Литературнохудожественный
и обществен? >политнческий
ЖУРНАЛ
Орган

Союза писателей
Бурятской АССР
Выходит один раз
в 2 месяца
Год издания десятый

В номере:
Иван Лазутин. ЧЕРНЫЕ
Роман (продолжение).

ЛЕБЕДИ.

3

В мире занимательного
К. Дьяков. КОГДА И
ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЯ.

ГДЕ БУДУТ

Новые имена
Л.

26

Олзоева. Стихи.

В. И. Чуйков.
КОНЕЦ
РЕЙХА (продолжение).
В. Пестюрин. БАЛЛАДА
ЩАХ.

ТРЕТЬЕГО

30

О ТРЕХ ВЕ-

94
95

В. Ярмицкая. ТЫ СКАЗАЛ МНЕ.
Рассказы

1П
'»

бывалых

людей

Ц. Дамдинжапов. ЗОЛОТОЕ КОЛЬЦО.
Перевод с бурятского.
Новые рассказы
Пыреи Шагжин. ТРОЕ. НА ПЕНСИИ.
Пгргпод с бурятского.
Очерки и публицистика
Г. Ьвлю.скнй. ЧЕЛОВЕК ПОДНИМА-

I и VI и ГОРУ.

96

105
110

И 1 прошлого

1>.
УМА

НуЛиш.

ЧЕЛОВЕК

МОГУЧЕГО

Ц. ЦмПикни. МОНГОЛЬСКИЙ ДНЕВНИК
и ЙмЛлишрафин
II. Лышии. 1 Н ' М 1 Д Л Ж1ИПИ.
I'. Мушфи|и>и. О ПОСЛОМ! II1ЛХ РАЗ-

Бурнк:ко|

121
124
130
132

. и:»длтнльство

2
1964
март—апрель

Ласточка
Р. Белоглазова. АСТРА. Рассказ.

I оЧ

П. Дудочккн. РАССКАЗ ПРО ГРИБЫ,
Стихи.
Г. Граубин. Стихи.
Наш

календарь

И. Бройтман. БЕССМЕРТИЕ ТАРАСА
С. Ербанова.
ГОДЫ.

САМЫЕ

Б. Шаракшанэ.
ДРУГ.

НАШ

140

СЧАСТЛИВЫЕ 1 Л Л
144
ЗЕМЛЯК

Ч. Цыдендамбаев. ВОЗРАСТ
ДОСТИ — ПЯТЬДЕСЯТ.

И 1Л7

МОЛО-

1Аи

Искусство
Б. Олзоев. РАЗБЕГ

В БУДУЩЕЕ.

150
152

ПЕСТРАЯ СМЕСЬ
ИНТЕРЕСНЫЕ СУДЬБЫ
ЧИТАТЕЛЕЙ

В ПИСЬМАХ

153

Лирические миниатюры

О. Серова. САРАНКИ НЕ ГАСИ УЛЫБКИ. СОЛНЫШКО СВЕТИТ. НИЧЕГО НЕ ЦТС
ПРОХОДИТ.
130
Весенние картинки
В. Тубольцев. ВОРОБЕЙ ТРУБОЧИСТ.

10|
158

ДЛЯ ВАС, ЖЕНЩИНЫ
ИЗ ИНОСТРАННОГО ЮМОРА.

160

Главный редактор А. А. БАЛЬБУРОВ.
Редакционная коллегия: Ц. Б. БАДМАЕВ, Ц. Г. ГАЛСАНОВ (зам. главного редактора), Ц. А. ЖИМБИЕВ, И. К. КАЛАШНИКОВ, Б. М. МУНГОНОВ, К. Ф- СЕДЫХ, М. Н. СТЕПАНОВ, Г. О. ТУДЕНОВ, Д. А. УЛЗЫТУЕВ, Ц. Б. ЦЫДЕНДАМБАЕВ, В. Е. ШТЕРЕНБЕРГ (ответ, секретарь),
А. В. ЩИТОВ.
Обложка

худ. Б. Тубанова.

Рукописи не возвращаются
Технический редактор И. П. Нечаев

Корректор 3. И. Александром

Адрес редакции: Улан-Удэ, ул. Коммунистическая 20. Тел. 28—82, 26—91, 23—36
:
Формат бумаги 70Х!08 /и 10(13,7) п. л +! вкл.
Н-00829. Подписано к печати 18/1У-64 г. Тираж 9680 экз. заказ 1637.
Типография Управления по печати при Совете Министров БурАССР.

Иван ЛАЗУТИН

Роман.

XI
РОШЛИ еще две недели в поисках работы, и все впустую. Как
П только
дело доходило до анкеты — всякие разговоры на этом кон-

чались. Раза два Дмитрий звонил Богрову — тот настоятельно советовал зайти к Зонову: он занимал влиятельное положение в Министерстве
высшего образования, и с ним, за его светлую голову и завидное трудолюбие, считались министр и его заместители.
Долго не хотел Шадрин беспокоить Зонова, но больше ничего не
оставалось делать, надежд найти работу было все меньше и меньше.
С волнением набирал он номер телефона своего старого студенческого
друга.
Трубку сняла секретарша Зонова. Она попросила минутку подождать— начальник ее разговаривал по другому телефону. Долгой показалась Дмитрию эта минута. Но вот, наконец, в трубке зазвучал знакомый голос. То, чего Шадрин больше всего боялся,— не случилось.
Думал, Зонов зазнался, как некоторые другие, с кем он когда-то сидел
рядом на семинарах. При встречах, когда дело доходило до главного,—
Дмитрию нужна была работа,— они хватались за голову и жаловались,
что «заела текучка».
Как и в студенческие годы, Зонов по-стариковски трехэтажно
(уральской безобидной скороговоркой) выругался в трубку и сказал,
чтобы Шадрин немедленно приезжал к нему, так как разговор этот
не телефонный.
Через час Шадрин уже был в просторном вестибюле Министерства
высшего образования. Не успел он подойти к вахтеру, проверяющему
пропуска, как на широкой лестнице, устланной ковровой дорожкой,
уиидел сбегавшего ему навстречу Зонова. И хотя ему, в его солидном
положении руководящего работника, неприлично было на глазах у почтенных серьезных коллег и подчинённых по-ребячьи в ы р а ж а т ь свой
искренний восторг, он все-таки не выдержал и, загородив дорогу идущей сзади него солидной женщине, широко развел руками.
— Слушай, что с тобой?! Ты, случайно, не из больницы? — Крепко с ж и м а я в своих руках руку Шадрина, Зонов лучисто, по-детски улыГшлся. Улыбка была все такой же, открытой, юношеской, какой сна был.'| дна и шесть лет назад. — Да что ты стоишь-то! Идем ко мне. — Он
Мр.,'10 1>1<пше. Нач. в № 1.

тянул Шадрина за руку, точно стараясь поскорее скрыться с глаз снующих взад и вперед министерских инспекторов и посетителей.
Как только они вошли в кабинет, секретарша тут же вышла: видно, к этому ее приучил Зонов. Своих старых друзей он не любил встречать при свидетелях.
Только теперь Шадрин понял, что изменилось в Зонове. Он заметно раздобрел, порозовел в лице и приобрел тот солидный и степенный
вид ответственного работника, по которому можно судить, что служба
у него идет успешно.
В бытность студентом Зонов не износил ни одного хорошего костюма. Как и Дмитрий Шадрин, он с горем пополам пробивался на
стипендии, на случайных копеечных приработках, которые он имел в
госстрахе.
Вспомнив один курьезный случай с Зоновым, Шадрин рассмеялся.
— Что смеешься? — улыбаясь спросил Зонов, приглаживая ладонью густые темные волосы.
— Вспомнил, как ты наткнулся на квартиру народного артиста
Кораблинова и как он испугался, когда ты предложил ему на случай
неожиданной смерти застраховать жизнь.
Теперь хохотал Зонов. Он стоял у окна и, приложив руки к груди,
заразительно смеялся. В памяти его отчетливо всплыло поглупевшее и
испуганное лицо знаменитого артиста, который никак не мог понять,
почему он может случайно умереть. Зонов же, угадав в мужчине средних лет известного на всю страну Кораблинова, тоже растерялся -и неуверенно бормотал: «Ну, знаете... Все может случиться... Под трамвай
можете попасть, когда утром на работу едете... Шпана может ночью
прирезать... Всякие бывают случаи. А то, знаете, и от разрыва сердца... Бывают всякие неприятности. Умирают часто — особенно артисты
и писатели. Вот, к примеру, недавно скоропостижно скончался комик
Перепелкин!»
Такое объяснение еще больше насторожило и испугало суеверного
артиста. Он молча открыл дверь и, вежливо показывая Зонову рукой
на выход, объяснил, что человек он суеверный, что скоропостижно умирать пока не собирается, а если застрахует жизнь, то все время будет
ходить и думать о смерти. Как только захлопнулась за ним дверь, Зонов понял, что наговорил глупостей. Нужно было агитировать тоньше,
не пугать кладбищем. По ступенькам он почти бежал, преодолевая
каждый лестничный пролет за три-четыре прыжка. А вечером, в общежитии, рассказал товарищам о своей неудачной встрече со знаменитым артистом.
— Я и сейчас, как увижу его по телевизору или услышу голос по
радио, так вспоминаю, как ты уговаривал застраховать жизнь,— сказал
Шадрин.
— Это еще что! Были случаи и похлеще. Однажды одна известнейшая особа на меня чуть овчарку не спустила. Насилу ноги унес,—
сквозь смех проговорил Зонов. — Оказывается, накануне, примерно за
неделю до моего прихода, ее квартиру обокрали. С этих пор старухе в
каждом незнакомом посетителе стал мерещиться или вор, или мошенник. Это был мой последний день работы агентом госстраха. Отремонтировал порванные псом штаны и дал себе зарок: ни с госстрахом, ни
со знаменитостями больше не иметь дела.
Перед носом Зонова затрещал телефон. Он снял трубку, и лицо
его мгновенно преобразилось: из открыто-простодушного оно стало
сосредоточенным, непроницаемым. Он отвечал односложно: «Да... Да...
Хорошо... Буду иметь в виду».
Положив труоку, протер носовым платком очки.
— Министр. Завтра коллегия. Сегодня придется париться до пол-

ночи. — Зонов посмотрел на часы. — Не обижайся, Дмитрий, давай
говорить, как американцы. Время — деньги. Чем могу быть полезен?
Шадрин вкратце рассказал о своих мытарствах и протянул Зонову
сверток с документами.
Пробежав глазами заполненные анкетные графы, он дольше, чем
на других, остановил свое внимание на графе, где было сказано, что
жена Шадрина имеет судимость.
— Да, как это ни прискорбно, а в суде и прокуратуре такие анкеты не любят,— сказал Зопов и пробарабанил пальцами по документам
Шадрина.
— Это еще полбеды, Георгий. Ты посмотри характеристику. Пожалеешь, что принял меня.
Зонов внимательно прочитал характеристику из прокуратуры.
— О!.. Это уже совсем волчий билет! С такой бумагой в наши
годы не только в рай не попадешь, но даже в аду не пропишут.
Снова телефонный звонок оборвал разговор. Снова брови Зонова
озабоченно сдвинулись у переносицы. Дав указание вошедшей секретарше, он тут же куда-то отправил ее и, обращаясь к Шадрину, подружески сказал:
— Рассказывай дальше, как дошел ты до такой веселой жизни.
За что на тебя наехали? Только давай условимся, и чтобы без обиды —
если меня вызовет к себе руководство,— оборвем разговор сразу же и
перенесем его на вечер. Иногда вечер бывает мудренее утра. Где-нибудь там.— Зонов махнул рукой на окно,— на нейтральной полосе.
Дмитрий начал рассказывать о своих неладах с Богдановым, о том,
как тот вмешался в его личную жизнь, как он, Шадрин, писал на него
жалобу генеральному прокурору Союза, и как эту жалобу рассматривал и решал сам Богданов.
Зонов внимательно слушал Шадрина и время от времени обеими
руками поправлял очки, хотя они не спадали. — Это была его давниШняя привычка. Потом он энергично, словно что-то припомнив, вскинул голову и, делая глубокую затяжку папиросой, набрал номер телефона.
— Петр Мефодьевич? Зайди на минутку.
Зонов положил трубку и, точно прицеливаясь, посмотрел на Шадрина.
— Насчет прокуратуры, Дима, ты сам видишь, дело — та^ак. Суд
— тем более. С такой характеристикой твою кандидатуру не выдвинут,
там дело обстоит еще серьезнее. Остается одно: или нотариат, или
юридическая консультация, или... — Зонов неожиданно замолк.
— Или что? — спросил Шадрин.
— Или переквалифицироваться.
— В управдомы? — скорбно пошутил Шадрин.
Зонов встал.
— Почему в управдомы? Юрист с университетским образованием
повезет любой воз. Лишь бы были лошадиные силы. Ведь мы вот не
юристами работаем, а дел хватает. Помнишь лекции Андрея Ивановича
Денисова о том, что такое звенья государственного аппарата? — Зонов
.хотел продолжить мысль дальше, но, услышав, как кто-то вошел в кабинет, повернулся.
В дверях стоял Пьер. Тот самый здоровенный Пьер, который был
первым заводилой и душой на студенческих вечеринках. Дмитрий не
видел его уже больше года. Он еще больше располнел и раздался п
плечах. Настоящее имя Пьера было Петр Мефодьевич Марченко, но
кто-то на семинаре по французскому языку окрестил его однажды Пьером, с тех пор это имя намертво приклеилось к нему. Все звали его
только Пьером. В начале полтавского Пьера из деревни Кобол яки что

злило, а потом он махнул рукой и решил: хоть горшком назови, только и печку не ставь.
Выла у Пьера маленькая страсть: он любил красивые слова и
крылатые выражения. Причем, несколько самых обиходных житейских
фраз он мог произнести и по-французски, и по-английски, и по-немецки,
и даже по-турецки... На девушек в парке «Сокольники», куда студенты
иногда ходили целым скопищем, он производил ошеломляющее впечатление. Познакомиться с девушкой для него было проще, чем выпить
стакан газированной воды. А познакомившись, он тут же забрасывал
ее каскадом непонятных иностранных слов. Говорил сразу на четырехпяти языках, представлялся то секретарем французского посольства,
то иностранным туристом, который объехал весь мир и только в Советской России увидел настоящих людей и прелестнейших красивых девушек... Молол такое, что друзья, идущие сзади, покатывались со смеху. А несчастная жертва, наивно верившая каждому слову иностранца,
сгорала от напряжения, не зная, что делать — бежать или продолжать
дальше этот опасный разговор с представителем буржуазной страны.
Строго было в те годы насчет всякого общения с иностранцами.
И вот Пьер, тот самый Пьер, который в месяц два раза бегал в
ломбард закладывать часы, стоял на пороге в кабинете Зонова и, широко улыбаясь, смотрел на Шадрина.
— О-о-о!..— вырвалось из его широкой груди, когда он увидел
Шадрина.— Каким ветром?! Говорят, что ты подкапываешься под
должность генерального прокурора? Ну, как жизнь, рассказывай?
Шадрин не хотел второй раз рассказывать о своих неудачах. Он
посмотрел на Зонова и тот понял его.
— Дело тут, Пьер, не совсем веселое. Вот прочитай эти два документа и тогда будем говорить. Только пока о деле.
Все, кто близко знал Пьера, любили его за бесшабашную, натуру
и неунывающий крав. Но была у него еще одна непобедимая слабость — он хотел написать такой роман о своей жизни, который, как он
выражался, «заставил бы прослезиться
благословенную
матушку
Русь». Иногда, в кругу близких друзей, за рюмкой вина, в пылу откровения, он признавался, что несколько глав этого шедевра им уже
написаны, но до середины книги доберется еще не скоро. «Все гениальное создается десятилетиями»,— успокаивал он себя и друзей. Когда
его спрашивали, где он хранит свой труд — Пьер, горько вздыхая, отвечал, что рукопись лежит в кованом сундуке у тетки, которая живет
в Конобеево. Когда же кто-нибудь шутил: «А если дом сгорит?»— Пьер
невозмутимо парировал- «Я не такой дурак, чтоб важный документ
существовал в одном экземпляре. Оригинал рукописи хранится в надежном месте... Ничего!.. Вы еще узнаете, что такое Пьер из Крбеляк!»
Хмелея, Пьер забывал о своем рукописном шедевре и принимался
бранить унизительную роль инспектора отдела кадров, жаловался на
маленькую зарплату. «Ну кто? Кто я такой?! Ж а л к и й чиновник, клерк,
мальчик на побегушках, писарчук!.. Знаете, друзья, вчера я переделал
стихи Лермонтова. Представьте, что обращаюсь я не к Мадонне Рафаэля, а к министерству.— Поднимая отяжелевшую голову, Пьер выразительно-тоскливо читал:
...Быть может, тс мгновенья,
Что провел в стенах твоих,
Я отнимал от вдохновенья,
А чем ты заменило их?..

Зонов и Шадрин хорошо знали Пьера, знали его слабости, знали
его добрую душу. Прочитав характеристику и анкету, Пьер потер ладонью подбородок, как будто на него налипла невидимая паутина.

— Да, с этими документами дальше бюро пропусков трудно пройти в любом учреждении. Кто-то постарался тебе, Митенька, хорошую
оду сочинить на прощанье. Но ты не горюй. Мы что-нибудь придумаем.
За год работы в министерстве Зонов не раз замечал, что при всей
своей видимой анархичности, когда он бывал в кругу друзей, Пьер неожиданно менялся в лице, если его вызывало на доклад начальство.
Революционный нигилизм его сразу же исчезал, и на выхоленном румяном лице Пьера застывало выражение готовности броситься по приказу начальства хоть в огонь, хоть в воду. Всей своей неуклюжей и
крупной фигурой, слегка склоненной над столом начальника, он как
бы выговаривал: «Я вас понял... Все будет сделано...»
— Как ты на это смотришь, Георгий?— озабоченно спросил Пьер
у Зонова.— Поможем?
— Ты стоишь у кадров, тебе и карты в руки,— ответил Зонов, глядя на Пьера.— Пристрой где-нибудь при кафедре марксизма-ленинизма.
Пьер закатился тоненьким смешком, который никак не шел к его
осанистой фигуре.
— Да ты, Гоша, шутить изволишь! Я рад бы из него сделать директора института, но ведь ты сам видишь...— Пьер замялся.
— Что?
— Что с такими документами не решатся пустить в общую камеру
Таганской тюрьмы. Побоятся, как бы шпану не разложил.
Кто-то позвонил, и разговор на некоторое время оборвался, пока
Зонов сообщал сведения из ведомости, лежавшей перед ним. Словно
стараясь вырваться .из клещей цифр, которые он только что передавал
по телефону, Зонов кулаком потер лоб и, хмурясь, поднял глаза на
Пьера.
— Ты можешь поручиться за Дмитрия?— спросил он в упор.
— Что значит поручиться?—• недоуменно спросил Пьер, ерзая на
пухлом диване.
—• Можешь, несмотря на все эти отрицательные графы в анкете и
характеристики, рекомендовать его своему начальнику?
И тут-то в Пьере словно заговорило бунтарское нутро его предков— запорожских казаков. Он даже привстал. Тыча пальцами в
грудь, Пьер склонился над столом Зонова.
— Ты за кого меня считаешь, Георгий?
— Пьер, у нас мало времени для разговоров. Короче. Не побоишься своему начальнику рекомендовать Шадрина для работы при кафедре марксизма-ленинизма в одном из вузов твоего профиля?—переспросил Зонов, ввинчивая горящую папиросу в дно свинцовой пепельницы.
— Хоть сейчас! Да если ты хочешь знать, кто, как не я, половину
наших ребят устроил в министерство!.. Могу рекомендовать даже нач а л ь н и к у главка.
Дмитрий чувствовал себя неловко. Он не любил, когда его при нем
же жалеют или опекают. Лучше бы весь этот разговор состоялся без
него.
('нова Зонов кому-то позвонил, и через минуту в его кабинет вошли молодая красивая женщина, которая Шадрину чем-то напомнила
А л л у Константиновну Тарасову в роли Анны Карениной. Это была зам г м н г г л ь заведующего отделом, в котором работал Пьер. Ее звали
Миримой Андреевной. Щеки Пьера побагровели, когда она подошла к
« ч и л у .Чпиова и опустилась в кресло. Было в лице этой женщины что-то
шмнргшмо властное. Глядя на нее, Шадрин подумал: «Это о т а к и х
Некрасов: «Коня на скоку остановит, в горящую избу войдет...»

Марина Андреевна курила. Курила изящно, не торопясь и не считая, что это осудительно для женщины. В каждом ее жесте, в малейшем повороте головы, в дрогнувших уголках губ,— она слегка улыбнулась, заметив замешательство Пьера, который кумачово зардел, не
зная, куда деть свои большие непослушные руки,— во всем чувствовалось, что она знает цену себе и своему непогрешимому авторитету среди работников министерства.
— Марина Андреевна!— несколько застенчиво проговорил Зонов.— Простите, что потревожил вас. Хотели зайти к вам всей ватагой, но побоялись испугать ваших инспекторов.— Зонов тоже не мог
равнодушно смотреть в большие, умные глаза Марины Андреевны.
— Я вас слушаю, Георгий Викторович.— Она выпустила сизое полукружье дыма, и губы ее снова вздрогнули в улыбке.
Пьер, тайно влюбленный в Марину Андреевну, потел от напряжения и никак не мог вытащить из коробки спичку.
Очень кратко, но до предела емко Зонов передал суть просьбы.
Кончил словами, которые были неожиданностью для Пьера:
— Мы только что говорили с Петром Мефодьевичем и решили
просить вас помочь Шадрину с работой. Мы оба давно его знаем, знаем со студенческой скамьи, пять лет жили в одном общежитии, учились
в одной группе. Что касается этого...— Зонов ткнул пальцем в характеристику, лежавшую перед Мариной Андреевной.— Это может случиться с каждым. Просто не сработались.
С приходом Марины Андреевны Дмитрий почувствовал еще большую неловкость.
Документы Шадрина она читала внимательно, время от времени
бросая взгляд на Пьера, который, нахохлившись, сидел на диване и не
сводил с нее глаз. А когда была прочитана последняя характеристик а — из прокуратуры — Марина Андреевна подняла глаза на Шадрина
и долго молча смотрела на него, точно решая: можно или нельзя верить этому человеку.
— Позвоните мне через три дня. А документы оставьте.— Из коробки, стоявшей на столе Зонова, она достала листок лощеной бумаги,
написала номер своего телефона и подала его Шадрину.
Чем-то притягивала и пленяла ее мягкая, глубокая улыбка. «Какая она милая!..»— восторженно подумал Дмитрий, и понял, что ему
нужно уходить. По двум-трем неуверенным движениям Зонова он понял, что у него много срочных и неотложных дел, а сказать об этом
Дмитрию он не мог, боясь, что тот обидится.
Шадрин простился со всеми сразу и вышел из кабинета.
Некоторое время все трое — Зонов, Пьер и Марина Андреевна
молчали. Пьер вопросительно поглядывал то на Зонова, то на свою
начальницу. Зонов, казалось, к чему-то прислушивался и тоже молчал.
А Мария Андреевна, задумчиво, потупив взгляд, смотрела в одну точку и время от времени подносила ко рту дымящуюся папиросу.
— Вы хорошо знаете товарища?— спросила она, стряхивая с папиросы пепел.
Пьер взвился с дивана и зашагал по кабинету.
— Я ручаюсь за него! Фронтовик, орденоносец, инвалид Отечестненной войны... Был с ним пять лет в одном семинаре, избирал его
членом партийного бюро курса, вместе выпускали факультетскую газету... А потом, вы знаете, Марина Андреевна, что значит прожить много лет в одной комнате общежития? Я даже был поражен, когда читал
*ту пошлую клеветническую характеристику! А что касается судимости
его жены, так это нужно рассматривать как благородство Шадрина.
Ьудучи следователем прокуратуры, он не поглядел и женился на женщине, привлекавшейся к уголовной ответственности.— Пьер волновал-

ся, не стоял на месте.— Я готов ручаться, что Шадрин настоящий коммунист, которому можно доверить любое дело!
Его перебил Зонов.
— Обождите, Петр Мефодьевич, не горячитесь. Давайте по порядку.— В душе Зонов восторгался смелостью и прямотой Пьера, который так смело рекомендовал Шадрина своей начальнице.
— А вы, Георгий Викторович, хорошо знаете Шадрина? Тоже
ручаетесь за него?
Марина Андреевна что-то для памяти записывала на четвертушке
бумаги.
Зонов встал. Поджав губы и прищурившись, он некоторое время
смотрел в окно, потом перевел взгляд на Марину Андреевну.
— На ваш вопрос я отвечу единственным заверением: если б мне
сегодня пришлось ползти в тыл к врагу за языком, а перед этим спросили: с кем я пойду на эту опасную операцию, из всех моих друзей и
товарищей, которых я знал когда-то и которых я знаю теперь... я выбрал бы Шадрина.— Зонов твердо сжал губы и после некоторой паузы
спросил:— Этого достаточно?
— Вполне.
Собираясь уходить, Марина Андреевна пошутила:
— А со мной вы пошли бы в разведку?— И, не дожидаясь, пока
Зонов ответит, повернула свою красивую гладко причесанную голову
к Пьеру.— А вы, Петр Мефодьевич? Вы пошли бы со мной в разведку?— Сквозь лукавый прищур Марина Андреевна смотрела на Пьера
и улыбалась.
Пьер заелозил на клеенчатом диване.
— С вами?.. С вами, Марина Андреевна, я поползу не только в
разведку, но до самого...— Пьер не знал, какую бы отдаленную точку
страны ему назвать.
— Поползли бы до вашей родной деревни Кобеляки?— спросила
она и ее высокая грудь упруго вздрогнула от приступа смеха.— Вы
только представьте себе, Георгий Викторович, картину: я и Петр Мефодьевич по-пластунски, в своих парадных министерских нарядах, ползем по направлению к Кобелякам.
Представив эту картину, теперь от души хохотал и Зонов. Только
Пьер не знал, что ему делать: тоже смеяться, или обидеться. Но видя,
что его друг Зонов и его начальница смеются незлобливо и от души,
тоже затрясся в натуженном и тоненьком приступе смеха.
Приход секретарши оборвал смех. Все в какое-то мгновение снова
вошли в свой неумолимо рассчитанный по минутам напряженный рабочий ритм государственного учреждения.
Марина Андреевна взяла со стола документы Шадрина и строго,
официальным тоном, сказала:
— Хорошо, Георгий Викторович, я сделаю все, что будет в моих
силах. Сделаю это не только для вас, но прежде всего для самого
Шадрина. У него хорошее честное лицо.— Легким жестом она поправила прическу и вышла из кабинета.
Пьер подошел вплотную к Зонову и, наклонившись к нему, почти
шепотом произнес:
— Ну вот, а ты сомневался. Костьми лягу, а устрою Димку куданибудь на кафедру общественных наук! На первый случай поставим
заведовать кабинетом марксизма-ленинизма. А там подыщем что-нибудь посолидней.— С видом, будто он один склонил Марину Андреевну помочь Шадрину, Пьер деловито и важно крякнул и, кивнув на
прощание головой, вышел из кабинета Зонова.
Ионов немного рисовал. Достав из нижнего ящика стола блокнот,
«и слглал на чистом листе заметку карандашом: «У Марины Андреев-

|1ы скоро день рождения. Как приложение к цветам преподнести ей
дружеский шарж: она (в своем модном платье!) и Пьер (в полосатом
костюме!) ползут на четвереньках по булыжной мостовой мимо министерства. Рядом, у тротуара, стрелка-указатель: «До Кобеляк тысяча
пятьсот двадцать километров». В глазах М. А. страх. В глазах Пьера — готовность ползти в этом дружеском альянсе хоть на край света».
Времени уже два часа. Нужно было торопиться на доклад к заместителю министра. На обед оставались считанные минуты. С мыслью
о том, какая это будет смешная карикатура, Зонов, улыбаясь своей
широкой, ясной улыбкой, легко сбежал по круговой лестнице. Вспомнился разговор с Мариной Андреевной.
«Хотя я сказал это вгорячах, но если решать по самому строгому
счету, то из всех друзей в разведку я выбрал бы Шадрина».

XII

У

ТРОМ на второй день, после посещения Министерства высшего образования, Шадрин получил телеграмму от Зонова. Тот просил
срочно позвонить ему.
В тапочках, на босую ногу, Дмитрий выскочил на улицу и через
пять минут стоял в телефонной будке. Голос Зонова был суховат и
сдержан. Из краткого разговора Шадрин понял, что он должен с документами немедленно ехать в городское управление Министерства
юстиции к ревизору по фамилии Ковалко, с которым у Зоноза был
разговор. Когда Дмитрий спросил, о какой работе будет идти речь, Зонов ответил одним словом: «Нотариат».
Шадрин вышел из телефонной будки. «Достукался, братишка...
Даже за нотариальную контору приходится драться...»
Стояло солнечное утро. Тихий безлюдный переулок, в который
свернул Дмитрий, повеял на него чем-то деревенским, умиротвореино-

к. дьяков
КОГДА И ГДЕ БУДУТ ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЯ
ОБ ОДНОЙ ИНТЕРЕСНОЙ

ГИПОТЕЗЕ

И Ю Н Е 1912 года на полуострове
В Аляска
произошел мощный взрыв вул-

кана Катмай. Там, где была гора, образовалась огромная яма диаметром в
три-четыре километра. Отвесные стены ее —
одна из них ледяная—уходили далеко
вниз. На глубине в 1128 метров возникло
озеро.
У
побывавших здесь спустя три года
участников американской экспедиции профессора Григгса создалось
впечатление,
что раньше под горой была пустота.
Откуда же эта пустота и что вызвало
взрыв?

Земля—гигантский электромагнит
причина земного магнетизма—
О сновная
притяжение между Землей и Луной.

Притягивая Землю, Луна образует водные
«горбы»— приливы и даже коробит зем10

спокойным, очень далеким от всех тех тревог и волнений, которыми он
жил последние месяцы. Серый пушистый кот, забравшийся на истлевшую от дождей деревянную крышу сарая, затаенно лежал на животе,
глядя на стайку воробьев, снующих на крыше соседнего сарайчика, куда кто-то насыпал хлебных крошек. В пружинисто-застывшей позе кота было такое эластичное напряжение, что, казалось, в следующую
секунду он, сделав молниеносный прыжок, очутится в воробьиной стае.
Дмитрий остановился, поднял с земли небольшой булыжник и бросил
его на крышу. Шумно трепыхая крыльями, воробьи поднялись в воздух, и кот, мягко привстав на лапы и подавшись вперед, проводил их
жадным взглядом.
Шадрин захватил паспорт, партийный билет и, осмотрев себя в
зеркале, вышел из дома.
Через час он уже сидел перед ревизором Ковалко и объяснял, почему он три месяца ходит без работы. Тот слушал его внимательно,
время от времени сочувственно покачивая головой. А когда Дмитрий
закончил, попросил у него документы.
— Со мной только диплом, все остальное в Министерстве высшего образования.
— У Зонова?
- Да.
Ковалко был человеком вежливым и, как видно, чем-то был обязан Зонову. Набрав номер телефона, он как-то робко улыбнулся и назвал имя Зонова.
— Георгий Викторович? Приветствую. Вас беспокоит Ковалко.
Да, да, он у меня.— После некоторой паузы снова проговорил в трубку:— Побеседовали, только вот документы у товарища Шадрина не
все с собой. Нет характеристики и трудовой книжки.
Зонов, как догадался Шадрин, что-то сказал ревизору, и он, кивая головой, несколько раз повторил слово «хорошо».
Голос у Ковалко был тихий, вкрадчивый. Казалось, что он страиую кору. Но есть элементы, более под•ижные чем вода. Это свободные электроиы, они тоже притягиваются Луной.
Аналогично растянутой водной оболочке
Земли, под влиянием притяжения Луны
соэдается электронное кольцо, опоясываюШее Землю примерно по экватору и тропимам обоих полушарий. Притягиваясь Л уной, это кольцо почти стоит по отношению
к ней. Земля же вращается вокруг своей
оси со скоростью 465 м в секунду на зкваюре, а это значит, что с такой же скороС11.и> движутся электроны по отношению к
точкам экватора в противоположную сторону. Это и есть электрический ток, ток,
кидающий магнитное поле Земли!
Электронное кольцо более плотно в ере1111М1 1 . (ю место можно назвать магнитным
•иинтором. Он пересекается с географиче| ним вкватором под углом примерно в демшилиить градусов. В чем причина этого
(Метения?
Л у н я удерживает электроны Земли, помому они не могут перемещаться вместе
« шшгрхностью Земли, а перемещаются в
• нцншу, обратную вращению Земли, и путь
•а приходит но тем местам, где большая
•мну».'нм ц. и меньшее сопротивление. ГлуЯм*» • н г л р л ток проникать не может, так

как глубинное тепло планеты препятствует
этому.
Учитывая, что горные массивы как в северном, так и в южном полушариях расположены на противоположных сторонах экватора и на разных меридианах, можно
указать путь тока—он будет совпадать с
плоскостью орбиты Луны. С Тибета через
Афганистан и Иран он идет к Средиземному морю, где разветвляется на два потока:
один из них (малый) направляется через
Грецию и Италию к Гибралтару, другой
(основной)—через Саудовскую Аравию и
Абиссинию
к экваториальной Африке,
Соединившись на западном берегу Африки,
потоки направляются к берегам Бразилии,
а оттуда—к западным берегам Южной
Америки.
Так как Тихий океан имеет большую глубияу. а электричество течет по более выпуклым местам, поток опять разветвляется
на два направления—основное идет вдоль
западных берегов Южной Америки по Андам примерно до города Перто-Мент, далее поворачивает к восточному побережью
Австралии, через Индонезию и Индокитай
в Тибет. Другой поток (малы»:) идет на
север через зону Карибского моря и Кордильеры к Аляске, откуда через Алеутские,
II

V

дал каким-то неизлечимым недугом, который настолько измучил его,
что у него не было сил громко разговаривать.
— Хорошо, товарищ Шадрин, мы вас направим в нотариальную
контору к Спиваку.— Он назвал район и адрес нотариальной конторы.
И тут же, робко улыбнувшись, добавил:— Не удивляйтесь, если вам
покажется, что Спивак несколько строг и с некоторыми причудами. Он
любит порядок. У нас он на хорошем счету, за работу душой болеет.
Вот так, товарищ Шадрин, желаю вам удачи.
Ковалко встал и, улыбнувшись Шадрину все той же тихой и какой-то примятой улыбкой, протянул ему руку.
— Остальные документы поднесете на днях. Не забудьте характеристику, листок по учету кадров и трудовую книжку. С недельку постажируетесь, а там уже приступите самостоятельно. Это не так сложно. Не боги горшки обжигают.
— А когда будет приказ?
— Как только поднесете все документы. Ведь нам же нужно на доклад к начальнику идти. Но ничего, для начала попрактикуетесь без
приказа, желаю удачи.
«Наверное Зонов скрыл, что у меня плохая характеристика и что
жена была судима. Не таким бы был, пожалуй, разговор с ревизором,
если б он узнал, за что я уволен из прокуратуры. А потом этот радикальный Спивак... Что это за человек? Как он на это посмотрит, когда
узнает, кого к нему направили?..»— сам с собой рассуждал Шадрин,
спускаясь по лестнице Министерства юстиции.
До нотариальной конторы езды было не больше двадцати минут.
За это время Шадрин пытался хоть приблизительно представить себе
характер своей будущей работы. Но всякий раз, как только он силился это вообразить, Шадрин видел себя сидящим за облитым чернилами канцелярским столом, на котором лежала лупа в роговой оправе,
продолговатый штемпель и железная коробка (точно из-под леденцов)
с мокрой штемпельной подушкой.
В нотариальных конторах ему приходилось бывать и раньше, но
Курильские и Японские острова, а также
вдоль побережья Северо-Восточной
Азии
(Камчатка, Сахалин) к Тибету.
Получается замкнутое кольцо, раздвоенное в районе Тихого океана на два потока, которые сходятся на материке Центральной Азии. Это напоминает электромагнит (соленоид), обмотка которого соетоит из двух колец; в одном месте витки
находят один на другой, а с противоположной расходятся. Полюсы в таком электромагните также будут смещены соответственно расположению колец, и мы получим электромагнит как бы на слегка изогнутом сердечнике.
Тибет с прилегающими к нему районами — высокогорная обширная страна, где
лроходит большое количество электричества. Она главным образом сместила магнитный экватор от земного, а
отсюда
смешены и магнитные полюса. Так, Южный магнитный полюс отстоит от географического Северного полюса на 1870 км,
что составляет 17°, а Северный магнит,.-.
иый полюс в Антарктиде отстоит от ЮжН..М, географического на 2400 км, что со. 1.И1 т п 21°, в среднем же получается 19°.

12

Так как путь тока замкнутый, ввнде
огромного раздвоенного кольца, а полюсы расположены перпендикулярно этому кольцу, то и место их на земном шаре зависит от положения кольца относительно оси вращения. А положение кольца в определенный момент зависит не
только от рельефа земли, но и от расположения Луны и Солнца,
Если Солнце, Луна и Земля находятся
на одной прямой, приливные силы Луны
и Солнца складываются и
отодвигают
электронное кольцо ближе к экватору,
перекос между магнитным и земным экваторами уменьшается и магнитные полюсы подходят ближе к географическим.
В момент, когда Луна находится в апогее к северу под 28,7°, электронное кольцо перемещается к северу, перекос между
магнитным и географическим экваторами
увеличивается, и южный магнитный полюс
отходит дальше от Северного географического. Когда же Луна находится к югу от
экватора, кольцо перемещается больше в
южное полушарие,
наступает наибольший
Р
и Северный
пере кос м е ж д у экваторами,
полюс отходит дальше от Южного географического.

, всякий раз, уходя оттуда, он уносил в душе какое-то странное ощущение усталости и приземленности. Может быть это было потому, что его
всегда угнетало длительное стояние в. очередях, где можно наслушать..ся бабьих сплетен о болезнях, о кухонных склоках, о несчастных слу' . ч а я х и скоропостижных смертях...
Контора размещалась в глубине сырого полутемного двора, в низеньком одноэтажном домике из темно-красного кирпича. Зажатый
между высокими коробками новых корпусов, он выглядел среди них
' старым карликом в поношенной обшарпанной одежде. Даже в знойный полдень солнечные лучи не касались облупившейся железной кры. ши маленького домика. Дверь конторы то и дело открывалась и закрывалась, люди входили и выходили.
Шадрин остановился против входа в контору. Огляделся. Высокие
I серые дома давили. В ноздри бил затхлый сырой холодок. Почти под
самыми окнами конторы на веревках сушилось белье. Здесь же, шагах
в десяти от входа в контору, ребятишки шумно играли в расшибалку.
Свесившись из окна второго этажа, пожилая женщина с растрепанными волосами оглашенно звала кого-то обедать. «Какая горластая...»—
V подумал Шадрин, взглядом выискивая в стайке ребятишек того, к кому
были обращены слова пожилой женщины.
— Сича-а-а-с!..— звонко, как ржанье жеребенка, разнесся в глубо,ком колодце двора тоненький мальчишеский голосок.
«Совсем как в итальянских фильмах...» — подумал Шадрин и толкнул дверь конторы. Ржавая пружина, упруго растягиваясь, гнусаво
застонала. Потом оттянутая дверь расхлябисто стукнулась за спиной
о косяки.
В тесной каморке, отгороженной фанерной перегородкой, сидела
огненно-рыжая непомерно-толстая машинистка. Ее пухлые белые
пальцы, вымазанные фиолетовой копиркой, быстро плясали по клавиатуре старенького облезшего «Континенталя». Тройной подбородок машинистки тоже приплясывал, содрогаясь в такт быстрым движениям
ее рук. Длинная каретка машинки, направленная упругим толчком
руки вправо, то и дело металлически цокала.
^^^ЫЬЛ

.

—

-ч--

'

* и - '«•

*_. -

- - . - * -

-,....-,•,.

*-

Так как положение электронного кольц* относительно оси вращения в основном зависит от рельефа Земли и положени» Луны относительно полушарий,
а
Земля вращается, то кольцо все время качается. Магнитная ось, перпендикулярная
мектронному кольцу, тоже не стоит на
мкте, поэтому стрелка компаса не может
быть устойчивой.
Рпт итп с иилриии!
ВУ! !
!:;
"
З ФИЗИКИ известно: электрический
ток создает магнитное поле, нагре•кгт металлические проводники и токопро•плитке среды, а также разлагает и пе||»иоснт частицы металла (электрическая
«негоциация, электролиз). Земной
ток
•мдчиняется этим же законам: он создает
магнитное поле;
проходя по
породам,
•цгниннм большое сопротивление, нагремет их; подобно
блуждающим токам,
•••рушающих на своем пути металличеШИ» коммуникации, разлагает металленщ»|1жишие породы и переносит десят•* тысяч тонн металла с одного места на

И

~ -.

. •••;.".

-

-«,

«

а- -»

-_)

А. -

.-

В результате такой гигантской работы
в глубинах Земли образуются колоссальные подземные выработки,
Вулканический пепел - не что иное
остаточный продукт после электрокак
нагрева и электроразложения земных по. Металлы, ранее входившие в состав
род
пепла, переносятся током в другое место,
остаются пепел и громадная разряженная [подземная выработка — пустота, а
природа «боится пустоты», поэтому неизбежно должно произойти:
1
- Провал участка суши, когда пустота
образовалась неглубоко под подверхность
ю земли. Очевидно, по этой причине
7 июня 1692 года на острове Ямайка провалился город Порт-Рояль, а в III веке
Д° нашей эры римский город Синуэска,
город Брент близ Венеции и др. При
ЭТОм
м г
° ут быть незначительные землетрясения.
2. Когда над местом выработки — пустотой — оболочка Земли более
слаба,
прорвавшаяся из недр лава, заполняя пустоту, создает гидравлический удар. Если
тяжесть местности над пустотой превышает силу удара, происходит землетрясе13

«Кибернетическая машина... — подумал Шадрин, глядя на опытную
машинистку.— И откуда столько резвости в этой копне?»
К машинистке стояла очередь. Сесть было негде. В крошечном коридоре стояла единственная расшатанная скамейка, на которой, опершись подбородком на палочку, дремала седенькая старушка в старомодном плисовом салопчике. Рядом с ней, вытянув перед собой негнущийся протез, сидел инвалид в фуражке с зеленым артиллерийским
околышем.
Шадрин вошел в комнату. За высокой перегородкой, разделявшей
контору, работники нотариата. Их было четверо. К каждому из них
толпилась очередь. Дмитрий обратился к молоденькой девушке за перегородкой: как можно увидеть заведующего конторой?
— Ответственного нотариуса?—Та молча показала рукой на
дверь, ведущую в небольшую каморку, отгороженную в углу комнаты.
На двери была прибита стеклянная дощечка с надписью: «Ответственный нотариус».
— Как пройти к нему?
— А вот...— Девушка кивнула на низенькую откидную (как в прилавках магазинов) дверцу в конце барьера, у самой стены.
Шадрин прошел в комнату ответственного нотариуса. Тот сидел
за столом и рассматривал какие-то документы. Это был 'грузный, лет
пятидесяти пяти мужчина с щетинным ежиком темных волос и розов ы м — в складках — лбом, на котором, как показалось Шадрину, было
много лишнего мяса.
Дмитрий поздоровался.
Спивак положил газету на колени и бросил на вошедшего взгляд,
который словно говорил: «Ах, вон ты какой, субчик-голубчик...»
— Товарищ Шадрин?
— Так точно.
— Только сейчас о вас звонили. Садитесь.
Дмитрий сел.
Спивак, словно забыв о Шадрине, долго рассматривал на своих
ногах голубые китайские сандалеты с дырочками, которые он поворание с частичным растрескиванием оболочки Земли. Если же сила удара превосходит тяжесть пород, находящихся над выработкой, происходит взрыв, и оставшийся в пустоте пепел вместе с вышележащими пластами земли взлетает на воздух, а изливания лавы может и не быть,
особенно в тех случаях, когда пустота образуется высоко над уровнем моря, как
это произошло с вулканом Катмай.
Значит не только внутренние давления
могут вызывать взрывы. Да внутренние
давления и не могли бы
производить
столь сильных разрушений на небольших
участках: они занимали бы
громадные
территории, в результате происходили бы
поднятие и разлом оболочки Земли на
десятках километров.
После взрыва, когда давление магмы
уравновесится силами притяжения, наступаст мир. Тогда можно спокойно жить по
гогедстпу с вулканом. Правда, местное
шликлние лавы может быть и от прогиба и - м н о и коры, вызванного приливными
• и . ' ы м н при определенном расположении
Л у н ы и планет Солнечной системы.
Н

ОГШНВб КОЛЬЦО
О ЕМЛЕТРЯСЕНИЯ и
вулканическая
'•-' деятельность проявляются не где попало, а в основном по пути тока и от приливных сил Л у н ы и Солнца. Накопленный наукой материал позволяет определить, где и в какое время года
можно
ожидать землетрясения,
Например, для районов западной части
Южной Америки особую опасность представлякп зимние месяцы в момент поволуний. В это время Земля ближе подходит к Солнцу, а Луна находится между Солнцем и Землей, и приливные силы
их складываются. Раздвоенное электронное кольцо, которое обходит Тихий океан
по обоим полушариям, теперь неоднородно по плотности тока— южный поток усилился за счет северного, а большой ток
и большая приливная волна несут большие разрушения. Для северного полушария более опасны летние месяцы.
Эти
данные подтверждает статистика вулканической деятельности и землетрясений.
Спокон веков соединение светил вну-

чивял то одной, то другой стороной. Потом как-то неожиданно резко
вскинул голову и спросил:

— Говорите, университет закончили?
— Да, университет.
— Недурственно... Недурственно...

Поглаживая борта новенького чесучового костюма, Спивак о чемто сосредоточенно думал, от чего складки на его низком лбу накатывались одна на другую мясистыми розовыми валиками.
Прислушиваясь к диалекту Спивака, Шадрин сразу же подумал,
что тот или откуда-то из Ростова, или с Кубани... Смягченное «г» и
быструю, как скороговорку, речь он, как правило, встречал или у русских южан, или у обрусевших украинцев.
— Член партии?
— С сорок четвертого года.
— Фронтовик?
— Приходилось.
— Ума не приложу!..— Спивак широко развел руками.— На вашем месте я бы претендовал на пост министра, а вы подались в нотариальную контору.
Рассматривая копию диплома Шадрина, Спивак удивленно покачал головой.
— Ого!.. Мать честная, курица лесная... У вас и диплом-то не простой, а золотой!.. Говорят, такие документы вручает сам ректор и непременно под оркестр. Это что — правда?
— Правда.
Спивак встал с кресла, прошел к окну, пошире распахнул форточку и снова вернулся к столу.
— Ну вот что, дорогой мой человек. Раз руководство сочло нужным направить вас к нам, значит так нужно. Им с горы видней. Когда
думаете приступать?
— Хоть сегодня.
— Тогда нечего мешкать. Пойдемте, я познакомлю вас с нашим Николаем Ивановичем, он вас быстро введет в курс дела.
Вслед за Спиваком Шадрин прошел в большую комнату, где за
иает страх человеку. Это не случайно.
Через тысячелетия дошли до современнего человека сведения о том, что некогда такое соединение принесло человечеству громадную катастрофу (см. очерк
«Тайна Байкала» в шестом номере журиала за 1963 год). Недаром
поднялась
паника в Индии 5 февраля 1962 года,
когда наблюдалось редчайшее явление —
шесть планет солнечной системы находияись на одной прямой. Правда, к этому
тлению прибавилось еще одно — затме•не Солнца.
Так называемое великое «огненное коль•о» вулканов, проходящее по северной
части Тихого океана, Аляске, Алеутским,
Курильским и Японским островам, зам а н н ы м берегам Южной Америки и остромам Индонезии, расположено как раз
•О пути земного тока.
Но это кольцо имеет продолжение. ОбЛасти западной части Тибета, Афганистан,
Иран, бассейн Средиземного моря также
(имосятся к «огненному кольцу».
Это
громадные материковые глыбы с толстой
Миной оболочкой, но в этих областях

часты землетрясения, ибо эти области расположены на пути тока.
Земной ток идет, как уже было сказано, с востока на запад. В Центральной
Азии он проходит по пустыне Гоби и
Тибету. В этом обширном плато ток рассвивается, плотность его незначительна.
Западнее горная местность сужается, переходя в хребет Гиндукуш. Это самая
узкая перемычка в кольце тока, так как
к северу и югу территория понижается;
здесь ток достигает наивысшей плотности,
поэтому именно здесь возможны разрушительные землетрясения.
В Бурятии земной ток незначительной
плотности протекает по южным районам.
Проходя по породам, имеющим большое
сопротивление, ток только разогревает их;
это тепло вместе с грунтовыми водами в
виде источников может выходить на поверхность Земли. Плотность тока здесь недостаточна, чтобы переносить м и л л и о н ы
тонн металла и образовывать пустоты,
потому особенно сильных землетрясений
в Бурятии не может быть.
Мои земляки могут с п и т ь спокойно!

столами, склонившись над документами, застыли в своих каменных
позах работники конторы.
Николая Ивановича он узнал сразу — все остальные были женщины. Сгоивак подошел к столику этого уже пожилого сухощавого человека. Следом за ним подошел и Шадрин. Николай Иванович был настолько лыс, что с трудом можно поверить: росли ли вообще когданибудь волосы на его голове? Из-под очков он выжидательно посмотрел на Спивака. Его бесцветные губы сошлись в скорбном, озабоченном узелке. Такие губы Шадрин не раз видел у богомольных деревенских старушек, которые все о чем-то вздыхают, все о чем-то горюют.
— Слушаю вас...
Спитак кивнул головой в сторону Шадрина.
— Практикант. Научите. Посадите пока на копии вместо Петраковой. Ей пора в декрет идти.
Спивак похлопал Шадрина по плечу и, пожелав ему удачи, закрыл на замок свою комнату и вышел из конторы. На ходу он сказал
Николаю Ивановичу: если кто будет его спрашивать — он в городском суде.
Шадрин пододвинул к столу старого нотариуса свободный стул и
сел рядом с ним, чувствуя на себе взгляды людей, томившихся в очереди за перегородкой. Три остальные женщины — нотариусы, до слуха
которых донесся разговор Спивака, время от времени косовато посматривали в его сторону и не прекращали работы. С годами у них уже
выработался автоматизм.
Дмитрий обернулся вправо и заметил, что на него пристально
смотрит женщина с округлым животом. «Ах, вот она та самая Петракова, которую я должен сменить»,— подумал Шадрин. Через минуту
он снова оглянулся вправо и снова на какое-то мгновение встретился
взглядом с Петраковой. В глазах ее он уловил не то затаенный страх,
не то отпечаток досады. «Наверное, ее отсюда выживают, раз так испугал беднягу мой приход».
По знаку Николая Ивановича Шадрин пододвинулся к нему еще
ближе. Перед старым нотариусом лежало заключение судебно-медицинской экспертизы. В документе говорилось, что в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое «юля гражданке Силютиной были нанесены
телесные повреждения в область головы, в результате которых был
засвидетельствован кровоподтек под правым глазом, внешние границы
которого проходят между надбровной дугой и нижней костью глазной
орбиты. Окончательным заключением акта был вывод: «Без расстройства здоровья».
Шадрин поднял глаза «а Силютину. Ее правый глаз заплыл в
багрово-синюшном подтеке.
Приложив к глазу вчетверо сложенный носовой платок, Силютина
всем корпусом подалась вперед, навалившись на перегородку.
— Скажите, пожалуйста, гражданин нотариус, а почему они написали «без расстройства здоровья?»
— Не могу знать,— не глядя на Силютину, отмахнулся Николай
Иванович, сличая тексты оригинала и копии.— Экспертам виднее, они
на этом сидят.
— Когда же это без расстройства, когда он, паразит, на мне живого
места не оставил! А это что в а м — р а з в е не расстройство?! Второй
день ношу фонарь под глазом. Стыдно в глаза людям глядеть.— Силютина ткнула указательным пальцем в синяк.— Всю мою здоровью
подорвал, фулюган проклятый, а они пишут без расстройства...
Николай Иванович, еще туже стянув узелок губ, с каким-то особым смаком потер штемпель о пропитанную чернилами подушечку, по16

том твердо и уверенно опустил его резким движением на копию, поставил число и размашисто расписался.
Пока он регистрировал копию в книге, гражданка Оилютина, не
унимаясь, бушевала за перегородкой. Из бессвязных фраз разгневанной женщины можно было понять, что избил Силютину ее же собственный муж, на которого она подает в суд. А избил за то, что случайно увидел, как она в субботу вечером вышла из столярной мастерской домоуправления с плотником, который чинил ей метлу. Ревнивому мужу показалось, что метлу они чинили больше часа. В этот же
Вочер, после получки, пропив половину зарплаты, он избил жену так,
что она выскочила из дому в одной ночной рубашке.
Почти после каждой фразы Силютина угрожала: «Я его, паразитину, упеку!.. Я загоню его за Можай!.. Хватит, попил мою кровушку,
•лкоголик несчастный!..»
— Следующий! — Николай Иванович жестом костлявой руки
оборвал п р и ч и т а н и я Силютиной.
В следующую минуту перед ним на столе уже лежала копия и
подлинник свидетельства об окончании семи классов. Лет пятнадцати
Дгпушка, подавшая документы, густо покраснела, когда Шадрин посмотрел на ее потрескавшиеся ладони. Поймав его взгляд, девушка поспешно спрятала за перегородку руки и, не дыша, смотрела на лысииу Николая И в а н о в и ч а , которая, словно механически заведенная, двигалась слева направо и справа налево — он сверял копию с оригиналом.
Обнаружив какую-то подчистку в копии, Николай Иванович вериул девушке документы.
— Придется переписать.
— Почему?— щеки девушки зарделись еще пунцовее.
— Подчистка. Вот здесь. Следующий...
На стол перед нотариусом легла копия трудовой книжки. Несмотря на свои двадцать пять лет, владелец книжки переменил столько мест работы, что испещренные разными чернилами листы книжки
иг имещали в себе всех названий учреждений, организаций и артелей, в
которых ему не приходилось долго задерживаться. В конце книжки был
п р и ш и т вкладыш, несколько страниц которого тоже были испещрены
метаниями учреждений.
— Ничего себе, молодой человек! Скорость у вас прямо-таки реакп ш н л я ! — попробовал пошутить Николай Иванович, водя головой слева
нипршю и справа налево...
...И так до самого вечера. Справки, свидетельства, дипломы, труФчч.|г книжки, договора
займа, документы о разделе имущества...
Плешивая голова Николая Ивановича, как на шарнирах, сновала из
мироны в сторону. Продолговатый штемпель то и дело падал на
ИЛЯЖИую, пропитанную краской, штемпельную подушку. На химическом оттиске штампа кудрявыми загогулинами ложилась роспись
Н и к о л а и Ивановича. Она была настолько выработана, что если сличить сто документов, подписанных его рукой, то ни в одном из них не
йулег н а р у ш е н о поразительное сходство.
Ирсмеиами наступали такие минуты, когда Шадрин следил за раЙ1Ной нотариуса, а сам думал о другом.
Нот и сейчас, делая вид, что он наблюдает, как Николай Иваномонмч гкноль л у п у рассматривает гербовую печать на потертой справке,
им 0141471111)0 представил себе, как будет огорчена Ольга, когда увидит
Ио 1« ч т и м сосновым, з а л я п а н н ы м чернильными пятнами столом, ряАНМ с болезненным Николаем Ивановичем, который самозабвенно,
М»лнком отдается своей работе, ставшей для него органической необМЛИМогтмо. Эта работа за долгие годы выработала во всем его обраI «НяЛмл* № 2

17

зе мыслей, в режиме поступков, в ритме движений свой строгий жизненный стереотип.
Шадрин посмотрел на беремен.ную Петракову и с тоской подумал:
<Если б ты знала, как я не хочу с тобой конкурировать... Как все нелепо!.. Пятнадцать лет учиться для того, чтобы, подобно Николаю
Ивановичу, вертеть из стороны в сторону головой, сличая копии с подлинниками? Неужели ректор университета, а к а д е м и к Петровский, под
оркестр торжественно вручал мне диплом с отличием для того, чтобы
через год я сидел за этим столиком и опускал на копии штемпеля?!
Нет, лучше на завод, к станку, там будет легче... Там жизнь, там живые люди и сильные машины...»
С ощущением тяжелой усталости закончил Шадрин свой первый
рабочий день в нотариальной конторе. Когда возвращался домой, в
ушах его тошнотно стоял разноголосый галдеж толпившейся у перегородки очереди. В этот галдеж время от времени врезался старческий
дискант Николая И в а н о в и ч а : «Следующий!» И этот синяк под глазом
дворничихи... «А все-таки, почему она так долго чинила метлу с плотником в его полуподвальной мастерской? Кто она? Тоже, видать, хоро
ша птица. А еще в суд подает. Родного мужа за Можай хочет
загнать...»
И как светлое пятно от прожитого дня, перед глазами Шадрина
вспыл образ светловолосой девушки, у которой не стали заверять ко
пию только потому, что Николай Иванович нашел в ней подчистку.
Девушка так сконфузилась, так стыдливо покраснела, когда Шадрин
случайно уронил взгляд на ее рабочие руки. «Наверное трудится где
нибудь на стройке. Хочет подать документы на вечернее отделение тех
никума. Кто знает, придет ли она завтра с новой копией? Не раздума
ет ли из-за этой мелочи идти еще раз в нотариальную контору?».
...На следующий день Ш а д р и н с утра заехал в Министерство вые
шего образования и забрал у Пьера свои документы. К Зонову захо
дить не решился.
А через полчаса Шадрин сидел рядом с Николаем Ивановичем и
старался представить себе лицо Спивака, который, откинувшись нл
спинку мягкого кресла, читал его характеристику и трудовую к н и ж к у
«А впрочем всё равно. Сегодня всё решится. Лучше сразу, чем череч
неделю, когда он ласт отпуск беременной Петраковой».
Не разгибая спины, делая вид, что он старается не пропустить ни
единой мелочи, Шадрин следил за Николаем Ивановичем и кое в чем
помогал ему. Тот доверял своему подшефному, но тут же тщателыю
проверял: как бы ученик его не пропустил какую-нибудь неточностг
или подчистку.
...И снова, так же как вчера: копни справок, дипломов, решений
суда, обвинительные з а к л ю ч е н и я , трудовые книжки, обязательств;!,
доверенности, завещания... Штампы, росписи, штампы... И все это н у ж
но было зарегистрировать в книге, з а н у м е р о в а т ь , поставить число.
Шадрин подумал: «Ничего... Под Жлобином, когда всю зиму л с
ж а л и в обороне в П и н с к и х Солотах, было х у ж е . Болота, грязь, хол<п
фурункулы, пшенная каша-изжога... А все осталось позади, все лерг
жито. Пусть этот н о т а р и у с будет моей жизненной обороной, после ко
торой, как только н а с т у п и т момент, поднимусь и пойду в атаку. Но у/к
тогда держись, Шадрин I»
Рассуждая сам с собой, Дмитрий не заметил, как сзади к н о м \
подошел Спивак. Слегка тронув его за рукав, он позвал его в з г л я д о м
Шадрин вошел в к а б и н е т ответственного нотариуса и понял. ч н >
С п и в а к теперь уже был не тем добряком-шутником, каким он к а л л л
ся вчера, когда беседовал с ним первый раз.
Повертев в руках диплом, где было написано, что государствен
18

кой квалификационной комиссией Дмитрию Шадрину присвоено звание научного работника, он сказал:
— Не подходите вы нам, товарищ Шадрин.
— Это почему же?—Дмитрий вначале не понял — шутят с ним
или говорят всерьез.
— Не те масштабы для вас. Получается, что из пушки по воробьям н а ч и н а е м бить!
— Я вас не понимаю.
— А тут нечего и понимать. Согласно диплому, вы — научный работник в области юридических наук, а у нас н а у к а одна — штемпельная подушка, л у п а и книга учета. Вот так. Получается, что у нас с
нами непроизводительная затрата сил.
— Но вы же вчера читали копию моего диплома и ничего об этом
не сказали. Как же так?
Шадрин растерялся.
— Я только что советовался с руководством из Управления. Они
аоядерживаются от рекомендации использовать вас в нотариальной
конторе.
— Почему?
— Я вам, кажется, объяснил товарищ Шадрин. Вы человек ученый, с большим полетом, а у нас здесь науки кот н а п л а к а л . Так что
•нм придется поискать местечко по своим масштабам.— Спивак пододвинул на к р а й стола документы и, б а р а б а н я по столу пальцами, расГ4МИИО посмотрел в о-кно. Он давал этим знать, что разговор окончен.
Только теперь Шадрин случайно з а м е т и л : в настольном календаре
« р у н н ы м и б у к в а м и была выведена ф а м и л и я Богданова. Здесь же был
шиисан номер его телефона. Чуть ниже разухабистым почерком отме•и-но: «Справиться о Шадрине. Характеристика и судимость жены».
Иен страница крест-накрест была перечеркнута синим карандашом.
Шадрин молча собрал со стола документы и завернул их в
ММту.
Вежливо попрощавшись со Сгтиваком, он вышел из его маленькой
мморки. Встретившись взглядом с Петраковой,— ему казалось, что
»'г »ти два дня она его не выпускала из поля зрения,— он прочитал
• гр глазах прочно поселившийся в них испуг. «Зря... зря вы волнуетесь,
Л и д и я Николаевна... Работайте на здоровье... Я ухожу е вашей до|ЧНИ».

Низенькая р а з б и т а я дверь, которую он распахнул до отказа и отк у п и л свободно, с визгом шлепнулась э косяки,-и долго-долго Шадрин
• лишил, как за с п и н о й его ныла р ж а в а я р а з м о ч а л е н н а я пружина.
Шадрину хотелось как можно скорее уйти с этого двора, куда ни•ШДП не заглядывало солнце. Л и ш ь изредка, в середине дня, отражат ь ог окон верхних этажей, блеклые солнечные з а й ч и к и боязливо нырчлм и прелую сырость двора, затопленного затхлым холодком.
«Кнжется, еще дед говорил: все, что посылает бог — все к лучному, — Шадрин вышел в узенький переулок, изрытый к а н а в а м и . ОчеИМИи, п р о к л а д ы в а л и газовые трубы, или р е м о н т и р о в а л и к а н а л и з а нми»
Ворующим легче, когда им бывает трудно. А тут, хотя бы на
ИвТ с л у ч а й о д у р м а н и т ь себя какой-нибудь религиозной философией».
о/п.гн дома не было. Между двух толстых берез, росших друг от
• ри ' ни расстоянии в ы т я н у т ы х рук, был сооружен турник из тонкой
»" <» фоцодной трубы. Д м и т р и й провел л а д о н я м и по выбеленной стене
Ч у л и м и . п р и с е л и п р ы г н у л на т у р н и к . Первые три раза он подтянулся
• Ч п н г р т ы й р а з — с натугой. Д м и т р и й чувствовал, как к вискам,
« •'
и р н л п п л е т крозь. Загадал: «Если подтянусь еще п а р у раз —
1
1 мп1 будет хорошо».
ПШрягая последние силы, он в пятый раз коснулся подбородком
19

колодной металлической трубы, добела отшлифованной посередиш
руками дворовых ребятишек. «Неужели больше не хватит духа?»думал он, повиснув на руках. И тут же, точно кому-то угрожая, про
цедил сквозь зубы: «Врешь — не возьмешь!..»
Медленно, толчками приближалось тело к турнику. На какие-то
секунды оно повисло на полпути к цели. Руки дрожали. До боли за
кусив губу, Дмитрий с великим трудом преодолевал последние сантиметры, отделявшие подбородок от турника. Но вот, наконец, кончиком
носа он почувствовал холодок металла и 'В последнем волевом усилии
достиг трубы подбородком. Шесть раз!.. Это была рекордная цифра
Раньше больше пяти раз он никогда не подтягивался.
Спрыгнув на землю, Дмитрий ощутил на своих плечах чьи-то руки.
Потом эти руки замкнулись на его глазах.
— Отпусти, слышишь... Твои руки узнаю из тысячи. Они пахнут
ветром и травами.
Когда Дмитрий повернулся к Ольге, она по-детски шаловливо
стукнула его по плечу и с криком «догони» побежала к крыльцу.
Облегченно вздохнув, Шадрин зашагал к дому.
Придя в комнату, он сел за стол и на листке из ученической тетради <написал записку Зонову.
«Дорогой Георгий! Не ожидал, что некоторые люди бьют даже
лежачих. А впрочем, прости меня за обиду. Ты сделал все, что мог
Подробности узнаешь V Ковалко и Спивака.
Дмитрий Шадрин».
XIII
АДРИН не находил себе места. Он из угла в угол метался по
Ш полутемной
комнате и в тысячный раз задавал себе один и тот же

вопрос: «Что делать? Где найти работу? Зачем учился пятнадцать лет?
Ведь не в Америке же ЖИВУ?»
Становилось душно. Хотелось быстрей вырваться на улицу и 'идти... Да что там идти? Бежать! Бежать навстречу ветру, навстречу
людям...
И вдруг он вспомнил Богрова.
В тяжелые минуты, когда к человеку приходит горе, память на
свой взвихренный гребень выносит имена и лица верных друзей. Богров поймет. Богрову обо всем можно рассказать. Он что-нибудь подскажет.
И вот Дмитрий едет к своему старому другу студенческих лет.
После окончания университета Богров был направлен следователем в прокуратуру военно-воздушных сил Московского военного округа. Войсками ВВС командовал генерал-лейтенант Василий Сталин —
сын Сталина.
За все время после окончания университета Шадрин только два
раза виделся со своим другом. И то накоротке, в компаниях, так что
по душам поговорить не пришлось. Знал Дмитрий, что Богров до сих
пор не женат, что живет он в Тушино, в военном городке, в мансарде
финского домика.
Выйдя из метро, он целых полчаса трясся в трамвае. Из головы не
выходил последний разговор со Спиваком. Не те масштабы... Из пушки по воробьям... «А где... где они те знаменитые бастионы, для которых отливали мои пушки? Где мои мишени? Неужели я попал в замкнутый круг?..»
...Улица, на которой жил Богров, находилась в самом отдаленном
тупике военного городка. Слева тянулся высокий дощатый забор, об20

Мй'енный колючей проволокой. Судя по вышкам, на которых стояли
•окруженные часовые,— это был лагерь заключенных. За забором на»|1Ы1чк) лаяли собаки. «Овчарки...»— подумал Шадрин.
Справа, цепочкой близнецов, тянулись небольшие финские домики.
«Только бы застать дома, только бы застать...»—думал Шадрин, ускорим таг. Но вот, наконец, и последний поворот. Вот та самая улица,
ГДР живет Богров. Третий домик с края. Шадрин заметил еще издали.
Он ничем не отличался от своих собратьев, выкрашенных в салатный
ИЖ'Т. Окно в мансарде было распахнуто. «Наверное дома»,— подумал
Щедрин и, подняв € земли камешек, бросил его в окно. Попал в стекло. Из окна высунулась воклочен.ная голова.
«Дома» — обрадовался Шадрин.
Богров, узнав Дмитрия, просиял, как мальчишка.
— Ого-го-го... Штурмуй мой небоскреб!
Голова в окне скрылась.
Через 'Минуту Богров выскочил на улицу. От радости он так стиснул руку Шадрина, что тот даже поморщился.
— Вот не ждал!.. А я сегодня, как чувствовал, даже сон хороший
видел. Приснилась здоровенная овчарка. "Так и рвет меня на куски.
От страха даже проснулся...
Поднимались по узким скрипучим ступеням. Крохотный тамбур.
Есть даже малюсенькая кладовка, в которой умещалось ведро и коекакая посуда.
«Так вот где ты живешь, военный следователь, Василий Богров...»
Перед окном стоял небольшой канцелярский стол. Железная койка в правом углу ничем не отличалась от коек, что стоят в солдатских
казармах. Рядом с ней лепилась фанерная тумбочка. К столу были
приставлены два грубых стула с протертой клеенкой на сиденьях.
В левом углу неустойчиво возвышалась этажерка с книгами.
У стены стоял дощатый платяной шкаф.
— Вот так и живу.— Богров развел руками.— Имею подмосковную прописку и, как видишь, меблированную комнату. Ты молодец,
Дмитрий, что приехал. У меня сегодня как раз получка, я кое-чем запасся.
Богров открыл тумбочку и принялся доставать из нее колбасу,
сыр, селедку...
— Мы сегодня устроим настоящий пир,— воскликнул он, ставя
на стол бутылку водки.— Вот она, царица небесная! Дай ей господьбог здоровья!
Богров постав'ил перед Дмитрием небольшой фанерный ящик с
картошкой и всунул ему в руки нож.
— Принимайся за дело, а я сбегаю в ларек, куплю пива. У меня
есть несколько вобл. Берег для торжественного случая.
Пододвинув к Шадрину ведро с водой, он бросил шутливо-приказным тоном:
— К моему приходу картошка должна кипеть! Ясно?
— Ясно,— ответил, улыбаясь, Шадрин.
Через минуту до слуха Дмитрия донесся скрип деревянных ступеней под ногами Богрова.
Оставшись один, Шадрин некоторое время разглядывал комнату
аасидевшегося холостяка. На столе лежал томик Писарева с закладкой. Шадрин знал, что Писаревым Еогров увлекался еще студентом.
На стенах ни одной картинки, ни одной безделушки. Подушечная наволочка белоснежно чиста. На спинке кровати висело нетронутое вафельное полотенце. На подокЪнннике стоял флакон тройного одеколона. Крашеный пол чисто выметен.
21

Шадрин чистил картошку и улыбался. «Он по-прежнему все такой
же: бунтарь, нигилист, писаревец... А в душе — солдат».
На душе у Шадрина было легко. Наступали минуты, когда ему
казалось, что он снова окунулся в беззаботную, студенческую жизнь,
которая протекала на Стромынке.
Когда вернулся нагруженный бутылками Богров, кастрюля уже
стояла на электроплитке.
— Ого! Вот это скорость. — Одобрительно крякнул Богров. — Пока
займемся холодной закуской, подоспеет и картошка.
Богров вытащил из сумки четвертинку водки и несколько бутылок
пива.
— Ты что — в уме?!
— Да, пока в своем. Я только вчера подумал о тебе. И дьявольски
захотелось повидаться. Дошло до меня, что у тебя не клеится с работой. Ьо ты не огорчайся, ты не одинок.
...Дмитрий рассказывал о себе. Богров молча слушал. Изредка
вставлял вопросы. Разговор перемежался тостами. Тосты чередовались
разговорами. На улице уже темнело. Шадрин чувствовал, что пьянеет.
Богров смотрел на Шадрина.
— Когда-то ты говорил: нужно терпеть и ждать.
Ш а д р и н покачал головой:
— Нет... Больше ждать не могу. Нужно что-то делать. Нужно
бороться за правду.
Он закурил.
Богров налшз в рюмки водки.
— Помнишь Чертов мост, островок, пруд в Сокольничьей роще?
— Помню,— ответил Шадрин, склонив голову.
— Так вот, давай выпьем за то, чтобы остаться теми же ребятами, к а к и м и мы были на этом островке.
Чокнулись, выпили.
Богров встал, потянулся, повел плечами и неторопливо прошелся
по комнате.
— А теперь слушай меня, Дмитрий. Слушай внимательно и не думай, что ты самый неудачливый из друзей.
Некоторое время Богров молчал, потом, словно к чему-то прислушиваясь, п р о д о л ж а л — Да, я работаю. Я офицер в штабе Василия Сталина. Я полу
чаю в месяц больше двух тысяч рублей... Я мотаюсь по командиров
кам, сажаю в т ю р ь м у юнцов за нарушение воинской дисциплины.
Иногда через мои руки проходят офицеры. Ты хочешь спросить: доволен ли я своей работой? — Богров вздохнул. — Когда Чехова спросили,
что такое жена, он ответил: «Жена есть жена». Работа есть работа. Я
не представлял ее себе небесной манной. Мучает другое. Мучает старая
болезнь.
— Какая?
— Та, о которой я рассказывал тебе там, на Чертовом мосту. Ты
сказал тогда: жди. Ты руководствовался этой формулой ожидания,
как стратегическим лозунгом. И меня втравил в это ожидание. Во:
я и жду.
Богров перевел взгляд на лагерь заключенных.
— Рано утром вот за этим забором собаки поднимают такой ш
тошный вой, что их наверное слышно в Рязани. Это продолжается до
тех пор, пока их не накормят. Потом трясусь полчаса в трамвае, по
том еще столько же в автобусе. И вот я в резиденции Василия Стали
на.— Богроз поморщился.— Если бы ты видел этого г р у б и я н а , э т \
бесцеремонную бездарность. Я видел своими глазами, как перед ним
навытяжку стоят прославленные генералы. Стоят и, как школьники, ро
22

