОРЛОВ,
«Правда», 9 октября 1969 г.
Кр. к. Когда мы приехали к
научному обозревателю
«Правды» Владимиру Ивановичу
Орлову поблагодарить его за
высокую оценку журнала, он,
перелистывая номер журнала,
показал, в каких «измах» будут
нас обвинять ревнители
идеологической чистоты.
4. ИНИЦИАТИВА
НАКАЗУЕМА
Правительственная
телеграмма
Москва В-333 Ленинский
проспект 61 Редакция
журнала Химия и жизнь
Черненко
Михаилу Борисовичу
Глубокоуважаемый Михаил
Борисович Президиум
Академии наук СССР
сердечно поздравляет вас
правительственной наградой и
6
желает вам дальнейших
творческих успехов —
Келдыш Скрябин
Кр. к. По случаю окончания
очередной пятилетки нам «за
достигнутые успехи» выделили
орден — Трудового Красного
Знамени. Но за год до того
«Химия и жизнь» неосторожно
сунулась на скользкий лед — в
самом буквальном смысле.
Тогда в моду вошли фигуристы.
Мы сочли, что внимания
общества достойны не только
мастера катания, но и те, кто
готовит им Лед. Заказали
огромный торт, объявили его
Призом «Химии и жизни», и в
последний день международного
ледового бала Ирина Роднина
и Алексей Уланов вкатили его
на тележке на поле и
передали бригаде рабочих. Оказалось,
что это событие, как и
вручение других, куда более
дорогих призов чемпионам,
наблюдал, по одной версии, Пельше,
по другой — даже сам Суслов.
И ему (то ли Суслову, то ли
Пельше) очень не понравилось,
что кроме утвержденных наград
фигурируют самовольные
призы. Слова «спонсор» в русском
языке еще не было.
Учредителей всех призов пригласили
«на ковер». В Госкомспорте
кого-то сняли с работы, во
Внешторге кому-то объявили строгий
выговор. Нашему зам.
главного — адресату телеграммы —
всего-навсего «строго указали».
Но через год, когда приспело
награждение, ему эту историю
припомнили (инициатива
наказуема) и вместо ордена
вручили медаль — «За трудовую
доблесть».
5. С ПЕРВЫМ АПРЕЛЯ
Операция «Огурчик»
Современная генетика,
вооруженная знанием
молекулярных основ
наследственности, сулит человечеству
безграничную власть над
живой природой (...) Как
сообщает апрельский номер
журнала «Zeitschrift fur Ru-
benselection», методом
пересадки генов удалось вывести
новый сорт огурцов,
обладающих замечательными
вкусовыми качествами.
С помощью обычной
методики (трансдукции через
вирус) раннему сорту
огурцов был привит комплекс
генов, ответственных за
молочнокислое брожение. В
результате, по мере
созревания, в плодах стали
происходить соответствующие
биохимические процессы.
Пересадка гена повлекла за
собой также побочный
эффект: клеточные мембраны
стали значительно более
проницаемыми для ионов
натрия. Только что
поспевшие плоды имеют ярко
выраженный вкус и аромат
малосольных огурчиков.
Авторы работы надеются,
что им удастся
интенсифицировать процесс
всасывания ионов натрия — тогда
с грядки можно будет
снимать огурцы крепкого
посола.
Деликатес
растет на грядке.
«Химия и жизнь»,
1972, №> 4.
Кр. к. Первоапрельская
операция «Огурчик» имела полный
успех. В самом конце того же
1972 г. вышел очередной номер
солидного научного журнала со
статьей известного всей стране
академика, который известил
научную общественность об
открытии века.
В апреле 1972 г. появилось
сообщение, что путем
трансдукции, т. е. внесением гена
с помощью вируса, раннему
сорту огурцов был привит
комплекс генов, ответствен-

ных за молочнокислое
брожение. Так был получен
новый сорт огурцов,
обладающих замечательными
вкусовыми качествами. У
этих форм клеточные
мембраны стали значительно
более проницаемы для
ионов натрия.
«Известия Академии
наук СССР, серия
биологическая», 1972,
№ 6. Н. П.
ДУБИНИН. Актуальные
проблемы
современной генетики.
Операция «Баран»
Известный биохимик Шарль
Атан выделил из липопро-
теидной фракции неокортек-
са барана вещество памяти,
о существовании которого в
печати ведутся жаркие
споры. Как сообщает
апрельский номер журнала «Brain
& Drain», испытания этого
вещества на
студентах-добровольцах дали
поразительные результаты:
принимавшие его успешно сдали все
экзамены, в то время как
студенты контрольной
группы все экзамены завалили.
У этого вещества,
названного интеллектулином,
обнаружилось также
интересное побочное действие:
некоторые испытуемые
проявляли непонятную
склонность останавливаться у
дверных проемов,
разглядывая их с глубокомысленным
выражением. Причина этого
явления изучается.
«Химия и жизнь», 1976, № 4.
В 1976 г. известный
биохимик Шарль Атан выделил из
животных клеток препарат,
улучшающий память. Его
скромно назвали
«интеллектулином». Испытания этого
вещества на
студентах-добровольцах, как сообщила
печать, дали поразительные
результаты: принимавшие
его успешно сдали все
спецэкзамены, в то время как
студенты контрольной
группы экзамены завалили. Но в
последующем у
принимавших препарат наступило
заметное ухудшение памяти,
они останавливались у
дверных проемов, как бы
пытаясь что-то вспомнить. И во
всех этих примерах
очевидны ограничения для долгого
применения стимулирующих
агентов.
Доктор медицинских наук
В. ГОВАЛЛО,
Парадоксы иммунологии.
«Знание», М.: 1983.
6. ГРАНИЦА НА ЗАМКЕ
25 февраля 1975 г.
Вице-президенту
Академии наук СССР
академику
Ю. А. Овчинникову
Глубокоуважаемый Юрий
Анатольевич, одним из
важнейших источников
получения жизненно необходимой
журналу «Химия и жизнь»
информации о наиболее
актуальных работах
академических научных учреждений,
а также о важных
организационных мероприятиях,
осуществляемых Академией
наук с целью развития
исследований на тех или иных
научных направлениях, долгое
время служили заседания
Президиума АН СССР.
После выхода
распоряжения Президиума АН СССР
№ 10010—1349 от 23.VIII.74
(в связи с нарушением
правил публикации,
допущенным журналом «Природа»)
наша редакция фактически
лишена возможности бывать
на заседаниях Президиума
АН СССР. (...)
Прошу Вас разрешить
посещение открытых
заседаний Президиума (...)
И.
Главный редактор
академик
В. ПЕТРЯНОВ-СОКОЛОВ
ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ
.**•*
«сари к/мм и г »и<
ГГр*»
miUM чцн доком* ■
ШШ1 -м» маипмк.
i K^taut вшивым и;ы»«ч Mt&viMd to*** ~ ~.—j^tf^» Ф*1^ —хщ. '
pjffKuj вия л шлю.* ли$*;м«4М е •iatak*» *вд«зив1 двво- [ib**4' *^-**У * *•*
i^iUiM 1л»чи~Л u:axa -та _v'«ua aa.j^tii iw^t, «i» * 7ЛЫ\»1 а»**** -.&»* ""^
ялы* .&т суш staKiu г^-~'4и|Ш ii ZX2. • ] ■» •*
л* £}.*Ь-/ч ,* л«&»- u -J^yd-^i* t,—ui -j..титлJ. „.^деа- л-4*^'" ~ ~ ,_ у
***** S*X***
Резолюции на письме
Ак. В. А. Котельникову
ч/к Г. К. Скрябину
Поддерживаю, прошу дать
разрешение на посещение
ряда открытых заседаний
сотрудникам журнала, т. к.
это самый популярный
журнал (наряду с «Природой»)
в АН.
Ю. ОВЧИННИКОВ
27.2.75
Ак. И. В. Петрянову-
Соколову
Разрешить не могу.
14.3.75
В. КОТЕЛЬНИКОВ
Кр. к. Последняя резолюция
сохраняет силу до сих пор.
Продолжение на с. 34

Наука издавна внушает далеким от нее людям
почтение, замешанное на надеждах и страхе. Надежды
сбываются не всегда, что вызывает у многих соблазн
обойтись с ней так же, как, бывало, поступали в
засуху деревенские жители с иконой, не обеспечившей дождя:
выбросить на помойку или подвесить вверх ногами. Такой
язычески-утилитарный подход к новейшей из
производительных сил распространен на всех широтах и по-своему
обоснован: лица, выступающие от имени науки, щедры на
обещания скорого прогресса и решения любых житейских
проблем. В зависимости от исполнения текущих ожиданий
общества маятник интереса к науке, уважения к ней
колеблется в весьма широких пределах.
В августе этого года я провел телефонный мини-опрос
жителей Москвы. Выбрав с помощью генератора
случайных чисел около трех десятков номеров, я обратился к тем,
кто поднимал трубку, с просьбой указать, какое место среди
их интересов занимают следующие темы новостей печати,
радио и телевидения: спорт, новые фильмы, наука и
политика. Как и следовало ожидать в период перестройки,
абсолютное первенство досталось политике. Первое место ей
отдали 57,4 % опрошенных; сумма баллов (названных всеми
собеседниками мест) — 46. «Серебряная медаль» пришлась
на долю кинематографа. Интерес к новым фильмам
первенствовал у 21,4 % опрошенных (сумма баллов 68).
Взаимоотношения между спортом и наукой выглядели
неоднозначно. Если оценивать по сумме баллов, то опережала
наука — 72 против 90. Однако если считать по числу первых
мест, то она выглядела абсолютным аутсайдером:
первенство науке отдал лишь один собеседник, да и то с
оговоркой, что оно делится поровну с политикой.
Разумеется, число опрошенных было недостаточно для
того, чтобы делать какие-то решительные выводы для
Москвы или, тем более, в целом для такой огромной и
разнообразной страны, как наша. Однако тенденция в
движении «маятника интересов» была выявлена отчетливо — и
выглядела совершенно иначе, чем та, которую обнаружил
обстоятельный, профессионально поставленный опрос 2009
жителей Великобритании и 2041 американца, результаты
которого были опубликованы журналом «Nature» в июле
этого года (т. 340, № 6228, с. 11). Он показал, что на
Западе маятник отношения к науке вышел из зоны
скепсиса и качнулся в сторону обостренного внимания.
Темы, касающиеся науки (они были разделены на три
позиции: медицинские открытия; новые изобретения и
технология; научные открытия в целом), заняли весь
«пьедестал почета», завоевав три первых места среди
предметов, отнесенных к разряду «очень интересно», и три
последних — в списке «неинтересно». Вслед за наукой шли
новости спорта, за ними — новые фильмы и лишь
последнее место, что традиционно для англосаксов, заняла
политика.
Детализированные вопросники помогли установить, что
любознательностью англичане и американцы куда богаче,
чем осведомленностью: 30 % опрошенных заявили, что
Солнце вращается вокруг Земли; четверть из тех, кто
придерживается противоположного мнения, согласилась, что
период обращения Земли вокруг Солнца — одни сутки;
36,5 % подтвердили, что поваренная соль — это
карбонат кальция, а 34 % уверены, будто кислотные
дожди — результат работы атомных электростанций.

Прежде чем посмеиваться над явным и дремучим невежеством, полезно припомнить, что
вопросы при таких собеседованиях всегда ставятся с требованием немедленного ответа.
Только так можно выявить реальный, твердый объем знаний, не подкрепляемых справочниками
или помощью знакомых эрудитов. Ну, а при таком — быстром, без размышлений, диалоге
каждый ли из вас, дорогие читатели, уверенно ответил бы на вопрос, были или не были первые
люди на Земле современниками динозавров; могут или не могут антибиотики убивать вирусы?
Для справки: журналу «Nature» на первый вопрос ответили положительно 31,6 %
опрошенных, на второй — 54,5 %... Отмечу и то, что все они оценивали уровень собственной
осведомленности достаточно трезво. К примеру, процент лиц, считающих себя
информированными по части спорта или кино, почти совпадал с процентом интересующихся
этими предметами. Однако едва доходило до науки, как доля тех, кто уверен в своей
компетентности, резко падала.
Доверие к науке, почтение к ней, которое несомненно испытывают люди Запада,
законно и понятно. Порожденная их собственной цивилизацией, основанная на
обиходной для них понятийной базе, западная наука умеет оперативно отвечать на любые
запросы практики. Даже такие острые и непредсказуемые проблемы, как эпидемия
СПИДа, быстро находят в ее рамках если не окончательное решение, то хотя бы
здравое объяснение и рекомендации по профилактике. Самое же главное — то, что наука
гарантирует обществу точную, предельно достоверную информацию по любому актуальному
для него вопросу. Достоверность, надежность сведений исповедуются как своего рода
религия, так что отступник — деятель, хоть раз замеченный в преднамеренном
их искажении, навеки становится изгоем.
Вековой опыт показывает, что подобная жесткость моральных критериев оправдана,
благодетельна. Что еще могло вывести западную науку, к примеру, из кризиса доверия, в
который совсем недавно, в прошлом десятилетий, она была ввергнута внезапно вставшими во
ведь рост проблемами загрязнения окружающей среды, энергетики, ядерного оружия...
У нас аналогичный кризис, похоже, еще не преодолен и даже углубляется. Причины
этого, видимо, коренятся не только в авариях последних лет или в неуспехе многих
широко разрекламированных начинаний, освященных именем отечественной науки, но и в
утрате ею морального авторитета. Чего стоит один только эпизод, ставший достоянием
гласности благодаря публикации в июньском номере «Нового мира» за этот год очерка
Г. Медведева «Чернобыльская тетрадь»: на пресс-конференции через десять дней после
катастрофы тогдашний заместитель Председателя Совета Министров СССР и председатель Гос-
комгидромета сообщили, будто уровень радиации в районе аварийного энергоблока — всего 15
миллирентген в час, тогда как на самом деле он был в десятки тысяч раз выше.
Источник подобных, как выражается Г. Медведев, «мягко говоря, неточностей»,—
застарелое, тянущееся из послереволюционного прошлого торжество частичной
(классовой, ведомственной, партийной) морали над полной — общечеловеческой, научной.
Деятеля, пойманного на беспардонном, но «полезном» вранье, могут формально
пожурить, но его не отрешат от должности, не перестанут подавать ему руку...
Общественное же мнение продолжает укрепляться в уверенности, что наука изолгалась —
вся, без разбора. И достойно сожаления то, что субъективно честные, работящие люди,
которых среди ученых — подавляющее большинство, предпочитает сохранять по этому
поводу привычное молчание.
Мало слышны и популяризаторы. Тиражи научно-популярных журналов с началом
перестройки пошли на убыль. Случаен ли этот спад, если большинство острых, получивших
широкий общественный резонанс публикаций о положении дел в науке появляется отнюдь не на
их страницах? В годы застоя той четверть- и полуправды, которая просачивалась в сочинения
популяризаторов, хватало, чтобы обеспечить им уважение со стороны просвещенных
читателей; сходило с рук и пристрастие к смягчению острых углов, и прозрачно ведомственная
установка воспевать во что бы то ни стало «отечественные достижения», всех подряд лиц,
удостоенных высших научных регалий. Теперь этим трудно кого-либо увлечь, и пришло
время менять пластинку.
Большинство читателей нашей страны знает, что Земля вращается вокруг Солнца,
а динозавры вымерли 60 миллионов лет назад. Это — несомненная заслуга
популяризаторов, но не довольно ли ею гордиться? Читатели заслуживают, чтобы с ними говорили, как
со взрослыми людьми, и подлинные достижения называли достижениями, а дутые — липой;
чтобы чиновников от науки называли чиновниками, а ученых — учеными. Без этого престиж
науки в нашем отечестве не поднять.
Кандидат химических наук
В. Р. ПОЛИЩУК
9

Ш/Ш^^^т
Трибуна
Завтра
будет поздно
Профессор
М. Д. ФРАНК-КАМЕНЕЦКИЙ
Главный итог минувшего года для нашего
научного сообщества — пробуждение
политической активности. Толчком послужила
кампания по выдвижению народных
депутатов, то, как она началась и развивалась
в рамках Академии наук СССР. В итоге
научная общественность одержала внушительную
победу — корпус депутатов от Академии
оказался по своему составу очень сильным.
Другое дело — оправдал ли этот
корпус возлагавшиеся на него надежды. По-
моему, не оправдал. Блестяще держался один
лишь А. Д. Сахаров. Остальные выступали
достаточно бледно, либо вообще
отмалчивались. А надо было бы депутатам от
Академии занять принципиальную позицию, безо
всяких оглядок на начальство.
Разумеется, пробудившееся от долгого сна
общественное самосознание ученых не впало
вновь в спячку после завершения
избирательной кампании. Возникший мощный
стимул активности привел к созданию союзов
ученых. Они уже существуют в Латвии,
Эстонии, Москве, Ленинграде, Новосибирске
и других регионах. Летом этого года
состоялся учредительный съезд Союза
ученых СССР. В него может быть принят
любой научный работник, независимо от того,
где он живет. В правление избраны
ученые со всех концов страны, включая
представителей региональных союзов.
По замыслу организаторов, Союз должен
будет заниматься проблемами научного
творчества. То есть, это, конечно, не
Академия и не профсоюз. Слово Союз взято
скорее для того, чтобы оно напоминало
творческие союзы других работников —
кинематографистов, театральных деятелей. Союз
ученых намерен способствовать
возрождению профессии ученого как творческой
профессии. У него задача — повысить
авторитет, престижность науки. Не знаю,
насколько эта задача выполнима. Иногда мне
кажется, что импульс, возникший на волне
общественной активности, уже утерян, но
возможно, возникнет новый всплеск.
Наступили ли какие-то перемены в
организации самой научной работы? В Академии
наук развернулась бурная деятельность,
долженствующая продемонстрировать
перестройку и демократизацию порядков. Но
реальных изменений пока не видно. Да, вроде
бы проведены выборы директоров
институтов. Но последнее слово осталось за
членами Академии, а не за научной
общественностью. Да, финансирование
исследований стали отчасти проводить на конкурсной
основе. Но организовать это хуже, чем было
организовано — невозможно.
Какое уж там международное
рецензирование, о котором было столько разговоров!
Нет даже внутреннего рецензирования.
Фактически все решают либо ушедшие уже от
активной работы члены Академии (они-то и
возглавляют конкурсные комиссии), либо
аппаратчики. Им удобно выделять деньги
только на текущий год — они так и делают.
Им угодно спускать вниз поток
инструкций — они так и поступают, чтобы
доказать необходимость своего существования.
И ухитряются так составлять инструкции,
что последующая перечеркивает предыдущую
и в то же время не отменяет ее. Еще один,
неведомый ранее в Академии, способ
бюрократических издевательств — поквартальные
отчеты о проделанной работе. Результат —
потеря массы времени и гнетущее чувство,
что нас опять одурачили, апатия, цинизм.
За год резко снизилась продуктивность
ученых — по крайней мере, в тех
областях, за которыми я слежу. Меньше стало
даже просто число подготовленных научных
статей (по некоторым данным, чуть ли не
вдвое).
Надо принимать крайне неотложные
меры. Зарубежные ученые, знакомящиеся с
организацией фундаментальной науки в нашей
10

стране, буквально приходят в ужас от того,
что функции управления и распределения
средств, то есть функции министерства, у
нас закреплены за элитарным клубом, коим
является наша Академия, как, впрочем, и
всякая академия.
Парадоксальным образом именно это
объединение административных и
церемониальных функций служит предметом особой
гордости наших «бессмертных».
Я задаю вопрос — почему
распределением средств, и средств немалых,
выделяемых на фундаментальные исследования,
ведает небольшая, никому не подотчетная
кучка людей? Если кто-нибудь продолжает
верить, что они это делают хорошо, то я
свидетельствую, как сделал это уже ранее в
сборнике «Иного не дано», что они делают
это плохо. Средства разбазариваются. Они
раздаются поровну. И лабораториям, которые
могут работать, но их ничтожное
меньшинство. И лабораториям, которые не
работают и не будут никогда работать, а их
большинство. Это распыление средств
приводит к тому, что денег не хватает всем. Такова
абсолютно губительная практика.
Что можно и нужно сделать? Вношу
предложение: пусть Верховный Совет создаст
комиссию по фундаментальным исследованиям.
Председателем комиссии ни в коем случае не
должен быть ученый. Я бы предложил на
этот пост Даниила Гранина. Комиссия
должна провести слушание с привлечением
Академии наук, союзов ученых и так далее.
Если слушание покажет, что в Академии
все в порядке — пусть остается все по-
старому. Если комиссия придет к
заключению, что управляется наука плохо, то
следует внести в правительство предложение
в корне изменить управление
фундаментальной наукой и ее финансирование.
Следует создать не зависимую от
Академии структуру — назовем ее
министерством или комитетом по фундаментальным
исследованиям. Надо назначить его
председателя — в ранге министра, обычным путем,
через слушание в Верховном Совете. Этот
комитет будет действовать независимо от
Академии, организовывать конкурсное
финансирование — так, как это делают во всем мире,
то есть создавать фонды и конкурсные
комиссии при фондах, участие в которых
никак не должно зависеть от академических
званий.
Разумеется, должны быть определены
взаимоотношения между новым комитетом и
Государственным комитетом СССР по науке
и технике, который занимается в основном
прикладной наукой, фундаментальные
исследования для него — лишь небольшой раздел
и в финансах, и в смысле забот.
Прикладная наука должна
субсидироваться промышленностью. Фундаментальная
наука должна принципиально субсидироваться
деньгами налогоплательщиков. Так делается
во всем мире.
Хочу подчеркнуть, что нам известна
подобная структура — это общество имени
Макса Планка в ФРГ. Оно объединяет
множество институтов, ведущих
фундаментальные исследования во всех областях. И дела
там в последние годы идут очень хорошо.
Не грех на слушание в комиссию
Верховного Совета пригласить кого-нибудь
оттуда. Пускай поделятся опытом.
В оформлении использованы гравюры
Опоре ДОМЬЕ

В конце этого лета в редакции раздался телефонный звонок. Молодой голос на том конце провода:
«Вы помните Герцена Исаевича Копылова?»
Как было его не помнить? Физик-теоретик из Дубны, наш автор шестидесятых годов... Он
дебютировал у нас статьей «Части частиц» A969, № 9), великолепной и, к сожалению, единственной.
Его жизнь была поделена надвое. Первая принадлежала науке — теоретической физике. Он был
признанным авторитетом в релятивистской кинематике, одним из первых использовал для расчетов
в этой области метод математического моделирования на ЭВМ, а еще — читал лекции на физфаке, писал
научные труды и популярные книги, переводил «Фейнмановские лекции по физике».
Вторая часть его жизни была заполнена литературным творчеством. «Изящная словесность и
математика давались мне одинаково»,— писал Копылов. Его литературно-физические пародии,
саркастические поэмы и стихи, публицистические статьи ходили по рукам. Его литературное творчество
питалось чувством исключительно высокой гражданственности. Он не выходил на площадь, но он и не
молчал.
Г. И. Копылов умер очень рано, пятидесяти одного года, в августе 1976.
И теперь его сын приносит нам статьи и стихи отца, говорит, что отец был бы доволен, увидев их на
страницах именно «Химии и жизии». Вот одна из этих статей — автор задумал ее как первую часть
автобиографии. К сожалению, работа была прервана за десять лет до начала нового этапа в жизни страны.
Теперь многое из того, что мучило Герцена Копылова, обсуждается широко и свободно. Его
соображения, конечно, небесспорны, у кого-то они вызовут протест, желание возразить. Что ж, сегодня это
нормальная ситуация.
Не обобщай меня
без нужды
Доктор физико-математических наук
Г. И. КОПЫЛОВ
Который раз уже я заносил перо над
бумагой — и останавливался. Оттягивал это
дело. «Кто я такой, чтобы вести эти
записки?» — спрашивал я себя. «Достаточно ли
я типичен? — волновался я.— Иначе зачем
вводить в заблуждение?»
Я физик, и должен уложиться в тот
стереотип физика, который существует у нас. Ибо
знал, что в первую очередь обо мне будут
судить по стереотипу, и, наоборот, по моим
запискам — обо всех физиках. Человеку
свойственно обобщать, на то он и человек.
Это мой пес Бином видит во мне
существо уникальное, а для всех прочих я
человек с такими-то анкетными данными, а
каждый пункт в анкете — это полочка,
на которой у меня множество собратьев.
Слово «множество» здесь следует понимать в
математическом смысле: я принадлежу к
множеству физиков-теоретике в, к множеству
пожилых 50-летних мужчин, к множеству
граждан крупнейшей сверхдержавы и т. д., и т. п.
Я пересечение этих множеств — точка,
общая всем кругам. Одно из свойств
человеческого интеллекта — что он любит и умеет
обобщать: по свойствам точки судит о кругах.
Ни собака, ни даже компьютер на это не
способны. А мы с вами это охотно
проделываем.
Человек обобщает, и правильно делает, что
обобщает. Я и впрямь элемент разных
множеств, конгломерат наслоений, продукт эпохи
и т. п. Я уже в летах — это значит,
что в записях моих неизбежно всплывут
все комплексы, свойственные людям моего
поколения — более того, боюсь, как бы в них
сверх этих комплексов ничего не
оказалось. А тот, свойственный физикам, подход
к восприятию мира, а те его тонкости,
что отличают теоретика от
экспериментатора! Это живет во мне, я хочу это
высказать. Далее, я не из НИИ какого-то, а из
Дубны как-никак, это значит, что я привык
ходить на работу когда хочется, несколько
раз в год разражаться статьями, в
содержании которых никому не подотчетен — словом,
удовлетворять свою любознательность за
счет налогоплательщика. Что удивительного
будет, если эта вольная повадка ко
всеобщему соблазну найдет свое отражение на
предлагаемых страницах? А уж о моем
гражданском правосостоянии и толковать нечего:
советский обыватель, житель страны, где
политика налагает свою лапу на все живое,—
как смогу я удержаться от соблазна все
сводить на политику!
И вот мысль о том, вправе ли я
претендовать на обобщенный образ, она-то и
смущала меня. Вот если бы я был
типичным представителем того, другого, третьего.
Но это не так. Раза два мне в жизни
повезло: я попал в пересечение (множеств),
12

мощность которого была сравнительно
невелика:
|i(f»Ui)<|i(Ui)vi
Попал там, где другие мои сверстники
оказались за пределами логического
произведения. Это позволило мне затем всю жизнь
заниматься любимым ремеслом, изобрести
ставший ходовым в физике элементарных
частиц метод, написать книгу и т. д.— в то
время как мне положено было по законам
вероятности оставаться учителем —
подобно другим моим собратьям по анкете. Есть и
другие уклонения от стереотипа. Нет, по
мне нельзя, решительно нельзя судить о
большинстве.
Далась мне эта типичность, почему мне
непременно хотелось быть как все? Ведь
сочинителю мемуаров это необязательно.
Наоборот, чем необычнее человек, тем записки
любопытнее. Стать как все легче, чем
сохранить своеобразие. А мне явно не хотелось
выделяться. Не было ли это неосознанной
потребностью растворить личность в
коллективе? Так сказать, коллективизм в крови.
Или свойственное ученым стремление к
объективности? Или понимание того, как труд-
13

но будет во мнении читателя отклониться от
стереотипа? Или боязнь-таки неправильного
обобщения, ведь мне действительно
хотелось упредить читателя: «Не обобщай» меня
без нужды»? Не берусь объяснить.
И все же, в конце концов, моя
писательская невинность была нарушена. Это
когда я понял, что кроме типичности судеб
или стереотипности характеров существует
типичность ситуаций. В день, когда я ощутил
это, стало ясно, что писать придется.
Я разговорился с одним стажером, евреем
по национальности, оказался толковый
парень. Слово за слово, планы на будущее,
рассказал он о себе: срок стажерства
кончался, место работы было, согласие научного
руководителя тоже, только отдел кадров
твердил свое «нет»; поведал о стоянии в
проходных московских НИИ, где оформление
шло каждый раз до тех пор, пока в поле
зрения тех, кому ведать надлежит, не
попадал пятый пункт; рассказал о смене
надежд и отчаяния, ставших обыкновением,
а о своей любви к науке он не
рассказывал, это я и сам видел. И припомнил
я, как то же самое, буквально до деталей,
происходило со мною лет 20—25 тому назад,
вспомнил свои ежедневные многомесячные
блуждания по отделам кадров, бесконечные
телефонные названивания, тупость надежд и
накаты отчаяния. Поколение сменилось, а все
как прежде; мне тогда повезло, а сколькие
смирились, сколько талантов было
загублено,— и вот теперь новое их поколение
зарывают в землю. За это время человек
побывал на Луне и раскрыл тайну
наследственности— но (...) расизм
по-прежнему собирает свою ежегодную жатву
талантов. Ситуация повторяется, она типична, и
если я понял эту инвариантность основ
нашего быта, это узаконенное беззаконие,
я обязан заявить о ней, не думая о том,
типична ли моя собственная судьба.
Я начал всматриваться и сравнивать, и
увидел, что типичные ситуации моей
юности живут и процветают. Пшеничные поля
без хлеба, магазины без продуктов, лозунги
без смысла, книги без содержания, города
без истории, деревни без молодежи, выборы
без выбора, судилища без вины — этот
традиционный исторический пейзаж всю жизнь
маячит передо мной. Все больше вокруг
городов, машин, институтов, книг — а основы
жизни не меняются, застойный дух
стыдливого умолчания и наглой, уверенной фальши
по-прежнему витает над страной,
сверхдержавные амбиции по-прежнему высасывают
из народа живые соки, преступно слеп наш
взгляд в будущее и преступно забывчива
наша память. И не видно конца. Народ,
как водится, безмолвствует.
Это и решило, писать, не писать ли.
Важно не то, типичны ли мои мысли, моя
судьба, и не то, укладываюсь ли я в
стереотип — а важно, что мы спотыкаемся об
одни и те же камни, что стоим с
некоторых пор упершись в те же забытые
ворота. И если я могу назвать наши
напасти немедленно — я обязан это сделать.
Если не я, то кто же?
Наука — моральна. Не в пример искусству.
Это я бессознательно понимал еще в школе,
когда примерял себе профессию по душе.
И изящная словесность, и математика
давались мне одинаково. Предпочел науку,
хорошо помню — не мысли, чувства —
почему: честное занятие. Правдивое. Тут уж с
меня никто не стребует неправды. Я был
школьник, ничего о жизни не знал, а эту
разницу подсознательно ощущал: литература
способна на ложь, наука — никогда.
Продолжая ту же линию, от математики
отвратился . к физике, не имея к последней
особых способностей. Математик держит ответ
перед собой, физик — перед природой.
У математика нет эталона истинности,
кроме внутренней согласности рассуждений;
это хорошо, это прельщает, но физику,
а тем более физику-теоретику труднее:
кроме согласия с самим собой, его теория
должна согласовываться со Вселенной.
Произвол в действиях физика появится, когда он
обратится к техническим приложениям
своего открытия, а до той поры он должен
ходить в струнку перед матерью-природой.
Наказание за лганье здесь —
неотвратимо. В отличие от искусства.
(Предвижу возражения типа: истинное
произведение искусства — правдиво, ложь
убивает искусство и т. д. Все это верно.
Но я говорю о самом занятии искусством,
а не о результатах этого занятия. О том,
что существуют процветающие писатели или
живописцы, походя лгущие в творениях
своих, вообще не задумывающиеся, правда или
нет придуманное ими; а ученый, живущий
ложью — исключение, на моем пути
встретился лишь один такой.)
Наука требует чистосердечия. Прочтите
хорошую научную статью — она прежде
всего откровенна. В ней приведены все
результаты, как удачные, так и не
удовлетворяющие ученого — и его достижения, и его
недоумения- Ученый — первый критик
своего труда, он указывает погрешность своих
данных, он перечисляет мнения авторов, с
ним не согласных, уточняет свое место в
ряду исследователей, отделяет мысли,
принадлежащие ему, от высказанных до него,
разбирает все сомнения в правильности своих
идей. Наука — честное дело. По степени
14

откровенности можно даже судить о
душевных или умственных качествах автора.
Честность этого занятия я всегда понимал.
Но не догадывался о свободе, которую
дарует наука. Наука моральна еще и потому,
что делает человека свободным. Ученый
свободен, как свободен приверженец любой
справедливой идеи. Он знает истину, и он
развивает ее дальше, выводя формулы, ища
приложения, отыскивая границу своего
учения, он поступает в соответствии с
истиной, а это всегда наполняет человека
ощущением свободы. Или он блуждает в
просторах, еще не освещенных светом
знания, ведя свободный поиск новых
закономерностей и фактов, как путешественник
в нехоженных землях: захочет — пойдет
прямо, захочет — копнет вглубь или
фантазия умчит его за тридевять земель и
там подарит ему невероятные находки.
Драгоценны эти минуты, часы, дни (как кому
повезет) свободы, они распрямляют душу
человека, а вслед за этим и спину;
знающего истину трудней обмануть, сломить;
привыкшего следовать доводам разума нельзя
заставить шагать по команде; кто умеет
сомневаться в себе, не способен к слепой
вере.
В этом великое, способное преобразовать
мир, значение науки: мир, населенный
учеными, не смог бы быть миром рабочего
скота, хунвэйбинов, функционеров.
Наука моральна еще и потому, что она
демократична. Это демократия
аристократов духа. Но об этом уже говорилось.
Наконец, наука моральна оттого, что
требует от своих служителей одаренности.
Вдумайтесь в этимологию этого слова —
одаренность, дар, подарок, которым боги
одаривают человека при рождении. Наука — это
содружество людей, которых при рождении
посетили боги, одарив их лучшим, что сами
имеют. Это посещение оставляет свой
отблеск всю жизнь на всем, что делает
потом человек. Науку делают талантливые
люди, а талант — это не только умение
решать неразрешенные (неалгоритмизиро-
ванные) задачи, но и щедрость души,
веселая выдумка, счастливый взгляд на мир —
все это вещи, обогащающие мораль,
превращающие ее из собрания правильных правил
в живой, полнокровный модус вивенди.
Наука — вещь, придуманная счастливыми
людьми.
Талант, чистосердечие, демократизм!
Какие высокие слова! Если все так хорошо,
то почему все так плохо? Почему все меньше
эти качества нужны ученому? Почему так
много среди моих коллег людей с
различными комплексами, обделенных талантом,
просто несчастных? Почему нами правят
бездарность, сплошь да рядом указывая
таланту, что делать? Почему так много
неудачников — кто сделал за жизнь так мало, хотя
обещал так много? Почему меня самого
посещает ощущение зря прожитой жизни?
Почему занятие наукой не приносит
удовлетворения?
Так получается тогда, когда государство
накладывает свою лапу на науку. Оно
искажает тот первоначальный замысел, который
лег в основу науки, и подменяет его
другим — идеей о науке как
производительной силе, о науке — служанке
общества. Но ведь вначале все было не так.
В определение науки не входит общество,
государство, производство. Для
возникновения науки достаточно двух начал:
неразгаданной природы и человека, делающего
попытку догадаться, что там такое
происходит. Именно эти два фактора двигали
науку до недавнего времени. Имя ученого,
как правило, связывается в нашей памяти
с проблемой, которую он решил.
Коперник? — Движение Земли. Галилей? —
Движение тел. Ом? — Сила тока в проводнике...
Во всех случаях от встречи проблемы и
человека, как кремня и кресала, возникали
искры нового знания. Все прочее — от
лукавого. Даже жажда изобретений — лишь
необязательная добавка к этому основному
соотношению «природа-)-разум». Она
подстегивала разум Эдисона, Уатта, но другие
обходятся и без нее.
Таково первопроисхождение науки.
Наука моральна своим
интернационализмом. Она активно противится делению на
советскую, американскую и т. д. И
наказывает те страны, которые пытаются создать
свою собственную, противостоящую мировой,
науку. Она всемирна. В то же время в ней
есть место национальной гордости за своих
ученых, есть место оценке национального
и личного вклада во всемирную науку. Я
горжусь, например, что так много евреев —
прекрасных ученых (...), и я не стыжусь
этой гордости, потому что знаю: не
происхождение определяет талант, таланты
рассеяны среди всех народов.
Но в науке — общая копилка; это такой
способ международного сожительства, при
котором выдающиеся достижения одних
народов не перечеркивают достижений
других (народов).
Этим она отличается от мировой
экономики, где процветание одной страны иногда
покупается ценой нищеты другой; от мировой
дипломатии и мирового военного искусства,
где вообще иначе и не бывает.
Отношение национального и
интернационального в науке есть частный случай от-
15

ношения личного и общего в ней. Наука
предоставляет каждому ученому
неограниченные возможности проявить свое я, свой
талант, воображение, трудолюбие. Как и
искусство. Пожалуйста, учи нас, поражай, сыпь
свое золото в общую копилку — говорит
она каждому своему адепту. Но когда
золото высыпано, оно становится общим
достоянием. Его вправе тратить или пускать в рост
всякий. Личный вклад идет в
коллективный капитал. И личность ученого исчезает,
плавится в недрах Солнца всемирного
знания. В этом смысле и говорят: «Искусство —
это я, наука — это мы». Вложив всю свою
жизнь, всего себя в знание, ученый должен
быть готов к тому, что он исчезнет как
человек, будет забыт, что добытое им
знание безымянным войдет в копилку
всечеловеческой информации. Ему должно быть
достаточно утешения, что когда-то он был
первым в том, чем ныне пользуется каждый-
всякий, не задумываясь, откуда это.
Это еще не наихудший вариант, он
должен быть готов к тому, что его знание
окажется ложным, окажется ненужным,
окажется незамеченным, окажется
преждевременным и будет забыто или переоткрыто,
что его область интересов окажется слишком
сложной и неблагодарной для четкого
знания. Ученым, в отличие от поэтов и
художников, не положено бессмертия, и в
нашей памяти обрела бессмертие лишь малая
толика ученых прежних веков; мы
вспоминаем Ома, формулируя закон Ома, но десятки
коллег Ома, расчищавшие для потомков
другие дорожки науки об электричестве,
исчезли из нашей памяти; Ом не был талантливее
их, просто ему посчастливилось работать в
области, которая оказалась проще и где
удалось сформулировать более простые, чем у
них, законы. В этом смысле в науке память
потомков необязательна, она дарит
бессмертие зачастую случайным избранникам, и сама
является подарком, на который ученый не
смел и рассчитывать. Не правда ли, занятие
наукой поразительно близко в этом смысле
моделирует вообще смену человеческих
поколений (прогресс), где каждое новое
поколение пользуется не только знаниями, но и
городами, дорогами, изобретениями,
капиталами, созданными предыдущими
поколениями, не думая о том, кому именно этим
обязано.
Наука моделирует человечество, и в этом
тоже ее моральность. А искусство — нет,
не моделирует. Оно построено на
неповторимости, на уникальности. Информацию,
создаваемую искусством, человечество тоже
осваивает и делает всеобщим, но при
помощи совсем другого механизма. Этот
механизм не обязательно требует растворения
личности художника в зрителях. Не берусь
разъяснить его подробно, хотя, если бы хотел
это сделать, стал бы думать над судьбой
Пушкина (Лермонтова), Маяковского.
Я написал, что горжусь, что принадлежу
к народу, талант которого общепризнан.
Но ведь национальность — не
единственная графа в анкете. Почему, например,
я не горжусь тем, что работаю в ОИЯИ?
Я понимаю, что работа в этом институте
большая для меня удача, что она наложила
на меня гораздо больший отпечаток,
гораздо сильней сформировала характер моих
работ, чем моя принадлежность к той или
иной нации. Или почему я не горжусь
тем, что я советский ученый? Ведь черт
стереотипа советского ученого во мне
несравненно больше, чем черт стереотипа еврея.
Такой вопрос я задал сам себе в момент,
когда писал эти страницы, и
проанализировал свои чувства. Я полагаю, читателю
небезынтересно будет узнать правдивый
ответ. Но пусть он сначала попробует сам
догадаться. А я попробую высказать его
догадки.
— Вероятно, дело в том, что национальные
чувства не в пример сильней, чем
сознание того, что ты работаешь там-то и там-то.
Последнее — вообще не чувство, а так,
информация.
— Да, а национализм за последние
десятилетия разросся чрезвычайно,
особенно в СССР.
— Нет, дело в том, что ОИЯИ —
плохой институт, только со стороны он
выглядит прилично, а человеку изнутри все
видится в настоящем свете.
А теперь результат анализа моего чувства
гордости — чем я горжусь, чем нет.
Нет, ОИЯИ — один из лучших
институтов, какие я знаю. Дубна — один из
приятнейших для проживания городов.
Я просто не чувствую здесь себя своим.
Я не ровня тем, кто формирует лицо
института. Я не могу гордиться тем, что я
физик ОИЯИ, потому что не я творю его
научную политику, потому что не имею
права в нем судить и рядить, не от меня
зависят его успехи и н удачи. Я чувствую
себя в нем куда-то отодвинутым: решают
за меня, представляет институтскую науку
(в том числе и мои работы) кто-то
Другой; я привык чувствовать себя в нем
ученой скотинкой, негром, мнением которого
не интересуются. Не знаю, кто так устроил,
но так устроено. Как тут появиться чувству
гордости? Чем гордиться?
А чувство национальной гордости — да,
оно оправдано. Среди евреев — я такой же
16

как все. Я так же отвечаю за грехи моего
народа, как и всякий другой еврей. По мне так
же судят о евреях, как и по всякому
другому. Когда нам придется идти в газовые
камеры или ехать в теплушках в Якутию,
я знаю, что пойду, как и другие. Я также
знаю, что те же чувства владеют
большинством моего народа, ибо он угнетен, а
чувство принадлежности к угнетаемому
меньшинству — очень сильное, легко
воспринимаемое и передаваемое чувство. На мне
отблеск славы Эйнштейна и Фейнмана, ибо
они легко поняли бы мои чувства. Вот в чем
сила национального чувства: на меня
распространяется вся вражда к моему племени,
а значит, и вся слава его.
Еще я горжусь тем, что я физик, хотя
физики отнюдь не гонимое племя. Но
причина все равно близка — я рядовой физик.
В институте я посторонний, в науке я свой,
я в ней как все. Я знаю то, что знают
все, я так же, как все мои сверстники,
живу этой наукой, вкладываю, как они, в нее
всего себя. И — это важно —
вкладываю с успехом, стараюсь не зря. Никто
меня специально из нее не выталкивает,
не создает помехи, повезет — сделаю в ней
что-то, не повезет — обойдусь, это зависит
кроме меня только от слепого случая.
Значит, я в науке — на общих правах, а
наука сильная, живая, интересная, как тут не
гордиться.
А тем, что я советский физик — не
горжусь. Но уже по совсем другой
причине — не потому, что чувствую себя
поставленным где-то ниже и — особняком.
Нет, я типичный представитель этого клана.
И мог бы этим гордиться, как горжусь
пятым пунктом. Мог бы, если бы советская
наука стояла в мире на таком месте,
которым можно гордиться. Но она славна в
мире не только и не столько своими
успехами, сколько своей ролью служанки
государства, верной и беспринципной его
служанки. Советская наука слишком мало
демонстрировала свою силу в споре с
государством, свою принципиальность, она
слишком легко, не задумываясь, отдает
сверхдержаве свою силу, чтобы этим можно было
гордиться. Нет, я подожду с этим чувством.
(Должен все же признать, что самая
строптивая из каст страны — именно физики;
именно наша среда поставляет больше всего
вольнодумцев, «инакомыслящих»; но их
слишком мало, чтобы можно было говорить о
спасенном лице моей науки.) Точно так же я
стыдился бы быть немцем или немецким
физиком в тридцатые годы...
1974—1976 гг
~Г*=>
^**'й Ъгу-h ,Л*?< зШ^®^ ^\

Из стихов Герцена Копылова
Это был очень честный и очень тактичный человек. И его гражданская настроенность была честной и
искренней. Я храню о нем самые теплые воспоминания. Я безусловно считаю его настоящим поэтом,
беспощадным поэтом. И замечательным сатириком. У него был колоссальный словарный запас.
Изобретательность в рифмотворчестве. Чрезвычайно органично вплетал он в стихи научные термины,
насыщая, ь. иногда так неожиданно переиначивая их смысл, что нельзя было не смеяться и не
радоваться этим находкам. Он вообще был очень остроумный человек, хотя поэзия его, как и проза,
была достаточно горькой.
Юлий КИМ
СЕМИНАР
...Обрывки фраз, доска и мел,
нахрап, экстаз, кто смел тот съел:
там у доски сейчас смотрины
не вы лупившейся доктрины,
там душат яростно птенца
невышедшего из яйца;
пожатья плеч, улыбки, гогот —
хохочут — перестать не могут...
Но мученический венец
принять не думает птенец:
миры сшибаются с мирами,
ядро вонзается в ядро,
Шварцшильд сшивается с Минами,
свет предстает частицей ро,
летят продольные нейтрины
неприкасаемы, незримы,
через Вселенной пестроту
беспечно, как сквозь пустоту...
Птенец — взгляните на уродца:
упорен, даром, что урод —
клюется, в руки не дается,
шипит, топорщится, орет,—
и вдруг поплыл, как лебедь юный
(о грудь! о шея! о извив!),
своей красою мир подлунный
навек отныне уязвив!
ПРИВЕТ КОЛЛЕГАМ
Неизвестные гении
из НИИ и ВЦ,
из п/я Оппенгеймеры,
Винера из в/ч,
Фарадеи в зародыше,
дебютанты-Ферми,
Галилеи-воробушки
из Мытищ и Перми.
Вас подмяла держава,
вы дешевле лузги.
Безработные, ржавеют
ваши чудо-мозги.
В общий стиль вы не лезете.
Ваш некстати размах.
Ваших помыслов лезвие
портит гладкость бумаг.
За квартальными планами,
под начальственный бас
искры божьего пламени
гаснут попусту в вас.
Вас сажают на табели.
Вам паяют чины.
Ах, такие масштабы ли
вам от бога даны!
Вам бы вырваться в завтрашний,
распахнув для людей
неоткрытые залежи
сумасшедших идей.
Но не ваши фамилии
у людей на устах
повсеместно хвалимые
прозвенят как хрусталь.
О, трагедия гения
у судьбы не в чести,
одиночество Гелл-Манна
без полей и частиц!
Люди мощности Кантора,
где ж ваш АЛЕФ, друзья?
Вам бы слыть бы Декартами,
вам бы слыть — да нельзя,
да нельзя, да не велено,
запрещает устав...
И сгибаются гении,
от безделья устав.
И сидят в кабинетике,
лупят об стену лбом —
не отцы кибернетики,
а создатели бомб.
Академик от атомных.
Водородный членкорр.
Бляшки лауреатные
за подводный линкор.
Их считают вандалами.
Им проклятия шлют.
Начинали Ландауами —
докатились до шлюх...
О, умельцы в сближении
мегатонн ых ракет!
Зазаборные гении!
Прощальный привет!
МАРШ КАРЬЕРИСТА
Я снизу вылез,
я был внизу.
Мой путь извилист:
я вверх ползу.
Галоп на брюхе,
на бедрах рысь.
Подобно мухе,
ползу я ввысь.
18

