АКАДЕМИЯ НАуК СССР
ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ

JEAN PAUL
MARAT
OEUVRE S
CHOISIES
EN TROIS VOLUMES
EDITIONS DE L'ACADEMIE DES SCIENCES DE UU.R.S.S
MOSCOU
19 5 6

ЖАН ПОЛЬ
МАРАТ
ИЗБРАННЫЕ
ПР ОИ ЗВ ЕДЕНИЛ
ТОМ ТРЕТИЙ
СОСТАВ ИТЕЛИ :
акад. В.П.ВОЛГИН
и А.З.МАНФРЕД
ПЕРЕВОД
И КОММЕНТАРИ И
В.М.ДАЛИ НА
ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАуК СССР
МОСКВА
19 5 6

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ СЕРИИ
„ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ"
академик В. П. Волгин (председатель),
академик В. В. Виноградов, академик M. H. Тихомиров,
член-корреспондент АН СССР Д. Д. Благой,
член-корреспондент АН СССР Н. И. Конрад (заместитель председателя),
член-корреспондент АН СССР Д. С. Лихачев,
член-корреспондент АН СССР С. Д. С к аз к и н,
профессор И. И. Ани с и мо в, профессор С. Л. У тче нко,
кандидат исторических наук Д. В. Ознобишин (ученый секретарь)
ОТВЕТСТВЕННЫЙ РЕДАКТОР
академик В. П. ВОЛГИН

ОТ БЕГСТВА
КОРОЛЯ
ДО ПАДЕНИЯ
МОНАРХИИ

МЛРЛТ НА ТРИБУНЕ КОНВЕНТА
Гравюра Туркати с картины Симона Младшего

БЕГСТВО КОРОЛЕВСКОЙ СЕМЬИ 303
Вся Франция помнит гнусную речь, которую Людовик XVI про-
читал в Национальном собрании 18 апреля, чтобы по-школьниче-
ски пожаловаться на то, что народ столицы помешал ему отправить-
ся в Сен-Клу, т. е. в Брюссель. Вся Франция помнит также знаме-
нитое письмо, написанное по его распоряжению всем посланникам
при иностранных дворах, официально сообщенное Национальному
собранию, в котором он, выставив напоказ свой мнимый патриотизм,
объявив себя защитником общественной свободы, опорой конститу-
ции, жаловался на сомнения просвещенных граждан по поводу иск-
ренности его чувств, протестовал против распространявшихся слухов,
что он не свободен, и заявлял, что у него нет никакого желания
уехать, что он находится среди своих детей, своих сограждан и дру-
зей, среди которых его удерживают удовольствие и любовь 304.
В подтверждение этих протестов он ссылался на правдивость,
верность, честь, нерушимость присяги. Нерушимость присяги в его
устах? Вспомните о Генрихе III и герцоге Гизе. Генрих для видимо-
сти примирился с герцогом; чтобы внушить ему еще большую уве-
ренность, он берет небо в свидетели искренности своих клятв, он
причащается с ним у одного стола, обещает ему забыть о всех своих
обидах и клянется у алтаря в вечной дружбе в тот самый момент,
когда в душе обдумывает черный замысел его убийства. Едва успев
выйти из храма бога мира, он раздает кинжалы своим гасконцам,

Жан Поль Марат
зовет герцога к себе в кабинет через потайную дверь, потом заму-
рованную, и велит пронзить его тысячью ударов 305.
Народы, вот верность, честь, религия королей: не полагайтесь
на них. 19-го Людовик посмеялся над своими клятвами и потешался
над письмом своего посланника в австрийском комитете, вместе с
Мотье, Байи, Казалесом, д'Андре и другими главарями черной шайки
заговорщиков, среди приготовлений к бегству. Он должен был
скрыться, переодевшись монахом; его жена поторопилась и хотела
сесть в карету, она была задержана в тот момент, когда несколько
«рыцарей кинжала» открыли дверцу. Отведенная обратно во дворец
отрядом гвардейцев-патриотов, она распространила там смущение
и замешательство.
Леопольд и Густав торопили Людовика XVI бежать 306, австрияч-
ка на коленях умоляла Мотье сделать последние усилия. Изменник
спускает свору своих шпионов из генерального штаба. Плац-
майорам третьей дивизии 307 дан приказ выбрать в батальонах самых
испорченных офицеров и солдат из числа тех, кто приносил присягу
в слепом повиновении; им раздают пригоршнями золото; и на этот
раз, к несчастью для отечества, преступление увенчивается успехом;
главари заговорщиков и австриячка увозят короля в лагерь врагов.
Минувшую ночь Людовик XVI в сутане бежал вместе с наследни-
ком, своим братом и остальным семейством. Это король — клятво-
преступник, не знающий чести, стыда, угрызений совести; это мо-
нарх, недостойный трона, которого не удержал даже страх прослыть
бесчестным. Жажда самодержавной власти, пожирающая его душу,
сделает его вскоре жестоким убийцей, вскоре он будет плавать в
крови своих сограждан, которые откажутся подчиняться его тирани-
ческому игу. В ожидании этого он смеется над глупостью парижан,
слепо положившихся на его слово.
Граждане, бегство королевской семьи давно уже готовилось
изменниками из Национального собрания, а в особенности комите-
тами, следственным и докладов. Чтобы обеспечить связи между
контрреволюционными командирами в Эльзасе и Лотарингии с ар-
миями Капетов-эмигрантов и австрийцами, нужно было раздавить

От бегства короля до падения монархии
патриотическую партию. Поэтому-то эти гнусные комитеты все вре-
мя твердили вам о виновниках беспорядков в Гагенау, Кольмаре,
Виссенбурге и т. д.308 Не было такой лжи, к которой не прибегали
бы Брольи, Ренье, Ноайль, Вуадель и другие продавшиеся злодеи,
чтобы ввести вас в заблуждение309. Таким образом, само Нацио-
нальное собрание подготовило успех вторжения в эти провинции,
или, вернее, открыло эти границы королевства его врагам. А в то же
время парижский генерал своими кознями, тем, что он подбирал
военные штабы во всех департаментах из врагов революции, тем,
что он поддерживал преступные связи через своих шпионов, внутри
и во вне, сделал все, чтобы парализовать армию и отдать ее во
власть короля.
Граждане, друзья отечества, вы на пороге гибели. Я не буду
тратить время на бесполезные упреки по поводу бедствий, которые
вы навлекли на свои головы слепой доверчивостью, гибельной бес-
печностью. Будем думать только о вашем спасении.
У вас остается единственное средство спастись от пропасти,
в которую вас увлекли ваши презренные вожди: назначить немед-
ленно военного трибуна, верховного диктатора, чтобы расправиться
со всеми известными главными изменниками. Вы безнадежно по-
гибли, если станете прислушиваться к своим нынешним вождям,
которые не перестанут льстить и убаюкивать вас, пока враг не
окажется у самых ворот. Пусть трибун будет избран сегодня же;
остановите свой выбор на гражданине, который до сих пор показал
себя наиболее просвещенным, ревностным и преданным; покляни-
тесь ему в нерушимой верности и свято подчиняйтесь ему во всем,
что он прикажет, чтобы избавиться от смертельных врагов 310.
Вот момент, когда должны пасть головы министров и их подчи-
ненных, Мотье, всех злодеев из генерального штаба и всех команди-
ров антипатриотических батальонов, Байи, всех контрреволюцион-
ных муниципальных советников, всех изменников из Национального
собрания. Прежде всего возьмите их под стражу, если еще непоздно*.
* Бьюсь об заклад, что Мотье, все шпионы из генерального штаба и все
командиры антипатриотических батальонов сбежали вместе с королем.

10 Жан Поль Марат
Используйте этот момент, чтобы разрушить организацию вашей
национальной гвардии, которая потеряла свободу; в эти моменты
кризиса и тревоги вы оказались покинутыми всеми вашими офице-
рами. На что вам нужны эти трусы, которые прячутся в минуту опас-
ности и показываются в спокойное время только для того, чтобы
оскорблять и обижать солдат-патриотов, чтобы изменять отечеству.
Разошлите немедленно курьеров, чтобы просить подкреплений у
департаментов; призовите на помощь бретонцев, захватите арсенал,
разоружите конных альгвазилов, стражу у ворот, егерей у застав.
Приготовьтесь мстить за свои права, защищать свою свободу и ис-
коренять ваших непримиримых врагов.
Трибун, военный трибун, или вы безнадежно погибли! До сих
пор я делал для вашего спасения все, что было в человеческой вла-
сти. Если вы пренебрежете этим спасительным советом, единствен-
ным, какой мне остается вам дать, мне больше нечего вам сказать
и я навсегда распрощаюсь с вами. Через несколько дней Людо-
вик XVI, снова усвоив тон деспота, s наглом манифесте будет обра-
щаться с вами как с мятежниками, если только вы сами не поторопи-
тесь под иго. Он приблизится к вашим стенам во главе всех
беглецов, всех недовольных и австрийских легионов и начнет осаду.
Сотня огненных жерл будет угрожать уничтожением вашего города
калеными ядрами, если вы окажете малейшее сопротивление, тогда
как Мотье во главе немецких гусаров, а может быть, альгвазилов
парижской армии явится вас разоружать. Все пламенные патриоты
среди вас будут арестованы, народные писатели будут брошены в
темницы, а Друг народа, который до последнего вздоха будет от-
стаивать отечество и верный голос которого снова зовет вас к сво-
боде, получит вместо гробницы раскаленную печь. Еще несколько
дней нерешительности, и уже будет поздно пробудиться от вашей
летаргии; смерть захватит вас в объятиях сна.

От бегства короля до падения монархии 11
ЗАМЕЧАНИЯ ПО ПОВОДУ БЕГСТВА И АРЕСТА КОРОЛЕВСКОЙ СЕМЬИ
И О ПОВЕДЕНИИ ВИДНЕЙШИХ ДЕПУТАТОВ.
ОТЦЫ-СЕНАТОРЫ ВСЕГДА ОСТАНУТСЯ ЛОВКИМИ ИЗМЕННИКАМИ,
А ГЕНЕРАЛ ВСЕГДА БУДЕТ ЛОВКИМ ХАМЕЛЕОНОМ.
ПАРИЖАНЕ ЖЕ ВСЕГДА ОСТАНУТСЯ РОТОЗЕЯМИ, КАКИМИ ОНИ
ВСЕГДА И БЫЛИ311
Все доказывает измену представителей народа. Генерал отвечал
своей головой за особу короля. Национальное собрание, на заседа-
нии 21-го числа, прежде всего должно было отстранить его как не-
способного или арестовать как виновного; однако похвалы, расточае-
мые этому изменнику, вероломство которого поставило нацию перед
угрозой ужасов гражданской войны, слишком хорошо доказывает,
что они являются его подлыми сообщниками. В смятении, в котором
они находились, они больше походили на глупцов; они хотели пока-
зать свое рвение в спасении государства, но они только еще больше
себя разоблачили. Я не стану напоминать здесь, с каким старанием
они выказали свою глупость, совещаясь с министрами, этими первы-
ми злоумышленниками, о том, что делать в таком критическом по-
ложении,— поступок не менее смешной, чем если бы путешествен-
ники обратились за советом к главарям шайки разбойников, что
делать, чтобы не оказаться ограбленными. Кто не понимает, что
король, не только бежавший, но и протестовавший против конститу-
ции и — еще хуже — против нации, отказавшийся признать ее су-
веренитет и не соглашавшийся признать себя ее простым уполномо-
ченным, а притязавший на то, что он — ее владыка, лишен самим
этим актом мятежа всяких прав на корону. Если бы Национальное
собрание не было сообщником Людовика XVI, оно объявило бы его
лишенным трона, оно немедленно разослало бы декларацию об этом
всем административным учреждениям королевства, для ее торжест-
венного обнародования. Но оно тщательно избегало объяснений по
этому поводу; оно вкрадчивым образом внушило мнение, что монарх
был похищен врагами отечества312, как будто после принесения
присяги монархом можно было еще сомневаться в том, что он вое-

12 Жан Поль Марат
стал против нации; оно старается теперь только усыпить народ,
заявляя, что намерено впредь заниматься лишь изысканием средств
обеспечения безопасности государства. Вы могли бы подумать, что
оно начнет с того, что лишит доверия нации гнусных министров,
которые только злоупотребляли им и были главными зачинщиками
всех заговоров. Эта предосторожность диктовалась самим благо-
разумием, и забота о спасении отечества делала ее совершенно не-
преложным законом. Ничего подобного! Оно утверждает каждого на
своем месте, и с этими врагами народа оно договаривается о всех
мерах, которые следует принять для обеспечения свободы; оно даже
слепо доверяет им проведение этих мер! Затем оно прибегает к во-
зобновлению присяги, уже столько раз нарушавшейся и притом так
беззастенчиво; оно принимает новую редакцию и навязывает ее
всем командирам, всем офицерам линейных войск и национальной
милиции313. Ненужная присяга, которой забавляются изменники
родины и которую они растопчут ногами при первой возможности
и скорее будут топтать по сто раз в день, чем поколеблются хоть на
минуту совершить свои злодеяния.
В то время как Собрание старается ввергнуть граждан в состоя-
ние гибельной беспечности, призывая их к спокойствию и доверию,
приходит известие об аресте королевского семейства. Сейчас же
Собрание забывает о благе народа и озабочено лишь тем, чтобы
снять вину с гнусного монарха, принять меры предосторожности для
защиты его от последствий народного негодования, чтобы обеспечить
ему безнаказанность и возможность сохранения своего сана и —
что еще хуже — вынудить народ относиться к нему с почтением.
Безумие, которому еще никогда не было примера.
Посмотрите, как Деменье, негодный плут, предавший свое до-
стоинство кабинету министров, взбирается на трибуну и читает
«Обращение к французам», которое он редактировал по поручению
продажного конституционного комитета, чтобы оправдать манифест
короля, оставленный им интенданту, ведавшему цивильным
листом зи.
Это обращение должно быть разослано по всем департаментам;

От бегства короля до падения монархии 13
пусть же оно не уйдет без замечаний народных писателей, которые
должны послужить ему противоядием.
Во время нынешнего кризиса лучше чем когда бы то ни было
проявилось все вероломство сенаторов, которых я столько раз изо-
бличал как подлых злодеев, раболепствующих перед двором для
восстановления деспотизма. Кто сомневается сейчас в том, что На-
циональное собрание за исключением нескольких его членов состоит
исключительно из контрреволюционеров? Но как бы они ни были
развращены, будем все же надеяться, что они испугаются гнева
народа, если станут издеваться над общественным мнением. Осме-
лимся показать им их обязанности и указать им декреты, которых
ждет от них нация.
Людовик XVI показал себя слишком недостойным для трона;
он должен быть низложен. После королевского заседания 23 июня,
после обращения к милосердию народа 15 июля и лживых демон-
страций патриотизма 17 июля; после отказа принять декларацию
прав 20 сентября, приготовлений к бегству и плана народной резни
4 октября, после покаяния и новых заверений в искренности 6 ок-
тября; после торжественной присяги в верности и подчинении зако-
ну, в день федерации, и его вечных козней для подкупа законода-
телей; после замысла побега и резни 28 февраля 315; после замысла
побега 18 апреля и горьких жалоб сенаторам, что ему не дали
возможности его осуществить; после публичных отпирательств
23 апреля, лицемерных жалоб на слухи — слишком хорошо обосно-
ванные — о его пагубных замыслах, лживых заверений в любви
к согражданам, иезуитских заявлений о радости, которую доставляет
ему пребывание среди них; после предательских заявлений о при-
знательности нации за ее благодеяния, за сан, которым она соиз-
волила его облечь, за высокие обязанности, которые она ему дове-
рила; после торжественной декларации, которую он уполномочил
своих посланников передать иностранным дворам, о его твердой
готовности поддерживать конституцию, защищать которую он счита-
ет для себя за честь; после титула восстановителя свободы, которым
он кичился, и непрерывных козней для ее уничтожения; после дерз-

14 Жан Поль Марат
кого манифеста против суверенитета нации, против осуществления
законодательной власти депутатами народа, против прав граждан;
после тайного бегства к заговорщикам и врагам государства; после
варварского проекта вернуть нацию под иго или внести повсюду
в королевство смерть и разрушение,— найдется ли еще такой бес-
стыдный человек, который осмелится его оправдывать? Столько об-
думанных актов лицемерия, плутовства, жестокости, вероломства,
злодейства; столько отвратительных злоумышлении, черных загово-
ров, гнусных измен и жестоких преступлений поставили Людови-
ка XVI в ряд самых ужасных тиранов. Какое доверие может еще
иметь нация к глупцу, всегда готовому стать страшным орудием пре-
ступлений окружающих его чудовищ, или гнусному злодею, сто раз
клятвопреступнику и убийце, который тешится тем, что попирает свои
самые священные обязательства, который жаждет только грабежа,
вымогательства, убийств, резни, который днем и ночью воздыхает в
ожидании момента, когда он сможет окунуться в крови народа, сво-
его законного суверена... С двух точек зрения Людовик XVI недостоин
вновь вступить на трон: он либо опасный идиот, который должен
быть низложен, либо опасное чудовище, которое нужно задушить,
если только хотят обеспечить общественную свободу и благо народа.
Отцы-сенаторы объявили его не подлежащим ответственности, и
так как они предоставили ему полную свободу, которую министры
не могут ограничивать, то в конце концов, хотя тяжкие преступле-
ния, направленные против общественной безопасности, и будут про-
должаться, но закону, среди стольких отвратительных злодеев, неко-
го будет карать; вот куда ведут нас их прекрасные декреты!
Возмущенная нация лишила своего доверия Людовика XVI и объ-
явила его недостойным царствовать; отцы-сенаторы, его рабы и со-
участники, подвергнут себя самым жестоким последствиям общест-
венного негодования, если они не назначат регента. Жестокая жена
бывшего монарха, зачинщица всех преступлений двора, должна
быть острижена и помещена в смирительный дом. Братья-беглецы,
оба — заговорщики, должны быть объявлены утратившими все права
на корону и лишены содержания, получаемого ими от государства 316.

От бегства короля до падения монархии 15
Что касается дофина, пусть ему дадут воспитание, которое сделает
его лучшим, чем родители, но охрана его не может быть поручена
ни генералу, ни мэру, ни кому-либо из придворных лакеев. Какое
же еще доверие мы можем питать к этим изменникам? Нет ника-
кого сомнения в том, что Байи и Мотье являются главными ви-
новниками бегства короля; эти злодеи должны быть смещены как
безрассудные глупцы или наказаны как преступники, виновные в
измене нации. Нельзя сомневаться в том, что они ими являются,
поскольку в ночь на 23-е оба пытались бежать.
Министры, все без исключения гнусные нарушители долга, долж-
ны быть изгнаны с позором за то, что скрыли от народа проект
бегства короля; министр иностранных дел, плут, каких мало, должен
быть казнен как изменник за то, что обманул нацию, заверив, что
король ни за что не убежит, и разослал письма с декларацией ино-
странным дворам 317.
Буйе должен быть казнен как изменник и заговорщик 318.
Но ничего из всего этого не будет декретировано отцами-сенато-
рами, гнусными рабами государя и его подкупленными приспеш-
никами, восстанавливающими деспотизм.
Буйе, осведомленный своим1 соучастником Мотье, без сомнения,
уже бежал; он уже присоединился к беглым Капетам.
Мэр, генерал, министры не будут ни смещены, ни наказаны, ни
преданы суду.
Людовик XVI, подученный Варнавами и Латур-Мобурами 319, не
выдаст ни Мотье, ни Байи, ни д'Андре, ни Казалеса, ни Деклеба 320,
ни своих министров. Отцы-сенаторы не назначат комиссаров, чтобы
снять с него показания321; они не станут прислушиваться к протес-
там патриотических писателей. Лапорта заставят исчезнуть; король-
патриот будет отрицать, что он вручил ему манифест; он будет
заявлять, что это только мошенническая проделка его врагов; тыся-
чи продажных перьев постараются вселить доверие к этой лжи: его
бегство станет только визитом, который он хотел нанести своему
брату д'Артуа, умиравшему от грусти... Он не будет ни низложен
как глупец, ни наказан как заговорщик. Байи, Мотье или какой-

16 Жан Поль Марат
нибудь другой мошенник введут народ в заблуждение празднества-
ми в честь национальных гвардейцев, эскортировавших государя.
Мэр, генерал и министры не будут ни наказаны, ни смещены, ни
преданы суду. Все злодеи, оставшись на своих местах, возобновят
козни. Собрание изменников простит все происшедшее, и самое лютое
из всех преступлений будет забыто среди букетов и песен.
Парижане, вечные ротозеи, вы всегда ими были и навсегда оста-
нетесь: вот к чему привели ваша трусость и ваша беззаботность!
При таком характере народа, как ваш, как же вам постоянно не
быть одураченными, жертвами мошенников, которых вы поставили
во главе себя и которым слепо вручили бразды правления государ-
ством! Ждите же, что у вас не прекратится самая жестокая анархия,
пока какой-нибудь смелый злодей не завладеет вами и не подчинит
вас снова игу, если только провинции, возмущенные вашей глупо-
стью, не заставят вас, наконец, стать свободными.
Возможно, что у низкого лакея Байи хватит бесстыдства
устроить иллюминацию в честь возвращения священного семейства;
пусть она будет встречена свистками и улюлюканием.
Нация должна наградить гражданским венком почтмейстера
Сен-Менегу322, двух молодых людей, вынудивших королевское от-
родье в Варение выйти из кареты и остановиться у прокурора-синди-
ка коммуны, хирурга-патриота, ударившего в набат, администрацию
и храбрых солдат родины, арестовавших короля-беглеца 323. Я при-
зываю всех честных граждан столицы присудить его. Они заслужи-
вают этого в тысячу раз больше Мирабо. Но не менее важно, чтобы
она приняла под свою защиту этих четырех первых граждан; пусть
тысячи подкупленных злодеев не пытаются принести их в жертву
ярости тирана.
ПРОБЛЕМА, КОТОРУЮ СЛЕДУЕТ РАЗРЕШИТЬ 324
Ночное бегство Людовика XVI при помощи фальшивого пас-
порта 325, под именем лакея, вопреки государственным законам, пре-

От бегства короля до падения монархии 17
небрегшего своими торжественными заверениями, своим честным
словом, своими клятвами, показало, что он — лицемер, лгун, плут,
клятвопреступник, злоумышленник, изменник, заговорщик. Его
план навлечь на королевство бедствия гражданской войны, стать во
главе мятежников внутри страны и иноземных разбойников, чтобы
истребить своих сограждан или подчинить их игу, дает право рас-
сматривать его не иначе, как злодея, недостойного трона.
Его преступления внушают ужас: народ настолько возмущен ими,
что отцы-сенаторы, его сообщники, не осмелились обелить его и
среди наиболее бессовестных нашелся только гнусный Деменье, у
которого хватило бесстыдства, чтобы за деньги попытаться оправ-
дать манифест Капета. После этого Людовик XVI дал столько оче-
видных доказательств своего безумия — впадал в бешенство, разби-
вал стекла, зеркала, фарфор, выбрасывал за окна часы, комоды и
|самую драгоценную мебель, что нет уже больше ни одного разумно-
го человека, который считал бы его способным управлять: он уже
осужден. Народ не хочет больше регентов из породы Капетов: Орле-
ан сам разумно предвосхитил волю народа, заявив, что он отказы-
вается от регентства 326. Для кого же собрание изменников продол-
жает злоумышлять контрреволюцию? Не для Людовика Капета: он
должен покинуть трон. Не для себя: уже приближается момент, ког-
да его вышвырнут. Задают тот же вопрос в отношении Мотье и всех
шпионов-головорезов и наемников из парижской армии. Друга наро-
да просят разрешить эту проблему.
Все, что говорят о Людовике Капете, совершенно точно: несо-
мненно, что он недостоин царствовать и из-за своих преступлений и
из-за своего безумия; и все-таки именно для этого чудовища заго-
ворщики-сенаторы продолжают злоумышлять контрреволюцию. Они
слишком хитры, чтобы не почувствовать, что нация никогда не по-
терпит, чтобы они узурпировали в свою пользу верховную власть, и
что каковы бы ни были их уловки, чтобы навсегда удержать свои
полномочия, приближается момент, когда им придется уступить свое
место более честным людям, если только они не хотят, чтобы народ
дал им пинка 327.
2 Заказ 697

18 Жан Поль Марат
Мотье находится в точно таком же положении. Пусть ему удалось
заполучить лицемера Барнава, который восхваляет его, как единст-
венного гражданина, достойного всеобщего доверия 328, и выдвигает
его как вождя, вокруг которого нужно объединиться *. Пусть ему
удалось побудить Собрание декретировать, что он пользуется все-
общим доверием, т. е. его собственным. Пусть он, раньше отвергав-
ший это предложение, когда к нему обращалось столько честных
граждан, разослал теперь своих адъютантов, чтобы возвестить граж-
данам о похищении короля,— который бежал сам и бегству которого
он способствовал,— чтобы побудить их помешать этому, когда уже
было поздно. Пусть он позволил своим шпионам, наподобие Брис-
со, распространять слух, что он намерен установить во Франции рес-
публику 329. Пусть он сам, напуганный проклятиями патриотов,
разыграл удивление, возмущение против монарха-беглеца, кричал,
что поведение короля бесчестно, повторял, что наш общий долг жить
свободными или умереть, побежал мириться с якобинцами 330; пусть
казалось, что он сбрасывает корону с готовы Людовика XVI и наде-
вает колпак свободы; все это ломанье, все гримасы Тартюфа, все
плутни имеют только одну цель — сделать снова самодержавным
недостойного монарха.
Наблюдали ли вы за поведением Собрания, департамента, муни-
ципалитета и генерального штаба, всех полностью контрреволюцион-
ных? Что оно хитро и скрытно, это не должно вас удивлять, пото-
му что оно было заранее обдумано.
Первой их заботой было сдержать народ, успокоить его возму-
щение проповедью мира и обещанием мести, потому что больше
всего на свете они боятся справедливого гнева.
Когда они уверились, что он не прибегнет ни к каким крайностям,
* Очень глупо заявлять, как это делают многие трусливые патриоты, оправ-
дывающие свое сближение с Мотье, после получения известия о бегстве короля,
тем, что нужен центр для объединения. Конечно, он нужен; но можно ли объеди-
няться вокруг изменника, вокруг сомнительного гражданина? Нужно было про-
возгласить трибуном просвещенного, смелого, твердого патриота. И кто не ви-
дит, что только страх мог побудить этих трусов сблизиться с генералом, .

Or бегства короля до падения монархии 19
они стали думать только о том, как бы ввести его в -заблуждение и
обмануть.
Чтобы избавить себя от необходимости принять какое-нибудь
решение против непокорного короля, мятежника, клятвопреступника,
изменника и заговорщика, Собрание позаботилось во всех своих
декретах поставить слово «похищение», хотя он же сам написал, что
его вовсе не похищали, что он уезжает по своей доброй воле. Обма-
нутый этими проделками, народ не возмутился таким трусливым пре-
дательством, и гнусный монарх не был низложен, как он того за-
служивал; Собрание настолько даже осмелело, что объявило его не
подлежащим ответственности, чтобы иметь дело только с сообщни-
ками, хотя он сам заявил, что их у него не было.
В то время как народ предается радости, вызванной новостью о
задержании государя-заговорщика, и все общественные должностные
лица убаюкивают его ложными обещаниями правосудия, отцы-сена-
торы пользуются этим моментом восторженного помешательства,
чтобы под предлогом необходимости защиты границ предательски
провести несколько гибельных декретов, отдававших все националь-
ные вооруженные силы во время войны в руки армейских генералов.
Прибывает семья Капетов; обман народа довершают постанов-
лением, что муж и жена будут заключены под арест, отдельно друг
от друга, что нисколько не мешает тому, что они едят, спят и остают-
ся вместе, но так, что общество об этом не знает. Продавшиеся депу-
таты уполномочены получить их объяснение, что и происходит. Плут
Людовик заявляет, что он сам задумал и выполнил проект бегства,
он признает виновным только себя, и предательское Собрание не
принимает против него никакого решения. Он заявляет также, что
ускользнул через выход из апартаментов Виллекье, который был ука-
зан Гувиону и у которого, по его словам, находились всегда пять
офицеров национальной гвардии, которым было поручено особенно
тщательно их охранять. Гувион, очевидно, виновен, но отцы-сена-
торы не принимают против него никакого декрета331.
Из соседних департаментов приходят письма, в которых сообща-
ются .приказания, отданные Буйе офицерам многих полков, воору-
2*

20 Жан Поль Марат
женной силой содействовать Г.^гству короля. Людовик-плут узнает
это и спешит написать депутатам, что забыл заявить об этом 332,
После первого разоблачения Буйе клермонской директорией 333
предательское Собрание удовольствовалось тем, что сместило его и
издало распоряжение об его аресте только тогда, когда получило
сообщение о его бегстве. После того как этот изменник был разобла-
чен многими административными органами и полками, которые он
пытался подкупить, приславшими его письменные приказы, можно
было предположить, что Собрание предаст его мечу закона, поста-
новит слушать его процесс заочно и временно наложит секвестр на
его имущество. Но Собрание хранило молчание, желая, повидимому,
предать забвениию все его отвратительные злодеяния, в то время как
оно варварски бросило в темницы тысячи несчастных крестьян, про-
тивившихся проделкам королевских скупщиков, под тем предлогом,
что они противились декретам о свободной торговле хлебом; по од-
ному доносу заговорщика Буйе и его лакеев из департамента Мерты
приказало произвести жестокую резню гарнизона Нанси; по одному
лишь доносу аристократов из департамента Севера выдало Орлеан-
скому трибуналу, как виновных в государственной измене, патриотов
из муниципалитета в Дуэ 334! Больше того: после того как Собрание
притворялось, что хочет заняться самыми тщательными поисками
виновников бегства короля и предать их суду, оно занято сейчас
только спасением пособников Людовика-изменника, оно постанови-
ло, что Дагу, Лагиш и Латур дю Пэн *, которые были форейторами
и которых теперь оно выдает за троих лейб-гвардейцев, по требова-
нию хитреца Ноайля, будут только арестованы 335. Оно издало такой
же приказ в отношении гг. Дама, Шуазеля, Флориака, Реми 336, мя-
* Как у Людовика и Антуанетты хватило бесстыдства заявить, что форей-
торы не зн-али, куда они едут? Это могло еще случиться при отъезде из Парижа:
но после того как они отъехали двадцать лье, они уже знали, что нарушили де-
крет, запрещающий королю удаляться на большее расстояние без разрешения
законодательного корпуса. И потом, как ссылаться на незнание при виде отрядов
егерей, драгунов, гусар, расставленных по пути, чтобы содействовать бегству

От бегства короля до падения монархии 21
тежников, взятых с оружием в руках, изменников нации, желавших
содействовать побегу семьи Капетов, которые теперь на основании
декрета о том, что армия должна проявлять подчинение, утверждают,
что они невиновны, и требуют своего освобождения *. Это еще не
все. Со всех концов приходят изобличения множества офицеров из
различных полков, перешедших на сторону врага, после того как
они применяли тысячи позорных уловок, чтобы побудить солдат по-
следовать своему примеру, и изменническое Собрание не приняло
против них никаких постановлений. Далекий от мысли предать их
заочному суду, военный комитет, сплошь состоящий из контрреволю-
ционных полковников, пытается даже предложить по отношению к
ним общую амнистию. Сказав несколько похвальных слов о патрио-
тизме мужественных солдат, показавших себя неподкупными, не об-
ратился ли он к французским офицерам, изменникам и заговорщи-
кам, с предложением «отказаться от своих предрассудков, вернуться
на свою родину, протягивающую им свои руки, и согласиться поль-
зоваться, вместе со всеми французами, преимуществами, которые но-
вая конституция обеспечивает Франции», унижая, таким образом,
достоинство нации просьбою о милости к злодеям, которых она дол-
жна была бы казнить в муках.
Не довольствуясь обеспечением безнаказанности всем приспеш-
никам деспота, всем соучастникам его преступлений, всем разбойни-
кам, которые по его приказанию злоумышляли нашу гибель; не до-
вольствуясь тем, что под предлогом обеспечения безопасности наших
границ оно поставило все национальные вооруженные силы под
Капетов? Как! Эти форейторы не знали, выезжая из Сен-Менегу, куда направ-
ляется Людовик? Они не знали об этом, прибыв в Варенн337?
* Кто не видит, что этот декрет уничтожает действие декрета об ответствен-
ности; что под его прикрытием вся армия может безнаказанно злоумышлять
против государства и что даже в случаях самых страшных заговоров из десяти
тысяч офицеров — изменников отечества правосудие не найдет ни одного, кото-
рого оно могло бы наказать, в случае бегства генерала? Забота об общественном
спасении делает неотложным долгом отцов-сенаторов, или, скорее, народа, немед-
ленно отменить этот гибельный декрет.

22 Жан Поль Марат
команду генералов и, дав им неограниченную власть, лишило солдат
возможности сопротивляться их варварским распоряжениям,—
Собрание, чтобы обезопасить их от возможности быть выданными
участниками их заговоров, декретировало, что «генералы могут, при
существующей обстановке, назначать своих адъютантов из всех
чинов армии, даже из среды национальных гвардейцев».
Сделав изменника Людовика более могущественным, чем когда-
либо, вернув ему руководство всеми вооруженными силами и приняв
все возможные предосторожности для того, чтобы его агенты могли
беспрепятственно ими распоряжаться, Собрание изменников втихо-
молку реабилитирует его и восстанавливает у власти, не вызывая
оппозиции общественного мнения, даже как будто не задевая его,
при помощи двух статей декрета, изданного 30-го комиссарами каз-
начейства.
Статья III гласит, что «они принесут присягу верности лично
королю».
Статья XI гласит, что «каждые пятнадцать дней председателем
комитета будет представляться общий счет приходов и расходов
законодательному корпусу и королю». В силу какой преступной наг-
лости Собрание, после декрета, передавшего функции исполнитель-
ной власти министрам, восстановило изменника Людовика в испол-
нении его функций еще до того, как нация высказала свою волю по
поводу наказания, которому она подвергнет короля во искупление
его преступления, до того, как она высказалась, намерена ли она его
низложить? Я призываю все секции, все население стрлицы самым
определенным образом воспротивиться осуществлению этого веро-
ломного декрета.
СТРАШНАЯ РЕЗНЯ МИРНЫХ ГРАЖДАН, ЖЕНЩИН И ДЕТЕЙ,
СОБРАВШИХСЯ НА МАРСОВОМ ПОЛЕ, ВАРВАРСКИ УБИТЫХ
ПО ПРИКАЗАНИЮ АДСКОГО МОТЬЕ 338
Горя нетерпением начать контрреволюцию в столице резней па-
триотов, Мотье живо ухватился за возможность использовать со-

От бегства короля до падения монархии 23
брание друзей свободы, отправившихся на Марсово поле для подпи-
сания петиции против декрета, оправдывавшего Людовика-заговор-
щика 339. Это собрание было объявлено заранее; пятнадцать граждан
сделали даже о нем сообщение прокурору-синдику муниципалитета.
Что делает адский Мотье? Он подучил двух офицеров-инвалидов,
передал им несколько бочонков пороха и клкли от подземного хода
к алтарю отечества, чтобы произвести взрыв на Марсовом поле,
когда там соберутся друзья свободы. Эти злодеи были во-время
обнаружены, народ застал их на месте преступления и тут же с ними
расправился. Мотье, бывший в засаде, спешит к ним на выручку во
главе своих конных альгвазилов. Он хочет разогнать толпу; ему
отвечают, что это мирное собрание, желающее заняться обществен-
ными делами.
Он удаляется и спешит в город с жалобой, что мятежники, со-
бравшиеся на Марсовом поле, хотели его убить. Сейчас же все его
адъютанты разносят во все концы слухи, что генерал был убит на
Морсовом поле членами клубов. Его замысел состоял в том, чтобы
вызвать ярость своих слепых наемников, поклявшихся беспрекослов-
но ему подчиняться, и уничтожить граждан, собравшихся для под-
писания петиции против гнусного декрета. Эта отвратительная про-
делка не удалась. Бьют сбор, и все батальоны направляются в
город.
Нет, никогда еще тираны не прибегали к такому сплетению под-
лостей, злодейства и ужасов, чтобы задушить свободу и погубить ее
защитников. И это наши собственные представители, люди, которых
мы почтили своим выбором, люди, которых мы облекли неограни-
ченным доверием, люди, которых мы наделили властью защищать
наши права и наши интересы для обеспечения нашей свободы и на-
шего счастья, предают нас с таким вероломством, украшают себя
маской лицемерия, чтобы ввести нас в заблуждение, прикрываются
софизмами, хитростями, кознями, ловушками, обманом, ложью, что-
бы уничтожить декларацию прав, священную основу конституции.
Это они повсеместно возбуждают беспорядки и беспрерывно распро-
страняют ложную тревогу, чтобы вернуть в руки подкупившего их

24 Жан Поль Марат
государя все пружины власти и неограниченное распоряжение всеми
вооруженными силами нации под предлогом выполнения законов и
защиты государства; они лишили бедных их достояния, чтобы накор-
мить доотвала дворцовых пиявок, казнокрадов, королевских агентов
и хранителей позорных тайн министерского кабинета; они передали
королю ключи от государственного казначейства и управление наци-
ональными имуществами, они продали ему за наличные деньги суве-
ренитет народа и права граждан; они изъяли все вещественные дока-
зательства против сообщников дворцовых заговоров; они совершают
тысячи подлогов, чтобы обмануть общество; они прилагают все
усилия, чтобы вырвать у меча правосудия всех приспешников дес-
потизма, изменников родины. Они обелили самого монарха, сотню
раз виновного в измене нации, восстановили его в королевских обя-
занностях против воли нации. Это они яростно свирепствуют против
проницательных граждан, сопротивляющихся угнетению, и, чтобы
управлять только рабами, хладнокровно предписывают убивать дру-
зей свободы, нагло называя себя ее восстановителями. Из-за их бес-
стыдных проделок, из-за их варварских приказов пролилась потока-
ми кровь лучших граждан во всех частях королевства.
Она залила почву Вернона, Пуатье, Мана, Сен-Жан д'Анджели,
Тулузы, Монтабана, Нима, Кавайона, Авиньона, Тулона, Э, Марселя,
Страсбурга, Гагенау, Лилля, Нанси, Ла-Шапель. На наших глазах
она залила Марсово поле. Кровь стариков, женщин и детей, убитых
вокруг алтаря отечества, еще дымится, она призывает к отмщению,
а подлые законодатели осыпают похвалами и голосуют благодар-
ность жестоким палачам, трусливым убийцам.
Отцы-сенаторы, министры, члены муниципалитета, департамента,
трибуналов и комитетов секций, одним словом, страшная орда
врагов отечества, изменников и заговорщиков могут сколько угодно
называть мятежниками друзей свободы, собравшихся на Марсовом
поле, которых они приказали расстрелять грубой солдатне. Кого
убедят эти бесчестные лгуны, что граждане, собравшиеся мирно и
без оружия, граждане, предупредившие полицию о проведении со-
браний; граждане, отличившиеся своей любовью к отечеству, почти

От бегства короля до падения монархии 25
все члены братских обществ, противящиеся своим угнетателям толь-
ко путем представлений, кого они убедят, что старики, женщины и
дети, большинство которых танцевало на траве, были заговорщи-
ками и мятежниками? Ксго же они убедят, что не сами они, единст-
венные подлинные мятежники в государстве, клеветали таким об-
разом, чтобы иметь предлог убивать и уничтожать патриотические
сообщества, прикрыть свою собственную измену? Кого они убедят,
что жестокий план этой резни не был заранее продуман? Эти мирные
граждане ставили только одну задачу: сделать известным мнение
столицы по поводу позорного декрета, прощающего монарху его
черную измену, посредством петиции, которую должны были под-
писать все друзья свободы и разослать 83 департаментам с тем, что-
бы они подтвердили ее или высказали их мнение. Этого боялось из-
менническое Собрание, продавшееся двору, и этому оно хотело вос-
препятствовать любой ценой.
Чтобы добиться этого, д'Андре, Фрето, Эмери, Деменье, Прюньон,
подлые злодеи, продавшиеся австрийскому комитету, распростра-
няют ложную тревогу, прикрываясь тысячью обманов. Они возве-
щают, что иностранные эмиссары сорят деньгами, чтобы возбудить
народ против Национального собрания, что они подкупили целую
банду разбойников, членов братского общества и других мятежных
ассоциаций, чтобы возбудить беспорядки и ниспровергнуть конститу-
цию. Сейчас же контрреволюционные отцы-сенаторы вызывают к ре-
шетке муниципалитет, департамент и прокуроров, чтобы предписать
им возбудить преследование против всех мятежников и помешать
всяким сборищам, т. е. преследовать патриотов и воспрепятствовать
их собраниям 340.
Они обещают применить со всей строгостью свои полномочия,
т. е. все вероломство и коварство, и они держат слово. Опасаясь,
как бы задуманная ими резня не привела к всеобщему восстанию
народа, а отчаяние не подтолкнуло бы его вооружиться всем, что
попадет под руку, Байи приказал забрать оружие во всех мастер-
ских полировщиков за двадцать четыре часа вперед,— этот факт
известен. В то же время дьявольский Мотье собирает своих наем-

26 Жан Поль Марат
ных разбойников, конных альгвазилов, егерей у застав, гренадеров
и егерей батальонов Генриха IV, Filles de Saint-Thomas, св. Рока,
Тюильри, св. Виктора, которым шпионы из его штаба раздавали
деньги и спиртные напитки, подсказывая им их роль. Когда все было
готово для кровавой сцены, генерал в сопровождении мэра отпра-
вился к месту резни. Но как же хладнокровно убивать мирных
граждан, явившихся только для изложения своих пожеланий, жен-
щин и детей, танцующих на траве? Нужно применить хитрость, заста-
вить их показаться мятежниками, возмутителями, бунтарями, убий-
цами. С этой целью банда головорезов, состоящих на жалованье
у Мотье, опередила всех и смешалась с гражданами в одном из кон-
цов Марсова поля. При появлении альгвазилов и вооруженных наем-
ников они начали кидать камни и произвели несколько выстрелов
из пистолетов. Сейчас же Мотье приказывает гражданам разойтись
и сам отдает распоряжение своим мушкетерам сделать залп в воз-
дух. Головорезы начали снова кидать камни и сделали несколько
пистолетных выстрелов. Немедленно Мотье приказывает открыть
беглый огонь не только по этим злодеям, но и по группам патрио-
тов, не успевших убежать. О, гнусность! Поверят ли, что гнусные
наемники генерала, эти разбойники в военной форме, довели свое
трусливое варварство до того, что хладнокровно расстреливали без-
оружных граждан, стариков, женщин и детей. Четыреста несчастных
жертв были брошены ночью в Сену егерями застав, и жестокий Байи
приказал в тот же вечер убрать сети у Сен-Клу, чтобы море погло-
тило все эти трупы, кровавое свидетельство жестокости низших
чинов полиции из парижской армии, варварского отряда подлых
убийц.
Завершив эту ужасную резню, этот архиплут во главе своих
муниципальных советников прибегает в сенат, чтобы выразить собо-
лезнование по поводу этих несчастных событий, которые он сам
сознательно и преднамеренно вызвал на основании предписаний
отцов-сенаторов. Он хвалит принятые им меры для сохранения обще-
ственного спокойствия. Он заявляет, что трижды имел намерение
объявить закон о военном положении, он жалуется на свое бессилие

От бегства короля до падения монархии 27
удержать ярость национальных гвардейцев, когда они увидели, что
их осыпают камнями разбойники, подкупленные генералом; он скры-
вает ужасающее количество убитых, он хвастает внимательным ухо-
дом за ранеными. И чтобы ввести в заблуждение общественное мне-
ние и заставить поверить, что эта бойня патриотов была наказанием
кучки разбойников, подкупленных врагами общественного благопо-
лучия, он подогревает бессмысленный слух, выпущенный Тартюфом-
Лафайетом о мнимом выстреле в него, к счастью, неудачном, как
в свое время в Венсенне батальон Сантерра промахнулся по Де-
mottjt341. И сенаторы-заговорщики, аплодируя всем этим жестоко-
стям, превозносят бдительность подлого генерала, осыпают похва-
лами поведение гнусных членов муниципалитета и голосуют им
признательность за то, что они обагрились в крови своих несчастных
сограждан!
Доверчивые парижане, неужели вас обманут эти подлые ухищре-
ния, эта трусливая ложь? Разве вы не видите, что, убивая патрио-
тов, они ставили целью уничтожить их сообщества? Тогда как резня
еще продолжалась, эмиссары Мотье рыскали по улицам, присоеди-
нялись к группам и громко обвиняли во всех бедствиях братские
общества и клуб Кордельеров. В тот же вечер, когда члены клуба
Кордельеров хотели собраться, они обнаружили, что двери их обыч-
ного помещения заколочены. Две пушки преграждали доступ в по-
мещение братского общества, а в помещение якобинцев имеют
доступ, по предъявлению депутатских удостоверений, только отцы-
сенаторы, продавшиеся двору.
Не довольствуясь уничтожением патриотических обществ, эти
злодеи покушаются еще на свободу печати, они уничтожают декла-
рацию прав, права природы. Трусливые граждане, неужели вы вос-
примете без содрогания, что они объявляют возмутителями общест-
венного спокойствия каждого угнетенного, который для спасения от
тирании сделает оружием свое отчаяние и посоветует уничтожить
своих угнетателей? Они объявляют возмутителями общественного
спокойствия каждого гражданина, который во время мятежей при-
звал бы свирепых наемников ослабить огонь или опустить оружие,

28 Жан Поль Марат
превращая, таким образом, в преступление даже человеколюбие
мирных граждан, возгласы ужаса, возгласы естественной само-
обороны 342. Гнусные законодатели, подлые злодеи, чудовища, жаж-
дущие золота и крови, привилегированные разбойники, торгующие
вместе с монархом нашими состояниями, нашими правами, нашей
свободой, нашими жизнями! Вы надеялись поразить страхом патри-
отических писателей и привести их в оцепенение перед зрелищем каз-
ней. Я льщу себя надеждой, что они сохранят твердость. Что касает-
ся Друга народа, вы уже давно знаете, что все ваши декреты,
покушающиеся на декларацию прав, являются для него только
клочком бумаги. О, почему он не может присоединить к своему
голосу две тысячи решительных людей! Для спасения отечества он
направился бы >во главе их, чтобы вырвать сердце у преступного
Мотье посреди его многочисленных батальонов рабов, он сжег бы во
дворце монарха и его приспешников, он посадил бы вас на кол на
ваших местах и похоронил вас под горящими развалинами вашего
логова. Справедливое небо! Почему он не может передать в души
своих сограждан огонь, пожирающий его, почему он не может оста-
вить тиранам всего мира ужасающий пример народной расправы.
О, мое отечество! Прими выражение моего горя и моего отчаяния!
НОМЕР «ДРУГА НАРОДА», ЗАХВАЧЕННЫЙ 21 ИЮЛЯ
В ТИПОГРАФИИ И ЕЩЕ НЕ УВИДЕВШИЙ СВЕТА343
Пусть вам удастся, дорогой собрат по оружию, уйти от жестокой
мести тьюильрийского тирана, от инквизиторских обысков и варвар-
ских зверств его лакеев и продажных приспешников, контрреволю-
ционных отцов-сенаторов! Мотье, страшный убийца патриотов
Нанси, Ла-Шапель и Марсова поля; Байи, жестокий исполнитель
его кровавых распоряжений; конные альгвазилы, головорезы застав;
буржуазные егеря, трусливые палачи своих мирных сограждан,
нищих стариков, беременных женщин, грудных детей, если только
небо удостоит вмешаться в то, что происходит здесь, внизу, пусть эти

От бегства короля до падения монархии 29
чудовища станут предметом его настоящей мести! Пусть народ,
одновременно поднявшись во всех концах королевства, принесет их
в жертву своему справедливому гневу в отплату за их черные пре-
ступления, пусть, наконец, он покажет тем, у кого будет соблазн
подражать им, этот спасительный пример ужаса и террора! Но, увы,
к чему послужило бы новое чудо, которое совершило бы небо в своей
благости для блага народа? Все те, которые оно совершило до сих
пор для его спасения, оказались напрасными. Можно подумать, что
за безумную кичливость, за глупое тщеславие, слепую доверчивость,
пагубную беспечность, крайнюю развращенность жестокая судьба
тешится тем, что держит, как в наказание, повязку иллюзий и за-
блуждений на его глазах. Вероломные заговорщики, стремящиеся
увлечь его в пропасть, могут посягать на его права, злоумышлять
против его безопасности, вступать в заговоры с враждебными госу-
дарствами, устрашать его защитников,— народ все также глупо
полагается на их слово; они могут приводить в исполнение свои кро-
вожадные планы и поступать, как ужасные тираны,— лицемерной
маски, которой они прикрываются, достаточно, чтобы заворожить
его взгляд и заставить видеть в них своих благодетелей.
После возвращения монарха, изменника и клятвопреступника, их
план угнетения совершенно изменился. Говорят, что он убежит
снова, и генерал, душа всех замыслов кабинета министров, убежит
вместе с ним... Нет, нет! Они вовсе не убегут,— отвечает Друг наро-
да; сделав это, они откроют глаза нации; если монарх убежит, он
станет завтра предметом общественного отвращения « подвергнет
опасности жизнь своего фаворита-визиря, отвечающего головой за
своего хозяина, и сам визирь погубит свою репутацию в глазах своих
приспешников, которые будут возмущены его трусливым веролом-
ством и никогда не простят, если из-за него они попадут в ловушку.
В чем же состоит их новый заговор? Вырезать лучших патриотов,
восстановить деспота вооруженной рукой и декретировать контр-
революцию. Уже недалеко до осуществления этого ужасного пре-
ступления — и они уже начали приводить его в исполнение. Кто
может усомниться в том, что убийства на Марсовом поле были зара-

30 Жан Поль Марат
нее предрешены в австрийском комитете, чтобы помешать петиции
друзей свободы против реабилитации слабоумного тирана, чтобы
распустить братские общества, обвинив их в злонамеренных планах,
чтобы возбудить судебное преследование против защитников отече-
ства как против подкупленных мятежников, удержать путем устра-
шения тех, кто попытался бы последовать их примеру, и заставить
оцепенеть от ужаса всех друзей свободы. Заботливо маскируя этот
адский проект, чтобы ввести народ в заблуждение, они подкупают
сотню продажных перьев. Болье, Этьенны, Дюзошуа, Гранмэзоны,
Дюфуры, Перле 344 и другие льстивые усыпители, их шпионы-фаво-
риты, могут сколько угодно заполнять свои листки сотнями мнимых
заговоров, сотнями вымышленных басен; они сами могут пустить
в ход трибунал, департамент, муниципалитет, секции в поисках па-
триотов, мнимых виновников беспорядков на Марсовом поле. В госу-
дарстве нет других мятежников, кроме монарха, министров,
сенаторов-контрреволюционеров, генерала, генерального штаба,
муниципалитетов, судей и других приспешников двора. Кто усо-
мнится в том, что Мотье приказал арестовать Веррьера в отместку
за то, что он взял на себя защиту Сантерра против Демотта, и что
памфлетисты, состоящие на службе у генерала-заговорщика, лживо
обвинили арестованного в том, что он является автором «Друга на-
рода», чтобы прикрыть гнусность этой низкой мести345? Кто усо-
мнится в том, что Байи потащил в тюрьму издателя «Друга народа»,
чтобы открыть убежище автора и отделаться от него клинком или
ядом346? Кто усомнится, что Байи нарушил неприкосновенность
жилища типографов «Оратора», Камилла, чтобы заставить замол-
чать писателей-патриотов и уничтожить свободу печати? Кто усо-
мнится в том, что Байи стал притворно преследовать для прикрытия
этого страшного преступления Руайю и Сюло, презренных сотрудни-
ков «Друга короля» и «Парижской газеты», о которых говорит, что
они арестованы, но которые скандально развлекаются у себя дома
на золото, которое он им расточает для проповеди рабства 347. Кто не
знает о том, что для расправы с патриотами контрреволюционные
сенаторы хотели восстановить королевский превотальный инквизи-

От бегства короля до падения монархии 31
ционный суд и поручили суду шестого округа беспощадно преследо-
вать самых ревностных патриотов как виновников событий 17-го
числа -и наказать их за убийства, совершенные самими же Байи и
Мотье348? Кто усомнится, что вероломный Мотье, чтобы отомстить
за справедливые разоблачения, сделанные против него у якобинцев
Дантоном, добился приказа об аресте этого смелого защитника сво-
боды 349? Кто усомнится в том, что они выдумали тысячу басен об
эмиссарах, подкупленных иностранными государствами для возбуж-
дения смуты в государстве, чтобы приукрасить эту жестокость, аре-
стовали еврея Эфраима под видом эмиссара прусского короля, окле-
ветали баронессу д'Эльдерс, обвинив ее в том, что она является
эмиссаром штатгальтера 350? Кто не знает, что в оправдание чудо-
вищной инквизиции, которую они собираются применить ко всем
гражданам, обыскивая по ночам их дома, от погреба до чердака,
в надежде найти там патриотических писателей или заставить домо-
владельцев добровольно их выдать, они выдумали нелепую басню
о переодетых трех тысячах офицеров и множестве иностранных раз-
бойников, спрятавшихся в домах эмигрантов, как будто в Париже
есть другие разбойники, кроме тех, которых они сами подкупают
для избиения народа, как будто они намереваются обыскивать дру-
гие дома, кроме домов известных патриотов *? Пустой, трусливый и
легкомысленный народ, наконец пришли эти дни траура и слез,
которые предсказывал тебе Друг народа. Поощряемые твоей слепо-
той и трусостью, твои вероломные уполномоченные заставили тебя
потерять один за другим все плоды твоей победы, они постепенна
лишили тебя всех прав; сейчас они обращаются с тобой, как с рабом,
и после того как они вдоволь мучили тебя, топтали, угнетали, они
требуют установления против тебя адской инквизиции, чтобы лишить
тебя твоих защитников и предать их мечу тирании. Но это только
начало ожидающих тебя бедствий: простой манифест вернет тебя
под иго деспота. Если ты откажешься склонить голову, то наготове,
* Секция Французского театра, в которой находятся самые известные патрио-
ты из клуба Кордельеров, прежде других явилась вызывающим тревогу образ-
цом этих инквизиторских обысков351.

32 Жан Поль Марат
чтобы растерзать тебя, тысячи разбойников, подкупленных на золо-
то, похищенное у тебя, и соблазненных приманкой твоего ограбле-
ния. Мнимые солдаты отечества, ставшие благодаря хитростям гене-
рала королевскими приспешниками, помогут пролить твою кровь.
Все подготовляется для осуществления этой страшной сцены.
Враги собираются со всех сторон на наших границах: во главе
их мятежные Капеты, окруженные беглецами-заговорщиками. Этим
ордам убийц министры, отцы-сенаторы и контрреволюционный гене-
рал противопоставляют только иностранных наемников, оплачивае-
мых нацией, и кучу неимущих, без определенного положения, без
собственности, без знаний, по большей части неспособных к владе-
нию оружием *. Мудрые декреты, передававшие гражданским судам
споры между солдатами и офицерами, были отменены; пагубными
декретами было приостановлено действие всех законов и введено
военное положение во всех крепостях: солдаты и граждане будут
подчинены деспотизму генералов. В то время как беспощадно пре-
следуют патриотов, уцелевших от резни на Марсовом поле, объяв-
ляют амнистию офицерам, прогнанным за измену, и ставят их при
помощи страшного декрета во главе частей, чтобы погубить солдат-
патриотов. Из опасеыья перед тем, чтобы возмущение не подняло
снова армию против тирании начальников, гнусный декрет превра-
щает всех унтер-офицеров в доносчиков на солдат, друзей свободы,
а военных комиссаров, ставленников монарха, обязывает строго их
преследовать и беспощадно передавать военным судам, сплошь
состоящим из врагов свободы, рабов деспота, страстно добиваю-
щихся их погибели.
Как только солдат, возвращенный под иго офицеров, трепеща от
страха показаться гражданином, перестанет интересоваться благом
родины, генералы, сообщники деспота, откроют врагу границы.
* Для того чтобы вырезать жителей столицы, страшный Мотье удержал
при себе конных альгвазилов, разбойников с застав, стражу ворот, головорезов
из батальонов Генриха IV, Filles St. Thomas, Св. Рока, Фейянов, Notre-Dame,
Enfants-Rouges, St. Louis la-Culture, St.-Opportune и т. д., но отправил на гра-
ницу легионы грузчиков из секции Рынков и неимущих патриотов.

От бегства короля до падения монархии 33
По мере того как талпаши, гусары и пандуры будут приближаться
к столице, недостойный монарх снова примет тон деспота, все его
подданные передадут ему верховную власть, гнусное Собрание, уни-
зившееся перед его волей, объявит его самодержавным властелином,
и адский Мотье при помощи проповеди парижским наемникам о по-
корности закону и напоминания об их клятве поддержит оружием
роковой декрет. Вслед за этим вскоре будут вырезаны все друзья
свободы, имеющиеся в столице, и как бы ни было мало ваше сопро-
тивление, вы подвергнетесь той же участи, и ваши дома будут пре-
даны разграблению. Эти ужасные сцены повторятся во всех городах,
местечках и деревнях королевства. Как только деспот захватит
бразды правления, он сделает более тяжкими ваши цепи и лишит
вас всякой возможности когда-либо их сломить. Неразумные граж-
дане, такова ожидающая вас участь за то, что вы не воспользова-
лись возможностью, -предлагавшейся вам судьбой, укрепить свою
свободу. Воспевайте ваши победы, хвалитесь тем, что вы уничто-
жили Бастилию, танцевали на ее развалинах; бегите на Марсово
поле, чтобы оскорблять веселыми песенками аристократов, ваших
непримиримых врагов. Их час придет, скоро они возьмут реванш
самым страшным образом; простершись у их ног, напрасно вы буде-
те вымаливать прощение; в вашей крови они омоют ваши шутки.
Тогда, преисполненные ужаса, вы со стоном вспомните печаль-
ные предсказания Друга народа; вы покроетесь краской стыда
за то, что называли его каннибалом, когда он торопил вас спасать
нацию, принеся в жертву пятьсот преступных голов; вы пожалеете,
что остались глухи к его спасительным советам, будете горько сожа-
леть о своем пагубном ослеплении. Но если лживое милосердие
сохранит вам жизнь, раздраженный деспот поднимет над вами же-
лезный скипетр и навсегда скует ваши цепи. Что же останется вам
из стольких возможностей, которые небо, чувствительное к вашим
бедствиям, предоставило вам для обеспечения своей свободы, как
не лицезреть государство, расстроенное вашими вероломными упол-
номоченными, терпеть, как они расхищают имущества бедных, чтобы
отдать его в руки государя, а самим нажиться за счет государствен-
3 Заказ 697

34 Жан Поль Марат
него казначейства, помочь им ниспровергнуть все преграды для уста-
новления законного деспотизма; увидеть, как все национальные иму-
щества будут использованы на подкуп шпионов и разбойников или
уйдут за границу; увидеть неизбежное банкротство и очутиться
самим без единого су, после того как вы так сильно поистратились,
утомлены и истощены бодрствованием, чтобы стать, наконец, добы-
чей тирана, игрушкой нищеты, отвратительным зрелищем для наций.
Только два события могут еще избавить вас от рабства: мятеж
всей армии вследствие тирании командующих и вооруженное вос-
стание всей нации, возмущенной тем, что сенаторы хотят увековечить
свою власть... Но изменническое Собрание уже это предусмотрело:
оно назначило из своей среды комиссаров, которые отправятся к гра-
ницам, чтобы во имя закона положить конец столкновениям солдат
с офицерами и предложить им обманчивое посредничество. И раз-
ве не оно раздавило патриотическую партию, чтобы дать шанс вра-
гам революции, которые в следующее законодательное собрание,
если только оно когда-либо соберется, пошлют только прислужников
двора, но эти прислужники будут лишь идти по стопам сенаторов-
заговорщиков.
ЧТО СЛЕДУЕТ СДЕЛАТЬ, ЧТОБЫ ПОБЕДИТЬ
ВРАГОВ СВОБОДЫ 352
Нет более позорного и одновременно горестного зрелища, чем
глубокая нищета и жестокие бедствия, в которые ввергли народ зло-
действо государя, министров, отцов-сенаторов и других обществен-
ных должностных лиц; зрелище того, как Собрание представителей
народа уступает монарху, расхищает церковные имущества, жиреет
за счет бедняков, не находит при продаже имуществ, оцениваемых
в пять миллиардов, за счет чего уплатить долг государства, покрыть
текущие расходы и облегчить торговлю; зрелище того, как в течение
трех лет великая нация лишилась всей своей звонкой монеты, всех
запасов золота и серебра. Недавно еще богатая нация принуждена

От бегства короля до падения монархии 35
обратиться теперь к испорченным деньгам, французы обращаются
к медякам, а сенат ее законодателей не может найти другого лекар-
ства от стольких бедствий, кроме частичного банкротства и изготов-
ления фальшивых монет.
Но это еще только часть бедствий, уготованных нам судьбой, т. е.
подготовленных алчностью, скупостью, продажностью, предатель-
ством и коварством наших вероломных представителей. Хищения
комитетов Национального собрания, департамента, муниципалитета,
генерального штаба парижской армии *, в особенности кабинета
министров, не имеют границ. Если хорошенько копнуть, со времени
взятия Бастилии было растрачено от восьмисот до девятисот мил-
лионов на подкуп представителей народа, общественных должност-
ных лиц, пользовавшихся доверием или занимавших какой-нибудь
ответственный пост, штабов национальной гвардии, на развращение
низших классов общества, солдат отечества **, на превращение их
* Только по парижскому муниципалитету хищения превышают двести мил-
лионов. Все администраторы и большинство членов составили себе значительные
состояния за счет вымогательства. Считают, что Байи положил в карман более
двух миллионов. Сколько в карманах у Мотье за два года не поддается подсчету,
хотя плут беспрестанно хвастает жертвами, принесенными им революции. И дей-
ствительно: он получает из государственного казначейства миллион в неделю на
оплату своих шпионов, своих головорезов, своих лакеев из штабов всех депар-
таментов, офицерского состава и неимущих солдат из всех батальонов националь-
ной гвардии. Разве он не должен получать и для себя, этот достойный хозяин
всех этих мошенников?
** Многих граждан трудно убедить в том, что неимущих национальных гвар-
дейцев оплачивают. Пусть нам скажут, за счет кого они питаются и существуют,,
потому что все они живут хорошо, а большинство даже развлекается, хотя у них
нет никакого другого ремесла, кроме ношения мушкета и маршировки по прика-
зам генерала.
В отношении офицеров-аристократов все ясно, как день: большинство из них
до взятия Бастилии были голышами, обремененными долгами; сейчас все они;
живут в достатке и многие делают даже приобретения. Я мог бы назвать офице-
ра батальона Сорбонны. Этот бедняк, до революции с таким трудом сводивший'
кон.цы с концами, не имевший ни претензий, ни надежд, нашел секрет стать зна-
чительной личностью и даже больше того — приобрести приличный дом около-
Валь-де-Грас благодаря низкопоклонству перед Байи и Мотье.

36 Жан Поль Марат
в шпионов и убийц, на содержание иностранных наемников, ставлен-
ников монарха, на контрреволюцию и восстановление деспотизма.
Деспотизм восстановлен. Для его сохранения необходимы все те
же способы развращения; долго еще придется подкупать приспеш-
ников и создавать новых. Но если продажность будет развиваться
в той же прогрессии, не пройдет и шести лет, как все золото и се-
ребро нации, хранящееся в тайных сокровищницах государя, и все
национальные имущества, находящиеся в его руках, будут расхи-
щены, государство будет разорено и банкротство станет вынужден-
ным. Чтобы удовлетворять потребности государства, придется по-
этому прибегать к новым налогам и обременить ими народ так, что
он не в состоянии будет их вынести. Пока что у него стараются
выцедить последнее экю посредством бумажных денег, которые
скоро потеряют всякую ценность; уже начинают отравлять его хле-
бом * из гнилой муки и скоро доведут до голода, чтобы отнять у него
последний медный грош.
Я говорил уже сто раз и повторяю снова: пороки французской
конституции таковы, что невозможно, чтобы государственная маши-
на работала, разве лишь для уничтожения и порабощения друзей
свободы. Но так как отцы-сенаторы поставили государя в печальную
необходимость покупать своих приспешников и неустанно развра-
щать уполномоченных народа, чтобы угнетать его во имя законов,
государство будет все время переживать смуты анархии и ужасы
тирании, пока деспот с оружием в руках не восстановит абсолют-
ную власть, не уничтожит Законодательное собрание и не лишит
.нацию возможности проявлять себя.
А Виллетт, бывший командир батальона Кордельеров, этот подлый интри-
ган, изгнания которого я добился, этот ловкий шпион, перескочивший из лавки
книгопродавца в парижский генеральный штаб, не нашел ли он секрет оплатить
двести тысяч ливров долгов, не говоря уж о том, сколько он растратил на пьян-
ство, кутежи и распутство 353.
* Парижский муниципалитет начинает отравлять парижан гнилой мукой,
которую он скупил два года назад, а теперь заставляет пекарей покупать ее
прямо с пола рынков.