беют. А мы... мы, лейтенанты, капитаны 'и майоры... Нас к .нему не
подпускают на пушечный выстрел. Да это и к лучшему. Как-то легче
на душе. Не приходится дрожать перед хамом в золотых погонах.
Богров снова разлил в рюмки водку.
— Хватит, Вася, я уже хорош,— Шадрин отодвинул от себя
рюмку.
— Чепуха! Чем больше я пью, тем становлюсь трезвее. Давай по
последней, за дружбу. Навсегда!
Шадрин хотел что-то сказать, но Богров остановил его жестом.
— Дмитрий, ты пьешь?
— Нет.
— А я пью. Пью много. И ты можешь себе представить: чем больше я пью, тем сильнее испытываю желание пить еще... Подожди, подожди, не перебивай, Дмитрий, я знаю, что хочешь меня наставить на
путь, мол, смотри, не спейся, начнешь вдруг еще читать мне Есенина,— Богров резко запрокинул голову и в такт ритма, покачиваясь
корпусом, начал читать стихи.
После минутного молчания, в течение которого Богров долго и
тоскливо смотрел ь глаза Шадрину, он тяжко вздохнул.
— Может когда-нибудь я сопьюсь, Дмитрий. Но это уже не такая
потеря. Во вселенских масштабах я и ты бесконечно малые величины.
— Ты начал говорить о Василии Сталине.
— Да, я отвлекся. Прежде, чем говорить о нем, выпьем за тех
маленьких мальчиков, которым еще предстоит стать мужчинами. Выпьем за то, чтоб они были счастливее «ас!..
Чокнулись, выпили.
— Возьмем хотя бы такой случай.—• Богров потной рукой откинул
свисающую на глаза светлую прядь волос.— Офицеры перед штабом
ш р н ю т в волейбол. Это было во время приема у командующего. В ко|>идпре и в зале ожидания скопилось около десятка генералов. И что
ЖР ты думаешь? Наш командующий увидел из окна кабинета, как его
подчиненные играют в волейбол. Увидел и прекратил прием. Как оглашенный, выскочил на улицу, сбросил с себя генеральский китель и
" 1«л на волейбольную площадку. Играть совсем не умеет, колун ко| \ ц р м , а бросается чуть ли не за каждым мячом, носится по площадИР, к л к одержимый. А судья!.. Если б ты видел судью!.. Сидит, как тушмжчик, сжался и молчит, будто язык проглотил. Что ни удар то запил г или бросок. То в сетку врезался, то кого-нибудь сшиб... А СУДЬЯ,
авиации, с тремя планкам>и орденов на груди, скалится и хихиот удовольствия. Э-хх... Да судья ли только? Некоторые игроки
Им площадке тоже готовы кишки порвать, лишь бы угодить. Мы омот(ч-.'щ из окна прокуратуры. Нам было стыдно за себя. Стыдно за честь
мундира, за человеческое достоинство. Даже в спорте ему не оказа|о I. пи суда, н-и правил.
Богров вскинул голову и сразу весь преобразился. По лицу его
> ольчш','!;) светлая улыбка.
— Но я видел!.. Я видел, как захромал один игрок и вышел с
ной площадки. Я хорошо знаю этого капитана. И я знаю,
он захромал. Он сделал вид, что захромал. О!.. Как понятен
МНР ч г о г к а п и т а н !
Вогроп поднес ладонь ко лбу.
• Л через пять минут, когда этот капитан поднимался по стуИИП.кпм им третий этаж, он уже не хромал.
Погрпи вздохнул и некоторое время стоял молча, устремив невидяпн I) тмил сквозь стены, далеко-далеко...
Хорошо, что есть еще такие капитаны!..
2;)

Голубые глаза Богрова от вина стали совсем бесцветными.
— Или вот еще случай. Накануне первомайского праздника был
у нас в штабе торжественный вечер. В одном из лучших дворцов столицы собралось тысячи две офицеров и генералов. Все в парадном,
с женами. В зале тишина. Докладчик с трибуны говорит торжественные слова. На сцене за длинным столом — президиум. На плечах у
всех золото... В самой середине президиума восседает наш командующий. Нахохлился, важный. Смотрит на нас в зал, как на скопище
кроликов. Высокомерие и превосходство выпирают из каждого взгляда, из каждого жеста, из малейшего поворота головы. Тишина. Вот
докладчик закончил речь и, как это полагается в наше время, выкрикнул здравицу в честь Сталина. Зал встает. Зал рукоплещет. Зал
грохочет. А наш командующий стоит и, как луна, улыбается. Как будто весь этот ураган восторга и почестей адресован ему. И вдруг поднял руку и одним жестом, одним только жестом остановил эту рукоплещущую лавину. И все смолкли. Смолкли в ожидании чего-то значительного. А он возьми и брось в зал: «Не мне. не мне, это моему
бате!». И сипло захохотал. И что же ты думаешь? С первых рядов аплодисменты грянули еще сильнее. Их подхватил зал.
Богров неожиданно смолк, низко опустил голову. Губы его криво
изогнулись.
— Тяжело. Противно. Унизительно. И это после того, как уже
четвертый десяток живем при Советской власти. Только теперь начинаешь верить в парадоксы истории. Если лошадь Калигулы была произведена в сенаторы, то спрашивается — чем любой двуногий ш а р л а тан, обладающий даром речи, глупее лошади Калигулы?!
Задумчивый, пьяный взгляд Богрова блуждал в темном проеме
окна.
— Лошади... лошади... Как я люблю лошадей! Это наверное передалось по крови, от прадедов. Они у меня были все лошадниками. Да
кстати о лошадях. Вернее, об одной несчастной лошадке.
Богров перевел на Шадрина затуманенный взгляд.
— Сталину п р и с л а л и из-за границы подарок, молоденького необъезженного рысака. Это не животное. ? вих°ь| Что там лошади
Клодта на Аничковой мосту в Ленинграде!.. Ножки — струны, грив а — пляшущее пламя, глаза — молнии в грозу...— Богров что-то
усиленно припоминал, словно боясь пропустить милую сердцу подробность. — И вот этот венец природы отец отдал своему сыну. Тот никогда не имел дела с лошадьми, и решил ее объездить. Боже мой, что
тут началось! Весь штаб поднят на ноги... Только и разговоров было
об это-м рысаке. Даже машинистки и те выскочили из своих конурок
и ждали, ког^а же, наконец, начнется представление. Вызвали с ипподрома опытных жокеев. В помощь им пригнали целую роту солдат
с винтовками. И вот н а ч а л а с ь потеха! Если бы ты видел, как они мучили бедное животное! Что они только не делали с безъязыкой скотиной!
А он. наш командующий, дал срок — объездить за день! Понимаешь — за день! Если ты что-нибудь смыслишь в лошадях, то должен
понять, что это варварство. И в каких условиях стали объезжать лошадь? Кругом ревут самолеты, взад и вперед снуют вооруженные
солдаты, откуда-то доносится стрельба, грохот, крики, скрежет...—
Богров закрыл глаза ладонью.— Я и сейчас вижу слезы на глазах
с к а к у н а . Я вижу, как падают с него клочья пены, как мелко дрожат
его тонкие ноги, как взбухли вены на его широкой груди...
Богров достал из к а р м а н а платок и громко высморкался. Закуривал он медленно, словно что-то обдумывая.
— Ну и что же, объездили?— спросил Шадрин.
24

— Загубили... А какой был конь!
Подперев рукой голову, Богров сидел неподвижно и смотрел в
темный проем окна. На виске его билась голубая жилка.
— Ты о чем думаешь?—спросил Шадрин.
— Об одном солдате. Его наверное расстреляют. В лучшем случае
дадут лет пятнадцать—двадцать. Вот уже две недели, как он сидит в
тюрьме. Расследование поручили мне. Я провел два допроса, и вот
уже какую ночь не могу спать. Солдат не выходит из головы. Он, как
живой, стоит перед моими глазами. Худенький такой, ясноглазый.
— За что же возбуждено дело против солдата?— спросил Шадрин.
Богров закусил нижнюю губу >и долго сидел молча.
— За то, что позор отца пророс и в душе сына.
— Говори яснее.
— Солдат написал стихи. Всего-навсего стихи. Он их никому не
читал. Их выкрал из чемодана товарищ по взводу. В стихах говорится о тяжелой участи несправедливо осужденного отца. А теперь судят
сына. Вот так-то, друг мой, был поэт и нет поэта...
...Было уже поздно, когда Богров провожал Дмитрия до трамвая.
Над высоким дощатым забором, обнесенным колючей проволокой,
полыхали мощные прожекторы. Шадрин чувствовал себя пьяным. А
Богров, крепко сжимая его локоть, бросал куда-то в темноту, в пространство:
— Ты говоришь, тебе тяжело. А, думаешь, мне легко? Ты думаешь, если я не посадил в тюрьму родную мать — значит я счастливчик? Эх, Дмитрий, Дмитрий... Как обидно, что ты был прав тогда,
На Чертовом мосту. Остается одно: ждать. Я это по-настоящему понял только здесь, в штабе моего командующего.— Богров положил
руку на плечо Шадрина.— А тебе советую единственное. Если тебе,
как и мне, придется падать топором на головы невинных людей — уходи на завод, к станку, куда угодно, только уходи!.. Ты штатский, тебе
легко. Там, на заводе, ты почувствуешь себя человеком. В собственных глазах ты станешь выше самого бога.
Шадрин подавленно молчал.
— Да, кстати, дай я запишу твой адрес. Может быть, на той неделе загляну. И вообще, Дмитрий, нам нужно чаще встречаться.
Шадрин записал свой адрес в блокнот Богрова.
Из-под дуги подошедшего трамвая посыпался ослепительно-яркий
сноп искр.
Простившись с Богровым, Шадрин вскочил на подножку ват она,
иогла трамвай уже тронулся Ему казалось, что о самом главном, с
чем он ехал к другу, о чем хотел ему рассказать, он так и не рассказал.
Когда трамвай громыхал по мосту, Шадрин посмотрел в окно:
Вогров стоял у столба, освещенный фонарем, и махал ему рукой. Он
ЧТО-то кричал вслед, но разобрать было трудно.
В глазах Шадрина, как ж и в а я , стояла картина: рота солдат и
МдЫбленный молодой скакун... Его тонкие ноги мелко дрожат, на широкой груди лошади взбухли вены... И пена... Белые клочья пены паилют па черную землю полигона. А в умных глазах безъязыкого животного застыл 'Страдальческий крик: «Люди!.. Что вы делаете?..»
(Продолжение

следует)

Итак, литературный дебют Людмилы
Олзоевой состоялся.
С Улан-Удэ она расставалась на студенческую «пятилетку». Со стихами же
разлуки не было. Упорно, настойчиво
работала молодая поэтесса. Ипкчтский
университет был ее первым наставником.
В 1961 году Людмила Олзоева вернулась в родной город и стала работать в
литературной редакции телестудии.
Любимое дело тоже не разлучило
Людмилу с поэзией. Строчки ее стихов
становятся точней и точней. Все меньше
и меньше в этих строках шелухи подражательства. Строчки оживают, поют «олзоевским» голосом. Голос еще не установился, не все «ноты.» еще беоутся чисто. Но это не страшно. У Людмилы впереди большая жизнь и непочатый запас
труда.

Людмила ОЛЗОЕВА

/Ч О И Д Е Л
Когда мы вспоминаем
стариков,
Их временем
обмыленные

лица,
Мы знаем —
кому-то старость —
наказанье и позор.
Кому-то старостью
дано
гордиться.
...Я помню деда моего.
Он был красив.
И в памяти останется
красивым.
Воспоминание плывет,
как стих,
как теплое теченье
Куро-Сиво...
Он был красив,
как Лев Толстой,
как древние пророки
Иудеи.
•Л;

Он был, как говорят,
простой
бурят,
не знавший имени
Парижа иль Бродвея.
...Меня тревожит назначенье слов.
Где памяти остановиться
на радость,
не во зло—
и праху,
торжествуя,
поклониться?
...Волосы у деда моего
были упрямее и жестче
белых камней,
что на вершинах гор
давнымдавно
обнажены,
как молнии
сверканье.
Руки его
умели колдовать.

Он

мастерил
дома,
столы
и стулья.
И »ундуки,
большие, как кровать.
Оя краску выбирал для них
простую,
всегда одну —
он брал зеленый цвет,
замешивал его в ведерке круто.
И растекалась краска,
как рассвет,
под кистью,
схваченной умело, грубо.
Мой дед талантлив был,
как сто чертей.
И улыбался, как большая знаменитость.
Был

добр,
как десять

Честнее

верных дочерей.

был,
чем сто министров.

Спасибо, дед,
за небыль и за быль
твоих рассказов,
пламенных и вздорных.
От слез твоих —
как в дождичек грибы.
От радости —
весь изойдешься вздохом.
Как молодой герой,
ты жить хотел.
И • смерть
ты до к о н ц у
не верил.
Не примирялся,
«осмыслив свой удел».
Ушел мой дед,
Как многие ушли,—
что не были в пути
слепыми,—
живущим передав
огонь любви,
чтобы потом
и нас
любили!

Л\АКСИЛ\ИХА
Лакеимиха от вас
•инруг тайга, а

далече —

впереди Байкал.

!•»< памятно, руинами столетий
мх нею проплывают

Мяисимиха!

облака.

Я на прощанье

й«1л«жу лодок

мокрые носы.

< иЛрились. здесь у низкого причала,
«••ним учуявшие рыбу псы.
И мгмд их над водою неподвижен.
»||«ч«шиг стремительность стрелы —
•м'чрг ш в море гордо и отважно
•

« ш н у ч я я . от берега
1<««ияч

>н|1*н|гй

Закат над

ним склонился

лиственницей
ночь

• •• ч и ш ы

ушли.

над

в распадке
«ушный

ручьем.
затаилась,

бурелом.

И огненное отраженье
рождалось, угасая, как волна.
И спины рыб, застигнутых в движенья,
припоминала сонная

вода.

Дорогою гудят машины.
Спокойно спит байкальское село.
Простое имя неизвестного Максима
сюда тропою первой занесло.

СКАЗКА О СОЛНЦЕ И РЫБЕ
Было это иль не бывало,
солнце однажды очень устало
и наклонилось над синей водой,
над светлой волной.
Стали розовыми облака,
появилась над морем луна.
И птицы и звери давно уже спали,
потому что очень устали.
На зеленом дне морском,
над желтым чистым песком
есть огромная рыба,
такая, что ее и не видно.
Солнце склонилось над синей водой,
над светлой волной
и в море чуть не упало,
потому что очень устало.
И вдруг подплыла огромная рыба,
такая, что ее и не видно,
и — проглотила солнце,
и стала сама — как солнце.
Тихо спускается рыба на дно.
Стало Е море светлым-светло.
Ах, как было весело рыбам хвостатым,

маленьким и большим,
красным и голубым.
Закружили они большой хоровод
и широко разевали рот.
Было им очень весело,
но не было слышно песен.
И маленькие рыбки,
светлые как улыбки,
плясали от радости,
что не надо им прятаться.
А солнцу снились зеленые сны,
и плавали тихие рыбы над ним.
Солнце славно отдохнуло,
улыбнулось
и проснулось.
И вот огромная рыба,
такая, что ее и не видно,
стала подниматься высоко-высоко,
стало над морем светло.

рыбам

взошло.

усатым,

Когда отцы суровые глядели
в мелькавшие далекие поля,
в колесном перестуке
дни,
недели
и годы
вставали,
как серебряные тополя.
В низинах,
по равнинам
стыли
озера
невыплаканных

слез.

И были все слова простые —
как белое пожарище
Солдаты вспоминали
и

помнили

берез.

о невестах,
о женах, матерях.

И

вот

рыба
И

открыла

рот.

солнце

Вы, ветры,
над могилами не вейтесь!
Вам, вороны,
остался страх.
Земля,
ты ни в какую древность
не спрячешь,
не укроешь ни на миг,
не обрядишь в нетленность —
пороховой, как дым,
и потемневший
лик.
Земля!
Тебе и слава
и печали
сынов и дочерей твоих.
И дым
над крематориев печами,
и горе
не вернувшихся с войны.

ОЩУЩЕНИЕ ЗИМЫ
Зама, эта белая молния,
В путь дальний меня собрала.
Не прогремела, не молвила,
ПК тихо с собой забрала.
Где прячется хвост ее в огненных
узорах льда-серебра?
X я за двойными окнами,
ПК дров, припасла добра.
Зима, словно партия в шахматы,
п р о и г р а н н а я мной.
Я прячусь глухими шахтами,
проваливаюсь под землей.
И вьюжит игра старинная:
и выбор ни «да» ни «нет».
С таинственным смыслом, длинная,
песня звучит в ответ.
Лишь хочется света белого
кусочек зажать в руке.
II вознестись с ним, баловнем,
хвостатым взлетом ракет.

I

Как

рассказать
о рыбаках байкальских?
Уходит лодка
в ясный летний день.
На голубой воде
она—как скалами
черная отброшенная тень.
Чем дальше в море —
ветер холоднее.
К бортам широким
привалив спиной,
млахивается плотнее
бригада.
Укачала сном
•ода, прозрачная, как песня.
N еле слышен
глубин подводных гул,
Менит прохладамартовской капелью
М белом нераставшем снегу.
Застыло в облаках молчанье,
Они искристы и легки.
Сквозь их непобедимое сиянье,
•ааерное,
так весело пройти.
Здесь у отцов
и нежность хриповата,
М только голос над водой—•
•т дыма табака,
а может, от прохлады,

Досталась работа мужицкая
соленой тоской в крови.
Досталась мне, неуживчивой,
корми ее, не корми.
И, светом зимы окруженная,
боюсь, как седой проводок,
что лампа её раскаленная
вместе со мной умрет.
Снежинки, кружащиеся кружевом,
и солнце увижу в окне.
Звякнет горошина розовая
в землю—на мерзлом дне.
В сосульки — зимы сталактиты —
одета пещера-весна.
И точит глаза сердитые
далекая капля дождя.
Зима! Ты — хвостатая молния,
выкорчеванная из земли.
Голову мою непокорную
лютой казнью казни!
* *
*

или от

воздуха,
напоенного сосной.
У берега,
где высадилась лодка

на мокрый
прилипающий песок,
останутся под смятой позолотой
тяжелые следы сапог.

В. ЧУЙКОВ,
Маршал Советского Союза,
дважды I ерой Советского Союза.

етадгавдда
(Третья книга записок «От Волги до Шпрее»)

ВИСЛО-ОДЕРСКМЯ ОПЕРАЦИЯ

М

АГНУШЕВСКИИ,
Демблинский
и
Сандомирский плацдармы на западном берегу Вислы создали благоприятные условия для дальнейшего наступления войск Советской Армии на запад.
Полное освобождение Польши, восстановление ее государственной независимости
невозможно было осуществить без изгнания гитлеровских войск из Польши и перенесения боевых действий на территорию
собственной Германии.
Для достижения этой цели Советское
Верховное Главнокомандование подготовило три фронта общей численностью около 150 стрелковых и танковых дивизий.
В центре, по оси
Варшава — Лодзь —
Познань — Франкфурт-на-Одере,
планировался удар 1-го Белорусского фронта;
слева — 1-го Украинского через Силезский
промышленный район на Бреслау; справа—
2-го Белорусского.
Последний должен
был разгромить противника в Восточной
Пруссии и выйти на побережье Балтийского моря.
Эти три фронтовых группировки составляли основное ядро советских войск,
нацеленных в сердце фашистской Германии, на Берлин.
Выход наших войск на Вислу поставил
Н.-1Ч. см. п №№ 5 и 6 за 1963 г., № 1 за

80

руководство фашистской Германии в такое положение, что Гитлер уже не мог
скрыть от населения реальное положение
дел на восточном фронте. Вся фашистская коалиция оказалась в цейтноте, и
Гитлеру, главарю этой коалиции, в первую очередь надо было как-то выкручиваться.
Высадка американских и
английских
войск в Нормандии не оправдала
его
надежды на раскол антигитлеровской коалиции, хотя надежду на разногласия между Советским Союзом, с одной стороны,
и англо-американцами, с другой, Гитлер
и его ближайшие помощники питали до
последних дней своего существования.
По поводу высадки англо-американцев
в Нормандии фашистская пресса писала:
«Действительно ли центр тяжести войны
переместился с востока на запад? Можем ли мы легкомысленно Относиться к
событиям, связанным с советским наступлением на восточном фронте, что восток,
так сказать, стал второстепенным театром войны? Никогда!..» (газета «Националь-Цейтунг» от 8. 7. 1944 года). Далее
эта же газета начинает философию запугивания:
«Война
вторжения — англоамериканцы — это вспомогательные вой1964 г.

ска большевизма, чужеземные захватчики
яа континенте... Они проложили бы, в
случае успеха, только дорогу большевизму. Разбив их, мы этим самым одновременно нанесем поражение большевизму...»
И в заключение газета подчеркивает: «Но
главная опасность для Европы находится
как и раньше, на востоке».
сБерлинер-Цейтунг» от 13. 7. 44 г. будто по уговору, продолжая развивать ту
же мысль, писала: «Если мы против напора советских войск в последние месяцы и в течение всего прошедшего года
располагали занятой нами территорией,
которую мы могли оставить, чтобы добиться равновесия, то сегодня тактика
германского
командования,
вероятно,
•ная, но даже если наше командование
намерено задержать и разбить противника, то это еще не значит, что оставление
какой-нибудь части территории
можно
рассматривать как критический факт, имеющий решающее значение на общий ход
великого сражения на Западе и Востоке».
В этих кратких выдержках из разных
фашистских газет видно, как подготовлялось общественное мнение
обманутых
немцев.
Предвидя
все
возрастающую
• мошь советских войск, силу их наступления и неминуемые поражения армий гитл е р о в с к и х , они соглашаются на отход и по< терю территории на восточном фронте.
I Наше высшее командование не торопилось с началом решительного наступления.
Нам нужно было обеспечить его так, чтобы оно во всех отношениях гарантировало полный успех. Для этого нужно было
построить и перестроить массу дорог и
мостов, как грунтовых и шоссейных, так
• железнодорожных. Мы должны были
подвезти десятки тысяч тонн горючего,
миллионы мин, снарядов и сотни миллионов патронов. Мы должны были также
обеспечить себя продовольствием и снаряжением. Эти колоссальные запасы наао
было подтянуть как можно ближе к переднему краю борьбы, тем самым создать
условия для глубокого прорыва и выхода на широкий маневренный простор.
Перед
войсками 1-го
Белорусского
фронта, в частности, перед 8-й гвардейской армией, стояла задача — готовиться
к большой и длительной наступательной
операции.
В подготовке к такому наступлению
важную роль играет разведка.
Для ведения разведки времени было
достаточно, но дело было не во времени,

а в правильной ее организации. Мы хорошо знали, какие части находятся на передней линии обороны противника, но этого мало. Мы должны были знать, какие
войска находятся во вторых эшелонах,
на всей глубине обороны противника и в
его тылу. Нашим разведчикам-лазутчикам
необходимо было пробраться в тыл противника, там захватить пленных, допросить их и через них уточнить добытые
личным наблюдением данные.
Начальник разведки армии полковник
Гладкий разрабатывал план организации
глубинной разведки. По этому плану в
тылу у противника создавалось несколько
разведывательных групп, которые, находясь в 25—40 километрах от переднего
края, наблюдали передвижение войск я
тылов днем и ночью. Забрасывались в
тыл противника наши разведчики, главным образом, пешим порядком, через боевые порядки противника. За каждый переход в тыл противника разведчик награждался орденом. Связь с этими группами поддерживалась по радио и самолетами «ПО-2» ночью.
Первая группа из двух разведчиков —
сержант Петр Бачек и рядовой солдат
Василий Бычков, с которыми мне довелось беседовать несколько раз,— была переброшена в тыл противника в начале октября. Перед ними, как перед маршрутными агентами, стояла задача: перейти
через фронт противника в районе севернее Цецылювка, дойти до леса, что в 12
километрах юго-западнее местечка Варка,
выяснить — какие части противника находятся в лесу, не пропуская мимо внимания оборонительные объекты, которые
встретятся на пути движения к цели. На
выполнение задачи давались три ночи и
два дня.
С этой задачей разведчики справились
успешно. Они благополучно п е р е ш л и оборонительный фронт противника, пробрались до намеченного лесного массива в
вернулись обратно. Через первую позицию, которая плотнее всего была занята
войсками и лучше наблюдалась противником, Бачек и Бычков проходили туда и
обратно ночью. Они принесли сведения о
том, что в лесу нет никаких частей противника. Тогда же было принято решение организовать в этом районе постоянно действующую разведывательную I руп
пу. Опорную базу устроили в центре лесного
массива — хорошая маскировка и
отличные позиции для наблюдения
за
31

движением войск по шоссейным дорогам,
которые огибали лес справа и слева.
Новая разведывательная
группа
состояла из семи человек. Ее возглавлял
опытный разведчик лейтенант Иван Васильевич Кистаев, награжденный ранее
орденом Ленина. Его группа, переброшенная в лесной массив, успешно работала
более двух месяцев, регулярно поддерживала связь со штабом армии, добывала
очень ценные данные о противнике личным наблюдением, захватом и опросом
пленных.
В свою очередь не прекращалась работа разведчиков дивизий и полков. Их
внимание было обращено изучению повседневной жизни войск противника.
Для подтверждения и контроля разведывательных данных, полученных от наземной разведки, мы широко применяли
авиационную разведку. Благодаря дублированию и перепроверке, мы имели достоверные данные о противнике, о его укреплениях, режиме жизни его войск. Особенно нас интересовало количество и местонахождение резервов противника, его пехотных и танковых дивизий, находящихся
во втором эшелоне. И я с удовлетворением отмечаю, что наша армейская разведка хорошо справилась со своими задачами. Данные, добытые разведчиками
8-й гвардейской армии, высоко оценивались фронтом и другими армиями, которые затем сосредоточивались на плацдарме и участвовали в Висло-Одерской наступательной операции.

В

ДЕКАБРЕ на Висле начался подъем
воды и ледоход. Поэтому войскам
армии, особенно инженерным частям, пришлось много поработать на переправах.
Мостам
угрожали не только
льдины,
несущиеся по поверхности воды. Висла
коварна подводными льдами. Они идут
почти по дну реки, наталкиваясь на свайные опоры мостов. Этот лед строил невидимую запруду под водой, увеличивал
стремительность потока, разрушая и размывая берега и дно реки около свайных
опор.
Во время ледохода инженерные войска работали круглыми сутками и им удалось победить стихию, отстоять перепра•ы
от разрушения.
В это же время началась усиленная
п(1Л1 отопка войск нашего фронта к наступлению. Через мосты на плацдарм,
.12

особенно ночью, шли сплошные потоки
автомашин. С Магнушвеского плацдарма
должны были развернуться и начать наступательную операцию три общевойсковых армии первого эшелона со средствами усиления: два артиллерийских корпуса, две танковые армии, как эшелоны оперативного развития прорыва, и множество
другой военной техники.
В начале декабря маршал Рокоссовский был переведен на 2-й Белорусский
фронт, а нашим фронтом стал командовать маршал Г. К. Жуков.
Такая рокировка произошла после того, как окончательно решился вопрос о
масштабах нового наступления. Предполагалось, что маршал Жуков,
будучи
первым заместителем Верховного Главнокомандующего, как и раньше, будет руководить тремя фронтами — 1-м, 2-м Белорусским и 1-м Украинским, которым предстояло теперь играть главную и решающую роль в наступлении на Берлин. Но
Ставка, по предложению Сталина, решила
взять руководство Берлинской операцией
в свои руки, а Жукову предложить один
из трех фронтов. Жуков согласился стать
командующим 1-го Белорусского фронта,
а Рокоссовского перевели на 2-й Белорусский.
Детальное знакомство с
положением
дел в войсках маршал Жуков начал с совещания, на которое были вызваны в
Седлец все командующие, члены военных советов и начальники штабов армий, а также командиры отдельных корпусов фронта. Цель совещания — подготовка к наступлению.
Начальник штаба фронта генерал М. С.
Малинин вкратце изложил замысел предстоящей операции, вернее ее первый этап.
Войска фронта нацеливались на разгром
противостоящих сил противника — Варшавской и Радомской группировок, на
овладение столицей Польши — Варшавой.
На десятый-двенадцатый день наступления наши войска должны были выйти на
рубеж Кутно — Лодзь.
В дальнейшем упоминалось развитие
успеха на Познань. К сожалению, доклад
начальника штаба фронта не мог удовлетворить присутствующих. Генерал Малинин почти ничего не сказал о противнике, стоящем против войск фронта, не
сделал анализа ни географических, ни политических условий той территории, по
которой будут наступать войска. Задача
войскам была сформулирована
общими

фразами — ни тщательно разработанного
плана по этапам наступления, ни расчетов по обеспечению войск боеприпасами,
горючим и продуктами питания не было.
Главная роль в этой рассекающей стратегической операции выпадала войскам
1-го Белорусского и
1-го Украинского
фронтов, которые имели наибольшее количество сил, особенно в танках.
Два
фронта по замыслу Ставки
Верховного
Главнокомандования должны были разгромить стоящие перед ними войска противника и двойным тараном как можно
глубже врезаться в территорию, занятую
немцами. У меня нет точных данных, до
какого рубежа должны были дойти войска этих двух фронтов. Ставкой указывалась первая ближайшая задача — выйти
на рубеж Кутно, Лодзь, Пиотркув, Ченстохов. На выполнение ближайшей задачи отводилось 10—12 суток. Таким образом средний темп наступления планировался 10—12 километров в сутки. Мало!
Тут не были учтены законы войны,
о
I которых так ярко говорит военная история.
Наполеон в начале похода на Россию
[', имел очень высокие темпы. От Березины
его войска прошли с боями до Москвы за
8 недель. При отступлении под напором
:
русских, его войска это же пространство
0 покрыли за пять недель. Гитлеровские
юйска прорывались от Днестра к Волге
две летних кампании, но были разгромле•ы и отброшены почти на исходные позиции в два раза быстрее. Темп наступления наших войск летом сорок четвертого
года составлял в среднем
пятнадцатьдвадцать, а на некоторых участках доходил до тридцати километров в сутки.
Генералы, которым довелось руководить
наступлением частей, видели и чувствовали, что с начала сорок третьего года славела мощь немецко-фашистских поиск, как
падал их боевой дух и способность к
упорству в бою. В то же время, стремительность наших войск в наступлении с
каждым днем повышалась, боевой дух и
отвага росли, как говорится, не по дням,
• по часам. Те задачи, которые в сорок
•тором году с трудом выполняли полки и
•атальоны, к исходу сорок четвертого года оказались под силу ротам.
Поэтому трудно объяснить,
почему
Ставка и командование фронтом в начале
Сорок пятого года планировали такэй низкий темп наступления? В мыслях мы эти
3. «Байкал»

планы увеличивали вдвое и были уверены,
что войска будут двигаться вперед двадцать пять—тридцать километров в сутки.
Для обеспечения флангов 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, наносящих глубокие, прямые,
рассекающие
удары, намечались другие, не менее интересные операции. Так, справа войска 2-го
Белорусского фронта под командованием
Рокоссовского и 3-го Белорусского —под
командованием
Черняховского, наносили
удар по группе армий «Центр» в Восточной Пруссии. По географическому положению, по оперативной обстановке и задачам сторон
операция в
Восточной
Пруссии во многом схожа с операцией
1914 года. Тогда первая русская армия
Ранненкамфа и вторая армия Самсонова
должны были окружить и разгромить немецкие войска (8-ю армию) под командованием Гинденбурга и его начальника
штаба Людендорфа. В связи с наступлением русских армий, немцы вынуждены
были перебросить сюда несколько корпусов из Франции в тот момент, когда там,
на Марне, развернулось самое кризисное
сражение для Франции. Воспользовавшись
этим, французы остановили наступление
немцев и тем самым спасли свое государство. И если бы было налажено взаимодействие русских армий Самсонова и Ранненкамфа, то немцы были бы разгромлены и в Восточной Пруссии. Но этого не
случилось. Из-за неорганизованности
и
бездарности царских генералов оказались
разгромленными не немцы, а вторая русская армия Самсонова, что возвеличило
Гинденбурга и Людендорфа
настолько,
что они стали во главе немецких вооруженных сил. Могло ли это случиться теперь в 1945 году? Конечно, нет. Рокоссовский и Черняховский помнили этот исторический урок.
У нас была твердая
уверенность, что правый фланг 1-го Белорусского фронта будет хорошо обеспечен
успешными действиями советских войск в
Восточном Пруссии.
Такая ке уверенность была у нас и за
левый фчанг. Там, левее 1-го Украинского фронта, действовали войска под командованием талантливого полководца И. Е.
Петрова, который очищал Карпаты.
После краткого сообщения начальника
и:гаСа фронта генерала Малинина, кока::дующий Маршал Советского Союза Жу:^в подробно интересовался обстановкой
и соображениями участников этого сосе33

щания о предстоящей операции. Первым
пришлось выступать мне.
Я предложил тот вариант наступления,
который хорошо оправдал наши замыслы
в Ковельской операции. Только
теперь
каждому стрелковому батальону, ведущему разведку боем, ставилась задача — захватить все траншеи первой позиции обороны противника и по возможности вторую. Раньше разведывательному эшелону
предписывалось брать лишь первую траншею. В Ковельской операции стрелковые
батальоны, ведущие разведку боем, шли
в атаку без средств усиления, теперь они
получали по роте танков и по одной батарее самоходной артиллерии. Огонь артиллерии, обеспечивающий разведку боем,
в этом случае планировался не только по
первой позиции, но и по второй. Я был
уверен,
что разведывательный
эшелон
займет первую позицию, так как она оборонялась слабыми силами противника.
Хотя разведывательному эшелону ставилась задача — захватить вторую позицию, но я предвидел, что на второй позиции мы встретим . основное сопротивление и атаковать ее придется главными
силами.
Когда начался разговор о том, з какой
час начать наступление, состоялся такой
диалог:
— Артиллерийский удар будем наносить в семь часов утра,— сказал Жуков.
— Время выбрано неудачно,— возразил я.
— Почему?— спросил Жуков, с трудом
скрывая возмущение, так как он не привык слушать возражений.
— Основной артиллерийский и авиационный удары надо наносить часа на
два позже, в светлое время,— ответил я.
— Почему?— повторил Жуков.
— Так выгоднее для нас,—подчеркнул
я.
— Когда, в какое время начнут разведку боем разведывательные эшелоны?—
спросил Жуков.
— Рано утром, часов в семь,
после
двадцатиминутного налета артиллерии, в
темное время.
— Не понимаю,— возмутился Жуков.—
Налет, темное время... Почему в одном
случае артиллерия должна вести огонь в
темное время, в другом в светлое?
Я разъяснил, что поскольку первая позиция хорошо изучена и пехотинцами и
артиллеристами,
то разведывательный
эшелон, наступая в темноте, не потеряет

ориентиры и направление атаки. Вторуюпозицию наши войска могут атаковать через полтора-два часа, уже в светлое время, чтобы артиллерия и авиация не допустили ошибок в выборе целей, а наступающие части не собьются со своих направлений и не перемешаются, так как
будут видны обозначенные объекты
атаки.
— Ясно,— чуть
смягчившись, сказал
Жуков.— Слушаю дальше.
— Режим на первой позиции противника такой,— продолжал я,— ночью его первая траншея усиливается живой силой и
огневыми средствами
за счет
траншей
второй позиции, а с наступлением света, по московскому времени около 10 часов, в первой траншее остаются наблюдатели и дежурные подразделения. Остальные отводятся в глубину, в блиндажи на
отдых. Такой порядок повторяется ежедневно. Артиллерийские наблюдатели на
ночь занимают пункты наблюдения в первой траншее и вблизи от нее. В связи с
этим я предлагаю: артиллерийскую подготовку начать не позже 9 часов утра по
московскому времени, чтобы первым же
огневым налетом захватить противника и
его наблюдательные артиллерийские пункты в первой траншее, когда они собираются сниматься и уходить в тыл, но еще
не уйдут. Авиационную подготовку в темноте не проводить, а с наступлением света. Главные удары авиации нанести по
резервам, по двум танковым дивизиям,
чтобы не дать ии совершить плановый
маневр, расстроить управление ими
на
месте, на сборных пунктах.
Чтобы отвлечь внимание противника от
подготовки наших войск к наступлению,
передвижения войск и техники, я предложил составить план постепенного накопления сил и средств на исходных позициях и в районах для
наступления.
Спланировать передвижение войск и техники только ночью и в такой пропорции,
чтобы к утру все было закопано в землю
и замаскировано. Днем, на позициях и
траншеях, которые были на виду у противника, проводить оборонительные работы, показывающие, что мы готовимся не
к наступлению, а к прочной
обороне
Кроме того, чтобы скрыть шум переден
гающейся техники, а также учитывая но
вогодние и рождественские праздники, ко
торые обязательно будут отмечать солдаты и офицеры противника, на
всем
фронте организовать широкое громкою

ворящее радиовещание. Песни, музыка,
танцы — все открыто в эфир в течение
нескольких дней — веселить наших
бойцов и усыплять бдительность противника.
Эти предложения были одобрены
и
приняты в основу планирования операции.
Задача восьмой
гвардейской
армии
формулировалась так: армия переходит в
решительное наступление, прорывает оборону противника на всю ее глубину на
участке Геленувек, Брониславув, в дальвейшем развивать удар в общем направ;
' Ленин на Вежховины, Радзанов, Нове'Място, Рава-Мазовецка.
' Правее прорывает оборону и наступает 5-я ударная армия, левее —69-я армия.

Штаб фронта письменного приказа армням не давал, все распоряжения были
Сугубо засекречены и отдавались ими устИО, или шифром. Вместо приказа командующий фронтом провел военную игру на
картах, на которой были изложены и усМены задач.ч фронта и армий, а также
Мратце отоаботано взаимодействие между общевойсковыми и танковыми армиями, авиацией и артиллерией.
В ходе игры окончательно выяснилось.
ЧТО главный у д а р фронт наносит с МагИушевского плацдарма силами трех обИевойскопых армий (5-я ударная,
8-я
ПМрдейская и 01-я армии) и двух танко•ых (1-я и 2-я армии). Этот мощный тар*н нацеливался на обход Варшавы
с
•гп на Рава-Л";?39вецха, Скерневице, Ло|Мч. Вся варшавская группировка противЯМкл отрезалась от глубокого тыла, а ее
•оммуникацш; и пути отхода рассекались
мощными косяками наших танков и стрелянных дивизий.
Вспомогательный удар фронт наносил
I плацдарма из района Пулавы на Радом.
|||Мншув-Мазозецкий. С этого плацдарма
Ми упали 69-я и 33-я армии, усиленные
м у м я танковыми и одним кавалерийским
Но своему замыслу эта операция была
|МК( чинша на полное сокрушение сил
Н|111|нппнка. Ее идея — наступать, не разр у ш и м ;фтьл.-ерийским огнем и авиацией
Й и р п ш п у и другие города Полыни, заи \ « н и н с г самом ьысокой опенки.
При розыгрыше действий войск фронта
»»|'||ун1 оститу вызвал вопрос снабжения
•лит боеприпасами, горючим и продо•41 1Ш пг.к-м. Н а ч а л ь н и к тыла фронта ГР•»|ч41 и-11 кмант А н т и п е н к о внес предло»»ии«, чтобы армии все свои запасы, пла-

нируемые на операцию, получили с баз
фронта и сосредоточили их в своих полосах наступления возможно ближе к передовой линии войск.
На первый взгляд
такое предложение было будто бы целесообразным, но, внимательно взвесив транспортные возможности армии, стало ясно,
что такой план материальг:ого обеспечения наступательной операции фронта явно не соответствовал замыслу командования. Армии, получив боеприпасы, горючее
и продовольствие на всю операцию, вынуждены были бы хранить их на земле,
под открытым небом, а не на транспортах. При наступлении вперед плечо подвоза армии с каждым днем будет увеличиваться,
пробег транспорта растянется
по расстоянию и по времени; не имея достаточного количества автомашин и пря
длинном плече подвоза снабжение войск
армий с каждым днем будет уменьшаться, что ослабит и темп и мощь удара армий. Что касается тыла фронта, то он,
передав все снабженческие грузы в армии на Висле, тем самым развязал бь»
себе руки и снял с себя ответственность
за снабжение войск в ходе операции, и в
оправдание у него было бы, что армии
получили все. Но то, что они не сумели
вовремя это подвезти войскам — их вина.
Тут дело, конечно, не в оправдании и
не в том, кто был бы виноват, если войска армий остались бы без боеприпасов,
горючего, а в том, что задуманная и хорошо спланированная наступательная операция могла сорваться, или захлебнуться,
не достигнув цели, из-за недостатка питания войск из тыла.
План снабжения этой операции, предложенный генералом Антипенко, был совершенно непригоден для наступательной
операция. Мне лично
пришлось очень
резко выступить с критикой плана Антипенко, который поддерживался штабом
фронта, и назвать его «планом провала
операции».
Меня поддержали и другие
командующие, а затем и командующий
фронтом маршал Жуков. Последний
в
резкой форме поправил генерала Антипенко, приказав ему
исправить
план
снабжения в духе требований командармов.
Указания маршалом Жуковым были даны, но они не были полностью выполнены
генералом Антипенко и не были
проконтролированы штабом фронта.
Тылы
армий были чрезмерно перегружены. Прибыстром наступлении с плацдарма на за35

сти, в Арденнах. Хотя темп наступления
немцев быстро затухал, все же первый
удар на глубину 75—90 километров ошеломил командование союзников. Тревога,
охватившая командование и политических
деятелей союзников, ярко выражена в
письме Черчилля Сталину от 6 января
1945 года, которое привожу полностью:
ТО происходило в это время на за«На Западе идут очень тяжелые бои,
паде?
и в любое время от Верховного КомандоКак известно, в декабре 1944 года навания могут потребоваться большие реши союзники — американские и английшения. Вы сами знаете по Вашему собские войска выходили, а кое-где уже выственному опыту, насколько тревожным
шли на Рейн. Казалось, что сопротивлеявляется положение,
когда приходится
ние гитлеровской машины сломлено, и
защищать очень широкий фронт после
ожидать каких-либо сюрпризов со сторовременной потери инициативы. Генералу
ны немцев нет никаких оснований. ВнеЭйзенхауэру
очень желательно и необзапно, 16 декабря, немцы прорвали фронт
ходимо знать в общих чертах, что Вы
в Арденнах на участке Моншау, Эхтерпредполагаете делать, так как это, конах и крупные силы гитлеровских войск
нечно, отразится на всех его и наших
хлынули на запад.
важнейших решениях... Я буду благодаГерман Геринг на Нюрнбергском прорен, если Вы сможете сообщить мне, моцессе говорил: «Сам Гитлер разработал
жем ли мы рассчитывать на крупное русвесь план от начала до конца. Ему одноское наступление на фронте Вислы или
му принадлежали и идея и разработка».
где-нибудь в другом месте в течение янПо этому плану рассчитывалось молниеваря и в любые другие моменты, о коносным ударом прорвать участок фронта
торых Вы, возможно, пожелаете упомяпротивника между Моншау и Эхтернахом," нуть. Я никому не буду передавать этой
выйти на Маас, захватить Льеж, перевесьма секретной информации, за исклюрезать коммуникации 12-й группы армий
чением фельдмаршала Брука и генерала
(англичан). В дальнейшем наступать на
Эйзенхауэра, причем лишь при условии
Антверпен на основную базу снабжения
сохранения ее в строжайшей тайне.
Я
английских войск с одновременным рассесчитаю
дело
срочным!»
(Разчением фронта союзных армий до моря,
рядка моя. В. Ч.).
что поставило бы северную половину этоВ словах Черчилля «Я считаю дело
го фронта в катастрофическое
положесрочным!» сказывается тревога за судьние.
бу всего западного фронта, и в первую
Для выполнения этого плана Гитлер суочередь за свои войска, за свой престиж.
мел скрытно сосредоточить
5-ю и
6-ю
По-видимому ему, Черчиллю, снова метанковые и 7-ю армии в составе десяти
рещился Дюнкерн, но с еще большими
танковых и моторизованных и пятнадцати
последствиями. Нам, советским
людям,
пехотных дивизий. Операцию возглавлял
особенно памятны осенние дни 1941 года,
и проводил непосредственно фельдмаршал
когда гитлеровские полчища шли
ня
фон Рундштедт. Эта ударная группа наштурм нашей столицы Москвы, или летсчитывала в общей сложности около 300
ние и осенние дни 1942 года, когда шла
тыс. человек, 1000
танков и
других
гигантская битва на Волге. Тогда" госпосредств усиления. Наступление поддержидин Черчилль не думал информировать
валось тремя тысячами самолетов, котонаше Верховное Командование о своих
рые тактически взаимодействовали с нанаступательных планах, об открытии втоземными войсками.
рого фронта, чтобы оттянуть хотя бы неНаступление гитлеровцев было неожисколько дивизий противника с востока на
данным для союзного командования, козапад. Нам, советским людям, помнятся
торое по-видимому увлеклось успехами и
слова самого Черчилля и его единомышне вело активной глубокой разведки. Расленников, смысл которых был в том, чт;>
чет союзников на авиационную разведку
они, в результате второй мировой поГ.нп.
хотели бы икеть Германию в гробу, н
не оправдался из-за погоды. Союзники не
Советский Союз на смертном одре. О:;и
считали возможным действия таких крупхотели истощить Россию в борьбе один
ных сил в лесистой, пересеченной местнонад многие грузы, полученные армейскими базами на Висле, оставались там и
числились за армиями даже в тот период,
когда войска прошли Познань и испытывали острую нужду в главном —в боеприпасах и горючем.

Ч

на один со всей гитлеровской коалицией.
Но вот советские войска уже на Висле,
а фронт армий Великобритании и Америки затрещал, затрещал под ударами юн14
цов и инвалидов, собранных Гитлером и
фон Рундштедтом. Теперь руководители
союзных войск заболели медвежьей бо• лезкью, не скрывая этого от своих восточных друзей и забыв о чести: в январе
1945 года они просят русских о помощи.
Сталин ответил Черчиллю на следующий день, 7-го января, о готовности советских войск придти на помощь союзникам во второй половине января широким
наступлением на Центральном фронте с
Вислы. И несмотря на неблагоприятные
, погодные условия, советским войскам было приказано ускорить подготовку к на1
отуплению. Во исполнение этого приказа,
войска 8-й гвардейской армии днем и
ночью, не зная отдыха, готовились к наI ступлению. 13 января я доложил штабу
фронта, что армия готова к выполнению
задачи, ее войска заняли исходные позиции.

В

НОЧЬ на 14 января все соединения
1-го Белорусского фронта находились
1
. • готовности номер один. С двух плацдармов — Магнушевского и Пулавского—более
10 тысяч орудийных стволов были наведены на укрепления противника. 200—
250 орудий и минометов на один килоПетр фронта гарантировали успех прорыва. Тысячи танков и самоходно-артиллерийских установок сосредоточились на выжидательных позициях, готовые завести
моторы и ринуться в бой. Сотни и тысячи
Ммолетов на различных аэродромах стояли с подвешенными бомбами, готовые к
Мпуску и
взлету. Широковещательные
громкоговорящие радиоустановки по-прежнему передавали музыку, песни.
Все мы ждали хорошей погоды, чтобы
наилучшим образом использовать накопившиеся силы и мощь Советской Родины. Наши саперы вместе с разведчиками
Снимали минные заграждения перед самыми окопами противника, предварительно очистив заграждения
перед
своими
Траншеями.
Со второй половины ночи безоблачное
Ммдное небо начало затягиваться обла••ми и туманом. Чем ближе к утру, туМвн густел и тяжелел, превращаясь в неприглядную завесу. В 7 часов утра
по
московскому времени подвезли кухни и
|*рмоса с горячей пищей и приступили к
« т р а к у . Всем бойцам перед завтраком

дали по 150 граммов водки. Настроение
людей было превосходное, но туман настолько сгустился, что в 10 метрах нельзя было различить предметы.
В 8 часов утра, переговорив с соседними командармами и заручившись согласием действовать точно по плану, доложил командующему фронтом о готовности
к наступлению. В 8 час-(! 25 минут войскам была дана команда: «Зарядить!»
В 8 часов 29 минут была дана команда:
«Натянуть шнуры!» В 8 часов 30 минут
командующий артиллерией армии генерал
Н.
М. Пожарский
подал
команду:
«Огонь!»
С момента подачи этой команды жизнь
войск потекла по другому руслу. Если до
этого каждый думал о подготовке к бою,
как человек,
собирающийся в далекий
путь, вспоминал не забыл ли чего-нибудь,
мог возвратиться обратно в исходное положение, еще раз взвесить и пополнить
запасы тем, чего недоставало, то теперь
после команды «Огонь!», когда вздрогнула земля от громового залпа тысяч орудий и начала дрожать точно в лихорадке, уже некогда было возвращаться и даже оглядываться назад. Мысли и взоры
всех устремились только вперед.
Там,
вдали, за сотни километров, которые предстояло пройти с боями, н у ж н о было настигнуть, захватить, завоевать
победу.
Особенно тяжелы и кровопролитны первые шаги наступления. Чтобы добраться
до первой траншеи противника, затем
взломать его оборонительные
позиции,
необходимо большое напряжение сил моральных и физических. От этого зависит
выход на оперативный простор. Набрать
инерцию наступления и наращивать силу
удара с первого дня наступления,— вот
главное, что не может не волновать душу
генерала, которому поручено руководить
войсками на главном направлении.
История знает много случаев,
когда
подготовка к наступлению длилась неделями и даже месяцами, но в первый же
день наступление срывалось, и
войска
снова оставались на том же месте долгое
время.
В наступлении 14 января 1945 года мы
имели большое преимущество в силах и
технике. Мы били наверняка и все же
каждый понимал, что победа достигается
не одним только превосходством. Нужно,
прежде всего, умение. Умения и опыта
у наших бойцов и
командиров
было
вполне достаточно. Однако противник то37

же имеет головы, изучает наши приемы,
нирабатывает контрмеры, строя западни
и ловушки, чтобы завлечь в них наши
части, нанести серьезные потери и сорвать
пыполнение задачи.
В новом варианте наступления было немало риску. Вместо планируемой артиллерийской подготовки, продолжительностью 2 часа 35 минут, наш особый разведывательный эшелон переходил в атаку
после 25-минутного артиллерийского налета. Мы рассчитывали ошеломить противника внезапностью и тут же атаковать его. Но могло случиться так, что
противник, несмотря на наши предосторожности и скрытность подготовки, все
»е узнает о начале наступления, произведет изменения в боевом порядке и встретит наступающие войска там, где мы не
ожидали.
Туман, закрывший к утру всю долину
плотным слоем, лишил наших наземных
• воздушных наблюдателей, а также артиллерию возможности использовать преимущество в огне на полную мощность.
В § часов 55 минут первый разведывательный эшелон армии дружно поднялся
и пошел в атаку. Пехота и танки, взаимно указывая друг другу путь и направление атаки, вели огонь на ходу, прямо перед собой. Через несколько минут была
захвачена первая, затем вторая траншеи.
К рассвету вся первая позиция противиика была в наших руках. Наблюдательные и командные пункты противника от
удара артиллерии потеряли управление. В
темноте они не смогли предпринять против нас никаких мер. Но с наступлением
света сопротивление противника начало
восстанавливаться и наши войска вскоре
его почувствовали.
Около 11 часов, подтянув артиллерийские наблюдательные пункты ближе к передовым частям, после мощного огневого
налета, войска армии снова
атаковали
противника, укрепившегося на
второй
промежуточной позиции. П р о т и в н и к не
отошел сразу на 3-ю, последнюю позицию,
1, введя в бой свои резервы, начал переходить в сильные контратаки. Его пехотные части 6-я, 45-я и 251-я дивизии и
подоспевшие полки 19-й танковой дивизии
непрерывно контратаковали левый фланг
4-го гвардейского корпуса.
Конечно, легче и лучше всего могла бы
расправиться с подходящими из глубины
рпернами противника наша авиация, но
«101 ода не позволяла ей подняться в воз-

дух, и она за сутки боя 14 января не
сделала ни одного боевого вылета. Поэтому разгром резервов противника, особенно танковых, ложился на артиллерию, которая во второй половине дня перемещалась на новые позиции. Перемещение артиллерии отняло у нас около двух часов
светлого времени, а день уже клонился к
вечеру. Поэтому бой на участке 4-го корпуса фактически закончился между второй и третьей позициями противника.
На правом фланге войска армии прорвали оборонительные позиции противника и захватили Стромец-Подлесе. На ночь
была поставлена задача — ввести в боевые порядки наступления вторые эшелоны, подтянуть артиллерию, подвезти боеприпасы, накормить людей горячей пищей
и дать отдых. Утром также накормить
людей горячей пищей и наступление начать с рассветом мощной артиллерийской
подготовкой. К исходу дня выполнить поставленную задачу — прорвать
оборону
противника на всю глубину, и обеспечить
ввод в прорыв 1-й танковой армии с рубежа железной дороги Варка-Радом.
Хотя январский день очень
короток,
около 7 часов все же войска очень устали, главным образом, от морального напряжения. Перед боем люди первого наступающего эшелона, все штабы и командиры, как правило, не спят. И это не удивительно. Солдаты пишут письма, заявления, молодые слушают последние наставления бывалых —как надо действовать в
той или иной обстановке наступательного
боя. Командиры и штабы в целом и штабные офицеры в одиночку проверяют готосность подразделений,
проверяют связь,
знание ориентиров и задач. Трудно сказать, что в это время не поверяется.—
как перед дальней дорогой, полной опасностей и неожиданностей. Политработники,
коммунисты и комсомольцы ведут индивидуальную работу с каждым бойцом,
поверяя его моральное состояние, а там,
где нужно, подбадривают и укрепляют.
С рассветом 15 января началась мощная 40-минутная артиллерийская подготовка и в 9 часов войска армии перешли в
наступление.
По-видимому, прошедшую
ночь противник также использовал для того, чтобы остановить наше наступление. Ом
подтянул резервы и уплотнил боевые порядки на третьей позиции, ввел в бой 19-ю
и 25-ю танковые дивизии в междуречье
Пилица и Радомка, а также подтяну* артиллерию и боеприпасы.

Мошный артиллерийский удар и дружная атака пехоты и танков сломила сопротивление противника. Он начал отходить
< третьей позиции на линию железной дороги Варка-Радом. На преследование противника, а также на перемещение артиллерии ушло около 3-х часов.
К полудню наши войска возобновили
атаки вдоль железной дороги. В этот момент особенно эффективно могла
действовать авиация, но она по-прежнему изза туманов не могла подняться с аэродромов.
Поговорив по телефону с командующими 5-й ударной и 69-й армиями (у них наступление развивалось также успешно) и,
доложив обстановку и свое решение командующему фронтом, я с группой офицеров на трех легковых машинах выехал
вперед в дивизии 4-го гвардейского корпуса, а затем и в 29-й корпус.
Пробираясь в тумане по забитым м а ш и нами дорогам, нам удалось только к 12
часам прибыть в деревню Игнацувка, где
находился командный пункт корпуса.
Генерал-лейтенант Глазунов кратко доложил обстановку. Было видно, что наибольший успех имеет 47-я дивизия. Командовал этой дивизией мужественный, умный
• Василий Минеевич Шугаев, волевой, вдумчивый генерал с храбрым солдатским сердцем. В дни боев за Магнушевский плацдарм его несколько раз видели в атаках
•месте с солдатами. Сейчас он находился
Где-то возле железной дороги на своем КП,
В самом центре событий.
На этот раз я решил побывать у Шугаева на командном пункте. По пути к нему, генерал Глазунов показал мне 12 исправных шестиствольных минометов противника, захваченных в деревне. Они стояли на боевой позиции фронтом на восток.
Около минометов были сложены
груды
снарядов. Противник не открывал из них
вгня. Не успел, или ему помешал туман
Наша внезапная атака перепутала ем}
Карты так, что он бросил все, даже не успев взорвать эти шестиствольные минометы.
Около 14 часов с командного пункта
Шугаева мы наблюдали атаку дивизии,
боевые порядки которой подымались на
•ысоту 152,6, что севернее деревни Ольшова.
Убедившись в успешном развитии наступления, мы поехали на север через дерепию Лукава и далее на Чарны Луг.
•десь я встретил командира
танковой

группы генерала
Вайнруба, который со
своими \-анками и с командирами стрелковых частей 29-го корпуса участвовал в организации боя за полотно железной дороги.
На этом участке, опираясь на станционные здания и на лесной массив с высотой
159,0 в центре, противник оказывал упорное сопротивление. Огнем противотанковых
пушек и пулеметов он не позволял двигаться вперед. Позади развернутых боевых
порядков стрелковых полков и танков генерала Вайнруба, стояли колонны 1-й танковой армии. Это были авангарды танковых частей генерала Катукова. Они ожидали, когда будет сделан чистый прорыв
для выхода на маневренный простор. Необходимо было сбить противника с полотна железной дороги и тогда танковая армия, вырвавшись на маневренный простор,
расколет фронт противника.
Нужен был сильный огневой удар, затем
один рывок и все решится в нашу пользу.
Солнце уже садилось.
Светлого времени
оставалось около одного часа. За этот час
нужно сломить этот опорный пункт. На наше счастье к опушке леса, что юго-восточнее Чарны Луг, подходила колонна машин
с востока. Присмотревшись внимательнее,
мы увидели, что это были машины тяжелых реактивных минометов («Катюши»).
Вскоре мы нашли командира колонны.
Это была целая бригада новых машин
реактивных минометов—36 пусковых установок, снаряженных боеприпасами и готовых к залпу. Командир бригады тут же
на месте получил от меня задачу, и через
20 минут был дан залп такой мощности,
от которого оставшиеся в живых немцы
минут двадцать лежали очумелыми. Наши
части сразу пошли вперед. Через минут 20
они преодолели последнее сопротивление
противника и перевалили за полотно железной дороги.
Вскоре двинулись авангардные колонны
1-й танковой армии.
Прорыв на всю глубину тактической обороны был завершен. Армия выполнила первую боевую задачу в срок, по плану, и
совместно с 1-й танковой армией выходила
на оперативный простор.
В такие минуты жизни пережинаешь
самые счастливые ощущения. Радость выполненной задачи, радость победы иолнует, вливает новые силы, рождает с и е ж у ю
энергию, желание больше жни., Оолынг
трудиться, готовность терпен. лишении,
бессонные дни и ночи, рискован, жишьм,

39

зная, что все это окупается минутами торжества успеха и победы. Забываешь про
усталость, хочется
всех воинов армии
крепко-крепко обнять, забыть и простить
все обиды и проступки, вместе с бойцами
пошутить, посмеяться.
Тороплюсь скорее домой, на командный
пункт, к боевым друзьям, с которыми днями и ночами готовил операцию и бой. На
обратном пути встречаю двигающиеся колонны частей резерва. При лунном свете
вижу веселые и радостные лица. «Солдатский вестник» незримо, без технических
средств связи, уже передал
радостную
весть—прорыв завершен, сделан крупный
шаг к победе.
Приезжаю на командный пункт, связываюсь со штабом
фронта. Докладываю
подробности боя и результаты. В телефонную трубку слышу веселые голоса. Вижу глаза связистов, которые ловят каждое слово, не пропуская ни одного, как бы
дублируют прием особо важных сообщений.
Закончил доклад. Вопросов
нет.
Все
ясно, понятно.
Через несколько минут раздается телефонный звонок. Меня просит к телефону
командующий 2-й танковой армией генерал-полковник Семен Ильич Богданов, мой
боевой друг и товарищ, с которым расстались в Люблине. Там Семен Ильич был
тяжело ранен. Недавно вернулся в строй.
Правая рука стала короче. Теперь, подавая
руку, он всем корпусом старается подняться вверх, как бы вытаскивая свою ладонь из какой-то вязкой массы. Он поздравляет с успехом. Я в свою очередь его.
Нам обоим известна обстановка. Он звонит, чтобы проститься до скорого свидания
на неизвестном рубеже. Он покидает свой
командный пункт и идет со своими танками
также в чистый прорыв, на оперативный
простор. Готовясь нанести танковый удар
в направлении на Лович, Кутно, хочет пожелать мне успеха. Я ему взаимно желаю
сни пуха, ни пера».
Командующий 1-й танковой армией генерал-полковник Михаил Ефимович Катуков в это время находился в блиндаже
рядом с моим командным пунктом. Он повидимому не торопился следовать за дивизиями своей армии, поэтому я зашел в
его блиндаж, чтобы узнать, известна ли
ему обстановка и когда он будет сниматься, чтобы не отстать от своих войск. Меня
поразил его вид. Он был в новом обмун40

дировании со всеми медалями и орденами
на груди, словно собрался, не в бой, а на
парад.
— Вхожу в прорыв в районе Едлинск,-"
сказал Катуков и, помолчав, добавил:—•
Там наши танкисты сожгли девять «Тигров».
Стоящий рядом со мной начальник штаба армии генерал В. А. Белявский спросил
его:
- Вы уверены, что это сделали ваши
танкисты?
— Я уже сообщил об этом в штаб фронта,—ответил Катуков.
— Разрешите уточнить,—сказал Белявский:— в районе Едлинска сожжено не девять, а одиннадцать танков, которые числились в 19-й танковой дивизии противника. Но это сделали танкисты не 1-й танковой армии, а танковой группы 8-й гвардейской армии под командованием генерала
Вайнруба.
Катуков и Белявский заспорили. Тогда я
вмешался и шуткой прекратил спор:
— Чего вы жалеете танки противника,
жгите больше, но не спорьте,— и видя, что
они успокоились, обращаясь к Катукову,
сказал:
— Михаил Ефимович, я только что вернулся с передовой и своими глазами видел,
как твои авангардные части проходили через железную дорогу, направляясь не на
Едлинск, а севернее—на Блотница.
Катуков тут же дал приказание начальнику штаба генералу Шалину организовать перенос командного пункта вперед, в
район прорыва танков, и мы распрощались
с Катуковым.

Н

ОЧЬ на 16 января прошла в подготовке не только войск, но и штабов к
быстрому наступлению и преследованию
разбитого противника.
Войскам армии были разосланы частные
боевые приказы: «К исходу 16-го января
выйти на рубеж Могельница, Бжостовец,
Госпитолия, Потворув, Пшитык, пройти с
боем за день 25—30 километров. Наступление начать в 9 часов утра. Командный
пункт армии к 12 часам 16-го перемещается в район Секлюки».
После трех суток, насыщенных боевыми
событиями, почти без сна и отдыха, ночь
на 16 января была значительно спокойнее.
Проснувшись рано утром, я увидел, что
управление армии двинулось вперед. На
рубеже железной дороги Варта-Радом я

• генерал Белявский, пропустив колонну
вперед, заехали в Едлинск, где находился
штаб 4-го гвардейского корпуса.
К этому времени 45-я пехотная дивизия
противника, действовавшая между 69-й и
8-й гвардейскими армиями, оказалась
в
окружении. Она не успела отойти со своего рубежа обороны в начале нашего наступления и к утру 16 января ее части под
ударами наших подразделений с флангов
И тыла начали сдаваться в плен.
Приблизительно через час передо мной
стояли два немецких подполковника. Один
из них—офицер генерального штаба. Они
не скрывали, что состоят в нацистской
партии.
— Как вы оцениваете обстановку?—
Спросил я.
— Ваше теперешнее наступление приведет к окончательной катастрофе
Гермаиию,—ответил подполковник из генерального штаба.
— Катастрофа постигает не Германию,
• фашизм, Гитлера,—уточнил я.
— Это одно и то же,—ответили они почТН

В

ОДИН

ГОЛОС.

В беседе, за чаем с бутербродами, они,
уже не боясь что их подслушивают гесПповцы, свободно высказывали свои мыс*и. Офицер генерального штаба
заявил,
ЧТО после поражения на Волге, а затем
•од Курском многие генералы и офицеры
уже не верили в благополучный исход войЫи. Виноваты Гитлер и Геббельс: они не
искали связи с Советским правительством,
Чтобы заключить мир на любых условиях.
В-- Почему вы считаете, что советский
••род, перенеся много страданий от зверств
М стороны такой «культурной нации», как
ММцы, так легко пойдет на мирные переМишры?—спросил я.
—Мир нужен не только немцам, но и
русским. Ваши союзники ненадежные для
русского народа и правительства. Мы,
И*М1Ш, можем договориться с вами и бу1*М надежными соседями, а мэжет быть и
(•«киниками против теперешних ваших союзников.
• Почему в сорок первом немцы, нару•*• договор о ненападении, напали на нашу мирную страну, которая никому не угряшяли?
• Бурный рост страны Советов внушал
Мм страх, мы боялись, что вы первые нана нас. Гитлер решил опередить
и совершил самую большую ошибМы не ожидали, что Советы так силь-

ны. Наш генеральный штаб и Гитлер просчитались.
Из этой беседы можно было сделать
вывод, что гитлеровские офицеры здраво
оценивают обстановку, они уже видят неминуемую катастрофу и спасение видят
только в заключении мира с нами.

И

З ЕДЛИНСКА я поспешил в Бялобжеги на правый фланг, к командиру
28-го гвардейского стрелкового корпуса
генерал-лейтенанту А. И. Рыжову. В этом
пункте на Полице мы нашли штаб корпуса
во главе с начальником штаба полковником Мамчиным, который и доложил обстановку.
Наступление на фронте этого
корпуса
развивалось успешно. Части 79-й и 88-й
гвардейской дивизии вышли на рубеж
Пшибышев, Редлин, Кожухов.
Командир
корпуса выехал в 88-ю дивизию. Мы решили догнать его. Доехав до деревни
Борки, около мельницы увидели толпу
польских крестьян. Слышались крики, женский плач, стоны. Подъехав ближе, мы
вылезли из машины. Толпа
расступилась.
Перед нами лежали два трупа мужчин.
Одному лет сорок пять, другому
лет
шестнадцать. Мы сняли шапки и подошли
к ним. За нами вся толпа обнажила головы и плач прекратился.
Грудь пожилого мужчины была изрешечена пулями. На лице юноши—три пулевых раны.
— Кто это сделал?
Толпа загудела, заговорили сразу все,
и нам трудно понять их ответы. Я попросил одного из поляков спокойно рассказать, что здесь произошло. Он на русском
языке ответил:
— Часа два-три тому назад немцы, отступая, ворвались на мельницу. Схватив
мешки с мукой, они хотели их вынести
и погрузить на подводу. Вот эти двое,—
он показал на трупы,—отец и сын, крестьяне мололи свое зерно. Это их мешки немцы поволокли на улицу. Они оба, отец к
сын, схватились за мешки, потянули обратно на мельницу. Тогда один немец поднял
автомат. И прямо так—одну очередь »
отца, в спину, другую—в лицо мальчики...
В это время ваши советские бойцы показались там, на опушке леса. Немцы векочили на крестьянские сани и скрылись.
Вон туда, в Пшибышев убежали...
В это время по тракту со стороны Вмсьмежинце показалась колонии Я еще к*

успел рассмотреть, что это за колонна, как
толпа поляков бросилась туда с руганью и
проклятиями. Мы сразу поняли, что ведут
пленных. Три наших бойца во главе с сержантом вели человек 80 пленных немцев.
Вид у них был жалкий. Зяблые, в легких
шинелях из эрзац-сукна, под носами сосульки, они еле тащили ноги. Впереди шли
два офицера с гордой нацистской выправкой.
Мы ожидали, что толпа поляков набросится на пленных и были готовы вмешаться, чтобы предотвратить нежелательные эксцессы. Но наше беспокойство было
напрасным. Толпа поляков—мужчин, женщин и подростков грозила кулаками пленным, но с места не двигалась. Сыпались
ругательства.
— Пся крев! Пся крев!—повторяла толпа.
Я сделал вывод, что поляки были так
запуганы зверствами гитлеровцев, что и
сейчас, даже видя их беспомощными, боятся наброситься на них. Но выражения
лиц говорили о глубоком потрясении и гневе, кипевшем в груди каждого поляка.
Мы сели на машины и поехали обратно,
предварительно узнав от конвоя, где были
взяты пленные. В глазах долго стояли два
расстрелянных поляка, кровь на лице юноши, в ушах не умолкали выкрики толпы.
Вот они невинные жертвы войны. Я думал, за что погибли сотни тысяч и миллионы таких молодых и старых мужчин и
женщин, русских и немцев, поляков и
французов; в чем они провинились перед
бесноватым Гитлером и гитлеровцами?
Теперь, в 1963 году, вспоминая события
прошлой войны, мозг сверлит другая тревожная мысль: сколько может погибнуть
ни в чем неповинных людей, какие будут
разрушения и что останется от многовековой культуры, от трудовых свершений человека, от народного хозяйства стран, если
алчные империалисты не уймутся, не пойдут на всеобщее разоружение и
термоядерную воину?

начнут

Нет сомнения они, империалисты, погибнут, но сколько погибнет ни в чем неповинных людей из трудового народа?!
Мы вернулись на новый командный пункт
армии в поселок
Суха-Шляхецка, что
на 3 километра южнее Бялобжеги.
Над
нами с востока на запад и обратно проходили группы самолетов. Погода 16

42

ян-

варя поправилась, стала летная и наши
соколы поднялись в воздушные просторы.
";~| А 17 Я Н В А Р Я мы планировали выход
* И войск армии на рубеж Курзешин, Рава-Мазовецка,
Бечица.
Такой
бросок
на тридцать-сорок километров вперед диктовался тем, что разбитые части противника с каждым километром отхода все более
и более теряли боеспособность. Кроме того, нам было известно, что из района Варшавы отходят крупные силы противника
на Рава-1У\азовецка, стремясь избежать окружения.
Захват
Рава-Мазовецка—это
узел шоссейных дорог, срывал планомерный отход противника и давал нам возможность громить его по частям.
Рано утром вместе с командующим артиллерией генералом Н. М. Пожарским и
офицерами штаба я выехал в передовые
войска. Проехав через Высьмежице, мы
решили переправиться через Пилицу.
Здесь мы нагнали части 39-й гвардейской стрелковой дивизии, находящейся во
втором эшелоне 28-го стрелкового корпуса.
Первый полк этой дивизии с приданным
дивизионом артиллерии уже
находился
на переправе.
Неожиданно из деревни Гжменица появилась колонна танков, штук двадцать,
которые также двигались к
переправе.
Утреннее солнце светило с востока. Это
помогло нам рассмотреть фашистские кресты на танках. Наши артиллеристы быстро развернулись в боевой порядок. Подпустив танки противника метров на четыреста, они открыли огонь. С первых же
выстрелов почти половина танков
была
подбита и загорелась, остальные, повернув
обратно и отстреливаясь, начали отходить
к деревне Гжменица.
В это время второй полк 39-й дивизия
уже вошел в деревню Гжменица с юго-востока. Заметив отходящие танки противника, артиллеристы полка развернули орудия и также, подпустив их на верный выстрел, открыли огонь. В результате из колонны танков осталось только два. Пленные танкисты показали, что эти танки принадлежали 25-й танковой дивизии, которая после трехдневных боев потеряла связь
с высшим штабом и решила пробиваться
на северный берег Пилицы. Так как переправа у Нове-Място была в руках советских войск, то они решили пробиться другим путем и попали в огневой мешок.
На этом по-видимому и закончилась история 25-й танковой дивизии Гитлера.