Конференция в Дубне, 1975 г. Разговоры
в перерыве. Г. И. Копылов (в центре),
М. И. Подгорецкий, Я. А. Смородинский
Меня пинают,
а я ползу,
напоминая
змею гюрзу.
Таков мой навык:
бросок, укус,—
и снова наверх
пролег мой курс.
К верхам партийным,
на штурм высот
по серпантинам
меня несет.
Юлю, как «виллис»,
как червь ползу,
я наверх вылез,
а был внизу.
Я был как ветошь.
Я был как вошь.
Я стану светоч.
Я буду вождь.
ПОЕЗДКА В СТОЛИЦУ
Отправленье в 5-17.
Угол Брода с Пикадилли.
Пять минуток, чтоб собраться.
Разместились, покатили.
Слух пронесся, что в столице,
ца квартире у знакомых
обсужденье состоится
новых действий незаконных:
может, новая подписка,
может, чтенье прокламаций,
может, просто низко-низко
перец кем-то преклоняться.
Скажем, выдаст с того света
сотню строчек долгожданных
на-гора, в страну Советов
светлый гений Мандельштама.
Или, заимев знакомства
в царстве бледного Плутона,
словно спутник, пустит в космос
повесть новую Платонов.
Или, тоже из-за Стикса,
перебросит нам шпаргалкой,
обеспечив связность текста
новый свой роман Булгаков.
Ведь одно из ценных качеств
наших нравов и традиций —
в том, что даже мертвым значась,
можно, как живой, трудиться.
Сколько важных достижений
человеческих дерзаний
сохранил славянский гений
человечеству тем самым!
Даже тем, кого убили —
незаслуженно, конечно,—
есть возможность
реабилитировать себя в дальнейшем...
...О подобных благородных
достижениях прогресса
толковал я полдороги,
а потом уснул, пригрелся.
19

Приезжаем. Пир в разгаре.
Пир крамольной мысли русской.
В центре — блюдо с пирогами
и ведро, чтоб черпать кружкой.
А кругом толкают мысли
о спасении Расеи
вперемежку те, кто вышли,
с теми, кто еще не сели.
Я молчал, сидел, внимая,
мне в новинку был их норов,
я привык: страна немая,
не болтай, сиди как ворон.
А вокруг хлестали виски
отщепенцы, ренегаты,
без работы, без прописки,
лишь решимостью богаты.
Я глядел на эту секту
вставших выше личных выгод.
Я глазел, грустя, на всех, кто
завтра днем на площадь выйдут.
Нет, не их мне было жалко,
о себе тогда я думал:
что не в силах жить так жарко,
что не смог 5ы стать пол дулом.
Нет, не дулом — под кирзовым
сапогом поди-ка выстой,
пред бессильем и позором,
перед тканьем и свистом.
А они — ведь верят, черти,
Нипочем и свист, и визги.
Мне бы кружкой ихней черпать
нскры веры вместе с виски.
Вот Андрей — смогист, историк,
хмырь болотный, метафизик...
Отчего он прям и стоек?
Где он искру эту высек?
Или Верка-машипис. ка,
судомойка из буфета —
та же вера, та же искра,
искра нового завета..,
Как подумать: что в их силах,
знают что и что умеют?
Только гибнуть в лучших стилях,
только в петлю сунуть шею...
А у н^с в руках основы.
нам бы ухнуть да подернуть!!!
Но пред ними все мы снобы,
травоядные фрондеры.
Мы гордимся бегством в знанье,
мы — творцы миров, не мене...
Но кривые мирозданья
нас не делают прямее.
Нет ни сана, ни рожденья,
не! ни грека, ни еврея
перед силой убеждений,
перед совестью своею...
А потом пошли наплывы...
...Был все жестче кружки скрежет
о ведро. И мы поплыли
из-за острова иа стрежень.
И пирушку осенили,
из нутра извлечены,
записные,
расписные,
в стельку
Разина челны.
Челноками унесенный,
греб я сильно, плыл я долго,
то ли пьяный, то ли сонный
— и причалил утром дома...
Вспоминаю, словно в трансе,
речи, что вчера гремели...
Как-то им сегодня драться:
голова трещит с похмелья?!.
ПРОЧЕЛ ТУВИМА В ПЕРЕВОДЕ
Выходило смердило
за ограду,
Нос смердило воротило
от смраду.
Изучало, смотрело,
глядело:
чрезвычайно, смертельно
смердело,
Уоедясь, что смердело
на диво,
принималось за дело
смердило:
собиралось за садом
гурьбою,
занималось со смрадом
борьбою.
Созывало сто тысяч
народца,
призывало самолично
бороться,
Шло по улицам столичным
парадом,
расправлялось энергично
со смрадом.
Дух здоровый прославляло
и тело.
Но
где только появлялось —
смердело!
СПОРЫ С ЛИРИКАМИ
Кимарите,
кирясте,
про бары лажи травите.
А мы ввели киралити —
и оказалось правильно!
Гордитесь Мейерхольдами,
трезвон стоит над Кафкою.
А я вот вывел формулу —
И ничего, не гавкаю...
Подкрасили,
разбавили —
а в общем — как при Сталине!
20

А вот у нас Мёссбауэр
ядро зажал кристаллами.
Все спорите, как исстари,
эфир забив раздорами,
а ведь у вас в транзисторе
кто главный? — Наши доноры!
Над мысли дряхлой перлами
склонясь, застыли истово.
А мы из Двадцать Первого
прощально машем:
«С кисточкой!»
Над жанрами, над стилями
предсмертно бьете жабрами,
а мы идем Россиею,
вооружась Лежандрами,
мы путь России истинный
прокладываем исподволь,
покуда вы, философы,
над классиком елозите,
Вот вы нам столько каркали,
тесали стойки виселиц,
а мы сидим над кварками,
сидим-сидим — и высидим.
А вы нам в сотый, вычурно,
об духе, об материи,
а вы нам о первичности —
а мы вас прочь похерили,
а мы вас прочь отринули
с суконными законами,
мы левыми нейтринами
Вселенную заполнили.
Склонитесь же пред фатумом,
бедой нависшей спаяны:
не электроны с атомом,
а мы — неисчерпаемы.
То мы
стоим Антеями
полны
земными токами,
над новыми затеями,
над мира заготовками.
ИЗ ПРЕДСМЕРТНОГО
Я как эллин возлежу,
как тип из древней гречности,
валицолину лижу
и думаю о вечности.
Не фантазия, но факт:
и меня постиг инфаркт.
Две недели
я в постели.
Лекарств — кишмя,
вся жизнь — плашмя.
Я в руках врачей и нянь.
Вял и желт, как слизень.
Ах, в расцвете сил увянь,
молодая жизнь.
Я объят сердечной мукой
как влюбленный при луне.
И моей родной наукой
не дают заняться мне.
Мечты оборваны
на полпути.
Застыли формулы,
лежат статьи.
О, взлеты гения!
Good bye, adieu!
О лед рентгена я
разбил ладью.
—«Довольно! Песня спета!»
— решил райрепертком.
И сделал райинспектор
в сердце мне прокол.
Лежу, как спирохета, бледный.
Пишу прощай своим друзьям,
обвитый траурною лентой
безжалостных кардиограмм.
Пишу, а самому не верится,
что так некстати все сошлось.
И в глупом сердце
глупо вертится
невозмутимое «авось».
21

И химия — и жизнь!
Как слово наше
отзовется...
ПОЭТЫ И, УВЫ НИТРАТЫ
Увидав в подзаголовке слово «нитраты»,
читатель скорее всего огорчится и будет
прав: читать о неприятном, да еще так
часто, не очень-то хочется.
Даже когда написанное соответствует
действительности.
«Химия и жизнь» посвятила
нитратам несколько публикаций: последняя
была в № 7 за этот год, но придется
вернуться к этой теме еще раз,
поскольку речь пойдет не столько о
нитратах, ^сколько о публикациях, с ними
связанных.
Итак, нитраты. Согласно
энциклопедическому определению, это соли
азотной кислоты HNO3, бесцветные
кристаллические вещества, хорошо растворимые
в воде (БСЭ, т. 18, с. 30).
Существуют в природе, составляя целый класс
минералов, из которых особенно
известны натриевая, калиевая и аммонийная
селитры. Соответственно, нитриты —
соли азотистой кислоты HNO2, а
нитрификация — «процесс
микробиологического превращения аммонийных солей в
нитраты — основную форму азотного
питания растений» (там же, с. 31).
Об этой вполне ординарной группе
веществ написано немало. Немало, к
сожалению, и благоглупостей, умолчаний,
прямого вранья.
В сборнике «Генетические критерии
состояния окружающей среды», изданном
в 1981 г. Всемирной организацией
здравоохранения, не иначе как с подачи
тогдашнего нашего Минздрава, черным
по белому напечатано, что в СССР
нитратной проблемы не существует. Но
как сопоставить это утверждение с
появившимися шесть лет спустя в
Молдавии «Методическими рекомендациями
(республиканского Минздрава — М. М.)
по снижению вредного воздействия
нитратов на детское население»? Кто «со-
врамши», говоря словами булгаковского
персонажа, судите сами.
Не так уж сложно разобраться и в
принятой у нас системе исчислений
допустимого содержания нитрат-ионов в
овощах и фруктах. Получают нужную
цифирь методами статистики, исходя из
максимально допустимой суточной
нормы потребления нитратов неким
усредненным гражданином СССР C00—
325 мг/сут) и принятых норм
потребления всякого рода зелени. При этом,
разумеется, не будет взято во внимание,
что произойдет не со
среднестатистическим, а так сказать, отдельно взятым
гражданином, решившим по весне с
целью похудения сесть на диету из
ранней капусты, в которой
существующими санитарно-гигиеническими
нормами допускается 900 мг нитратов на кг.
Труднее найти точные сведения о том,
куда идут овощи, не получившие
сертификата санэпидстанции о соответствии
ПДК: на корм скоту или все-таки в
провинциальный городок, жители которого
должны выбирать между овощами с
нитратами и «килькой с овощами»...
Полагаю, что именно эти или
подобные им обстоятельства заставили одного
из самых известных наших поэтов
Андрея Вознесенского опубликовать в
«Огоньке» A989, № 16) открытое
письмо министру по производству мин-
удобрений Н. М. Ольшанскому (теперь
уже бывшему, как и само
министерство).
Разумеется, обращение большого
поэта к злободневной теме можно было
бы только приветствовать, если бы в
этой публикации, как и в
предшествовавшей ей статье А. А.
Вознесенского в «Известиях» A989, № 18), не
были смещены некоторые акценты.
Смещены с поэтической вольностью,
граничащей иногда с дезинформацией.
В известинской статье поэт
констатирует: «Полуграмотное тотальное
пользование нитратами стало одной из
причин того, что наша жизнь короче
жизни среднего американца». Этот тезис
можно принять с очень небольшими
оговорками, но когда в четверостишиях,
заключающих открытое письмо, поэт
22

обыгрывает неоспоримый факт, что у
слов удобрение и добро единый корень,
но всем строем стиха настаивает на
том, что удобрения, в общем-то, зло, с
этим тезисом согласиться нельзя, как бы
лихо и звонко он ни преподносился.
В качестве контрдовода приведу почти
столь же метафоричное высказывание
ученого (Б. А. Ягодин, академик
ВАСХ НИЛ) все на ту же нитратную
тему: «От того, что случаются пожары,
человечеству никто не пытался
запретить пользоваться огнем» («Правда»,
25 мая 1989 г.). И разумеется, не
бывший министр бывшего министерства
повинен в том, что (еще раз цитирую
Б. А. Ягодина) «иному руководителю
легче отчитаться о количестве
внесенных удобрений, чем заниматься
хлопотной разработкой научно обоснованной
системы химизации каждого
конкретного поля». Как сделать дуракоустой-
чивыми химию и химические
продукты — вот проблема, вставшая перед
нами сегодня, что называется, во весь
рост.
Разумеется, от поэта, даже всемирно
известного (и окончившего
архитектурный институт — стык физиков и
лириков), нельзя требовать знаний
академика-агрохимика. Но именно из-за
большой взрывчатой силы поэтического
слова грех не указать на химические
ошибки и логические передержки его
публикаций. Так, не совсем корректно
(или совсем некорректно) цитирует
Вознесенский выступление
Ольшанского: «В Дании вносится более 300 кг
на гектар пашни... в Узбекистане...
фактически вносится по 4,5 кг».
Сокращения при цитировании
допустимы, но только не такие: поэт не
замечает, что до первого многоточия
(заместившего более трех десятков
слов) министр говорит об удобрениях,
а после него — уже о пестицидах. Зато
это дает возможность поэту
патетически воскликнуть: «Как же это
получается, что датчане, используя якобы в
сто раз больше нашего пестицидов, в
продуктах имеют в 100 и 200 раз
меньше нашего?»
Да, вот так и получается,
уважаемый Андрей Андреевич, что пестициды и
удобрения — совсем не одно и то же.
Вот так и получается, что удобрений
у нас часто недостает даже до нормы,
и урожаи поэтому получаем
нищенские, а овощи все равно едим
отравленные. Почему? Да потому, что если
какому-нибудь горе-крестьянину
придет в голову ц^\я отчетности внести
4 кг удобрений на гектар, скажем, за
неделю до уборки урожая, то все эти
ничтожные с точки зрения и поэта, и
министра 4 кг окажутся на нашем с вами
столе в своем первозданном, отнюдь не
питательном, виде.
Да что там удобрения! При
определенных (варварских) условиях
выращивания и хранения нитраты
накапливаются в овощах даже там, где никакие
удобрения вообще сроду не применялись.
А можно внести их во много раз
больше, но грамотно — вовремя, да
равномерно — и получить завидный и
притом абсолютно безвредный урожай. Но
для этого нужно следовать совету
Козьмы Пруткова и смотреть в корень.
А путать удобрения с пестицидами
на страницах столь популярного
журнала непростительно даже поэту. И уж
тем более редактору, у которого,
видимо, рука не поднялась то ли
поправить выдающегося мастера слова,
то ли достать с полки учебник химии для
средней школы.
В последнее время на рынках наших
городов продавцы с резко возросшим
экологическим сознанием все чаще
водружают на горке своей продукции
таблички с надписью «выращено без
удобрений». Такая табличка позволяет
повышать цену раза в полтора и
гарантирует спрос доверчивых горожан.
Нет, я сомневаюсь не в честности
продавцов. Скорее всего, их овощи
действительно выращены на чистом навозе.
Но сам по себе этот факт вовсе не
гарантирует отсутствия в них
пресловутых нитратов. Находчивым продавцам
следовало бы поделиться выручкой с
некоторыми из наших журналистов и
писателей, которые своими публикациями
вольно или невольно порождают
массовый антихимический психоз. Плохо
проверенные ими факты, выдаваемые за
истины в последней инстанции, не
менее вредны, чем те же нитраты,
ибо ложатся на плохо подготовлен-
23

ную общественную почву. Тем
больший грех (даже из самых благих
побуждений) запугивать жупелом химии
людей, р/1я которых что нитраты, что
нитриты, что пестициды — в равной мере
пустой звук.
Конечно, нитраты вредны. В
организме они превращаются в нитриты, а
те снижают гемоглобин крови,
сказываются на функционировании
щитовидной железы. Избыточные нитраты
превращаются в нитрозамины. Зная, что
нитраты особо накапливаются в
листовых овощах, следует не
рекомендовать их употребление детям до трех
лет (у которых еще не сформирована
ферментная система компенсации),
беременным женщинам, больным дисбак-
териозом кишечника, заболеваниями
дыхательной и сердечно-сосудистой
системы. Но больные чаще всего об этом не
знают, в первую очередь потому, что
этого не знают врачи. Да и пресса
не пишет: слабовато для сенсации. Зато
она не упускает возможности объявить
(цитирую ту же публикацию
Вознесенского в «Огоньке»): «Как известно,
повышенная доза нитратов в организме
ведет к смерти, меньшие дозы
вызывают подавленность, депрессию,
раздражимость. Не потому ли так хмуры у
нас люди, так стали агрессивны
последнее время?..»
И пошло-поехало! Вот уже другой
поэт — А. Аронов («Московский
комсомолец», 23 апреля 1989 г.) почти
всерьез сокрушается: «Не иначе, это
нитраты действуют, подумал вроде бы я.
Проникая в организм, они влияют на
душевное состояние и вызывают какое-
то лишнее озлобление». А назавтра,
глядишь, в автобусе хамоватый басок
припечатывает продирающегося к двери
старика: «Ишь, нервный какой!
Известное дело, нитратов объелся!»
Да помилуйте, что известно-то? Кому
известно? Известно-то как раз прямо
противоположное: например, об
отсутствии селективной нейротоксичности
анионов NC>2~ у крыс, которые служат
стандартной моделью в
токсикологических экспериментах («Food and Chemical
Toxicology», 1984, v. 22, № 1, p. 1—6).
Известно, что подопытные крысы после
того, как им 90 дней подряд вводили
нитратную смесь KNO3—NaN03 A:1) в
лошадиных дозах A50 мг на кг живого
веса!), тем не менее никакой
«подавленности, депрессии и раздражимости» не
обнаружили («Egeszeg — Tudomany»,
1986, 30, p. 288—293).
Нитратная проблема, безусловно,
существует, но лежит она, прямо
скажем, на периферии интересов
современной токсикологии. И не потому, что
все здесь так просто и ясно, а потому,
что нитратная опасность на порядок
менее актуальна, чем опасность
отравления тяжелыми металлами или теми же
пестицидами. В США ежегодно проводят
до двух десятков симпозиумов по
влиянию пестицидов на организм человека,
а про «нитратные» конференции что-то
не слышно. «Проблемы нитратов» (по
крайней мере в нашем ее варианте)
на сегодняшний день не существует
ни в одной цивилизованной стране,
хотя азотными удобрениями пользуется
весь мир. Вот и нам надо просто
начать нормально работать, нормально
относиться к себе и к своей земле, и
нечего сочинять самим себе страшные
сказки.
Бывшего министра Ольшанского и его
коллег наверняка есть в чем упрекнуть.
Заводы, которые производят крайне
нужные всем нам минеральные
удобрения, окружающую среду отнюдь не
облагораживают. И на них тоже (как и в
сельском хозяйстве) бывает, что
нарушается технология, плохо работают
очистные сооружения. Да и ассортимент
удобрений скуден. Тем не менее,
продукцию этих самых заводов с
удовольствием покупают за рубежом (когда
мы, конечно, продаем), что вряд ли
свидетельствует о ее плохом
качестве. Но о том, что азотные удобрения
вредны, миллионам читателей сказал не
кто-нибудь, а действительно большой
поэт, которому, конечно же, известны
строки другого, не менее известного
поэта:
Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется...
Если слово это небрежно,
неквалифицированно, оно работает на
девальвацию печатного слова вообще, дает пищу
зряшным паническим слухам. Между
тем еще один поэт, с которым, кстати,
24

Андрей Вознесенский дружил, спра-*
ведливо заметил:
Сколько слухов наши уши поражает,
Сколько сплетен разъедает, словно
моль!..
Честь и хвала писателям, вставшим
на защиту нашей природы, нашего
здоровья. Но, вступая в ученый спор,
человек, имеющий власть над умами и
душами, должен подняться до уровня
компетентности если не специалиста,
то хотя бы человека осведомленного.
Тысячекратно прав Федор Иванович
Тютчев:
...И нам сочувствие дается,
Как нам дается благодать...
Вот и выходит, что надо все-таки
предугадывать.
Кандидат технических наук
М. Н. МАРФИН
Посредник
Импульсно-волновая
техника:
новые возможности
ilFK'fi
..r^rJL -JS=
Мы создали принципиально новый вид динамических машин —
без единой движущейся части. Они способны очищать,
перемешивать, ударять, бить, трясти, передвигать. Первое
применение — в авиации, для защиты самолетов от обледенения
в полетах (в частности, на аэробусах ИЛ-86). Впоследствии
наши «электронные молотки» и «электронные кувалды» нашли
себе место на заводах и фабриках, на железнодорожном
транспорте и горнодобывающих предприятиях, повсюду, где
приходится бороться с примерзанием, налипанием,
загрязнением поверхности.
«Химия и жизнь» помогла нам стать на ноги. Три статьи:
«Мы сбиваем сосульки с крыш» A982, № 12, с. 82),
«Импульс чистит поверхность» A985, № 1, с. 70) и
«Импульс есть, нужен деловой подход» A986, № 7, с. 20) —дали
нам больше, чем все рекламные объявления и публикации в
специальных изданиях. Благодаря журналу мы обрели
самостоятельность и статус хозрасчетного предприятия
(межотраслевой внедренческий центр «Импульс»). Мы не жалуемся на
нехватку заказов, но, видимо, могли бы расширить зону
деятельности — если найдем заинтересованных и серьезных
партнеров. В частности, мы можем оборудовать
распылительные сушилки, бункеры, различные тонкостенные аппараты
импульсными устройствами, которые, не повреждая стенок,
предотвратят зависание сыпучих веществ, будь то
минеральные удобрения, стиральные порошки, сухое молоко или мука.
Мы готовы обсудить с заказчиками их проблемы, дать
совет и принять заказ на поставку оптовой партии наших
аппаратов.
Наши возможности стали существенно шире благодаря выходу
на внешний рынок. Наряду с «Импульсом», мы создали «Импульс-
Аппарат» — международное научно-производственное
коммерческое объединение. Оплату за наше уникальное оборудование,
не имеющее в мире аналогов, мы готовы принимать как в
рублях, так и в валюте.
«Импульс-Аппарат»: 103001, Москва, Вспольный пер., 13,
тел. 291-18-37.
25

*ф- *
птичник
опытный
вход воспрещен
предяви пропуск.
—* t
/ -а*:
ж-
# *«' # •I
f^j№5&.

Портреты
В декабре этого года исполняется 25 лет
со дня смерти выдающегося
естествоиспытателя Александра Леонидовича Чижевского.
Его жизненному и исследовательскому
подвигу посвящена эта публикация.
«С солнцем в крови
рождены...»
Владимир СТЛИЦО
Он приехал и разбередил душу: в Калуге
будет музей Чижевского — теперь вот
собирают по крупицам экспонаты... Пришлось
лезть на антресоли, доставать папки с
пожелтевшими от времени бумагами,
несущими на себе (в себе?) следы той давней —
прижизненной и посмертной — борьбы за
доброе имя замечательного ученого. Среди
этих материалов очерк, снятый 22 года назад
из верстки «Химии и жизни».
Вот фрагмент того давнего не вышедшего
на люди очерка...
1
— Вы хотите знать, что я думаю о работах
Чижевского?
— Да, в частности, об аэроионизации. Ведь вы,
профессор, тоже много лет работали в этой
области. Действительно ли электрически
заряженные частицы — ионы, содержащиеся в воздухе,
так жизненно необходимы, как утверждал
Чижевский, или правы те, кто начисто отвергает
этот фактор?
Тонкие губы моего собеседника кривятся в
усмешке.
— Не считаться с электрическим состоянием
воздушной среды могут только невежды.
Слишком многое говорит за аэроионы. С их помощью
лечат астму и гипертоническую болезнь,
бесспорно их профилактическое действие. Что же касается
Чижевского, то вряд ли справедливо его
утверждение: без аэроионов — смерть. Скорее этот
фактор можно отнести к разряду очень
желательных, но не обязательных, как ультрафиолет в
умеренных дозах.
Он снова долго молчит, потом продолжает
раздраженно:
— А Чижевский? Это был странный человек.
Над че м бы он ни работал, он всегда был
слишком убежден, слишком горяч, слишком упрям.
Это ему вредило. Вредило всю жизнь. А вообще-то
он был интересным ученым.
1931 год. Молодой Чижевский у опытного
птичника в совхозе нАрженка»
Интересным ученым... Эти слова, сказанные,
правда, в ином контексте и с иным —
несравненно более уважительным выражением, я
слышал уже раньше во время последней
беседы с известным физиологом и космобиологом
академиком АМН Андреем Владимировичем
Лебединским.
— Чижевский был очень интересным ученым,—
говорил Андрей Владимирович,— и, бесспорно,
настоящим ученым. Он ошибался? Случалось. Но,
помимо всего, он был поэтом в науке и очень
смелым человеком. Он брался за проблемы,
которых другие попросту боялись, и за то, в чем
был убежден, дрался до конца...
Сегодня правоту Лебединского доказывать
не надо. Нет нужды и в защите имени
Чижевского. В академическом издательстве,
хотя он так и не стал академиком,
недавно вышла его научная биография,
написанная одним из последователей. Что же
касается поэтического начала в творчестве
Чижевского, то сейчас передо мной лежит
недавно изданный плотный томик его стихов.
Предыдущий сборник вышел в 1919 году...
А вот фотокопия экслибриса Чижевского,
придуманного н нарисованного им самим:
два полушария головного мозга на фоне
Солнца пересечены интегралом - от минус
бесконечности до бесконечности же со
знаком плюс.
Это же изображение высекли на сером
гранитном памятнике Чижевскому на
Пятницком кладбище в Москве. Мозг,
бесконечность и Солнце.
Но вернемся к старому очерку.
II
Почти сорок лет имя Александра
Леонидовича Чижевского появлялось на страницах
журналов и газет. Иногда писал он сам, чаще писали
о нем. И чего только не писали!..
1931 год. 27 марта. «Известия»:
«Экспериментальные исследования профессора Чижевского и
результаты этих исследований — блестящие
достижения советской науки — новый этап в
реконструкции животноводческого хозяйства».
1935 год. 25 декабря. Статья в «Правде» под
заголовком «Враг под маской ученого»...
Несмотря на появление такой статьи,
Чижевский тогда не был репрессирован.
Почему? Почему уволенный со всех постов,
отмеченный таким ярлыком ученый лишился
лаборатории, но — не свободы?
Люди, близко знавшие Александра
Леонидовича в те годы, объясняли этот феномен
воистину всемирной его известностью.
Чижевского высоко ценили такие выдающиеся
умы XX века, как Сванте Аррениус и Поль
Ланжевен, Константин Циолковский и
Николай Морозов... Ценили за нетривиальность
мышления, разностороннюю эрудицию,
научную смелость и человеческую порядочность.
27

Ill
Его научная деятельность освещена и
освящена Солнцем. Солнечная энергия — основа
основ бытия. Но это — лишь общая фраза.
Роль Солнца в человеческой жизни
значительнее и сложнее, нежели ее оценка каждым
из живущих поколений. Чижевский первым
из людей связал периодические процессы в
недрах Солнца с такими земными
явлениями, как, например, повторяющиеся
вспышки эпидемий. Еще в молодости он
собрал огромный историко-статистический
материал о наиболее ярких проявлениях
массовой психологии за несколько веков и с
удивлением обнаружил корреляцию между
циклами солнечной активности и многими
земными бедами. Ему не было и
тридцати, когда он написал свою первую научную
книгу «Физические факторы исторического
процесса», вышедшую мизерным тиражом в
1924 году в Калуге.
Не все казалось истиной в книге
молодого ученого, да он и сам это понимал:
«Мы отнюдь не претендуем на безусловную
достоверность и, тем менее, категоричность
наших соображений... Они должны только
показать, что объективное изучение связи
между одними и другими явлениями
природы, которые до сих пор считались
независимыми друг от друга, может пролить
свет на самые разнообразные случаи
психической и общественной деятельности
человека»...
И тем не менее пошли разносные
отклики. Один из оппонентов окрестил
молодого ученого «советским астрологом». Этим
ярлыком недоброжелатели пользовались еще
многие годы.
В очерке 22-летней давности я приводил
текст письма Циолковского Чижевскому по
этому поводу — письмо (оригинал) мне
показывала вдова ученого Нина Вадимовна.
Где теперь это письмо, не знаю, и все же
хочу его привести:
«Многоуважаемый Александр Леонидович!
Открыточку Вашу получил, а отзыв Малинина
прочел (случайно) раньше. Отзыв,
изобличающий варварство, несправедливость и
мелочность автора. Не заслуживает внимания.
Ваш Циолковский»
Позже, в 1930 году, уже в Москве
тиражом всего 300 экземпляров выйдет
другая книга Чижевского «Эпидемические
катастрофы и периодическая деятельность
Солнца». Он, конечно же, не считал, что пятна на
Солнце или другие проявления
периодической деятельности светила — первопричина
эпидемий, подчеркивал, что эти процессы
лишь способствуют «их назреванию и
интенсивности*... Чижевский трактовал циклы
солнечной активности как своего рода
регулятор и стимулятор. В этом была искра
истины, ныне уже не оспариваемой.
Обнаружив глобальные закономерности
взаимодействия биосферы с периодически
меняющейся солнечной активностью,
Чижевский как истинный ученый начал искать
физико-химические механизмы этого
воздействия. Так он пришел к аэроионам,
открытым вовсе не им, но именно он
попытался приспособить аэроионы к сугубо
практическим делам. В начале 30-х годов им
была создана Центральная
научно-исследовательская лаборатория ионификации под
Воронежем. Ионизаторы Чижевского
установили на действовавшей птицефабрике,
цыплята там быстрее росли, меньше болели...
Нет, не был он кабинетным ученым, и
продолжая теоретические исследования «на
грани фантастики», охотно спускался на
грешную землю, искренне стремясь улучшить
жизнь на ней. Так, в прямой связи с
исследованиями по ионизации, им был создан
распространенный ныне электростатический
метод окраски различных предметов. И
точно так же, придя к структурным
компонентам крови, в первую очередь
эритроцитам, через механизм воздействия
аэроионов на живые организмы, Чижевский сумел и
в этой области знания оставить
собственный след. Но вернемся к ионизации и к
старому очерку.
IV
...В июне 1931 года районная газета «Вперед» —
она шефствовала над лабораторией в совхозе
Арженка — публикует открытое письмо под
заголовком «Научная станция проф. Чижевского
или... экспедиция, затертая во льдах?»
Просматривая документы тех лет, видишь, как
трудно приходилось создателям лаборатории.
Мешали неверие многих признанных авторитетов,
нехватка приборов, серьезные материальные
затруднения. Но ученые продолжали эксперименты.
Вышли два тома Трудов ЦНИЛИ, готовился
третий. Однако и противники не дремали.
Лабораторию осаждали комиссии. Был сорван выпуск
следующих двух томов по ионизации, а в конце
1935 года в печати появились статьи с типичными
для того времени заголовками типа
«Безмерная наглость лжепрофессора Чижевского» и
«Враг под маской ученого».
Инициаторов и авторов этих публикаций
уже нет в живых, но их «труды» не прошли
бесследно. Как ни был убедителен
написанный Чижевским и опубликованный
«Правдой» в промежутке между названными
публикациями «Ответ сердитому оппоненту»,
лабораторию ионификации закрыли.
Несмотря на это, Чижевский продолжал
исследования на строительстве Дворца
Советов и на одной из кафедр третьего
Московского медицинского института,
переселенного после войны в Рязань.
28

1949 год. В «лаборатории Спасского госпиталя»...
В 1939 году в Нью-Йорке собрался
первый Международный конгресс по биофизике
и космической биологии. Почетными
президентами конгресса были избраны Поль Лан-
жевен, Анри Д'Арсонваль, Эдуард Бранли и
Александр Чижевский. Но несмотря на
всемирное признание заслуг, Чижевскому не
удалось выйти невредимым и* газетных,
научных и околонаучных баталий. В начале
1942 года его постигла участь многих:
донос, обвинение, лагерь. Сначала Северный
Урал, потом — Спасский лагерь в
Карагандинской области.
В основу следующей части очерка легли
рассказы людей, разделивших с Александром
Леонидовичем самые трудные годы его
жизни — москвича В. Б. Пескина и
калужанина Г. Н. Перлатова. Вновь цитирую
старый очерк, написанный вскоре после этих
встреч.
V
22 января 1950 года заключенный Чижевский
был вызван «на вахту».
Последняя прижизненная фотография. 1964 год
— Ваш срок окончен,— сказали ему,— вы
свободны, профессор, но без права проживания в
Москве,— добавил начальник лагеря полковник Ч„
у которого с Чижевским были «особые
отношения». Суть их в том, что ретивый
службист едва не сгноил в карцере биолога с
мировым именем, поскольку тот «многое себе
позволял»: отказывался, например, носить бушлат с
номером во всю спину, не позволял себе
«тыкать», в первый же день вступился за какого-то
доходягу...
Из карцера Чижевского, едва живого,
пришлось извлечь, поскольку в лагере началась
эпидемия брюшного тифа, и ее надо было
погасить подручными средствами (хлорки было
вдоволь) и своими силами (среди заключенных
немало врачей и биологов). Кто-то из них
вспомнил про Чижевского.
Им удалось справиться с эпидемией, и в
награду за это — шла война! — получить
разрешение на некое подобие клинической
лаборатории при лагерном госпитале.
Заняться же хотели всего одной, но очень
важной, прежде всего для фронта, темой.
Через 15 лет издательство Академии на-
29

ук СССР по указанию президента
академии известного химика А. Н. Несмеянова
выпустит монографию Чижевского
«Структурный анализ движущейся крови».
Экспериментальной основой книги станут опыты,
проведенные в 1944—1949 годах «в
клинической лаборатории Спасского госпиталя».
Вот строки из этой книги, может быть,
ключевые для ее понимания. «Полная
проверка теоретически построенных структур
красной крови в зависимости от
физических и геометрических параметров
сосудистой системы встречает значительные
методические трудности и требует изобретения
специальной аппаратуры. Тем не менее,
принципиальные стороны теории были
подтверждены в 1948—1949 гг. экспериментами, не
потребовавшими почти никакого
оборудования, кроме микроскопа и стеклянных
капилляров, соединенных с маленькими
воздушными баллонами. Дальнейший
математический анализ заложил фундамент
наблюдаемым феноменам...»
Очевидцы и участники добавляли, что
микроскоп был один-единственный. Правда,
начальнику лагеря пришлось несколько раз
гонять в Москву нарочного за подопытными
животными и реактивами для заключенных-
исследователей. А в январский день 1950
года, когда Чижевскому объявили о конце
срока, он — отказался покинуть лагерь!
Потому, во-первых, что не был завершен
один из важных экспериментов, и потому, во-
вторых, что выйти на свободу он мог лишь
вместе с результатами своих исследований,
а правила того не дозволяли. Разрешение
на вывоз архива пришло лишь через месяц,
и потому из лагеря Чижевский отбыл в
конце февраля, приплюсовав тем самым к восьми
годам, отмеренным ему особой тройкой,
еще 33 дня по собственному приговору.
VI
После XX съезда он был
реабилитирован. Поселился с Ниной Вадимовной,
которая тоже прошла через лагерную жуть,
в крохотной однокомнатной квартире на
Звездном бульваре. Мне довелось бывать там
много раз. Все стены в стеллажах,
продавленная тахта — за шкафом с самыми
любимыми книгами и самыми важными
папками. Зато в просветах между
стеллажами — яркие солнечные пейзажи кисти
самого Александра Леонидовича. Он был сопри-
частен ко многим искусствам.
И в полной мере владел «великим
искусством наживать себе врагов». Оттого так
долго не мог получить лабораторию, а когда
получил (при Госснабе, если мне не изменяет
память), то вскоре потерял, перессорившись
с начальством, которое хотело лишь получать
прибыль от изготовления
электроионизационных «люстр по Чижевскому».
Собственно, эта неустроенность — научная, а не
бытовая — и привела Нину Вадимовну в
отдел науки «Комсомольской правды», после
чего я и познакомился с Александром
Леонидовичем. Вместе с Димой Биленки-
ным, впоследствии известным фантастом,
написали статью в защиту проблемы
ионизации. И в защиту Чижевского отчасти. Если
честно, толку от той публикации было
немного, разве что интерес всколыхнули. И
получили возможность бывать в удивительном
этом доме.
В моем архиве сохранилась запись о
последней встрече с Александром
Леонидовичем в квартире на Звездном бульваре
осенью 1964 года. Он уже был серьезно
болен и, открывая дверь, Нина Вадимовна
успела шепнуть: «Постарайтесь не волновать
его, не говорите о науке...» А как можно было
не говорить с ним о науке, о деле, которому
он отдал всю жизнь?! Впрочем, я старался
добросовестно выполнить просьбу — завел
речь о поэзии, потом посетовал, что в театре-
студии «Современник» опять отложили
премьеру «Сирано де Бержерака».
— «Сирано» ставят? — живо отреагировал
Александр Леонидович.— Очень люблю эту
вещь. Надо бы сходить. Пресса билетами
обеспечит? А, кстати, чей перевод? Татьяны
Львовны? — он имел в виду Щепкину-
Куперник, с которой был знаком до войны.
— Нет, новый какой-то.
— И правильно делают. По-женски
перевела она. У Ростана Сирано другой.—
Потом помолчал немного и добавил:— Но за
одну строфу, которой, кстати, вообще нет во
французском оригинале, ей можно простить
все грехи,— и стал читать с видимым
удовольствием:
Дорогу, дорогу гасконцам!
Мы юга родного сыны.
Мы все под полуденным солнцем
И с солнцем в крови рождены...
И с солнцем в крови рождены,— повторил
он еще раз, а я подумал, что эти
слова — о нем...
А потом был тягостный декабрьский день
последнего прощания, и мне казалось, не
может быть дня горше, но он пришел три
дня спустя.
Звонок Нины Вадимовны: «Вы читали?!»...
Речь шла о пасквиле «Темные пятна»,
напечатанном неким А. Ерохиным не
где-нибудь — в «Партийной жизни».
Бегу в киоск, покупаю 24-й номер, читаю.
Ощущение, будто в тридцатые годы вернулся:
те же нападки, та же стилистика —
«объясняет все важнейшие события в истории
человечества, в том числе Великую Октябрьскую
30

революцию и деятельность В. И. Ленина,
массовым психозом, который якобы
возникает под действием «пятнообразовательной
деятельности солнца», «несостоятельность
и вред этой «ученой» белиберды» и т. д. и т. п.
И положен был этакий букетец не куда-
нибудь — на гроб ученого!
VII
Есть ли смысл ныне вспоминать
пакостную ту статью? Есть, наверное, потому что
сейчас, сегодня вопрос позиции,
порядочности журналиста (и не только журналиста)
стал, по существу, вопросом о
профессиональной пригодности. И еще потому, что
это — тоже элемент современной
истории, совсем уж недавней.
Против Ерохина и тех, кто водил его
грязным пером тогда, в декабре 1964-го,
встали, в первую очередь, журналисты,
причем молодые, начавшие печататься в годы
Оттепели. Они и сегодня работают в
печати, и их имена назову с охотой. Это Юлия
Шишина из «Науки и жизни», по
образованию врач, соавтор двух научно-популярных
книг Александра Леонидовича, • и Леонид
Голованов, ныне преподаватель Академии
общественных наук, а тогда один из
редакторов «Юного техника». Верные ходы
подсказали старейший правдист Д. И. Заславский и
много лет возглавлявший отдел науки в
«Комсомолке» М. В. Васильев (Хвастунов).
Решено было мобилизовать научную
общественность. Мне достались встречи с
несколькими биологами и в первую очередь
с академиком АМН А. В. Лебединским —
первым директором Института
медико-биологических проблем, который негласно
называли институтом космической биологии.
Андрей Владимирович принял сразу же.
Выслушал. Прочел принесенную мерзостную
статью. Сказал сурово: «Такое прощать
нельзя». Вызвал ближайших помощников и
заодно первого врача-космонавта Бориса
Борисовича Егорова. Распорядился подготовить
материалы, в том числе и о
сотрудничестве Чижевского с космобиологами.
Назначил встречу на первый рабочий день
после нового года.
Не состоялась эта встреча. Академик
А. В. Лебединский умер в новогоднюю
ночь. Но его соратники сделали все, что
надо. Сделали быстро и по совести. Столь
же резкую и честную позицию заняли
другие ученые: академик А. Л. Яншин, члены-
корреспонденты Академии наук СССР
(впоследствии академики) Б. М. Кедров и
А. М. Кузин, В. В. Парин, С. Е. Северин,
доктора биологических наук П. А. Коржуев,
С. Р. Микулинский, А. А. Передельский...
Некоторые из них вошли в созданную
тогда же комиссию Института истории
естествознания и техники АН СССР по научному
наследию профессора Чижевского. И всего
три месяца спустя, в марте 1965 года, тот
же журнал «Партийная жизнь» опубликовал
(полностью!) заключение этой комиссии. Это
единственный на моей памяти случай, когда
опровержение вранья занимало на печатных
страницах больше места, чем само вранье.
VIII
Что было дальше? Идеи и посмертная
слава Чижевского прокладывали себе дорогу
не очень-то споро. И недруги оставались,
и фигуры умолчания были в чести. Но
выходили книги. Росло число последователей,
множились экспериментальные факты.
И вот сегодня обо всех этапах
прижизненной и посмертной борьбы Александра
Леонидовича Чижевского можно рассказать
без умолчаний, без прикрас. И может быть,
даже в чиновных умах отзовутся его
давние поэтические строки:
Жить гению в цепях не надлежит.
Великое равняется свободе
И движется вне граней и орбит,
Не подчиняясь людям, ни природе.
Великое без Солнца не цветет:
Происходя от солнечных истоков,
Живой огонь снопом из груди бьет
Мыслителей, художников, пророков...
От редакции. В первых трех номерах «Химии
и жизни» 1990 г. будет опубликована ныне
почти недоступная читателю работа А. Л.
Чижевского «Физические факторы исторического
процесса».