От бегства короля до падения монархии 37
Нация напрасно обращает свои взоры для исправления этих поро-
ков конституции и восстановления свободы к новому Законодатель-
ному собранию, которое будет не менее развращенным, чем нынеш-
нее собрание, если только оно соберется.
Напрасно также некоторые легкомысленные мечтатели предло-
жили созыв национальных конвентов. Этот способ, примененный
в наши дни в Новом свете, превосходен для того, чтобы исправить
небольшие недостатки хорошей конституции, улучшить ее, помешать
тому, чтобы она не была ухудшена, а государству не угрожала бы
гибель; он смешон, когда конституция совершенно не удалась, когда
ее основные пороки являются обдуманным произведением людей,
которым была поручена ее выработка, и когда нравы нации настоль-
ко развращены, что политическая честность является редкостью,
а правдивый человек — чудом природы.
Вы утверждаете, что новое Законодательное собрание или На-
циональный конвент восстановит свободу, исправив законы,— но где
вы найдете просвещенных, честных и неподкупных людей, чтобы
составить из них сенат? Безумно ставить реформу правительства
в зависимость от добродетелей невежественных и самонадеянных
людей, подлых эгоистов, занятых исключительно своими интересами
или удовольствиями.
Мудрость требовала при нынешнем положении вещей, чтобы она
зависела лишь от законов необходимости, но я уже указал средство
создать превосходную конституцию, сохранив наших плутов-сенато-
ров, и заставить затем нашу машину работать великолепно, даже
если на должности будут назначаться плуты, пусть только народ
даст себе просвещенного и неподкупного вождя и выполнит его при-
казания без колебаний. Вместо того, чтобы проводить время за бол-
товней в! кружках, в общественных местах, в кафе, вместо того,
чтобы терять время на внесение предложений в клубах и обществах,
следовало сражаться, потому что свободу можно завоевать только
в борьбе, или, вернее, нужно было действовать, чтобы окончательно
избавиться от врагов революции, которые были ошеломлены взя-
тием Бастилии. И так как народ сделал революцию, так как только

38 Жан Поль Марат
он один был заинтересован в ее сохранении и так как он неспособен
довести до конца какой-либо план, он должен был понять необхо-
димость назначить вождя, которого бы он облек только кратковре-
менной, но неограниченной властью, чтобы прогнать из сената и
со всех должностей врагов равенства и свободы, держать их в стра-
хе и уничтожить немедленно, как только они попытаются поднять
голову. Лишь вернувшись к этому плану, можно утвердить у нас
свободу, если только она уже не погибла безвозвратно. Мы видели,
в какую бездну повергла нас нелепая система мнимых друзей мира,
подкупленных усыпителей и контрреволюционных сенаторов.
СРАВНЕНИЕ СТАРОГО И НОВОГО ПОРЯДКА?54
Только опытным политикам, глубоким мыслителям дано судить,
уже из одного чтения конституционных законов, о степени свободы,
безопасности и общего благосостояния, которыми народ будет поль-
зоваться с их установлением. Что касается большинства, то ему необ-
ходимо долгое время наблюдать за действием государственной
машины, т. е. за тем, как применяются законы во множестве частных
случаев.
Может быть, сравнение старого и нового порядка явится для
моих читателей лучшим средством оценить нашу новую конститу-
цию 355.
При старом порядке король объединял в своих руках всю власть,
узурпированную или вверенную ему, и он осуществлял ее через
своих непосредственных агентов, за исключением судебной власти,
которую он оставил судам. Можно было бы считать его всемогущим,
но как часто ему приходилось встречать сопротивление при испол-
нении своих распоряжений!
Указы его совета считались законами: но эти законы имели силу
только после занесения в реестр, т. е. после утверждения их парла-
ментами; эти судебные учреждения являлись верховной инстанцией
законодательной власти, которую он сам осуществлял. Конечно, ко-

От бегства короля до падения монархии 39
роль располагал властью, чтобы заставить их зарегистрировать
закон, но как только он пытался применить насилие против одного
из них, как все они объединялись против него. Народ, считавший
парламенты своими защитниками и называвший их отцами отече-
ства, почти всегда становился на их сторону, и поэтому законодатель
часто вынужден был сам откладывать свои проекты и отменять свои
эдикты. Понятно решительное сопротивление, которое встретил с их
стороны Людовик XV по поводу своего эдикта, отменявшего след-
ствие, возбужденное против его министра, обвиняемого в самых чер-
ных преступлениях, и еще более успешное сопротивление, которое
испытал Людовик XVI из-за своих эдиктов о земельном налоге и
установлении гербового сбора 356.
В состав парламентов входили пэры королевства. Судебное
сословие выступало, таким образом, против законодателя совместно
с дворянством и духовенством, которые со своей стороны тоже
иногда его удерживали, причем одно противопоставляло ему свои
предрассудки чести, другое — свои привилегии.
При новом порядке все эти преграды были уничтожены. Правда,
король больше не обладает законодательной властью, но он распо-
лагает по своему усмотрению законодателями, все начинания кото-
рых может приостановить только он, которыми он может играть как
захочет и с которыми он обращается как с лакеями. Способ, с по-
мощью которого он получил из их рук конституционный акт, после
того как он заставил их изуродовать его по своему усмотрению, сде-
лал совершенно очевидной эту печальную истину 357. Король, таким
образом, чрезвычайно много выиграл от того, что он непосред-
ственно уже не осуществляет исполнительной власти. Он больше не
законодатель, но зато является хозяином законодателей; он не со-
ставляет теперь законов, но он приказывает их составлять. И так
как теперь, повидимому, считается, что все должно трепетать перед
декретами отцов-законодателей, то, проводя свои приказания через
их посредство, он не встречает больше .преград для своих желаний
и сваливает на составителей декретов всю ненависть, которую мог
бы вызвать против себя несправедливыми и произвольными

40 Жан Поль Марат
эдиктами. В этом отношении Людовик XVI, более могущественный,
чем когда-либо, гораздо более страшен для общественной свободы.
При старом порядке король имел исполнительную власть; он
снова имеет ее и при новом порядке с той разницей, что он назна-
чает только главных должностных лиц и оставляет народу ненужную
привилегию, или, вернее, затруднительную обязанность назначать
второстепенных.
При старом порядке государственные доходы считались достоя-
нием короля; он расходовал их по своему усмотрению, или, вернее,
он давал возможность расхищать их по усмотрению своих министров
и фаворитов, но он оставался всегда ответственным в глазах обще-
ства за допускаемые ими злоупотребления, -и эти злоупотребления,
всегда отчуждавшие от него сердца народов, не один раз подрывали
его авторитет.
При новом порядке в его руках верховное управление националь-
ными имуществами, заведование финансами, ключи от государ-
ственной казны, станок, изготовляющий бумажные деньги, и так как
кажется, что он не распоряжается государственным состоянием, он
может расточать его по своему усмотрению, не боясь ни того, что на
него падет дурная слава из-за расточительства, ни ответственности
за дурные последствия. Самое худшее, что для него может
произойти, это необходимость принести в жертву общественному
преследованию того несчастного, которого он сделает орудием своих
вымогательств, потому что дальше этого его ответственность никогда
не пойдет *.
При старом порядке король был верховным вождем, распоряжав-
шимся армией; опираясь на нее и благодаря ей, его деспотизм не
знал границ.
При новом порядке он, попрежнему, является вождем, распоря-
жающимся армией. Если его авторитет почитается несколько мень-
* Узнайте у гг. Дюфрена и Делессара, что они сделали для того, чтобы вер-
нуть казначейству те суммы, которые они должны были получить обратно у Ка-
лонна, у Полиньяка, у Эспаньяка 358. Они ответят вам, что не имели еще време-
ни, чтобы добиться возвращения этих сумм. Дайте им десять лет — посмотрим!

От бегства короля до падения монархии 41
ше, то это потому, что его представители часто пользуются им
вопреки общественному мнению, которое во всех странах всегда
было властителем мира. Впрочем, никогда у него не было большей
власти, поскольку он может уничтожить всех, кто откажется под-
чиняться его распоряжениям, с тем преимуществом, что все отвра-
щение, которое внушат эти жестокости, он переложит на исполните-
лей декрета.
При старом порядке высшие судебные инстанции, хотя они
и были подвластны королю, редко испытывали влияние двора. Вла-
дение должностями, корпоративный дух и чувство достоинства у не-
которых старинных фамилий, владевших мантией, очень способство-
вали независимости этих судов.
При новом порядке суды, составленные из приспешников крючко-
творства, низких интриганов или выскочек, почти всегда находя-
щиеся под влиянием министерского агента, прокурора и под наблю-
дением королевского комиссара, напоминают картину прежних судов
убийц, которыми Ришелье и Мазарини пользовались для того, чтобы
отделаться от своих врагов, и которые настолько унизили себя, что
были упразднены даже при двух деспотических царствах. Нам воз-
разят, возможно, что следует только подбирать честных судей.
Но и раньше дело было только в этом. Если бы все наши прежние
судьи были порядочными людьми, мы не были бы поставлены перед
необходимостью реформы судов и уничтожения всей корпорации.
При старом порядке полиция была в распоряжении короля; при
новом она ему еще больше предана.
Таким образом, конституционный король Людовик XVI является
не меньшим деспотом, чем был Людовик XVI до конституции. Рас-
ширение его власти всегда будет целью усилий его министров. Обла-
дая большими возможностями, чем раньше, для осуществления про-
извольной власти, он имеет то преимущество, что может осуще-
ствлять ее безнаказанно, под прикрытием законодательного корпуса
и с помощью уловок своих агентов, своих приспешников.
Что же мы выиграли от революции? Больше достатка? Увы, то
немногое, что у нас оставалось, мы потеряли: до взятия Бастилии

42 Жан Поль Марат
золото и серебро было еще в общем распоряжении, а спекуляции
наших августейших законодателей отняли у нас последнее экю; у нас
всего лишь и осталось немного медных монет.
Все городские заставы были уничтожены, и необходимым послед-
ствием этого должно было стать понижение цен на продовольствие.
Но вместо снижения цен все вздорожало на треть из-за частичного
банкротства, осуществленного Национальным собранием при помо-
щи ассигнатов, курс которых оно не поддерживало, и из-за спеку-
ляции звонкой монетой.
Если бы по крайней мере возможно было бы доставить по доро-
гой цене хорошие продукты, но самый главный — хлеб — отвратите-
лен. После трех урожайных лет королевские спекулянты заставляют
нас есть хлеб из гнилой муки, да и ее начинает не хватать.
После уничтожения застав (пока их не восстановят) были уво-
лены 80 000 служащих у генеральных откупщиков. Можно было
надеяться, что станет меньше на 80 000 бесполезных ртов на про-
кормлении, но их заменили 150 000 муниципальных служащих или
администраторов дистриктов и департаментов, грабящих бедный на-
род безжалостнее, чем когда-либо.
Было уничтожено много повинностей (droits), что должно было
значительно уменьшить тяжесть налогов, но они стали еще более
обременительными, особенно для горожан. Житель города, платив-
ший раньше не больше двадцати пяти ливров подушной подати, дол-
жен платить больше ста ливров налогов с движимого имущества.
Судопроизводство объявлено бесплатным, но судебные пристава
продолжают разбойничать; расходы по изготовлению документов
очень велики; время, которое уходит на беготню из одного суда
в другой, огромно; так что, если принять все это во внимание, судо-
производство сейчас более разорительно, чем раньше.
Если бы по крайней мере оно велось правильно! Но до сих пор
в нем отказывали всем друзьям свободы, или, вернее, оно служило
только для поощрения врагов отечества и подавления его защит-
ников. Поглядите, как патриоты Марсова поля заброшены в самые
мрачные темницы, а их подлые убийцы пользуются неприкосновен-

Ог бегства короля до падения монархии 43
костью и самым возмутительным покровительством. Поглядите, как
все суды отклоняют жалобы родственников лиц, варварски принесен-
ных в жертву в Верноне, Рапе 359, Ла-Шапель, Нанси, тогда как их
жестокие палачи под покровом своей неприкосновенности оскорб-
ляют их в довершение отчаяния. А среди изменников и заговорщи-
ков покажите мне хоть одного, который искупил бы свои преступ-
ления на эшафоте!
Нас убаюкивают в насмешку великим словом «свобода», а мы
никогда не были в большей мере рабами. Повсюду веревки и цепи,
и с трудом мы можем сделать хоть шаг без помех. Захотим ли мы
преследовать за границей скрывающегося должника,— сколько хож-
дений до того, как получится разрешение, несмотря на декларацию
прав, обеспечивающую каждому свободу передвижения по своим
делам! Сколько хождений до того, как получится разрешение: нужно
идти в свою секцию, измериться, сообщить цвет своих волос, отте-
нок кожи, затем бежать в муниципалитет, чтобы выставить себя
напоказ, а затем к министру, чтобы разыграть такой же парад. На-
конец, после всех этих хлопот вы ничего не получите, если только вы
не купец, так велик страх перед тем, чтобы ремесленники, рабочие,
рантье и другие граждане не приняли, наконец, решения покинуть
отечество, в котором они находят только рабство, нищету и угне-
тение.
Чтобы быть доведенными до необходимости выносить самые же-
стокие притеснения и гибнуть от нищеты, стоило ли браться за ору-
жие против наших тиранов, бодрствовать целых два года подряд,
переносить тревоги и усталость? Стоило ли ввергнуть государство
в конвульсии анархии, лишить бедняков их достояния и напичкать
им до отвала придворных вельмож, вероломных избранников народа?
ПОСЛЕДНЕЕ ПРОЩАНИЕ ДРУГА НАРОДА С ОТЕЧЕСТВОМ зб0
Мы завоевали свободу благодаря самой изумительной революции.
Но едва мы начали пользоваться ее благами, как мы загубили ее

44 Жан Поль Марат
из-за своей глупости, из-за своей трусости, и мы сегодня дальше от
нее, чем до взятия Бастилии.
Говорят, что у нас есть законы, устанавливающие наши права.
Я показал уже сотни раз, что эти законы до смешного скверны.
Но если бы даже сами по себе они не несли угнетения, то те, кому
поручено их осуществление, являются самыми непримиримыми вра-
гами отечества; они заставляют их безмолвствовать или говорить
в их пользу; они истолковывают их, один за другим, в пользу врагов
и против друзей свободы, и всегда защитники прав народа приносят-
ся в жертву с помощью меча правосудия.
Те, кто объясняют революцию нашим мужеством, объясняют ги-
бель свободы отсутствием ныне у нас энергии; они жалуются на то,
что она все время убывала, и готовы спорить, что сейчас не сохрани-
лось даже искорки ее. Но мы сейчас совершенно те же, какими были
три года назад. Кучка обездоленных заставила тогда пасть стены
Бастилии; пусть им дадут действовать, они покажут себя такими же,
как и в первый день; они полны желания бороться против своих
тиранов. Но тогда они могли действовать свободно, а сейчас они
скованы.
Если внимательно проследить цепь событий, подготовивших
и приведших к кризису 14 июля, видно, что не было ничего легче,
чем совершить революцию; она произошла исключительно благо-
даря недовольству народа, обозленного притеснениями правитель-
ства, и переходу на его сторону солдат, возмущенных тиранией своих
командиров. Но если принять во внимание характер французов, дух,
воодушевляющий разные классы народа, противоположные интересы
различных сословий граждан, ресурсы двора и столь же неестествен-
ный, сколь и чудовищный союз врагов равенства, становится ясным,
что революция могла быть только кратковременным кризисом. Было
бы невероятно, если бы те причины, которые вызвали появление сво-
боды, помогли бы и ее упрочению.
Напрасно считают, что 14 июля было всеобщим восстанием про-
тив деспотизма, что даже приспешники деспота смешались тогда
с его рабами. Это была простая предосторожность граждан, которые

Ог бегства короля до падения монархии 45
могли кой-чего лишиться в связи с выступлениями неимущих, только
что уничтоживших заставы.
Эти меры предосторожности, продиктованные страхом в столице,
явились примером и распространились, как по пороховой нитке,
по всему королевству. Только тогда, когда маленькие честолюбцы,
руководившие плебеями в генеральных штатах, захотели воспользо-
ваться создавшейся обстановкой, чтобы выгоднее себя продать,
можно было подумать, что это сосредоточение национальных сил
направлено против деспотизма.
Во время этого всеобщего восстания казалось, что деспот, окру-
женный своей семьей, своими министрами и несколькими придвор-
ными, покинут всей нацией, но он продолжал сохранять бесчислен-
ные легионы своих приспешников и наемников за исключением
линейных войск, всем сердцем перешедших на сторону народа.
Внешне как будто поднявшиеся против своего господина, они посту-
пали так только для его защиты, для сохранения его власти, для
удержания своих привилегий и своих высоких должностей. Мы виде-
ли тогда, как наглые фавориты двора под маской патриотизма все
время говорили о суверенитете народа, правах человека, равенстве
граждан и смиренно вымаливали, нося одежду солдат отечества,
места командиров или ловко покупали их под видом благодеяний.
Те, кто не мог захватить командование в национальной милиции,
захватывали руководство народными собраниями, места обществен-
ных должностных лиц; тогда впервые можно было увидеть усатых,
важных судей во главе батальонов, государственных советников
в париках, с косичкой, смиренно склонившихся над столом в дис-
трикте рядом со своими портными или нотариусами, великолепных
герцогов в одежде буржуа, заседающих в полицейском комитете
вместе с прокурорами или судебными приставами, и мирных еписко-
пов в качестве хранителей арсеналов, распределявших орудия смер-
ти детям Марса.
Вокруг этих честолюбивых интриганов, подлых ставленников дво-
ра, очень скоро объединились все его приспешники и,наемники: дво-
рянство, духовенство, офицерский корпус, судебное сословие, зако-

46 Жан Поль Марат
новеды, финансисты, спекулянты, общественные пиявки, торговцы
словом, крючкотворы, паразиты дворца правосудия,— короче все
основывающие свое величие, свое состояние, свои чаяния на злоупо-
треблениях правительства, существующие благодаря его порокам,
его преступлениям, его расточительности и стремящиеся сохранить
эти беспорядки, чтобы воспользоваться общественными бедствиями.
Мало-помалу вокруг них объединились дельцы, ростовщики, произ-
водители изделий роскоши, литераторы, ученые, артисты, все, кто
обогащается за счет счастливчиков или представителей разоренных
семей. К ним присоединились купцы, капиталисты, имущие гражда-
не, для которых свобода является только привилегией беспрепят-
ственно приобретать, спокойно владеть и мирно пользоваться. Затем
явились умеренные, опасающиеся не столько рабства, сколько поли-
тических бурь, отцы семейств, боящиеся даже тени изменений, могу-
щих лишить их мест или доходов.
С тех пор клика деспота стала вносить гибельное разделение сре-
ди тех, кто владел оружием, стала соблазнять глупцов ложными обе-
щаниями. Все, кто хотел продаться, были куплены. Теперь уже пар-
тия свободы состояла только из неимущих классов, только из плебса,
без знаний, средств, вождей, защищаемых только несколькими добро-
совестными людьми, лишенными власти, и несколькими патриотиче-
скими писателями, не пользующимися господством.
После того как законодатели, подкупленные двором, убедились,
что они опираются на силу, они стали думать только о том, чтобы
подорвать здание свободы, которое они притворно сооружали во
время бурных кризисов, и вскоре вся нация снова очутилась в цепях
благодаря тем самым рукам, которым она поручила сломать их и
неразумно вручила попечение о самых дорогих для себя интересах.
Эта противоположность интересов, разделяющая различные клас-
сы граждан, естественный союз врагов свободы, ресурсы двора и не-
вежество народа в гораздо большей мере, чем их глубокое коварство
и обширность средств, беспокоили меня с первых же дней революции,
заставляли предчувствовать, что она будет только мгновенным кри-
зисом, и отчаиваться в общественном спасении.

От бегства короля до падения монархии 47
Несмотря на соединение стольких препятствий, отечество все-таки
одержало бы победу и свобода, наконец, основательно упрочилась,
если бы неимущие классы, т. е. масса народа, поняли необходимость
избрать себе проницательного и честного вождя, чтобы срубить пре-
ступные головы и помешать бегству изменников,— единственный спо-
соб, остававшийся у нас для того, чтобы избежать тирании, тщетно
предлагавшийся мною столько раз, когда еще было время к нему при-
бегнуть. Гибель отечества казалась мне неизбежной, и я думал толь-
ко о том, чтобы отдалить ее, в надежде, что какое-нибудь непредви-
денное событие откроет, наконец, глаза народу и остановит его
на краю пропасти, куда стараются увлечь его неумолимые враги.
Все, что в состоянии был сделать человек, обладающий умом и серд-
цем, чтобы спасти свое отечество, я сделал для защиты моего. Один
и без поддержки я боролся в течение двух лет против комиссаров
секций, муниципальных администраторов, руководителей полиции,
против судов, государственного трибунала, правительства, короля,
самого Национального собрания и часто с успехом. Я раскрывал
черные замыслы двора, вскрывал его западни, уловки, замыслы; я
приводил в замешательство заговорщиков, подготовил падение Шат-
ле и ускорил отставку обожаемого министра. Я разоблачил париж-
ского генерала, поднял армию и флот против командиров-угнетате-
лей; не один раз я призывал законодателей к исполнению своего дол-
га, разоблачал их соучастие, их позорные планы, их коварное пове-
дение, их преступления; не один раз я заставлял их продажные коми-
теты отступать, приостанавливать или изменять свои проекты дек-
ретов; я боролся против угнетателей всех видов; я вырвал сто тысяч
жертв у судебной тирании *. Не один раз я заставлял тирана блед-
неть на своем троне и отрекаться от своих страшных приспешников.
Все время ведя войну против изменников отечества, возмущенный
их гнусностями и жестокостями, я срывал с них маски, выставлял их
напоказ, покрывал их позором. Я презирал их клевету, их ложь **,
* Поджигатели застав и сто тысяч патриотов, которых погубили бы под этим
предлогом. Уже против них издано было 864 приказа об аресте.
** Известно, что обожаемый министр, чтобы отомстить мне, обвинил меня
через бесчестного Моранда в том, что я навсегда был изгнан из Англии: однако

48 Жан Поль Марат
их оскорбления; я не боялся их злопамятства, их гнева. Я стал
мишенью их ярости; поочередно меня преследовали министры и му-
ниципальные администраторы, поочередно обо мне издавали судеб-
ные постановления то полицейский трибунал, то Шатле, то законо-
датель. Далекий от того, чтобы дрогнуть перед этими жестокими
врагами свободы и трусливо покинуть дело народа, я удвоил энер-
гию. Двадцать военных экспедиций, посланных против меня, и целая
армия, отправившаяся в поход, чтобы похитить меня у народа, толь-
ко увеличили мое мужество. Моя голова была оценена; пять жестоких
шпионов, шедших по моим следам, и две тысячи оплаченных убийц
не могли ни на минуту заставить меня изменить долгу.
Чтобы избежать ударов убийц, я осудил себя на жизнь в подполье.
Время от времени меня поднимали батальоны альгвазилов; вынуж-
денный бежать, странствуя по улицам посреди ночи, не зная иногда,
где найти убежище, проповедуя посреди мечей дело свободы, защи-
щая угнетенных, готовый сложить голову на плахе, я становился
от этого еще более страшным для угнетателей и политических мошен-
ников. Этот образ жизни, один лишь рассказ о котором способен оле-
денить самые мужественные сердца, я вел в течение восемнадцати
месяцев, ни на миг не жалуясь, не сожалея ни об отдыхе, ни об удо-
вольствиях, совершенно не считаясь с потерей состояния и здоровья,
никогда не бледнея при виде меча, всегда занесенного над моей гру-
дью. Больше того, я всегда предпочитал его всем преимуществам
продажности, всем наслаждениям богатства, всему блеску короны.
Мне бы покровительствовали, чтили, ласкали, если бы только
я согласился хранить молчание, и сколько бы расточали мне золота,
если бы я захотел опозорить свое перо. Я отвергал соблазнительный
металл, я жил в бедности, я сохранял чистоту сердца. Я мог бы стать
миллионером сегодня же, не будь я так деликатен и если бы я не
именно на этот счастливый остров я отправляюсь искать убежища против моих
преследователей. Если отвратительный газетчик в латах когда-нибудь туда вер-
нется, я надеюсь подвести его к подножию позорного столба, откуда позволил
ему уйти граф Лораге, который до того, как пощадить его, заставил признать
себя лжецом и подлецом361.

От бегства короля до падения монархии 49
забывал всегда о себе. Вместо богатств, которых у меня нет, я имею
долги; их взвалили на меня бесчестные дельцы, которым я сперва
доверил печатание и распространение моей газеты. Я предоставляю
этим кредиторам ничтожные остатки, сохранившиеся у меня, и спешу
без какого-либо имущества, без помощи, без ресурсов прозябать
в единственном уголке земли, где мне еще разрешено мирно дышать.
Опережаемый криками клеветников, ославленный политическими
мошенниками, которых я разоблачил, обремененный проклятиями
всех врагов отечества, презираемый всеми великими мира сего и
людьми, занимающими посты; известный во всех министерских
кабинетах как чудовище, которое следует удушить, я, может быть,
скоро буду забыт народом, для спасения которого я принес себя
в жертву, и буду счастлив, если меня сопроводят сожаления патрио-
тов. Но я унесу почетное свидетельство моей совести, и меня будет
сопровождать уважение всех сильных духом.
Как ни страшна была моя участь за все время долгой неволи и
как ни печальна открывающаяся передо мной перспектива, я никогда
не буду сожалеть ни о жертвах, которые я принес отечеству, ни
о том добре, которое я хотел совершить для человечества.
Я боролся неустанно до сегодняшнего дня, и я не покидал бреши,
чтобы не допустить занятия крепости. Если найдется во Франции
хоть один образованный и решительный человек, который осмелится
упрекнуть меня в том, что я слишком скоро разуверился в обще-
ственном спасении и что мне не хватает постоянства, пусть он займет
мое место и оберегает мой пост *.
Граждане, я не требую от вас ни сожалений, ни благодарности,
не сохраняйте даже в памяти мое имя. Но если когда-нибудь не-
предвиденный поворот судьбы даст вам победу, сумейте ее закре-
пить, использовав ваши преимущества, и никогда не забывайте для
укрепления своей победы советов человека, который жил только для
того, чтобы установить среди вас царство справедливости и свободы.
* Говорят, что в ближайшие дни король утвердит конституцию и что будет
обнародована всеобщая амнистия; я хотел бы стать единственным исключе-
нием 362. Во всяком случае, если народ снова подымется, я вернусь на свой пост
4 Заказ 697

50 Жан Поль Марат
Предупреждение
Прежде чем оставить перо, я поделюсь с публикой некоторыми
интересными наблюдениями, которые я сделаю в пути.
ОТЦЫ-СЕНАТОРЫ НАКАНУНЕ УХОДА ДОВЕРШАЮТ МЕРУ
НЕСПРАВЕДЛИВОСТИ363
Все плуты, занимающие высокое место, обычно завершают свое
правление актами лицемерия и благодеяниями, пытаясь добиться
забвения своих злодеяний и преступлений. Контрреволюционные
отцы-сенаторы, убежденные в том, что им нечего терять и что они
покрыли себя совершенно неизгладимым позором, продолжают свои
несправедливые дела и в последние мгновения своего политического
существования завершают самые большие свои злодеяния.
Мы видели, с какой жестокостью эти трусливые депутаты заду-
мали резню патриотов на Марсовом поле, чтобы провести свои ги-
бельные декреты, с осуществлением которых они медлили в течение
двух лет из страха перед общественным негодованием. Мы видели,
с какой смелостью, как только они почувствовали свою силу, они
сами уничтожили декларацию прав, ниспровергли основы храма
свободы и восстановили деспотизм над царством законов. Мы виде-
ли, с каким лукавством они отклонили всякое представление отчет-
ности нации под предлогом того, что они не являются администра-
тивными учреждениями. Мы видели, с каким вероломством они за-
держали суд над изменниками и заговорщиками, чтобы спасти их
всеобщей амнистией. Мы видели, с каким лицемерием они открыли
все границы для недовольных и под предлогом того, чтобы не стес-
нять индивидуальную свободу, дали им возможность массами пере-
бегать к мятежникам Капетам, чтобы закабалить отечество и при-
нести в наши очаги опустошение и смерть. Эти гнусные законодатели,
словно решившись одновременно зажечь во всех концах нашего
государства факелы гражданской войны, попирая справедливость и

От бегства короля до падения монархии 51
человечность, только что отменили декрет о цветных364, предали
население наших колоний в угоду кучке белых, их алчных угнетате-
лей, решили привести их в отчаяние и не оставить км другого способа
избавления от тирании, кроме уничтожения своих тиранов. Может
быть, мою ревностность и мое прямодушие снова поставят мне в
вину. Но как же можно сохранять молчание! Прежде чем читать мне
назидание, пусть искоренят в честных сердцах отвращение к зло-
деяниям, пусть сперва вырвут из них какое бы то ни было чувство
негодования против мрачных козней, позорных происков, трусливой
измены; пусть удушат каждый естественный порыв, потому что до тех
пор, пока эти вероломные люди будут проявлять свою натуру, они
будут вызывать ужас, и чувствительные души не в состоянии будут
подавлять возмущение, которое их преисполняет.
При известии об отмене декрета о цветных раздался крик всеоб-
щего возмущения, и какой разумный человек не возмутился бы дерзо-
стью, с какой отцы-сенаторы играют нацией! Только несколько дней
назад они приняли тысячи предосторожностей, чтобы помешать буду-
щему Собранию исправить их творение, и лишили самих себя права
к нему прикасаться 365. Как же им хватило сегодня наглости, чтобы
потрясти целую часть государства, уничтожая ранее принятые декре-
ты для сохранения мира и обрекая народ на рабство!
Уже давно это возмутительное покушение было задумано со-
вместно с тюильрийским кабинетом и министерскими агентами. Уже
более четырех месяцев на глазах у нации морской министр всякими
коварными происками противится осуществлению декрета от 15 мая,
обосновывая всякими пустыми предлогами его задержку. Пока дело
шло о том, чтобы обеспечить победу партии свободы в наших коло-
ниях, исполнительная власть смеялась над декретами, своим без-
действием отменяла их. Сейчас, когда дело идет о том, чтобы уничто-
жить эту партию и поджечь наши колонии, вы не будете удивлены
тому, с какой поспешностью они будут осуществлять этот гибельный
декрет. Да, все готово для того, чтобы вернуть в рабство цветное
население. Больше того! Бьюсь об заклад — тысячу против одного —
что силы, которые должны привести их к подчинению, уже отправлены.
4*

52 Жан Поль Марат
и что суда, на которых их будут перевозить, подняли паруса еще до
того, как был принят декрет.
Эта экспедиция совсем не будет иметь того успеха, на который
рассчитывают враги отечества. Трудно поручиться, что солдаты, после
того как они высадятся, выступят против народа, что они станут
гнусным орудием ярости в руках своих командиров, навсегда про-
давшихся двору. И затем цветные люди не такие трусы, как пари-
жане! Они затрепещут от ярости при известии об отмене декрета
15 мая, они придут в бешенство при виде приготовлений правитель-
ства к их закрепощению. В святом порыве негодования они возьмут
оружие и отдадут его в руки негров, и нескольких дней хватит
для того, чтобы истребить всех белых колонистов вместе с приспеш-
никами деспотизма. Но эта жестокая резня, • результат продаж-
ности наших законодателей, неизбежно приведет к потере наших
колоний.
НОВОЕ СОБРАНИЕ, ОТМЕНЯЮЩЕЕ НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ
ТО, ЧТО ОНО СДЕЛАЛО НАКАНУНЕ.
У НАРОДА МАЛО УВЕРЕННОСТИ В ЗНАНИЯХ И ЭНЕРГИИ
ЕГО ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ.— ГИБЕЛЬ ОТЕЧЕСТВА,
ПОДГОТОВЛЯЕМАЯ ЕГО ВРАГАМИ366
Славный декрет, принятый в последнюю среду, о церемониале по
отношению к королю так встревожил врагов революции, двор и его
приспешников, что сторонники министерства в нынешнем Собрании
■и отцы-сенаторы из почившего Собрания использовали самые постыд-
ные интересы, чтобы добиться его отмены 367.
Господин Вожьен открыл заседание 6-го, заявив, что Собрание
Бпало в глубокое заблуждение, когда сочло принятый накануне де-
крет о церемониале за простой процедурный декрет. Он представил
посещения королем Законодательного собрания как знак усердия,
заслуживающий самого живого поощрения и самого серьезного вни-
мания. У него хватило бесстыдства заявить, что декрет, принятый
5-го, вызвал всеобщее опасение, что бессмертные авторы конститу-

От бегства короля до падения, монархии Ь'5
ции были им напуганы, что этот декрет оживил надежды врагов
общего дела, что от него уже пострадал национальный кредит и зна-
чительно упали акции. Два других депутата поддержали эту ложь;
у одного из них хватило глупости утверждать, что число эмигрантов
значительно увеличилось после вчерашнего декрета.
Господин Лави и другие отцы-сенаторы, явившиеся в большом
количестве в амфитеатр, сделанный по их распоряжению, дали три-
бунам, заполненным их ставленниками, сигнал к аплодисментам, по-
казав им пример, так же как с утра они дали приказ скупщикам
серебра поднять разменный курс возможно выше 368. К каким только-
постыдным проделкам ни прибегают эти вероломные враги отече-
ства, чтобы унизить нацию и вернуть ее под иго властелина!
Напрасно некоторые патриоты-ораторы пытались укрепить в Со-
брании чувство своего достоинства; оно трусливо дало увлечь себя
ложными опасениями, которые ему сумели внушить, софизмами ми-
нистерских ставленников и — осмелюсь сказать — принципами само-
го низменного прислужничества. Дюкастель осмелился даже назвать
государя сувереном, утверждая, что законодательная власть нахо-
дится в руках Собрания и короля, тогда как г-н Эро утверждал,
что в Учредительном собрании принято было считать декрет
окончательно принятым только после утверждения протокола засе-
дания 369.
Наконец, по предложению г-на Вожьена, бессмертный декрет был
отменен; вопрос будет снова обсуждаться, а дискуссия отсрочена на
два месяца.
Только несколько дней назад новое Собрание вступило в свои
обязанности. Уже по тому немногому, что оно сделало, можно не со-
мневаться, что большинство в нем состоит из патриотов, но настолько
мало просвещенных, настолько слабых, настолько слепых, что кучка
министерских прохвостов всегда будет водить их за нос и они по-
стоянно будут жертвами надувательства с помощью самых грубых:
ухищрений.
Так же очевидно, что отцы-сенаторы из Учредительного собрания
являются душой нового Собрания. Теперь ясна цель этих амфитеат-

54 Жан Поль Марат
ров, сделанных по бокам зала. Неужели нужно было, чтобы они так
быстро оправдали мои опасения, доказав справедливость моих обви-
нений?
Замечания о проделках министров
Говоря о дополнительных амфитеатрах, построенных для отцов-
сенаторов с обеих сторон зала манежа, чтобы выделить тех новых
депутатов, которых кабинет министров постарается подкупить и при-
вязать к колеснице короля, я указал на необходимость помешать этим
постыдным проделкам, открыв туда доступ для всей публики. Дру-
гая, не менее важная причина вынуждает Собрание немедленно при-
нять это решение: дело в том, что отцы-сенаторы, не довольствуясь
ролью сыщиков в сенате, где они так недавно постыдно торговали пра-
вами и интересами нации, играют еще роль заговорщиков и крику-
нов, поддерживая аплодисментами и возгласами антипатриотические
предложения сторонников министерства. Это из-за них в последний
вторник заседание стало таким беспорядочным, так как криками
«браво» и аплодисментами ставленникам государя они пытались
вскружить голову депутатам-патриотам по поведу антинациональ-
ного акта и заставить их, под угрозой для жизни, поклясться сохра-
нить его, не меняя ни одного пункта, как бы ни был он гибелен 370.
Заседание в среду показало, как необдумана и опрометчива была
эта принесенная накануне присяга. Национальное собрание муже-
ственно исправило этот акт идолопоклонства, но оно еще ничего не
сделало для своей славы, если оно не будет твердо придерживаться
своего решения, если оно поддастся эмиссарам двора, если оно.станет
поддаваться соблазнам со стороны министров, если оно забудется до
того, что само разрушит свое собственное творение, как это сделали
отцы-сенаторы в 1789, 1790 и 1791 гг. Хорошо начав, они покрыли
себя позором и кончили тем, что повернулись спиной к нации после
гого, как они долгое время были ее рыцарями.
Несомненно, что нынешнее Национальное собрание состоит из
трех частей. Одну из них составляют горячие патриоты, подлинные
друзья свободы, желающие только счастья нации и не чающие дру-

От бегства короля до падения монархии 55
гого вознаграждения за свои труды, кроме славы и признания, что
они были посвящены общественному благу. Другая часть состоит из
людей с предрассудками, которые не сумели еще освободиться от
грязи своего воспитания, не понимают еще национального достоин-
ства и продолжают унижаться перед баловнями судьбы; из обще-
ственных усыпителей, опасающихся больше всего на свете политиче-
ских потрясений, могущих расстроить их благополучие; из эгоистов,
всегда готовых в погоне за состоянием жертвовать своим долгом
и честью. Наконец, в последнюю часть входят все министерские при-
служники, позорящие сенат, люди без чести, без закона, без стыда,
унижающиеся перед двором за малейшую улыбку, готовые предать
свое отечество, своих друзей и отцов за самую ничтожную подачку.
В их числе находятся почти все депутаты Парижа—Кренье, Торильо-
ны, Эро, Мюло, Годары, Боскари, Катремеры, Дебри, Монероны,
Бруссоне, Карита, Ласепеды, Гувионы, Черутти, Пасторе 371. Я буду
следить за всеми проделками этих трусливых врагов отечества, я вы-
веду на чистую воду все их гнусности, я наложу на их лбы клеймо
позора и я предам их публичному проклятию, как я поступал с их
бесстыдными предшественниками Мунье, Тарже, Туре, Тронше372,
Гупилями, Эммери, Прюньонами, Ренье, Рено, Мену, Сийесами, Рабо,
Байи, Дюпорами, Ламетами, Варнавами, Рикетти, Мотье, д'Андре,
именами, к несчастью для Франции, слишком хорошо известными,
но которые будут повсюду сопровождать презрение народов, какими
бы титулами они себя не облекли.
Я также старательно буду разоблачать лживых патриотов, кото-
рые будут стремиться выставлять себя, чтобы подороже продаться,
мелких интриганов, которые будут втираться в комитеты, чтобы
набить себе цену, ловких мошенников, которые будут выдавать себя
за защитников дела народа только для того, чтобы хитростью добить-
ся его доверия и безнаказанно торговать его интересами.
Наконец, я поставлю своим священным долгом воздавать спра-
ведливость гражданским добродетелям подлинных защитников отече-
ства и восхвалять их великодушные усилия, никогда, однако, не пре-
даваясь слепой доверчивости и не расточая излишних похвал373.

56 Жан Поль Марат
Совершенно несомненно, что следует укреплять их мужество на их
тяжелом пути, но мы будем ждать его завершения, чтобы возложить
на них венки.
ПРАВО, КОТОРОЕ ИМЕЮТ НАШИ КОЛОНИИ, СВЕРГАТЬ
ТИРАНИЧЕСКОЕ ИГО МЕТРОПОЛИИ374
Заседание 10-го было почти целиком посвящено заслушиванию
оправданий г-на Рустана, члена Собрания Сан-Доминго, против обви-
нений г-на Дюпона в газете «Патриотическая корреспонденция». Этот
журналист обвинял белых колонистов в том, что они возмутились
против метрополии, растоптали национальную кокарду и присвоили
себе черную, преследовали патриотов и его лично за то, что он своими
писаниями мужественно расстраивал преступные замыслы белых
колонистов, которые, после того как они хотели перейти под англий-
ское господство, после того как они пытались отделиться в качестве
республики, после того как они хотели самостоятельно договаривать-
ся с Соединенными Штатами Америки, не боятся сегодня осквернить
своим присутствием храм свободы и святилище законов.
Господин Рустан очень удачно отклонил обвинения в возмущении
колонистов против метрополии; он очень удачно отверг обвинения
в желании перейти под английское господство и обосноваться как
республика. Но это обвинение, которое выдвигалось с такой силой,
так ничтожно в моих глазах, что едва ли заслуживает опровержения»
даже если бы оно не было лишено основания 375, по той простой при-
чине, что жители колоний являются совершенно отдельным народом
от жителей Франции, над которыми они не имеют никаких, даже
самых ничтожных, прав. Это очевидная истина, основанная на самом
простом здравом смысле, и очень странно, что ее пытаются поставить
под сомнение, если принимаются основы французской конституции.
Всякое свободное правительство основано на том, что ни один народ
не может быть подчинен другому народу, что у него не может быть
других законов, кроме тех, которые он сам для себя установил, что

От бегства короля до падения монархии 57
он сам является сувереном и независимым от какой-либо человече-
ской власти. Простой, здравый смысл, устанавливая эти принципы,
добавляет, что нелепо и бессмысленно, чтобы народ, управлялся на
основании законов, исходящих от законодателя, находящегося от него
на расстоянии двух тысяч лье. Единственная глупость, которую до-
пустили обитатели наших колоний, это их согласие послать депутатов
в Национальное собрание Франции. Но эта глупость — дело самих
белых колонистов. Все они имеют право освободиться от ига метро-
полии, избрать себе другого суверена или создать республику. Почему
бы и нет, раз господство, на которое претендует по отношению к ним
метрополия, было присвоено насилием, основывалось на принципах
деспотизма и осуществляется только по праву сильного. Я иду даль-
ше: предположим, что обитатели наших колоний провозгласят себя
свободными. Какая наглость с нашей стороны, если мы осмелимся
считать дурным то, что они последовали примеру английских коло-
ний! В силу какой странной непоследовательности мы будем осуж-
дать у них то, что мы с такой силой поддерживали у восставших? Но
из того, что наши колонии имеют полное право освободиться от мет-
рополии, не делайте вывода, что я хочу оправдать белых колонистов.
Да, бесспорно, в моих глазах они никак не могут быть оправданы
за то, что пытались стать деспотическими хозяевами мулатов и тира-
ническими хозяевами черных. Если законы природы предшествуют
законам общества и если права человека незыблемы, то те права,
которые белые колонисты имеют по отношению к Французской нации,
мулаты и черные имеют по отношению к белым колонистам. Они
вольны употребить все возможные средства, даже смерть, чтобы
свергнуть жестокое и позорное иго, под которым они стонут, даже
если бы они были доведены до необходимости уничтожить до одного
всех своих угнетателей 376.
Таковы принципы, на основании которых справедливый законо-
датель должен был бы высказаться в деле Сан-Доминго: этого доста-
точно, чтобы признать, что последний декрет о цветных был спра-
ведливым, а закон о неграх — ужасен. Но можем ли мы обращаться
как со свободными с людьми, имеющими черную кожу, когда мы не

58 Жан Поль Марат
считаем гражданами людей, не платящих государству прямого нало-
га в один экю! Мы хвалимся своей философией и своей свободой, но
мы и сегодня являемся не меньшими рабами предрассудков и наших
уполномоченных, чем десять веков назад. Справьтесь об этом у род-
ных и просвещенных друзей, тех, кто был убит на Марсовом поле.
РАСКРЫТОЕ БУДУЩЕЕ377
Нужно было присутствовать на заседании в последний понедель-
ник, чтобы понять, как мало в Собрании честных и просвещенных
депутатов, друзей свободы и общественного блага, до какой степени
оно гнусно и развращено, до какой степени оно заражено, до какой
степени оно враждебно революции, до какой степени оно проституи-
ровало себя в угоду государю.
Сторонники министерства являются в нем всемогущими, ничто не
может сравниться с их дерзновенностью, а среди кучки патриотов,
которые могли бы воспротивиться их проделкам, их интригам, их
святотатственным покушениям против суверенитета нации и прав
граждан, нет ни одного проницательного человека, ни одного чело-
века с характером, ни одного человека, готового пожертвовать собой
для отечества. Вот почему каждый сколько-нибудь решительный
декрет против заговорщиков, против мятежных священников, против
дезертировавших государственных служащих, мошенников и взя-
точников, против министерских агентов, каждый декрет, хоть сколь-
ко-нибудь выгодный народу, отменяется при чтении протокола пре-
дыдущего заседания. Такова была судьба декрета по поводу рас-
сылки антипатриотического и изменнического адреса парижского
департамента другим департаментам, после самых непристойных
сцен, в которых приспешники деспотизма с беспримерной нагло-
стью выставляли напоказ свои позорные принципы 378.
Зато нет ни одного декрета *, сколько-нибудь разрушительного
* Таковы декреты, разрешающие королю подавить жителей колоний, друзей
свободы379, казнить на эшафоте авиньонских патриотов380, спровоцировать раз-

От бегства короля до падения монархии 59
для свободы, сколько-нибудь увеличивающего гнет, вызывающего
несчастья, который им не удалось бы искусно провести всегда без
протестов, часто без оппозиции.
Каких защитников отечества можете вы противопоставить это-
му чудовищному заговору представителей нации, государя, мини-
стров, чиновников, командующих армией и национальной гвардии,
офицерского корпуса и приспешников деспотизма? Кучку членов
клубов, болтунов и тщеславных петиционеров, которые прячутся в
моменты кризиса, трусливо дают возможность убивать своих со-
граждан, а потом хвастают у решетки сената своими благоглупо-
стями и важно заверяют отцов-сенаторов , что свобода вскоре по-
вергнет в прах всех тиранов мира 383. Народы, вот герои, которые
должны вас защищать и привести к победе! Как будто достаточно
нескольких смешных фраз, чтобы раздавить бесчисленные армии
врагов свободы. О, лишившаяся разума нация! Почему ты не отка-
залась от своей пустой болтовни, не последовала советам твоего
друга, не вооружилась концами веревки, кинжалами и не покончи-
ла с теми из твоих сраженных врагов, у которых найдется еще
мужество приподнять голову.
Да, свобода загублена нами и загублена безвозвратно. Но в
ожидании того, что деспот будет восстановлен во всей своей мощи,
взглянем на все те злоупотребления деспотизма, которые вскоре
приведут к падению наших тиранов.
Несомненно, что деспот поспешит восстановить дворянство, но
он не восстановит ни высшего духовенства, ни «мантии», двух
страшных преград, ограничивавших его власть. Пока казначейство,
рыв с германскими князьями и испанцами 381, покровительствовать спекулянтам
зерном и звонкой монетой. И таков декрет, разрешающий Дюпору дю Тертру 382
подчинить верховный национальный суд надзору министра под предлогом того,
чтобы призвать его к исполнению своего долга и заставить переписываться с ним
прокуроров верховного суда, которым поручено следствие по делам о государ-
ственных преступлениях по предписанию государя. Декрет этот, вероятно, будет
утвержден.

60 Жан Поль Марат
ключами которого он владеет, будет пополняться благодаря распро-
даже национальных имуществ и сохранится доверие к бумажным
деньгам, образцом которых он владеет, Людовик Капет будет
содержать неисчислимую армию наемников, составленную из всех
мошенников, шпионов и головорезов, готовых продаться, и из всех
интриганов, рвущихся разделить с ним власть. Некоторое время они
будут еще поддерживать его тираническое господство. Но как
только эти ресурсы будут исчерпаны,— а конец уже недалек,— по-
стыдное банкротство отнимет у него всех государственных креди-
торов, которые присоединятся к полчищам угнетаемых. Вскоре тя-
желые налоги, которые возложат на граждан, чтобы удовлетворить
наемных сателлитов, вызовут возмущение ремесленников, торгов-
цев и земледельцев, и эта толпа недовольных увеличит партию угне-
тенных и обездоленных граждан. Затем к этой партии бросятся все
честолюбцы, жадность которых двор не в силах будет насытить, и
все общественные должностные лица, которых он не в состоянии
будет подкупать. За отдельными вспышками последует всеобщее
восстание; наемники и привилегированные приспешники государя
падут под ударами недовольных, он сам будет свергнут с трона и
изгнан со своей гнусной семьей; государство будет раздираться раз-
личными кликами; в огне гражданских раздоров создадутся много-
численные федеральные республики; самые смелые и ловкие граж-
дане узурпируют власть, подчинят большинство новому игу, и госу-
дарство изменит форму, не восстановив свободы.
О, мое отечество! Какое страшное будущее уготовано тебе! Роко-
вое веление беспощадной судьбы навсегда прикрепит к твоему челу
повязку иллюзий и ошибок, чтобы помешать тебе воспользоваться
твоими возможностями, и предаст тебя беззащитным в руки твоих
жесточайших врагов. Чего только я ни делал, чтобы.раскрыть твои
глаза! Сегодня нет уже никаких средств, чтобы предотвратить твою
гибель, и у твоего верного Друга остается только один долг — печа-
литься о твоем грустном будущем и проливать кровавые слезы над
твоими бесконечно долгими бедствиями.

От бегства короля до падения монархии 61
НОВОЕ МИНИСТЕРСТВО.
НОВЫЙ ПЛАН ЗЛОУМЫШЛЕНИИ ДВОРА, МИНИСТЕРСКОЙ КЛИКИ
И ГЛАВНЫХ КОНТРРЕВОЛЮЦИОНЕРОВ ПРОТИВ ОБЩЕСТВЕННОЙ
СВОБОДЫ 384
Едва только удалилась одна орда министров-злоумышленников,
осыпанная милостями двора, как монарх сообщил о новом наборе
королевских агентов. Приведем здесь его письмо к отцам-сенато-
рам; оно послужит основой для важных замечаний и для разобла-
чения злодеев, руководящих кабинетом.
«Господа! Глубоко тронутый беспорядками, которые терзают
Францию, я не упускал ни одного средства, предоставленного мне
конституцией, для восстановления мира и осуществления законов;
я избрал в качестве моих первых должностных лиц людей, прин-
ципы которых делали их достойными этого; они оставили министер-
ство, и я счел нужным заменить их другими людьми, приобревшими
известность своими взглядами, пользующимися популярностью. Вы
мне часто говорили, что единственный способ для оживления прави-
тельства — установить счастливую гармонию между двумя властя-
ми; я уступаю вашему желанию с тем, чтобы у недоброжелатель-,
ства не оставалось никакого предлога выдвигать сомнения по пово-
ду моего желания всеми силами содействовать благу нашей стра-
ны. Я сообщаю вам поэтому, что я назначил г-на Ролана де ла
Платьер министром внутренних дел и г-на Клавьера министром об-
ложения (contributions). Так как лицо, назначенное мною мини-
стром юстиции, просило меня сделать другой выбор, я извещу
Национальное собрание, когда это будет сделано» 385.
Подписано: Людовик
Прежде чем коснуться по существу этого занимательного доку-
мента, нужно сделать несколько замечаний по поводу вкрадчивого
и покорного тона монарха и его стиля, столь занимательного
и нового. Для государя, так давно привыкшего разговаривать

62 Жан Поль Марат
в качестве деспота со своим сувереном, который он называл «мой на-
род», «мои подданные», для монарха, которому еще недавно курили
фимиам, который считал себя единодержавным хозяином государ-
ства, который говорил «мой флот», «моя армия», «мое королевство»,
странно, когда он вынужден спрятать в глубине своего сердца эти
излюбленные выражения и покорно заявлять своим согражданам,
считающим себя равными ему,— «наша страна». Сколько эти два
слова должны были стоить Людовику XVI! Мыслящий человек про-
чтет их не без тайной радости: какое сладостное удовлетворение
для философа — зрелище того, как эти земные боги, нагло попи-
равшие народы, склонили свои гордые головы перед жестоким игом
необходимости в тот самый момент, когда они безрассудно сравни-
вали себя с громовержцами! Какое утешение для угнетенного наро-
да, когда он видит своих угнетателей, предающихся заботам, тер-
заниям, печалям, тревоге и показывающих своим примером, что не
всегда тираны будут благоденствовать в своем царстве. Как бы то
ни было, смиренный тон королевского послания чудесным образом
противоречит вызывающему тону посланий, предшествовавших ему
несколько дней назад, в которых государь, опираясь на своих дерз-
ких уполномоченных, угрожал нации, что он никогда не потерпит,
чтобы был причинен малейший ущерб власти, которую конституция
вложила в его руки.
Королевское послание говорит о скорби, и замешательство двора
сквозит в каждом его слове.
Не станем говорить об искренности заявлений патриота Людови-
ка XVI! Как поверить, что он глубоко тронут беспорядками, терзаю-
щими Францию, если подумать, что их вызвали его же министры
при его же покровительстве! Как поверить, что он использовал всю
свою власть для восстановления мира, когда его же агенты при-
лагали столько усилий для того, чтобы скрыть эти беспорядки и по-
мешать должностным лицам, которым поручено было их улажива-
ние, когда он избирал своими уполномоченными только лицемерных
или обесчещенных злодеев, когда видишь в их числе Дюгора, Де-
лессара, Кайе, Ле-Сена, Мюло, Дебуржа!386. Как же не сомне-

От бегства короля до падения монархии 63
ваться в его честности, если он говорит о своих министрах, одновре-
менно изменниках и заговорщиках, что он назначил министрами
людей, принципы которых делали их достойными этого, и счел нуж-
ным заменить их другими людьми, приобревшими известность свои-
ми- взглядами, пользующимися популярностью! Как, друзья отече-
ства являются людьми, приобревшими известность благодаря своим
взглядам, а приспешники деспотизма являются людьми, достойными
благодаря своим принципам! Уже один подбор выражений, откры-
вающий всю душу Людовика XVI, сам по себе доказывает, что
нынешние министры ему не нравятся, если даже и не знать, что
только смерть Леопольда вызвала их назначение 387.
Все министры являются якобинцами; якобинцы всегда внушали
ужас двору, а Людовик XVI, в частности, много раз проявлял по
отношению к ним бесчестный гнев. Поэтому это вовсе не его выбор,
а Ламетов и Мотье, его главных советников. Без сомнения, спросят,
почему Мотье и Ламеты, эти отступники якобинцев, берут мини-
стров в этом самом обществе, которое их презирает и которое они
ненавидят. Ответ прост. Смерть Леопольда вынудила их больше,
чем когда-либо, прибегнуть к хитрости. Они сочли нужным указать
королю средство ввести народ в заблуждение видимостью лжепат-
риотизма, беспрепятственно плести заговоры под покровом мнимых
Аристидов, пользующихся доверием нации, и опозорить якобинцев
в глазах народа. Двор рассчитывает подкупить всех членов нынеш-
него кабинета и не сомневается в том, что своими преступлениями
они восстановят против себя общественное мнение, как и все их
предшественники.
Все публицисты рассматривают образование якобинского мини-
стерства, как самое лучшее предзнаменование. Я не разделяю их
мнения: в моих глазах опозоренные министры менее опасны, чем
министры, пользующиеся доброй славой, обманывающие обществен-
ное доверие, покамест они его не погубят. Приспешники кабинета
станут кричать о несправедливости и вменят мне в преступление
это необоснованное осуждение новых уполномоченных короля. Не
будем проявлять несправедливость, но остережемся проявлять

64 Жан Поль Марат
доверчивость и напомним принципы вечной истины, о которых мы
никогда не должны забывать.
Я уже это говорил: все короли являются наглыми угнетателями
или трусливыми лицемерами, терзаемыми честолюбием и пожирае-
мыми страстью к господству; король-патриот — такое же химери
ческое существо, как добродетельный злодей. Но уполномоченные
государя всегда при нем: он их направлял и всегда будет направлять
на выполнение своих планов, своих замыслов, своих злоумышлении.
Отсюда следует, что они договорились с ним, принимая этот пост,
или договорятся вскоре, иначе они будут в ближайшем будущем
удалены. Таким образом, каждый министр, остающийся на своем
посту и не разоблачающий кабинет, обязательно должен был про-
даться своему хозяину и изменить нации. Я жду этого испытания
для новопришедших.
Дюмурье считается великолепным патриотом. Я сказал бы, что
он действительно им является, если бы я считал, что им может
стать генерал. Я знаю, что у него слишком много жалоб на старый
двор, чтобы быть придворным. Я знаю также, что он претерпел до-
статочно много преследований при министерстве Эгийона, чтобы
ненавидеть деспотическое правительство. Наконец, я знаю, что он
старый якобинец, хотя это звание мало что значит в моих глазах,
когда я вспоминаю о проделках основателей этого общества и ан-
типатриотическом поведении его нынешних руководителей *. Что
внушает мне некоторое доверие к нему,— это его действия, его
слишком открытый характер для того, чтобы притворяться, и увле-
чение, отличающее его речи. Но я буду беспрерывно повторять:
будь он даже ангелом, первейшая обязанность каждого честного
гражданина — бодрствовать 388.
Де Грав — очень зрелый человек, с мягким и серьезным харак-
тером 389. Против него говорят недостатки воспитания, его придвор-
ные привычки, связи с прежним сословием дворянства. Можно ли
* Важно их разоблачить, и это будет предметом одного из моих ближай-
ших номеров.

От бегства короля до падения монархии 65
предположить, что он настолько философ, чтобы подняться над
предрассудками рождения, над интересами чина? Как бы то ни
было, он недостаточно предприимчив и слишком рассудителен,
чтобы причинить много зла. В этом отношении мог быть сделан
гораздо худший выбор. Но дело идет вовсе не о том, чтобы не делать
зла; когда призывают к государственному рулю, нужно делать
добро. Если поэтому взять все в целом, Де Грав — не тот человек,
который нам нужен. Кроме того, пост военного министра, самый
важный для безопасности государства, подошел бы лучше Дюмурье,
который совсем не на месте в своем министерстве иностранных
дел.
Ролан де ла Платьер, бывший член зараженного лионского
муниципалитета, кажется славным малым. Странно, что этого доб-
ряка отправились искать на его чердак, чтобы призвать ко двору.
Больше того, не может быть, чтобы его поставили к рулю управле-
ния министерством внутренних дел, не уверившись в его преданно-
сти монарху, о благополучии которого он так ревностно печется.
Ждите, что он окажется вторым Делессаром 390.
Что касается Лакоста, старого служащего морского министер-
ства, я не могу убедить себя в том, что он когда-либо отступал от
принципов придворного, и я не представляю себе, что он мог от них
отказаться, став хозяином391. Дайте ему действовать, и скоро вы
найдете в нем подобие Бертрана и Флерие 392.
Наконец, из всех новопришедших Клавьер — это тот, кто меньше
всех заслуживает доверия; он был правой рукой Мирабо, ему покро-
вительствует Мотье, и, кроме того, он ростовщик по профессии. Ро-
стовщик в качестве министра обложения — это общественное несча-
стье... Как человек, занятый всю жизнь спекуляцией и ограблением
сограждан для своего обогащения, удержится от тысячи самых разо-
рительных спекуляций с государственными грошами? Он может
сколько угодно хвалиться тем, что он урожденный республиканец,
что его преследовали на родине за патриотизм: известно, что вот уже
восемь лет он домогается министерства и не перестает интриговать,
чтобы добиться этого, что его привела туда интрига Бриссо, его при-
5 Заказ 697

66 Жан Поль Марат
i ятеля, что он отказался от места депутата нации, чтобы остаться там,
. и что он угрожает уйти из министерства только тогда, когда его
гражданская доблесть заставит 'патриота Людовика XVI изгнать его.
; Я делаю из этого вывод, что он останется в министерстве навсегда.
Мы увидим его за делом: ждите, что в нем воскреснет господин Нек-
кер, недоброй памяти. Уничтожить нацию путем спекуляции — таков
один из маневров кабинета. И вот человек, который понадобился
двору для осуществления этого жестокого замысла.
Впрочем, я приглашаю новых министров сделать меня лжепроро-
ком. Я буду счастлив, если сумею воздать им хвалу. Если, как го-
ворят, они действительно патриоты и если они хотят, чтобы верили
в то, что они неподкупны, двор внушит им столько отвращения, что
вынудит их вскоре уйти в отставку.
Я не хочу предварять события. Я ограничусь только замечанием,
что, так как двор призвал якобинцев в министерство только для
того, чтобы легче обмануть народ, нужно поймать его в собственные
сети и сохранить министров на посту, когда он захочет их отстранить
в случае, если ему не удастся их подкупить. Это обязанность всех
секций, муниципалитета, патриотических обществ и верных предста-
вителей нации. Пусть они кричат об оскорблении; проникнитесь ве-
ликой истиной, что, если общественное мнение могло прогнать веро-
ломных министров, оно должно быть не менее могущественным для
того, чтобы сохранить верных министров. Поэтому как только ста-
нут говорить об их отстранении, нужно, чтобы общество подняло тре-
вогу. Но берегитесь полностью довериться новопришедшим.
Будь они даже Катонами, никогда не забывайте, что бдительность —
самая надежная порука верности общественных должностных
лиц.