Продолжая свой путь на
Нове-Място,
Мы встретили командира танкового корпуса 1-й танковой армии полковника Бабаджаняна (ныне генерал-полковник), который
СО своим корпусом ночью переправился
через Пилицу и направил войска на Садковнце. Во взаимодействии с танкистами
наступали части 79-й гвардейской дивизии
Вагина. Леонид Иванович Вагин доложил,
что части его дивизии выполняют задачу
согласно плану. К 12 часам его разведывательные отряды были на рубеже: Садко•ице—Трембачев—Любаня.
По дороге Бжостовец—Нове-Място можно было видеть, как наши солдаты и офицеры, главным образом, тыловых частей и
подразделений, выводили из поселков и
хуторов пленных немцеа и направляли их
• тыл. Отступая от берегов Вислы, немецкие солдаты и офицеры, рассчитывали передохнуть в тылах своих дивизий, но здесь
уже были тылы советских
частей—русские обозы, кухни, интендантские штабы.
Оказавшись в нашем тылу, фашисты рассыпались на мелкие группы, кто с оружием,
кто без оружия, попрятались в скотных дворах, в стогах хлеба и сена, а некоторые
просто в лесах и кустарниках, затем, потеряв всякую надежду на соединение со
Своими штабами и командирами, стали
сдаваться в плен без сопротивления.
В Нове-Място, на восточной окраине, я
встретил командующего 1-й танковой арИией генерал-полковника Катукова. Штаба при нем не было и ему с большим трудом удавалось установить связь с действующими частями, чтобы уточнить обстановку. Мы решили вместе двинуться по
шоссе на Рава-Мазовецки в части 29-го
Гвардейского стрелкового корпуса. В хуто-

рах, левее от дороги, мы заметили штабные машины. Свернули к этим хуторам и
остановились возле двухэтажного
дома.
Вокруг было много русских и польских
повозок, фаэтонов, фургонов и машин.
Вошли в дом. В столовой за обедом застали большую компанию поляков, среди
них человек восемь наших бойцов. На столе солдатские консервы, хлеб, сало, польский бигус,
соленые огурцы и другие
крестьянские продукты; в центре две солдатские фляжки и две бутылки «Выборовой» польской.
— Здравствуйте! — приветствовал я
всех.
Наши бойцы вскочили, вытянули руки
по швам. Я, напустив на себя строгий вид,
спросил:
— Вы что спаиваете наших солдат?
Молчание. Поляки растерялись.
Лишь
одна молодая женщина, осмотревшись и,
видимо, заметив на наших лицах плохо
скрытые улыбки, ответила:
— Нет. пан генерал, мы просили ваших
солдат зайти к нам покушать, а ваши солдаты принесли с собой столько пищи, что
не мы их кормим, а они нас.
— Неужели это одна семья?
— Нет,— ответила женщина. — Мы пришли сюда из соседних хуторов, чтобы посмотреть на ваших солдат.
Видя, что тут наши солдаты нашли общий язык, мы не стали им мешать: в такой
обстановке солдат без помощи генерала
найдет тему для беседы. Поляки упрашивали нас присесть к столу. Они хотели
угостить нас польскими крестьянскими щами, бигусом, хлебом, самодельной водкой,
но мы спешили.
Штаб 29-го корпуса мы нагнали в де-

43

ревне Пукинин. Южнее, в Рава-Мазовецка,
шел бой. Там наши войска выбивали разрозненные группы противника. Бой ослабевал, так как противник отступал по всему фронту.
Ехать дальше было некуда. Дав предварительное указание командиру корпуса
генерал-майору Шеменкову о наступлении
на Бжезины, мы повернули назад в НовеМясто, куда должны были подтянуть телефонный провод — штаб армии—фронт.
Прибыв в Нове-Място, мы нашли уже
действующую связь штаба армии с войсками, но, к сожалению, связь со штабом
фронта была только по радио. Связь с
соседом справа с 5-й ударной армией была
хорошая, его войска захватили Бяла Равска и были готовы к дальнейшему наступлению. Что же касается соседа слева—
69-й армии, то начиная с третьего дня наступления, она начала отставать и к исходу 17 января ее передовые части находились далеко позади нас.
В целом обстановка к исходу 17 января
складывалась благоприятно. Главная, центральная ударная группа фронта—5-я ударная, 8-я гвардейская, 1-я и 2-я танковые—
всего четыре армии,—успешно развивая
наступление, уже подходили к главным
коммуникациям и магистральным шоссейным дорогам Варшава—Берлин.
На этом направлении силы противника
были разбиты, крупных резервов у него
здесь не было. Правофланговая группа
фронта Первая Польская, 61-я и 47-я армии, после взятия Варшавы, успешно преследовали отходящие разбитые части противника. Левофланговая группа фронта—
69-я и 33-я армии, хотя несколько отставали, вернее, шли уступом сзади от центральной группы фронта, но это отставание
не имело никакого значения; у противника не было резервов, чтобы создать угрозу
нашему левому флангу.
Наступление 1-го Украинского фронта
под командованием Маршала Советского
Союза И. С. Конева и 2-го Белорусского
фронта под командованием Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского также
развивалось успешно. Войска
Маршала
Конева к исходу 17 января овладели городами Радомско, Ченстохов, Заверце и обходили Силезский промышленный район с
севера. Войска Маршала Рокоссовского 18
нипиря
овладели
городами
Пшасныш,
М . м и л , Плоньск, Модлин, и развивали наступление в общем направлении на Данциг, по берегу Вислы, отрезая войска Гит-

лера, находящиеся в Прибалтике и в Восточной Пруссии.
Все складывалось к тому, чтобы продолжать развивать стремительное наступление на запад, не беспокоясь особенно за
фланги.
8-я гвардейская армия на 18 января получила задачу—пересечь железную дорогу, идущую из Варшавы на Ченстохов и
передовыми отрядами захватить
Глувно,
Бжезины. Для
усиления армии в РаваМазовецки
прибывала 11-я гвардейская
танковая бригада.
Чтобы не распылять силы армии к иметь
сильный кулак для маневра, я решил вывести 4-й гвардейский корпус во второй
эшелон и держать его на левом фланге
армии.
18 января наступление войск армии началось рано утром, чтобы как можно больше использовать для движения и боя светлое время. Командный пункт армии, а
вернее весь первый эшелон штаба превратился в подвижный пункт управления войсками. Он двигался по глазной магистрали
Нове-Място,
Рава-Мазовецкн,
Бжезины.
Второй эшелон штаба армии оставался
в Нове-Място с
задачей—поддерживать
связь со штабом фронта и с первым эшелоном. Офицеры и генералы первого эшелона штаба армии двигались с колоннами
передовых войск, периодически информируя о достигнутых результатах.
Настроение бойцов и командиров было
бодрое, никто не жаловался на быстрые
переходы, наоборот, многие высказывали
желание скорее добраться до Германии. К
13 часам колонны частей 28-го, 29-го гвардейских корпусов достигли железной дороги Варшава—Пиотркув, а разведка уже достигла рубежа Дмосин—Бжезины—Галкув.
В то же время нам было известно, что сосед
слева, 69-я армия, своими передовыми частями вышла только к станции Опочно. Она
отстала от центральной ударной группы
фронта почти на два суточных перехода.
К вечеру на горизонте показался большой город. В бинокль был виден дым заводских труб. Это Лодзь — крупный промышленный центр. По величине и населению
второй после Варшавы центр
Польши.
Связи со штабом фронта не было. Необходимо было принимать решение, так как
войска армии уже выполняли поставленную задачу на 18 января и вышли на рубеж Глувно, Бжезины, Колюшки. При такой обстановке любой командующий армией не мог оставить у себя на фланге

или в тылу город, занятый противником.
Поэтому я принял решение атаковать и овладеть городом Лодзь.
План овладения городом был прост:
1. Войска армии остановить на рубеже:
Дмосин, Бжезины, Галкув, накормить и
дать отдых до 24 часов;
2. Разведывательным отрядам дивизий
К 2 часам ночи 19 января произвести разведку сил противника в гарнизонах Озоркув, Згеж, Лодзь.
3. Дивизиям первого эшелона 28-го и 29Го гвардейских корпусов
(всего четыре
дивизии) выступить с таким расчетом, чтобы к рассвету занять исходное положение
для наступления.
Для овладения городом
использовать,
главным образом, основные силы 28-го и
29-го корпусов, наносить удар на Лодзь с
востока и северо-востока и в обход через
Згеж, Александрув — с запада. На остальном сковывающем направлении севернее
Г. Лодзь 88-я гвардейская дивизия продолжает наступление на широком фронте
• выходит на рубеж шоссейной дороги
Лионтек, Згеж. Танковая группа в составе 11-й танковой бригады и трех отдель•ых танковых полков под командованием
/енерала ВаГшруба стремительным маневром из района Стрыкуа, Згеж выходит на
Вападные окраины Лодзи и закрывает пути отхода противника через Алехсандрув и
Константынуз.
, Утром 19 января первый эшелон штаба
дрмии выдвинулся вперед и разместился
недалеко от главных сил своих войск в
местечке Бежицы.
Я с группой офицеров и генералов штаба выехал на окраину Лодзи и остановился в пригороде Будысиказа.
Было ясное солнечное утро. Мы стояли
у железнодорожного
переезда, выясняя
обстановку. На севере, в районе Згеж,
шла
ружейно-пулеметная
перестрелка.
Наша разведка не имела полных данных
О силах противника в Лодзинском гарня•оне, но по ходу перестрелки чузстзоваяось, что протиеник не собирается упорно
драться за город. Хотя наша артиллерия
уже развернулась восточнее города и былл готова к открытию огня, ей тут же
было приказано до особого распоряжения
огня не открысать.
В это время с востока появились самол е т ы — дсвяткч наших «илов» в сопровождении истребителе!!. Подходя к городу,
ими над головами наших вторых эшелоиои начали разгс;;ть:^г.ться в боевые по-

рядки для бомбежки и штурмовки. Радиосвязи с авиацией у нас не было. Командование авиацией, высылая на боевое задание самолеты, не побеспокоилось узнать
положение и обстановку на фронте. Зачем
были посланы штурмовики на Лодзь, кто
их просил штурмовать город, не зная расположения сил противника, никто не мог
ответить.
Мы приняли все меры, чтобы предотвратить удар своей авиации по своим войскам и по городу. Палатки, простыни, шннели расстилались на площадках. Летели
вверх зеленые ракеты «свои», «свои»!
Только
благодаря этому
напрасные
жертвы были предотвращены.
Штурмовики отвалили в сторону и больше не появлялись над Лодзью.
Под прикрытием наших разведывательных подразделений, мы продвинулись несколько вперед и остановились в парке
около часовни на холме. Отсюда открывался вид почти на весь город. Мы наблюдали, как польские
жители
вылавливали
одиночек немцев, обезоруживали и передавали их нашим разведывательным подразделениям.
К полудню стрельба переместилась из
центра города на юг. Мы поняли, что части 28-го гвардейского корпуса и танковая
группа Вайнруба начали
наступление и
гонят немцев на юго-запад. Вдруг немецкая артиллерия открыла огонь по нашему
наблюдательному пункту. Три снаряда попали в группу артиллерийских разведчиков, которые организовывали наблюдение
и связь. Два офицера было убито, троих
ранило. Чтобы избежать потерь, тем более
случайных, мною была дана команда уйти
из этого района.
Возле железнодорожного переезда Будысикава наши связисты восстановили связь
с первым эшелоном штаба армии.
Я вызвал к телефону начальника штаба
армии генерала Белявского. Он доложил:
— Танкооая группа генерала В а й н р у Л а
вышла на западную окраину Л с д ш и захватила Александру в, Мчколайев;
част
28-го гв. корпуса заняли Озоркуо, Л л г к с н и друв, Радогощ; наши разведынан-лышс
подразделения
вышли на ш >ссч' Л и л и - ,
Константннув; противник спешно 0 1 x 0 1 1 1 1
на юго-запад. Захвачены пленные и омет.
много трофеев... — и печальным ю . и н о м
добавил: — Генерал-майор Машем I рншриевич Вайкруб ранен в грудь м.шылгг. 1;го
скоро должны принести и н м а Л а р м и и . Обстановку на
фронте 2!(-ш I нарлгш'коп)
45

корпуса я наблюдал собственными глазами.
Сообщение о ранении генерала Вайнруба нас очень огорчило. Мы все высоко
ценили Матвея Григорьевича за его храбрость, честность и человечность. Третье ранение за войну. Два последних — особенно
опасных и тяжелых—в голову и в грудь.
Грустно и обидно за человека, прошедшего
боевой путь из Западной Белоруссии до
Волги, а затем от Во^ги через всю Украину, через Польшу и в конце войны выбывшего из строя... Вскоре мне сообщили, что
ранение не смертельное, что Матвей Григорьевич перенесет и это ранение и будет
с нами в Берлине.
В тот же день я побывал в центре Лодзи — огромного и многолюдного города.
Главную площадь, которая раньше называлась площадью Вольности, немцы переименовали в площадь
Германии. Гитлерозиы хотели этим подчеркнуть, что никогда Польше не быть больше вольной,
что отныне здесь будет Германия и поляки будут бесправными рабами.
Тут все было переделано на немецкий
лад — и эмалированные таблички на углах
улиц с новыми названиями, и немецкие
вывески на магазинах, и лаконичные надписи на дверях кафе и ресторанов: «Только д т я немцев. Полякам вход воспрещен».
Последнее время
полякам не выдавали
хлеба — они должны были вымирать от
голода, чтобы уступить место колонизаторам. Их много наехало, этих жадных до
чужого добра захватчиков. Они заняли в
городе все лучшие квартиры, выселив их
владельцев в концентрационные лагери.
Через одну из глазных у л и ц был переброшен мостик—только по нему могли евреи
переходить из одной части гетто в другую.
Они не имели права показываться на улице. Так гитлеровцы вводили здесь «по'длинно немецкие порядки».
Пять с лишним лет стонал город под
пятой гитлеровских палачей. Но город не
покорялся, он помнил стачки 1905 года, он
хранил гордый дух вольности. И нередко
на улицах немецкие патрули находили
т р у п ы завоевателей,
убитых
польскими
патриотами.
Местные жители рассказывали мне:
— Однажды подросток Михаил Воломский увидел труп убитого немецкого жанлнрма и у л ы б н у л с я . Это заметил проход м п ш и н немецкий офицер и молодого поляки расстреляли тут же на месте.
Мною жителей этого
города зверски

истреблено немцами.
(Озеф Панцевский,
живший по улице
28-го полка, дом 8,
квартира 12, был расстрелян только за то,
что неправильно показал немцу дорогу.
Стефана Прибыцкого замучили в гестапо
лишь на том основании, что он сказал на
улице запрещенное слово «Россия».
•— П о л я к и знали,— говорил мне рабочий Лодзинского депо,— что только Россия может освободить их от немецкого
ярма, спасти их от смерти в фашистских
застенках и лагерях смерти. Весь город
знал о страшном лагере, устроенном в одном из предместий. Он был разделен на
кварталы и опутан колючей проволокой.
Это здесь убили Станислава
Потоцкого
после четырех месяцев страшных пыток.
Здесь растерзали Юзефа Вичинского с
Згерской ул!:цы, дом 132, квартира 34, за
то, что он показался на улице без 15 минут 9 часов вечера. Ходить по городу разрешалось официально до 9 часов, но немецкие палачи ставили своей задачей истребить как можно больше поляков. И уже
с восьми часов вечера они н а ч и н а л и облаву и истребляли всех им неугодных.
— И все это длилось долгих пять лет.
Казалось, уже нет проблеска света, и вечно будет царствовать в городе немецкий
губернатор,— добавила его жена.
— Но вот пришла Красная Армия,—
продолжал рабочий депо,—и немецких палачей не стало. Они бежали так поспешно, что бросали на улицах города и всю
военную технику, и квартиры, набитые
чужим добром, и чемоданы с наворован
ными вещами.
Когда в город вошли первые подвижные
группы, за ними по мере продвижения
стали расцветать
советские и польские
флаги. В долгие зимние ночи, рискуя
жизнью, шили эти флаги женщины города. И теперь, радуясь свободе от немецкого ига, расцвечивали они этими флагам;:
путь своих освободителей.
Стремительный натиск наших войск лчшил немецких оккупантов
возможности
свершить свои злодеяния. В городе не было взорвано ни одно здание, здесь продо 1жали работать и электростанция, и водз
провод, и канализация.
Толпы х<ителей приветствовали прох!;
дившие по улицам танки, орудия, автомашины с пехотой. Это вылилось в общи!:
праздник всего населения огромного горчда. Кончился пятилетний коричневый м р ч н
Над Лодзью взошло солнце свободы, го
род снова стал польским.

В тот же вечер мне доложили о героическом подвиге пулеметчика 27-й стрелко•ой дивизии гвардии сержанта Ивана АрЯИповича Усенко и младшего сержанта
Вертилецкого. В бою на юго-западной о х раине Лодзи они уничтожили 68 немцев и
14 взяли в плен.
Было это так. Батальон наступал вместе
• танками. Стрелки использовались как
Ннковьы десант. В тот момент, когда
(Грелки спешились и пошли мелкими групИМи в атаку, гитлеросцы открыли сильный артиллерийский, минометный и пулеМетный огонь. Особенно мешали продвижению стрелков вражеские пулеметы, установленные в окнах двух смежных здаиий. Гвардии сержант Иван Усенко, командир «максима», находился в это время I
боевых порядках. Оценив обстановку, Усен•0 принял смелое и правильное решение.
— Мы должны помочь своим товари•ам,— сказал Усенко своему помощнику
Младшему сержанту Вертилецкому.
Недолго раздумывая, Усенко и ВертнМЦкий выдвинули свои «максим» вперед
Петров на сто от атакующей цепи. Пуле', установленный на высотке, быстро
«рнули в сторону врага. Усенко мгноМино припал к «максиму», нажал на спус|0вой рычаг. Первая длинная очередь при•лась по окну желтого здания, где у нем•ев был установлен крупнокалиберный пуМмет. Д в у м я последующими
очередями
Усенко и Вертилецкий уничтожили группу
Мтоматчиков, засевшую в подвале здания.
Выпустив одну ленту, Вертилецкий немдленно вставил вторую. Через несколько
Минут еще было подавлено три огневых
|фчки и уничтожено 35 гитлеровцев. Ободренные смелым и умелым поступком пулеиков, стрелки тоже усилили огонь и,
мявшись в решительную атаку, ворвав расположение противника.
Завязался жестокий бой. Выдвигаясь
Мсред, Усенко и Вертилецкий продолжали
уничтожать немцев, выкуривать их с чер•иов, из подвалов.
Вскоре немцы подтянули свежие силы и
Предприняли контратаку. На группу храб•«иоп во главе с сержантом Усенко дви1ИЛИ1 немецкий батальон. Подпустив гитМровцсв на 200—250 метров, Усенко отИД огонь из пулемета. Фашисты залегли.
решаясь подняться, фашисты стали
ММ1НИМ, используя складки местности, под•И||пп.г:1 к нашим воинам, намереваясь ОКРУЖИТЬ ИХ.
Р*» Товарищи! Назад у нас пути нет.

и.'-

К

Только вперед!—сказал Иван Усенко, обращаясь к товарищам.
В ход были пущены гранаты. На помощь
отважным бойцам подошли танки. С х п а т к а
закончилась полным разгромом немецкого
батальона. На поле боя осталось 68 убитых
гитлеровских солдат и офицеров. Пулемег•:ик Усенко привел к штабу 34 пленных
немца во главе с обер-лейтенантом.
В городе Лодзи находились большие запасы военного и гражданского имущества.
Первое готовилось ими для срыва нашего
наступления, второе—накапливалось
награбленное в разных городах Советской
России и Польши. Все это было оставлено
фашистским командованием, не успевшим
вывезти в Германию. Для охраны этого
имущества и поддержания порядка, начальником гарнизона города Лодзи был
назначен член Военного совета армии генерал-чайор Д. П. Семенов.
Так закончилась операция по освобождению города Лодзи, за которую войскам
была объявлена благодарность и дан салют по первому разряду.

С

Т А В К А Верховного Главнокомандования и штаб фронта планировали выход
войск на рубеж Лодзь на 10—12 сутки. Войска армии выполнили эту операцию на 6-й день. Расхождение
плана
операции с фактическими действиями войск
все увеличивалось. Поэтому штаб фронта
дал директиву, в которой определил более
решительные темпы наступления. Кроме того, армиям ставились задачи не по суткам, а сразу на пять суток, что давало
возможность маневрировать по времени и
в случае отсутствия связи со штабом фронта уверенно действовать, не ожидая и не
запрашивая указаний.
Но не успели мы спланировать последующую операцию, как поступило новое
приказание штаба фронта, которое в корне меняло сущность операции и вынуждало нас заново перестраивать расчеты и писать новые приказы.
Получив это приказание, чтобы не запутывать войска, мы не стали д е л а т ь поправки к нашим прежним расчетам. Томнее,
говорп, мы оставили прежний темп наступления.
В связи с расширением г р а н и м ы а р м и и
на север, было решено 4-й гвардейский
корпус, н а х о д я щ и й с я во втппом ннг.кшг
армии, вывести на п р а в ы м ф л а н г л ли наступления на Дебме, Коло, Гиг юн, Мурована-Гасьлина. А р м е й с к а я т а и н о и а и щун-

па в составе 11-й танковой бригады и трех
отдельных танковых полков направлялась
по кратчайшему пути на Унеюв, Конин,
Слупца.
23 января войска армии вышли на рубеж
Повидз, Слупца, Ценьжень, преодолевая по
30—35 километров в сутки, и опережая директиву фронта на двое суток. Передовые
отряды были на рубеже Гнезно, Вжесня.
24 января штаб фронта приказал объединить действия 1 гвардейской танковой
армии, 29 гвардейского корпуса и подошедших частей 69 армии и общими усилиями этих войск к 25.1.45 г. обязательно овладеть городом Познань.
Этот приказ фронта говорил о том, что
командование и штаб совершенно не знали обстановки,
что разведка
фронта и
Ставка не имели данных о Познани и о задачах защищавшего ее гарнизона.
Получив приказ командующего
фронтом объединить действия 1-й танковой армии и подошедших частей 69-й армии (которые, кстати сказать, трудно было найти
на подходе к Познани, их там не былс .)
мне пришлось задуматься, как выполнять
поставленную задачу. Из штаба 1-й танковой армии я узнал, что ее передовые
полки подошли к Варте, механизированный
корпус частью сил переправился на западный берег Варты и захватил небольшие
плацдармы. Взять восточную часть города
Познань танкистам не удалось ввиду сильного сопротивления противника. В итоге
вся танковая армия остановилась
перед
рекой Варта и восточными окраинами Познани.
К этому времени разведывательные отряды 8-й гвардейской армии также вышли на реку Варта.
Мне было известно, что г. Познань является одновременно крепостью типа знаменитого фортификатора Вобана. Форты и
цитадель Познаньской крепости могут выдержать удары тяжелых снарядов и фугасных бомб до тысячи килограмм. В убежищах этой крепости может разместиться
большой гарнизон, защищенный от бомб
и снаряд!ов.
Наши разведывательные отряды, вышедшие на Барту на участке ОборникиПознань, доносили, что подготовленные
оборонительные позиции вдоль берега заняты противником

лишь на

нескольких

участках и слабыми силами. Однако
род

го-

и крепостные сооружен <я нась/лены

сильными огневыми средствами, и больши-

ми гарнизонами. Все попытки пробиться
в город успехом не увенчались.
Оценивая обстановку с точки зрения выполнения поставленной задачи, я пришел
к выводу, что если брошу главные силы
8-й гвардейской и 1-й танковой армий в
бой за Познань, то тем самым помогу противнику выиграть время. Мы можем втянуться в длительные уличные бои за крепостные сооружения, а за это время противник отведет разбитые части на позиции
подготовленных укрепленных районов на
границе Германии с Польшей и усложнит
наше наступательное движение к Франкфурту-на-Одере, к Берлину.
Правый сосед, командующий 5-й ударной
армией генерал-лейтенант Берзарин, сообщил мне, что по данным его разведки противник готовит прочную круговую оборону
города Шнайдемюль (Пила).
После разговоров с Берзариным у меня
окончательно утвердилось
мнение, что
противник усиливает
узлы железных и
шоссейных дорог, оставляет там сильные
гарнизоны, обрекает их на окружение и
даже на уничтожение лишь бы задержать
наши главные силы и выиграть время.
Поэтому я решил не втягивать свои
главные силы, а также 1-ю танковую армию в бой за Познань. Созрел план форсировать Варту всеми тремя корпусами,
обходя Познань с юга и севера.
Если
гарнизоны крепостных сооружений Познани останутся на месте, не будут вырываться, то оставить их в окружении армейских резервных частей и дальше действовать в зависимости от обстановки.
25 января первый эшелон штаба армии
развернулся в двенадцати километрах от
Познани в местечке Сважендз. К 12 часам стало известно, что наши части во
многих местах форсировали Варту, захватили плацдармы и расширяют их наступлением на запад. Новые попытки озладеть обводами восточных фортов в Познани не принесли никаких результатов:
там оборонялись, как доносили разведчики, очень сильные гарнизоны.
Оставлять Познаньский гарнизон без
сильной блсмфовхи нельзя: он мог вырваться и нанести удар в тыл наступающим частям. Поэтому в тот же день было решено: силами 39-й гвардейской дивизии, захватившей плацдарм
севернее
Познани, нг.иести удар с севера и овладеть
северными фэртау.и.
Командиру
29-го
корпуса, ззхзатисиему плацдарм
южнее
Познани, было прикс;а::о атаковать фор-

(

Ш крепости с юга и юго-запада, а командиру армейской танковой группы — переправиться через Варту южнее Познани.
•ыйти в район Юниково и быть в готов•ости разгромить противника, отходящего из города на запад. Главные силы 4-го
^В 25-го
корпусов
продолжали
наступать вдоль берегов Варты на запад с
влижайшей задачей—захватить с ходу
Мезеритикий укрепленный район
и выйти на Одер. Перед 1-й танковой армией
стояла
задача — закончить
переправу
главных сил через Варту, южнее Познани
я, наступая быстрыми темпами на запад,
С ходу захватить укрепленный район, не
дать противнику привести себя в порядок
М закрепиться на подготовленном рубеже.
Артиллерия резерва Главного Командования, следовавшая в колоннах за войсками, развертывалась и расходилась' по
дивизиям в качестве усиления. Из нее были созданы две мощные группы. Одна —
северная — для усиления 39-й гвардейской
стрелковой дивизии выходила и развертывалась севернее крепости Познань, другая — южная—для усиления 29-го гвардейского стрелкового корпуса. Общее наступление на Познань было назначено на утро
М января.
В то время, когда мы решали очень
Сложную задачу со многими неизвестными
• принимали решение как вернее и быстрее разгромить противника, наш
сосед
слева — командарм 69-й и его штаб — бес•окоились о другом. Они хотели показать,
ЧТО их войска не отстают, хотя на самом
Д«ле находились позади нас на расстояни, которое могли покрыть лишь за два
•уточных перехода. Впрочем, отстать от
соседа в бою, когда противник упорно сопротивляется или перешел в контратаку
«рунными силами, вполне возможно и это
ь часто бывает на войне. За это упть кого бы то ни было нельзя. Но
•огда командующий и его штаб, чтобы пометь в приказ Верховного Главнокомандующего за взятие крепости Познань, коГврая не была еще взята, доносят, что их
миска ведут бои в центре города, тогда
Мчется сказать, что-то более резкое. А
Млучилось именно так. Войска 8-й гвара»Й1кой и 1-й танковой артий едва успеиачать окружение Познани, как штаб
армии, части которой
находились
•Ш* далеко от места этих событий, донес
•табу фронта: «Передовые отряды 69-й
армии ведут бой в центре Познани». Та-

К

донесения повторялись два дня, и

4. «Ба«кал> № 2
'

штаб фронта этому верил. В народе говорят: «У хвастунов язык длинен, да совесть коротка». Здесь же даже о наличии
совести трудно говорить, она полностью
отсутствовала.
Между тем
танковые соединения
и
стрелковые дивизии, действующие в районе Познани, продолжали сложный маневр.
Одна часть готовилась к штурму крепостных укреплений, другая — к стремительному броску на Одер. Надо было во
что бы то ни стало опередить противника. Теперь стало ясно, как дорог каждый
час, выигранный стремительным темпом
наступления в начале операции.
26 января части 4-го и 28-го гвардейских корпусов, действующих в обход Познани с севера,
стремительно ринулись
вперед и за два дня прошли более шестидесяти километров. К исходу 28 января
они вышли на рубеж Серакув (Тирнбаум) — Левица. Войска 1-й танковой армии, переправившись через Варту южнее
Познани, развивали успешное наступление
на Бук, Меджинец. В то же время войска, наступающие на Познань, вели ожесточенные бои с многочисленными частями противника, окруженными в городе.
В этот же день нам стало известно, что
противник спешно перебрасывает свои части с западного фронта и из глубины
страны, стремится занять
Мезеритцкий
укрепленный район, передний край которого проходил по реке Обра.
Если он успеет это сделать до того, как
наши войска прорвут мощные укрепления
Мезеритцкого укрепленного района, то нам
придется там долго и много тратить сил.
Все дело во времени. И опять нельзя не
вспомнить как важно было наращивать
темп наступления в минувшие дни.
Сосед справа — 5-я ударная армия — тажже стремительно
прорывалась вперед.
Часть сил этой армии была также занята
окружением и осадой гарнизона противника в Шнайдемюле.
Наконец-то, появились части 69-й армии. Один ее корпус —91-й — в составе
двух слабоукомплектованных дивизий под
командованием генерал-лейтенанта Волк*ва 27 января подошел к Познани и был
подчинен мне для атаки и штурма крепостных сооружений.

К

ЭТОМУ времени в моих руках была
более или менее полная • подробная
характеристика Познаньск.ой 'крепости.

Общая численность гарнизона Познани
вместе с батальонами «фольксштурма» составляла до 40 тысяч человек.
Основу
гарнизона составляли курсанты 5-й офицерской школы. 21-го
учебно-запасного
батальона, 312-го, 316-го, 475-го, 1146-го
охранных крепостных учебных батальонов.
Начальнику гарнизона Познани
были
также подчинены .батальоны /«фольксштурма», сформированные из немецкого
населения города, подразделения полнили «СО, батальон особого назначения,
школа военных переводчиков и остатки
личного состава дивизий, которые скопились здесь в дни отступления из Лодзи и
других городов. Всей этой группировкой
командовал полковник Коннель. Он принял гарнизон от генерал-майора полиции
Маттерна, отстраненного от этой должноности из-за отсутствия боевого опыта.
Маттерн оставался в Познани до последнего момента, для оказания помощи новому коменданту крепости. Накануне нашего прихода к Познаньским укреплениям
полковник Коннель получил звание генерала.
Круговая оборона города разбивалась
на четыре участка: «Восток», «Юг», «Запад», «Север».
Восточным участком командовал
сам
Коннель, южным — майор Холдфельд, западным — бывший заместитель начальника 5-й офицерской школы майор Эверест,
северным — майор Шрез.
Из захваченной немецкой оперативной
карты и показаний пленных было установлено, что каждый из четырех участков
обороны подразделялся на 4-5 узких подучастков. Каждый подучасток имел
в
центре обороны один из крепостных фортов.
Командование гарнизона города, исполняя волю Гитлера, решило удерживать
город до последнего солдата,
используя
фортификационные
сооружения — форты,
доты, дзоты. К ведению уличных боев
приспосабливались жилые дома и другие
городские постройки.
В городе размещалось большое количество складов с вооружением, различными
боеприпасами и продовольствием, что позволяло гарнизону вести длительные бои в
условиях полного окружения.
Ставка Гитлера придавала большое значение длительной обороне и удержанию
Познани — крупного узла железных
я
шоссейных дорог, ставшим стратегическим
И

пунктом по прикрытию операционного на
правления в глубину Германии. Оплотом
Познаньского гарнизона были крепостные
форты.
Строительство
Познаньской
крепости
было начато во время франко-прусскоЪ
войны 1870-72 гг. Затем, в 1914-16 годах
ее модернизировали и окончательное усовершенствование было закончено в 193'^
году в период германско-польской войны
Ввиду того, что крепостные сооружения
были рассчитаны только на сопротивление
против осадных войск и ни коим образок
не приспособлены к тактике современно?
обороны против войск, насыщенных даль
кобойным огнестрельным оружием, немей
кие военные специалисты создали допол
нительную систему ружейно-пулеметноп'
огня и взаимной огневой связи межд\
сооружениями и на подступах к ним.
Вокруг города в десяти-пятнадцати ки
лометрах от окраин на танкоопасных на
правлениях были сооружены противотач
ковые рвы. Затем, в трех-пяти километрах проходил второй сплошной противо
танковый ров. Ширина рва до 6 метров
глубина — до двух с половиной метров.
Полевые огневые позиции строились >
расчетом прострела дорог и подступов *
противотанковым рвам.
Вдоль крупных шоссейных и улучшенных грунтовых дорог по обеим сторонам
оборудованы огневые точки, расположен
ные в шахматном порядке. В этих огне
вых точках устанавливались протипотан
ковые орудия и станковые пулеметы. Так
на шоссе Курник — Познань на протяже
нии 4-х километров мы обнаружили д'
80 пулеметных ячеек по каждую сторо
ну шоссе. За ячейками устроены огневьк
ПОЗИЦИИ

ДЛЯ

ПрОТИВОТаНКОВЫХ

ОРУДИЙ

I

круговым обстрелом. Таким образом, дороги простреливаются на большом протл
жении фланговым и косоприцельным ог
нем противотанковых орудий, пулеметов >
стрелков-автоматчиков.
Все полевые сооружения связаны обще!
системой обороны и огнем с
фортам^
крепости, расположенными вокруг город.-'
Форт представляет из себя подземное со
оружение, которое почти не
выступает
над уровнем окружающей его местности
Лишь земляная насыпь,
покрывающая
сверху форт, возвышается в виде холм.-,
круглой формы.
Каждый форт обнесем
рвом шириной з 10 метров и глубиной *
8 метров, стены которого облицованы кир
личной кладкой.

• У больших фортов имеется
железный
забор высотой в два метра, поставленный на внешней стороне рва. Кирпичные
стены рва имеют бойницы с фронтальной
и фланговой сторон.
Внутри форта в первом и втором этажах большое количество казематов и отсеков со сводчатыми потолками. Эти п о м е щения имеют
вентиляционные
трубы.
Вход в форт с тыловой стороны защищен
•ысоким железным забором и массивными
металлическими воротами. Через ров
в
'•верхний этаж перекинут мост.
Между
фортами с тыльной стороны расположены
одноэтажные кирпичные сооружения (бункера), углубленные в землю на всю свою
•ысоту. Бункера имеют цементное перекрытие толщиной до метра. Они используются под складские помещения.
Почти все форты спущены в грунт на
глубину 5—10 метров. Они имеют верхнее перекрытие, защищающее от огня тя:
желой артиллерии. Внутри фортов есть
• общежитие для гарнизонов от взвода до
батальона; сводчатые перекрытия с рядом
I тупиков-карманов для размещения бое, припасов, продовольствия и другого имущества. Все форты обеспечены артезианскими колодцами и приспособлениями для
1
отопления и освещения.
Судя по конструкции фортов, занятых
нашими войсками на южной и западной
окраинах Познани, противник может исяользовать против нас все огневые средства как на подступах, так и внутри форта, на валу. Амбразуры бойниц позволяют фланкировать ружейно-пулеметным огнем вдоль фасов рва, сам ров приспособлен для наполнения его водой.
Из числа всех Познаньских фортов наибольшие размеры имеет форт «Цитаделла», расположенный в
северо-восточной
части города. Этот форт может принять
гарнизон до дивизии с артиллерией. Вид его
напоминает
пятиугольник неправильном
формы.
Внутри центральной части этого форта
ниеется свободный двор
(на глубине
в—6 метров) для сообщения внутри. Отличительной чертой этого форта является возможность установки орудий сверху
форта, причем для подвозки орудий установлены специальные эстакады, там имеются мощные двигатели, вырабатываю•ие электроэнергию и
мощные радиостанции.
При подходе наступающих войск к
ферту на дистанцию 700—800 метров сво-

бодные промежутки между огневыми позициями орудий могут заниматься пулеметными подразделениями. Возле форта
оборудовано много огневых точек
под
бронированными колпаками. Во
время
войны немцы построили там систему двух
дотов,
соединенных кирпичной
стеной
длиной в 160 метров. В стене 24 амбразуры для пулеметов, автоматов и стрелков. Один дот имеет 5 амбразур,
другой — двухъярусный — имеет в первом ярусе 9 амбразур и во втором —6.
Для воздушной обороны города немцы
построили железобетонные площадки для
зенитных орудий на юго-восточной и северо-восточной окраинах Познани. Всего
18 площадок. На них — железобетонные
укрытия для размещения расчетов и боеприпасов.
На площади в Крейзинге наши разведчики обнаружили железобетонный домдот, имеющий два ряда амбразур в каждой стене, а также на чердаке.
Я остановил внимание на этих подробностях для того, чтобы можно было составить более или менее ясную картину,
о тех препятствиях, которые рано
или
поздно предстояло преодолевать.
Кроме того, почти все площади и парки города немцы приспособили для артиллерийских позиций.
Проще
говоря,
Познань с ее фортами и оборонительными
сооружениями была крепким орешком.
Согласно приказу командующего фронтом, мне предстояло ликвидировать окруженный гарнизон Познани, а также организовать дальнейшее наступление дивизий, направленных на Одер, к Берлину.
Для борьбы с Познаньским гарнизоном
мною были оставлены против северного
участка — два полка 39-й дивизии, против
восточного — полностью 82-я дивизия, нн
юго-западе—две дивизии (74-я и 27-я.)
и корпусные подразделения. Прибывшие
сюда 27 января части 69-й армии, в составе двух дивизий (312-й и 117-й) были
развернуты на восточной окраине.
II-я
танковая бригада и три танковых пол к л
были оставлены юго-западнее
Потами
для разгрома гарнизона, в случае его км
хода из крепости на запад.
Таким образом, созданная г р у м м и р о п к и
для штурма
Познани
состояли ш 4Й
стрелковых батальонов. Она были усилена
пятью артиллерийскими бригадами и одним полком гвардейских минометом («К*тюш»).
Общая атака на По-.нли. н а м л л я г ь
с

утра 26 января. Главный удар наносился
с юга двумя — 27-й и 74-й—дивизиями. Как
показали пленные, этот удар был для
противника неожиданным. В результате
два южных форта на западном берегу
Варты оказались в наших руках, что дало
нам возможность ввести войска с танклми в кольцо фортов и атаковать противника с тыла, вернее, с внутренней стороны. Успех на южном секторе также обеспечил безопасность переправы через Варту танковой армии и прикрывал коммуникации 29-го стрелкового корпуса.
Атака с севера частями 39-й гвардейской дивизии особого успеха не имела.
Непосредственно с запада мы не только не атаковывали, но даже полностью не
окружали город, Ъставляя противнику
выход, чтобы не вести затяжные уличные
бои. Мы рассчитывали, что противник воспользуется этим, выйдет из крепости в
поле и нам легче будет справиться с ним:
там, в поле, держалась наготове армейская танковая группа и 88-я гвардейская
дивизия.
Но наши расчеты не оправдались: противник из крепости уходить не собирался.
Это привело нас к выводу, что за крепость и город придется долго
драться.
Предстояло провести перестройку боевых
порядков. Назрела необходимость возродить сталинградские штурмовые группы и
отряды. Иначе понесем большие потери,
а результатов будет мало.
В эти же дни, точнее 28 января, части
армии, наступающие строго на запад, пересекли границу Германии. Выехав к месту
вступления частей на территорию
Германии, я встретил в пограничных пунктах столбы, на которых были таблички
уже с русскими надписями: «Вот она.
проклятая фашистская Германия.
Войска наступали быстро, с большим
рвением шли вперед, прокладывая дорогу
в Берлин.
Теперь все больше стал ощущаться недостаток боеприпасов, горючего и других
видов боепитания. Армия прошла с боями
более 350 километров без остановок. И
чем дальше мы шли на запад, тем больше возникали у нас трудности снабжения
поиск. Отставали армейские и фронтовые базы — не хватало автотранспорта, а
железные дороги пока еще бездействовали: предстояло перешить узкую западноевропейскую колею под наши оси и восста|||и:пи. изорванные мосты. Транспорт часп и - кпнныс повозки, фургоны и автома-

52

шины — не в силах были справиться с такими задачами, как переброска боеприпасов и продовольствия от баз к переднему
краю. Это расстояние теперь
равнялось
сотням километров. Тыловые подразделения работали с предельной нагрузкой, однако голод в боеприпасах и горючем ощушался все сильнее и сильнее.
На этом этапе
встретились и
такие
трудности, как сохранение материального
имущества, взятого в боях с противником. Я говорю о том имуществе, которое
немецкие захватчики увезли из Советского Союза и тепеоь вынуждены были бросать где попало по дорогам отступления.
Ведь это было народное добро, его надо
было собрать и сохранить. Одновременно
наши хозяйственники не могли пройтв
мимо трофейных складов с фуражом, обмундированием и другими вещами, необходимыми для войск. Таким образом,
как бы незаметно перегружались штабные
автомашины, повозки, ремонтные летучкв
и фургоны всякими вещами, которые не
считались первой необходимостью в бою.
Чтобы освободить весь транспорт от
ненужного груза и тем самым
усилить
подвоз боеприпасов для продолжения наступления, Военный совет армии принял
решительные меры. На переправах через
Карту были поставлены заградительные
отряды, в задачу которых входило: просматривать все грузы на машинах, идущих как к фронту, так и с фронта; на
машинах пропускать только те грузы, которые необходимы для жизни и боевых
действий войск — боеприпасы, продовольствие, горючее, запасные и ремонтные технические средства, средства связи и управления. Все остальные грузы выгружать
и складывать тут же у переправ.
В целях экономии бензина, половина
автомашин всех колонн, возвращающихся
с фронта, порожняком, транспортировалась на прицепах. Все трофейное герючег
бралось на учет и расходовалось строг»
под наблюдением начальника ГСМ армия.
Весь спирт ликеро-водочных заводов был
взят на учет и использовался как бензия
после смешивания с другими компонентами горючего. Мы тщательно
собирали
трофейные орудия • снаряды не прост*
для учета и сводок, а для того, чтобы
выбрать из них все годное и исправное
и применить в борьбе с противником.
По ходу дела и по обстановке, излагаемой в приказах штаба фронта, можя*
был* почувствовать, что созревают к а и н е

те новые решения. Да иначе не могло
быть. Войска двигались к Одеру. Такой
водный рубеж, как Варта, остался позади. Крепости Шнайдемюль, Познань
и
Бреслау окружены. И вот в кратких приказах фронта уже появились ориентировочные пункты, города,
обозначающие
границы армий западнее Одера — до самого Берлина. Из этого вытекало,
что
•опрос о Берлине обсуждается высшими
штабами, но прямых указаний о развитии наступления на германскую столицу
пока никто не давал.
Предвидя такие события, я все больше
• больше задумывался над положением
дел в своей армии. Она была разделена
на две части. Четыре дивизии и почти все
средства усиления, главным образом, артиллерия, плюс две дивизии 69-й армии,
оставались у стен крепости Познань. Пять
дивизий наступали на запад через Мемритцкий укрепленный район. Расстояние
между Познанью и Одером — 150 километров по птичьему полету. Хотя Познань
•ходила в границы 69-й армии, но о ходе штурма ее укреплений спрашивали с
меня.
Надо было найти самое верное решение
и самую гибкую и мобильную форму управления войсками. Главное — преодолеть
укрепленный район перед Одером, а затем форсировать Одер. Значит сюда надо
приблизить органы управления армии. И
тут созрело решение — переместить штаб
армии в Пневы. Это значительно западнее
Познани. Не важно, что за спиной штаба
армии будет находиться огромный Позианьский гарнизон противника и почти
половина сил армии.
В конце концов
•таб не лишен возможности маневрировать, зато войска, действующие впереди,
вудут чувствовать, что они не оторваны
• что надо двигаться вперед, иначе штаб
наступит на пятки. Таким образом, руководство армии оказалось в центре своих
войск. Это решение помогло нам разрешить те сомнения, которые беспокоили в
начале разрыва армии на две части. Однако и при таком решении нельзя сказать, что руководить армией стало легко.
Далеко не так. Приходилось метаться челноком: днем тут, ночью там, а иногда в
•дни сутки делал по два витка. Ко это
полбеды. Сложнее было преодолеть то
чувство, которое заключалось в том, что
высокая волна наступательного удара начинает спадать, а приближающиеся событии требовали новых усилий и нарастаю-

щей энергии. Нам не требовалось новых и
свежих дивизий, артиллерийских орудий и
танков, нам нужно было снабжать вонск.ч
необходимыми боеприпасами, а транспорт
и авиацию — горючим. В этом все дело.
Ставка Верховного
Главнокомандования и штабы фронтов должны были видеть, что план операции, начавшейся нз
берегах Вислы, уже выполнен, а размах
событий приближал войну к конечной цели. Значит, изучив обстановку, необходимо было принять новое твердое решение
и обеспечить его выполнение всем необходимым, что требуют люди и оружие при
наступлении, в первую очередь — боеприпасы. Такое решение могло быть и его
реализация не вызвала сомнений. Оно напрашивалось само собой после
захвата
нашими войсками Мезеритцкого укрепленного района. Он создавался издавна как
щит для обороны Берлина с востока и
если у противника не хватило сил удержать этот щит в своих руках, то что же
осталось у него для обороны восьмидесятикилометрового пространства от Одера
до Берлина? Настало время, когда Ставка и штабы фронтов должны были решить этот вопрос так, как диктовала обстановка.
Для того, чтобы более объективно оценить обстановку, которая сложилась в
начале 1945 года, можно заглянуть в мысли наших противников, гитлеровских генералов, которые знали положение дел на
внешних и внутренних фронтах Германии.
Как оценивалась обстановка о Германии,
говорит труд самого начальника генерального штаба генерала Гудериана «Воспоминания солдата». Он пишет: «23 января
мне представился новый связной от министерства иностранных дел,
посланник
доктор Пауль Барандон... Господин доктор Барандон получил от меня неприкрашенную информацию и оценку тяжелого положения на фронте. Мы совместно
обсудили вопросы, касающиеся возможностей оказания помощи со стороны министерства иностранных дел, время д.чя которой, по нашему общему мнению, уже
наступило. Мы хотели добиться, чтобы
дипломатические отношения с теми испит
гими государствами, с которыми они поддерживались нашим ^Шнстерством иностранных дел, были использоиамы д л и заключения хотя бы односторонне) о мгпг
мирия. Мы надеялись на то, что м и л л и м е
противники, вероятно, поймут опаинн и*
которая связана с быстрым и р о л н и ж г н и г ч

русских к границам Германии... и склонятся к заключению перемирия или хотя бы
к безмолвному соглашению, которое позволило бы ценой уступки западных районов использовать все остатки наших сил
для обороны на восточном фронте...
...Мы договорились, что господин доктор Барандон добьется, чтобы министр
иностранных дел фон Риббентроп принял
меня для конфиденциальной беседы... Беседа была назначена на 25 января». (Гудериан. «Воспоминания солдата»,
стр.
392).
Эти действия начальника генерального
штаба говорят о том, что наступление советских фронтов в январе 1945 года поставило немецкие вооруженные силы и
всю политику гитлеровской Германии в
безвыходный тупик. Далее Гудериан говорит, что «катастрофа на фронтах надвигалась с быстротой лавины. В Силезии противник продвинулся до Гливице. Между
Кожле и Бжег, а также между Дихернфуртом (Бжег Дольны) и Глогау он явно
готовился к форсированию Одера.
По
Бреслау противник наносил фронтальные
удары. После окружения Познани русские, не задерживаясь у этой крепости,
начали наступать на дугу Одер, Варта,
защищенную Зененскими укреплениями
(Одерский четырехугольник или Мезеритцкий УР)...
На участке Шнайдемюль
русские сосредоточивали
крупные силы,
чтобы атаковать с тыла наши оборонительные позиции, расположенные вдоль
реки Вислы... 20 января противник вступил на территорию Германии. Встал вопрос о жизни или смерти нашей страны*.
Говоря о надвигающейся
катастрофе,
начальник генерального штаба совсем не
упоминает о западном фронте, будто там
не было ни американцев, ни англичан с
их техникой и огромными людскими силами. Он пересчитывает свои и особенно
советские дивизии на восточном фронте,
не скрывая своих дум о гибели своей
страны от ударов с востока.
Затем он рассказывает: «25 января я
встретился с министром иностранных дел
империи...
Здесь господин Риббентроп
узнал горькую правду. Он, видимо, не
считал обстановку настолько серьезной,
и когда я подробно ему обо всем рассказал, был сильно потрясен и спросил у меня, соответствует ли истине все то, что я
«гиу сообщил... Сделав обстоятельное сообщение об обстановке на фронте, я спро.. ил у руководителя Германии по внешне-

политическим вопросам, готов ли он пойти
вместе со мной к Гитлеру, чтобы предложить ему действовать в направлении заключения хотя бы одностороннего перемирия. По моему мнению, речь
должна
идти, в первую очередь, о западных державах... Я спросил его: «Что вы скажете.
если русские через три-четыре недели будут стоять под Берлином?» Не скрывая
своего ужаса, господин фон Риббентроп
воскликнул: «Вы считаете это возможным?» Когда я заверил его, что это не
только возможно, но при нашем теперешнем положении совершенно очевидно, он
на некоторое время потерял присутствие
духа. Я снова поставил перед фон Риббентропом вопрос, пойдет ли он со мной
к Гитлеру или нет, но министр не мог
дать положительного ответа. Единственными словами, которые он произнес при
прощании со мной, были: «Все останется
между нами, не правда ли?» Я дал обещание».
У нас нет основания подозревать Гудериана в сгущении красок при оценке
обстановки. Она была именно
такова.
Весь ход дальнейших событий подтвердил
это. Гитлеровская Германия действительно переживала стратегический шок и доживала последние дни.
Гудериан пытается убедить читателя,
что Гитлер и его ближайшие помощники
Гиммлер и Йодль не могли правильно
разобраться в обстановке и принять правильное решение. Он поддался моде свалить всю вину за поражение Германии на
мертвого Гитлера и пытается поставить
себя над всеми: дескать, только он мог
вывести Германию из катастрофического
положения. Иллюзия, мираж. Обманывает сам себя и читателей без учета объективных законов войны и возрастающих
сил наступающих с востока.
Попутно необходимо уличить и самого
Гудериана в явных просчетах и наивных
решениях.
Он начальник генерального
штаба, внимательно следивший за положением на западе и особенно на востоке,
зная, что наступление русских начнется
12 января 1945 года (точно угадав о дне
наступления, хотя этому поверить трудно
В. Ч.), как мог допустить еще осенью
1944 года такую растяжку восточного
фронта от Риги почти до Средиземного
моря? Почему он допустил прорыв фронта на главном направлении Варшава —
Берлин по кратчайшему пути? В то время от устья Буга до Карпат оборонялось

юлько 43 дивизии, а к северу, в том ч и с ле • Курляндии и Восточной Пруссии,—
•коло 75 дивизий. Гудериан выходец из
прусского юнкерства.
Борясь за
свои
•русские латифундии, он в то же время,
•0-видимому, не верил, что русские могут
сосредоточить такие крупные силы на
Шмеле южнее Варшавы и нанести такой
мощный удар. Ему, вероятно, казалось,
ЧТО русские, ведя борьбу с немецкими войсмми в Венгрии, Австрии, Югославии, не
могут набрать сил для наступления нл
центральном
направлении.
Гитлеровский
генеральный штаб во главе с Гудерианом
убаюкивал себя идеей, что советское командование наступлением на юге делает
<Мй последний стратегический шаг.
По-видимому, сводки гитлеровского генерального штаба о
потерях советских
•ойск, исчислявшиеся д е с я т к а м и миллионов убитых и 14 миллионов пленных, как
•С однажды
сообщала геббельсовская
«фопаганда, сделали свое дело. Геббельс
Мел в заблуждение свой
генеральный
штаб и самого сеоя. Он доказывал всем
Я вся о полном разгроме советских войск
еше в 1941 и 42 годах. Теперь же, когда
немецкие войска вели оборонительные бои
Ма своих г р а н и ц а х и в самой Германии,
Гудериан продолжал оставаться под гипяозом Геббельса о баснословных потерях
русских. Короче говоря, желаемое считал
Действительным.
На этом фоне
Советское
Верховное
Главнокомандование могло найти новое
решение. Тем более его надо было исМть, когда войска 1-го Белорусского и
1-го Украинского фронтов,
пройдя от
Вислы около 400 километров, находились
уже в двухстах

километрах

от Берлина.

При такой ситуации пора было

подумать

• пункте, который был символом
|Ю»ского

строя,

столицей

гитле-

государства

с

яшвидной ролью очага почти всех войн
• Европе. Берлин на этом этапе играл
роль последнего пункта войны. С падением

Берлина

рушилась

государственная

Машина Гитлера. Такой момент наступал,
•ргбовалась решимость.
Нот какие мысли рождались в моей голоне, когда я думал

о

«•оси

она

армии, когда

положении
оказалась

дел в
раз-

алоенной, но продолжала успешно выполят поставленные

задачи.

Л О ЯНВАРЯ
мы начали
повторный
мт О штурм крепости Познань. В этом
штурме, кроме четырех дивизий и средств
усиления 8-й гвардейской армии, приняли
участие две дивизии, переданные в мое
подчинение из 69-й армии.
Чтобы избежать лишних потерь,
был
предъявлен ультиматум окруженному противнику следующего содержания:
«К офицерам и солдатам окруженного
гарнизона города Познань. Город Познань окружен и для вас нет выхода из
него. Я, генерал Чуйков, разбивший вашу
Ц-ю армию Паулюса в Сталинграде, предлагаю вам немедленно сложить оружие и
еда'Iвся в плен. Я гарантирую .вам жизнь
и возвращение на родину после войны. В
противном случае вы будете уничтожены
и по вашей вине вместе с вами погибнут
и жители города Познань.
Поднимите белые флаги и смело идите
в направлении наших войск. Генерал Чуйков».
Белых флагов на этот раз мы не увидели. Пришлось
убеждать противника
силой оружия. Артиллерия и авиация наносили удар по крепостным сооружениям,
городские строения мы не бомбили. Танки действовали вместе со
стрелковыми
подразделениями. Мы не жалели снарядов из трофейных запасов. Все наземные
сооружения центрального форта, названного Цитаделью, были сметены с лица
земли. Гарнизоны фортов были загнаны
в подземные казематы.
Наши штурмовые группы и отряды получили на усиление батареи тяжелых орудий калибром 152 и 203 миллиметра.
К о февраля штурмовые группы полностью очистили от противника жилые
районы города. Цитадель, восточная часть
района (Шулинг), Хвалищево и Гловно
оставались еще в осаде. В этот день 39-ю
гвардейскую дивизию я вывел из боев за
Познань и направил на Одер в свой 28-й
корпус, который сел бои уже за плацдарм
на западном берегу.
Одновременно у соседа справа, в районе крепости Шнайдемюль,
окруженный
гарнизон противника внезапно ночью всеми силами атаковал блокирующие поиски.
На ликвидацию этой вылазки из 8-й гпардейской армии была отнята 11-я тинио
вая бригада и переброшена к ирапому
соседу. Для предотвращения подобных попыток со стороны Познаньскою ифииюнм
противника, мы усилили ночные лгйстямя
штурмовых групп, а выходы из фортов •
56

крепостей плотно закрыли огнем артиллерии.
После 5 февраля главное внимание занимала цитадель — центр обороны Познаньского гарнизона. По мере приближения наших войск к этому центру, упорство противника возрастало. До этого момента наши войска в основном имели дело с подразделениями и частями, которые,
отступая от берегов Вислы, задержались
в крепостных сооружениях Познани. Они
не отличались особой стойкостью и, несмотря на солидные укрепления, не выдерживали ударов штурмовых групп. Но
когда наши части, овладев внешними фортами, подошли к цитадели, то жестокость
сопротивления достигла предела. Осажденный гарнизон крепостных частей сопротивлялся с яростью обреченных.
В самой цитадели укрывалось около 12
тысяч преданных Гитлеру солдат и офицеров во главе с двумя комендантами —
экс-комендантом генералом Маттерн и новым — ставленником
Гитлера — матерым
нацистом генералом Коннель.
Цитадель размещалась на холме, она
господствовала над городом. Форты и равелины были покрыты трехметровым слоем земли.
Подступы к внутренним фортам и равелинам прикрывались широким и глубоким рвом. Этот ров простреливался из казематов и фортов через бойницы, невидимые со стороны наступающих.
Стены рва были обложены кирпичной
стеной высотой пять-восемь метров. Наши
танки, прорвавшиеся ко рву, остановились:
перед ними открылась бездна — попробуй
спуститься в нее — не соберешь ни двигателя, ни башни, ни орудия.
На помощь танкам подтянули орудия
крупных калибров. Они вели огонь по
цитадели прямой наводкой с дистанции
триста метров. Но даже снаряды 203 мм
орудий, ударяясь в стены, особого разрушения не производили, а попавшие
в
грунт земли — в перекрытия фортов и казематов — делали только воронки, как бы
перелопачивая уже перепаханную землю.
Пришлось поломать голову, придумывая
метод и приемы дальнейшего штурма.

В

ЦНИ штурма цитадели мне довелось
быть свидетелем жестокости нацистом! офицеров к своим солдатам. Один
«т н>.ч потряс меня и о нем я не могу
ИГ

|..|1 . >,.! 1.М1.

Было это так.
Для наблюдения за обстрелом цитадели и за действиями штурмовых групп, я
выдвинул свой
наблюдательный пункт
вплотную к месту действий на верхний
этаж городского театра. Со мной были
командир корпуса генерал Шеменков и
мой заместитель генерал-лейтенант М. П.
Духанов. Мы наблюдали за ходом действий из окна угловой комнаты. Мы хорошо
видели каждого человека и даже могли
различить, кто из них командир, кто рядовой. Вдруг наши бойцы начали оглядываться назад, по сторонам. Кое-где остановилось движение. Что же случилось?
Неужели * противник пытается нанести
удар с тыла или с флангов? Нет, совсем
не то.
На внутреннем валу крепости за рвом
появилась большая группа немцев с белыми флагами. Бросая оружие, они показывали, что сдаются в плен. Разобравшись в чем дело, наши войска прекратили огонь и пошли ко рву встречать пленных. И тут же мы заметили, как группа
немецких солдат, стоящая на валу, начала
редеть. Немецкие солдаты как-то неестественно присаживались или падали
на
земляной вал и скатывались в рос. Вскоре
весь вал опустел.
— Сволочи!—вырвалось у меня,— своих бьют...
Вскоре моя догадка
подтвердилась.
Оказывается, что эту группу немцев, вылезшую на крепостной вал, чтобы сдаться
в плен, расстреляли из бойниц казематов
офицеры, которым было поручено руководить обороной рвов. Вероятно, наблюдая
за крепостным валом, они сами легли за
пулеметы и, видя своих солдат с белыми
флагами на гребне вала, открыли беспощадный огонь. Огонь по своим — дикая
и безрассудная
жестокость.
Это случай убедил нас в том, что оставшийся в крепости гарнизон имеет большую прослойку отъявленных фашистов,
которые будут долго и упорно сражаться.
Они будут убивать наших и своих пока
есть патроны, пока есть хлеб и вода. Они
живут, борются за жизнь для того, чтобы
сеять смерть. И тут мне вспомнились слева Максима Горького:
«Если враг не
сдается, его уничтожают».
В тот же час я собрал командиров частей, действующих в Познани, и дал указание о подготовке
к
завершающему
штурму цитадели.

М

ЕЖДУ тем западнее Познани перед
Одером продолжали развиваться более грандиозные события.
Именно в эти дни штаб 1-го Белорусского фронта дал директиву, в которой
информировал нас о замыслах командующего фронтом маршала Г. К. Жукова.
Эту директиву я привожу полностью:
«1. Противник перед фронтом 1-го Белорусского фронта каких-либо контрударных группировок пока не имеет. Противник не имеет и сплошного фронта обороны. Он сейчас прикрывает отдельные направления, на ряде участков пытается задачу обороны решить активными действиями.
Мы имеем предварительные данные о
том, что противник снял с
западного
фронта четыре танковые дивизии и до
пяти-шести пехотных дивизий и эти снятые части перебрасываются на восточный
фронт.
Одновременно с переброской частей из
Прибалтики и Восточно-Прусского района действий, видимо, противник в ближайшие 7-8 дней войска, подводимые из Прибалтики и Восточной Пруссии, будет сосредоточивать на линии — Шведт, Нойштеттнн, с тем, чтобы прикрыть Померанию,
усилить оборону Штеттина и не допустить
нашего
выхода к бухте Померанской.
, Группу войск, перебрасываемую с запада, противник, видимо, сосредоточивает в'
районе Берлина с задачей обороны подступов к Берлину.
2. Задачи войск фронта — в ближайшие 6 дней активными действиями закрепить достигнутый успех, подтянуть все
отставшее, пополнить запасы до двух завравок горючего, до двух боевых комплектов и стремительным броском 15—Т6
февраля 1945 года взять Берлин.
При закреплении достигнутого успеха,
Т. е. с 4-го по 8. 2. 45 года необходимо:
а) 5 ударной, 8 гв. армии, 69, 33 армиям захватить плацдармы на западном берегу р. Одер. При этом 8 гв. и 69-й армиям иметь один общий плацдарм между
Кюстрин и Франкфурт.
Если удастся,
Юрошо бы соединить плацдармы 5 ударной и 8 гв. армий.
б) 7—8. 2. 45 г. необходимо закончить
ликвидацию Познаньской и ШнайдемюльСкой групп противника.
•) Тыл фронта, армейские и войсковые
тылы к 9—10 февраля 1945 г. иметь в
Полной готовности к решающему этапу

операции. Командующий фронтом п р и к а зал:
Как можно быстрее очистить г. Познань
и частям, с накопленным опытом уличных боев, быстрыми форсированными маршами двигаться на запад,
на штурм
Берлина».
Эта директива — примечательный документ с замыслами, которая не покидала
меня вот уже несколько дней. Однако необходимо мысленно вернуться назад, чтобы поведать о том, как войска армии —
4-го и 28-го — корпусов вышли на Одер,
как они преодолели очень серьезный рубеж обороны противника — Одерский четырехугольник — Мезеритцкий укрепленный район.
Генерал Гудериан
называет
январь
1945 года «ужасным месяцем». Он пишет,
что русским удалось прорвать укрепленный район, который, по его словам, был
занят слабыми частями, допуская такое
выражение «почти не занятые нами оборонительные позиции дуги Одер, Варта».
Я не могу сказать, что на этом участке
против нас было очень много войск противника, но все же в полосе наступления
частей 8-й гвардейской армии от пограничного поселка Бетча до Одера можно
было насчитать убитых немцев не менее
15 тысяч, плюс около 20 тысяч пленных,
в том числе генерал-лейтенант Любе, которого лично допрашивал в своем штабе.
Здесь в штабе ему делали перевязку раны, которую он получил в бою.
Наша
атака мощного укрепленного
района была внезапной для противника и
эта внезапность решила успех.
28—29 января к переднему краю укрепленного района, построенного в основном
по реке Обра, подошли всего 4 дивизии
8-й гвардейской армии и два корпуса (посуществу, две дивизии — одна танковая и
другая механизированная) 1-й танковой
армии. По сведениям разведки я знал,
какая мощь этого укрепленного района и.
откровенно
признаюсь,
было с т р а ш н о
бросать против него только 4 д и и и ш и с
минимальным запасом снарядов. К армии
было девять дивизий, но, как ипкч-щ»,
три штурмовали Познань, а днг н а х о д и
лись в пути из Познани к месту и и. г
вий. Однако ждать подхода этих д и у х ли
визий нельзя было. Выиграть иргмн значит выиграть сражение.
Опыт атаки с ходу укропгнмот района у меня был. В ИШ году 17 ггнтиоря
атакой с ходу танковой бригадой мм ш-

хватили Барановичи, преодолев болотистую реку Щара и железобетонные сооружения. Тогда нам помогла и решила услех внезапность удара. Теперь, проанализировав обстановку, взвесив все «за» и
«против», я решил дать команду с ходу
атаковать грозный укрепленный район.
Несмотря на то, что в те дни шли горячие бои за крепость Познань, мне удалось дважды побывать в 35-й гвардейской
дивизии, которая в первом эшелоне штурмовала укрепленный район.
Командир
дивизии—полковник Григорьев—был смелый
и решительный командир. Его я знал с
1939 года. Он правильно организовал разведку, скрытную и тщательную,
чтобы
найти стыки, промежутки между опорными пунктами и районами обороны.
Во
время разведки удалось захватить несколько пленных и от них узнать более
или менее подробные данные о расположении железобетонных огневых точек.
Рано утром 30 января, после короткого
артиллерийского налета, части 4-го гвардейского корпуса перешли в атаку. 35-я
гвардейская дивизия, наступающая в первом эшелоне, сумела ворваться в центр
укрепленного района и захватить плацдарм на запааном берегу реки Обра, что
дало возможность с утра 31-го развивать
дальнейшее наступление на запад. В этом
бою командир дивизии полковник Григорьев был ранен в ногу. Противопехотная
мина раздробила ему пятку ноги и он
был вынужден покинуть дивизию, эвакуироваться в госпиталь.
Здесь, в полосе наступления 35-й дивизии, предстояло выбить противника с
важной высоты. Решил эту задачу командир батальона капитан Логвиненко. Он
тщательно подготовил людей к решительному броску, разъяснил командирам, ках
они должны действовать.
Штурм высоты начался с короткой артиллерийской подготовки. Всего несколько
минут били наши орудия по расположению гитлеровцев, но огонь был метким и
•сокрушительным. Как только снаряды стали рваться позади переднего края противника, в атаку пошли пехотинцы.
Первыми ворвались на высоту братья
Александр и Михаил Сильченко — рядовые гвардейцы.
Говорят, что Александр кричал в атаке:
— Пусть фашисты знают, как дерутся
братья Сильченко! За мной, Миша!..
Вступив в схватку с немцами, Алек-

58

сандр Сильченко в упор застрелил двух
пулеметчиков и нескольких автоматчике*
прикончил штыком. Не отставал от неге
и Михаил.
Пример отважных братьев, огнем
и
штыком прокладывающих себе
дорогу,
стал в тот же час известен всей дивизии.
Благодаря отваге и высокому мужеству гвардейцев, поставленная задача была
выполнена. Батальон овладел высотой и
закрепился на ней.
Тем временем стало известно, что через
Франкфурт-на-Одере спешно перебрасывается свежая, полностью укомплектованная дивизия. Позже, взятый в плен командир
этой
дивизии
генерал-лейтенант
Любе, показал:
— Передо мной стояла задача срочно
выйти с дивизией на восточный фас укреплений
Одерского
четырехугольника
(Мезеритцкого УРа), заполнить полевые
оборонительные сооружения между долговременными железобетонными сооружениями, принять на себя все части, отходящие с востока, подчинить их себе, организовать взаимодействие и упорной обороной не допускать советские войска к
реке Одер. К утру 31 января эта дивизия подошла к реке, где уже находились
наши части. Завязался встречный бой.
Гвардейцы 35-й дивизии и других частей 4-го корпуса не имели подробных
данных о расположении долговременных
оборонительных сооружений на этом участке, поэтому, ведя встречные бои с подходящими частями, вынуждены были искать обходы и промежутки между укреплениями. Немцы тоже, по-видимому,
не
знали места своих укреплений, не использовали их мощи огня и выгоды позиции,
дрались не особенно искусно, хотя и упорно. Знай они хорошо свои укрепления и
позиции, и имея хотя бы одни-двое суток,
чтобы разобраться, организовать систему
огня и взаимодействие, не знаю сумели
бы мы преодолеть этот УР за такой короткий срок или пришлось вести длительные бои и нести большие потери.
За один день, 31 января, наши войска
почти полностью преодолели этот укрепленный
район и разгромили
свежую,
имеющую в своем составе 15 тысяч человек, дивизию генерала Любе.
Однако
развивать наступление дальше мы не могли. Необходима хоть дневная передышка:
войска очень устали, боеприпасы, подвоз которых не обеспечивался своевремен-

мо, были на исходе. До Одера оставалось
40 километров.
Сосед справа — 5-я ударная армия—ю! же значительно продвинулась вперед и
вела наступление в общем направлении
"' «а Кюстрин; слева — 69-я армия овладела городом Мендзыжеч. 1-я танковая ар• мня была на одном уровне с общевойскоI выми армиями. Фронт четырех армий вый равнялся. Жить с обеспеченными флангами стало веселее. И 1 февраля с раннего утра войска армии снова пошли впе; ред.

Т

РУДНО рассказать о всех событиях,
которые происходили перед выходом
«а Одер. Местность здесь густо покрыта
лесными массивами, в которых обороняю[ щемуся противнику было легко укрыться,
: замаскироваться и наносить
внезапные
(удары. Поэтому от наступающих частей
требовалась особая сноровка и
умелые
действия мелкими подразделениями. Протесать все эти леса сплошной цепью невозможно, не хватало сил и времени. Оставлять в лесах, в укреплениях и около
'.них противника также рискованно: нас
[могли бить с тыла и на коммуникациях.
| В то же время эти леса, вероятно, были хорошей приманкой для немецких солдат, которые понимали, что Гитлер и его
идея о завоевании мирового господства
.теряет всякую основу. Чудом оставшиеся
['• живых на Днепре, Буге, на Висле и
здесь,
оторвавшись от своих разбитых
частей, они не особенно торопились выходить из лесных массивов. Им не хотелось снова попадать
под власть нацистов — обер-лейтенантов, и ходить в контрмаки до тех пор, пока не убьют. Сда•аться советским войскам в плен тоже не
решались, не знали, как русские обращаются с пленными. Таким образом, в лесах
перед Одером скрывались десятки тысяч
немцев, которые занимали выжидательные позиции.
Что же делать? Что же выжидать? Но
МДь нам надо выходить на Одер, чтобы
потом наступать на Берлин. Нет, в ы ж и дать мы не могли. Потеря времени в такой обстановке равносильна отступлению.
Тут опять пригодился опыт боев в Сталинграде. В леса пошли мелкие штурмовые группы. Как и в городском бою, они
Имостоятельными действиями решали задачи. Моральный дух
противника был
уже не тот, что в 1942 году. Теперь не-

I

мецкие солдаты уже не кричали «хайль!».
а чаще твердили «капут». Мелкие штурмовые группы смело шли по просекам я
тропам, выгоняя немецких солдат из укрытий, которые тут же бросали оружие
и сдавались в плен.
Конвоировали пленных большими пачками по 150—200 человек. Конвой выделялся маленький — четыре-пять
бойцов.
Просто символическая
охрана,
чтобы
пленные вновь не заблудились. Идет колонна пленных через лесные массивы,
а за ней наблюдают десятки и сотни глаз
немецких солдат, которые еще не сдались.
И видя, что пленные идут бодрые, не
побитые и даже веселые, сами выходят на
дорогу и добровольно присоединяются к
основной группе конвоированных пленных.
Чаще такие присоединения
происходили
на привалах. Поэтому конвой ие только
не терял пленных при конвоировании, а
наоборот, приводил их и сдавал в дватри раза больше, чем принимал вначале.
Правда, были случаи,
когда
нашим
штурмовым группам приходилось
вести
бой с немецкими солдатами, пытающимися объединиться и организованно вырваться из леса к магистральным дорогам. В
таких случаях гвардейцы, подобно следопытам, выслеживали их центр,
отрезали
пути, рассеивали образовавшиеся отряды
и вынуждали сдаваться в плен. Так была
решена не трудная, но сложная по исполнению задача по очистке лесов.