Почему так много
катастроф?
В 20-х годах нашего века
замечательный русский ученый А. Л.
Чижевский, обобщив сведения о глобальных
потрясениях, зафиксированных в
летописях, выдвинул по тем временам не
просто странную, но невероятную на
обывательский взгляд гипотезу:
землетрясения, наводнения, эпидемии и даже
войны с революциями тесно связаны
с солнечной активностью, с космосом.
Конечно же, и войны, и революции, и
прочие общественные передряги
зарождаются по собственным
социально-экономическим законам. Но они, выражаясь
образно, накладываются на узлы сетки
времени, когда наиболее расшатаны
природа и общество. В чем только ни
обвиняли гениального Чижевского, пока
сталинисты не отправили его в лагерь.
Сегодня же его взгляды общеприз-
наны. И его портреты висят рядом с
изображениями Ньютона и Эйнштейна.
За ушедшие 80—100 лет мир серьезно
изменился: многократно возросло
население земного шара, в сотни раз
вырос технический потенциал,
созданный человеком, а вмешательство
цивилизации в природу приняло глобальный,
ощутимый характер, сходный по
последствиям с мощными естественными
процессами. Обнажается от лесов и трав
земля, проседают опустошаемые недра,
возникли опасные озонные дыры в
небесах... Время спрессовалось. И
катастрофы, которые в начале века
исчислялись единицами в пятилетие, стали
тревожить нас ежегодно, затем ежемесячно,
а теперь чуть ли не ежедневно.
Кого бы вы сегодня ни
спрашивали — геологов, нефтяников, экологов,
железнодорожников, политологов,— все
по разным вроде бы причинам
отвечают одинаково: «Тяжелые нас ожидают
годы». А может, не годы, может,

месяцы? Дело в том, что есть разные
периоды солнечно-космической
активности — от нескольких до сотен лет. Так
вот, эти циклы разного происхождения
опасно сблизились вплоть до острого
пикового совпадения в ближайшее время.
За последнее время мы собрали
множество сообщений о катастрофах,
которые разделили на четыре
взаимосвязанных группы: природные катаклизмы
(извержения вулканов, землетрясения,
наводнения, тайфуны, засухи), опасные
явления в биосфере (массовый выброс
китов на берег, медузовые
нашествия в море, «красная» и «зеленая»
напасть прибрежных вод), человеческие
потрясения (столкновения в
Центральной Америке, Южной Африке, в Ливане,
Афганистане и Иране, в Нагорном
Карабахе, Фергане, Абхазии...) и,
наконец, техногенные катастрофы
(Чернобыль, подводные лодки, пожары поездов,
аварии самолетов, взрывы
трубопроводов). Точки на построенных нами
временных осях, связанных с этими
группами катастроф, учащаются и начинают
совпадать по неделям и даже по дням.
Каждый может проверить это, взяв
комплект «Правды» за последние годы и
выбрав упоминаемые в газете
катастрофы. Даже если сделать скидку на
возросший информационный обмен, на
стремление к гласности, напряженность
в биосфере и литосфере не просто
растет. Она ведет цивилизацию к
опасной красной черте.
Что это — гадание или научный
прогноз? Обычно научный прогноз
сопровождает набор цифр самого разного
характера. Цифровые ряды строят
десятилетиями. Мы бы тоже могли этим
заняться, имея громадный
эмпирический материал. Но время не ждет и
не простит промедления.
Было бы некорректно промолчать о
том, что в предупреждениях об
опасности мы не одиноки*. Специалистам,
следящим за межотраслевой
информацией, хорошо известна и шведская
* См. статью «Грядет глобальное лихолетье?»
A989, № 1), где подробно рассказано о
прогнозах группы специалистов, возглавляемой
И. Н. Яницким.
модель сейсмических и климатических
факторов с прогнозом на ближайшие
годы. Речь идет о сообщении Г. Вин-
делиуса и П. Танера, опубликованном на
английском языке в октябре 1988 г.
(Швеция, Дроттнингольм). Суть их
предупреждений в том, что Северное
полушарие (США, Канада, Европа, СССР,
Япония) находится на пороге
жесточайшего всплеска вулкано-сейсмической
деятельности. Землетрясения
разбушуются в прежде спокойных зонах,
будут сильнейшие морские волнения,
невероятно сильные грозы и ураганные
ветры, температурные аномалии. Может
быть, хватит? «Нет»,— говорят шведы.
Ахиллесова пята человечества — это
энергопередачи, трубопроводы, реакторы
атомных электростанций. В
километровом коридоре рядом обычно следуют
6—8 ниток продуктопроводов (нефть,
газ...). Разрыв даже одной из них
приведет к последствиям, которые
не хочется представлять. Во
всяком случае, сбой в
энергоснабжении даже на короткий срок в
экстремальных условиях как бы
повергнет нас в малый ледниковый период.
А если на эту картину
климатического апокалипсиса наложится
разрушение лишь одного из действующих
атомных реакторов?!
Человечество ожидает трудное
пятилетие — в этом единодушны многие
ученые и общественные деятели.
Некоторые специалисты сужают этот
промежуток до 2—3 лет, и совсем
немногие говорят о трудной нынешней
зиме. Можно сходу отвергать все
такие утверждения, можно спорить о них
на разных уровнях, но если опросить
компетентных ученых, то они
посоветуют срочно создавать резервы для
ликвидации катастрофы или серии
катастроф, по размерам не меньше
Чернобыля.
Время не ждет.
Доктор геолого-минералогических наук
В. Я. ЦАРЕВ,
кандидат технических наук
Р. П. ПОВИЛЕЙКО
2 Химия и жизнь № 12
33

Семнадцать
мгновений
«Химии
и жизни»
МАТЕРИАЛЫ
ИЗ РЕДАКЦИОННОГО
АРХИВА
(Начало — на с. 4)
©
ШШ\
7. КУПИМ, ПРОДАДИМ
«Банк отходов»
предлагает услуги
Вот уже несколько лет
научно-популярный журнал
Академии наук СССР «Химия
и жизнь» ведет на своих
страницах весьма важную с
нашей точки зрения
рубрику — «Банк отходов». Идея
ее родилась в те дни, когда
в Нижнекамске работала
первая выездная бригада
редакции. В беседе с
журналистами один из
руководителей Нижнекамского
нефтехимического комбината
тогда рассказал о
любопытном и довольно типичном
для промышленности
случае.
На комбинат приехал в
командировку инженер из
другого города: он искал
необходимое его заводу
химическое вещество. А этот
продукт, как выяснилось, на
Нижнекамском
химкомбинате числился среди
отходов производства, и его
ежедневно в немалых
количествах выбрасывали в
отвалы (...)
С тех пор из месяца в
месяц на страницах
журнала появляются короткие
объявления заводов,
комбинатов, научно-и сследова-
тельских институтов:
«купим...», «продадим...», «есть
в наличии...»,
«необходимы...». «Банк отходов» помог
найти потребителей для
многих веществ и материалов.
Однако возможности
журнала ограничены. Между тем
в масштабах страны
подобный «Банк отходов» мог бы
дать и немалую экономию
средств и ускорить решение
ряда проблем производства.
Наверное, настало время
подумать о создании
небольшого подразделения,
скажем, при Госснабе СССР
или в рамках службы
научно-технической информации
Госкомитета СССР по науке
и технике, способного
решить эту задачу (...)
И. ПЕТРЯНОВ
^Социалистическая
индустрия»,
27 сентября 1979 г.
^вз
Щиум
Фя&.
-JL,
***£??<«*
■ ш» r
г-**-»! '■ «v*.* —■■ ^a- ■—*. ' —■«-*,
. sash«■ «*-.tr*-«^ Г№'^^, _
• 5SS5-5 ^*—.C^*-*iT"*-

Госснаб СССР рассмотрел
статью академика И. В. Пет-
рянова «Банк отходов
предлагает услуги»,
опубликованную в газете
«Социалистическая индустрия» от 27
сентября 1979 года (...)
Госснаб СССР поручил
Всесоюзному институту
вторичных ресурсов приступить в
1980 году к организации
этой работы.
«Социалисты ческая
индустрия»,
5 декабря 1979 г.
8. ПРОШУ СРОЧНОГО
ВМЕШАТЕЛЬСТВА
Секретарю ЦК КПСС
товарищу М. В. Зимянину
Глубокоуважаемый Михаил
Васильевич!
Вынужден обратиться к
Вам по крайне важному и
срочному делу.
Я получил распоряжение
о выдирке в уже готовом
тираже D38000 экз.)
предсъездовского февральского
номера «Химии и жизни»
страницы 12. Там помещено
начало статьи о выдающейся
работе советских биологов,
результаты которой дают
возможность начать в
стране производство одной из
незаменимых аминокислот
и тем помочь решению
кормовой проблемы для
животноводства. Статья
публикуется под рубрикой
«Навстречу XX VI съезду», а над
рубрикой помещена
заставка — рисунок, на котором
художник изобразил
колонну машин, груженных
аминокислотами, а вместо
шоферов — тех самых
сельскохозяйственных животных,
которым эти аминокислоты
необходимы. Рисунок
выполнен в полушутливой
манере и по мнению
некоторых товарищей плохо
сочетается с парадной рубрикой.
Здесь действительно
имеется некоторое несовпадение
по тону, однако нужно
обладать каким-то извращен-
Навстоечу XXVI съезду КПСС
Инженерный дебют
генной инженерии
КОНСТРУИРОВАНИЕ ПОЛ13НЫХ вАКТНИЯ
■о всесоюзном иаучно-вкследоаятеяъ-
Позтому рекомендуется добавлять их в
кормовые смаем @,03—0,3% от веса
кормов). Благодаря таким добавкам
резко сокращается расход кормов, а
животноводческой продукции получе-
В некоторых зарубежных странам и
у нас в страна для обогащения кормов
>. 19В0, № 9), и
методом
метионин. Потребность сельского яо-
эяйстре а треонине так же валика, мак
i аминокислот. ■ «той
работа «сть *щ* насколько «впервые а
ммре», в том числе: впервые в мира
тане* нтвмм получен методой гемне-
итохемерного конструирования и
впервые в мире вто сделано быстро — вса-
■ новых агтам-
i методами длится
ПОЧЕМУ ТКОНИН
Организм высшим животных, как
известно, иа может синтезировать
незаменимые аминокислоты и должай
получать мх с пищей. Но продукты
растениеводства, составляющие основу
рациона сельскохозяйственным .животным,
содержат мало незаманим!
кислот, и прежде всего таким, как
12
Потому что другого экономичного
способа производства згой аминокислоты
пока не придумано.
С незапамятных времен человек
использует микробиологические
процессы а своей хозяйственной деятельности,
например при выпечке хлеба,
приготовлении вина и сыров. Одни процессы
основаны на естественной способности
дрожжей превращать сахар в спирт, в
другим бактерии перерабатывают
молочный сахар в молочную кислоту. Эти
микроорганизмы человек выделил из
природных источников, а на получал
специально.
Ситуация переменилась, когда стала
■нность. Она роди!
в конца
40-х годов с организации крупного про-
Двенадцатая страница
февральского номера «Химии и жизни*
за 1981 год, подвергшаяся
выдирке по распоряжению М. В. Зи-
мянина. Автор рисунка — Г. Ба-
сыров
ным воображением, чтобы
принять рубрику за подпись
к рисунку (...)
Выполнение
распоряжения о выдирке приведет
к выпуску
предсъездовского номера, в передовой
которого прямо сказано, что
номер выходит накануне
съезда, не только после
окончания съезда, но и после
того, как читатели г,олучат
следующий, мартовский
номер. Политический и
нравственный ущерб от этого,
я убежде н, будет гораздо
больше, чем от того, что
какая-то часть читателей
обратит внимание на
нынешнюю оплошность. Убежден,
что таких читателей будет
никак не больше, чем
типографских рабочих и других
работников, которые не
поймут причин выдирки и
примут всю эту операцию за
чистую перестраховку. Надо
ведь учитывать, что будет
потеряно 30 000 человеко-
часов рабочего времени и
438 000 листов дефицитной
офсетной бумаги.
Прошу Вашего срочного
вмешател ьс тва.
Кр. к. Это сохранившийся
в архиве черновой проект письма
И. В. Петрянова.
Распоряжение о выдирке отменено не
было.
2*
35

:-»->,
*> ч V
■¥Ч
к\
%
Л#уТ
л
S
Президиум Академии
наук СССР
Распоряжение
11.02.81
...За безответственное
отношение к своим обязанностям
при просмотре макета
журнала и при подписании
журнала в свет, а также за
плохую подготовку макета
журнала, повлекшие за
собой задержку выхода
журнала в свет:
1. Объявить строгий
выговор заместителю главного
редактора Черненко М. Б.
и члену редколлегии
художнику Любарову В. С.
2. Объявить выговор
ответственному секретарю
редакции Рабиновичу В. И.
3. Строго указать
главному редактору журнала
«Химия и жизнь»
академику Петрянову-Соколо-
ву И. В. на необходимость
усиления контроля за
качеством выпускаемого в свет
журнала.
Президент
Академии наук СССР
академик
А. П. АЛЕКСАНДРОВ
Г. 3. Перкель. Рисунок к заметке
об акварельных красках
Г. Басыров. Рисунок к
научно-фантастическому рассказу О. Оль-
гина, Ы. Кривича «Из жизни
бывшего автолюбителя»
36

#^
Г-. ^ *^ »> -^ ^*> ^
о mhwii.ii: пул г
ii его iioi...rni .:
.МОРФИЙ"
м Лфанасьеанча Булгаки** (INI—
««стоящему тадьпо ■ последние годы.
:ов» иилгиг «го гтроаамческие npiwwe-
саета в те. что печатали», выходили
. и критик» относилась к ним холод»»
к его дран бьи» ивспрлвадлыаи морот-
П1х — пьес. .Дии Турбины», и блестя-
_- . , 'Мертвых даш.— к* схьдмлн со <а»а-
ни. Но .Дн.1 Турбиных, шли тошыш • идиом ге«гр#—
во МХЛТс И удивительная ираив о Пушкине
-Послание дни. Была non*j*H» жителю уже после смерти
«Театральные
и -Ив«п Васильевич- я -КаСала евлтош»
бвных- пришли уже не в цвкои — т> ан
~ 1Щ1П1 заиово «Записан юного ар
гвардкн* ^видали свет •Мольер*,
.романа и удивит---нал фантасмагория 1
t ^шм >fr-j£ Jt^taer*' -Ч""« и *"> П'ЛС И лишнего часу
<гЦ&- — ' Т*}* номер* литературных журналов,
-_^ Г.— -'„—-—г"- «ьаПумижрвввы романы, долго пыдчв-
~.-_ -%Z±~-^jrZ~ ■ранее. 1Ч> что Ьылп написано
9. ПЕРСОНА НОН ГРАТА
Страницы «Химии и жизни» с рас-
сказами М. Булгакова A967 и
1979 гг.)
Кр. к. Рассказы Михаила
Булгакова «Морфий» (публикация
Е. С. Булгаковой) и
«Звездная сыпь», посвященные
страшным болезням — наркомании и
сифилису, не были пропущены
начальством. По поводу
рассказа «Морфий» Ю. А.
Овчинников написал зам. главного
редактора М. И. Рохлину: «На
сей раз Вам изменил вкус».
10. ДВА ПИСЬМА
Ред. жур. «Химия и жизнь»
Всем работникам, в
особенности В. И. Рабиновичу
Художественное
оформление журнала — оно мягко
говоря — идиотское!
Сколько можно терпеть вашу
слабоумную оригинальность?
Неужели на вас нет
управы? Пора пресечь ваше
самодурство и всю
компанию бездарных
художников — разогнать!
Далее, вообще вы
производите впечатление кучки
ограниченных и недоразвитых
людей — т. к. я бывала у
вас в редакции (из
любопытства) — вот мое
впечатление:
а) дым висит
коромыслом, хотя вы
пропагандируете отказ от курения;
б) стены и двери
обклеены ироническими
репликами — рассчитанными на шок
у балбесов!
в) кто-то сидит с
собакой?!
г) женщины ходят . в
джинсах, которые являются
критерием низкого
эстетического вкуса;
д) шум, как на базаре!
Да, не зря вам отвели^'
подвальное помещение!
Мой личный многолетний
статистический анализ на- *
ционального состава авторов» ^
Рисунок Д. Аникеева к рассказу '
Михаила Булгакова «Морфий»

i У И» О
он |]
ее восприятия, наука без
наукообразности, умелая и
ненавязчивая подача
спорных вопросов, оставляющая
возможность читателю
принять участие в дискуссии,
очень удачный симбиоз
пишущего и
иллюстрирующего, настоящая любовь к
читателю — все это создает
ощущение не только
праздника, но и прекрасного
к нему подарка, особенно
ценного тем, что каждый
раз он оказывается
сюрпризом, за чти большое,
огромное спасибо!
БЕЛОВА К. В., Москва
Продолжение на с. 64
39
Г. Басыров. Рисунок к научно-
фантастическому рассказу
К. Булычева «Не гневи кол-
дуна!»
Уважаемые товарищи!
Уже на протяжении
ряда лет, когда из всех
членов семьи именно мне
выпадает счастье первой
вытащить «Химию и жизнь»
из почтового ящика, глядя
на бегу на обложку
журнала и рискуя свалиться
с лестницы, я предвкушаю
встречу с тем бесконечно
интересным, что найду
внутри. Меня восхищает
абсолютное понимание вами
функции
научно-популярного журнала. Масса
информации в сжатом виде, ее
широта, мягкий, удивительно
добрый юмор, создающий
эмоциональную основу для

Проблемы и методы
современной науки
Социальная утопия
и генетика
Доктор биологических наук
М. Д. ГОЛУБОВСКИЙ
«Но тут есть один волосок, один самый
тоненький волосок, но который если
попадется под машину, то все разом треснет
и разрушится».
Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ
Известный генетик, лауреат Нобелевской
премии, Дж. Мёллер как-то высказал
мысль, которая небиологу покажется
парадоксальной: собственное наследственное
вещество человечества есть его самое ценное,
невосполнимое достояние. Когда эта идея
была широко осознана, стал возможен успех
в переговорах о запрещении атомного
оружия (прежде всего, в атмосфере). Ведь
даже незначительное повышение фона
радиации вызывает изменения в генах —
мутации. Они передаются детям, внукам,
отдаленным потомкам, вызывая наследственные
заболевания. Поэтому уже в начале
шестидесятых годов Всемирная организация
здравоохранения пришла к выводу, что
«соображения генетического порядка
определяют новое направление в деятельности
общественного здравоохранения: оно
состоит не только в здоровье и благополучии
1
<r
/
**
*
\
i
ъ,-
S
MV.
f
••Л'-:
*~. -*
л *
' - г.
- б*-".
£
f-
**
S
m
*
л \
< Л
'~1

ныне живущих людей, но и в заботе о
генофонде еще не родившихся поколений».
И это теперь, как будто, ясно всем.
Но мне хочется поразмышлять о более
глубоком влиянии знаний, добытых
генетикой и биологией, на жизнь общества и
жизнепонимание в целом. Несомненно, что
социальная архитектура должна опираться
на знание природы человека. Как же
менялся со временем ответ на пушкинский
вопрос: «Кто меня враждебной властью из
ничтожества воззвал, душу мне наполнил
страстью, ум сомненьем взволновал?»
В 1982 г. в одном из американских
журналов по проблемам генетики человека было
рассказано о взглядах австралийских
аборигенов на наследственность. Аборигены
(как, впрочем, и многие племена
Меланезии) не связывают интимные отношения
с беременностью и рождением детей.
Посему они не видят, естественно, причин для
передачи признаков по наследству.
Рождение ребенка мыслится ими как результат
воплощения в теле женщины духа предков.
Интимные отношения лишь подготавливают
женщину к восприятию духа. Некоторые
племена заметили черты сходства детей с
отцом, но объяснение таково: чем лучше
отец относится к женщине и ребенку, тем
больше ребенок будет похож на него.
Патриархат связан с более земным
пониманием отцовства. Ребенок возникает из
семени, которое мужчина изливает в
«почву» женщины. Так продлевается в
поколениях бренное существование отца и его
рода. Возникает традиция строгого слежения
за супружеской верностью.
Парадокс состоит в том, что
патриархальные взгляды на происхождение
человеческого существа и наследование
признаков продержались в науке и философии до
конца прошлого века. Лишь в первые два
десятилетия XX века, когда утвердились
законы Менделя и хромосомная теория
наследственности Моргана, стал ясен
генетический смысл оплодотворения. Он состоит
в слиянии ядер мужской и женской
половых клеток, в объединении их наборов
хромосом и в примерно равном вкладе
генов от папы и мамы в генофонд ребенка.
Поэтому, если с высот философской поэзии
спуститься в область биологии, то на
заданный выше вопрос можно ответить так: все
началось с объединения родительских генов
в одной клетке.
41

ЕСТЬ ЛИ ЭТАЛОН
ГЕНЕТИЧЕСКОЙ
НОРМАЛЬНОСТИ?
Генетика установила — и это один из
главных ее выводов, что у человека большое
наследственное разнообразие не только
телесных признаков, но и свойств высшей
нервной деятельности и поведения, того,
что мы называем психикой. Изучение
особенностей наследования, развития и
становления разных способностей, влечений,
эмоций, страстей — еще в самом начале.
Целостное интуитивное проникновение в этот
мир свойственно лишь поэтическим гениям.
Их творчество как факел указывает пути
научного исследования. Примером может
быть Пушкин, в чьем генофонде
причудливо сплелись русские, немецкие, эфиопские
гены. Поэт прослеживает в своей
родословной особенности характера, доставшиеся
от предков: упрямства дух, вспыльчивость,
свободолюбие, гордость (предок Ганнибал —
«царю наперсник, а не раб»). У Пушкина
же мы можем найти прекрасные описания
проявления многих генов, например, гена
номадизма: «Им овладело беспокойство,
охота к перемене мест...» Действие гена,
как видим, имеет характер внутреннего
непреодолимого стремления, завладевающего
человеком вопреки логике, разуму («и начал
странствия без цели, доступный чувству
одному»). Этот ген отпущен не всем, а лишь
«немногих добровольный крест». Столь же
врожденный характер, по Пушкину, имеет
высокая страсть к поэтическому творчеству,
которая определяет судьбу человека: «для
звуков жизни не щадить».
Пределы колебаний между такими
чертами характера как, скажем, безудержная
лень — сверхактивная деятельность,
доброта — злобность, ум — глупость,
невозмутимость — взрывчатость задаются нормой
реакции генотипа.
Биологическая эволюция человека
приостановилась и перешла в область
культуры. Поэтому мне, как генетику, очевидна
правота Андре Моруа, заметившего, что и
через сотни лет люди, если останутся живы,
будут pe^Jco отличаться по характеру.
Среди них мы увидим надменных и
униженных, легкомысленных и тщеславных, людей
высокого ума и простаков, завистливых и
агрессивных, добрых и благонравных.
Представление о том, что в некоем светлом
будущем все люди будут прекрасны и душой
и телом следует, увы, отнести к
Генетической Социальной Утопии или ГСУ. Введем
этот термин, он нам понадобится дальше.
В конце 40-х годов выдающийся биолог
и генетик С. Н. Давиденков дал детальное
научное описание парадокса
нервно-психической эволюции человека, который состоит
в распространенности слабых,
неуравновешенных, инертных типов нервной системы.
Плата за ослабление отбора привела
человека разумного к дисбалансу, плохой
регулировке первой и второй сигнальных систем.
Инертность, которая встречается чуть ли не
поголовно, проявляется по-разному: в
нерешительности, сомнениях, в боязни нового,
трудности кончить начатую работу, в
навязчивых состояниях, особых расстройствах
речи и тому подобное.
Предрасположенность к инертности (а не ее конкретная
форма!) четко наследуется, как говорят
генетики, по доминантному типу. Кроме
нежелательных вариаций нормального
поведения и отрицательных эмоций,
направленных либо на себя, либо на других людей
(застенчивость, неустойчивость настроения,
страх, раздражительность, завистливость,
склонность к конфликтам) нередки и
врожденные патологии психики.
Два героя из романа Кобо Абэ
«Женщина в песках» ведут диалог: «В Японии на
сто человек приходится один шизофреник.—
Простите, вы о чем? — Кстати,
клептоманов тоже один процент.— Да вы о чем?
Если и однополой любви среди мужчин
подвержен один процент, то, естественно,
также должен быть один процент среди
женщин. И если продолжать дальше — один
процент поджигателей, один процент
психически отсталых, один процент половых
маньяков, один процент страдающих манией
величия, один процент закоренелых
жуликов, один процент импотентов, один процент
параноиков...— Прошу вас, довольно этих
несуразностей.— Хорошо, слушайте
спокойно. Прибавьте боязнь высоты, боязнь
скорости, наркоманию, истерию, одержимых
мыслью об убийстве, инфантильно слабо-
42

умных — тоже по одному проценту. В
общем, 20 %. И если ты можешь таким же
образом перечислить еще восемь-десять
аномалий, а нет никаких сомнений, что сделать
это можно, значит, статистически
доказано, что все 100 % людей ненормальны.—
Ну что за глупости, ведь если не было бы
никакого эталона нормальности, то
невозможно было бы установить
ненормальность».
Если не поддаться соблазну ГСУ,
ситуация здесь недалека от истины. С эталоном
нормальности весьма трудно, по крайней
мере в генетике. Все «нормальные» люди
несут в себе множество не проявляющихся
до поры до времени неблагоприятных
генных вариантов. Груз мутаций в генофонде
человечества весьма велик. И если силу
атомного взрыва оценивают в эквивалентах,
равных тоннам тринитротолуола, то у
генетиков тоже своя мера. Каждый человек
несет в гетерозиготном состоянии мутации,
суммарное действие которых равно двум
«летальным эквивалентам», то есть они
способны в потенции дважды убить человека.
Конечно, не следует впадать в панику.
Ведь гены определяют лишь потенцию,
контуры признака. Становление любой
характеристики взрослого организма
происходит по следующему сценарию:
наследственная программа (гены) — чувствительный
период — предопределение пути развития —
«самообучение» — формирование признака.
Возможности вмешательства в конкретный
конечный результат год от года возрастают.
В частности, для преодоления
наследственной инертности целительна тренировка
подвижности нервной системы, начиная с
детского возраста. Это новая задача,
которую нейрогенетика ставит перед
педагогикой. «Здесь достижения преемственности
должны будут победить дефекты
наследственности. Но чтобы это действительно
могло иметь место, нужно не закрывать
глаза, а открыто оценивать действительное
положение вещей» — такой важный вывод
сделал Давиденков еще в 1948 г. Звучит
абсолютно своевременно! Теперь посмотрим,
как социальная архитектура недавнего
прошлого учитывала открывшуюся к
середине XX века генетическую реальность.
СОЦИАЛЬНАЯ АРХИТЕКТУРА
И ПРИРОДА ЧЕЛОВЕКА
В биологической эволюции установлен
принцип неравномерности темпов
преобразования органов: одни изменяются быстро,
другие отстают. Подобная же мозаичность
характерна и для эволюции культуры. Одни
ее институты обгоняют в развитии другие,
приводя в конце концов к парадоксальным
сочетаниям прогресса и регресса, к
диспропорциям, а порой и к опасным конфликтам.
В могущественной империи инков
практикой были человеческие жертвоприношения.
В полуфеодальной и слабой в техническом
отношении Германии XVIII века расцвела
блистательная философия. Деятельность
Петра I привела к усилению военной и тех-
ничес кой мощи государства и к резкому
усилению гражданской несвободы.
Вспоминается, как мудрая княгиня Дашкова
парировала банальное восхищение
австрийского канцлера Кауница деятельностью
Петра I: «Он был гениальным деятелем,
его стремление к совершенству не знало
предела, но полное отсутствие воспитания
позволило его пылким страстям
возобладать над разумом. Вспыльчивый, грубый и
деспотичный, он со всеми без различия
обходился как с рабами, удел которых —
постоянное страдание. Невежество не
позволяло ему понять, что большинство новшеств,
насаждаемых им с помощью насилия, со
временем привились бы мирным путем
обмена, торговли и примера других стран... Петр
ввел военизированное управление, которое,
безусловно, является самым тираническим.
Из мелкого тщеславия заслужить славу
созидателя, он торопил постройку
Петербурга самыми жестокими средствами...».
Эта дисгармония — лейтмотив пушкинского
«Медного всадника».
В наше время стало очевидным, что
бурное развитие физики и ее приложений к
технике и военному делу опередило
понимание человечеством своего места в
биосфере и способы разрешения
идеологических конфликтов. Отставание культуры
диалога и несогласия привело в конце
концов к опасному ядерному противостоянию.
Один из источников выявившихся сейчас
43

диспропорций заключается в ГСУ —
ложных представлениях о генетике и биологии
человека, которые стали элементом нашей
социальной архитектуры. Сделаем
несколько экскурсов в историю и посмотрим, как
в разных социальных конструкциях
учитывалось генетическое разнообразие людей.
Платон, видимо, не сомневался во
врожденных различиях характера и
способностей. В одном из диалогов, в беседе
философов Протагора и Сократа обсуждается,
что произошло бы, если бы государство,
например, поставило себе целью всех
сделать флейтистами и всячески поощряло игру
на флейте. Протагор резонно полагает, что
те, кто от природы оказался бы очень
способным к игре на флейте, с летами и
прославился бы, чей бы он ни был сын. А кто
неспособен, остался бы в неизвестности.
Часто от хорошего флейтиста происходил
бы плохой и наоборот, однако все они
были бы сносными флейтистами по
сравнению с неучами.
Здесь, в переводе на генетический язык,
есть три верных утверждения: а)
зависимость способностей от врожденных
задатков или генов, б) обусловленность
способностей не одним, а множеством генов и их
благоприятным сочетанием, в) распадом
благоприятных комбинаций в потомстве —
принцип расщепления генов, установленный
Менделем. Кроме того, древнегреческий
философ прав, полагая, что способности,
как и любой признак, даны не в готовом
виде, а лишь в потенции, и требуют обучения.
Правоту утопического примера Протагора
подтвердила жизнь. В СССР
десятилетиями поощрялась игра в шахматы и, как
заметил Каспаров, именно это вывело
советские шахматы вперед. На фоне
государственного меценатства очевидной становится и
ведущая роль «способностей от природы»
таких гениев, как Карпов и Каспаров:
никакая тренировка не поможет приблизиться
к их уровню до тех пор, пока природа не
подарит новую счастливую комбинацию
генов.
Что касается конечной цели общества,
то Платон был сторонником идеи
этатизма — государства как высшей ценности.
Ради блага государства он полагал
возможным проводить селекцию, поощряя браки
«лучших» мужчин и женщин и, с другой
стороны, «худших с худшими». Отбор должны
были вести в тайне стоящие у власти
философы. Этатическая утопия Платона
воплотилась в зловещем варианте в фашистской
Германии. Идея «государство превыше
всего» обладает гипнотической силой —
предмет горьких раздумий Сент-Экзюпери в его
записных книжках. Теперь, когда роман
Василия Гроссмана «Жизнь и судьбам
воскрес из небытия, мы находим в нем
бесстрашные и горькие строки об
античеловечности утопии этатизма: «Насилие
тоталитарного государства так велико, что оно
перестает быть средством, превращается в
предмет мистического религиозного
преклонения, восторга... Человеческие
объединения, их смысл определены лишь одной
главной целью — завоевать людям право
быть разными, особыми, по-своему,
по-отдельному чувствовать, думать, жить на
свете. Чтобы завоевать это право или отстоять
его, или расширить, люди объединяются.
И тут рождается ужасный, но могучий
предрассудок, что в таком объединении во
имя расы, бога, партии, государства —
смысл жизни, а не средство. Нет, нет и нет!
В человеке, в его с кромной особенности,
в его праве на эту особенность —
единственный, истинный и вечный смысл
борьбы за жизнь».
Среди социальных архитекторов Габриель
Мабли, а вслед за ним Шарль Фурье
исходили из верной посылки о природных
(генетических) различиях в отношении
самых разных свойств психики. В громкой
по названию книге: «Новый социетарный
и хозяйственный мир, или Открытие
способа привлекательного и природосообразно-
го труда, распределенного в сериях по
страсти», Фурье исходит из тезиса: счастье
каждого — в удовлетворении его страстей,
а общее счастье может быть достигнуто
лишь в свободных ассоциациях людей по
принципу притяжения страстей. Фурье, как
известно, находил у человека двенадцать
«страстей» — пять влечений чувств, четыре
влечения души (дружба, любовь, семье-
любие и честолюбие) и три «высших
44

страсти» — к соревнованию (или интриге),
к творчеству и к разнообразию. В
фаланстерах — трудовых ассоциациях Фурье — их
обитатели в течение дня меняли характер
занятий, дабы удовлетворить «папийону» —
потребность в разнообразии занятий, в
новшествах. Врожденное разнообразие, или
полиморфизм, как сказал бы генетик, Фурье
резонно учитывал и в любовных
привязанностях, в связи с чем, например, полагал
возможным в фалангах (численностью
1600—2000 человек) три типа связей:
прочные семейные узы; «дамуазелы и дамуазе-
ли» — партнеры в данный момент времени
имеют только одну связь, но склонны ее
менять; «галанты и галантки» с
разнообразными мимолетными связями. Конечно,
в конструкциях Фурье много
фантастического, но содержатся два важных
принципа социальной архитектуры: примат
генетического разнообразия и принцип класть
«низшее» (влечения, страсти человека) в
основание социального конструкта.
Совершенно иная линия социального
проектирования идет от Руссо,
исходившего из мифического естественного
совершенства человека. Он видел источник всех
бед в экономическом неравенстве: «Люди
были добры и не имели пороков до тех пор,
пока не были изобретены эти страшные
слова — твое и мое». И именно эта линия,
оттеснив другие альтернативы, утвердилась у
нас с 30-х годов. Социальная сущность
человека рассматривалась по преимуществу
или только в
экономико-материалистическом ключе.
В 1948 г. генетика в нашей стране
пережила смертоносный шквал. Но отнюдь не
случайно, что первой жертвой этого шквала
стала генетика человека. Еще в 30-е годы
активно работавший Медико-генетический
институт был закрыт, а его основатели
репрессированы. Генетика человека
отрицала наследование приобретенных
признаков и, следовательно, утопию доктрины, что
достижение экономического благополучия
избавит от наследственного
несовершенства. С тех пор, как сложилась эта
доктрина, прошло пятьдесят лет. И вот в отчаянии,
что обновительные ветры до сих пор не
затронули нашу учебную философию, два
философа-аспиранта на всю страну горестно
возопили: «Что это за философия такая,
что вырвалась из-под власти людей и
подмяла их под себя?... В ней безжалостно
оборваны тончайшие струны, тянущиеся в
непостижимые глубины человеческой души...
И невозможно обратиться с вопросами,
изначально придававшими импульс
человеческому духовному поиску: о смысле
жизни, о цели, о судьбе, о смерти... Человек в
этой философии — средство» (журнал
«Юность», 1987, № 10).
Приведу два личных наблюдения. В 1967 г.
в популярной статье я в осторожной форме
упомянул о генетической компоненте в
преступном поведении и о том, что пока будут
существовать государство и законы, одни
люди, хв силу естественного генетического
разнообразия, с большей вероятностью,
чем другие, будут преступать законы,
каковы бы они ни были. Очень скоро в
«Известиях» последовал окрик трех юристов
под названием: «Биология здесь ни при чем»,
с обычными обвинениями в отступлении от
принятой «линии» и цитатами
основоположников. Был год 1968, а не 1938 — и все
обошлось.
В рамках тезиса о человеке как
совокупности отношений весьма подозрительным
оказывается и секс. Лет пять назад один
молодой философ попросил меня помочь и
дать отзыв на его кандидатскую
диссертацию с рискованным для принятых канонов
названием: «Социально-философские
проблемы биосоциального взаимодействия в
сфере пола». Многие члены ученого
совета сомневались, имеет ли названная тема
прямое отношение к историческому
материализму и научному коммунизму. Меня
позабавило, как ловко и лукаво обошел
диссертант прокрустово ложе «социальной
сущности». Есть, мол, сущность и явление.
Последнее шире, полнее, цветистее
сущности. Так будем же рассматривать секс
как «явление»... Защита прошла успешно.
ХРУСТАЛЬНЫЕ ДВОРЦЫ И КАПРИЗ
«Наш паровоз вперед лети, в коммуне
остановка. Иного нет у нас пути». В
нескольких словах этой бодрой песни удивительно
точно и емко сконцентрированы жизне-
45

ощущение и философия революционного
поколения. О нет, эти слова вовсе не
метафора. У общества есть конечная цель, та
мечта, которой кончаются сказки: стали
жить поживать и добра наживать. Путь к
этому идеалу ясен и прям, как железная
дорога, по которой надо мчаться вперед и
вперед, набирая ускорение. Нет сомнений,
ухабов или каменистых троп. Ну, а если
некий «отщепенец» не захочет с нами
мчаться или помешает — «в руках у нас
винтовка...»
Исторический детерминизм не оставлял
места для альтернативных «внерельсовых»
путей. В конце движения, по мере
перехода от этапа к этапу и создания
материально-технической базы для удовлетворения
потребностей каждого человечество ждет
счастливый финал: хрустальные дворцы из
снов Веры Павловны. Эйфорические
соблазны Разума сконструировать жизнь по
законам логики лишь недавно стали
сменяться трезвым социологическим анализом.
Выясняется, сколь трудно, практически
недостижимо в соответствии с принципами
социальной справедливости (а именно это
и есть цель социалистического
преобразования общества) воплотить тезис: от
каждого по способностям, каждому по труду.
«Дьявол сидит в деталях» —
предупреждает немецкая пословица. Как язвительно
заметил Набоков, когда конструируется
нечто космическое и умозрительное,
каждый раз выпадает одна буква и получается
совсем иное... Трактор лучше лошади.
Верно, но при условии, что есть горючее и
запасные части. А эти две «детали»
постоянно выпадают. Начинает вдруг действовать
непредвиденный закон «сохранения
собственности». Вместо собственности на вещи
возникает собственность на функции, из
чего произрастает миллионная армия
бюрократии (Лен Карпинский, «Век XX и мир»,
1987, № 7). Сидящий в деталях дьявол
трансформирует топливо и пищу из области
вещей в область духа, и тогда возникают
энергетические и продовольственные
проблемы. Непреклонное желание построить
жизнь по социальному проекту, в котором
доминирует логика и нас возвышающий
генетический обман, и привело к алогич-
ностям и нелепостям, которыми
заполнены наши газеты и телевидение.
Но, конечно, самое убийственное
возражение утопиям, построенным на логике и
односторонне, усеченно представляющим
природу человека, было сделано в
творчестве Достоевского. Он открыл глубинные
тайны поведения личности, за пределами
рассудка и сознания. «Тогда-то — это все
вы говорите, настанут новые экономические
отношения совсем уже готовые и тоже
вычисленные с математической точностию,
так что в один миг исчезнут всевозможные
вопросы, собственно потому, что на них
получатся всевозможные ответы. Тогда
выстроится хрустальный дворец». Ну вот
тут-то, восклицает герой «Записок из
подполья», для меня и запятая: «Рассудок
есть только рассудок и удовлетворяет
только рассудочной способности человека, а
хотенье есть проявление всей человеческой
жизни и с рассудком, и со всеми его
почесываниями. И хотя жизнь наша в этом
проявлении выходит дрянцо, но все-таки жизнь,
а не извлечение квадратного корня. Ведь я,
например, совершенно естественно хочу
жить для того, чтобы удовлетворить всей
моей способности жить, а не для того,
чтобы ... удовлетворить какой-нибудь одной
двадцатой доли всей моей способности жить.
Что знает рассудок? Рассудок знает только
то, что успел узнать... а натура
человеческая действует вся целиком, всем, что в
ней есть, сознательно и бессознательно, и
хоть врет, да живет».
Герой Достоевского отвергает идеал,
зовущий свести жизнь человека к
удовлетворению земных благ, даже если утопить
его в счастье совсем с головой, «так, чтобы
только пузырьки вскакивали на
поверхности счастья». В реальности для полноты
жизни не обойтись без страдания, без
капризов, без иррациональных,
непредсказуемых поступков, без мучительных
поисков и свободы воли. Иначе человек
превратится в фортепианный клавиш или
органный штифтик, на который будут
нажимать архитекторы хрустального дворца.
В каком из проектов заложено столь
свойственное человеку стремление вдруг взять
да и отдать полцарства за коня или «сжечь
то, чему поклонялся, поклониться тому,
46

что сжигал?». И вновь слово герою
Достоевского: «Вы верите в хрустальное здание,
навеки нерушимое, то есть в такое,
которому нельзя будет ни языка украдкой
выставить, ни кукиш в кармане показать. Ну а
я, может быть, потому-то и боюсь этого
здания, что оно хрустальное и навеки
нерушимое и что нельзя будет даже и
украдкой язык ему выставить... Я согласен, что
дважды два четыре — превосходная вещь,
но если уж все хвалить, то и дважды два
пять — премилая иногда вещица».
Миф о государстве как высшей ценности
основан на том, что оно способно принести
счастье каждому. Но люди генетически
различны. Счастье — это нечто
индивидуальное. Выбор каждого индивида. Задача же
государства, как образно выразился
Вильгельм Гумбольдт 200 лет назад —
отрицательное благо, обеспечение внутренней и
внешней безопасности и возможностей
свободного творческого развития. Государство
должно быть подобно
постовому-регулировщику. Он стоит на оживленном
перекрестке и ограждает поток машин от
столкновения. Но постовой не вправе указывать,
куда каждая машина едет, что за девушка
сидит рядом с водителем и какую книгу она
читает. В противном случае даже
дарованные конституцией права могут
превратиться в насилие, обязанность. Например,
право на труд трансформируется в некую
казарменную противоположность:
трудиться непременно в государственном (на
худой конец — общественном) предприятии.
И всякий не работающий в оном — уже
подозрителен и потенциально наказуем.
Многие социальные конструкты
относятся к рангу ГСУ. В основу они кладут
«рассудочное счастье», отодвигая «хотенье» на
задворки. В результате, если человек не
хочет укладываться в сконструированное
логикой Просвещения прокрустово ложе,
становится задача «воспитания нового
человека». И этот новый человек, по мысли
архитекторов ГСУ, должен уже с
младенчества, с раннего детства подгоняться к
ложу. «Люди только мешают: путаются под
ногами, вечно чего-то хотят. От них одни
неприятности. Надо идти на штурм —
освобождать человечество, а они идут к
парикмахеру...» Это строки из Ганса Магнуса
Энценсбергера (нашего современника,
немецкого писателя) — «О трудностях
перевоспитания», в которой упования ГСУ
доведены до логического конца: «Если бы не
они, если б не люди, какая настала бы
жизнь!» Фанатики социальной утопии
фетишизируют средство и забывают о цели,
о человеке как мере всех вещей.
Привратница собора, увлекшись арендой стульев,
рискует забыть о назначении собора
(пример, поведанный Сент-Экзюпери).
Обманчиво считать обобществление средств
производства необходимым или даже
достаточным условием достижения социальных
идеалов.
Замечательно, что в самой современной
области социального конструирования —
космонавтике — недавно произошел переход
от логических утопий к пониманию
подлинной природы человека с его «хотеньем и
почесываниями». По признанию одного из
руководителей советской космической
программы К. П.. Феоктистова, он лет 20
назад был убежден, что человечество станет
расселяться в космосе. Технически вполне
возможное решение представлялось в виде
сборки в космосе гигантских
металлических цилиндров, способных вместить более
100 тысяч человек. Тратить громадные
средства на создание таких обиталищ или нет?
Нет! Наступило счастливое прозрение, когда
задумались о генетике и психологии людей:
«Нам чуждо замкнутое пространство, так
же, как чужда космическая среда с ее
вакуумом и жесткой радиацией. Нелепо и
страшно вообразить себе жизнь в банке —
большой ли, маленькой, но все-таки
банке...»
Никакие хрустальные дворцы-банки на
земле или в космосе не могут быть целью
человечества, где оно сделает остановку.
Жизнь — в беспрерывности, непостоянстве,
непредсказуемости, сомнении, поисках, а
не собственно в цели. Ибо любая цель,
сводимая к формуле, есть, по словам
Достоевского, дважды два четыре, а это уже не
жизнь, а начало смерти. Конечно, в периоды
общественных взрывов, катаклизмов, войн
неизбежны ситуации, когда «Нужна одна
победа, одна на всех, мы за ценой не по-
47

стоим». Но это периоды аномальные, здесь
именно жизнь соседствует со смертью.
Состояние же мира многомерно и
стремление к наилучшему устроению земной
жизни («в коммуне остановка») — «не главней
всех двигателей жизни духовной, ни
надстройкой, ни пристройкой не
являющейся» — как прекрасно писала Марина
Цветаева в эссе «Поэт и время». Эта
многомерность мира вытекает из генетического
разнообразия человека и данной ему свободы
воли.
Еще лет десять назад генетики
представляли себе наследственную систему
каждого вида как своего рода закрытое
общество, где каждый ген имеет строгую
прописку в хромосоме и не имеет права без
смертельных последствий выйти за
пределы клеточного ядра, а уж тем более за
границы своего вида. Открытия последних лет
многое изменили. Оказалось, что
допустимы перемещения генов и за границы ядра,
и за границы клетки, а в трудных ситуациях
возможен обмен полезными генами между
разными видами, подобно обмену
изобретениями между народами.
Сформулирована идея о потенциальном единстве
генофонда всех живых организмов.
Наследственная конструкция каждого вида
оказалась построена по принципу единства
целого при свободе частей.
Можно надеяться, что и законы
классической генетики, и принципы новой
«подвижной» генетики станут необходимым
элементом нового мышления и составят фундамент
грядущей социальной архитектуры.
Ганс Магнус ЭИЦЕНСБЕРГЕР
О ТРУДНОСТЯХ ПЕРЕВОСПИТАНИЯ
Воистину великолепны
великие замыслы:
рай на земле,
всеобщее братство,
перманентная ломка...
Все это было б вполне достижимо,
если бы не люди.
Люди только мешают:
путаются под ногами,
вечно чего-то хотят.
От них одни неприятности.
Надо идти на штурм — освобождать
человечество,
а они идут к парикмахеру.
Сегодня на карту поставлено
все наше будущее,
а они говорят —
недурно бы выпить пива!
Вместо того, чтобы бороться
за правое дело,
они ведут борьбу
с эпидемией гриппа,
со спазмами, с корью!
В час, когда решаются всемирные судьбы,
им нужен почтовый ящик
или постель для любви.
В канун золотого века
они стирают пеленки,
варят суп...
Ну, скажите,
можно ли с ними построить могучее
Все рассыпается в прах!
Обыватели, ходячие пережитки прошлого,
скопище жалких посредственностей,
лишенные мысли!
Как с ними поступить?
Ведь нельзя же их всех уничтожить!
Нельзя же их уговаривать целыми
днями!
Если бы не они, если б не люди,
какая настала бы жизнь!
Если бы не было их,
о, тогда бы, тогда...
Тогда бы и я не мешал вам своими
стихами!
Перевод с немецкого
В. КУПРИЯНОВА
(Из современной поэзии ФРГ.
М.: Радуга, 1988, с. 39)
государство?
48

^Н*ШГГ?ъПЛ1Г1г?Гь?и Информация ГиГПШШшЖПбСкЖГПГиШ^Ж
Банк отходов
ПРЕДЛАГАЕМ
порошкообразный
сульфид мышьяка
Объем поставок до
400 тонн в год.
Чистота и цена
продукта — по согласованию
с заказчиком.
678722 Якутская
АССР, Томпонский
район, с. Нежданин-
ское. Рудник «Нежда-
нинский»
РЕАЛИЗУЕМ
отходы производства,
состоящие из 68—
75 % борнометилово-
го эфира и 25—32 %
метанола, которые
могут быть
использованы в качестве
сварочного флюса при
ацетиленовой сварке и
наплавке цветных
металлов и сплавов, а
также при газовой
пайке черных
металлов цветнометалличе-
скими припоями.
Цены договорные.
606000. Дзержинск
Горьковской области.
Дзержинский
опытный завод ВИАМ.
Телефон для справок:
7-77-04.
ПРЕДЛАГАЕМ
нереализованные
отходы производства,
состоящие на 80—
95 % из
порошкообразного оксида меди
(II), имеющего в
виде примесей 2—5 %
хлоридов и 0,1 —0,2 %
оксида свинца. Объем
возможных
поставок — 10 — 15 т в год.
Цена не установлена.
Содержание примесей
может быть сведено
до минимума.
224011 Брест.
Карьерная ул., д. 11,
Завод «Цветотрон».
Телефон для справок:
1-49-35.
Светлогорское производственное объединение «Химволокно»
ПРЕДЛАГАЕТ
углеродистые волокнистые материалы
и углепластики
Они обладают высокой прочностью и хемостойкостью, электропроводностью,
термостойки до температуры свыше 2500 °С, устойчивы к воздействию
нейтронного и жесткого электромагнитного излучения.
Углеволокнистые материалы выпускаются в виде нитей, лент, трикотажа,
тканей и могут использоваться в качестве армирующих наполнителей
композиционных материалов, при изготовлении гибких и жестких нагревателей,
для снятия статического электричества, фильтрации горячих газов и
агрессивных жидкостей, изготовления волокнистых сорбентов, а также для эндопро-
тезирования в медицине.
Углеродные нити легко поддаются текстильной обработке в одно- и
многослойные ткани, шнуры, гибридные армирующие материалы.
Композиционные материалы на их основе — углепластики — не имеют себе
равных по удельной прочности и жесткости, износостойкости и усталостной
прочности, а по химической стойкости приближаются к благородным металлам.
Углепластики найдут применение в качестве конструкционных,
антифрикционных и хемостойких материалов для изготовления коррозиен нестойкого
оборудования, крыльчаток и корпусов насосов, работающих в агрессивных
средах, подшипников скольжения, гидравлического оборудования,
трубопроводов и запорной арматуры, спортивного инвентаря.
Цена углеродных нитей от 50 до 140 рублей за килограмм.
Обращаться по адресу: 247400 Светлогорск Гомельской области. Телефоны
для справок: 9-51-66, 2-71-29, 2-23-30.
В
В
В
В
В
га
.к «У
га
DOOOOOOOOOOOOOOOOOOnoO^^OOOOOOOGKDOOGOGOOOO'OOOO^v
Ленинградская межобластная ечУ
производственно-сбытовая контора химреактивов
ПРЕДЛАГАЕТ
ацетонитрил особой чистоты,
предназначенный для жидкостной хроматографии и УФ-спектроскопии.
Сорт
1
2
3
4
5
6
Оптическая плотность
при 205 нм
0,018
0,045
0,12
0,25
0,6
0,6
Содержание воды,
0,1
0,1
0,05
0,05
0,005
0,1
%
Цена
за 1 кг, руб.
200
150
125
100
95
80
Поставки осуществляются с установленной наценкой в объеме до
нескольких тонн в склянках емкостью 0,5 и 1 л. Безводный продукт дополнительно
упаковывается в полиэтилен.
По договоренности с потребителем, в случае увеличения содержания воды
в продукции любого сорта, кроме пятого, предоставляется скидка на 10 %.
Возможна поставка ацетонитрила любого другого качества, не указанного
в прейскуранте, по договорным ценам.
Гарантийные письма с указанием количества и качества ацетонитрила,
а также дополнительных требований к продукту, направляйте по адресу:
193224 Ленинград, Октябрьская наб., д. 44; копии — по адресу: 198020
Ленинград, а/я 355.
Телефон для справок: 588-28-83.
Научно-производственный кооператив «Альфа-фото»
при Институте химической физики АН СССР
ПЛАНИРУЕТ
начать выпуск
оке и метро в для измерения содержания 02 в водных и неводных растворах в
диапазоне 10~2—Ю-7 моль/л; озонометров для измерения содержания Оз
в газовых смесях в диапазоне 0,1 — 200 г/м3; импульсных флуорометров для
измерения времени жизни флуоресценции в диапазоне 0,2—1000
наносекунд; автоматизированных установок для изучения быстрых реакций в
водных и неводных растворах методом остановленной струи с временем
смешения реагентов 1 миллисекунда, регистрацией спектров поглощения и
ЭПР-спектров, программным обеспечением, работающим в диалоговом режиме.
По желанию заказчика мы можем поставить указанные приборы на базе
как отечественных, так и импортных персональных компьютеров.
Обращаться по адресу: 117421 Москва, ул. Новаторов, д. 7а. Телефоны для
справок: 936-17-77.
га
га
C4tK
СчдЧ
В
га
INtX
В
г*
СчЗК
В
р
ГчдЧ
^
C4t>.
га
га
в
в
£2£
тп^15Ш?1$ШШШШШШШШ£Ш5У31ЕШШ,
i??i
is>i«?i«m?i«itfis?isu? '

Почем зубатка?
В 1988 г. в США 185 тыс. т
соевой муки и 3,3 млн
бушелей (около 120 тыс. м**)
кукурузы скормили рыбам.
Ущерба хозяйству это не
принесло, скорее прибыль:
все это питание досталось
лишь одному аиду рыб —
зубатке — и превратилось в
примерно 120 тыс. т зкусней-
шей пчщи. Если считать
как принято у химиков,
выход продукта на .*aipy-
женное"«ещество, получи гсл
около 40 %!
Деликатесное мясо
зубатки, по сообщению
журнала «Feedstuffs» A989, т. 60,
№ 22, с 14), продается
сравнительно недорого,
около доллара за фунт.
Эта аппетитная информация
дополнена сведениями о том,
что рыбоводческие
хозяйства страны поставили в то
же время на рынок 58,9 млн
фунтов форели и около 6 млн
фунтов лососины. На душу
населения вроде немного,
но тем душам, которым сия
продукция досталась,—
приятно.
Стрельба без патронов
Кто бывал в тире, знает,
как тревожно там
становится, когда на огневой
рубеж выходят новички. Кто
угадзег, в какую сторону
кго-го из них повернет
смертоносный ствол, в каком
направлении неча янно пальнет,
вызвав убийственный
рикошет... Чгобы избавиться от
риска с начинающими, а
опытным стрелкам создать
условия для наиболее
эффективной тренировки, одна
из финских фирм наладила
выпуск устройств,
«стреляющих» лазерным лучом
(«Mechanical Engineering»,
1989, т. Ill, № 5, с. 8).
Система крепится на
стандартное оружие любой
системы и присоединяется к
ЭВМ. Она не мешает
отрабатывать прицеливание,
умение правильно нажимать
спуск, а сверх того
мгновенно сообщает стрелку
отклонение его «пули» от
центра мишени с точностью
до 0,1 мм.
А славно было бы все на
свете ружья и пистолеты
сделать вот такими,
беспатронными!
Темный водород
Исследователи из Института
Карнеги, что в Вашингтоне,
сумели сжать жидкий
водород до 2,5 мегабар и,
наблюдая за ним сквозь
прозрачную алмазную наковальню,
заметили, что он потемнел.
Экологическое досье
Около четверти всех промышленных выбросов в
атмосферу нашей страны поставляют тепловые
электростанции, трубы которых ежегодно выбрасывают 5,46 млн т
золы, 8,23 млн т оксидов серы и 2,6 млн т оксидов азота.
Вырубка лесов в Финляндии приводит к повышению
температуры воды в ручьях и, как следствие,— к бурному
размножению в них водорослей, загрязняющих воду
органикой.
Чехословацкие экологи рекомендуют охотникам
отказаться от обычая награждать автора удачного
выстрела печенью убитого им животного: в этом органе у
оленей и серн, живущих в Татрах, высока концентрация
свинца.
Население Калифорнии достигло 27 млн человек; в
результате 277 видов местной уникальной флоры и фауны
попали в разряд исчезающих, еще 627 — кандидаты в
Красную книгу.
Каждый гектар сельскохозяйственных угодий
Белоруссии за период таяния снегов поставляет в местные
озера 0,5 кг фосфора и 1,5 кг минерального азота.
Доля бездетных жителей ФРГ возросла по сравнению
с 50-ми годами более чем вдвое и приблизилась к 20 %
в основном из-за бесплодия, связанного с загрязнением
окружающей или производственной среды.
По сообщению «Science
News» (т. 135, 27 мая
1989 г.), это означает, что
двухатомные молекулы
легчайшего из веществ
частично расщепились на атомы, а
от последних отделились
электроны. Если сообщение
подтвердится, можно будет
утверждать, что сбылась
многолетняя мечта
экспериментаторов — перевести
водород в металлическое
состояние, в котором он, по
некоторым теориям,
пребывает на тяжелых планетах
Солнечной системы —
Сатурне, Юпитере.
fir \Ь
Грядет вторая Луна?
Звезда Эта Киля,
удаленная от нас на 8 тыс.
световых лет, и сейчас видна
невооруженным глазом.
Однако в ближайшие годы,
по оценке австралийского
астронома Д. Аллена, она
может засиять так, что по
яркости будет уступать лишь
Солнцу и Луне. Дело в том,
что она — сверхновая,
возникшая на небосводе лишь в
1843 г. Тогдашний взрыв,
однако, был, по сообщению
«Daily Telegraph», лишь
частичным,
предварительным. Новый, ожидаемый,
может выделить количество
энергии, равное энергоотдаче
Солнца за три миллиона
лет. Если прогноз сбудется,
жители нашей планеты
смогут любоваться небесным
телом, по яркости
сопоставимым с кометой Галлея
образца 1910 г. (тогда она
подошла к Земле небывало
близко). Сияние, впрочем,
продлится лишь несколько
месяцев.