От бегства короля до падения монархии 67
СИМОНО, МЭР ЭТАМПА,
ГНУСНЫЙ МИНИСТЕРСКИЙ СКУПЩИК, ПРЕВРАЩЕННЫЙ
В ДОБЛЕСТНОГО МУЧЕНИКА, ДВОРОМ И ЕГО ЛАКЕЯМИ,
ИЗГОТОВИТЕЛЯМИ ДЕКРЕТОВ. ПОДЛЫЙ ОБМАН И НИЗКИЕ
ПРОДЕЛКИ КАБИНЕТА МИНИСТРОВ, ЗАКОНОДАТЕЛЬНОГО
СОБРАНИЯ И ДРУГИХ ПРИСПЕШНИКОВ ДЕСПОТИЗМА ДЛЯ
УНИЧТОЖЕНИЯ НАРОДА, ДОВЕДЕННОГО ДО СТРАХА ПЕРЕД
ГОЛОДНОЙ СМЕРТЬЮ, ДЛЯ СОКРЫТИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЯ
ВИНОВНИКОВ ГОЛОДА И УВЕЛИЧЕНИЯ ПАМЯТИ О НИХ, КАК
ЗАЩИТНИКАХ ОТЕЧЕСТВА 393
Что подкупленные мошенники представляют недоброй памяти по-
койного Симоно, как великодушного героя, за его отказ установить
пониженные цены на зерно, что они изображают его как мученика
во имя уважения к законам, тогда как он был умерщвлен народом,
который он хотел уморить голодом, в этом нет ничего удивительно-
го,— это их профессия. Что чиновники негодуют против его убийц,
что орлеанские скупщики (называющие себя друзьями конституции),
воздают почести его памяти, что якобинские усыпители следуют это-
му примеру 394, что наши бесчестные изготовители законов решают
воздвигнуть ему памятник,— во всем этом нет ничего удивительного;
они делают по отношению к Симоно то же, что они делали по отно-
шению к Плантерру 395 и другим нарушителям долга, преступления
которых они прикрыли почетным занавесом.
Но что патриотические писатели оказались обманутыми, что они
усердно повторяли вероломные похвалы, что они представляли от-
вратительного скупщика уважаемым деятелем, принесшим себя в
жертву, при исполнении своих обязанностей, ради торжества зако-
на,— этому было бы невозможно поверить, если не знать, как еще
мало проницательных людей, как еще мало посвященных в извили-
стые ходы кабинетской политики.
Что Симоно принадлежал к породе скупщиков, в этом невозмож-
но усомниться: он брат Симоно, комиссара парижского рынка, кото-
рый едва не был повешен год назад грузчиками за мошенничество
и бесчестные поступки 396.
б*

68 Жан Поль Марат
Что он и сам был скупщиком, это подтверждают все честные
граждане Этампа, это доказывают почести, возданные его памяти его
собратьями, орлеанскими скупщиками 397. Это доказывает трогатель-
ный интерес к его судьбе со стороны приверженцев министерства в
Собрании, сговорившихся с кабинетом уморить народ с голоду, а в
особенности мошенника Пасторе, редактировавшего доклад комитета
расследований о почестях, которые следует воздать этому творцу го-
лода, и та быстрота, с которой комитет двенадцати негодяев 398, про-
давшихся монарху, задушил крики общественного возмущения, по-
слав из Парижа подкупленных наемников, участников резни в Ла-
Шапель и на Марсовом поле.
Как же так? Мэр Этампа, восхваляемый взапуски наемными мо-
шенниками и введенными в заблуждение гражданами, как образец
добродетели, как мученик конституции, был самым дерзким наруши-
телем законов, и именно за то, что он попирал их ногами, он пал
жертвой справедливой народной ярости. Как можно в этом сомне-
ваться, если смерть застигла его на месте преступления? У Симоно,
встревоженного тем, что начали собираться граждане, чтобы потре-
бовать скидки на зерно, тогда как он поддерживал высокие цены,
появился страшный замысел — устроить резню под предлогом вос-
становления порядка. Не связываясь с муниципалитетом, даже не
советуясь с ним, сам по собственному побуждению, он спешит к ко-
мандиру национальной гвардии, чтобы раздобыть вооруженную
силу. Получив отказ от этого честного гражданина, он обращается к
командиру линейных войск, предоставившего ему восемьдесят кава-
леристов, и становится во главе их. Не успели они подойти к рынку,
как он скомандовал огонь. Возмущенные его варварством, солдаты
отказались подчиняться, и он тут же пал под ударами народного
мщения. Таковы точные факты. Как бы ни старались министерские
агенты исказить их, чтобы ввести в заблуждение законодателей, они
обнаруживаются во всех их речах. Самые усилия, прилагаемые ими,
чтобы затушевать факты, только придают им печать еще большей
достоверности, и памятник славы, которым они хотели прикрыть его
злодеяния, послужит только для обнаружения их собственной

От бегства короля до падения монархии 69
гнусности. Вы сомневаетесь в том, что мэр Этампа, которого нам
представляют каким-то Аристидом, был злодеем, продавшимся
двору. Судите по негодованию, которое вызвал во всем городе декрет
о сооружении ему почетного памятника; судите по возмущению всех
граждан против администраторов — сообщников этого подлого ми-
нистерского агента; судите по отказу национальных гвардейцев под-
чиняться тираническим приказам этих администраторов; судите по
всеобщему восстанию граждан города против парижских наемников;
судите по быстроте, с которой военный министр затребовал подкреп-
ление для негодяев-егерей с застав; судите по поспешности, с какой
комитет двенадцати отослал этот приказ; судите по заботливости,
с какой королевские агенты заглушают все возгласы негодования
этих несчастных; судите по старательности, с которой кабинет отни-
мает у них все средства высказать свои справедливые требования;
судите по тщательным стараниям отцов-сенаторов не дать правде
выйти наружу.
Но нет, этого не случится, пока Друг народа имеет возможность
поднять свой голос в пользу жертв тирании. Подлые приспешники
деспота! Напрасно вы украшаете себя гражданскими добродетеля-
ми; я сорву с вас маску, -и, видя вас без личины, все, что есть в госу-
дарстве честного, отступит в ужасе. А вы, недостойные представите-
ли народа, подкупленные законодатели, которые должны были слу-
жить нам верным поводырем и не стыдитесь играть роль лжецов,
напрасно вы стараетесь прикрыть венцом славы преступления зло-
дея, продавшегося монарху! Если народ узнает еще голос своего дру-
га, он победит в деле граждан Этампа, как он победил в деле граж-
дан Нанси 3"; не только не будет установлен памятник, который вы
решили воздвигнуть в честь Симоно, но самый проект только покро-
ет вас позором. По крайней мере я постараюсь спасти от меча тира-
нии несчастных, которых жестокое министерство хочет погубить юри-
дически, после того как оно предало их произволу своих вероломных
эмиссаров, во власть устроителей голода.
Что приспешники деспотизма создали такое сплетение ужасов,
это понятно, но как получилось, что мэр столицы оказывается заме-

W Жан Поль Марат
шанным вместе с военным министром и комитетом двенадцати, что
его приглашают на их секретные совещания? Петион, как же вы не
разобрались в заговорах, созданных агентами и эмиссарами кабине-
та, чтобы возбудить смуты во всех департаментах? Как вы не раз-
облачили отвратительного Симоно и все его черные происки и про-
ступки? Как же вы не сумели дать правдивое изложение этампско-
го дела? Как вы согласились на отправку подкрепления наемных
егерей застав, этих жестоких убийц, руки которых пахнут еще кровью
патриотов Ла-Шапель и Марсова поля, вы — Петион, должностное
лицо, избранное народом, вы — отец народа, так хорошо знакомый
со всеми кознями двора, столько раз протестовавший против мини-
стерских интриг, свидетель стольких заговоров в сенате!400
Как вы не заметили под завесой, которой "стремились прикрыть
этампское дело, повторение Вернона, Пьер-ле-Мутье, Дуэ, Монса,
Сент-Омера, Дюнкерка?401 Как вы не разобрались в коварном
замысле выдать за добродетельного магистрата министерского скуп-
щика, а жителей целого города — за разбойников, за мятежников?
Как вы не заметили в предложении двинуть против них варварских
наемников под командованием Квейсака 402 желание заглушить жа-
лобы угнетенных, бросить их в темницы, погубить их рукой палача за
то, что они наказали устроителя голода, пытавшегося их уничтожить.
Вы были введены в заблуждение ставленниками двора, и только для
того, чтобы обмануть народ, комитет двенадцати создавал видимость
того, что он совещается с вами и военным министром, чтобы прикрыть
вашей патриотической репутацией жестокий проект погубить целый
город, поднявшийся против угнетения. Ваше имя уже помогло ввести
в заблуждение общественное мнение; оно послужит еще для того,
чтобы придать смелости продажным судьям, которым поручен раз-
бор пресловутого преступления граждан Этампа. Подумайте, что,
если они пожертвуют некоторыми из них в угоду ярости государя,
кровь этих несчастных жертв падет на вашу голову. Будете ли вы
глухи к голосу долга, человеколюбия, отечества, которое настоятель-
но просит вас немедленно поспать на место событий верного друга,

От бегства короля до падения монархии 71 *
получить без промедления точную информацию и поспешить лично
в сенат для разоблачения отвратительного заговора?
Верные представители народа должны немедленно потребовать}
прекращения следствия, возбужденного против патриотов, содержа-
щихся в тюрьме Этампа из-за казни Симоно. Если у Собрания не
хватит мудрости прикрыть завесой эту трагическую сцену, вызван-
ную контрреволюционерами, пусть оно в трепете приготовится к рас-1
каянию и угрызениям совести, как Учредительное собрание из-за1
резни патриотов в Нанси. Как! Вы предадите нас преступным козням
устроителей голода? Должностные лица народа, поставленные для-
их пресечения, сами станут виновными? Несчастные жертвы этих же-
стоких злодеяний напрасно будут обращаться со своими требования-v
ми, подкупленный законодатель будет отклонять их жалобы, а когда
они соберутся в большом числе, гнусные скупщики, опоясанные трех-
цветным шарфом, чтобы помешать им, призовут к себе вооруженные
силы, развернут роковое знамя и станут расстреливать честных1
граждан, отказывающихся покорно быть преданными голоду! Как!'
Если агент исполнительной власти падет под их ударами, варвар-"
ский законодатель немедленно издаст против них декрет об отлуче-
нии и предаст палачам толпу угнетенных, которых правительство
довело до отчаяния, ввергло в анархические смуты и поставило пе-1
ред жестокой необходимостью осуществить собственными руками
правосудие!
Я приглашаю граждан Этампа переслать свои требования Собра-
нию через нескольких рассудительных и энергичных граждан, кото-
рые откажутся от всякой лести отцам-сеньорам, громко потребуют
правосудия, разорвут завесу и на глазах народа устроят одну из тех:
бурных скандальных сцен, которые всегда преисполняют страхом
устроителей несправедливости и их трусливых сообщников, подкуп-
ленных законодателей и нарушающих свой долг чиновников. В ожи-
дании этого пусть они сообщат мне свои требования, я буду защи-
щать их права.
Если, потребовав правосудия, они его не получат, у них останется
верное средство добиться его: «е оставлять в покое тех, чьи дни уже

72 Жан Поль Марат
срчтены. Пусть перед их глазами постоянно будет образ действий
авиньонских патриотов по отношению к трусливым убийцам Лекю-
ейра 403 и пусть они будут уверены, что ему вскоре последуют и мар-
сельцы 404.
Я слышу, как тысячи голосов восклицают: «а уважение к зако-
нам?». Но напрасно деспот и его приспешники, продавшиеся долж-
ностные лица, обесчестивший себя законодатель беспрерывно пропо-
ведуют послушание законам, безбоязненно нарушаемым ими самими
для нашего порабощения. Голос природы в глубине наших сердец
окажется сильнее их. При каждом их новом преступлении естествен-
ное чувство самозащиты пробуждает негодование среди честных лю-
дей, заставляет людей, обладающих сердцем, сопротивляться угнете-
нию, вооружает их руки против тирании, и их великодушные усилия
всегда заставляют бледнеть тиранов и спасают отечество'.
Нет, я никогда не перестану выступать против теории суеверного
почитания законов, слепой покорности и подчинения общественным
должностным лицам; мы будем рабами и навсегда ими останемся,,
если не отречемся, наконец, от этой пагубной теории. От нее проис-
ходит вся наша слабость и вся сила наших угнетателей, она увекове-
чивает среди нас анархию, навлекает на нас все тягостные бедствия
и вскоре завершит нашу гибель. Нет, мы обязаны почитать только
мудрые законы и подчиняться только справедливым законам. Эта
мудрая теория спасла нацию 12, 13 и 14 июля, 5 и 6 октября; она
спасла Францию 18 апреля; она спасает ее, вложив оружие в руки
марсельцев против контрреволюционеров из южных департаментов;
она обеспечила победу дела человечества в наших колониях и вос-
становления чести нового мира.
Парижане, трусливые и подкупленные люди! Неужели же рабы
должны показать вам путь к свободе, а у вас не хватает мужества
последовать за ними? 405 До каких пор вы будете терпеливо выносить
законы, позорящие и мучающие вас? Будете ли вы дожидаться дс
тех пор, пока станет уже поздно требовать -их изменения? И нужно
ли, чтобы они сковали наши цепи для того, чтобы вы поняли, на-
сколько вы заинтересованы в их уничтожении?

От бегства короля до падения монархии 73
ТАЙНЫЕ ПРИЧИНЫ ВНУТРЕННИХ РАЗНОГЛАСИЙ
В ОБЩЕСТВЕ ЯКОБИНЦЕВ.
ПОДЛИННЫЕ МОТИВЫ БЕШЕНСТВА КЛИКИ ГАДЕ—БРИССО.
ЖАЛКАЯ КЛЕВЕТА ЭТОЙ КЛИКИ ПРОТИВ РОБЕСПЬЕРА.- НАПРАСНЫЕ
УСИЛИЯ ПЕТИОНА ПРИМИРИТЬ НЕПРИМИРИМЫЕ СУЩЕСТВА.
ОБРАЩЕНИЕ ДРУГА НАРОДА К ГАДЕ4°6
Разногласия, .потрясающие общество якобинцев, и угрожающий
ему раскол являются темой всех разговоров в столице.
Вот причина этих раздоров, не делающая чести якобинским во-
жакам и их трусливым приспешникам.
Горький опыт показал всей нации, что ее депутаты в Генераль-
ных штатах вели торговлю с монархом за счет ее священных прав,
самых дорогих интересов и что только семь-восемь не поддались ис-
кушению изменить своему долгу, которому столько раз подвергалась
их добродетель. Напомним здесь дорогие всем подлинным патриотам
имена Бюзо, Грегуара, Антуана, Петиона 407.
Во главе их стоит имя Робеспьера. После того как он оставил вы-
сокие обязанности члена законодательного корпуса, забота о соб-
ственной славе должна была бы призвать его служить отечеству в
отдалении, на что ему безусловно давала право глубокая признатель-
ность людей. Он прислушался только к голосу своего сердца и остал-
ся среди якобинцев, в этом водовороте * интриганов, которых он, по
своему добродушию, считал подлинными друзьями свободы.
Мелкие люди также не могут свыкнуться с похвалами по адресу
других; подозрительные люди всегда склонны заподозрить строгую
добродетель; толпа любит менять своего героя. Эти чувства слишком
свойственны человеческому сердцу, чтобы можно было безнаказанно
их задеть. Именно потому, что он совершенно не считался с этим,
Робеспьер подвергается сейчас ударам завистников. Слава, которой
он покрыл себя, неизменно защищая интересы народа, и народная
* Я исключаю публику, т. е. граждан, вошедших в общество для того, что-
бы учиться, а не играть роль.

74' Жан Поль Марат
привязанность, ставшая справедливой наградой за его гражданские
добродетели, вскоре начали раздражать тех из его собратьев, кто
лишился отечества, и новых депутатов, лжепатриотов, ревновавших
его к похвалам со стороны общества и желавших, хоть и совершенно
незаслуженно, разделить их.
Те и другие начали выискивать его недостатки, но больше всего
они упрекали его за то, что он часто говорит о себе, об услугах, уже
оказанных им обществу, и тех, которые он собирается оказать, как
будто гражданин, постоянно обвиняемый врагами революции, при-
крывающимися маской патриотизма, не вынуждается часто к пе-
чальной необходимости самооправдания. И как раз депутаты народа,
на которых лежит долг по отношению ко всем честно служившим оте-
честву, совершают подобные низости, относятся с самой черной не-
благодарностью к человеку, так долго ревностно служившему отече-
ству даже с опасностью для жизни.
Если бы по крайней мере он не стал жертвой трусливых происков,
ударов со стороны мошенников и изменников! Но кто же не знает,
сколько пришлось выстрадать Робеспьеру и сколько еще и сейчас
приходится ему страдать от вероломства клики Гаде — Бриссо за то,
что он осмелился выступить против плана войны, предложенного
г-ном Мотье через этих лжепатриотов!408
Господин Бриссо в речи, продекламированной 25 апреля у яко-
бинцев, забыл очиститься от самых тяжелых обвинений в том, что
он был платным шпионом Ленуара, что он связался с министерско-
муниципальной партией из страха перед тем, чтобы Байи не нашел
его имя в списках полиции, служил делу деспотизма, своим планом
организации муниципалитета прикрывая недобросовестные поступ-
ки королевских скупщиков в продовольственном комитете сотнями
разных небылиц, был подлым защитником преступлений Мотье про-
тив общественной свободы, имел с ним преступные сношения у кума
Ламарка и кумушки Ланксад 409. Он забывает очиститься от этих об-
винений, чтобы восхвалить свой мнимый патриотизм 410, выдвинуть
своего сообщника Кондорсе в качестве великого человека, защитить-
ся от упрека, что он содействовал назначению новых министров, и

От бегстиа короля до падения монархии 75
оклеветать Робеспьера, обвинив его в том, что он является вождем
партии и руководит трибунами через своих адъютантов. Робеспьер —
вождь партии? Он, без сомнения, мог бы им стать, если бы захотел
унизиться до роли интригана, как его клеветник. Но у него нет и
никогда не было других сторонников, кроме граждан — друзей сво-
боды, с благодарностью вспоминающих все, что он для нее сделал.
Как Бриссо не видит, что, противопоставляя большинство общества
публике на трибунах, которая никогда не продавалась и не может
продаться, особенно лицу, находящемуся почти в одиночестве среди
якобинцев, имеющему едва ли шестьсот ливров ренты и ни одного
медного гроша из цивильного листа, он возводит обвинение на обще-
ство, выдает его, таким образом, за шайку интриганов.
Стоит отметить, что, изображая Робеспьера главой клики, Бриссо
обвиняет его в том, что он старается сеять смуты и раздоры в обще-
стве, отстранять людей, подобно ему исповедующих самую полную
свободу мнений, энергично противившихся и цивильному листу, и
•бывшему триумвирату411, и фейянам. «Какова же цель этой кли-
ки?»,— спрашивает он самого себя. Не зная, что ответить, он доволь-
ствуется вкрадчивыми намеками, что партия цивильного листа име-
ет те же взгляды, что и партия Робеспьера, что она, как и он, клеве-
щет на министров, старается, как и он, дискредитировать Националь-
ное собрание и, как и он, особенно яростно преследует одних и тех
же патриотов. Он приглашает искренних друзей свободы задуматься
над этими намеками.
Я говорил уже сотни раз и повторяю, что, если придавать значе-
ние этим нечестным обвинениям, никто не походит больше >на под-
блинного друга революции, чем явный враг отечества; оба они высту-
лают с серьезными упреками нынешним министрам, Национальному
собранию, людям, выставляющим себя сегодня патриотами. Только
& частностях, благодаря различию в упреках, можно выяснить раз-
личие в принципах и мотивах. Король упрекает Собрание, нынешних
министров и мнимых патриотов за то, что они не в достаточной мере
унижаются перед его волей, но Робеспьер упрекает их в том, что они
предают интересы народа, прикрываясь маской лицемерия, и подры-

76 Жан Поль Марат
вают дело общественного спасения, втягивая нацию в бессмыслен-
ную войну.
Что сказал бы кум Бриссо, если бы Робеспьер, чтобы очернить-
его, удовольствовался упреком, что он применяет к нему язык Готье,
Руаю, Малле дю Пана 412, т. е. самых гнусных писак, самых отъяв-
ленных врагов свободы? И если бы он ограничился просьбой к друзь-
ям отечества задуматься над этой близостью? Но нет, он никогда не^
удовольствуется этими неясными и вероломными намеками, и, когда*
он захочет показать страшный портрет этого доносчика, для его-
пера найдется достаточно отвратительных черт.
Тогда как Бриссо клевещет и способствует клевете, возводимой
на Робеспьера сотней продажных перьев, кум Гаде, достойный спод-
вижник новых тартюфов, продавшихся Мотье, пыжится метнуть не-
сколько стрел. Кто поверит, что у этого мелкого интригана хватило-
глупости добавить к числу упреков, выставляемых им против Робес-
пьера *, что «он стал, из-за тщеславия или по несчастью, кумиром-
народа и с каждым днем стремится к этому все больше, что он поки-
нул пост, на который его призвали доверие и интересы народа, и тем^
не менее не подвергся из-за этого закону остракизма», как будто про-
стой гражданин, не имеющий ни состояния, ни партии, обладает дру-
гими средствами завоевать на свою сторону народ, чьи интересы и1
права он защищает, кроме своих собственных гражданских доброде-
телей! Как будто он мог служить общественному делу в суде, где не
нашлось бы и двух честных людей! Как будто он не мог, оставаясь на
своем посту **, все же подвергнуться в то же время закону остракиз-
ма! Как будто человек, не владеющий ничем, кроме слабого голоса,,
может когда-нибудь стать страшным посреди общества интриганов,
лицемеров и плутов, всегда склонных осудить его на молчание и все-
гда готовых освистать его, когда он попытается их разоблачить! Как~
будто человек, у которого нет другой власти над невежественным,
* Всеми депутатами Парижа и Жиронды, за исключением Гранженева413.
** Я далек от того, чтобы одобрить отставку Робеспьера. Он должен был со-
хранять свой пост, хотя бы чтобы помешать назначению на его месте контррево-
люционного плута, что не преминуло случиться414.

От бегства короля до падения монархии 77
легкомысленным, непостоянным и ветреным народом, кроме власти
разума, может когда-нибудь представить опасность для обществен-
ной свободы и должен оставить свое отечество для ее сохранения!
Все эти нелепости только явно выдают побуждения тех, кто их
ънушает. Кто же не видит, что зрелище честного патриота оскорбля-
ет мошенников, желающих безнаказанно торговать интересами оте-
чества? Кто не видит, что неподкупный цензор — слишком неудоб-
ный свидетель и что они горят желанием устранить его? Кто не ви-
дит, что они стараются опорочить его только для того, чтобы сделать
его подозрительным в глазах народа, питающего к нему доверие?
Да, клика Гаде — Бриссо далека от того, чтобы верить клевете, не-
престанно распространяемой ее вожаками против Робеспьера. Кто
же лучше их знает всю ее лживость? Пусть только он согласится
уступить им арену, они готовы отказаться от своих оскорблений и
покрыть его похвалами.
Как не поразиться вероломству, с каким Гаде, после того как Ро-
беспьеру ставилось в вину, сто он противился войне, предсказывал,
что она приведет к величайшим бедствиям 'и обеспечит победу на-
ших врагов, обвиняет его в том, что он старается вызвать эти бед-
ствия, внося раздоры среди патриотов, сея среди них недоверие и
подозрения. Но я спрашиваю, каких же патриотов он стремится раз-
делить? Интриганов среди якобинцев? И кто те патриоты, против ко-
торых он сеет недоверие и подозрения? Депутаты Парижа и Жирон-
ды, новые вожаки собрания? Но ведь это — мошенники, которых он
разоблачал, скажет сведущий читатель. Кого же убедят, что он по-
зорил патриотов?
И, наконец, вот верх помешательства! Гаде обвиняет Робеспьера,
что он «писал в «Друге народа», в котором он хозяйничает, что при-
шло время дать Франции диктатора, как раз в тот момент, когда он
старался самыми нелепыми обвинениями ослабить доверие народа к
большинству своих представителей». Этим диктатором, без сомнения,
должен был стать сам Робеспьер, как, по нелепому обвинению кума
Гаде, предлагал Друг народа в своей газете.
Это обвинение касается меня лично, и я должен дать ясный и

78 Жан Поль Марат
категорический ответ для граждан, недостаточно просвещенных,
чтобы понять его нелепость. Я заявляю поэтому, что не только
Робеспьер никогда не располагал моим пером, хотя оно часто слу-
жило для того, чтобы воздать ему справедливость, но я утверждаю
что никогда не получал от него ни одной заметки, никогда не имел
с ним никаких прямых или косвенных отношений, что за всю свою
жизнь я виделся с ним только один раз. И в этот единственный раз
наше свидание содействовало появлению мыслей, чувств, диаме-
трально противоположных тем, которые приписывают мне Гаде и его
клика.
Первым словом, с которым обратился ко мне Робеспьер, был
упрек, что я частично сам уничтожил необычайное влияние моей га-
зеты на ход революции, обагрив свое перо в крови врагов революции,
говоря о веревках, кинжалах, без сомнения, вопреки собственному
сердцу, так как он предпочитал уверять себя, что это были только
слова, брошенные на ветер, продиктованные обстановкой. Узнайте,—
ответил я ему тут же,— что влияние моей газеты на революцию
было вызвано совсем не серьезным обсуждением и систематическим
объяснением недостатков всех гибельных декретов, подготовленных
комитетами Учредительного собрания, как это вам кажется, но страш-
ным скандалом, распространяемым ею в публике, когда я беспощад-
но разрывал завесу, прикрывавшую вечные заговоры, которые
плелись против общественной свободы врагами отечества, сговорив-
шимися с монархом, законодателями и главными носителями власти;
мужеством, с которым я попирал все предрассудки моих хулителей,
излияниями моей души, порывами моего сердца, бурными протестами
против угнетения, моими неистовыми выходками против угнетате-
лей, моим выражением горя, моими возгласами негодования, ярости,
отчаяния против злодеев, злоупотреблявших доверием и мощью на-
рода для того, чтобы обмануть, ограбить его, заковать в цепи, увлечь
в пропасть. Узнайте же, что никогда из сената не исходил какой-ни-
будь декрет, покушающийся на свободу, никогда ни одно обществен-
но-должностное лицо не позволяло себе какого-нибудь проступка
против слабых -и обездоленных без того, чтобы я не попытался под-

От бегства короля до падения монархии 79
нять народ против этих подлых нарушителей долга. Возгласы
тревоги и ярости, которые вы принимаете за слова, брошенные на
ветер, были только самым наивным выражением того, чем было
взволновано мое сердце. Узнайте, что если бы я мог рассчитывать
на народ в столице, то после отвратительного декрета против гарни-
зона Нанси я перебил бы каждого десятого из числа варварских де-
путатов, издававших его. Узнайте, что после следствия Шатле о собы-
тиях 5 и 6 октября я сжег бы на костре несправедливых судей этого
гнусного трибунала 415. Узнайте, что, если бы после резни на Марсо-
вом поле я нашел две тысячи человек, воодушевленных чувствами,
раздиравшими мою душу, я бы во главе их заколол кинжалом гене-
рала посреди его батальона разбойников, сжег деспота в его дворце
и посадил на кол наших отвратительных представителей на их же
местах, как я в свое время им и заявил. Робеспьер слушал меня
в ужасе, он побледнел и некоторое время молчал. Это свидание
укрепило мнение, которое всегда у меня о нем было, что он соединяет
знания мудрого сенатора с честностью подлинно добродетельного
человека и рвением настоящего патриота, но ему в равной степени
не хватает дальновидности и мужества государственного деятеля 416.
ПЛАН РЕВОЛЮЦИИ, СОВЕРШЕННО НЕ УДАВШИЙСЯ
НАРОДУ417
В течение трех лет мы стремимся возвратить нашу свободу, но
сегодня мы еще дальше от этого, чем в первый день; никогда мы не
были более порабощены.
Революция, которая обернулась против народа, является для
него величайшим бедствием. Свобода, которую он считал основой
счастья, явилась для государства неистощимым источником насилия,
беспорядков, несчастий, бедствий. С самого начала революция была
для двора и его приспешников вечным побудителем для соблазнов,
ухищрений, подкупа, махинаций, ловушек, покушений, убийств, от-
равлений, гибельных заговоров. Вскоре она явилась для интриганов
постоянным поводом для лицемерия, лукавства, козней, хитростей,

80 Жан Поль Марат
продажности, низости и преступлений. Вслед за тем для обществен-
ных должностных лиц она явилась все новым предлогом для гоне-
ний и притеснений. Для самих законодателей она была только по-
водом для нарушения служебного долга, плутовства, мошенничества,
вероломства, тирании. Для богатых и скупых она — только повод
для недозволенных барышей, монополий, спекуляции, ростовщиче-
ства, контрабанды, ограбления, страшного вымогательства, разорив-
шего народ и поставившего бесчисленный класс неимущих перед
опасностью погибнуть от нищеты или необходимостью продаваться.
Во все времена люди были тиграми по отношению друг к другу.
При старом порядке нашими владыками были и деспот, и его агенты,
и его слуги, грабившие и притеснявшие нас по своему усмотрению,
но закон оставлял нам право естественной защиты и разрешал нам
жаловаться. При новом порядке закон, который должен был нас за-
щищать, служит только для нашего угнетения: у нас нет владык, но
мы стонем под железным жезлом наших же собственных представи-
телей, мы отданы, беззащитные, на милость наших же собственных
агентов, и в довершение всех ужасов они угнетают нас во имя право-
судия, накладывают на нас цепи во имя свободы. Они мешают нам
разоблачать изменников, злоупотребляющих нашими полномочиями,
чтобы погубить нас; они наказывают нас за сопротивление наруши-
телям своего долга, пользующимся нашими силами, чтобы подавить
нас; естественную защиту с нашей стороны они превращают в
преступление; они запрещают нам даже роптать; они запрещают нам
даже жаловаться. Из-за коварства учреждений, созданных нашими
уполномоченными, у нас никогда раньше не было столько оснований
для жалоб на наших прежних тиранов, сколько сейчас для протестов
против варварства наших же собственных депутатов. Как мы нера-
зумны! Неужели же после того, как мы посвятили целую жизнь на
то, чтобы обезопасить себя от посягательств наших внешних и внут-
ренних врагов, защитить себя от покушений должностных лиц, после
того, как мы стонали под ударами наших угнетателей, мы в конце
концов падем, истощенные беспрерывным бдением, усталостью, пе-
чалями и нищетой, после того, как мы испытаем при так называемом

От бегства короля до падения монархии 81
царстве свободы во сто раз больше несчастий, чем те, каких мы мог-
ли бы опасаться при деспотизме?
Не побоимся повторить: мы гораздо дальше от свободы, чем ког-
да-либо раньше, потому что мы не только являемся рабами, но обра-
щены в рабство законом в результате вероломства наших законода-
телей, ставших пособниками восстановленного ими деспота. Было
бы безумием упорствовать еще дальше и пытаться вернуть счастье,
которое уже далеко от нас: народ умер, и для него свобода погибла
безвозвратно. Но прежде чем покинуть отечество, из глубины театра,
в котором мы находимся, рассмотрим еще раз сцену, приглядимся к
игре актеров, привязанностям зрителей и поищем главные причины,
помешавшие установлению свободы после того, как мы на момент
свергли деспотизм.
Взгляните на сцену государства. Изменились только декорации,
но остались все те же актеры, те же маски, те же интриги, те же пру-
жины: попрежнему деспот, окруженный приспешниками, попрежнему
министры — мучители и угнетатели, попрежнему несправедливый
законодатель, попрежнему вероломные и нарушающие свой долг
носители власти, попрежнему жадные, пресмыкающиеся придворные,
притеснители и устроители заговоров, попрежнему мелкие често-
любцы, наглые интриганы, трусливые лицемеры, ловкие мошенники,
попрежнему люди, пожираемые жаждой золота, глухие к голосу
долга, чести, человечности, ищут милостей судьбы, презирая спра-
ведливость, стремясь овладеть всеми должностями, не считаясь с за-
слугами. Главные актеры сейчас за занавесом: там они свободно за-
ключают сделки с теми, кто лицедействует на подмостках. Больший*
ство из них уже исчезло, на сцене выдвинулись новые актеры на те
же роли, они исчезнут в свой черед, другие займут их места и в свою
очередь будут сменены, но в действии политической машины ничто
не изменится, пока народ не станет достаточно проницательным, что-
бы сорвать плутни обманывающих его мошенников, и достаточно му-
жественным, чтобы наказать обманывавших его злодеев. Но чего
ждать от народа, пока не изменятся наши нравы, и где средство
против укоренившейся заразы, охватившей все сословия?
6 Заказ 697

82 Жан Поль Марат
Первая, главная причина неудачи всех наших усилий добиться
свободы находится в самой природе революции.
Доведенные до отчаяния злоупотреблениями деспотизма, народы
сотни раз пытались разбить свои цепи.
Им это всегда удавалось, когда вся нация подымалась против
деспотизма. Это очень редкий случай, чаще всего нация разделяется
на две партии, выступающих одна за, а другая против деспота.
Когда каждая из этих партий состоит из различных классов об-
щества, та из них, которая выступает против деспотизма, чаще все-
го добивается успеха, потому что она имеет больше выгод для напа-
дения, чем обороняющаяся партия для защиты. Таково было поло-
жение у швейцарцев, голландцев, англичан и американцев.
Но совсем не так происходит, если против высших классов бо-
рется плебс, т. е. только низшие классы нации. В момент восстания
они все подавляют своим количеством, но, каково бы ни было их
преимущество вначале, в конце концов они будут побеждены, пото-
му что они всегда лишены просвещения, знаний, средств, оружия,
руководителей, планов операций. У них нет средств защиты против
заговорщиков, обладающих хитростью, лукавством, пользующихся
кознями, против вечных интриганов, имеющих в своем распоряже-
нии богатства, оружие, амуницию, все доверенные посты, все
средства, которые дают воспитание, политический опыт, состояние и
власть. Именно так обстоит с французской революцией. Неверно, что
вся нация в целом выступила против деспота, потому что он попреж-
нему окружен своими приспешниками, дворянством, духовенством,
судьями в мантии, финансистами, капиталистами, учеными, литера-
торами и их ставленниками. Если образованные и имущие люди,
интриганы из низших классов выступили сперва против деспота, то
только для того, чтобы повернуть против народа, когда им удалось
заручиться его доверием и использовать его силы, чтобы занять мес-
то изгнанных или привилегированных сословий. Таким образом, ре-
волюция была сделана и поддержана только низшими классами об-
щества, рабочими, ремесленниками, мелкими торговцами, земледель-
цами, плебсом, неимущими, которых богачи называют канальями, а

От бегства короля до падения монархии 83
римские наглецы называли пролетариями. Но чего никак не ожида-
ли,— она оказалась выгодной только для мелких земельных соб-
ственников, для юристов, приспешников крючкотворства.
План революции совершенно не удался. Поскольку она соверша-
лась против деспотизма, нужно было начать с того, чтобы временно
отстранить деспота и его агентов от исполнения всех их обязанно-
стей, доверить управление уполномоченным народа декретировать,
что до тех пор, пока не будет принята конституция, будет длиться
междуцарствие. Выработанную конституцию следовало представить
государю и в случае, если бы он отказался принести присягу новым
законам и верности нации, объявить его лишенным престола. На сле-
дующий день после взятия Бастилии представителям народа это
было легко сделать. Однако для этого им нужна была проницатель-
ность и добродетель. Но далекие от того, чтобы быть подлинными
государственными мужами, почти все они были только ловкими плу-
тами, искавшими случая продаться, подлыми интриганами, выстав-
лявшими напоказ свой лжепатриотизм, чтобы набить себе подороже
цену. Поэтому они начали с утверждения прерогатив короны до то-
го, как установили права народа. Они сделали больше, они нача-
ли с того, что вернули государю верховную исполнительную власть,
сделали его арбитром законодателя, поручили ему выполнение зако-
нов, доверили ему ключи государственного казначейства, управление
национальными имуществами, командование флотом и армиями, рас-
поряжение всеми вооруженными силами, чтобы обеспечить ему воз-
можность действенно противиться установлению свободы и легче
ниспровергнуть новый порядок.
Но это не все: представители народа отняли, от имени нации,
имущества у духовенства, титулы у дворянства, прерогативы у всех
привилегированных сословий. Однако вместо того чтобы добить этих
приспешников деспотизма, объявив их неспособными занимать какие-
либо должности, им предоставили тысячи возможностей оправиться,
а затем, радуясь возможности разделить их выдающееся положение
и присоединиться к их состоянию, вступили с ними в союз, продав-
шись деспоту.

84 Жан Поль Марат
Первые представители народа должны поэтому рассматриваться
как главная опора контрреволюции, как его самые смертельные
враги.
Если бы по крайней мере народ знал свои права, мог судить о
вероломном поведении своих доверенных лиц, сознавал бы необхо-
димость останавливать своих недостойных депутатов при первом же
их ложном шаге, наказывать дурных граждан, отделываться от из-
менников и сохранял бы за собой полный суверенитет при утвержде-
нии законов. Но он даже не задумался над тем, как сделать невоз-
можным восстановление ига. Вместо всеобщего вооружения он допу-
стил, чтобы была вооружена только часть граждан, потом доверился
своим уполномоченным и вместе с врагами революции предпринимал
как раз противоположное тому, что следовало делать. Вместо того
чтобы напасть на них без промедления и довести до изнеможения,
не давая передышки, он занял позицию обороняющегося и вслед-
ствие этого глупо лишил себя всех своих преимуществ, потому что
заговорщики рискуют только тем, что не всегда добиваются успеха.
Но и потерпев неудачу, они теряют только время. Не успевают рас-
крыть их замыслы, как они начинают заново и только принимают
большие меры предосторожности, чем в первый раз. Но ведь невоз-
можно быть всегда на страже, и малейшая небрежность часто может
стать роковой: судите, к чему должны привести беспечность и летар-
гический сон народа.
Люди, стремящиеся нас успокоить в нашем ужасающем состоя-
нии, приписывают наши бедствия недостатку просвещения народа;
это и мое мнение, лишь бы только не считать это единственной при-
чиной. Затем, чтобы одушевить нас надеждой, пылающей в их серд-
цах, они заявляют, что, согласно природе вещей, прогресс разума яв-
ляется медленным и постепенным. Это верно для небольшого числа
мыслящих людей. Но у массы народа совершенно нет прогресса в
развитии просвещения, хотя иногда и кажется, что она отказывается
от некоторых предрассудков или, вернее, изменяет их. Ухищрения
ловкого маккиавелизма всегда ускользали и будут ускользать от нее.
Ей не хватало и всегда будет не хватать мудрости, чтобы раскрывать

От бегства короля до падения монархии 55
ловушки врагов. Политические дискуссии всегда были, есть и бу-
дут выше ее понимания. Предположите даже самое благоприятное
для нее сочетание обстоятельств, никогда она не будет в состоянии
проанализировать декрет, обнаружить содержащиеся в нем хитро-
сти, предвидеть его последствия, предсказать его влияние. Если бы
нужен был разительный пример этой печальной истины, я сказал
бы, что, несмотря на бесконечные речи в наших патриотических со-
обществах и поток писаний, затопивший нас за последние три года,
народ меньше сознает, что ему следует делать, чтобы противиться
своим угнетателям, чем в первый день революции. Тогда он подчи-
нялся своему природному инстинкту, простому здравому смыслу, ко-
торый всегда помогал ему найти правильный путь, чтобы образумить
своих беспощадных врагов.
С тех пор, поучаемый толпой софистов, получающих плату за то,
чтобы скрывать под покровом общественного порядка покушения на
его суверенитет, прикрывать завесой правосудия преступления про-
тив его прав, представлять ему мероприятия для разрушения свобо-
ды средствами ее обеспечения, обманутый множеством усыпителей,
заинтересованных в том, чтобы скрыть угрожающие ему опасности,
насытить его ложными надеждами, советовать ему спокойствие и
мир; введенный в заблуждение толпой шарлатанов, заинтересован-
ных в том, чтобы восхвалять лжепатриотизм самых вероломных
должностных лиц, приписывать чистые намерения самым опасным
интриганам, клеветать на лучших граждан, называть заговорщика-
ми друзей революции, мятежниками — защитников свободы, разбой-
никами — врагов тирании, подрывать доверие к целесообразности
мер, предлагаемых для обеспечения победы справедливости, выда-
вать за сказки разоблачение готовящихся против отечества загово-
ров, усыплять народ льстивыми надеждами, скрывать под ложными
уверениями о благополучии пропасть, в которую его увлекают; об-
манутый общественными должностными лицами, вступившими в со-
юз с изменниками и заговорщиками, чтобы сдержать его негодова-
ние, задушить его недовольство, наложить узду на его рвение, ско-
вать его мужество беспрестанной проповедью доверия к своим ма-

86 Жан Поль Марат
гистратам, подчинения установленным властям и уважения к зако-
нам *; наконец, обманутый своими вероломными представителями,
которые убаюкивают его обещанием отомстить за его права, обеспе-
чить его суверенитет, установить царство свободы и справедливо-
сти,— народ попался во все их силки. Вот он скован законодателями
во имя закона, вот он подчинен тирании во имя справедливости те-
ми, кому вручил власть; вот он стал рабом на основе конституции!
Сейчас, когда он отказался от своего природного, здравого смысла
и идет на поводу, увлекаемый вероломными речами стольких обман-
щиков, он далек от того, чтобы считать своими самыми смертельны-
ми противниками этих трусливых представителей, продавшихся дво-
ру, этих неверных депутатов, торговавших его самыми священными
правами, самыми дорогими интересами, всех этих злодеев, обманув-
ших его доверие, чтобы принести народ в жертву его прежним тира-
нам. Он далек от того, чтобы видеть источник всех бедствий в этих
гибельных декретах, отнявших у него суверенитет, объединивших в
руках монарха полноту власти, превративших в обман декларацию
прав, вернувших народ в цепи и сковавших наши кандалы. Он далек
от того, чтобы растоптать эту чудовищную конституцию, для сохра-
нения которой он глупо даст уничтожить себя врагам. Он далек от
того, чтобы понять, что единственный способ сохранить свободу и
обеспечить покой состоит в том, чтобы безжалостно уничтожить из-
менников отечества и утопить в их крови вождей заговорщиков.
* Все погубило это суеверное почитание гибельных декретов, безрассудная
присяга верности конституции. Сейчас, когда народ порабощен на основе кон-
ституции, ясно, что слепое подчинение притеснительным законам может только
навеки сковать его цепи.

ОТ 10 АВГУСТА
ДО СОЗЫВА
КОНВЕНТА

СОВЕТЫ ДРУГА НАРОДА ФЕДЕРАТАМ
ИЗ ДЕПАРТАМЕНТОВ418
Французы, вы открыли, наконец, глаза на г-на Мотье. Вот уже
несколько дней, как вы, наконец, увидели то, что один проницатель-
ный гражданин не переставал объяснять вам с самого начала рево-
люции: великий генерал, герой двух полушарий, подражатель Ва-
шингтона, бессмертный восстановитель свободы является сегодня в
ваших глазах только подлым придворным, лакеем монарха, недостой-
ным приспешником деспотизма, изменником, заговорщиком. Все
патриотические общества в королевстве объединяются, чтобы со-
рвать с него маску; множество муниципальных петиций требуют из-
дания против него обвинительного акта; все национальные гвардей-
цы на празднике Федерации, приславшие делегации к решетке собра-
ния, выступили с таким требованием, выражающим волю всех депар-
таментов. Вот, наконец, г-н Мотье признан бесстыдным интриганом,
лицемером, лакеем двора, законченным злодеем, наемником деспо-
та, гнусным контрреволюционером. Как я вам предсказывал почти
три года назад (для того, чтобы эти предсказания полностью сбы-
лись), наконец, он покрыт позором. Все, что я вам предсказывал о
злосчастной войне, которую мы имели безумие предпринять, не пре-
минуло сбыться.
Рошамбо был завзятым изменником, который отступил сейчас же
после того, как еш разоблачили 419.

90 Жан Поль Марат
Не менее достоверно, что Люкнер — настоящий изменник, но до-
статочно подлый, чтобы прикрывать обманом свое черное веролом-
ство 420: ложь, что он вынужден был отступить, потому что у него не
хватило сил, чтобы вторгнуться во вражескую страну, все жители
которой протягивали ему руки и которую защищали только девять
тысяч наемников. Подлый лакей двора, не он ли трусливо занялся
сочинительством лживых посланий Собранию, продиктованных ему
двором, и подписанием петиций, внесенных без него Мотье, Ламетом,
Богарне 421, Брольо и другими придворными, чтобы попытаться раз-
рушить патриотические общества, предать казни руководителей па-
триотов, явившихся в Тюильрийский дворец с требованием санк-
ции декрета о создании лагеря безопасности 422, возмутить департа-
менты и зажечь гражданскую войну под предлогом расследования
мнимых покушений против королевского величества.
Разве все наши министры, лжепатриоты, продавшиеся двору по
примеру своих предшественников, не оставили наши крепости безза-
щитными, наши военные лагеря без снаряжения, батальоны граждан
без оружия, без одежды, без хлеба, а наши армии под руководством
контрреволюционных командиров?
Кампания началась тремя поражениями423. Отправленные на
бойню вероломными командующими, наши легионы были разбиты,
наши защитники свободы бежали перед наемными рабами, и наши
армии оказались обесчещенными. Когда обнаружились измены гене-
ралов, они вырвали у законодательного корпуса жестокий декрет,
разрешавший убивать патриотов, которые осмелятся обвинить их в
антипатриотизме, и занесли меч тирании над грудью каждого, кто
воспротивится их новым заговорам 424. Тем не менее, не решаясь про-
должать осуществление своих планов, они стали мучить и заставлять
мерзнуть свои армии, коварно приписывая их бездействие патриоти-
ческим писателям, народным обществам, якобинскому министерству,
обвиняя их в том, что они парализуют их действия и возбуждают сол-
дат, чтобы иметь предлог для уничтожения патриотических обществ,
отмены свободы печати, избавления от всякого контроля и беспре-
пятственной заговорщической деятельности.

От 10 августа до созыва Конвента 91
После того как в течение трех месяцев они держали свои армии
в бездействии, эти вероломные люди приказали им продвинуться на
несколько лье на вражескую территорию, захватили несколько дере-
вушек, несколько городков, но отказались занять крепости *, несмот-
ря на то, что жители готовы были их сдать, а затем, оставив все завое-
ванное, сжигая предместья 425, отвели армии обратно к нашим оча-
гам, бесстыдно оправдываясь тем, что трехсот тысяч человек, бывших
под их командованием, недостаточно для того, чтобы овладеть стра-
ной, защищаемой девятью тысячами разбойников. Но кто же не
видит, что эти постыдные операции были давно уже задуманы в
Тюильрийском кабинете, чтобы свалить на французскую нацию не-
удачу первых столкновений, чтобы возложить на нее ответственность
за события, чтобы обесчестить наше оружие в глазах ее врагов, что-
бы вызвать упадок мужества у наших войск, чтобы покрыть позо-
ром солдат свободы, чтобы выдать присоединившихся к ним брабант-
ских граждан на расправу их владыкам и чтобы ожесточить против
нас врагов, возмущенных нашей недобросовестностью, нашим вар-
варством, чтобы дать время объединившимся против нас державам
собрать войска и выступить против нас с значительными силами, что-
бы поднять против нас всю Европу, заклеймить новый порядок и
добиться одобрения нашего закабаления всеми народами земного
шара? Свидетель всех этих ужасов, Национальное собрание молча-
ливо наблюдало за ними, озабоченное лишь тем, как бы отклонить
или предать забвению разоблачения всех этих происков, которые оно
должно было наказывать. Но могло ли оно заботиться об этом? Со-
общник двора, оно само сговаривалось с ним обо всем. Кто же не зна-
ет, что оно декретировало наступательную войну, чтобы освободить
двор от какого-либо осуждения за это? Кто не знает, что оно поощря-
ло министров не вооружать граждан, пересылая все требования ба-
тальонов исполнительной власти? Кто не знает, что оно позабоги-
* Граждане Монса, Брюсселя, Гента, Турне уговаривали Мотье занять эти
города; он постоянно отвечал им отказом. Эти факты точно установлены и из-
вестны.

92 Жак Поль Марат
лось снабдить все вражеские склады артиллерийским и другим воин-
ским снаряжением, дав возможность захватить его у нас. Кто не
знает, что оно поощряло все нарушения служебного долга агентами
исполнительной власти и измены приспешников деспотизма, обеспе-
чив им неприкосновенность? Кто не знает, что оно обеспечило успех,
всем заговорам двора своим отказом наказывать изменников и забо-
титься об общественном спасении.
Вот уже шесть недель, как оно откладывало объявление отече-
ства в опасности, чтобы дать время подойти австрийцам, пруссакам
и войскам императора, сейчас, когда они собрали значительные силы
на наших границах, когда они угрожают прорваться через наши
укрепления, чтобы восстановить деспота вооруженной рукой, оно,
наконец, чтобы скрыться от общественного негодования, произнесло
эти священные слова 426. Но для того чтобы обесценить все усилия
граждан и сковать все их надежды, оно сопроводило свою деклара-
цию обращением Верньо к французскому народу и обращением
Воблана к армии, двух изменников, хорошо известных своей трусли-
вой продажностью исполнительной власти 427. Вот содержание обра-
щений этих усыпителей: «Граждане, ваши враги объединяются для
уничтожения вашей конституции; их многочисленные батальоны,
привыкшие побеждать, приближаются к вам как разрушительный
поток, готовый затопить ваши деревни. Вы можете противопоставить
ему плотину, мы предупреждаем вас об опасностях, пришел день
выполнить клятву: «Жить свободными или умереть». Это означает
другими словами: «Граждане, мы выжидали с сообщением об угро-
жающей вам опасности до тех пор, пока вам не осталось уже вре-
мени, чтобы предотвратить ее; и так как вы были настолько глупы,
что связали себя клятвой умереть во имя сохранения конституции,
закабалившей вас, мы напоминаем о вашем обещании; итак, торопи-
тесь к границам, чтобы дать себя убить, тогда как мы останемся
здесь, чтобы завершить вашу гибель, совместно с двором, который
так успешно нас покупает». Нет, никогда простые уполномоченные
не играли с таким дерзновением со своими доверителями; никогда
представители не изменяли с таким вероломством делу народа,

От 10 августа до созыва Конвента 93
доверчивого и легковерного, никогда законодатели так вероломно не
унижались перед приказами деспота. О, французы! Если бы у вас
хватило здравого смысла назначить трибуна, чтобы расправиться
с врагами, объединившимися для вашей погибели, и если бы ваш
выбор остановился на человеке с головой, его первым действием,
бессомненно, должен быть арест деспота, его министров и всех
ваших депутатов, кроме нескольких, оставшихся еще верными вам.
Их нужно будет затем приковать к ядрам и предупредить в немногих
словах: «коварные депутаты, вам не удастся уйти от той горькой
участи, которую вы подготовили нам; пришло время, когда вы полу-
чите по заслугам за свои трусливые проступки, а в ожидании пере-
полняйте меру ваших прегрешений и будьте уверены, что не успеет
неприятель перейти наши границы, как я заставлю скатиться с плеч
ваши головы».
Эта предосторожность тем более необходима, что триста депута-
тов— сторонников министерства — уже запаслись паспортами, рас-
считывая сбежать и ускользнуть от мести народа.
На вас, федераты департаментов, покоятся все надежды патрио-
тов столицы. О, наши друзья! Чтобы оставить вас без убежища, вас
размещают у врагов революции, старающихся вас соблазнить. Па-
рижский департамент, продавшийся двору, отстранил от исполнения
обязанностей патриота Петиона 428 из страха, чтобы он не разместил
вас у друзей свободы. В то же время его преемник Бори 429, ставлен-
ник Мотье, поторопился проявить ложное усердие, потребовав изда-
ния декрета о назначении вам ежедневного содержания в тридцать
су до тех пор, пока вы не отправитесь к границам. Не попадайте
в эту западню! Разве вы не видите, что он вынуждает вас отпра-
виться, чтобы сложить головы? Не попадайте и в те ловушки, кото-
рые расставит вам двор; может быть, он попытается привлечь вас на
свою сторону лживыми милостями и банкетами. Но больше всего вы
должны остерегаться вероломства Национального собрания. Оно
начало с того, что хотело связать вас новой коварной клятвой защи-
щать конституцию, быть верным нации, королю и закону. У вас,
наверно, хватило безрассудства машинально повторить ее? Если и

94 Жан Поль Марат
так, она не может вас связать: вы должны быть верны только отече-
ству; вы должны почитать законы, только если они соответствуют
декларации прав, и вы ничем не обязаны королю, ничем, решительна
ничем, потому что он — лишь обыкновенное должностное лицо,
всегда бывшее недостойным общественного доверия. И почему
присяга должна связать вас больше, чем она связывает самое Собра-
ние? Разве оно перестало изменять нации после того, как поклялось
ей в верности?
О, мои друзья! Узнайте эти черные замыслы и трепещите от ужа-
са! До сих пор меч противника срезал только цвет патриотов, баталь-
оны граждан Юры, Кот д'Ор, Дромы и др., но план контрреволюцио-
неров состоит в том, чтобы вырезать всех друзей свободы, которыми
располагает Франция. Вы — в этом числе, и вас они обрекают на
гибель, вас, добрых граждан, отцов семейств, чуждых военному
ремеслу, чьи руки являются единственным достоянием ваших детей,
вас, чья гибель повлечет гибель множества семейств; вас обрекают
они на смерть, тогда как они оставляют в Париже и во многих горо-
дах королевства пятьдесят тысяч линейных солдат для подавления
народа.
Варварский декрет посылает вас на границы или в резервные
лагери. Что же это такое? Неужели только вы, неимущие граждане,
должны нести тяжесть всех общественных обязанностей и проливать
свою кровь для защиты собственности ваших угнетателей и сохра-
нения привилегий ваших тиранов? Неужели же только богачи будут
собирать плоды конституции, а вы получите от революции только-
печальное преимущество платить более тяжкие налоги и, подобно
туркам и пруссакам, отбывать воинскую повинность? Нет, нет! Вы
не допустите такой глупости, не уйдете раньше, чем три полка линей-
ных войск, полк швейцарской гвардии и тысяча пятьсот конных жан-
дармов, которых держат в Париже для контрреволюции, не будут
отправлены на границы, чтобы задержать врага, прежде чем не
выполнят свой долг все линейные войска, находящиеся в крепостях
внутри страны, прежде чем вам не подадут пример и не опередят

От 10 августа до созыва Конвента 95
аристократические батальоны парижан *, потому что все они состоят
из богатых людей, выросших на выгодных должностях, обладающих
всеми общественными выгодами и, следовательно, гораздо больше
вас заинтересованных в сохранении правительства и отражении
врага. А чтобы они вас не предали, пусть их разместят в крепостях и
пусть они первыми попадут под огонь противника.
Братья и друзья! Вы явились к нам, чтобы содействовать спасе-
нию отечества, когда оно находится в опасности, общественное спа-
сение является высшим законом, единственным законом каждого
честного гражданина. Объединяйтесь со всеми марсельскими патрио-
тами! 430 Пусть ваши сердца горят общим огнем, сплачивайтесь вме-
сте, единодушно требуйте немедленной отмены самых гибельных
декретов о военном положении, о пассивных гражданах, о вето, о не-
зависимости ваших депутатов в Законодательном собрании, о непри-
косновенности государя, о королевских комиссарах.
Требуйте немедленного наказания всех заговорщиков, содержа-
щихся в Орлеане, уничтожения центрального бюро431, реформы
исправительной полиции, смещения парижского департамента, гене-
ралов, командующих на Рейне, и штабов всех трех армий. Если
собрание откажется, пишите в свои департаменты, раскройте опас-
ности, угрожающие отечеству, бейте тревогу. Пусть подымается вся
нация, пусть она уничтожит всей своей мощью гибельные декреты,
пусть она сама побеспокоится о своей безопасности, уничто-
жая своих внутренних врагов — единственных, кого она должна
опасаться.
А вы, наши друзья, оставайтесь в наших стенах, и примите на
себя, вместе с нашими патриотическими батальонами, охрану коро-
ля, его сына и жены, которых вы держите как заложников. Пусть
ответят перед нацией за события злосчастной войны, в которую втя-
нул нас двор с таким лукавством и таким коварством!
* Батальоны Св. Рока, Filles de Saint-Thomas, Фейянов, Генриха IV, Saint-
Louis-en-Lisle, Попенкур, Minimes, Blancs-Manteaux, Enfants rouges, Арсенала,
Капуцинов и т. д.

96 Жан Поль Марат
ДРУГ НАРОДА - ФЕДЕРАТАМ ВОСЬМИДЕСЯТИ ТРЕХ
ДЕПАРТАМЕНТОВ 432
Итак, мои дорогие соотечественники, провидение еще раз сжа-
лилось над нами, и его мощная длань удержала нас на краю пропа-
сти, куда старались увлечь нас закоренелый злодей-монарх и из-
меннические орды наших представителей. Фраьцию, у которой коро-
левские скупщики давно уже извлекли все запасы звонкой монеты и
зерна, волнуемую во всех уголках фанатичными священниками и
контрреволюционными должностными лицами, раздираемую внутри
разными кликами, лишенную всякой поддержки и всяких средств
защиты из-за происков кабинета, предаваемую генералами и про-
давшимися двору правителями, должны были окружить пятьсот
тысяч наемников деспота, вступивших в заговор с Людовиком XVI,
чтобы снова заковать нас в цепи. Уже триста тысяч наемных солдат
напали на наши восточные границы. Уже им были открыты границы
королевства. Уже один из их отрядов овладел одной из наших кре-
постей. Уже их дерзновенный вождь под диктовку Тюильрийского
комитета 433 потребовал от нас, от имени своих господ, сдаться на
милость нашего прежнего тирана и снова надеть наши цепи. Уже
он сулил покровительство тем трусам, у которых хватило бы бес-
стыдства покориться, и возвещал жестокие кары тем, у кого най-
дется мужество захотеть остаться свободными. Уже он провозгласил
гнусного главу исполнительной власти самодержавным властелином
страны, угрожая позорными казнями тем, кто воспротивится его
бегству, и полным уничтожением жилищ патриотов, которые овла-
дели бы семьей Капетов как заложниками. Уже он дал согласие на
проведение торжеств, которые собирались устроить в наших стенах
мятежные беглецы в ознаменование восстановления деспотизма.
Уже деспот, лицемер и клятвопреступник, столько раз присягавший
в верности законам нации, снова принял хозяйский тон и стал име-
новать себя в своих вызывающих прокламациях верховным главой
государства. Уже его вооруженные лакеи и лакеи в Собрании про-
возгласили его единственным сувереном французов. Уже он вызвал

От 10 августа до созыва Конвента 97
в наши стены орды переодетых разбойников, чтобы вырезать нас.
Уже он составил проскрипционные списки известных патриотов. Уже
он подослал банду злодеев в военной форме *, чтобы уничтожить
мужественных марсельских патриотов и зажечь факелы граждан-
ской войны.
Уже пресловутый манифест генералиссимуса монархов-заговор-
щиков перешел из секретного совета в бюро министерства иностран-
ных дел для его распространения. Он уже появился в газетах, он
* В их числе были замечены Моро Сен-Мери, шпион Лаборд, шпион Лела-
бурер, палач д'Ангремон, разбойник Блондель, негодяй Ромфор и шпион Дюа-
мель 434. Что двор изощряется в клевете и низменных интригах, чтобы прикрыть
свой черный замысел избиения марсельских федератов и обвиняет их в своих
собственных преступлениях,— это естественно, он занят своей профессией. Но
как понять черную неблагодарность парижан по отношению к этим мужествен-
ным защитникам родины, поспешившим на помощь за двести лье? Эти велико-
душные граждане, израсходовавшиеся на подготовку к походу и в пути, находят-
ся сейчас в затруднительном положении. Парижане знают об этом, но не торо-
пятся им на выручку. Национальное собрание, которое, не краснея, выдало воз-
награждение в сто тысяч ливров шпиону Ларейни435 за то, что он разоблачил
•фабрику фальшивых ассигиатов, устроителем которой он же сам и был, и ассиг-
новало только двадцать пять тысяч ливров Парижу для устройства складов на
случай осады, оставляет мужественных марсельцев без всякой помощи. Но — чему
невозможно поверить — якобинское общество, пустившее в ход все средства,
чтобы устроить праздник солдат Шатовье, после того как оно достало для них
сто двадцать тысяч ливров, не только не удостоило марсельцев, оказавших го-
раздо большие заслуги родине, никакими знаками благосклонности, но откло-
нило, в минувшую среду, сделанное на его заседании предложение обратить
внимание на печальное положение наших марсельских братьев. О, позор! О, гнус-
ность! Да и что удивительного! Разве этим обществом не руководят подлые
интриганы, стремящиеся только выдвинуться. Разве оно не состоит только из
трусливых эгоистов, патриотизм которых гаснет, как только перестает питаться
тщеславием и желанием быть на виду.
Я приглашаю общество Кордельеров, братское общество и все другие патрио-
тические общества немедленно открыть подписку для наших братьев, федера-
тов Марселя и других департаментов, в ожидании того, что они объединятся,
чтобы потребовать помощи у Национального собрания. Это наше дело, дело оте-
чества! .Они явились защищать столицу, и было бы жестоко, если бы после того
как они воевали за свой счет, они испытывали бы нужду во всем.
7 Заказ 607

Жан Поль Марат
уже был послан в сенат. Полный надежды и нетерпения, Людо-
вик XVI уже поджидал важного известия о взятии Страсбурга, ко-
торый должны были сдать контрреволюционеры во главе с бывшим,
бароном Дитрихом, мэром города, и бывшим секретарем графа,
д'Артуа Капета, и не менее важного известия о взятии Ландау *,.
который должен был сдать бывший граф Люсиньян, комендант гар-
низона 436. Уже его сердце утопало в жестоком блаженстве, все,,
казалось, обещало, что вот-вот он достигнет полного осуществления
своих человекоубийственных желаний; казалось, сама природа со-
единилась с ним для гибели отечества, возвращения рабства и тор-
жества преступления.
Вдруг сцена меняется, когда целый австрийский отряд, в три:
тысячи человек, начинает готовиться к бегству с оружием и обо-
зами, а семьсот человек из них и в самом деле дезертируют. Коман-
диры вражеских армий опасаются полного разложения своих солдат.
Они немедленно отводят гарнизон из Бове и прекращают все свои1
операции, чтобы обсудить средства, как предупредить эти бедствия^
скрыть свой страх, выйти из затруднений и осуществить свои за-
мыслы 437. Как только весть об этих неожиданных происшествиях.
приходит в Тюильрийский дворец, двор и его приспешники приходят-
в замешательство, ужас охватывает их преступные души, они гото-
вятся продолжать свое вероломство, но скрывают свои злодейские
замыслы. На смену угрожающему тону приходит видимость бла-
гожелательности. Вероломный сенат, раньше подавлявший окриками,
все возгласы общественного негодования, раздававшиеся в его сте-
нах против измены Людовика XVI, и отвергавший национальное-
требование низложения этого вероломного монарха, воздает сейчас
честь и приглашает на заседание петиционеров, являющихся со
всех концов страны с тем же требованием. Секции столицы вместе-
с департаментами требуют отрешения короля, отстранения нынеш-
ней династии, вручения власти на время междуцарствия ответ-
* Муниципалитет Ландау известил Национальное собрание, что он аресто-
вал этого изменника вместе с капелланом швейцарского полка Скомбергом, за-
хваченных в то время, как они передавали секретные сведения неприятелю.

От 10 августа до созыва Конвента 99
ственным министрам и избрания короля Национальным конвентом.
За несколько мгновений до принятия петиционеров Людовик XVI,
исконный враг народа, исконный враг новых законов, глава заго-
ворщиков против отечества и покровитель изменников, трепеща,
что он будет свергнут с престола за свои злодеяния, унизился
перед нацией в притворном и лживом письме, адресованном сенату,
в ожидании того, что судьба даст ему возможность восстановить
нить своих дьявольских происков.
Вот письмо, которое этот архиплут передал через своих минист-
ров представителям народа. Оно перейдет потомкам и послужит
свидетельством против него и навсегда покроет его имя позором.
Воспроизводя его, сопроводим лишь несколькими беглыми замеча-
ниями *.
«Людовик XVI объявляет, что акт, подписанный герцогом
Брауншвейгским, открыто распространяемый и пересланный чле-
нам Собрания, не представляется ему подлинным». Он не лжет: он
был выработан на секретном совещании в Тюильри с участием
д'Эпремениля, д'Андре, Дюпона, Дюпора, Байи и др. и был рас-
пространен бюро министерства иностранных дел, чтобы прощу-
пать общественное мнение, прежде чем осуществить задуманный
для его поддержки государственный переворот, который произо-
шел бы, не будь опасения общего развала вражеских армий.
«Людовик XVI объявляет также, что никто из его посланников
не присылал ему его». Он также не лжет: он сам разослал его по-
сланникам.
«Тем не менее,— добавляет он,— его опубликование требует
от меня нового объяснения моих чувств!». Он совершенно прав, это
опубликование было преждевременным: если бы гений — хранитель
Франции позволил генералиссимусу вражеских войск рассчитывать
на их жестокость, Людовик XVI хранил бы молчание, дав возмож-
ность говорить своему брауншвейгскому куму.
* Несмотря на настояния нескольких развращенных депутатов, оно rte
было удостоено ни напечатания, ни рассылки по 83 департаментам.
7*

100 Жан Поль Марат
«Франции угрожают значительные силы, объединившиеся про-
тив' нее». Кому лучше знать об этом, чем тому, кто их призвал
против нас и кто нанял их на средства нации!
«Мое сердце раздирается скорбью при виде ослабляющих нас
раздоров». Кто в этом сомневается? Ничто не печалит его больше,
чем зрелище публичного обсуждения его проделок.
«Франция будет мне свидетелем; война постоянно внушала мне
отвращение. Мир является первейшей потребностью народа и обя-
занностью королей. Предлагая объявить войну, я только уступил
единодушным пожеланиям моего совета и всей нации, пожеланиям,
часто высказывавшимся в Национальном собрании». Как раз на-
оборот, вся Франция знает, что он сам отправился в Собрание с
предложением войны и что он подкупил группу Бриссо-Гаде только
для того, чтобы провести декрет о войне.
«С тех пор, как объявлена война, я не упускал ни одной воз-
можности, чтобы обеспечить успех». Не тем ли, что он применял
тысячи хитростей, чтобы помешать народу вооружиться, убаюкивая
нацию в роковой беспечности лживыми официальными сообщениями
относительно намерений врагов, сговорившихся погубить нас, и
советовался с генералами о планах измены.
«Я дал также распоряжение моим министрам советоваться по
поводу всех операций с комитетами Национального собрания». Это
как раз то, что они делали.
«Если до сих пор успехи наших армий не отвечают нашим жела-
ниям, мы должны винить в этом наши внутренние раздоры и не-
достаточное обучение наших армий». Наши внутренние раздоры
являются результатом ваших вечных происков, а наши войска были
бы очень хорошо подготовлены, если бы вы не поставили во главе
их вероломных командующих и если бы вы не оставили их без ору-
жия, без снаряжения.
«Я готов принять вместе с Национальным собранием все меры,
которых требует спасение государства». Неверный слуга! Вы еще,
значит, не приняли этих спасительных мер. Как же вы могли без-
действовать, видя, что отечество гибнет?