Т

ЕПЕРЬ, когда леса оказались более
или менее очищенными, наши войска
снова пошли вперед более решительно.
До Одера оставалось 25 километров.
На правом фланге армии, на фронте
4-го гвардейского
корпуса
противник
фактически сопротивления не оказывал: он
отходил за Одер, оставляя, вернее, бросая артиллерию и боеприпасы. На фронтг
28-го гвардейского корпуса шли бои си
свежими частями, подошедшими с запа
да. Но несмотря на сопротивление про
тивника, стало ясно, что не сегодня, тая
завтра части армии выйдут на Одер.
Река Одер, по-древнеславянски Одра,
одна из наиболее значительных рек Гер
мании; начало свое берет в Чсхоошпи
кии и, пройдя Моравску Острапу, п 1.1 и.
нейшем протекает через всю Германию <
юга на север, на протяжении околи /'.'.•
километров. От города Ратибор Олгр стм
новнтся
судоходным и с л у ж и ! нижний

транспортной артерией, по которой движутся к морю, к порту Штеттин, уголь
и промышленная продукция из ВерхнеСилсзского бассейна. Зимой Одер замерзает всего на 1—2 месяца,
а потому
судоходство продолжается почти круглый
год.
Ширина реки в среднем течении от города Оппельн до Кюстрин колеблется от
100 м до 225 метров, глубина нигде не
опускается ниже двух метров. После принятия своих наиболее значительных притоков — реки Варты и реки Нетце —ширина Одера достигает 300 метров, при
средней глубине три метра, а в половодье— шесть-восемь метров. Кроме весеннего разлива, при таянии снегов, Одер
нередко выходит из берегов и после дождей.
Пересекая всю Восточную Германию,
Одер представляет значительную преграду для войск, наступающих на Германию
с востока, так как прикрывает все пути
к Берлину.
Естественно, что германское командование придавало укреплению Одера огромное значение.
Река Одер, как большинство рек северного полушария, протекающих в меридианальном направлении, имеет возвышенный правый берег и пологий левый. Однако, в отдельных местах, как например,
у Бреслау, Глогау, Франкфурта-на-Одере,
наблюдается
обратное явление — левый
берег командует над правым. Там расположены основные опорные пункты противника.
Наиболее мощные укрепления
имеет
крепость Кюстрин. Здесь, у слияния рек
Одера и Варты, находится крупнейший в
Восточной Германии укрепленный район.
В районе крепости Кюстрин через Одер
и Варту перекинуто несколько мостов, а
также сходятся крупнейшие железнодорожные и автомобильные магистрали. По
своему географическому положению и силе фортов Кюстрин имеет существенное
оперативное значение, так как перехватывает прямые пути к Берлину, а также
облегчает активную оборону
Нижнего
Одера с его военно-морскими базами —
Штеттином и Свинемюнде. Кюстрин
по
справедливости ''называют
«Воротами
Берлина».
Вторым укрепленным районом является Бреслау. или Бреславль, по-древнеглавянски Вратислав.
Это старая крепость, игравшая очень важную роль в ав-

стро-прусских и наполеоновских войнах.
Приступая к разбойничьим войнам . на
востоке, как кайзеровская так и фашистская Германия, модернизировала старые
укрепления, а также создала ряд новых.
Бреславльский укрепленный район преграждает путь к столице Чехословакии —
Праге и к основным центрам Саксонии —
городам Дрездену и Лейпцигу.
Между Бреславльским и Кюстринским
укрепленными районами находится крепость Глогау, использующая свое командное положение над окружающей равниной. Следует ожидать, что и за нее противник будет судорожно цепляться.
Город Франкфурт-на-Одере превращен
в укрепленный район. Этому району генеральный штаб придавал особое значение, считая его вторыми воротами Берлина.
Небезынтересно отметить, что в бассейне реки Одер больше, чем в каком-либо
другом месте Восточной Германии встречаются названия городов и рек, имеющие
славянские корни. Например, города: Наугард (Новгород),
Бельгард (Белград),
Штеттин (Шчетинин); реки: Бобер (Бобр),
Одер (Одра).
Войска 8-й гвардейской армии подошли
вплотную к Одеру 1 февраля 1945 года.
Не дожидаясь прибытия средств усиления, я принял решение: 4-му гвардейскому корпусу с ходу форсировать Одер и
к исходу 2 февраля овладеть плацдармом
на западном берегу, занять южный пригород Кюстрина — Китц.
28-му гвардейскому корпусу форсировать Одер и овладеть плацдармом
на
участке Рейтвейн, Хатенов, Вуден.
Места форсирования Одера нужно было прикрыть с воздуха.
По моей просьбе, командующий фрон
том придал мне одну зенитную дивизию
которой командовал • генерал Середин.
Через нарочного офицера ему был пере
дан приказ: «В ночь с 1-го на 2-е февраля выступить и к рассвету быть на линии
передовых частей, чтобы вместе с ними
выйти на Одер и прикрыть переправу»
Распоряжение вовремя было доставлено
командиру и, казалось, будет выполнено
без задержки и в срок. Но получилось
далеко не так. Дивизия, вместе со своим
командиром, и не подумала выступить
ночью, не двинулась и днем по неизвест
ной мне причине. Только под угрозой
предания суду командира дивизии, зенит

•ые полки прибыли на Одер лишь 3 фезраля.
| В десять часов утра 2 февраля я был
на наблюдательном пункте
командира
4-го корпуса генерал-лейтенанта Глазуно, «а в развалинах форта у пос. Жабице.
• -Войска этого корпуса уже развернулись
на дамбе между Кюстриным и Гужица.
готовясь к началу переправы. Я посмотрел на Одер в стереотрубу. Большая, закованная в дамбы, река. Войска уже подошли к ней вплотную. Ответственный и
трудный час. Трудный потому, что между
Франкфуртом и Кюстриным лед на Одере настолько был непрочен, что даже
пехота не могла без риска выходить на
него. Других табельных переправочных
средств у нас не было.
Несмотря на это, гвардейцы начали перебираться на западный берег. В руках
у них были жерди, доски, охапки хвороста. Они на ходу строили настилы, переходные мостики. По этим жиденьким пе| реправам могла идти только пехота с ручным оружием. Кое-где удалось переправить противотанковые орудия. Их перекатывали гвардейцы руками по льду, поставив колеса на лыжи.
., К сожалению, переправа продолжалась
•едолго. Над головами гвардейцев закружила немецкая авиация.
ИстребителиШтурмовики «Фокке-Вульф», девятками и
семерками подходили к месту переправы
яа низких высотах и начинали бомбить, а
Мтем строчить из пулеметов по бойцам
переправляющихся частей. Как нужны были сейчас зенитчики дивизии
генерала
Середина. Но они еще только собирались
•ыйти на Одер, а немецкие летчики букМльно издевались над нами, летая на такой низкой высоте, что наши бойцы пригибались, боясь как бы пропеллер не отрубил голову. В борьбе с низколетящими
самолетами-истребителями вступали роты
противотанковых ружей (ПТР) и пулеметчики. Сколько пробоин они сделали—
Трудно сказать, но два самолета на моих
глазах загорелись и упали на территории,
•вмятой нами. Один летчик, подобранный
••шими бойцами на разливных
лугах
йоймы
реки Варта, показал, что авиабыла брошена с целью сорвать пере•у русских через Одер.
Наших истребителей здесь не было. Они
•Мершали перебазиоовку на новые аэродромы, ближе к Одеру, у них недостава•0 горючего. Можно со всей откровенМСТЬю сказать, что
переправа наших

«

войск днем второго февраля была сорвана немецкой авиацией из-за отсутствия
прикрытия нас с воздуха истребителями
и зенитной артиллерией. Мы были вынуждены прекратить переправу днем, подготовиться и более организованно проводить переправу ночью. По льду, где он
был более прочный, без бомбовых пробоин и открытых водных полыней, наводились временные штурмовые мостики.
Хотя переправа второго февраля была
неудачной, нам все же удалось захватить
небольшие плацдармы на западном берегу и получить ценные разведывательные
данные, которые говорили, что наземных
сил противника на левом берегу
мало.
Все имеющиеся здесь силы и прибывающие с запада резервы противник стремился использовать на усиление обороны Кюстрина, Франкфурта-на-Одере и промежутка между ними.
В день форсирования Одера был тяжело ранен командир 79-й гвардейской дивизии генерал Леонид Иванович Вагин.
Командир
разведроты
этой дивизии
старший лейтенант Виктор Лисицын рассказал мне об этом так:
— На подступах к Одеру в лесах еще
бродили разрозненные группы немецкой
пехоты. Командир дивизии Вагин перемещался на новый наблюдательный пункт
к Одеру. С ним следовала группа офицеров штаба дивизии и приданных частей.
Впереди на грузовой машине ехали разведчики. Неожиданно из леса появилась
большая группа вооруженных немцев —
около батальона. Разведчики первыми открыли огонь по немцам. Вагин, услышав
выстрелы, остановил свою машину и выскочил вперед к разведчикам. Началась
перестрелка. Вагин выпустил одну обойму из маузера и в то время, как он стал
перезаряжать маузер, пулеметная очередь прошила ему грудь.
В это же мгновение сюда подоспела ещ«
одна группа разведчиков дивизии. Выпучив генерала из опасной зоны, они вступили в бой с немцами и разогнали их.
Мстя за кровь командира, разведчики не
оставили ни одного пленного. Генерал
Вагин был отппавлен в медсанбат в тнжелом состоянии, затем — в госпиталь.
К счастью, пули миновали сердце и ом
остался жив.
К утру третьего февраля, ни конец-то,
прибыла зенитная дивизия.
Переправа
войск армии возобновилась с ноной силой.
На этот раз авиация иротшняка была

встречена дружным огнем зенитчиков. Потеряв три самолета за один вылет, противник прекратил штурм наших войск с
воздуха большими группами. Теперь они
•оявились над нами только ночью, а днем
лишь одиночками. Это дало возможность
частям 35-й, 47-й и 79-й гвардейских дивизий почти без потерь переправить стрелковые подразделения на западный берег,
перенести туда артиллерийские наблюдательные пункты и постепенно расширять
захваченные плацдармы, объединяя их в
один общеармейский.
Таким образом, части 4-го и 28-го корпусов, форсировав Одер, захватили плацдарм на западном берегу, однако развивать быстрое наступление с плацдармов
дальше на запад не могли: основные силы артиллерии оставались на восточном
берегу. Для переправы тяжелых орудий
и танков необходимо было навести мосты
или пустить в ход мощные понтонные паромы, которых у нас пока не было.

В

ДНИ боев за плацдарм на западном
берегу Одера бойцы и командиры гвардейских частей и подразделений проявили исключительную отвагу и тактическую
зрелость.
Командир 2-го стрелкового
батальона
172 стрелкового полка 57-й гвардейской
дивизии
капитан Дмитрий
Васильевич
Осин, оказавшись со своим батальоном в
окружении противника и не имея связи
со штабом полка, который еще находился
на восточном берегу Одера, не растерялся
и принял смелое решение:
продолжать
наступательные действия по расширению
плацдарма. Он вырывался из окружения
не назад, к Одеру, а вперед — на запад.
Бросок был настолько дружным и стремительным, что противник, не понимая
замысла советского командира, тоже начал отступать на запад. За день боя в
такой обстановке батальон Осина захватил в плен 40 солдат н 8 автомашин с
грузами противника.
Когда мне доложили об этом, я тотчас
же приказал представить наградной лист
на капитана Осина с ходатайством о присвоении ему звания Героя
Советского
Союза и послать благодарственную телеграмму в Куйбышев его отцу Василию
Ивановичу Осину: «Спасибо Вам, дорогой
Василий Иванович, за воспитание мужественного и волевого сына — офицера Советской Армии».

Отлично выполнял в эти дни боевые задачи командир 6-й стрелковой роты 220го полка 79-й дивизии сын
алтайского
охотника
гвардии
старший лейтенант
Афанасий Спиридонович Савельев.
Его
рота в числе первых завязала бои за высоту 81,5 на западном берегу Одера. Умело расставив свои силы, он ночью нанес
удар по обороне противника, захватил три
дзота, обратив в паническое бегство почти целый батальон противника. К утрукогда немцы опомнились и перешли в
контратаку, Савельев принял дерзкое решение: пропустить противника по лощине, а затем обрушить на него удар пулеметов из захваченных дзотов и гранат.
Противник трижды переходил в контратаки и каждый раз, оставляя на поле
боя десятки убитых и раненых, откатывался назад. Лощина, по которой противник рвался к своим дзотам, была буквально усыпана трупами немецких солдат.
Савельев был ранен в ногу и в плечо, но
своего командного пункта не оставил, руководя боем до тех пор, пока на эти позиции не переместился сначала штаб батальона, а затем и командный пункт командира полка.
В роте Савельева, как доложил мне командир полка полковник М. С. Шейкин,
отличался сказочной храбростью наводчик станкового пулемета гвардии рядовой,
бывший колхозник Колачаевского района
Воронежской области Сергей Андреевич
Мостовой. Когда мне его представили, я
не мог не поверить всему тому, что мне
о нем доложили. Ростом в сажень, плечи —
развернутый метр, грудь богатырская. Казалось, он был из тех воронежских богатырей, которые носили на себе из бора
огромные бревна корабельной сосны и на
глазах Петра Первого гнули на своих плечах полозья для саней. Здесь, в бою и.
высоту 81,5, Сергей Мостовой, действуя
рядом с командиром роты, при отражении
контратак противника, израсходовал восемь пулеметных лент. Когда у него кон
чились патроны, он пустил в дело гранаты. Но вот не стало и гранат, а немцы
продолжали наседать. Отняв тело пулемо
та от станка, Мостовой взял в одну ру
ку станок пулемета, в другую — лопату н.
поднявшись во весь рост, бросился н;<
противника. Раскрутив вокруг головы ста
нок пулемета, он буквально разметал ее
бе дорогу от немецких автоматчиков, у
лопатой кроил черепа тем, кто оставался
у него под ногами. Видя такого богатыри

немцы опешили и покатились обратно в
овраг. На краю оврага Мостовой остановился, вытер с лица пот. И тут ему на
глаза попался немецкий ефрейтор с поднятыми руками. Мостовой зажал его подмышкой и, крикнув другим:
«Уходите,
сволочи, а то всем головы снесем!»— вернулся к своему командиру с пленным ефрейтором.
В тот же день Афанасий Савельев и
Сергей Мостовой мною были представлены к присвоению звания Героя Советского Союза.
Недавно мне стало известно, что кавалер Золотой Звезды Сергей Андреевич
Мостовой трудится в своем колхозе и выращивает на воронежской земле хорошие
урожаи, а Афанасий Спиридонович Савельев после войны вернулся к себе на
Алтай и, вероятно, продолжает традиции
отца — там на Алтае еще много дел по
освоению этого обильного хлебом, лесом
и залежами края.

О

ДНОЙ из ключевых позиций в обороне противника на плацдарме был поселок Хатенов. Весь он с островерхими
черепичными крышами, каменными домами и кирпичными заборами
напоминал
небольшую крепость. В стенах домов и в
заборах противник устроил амбразуры.
Мы не хотели наносить удар по этому
поселку в лоб. Это означало бы пойти на
кровопролитные бои, а нам нельзя было
терять время и тем более людей, которые прошли славный путь от Волги и которым, судя по всему, предстояло штурмовать Берлин.
Командир
корпуса
генерал-лейтенант
Рыжоз поручил брать Хатенов полку Семикова.
Подполковника Александра Ивановича
Семикова я хорошо знал по битве на
Волге. Там он был офицером оперативного отдела штаба армии. Впервые я с ним
встретился во время боев в излучине Дона. Он подобрал меня у разбитого самодета «ПО-2», на котором мы с летчиком
пытались вести бой с напавшим на нас
«Юнхерсом». Теперь Семиков командовал
полком. Он хорошо знал тактику уличных
. воев, и все же я подумал: не переоцени.!
ли подполковник свои возможности, взяв!
вшсь одним полком штурмовать укреплен, иый поселок с сильным военным гарнизоном.
§Но нет, Семиков отлично все учел и пре-

красно справился со своей задачей. Как
только занялся рассвет, на восточной окраине Хатенова, в центре узла обороны
противника, появилось несколько косматых столбов. Это саперы полка, используя опыт штурмовых групп, провели подземно-минную атаку, подорвав наиболее
важные объекты врага. В тот же момент
артиллеристы и
минометчики
открыли
огонь по западным окраинам города, отрезав противнику пути отхода.
Вначале я даже пожалел, что фашистам некуда отходить, они вынуждены будут вести борьбу за каждый дом. Но
вскоре на наблюдательном пункте заметили, что в центре Хатенова появились
группы вражеских
солдат с поднятыми
руками. Удар был настолько неожиданным и ошеломляющим, что
гитлеровцы
быстро прекратили сопротивление. Сказалось возросшее мастерство наших опытных и обстрелянных бойцов!
Так день за днем мы расширяли Одерский плацдарм.
На правом фланге армии, при слиянии
рек Одера и Варты стояла крепость Кюстрин типа Познаньской цитадели. Омываемая водами Варты и Одера, она напоминала остров из камня, бетона и брать
ее без артиллерии крупных калибров, без
авиации с тяжелыми бомбами было очень
трудно, почти невозможно.
Кюстринская
крепость долго
мешала
нам соединиться и организовать взаимодействия с правым
соседом — войсками
5-й ударной армии Берзарина.
На левом фланге армии противник успел занять высоты, которые тянутся вдоль
Одера и от села Рейнтвейн до Франкфурта. Они господствуют над долиной реки, с
них противник простреливал фланговым
артиллерийским огнем войска, находящиеся между Кюстриным и
Рейнтвейном.
Спешно переброшенные с западного фронта против нас войска, среди них танковая
дивизия «Великая Германия», начали не
только закрепляться на выгодных оборонительных рубежах — на Зееловских высотах, но и переходить в частные контратаки.
Передо мной и командующим 5-й ударной армией Берзариным стояли сложные
задачи, решать которые нужно было сразу, безотлагательно, а именно: чтобы расширить
плацдарм на западном
берегу
Одера, н у ж н о было форсировать АльтеОдер, овладеть крепостью Кюстрин или по
крайней мере парализовать ее гарнизон и

захватить высоты в горном массиве севернее Франкфурта и юго-западнее Гужица. В частности, войска 8-й гвардейской армии должны были овладеть господствующими высотами и населенными
пунктами Подельциг и Клессин. Для этого нужно было иметь достаточное количество снарядов для крупнокалиберной
артиллерии,
переправочные понтонные
средства. Но, повторяю, ни того, ни другого в это время у нас не было. Эти средства были в распоряжении фронта и
Ставки.
Мы прошли с боями без остановок за
восемнадцать дней более пятисот километров, совершили огромный по масштабу и стремительный по темпу стратегический бросок. И если бы Ставка и штабы
фронтов организовали снабжение "и сумели вовремя доставить к Одеру нужное
количество боеприпасов, горючего и продовольствия, если бы успела перебазироваться авиация на приодерские аэродромы, а понтонные-мостостроительные части
обеспечили бы переправу войск через
Одер, то наши четыре армии — 5-я ударная, 8-я гвардейская, 1-я и 2-я танковые
— могли бы в начале февраля развить
дальнейшее наступление на Берлин, пройти, конечно с боями, еще 80—100 километров и закончить эту гигантскую операцию взятием германской столицы с ходу.
В этот момент гитлеровские войска были связаны наступательными действиями
наших войск в Курляндии, в Восточной
Пруссии, в районе Будапешта, они не
могли так быстро помочь берлинскому
гарнизону. А перебрасываемые дивизии
Гитлера с западного фронта из Арденнских лесов еще не были готовы для активных действий. Я не сомневаюсь, что
1-й Украинский фронт также мог выделить для этого наступления на Берлин
3—4 армии, снабдить их всем необходимым. Для этого недоставало одного — правильного анализа обстановки, предвидения и решимости. Два фронта — 1-й Белорусский и 1-й Украинский — могли выделить из своего состава по три-четыре
армии и смело двинуться на главный военно-политический центр фашизма, на
Берлин, взятие которого решал исход войны.
Конечно, кое-кто будет объяснять, доказывать, что это было бы связано с большим риском. Все это верно, но война и
•огниые операции никогда не проводниц I. без риска. В данной обстановке риск

был зависим, главным образом, от своевременного и
достаточного
снабжения
боеприпасами и горючим.
Посмотрите, с каким упорством добивался отставки именно в начале февраля
1945 года начальник генерального штаба
Германии Гудериан, чтобы не быть участником трагического конца нацистской империи, как он шел на обострение взаимоотношений с Гитлером и с какой радостью он воспринял свою отставку: «Вечером 28 марта я прибыл в Цоссен. Жена
встретила
меня словами: «Почему же
так поздно?> Я ответил: «За то в последний раз, я ушел в отпуск». Мы бросились
друг другу в объятия. Для нас это было
спасение».
(«Воспоминания
солдата»,
стр. 420).
Конечно, предвидеть развитие событий
на фронте при организации операции на
Висле было не только трудно, но даже невозможно.
Но в ходе операции, когда
творятся эти события и резко меняется
обстановка, полководцы и штабы должны
уметь быстро
взвешивать
обстановку,
тщательно анализировать свои силы и силы противника, общую политическую и
стратегическую обстановку и принимать
решение не в конце и не после завершения операции, а в ходе ее. Для этого генеральному штабу необходимо было иметь
более тесный контакт со штабами фронтов, а возможно и армий. Очевидно такой
взаимодействующей связи не было. Все
было подчинено тому, когда Сталин оценит обстановку и скажет, что делать.
Несомненно, в ходе такой широкой и
глубокой операции, какой являлась Висло-Одерская, было очень трудно организовать, по существу, новую операцию на
Берлин, выделить, подготовить и подвести
к Одеру войска, снабдить их всем необходимым, но организовать можно было,
если было бы принято такое решение.
В подтверждение приведу такой факт:
войска 1-го Белорусского фронта моглв
организовать тоже, по существу, новую
операцию на Померанию, выделив для
этого две танковых, три общевойсковых
армий,— всего пять армий с большим*
средствами усиления и провести эту операцию в феврале, закончив ее у польской
военной базы Гдыня, наступая в первую очередь с поворотом фронта на север, а затем и на восток.
Не проявило ли наше Верховное Главнокомандование особую
осторожность,
имя которой на войне «боязнь», опасаясь

раля силами семи-восьми армии, в том
[ удара из Померании на юг войск, «групчисле трех-четырех танковых, мс1ли сор» пы армий Висла»? Что было бы, если войвать удар противника из района Штетска 1-го Белорусского фронта, занятые
тин и продолжать движение на запад;
г операцией в Померании, были брошены не
что для защиты Берлина в начале февг на север, а на Берлин? Да к этим пяти арраля у Гитлера не было больших сил и
Ь миям присоединить еще три-четыре, котосредств и не было подготовленных ин|> рые, несомненно, мог выделить 1-й Украженерных оборонительных рубежей, так
инский фронт. Я не сомневаюсь,
что с
что путь на Берлин по существу был отвтими силами можно было бы продолжить
крыт.
•' Висло-Одерскую
операцию на
Берлин,
участь которого могла быть решена еще
Трудно было материально
обеспечить
• феврале, а :ледовательно, и участь всей
операцию на Берлин, но эта трудность быфашистской Германии.
ла вполне преодолима, так как операция
Нам известно, что
генеральный штаб
на Померанию с поворотом на восток, на
Гдыню, потребовала не меньше сил и
противника планировал проведение двух
средств, чем для Берлинской операции.
контрударов против войск 1-го БелорусВзятие Берлина означало бы конец войского фронта из района Штеттин на юг
ПО правому флангу фронта я второй удар
ны с меньшими жертвами, которые мы понесли в апреле.
• — из района, вернее, с рубежа Глогау
| (Глогув) Губен на север по прорвавшимЧитатели вправе спросить — почему мы,
генералы, кому было доверено командо' ся войскам на Одер между Кюстриным и
вать армиями, сами не двинулись вперед
Франкфуртом.
По признанию самого Гудеркана «-для
и тем самым не увлекли за собой высшее
проведения этой операции некомандование?
( успешного
обходимо было быстро вывести войска из
Дело в том, что Ставка
Верховного
Балканских стран, Италии, Норзегия и в
Главнокомандования ориентировала войпервую очередь из Прибалтики». Гитлер
ска на оборону занятой территории. НаГ отверг этот план и, конечно, такой план с
ступление в одиночку на Берлин, имея реточки зрения времени и пространства был
шение Ставки и приказание фронта закрене осуществим. В результате обсуждения
пить занятую территорию созданием обообстановки Гитлер согласился на проверонительных полос, было бы оценено как
дении половины этого плана, ограничив
невыполнение приказа.
«го контрударом из района Штеттин неКомандующий 1-м Белорусским фронзначительными силами.
Как говорит в
том Маршал Советского Союза Г. К. ЖуСвоей
книге
Гудериан «Воспоминания
ков в оперативном ориентировании 4 февСолдата»
на стр. 404 «от задуманного
раля правильно оценивал обстановку и
плана наступления осталась лишь идея
намечал предстоящие действия. В этом
удара из района Арнсвальде (Хощно) с
оперативном ориентировании говорилось,
что «задача войск фронта — в ближайшие
целью разгрома русских севернее р. Варта, укрепления ь' Померании и сохране6 дней активными действиями закрепить
ния связи с Западной Пруссией. Даже и
достигнутый успех, подтянуть все отстав•та, по существу, частная операция могла
шее, пополнить запасы до двух заправок
мчаться не раньше 15-го февраля».
горючего, до двух боевых комплектов и
Все сказанное позволяет утверждать, стремительным броском
15—16 февраля
1945 года взять Берлин».
что сил для продолжения Висло-Одерской
операции, включительно до Берлина, у нас
Эти два документа протиноргчили один
было достаточно;
другому по коренному вопросу и дезоричто опасения за правый фланг 1-го Беентировали
войска, ( л и п к а
Верховного
лорусского фронта были напрасны, т.чк
Главнокомандования требовала готовитьник противник не располагал достаточныся к длительной обороне, командующий
ми резервами для нанесения серьезного
фронтом
ориептиронал — в ближайшие
НОитрудара;
шесть дпсй з а к р е п и м » достигнутый успех...
что запланированный удар противника
и с т р е м и т е 1..НЫМ броском 15—16 февраля
М1 района Штеттин мог <л •• ч:ествиться че В . 1 Я Т Ь 1>Ср 1 И П .
|»мнсг 15 февраля и незначительными сиПоследнее заслуживало предпочтения.
Однако за 6 дней накопить до двух
Мми;
что мы, при нашем решительном кастукомплектов боеприпасов и две заправки
й л г н н и на Берлин, в первой половине февгорючего мы не могли. Подвезти такое

I

б. «Байкал» № 2.

65

количество грузов с фронтовых баз, которые находились на Висле, было невозможно. Последнюю неделю мы не получили с
фронтовых баз ни одного снаряда, ни одного грамма горючего. Проще говоря, командование фронтом пришло к выводу о
необходимости быстрейшего наступления на
Берлин с большим опозданием. Обстановка была понята правильно, но поздно. Такое решение надо было принимать в ходе
операции, когда наши войска разбили противника на Висле, или в крайнем случае,
когда армии двух фронтов вышли на рубеж Шнайдемюль, Познань. Бреславль.
Об этом периоде Гудериан пишет так:
«В тот же день (это было 27 января
1945 г.— В. Ч.) началась переброска 6-й
танковой армии на Восточный фронт... Я
предложил Гитлеру перебросить все силы
в район восточнее Берлина, разделить их
на две группировки и сосредоточить в
районе Глогау, Котбус и в Померании, к
востоку от Одера.
Это позволило бы контратаковать глубоко вклинившихся в систему кашей обороны передовые части противника и разбить их пока они еще слабы и пока держатся наши восточные оборонительные
укрепления
(Шнайдемюль,
Познань —
В. Ч.), мешающие противнику наладить
подвоз боеприпасов и продовольствия на
этот участок фронта. Однако Гитлер настаивал на своем плане — использовать
главные силы этих частей не для оборокы Германии, в частности, столицы, а для
наступления в Венгрии».
Спустя несколько дней, когда наши войска уже вышли на Одер, Гудериан снова
решил еще раз просить Гитлера отказаться от наступления в Венгрии и начать наступление против пока еще слабых флангов клина русских, вбитого в оборону немцев вплоть до Одера. «Наступление должно было развиваться,— пишет он,— в южном направлении из района Пиритц (Пыжице), Арнсвальде (Хощно) и в северном
направлении с рубежа
Глагоу (Глогув)
Губен. Этим я надеялся усилить оборону
столицы рейха и вообще оборону территории страны и выиграть время, необходимое для ведения переговоров о перемирии
с западными державами. Гитлер хотя и
утвердил этот план, но он не согласчлсп
с отводом войск из Прибалтики, а затгм
ил Балканских стран, из Италии и Норвегии».
Эти покаяния Гудериана говорят о том,
насколько главное, Берлинское направле66

ние, было слабо прикрыто в конце января и в начале февраля 1945 года.
Разброд и шатание в ставке Гитлера, конечно, не были известны нашему командованию, тем не менее ход событий, обстановка на фронтах подсказывали,
что промедление с наступлением наших войск на
Берлин чревато большими для нас неприятностями.
Еще с рубежа Лодзь, в крайнем случае
с рубежа Познань, Ставка Верховного
Главнокомандования должна была продумать и правильно оценить обстановку и
могла иметь в своих руках 5—6 полностью снаряженных армий, заправленных
горючим и боеприпасами, чтобы без промедления 3—5 февраля бросить их с реки
Одер на Берлин. В успехе можно было
не сомневаться. Дней через десять Берлин был бы наш.
Просчеты в планировании Висло-Одерской операции были заложены еще в самом начале. По плану Ставки войска должны были выйти на рубеж Лодзь—Кутно
на 10—12-й день операции. В действительности войска вышли на этот рубеж на
седьмой день. Это было показательно для
выводов из обстановки и исправления расчетов в нашу пользу, на основе анализа
следовало бы уточнить цели операции и задачи войскам.
Висло-Одерскую
операцию
называют
рассекающей. Отчасти это верно, но не до
конца. Мы могли это рассечение довести
до Берлина. Отставание 2-го Белорусского фронта, который громил восточно-прусскую группировку противника и не мог
одновременно развивать наступление на
Померанию, создавало видимость, что правый фланг 1-го Белорусского фронта открыт. Это натолкнуло Стазку на то, чтобы дать приказ на оборону 1-му Белорусскому фронту в начале февраля. Вместо
того, чтобы 1-й и 2-й танковым армиям
идти на Берлин, нм пришлось в феврале
проделать боевой путь из района Кюстрия
на сезер, на Кольбер, Камин, затем на
востэк — на Гдыню к устью Вислы, таи
сказать «наступление с поворотом назад».
Я не могу сказать, что командующий
1-м Белорусским фронтом Маршал Советского Союза Г. К. Жуков не рвался на
Берлин. 4-го февраля он лично прибыл в
штаб 8-й гвардейской армии, а затем в
штаб С9-й армии, где выяснил обстановку
и дазал указания на перегруппировки для
наступления на Берлин. Но этим все и ограничилось.

Дело было так. Прибыв в 69-ю армию
вместе с маршалом Жуковым, мы, командармы — Берзарин,
Чуйков,
Колпакчи,
Катуков, Богданов—сели за стол и, развернув карты, приступили к обсуждению обстановки и вопросов о
наступлении на
Берлин. Я сидел за одним столом с Жуковым около телефонов. В разгар обсуждений раздался телефонный звонок. Сталин вызывал Жукова. Сидя около телефонов, я слышал весь разговор. Сталин
спросил Жукова, где он находится и что
делает? Жуков ответил, что находится в
!„ штабе Колпакчи, где собрались все командующие армиями фронта,— планируем
операцию на Берлин. Сталин сказал, что
:ы напрасно этим занимаемся. Нужно,
[крепившись на Одере, как можно боль1е сил повернуть на север, на Померанию,
вместе с Рокоссовским (2-й Белорусский
фонт)
разгромить противника группы
Висла». Свои соображения Жуков дол:ен представить как можно быстрее.
После такого разговора маршал Жуков
•днялея из-за стола и, несмотря на по.нный обед, быстро собрался и уехал в
:вой штаб. Мы поняли без слов, что напленир на Берлин оттягивается на не|реде.чеш:ый срок.
С этого момента транспорт с боепрк1Сами и горючлм был повернут с центъного, Берлинского, направления на се:р, в Померанию. Средства усиления ар1Й, находящиеся в семидесяти километ.х от Берлина, также пошли на север,
затем на восток, к устью Вислы.
Мне до сих пор непонятно, почему марЖуков, будучи первым заместителем
;рховного Главнокомандующего, до де;й зная сложившуюся обстановку, ке
!ял голос и ке убедил Сталина настуна Берлин, а не на Померанию? Тем
|ее, что в этом вопросе Жуков был не
юк. Он знал настроение командармов
войск. Почему же он безропотно согла:я со Сталиным?
Перед войсками 5-й ударной и 8-й гвар:кой армий по-прежнему стояла зада— расширять захваченные плацдармы
продолжать ликвидацию гарнизонов про|ика в
Шнайдемюле и в
Познани.
:тавленная задача Ставкой о подготоврубежей к обороне ограничилась тольрекогносцировкой.
1ы должны были решать
задачи по
ширению
плацдармов
имеющимися
дствами, то есть без снарядов и горючего. В 8-й гвардейской армии наиболь-

«

ший расход боеприпасов требовался для
ликвидации гарнизона крепости Познань
и для овладения господствующей высоты —•
81,5
с населенным пунктом Подельциг.
Транспорт армии с трудом
обеспечивал
боеприпасами штурм Познани. Подвозить
же боеприпасы на Одерский плацдарм у
нас не хватало средств.
Командиру действовавшего на плацдарме 28-го гвардейского корпуса генералу
А. И. Рыжову и командующему артиллерией этого корпуса полковнику Тимощенко
была дана команда собрать
трофейные
орудия и снаряды в полосе наступления
армии от Познани до Одера. Артиллерийские трофеи выручали нас. В боях за Поаельциг и высоту 81,5 трофейные орудия
поддерживали стрелковые подразделения
огнем — преимущественно прямой наводкой.
Немало трудностей пришлось преодолеть нашим артиллеристам при использовании трофейной техники: то в пресс-накатниках не хватало масла, то не было
запасных частей. Все же в борьбе за расширение плацдарма было выпущено около 65СОО трофейных снарядов калибра
103—150 мм.
Гитлеровцы получали на
свои головы гостинцы собственного производства.
Так шаг за шагом наши войска вплотную подошли к Подельцигу, овладели и
прочно закрепились на господствующей
высоте с отметкой 81,5, с боем заняли
пригород Китц, Маншноз, Ратшток, Хатенов.
Плацдарм на западном берегу Одера теперь уже имел внушительные размеры —
ширина 12, глубина—8 километров. Мы постепенно расширяли и расширяли его. Теперь подоспела пора соединиться с правым соседом. Между нашими ф л а н г а м и
находилась довольно сильная и опасная
преграда, которая могла разразитьсп грозой или...
Впрочем вся эта
Д( :и>.чыю
странная история может быть
помпы
полнее, если для сравнения принести один
пример.
Раньше в дерепкях во время .чстнсй жары, особенно засухи, звонили и колоколе —
люди выходили з по.".е с шпн-м. Они молились и ждали дождя. Х и т р ы й ион ныходил з поле, посмшрш нргдилршг.н.но
на барометр. П о и п л ч с т с я туча, сверкнет
молния, дует с в е ж и й пси-рок. Нес умерены, ЧТО будет Д О Ж Д Ь . П(И1;| ГОЮНЫ МГСТМ
на руках. И в и р у г у нсгх ни 1 л н м х туча
начинает таять, расшышпьсн, кик мираж.
07

и желанный дождь так и не проливается.
Что-то подобное происходит на войне,
когда штабы, руководствуясь порой обманчивыми показаниями «барометра» боевого
настроения войск, без проверки и уточнения передают такие сводки, в которых желаемое выдается за действительное.
Речь идет о том, как по сводкам штаба
5-й ударной армии был взят город и крепость Кюстрин. Наступая еще в первых
числах февраля, генерал Берзарин решил
не атаковывать крепость и город с фронта, а обойти с севера и окружить его.
Этот маневр ему удался только частично,
он Сумел обойти город-крепость с севера, но окружить его не удалось: противник прочно оборонял шоссейную дорогу
Кюстрин—Зеелов. Тогда Берзарин решил
овладеть Кюстриным наступлением с востока, что также удалось только частично. Город был взят, но крепость, сама
цитадель крепости, осталась в руках противника.
И вот, не разобравшись как следует, не
проверив фактическое положение дела,
штаб армии с радостью донес в штаб
фронта: «Город-крепость Кюстрин взят
штурмом». Штаб фронта сообщил об этом
в Москву. В тот же день столица отметила «эту победу» 12-ю залпами салюта.
Но когда разобрались как следует в
обстановке, то выяснили, что крепость-то
не взята. Однако армия и фронт побоялись докладывать в Ставку о досадной
ошибке и крепость Кюстрин еще долгое
время оставалась в руках противника.
Она^конечно, мешала объединению плацдармов 5-й ударной
и 8-й гвардейской
армий.
Командарм 5-й ударной не повторял
штурма крепости потому, что не было
тяжелой артиллерии и снарядов, войска
8-й гвардейской не атаковывали ее потому, . что не хотели тратить силы и средства, поскольку этих сил и средств не
хватало
для расширения плацдарма в
своих границах южнее Кюстрина. К тому
же, кому захочется штурмовать крепость,
которая официально была взята. Кроме
того, и это главное — подходы к крепости
с востока и юга были затоплены разливом рек Одера и Варты, а у нас еще не
было ни лодок, ни катеров, ни амфибий.
В первую очередь нужно было расширить
плацдарм, тем самым выйти в тыл крепости с юга, перерезать пути снабжения
гарнизона и уже затем взяться за крепость.

68

Большие силы армии — целый корпус,
плюс дзе дивизии 91-го корпуса, переданные в мое подчинение из 69-й армии,—
все еще оставались в Познани. Там все
время шли бои. Туда мне приходилось путешествовать по два-три раза в неделю.
Такое циркулирование Познань—Одер и
Одер — Познань отнимало много времени и сил не только у меня, но и работников штаба армии. Однако другого выхода
не было. Обстановка требовала окончательного разгрома Познаньского гарнизона: Познань — узел железных и шоссейных дорог, его нельзя было оставлять
на долгое время в руках противника. Он
мог окончательно усложнить подвоз боеприпасов и горючего на Одер.
Много дней наши части вели уличные
бои в Познани. Немцев приходилось выбивать из каждого дома. В ходе боез
росло наше мастерство. Используя опыт,
накопленный в боях на Волге, мы научились быстро и решительно выбивать гитлеровцев из опорных пунктов.
К 12 февраля от города и от всех фортов крепости в руках противника остался только центральный форт — цитадель.
По имеющимся сведениям, гарнизон цитадели имел запасы воды, продовольствия и
медикаментов на полтора-два
месяца.
Частые атаки цитадели могли принести
только лишние жертвы. Поэтому было решено дать войскам передышку, подвести
боеприпасы для артиллерии и авиации,
поставить артиллерию и тяжелые танки
на прямую наводку по бойницам и начать заключительный штурм.
Перед инженерными войсками стояла
задача — найти возможность преодолеть
ров танками и самоходными орудиями,
чтобы прорваться непосредственно в цитадель.
Строились штурмовые лестницы, мостики и фашины для преодоления рва. В эти
же дни артиллеристы сделали сильный
налет нашими отечественными снарядами
крупного калибра по стене крепостного
вала. Им удалось пробить брешь в кирпичной кладке. Тотчас же была дана
команда: огнем прямой на водки по краям пролома расширить брешь. Вскоре
здесь образовался проход через бруствер
шириной метров пять. С внешней стороны
рва, в этом же месте, инженеры заложили мощные фугасы, чтобы взрывом обрушить стену в ров и, по образовавшейся
насыпи, пропустить здесь танки и самоходки в цитадель.

и пустили в дело по разрушению амбразур, бойниц и стен казематов.
С 9 часов утра 21 февраля штурм цитадели достиг высшего напряжения. Наконец-то удалось
подорвать
внешнюю
кирпичную стену. Ров в нескольких местах был перекрыт фашинами. Западный
равелин цитадели блокировали гвардейцы 27-й гвардейской дивизии. Заместитель
командира этой дивизии генерал М. Дука
предложил гарнизону блокированного равелина капитулировать.
Но фашистские
офицеры отклонили такое предложение и
гарнизон продолжал оказывать сопротивление. Генерал Дука — бывший командир
соединения партизан в Белоруссии — применил против них свой партизанский метод. Он приказал скатить по наклону к
главному входу в равелин несколько боВ В 9 часов \ т Р а 20 февраля
начался
чек с зажженным мазутом, чтобы дымом
Ив штурм цитадели. Он не прекращался до
выкурить сопротивляющийся гарнизон.
ж ночи 22-го. Главный удар наносился с
Бой шел на всех участках цитадели,
ж юга. Особо мощный удар был нанесен по
• главному входу в цитадель, через главную особенно упорный на южном ее фасе, где
постепенно проникали
за
• башню, по которой вели огонь дивизион наши войска
внутренние
стены
и
очишали
обширный
«203-мм орудий и дивизион 250-мм орудий.
около квадратного километра внутренний
Нужно отдать должное кирпичной клад:;е
• башни и стенам главного входа в цкта- двор цитадели. Туда же начали проходит»,
через пролом в стене танки и самоходки.
Ждель: даже такие мощные снаряды не
Мы знали, что часы существования креР могли сделать
больших
разрушений в
пости
и ее гаонизона были сочтены. Не
Ьвтих стенах. Зато противник был загнан
хотелось
зря проливать кровь, поэтому я
. п о д зем.;ю, под своды казематов и наши
снова по радио обратился к осажденному
«войска з а х в а т и л и главные ворота, а над
гарнизону с предложением капитулиробашней был поднят красный флаг.
вать.
Но и на этот раз мое обращение
'. Но это было еще не все. Еще уцелели
противник не принял. Он бессмысленно
бойницы н и ж н и х казематов и из них стронапрягал последние силы. Его вылазки
чили пулеметы, автоматы, летели фаустиз-под
земли и переход в контратаки
патроны. Проникнуть
внутрь
цитадели
разбивались нашими войсками и не присразу не удалось.
носили ему никакой пользы.
Намечавшийся подрыв кирпичной внешНаступал
день праздника
Советской
ней стены цитадели не удался, не хватиАрмии — 23 февраля.
Накануне вечером
ло взрывчатки. Забросать роз фашинами
в одной из комнат городского театра я
также не удалось — ров оказался знасобрал командиров корпусов и дивизий,
чительно глубже, чем предполагали разчтобы обсудить и наметить план действий,
ведчики.
с основной задачей — ликвидировать со. В руках противника при обороне крепротивление противника с меньшей затрапости и особенно цитадели было очень
той сил и средств. При оценке обстановки
много оружия ближнего боя — фауст-патвсе подтвердили, что противник теряет
ронов (ручные реактивные гранатометы).
последние силы. Из сообщений перебежЭто действительно ручная артиллерия, кочиков нам было известно, что подземные
торая прожигает бронь любого танка и
сооружения переполнены ранеными,
не
разрушает кирпичные стены в один-полхватает медикаментов. Внутренний водотора кирпича. В борьбе за цитадель пропровод и водоснабжение были выведены
тивник применял фауст-патроны не тольиз строя и осажденные испытывают недоко против танков, но и против одиночных
статок воды.
бойцов. Это дешевое и очень несложное
Около 10 часов вечера от центральных
•ружие. Мы захватили его целые склаворот цитадели к телефону попросили ко|ы. Наши бойцы быстро освоились с ним
мандира 74-й гвардейской дивизии генеЗадача пропуска танков и самоходных
артиллерийских установок через ров была
поставлена 261-й отдельной инженерной
саперной бригаде под общим руководством начальника инженерных войск армии
генерала В. М. Ткаченко.
Общий штурм был назначен на 20 февраля.
К утру 20 февраля вся артиллерия и
танки заняли позиции в пятистах метрах
от целей. К этому времени вся, как крепостная так и полевая, артиллерия противника была разбита или выведена из
строя.
Жители города Познани, особенно молодежь, познавшая, что такое фашизм,
Ц приняли горячее участие
в обеспечении
I- штурма цитадели.

69

рала Баканова, части которого действовали в этом районе. Поговорив по телефону, генерал Баканов попросил у меня разрешения выехать к центральным воротам,
чтобы лично принять парламентеров. Получив разрешение, Баканов выехал и минут через 25 позвонил сам от центральных ворот. Он доложил, что гарнизон крепости сдается, что возле него находится
бывший комендант крепости генерал Маттерн.
Через 15 минут в комнату, в которой
мы заседали, пыхтя как паровоз, еле пролезая в дверь, вошел генерал-майор Маттерн. Это была туша пудов на восемь. Отдышавшись, сн передал мне записку от
действующего коменданта кг.епости генерала Коннель, который просил советское
командование оказать помощь раненым.
На мой вопрос, где сам комендант Коннель, генерал Маттерн ответил, что Коннель застрелился. Когда я спросил, а как
себя чувствует генерал Маттерн, он, пожав плечами, пыхтя, ответил:
— Мне что, я не член нацистской партии, зря не стал бы проливать кровь, зная
безнадежность
сопротивления.
Гитлеру
капут!
Он рассказал, что из 40 тысяч немецких войск, находящихся в Познани, на
22 февраля осталось боеспособных около
12 тысяч, кроме раненых, которые сдаются на милость победителя.
Утром 23 февраля, наблюдая за колоннами пленных, мы не видели истощенных
длительной месячной блокадой
солдат.
Все были бодры, говоря по-кавалерийски,
в теле, неплохо
обмундированы. Мне
вспомнился Сталинград, конец января и
начало февраля 1943 года. Тогда колонны
пленных солдат и офицеров шли через
Волгу голодные, не бритые, обутые в соломенные боты. Они едва переставляли
ноги, на их лицах была грусть. Там свершился перелом войны и гитлеровцы еще
не привыкли такими массами попадать в
плен. Два года спустя, в феврале '945
года, солдаты Германии, потеряь веру в
победу, не горевали и в плену. Они шли
на восток уверенными, что жизнь их будет сохранена. У всех на устах было два
слова: «Гитлер капут!»
В день славного юбилея Советской Армии —23 февраля, столица нашей Родины
отметила победу наших войск в Познани
двадцатью залпами из 224 орудий.
После взятия Познани — узла железнодорожных и шоссейных дорог — расши70

рялись возможности на ускорение доставки боеприпасов и других грузов на Одер.
Теперь 8-я гвардейская армия в полном
составе могла сосредоточиться на Одере,
на Одерском плацдарме и готовиться к
завершающему штурму Берлина.

ОДЕР-БЕРЛИН
март—первый
Н АСТУПИЛ
ны, которая предвещала

месяц весчеловечеству большую радость — конец войны в Европе. К этому времени все три корпуса
8-й гвардейской армии — девять дивизий
со специальными частями и средствами
усиления — находились в одном районе —
на Одере, между Франкфуртом и Кюстриным. Подтянутые сюда полки и дивизии,
участвовавшие в
штурме
Познаньскои
крепости, осваивались с обстановкой, отдыхали, оставаясь на восточном
берегу
Одера. Тем временем основные силы армии — дивизии 4-го и 28-го корпусов—продолжали расширять глацдарм на западном берегу и улучшать завоеванные позиции.
Все операции по расширению плацдарма проводились не спеша. Они тщательно
обеспечивались огнем артиллерии, главным образом, из трофейных орудий и трофейными боеприпасами. Своя артиллерия
также была наготове, но мы берегли и
накапливали боеприпасы. Короткими, хорошо подготовленными ударами, наши войска успешно выполняли частные задачи за
Одером.
Вскоре стало окончательно ясно, ч го бросок на Берлин, до которого осталось 70
километров, откладывается на месяц-полтора. Время упущено, темп потерян. Значит надо готовиться к прорыву мощных
укреплений и штурму городских кварталов, которые за это время противник подготовит к обороне более обстоятельно, чем
до сих пор. Поэтому Военный совет арми.)
принял решение — приступить к подготоьке частей и подразделений к будущим бо
ям в крупном населенном пункте.
Для этого я решил создать в каждо»
дивизии и в каждом полку резервны;-,
точнее, учебные батальоны. Где их взять?
Выход нашелся сам собой. В стык межз\
частями 4-го и 28-го гвардейских корпусов, находившихся на плацдарме, мы решили поставить по одному полку от 27-й
и 74-й гвардейских дивизий, прибывших н!

Познани. За счет этого командиры корпусов могли иметь резервы и вывести их с
плацдарма на восточный берег. Это мероприятие было проведено в две ночи 5 и
6 марта.
Одна дивизия
29-го
корпуса — 82-я,
прибывшая из Познани, под командованием генерала Хетагурова полностью оставалась на восточном берегу Одера. Она
пополнялась и готовилась для выполнения
особых задач, которые могли возникнуть
в любое вэемя.
В начале третьей декады марта были
проведены частные операции по соединению флангов с правым соседом — 5-й
ударной армией западнее крепости Кюстрин. До сих пор разрыв между нашими
армиями, точнее, между двумя плацдармами на западном берегу Одера составлял около трех километров. Назрела пора
ликвидировать его.
Через узкий участок территории, лежащий между флангами 5-й ударной и 8-й
гвардейской армий, противник поддерживал связь с Кюстринской цитаделью, расположенной на острове между пригородом
Киц и главным
руслом реки Одер.
Сама цитадель была основанием клина,
раскалывающим наши плацдармы. Предстояло разрубить этот клин где-то западнее Кюстрина, в самом узком месте, соединить фланги двух армий, и гарнизон
крепости останется изолированным.
Часть фортов крепости к этому времени
была захвачена нашими войсками еще в
начале боев за плацдарм. Теперь по договоренности с командующим 5-й ударной
армии генералом Берзариным, я принял
решение нанести удар по обороне противника с юга, выйти на участок железной
дороги, идущей из Кица на Долгелин, и
тем самым приблизить дело к развязке.
В свою
очередь Берзарин
планировал
удар в этом же направлении с севера, где
наши фланги должны были соединиться
в районе железнодорожной станции Гольцов.
Операцию мы готовили не торопясь и
провели ее 22 марта. Основная ставка была на силу
огня нашей артиллерии и
авиации.
Накануне летчики штурмовой и бомбардировочной авиации в течение четырех
суток методично днем и ночью нарушали
систему обороны и управление противника, уничтожая цель за целью. Артиллеристы также по графику вели прицельный
огонь по различным участкам, а перед

началом атаки, которая назначалась на N
часов 15 минут утра, нанесли массиронанный налет, расчищая путь пехоте. В тот
же час перешли в атаку части 5-й ударной армии.
В результате обоюдно согласованных
действий, войска двух армий соединялись
в намеченном районе, и гарнизон Кюстринской крепости с немногими у ц е л е в ш и м и
фортами и цитаделью оказался изолированным со всех сторон.
С этого момента войска двух армий,
устанопив локтевую связь, фактически соединили два плацдарма в один. Однако в
середине этого большого плацдарма оставалась еще цитадель крепости с многочисленным гарнизоном.
Вскоре командующий 1-м Белорусским
фронтом был вызван в Москву для разработки плана завершающего наступления
на Берлин. Перед его отъездом в штабе
фронта вспомнили, что в феврале было донесение в Ставку — город и крепость Кюстрин взяты, а на самом деле крепость до
сих пор была в руках противника, который не думал из нее уходить и капитулировать.
Командующему фронтом неудобно было ехать в Москву, имея такую «задолженность». Цитадель крепости с уцелевшими фортами, находясь в центре сосредоточения сил для будущего удара, разрезала фронт надвое, удерживая крупный железнодорожный и шоссейный узел
и переправы через Варту и Одер.
24 марта мне позвонил начальник штаба фронта генерал-полковник Михаил Сергеевич Малинин.
Он спросил: — Когда восьмая гвардейская армия будет брать крепость Кюстрин?
Я ответил: — По донесению за подписью начальника штаба фронта крепость и
город Кюстрин были взяты войсками Л-й
ударной армии еще в первых ч и с л а х фгпраля. По этому случаю в Москиг Лил дин
залп из многих орудий. Зачем Г.р.т. гг,
эту крепость, второй раз, тем болгг она
находится в границах 5-й ударной армии.
Тогда генерал
Малинин
шнронгнни
признался:
— На войне бывают и с и к и г л о г п л н м г
события, к сожалению, так получило! ь и
с Кюстриным.
В этот разговор н м г ш а л с м командующий фронтом Маршал ('.оценкою Сокмп
Г.

К.

ЖуКОВ,

КОЮрЫЙ

м|||и и,

. к.I 1.1,1.

что ошибки ш.ш.пп] и их надо иснрпплнть.

71

Я ответил ему, что к его приезду в
Москву крепость Кюстрин будет взята, но
просил помощи авиацией, в том числе и
бомбардировочной.
Он приказал
дать
столько, сколько я прошу.
В те же дни я приступил к организации штурма крепости.
Сама цитадель, как говорилось выше,
находилась на острове, образованном рекой Одер, между городом Кюстрин и пригородом Киц. Подступы к цитадели прикрывались разливом вешних вод, через которые проходили узкие дамбы и насыпи
дорог. Дамбы и дороги веером расходились от цитадели в разные стороны — на
Берлин, Франкфурт и на Штеттин.
В конце марта, в связи с разливом Одера и Варты, прорваться к центру сопротивления противника можно было только
через эти узкие дороги и дамбы. Поэтому
противник правильно избрал план обороны, построив в дамбах и на дорогах основные полевые укрепления — окопы, дзоты, блиндажи, капониры и всевозможные
заграждения. Наши мелкие подразделения
подошли к этим укреплениям так близко,
что гранатные бои и перестрелка фаустпатронами шла круглые сутки с небольшими перерывами. Но развертывать большие силы пехоты и танков для наступления по узким подходам к цитадели мы не
могли: один танк занимал всю ширину
дамбы.
Как наступать? Раздумывать долго не
пришлось. Основная и решающая роль в
этом наступлении возлагалась на артиллерию. Она должна была разбить окопы,
блиндажи и дзоты, построенные в дамбах
и на дорогах, а авиации предписывалось
разрушить цитадель и уцелевшие фортификационные сооружения вокруг нее.
Разрушить блиндажи и дзоты можно
было только тяжелой артиллерией и минометами крупных калибров. Однако нести огонь из орудий крупного калибра и
минометов через головы своих
бойцов,
находящихся на очень близком расстоянии от противника, мы не могли. Требовалось найти другое, более верное и
безопасное решение. Оно было найдено
во время личной рекогносцировки вместе
с командирами 35-й и 82-й стрелковых дивизий и командующим артиллерией армии генералом Пожарским.
Ознакомившись с местностью непосредственно на исходных рубежах, мы решили
выдвинуть на прямую наводку три батареи орудий большой мощности. Калибр
72

этих орудий — 203 мм — обеспечивал разрушение любого дота. Было решено одну,
батарею врыть в дамбу на левом берегу
Одера у пригорода Киц для разрушения
укреплений противника в дамое, находящейся на правом берегу; вторую — врыть
в дамбу на правом берегу Одера, южнее
острова, для обстрела и разрушения укрепления в дамбе, находящейся на левом
берегу. Расстояние от этой батареи до укреплений противника не превышало четырехсот-пятисот метров. Они нацеливались
для ведения огня по видимым укреплениям противника с двух сторон. Чтобы не
задеть своих, на обеих дамбах передний
край наших обозначался хорошо видными указками.
Такой перекрестный огонь прямой наводкой орудий большой мощности по видимым целям давал возможность посылать каждый снаряд прямо в цель, в дзот
или блиндаж противника.
Третья батарея была поставлена по-орудийно около платформы Жабчин на дамбе
(два орудия не вмещались в ряд). Они нацеливались для ведения огня по стенам
цитадели, которые" были хорошо видны с
этого участка.
Атака крепости с восточной стороны
Одера была возложена на 82-ю, с западной—на 35-ю гвардейские дивизии. В полках той и другой дивизий готовились лодочные десанты на остров с юга и севера.
Артиллерией руководил генерал Н. М.
Пожарский.
Для наступления вдоль дамб, дорог, ведущих к цитадели, каждая дивизия развертывала по одной
глубокоэшелонированной роте.
План штурма был таков: накануне штурма, 28 марта, наша штурмовая и бомбардировочная авиация прицельно
бомбит
цитадель и другие
долговременные инженерные сооружения. Своими ударами
ома выгоняет противника из этих сооружений в полевые укрепления.
В этот день артиллерия огня не открыиает, кроме батареи, которая поставлена
на прямую наводку для ударов по стенам
крепости.
29 марта до 10 часов утра авиация повторяет тот же удар, по этим же целям,
как бы не пуская гарнизон противника в
цитадель. Пусть он останется в полевых
укреплениях и верит, что мы не замечаем
его хитрости. Но с последним взрывом
бомб в цитадели, ровно в 10 часов утра,
артиллерия всех калибров, в том числе

мощных орудий, поставленных на прямую
наводку, открывает огонь по полевым укреплениям. Продолжительность
артиллерийского налета 40 минут. Под прикрытием
огня артиллерии десанты стрелков и автоматчиков переправляются на лодках и
высаживаются на остров.
В 10 часов 40 минут—начало общего
штурма цитадели.
За день до штурма я вместе с коман• дующим бронетанковыми войсками армии
'генералом Вайнрубом выехал на исходные
позиции проверить готовность войск к
итурму. В полдень мы подъехали к водокачке, что
северо-западнее
платформы
Сабчин. Здесь мы остановились и решили
понаблюдать
за п р я м ы м и попаданиями
нжелых снарядов в стену цитадели.
Впереди нас был большой
бассейн с
водом, по-видимому, отстойник водокачки.
Наши адъютанты — Федор 1 и Алеша—стоя|ли рядом с нами перед барьером бассейна.
ЬВдруг раздается взрыз мины справа, заггем слева, через несколько секунд впереди
за сипнои. Узкая вилка! Мы прижались
ис стене. Вероятно противник, заметив нас,
•открыл огонь из тяжелых минометов. Пока
|>недолет и перелет, но сразу взял нас на
очный прицел. Уходить куда бы то ни быво при таком обстреле опаснее всего. Стой
не двигайся, если нет под ногами укры|тия. Стена спасала нас с одной стороны и
||ы еще плотнее прижимались к ней. Но
эт взрыв очередной мины сбросил
нас
на землю в одну кучу.
В ушах долго звенело и в голове, где-то
Вод черепной коробкой, гудели
какие-то
|олокольные удары. Придя в сознание, я
цутил, что лежу под людьми.
Вайнруб
рикрыл мою голов}' грудью, на нем лежал
ой адъютант Федор и на самом
верху
эй кучи, как бы прикрывая нас всех свотелом, распластался
Алеша. Он был
ке мертв. Еще юный, красивый и преданный воин. Его кровь смочила мне спину,
плечи, голову. Вайнруб тоже был ранен —
[осколок мины впился ему в ногу выше коиена, но он мог еще двигаться. Я и Федор
метались невредимы, как говорят, отделались испугом, но испуг был нелегкий—безвозвратно потеряли человека и одному из
моих заместителей пришлось выехать в арм е й с к и м госпиталь, откуда он, к счастью,
Скоро вернулся.
1 Между тем намеченная операция
про* Федор — родной брат Чуйкова.
примечание редакции).

должала развиваться своим путем,
все
шло по плану. 28 марта авиация наносила
прицельные бомбовые удары по долговременным крепостным сооружениям, превращала их в груду развалин и вынуждала
противника перейти в полевые укрепления
или спрятаться в глубоких подземных казематах.
29-го до 10 часов повторялось то же самое. Затем началась артиллерийская подготовка. С наблюдательного пункта мне
было видно как тяжелые снаряды орудий
прямой наводки разбивали дзоты и блиндажи. Жутковатая картинка: в воздух летели камни, бревна, каски с головами и
без голов, сапоги пустые и обутые...
В 10 часов 30 минут лодочные десанты
высадились на острове, а в 10 часов 40
минут затрещали пулеметы и
автоматы,
затем взрывы ручных гранат и фауст-патронов.
Мастерство штурма крепостных сооружений складывается из умения владеть
оружием
ближнего
боя, молниеносной
стремительности в коротких бросках, почти
акробатической ловкости в преодолении
трудных препятствий и личной отваге каждого бойца. Именно такие качества продемонстрировали гвардейцы взвода 5-й роты 271-го полка 82-й гвардейской дивизии
во главе с младшим лейтенантом Михаилом Чепановым. Этот взвод молниеносно
преодолел
четырехсотметровую
полосу,
изрезанную рвами, окопами, воронками и
канавами, проскочил через дамбу с блиндажами и пулеметными точками и через
каких-то семь-восемь минут после сигнала
атаки оказался у полуразрушенных стен
цитадели. Здесь немецкие пулеметчики открыли по гвардейцам огонь. Пролом в стене, через который Чепанов рассчитывал
провести свой взвод, прикрывался сильным
огнем фланкирующего пулемета. Так можно было погубить весь взвод и не выполнить задачи. Однако и промедление смерти подобно: противник уже
обнаружил
взвод и через несколько секунд откроет
прицельный огонь. Не раздумывая, Чепанов меняет направление атаки и проскакивает со взводом вдоль стены до следующей
развалины в стене. Теперь его бойцы в
мертвом пространстве, их не достают ни
пулеметы, ни автоматы. Лишь гранатами
сверху угрожает им опасность, но, чтобы
этого не случилось, Чепанов забрасывает

В па стоящее время служит в танковых войсках

на стену веревочную кошку. Ловко, быстро, точно цирковой акробат, он на глазах
своих бойцов забрался на стену с красным флагом. Заметив красный флаг на
стене, сюда устремились бойцы других
подразделений, действующих справа и слева. Тем временем взвод Чепанова вел бой
по ту сторону стены, во дворе крепости.
Чепанов, будучи дважды ранен, продолжал руководить боем.
Ворвавшись во
внутрь главного равелина, он старался
найти ход к верхней площадке, откуда
немецкие офицеры вели наблюдение и руководили ходом боя за крепость. По пути
к этой площадке, в узких проходах и на
лестницах, расчищая себе путь автоматом
и гранатами, он убил девять офицеров.
Прошло еще несколько минут и над главным равелином взвилось красное знамя
Его водрузили бойцы взвода Чепанова.
Сам командир взвода Михаил Петрович
Чепанов, родом из села Вешкоим Ульяновской области, после третьего ранения в
грудь умер у знамени.
Не знаю, известно ли его матери Александре Дмитриевке Чепанозой, живущей в
селе Ароновка Ульяновской области, о том,
что ее сын, получивший посмертно з.чамие
Героя Советского Союза, еще при жизни
воздвиг себе символический и величественный памятник—красное знамя над поверженной крепостью немецких фашистол в
Кюстрине. Это в семидесяти километрах
от Берлина. Там же похоронен еще один
Герой Советского Союза, сланный сын грузинскою народа из села Ч а к в и д ж и Зугдинского района, гнардии сержант Шота
Платонопич Тибуа.
Так мы открывали ворота п Берлин.
К 12 часам бой в цитадели затих. В 14
часов там похэывали работники оперативного отдела армии. В 17 часов я позвонил
в Москву маршалу Жукову и доложил:
— Крепость взята полностью...
— Сильно вы им там дали?—спросил он.
— Как могли, так и дали,—ответил я.—
Убитых не подсчитывали, а пленных еще
ведут. Полк, которым командует майор
Александр Васильевич Плекин, взял в плен
тысячу семьсот шестьдесят человек...
— Хорошо, спасибо,—лаконично закончил этот разговор Жуков.
На том и закончилось исправление недоразумения с крепостью Кюстрин, в честь
взятия которой был дан преждевременный
салют в Москве, и все снова потекло своим чередом.
74

П

ОДГОТОВКА к заключительной берлинской операции состояла на этом
этапе в обучении людей, в накоплении
боеприпасов, горючего и других материальных ресурсов в таком количестве, чтобы
всего было в достатке для успешного завершения последнего удара. Тысячи человек людского пополнения вливались в войска; десятки тысяч тонн горючего подвозилось к Одеру, закапывалось в землю,
маскировалось в лесных массивах; сотни
тысяч снарядов и авиабомб размещались
около огневых позиций и аэродромов.
Целью завершающей берлинской наступательной операции являлся разгром группировки противника, оборонявшей берлинское
направление, овладение столицей
Германии—Берлином и выход советских
войск на Эльбу, на соединение с войсками союзников.
Замысел операции состоял в том, чтобы
нанести по возможности одновременно несколько мощных ударов на широком фронте, окружить и одновременно рассечь берлинскую группировку на части, затем
уничтожить ее.
К концу марта 1945 года, после разгрома
фашистских войск в Померании и выхода
на побережье Балтийского моря, Ставка
советских войск могла привлечь к заключительной операции три главных фронта,
которые в начале апреля занимали фронт:
2-й
Белорусский—под
командованием
Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского—от Балтийского моря на юг по
реке Одер до города Шведт;
1-й Белорусский фронт — под командованием Маршала Советского Союза
Г. К.
Жукова—от Шведт до города Губен;
Южнее, до границы Германии с Чехословакией по рекам Одер и Нейсе, развернул
ся 1-й Украинский фронт под командованием Маршала
Конева.

Советского Союза

Эти три фронта с большими

И. С

артил.че

рийскими и авиационными средствами усиления готовились прорывать оборону на
трех участках:
2-й Белорусский ф р о н т — н а участке кш
нее Штеттин до г. Шведт, имея в первом
эшелона три общевойсковых армии, три
танковых, один механизированный и один
кавалерийский корпуса. Им предстоя.!»
форсировать

Одер, разгромить

штеттин

ка и не позднее 10—12 дня операции выйти на рубеж Беелиц, Виттенберг и далее

Готовясь к защите своей столицы, немецко-фашистское командование приняло
все меры для подготовки глубокой и прочной обороны. Этому в значительной мере
способствовала местность, географические
условия. Множество
озер, соединенных
между собой протоками рек и каналов,
труднопроходимые рубежи для танков и
другой техники затрудняли организацию
наступления крупных сил. Сокращенная
ширина фронта обороны позволяла противнику прочно укреплять естественные
рубежи, которые можно было упорно оборонять малыми силами.
Особое внимание противник уделил организации прочной обороны по западному
берегу рек Одер, Нейсе от Шзедта до
Герлиц, где общая глубина естественных и
инженерных рубежей обороны
доходила
до 30—40 километров. Наиболее сильно
были укреплены восточные подступы к Берлину в полосе наступления 1-го Белорусского фронта. Здесь глубина подготовлен-

по Эльбе до Дрездена. В случае задержки занятия Берлина войсками 1-го Бело-

ной обороны начиналась от Одера и заканчивалась самим берлинским оборони-

русского фронта, повернуть танковые ар-

тельным районом.
Ожидая наступление Советской Армии
на Берлинском направлении, гитлеровское

«кую группировку противника и не позднее 12—15 дня операции выйти на рубеж
Анклам, Демин, Виттенберг;
1-й Белорусский фронт — на
участке
Глитцен, Кюстрин, Лебус, имея в первом
эшелоне пять общевойсковых и две танковых армии. Эти силы мощным одновременным ударом готовились прорвать оборону на фронте около 70 километров, разгромить берлинскую группировку противника,
овладеть Берлином и на 12—15 день операции выйти на Эльбу.
1-й Украинский фронт прорывал оборону
на участке Форст-Мускау, имея в первом
эшелоне пять общевойсковых

и две

тан-

ковых армии. Войскам этого фронта предстояло форсировать реку Нейсе, разгромить котсбугскую группировку противни-

мии на Берлин.
Три главных удара и ряд

вспомогатель-

ных были нацелены, главным образом, на
разгром четырех армий противника, прикрывающих

восточную

часть

Германии

(3-ю и 4-ю танковые, 9-ю и 17-ю полевые)
и резервы в глубине—всего около 60 дивизий.
Чувствуя приближающуюся катастрофу,
руководители
фашистской
Германии —
Геббельс и другие — в марте и апреле,
разъезжая по армиям и лично обращаясь
к солдатам, особенно к войскам «СС», требовали: «Быть стойкими и не допустить
ни на шаг продвижения советских войск
на запад». В специальных указаниях нацистской
партии
говорилось:
«Предстоящее
большое
наступление
большевиков должно быть отбито при всех
обстоятельствах. Предпосылки для
этого
имеются—люди и техника у нас есть. Наш
взор должен быть обращен только на восток, независимо от того, что будет происходить на западе. Удержание
восточного
фронта является предпосылкой к перелому в ходе войны».

командование в течение февраля, марта и
первой половины апреля накопило на этом
направлении крупные силы, имея в глубине мощные резервы моторизованных и танконых дивизий, переброшенных с западного фронта.
Против 1-го Белорусского фронта было
сосредоточено до 50 процентов всех сил и
средств берлинской группировки, оюбЧ'нно против Одерских плацдармом, 1ииимнгмых войсками 5-й ударной и 8-й гннрлейской армий.
К началу нашего наступлении, и 1(1 ппреля, для обороны берлинской) напрнплсния гитлеровское команлонамне нрмнлекло 48 пехотных, 10 моюри книжных и 4
танковых дивизии, 37 отдельных пехотных
полков, 98 отдельных Л.па/минти и большое КОЛИЧеСТПО 01ДС.'1Ы1ЫХ . . | М И I и ;.нт н и х
частей.
Советское Верховное Глаинокомандование, лик вид иронии 1руш!И|шпки нротинника в Пруссии и Померании, а т а к ж е отразив контрнаступление противники в районе
озера 1 . 1 . 1 . И Ч . 1 на кие и .шхпатии Пену.
смогло, п решающий момент, на решающем
направлении — берлинском, сосредоточить
превосходство в силе и технике.