Легенда
о нищих японцах
Принято думать, что
экономические успехи Страны
восходящего солнца основаны
на неприхотливости ее
жителей и дешевизне их труда.
Расхожее мнение
опровергается статистикой. Еще в
1986 г. средняя ставка за
час работы в японской
промышленности достигла
10,42 доллара, а в
американской, исконно слывущей
дорогой,— 9,52. Японцы уже
вышли из состояния
промышленной инфантильности
и получают сообразно своей
трудовой отдаче («Рабочий
класс и современный мир»,
1989, № 3, с. 19). Иное
дело — жители «новых
индустриальных стран». В
Сингапуре, к примеру, средняя
часовая ставка 2,03, на
Тайване — 1,60, в Южной
Корее — 1,29 доллара. Вот и
перетекают туда капиталы.
До поры до времени.
Цитата
История советского
общества не знала недостатка
в призывах к «искоренению
бюрократизма». В числе
провозглашавшихся способов
его обуздания были
следующие: усиление контроля нз
центра (...), сокращение
аппарата, критика и
самокритика, народный контроль и т. д.
Малая результативность и
призывов, и некоторых
попыток действовать объясняется
тем, что они не были
связаны с анализом системы
отношений и интересов.
Отсутствие такого анализа не
было, конечно, результатом
недомыслия. «Люди,—
отмечал А. Гельвеций,— всегда
бывают против разума, когда
разум бывает против них».
М. Н. АФАНАСЬЕВ,
«Вестник АН СССР»,
1989, № 7, с. 70
...Uj^^^ad
Знай, что зависть тоже следствие ненависти, а
ненависть — следствие гнева, следовательно, она есть
ветвь ветви гнева, а он есть корень ее корня.
Зависть, в свою очередь, имеет неисчислимое
множество ветвей.
ГАЗАМИ, «Воскрешение наук о вере»,
начало XII в.
• *•
К 2000 г. США могут
настолько отстать от
конкурентов, прежде всего Японии, в
разработке и производстве
микроэлектроники, что
попадут в зависимость от
зарубежных поставщиков
некоторых ключевых
материалов и оборудования. В
Японии, со своей стороны,
за производством средств
вычислительной техники
может не поспеть система
образования, и стране будет
не хватать около миллиона
программистов.
«Computer Weekly»,
15 июня 1989 г.,
«Science», I989,
т. 243, № 4898
Средство от СПИДа?
Размышляя над проблемой
«чумы XX века»,
исследователи испытывают в
качестве возможных лекарств от
нее все более разнообразные
вещества, вовлекая в работу
самые неожиданные, порой
довольно простые
соединения. Недавний эксперимент
показал, что неуязвимые
вирусы неожиданно
чувствительны к самому
обыкновенному озону. Как сообщила
«Medical Tribune» A989,
т. 30, № 9, с. 6), для
полного их уничтожения в
образце крови достаточна
порция газа, от которой
практически не страдают
кровяные клетки. До
терапевтического использования
этих наблюдений пока
далеко, да и вряд ли^
станет озон средством
радикального излечения, однако
уже ныне выявленная его
активность — на уровне
лучших из доступных на сей
день (и очень дорогих)
препаратов.

© №Шп
11. ОЦЕНКА
ПРОФЕССИОНАЛА
С калькулятором
по журналам
Ярослав ГОЛОВАНОВ
(...) Я более четверти
века занимаюсь научной
журналистикой и, естественно,
хочу прежде всего
получать информацию полезную,
а иногда просто
необходимую для моей работы.
Я решил, что
определяющим критерием будет
количество вырезок (или
карточек, поставленных в
картотеку, если резать жалко)
из одного номера. Ясно,
что номер на номер не
приходится, поэтому для
объективности эксперимент
надо вести целый год, и к
концу года, поделив
количество вырезок на число
номеров, получить некий
индивидуальный «коэффициент
полезности» печатного органа.
Как распределились места
в моем «Розыгрыше
первенства научно-популярных
журналов»? Прямо скажу,
распределились для меня
самого довольно неожиданно.
Во всяком случае, если бы
я не считал, а «распределял
места», руководствуясь лишь
эмоциями и
воспоминаниями, то наверняка
получилась бы иная таблица. А
вышло вот что:
1. «Знание — сила» —
0,875
2. «Химия и жизнь» —
0,826
3. «Земля и Вселенная» —
0,713
4. «Природа» — 0,659
5. «Техника —
молодежи» — 0,617
6. «Энергия» — 0,515
7. «Наука в СССР» —
0,471
8. «Изобретатель и
рационализатор» — 0,434
9. «Наука и жизнь» —
0,405
10. «В мире науки» —
0,371
11. «Авиация и
космонавтика» — 0,286
«Журналист», 1985, № 5
12. СЧИТАЮ
НЕОБХОДИМЫМ
ДОВЕСТИ...
Секретарю ЦК КПСС
М. В. Зимянину
Глубокоуважаемый Михаил
Васильевич,
считаю необходимым
довести до Вашего сведения,
что в журнале «Химия и
жизнь» (изд. АН СССР)
в № 2 за 1985 год
опубликована статья Т. Д.
Поповой под названием «Попасть
в десятку» (стр. 22—33).
В этой статье очень
примитивно и демагогически
пропагандируется
гомеопатия. Между тем, в
Советском Союзе, после
многочисленных тщательных и
объективных проверок
высококвалифицированными
учеными медиками, уже давно
признано, что гомеопатия —
это антинаучное учение,
основанное на порочных
принципах «подобия» и
«потенцирования», которое
остается неизменным с времен
его создателя Самуила Га-
неманна A755—1843).
Непонятно, как
редколлегия журнала (главный
редактор акад. И. В. Пет-
рянов-Соколов) могла
допустить такую
непростительную ошибку, опубликовав
столь порочную статью в
академическом журнале.
С почтением ЗАКУСОВ
Вице-президенту
АН СССР
акад. Ю. А. Овчинникову
Глубокоуважаемый Юрий
Анатольевич!
Согласно Вашему
указанию, мною была
предпринята попытка
разобраться в причинах
публикации статьи Т. Д. Поповой
«Попасть в десятку» в
журнале «Химия и жизнь» № 2,
пропагандирующей
антинаучное учение гомеопатии.
Публикацию статьи о столь
сомнительных методах
лечения заболеваний в
научно-популярном журнале
Академии наук считаю
неуместной. Ответ главного
редактора журнала
академика И. В. Петрянова о
причинах допущенной
ошибки — формальная отписка,
в которой он берет вину на
себя, прикрывая истинных
виновников.
Следует отметить, что это
не единственная подобного
рода политическая ошибка.
В том же втором номере
52

журнала органами Главлита
был снят рассказ Р.
Брэдбери «Случай на Марсе»,
где в завуалированной
форме пропагандировали образ
Христа. Эти и многие
другие факты говорят о
ненормальной обстановке,
сложившейся в коллективе
редакции, возглавляемой зам.
главного редактора М. Б.
Черненко. Моральный климат
редакции чрезвычайно
неустойчив. Имели место
случаи приема на работу лиц,
осужденных за
политические преступления,
публиковали статьи идейно не-
Рисупок
Ю. ВАЩЕНКО
к статье
о природе
запахов
f

стойких авторов. Следует
отметить и тот факт, что
долгое время штатным
сотрудником редакции являлся
художник М. Златковский,
рисунки которого вызывают
политические возражения.
Считаю необходимым
принятие скорых, и
радикальных мер в отношении
деятельности зам. главного
редактора журнала М. Б.
Черненко. Дальнейшее
промедление недопустимо,
поскольку может привести к
серьезным последствиям.
Директор
издательства «Наука»
доктор исторических наук,
профессор Г. Д. КОМКОВ
Кр. к. В. В. Закусов —
академик АМН СССР. Статья
Т. Д. Поповой затем легла
в основу книги «Очерки о
гомеопатии» («Наукова думка».
Киев, 1988). Рассказ Рэя
Брэдбери (под заголовком
«Мессия») был позже напечатан в
«Литературной России». Под
«лицом, осужденным за
политические преступления»,
Комков подразумевал кандидата
медицинских наук Г. М. Фай-
бусовича (писателя Бориса Ха-
занова). Ниже публикуется
единственный документ о нем,
сохранившийся в редакцион-
\'*Т\\
- V
жд
V
v I*,.
V!
АЛ.
\\
VI*
V
,ГП»
Рисунок М. Злат-
ковского к статье
о неординарности
мышления
Справа — рисунок
Д. Лиона к
статье о сыре
f j*1 "nut Т

ном—архиве; с
драматическими обстоятельствами его
жизни и творческой деятельности
читатель может познакомиться
по публикациям в журнале
«Искусство кино», 1989, № 9
(Борис Хазанов, «Реквием по
девственному королю». С
предисловием Б. Сарнова, с. 18—25.
«Страх. Повесть ни о чем»,
с. 134—146).
СПРАВКА
Дело по обвинению Фай-
бусовича Геронима
Моисеевича, до ареста студент
5 курса филологического
факультета МГУ,
пересмотрено Президиумом
Московского городского суда 3
ноября 1966 года.
Постановление особого
совещания при МГБ СССР
от 10 февраля 1950 года
отменено, а дело в
отношении Файбусовича Геронима
Моисеевича, 1928 года
рождения, производством
прекращено за отсутствием в
его действиях состава
преступления.
Файбусович Героним
Моисеевич по настоящему
делу реабилитирован.
Председатель
Московского городского суда
Н. ОСЕТРОВ
Окончание на с. 88
ьием в ^ *•

Гипотезы
Борьба
за «странную воду»
Поскольку в любом литературном (да и не
только литературном) деле самое трудное —
начать, для этой статьи я придумал целых
три начала.
Можно было бы прежде всего рассказать
о старике-профессоре, круто замешанном на
противоречиях. Высокий и внешне грузный,
он легок и ловок в движении. У него
суровое лицо, а за стеклами очков — горящие
любопытством глаза веселого пацана.
Забывчивый на житейские дела, он отлично
помнит имена, научные работы и дела всех,
с кем встречался и в двадцатые годы, и на
той неделе. Ему очень много лет, а он не
перестает радостно удивляться солнцу и
облаку, птице и рыбе, ветру и дождю.
Крупный ученый, автор многих изобретений
(литераторы любят изображать таких чудаками
не от мира сего), он профессионально
умеет заниматься ремеслами: чинить и
мастерить, работать инструментом, ловить, солить
и вялить рыбу. Даже в том, что все
называют его профессором, тоже противоречие:
проработав более тридцати лет заведующим
химическими кафедрами разных вузов, он
не нашел ни времени ни желания
похлопотать за профессорское звание. Именно он,
кандидат химических наук Эдуард
Иосифович Креч — автор гипотезы, о которой пойдет
речь; с кого же начинать, как не с него?
А можно начать и с расхожей фразы:
«Нет вещества более простого и более
загадочного, чем вода!» — так уже начинали раз
двести другие авторы, почему бы и мне
не попробовать? Ведь открытые в
последние годы свойства воды столь детективно
загадочны, что так и тянет рассказать о
них с самого начала. К примеру,
омагниченная вода — выпущены монографии,
утверждены разработки по применению воды,
прошедшей сквозь магнитное поле, в
промышленности, сельском хозяйстве и
строительстве, даже в медицине. Омагниченная
вода растворяет не только накипь в
паровых котлах, но и почечные камни. Лекарств,
приготовленных на омагниченной воде,
требуется для достижения лечебного эффекта
намного меньше!
А талая вода? Ученые Томска
обнаружили, что замачивание семян в талой
снеговой воде повышает урожайность ячменя на
четверть. Цыплят поили талой речной
водой — через два месяца их вес был на 40
процентов больше, чем у тех, которые пили
обычную воду из той же речки.
Многие что-то читали или слышали о
«холодном кипятке» — воде вскипяченной и
быстро охлажденной: ею, оказывается, не
только лечат, но и удобряют огороды.
Один врач в нос больным впрыскивал
нагретую до 45 градусов воду — лечебный
эффект достигался без всяких лекарств!
А что вы знаете о воде озвученной? Был
проведен такой опыт: семена сосны
одновременно замочили в ведре обычной воды и
в ведре той же воды, над которой час
предварительно гудел автомобильный клаксон.
Передо мной фотография: «музыкальные»
саженцы заметно выше и мощней своих
собратьев. В ГДР звучат в коровниках
«доильные концерты» — коровы дают
заметно больше молока; на птицефабрике в
Минске куры быстрее растут и несут больше
яиц под специально подобранную музыку;
в Румынии 10 лет назад музыка звучала и
над полями — удивительно, но урожай
вырос на 15 процентов!
А в серьезной научной литературе
ежегодно печатаются сведения о чудесах воды
освещенной, перемешанной, ионизированной,
пропущенной через капилляры,
обработанной электрическим полем... Теперь вот с
некоторым даже остолбенением пишут о
памяти воды — шарлатанство это или на самом
деле? И вот что интересно — разные
воздействия на воду приводят чаще всего к
одинаковым результатам: повышается
растворимость веществ в воде, биологическая
и химическая активность воды резко
растет. А почему? Чем не детективная
завязка для статьи?
Но было и третье начало — о гипотезах
вообще. И эпиграф был подобран
соответствующий: «Гипотеза — не решение
проблемы, а лишь ее постановка; но именно в
силу этого без гипотез ученый не может
идти вперед» (академик В. М. Глушков).
Скажем, такое начало:
«Предположить можно что угодно.
Например, можно утверждать, что нефть есть там,
где много комаров (Тюмень и Белорусское
Полесье вроде бы это подтверждают). Но
это не будет гипотезой, ибо только
голословно утверждается связь между нефтью и
комарами — она не выводится из
достоверных научных фактов. Грамотная гипотеза
утверждает что-то новое и необычное,
исходя из знаний, известных «до того».
Проверенная прямым опытом, гипотеза
становится теорией, что-то добавляя к сумме зна-
57

ний. Вот и Э. И. Креч (в последние
годы — вместе с доктором наук И. Д.
Зайцевым) свою работу называет именно
гипотезой — у них нет возможности провести
прямые опыты; свои идеи он вывел на
«кончике пера» — разве от этого они
перестают быть прогрессивными и интересными?» —
ну, и т. д.
Итак, три начала! Какое избрать? Вы
знаете, кого сгубила жадность? Вот и я решил
начинать со всех трех «запевок» сразу.
Еще работая в учебных институтах
Харькова, Эдуард Иосифович, крупный
специалист по хлорированию, «для души» занялся
водой — теперь бы сказали, что это было его
хобби. Сначала он просто собирал и
систематизировал выписки о воде и ее
необычных свойствах, потом вроде бы забрезжила
какая-то еще неясная идея. Но — время,
время!.. Где его взять завкафедрой с его
многотрудными обязанностями? И только
после выхода на пенсию Креч принялся за
работу вплотную. (Кажется, это называется
заслуженным отдыхом?)
Десять часов в день за письменным
столом — чтение научных трудов (не только о
воде, но и по биологии, агрономии,
теоретической химии, медицине, строительству),
выписки, выписки, выписки... Ряды карточек
множились в специальных ящиках.
Пенсионер работал без выходных и праздников три
года, пока не разработал гипотезу о
«Механизме временной активации воды
измельчением ее ассоциатов».
Известные физики Дж. Бернал и Р. Фаулер
еще в 1933 году неопровержимо доказали,
что вода — это совсем не «аш два о». Да,
в любой воде есть и такие образования
(авторы назвали их мономолекулами воды), но
еще больше их сростков между собой
(ассоциатов) с формулой (Н20)п, где п
может быть достаточно большим числом.
Причем уже тогда было отмечено, что
количество мономолекул и ассоциатов в одной
и той же порции воды непостоянно и
зависит от внешних условий. Эту теорию никто
никогда не оспаривал (она впоследствии
была подтверждена опытами), но и выводов
из нее особых никто не сделал — до тех
пор, пока в конце шестидесятых годов в
печать не хлынул поток статей о
«странной воде» — омагниченной, талой,
прокипяченной, сжатой, озвученной, облученной и
еще бог знает какой.
А тут вдобавок выяснилось, что свойства
«странной воды» носят отнюдь не
постоянный, а явно временный характер: если
растопить лед, талая вода лишь несколько
часов будет «странной», а затем вновь станет
обычной водицей. И еще — каждое
воздействие на воду, будь то магнитное поле, звук
или нагрев, экспериментаторами объяснялось
по-своему, хотя свойства были, как
правило, очень похожими.
Научный подвиг (я не стесняюсь этого
высокого слова) Креча в том, что он не
побоялся выступить против всех этих
авторов, в том числе очень известных и
занимающих высокие научные посты, заявив,
что все без исключения воздействия на
воду приводят к одному результату —
дроблению крупных ассоциатов на более мелкие,
вплоть до мономолекул; что после
прекращения воздействия идет обратный процесс
слипания мономолекул в мелкие ассоциа-
ты,. а тех — в крупные. Он высказал
предположение, что энергетически весьма
слабые воздействия, вроде звука или
магнитного поля, могут давать в процессе
измельчения воды значительный эффект; он нашел
объяснение всем аномалиям «странной
воды» — осечек у него не оказалось.
В чем, например, причина ее
биологической активности? Да очень просто:
мономолекулы аномально полярны —
следовательно, растворяют больше биологически
активных веществ. Они — маленькие, им легко
(по сравнению с крупными ассоциатами)
проникнуть через клеточную мембрану,
ввести в клетку питательные вещества, вывести
продукты распада.
А почему в «странной воде» ускоряются
физико-химические процессы? Да очень
просто. Мономолекулы, как архиполярные
частицы, в большей степени, чем ассоциа-
ты, вызывают электролитическую
диссоциацию, повышают концентрацию реагирующих
ионов и, соответственно, скорость реакции.
Кроме того, как самые мелкие частицы, они
и самые подвижные, поэтому чаще
сталкиваются с другими реагирующими
частицами, образуя новые молекулы.
«Да очень просто!» — говорит Креч, и тем
шокирует научных корифеев. Из одной
редакции его очередная статья возвратилась
с таким возражением: «Простите, но у Вас
все уж очень просто получается. Нет
сомнений, что настоящий механизм процесса
куда сложней». Вот так, «нет сомнений» —
и все, не надо ни доказательств, ни
доводов. Нет сомнений, и все тут! Во всяком
случае, из четырех десятков статей Креча
и Зайцева несколько рукописей
депонировано, а опубликовано за двадцать лет
всего лишь две, да и те — по частным
вопросам.
Чтобы доказать физическую сущность
явления измельчения воды, нужен прибор,
который считал бы количество мономолекул
и ассоциатов. Причем возможность
создания такого прибора есть; находятся и
институты, готовые взяться за его разработку.
58

Нет заказчика. И официально его быть не
может, так как разработка гипотезы в план
никому не включена. А не включена
потому, что самой гипотезы (опять же
официально) как бы не существует, так как она
полностью не опубликована. А не публикуют
ее, так как нет счетчика мономолекул —
ну, и т. д., по замкнутому кругу, будь он
трижды неладен!
Радуясь возможности объяснить
«странное», авторы гипотезы порой, наверное,
даже перехлестывают через край — они
мимоходом объясняют причины акселерации
детей (сейчас все пронизано всякими радио-
и прочими волнами, а человек почти весь
состоит из воды; эта вода активизируется
под воздействием излучения — человек идет
в рост), биоритмов организма и влияния
на него магнитных бурь, проблему
долголетия (какую воду пьют горцы, а?); они
показывают, почему «майский дождик год
кормит», почему реакция между растворами в
одном помещении идет, а в другом — не
желает, почему в одних условиях
магнитное поле — друг человека, а в других — враг,
почему растения могут нормально
развиваться даже в полной темноте, и многое
другое.
Вот сейчас они также мимоходом
объясняют таинственную память воды. «Да очень
просто! После распада ассоциатов под
влиянием даже ничтожных воздействий
концентрация мономолекул может меняться в
десятки и сотни раз; а они, создавая вновь
ассоциаты, образуют разные структуры;
простые и сложные цепочки, кольца и
многоугольники, «частоколы» — каждая структура
и их комбинации обладают своими,
понятно, свойствами; если эти свойства замерить
точными приборами, мы и получим память
воды. Не надо искать в воде того, чего
в ней нет — давайте считать мономолекулы
и ассоциаты».
Увы, подобная «всеядность» не идет на
пользу гипотезе — опровергая без особого
труда ее такие вот частные приложения,
оппоненты как бы опровергают и саму
здоровую идею гипотезы.
А между тем игра стоит свеч.
Проверочные поливы омагниченной водой 6
тысяч гектаров земель в 1983—1984 годах
дали чистый доход почти по сто рублей на
гектар («Известия» от 23.11.84). Между
прочим, омагнитить 100 тонн воды стоит... 1
копейку. Значит, если активную воду
применять лишь на 20 процентах сельхозугодий
страны A4 миллионов га), эффект будет
равен миллиарду! А ведь в зерносовхозе
«Кубанский» Краснодарского края эффект
составил 500 рублей на гектар. Об этом
написано в книге Н. А. Волконского
«Режимы орошения и водопотребления»,
изданной в Новочеркасске в 1984 г.
Начальник Саратовгидростроя в газете
«Социалистическая индустрия» C0.04.82)
сообщил, что применение омагниченной
воды для приготовления бетона за шесть лет
дало около миллиона экономии.
Подобных примеров можно было бы
привести еще несколько — но, кстати, вы
обратили внимание, что все примеры довольно
старые? Может, такие эксперименты просто
прекращены как ненужные, не оправдавшие
возлагавшихся надежд? Нет, оказывается,
они ведутся, и весьма активно, но писать об
этом экспериментаторы прекратили. Почему?
А потому, что странности воды очень и очень
капризны — омагничивание, например, то
дает пользу, то ничего не дает, а то и
приносит прямой вред — таких примеров тоже
хватает. Надо заранее знать, какие
параметры активации в каком случае полезны, а в
каком вредны. А для этого нужна не
гипотеза, а добротная теория, нужны серьезные
исследования. А их нет, так как... (см. выше).
Читатель может спросить: «Ну, хорошо —
а что же все-таки полезного сделал Креч,
чего он добился своей работой и своей
борьбой?» Действительно, чего? Двадцать
лет доказывал — и не доказал никому
ничего, требовал организации специальных
исследовательских работ — и не добился, писал
статьи — а они возвращались обратно. В его
небольшой харьковской квартире нет ни
лабораторного стола, ни приборов — лишь
картотека, книги и журналы по стенам,
пишущая машинка и стопка чистой бумаги под
рукой.
Но ведь «рукописи не горят»; идея, даже
не доказанная, а только высказанная —
научная ценность сама по себе; кто-то когда-
то обязательно к ней вернется, чтобы либо
опровергнуть, либо доказать — и пойти
дальше. И, если с этой точки зрения
посмотреть на работу и борьбу Эдуарда
Иосифовича Креча, с чистым сердцем можно
утверждать: он делал и делает все, что
может в своих пенсионерских условиях, и
хвала ему за это!
Четыре пятилетки борется Креч за свою
гипотезу — не за чины и гонорары, а за
пользу, которую она может принести. Сейчас
планирует очередную пятилетку борьбы:
«Оптимизма, да и силенок хватит... хватило
бы жизни» — и добавляет:
— Разве может такое быть, чтобы никто
не захотел заняться делом, сулящим
миллиарды?! Надо просто хорошо растолковать,
объяснить.
Вот я, как мог, и попытался.
Ф. ТАТАРСКИЙ
59

Земля и ее обитатели
Акулье
милосердие
Что связывает человека с акулами, кроме
древнего эволюционного родства? Конечно
же, сразу вспоминаешь леденящие душу
истории об акулах-людоедах. В самом деле,
белая акула, тигровая, акула-молот по
праву снискали зловещую репутацию убийц.
Ежегодно до трех десятков людей кончают
жизнь в их челюстях. И, вероятно, не
меньше трагедий не попадает в
официальную статистику (пропавшие без вести,
жертвы кораблекрушений...). Но справедливости
ради напомню, что подавляющее
большинство акулообразных, включая исполинов —
китовую акулу и гигантского ската-манту —
не опасны.
И все же властелинов моря с человеком
связывает не только трофическая цепочка:
хищник — жертва (кстати, обоюдная, ибо
акулье филе многие ценят выше
трескового). С акулами мы связываем надежды на
исцеление от многих недугов, и надежды эти
вполне основательны. Еще античные врачи
советовали есть акул и скатов при
желудочных хворях, авитаминозах, кожных
болезнях. В тропических странах акулятиной
кормят беременных женщин, а печень акул,
напичканная витаминами, считается лучшим
средством для поддержания мужского
достоинства, залечивания ран.
Эллины лечили ревматизм и вовсе
оригинальным способом — с помощью живых
средиземноморских скатов рода Торпедо.
Часть мышечной ткани этих рыб в ходе
эволюции превратилась в мощные
аккумуляторы, которые скат использует как оружие
нападения и защиты. Напряжение при
разряде живых батарей достигает 60—80 вольт,
а сила тока — двух ампер. Древние греки
ловили ската и быстренько прикладывали
к телу больного. Правда, при этом
животное «разряжалось» и вскоре погибало.
Поэтому греки, а позже римляне держали рыб
в земляных или каменных садках — пис-
цинах — самых настоящих морских
аквариумах с проточной водой. Здесь же рядом
проводился курс электротерапии.
Лет тридцать назад во многих странах
вновь вспыхнул интерес к лечебным
свойствам акулообразных. Дело в том, что они —
пожалуй, единственная группа нынешних
позвоночных животных, все представители
которой не болеют ни раком, ни
вирусными инфекциями. Коль скоро иммунная
система акул и скатов гарантирует
невосприимчивость к страшным болезням, можно
надеяться выделить из их организма
активное начало, способное помочь и человек/.
Серьезные работы в этом направлении
начались примерно с середины 1960-х годов.
Через двадцать лет, к середине 80-х, в
США, Японии, Франции и Румынии было
создано несколько «акульих» препаратов
(а в ряде случаев — начато их промышлен-
60

ное производство) с высокой биологической
активностью. Их применение (отдельно или
в сочетании с традиционной терапией)
дало хорошие результаты при лечении рака
молочной железы, желудка и некоторых
других разновидностей недуга. Примерно
тогда же в печати проскользнуло краткое
сообщение о лекарстве из поджелудочной
железы акулы, которым китайские врачи
успешно лечили рак крови. Всего в мире
клинически проверено около десяти препаратов
из печени, жира и тканей акул. К
сожалению, их составы и технология
экстракции по понятным причинам засекречены
фирмами-изготовителями.
Примерно в то же время начались
отечественные разработки акульих
противораковых препаратов. В конце 1960-х годов
обнадеживающие результаты получил
грузинский биолог А. Г. Гачечиладзе. Его
препарат из печени черноморской колючей
акулы — катрана позже был назван катрэк-
сом. Долгие годы по вине бюрократических
ведомственных преград (прежде всего —
союзного министерства и Минздрава ГССР)
работы велись полукустарно. В то самое
время, как за рубежом сходными проблемами
к середине 70-х занималось более двадцати
полнокровных лабораторий и групп общей
численностью более 300 человек.
Материальное и техническое обеспечение тех и
других вряд ли стоит сравнивать. Но и в
условиях очень далеких от оптимальных были
проведены «полуподпольные» испытания
катрэкса и получены отдельные успехи,
свидетельствовавшие об иммуностимулирующем
действии.
Как и следовало ожидать, трудная
судьба препарата и темперамент грузинских
исследователей, с одной стороны, а с другой —
трагедия безнадежно больных и их
родственников, породили сенсацию о находке
панацеи от рака. На деле же все обстоит
гораздо сложнее. Отсутствие стандарта,
незнание полного состава, активного «ядра»
препарата, точного механизма его действия —
все это стало козырем в руках министерских
столоначальников и «конкурирующих» (как
бы кощунственно это ни звучало)
онкологических подразделений того же ведомства.
В итоге к весне 1988 года катрэкс был ими
похоронен.
Сейчас бесполезно делить вину между
бюрократами и поспешившими с авансами
авторами катрэкса. Суть в ином.
Зарубежные препараты из акул уже сегодня рабо-
тЗют, и пусть не всегда, но помогают
несчастным, облегчают их участь. А у нас в
стране исследования в этом направлении
практически свернули. Минздравовская
Лаборатория биологически активных веществ
гидробионтов (обитателей водной среды)
вообще не занимается акулами.
За рубежом тем временем продолжают
разрабатывать «золотую жилу». В начале 80-х
американцы завершили очередной этап
исследования противораковых возможностей
акул. Из тканей акулы-молота выделили два
высокомолекулярных гликопротеина,
состоящих из 274 и 380 аминокислотных
остатков. При дозе 13 мг/кг эти препараты,
получившие название сфирностатин-1 и
сфирностатин-2 (акула-молот — из рода
Сфирна), угнетали опухолевые клетки.
Московские газеты в начале этого года
опубликовали мнение американского специалиста по
акулам С. Грабера (S. Graber) о
перспективности «акульих» противораковых
препаратов. Он же сообщил, что американцы
выделили из хрящевой ткани акул белок,
будто бы подавляющий злокачественные
опухоли.
А что же у нас? Грустная судьба
катрэкса остановила, к счастью, не всех. В
нескольких научных учреждениях (за
рамками Минздрава и АМН), в частности, в
Институте общей генетики имени Н. И.
Вавилова АН СССР (группа эпигенетики)
продолжают работать с катраном.
Исследования здесь нацелены в основном на
выделение и анализ фактора дифференцировки
у позвоночных, в частности, у хрящевых
рыб. Сей фактор — вещество (или комплекс
веществ), определяющее судьбу изначально
немногих клеточных популяций зародыша.
V
X
\^
/

У взрослых животных фактор
дифференцировки локализуется в межклеточном
пространстве тканей, ибо, попадая внутрь
клеток, вызывает непредсказуемые последствия,
чаще всего кончающиеся гибелью клетки.
Но если для нормальных, здоровых клеток
фактор смертелен, то больные,
злокачественные клетки он лечит! Как говорят
специалисты, «вызывает их необратимую
наследуемую нормализацию».
Как раз такой фактор дифференцировки
генетики выделили из хорды (аналога
нашего позвоночника) черноморской акулы-
катрана. Им оказался белок, состоящий из
трех субьединиц с молекулярной массой
70, 45—50 и 23—28 килодальтон*. Не этот
ли белок имел в виду Грабер?
О биологической силе фактора
дифференцировки из хорды катрана говорит такой
опыт. Если им обработать зародыш
шпорцевой лягушки (обычный тест-объект в
подобных экспериментах), то вместо пучеглазой
из эмбриона появляется нечто вроде мини-
динозавра — почти исключительно спина и
задние лапы с малюсенькими зачатками
головы и других органов. Акулий белок почти
вдвое активнее любого другого известного
фактора дифференцировки — осетрового,
овечьего, коровьего...
Прошу обратить внимание: фактор
дифференцировки — не мутаген, который
наводит беспорядок в половых клетках. Он
действует на соматические клетки с уже
сформировавшейся генетической программой,
перестраивая зародыш другого вида
животного! Понятно, что имея в арсенале столь
мощный инструмент воздействия на клетки
зародыша, можно «управлять» клетками
взрослого организма, изолируя и подавляя
одни, излечивая другие.
* Доклады АН СССР, 1988, т. 301, № 5,
с. 1230— 1233. Differentiation, 1981, т. 70,
с. 104—110.
жжжжжжжжжжг,
ж
ж
ж
ш
ж
ж
ж
ж
ж
ж
Тихоокеанский институт
биоорганической химии
Дальневосточного отделения АН СССР
ПРЕДЛАГАЕТ
индивидуальные метилированные сахара в виде
метилгликозидов и их ацетатов, исходными
продуктами которых являются: метил-|3-0-ксилопира-
нозид; метил-а-Ь-арабинопиранозид; метил-a-L-
арабинофуранозид; метил-а-Ь-фукопиранозид; ме-
тил-а-О-глюкопиранозид; метил-fi-D-галактопира-
нозид; метил-а-Ь-рамнопиранозид; метил-2-дезок-
Вспомним, что в наших морях запасы
хрящевых рыб велики, не говоря уж о
возможностях океанского тралового флота, сейчас
попавшего в непростое положение из-за
введения двухсотмильных экономических
зон. Наши рыбаки, вспоминая разные слова,
выпутывают из сетей «несъедобную» рыбу
и отправляют ее за борт. А между тем,
обнадеживающие результаты уже получены
с черноморскими скатами — лисицей и хвос-
токолом, а на очереди катран
дальневосточный, полярная акула, ромбовидные
скаты... И как знать, не придется ли нам в
будущем столкнуться с переловом акул.
Между прочим, это вполне реальная вещь, ибо
в отличие, скажем, от трески, ежегодно
выметывающей до миллиона икринок,
плодовитость акул мизерна, сравнима с нашей,
человечьей.
И последнее. Перед людьми стоит масса
проблем, но самых главных,
безотлагательных, все же не так много. И среди них —
проблема рака. Именно поэтому сейчас
имеют право на жизнь разные, пусть
взаимоисключающие, подходы к ее решению. По-
видимому, дело совести тех, кто
определяет приоритеты в развитии науки,
поддержать любую попытку создать биологический
противораковый препарат.
Н. Л. МЯГКОВ,
Институт эволюционной морфологии
и экологии животных АН СССР
Что читать о катрэксе
Бердичевская А. «Вопреки инструкциям»—
Смена, 1987, № 8.
Лебанидзе Г. «По поводу одной сенса- /
ции»— Правда, 21.09.87.
Гершанович М. «Что за сенсационным
бумом вокруг катрэкса» — Здоровье, 1988, № 4.
Чантурия Т. «Что будет с «катрэксом»?» —
Известия, 26.01.88. «Вновь о судьбе «катрэк-i
са» — Известия, 16.03.88.
Ж
Ж
Ж
ж
ж
ж
ж
ж
ж
ж
си-2-ацетамидо-а-0-глюкопиранозид; метил
(метил-a-D-глюк опиранозид)уронат; метил (метил-0-
D-галактопиранозид) уронат; метил (метил-a-D-
маннопиранозид)уронат.
Вещества могут испбльзоваться при
структурных исследованиях соединений, содержащих
углеводы, и для картирования активных центров
карбогидраз.
Цены договорные.
Обращаться по адресу: 690022 Владивосток,
ул. 100 лет Владивостоку, д. 159.
62

Здоровье
Лекарство,
которое едят
О раке — диагностике, лечении, этиологии,
теории — «Химия и жизнь» за четверть
века существования писала больше ста раз
(не считая упоминаний в статьях на
смежные темы и заметок реферативного плана).
Но ни разу, заметьте, со страниц
журнала не говорилось о какой-либо «панацее».
Мы не нарушим традицию и на этот раз,
и вовсе не потому, что особая
щепетильность должна быть правилом для средств
массовой информации в таких вещах, и не
потому, что понимаем: единичные случаи
ошибок врачей-онкологов с приговором
терминальному (изящный, не правда ли,
неологизм?) больному — отнюдь не показатель
метода лечения. Дело в том, что пока ни
«метода», ни «препарата», о которых пойдет
речь ниже, официально не существует.
Именно это обстоятельство и послужило
причиной появления моей статьи.