От 10 августа до созыва Конвента 101
«Я принял конституцию, я всегда буду ей нерушимо верен.
Я сделал все, что от меня зависело для соблюдения законов и за-
щиты государства. Я сделал все, что было в моей власти; этого
достаточно, чтобы совесть честного человека оставалась бы спокой-
ной и неопороченной». Совесть честного человека! О! Ваша совесть
не такова: вы показали себя до сих пор только наглым и хищным
деспотом, лицемерным государем, изменником, заговорщиком, ко-
ролем — плутом и клятвопреступником, жестоким тираном.
«Любовь, которую я должен питать к Франции, я сохраню до
последнего вздоха». Легко понять, что вы любите Францию, как
скупец любит свое сокровище, но не как отечество!
«Что значат личные бедствия, личные опасности, когда речь
идет об общественных бедствиях?». Конечно, они ничего не зна-
чат, и, исходя из этого принципа, автор этой газеты советовал фран-
цузам истребить своих угнетателей для спасения отечества. «Что
значат личные опасности для короля, у которого хотят отнять лю-
бовь народа?» Добавьте: когда народ может низложить с трона
своих тиранов.
«Когда-нибудь народ воздаст мне справедливость». О! Он уже
воздает ее вам, громогласно требуя вашего низложения и устра-
нения вашего нечестивого рода. Десять месяцев назад Друд народа
предсказал вам, что через три года вы будете свергнуты с трона;
как он будет счастлив, если увидит, что слишком отодвигал момент
вашего падения! Он советовал сделать из вас простого фермера в
Бри 438; он отрекается от своих слов сегодня, пристыженный вашим
лицемерием и возмущенный вашими злодеяниями.
«Сколько горестей было бы устранено при малейшем признаке
ее возвращения!». Это легко понять хотя бы из-за мучительного
желания узнать, что вас ждет, если народ твердо решит отделаться
от вас, чтобы положить конец своим страданиям.
Подписал: Людовик, скреплено Биго де Сен-Круаш.
Дорогие соотечественники, не попадайтесь в эту грубую западню.
Сравните плаксивый тон письма Луи Капета с угрожающим тоном
двух последних его обращений и вы убедитесь, что эта внезапная

102 Жан Поль Марат
перемена вызвана только тем, что гений — хранитель отечества рас-
строил черные замыслы двора, заставив опасаться разложения вра-
жеских войск *. Если бы их генералиссимус мог на них полагаться,
вас бы уже не было. Их кажущаяся бездеятельность происходит
только от того, что их вожди выпытывают солдат и формируют спе-
циальный корпус из злодеев, лишенных совести и готовых вырезать
своих отцов, чтобы заставить efo выступить против вас. Если их
не найдется в достаточном количестве в легионах, они вернут свои
войска домой и заменят их калпашами и словаками. В награду за
их услуги Франц получит Лотарингию, а Фридрих — остатки Силе-
зии, не считая сотни миллионов каждому на покрытие военных
расходов 440. Это стоит того, чтобы возобновить попытку. В ожида-
нии того, что они соберутся с силами, не цавайте себя усыпить: дер-
жите как заложников Людовика XVI, его жену, его сына, его ми-
нистров, всех ваших вероломных представителей, всех членов ста-
рого и нового департаментов, всех продавшихся мировых судей; вот
изменники, наказания которых должна требовать нация и которых
она должна прежде всего принести в жертву для общественного
спасения. После этого она может заняться судьбой недостойных
Капетов и наказанием всех заговорщиков.
ДРУГ НАРОДА — ФРАНЦУЗСКИМ ПАТРИОТАМ 441
Дорогие соотечественники!
Человек, который давно уже был предан анафеме ради вас,
покидает сегодня свое подпольное убежище, чтобы попытаться за-
крепить победу в ваших руках.
Разрешите ему, озабоченному тем, чтобы доказать, что он до-
стоин вашего доверия, напомнить вам, что он все еще находится
* Все жестокости, приписываемые в газетах австрийцам, совершены эми-
грантами.

От 10 августа до созыва Конвента ЮЗ
под мечом тирании за то, что раскрывал перед вами страшные за-
мыслы ваших жестоких врагов.
Он вам предсказал, что ваши армии будут поведены на бойню
вероломными генералами 442, и три позорных поражения уже воз-
вестили начало кампании; он вам предсказал, что границы коро-
левства будут сданы врагу,— и уже враг овладел вторично городом
Бове; он вам предсказал, что развращенное большинство Националь-
ного собрания постоянно будет изменять отечеству,— и коварство
двух его последних декретов, довершив общественное негодование,
вызвало, наконец, жестокие, но слишком необходимые события
сегодняшнего дня.
Он вам предсказал, что вас вечно будут предавать ваши веро-
ломные агенты, чиновники, пока вы не прольете кровь для спасения
•отечества,— и вы подтвердили сейчас эту грустную истину.
Мои дорогие сограждане, верьте человеку, знающему все инт-
риги и заговоры и в течение трех лет неусыпно бодрствующему для
:вашего спасения.
Славный день 10 августа 1792 г. может стать решающим для
триумфа свободы, если вы сумеете использовать свои преимуще-
ства. Многие наемники деспота пали в бою, ваши непримиримые
враги кажутся повернутыми ниц, но они не замедлят оправиться от
своего страха и воспрянут более жестокими, чем когда-либо. Вспо-
мните следствие в Штале по поводу событий 5—6 октября. Трепе-
щите поддаться голосу ложного сострадания после того, как вы про-
лили свою кровь, чтобы спасти отечество от пропасти, трепещите
стать жертвами их тайных происков, трепещите, чтобы в ночной
тиши жестокие солдаты не схватили вас с вашего ложа и не бросили
в темницы, где вы будете предаваться отчаянию, пока вас не уничто-
жат на эшафоте.
Я повторяю вам, бойтесь реакции, ваши враги вас не пощадят,
■если карты переменятся. Никакого отдыха! Вы безнадежно погибли,
если не поторопитесь уничтожить развращенных членов муниципа-
литета, департамента, всех мировых судей-антипатриотов и наибо-
лее зараженных членов Национального собрания. Да, я говорю —

104 Жан Поль Марат
Национального собрания: и в силу какого гибельного предрассудка^
какого рокового почитания их следует пощадить? Вам все время
говорят, что как бы плохо оно ни было, нужно объединиться вокруг
Собрания 443. Это равносильно тому, чтобы потребовать собираться
на подкопе или поручить заботу о ваших судьбах злодеям, задумав-
шим довершить вашу гибель.Считайте, что Собрание является вашим:
самым страшным врагом; пока оно будет существовать, оно будет
стремиться к вашей погибели. До тех пор пока у вас в руках будет
оружие, Собрание будет стараться льстить вам и усыплять ложными
обещаниями, но оно будет втайне злоумышлять, чтобы связать ваши
усилия, а когда добьется цели, предаст вас мечу подкупленных на-
емников — вспомните Марсово поле.
Никто не питает большего омерзения к пролитию крови, чем я,
но, чтобы помешать пролитию потоков, я настаиваю на пролитии
нескольких ее капель. Чтобы привести в соответствие человеческие
обязанности с заботой об общественной безопасности, я предлагаю
вам казнить через каждого десятого контрреволюционных мировых
судей444, членов муниципалитета, департамента и Национального
собрания. Если вы отступите, подумайте, что кровь, пролитая сегод-
ня, окажется бесполезной и что вы ничего не совершили для сво-
боды.
Но прежде всего держите короля, его жену и сына как залож-
ников, и, пока не будет произнесен окончательный приговор, пусть
он ежедневно, по четыре раза в день, появляется перед народом.
И так как от него зависит навсегда удалить наших врагов, объявите
ему, что если за пятнадцать дней австрийцы и пруссаки не очутят-
ся за двадцать лье от границы с тем, чтобы больше здесь не появ-
ляться, его голова покатится к ногам. Требуйте, чтобы он собствен-
норучно написал этот страшный приговор и передал его своим коро-
нованным сообщникам: он должен избавить вас от них.
Захватите также бывших министров и держите их в кандалах.
Пусть все контрреволюционные члены парижского штаба будут
казнены, все офицеры-антипатриоты изгнаны из батальонов. Разору-
жите развращенные батальоны С. Рока, Filles de St.-Thomas, Notre-

От 10 августа до созыва Конвента 10о>
Dame, St.-Jean-en-Grève, Enfants rouges. Пусть будут вооружены все
граждане-патриоты и обильно снабжены боевыми припасами.
Наконец, заставьте отменить декрет 445, оправдывающий веролом-
ного Мотье; требуйте созыва Национального конвента для суда над.
королем и реформы конституции, и пусть его члены назначаются не
выборщиками, а первичными собраниями.
Заставьте декретировать немедленное удаление всех иностранных
и швейцарских полков, показавших себя врагами революции.
Наконец, пусть Собрание назначит награду за выдачу ваших же-
стоких притеснителей, беглых Капетов, изменников и мятежников.
Трепещите, трепещите упустить единственную возможность, которую
предоставил вам гений — хранитель Франции, чтобы выйти из бездны
и обеспечить свободу.
Париж, 10 августа 1792 г.
НАРОД, ОБМАНУТЫЙ СВОИМИ ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ, ИЛИ
НОВАЯ ИЗМЕНА ОТЦОВ-СЕНАТОРОВ ПОСЛЕ ВЗЯТИЯ
ТЮИЛЬРИИСКОГО ДВОРЦА446
9 августа 1792 г. две трети депутатов Национального собрания
показали себя не только архиразвращенными, но и бесстыдными
контрреволюционерами447, а 10-го они выдают себя не просто за
честных патриотов, но за пламенных ревнителей закона о равенстве,
который приводил их в отчаяние, за беззаветно преданных спасению
отечества, гибель которого они замышляли. Больше того! 10-го, в
девять часов утра, они показали себя бесстыдными угнетателями *
* Когда трусливый Людовик с семьей отправился искать убежища среди
своих сообщников и сообщил им, что он бежал, чтобы не допустить народ, кото-
рый он убивал, совершить великое злодеяние—наказать его за совершенные
преступления — и заверил их, что чувствует себя среди них в безопасности,,
председатель Собрания торжественно ответил ему от имеви своих собратьев:
«Ваше величество может рассчитывать на стойкость Национального собрания.-
Его члены поклялись умереть на своем посту, защищая установленные власти»-

106 Жан Поль Марат
народа, а через час они провозглашают себя его непоколебимыми за-
щитниками. И вы приходите в восторг по поводу этой чудесной пере-
мены! И вы аплодируете этому прекрасному рвению! И вы благо-
словляете их сердечные отцовские заботы! И вы воспеваете победу,
Французы! Неужели же вы навсегда останетесь престарелыми деть-
ми, слепыми мечтателями, более чем когда-либо достойными дома
умалишенных? И откуда, спрашиваю я, пришло это странное превра-
щение отцов-сенаторов? От звука нескольких пушечных выстрелов,
дошедших до ушей этих изменников? При виде нескольких голов их
сообщников, пронесенных вокруг ограды манежа? Без сомнения,
страх может заставить их надеть на себя маску лицемерия, но
переделает ли он сердце злодеев, вложит ли он в них новую душу?
Как! Какой-нибудь Мезьер, Боккарон, Фронтьер, Дюмолар, Фер-
рьер, Дюбайе, какой-нибудь Лакретелль, Сорель, Кальве, Катремер,
Ладеба, Брюнк, Дези, Дебуа, Воблан, Пасторе, Дюма, Бержери,
Дюкастель 448 и другие подлые негодяи того же сорта, вчера еще
стремившиеся декретировать контрреволюцию, выдать народ на рас-
праву подкупленной солдатне и похоронить Париж под его раз-
Балинами, сегодня внезапно стали честными людьми, добродетель-
ными гражданами, неподкупными депутатами! Не сомневайтесь:
враги свободы навсегда останутся приспешниками деспотизма и
изменники отечества всегда будут замышлять его гибель. До тех
пор пока меч народного правосудия будет висеть над преступными
головами ваших вероломных депутатов, он может приостановить их
происки, но как только опасность минует, они нагло их возобновят.
Больше того! Они уже их возобновили, или, вернее, они ни на одно
мгновение их не прекращали. Даже в тот момент, когда пушки гро-
мили дворец деспота, они злоумышляли, как вызволить его из рук
правосудия 'народа, в который он приказывал стрелять, старались
.И при первом пушечном выстреле все эти изменники поднялись, чтобы улизнуть;
удержанные жгучими упреками патриотов они стали искать спасения, затеряв-
шись среди них. Со стороны патриота Мерлена449 это был большой промах: не
нужно было мешать бегству этих злодеев, они были бы казнены народом, и мы,
.наконец-то, избавились бы от них.

От 10 августа до созыва Конвента 107
■скрыть от света неопровержимые доказательства его черного веро-
ломства.
Граждане приносят связку писем, из которых многие содержат
доказательства измены г-на Мотье, все им собственноручно подпи-
санные.
Некоторые патриоты требуют зачитать их; едва чтение начи-
нается, как изменники прибегают к своим обычным уловкам и до-
биваются его прекращения под предлогом того, чтобы заслушать
послание к 83 департаментам для их успокоения в связи с возмож-
ными ложными сообщениями о происшедших событиях. Это посла-
ние было бы совершенно бесполезно, если бы пользование почтой не
было затруднено для патриотов.
Эти письма, которые следовало передать в руки честных комис-
-саров коммуны для их немедленного напечатания, были пересланы
в наблюдательный комитет, составленный почти целиком из контр-
революционеров, где они будут навек погребены в забвении, если
пособники Людовика XVI не извлекут их оттуда, чтобы предать
пламени и окончательно стереть малейшие следы.
Возмущенные отвратительными проделками г-на Мотье, неко-
торые патриоты требуют отмены декрета, признавшего его невинов-
ным; сейчас же черные прибегают к своим обычным ухищрениям,
чтобы отклонить это предложение под видом того, что они собираются
принять еще более суровые меры. Они хватаются за предложение,
внесенное патриотом Мерленом, послать комиссаров в армию,
чтобы дать отчет о происшедших в течение дня событиях, и добав-
ляют, что эти комиссары получат право отстранения генералов и дру-
гих офицеров армии, не пользующихся общественным доверием и
нарушающих долг при исполнении своих обязанностей. Этими комис-
сарами назначены гг. Лакомб, Карно-старший, Гаспарен, Дельма,
Дюбуа, Дюэ, Приер, Кустар, Перальди, Руайе, Керсен, Эро 450. Но
будьте покойны: они не сместят ни поджигателя Жарри, ни измен-
ников Ламета, Нарбонна, Брольи, Грава, Лану, Бертье, Демотта,
ли их вождя — Мотье451.
Собранию было известно, что во дворце укрылись восемьсот

108 Жан Поль Марат
швейцарцев, что шесть недель назад туда перевели артиллерийский
парк, что их держали в состоянии постоянного опьянения, что 9-го
вечером между шщи распределили значительные суммы, что 10-го,
в шесть часов утра, король производил смотр, что их штаб, команду-
ющий парижской гвардией452 и департамент, собравшиеся во
дворце, потребовали туда ночью патриота Петиона и что многочис-
ленные офицеры развращенных батальонов задержали его как плен-
ника для расправы. Оно заслушало генерального прокурора-син-
дика Редерера 453, коварно обвинившего марсельцев в том, что они
отняли пушки у развращенного батальона Генриха IV. Приказав
доставить пять тысяч патронов и ложно обвинив парижские баталь-
оны в том, что они навели пушки на дворец, Собрание знало, что
департамент приказал швейцарцам и контрреволюционным грена-
дерам-гвардейцам в Тюильри открыть стрельбу по народу, если он
подойдет к дворцу. Вместо того чтобы арестовать этого подлого
злодея * вместе со всем департаментом, оно оказало им честь, при-
гласив на заседание.
Но все было сделано, чтобы польстить народу, приостановить его
мщение, усыпить его роковой беспечностью. На следующий день
после доклада комитета 21 454, сделанного лицемером Кондорсе, этого
злодейского доклада, в котором жалкий комитет дерзновенно откло-
нял требование всей нации о низложении и предлагал сделать пред-
ставление королю по поводу его вероломных агентов, стремящихся
увлечь его на ложный путь, и разослать инструкцию департаментам,
чтобы предостеречь их против всех внушений,— Верньо, тартюф
Верньо, хитрое предложение которого, сделанное несколько дней
назад, повторил комитет 21, извлек из своего кармана проект декрета,
заранее заготовленный этим вероломным комитетом на случай не-
удачи. Вот он дословно:
«Считая, что недоверие к исполнительной власти является источ-
ником всех наших бедствий, что это недоверие вызвало во всех
* Он еще накануне заверил Собрание, что скорее пожертвует головой, чем.
допустит эти сборища.

От 10 августа до созыва Конвента 109
частях королевства, требование лишить Людовика XVI власти, дан-
ной ему конституцией;
что единственный способ примирить то, что оно обязано сделать
для спасения народа, со своей присягой — не расширять пределов
■своей власти — состоит в том, чтобы обратиться к суверенной власти
нации.
Постановляет:
Ст. I. Французский народ приглашается образовать Националь-
ный конвент; комитет завтра предложит проект о способе и времени
созыва этого Конвента.
Исполнительная власть временно отрешается от исполнения своих
•обязанностей до того, как Национальный конвент декретирует меры,
необходимые для сохранения национальной независимости.
III. Шесть нынешних министров будут осуществлять исполни-
тельную власть; чрезвычайная комиссия представит в течение дня
лроект декрета об организации министерства.
IV. Чрезвычайная комиссия представит проект декрета о назна-
чении воспитателя для наследника престола.
V. Король и королевская семья останутся в помещении законо-
дательного корпуса; департамент подготовит в течение дня помеще-
ние в Люксембурге для короля и его семьи...
VII. Король и его семья будут находиться под защитой закона,
а его охрана будет поручена национальной гвардии Парижа.
VIII. Все должностные лица, офицеры или солдаты, которые по-
кинут свой пост, будут объявлены бесчестными изменниками родины.
IX. Департамент Парижа опубликует в течение дня настоящий
декрет.
X. Настоящий декрет будет разослан с течение дня 83 депар-
таментам через чрезвычайных курьеров».
Из мер, предусмотренных декретом, видно, что этот акт право-
судия, внешне такой суровый, предназначен только для обмана на-
рода и для сохранения всей власти в руках изменников, агентов
монарха, отрешенного от своих обязанностей.

110 Жан Поль Марат
Понадобилось, чтобы один патриот потребовал приостановить
выплату цивильного листа, чтобы это было декретировано.
Понадобилось, чтобы Бриссо, ловко использовав возможность
вернуть на место своего друга Клавьера, предложил декретировать,
что нынешние министры потеряли доверие. Через подставное лица
он предложил восстановить смещенных министров, мнимых патри-
отов. Монархисты не осмелились бороться против этих предложений
и, трепеща, не воспротивились им.
Оно хотело обеспечить Людовику XVI возможность легко усколь-
знуть, и понадобилось, чтобы секция Моконсейль потребовала аре-
ста Людовика Капета с его семьей как заложника, чтобы была де-
кретирована эта спасительная мера, которую я непрерывно предла-
гал вот уже сколько времени.
Но всего больше нужно поражаться тому, с каким глубоким ко-
варством Собрание превратило в обман созыв Национального кон-
вента. Чтобы соблазнить народ, оно начало с того, что декретирова-
ло, в предварительной редакции, по предложению одного патрио-
та 455: «каждый французский гражданин без всяких различий,
достигший 25-летнего возраста, будет допущен к выборам в Наци-
ональный конвент и что все члены Учредительного и нынешнего со-
брания объявляются не подлежащими переизбранию». Это была
только приманка: эти мудрые мероприятия исчезли при редактиро-
вании. Под предлогом того, чтобы действовать законными способами,
кум Гаде провел следующий коварный проект:
«Национальное собрание, считая необходимым, чтобы первич-
ные собрания и собрания выборщиков действовали согласованно к
законно при образовании Национального конвента, как это необ-
ходимо для спасения государства, декретирует:
Все первичные собрания назначат то же количество выборщи-
ков, которое они избирали на прежних выборах. Каждый француз;
21 года, обитающий в данном месте больше года, живущий своим
трудом не в качестве прислуги, будет допущен на первичные собра-
ния и собрания выборщиков. Первичные собрания для назначения
выборщиков состоятся в воскресенье 25 августа; выборщики собе-

От 10 августа до созыва Конвента 111'
рутся в воскресение 2 сентября для избрания депутатов в Нацио-
нальный конвент; депутаты отправятся в Париж 20 сентября, и
Собрание укажет им день и место заседания».
Где же это пресловутое уважение к законам, когда не боятся
нарушить конституцию, допуская пассивных граждан к избранию
выборщиков (мера, которая ничем не может повлиять на удачный
выбор самих депутатов), и дрожат нарушить конституцию, упразд-
нив коллегию выборщиков, которая роковым образом мешает удач-
ному избранию депутатов? Легко подкупить собрание выборщиков,
но невозможно подкупить первичные собрания. Поглядите на гнус-
ный состав Учредительного собрания и еще более гнусный состав
нынешнего Собрания; трепещите получить такой же развращенный
Национальный конвент, если только не будет отменен роковой дек-
рет. Все покончено со спасением отечества, если не будет установле-
но, что избрание депутатов производится самим народом, и не будет
решено, что не только ни один член Учредительного собрания и
нынешнего Собрания, но ни один гражданин, принадлежавший к
какому-нибудь привилегированному сословию или занимавший ка-
кую-нибудь должность при дворе, не будет допущен в Национальный
конвент. Миллиарды * ассигнатов будут розданы для подкупа изби-
рателей; миллиарды ассигнатов будут распределены для подкупа
депутатов и т. д. Людовик XVI, тысячу раз заслуживший колесо-
вания, не будет низложен. Кто знает даже, не будет ли он реаби-
литирован с новыми полномочиями?
Национальное собрание может сколько угодно выставлять на-
показ свой лжепатриотизм **, льстить всем петиционерам, просить
* Обратите внимание на то, что комиссары казначейства и чрезвычайной
кассы, бывшие ставленники двора, в чьих руках находится станок ассигнатов, не
были смещены. Необходимо, чтобы Коммуна немедленно потребовала их сме-
щения.
** Только после взятия Тюильрийского дворца оно дало хлеб марсельцам,
но подумало ли Собрание, так ревниво расточавшее общественные почести уби-
тому королевскому скупщику, издать декрет о торжественной службе и соору-
жении памятника солдатам отечества, умершим для спасения народа? Я при-
глашаю Коммуну принять постановление о таком памятнике.

112 Жан Поль Марат
их, вымогать у народа слова мира; оно может сколько угодно воз-
девать к небу свои нечистые руки, клясться в любви к равенству и
свободе, давать присягу, что оно принесет себя в жертву общест-
венному спасению, умолять, чтобы народ доверился своим представи-
телям, восклицать, что если первая из конституционных властей
пользуется еще уважением, если делегаты народа, его благожелате-
ли, имеют еще на него какое-нибудь влияние, они приглашают, они
просят, они заклинают граждан и т. д. Они могут сколько угодно
направляться к группам граждан и просить у них указаний, что
делать Собранию, чтобы угодить им: все эти низкие проделки, про-
диктованные страхом, годны лишь для того, чтобы покрыть их по-
зором в глазах проницательного наблюдателя.
Представителям народа следует завоевывать его доверие и ува-
жение только мудрыми, твердыми и благородными мероприятиями,
честно проводимыми для общественного спасения, а не низкой лестью
и жонглерскими фокусами. Между тем со времени взятия Тюильрий-
ского дворца почти все акты Законодательного собрания являются
новыми хитростями, новыми проявлениями вероломства. Если среди
них и есть несколько благотворных, то они у него вырваны. По-
смотрите, как оно провалило петицию национальной жандарме-
рии *, которая явилась для разоблачения изменнических приказов
своих командиров и с просьбой об их смещении. Смотрите, как оно
декретирует пополнение состава парижского департамента, который
следовало отправить на эшафот, а не восстанавливать в его обязан-
ностях 456. Смотрите, как оно не принимает никаких мер, чтобы пере-
вести семью Капетов, все еще находящуюся в манеже, куда прихо-
дят контрреволюционеры-придворные, переодетые в национальных
гвардейцев, с целью их похищения. Но то, что не оставляет ни малей-
шего сомнения в вероломстве их планов,— это беспрерывные попыт-
* Она так хорошо проявила себя 10-го, что я с удовольствием отказываюсь
от всех неприятных эпитетов, которые подсказывали мне их минувшие заблуж-
дения. Я присоединяю свой голос к голосу всех честных граждан, называющих
• сейчас жандармов своими братьями, и осмеливаюсь верить, что они никогда
vбoльшe не изменят нам.

От 10 августа до созыва Конвента ИЗ
ки распустить собрание патриотических комиссаров секций и вос-
становить контрреволюционный муниципалитет457. Оно в отчаянии
видит, что, пока будут действовать эти достойные комиссары, оно
напрасно будет льстить себя надеждой увенчать свои замыслы, что
для их беспрепятственного осуществления ему необходимы депар-
тамент, муниципалитеты и мировые судьи, сплошь из приспешников
деспотизма, которые, вместо того чтобы дать народу развернуть
свои силы и осуществить правосудие против изменников, злоумышля-
вших его гибель, будут подавлять и связывать, чтобы задушить его.
О вы, достойные комиссары парижских секций, подлинные пред-
ставители народа, остерегайтесь ловушек, подставляемых вашими
вероломными депутатами, остерегайтесь их соблазнов. Вашему
просвещенному и мужественному патриотизму столица частично обя-
зана успехом своих обитателей, а родина обязана своей победой.
Оставайтесь на постах для нашего покоя, для вашей славы, для
спасения государства. Не оставляйте руля государственной власти,
переданного в ваши руки, пока Национальный конвент не избавит
нас от деспота и его гнусного рода, пока не устранит чудовищные
пороки конституции, вечный источник анархии и бедствий, пока он
не обеспечит политическую свободу на несокрушимой основе. Но для
этого добивайтесь отмены гибельного декрета о выборах депутатов,
призванных войти в его состав. Просвещайте народ, собирайте по
этому поводу все секции, пусть он развернет свою мощь и пусть
заставит спуститься в могилу злодеев, снова осмеливающихся зло-
умышлять и противиться его счастью.
РАСКРЫТИЕ СТРАШНОГО ЗАГОВОРА ДВОРА,
ЧТОБЫ ПОГУБИТЬ ОГНЕМ И ЖЕЛЕЗОМ ВСЕХ ПАТРИОТОВ СТОЛИЦЫ.
НЕОТЛОЖНЫЕ МЕРЫ ДЛЯ ОБЕСПЕЧЕНИЯ
ОБЩЕСТВЕННОЙ СВОБОДЫ 453
Часто, когда положение общественных дел кажется самым без-
надежным, достаточно нескольких поворотов судьбы, чтобы привести
их в хорошее состояние. Отвратительный заговор двора утром
S Заказ 697

114 Жан Поль Марат
10 августа не имеет себе равных, но нет ничего равного и безрассуд-
ству кабинета, неосторожности патриотов, превосходному действию
тех случайных средств, при помощи которых мы вышли из бездны.
Ке подлежит сомнению, что бывший монарх, изменник и клятвопре-
ступник, задумал погубить всех патриотов столицы. Чтобы выпол-
нить этот отвратительный замысел, нужно было заманить их под
окна Тюильрийского дворца, подстрекнуть к нападению и предать
их огню и железу контрреволюционных наемников. Известно из
показаний * некоторых очевидцев, что 9-го, в десять часов вечера,
многочисленные офицеры различных парижских батальонов, в числе
которых был Мандат, командующий гвардией, после того как в
предместья были разосланы эмиссары и установлено, что все спо-
койно, имели совещание с Людовиком о том, чтобы ударить в набат
и бить сбор гвардии в Париже, что уже был отдан приказ **, что в
передней дворца много раз призывали к оружию с тем, чтобы начать
беспорядки, что были уже розданы боевые патроны, что в шесть
часов утра Людовик спустился во дворец, чтобы произвести смотр
швейцарцев и гвардейцев-гренадеров, которые несколько раз про-
кричали: «Да здравствует король!», что когда в семь часов утра
дворец был окружен народом, департамент издал приказ силой
отогнать граждан.
Многие канониры из батальона якобинцев сообщили, что 9-го,
в полночь, командующий гвардией передал приказ этому батальону
напасть сзади на толпу, которая якобы должна собраться 460. Так
как никакого народного сборища не было, это доказывает, что эмис-
сары генерального штаба его спровоцировали. Но как не удивляться
безрассудству совещания, происходившего у вероломного монарха!
* В особенности показания г-на Приера, солдата-гражданина секции Гре-
нельского фонтана.
** В жандармские кордегардии был разослан приказ отнять оружие у граж-
дан,- Жандармы подняли дьявольский шум; как свидетель этих козней, я не мог
удержаться от того, чтобы не предостеречь об измене. Когда на следующий день
их командиры потребовали от них высказаться в пользу короля, они перешли на
сторону народа459.

От 10 августа до созыва Конвента И 5"
В Париже по меньшей мере двадцать тысяч шпионов и подкуплен-
ных головорезов, из которых добрая треть входит в развращенные
батальоны. В Париже, кроме того, тридцать тысяч дурных граждан,
целиком преданных старому порядку. В окрестностях Парижа до
семи-восьми тысяч наемников, продавшихся деспоту. Представьте
всю глупость Людовика Капета и его тайного сборища, рисковав-
ших Короной из-за такого страшного заговора и не принявших ни-
каких мер для обеспечения его успеха. Не были введены ночью, под
видом федератов, наемники из пригородных застав и другие подкуп-
ленные разбойники из Суассонского лагеря, не были поставлены на
ноги все столичные шпионы и головорезы, которых он содержит б
течение трех лет, не были вызваны к нему все офицеры и бывшие
дворяне-беглецы, Тюильрийский сад не был занят ночью швейцар-
цами, оставленными в Рюеле и Курбевуа, не были поставлены за-
граждения перед каждым входом во дворец. Одним словом, можно
ли себе представить, что он задумал вырезать всех жителей предме-
стий, всех патриотов столицы и даже здоровую часть национальной
гвардии при помощи тысячи восьмисот швейцарцев, расставленных
в галерее Лувра и у окон Тюильри, поддержанных гренадерами из
нескольких развращенных батальонов? Но что я говорю! Как бы без-
рассудно, как бы безумно ни было это предприятие, этой кучки наем-
ников было совершенно достаточно. Если бы Людовик XVI не был
таким вялым человеком, если бы контрреволюционные гренадеры
не бежали так трусливо, если бы национальная жандармерия не-
высказалась в пользу народа, если бы швейцарские офицеры не оста-
вили своих солдат, если бы последние догадались забаррикадировать
входы во дворец, если бы, наконец, марсельцы и другие федераты не
проявили таких чудес мужества,— с отечеством и свободой навсег-
да было бы покончено из-за недостатка боевых припасов у париж-
ской гвардии и неумения народа обращаться с оружием.
Воздадим хвалу безумству тюильрийского совещания, трусости:
контрреволюционеров из национальной гвардии и швейцарского-
штаба, глупости и вялости Людовика Капета, переходу жандармов,
смелости народа, доблести федератов и парижских гвардейцев-сан-
8*

116 Жан Поль Марат
кюлотов. Победа увенчала справедливое дело; она ниспровергла
деспота и его приспешников, привела в замешательство прогнившее
большинство сената, приостановила их дерзновенные интриги, укре-
пила депутатов — патриотов коммуны, упрочила их влияние и подо-
рвала значение департамента, трибуналов и мировых судей, продав-
шихся двору, уничтожила контрреволюционный штаб, повергла в
ужас врагов революции, вернула свободу честным гражданам и
дала народу возможность показать свою силу, срубив мечом право-
судия головы злоумышленников. Но плоды этой блестящей победы
'будут скоро потеряны, если патриоты — депутаты коммуны не оста-
нутся на посту, если они не разовьют всю свою энергию, пока сво-
бода не будет закреплена.
Луи Капет вместе со своей семьей является заложником. Не раз-
решать никому из его приспешников приближаться к нему и неот-
ступно- за ним следить,— вот верное средство отрезать все нити пре-
ступных заговоров контрреволюционеров.
Декретировать награду в шесть миллионов за каждую голову Ка-
тетов 461, беглецов, изменников и мятежников, будет верным сред-
ством, чтобы овладеть этими заговорщиками, вызвать дезертирство
.вражеских полков с оружием и обозами, положить конец всем вой-
шам с иностранцами, сохранить от расхищения национальные иму-
-щества и избежать пролития крови патриотов*. Нет никакой более
.действенной меры, чем эта, чтобы вернуть государству свободу, мир
и благоденствие. Я предлагаю ее вот уже два года, и каждый разум-
ный человек должен признать ее правильность, и именно поэтому
Собрание постоянно ее отклоняло. Пришло, наконец, время декрети-
ровать ее. Требуйте ее громогласно, друзья отечества, и будьте увере-
ны, что это будет небезуспешно, потому что сегодня ваши предста-
вители идут, когда их подталкивают. Не менее срочная мера—де-
* Единовременно уплаченные тридцать миллионов сберегут для нации семь-
чсот-восемьсот, которые будут растрачены на военные расходы, избавят от
смерти пятьсот тысяч мужественных граждан, а народ — от ряда лет страданий
я бедствий и настолько же приблизят царство справедливости и свободы.

От 10 августа до созыва Конвента 117
кретировать открытие арсеналов, чтобы -немедленно вооружить всех:
граждан — друзей революции. Военный министр 462 должен просить
о таком декрете. Мы скоро убедимся, является ли он патриотом: в те-
чение месяца вк> всем королевстве не должно быть ни одного безо-
ружного 'национального гвардейца.
Коммуна должна немедленно вооружить всех честных граждан
столицы и приучить их к пользованию оружием, чтобы подготовить
Париж к обороне против ударов, которые могут нанести в отчаянии
враги, если они осмелятся рискнуть последним.
Она должна ускорить образование лагеря у ворот Парижа и за-
нять возможно скорее Bjce прилегающие высоты,— мероприятия, кото-
рые я предложил почти год .назад.
Она должна ускорить суд над изменниками, находящимися в
тюрьме Аббатства, и не дать ускользнуть от меча правосудия штабу
швейцарских гвардейцев под предлогом опасности ссоры с 13 канто-
нами, если им будет отказано в выдаче этих пленников.
Она должна помешать тому, чтобы декрет, предписывающий
продажу имуществ эмигрантов, не превратился в насмешку, должна
добиться немедленной распродажи тех, которые находятся в столице,
Бурбонского дворца и всех особняков, принадлежащих им в Париже;
добиться перехода Люксембургского дворца в руки нации и потре-
бовать половины выручки от продажи этих имуществ для раздела
между неимущими столицы, способствовавшими взятию Тюильрий-
ского дворца и победе отечества.
Все честные граждане должны призвать линейные войска потре-
бовать для себя права избрания офицеров, только что предостав-
ленного национальной жандармерии; я повторяю сегодня этот при-
зыв.
Парижская коммуна должна заняться продовольственной админи-
страцией с тем, чтобы обильно снабдить продовольствием столицу и
объявдть войну гнусным скупщикам.
Министр юстиции 463 должен срочно добиться .наказания подлого*
полковника, изнасиловавшего дочь компьенского фермера: наказа-
ния, в сто раз более необходимого для поддержания дисциплины, чем

'•118 Жан Поль Марат
все жестокие декреты, изданные Собранием против патриотических
усилий солдат.
Отечество спасено от гибели благодаря пролитию крови врагов
революции, средству, на которое я постоянно указывал как на един-
ственно действенное. Если меч правосудия ударит, наконец, по зло-
умышленникам и нарушителям долга, от меня больше не услышат
.призыва к «народным расправам, жестокому средству, которое мо-
жет указать народу, доведенному до отчаяния, только закон необхо-
димости, средству, всегда оправдываемому сознательным бездей-
ствием установленных учреждений.
Комиссары Коммуны уже осуществили многие меры, которые я
считал необходимыми для триумфа сцободы. превращение в залож-
ников семьи КапетО'В, закрытие контрреволюционных газет, строгое
преследование общественных врагов, изгнание скупщиков и торгов-
цев серебром; они прославили себя и другими прекрасными патрио-
тическими поступками. Они действуют превосходно. Если они будут
продолжать с такой же энергией до тех пор, пока конституция будет
пересмотрена Национальным конвентом, если все министры проявят
себя патриотами и если народ будет заботливо за ними наблюдать,
я буду считать общественное спасение обеспеченным, я буду преспо-
койно спать и примусь снова за перо только для того, чтобы участво-
вать в пересмотре конституции. И в самом деле, какая другая задача
останется передо мной? Я вел войну с вероломными представителями
•народа, с изменниками родины, с чиновниками, нарушавшими свюй
долг, с устроителями заговоров, с мошенниками всех видов, но сейчас
злодеи прячутся, не желая показываться на свет, или стараются по-
казать себя мирными и законопослушными гражданами. Это все,
чего я только и мог пожелать.
И затем, не дождался ли я сейчас осуществления моих предска-
заний, которые до сих пор не были еще подтверждены событиями?
Я предсказывал Мотье, что он .будет притчей во языцех и станет до
последней степени противен народу, когда придет к концу мой пузы-
рек чернил,— и вот как раз он закончился 464.
Я предсказывал Байи, что он будет повешен465; пока повесили его

От 10 августа до созыва Конвента 119
бюст вместе с бюстом г-на Мотье. Бели не найден был оригинал,
чтобы поставить на место портрета, это не моя вина. Ему достаточно
было бы показаться, его песенка была бы спета.
Я предсказывал год назад, что род Капетов будет лишен трона,—
и вот он уже почти что низложен.
В остальном трепещите, чтобы нас не усыпили, будьте уверены,
что контрреволюционеры собирают силы. Б.удем опасаться, как бы
Мотье не повел против нас свою армию, будем опасаться, как бы все
монархические полки немцев и швейцарцев не стали нас блокиро-
вать. Пора уже парижской гвардии занять все прилегающие высоты,
пора уже дать приказ всем муниципалитетам королевства о присылке
через курьеров сведений о всех движениях войск, которые могли
бы приблизиться к столице. Пора уже было распустить висе админи-
стративные учреждения, продавшиеся двору. Пора уже было шести
министрам оказаться в кандалах. Пора уже было арестовать контрре-
волюционных членов Собрания — Ламетов, Дюма, Вобланов, Па-
сторе, Дюбайе 466. Будем надеяться, что наши патриотические комис-
сары будут бодрствовать.
МАРАТ, ДРУГ НАРОДА МУЖЕСТВЕННЫМ
ПАРИЖАНАМ 467
Мои дорогие сограждане, многочисленные орды деспотов-заго-
ворщиков надвигаются на нас, отечество готово пасть под их удара-
ми; через пятнадцать дней его не станет, мы сами исчезнем из числа
живущих, если немедленно не положим предел злобе, если не при-
остановим все наши распри и не заставим замолчать все мелкие .
страсти, чтобы объединиться против общего врага, принять, наконец*
самые серьезные меры, спасти наши дома от грабежа, наших жен и
дочерей —от грубости разнузданных солдат, наших детей — от. по-,
зорного ига рабства и наши жизни — от мечей убийц.
Друг народа умоляет вас на коленях; он первый хочет показать
в,ам пример гражданской покорности. Не сомневайтесь: с нам.ц будет

120 Жак Поль Марат
покончено^ навсегда, если только сегодня же все друзья свободы, все
национальные гвардейцы, все мужественные санкюлоты, умеющие
■владеть оружием, не запишутся на общественных площадях, чтобы
выступить против врага; если все те, кто откажется дыступить, не пе-
редадут своего оружия своим братьям, готовым сражаться; если все
лошади, имеющиеся в столице, не'будут забраны для кавалерии; если
вся жандармерия не получит приказ выступить; если военный ми-
нистр немедленно не прикажет занять дысоты, господствующие над
Парижем, и привести их в состояние обороны; если он немедленно не
пошлет туда сведущих людей, чтобы подготовить лагерь на наиболее
удобной позиции для того, чтобы остановить врага.
Пусть сегодня же вечером Коммуна предпишет всем гражданам
под страхом смерти сдать оружие, не относящееся к их обмундиро-
ванию; пусть сегодня же вечером будут назначены комиссары для
проведения строжайших обысков во всех подозрительных домах;
пусть сегодня же вечером Коммуна назначит троих комиссаров, со-
знательных и твердых, чтобы бодрствовать для общественного спасе-
ния; пусть сегодня же вечером все оружейники, полировщики, но-
жовщики и слесари получат приказ производить на улицах и безо-
становочно пики и кинжалы.
Во имя свободы, родины, человечества и для спасения ваших жен,
даших детей, будущих поколений, человеческого рода и вас самих,
мои дорогие сограждане, прислушайтесь к голосу вашего верного
друга и объединитесь для общего дела спасения.
Напрасно те из вас, кому благоприятствовало счастье, попытаются
уединиться, скрыться и остаться в бездействии: Париж будет предан
грабежу, и их домам будет отдано предпочтение при разгроме. За-
бота о сохранении своего имущества и жизни не оставляет им другого
выбора, как присоединиться к своим братьям и сражаться вместе
с ними. Пусть уже сегодня каждый гражданин, готодый сражаться
за отечество, перейдет на содержание нации.
Скажу ли вам, мои дорогие друзья, что вы, возможно', вынуждены
будете для спасения народа назначить триумвират из наиболее про-
свещенных, наиболее честных и наиболее смелых людей, которые

От 10 августа до созыва Конвента 121!
будут сговариваться о всех своих мероприятиях в совете, составлен-
ном -из 'наиболее рассудительных и честных патриотов.
Не бойтесь ело©, только силой можно прийти к торжеству свобо-
ды и обеспечить общественное спасение. Для гарантии их честного
поведения достаточно, чтобы лицам, которым вр|учается государствен-
ная власть, были даны полномочия только для уничтожения врагов
революции, но не для подавления своих сограждан я чтобы их мис-
сия закончилась в тот же момент, когда враг не сможет больше под-
няться. Вы терпели столько столетий, что наглые господа пользова-
лись произвольной властью для вашей гибели, неужели вы откажете
самым добродетельным из ваших братьев в такой же власти для ва-
шего спасения? Чтобы обуздать врагов изнутри, достаточно будет
противопоставить им кинжалы.
МАРАТ, ДРУГ НАРОДА- СВОИМ СОГРАЖДАНАМ
Известно, что судьи трибуналов, администраторы дистриктов и
департаментов и другие общественные должностные лица, назначен-
ные собраниями выборщиков, почти все являются контрреволюцио-
нерами, тогда как муниципальные должностные лица, 'назначенные
первичными собраниями, обычно являются честными патриотами.
Любовь к отечеству должна была побудить Собрание поручить
избрание депутатов в Национальный конвент только первичным со-
браниям. Оно бы так и поступило, говорят его защитники, если бы
нашло подходящий способ для осуществления. Но не было ничего-
легче: достаточно было бы в каждом департаменте составить список
кандидатов, наиболее известных своим патриотизмом, после чистки
путем обоснованных отводов со стороны лучших граждан; затем объ-
явить его во всех муниципалитетах и отобрать из него то число де-
путатов, которое должен послать департамент, считая большинство
голосов в каждом муниципалитете за один голос. Таким образом,
было* бы упрощено действие политической машины и за гражданами

122 Жан Поль Марат
было бы сохранено осуществление непосредственного избирательного
права, самого драгоценного из прав.
Скрытые и вероломные соображения заставили Бриссо, Кондорсе,
Гаде, Лакруа, Ласурсов, Верньо, Дюко 469 и других руководителей
Собрания сохранить собрания выборщиков, несмотря на волю наро-
да, для того чтобы сохранить за врагами отечества возможность про-
вести в Национальный конвент людей, преданных их принципам, и
пройти самим.
Кто бы подумал? Эти подлецы довели коварство до того, что на-
писали до все департаменты о том, что Национальное собрание нахо-
дится под ножом Парижской коммуны, руководимой тремя десятка-
ми заговорщиков, с целью назначить какой-нибудь другой город,
зараженный аристократизмом, в качестве местопребывания для На-
ционального конвента, которым они мнят руководить по своему
усмотрению 470.
Вам, граждане, надлежит сорвать происки этих интриганов, при-
крывшихся маской патриотизма, поручив обязанности выборщиков
только просвещенным и честным людям, известным своим пылким и
ревлостным патриотизмом. Установите прежде всего, чтобы каждый
кандидат назвал имя и звание, которое он имел до 14 июля 1789 г.,
под угрозой позорного исключения; затем непреклонно отклоняйте
каждого человека, принадлежавшего к какому-нибудь привилегиро-
ванному сословию, каждого бывшего дворянина, приказно-го, финан-
систа, каждого человека, занимавшего какой-нибудь пост, зависимый
от двора, банкиров, финансистов и спекулянтов, прокуроров, нотари-
усов, судейских сквалыг, инспекторов или офицеров полиции, каж-
дого человека, известного своим антипатриотизмом после революции,
и в особенности выборщиков Сент-Шапель471, членов клуба фейянов,
прислужников Байи по муниципалитету, членод муниципалитета, го-
лосовавших в 1792 г. за сохранение бюста Лафайету472, всех членов
департамента, всех членов военного штаба, всех лафайетовских офи-
церов парижской армии, всех членов Учредительного собрания, про-
тестовавших против декрета в связи с расследованием событий 5 и
^6 октября, всех членов нынешнего Собрания, оправдавших Мотье.

От 10 августа до созыва Конвента 123
Граждане, от удачного подбора ваших выборщиков зависит удач-
ный цыбор ваших депутатов в Национальный конвент, от которого
зависит ваше спасение, быстрое установление царства справедливо-
сти и свободы, мир и общественное счастье, уничтожение рабства у
всех народов мира.
Трепещите, чтобы не оказаться усыпленными; пропасть все еще
зияет перед нашими ногами. Аристократы нагло вновь появились <в
секциях и в Ко-ммуне: усыпители и заговорщики строят там козни.
Они уже стали переизбирать комиссаров и мировых судей, уже под-
купленные шпионы и головорезы рыскают по улицам, возбуждая
мятежи против лучших граждан, которых они называют мятежни-
ками; уже заговорщики проводят секретные совещания; они уже
вслух говорят, что день 10-го был только переворотом, который мо-
жет быть уничтожен другим переворотом, и они уже готовятся осу-
ществить его в первый же попавшийся день.
Сейчас, когда с семьи Капетов не спускают глаз, вы думали, что
обрезаны все нити заговоров; их возобновляют сейчас с большим чем
когда-либо искусством, на тайных совещаниях. Их сборным пунктом
является сейчас гнусная чрезвычайная комиссия Национального со-
брания473, и развращенное большинство, смело проявлявшее свою
контрреволюционность до 10 августа, стало очагом всех но>вых интриг.
Их план— удалить из Парижа федератов и «французскую гвардию»,
этих мужественных защитников, свободы, под предлогом создания
лагеря в нескольких лье от столицы, а в действительности — для пре-
доставления свободы действий другим батальонам и разбойникам,
укрывшимся в наших стенах. Больше того! Они посылают их на гра-
ницы для того, чтобы их вырезали немецкие наемники, а может быть,
солдаты Люкнера и Бирона 474, которых они вероломно оставляют на
месте.
Господин Веррьер, который благодаря признательности новых
жандармов был поставлен на пост командира одного из их легионооз,
несомненно, введенный в заблуждение из-за чрезмерного рвения и
безрассудного честолюбия, волнуется сейчас, чтобы ускорить их от-
правку. Видя, как он слепо помогает таким образом вероломным

124 Жан Поль Марат
намерениям контрреволюционеров, можно было бы подумать, что он
втайне продался врагам отечества, тем более, что он старается со-
блазнить новых жандармов, обещая им уплатить вперед за первую
четверть года. Но я осмеливаюсь надеяться, что сердце его чисто,
хотя оно и возбуждено мелкими страстями, недостойными подлинного
друга свободы 475. Как бы то ни было, я слишком уверен в патрио-
тизме наших дорогих братьев федератов и французских гвардейцев,
чтобы опасаться хоть на мгновение, что они попадут в эту западню:
они должны понимать, что их место сейчас в Париже, где их пребы-
вание необходимо. Пусть Национальное собрание не льстит себя на-
деждой похитить их у нас своим вероломным ночным декретом 476;
если оно хочет сформировать лагерь вдали от Парижа, пусть оно
пошлет туда роты гренадеров и егерей из всех подозрительных ба-
тальонов, без которых мы великолепно обойдемся.
Граждане, только от вас зависит ваше спасение: изгоните из вре-
менного муниципалитета всех врагов, равенства, которые выявили
себя на заседании 25-го477; никогда не забывайте, что во время тре-
вожного кризиса общественное спасение является верховным зако-
ном государства и что ваш долг — растоптать подозрительные или
гибельные декреты ваших представителей, которые в течение столь
долгого времени показали себя недостойными вашего доверия.
28 августа 1792 г.
МАРАТ, ДРУГ НАРОДА — ДРУЗЬЯМ ОТЕЧЕСТВА47*
Мои дорогие друзья!
Сказать вам, что от выбора ваших представителей в Националь-
ный конвент зависят ваша безопасность, ваша свобода, ваш покой,
ваше счастье, процветание и спасение государства,— это значит ука-
зать вам великую истину, в которой нельзя усомниться после при-
мера с вашими недостойными депутатами в Учредительном и ны-
нешнем; собраниях; это печальная истина, которую передадут из-

От 10 августа до созыва Конвента 125
поколения в поколение грядущим векам невзгоды, опасности, бед-
ствия, так долго бывшие горькими плодами их подкупности.
Речь идет уже не о том, чтобы призвать вас наделить своим дове-
рием только просвещенных и незапятнанных людей,— вы в этом
слишком заинтересованы,— но о том, чтобы указать вам среди пред-
ложенных кандидатов людей, достойных наших голосов, и людей
недостойных, потому что — вдумайтесь хорошенько!—если работа
Конвента не увенчается успехом, вам больше нечего ждать, кроме
анархии, нищеты и опустошения.
Список недостойных лиц, предложенных редактором «Часового»
в интересах клики врагов свободы
Барер де Вьезак, ничтожный человек, лишенный добродетели и
характера 479.
Ботиду, любитель шампанского, который ждал 13 июня, чтобы
разыграть из себя патриота, разоблачая Мотье и требуя для себя
только что освободившееся место Карля, которого он вполне
достоин 480.
Гара-младший, опасный интриган и скрытый монархист 481.
Дюран de Майан, патриот, лишенный дальновидности и энер-
гии 482.
Кервелеган, бесхарактерный человек, подлинный заступник ари-
стократов 483.
Лепо, ничем не известен в революции 484.
Рабо de Сен-Этъенн, лжепатриот, один из авторов наиболее ги-
бельных декретов сенаторов из Учредительного собрания.
Аббат Сийес, автор проекта декрета против свободы печати и
участник конституционного комитета, антиреволюционер.
Сийери, бывший граф Жанлис, более известный своим мошенни-
чеством в играх, чем своим кривлянием в роли патриота; в 1784 г.
по постановлению государственного совета было аннулировано обя-
зательство в 800 тыс. ливров, которое его соучастники, оодержатели

126 Жан Поль Марат
игорных домов Пале-Рояля, вырвали у одного блудного сына парла-
мента 485.
Бадье, хорошо известный позорным отказом от энергичной речи,
произнесенной им после бегства Капетов в Монмеди 486.
Одуэн, журналист, прославившийся своим трусливым заявле-
нием на следующий день после резни на Марсовом поле, что он не
принадлежал ни к одному патриотическому обществу487.
Аббат Одуэн, подстать журналисту 488.
Буагийон, апологет и защитник изменника Мотье 489.
Боннвиль, низкий льстец, купленный Байи и Мотье 490.
Бурдон, ничем не известен 491.
Kappa, фанатик или усыпитель в зависимости от ветра 492.
Шамфор, секретарь изменника Конде493.
Шепи, подлый паразит, низкий льстец Ламетов, а затем прихво-
стень бриссотинцев 494.
Ж. Б. Клоотс, называющий себя оратором рода человеческого,
берлинский шпион 495.
Коллен, молодой, ничем не известен 496.
Ж. Дефлер, подлый интриган 497.
Жире-Дюпре, лакей бриссотинской клики 498.
Горса, низкий льстец на жаловании у Неккера, потом у Байи,
потом у Мотье; после 10-го называет себя демократом499.
Лантена, глупый интриган, паяц жены Ролана, министра внутрен-
них дел 500.
Луве, редактор «Часового», интриган на- жаловании у бриссотин-
ской клики.
Мильсент, ослепленный журналист, низкий льстец Бриссо, Ласур-
са, Лакруа и др.501
Пуллено, недальновидный патриот502.
Реаль, бывший сквалыга из суда, бешеный противник Робеспьера
и бриссотинец за деньги 503.
Я не говорю здесь ни о Бриссо, ни о Гаде, Ласурсе, Кондорсе,
Лагреволе, Верньо, Пасторе и других вероломных депутатах, кото-
рых выше переименованные их приспешники хотят провести в Кон-

От 10 августа до созыва Конвента
127
вент. Чтобы отвести их, достаточно припомнить, что это они объяви-
ли войну, чтобы послужить Мотье, и что они отстранили Коммуну,
чтобы захватить верховную власть.
Список людей, оказавших важные услуги отечеству
I. Робеспьер 504.'
И. Дантон505.
III. Панис506.
IV. Билло-Варенн 507.
V. Фрерон.
VI. Вите, мэр Лиона 508.
VII. Мерлен.
VIII. Шабо509.
IX. Пари, секретарь 510.
X. Манюэль 5П.
XI. Дефорг^2.
XII. Журдейль 513.
XIII. Я. Ж. Дюплен 514.
XIV. Раффрон дю Труйе515.
XV. Фоше (литератор) 516.
XVI. Гермер™.
XVII. Буше de Сен-Coeep 518.
Достаточно их назвать, это
подлинные апостолы свободы;
горе вам, если вы за них не
проголосуете первыми.
Верные защитники свобо-
ды; они не только разделяют
великие принципы революции,
но защищали их с оружием
в руках.
Превосходные патриоты, ко-
торые всегда будут выступать
вместе с бесстрашными .защит-
никами отечества.
XVIII. Камилл Демулен.
XIX. Гедон™.
XX. Робер, литератор 520.
XXI. Тальен™.
XXII. Брюн522.
Мои друзья! Я кончаю напоминанием о Друге народа. Вы знаете,
что он сделал для отечества, но, может быть, вы не знаете, что он
сделает еще для вашего благоденствия. Славы быть первым муче-
ником свободы для него достаточно; тем хуже для вас, если вы о нем:
забудете 523.

.128 Жан Поль Марат
СОВЕТ СОБРАНИЮ ВЫБОРЩИКОВ 524
Составляя список кандидатов, который я предлагал, я испыты-
вал затруднение не из-за слишком большого выбора, а тревогу из-за
недостатка. После того как я наметил тринадцать явных патриотов,
никогда не изменявших, я стал собирать сведения и указал, под
ответственностью многих надежных граждан, нескольких кандида-
тов, которых с тех пор я наблюдал в действии, и нескольких других,
которым следует предпочесть более образованных и более энергич-
ных людей, имена которых пришли ко мне сейчас. Я узнал, что
г-н Тальен был всегда душой и телом предан Редереру, что в свое
время он яростно воспротивился празднику в честь солдат Шатовье,
что он упорно противился предложению, сделанному на собрании
выборщиков, принять пожелание об уничтожении трофеев, выстав-
ленных в память недостойного мэра Этампа в Пантеоне 525. Если мое
мнение имеет какое-нибудь значение для друзей свободы, я скажу,
что за четыре дня, в течение которых я наблюдаю за его поведением
на собрании выборщиков, я был им возмущен не меньше, чем пове-
дением Дюгазона 526; их манера всюду выставлять себя, чем бы это
ни объясняли, является только уловкой жадных интриганов, ищу-
щих постов и боящихся их упустить.
Я беру назад мое предложение голосовать за Вите, Коффенгаля
и Маргере 527.
Я рекомендую моим братьям-выборщикам:
Паниса, одного из спасителей родины в ночь 9-го, объединив-
шего федератов с патриотами предместий, распределившего 5000 па-
тронов среди марсельцев, вопреки требованиям его сотоварища Сер-
жана, показавшего себя потом, после 10-го, довольно горячим
патриотом 528.
Аббата Вертейля, служившего отечеству пером и рукой, ни на
•один момент не отступившего, всегда первого во главе батареи
и при разоблачении изменников в своих произведениях 529.
Фрерона, «Оратора народа», достойного сотоварища Друга наро-
да, делившего с ним часть его опасностей и, как и он, много раз под-
вергавшегося анафеме.

От 10 августа до созыва Конвента 129
Рафрона дю Трупе, старика, сохраняющего, несмотря на возраст,
страстный патриотизм и силу разума.
Лэньело530, Жак-Пьера Дюплена, Пари, секретаря; Люллье
из секции Моконсейлъ, Фоше, литератора; Буше де Сен-Совера;
Фуркруа, медика, Вашара, выборщика, Дефорга, Гермера, худож-
ника Давида 531.
Граждане! Петион подает в отставку; самым достойным челове-
ком, чтобы заместить его на этом посту, очень важном для обще-
ственной безопасности и требующем, ввиду щекотливости обязан-
ностей, не меньше энергии, чем талантов, является администратор
Панис. Сквозь все бури революции он сохранил совершенно чистым
свой патриотизм. Граждане, ваша победа зависит от того выбора,
который вы сделаете, потому что вы еще окружены страшными вра-
гами, только и поджидающими избрания какого-нибудь слабого и
подозрительного патриота, чтобы воспрянуть и задушить вас.
МАРАТ, ДРУГ НАРОДА- ЧЕСТНЫМ ФРАНЦУЗАМ 532
Слишком верно, мои дорогие соотечественники, что ваши
несчастья не кончатся, пока народ не истребит до одного всех при-
спешников деспотизма, всех представителей прежних привилегиро-
ванных сословий. Читайте и трепещите.
Копия письма из Люксембурга с датой 20 августа 1792 г.,
найденная в кармане Антуанетты
Я получил ваше письмо от 15-го: очень огорчен, узнав, что мы
потерпели поражение. Это совершенно непонятно: по письму, пере-
данному нам г-ном Лафайетом, дело казалось обеспеченным. Сооб-
щите мне, как обращаются с королевской семьей, и передайте ответ
возможно скорее, потому что мы уезжаем в Лув. Договор импера-
тора с прусским королем заключен окончательно, и мы надеемся в
течение двух или трех месяцев быть в Париже.
9 Заказ 697

130 Жан Поль Марат
Командиры цитадели этого города ручаются, что нам будет
открыт проход, и мы поджидаем г-на Лафайета и г-на Л. Р. Р.: мы
надеемся вскоре освободить королевскую семью из рабства. Я сооб-
щаю вам кратко о договоре между прусским королем и императо-
ром. Согласно договору, прусский король выступит со всеми своими
силами; император оставляет ему Нидерланды, и его отрядам пре-
доставлено право грабежа во всех взбунтовавшихся местах, осо-
бенно в Париже. Только с этим намерением они и выступают со-
вместно с нами; по плану, ими предложенному, мы должны одержать
успех, если только не будем преданы. Я получил письмо от господ из
Собрания; они советуют нам набраться немного терпения до тех пор,
пока уймется ярость мятежников; дела идут для нас хорошо, потому
что у них совершенно нет оружия и снаряжения; как только минует
порыв ярости, они сообщат нам, что делать. Прошел декрет относи-
тельно убранства церквей, и колокола сняты 533. Г-н Ф. 82 Р. обещал
нам, что он все уладит. Я прошу подойти лично, чтобы передать
прилагаемое письмо. Сообщите мне, может ли г-жа Р. 10 С. увидеть
королеву; передайте ей это маленькое письмо от имени М. С. Д.: это
единственное, о чем я вас прошу; держите все в полной тайне и не
сохраняйте ни одного из моих писем. Вы сообщите обо мне г-ну Л ар,
M. Mac.
Подписано: А. Р. Р.
Предаваемые приспешниками двора, мы преданы еще и развра-
щенным большинством самого Национального собрания. Не будь
оно в связи с нашими врагами, оставалось ли бы оно таким спокой-
ным при их приближении? Пыталось ли бы оно обманывать народ
при виде того, как льется кровь изменников под ударами народного
правосудия? Если бы оно не стремилось выиграть время, пока не
придет роковое мгновение, разве стало бы оно рассылать комиссаров
во все секции, чтобы соблазнить их? Разве оно стало бы создавать
стену между секциями и народом «и возбуждать их против него, или.
вернее, друг против друга, чтобы разжечь гражданскую войну под
предлогом того, чтобы приостановить народную расправу? Если бы

От 10 августа до созыва Конвента 135
Собрание не имело в виду продлить свое никчемное существование,
разве оно стало бы рассылать декрет всем департаментам с призы-
вом к гражданам теснее, чем когда-либо, объединиться вокруг него?
Разве оно стало бы вызывать к решетке парижских муниципальных
советников, чтобы потребовать от них присяги равенству и свободе,
притворяясь их ревностными сторонниками? Навязало ли бы оно
такую же присягу председателям секций, законным властям, всем
гражданам королевства, когда ему остается существовать всего
лишь несколько дней? Если бы оно не имело надежды одержать
победу хитростью, разве у него хватило бы низости разносить этот
декрет по секциям?
Присоединило ли бы оно к этому декрету адрес, состряпанный
ловкачом Гаде, в котором каждый из членов Собрания клянется не
как депутат, но как гражданин бороться всеми силами против коро-
лей и королевской власти, декрет, который характеризует этих трус-
ливых клятвопреступников, превращая каждого депутата в двой-
ника, причем «л — депутат» присягает в преданности королю, а «л —
гражданин» присягает уничтожить короля?
Разве оно стало бы проводить время в принятии декретов, кото-
рые оно готово уничтожить, если бы оно не рассчитывало на приход
врагов в иаши стены, потому что нельзя же допустить, что оно стре-
мится оправдать предсказание Друга народа, неустанно повторяв-
шего, что декреты Собрания являются только клочками бумаги?
Все действия Законодательного собрания после 10-го подтвер-
ждают письмо, найденное в кармане у Антуанетты.
Нужно сказать это и о поведении временного исполнительного
совета, члены которого, за исключением патриота Дантона, все ка-
жутся недоброжелателями, если не сказать злоумышленниками,
занятыми только тем, чтобы парализовать все меры, принятые для-
спасения общественного дела. Не проходит ни одного дня без того,
чтобы Дантону не приходилось ломать с ними копья, чтобы заста-
вить их плыть вперед. И ему не удается добиться цели. Они обяза-
лись заместить придворных на главных военных постах патриотами,
поручить командование крепостями и армиями только людям с
9*

13? Жан Поль Марат
испытанным патриотизмом. Тем не менее изменники продолжают
занимать свои посты. Это они предают наши города один за другим
врагу. Спросите у них, какими подвигами отличились Люкнер, Кел-
лерман534 и Дюмурье, если не вероломством, с которым они сда-
вали наши границы и наши крепости? Намерены ли они отложить
отпор врагу до тех пор,, когда он будет готов вступить в наши стены?
Если вы будете оценивать министров каждого в отдельности, то
какого доверия заслуживает Клавьер, подлый скупщик, разбогатев-
ший благодаря позорным спекуляциям, преданный группировке
Бриссо, поставившей его на этот пост?
Монж известен только союзом с Клавьером, протолкнувшим его
в морское министерство 535.
Лебрена 536 обвиняют в покровительстве изменникам; утверждают,
что в наблюдательном комитете мэрии имеется приказ, данный этим
министром, отпустить одного обвиняемого в злоупотреблениях граж-
данина,, которого он взял под свою защиту вопреки и против всех.
Что сделал Серван для нашей защиты? Заставил ли он укреплять
высоты, господствующие над Парижем? Он об этом не заботится.
Вооружает ли он добровольцев, жаждущих сразиться? Он об этом
не заботится. Приказал ли он ковать пики и кинжалы? Он об этом
не заботится. Неспособный выполнять обязанности, связанные с его
постом, он плачет, как ребенок, при виде опасностей, но не прини-
мает никаких мер, чтобы их предотвратить. Если бы он был в самом
деле патриотом, то, поцимая свою непригодность, он отказался бы от
своего портфеля в первый же день прихода в министерство, или, вер-
нее, он не стал бы его и принимать. Но он останется на месте до тех
пор, пока наша гибель не станет неотвратимой 537.
Наконец, Ролан де ла Платриер занимается только тем, что зло-
умышляет вместе с кликой Бриссо. Посмотрите его письмо к Нацио-
нальному собранию, поторопившемуся декретировать его рассылку
восьмидесяти трем департаментам. Что это, как не шедевр хитрости
и вероломства, чтобы ввести нацию в заблуждение относительно
Парижской коммуны, спасшей Францию?
Что делать? Вынудить этих неспособных людей уйти в отставку

От 10 августа до созыва Конвента 133
и передать руль правления честным, просвещенным, мужественным
людям. Министерство внутренних дел, столь важное для обществен-
ного спасения, больше подходит Дантону, чем министерство юсти-
ции 538. Нужно дать военное министерство какому-нибудь военному,
человеку с талантом и настоящему патриоту; поручить министерство
юстиции какому-нибудь честному юристу; сделать Дантона пред-
седателем исполнительного совета с решающим голосом и дать ему
перевес в случаях равенства голосов,— вот что, по моему мнению,
явилось бы наиболее быстрым и наиболее действенным средством'
для того, чтобы государственная машина, во все колеса которой
вставляют палки, двинулась вперед.
МАРАТ, ДРУГ НАРОДА — ДРУЗЬЯМ ОТЕЧЕСТВА539
Вот уже три недели, как гражданин Дантон, министр юстиции,
дал торжественное обещание общему собранию марсельской секций,
что все генералы и штабы наших армий будут смещены за постоян-
ное вероломство. Вот уже пятнадцать дней, как он заверил наблюда-
тельный комитет, заседающий в мэрии, что уже готовы к отправке
приказы об их увольнении. Вот уже три дня, как он заверил многих
выборщиков в клубе якобинцев, что приказы об увольнении Люк-
нера уже отправлены540. Его коллеги, без сомнения, подшутили над
ним, так как Люкнер все еще .на месте. Вот доказательства злодей-
ства этого генералиссимуса, которому доверены судьбы француз-
ского народа.
Выдержки из письма г-на Фрошо г-ну Бланшо,
сообщенные наблюдательному комитету секции Друзей отечества
(б. Понсо) 15 сентября 1792 г.
«Сообщу вам новости о моем прибытии в Шалон, где нас очень
плохо приняли буржуа и Люкнер, потому что мы показали ему, что
он изменяет нации. Видя, как пополняется лагерь вокруг Мольда
войсками в красной одежде, из маленьких швейцарцев и ирландцев,
мы задержали и обезоружили двести человек в Эперне с целой бочкой

134 Жан Поль Марат
белых кокард из кожи, изготовленных у г-на Англо, улица Герен-
Буассо, во дворе верфи. Мы их отвели в Шалон к Люкнеру, кото-
рый хотел немедленно нас отправить, без всяких приготовлений. Он
казался очень обозленным тем, что мы возвращали всех волонтеров,
которых он отсылал из армии с паспортами, чтобы собрать их в зна-
чительном количестве под Парижем, поджечь его с четырех сторон
и водрузить насильно белую кокарду. Это заставляет трепетать при
встречах на всех дорогах с волонтерами, которых он направлял в Па-
риж, а мы возвращали обратно. Шалонские буржуа все заражены
аристократизмом. Мы ни разу не могли заставить их воскликнуть:
«Да здравствует нация!». Они дерут с нас шкуру живьем. За все
берут втридорога: вино — восемнадцать су, говядина — одиннадцать
су, хлеб — по четыре с половиной су за фунт; в общем тут невозмож-
но жить. Я думаю, что мы должны отправиться в Мец при первой
возможности, чтобы составить арьергард армии из множества волон-
теров, а у нас только шесть пушек. Мы уже проданы, как я пред-
вижу, из-за господствующей здесь измены. Больше нам сообщить не
о чем, кроме как о головах, отрубленных нами в Mo и Шалоне.
Это письмо с шалонским штемпелем № 49 датировано 11 сен-
тября 1792 г.
Составлено в наблюдательном комитете Друзей отечества
(б. Понсо).
Подписано: Дюпре, комиссар.— Копия сверена с оригиналом, за-
регистрированным Б. № 60.— Подписано: Дюпон, комиссар.
Мы предупреждаем администраторов, что они должны сообщить
нам сведения о рабочих, изготовлявших кокарды у названного г-на
Англо».
Граждане, нас предают со всех сторон; все гибельные замыслы
Лафайета возобновлены и проводятся с упорным усердием. Снятие
лагеря в Мольде является угрожающим примером 541. Проведенное
по приказам Лабурдонне, Мортона-Шабрийана *, без каких бы то
* Гражданин Лапуа» уверяет, что приказ был дан военным советом в со-
ставе Мортона, Желена, Ламарльера, Бернонвилля и Малю, комиссара-распоря-
днтеляш.