75

К 15 апреля 1945 года к началу берлинской операции соотношение сил выглядело
так:
Сов. войска
Противник
Дивизий
193
85
Людей
2,5 миллиона 1 миллион
Орудий и минометов 41.000
10.000
Танков и САУ
6250
1500
Самолетов
7500
3300
Соотношение сил говорит о том, что советское командование готовило к решающей битве такое превосходство в людях и
технике, что никакое сопротивление противника не могло задержать нас на полпути.
Однако, это не вообще превосходство, а
создание благоприятных условий к достижению цели без риска и срывов. Благодаря правильному анализу сил и возможностей противника, если он сумеет за счет
других направлений и фронтов, например,
Западного, значительно усилить
решающее берлинское направление, наши войска
нацеливались на такой удар, который обеспечивал нам победу во всех случаях.
На фоне этой общей обстановки и задачи, поставленной перед войсками 1-го Белорусского фронта, на 8-ю гвардейскую
армию возлагалось:
«Прорвать оборону противника на участке железнодорожная
станция
Гольцов,
иск. Вердер и, развивая удар з направлении Зеелов, Дальзиц, Силезский вокзал,
Шарлоттенбург, овладеть рубежами:
а) первый день операции—Альт-Розенталь;
б)

Непентемпель, Литцен;
во второй

день

операции—Гарциан,

озеро Максзее;
в) в третий день операции — Альт-Ландсберг, Кальберге.
В дальнейшем овладеть
пригородами
Морцан, Карлсхорст, Дальвиц, центральной частью Берлина и на шестой день операции выйти на восточный берег Хавельт».
Перед соседями справа—5-й ударной и
слева —69-й армиями — были поставлены
аналогичные задачи. Ширина фронта и темп
наступления у них были примерно такие
же, как и у 8-й гвардейской.
Темп наступления

для армий

ударной

группы фронта был установлен в 20 километров в сутки. На первый взгляд нор-

развития, и не при прорыве укрепленных,
заранее подготовленных полос обороны, а
после прорыва, с выходом на оперативный
простор.
Совсем другая обстановка и условия
для прорыва и наступления складывались
здесь перед Берлином.
Апрель—пора бурного разлива рек и ручейков, которые в это время взбухают и
делаются многоводнее и глубже в несколько раз. Долина реки Одер от главного
русла до Зееловских высот, шириной в десять-пятнадцать километров была изрезана каналами. К ним тянулись разбухшие
ручьи и канавы, превратившиеся в реки.
Низины и луга залиты водой, пашни, картофельные плантации превратились в топкую грязь. Магистральных дорог, идущих
от Одера к Зееловскнм высотам, было
мало. На участке наступления 8-й гвардейской армии таких дорог было четыре.
По ним могли передвигаться машины с
боевой техникой и люди. Но только по
ним. Сверни в сторону— и сразу попадешь
в воду, затем в вязкую грязь и если не
увязнешь или не посадишь машину, твоесчастье—выбирайся обратно на дорогу.
Над долиной, изрезанной ручьями и каналами, господствовали Зееловские высоты. С них противник просматривал весь.
плацдарм, до глазного русла реки Одер.
Кроме того, по оси движения оь Кюстрина до Берлина на главном направлении
ударной группы армий фронта противник
создал пять рубежей обороны, которые
после Мюнхенберга связывались с тремя
оборонительными обводами Берлина. На
создание таких сооружений у противника
было время—двд с половиной месяца.
На 30-километровом
фронте прорыва
ударной группы
армий противник имел
части—9-ю, 303-ю, 309-ю, 169-ю, 712-ю пехотные дивизии, 20-ю, 25-ю, и МД «Мюнхенберг», танковую дивизию «Фюрер».
Всего 9 дивизий, усиленных 5-м и 408-м
артиллерийскими корпусами РГК, 292-й и
770-й противотанковыми дивизиями. Такая
плотность войск, сосредоточенных на глазном направлении,
давала
возможность
противнику одновременно занимать 2—3
рубежа обороны и иметь их в полной боевой готовности.
На участке наступления 8-й гвардейской
армии противник имел в первом эшелоне,

мальный. Такие темпы в прошлых опера-

на Зееловских высотах и в долине Одера,

циях войска давали, однако, надо заметить—не в начале операции, а в ходе ее

три
дивизии (20-ю
механизированную,
303-ю и 169-ю пехотные с большими ар-

76

тиллерийскими средствами усиления. Во
втором эшелоне противник имел 25-ю и
МД «Мюнхенберг» и пехотную дивизию
«Курмак».
При определении темпов наступления
штаб фронта не учел ни особенностей
географических
условий, ни созданных
вновь фортификационных сооружений. Кроме того, наша разведка не смогла вскрыть
оборонительных позиций западнее Зееловских высот. Там, в лесных массивах, вдоль
каналов и проток между озерами были построены мощные укрепления.
Если общевойсковым армиям была поставлена задача к исходу третьего дня наступления выйти к окружной автостраде
Берлина, то 1-й танковой армии ставилась
задача — па второй день ввода в прорыв
овладеть пригородами Берлина: Марцан,
Карлсфорст, Кепеник, Фридрихсхафен.
В подготовке плана наступления и определении темпов чувствовалась спешка и
недооценка сил противника, что не могло
не сказаться как в начале операции, так и
а процессе ее проведения. Хотя средств
усиления в армиях мы имели вполне достаточно. Например, в артиллерийском наступлении 8-й гвардейской армии на семикилометровом фронте прорыва привлекалось
77 артиллерийских и 12 танкосамоходных
полков, что составляло 266 орудий и минометов, около 40 танков и самоходноартиллерийских установок на 1 километр
фронта.
Однако эти средства усиления не могли
одновременно поражать два оборонительных рубежа противника. После атаки и
овладения одним оборонительным рубежом,
требовалось переместить ко второму оборонительному рубежу тысячи орудий, сотни наблюдательных пунктов, установить
связь и взаимодействие с наступающими
частями. На все это требовалось время.
Мы также имели сильную авиацию, но
она привлекалась для ударов по тем же
позициям, по которым вела огонь артиллерия. Она не провела разведку и поэтому
не видела рубежей
обороны, тщательно замаскированных противником в лесных
массивах.
На основании директивы фронта мною
был построен боевой порядок так, чтобы
вся артиллерия всех корпусов и дивизий
была привлечена к артиллерийской подготовке и к наступлению. Все три корпуса
• линию; в 4-м и 29-м корпусах имели в
первом эшелоне по две дивизии, в 28-м
лерийская подготовка, тысячи снарядов и

гвардейском корпусе только одна. Во втором эшелоне каждый корпус имел по одной дивизии. Одна 39-я гвардейская динизия из 28-го корпуса оставлялась в армейском резерве. На каждую дивизию первого эшелона (их было 5) приходилось по
1400 метров. Они строили боевой порядок
так: два полка в первом эшелоне, один во
втором.
С целью уточнения истинного переднего
края обороны противника к в связи с тем,
что противник, предугадав наше наступление, мог отвести главные силы с переднего края на второю позицию или на Зееловские высоты, решением фронта
была
произведена разведка боем. Она проводилась 14 апреля 1945 года за два дня до
начала общего наступления. Для проведения этой разведки боем от каждой дивизии
привлекался усиленный батальон с танками и артиллерией.
Если при прорыве под Ковелем и на
Висле разведка боем проводилась за два
часа до наступления, которая затем перерастала в общее наступление, то в этой
операции командование фронтом отказалось от такого метода, считая, что противник, изучив наш прием перерастания разведки в наступление, предпримет что-то
новое и поставит наши войска в трудное
положение.
Вместо
этого командующий фронтом
предложил новый метод. Суть его метода
заключалась в ослеплении противника светом прожекторов. Он предложил:
— на участке главного удара, на переднем крае, сосредоточить несколько десятков
прожекторов. Перед атакой нашей пехоты
и танков они должны осветить поле бои
так, чтобы свет бил в лицо противника.
По идее такое мероприятие—перед такой ночью бросить сильный свет в лицо
противника—должно было дать
преимущество для наступающего.
На предварительном показе этого мподн
наступления с прожекторами, органи шиаиного маршалом Жуковым за шмг.ио л»
наступления, мы, командующие а р м п н м н и
корпусами, на себе проверяли
демпинг
света прожекторов на зрение н а к и наступлении, когда светили с 11.1.1.1. и и обороне, когда свет бил в лицо. Т < и д н , п ночи
показа, мы все оценили по.'шжшглмш >п>
мероприятие. Но мы не у ч л и м а н т и и , ч т
свет прожекторов
и период н а п у ш е н и м
будет уже не тот, как на и о н и ю . Мм не
учли, что перед а т а к о й о у д е ! проитсден
мощный а р т и л л е р и й с к и й нале! или а р ш л -

77

мин взроют землю перед наступающими.
Гарь, пыль и дым после пятиминутного налета подымется над полем боя такой гусгой массой, что даже днем, при свете
солнца, невозможно разглядеть целые сооружения, дома и машины, находящиеся
не дальше нескольких сотен метров.
Разведка боем по всему фронту наступления началась в 7 часов 40 минут 14 апреля, после десятиминутного артиллерийского налета. Разведывательные батальоны дружно атаковали первую позицию
противника и на участке наступления 8-й
гвардейской армии захватили ее, продвинулись вперед до 2-х километров. То же
самое было и на участке соседа справа—
5-й ударной армии. Противник был застигнут врасплох., понес потери и отброшен на
вторую позицию.
Я не сомневаюсь, что проводя разведку методом перерастания в наступление,
наращивая силы, мы могли бы в этот же
день захватить Зееловские высоты. На нашей стороне была бы внезапность, которую
мы потеряли, проводя разведку
боем за
двое суток до генерального наступления.
Во время разведки боем мы захватили
пленных из 20-й мотодивизии и 303-й пехотной. Пленный
капрал 303-й пехотной
дивизии на допросе сказал:
— Германии через две недели капут.
— Почему?—спросил я. Он подумал и
ответил:
— Ваше наступление 14-го было не основное, это была разведка. Дня через дватри вы начнете «гросс» наступление. До
Берлина вы будете наступать около недели, да за Берлин будете драться тоже около недели. Так, что дней через 15—20 Гитлеру и Германии капут.
Так говорил капрал, по-солдатски оценивая обстановку, не хуже генерала. Он не
ошибся, что 14-го была разведка, он не
ошиося, что дня через два-три начнется
наше основное наступление и точно предвидел результат его. Знал ли это сам Гитлер и его генеральный штаб? Если я скажу, что не знал, то многие упрекнут меня,
что слишком низко оцениваю генеральный
штаб, который считался образцовым среди
европейских армий. А если скажу,
что
знал, так должен ответить—на что надеялся Гитлер, какую новую диверсию готовил
он, его ближайшие помощники против Советских войск?
Этот вопрос не мог не волновать нас,
соипских воинов, готовящихся к последнему завершающему сражению.

Вот почему с большим напряжением всех
материальных и физических сил работали
штабы и командиры в последние дни перед генеральным наступлением. Двое суток—14 и 15 апреля—с первого же часа
после разведки боем войска жили в огромном нервном напряжении. Двое суток
противник не показывал никаких признаков возмущения, не принимал никаких
мер к восстановлению потерянных позиций, не переходил в контратаки. Он будто
втягивал нас в сложную психологическую
борьбу и своим непонятным поведением
пытался изнурить нас морально, а затем
преподнести коварный сюрприз.
В этой области у него были некоторые
преимущества. Он получил их не без нашей помощи. Разведка боем как бы предупредила его о предстоящем наступлении и
позволяла ему сделать такой шаг, который
мог вынудить нас выбросить огромное
количество снарядов и атаковать ложные
позиции. И далее, оставшиеся в его руках
после разведки боем господствующие высоты в Зееловской гряде, давали ему
возможность вести наблюдение за всей долиной, где сосредоточивались наши войска.
Значит, скрытность накопления сил для
генерального наступления против притаившегося противника была потеряна. А ведь
хотелось подвести войска, особенно артиллерию и танки, к исходным позициям незаметно, скрытно и тихо. Как это сделать,
когда было ясно, что противник рассматривает наши позиции с многих точек Зееловских высот на всю глубину плацдарма, до самого Одера, включая и восточное
побережье? Вот почему я говорю об огромном напряжении нервов в те дни. Оно
возрастало не по дням, а по часам, ибо в
ночное время противник не давал нам передвигать войска незаметными. Ту неожиданность, которую он готовил против нас,
надо было предупредить скрытым пополнением сил. Клин выбивать клином. Однако, и такое решение мы могли осуществить
с предельной перегрузкой сил и нервов.
Дело в том, что и ночь плохо помогала
нам в скрытом передвижении войск: ночная мгла пронизывалась светом прожекторов, установленных на Зеелсвских высотах — они включались автоматически, прощупывали долину и выключались попеременно то там, то тут—вероятно ими управляли из какого-то одного пункта, зарытого
глубоко в землю. Мы играли в

прятки и

не открывали по ним огня—артиллеристам

было приказано не выдавать себя, молчать до последней минуты. В тот момент,
когда гасли прожектора, над долиной вспыхивали осветительные бомбы, сброшенные
с разведывательных самолетов, и вся долина опять была, как на ладони, перед глазами противника.
Маскировка войск в долине усложнялась тем, что деревья еще не распустились,
а закапываться в землю не давали веш* и грунтовые воды. Копнул один раз
штыковкой и эта ямка сию же минуту
заполняется мутноватой водой.
Проще говоря, противник видел нас,
л о н а ш и х силах и средствах. Подговка нашего наступления не была для
•о неожиданностью.
В этих условиях к р а й н е необходима усиная работа политических органов, парйкых и комсомольских организаций. Редаительность людей в такой обстановке
ает очень большую роль. Поэтому нануке наступления, с получением боевой
ачи, было созвано собрание партийного
ива штаба, политического отдела армии
с приглашением командиров и начальни1В политических отделов корпусов и диий. Выступить с докладом о задачах
ммунистов аомии в предстоящем наступ:нии было поручено мне.
Выступающие на собрании актива офи,еры и генералы, а их было много, высказались с глубоким пониманием обстанови стоящих задач, делились своими думи, предложениями по организации но1го подъема боевого духа всех бойцов,
щих в последний решительный бой, на
рм Берлина. Партийный актив единошно одобрил предложение, в котором
корилось: «В ночь накануне наступления
'•се части и соединения выносят на передний край в первую траншею боевые гвардейские знамена, чтобы каждый боец видел, что он идет в этот бой вместе со
Своими товарищами, бойцами и командирами, со святыней части—под боевым краевым знаменем—символом революционных
Идеалов и священного стремления всех
Честных людей земли к свободе и счастью
Человечества».
После актива со штабами и командираМи до роты и батареи
рельефных

планах был

включительно на
разыгран

первый

'день наступления, включая захват Зееловских высот. Особенно тщательно были отработаны вопросы управления войсками и
'••од вторых эшелонов войск в бой.

Командно-наблюдательный пункт армии
был подготовлен на высоте 81,5, невдалеке
от поселка Рейнтвейн. Сюда же неожиданно присоединился и наблюдательный пункт
командующего
фронтом маршала Г. К.
Жукова.
До начала наступления остались считанные часы. Ночь с 15 на 16 апреля показалась мне очень долгой. Когда ждешь решающих событий, время тянется медленно.
Перед рассветом на мой командный
пункт приехал Жуков. К этому моменту
войска армии уже заняли исходное положение. Многие командиры частей с гвардейскими знаменами вышли на передний
край и пошли вдоль траншей. Бойцы клялись у знамени, что с честью выполнят
поставленные боевые задачи. Изредка шла
перестрелка и очень кстати взвивались осветительные ракеты. Они освещали гвардейские знамена и будто живой Ленин
вставал перед воинами. Он смотрел на них
с алых полотнищ боевых знамен, как бы
призывая воинов армии освобождения к
решительности в заключительном сражении с ненавистным врагом. В момент вспышек ракет издали казалось, что он идет
вдаль траншей, не пригибаясь, не приладая к земле даже под огнем пулеметных
очередей противника! Коленопреклоненные
гвардейцы клялись перед ним бороться с
врагом так, как он учил, не жалея сил и
жизни своей!

П

ЯТЬ часов утра... Секундная стрелка
сделала последний круг и предрассветная мгла ночи
будто
расступились,
исчезла в одно мгновение. Вся прн.'дгрская долина качнулась и забилась, к а к и
лихорадке. Сорок тысяч орудии о т к р ы т ы
огонь. Сорок тысяч! На плацдарме п а л о
светло, как днем. Лавсна огня м с р о м п н у лась на Зееловские высоты. Там п п м й и лась поднятая разрывами м и н н с п а р и л о »
земля. Она поднялась с п л о ш н о й стюн от
земли до неба, как бы раги'.'шм м р и к фашизма на запале с восхо.имнгй тпей тободы и прогресса на погтоке.
По плану
артиллерийская мпдютоика
атаки из всех столон орудий, мимомгтнп с
одновременными у д а р а м и ночных ш т у р м о виков и бомбардировочной и и и а ц и и длилась 2~> м и н у т . Вслед аи о г н г и ы м налетом
пехота с т а н к а м и пол п р и к р ы т и е м лмсм'пюго огневого нп.ча л к и н у л а с ь ппгрсд. II теперь, 1 ч"" ' по плану, п и н » п р о ж е к т о р о в

79

начали освещать местность перед
наступающими. Казалось, все будет так, как
планировалось. Но... увы!—только
казалось.
Яркий свет
прожекторов, при всей их
мощности, наткнулся на дымовую завесу
от сгорающего пороха перед орудиями, затем на стену пыли и вздыбившейся земли
от наших же мин и снарядов. В такой насыщенной атмосфере
лучи прожекторов
пронизывали только лишь сто пятьдесятдвести метров. Начало атаки было назначено в темное время, надеясь на свет прожекторов. Однако, мы, находясь на высоте 81,5, в нескольких сотнях метров от них,
не могли следить за полем боя. Что там
происходило, мы угадывали только по разрывам снарядов. А когда пороховой дым
окутал высоту, мы не могли
разглядеть
предметы, находящиеся от нас в ста метрах. Цепям пехоты и танков, наступающим за огневым валом, тоже не помогли
прожекторные лучи. Прожектора
периодически то открывали, то закрывали свет
и наступающим казалось, что перед ними
возникают препятствия. Они теряли ориентировку. На многих участках наши подразделения остановились
перед ручьями
и каналами, перерезающими одерскую долину. Они решили выждать рассвета, чтобы
знать и видеть, какое препятствие им надо
преодолеть.
Маршал Г. К. Жуков, предложив новый
вариант ночного наступления при свете
прожекторов, не учел того, что зрение человека не приспособлено быстро воспринимать перемену света и темноты. Даже
при включении электрической лампы в темной комнате человек остается на какое-то
мгновение ослепленным. При выключении
света или при выходе из освещенного пространства в темноту, он также ничего не
видит до тех пор, пока зрачки глаз, расширяясь, не освоятся с темнотой. Такова
природа зрения человека, да и каждого
живого существа. Вот почему прожектора
не сыграли той роли, на какую расчитывал автор этого предложения. Вместо пользы они на некоторых участках нанесли даже вред. Потери среди прожектористов от
огня противника были напрасные. Некоторые историки, среди них и военные,
стремились приписать этой выдумке с прожекторами чуть ли ни одну из главных
причин успеха в наступлении с Одерского
плацдарма. Однако, участники этого наступления не подтвердят положительного
действия такого «нового оружия».

80

Первые полчаса после начала
нашего
наступления противник огня почти не вел.
Его наблюдательные, командные пункты,
а также огневые позиции были подавлены
артиллерийским
огнем.
Сопротивление
оказывали лишь немногие уцелевшие пулеметы, самоходки и отдельные
орудия,
укрытые в каменных домах и в отдельных
окопах. Цепи стрелковых частей вместе с
танками первые два километра наступали
за огневым валом успешно, хотя и медленно. Вскоре, преодолевая ручьи и каналы, начали отставать от пехоты танки
и самоходные
орудия, взаимодействие
между артиллерией, пехотой л танками начало нарушаться. Огневой вал, точно расписанный по времени, вследствие отставания боевых порядков пришлось остановить, и переключить артиллерию на поддержку пехоты и танков методом последовательного сосредоточения огня.
Уцелевшие артиллерия и минометы противника, вначале подавленные нашей артиллерийской подготовкой, стали оживать
и повели сильный обстрел дорог, по которым густо шла боевая техника и боевые
порядки наступающих частей. В некоторых
полках и батальонах вследствие темноты,
нарушилось управление. Все это сказалось
ка темпе наступления.
Особенно сильное сопротивление противника было оказано на канале Хаупт,
который проходит по долине, огибая подножие Зееловских высот.
Вешние воды
сделали его глубоким и он оказался непроходим для наших танков и самоходных орудий. Немногочисленные проходы по
существующим мостам обстреливались артиллерийским и минометным огнем из-за
Зееловских высот и прямой наводкой закопанных, хорошо замаскированных танков и самоходных орудий.
Здесь наступление войск еще больше
замедлилось. Пека саперы наводили переправы, войска, особенно тяжелая
боевая
техника, стояли на месте. Произвести какой-либо маневр машины и танки не могли. Дороги забиты, а двигаться напрямик
по болзтистой пойме и заминированным
полям было не только опасно, но и гибельно.
Наши бомбардировщики, истребители,
особенно штурмовики, с рассвета господствовали над полем боя. Они не давали
авиации противника появляться над полем
боя и успешно подавляли артиллерию противника в глубине. Это дало возможность
наступающим наземным войскам преодо-

леть канал Хаупт и приступить к штурму
Зееловских высот.
К 12 часам дня войска 8-й гвардейской
| армии прорвали первые две позиции противника и подошли к третьей, которую с
„ходу захватить не могли. Зееловские вы: соты были так круты, что наши танки и
самоходки не могли на них выбраться и
' вынуждены были искать более пологие
подъемы. Эти
подъемы были найдены
вдоль дорог на Зеелов, Фридерсдорф и
Долгелин. Но они были превращены противником в опорные оборонительные пунк| ты. Для подавления и захвата этих опор.IX пунктов требовался точный и сильный
гонь орудий. Артиллерия должна была
ерейти на новые позиции, ближе к Зееэвским высотам.
Мною было приказано: подтянуть ариллерию,
организовать
взаимодействие
ежду пехотой, танками и артиллерией и
14 часов после 20-минутного огневого
лета атаковать вышеупомянутые насеенные пункты и захватить Зееловские выты. Я не сомневался в успехе этой атано тут опять вмешались такие силы,
эроться с которыми мне было невозможНаходящийся на моем наблюдательном
ункте командующий фронтом маршал
Г. К. Жуков решил ускорить захват и пропозиций на Зееловских высотах ввоиом в бой 1-й механизированной армии
Катукова. На это, по-видимому, его толкнул
разговор по телефону со Сталиным. Раз»вор шел при мне. Жуков докладывал, что
Васгупление, хотя и медленно, но развивася успешно. Что говорил Сталин Жуко' — я не знаю. По-видимому, он не особенбыл доволен такими темпами наступяия при наличии большого преимуществ силах над противником. Жуков, заичив переговоры, тут же отдал устный
риказ командарму 1-й танковой Катукову
командиру отдельного танкового корпуЯщуку: пройти через боевые порядки
1-й гвардейской армии, захватить ЗгелозСкие высоты и развивать наступление на
Берлин.
Я лично просил не делать этого, так как
••я армия имеет достаточно сил и времени, чтобы выполнить поставленную задачу.
• просил не нарушать общий план наступления, а методически проводить его,
И предупреждал, что до выхода армии на
§ееловские высоты, нельзя вводить та;!•овые соединения в бой; они не выполнят
«дачи и не ускорят темп наступления. Но
,.«Байкал» Л» 2.

Жуков не умел отменять свои приказы. И
с 12 часов дня танковые колонны
трех
корпусов начали движение по тем же малочисленным дорогам, но уже
забитым
перемещающимися войсками 8-й гвардейской армии. Танковые колонны еще больше уплотнили эти дороги, уперлись в колонны машин и тягачей, сорвав тем самым
маневр и перемещение артиллерии. Если
передовые части могли, наступая, кое-как
маневрировать, то вторые эшелоны дивизий, корпусов и армии оказались парализованы. Они вынуждены
были свернуть
с дорог и двигаться, точнее, брести по
вязкому и топкому грунту долины, через
ручьи и каналы.
Во второй половине дня небольшой успех обозначился на правом фланге армии,
на участке 4-го гвардейского корпуса. Это
получилось там, где танковые корпуса не
заняли дороги. 47-я дивизия под командованием генерала Шугаева, наступая севернее шоссейной дороги Берлин-Кюстрин,
преодолела сопротивление противника, захватила несколько господствующих высот
севернее города Зеелов, перерезав железную дорогу и две шоссейные, идущие от
Зеелова на Бугдорф и на Гузов. 57-я дивизия, которой командовал генерал Зализкж, вечером вела бой уже за станцию
Зеелов.
На фронте 29-го и 28-го корпусов, наступающих к югу от Зеелова, части подошли вплотную к Зееловским высотам, по
организовать одновременный удар по опорным пунктам противника всеми силами не
смогли. Наступившая темнота не д а л а
развить наступление дальше. Задачу дин,
поставленную фронтом, армия не выполнила, Зееловские высоты не были и н и м
Сосед справа — 5-я ударная а р м и и 1гнерала Берзарина
также не ншш.чнина
задачи дня. Ее войска к исходу дин ш.им.чи
на реку Альте-Одер.
Сосед слева—69-я а р м и я мод командованием генерала Колпакчи, .и ИРП. бой Н1
апреля не продвинулась инсргл ми на ш.п,
остановилась на з а н и м а е м ы х ш м и п и н ч .
Первый день наоуп.и-ним иона (ал, чю
противник будет упорно сраж.ш.си ш к а ж дый рубеж. В ею м а н и и модра «дгжмшм
влилось немалое ко.лшчшо особых команд из поиск I > . к о ш р м м 1 ч > • I приказано, как п"...| .1 г н п . г н м ' . ! . . ИСГХ, КТО
попытаемся < м \ гит. им I ч или ослабить
сопротивление,
расстреливать на
месте.
Таким обра юм, м о р а л ь н ы й л у х нротшика « п о д к р е п л я л с я »
дулами
пулеметов.

81

направленных в затылки своих
солдат.
Рассчитывать на панику и массовое отступление в стане противника было преждевременно. Предстояло брать с боем каждый
окоп, каждую стрелковую ячейку, не говоря
пока об укрепленных городах и кварталах
крупных населенных пунктов.
ТОРОЙ день наступления начался в
10 часов 30 минут по московскому времени, после тридцатиминутной мощной артиллерийской подготовки. Насыщенность огня была огромная. На каждом километре фронта действовало свыше двухсот стволов орудий и минометов.
Наибольший успех за день 17-го был на
стыке флангов с правым соседом. Там
части 5-й ударной и 8-й гвардейской армий, прорывая оборону противника и отразив несколько контратак, вышли на рубеж Альт-Розенталь, Герльсдорф, озеро
Вайнтерг. Наименьший успех был на левом
фланге армии в стыке с 69-й армией, где
части 28-го корпуса, отражая непрерывные
контратаки противника, овладели районами Долгалин и Леббеникен.
На защиту Зееловских высот противник
бросил две дивизии из резерва—28-ю механизированную и 169-ю пехотную, и авиационный корпус противовоздушной обороны Берлина.
Лишь к исходу второго дня наступления
армия с трудом выполнила задачу первого
дня—овладела второй оборонительной полосой, захватила Зееловские высоты и вылезла из приодерской поймы.
Задача войскам армии на 18 апреля была поставлена не на захват больших пространств территории, а на перемалывание
живой силы и техники противника на поле боя и в глубине его обороны. Поэтому
боевые действия с утра 18 апреля были
также начаты
мощной артиллерийской
подготовкой по планам командиров корпусов.
I

В этот день противник ввел в бой две
свежие механизированные дивизии—«Курман» и «Мюнхенберг» и одну пехотную
дивизию «СС» под командованием генерала Зайцерта. Этими силами он намеревался остановить наше наступление.
Завязались ожесточенные
бои. Контратаки следовали одна за другой, особенно
на левом фланге армии.
В районе Дидеосдорф противник старился перерезать шоссе Кнктрин — Берлин,
по которому двигалась основная

масса техники и тылов 29-го гвардейского корпуса и 1-й танковой армии. Для
ликвидации этой угрозы было приказано
командиру 28-го корпуса ввести в бой из
второго эшелона 39-ю дивизию с задачей— наступать за левым флангом 29-го
корпуса, прикрывая левый фланг армии.
Передовой полк этой дивизии под командованием полковника Ефима Дмитриевича Гриценко с раннего утра вступил в
ожесточенную
схватку
с
батальоном
фолькс-штурм и кадровыми подразделениями противника, которые
стремились
всеми силами добиться какого-либо успеха. Они бросались в контратаки из засад, устроенных на пологих западных скатах Зееловских высот, открывали пулеметный огонь из тщательно замаскированных укрытий, которые уже прошли наши
войска, бросали гранаты и фауст-патроны
из домов и различных построек, стоящих
возле дорог и переездов. Полковник Гриценко противопоставил такой тактике противника свои формы борьбы. Он отказался от лобовых атак населенных пунктов
и узлов обороны. Батальоны его полка
повзводно и даже отделениями с минометами и легкими орудиями пробирались
через перелесий, окольными путями в тыл
населенных пунктов, на фланги обороняющихся подразделений противника и навязывали невыгодный ему бой с тыла и
фланга.
Моральная инициатива была в наших
руках и противник, как правило, не выдерживал такой нагрузки — сдавался или
панически отступал, хотя соотношение сил
на этом участке было не в пользу полка
Гриценко.
Только за один день боя полк Гриценко захватил около ста крупнокалиберных
пулеметов, 107 автомашин с различными
военными грузами и 315 пленных солдат
и офицеров.
Такой же тактики придерживался молодой и отважный командир полка из 79-м
дивизии — подполковник Александр Иванович Семиков. Его полк действовал лезее
полка Гриценко. В боях за Долгелин подразделения полка Семикова сумели преодолеть очень сильный узел сопротивления,
устроенный противником на перекрестке
железной дороги
и шоссе Долгелин —
Франкфурт. Пять закопанных «Тигров»
стояли на пути полка. С ними не мог.1!1
справиться ни тяжелые орудия, ни залпы
«Катюш». Бронь этих «Тигров» прикрыв:!
лась целыми штабелями дорожного бу

лыжника. Видя такую неуязвимость «Тигров», Семиков заслал к ним в тыл опытных саперов с фауст-патронами и взрывчаткой. После нескольких ударов с тыла
«Тигры» прекратили огонь, а их экипажи
сбежали. Вскоре на полк Семикова обрушился сильный артиллерийский удар, затем контратака больших масс пехоты и
автоматчиков, которые примчались на автомашинах и броневиках. Дело доходило
до рукопашных схваток. В ход были пущены гранаты и фауст-патроны. Сюда же
прорвались с берлинских аэродромов немецкие
штурмовики-истребители.
Они
сбрасывали бомбы в самую гущу войск,
обстреливали из пушек и пулеметов, без
разбора убивая своих и наших. После
двухчасового боя полку Семикова с помощью соседей справа и слева удалось опрокинуть противника. На поле боя осталось несколько сот убитых немецких солдат и офицеров, горело восемь броневикоз
и два сбитых самолета.
Потеряв важные позиции в этом районе, фашисты остервенело начали обстреливать мирные постройки Долгелина из
всех калибров артиллерии. Пострадало
много жилых домов, в том числе одна из
самых красивых в данном окружье—Долгелинская кирха. Немцы вели по ней огонь
с запада из района Ной-Малишь.
Были потери и с нашей стороны. Меня
особенно огорчила весть о том, что в этом
бою тяжело ранен подполковник Семиков.
.Он находился в боевых порядках первого
I батальона. Сброшенная немецким штурмовиком бомба разорвалась возле него.
Крупные осколки раздробили ему правое
- бедро, перебили руку, плечо. К счастью,
, врачам удалось спасти его. Правда, Семи1 кову не удалось участвовать
[ тельном

в заключи-

штурме Берлина, но он

остался

жив и сейчас находится в строю.
Два командира полка — Ефим Дмитриевич Гриценко и Александр

Иванович Се-

. инков, были отмечены мною в приказе по
ь итогам трехдневных

наступательных боев

'( И представлены к присвоению звания Героя

Советского

Союза.

В результате боев 18 апреля войска ар; мии вышли на рубеж Требниц, ЯнсфельI де, вели упорные бои за Марксдорф, Лин* цен

(южный).

Сосед

справа

вышел

|, рубеж Марксвальде, Вульков. Сосед
I ва — 69-я армия, и третий

е-

день

на
сле-

наступле-

ния оставалась на месте. В связи с этим
левый фланг 8-й гвардейской армии растянулся. Пользуясь пассивностью 69-й армии, противник своими контратаками как
бы старался повернуть войска 8-й гвардейской армии на юг, в сторону от Берлина. Чтобы этого не случилось, на прикрытие левого фланга армии мною были
оставлены две дивизии 28-го корпуса.
Первая танковая армия и 11-и танковый корпус, введенные в бой командующим фронтом еще в первый день боя за
Зееловские высоты, продолжали продвигаться позади боевых порядков 8-й гвардейской армии, запружая дороги и стесняя маневр последней. Танкисты не только не вырвались вперед, но и на третий
день операции оставались позади обшеувойсковых армий.
Наступление 19 апреля началось в
12
часов. До этого часа войска всего фронта подтягивали артиллерию и боеприпасы,
проводили разведку, уточняя огневую систему Мюнхенбергского оборонительного
рубежа.
В 12 часов 30 минут войска армии на
всем фронте перешли в наступление.
В
первой половине дня удалось
овладеть
опорными пунктами Домсдорф, Мюнхенберг, Белендорф.
В боях за Мюнхенберг отличился 242-й
стрелковый полк 82-й стрелковой дивизии. Командир этого полка гвардии полковник Иван Федорович Сухорукое, родом
из Куйбышева, участник битвы на Волге,
опытный офицер, тогда ему было 49 лет,
принял смелое и глубоко продуманное решение. Полк подходил к
Мюнхенбергу
вдоль дороги, идущей от Одера. Здесь
противник построил много оборонительных
сооружений. Остановив на этом участке
всего одну роту, Сухорукое демонстративно, на глазах наблюдателей противника,
отвел главные силы полка назад, затем
стремительным броском ворвался в
лес,
что севернее Мюнхенберга, и оттуда, из
леса, дружной атакой с фланга и с тыла
устремился в город. Роты и батальоны
действовали мелкими группами с тапкими и самоходными установками. Сам Сухорукое шел со стрелковыми подразделениями в центре полка. Бой в городе длился несколько часов. Осущес1вляя .чамысел
командира полка, бойцы старились отрезать пути отхода противника. Они пробирались на перекрестки улиц, ( п к р м н и л н
огонь и тем самым создавали пилимосгь
окружения. Вскоре противник начал ме-

83

таться в поисках выхода. Этого и добивался Сухорукое. Воспользовавшись паникой у противника, он дружной атакой
главных сил полка завершил разгром противника. Город был взят без больших потерь с нашей стороны. Противник потерял
около четырехсот солдат и офицеров, из
них 55 сдались в плен. Уничтожено 8 танков, 7 самоходок «Фердинанд», 12 бронетранспортеров, захвачено 137 автомашин
с боеприпасами и 150 вагонов с военным имуществом.
Лишь после окончания боев за Мюнхенберг Иван Федорович Сухорукое сознался, что тяжело ранен в грудь и в ногу.
Узнав об этом от полкового врача, я
приказал немедленно отправить
Ивана
Федоровича в госпиталь и возбудил ходатайство о присвоении ему звания Героя
Советского Союза.
Продолжая развивать дальнейшее наступление, войска армии к исходу 20 апреля вышли на рубеж Гарцин — Кинбаум,
Ениккендорф.
В этот день особенно много пришлось
преодолеть минных полей и заграждений
в лесах южнее Букков, западнее Мюнхенберга и Шенфельде.
В минировании дорог, мостов, а также
различных предметов, лежащих на пути
движения наших войск, противник проявил высокое умение, особенно в постановке всевозможных сюрпризов. Валяющиеся на дорогах, в кюветах и на чистом
поле мотоциклы, велосипеды, оружие и
другие трофеи были так искусно заминированы, что прикосновение к ним неопытного сапера вызывало взрыв. Первые идущие по дороге машины или танки проходили без приключений, а следующие за
ними подрывались.
Все это требовало от
войск особой
осторожности, а от саперных войск напряженной деятельности.
Наконец, нам удалось протолкнуть 1-ю
танковую армию в
прорыв с рубежа
Мюнхенберг — Белендорф, которая сделала удачный рывок на Фюрстенвальде н
Кинбаум, но развить дальше успех самостоятельно не могла. Реки, болота, озера
• леса сковали маневр танковой армии.
Засевшие в лесах и в населенных пунктах
фаустники били в упор, без промаха по
танкам. Было очевидно, что успех наших
танкистов возможен только при
тесном
взаимодействии со стрелковыми войсками.
После овладения оборонительным рубежом Мюнхенберг сопротивление
про-

тивника несколько снизилось. Изрядно потрепанные и понесшие потери части противника, теряя свою боеспособность, вынуждены были отходить под ударами наших войск. Однако, впереди были подготовлены рубежи обороны, усиленные многочисленными водными преградами, которые не удалось обнаружить нашей разведке заранее. Их предстояло прорывать
наступающим войскам с ходу, с короткой
подготовкой.
За четыре дня
наступательных
боев
войска фронта разгромили и перемололи
много немецких частей. Противник понес
большие потери в живой силе и технике.
Его войска, занимающие три полосы обороны и введенные в бой резервы — около
пяти дивизий,— были разгромлены и отброшены к Берлину. В этих боях очень
важную роль за населенные пункты, лесные массивы, узлы дорог играл маневр
таких подразделений, как рота, батальон,
которые проникали через промежутки
в
тыл противника, выходили на фланги и
атаковывали противника там, где он не
ожидал. Мощный опорный пункт — город
Мюнхенберг был взят именно благодаря
маневру мелких подразделений, проникших на его западную окраину.
Боевые порядки пехоты были максимально насыщены орудиями для стрельбы
прямой наводкой, самоходными орудиями,
танками и инженерными подразделениями.
что давало возможность непрерывно штурмовать оборону противника,
уничтожая
его узлы сопротивления и опорные пункты, громить его артиллерию, самоходки
и танки, действовавшие в основном из
засад.
Танковые корпуса только к исходу 20
апреля могли несколько выскочить вперед
юго-западнее Мюнхенберга, когда сопротивление противника снизилось, но развить дальше самостоятельное наступление
не могли. Даже потрепанная в боях пехота противника, вооруженная таким оружием, как гранатометы, фауст-патроны,
представляла сильную угрозу против наших танковых масс, особенно в лесных
массивах и в населенных пунктах.
К исходу 20 апреля сложилась благоприятная обстановка для войск 1-го Белорусского фронта. Вторая танковая армия
под командованием генерала С. И. Богданова на участке наступления 3-й армии
генерала В. И. Кузнецова
прорвалась
в район Бернау; успешное наступление
войск 3-й, 5-й ударной и 8-й гвардейской

армий, завершивших прорыв
четвертой
полосы обороны противника, и выход частей 1-й танковой армии в район Кагель,
Фюрстенвальде, Бенкендорф, куда вместе
;
с танками прорвались части 4-го стрелкового корпуса, вынудило противника отказаться от контратак и контрударов. Теперь ему осталось сосредоточить все внимание, все силы на оборону Берлина.
Удачное развитие наступления 1-го Украинского фронта и выход его войск в
• район Барут, Лукенвальде, Ютенборг заI ставило противника отказаться от обороны
• Одера и опорных узлов, таких как Франк! фурт-на-Одере и Фюрстенберг, и отступить
, свои войска на запад. Отвод этих войск
' противника, оборонявшихся на Одере, на
1 участке Франкфурт—Фюрстенберг—Губен
г не состоялся, они были отрезаны от Берлина и окружены в районе Мюльрозе, Лю! бен, Цоссен, Бад-Заров. Это дало возмож. ность левофланговым армиям (33-й
и
I 69-й) 1-го Белорусского фронта продви[ гаться вперед, что в свою очередь облегчило положение левого фланга 8-й гвар' дейской армии.
В это же время 2-й Белорусский фронт
под командованием Маршала К. К. Рокос!
совского успешно форсировал Одер
в
районе Шведт и развивал наступление на
Пренслау.
В общем, операция трех фронтов, хотя
несколько замедленно, развивалась успеш, но. Одер остался позади, фронт противника был рассечен до Берлина, крупные
силы 9-й армии и 4-й танковой были ок[ ружены юго-восточнее Берлина.
Советские войска наступали на Берлин,
на Эльбу.

С

Н А Ч А Л О М нашего наступления на
Одере, с 16 апреля, началась агония
Г руководства третьего рейха. И чем ближе
подходили наши войска к Берлину, тем
' острее развивалась эта агония со смерI тельными судорогами. Суть ее заключа, лась не в переживаниях за судьбу немецкого народа и всего германского госу! дарства, как об этом пытаются утверждать адвокаты главарей третьего рейха,
а в хитрых сплетениях интриг, рассчитан' ных. как мне кажется, на спасение собственной шкуры и даже положения путем
ложных демонстраций и грязной диплома(.. тической игры. Вдруг, неожиданно, от
! Гитлера уходят его давнишние едино(ышленникн и политические вдохновите-

ли Геринг и Гиммлер. Трудно сказать, на
что они рассчитывали, отходя от своего
фюрера? Известно только, однако, что
Геринг и Гиммлер всеми путями искали
контакта
с англичанами и американцами, предлагая им свои услуги и все, что
они имели. А иметь они почти ничего не
имели, если не считать тех преступлений
против народов многих стран Европы, в
том числе и Англии, за которые фашистские главари должны были отвечать перед судом международного военного трибунала. Несколько позже стало известно,
что Гиммлер, заискивал перед представителями английских реакционных кругов
» те, будто забыв о разрушениях многих
кварталов английской столицы, произведенных немецкими летчиками и «ФАУ-2»,
позволяли себе вести закулисную переписку и переговоры с руководителем гестапо
и содействовали ему в достижении намеченной цели. Более легкий путь избрал
Геринг. Он тянулся к представителям американских властей, искал у них сочувствия почти открыто, так как немецкие, летчики не бомбили городов и сел на территории США — прямых преступлений против народов Соединенных Штатов за ним
не числилось.
В последней декаде апреля от третьего
рейха действовало три парламентера
в
трех направлениях: Геринг шел к представителям США, Гиммлер — представителям Англии, Кребс — к
командованию
Советской Армии. Они шли с предложениями от руководства Германии о мирных переговорах под разной политической
окраской, но с одинаковой целью —сохранить возможность существования герман
ского правительства, пусть без Гитлера,
но из тех лиц, которые так или иначе
были связаны с нацистской партией. Мне
трудно сказать, кто был режиссером этого
сп;ектаклЯ),
но смысл дипломатической
игры каждого парламентера
ясен
под
веткой мира они несли ампулы с нлопитыми бациллами нацизма. А если эти руководители, подобно крысам, ралГнтнлиоь
с тонущего корабля, то между н и м и Ам.ч
сговор — вбить клин между г о и м и и к а м и
антигитлеровской коалиции. З а с м л л и I иоих эмиссаров во все концы, они налгмлись, что авось где-то клюнет. Чгм по кончилось— будет видно по ходу гоЛьпий.
Выход наших войск 21 апрели нп окружную Берлинскую автостраду п районах
Бернау, Петерсхаи-и, 1'юлгрслопф,
Эркнер, Вустенхаузен создали Ллигопринт-

85

ные условия для полного окружения Берлина. С этой целью приказом командующего фронтом между 5-й ударной и 8-й
гвардейской армиями были установлены
новые линии разграничения. Справа граница до
Брухмюле — прежняя,
далее
Дальвиц, Карлсфорст, пригород Темпельхоф, озеро Круменс-Ланге. Граница слева шла по линии Шенфельд, Малое, Новарес. Этим приказом 8-я гвардейская армия была повернута на юго-восточную и
южную окраину Берлина для окружения
и штурма его с юга.
Делать крутой поворот таких больших
войсковых масс, как армия, в условиях
пригорода было нелегко. Сложность заключалась в том, что многие части армии уже зацепились за Берлин и
велк
уличные бои, как говорят, находились в
мертвой схватке с противником. Круто
повернуть, значит надо отпустить прижатого противника. Отпусти — и он, поднявшись, ударит в спину.
Чтобы этого не случилось и был выполнен приказ командующего фронтом, я
решил сделать этот поворот пологим и
незаметным для противника. Решение было оформлено приказом:
«Командиру 4 корпуса с прежними
средствами усиления продолжать наступление и штурм Берлина в общем направлении: Петерсхаген — Ненсдорф, Зюденд;
29 корпусу с прежними средствами усиления продолжать наступление и штурм
пригородов Берлина в общем направлении Кепенин—Букков;
28 корпусу продолжать наступление и
штурм пригородов Берлина в общем направлении Мюггельхейм—Альт—Глинике —
Рудов».
Если посмотреть на карту, то станет
ясно, что части 8-й гвардейской армии,
огибая Берлин с юго-востока и юга, двигались вперед и теснили противника на
север так, чтобы он не смог ударить нас
во фланг или сделать
попытку соединиться с окруженной группировкой в лесах юго-восточнее Берлина.
Одновременно командирам корпусов и
дивизий было приказано тянуть за собой
тыловые части и подразделения п своих
полосах наступления, не обращая внимания на оставшиеся в тылу группы немецких солдат. Они будут рассеяны и разбиты силой оружия, которое есть в тыловых
подразделениях.
Проводя перегруппировку и безостановочное наступление, войскам армии необ86

ходимо готовиться к форсированию таких
водных преград как Шпрее и Даме. Поэтому командиры дивизий
подтягивали
за собой переправочные средства.
К исходу 22 апреля войска армии, прокладывая себе путь через окраины Берлина, овладели пригородами: Дальвиц. Шенейхе, Фихтенау, Рансдорф, Фридрихсхаген, Венден Шлос. В этот день особенно
сильное сопротивление встречали части 4го корпуса в районах Каульдорф, Карлсхорст. Фактически на этом направлении
наступление приостановилось, а на левом
фланге и в центре, в особенности на фронте 28-го корпуса, войска продвинулись за
одни сутки на 12—15 километров. Для
наступления в городе такой темп можно
считать хорошим.
В то же время было ясно, что чем ближе мы проходим к центру Берлина, сопротивление противника будет
возрастать.
Однако, командующий фронтом требовал
от войск быстрого окружения всего Берлина путем овладения пригородами до
подхода резервов противника, особенно с
запада и юго-запада и одновременно ставил задачу — как можно быстрее овладеть самим городом и его центром.
Конечно, такие требования справедливы,
но то, что войска не в состоянии были
это сделать, не являлось их слабостью и
неумением. На войне всегда надо
считаться с волей и действиями противника,
он всегда будет противодействовать, потому что он противник.
Командующий фронтом не ограничился
переводом 8-й гвардейской армии на югозапад и юг Берлина. 1-й танковой армии
было также приказано действовать в этом
же районе совместно с 8-й гвардейской
армией.
Решение использовать танковую армию
для наступления в таком городе, как
Берлин, было непонятным, вернее, неправильным. В уличных боях, когда площади
и улицы пусты, когда противник организует свою оборону в зданиях, на чердаках и в подвалах, танкистам, которые
сильны в полевых условиях, делать нечего. Они не видят противника, не могут
проникнуть в здания, на чердаки и в подвалы. В то же время танки являются хорошей мишенью для бронебойщиков, вооруженных бутылками с горючей смесью
и особенно реактивными гранатометами
типа фауст-патрон. Это не значит, что
танки и танкисты не нужны и не пригодны для городского боя. Я далек от по-

! добной мысли. Они нужны, но не как
I самостоятельная сила, а для совместного
' действия с другими сухопутными родами
войск в штурмовых группах.
Только во взаимодействии со стрелке:
выми подразделениями, с артиллеристами,
':. саперами и химиками танковые экипажи
будут видеть где их подстерегает опасI ность. Им подскажут об этом бойцы штур>. мовой группы. Подскажут и укажут —в
ь каком здании, на каком этаже, чердаке
Г и подвале засел противник, которого сов•" местными усилиями надо уничтожить. И
в этом тесном взаимодействии танки чаще
всего должны использоваться как артиллерия на гусеницах, а танкисты, как ар:ллеристы под броневой защитой.
В связи с этим мне было непонятно,
очему 19 апреля танкисты 1-й армии,
вырвавшиеся на оперативный простор после овладения Мюнхенбергом и успешного
развития наступления
в
направлении
Фюрстенвальде и Эркнер — на юго-восточные пригороды Берлина,— были повернуты на Берлин для атаки его с востока?
Почему эта армия не получила задачу
наступать на юго-запад, в первую очередь
вдоль автострады Франкфурт — Берлин,
затем Магдебург —Лейпциг, обходя Берлин с юга?
Первая ошибка — ввод в бой танковой
армии до выхода общевойсковых соединений на Зееловские высоты — повлекла за
- собой вторую ошибку руководителя берлинской операции: теперь он нацеливал
танковые армии на самый город Берлин,
. а не в обход его с юга и севера. Эти
г ошибки,
допущенные
командованием и
[ штабом фронта в использовании танков,
. конечно, были переложены на плечи нижестоящих командиров.
Командующий фронтом
рекомендовал
снимать командиров, которые «проявили
неумение и нерешительность» в бою. Я
не решаюсь утверждать, что таких командиров не было, однако по одному дню
боевых действий судить о неумении и нерешительности командира, который прошел всю войну, нельзя.
Тут неминуемо
допустишь ошибку. Зачем же снимать командира и ставить вместо него другого,
вызывая ненужные недовольства и нездоровые настроения в войсках.
Сегодня
часть не продвинулась вперед, а завтра
сделает большой рывок. Все зависит от
Времени и обстановки, которая складывается не только по воле командира, но
• по воле противника и общего характера

действий, руководимых высшим командованием обеих сторон. Наказать за свои
ошибки ни в чем неповинных людей —
не делает
чести любому
начальнику.
Сталин и Берия заставляли привлекать к
суровой партийной ответственности честных партийцев, которые затем переживали жестокие моральные и физические
испытания за то, что не признавали за
собой вины, которой не было. Что-то подобное чувствовалось в этой рекомендации.
Штабы и части 8-й гвардейской армии,
ведя бои в пригородах Берлина, перестраивали свои боевые порядки в систему штурмовых групп и отрядов. В ночь
с 22 на 23 апреля никто в армии не спал
и не отдыхал: все выполняли поставленные задачи. Предстоял выход к Шпрее,
затем Даме. По расчету штаба
армии
форсирование зтих рек было намечено
качать с утра 23 апреля после 30-минутной артиллерийской подготовки.
К этому времени подтягивались переправочные средства, имеющиеся в армии.
Казалось, все должно было пойти по плану, но как часто бывает на войне, планы
не всегда выполняются так, как их планируют. Часто развитие событий
вносит
поправки. Это случилось и в ночь с 22
на 23 апреля. Части 28-го и 29-го гвар. дейскога корпусов, выйдя на берег реки
Шпрее, кашли множество спортивных весельных и моторных лодок, а также несколько большегрузных барж. Командиры
подразделений и частей, зная общую задачу армии и своих дивизий, не ожидая
приказов и указаний, с помощью этих лодок, под покровом ночи, приступили к
форсированию реки Шпрее, затем Даме.
Раньше всех форсировали эти
водные
преграды в районе Векденшлос
части
88-й гвардейской дивизии под комаидпнанием генерал-майора Панкова. К рассвету они заняли пригород Фалькспт-рг.
Положил начало успешному формированию Шпрее и Даме командир торою
стрелкозсго батальона 2В!1-го полка КЯ-Й
дивизии гвардии капитан А ф и н а ш й П н и нович Семакин, кадровый офицер, у ч ш г ник многих боев на ф р о н т а х Отечемпенной войны. Здесь, на п о л п у п а ч к 1>е|>лину, он показал обра 1ец смелости, ра {умной инициативы и нькокш о (шпшю мастерства. Его батальон нроднш л.'Н и ннгрея
от окружной Берлинской а п ю п р а д м через лесной миссии. На пут нприи.гки
промежуточной рубеж оОорони нротинН7

ника. В батальоне не было орудий и минометов. Ждать, когда подтянут орудия
и другие средства переправы, Семакин не
стал: противник мог отойти или навязать
выгодный ему бой в знакомой обстановке-.
Надо было сразу, с ходу, неожиданной
атакой сбить противника с занимаемой
позиции и двигаться дальше. Капитан Семакин так и поступил. Дружная атака
развернутых рот, ринувшихся на противника из густого леса с разных сторон, так
ошеломила немецких стрелков и пулеметчиков, что они не успели сделать ни одного более или менее организованного
контрдействия. В этой короткой схватке
батальон Семакина захватил более ста
немецких солдат в плен и уничтожил три
бронетранспортера. Как после выяснилось,
это был заслон к одной из переправ через
Шпрее.
Продвинувшись вперед еще несколько
сот метров, батальон неожиданно вышел
на берег реки. Очистив берег от сопротивляющихся групп противника, бойцы батальона, по примеру своего командира,
бросились кто вплавь, кто на подручных
средствах к противоположному берегу.
Ни залпов артиллерии,
ни пулеметной
стрельбы не было. И вдруг перед глазами
немцев, находящихся
на той стороне
Шпрее, появились русские солдаты. Они
будто вылезли из-под земли или прошли •
по воде невидимками. Делать нечего, надо
отстреливаться или отступать. Как показали пленные, в это мгновение русские
автоматчики, кто босиком, кто даже голый или в одном белье, но с автоматами,
открыли огонь с тыла.
— Они носились там, как приведения.
Пришлось отступать,— рассказывал пленный немецкий командир звени из батальона фолькштурм.
Этого и добивался капитан Семакин.
Он лично с небольшой группой автоматчиков, мокрых и разутых, прорвался
в
тыл. Теперь ему осталось только правильно организовать преследование отступающего противника.
К вечеру, уже в сумерки, его батальон
подошел к новому водному рубежу. В
ночь на 24 апреля он форсировал и реку
Даме. Успех этого батальона развили и
закрепили остальные батальоны и полки
дивизии. К рассвету они заняли пригород
Фалькенберг.
Правее, в районе Кепеник, действовали
полки 39-й дивизии. Полк подполковника
Гриценко, выйдя к Шпрее, встретил силь-

88

ное огневое сопротивление слева. Там еще
сохранился шоссейный мост. Его надо было взять целиком. Чтобы не привлекать
к себе внимание охраны моста,
Ефим
Дмитриевич Гриценко оттянул батальон
в сторону от места и организовал демонстративную перестрелку в районе Кепеник. Дескать, там идет главное сражение. В самом деле в Кепенике шли уличные бои. Но там действовала лишь одна
рота мелкими группами. Убедившись, что
обороняющие мост успокоились, Гриценко
вызвал к себе командира 5-й стрелковой
роты старшего лейтенанта Балакина
и
поставил перед ним задачу:
— С наступлением темноты переправить
роту на подручных средствах на западный берег Шпрее в одном километре южнее моста. Затем всеми способами пробраться по той стороне в тыл обороны
моста и атаковать.
Рота старшего лейтенанта Николая Балакина, действуя мелкими группами, совершила ночную вылазку в тыл противника, уничтожила не только обороняющих
мост на той стороне, но начала преследовать противника, панически отступающего
в Берлин.
Воспользовавшись этим, Гриценко поднял основные силы полка и почти без
сопротивления занял мост. Заложенные
мины
и фугасы под опоры мостовых
ферм были сняты и вся дивизия с артиллерией и танками перешла по этому мосту через Шпрее, оставив небольшие силы
для доколачивания осажденного гарнизона противника в Кепенике.
В эту же ночь части 29-го стрелкового
корпуса, сняв охрану железнодорожного
моста в районе Адлерсхоф, также переправились через Шпрее. Им удалось захватить большой плацдарм на западном
берегу и взять еще один шоссейный мост
через Даме.
Не могу не отметить мужество и отвагу
лично командира 82-й дивизии генералмайора Михаила Дука. При форсировании Шпрее он в числе первых подошел
к берегу.
Когда разведчики,
которым
предстояло преодолеть
водный рубеж
вплавь, немного оробели, Михаил Дука,
еще не забыв принципы былой организаторской
деятельности
в
партизанских
отрядах Белоруссии, сбросил с себя китель, разулся
и, разбежавшись, нырнул
в воду. Леденящая, холодная весенняя
вода не остановила его ни на середине
реки, ни у того берега. Отцепив там две

лодки, он вернулся с ними обратно, как
бы показал разведчикам,— действуй так.
После этого уже ни одного бойца
не
страшила водная ширь мутной и холодной Шпрее.
Таким образом, по разумной инициативе командиров подразделений и частей
28-го и 29-го корпусов, задача была выполнена раньше, чем планировалось штабом армии, почти без потерь, с меньшими затратами сил и средств.
Для переправы танков, артиллерии, обозов были наведены дополнительные понтонные мосты и вся масса войск двух
корпусов получила возможность быть на
той стороне Шпрее.
К концу дня 23 апреля соединения арI мии полностью овладели
пригородами
Карлсхорст, Уленхорст, Шеневейде и Ко, пеник и вели бои западнее реки Даме.
'. Сопротивление противника на этом участке было прекращено.
|
В городском бою часто противник по, является там, где его не ожидаешь. В
[ тылу наших войск он оставлял специаль) ные группы диверсантов, которые, притаившись в подвалах, пропускали мимо
себя передовые наступающие части и даже наши резервы и затем приступали к
активным действиям. Это делалось, чтобы
посеять панику в тылу и тем самым сковать или затормозить действия на фронте. Для борьбы с такими группами в тыловых подразделениях дивизий и полков
К армии создавались команды охраны тылов
• и комендантской службы. Они успешно
• Справились с поставленными перед ними
| задачами.
I. С утра 24 апреля войска армии продолжали наступление на всем фронте, отбрасывая противника к центру города.
На правом фланге части 4-го корпуса,
также, форсировав Шпрее, заняли районы
Шеневейде, Дам-Форштадт, Нидер.
На левом фланге части 28-го корпуса,
продолжая развивать наступление, в 6
Часов утра в районе Шенефельд соединились с 3-й танковой армией 1-го Украинского фронта. К исходу дня 39-я и 79-я
Дивизия этого корпуса вышли к каналу
Тельтов, овладев городскими районами
Бриц, Буков, Рудов. Части 29-го гвардейского корпуса очистили от противника
районы Иоганисталь, аэропорт Адлер-

(

сюф.

Выход наших войск к каналу Тельтов и
Соединение с войсками 1-го Украинского
фронта означали полное окружение Бер-

лина и Берлинского гарнизона с востока,
юга и юго-запада. Сильная группировка
противника в составе 9-й общевойсковой
и 4-й танковой армий — всего тринадцать
дивизий^ действующих , югогвосточмее
Берлина, также оказалась в кольце и громилась нашими войсками.
В связи с этим войска 8-й гвардейской
армии,
в полосе наступления которой
действовали переправившиеся соединения
1-й танковой армии, приказом фронта были повернуты на северо-запад — на центральную часть Берлина. Граница справа—
река Шпрее.
К этому времени войска армии были
реорганизованы для
городского боя
в
штурмовые группы и штурмовые отряды.
В состав штурмовых групп включались
танки, саперы, минометные подразделения,
орудия всех калибров, вплоть до большой
мощности, а там, где на пути штурмовых
групп и отрядов предстояло преодолевать
водные препятствия, придавались переправочные средства.
Соединением войск двух фронтов и окружением Берлина завершился основной
этап берлинской операции. Регулярные
войска рейха были разбиты, сплошной
фронт противника был прорван на многих
участках, его крупные силы были окружены и добивались по частям.
Резиденция германского
генерального
штаба, находившаяся в районе Цоссен,
была захвачена войсками 1-го Украинского фронта и тем самым управление войсками третьего рейха оказалось нарушенным навсегда.
Советские войска, не участвовавшие в
окружении Берлина, наступали на Эльбу
навстречу западным союзникам. Дни третьего рейха были сочтены. Окончательная
победа стала очевидной. Это чувствовали
все, от солдата до генерала. Не покидало
и меня чувство радости. И вдруг к а к а я то тень легла на душу. Это случилось вечером 24 апреля, после пшика маршала
Жукова. Сначала я не мог понять, почему
после разговора с ним миг стало как-то
не по себе, грустновато и досадно.
Нет,
не тон разговора. Он говорил со мной тихо, но с какой-ю непонятной раздраженностью и подозрительностью. Едва я успел поднять трубку, как услышал вопрос:
— Откуда получены сведения, что войска маршала Конева подошли с юга к
Берлину?
Я ответил:— Левофланговые части 28го стрелкового корпуса в районе аэрод-

рома Шенефельд в 6 часов утра сегодня
встретились с танкистами 3-й танковой
армии Рыбалко.
— Кто их видел, кто доложил об этом?
— Мне доложил об этом
командир
корпуса генерал Рыжов.
Помолчав, Жуков потребовал от меня
выслать надежных офицеров штаба армии в ряд населенных пунктов южнее
Берлина и на южную часть кольцевой
автострады, чтобы тщательно проверить
сколько и каких войск 1-го Украинского
фронта подошло к Берлину с юга, когда
они вышли к автостраде и какие имеют
задачи.
Мне было странно слышать такие вопросы и выполнять такие поручения. Недоверие? Да, недоверие. Оно больно сжимает грудь, связывает руки. Зачем потребовались такие подробности? Все же мне
пришлось выслать 3-х офицеров из штаба армии для выполнения этой задачи.
Одному из трех офицеров, тов. Мережко,
мной было поручено найти какой-либо
штаб армии из войск 1-го Украинского
фронта и там получить подробные ответы
на вопросы маршала Жукова.
На следующий день, 25 апреля, находясь на своем передовом командном пункте в районе Иоганисталь, ко мне в середине дня прибыл командующий 3-й танковой армии генерал-полковник Павел
Семенович Рыбалко. Лучшего подтверждения о наличии количества и времени
прибытий войск 1-го Украинского фронта
желать было нечего. Мне ничего не оставалось делать, как позвонить Жукову и
доложить о прибытии ко мне генералполковника Рыбалко. Сию же минуту я
передал телефонную трубку Павлу Семеновичу.
Разговаривая с Жуковым, он сказал,
что поворот войск
1-го Украинского
фронта на Берлин совершен по указанию
Ставки Верховного Главнокомандования
в связи с медленным темпом наступления
войск 1-го Белорусского фронта...
Теперь йсе прояснилось — откуда пришла хмурая погода. Ох,- будь она неладна эта ревность к славе, с ней и радость — не радость.
25 апреля произошло одно из важнейших событий второй мировой войны: на
Эльбе в районе Торгау подразделения и
части 58-й стрелковой дивизии 1-го Украинского фронта встретились с патрулями (>'! II пехотной дивизии и 1-й американской армии. Фронт немецко-фашистских

войск был разрублен через весь европейский материк и воины двух континентов,
объединившиеся в борьбе против общего
врага, солдаты и офицеры США и СССР
пожали друг другу руки.
Осталось сделать еще
шаг — взять
Берлин и на этом закончить войну. Этот
шаг предстояло сделать советским войскам. Шаг трудный и
ответственный.
Трудность и ответственность заключались
в том, что в Берлин стеклась вся нацистская нечисть, здесь находилось
гнездо
германской
милитаристской
империи,
здесь еще продолжал жить и действовать
главарь этой империи Гитлер со своей
ставкой, которую предстояло вынудить
или точнее заставить силой оружия принять условия безоговорочной
капитуляции. Никаких условий, только безоговорочная капитуляция — так записано в Ялтинской декларации великих держав антигитлеровской коалиции. Теперь эту цель
можно было достигнуть решительным и
мощным штурмом Берлина. Такая
честь
выпала на долю 1-го Белорусского фронта.
Для 6-й гвардейской армии
кончился
период боев в нормальных полевых условиях, когда управление войсками идет по
всем правилам военного искусства, когда
штабам крупных частей и соединений удается влиять на ход боевых действий, и
наступил период боев в городе. Бой в
городе, да еще в таком крупном, как
Берлин, где противник решил обороняться
до последней возможности, значительно
сложнее боя в полевых условиях. Влияние штабов и командиров крупных соединений на ход боевых действий почти не
имеет никакого значения. Вся инициатива переходит в руки солдат и командиров
подразделений. Городской бой развивается по своим законам, он резко отличается от полевого, о чем постараюсь рассказать по ходу штурма Берлина. Поэтому
сейчас есть необходимость высказать суждения к итогам заключительного сраже
ния в полевых условиях, в частности, нл
главном берлинском направлении советских войск.
Вначале несколько слов о разведке. Что
произошло в этой области с 1941 года? Я
должен со всей ответственностью сказать,
что каких-либо сдвигов и прогресса к
оперативной разведке не было. Если ска

бы не на Эльбе, а на Рейне и ни том
закончилась бы война в Европе. И дело
не только в территориальных пространствах,— об этом были приняты согласованные решения на Ялтинском совещании
глав великих держав,— сколько в материальных затратах, в людских потерях,
которые мы понесли, преодолевая сопротивление противника на оборонительных
рубежах, построенных
немцами
перед
Если взять конечный период войны, наБерлином за последние два с половиной
чавшийся с января 1945 года, с Висломесяца. Я говорю так теперь, когда наши
Одерской операции. Сумела ли в этот певойска преодолели эти рубежи и начинают
риод разведка раскрыть главную группиштурмовать Берлин. Сколько будет еще
ровку противника, его
оборонительные
потерь — покажет ход штурма германской
рубежи, его планы по организации династолицы, но уже сейчас можно сказать,
мики сражения? Ответ один — нет, не сучто если бы разведка работала
хорошо,
мела. Факты говорят, что и перед берлиннам не пришлось бы прилагать столько
ской операцией разведка не смогла предусилий на прорыв пяти укрепленных погавить сведений и выявить даже основлос и трех городских укрепительных обвоные данные о противнике, о его систедов, которых не было между Одером и
ме обороны, группировке сил и располоБерлином в феврале.
жении резервов. Возможности противника
Теперь главная группировка 1-го Белобыли слишком преувеличены, и темп нарусского фронта должна была вновь про[ ступления наших войск по плану был зарывать восемь оборонительных рубежей.
, нижен почти в два раза.
Возможности
Кроме того, противник на этом главном
', противника, находящегося в Померании,
направлении имел достаточно войск, зани\ были настолько завышены, что в конце
| Зисло-Одерской операции у нашего ко- мающих одновременно все полевые оборонительные полосы и большие резервы для
: мандования появился излишний страх. В
проведения контратак и контрударов. Не
| результате — главные силы 1-го Белорусзная столь глубокоэшелонированной прочского фронта были повернуты на север,
ной обороны, темпы наступления наших
а затем на восток, на Гдыню. Разгром
войск были завышены. На второй и на
Померанской группировки противника с
третий день Берлинской операции, несмотцелью обеспечения правого фланга войск,
ря на успешные действия войск, запланивыходящих на Одер, к Берлину,, отнял
рованный темп наступления оказался немного сил и отобрал у нас выигрышную
состоятельным. В штабе фронта стали
и н и ц и а т и в у для внезапного удара по Бербить тревогу, заговорили о кризисе сраину. Иначе говоря, Померанская операжения. Тревога исходила от людей не суня дала противнику два с половиной
мевших понять, что план был составлен
есяца на организацию обороны Берлибез учета реальных возможностей протива, до которого
от Одера
оставалось
ника на этом этапе. Проще говоря, нельВ—80 километров.
зя было в апреле измерять темп наступЕсли бы в ту пору разведка смогла
ления той меркой, которая была реальной
тановить реальное положение дел в став феврале.
противниха, особенно перед Берлином,
И совершенно правильно Ставка повермы могли достигнуть цели значительно
нула ударную группировку 1-го У к р а и н ьше и с меньшими затратами
сил.
ского фронта на Берлин с юго-востока
едь, по существу, в конце февраля путь
и с юга, потому, что чем скорее наши
•а Берлин был открыт. Но мы не знали
войска возьмут Берлин, тем быстрее зиистинного расположения сил противника
кончится война, так как третий рейх в
И вместо решительного наступления заняэтих условиях без Берлина сущестионать
лись обеспечением своего правого фланга.
не мог.
• % сознательно возвращаюсь к этому вопЧто касается тактической разведки, то
росу, чтобы подвести читателя к окончао ней можно сказать положительно. Нштельному выводу: мы могли взять Берлин,
росла роль
мелких
разведынатглышх
• Возможно, с ходу, в феврале
1945 года;
групп, которые высылались в тыл протин' встреча с войсками союзников состоялась
ника на 20—30 километров. Они со (данажут, что в это время появился радар —
новость XX века,— это неправильно; радар фиксирует факты, а не предвидит их.
он видит летящие самолеты, может определить их курс, когда они летят в воздухе, но радар не скажет, когда самолеты поднимутся в воздух и куда полетят.
Радар — средство
наблюдения, новое,
дальнозоркое, но не предвидящее.

91

ли там базы, жили и наблюдали днем и
ночью за всем происходящим. В будущем
этот вид разведки несомненно будет иметь
еще большее значение, а с применением
технических усовершенствований, займет
одно из главных мест.
В этой же части своих размышлений,
я не могу не сказать своего слова о планировании и организации наступательной
операции. Несомненно, каждый план требует централизованной разработки. Однако нельзя все спланировать в начале до
мелочей и на всю глубину. План требуется по ходу его выполнения дополнять и
совершенствовать, особенно, когда появляются новые важные события, изменяющие ход операции. Идея плана сохраняется, но условия его выполнения могут быть
изменены ходом развития боевых действий, и с этим нельзя не считаться. Если
план будет догмой, то неизбежны лишние
затраты или даже срывы.
Особого внимания в
наступательной
операции
заслуживает
взаимодействие
между видами и родами войск, и между
соединениями и объединениями войск.
При планировании Висло-Одерской операции было предусмотрено массовое применение авиации. В ходе, вернее, в начале операции, двое с половиной суток авиация бездействовала. Цели, предписанные
авиации, подавлялись и уничтожались другими видами. Спрашивается, должен ли
планирующий штаб предусматривать подобные явления, когда один из видов или
родов войск в нужный момент откажется,
или не'будет в состоянии выполнить стоящую перед ним задачу? Отвечаю, да,
должен. Это необходимо и нужно. В томто и есть сила плана: он определяет достижение цели различными средствами.
Особого внимания заслуживает планирование действий танковых армий в больших операциях. До боев под Берлином,
танковые армии, действующие в 1-м Белорусском фронте, вводились через прорывы, проделанные общевойсковыми армиями. Они выходили на
оперативный
простор и самостоятельно выполняли поставленные фронтом задачи. Начиная от
Ковеля и до Одера этот план удался и
был выполнен. В наступлении на Берлин
с Одерского плацдарма этого не получилось. Танковые армии не вышли в прорыв. Планом операции не предусматривалось, что они должны делать при такой
сложившейся обстановке? На этот вопрос
никто не мог ответить. Об этом я гово-

92

рю с полной ответственностью, так как в
полосе наступления 8-й гвардейской армии действовала 1-я танковая армия. Она
не заняла должного места до Берлина и
в самом Берлине.
В 1-м Украинском
фронте 3-я и 4-я танковые армии, выйдя
на оперативный простор, сразу получили
самостоятельные задания и направления,
им в качестве средств усиления были
приданы стрелковые дивизии и эти две
танковые армии выполнили свои задачи.
Почему этого не получилось в 1-м Белорусском фронте?
Потому, что довлел
шаблон, единый
метод
использования
больших масс, который сорвался в начале операции и не был исправлен до конца.
Несколько слов о применении артиллерии в конце войны. Силу артиллерийского
огня мы привыкли измерять количеством
стволов на один километр фронта и считали нормой для прорыва 200—250 стволов. В учет этих стволов входили такие,
как 82-мм минометы, которые не всегда
могли своим огнем перекрыть первую позицию, или такую артиллерию, как дивизион 305-мм орудий, который в апреле
1945 года прибыл на Одер. Этот дивизион, по-видимому, всю войну путешествовал по железным дорогам и только на
Одере нашел место для применения. Он
мог обстрелять только один населенный
пункт Заксендорф, который находился в
двух километрах от переднего края и в
нем, кроме полевых укреплений и кирпичных строений, ничего не было.
Измеряя силу огня количеством стволов, мы не задумывались,— а нужно ли
их столько? Этот вопрос я задаю артиллеристам и себе в связи с тем, что чем
больше было стволов на километр фронта, тем больше сокращалась артиллерийская подготовка по времени, а снарядов
на орудие никогда не превышало трех
боевых комплектов на всю операцию. За
время операции каждый ствол, сохраняя
режим огня, мог выстрелить не три, а 10
и 20 боевых комплектов. В трех операциях артиллерийская подготовка Не превышала 30 минут (в Ковельской —25, при
прорыве на Висле —25 и на Одере —25
минут). Можно ли продлить артиллерийскую подготовку до часа и сократить количество стволов наполовину или на одну
треть?! Я считаю, что можно. Это сократило бы количество стволов всевозможных орудий, а также количество артиллерийских частей, многие из которых за

время каждой операции вели огонь
в
общей сложности 25—30 минут.
И наконец, о боевом, тактическом и
специальном росте наших солдат и офицеров.
Без преувеличения можно сказать, что
день, проведенный в бою, дает солдату
больше, чем месяц мирной учебы, а офицер, проведя активно всю операцию, получает знаний столько, что их нельзя даже
сравнить с тем, что он получил за годы
учебы в нормальной военной школе или в
училище. Однако, с огорчением
нужно
признать, что не все новички солдаты и
офицеры доживают до «бывалых»: некоторые из них выходят из строя именно в
первых боях. Поэтому очень важно иметь
еще до начала операции
обстрелянных
солдат и офицеров. Для чего необходимо
пополнять поредевшие роты и батальоны
сразу по окончании операции, чтобы за
время затишья, в мелких стычках с противником дать возможность новому пополнению узнать природу
современного
боя, узнать повадки противника, его слабые и сильные стороны. Суворов в свое
время учил русскую аргию на уроках
частных стычек с врагом, независимо от
того, были они удачны или
неудачны.
Это остается столь же важным и в настоящее время. К великому сожалению,
наши части получали молодое пополнение — солдат и офицеров перед началом
наступления, как мины и снаряды, что
*ие давало возможности поработать с ни1
ми предварительно под огнем в условиях
реального поля боя. Руководители управ[ ления резервов и начальники, которым
, была доверена подготовка резервов, находясь далеко от жизни войск и не зная
[ боевых нужд, никак не могли понять — в
|.чем разница в подготовке людей на учебных полях с условным противником и
на переднем крае действующих частей.
I Во время войны командиры крупных
геоединений старались держать
раненых
^Солдат и офицеров в своих госпиталях и
[Медсанбатах, чтобы они после излечения
[вернулись в свои части. Эти люди составляли золотой фонд любого
командира.
Они с полуслова понимали задачи части
!' а подразделения, в бою с успехом состязались в ловкости и умении с противнии. В авиации таких воинов называют

ассами. Я не ошибусь, если скажу, что
подобные ассы есть в пехоте, артиллерии,
среди танкистов и в других родах войск.
Такое явление надо считать положительным и будет правильно, если командиры
дивизий станут требовать увеличения числа специалистов и коек для своих санитарных рот и медсанбатов, вплоть до полевых госпиталей.
В заключение несколько слов об управлении. Штаб 1-го Белорусского фронта
во главе с генералом Малининым вправе
считать одним из лучших и опытнейших
штабов. Штабы армий, корпусов и дивизий также возглавлялись опытными начальниками, имеющими за спиной богатый практический опыт по управлению
войсками. Все же стиль управления войсками в последних операциях
желает
много лучшего. Если при планировании
операции они становились рядом со своими командирами, вместе обдумывали
и
разрабатывали планы, то в динамике боя
эти штабы играли роль сборщиков информации снизу вверх, часто отставали от
войск и своих командиров, лишь бы не
потерять связь с вышестоящим штабом.
Они больше боялись упреков и нагоняя
от высшего штаба, чем злой воли противника. Они не всегда вовремя были в курсе событий на фронте, так как донесения
от войск в оторвавшиеся штабы поступали с опозданием.
В наших наставлениях есть много рекомендаций штабам по обеспечению личного влияния на ход операции. Это хорошие рекомендации, но их выполняли главным образом командиры. Я за всю войну
ни в одной операции не видел на споем
командном или наблюдательном п у н к т е
начальника штаба фронта, хотя к о м а н д ный пункт 8-й гвардейской а р м и и соимгщался с передовым командным м у н к ю м
фронта.
Только этим можно оГп.испии. доклады в Ставку о взятии города и крпкн 1И,
которые оказывались сто и р у к а х противника.
Война закончилась у ж е почт 2(1 лет,
но в работе наших ми.10011 сип- коо-гдг
осталось
ненужное,
отер! му юг практикой ВОЙНЫ, ,.| КОШ|)ОГ ПИГ. I ;••> I | 1 1..Н1И
держаться так на шпаемые «нпамшимые
авторитеты инаГшой смужГш».