В конце июня этого года в гостинице
Онкологического центра АМН СССР (она
встроена в ансамбль на Каширском шоссе)
поселились два сотрудника
севастопольского Института биологии южных морей
АН УССР. Понятно, что не загадки
тропических акваторий привели их сюда, а забота,
напрямую связанная с названием их
временного прибежища. Едва они распаковали
чемоданы, как в гостиничном номере
бесшумно материализовался усатый белозубый
джентльмен с южным загаром. Усатый
улыбчиво поинтересовался здоровьем дорогих
гостей и тут же перешел к делу. Он якобы
случайно прослышал, что дорогие гости
нуждаются в транспорте, нет, не для себя
лично, а для того, чтобы доставлять
лекарство детям от Курского вокзала в Онкоцентр,
причем аж два раза в месяц.
«Сколько трейлеров нужно: один, два? —
Усатый явно был человеком дела.— У
меня их четыре. Для бедных детишек
бесплатно. Без всяких недоразумений, у меня на
этот счет строго».
Научные сотрудники переглянулись,
посмотрели спонсору через плечо. Там в проеме
двери моталась смутная фигура кого-то
явно местного, онкоцентровского. Один из
научных сотрудников спросил усатого: «Вы —
откуда?». Выяснилось, что с рынка близ
самого метро «Каширская» и что у него
большой опыт быстрой перевозки
скоропортящегося товара. Тогда научные сотрудники
вновь переглянулись и спрашивавший
ледяным тоном сказал: «Нет». Улыбка усатого
стала на один зуб уже, и он
дематериализовался.
Позже я спросил Михаила
Валентиновича Нехорошева, почему он отказался от
помощи. «А ты сходи на этот рынок,
посмотри, какие там цены,— ответил Михаил.—
Между прочим, у этого самого усатого и
покупают родственники больным детям
абрикосы по червонцу». Я не стал объяснять
Нехорошеву суть благотворительности,
которая могла бы привести к уменьшению
налога на усатого (во много раз) и,
соответственно,— к снижению цен на его фрукты.
В конце концов, я и сам не был уверен
в этом: налог бы снизился — это
гарантирует закон, а цены... Их снижение может
гарантировать только внутреннее покаяние
усатого, в котором, увы, нет уверенности.
А кроме того, повод для нашей встречи
был иной.
Ученик профессора О. Ю. Охлобыстина
Михаил Нехорошее —. специалист в области
органической химии природных соединений
(есть такая специальность на химфаке
Ростовского университета). Проработав
несколько лет со свободными радикалами в
Ростове-на-Дону, Нехорошев переехал в
Севастополь, где в ИнБЮМе, естественно,
продолжил заниматься тем, что хорошо знал.
Только теперь ему пришлось и в самом
деле исследовать не синтетические, а
природные радикалы, цепные свободнорадикаль-
ные процессы в тканях живых существ —
в обитателях моря.
Неуправляемые свободнорадикальные
реакции в живой клетке — ее скорая и
неминуемая смерть. Лавинообразная цепная
реакция крушит направо и налево
внутриклеточный порядок биохимических реакций.
Поэтому у живых существ в самом начале
эволюции, еще на стадии химической
эволюции протобионтов в фанерозойском
океане, выработался защитный механизм.
Осаживают цепные свободнорадикальные
реакции так называемые антиоксиданты.
С 1950-х годов, когда академик Н. М.
Эмануэль предположил, что и лучевое
поражение, и рак, и старение — по сути одной
природы, в основе которой лежит
неуправляемая цепь свободно радикальных реакций,
антиоксидантами занялись всерьез. Теория
Эмануэля не выходит за рамки рабочей
гипотезы, но одно, пожалуй, уже не вызовет
споров: любое нарушение иммунитета
организма — врожденное или приобретенное
(вследствие радиационного облучения,
действия химических канцерогенов, старости,
наконец) — может привести к раку. Может,
правда, и не привести, но поддержка,
помощь иммунной системе уменьшает
вероятность онкозаболевания.
Любое лекарство, тем более
сильнодействующие препараты, назначаемые
онкологическим больным, не действуют
избирательно, а значит, создают дополнительную
нагрузку на иммунную систему больного.
Синтетические антиоксиданты — не исключение,
они тоже не обладают избирательным
действием, но вот биологические
антиоксиданты — совсем иное дело. Они как бы родные
для живой клетки.
М. В. Нехорошев первым в мире
обнаружил стабильный биоантиоксидант. Заметьте,
стабильный, не распадающийся практически
мгновенно (их выделяли и раньше), а
живущий даже при комнатной температуре
часами.
В пересказе все это выглядит очень
просто, почти примитивно. Из половых
желез (гонад) черноморской мидии он
экстрагировал жировую фракцию (липиды) смесью
этилового спирта и хлороформа.
Хлороформный экстракт промыл
дистиллированной водой и упарил в вакууме. Затем
полученное окислил диоксидом свинца в
толуоле (стандартная процедура перед анализом
64

на ЭПР). И ЭПР-спектрометр
зафиксировал спектр свободного радикала. Причем
этот спектр воспроизводился в течение трех
часов при комнатной температуре, правда,
без доступа кислорода в анализируемую
смесь.
Как шутил потом О. Ю. Охлобыстин,
можно было с таким же успехом окислить
экстракт из говядины, но как бы то ни
было, Нехорошев получил стабильный
радикал — косвенное доказательство того, что в
экстракте гонад мидии есть ингибитор сво-
боднорадикального окисления, или
стабильный антиоксидант.
Дальше больше: идентичный стабильный
радикал (он же свидетельство идентичного
биоантиоксиданта) группа Нехорошева
обнаружила в печени черноморской
акулы-катрана, а позднее — в рачке-артемии.
Вот такое совпадение: артемия (тип
Членистоногие), мидия (тип Моллюски) и
акула (тип Хордовые). Три самых
процветающих типа современных животных. Кстати,
к хордовым относимся и мы с вами.
Что общего между этими животными?
Может, только то, что их жизнь на
протяжении миллионолетий была несладкой даже
по немилосердным канонам Природы? Или
«общий» биоантиоксидант характерен не
только для этих типов животных, но и для
всех остальных?
Впрочем, гадать в современной
эмпирической науке — последнее дело. Но
согласитесь, даже то, что мы знаем сегодня
благодаря работам группы Нехорошева,
открытие экстра-класса! (Да простят мне
читатели превосходные степени, но гораздо более
скромные по последствиям результаты часто
превозносились куда выше, если их авторами
были не в общем-то молодые ребята, а
чиновные жрецы науки.)
Теперь вернемся к катрану. Вероятно,
многие уже мысленно произнесли слово
«катрэкс». Нет. Биоантиоксидант
Нехорошева и катрэкс — разные вещи. Хотя
случайно ли совпадение иммуностимулирующего
действия катрэкса и препарата (напоминаю,
пока официально не существующего) из
мидий? Тоже — нет, не случайно, считает
М. В. Нехорошев, предлагая вот такое
объяснение.
Катрэкс — водный экстракт из печени
акулы-катрана. Препарат из гонад мидий •
липиднои природы. Но как известно, печень
акул буквально набита жиром. Если не
предпринимать специальные предосторожности,
водный экстракт из такого «курдюка»
непременно будет содержать суспензию
жировых капель. Отсюда и противоречивые,
порой достоверные, порой нет, данные по
лечебному действию катрэкса.
I U-^-
Спектр стабильного радикала в экстрактах
тканей мидии, акулы и рачка-артемии
И Михаил Нехорошев, и Юрий Усе (второй
участник разговора с моторизованным
спонсором с Каширского рынка), и Олег
Юрьевич Охлобыстин — далеко не
идеалисты. Они прекрасно понимают, какие
дивиденды несет приоритет,
подтвержденный бумажкой с печатью. Но ждать эту
бумажку они не стали, обратившись в
редакцию нашего журнала с просьбой рассказать
читателям суть дела.
Их логика проста: если у нас в стране
дело спустят на тормозах (что вполне
реально, учитывая прошлый опыт), то за
рубежом не позволят себе такой роскоши.
Изложенное выше — вполне достаточный задел
для получения противоопухолевого
препарата из гонад мидий, печени акул, рачка-
артемии, не говоря уж о дальнейшей
разработке теории. В конце концов, раком
болеют не только у нас, и для нас же лучше
покупать за валюту новый препарат, чем не
иметь вообще ничего. Может, кого-то и
покоробит такой «космополитизм», но судите
сами.
Любое лекарство проходит многолетние
лабораторные и клинические испытания,
апробацию в Фармакологическом комитете
Минздрава СССР, а потом... Правильно, потом
надо строить завод или в лучшем случае
изменять технологию на действующем
предприятии. Не кипятитесь: таков порядок во
всех цивилизованных странах. Разница
между ними лишь в материальных и
интеллектуальных возможностях. Что касается
последних, то у нас, как будто, не хуже, чем
у других. Что касается первых — фондов,
площадей, виварных животных, зарплаты,
штатов... — то они позволяют ежегодно
пропускать через горнило испытания лишь
четыре препарата из многих сотен и даже
тысяч, состоящих ныне на подозрении в
противоопухолевой активности. Сколько из них,
этих четырех, осваивается
промышленностью, не знаю.
Хотя к чему слова, зайдите в
ближайшую аптеку.
3 Химия и жизнь № 12
65

Исходя из реальности, М. В. Нехорошее
предлагает мероприятие, сулящее
сиюминутную и вполне ощутимую помощь больным
раком. Идея тоже до примитивности проста:
онкологическим больным, подвергающимся
интенсивному курсу химиотерапии, полезно
кушать гонады мидий. Кстати, не
онкологическим больным — тоже.
Лечение сводится к следующим
процедурам. В одну руку берут двустворчатого
моллюска, в другую — столовый нож.
Подрезают ножом мускул-аддуктор мидии, чтобы
раскрылись ее створки. Затем, отложив нож,
берут чайную ложку и кушают гонады
мидии (внешне и по вкусу они напоминают
молоки сельди). В зависимости от размера
моллюсков и их половой зрелости
описанные выше манипуляции повторяют от пяти
до десяти раз за один присест.
Я остерегусь подводить под указанный
способ лечения научную базу, поскольку
уверен, что компетентные товарищи не
оставят этого так и со своей стороны
подведут другую научную базу, опровергающую
полезность поедания гонад мидий с помощью
чайной ложки. Пускай, только заранее
предупреждаю, что отвечать им не буду.
Да и не стоит беспокоиться
компетентным товарищам попусту. Они могут угробить
перспективный препарат, но есть-то, кушать
они не в силах запретить. Чтобы дышать,
пить, есть пока разрешений не требуется.
И это самое главное: не надо получать
разрешений, не надо строить завод, тратить
огромные средства.
В будущем, понятно, потребуются и
средства, и производственные мощности для
производства препарата из гонад мидий.
Лечебная диета Нехорошева дает нам лишь
отсрочку. Она поддерживает иммунитет
больного, глушит вакханалию свободнорадикаль-
ных цепных реакций в его клетках. Что
же касается препарата, то, надеюсь, мы все-
таки удержим приоритет в своих руках.
Причем не для того, чтобы выручать твердую
валюту (хотя и для этого, в десятую
очередь), а чтобы на коробочке с лекарством
было напечатано всего несколько слов:
«изготовлено по лицензии СССР». Это не
квасной патриотизм, а как раз то, чего нам
сейчас остро не хватает. Как и лекарств,
впрочем.
Должен также предупредить, чтобы не
создалось впечатление зажима и
тестирования молодых перспективных... Группа
Нехорошева получает всяческую поддержку и
понимание со стороны руководства своего
института, со стороны многочисленных
начальников и рядовых
энтузиастов-онкологов. Хотя, конечно, самодеятельность хи-
миков, лично доставляющих живых
моллюсков с Черного моря в московский онкоцентр
и киевскую клинику, где лечат облученных,
не лучшее применение сил
квалифицированных специалистов. Им нужен спонсор.
И со спонсором они готовы рассчитаться
по-царски — подарить рецепт
профилактического крема против загара на основе
экстракта из артемии. Для многих солнечные
ванны чреваты болезнями кожи.
И последнее. Учтите, что не всякую
мидию можно есть, а только ту, что выросла
в чистой воде. Фильтрующий моллюск
склонен накапливать всякую дрянь из
окружающей среды. Поэтому чистых мидий в наших
морях гораздо меньше, чем загрязненных
химически и бактериально. Да и чистую
мидию надо есть умеючи, с лимоном или
уксусом. Тогда уж будет гарантия, что не
проглотишь сальмонеллу или кишечную
палочку (рН морской воды около 8,4).
Впрочем, мидиевая проблема заслуживает
отдельного разговора. И хотя этому моллюску
«Химия и жизнь» посвятила не менее дюжины
публикаций, мы обязательно вернемся к нему
еще не раз на страницах журнала, уже в
новом ракурсе.
Единственное, что надо понять
безотлагательно: мидия отныне должна числиться не
среди обычных объектов промысла и
обычных продуктов питания, а официально
перейти в разряд лечебного питания. Минрыбхоз
должен осознать, что мидией народ не
накормишь (есть такое мнение), а вот
больных можно пользовать этим моллюском.
Если же такого понимания не будет,
усатый спонсор с Каширского рынка за пару
лет обдерет все мидиевые банки во всех
наших морях и станет продавать ракушки
по червонцу за штуку рядом с Онкоцентром.
С АЛЕКСАНДРОВ,
специальный корреспондент
«Химии и жизни»
Севастополь — Москва
От редакции. С разрешения М. В. Нехорошева,
сообщаем его адрес: 335000 Севастополь, проспект
Нахимова, 2. Институт биологии южных морей
им. А. О. Ковалевского АН УССР.
1?ияяяяаяяяяяяяяяяяяяяаяяяяяяяяяя
и Формация
I
g Научный совет АН
fj СССР по проблеме
П «Люминесценция н
развитие ее
применений в народном
хозяйстве» (Секция хеми-
люминесценции) и
Латвийский
государственный университет
(химический
факультет) проводят 10—
13 мая 1990 года в
Юрмале III
Всесоюзное совещание по хе-
мил юминесце ндии.
Справки по
телефонам: в Москве —
939-79-15, в Риге —
32-55-95.
я
1г;ииигддд:и1лдлллдлл:и1.1л:1;1д:1ллял:!|
66

Ч.^СТлГиъТ^ПлК.Си Информация
Крупнейший отечественный
изготовитель
агарозных носителей
и аффинных сорбентов
ПРЕДЛАГАЕТ:
<ё
(qiiHr^X
А га розные носители
и аффинные сорбенты
Бромцианактивированная агароза 4 % -ная;
Аминогексилагароза 4 %-ная;
Карбоксигексилагароза 4 %-ная;
Поперечно-сшитая агароза 4 %-ная;
Бацитрацинагароза 4 %-ная;
Грамицидинагароза 4 %-ная;
Иминодиуксуснокислая агароза 4 %-ная (хе-
латагароза);
Голубая агароза «супер»;
Гепаринагароза 4 %-ная, марка А E мг
гепарина на 1 мл);
Гепаринагароза 4 %-ная, марка Б @,5 мг
гепарина на 1 мл);
Фенилагароза 4 %-ная;
Желатинагароза 4 %-ная;
Борфенилагароза 4 % -ная (для разделения
гликозилированных белков);
Стрептоцидагароза 4 %-ная.
Высокоочишенные ферменты
и биоактивные вещества
Оксидаза L-аминокислот из яда гюрзы;
Эндонуклеаза из яда кобры;
Фосфодиэстераза из яда гюрзы;
Фосфолипаза А2 из яда кобры;
5'-Нуклеотидаза из яда кобры;
Фактор роста нервной ткани из яда гюрзы;
Активатор фактора X из яда гюрзы;
Ацетилхолинэстераза из яда кобры
(гомогенная);
Липаза из поджелудочной железы свиньи;
Колипаза из поджелудочной железы свиньи;
альфа-Аманитин из бледной поганки;
бета-Аманитин из бледной поганки;
гамма-Аманитин из бледной поганки;
Фаллойдин из бледной поганки;
Нейротоксин I из яда кобры;
Нейротоксин II из яда кобры;
Цитотоксин I из яда кобры;
Цитотоксин II из ядра кобры;
0-рибулозо-1,5-дифосфат тетранатриевая соль.
Среды для клеточных культур
Сыворотка новорожденного теленка;
Сыворотка лошадиная.
Диагностические наборы
Диагностикум «Тестамил» для определения
активности амилазы в моче и крови;
Набор для определения гликозилирования
гемоглобина (для ранней диагностики
диабета);
Диагностические комплексы для определения
X, Y, M, S и PLRV вирусов картофеля
иммуноферментным методом (ELISA);
Наборы для мечения моноклональных
антител щелочной фосфатазой или пероксидазой.
Мы гарантируем выполнение заказа в течение 90 дней. По желанию заказчика мы можем
поставить наши продукты в определенном квартале или месяце. Все работы выполняются
по государственным техническим условиям и утвержденным ценам. Ряд наших продуктов вы
можете приобрести на валюту через фирмы «Сигма» (США) и «Серва» (ФРГ).
Предприятие «Кемотех АЕ» работает в системе Академии наук Эстонии. Опыт, высокая
производственная культура и связь с академической наукой обеспечивают высокое качество продукции.
Ваши заказы (гарантийные письма) направляйте по адресу: 200026 Эстонская ССР, Таллинн,
Академия тее, 17.
Телефоны для справок: 52-92-42, 53-10-64
Вниманию
руководителей
научных организаций,
ученых и инженеров!
Интересы фирмы
«ФАРМАЦИЯ ЛКБ
ПРИБОРЫ (АБ)>
(Швеция) на
в Молдавии,
Наши специалисты, прошедшие обучение в лабораториях фирмы, обеспечат
вас необходимыми рекламными материалами, каталогами и ценниками;
совместно с вами оформят заказ-заявку иа приобретение оборудования и
реактивов, исходя из задач эксперимента и финансовых возможностей вашей
организации; обучат вас правильной эксплуатации приборов в стендовой
лаборатории нашего института; установят и введут в эксплуатацию приобретенное
оборудование; обеспечат его гарантийный и текущий ремонт в кратчайший срок,
Украине, используя фонд фирменных запасных частей; если вы еще не приобрели
соответствующие приборы, выполнят часть вашей экспериментальной работы на
Белоруссии и других
регионах СССР
представляет
ИНФОРМАЦИОННО-
МЕТОДИЧЕСКИЙ
ЦЕНТР при Институте
биохимии
им. А. А. Палладина
АН УССР
оборудовании н реактивах фирмы.
Наш Центр ежеквартально проводит групповые трехдневные семинары с
демонстрацией приборов и материалов фирмы, обучает правилам эксплуатации
(возможны эксперименты на своих образцах).
Группы формируются по мере поступления заявок.
По вашему желанию Центр может организовать семинар в вашей
республике, городе или учреждении.
Обращайтесь по адресу: 252030 Киев, ул. Леонтовича, д. 9. Телефон для
справок: 224-50-36.
В
В
В
уъ
в
УХ
УХ
УХ
c\tK
в
СчЦК
в
Сч«К
УХ
F4tK
УХ
CvtV
УХ
сч«К
в
yjfc
в
к*
c\tX
в
в
в
УХ
в
в
УХ
шщттштш1Ш№^

Вещи и веще^гпн
Материальные
трудности
КОНСТРУКТИВНЫЕ СУЖДЕНИЯ
О КОНСТРУКЦИОННЫХ ПЛАСТИКАХ
Ведь всем хватит места, и новым, и старым,—
зачем толкаться?
А. П. ЧЕХОВ. «Чайка»
Давно прошли времена, когда о полимерных
материалах писали восторженно как о
незаменимых заменителях и пытались
(больше на словах, нежели на деле) втиснуть их
куда надо и не надо. Между тем
опережающими темпами росло все же производство
металлов, а не пластмасс; сегодня по
выплавке стали «мы впереди планеты всей» —
при дефиците той же стали.
Какой стали мы выплавляем больше всех
в мире? Традиционной, низколегированной,
главным образом. Оттого и не хватает нам
металла, а еще — из-за нерациональных и
несовременных металлургических
переделов, из-за гор отходов и стружки, из-за
огромной дани коррозии.
И — из-за хронического отставания в
производстве полимеров, которые, вопреки
скепсису многих наших инженеров и
руководителей, оказались-таки способны не
только полноценно, но и со множеством
технических и социальных выгод заменить
металл в огромном количестве изделий.
Лет десять-пятнадцать назад мой
дважды коллега (по химической специальности
и популяризаторской деятельности)
Валерий Владимирович Копылов «строил горки»
на страницах «Химии и жизни»: вот гора
металлов, вот керамики, а вот пластмасс
и прочей синтетики... И выходило у него,
что в самом недалеком будущем
полимерная гора перерастет все прочие.
А что получилось? Мировой объем
производства полимерных материалов (именно
объем, в единицах объема считаем)
действительно больше, чем всех металлов вместе
взятых. У нас же в стране, если сложить в
кучу все пластмассы и смолы, резину,
синтетические волокна, да еще полить их всей
выпускаемой массой лаков и красок,
которые затвердеют, то все равно горка
получится вдвое меньше, чем стальная.
Вопрос: кто от этого больше
проигрывает, пластмассы или мы? — из числа
риторических. Потому — к делу.
КАК МЫ НАЧАЛИ ОТСТАВАТЬ
Вз рывоподобное развитие химии и
производства пластмасс началось в середине
пятидесятых. На протяжении нескольких лет
были созданы крупнотоннажные
производства полиэтилена высокой плотности,
полипропилена, ударопрочного полистирола
и АБС*-пластика, синтетических волокон
из найлона и полиэфиров и, наконец,
целого семейства конструкционных пластиков —
полиамидов, полиформальдегида,
поликарбоната.
Это — если говорить «в мировом
масштабе». Хотя по всем этим материалам
научные исследования и опытные работы были
начаты и у нас. Труднее всего шло дело с
конструкционными пластиками, что, вроде
бы, нелогично: да, технология многих из
них достаточно капризна, но нужда-то
велика...
Помню, как четверть века назад мы,
молодые тогда инженеры, разрабатывали
технологию стабильного полиформальдегида.
Едва ли не первыми в Европе создали
опытную установку и получили опытные
партии пригодного к переработке продукта.
Энтузиасты с МЗМА (так назывался
нынешний АЗЛК) отлили из него детали к
«Москвичу»: дверные ручки,
стеклоподъемник, блок переключения света. Когда
испытания деталей закончили, с гордостью
понесли результаты главному конструктору.
«Расчеты у вас правильные,— сказал
Главный,— но куда я дену полуавтоматические
линии, которые мы закупили по импорту
за валюту? Куда дену токарей и
фрезеровщиков, которые высвободятся? Да и запас
прочности у вашего пластика ниже, чем у
металла. Для чего мне рисковать? Наши
машины и так раскупают без всех этих
новшеств, без всяких ваших упрощений
технологии и снижения себестоимости».
Словом, оказалось, что все преимущества
и нового материала, и прогрессивной
технологии в условиях монополизма,
бесконкурентности и тотального дефицита мало
чего стоят. Сейчас-то подобной историей
и ребенка не удивишь,— а тогда нелегко
было нам пережить это столкновение
маленького нашего «прогрессика» с реальной
экономической действительностью.
Впрочем, и сегодня для многих
руководителей производства металл и пластики —
некие антиподы, что-то вроде Востока и
Запада, которым, по Киплингу, никогда не
сойтись и друг друга не понять.
Конечно, не всегда было так безнадеж-
* Напоминаем, что аббревиатура АБС
расшифровывается так: акрилонитрил, бутадиен, стирол.
69

^ но, как в нашем случае. Конструкторы «За-
^ порожца», к примеру, относились к пласти-
'4L кам намного доброжелательнее, поскольку
им вовсе не выделяли дефицитного
высококачественного металла многих
необходимых марок. Изготовители часов и
телефонов в попытке прорваться на мировой
' , рынок тогда же по примеру зарубежных
J, фирм частично перешли с металла на пла-
$ стик. И все же, не будь приобретен в 60-х го-
•j* дах комплекс Волжского авто мобильного
** завода, промышленное производство
полиформальдегида у нас так и застряло бы на
уровне опытных установок. А в базовой
модели тогдашнего «Фиата» было, по счастью,
^- 48 полиформальдегидных деталей.
\ КАК ПЛАНОВИКИ
■* В ТРУБУ НЕ ВЫЛЕТЕЛИ
В начале 70-х годов дошло до нас, что на
Западе стремительно стало развиваться
производство пластмассовых труб из
полиэтилена и поливинилхлорида.
* В древности трубы делали из глины.
«£ Древнеримский водопровод, чудо строитель-
* ной техники, держался на свинцовых тру-
I бах. В наше время чугунные и стальные
трубы протянулись на миллионы километ-
, ров. Глиняные (точнее, керамические) оста-
' лись для дренажа, асбоцементные исполь-
' зуют в строительстве. Есть и
пластмассовые, а для перекачки кислот и щелочей
используют трубы из стеклопластиков. По
- производству металлических труб мы, ясное
дело, перегнали всех в мире.
,, У металлических труб есть недостатки:
они быстро ржавеют, иногда за 2—3 года.
Прочность их, в среднем, используется
процентов на шесть. Они тяжелые, их трудно
укладывать. Вдобавок для зашиты от
коррозии их надо регулярно красить или
покрывать защитным (полимерным!) слоем.
Словом, в большинстве областей применения
металлические трубы уступают пластмассо-
/ вым, ресурс которых рассчитан, как прави-
< ло, на 50 лет работы.
Все это заставило капиталистов
перестроиться самым решительным образом.
После того, как были созданы пластики для
труб горячего водоснабжения
(дополнительно хлорированный поливинилхлорид,
полибутен), дренаж и орошение,
канализация, городское и сельское хозяйство,
водо- и газоснабжение — все перешли на
трубы из пластиков. В США производство
пластмассовых труб за считанные годы
подскочило до 900 тыс. т в год.
А что у нас? У нас была выставка —
международная, специализированная,
посвященная только пластиковым трубам
(«Химия и жизнь» даже писала о ней). Но
выставка — одно, а работа плановых органов —
другое. Споры — за и против таких труб —
тянулись в Госплане без малого десять лет:
отделы-то Госплана разделены по
отраслевому признаку.
Есть там,— или был — Отдел труб (ясное
дело, металлических). Есть и Отдел
химической промышленности, курирующий
пластмассы и изделия из них. Вообразить,
что один добровольно передаст свои средства
другому, можно только по крайней
наивности. Отделы, правда, подчинены
соответствующим заместителям председателя
Госплана, но и они защищают
ведомственные позиции. И только сам Председатель
олицетворяет собой позицию надведомствен-
ную. Такое же положение и в других
центрах управления промышленностью: в
Совете Министров, Госкомитете по науке и
технике, а до недавнего времени — в
партийных органах, которые по точному
наблюдению публициста и философа И. Клямки-
на («Новый мир», 1989, № 2) ни за что не
отвечали, но стояли над всеми.
Естественно, что металлурги всех
уровней были категорически против передачи
части средств каким-то пластмассам. Они
настаивали на альтернативной (с их точки
зрения) программе наращивания
производства антикоррозионных покрытий при
дальнейшем увеличении выпуска
металлических труб.
И только когда дефицит металлических
труб, несмотря на громадные масштабы их
производства, достиг критического уровня,
руководство Госплана приняло решение
резко (у нас всегда резко) увеличить
производство труб пластмассовых. Для этого
закупили один-единственный, ио зато самый
большой в Европе, завод... Как из любой
авантюры, ничего из этого не вышло.
Казанский завод пластмассовых изделий и
сегодня работает дай бог вполовину своей
проектной мощности.
ПОЛНОВЕСНАЯ ПЯТЕРКА
Право называться инженерным (у нас
обычно пишут — конструкционным) пластиком
завоевали на первых порах всего пять
полимеров: полиформальдегид и его
производные (ацетальные смолы); полиамиды;
поликарбонат; линейные полиэфиры
(полиэтилен- и полибутилентерефталат);
модифицированный полифениленоксид.
Всех их роднит химическая структура
(полиэфирная по сути), высокая
температура размягчения (около 150 °С), прочность
E5—80 МПа при растяжении), высокая
стойкость к ударным нагрузкам, низкая
ползучесть, стабильность размеров. А если в
качестве наполнителя ввести в их массу ко-
70

роткие стеклянные волокна, тогда жесткость
и прочность возрастут еще в 1,5—3 раза.
За 25—30 лет, прошедших с момента
появления этих материалов, их
производство выросло многократно. Сейчас
инженерных полиамидов, не считая тех, что идут на
изготовление волокон, в мире
производится около 800 тыс. т, ацетальных смол —
около 300 тыс. т, поликарбоната — около
400 тыс. т, остальных несколько меньше.
И вот что важно: все мировое
производство «полновесной пятерки»
сосредоточено в наиболее крупных и развитых
странах. Остальные довольствуются тем, что
покупают готовые материалы. Это не
удивительно: технологии этих производств
входят в разряд наукоемких.
Долгое время патентовладельцы
отказывались продавать нам эти технологии или
запрашивали непомерную цену. Это
подхлестнуло интерес отечественных ученых
и инженеров: были начаты
самостоятельные разработки по всем пяти
направлениям. Появились отечественные
технологии производства ацетальных смол и
поликарбоната. Удалось продать несколько
лицензий на эти технологии, что
свидетельствует об их достаточно высоком научном
и техническом уровне.
С остальными тремя инженерными
пластиками дело и поныне обстоит
плоховато. Мы умеем производить капрон (точнее,
полиамид-6), используемый в производстве
волокна, а также лавсан (полиэтилен-
терефталат). После дополнительной
модификации и тот и другой можно
использовать в качестве инженерных термопластов.
Этим достижения, увы, исчерпываются.
Работы по другим пластикам застряли на
стадии опытных установок.
ЗАМЕНИМЫЕ И НЕЗАМЕНИМЫЕ
Считается, что по выпуску пластмасс мы
отстаем от США примерно в 4—5 раз. Но
не лукавят ли цифры отчетности? Ведь
изрядную долю производимых термопластов
мы отдаем на Запад в виде компенсации
за оборудование и технологию. Кроме того,
от эпохи застоя сохранилась привычка
считать некоторые продукты по нескольку раз:
в виде смолы, потом пресспорошка, потом
наполненного или вспененного материала.
Пока еще рано говорить, что эти «маленькие
хитрости» полностью изжиты.
Разрыв между нами и ведущими
странами в производстве и потреблении пластмасс
продолжает расти. Да что там ведущими —
по потреблению пластмасс на
среднестатистическую людскую душу мы уступаем
не только капиталистическим странам, но
и всем европейским собратьям по СЭВ и
даже многим развивающимся странам. По
валовому выпуску пластмасс нас обогнал
Китай.
Чем оборачивается дефицит пластмасс,
видно невооруженным глазом. Дефицит
сельскохозяйственной и упаковочной
пленки, тары, ящиков, контейнеров не дает
предотвратить порчу значительной доли
сельскохозяйственных продуктов при
транспортировке и хранении. В строительной
индустрии пластики обеспечивают рост
производительности труда и улучшение
качества. Нехватка многих товаров
народного потребления во многом обусловлена
пластмассовым голодом.
Отсутствие инженерных пластиков —
следствие конкретных ошибок
планирования. О них и поговорим.
Все конструкционные материалы у нас
делятся на «заменимые» и «незаменимые».
Эта градация сегодня выглядит
противоестественно: ни в малой степени она не
учитывает реальной эффективности материалов
в народном хозяйстве. Но при этом —
существенно упрощает жизнь тех, от кого
зависит финансирование.
При таком подходе, к примеру,
упаковочная пленка — продукт, заменимый бумагой,
а раз так, ее производство развивать не след.
Или, скажем, полиэтилен нужен для
электроизоляции и потому явно незаменим, а
вот полипропилен нужен вроде бы только
для производства канатов, во всех других
случаях он, лучше или хуже, но заменяется
полиэтиленом. Только этим, наверное,
можно объяснить, почему наши плановые
органы так невзлюбили полипропилен и
предпочитают сжигать сырье для его
производства в бесчисленных факелах
нефтеперерабатывающих заводов вместо того, чтобы
отделить и пустить весь пропилен в дело.
Долгое время не удавалось убедить
Госплан в необходимости развивать
производство ударопрочного полистирола.
Считалось, что его вполне заменяет полистирол
обычный. И только развитие производства
бытовых холодильников заставило наконец
присвоить этому пластику статус
незаменимого.
Перечень «заменимых» и «незаменимых»
можно продолжить, но читателю должно
быть ясно, что презумпция заменимости —
шлагбаум не только на пути развития
инженерных пластиков, но и —
конкурентоспособного качества. Следуя логике
заменимости, считали, что раз уж эти пластики
могут работать вместо металла, то и их, в
свою очередь, можно заменить теми же
металлами. И заменяли, и тормозили, и
откладывали на потом. Исключения случались,
но редко, например, для фторированных
71

полимеров, в те времена еще не шедших
на сковородки, а служивших
исключительно обороне.
Апологеты заменимости до сих пор
убеждены, что они боролись (и борются) с
разбазариванием капитальных вложений. В этом
есть логика: в большинстве случаев для
производства новых полимерных
материалов нужно больше удельных капитальных
вложений, чем на новые производства
старых материалов, и инженерные пластики
«полновесной пятерки» обходятся раз в
десять дороже полиэтилена. Оттого
приходится снова и снова слышать возмущенные
реплики ответственных работников
Госплана: вы требуете ассигнований на
поликарбонат, а ведь за эти деньги можно
получить в десять раз больше полиэтилена,
которого так не хватает сельскому хозяйству!
И попробуй возрази: полиэтилена
действительно* не хватает (хотя его производство
у нас превысило I млн т в год), но вспомним
о библейской мудрости: «не хлебом
единым»...
Есть другие подходы к выбору
приоритетов в развитии пластмасс. Скажем, один
руководитель Минхимпрома в свое время
так рассуждал и действовал: «Когда
потребитель начинает «рвать трубку» (он имел в
виду телефонную — С- В.), значит пришло
время делать то/чего он добивается». Такая
вот химическая модификация печально
известного «телефонного права». И есть в том
если не доля истины, то по крайней мере
наблюдательность и рационализм.
Разработчики новых материалов и сегодня
советуют потенциальным потребителям их
разработок «рвать трубку» (обычно
письменно, с гербами и печатями) и тем самым
добиваться, чтобы на новый полимер или
его разновидность обратили внимание
наверху.
ИДЕИ ПОСЕРЬЕЗНЕЕ
Еще в 60-х годах советский экономист
В. М. Иоффе предложил формулу
автоматического выбора объекта ассигнований —
по уровню его эффективности: при
ограниченных средствах нужно вкладывать их в
тот материал, который дает наибольший
эффект в денежном выражении — по всему
народному хозяйству. Эта формула не все
учитывала, в том числе социальные и
экологические факторы, но в логике ей не
откажешь, и в нацеленности на прогресс тоже.
Но как все-таки быть, если полимеров
много, денег мало, а разобраться в
особенностях и перспективах последних
затрудняются даже специалисты, но при этом
«каждый купец хвалит свое». Сегодня одно ясно:
в химии нельзя рассчитывать на
«монокультуру» точно так же, как и в сельском
хозяйстве. Известна такая история.
Когда в 1955 году западногерманский
химик К. Циглер создал технологию получения
полиэтилена при низком давлении на стерео-
специфических катализаторах, кое-кто
(и у нас в том числе) вознамерился
быстренько свернуть работы по полиэтилену
высокого давления. За три года до этого подобную
ошибку, но «с обратным знаком»,
совершили руководители одного из крупных
американских концернов: в их
исследовательском центре сумели получить полиэтилен
при низком давлении, но сами же химики и
забраковали этот продукт, сравнив с
полиэтиленом высокого давления. Между тем
Циглер и его сотрудники не собирались
ничего браковать и отменять. Напротив, они
сумели убедительно доказать, что речь надо
вести о двух разных материалах — с
разными плотностями, свойствами, областями
применения. Так оно и оказалось, но это не
помешало повториться подобной же
истории (у нас, недавно, с элементами фарса и
форса) в связи с новым членом
полиэтиленового семейства — линейным
полиэтиленом низкой плотности. Некоторые
работники Минхимпрома стояли буквально
насмерть и сумели-таки на несколько лет
замедлить развитие этого производства у нас
в стране. Во всем мире недавние
противники нового материала спешно
переоборудовали свои предприятия на его выпуск, а
наши «экономы» все продолжали бороться
с экономичным, полезным,
полифункциональным материалом.
Сидеть и ждать, кто у нас кого
переспорит, на мировом рынке никто не собирается.
Там в дополнение к упомянутой пятерке
инженерных пластиков за последние
несколько лет появились:
они же в наполненном и армированном
виде;
они же в виде интегральных или
конструкционных пен;
они же, но электро-, тепло- и магнито-
проводные;
они же — в виде двухслойных
композиций типа «оболочка-ядро»;
они же в виде смесей и сплавов.
Очень коротко о том, зачем это все
нужно.
Наполнение и армирование позволяют
еще больше приблизить пластики по
механическим, теплофизическим и
электрическим свойствам к металлам. Интегральные
пены позволяют экономить еще 20—30 %
материала и достигнуть большей жесткости.
Двухслойные материалы дали
возможность соединить, казалось,
взаимоисключающие свойства, например, большую жесткость
72

и стойкость к удару. Смеси и сплавы
полимеров разнообразием качеств напоминают
широкую гамму свойств \ металлических
сплавов. Кстати, поначалу химики
полагали, будто основной путь получения новых
свойств — химическое модифицирование.
Однако оказалось, что простое физическое
смешение в большинстве случаев дешевле
и проще — об этом уже было в «Химии
и жизни» A988, № 7), в посмертной
публикации академика Валерия Алексеевича
Легасова.
А результат? «За бугром» новые
материалы из полимерных смесей и
многокомпонентных сплавов рождаются чуть ли не
еженедельно. Пока наши химики убеждали
Госплан в ценности «полновесной пятерки»,
на мировом рынке появилось уже новое
поколение пластиков, получивших название
«суперконструкционных». Они еще дороги
и производятся в небольших количествах,
но — могут эксплуатироваться при 180—
270 °С, а прочность и жесткость их в 2—3
раза выше, чем у традиционных
инженерных пластиков. Это материальная база для
создания действительно новейшей техники.
Из суперконструкционных пластиков у
нас более или менее «пошел» только поли-
сульфон: отставание от QUIA (по
масштабам производства) всего лишь в 40 раз...
Пора заканчивать, и заканчивать
современно: довольно критики, даешь
конструктивное! Что же, попытаемся.
Недавно впервые проведен общесоюзный
конкурс проектов фундаментальных и
опытно-технологических разработок в области
материаловедения. Его победители
получат наконец-то (опять же, впервые) не
грамоты, не медали, а то, что им
действительно нужно и чего они заслуживают:
дополнительное финансирование. Определять
победителей будут, конечно, эксперты. Но
хорошо бы оценку результатов поручить
экспертам-потребителям. Их решение должно быть
определяющим. Такого у нас еще не было.
А кто будет перераспределять средства
между производствами металла и
пластмасс, керамики, композитов? Пока все
поделили примерно поровну. В результате на
все НИОКР в области пластиков средств
досталось в 3,5 раза больше, чем на
поисковые и фундаментальные исследования.
Много это или мало? В странах, которые мы
называем развитыми, это отношение
составляет примерно 10:1, и отнюдь не за счет
уменьшения ассигнований на
фундаментальную науку. Что же, выходит, мы опять
закладываем отставание?..
Нужен конкурс на усовершенствование
технологии конструкционных пластиков
первого поколения. Ведь из них пока только
для поликарбоната у нас имеется самая
современная технология (созданная
совместно с итальянскими,
западногерманскими и швейцарскими фирмами).
У нас острейший дефицит специалистов
по пластикам и композиционным
материалам. Специалистов по композитам, к
примеру, готовят всего на двух кафедрах
страны. Нужно учить и переучивать. Нужно
создавать опытные базы на паевых началах,
а не ликвидировать их, как поступил бывший
Минхимпром с бывшим НПО «Норпласт».
Без опытных баз не будет технологии, 'но
большинству заводов невыгодно создавать
опытные базы в одиночку — выходит,
нужна кооперация. Лозунг «Разделяй и
властвуй!» изжил себя не только в
общественных отношениях, но и в экономике, и на
производстве.
Доктор химических наук
С. Л. ВОЛЬФСОН
*якгпт?гангпг
Информадия !гтт:ггт?ттгтттт:гг.ггггг:ггтз
I
Вниманию специалистов!
В 1990 году номера
Журнала Всесоюзного химического
им. Д. И. Менделеева
БУДУТ ПОСВЯЩЕНЫ:
общества
№ 1 — Химия в охране окружающей среды.
№ 2 — Химическая наука в СССР: пять лет
перестройки.
№ 3 — Проблемы химического и
инженерно-химического образования
(от первичных знаний до высокого
профессионализма) .
№ 4 — Химическая безопасность.
№ 5 — Химия экстремальных воздействий.
1л&ызи*кюядо»
№ 6 — Новейшие достижения химии и химической
технологии.
Журнал выходит шесть раз в год по четным
месяцам и в свободную продажу не поступает.
Индекс издания по каталогу «Союзпечати» —
70285. Подписаться на любой номер можно за
четыре месяца до его выхода. Цена номера — 2 руб.
Стоимость пересылки — 45 коп.
По окончании срока подписки журнал можно
приобрести только в редакции по адресу: 101000,
Москва, Кривоколенный пер., 12.
Наш расчетный счет № 608211 в Бауманском
отделении Жилсоцбанка г. Москвы. Код МФО
20135.
Телефоны для справок: 921-54-72, 928-88-74,
921-98-10.
3
Я
1
Я
я
я
я
я
я
1
73

mjmm№Jii№ts!№№ информация тттпттттттттц
^ t ft
£
Специалисты Опытного завода
ГосНИИхимфотопроекта
на высоком научно-техническом уровне
ВЫПОЛНЯЮТ
опытно-технологические работы
по созданию, освоению и выпуску
фотоматериалов для регистрации инфракрасного,
ультрафиолетового и мягкого рентгеновского излучения,
бессеребряных материалов для
микрофильмирования, фотолитографии и полиграфии,
материалов на безусадочной полиэфирной подложке для
проектно-конструкторских, маркшейдерских и
картографических работ.
Вас ждут по адресу: 152140 Переславль-За-
лесскнй, Советская ул., д. 1- Телефон для
справок: 2-08-71.
Переславский опытный завод
Центральное агентство «Реклама»
as
Салаватский
оптико-
механический
завод
РЕАЛИЗУЕТ
по договорным ценам:
пасту ГОИ B20 кг),
полиэфир 24К B80
кг), дибутилфталат
G00 кг),
фотографический желатин
E00 кг), углекислую
медь F65 кг), кар- •
бинол F00 кг), фено- ♦
пласт E40 кг), калие- т
вую селитру E00 кг), J
смазку ГОИ-54П *
A80 кг), клей БФ-2 ♦
B09 кг), карбюриза- ♦
тор B10 кг). ♦
Обращаться по ад- X
ресу: 453200 Сала- ^
ват-3. Телефоны для *
справок: 3-44-32 и ф
~w. 3-84-64. Y
■^ЗОСОЭООООООСЮСО +
J^ Отдел физики полу-
проводников Научно-
исследовательского
института физики при
Ростовском-на-Дону
государственном
университете
на условиях
3
В
В
В
в
в
Лаборатория
Харьковского СКТБ
«Машприборпластик»
ВЫПОЛНЯЕТ
п„ jw.v»,».. хозяйственного договора работы
по определению механических, реологических,
термографических, диэлектрических и других
характеристик полимеров.
На малых количествах (до 1 кг)
отрабатывает технологические параметры процессов
смешения компонентов, получения композиционных
материалов и образцов изделий из них.
Разрабатывает технологические схемы переработки вто- ^у
ричных полимерных материалов. Проводит гид- Г$
ростатические испытания полимерных труб
диаметром до 110 мм.
Лаборатория оснащена универсальными
разрывными машинами и капиллярными
вискозиметрами фирмы «ИНСТРОН» (Англия), лабораторным
комбайном «СКАМИЯ» (Франция), двухшнековым
экструдером «БЕРШТОРФ» (ФРГ), дериватогра-
фами «MOM» (ВНР) и другим импортным и оте- _£
чественным оборудованием. ,,nn*n ii2Z
С предложениями обращаться по адресу: 310050 ^
Харьков, ул. Руставели, д. 39. Телефон для Jy,
справок: 21-84-13. £>
В
в
В
»»%*^»»^»»»»^^^»»•»%»»»»**,»»%^»»»» »»%»«»»»»»»*»»»*» »»»»'»*■
ТУ
CVtK
ч
Ставите проблему -*- находите решение
В ЭТОМ ВАМ ПОМОЖЕТ
автоматизированный банк данных ^у
«Огнезащита материалов» ~$ч
Наш проблемно-ориентированный документально-фа кто графический банк пред-^
назначен для сбора, хранения и анализа патентной информации по огне-£2£
защите материалов. Он содержит сведения, опубликованные в рефератах >
изобретений стран мира за период с 1975 по 1988 год (библиографию и суще-^
ственные признаки изобретений; виды материалов, огнезащиты и огнеэа-~£
щишенных изделий; способы огнезащиты; элементы, определяющие огнезащи-^
ту; химические соединения и группы элементов). U^M^S
На июнь 198$ года в банке данных содержалась информация о более чем^
пяти тысячах документов. *„„„» „a„«MV мп 'X.
Желающие воспользоваться услугами автоматизированного банка Данн"х "<£^Т
гут обратиться по адресу: 143900 Балашиха-6 Московской области ВНИИ\^
противопожарной обороны МВД СССР. Телефоны для справок: 524-82-11^
524-82-38. ~j£
СОВМЕСТНОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ
МИКРОКОМПЬЮТЕРСИСТЕМА
*СА
у;
ВЫПОЛНЯЕТ
на хоздоговорных
условиях
работы
по выращиванию
монокристаллов
кислородно- октаэдр ичес
кого типа и их
твердых растворов для
научных исследований,
осуществляет их
механическую
обработку, поставляет мелкие т
серии элементов из ^
монокристаллов. ф
Обращаться по ад- ♦
ресу: 344104 Ростов- ♦
на-Дону, пр. Стачки, *
194. Телефон для +
справок: 28-52-00 *
1 wy&wwY&wm\*?\b?\<&
В
~5
103031 Ноет , v Пуикнискн 32, ш. 229 44 91,229 64 59
Наши квалифицированные специалисты в области информационных систем h*V
применения вычислительной техники в народном хозяйстве помогут вам в^
ПРпе^сРоен\Тных компьютеров, совместимых с IBM PC/XT/AT различного^
исполнения; £,£
локальных сетей; -jg
графических станций; -■/»
разнообразного периферийного оборудования. ~$»
В
иг*
Мы обеспечим техническое сопровождение всей поставляемой техники^
а также разработаем программное обеспечение, начиная от обследования^
объекта до сдачи под ключ, в следующих областях:
автоматизация управления;
экономические системы;
экспертные системы;
автоматизация проектирования;
заказное программное обеспечение.
Наши специалисты готовы оказать и другие услуги пользователям
сональных компьютеров.
iU^USmU^llSWUS'ASZlStfSUSUSlSUmSllSUSZim*
в
nepj3s
В
we*

lipof,jieMii и методы
современной науки
Змей глотает свой хвост
Д. М. РУДКЕВИЧ
...Киммерийские тени покроют реторту своим темным покрывалом, и ты найдешь внутри нее
истинного дракона, потому что он пожирает свой хвост.
Из алхимического трактата
Раймонда Луллия (XIII век)
Месячное задание шеф сформулировал просто и кратко: синтезировать ряд бициклических
краун-эфиров (бискраун-эфиров) с разной длиной соединительного мостика между
полиэфирными макроциклами. Аспирант был в курсе доступных синтетических подходов к задаче;
имел в руках и подходящий, весьма активный полупродукт — хлорсульфонил-
бензо-15-краун-5 (I):
1
Задание казалось несложным.
Кое-какую литературу по химии краун-эфиров аспирант знал, так что аналогия между
получением хорошо известных дитозилатов гликолей (схема 1) и возможной схемой
синтеза бискраун-эфиров (схема 2) не казалась ему синтетическим откровением.
О
и
сНз-O-S-a
о
О
II
*
о YV9"C^ НО о он —*~ ©
Го-
и-сн-2
75

ДРАКОН ПОКАЗЫВАЕТ ЗУБЫ
Введя в реакцию с веществом (I) этиленгликоль, затем ди- и триэтиленгликоль,
аспирант резво наработал достаточные для намеченных измерений порции бискраун-
эфиров (III). Реакции шли гладко при комнатной температуре, анализы и спектры даже
после грубой очистки были удовлетворительными. Чего же еще?
Чтобы завершить работу, оставалось получить лишь еще один эфир — с длинным
тетраэтиленгликолевым мостиком между макроциклами. Аспирант поставил реакцию, на
следующий день взялся разделять смесь и... не получил того, что планировал. Из
хроматографической колонки выделились две фракции: первая — исходное
вещество (I), вторая — тетраэтиленгликоль, замещенный лишь с одной стороны (IV):
л *
*& i
f о \а
®
^
CI
e*t?
M>w
'/
о
;*r
V
о
IV
Опыт повторялся многократно, в разных условиях, но вторая гидроксильная группа
в соединении (IV) никак не желала реагировать с избытком (I)!
Затея с серией бискраун-эфиров оказалась под угрозой срыва. Но не это раздражало
аспиранта, а полная его неспособность хоть как-то разумно объяснить события.
Пошел за советом к шефу. Показал спектры. Поклялся в том, что добросовестно и
многократно воспроизводил эксперимент, так что, мол, с его стороны все чисто.
Стали думать. Предположили, что внутри молекулы существует водородная связь между
концевой гидроксильной группой и атомами кислорода полиэфирного фрагмента.
Записали инфракрасный спектр и действительно обнаружили в молекуле (IV) такую связь:
Л'
о &
^¥b^i
о
■• 4
И
iv
О
о I
J
Она-то и оказалась причиной пассивности гидроксила. В остальных случаях гликолевая
цепь («шея») слишком коротка, и атом водорода не может дотянуться до
полиэфирного кольца. Потому-то гидроксил и доступен для дальнейших превращений.
Эффект казался безусловно интереснее, чем задуманный сначала синтез серии
соединений по известным методикам. Работа приобретала пикантный оттенок. Но, к сожалению,
экспериментаторов опередили западные коллеги.
Эффект, который наблюдался в соединении (IV), был описан в 1984 году, а сходные
вещества обозначены английским термином tail-biting crown ethers («хвостокусающие
краун-эфиры»).
76