От 10 августа до созыва Конвента 135
ли было разумных оснований и нужды, оно понадобилось только для
того, чтобы отдать в руки врага наши запасы овса и фуража, кото-
рых у него совершенно нет *, уничтожить оставленную там слабую
охрану, оставить беззащитным целый край, утомить воинские части,
направлявшиеся туда и не находившие своих батальонов.
Это еще не все. Мобеж осажден, из него выведены линейные
войска и оставлен только батальон добровольцев.
Присмотримся к их замыслам. Нам ежедневно сообщают о бле-
стящих успехах, расточают тысячи похвал Дюмурье, чтобы создать
ему популярность, нас заверяют, что наши объединенные армии
окружили пруссаков; в действительности мы можем противопоста-
вить им очень мало сил. Шестьсот тысяч национальных гвардейцев
отправились к границам. Сейчас их не больше ста пятидесяти тысяч,
■по большей части плохо вооруженных. Что стало с этими бесчислен-
ными легионами? Вот они: вместо того чтобы организовать их в Па-
риже, их присоединяли по частям; часть дурных граждан завербова-
лась для того, чтобы выманить сорок ливров при поступлении. Часть
честных граждан отсеялась на пути из-за аристократов-вербовщи-
ков; часть волонтеров была возвращена по домам генералами —
изменниками отечества; наконец, часть злодеев, переодевшихся в на-
циональных гвардейцев, перешли к врагу. Так растаяли наши армии.
Заметьте, что суассонский лагерь состоит из двенадцати тысяч
рекрутов, из которых только четыре тысячи в состоянии носить ору-
жие и едва ли шестьсот человек вооружены, не забудьте, что им
командует подлый Шадла, а комиссаром является злодей Дорли 543.
Эти злодеи говорят волонтерам: возвращайтесь к своим очагам.
Заметьте также, что только за последние три дня начали заго-
товлять лагерные принадлежности для наших армий.
Таким образом, до сегодняшнего дня нас предавали министры,
•административные учреждения, генералы, военные комиссары и
* Следовало начать с тщательной защиты складов, а их оставили под сла-
бой охраной. В три часа сняли лагерь, оставив только 1200 человек для защиты
Сент-Аман; через два часа забрали еще 900 человек; ночью оставшиеся 300 чело-
свек были перебиты, угнаны 2000 повозок с овсом и фуражом. Факты, подтверж-
денные двумя комиссарами, на которых можно положиться.

136 Жан Поль Марат
развращенное большинство Национального собрания — центр всех
измен. Нас предают сейчас наши генеральные штабы и, может быть,
военный министр. Только ли неспособен Серван? Этого я еще не хочу
решать.
Продолжим! Страшный заговор для истребления друзей свободы
плетется сызнова, он проявляется повсеместно. Зародившийся в ноч-
ных совещаниях при издыхании монархии, он, кажется, имеет теперь
своим очагом чрезвычайную комиссию и кабинет г-на Ролана, мини-
стра внутренних дел. Кажется, что он распространяет свои развет-
вления в наших армиях, в директориях департаментов, в аристокра-
тических кликах секций столицы; кажется, что он зреет под покровом
тайны до тех пор, пока будет совершенно готов к осуществлению..
Друзья отечества, следите за нитью этих фактов.
Чтобы завершить вашу гибель, нужно прежде всего погрузить
вас в гибельную беспечность, отнять у вас ваших защитников и со-
блазнить вас проявлениями лживого сострадания, которое хотят
вызвать по отношению к врагам революции!
Уже в течение долгого времени усыпитель Ролан *, втайне дого-
ворившийся с изменниками из Национального собрания, полными1
пригоршнями сыплет вам опиум.
N. В. Госпожа Ролан, министр внутренних дел, со своим дирек-
тором Лантена, надеясь помешать разоблачениям Друга народа и
опровергнуть факты, имела бесстыдство намекнуть, что мои писания
принадлежат не мне, а какому-то злодею, который присвоил мое
имя и, очень возможно, оплачивается герцогом Брауншвейгским. Эта
министерская проделка ей не удастся и вот почему: не желая красть
деньги герцога Брауншвейгского и беглых Капетов, дело которых
защищает этот генерал, я призывал всех друзей отечества потребо-
вать издания декрета о выдаче вознаграждения за голову Капетов и
герцога Брауншвейгского. Что вы скажете о моей неблагодарности,
госпожа Ролан?
* Ролан — только незначительный человек, которым управляет жена; она
является министром внутренних дел под руку с его директором, иллюминатом
Лантена, тайным агентом клики Бриссо — Гаде.

От 10 августа до созыва Конвента 137
Граждане, сопоставьте эти тревожные сообщения с опиумом бюл-
летеней собрания, с обманами временного совета и судите, в чьи руки
отданы ваши судьбы.
Одно слово госпоже Ролан 544
Вас просят не расхищать больше имущество нации на подкуп
двухсот шпионов, чтобы срывать афиши Друга народа.
Граждане, от имени отечества вам поручается наказывать этих
шпионов, если у них хватит смелости появиться вновь.
Опасная западня
Развращенные члены нынешнего Собрания задумали поместить
Национальный конвент в зал манежа Тюильри, где трибуны вме-
щают только триста слушателей и места на которых всегда будут
занимать триста сыщиков контрреволюционных отцов-сенаторов и
продажных министров.
Важно, чтобы Национальный конвент был беспрерывно на глазах
у народа, чтобы он мог побить камнями его членов, если они забудут
свои обязанности. Для того чтобы он следовал по дороге свободы,
обязательно нужен зал, трибуны которого могли бы вместить четыре
тысячи слушателей. Такой зал следовало уже подготовить; я требую,
чтобы работа над этим шла беспрерывно.
МАРАТ, ДРУГ НАРОДА— ЖЕРОМУ ПЕТИОНУ 545
Кое-кто из умных людей, изумленных при виде того, как тща-
тельно вы всегда завиты в это тревожное время, просят меня напо-
мнить вам, как ценно время, особенно для первого муниципального
должностного лица, каждое мгновение которого принадлежит
народу.
Многие честные патриоты, встревоженные тем, как давно вы
забросили Коммуну и бюро мэрии, чтобы уединиться с Бриссо, Гаде,

138 Жан Поль Марат
Верньо, Лакруа *, Мендузом546 и другими интриганами того же
пошиба, сообщают мне о своих опасениях по поводу ваших опасных
связей.
Множество превосходных граждан, возмущенных тем, что вы так
часто бегаете в Собрание для того, чтобы хулить Друга народа, кото-
рого вы малюете как желчного безумца, врага нации, как раз в то
время, когда посланцы Мендуза, Лакруа, Вернье, Гаде, Бриссо обе-
гают секции, чтобы поднять их против него и исключить из Нацио-
нального конвента, спрашивают, каковы ваши намерения, если вы
так злоупотребляете остатками своей популярности для того, чтобы
клеветать на самого ревностного защитника народа. Делаете ли вы
это в ослеплении или это жалкая услужливость по отношению к той
клике, которая, требуя изгнания временного муниципалитета, остав-
ляет вас во главе Коммуны.
Я уступаю их настояниям и посвящаю вам этот дружеский ли-
сток; это будет мое исповедание веры о добряке Петионе.
До первого августа 1792 г. я знал только ваше общественное
поведение, в котором я тщетно искал политической дальновидности,
ясно выраженной добродетели, твердости, энергии. Во время вашей
сенатской карьеры я не раз должен был напоминать вам о принци-
пах. Вы с блеском проявили себя после резни на Марсовом поле,
и по моему настоянию, вам был присужден честными патриотами
гражданский венец, несмотря на сопротивление г-на Мотье.
При известии о вашем назначении в мэрию я испытывал горест-
ное чувство: в моих глазах вы не были тем человеком, который
нужен был нам для торжества дела свободы; я предвидел, каким
образом вы будете выполнять свои обязанности, я предвещал это
в своих речах и писаниях. «Он — добрый малый», отвечали знающие
граждане, и, к сожалению для себя, я убедился, что для них вы
являетесь только меньшим злом.
События слишком оправдали мои печальные предсказания: вы
* Еще в последнее воскресенье 16 сентября Петион обедал у Мендуза с
бриссотинской кликой.

От 10 августа до созыва Конвента 139
постоянно проявляли себя как человек нерешительный, слабый,
малодушный, открытый противник всех решительных мер, которых
требовало опасное положение отечества, человек без взглядов, без
ясных намерений, без характера. Нельзя было даже предвидеть,
каким будет ваше поведение, потому что вы попадали во все западни
-врагов революции, вы стали даже заложником в ночь 9-го в Тюиль-
рийском дворце. Мы погибли бы в этом деле, если бы несколько
патриотических депутатов не призвали бы вас к решетке и если бы
Коммуна, знавшая вашу природную робость, не взяла вас под до-
машний арест547. Это была энергичная мера, заставившая трепетать
ъаших друзей-бриссотинцев, начавших заискивать перед народом и
толкать его на то, чтобы восстановить снова своего «обожаемого
магистрата», превосходно зная, что только вы можете успешно дви-
нуть их дела.
Только в начале августа я впервые встретился с Петионом.
Хорошо зная, что за ним по пятам ходит бриссотинская клика, я хо-
тел его испытать. Для этого я попросил свидания под предлогом
получения паспорта. Он посовещался и назначил свидание на сле-
дующее утро. Я был встречен с той глуповатой веселостью, которая
для него характерна. «Вот он! О, вот он!»,— воскликнул добряк,
обняв меня. Я был немного удивлен его ласками, я приписывал их
надежде, что он меня скоро отправит. Мое предположение превра-
тилось в уверенность, когда я увидел, как потемнело его лицо при
моем сообщении, что не поеду, и когда я стал добиваться, чтобы он
дал мне два печатных пресса, захваченных у Дюрозуа 548.
Слепая беспечность, которую он обнаружил во время нашего
•свидания, поразила меня. Мы приближались к великим событиям,
.а он с насмешкой отвергал известие о вторжении пруссаков, ручаясь,
что они будут бездействовать; он не верил и в вероломные происки
изнутри; и как настоящий раздатчик опиума, он, по своей хваленой
привычке, утверждал, что подлинное средство остаться свободными,
непобежденными и счастливыми состоит в том, чтобы держаться
•спокойными и объединенными, т. е. предоставить свободу действий
iHuiiihm врагам и договориться с ними. Потребовались ужасные

140 Жан Поль Марат
события 10-го, чтобы убедить всех в том, что он был только мечта-
телем, из-за глупой доверчивости которого мы подвергались опасно-
сти оказаться перебитыми.
Петион — добряк, честный человек, с этим я согласен. Он был
бы превосходен на месте мирового судьи, посредника, муниципаль-
ного кассира, ректора колледжа, сборщика дистрикта. Но у него гла-
за, которые ничего не видят, уши, которые ничего не слышат, голова,
которая ни о чем не размышляет: он бледнеет при виде обнаженной
сабли, он хочет подавить контрреволюционеров проповедями, он рас-
считывает обеспечить победу патриотов тем, что соединяет их с ари-
стократами, и спасти отечество возгласами к одним и другим: «гос-
пода,— мир, придем к соглашению и станем братьями».
Он изображает меня желчным безумцем * или жестоким врагом
нации: не странно ли, что мое безумие позволило мне вскрыть и рас-
строить все замыслы заговорщиков, замыслы, о существовании кото-
рых его мудрость даже и не подозревала? Не удивительно ли, что
моя ненависть к нации привела меня к тому, что я принес себя
в жертву отечеству, тогда как его патриотизм не навлек на него ш
малейшей опасности?
Пусть мне будет позволено одно замечание. После стольких про-
явлений пагубного малодушия Петион один раз проявил энергию, и
Друг народа из своего подземелья немедленно потребовал граждан-
ского венца для этого защитника народа. После трех лет жизни
в подземелье, в нищете и лишениях, в окружении шпионов и убийц,
Друга народа, наконец, дышащего свободно, призвали помочь его>
собратьям в наблюдательном комитете550. Но как только он был
туда доцущен, лжепатриоты начали тревожиться, а враги отечества
стали испускать неистовые крики. И именно Петион, не догадываясь
об этом, становится их орудием, подводит Друга народа под нож
лжепатриотов, рисуя его желчным безумцем и самым вероломным из-
врагов нации.
* Это —эпитет, который Мармонтели, Даламберы, Кондорсе и другие шар-
латаны-энциклопедисты давали Жан-Жаку 549.

От 10 августа до созыва Конвента 141
Пройдем мимо этих жестоких поступков: слишком давно я пре-
исполнен горечи, чтобы обращать на них внимание.
Мэр Парижа находится в плохом окружении — вот причина его
странного, нерешительного, малодушного поведения; вот основа его
гибельной беспечности.
Оставь свое место, Петион, и передай его в более умелые и твер-
дые руки: твое добродушие, твоя слабость, твое легковерие, твоя сле-
пая доверчивость слишком долго были нашим несчастьем; они кон-
чатся тем, что приведут к нашей гибели. Бриссотинцы водят тебя за
нос, они надели повязку на твои глаза. Если Друг народа не пото-
ропится сорвать ее, они кончат тем, что заставят тебя потребовать
контрреволюции.
Еще одно слово.
Меня угнетает мысль, что все мои усилия спасти народ не приве-
дут ни к чему без нового восстания. Приглядываясь к характеру
большинства депутатов Национального конвента, я отчаиваюсь в об-
щественном спасении. Если в течение первых восьми заседаний не
будут заложены все основы конституции, не ждите больше ничего
от ваших представителей. Вы будете навсегда уничтожены, вас ждут
пятьдесят лет анархии, и вы выйдете из нее только благодаря дикта-
тору, подлинному патриоту и государственному человеку. О народ-
лустослов, если бы ты умел действовать!

МАРАТ
в
КОНВЕНТЕ

ОТ СОЗЫВА КОНВЕНТА
ДО КАЗНИ КОРОЛЯ
НАЦИОНАЛЬНЫЙ КОНВЕНТ.
МНЕНИЕ О НАЧАЛЕ ЕГО РАБОТ. ИЗЛОЖЕНИЕ НОВОГО ПУТИ АВТОРА,
СЛУЖАЩЕЕ ПРОСПЕКТОМ ДЛЯ ГАЗЕТЫ551
Депутаты Национального конвента собрались 21 сентября, в чи-
сле 311, в одном из залов Тюильрийского дворца. После того как на
председательское кресло был приглашен старший по возрасту и два
самых молодых в бюро, приступили к перекличке депутатов всех
департаментов; затем Собрание приняло решение утверждать пол-
номочия делегатов совместно, сверяя подписи под выдержками лз
протоколов собраний выборщиков — наиболее мудрый и быстрый
способ; затем оно провозгласило себя Национальным конвентом,
единственным представителем * французского народа.
После этого оно перешло к образованию бюро и назначило пред-
седателем мэра Парижа Петиона и секретарями — Камюса 552,
* Многие граждане, даже и наиболее просвещенные, считают, что делега-
ты народа не являются его представителями, и обосновывают это тем, что воля
народа не может быть представлена, однако с таким же основанием они могли
бы сказать, что она не может быть делегирована. Но это только игра слов. Они
сами соглашаются, что каждое правление, в котором делегаты осуществляют
верховную власть, является представительным, следовательно, делегаты народа
являются его представителями. Это видно также из простого определения тер-
минов. Что значит делегат? Это человек, наделенный полномочиями, действую-
щий вместо своих доверителей. Но, если он их замещает, то он обязательно их
и представляет.
10 Заказ 697

146 Жан Поль Марат
Кондорсе, Бриссо, Рабо, Ласурса и Верньо. Мыслящие люди, знако-
мые с интригами клики Гаде — Бриссо, опасное влияние которой
хорошо известно, не будут удивлены тому, что она сразу попала
в бюро. Менее просвещенных читателей я отсылаю к письмам, кото-
рыми Гаде, Бриссо, Верньо и Ласурс наводнили департаменты, что-
бы уловить голоса собраний выборщиков в пользу Кондорсе и Сией-
еса, не имевших надежды на избрание в Париже, где их слишком
хорошо знают. Мы еще не забыли, что именно этой клике, так долго-
продававшейся Мотье, мы обязаны войной с объединившимися дер-
жавами и всеми бедствиями, явившимися неизбежным последствием
того, что она внушала гибельную беспечность, хвастая силами, кото-
рыми мы вовсе не располагали, и слепую доверчивость к нашим ве-
роломным генералам. Я предлагаю моим читателям подумать самим.
Но пусть они не делают из этого вывод, что огромное большинство
Национального конвента плохо подобрано. Я считаю его превосход-
ным, несмотря на это начало. Его могут сперва увлечь интриганы,
но оно не замедлит открыть глаза, и оно пойдет твердой поступью-
по пути к свободе, когда встанет вопрос об утверждении прав наро-
да, установлении царства справедливости и спасении отечества.
На этом первом заседании среди неизбежной сутолоки много-
численных собраний, когда многих членов мучили желание показать
себя и непреодолимый зуд к выступлениям, было сделано несколько
странных предложений, но единственное, показавшееся скандаль-
ным, принадлежало г-ну Ласурсу. Он предложил, чтобы Националь-
ный конвент заседал закрыто, без публики. Я не останавливаюсь на
опасных замыслах, о которых говорит подобное предложение со сто-
роны страшной клики, одним из корифеев которой является его
автор. Я только отмечу, что оно не могло быть принято Собранием..
Оно было отклонено с негодованием.
Новый путь автора
С того мгновения, когда я посвятил себя отечеству, я не переста-
вал испытывать отвращение и горечь. Но самым жестоким огорче-

Марат в Конвенте 147
нием для меня было не то, что я стал мишенью для убийц, а зре-
лище того, как многие честные, но доверчивые патриоты поддаются
коварным наговорам, страшной клевете со стороны врагов свободы
по поводу чистоты моих намерений и сами противятся тому добру,
которое я мог бы совершить. Долгое время мои клеветники представ-
ляли меня изменником, продающим свое перо всем партиям; в ты-
сячах пасквилей, распространявшихся в столице и департаментах,,
распространялась эта ложь. Она рассеялась, когда увидели, что я на-
падаю в одинаковой мере на все антинародные партии, потому что
народ, дело которого я всегда защищал ценой своей жизни, никогда
не подкупает своих защитников.
Я вырвал это смертоносное оружие из рук моих клеветников, ног
если они перестали обвинять меня в продажности, то только для
того, чтобы обвинить в бешенстве. Трусы, слепцы, плуты и измен-
ники соединились, чтобы разрисовать меня как желчного безумца:
оскорбление, которым шарлатаны-энциклопедисты награждали авто-
ра «Общественного договора». Триста предсказаний о важнейших
событиях революции, подтвержденные фактами, отомстили им за эти
оскорбления; поражение под Турнэ, Монсом, Куртре, убийство Дил-
лона, Семонвиля 553, эмиграция почти всех офицеров линейных
войск, попытка отравления Суассонского лагеря554, постепенное
отстранение Мотье, Люкнера, Монтескью 555 подтвердили все мои
грустные предсказания, и безумный патриот прослыл пророком.
Что оставалось делать врагам отечества, чтобы лишить меня
доверия моих сограждан? Приписать мне честолюбивые стремления^
исказив мое мнение о необходимости военного трибуна, диктатора:
или триумвирата для наказания заговорщиков, которые защища-
лись Законодательным собранием, правительством и судами, быв-
щими до сих пор их сообщниками, или выставить меня как подстав-
ное лицо для клики честолюбцев, в действительности самых горячих
патриотов в государстве. Нелепые обвинения! Эти взгляды являются
лично моими; и я очень часто делал упрек самым горячим патриотам
за то, что они отклоняли эту спасительную меру, неизбежную необ-
ходимость которой понимает каждый человек, знакомый с историей
10:*

148 Жан Поль Марат
революции. Эта мера могла быть принята без всяких затруднений
с ограничением ее срока несколькими днями и определением ее задач
только наказанием злоумышленников чрезвычайным судом, потому
что никто в мире не противится больше меня установлению произ-
вольной власти, переданной даже в самые чистые руки, на сколько-
нибудь продолжительный срок. В общем я считал своим долгом посо-
ветовать эту суровую меру, которой требует спасение государства, во
имя патриотизма, человеколюбия, гуманности. Если я советовал
отрубить пятьсот преступных голов, то для того, чтобы сохранить
пятьсот тысяч невинных. Почему ее не приняли во-время? Сто тысяч
■патриотов не были бы убиты; сотне тысяч патриотов это не угрожало
бы, наши деревни не наполнились бы вдовами и сиротами, доведен-
ными до отчаяния, голод и нищета не опустошали бы отечество
четыре года подряд, его не потрясали бы заговоры, не раздирали бы
варварские орды врагов, после того как этим так долго занимались
его развращенные дети.
Что касается приписываемых мне честолюбивых намерений, во г
мой единственный ответ: я не хочу ни должностей, ни пенсий. Если
я принял место депутата в Национальном конвенте, то только в на-
дежде лучше служить этим отечеству, а не обращать на себя внима-
ние. Мое единственное честолюбие — помогать спасению народа;
•если ок будет свободен и счастлив, осуществятся все мои желания.
Деспотизм разрушен, королевская власть упразднена, но их при-
спешники не уничтожены: интриганы, честолюбцы, изменники, заго-
ворщики продолжают строить козни против отечества, свобода имеет
еще полчища врагов. Чтобы победить их, нужно раскрыть их планы,
обнаружить их заговоры, помешать их интригам; нужно их разобла-
чить и наказать в наших лагерях, наших секциях, наших муниципа-
литетах, наших директориях, наших судах, в самом Национальном
конвенте. Как добиться этого, если друзья отечества не договорятся,
не объединят свои усилия? Они все считают, что могут победить
своих недоброжелателей, не уничтожая их. Пусть так: я готов при-
нять пути, которые признаны правильными защитниками народа;
я должен идти вместе с ними. Священная любовь к отечеству, я по-

Первый номер газеты Марата „Journal de la République Française"
со статьей о начале работ Конвента

150 Жан Поль Марат
святил тебе все свои бессонные ночи, мой отдых, все мои дни, все
способности моей души; я приношу тебе сегодня в жертву мои пред-
убеждения, вражду, гнев; при виде преступлений врагов свободы,
при виде оскорблений, наносимых ими ее детям, я задушу, если воз-
можно, в своем сердце порывы негодования, когда они в нем вспых-
нут; я буду слушать, не предаваясь бешенству, рассказ о гибели ста-
риков и детей, вырезанных трусливыми убийцами; я стану свидете-
лем происков изменников отечества, не призывая на их преступные
головы меч народной расправы. Божество чистых душ, дай мне силы
осуществить мое желание! Никогда самолюбие или упрямство не
воспротивятся во мне мерам, подсказываемым благоразумием; дай
мне восторжествовать над побуждениями, вызываемыми чувством,
и если вспышки возмущения когда-нибудь увлекут меня и помешают
общественному спасению, пусть я умру от горя, прежде чем совершу
эту ошибку.
Газета «Друг народа» слишком хорошо известна, чтобы давать
подробный проспект изданию, которое ее заменит. Раскрывать заго-
воры, разоблачать изменников, защищать права народа, помещать
отчеты о работах Конвента, следить за его действиями, призывать
к соблюдению принципов тех его членов, которые будут от них от-
клоняться, и посвятить мои знания новой конституции, которая будет
дана Франции,— вот цель этой газеты.
ЗАГОВОР, СОЗДАННЫЙ БРИССОТИНСКОЙ КЛИКОЙ
С ЦЕЛЬЮ ОПОЗОРИТЬ ПАРИЖСКУЮ ДЕЛЕГАЦИЮ, ИСТРЕБИТЬ
НАИБОЛЕЕ ЭНЕРГИЧНЫХ ЕЕ ЧЛЕНОВ И УНИЧТОЖИТЬ ДРУГА НАРОДА
МЕЧОМ ТИРАНИИ ИЛИ КИНЖАЛАМИ НАЕМНЫХ УБИЙЦ.-
ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ЭТОГО ЧУДОВИЩНОГО ЗАГОВОРА.— РЕЧЬ ДРУГА
НАРОДА, СРЫВАЮЩАЯ МАСКУ С ЭТОЙ УЖАСНОЙ КЛИКИ, ЖЕЛАЮЩЕЙ
СОЗДАТЬ ФЕДЕРАТИВНУЮ РЕСПУБЛИКУ, ЧТОБЫ ЗАХВАТИТЬ В НЕЙ
ПЕРВЫЕ МЕСТА 556
Письмо г-на Ролана о том, что проскрипции, объявленные в Ша-
лоне, испугали прокурора-синдика департамента Марны и почтмей-
стера и что оба бежали.

Марат в Конвенте 151
Ровер-старший сообщает, что народ арестовал курьера из Страс-
бурга, везшего много писем на немецком, испанском и итальян-
ском языках, одно из них адресованное Конде. Требуют, чтобы было
установлено наблюдение за администрацией почты.
После того как Керсен и Бюзо предложили принять энергичные
меры против сборищ и агитаторов, Собрание приняло следующий
декрет:
«1. Будут назначены шесть комиссаров, которые представят до-
клад о положении в республике и в Париже.
2. Будет представлен проект закона против провокаторов, призы-
вающих к казням и убийствам.
3. Будет внесено предложение, каким образом Национальный
конвент может окружить себя стражей, набранной в 83 департа-
ментах».
Мошенники, желающие ловить рыбу в мутной воде, изменники,
желающие действовать безнаказанно, и тираны, желающие убивать
по своему усмотрению, беспрерывно проповедуют слепую доверчи-
вость, спокойствие и послушание законам, авторитетом которых они
хотят пользоваться для осуществления своей тиранической власти.
Подлинные друзья отечества во время кризиса и революции беспре-
рывно проповедуют спасительную недоверчивость к агентам власти,
эту мудрую предосторожность, которая одна может помешать им
стать жертвами обмана со стороны вождей. Я принадлежу к этим
подлинным друзьям отечества; я скажу откровенно: все, что происхо-
дило до сих пор на заседании 25-го, как мне казалось, имело целью
запугать мнимыми проскрипционными списками, сборищами и аги-
таторами, чтобы заставить Собрание принять вызывающее тревогу
решение окружить себя вооруженной стражей, набранной в 83 депар-
таментах. Злосчастная мера, предложенная Роланом, мера, вселяю-
щая беспокойстве и принятая Конвентом, стремительно увлеченным
вожаками бриссотинской клики.
Образ действия, который эта страшная клика внушает Нацио-
нальному конвенту,— как раз тот, который внушали Ламет, Барнав
и Мотье Учредительному собранию, который давал возможность

152 Жан Поль Марат
предвидеть преступные замыслы представителей народа и погубил
их в глазах здравомыслящих граждан. К чему это развертывание
военной мощи против народа? Если члены Конвента вдумаются, они-
станут заботиться о том, чтобы не создавать впечатления, будто они:
вооружаются против парижан, они поторопятся отказаться от всякой
стражи в уверенности, что никогда у них не будет более ревностных
защитников, чем их сограждане, настоящие парижские санкюлоты.
Но это было только началом тех страшных преступлений, кото-
рые эта глубоко развращенная клика задумала против членов па-
рижской делегации, против самых непоколебимых защитников наро-
да — Робеспьера, Паниса, Дантона, Фрерона и меня.
Когда события 10 августа раскрыли глаза народу на преступ-
ность заговоров двора и его приспешников; когда он, наконец, понял,,
что чудовищная конституция, порожденная отцами-сенаторами Учре-
дительного и Законодательного собраний, сообщниками австрий- '
ского комитета, была источником всех его бедствий; когда он при-
знал, что продажность большинства обоих собраний была источником
всех дурных законов, приведших к анархии и тирании; когда он
уверился в том, что конституция была создана для того, чтобы при-
вести государство к гибели; когда он почувствовал, что пришло-
время уничтожить ее,— законодательный корпус, чтобы выйти из
затруднений и отвратить грозу, нависшую над его головой, постано-
вил созвать Национальный конвент, хотя и откладывал его, сколько-
было возможно. Клика Гаде — Бриссо передала назначение депу-
татов собраниям выборщиков в надежде, что ее сообщники во всех
департаментах назначат единомышленников, которых она сама же
наметит *, и что, щедро расточая золото аристократов, она сможет
подкупить большинство депутатов в Конвент для своих честолюби-
вых замыслов.
Что касается собрания выборщиков Парижа, которое было очень
удачно составлено, она пыталась внести в него раздоры и втихомолку
пыталась устранить Робеспьера, Дантона, Паниса, Фрерона и меня.
Смотрите их письма департаментам.

Марат в Конвенте 153"
Не добившись этого, она стала подкупать секции, чтобы добиться
по крайней мере отмены избрания Робеспьера и Марата. Началась
неистовая борьба, но друзья свободы одержали победу, и секция
Enfants rouges оказалась единственной, покрывшей себя позором и
оказавшей услуги тщеславию клики Бриссо. Посудите, в какое бе-
шенство пришла эта клика, когда в Национальном конвенте париж-
ская делегация оказалась в полном составе. Бриссотинские вожаки
принялись снова за свои козни; всех алчных людей в Конвенте стали
соблазнять приманкой должностей в федеративной республике, осно-
вателями которой они себя мнили. День 25 сентября был назначен
для того, чтобы опозорить парижскую делегацию, сокрушить Робес-
пьера, Паниса, Дантона и уничтожить Марата мечом тирании, или,,
вернее, кинжалом убийц.
О вы, друзья отечества, и вы, депутаты народа, давшие увлечь
себя клеветой злодеев, слушайте и трепещите!
Сцена была подготовлена заранее; Ласурс спровоцировал ее лов-
ким разговором с Мерленом, который, не разобравшись в обмане,
оторопел перед мнимым страшилищем, изображенным ему бриссо-
тинскими интриганами. Опечаленный бабушкиными сказками Ла-
сурса, он жалуется, что существует партия, желающая диктатуры
или триумвирата; он призывает Ласурса рассказать все, что ему об
этом известно; он сообщает, что слышал от последнего о достоверно
известном ему существовании партии внутри Конвента, стремящейся
к диктатуре, и он клянется заколоть кинжалом посреди Собрания
того, кто осмелится ее потребовать.
Ласурс взбирается на трибуну и после всяких иезуитских уловок
в конце концов извергает кучу разных небылиц, искусно сотканных.
«Да, существует партия, которая хочет отделаться от всех членов
Собрания, проявивших энергию, стремится к диктаторской власти и
хочет подчинить своему деспотизму Францию, после того как под-
чинит своему деспотизму Национальный конвент. Меня обвиняют,
что я боюсь парижан, но я боюсь только разбойника, который гра-
бит, убийцу, который закалывает кинжалом; я боюсь тех, кто свое-
вольно издавал распоряжения во время убийств в тюрьмах, подпи-

J.54 Жан Поль Марат
сывал приказы об аресте восьми моих коллег 557. Я боюсь этих под-
лых людей, эти отбросы человечества, извергнутые не Парижем, но
выпущенные против нас каким-нибудь герцогом Брауншвейгским»
и т. д.
Осселен 558 выступает против ложных слухов, распускаемых не-
веждами или злодеями с целью заставить поверить тому, что в па-
рижской делегации образовалась партия против свободы республи-
ки, и, чтобы покрыть их презрением, он приглашает своих собратьев
последовать за ним на трибуну, чтобы принести клятву — жить или
умереть за свободу республики, за сохранение равенства.
Выступает Дантон, но не для того, чтобы отвергнуть клеветников,
сорвать их козни, высмеять их обвинения, а чтобы дать отчет о своей
политической деятельности, торжественно уверить в преданности ра-
венству, защититься в том, что он когда-либо был подстрекателем
афиш и писаний Марата, этого средоточия революции, призывая в
свидетели председателя Собрания и требуя смертной казни для тех,
кто захочет диктатуры, трибуната или триумвирата, предлагая, чтобы
Франция навсегда оставалась единой и неделимой, с единым пред-
ставительством и единой исполнительной властью 559. Собрание про-
являет желание немедленно декретировать эти предложения.
Бюзо правильно отмечает, что нужно бояться не диктатуры, но
тех средств, которые могут применить для ее установления; смерт-
ная казнь, которой требуют для тех, кто предложит диктатуру, долж-
на применяться осмотрительно, и он предлагает передать на рас-
смотрение шести комитетов.
Робеспьер, лучше справляясь со своей задачей, поблагодарил
доносчика, назвавшего его главой партии, и, не унижая себя опраз-
даниями против предъявленного обвинения в том, что он злоумыш-
лял против свободы отечества, показал всю его нелепость, обрисо-
вав картину всей своей общественной жизни, носящей на себе печать
самого чистого патриотизма.
Барбару560, депутат Устьев Роны*, старается доказать чисто
* Все депутаты Устьев Роны, кажется, объединились с бриссотинской кли-
кой. Я не говорю здесь о неистовом Ребекки561, которого я совершенно не знаю,

Марат в Конвенте 155
детскими аргументами, что существует партия, стремящаяся к дик-
татуре; он обвиняет Робеспьера в том, что он является ее вождем; он
ложно обвиняет Паниса, только на основании слов его коллеги Ре-
бекки, в том, что он указал на Робеспьера как на лучшего патриота
для назначения диктатором; он безрассудно обвиняет Парижскую
коммуну, спасшую Францию 10 августа, в том, что она хотела захва-
тить верховную власть; он сообщает об отправке из Марселя воору-
женного отряда для защиты Национального конвента, который, как:
он вероломно хочет уверить, находится в опасности. Если Робеспьер
служил отечеству своими писаниями, восклицает он, то мы служим
своей кровью, и мы увидим, захотят ли авторы поджигательных
афиш умереть рядом с нами.
Панис отвергает обвинения Барбару, излагая факты, вызвавыше
день 10 августа; он заканчивает формальным опровержением Ре-
бекки: остается выяснить, был ли Ребекки, выступающий в качестве
•свидетеля против Паниса, в это время в Париже. Множество донос-
чиков, среди них Камбон 564, Гупийо, Ребекки, окружают меня, угро-
жают, толкают локтями, размахивают кулаками у самого носа, что-
бы оттеснить меня от трибуны. Буало565 устремляется туда же;
казалось, наступил благоприятный момент для осуществления
страшного замысла жестокой клики. Держа номер «Друга народа»
в руках, но умалчивая о его дате, он начинает декламировать послед-
нюю статью, составленную в следующих выражениях:
«Одна мысль меня огорчает, что все мои усилия спасти народ не
приведут ни к чему без нового восстания. Приглядываясь к характе-
но. к своему глубокому огорчению, я увидел, что Барбару, Дюпра, Ровер (кото-
рых я считал превосходными патриотами и с которыми был связан дружбой 562)
являются слепым орудием для гибельных замыслов Бриссо, Гаде, Ласурсов,
Верньо, Камюсов, Жансонне и т. д. и т. д. Еще два месяца назад они следовали
моим принципам и сожалели, что не могли их полностью осуществить 563, а сей-
час я е негодованием вижу, что они близко сошлись с моими врагами, что они
содействуют осуществлению исподволь задуманного проекта принести меня в
жертву как поджигателя и мятежника,— они, еще вчера дававшие мне свой
братский поцелуй! О, подлое вероломство! Во имя общественного спасения я
должен сорвать с них маску. Я даю в этом торжественное обязательство.

156 Жан Поль Марат
ру большинства депутатов Национального конвента, я отчаиваюсь в
общественном спасении. Если в течение первых восьми заседаний не
будут заложены все основы конституции, не ждите больше ничего
от ваших представителей. Вы будете навсегда уничтожены, вас ждут
пятьдесят лет анархии, и вы выйдете из этого положения только пр;т
помощи диктатора, подлинного патриота и государственного мужа.
О болтливый народ, если бы ты умел действовать!».
Закончив свою декламацию, Буало стал коварно комментиро-
вать эту статью; он вопил, что народ возлагает все свои надежды на
Национальный конвент, что я хочу, чтобы народ его уничтожил, что
я — подкупленный заговорщик, чтобы ниспровергнуть государство,
разрушить республику и предать нацию в руки разбойников.
При этих словах в Собрании поднимается невероятный беспоря-
док; отовсюду раздаются яростные крики; отовсюду мне шлют угро-
зы. «На гильотину! На гильотину!»,— вопят изо всех сил бриссотин-
ские заговорщики. Наименее возбужденные считают, что дают до-
казательство своей умеренности, ограничиваясь только декретом об
обвинении; большинство честных депутатов, увлеченных потоком ин-
триги, присоединяет свои голоса к голосам моих преследователей, и
наиболее яростные бросаются к трибуне, чтобы заставить Камбона
выступить в заключение и потребовать смертоносного декрета. По-
среди этого невероятного возбуждения я поднимаюсь на трибуну.
Честные и справедливые люди, вы, знающие сердце Друга народа,
мотивы, которые всегда руководили его пером, его чистоту и предан-
ность отечеству, вы затрепетали бы, увидя, как невинность прино-
сится в жертву ярости банды варваров; вы затрепетали,бы, увидев,
как самого пламенного из ваших защитников ведут на казнь как
страшного злоумышленника; вы уже представляете его умирающим
под мечом тирании и его мертвенно-бледную голову в руках палача,
показывающего ее многочисленной толпе, введенной в заблуждение
ложью и аплодисментами его жестоких убийц! Ободритесь же! Спо-
койный, сильный чистотой своей совести, опираясь на справедливость
своего дела и свое неукротимое мужество, на справедливость
большинства членов Конвента, на здравый смысл трибун, на

Марат в Конвенте 157
несокрушимую силу истины, он пренебрегал, улыбаясь, яростными
криками своих врагов, уверенный, что он приведет их в замешатель-
ство и выйдет победителем из этой опасной борьбы.
В ближайшем номере — речь, произнесенная Другом народа.
Он не может отказать повторным настояниям множества патриотов,
и должен сделать это для публики, обманутой бессвязными отрыв-
ками, напечатанными во всех газетах.
РЕЧЬ ДРУГА НАРОДА*, ПРОИЗНЕСЕННАЯ 25 СЕНТЯБРЯ
С ТРИБУНЫ НАЦИОНАЛЬНОГО КОНВЕНТА.-ЗАГОВОР
РАЗБОЙНИКОВ С ЦЕЛЬЮ ЕГО УБИЙСТВА566
Господа!
У меня IB этом Собрании много личных 'Враго<в, (три четверти чле-
нов Собрания при этом поднимаются с возгласами: «Мы — все! Да,
все!»; бурное возбуждение в течение нескольких минут и полное
молчание с моей стороны, пока не 'восстановилось спокойствие).
У меня в этом Собрании много личных врагое, я призывлю их усты-
диться: не криками, не угрозами, не оскорблениями доказывают об-
виняемому его виновность; не тем, что будут выражать негодование,
докажут защитницу народа, что он — преступник.
Я благодарю того, кто исподтишка попытался запугать этим при-
зраком робких, внести раздор между честными гражданами, вы-
звать недоверие к парижской делегации. Я благодарю своих пресле-
дователей за то, что ани дали мне случай открыть вам всю мою
душу.
Некоторых членов парижской делегации обвиняют в том, что они
стремятся к диктатуре, триумвирату, трибунату; это нелепое обвине-
ние могло найти сторонников только потому, что я вхожу в эту деле-
гацию. Так вот, господа, мой долг перед справедливостью заявить,
* Это речь, произнесенная без всякой подготовки и записанная по памяти;
в отдельных выражениях могут быть расхождения, но за точность идей и чувств
можно ручаться.

158 Жан Поль Марат
что мои коллеги, а именно Дантон и Робеспьер, постоянно откло-
няли всякую идею диктатуры, триумвирата и трибуната каждый раз,,
когда я ее в,ыдвигал; мне приходилось даже по этому поводу часто*
ломать с ними копья.
Я думаю, что я был первым политическим писателем и, быть мо-
жет, единственным во Франции после революции, предложившим
диктатора, военного трибуна, триумвират как единственное сред-
ство уничтожить изменников и заговорщиков. Если это мнение за-
служивает порицания, я один в нем вдновен; если оно является пре-
ступным, то я призываю отмщение нации только на свою голову.
Я обрекаю самого» себя в жертву, но> прежде чем осудить меня, по-
трудитесь выслушать. Мое мнение о триумвирате и трибунате изло-
жено в произведениях, подписанных мною, печатавшихся и распро-
странявшихся публично в течение почти трех лет, и только' сегодня
пытаются превратить их в преступление против нации.
Что же? Взгляды, изложенные -открыто и вынесенные на рас-
смотрение читателей, могут рассматриваться как преступление? Ко-
нечно же нет: даже, если они ложны, О'ни всегда будут только' про-
стыми ошибками. Если они сумасбродны, их автор прослывет сле-
пым или безумным. Только в темноте прячутся изменники, плетутся
заговоры, никогда злоумышленник не станет проповедовать своей
теории на крышах. Я изложил свои взгляды публично, для их рас-
смотрения; если они опасны, пусть мои враги их опровергнут, не пре-
давая меня анафеме, а опровергая их серьезными доводами. Они
должны уничтожать их тлетворное влияние возражениями, а >не тем,
что заносят над моей головой меч тирании.
В конце концов, господа, в чем вы меня упрекаете? Когда вечные
измены коварного двора и его ставленников, когда беспрестанно во-
зобновлявшиеся заговоры врагов революции, когда кровавые козни
приспешников деспотизма угрожали уничтожением свободы; когда
вероломные представители народа, несправедливые носители вла-
сти, недостойные законодатели, сговорившиеся с жестоким госуда-
рем, вели страну на край пропасти; когда продажные законодатели,

Марат в Конвенте 159 '
обесчестив свою высокую миссию и издавая тиранические законы,
порабощали народ, чтобы расправиться с ним; когда должностные
лица 'были заняты только покровительством изменникам; когда
судьи прикрывали священным щитом правосудия врагов государ-
ства, в то время как о<ни уничтожали мечом тирании друзей отече-
ства, защитников свободы; когда ©следствие совместных преступле-
ний этих злодеев отечество готово было погибнуть, кто из вас, гос-
пода, осмелился бы обвлнять меня за то, что в порыве отчаяния
я призывал на их преступные головы топор народной расправы? Кто-
из вас осмелится считать преступным то, что я рекомендовал послед-
нее остававшееся у нас средство общественного спасения?
У народа (не потому, что он следовал моему голосу) хватило
здравого смысла понять, что только в этом средстве в,се его спасе-
ние, и он многократно применял его, чтобы спастись от гибели. Кро-
вавые сцены 14 -июля, 6 октября, 10 августа, 2 сентября спасли
Францию. О, почему они не были направляемы искусными руками!
Опасаясь этих страшных, стремительных движений толпы, глубоко
огорченный при виде того, что топор поражает без различия всех
виновных, смешивая мелких преступников с крупными злодеями,,
стараясь напрадить его только на головы главных контрреволюцио-
неров567, я стремился подчинить эти бурные и беспорядочные дви-
жения мудрости вождя, одновременно честного патриота и государ-
ственного мужа, .который сумел бы найти и предать казни главных
заговорщиков, чтобы одним ударом отрезать нить всех козней, изба-
вить от пролития крови, восстановить покой и прочно закрепить сво-
боду. Проследите в, моих писаниях,— только с этой целью я требо-
вал, чтобы народ назначил диктатора, военного трибуна. Чтобы
предупредить от возможных злоупотреблений и опасностей, связан-
ных с этой миссией, я советовал, чтобы она была ограничена пра-
вом казнить всех вождей заговорщиков, чтобы она длилась только'
несколько дней и чтобы гражданин, который будет признан достой-
ным осуществлять ее, был бы прикован к ядру, находился каждое
мгновение в;о власти народа на случай, если он забудет о своем:
долге.

*J60 Жан Поль Марат
Если бы эта спасительная мера была применена сейчас же, после
взятия Бастилии, 'Сколько бедствий -было бы предотвращено! Если
бы тогда срубили пятьсот изменнических голов, сто тысяч патриотов
.не были бы убиты, сотне тысяч патриотов не |угрожала бы смерть,
различные клики не раздирали бы государство, его не сотрясали бы
мятежи, оно «е было бы предано смутам, анархии, нищете, голоду,
гражданской войне. Над ним не висела бы угроза стать жертвой
варварских орд стольких объединившихся деспотов.
Мыслители, господа, поймут всю правильность этой меры. Если в
этом отношении в,ы не способны подняться на мою высоту, тем хуже
для вас; потоки крови заставят вас когда-нибудь понять свою ошиб-
.ку, и вы с горечью будете скорбеть о своей гибельной беспечности.
Потерпите, пока я скажу еще слово о себе. У некоторых хватило
■бесстыдства обвинить меня в честолюбивых намерениях. Я не уни-
жусь до того, чтобы отвергнуть это смешное обвинение. Пусть те,
кто попытается снова это сделать, бросят взгляд на мое политиче-
ское поведение. Если бы я только захотел назначить цену за свое
молчание, я был бы завален золотом, а между тем я живу в бедно-
сти. Я никогда не требовал ни пенсий, ни должностей. Чтобы лучше
служить отечеству, я пренебрегал нищетой, опасностями, страдания-
ми; меня ежедневно преследовали легионы убийц; в течение трех
.лет я осудил себя на жизнь в подземелье, и я отстаивал там дело
свободы, тогда как моя голова покоилась на чурбане. Скажите же,
трусливые клеветники, это ли поведение честолюбца?
Перестанем, господа, растрачивать драгоценное время на беспо-
лезные пререкания, на скандальные дебаты. Страшитесь подкрепить
нелепые слухи, искусно распространяемые врагами отечества с
целью задержать великое дело конституции. Чтобы подвергнуть их
мучительному испытанию, потерпите, пока я буду настаивать перед
вами немедленно подтвердить декларацию прав, заложить священ-
ные основы справедливого и свободного правительства, которое
должно' определить судьбы Франции, закрепить свободу и обеспе-
чить благосостояние народа, для которого я готов в любой момент
отдать свою жизнь.

Марат в Конвенте 161
Здесь должно быть упомянуто' о разоблачении последнего но-
мера «Друга «арода». Это был удар дубиной, припасенной моими
врагами; я уступил им слово до тех пор, пока они не закончили
коварных комментариев, к этой статье. Я уступил его также Верньо,
присоединившемуся к числу моих изобличителей, у которого хва-
тило подлости упрекнуть меня в судебных преследованиях и прика-
зах об аресте, которыми карали меня враги общественного дела в
дни своего торжества. Тальен со всей энергией дал отпор этой под-
лости 568.
Буря, которая, казалось, утихла на время, разразилась с еще
большей силой над моей головой. Вот моя защита.
«Меня упрекают и считают основанием для осуждения приказы
об аресте, выпущенные против меня приспешниками деспотизма,
обвинительные декреты, которых с этой трибуны домогались пред-
ставители народа, бесчестно продавшиеся двору. Это почетные гра-
моты, которыми я горжусь. Тем же, кто не умеет их оценить, я за-
мечу, что народ, призвав меня сюда защищать его интересы и его
права, уничтожил эти произвольные декреты, разобрал мое дело и
признал меня ничем не запятнанным.
Меня обвиняют в вероломстве, в том, что я изменник и злоумыш-
ленник. Держа в руках № 685 «Друга народа», приводят в под-
тверждение доноса последнюю статью и коварно ее комменти-
руют569. Вам сказали, что я хочу ниспровергнуть государство,
ввергнуть его в смятение -и мятежи призывом к расправе с Нацио-
нальным конвентом. Этот коварный комментарий имеет своей целью
ввести в заблуждение Конвент и восстановить его против меня. Кто
авторы этого страшного заговора? Развращенные люди, которых я
давно уж разоблачил как самых смертельных врагов отечества, уча-
стники клики БрисоО'. Вот они передо мной. Только что они скалили
зубы под яростные крики своих помощников. Пусть они осмелятся
сейчас посмотреть на меня!
Мой доносчик извлек против меня номер «Друга народа» о Пе-
тионе, напечатанный десять дней :назад в виде афиши. Хотя эта
статья является простым изложением моих опасений и моих взгля-
■ц Заказ 697

162 Жан Поль Марат
дов, я сужу в ней о- составе Собрания только после тревожного сооб-
щения об избрании большого числа вероломных депутатов первых
двух собраний, котда оно еще не было окончательно составлено.
Поглядите, господа, на ну оценку, которую я даю сегодня, после
того как оно принялось за работу; она находится в новой газете, ко-
торую я начал издавать под заглавием «Газета Французской респуб-
лики» 570.
Один из членов Собрания достает экземпляр газеты, другой чи-
тает в,слух. Этого было достаточно, чтобы полностью разрушить то
страшное представление, которое создали обо мне доносчики.
Я снова беру слово.
«Разрешите, господа, чтобы я призвал вас к порядку после того,
как разразился такой приступ ярости из-за меня. Что же, если бы по
небрежности моего типографа моя газета сегодня не появилась, вы
предали бы меня мечу тирании? Но нет, я не погиб бы, как трус. Не
сомневайтесь: если бы был издан роковой декрет, я ушел бы от бе-
шенства моих преследователей, пустив себе пулю в лоб на ваших
глазах (в. этот.момент пистолет был приставлен к моему лбу).
У вас требовали принятия декрета против тех, кто предложит
диктатуру, трибунат или триумвират. Это был бы ложный путь, на
который пытаются вас увлечь: это последнее средство обществен-
ного спасения зависит в конечном счете от самого народа. Если ког-
да-нибудь он признает его необходимым, он использует его, несмот-
ря на ваш декрет, как он принимал и еще более страшные меры,
несмотря на декреты Учредительного собрания, и вы только бесплод-
но и бесцельно подорвете свой авторитет».
Верньо попытался выступить еще раз, его встретили презри-
тельным смехом. Буало, Камбон, Гупийо, Ребекки и другие хотели
последовать его примеру; Собрание закрыло им рот, перейдя к по-
рядку дня.
Это быстрое возвращение Национального конвента к справедли-
вости и мудрости доказывает, что подавляющее большинство яв-
ляется здородым. Если иногда оно может быть захвачено врасплох,
то его предубеждения исчезнут при первых же лучах факела истины.

Марат в Конвенте 163
Я охотно приношу это главное свидетельство, так отличающее его
в самом основном от первых двух собраний, хотя заговор против
меня никогда еще не был так силен.
Клика Гаде — Бриссо совершенно разоблачила себя на этом бур-
ном заседании; я думаю, что я открыто это показал. Если бы я не
устоял при защите, с парижской делегацией было бы покончено, ее
корифеи были бы уничтожены и я был бы убит приставленными для
этого разбойниками.
Двое из этих злодеев сопровождали меня после выхода из зала от
аллеи манежа до калитки на площади Карусели, идя рядом со мной
и останавливаясь, когда я останавливался. Чтобы отделаться от них,
мне пришлось устроить на них охоту с помощью десятка федератов,
к счастью, оказавшихся тут же, под рукой.
В тот же вечер я узнал, что я был как бы под домашним арестом
у входа в зал и на трибуне. Все видели, что за мной неотступно сле-
довали два пристава. Кем были даны эти произвольные распоряже-
ния? Без сомнения, не председателем, а бриссотинцами из бюро.
Больше того, на следующий день один член Собрания передал
беседу двух бриссотинцев, которую он сам слышал. «Я подошел,—
рассказывал один,— к главному входу; один офицер гвардии сказал
ему: «Не выходите, вас изувечат; за него трибуны»». Я пошел туда,
трибуны были в страшном возбуждении, ожидали, как поступит Со-
брание, и, если бы декрет был принят, были бы отрубленные го-
лоды».
Я приглашаю читателя задуматься над злодейством клики Гаде—
Бриссо. Я в состоянии сейчас следить за всеми ее происками.,
и я считаю своим долгом разоблачить ее до конца. Какое бы зло
ни хотели причинить мне их помощники, я прощаю им от всего серд-
ца, я буду даже их заступником, если они вернутся к отечеству. Что
же касается вожаков, Карита, называющегося Кондорсе, Бриссо,
Ласурса, Верньо, Гаде и других, я считаю их неспособными к рас-
каянию, я буду преследовать их до конца.
Друзья отечества будут знать, что 25 сентября эта клика устрои-
ла заговор, чтобы уничтожить меня мечом тирании или кинжалом
11*

164 Жан Поль Марат
разбойников;. Если я паду под ударами убийц, у них в руках будет
нить, О'На приведет их к источнику.
ВЕЛИКАЯ ЗАДАЧА ДЛЯ РАЗРЕШЕНИЯ: КАК ФРАНЦУЗАМ
ВЫЙТИ ИЗ АНАРХИИ, В КОТОРУЮ ОНИ ВВЕРГНУТЫ.-
ЗАМЫСЕЛ КЛИКИ, КОТОРАЯ, КАЖЕТСЯ, ПОДЧИНИЛА СЕБЕ
НАЦИОНАЛЬНЫЙ КОНВЕНТ.—РАЗНЫЕ ЛИЧИНЫ ЭТОЙ
САМОНАДЕЯННОЙ И ЛИЦЕМЕРНОЙ КЛИКИ.- ЕЕ ПРОИСКИ И
КОВАРНЫЕ МЕРОПРИЯТИЯ 571
Это — великая задача, и только глубокий политик может ее раз-
решить: определить, каким путем французы выйдут из анархии,
в которую они погружаются все глубже с каждым днем. Добрые люди
ответят — через Национальный конвент. Я хочу этого от всей души,
но легко предвидеть, что это возможно, если он не будет следовать
по пути, который он, кажется, избрал. Он хочет добра, возразят мне.
Я это знаю, но мало хотеть; нужно знать, каким образом действо-
вать. В этом отношении у него нет никакого плана действий, и он
все время подпадает под влияние интриганов из Учредительного и
Законодательного собраний, во главе которых находится клика *
Жиронды и Устьев Роны.
* Душой этой клики является педант Бюзо, формалист Лакруа, вспыльчи-
вый Гаде, коварный Бриссо, двуличный Жансонне 572, тартюф Рабо.
Я не говорю здесь о Кондорсе; говорят, что он отошел от этой банды, кото-
рую он презирает, так же как Антуан и Базир 573. Пусть бог сжалится над их
душами в другом мире, я пощажу их в этом, пусть только они не идут дальше
от падения к падению.
Я не стану говорить ни о мелкой душонке Горса, ни о любимчике Барбару,
занятом на заседаниях только тем, что он разносит решения совета заговорщи-
ков и распространяет приказания для новых проделок.
Все более продажная и подкупающая, эта лицемерная и варварская клика,
или, вернее, ее гнусные руководители, давно уже составила планы, столь же
отвратительные, сколь и гибельные. Пока господствовал двор, она служила его
преступным видам и шла навстречу новому игу. После 10-го она питает често-
любивые замыслы в свою пользу. Ее упрекают — но неосновательно—в том, что

Марат в Конвенте 165
Среди заговорщиков из двух собраний одни сожалеют о своем
былом могуществе и обеспокоены тем, чтобы не была уничтожена
их работа; другие, оплакивая потерю своей популярности, старают-
ся увлечь Национальный конвент за стены Парижа, где их так
разоблачили, так хорошо узнали, тогда как руководители клики
Жиронды и Устьев Роны интригуют день и ночь для уничтожения
государства, создания федеративной республики, установления на
развалинах королевства аристократии, захвата первых мест в своих
городах, сосредоточения в своих руках всей власти, обеспечения рас-
цвета тех мест, в которых они родились, и торжественного признания
их восстановителями своей родины.
Все эти честолюбивые замыслы, давно уже ими взлелеянные,
были согласованы на секретных совещаниях еще до созыва Конвен-
та. Чтобы обеспечить их осуществление, нужно было прежде всего
вступить в союз с исполнительной властью, держащей в своих ру-
ках все пружины государства; они составили ее по своему усмотре-
нию 10 августа, пригласив троих своих ставленников, добавив двоих
своих приспешников, и присоединили к ним человека, пользовавше-
гося любовью народа574. Нужно было затем постараться полубить
репутацию парижан в глазах их собратьев из всех департаментов.
Клевета, прикрытая завесой ненависти к угнетению и несправедли-
вости, слишком привычное оружие политических мошенников, пере-
летела с трибуны Законодательного собрания и из бюро Ролана во
все уголки государства для того, чтобы изобразить Парижскую ком-
муну -как орду каннибалов из-за злосчастных событий 2—3 сентября.
Но самые отравленные стрелы были направлены против муници-
палитета и его наблюдательного комитета. В щедро распространяв-
она стремится к министерству. Я не сошлюсь в доказательство на то, что она
скорее предпочитает назначать в министерство, чем входить в его состав, но я
отмечу только, что она состоит больше чем из тридцати человек, тогда как для
их алчности окажется только шесть мест,— семена для вечной ревности, раздо-
ров и схваток. Нет, они интригуют не для того, чтобы прийти к рулю государ-
ственной власти, а для того, чтобы стать хозяевами в своих городах,— план,
удовлетворяющий честолюбие всех этих мелких интриганов.

166 Жан Поль Марат
Шихся пасквилях и афишах, расклеивавшихся во всех муниципали-
тетах еще до их публикации в Париже, членов муниципалитета
10 августа, спасших Францию, изображали узурпаторами, захватив-
шими всю власть, распространяющими ужас и смятение вокруг своим
деспотическим произволом. Сотни приспешников этих заговорщиков,
движимые невидимыми руками, протестуют против мнимых незакон-
ных арестов, мнимых притеснений, мнимых преступлений. Гаде,
Верньо, Ласурс, Лакруа потрясают своды законодательного корпуса
своими лживыми доносами, требуя отстранения членов муниципали-
тета и восстановления их контрреволюционных предшественников.
Каждый день Ролан извергал все ту же ложь, требуя все того же
отстранения. Бриссо, Кондорсе, Горса, Дюлор, Фейян575, Перле и
все прочие газетные писаки распространяют взапуски эту клевету по
всему государству. За этими обманами следовали новые.
По секретному распоряжению Ролана, во многих департаментах
были арестованы комиссары парижского муниципалитета. Вскоре
и? различных административных учреждений стали поступать офи-
циальные доносы с изобличением их как угнетателей, воров и убийц.
Момент казался благоприятным, чтобы погубить парижскую делега-
цию. Бриссотинская клика напала на нее на заседании Конвента,
обвинив в том, что она стремится к триумвирату, трибунату, диктату-
ре. Едва лишь этот заговор был расстроен Другом народа *, как
клика задумала уничтожить наблюдательный комитет ужасными об-
винениями. Она обвиняет его в расточительности, произвольных аре-
стах, клевете на законодательный корпус. Ее приспешники из комис-
сии 24 нагромождают неправду на неправду в лживых докладах.
Однако правда выясняется, клика загнана в свои последние укреп-
ления, и ей остается только вселять тревогу своим злосчастным про-
ектом окружения Конвента вооруженной стражей, преторианской
гвардией, по образцу всех тиранов, для возбуждения беспорядков в
Париже, обвинения мирных жителей в смутах, вызванных в дейст-
вительности мятежниками, сговорившимися с кликой, для создания
* См. № 4 и 5 этой газеты.