(Окончание следует)

93

Вт. ПЕСТЮРИН

БАЛЛППП О ТРЕХ ВЕЩАХ
Оставил на память
поход мне
великий
три эти вещи
из многих реликвий:
походную сумку,
ремень,
сапоги
и краткий наказ старшины:
«Береги!»
И там, где лишиться
легко было
ног,
я сапоги свои
все же сберег.
Замшелая кожа
совсем порыжела,
наверно, от пролитой
крови
под Ржевом.
Под Ржевом я трижды
ходил в них
в атаку,
и жидкая грязь
покрывала их лаком.
Шагал под огнем я
украинским шляхом.
От залпов орудий
Днепро даже
ахал!
На переправе —
что за беда! —

булькала в них
ледяная вода.
На переправе
в минуту одну

вместе с оружьем
пошел я
ко дну.
На переправе
без всяких чудес
я умер под вечер,
а утром — воскрес!
Эх, сапоги, вы,
мои сапоги!..
Я не натер в вас
ни разу ноги.
Не расставался я
с вами нигде,

9.1

г. Черемхово.

шел все вперед,
а назад — по нужде.
След этих старых
солдатских сапог
знают обочины
многих дорог.
Помню, без хлеба
в пути ослабев,
туже ремень
затяну на себе...
Помню, гранаты
в походе при мне
грозно висели
на этом ремне.
Помню, обедал
сырою кониной,
но, злой и упрямый,
дошел до Берлина!
Были порою
делишки плохи...
А в сердце горячем
звенели стихи!
Я эти стихи
о великой Руси
бережно
в сумке походной носил.
Я сыну
не зря наказал:
«Береги
отцовскую сумку,
ремень,
сапоги!»

Виктория ЯРМИЦКАЯ

ТЫ СКАЗАЛ МНЕ...
Ты сказал мне: «Я — твой!»
Как в стихах в старину.
Был осеннего солнца
неярок накал.
Ты сказал мне:
«Я твой!»
И ушел на войну.
И друзья утверждают,
что ты не солгал.
А в глазах моих
дымы далеких дорог.
А в ушах моих
топот тяжелых сапог,
звуки боя
и чья-то чужая беда...
Ты сказал мне:
«Я — твой!»
И ушел
навсегда,
г. Ангарск.

95

Ц. ДАМДИНЖАПОВ

ЗОЛОТОЕ КОЛЬЦО
1. Строки письма
зовут в дорогу

О

ДНАЖДЫ на имя газеты, в которой
я работал, пришло письмо. Вскрыв
конверт, мы с трудом прочли неразборчивые строки, то неуклюже набегавшие 'одна на другую, то разбегавшиеся
в разные стороны. На листках темнели
большие кляксы. Сразу видно было, какого труда стоило это письмо его автору.
Он писал: «Я уже стар. И здоровье у
меня плохое. Если бы не война, может,
еще (бодрым был -бы. А так до 65 лет дожил кое-как и чувствую — тяжело мне
стало. Не то, чтобы денег те хватало.
Нет, пенсию получаю, живу — особо не
нуждаюсь. Есть, и еда и питье, и одеться
есть во что. Но пет возле меня на старости лет родного сына. А мне так нужно хоть чуточку его внимания. Одному
коротать дни и ночи в пустой и:ши уже
невмоготу стало. Единственный сын той
Гонгор меня бросил, своего родного отца
забыл. Говорят, он в Иркутской области,
в городе Бодайбо инженером работает, с
электричеством дело имеет. Я к вам с
просьбой обращаюсь. Помогите нам с сыном понять друг друга и по-доброму мел:
собой поладить.
Лодой Батуев, член колхоза «Эрдэм».
Родители готовы за своих детей в огонь
и в -воду идти. И не даром у нас в народе говорят: «Младенец в семье появляется — цветы на душе распускаются.
Дитя в юрте рождается — счастьем очаг
наполняется». И действительно:
стоит
96

где-нибудь
люльке
закачаться — там
шумный праздник. Созывают в гости соседей, гонят арзу, приговаривая: «Человеком дитя станет, и коновязь сам обновить сумеет, и жиром котел смазывать
научится». А сколько тревог и переживаний бывает 'у матери с, отцом, пока малыш растет, пока он человеком становится. И днем забота сердце гложет, и
ночью •— сон тревожит.
И Жак же можно после всего этого бросить родного отца, забыть его на старости
лет?
«Как же таких земля еще носит?!»— досадовал я, юбдумывая то, что
прочел только что в письме старика. Что
бы ни случилось, казалось мне, сын
всегда обязан заботиться -об отце и 'матери. А кто забывает о своих родителях,
тот достоин всеобщего презрения.
Мне поручено заняться 'этим письмом.
И вот, спрятав его в свою кожаную, видавшую виды сумку, я отправился на
станцию. Нужно было прежде всего повидаться с сыном—молодым инженером
1'онгорпм Батуевым.
Ехать пришлось сначала от Улан-Удэ
до Иркутска, а оттуда уже в Бодайбо.
Кмрхал я поездом «Наушки —Иркутск».
Лето было в разгаре. Сама природа,
казалось, любовалась своей красотой. В
стороне нашей, что лежит по южному
берегу Байкала-моря, влаги -всегда достаточно. Зелень растет буйно, местами трава по колено. Распускающиеся бутоны
цветов раскачивались под легким дуновением ветра. Временами казалось: вдоль
полотна дорори кто-то заботливо разостлал
нежный зеленый бархат, волнами переливающийся на солнце —что твои шелка

'или ковры, сотканные в Индии или Джакарте... Просто диву даешься, как красивы таежные распадки, зеленые доли[иы, особенно на запад от Улан-Удэ
к
Байкалу. Вот мимо проплывает полянка,
посреди которой розовеют целые букеты
кущей. Поближе к дороге почти сплошной полосой пламенеют кудрявые саранки, а немного поодаль приветливо кивают головками желтые маки. У самого полотна, дружно окаймляя поляну, трепещут на ветру вездесущие одуванчики.
Вот это уголок! Да мало ли таких у нас!
[Слов не хватает, чтобы точно описать то,
рто создается кистью природы.
Незаметно прошло время, и вот уже
за окнами плещется могучий
Байкал.
Старик, искони прославленный русскими
1и бурятами в песнях и сказаниях, —
• «чистый и благословенный», «славный и
священный», будто играючи своей боратырской силой, неторопливо и степенно
дакатывал тугие волны, издали похожие
колыхающуюся чешуйчатую вязь сеебряных доспехов. А навстречу им вставали могучие скалы, одна выше другой.
Поезд нырнул в туннель. На нескольминут скрылось солнце, и во мраке
гчетливее послышался стук колес на
ыках.
Чудесна 'природа Байкала.
Любуйся
ею — не налюбуешься. А как шедро одаяла она человека несметными богатстваI. Человек взял эти богатства. И появиздесь электростанции, рыбокомбинаI, предприятия горнодобывающей и лесаой промышленности. Чего стоит один
столько каш целлюлозно-картопный комби1нат, встающий во весь свой исполинский
;рогт! Недаром же в песне поется:
По самые берега индустрией полна
I Мирная байкальская сторона.
V А колхозы, совхозы наши, а плоды земиедельцев и животноводов Бурятии, а города, новые стройки... Все это творения
{Человеческого разума.
Мы миновали Слюдянку и через два часа с небольшим уже подъезжали к Ир•утску.
( Не задерживаясь, я в тот же день вылетел па самолете в Бодайбо.
1
Когда летишь на север, поражаешься обилию облаков и туманов. Время от
•ремени облака эти расступаются, и тог•,да на несколько минут открывается с высоты вид на землю, такую милую и близПрошло не более часа, как внизу за7. «Ба*кал» № 1

серебрилась река Лена, а еще спустя немного времени справа показалась северная оконечность Байкала. И в памяти
вновь возникают слова народных песен:
«Байкал-море великое, бархан-скалы высокие, род наш искони лебединый, коновязи столб высоченный».
Летим все дальше и дальше. Под крылом густеет тайга. «Вот он — дремучий
край таежный»,— мелькает в сознании.
И этот суровый край начал отдавать советскому человеку свои несметные сокровища. Там и тут клубятся из труб черные, похожие на грозовые облака, дымовые гривы.
Вот по таежному распадку, у самых
гор, наконец, засверкал Витим, и самолет
стал снижаться. Город Бодайбо приближался под крылом,
будто спешил навстречу.
Недолго я разыскивал дом, в котором
жил Гонгор Лодоевич Батуев. Встретили
меня радушно, как дорогого гостя. Какникак человек из родного края приехал.
Даже неудобно стало, когда о цели приезда вспомнил. Но что делать...
Батуевы оказались людьми приветливыми. Гонгору едва перевалило за тридцать, жена была еще моложе. На вопрос,
откуда родом, отвечала, что с западной
стороны Байкала, из Баяпдаевского аймака. У них двое детей: Балрто —пять
лет, Розе — три года. Живут, как видно, в
достатке. В двух комнатах их квартиры
есть, кажется, все, что нужно современной семье, начиная с никелированной кровати и узбекского ковра возле нее
и
кончая белоснежным холодильником.
Гонгора природа ростом не обидела. Он
в меру строен и с лица гфигож. Говорит
просто, непринужденно улыбаясь, смот
рит при этом на собеседника мягко и
внимательно. Я невольно подумал: «Как
же он, такой милый человек, и сшит»
родного отца бросил?»
Жену Гонгора звали Валентиной. Ног
да он обращался к ней, то вместо «На.чн»
говорил «Балл». «Хоть учился столько
лет, а все же сказывается ч и с т б у р я т
ский уклад речи, в котором почти не цалличаются звуки «б» и «в», нпдум.чл я.
У Вали черные смолистые пологи, сплетенные на затылке в тугой к р у г л ы й у.и'Л.
и белое, очень белое лицо с р у м н н и м и п у х лыми щеками.
Посидели, поговорили, оГнцих ннлкомых помянули, но что н(1Д1'ллг|1Ц|
нуж
но и о главном занести рг'м.
Дружб*

дружбой, л служба службой... И и открыл
причину своего приезда.
Ну что ж, придется рассказать г-.-е
пи порядку,— ответил Гонгор Батуев к
нопрогил жену и детей оставить наг <•
ним наедине.

2 Вскоылась
в сердце рана

Д

ЕТСТ150 мое шло, как говорят,
безоблачным,— начал
он. — Мать
души по мне не чаяла, растила так.
что тронуть рукой боялась, пыльной
дорогой ходить ке позволяла. Баловнем я
рос изрядным, как сейчас помню. Каждую мою шалость мать с отцом прощали.
Но любому пустяку л готов был реветь.
Чуть что—вытягивались губы от обиды.
Когда мне было лет пять-шесть, семья
паша в колхоз вступила. Сейчас уже не
помню, какую тогда работу в колхозе
мать и отец выполняли. Только потом, з
конце тридцатых годов уже, отец продавцом в сельмаге стал, а мать колхозной
свинаркой. Тут н я кие в чем помогать начал.
Мать Сила очень ласковая у меня. Помню, частенько прижмет к себе и задумчиво гладит по голове.
— Растешь ты не по дням, а по часам,
Гонгор мой, скоро совсем большим станешь, пото.ъж у дымянка подопрешь,—
говорила она, смеясь.
Иногда брала меня с собой на ферму.
Там я корм для свиней возить помогал,
свинарник чистил. Хвалила меня, н радостно так было мне ее похвалы слышать.
«Кто любит походить—и косточкой поживится, кто любит полея;ать—и вовсе
похудеет».—Эту народную пословицу мать
частенько повторяла. Уважать труд, любить его—это она мне всегда внушала.
— Взял бы его в магазин, показал как
работаешь за прилавком,—говорила она
•тцу.
— Он лее все к конфетам тянется,—
буркнет бывало в ответ отец.— Уж лучше
бери его в свой свинарник...
Ребята обидчивые, очень обидчивые, н
порой бывает так, что заронишь обиду в
душу ребенку, а она так разрастется, что
неприязнь на всю жизнь породит.
К началу тридцать восьмого года, когда ЧИР уже был» двенадцать лет, здоровье

*с

матери резко ухудшилось. Врачи говоря
ли: «Плохо с желудком». Временами она
стала задыхаться. Местный врач к паи
зачастил. И на аршан она ездила летом, и
лекарства принимала. Потом уколы ставили, особыми лампами грели. Ничего не помогало. Наконец, установили диагноз—туберкулез легких. К этому времени мать
уже совсем слегла. Семья наша тогда в
двух избах жила: справа—в зимовье мы
с отцом, слева—в летнике мать в углу за
пестрой ситцевой занавеской расположилась.
Иногда она выбиралась на
крыльце
погреться на солнце, подышать
свежим
воздухом. Остерегалась-то она тщательным образом, чтобы никому болезнь не передать. Даже кашлянуть боялась. А ужмен д совсем к себе допускать перестала.
Только метнет украдкой в мою сторону пе
чальпый взгляд и тихо со вздохом скажет/
— Рос ты баловнем, капризулей. Сметри, сейчас не будь таким, а то худо тебе
будет. Теперь ты уже большой, двенадцать
лет исполнилось...
И я как-то все меньше к матери стал
подходить. Подойду, бывало,-—она сразу
отворачивается будто недовольная. Видно,
старалась отдалить меня от себя, чтобы
не переживал так потерю ее. Но хоть и
реже подходил к ней, хоть и видел я перемену, дороже ее для меня никого не было, и верил я, надеялся, что она поправится. Другого исхода и в мыслях не допускал.
Как-то подошел к ней и говорю:
— Мам, а мам, ты выздоровеешь, рабо
тать снова начнешь и на собрание в аймак
поедешь. Я тоже хочу туда попасть. Возь
мешь меня с собой, а?
— Конечно, возьму,— ответила она и
тяжело вздохнула. Потом, помолчав немного, сказала:
— А пока уходи, мама твоя немного
отдохнуть хочет.
Уходя, я взглянул на мать и заметил \
нее на глазах слезы.
— Мама, ты плачешь? — спросил я I
подбежал к ней.
-- Нет-1:ет, я пе плачу,—ответила она
и тут же добавила.— Раз в глазах мои>
слезы, значит еще не скоро...
Я понял это по-своему.
—Почему не скоро, мама? Ты же быстро должна поправиться. Скорей выздорав
ливан!..
Этот разговор навсегда врезался мне в

память. Дело в том, что у нас, у ,бурят, нешь — воля твоя: или сам носить
как я уже потом узнал, издавна опреде- лаешь... ;;.ш жене своей подаришь... или
ляли приближение кончины больного по хранить будешь всю жизнь... как дорогую
его глазам: если слезы появлялись в гла- вещь,—и протянула мне небольшое золозах—значит смерть еще не пришла и есть тое колечко. Потом еще погладила мои
надежда, пусть слабая, ко все-таки надеж- щеки ладонями и, слегка притянув к себе, еще раз поцеловала в лоб.
да на выздоровлешге.
Меня поразили глаза матери: они были
Потом я еще как-то подошел к матери
совершенно пустыми. Я так испугался
и спросил:
— Мам, а мам, тебе скоро лучше ста- этого безжизненного взгляда, что только
нет? Перед тем, как пойти мне в школу, крикнул: <'Ма-ма!» и выбежал из летнисходим в гости к дяде, а? Я там с маль- ка.
Сколько бежал, не помню, не помню п
чишками поиграю, покупаюсь, за бруснитого, как оказался в гуще тальника, на
кой сходим. Ух наемся брусники...
берегу Сулхары. Слезы все бегут и бегут
— Да, да, сынок... пойдем, конечно, к
дяде, поиграешь там, порезвишься...-—глу- по щекам. Мой блуждающий взгляд падахо ответила мать и тяжело-тял:сло вздох- ет то на лучистое колечко, судорожно занула. А я не раз до этого слышал, что ес- жатое в маленькой ладони, то на стремли человек вздыхает—значит, худа ему. нину прозрачной Сулхары.
Все вокруг притихло, будто прислушиИ тут же прямо и выпалил с досады:
— Мама, неужели тебе лучше не бу- ваясь и разделяя со мной страшное горе,
дет?
свалившееся на мои хрупкие плечи. Ка— Что ты говоришь, сынок,—всполо- кие только мысли в голову не приходили
шилась она. — Я же скоро, совсем скоро тогда! Как только они не переплетались!
выздоравливать начну,—и попыталась «Вот,—думал я,—эти кусты тальника, вот
улыбнуться.
эти цветы и трава... Как они дружно цвеКогда спустя некоторое время я снова тут, как зеленеют, набирая соки... Вот реподошел к матери, ей как будто дей- ка течет... Как вода в ней чиста и прозрачна... Но что им — расти себе вволю
ствительно лучше стало.
Дни шли за днями. Лето было на исхо- и бежать по камням—вот вся их забота.
де, приближалась осень. Но матери не А у меня такое горе. Почему бы им, этим
кустам беззаботным, этой светлой реке, не
только не делалось лучше, а наоборот—
здоровье ее все ухудшилось. Ей станови- сказать, не утешить меня: «Не плачь, нн
лось все труднее цышать. Отец и род- горюй, мы вылечим твою маму, поможем
гннпкп матери безотлучно дежурили у тебе в горе!» Но разве они могут зто скаее постели.
зать?»
Я просидел на берегу дотемна, а когда
Однажды, попросив всех выйти, мать
вернулся домой, матери уже не было.
>дозвала меня к себе.
Ей было тридцать пять лет... А млг
— Сынок мой, милый, подойди ко мне
поближе,—едва слышно прошептала она двенадцать...
Отец сразу как-то осунулся, за несколь«, слабеющей рукой провела по моим волосам. Я наклонился над ней, и она чуть- ко дней постарел, будто много лет пришли.
чуть косиулась моего лба холодными гу- А я все плакал. Как только не уппч.ммБаш.
вали меня. Старики говорили: «Что под!» — Гонгор, родной мой... Ты мужчиной лаешь—болезнь, она не разбирает, иг гн
становишься... Теперь совсем большой... дит никого»,—и тяжело вздыхали.
Моему отцу тогда было сорок т р и |",ы
Двенадцать уже лет исполнилась... Надо
| тебе мужественным быть и... решитель- После смерти матери несколько дней г.чл• |ын, вдумчивым быть и... рассудитель- за его не высыхали от слсм.
— Потеряли мы с тобой нашу м а м у ,
ным... Это—достоинства мужчины... Промятая эта болезнь... Она вконец меня осиротели совсем. Что же нам дг.кт,
теперь?—повторял он растерянно.
гоготала... Сил моих уже больше нет...
А я снова и снова вспоминал мять, гс
Она слегка повернулась, с трудом пошрила под подушкой и достала белый пла- сухке глаза, искренне ж.гмм шц.ч и ш<
переставая давился рыданиями.
твчек, в уголке которого что-то было заВремя шло, а у меня п п - м р с ж п с м у будвернуто.
1
— Это я тебе оставлю,—сказала она, то тяжкий камень па серди» данит. Часто
1
•вертывая платочек. — Взрослым ста- вынимал подарок, ирнкладипал к щги' ,

,

подносил к губам и казалось мне, что веет
«т колечка родным материнским запахом.
Спустя два-три месяца вместе с отцом
к нам пришла какая-то молодая незнакомая женщина. Вечером собрался народ,
мяса сварили, из магазина, где работал
отец, водку принесли.
«Может быть, она отцу родственницей
приходится или матери,— подумал я.—
Но почему же тогда мне об этом раньше
не говорили?»
Пока я ломал голову, сели за стол. Выпили. Потом вдруг все весело закричали:
«Горько!» Я обернулся и увидел, что мой
отец обнимает молодую ;:;енщину. Еще не
поняв до конца что происходит, я тем не
менее почувствовал, что меня обманули и,
сломя голову, кинулся из зимовья.
Вбежав в летник я упал на кровать
матери. Может, я провел бы там всю ночь,
но скоро холод прогнал меня оттуда. Это
было в ноябре.
Домой я не вернулся, а забрался в сарай, где мы держали поросят, там было немного теплее.
Забравшись в угол, я лег на сено, но
холод и слезы, заливавшие глаза, пэ давали уснуть. Вдруг в темноте мне привидплось, будто смотрит на меня взволнованное, лицо матери. «Сынок мой, милый, почему сидишь в холодном сарае? Где твой
отец, разве не видит он, не следит за тобой?» 1 —слышались мне слова матери.
А из дома до слуха моего то и дело доносились пьяные выкрики и песни. И
снова, казалось мне, вижу я, как отец целует, незнакомую женщину. Глухая обида
росла в моем сердце.
Так у меня появилась мачеха. Теперь
все пошло по-другому. К отцу я и раньше не особенно тянулся, а теперь совсем
охладел к нему.
Как-то отец подозвал меня.
— Ну, Гопгор,— сказал он,—мы теперь не одиноки. Я тебе молодую мать
привел. Будь с нею в дружбе, живи в
согласии. Слушайся ее во всем. Твоя новая мама добра, все она умеет, грамоте
обучена, образована.
Услышав это, я почувствовал, будто з
сердце вскрылась слегка зарубцевавшаяся
рапа. Словно ножом или чем-то острым
полоснули. «Как же так?—подумал я.—
Когда умирала мать, отец так сильно переживал. А тут всего каких-нибудь дватри месяца прошло—и он запросто другую
и дом привел».— Холодок обиды в который уж рал больно защемил сердце.
100

Однажды вечером отец с мачехой говорили о том о сем, о приближающейся зиме, о хозяйстве. И вдруг слышу:
— Ведь я еще молода. Мне всего двадцать семь. А ты старше на шестнадцать
лет. Сын у тебя вон какой вырос. Слушаться меня скоро совсем перестанет. Видать, все о матери тоскует. А на меня дикарем смотрит. Надо заставить его уважать меня, пускай побаивается. Я теперь
с ним иначе обращаться буду. Мигом заставлю выполнять мою волю. От этого
только польза будет.
Пораженный этими словами, я не слышал даже, что ответил ей отец. Тихонько
выбрался из зимовья и снова побежал в
сарай.
Низко висевший ущербный месяц калался каким-то мрачным, будто говорил:
«Никого нет на свете, кто мог бы пожалеть тебя, одинокого, сиротливого». И я
невольно вспомнил поговорку: «Как в затмении луна, одинок сирота».
По пути в сарай я снял висевшую под
навесом шубу матери и накинул на себя.
Сразу стало теплее. Я вынул из-за пазухи
подаренное колечко и стал бережно-перебирать его на ладони. Передо мной вновь
возник образ матери. Ее лицо ласково улыбалось мне. Это было лишь один миг. Ласковое лицо матери вдруг сменилось сухим и жестким обликом мачехи. Я с досады зажмурил глаза, но отделаться от видения никак не мог.
Е отцу я старался откоситься неплохо.
Ведь кроме него, у меня никого не было.
Я даже немного оправдывал его, убеждал
себя, что он просто попал под влияние
мачехи, и это вызывало жалость к нему.
Как-то я решил поделиться с ним своей
обидой, но отец сразу изменился в лице.
— Каким ты грубым стал,—резко сказал аи. — Родного отца ни в грош не ставишь, все норовишь по-своему поступать.
Смвтри мне, а то возьму ремень, шкуру с
тебя спущу!
Потом немного мягче добавил:
— Золотое колечко, что тебе мать отдала, дай-ка лучше мне. А то еще потеряешь.
— Никому не отдам его, это материн
подарок'.— крикнул я и выбежал из дома.
Жизнь между тем становилась все невыносимее. Отец вовсе чужим мне стал,
а мачеха и дома ругалась, и на улице пе
любому поводу выходила из себя. Никак
не угодапнь ей.

Однажды заметил я, что она сдернула
коврик, висевший над маминой кроватью,
и бросила у двери на пол, ноги вытирать.
Это меня взорвало. Но, стиснув зубы, я
промолчал, а потом уже незаметно унес
коврик и в сарае спрятал.
А еще был такой случай. Сидели мы дома втроем. Вдруг ни с того ни с сего опять
началась перепалка.
— Твой стервец стал
невыносимым.
Слово скажу ему, а мне он два. Все, что
делаю, ему не нравится. Скоро не то что
меня из дома выживет—бить начнет. Разве я в чем виновата перед его родной матерью? Лучше уж уйти мне к своим!—
запричитала она.
Это была ложь. Я ни разу не сказал
ей плохого слова, не перечил ей ни в чем.
И я не сдержался.
— Откуда пришла, туда и убирайся!—
выпалил я и тут же полетел куьырком от
удара. Это отец с размаху треснул меня
по шее.
— Сейчас же чтоб духу твоего здесь не
было!—заорал он, багровея от злости.—
Убирайся вон! Иди к своему дяде, или
поклонись, проси у нее прощения!
— Ну и уйду, уйду от вас.
Впопыхах собрал свои пожитки и в тот
же день ушел к дяде.
«Была бы мама жива, ничего такого не
случилось бы,—думал я по дороге.—Никогда теперь не вернусь к ним, никогда...»
Придя к дяде, я толком ничего не мог
сказать. Помню только, бабушка меня уговаривала, пытаясь понять причину моих
сдавленных рыданий.
Это моя родная бабушка была. Ей тогда
уже далеко за пятьдесят было. Дедушки
у меня не было, он несколькими годами
раньше скончался. Жила бабушка у младшего брата мамы, который и сейчас живет
в родном улусе.
— Внучек дорогой,— говорила бабушка,—не будет л;е родной отец тебя притеснять. Ты, наверно, его не так понял,
ведь ты избалован, дьяволенок. А кто баловнем растет, тот слишком обидчив бывает. Вернулся бы лучше домой. Но если
хочешь, можешь у нас остаться.
— Конечно, можешь здесь жить,—согласился с ней дядя. — Но не дело сыну
от отца уходить. Что подумает отец твой,
когда узнает, что ты у нас остался?
— Пусть у нас живет, нашим сынком
I будет,—вступилась тут его жена.
У дяди мне было спокойно жить. После
1
уроков я помогал по дому, играл с ребя-

тишками. Отец несколько раз приходил к
нам, вернуться домой упрашивал. 11» так
и уходил ни с чем.
Летом 1941 года отца взяли в армию,
ушел на фронт и дядя, и многие другие
одноулусники. Я остался в семье дяди,
продолжал учиться в школе, и в колхозе
стал работать. В 1944 году окончил десять классов, был призван в армию. Около полугода учился на военных курсах и
в звании лейтенанта отправился на фронт.
Это было в декабре 1944 года. Наше
наступление тогда развертывалось неудержимо, и пламя войны полыхало уже на
немецкой земле. На фронте я почти полгода пробыл, не один раз был ранен, правда, ранения все были легкие.
Затем после демобилизации из армии
поступил в Уральский политехнический
институт. Закончил его и вот уже два гола работаю здесь, в Бодайбо, дежурным
инженером электростанции...

3. Раскаяние
приходит потом
городе Бодайбо я прожил двое суток. Поговорил с работниками электростанции, где трудился Батуев, побывал
в партийном комитете. И все тепло отзывались о Гонгоре Лодоевиче. В коллективе
уважали его как знающего специалиста
и хорошего человека.
II вот я снова в пути. На таком же самолете «ИЛ-14» вылетел в Иркутск, и
оттуда поездом вернулся в Улан-Удэ. Теперь надо было ехать в колхоз «Эрдэм»,
к старику Лодою Батуеву, автору письма.
Дорога от Улан-Удэ на восток пролегла по долине Уды. Юркни «ГАЗ—(ЯЬмчал меня, обдавая дорожной пылью.
Только что выглянувшее утренно» солнце,
казалось, мчится навстречу.
Долина Уды одета в цветущую ;ю.
лень. По обеим сторонам реки р а с к и н у лись островки ветвистого тальника. От
самой Курбы и до Хутал-Нури, а иг цеп.
до Яблонового хребта по всем распадкам
вытянулись стройные
сосны, могучие
кедры, гибкие березы.
Вскоре показался улус кплхпл.ч «Яр
дэм». Старик Лодой Патуем ;ки.1 м приземистой избушке. Избушка мкалалап. доI

101

иольно просторной. В свое время это был,
манерное, хороший дом. Теперь же он производил впечатление заброшенного жилища. Крыша прохудилась, выцветшая под
дождем и солнцем дранка свисала в разные стороны; крыльцо перекосилось, зотвот рухнет. Двор почти весь зарос крапивой и горькой полынью.
На мой стук ответили не сразу. «Неужели никого нет?»—мелькнула мысль.
Но тут из-за двери донесся слабый голос.
Потом медленно, стуча костыльком и шаркая ногами, старик подошел к двери п отворил ее.
Обменявшись с ним приветствиями
а тут лее изложил ему цель приезда.
Когда рассказал, что ездил к сыну Гокгору, глаза старика посветлели и он заметно
«живился.
Суетясь у очага с чугунком и тяжко
вздыхая, начал он тихо свой рассказ:
— Мол первая жена Хандама была на
восемь лет моложе меня. Когда ей шел
двадцать первый год, мы решили пожениться. Долго ли беднякам собраться!
Когда сейчас о той поре вспоминаю, кажется она далекой-далекой, вроде сказки какой.
Друг другу, видно, мы нравились и довольно счастливо жили.
Через два года у нас ребенок родился.
Счастью нашему молодому это еще больше
веса придало. Спасибо за милость судьбе. Верно у нас говорят: «В юрте малыш
появится—счастьем семья наполнился*.
К тому же членом сомсовета меня избрали. От государства не раз мы пособия получали и жили в достатке. В начале тридцатых годов в колхоз вступили', единоличную жизнь оставили. Сначала кладовщиком был. Но недолго гремел связками
ключей. Как активиста в сельский магазин направили, заведовать поставили. Всего у нас вдоволь было: малыш радовал,
подрастая, дом построили свой, кое-каким
скарбом обзавелись, так что могли, как говорится, и с запада гостей принимать и с
востока приез>:;их потчевать.
Хандама моя в колхозной работе мастерица была. Хорошо, с душой работала. Ни
ни с того ни с сего вдруг слегла, туберкулез
легких признали, к осени тридцать восьмого года она скончалась.
Такое горе свалилось. Сутками глаза не
просыхали. Кабы тогда сказали мне, что
горе свое скоро забуду п еще женюсь,», пожалуй, даже руку на обидчика под102

нял бы. Но или я человек без сердца, или
слишком глупым был—не знаю. Словом,
два-три месяца спустя я с одной молодой
женщиной сошелся. Звали ее Санжидма.
Я не так молод был—шел мне сорок третий год, а ей двадцать седьмой. Познакомились мы с этой женщиной, п я как-то
внутренне изменился, даже будто помолодел. Часто стали встречаться, я все больше и больше думал о ней. Санжидма вроде тоже привязалась ко мне. И так меня
молодость ее покорила, что жену свою забывать начал, на сына обращать внимл
ике перестал.
Привел ее в дом свой, водкой окропил,
друзей десяток-другой пригласил.
С этого времеш! мы с сыном заметно
охладели друг к другу. Между нами стала
глухая невидимая стена. Об этом даже лш
ди заговорили, начали смеяться надо мной
Вам, наверное, сын рассказывал, что
дальше получилось. Вина, как говорят, вначале обнаруживается, а раскаяние потом
приходит.
Сын ушел из дома. Зато молодая жена,
как магнитом, притягивала мое сердце. И
в нем для сына места, выходит, в ту порт
не нашлось.
Молодая жена не работала, да и я не
хотел, чтоб она работала. Любила наря
жаться, и мне это нравилось. В душе я
даже гордился: как же, молода, красива,
не за каждого такая замуж пойдет! Гостей приглашали, частенько кутили. А потом узнал, что повстречалась она с одним
Тогда ревность во мне закипела.
— Но ведь сердце мое с тобой. Любом,
я только тебе отдаю. Если не веришь мне,
лучше ун отправь меня к моим родичам!заявила она в ответ на мои обвинения
II я, растроганный, простил ей все.
Наступил 1941 год, война началась. В
числе других был призван и я. Попал в
артиллерийский батальон подносчиком
снарядов.
И во время боев, и в перерывах между
Гюлми все Санжидму вспоминал. И во сне
она меня не покидала. Думать начнешь :
переживать станешь, как живет, где жявет, нуждается ли в чем. Каждую свобод
ыую минуту
письма
Санжидме пи
с ал. Ответ от нее редко прибывал
Н|> в эти дни будто солнце мне засияет
А в письмах ее мало бывало тепла, кото-

аое смогли бы человека согреть. Все на
горести свои да на долю несчастную жаловалась. Ведь в войну всем надо были
работать. Наверно, ей тяжело приходилось. Вот и жаловалась. Сыну тоже писал,
отвечал он сразу, только письма его какне-то холодные были. Ко я не обижался.
Может, сознавал, что сам но многом виноват.
Вы слыхали, конечно, про бои под Курской. Такое было, будто земля и небо
сравнялись. Всюду пламя полыхает да
черный дым стелется. Оглушенный всем
этим, я почти перестал понимать, что к чему. И надо же случиться такому: вдруг
письмо от СанжиДмы пришло. Сразу на душе посветлело. Дрожащими руками развернул невзрачный треугольник из газетного обрывка и жадно впился глазами в
знакомые строки. Но то, что прочел,— даже вспоминать страшно.
«Лодой!— писала она.— Прошло два го$а, как ты ушел на войну. Жду и жду.
Но. и война не кончается, и ты не возвращаешься. Неизвестно еще, вернешься ли.
Вернешься—так, может, еще калекой. Да
и годы твои не те, их не убавишь. Хотя
бы мою молодость пожалей. Несколько лет
прожила с тобой, два года с лишили ждала. Теперь довольно. Ведь годы мои уходят. Женой своей больше меня не считай.
За другого выхожу. И писем больше не
жди, и мне не пиши больше. Санджима».
Прочел я это жестокое письмо—и будто жалом в сердце кольнуло. Грешным делом подумал: чем такое письмо получить
—лучше пулю врага. Обида овладела
, мной. Окажись тогда рядом Санжидма—
я не знаю, что бы сделал с нею.
Потом сам не помню, что было. Очнулся я уже в госпитале, куда попал после
сильной контузии. То приходил в сознание, то снова терял его. Язык заплетался, не мог, как следует, говорить. Руки,
ноги отнимались. Где только потом не лечился. Был в Москве, в Свердловске, в
Новосибирске и даже на Кавказе. По всяким курортам ездил. Последний раз около
года лечили в Крыму. И только там на
ноги поставили, на человека стал похож.
Вернулся на родину, в пустовавшую
свою избу только через несколько лет
после войны. Не нашел я здесь ни путного двора, ни родных. Хотел кое-что почивать, но сил моих прежних не стало. Да
и годы мои пошли уже под гору.
Вот так и живу. В начале было ниче-

го. Огонь развести и чаю сварить не такое уж трудное дело. Колхоз дров подан
УНТ, ребятишки-школьники по дому ш>дшгают, дрова расколют, за водой сходят
Но за последние годы все тяжелее становится.
А Санжидму, слыхал, муженек тот, новый, бросил, и уехала она куда-то. Говорят, и сейчас где-то коротает свое едино
чество.
Сыну я два раза писал. Намекал, что
'•тариком стал, что время приходит помогать мне, но ему, видно, не до меня
Правда, пишет, отвечает. Только в письмах его не замечаю особого тепла. Может,
я плохо д у м а ю о нем.

4. Всему свое время,
как и ирису цветение

Т

ЕПЕРЬ я довольно ясно представлял
себе вину каждого из них. И все же
решил побывать у дяди Гонгора — Дагбы
Агвановича Агванова. Делу-то это не помешает. Свое намерение не стал и от старика
скрывать. И сам он вызвался проводить
меня туда.
Агванов жил неподалеку в высоком доме. О хозяине я слыхал давно. Он работал
чабаном, и слава о нем по всей округе шла.
Дагба Агванозич поднялся навстречу
нам. Было ему около пятидесяти лет. Дома застали и жену его Цыбикмид. Она
выглядела значительно моложе мужа. Характером, сразу видать, была добрая и но •
кладистая:
— Пожалуйста, проходите, к столу садитесь,—приветливо пригласила она маг
Когда в дом к хорошим людям пх»дишь, сердце радуется. И д а ж е неудоби»
сразу о доле заговорить, да и т- принят
Сначала о том о сом друг друга пали поспрашивать. Побеседонали (I том. какая
трава уродилась, чти хлеба на милях радуют глаз, что скит пагуликаст жир... Однако, думаю, Джимми! шшрк да около
вертеться, нора и ч деле кишмиш I.
В двух сломах и.иагаю его суть. ДаК>*
Агвашпшч тут ЛЕС игргхи.тгыиаст понимающий инг.шд жены, и. |тих,чл, тихв
говорит:
Мать Гкнгора нп« паршей мктроВ
10',

приходилась. Прямо скажу, когда она
умерла, зять наш Лодой не в ту дверь в
иабу вошел. Вместо того, чтобы поддержать сына в трудный час после смерти
матери, он стал чужим для него. Это было большой ошибкой. Он мог жениться,
это дело его, но ни отец, ни мачеха не
должны были отдалять сына от себя. А
взял он в дом такую, что она стала действительно мачехой сыну. Но стоит ли
теперь винить
шестидесятипятилетнего
старика? Не лучше ли говорить о племяннике? Когда он ушел из дому, мы взяли
его к себе, на ноги стать помогли. Учился Гонгор хорошо, окончил 10 классов,
потом ушел на фронт. Теперь вот какой
стал! Разве дело человеку образованному
за прошлое на отца родного обижаться,
старое вспоминать? Неужели за все время у него не было времени сюда приехать,
отца повидать, к дяде зайти, разобраться
во ВСРМ. Старик же ему писал. Пли у
него такое ледяное сердце? Тяжело иногда
так думать о нем, не серится. Но кто знает,—вздохнул хозяин дома.
- Да, он верно говорит,—поддержала
его жена. — Но у Гонгора добрый характер. Не бросит он отца. Наверно, жизнь
пока складывается так, что не мог прпехать. Но долг свой сыновний он еще выполнит. Перед смертью Хандама подарила
ему золотое кольцо. Гонтор берег его как

зеницу ока. Разве можно было отнимать >
него самое дорогое, что от матери осталось? А Лодой такую попытку сделал
Тогда и мы говорили ему, чтоб не отдавал
материнского подарка. Когда уходил и.;
войну, он его у нас оставил, беречь велел
В письмах всегда напоминал. Оно до сих
пор у нас хранится. Разве Гонгор забуде:
колечко — подарок матери? Приедет за
ним, приедет обязательно. Дайте только
срок,—сказала хозяйка и сразу замолкла
— Да, да,—подтвердил хозяин. — И л
думаю, он еще вернется. Ведь не зря ь
народе говорят: «Всему свое время, как и
ирису цветение».
Хозяин дома хотел еще что-то добавить, но тут постучали в дверь: ггочт\
принесли. Среди газет Цыбикмид обнаружила телеграмму и подала ее мужу. ДагСа
Агванович прочитал ее, и улыбка освети
ла его лицо.
— Упреки каши теперь, пожалуй, п ж-уместны,— сказал он, наконец, и когернулся к старику. — Да и ваша дело как
будто к концу подошло,— обращается он
ко мне. — Вот читайте,— и протянул телеграмму. Я прочитал: «На днях приеду
Отпуск проведу дома. Дайте знать отцу.
Гонгор».
Старик Лодой вдруг засуетился. Лицо
его сразу помолодело, глаза заблестели
радостью.
Перевод с

С.

ЧАГДУРОВЛ.

Цырен ШАГЖИН

ТРОЕ

М

Ы Д Р У Ж И Л И , очень дружили. Трос:
я. Самбу и Ареалам. Вы удивляетесь?

Почему? Разве не может девушка сразу с
двуи'я парнями дружить? Нет, удивляться
тут нечему. Тем солее, что Арсалан и Самбу были настолько разные, что словно дополняли один другого.
Самбу—аысо.чин,
видный парень. Ох, сколько «еаушек тосковали по нем! А Арсалан... Помните, как
в песне поется: «...Из-за кочек, из-за пней
не видать наших парней...» Так все это
полностью относится к Арсалану.
Втроем мы очень напоминали диаграмму. Да, да, не смейтесь. Самбу вот настолько — на целых пять или десять сантиметров — выше меня, а я почти настолько
же выше Арса.чана. Но зато какая умная
голова была на этом маленьком теле. Самбу—балагур, шутник, он и веселую историю всегда про запас имеет, и анекдот такой расскажет, что со смеху покатишься.
Но о чем серьезном с ним лучше разговор
не заводи. А Арсалан веселых историй не
• знал, анекдотов обычно не запоминал. «В
одно ухо, —говорит,—они влетают, в дру[гое—вылетают». Но зато, если о чем серь, езном, скажем, о новой книге или о музыке
[поговорить, так интереснее собеседника
);поищи попробуй. Уж такие разные .люди
были они, хотя оба на тракторе работали.
' А я —библиотекарь. Мне, конечно, и о
'книгах иной раз поговорить хочется, и о
гсимфонии, что по радио услышу, и по старье какой-нибудь, что в газете прочту, порить. И вот тут-то с Арсаланом мы мовем сутки говорить, не умолкая. А Самбу
таких случаях молчит. Даже обидно за
го становится.
Но, по секрету
скажу, к Арсалану я
гда очень спокойно относилась. Приходил он—довольна была, а когда не прихо| днл—тоже не больно отчаивалась. А вот
[когда Самбу долго не появлялся — злилась,

честно сознаюсь, даже очень злилась. П р и дет, бывало, у меня сердце от радости выскочить готово. А куда бы ни позвал—
бегу. Но бысал он не очень часто, вернее,
не так часто, как Арсалан. Тот почти каждый день хоть ка несколько минут приоежнт. Взмокший, точно мышонок, заскочит
«На попутке приехлл»,—скажет. Но знаю
я на какой попутке. Бегом—вот на каком
попутке—целых пять километров отмахает. А Самбу, тот если раз в неделю явится, так считай это уже много. Придет он
в нарядный костюм одетый, одеколоном
смоченный, так по всей библиотеке запах
от него долго стоит. И уж, конечно, не ка
несколько минут, а на весь вечер. С ним и
на танцы сходить можно, и так погулять
И Арсалан тоже в неделю раза два не
на полчасика прибежит. Но дня не бывует. чтобы хоть на несколько минут не заглянул. А спросишь его, где Самбу, почему не пришел—они ведь вместе в одной
бригаде работают. «Занят он, очень занят»,— ответит. «А ты не занят?»— спросишь его. «Я что,—рассмеется,—я маленький, уйду, никто не заметит».— Смеется
Арсалан, а глаза такие грустные у него.
Потом он поможет мне, то дров наколет
то воды принесет, а то еще что-нибудь
сделает, возьмет книгу какую-нибудь и.
наскоро простившись, бежит искать по
путку, чтобы в бригаду уехать.
Нередко думала я—почему так: одною
природа всем награждает—и силой, и ростом, и красотой, а другого—только о л м и м
умом. Это, конечно, не мало, но ведь к а ж дому человеку хочется заметным быть
Чтобы тебя не только слушали, но и пи
деть приятно было, чтобы, если л ш у ш к у
за руку возьмешь, она свою р у к у отдсрмуц.
не могла. Вот таким ведь каждому хочп
ся быть. А Арсалана, казалось мне, только
слушать можно. Уж потом поняла я. чтп

зто не так, но тогда иначе не думала. И
даже злилась, что не Самбу, а Арсалан
каждый день приезжает. Не то, что я Арсалану не рада была. Нет, пусть приезжает, думала, но если бы выбор делать
пришлось, конечно, он пал бы на Самбу.
Видно, не очень нужна я ему,—с горечью вздыхала я. Но потом старалась всега.а успокоить себя: «А может
Самбу и
вправду так занят, и Арсалана, чтобы узнать то да се, посылает, ну и помочь, конечно». Спрашивать ни того, ни другого не
стала, а так про себя лишь думала.
Как-то целых две недели Самбу не
являлся. А тут новые газеты и журналы
прибыли. И о бригаде, в которой Самбу и
Арсалан работали, написали. Портрет Самбу большой такой напечатали. Красивый он
на портрете том, ну, прямо глаз не отведешь. Поглядела я на него, да так захотелось мне его повидать, что сил никаких
противостоять желанию этому не было.
И тут решила я: к ним в бригаду схожу.
Не для того, конечно, чтобы Самбу усидеть, а газеты и журналы отнести. Это я
так себя убеждала.
Собрала я все и в путь отправилась.
Сперва пешком шла, машин попутных не
было. Ветер—не сильный, легкий такой ветерок, какой обычно бывает поутру да к
вечеру,— приятно холодит мои пылающие
щеки. А пылали они и от того, что быстро
шла, и от того, что хоть себя и убеждала.
|1ет, не к Самбу иду, а в бригаду, но
убеждай не убеждай, а ведь не будь там
его, разве пошла бы я. Иду и думаю, далековато все-таки, как Арсалану не надоест
ради какого-нибудь получаса в такую даль
туда и обратно каждый день ходить. Не
могла бы я так. А впрочем, поймала себя
на мысли, если бы Самбу сказал—приходи
каждый день, разве не стала бы я ходить.
Нет, не стала бы, убеждаю себя, гордость
девичья не позволила бы. «Гордость,—
слозно смеется где-то внутри другой голос,— л сегодня куда ты гордость свою
спрятала? Думаешь, не поймут, зачем в
бригаду пришла»
И так мне самой сеоя стало стыдно, чуть
не повернула обратно. Едча заставила себя вперед идти. Ведь я газеты и журналы несу. Пусть что угодно думают, а
именно потому и иду, иначе бы не пошла.
Так споря сама с собой, я километра два
или три прошагала. Уже рука уставать
стала, связка газет и журналов хоть и не
очень тяжелая, да попробуй столько ее
пронеси. Но тут как раз машина на мое
счастье идет. Залезла я в кузов, немного
проехала. Потом машина свернула, и скова
пришлось пешком идти. Но теперь недалеко. А дело было уже под вечер, сумерки
сгустились, жутковато все-таки одной в
поле

Минут через пятнадцать—двадцать увидела огоньки. Ну, значит, совсем близко
бригада. Слышу, где-то справа, комбайн
тарахтит. А я-то знала, что сейчас, во время уборки, и Самбу, и Арсалан на комбайне работают. Направилась я к комбайну, ко до него не дошла. Вижу, у куста
несколько парней сидят, возле них газета
разложена, видно, уже
прочли. И тут,
слышу, говорит один из них:
— Как же это так, Арсалан работает, а
Самбу больше пьет да по девкам бегает.
Вот и сейчас он у Даримки, наверное. А
портрет в газете его и о нем, смотри,
сколько написано.
— Чего
удивляться.— говорит второй.
— Приехал из газеты корреспондент, а
Самбу тут, как тут. Он его по полю водил,
все рассказывал. О том, каких успехов добился дцомбайн его, конечно, не забыл сказать. /Г вот про то, что Арсалан его всегда выручает, о том и словом не обмолвился. А Арсалан — этот, знай, только работает. Человек он невидный, а Самбу видный, он и делать ничего не будет, а все
равно его передовиком считать станут.
Больше я слушать ничего не хотела. Зависть—проклятая штука,—подумала я. —
Чего только из зависти не скажут. А в
том, что завидуют Самбу, я нисколько не
сомневалась. Пойду лучше к комбайну, может, Самбу работает, а о нем такое говорят.
Яркий луч прожектора выхватил из мрака большую полосу хлебов. Было видно.
как колыхались на ветру налитые зер
ном колосья. Я шла на этот свет по
стерне, шла быстро.
Усталость будто
рукой сняло. Вот уже совсем близко комбайн, я вглядывалась, старалась рассмотреть, кто стоит у штурвала. Нет, это нг
Самбу, это Арсалан. Он не видит меня
продолжает вести комбайн по полю. Зна
чит, правильно говорили, значнт, Самбу к\
да-то ушел. А может он отработал свое,
стараюсь я еще его оправдать. Но нет
если бы Арсалан был свободен днем, раз
ве не прибежал он ко мне? Значит, весь
день он тоже работал. Как же так? Почс
му покрывает он Самбу?
Тут комбайн дошел до конца поли, рал
вернулся, и луч прожектора осветил меня
Я невольно отступила. Но комбайн вдру
остановился, Арсалан спрыгнул на земли.
и побежал ко мне. Значит, узнал,— под>
мала и направилась ему навстречу.
- Ты!?— обрадовался он. — Как хоре
шо, что пришла. Пойдем на комбайн, т <
всего на час работы. А Самбу по делу •
Шалуты ушел, утром должен вернуться
Я стояла рядом с Арсаланом у штур.;!.'
ла комбайна. Нет, з^есь он не казался мчг
таким маленьким. Как подчиняется его ру
кам 1Та сильная машин»
Из-за •-»<••

нотора говорить нельзя было, да и отвлекать от работы его не хотелось.
Через час мы сошли с комбайна.
— Пойдем на стан,—предложил Арсалан, но я отказалась.
— Нет, здесь лучше давай посидим.
...Как сверкают звезды. Они в эту ночь
VII? казались очень большими.
— Мне холодно, Арсалан, согрей меня,—
прошу я его.
Какие сильные у него руин и как ласково они обнимают меня. Нет, мне не холодно рядом с ним. Мне так тепло, как
никогда раньше не было.
— Спи, Арсалан,—говорю я ему.— Ведь
ты так устал сегодня.
— Разве я теперь усну,—смеется он и
прижимает меня сильнее.
Утром приходит Самбу. Увидев меня,
смущается. Но тут же начинает острить.
Почему я раньше не замечала его бегающий нагловатый взгляд? Или просто ос-

леплена была им? Но теперь слепота ир»
шла. И даже не дрогнуло сердце, когда о*
подошел. Нет, не забилось оно, как прежде.
Рядом с ним стоял Арсалан. Маленький, чумазый, в замасленном комбинезоне. Но мне казалось, что это уже не тот
Арсалан, глаза его живые, умные, ласково смотрели на меня, и также ласково я
ему улыбалась.
Нет, теперь мне не нужен Самбу, и если он десять лет подряд не придет, я
уже злиться не буду. И пусть говорят,
что Арсалан не вышел ростом, пусть, что
хотят говорят, мне до этого нет никакого
дела.
А по секрету скажу, что такого, как Арсалан, поискать еще надо. Но знать оГ>
этом никому нельзя. Еще отбить его у меня захотят. Впрочем, пусть попробуют...
Перевод с бурятского
Кен.
ШТЕРЕНБЕ1ТА.

ИА

ПЕНСИИ

Ч

ТО СКРЫВАТЬ, Бато
Бадмаевич
иногда втайне мечтал об этом дне.
<Вот,— думал он,—выйду на пенсию, а
)там, как говорится, сам себе голова. Что
1
хочешь делай, куда хочешь — иди. Одним
'словом, вольная птица».
I
Но в первий день своей вольной жизни
уои встал утром не рано и не поздно, а
1
как всегда, в шесть часов. По привычке
'•стал собираться на работу.
Когда
же
мкпомнил, что спешить теперь некуда, нерешительно остановился посреди комнаприслушиваясь к странному чувству,
колыхнувшемуся в душе. Потом вяло
(•поплескался у рукомойника. медленно
терся полотенцем, остановился перед
калом. Оттуда глянуло на него про'бленное солнцем и ветром лицо степ|Мка-бурята. Лицо это было невеселым,
Бато отвернулся.
;
, В дверь просунулась голова соседского
льчишки Тобитухи.
К— Вы не спите, дедушка Бато?
Ничего такого не спросил Тобитуха, но
Бато почему-то его слова
показались
Кбядными.
I — С чего это я спать буду так долМО,— недовольно ответил он.— Всегда ты,
Тобитуха, со своими вопросами лезешь, как

I

тесная обувь на больную ногу. Говори, что
надо?
— Да я Же вам, дедушка Бато, письмо
принес,— обидчиво швыркнул носом Тобитуха.
— Раз письмо, так и давай его сю
да,— чуть смягчился Бато, и взял из рук
мальчика небольшой конверт.
Письмо было из города, от сына. Он
звал его к себе. И эта весть заставила
радостно забиться сердце старого Бато.
Сборы были недолгими. И вот уже шагает Бато Бадмаевич по городской улице,
с любопытством посматривая по сторо
нам. Да, большим стал город, машин много, трамвай появился. Тут уж не зевай!
Все-таки шумно в городе, с непривычжи
даже голова гудит. А ему надо походигь
не спеша, все обстоятельно посмотреть, не
одну трубочку за думками выкурить. Что
бы плыли эти думки в голове, как всте
рок по широкой степи.
— И куда это торопится народ?— уди
ляется Бато. Здесь и походить по-чслонс
чески нельзя. Все спешат, да еще на •••
го, старого, ворчат:
— Проходите, проходите, гражданин,
что идете вразвалочку, делать влм что
ли нечего?
Разве скажешь этим людям, ско.и.ко он.

Ьато Ьадмаевич, за свой век вот этими
руками дел переделал в колхозе — другому на два века хватило бы. Не будешь
нсем объяснять, что ты заслужил
свой
отдых, и вот теперь можешь так, не спеша, идти и думать. И Бато от невозможности рассказать все это становится немного грустно.
Вот так и гуляет он по городу. Посмотрит на большие солнечные здания, которые сейчас строятся, на городские улицы,— и опять домой, на четвертый этаж.
Выглянет в окно,—там видны только крыши, да стрела подъемного крана, что подает кирпичи для нового строящегося дома. На этом кране чаще всего останавливались глаза старика. Как-никак, не один
год проработал в колхозной строительной
бригаде.
Не вытерпел однажды I. >.о, пошел на
стройку. Молча постоял у подъемного крана, прислушиваясь к молодым, веселым
голосам каменщиков. Неловко будто вмешиьаться в чужое дело, да как стерпишь? Несерьезный народ, эта молодежь,
того и гляди что-нибудь не так сделает.
Посмеивались сначала строители над
стариком, а потом привыкли. Что ни день,
приходил он на стройку, а домой возвращался весь испачканный глиной, но довольный.
Поговорить бы с кем, да сын с невесткой приходят с работы поздно. Спросят
только, всем ли доволен, как себя чувствует,— и опять за свои дела. Л ему нужен обстоятельный разговор.
Знает Бато: невестка его врач в больнице. Молоденькая, хрупкая с виду, а
слышал, очень хорошо она лечит людей.
«Устает, верно»,— думает Бато.
И сын ученый у него. Бато в душе им
гордится. Взглянет иной раз на
сына,
свою
молодость
вспомнит. Такой же
вот он сам был — чернобровый, стройный,
быстрый. Приходит сын с работы, и все
что-то пишет, пишет...
Нет, куда уж тут го своими разговорами!
Плохо стал спать по ночам Бато Бадмаевич. Все что-то душно ему, воздуха не
хватает. Хорошо, что балкон есть. Стал
теперь допоздна там засиживаться. Сидит,
трубочку свою покуривает, размышляет.
«•Звезды-то у нас в степи ярче»,— думает
Бато. поглядывая в темное небо. И эта
мысль тянет за собой и другие, которые
тревожат душу. А назойливей всех одна—

108

«в колхозе-то сейчас самая горячая пора».
И однажды, когда сын с невесткой пришли с работы, они застали отца, собирающего свой деревянный чемодан.
— Что это ты?— встревожился сын.
— Может быть, вы чем-нибудь недовольны?— заволновалась невестка.
— Не обессудь, дочка. Нагостился, теперь и домой пора.
И как ни уговаривали сын с невесткой
старик остался непреклонным.
С попутной машиной добрался до родного улуса. Дома, захватив старенькое ружье, сразу же отправился через поле в
ближний лес. Как маленький обрадовался,
когда увидел в траве яркие цветы саранок, услышал монотонный голос кукушки
С наслаждением вдыхал знакомые лесные запахи.
Бато походил по лесу, но ни одного выстрела так и не сделал. Только на обратном пути, уже подходя к улусу, уби.п
стервятника-ястреба. Тот рухнул камнем,
вместе с зажатым в когтях пушистым комочком.
— Однако цыпленка утащил, поганец
Поделом же тебе,— подумал Бато. Вынул из ястребиных когтей
маленькую
жертву, которая еще подавала признак;;
жизни, да так с цыпленком в руке ••
дошел до околицы.
Тихо в улусе. Все на работе. Тольк.
невдалеке от дома увидел Ламажапа, ко
лающего землю на своем огороде. Не любил Бато Ламажапа. Неспроста все ;
улусе звали его «навозным жуком». Ух,
и проныра же этот Ламажап — все-то о,
знает, всюду-то сует свой нос. Всех о:
может перессорить, всех мастер оклеветать. Найдет трещину в душе человека,
заползет туда и будет точить, точить... Л
сам еще ходит
вокруг этого человек.1
вроде сочувствует ему.
Дом у Ламажапа за высоким заборе,
злющий кобель за калиткой. И зсе-то Ли
мажап тащит за свой забор. Увидит, ч ь
плохо лежит, и к себе. Жнеет он один, .
хозяйством обзавелся немалым. Три б а р .
на у него, козы, корова. Вроде, кул.
столько одному? А Ламажапу все мал"
жадность одолела.
Не хотелось Бато встречаться с ним
да куда у ж — х и т р ы е глаза Ламажап.'
давно его заприметили.
— Сайн, сайн, ровесник! Что из гор»
да так быстро? Или городским не по вк>

су пришелся?— будто сочувственно заговорил Ламажап.
Молчит Бато. Уж как соскучился он по
одноулусникам, а с этим даже разговаривать не хочется. Поговоришь — будто
в грязи вываляешься.
— Ну, как там, в городе?— продолжает трещать Ламажал.— Говорят,
хлеба
там по две буханки всего дают на руьи.
Что дальше-то будет, что будет,— заохал
он.
— Ты что, голодный, что ли,— разозлился Бато.— Не беспокойся, государство
людей прокормит. А был бы ты сочувствующим, хлебом скотину не кормил.
А Ламажап словно не обиделся, только в глазах злой огонек блеснул. Снова
заохал, будто и впрямь у него обо всем
душа болит.
— Уж и не знаю, как колхоз-то наш
нынче с уборкой справится. Урожай вырастили, а убирать кто будет? Людей-то
не хватает...
Дальше Бато слушать не стал. Отстра1яил Ламажапа с дороги и пошел к доьму. «Вот ведь ядовитый какой человек,
[все настроение испортил»,— думает Ба[то. — «И чего это он ко мне привязался?
[Или ровней теперь меня считает? Мол, и
[.ты, Бато, уже бесполезный колхозу человек, значит, оба мы с тобой вроде как
пятое колесо у телеги».
I От этой мысли Бато становится
еще
.тоскливее.
А ЗЕМЛЮ опустился мягкий синий
вечер. В такую пору из конца в кощ
улуса слышится мычание коров и замолока. Тянет дымком из летних ку-

Н

1НЬ.

В эту пору и собрался Бато Бадмаевич
1тн в правление колхоза. Но, подумав.
шил отправиться прямо в председательизбу.
Бато уважает нынешнего председателя,
их колхоз раньше не то,
чтобы
:ем плохой, но и хорошим не назо1Ь. Председатели менялись частенько,
юнец, колхозники решили поставить в
(едседатели Жамсо, бывшего бригадира,
•кончившего школу колхозных руководиМлей в Улан-Удэ. Рассудили так: парень
§Г земли, можно сказать, хозяйство знает,
Грамотный. Нг шлись, правда, люди, которые с сомнением качали головой: мо*ОД, справится ли? Но большинство реши*о: стоящий человек.

Не все у него поначалу ладилось,
но
без этого не бывает. Жамсо эти неудачи
не обескураживали. Он любил поговорить
с людьми, умел выслушать их мнение, не
пренебрегал советом...
Бато подошел к председательскому дому. Даба —шестилетний сынишка Жамсо,
с круглой, как шар, головой и быстрыми
глазенками, очень похожий на отца, —побежал в избу сообщить о госте. Тотчас
на пороге появилась Мэдэгма, стройная,
смуглая жена Жамсо. Бато Бадмаевич
знал, какая она мастерица в работе. Косить начнет — не угонишься, на прополке — тоже первая идет.
АЪэдэгма улыбнулась, приветливо сказала:
— Проходите, Бато Бадмаевиц Что-то
мало погостили вы в городе?
Ничего не ответив, Бато прошел в комнату, молча сел на пододвинутый к нему
стул.
— Сейчас чай
сварю,— заторопилась
Мэдэгма, ловко орудуя у плиты.
Через некоторое время вернулся с работы Жамсо. Поздоровавшись с гостем,
он быстро окинул взглядом старика и.
будто- догадавшись, зачем тот пришел,
не стал ни о чем его расспрашивать, а
завел разговор о колхозных делах.
— Горячее время у нас, Бато Бадмаевич. Сам, небось, видел...
Пока председатель вводил его в курс
колхозных дел, в голове у Бато все более укреплялась и, наконец, радостно зазвенела мысль: «Нужен еще, не лишний...»
— Куда пошлешь-то?—спросил он председателя, решив не терять лишних слов.
У Жамсо в глазах промелькнул и потух веселый огонек.
— Да вот хотя бы в чабанскую бригаду. Наладить там кое-что надобно, да и
пристройку задумал сделать к овчарне.
Только вот,— Жамсо запнулся,— одно меня заботит. Рассчитываться-то как мы с
тобой будем?..
Хоть и умный человек Жамсо, а 1у|
он промахнулся. Брови у Бато сошлись
у переносицы.
— Что ж ты думаешь, председатель,
подрабатывать я к тебе пришел? Мяло
мне пенсии, что ли?
Жамсо не стал больше ничего гонирии,
Встал и крепко пожал руку старого Ьато.

Перевод с бурятского Э. Сосноиской

ОЧЕРКИ И ПУБЛИЦИСТИКА

Г. БАЛЗОВСКИИ

ЧЕЛОВЕК ПОДНИМАЕТСЯ В ГОРУ
1. ЭТО БЫЛО ПОСЛЕ
итали?
Голос в телефонной трубке бы; радостиый и взволнованный.
Я сразу понял, о чем меня спрашивали.
— Нет еще, вечером собираюсь.
— Как же так, батенька?! — укоризненно
воскликнул собеседник. — А я уж от корки
до корки. Знаете, Никита Сергеевич сказал... Да вот послушайте.
Тут я услышал, как разговаривавший со
мной нетерпеливо прокричал в соседнюю
комнату:
— Женя! Дай-ка сюда газету!
И мне:
— А вы откуда звоните?
Узнав, что из автомата, Иннокентий Николаевич досадливо крякнул. Он знал, что
•то не так уж приятно — прижимать к уху
телефонную трубку, когда на улице под сорок, февраль нынче выдался на редкость морозный.
— Ну вот что, читайте скорее да приходите!
И я иду к Иннокентию Николаевичу,
чтобы вместе вспомнить пройденные нами
•ути-дороги, чтобы от всей души поздравить своего нового друга с праздником, который стучится в его двери.

2. СЛОВО БЕРЕТ АКАДЕМИК

Н

У Р М И Н С К И Й уже был на трибуне, когда к столу президиума быстро подошел невысокий пожилой человек. Сделав
энергичный кивок, он присел на свободное
место. Председатель — доцент Трубников—
подал ему какую-то книгу. «Наверно, моя
диссертация»,— почему-то с беспокойством
подумал Иннокентий Николаевич, уже узнавший пожилого человека,—это был действительный член сельхозакадемии ЖелиПО

говский. А тот уже пробежал первые строки и, наклонившись к Трубникову, довольно громко произнес:
— Тема-то уж очень простенькая!
Что ответил Трубников, слышно не было.
— Так и насчет топора можно писать
диссертацию,— опять громко сказал академик и в упор посмотрел на докладчика.
...Рассказывая о своем изобретении, Нурминский увлекся и почти совсем забыл о
неприятном слушателе. Только
иногда,
взглядывая в сторону президиума, он неожиданно обнаруживал академика совсем
не там, где сидел тот еще несколько минут
назад. Казалось, что академиков несколько, что все они выискивают слабые места
в диссертации и готовят позлее слова насчет топора.
...Не спеша, привычно подходит к трибуне профессор Воликов. Он говорит, чт'>
диссертант работал далеко, где-то у черта
на куличках, и ему трудно было следить за
литературой,' особенно за рукописными
фондами научных учреждений, что работа
его имеет немалое практическое значение
Слегка задыхаясь, подходит грузным
доктор Филиппов, ректор Бурятского сельхозинститута. Спасибо милейшему Василию
Родионовичу — он много помогал все эти
годы; пригодится ли только его помощь
сегодня? И Филиппов говорит, что Нур
минскому приходилось трудно — возглав
лять кафедру, иметь шестьсот—восемьсо!
часов преподавательской нагрузки и вести
научную работу. Он хочет сразить возможных противников диссертанта цифрами. 3;>
два года, говорит он, удои в нашем учхо
зе почти удвоились. А нынче мы думаем по
лучить по пять тысяч литров.
— Это почти на уровне учебного хозяйства уважаемой
Тимирязевской акаде
мин,— даже как-то торжественно произно
сит Филиппов.
К Желиговскому наклоняется сосед и
спрашивает, будет ли он выступать. Ака
демик быстро встает и идет к трибуне.

— Диссертация,— говорит он,— небольшая, 8то ее безусловное достоинство, но...
Он делает паузу, резко наклоняется вперед и в наступившей тишине заканчивает:
— Но она представляется мне серьезным
научным исследованием, очень важным в
практическом отношении и существенным
по теоретическому значению.
...Когда Иннокентий Николаевич вышел
на улицу, над Москвой уже горели звезды.
Глубоко вдыхая свежий воздух, он стоял
и смотрел, как в ярких лучах электрических огней переливался говорливый людской поток. У всех этих людей были какието важные для них дела, каждому надо было спешить. И ему захотелось поскорее попасть домой, в Улан-Удэ. Он уже думал о
том, о чем вряд ли думает каждый новый
кандидат наук,— о том, что его работа не
закончилась, а только начинается.

3. МЕЧТА ЖИВОТНОВОДА
Улан-Удэ
Зооветинститут
Нурминскому.
Установка водопоя
Вашей
системы пущена эксплуатацию
колхозе Улан-Торей работает
отлично.
Райком партии Марков.
ТО БЫЛО в октябре пятьдесят восьмого. Вместе с главным инженером
иинсельхоза Бурятии Иннокентий Николаевич совершал очередную поездку по аймакам — пропагандировал свою поильную
установку.
В Торей приехали, когда в окнах уже гасли огни.
В райкоме — совещание. Двери в кабинет первого секретаря открыты настежь.
Заприметив вошедших, Марков дал знак
выступавшему остановиться.
— Входите, входите, вовремя прибыли,—
казал он, вставая. — Все хозяева наши
-здесь!
И хорошо улыбнулся, кивнув на НурминЧского:
— Если бы все ученые были такие, веселее пошли бы у нас дела!
Люди устали — нелегко после большого
ябочего дня высидеть несколько часов в
[(прокуренной комнате, но при входе гостей
•се оживились — интересно узнать из пср|вых рук о таком позарез нужном изобретении. Теплая вода в любой мороз — это же
мечта животновода!
Стандартная поильная установка немало
•опортила им крови. Действовать она может только при плюсовой температуре помещения, стукнут холода — и капут ей.
Нурминский взял обыкновенную голландку — она хорошо запасает тепло впрок —
и проложил в дымоходах десяток труб.
Раз протопишь печь — и сутки вода теп> лая. А в помещении трубы он соединил в
| кольцо, и вода беспрерывно движется —
[настоящий перпетуум-мобиле! Да еще утеплил трубы — проложил их под кормушка-

Э

ми н засыпал опилками. Такой установке
никакие морозы не страшна.
— Ну вот что, друзья,— заключил беседу
Марков. — Машины у вас у всех есть, до
города каких-нибудь т р и часа — взять
да и съездить всем гамозом в учхоз, самим
посмотреть, пощупать.
А к новому году изобретатель получил
уже знакомую нам телеграмму, что установка в Улан-Торее работает «по-нурмински*.
Не напрасно исколесил Иннокентий Николаевич тысячи километров
неуютных
осенних дорог — на многих фермах застучали топоры. Уже к концу шестьдесят первого в республике действовало полтораста
установок.
Из разных концов страны шли к Нурминскому письма и телеграммы. Абатский райком партии Тюменской области просит выслать «техническую документацию для устройства установки на колхозных и совхозных фермах». Проректор Приморского института сельского хозяйства телеграфирует: вышлите брошюру с описанием изобретения. Установки начинают появляться в
Якутии и других областях.