ПРЕДЫСТОРИЯ
Итак, укушение хвоста...
Заманчиво было бы выявить преемственность между этим явлением и
превращениями Черного Дракона в ретортах средневековых алхимиков. Дракон, пожирающий
свой хвост,— один из самых популярных символов в их трактатах.
К сожалению, логической связи здесь нет. Выражаясь современным языком, тот змей
глотал свой хвост лишь в кинетическом смысле, потому что обозначал циклическую
последовательность операций в реторте. Расшифровку нескольких таких алхимических
рецептов приводит в своей книге по истории алхимии советский исследователь
В. Л. Рабинович*.
С краун-эфирами здесь лишь чисто словесное сходство. В их-то случае налицо
структурный, а не кинетический эффект. И аналогии нужно искать, вероятно, в
XIX веке, когда зарождалась теория строения органических соединений.
«Я сидел и писал учебник, но работа не двигалась, мои мысли витали где-то далеко.
Я повернул стул к огню и задремал. Атомы снова запрыгали перед моими
глазами. На этот раз небольшие группы скромно держались на заднем плане. Мой
умственный взгляд мог теперь различить длинные ряды, извивающиеся, подобно змеям.
Но смотрите! Одна из змей схватила свой собственный хвост и в таком виде, как
бы дразня, завертелась перед моими глазами. Как будто вспышка молнии разбудила меня, и
на этот раз я провел остаток ночи, разрабатывая следствия из гипотезы...» Так писал
Август Кекуле о создании своей знаменитой формулы бензола.
Это как раз то, что мы искали. Генетическая связь структурных терминов!
Добавим еще, что где-то во времена легендарного Парацельса медики провозгласили
своей эмблемой змею и чашу с ядом. Эта змея тоже имеет некоторое
отношение к нашей истории: в дальнейшем придется упомянуть и некоторые лекарства.
ПОЧЕМУ МАКРОЦИКЛЫ «КУСАЮТ ХВОСТ»?
«Химия и жизнь» не раз писала о краун-эфирах, их уникальных комплексообра-
зующих свойствах, подходах к их синтезу**. Поэтому, предположив, что постоянный
читатель журнала уже достаточно искушен в этой области, не стану повторяться и сразу
перейду к сути дела.
Со второй половины 1970-х годов стали появляться работы по так называемой эк-
зоциклической функционализации краун-эфиров. К периферийным участкам молекулы
прикрепляли дополнительные комплексообразующие центры — фрагменты, содержащие
фосфор, или карбонильную группу СО, нитро- или аминогруппы. Комплексообразующая
активность таких краун-эфиров иногда оказывалась значительно выше, чем обычных.
* Алхимия как феномен средневековой культуры. М.: Наука, 1979.
** 1982, № 1, с. 54; 1984, № 11, с. 9—14; 1986, № 8, с. 10—17.
. о(снг)иВг J * "V, )о{^МР<oetJ
к^>
где t — трет.бутил
77

Циклические полиэфиры, снабженные дополнительными цепочками, способными
связываться с ионами, получили название лариатных или лассообразных эфиров.
В чем суть «эффекта лассо»?
Например, в краун-эфире (V), полученном из соответствующего бромпроизводного
и триэтилфосфита (схема 4), фосфорильный фрагмент, не искажая конформацию
макроцикла, способен дополнительно связать катион, придав комплексу высокую стабильность.
Особенно хорошо это получается при взаимодействии с ионом натрия.
В начале 80-х годов английские химики У. Рэстеттер и Д. Филлион использовали
лариатный эффект для получения труднодоступных макролидных антибиотиков.
Главная трудность синтеза макролидов — макроциклических лактонов с общей
формулой (VI) — преодоление энтропийного барьера, препятствующего
внутримолекулярной циклизации.
У -
VI
о/
Экспериментаторы ввели в молекулу краун-эфира длинную алкильную цепь —
предшественник макролидного кольца — и после ряда изображенных на схеме 5 превращений
приблизили алкоксигруппу к карбонильной, которая, в свою очередь, зафиксирована в
пространстве благодаря связи с катионом калия, заключенным в макроцикл (VII).
Реакционные центры располагаются рядом, и дальнейшая внутримолекулярная циклизация
протекает легко и с высокими выходами. После чего остается лишь отделить «голову»
дракона от его туловища.
(CH^Srt
НО,
о о3
Со J
О он
©
КОс(СИ5)з
\# с-
о о о~/
-(СНг)и t^/UJ

Как видите, идея внутримолекулярного взаимодействия полиэфирного кольца и
периферийного «хвоста» оказалась не новой даже для химии краун-эфиров.
РОЖДЕНИЕ ТЕРМИНА
Вероятно, японский профессор С. Синкай хорошо ориентировался в истории химии, если без
долгих раздумий, проделав в 1984 г. синтез и взаимное превращение краун-эфиров
VIII и IX, предложил для соединения (IX) титул «хвостокусающего» (схема 6):
-V j5t Ч.^ ,■
Работа Синкая была, без преувеличения, блестящей.
MVCH^O
Ри>7
* .
г -, -v
Y* SCN
.7 . *«- *** Ь
jfp^Pr^
S3*
79

Дело в том, что некоторые полиэфирные антибиотики оказываются превосходными
переносчиками катионов через клеточные мембраны именно в силу своей способности к
переходу из циклической формы в нециклическую и обратно. Фотопереключаемые
краун-эфиры Синкая точно смоделировали работу природного ионного транспорта.
Он сконструировал соединение (IX) так, что оно может «кусать хвост» лишь в кислой
среде, когда протон присоединяется к концевой аминогруппе, и она заряжается
положительно. Перенос ионов калия из основной водной фазы в кислотную существенно
ускоряется при УФ-облучении.
Объясняется это просто: облучение смещает равновесие F) в сторону изомера (IX), а тот,
в свою очередь, «кусает» в кислой среде «хвост» и тем самым вытесняет ион
К+ из макроцикла в водную фазу (схема 7).
Отметим, что сходную идею реализовал годом раньше другой японский химик,
М. Окахара. Однако, в отличие от соединения Синкая, его «хвостокусающий»
краун-эфир (X) не способен к «фотопереключению».
•о
0:' 0-У
Одновременно с Синкаем американец Дж. Гокель опубликовал статью о
внутримолекулярном комплекс ообразовании положительно заряженной экзоциклической диазогруппы
с макроциклическим фрагментом в соединении (XI).
Как видно, эффект «кусания хвоста» налицо. Тем не менее, Гокель предпочел иное
название-ostrich complexation (страусово комплексообразование). Может быть, и
соединение Окахары зачислить в разряд «страусов»?
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Дело, однако, не в терминологии, а в перспективах, которые теперь открываются.
Эффект «хвостокусания» весьма специфичен и в каждом конкретном случае
проявляется по-своему.
Два примера.
Недавно одесские химики под руководством профессора Н. Г. Лукьяненко опубликовали
превосходный способ синтеза криптандов — сильнейших комплексообразователей, содер-
80

жащих наряду с кислородом азот. Суть способа заключается в направленном использовании
внутримолекулярной водородной связи между периферийным фрагментом и протонами
NH-групп макроцикла в промежуточном соединении (XII).
Л 'I о о
HN
NH
О
г^оЧ
7^>
_ не
о'*/<
ОН
кн
хш
Промежуточный продукт (XII) как бы предварительно организован рдя построения третьей
цепочки, связывающей атомы азота в криптанде (XIII). Поэтому и выходы достигают
60—95 %, что, увы, не всегда характерно для синтеза макроциклов.
Теперь несколько слов о страданиях аспиранта, с которых началась эта история.
Оказалось, что синтез простых, немакроциклических производных гликолей, например,
монотозилата (XIV), тоже не так прост. Если требуется вещество, в котором замещен
водород лишь одной ОН-группы, то выход его никогда не превышает 40—45 %.
Стоит взять чуть больше сульфохлорида, как появляется примесь — продукт двойного
замещения. Статистика!
Так неужели ничего нельзя с этим поделать? Можно! Ведь теперь доступно
вещество, ранее обозначенное индексом (IV), а в нем концевая оксигруппа
закомплексована в макроцикле! И если найти способ вовлечь ее в реакцию, а потом «отбросить»
туловище змея (фрагмент краун-эфира), то ведь представится возможность синтеза
однозамещенных гликолей, которые по-другому получить сложно.
Впрочем, химия «хвостокусающих» краун-эфиров переживает лишь стадию становления.
Самое интересное, надеюсь, впереди. И аспирант (пора признаться, что я излагал
здесь кое-какие факты автобиографии) еще не раз насладится неожиданными
результатами. А художник «Химии и жизни» — возможностью преобразить суховатые
химические формулы в изображения змеев, драконов и прочих обаятельных чудищ.
*.У*
>* /■>
4 Химия и жизнь № 12

КЛУ5
ЮНЫЙ
'ИМИК
Ше&йб *4c4rfe*^
Этот выпуск клуба, в том числе и викторина, составлены из материалов разных
лет. Благо есть повод — журналу исполнилось четверть века, и вы держите в
руках его трехсотый номер. Итак, викторина.
1. Каких близнецов можно различать только по их спинам?
2. В луже какой воды — дождевой или океанской — можно обнаружить
больше тритонов?
3. Какой элемент, сыгравший известную роль в истории науки, несложно
получить практически, имея в виде простых веществ два других элемента,
соседствующих в одном периоде Периодической системы Д. И. Менделеева?
4. В каком периоде находятся периодаты?
5. Может ли химик восседать на троне?
6. Входит ли фосфор в состав фосфора?
Ответы на с. 85
Когда мы хотим пить, то открываем
водопроводный кран и утоляем
жажду — легко и просто.
Но что значит жажда?
Это значит, что клеткам нашего
тела не хватает воды.
А каким образом выпитая вода
попадает в клетку?
Она попадает в клетку в
результате одного интереснейшего
физико-химического явления — осмоса, о
котором журнал «Химия и жизнь» дважды
уже писал A968, № 8; 1969, № 9).
Мы знаем, что если два раствора
с разными концентрациями привести в
соприкосновение, то эти растворы в
результате диффузии рано или поздно
смешаются. А если два таких раствора
разделены непроницаемой
перегородкой, то вообще ничего не случится.
Но вот если два таких раствора
разделены перегородкой,
пропускающей молекулы растворителя, но
задерживающей молекулы растворенного
вещества, то молекулы растворителя
будут переходить в более
концентрированный раствор, разбавляя его все
более и более. Возникает осмос —
направленное перемещение молекул
растворителя.
Оболочки всех без исключения
живых клеток как раз и обладают
замечательной способностью пропускать
молекулы воды и задерживать
молекулы растворенных в ней веществ —
именно благодаря этому клетка и
может утолять жажду.
82
Клуб Юный химик

И вы можете убедиться в этом сами,
сделав несколько любопытных опытов
прямо дома, на кухне.
SL
S~>
Возьмите лимон и порежьте его на
тонкие дольки. Если нож был острым,
то сока при этом практически не
получится.
Но теперь посыпьте лимонные
дольки сахаром — и спустя некоторое
время из них потечет сок.
Конечно, это никакое не волшебство.
Просто тут начал действовать осмос:
сок потек из лимона наружу, как бы
стремясь возможно сильнее разбавить
образовавшийся на его поверхности
концентрированный раствор сахара.
А если ваша мама когда-нибудь
солила капусту (и вы, конечно, при этом
присутствовали!), вы должны были
заметить следующий занятный факт:
после того как нашинкованную
капусту перетрут с солью, ее объем
резко уменьшается, а сама капуста
становится влажной.
Мама говорит: капуста пустила сок.
А вы теперь скажете: это осмос.
Ведь неважно, какое растворимое в
воде вещество находится снаружи
клетки — сахар или соль.
(Кстати, попробуйте эти опыты
сделать с другими веществами, хотя бы
с медным купоросом. Будет ли при
этом «плакать» лимон, а капуста
пускать сок? Конечно, не вздумайте
полученное «блюдо» попробовать на
вкус.)
C£o€scf&^&^
J&b^/^&&/*-4U
А теперь сделайте такой опыт.
Вырежьте из сырой картошки три
одинаковых кубика и каждый из них
опустите в банку с водой, но только
в одной банке воду слегка
подсолите, в другой растворите как можно
больше соли, а в третьей — ничего.
И вот спустя час-два вы заметите,
что первоначальные кубики стали
разными: первый из них (тот, что был в
слабосоленой воде) остался прежнего
размера, второй (он находился в
сильно соленой воде) съежился и стал
значительно меньше, а третий наоборот
разбух.
Вы уже понимаете, что и тут
сработал осмос. Первый кубик находился
в слабом соляном растворе — его
концентрация была примерно равна
концентрации солей в картофельном
соке. Второй кубик окружал раствор
большей концентрации, чем
концентрация солей в его собственном соке,
и в результате осмоса кубик начал
обезвоживаться и уменьшаться в
размерах. Ну а кубик, оставленный в
водопроводной воде? С ним произошла
обратная история: концентрация солей в
его соке была выше, чем в воде,
и вода начала переходить в кубик.
Возьмите морковку. Самую
обыкновенную. Отрежьте от нее зеленый
хвостик, а вместо него вставьте стек-
Клуб Юный химик
4*
83

лянную трубку. Получилась пика:
морковка — наконечник, а трубка —
древко. Если налить в трубку соленую
воду, а морковку поставить в стакан
с водопроводной водой, то спустя
некоторое время вы заметите, что
уровень воды в трубке начал ползти
вверх.
Это, конечно, тоже результат осмоса.
Когда морковка находится не в
стакане с водой, а растет * на огороде,
то вода попадает в ее ткани точно так
же. Ведь в ее соке концентрация
солей выше, чем в воде, которой
поливают огород...
Когда мы пьем, вода проникает в
наш организм через стенки желудка
благодаря осмосу — концентрация
солей в крови выше, чем в воде.
Когда хозяйка варит суп, она солит
воду сразу, чтобы из мяса и овощей
вышло как можно больше соку. Но если
ей надо приготовить отварное мясо,
она варит его сначала в несоленой
воде, чтобы сок не вышел. Посолить-
то ведь всегда успеется!
Когда... Впрочем, здесь лучше
остановиться, потому что осмос так часто
встречается в нашей жизни, что всех
примеров все равно не перечислишь.
Попробуйте-ка теперь сами
сообразить: где еще встречается осмос?
А. ЧАЙКОВСКИЙ, 1970, № 4
РАССЛЕДОВАНИЕ
Хотите увидеть амебу без
микроскопа? Будучи совсем
юным, я часто делал этот
опыт: набирал на спичку
немного клея БФ (любого)
и капал им на поверхность
воды, налитой в стакан или
банку. Капля тотчас
начинала совершать довольно
замысловатые движения.
Иногда я делал каплю с
хвостом, тогда хвост при
достаточной длине
совершал самостоятельные
движения. Несколько таких
амеб, одновременно
находящихся в сосуде, никогда
не сливались, и даже
можно было наблюдать, как
более «молодые»
расталкивали «пожилых». Было
очень смешно и непонятно.
Даже сейчас, став
дипломированным химиком, я не
берусь объяснить природу
описанного явления.
Может, мои юные коллеги
отважатся на это?
Ю. ШАФРАН, 1984, № 9
Загадочное поведение
«амебы» привлекло
внимание многих читателей, в том
числе и взрослых. Судя по
письмам, в воду было
накапано немало разных клеев,
лучшими из которых
признаны БФ-2, АГО, БФ-6.
Хорошими
экспериментаторами оказались инженер
А. Б. Егоров (Донецкая
обл.) и А. Залналов
(Магаданская обл.),
обнаружившие струи
растворителя, выходящие из капли
и движущие ее. Для этого
они догадались припудрить
окружающую каплю воду
зубным порошком или
пудрой. Эти струи
(«протуберанцы») также хорошо
видны, когда наблюдаешь
каплю на воде сбоку в
прозрачной посуде (освещение
сверху, темный фон).
Большинство авторов
писем правильно
объяснили, почему капля клея
движется в воде. Основная
движущая сила —
неравномерный выброс из
затвердевшей с поверхности
капли растворимых в воде
растворителей (спирт,
ацетон). Они взаимодействуют
с водой, давая гидраты.
Выделяющееся в
результате реакции тепло
усиливает реактивное действие
струи растворителя. Ясно,
что более «молодые»
капли, содержащие больше
растворителя, движутся
быстрее, чем «старые».
Эффект движения капли
можно значительно
усилить, если капать один из
указанных клеев, лучше
АГО, на воду, покрытую
тонким C—5 мм) слоем
легкой неполярной
жидкости (бензин). Капля
теперь отдает свой
растворитель сразу в два слоя
жидкости, и «амеба» становится
«бешеной».
Любопытные эффекты,
вполне пригодные для
комбинированных киносъемок,
получаются, если в клее
(лучше бесцветном АГО)
предварительно растворить
немного пасты от
шариковых ручек. Красивые
цветные хвосты можно
наблюдать в подсвечиваемой
снизу тонкой фарфоровой
посуде, капнув в воду такой
клей. У цветных капель
хорошо видны выбросы
растворителя — ведь он тоже
окрашен.
В. ЗАГОРСКИЙ, 1986, № 5
84
Клуб Юный химик

ДОМАШНЯЯ ЛАБОРАТОРИЯ
Мы не раз рассказывали о простых
самоделках, которые могут двигаться в
воде под действием реактивной силы.
Вот еще одна такая самоделка. Ее
описание мы нашли в журнале
«Родина» за 1899 год.
Из тонкой медной проволоки
сделайте плоскую спираль в несколько
витков. Слегка смажьте ее маслом и
аккуратно опустите на поверхность
воды. Затем с помощью соломинки или
глазной пипетки осторожно капните
в середину спирали одну каплю
мыльной воды. Спираль сейчас же начнет
вертеться. Когда она остановится,
капните еще раз — вращение
возобновится.
Раствор мыла — это поверхностно-
активное вещество. Растекаясь по
поверхности воды, раствор достигает
конца спирали, выходит из нее и
развивает небольшую реактивную тягу.
Спираль может послужить неплохим
прибором для определения
поверхностной активности различных
жидкостей и растворов. Попробуйте
заменить мыльный раствор другим
веществом — спираль будет двигаться
с другой скоростью. Если же пустить
каплю раствора поваренной соли,
кругового движения не будет вовсе. А
раствор стирального порошка может
потопить спираль: порошок энергично
«отстирывает» слой масла, который
удерживает проволоку на воде, и она
тонет.
Г. БАЛУЕВА, \974, № 4
ВИКТОРИНА
>&&гя^ /&? £&ег&£ P^p^^shz^^
(См. с. 82)
1. Спинами могут различаться два электрона, обладающие одинаковыми
главными, побочными и магнитными квантовыми числами — то есть числами,
характеризующими размер, форму и пространственную ориентацию электронного
облака. Речь шла не о спине, а о «спине» — особом квантовом числе.
2. Мы спрашивали, конечно, не о тритонах — хвостатых земноводных, а о
тритонах — ядрах атомов тяжелого изотопа водорода, трития. Анализы
протонного состава воды показали, что в дождевой воде на один атом трития приходится
1018 атомов легкого изотопа водорода, а в воде океана соотношение числа
атомов этих изотопов иное — 1:1020. Так что если лужи были одинаковы по объему,
то в луже дождевой воды тритонов в сто раз больше.
3. Речь идет о гальваническом медно-цинковом элементе, составленном из
соседствующих в периодической таблице элементов — меди и цинка.
4. Ни в каком. Периодаты — это соли йодной кислоты НЮ4. А иод, как известно,
находится в пятом периоде.
5. Может ли химик восседать на троне? Конечно же, может. Но только в том
случае, если у него есть достаточное количество троны — минерала состава
ЫагСОз- NaHC03- 2H20. Это минерал обычно выделяется из воды содовых озер.
Такие озера есть у нас в Западной Сибири.
6. Фосфорами (или люминофорами) называются кристаллические вещества,
способные преобразовывать поглощаемую энергию в излучение. Свободного
фосфора они не содержат совершенно, хотя есть фосфоры, содержащие
соединения фосфора. Так, в люминесцентных лампах используется фосфор
следующего состава: ЗСаз(Р04) • Ca(CI,FJ+Sb, Mn.
Клуб Юный химик
85

!ОМАШНМ 3Afi@Tb
I Самодельное
мыло
i.
| Уважаемый Сергей Ми-
I хайлович!
I Поздравляю Вас с изб-
I ранием депутатом Вер-
I ховного Совета. Уверен,
I что Вы справитесь с
I обязанностями и ис-
I пользуете права депута-
I та.
Прошу Вас обратить-
. ся в редакцию журна-
I ла «Наука и жизнь»
I или «Химия и жизнь»
I с просьбой опублико-
I вать рецепт варки хо-
I зяйственного мыла. За-
I лежалых животных жи-
I ров хватает, NaOH то-
I же. Помню, в оккупа-
I цию варили и стирали.
I Замечательное мыло
было.
БЛГЛЛЙ Ю. И.
! *
I Уважаемые товарищи!
I Направляю вам письмо
I избирателя Баг-
лай Ю. И. Может, прав
избиратель? Что-то на-
■ дежды на наши мини-
I стерства с решением
I мыльной проблемы не
| оправдываются. Не
вооружить ли население
знанием? А то со времен
войны, при утрате
народного внимания к
ремеслам, население толь-
■ ко рецепт самогона не
забыло. Так что поду-
| майте да и опубликуй-
ч те для населения
несколько рецептов «как
J самому сделать мыло».
[ Да и кооператорам это
I будет в помощь.
| Грустно, конечно, в
I конце двадцатого века
86
объяснять в стране со
всеобщим средним (а
у очень многих
высшим) образованием, как
делать мыло. Но, увы,
недостатки нашей
системы образования еще
более серьезны, чем
мыловаренной
промышленности!
С. М. РЯБЧЕНКО,
профессор,
народный депутат,
Киев
3.
I Ситуация с мылом сло-
[ жилась унизительная.
I Каждый день редакция
I получает письма с во-
I просами — где взять
I мыло, как сделать его
I дома? И совсем было
I мы уж собрались напе-
I чатать рецепт мыла, но
вовремя остановились.
I Судите сами, как можно
I давать рецепт, в кото-
I ром используется ще-
I лочь, если щелочи нет
I в продаже?
Подтолкнуть читателей на во-
I ровство? К тому же не-
I осторожное, неумелое
I обращение со щелочью
I может привести к тра-
I гедии: попади она в
I глаз — лишитесь
зрения. И не дай бог мыть
I ребенка самодельным
I мылом, плохо отмытым
от щелочи. Мыло долж-
I ны делать мыловары,
что и практиковалось
| испокон веку на Руси.
Иначе, стоит начать
делать самим мыло, как
придется самому варить
сахар, шить сапоги,
мастерить холодильники...
, Но один полезный
совет все же можем
напомнить.
i
Что делать
с обмылками
В новое, хорошо
мылящееся мыло можно
превратить обмылки.
Когда собирается
примерно литровая банка
самых разных
обмылков, их истирают на
крупной терке, потом
высыпают в большую
кастрюлю и, залив
литром кипятка, кипятят,
регулярно помешивая,
часа два.
Образовавшуюся однородную
массу выливают в
невысокую кастрюлю или,
лучше, в прямоугольную
металлическую
ванночку, какие бывают в
некоторых
холодильниках. Когда масса
хорошенько подсохнет — а
сохнет она долго —
получившийся брикет
обводят старым ножом по
периметру, отделяя его
от стенок посуды, и
нарезают на небольшие
параллелепипеды.
Подсушив еще какое-то
время, готовые, правда, не
очень ровные брусочки
вытряхивают в коробку,
где они и хранятся.
«Самодельное» мыло
многие предпочитают
продающимс я
средствам для мытья посуды,
годится оно и рдя
постирушки.
А если половину
литровой банки обмылков
засыпать тремя
столовыми ложками питьевой
соды и залить доверху
кипятком, получается
густая и мягкая паста,
прекрасно отмывающая
раковины.
«Химия и жизнь», 1978,
№ 3

Как почистить
овчинный тулуп
Если вы не можете
обратиться в химчистку,
возьмите мелкие
древесные опилки
лиственных пород деревьев
(они не содержат
смолы) . Потрите
загрязнившиеся места вашего
тулупа или сухими
опилками, или, что еще
лучше, смоченными в
скипидаре или бензине.
Грязь перейдет на
опилки... Только имейте в
виду, что для такой
домашней чистки не
годятся опилки ольхи,
ивы, бука — деревьев,
древесина которых
содержит дубящие
красящие вещества.
«Химия и жизнь», 1975, № 9
Как сделать мех
снова мягким
Стирать мех нельзя. I
Если мех выстирать в
холодной воде, то под
действием
поверхностно-активных веществ,
входящих в стиральный I
порошок, произойдет ?
эмульгирование жира, и \
он из кожи перейдет в
раствор. В результате
волокна обезжирятся, I
то есть лишатся
смазки. Такую беду еще по-
править можно. i
Если же мех
выстирать в горячей воде
D0—70 °С) и сушить l
в сильном тепле, то в
волокнах могут
произойти необратимые про- I
цессы разрушения бел- J
ка. Вернуть мягкость
такому меху не удастся. I
Чтобы смягчить под- ■
сохший мех, необходи- 1
мо пропитать его
эмульсией касторового
масла в воде. Для
приготовления ее берут 40 г
касторового масла, к
нему добавляют 1—1,5 г
сырого яичного желтка.
Масло с желтком
хорошенько
перемешивают, а затем к смеси
приливают 60 мл воды
и 6,25 мл
нашатырного спирта
Полученную массу
тщательно
перемешивают (лучше всего в
миксере), пока не
образуется стойкая эмульсия,
похожая на молоко.
Температура эмульсии
не должна превышать
40—60 °С.
(Приготовленной смеси хватит не
на одну, а даже на
четыре шкурки норки, но все
же лучше готовить
эмульсию в указанных
пропорциях — с
меньшими количествами
компонентов труднее
работать.)
Эмульсию с помощью
щетки втирают в
кожаную основу меха — с
внутренней стороны.
Затем мех следует
хорошенько помять, а потом
потянуть в разные
стороны. Это разрыхлит
его и даст
возможность жиру равномерно
распределиться между
волокнами.
Обработанный таким
образом мех сушат при
комнатной температуре.
Затем его нужно
повторно размять. Если
после этого он
получится недостаточно
мягким, в кожу можно
втереть еще немного
касторового масла. Избыток
масла удаляют,
протирая мех сухими
опилками или чистым
речным песком.
| Если же после всех
1 этих операций мех
остался жестким, значит,
белок, из которого со-
I стоят волокна, претер-
I пел необратимые изме-
I нения.
I «Химия и жизнь», 1975, № 2
Как склеить мех
с тканью
I Надо взять клей, кото-
I рый после высыхания
I образует прочную и
эластичную пленку. Из то-
I го, что продается в
магазинах, больше всего
■ подходит для этой
операции клей БФ-6.
Образованная им пленка
настолько долговечна,
что переживет мех.
Ткань и мех надо
смочить водой (холодной!)
I и тщательно отжать. На
I отжатую поверхность
I наносят клей БФ-6.
Когда он просохнет,
смазывают еще раз и
снова дают клею
подсохнуть. Для этого мех
I накладывают на ткань
I и со стороны ткани
через влажную тряпку
проглаживают горячим
I утюгом. Вот и все.
I Оба склеиваемые кус-
I ка материала смачивают
I водой для того, чтобы
клей не проник в про-
I странство между
нитями, это сделало бы
I ткань грубой. Наносить
| клей хорошо не на всю
I поверхность материала,
I а полосками и по краям,
I изделие так лучше со-
I хранит эластичность.
I «Химия и жизнь», 1972, № 3

Семнадцать
мгновений
«Химии
и жизни»
МАТЕРИАЛЫ
ИЗ РЕДАКЦИОННОГО
АРХИВА
(Окончание. Начало на с. 4, 34, 64)
13. ПО ИЗВЕСТНОМУ
ОБРАЗЦУ
Постановление
Бюро Брежневского
РК КПСС
27 июля 1985 г.
«О безыдейных
и аполитичных
проявлениях в журнале
«Химия и жизнь»»
Присутствовал
вице-президент АН СССР т.
Овчинников Ю. А.
Проведенной проверкой
установлено, что редакция
и редакционная коллегия
ежемесячного
научно-популярного журнала АН СССР
«Химия и жизнь»
(партгрупорг т. Станцо В. В.,
главный редактор т. Пет-
рянов-Соколов И. В.)
допускают серьезные
извращения в идейном содержании
и художественном
оформлении этого издания (...)
Специально подобранные
средневековые гравюры,
убогие иллюстрации к рубрикам
«Экономика, производство»
и «Ресурсы» допускают их
извращенное толкование и
очерняют советскую
действительность.
Помещаемые в журнале
материалы оторваны от
жизни страны, не отражают
важнейшие события в жизни
партии и государства,
наводят читателя на мысль, что
наука существует вне
политики. На страницах
журнала не нашли отражения
ни одно из решений
Пленумов ЦК КПСС, сессий
Верховного Совета СССР,
ни одно из
постановлений ЦК КПСС и Совета
Министров СССР (...)
Самые высокие
социалистические идеи и помыслы
на страницах журнала
нередко облечены в шутовские
образы и выглядят злой
насмешкой над нашей
действительностью. Кочующие из
номера в номер персонажи
животного и потустороннего
мира (черти, лешие,
домовые, русалки, драконы)
создают у читателей
гнетущее впечатление, уводят его
в нереальный абстрактный
мир.
На страницах журнала
часто публикуются
сомнительные и просто неверные
утверждения, вроде
«Нравственность абсурдна без
экономики», «Не существует
единственного для всех
будущего, их много...»,
«Машина может быть носителем
высокоразвитой психики,
воспроизводить мышление
самого человека».
Журнал ежегодно
публикует календари научных
открытий и исторических
дат. В этих календарях
перечисляются какие
угодно произвольно подобранные
даты, дни рождения
королей и церковников
(испанского короля-звездочета
Альфонса X, китайского
монаха Ко Хунга,
богослова Альберта Великого и др.),
однако не упоминаются
величайшие
научно-исторические события и даты —
7 ноября, дни рождения
великих мыслителей:
В. И. Ленина, К. Маркса,
Ф. Энгельса (...)
В календаре юного химика
1985 года без всякой связи
приводится неуместное
высказывание Пирогова Н. И.
«война — это
травматическая эпидемия». Подобная
фатальная трактовка войны
выгодна ее поджигателям
и поддерживается
реакционной прессой. В этом же
календаре отмечено: «40 лет
назад, 9 мая 1945 года,
была одержана
историческая победа над фашистской
Германией». Однако не
сказано, что это — победа
советского народа в Великой
Отечественной войне.
Довольно часто на
второй странице обложки
помещаются гравюры и
репродукции работ
средневековых художников,
выполненные в мрачных тонах,
которые редакция пытается
увязать с содержанием одной из
статей журнала. Чаще всего
эти попытки выглядят
неуместными и примитивными.
Редакция допускает
публикации работ художников в
извращенном виде. Так, в
№ 6 за 1984 г. на второй
странице обложки
репродукция картины М. Чюрлениса
«Финал» из серии «Сюита
солнца» публикуется в
перевернутом и сильно
урезанном с двух сторон виде
<->
С 1975 по 1981 год
художественным редактором и
88

ведущим художником
журнала являлся Златков-
ский М. М. Несмотря на то,
что бюро РК КПСС в 1981 г.
дало оценку работы Златков-
ского как оформителя
журнала, его рисунки
периодически появляются на
страницах журнала. Так, лицевую
сторону обложки журналов
№ Ю за 1984 г. и № 1
за 1985 г. вновь «украсили»
рисунки Златковского.
Сложившеес я положение
стало возможным в
результате безответственного
отношения к своим
обязанностям руководителей
журнала, притуплению
бдительности и снижению
требовательности за его идейно-
политическое оформление
(Так в документе.— Ред.),
неправильного подбора
кадров и ослабления
воспитательной работы в коллективе
<~>
Государственный комитет
по делам издательств,
полиграфии и книжной
торговли, Академия наук СССР
практически не
контролируют деятельность редакции
журнала «Химия и жизнь»,
не дают политической
оценки его
идейно-художественному содержанию. В 1984
году Госкомитет СССР и Союз
журналистов СССР,
несмотря на указанные безыдейные
и аполитичные проявления
журнала, присудили ему по
итогам Всесоюзного
конкурса диплом II степени.
Соответственно получили
благодарность и оформители
журнала Златковский и Ба-
сыров — исполнители
многих извращенных,
политически незрелых рисунков. (...)
Бюро РК КПСС
постановляет:
<... > За
безответственное отношение к своим
служебным обязанностям,
отсутствие должного контроля
за идейно-художественным
уровнем оформления
журнала тов. Черненко М. Б.—
заместителю главного
редактора журнала объявить
строгий выговор с занесением в
учетную карточку.
Принять к сведению, что
вице-президентом АН СССР
т. Овчинниковым Ю. А.
издано распоряжение, а
директором издательства
«Наука» — приказ об
освобождении тов. Черненко М. Б.
от занимаемой должности.
(...) За отсутствие
должного контроля за работой
редакции,
идейно-художественным уровнем
оформления журнала,
необъективную оценку работы редакции
и действий сотрудников
т. Станцо В. В.—
партгрупоргу редакции объявить
строгий выговор с
занесением в учетную карточ-
ку. <.„>
Просить Президиум
Академии наук СССР (т.
Федосеев П. Н.) усилить
контроль за
идейно-политическим содержанием и
художественным оформлением
научно-популярных
журналов, рассмотреть вопрос о
работе редакции и
редакционной коллегии журнала
«Химия и жизнь», обратить
внимание на ошибки в
подборе и расстановке кадров
в редакции. (...)
Кр. к. Проект этого
постановления был подготовлен П. Б.
Нечитан л овым (тогда он был зав.
отделом науки и учебных
заведений РК, теперь — секретарь
РК). Председательствовал на
заседании бюро РК 27 июля
1985 г. И. А. Тихомолов
(тогда первый секретарь
Брежневского РК, теперь — начальник
отдела кадров Госкомин-
форма СССР).
Присутствовавший на заседании работник
КПК при ЦК КПСС В. С.
Севастьянов (работает там же)
требовал исключить М. Б.
Черненко и В. В, Станцо из
партии. Картину М.
Чюрлениса «Финал» в неперевернутом
виде см. на второй странице
обложки.
14. АКАДЕМИЯ
РАССМОТРЕЛА
Заключение
академической комиссии
о работе
редакционной коллегии
журнала «Химия и жизнь»
(...) Журнал уделяет
внимание пропаганде
важнейших партийных и
государственных решении, освеще-
et*»
к&
40s*
***
д***
**Z«*<L^0
„*с°
i*
ЗАКЛШЕНИЕ
[ о работе редакционное коллегии журнала
"Хамя и жизнь" АН СССР -**—
V J4/ Научно-шйиляршж журнал АН СССР "Химия и жизнь" органнзо-
°v / вод в 1965 г. о целью популяризации научных знаний по химии и
фиологжя. пропаганды достижении отечественно* в мировой хнияче-
"окой и биологической науки, содействия научно-техническому прот-
реосу и решение крупных проблем в области химии и биологии и
других задач, выдвигаемых партией и правительством.
На страницах журнала выступают ооветскме ученые и крупные
специалисты, руководители химических министерств и ведомств,
прогрессивные зарубежные ученые. Так.последние 2 года на страницах
журнала выступали академики и члены-иоррвспокденты АН СССР и ооюз-
икх республик, болев 100 докторов наук, более 150 кандидатов
химических, биологических и других наук.
Состах редколлегии журнала: академик Петрянов-Соколов И.БХ,
главный редактор; Рохлин М.И., заместитель главного редактора;
Рабинович В.И., ответственны! секретарь; академик Легасов В.А.;
академик Семенов Н.Н.; чд.-ксрр.АН СССР Хохлов А.С.; чд.-корр.
АН СССР Ягодин Г.А.; Листов В.В., бывший министр химической про-
мшлеынооты; Баденжоз П.Ф., директор ШИИ шинной промышленности;
Жвирблзо В.А., Лвбароо B.C., Мааур Л.И.. штатные сотрудники жур-
*&
/Журнал удаляв! янхыазкэ пропаганде- важнейших партийных и

нию актуальных проблем
народного хозяйства. По
вопросам
ресурсосбережения и энергосбережения
за последнее время на
страницах журнала
опубликовано более 60 статей и
заметок; журнал одним из
первых в стране начал
пропаганду безотходных методов
и процессов производства
(...) Сотрудники редакции
и авторы постоянно
выступают перед
производственниками, студенческой
молодежью в научных и
индустриальных центрах
страны. Журнал стал первым
в АН СССР
научно-популярным^ изданием, нашедшим
дорогу к широким массам
читателей — число
подписчиков с начала издания
увеличилось с 6 тыс. до
290 тыс. (...)
Литературные публикации
журнала (воспоминания
ученых и др.) воспитывают
у читателя нравственные
принципы советского
общества, материалистическое
мировоззрение.
Художественное оформление
журнала получило
положительную оценку — журнал
удостоен Диплома III степени
A982 г.) и Диплома II
степени A984 г.) на
всесоюзных конкурсах
Госкомиздата СССР. За пропаганду
^5^ »-■••"■"""
19. 4. «а*'
дЯ'
V-
научных знании главный
редактор журнала академик
И. В. Петрянов-Соколов
награжден международной
премией ЮНЕСКО им. Ка-
линги. (...)
Председатель комиссии
академик В. Е. СОКОЛОВ
10 сентября 1986 г.
15. ВЕРБАЛЬНОЕ
И ВИЗУАЛЬНОЕ
Рецензия
на художественно-
графическое
оформление журнала
«Химия и жизнь»
за 1987—1988 гг.
Оформление журнала
«Химия и жизнь» с момента
его основания отличается
острой формой, вдумчивым
прочтением текста,
самостоятельностью. Лицо
журнала полностью
сформировалось к середине 70-х
годов и остается неизменным
по настоящее время.
Издание стало заметным
явлением в нашей
книжно-журнальной графике.
«Химия и жизнь» оказала
сильное влияние на
оформление всей
научно-популярной литературы, привлекла
к себе пристальное
внимание художников,
искусствоведов и всех, кто
интересуется проблемами науки и
искусства. (...)
Своей популярностью как
в научной, так и
художественной среде — у
многоликого читателя «Химии и
жизни» журнал обязан
прежде всего четкой и
продуманной концепции,
благодаря которой удалось
достичь единства текста и
иллюстрации, вербального и
визуального методов
раскрытия темы. (...)
jSSSSSSSSSSSSl^
is honoured to present
«*™* toft.*"*»*
to
IRor V. Petryanov
6 ex aequo
A*1'
Д. С. БИСТИ,
вице-президент
Академии художеств СССР,
секретарь
Союза художников СССР,
Народный художник РСФСР,
лауреат
Государственной
премии СССР
В. И. ТЕРЕЩЕНКО
гл. художник
издательства
Политиздат ЦК КПСС.
член Правления
Союза художников РСФСР,
заслуженный деятель
искусств РСФСР,
лауреат премии
Ленинского комсомола
i.ttDe**"*"
19**

16. ИЗ НЕПОШЕДШЕГО -
^ не опубликованное, стихотворе-
Кр. к. В начале 80-х годов ние, что он и исполнил. Од-
редакция задумала подарить нако сюрприз не состоялся:
каждому читателю «Химии и стихи были сняты из уже свер-
жизни» автограф Арсения Тар- станного номера (В Свете Кар-
ковского. Поэта попросили тща- тинки — см. «Лицом к лицу с
тельно переписать это, тогда еще читателем», с. 3 ).
91

17. КАРТЫ НА СТОЛ!
Колода карт, изготовленная
художниками «Химии и
жизни» к редакционному J
®
A IF % #
92

Тамара Адамовна Сулаева. Зав.
редакцией с 1964 по 1987 г.
2
Дата Наумовна Осоки на. Научный
редактор. В редакцию пришла в
1967 г. В 1981 г. умерла
3
Вера Константиновна Черникова.
Редактор отдела. В журнале
с 1964 г.
4
Юлия Ивановна Зварич. Редактор
отдела писем. В журнале с
1968 г.
5
Алексей Дмитриевич Иорданский.
Редактор отдела с 1965 по
1988 г. Ныне зам. главного
редактора «Вестника
Дальневосточного отделения АН СССР»
6
Вячеслав Евгеньевич Жвирблис.
Редактор отдела с 1965 г.
В 1988 г. вернулся к научной
работе.
7
Михаил Михайлович Златковский.
Художественный редактор с 1975
по 1981 г. В настоящее время
вольный художник
8
Владимир Витальевич Станцо,
Редактор отдела с 1965 г.
Сейчас и. о. зам. главного
редактора
9
■ Владимир Семенович Любаров.
Главный художник с 1974 по
1987 г. В настоящее время
вольный художник
10
Станислав Францевич Старико-
вич. Редактор отдела. В журнале
с 1969 г.
И
Ольгерт Маркович Либкин.
Редактор отдела. В журнале с
19.65 г.
12
Борис Генрихович Володин.
Редактор отдела с 1966 по 1978 г.
В настоящее время вольный
писатель
13
Валентин Исаакович Рабинович.
Отв. секретарь с 1965 г.
14
Михаил Борисович Черненко. Зам.
главного редактора с 1964 по
1985 г. Теперь отв. редактор
международного вестника
«Контакт-Досье»
15
Макс Исаакович Рохлин. Зам.
главного редактора с 1964 г.
16
Игорь Васильевич Петрянов-Со-
колов. Главный редактор с 1964 г.
17
Эдуард Исаевич Михлин. Зав.
производством с 1968 по 1988 г.
Сейчас зав. тех. редакцией изд-ва
«Художественная литература»
18
Михаил Абрамович Гуревич.
Редактор отдела с 1968 по 1988 г.
Ныне главный редактор
творческого объединения «Текст»
93

**
л
• -.4;-
X
а
#

Фантастика
Танцы мужчин
В. ПОКРОВСКИЙ
ДАЙРА
Потом они шагали по летному полю, смутно отражаясь в темно-синем покрытии.
Ровные ряды атмосферников, серебристых сплющенных сигар, между ними — россыпью
брошенные «пауки». Ни одного человека вокруг. Снова удушающая жара. Пот.
— Это вы напрасно, друг мой Сентаури,— озабоченно говорил Мальбейр.— Это
запрещено. Могло кончиться плохо.
— Да я припугнуть только,— оправдывался тот.— Никогда бы я в них не выстрелил.
— И все-таки напрасно. Отношение к скафам и так далеко не благоприятное.
А Дайра вставлял — все кончено. А Ниордан кивал головой.
Сентаури бросил на своего командира презрительный взгляд.
Потом они заметили, что давно уже стоят перед пауком Дайры. Роскошный
лимузин Мальбейера находился чуть дальше. Ниордан быстро и ловко занял свое место.
Сентаури мрачно бубнил что-то неразборчивое.
— Вот,— сказал ему Дайра.— Вот ты опять спас мне жизнь. Весь день только и делаешь,
что жизнь мне спасаешь. Они могли нас на куски разорвать.
— Ты смог бы,— с ненавистью глядя на него, ответил Сентаури.— Ты у нас герой.
Молиться на тебя надо.
Мальбейер укоризненно покачал головой.
— Ах, ну зачем такая злая ирония? Дайра у нас действительно герой сегодня,— он
тронул Дайру за плечо, но тот, как бы невзначай, отстранился.— Вы совершили сегодня
подвиг, дорогой Дайра. Подвиг с большой буквы.
— Его нет,— сказал Дайра.— Кончено. Нет. Последняя соломинка. Ах, черт, нет! Ну и ну.
Говорил он невыразительно и смотрел невыразительно, ему много хотелось сказать,
ему хотелось взмахнуть руками, прижать их к сердцу, сделать большие глаза, сильное,
страстное хотелось придать лицу выражение, настолько сильное, что уж конечно
выглядело бы фальшиво. Поэтому он заморозил себя.
А Сентаури злобно ткнул в него пальцем.— Ты никогда его не любил. Ты
никого не любил. Меня тошнит от тебя. Собственного сына прикончил и хвастается,
какое у него горе. Тоже мне, герой нашелся.
Дайра подумал — неправда! — и сказал ему.— Неправда, зачем ты так говоришь, ты
же не знаешь ничего (он злится на меня почему-то. Почему он на меня злится?),
не было на свете человека, которого я любил бы больше, единственное, за что я в этом
мире еще держался, а теперь все, его нет, я его собственными руками, разве ты можешь
понять, что я чувствовал, ты, кто никого не любит, из чувства долга не любит, это же
дико. (Успокойтесь, успокойтесь, дорогой Дайра, и рука на плече, и голос
баюкающий.) Ах, да отстаньте вы, ведь не он же убил своего сына, ведь не ты же убил своего сына, и
эту дурацкую машину ведь не ты же спалил, ну так и помолчи, не мешайся. А Сентаури
(вуалетка, как и у остальных, подвернута, лицо потное, рот искривлен, глаза
на Дайру нацелены) сказал: — Вот так он любил сына, друг грандкапитан, этот ваш
герой-Дайра. Вы слышали? Ведь он не о сыне горюет, он о себе горюет, скотина,
пиджак.
Он начал спокойно, а под конец распалился. Это был настоящий взрыв ненависти.
Сентаури ненавидел Дайру. Дайра ненавидел Сентаури. Мальбейер растерянно улыбался,
но в глазах его тоже просверкивала злоба, и губы изредка вздрагивали.
Возможно, этот взрыв спровоцировал Мальбейер, тем, пожалуй, что чересчур уж он
подчеркивал предупредительность к Дайре, а на Сентаури смотрел с
пренебрежительным холодком. А Сентаури больше всего в тот момент хотел, чтобы именно
Окончание. Начало в № 9—11.
95