Марат в Конвенте 167
беспокойства у честных, но слабохарактерных депутатов по поводу
их личной безопасности, для воплей о потрясении государства, воз-
мущения департаментов против Парижа, создания для себя повода,
чтобы бежать из его стен 'И увлечь за собой Национальный конвент.
Это было бы роковое событие, которое о-ни непрерывно стараются
спровоцировать, чтобы создать федеративную республику, ужасное
событие, которое парижане сумеют предотвратить своей умеренно-
стью, сдержанностью, благоразумием. Друг народа, которого из-
менники всегда изображают поджигателем, призывает их к этому во
имя общественного спасения. Еще несколько дней, 'и дьявольская
клика будет окончательно разоблачена; вскоре Национальный кон-
вент откроет глаза, и только тогда оя сможет работать для спасения
республики.
СВИДАНИЕ ДРУГА НАРОДА С ДЮМУРЬЕ 576
Заявление члена военного комитета, объединившегося
с наблюдательным комитетом для выработки доклада
по поводу донесения генералов
Когда генерал Дюмурье объявил, что два батальона, Моконсей и Респуб-
ликанский, обесчестили армию, совершив хладнокровно расправу над четырьмя
прусскими дезертирами, явившимися, чтобы перейти под наши знамена, он обе-
щал привести доказательства в подтверждение этого очень тяжкого обвинения.
Но у него не было тогда ни одного доказательства преступления, даже малей-
шего признака, который мог бы его характеризовать. Одно лишь обвинение со
стороны генерал-лейтенанта Дюшазо, заявившего, что, к сожалению, все его
усилия воспрепятствовать преступлению оказались бесполезными, и жаловав-
шегося на то, что ему угрожали, служило единственным доказательством.
II только на этом основании генерал Дюмурье отдал приказ О' том, чтобы
разоружить оба батальона, лишить их одежды, разжаловать и отправить их
связанными по рукам и йогам в Париж под сильным конвоем для предания
суду.
Военный министр, или, вернее, председатель Конвента, которому министр
переслал донесения генералов Дюшазо и Дюмурье, не передал наблюдатель-
ному и военному комитетам, которым было поручено подготовить доклад, ника-
ких дополнительных доказательств. Эти комитеты, не имея никаких доказа-
тельств, подтверждающих преступление, предложили в виде предупредительной
меры декретировать отправку обоих батальонов не в Париж, где их появле-

168 Жан Поль Марат
ние может вызвать возмущение, а в соседнюю крепость*, пока будет принято
решение на основании точно установленных фактов. Эти .меры были признаны
тем более необходимыми, что многие члены комитетов получали письма, сооб-
щавшие, что четыре мнимых прусских дезертира были четырьмя эмигрантами,
взятыми с оружием в руках и возмутившимися против солдат отечества.
Заявление Друга народа
Не столько удивленный, сколько возмущенный тем, что бывшие
придворные лакеи, силой обстоятельств поставленные вс главе -наших
армий и остающиеся на своих 'местах «и> после 10 августа благодаря
лукавству, интриге и глупости, довели свою дерзость до того, что раз-
жаловали и объявили преступными два патриотических батальона
под смешным и, вероятнее всего, ложным предлогом убийства четы-
рех прусских дезертиров, я поднялся на трибуну якобинцев, чтобы
разоблачить эту отвратительную интригу и потребовать назначения
двух комиссаров, известных своим патриотизмом, которые должны
были сопровождать меня к Дюмурье и быть свидетелями его ответов
на мои вопросы. Я отправился к нему с гражданами Бентаболом
и Монто, двумя моими коллегами по Конвенту 577. Нам ответили, что
он в театре и будет ужинать не дома.
Мы узнали, что О'н ушел из Варьете, мы искали его в клубе, куда,
как .нам сказали, он отправился: напрасный труд! Натанец, мы узна-
ли, что он должен ужинать в маленьком доме у Тальма, на улице
Шантрен578. Хвост экипажей и блестящее освещение указали нам
храм, где сын Талии чествует дитя Марса. Мы были поражены, уви-
цев на улице и внутри парижскую национальную гвардию. Пройдя
переднюю, полную слуг, смешавшихся с пехотинцами и гайдуками,
мы прошли в салон, заполненный многочисленным обществом.
* Эти меры в ходе событий повернулись .против тех целей, которые ставили
себе комитеты. Прежде всего комитеты должны были понять, что, удалив эти
батальоны в крепость, они отняли у них главное средство защиты, лишив их
помощи ближайших родственников. Это значило предоставить их преследовате-
лям средство для их угнетения.

Марат в Конвенте 1Ь9
У дверей стоял Сантерр, генерал парижской армии, выполнявший
одновременно обязанность лакея и герольда. Он громко возцестил
обо мне, как только заметил: нескромность эта мне сильно не по-
нравилась, так как она могла помочь ускользнуть кое-каким маскам,
которые интересно было бы узнать. Тем не менее я увидел доста-
точно, чтобы ухватить нить интриг. Я не говорю о десятке людей,
предназначенных для украшения праздника. Вероятно, политика не
была целью их собрания. Я не говорю ничего и об офицерах, ухажи-
вавших за великим генералом, «и о бывших придворных лакеях, со-
ставлявших его сциту, в одежде адъютантов. Наконец, я ничего не
говорю и О' хозяине дома, находившемся среди них в костюме актера.
Но я -не могу 'не сказать для понимания всего происходящего в Кон-
венте и знакомства с фокусниками, выманивающими декреты, что в
августейшей компании были Керсен, выдвинувший Лебрена и Рола-
на, Ласурс, Шенье 579, все приспешники клики сторонников федера-
тивной республики, Дюлор и Горса, их памфлетисты на побегушках.
Из-за толчеи я заметил только этих заговорщиков. Может быть, их
было больше, возможно, что было еще слишком рано и не все еще
пришли, так как Верньо, Бюзо, Камюс, Рабо, Лакруа, Гаде, Барбару
и другие вожаки были, наверное, приглашены, посколысу О'яи явля-
ются участниками тайных совещаний.
Прежде чем дать отчет о нашем свидании с Дюмурье, я останов-
люсь на мгновение, чтобы вместе с здравомыслящим читателем сде-
лать несколько вполне уместных замечаний. Как понять, что гене-
ралиссимус республики, давший прусскому королю возможность
ускользнуть из Вердена, ведший переговоры с врагом, которого он
мог окружить в лагерях и заставить сложить оружие вместо того,
чтобы способствовать его отступлению 580, избрал такой критический
момент, чтобы оставить армию без командования, бегать по спектак-
лям, вызывать аплодисменты и предаваться оргиям у актера вместе с
нимфами из оперы *. Дюмурье скрыл тайные причины, приведшие
* Известна склонность Дюмурье к распутству. Уверяют, что его расположе-
ние к монархисту Бон-нкарреру 581, которого он сделал начальником своего бюро
и доверил такую важную отрасль администрации, происходит от того, что этот

170 Жан Поль Марат
его в Париж, под предлогом того, что он явился согласовать с ми-
нистром план операций будущей кампании. С кем? С Роланом, мел-
ким интриганом, знакомым только с подлыми уловками лжи и обма-
на? С Лепажем, достойным помощником Ролана, его покровителем?
С Клавьером, не знающим ничего, кроме ухищрений спекуляции?
С Гара, которому знакомы только жеманные фразы и манеры акаде-
мических льстецов? Я ничего не говорю о Монже: его считают
патриотом. Но и он так же невежествен в военных операциях, как
и его коллеги, ничего в этом не понимающие. Дюмурье явился для
сговора с вожаками клики, которая интригует в целях создания
федеративной республики,— вот цель его приезда.
Зайдя в салон, где было приготовлено пиршество, я заметил, что
мое присутствие мешает общему веселью. Это легко понять, если
учесть, что я являюсь пугалом для врагов отечества. Дюмурье казал-
ся особенно смущенным. Я попросил его пройти вместе с нами в дру-
гую комнату, чтобы поговорить наедине. Говорил я, и вот наша бе-
седа слово в слово.
«Мы члены Национального конвента, и мы пришли с просьбой
дать нам пояснения по поводу дела двух батальонов, Моконсей и
Республики, обвиненных вами в том, что они хладнокровно убили
четырех прусских дезертиров. Мы обошли бюро военного комитета и
военного министерства. Мы не нашли ни малейшего доказательства
преступления, и -никто лучше вас не может ознакомить нас со всеми
обстоятельствами.
— Господа, я отослал все документы министру.
— Мы можем вас заверить, что у нас в руках записка, составлен-
ная от его имени для бюро, в которой сказано, что нет никаких фак-
тов, чтобы высказаться по поводу этого мнимого преступления, и сле-
дует обращаться к вам за их получением.
— Но, господа, я информировал Конвент, и я ссылаюсь на него.
гнусный чиновник поставлял ему самых развратных нимф столицы. Я спрашиваю
у поклонников Дюмурье, какое доверие может питать народ к чистоте, прямоте
и мудрости такого Сарданапала!

Марат в Конвенте 171
— Разрешите вам заметить, что данной информации совершенно
не достаточно, поскольку комитеты Конвента, в которые было пере-
слано это дело, заявили в своем докладе, что они не в состоянии вы-
сказаться из-за отсутствия сведений и доказательств изобличаемого
преступления. Мы просим сообщить, знакомы ли вы с существом
дела?
— Конечно.
— И это изобличение 'не сделано вами только потому, что вы
положились на г-на Дюшазо?
— Но, господа, когда я что-нибудь заявляю, я полагаю, что мне
должны верить!
— Если бы мы соглашались по этому поводу с вами, мы не яви-
лись бы сюда. У нас большие основания сомневаться; многие члены
доенного комитета сообщили -нам, что эти четыре мнимых пруссака
•были четырьмя французскими эмигрантами.
— Ну что ж, господа, если бы это и было так!
— Это совершенно меняло бы дело. Мы не оправдываем заранее
поведение батальонов, но, может быть, они совершенно невиновны.
Важно знать обстоятельства, вызвавшие убийство: из писем, пришед-
ших из армии, видно, что эти эмигранты были опознаны, как шпио-
ны, подосланные врагом, и что они даже взбунтовались против на-
циональных гвардейцев.
— Как, вы оправдываете неповиновение солдат?
— Нет, я вовсе не оправдываю неповиновение солдат, но я нена-
дижу тиранию командиров. У меня слишком много оснований пред-
полагать, что это проделка Дюшазо против патриотических батальо-
нов, и ваше обращение с ними возмутительно!
— Господин Марат, вы слишком резки; я больше не могу с вами
объясняться».
Тут Дюмурье, чувствуя себя очень стесненным, вышел из затруд-
нений, покинув нас. Оба моих спутника последодали за ним, но во
время беседы, которую они с ним имели, он ограничился только за-
явлением, что отослал все дело министру. Во время их разговора я
увидел, что1 окружен всеми адьютантами Дюмурье и офицерами па-

172 Жан Поль Марат
рижской гвардии. Сантерр пытался меня успокоить; он говорил мне
о необходимости дисциплины в войсках. «Я знаю об этом так же, как
и вы,— ответил я,— но я возмущен тем, как обращаются с солдатами:
отечества; у меня еще на сердце резня в Нанси и -на Марсовом поле».
В это время некоторые адъютанты Дюмурье начали разглаголь-
ствовать насчет возмутителей.
«Прекратите эти смешные разглагольствования! — воскликнул-
я.— В наших армиях нет никаких возмутителей, кроме гнусных офи-
церов, их шпионов и коварных придворных, которых мы по глупости
оставили во главе армий». Я говорил о Мортон-Шабрийоне и Бурдон-
не, из которых один является бывшим лакеем двора, а другой —
сыщиком Лафайета.
Я был возмущен всем, что я услышал, всем ужасом, который пред-
чувствовал в отвратительном поведении наших генералов. Не в силах,
сдержаться, я покинул собравшихся. Не без изумления я увидел в
соседней комнате, двери который были широко открыты, многочи-
сленных гайдуков Дюмурье с саблями наголо. Я не знаю, какова
была цель этого смешного фарса. Если он был задуман для того,
чтобы запугать меня, нужно признаться, что у лакеев Дюмурье нет
ни малейшего представления о свободе. Потерпите, господа, мы вас
этому научим. А в ожидании этого поверьте мне, что ваш генерал
гораздо больше боится кончика моего пера, чем я — всех сабель его
разбойников 582.
ТОЛЬКО ИСТИНА582
1
Неразумные или коварные граждане осмеливаются усматривать
преступление в том, что я вернулся в сцое подполье 584, чтобы спас-
тись от кинжала полчищ наемных убийц и от меча множества вве-
денных в заблуждение солдат, которых возбудили против меня их
контрреволюционные командиры. Что сделали бы на моем месте эти
забавные цензоры, если бы до дверей сената их преследовали цельте

Марат в Конвенте 173
взводы, если бы они окружали их в самом деле? Что если бы их
оскорбляли в их домах пятьсот-шестьсот безумцев, угрожающих под-
жогом; если бы они были -обречены на гибель множеством злодеев,
лодстрекающих народ к убийству; если бы они видели оргии сброда
разнузданных солдат, требующих во все горло их головы!585
Я не сомневаюсь в их героизме, но я приглашаю их проявить себя
не хуже меня в важных случаях, когда жертва жизнью не является
.'Напрасной, и выполнить мою роль в Конвенте. Если бы моя смерть
могла укрепить свободу и обеспечить счастье народа, я разрешил бы
им издеваться над отсутствием у меня мужества, заметь они, что я
побледнел. Но если бы она только обеспечила победу врагов обще-
ства, какой здравомыслящий человек осмелится упрекнуть меня в
том, что я сохранил свою жизнь, могущую еще оказаться полезной
отечеству?
Со времени открытия Конвента участники злодейской клики, не-
престанно преследующей меня, ежедневно изобличают меня как
нарушителя и возмутителя общественного покоя. Но я бросаю им вы-
зов: пусть найдут во Франции хоть одного заслуживающего доверие
человека, который подтвердил бы, что когда-нибудь видел меня в, ка-
кой-нибудь группе, на каком-нибудь собрании, в каком-нибудь сооб-
ществе, где я возбуждал граждан, подстрекал бы их к беспорядкам.
Кто не знает, что в течение трех лет я вел подпольную жизнь, чтобы
•спастись от меча убийц, подкупленных министрами-заговорщиками,
изменником Лафайетом, отцами-сенаторами, бесчестно продавши-
мися двору, дерзновенными приспешниками деспотизма, разоблачен-
ными мною.
После 15 августа, когда я покинул свое подземелье, я не показы-
в.ался ни в одном политическом сообществе, если не считать 5—6
посещений собрания выборщиков для избрания депутатов Конвента,
двукратного посещения общества якобинцев для разоблачения жесто-
ких преследований, проводившихся Шазо и Дюмурье против батальо-

174 Жан Поль Марат
нов секций Республики и Моконсей, посещения секции Бокон-
сейль586 для получения сведений по делу Ретеля и марсельской сек-
ции, чтобы воспротивиться насильственным мерам, предлагавшимся,
некоторыми встревоженными гражданами в связи с проектом декрета
о вооруженной охране, которой мятежные члены Конвента окру-
жили себя еще до того, как он был подвергнут обсуждению.
За исключением времени, посвященного этим хождениям, и ча-
сов, уделенных моим обязанностям депутата, все остальное время я.
проводил в, своем кабинете и в общественной жизни участвовал толь-
ко своими произведениями. Все они имеют мою подпись, все они из-
вестны и были напечатаны.
Мои обвинители могут напасть на меня только как «а политиче-
ского писателя. Остается выяснить, в какой свободной стране, в ка-
ком просвещенном суде могут считать нарушителем порядка, возму-
тителем общественного спокойствия человека, для которого благо на-
рода было всегда высшим законом; человека, который для защиты
свободы непрерывно призывал граждан быть бдительными к своим,
должностным лицам; человека, который изобличал вероломных носи-
телей власти только на основании жалоб, должным образом подпи-
санных потерпевшими; человека, который -бил тревогу относительна
реально существовавших заговоров только после получения неопро-
вержимых данных; человека, который, бесстрашно преследуя нару-
шителей долга, интриганов и изменников, вменил себе в обязанность
соблюдать истину даже по отношению к своим самым смертельным
врагам; челодека, который, невзирая на лица, воздал бы справедли-
вость самому дьяволу и спешил исправить ошибку каждый раз, ко-
гда он боялся, что оказался в заблуждении.
Меня часто упрекают в том, что я разоблачаю без доказательств.
Будем, однако, различать два рода случаев: нарушение служебного
долга и заговоры.
Я никогда не разоблачал ни одного нарушителя долга без жалоб
со стороны задетой или потерпевшей стороны и только тогда, когда,
потерпев неудачу у всех представителей закона, она не имела воз-
можности добиться правосудия.

Марат в Конвенте 175
Что же касается заговоров против общественной свободы,
я всегда придавал значение определенным признакам. Для опытного
политика их достаточно; это единственные улики, которых можно
требовать при раскрытии заговоров, от которых часто не остается ни
малейшего следа, потому что заговорщики не входят между собой
в сделку нотариально заверенными актами. Ждать с их разоблаче-
нием до тех пор, пока будут юридические доказательства, это значи-
ло бы предоставить изменникам время для обеспечения своего успе-
ха; эти доказательства почти всегда появляются после того, как за-
говор уже увенчался успехом и слишком поздно ему противиться.
Требовать юридических доказательств от разоблачителя какой-либо
измены значило бы подрывать дело общественного спасения. Только
изменники, желающие обеспечить себе безнаказанность или ищущие
средства ускользнуть, могут делать из этого правило и проповедовать
эту гибельную теорию.
Я не понимаю странного представления моих обвинителей о пра-
вах и обязанностях гражданина. Разве они не знают, что в каждой
стране считается непростительным преступлением умолчание хоть об
одном словечке, которое может помочь вскрыть заговоры против без-
опасности государства? Разве они не знают, что в республиках доста-
точно простого подозрения, опирающегося хоть на один признак, не
только для разоблачения заговора, но и для задержания его участни-
ков? И вы, представители народа, сочтете преступлением, что я раз-
облачил заговоры, которые должны были увлечь отечество в пропасть
после того, как они так долго приносили ему бедствия? И вы станете
прислушиваться к воплям моих преследователей, требующих возоб-
новления против меня декрета испрошенного устроителями этих за-
говоров и утвержденного их сообщниками! И вы предадите меня мечу
тирании в награду за то, что с опасностью для жизни я действовал
для спасения народа, для спасения вас самих! Нет, какова бы ни
была ярость отвратительных интриганов, я .не должен опасаться, что
вы осуществите их преступные замыслы.
В отчаянии от того, что им не удается превратить вас в слепое ору-
дие угнетения, они ограничиваются тем, что настоятельно требуют

176 Жан Поль Марат
моего исключения из вашей среды, т. е. хотят присвоить себе, чтобы
заклеймить меня, неотъемлемые права народа и сделать вас незави-
симыми от подлинного суверена, которому одному лишь принадле-
жит прав>о открывать и закрывать двери сената для своих избранни-
ков. Я не стану разбирать здесь, по каким лживым причинам подлые
поносители стараются спровоцировать мое исключение. Несмотря на
их наружное высокомерие, пусть знают, что я покраснел бы, будь я
на них похож. Что же касается вас, то каково бы ни было предубеж-
дение, которое враги отечества стремились внушить вам против од-
ного из первых апостолов, и мучеников свободы, я смею думать, что,
когда вы беспристрастно станете разбирать все мое политическое по-
ведение с первого момента революции, вы найдете в нем только за-
конное основание для уважения.
Каково бы ни было решение Конвента обо м'не, моя честь от этого
совершенно не задисит, О'на зависит исключительно от меня; это един-
ственное благо, кроме душевного покоя, оставшееся у меня, и я всег-
да буду ревниво к нему относиться. Я бы хотел сказать это даже о
моих врагах! Но увы, им давно уже нечего терять в этом отношении.
Впрочем, я предпочитаю верить, что им никогда не удастся увлечь
Кондент 'на необдуманные действия.
Моя единственная забота, чтобы Конвент одобрил великие прин-
ципы, которые одни способны положить конец скандальным дискус-
сиям, отвлекающим его от основного назначения — вести нас к цели
и спасти отечество.
Представители народа, вы называете себя республиканцами, нау-
читесь же выполнять свои обязанности; остерегайтесь решать госу-
дарственные вопросы как чистые юристы и узнайте, наконец, предел
ваших полномочий.
Как законодатели, вы должны принимать законы и следить за их
соблюдением. Все нарушители всякого рода должны предаваться су-
дам, потому что при свободном правительстве ни один гражданин
не должен стоять выше власти закона. Вы должны только судить о
нарушениях правосудия, когда к вам поступают жалобы потерпев-
ших на общественных должностных лиц, нарушивших свои

Марат в Конвенте 177
обязанности и оставшихся безнаказанными. Но прежде всего необ-
ходимо, чтобы законы были справедливыми, потому что первый долг
гражданина — сопротивляться насилию.
Как избранники народа, вы должны быть хранителями обществен-
ной безопасности: только вам следует судить обо всем, что может ему
угрожать. Так как благо народа является высшим законом для госу-
дарства, дверь всегда должна быть открыта для каждого изобличения
интриганов, нарушителей служебного долга и изменников. Все ви-
новные в государственной измене должны представать перед государ-
ственным судом, но каждый неспрацедливый обвинитель должен
представать только перед судом общественного мнения, и только пре-
зрение должно быть единственным наказанием для клеветника.
Я знаю, что честному человеку покажется жестоким быть оклеветан-
ным и что государственный закон, подвергающий его опасности ока-
заться оклеветанным, покажется ему слишком жестоким, если у не-
го не хватит добродетели, чтобы понять, что личная заинтересован-
ность должна умолкнуть перед общей. Если не будет страха перед
изобличениями, этой спасительной узды, удерживающей обществен-
ных должностных лиц от нарушения долга, если не будет не-
ограниченной свободы противодействовать заговорам против оте-
чества их разоблачением, вы напрасно будете надеяться спасти
народ от этого бесчисленного множества злодеев, задумавших его
погубить.
Не обращая внимания на все -вопли нечестных людей против зло-
употребления изобличениями, бросим взгляд на те неудобства, кото-
рые возникают д наиболее деспотических странах, как Венеция, из-за
того, что для доносчиков дверь вс'егда остается открытой. Вы согласи-
тесь, что они ничтожны по сравнению с теми бедствиями, которые
возникли бы у нас, если бы заговорщики получили возможность без-
боязненно действовать против общественной свободы. Триста тысяч
французов спасли свою жизнь благодаря раскрытию заговоров; две-
сти тысяч лишились ее из-за тайных интриг; но все имеющиеся во
Франции граждане — друзья свободы вскоре лишатся ее, если пять-
сот тысяч врагов революции, (усиленно действующих против нас днем
12 Заказ 697

178 Жан Поль Марат
и ночью, «е будут сдерживаемы страхом оказаться разоблаченными
и выданными на расправку народу.
II
Меня обвиняют в том, что я являюсь возмутителем и нарушите-
лем общественного спокойствия. Несправедливые вопли, повторяе-
мые доверчивыми гражданами вслед за врагами революции.
Несомненно, мои сочинения приводили д отчаяние лжепатриотов,
интриганов, мотов, нарушителей долга, угнетателей, которых я разо-
блачал, придворных, агентов министерства, вероломных депутатов,
изменников и заговорщиков, которым я противодействовал. Чего
только они ни делали, чтобы уравновесить их влияние! Не доволь-
ствуясь тем, что они перехватывали их на почте, захватывали их при
разноске, разбивали печатные станки, бросали в тюрьмы продавцов,
они подкупали множество памфлетистов, чтобы оклеветать меня; они
распространяли под моим именем множество подделок, стремясь
ввести в заблуждение общественное мнение и привить ему ложные
принципы аристократизма и монархизма. Ничто не было упущено
с их стороны, чтобы обмануть народ, и он навсегда, может быть, стал
бы жертвой этих лжецов, если бы в чрезмерном нетерпении погубить
меня они не приняли опрометчивых мер.
Они старались печатать эти фальшивые издания у моих типогра-
фов и распространять через моих издателей. Мэр Байи и два члена
муниципалитета, преданные, как и он, Мотье, продавали их через од-
ного из моих издателей, которому они предложили значительную сум-
му, чтобы убедить его продолжать издание. Министр внутренних дел
распространял их «в Париже бесплатно, через королевских лакеев, и
наводнил ими все королевство.
После моего' возвращения из Лондона, где после ужасной экспе-
диции 22 января 1790 г. я вдаужден был искать убежища, я нашел
пять поддельных «Друзей народа», причем мошенники-редактора
оспаривали мое имя, эпиграф и название моей газеты, осыпая еже-
дневно друг друга отвратительными оскорблениями. Выведенный из
себя этим смешным и возмутительным зрелищем, я обратился

Марат в Конвенте 179
письменно в полицию, ища защиты от этих бесстыдных мошенников,
действовавших во вред обществу, вводя народ в заблуждение.
Агенты полиции воспользовались, как предлогом, моим отсутст-
вием, чтобы оставить без последствий мои требования. Вынужден-
ный пренебречь кинжалами убийц и сыщиков Шатле, я явился к не-
которым должностным лицам, чтобы сломить их деланное недоверие,
получить от них разрешение приостановить печатные станки подде-
лывателей и конфисковать эти издания под ложным именем. Не все
мои мероприятия оказались бесполезными. В июне 1790 г. я, с по-
мощью дистрикта Сен-Этьенн дю Мон, наложил печати на станки
г-на Розе; «а улице Персея я захватил полный тираж поддельного
номера «Друга народа» и передал его в мэрию. Два последних факта
происходили на глазах Манюэля, члена Конвента, бывшего тогда ад-
министратором полиции. Я заклинаю его заявить, есть ли в моих
утверждениях что-либо не соответствующее самой строгой истине.
Так как я всегда решительно преследовал врагов свободы, на мою
долю выпали постоянные, яростные гонения. Я должен прямо об этом
заявить. Руководители чудовищной клики, ожесточенно добивающие-
ся моей гибели, за исключением нескольких новичков, это все те же
люди, которых я столько раз разоблачал как вероломных представи-
телей народа, те же люди, которые под маской патриотизма так дол-
го приносили в жертву злодейскому двору права и интересы нации.
В их числе находятся Рабо, Бюзо, Камюс, Сиейес, Бриссо, Верньо,
Лаоурс, Гаде, Жансонне, Керсен, Камбон, Барбару, Бирото587, Ребек-
ки, варварские и жадные интриганы, из которых одни, при помощи
заранее задуманной резни, дали возможность изуродовать конститу-
цию, чтобы восстановить всемогущество деспота, а другие, с по-
мощью новой, еще более ужасной резни, задумали бегство * из на-
ших стен, чтобы перебраться в Руан и там провозгласить контррево-
люцию.
Все эти темные интриги, применявшиеся против меня бесчестно
* Все знают, что Инар 588, Ласурс, Гаде, Верньо, разыгрывающие сейчас из
себя республиканцев, были монархистами утром 10 августа.
12*

180 Жан Поль Марат
продавшимися деспотизму злодеями до дня 10 августа, были возоб-
новлены руководителями бесстыдной клики, позорящей Кон-вент,
стремящейся исключить меня из его состава, погубить меня мечом
убийц и, что еще хуже, ввести в заблуждение народ и подстрекнуть
его к моему умерщвлению.
Их покровитель Ролан, которому придется потрудиться, чтобы до-
казать, что он не сделал себе цивильный лист из части драгоценностей
короны, серебра и ценных вещей, отнятых у эмигрантов, перехваты-
вал на почте мои сочинения и письма, после того как он наводнил де-
партаменты пасквилями и афишами, в которых он беззастенчиво на
меня клевещет. Кого заставят поверить, что он не расхищает еже-
дневно национальные имущества на оплату этой толпы пасквилянтов
для моего подношения, на печатание всех этих пасквилей, в самых раз-
личных форматах, для раздачи членам Конвента? В то же время чле-
ны бюро * составляют лживые статьи, ежедневно печатающиеся в га-
зетах, против самых горячих патриотов в парижской делегации; при-
спешники клики вводят в заблуждение и возбуждают против меня
некоторых из моих коллег, сбитых с толку солдат и национальных
гвардейцев, втихомолку собранных в Париж для поддержки их пре-
ступных замыслов; в это же время они ежедневно доносят на меня
Конвенпу, как Вирье, Монлозье, Ренье, Реньо, Мори, Малуэ доносили
на меня Учредительному собранию, как Гаде, Верньо, Жирарден589,
Дюмолар и Дюкастель доносили на меня Законодательному собра-
нию; распространяют сегодня, как и тогда, подделки, публикуемые
под моим именем, для того, чтобы честить меня монархистом, или
искажают мои настоящие произведения, чтобы уронить меня в об-
щественном мнении.
Доказано и бесчисленными хлопотами и огромными суммами,
затраченными деспотом, его приспешниками, министерством, веро-
ломными депутатами народа, недостойными хранителями законов, ге-
неральными штабами национальной гвардии и линейных войск, все-
* Можно увидеть, как ежедневно журналисты из «Логографа» приходят за
этими статьями в бюро.

Марат в Конвенте 181
ми контрреволюционными чиновниками для того, чтобы помешать
свободному распространению моих произведений, как они боятся
огласки истины. Одного этого было бы достаточно, чтобы привести
в замешательство клику, варварски преследующую меня своими
воплями, но нужно загнать ее в последние укрепления, отнять у нее
даже тень предлога для клеветы против меня.
Главный конек моих противников состоит в том, что они изобра-
жают меня кровожадным человеком, беспрестанно проповедующим
казни и убийства. Но я бросаю «им вызов: пусть найдут в моих писа-
ниях что-либо иное, кроме доказательства необходимости отрубить
несколько сот преступных голов для сохранения трехсот тысяч :нев,ин-
ных голов, пролить 'несколько капель нечистой крови во избежание
пролития потоков чистой крови, т. е. уничтожения главных контррево-
люционеров во имя спасения отечества. И если я советовал народные
расправы, то только в приступе отчаяния, в которое повергала меня
горечь при виде того, что законы поощряют изменников, а заговорщи-
ки ускользают от меча правосудия. Я приглашаю моих хулителей
представить все мои советы суду мудрых, и, если я не получу от них
одобрения, я согласен прослыть каннибалом. Да, только самая чи-
стая любовь к человечеству, только самое священное рвение к спра-
ведливости иногда заставляли меня на несколько мгновений отка-
зываться от философской умеренности, негодовать против наших не-
умолимых врагов. Чувствительные и справедливые сердца, к вам я
взываю против этих ледяных людей, которые сохранят спокойствие
даже при виде гибели рода человеческого: порывы ярости, которые
вы испытываете при виде нации, увлекаемой в пропасть кучкой зло-
деев, являются моим оправданием. И общественное спасение, всегда
бывшее результатом подобных действий народа, явится единственным
ответом, который я противопоставлю клевете.
Мои хулители обвиняют меня также в том, что я притязаю на
диктатуру, которую я проповедовал. Без сомнения, он-и забавляются,
делая мне этот упрек. Притязать на диктатуру, мне, бедняге, без дру-
зей, без сторонников, без состояния, без средств, без убежища; мне,
которому мои многочисленные враги никогда не давали и полных

182 Жан Поль Марат
двадцати четырех часов *, чтобы насладиться благоприятным обще-
ственным мнением, которое создавала моя преданность обществен-
ному делу; мне, бывшему мишенью для стрел миллиона сильных вра-
гов, в большинстве общественных должностных лиц; мне, в течение
трех лет вынужденному скитаться в подполье, чтобы уйти от меча
убийц; мне, которого трусливость патриотов столько раз заставляла
искать убежища посреди ночи; мне, не находившему ни одного патри-
ота, который назвал бы себя моим другом во время кризиса, этой
единственной эпохи, когда можно подумать о том, чтобы прибегнуть к
диктатуре! Подлые интриганы, жаждущие моей гибели, краснейте же
за свою нелепую клевету. Она может ввести в заблуждение только
глупцов или охмелевших людей. Верно, что я советовал народу на-
значить временных вождей, под названием трибунов или диктаторов,
только для того, чтобы казнить заговорщиков, которых будут защи-
щать носители власти. По-моему, это было единственное средство
спасения отечества. Почему же вы не показали опасности этой оши-
бочной точки зрения, если она была таковой, для ее уничтожения?
Вместо оружия разума вы противопоставили мне лгунов и убийц.
Чтобы опровергать, следовало иметь надо мной превосходство и
* В день бегства короля, о котором я возвестил, возможно, я и был бы на-
значен народным трибуном, если бы я захотел показаться. Но если бы даже
мое природное нерасположение ко всякого рода общественным должностям не
предохраняло меня от честолюбивых притязаний, одного имеющегося у меня
знания французского характера хватило бы для моего' излечения. Какой нера-
зумный человек может довериться этим легкомысленным и изменчивым людям,
называющим мечтателем вдумчивого наблюдателя, который разоблачает перед
ними заговоры их врагов, поднимающим его до небес в момент, когда сбывают-
ся его предсказания, а на следующий день забывающим о пророке и издеваю-
щимся над его новым предсказанием или оскорбляющим его по примеру врагов
свободы. О вы, неразумные, которых озлобили до того, что вы требуете моей
гибели, как бы вы покраснели за свою клевету, если бы вы могли прочитать в
сердце Друга народа. Узнайте же, что радость облегчить угнетенных и слава
содействовать счастью рода человеческого — вот все его честолюбие, и никогда
не забывайте, что из множества граждан, вырванных им у меча тирании, он не
знает лично и двадцати и что он никогда не предоставлял ни одного свидания
тем, кто просил разрешения отблагодарить своего благодетеля.

Марат в Конвенте 183
защищать справедливое дело. Куда легче было просто со мной рас-
правиться! Но почему же вы ежедневно требуете неограниченной
свободы мнений для себя и своих друзей, а когда дело доходит до
меня и ваших противников, вы провозглашаете себя тиранами?
Мои преследователи упрекают меня в том, что я «отвратительный
человек, рядом с которым нельзя находиться, не обесчестив себя; че-
ловек, которого только по ошибке кормит земля и освещает солнце;
человек, являющийся постоянным упреком природе, и самое имя ко-
торого является оскорблением».
Я ничего не понимаю в этой мистической галиматье. Но, без со-
мнения, кажется забавным, что те, от кого исходит этот упрек, хоро-
шо известны как распутные вольнодумцы, безнравственные интрига-
ны, вероломные люди, среди которых есть мошенники и убийцы. До-
казать это нетрудно, и когда-нибудь я это сделаю.
ПОРТРЕТ ПАТРИОТА — ОБЛИЧИТЕЛЯ
ИЛИ НАРОДНОГО ЦЕНЗОРА590
Его обязанность заключается в том, чтобы непрерывно бодрство-
вать для блага народа против общественных врагов: высокая обязан-
ность, требующая неограниченной преданности отечеству и содейст-
вия всех добродетелей, возвышающих человечество. Прежде всего он
должен быть нравственно чистым и безупречным в своем поведении:
иначе как ему хватило бы совести порицать в других пороки, позоря-
щие его самого?
Ему нужна полная беспристрастность, чтобы нападать на общест-
венных должностных лиц, пренебрегающих своими обязанностями,
на нечестных администраторов, на судей — нарушителей долга, на
законодателей, пользующихся законами для угнетения невинности
или покровительства преступлениям, обладателей власти, злоупо-
требляющих ею, и изменников, злоумышляющих гибель государ-
ства.
Он должен отказаться от радостей, от нежности, от отдыха, жерт-
вовать всем своим временем в поисках несправедливости и преступ-

184 Жан Поль Марат
лений, происков и заговоров, козней и измен, угрожающих спокой-
ствию, свободе и общественной безопасности.
Ему нужно неукротимое мужество, чтобы пренебречь враждой,
ненавистью и местью могущественных людей, изобличаемых им, сто-
ять выше оскорблений, клеветы, угроз, опасностей, нагромождаемых
над его головой злодеями, которых он покрывает позором или пре-
дает общественному отмщению.
Наконец, он должен довести самоотверженность до героизма;
принести © жертву общественному благу все свое существование;
проводить все свое время в лишениях, унижениях, огорчениях, тре-
воге; жить среди ловушек и засад, беспрерывно видеть перед собой
образ смерти, решиться отдавать всю свою кровь, капля за каплей,
подвергать себя опасности позорно погибнуть на эшафоте ради спасе-
ния невежественного или выведенного в заблуждение народа, который
слишком часто * им пренебрегает, подчас оскорбляет и почти всегда
вовсе не знает.
Этот мучительный и опасный долг я выполнял в течение целых
трех лет со всей ревностностью, вложенной небом в мою душу, ни-
когда не считаясь с самыми дорогими для меня интересами, никогда
не отступая при виде окружающих меня опасностей, никогда не сдер-
живая себя из опасения перед предстоящими мне мучениями. Силь-
ный сознанием своей совести, гордый тем, какое благородное дело я
защищаю, я утешал себя в горечи, заполнявшей мою жизнь, понима-
нием добра, которое я стремился принести. Если мои усилия спа-
сти отечество' иногда приводили к стремительным выходкам встрево-
* Не нужно много знаний, чтобы понять, что невозможно вести войну с по-
рочными людьми, не став мишенью для отравленных стрел клеветы, не подвер-
гаясь вражде со стороны разоблаченных мошенников, опасности тайной мести
со стороны раскрытых злодеев. Но только немногие способны понять, что этот
избыток добродетели, за которую должны были бы прославлять имя этой вели-
кодушной жертвы, служит только тому, что его проклинают порочные люди и
презирают те, кто введен в заблуждение. Ему невозможно даже снискать уваже-
ние честных людей: на кучку людей с характером, способных оценить величие
этих жертв, приходятся миллионы жалких людей, осыпающих его оскорбления-
ми и презрением.

Марат в Конвенте 185-
женного воображения, к внезапным порывам предающегося
отчаянию сердца, жалуйтесь на слабость человеческой природы, но
не оскорбляйте добродетели и не оставляйте порок безнаказанным.
Как бы ни был тяжел подобный образ жизни, я нашел бы силы
выдержать это жестокое бремя, если бы опасение стать жертвой об-
мана этих мошенников и тем нарушить справедливость не вынудило
меня, наконец, отказаться от него и, быть может, навсегда. Не со вче-
рашнего дня враги отечества подставляют ловушки, присылая мне
тысячи лживых доносов, прикрытых завесой патриотизма, завлека-
тельных изобличений, в которых крупица правды смешивается с
ложью, а выдуманные случаи связываются с подлинными. Я не в си-
лах сейчас избежать этих ловушек, после потери друга, столь же до-
стойного, сколь in разумного, к услугам которого я прибегал для про-
дерки подлинности фактов.
Не решаясь стать эхом клеветнических измышлений мошенников
даже против подозрительных, нечестных или злоумышляющих об-
щественных должностных лиц, я вынужден остановиться. Слишком
долго я приносил в жертву свой отдых и свою жизнь для спасения на-
рода, для войны с его беспощадными врагами. Я отказываюсь от это-
го тягостного долга; будет только справедливо, если кто-либо другой
займет, наконец, мое место.
Вот что со мной случилось. Читатель, который столько раз клеве-
тал на меня, не будучи со мной знаком, будет судить по этому фак-
ту о моем уважении к истине 591.
Среди нелепых разоблачений против Ролана, присылавшихся мне,
нашлось одно, в котором сообщалось, что этот министр-злоумышлен-
ник должен предстать перед уголовным судом, чтобы отчитаться по
поводу украденных бриллиантов из короны, полученных обратно ко-
миссарами секции Генриха IV и переданных в его руки без прото-
кола >и, как оказалось, замененных другими с ничтожной ценностью.
Подлинность этого сообщения была передо мной заверена, а некото-
рые события происходили jy меня на глазах. Я использовал это со-
общение, притупив тем не менее острому стрел. Сведения, которые я
собрал у некоторых членов, трибунала, убедили меня в том, что я был

186 Жан Поль Марат
введен в забл|уждение, и, «е желая оскорбить истину даже по отноше-
нию к Ролану, я бросил весь номер в огонь, вот почему моя газета не
вышла в последнее воскресенье. У меня осталось только 'Несколько
экземпляров, которые я сохранил, чтобы подтвердить сказанное
выше.
[О РЕЧИ СЕН-ЖЮСТА]592
Единственный оратор, доставивший мне некоторое удовольствие
на трибуне, это Сен-Жюст. Его речь о продовольствии свидетельст-
вует о хорошем слоге, диалектике, дальновидности. Когда он станет
зрелым, благодаря размышлениям, и откажется от мишуры *, он
-сделается мужем; это — мыслитель 593.
Он очень хорошо, хотя слишком пространно, показал, что мы еще
далеко не свободны, что источником всех зол, терзающих нас, являет-
ся наш эгоизм, наши пороки, что, если мы не примем предосторож-
ностей, свобода станет для нас лишь горестным сном, который за-
кончится страшным пробуждением.
Я иду гораздо дальше: в течение четырех лет я непрерывно на-
поминаю, что наша свобода — только грубый обман или, вернее, что
она существует лишь на словах, что мы не только не распола-
гаем ею, но и не можем располагать, потому что трудно сделать
свободных людей из прежних рабов. Нет, никогда мы не были более
угнетены при жестоком деспотизме, чем сейчас, при мнимом царстве
свободы. Представляют ли себе, что министр еще и сегодня имеет
власть заражать департаменты пасквилями, вводить нацию в за-
блуждение и скрывать истину, задерживая на почте патриотические
* Таково, например, предположение, что легче создать нацию мудрецов, чем
одного добродетельного человека. Превращение злодея в добродетельного чело-
века невозможно, но во всех странах, где существует нравственность, нет ничего
легче, чем сделать почти всех добродетельными. Это результат простого воспи-
тания, хорошего примера и полезных предрассудков. Что касается мудрости
наций, она является результатом их здравомыслия и смирения страстей, есте-
ственных плодов определенного климата. Что касается нации мудрецов, она мо-
жет существовать только в воображении. Счастлив народ, который в течение
столетия даст несколько мудрецов, но у нас не приходится их искать.

Марат в Конвенте 187
произведения? Представляют ли себе, что у честолюбивого министра
хватает смелости скупать зерно, закрывать амбары, морить народ
голодом и убивать граждан, собирающихся для того, чтобы получить
хлеб? И тем не менее нет ничего более верного! Гнусный глава скуп-
щиков Ролан, объединившись с орлеанскими скупщиками, запол-
нившими муниципалитет, предписал им двинуть вооруженную
силу против сборищ в департаменте Луары и Шеры, т. е.
противопоставить штыки и пушки несчастным, которых он осуждает
на молчаливую гибель от голода. Между этими несчастными и сыно-
вьями орлеанских скупщиков, составляющих национальную гвардию,
произошло кровавое столкновение; известие об этом пришло к де-
путатам соседних департаментов, и они трусливо промолчали. Кон-
вент знает об этом, но он теряет время на нелепые дискуссии, не
решаясь занять, наконец, должную позицию, чтобы обеспечить про-
питание народа.
В общем я повторяю: в это бедственное время нам нужна не
углубленная система, но закон, способный немедленно добыть хлеб
для тех, кто в нем нуждается.
Так как голод является только мнимым, первая мера, которую
следует принять, это немедленно снабдить рынки, разрешив гражда-
нам, во главе с мировым судьей или муниципальным должностным
лицом, силой открыть амбары и отвезти зерно на рыночную пло-
щадь, где на него будут установлены цены (taxés d'office), если
торговцы или фермеры откажутся его сбывать или назначать свои
цены.
После того как министр внутренних дел будет освобожден от
задачи снабжения государства, нужно будет потребовать строжай-
шего отчета о его действиях, начать следствие об ухищрениях скуп-
щиков и показать им страшный пример.
Но, возразят мне, разве в царстве свободы можно стеснять тор-
говлю или наказывать за желание извлечь пользу из своего добра?
Мои дорогие друзья, с вашими глупыми принципами неограничен-
ной свободы и строгой законности, которыми убаюкивают вас плуты,
.желающие привести вас к деспотизму, воспользовавшись полной без-

188 Жан Поль Марат
надежностью положения, вам не хватает даже здравого смысла вар-
варских народов. Разве когда огонь уже в доме, думают о его убор-
ке? Нет, не тогда, когда народ предан ужасам нищеты и голода,
можно говорить о сохранении законов, справедливости в распреде-
лении и стараться не наносить ущерб торговле. Сейчас нужно зани-
маться только общественным спасением, помешать тому, чтобы на-
род погиб от истощения, а государство было предано ужасам граж-
данской войны. Но только страхом перед насилием можно вынудить
выполнять свой долг алчных людей, спекулирующих на обществен-
ном несчастье, и честолюбивых злодеев, возбуждающих беспорядки
в тысячах мест лишь затем, чтобы добиться своих целей и осуще-
ствить свои преступные замыслы.
О СУДЕ НАД БЫВШИМ МОНАРХОМ594
Преступления Людовика XVI, к сожалению, слишком очевидны,
они установлены, они известны.
Сомневаться в том, имеет ли нация право судить и наказывать
высшей мерой наказания общественного чиновника, возведенного в
высший сан, после того как он прикрылся маской лицемерия, что-
бы безопаснее умышлять против нее измену; после того как он
воспользовался для подавления своих соотечественников властью,
вверенной ему для их защиты; после того как он превратил законы
в орудие ненависти для уничтожения друзей свободы; после того
как он отнял у граждан звонкую монету для подкупа их же врагов;
после того как он отнял у них продовольствие, чтобы прокормить
орды варваров, явившихся для их умерщвления; после того как он
создал компании скупщиков и устроителей голода, чтобы осушить
источники изобилия, погубить народ нищетой и голодом; после того
как он провозгласил себя вождем изменников и заговорщиков; после
того как он обратил против нации оружие, которое она вверила ему
для своей защиты; после того как он плел заговор, чтобы уничтожить
защитников свободы, чтобы вернуть народ в цепи,— значило бы
унижать разум, оскорблять справедливость, возмущать природу.

Марат в Конвенте 189
Сомневаться в том, может ли быть судим и наказан смертной казнью
деспот, запятнанный всеми преступлениями, чудовище, покрытое еще
кровью друзей отечества, убитых по его приказанию, значит изде-
ваться над человечеством, отказаться от всякого стыда.
Нет, господа, я не нанесу вам оскорбления предположением, что
среди вас найдется хоть один человек, который усомнится в этой
истине, если только он не будет в этом корыстно заинтересован.
Если вы сделали это основой для открытого обсуждения вопроса о
предстоящем большом процессе, то не столько для освещения спор-
ного вопроса, а для того, чтобы дать патриотическим ораторам заме-
чательную возможность обнаружить нелепость софизмов, которыми
пользуются для защиты ставленники бывшего монарха, сторонники
королевской власти, приспешники деспотизма.
Ваш законодательный комитет показал на основании доводов,
почерпнутых из естественного права, международного права, граж-
данского права, что Людовик Капет должен быть судим 595. Такой
образ действий был необходим для просвещения народа, потому что
нужно убедить различными путями, соответствующими степени раз-
вития умов, всех жителей республики. Что же касается представи-
телей суверена, то они могут подходить к этому вопросу только с
политической стороны.
Среди ораторов, предшествовавших мне на трибуне, те, кто рас-
сматривал его с этой точки зрения, ссылаясь на мнимый первона-
чальный договор и оговоренную в нем взаимность в отношениях
между народами и государями, делали отсюда вывод, что так как
Людовик Капет нарушил своими преступлениями этот договор и
лишен королевской власти, он должен рассматриваться впредь как
простой гражданин,— вывод ошибочный, искусно сделанный из
пустого софизма. Неверно, чтобы когда-либо существовал первона-
чальный договор между народами и их уполномоченными, хотя и
существует формальный договор между сувереном и его сочленами.
Нация, передоверившая власть своим уполномоченным, не дого-
варивается с ними; она поручает им в общих интересах те или иные
.обязанности, от которых они иногда вправе отказаться, но которые

190 Жан Поль Марат
она всегда может отнять у них без их согласия, и в которых они
всегда должны отчитываться. Поэтому, каким блеском они ни были
бы окружены, они никогда не должны рассматриваться иначе, как
почетное бремя. Таковы, господа, подлинные отношения между суве-
реном и его уполномоченными. Первоначальный договор, в котором
видят их основу, целиком вымышлен. Если он и существует, то
только у покоренных народов, да и то лишь в том случае, когда
вождь армии, превратившийся в главу государства, становится опас-
ным или, вернее, когда он находится в открытой войне с нацией и
вынуждает ее капитулировать. Но разве мы будем отправляться от
преступных сделок узурпатора для установления своих прав? Или
мы примем за законные и священные права захват верховной власти
первым уполномоченным народа? Таков, тем не менее, отвратитель-
ный договор, существовавший между французами и их государями,
несправедливый договор, возобновленный представителями француз-
ского народа с Людовиком Капетом, наследником власти, захвачен-
ной его предками, после того, как чрезмерное мотовство вынудило
его для заполнения образовавшейся пропасти созвать Генеральные
штаты, а последние преступления, вызвавшие возмущение нации
против его тирании, вынудили унизиться и просить пощады. Такой
договор не имеет никакого значения не только потому, что он нару-
шает самые дорогие интересы и самые священные права народа,
но и потому, что народ никогда его не утверждал, а многочисленные
адреса, на которые услужливо ссылались вероломные депутаты как
на неоспоримые доказательства одобрения, все были выпрошены
самым жалким образом; больше того, почти все они были вероломно
представлены контрреволюционными административными учрежде-
ниями.
Вернемся к фактам. После тринадцати столетий рабства и тира-
нии деспотизм был бы уничтожен навсегда, если бы нация, слишком
долго склонявшаяся под игом, сумела занять внушительную пози-
цию и настойчиво отстаивать благородное решение вернуть свои
права. Он был бы уничтожен навсегда, если бы у представителей
народа хватило мужества, воспользовавшись замешательством ти-

Марат в Конвенте 191
рана и его приспешников, свергнуть его с престола и восстановить
свободу.
Но, о горе! Эти трусливые представители сперва, чтобы остаться.
на своих местах, сопротивлялись приказаниям тирана, но как только
они были поддержаны вооруженными гражданами, вошли в сделку
со двором и проявляли лишь столько энергии, сколько требовалось
для того, чтобы продать себя; сейчас же после этого они стали бес-
стыдно торговать незыблемыми правами народа. Некоторые довели
свою преступную наглость до того, что хотели вверить ему страшную
привилегию располагать провинциями и продавать жителей, как.
стадо баранов *.
Я обхожу молчанием этот длинный ряд несправедливых, оскор-
бительных, стеснительных, гнетущих, тиранических декретов, на-
вязываемых время от времени нерешительному и робкому меньшин-
ству подлым и развращенным большинством, имевшим, казалось,,
одну цель — укрепить деспотизм под предлогом обновления госу-
дарства: гибельные декреты, обесчестившие Учредительное собрание-
и осквернившие конституцию; отвратительные декреты, против кото-
рых я столько раз выступал с горечью, внушавшейся мне священным
возмущением.
Кто не знает, с каким коварством вероломные депутаты народа,
нагромоздили тысячу софизмов для того, чтобы сделать государя
священным и неприкосновенным, чтобы наделить его высшей ис-
полнительной властью, доверить ему назначение на главные посты,
сделать его арбитром над законодателями, поставить его выше за-
конов; передать в его руки ключи от государственного казначей-
ства, управление всеми имуществами, руководство вооруженными
силами на суше и на море, всеми судьбами государства вплоть до
того момента, когда, сбросив с себя маску и не зная больше ника-
кой узды, эти бесстыдные сенаторы попытались, при помощи за-
ранее подготовленной резни, обратить против народа вооруженную
* Я заставил отказаться от этого проекта декрета, предложенного Мунье,
высмеял его в листке под названием «Патриотический вестник»596.

192 Жан Поль Марат
силу, введенную ими в заблуждение и порабощенную, с целью вы-
резать народ или выковать ему новые цепи. Тогда-то эти мнимые
представители суверена, коленопреклоненные перед простым обще-
ственным должностным лицом, заменили его титул первого долж-
ностного лица титулом представителя нации от рождения, наде-
лили его верховной властью, передали в его руки все полномочия
и обеспечили ему тысячу возможностей безнаказанно злоумышлять
гибель народа, уничтожить силой свободу и, если потребуется, бе-
жать, чтобы стать во главе вражеских армий, после того как они
обвинили его только в том, что он имел намерение отказаться от
короны — обвинение, от которого он всегда мог увильнуть с по-
мощью простого отрицания. И вот из этой чудовищной конституции,
которая, хоть она и минует, как сон, навсегда останется позорищем
для ее авторов, а мудрецам покажется памятником глупости и без-
умия, хотя она является памятником продажности и злодейства,—
из этой чудовищной конституции хотят сделать защитный вал для
Людовика Капета против нации, несчастьем которой он так долго
был, которой он столько раз изменял, злоумышляя ее гибель.
Примем, однако, на момент эти так называемые конституцион-
ные законы и рассмотрим положения, на которые ссылаются для
спасения тирана от казни.
Конституция объявляет личность короля священной и неприкос-
новенной. Но эта неприкосновенность, предусмотрительно ясно ис-
толкованная законодателем, на которую сейчас ссылаются в пользу
изменника Людовика XVI как на грамоту о ненаказуемости, относи-
лась только к законным действиям королевской власти; это была
только привилегия не быть привлеченным к суду за выбор средств
для приведения законов в исполнение. Этим ставилась только цель
облегчить действие политической машины, чтобы тот, кто должен
был приводить ее в движение, не мог бы беспрерывно привлекаться
к следствию.
Смешные софисты, старающиеся прикрыть бывшего монарха —
изменника, клятвонарушителя и убийцу щитом неприкосновенности,
каково бы ни было ваше ослепление, оно не дойдет до утверждения,

Марат в Конвенте 193
что, сделав Людовика Капета неприкосновенным, законодатель до-
верил ему привилегию безнаказанно расхищать общественное до-
стояние, подкупать носителей власти, законодателей, представителей
народа, нанимать легионы шпионов, разбойников, убийц; передавать
врагам отечества продовольствие, золото, боеприпасы и оружие,
предназначавшиеся защитникам свободы; злоумышлять гибель госу-
дарства и обеспечить ему возможность осуществлять все это без-
наказанно и затем мирно пользоваться плодами своих злодеяний.
Но если бы даже у законодателя и был такой умысел, имел
ли он на это право? Однако именно его вы добиваетесь, не отдавая
себе в этом отчета, для низложенного деспота, ссылаясь на непри-
косновенность, чтобы спасти его от суда.
Не будем обманываться: слишком очевидно, что, пользуясь дву-
смысленностью наших законов во многих случаях или их умолчани-
ем во многих других, Учредительное собрание, особенно во время
пересмотра конституции, старалось обеспечить королю все средства
для того, чтобы безнаказанно устраивать заговоры против
общественной свободы, но из-за своей трусости эти продажные зако-
нодатели не осмелились открыто завершить свои преступления. По-
этому конституция, как она ни чудовищна, содержит достаточно
определенные основания для суда над бывшим монархом и осуж-
дения его на казнь.
Те, кто делает из конституции защитный вал для бывшего мо-
нарха, ссылаются на пункт из декларации прав, по которому «никто
не может быть обвинен, арестован или содержаться в заключении,
кроме случаев, определенных законами и в указанном ими порядке».
Отсюда они делают вывод, что никто не может быть подвергнут
наказанию иначе, чем по закону, предшествовавшему совершению
преступления. Согласимся с ними.
Они идут еще дальше: они приводят ряд статей конституционного
акта, из которых они делают заключение, что Людовик Капет дол-
жен оставаться безнаказанным или наказан только низложением.
Обратимся к тексту.
«IV. Король после вступления на престол или после достиже-
13 Заказ 697

194 Жан Поль Марат
ния им совершеннолетия должен принести присягу, в присутствии
Законодательного собрания, быть верным нации и законам и приме-
нять всю вручаемую ему власть для сохранения конституции, декре-
тированной в 1789, 1790 и 1791 гг.
V. Если через месяц после приглашения Законодательного собра-
ния король не принесет своей присяги или если после принесения
откажется от нее, он будет считаться отрекшимся от короны.
VI. Если король станет во главе армии и будет руководить ее
силами против нации или если он не воспротивится формальным
актом подобному предприятию, которое будет осуществляться от его
имени, он будет считаться отрекшимся.
VIII. После ясного и законного отречения король будет в числе
граждан и может быть обвинении судим наравне с ними за поступки,
совершенные после отречения».
Но во всех этих случаях вопрос ставится только об отказе ко-
роля принести присягу верности законам, отказе от этой присяги,
бегстве во главе армии, силами которой он будет руководить про-
тив нации, но вовсе не о заговорах, замышляемых внутри государства
для уничтожения свободы, возвращения народа в рабство и резни,
вовсе не о скупке звонкой монеты или зерна, вовсе не о заговорах с
целью вызвать государственное банкротство или голод, не о пре-
пятствиях к отправлению правосудия, средствах подкупа должност-
ных лиц, вовсе не о притеснениях, убийствах и преступлениях, со-
вершенных против множества друзей свободы. Однако во всех этих
случаях, о которых конституция хранит самое глубокое молчание,
монарх должен рассматриваться как простой гражданин, потому
что статья, непосредственно следующая за статьей о неприкосновен-
ности, на которую ссылаются защитники Людовика-изменника, гла-
сит, «что во Франции нет высшей власти, чем законы, что король
царствует только на их основании и только от их имени может тре-
бовать повиновения»; откуда следует, что он сам подчиняется их
власти, как и любой гражданин.
Третья статья декларации прав гласит: «преступления будут на-
казываться одинаковыми карами, без всякого лицеприятия». Законы,

Марат в Конвенте 195
касающиеся всех граждан, должны полностью относиться к Людови-
ку Капету, откуда следует, что он должен подвергнуться каре, при-
суждаемой изменникам и заговорщикам.
Наконец, если бы было верно, хотя это и ложно, что Луи Капет
стоит выше конституции во всех случаях, оговоренных как королев-
ская прерогатива, совершенно очевидно, что статей, на которые пы-
тается опереться защита, достаточно для его осуждения.
По конституционному акту король после отречения может быть
обвинен и осужден за свои последующие действия. Однако одна из
статей гласит, что он считается отрекшимся после того, как отре-
чется от своей присяги в верности нации и законам, от своей при-
сяги применять вверенную ему власть для сохранения кон-
ституции. Его отречение относится, таким образом, к тому моменту,
когда он начал заговорщическую деятельность для разрушения своей
страны и ниспровержения конституции, после того как она была
принята им. Он может быть поэтому судим за все изменнические дей-
ствия, втайне совершенные им с тех пор.
Другая статья гласит, что он будет считаться отрекшимся, если
не воспротивится формальным актом действиям армий, силы которых
будут направлены против нации от его имени; его отречение должно
считаться с момента вторжения во Францию пруссаков, австрийцев
и мятежников. И так как резня в Тюильри произошла после их втор-
жения, он должен быть судим как изменник родины и убийца многих
тысяч французов. Что будет, если установят (а кто в этом еще со-
мневается), что он сам возмутил их против отечества?
Этого больше чем достаточно, чтобы заставить замолчать тех из
защитников Людовика Капета, кто, с конституцией в руках, будет
требовать безнаказанности его преступлений на основании кушгенной
им у вероломных представителей народа привилегии безнаказанно
вести заговоры против отечества, которую, однако, эти гнусные за-
конодатели не осмелились оговорить ни достаточно ясно, ни доста-
точно пространно, чтобы спасти его от меча правосудия,
А вы, господа, которым народ доверил не только отомстить из-
менникам, но и заменить мудрыми законами конституцию, так долго
13*

196 Жан Поль Марат
бывшую его несчастьем и которая привела бы его к гибели, вы не
воспользуетесь ни сознательными умолчаниями, ни возмутительными
недостатками этого позорного памятника рабства и тирании, вы пре-
дадите суду деспота, низверженного с трона, и заставите искупить
позорным наказанием весь длинный ряд его злодеяний.
Вы обоснуете ваш приговор над Людовиком Капетом незыбле-
мым международным правом и политическими законами государств.
Нет сомнения, что каждый народ имеет право наказывать своих
виновных должностных лиц. Но в каком же свободном государстве
законы не наказывают государей, устраивавших заговоры против
отечества? Я сказал и я повторяю: ссылаться на законы в пользу
бывшего монарха значило бы одновременно оскорблять все законы;
ояи все осуждают его как расточителя, нарушителя долга, измен-
ника, заговорщика, как тирана, оскверненного всеми преступлени-
ями, как чудовище, пахнущее еще кровью убитых по его распоря-
жению граждан.
Это еще не все, господа! Людовик Капет не один умышлял ги-
бель государства; преданный суду, он разоблачит своих сообщни-
ков, своих министров и агентов, вероломных депутатов народа,
администраторов, судей, генералов, устраивавших с ним заговор
против общественного спасения. Его процесс — вернейшее средство
освободить нацию от самых страшных ее врагов, привести в ужас
изменников, отрубить корни всех заговоров и обеспечить, наконец,
свободу, мир и. общественное счастье. Без этого вы тщетно будете
стараться восстановить порядок и подготовить царство закона.
Бывший монарх должен быть судим; это не подлежит сомнению,
но, кем? Я бы ответил — простым государственным судом, состав-
ленным из непосредственных избранников народа, если бы только
важное дело можно было доверить простому суду и если бы для
общественного спасения не было так важно скорейшее его разреше-
ние. Он может быть судим только Национальным конвентом, пред-
ставляющим всю нацию. И пусть не ссылаются здесь на юридиче-
скую неподсудность, не приводят в пользу тирана титул представи-
теля, народа от рождения, ложный и фальшивый титул, присвоенный

Марат в Конвенте 197
ему низостью, хитростью и вероломством, чтобы поставить его выше
законов. Бывший монарх был только первым общественным долж-
ностным лицом, и в качестве такого он не может требовать никакой
привилегии.
Остается ответить на последний вопрос: как должен быть судим
бывший монарх? Со всей торжественностью и строгостью! Я слышу
возгласы приспешников монархизма: «он уже и так наказан,-—
заявляют они,— жестокой мукой жить среди свободной нации, вож-
дем которой он был, а стал позорищем; пусть же он живет, чтобы
ежеминутно чувствовать горечь отчаяния».
Если бы конституция была готова, а свобода закреплена; если
бы раны государства закрылись; если бы среди нас царил мир; если
бы изобилие, притекающее по разным каналам, начало оживлять
страну; если бы нация могла, наконец, внушать покой под сенью
мудрых законов, ожидая счастливых дней, может быть, мы могли бы
вспоминать о биче монархии, как горестном сне; может быть, мы
могли бы предоставить тирана его раскаянию и угрызениям совести
в воздаяние за совершенное им зло или, вернее, за свободу, явив-
шуюся следствием его преступлений. Но, господа, если бы вы когда-
нибудь и стали прислушиваться к софизмам тех, кто старается
сохранить ему жизнь и не дать мечу закона опуститься на его голову,
одна лишь забота об обеспечении общественного спасения должна
была бы заставить вас отклонить любую кару, кроме смертной каз-
ни. До тех пор пока Людовик Капет будет жить и пока какое-нибудь
непредвиденное обстоятельство может вернуть ему свободу, с ним
будут связаны различные попытки всех врагов революции. И если
тюрьма не станет очагом их вечных заговоров, она непрерывно будет
их сборным пунктом. Не будет свободы, не будет безопасности, не
будет мира, не будет покоя для французов, не будет надежды на
освобождение для других народов, пока не будет срублена голова
тирана.
Говорить ли вам о кровавых сценах и бедствиях, которые явятся
следствием его мести, если когда-нибудь ему удастся вырваться и
стать во главе вражеских армий? Какое перо способно их описать?