4. ВСЕ ДОРОГИ ВЕДУТ В ВИМ
К-ТО в «Крокодиле» был рисунок:
малышка смотрит в зоопарке на диковинного зверя и говорит:
— Таких не бывает!
Мне вспомнилось это при чтении документов, в которых ученые мужи со степенями и без оных весьма убедительно доказывают, что установка Нурминского...
действовать не может!
В 1950 году он послал заявку в Комитет
по делам изобретений и открытий, и ее передали на заключение в ВИМ (научноисследовательский институт механизации
сельского хозяйства). Принцип-то ладный,
ответил инженер Елисеев, только Нурминский с теорией не в ладах, не пойдет у него вода по трубам. Утвердил это авторитетное заключение заместитель директора
института Краснов. И вот Камыщенко,
начальник отдела сельского хозяйства Комитета, пересылает
автору
заключение
ВИМа и присовокупляет, что его изобретение — и не изобретение вовсе: известны,
мол, и естественная циркуляция поды »
системах водяного отопления, и печь I'
«дожигательной» (!) насадкой.
А ведь предложение Нурминского (или
чается и смелостью, и оригинальностью замысла. Впервые печь с «дожигательной»,
по выражению Камыщенко, насадкой использована для нагрева воды, а ИР шилу
ха. Это совершенно новый » т е х н и к е кот е л — котел, способный »амагнт1, тепло.
Узнав о нем, профессор Московскою инженерно-строительного и н с т и т у т а Щеюлгп,
крупный теплотехник, предложил июйретителю защищать диссертацию только но кот
лу. Впервые в системе отопления принте

па теплоизоляция. Наконец, в поильной установке беспрецедентный случай естественной циркуляции, так как протекает она при
очень малом перепаде температуры и при
<ромадной длине ц (реляционного кольца.
Так в чем же дело? Изобретатель понял
*то позже, когда на сцене появились ноиые действующие лица.
В пятьдесят седьмом вышла «Справочная книга по механизации животноводства» под редакцией Краснова. В этом солидном труде нашлось место и для установки Нурминского. Только составители
книги «забыли» упомянуть предложенные
изобретателем
электроподогрев, искусственную циркуляцию и однотрубный вариант — а он, как более практичный, и нашел применение на фермах. Дальнейшие
события показали: эта «забывчивость» не
была случайной.
Два
десятилетия
ВИМ, а позднее
ВИЭСХ (институт электрификации сельского хозяйства, отпочковавшийся от ВИМа)
внедряли в стране непригодную в суровых
климатических условиях поильную установку. Она не выходила из строя только в
случаях, когда положительная температура
в скотных дворах поддерживалась нарушением важнейших правил зоогигиены —
резко сокращалась вентиляция и полностью
отменялись прогулки животных.
В пятьдесят первом Нурминский сделал
в ВИМе сообщение о своей установке. Конечно, это не было сообщение об открытии
закона всемирного тяготения. Приехавший
из далекого Забайкалья скромный научный
работник и не помышлял, что его увенчают лаврами и произведут в академики. И
все же он был поражен равнодушием, с каким встретили его московские
собратья.
Они вежливо и терпеливо выслушали его
и перешли к очередным делам. Не осталось даже кругов, какие бывают после
брошенного в воду камня.
Потом изобретатель понял, как ошибался он, думая, что его предложение никого
не заинтересовало. Заинтересовало, оказывается, да еще как!
В феврале пятьдесят восьмого в журнале «Механизация и электрификация социалистического сельского хозяйства» появилась статья «Автопоение коров с электроподогревом и принудительной циркуляцией
воды». Р. М. Славин, Н. Н. Фадеев и
Е. П. Чинилов оповещали читателей, что
они наконец-то решили острую проблему
поения скота теплой водой и что животноводам теперь остается только жить да радоваться.
Изобретателям нельзя отказать в тонкости выполнения замысла. Взяв за основу
предложение Нурминского, они умело расчленили его на две части, одну методично
втоптали в грязь, а вторую перелицевали
и объявили своим детищем.
Первая часть — это установка с огневым
подогревом. Присвоить ее нельзя по той
простой причине, что она уже успешно
действует во многих хозяйствах. Да и со
второй частью дело не так-то просто —
установка с электроподогревом и искусст-

112

венной циркуляцией воды фигурирует в
диссертации и других документах. И вот
начинается перелицовка: у Нурминского
написано «бак», у Славина и К° — «гидроаккумулятор», у Нурминского — «поплавковый клапан», у Славина и К° — «автоматический вентиль с поплавковым регулятором уровня», и т. д. и т. п. А если за дымовой завесой наукообразных слов читатель все же доберется до истины? На этот
случай заготовлена тяжелая артиллерия —
«коренные» изменения установки. Точка
нагрева перенесена из центра коровника в
торец — это вдвое снизило эффективность
нагрева. Вовсе отброшены теплоизоляция
труб и терморегулятор — зачем
жалеть
электроэнергию! Комбинаторам наплевать,
что в результате этих
«преобразований»
электрический подогрев теряет все свои
преимущества по сравнению с дешевым огневым, им бы лишь запутать следы, подальше увести нас от места кражи.
Читатель спросит: а кто же такие эти
три богатыря науки и техники, эти Славин,
Фадеез и Чинилов? И опять дорога ведет
нас в ВИМ. Именно под руководством самого Валериана Семеновича Краснова мужали их незаурядные таланты, именно там
разработаны планы известной нам «операции». Фадеев, кстати, был секретарем совещания, на котором в пятьдесят первом докладывал изобретатель, уж он-то до тонкости знал предложение. Да и другие знали не меньше — ведь диссертация Нурминского вначале проходила по ВИМу. Именно там, в ВИМе, была открыта Славину и
К° зеленая улица справочником Краснова,
исказившим предложение
изобретателя.
Именно оттуда, из ВИМа, перебазировались они в ВИЭСХ, от Краснова к Краснову — Валериан. Семенович и здесь стал заместителем директора.
Ну хорошо, скажет читатель, человека
обокрали, а «караул» он кричал?
Кричал!
В том же пятьдесят восьмом Нурминский
имел разговор с Красновым. Когда он рассказал историю, Краснов нахмурился:
— А вы что, хотите, чтобы люди на вас
работали?
— Как это на меня?
— Да ведь они проект составили!
Если перелицовку краденного Краснов
называет проектированием, то что же тогда кража?
Жаловался
Нурминский и директору
ВИЭСХ Будзко. Это заслуженный человек, вице-президент Академии сельскохозяйственных наук, он не может тратить
время на мелочи. Игорь Александрович
Будзко посмотрел в упор на жалобщика и
спросил:
— А у вас есть авторское свидетельство?
И, получив отрицательный ответ, показал спину.
А свидетельство не выдано именно по вине тех, кто обокрал изобретателя!
Выхолит, без свидетельства не обойтись.
И Нурминский делает вторую попытку. В
Комитете по делам изобретений и открытий Камыщенко уже не было — он уда-

рился в науку (как ударился, скажем позже). Его преемник Афанасьев сочувственно
отнесся к намерению Иннокентия Николаевича.
— Вам неправильно отказали,— сказал
он. — Подайте заявление и сошлитесь на
приоритет пятидесятого года.
А когда изобретатель попросил не пересылать предложение на экспертизу «красновцам», Афанасьев согласно закивал головой:
— Конечно, конечно! Я знаю этих...
Гм-гм...
Получив ответ из Комитета,
изобретатель взглянул первым долгом на заключение. Вверху в правом уголке стояло: «Утверждаю... В. Краснов». Дальше можно
было не читать.
А теперь вернемся несколько назад.
Еще в пятьдесят третьем технический Совет Министерства
сельского
хозяйства
СССР одобрил установку Нурминского и
рекомендовал Гипросельхозу составить типовой проект. Решение переслали в ВИ1М
для заключения. Из-за «вимовской» волокиты
дело затянулось на целых пять
лет. Только в пятьдесят восьмом заместитель министра сельского хозяйства тов. Кучумов подписал пр'иказ о составлении проекта. Иными словами, союзное министерство решило открыть изобретению зеленую
улицу ка фермы всей страны. И буквально
в эти же дни од;шм росчерком пера другой
.ответственный работник минсельхоза — начальник управления тов. Корбут — утвердил уничтожающее заключение ВИЭСХ!
И вот Афанасьев, тот самый, который
говорил: «Я знаю этих...» и советовал ке
'попускаться, этот самый Афанасьев сообщает изобретателю, что в его предложении
1 «нет элементов новизны». Основания? Пер[вое — статья в одном американском журнале о подогреве поилок на фермах Миссури. Но там подогреваются электричест(вом одиночные поилки — что же тут обще'. го с установкой Нурминского? И потом
'первая заявка подана в пятидесятом году,
а статья в журнале появилась в пятьдесят
Рвервом. Далыие Афанасьев говорит, что
[аналогичная установки списана в диссерта!
| «ии... И. Н. Нурминсксго! В заключение—
•ссылка на «изобретение» Славина и К°.
|Хотя это основание стоит последним, по
[существу оно первое и главное, потому что
['рукой Афанасьева двигали именно интере[сы святой троицы. Читатель легко поймет
Г»з дальнейшего, что наше утверждение отI юодь не голословно.
^ Перед нами последний документ, так
• сказать, завершающий аккорд многолетней
и упорной борьбы изобретателя с «могуI чей к у ч к о й » — Славиным и К°. По жалобе
( Йурминского в одно из центральных учI реждемий Комитет по делам изобретений
и открытий пересмотрел заявку «в порядке
контроля».
Все усилия авторов документа направле' вы к одному — как бы обелить воров. ДоЕ'Мды их неуклюжи и шиты белыми киткаI Ми. Чего только стоит такое утверждение:

I

I. «Байкал» № 2

«Преимущества этой установки, в сравнении с предложенной заявителем, довольно
обстоятельно
изложены
в заключении
ВИЭСХ и поэтому не вызывают никаких
сомнений»! Раз сами воры хвалят себя, значит, в их святости «нет никаких сомнений»!
Уважаемые товарищи из Комитета договариваются до заведомой лжи: чтобы устыдить
навязчивого заявителя,
они утверждают,
что никто-де и не считал установку ВИЭСХ
изобретением. Кому-кому, а им-то уж известно, что Славин и К° подали в Комитет
заявку на свое «изобретение».
Оттого-то
ведь и загорелся весь сыр-бор, что любителям греть руки у чужого огня захотелось
попить на дармовщину из поильной установки Нурмикского!
В этом же году вышла книга сотрудника
ВИЭСХ Л. Я. Кашекова «Механизация водоснабжения животноводческих ферм». В
ней мимоходом сказано, что «термосифонная система автопоения... применяется в
ряде колхозов Бурятской АССР». Автор
системы даже не упоминается — теперь уже
можно не церемониться с ним! И опять, как
и в справочнике под редакцией Краснова,
дана одна схема, которая не применяется нигде, кроме учхоза сельхозинститута. Цель
ясна: чтобы скомпрометировать установку,
читателя сознательно толкают на менее выгодный вариант.
К этому времени у Нурминского было
готово (и уже широко применялось) второе изобретение — установка для группового поения скота при беспривязном содержании. На этот раз Иннокентий Николаевич махнул рукой на авторство, решил поберечь время, силы и нервы на более полезное дело, чем борьба с жуликами и проходимцами.

5. КОЛУМБ ИЗ БУРЯТИИ

В

ДЕКАБРЕ темнеет рано. Из окна торейской гостиницы видно, как в сгущающихся сумерках маячат редкие силуэты прохожих.
Резкий гудок — и к воротам сворачивает,
сотрясая небольшое здание гостиницы, тяжелый МАЗ.
Ох и помается шофер утром, пока заведет машину. Беда им зимой!
Нурминский не первый год думает, как
помочь механизаторам.
Еще в пятьдесят
седьмом он применил способ, ускоряющий
разогрев картерного масла и безопасный
в смысле пожара. Но и тут без горячей поды ке обойдешься, а ведь ее не всегда достанешь в дороге. Нет, нужно чтп-то д р у гое, а что?
...Из кабикы вышел высокий, грузный человек. По-медвежьи пеоевалквлясь, он направился в гостиницу. Вскоре он опять появился на улице. Порывшись в ку:«нк-. вытащил большую шубу и н а к и н у л се ' > кпиот.
Немного погодя Иннокентий Николаевич
зашел на кухоньку, где ужвнал у жарко на-

111

топленной печурки шофер, и, кивнув в сторону двери, спросил:
— Ну и как, вашему драндулету и мороз
тгперь нипочем?
— Какое нипочем! Еще ночью вставать
придется, прогревать. Да и утром не вдруг
заведется.
В эту ночь ученому не спалось. Сколько
придумано всяких способов облегчить заводку машин зимой, а шофер применяет
свой, доморощенный. Капот защищает двигатель от пыли и дождя, чехол не дает теплу уходить вверх. А снизу, где особенно
нужна защита от мороза, ничего нет. Вот
шофер и надевает на машину шубу. Да
много ли сбережешь так тепла?
А если... Нурминсккй почувствовал, что
ему стало жарко: неужели он нашел, неужели так просто открывается ларчик? —
если утеплить весь двигатель, сделать
герметическую камеру? Иннокентий Николаевич не мог больше лежать. Вскочив,
он лихорадочно взялся за расчеты. Нет
таблиц тепловых коэффициентов? И не
нужно! Столько
пришлось повозиться
с ними, когда над поильной установкой и
диссертацией работал,— сейчас перед глазами коэффициенты пляшут.
И вот Нурминский смотрит на испещренные цифрами листки, и его бросает то в
жар, то в холод, ему хочется выбежать, подобно Архимеду, на улицу прямо в чем есть
и кричать: «Эврика»! Ведь сколько раз видел раньше, как кутают шоферы двигатель,
а только сейчас дошло, что в этом-то и
есть ключ к проблеме! Тысячи — да какие
тысячи, сотни тысяч людей во всем мире не
будут теперь мучиться, проклинать свою
шоферскую судьбу! Надо поскорее только
сделать образец, а там уж пойдет...
С такими радужными мыслями забрался
Иннокентий Николаевич под свое серенькое одеяло и так крепко уснул, что не слышал, как прогревал шофер машину, как рано утром заводил ее...
ЗИМА уже в разгаре. Надо спешить,
А
чтобы испробовать до весны первую
утепленную машину. Каждый день дотемна

Нурминский и его добровольный помощник — институтский шофер Афанасий Ев'сеевич Патрахин — возились ^озле .машины.
Иной раз, когда очень уж лютовал мороз
и кожа пальцев прозрачной пленкой прилипала к железу, хотелось плюнуть на все
и бежать домой. Но Патрахнн видел, как
копошится рядом с ним пожилой человек,
которому-то, собственно говоря, это меньше
всех нужно — он кандидат наук, мог бы писнживать у лампы с зеленым абажурчиком
да сочинять себе разные теории. И Патрахин продолжал свое дело, только когда
очень уж становилось невмоготу, спрашивал
как бы мимоходом:
— Не замерз, Николаич?
А Нурминскому и подавно нельзя сознаться, что замерз: он-то хоть уз-за своей
идеи мучается, а Патрахмн?
Через пятнадцать дней тяжелого, напря-

111

женного труда работа была закончена. Со
всех сторон двигателя стояли плотно пригнанные друг к другу войлочные щиты. Передний и верхний должны убираться во
время работы, а остальные — стоять всю
зиму. Муфта сцепления и коробка перемены
передач — тоже в «тулупчиках».
Можно было браться за испытания.
Решили делать так: вечером выливать
воду из радиатора и в резиновых баллончиках раскладывать возле двигателя да еще
добавлять литров пятнадцать—двадцать в
кислородных подушках.
Когда назавтра утром Нурминский подходил к машине, шофер стоял у двигателя с откинутым капотом и с хмурым видом
почесывал а затылке. Иннокентий Николаевич ускорил шаги. Патрахин нагнулся, вытащил баллон и, ни слова не говоря, подал
Нурминскому. Руки неприятно обожгло холодом. Лед!
В нескольких баллончиках, оказывается,
замерзла вода. Значит, где-то остались щели.
Перебрали щиты — и вода перестала замерзать. Шофер заливал теперь по утрам
в радиатор горячую воду, и двигатель легко заводился.
Осенью еще раз перебрали «шубу» и стали действовать зимой уже смелее — воду в
радиаторе оставляли на ночь, только добавляли горячей в баллонах. А еще через
год — в шестидесятом — стали обходиться
и без дополнительной воды. Проверка показала, что даже за 42 часа — с субботы
до понедельника — не все тепло уходит из
двигателя!
Осенью шестьдесят первого знаменитый
иволгинский тракторист Парфенов с помощью институтского механика Красноярова утеплил свой трактор «Беларусь*. Парфенов залил в радиатор воду и дожил с
нею до весны, только добавлял время от
времени взамен испарившейся.
В шестьдесят первом и втором ставились
эксперименты еще в Итанцинском леспромхозе на трелевочном тракторе и в АТХ-8 на
автобусах. И все они прошли успешно.
Петр Анисимович Кабанов, шофер автобуса, рассказывает:
«Приехал я на своем «противоморозном»
в Баргузин. Двор гостиницы забит машинами, пришлось ставить прямо на улице. А
температура — сорок. Утром завел быстренько и присел на кухне, набираюсь тепла перед дорогой. Товарищи спрашивают
— Ты чего же расселся, машину не заводишь?
— Да я уж завел,— отвечаю.
— Не может быть!
Да и как не удивляться — все же при
выкли, что надо полчаса, а то и весь час
на заводку. А тут — несколько минут!»
выпускающих автомоби
Д лиЛЯ иЛЮДЕЙ,
тракторы, не существует ни севе
ра, ни юга, ни знойного лета, ни суровой
зимы. Из года в год, из десятилетия в десятилетие выпускают заводские конвейеры
одни • те же машины для всех зон страны

:

Летом ати машины безотказны, а вот зимой, да еще на севере...
Волей-неволей рождается техническая самодеятельность, в ход идут костер, шуба,
брезент. В стационарных условиях — пар
• электричество. Многие годы бьется над
этой проблемой и мысль
изобретателей.
Предложено несколько подогревателей, но
все они требуют большой возни, меньше
чем за полчаса машину на морозе не заведешь.
— Зачем же переливать из пустого в порожнее — сначала терять тепло, а потом нагонять его?— говорит Нурминский.
Вы помните, как просто решил Колумб
дачу — поставить яйцо на острый конец?
Вот так же просто решил Нурминский зимние проблемы автомобилистов.
Теперь водителю безразлично, лето на
дворе или зима, потому что двигатель с
теплоизоляцией заводится в самые сильные
морозы точно так же, как и в тепло. При
больших остановках нет нужды прогревать
двигатель. Масло можно применять и летнее. Воду достаточно менять раз в неделю,
а это вшестеро уменьшает вредные накипи.
Подшипники не охлаждаются — значит, не
изнашиваются раньше времени.
Лучше всего двигатель работает при
80—85 градусах, это так называемый оптимальный режим. А зимой, особенно при малой нагрузке, температура двигателя снижается до 65, 60 и даже 50 градусов. На
тракторе больше 60 градусов зимой вообще
•е нагонишь. В результате падает мощность машины, идет лишнее топливо, в несколько раз быстрее
изнашиваются детали.
Практика показала, что теплоизоляция —
самое простое и надежное средство создания оптимального режима.
Значит, утеплитель Нурминского — это
'•е только облегчение работы водителя, но
н продление жизни машин, сокращение про, тысячи тонн сбереженного топлива,
миллионы тонн дополнительно перевезенных грузов.

МИНКИН ОПУСКАЕТ
1ЛАГБАУМ
Я двадцать два года работаю шофером. За это время
много предлагали и делали всевозможных подогревателей, но
они почему-то долго не существовали. А Ваши утеплители —
это будет как находка для шофера, особенно для северных
районов и Сибири. И как хочется, чтобы Ваши утеплители
получили путевку в жизнь!
С приветом
Кожин Иван Семенович.
Ст. Уфтюг Архангельской области.
|ТО ОДНО из писем, которые со всех
концов страны, от Приморья до Ленинядут по адресу: Улан-Удэ, Сельхоз-

институт, Нурминскому. Пишут шоферы I
механики, инженеры и руководители предприятий, партийные работники и ученые
Люди просят: расскажите подробнее о своем изобретении, помогите нам внедрить его
Некоторые обращаются со словами благодарности, а иные со словами недоумения и
даже возмущения: почему утеплителю не
дают путевку в жизнь?
Четырнадцать лет бьется человек, чтобы
признали его первое изобретение, и хотя
сотни установок уже действуют, в Комитете по делам изобретений и открытий делают вид, что их нет. А с утеплителем всю
дистанцию от первой заявки до авторского свидетельства Нурминский преодолел за
четыре года. Только спасибо тут надо говорить не тем, кто поставлен для этого. Трижды посылал он заявку — и трижды научноисследовательские институты давали заключение: не годится. Они дали бы и тридцать три таких заключения, не обратись
Комитет (по требованию Нурминского) к
другим экспертам.
Как и в «водяном» случае, новое предложение стало поперек дороги тем, от кого
зависит судьба изобретения. Признать полезность его — а что же тогда будет с собственным изобретением? Если внедря:
утеплитель, кому нужен будет подогреватель Минкина и иже с ним? И вот этот самый Минкин из НАМИ (научно-исследовательский автомоторный институт) пишет
что «полезности для автомобильной промышленности... предложение гр. Нурминского не имеет». А на случай — чем черт не
шутит! — если кто-нибудь докажет обратное, предусмотрительный дипломат от науки и техники добавляет: «Применение теплоизолирующих чехлов не исключает необходимость внедрения предпусковых подогревателей». Вот где вылезло шило из мешка! Если, мол, дело на то пошло, применяйте что угодно, только дайте нам погреть
руки на подогревателе!
Спустя год заключение давала В. Бурта
кова из НАТИ (научно-исследовательский
автотракторный институт). Этот документ
не блещет технической и литературной грамотностью, зато в нем с подкупающей яс
костью изложено основополагающее кредо
«подогревателей рук». Буртакова пишет без
всякого зазрения совести: «Целесообразнее
установить предпусковое подогревательно»
устройство, с помощью которого можно будет осуществить подогрев и пуск двигатс
ля за 25—30 минут». И хотя с утеплителем
Нурминского для этого достаточно трех
четырех минут, его способ «промышленной
полезности не имеет»!
Совсем иначе оценил изобретение п р о и !
водственник — инженер Главмосавтотрань»
Сергей Сергеевич Толкачев. Это старый,
опытный специалист, девятнадцать лет про
работавший на Севере. Он на себе испытал,
как достается автомобилисту м а т у ш к и
зима.
— Мы на Севере,— говорит Толкачев,
утепляли отдельно картер, коллектор, коробку передач, а вот объединить тс и одну
камеру не додумались.

115

Веское слово производственника перетянуло на чаше весов все заключения НАМИ
и НАТИ — Комитет по делам изобретений
и открытий постановил выдать Нурминскому свидетельство.
Правда восторжествовала — такой шаблонной, но довольно приятной фразой хотелось бы закончить наше повествование.
Только увы — правда далеко еще не восторжествовала. Потерпев поражение с выдачей свидетельства, минкины взяли реванш на другом, более важном.

7. „НА ДИКСШ БРЕГЕ ИРТЫША'
ЗОБРЕТАТЕЛЬ
не сомневался, что
государственные испытания, куда он
ехал в феврале шестьдесят третьего со своим помощником Краскояровым, закончатся
триумфом его детища. А там уж не за горами время, когда по зимним дорогам страны помчатся машины с утеплителем...
Радостное, приподнятое чувство не покидало Нурминского всю дорогу до Омска,
до машиноиспытательной станции на диком когда-то бреге Иртыша. С таким чувством входил он и в кабинет главного инженера МИС Оржелика, только что вернувшегося из Москвы.
Оржелик привез с собой напутствие стол и ч н ы х деятелей сельскохозяйственно! 1 ! техники. Оно, это напутствие, было кратким
и категорическим: пора кончать свистопляску! Изобретатели — народ беспокойный, то
одно предложат, то другое, все это надо
проверять, выбирать, внедрять. А зачем
лишнее беспокойство? Тем более, что выбор-то, если говорить откровенно, у/хе сделан — промышленность второй год выпускает подогреватель ПЖ. Автор его — не
какой-нибудь надоедливый изобретатель из
захолустья, а свой, уважаемый человек, сотрудник уважаемого учреждения — Минкин из НАМИ. Правда, заказчики жалуются на подогреватель, вот и надо на государственных испытаниях причесать его.
Конечно, всего этого Оржелик не говорил, он сказал лишь насчет свистопляски
да что надо сделать окончательный выбор.
И сообщил, что на испытания приехали «незаинтересованные» лица — представители
НАМИ и НАТИ.
С тяжелым сердцем покинул Нурминсний
кабинет главного инженера. Он понимал,
что испытания будут проходить по заранее подготовленному сценарию, что испытанию подвергнется не столько утеплитель,
сколько нервы самого изобретателя. Но никогда еще не отступал он без боя, не отступит к сейчас...
Нурминский к Краснояров оборудовали
привезенными с собой щитами два трактора — и с утра до вечера загудели моторы.
Неприятные мысли постепенно выветрились из головы, и Нурмикскому уже казалось: теперь-то уж, когда утеплитель на деле доказал СБОИ достоинства, руководителям станции волей-неволей придется посчитаться с фактами.

116

На втором месяце испытаний изобрети
тель зашел к Оржелику: так мол и так, товарищ директор, холода прошли, ничего нового испытания не дадут, а меня работа
ждет дома — не пора ли добру молодцу
восвояси?
— Конечно, конечно, что вам тут делать!
— Ну что ж, заберу утеплители и распрощаюсь с вами.
— Нет, мы будем еще испытывать — параллельно с ПЖ.
— А зачем параллельно? Сравнить потом
итоги — и все!
— Нет-нет-нет, так решено! А вы поезжайте себе спокойненько. Станем подбивать итоги — подъедете.
И Нурминский поехал.
А пока поезд идет на восток, на брегг
Иртыша в спешном порядке наверстывакл
упущенное.
Первое, что сделали Оржелик и его помощники,— изменили методику испытаний.
Утеплитель быстро доводит воду до сорока градусов, и можно двигаться; температура масла в этот момент не ниже 25
градусов — вполне достаточно для того,
чтобы начинать движение. А у ПЖ наобо
рот — он медленно разогревает воду, зато
быстро масло. И вот двигатель с утеплителем стали пускать в ход лишь после того,
как масло нагреется до сорока градусов.
Пока масло греется, трактор стоит, а минуты идут. И чем больше этих минут, тек
лучше!
В марте стало припекать. И солнце может сослужить нам службу, решили находчивые мисовцы. В самые теплые дни вовсю стали гонять тракторы — не перегреются ли? Нет, к сожалению, не перегреваются. А с тяжело груженными прицепа
ми? Тоже нет. Прямо хоть плачь!
Но друзья унывали недолго. Пораски
нув мозгами, они придумали блестящий
способ одним ударом выбить противника
из седла. В одно прекрасное утро рядом с
трактористом посадили врача санэпидстанции и «забыли» снять со щитов клапаны.
Газы, ясное дело, стали проникать из дви
гателя в кабину.
— А люки-то бы открыть надо,— сказал
врач.
— Нет,— ответил инженер лаборатории
Андрианов,— по инструкции изобретатели
делать этого нельзя!
Это была ложь.
Кабина загазована,— отметил врач в ал
те. А раз загазована, работать в ней нель
зя!
Утеплитель, утверждается в протоколиспытаний, экономически менее выгоден,
чем ПЖ. Комбинаторы из МИС доказываю)
это цифровыми выкладками. Но давно •
вестно, что цифра, если подойти к ней умг
ючи, может быть что дышло — куда и»
вернул, туда и вышло.
Нурмикский приехал с кустарно сделан
ными утеплителями — и уже 21 января ч;>
чал испытания. А ПЖ, изготовленные и ч
заводе, стали испытывать только в послал
ней неделе февраля. В конце февраля н •
марте, да еще в Омской области — каын-

же тут затруднения для пуска машин! Раз8. БЕЛОГО ФЛАГА НЕ БУДЕТ!
ве можно сравнивать зиму и весну!
Утеплители стояли на двух тракторах —
| МТЗ-50ПЛ и Д-52. С первым проведено 45
ОСЛЕДНИЙ акт спектакля, начатого
! испытаний, со вторым —40. Однако первый
на берегах Иртыша, был разыгран уже
\ трактор исключили из подсчетов, так как
в
Москве,
в штаб-квартире деятелей «Сельон дал лучшие результаты.
хозтехники». Технический совет — где НурСпустя одиннадцать минут после прихода
минскому не дали даже как следует рас.водителя трактор МТЗ-50ПА уже готов к
сказать о своем методе — проштемпелевал
работе. А с подогревателем этот же трактор
решение МИС.
; готов только через 25—30 минут, и то при
Однако некоторые товарищи, видимо, поморозах не свыше тридцати градусов. Авняли, что Нурминский не выбросит белый
торы протокола поменяли эти показатели
флаг. И они предложили ему полюбовную
^местами, прибегнув к незамысловатой масделку.
ипуляции. Они сплюсовали время
всех
— А вы работайте над использованием
пераций, хотя некоторые делаются одноутеплителя для обогрева машины в движееменно — не будет же водитель стоять
нии,— советует изобретателю М. К. Кирилножа руки, пока греется двигатель!
лов, представитель Комитета по автотракТеплоизоляционные ограждения, говорят
торному и сельскохозяйственному машиноавторы протокола, сделаны из дефицитностроению (тот самый Кириллов, бывший
о, дорогого и горючего материала. Но ведь
сотрудник НАТИ, который в качестве «незобретатель представил войлок только позаинтересованного» лица ездил всю зиму
!
| тому, что в институте не нашлось ничего
по МИСам, где испытывался ПЖ, и продругого. А ведь мы живем в вех химии, о
талкивал его как мог). Это значит: не отби»век полимеров. Многие синтетические мавайте у нас кусок хлеба, дайте и нам погтериалы не уступают войлоку по тепложить!
стойкости и превосходят по другим покаКириллову вторит инженер «Сельхозтехзателям. При современной технике можно
ники» Савельев.
•росто-напросто отливать детали утеплиЭти советы убедили Нурминского в оделя со всеми впадинами и выступами —
ном — в том, что создалась группа лиц, заогда камеры будут очень удобны и чрезинтересованных в продвижении подогревавычайно дешевы.
теля и не брезгующих никакими средствами
Итак, утеплитель обходится слишком додля достижения этой цели.
может загореться, кабина загазоваКогда изобретатель зашел к заместителю
I.— утверждают мисовцы. А как же тогпредседателя «Сельхозтехники» Корбуту —
применяемый в Англии кожух Трэкэто он утвердил постановление Совета, поэмафф? Он предназначен для обогрева
ставившее крест на утеплителе!— и коротко
актористов (в Англии тракторы без каизложил
преимущества теплоизоляции;
ши), но представляют собой теплоизолиКорбут спросил:
ртощее ограждение двигателя.
Кстати,
— А что ж, по вашему, подогреватели
общение об этой новинке появилось в
теперь не нужны?
урнале. «Фарм механизейшн» спустя три
Утвердительный ответ вывел его из равпосле первой заявки Нурминского.
новесия.
Чтобы протокол имел вид беспристраст— Ну уж это вы извините! — резко скадокумента, в нем отметили: утеплизал он и поднялся, дав понять, что больше
иь поддерживает оптимальную температолковать им не о чем.
двигателя под любыми нагрузками.
Злая мачеха для утеплителя, «Сельхоз*етить-то отметили, а вот в экономичетехника», выступила в роли любящей матенх показателях это главное достоинство
ри для ПЖ. И хотя всем и каждому были
еплителя не отразили. А ведь народное
видны уродства этого «пыжика», «Сельхоззяйство может получить тут такие колостехника» нянчится с ним уже который год.
ьные выгоды, что уже одно это дает
Утеплитель раз испытали на одной станции
едложению Нурминского право на жизнь.
(мы уже видели как) — и сразу в архив
Если основные показатели конструкции
А подогреватель, показавший на многодтвсрждены, машиноиспытательные станкратных испытаниях гораздо худшие реобычно выносят решение: представить
зультаты, одобрен. Рука Корбута, не дрогу ч т е н н ы й образец. Но то обычно, а сейнувшая перечеркнуть несколько лет работы
случай был совершенно необычный —
Нурминского, утвердила рекомендацию Соедитель и побежденный были определевета оборудовать все тракторы страны позаранее. Когда изобретатель
приехал
догревателями! Нурминский отлично пониоримио, ему преподнесли уже подписанмал: утверждая этот документ, Корбут дудиректором станции протокол, в котомал о чем угодно, только не об удобствах
черным по белому было записано: «Симеханизаторов, не об интересах государ•рская МИС рекомендует работы на тепства.
' лоизоляционных ограждениях... конструкции
Любой тракторист, имевший дело с ПЖ,
, Нурминского И. Н. прекратить». Это был
скажет, что это не находка. В чем его осI удар в солнечное сплетение, нокаут, после
новные недостатки?
Iкоторого, думали мисовцы и стоявшие за их
Во-первых, в сложности. Трактористу наепмнами, изобретателю уже не подняться.
до строго соблюдать инструкцию, в которой
Они не знали Нурминского.
все расписано буквально по минутам; не

П

117

уложишься в расписание — и ничего не
выйдет.
Второе — в машину надо заливать много
воды (до 90 литров), а ведь подчас ее и
не достанешь.
Третье — вода из котлов подогревателей
часто испаряется, они быстро прогорают и
выбрасывают пламя, может загореться машина. На последних испытаниях на Алтайской МИС два котла из шести вышли из
строя.
Четвертое — некоторые детали, например, коленчатый вал и подшипники, остаются холодными, и двигатель трудно прокручивать. А при стартерном пуске двигателей Минского завода нужен ток в тысячу ампер. Аккумулятор не выдерживает и
требует стационарной подзарядки. В полевых условиях это невозможно, и приходится на целые сутки останавливать трактор.
Пятое — разогревается двигатель очень
медленно, 25—30 и больше минут, трактористу приходится все это время мерзнуть.
Шестое — при сорокаградусных морозах
подогреватель вообще отказывает.
Последнее и самое главнее — ПЖ совершенно не влияет на работу двигателя во
время работы трактора.
Так выглядят на деле достоинства подогревателя, этого образца новой техники,
призванной экономить время и силы человека.

9. И ОДИН В ПОЛЕ ВОИН
. ...Камеры испытаны на двух
автобусах ПАЗ-651, последние
эксплуатировались на междугородных маршрутах.
При температурах наружного воздуха, доходящих в Бурятской АССР в зимнее время
до 30—40 градусов, за время
прекращения эксплуатации автомобиля сроком до 16 часов
автомобили хранились на открытом воздухе с водой в системе охлаждения двигателя и
впоследствии свободно запускались без применения посторонних способов разогрепа.
В случае хранения актомобиля сроком более 16 часов...
двигатели сохраняют
значительную часть тепла и легко
заводятся после однократного
залива в систему охлаждения
горячей воды.
Благодаря наличию открывающихся крышек камеры двигатели не перегреваются под
нагрузкой даже в наиболее
теплые дни...
Подготовка
автомобильного
двигателя к стоянке на открытом воздухе занимает не более
10 минут. Запуск двигателя с
подготовительными
операция118

ми... проводится за 2—3 мвпуты..
Главный инженер Бурятского
автотреста С. Шамаро.
АК ОЦЕНИЛИ предложение Нурмшмского сами производственники.
Это был мандат, с которым изобретатель
явился в Министерство автомобильного
транспорта и шоссейных дорог федерации.
Явился не для того, чтобы сказать: «Видите — я прав!», а чтобы добиться для утеплителя путевки в жизнь.
Заместитель министра тов. Сладковский
подписал составленный Нурминским проект
письма в центральное конструкторское бюро министерства и в НИИАТ (научно-исследовательский институт автомобильного
транспорта). Им было предложено составить техническую документацию и дать к
началу третьего квартала заявку на материалы для теплоизоляции пятисот машин.
Спустя несколько дней Нурминский наведался в ЦКБ.
— Никакой документации, пока институт
не даст технические условия! — заявил
1лавный инженер Бобков.
И началось хождение изобретателя по
маршруту НИИАТ — ЦКБ. Одни говорят:
послали условия, другие — не получили.
И так неделя за неделей: послали — не получили... послали — не получили...
Двадцать два драгоценных дня прошло,
прежде чем нашлась пропавшая грамота —
она преспокойно лежала неотправленной у
секретаря Н И И А Т в двадцати минутах езды от ЦКБ!
Нурминскому надоело, наконец, ждать, и
он пошел к Сладковскому. Тот удивился.
— Вы что же это, так просто к заместителю министра идете! Идите к начальнику
управления, а он уж мне доложит.
Вот оно как!
В конце концов Сладковский распорядился провести совещание с участием всех, кто
не хочет проявить инициативу, а вернее —
взять на себя хлопоты и ответственность.
Многолетние мытарства с изобретениями
приучили Нурминского к неожиданностям.
Однако на этот раз он даже растерялся,
получив удар с той стороны, откуда никак
не ждал. В прошлом году Лосавио, начальник
отдела
зимней
эксплуатации
НИИАТ, дал министерству положительный
отзыв об утеплителе и- предложил провести
испытания в автохозяйствах Иркутска и
Улан-Удэ. И вот этот самый Лосавио на
совещании неожиданно обрушился на изобретение, он заявил даже, что утеплитель
вообще невозможно поставить под капот!
Нурминский понял: история повторяется.
И положительный прошлогодний отзыв Лосавио, и совет провести испытания были
продиктованы, оказывается, одним—стремлением избавиться от конкурента. Лосавн»
надеялся, что утеплитель провалится на испытаниях — надежда оказалась тщетной.
А теперь, когда речь зашла уже о полтысяче машин, увидел, что каша заваривается
не на шутку. Сбросив забрало, он пошел в
лобовую атаку.

Т

Иннокентий Николаевич уже слышал, что
НИИАТ предложил метод заводки холодного двигателя. Собственно, сам метод не
нов — за границей он применялся в авиации, оттуда перешел в автотранспорт. При
помощи несложного прибора — старт-пилота — во всасывающий трубопровод впрыскивается легко воспламеняющаяся жидкость, и двигатель быстро заводится. Группа нииатовцев во главе с Лосавио предложила новую жидкость и всеми правдами и
неправдами с т а р а е т с я продвинуть «свой»
метод.
Как и авторы ПЖ, Лосавио понял, что с
утеплителем Нурминского им не тягаться.
При старт-пилоте в радиаторе обязательно
должен быть антифриз, а главное — при
температуре воздуха ниже 25 градусов вал
уже не провертывается. А что же будет в
Якутии, где температура перешагивает за
полета градусов? И потом, как и ПЖ,
старт-пилот совсем не действует на двигатель во время работы.
Лобовая атака Лосавио не удалась. Совещание решило, что для северных районов
автозаводы должны выпускать машины с
утеплителем. Министерство вошло в Комитет по автотракторному и сельскохозяйственному машиностроению с ходатайством:
«Министерство автомобильного транспорта и шоссейных дорог РСФСР считает, что применение на автомобилях предлагаемой теплоизоляции двигателей и коробок перемены передач целесообразно, и в связи
с этим просим Ваших указаний
НАМИ о разработке наиболее
рациональной, с точки зрения
теплового режима, работы двигателя, конструкции теплоизолирующих элементов при минимальных изменениях конструкции автомобиля и о включении
в план производства
автомобильной промышленности выпуска таких автомобилей для
использования их в северных
районах».
— Ну теперь все! — обрадовался я, прочтя этот документ.
— Как бы не так,— возразил Иннокентий
Николаевич.—А вы забыли, что в НАМИ
сидят Минкин и К°, а в самом Комитете —
Кириллов, их доверенное лицо? А Лосавио
разве сбросишь со счета? Скоро год, а что
толку!
Нурмикский решил не ждать у моря погоды. Он организовал в своем институте
студенческое конструкторское бюро, под его
руководством студенты делают утеплители
для двух тракторов и новый вариант для
автомашины. Эти работы будут не просто
повторением старых
конструкций — делается тщательная конструктивная деталировка, используются современные материалы. И это только начало. Изобретатель наперен — если местные организации помогут — сделать несколько сот утеплителей и
широко испытать их в колхозах, совхозах и
автохозяйствах республики.

10. И СНОВА В ПОХОД

М

Ы УЖЕ рассказывали о шофере Афанасие Евсеевиче Патрахине и механике
Владимире Дмитриевиче Красноярове, помогавших Нурминскому создавать утеплитель. Много помогли ему шоферы Василий
Афанасьевич Щербаков и Владимир Степанович Таскин, тракторист Николай Ранжурович Гомбоев и бывший студент Бернад
Разгус. Но не только их поминает добрым
словом Нурминский. Десятки людей в партийных организациях Москвы и Улан-Удэ,
в колхозах и совхозах Бурятии с открытой
душой шли навстречу изобретателю, старались облегчить его нелегкий труд. Да •
может ли быть иначе в нашей стране, где
каждый делает для всех и все — для каждого!
Но есть люди, для того и поставленные,
чтобы помогать открывателю новых дорог,
они должны быть его первыми советчиками
и друзьями. И когда видишь, что они, эти
люди, не только равнодушно смотрят на
усилия новатора, а даже радуются его неудачам, даже кидают ему под ноги камни,—вместе с возмущением тебя охватывает
удивление: откуда же у нас такие?
На протяжении четырнадцати лет перед
Нурминским прошла целая галерея подобных людишек. По меньшей мере три четверти времени ушло у него не на работу, а на
борьбу с теми, кто должен был помогать
ему работать. Сколько стоила ему эта борьба нервов, здоровья, неосуществленных замыслов! А если помножить эти потери на
всех наших новаторов — сколько теряем
мы по милости присосавшихся к науке паразитов!
Передо мною вырезки из газет, это статьи
и заметки с критикой в адрес «храма странных наук» — ВИЭСХ— и других научных
учреждений. Тут немало историй, подобных
истории с Нурминским. Я перечитываю их
и встречаюсь со старыми знакомцами —
теми, кто приложил свою нечистую руку к
его изобретениям.
Вот сотрудник ВИЭСХ Славин, п р и с в о и м
ший поильную установку. Это, оказывается,
стажированный мастер кистеня. Недавно он
прикарманил созданные работниками соседнего института и совхозным инженером
В. В. Божко механизмы для птицеферм. Дп
и раньше его не раз уличали в снаучном»
воровстве. А захребетник только о т р я х н е т ся после очередного разоблачения— и опить
за свое.
А вот его ангел-хранитель — заместитель
директора ВИЭСХ Краснов. Ряд украинских совхозов разработал и п р и м е н и л новую технологию откорма с н и н г й при бегстаночном содержании. В совхозах не подумали о приоритете, о премиях. Этот пробел ВОСПОЛНИЛИ СТОЛИЧПЫС ДСШТЛИ н . | \ к и
группа сотрудников ВИЭСХ но глявс <•
Красновым запатентовала у к р а и н с к и й метод и получила ни много ни мало — девять
тысяч рублей!
В любом грязном деле бывают участники п соучастники. В решении формулы «бы-

119

ло ваше — стало каше» необходимо третье
лицо, которое узаконивает беззаконие. Такие третьи лица — некоторые сотрудники
Комитета по делам изобретений и открытий. И они не остаются в накладе. Афанасьев, например, дважды получал премии
за освоение новинок в сельском хозяйстве.
Спросите его, за какие новинки и за какое
освоение получал он премии; только напрасно спрашивать — о н и сам не знает.
Еще интереснее получилось с Камыщенко. Бывшего скромного работника Комитета Краснов принял под свое крылышко,
•ротащил в доктора (минуя кандидатскую
степень и без защиты диссертации), а потом Камыщенко произвели в профессора,
хотя он и не думал подниматься на кафедру. Чем же прославил себя сей многоученый муж? Он изобрел так называемую скоростную сеялку, о которой «Известия» отозвались коротко и ясно: «Очень оригинальная сеялка. На экране работает, в жизни
нет».
Жизнь говорит новинкам Нурминского
«да». Корбут, заместитель
председателя
«Сельхозтехники», сказал им «нет», он наложил вето на обе работы новатора. Это таких, как Корбут, назвал товарищ Хрущев на
февральском Пленуме, гневно осуждая чиновников и бюрократов от науки и техники.
Замечательно сказал Никита Сергеевич:
«Хорошо было бы создать какие-то гербициды, чтобы очистить науку от сорняков».
Мы много толковали с Нурминским об
этих самых гербицидах.
— По-моему,— сказал
он,— монополию
в науке может взять один «гербицид» —
контроль общественности. Надо только хорошенько подумать над формами этого
контроля. Может, при научных учреждениях должны быть общественные Советы из
специалистов данной отрасли науки, с обязательным участием периферийных ученых,
изобретателей, новаторов производства. И
пусть институты отчитываются не только
яеред вышестоящими инстанциями, а и перед тем, для кого они и существуют,— перед народом. Государственные
тайны не
пострадают, если директор НИИ расскажет на рабочем собрании, почему замариновали, например, утеплитель Нурминского.
— Все изобретения,— говорит Иннокен-

тий Николаевич,— попадают на отзыв в
•центральный научно-исследовательский институт, и обязательно к тому сотруднику,
кто сам работает в этой области. Ни Комитет по делам изобретений, ни другие ведомства не интересуются, а объективно
ли заключение? И вот сидит какой-нибудь
Минкин, как апостол Петр у райских врат,
и «не пущает» туда никого. Видимо, не
один человек и не одно учреждение должны решать судьбу изобретения или открытия.
И еще предложение есть у него — к этому предложению присоединится каждый
честный человек: надо, наконец, внести Б
Уголовный кодекс статью, сурово карающую любителей чужого труда.
— Воловченко призывал на Пленуме
освобождаться от бесплодных ученых, заменять их активно творческими людьми. А
зачем же пропускать балласт в науку?
Сейчас в институт берут человека, какого-нибудь Ивана Ивановича. А что он, этот
Ван Ваныч, даст науке, неизвестно. Помоему, надо брать в институт не человека,
а тему, вернее — человека с темой. Выигрыш будет двойной — и институт не превратится в стоячее болото, в «храм странных наук», и многие новаторы смогут понастоящему раскрыть свои дарования.
Я слушаю и думаю о том, в каких условиях приходилось работать Иннокентию
Николаевичу. Его изобретения дадут государству миллионы, дадут большой выигрыш во времени. А лаборатория Нурминского — двор под открытым небом, оборудование лаборатории — ножницы, нож, зуоило. молоток...
Так было, но так больше не будет! Постановление партии и правительства о
дальнейшем развитии научно-исследовательской работы в вузах кладет этому конец. Труженики науки получат все возможности созидать на благо советского народа.
Р М И Н С К И Й из тех, кто не стареет
Н Удушой
и сердцем. Трудно ему было,

очень трудно, но он не сдавался, упорно
поднимался в гору. Живительный кремлевский ветер еще шире расправит его крылья.

Р. ПУБАЕВ

ЧЕЛОВЕК МОГУЧЕГО УМА

И

ЗВЕСТНЫЙ учекый-востоковед профессор Гомбожап Цэбекович Цыбиков (1873—1930) сразу же после Октябрьской резолюции активно включился в общественно-политическую и
культурную
жизнь Бурятии. Особенно плодотворной
была деятельность Г. Ц. Цыбикова
в
1924—23 годы, когда он занимал
пост
ученого секретаря Бурятского ученого комитета имени Доржи Банзарова (Буручкоы).
Первые учебники бурятского языка были составлены Г. Ц. Цыбиковым: «Грамматика бурят-монгольского
письменного
языка» (1924 год), «Бурят-монгольский
букварь для детей» (1925 год), «Учебник монгольского языка
для самостоятельного изучения грамотными по-русски»
(1927 год). Г. Ц. Цыбиков, являясь заведующим основной секцией Буручкома —
научной секцией, руководил работой терминологической комиссии, составлял «Орфографический толковый словарь монгольского языка»,
планировал составление
сРусско-монгольского .словаря», 'намеревался ехать в Иркутскую область
для
изучения современного состояния языковой культуры бурят Боханского и ЭхиритБулагатского аймаков и, наконец, будучи
в командировке в Улан-Баторе, задумал
составление «Хрестоматии», содержащей
«грамматические правила и
незнакомые
слова с толкованиями».
В это время в Бурятии началась культурная революция, окончательная ликвидация проклятого наследия царизма —
неграмотности.
Чтобы победить невежество, требовалось осуществить реформу старо-монгольской письменности, создать новую орфографию и выработать новую социальнополитическую и техническую терминологию. Этой весьма важной проблемой куль'(турной революции и з а н и м а л с я профессор
;' Г. Ц. Цыбиков.
Следует заметить, что проблема рефор-

мы монгольской письменности в Бурятии
возникла еще в 1902 году. Тогда видные
представители бурятской
интеллигенции
(Б. Барадин. Ц. Жамцарано, В. Рабданов),
обсуждали между собой этот вопрос. К обсуждению примкнули М. Н. Богданов.
Б. Вампилун и Д. Ринчино. Реформаторы
письменности разделились на две противоположные группы, из которых одна — по
главе с Цзвсном Жамцарано — ратовала за
сохранение монгольского письма при условии
введения новых буквенных знаков пли частичного изменения существующих букв, а
вторая — во главе с
Базаром Барадиным — настаивала на отказе от монгольского алфавита и замене его латинским
применительно к живому разговорному
языку.
Оставшись неразрешенной, эта
проблема с новой остротой встала в середине 20-х годов.
Проф. Г. Ц. Цыбиков занимал особую
позицию в вопросе о том, на какой основе и в каком направлении должка развиваться бурятская письменность и бурятский литературный язык. Позиция Г. Ц.
Цыбиксва в свое время была оценена буржуазно-националистической
и панмонголистской.
В чем же состояла
позиция проф.
Г. Ц. Цыбикова? На первом культурно
национальном
совещании
Бурятском
АССР в 1926 году проф. Г. Ц. Цибиком
сделал доклад, который был опубликован
в 1928 году под названием «Монгольская
письменность как орудие национальной
культуры». В докладе проф. Г. Ц. Цыбиков изложил свои взгляды на реформу
письменности в Бурятии.
Проф. Г. Ц. Цыбиков считал, что «монгольский литературный язык до сих пор
служит объединителем монгольских племен» и потому «на письменном языке
поймут друг друга многие монгольские
племена, которые ил ра'шшорном поймут
друг друга только с большим трудом,
если1 не сказать, что не поймут совершенно» . Отсюда он делал вывод, что латн

1
Г. Ц. Ц ы б и к о в . Монгольская письменность, как орудие национальной куль
туры. Верхнеудннск, 1928 г., стр. 13.

121

халхасского наречия». И не случайно пер
низация монгольского языка
приблизит
вое культурно-национальное
совещание
литературный язык к живым наречиям и
Бурятской АССР в 1926 году вынесл»
тем самым углубит языковую разобщенрешение о ссидании *-обще монгольского
ность монгольских племен.
литературного языка». В настоящее вре
Далее он писал, что «для того, чтобы
мя ошибочность этого мнения очевидна
поднять язык и письменность, нужно снаОднако, это — одна сторона дела. Дручала поднять культурность народа вообгая сторона, которая раньше не учитыва
ще, а не наоборот полагать, что культурность его поднимется исключительно через лась, состоит в том, что стремление бу
рятского и монгольского ученого комите
поднятие
культурной квалификации язы1
тов создать общемонгольский литератур
ка» . Проф. Г. Ц. Цыбиков полагал, что
ный язык было продиктовано в конечном
«поднятие культурной квалификации язысчете признанием родственности историче
ка возможно только путем активизации
ских судеб двух братских народов, жела
этого языка, или иначе,
путем широкого
2
нием укрепить культурные связи, строить
применения к жизни» . На основании всеновую культуру сообща. В этом стремле
го этого он приходил к заключению, что
нии ничего плохого не было, но, к сожа«сохранившаяся до сих пор монгольская
письменность, какова бы она ни была, все лению, в свое время оно квалифицирова
лось как панмонголистское.
же есть наследие культуры данной нациоПри наличии согласованного
мнения
нальности и имеет за собою ту
заслугу,
обоих ученых комитетов о создании «об
что разрозненные историческими судьбами
щемонгольского литературного языка» бу
монгольские племена имеют все же едирятские и монгольские ученые имели разную литературу. Круто порывать с этой
ногласия по вопросу орфографии монгольлитературой не следует, пока она не изуского письма. На расширенном заседа
чена и не использована в полной мере.
нии Бурятского ученого комитета 10 деНо для дальнейшей работы с монгольской
кабря 1926 года были заслушаны докла
литературой, не разрывая связи с ней и
ды проф. Г. Ц. Цыбикова и представителя
не отставая от требований новой кульМонучкома Боян-Нэмэху. Два докладчитурной жизни, необходимо провести некока изложили точки зрения двух ученых
торую реформу письма и усовершенствокомитетов.
вать и развить шрифт, чтобы он
являлся
Г. Ц. Цыбиков говорил в своем доклаво всем разнообразии образцов» 3 .
де, что система орфографии, принятая в
Проф. Г. Ц. Цыбиков возражал против
Бурятии,
несомненно отражает в себе
латинизации монгольской письменности не
особенности
бурятского
только из патриотических побуждений со- диалектические
языка сравнительно с монгольским и она
хранять и развивать культурное наследие
преследует задачу наибольшего упрощесвоего народа, но также учитывая труднония правил монгольского правописания.
сти переходного периода в культурной ре«С этой целью,— продолжал Г. Ц. Цыби
волюции. Во всяком случае, история языков,— уже в первые годы своего возник
кового строительства в Бурятии в начальновения Буручком установил твердые пра
ный период культурной революции заслувила орфографии бурят-монгольского язы
живает специального исследования. Надо
ка»4.
всегда помнить, что сами ученые, ориенВ своем докладе представитель Монуч
тируясь на жизненные изменения, перекома Боян-Нэмэху выступил с возраже
сматривали свои позиции. Показательно в
этом плане признание Г. Ц. Цыбикова. нием против положений Г. Ц. Цыбикова.
Он утверждал, что изменения правил ор
Он говорит: «Я слишком переоценивал лифографии, введенные Буручкомом, не явтературный монгольский язык и его письляются обязательными для Монголии и
менность, как единственное орудие усне будут приняты монголами. Далее он
воения массовой культуры в данный переуказывал, что принятая Буручкомом ноходный момент» и что «революционные
вая орфография
помешает
реализации
сдвиги на Востоке заставили меня откарешения
культурно-национального сове
заться от этого взгляда». Следует помщания Бурреспублики о создании едино
нить и другое: при обсуждении и решении
го монгольского литературного языка. Ма
вопросов языкового строительства Буручло того, существующая в Бурятии систеком всегда имел тесный контакт с монма орфографии еще более оторвет бурят
гольским ученым комитетом. Оба учкома
от языковой культуры всех прочих мондвух братских республик исходили из тоголов.
В целях немедленного перехода
го, что бурятский и монгольский языки
Бурятии на общемонгольский литератур
являются родственными, в прошлом именый
язык Боян-Нэмэху
рекомендовал
ли единую письменность и литературу, поБуручкому отказаться от своей чисто ме
тому буряты и монголы в эпоху революстнон орфографии.
ционных преобразований должны иметь
общий литературный
язык — «общемонРазумеется, Буручком не мог отказать
гольский литературный язык на основе
ся от своей правильной позиции и принять
1

Т а м ж е , стр. 14.
-Там
ж е , стр. 17.
1
Г. Ц. Ц ы б и к о в . Цит. соч., стр. 17
4
ЦГА БурАССР. Фонд 471, опись 1,
лоло 52, л. 6.
122

ошибочные
рекомендации
Боян-Нэмэху.
Несмотря на эти разногласия тесный контакт Бурятского и Монгольского ученых
комитетов по вопросам языкового строительства сыграл несомненно положительную роль. Это видно прежде всего по результатам поездки проф. Г. Ц. Цыбикова
в двухмесячную командировку в Монголию (Улан-Батор) и итогам деятельности
Боян-Нэмэху в Буручкоме.
Буручком считал, что для создания нового бурятского литературного языка необходимо выработать общественно-политическую и научную терминологию. Было
решено создать специальную терминологическую комиссию (ТК). 2 ноября 1926
года состоялось организационное заседание комиссии под председательством проф.
Г. Ц. Цыбикова, на котором было намечено «основное ядро» ТК. В состав его вошли члены Буручкома: Г. Ринчинэ (председатель), Б. Барадин, Д. Бизияин. Боян-Нэмэху
(представитель
Монучкома).
Д. Барадин и Г. Цыбиков. Для участия
в работе ТК было решено привлечь также
с правом совещательного голоса преподавателей Бурпедтехникума А. П. Чайванова и И. Г. Дадуева, студентов Бурпедтехникума Б. Болодона, Имехенова, Мижитдоржина, Шагдарона и Гомбоина, преподавателей совпартшколы Арднна, Болодона и Очирова, из редакции
газеты
«Бурят-Монголой
унэн» — Дашинимаевв,
из Наркомзема—Батоцыренова, из Наркомюста — Цыренова, курсантов-переводчикон
и членов коллегии переводчиков.
В первую очередь ТК должна была закончить работу по составлению общеуио
гребительных социально-политических терминов. После выполнения этой задачи ТК
должна была направить свою работу исключительно на
выработку и принятие
учебно-научных терминов в объеме программы основных предметов единой трудовой школы.
Спустя две недели после организационного заседания ТК президиум Буручкома
16 ноября 1926 года вынес следующее постановление: «Считать необходимым командировать в Монголию члена Буручкома для согласования вопросов терминологии и орфографии с монгольским ученым комитетом с марта 1927 года». Проф.
Г. Ц. Цыбикову было поручено изучить к
мтому сроку «все вопросы, связанные с
командированием в Монголию». На основании постановления проф. Г. Ц. Цыбиков вылетел в Улан-Батор 24 апреля 1927
года.
В Улан-Баторе Г. Ц. Цыбиков находился с 22 апреля по 1 июня 1927 года. Со
дня выезда из Верхнеудинска до дня волвращения он вел дневник. Монгольский

1
Б. В. С е м и ч о в
Исследователь Тибета
стр. 23.

дневник Г. Ц. Цыбикова до 1958 год*
хранился у его жены Лхамы Норбоево!
в Урдо-Аге, которая передала его вместе
с другими
бумагами ученого в
РО
БКНИИ СО АН СССР. На титульном листе имеется заголовок, написанный автором: «Дневник по поездке в Ургу (20/1У—
9/У1 1927 г.). Командированного в УлапБатор-хото ученого секретаря Буручкома
Гомбожапа Цэбековича Цыбикова».
О тибетском дневнике Цыбикова Б. В
Семичов писал: «Очень уж скуп Г. Ц. Цыбиков в показе самого себя. Слишком целеустремленны его записи.
Видно,
что
выполнение порученной ему задачи — его
главная цель и он не позволяет себе отступать от нее. Конечно, отдельные места позволяют нам уловить его настроения, переживания, чувства удовлетворения и недовольства и один раз почти отчаяния, но, повторяем, все это более чем
в ограниченных масштабах» 1 . Эту характеристику полностью можно отнести и • к
монгольскому дневнику Г. Ц. Цыбикова.
Проф. Г. Ц. Цыбиков успешно выполнил задание Буручкома, согласовав с монгольскими учеными около двух тысяч общественно-политических терминов и ряд
других вопросов научных и культурных
связей между Бурятской АССР и Монгольской Народной Республикой. По оконч а н и и работы Г. Ц. Цыбикова в УланБаторе состоялось совещание представителей мннпроса и учкома МНР и учкома
Бурреспублики 27 мая 1927 года. Председателем совещания был избран Цэвеи
Жамцарано, секретарем — Гомбожап Цыбикон. На чтом совещании Г. Ц. Цыбиков
сделал доклад по «опросам орфографии,
терминологии, и «художественному строительству». Постановление данного совещания нт.ма примечательно тем, что оно
пока.чынает, как монгольские и бурятские
ученые сообща и по-деловому решали вопросы культурного строительства в МНР
и Бурятской АССР.
Материалы атого совещания доказывают, к;ж много н.мжных вопросов решал
Г. Ц. Цыбнкоп но время двухмесячного
пребывания и Ул;ш-Г>аторе. Важно также
отметить, что тесный контакт бурятского
и монгольского ученых комитетов в области языкового строительства в середине
20-х годои занимает одно из видных мест
в истории к у л ь т у р н ы х и научных взаимоотношении между СССР и МНР, которые
носят глубоко дружественный и интернациональный х а р а к т е р . Поездка Г. Ц. Цыбикоиа 1> Монголию должна быть-достойно оценена его соотечественниками. Монгольский дневник, который на русском языке публикуется впервые, поможет в этом.

Г Ц. Цыбиков
Улан-Удэ. 1957.

123

Г. Ц. ЦЫБИКОВ,
ученый секретарь Буручкома.

ДНЕВНИК
о.поездке в Улан-Батор 20. IV.—9. VI. 1927*

20 АПРЕЛЯ. Получив 19 числа извещение, что нужно явиться в 3 часа утра
в контору Добролета 1 , я проснулся в час
ночи и уже не мог больше заснуть, в половине второго встал и вышел из дома,
терпеливо прождав около получаса, поехал
на аэродром.
В 6 часов 20 минут аэроплан долетел
до Алтан-Булака.
Спустился. Зашли в
юрту. Угостила хозяйка чаем с молоком.
Поднялись после осмотра мотора и заправки — в 7 часов 30 минут. Все время
смотрел на землю и узнавал долины, реки и горы. Только уже под самой Ургой,
когда показался город, стало качать аэроплан. Хотя качка была очень плавной,
но я почувствовал себя плохо. Спустились
около казарм монгольских цириков ровно
в 9 часов 20 минут. Выходим из ворот
аэродрома, подъехал автомобиль. Шофер
справился, кто Цыбиков. Мы спросили,
кто послал. Сказал, что автомобиль минпроса, а послал т. Батуханов 2 . Я заехал к
т. Жамцарано 3 ,. однако его не оказалось дома, но меня принял младший сын Аюр и
напоил чаем. Потом мы пошли с ним в
город, но недалеко от дома встретились
с Цэвеном Жамцарано.
* Публикуется в сокращенном виде.
24

Я и Цэвен поехали в Минпрос, откуда
с т. Батухановым к председателю Совми4
на и Боян-Нэмэху . Монучком помещается в большой войлочной юрте. Рядом
большой дом, где занимаются т. Жамцарано и секретарь, а также рисовальщики
карт и составители диаграмм, а также в
одной комнате сложены по случаю ремонта специального помещения «Ганджур»
и «Даньджур» 5 , монгольские. Все наши
библиотеки включены в каталог и на них
видны надписи томов этих двух классических канонов в переводах. Здесь т. Цэвен
показал помещение, предоставляемое мне.
Вообще очень много интересного. Город
в общем /неузнаваем. Новый город застроился в местах, где прежде были «хороны» отдельных феодалов и канцелярии
маньчжурского и монгольского
амбаней
(губернаторов).
21 АПРЕЛЯ. Утром, напившись чаю,
отправились с т. Цэвеном в Учком. Отправились оттуда в монголо-русский банк,
куда вчера т. Цэвен подал заявление о
вымене червонцев на тухурики.
23 АПРЕЛЯ. Переезжаю на квартиру
при Монучкоме. Предоставили мне целый
домик в три комнаты: обставили
одну
комнату хорошо. Есть все удобства для
занятий. Сегодня в 9 часов 20 мин. прилетел аэроплан, по-видимому, снова из
Верхнеудинска.
Читать пока нечего. У
Жамцарано прочитал «Основы буддизма> 6 .
Написана в апологическом тоне, сопоставляется учение Будды с новым мировоззре7
нием. Художник Н. Рерих напечатал и
выпустил здесь несколько книжек в этом
духе.
24 АПРЕЛЯ. Первый день пасхи. Русская часть города, по-видимому, празднует, а монгольские учреждения отдыхают,
как в обычный воскресный день. Наблюдал жизнь таможни. Там кипучая жизнь.
Двое ворот. В одни вносят вьюки и загоняют гурты скота. После сбора пошлины выпускают через противоположные ворота.
Во дворе стоят палатки. Лежат развьюченные верблюды. Стоят гурты овец и коз.
Сегодня меня посетил т. Жамьян, пред
Монучкома, старик 63 лет. Говорит, что
провел здесь более 20 лет. Сын его учится в Москве. Одна дочь за халхасским
бывшим князем — эмигрантом в Пекине.
Он скромно говорит, что ничему не учился, знает только монгольскую грамоту и
т. д. Это обычная преувеличенная скромность. Про деятельность Монучкома гово

рит, что ничего еще не сделано. Только
идет коллекционирование ценных книг по
Монголии.
Читаю монгольский роман (перевод с китайского) и отмечаю интересные слова.
25 А П Р Е Л Я . С утра стоит страшно
0
ветреная погода. Пыль поднимаете
ггчя8
бом. Заходил Артемий Иванович . Говорили о его занятиях. Его взглядах на ургклский говор. На говор вообще всех халхасцев. Об ургинской жизни.
26 А П Р Е Л Я . Погода еще хуже, чем вчера. Утром заезжал Жамцарано. Я ему
напомнил, что пора приступить к работе.
Говорит, что дня через два освободится и
будет заниматься здесь. К тому же, говорит, вернется из поездки в СССР Гэлег
Сэнгэ, очень интересующийся
словарем
терминологическим.
9
Сегодня был у т. Берлина . Заехал сначала в дом Русского консульства. Оказалось — там помещается конвойная команда. Указали другой дом. Зашел. От дверей гонит часовой, говорит, что нельзя заходить, а нужно подать записку. Иду на
улицу, чтобы достать командировочное
удостоверение, но не успел затворить за
собою дверь, как подбегает другой военный, по-видимому, из командного состава,
и просит зайти очень вежливо. Зашел. Он
спросил, кого нужно. Говорю: т. Берлина.
Он указывает домик на другой стороне
улицы и просит зайти не через парадные,
а другие двери.
Иду туда. Отворяет дзерн сам т. Берлин. Знакомимся. Говорит о своей прежней и нынешней работе. Интересуется
Тибетом. Говорит, что в Иркутске нужно
учредить факультет восточных языков.
Вчера достал три последние
тетради
толкового словаря и продолжаю
свою
прежнюю работу по просмотру этого словаря, живу в ожидании, когда примутся
за терминологический словарь.
28 АПРЕЛЯ. Четверг. С утра ходил в
минпрос за обещанными вчера книгами.
Получил последние издания и принес. Еще
обещано видать бесплатно и издания других ведомств, но время еще не определенно.
29 А П Р Е Л Я . С утра почти ясная тихая
погода. После обеда посетил меня заведующий школой переводчиков т. Кондаков. Он окончил школу переводчиков в
1910 году. Служил 5 лет в Куанчензы.
Говорит хорошо по-монгольски. Спрашивал, какие пособия существуют по изучению монгольского языка. Указал на толь10
ко что появившийся учебник т. Клюкина .
не скрыв и недостатки его. Он жалуется
на полное отсутствие книг в Урге. Говорит, что библиотека Ургинской Консульской школы, так долго составлявшаяся,
расхищена была во время беспорядков в
Урге.
Кондаков
говорил,
что
полагается
один
преподаватель
тибетского языки
в школе. Он предлагал мне заняться временно
тибетским языком. Я отказался,
потому то
уже 20 с лишним
лет без практики, успел забыть то немногое, что было усвоено мною практически.
Теоретически мне тоже трудно приняться

за преподавание, тем более
временное.
Требуется основательная подготовка
к
урокам, а пособий никаких. Поэтому отказался.
30 А П Р Е Л Я . Тихое ясное утро. Вчера
вечером над городом делали по нескольку
кругов два аэроплана. Говорят, готовятся
к 1-»;у Мая. Вчера напоминал Жамцарано о комиссии по просмотру терминологического словаря. Он говорит, что ждет
Гэлег Сэнгэ, который интересуется этим
делом.
2 МАЯ. Чувствую, что приехал в самое неблагоприятное время для занятий.
Библиотека в яшиках, так как идет капитальная постройка здания для нее. Учкомовцы очень заняты. Некоторых нет:
уехали по политическим делам. До обеда
сидел над своим словарем, а после обеда —
в 4 часа, пошел по знакомым.
От Жамцарано получил и последнюю
работу предучкома Жамьяна, где он излагает историю монгольской письменности
и попутно говорит о других письменах:
египетском, маньчжурском, тибетском, русском и т. п.
о МАЯ. С 12 до 3 часов просматривал
библиотеку учкома. Жаль только, что она
по случаю ремонта сложена в одной комнате и нельзя достать тома, лежащие далеко внизу или за другими томами. Русская часть библиотеки снабжена многими
старыми и новыми научно-практическими
изданиями. Много, сравнительно, книг по
Востоку, в том ч:1сле и английские издания последних лет. Приходят и харбинские издания.
Из монгольских книг большинство знакомых:« Истории княжеских домов», словари. Сравнительно много
монгольских
рукописей.
Вечером от т. Алексеева принес
свое
«Пособие» 11 и постараюсь в эти дни внести кое-какие исправления и изменения.
Сегодня же познакомился с типом издания последних времен. Это — издание 10-го
года. Книжка из двух тетрадей обычного
типа — китайское издание, но ксилографы
изготовлены незнающим письменность китайцем и не проверены корректором.
Сегодня ездил вместе с Цэвеном Жамцарано в ЦК партии и виделся с т. Г эле!
Сэнгэ, председателем МКРП. Он недаын»
возвратился из поездки. Показал привезенный словарь. Он говорит, что у них ничего определенно составленного нет, сек.
у каждого свои словарики, но не снгдгнные в одно. Рекомендовал поГнчч-дон.т.
с т. Шакжи, букварь которого у меня.
Тов. Гэлег Сэнгэ гопорит, что имеется в
виду составить толковый словарь, по окончательно не определили по какой системе
начать: алфавктно или предметно. Просмотрел некоторые слова и (фон шел па
меня впечатление человека, понимающего»
словарь только толковый. Пытался растолковать некоторые наши термины ещг
пространнее. Я объяснил ему
значение
терминологического слонаря. Он, впрочем.
бэлее интересуется толковым. В конце
концов сказал, что учком (Монучком) напрасно толкает свою работу в ЦК и по-

125

советовал побеседовать с т. Цэвеном. От
участия в совещаниях не отказывается.
Скучно. Вечером немного просидел над
евоей грамматикой. Ведь перед отъездом
из Верхнеудинска т. Бизияин
сообщил,
что заказанный шрифт прибыл, и мне придется тотчас после возвращения приступить к переизданию с исправлениями и
дополнениями. Желательно внести примеры из современной письменности халхамонголов.
8 МАЯ. Вот уже 18 дней сижу в Урге.
Что же исполнил из заданий Буручкома?
Почти ничего. Но причины совершенно
независящие от меня. С будущей недели
примусь плотнее за продвижение хоть одного пункта заданий. Приобретаю книги.
Не знаю, пропустят ли их на границе.
Придется обратиться к полпреду. Может
быть, к тому времени приедет т. Никифоров, а может быть будет замещать полпреда т. Берлин, с которым я уже познакомился.
Обратился к т. Раднабазарону
за партийной литературой. Он обещал, но в обмен на бурят-монгольские издания. Я согласился, чтобы положить начало регулярному обмену изданиями.
Вечером читаю постановления третьего
Большого хурала Народней Революционной Монголии.
9 МАЯ. (Понедельник). Вчера вечером
еще раз напомнил т. Цзвену, что ничего
не сделано по согласованию терминологического словаря и не лучше ли, если я передам на просмотр ему самому выработанные Буручкомом термины. Он ответил,
что у него очень страдают глаза, но он
на днях созовет комиссию из членов Монучкома, которая рассмотрит термины.
Сегодня взял из библиотеки по каталогу 213 том, а по китайскому заголовку
128 том, монгольского «Даньжура». Том
этот принадлежит к отделу «Нацок» («Элдэб»). Сохранился хорошо, но начало и
конец пострадали от дождя.
Утром получил спроектированные термины. Тут в большинстве не отдельные
слова, а целые фразы. Сел пересматривать их. Около девяти с половиной часов
меня пригласил т. Цэвен, там были тт.
Жамьян, Бато-Очир и Эрдэм-Баир. Присутствовал также Уюн Билик. Просмотрели слова из нашего словаря. Успели пройти 122 слова, из коих оставили не разрешенными слов 5—6, остальные приняли с
некоторыми поправками. Завтра назначено собраться в час. Слова принес и
яросматриваю, слова, выработанные т. Ишидоржиным и оставленные в Монучкоме.
• 2 МАЯ. (Четверг). Ночью был маленький дождь, первый за время моего пребывания в нынешнем году в Улан-Баторе.
На Богдо-Уле виден снег. Пасмурно.
Сегодня в II с половиной часов ко мне
заходил т. Цэвен и сказал, что не может
быть в комиссии по согласованию, а завтра будет с утра. Пришлось согласиться,
•рошло уже много временя, как я здесь.
« сделано не так много, но пв независя-

Ж

щим от меня причинам. Делаю, что доступно.
13 МАЯ. (Пятница). Сегодня занимались с 11 приблизительно часов до трех с
половиной. Приняли две буквы «Б» и «В»
(63 + 88 слов, следовательно 149). Очень
активно вел работу т. Цэвен. В конце
концов он шутя заявил: «Вот Гомбо уморит наконец меня!» Был кроме него и
Бато-Очир и Эрдэм-Баир. Бато-Очир тоже принимал немалое участие в подборе
слов. Вообще учком очень любезен. Он
сегодня прислал мне недавно выпущенный
1-й том перевода Эрае «История Франции
и других стран». Сегодня вечером просматриваю этот перевод.
14 МАЯ. (Суббота). Сегодня, хотя
и
сидели с 10 до 1 часу, но приняли сравнительно немного слов.
Кончили букву
«Г». Причина та, что т. Цэвену ежеминутно приходится отрываться по
делам
посетителей.
Сегодня ходил в дом Гомбо и Цокго
Бадмажаповых 1 2 . Обоих дома не оказалось.
Дома была жена первого. Она в большом
горе. Вспоминает о больном сыне, лежащим теперь в больнице в Москве.
15 МАЯ. Просматривая предложенные
Буручкомом и Монучкомом термины, все
более прихожу к заключению, что Буручком взял термины таких понятий, которые
еще не проникли к монголам.
С утра ветер, который то наносит, то
разносит тучи Иногда пригонит тучу со
снегом. В час пошел обедать в «Спартак».
На обратном пути был такой ветер, что
с трудом добрался до квартиры. Приходится сидеть поневоле дома и работать, а
то пошел бы к какому-нибудь знакомому.
Название новых вещей принимается на
язык народа именно того, кто впервые
знакомит с вещью. Например, сейчас к
соседу зашли две монголки (южанки) и
говорят — «халуун печин» — «горячая печка». И действительно, сегодня затоплена
печка, и она горяча.
Опять прояснилось. Но ветер еще
не
унялся. В четвертом часу пошел к Булату
Мухраину, долго просидел у него и Инки
жинова. Он сообщил мне, что в двух днях
пути от гор Донкора на земле лежат два
каменных тигра. Монголы рассказывают.
что здесь был город, у которого на воротах было два тигра. Потому он и назывался Барс-хото13. Теперь город под землей. Над землей только эти два тигра.
О каком городе идет речь, я не знаю, но
не идет ли речь тут об одном из тех
степных мертвых городов,
один из коих
раскопал т. Козлов 14 , но не открыл, так
как этот город уже давно нашли сами
монголы и добывали там и сям кое-какие
ценности.
Вечером с т. Базаржапом пошел в китайский театр. Перед дверями продавали
билеты. Купили билеты, но все места оказались заняты. Кое-как поместились за занавесом или вернее над сценой, так как
ложи устроены до края театра, так что
последние ложи приходятся как раз нал
сценой. Пришлось смотреть сбоку. Действие началось в 9 часов, хотя было объявлено начало ровне а 1 часов. Публики

подошла лишь к этому времени. Впрочем,
приходили почти до конца
спектакля.
Всего собралось до 4 тысяч человек. Играли и пели сначала халхасцы. Затем баргуты и верхние цайдамские монголы, тибетцы. Затем вышли три китайских акробата. Около I I часов распорядитель извинился, что, мол, по независящим от распорядителей причинам, некоторые обещанные номера не выполнены. Объявлены были
игры.
16 МАЯ. (Понедельник). Сегодня прошли букву «Д» (109 слов). Дело подвинулось
мало, хотя просидели пять битых часов.
То и дело посетители открывают от занятий, то покупают автомобиль, то просят
удостоверения, что они свободны от призыва на военную службу. Сегодня отправил письмо Буручкому.
17 МАЯ. (Вторник). С ночи ветрено.
Ночью был совсем небольшой
дождь.
Вследствие
ненастной погоды т. Цэвен
чувствовал себя не ахти как. Поэтому
пришлось прозаниматься не более двух
часов, но зато очень интенсивно работали.
Приняли около 140 слов. Он сегодня отпросился от Президиума правительства,
так как считает весьма важным согласование терминов.
18 МАЯ- (Среда'). С некоторым трудом
приняли 150 слов, хотели 190, но не смогли, так как т. Цэкен должен был оторваться на полтора-два часа.
Просматриваю
библиотеку
учкома.
Здесь действительно собрано очень много
по маньчжурской литературе. Много также китайского. Эта литература теперь
только катализируется одним чахаром, который живет со мною в одной квартире.
Он очень любит музыку.
19 МАЯ. (Четверг). В монгольском быту почти установилось слово «ургудэл»,
в значении заявления в высшую инстанцию. Сегодня поработали хорошо. Приняли 164 слова. Прислал т. Раднабазарон
35 книг издания Народно-Революционной
партии и Ревсомола. Согласились на обмен изданиями. В этом же духе написал
Раднабазарон в препроводительной записке Агитпропу обкома Бурятии.
20 МАЯ. Сегодня отправил заявление в
, иолпредство с просьбой разрешить вывоз
I книг, приобретенных для научных работ и
[ библиотеки Буручкома. Затем до 12 часов
занимались терминологическим словарем.
( Закончили буквы «Н» и «О» (57+93),
I всего 150 слов. Дело таким образом двиI гается. Сегодня был с визитом у предсеI дателя учкома Жамьяна. Этот старик жи' ест в юрте образца чисто монгольского,
но с хорошей обстановкой и тремя «бур! ханайшире». Все напоминает человека инI теллигентного труда. Разложенные книги,
. бумаги, биры (кисточки —Р. П.) и т. п.
I Посидел недолго и, получив его сочинение, вернулся.
Занимались до 12 часов. Прошли 120
слов. Сегодня же я получил для ознаком1 лення китайско-монгольские учебники.
К МАЯ. (Среда). Прозанимались с 9
[. я» ?, но приняли 129 слои, потому что
т. Цэкена вызвали на заседание ЦК пар-

тии и правительства. Хотя еще оставался
член учкома Бато-Очир, который работает
вот уже 7-й год в учкоме и иногда говорит очень меткие выражения, но он должен был на продолжительное время прервать занятия, так как привезли сдавать
в учком какие-то вещи. Я в вынужденный
перерыв успел просмотреть газеты.
Думаю по приезде на родину, в Верхнеудинск, начать разработку
хрестоматии
где будут и грамматические правила и
незнакомые слова с толкованиями. Это будет нечто вроде рабочей книги по монгольскому языку.
Задумав это, я специально отправился после обеда к т. Цавену и попросил его дать мне три оригинальные статьи для хрестоматии размером
не более 3 страниц. Он отказывался, говоря, что уже под старость ничего оригинального не выдумает. Тогда я попросил
дать три статейки из фольклора. Он как
будто согласился и переспросил при моем
уходе, что за цель будет
преследовать
хрестоматия. Я сказал, что отсутствие общедоступного учебника заставляет меня
приняться за работу.
26 МАЯ. (Четверг). Сегодня, наконец-то,
закончили
рассмотрение
слов-терминов,
привезенных мною. Остались неразрешенными около 20—25 терминов. Остальные
рассмотрены. Монгольские коллеги за то,
чтобы принять общеевропейские термины
с временными пояснениями. Они говорят,
что в конце концов будут приняты общеевропейские термины, а
многословные
объяснения отпадут. Временное же оставление таких толкований необходимо. Монгольским товарищам гораздо легче ориентироваться в терминах, так как они при
издании узаконений часто сталкивались с
теми или иными выражениями. В этом
отношении
большую
практику имеет
т. Цэвен. Тов. Бато-Очир, очень вдумчивый человек, сидит-сидит да подберет
очень уД а ч н ы и
и приемлемый термин.
Иногда очень удачно возражает против
наших терминов. Вообще работали над
этими словами очень активно и доброжелательно. После окончания книгу-тетрадь
со словами взял Эрдэм-Баир, чтобы до
вторника переписать для себя все термины.
30 МАЯ. (Понедельник). Два раза ходил в Гужтрачспорт, хотел получить пропуск и билет на поездку. После обеда ко
мне заехал тов. Цэвен и сделал следующий заказ: поразузнать, могут ли в дацане Агинском взяться за вырезку
2000
15
3000 листов словаря Номтоева и д р у г и ч
сочинений. Если могут, то просить Базаря
Барадина телеграфировать. Тогда отсюда
переведут деньги на приготовление досок
из «ушхи модо». Между прочим, он ир<>
сил определить, что за «ушхи модо». Вероятно, это относится к породе ив. Затгм
он пригласил меня на «таеха». ()к;| н.1
вается 29 и 30 числа этого месяца происходит к северо-востоку от Гандана так
называемая «паасха». Это особый обряд,
совершаемый студентами
двух г а н д а н с к и х
факультетов «чойра» 16 . Это — преддверм? к
проникновению в область высшей буддий-

ской философии. На двух горках укреплены два зеленых дерева (хвойных), на
них развешаны хадаки и бурханы.
На
эти горки собралось много людей. Здесь
разнообразные наряды монгольских женщин и мужчин. О. какая революция в костюмах! Поднялись на гору ламы.
Им
предшествовали распорядители — молодые
ламы в новых коричневых халатах. Они
как бы охранители порядка.
Публика
очень послушна их распоряжениям. Ламы
разделились на две группы, у двух обоиов читают. Затем все встают, и старшие с
двух сторон захватывают постепенно полукруг между ламами. Молодые ламы кидаются после некоторых церемоний друг
против друга. Распорядители не допускают до рукопашной. Потом одна сторона
говорит, по-видимому, что другая струсила. Тогда они снова кидаются друг ла.
друга, и таким образом до 3-х раз. Затем
становятся в шеренги и совершают обряд:
саистят, ударяют в ладони и т. д. Наконец снова бросаются на середину и здесь
стараются занять то или другое
место.
Таким образом, очень долго толпятся на
местах. Когда места заняты, они начинают состязания в знаниях. Побежденная
сторона вызывает победителей на борьбу.
В это время народ уже расходится, так
как побежденная сторона обращается в
бегство, а за ней гонятся победители. Полная неразбериха. С завтрашнего дня начинается испытание. Победители и побежденные на своих факультетах уже будут
состязаться на словах по буддийской софистике. Так продолжится дней семь. Церемония эта,
как говорят, установлена
Цзонхавою 1 7 и совершается в разных местах с различной пышностью. В Урге
же
эти два дня — традиционные.
Вчера была ветреная холодная
погода.
От этого нар«г^ было меньше, а сегодня
невиданная в Урге теплая погода после
дождя. Народу оыло уйма. По-моему, не
менее 2000 человек, без лам, коих будет
тоже не менее того.