Мальбейер его понял. Ему тоже многое хотелось сказать, правда, он не сбвсем точно
знал, что именно, но лишь бы сокрушить, смять, уничтожить этого
самовлюбленного пиджака Дайру, и чтобы обязательно на глазах грандкапитана.
Примешивались тут и мысли о повышении, они мелькали почти незаметно, однако не потому хотел
Сентаури иметь Мальбейера союзником. Он не знал почему. Я тебя с самого начала
раскусил, сразу увидел, что ты за схема. Не знаю, может, ты и хороший скаф, но только
до поры, потому что пиджаку хорошим скафом не стать. Хаяни тоже не был хорошим
скафом, жидковат был для этого, думал слишком много, но он, по крайности, не
пиджак, он на самом деле хотел стать одним из нас. Ты его всегда
недолюбливал, потому что ты не такой, ты притворялся, а он нет. Ты его просто презирал, и
скрывать не собирался, что презираешь. Ты и сегодня на него подумал, что это он про
мальчишку твоего рассказал. Ты его просто убил этим. Он мне так и сказал. Дайра, говорит, за
человека меня не считает, наговорил на меня. И никто не считает.
— Он так и сказал? — спросил Мальбейер.
— Но постой,— крикнул Дайра,— он ведь и в самом деле про сына моего
разболтал.
— Нет,— сказал, словно ударил Сентаури.— Это я. Это я предупредил Мальбейера.
И не жалею. Я тебе никогда не верил. Тебя выгонять надо из скафов.
— Подождите, тут что-то не так,— заторопился Мальбейер.— Мне о сыне вашем, дорогой
друг капитан, именно Хаяни и рассказал. А Сентаури... Может, вы другому кому
говорили, друг Сентаури?
— Да что вы, в самом-то деле? — оторопел тот.— Не помните? А кто мне вакансию
предлагал?
Схожу с ума, показалось Дайре.
— У меня и мысли такой не было! — наиубедительнейшим тоном
оправдывался Мальбейер.— Да такое и невозможно. Вакансия — Дайре. Это не я решаю, меня на том
совещании не было. Откуда у вас такие сведения?
Сентаури растерялся. Ненависть все еще рвалась наружу, но эта сбивка закрыла для нее
все выходы.
— Послушайте,— простонал Дайра.— У меня погиб сын. Мне плохо, честное слово.
Перестаньте, пожалуйста. Завтра.
И взрыв продолжился.
СЕНТАУРИ
Сентаури изобразил великолепнейшее презрение. И это скаф! Посмотрите на него. Он
сейчас расплачется. Как так вышло, что этот разнюненный пиджак все выдержал,
сына убил, а я на Хаяни сломался, то есть на том, что вообще-то меня мало
касаться должно. Он — смотрите! — герой.
Очень мешала жара. Но больше мешало другое. Ярко светило солнце, а
Сентаури казалось, что уже вечер и темно; Мальбейер стоял совсем не там, откуда
доносились его реплики; один за другим взлетали пауки, но никто в них не садился, на поле вообще
не было ни одного человека. Сентаури терпеть не мог такого состояния пространства.
Каждый раз, когда пространство снова приходило в негодность, его охватывал страх, что
в этот день оно развинтится окончательно и некому будет заняться починкой.
Дайра говорил ему, ты ничего не понимаешь. Все не так. Я ему сегодня гренки
поджарил, он гренки любил. Он в мать. Это только кажется, что все просто.
Сентаури слышал лишь то, что можно использовать для обвинения. Ты его не любил.
Ты вообще никого не любил. Ты наслаждался тем, что можешь думать, что любишь;
это прямое нарушение устава — иметь близких. Нет, я все понимаю, очень
трудно без них обойтись, без близких то есть, но ты гордился тем, что есть у тебя
кого любить, тем, что против правил идешь, а работу свою, добровольную, между
прочим, ты презирал. Ах, какие мы гады становимся, ах, да как портит нас эта работа —
ты все время так говорил. Вот я — всей душой скаф, силы во мне — полгорода зимой
обогреть можно, а сломался, потому что я человек, потому что я настоящий, и Хаяни был
настоящий, а ты — пиджак фальшивый (Мальбейер оценил метафору, юмористически
подняв брови), но получается-то совсем другое! Получается, что ты — самый надежный скаф!
Хотя нет, самый надежный — вот он, сидит в пауке нашем, гляди-ка!
Они оглянулись на Ниордана. Тот широко улыбнулся. Как раз в этот момент Френеми
сообщил ему о раскрытии нового заговора и о запланированной на среду казни второго министра.
— Разбойник,— с чувством сказал Ниордан.
— А теперь посмотри сюда,— громко и торжественно произнес Сентаури.
96

Дайра обернулся и побелел. Сентаури целился ему в живот из оккама. Они
стояли близко друг к другу, и дуло автомата почти касалось Дайры.
— Это еще что? — спросил он.
— Не тебя я убиваю, а всю вашу службу, которую мне... которуя я... Пусть уж лучше все им-
патами станут, чем давать силу таким, как ты.
— На «морт» переведи,— сказал Дайра.
Сентаури перевел на «морт».
— И никакого святого дела не надо, не может оно святым быть, это я сегодня понял
(а Мальбейер стоял и ждал и улыбался хитрющей своей улыбочкой). И нам с тобой ходить
по одной земле невозможно. (Когда это вы по земле ходили, дорогой друг Сентаури, где это
вы землю у нас нашли? — спросил Мальбейер и наконец-то занялся делом:
вклинился между Дайрой и Сентаури. Он отвел дуло автомата двумя пальцами, и Сентаури,
продолжая говорить и как бы ничего не замечая, сделал шаг назад.) Я за Хаяни тебя убиваю, за
сына твоего, за тех...
— Дорогой мой Сентаури! — проникновенно начал Мальбейер тоном, который предвещал
долгую спокойную беседу.— Если бы вы только знали, как я вам сочувствую. Вы потеряли
друга, а друг у скафа — это не то, что у обычного человека. Ведь мы лишены
близких... Случаи, подобные вашему, не так уж редки в нашей организации.
— Мальбейер! — с угрозой в голосе сказал Сентаури.
— О, вы меня неправильно поняли,— Мальбейер игриво хихикнул.— Почему-то, если
говорят о приязненных отношениях между мужчинами, то это почти всегда фривольно
воспринимается.
Сентаури взвыл, задрав голову к небу.
— Я их обоих сейчас прикончу, я их обоих сейчас прикончу!
И умчался прочь гигантскими скачками.
МАЛЬБЕЙЕР
Мальбейер повернулся к Дайре.
— Его мучит вина,— сказал он.— Только он немножечко играет. Это видно.
— Мальбейер,— сказал Дайра.— Ведь все подстроили вы. Признайтесь.
— Я? — Мальбейер с бесконечным удивлением всплеснул руками.— Что подстроил?
Боюсь, друг капитан, я вас не совсем понимаю.
— Ну, это все,— Дайра неопределенно пожал плечами.— Вы ведь знали, что я провожаю
сегодня сына, поэтому и лидером меня поставили.
— Дайра, Да-а-айра, дорогой, как вы могли подумать?
— А то, что импат попал в аэропорт — тоже ваша работа? И то, что он вместе с сыном
летел,— тоже?
— Дорогой друг, опомнитесь! Я же не всемогущий. Вы мне льстите.
— Ваша, ваша, не отпирайтесь! — с маниакальной уверенностью твердил Дайра.
— Да откуда вы взяли, что там находился ваш сын?
— А где же ему еще находиться? На других рейсах он не улетел. И в аэропорту
его не было. Не путайте меня, вы все врете. Я с самого утра чувствовал, к чему
все идет.
— Дайте же мне докончить! Я все не мог выбрать времени сказать вам: по моим данным, на
триста пятом его тоже не было.
— Как? — сказал Дайра.
— Конечно, это не стопроцентно, однако... Пять детей. Все идентифицированы.
— Так нельзя лгать, Мальбейер. Это противоестественно. Подите прочь, я вам не верю. Вы
снова хотите меня запутать. Ниордан!
— Да, командир?
— Домой! — Дайра прыгнул в машину и захлопнул за собой дверь.
— Он наверняка жив, Дайра!
— Нет! Нет! Вы врете!
Паук взлетел, а потный Мальбейер все еще кричал и жестикулировал.
ХАЯНИ
В фургоне было темно. Яркие, быстро мигающие лучи, что проникали внутрь через
маленькие овальные окошки, раздвигали темноту, но не растворяли ее. Блестели
волосы на склоненном затылке рыдающей женщины. Хаяни, изогнувшись в кресле, жадно
прилип к своему окну. Как же быстро мелькали улицы, как неизбежно засасывались они в
прошлое, все меньше и меньше оставалось их впереди!
97

— Ничего, ничего,— громко сказал Хаяни.
Женщина подумала, что он ее успокаивает, и заныла вдруг на тонкой срывающейся
ноте. Казалось, этому не будет конца.
Хаяни вспомнил о ней и соболезнующе покачал головой.
— Да. Ведь для вас, вероятно, жизнь кончилась.
Женщина всхлипнула и подняла голову. Не красавица, подумал Хаяни, мьют-романский
тип. Тонкая длинная шея, почти полное отсутствие подбородка, огромные, с тревожным
разрезом глаза, сухая смуглая кожа. Лет пятнадцать назад такие лица были в моде.
Странная, болезненная привлекательность.
— Что? — спросила она.
— Я имею в виду все вот это,— Хаяни мотнул головой в сторону своего окошка.
Женщина нахмурила брови. Лицо ее окрасилось в зеленый цвет — фургон въехал в
Л а Натуру, район максимальной естественности.
— Почему то, что вы оплакивали сейчас, для меня пустышка, зеро, тьфу, почему то,
чего вы так боитесь, для меня — счастье недосягаемое, цель всего?
— Ой, ну не надо, ну помолчите! — сказала женщина и лицо ее страдальчески
искривилось. У мьют-романов это выглядит особенно некрасиво.
— Не сбивайте меня, я сейчас объясню, все это нельзя не понять. Итак — пусть смерть, ведь
все равно смерть, зато возможность — вдруг не сейчас, вдруг отсрочка, поймите, ведь
силы невиданные, гениальность, сверхгениальность, реальная, не плод фантазии, не мечта в
знак протеста, и все это взамен долгой, но тусклой, но униженной, суетливой,
которую я сам же и гажу.
— Помолчите, пожалуйста,— тихо попросила она.
У женщины началась эйфория, что-то очень скоро она начинается, волны теплого
спокойствия пробегали по телу, но мешал монолог скафа, грозил все нарушить.
— И зачем только вы меня целовали? Что я, просила?
— А-а-а-а-а! У вас тоже начинается? Я давно заметил. И у меня скоро начнется, я чувствую.
Я сам не знаю, зачем, точнее... знаю, но... Собственно, я давно об этом думал, но так,
знаете ли, отвлеченно, между прочим, мол, хорошо бы. Я ведь понимаю, что глупо.
Я ведь все понимаю. Знаете, как они меня звали? Суперчерезинтеллигент. Они меня
презирали, пусть не за то, за что следовало бы, но все равно презирали.
Женщина зажмурилась. Ее подташнивало от желания счастья, смешанного с
предсмертной тоской. Главная беда в этом — неумолимость.
А Хаяни все говорил, говорил, не отрывая от нее глаз, сам себя перебивал,
перескакивал с одного на другое, и речь его все больше походила на причитание, о чем только
он ни рассказывал ей (фургон часто останавливался, снаружи глухо переговаривались скафы,
прислоняли лица к окошкам): и о школе, где никто его не любил, беднягу, а может быть,
и ничего относились, а ему казалось, что не любят; и о радости, с какой он бежал из
школы, и как все рады были ему в интернате, и как вскоре снова захотелось ему бежать; как
нигде не находил он того, чего искал, смутного, неосознанного, как временами
становилось легче, а затем жажда бежать с еще большей силой накатывала на него, и он никак
не мог понять, за что ж его так не любят, почему везде, где бы он ни появился,
всегда в конце концов становится плохо, всегда приходят фальшь, пустые слова, нарушения
обещаний, и его отношение к женщинам казалось ему гадким, он старался любить каждую из
них, и с печалью, словно в вине или наркомузыке, топил в них свое несуществующее,
наигранное, и в то же время самое реальное горе, и как стыдно было ему встречаться с ними
потом, и как хотелось нравиться всем, и как не понимал он, почему не все от него
отворачиваются, и как его знакомые были шокированы, когда он бросил вдруг все и ушел в
скафы.
— Замолчи! Замолчи! Скаф проклятый, убийца, выродок!
— Вот, этого я хотел, и еще много чего, уже тогда мечтал я поцеловать вас
(извините, с тоской во взоре, это уж обязательно), не просто прислониться голым лицом к голому
лицу, а непременно поцеловать, и именно женщину — очень я этого хотел.
У женщины внезапно пропало желание убить Хаяни, победила все-таки эйфория, ей стал
вдруг нравиться этот причитающий скаф и возникло желание вслушаться в его речи.
— Бежим отсюда,— сказала она.— Ведь мы импаты, что нам эти защелки, бежим,
спрячемся, я не хочу больницы, не хочу умирать, не хочу, чтобы меня до самой смерти лечили!
В Хаяни на секунду шевельнулся скаф (импаты готовят побег из фургона!), однако очень не
хотелось сбиваться с мысли, и он только досадливо мотнул головой.
— Вы не понимаете. Все будет враждебно, нигде не будет спокойствия, вокруг —
сплошь враги.
98

— Бежим! Помоги мне бежать!
Казалось ей, что фургон огромен, что пыльные столбики света несут прохладу и волю,
что окна — бриллианты, что скаф — прекрасен, желанен, что скорость — свобода, что
все можно и никто не в состоянии возражать. Казалось ей, что фургон наполнен
невидимыми людьми, добрыми и влюбленными, и не желающими мешать, о, какими людьми!
— Бежим, я сказала. Встань. Оторвись от кресла.
— Но...
— Встань, скаф!
Она сошла с ума, она сошла с ума, она ушла с ума!
Мерзкое, недоразвитое лицо, лишенное подбородка.
— Извините, вы совсем не так меня поняли. Я вовсе не имел в виду бежать, когда...
Иначе зачем же... Да и захваты не так-то просто сломать.
— Я хочу жить! Я хочу жить там, где жила, пойми, скаф, пойми, помоги мне бежать.
Меня никто не любил.
— Меня много любили (два раза, подумал Хаяни) и проклинали за то, что любят.
Что хорошего в этой любви? А там — присмотр, врачи, полное развитие способностей,
да я просто уверен, что болезнь далеко не пойдет, я статистику видел. Там
свобода!
Лицо женщины, что называется, пылало, и верхняя его половина была прекрасной.
Ну, просто глаз не отвести.
— Говори, скаф, говори. Так хорошо слышать твой голос.
Все тело ее напряглось, выгнулось, плечи перекосились. Кресло под ней скрипнуло.
Красное лицо в поту и слезах.
— Что... что вы делаете?
— Ты... говори...— она рванулась изо всех сил, но захваты не поддавались. По два на
каждую руку и ногу.— Ох, скаф, ну как же мне нужно выбраться отсюда!
— Не мучь, не калечь себя, ты все равно больная, все от тебя шарахаться будут. Нет
больше того места, где тебя ждут.
Машина давно стояла на одном из перекрестков Стеклянного района. Хаяни
услышал, как водитель хлопнул дверцей и зашагал вперед. Еле слышный гул голосов,
дерево, прилипшее ветвями к окну Хаяни. Женщина опять забилась в кресле.
— Скоро они там? — чуть слышно спросил Хаяни.
— А ты скажи, скаф, ты когда-нибудь жил в большой семье? Что это такое?
— Я вообще ни в какой семье не жил. Я воспитанник. Я хотел в семью,
но... как бы это сказать? ... в уме. А на практике, знаете, страшновато было.
— А женщины?
Кресло кричало как живое. Женщина билась в нем с силой неимоверной.
— Женщины... что женщины? Это все не то.
Она вскрикнула от боли, слишком неловно и сильно рванувшись. Казалось, кресло
извивается вместе с ней.
— У меня был друг. У нас ничего общего не было. Мужлан, сорви-голова, из этих, из
гусаров. Когда я уже все перепробовал, уже когда отовсюду бежал, когда, в общем, в скафы попал...
Я же вот с этой самой мыслью и пришел в скафы, импатом стать, правда, тоже в уме; не знаю,
понимаешь ли ты меня...
— Это неважно, ты говори, а то сил у меня не хватает.
— Но он мне чрезвычайно понравился, хотя и боялся я его. Однажды на него бросился им-
пат, которого тут же напичкали снотворными пулями, не дали и двух шагов сделать — а я был
рядом.
Опять хлопнула дверца, фургон тронулся с места.
— Я тоже мог стрелять. Мог, но не выстрелил, чуть-чуть только двинул рукой. Тут даже не
трусость, я просто не среагировал, но... ладно, пусть будет трусость, я за нее тогда его полюбил.
Хотя сейчас думаю, мог бы и возненавидеть. (А женщина билась, билась, и страшно было
смотреть на нее, кресло раскачивалось, подлокотники трещали, но, сделанные на
совесть, держались. Хаяни не отводил от женщины вытаращенных глаз, от напряжения
выступали слезы, он вытирал их о плечи, до предела скашивая зрачки, чтобы не потерять женщину из
виду.) Ты пойми только правильно, это даже не трусость была, точно, я просто всегда теряюсь
в неожиданных ситуациях, всегда какая-то секунда проходит, я просто не знаю, что должен в
эту секунду делать, и это не трусость, а получается нехорошо. Я думаю, он видел, как я двинул
рукой. Я тогда поклялся себе, что всегда буду с ним рядом, и это всегда... почти всегда было так.
Если даже я забывал о клятве, он сам становился рядом, он ведь и в тот раз, когда я двинул
рукой, тоже рядом стоял, он охранял меня, жалел, понимаешь? Он всегда меня прикрывал,
99

был той самой секундой, которой раньше мне так не хватало. Только сегодня... но сегодня
другое дело... сегодня я сам...
Теперь фургон мчался на полной скорости, и оттого все, что окружало Хаяни, стало
выглядеть нереальным. Бесшумный полет, бешено рвущееся из кресла тело, почти спокойные,
только чуть умоляющие интонации собственного голоса, горечь в груди, отстраненность и
невозможность помочь не то что ей, а даже и себе самому. Страх. И воспоминания, сначала
холодные, почти не лживые, и стыд за то, что они такие холодные, и, конечно, сразу же после
стыда настоящее чувство в воспоминаниях.
— Сейчас, еще немного,— простонала женщина.
— Как я хочу тебе помочь!
— Сейчас! Сейчас! Сей-й-й-йча-а-а-ас!! Охххх...
Сильный скрежет, кресло распалось,
— Так. Так. Хорошо,— завороженно твердил Хаяни, и женщина поднялась, растрепанная,
почему-то в крови, с обломками захватов на руках. Сделала к нему шаг и зашевелила губами,
как бы говоря что-то, развела руки, покачнулась, и он подался вперед, ужас глубоко-глубоко,
словно и нет его. Он ощутил свою позу и подправил ее, чтобы было фотогеничней, ему пришло в
голову, что не о побеге сейчас идет речь, и отрекся он от него с той же истовостью, с какой
минуту назад принимал, и не удивился себе, и знал, что именно так и должно быть, и подумал —
фьючер-эффект, и понял тут же, что никакого фьючер-эффекта нет, просто так должно
быть, так правильно, и все тут. А она сделала еще шаг, стала перед ним на колени, и
просунула пальцы под захват на правом запястье (глаза в глаза, будто в танце, тесно
прижавшись), поцарапав кожу ногтями, и рванула, больно, и захват распался, как распалось до
того кресло, а Хаяни сжал и разжал кулак и что-то сказал, сам не слыша себя. Ее пальцы уже
разрывали следующий, локтевой захват. Он вскрикнул от боли, не отводя глаз, и вот —
свободна рука, и он погладил женщину по лицу, и она улыбнулась, он уже помогал ей
освободить левую руку и думал: «Она меня раздевает». Теперь они говорили одновременно,
тихо-тихо, не слыша друг друга, и он тоже чувствовал что-то наподобие эйфории, заставлял
себя чувствовать. Вот уже обе руки свободны, и он поднялся, нагнув голову, чтобы не
удариться о верх фургона, и это дало ему точку отсчета, пришло ощущение
реальности и постепенно стал возвращаться ужас, а потом отворилась дверь, но
женщина не слышала ничего, трудилась над его правой ногой; тогда он осознал,
что фургон стоит, дверь открыта, смутно знакомые скафы смотрят на них и медленно-
медленно (так казалось ему) снимают с плеч автоматы. Она не слышала, не слышала,
не слышала ничего, и Хаяни был уже на их стороне, уже поспешно убирал с ее головы руки,
поспешно и с отвращением.
МАЛЬБЕЙЕР
По пути к Управлению, а потом по пути к кабинету Мальбейер сосредоточенно беседовал с
Дайрой, настолько сосредоточенно, что даже иногда забывал здороваться со знакомыми, чем
немало их удивлял. Он и в кабинете продолжал заниматься тем же и опомнился только тогда,
когда интеллектор голосом Дайры сообщил, что подоспело время визита в музыкальную
комнату. Тогда он сказал себе: «Пора. Что-нибудь да скажу»,— состроил неизвестно какую
мину, но вежливую, и выбежал из кабинета. Он забыл, что собирался звонить разным людям и
попытаться хоть что-нибудь узнать о передвижениях сына Дайры, о шансах на то, что он жив; он
вспомнил об этом только на первом этаже, на выходе из Управления, среди блестящих
зеркал и синих лозунгов, которых так не хватало остальному Сантаресу, среди
озабоченных, спешащих людей, из которых каждый принадлежал СКАФу, но вряд ли хотя бы каждый
десятый видел в глаза живого импата. И многие из них в течение, может быть, часа с
удивлением и насмешкой оглядывали фигуру грандкапитана, сломанную над местным телефоном,
его восторженно искривленный рот, влажные красные губы, то, как он размахивал руками,
как убеждающе морщил нос, и кивал, и топал ногой в нетерпении, и вел себя в высшей степени
одиноко.
ХАЯНИ
У доктора были вислые, изрядно помятые щеки и выпуклые красные глаза, полуприкрытые
огромными веками. Он напоминал бульдога, впавшего в пессимизм.
— Нет,— потрясенно сказал Хаяни,— не может этого быть.
— И тем не менее, тем не менее,— ответил врач, помолчав.— Я понимаю, очень сложная
перестройка. Помилование у плахи. Я понимаю.
— Но что же произошло?
— У вас иммунитет. Вам потрясающе повезло. Среди скафов, скажу я вам, такие случаи
100

встречаются чаще, чем среди остальных людей. Вам нет нужды закрывать лицо. Счастливец1
— И я свободен?
— Как птица,— доктор встал и сделал приглашающий жест в сторону двери.
Хаяни тяжело встал, кивнул доктору и неуверенно пошел к выходу. На полпути
остановился.
— Я хотел спросить. Женщина, которую со мной привезли, что с ней?
— С ней все, с ней все,— с мрачной готовностью закивал доктор.
— То есть... что значит «все»?
— Третья стадия, инкур, да еще, скажу я вам, полная невменяемость. Спасти ее
невозможно было. А изоляция... Впрочем, вы ведь скаф, что я вам объясняю?
— Я? Скаф?
Доктор недоверчиво посмотрел на форму Хаяни.
— Разве нет?
— Да. Конечно. До свидания.
Жара. Все кончено. Оживающий город. Узкая каменная улица. Окантованные
металлом ветви домов с затемненными нижними окнами. На корточках перед входом в
Старое метро сидит босая девушка. Она закрывает лицо ладонями. Проходя мимо, Хаяни
ускоряет шаги.
— Ничего, ничего.
СЕНТАУРИ
Вот Сентаури стоит на шоссе. Запоздало свистит встречный ветер. По шоссе с равными
интервалами проносятся удручающе одинаковые фургоны. Из некоторых окошек глядят лица без
выражения.
Вот он в кабине. Но это не фургон, обычный автомобиль. Наверное, сняли оцепление.
Человек за рулем глядит только вперед.
— Что молчишь? — спрашивает Сентаури. Человек пожимает плечами.
— Приезжий?
Человек отрицательно мотает головой.
— Не молчи,— просит Сентаури, и человек впервые бросает на него взгляд.
Он местный, коренной сантаресец, собрался уезжать по делам, да тут поиск, нельзя же
бросать своих.
— Это конечно,— соглашается Сентаури.— А кого «своих»?
— Мало ли,— говорит человек.
За лесополосой начали мелькать еще редкие дома.
— Мы потому вас ненавидим,— в запальчивости отвечает человек (он очень волнуется),—
что работа ваша, хотя и полезная, пусть и необходимая даже, но заключает в себе
унизительный парадокс.
— Ах, парадокс! — почему-то взрывается Сентаури.— Ну, давай его сюда, свой парадокс!
Интересно, интересненько!
— Вы, в массе своей люди ограниченные, хотя и предпочитаете об этом молчать, призваны
спасать людей, ограниченных куда меньше, от тех, кто по сравнению с нами не ограничен
вовсе, от тех, кто, грубо говоря, всемогущ. Слабые защищают средних от сильных.
Парадокс, противоречащий природе.
— Люди вообще противоречат природе!
А потом Сентаури кричит:
— Останови машину!
И опять дорога прогибается под Сентаури, и опять ему кажется, что он не дышит
совсем.
— Ну его, весь этот сумасшедший город! Все это неправильно! Все нужно наоборот!
Потом, в стеклянной нише у входа в Новое Метро, какие-то пятеро пытаются его
избить, и Сентаури с невыразимым наслаждением крушит челюсти.
Сначала его принимают за опоенного, потом — за сумасшедшего и, наконец, за импата.
Его все время мучит мелодия-предчувствие, даже во время драки ее стонущий медленный ритм
полностью сохраняется.
Откуда ни возьмись, появляются скафы. Ребята все знакомые, из группы Риорты, они тоже
узнают его, но лезут как на незнакомого.
— Пиджаки, остолопы! — надрывается он, отмахиваясь оккамом.— Вы хоть волмеры-то
свои включите! Ведь я здоровый!
Кто-то, похожий на Дайру, проходит мимо, и Сентаури хватает его за рукав. Рубашка с
неожиданной легкостью рвется, и человек убегает, прижимая к лицу прозрачную вуалетку.
101

Вот Сентаури в каком-то доме с куполообразными потолками, стены увешаны
серебряной чеканкой, перед ним — женщина. Ни удивления, ни страха в ее глазах. Одно
сочувствие. Это хорошо. Он говорит ей, ты, вечная. Он говорит ей, сколько раз это было, но скафом
всегда оставался, никакой привязанности. Он говорил, крушил, радовался, считал — святое
дело, да так оно и есть, святое оно, святое, но сколько же можно, разве для людей оно,
разве можно в таком гробу жить? Он говорит ей, у тебя, наверное, много родных, а у меня нету.
Нету у меня никого. И ему так жалко себя, он говорит, что-то у меня соскочило, и боится, что
опять его неправильно понимают, но женщина обнимает его. У женщины длинные волосы, у
нее такая нежная кожа, но Сентаури забирает страх, страх привычный, воспитанный чуть не
с детства, рефлекс, именно до этого всегда доходило, и всегда он в таких случаях
страшно грубил. И женщина отшатывается, не понимает. Но он уходит только потом, как
всегда, сразу после, а женщина остается обиженная и, как всегда, возникает у него брезгливое к
себе чувство и, как всегда, он его перебарывает, идет быстрым шагом по улице, оккам
чиркает по тротуару, чирк, чирк, и все, к сожалению, на месте, и какой-то лихой мальчонка
бежит за ним и корчит рожи и кричит стишки паршивые, которые они всегда кричат
ему вслед:
— Вонючий скаф, полезай под шкаф!
И все становится на свои места, и он говорит себе, какого черта, он говорит себе, ну, в самом
деле, какого черта, э-э-э, бывает!
Он пожимает плечами, качает осуждающе головой, неуверенно улыбается и стонет от стыда
и презрения к себе. Потом (очень быстро) он оказывается перед домом
Дайры и видит, что навстречу идет Хаяни.
ХАЯНИ
У Хаяни болели ноги. Ему хотелось спать. Заснуть он все равно не смог бы, но в
голове шипело и слипались глаза. Подступал вечер. Стало свежей, люди высыпали на
улицу, они были взбудоражены, громко разговаривали, то и дело встречались плачущие.
Как змея, которая останавливается перед брошенной на землю веревкой, Хаяни не мог
пересечь пограничные проспекты Треугольного Района — «сумасшедшей» части города,
он поворачивал назад, блуждал по изломанным улочкам... То он попадал в Римский
Район, район воинственных романцев, из которых вряд ли хотя бы пятая часть
действительно имела отношение к итальянскому племени: в основном это были люди,
побывавшие у гезихтмакера, изменившие свою внешность, чтобы было где жить; а в
Мраморном Районе, где жили люди искусства — продюсеры, наборщики, артматематики,—
его обдавало запахом тухлой воды, брызгами бесчисленных фонтанов, люди с
мокрыми волосами то отшатывались, то начинали задирать его, но никогда не доводили дело до
прямых оскорблений — форма скафа и злила и отпугивала одновременно.
На музыкальном тротуаре плясали эйджуэйтеры — их было человек десять, одетых
в черное, с накрашенными лбами; с кастаньетами в руках они напевали что-то
бессмысленное... камень гром пали сюда... и прыгали с плитки на плитку, и получалось
ритмично, однако никакой мелодии, только намек на нее и намеренная сбивка.
— Скаф, скаф, иди сюда! Спляшем!
— Скаф, подари автомат!
Где-то впереди послышался сильный удар, затем грохот сыплющихся камней, крики,
аплодисменты — это дрались блуждающие дома, редкость в наше время — где-то на улице
Вотижару, пойдемте, пойдемте скорее, не так уже много-то их и осталось, этих
блуждающих, что-то спокойны последнее время, стоят себе, никуда не рвутся.
Полотна мастеров, испещренные надписями, многие из которых были нецензурные,
а остальные — либо плоские шуточки, либо объяснения в любви,— все это, тысячу раз
виденное, сейчас раздражало Хаяни, приводило буквально в бешенство.
— Что со мной такое? Я ведь рад, что не заразился, честное слово, рад,— сказал
себе Хаяни.
Оглушающий удар совсем рядом, звон стекол, звуки сыплющихся блоков, взрыв
восторженных воплей. Хаяни резко прибавил шаг, потом побежал, вклинился в толпу зевак,
завопил, еще ничего не видя, но оказалось, что не вовремя. На него удивленно оглянулись.
Дома расходились для очередного удара. Один был основательно покалечен, он
угрожающе кренился, у другого был обломан только один угол да еще выбиты стекла.
Все пространство вокруг домов было усыпано ломаными блоками и багряно сверкало
битым стеклом.
Первый дом начал вдруг раскачиваться, все сильней и сильней. Казалось, вот-вот упадет.
— О! Сейчас подсечка будет! Повезло!
102

Все так же раскачиваясь, дом ринулся на своего противника. Тот стоял
неподвижно и, казалось, ждал.
Движения были замедленны, как в рапидной съемке. Вот они на дистанции схватки,
вот атакующий дом размахнулся, а второй, по-прежнему не трогаясь с места, начал
разворот, подставляя под удар уже поврежденный угол.
Удар! В самый последний момент второй дом на максимальной скорости пошел навстречу
первому, а первый, наклонясь максимально, коснулся его — раздался скрежет, звон, и
второй дом начал вдруг разворачиваться назад, он как бы терся о бок своего прбтив-
ника, давил его, а затем верхняя часть первого дома начала рассыпаться. Толпа взвыла.
Хаяни бесновался вместе со всеми. Ему не нравилось зрелище, но он хохотал, кричал,
^указывал пальцем, хватал кого-то за плечи, а потом сам не заметил, как снова
оказался один.
— Ва-ню-чий скаф, полезай под шкаф! Ва-ню-чий скаф, полезай под шкаф!
Он снова побежал, но теперь у него появилась цель.
Хватит с меня, думал Хаяни, я приду и скажу, ребята, я с вами, не прогоняйте
меня, а что обидел, так что ж — свои, как-нибудь разберемся. Я люблю вас, ребята.
А Дайра скажет, что скафу любить не положено, что это мешает его работе, но он
только скажет, а все равно примет, он ведь понимает, что совсем без близких нельзя,
у него ведь и у самого рыльце-то ох как в пуху. А Сентаури ничего не скажет, только
буркнет что-нибудь пиджачно-брючное, да бурчи сколько хочешь, я не в претензии,
бурчи, дорогой, мы, может, и словом больше с тобой не обмолвимся, если трепа не
считать, только поглядим друг на друга, только рядом станем — чего ж мне больше.
СЕНТАУРИ
Они остановились друг перед другом и посмотрели друг другу в глаза, и Хаяни протянул руку.
Но Сентаури сорвал с плеча автомат и всадил в него очередь, и это было очень
больно, и падать ужасно не хотелось, но что поделаешь, а Сентаури отбрасывал автомат,
Сентаури тряс руками, Сентаури кричал что-то, и Хаяни сквозь боль подумал, ну
какой я пиджак, ну, конечно, я все понял или вот-вот пойму, но не успел ничего
понять, а все было так просто, он забыл, что по беглым импатам стреляют, что реакция на
появление беглого импата доведена у скафов до рефлекса, потому что при таких
встречах важно нанести удар первым; он ничего этого не успел, и Сентаури с
перекошенным лицом стоял теперь перед ним на коленях и бормотал, морт, боже мой, морт,
почему морт, хоть кто-нибудь, отзовитесь, что же это такое, почему не отвечает никто?
ДАЙРА, МАЛЬБЕЙЕР, СЕНТАУРИ, НИОРДАН
Дайра так никогда и не узнает, что случилось с его мальчишкой на самом деле. Всегда у
Дайры будет ощущение, что мальчишка не умер, а убежал, хотя мало к тому будет у него
оснований. В каждой странности своей последующей, жизни — в безмолвном телевызове,
в неизвестном, который однажды ночью не посмеет войти к нему во двор и,
потоптавшись у калитки, торопливо уйдет (а Дайра будет следить за ним из полувыключенного
окна музыкальной), в небольшом букете красных цветов (это особенно! Никто из
знакомых Дайры никогда не грешил и не будет грешить пристрастием к букетам), анонимно
переданным в больницу, где, уже к старости, Дайра будет менять вдруг ставшие хрупкими
кости; иногда в совсем уже мелочи, в слове, оброненном невпопад,— везде будет
усматривать он присутствие сына.
Память услужливо исказит воспоминание об утреннем разговоре на кухне, переставит
акценты, вставит несказанные слова, и все для того только, чтобы всю жизнь мучиться
Дайре ненужным вопросом — почему, черт возьми, мальчишке надо было бежать от него,
почему не подает он вестей о себе? Дайра никогда не сменит адреса, он снимет с дома
замки, а уезжая надолго из дому, будет оставлять сыну записку.
То ему будет казаться, что Мальбейер соврал тогда на летном поле, то, вспоминая
его искренние, напуганные глаза, он будет говорить себе, что это был тот самый раз,
когда Мальбейер не врал. Время от времени Мальбейер будет приходить к нему в гости,
обставляя свои визиты ненужной таинственностью, сидеть в музыкальной, изображать из
себя страстного поклонника нарко, но никогда ни словом не обмолвятся они о
мальчишке. Дайра будет считать, что Мальбейер молчит из садизма, может быть,
неосознанного, а сам никогда о судьбе сына не спросит, хотя и будет готовиться к этому каждый раз,
репетировать, примерять различные выражения.
А в тот день он прямо с аэродрома приехал с Ниорданом к себе домой, никто
не встретил их, я так и знал, сказал тогда себе Дайра, а Френеми куда-то исчез,
103

и это немного беспокоило Ниордана. Они прошли в музыкальную и сели в кресла друг
против друга, и Дайра подумал, он же настоящий псих, этот самый «самый надежный
скаф», псих на сто процентов. Когда стемнело, снаружи раздались крики и выстрелы.
Ниордан повернул голову к двери, а немного спустя в музыкальную ворвался Сентаури.
Он сказал, я только что убил Хаяни, я думал, он сбежал от них,- а он оказался
совершенно здоров. У него, мне сказали, иммунитет. Я все-таки прикончил его, вот комедия-то!
На этот раз Сентаури совсем не обиделся, что они не отреагировали, ему было не до того —
он был занят саморазоблачением, и это выходило у него так скучно, и длилось все это
так отвратительно долго, что Дайра сказал ему, ты просто дурак. И опять Сентаури не
обиделся.
Появился Мальбейер, а вслед за ним вошел Френеми, но руки у Френеми были связаны,
и позади стоял имперский конвой.
Никто не удивился приходу Мальбейера. С его появлением все словно ожили, или,
чтобы точнее, гальванизировались. Моментально Дайра ощутил в себе массу информации,
которую необходимо было сообщить Мальбейеру: и о смерти Хаяни со всеми известными
подробностями, и о том, что Сентаури вовсе не претендовал на высокий пост, и о
том, что он вообще собирается уходить из скафов, и о том, что сына в доме не
оказалось, а следовательно, Мальбейер врал, когда говорил, что есть надежда; нужно было
особенно сделать упор на разъяснении этого «следовательно»; нужно было также
расспросить его, насколько верна информация о том, что все дети на триста пятом
идентифицированы, нужно было получить разъяснения по поводу вакансии. Нужно было, плюс ко всему,
указать Мальбейеру на дверь. Впрочем, он не ушел бы в любом случае, ему тоже было
что сообщить. Все заговорили одновременно, каждый пытался говорить как можно
громче, чтобы именно его было слышно, один только Ниордан презрительно молчал,
вслушиваясь в лепет предателя Френеми, основного вдохновителя всех раскрытых им
когда-либо заговоров.„
Дайра сказал Мальбейеру, я не понимаю, зачем вам нужно было, чтобы именно я
сбил этот атмосферник, а Мальбейер ответил, что это неправда, что на самом деле
он вовсе и не хотел стрельбы, как раз наоборот, он надеялся, что Дайра откажется, и
тогда пришлось бы взяться за дело ему самому, грандкапитану гвардии СКАФ. Но у него
тоже не получилось бы — проистекло бы огромное количество суеты, ахов,
комплиментов и ломания рук, все в ужасе и отвращении отвернулись бы от него, но атмосферник
приземлился бы, и сотни предсудорожных импатов рассыпались бы по людным местам,
и началась бы страшная эпидемия, и погибло бы множество народу, и СКАФ значительно
укрепил бы свои позиции, и уже никто не посмел бы с нами бороться, пусть даже и
был бы наш путь усыпан проклятиями, потому что скафы — это раса, это каста, это
качественно отличные от людей существа, более жизнеспособные и, в силу своего аскетизма, с
большими, чем у обычных людей, возможностями, это — профессионалы, на что Сентаури
с необычным жаром возразил, что профессионал не может быть скафом, что настоящими
скафами становятся только пиджаки, а от пиджаков ничего хорошего ждать не приходится,
и Мальбейер тонко усмехнулся. Дайра тоже не остался в стороне от дискуссии, он сказал,
что скаф — это мертвец с автоматом, только мертвец способен на то, что требуется
от скафа, и поэтому раса скафов, если даже она и есть, не имеет будущего. Разумеется,
это не относится к институту СКАФ, это образование бюрократическое, долговременное,
очень живучее, но никакого отношения к функциям скафов, к их морали оно не имеет.
Мальбейер, сладко покачав головой, ринулся в спор, а в это время Френеми перестал каяться,
он уже бросал Ниордану тяжелые, больные слова, и глаза Ниордана щурились еще
больше, и лицо его выражало нечеловеческую жестокость. Для Сентаури Мальбейер
превратился в двух человек: один ходил между кресел, в которых расположились скафы, страстно
жестикулировал и с обычной витиеватостью говорил невероятные вещи, а другой склонился
над Сентаури и, упершись ладонями в подлокотники кресла, молча и пристально
вглядывался ему в лицо. Это очень мешало.
Потом Ниордан сказал:
— Предатель. Казнить его сейчас же, немедленно. Он хотел ненависти. Пусть он ее
получает.
И закрыл руками лицо.
Все смолкли. Мальбейер, который после этих слов почувствовал себя крайне неловко,
скроил невинную мину и замолчал наконец-то, сел в ближайшее кресло. Дайра вымученно
улыбнулся и сказал:
— И этот тоже против меня. Не думал.
— Я никого не продавал. Неправда,— пробормотал Сентаури.— Я все честно. Это не
104

предательство. Я не из-за вакансии. Я и не знал о ней ничего. Неправда это. Псих. Что
он понимает.
Первый раз за все время Ниордана в глаза назвали сумасшедшим. И ничего не произошло.
Он просто не слышал.
СЕНТАУРИ
— Все мы пиджаки и трупы,— сказал Сентаури,— это Дайра верно подметил. Омертвение.
Просто мы трупы.
— Да,— невпопад согласился Дайра.— Для него все очень быстро случилось.
Неожиданный взрыв, боль, падение, всего несколько метров, не больше. Смерть. Почти наверняка
мгновенная смерть,— (Ниордан вдруг встал) — Таким как мы, самое милое дело —
самоубийство. Мы не люди. Они не могут принять нас. И мы правы, и они правы.
НИОРДАН
— Я остался один,— задумчиво сказал Ниордан. Он оглядывал всех ищущими глазами,
рассчитывая привлечь к себе всеобщее внимание.— Только вы. Моя корона, моя мантия —
все это теперь игрушки, не больше. Никогда не вернуться мне к своему народу.
Фигура Ниордана была непререкаемо царственна. Он стоял, держась за спинку кресла,
устремив задумчивый взгляд сквозь Мальбейера, и что-то бормотал себе под нос; глаза его
горели.
— Только что я потерял друга, неважно, что он был плох. Он не понял меня. Или я не
понял его. Но только он, он один связывал меня с моим народом. Я вынужден был
разорвать эту связь. Теперь я просто скаф.
Говорил он возвышенно и нелепо, однако пластика его тела уничтожала всякую мысль о том,
что можно над его словами посмеяться или просто не принять их всерьез.
Он сорвался вдруг с места, кошачьей походкой подлетел к полке с записями (Дайра был
обладателем великолепной коллекции нарко), пробежался по ним пальцами, отобрал,
почти суетясь,пять белых кассет и одну кремовую (белые кассеты хранили в себе записи
нарко, а кремовым цветом отмечались преднарковые мелодии). Вихрь с точно выверенными
движениями, он уже в следующую секунду вставлял кремовую кассету в магнитофон,
такой же, как у Мальбейера (да-да!). Закрыв глаза, он возложил на панель пальцы
правой руки.
Музыкальная преобразилась. Из центра пола забил, заискрился разноцветными красками
фонтан-тоноароматик. Стены комнаты оголились. Исчезли картины, зеркало, пропал даже
след резной пластиковой двери. Все еще находясь в напряжении, слушатели судорожно
вдохнули манящий знакомый аромат. Предвкушение радости, отдыха, о, как все забывается,
даже больно, как все забывается. По стенам пробежали причудливые серые тени, где-то
вдалеке заиграла флейта, чуть слышно, дразняще... странный мерцающий свет залил комнату,
лица изменились, чуть пообмякли; незнакомые, ждущие, широко раскрытые глаза Ниордана,
исподлобья — Мальбейера, Сентаури выпятил губы, Дайра... нет, Дайра остался тем же.
Сведенные пальцы мнут подлокотник, челюсть вперед, спина прямая, только глаза чуть
успокоились. И неожиданно, хлыстом, кипятком — атака оркестра тутти! Фонтан взлетел до
потолка, осыпал все шипящими, быстро испаряющимися каплями, какофония запахов, ярко
вспыхнувшие экраны-стены... предутренняя площал», пустая, без единого человека, яркое
небо. Ниордан вытянул вперед руки, и фонтан опал. Тогда он наклонился вперед, растопырил
пальцы и на цыпочках, плавно побежал к тому месту, где только что был ароматик.
Ниордан до самозабвения любил танцевать. Из-за этой страсти он куда больше, чем нарко,
под которую нельзя танцевать, любил преднарковую музыку. Даже просто сидя и слушая
преднарко, он переживал воображаемый танец: запрокидывал голову, вздыхал, жмурил в
сладкой муке глаза, трогал быстрыми пальцами то лицо, то колени — меньше всего в эти
минуты он напоминал сумасшедшего.
В этот раз Ниордан танцевал «оливу», один из самых старинных мьют-романских
танцев. Прелесть оливы, особенно в исполнении Ниордана, заключалась в том, что при
внешней скупости движений (дерево под ветром) в ней скрывалось такое море чувств, что
просто удивительно было, как это Ниордан не переигрывает. В этот раз танец почему-то не
получался. Ниордан, как всегда, был чрезвычайно пластичен, руки его, ветви оливы, словно
нежной корой обросли, тело, ноги — каждое движение было прекрасно, а вот лицо
подводило. Жестокость нарушала гармонию. Его быстрые, резкие, почти незаметные
движения, точно в такт, уже не составляли того целого, которое отличает искусных пред-
наркотанцоров — чувствовался диссонанс.
Музыка менялась. Она становилась то спокойной, то резкой, и Ниордан четко отслеживал
105