198 Жан Поль Марат
И какое жестокое сердце может примириться с мыслью о них? По-
этому подальше от нас, ложные идеи милосердия и великодушия,
которыми хотят льстить национальному тщеславию. И как мы можем
прислушиваться к этим трусливым соблазнителям, не подвергая себя
порицанию всей нации, не навлекая на головы своих сограждан все
бедствия, которые явятся следствием мести Людовика Капета, если
мы сохраним ему возможность снова строить козни? Снисходитель-
ность была бы не только трусостью, но изменой, но вероломством,
но злодеянием.
От решения, которое мы примем, господа, зависит спасение наро-
да, утверждение республики.
Я кончаю тем, что бывший монарх должен быть возможно скорее
судим, и наказанием должна быть смертная казнь.
N.. В. Я старательно избегал в этой речи всего, что могло бы
задеть воображение, самолюбие и страсти Собрания, т. е. все то,
что дает повод для проявления ораторского искусства, потому что
в делах такого рода нужно убеждать. Впечатления, вызванные чув-
ством, скоропреходящи, как и оно само, зависят от обстановки, но
оружие разума, вечное, как и сам он, годно во все времена и для
всех друзей свободы, чтобы наказать вероломного бывшего монарха,
изменника, клятвопреступника и заговорщика, чтобы заставить за-
молчать всех друзей монархии, которые стали бы кричать, что короля
предали закланию мечом законов.
ОБРАЩЕНИЕ МАРАТА, ДЕПУТАТА КОНВЕНТА,
К СВОИМ ИЗБИРАТЕЛЯМ
ПО ПОВОДУ ОПАСНОЙ ТАКТИКИ И СТРАШНЫХ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЙ
ЧЛЕНОВ БЮРО И ДЕСПОТИЗМА ПРЕДСЕДАТЕЛЯ597
Да, в Национальном конвенте существует клика, столь же много-
численная, сколь и преступная, чуждая отечеству, враждебная
всякому равенству, всякой свободе, всякой справедливости, охвачен-
ная эгоизмом, жадностью, скупостью, предавшаяся честолюбивым

Марат в Конвенте 199
замыслам, ищущая днем * и ночью преступных средств, чтобы
овладеть верховной властью, которую она уже делит с изменниками,
сохраняемыми ею во главе армий, и ханжой, поставленным ею в
министерство внутренних дел.
Преступная клика, руководящая Собранием, состоит большей
частью из членов Учредительного и Законодательного собраний и из
приспешников старого порядка, бывших дворян, бывших финанси-
стов, бывших судейских, бывших духовных лиц, попавших в Конвент
благодаря интригам.
Эта клика очень многочисленна. Нельзя судить о ней по большим
заседаниям, когда обсуждаются хорошо известные права народа,
потому что страх мешает им разоблачить себя, но нужно судить
по тем заседаниям, когда затрагиваются их частные интересы.
Только тогда видно, как много этих гончих собак, и это внушает
уныние.
Как бы она ни была многочисленна, ей никогда не удалось бы
осуществить свои преступные планы без тактических ухищрений,
применяемых ею с таким бесстыдством.
За пределами Собрания применяемые ею хитрости состоят в
клевете и лжи, которые повторяют, как эхо, по ее наущению двести
газет, против членов парижской делегации, честности и просвещен-
ности которых она опасается.
Уловки же, к которым чаще всего прибегает клика внутри Со-
брания, состоят в вечных доносах против этих депутатов с целью
оклеветать их, исключить или истребить. Эти жестокие преследова-
ния не столь грозны, сколь ими пугают, так как невинность, преис-
полненная мужества, всегда выйдет победителем. Но для того чтобы
победить, нужно по крайней мере заставить выслушать себя. Между
тем клика прилагает все усилия заглушить этот голос, так же как
она препятствует распространению смелых истин, которые могли бы
* В течение четырех дней Бюзо, Гаде, Верньо, Жансонве, Керсен злоумыш-
ляют в будуаре жены Ролана с заместителем Дюмурье и, как уверяют, с самим
Дюмурье.

200 Жан Поль Марат
обеспечить общественное спасение, если бы они были ясно высказа-
ны на трибуне.
Все зависит от искусства воспрепятствовать получению слова
патриотическими ораторами.
Ораторам клики достаточно для этого кивка головы.
Ораторам патриотической партии нужно всегда требовать более
или менее настойчиво. Все зависит от их популярности и
просвещенности. Если у них есть талант и энергия, они получат
слово только после того, как долгое время тщетно будут его
добиваться.
Что же сказать мне, получающему слово каждый раз только
после многочасового сражения, а часто вынужденному отступить, не
добившись его?
Чтобы лишить меня слова, руководители клики применяют тыся-
чи хитростей. Одни возвращаются на трибуну под предлогом пояс-
нений, внесения добавочного пункта. Некоторые замедляют обсуж-
дение вопроса, сокращают обсуждение, требуя его отсрочки или
перехода к порядку дня; третьи отказываются от внесенного ими
предложения, сотни раз предпочитая лучше ничего не делать, чем
создавать для клики опасность оказаться разоблаченной, потому
что они хорошо знают, что я поднимаюсь на трибуну лишь затем,
чтобы разоблачать и выводить на чистую воду. Когда все это оказы-
вается бесполезным, председательствующий прекращает обсуждение
или посылает кого-нибудь из своих секретарей прервать дискуссию
чтением какого-нибудь важного сообщения, пришедшего из армии,
или мнимо срочного письма.
Вот что случилось со мной сегодня 598.
Я подошел к трибуне и потребовал слова без четверти двена-
дцать, но я не получил его и в час с четвертью. Так как не в моем
характере вносить беспорядок в ведение Собрания и я умею ждать
своей очереди, я набрался терпения, потому что меня не мучит ора-
торский зуд. Тем не менее то, что я хотел сказать, было чрезвычай-
но важно. Огорченный, хоть и не удивленный тем оборотом, кото-
рый принял процесс Людовика XVI, я хотел указать Собранию, что

Марат в Конвенте 201
«оно зашло в лабиринт, не зная всех его тайников и не видя выхода
из него». Вместо того чтобы установить пункты обвинения и огра-
ничиться только несколькими наиболее важными и вполне установ-
ленными, оно действует без плана, без перспективы, его толкают в
разные стороны наиболее шумливые ораторы и увлекают на проти-
воречивые мероприятия. Из различных примеров, которые можно
было бы привести, я ограничусь одним. Конвент, признав все пункты,
содержащиеся в обвинительном акте, предоставил Людовику XVI за-
щитников, предписал, чтобы им были сообщены все материалы про-
цесса для возражений. Предоставив им огромное ристалище и воз-
можность для неизбежного затягивания, Конвент тем не менее
установил очень короткий срок для решения вопроса о судьбе быв-
шего монарха. Чтобы предотвратить все неудобства и вывести Со-
брание из всех затруднений, в которые оно попадает (затруднений,
которые я хорошо предвидел), я имел в виду возобновить предло-
жение, сделанное мною с трибуны еще во вторник утром о том, что-
бы ограничить пункты обвинения только изменой и резней 10 ав-
густа, преступлениями, по поводу которых нет и тени сомнений, пре-
ступлениями, до такой степени вскрывающими жестокость, варвар-
ство и злодейство, что даже наиболее продажные депутаты не могут
отказаться от наказания их смертью; преступлениями, взволновав-
шими всю Францию, приведшими к падению монархии и созданию
нового порядка; преступлениями настолько известными, установлен-
ными, доказанными, что, если бы они были поставлены под сомнение,
Конвент стал бы незаконным сборищем, а народ Парижа и федера-
ты — мятежниками, достойными смерти.
Я стремился указать правильный путь, упростить его, сделать Со-
брание твердым и мудрым; я хотел принести ему дань моих раз-
мышлений. Долго мне не давали этой возможности * из-за уловок
* Фермону599 так не терпелось узнать, по какому поводу я явился на три-
буну, что он прислал ко мне пристава, чтобы осведомиться; я отказался сооб-
щить; глубоко уверенный в том, что я не буду говорить в пользу клики, он при-
бегал к всевозможным ухищрениям, чтобы отказать мне в предоставлении слова.

202 Жан Поль Марат
председательствовавшего. Наконец, введенное в заблуждение этим
жонглером, оно отклонило мое почтительное приношение советов.
Собрание скоро заметит, в какой страшный лабиринт оно необдуман
но завело себя, и поймет, из каких затруднений я хотел его вывести:
я буду ждать событий. Я не буду так мелочен, чтобы радоваться его
затруднениям. Но если, к несчастью, последствием этого ложного
образа действий явятся беспорядки, несчастья и самое большое бед-
ствие — безнаказанность тирана, я подымусь на трибуну, чтобы об-
рушить на голову Фермона месть всей нации.
В ожидании я изобличаю перед всем французским народом его,
Трельяра 600 и Осселена как троих вероломных шарлатанов, мошен-
ничество которых много раз отстраняло меня от трибуны, мешало
выполнять мои обязанности, быть достойным доверия моих избира-
телей, защищать права и интересы народа и предлагать средства
общественного спасения во время кризиса, когда отечеству угрожа-
ют со всех сторон.
Здесь уместно выступить со всей силой против отвратительного
деспотизма по отношению к депутатам-патриотам со стороны бюро,
отказывающего в предоставлении слова всем не состоящим в клике
Ролана.
Депутат является часовым народа; будучи постоянно солдатом
отечества, он становится генералом, если у него есть понимание и
талант. Его оружие — слово, трибуна — его поле сражения. Осудить
его на молчание значит осудить его на то, чтобы он перестал защи-
щать народ. Сейчас, когда Национальным конвентом руководит
кучка жадных интриганов, преданных тщеславному министру, от-
казать в слове депутатам-патриотам значит обеспечить успех измен-
ников и совершать контрреволюцию, потому что она произойдет в
тот момент, когда они лишатся возможности говорить.
Пусть не льстят себя надеждой, что я молча буду ждать ее при-
хода, что я трусливо откажусь от защиты отечества. Свободный от
всяких предрассудков, почитающий только справедливость, трепещу-
щий только перед законами вечного разума, я буду попирать все
тиранические декреты и взывать против злодеев, выманивших их

Марат в Конвенте 203
хитростью, и не остановлюсь пока не добьюсь их изменения: благо
народа является для меня высшим законом.
Говорить о мире с врагами революции, заседающими в сенате —
это безумие или глупость. Злодеи стремятся лишь обмануть нас, и
если когда-нибудь они пойдут по правильному пути, то только под-
гоняемые страхом народной расправы, только поддерживаемые тер-
рором.
Скольких бедствий сумели бы избегнуть друзья отечества, если
бы у них был план действий, если бы они были объединены! Но их
разделяют мелкие страсти; любовь к наслаждениям и еде отрывает
их от исполнения долга, и часто леность удерживает их в постели,
тогда как их противники давно уже находятся на посту. Сколько
дурных декретов прошло из-за того, что они уступали поле боя
врагам!
Я не знаю, какой дух заблуждения или малодушия движет ими.
Оки должны были бы отомстить за свободу слова; если они будут
медлить, они могут считать отечество безвозвратно погибшим. Я не
осмеливаюсь обольщать себя надеждой, что они поймут, наконец,
обязанность со всей силой поддерживать одного из своих собратьев
по оружию, доказавшего свою ревностность, проницательность и
энергию. Если они попрежнему будут оставлять его в одиночестве
на арене, пусть знают, что он найдет средства обойтись без них, что
он не пощадит их, как врагов свободы, что он почтет своим долгом
заклеймить их лбы печатью позора как трусов или самонадеянных
невежд, потому что если отечеству суждено погибнуть, то ему все
равно, погибнет ли оно из-за злодейства или по нерадению,— стра-
дания будут терзать его душу.
А пока что лучший способ для установления свободы слова —
выбирать председателем и секретарем только патриотов601.

204 Жан Поль Марат
НЕОБХОДИМОСТЬ ДЛЯ ЧЕСТНЫХ ГРАЖДАН БЫТЬ НАСТОРОЖЕ
И ИЗБЕГАТЬ ЛОВУШЕК,
ПОДСТАВЛЯЕМЫХ ВРАГАМИ СВОБОДЫ602
Замечания Друга народа
Война, которой, кажется, угрожает нам Англия, вызывается не
интересом, проявленным монархом и вельможами этой страны к
судьбе Людовика Капета, не народной расправой над изменниками
2 и 3 сентября, поскольку они подымают такой же крик и против
событий 10 августа; она вызывается исключительно страхом перед
тем ущербом, который может причинить торговле этих островитян
открытие Шельды. У них, как и у нас, лицемерно стремятся прикрыть
покрывалом человечности отчаяние алчности. Как можно в этом
сомневаться, когда эти жадные грабители громко требуют страшной
войны против нас, т. е. пролития крови целыми потоками.
Мне кажется, что я был единственным депутатом в Конвентеу
который не голосовал за присоединение Савойи к Франции 603, не по-
тому, что я по существу не был от этого в восхищении, но потому
что еще не пришло время. Я смотрел на все происходящее как поли-
тик, и я знал, с какой ловкостью враги революции воспользуются
этим для того, чтобы обвинить французов в тщеславии и возбудить
против них множество держав, которые иначе не приняли бы ника-
кого участия в их внутренних разногласиях. Этим предлогом больше
всего пользуются в британском сенате враги свободы, для того что-
бы побудить парламент объявить войну Франции.

Марат в Конвенте 205
РЕЧЬ ПО ПОВОДУ ЗАЩИТЫ ЛЮДОВИКА XVI, ПОВЕДЕНИЯ,
КОТОРОГО ДОЛЖЕН ДЕРЖАТЬСЯ КОНВЕНТ, И ВЫЗЫВАЮЩЕГО
ТРЕВОГУ ОБРАЗА ДЕЙСТВИЯ, КОТОРЫЙ ПЫТАЕТСЯ
НАВЯЗАТЬ ЕМУ МОНАРХИЧЕСКАЯ КЛИКА ИЗ-ЗА ПРИГОВОРА
НАД НИЗЛОЖЕННЫМ ТИРАНОМ 604
Преступления Людовика XVI установлены, им нет числа и оправ-
дания; нация требует от вас их отмщения, и вы не можете уклониться
ют того, чтобы приговорить тирана к смертной казни.
Эта истина была записана в ваших сердцах; вражеская клика,
прикрываясь опасениями, угрызениями совести, страхом, вооружась
бесплодными софизмами, пытается сейчас ее ниспровергнуть. Вы
сами в ней усомнились; вы уже превратились в игрушку в руках
кучки интриганов, которые объединились, чтобы спасти деспота и
восстановить деспотизм. Долг призывает меня на эту трибуну не
столько для того, чтобы определить ваш взгляд на преступления
.Людовика XVI, на наказание, которого они заслуживают, и ваше
право вынесения окончательного приговора, сколько для того, чтобы
показать Конвенту неудобство того образа действий, который ему
навязали в этом великом процессе, и опасности этого упорно пред-
лагаемого пути, разорвать завесу и разоблачить перед верными пред-
ставителями народа страшный заговор, который вскоре зажжет среди
нас факелы гражданской войны, если подлинные друзья отечества не
поторопятся забить тревогу, если они не сочтут своим священным
долгом сорвать маску с злоумышленников, запечатлеть на их лбу
клеймо позора.
И кто эти отвратительные люди, осмелившиеся строить эти страш-
ные козни внутри самого Собрания? Это те трусливые интриганы,
которые распространяют во всех уголках республики отравленное
.дыхание клеветы против лучших граждан. Это мятежные мошенни-
ки, беспрестанно возбуждающие негодование против апостолов сво-
боды, которых они называют подстрекателями. Это те подлые зло-
,деи, которые ежедневно требуют обвинительных актов против защит-
.ников свободы, достаточно мужественных, чтобы разоблачать их

206 Жан Поль Марат
перед глазами нации. Это те свирепые лицемеры, которые постоянно
называют поджигателями политических писателей, не боящихся при-
зывать на голову изменников отмщение нации. Вы их видите, граж-
дане, каждый день за делом. И кто же может не узнать их по из-
воротливости, низким проискам, трусливым интригам, гнусным улов-
кам, связям с министрами, позорной продажности, роскоши, в кото-
рой они живут среди общей нищеты! Вероломные трепещут, что они
будут изобличены. С каким коварством они поторопились заглушить
голос народа в этом важном споре, которым мы заняты, чтобы не
дать потоку общественного негодования, если бы он обернулся про-
тив них, уничтожить в один миг плоды их долгих козней! И вы, граж-
дане, совершенно не задумываясь, содействуете их вероломству,
заставляя трибунов молчать посредством декрета, являющегося по-
кушением на свободу мнений, декрета, на который они всегда ссыла-
ются во время обсуждения вопросов, вызывающих у них опасение
потерять популярность, и который они первыми нарушают во время
обсуждения, когда они могут навязать свою точку- зрения с по-
мощью выпрошенных аплодисментов.
От меня далек отвратительный умысел нарушить приличие и
оскорбить без нужды даже злых людей, но я не изменю своему долгу;
будете ли вы менее верны своему? Нет, граждане, у меня хватит
мужества во имя общественного спасения отчетливо высказать здесь
суровые истины; имейте и вы мужество выслушать их. Бог, знающий
сердца, прими мою клятву: если у меня когда-нибудь было другое
желание, кроме того, чтобы спасти отечество; если когда-нибудь у
меня было другое честолюбивое стремление, кроме того, чтобы при-
нести себя в жертву для спасения народа; если когда-нибудь в моей
душе были какие-нибудь корыстные расчеты; если когда-нибудь я
отклонял здравые предложения, вносившиеся моими жесточайшими
врагами, если когда-нибудь я мешал распространению полезных
истин,— пусть земля разверзнется под ногами и поглотит меня! Пусть
мои трусливые поносители, положа руку на сердце, повторят не крас-
нея, эту клятву.
Я должен сказать прямо: по моему мнению, большое несчастье,

Марат в Конвенте 207
что 10 августа народ не сбросил в один ров тирана вместе с его при-
спешниками. Этим выдающимся актом правосудия он предупредил
бы не только замешательство, которое приспешники королевской
власти пытаются создать среди вас, но и затруднения, смуты, бес-
порядки, раздоры и бедствия, в которые они стремятся ввергнуть
нацию, чтобы обеспечить безнаказанность тирана; он избег бы граж-
данской войны и распада государства, которые явятся скоро неиз-
бежным последствием их тайных ухищрений.
От мудрости Конвента зависит предотвращение этих бедствий,
но он добьется этого только мужеством, верностью, постоянством в
исполнении долга, своей высокой миссии. Но, чтобы понять ее, необ-
ходимо перенестись к событиям 10 августа, приведших к его созыву.
Законодательное собрание, сраженное страшными событиями
этого памятного дня, к тому же убедившееся, что оно безвозвратно
потеряло доверие народа, и понявшее, что оно уже неспособно вос-
становить порядок в государстве и тем более обеспечить обществен-
ное счастье, не решаясь даже принять решение о судьбе монарха,
ограничилось его арестом и созывом Национального конвента для
суда над тираном и реформы конституции, пороки которой оно так
приумножило и так жестоко ими злоупотребляло для разрушения
свободы, угнетения ее защитников и разорения отечества.
С тех пор, предвидя, что Конвент будет только тогда удачно
составлен, если он будет избран народом на первичных собраниях,
я прилагал все усилия к тому, чтобы добиться одобрения этой меры,
в одинаковой мере законной и мудрой. Гаде, патриотизм которого
был всегда сомнительным *, провел закон, по которому выборы депу-
татов должны были происходить на собрании выборщиков, состав
которых в большинстве департаментов был очень неудовлетворитель-
ным и которых почти повсюду было легко подкупить. Как только он
был принят, я предсказал **, что враги революции будут расточать
золото для того, чтобы добиться избрания мнимых друзей отечества.
* Не забавно ли, что именно этот человек озабочен теперь тем, чтобы пере-
дать на рассмотрение первичных собраний вопрос об утверждении выборов.
** См. № 667 «Друга народа».

208 Жан Поль Марат
События, граждане, только подтвердили это грустное предсказа-
ние, если судить по клике, влияющей на Собрание, клике, в кото-
рой насчитывается очень много приспешников старого порядка, сожа-
леющих о прежних злоупотреблениях бывших придворных лакеев,
бывших финансистов, привилегированных вампиров, опозорившихся
прелатов, законоведов, юристов, приспешников крючкотворства. Как
же эти люди, так долго владевшие страшной привилегией угнетать
народ, обогащаться за его счет, наживаться его потом и кровью,
люди, еще недавно приводившие в отчаяние подобных себе, своих
подчиненных, даруют когда-нибудь счастье народу?
От них идет затягивание наших несчастий, от них идут новые
угрожающие нам бедствия: они господствуют в Конвенте, они делают
его неспособным осуществлять добро; они губят его в общественном
мнении и в конце концов увлекут нацию в пропасть, если вы не
окажетесь на высоте своего призвания.
Кто не видит по тому, как они ведут процесс Людовика XVI, что
они стремятся только затянуть дело до того, как придет время для
спасения тирана?
С этой трибуны я уже говорил вам об этом. Сейчас же после
оглашения обвинительного акта против монарха, предвидя затруд-
нения, в которые вы попадете, я предлагал ограничить пункты обви-
нения небольшим числом тех преступлений, которые юридически
доказаны, а именно резней в Тюильри 605. Враги свободы, казалось,
приняли это предложение лишь затем, чтобы вскоре отклонить его.
Мои опасения только подтвердились: вас втянули в темный лаби-
ринт, из которого пока не видно выхода.
Свидетельства всех предательств монарха и его агентов были
написаны им собственноручно и содержались в потайном шкафу в
его дворце 606. Эта важная тайна была раскрыта нескольким членам
вашего Комитета общественной безопасности. Министр внутренних
дел был поставлен об этом в известность; он поспешил * их опере-
* Можно идти на пари сто против одного, что Ролан знал о тайне сейчас
же после своего первого назначения в министерство 607.

Марат в Конвенте 209
дить и в сопровождении двоих своих подручных, недостойных до-
верия свидетелей, украдкой похищает эти бумаги, на досуге разби-
рает и сортирует их; затем торопится передать вам остаток, чтобы
выставить напоказ свой мнимый патриотизм и осуществить свой
замысел. Но какого разумного человека он убедит в том, что не
утаил тех бумаг, которые могли бы послужить вещественными до-
казательствами против бывшего монарха и его сообщников, пере-
дав только те, которые являются свидетельством против некоторых
второстепенных агентов, нескольких отсутствующих министров,
нескольких умерших заговорщиков и могли бы вызвать подозрения
против многих членов Конвента, недоверие к самому Конвенту, по-
сеять в нем раздоры, создать тайное сообщество, заинтересованное
в том, чтобы спасти тирана и помешать ему разоблачить своих сооб-
щников?
Эти документы, лишенные почти всякого значения, следовало
изъять из судебного дела; они были приобщены только в целях ос-
ложнения дела и выигрыша времени с помощью декрета о том, что
все они будут напечатаны и сообщены подсудимому.
Они были сообщены ему как будто намеренно таким способом,
который давал ему возможность выпутаться из дела. Вместо того
чтобы предъявлять ему для подтверждения одну лишь подпись, ему
представляли каждый документ и допускали, чтобы он отвечал толь-
ко после ознакомления с ним: таким образом, он признал те, которые
ничего не доказывали, отказался от тех, которые о чем-нибудь гово-
рили, и все остальные свалил на своих министров.
Во время его вторичного появления у решетки 608 ему были предъ-
явлены бумаги, найденные у Бакмана, майора его швейцарских на-
емников; он от них отрекся. Ему предъявили ключи от железного
шкафа, обернутые в письмо, адресованное им собственноручно
своему камердинеру Тьерри; он ответил, что не узнает их. Но что
значат подобные утверждения и отрицания в устах человека, который
обучался лжи, мошенничеству и предательству; в устах монарха,
говорившего в этих стенах 18 апреля 1791 г., что он был потрясен
до глубины души слухами о бегстве, вероломно распространяемыми
14 Заказ 697

210 Жан Поль Марат
в публике, с горечью жаловавшегося на это оскорбление его чистых
намерений, торжественно уверявшего в своем ревностном стремлении
к счастью народа и сохранению конституции в тот момент, когда он
готовил свое бегство в Руан; в устах монарха, повторявшего те же
заверения накануне своего бегства в Монмеди609, в тот мо-
мент, когда он подписывал протест против конституции, и распоря-
дившегося устроить блестящее празднество, чтобы торжественнее
вкусить священный хлеб для усыпления народа, на который он при-
зывал бич гражданской войны, который он собирался предать мечу
врагов и палачей?
Но если бы даже Людовик не был мастером лжи и несправед-
ливости, какую пользу Конвент предполагал извлечь из представ-
ления этих документов, после того как он декретировал, что они
не явятся доказательством, и постановил, что подписи не будут
сверяться. Это молчаливое признание, что они были предъявлены
только для того, чтобы запутать судопроизводство и оттянуть
приговор.
Перейдем к доводам защиты, представленным советниками
тирана 610; взвесим их на минуту, чтобы определить их подлинную
ценность и дать почувствовать их ничтожность.
Все они содержатся, как сказано в заявлении самого подсудимо-
го, в записке, зачитанной одним из его защитников у решетки.
Пройдем мимо беспомощных усилий разжалобить Собрание по
поводу участи Людовика изображением картины превратностей чело-
веческой жизни, игры судьбы, ввергающей внезапно в безвестную
толпу тех, кто долгое время были владыками мира.
Пройдем мимо беспомощных усилий задержать правосудие Со-
брания указанием на то, что все европейские державы заинтересо-
ваны в судьбе государя, еще недавно окруженного славой и могу-
ществом. Это риторические обороты, не имеющие отношения к
вопросу, но софизмы нужно опровергнуть.
Исходя из принципа, что человек может быть судим только на
основе законов, действовавших до совершения преступления, ссыла-
ясь затем на порочные положения самой конституции, извращенной

Марат в Конвенте 211
продажными законодателями, он претендовал на то, что «Людовик
не мог подлежать никакой ответственности за все то, что он совер-
шил как король; его личность была объявлена священной и непри-
косновенной, и закон не предусматривал против него никакого дру-
гого наказания, кроме возможности низложения, даже в том случае,
если он начнет с нацией жестокую войну, чудовищные преступления,
заключающие в себе все остальное». Отсюда следует, что конститу-
ция дала монарху право безнаказанно расхищать общественное со-
стояние, развращать представителей власти, законодателей, предста-
вителей народа; содержать легионы шпионов, разбойников и убийц;
передавать врагам государства золото, боевые припасы, оружие,
предназначенные для защитников свободы; грабить, убивать, отрав-
лять граждан; порабощать и опустошать отечество; замышлять ги-
бель самой нации; предоставила ему средства осуществить это огнем
и железом, чтобы затем мирно пользоваться плодами своих злоде-
яний. Нелепый вывод, который дает возможность понять всю лож-
ность принципа полной неприкосновенности.
Такова, однако, привилегия, которой требует у вашей решетки в
пользу короля — клятвопреступника, изменника и убийцы его услуж-
ливый защитник. Но какие только злоупотребления не совершал сам
тиран, вооружившись этим щитом! Вы видели, как он, насмехаясь
одновременно над законодателями и законами, старался выгородить
нынешних министров, прикрывая их своей неприкосновенностью, а
затем оправдывался в обвинениях, возлагая на отсутствующих мини-
стров ответственность за свои собственные преступления. Вы слы-
шали, как при разных обстоятельствах и по поводу одного и того же
преступления он отвечал представителям суверена: «не обвиняйте
моих министров, я сам отвечаю», а затем: «обвиняйте моих мини-
стров, меня это не касается» 6И.
Людовик XVI, говорит его защитник, ни при каких обстоятель-
ствах и каково бы ни было его преступление, не может быть судим
как монарх; но в случае, если он будет судим как обычный человек,
он требует предоставления ему прав каждого гражданина.
При этом он хотел заявить отвод Конвенту, считая, что он пре-
14*

212 Жак Поль Марат
вратил себя в уголовный суд вопреки всем законам, объединил не-
совместимые функции обвинителя, присяжных заседателей для пре-
дания суду, присяжных для вынесения приговора и судей. Смешные
ссылки, которым приспешники монархии стараются придать боль-
шое значение, хотя их лживость бросается в глаза.
Прежде всего ложь, что Конвент сам себя превратил в суд над
Людовиком XVI; известно, наоборот, что он был облечен француз-
ским народом неограниченными полномочиями как для наказания
тирана, так и для спасения государства, объявленного в опасности.
Ложь, что Конвент совместил функции обвинителя, присяжных засе-
дателей и судей, потому что весь французский народ обвиняет Людо-
вика XVI в страшных преступлениях против отечества, а Конвенту
он поручил вынесение приговора.
Ложь, наконец, что Конвент выполняет функции присяжных засе-
дателей для предания суду и для вынесения приговора; присяжные
заседатели должны только устанавливать, есть ли основание для
судебного преследования, между тем преступления монарха слишком
хорошо установлены.
Но кто же не видит, что обычные принципы уголовного судопро-
изводства не могут применяться к тиранам как к простым частным
лицам? Услужливый защитник Людовика XVI был слишком уверен
в этой истине, когда утверждал с такой уверенностью, что Людо-
вик XVI стоит выше всех законов.
Я ничего не скажу о заявлении самого обвиняемого, которое вы
выслушали из его уст, что у него никогда не было умысла проливать
кровь и что он всегда стремился только к общему счастью. Слишком
хорошо известен характер обвиняемого, чтобы судить, чего стоит по-
добное заявление.
Из всего сказанного следует, что насколько преступления тирана
очевидны и известны, настолько доказательства защиты никчемны
и смешны.
Но нужно, чтобы вы постигли не только ничтожность доказа-
тельств защиты тирана — кто же из вас этого не понял? — а те козни,
которые плетут его доверенные, чтобы спасти его от казни, те смеш-

Марат в Конвенте 213
ные софизмы, которыми они пользуются для обеспечения ему безна-
казанности, те преступные усилия, которые они применяют, чтобы
вернуть его на трон. Нет ничего более коварного, чем поведение ав-
торов этого черного замысла. Сорвем же с них маску!
Припомните, граждане, смешной фарс, в котором эти плуты за-
ставили разыграть такую странную роль доверчивого Мерлена, по-
будив его предложить злосчастный принцип, которым ловко вос-
пользовались Гаде и Бюзо, чтобы забросать злобными намеками
патриотов, превращенных ими в друзей короля и приспешников мо-
нархии 612.
Припомните бурную сцену, вызванную их несправедливым проек-
том изгнания семьи герцога Орлеанского Эгалите, предложенный
ими для того, чтобы оклеветать патриотов как сторонников Бурбо-
нов 613.
Но это было только прелюдией к их интригам.
Конвент попал в страшные затруднения, отказавшись ограничить
обвинительные пункты преступлениями 10 августа, преступлениями,
юридически вполне доказанными, преступлениями, один лишь рас-
сказ о которых возмутил всю нацию, преступлениями, приведшими к
вашему созыву, преступлениями, усомниться в которых можно толь-
ко, объявив сам Конвент незаконным сборищем, а парижан и феода-
лов всех департаментов — мятежниками, достойными смерти.
Все это стало очевидным при вторичном появлении тирана у ва-
шей решетки. С каким лукавством его приспешники воспользовались
этим, чтобы, затянув дело, спасти тирана.
Как только он удалился, Манюэль устремился на трибуну, что-
бы потребовать напечатайся защитительной речи и отсрочки обсуж-
дения; монархисты толпой бросаются вслед за ним. У Ланжюине
хватило дерзости выступить против Конвента, обозвать его деспоти-
ческим трибуналом и потребовать отмены декрета о том, что он бу-
дет судить Людовика XVI. Легарди 614 и Керсен сменяют его и из-
вергают такую же брань.
Дюгем 615 требует проголосовать — да или нет — заслуживает лц
Людовик Капет смерти. Начинается ужасный шум. Возмущенный

214 Жан Поль Марат
этим фиглярством, Жюльен 616 разоблачает его устроителей; шум
усиливается, монархисты требуют отсрочки, патриоты требуют от-
клонить предложение без обсуждения; председатель, вопреки своим
обязанностям, отказывается ставить на голосование. Наиболее рев-
ностные к общему делу депутаты бросаются к бюро с требованием
поименного голосования.
Порядок восстанавливается; по предложению Кутона прини-
мается декрет, по которому «приостановив все дела, Конвент еже-
дневно будет заниматься обсуждением приговора Людовику Капе-
ту»,— предложение, которое клонится к бесконечному затягиванию
дела, не устанавливая определенного срока. Обсуждение было за-
крыто: Петион устремляется к трибуне, настаивая на предоставлении
ему слова, и вызывает страшный беспорядок только для того, чтобы
ничего не сказать и в конце концов присоединиться к предложению
Кутона.
Монархисты следуют своему гибельному плану. Хорошо разо-
бравшись в их поведении, я предсказывал заранее, что никто из ру-
ководителей не выскажет своего мнения по поводу приговора над
Людовиком Капетом и ограничится тем, что поручат высказать его
своим подручным. Это то мнение, которое высказали Азема 617, Дюко,
Луве, и Ролан наводнил им 83 департамента, в то время как выступ-
ления ораторов-патриотов он перехватывал *.
Когда это мнение получило некоторую поддержку, вы видели, с
какой охотой они стали защищать принципы, разрушающие всякую
конституцию, подлинные принципы анархии, брошенные Гаде в ка-
честве яблока раздора.
Решившись спасти тирана любыми средствами, они сперва стара-
тельно воздерживались от изложения своих настоящих чувств в на-
дежде, что победит теория абсолютной неприкосновенности. Но вско-
ре, обманувшись в этом, они стали осаждать трибуну, чтобы провести
* Я заявляю, что этот министр, нарушающий свой долг, не разослал ни
одного экземпляра моей речи; факт, подтвержденный мне национальной типо-
графией.

Марат в Конвенте 215
обращение к народу. Приглядимся к главным сторонникам этой ги-
бельной меры.
В числе этих монархистов выделяются Салль 618, Рабо де Сент-
Этьен, Бюзо, Верньо, Бриссо, Жансонне.
Все они признавали тирана виновным в государственной изме-
не, но считали, что Конвент не имеет никаких полномочий, никаких
прав для суда над ним, по тем соображениям, что Конвент не являет-
ся судилищем, или потому, что он ни о чем не может принимать
окончательного решения. Все они высказывались за обращение к на-
роду, отличаясь тем :не менее друг от друга некоторыми оттенками.
Салль считает, что тиран не подлежит суду, так как по конститу-
ции он пользуется неприкосновенностью, каково бы ни было пре-
ступление.
Рабо, вслед за услужливым защитником бывшего монарха, ут-
верждает, что Конвент не может его судить, так как выступал бы
одновременно за обвинителей, присяжных для предания суду, при-
сяжных для вынесения приговора и судей, что нарушило бы все пра-
вила уголовного судопроизводства. Он добавил, что не следует нару-
шать по отношению к тирану обычные формы, применяемые для всех
граждан, так как это явилось бы нарушением всех законов правосу-
дия и человечности, соблюдения которых он громогласно требовал.
Бюзо поддержал промежуточное мнение.
Верньо хочет, чтобы Конвент судил бывшего монарха, передав
народу утверждение приговора, и закончил предложением изгнать
его, т. е. поставить во главе вражеских армий; он намекнул даже, что
единственное средство предотвратить угрожающие нам опасности —
признать не подлежащим наказанию бывшего монарха и восстано-
вить его на троне, мнение, которое он позаботился изложить только
устно и весь злобный дух которого исчезнет в продажных газетах.
Бриссо заявляет, что только народ имеет право судить тирана,
Жансонне полагает, что тирана следует признать виновным, осудить
его на смерть и передать приговор на утверждение народа.
Обращение к народу, единственное средство освободить изменни-
ка Людовика от наказания,— вот каково ясно высказанное предло-

216 Жан Поль Марат
жение этих интриганов, так старательно маскировавшихся и стре-
мившихся выдать за монархистов самых горячих патриотов Кон-
вента.
Что же до тех, кому, как Барбару, малодушие помешало высту-
пить против общественного мнения, они искусно уклонились от того,
чтобы высказать свои взгляды.
Но оставим происки депутатов, только что разоблаченные нами, и
рассмотрим лишь их взгляды.
Я сказал, что для того, чтобы затянуть все дело в ожидании со-
бытий, они стараются передать на рассмотрение народа, созываемо-
го на первичные собрания, приговор или утверждение приговора, ко-
торый будет выиесен против бывшего монарха.
Рассмотрим политические соображения, которыми они стараются
повлиять на решение Собрания. К ним относятся страх перед тем, что
смерть даст родственникам казненного короля основания возобновить
свои притязания на трон, и напрасное опасение перед озлоблением
держав, объединившихся против нас. Но сын низложенного деспота
еще ничего собой не представляет и, быть может, смерть навсегда
сделает его ничем. Что касается мятежных братьев и родственников,
то чем они все являются, как не жалкими изгнанниками, которых
вскоре будут преследовать нищета и позор! Если когда-нибудь они
могут стать опасными, то только при поддержке вражеских держав.
Этот первый мотив не имеет, следовательно, никакого значения, по-
скольку он сливается со вторым. Что касается страха перед озлобле-
нием враждебных держав, то одно лишь ниспровержение трона быв-
шего монарха явилось причиной их бешенства, и целью всех их хит-
рых замыслов, их усилий, их военных приготовлений является вос-
становление монархии.
Нас хотят поработить путем запугивания. Но почему мы должны
сейчас бояться больше, чем тогда, когда вероломный Людовик был
на троне, когда он был центром всех заговоров, когда вокруг него
объединялись все приспешники деспотизма, когда он поддерживал
сношения с внутренними и внешними врагами, когда он связывал
все силы государства, когда он вместе с установленными властями

Марат в Конвенте 217
угнетал нацию? Думаете ли вы, что оцепенение, которым они будут
поражены при известии о казни тирана, придаст им новые силы?
Безнаказанность только увеличила бы их мужество, укрепила их на-
дежды; ужас оледенит их мужество и разобьет их усилия.
Впрочем, опасения, которые хотят нам внушить, смешны, если
только у нас будут средства сохранить нашу свободу и заставить
уважать нашу независимость. Развертывание наших сил, нашей
энергии, наших ресурсов — вот мой единственный ответ трусам.
Но кто эти люди, пытающиеся сейчас помешать нам наказать ти-
рана, запугивая вражескими государствами? Это все те же, кто тол-
кал нас на войну год назад, внушал презрение к объединившимся
державам. Бесстыдные лицемеры, у них есть принципы на заказ для
каждого дня; их принципы приспособляются к обстановке, ко време-
ни, к месту, к людям. Вчера они проповедовали нам войну, сегодня
они проповедуют нам мир; они будут дуть одновременно на холод-
ное и на горячее, если им только удастся таким образом скорее об-
мануть народ и добиться осуществления своих преступных замыслов.
Отбросим это подлое фиглярство, с которым соединяются мало-
душие, алчность, тщеславие, страх перед наказанием. Они первыми
отбросили бы эти нелепые принципы, если бы они не служили их за-
мыслам.
К опасениям, которые они стремятся нам внушить, они добавля-
ют лживое уважение к сохранению законов, лживое рвение к право-
судию, лживое человеколюбие, лживые идеи о величии; послушайте,
как они унижают троны, восклицают, что короли являются людьми,
только людьми, даже меньше, чем людьми,— они, всегда бывшие
жалкими лакеями деспота, недавно царствовавшего над нами!
Послушайте, как они, чтобы добиться для него безнаказанности,
во весь голос ссылаются на обычные формы признания невиновности,
превращают монарха в обыкновенного гражданина, требуют для не-
го простого судопроизводства.
Откуда это участие, столь подчеркиваемое ими, к ужасному дес-
поту, так долго бывшему бедствием для Франции, столько раз пре-
дававшему народ ужасам голода, проливавшему кровь стольких ты-

218 Жан Поль Марат
сяч граждан, столько раз увлекавшему отечество на край пропасти,
у них, никогда не проливших ни одной слезы над несчастьями обез-
доленных, никогда не подымавших голоса в пользу угнетенных, пре-
небрегавших стонами невинных в подземельях, брошенных туда по
произвольному приказу нарушителей долга, безжалостно выдавав-
ших солдат свободы деспотам-командирам, равнодушно наблюдав-
ших бедствия отечества, хладнокровно созерцавших резню в Ниме,
Монтабане, Кане, Дуэ, Нанси, на Марсовом поле, в Тюильри? Как
же так: их сердца полны жалости к тирану, но у них нет сострадания
к бесчисленным жертвам тирании?
Почему они придают столько значения приговору над Людови-
ком, откуда ярость, с которой они выступают против мнимой поспеш-
ности тех, кто требует его казни? Нужно ли об этом говорить? Они
стараются прикрыться человечностью и справедливостью, потому что
они связаны с его судьбой тайными нитями.
Я объяснил лживость предлогов; я покажу лживость доводов.
Наши софисты с большим искусством смешивают все отношения,
применяя к вопросам высокой политики правила обычного судопро-
изводства. Они рассуждают не как государственные деятели, а как
практики, как приспешники крючкотворства.
Вынужденные после того, как они сделали неудачный опыт, отка-
заться от щита неприкосновенности, они стали умалчивать о королев-
стве, чтобы причислить короля к числу обычных граждан и сослаться
в его пользу на формальности, соблюдаемые при суде .над частным
лицом. Затем, принижая самые возвышенные принципы философии
в своих преступных видах, они с презрением восклицают, что король
является только человеком, зачем же создавать для него особые пра-
вила?
Но нет! Они сами сбросили маску и отказались от своих собст-
венных принципов, придав столько значения этой процедуре; это бы-
ло формальное признание, что виновник стольких преступлений не
простой гражданин, но тиран. Конституция отделила его от всех
граждан, превратив его в привилегированное существо. Желание
судить его обычным путем было бы смешным.

Марат в Конвенте 219
Как же, спрашивают некоторые ораторы вслед за его услужли-
вым защитником, Конвент может судить низложенного с престола
деспота? Они придерживаются отрицательного мнения и обвиняют
национальный сенат в том, что он присвоил судебную власть, смешал
все роды властей и совместил их в своих руках,— совместительство,
которое вскоре погубит всякую свободу.
Но зачем они сами делают вид, что смешивают Конвент с обык-
новенным собранием, бывшего монарха — с частным лицом? Если
бы Конвент был только законодательным собранием, они, без со-
мнения, были бы правы, но он наделен неограниченными полномо-
чиями, т. е. всеми полномочиями для общественного спасения. Нет
ни одной мудрой и принудительной меры, признанной необходимой,
которую ему не было разрешено принять для обеспечения торже-
ства свободы, потому что, как кто-то очень удачно сказал, оно яв-
ляется революционным собранием. Но когда нужно пожертвовать
всеми правилами во имя общественного спасения, этого высшего
закона, я считаю, что каждый из нас должен так поступить, нет ни
одного, кто может колебаться хоть на минуту.
Утверждают, что Национальный конвент не имеет права выно-
сить окончательный приговор о судьбе бывшего монарха. Это смеш-
ное притязание опровергается самым актом о созыве, потому что по-
сле резни 10 августа нация, возмущенная преступлениями тирана,
не имея возможности сама с ним расправиться, вручила вам свой
меч, чтобы отомстить за нее и навсегда освободить от жестокого чу-
довища. Вы имеете поэтому право казнить ею, хотя бы потому, что
эта мера необходима для общественного спасения.
Сам Конвент никогда не сомневался в полноте своих полномочий
в этом отношении. Если бы вы не были вправе принимать безапел-
ляционно все меры общественного спасения, на каком основании вы
установили смертную казнь для заговорщиков? На каком основании
вы постановили применять вооруженную силу против сборищ? На
каком основании вы постановили предавать нарушителей существу-
ющего порядка мечу солдат? На каком основании вы декретировали
продолжение войны? Разве в каждом из этих случаев вы не подписы-

220 Жан Поль Марат
вали окончательный смертный приговор множеству виновных граж-
дан, самый гнусный из которых в тысячу раз менее виновен, чем
бывший монарх? Даже больше: множеству невинных граждан, из
которых даже наименее достойный честно служил отечеству?
Неужели они считают, что бывший монарх, весь покрытый пре-
ступлениями, является существом, имеющим совсем иное значение
для нации, чем двести тысяч честных граждан, служащих ей с опас-
ностью для своей жизни? Я знаю, что таковы притязания сообщни-
ков деспота, но кто, даже среди самых гнусных сторонников обраще-
ния к народу, осмелится под этим подписаться?
Софисты, с которыми я борюсь, доказали, что если они рискуют
обращаться к ложным и гибельным принципам, то они никогда не
умеют извлечь их них выводы, и что легче быть плохим декламато-
ром, чем хорошим диалектиком. Направим их на правильный путь и
станем рассуждать вместо них.
Они говорят вам: «Или народ хочет смерти Людовика XVI *,
или он ее не хочет. Как узнать его волю, если не опросить его на
первичных собраниях?».
Заметьте, граждане, что эта дилемма должна применяться к
каждому преступнику, осужденному на казнь, потому что, если вер-
но, как они утверждают, что Людовик XVI является только челове-
ком, то почему он должен пользоваться какой-то особой привилегией
и почему вы делаете исключение в пользу самого ужасного из всех
злодеев?
Они говорят вам, что «суверенитет народа неотчуждаем]» Кто
в этом сомневается? Но почему они считают узурпацией суверени-
тета народа применение данных им полномочий и осуществление по-
рученной им миссии!
Они говорят вам, что закон является выражением общей воли и
что ее представительство неосуществимо. Из этого они делают вывод,
что народ сам должен высказаться. Таким образом, всякое пред-
* Жером Петион привел этот превосходный довод: если вы обезглавите
Людовика Капета, тогда как нация пожелает только лишить его свободы, как
вы вернете ему голову?

Марат в Конвенте 221
ставительное правительство невозможно; как же Конвент явится
собранием представителей народа? Чем же вы тогда являетесь,
граждане, как не проходимцами, собирающимися с большой помпой
для того, чтобы распоряжаться общественным состоянием и ниспро-
вергнуть государство? Но кто ж тогда они сами, как не безумцы или
мошенники? Если верны принципы, так уверенно ими устанавливае-
мые, я спрашиваю, что же они здесь делают и как им хватает нагло-
сти получать жалованье, установленное нацией, чтобы вознаграж-
дать их за выполнение обязанностей, которые, по их заявлению, они
не в состоянии выполнять! Пусть они ответят: почему вместо того
чтобы интриговать и стараться пройти в депутаты Конвента, они не
отказались от избрания, заявив своим доверителям: общая воля не
может быть представлена, суверенитет народа неотчуждаем; осуще-
ствляйте сами свои права.
При таком образе правления, в котором эти принципы были бы
признаны, участие всех граждан государства в решении каждого во-
проса было бы обязательно; для окончательного решения вопроса о
пожаловании шпаги, создании должности судебного пристава или
продаже принадлежащей государству хижины понадобилось бы со-
зывать нацию на первичные собрания, так же как и для утвержде-
ния конституции.
Кто же не видит, что эти принципы разрушают всякий предста-
вительный образ правления, что в сколько-нибудь обширном госу-
дарстве они могут привести только к установлению страшнейшей
анархии. Допустите их на момент в такой стране, как Франция, и
все государство распадется.
Все те, кто до сих пор обсуждал на трибуне вопрос об обраще-
нии к народу, прошли мимо принципов или, вернее, их правильного
применения.
Верно, что закон должен быть выражением общей воли, но воли
просвещенной и основанной на правилах вечной справедливости,
потому что несправедливый декрет, даже утвержденный всей наци-
ей, не будет законом.
Верно, далее, что суверенитет народа неотчуждаем, что права

222 Жан Поль Марат
гражданина неприкосновенны, из чего следует, что нация должна
утверждать законы, принимаемые ее представителями.
Наконец, верно, что для того, чтобы опрометчиво не подвергнуть-
ся опасности лишиться своих прав, нация должна поручать своим
представителям делать лишь то, что непосильно ей самой.
Сделаем ли мы из этого вывод, что нация должна утверждать
каждый декрет, каждый акт национального суверенитета, каждую
меру общественного спасения, предписанную ее представителями,
как считали все поддерживавшие обращение к народу? Нет, граж-
дане, потому что это означало бы полное ниспровержение всего
представительного образа правления, единственно возможной фор-
мы государства, желающего сохранить единство правительства.
Чтобы дать вам понять всю нелепость их системы, я не стану ос-
танавливаться на том, что смешно беспрерывно созывать на собра-
ния большую нацию, чтобы обсуждать постановления ее представи-
телей, какого бы незначительного вопроса они ни касались. Геркуле-
сова палица, приводимая в действие для убийства мухи, вот самый
слабый образ для этого предложения. Но я утверждаю, что все это
вообще невозможно, что при системе обращения к народу, когда
каждый член политического сообщества должен будет решать обо
всем касающемся общества в целом, каждый пункт в государстве
станет его центром, каждый человек будет превращен в законодате-
ля, каждое первичное собрание в национальный сенат. И вот каждый
отец семейства, каждый торговец, каждый ремесленник, каждый зем-
леделец, каждый чернорабочий вынужден был бы покинуть свои де-
ла, свой плуг, свои мастерские, свое ремесло для того, чтобы зани-
маться только обсуждением политических, экономических, военных
вопросов, в которых он ничего не понимает. Больше того, они вы-
нуждены будут посвящать дни и ночи выслушиванию и чтению ма-
териалов, которые они должны знать, не имея времени изучить даже
заголовки тех делу которые им придется решать.
Испытайте в течение нескольких месяцев систему обращения к
народу, и вскоре необработанная земля покроется терниями, челове-
ческий род погибнет от истощения и государство станет пустыней.

Марат в Конвенте 223
Подальше. от нас эти политические мечтания глупых школьни-
ков, или, вернее, наглых мошенников; оставим людей на своих ме-
стах: земледельца — у плуга, торговца — за прилавком, ремеслен-
ника — в ею мастерской, ученого — в своем кабинете, воина —
в его шатре.
Народ должен назначать мудрецов в сенат нации; мудрецы
должны соблюдать интересы народа, освящать его права.
Нужно ли, спросите вы, чтобы он слепо доверился своим уполно-
моченным? Конечно, нет.
Но, граждане, есть только одно средство вынудить их никогда
не покушаться на его суверенитет: объявить, что все их декреты яв-
ляются временными, ограничиться утверждением только конститу-
ционных законов, торжественно подтвердить последнюю статью дек-
ларации прав *, что каждый декрет, нарушающий конституционные
законы, является недействительным, незаконным, притеснительным,
деспотическим и что допустимо противиться его осуществлению да-
же с помощью оружия.
Вероломные депутаты всегда, однако, отодвигали, всегда забы-
вали эту необходимую оговорку, желая превратить и права граж-
данина и суверенитет народа в одну лишь видимость.
Среди наименее невежественных из тех, кто сейчас добивается
обращения к народу, Бюзо, Бриссо и Петион поняли, что примене-
ние этой меры ко всем решениям Законодательного собрания при-
ведет к разрушению каждого хорошего правительства. Все помнят,
с какой горячностью первый выступил месяц тому назад против пред-
ложения ставить каждый закон на утверждение народа. И всего толь-
ко восемь дней назад последний предложил подвергать ему только
важнейшие законодательные акты, как, например, приговор над быв-
* Я первый среди революционных политических писателей установил прин-
цип утверждения законов народам; сошлюсь на мое постоянное осуждение по
этому поводу Учредительного собрания, лишившего нацию этого основного пра-
ва, без которого все остальные являются только видимостью. Но я ограничил
это право конституционными законами и всячески остерегался, как бы не впасть
в преувеличенную и смешную систему приспешников Людовика Капета.

224 Жан Поль Марат
шим монархом, мера, которую многие другие сторонники обраще-
ния к народу предлагали как прекрасную возможность для нации в
качестве первого опыта осуществления суверенитета.
Но подивитесь непоследовательности! Те, кто предлагают обра-
щение к народу по поводу приговора над бывшим монархом, остере-
гаются предложить его по поводу ниспровержения трона, уничтоже-
ния монархии, изменения формы правления, продолжения войны,
национальных имуществ, законодательных актов совсем другого
значения, чем приговор над деспотом, но в которых они, несомненно,
лично заинтересованы.
Вот как! Когда дело идет о ниспровержении государства, о воз-
можности распоряжаться по своему усмотрению его вооруженными
силами и казначейством, расхищении общественного достояния и по-
сылке на смерть миллионов граждан, они забывают о суверенитете
народа? И не вспоминают ли они о его правах только тогда, когда
дело идет об утверждении смертного приговора тирану, которого они
не хотят подвергать казни. Но если у них нет полномочий, нет власти
для выполнения этого последнего решения, как же они взяли на себя
выполнение первых?
Я знаю, господа, что бывают принципы, вызванные обстоятель-
ствами, но эти принципы являются мерами, вызванными необходи-
мостью, но не конституционными принципами.
К их числу относится обращение к народу, когда одна его часть
угнетена существующими властями. Такова была петиция, которую
честные граждане Парижа подписывали на Марсовом поле, требуя
суда над монархом-клятвопреступником, которого сенат, вопреки
всякой справедливости, хотел признать не подлежащим наказанию.
Это было единственное остававшееся им средство сопротивления уг-
нетению, или, если хотите, мера, вызванная необходимостью, на ко-
торую опираются сейчас авторы предложения об обращении к наро-
ду, чтобы обвинить р непоследовательности своих противников.
Они обвиняют нас в непоследовательности! Трусы! Они хорошо
знают, что мы хотели всегда только спасения отечества. Для его спа-
сения мы требовали тогда обращения к народу; для его спасения

Марат в Конвенте 225
мы отвергаем его сейчас, а если когда-нибудь и казалось, что
они выступают за дело нации, то всегда только для того, чтобы про-
дать ее права.
Народ, перед которым они так торжественно опускают свои лик-
торские знаки, умаляя свои права законодателей, они забывали каж-
дый раз, когда дело шло об его угнетении, ограблении, закабалении.
Те, кто кричат вам: «время дать ему возможность воспользоваться
своими правами, и вопрошают: «до каких же пор вы будете дер-
жать его на помочах?»,— это все те же, кто втянули его, не спра-
шивая его мнения, в разрушительную войну, стоившую отечеству
два миллиона триста тысяч лучших его граждан, вызвавшую разо-
рение самых прекрасных деревень, которая кончилась бы уничтоже-
нием свободы, если бы природа, наконец, не выступила за нас. Люди,
недавно ставшие проповедовать национальный суверенитет как сред-
ство избавить тирана от наказания,— это все те же, кто попирали
его ногами при открытии Законодательного собрания, когда стоял
вопрос о том, чтобы принизить перед величием нации высокомерие
ее первого представителя, упорядочив этикет между законодателями
и государем. Вы вспоминаете, граждане: это Гаде, Верньо, Жан-
соннэ предложили послать 10 августа в Тюильри делегацию из
200 членов Собрания. Они добились назначения членов Конвента
на собраниях выборщиков вопреки правам первичных собраний, ко-
торые они сейчас отстаивают. Это они по собственному побужде-
нию, без всякого разрешения Национального собрания, капитули-
ровали перед деспотом 26 июля, чтобы связать нацию, помешать ей
разбить свои цепи, воспрепятствовать революционным усилиям619.
Лицемеры! Разве они не вспоминают о правах народа лишь за-
тем, чтобы предать их? Не апеллируют ли они сейчас к верховной
воле затем, чтобы обеспечить безнаказанность тирана и восстано-
вить его на троне?
Те, кто предложили обращение к народу, прикрылись лживой
маской. Они убаюкивают общественное мнение и создают видимость
того, что они ревностно желают обеспечить нации осуществление ее
суверенитета, ее прав, тогда как, борясь против обращения к народу,
15 Заказ 697

226 Жан Поль Марат
возбуждают против себя общественное мнение; кажется, что хотят
покуситься на суверенитет нации, лишить ее пользования своими
правами.
Как бы ни была выгодна эта последняя позиция, я должен бо-
роться против намечаемого использования этой столь пагубной ме-
ры Чтобы показать, что она является только западней, подставлен-
ной Конвенту для сохранения безнаказанности тирана, я счел нуж-
ным обрисовать развращенных людей, предложивших ее, слабых
или обманутых людей, принимающих ее.
Обращение к народу является не только неблагоразумной, смеш-
ной, нелепой мерой,— она, кроме того, вероломна, губительна, раз-
рушительна. К каким опасностям, бурям, несчастьям может она
привести сейчас, когда нация, столь еще мало просвещенная и об-
новленная, полна еще приспешниками старого порядка, отдана в
жертву посягательствам врагов свободы, ярости фанатичных свя-
щенников; когда общественное мнение, обрабатываемое во всех на-
правлениях низменными писаниями, совершенно введено в заблуж-
дение гнусными пасквилями, которыми министр внутренних дел на-
воднил все департаменты? Вот они, эти министерские лакеи, которые
благодаря недостойным маневрам стали решать вопрос о судьбе ти-
рана, об избавлении его от наказания.
Но если бы даже нация была просвещенной, а народное мнение
совершенно свободным, разве не ясно, что, когда администраторам,
почти сплошь еще ставленникам бывшего монарха, будет поручено
собирать голоса первичных собраний, они будут считать только те,
которые соответствуют их воле? Передадите ли вы в руки агентов
деспотизма судьбу низложенного деспота, а интересы республики —
во власть интриги, мошенничества, мелких страстей?
Наконец, если бы даже не нужно было опасаться никакого пре-
ступного маневра, имеющего целью ввести в заблуждение обществен-
ное мнение или помешать тому, чтобы воля нации стала известна,,
кто не видит, что обращение к народу даст возможность ставленни-
кам бывшего короля, сторонникам монархии, врагам революции ин-
триговать на всех первичных собраниях, возбуждать раздоры, ему»

Марат в Конвенте 227
ты, беспорядки, возмущать граждан против граждан, зажечь факел
гражданской войны? В этом ли цель обращения к народу? Я дока-
зал, что оно к этому стремится.
Я знаю, что среди депутатов, которые как будто принимают эту
гибельную меру, многие решились на это необдуманно или из мало-
душия; они трепещут навлечь на себя большую ответственность,
подписав смертный приговор тирану. Но какую бы позицию, они ни
заняли, они не уйдут от ответственности или, вернее, избегнут ее при
осуждении, потому что они получили на это специальные полномо-
чия.
Я знаю, что многие решились на это из-за своих интересов, из-за
своих надежд; это прирожденные сторонники монархии.
Но не таковы мотивы вожаков клики. Из их яростной агитации за
проведение этой пагубной меры, гибельные последствия которой ни-
кто не видит яснее их, слишком очевидно, что они рассматривают ее
как единственное средство спасти тирана от казни, помешать1 томуг
чтобы он не разоблачил их как своих сообщников, похоронить, та-
ким образом, свое собственное предательство в вечном сумраке заб-1
вения. Не сомневайтесь! Деспот вел заговоры не один, он имел со-
общников, которых он не преминет разоблачить, если будет осужден
на эшафот. Может быть, не нужно даже быть слишком проницатель-
ным, чтобы уже сегодня узнать, на какие головы падет подозрение;
Что придает большой вес этому предложению, это то> что пред-
лагающие обращение к народу для утверждения смертного пригово-
ра королю не предлагают его для утверждения приговора об изгна-
нии. Откуда идет эта непоследовательность в двух актах, исходящих'
от одного учреждения и основанных на тех же принципах? Из того,1,
что смерть тирана раскроет все их заговоры, а изгнание обеспечит
их успех; освободившись, он может стать во главе вражеских армий,.
и они освободятся от своих опасений.
Совершенно несомненно, что под предлогом сохранения нацио-
нального суверенитета те, кто предлагают обращение к народу, что-
бы набросить темную завесу на свои преступления, своей собствен-
ной властью уничтожают этот самый суверенитет, лишая вас полно-
15*

228 Жан Поль Марат
мочий, которыми народ вас облек, и отстраняя вас от решения зада-
чи, которую он вам поручил. Если у вас нет власти и полномочий для
казни тирана, то у вас нет власти и полномочий для искоренения
тирании, изменения формы правления, уничтожения монархии и про-
возглашения республики.
Принимая их нелепые и гибельные принципы, вы сами уничто-
жаете свои полномочия. И как же вы не видите, что если так будет
решено по одному вопросу, >не будет ни одного декрета, по поводу ко-
торого нельзя будет сейчас же потребовать обращения к народу и
передачи на рассмотрение первичных собраний! Чем же станет тогда
Законодательное собрание? Смешным органом общей воли, который
не будет иметь никаких прав заставить уважать себя; ему будет от-
ведена жалкая функция подготовлять проекты законов, представлять
их один за другим на утверждение народа, как служащий у откупщи-
ка подготовляет проект обкрадывания казны (concussion) своему хо-
зяину; он будет непрерывно обречен на то, чтобы наблюдать, как
ухудшаются, искажаются, отбрасываются его постановления. Если
иногда они и будут приниматься, то ему будут только поручать пере-
дачу их исполнительной власти.
И куда нас заведут эти постоянные передвижения, эти вечные
колебания от депутатов к избирателям и от избирателей к депута-
там? Какое более действенное средство могли бы изобрести наши
враги для того, чтобы увековечить среди нас анархию?
Как же так? Поскольку народ не в состоянии знать точное состо-
яние государственных дел, составлять законы, создать прочное пра-
вительство, принять надлежащие меры для уничтожения анархии и
наказания тирана, он поручил вам осуществлять его суверенную
власть, а смешные или преступные софисты из вашей среды будут
взывать к суверенитету народа, чтобы парализовать ваши действия?
Он вам поручил обеспечить свою свободу, а вы вернете ему эту мис-
-сию, сохраняя свои полномочия? Вы уподобились бы генералу армии,
который, получив от правительства неограниченные полномочия,
обратился бы к нему за планом сражения перед тем как дать бой.
Какой оценки заслужило бы подобное поведение, как не позорного

Марат в Конвенте 229
отстранения от должности с свидетельством о глупости! Вот, граж-
дане, ожидающая вас судьба, если вы обманете ожидания народа.
Те, кто силятся навязать обращение к народу, поставили сами
себя перед жестоким выбором: их можно принять за глупцов или за
мошенников; пусть они устраиваются как умеют, это их дело! Что
касается вас, граждане, если вы в состоянии хоть на мгновение про-
явить колебания, следует ли вам отвергнуть эту гибельную теорию,
вы недостойны доверия своих 'Избирателей, недостойны заседать в
сенате нации.
Ваша первая, ваша великая и ваша единственная задача в зани-
мающем нас вопросе должна состоять в том, чтобы верно, муже-
ственно и непоколебимо выполнить важные обязанности, возложен-
ные на вас: избавить нацию от тирана, от которого она освободится
только тогда, когда он будет обращен в прах; с помощью страха,
который это зрелище внесет в души злоумышленников, лишить вра-
гов революции возможности объединяться, восстановить порядок,
мир, скрепить кровью деспота общественную свободу.
Я повторяю, обращение к народу ставит целью оживить надеж-
ды приспешников трона, облегчить их происки, их козни, их интриги,
возбудить внутренние междоусобия, зажечь факел гражданской вой-
ны, которая повлечет за собой распад государства.
На случай, если гибельный декрет, который склонны вырвать у
вас приспешники преступной клики, будет когда-либо принят, я хо-
чу засвидетельствовать сегодня, что я приложил все усилия, чтобы
воспротивиться этому, что я призвал вас к осуществлению истинных
принципов, чтобы воспрепятствовать беспорядкам, бедствиям, сце-
нам кровопролития, которые будут вами вызваны.
Но нет, вы спасете отечество, отклонив жестокий проект, и вы
обеспечите благо народа, сняв голову тирана. Я требую, чтобы при-
говор был принят окончательно поименным голосованием: пусть ти-
ран искупит, наконец, под мечом правосудия нации свои многочис-
ленные, свои чудовищные преступления.

230 Жан Поль Марат
ПОРТРЕТ ДРУГА НАРОДА, НАРИСОВАННЫЙ
ИМ САМИМ620
Я прошу прощения у моих читателей, если займу их сегодня сво-
ей личностью: это не самолюбие или тщеславие, а просто желание
'лучше послужить общественному делу. Как могут считать преступ-
лением желание показать, каков я на самом деле, когда враги сво-
боды неустанно меня порочат, представляя меня сумасбродом, меч-
тателем, безумцем или людоедом, тигром, алчущим крови, чудови-
щем, жаждущим бойни, чтобы внушить ужас при одном произнесе-
нии моего имени, помешать осуществлению добра, которое я хотел
бы, которое я мог бы принести?
Рожденный с чувствительной душой, пламенным воображением,
горячим, резким, упорным характером, прямодушный, с сердцем,
открытым для всех возвышенных страстей, в особенности жажды
славы, я ничего не сделал во вред или для уничтожения этих даров
природы; я сделал все для их усовершенствования.
Благодаря редкой удаче я получил очень тщательное воспитание
в отцовском доме, избегнув всех порочных привычек детства, растле-
вающих и унижающих человека, всех промахов юности и достигнул
зрелости, ни разу не отдавшись пылу страстей; в двадцать один год
я был девственником и уже в течение долгого времени предавался
кабинетным размышлениям.
Единственная страсть, пожиравшая мою душу, была любовь к
славе, но это был еще только огонь, тлевший под пеплом.
Этот душевный склад я получил от природы, но развитием харак-
тера я обязан моей матери, потому что отец стремился только к то-
му, чтобы сделать из меня ученого.
Эта почтенная женщина, утрату которой я до сих пор оплакиваю,
воспитывала меня с первых лет; она вызвала в моем сердце челове-
колюбие, любовь к справедливости и славе; эти драгоценные чувства
стали вскоре единственными страстями, определившими с тех пор
мою судьбу. Через мои руки она передавала пособия нуждающимся,
и сочувствие, которым она была одушевлена, разговаривая с ними,
она внушила и мне.