смены ритма. Потом, очень себе удивляясь, встал с места Дайра, подошел, нарочито неловко,
к танцору, обнял его за плечи и, мотая головой, стал переступать ногами в такт музыке.
Я не понимаю себя, подумал Дайра. Еще меньше он стал понимать, когда к ним
присоединился Се н^аури — каменное выражение лица, совершеннейший неумеха, презиравший танцы, эту
маленькую радость истинных пиджаков, терпящий танцы только ради компании. А когда, с
виноватой улыбкой, вдруг поднялся со своего кресла Мальбейер, когда он подошел к ним,
пытаясь приноровиться к несложному ритму, пытаясь, явно пытаясь не выглядеть чересчур
смешным, когда он обхватил руками плечи Сентаури и Ниордана, когда он тем самым замкнул
кольцо и уже полностью испортил оливу, тогда Дайра перестал удивляться, перестал
ждать известий о своем сыне и полностью подчинился музыке.
Они ступали неуклюже и тяжело, один Ниордан был, как всегда, неповторимо изящен. Он
танцевал уже не оливу, он подражал своим друзьям, он тоже обнял их за плечи, его ноги тоже
стали пудовыми, но все-таки это был настоящий танец, произведение искусства. Объятья
крепли, из-под тяжелых век упорно глядели четыре пары воспаленных, бессонных глаз...
враскачку, враскачку... синхронно и не совсем в такт... да разве до такта им было? Их танец
лишен был даже намека на радость, на хотя бы самое мрачное удовлетворение, их танец
был тяжелой работой, приносящей тоску, убивающей самые смутные надежды. А музыка
становилась все веселее, это непременная тема преднарко, потом, ближе к концу, придет в эту
музыку горечь, а сейчас на экране бежала стайка ярко одетых девушек; каждая из них
выполняла свою собственную серию сложных фигур, которые поддавались расшифровке
только на самом высоком профессиональном хореографическом уровне, но это, несомненно,
был радостный танец. Иллюзия присутствия была полной, и она только усиливала печаль —
тот мир, тот танец, та радость были недосягаемы.
Мертвые витали над скафами. Убитые сегодня, вчера, во все времена, они давили на
танцующих неумело мужчин, так давили, что даже Мальбейер чувствовал их присутствие.
Нет, никто из них, конечно, не верил в духов, им не вспоминался, конечно, каждый леталис
во время захвата, просто все разговоры, все горести этого дня вдруг всплыли одновременно
в их памяти, спаялись в однородную массу из боли, страха, ожидания, ненависти, любви...
лицо Томеша Кинстера на экранах аэропорта, невнятное бормотание диспетчера, толпы
возбужденных людей, старик, посылающий вдогонку проклятия, раскаленные тротуары, крики,
больные, непонятные разговоры, оскал Сентаури, масляные злые глазенки Френеми, Баррон,
спящий в углу дежурки, мертвая летящая старуха с растопыренными локтями, улыбка Маль-
бейера, теплые капли пота, надписи на картинах...
Дайра заметил, что вот уже несколько минут он не отводит взгляда от одной из танцующих
девушек. Он пригляделся к ней внимательнее. Лицо ее было чем-то знакомо, просто родное
лицо, хотя Дайра мог бы поклясться, что никогда прежде ее не видел, разве что запомнил
по музыкальным вечерам, а это было не очень-то правдоподобно, потому что Дайра никогда не
обращал особенного внимания на экраны: его всегда интересовала одна только музыка. И ему
захотелось в этот момент, чтобы девушка была с ним (так захотелось, что он поморщился),—
он бы ей все рассказал, все, ничего не скрывая ни от других, ни даже от себя самого, и не
очень-то важным казалось ему то, что она, пожалуй, и не поймет ничего, просто чтобы рядом
была. Мысль, конечно, дикая, несуразная, детская, было в этом мире четыре скафа, а больше
никого нигде не было. Дайра горько усмехнулся и подмигнул девушке, и, к невероятному
своему удивлению, увидел, что она в ответ подмигнула тоже, и улыбнулась, и помахала ему
рукой.
Статьи,
опубликованные
в 1989 г.
ТЕМА ДНЯ. ТРИБУНА
БЛЮГЕР А. Ф. Научная публикация — цена, реклама,
прибыль.— № 7, 2- 3.
ВОЙТОВИЧ В. А. Осенний аукцион в Черкассах.— № 3,
26—27.
ЗЯБЛОВ В. Беседы в центре Европы.— № 3, 21—24.
КИСЕЛЕВ Г. А. Единый знаменатель интересов.— № 2, 2—8.
КРИВОМАЗОВ А. Н., ТЮТЮННИК В. М., ХАЙТУН С. Д.,
МОНАСТЫРСКИЙ М. И., ЭПШТЕЙН М. Н. Оперативная
публикация: клубок проблем.— № 5, 65—69.
НЕФЕДОВ О. М. Помочь химии.— № 9, 4—8. Три вопроса
вице-президенту.— № 9, 9.
ТАТАРСКИЙ Ф. Кто- станет под мостом? — № 8, 23—28.
ТАТАРСКИЙ Ф. Стандарты Госстандарта.— № 10, 2—9.
ФРАНК-КАМЕНЕЦКИЙ М. Д. Завтра будет поздно.— № 12,
10—11.
И ХИМИЯ — И ЖИЗНЬ!
ВОРОНКОВ М. Г. Демагогия против биотехнологии.— № 3,
.11 -13.
МАЛЬЦЕВ Г., СТАНЦО В. Кольский узел воочию.— № 5,
74—79.
106

МАРФИН М, Д. Как слово наше отзоветси...— № 12, 22—25.
СТАНЦО В. БВК. Противостояние.— № 3, 4—9. БАСЕ-
ВИЧ В. В. Краткий статистический и технологический
комментарий.— № 3, 9—10.
СТАНЦО В. Город в полукольце.— № 1, 6—12.
ТУТЕЛЬЯН В. А. Яблоко «с бочком».— № 1, 60—63.
ТЕХНОЛОГИЯ И ПРИРОДА
АЛЕКСАНДРОВ С. В отпуск — на море? ~ № 5, 8—12.
ВИНОГРАДОВ А. В. Геологические эталоны.— № 8, 28—29.
ВИНОГРАДОВ А. К. Превращать сточные воды в морские.—
№ 7, 34. БЫБАЛОВ С. Предотвращать, а не
превращать.— № 7, 35.
ИЛЬИНСКАЯ Н. Экологический арбитр.— № 5, 2—5.
МАРЬЮШКИНА В. Я. Красная книга гербологии.— № 10,
32—34.
ОРЕШКИН Д. Арал: беда воды» беда людей.— № 8, 2—7.
ШАПОРЕНКО С. И. Каково же будущее Арала? — № 8, 7.
ПЕТУХОВ С. Риск— № 4, 6—13.
СИЛКИН Б. Кислые слезы облаков.— № 5, 70—73.
СОЛОВЬЕВ Л. Г. Кислотные облака над нами.— № 5, 73.
СУТУГИН А. Г. Оледенение или всемирный парник? — № 2,
86—90. КРАСНОСЕЛЬСКИЙ С. Как залатать озонные
дыры? — № 2, 90—91.
ЦАРЕВ В. П., ПОБИЛ ЕЙ КО Р. П. Почему так много
катастроф? — № 12, 32—33.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
БЕЛОУСОВ Ю. М. Найденный и... брошенный.— № 9, 84.
ДМИТРИЕВ М. Т., МАЛЫШЕВА А. Г., ГОНЧАРОВ Н. П.
Экология с синдромом преследования.— № 9, 10—13.
Письма из прокуратур.— № 9, 13.
ЕМЕЛЬЯНОВ Б. М., ИВАНОВ А. И., ЧЕРНОБАЕВ И. П.
Что еще могут иефелины.— № 9, 83—84.
ИОРДАНСКИЙ А. Кооперативная мидия: уроки первого
сезона.—№ 5, 80—81.
КАЗАКОВ Е. В. Пропитка — взрывом.— № 7, 59.
МИХАЙЛОВ В. М. Резонанс-88.— № 7, 68—70.
НИЗОВЦЕВ В. В. Капля, рожденная под Солнцем.— № 11,
60—61.
РАСИН Ю. Г. Из записок санитарного врача.— № 8, 8—9.
СТАВИЦКИЙ В. Д. Такие редкие цветные дороги.— № 9,
82—83.
ФУРМАНОВ Ю. А. Как рассосался окцелои.— № 1, 20—25.
НАУЧНЫЙ КОММЕНТАТОР
БОРИСОВ В. В. Аккуратность плюс золотые руки.— № 1,
2—3.
ЗИ СЕЛЬ СОН А. Д. Экологический синдром.— № 6, 6—7.
МАТНИШЯН А. А. Перспективная ветвь разветвленного
древа.— № 8, 18—19.
МЕЛИХОВ И. В. Куда идет современная химия? — № 4, 14—15.
НЕДОВЕСОВ В. Г., ЧЕЧЕВ В. П., КРАМАРОВСКИЙ Я. Мм
КРИВОХАТСКИЙ А. С, САВОНЕНКОВ В. Г.
Радиоактивный распад и фантастика.— № 6, 20—21.
ПАВЛОВ А. Компьютерная чума в СССР.— № 7, 20—21.
ПОЛИЩУК В. Р. Время менять пластинку.— № 12, 8—9.
ЧЕРНОХВОСТОВ В. В. Конструирование организмов: и
технология, и наука.— № 9, 16—17.
ПОСЛЕДНИЕ ИЗВЕСТИЯ
ВОРОНОВ Г. С. Конец «холодного термояда».— № 6, 15.
ВОРОНОВ Г. С. Холодный термояд? — № 5, 35.
ЗЯБЛОВ В. Беизол нз мышьяка.— № 9, 27.
ЗЯБЛОВ В. Молекула-карцер.— № 11, П.
ЗЯБЛОВ В. Сколько лет до конца света? — № 1, 13.
ИВАНОВ В. И. Устоит ли главная догма генетики? — № 1, 5.
ИНОХОДЦЕВ В. Неорганическая двойная спираль.— № 1, 4.
ИНОХОДЦЕВ В. Остерегайтесь железа1 — № 4, 69.
ИНОХОДЦЕВ В. Сверхцезий.— № 8, 17.
КАРПЕЙСКАЯ Ю. Белок есть, а гена нет? — № 7, 42.
КОТЬ В. Вездесущая перекись.— № 7, 43.
КОТЬ В. Химики, выручайте! — № 3, 20.
ПЕВЗНЕР П. А. Новый метод расшифровки ДНК? — № 7, 19.
ПРОБЛЕМЫ И МЕТОДЫ
СОВРЕМЕННОЙ НАУКИ. ОБЗОРЫ
АЛЕКСАНДРОВ В. Н. Не только слезы.— № 11, 34—36.
БАБАЕВ Е. Алгебра и гармония в химических
приложениях.— № 4, 17—19.
БАХУР В. Т. Пересадка мозга.— № 2, 12—18.
БЕЛЯЕВ В. И. Снова о сероводороде в Черном море.— № 6,
60—62.
БОРОДИН П. М. Кошки и гены: десять лет спустя,— № 4,
40—45.
ВАЛЬДБЕРГ А. Ю. Пыль н дым.— № 4, 70—76.
ВЕРХОВСКИЙ Л. И. Мысли о мышлении.— № 1, 22—27.
ГЕРЦЕНШТЕЙН М. Е. Новые загадки Сверхновой.— № 3,
30—33.
ГОЛУБОВСКИЙ М. Д. Социальная утопия и генетика.—
№ 12, 40—48.
ЗОЛОТОВ Ю. А., ОБРЕЗКОВ О. Н. Ионная
хроматография.— № 6. 22—27.
ИМЯНИТОВ Н. С. Дефекты в пространственных эффектах.—
№ 10, 22—25.
КОВАЛЕВ И. Е. Мудрость тела.— № 5, 36—41.
КУЗНЕЦОВ Е. П. Эхо выдающегося эксперимента.— № 3,
34—35.
МЕЛЬНИКОВ В. Н. Пятая сила: «за» и «против».— № 2,
20—25.
ПЕВЗНЕР П. А. Компьютерная генетика.— № 2, 36—45.
РУДКЕВИЧ Д. М. Змей глотает свой хвост,— № 12, 73—79.
СВЕРДЛОВ Е. Д. Неоконченная история с натрий-калиевой
помпой.—№ 11, 12—21.
СКУЛАЧЕВ В. П. Биологический преобразователь
энергии: чертеж с точностью до атома.— № 3, 35—39.
ФЕЙГИН А. М. Биосинтез: подъемные краны и домкраты.—
№ п, 49—51.
ЧАЙКОВСКИЙ Ю. В. Напоминать и осмысливать.— № 9,
18—26.
ЧАЙКОВСКИЙ Ю. В. Наука о разнообразии.— № 1, 40—48.
ШАПИРО Б. И. Живая природа фотографии.— № 7, 44—50.
ШОКИН Д. С. Еще о мыльных пузырях.— № 3, 72—76.
ЩЕРБАТЫХ Ю. В. Человек на третьей ступени эволюции.—
№ 8, 46—49. Ю. Ш. Несколько советов.— № 8, 49.
РАЗМЫШЛЕНИЯ. СТРАНИЦЫ РАЗНЫХ МНЕНИЙ
БОГДАНОВ В. Пути н перепутья астрология.— № 9, 38—43.
ДАРАКОВ О. Академия и «зеленые».— № 11, 8—10.
ЗАКИС Ю. Р. Мы на фоне Вселенной.— № 8, 42^45.
МОИСЕЕВ Н. Как приблизиться к ноосфере.— № 6, 4—9;
№ 7, 28—33; № 8, 10—16.
МЮГЕ С. Наука и мистика.— № 11, 44—48.
МЮГЕ С. Г. Что такое смерть? — № 7, 78—83. Из
«Истории Ворохова».— № 7, 83.
ПАРХОМОВСКИЙ Я. М. Кому нужны инженеры? — № 5.
16—20.
ПЕЩЕВИЦКИЙ Б. И. Релятивистский аттракцион.—№ 11,
87—89.
ПОЛТАВЕЦ И. Е. Сколько лет до звезд.—№ 11, 86—87.
ТАРАСОВ Е. К. О рынке — на уровне здравого смысла.—
№ 10, 12—20.
УМАНСКИЙ К. Г. Немилосердная медицина.— № 2, 52—58.
УРСУЛ А. Д. Неособирательство: путь в грядущее? — № 11,
4—7.
РЕСУРСЫ. ЭКОНОМИКА, ПРОИЗВОДСТВО
ВАСИЛЬЕВА Т. И., ЛАПТЕВ Ю. П. О картошке из се-
мяи.— № 2, 64—67.
ГАЛИЦКИЙ В. В. Миллион ЭВМ на гектар.—№ I, 31—33.
ИНШИН Н. А. Похвала гречихе.—№ 8, 62—64. И
полезно, и вкусно.— № 8, 65—66.
МАКСИМОВ Ю. Л. Идеальный брак.— № 6, 52—55.
МЫСОВ В. М., ИОНЕ К. Г. Что кроме нефти? — № 4,
64—68.
ОРЛОВ Д. С, ЛОЗАНОВСКАЯ И. Н. Ключ к плодородию.—
№ 8, 54—57.
СЕМЕНОВ А. Ловись, рыбка.— № 1, 56—59.
ХУРГИН Я. И. Только качество в счет.— № 7, 36—41.
ПОСРЕДНИК
Биоценоз — миф нлн природный объект? — № 3, 45.
Внимание: библиографическая редкость! -№3, 109.
Импульсно-волновая техника: новые возможности.— № 12, 25.
Консервант... для очистки теплообмеиной аппаратуры.— № 8,
41.
Лечение поллинозов: удобно и для пациента, и для врача! —
№ 7, 109.
Научным работникам, считающим персональную ЭВМ не
роскошью, а средством исследования! — № 8, 41.
«Неформалы» от... гравитации.— № 4, 93.
Опрыскивайте снизу.— № 8, 67.
Покупайте современные технологии! — № 3, 109.
Предлагаем насекомых.— № 7, 109.
Ртуть — это опасно! — № 7, 109.
Экологический фонд СССР.— № 11, 58—59.
ИНТЕРВЬЮ. РЕПОРТАЖ.
ИЗ ДАЛЬНИХ ПОЕЗДОК
БЕСПАЛОВ Ю. А. О мембранах, химических и
ведомственных.— № 8, 20—22. ЯМПОЛЬСКИЙ Ю. П. Газ налево,
газ направо... — № 8, 22.
ДРАГАЛОВ В. В. Премия Кёрбера.— № 6, 12—14.
107

КОРОБОВ М. В. Соревновательность вместо очереди.— № 10,
10—11.
СТАНЦО В. Воспоминание о «Чхавери».— № 6, 44—48.
СТАНЦО В. Параллели.— № 2, 28—33.
РОЗАНЦЕВ Э. Г. «Науку губнт кастовость».— № 4, 16—17.
СМЕЛЫ 3. Разговор о кооперации.— N° 1, 34-37.
УСТЫНЮК Ю. А. В гостях у японских химиков.— № 3,
60—71; № 5, 54—64: № 6. 30—39.
ВЕЩИ И ВЕЩЕСТВА. ИСКУССТВО
ВАСЬКО А. Т. Синева на дисплее.— № 2, 34—35.
ВИЗИ Б. Химизм в скульптуре? — N" 10, 42—43.
ВИКТОРОВ А. М. Морщины на лнце города.— № 11, 73.
ВОЛЬФСОН С. А. Материальные трудности.—№ 12, 50—55.
КАРПОВА И. Вадим Сидур.— № 11, 39—43.
МАНЖОСОВ В. Н. Трактат о лыжной палке.- № 2, 92—95.
МЕРЗЛЯКОВ В. М. Этот всем необходимый гипс—№ 10,
58—61.
СМИРНОВА К. А. Изумруд,— № 7, 52—55.
ТАБЕР А. М. Стратегия аскорбинового бума.— № 4, 46—50.
ЧЕМЕЗОВА В. Янтарные каплн.— № 8, 38—40.
ЗДОРОВЬЕ
АЛЕКСАНДРОВ С. Лекарство, которое едят.— № 12, 59—62.
АРУШАНЯН Э. Б. По чайной ложке три раза в день? —
№ 7, 84—89.
Л АД ОД О К. С, ПЕТТЕРСОН У. Беседы о детском питании —
№ 9, 60—64.
ЛАДЫНИНА Е. А., МОРОЗОВА Р. С. Лечение травами,—
№ 2, 60—63; № 3, 94—97; № 4, 56—59; № 5, 48—51;
№ 6, 71—73; № 7, 56—58; № 8, 58—60; № 9, 54—56.
ПОПОВА Т. Д. В медицинском Зазеркалье.— № 3, 14—18.
ПРОЗОРОВСКИЙ С. В., ТАРТАКОВСКИЙ И. С. Инфекция
XX века: болезнь легионеров.— № 6, 64—67.
СИГУ Л Я Е. Е. Ванадий, ферменты и сердце.— № 6, 84—85.
СМИРНОВ В. К. Курение табака — что нового? — № 8, 50—
53. Как там у них с курением? — № 8, 53.
СМОЛЬЯННИКОВ А. В., КАЛИТЕЕВСКИЙ П. Ф. Лечиться
илн не лечиться? — № 10, 44—50.
УСПЕНСКИЙ А. Е. О суррогатах алкоголя, наркозе и
погубленном здоровье.— N° 4, 51—55.
ЧАЙКОВСКИЙ Ю. В. О накаливании ребенка.— № 7, 50.
ЗЕМЛЯ И ЕЕ ОБИТАТЕЛИ.
ЖИВЫЕ ЛАБОРАТОРИИ
АГАФОНОВ А. В. Язык дельфинов? — № 2, 48—51.
ГЛУВОКОВ А. И. Даларгниовая форель.—№ 9, 50—51.
ДМИТРИЕВ П. Зверн-каменотесы.— № 8, 32—35.
ЗАДОРОЖНЫЙ В. Латнмерия изучена — забудьте про нее! —
№ 9, 46—49.
ЛАРИОНОВА Г. Записки ветеринарного врача.— № 4, 90-93.
ЛИННИК Ю. Парадоксы болота.— № 7, 60—63.
ЛОЗ АН М. Н., КОЗАРЬ Ф. В. Ночные забавы квакш.— № 7,
65—67.
МАРКОВ С. Знакомьтесь — странная голомянка.— № 6, 74—75.
МЯГКОВ Н. А. Акулье милосердие,— № 12, 56—58.
НОВИКОВ Ю- Волк в собачьей шкуре.— № 1, 52—55.
ПЕТРОВ С. А. Витамины в море.— № II, 52—53.
ПИОНТКОВСКИЙ С. А. Из жизни копепод.— № 11, 56—57.
РУБЦОВА Е. Л. Голубая роза.— № 6, 68—70.
САПУНОВ Б. В., САПУНОВ В. Б. Крокодилы в древнем
Пскове.— № 3, 52—54.
СУЛ ХАНОВ А. В. Тополевая моль.— № 6, 56—57.
ТОМИЛИН А. Г. «Самоубийства» китов.— № 10, 73-77.
ГИПОТЕЗЫ. А ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ?
АГАДЖАНЯН И. А. Роковая обратная связь.— № 6, 49—51.
АССОВСКАЯ А. С, СОЛОВЬЕВ С. В. Фантомы сознания или
гости из бездны времен? — № 3, 46—50. АЛЕКСАНДРОВ С.
Монстры кануна Реформации.— № 3, 50—51.
БУРДА В. С. Фосфиновый треугольник,— № 5, 52.
БУШЕЛЕВ С. Н. Лечебные кванты.— № 1, 74—76.
ГАЛИЦКИЙ И. М. Два грамма времени.— № 2, 26—27.
ДЛИГАЧ Д. Память сердца.— № 5, 44—47.
КАМАЛЕТДИНОВ М. А., КАЗАНЦЕВА Т. Т.,
ПОСТНИКОВ Д. В. Нефть со сдвигом.— № 8, 30-31.
КАПЛАН А. Я. Воспоминания о будущем.— № 3, 40—45.
КОЛОКОЛЬЦЕВ С. Н. Реплнка к затянувшемуся спору.—
№ 4, 60—61.
МАРЕНИЧЕВ В. В. Средство Макропулоса найдено? — № 10,
54—56.
РАДЮК М. Почему качается кольцо? — № 11, 48.
САПУНОВ В. Б. Еще раз о неуловимости снежного
человека.— № 5, 92—95. КУТЕПОВ С. Не двоюродный, а
родной брат.— № 5, 95—96.
СЕМЕНОВ А. И. Приметы зимы.— № 10, 92—93.
СИЛКИН Б. И. Год сверхактивного Солнца — 1989.— № 4,
20—23. СИМОНОВ Р. А. Максимумы солнце
деятельности н сталинизм.— № 4, 23—24.
СТАРИКОВИЧС. Грядет глобальное лихолетье? — № 1, 14—19.
ТАТАРСКИЙ Ф. Борьба за «странную воду».— № 12, 68—71.
УВАРОВ В. В. Снова о волнах запаха.— № 5, 53.
ЦАРЕВ В. П., ПОВИЛ ЕЙ КО Р. П. Газовые гидраты губят
озон.— № 10, 26—29. ГОЛОВЧЕНКО И., ДРУЗЬЯК Н.
Защищает ли иас озоновый слой? - № 10, 29—30. БУР-
ДАКОВ В. П. Самолеты и ракеты разрушают озон.—
№ 10, 31.
ЛИТЕРАТУРНЫЕ СТРАНИЦЫ.
ФАНТАСТИКА. УЧЕНЫЕ ДОСУГИ
АЗИМОВ А. Портрет писателя в юном возрасте.— № 7, 98—
103.
БАГДАСАРЯН А. Всякое может случиться.— № 7, 104—108.
БЕРЕСТЕЦКИЙ В. Б. Диотима.— № Ц, 64 72.
БЛОХ Р. Глас вопиющего,— № 8, 106—109.
БУЛЫЧЕВ К. Перпендикулярный мир.—№ 1, 100—109; № 2,
98—108; № 3, 98—108.
ВАРЛИ Дж. Нажмите ВВОД.- № 4, 96—107; № 5, 100—
109; № 6, 100—109.
ГАСАН-ЗАДЕ Р. Старик н старуха.— № 8, 94—96.
ГЛАНЦ А. Блудный сын промышленности.— № 4, 84—87.
ГОРОДНИЦКИЙ А. «Не вернуться. Живем по-другому».—
№ 10, 78-81.
ЕГОРОВ В. «Пути не знавшие окольного...» — № 8, 82-85.
Из стихов Герцена Копылова.— № 12, 18—21.
КИМ Ю. «Я только говорю, что совесть...» — № 3, 56—59.
Л ЕМ С. Системы оружия двадцать первого века, нли
Эволюция вверх ногами.— № 9, 28—37; № 10, 64—72.
ПЕРФИЛЬЕВ М. Г. Элементарная история.— № 2, 73.
ПЛАТОНОВ А. Электрофикация.—№ 1, 85—91.
ШКЛОВСКИЙ В. «Товарищ Платонов очень занят...» — № 1, 91 —
93.
ПОДЫ MOB В. К. «Жизнь — и много, и мало...» — № 5, 42—43.
ПОКРОВСКИЙ В. Танцы мужчин.—№ 9, 96—108; № 10,
96-108; № 11, 98—109; № 12, 94—106.
ПУШКАРЕВ В. Как писать статью по бнохимин.— № 1,
50-51.
ТАУБМАН Е. И. Читайте Андрея Платонова... — № 1, 84.
ФИЛЕНКО Е. Этнмовирус— № 9, 57—59.
ШКЛОВСКИЙ И. С Эшелон.— № 1, 64—72; № 2, 76-85;
№ 3, 82—91. Об «Эшелоне».— № 9, 65-67.
ПОРТРЕТЫ. СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ. АРХИВ
БАШИЛОВ И. Я. «Посмотрите же на мои дела!».— № II,
22—30, ПОЛ ИЩУ К В. Инженер с чувствительной
душой. - № 11, 30—33.
БУТЛЕРОВ А. М. Антиматериализм в науке.—№ 6, 17—19.
ГАМОВ Г. Моя мировая линия.— № 5, 24—33. ФЕЙНБЕРГ Е. Л.
«Заслуживает того, чтобы о нем помнили». № 5, 33—34.
ЖУКОВСКАЯ Е. Г. Как это было.— № 6, 88—98; № 8,
70—81; № 9, 68—79.
ИПАТЬЕВ В. Н. Жизнь одного химика.— № 4, 26—39.
КАПИЦА П. Л. «Непомерное и вредное секретничество».—
№ 7, 4—8. Роскошь общения.— № 7, 9-11.
К 90-летию со дня рождения академика А. Н. Несмеянова.—
№ 9, 14—15.
КОПЫЛОВ Г. И. Не обобщай меня без нужды.— № 12, 12—17.
КРИВИЧ М. Человек на пьедестале.— № 1, 26—27. Из
потока юткннских идей.— № 1, 27—30.
ЛИБКИН О. М. Хозяин сада.— № 10, 34—35.
MAP КОВ НИ КОВ В. В. О бедах российского просвещения.—
№ 5, 20—23.
ПЕРЕЛЬМАН А. И., НЕМЦОВ М. С. «Шоссе Энтузиастов»:
дополнительные сведения.— N° 2, 9—11.
РОЗЕНФЕЛЬД Е. Л. Он заслуживал лучшей участи.—
№ 10, 82-83.
САМОХОцКИЙ А. С. О нервизме н лечебной проблеме его.—
№ 11, 79—85. СТРЕЛЬНИКОВА Л. Он был врач.— № 11,
74-78.
Семнадцать мгновении «Химии и жизни».— № 12, 4, 34, 64, 88.
СТАНЦО В. С солнцем в крови рождены.— N° 12, 26—31.
ТЕПЛЯКОВ М. М„ РОМАНЦЕВ М. Ф. Первые директора.-
№ 5, 13—14. ЗЯБЛОВ В. Возраст озарений.—№ 5, 15.
УСТЫНЮК Ю. А. Осталось в памяти.— № 4, 2—5.
ФЕЙНБЕРГ Е. Л. Ландау и другие.— № 7, 12—18.
Шедевр систематики.— № 2, 74—75.
ШПРЕНГЕР Я., ИНСТИТОРИС Г. Молот ведьм.— № 7, 70—75.
КНИГИ
БАТРАКОВ В. Зачем химии толкование.— № 1, 49.
БЫ В АЛОВ С. Здоровье клетки — здоровье народа.— № 10, 57.
КРИВИЧ М. «Организм отблагодарит вас здоровьем».— № 4,
94—95.
ШОКИН Д. С. Красноречие факта.— № 9, 86—87.
108

ФОТОЛАБОРАТОРИЯ
Почта клуба
САЛДАН И. Р., ШАЕР Е. Г. Свет в темной комнате.— № 9,
88—89.
ШЕКЛЕИН А. В. Упаковка информирует.— № 8. 101 — 103.
НОУ-ХАУ. ПОЛЕЗНЫЕ СОВЕТЫ
АВЕРЬЯНОВ А. А. И удобнее, и точнее.— № 4, 39.
АЛАРКОН Е. Дозатор для растворов.— № 2, 67.
ПАВЛЕНКО Н. В., ТРИПОЛЬСКИЙ А. И. Редуктор из
шприцев.— № 9, 85.
ПРОСКУРИН Ю. В. Вперед — к лабазу.— № 8, 61.
РЫЧКОВ А. Л. Нитратная кухня.— № 7, 92—94.
СТАРОСТЕНКО Е. П-, СТАРОСТЕНКО Н. Ф.
Электрохимический насос.— № 6, 28—29.
СТЕБЛЕВСКИЙ В. И. Мраморная бумага.— № 6. 40—43.
ЧИСТЫЙ Л. Портрет картины.- № 10, 36—41.
ДОМАШНИЕ ЗАБОТЫ
Готовим обед.— № 5, 84—85; № 8, 92—93.
Дикорс— № 2, 59.
Заплатка для глушителя.— № 3, 92.
Еще раз о соли.— № 5, 84. Стираем, чистим, гладим.— № 5, 84;
№ 8, 92. Моем и чистим посуду.— № 5, 85; № 8, 93.
Как отмыть собаку. - № 6, 76. Вычесывание.— № 6, 76.
Берегите уши.— № 6, 76—77. Промывайте глаза, следите
за зубами.— № 6, 77. Изгнание блох.— № 6, 77.
Педикюр.— № 6, 77.
Как почистить овчинный тулуп.— № 12, 87. Как сделать мех
снова мягким.— № 12, 87. Как склеить мех с тканью.—
№ 12, 87.
Касторовое масло.— № 4, 88. Кое-что об уксусе.— № 8, 92.
Комфортные условия в жилище.— № 10, 90—91. Кремовый
оттенок.— № 2, 59. Крем «Ромашка».— № 1, 99.
Лимон, лимонник и лимонная кислота.— № 11, 96—97.
Маленькие домашние проблемы.— № 5, 85; № 8, 93; N° 9,
53. Мутный уксус— № 3, 92—93.
На даче.— № 5, 85. Насекомые в сухофруктах.— № 3, 93.
О разных стеклах.— № 9, 52. Шкафы и полки.— № 9, 52- -
53. Как мыть посуду.— № 9, S3. Зеркала.— № 9, 53.
Пилинг.— № 3, 92. Подпалины на ткани.— № 3, 93. Пятна
от масляных красок.— № 4, 88-89.
Самодельное мыло.— № 12, 86. Серия PEA.— № 1, 99.
«Силка Ф».— № 1, 98—99. Скрипучая мебель.—№ 3, 92.
Чай с медом.— № 3, 93. Чем смыть краску с
автомобиля? — № 4, 89. Чем отпугивать комаров.— № 7, 90. Боль
от укуса.— № 7, 90. Комары в городе и иа даче.— № 7,
90. Мухи в доме.— № 7, 90—91. Мухи на участке.—
№ 7, 91.
Что делать с обмылками.— № 12, 86.
Янтарь нлн пластмасса? — № 2, 59.
КЛУБ ЮНЫЙ ХИМИК
Хотите подготовиться к экзаменам получше?
Вас ждут подготовительные курсы.— № 8, 91. Готов ли ты к
поступлению в вуз? — № 3, 77—78. Задачи в МИТХТ.—
№ б, 79—81. Задачи-изобретения.—№ 8, 86—87: 90—91.
Коэффициенты и метод Гарсиа.— № 1, 81.
Расследовани я
Амеба без микроскопа.— № 12, 84—85. Кое-что о
ногтях.— № 9, 91—92. Молнии в пучине.— № 9, 92—94.
О порах на коже и детекторах лжи.- № 11, 95.
Потомство одного пузыря.— № 4, 80—83. Почем платина?—
№ 11, 94—95. Почему помидор красный?— № 3, 78—79.
Химический источник рентгена.— № 11, 92—93.
Домашняя лаборатория
Вакуум и витамин С— № 5, 89—90. Вращающаяся спираль.—
№ 12, 85а Еще одна химическая мигалка.— № 9, 90—91.
Огненная вата.— № 2, 72. Освещаем семена.— No 5, 90—91.
Осмос на кухне.— № 12, 82—84. Поищем странный
аттрактор.— № 5, 91. Сахар из свеклы.— № 2, 71.
Электрохимия в пробирке.— № 2, 71—72.
Ловкость рук
Бутылка за бортом.— № 5, 86—88. Ветка цветущих лилий. -
№ 3, 80—81. Пробы из воздуха и со дна.— № 6, 82—
83. Титрование током.— № 8, 87—90. Удивительная
пленка.— № 3, 79—80.
Эка невидаль
Из книги рекордов.— № 4, 78—80. Консервированные
кристаллы.— № 9, 95. Сахарное искусство.— № 5, 88—
89. Такие чудные глаза.— № 1, 83.
Змеи фараона.— № 3, 81. О весах, индикаторах и многом
другом.— № 10, 84—89. Сколько иода в настойке.— № 1,
77—81.
Викторина. Конкурс. Итоги конкурса.— № 1, 77; № 6, 78;
№ 2, 68; № 9, 94; № 12, 82, 85.
КОРОТКИЕ ЗАМЕТКИ
АЛЕКСАНДРОВ С Металлический выдох океана.—№ 3, 110.
АЛЕКСАНДРОВ С. ♦Эргономика».— № 7, ПО.
АЛЕШИНА М. Ядохимикаты или жизнь.—№ 1, 111.
АНДРЕЕВА Г. Дельтаплан вместо самолета.— № 4, 110.
ВОРОНИН М. Ветер двигает корни деревьев.— № 6, 111.
КОТЬ В. По рецепту Тома Сойера.- № 6, ПО.
КРАСНОСЕЛЬСКИЙ С. Вредные карты погоды.—№ 1, 110.
КУРАПОВА Е. Земля замедляет вращение.— № 9, 111.
КУРАПОВА Е. ЛЭП — экологический барьер.— № 5, 111.
КУРАПОВА Е. Чем моют памятники. № 7, 111.
ЛУКИЧ М. Погибшие от ненависти.- № 12, ПО.
МАТВЕЕВ С. Мозги набекрень.—№ 10, ПО.
МАТВЕЕВ С. Поиск воды самоочищающейся.— № 11, ПО.
МЕНЬШИКОВ С. Надолго ли? — № 4, 111.
МЕНЬШИКОВ С. Радиотелескопы глохнут.—№ 2, 111.
МЕНЬШИКОВ С. Электродобыча сахара.- № 3. 111.
МИТИН К. Муть в бутылке.— № 10, 111.
МИТИН К. Одной проблемой меньше.- № 5, ПО.
РУМЯНЦЕВА Л. Сколько весит червяк? — № 2, ПО.
РУМЯНЦЕВА Л. Требуется Красная книга почв.—№ 8. 111.
САЛОП М. Неистребим озоновый слой? — № 12, 111.
САЛОП М. О чем шумит порода? — № 9, ПО.
СИЛКИН Б Горше всего иа свете. № 11, 111.
СТАСОВ С. Атомные станции не боятся смерчей? — № 8,
ПО.
ПОСЕТИТЕЛЬ
А ВИД ОН В. В., РАБИНОВИЧ В. И. Все надб^делать
наоборот.— № 6, 10—11.
МЕДОУЗ Д., ПЕТУХОВ С. «Думай глобально — действуй
локально».— № И, 2—3.
ФОМИЧЕВ М. М., ПЕТУХОВ С. «Лаг-пернод».— № 7, 96—97.
ИЗ ПИСЕМ В РЕДАКЦИЮ
Лицом к лицу с читателем.— № 3, 2—3; № 6, 2—3; № 9,
2—3; № 12, 2 -3.
БАРИНОВ О. Г- Ищите хроматограф!— № 1, 76.
БУЗЫКИН Б. И. В петле монополии.- № 8, 104.
ГУРЕВИЧ Б. М. Нам ждать некогда...— № 8, 105.
ЗУБОВА Х.-Л., ЗУБОВ В. А. Чем больше, тем дольше.—
№ 7, 51.
КУЛЮКИН В. А. Шизофрения — разновидность
наркомании? — № 2, 18.
ПАТРИКЕЕВ В. В., КРИВЕНКО Е. М., БУТКОВ Н. А. Что
заливать в бензобак? - № 9, 85—86.
ПО ДМ АЗОВ Б. Б. Утопия бесплатной медицины.— № 8, 104—
105.
РОГОЗНЯК В. И. Убрать шоры.— № 8, 105.
ЦИКАЛЮК Г. А. Веский аргумент. № 8, 105.
ШКОЛЬНИКОВ В. М. Еще раз про Экомин».— № 7, 59.
ЯКОВЛЕВ В. Д. Рынок или Госстандарт? — № 1, 38—39.
109

Короткие заметки
Неистребим озоновый слой?
Не все с ним, с озоновым слоем, так просто.
Пожалуй, рано праздновать над ним пиррову
победу-
Что вы скажете о таком престранном факте:
по весне, на исходе долгой полярной ночи,
содержание озона в стратосфере крайних
северных широт дает устойчивый максимум!
Вникнем. Озон в стратосфере, как вроде бы
всем известно, образуется в результате ионизации
кислорода воздуха ультрафиолетом. Ночью, в том
числе полярной, его не бывает, тогда как
пользоваться дезодорантами, холодильниками и
прочими фреонсодержащими приспособлениями мы
отнюдь не перестаем. Значит, на излете
полугодовой тьмы озоновому слою полагается быть
самым тощим за весь год. Но, видимо, озон этого
не знает и полярной ночью ведет себя
наоборот: накапливается.
Объяснение парадоксу предлагают «Доклады
Академии наук СССР» A989, № 4). В согласии
с расчетами специалистов школы академика
К. Я. Кондратьева (убежденного «озонового
оптимиста»), в ночной тиши на озон сильно
влияют галактические космические лучи, протоны
которых вызывают радиолиз молекул кислорода.
Конечно, этот процесс идет и летом, но
озоновый слой — образование консервативное. За
считанные дни он не перестраивается. Для
серьезного изменения концентрации озона нужны
месяцы. Вот и падает максимум в аккурат на весну.
А как же быть с запугавшими всех
озоновыми дырами, то бишь локальными понижениями
концентрации озона, обнаруженными весной
1983 года? Факт, увы, непреложный...
Просто хочется порадоваться за
матушку-природу. Хотя и порядком скрутил ей руки
человек, ан и по сей день не всё в ней
антропогенно. Случается иной раз что-нибудь и без
нашего вмешательства, волею иных, более высоких
сил.
М. САЛОП

Короткие заметки
Погибшие от ненависти
В одном из рассказов Роберта Шекли растения
и животные, обитавшие в окрестностях некоего
города, проявляли необыкновенную агрессивность
к человеку, ибо были отравлены истекавшими из
города биотоками страха и ненависти. Как ни
богата фантазия писателей, а действительность
порой оказывается драматичнее вымысла.
«Зоологический журнал» A989, вып. 6)
сообщил, что на Звенигородской биостанции зоологи
МГУ поселили в одном общем домике два разных
семейства: домовых мышей и их лесных собратьев.
После короткого периода знакомства и довольно
безобидных стычек обитатели мышиной
коммуналки, вроде, смирились с присутствием друг друга.
Появились даже смешанные дружеские компании.
Одно, правда, настораживало: лесные мыши по
отношению к домашним безропотно заняли
положение подчинения, как младшие по званию.
Картина мышиных межнациональных
отношений до поры до времени казалась почти
идиллической. Пока не наступило лето — пора
размножения. Тут-то и началось странное — и, в общем-
то, пожалуй, страшное. Детеныши рождались
только у домашних мышей. Лесные же мыши,
окруженные в этот период единодушной ненавистью
вышестоящих родственников, размножаться в
такой обстановке не могли. К концу лета все до
единой погибли — но ни одна не была убита. Их
погубил стресс.
Кстати, и для мышиной аристократии это
даром не прошло: подавляющее большинство
детенышей домовых мышей погибло, не вынеся
напряженности, царившей в домике.
Урок грызунам впрок не пошел. И с новой
партией лесных мышей, подсаженной в домик
взамен погибшей, все повторилось точь-в-точь.
Слава богу, мы-то не мыши!..
М. ЛУКИЧ
111

В. Я. ЛОГИНОВУ, Ленинград: Сочувствуем вам, но ничего не
поделаешь: ряд химических реактивов изъят из продажи. Виной
тому низкая культура части покупателей, использующих эти
вещества для разного рода злонамеренных действий (одна
токсикомания чего стоит).
М. С. КОВАЛЬЧУК, Ленинград: Мыть пол, покрытый лаком,
не только можно, но и должно. Однако паркетный
лакированный пол моют осторожно: не льют воду, а лишь
протирают влажной тряпкой. Дело тут не в лаке, а в паркете: от
избытка влаги он коробится.
В. Г. АКОПЯНУ, Сызрань: Что да, то да: завлекательная картинка
к статье «Наука и мистика» помещена на 2-ой странице обложки
десятого номера,— а сама статья напечатана в следующем,
одиннадцатом.
Т. Н. КОСЯК, Кривой Рог: Кадмиевые красители очень
ядовиты, но нелетучи. Вот почему ими нельзя красить
детские игрушки — тогда как для художника (если, конечно, он не
имеет детской привычки тащить в рот что ни попадя)
масляные краски, содержащие кадмиевый пигмент, не опасны.
Т. Н. КИЗЮН, Ашхабад: Видимо, пропитывая свой
афганский коврик чистящим средством «Ковроль», вы
переусердствовали, вдобавок окраска коврика была нестойкой, потому он
и полинял. Можно попробовать осторожно выстирать его,
чтобы удалить остатки химиката.
Ф. И. ИЛЬИНУ, Москва: Если ваша шуба в самом деле очень
старая или небрежно хранилась (в сыром, плохо
проветриваемом помещении, или чересчур близко от отопительных
приборов), мех из нее будет вылезать, и с этим ничего не
сделаешь. Чтобы продлить жизнь шубы, советуем ежегодно
проветривать ее, выбивать и чистить, а в шкаф, где она
хранится, положить препарат «Антимоль» или «Молебой».
Д. РЕБРОВУ, Москва: С химической точки зрения все, что вы
пишете, безукоризненно,— но, ради бога, немедленно прекратите
ваши домашние опыты с получением плавиковой кислоты!
Н. ГЛАДКОВУ, Липецк: Печальная наша практика
показывает, что даже с пищевыми продуктами, специально
предназначенными для приема внутрь, не всегда можно иметь
дело без опаски. А вы ежедневно жуете «для укрепления
зубов» кусок пластикового шнура, и еще требуете для себя
каких-то гарантий.
Анонимному читателю, Львов: К счастью, вы, кажется,
единственный, кто воспринял наши публикации «Резонанс-88»
и «Молот ведьм» («Химия и жизнь», 1989, № 7) как
«подстрекательство к жестокости», а не как нечто прямо
противоположное.
Редакционная коллегия:
И. В. Петрянов-Соколов
(главный редактор),
П. Ф. Баденков,
В. Е. Жвирблис,
В. В. Листов,
В. С. Любаров,
Л. И. Мазур,
Г. П. Мальцев,
В. И. Рабинович
(ответственный секретарь),
М. И. Рохлин
(зам. главного редактора),
А. С. Хохлов,
Г. А. Ягодин
Редакция:
А. И. Анно
(художественный редактор),
Н, Г. Гуве,
Е. М. Иванова,
Ю. И. Зварич,
A. А. Лебединский
(главный художник),
О. М. Либкин,
С, С. Матвеев,
С. А. Петухов,
B, В. Покровский,
В. Р. Полищук,
М. Д. Салоп,
М. А. Серегина
(зав. редакцией),
Н. Д. Соколов,
B. В. Станцо
(и. о. зам. главного редактора),
C. Ф. Старикович,
Л. Н. Стрельникова,
В. К. Черникова
Номер оформили
художники:
П. П. Караченцов,
В. С. Любаров,
B. Б. Меджибовский,
П. Ю. Перевезенцев,
М. И. Стрельцов,
C. П. Тюнин,
К. А. Шестаков,
Е. В. Шешенин
Корректоры:
Л. С. Зенович, Т. Н. Морозова.
Сдано в набор 28.09.1989 г.
Т-18905
Подписано в печать 16.11.1989 г.
Бумага 70X100 1/16.
Печать офсетная. Усл.-печ. л. . 9,1.
Усл.-кр. отт. 5310,7 тыс. Уч.-изд. л.13,0
Бум. л. 3,5. Тираж 240000 экз.
Цена 65 коп. Заказ 2309
Ордена Трудового Красного
Знаменн издательство «Наука».
АДРЕС РЕДАКЦИИ:
117049, Москва, ГСП-1,
Мароновский пер., 26.
Телефон для справок: 238-23-56.
Ордена Трудового Красного
Знамени Чеховский
полиграфический комбинат
Государственного комитета СССР
по печати
142300, г. Чехов Московской
области
§) Издательство «Наука»
«Химия и жизнь», 1989

Рисунок на вечную тему
Если машина красивая, она полетит.
А если некрасивая? А если совсем
безобразная?
— Лететь! А ну, маши крыльями!
Лететь, кому говорят!
Художник А. Астрин
^
\
f>V$
\
%а

\
— Петрову прикажите сочинить куплеты и поздравления в стихах, потом
я их посмотрю. Профорг же пусть разложит под елочкой подарки.
Да проследите, чтобы их хватило всем штатным сотрудникам.
— Слушаюсь...
Подчиненный мог бы добавить: «сэр». Ибо подобные диалоги ныне
звучат по всему свету, а теорию вопроса разработал английский
психолог М. Розен («Journal of Management Studies», 1988, т. 25, № 5).
Этот специалист советует менеджерам уделять всемерное внимание
рождественским вечеринкам с подчиненными, заботиться, чтобы всем было
весело и хватало закусок, заранее готовить сценарий и режиссуру
праздника. Благостную картину преобразования железного босса в дедушку
Мороза слегка портит лишь указание теоретика на необходимость
предварительно просматривать и лично утверждать тексты шуток и скетчей.
Ох, как это знакомо!
Если человек ходит на службу только ради жалованья, толку от него
немного. Результаты труда куда весоме„е, когда в нерабочее время фирма
превращается в клуб друзей, место доброго, неформального общения.
Это понятно без всякой теории, но бюрократ единообразен* под всеми
широтами. Ему не спится, пока хоть какая-то мелочь не взята под
контроль, не затверждена резолюцией. Представляете, как остры
сатирические сценки про начальника, завизированные самим же начальником?
Право, это очень смешно, джентльмены, и вызывает желание
поставить вопрос о необходимости расширения гласности в некоторых
заморских странах, слывущих демократическими.
Впрочем, не будем вмешиваться в их внутренние дела, особенно под
праздник. Поздравим друг друга с началом девяностых годов XX века.
От души, неформально, с пожеланием каждому максимально доступного
счастья и благополучия, а также многих лет возможности шутить, не
дожидаясь визы начальства.
w
/I,
Издательство «Наука» ,
«Химия и жизнь»
1989, № 12
1—112 стр.
Индекс 71050
Цеиа 65 коп.