Марат в Конвенте 231
Любовь к людям является основой любви к справедливости, по-
тому что идея справедливости порождается в такой же мере чув-
ством, как и разумом. Уже в восемь лет у меня было развитое мо-
ральное чувство; уже в этом возрасте я не выносил дурного обраще-
ния с кем-либо; жестокость вызывала во мне возмущение, и всегда
зрелище несправедливости переворачивало всю мою душу как лич-
ное оскорбление.
Первые годы я был очень хилым; мне были чужды поэтому
необузданность, ветренность, детские игры. Так как я был послуш-
ным и прилежным, мои учителя добивались от меня всего мягкостью.
Я был наказан только один раз, и несправедливое унижение произ-
вело на меня столь сильное впечатление, что вернуть меня под указку
моего воспитателя было невозможно: целых два дня я отказывался
принимать пищу. Мне было тогда одиннадцать лет: судите о твер-
дости моего характера уже в этом возрасте по одной этой черте. Так
как мои родители не могли меня сломить и родительский авторитет
оказывался задетым, меня заперли в комнате. Будучи не в силах
преодолеть негодование, я задыхался, я открыл окно и бросился
вниз, на улицу. К счастью, окно было расположено невысоко, но тем
не менее при падении я был сильно ранен, и до сих пор у меня сохра-
нился шрам на лбу.
Легкомысленные люди, упрекающие меня в том, что я — упря-
мец, увидят, что я был им уже с давних лет. Но чему они, возможно,
не поверят: с ранних лет меня пожирала любовь к славе, страсть,
в различные периоды моей жизни менявшая цель, но ни на минуту
меня не покидавшая. В пять лет я хотел стать школьным учителем,
в пятнадцать лет — профессором, писателем — в восемнадцать, твор-
ческим гением — в двадцать, как сейчас я жажду славы — принести
себя в жертву отечеству.
Вот что сделали из меня природа и уроки моего детства; обстоя-
тельства и мои размышления сделали все остальное.
Я был задумчив в пятнадцать лет, наблюдателен — в восемна-
дцать, мыслителем — в двадцать один год. С десятилетнего возраста
я приобрел привычку к умственным занятиям; умственный труд стал

232 Жан Поль Марат
для меня подлинной потребностью даже во время болезней; самое
сладостное наслаждение находил я в размышлении, в те безмятеж-
ные мгновения, когда душа изумленно созерцает все величие при-
роды, когда, сосредоточившись, она, кажется, молчаливо прислуши-
вается к себе, взвешивает на весах счастья суетность человеческого
тщеславия, проникает в темное будущее, следует за человеком по ту
сторону могилы, проявляет беспокойное любопытство к своим судь-
бам в вечности.
Кроме нескольких лет, посвященных занятиям медициной, я про-
вел двадцать пять лет в уединении, за чтением лучших произведений
науки и литературы, в изучении природы, в глубоких изысканиях и
размышлении. Мне кажется, что я исчерпал почти все, что человече-
ский разум сделал в области морали, философии, политики, чтобы
извлечь все лучшее. У меня восемь томов метафизических, анатоми-
ческих и физиологических исследований о человеке. У меня двадцать
открытий в различных отраслях физики: многие из них уже давно
опубликованы, другие хранятся в моих бумагах. Я принес в свой
кабинет искреннее желание стать полезным человечеству, священное
уважение к истине, сознание ограниченности человеческой мудрости.
Моей главной страстью была любовь к славе: она определяла выбор
тем моих занятий; она заставляла меня постепенно отбрасывать
каждый предмет, который не обещал мне прийти к настоящим, боль-
шим результатам, быть оригинальным, потому что я никогда не мог
решиться на то, чтобы снова разбирать тему, уже ранее изученную,
или пережевывать работы других авторов.
Я осмелился бы польстить себе, что добился своей цели, если
судить по гнусному преследованию меня со стороны королевской
академии наук, не прекращавшемуся в течение десяти лет, когда она
убедилась, что мои открытия о свете ниспровергнут все труды за
целое столетие и что я очень мало забочусь о том, чтобы войти в ее
состав621. Поверят ли, что, так как Даламберы, Карита, Леруа,
Менье, Лаланды, Лапласы, Монжи, Кузены, Лавуазье и шарлатаны
этой научной корпорации одни хотели держать в своих руках све-
тильник и так как в их руках были все трубы, создающие славу, что

Марат в Конвенте 233
они стали обесценивать мои открытия во всей Европе, возбуждать
против меня все ученые общества, закрывать для меня все журналы
вплоть до того, что, не имея возможности объявлять даже название
своих работ, я вынужден был скрываться и прибегать к псевдониму,
чтобы получить от них одобрение некоторых моих произведений *.
Я стонал в течение пяти лет под этим подлым гнетом, когда рево-
люция возвестила о себе созывом Генеральных штатов. Я скоро уви-
дел, куда придут события, и стал легче дышать в надежде увидеть,
наконец, человечество отомщенным, помочь уничтожению цепей и за-
нять свое место.
Но это был еще только прекрасный сон, готовый исчезнуть: же-
стокая болезнь угрожала мне его завершением в могиле. Не желая
покинуть жизнь, не совершив ничего для свободы, я составил на
скорбном ложе «Дар отечеству». Это произведение имело большой
успех: оно было награждено патриотическим обществом Каво, и на-
слаждение, которое я благодаря этому испытал, было главной при-
чиной моего выздоровления.
Вернувшись к жизни, я занимался исключительно поисками
средств, чтобы послужить делу свободы.
Вскоре я начал возмущаться недобросовестностью Неккера и его
преступными усилиями сделать одной видимостью двойное предста-
вительство и приостановить вызванную им реформу правительства.
Я начал также возмущаться отсутствием усердия у депутатов
народа, вялостью их усилий против привилегированных сословий,
стремившихся к роспуску Генеральных штатов. Боясь, что им не хва-
тает понимания или знания средств, я опубликовал свой план кон-
ституции, после того как состоял в переписке в течение шести недель
с теми, кто казались тогда самыми горячими патриотами: Шапелье,
Сиейесом, Рабо, Барнавом, Дюпором и др. Но я скоро убедился, что
их кажущаяся малозначительность происходила вовсе не от недо-
статка знаний, и я понял, что нужно гораздо сильнее действовать для
того, чтобы бороться с пороками, а не ошибками. Это было возмож-
* Это то, что я сделал в 1785 г. в отношении перевода «Оптики» Ньютона,
издателем которого был Бозе, признанного достойным одобрения академии622.

234 Жан Поль Марат
но только при помощи ежедневной газеты, в которой мог быть услы-
шан голос суровой правды, в которой законодателям напоминали
бы о принципах, в которой разоблачались бы мошенники, наруши-
тели долга, изменники, раскрывались все заговоры, выслеживались
все тайные замыслы, а при приближении опасности били бы в набат.
Я предпринял тогда издание «Друга народа»: известны успех
этой газеты, страшные удары, которые она нанесла врагам револю-
ции, жестокие преследования, которые она навлекла на своего
автора.
Начав присматриваться к Национальному собранию, я понял,
что, так как оно состоит в большинстве из врагов свободы, невоз-
можно, чтобы оно искренно содействовало ее победе; поэтому я до-
казывал необходимость исключения из него дворян, прелатов, вла-
дельцев бенефиций, судей, финансистов, ставленников двора,
приспешников крючкотворства. Видя, как они непрерывно злоумыш-
ляют втайне, чтобы задержать принятие конституции, поджидают
событий, чтобы уничтожить ее, и только в моменты кризиса пыта-
ются создать впечатление, что они честно над ней работают, я непре-
рывно доказывал неотложную необходимость чистки национального
сената, путем изгнания этих врагов общества со всех доверенных
постов. И если при виде их преступлений, учиненных ими убийств и
резни стольких патриотов, их непрестанно возобновляющихся заго-
воров негодование вырвало у меня, доведенного до отчаяния, при-
знание этой печальной истины, что нельзя ждать свободы, безопас-
ности, мира, пока эти трусливые злоумышленники не будут
вычеркнуты из числа живущих, то это было только тогда, когда
я убедился, что их смерть является единственным средством обеспе-
чения общественного спасения. Эта истина была так хорошо осо-
знана всеми народами, порвавшими свои цепи, что они начинали
свои революции принесением в жертву врагов свободы.
С тех пор как я взялся за перо для защиты отечества, никто не
затруднился опровергнуть мои мнения, но ежедневно против меня
публиковалось множество отвратительных пасквилей. Для всего
изданного правительством, чтобы уравновесить влияние моей газеты

Марат в Конвенте 235
и оклеветать меня, не хватит места в соборе Нотр-Дам. Чего они
добились? Ничего! Они только обогатили пасквилянтов и типогра-
фов. Что касается меня, им не удалось ни в малейшей степени по-
колебать мою популярность среди тех, кто может меня слушать или
умеет читать.
Я хорошо знаю, что мои произведения не созданы для успокоения
врагов отечества: мошенники и изменники ничего так не боятся, как
разоблачения. Поэтому число злодеев, поклявшихся погубить меня,
огромно. Вынужденные прикрывать свою вражду, свою низкую мсти-
тельность, жажду моей крови под покровом любви к человечеству,
уважения к законам, они с утра до вечера извергают против меня
тысячу жалких и отвратительных небылиц. Из «их единственная
обманувшая некоторых и беспрестанно ими распространяемая со-
стоит в том, что я — сумасброд, желчный безумец, кровожадное
чудовище или подкупленный злодей. Я не унизился бы до того, чтобы
опровергать эту абсурдную клевету, если бы не то, что большое
число моих коллег, еще введенных в заблуждение по поводу меня
корыстными злодеями, не ждали бы от меня исчерпывающего ответа.
Я могу его дать.
Пусть они прочитают произведения, написанные мною в начале
революции,— «Дар отечеству», мой «План конституции», мой «Ко-
декс уголовного законодательства» и сто первых номеров «Друга
народа», пусть скажут, в каком другом произведении, славящемся
мудростью и человеколюбием, они найдут больше сдержанности,
осмотрительности, умеренности, любви к людям, свободе, справед-
ливости.
Они считают преступлением, что я потребовал голов изменников
и заговорщиков. Но требовал ли я когда-либо народной расправы
для этих злодеев до того, как они стали безнаказанно выражать пре-
зрение к мечу справедливости, а законодатели занялись обеспече-
нием их безнаказанности? И затем, так ли уж велико преступление:
потребовать пятьсот преступных голов, чтобы сохранить пятьсот
тысяч невиновных? Уже самый расчет се свидетельствует ли о муд-
рости и человечности?

236 Жан Поль Марат
Они обвиняют меня в том, что я — подкупленный злодей. Но
я мог бы получить миллионы только за согласие молчать, а между
тем я живу в нищете. Я потерял из-за революции свое положение,
остатки моего состояния; мне остались только две тысячи экю дол-
гов в наследие от мошенников, которым я доверял, обманным обра-
зом использовавших мое имя и обокравших меня.
Я раскрыл всю свою душу тем из моих честных коллег, которые,
кажется, хотят основательно со мной познакомиться, чтобы сбли-
зиться со мной 'и вместе работать, наконец, на благо народа, слиш-
ком долго забываемого из-за жестоких разногласий, господствую
щих в Собрании. Я готов на всякое снисхождение, лишь бы оно не
шло в ущерб общественному спасению, правам и интересам нации.
Я требую от них только честности. Пусть скажут лишь слово, и я го-
тов договориться с ними о средствах обеспечения свободы, мира,
благоденствия нации. Да, я не желаю ничего лучшего, как отложить
з сторону кнут цензуры и взяться за линейку законодателя. Но если,
пользуясь моей доверчивостью, они хотят только связать мое перо,
пусть знают, что это произойдет лишь на миг. Я потороплюсь заклей-
мить их презрением; они станут моими первыми жертвами, потому
что я .никогда не соглашусь обманывать народ.
ПОБЕДА ДЕЛА СВОБОДЫ НА ЗАСЕДАНИИ 16 ЯНВАРЯ.
БОЛЬШИНСТВО НАЦИОНАЛЬНОГО КОНВЕНТА БЛЕСТЯЩЕ
ИСПРАВЛЯЕТСЯ ПОСЛЕ ВЫЗЫВАВШИХ ТРЕВОГУ ПРОВАЛОВ.
ОБОСНОВАННАЯ НАДЕЖДА, ЧТО ОНО БУДЕТ ПРАВИЛЬНО
ДЕЙСТВОВАТЬ ВО ВСЕХ ВАЖНЫХ СЛУЧАЯХ, КОГДА БУДЕТ СОЗДАНО
ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ 623
Насколько заседание 15 января внушило мне горечь и негодова-
ние624, настолько заседание 16-го преисполнило радостью и уте-
шением. Оно навсегда составит эпоху в летописях свободы; оно
приняло решение о бесповоротном уничтожении тирании путем унич-
тожения тирана; оно подготовило триумф французского народа и
всех наций, у которых найдется мужество последовать его примеру;

Марат в Конвенте 237
оно показало, что безнаказанность не является больше уделом дес-
потов, что преступления, которыми они покрывают себя, чтобы стать
самодержцами, должны быть омыты в их собственной крови; что, как
и всякий гражданин, они должны отвечать своей головой за соверша-
емые ими преступления против общественной свободы и личной без-
опасности; оно научит людей, обладающих властью, что они должны
искать своего счастья только в соблюдении законов, которые им
поручено охранять; оно научит приспешников и сообщников мо-
нархов, что все их усилия тщетны против воли народа, а народ
научит тому, что если он всегда должен вручать власть только
людям, достойным доверия, он никогда, однако, не должен отчаи-
ваться в общественном спасении, пока в сенате нации еще есть из-
вестное число честных, стойких и дальновидных людей. Как можно
скрыть, что именно пример депутатов Горы, этой кучки бесстрашных
защитников народа, которых ставленники бывшего монарха назы-
вают мятежниками, спас общественное дело?
Заседание 16-го было посвящено поименному голосованию с
трибуны по каждому из поставленных вопросов.
Виновен ли Людовик XVI в измене государству и в покушении на
национальную безопасность? Этот вопрос почти единогласно был
решен в утвердительном смысле. Из 747 голосов только высказа-
лись неясно и ни один не выступил против 625.
Это был, конечно, главный пункт процесса, без которого все
остальные не могли обсуждаться, но не здесь была главная труд-
ность, и, как я указывал, в этом отношении нельзя было опасаться
решения, противоположного истине: самые бесстыдные приспешники
лишенного трона деспота, даже его сообщники не набрались бы
наглости идти против общественного мнения. И зачем они без нужды
стали бы так поступать, когда декрет, объявлявший Людовика из-
менником, мог быть обойден другим, передававшим приговор на
утверждение народа? А в этом отношении вожаки и приспешники
клики льстили себя надеждой, что их ухищрения обеспечат им по-
беду. Они так были в этом уверены, что еще утром шли на пари сто
против одного, что обращение к народу пройдет. Но провидение, кото-

238 Жан Поль Марат
рое насмехается иногда над порочными людьми, оставило на их
долю только смятение и угрызения совести. Обращение к народу
было отклонено большинством 414 против 278 626.
Те же причины, по которым было отклонено обращение к народу,
заставят отклонить изгнание в заточение и голосовать за смертную
казнь.
Но незачем вмешиваться провидению, когда достаточно естест-
венных причин для того, чтобы объяснить события. Я как-то уже
сказал, что, хотя среди вожаков клики много людей, полных лукав-
ства и опытных в интригах, среди них нет ни одного гения, способ-
ного предвидеть события, рассчитать действие и противодействие
пущенных в игру сил и пойти на крупные мероприятия. Этот недо-
статок предвидения, эта неумелость, эта слепая вера в мелкие мо-
шеннические уловки погубили их.
Не приходится сомневаться в том, что преступные замыслы руко-
водителей клики были подготовлены уже давно, поскольку во главе
их находятся Гаде, Жансонне, Верньо, эти три интригана Жиронды,
набравшиеся дерзости вести переговоры с деспотом 25 июля без
ведома Законодательного собрания, членами которого они явля-
лись 627. Но кому не известно, что эти же три интригана провели
декрет, предписывавший избирать депутатов в Конвент на собраниях
выборщиков, т. е. способ выборов, передававший избрание боль-
шинства новых представителей народа в руки этих честолюбцев?
Известны все пружины, которые они использовали, чтобы добиться
избрания своего и своих помощников Петиона, Лакруа, Ласурса,
Инара, Сиейеса, Ланжюине628, Бриссо, Карита, отвергнутых об-
щественным мнением столицы, где они были слишком хорошо из-
вестны. Известно, с какой ловкостью они использовали события
10 августа, чтобы вернуть в министерство своих ставленников Сер-
вана, Ролана и Клавьера.
Это с ними они стали конспирировать с момента избрания депу-
татов парижского департамента. Обеспокоенные тем, что среди них
оказались люди дальновидные и энергичные, люди с характером, они
были озабочены тем, как бы оклеветать и отделаться от них. Эта

Марат в Конвенте 239
система клеветы проводилась с непостижимым упорством: сотня на-
емных пасквилянтов была засажена за работу, чтобы ввести в заблу-
ждение народные общества, административные учреждения, собра-
ния выборщиков. События 2, 3 и 4 сентября дали повод к распростра-
нению клеветы среди граждан, которые не знали фактов, вызвавших
их. Клика воспользовалась этим, чтобы сделать парижан ненавистны-
ми для всей Франции, заставить новых депутатов опасаться пребыва-
ния в Париже. Несколько похвальных слов, напечатанных в моей
газете, дали повод Гаде заявить, что я хотел добиться диктатуры для
Робеспьера, к которому он питал отвращение. Подогревая эти рос-
сказни, клика распространила обвинение на наиболее ревностных де-
путатов Парижа, которых она представляла честолюбцами, стремя-
щимися к самодержавной власти. Она распространила эту нелепицу
во всех департаментах, и новые депутаты являлись в столицу преис-
полненные предубеждения против депутатов Парижа. Почти все де-
путаты Устьев Роны при посредстве Барбару вступили в коалицию *
с депутатами Жиронды, Финистера, Кальвадоса, и в первые же дни
после открытия Конвента объединились против делегации Парижа.
Разоблачение этих слухов о диктатуре, триумвирате, трибунате были
поводом для притворной тревоги и смешных дискуссий, доходивших
до трагического. Мои коллеги, которых изобличали, оправдывались,
отвергая клевету. У меня хватило мужества принести себя в жертву
ради них, и я навлек всю бурю на свою голову. Моя защита, мое
спокойствие, моя твердость привели в замешательство интриганов,
внушили уважение их приспешникам, открыли глаза большому числу
предубежденных депутатов и положили конец яростным воплям моих
врагов.
Дважды они пытались переходить в нападение и были отбиты
таким же образом. Вскоре они сами погубили себя тем остервенени-
ем, с которым они пытались погубить нас, Робеспьера, Дантона и
меня. Тридцать писак на службе Ролана наводняли ежедневно все
уголки государства кровожадными памфлетами, и каждый день
* Все за исключением Ровера и Гаола-рена.

240 Жан Поль Марат
сенат изводили приходившими отовсюду смешными доносами про-
тив меня. Спокойствие, обнаруженное депутатами департаментов в
Париже, который им изображали, как лесную чащу; одиночество, в
котором оставили меня мои коллеги,— а клика обвиняла их в союзе
со мной,— заставили их признать ложными слухи, распространяв-
шиеся против парижан. Эта партия, стремящаяся к диктатуре, ока-
залась призраком: ведь члены ее не осмелились произнести ни слова
в защиту своего мнимого вождя. Мое мужество, неприязненное от-
ношение ко всяким интригам, мои речи с трибуны, мои произведе-
ния, мой пламенный патриотизм помогли вывести Конвент из заблу-
ждения и вернули мне все честные сердца. Труднее было уничтожить
предубежденность в департаментах: Ролан старался утаить истину
посредством перехватывания на почте всех патриотических произве-
дений и лишения меня подписчиков. Но в конце концов писем депу-
татов-патриотов и небольшого числа номеров моей газеты, дошед-
ших по назначению, хватило для того, чтобы переубедить честные
умы. И как могло быть иначе при виде того, как спокойно ведет себя
в Конвенте человек, обвиняемый во всех преступлениях, против кото-
рого вот-вот должен быть принят обвинительный декрет, в особен-
ности при виде того, как писатель, беспрерывно чернимый как же-
сточайший злодей, гнушается отвечать своим хулителям, весь погло-
щенный делом общественного спасения, раскрытия заговоров и
избавления тысяч жертв от тирании?
Я сорвал маску с клики, ее уже хорошо узнали в Париже, ее
начали узнавать в нескольких крупных городах республики, только
что высказавших свое мнение о судьбе тирана в таком духе, который
не мог успокоить злоумышленников, пытавшихся спасти его от казни.
Это развитие общественного мнения и боязнь, что оно станет всеоб-
щим, немало содействовали отказу многих поддавшихся предубеж-
дению депутатов от системы опроса народа.
Энергичные речи, произнесенные с трибуны, и речи, опубликован-
ные против этой злосчастной системы, лишили ее еще большего чис-
ла сторонников. Но ничто так не подействовало, как обоснованные
заявления в момент голосования 629.

Марат в Конвенте 241
Лицемерная маска, которой прикрывались сторонники клики,
это притворное уважение к суверенитету народа, которым они ки-
чились с такой наглостью, чтобы вернее предать его дело, эта трога-
тельная и ревностная заинтересованность в том, чтобы их доверители
могли использовать свои права,— все это было вполне пригодно для
того, чтобы ввести в обман и привлечь к ним все голоса. Это неиз-
бежно случилось бы, если бы я уже давно не изобличил этих веро-
ломных людей, не раскрыл их заговоры, их замыслы, их планы. Так
как их уже знали, их лицемерные речи, противоречившие их пре-
ступным делам, еще больше их изоблачали, тогда как сила речей
патриотов, обосновывавших свое мнение, и страстность тона, сопро-
вождавшая их, вносили убежденность.
Наконец, голосование одних влекло за собой голосование других:
несмотря на ловкость, с какой бюро начало поименное голосование
с депутатов Финистера, сплошь зараженных аристократизмом, мно-
гие депутаты стали присоединяться к большинству.
Эти выступления по мотивам голосования депутатов, судивших
тирана, будут очень ценными для истории. Видя, с какой свободой
они излагают свое мнение против общей воли, вожаки клики, призы-
вавшие и призывающие в Париж вооруженную силу под предлогом
того, что они не находятся в безопасности, должны краснеть за свою
трусливую ложь. Найдется ли подлый клеветник, который осмелится
заявить, что бывший монарх был принесен в жертву?
Сотни самых красноречивых выступлений были заслушаны с три-
буны, они будут точно переданы в газетах. Но мое, как всегда, бу-
дет искажено; пусть мне будет поэтому позволено привести его
здесь.
«Я глубоко почитаю народный суверенитет. Первый из политиче-
ских писателей, я призывал Учредительное собрание к исполнению
долга, доказывая ему, что без санкции народа его суверенитет яв-
ляется только видимостью. Есть только один случай, когда народ
может осуществить этот акт суверенитета,— если он может сослать-
ся при этом на декларацию прав. Самый верный способ помешать
депутатам когда-либо покуситься на нее состоит в том, чтобы в кон-
16 Заказ 697

242 Жан Поль Марат
це этой декларации торжественно объявить, что каждый декрет,
сколько-нибудь ее нарушающий, явится недействительным, неза*
конным и что вполне допустимо сопротивляться его осуществлению,
даже путем вооруженного восстания. Это — статья, которую законо-
датели всегда пропускали, всегда ей противились. Ставить на утвер-
ждение народа каждый декрет — невозможно; ставить наиболее
важные — неосуществимо: пришлось бы отрывать торговцев, ремес-
ленников, рабочих, земледельцев от их повседневных занятий, чтобы
превратить их в законодателей. Это значило бы перевернуть вверх
дном все отношения, привести в расстройство государство, разрушить
его и превратить в пустыню.
Ставить на утверждение народа приговор, вынесенный по госу-
дарственным соображениям, ему недоступным, было бы не только
глупостью, но безумием. Это могло быть придумано только сообщ-
никами тирана, вынужденными для того, чтобы прикрыть свои зло-
деяния и спасти его от казни, предать государство ужасам граж-
данской войны. Мой долг воспротивиться всеми силами осуществ-
лению этого гибельного проекта, и поэтому я говорю: нет\»

БОРЬБА С ЖИРОНДОЙ И ВОССТАНИЕ
31 МАЯ-2 ИЮНЯ 1793 г.
НОВЫЙ, ПРОСТОЙ И ПРЕВОСХОДНЫЙ ПЛАН
ОРГАНИЗАЦИИ АРМИИ630
В заседании 7-го Дюбуа-Крансе представил от имени военного
комитета план новой организации наших армий. Этот план, столь же
простой, сколь и превосходный, является первым действительно
патриотическим трудом, вышедшим из комитетов Конвента.
Предоставим слово докладчику.
«Вы поручили комитету, голосом которого я являюсь, доложить
вам о способах осуществления декрета, в котором вы провозгласили,
что Франция в будущую кампанию выставит армию в пятьсот две
тысячи человек.
Я должен вам сегодня сообщить, что, будь армия при нынешней
ее организации пополнена, у нас должно быть под ружьем восемь-
сот тысяч человек. Тем не менее на 1 декабря число наших солдат
не превышало 401 922 человека. С тех пор желание повидать свои
семьи увлекло многих волонтеров и соответственно уменьшило число
наших солдат.
Сообщить вам об этом значит предупредить, что, если вы хоти-
те пополнить армию, вам нужно произвести набор трехсот тысяч
человек. Воспользуемся же этой убылью для того, чтобы изменить
организацию армии, уничтожить все злоупотребления, от которых
мы так долго стонали, и создать на самой прочной основе наши
армии, залог наших успехов.
16*

244 Жан Поль Марат
С 1790 г. постепенное дезертирство врагов революции очистило
наши линейные войска. Смерть тирана уничтожила все последние на-
дежды аристократов. Поведение наших линейных войск заслуживает
самых высоких похвал и не оставляет места ни для каких подозре-
ний. Настало время, когда под нашими знаменами должны быть
только люди, равные в правах, и когда начальники, соответственно
принципам, должны быть свободно избраны своими подчиненными.
Первым актом, достойным представителей народа, должно быть
установление одинакового отношения к солдатам линейных войск и
национальным волонтерам: все защитники отечества должны обра-
зовать единое целое. Я надеюсь доказать, что это сделать очень
легко.
Первым принципом для сохранения наших армий должно быть
положение, что каждая часть должна быть укомплектована полно-
стью. Без этого мы будем иметь лишние штабы, а неуверенность в
количестве своих солдат будет останавливать на каждом шагу гене-
ралов в их военных операциях. Необходимо поэтому уменьшить коли-
чество наших батальонов для их пополнения.
Линейные батальоны, лучше всего укомплектованные, наиболее
обученные, наиболее связанные своими обязательствами, должны
быть сохранены полностью, но, если вы сохраните несправедливую
разницу между их положением и батальонами волонтеров, пополне-
ние линейных войск станет невозможным, тогда как батальоны во-
лонтеров будут легко формироваться.
Есть средство устранить все неудобства. Объединим один ли-
нейный батальон с двумя батальонами волонтеров. Придадим к этой
части, состоящей из людей, к которым мы будем одинаково отно-
ситься, артиллерийскую роту и шесть пушек. Таким образом, в
армии будет установлено полное равенство, и это простое и строго
упорядоченное устройство не повлечет никакой дезорганизации. Все
опрошенные генералы единодушно приветствовали эту меру, кото-
рую они успешно применяли в последней кампании».
Здесь докладчик, остановившись на предложенном им плане,
лредставил сам различные возражения, которые он опроверг и из

Марат в Конвенте 245-
которых сделал вывод, что план организации имеет много преиму-
ществ и очень мало неудобств.
Наконец, он сделал последовательный обзор разных родов ору-
жия, из которых составляется вся армия, и разобрал соответству-
ющие им реформы и учреждения.
Первым мероприятием должно быть установление одинаковой
оплаты для всех частей одного вида оружия. Это уничтожит навер-
няка всякую низменную зависть между воинскими частями, всякие
преимущества и явную несправедливость, разделяющие людей, кото-
рых должна объединять защита их прав и общего отечества.
Вторым мероприятием, глубоко связанным с первым, является
национализация армии, включение в нее и линейных войск, и нацио-
нальной гвардии. Эта мера, которую комитет совершенно основа-
тельно рассматривает как лучшее средство укомплектования армии,
уменьшает количество батальонов национальных волонтеров. Два
батальона будут присоединяться к одному линейному батальону и
составлять вместе одну полубригаду. Эта реформа требует только
изменения в штабах.
Она вызвала возражения Барера, который рассматривает ее как
слишком медленное средство организации в то время, когда мы при-
ближаемся к вступлению в кампанию. Но она уже осуществляется
на деле, и, если бы она и не осуществлялась, она произойдет гораздо
быстрее, чем организация бюро в военном министерстве, которую он
предложил два дня назад, потому что одно только перемещение дел
из одного бюро в другое займет месяц и на этот промежуток времени
будут приостановлены все операции.
Барер старался показать всю опасность этого вливания, которое,
по его мнению, подорвет дух линейных войск, т. е. представление об
этом пустом предрассудке чести, который воодушевлял наших солдат
при деспотизме. Однако для наших войск было бы оскорбительным
предположение, что они могут быть воодушевлены каким-либо дру-
гим духом, кроме духа свободы, и что они выступают против врага,
движимые каким-либо иным стремлением, кроме желания уничто-
жить врагов отечества, защитниками и детьми которого они являются.

246 Жан Поль Марат
В общем это вливание можно произвести в течение нескольких
дней и почти незаметно, при распределении частей, предназначен-
ных для той или иной экспедиции. Во всех случаях оно не вызовет
никаких неудобств, потому что предлагается осуществить его не
перед лицом врага и не накануне какого-нибудь сражения. Нет та-
кого генерала, который не мог бы осуществить его в своей армии в
течение пятнадцати дней без каких-либо' потрясений, а если он чело-
век с головой, он может провести это с утра до вечера. Все возраже-
ния против этой мудрой и необходимой перемены сводятся к пустой
декламации. Я не обвиняю Барера в том, что он явился в этом слу-
чае голосом государственных людей, отвергающих ее, как и всякую
другую спасительную меру, рассчитанную на то, чтобы уничтожить
последние остатки старого порядка, который они пытаются воскре-
сить. Я хочу только отметить, что он совершил промах, и Собрание
заметило так же, как и я, что никогда он не был настолько ниже
своих возможностей, как на этот раз, потому что вообще ему нельзя
отказать в таланте, и в большом.
Больше всего энтузиазма вызвала часть доклада, где говорится
о вознаграждении тех граждан, которые приносят себя в жертву,
защищая отечество с оружием в руках, и, к своему несчастью, ока-
жутся искалеченными в боях, или их семей, если они лишатся жизни.
Благодаря предложенным мерам каждый француз тем охотнее будет
жертвовать жизнью для своего отечества, что отныне у него не будет
беспокойства за судьбу своей жены и своих детей. Эти меры, обеспе-
чивающие каждому возможность приобретения маленького участка
земли, имеют еще то драгоценное преимущество, что будут способ-
ствовать возрождению нравственности благодаря увеличению числа
собственников. Сколько людей погибает еще из-за отсутствия по-
ощрения и в отчаянии из-за невозможности что-нибудь приобрести!
В проекте комитета все рассчитано на уничтожение следов дес-
потизма, вплоть до обозначения воинских званий. Но своей простотой
и своей цельностью он имеет больше всего прав на похвалу со сто-
роны знатоков.

Марат в Конвенте 247
ЗАМЕЧАНИЯ ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОЙ ДЕЛЕГАЦИИ
48 ПАРИЖСКИХ СЕКЦИЙ И 85 ДЕПАРТАМЕНТОВ
РЕСПУБЛИКИ
Слово к моим согражданам. 48 парижских секций 631
Граждане!
Около тридцати петиционеров, называющих себя вашими депу-
татами, явились позавчера утром с печатной петицией, подписанной
председателем Плезаном Лауссе (La Houssaye) и секретарем Пупе-
лем, с просьбой допустить их к решетке.
Эта петиция старается представить в качестве единственного
средства против злоупотреблений, совершаемых в продовольствен-
ном деле, три следующих мероприятия.
Декретировать шестилетнее тюремное наказание для всех админи-
страторов, если окажется, что они занимаются торговлей.
Декретировать единую меру веса для зерна по всей республи-
ке — квинтал.
Установить точный максимум на квинтал; ни в коем случае, под
угрозой шестилетнего наказания в первый раз и смертной казни во
второй, ни одному земледельцу, торговцу, собственнику, арендатору
не разрешается продавать мешок зерна, доброкачественного, весом
в 250 ф., дороже, чем за 25 ливров, на время, признанное законода-
тельным корпусом очень затруднительным, как в нынешних условиях.
Эта петиция сопровождалась письмом с угрозой Конвенту, что,
если она будет отклонена, 48 секций выступят.
Считая, что эти выражения проскользнули необдуманно или
вырвались вследствие столь естественного страха перед голодной
смертью, я отправился к этим депутатам вместе с многими моими
коллегами. Я объяснил им причины, побудившие Собрание переслать
эту петицию в комитет сельского хозяйства, доказал, что они по-
служат только врагам отечества, если будут настаивать на своем
преступном проекте, будут чернить своих собственных представи-
телей, если у них не будет уважения к Конвенту. Я заверил их, что

248 Жан Поль Марат
громадное большинство его одушевлено любовью к общественному
благоденствию, и я обязался потребовать, по их просьбе, у Собрания
установления дня и часа, когда они могут быть допущены к решетке.
Собрание постановило перейти к очередным делам. Я сообщил им об
этом решении; меня сопровождали мои собратья, сделавшие тысячи
бесполезных усилий, чтобы вернуть так называемых депутатов
48 секций Парижа к благопристойности и мудрости. Наиболее за-
пальчивые среди них старались увлечь своих товарищей к насиль-
ственным мерам. Было решено, что депутаты Парижа отправятся в
комитет сельского хозяйства, чтобы получить доклад о состоянии
продовольствия и потребовать установления даты для петиционеров
из Парижской коммуны. Докладчик поднялся на трибуну, и была
установлена дата — на следующий день, утром.
Вот сообщение части фактов, которые должны быть изложены
чисто исторически. Я мог бы этим ограничиться, если бы не имел
очень убедительных оснований считать, что так яростно выступав-
шие петиционеры не были друзьями отечества, порядка и мира. Вот
изложение фактов, которые я сопровожу замечаниями, и пусть все
честные граждане Парижа обдумают их вместе со мной.
Известно, что никогда Конвент, как и предшествующие собрания,
не занимался обсуждением важных вопросов для общественного
спасения без того, чтобы его не прерывали из-за продовольственных
волнений или мятежей. Чтобы ограничиться только самыми недав-
ними примерами, я напомню о сборищах в департаментах Сены и
Луары и в Луаре, вызванных недостатками на рынках, о которых
было доложено Конвенту как раз в тот момент, когда обсуждалась
дата для вынесения приговора бывшему монарху, дата, которую
преступная клика всячески стремилась отдалить. Я упомяну о тре-
вожных слухах, распространявшихся депутатами Парижской ком-
муны внутри Конвента, как раз тогда, когда он должен был обсуж-
дать вопрос о войне с Англией. Я упомяну о тревоге, вселявшейся в
Конвенте депутатами парижских секций как раз тогда, когда обсу-
ждался вопрос о новой организации наших армий.
Это предварительное замечание очень важно, и, несомненно, оно

Марат в Конвенте 24D
не ускользнет от здравых умов. Нескромность выражений, употребля-
вшихся петиционерами, заставила некоторых депутатов усомниться в
том, действительно ли они являются депутатами Парижской ком-
муны, и с тем большим основанием, что не будучи возглавлена мэра-
ми, делегация не имела законного характера.
Недостаток внимания, с которым, казалось, отнеслись вожаки
делегации к моим замечаниям после того, как им было сообщено о
решениях Собрания, тогда как они так благожелательно меня встре-
тили, когда надеялись, что я добьюсь их приема, усилил сомнения
этих представителей народа и мои, в частности.
Эти сомнения и подозрения превратились в вероятность, я бы
сказал,— почти в уверенность, когда мы услыхали чрезвычайна
резкие заявления вожаков петиционеров против парижских депута-
тов, пламенный патриотизм которых хорошо известен, в особенности
когда мы узнали, что вожаки петиционеров имели в кофейнях вокруг
зала заседаний своих эмиссаров, выступавших с самыми разнуздан-
ными нападками на Национальное собрание. В конце концов эти
предположения превратились в моих глазах в уверенность, когда я
прочитал петицию и увидал фамилии подписавшихся.
Проект декрета, содержавшийся в петиции, мог быть продиктован
только недоброжелателями, если только он не является следствием
заблуждения или безумия.
Первая статья предлагает шестилетнее тюремное наказание каж-
дому администратору, который возьмет на себя заведование (ge-
stion) продовольствием, что позволяет предвидеть проект передачи
всего дела продовольствия компаниям скупщиков или булочников,
что более вероятно, судя по большому числу булочников, которое
можно было заметить среди петиционеров; в этом случае их взгля-
ды на общественное благо не являются бескорыстными.
Третья статья предлагает шестилетнее тюремное заключение
каждому земледельцу, который будет пойман первый раз при про-
даже мешка зерна дороже 25 ливров, даже в годы плохого урожая,
и смертную казнь каждому нарушителю, пойманному вторично;
мероприятия, как нельзя лучше, кажется, рассчитанные на то, чтобы

250 Жан Поль Марат
вызвать голод, потрясение государства и гражданскую войну; они
были бы верхом безумия, если бы не были верхом злодейства. Что
стало бы с отечеством, если бы Конвент когда-либо их принял? Я ос-
меливаюсь думать, что он слишком ревностно относится к общест-
венному спокойствию и счастью, чтобы согласиться с подобными ме-
роприятиями.
Поэтому, как и всякий просвещенный патриот, Друг народа рас-
сматривает эту петицию, как внушенную врагами отечества, вожа-
ками, злоупотребившими доверием секций как раз в момент, когда
отсутствие самых преданных патриотов, призванных служить оте-
честву внутри Конвента, в собрании выборщиков или на границах,
отдало их во власть лицемерных речей и лукавых происков кучки
интриганов, прикрывшихся маской лжепатриотизма.
Наконец, последнее замечание, устраняющее даже тень сомне-
ния, состоит в том, что петиция подписана только двумя личностями,
известными своим антипатриотизмом, я добавил бы даже,— своими
контрреволюционными происками. Один из них — господин Плезан-
Лауссе632, секретарь-докладчик или, вернее, писарь-сквалыга быв-
шего товарища прокурора Флери. Этот подлый взяточник взимал
дань с несчастных тяжущихся, которым его хозяин продавал право-
судие.
Другой — господин Пелиссье, королевский комиссар, изгнанный
из Бретани за аристократические проделки 633.
Среди петиционеров были замечены также гг. Булан, бывший
лейб-гвардеец старшего брата Капета, Жюинье, бывший февдист
Сен-Марсельского прихода 634.
Граждане, друзья отечества! Я разоблачаю этих интриганов как
недостойных представлять вас, как жалких эмиссаров клики Ро-
лана, стремящейся злоупотреблять вашей доверчивостью, чтобы вы-
звать смуты и раздоры. Будьте на страже против всякого чужерод-
ного внушения. Положитесь на бдительность ваших представителей,
чистота патриотизма которых не может быть заподозрена, ревност-
но оберегающих ваше счастье. Петиция, предложенная от вашего
имени, содержит гибельные проекты, а сопровождающее ее письмо

Марат в Конвенте 251
оскорбительно для Конвента и тем самым позорит вас, потому что,
оскорбляя своих представителей, вы оскорбляете самих себя. И как
можете вы сомневаться в ревностности ваших представителей или
проявлять малодушное беспокойство? Разве вы не знаете, что только
после осуждения низложенного тирана патриоты-депутаты могут
начать работать для блага народа, что до того им приходилось
защищать самих себя против преступной клики, руководившей Кон-
вентом? Эта проклятая клика стремится сделать вас орудием для
своих гнусных намерений. Требуйте отчета о петиции и письме, пред-
ставленном от вашего имени вашими комиссарами. Ищите, с кем
связаны* интриганы, идущие во главе, разоблачайте их неразумие,
опасные, гибельные поступки и покажите себя достойными звания
безупречно чистых людей, граждан, друзей отечества, подлинных
республиканцев.
ИДЕЯ НОВОЙ КОНСТИТУЦИИ. БЕГЛЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ
ОБ ЭТОМ ЖИРОНДИСТСКОМ ХЛАМЕ 635
На заседании 15-го [февраля] на трибуну поднялся докладчик
конституционного комитета в сопровождении многих членов этого
комитета. Председатель сообщил, что будет зачитана конституция.
При этих словах, призванных пробудить внимание к самым важным
идеям, со всех сторон проявились признаки любопытства, сменившие-
ся сейчас же глубочайшей тишиной. Вступлением послужила ввод-
ная речь, и, хотя она была выдержана в полемическом духе и произ-
несена гнусавым голосом Кондорсе, она была выслушана до конца с
огромным вниманием.
В этой речи оратор рассмотрел существующие точки зрения по
разным политическим вопросам, в частности о форме национально-
го сената: он высказался за одну палату. Потом он выразил глубо-
* Если вы хоть немного проследите за интригами Плезана Лауссе и Пупе-
ля, вы вскоре убедитесь, что они связаны с бриссотинцами и что все нити интриг
находятся в руках Клавьера.

252 Жан Поль Марат
кое почтение перед общественным мнением, утвердившим народ .вер-
шителем законов, и подробно остановился на всевозможных предо-
сторожностях для стеснения первичных собраний под предлогом
того, чтобы не допустить господства в них беспорядка и предотвра-
тить возникновение в них восстаний. Это ученое рассуждение, по
правде говоря, было лишь призмой, сквозь которую комитет старал-
ся показать свою работу, т. е. конституцию.
Она была прочитана Жансонне, прозванного за свой гнусавый
голос уткой Жиронды, из всех чтецов наименее способного произ-
вести впечатление.
Во главе конституции помещена декларация естественных прав,
гражданских и политических: -неудобоваримый труд без основы и без
анализа, в котором смешаны все понятия и в каждой строчке про-
глядывает круглое невежество юриста-практика.
Раздел о законодательном корпусе представляет только кучу
хлама из разных мелких статей, регламентирующих способ избра-
ния членов, правила голосования, порядок ведения заседаний: это
шедевр ребячества.
Назначение исполнительного совета поручается первичным со-
браниям; его превосходство над всеми остальными властями, своего
рода независимость от Законодательного собрания делают его опас-
ным учреждением, только по названию отличающимся от прежней
исполнительной власти, потому что председатель совета является во-
площением монарха, хоть и именуется гражданином министром. Шутя
говорили, что эта часть конституции является одеждой, сшитой для
Ролана, и она очень плохо выглядит сегодня, когда царство этого
интригана и ханжи закончилось 636. Но несомненно, что при помощи
почты, находившейся в его власти, восьмисот тысяч ливров, которые
он расточил для того, чтобы ввести нацию в заблуждение, он подго-
товил все, чтобы оказаться выбранным народом, над которым он хо-
тел бы властвовать как хозяин и которого спровадил бы к дьяволу,
как только ему заблагорассудится.
В этом проекте административным учреждениям и судам даны
довольно обширные полномочия, но главную роль играют первич-

Марат в Конвенте 253
ные собрания. Они беспрерывно собираются по самому незначитель-
ному поводу, так что авторы проекта конституции не оставляют
гражданам другого занятия, кроме собраний и совещаний. Образец
этой мании виден в том, как они беспокоят их во всех концах госу-
дарства для осуществления права контроля над актами Законода-
тельного собрания. Кто поверит, что для предложения нового закона
или отмены старого, что так легко мог сделать простой депутат, они
будут задерживать на собраниях пять миллионов граждан в течение
шести недель! Это вспышка безумия, дающая авторам конституции
право на место в Птит-Мезон, тем более заслуженное, что они не
разрешают своим коллегам ошибаться, исключая из сената на целую
сессию его членов, проголосовавших за декрет, который будет 'Отме-
нен.
Стоит отметить, что в этом новом проекте уничтожено право- пе-
тиции и совершенно не упоминаются народные общества, потому что
все то, что они так охотно делают, проект заставляет делать первич-
ные собрания.
Новая конституция не заслуживает более тщательного рассмо-
трения; я ограничиваюсь этим обзором. Я только замечу, что иска-
жающие ее чудовищные недостатки заставляют задуматься над тем,
не было ли у редактировавших ее участников преступной клики со-
знательного умысла вызвать в нации разочарование, когда ей будет
представлен этот жалкий опыт вместо драгоценного труда, который
должен был увенчать ее ожидания? Но проще сказать, что мошен-
ники работали для самих себя по своей глупости, они не предпола-
гали, что их деятельность будет оценена по достоинству.
Они как нельзя лучше послужили общественному делу этим чу-
довищным проектом; они погубили бы его каким-нибудь посредствен-
ным проектом, который мог бы пройти. Их проект вызвал возму-
щение, и для того, чтобы о них судить по их делам, патриоты по-
требовали напечатания этого шедевра и рассылки его щ> всей рес-
публике.
Впрочем, конституцию даст Гора, и, несмотря на этот пустяковый
и вероломный проект, ожидания народа не будут обмануты 637.

254 Жан Поль Марат
[ПРОТИВ СКУПЩИКОВ]638
Несомненно, что капиталисты, скупщики, монополисты, торговцы-
предметами роскоши, крючкотворы, судебное сословие, бывшие двю-
ряне и т. д.— все, за единичными исключениями, являются приспеш-
никами старого порядка, сожалеющими о злоупотреблениях, кото-
рым они пользовались для своего обогащения за счет общественных
достатков. Как же они могут добросовестно содействовать установ-
лению царства свободы и равенства? Из-за невозможности изменить
их сердца, тщетности всех средств, принимавшихся до сих пор для
того, чтобы призв,ать их к выполнению долга, потеряв надежду на
то, что законодатель прибегнет к серьезным мерам, чтобы принудить,
их к этому, я не вижу ничего, кроме полного уничтожения этого про-
клятого отродья, что могло бы содействовать успокоению государ-
ства, которое они не перестанут раздирать на части, пока будут су-
ществовать. Сейчас они удваивают усилия, чтобы измучить народ,
непомерным повышением цен на съестные припасы первой необхо-
димости и страхом голода.
В ожидании того, что нация, утомленная этими возмутительными
беспорядками, сама примет меры для очищения страны свободы от
этой преступной породы, которую труслив,ые законодатели поощря-
ют к злодеяниям, обеспечивая им безнаказанность, не будем удив-
ляться, что в каждом городе доведенный до отчаяния народ сам до-
бивается справедливости. В каждой стране, где права народа не яв-
ляются лишь пустыми словами, торжественно возвещаемыми только
в декларации, ограбление нескольких лавок, у дверей которых были
бы повешены скупщики, быстро положило бы предел злоупотреб-
лениям, приводящим пять миллионов человек в отчаяние и обрека-
ющим тысячи на гибель из-за нищеты. Неужели же депутаты на-
рода всегда будут только болтать о бедствиях, никогда не предлагая
никаких средств исцеления?
Оставим в стороне карательные меры в законах; слишком оче-
видно, что они всегда были и останутся без последствий; только ре-
волюционные меры окажут нужное действие. Но я не знаю никакой

Марат в Конвенте 255
другой, применимой к нашим слабым способностям, кроме того, что-
бы облечь полномочиями нынешний комитет общественной безопас-
ности, составленный целиком из честных патриотов, разыскать са-
мых главных скупщиков и предать их как изменников отечеству суду
государственного трибунала из пяти членов, отобранных из наиболее
честных и беспощадных людей.
Я знаю другую меру, которая еще вернее повела бы к цели: со-
ставить сообщество из наиболее состоятельных граждан, чтобы до-
ставить из-за границы съестные припасы первой необходимости,
сбывать их по покупной цене и таким образом снижать существую-
щие цены до тех пор, пока они не придут Bj справедливое равнове-
сие. Но осуществление этого плана предполагает добродетели, от-
сутствующие в стране, где господствуют плуты, разыгрывающие
из себя патриотов, чтобы легче обмануть дураков и ограбить народ.
Но немного терпения: эти беспорядки долго не продлятся. На-
род поймет, наконец, великую истину, что он всегда должен сам
спасать себя. Пусть злодеи, стремящиеся вернуть его в кандалы, на-
казать его за то, что он отделался 2, 3 и 4 сентября от кучки измен-
ников, трепещут, чтобы самим не оказаться в числе зараженных чле-
нов, которые он сочтет необходимым отсечь от политического кор-
пуса.
Подлые тартюфы, старающиеся погубить отечество под предло-
гом обеспечения царства законности, подымитесь на трибуну для
моего разоблачения с этим номером газеты в руках. Я готов при-
стыдить вас!
МАРАТ СВОИМ СОБРАТЬЯМ-ПАТРИОТАМ
В НАЦИОНАЛЬНОМ КОНВЕНТЕ639
Дорогие собратья! *
Я принимаюсь сегодня за перо не для себя, а для вас, во имя ва-
шей чести, скомпрометированной странной дискуссией, которую вы
* Я обращаюсь не к патриотам Горы, а к патриотам из другой части Кон-
вента.

256 Жан Поль Марат
дали возможность затеять 26-го по поводу меня, и гнусным декре-
том, который вы позволили преступной клике издать против меня.
С тех пор как объединение федератов с парижанами вызвало
победу патриотической партии в Конвенте, а вечные заговоры вожа-
ков преступной клики переубедили многих честных депутатов,, ранее
заблуждавшихся, вы составляете большинство, от вас зависит поме-
шать всем гибельным мероприятиям и предотвратить несправедли-
вые декреты. Но среди вас нет никого, кто не был бы убежден, что
руководители государственных людей воспользовались отрывком
из № 133 моей газеты для подстрекательства .к ограблению несколь-
ких бакалейных лавок, чтобы затем вероломно обвинить меня в том,
что я являюсь устроителем беспорядков, подготовленных жад-
ностью скупщиков и вызванных тайными происками эмиссаров пре-
ступной клики совместно с эмигрантами и другими контрреволюцио-
нерами. Тем не менее вы не только -не выступили против этого веро-
ломства и не разоблачили эту измену, вы допустили, чтобы на осно-
вании несправедливого и бесчестного декрета этот до*юс был на-
правлен в обычный уголовный суд, а на министра юстиции возложе-
но преследование зачинщиков,, устроителей ги соучастников происхо-
дивших 25-го беспорядков, как будто эти беспорядки могут иметь
ко мне какое-нибудь отношение, как будто политическое размышле-
ние, простое мнение может считаться преступлением.
Я хорошо знаю, что декрет обо мне является недействительным и
не будет иметь никаких последствий. Я знаю также, что он позо-
рит только тех, кто его принял, но злодеи, выпустившие его, не пре-
минут им воспользоваться, чтобы ввести в заблуждение наших бра-
тьев в департаментах, чтобы вновь меня оклеветать, очернить вас,
оправдать себя перед общественным мнением и тем легче погубить
отечество.
И потом, какое представление получат разумные люди, которые
прочтут декрет и мою газету, явившуюся предлогом для него, о ва-
шем правосудии, вашей просвещенности, вашей энергии? Что они
подумают о ваших способностях к обсуждению, видя, как заведомо
известные изменники так позорно вас обманывают, видя, как постыд-

Марат в Конвенте 257
но вы были увлечены по ложному следу? Как бы считаете, что они
подумают о вашей честности, видя, как бы содействуете распростра-
нению гнусности? И если бы даже с вашей стороны не было никакой
несправедливости, как вам кажется, каково будет их мнение о ва-
шей энергии? Как! Если вы не (умеете отвергнуть кровное оскорбле-
ние, нанесенное одному из ваших коллег, какой гражданин станет
надеяться на то, что вы отомстите за его обиды, что вы воздадите
ему правосудие?
Мои друзья, я приложил ©се св;ои усилия, чтобы пробудить в вас
чувство достоинства, цризвать к исполнению своих обязанностей и
долга; не моя вина, если вы упустили эту возможность отличиться.
Что касается покушения, в моем лице, на свободу печати, этот
великий оплот общественной свободы, а еще больше на право пред-
ставителей народа высказывать все свои взгляды и ни в коем случае
не быть привлеченными за это к ответственности, оно вызывает
сильнейшее беспокойство.
Какой мыслитель не побоится теперь быть привлеченным к суду
за изложение новых взглядов, противоречащих предрассудкам и осо-
бенно интересам клики: ведь вот патриотические депутаты, имеющие
свои взгляды, вынуждены влачиться по изъезженным тропам, откло-
нять каждое чрезвычайное средство общественного спасения и пе-
режевыдать общие места. И после этого вы претендуете спасать оте-
чество? Не льстите себя надеждой: не вам предназначена эта честь.
Я повторяю, нападение, произведенное в связи со мной на сво-
боду печати, внушает беспокойство. Что касается меня, я не удо-
стою его вниманием. Не в пример вам, я не со вчерашнего дня при-
дык к свободе; я впитал любовь к ней с молоком кормилицы; и я
был свободен в течение сорока лет, когда Франция была населена еще
только рабами. Мое перо не знало -никогда никакой узды, кроме од-
ной — правды, и, несмотря на все декреты всего мира, оно никогда
не узнает другой, даже если бы мне сегодня же пришлось вернуться
в свое подполье. Поэтому я буду полностью пользоваться свободой
наравне с вами.
Вы ©идите все в розовом свете, я вижу ©се в черном. Кто из нас
17 Заказ 697

258 Жан По4Ь Марат
прав? Учтите нынешнее состояние Франции, глубокую нищету, в ко-
торой прозябает народ, огромное расхищение общественного состоя-
ния, быстрое истощение ее последних ресурсов, угнетение друзей оте-
чества, наглость его врагов, вечные козни изменников, занимающих
все ответственные посты и господствующих даже в национальном
сенате, смуты, потрясающие республику, спекуляцию, грабежи, раз-
бойничество, убийства, всевозможные беспорядки, опустошающие
ее, бедствия, угрожающие изнутри, опасности, угрожающие извне, и
затем решайте, если iy вас хватит мужества.
Где средство излечения стольких зол? Вы скажете — в Нацио-
нальном собрании? Но что сделало оно до сегодняшнего дня, ведь об-
щественные бедствия все время возрастают?
Учредительное собрание их утроило, вместо того, чтобы их устра-
нить. Открыв новые источники бедствий, поставив под угрозу общест-
венное достояние, расхитив национальные имущества, оно подме-
нило узурпацию прав короной узаконенным деспотизмом, скрепило
тиранию именем закона под предлогом укрепления свободы. Нако-
нец, его работа была прекращена, оно само покрыло себя позором, и
память о нем подлежит уничтожению.
Законодательное собрание, после того как оно долгое время {уси-
ливало наши бедствия, вынуждено было покинуть руль государствен-
ного корабля, признав себя неспособным спасти его от крушения.
Наконец, сам Национальный конвент только воспользовался соче-
танием некоторых благоприятных обстоятельств, чтобы отрубить го-
лову тирану; он устранил некоторые частные злоупотребления, но не
уничтожил корень зла, угнетающего отечество и быстро влекущего
его в пропасть. Никогда нужда народа не была так тяжела, никогда
самые различные неурядицы не доходили до таких пределов, никогда
тирания не преследовала патриотов с таким ожесточением, пренебре-
гая всеми законами.. На глазах у самих законодателей, с декларацией
прав в руках защитников свободы произвольно бросают в тюрьмы,—
и кто? чиновники, враги революции. Что мы -выиграли от уничтоже-
ния ига деспотизма, кроме того, что подпали под еще более тяжкое?
И что мы выиграли от изменения правительства, кроме пустого зва-

Марат в Конвенте 259
ния республиканцев и печальной привилегии жаловаться, но никогда
не добиваться справедливости. , :
Бедствием, мучающим нас, является прежде всего нищета, кото-
рая будет все время возрастать. Причиной ее является огромная
масса ассигнатов, стоимость которых уменьшается постоянно с уве-
личением их количества и из-за их подделок, а уменьшение их сто-
имости необходимо влечет увеличение цен на продовольствие. Они
уже стали непомерными; вскоре цены достигнут такого уровня, что
для неимущих классов они станут недосягаемыми, к этим классам
относятся две трети нации. Будете ли вы ждать, пока вспыхнут са-
мые страшные беспорядки, а возможно, будет вовсе низвергнуто
правительство, потому что изголодавшийся народ не знает законов:,
пераейший из них — иметь возможность жить. Три года назад я
предвидел все эти беспорядки, и чего только я ни делал, чтобы вос-
противиться системе ассигнатов, в особенности выпуску мелких
купюр. Гибельные последствия этой системы, (угрожающие нам,
нельзя устранить мелочными мероприятиями. Нужна крутая мера,
единственно целесообразная, в свое дремя предлагавшаяся . мной:
уничтожение государственного долга с немедленной оплатой всех
кредиторов государства посредством национальных бонов на сумму
долгового' обязательства, с приемом их в, уплату за национальные
имущества, вместо выпуска огромного количества бумажных денег,
при котором самым меньшим неудобством явится дискредитация,
неизбежно вытекающая из постоянно связанного с ним недостатка
доверия. Эта мера принесла бы одновременно шесть благих послед-
ствий. Сразу была бы уменьшена масса налогов, исчезли бы про-
центы по государственному доллу и можно было бы этим значитель-
но помочь народу. Этим можно было бы предотвратить скупку звон-
кой монеты, а следовательно, и увеличение цен на продовольствие и,
таким образом, облегчить положение народа. Этим путем помешают
всяким хищениям королевских агентов, спекуляциям скупщикоз. из
государственного казначейства и облегчат положение народа,,-Этим
можно было бы избежать огромных расходов по изготовлению нерас-
пространению ассигнатов и облегчить положение народа. Зтим.'мож-
17*

260 Жан Поль Марат
но было бы воспрепятствовать внутри и вовне подделке ассигнатов,
с помощью которых заграница забирает .у нас, в прямой убыток, всю
продукцию нашего земледелия и наших мануфактур, что губительно
действует на торговлю, промышленность и народ. Этим, наконец,
можно будет ускорить распродажу национальных имуществ, привя-
зать новых собственников к отечеству и закрепить революцию. Мой
план мог бы осуществляться по частям, и приносимые им блага йу-
дут неисчислимы. Я уже давно предложил бы его с трибуны Конвен-
та, если бы не был уверен в том, что он «будет отклонен врагами на-
рода и мошенниками, заинтересованными в сохранении злоупотреб-
лений. Впрочем, я приглашаю всех друзей общественного блага, если
им представится возможность, добиться его принятия.
(В следующем № продолжение моих взглядов).
НЕУДАВШАЯСЯ РЕВОЛЮЦИЯ.
БЕДСТВИЯ КОТОРЫЕ СТАНУТ НЕИЗБЕЖНЫМ ПОСЛЕДСТВИЕМ
ОТСУТСТВИЯ ДАЛЬНОВИДНОСТИ, ЭНЕРГИИ И ЕДИНСТВА
ПАТРИОТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ КОНВЕНТА. СТРАШНАЯ АНАРХИЯ,
В КОТОРУЮ ПОВЕРНЕТ НАС ДОВЕДЕННАЯ ДО ПРЕДЕЛА
НАРОДНАЯ НИЩЕТА. ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЕМ ЯВЯТСЯ РАЗЛОЖЕНИЕ
II ПОРАБОЩЕНИЕ ГОСУДАРСТВА 641
Патриотам конвента
Дорогие собратья, я возобновлю вместе с дами нить моих размы-
шлений. Я показал вам, что первой причиной, мешающей больше
всех установлению среди нас порядка, является крайняя народная
нищета, которая постоянно возрастает, угрожает государству страш-
ной анархией и приведет к его полному распаду, если немедленно
:не будут приняты меры.
Я указал вам, что огромный выпуск ассигнатов, бумажных денег
с принудительным курсом является причиной тревожного роста об-
щественной (нищеты, и указал средства для ее предотвращения или
облегчения.
Но недостаточно помешать увеличению нищеты, нужно начинать

Марат в Конвенте 261
с ее уничтожения; это был бы Л1учший способ для укрепления рево-
люции, бывшей ее последствием и начавшейся из-за расстройства
наших финансов. Что сделало Учредительное собрание? Под предло-
гом (уплаты государственных долгов оно, от имени нации, овладело
церковными имуществами для насыщения придворных пиявок и по-
крытия правительственных хищений, после того как оно само стало
взимать в свою пользу плату за продажу своей 'чести ©■ угоду деспо-
ту. Были вознаграждены почти исключительно одни кредиторы госу-
дарства, обладатели подложных обязательств, взяточники, ростов-
щики, сборщики податей, финансисты, капиталисты, т. е. как раз те,
которые могли бы обойтись без оплаты, тогда как честным постав-
щикам, бедным отцам семейств, рабочим, т. е. тем, кто не имел для
пропитания ничего, кроме неоплаченных обязательств,, было отка-
зано, что привело к разорению множества честных граждан, нахо-
дящихся сейчас в нужде и доведенных до нищенства, и увеличило
вдвое число неимущих.
Церковные имущества были достоянием бедных: лишив их этого
источника, Учредительное собрание обрекло их на голодную смерть.
Чтобы оправдать этот захват, что следовало сделать с церковны-
ми имуществами, которыми оно овладело от имени суверена? Раз-
делить на три равные части, из которых одна была бы предназначе-
на для оплаты служителей религии, другая — на уплату законных
долгов правительства и последняя — в пользу неимущих, как я не-
престанно повторял в то время. Разделив между бедняками, мелки-
ми участками, третью часть церковных земель, выполнили бы по
отношению к ним неотложное обязательство, возлагаемое справед-
ливостью, сделали бы их полезными гражданами, крепко привязали
бы их к революции, и государство выиграло бы от этого вдвойне.
С тех пор церковные имущества были расхищены частью на скан-
дальное мотовство, частью на расходы, которых можно было бы из-
бежать при известной рассудительности, но ставших совершенно не-
обходимыми сейчас из-за безумия правительства.
Однако обязанности государства по отношению к беднякам, у
которых оно отняло их достояние, остались не менее священными..

262 Жан Поль Марат
Вместо того чтобы распределять между ними единовременные мел-
кие пособия, только поддерживающие их в праздности, необходимо
обеспечить положение, которое давало бы им постоянные источники
'Существования, привязало бы их к отечеству и вынудило трудиться.
Это существование можно прекрасно обеспечить на общинных зем-
лях, так называемых пустошах, невозделанных землях, которые сле-
довало распределить небольшими участками, снабдив земледельче-
скими орудиями, семенным зерном и пропитанием на шесть месяцев.
Эта мера является тем более срочной, что совершенно необходимо
вернуть, земледелию рабочие руки, отнятые у него войной.
Второй главной причиной, мешающей установлению среди нас
порядка, является снисходительность, постоянно проявляемая наро-
дом к врагам свободы изнутри, необходимое последствие его неве-
жеству и хитрости его вожаков, потому что он выходил из рабства
со.всеми пороками рабов, тогда как для свободы ему нужна была
зрелость.
Если бы он был подготовлен к свободе, то после взятия БастИг
лии, вместо того чтобы хвастать своей победой, прислушиваться к
речам усыпителей и повторять «я свободен» вслед за мошенниками,
льстившими ему, чтобы снова заковать его з цепи, он понял бы, что
для окончательной победы должен, не колеблясь, уничтожить всех
приспешников старого порядка, потому что никогда народу не уда-
валось стать свободным, прежде чем партии друзей свободы не уда-
валось уничтожить партию ее врагов. Это доказал пример голланд-
цев, швейцарцев, англичан и американцев. В гражданских войнах,
которые они вели с приспешниками деспотизма, не жалели крови,
было убито больше миллиона двухсот тысяч человек. Мы же глупо
щадили изменников, а они ни на мгновение не переставали злоумыш-
лять против нас, угрожать свободе, ставить государство на край
гибели.
Учредительное собрание, почти сплошь состоявшее из врагов рево-
люции, и не думало принимать против них крутые меры, разыскивать
их и избавлять от них отечество. Долгое время око исподтишка помо-
гало; их козням, а в конце концов оно стало защищать их открыто.

Марат в Конвенте 263
Законодательное собрание, почти сплошь состоявшее из одних
второстепенных приспешников деспотизма, начало с того, что прода-
ло свою честь монарху, гибельным планам которого оно всегда слу-