Мы поехали обратно. Я зашел к Б.-Ц
Бадмаину. Здесь живет Базарова. О, как
ока изменилась! Хворала около трех месяцев. Теперь собирается в Верхнеудинск.
Оказывается, старик Мункоин, хозяин двора, женат на 25-летней, а его старую жену взял Пунсук Цыренжапов. От той жены у Мункоина сын, который учится теперь в Германии. Зовут Мункоина Жалцаб. Гомбожап, муж Базаровой, видел меня во Владивостоке, но я его не помню.
31 МАЯ. Сегодня утром ко мне забежал т. Цэвен и сказал, что предоставляет
в мое распоряжение автомобиль на целый
день для прощальных визитов и осмотра
достопримечательностей города. Я с благодарность.ю приклл предложение. Во время
ожидания автомобиля зашел в учком и
туда принесли Юань-чао-ми-ши. Всею 6
тетрадей. Текст в китайской транскрипции и перевод издан китайским ксилографом в 34 году Гуань Сюя. Хорошо бы достать для Буручкома один экземпляр. Надо
заказать т. Цэвену.
1-го ИЮНЯ. День выезда. С утра готовлюсь в дорогу. Заходили Батуханов и
т. Цэвен. Цэвен повторил условия приглашения членов Буручкома и художникаиллюстратора, которому обещает от 120
до 150 рублей в месяц. Он еще раз повторил свое предложение об исчезнувшем
городе, который носит также название
Барс-хото. Существование на земле двух
каменных тигров что-нибудь должно обозначать. Добавляет, что известный Джалама говорил, что воцарится в Барс-хото.
Жду автомобиля дома. Накрапывает
дождик. В общем ничего. Вот скоро 12
часов. Какая скука ждать, когда все готово к пути.
Сегодня в 12 часов с четвертью на^
Улан-Батором проходит грозовая туча. Пошел проливной дождь. Скоро уже час, а
автомобиля все еще нет. Не знаю, что делать? Хотел послать в Транспортную контору, но явился сам Котов, предложил ехать
в таможню...

ПРИМЕЧАНИЯ
1. Добролет—первая добровольная летная организация, которая заложила основу советского гражданского воздушного
флота. По-видимому, в 1927 году гражданский аэрофлот все еще называли
в
обиходе Добролетом.
2. Б а т у х а н о в — Э р д э к и Батуханов, министр просвещения Монгольской Народной Республики в 1921—24 годах. Впоследствии он окончил Ленинградский государственный институт истории, философии
и лингвистики, работал доцентом кафедры монгольского языка в Ленинградском
восточном институте. Э. Батуханов переписывался с А. М. Горьким. Переписку
А. М. Горького с Э. Батуханозым см. в
«Материалах по истории
и филологии
Центральной Азии», «Труды БКНИИ СО
АН СССР», выпуск 8, серия востоковедения, 1962, стр. '137—145.
3. Жамцарано Цэвен (1881 — 1140) — »ы-

128

дающийся бурятский монголовед, доктор
филологических наук, профессор, общест
венный деятель Бурятии и Монголии. В
1927 году работал в Монголии
ученым
секретарем Монгольского ученого коми
тета, принимал активное участие в раз
витии культуры, просвещении и науки в
новой революционной Монголии. В ЗО-.т
годах переехал на родину и работал н
Институте Востоковедения АН СССР в
Ленинграде (1932—1937 годы).
4. Боян-Нэмэху — представитель
Мои
гольского ученого комитета, направлен
ный (по-видимому, в 1926 году) в Верхнс
удинск в Буручком для участия в ргботг
терминологической комиссии и разработка
вопросов стиля монгольского литератур
кого языка.
5. Даньжур — толкования или коммен
тарии к основному
канону
буддизма
Ганьчжуру. Даньжур еоетоят из 225 то

мов, имеется на тибетском и монгольском
языке.
6. «Основы буддизма» — необуддийская
книга, изданная в 1927 году в Улан-Баторе. В предисловии, принадлежащем Ц. Жамцарано, говорится, что эта книга написана
«высоким лицом буддийского мира».
7. Н. К. Рерих (1874—1947) —выдающийся русский художник, путешественник по Востоку. Основная часть его картин посвящена изображению
жизни, и
пейзажа Востока.
8. Артемий Иванович — это
Алексеев.
В 1912 году он окончил Иркутскую духовную семинарию, а в 1917 году — Казанскую духовную академию. В 1924 году
работал заведующим Бурятским педагогическим техникумом.
9. Т. Берлин — ныне профессор Московского государственного университета им.
М. В. Ломоносова, автор статей по новой
истории Тибета.
10. Учебник т. Клюкина —Клюкин Инн.
«Ключ к изучению живой монгольской
речи и письменности». Ч. I (для начинающих). Владивосток, 1926 г.
11. «Пособие»—Г. Ц. Цыбиков. Пособие к практическому изучению монгольского языка. Владивосток, 1915 г.
12. Цокто Гармаевич Бадмажапов, бурятский казак, служил у П. К. Козлова
монгольским переводчиком, отличался находчивостью и храбростью в трудных ситуациях путешествия
по
Центральной
Азии. О Ц. Г. Бадмажапове см. П. К. Козлов. «Монголия и Кам». Географгиз, 1948 г.,
стр. 37, 316—321.
13. Барс-хото — монгольский город, построенный Тогон-тумуром на берегу реки
Керулен в Кентее.
14. Раскопки П. К. Козлова. Открытие
известным
русским
путешественником
П. К. Козловым в 1908 году развалин тан-

9. сБайкад» № 2

гутского города Хара-хото — одного
из
культурных центров Центральной Азии в
X—XIII веках.
Вторично П. К. Козлов
посетил Хара-хото в 1926 году, за год до
приезда Г. Ц. Цыбикова в Улан-Батор.
Хара-хото был столицей тангутского государства Си-Ся, расположенного на северо-западной окраине Китая и просуществовавшего с 982 до 1226 года. Си-Ся было
покорено Чингис-ханом, а Хара-хото оставался в руках монголов до 1372 года. Город окончательно был разорен при минской династии, как опорная точка кочевников, угрожавших Китаю с запада. Археологические открытия П. К. Козлова в
Хара-хото получили всемирное признание.
Они позволили изучить малоизвестную
историю народов Центральной Азии, их
культурные взаимоотношения и
начать
исследование древней тангутской литературы. См. П. К. Козлов. «Монголия и
Амдо и мертвый город Хара-хото». М.,
1948 г.
15. Словарь Номтоева — большой
тибетско-монтольский словарь известного бурятского ученого Ринчен Номтоева (родился в 1821 г.)) составленный в 1877 году и впервые изданный в Улан-Баторе
проф. Ринченом в двух томах в 1957 и
1959 годах. Рукопись словаря хранится в
Государственной библиотеке МНР в УланБаторе. См. Т. Пагба. Монголын хэл-зуйчэрдэмтэн Сумадираднын
(Лувсанринченгийн) бутээлуудийн товч тойм. Улаанбаатар, 1958.
16. Чойра —. ламский диспут на философском факультете «цанит».
17. Цзонхава
(1357—1419)—тибетский
реформатор буддизма, в литературе рассматривается как основатель
ламаизма.
См. Р. Пубаев, Б. Семичов. Происхождение и сущность буддизма-ламаизма. УланУдэ, 1960 г., стр. 19—21.

ПРАВДА

ЖИЗНИ

Лет сто назад беглый каторжник Александровского централа Демин
случайно нашел в тайге Восточного Саяна богатую жилу коренного месторождения золота. В годы гражданской войны на деминскую жилу
набрел белогвардейский офицер Новиков... Возвращаясь из тайги с картой найденного месторождения, Новиков был убит.
Таинственное золото все сильнее манило к себе.
Наконец, на поиски его вышел крупный советский ученый, геолог
Александр Владимирович Львов...
Об этой любопытной истории поисков саянского золота рассказал
нам в своей документальной повести «Трудное золото», выпущенной
Бурятским книжным издательством, Иван Никитин. Несмотря на некоторый схематизм и беглость описания, повесть имеет несомненный познавательный интерес. Хорошо говорит об этом одна из героинь повести
Никитина, дочь знаменитого ученого, ныне сама крупный геолог, Нина
Александровна Львова. Письмо ее в редакцию журнала, помогающее
лучше представить образ профессора Львова, этого замечательного человека, к сожалению мало известного нашей молодежи, мы печатаем
ниже.

Г

ОДА три-четыре тому назад я по
лучила письмо от И. Ф. Никитина, в
котором он сообщал, что задумал написать документальную повесть о суровой
истории поиска золота в Восточном Саяне. Одним из ее дсйстпительных героев,
участником этих поисков Пыл и мой отец,
профессор А. В. Льиоп.
Позже у нас состоялась и л и ч н а я встреча, и я, чем могла, постиралась помочь
автору в осуществлении его хорошего замысла.
Естественно, что я не без волнения п р и ступила
к чтению рукописи
повести
«Трудное золото», а затем и к ее изданному Бургизом варианту.
Волнение это понятно. И оно обусловлено было еще и тем, что имеющиеся литературные произведения о геологах, за
редким исключением, когда они написаны
самими геологами, не отражают истинных
особенностей труда и характеров героев.
Еще сильнее это проявляется в киноповестях о геологах, которые мы, геологи,
попросту даже не можем смотреть, настолько они обедняют наш труд и духовшое богатство людей.
И я должна признаться, что чтение повести Никитина не вызвало чувства доса
ды или горечи, а наоборот, воскресило в
иамятя образы и лица времени саянских
экспедиций отца.
Я как бы прошла по саянским кручам

и шумливым каскадам горных речек, вдохнула аромат таежных дебрей и дыма костров. Ведь красота Саянского хребта незабываема.
Мне кажется, что повесть будет хорошо восприниматься подростками именно
того возраста, когда юные головы и сердца обуреваемы жаждой путешествий, мечтами о неизвестных краях и неведомых
делах.
При всей краткости характеристик и
действий,
образы повести
отличаются
реальностью, а отношение к ним автора теплотой.
Это качество героев Никитина я особенно почувствовала в его описании отца. Я
благодарна писателю.
Отец принадлежал к тому поколению уче
ных-исследователей, формирование которых происходило в обстановке нарастания революционной борьбы с царским
самодержавием.
За участие в деятельности Петербург
ского «Союза борьбы за
освобождение
рабочего класса» он попал в ссылку в
Тункинскую долину.
Красота, богатство и
неизведанность
этого края определили дальнейшую судьбу отца. Он навсегда остался в Сибири,
стал ее исследователем и певцом. С дет
ских лет я испытывала необычность на
шей домашней обстановки.
Теперь это кажется странным, но в дни

моего детства окружающие нас
люди
даже не знали, что такое «геолог». И при
обычных вопросах: «кто твой папа», мне
приходилось давать пояснения.
В квартире у нас стояли витрины с образцами по.род и минералов, картами и
чертежами. А весной и осенью поднималась веселая суета в связи со
сборами
отца на полевые работы или с его возвращением. Растрясались палатки, полевые сумы, одежда и снаряжение. Все наполнялось
своеобразными
запахами —
тайги и дыма. Особенно памятны дни возвращений, когда отец загорелый, похудевший, с блестящими глазами, сильными
руками подбрасывал нас высоко
вверх
или подтягивал на вытянутой руке, приговаривая: «Подросли, потяжелели, на одном пальце не поднимешь». Но позже мне
стала доверяться укладка вьючных ящиков. Так развивалась моя большая дружба с отцом.
Когда я выросла и сама стала геологом, я особенно отчетливо поняла и оценила некоторые качества отца как специалиста и человека. Об этих качествах мне
и хочется рассказать.
Это прежде всего глубокая любовь к
науке и не просто к «чистой науке», а к
науке во имя и для пользы человека и, в
частности, для своей страны, для своего
1
народа. Он читал массу публичных лекций в рабочих клубах, железнодорожникам, красноармейцам, учителям и в других аудиториях. В лекциях, на фоне описания геологических процессов, тонко и
умело вскрывал антинаучную
сущность
религиозных концепций о происхождении
мира и жизни, показывал материалисти[ескую сущность геологических процессов.
С таких лекций он приносил много вопросов, которые тщательно классифицировал
освещал их в последующих встречах.
Очень часто, возбужденные новизной теслушатели провожали отца до дому,
юдолжая разговор, начатый на лекции,
'яга к знаниям у людей была огромной.
Изучая недра Восточной Сибири, отец
[ень остро чувствовал прикладное зна:ие геологических исследований. Больая часть его работ посвящена вопросам
женерной
геологии:
геологическому
оению трасс железных дорог, вопросам
водоснабжения, гражданскому и прошленному строительству на вечномерзх грунтах.
В развитии инженерной геологии заслуенно отмечается его имя, как основатеряда разделов этой науки.
Ни одно крупное строительство первых
ятилеток в Забайкалье и в Иркутске не
водилось без консультации профессора
'Львова по свойствам грунтов строитель•ых площадок. К таким относятся ЧитинЕская электростанция, Улан-Удэнский ЛВРЗ,
I Петровский металлургический завод и
• многие другие. Особенностью отцовских
•инженерных заключений являлась исклюI чительная
конкретность, обусловленная
• глубоким знанием дела. Он не переносил
I так называемых «резиновых формулироI »ок».

| г

Он до самой своей смерти был постоянным консультантом по вопросам
водоснабжения Транссибирской магистрали и
по борьбе с оползневыми явлениями.
Он ясно представлял будущее Сибири
Был
одним из первых изыскателей, закладывающих обоснование ангарского каскада электростанций. С момента органи
зации Иркутского Государственного университета много сил и знаний отдал подготовке геологов.
Отец был скромен и никогда не подчеркивал своего руководящего в экспедиции положения. В общении с простыми
людьми он был очень прост, всегда спокоен и доброжелателен. Любил хорошую
шутку. Это я очень сильно почувствовала.
будучи с отцом в Китойской экспедиции.
Меня поражала и глубоко трогала забота рабочих экспедиции об отце. Лошадь
и седло его бывали всегда в порядке, палатка поставлена в удобном месте, место
для костра и дрова подготовлены.
Громкие разговоры, пение и смех затихали, как только, склонившись к костру,
отец начинал корректировать в дневниках
геологов дневные впечатления. Это довольно удачно показано в повести И. Ф.
Никитина.
На протяжении жизни одного поколения мы видим, как преображается
наш
Сибирский край. Теперь не одиночки-энтузиасты, а многотысячная армия геологов. идя по проложенным отцами тропам,
вооруженная новой техникой, вскрывает богатства Восточного Саяна, Прибайкалья,
Сибирской платформы.
О труде, неудачах и достижениях геологов теперь знает широкая общественность.
Геологи — мужественная,
передовая
бригада интеллигенции нашей страны.
Труд в суровых таежных условиях вырабатывает в нашей среде своеобразные
неписаные законы и традиции дружбы,
товарищества и любви к родной природе.
Мне хочется в заключение осветить ин
тересный для всех вопрос — нашли
ли
«новиковский» золотой клад?
Нашли.
Действительно, в бассейне р. Китой п-ч>
логами Бурятии открыто коренное мости
рождение золота.
То это золото или не то?
С точки зрения геологической то Дело в том, что золотосодержащие- п а л г ж и
горных пород, так называемые
жили,
рождаются в недрах земли и.1 р.плнчныч
глубинах от поверхности. Залегают они
по трещинам, которые не понинкпкп
к
одиночку, а развиваются, п о р а ж а й шфгле
ленную площадь. Поэтому р у л н м е ж и л ы
расположены стройками или спич ими, т «•
целыми группами.
Так и в Саянах. Кслм точно пешне* щи
найдена та ли ж и л л , т которой получи
ЛИ

ЗОЛОТО Д С М П П

II П О Н И К Н И , 1(1 СМПГ|Ш1(Ч1

но очевидно, ч т о о т к р ы ш е г<*ол<н ими ж и
лы охватывают чтот же рлПон
Происходящие п(н1,'1Л|.|, течение пек мо
гут обнажит!, м.'ж ч а к р и и . ж и л у Дли гео
логов в а ж н о , ушмпппннгь ли

131

жилу, научиться вскрывать и «слепые» невскрытые жилы.
Восточный Саян богат разнообразными
полезными ископаемыми. Там есть золото,
олово, редкие металлы, графит, алюминий,
апатит, тальк, железо и многие другие полезные ископаемые.
В Саяне еще бездорожье и эти богатства лежат пока как в кладовых. Но недалеко то время, когда они войдут в орбиту индустриализации Сибири. Тогда бу-

О ПОСЛОВИЦАХ

декан

Н. А. ЛЬВОВА,
Иркутского политехнического
института.

РАЗНЫХ

П

ОСЛЕДНИЕ годы >были поистине
«урожайными» для собраний пословиц
разных народов. Только за три года этого
десятилетия изданы сборники пословиц
русского, узбекского, туркменского, азербайджанского, осетинского, марийского, карельского, мордовского и других народов
нашей страны. Немало издано и собраний
пословиц зарубежных стран: финнов, турков, арабов, афганцев, монголов, японцев.
Без выхода в свет на русском языке пазванных нами сборников пословиц невозможно было бы и составление рецензируемого нами сборника Ц. Б. Будаева 1 .
Сборник открывается предисловием, в
котором составитель рассматривает такие
важные проблемы, как происхождение, содержание и воспитательное значение народных пословиц. Ц. Б. Будаев с правильных методологических позиций решает проблему происхождения тождественных, г.ход.ных пословиц у разных народов. Он, безусловно, прав, когда утверждает, что: « А н а л и з
народных пословиц и поговорок показывает, что они имеют следующие сходства: 1)
исторнко-типологичсское; 2) историко-гснетическое и 3) сходство, обусловленное заимствованием». Однако, в некоторых случаях примеры, приводимые для обоснования этих п р а в и л ь н ы х положений, ошибочны. Так, например, Ц. IV Пудаон утверждает, что бурятская послоиица «Эл бараан шэнэдээ дэарэ, п п л г н у х ч р х у у ш а н д я а
дээрэ» (Вешь лучше новая, а друг старый)
является переводом русской пословицы
«Вещь хороша, когда новая, а Друг,— когда старый». С нашей точки зрения, это утверждение маловероятно, так к а к д а н н а я
пословица, скорее всего, заимствована бурятами у монголов (Дэл лучше моими,
друг лучше старый). Что же касается самой русской пословицы, то она заимствована из фольклора тюркских народов.
Кстати, пословица эта бытует у азербайджанцев, туркмен, башкир, татар и других
тюркских народов.
В целом же, предисловие оставляет хоро
шее впечатление.
1
Ц. Б. Б у д а е в . Адекватные пословицы и поговорки разных народов. Бурятское книжное издательство, Улан-Удэ, 1962,
214 стр.

132

дут открываться все новые и новые богатства этого величественного
сооружения
природы.
Животворящая сила нашей социалистической Отчизны сделала явью мечты поколения наших отцов.

НАРОДОВ

Выход в свет сборника Ц. Б. Будаева
следует только приветствовать. Собрание
адекватных пословиц Ц. Б. Будаева окажет большую помощь не только многочисленной армии пропагандистов, лекторов,
агитаторов, но и послужит ценным материалом для новых исследований в области паремиологии, особенно по проблеме
фольклорных связей разных народов. С
точки зрения научной очень похвально, что
составитель дал бурятские пословицы как
в оригинале, так и в переводе на русский
язык. В связи с этим хочется пожелать
ему, чтобы при переиздании книги (а переиздать ее нужно, так как т и р а ж этой ценной
книги ничтожно мал — всего 2000 экземпляров) составитель привел бы пословицы других монголоязычных народов и в оригинале.
Следует отметить еще один немаловажный
факт, указывающий на научно-политическое
значение сборника. Помещенные в сборнике адекватные пословицы являются свидетельством духовного единения народов
и служат делу интернационального воспитания трудящихся. Ознакомившись со сборником, можно сделать вывод, что культура
разных народов, особенно трудящихся нашей страны, развивалась не изолированно,
а в тесной связи друг с другом, обогащаясь за счет лучших достижений культуры
соседних и родственных народов. Сборник
Ц. Б. Будаева является яркой иллюстрацией к высказыванию Н. С. Хрущева: «Во
многих странах, где я побывал, и в своих
выступлениях приводил русские поговорки,
мне не раз заявляли, что такие же поговорки есть и у них. Они очень похожи друг на
друга. Это и понятно, ведь народы живут
тывячелетиями и общаются между собой. В
народе рождаются поговорки. Русские думают, что это русская поговорка, грузины
считают, что это грузинская, а армяне, конечно, думают, что армянская. Это п р и я т
но, »то роднит народы». Подтверждая сказанное, приведем из сборника пословицы.
которые буквально сходны между собой:
Разреванный каравай снова не склеится
(татарская).

Отрезанный ломоть снова к хлебу не при
станет (русская).

Отрезанный ломоть к караваю не пристанет (башкирская).
Разрезанный хлеб не соединишь (осетинская).
Нарезанный хлеб в каравай не соберешь
(лезгинская).
Разрезанный хлеб целым не станет (татская, курдская).
От одной руки хлопка не бывает (татарская).
Одна рука и в ладоши не бьет (русская).
Одной рукой в ладоши не ударишь (азербайджанская).
Одна рука в ладоши не хлопает (таджикская).
Одной рукой не бить в ладоши (армянская).
Одной рукой хлопка не сделаешь (персидская).
Одной рукой в ладоши не захлопаешь
(непальская).
Одной рукой в ладоши не бьют (бенгальская).
Одной рукой в ладоши не хлопнешь (китайская, японская).
Одной руки недостаточно для рукоплесканий (хинди).
Хлопаешь одной рукой — слышно не будет (индонезийская).
Одной рукой шума не сделаешь (ассирийская).
Конечно, сказанное (о ценности сборника) ьовсе не означает, что труд Ц. Б. Будаева лишен недостатков. С нашей точки
зрения, при переиздании сборника надо обратить внимание на следующие упущения,
недоработки и неточности:
1. Надо более внимательно отнестись к
определению названия языков народов, пословицы которых приводятся в сборнике.
Например, на странице 84 одна из адекватных пословиц (Одно
дерево — не сад,
один камень — не стена) названа дагестанской, что, конечно, неверно, так как дагестанского языка нет, нет и дагестанского народа, а есть народности, живущие в
Дагестане: даргинцы, аварцы, лезгинцы,
таты, лаки, говорящие на языках, относящихся к разным языковым семьям,—о чем в

примечаниях говорит сам составитель. Кета
ти. в ряде случаев составитель приводит
пословицы народов, живущих в Дагестане,
называя их не дагестанскими, а аварскими,
даргинскими, татскими, лезгинскими, кумыкскими.
2. Необходимо пополнить отдельные тематические рубрики пословицами других
народов, не учтенных в сборнике. Так, например, к бурятской пословице «Рядом стоят две горы, а не сойдутся, далеко живут
два человека, а встретятся» можно привести, помимо названных в сборнике (русских,
монгольских, удмуртских, калмыцких, марийских, тувинских, персидских), следующие пословицы: татарская — «Гора с горой
не сойдется, а человек с человеком сойдется», украинская —«Гора с горой не сойдется, а человек с человеком сойдется», «Гора
с горой не сходится, а человек с человеком
сойдется» (немецкая), «Гора с горой не
сойдется, а человек с человеком сойдется»
(польская) и целый ряд аналогичных пословиц других народов.
3. От рубрик, представленных только двумя пословицами, которых, кстати, немало,
либо надо отказаться, либо следует дополнить их новыми пословицами. Так, например, две пословицы, помещенные отдельной
рубрикой на стр. 59, можно дополнить пословицами, бытующими у чуваш («С другом
расстанешься — один год будешь плакать,
с семьей разлучишься — десять лет будешь
плакать, от народа отделишься — век будешь плакать»), татар («Разлученный с родиной плачет всю жизнь, а разлученный с
любимой — только семь лет»).
4. Библиографию основных источников
пословиц, данную в конце сборника, необходимо дополнить хотя бы источниками
(сборниками) пословиц народов СССР.
Указанные нами замечания и пожелания,
конечно, ни в какой мере не влияют на положительную оценку сборника «Адекватные пословицы и поговорки разных народов», имеющего не только научно-практическое, но и общественно-политическое зна
чение.
Р. И. МУЗАФАРОВ,
кандидат филологических наук

Раиса БЕЛОГЛАЗОВА

А С Т Р А
Рассказ

С

ОБАЧОНКА
была
крошечная — беленькая, с черными башмачками на

всех четырех лапках. И нос у нее был
черный. И глаза. Как бусинки. На правый глаз падала белая кудряшка, и Вальке показалось сначала, что собачонка
смотрит на него кокетливо. Но потзм он
увидел, что она дрожит. Всем своим кудрявым беленьким тельцем. И кокетничать
не думает. Смотрит жалобно, будто просит
Вальку: возьми меня. Ясно, она заблудилась! Забралась за завалинку этого чужого
дома потоку, что на снегу холодно. Утром
по радио передавали: тридцать пять градусов мороза.
Валька взял собачонку. Ока даже не
тявкнула, затихла у него на животе под
пальто. Валька шел по улице, погромыхивая пеналом в ранце, чувствуя тепло согревшейся собачонки, и думал, как он
сейчас придет домой. Он нальет в блюдечко молока, накрошит белой булки и накормит собачонку. Если хозяин не отыщется, она останется у них. Будет поджидать его, Вальку, из школы, а летом
он возьмет собачонку с собой к бабушке
в деревню. Она будет бегать с ним на
речку, он выучит ее сторожить удочки.
И по грибы, и по ягоды они будут ходить
вместе. Хотя она ведь комнатная, наверно. Вот как дрожала, не переносит мороза. Но ведь летом жарко.
Не переводя дыхания, он взбежал по
лестнице к себе на третий этаж, распахнул дверь, крикнул:
— Мама! Смотри, кого я принес.
Квартира отозвалась равнодушным молчанием. Спустя некоторое время из кухни послышался голос отца:
134

— Чего шумишь? Пришел, так раздевайся.
По голосу отца Валька понял, что матери нет дома, ушла в магазин или еще куда и задержалась. Вообще-то в ее отсутствие лучше не показывать отцу находку.
Но Валька был слишком взволнован. И потом: собачонка такая хорошенькая, неужели она не понравится отцу? Да и голодная она, ее нужно немедленно накормить.
Валька влетел в чистую белую кухню
как был — в валенках, в шапке и распахнул пальто.
— Вот! Она потерялась... комнатная...
Собачонка
белым
комочком сжалась на полу возле его валенок. Она недоверчиво оглядывалась и снова начала
дрожать. Валька присел возле нее на корточки.
— Не бойся, дурочка! Вот я тебе сейчас молока дам, супу.
Он поднял голову к отцу.
— Пап, у нас есть суп? С косточкой?
Отец, высокий смуглолицый человек в
черном свитере, собирался в поездку. Он
работал помощником машиниста на паровозе. На табуретке была уже приготовлена его промасленная телогрейка. Отец тщательно укладывал «манерку»— маленький
железный сундучок, в каких паровозники
берут с собой в дорогу продукты, полотен
це и мыло. Он не обернулся, проговорил
строго:
— Я сказал: разденься и вымой рук:
Мне некогда.
— Я собачку принес,— уже тихо и
ожидающе сказал Валька.
Отец закрыл манерку и обернулся.
— А ты спросил разрешения?

во, играть в домино. Поэтому Валька с
Валька замер, прикрыл собачонку собой.
К его ужасу, под собачонкой образовалась
матерью привыкли вдвоем.
Мать-то наверное разрешила бы оставить
лужица, и отец заметил это.
— Еще всякой грязи не хватало!—засобачонку, да отец будет сердиться на нее.
гремел он.— Забирай ее сейчас же, и куда
Нет, нельзя доставлять матери такую нехочешь. Через пять минут, чтобы вернулприятность!
ся. Переодевайся, поешь и сиди дома, поВальке стало жарко. Он почувствовал
ка мать не придет. Ну, кому сказано?
вдруг, что прикасается плечом к чему-то
Валька освободился от ранца, все так же
теплому. Пощупал рукой: кирпичи. Да ведь
сидя над собачонкой. Подхватил ее на РУэто труба, по которой выходит дым от куКИ, прижал к своему горлу, прикрыл полой
хонных печей! А что если оставить собапальто и вышел на лестничную площадку.
чонку здесь? Не замерзнет. Устроить ей
Он знал одно: на улицу он собачонку не
постельку, приносить еду. А когда отец и
понесет. Но куда? Отдать кому-нибудь из
мать уйдут куда-нибудь, можно будет
ребят? А вдруг и им не разрешат ее дербрать ее домой. На часок. Только бы дотяжать? Или, если и разрешат, будут мунуть до лета, а там...
чить, плохо кормить... Да и не хотелось ее
Валька пересадил собачонку с колен на
то место, где сидел сам, сбросил пальто и
никому отдавать. Только бы дождаться леобследовал чердак. Не прошло и получаса,
та, поездки в деревню. Бабушка не будет
как он устроил на кушетке, вплотную к
сердиться, она жалеет животных. Нет, нитрубе, уютное мягкое гнездышко и посадил
кому он собачонку не отдаст! Она такая
в него собачонку. Потом нашел тряпку и
хорошая, такая умная, только что не говопротер окно. Стало гораздо светлее. Если
рит! Она тоже будет любить его.
сесть к самому окну, можно даже читать.
Вальку нисколько не заботило приказаА теперь надо накормить собачонку.
ние отца: тотчас же вернуться домой. Ему
Прежде чем спуститься в квартиру, Валькак-то стало все равно. Пусть ругают.
ка почистил куртку, стряхнул пыль с
Только бы пристроить собачонку. Валька
шапки. Отца дома уже не было. Мать поостро пожалел, что он еще не взрослый и
ставила перед Валькой еду и ушла в кому него нет собственной квартиры. Тег,:
нату. Она там что-то шила. Валька быстра
бы ни на кого не посмотрел!..
поел, а мясо из супа оставил собачонке.
Долго стоять на лестнице было нельзя.
Еще он налил ей в треснувшую тарелку
Через минуту-другую выйдет отец, ему
молока.
надо на работу. Еще отберет собачонку и
...Собачонка каждый раз так радовалась
бросит где-нибудь на улице.
его приходу, что норовила лизнуть в нос.
Валька огляделся и в полумраке заметил
Она даже повизгивала радостно. Чтобы ей
узкую лестницу на чердак. Ага, он поднине было скучно, Валька старался прихомется туда и подождет, пока отец уйдет.
дить почаще. Он и устные уроки ухитоялСвет на чердак проникал через слуховое
ся делать здесь, на чердаке. Пристроится
окно, запыленное и грязное. И вообще
у окна, посадит собачонку на колени и так
здесь было очень пыльно. Мохнатыми веим хорошо вместе!
ревками паутина свешивалась со стропил,
Сначала Валька все ждал, боялся: вот
пыль толстым слоем лежала на трехногих
отыщется хозяин! Но время шло, я про
стульях и дырявых кастрюлях: кто-то высобачонку никто ничего не говорил, и
бросил сюда ненужные вещи.
Валька успокоился.
Валька присел на что-то мягкое. КажетИ тут мать, однажды, глядя ему в глася, это была старая кушетка с облезлой
за, спросила вдруг, куда это он исчезает,
обивкой. Он задел рукой за пружину, она
кому носит косточки с мясом и молоко?
загудела. Собачонка опять затихла у него
под пальто. Наверное, пригрелась и уснула.
Валька сперва растерялся, опустил глаза,
Валька сидел и думал об отце. Страна потом решился и рассказал всо. Мать
ный он человек! Взрослый, виски седые
слушала молча и только всо смотрела
уже, а многого не понимает. Во всяком
Вальке в лицо.
случае, им, Вальке с матерью, иногда бы— Маленькая? Беленькая?— спросила
вает в присутствии отца очень неуютно.
мать, когда он кончил.— Ну-ка, принеси.
Отец сам не любит ходить в кино и мать
Валька, сломя голову, бросился на чщ>
не пускает. Ему не нравится, когда к
дак. Он не надеялся, что мать остлвит соВальке приходят товарищи. Получив зарбачонку дома, он был блнгодпрон уже и
плату, отец всегда покупает Вальке чтото, что мать захотела посмотреть на нее.
нибудь вкусное, но чтобы он когда-нибудь
Он принес собачонку и опустил ее и•
сыграл с Валькой в шахматы! И вообще
пол посреди кухни. И только тут увидел,
дома он никогда ничего не делает, все
что никакая она не болпя. Шерсть пропимать. Да вот Валька теперь немного помоталась пылью и стала серой.
гает. А отец уходит к товарищам пить пи— Грязненькая
ты моя!-- огорченно
I •;:,

погладил Валька свою любимицу. На мать
он боялся взглянуть.
А та смотрела не столько на собачонку, сколько на него.
— Как ее зовут?
Это было самым большим огорчением:
собачонка не отзывалась ни на одну кличку. Он уж вспоминал, вспоминал всякие!
— Давай-ка вымоем ее сначала,— предложила мать.— Неси таз и порошок «волны».
Валька помчался за тазом. Они растворили в теплой воде мыльный порошок, который мать покупала для мытья головы,
и вымыли собачонку. Она сидела спокойно. Воду пришлось сменить несколько раз,
столько было грязи.
Потом они обтерли собачонку тряпкой и
посадили на табуретку к плите, чтобы она
обсохла. Сначала она была смешная и некрасивая, а когда шерсть просохла и завилась колечками, собачонка снова стала похожа на комочек белоснежной ваты. А глаза будто бусинки и черные башмачки.
— Назовем
ее
Астрой?— спросила
мать.— Бывают такие белые астры с кудрявыми лепестками.
— Точно, Астра! Как ты хорошо придумала, мама!— Валька ткнулся лицом матери в плечо.— Только... нам ведь нельзя
оставить ее дома? Да?
Мать кивнула и отвела глаза в сторону.
Помолчав, она сказала:
— Мы будем приносить ее в гости. Ведь
мы сможем делать это почти каждый день.
«Ну да, когда отец в поездке»,— подумал Валька.
А мать добавила:
— Вот чистая тряпка, постели ей на
постель.— И когда Валька взял Астру на
руки, чтобы унести на чердак, сказала
еще:— Скоро весна. Теперь с каждым днем
теплее.
На следующий день Валька, возвращаясь
из школы вместе с Генной, разговорились
про свои дела. Генка пожаловался:
— У меня, знаешь, мать все ворчит.
У Вальки вырвалось горячо:
— Ну, у меня нет. У меня мать все
понимает,— он помолчал, не зная, как
объяснить Генке получше.— Будто сама
мальчишка!..
Он теперь еще больше старался во всем
помогать матери. Она еще не скажет, а он
уже догадается и бежит делать. Ходил за
хлебом, покупал молоко, подметал пол и
однажды даже вымыл лестницу. Была как
раз очередь матери мыть, а у нее разболелась спина. Она сказала: «Полежу и вымою». Валька не стал ждать, когда она
встанет, взял да и вымыл.
Когда отец уезжал в поездку, Валька
136

приносил Астру. Они с матерью часто купали ее, и она была теперь всегда беленькая, кудрявая. Астра освоилась с квартирой и облюбовала себе место в комнате
под батареей парового отопления. Но еще
больше, пожалуй, она любила бывать на
кухне. Здесь нередко топилась плита, мать,
занятая приготовлением обеда, всегда находила для Астры что-нибудь лакомое,
а
Валька играл с ней на полу. Если они
слишком уж расшумятся, начнут задевать
ведра и кастрюли, мать скажет несердито:
— Не безобразничайте...
Подошел апрель. Валька уже мечтал,
как он выйдет с Астрой на улицу. Вот ребята удивятся!
...И в этот день они с матерью сначала
искупали Астру, она уже обсохла на своем
матрасике возле плиты. Мать чистила картошку и выронила одну. Астра подобрала
ее, зажала в лапах и давай рычать. Валька и мать покатывались от смеха. Астра
будто понимала, что веселит их и делала
вид, что картофелина убегает, а она, Астра, ловит ее.
Они не замечали, что в дверях стоит
отец. Поездку почему-то отменили, и он
вернулся домой. Валька взглянул на дверь
и даже побледнел, наклонился над Астрой.
Но мать не испугалась, спросила спокойно:
— Ты почему вернулся? Что-нибудь
случилось? Нет? Так проходи, чего же ты
там стоишь?
— Я вижу, у вас весело,— с усмешкой отозвался отец.
Густые брови сошлись у него над переносицей. Так случалось всегда, когда отца
охватывало его обычное раздражение. В
таких случаях мать словно становилась
меньше ростом и виновато затихала. На
этот раз она проговорила как-то по-особенному, глядя отцу прямо в глаза:
— Да, у нас хорошо. Я вареники приготовила. Астру вот искупали. Так она
картошкой нас насмешила. Где у нее картошкэ, Валя?
*
Валька пожалел: зачем мать говорит
про Астру? Отец, может быть, и не заметил бы ее. А теперь вот поднимется!..
Но тут произошло совсем неожиданное.
Отец молча переоделся, помылся и ушел в
комнату. На этот раз будто не мать, а он
стал меньше ростом. Было в его лице, в
движениях что-то виноватое и даже обиженное. Потом в комнату ушла и мать. А
Валька сидел на кухне и ждал. В комнате
было тихо. Наконец мать вышла. Лицо у
нее было спокойное и даже веселое.
— Сделай Астре постельку,— сказала
она.— Под батареей.

Петр ДУДОЧКИН

Рассказ про грибы
В лесу за колхозом
ребята гуляют.
Ребятам на радость
грибы вырастают:
под березами —
подберезовики,
под осинами —
подосиновики,
под соснами —
боровики,
под дубами —
дубовики,
там и сям —
сыроежки,
лисички,
опята,
рыжики,
грузди,
волнушки,
маслята.
Два маленьких друга,
Андрей и Корней,
спросили у
дедушки:
— Что же вкусней?
Подберезовики?
Подосиновики?

Боровики?
Дубовики?
Сыроежки?
Лисички?
Опята?
Рыжики?
Грузди?
Волнушки?
Маслята?
Лесник улыбнулся,
сказал от души:
— Вот эти грибы
хороши:
подберезовики,
подосиновики,
боровики,
дубовики,
сыроежки,
лисички,
опята,
рыжики,
грузди,
волнушки,
маслята!
Ребята дедушку
послушались,
грибов нажарили,
накушались.
Вкусно!

137

Георгий ГРАУБИН

Витамины в, г, у...
Школьный врач повесил не с:
В школе — авитаминоз.
Вот он, авитаминоз:
Стал забывчив Вова.
Задают ему вопрос,
он в ответ ни слова.
Возле карты у доски,
Так и сохнет от тоски.
Петя — злюка, грубиян
Николай — грязнуля.
Часто ссорится Иван,
Вредничает Уля.
Шура невеселая,
Маргарита квелая,
Одолела Олю лень,
Валя киснет целый день.
Их возили на рентген,
им давали ^Школоген»:
витаминов, говорят,
не хватает у ребят —
Б, Т, У, Д, В, Т, С —
Б — бальзама бодрости,
Г— горения,
Г — два — витамина гордс сти.
У — усидчивости,
Д — дружбы,
В — внимания,
Т — терпения в труде,
С — соревнования.

Режим
Составлял лентяй р е ж и м :
— Час гуляем,
два лежим.
Два пятнадцать с п р и л е ж а н ь е м ,
с настроением,
с душой,
отдыхаем от лежанья
за футболом и лаптой.
На тахте без суеты
отдыхаем от лапты.
На диване,
на кровати
отдыхаем от тахты.

Измотавшись на кровати,
переходим на полати,
забираемся на печь,
па часок-другой прилечь.
Тут засесть бы за уроки,
поработать над собой,
но уже подходят сроки
вообще давать отбой.
Распорядком дорожим,
раздеваемся,
лежим.
Час лежим, пять, шесть, семь,
восемь
что поделаешь — режим!

Для чего в домах углы
Дома оттого
не бывают круглы,
что людям нужны дозарезу
углы.
В квартире ж других
не имеется мест.
пригодных для вас
под домашний арест!
Всем детям,
что слишком капризны и злы,
получше лекарств
помогают углы.
Врунов, грубиянов,
грязнуль и нерях
с времен незапамятных
лечат в углах.
Чего тут скрывать:
В свое время весь мир
томился в углах полутемных
квартир.
Ткачихи, пилоты,
юристы, послы
не раз, провинясь,
обтирали углы.
Нашкодив,
стояли в углах иногда
герои войны
и герои труда.
Стояли министры,
артисты кино.
хотя это было
давно-предавно.
Стояли все лучшие
люди земли,
и всем им отлично
углы помогли!

РИСУНКИ

I

1.Н.1 1111 т

11.1

т

Бессмертие Тараса
(К 150-летию со дня рождения Т. Г. Шевченко)

Н

А ДОЛЮ пера и кисти Шевченко, мо
гуче соединившихся в его творчестве,
выпало воплотить всю глубокую многогранную талантливость украинского народа. Голосом поэта, его живописными образами
народ поведал миру свои страдания, свою
страстную веру в будущее.
Шевченко был сыном крепостного и принадлежал богатому помещику Энгельгардту. Он рано почувствовал весь ужас крепостного права, самодурство и своеволие
рабовладельцев-помещиков. В 15 лет его
зачислили в дворню помещика. Энгельгардт заметил способность маленького Тараса к рисованию и пожелал сделать из него своего «придворного» художника.
В 1831 году вместе с другими дворовыми
Энгсльгардта Тарас Шевченко попал в пышную царскую столицу в ученики к художнику Ширяеву, державшему артель маляров. Ученики Ширяева, «замарашки в тико140

вых халатах», выполняли разные художественные работы в частных домах и расписывали потолки и стены петербургских театров. Тяжело жилось талантливому юноше
у Ширяева, человека крутого нрава, но годы учебы принесли ему большую пользу.
Его постоянной радостью было посещение Летнего сада, где находились мраморные скульптуры. Поздними вечерами и в
тихие белые ночи, когда заканчивался трудовой день у Ширяева, Тарас уходил в лет
иий сад и рисовал их. Там и произошла
встреча Шевченко с земляком-художником
Сошенко. Сошенко познакомился с набросками нового знакомого и посоветовал ему
заняться акварельными портретами с натуры.
Шевченко с увлечением стал работать.
Моделью ему служил давний его друг —
дворовый Энгельгардта, Иван Нечипорен
ко. Однажды помещик увидел у Нечипоренко одну из работ своего бывшего казачка, и с тех пор неоднократно принуждал
его рисовать своих многочисленных любовниц, за что награждал «целым рублем серебра», как иронически замечает Шевченкс
в своей автобиографии. Благодаря Сошенко же он попал в дом писателя Гребенки, который заинтересовался художником
самоучкой, стал снабжать его книгами и
вводить в круг литературных интересов.
При помощи Сошенко и Гребенки будущий
поэт познакомился с конферени-секретарем
Академии художеств В. И. Григоровичем,
и был введен в дом художника А. Г. Вене
цианова.
Шевченко быстро осваивался в новой об
становке. Все более и более жил он интере
сами искусства. Новые друзья решили от
дать его в Академию художеств, но для
этого надо было его выкупить из неволи
Пока шли разговоры о выкупе и обсуждл
лись планы освобождения Шевченко, Ширя
ев взял подряд на отделочные работы в зри
тельном зале ныне Большого театра, кото
рый в 1836 году перестраивался по проект\
архитектора Кавоса. Ширяев поручил Шеи
тенко одну на самых ответственных частей

подряда — роспись плафона зрительного
зала. Для всех орнаментов и арабесков, украшающих плафон Большого театра, рисунки были сделаны им по указанию Кавоса. Еще раньше, в 1833 году, молодой Шевченко работал по украшению здания Сената, это была отличная школа. Здесь трудились архитектор Росси, скульпторы Пименов, Демут-Малиновский, Свинцов и другие,
а также художники, у которых было чему
поучиться.
Художник Венецианов отправился к Энгельгардту, чтобы уговорить его отпустить
Шевченко на волю. Тот назначил 2500 рублей за выкуп своего крепостного.
Деньги для выкупа были добыты своеобразным путем: Брюллов написал портрет
Жуковского, и этот портрет разыграли в
частной лотерее.
22 апреля 1838 года Энгельгардт подписал Шевченко отпускную. На второй день
после освобождения от крепостной зависимости Шевченко стал посещать классы
Академии художеств и вскоре стал любимым учеником Карла Брюллова. Одаренность, личное обаяние, тонкий ум и жажда
знаний, вместе с любовным стремлением к
искусству и большой работоспособностью,
привлекли к Шевченко симпатии находившегося в расцвете своей славы «Карла Великого», отдававшего много времени занятиям со своим учеником.
Шевченко жадно читал Пушкина и Лермонтова, Гете и Вальтер Скотта. Он увлекался историей, философией, физикой, принялся за изучение французского языка. В
стенах Академии художеств ученик проходил серьезную школу, воспитывался в духе высокого искусства. Кроме занятий в
Академии, Шевченко посещал лекции в университете, бывал в Эрмитаже и частных
картинных галереях, на выставках, литературных собраниях и вечерах, совершал
ближние и дальние прогулки—знакомился с
городом и его окрестностями. Посещение
театров также стало для Шевченко потребностью. Он бывал в опере, в балете, драме.
Известна дружба Шевченко со знаменитым
русским актером, также бывшим крепостным, М. С. Щепкиным и великим негритянским актером Аи рой Олдриджем.
Шевченко страстно любил музыку, у него
был хороший музыкальный вкус. Любил
Глинку, почитал Даргомыжского, преклонялся перед Бетховеном. Он обладал красивым баритоном и с чувством исполнял украинские песни.
•
Учение в Академии художеств шло усиешно. К концу 1839 года Шевченко был
первым переведен в натурный класс за работу «Боец». В 1840 году он получил серебряную медаль второго достоинства за картину «Сиротка мальчик под забором делится милостыней с собакой>. За успехи в живописи ему была выражена благодарность
сОбщества поощрения художеств». Третью
медаль он получает в следующем году за
картину «Цыганка».
Прилежно работая в Академии, Шевченко с еще большей страстью занимается

поэзией. По собственному его признанию, он
начал писать стихи в светлые летние ночи
1837 года. Это были романтические балл.)
ды, лирические элегии, песни.
Широкий бурный Днепр, над которым
плывет бледный месяц, вышедший из-з.1
грозовых туч; русалки, плещущиеся в вол
иах реки; девушка, тоскующая по любимому, ушедшему в далекие края; привольная
степь с казацкими курганами, богатырскими могилами, над которыми гуляет
буйный ветер,—вот образы ранних стихотворений Т. Г. Шевченко.
Тема борьбы украинского народа с врагами-поработителями, особенно польской
шляхтой, занимает большое место уже в
ранней поэзии Шевченко. Так, в стихотворении «Тарасова ночь» Шевченко воскрешает картину народного восстания 1630 года под руководством Тараса Трясыло, который наголову разбил польскую шляхту.
Шевченко вкладывает в уста народного
певца-кобзаря описание кровавого боя
Кобзарь сетует, что минули героические
времена, когда Украина умела побеждать
своих угнетателей. В условиях крепостничества и бесправия эта жалоба звучала
призывом к борьбе, будила патриотические чувства в народе, усиливала ненависть
к панам-поработителям.
И вот первая тоненькая книжка стихов
Шевченко под названием «Кобзарь» вышла
в свет. «Кобзарь> произвел большое впечатление на украинских и русских читателей. Это было связано с тем, что литературные предшественники
Шевчекко,
писатели Котляревский, Квитка-Основьяиенко, Гребенка и другие принадлежали,
главным образом, к помещичьей среде и
были либералами-украинофилами, в их творчестве мирно уживались сочувственное отношение к страданиям народа и примирение с крепостнической действительностью
Выходец из другой социальной среды.
Тарас Шевченко ввел новые темы и идеи
в свою поэзию, правдиво рисуя тяжелый
крестьянский быт и раскрывая гвободолю
бивые народные мысли и чувства. Шевченко говорил, что народные песни, легенды
и сказания, исторические думы, воспоминания живых свидетелей о славном прошлом
служат ключом к раскрытию подлинно н а родных стремлений.
Революционно-демократические взгляды
поэта, его новая реалистическая эстетика,
глубокая народность его творчестим не
могли не отразиться и на живописи. 1'сли
в ряде картин 1840—1842 годон еще чувствуется сильное влияние Брю.плои;!, ш
в годы «прозрения» (как называет их спм
поэт) все сильнее и сильнее н а ч и н а е т про
являться самобытность
Шеичепко,
его
реализм.
Очень характерно для эпспюиии Шенчсп
ко, для все более нарастающих поиске»
содержательности произведения его уиле
чение иллюстративной работой.
Наде
вспомнить, что в 1840 го.'шх р\чч'кпя иллюстрация пережинает болмпом мильем,
что в середине этого десятилетня А А Лгин

141

создает свои замечательные по наблюдательности рисунки к сМертвым душам»
В ряд лучших иллюстраторов 40-х годов
встает и Шевченко.
Поэт постоянно искал сближения с передовыми людьми своего времени, жившими, как и он, интересами трудового народа.
В 1844 году он познакомился с некоторыми
членами революционного
кружка
М. В. Петрашевского. Кружок этот посе
щали и известные писатели: Ф. М. Достоев
ский, М. Е. Салтыков-Щедрин, поэт
А. Н. Плещеев и другие.
В этом
же
1844 году Шевченко написал революцион
ную сатирическую поэму «Сон». Никогда
еще до сих пор Шевченко не поднимался
до таких вершин обличительной поэзии.
Он изобразил ужасающую картину царского
и помещичьего произвола в России времен
Николая Первого. Он показал Петербург,
построенный на костях трудового народа,
выгмеял царских вельмож — «пузатых бар»,
самого «царя-батюшку»— жестокого палача и угнетателя народов.
В поэме «Сон» Шевченко отдает дань
уважения декабристам, которые выступили
против самодержавного режима, а в поэме
«Кавказ» показывает империю Николая
Первого, как тюрьму, в которой
...От молдаванина до финна
На всех языках все молчат..
Особое место занимает его стихотворе
ние «Завещание», написанное в конце
1845 года. Это политическое завещание
поэта, в котором содержится прямой призыв к завоеванию свободы, к революционному восстанию.
22 марта 1845 года Шевченко окончил
Академию художеств. Совет Академии присвоил ему звание свободного художника.
На следующий день автор «Кобзаря» выехал на Украину. Он побывал во многих
городах и селах, усиленно работая н пером и кистью.
В 1846 году в Киеве Шевченко встретился с молодым украинским историком
Костомаровым, который был горячим поклонником его поэзии. Вместе с группой
молодых украинских либералов Костомаров организовал политическое общестно,
названное по имени легендарных распространителей грамоты, славянских апостолов
Кирилла и Мефодия,— Кирилло-Мефодиеиским братством. Поэт посещал собрания
тайного общества, где резко критикова.1
деятельность тех членов общества, которые
отвергали революционные действия.
В марте 1847 года на братство бьи
сделан донос. Тайное общество было разгромлено, а члены его — Костомаров н
другие — арестованы. В доносе указывалось, что на собраниях братства читались «явно противозаконные» стихи
Шевченко, содержавшие недопустимые на•адки на царскую фамилию. Члены братггва были довольно легко наказаны за
свои мечтания об объединении славянских
народов. Иначе поступили с Шевченко

142

Свободолюбивый и непреклонный, он с достоинством заявил на допросе, что писал
революционные стихи потому, что нищета
и ужасное угнетение крестьян помещиками
вызвали в нем негодование.
Шевченко был приговорен к
ссылке
в качестве рядового солдата Оренбургско
го линейного батальона. Десять лет провел он в ссылке в отдаленных районах
царской империи. Издевательства, тяжелые условия подневольной солдатской жизни подломили его
здоровье, обострили
ненависть к царскому строю. Несмотря на
запреты и угрозы, он продолжал писать.
В Петербург Шевченко прибыл только
весной 1858 года. Он был восторженно
встречен передовыми деятелями русской
культуры. «Над Тарасовой головой взошла
новая звезда... его теперь Петербург познает, где и посадить, чем и угостить»,—
отметил великий критик и публицист Чернышевский, возглавлявший лагерь револю
ционных демократов.
Шевченко сблизился с Чернышевским.
Добролюбовым и другими писателями,
группировавшимися вокруг редакции журнала «Современник». И Чернышевский, и
Добролюбов оценили революционный язык
Шевченко, они подняли на щит поэта-обличителя, поэта-гражданина.
В центре внимания революционных демократов стоял вопрос о борьбе крестьянских масс царской России против самодержавия и крепостничества. В этот период политические стихи Шевченко были
особенно зрелыми. В стихотворении «Я на
здоровье не в обиде», написанном 22 ноября 1858 года, Шевченко прямо призывал
к восстанию:
...Добра не жди,
не жди свободы невеселой —
Она заснула: царь Никола
Заставил спать. Чтоб разбудить
Беднягу, надо поскорее
Всем миром обух закалить
Да наточить топор острее —
И вот тогда уже будить.
Сатирические произведения Шевченко по
их темам и образам совпадали с публицистикой Герцена и Чернышевского, с лучшими сатирами Некрасова и СалтыковаЩедрина. Один из современников писал:
«Обличения Шевченко стали безудержными: он разит и бьет, он весь пылает каким-то бешеным, всеистребляющим огнем».
Еще в ссылке у Шевченко возникла
мысль посвятить себя целиком искусству
офорта. В этой области работали до Шев
ченко только отдельные художники, не
создавшие ничего значительного.
В искусстве офорта особенно ясно выяг>
лялись новаторские стремления Шевченко
Он опрокинул старые академические кано
ны, сковывающие графика тысячами услоч
ностей.
В 1860 году в Петербурге вышло новое
издание «Кобзаря». По цензурным услови
ям поэт не мог •сместить в нем свои нан

более революционные стихотворения. Но и
в таком урезанном виде «Кобзарь» имел
огромный успех в самых широких слоях
читателей. Чернышевский и Добролюбов
в «Современнике», М. Михайлов в «Русском слово и другие выдающиеся деятели
крестьянской демократии публикуют ряд
отзывов о книге великого
украинского
поэта, )В которых подчеркивают народность
и мастерство автора «Кобзаря».
Измученный лишениями ссылки, тюрьмами и солдатчиной, сорокасемилетний
поэт мечтает поселиться на Украине, среди той природы, которую он так любил
и так великолепно воспевал. Но тяжелая
болезнь
преждевременно сразила
его.
Утром 10 марта 1861 года Т. Г. Шевченко умер.
За много лет до смерти поэт писал:
Как умру, похороните
На Украине милой...

Воля поэта исполнилась не сразу. Сперва
он был похоронен в Петербурге, и лишь
затем разрешили перевезти его прах на
Украину. На том месте, где Шевченко мечтал поселиться, высоко над Днепром, неподалеку от города Канева, и похоронили
великого поэта.
Смерть Т. Г. Шевченко вызвала волну
народных манифестаций. К могиле стекались людские толпы. Она стала символом
объединения передовых сил Украины.
Т. Г. Шевченко вошел в историю мироой
литературы
как великий народшй поэт. Н. Добролюбов писал о нем:
Юн — поэт совершенно народный... Весь
сруг его дум и сочувствий находится в со»ершенном
соответствии
со
смыслом
• строем народной жизни».
У Тараса Шевченко учились любви к на<оду, к народной песне крупнейшие украшские писатели-демократы XIX—XX веков.
Он по праву считается основоположнисом новой украинской литературы. Как
Тушкин в русской поэзии, Шевченко соз1ал свой поэтический язык, реалистически
точный, насыщенный образами, мыслями
чувствами родного народа.
Пламенное творчество Тараса Шевченко
: его призывом к свержению всякого гнета
I насилия созвучно нашей современности,
творения его дороги людям всей земли.
Эни бессмертны так же, как бессмертен
1арод, создавший великого поэта.
Имя его не только в свое время, но и
жйчас, когда минуло сто лет со дня его
юнчины, пользуется неизменным уваженим и любовью всего народа. На Украине
*ас повсюду сопровождает имя поэта. Вы
цюходите по бульварам, улицам, площа|ям, паркам имени Шевченко. Вы проезкаете населенные пункты, железнодорожшые станции, носящие имя поэта.
Целые поколения советских граждан
•оопитываются в школах, институтах, университетах имени поэта. Заводы, фабрики,
«вяхозы, совхозы,
театры,
библиотеки,

культурно-просветительные учреждения, теп
лоходы с честью носят имя Шевченко. В им
статуте литературы имени Шевченко А к а демии наук УССР вы знакомитесь с его
рукописями, а в Государственном музее
Т. Г, Шевченко АН УССР—с оригиналами
его замечательных картин, акварелей и рисунков. Величественные монументы поэту
стоят в Харькове, Киеве, на его могиле
в Каневе, в селе Кирилловке, где прошли
его детские годы.
С 1917 года по 1960 год его произведе
ния изданы в УССР 258 раз тиражом
свыше 7 миллионов 670 тысяч экземпляров
Его почитают и любят все народы нашей
многонациональной Родины. После
Октябрьской революции — с 1917 по 1955 годы—произведения Шевченко изданы на рус
ском языке 68 раз тиражом 3 миллиона
674 тысячи экземпляров,
на узбекском
языке — 70 тысяч, белорусском — 61 тысячу, грузинском —38
тысяч,
туркменском —37 тысяч, казахском —25
тысяч;
киргизском —20 тысяч, азербайджанском,
таджикском, латышском, эстонском, удмуртском, литовском, армянском, молдавском и других языках.
Произведения Шевченко переводятся и на
бурятский язык. Переведены поэмы «Гайдамаки», «Наймычка» и баллада «Тополь». В
1939 году был издан сборник изданных про
изведений великого поэта.
Наследие Шевченко, его высокая идейность, поэтическое мастерство
остаются
еще и теперь непревзойденным образцом
для наших писателей.
Сочинения великого поэта переведены
на все славянские языки, на большинство
языков мира.
Чехи и словаки чтят память Шевченко:
«Трудно найти в мировой поэзии писателя,
который бы так глубоко понимал чешский
народ, его историю, его борьбу за свободу, который бы так любил его, как Тарас Шевченко»,— сказал современный чехословацкий писатель Милан Яриш.
На протяжении всего творческого пути
Шевченко неустанно призывал к единению
польский и украинский народы, все славянские народы, всех трудящихся.
Его переводят в Венгерской Народной
Республике. Известен Шевченко и в дал? 1
ком Вьетнаме.
Стихи Шевченко переведены на корейский, монгольский и другие языки.
Давно известен Шевченко в Германии.
Новый, высший этап этого знакомства наступил в Германской Демократической
Республике.
Поэта хорошо знают в Англии и п стрл
нах английского языка.
На итальянский язык произведения Шеи
ченко переводит автор статьи о нем и
итальянской энциклопедии профессор Э|
торе Ло Гатто.
Немеркнущее творчество Тараса Шгв
ченко дорого трудящимся всей земли
И. БРОЙТМАН

Самые счастливые годы
(Из воспоминаний о М. Н. Ербанове)

ЧЕЛОВЕКА всегда есть в жизни гоУ
ды, которые он называет «самыми
счастливыми>. Михей Николаевич Ерба-

ноз называл «счастливыми временами»
годы, прожитые им в Томске, Барнауле и
Иркутске. Вот об этих «счастливых временах» Михея Николаевича и хочу я рассказать.
...Летом 1908 года прибыл в г. Томск
19-летний Михей Ербанов. Большой город
увлек сноси бурной жизнью любознательного юношу. Он немедленно взялся за
подготовку к экзаменам в учительский
институт. Об этом времени так вспоминает а своем письме ко мне С. И. Косыгин — работник Красноярского крайоно.
«Познакомились мы с ним (т. е. с М. Н.
Ербанозым) в августе 1908 года в г.Томске. Жили вместе, готовились к экзаменам самостоятельно, конечно, помогали
друг другу, кто чем мог, питались мы
очень плохо. Экзамены были трудные, так
как на пятнадцать стипендий нас съехалось со всей России 187 человек. Из всей
нашей компании экзамен сдал один я».
Но неудача не сломила волю Ербанова.
Он решил не возвращаться домой, остаться в г. Томске и добиться своей цели:
получить образование. Прежде всего он
стал
слушателем
общеобразовательных
курсов при технологическом институте.
Эти курсы были организованы в 1902
году по инициативе передового студенчества и прогрессивных преподавателей
технологического института. Заведующий
курсами педагог И. М. Воскресенский в

144

своих воспоминаниях так говорил о них
«...Курсы были самые свободные, самые
демократические, состав слушателей са
ыый разнообразный: рабочие, крестьяне,
мещане, служащие, т. е. все те, кто хотел
учиться, но за неимением средств где-то
и кем-то работали. Но особенную ценность курсы представляли для лиц поли
тнчесни «неблагонадежных».
В Томске
только общеобразовательные курсы и могли их принять, и недаром попечитель
учебного округа Л. полушутя, полусерь
«зко называл эти курсы «школой для ре
волюшюнеров». Преподавателями курсон
работали лучшие педагоги из вузов за
небольшую плату, перенося все неудобсгви в смысле времени и помещения. Слу
шателеи курсов бывало на уроках по отдельным предметам и в отдельные годы
от 200 до 500 человек».
Нелегко жилось Ербанову, очутивше
муся бьз средств и определенного угла в
незнакомом городе. Только доброта людская скрашивала его дни. Он бывало
вспоминал: «Русские простые люди помо
гли мне. Как-то зашел к сапожнику за
починкой сапог и с ним разговорился.
Он участливо, как добрый отец, расспро
сил меня, кто я, откуда, что делаю и где
живу. Я ему все рассказал. Он предло
жил перейти к нему жить за минималь
ную цену. Я и перешел, занимал уголочек,
платил какие-то гроши. Сам я питался в
это время ржаным хлебом и колбасными
обрезками, жил прямо впроголодь».
В это же время Михей Ербанов посту
пил на частные геодезические курсы землемера Вессмана. В апреле 1909 года он
успешно выдержал экзамен при лесном ведомстве Томского управления земледелия
и государственных имуществ на звание
межевого лесного съемщика. Проработав
с землемером Вессманом в качестве практиканта на полевых работах в течение
всего лета, в августе Ербанов был зачислен на должность вольнонаемного топографа з том же ведомстве.
Землемерная работа связана всегда с
народом, с местной государственной властью. Словом, всегда приходилось иметь
дело с людьми, выслушивать
жалобы,
просьбы, видеть и изучать практику разрешения земельного вопроса на местах.
Возвращаясь с полевых работ в город.
Ербанов сразу начинал заниматься самообразованием, посещал курсы, лекции
и днсг.уты. В Томске он освоил программу гимназии, приобщился к чтению политической литературы. Здесь же он нашел
своих верных друзей: Александра Бушуева и Байкова. Дружба эта сохранилась
в течение всей их, к сожалению, недолгой
жизни.
С Томском Михею Николаевичу пришлось расстаться не по своей воле. Он
попал а «опалу». Из-за чего? Летом 1912

Барнаульский «период» Ербанов считал л у ч ш и м , интереснейшим периодом и
своей жизни. Именно и эти годы он глубже с"ал
интересоваться
политическими
вопросами. Несмотря па трудные конспн>атнвные условия, Бушуен, Крбанон и
Зайков читали и п р о п а г а н д и р о в а л и нелегальную литературу. С а м ы м н е у к р о т и м ы м
I опытным организатором «нелегальщины»
5ыл Александр Васильевич Ьлйкон. По
воспоминаниям,
ста рыл :' коммунисте»
(Дмитрий Сурноп, М а р и н Решетникова)
Зайков был твердым убежденным больцезнком. Он участвовал и у л и ч н ы х боях
1905 года,
руками душил
жандармов,
т неистовый революционер повлек Ер)анова и Бушуева в снимал демократи1еский кружок, существовавший под руюводством РСДРП.
Сам Ербакоз в мае !!>:.'() года п анксге рассказывал об этом т а к : «Состоял в
социал-демократической
барнаульской
шейке. Работал под к л и ч к о й «Живого».
Летом 1915 года Бушуем, Гриппов, Речетников и Банков с п и л и д а ч у в бору.
< ним по субботам п р н е ч ж п л и ш города
юратиикн, в частности, наборщицы ио
'лаве с Леей Решетниковой...
Такое содружество не оставалось вне
I подозрения охранки. О х р а н к а чувствова[ла, что вокруг этой « к о м п а н и и » поднимаI1 лась молодая поросль б у д у щ и х реиолюционеров. Не без учета уп>п> обстоятельства было л и к в и д и р о в а н о революционное
братство. В конце 1915 года одного за
10. Байкал» № 2

другим мобилизовали в а р м и ю Банкова,
Решетникова, Байнова, Бушуева, а Нрбанов («инородцев» тогда в армию не брали) был откомандирован за пределы Барн а у л а — в Усть-Каменогорское лесничество, откуда он в апреле 1916 года переехал
в Иркутскую губернию. В ноябре 1917 года
поступил работать в Губкредитсоюз.
Некоторое время он работал по специальности, а в феврале 1918 года, после установления Советской власти, он был избран
в состав правления Кредитосоюза.
В Иркутске Михей Николаевич связался с передовой бурятской
молодежью.
О своей работе в Иркутске он отзывался
тепло:
«Переезд в Иркутск
для
меня имел огромное значение. Со времени
приезда я принимал активное участие в
работе существовавшей нелегальной группы (кружка) учащейся бурятской молодежи. Выступал на собраниях по политическим вопросам. Я считал себя тогда
убежденным социал-демократом, боролся
в кружках молодежи с буржуазно-демократическими и эсеровскими идеалистичес к и м и взглядами. Моими оппонентами тогда были Асалханов, Холодов, Забанов,
М. Трубачеева и другие бурятские бурж у а з н ы е демократы и эсеры. Принимал
также активное участие в работе «Общества
вспомоществования
беднейшим
учащимся бурятам...»
Объединенная Иркутская организация
РСДРП была занята тогда внутрипартийной
борьбой (между большевиками и меньшевиками). В городе орудовали разные
политические партии и течения (кадеты,
эсеры, а н а р х и с т ы ) . Лишь к осени 1917
года,
благодаря
помощи красноярских
большевиков, политических ссыльных, массы стали правильно понимать политическую обстановку и существо лозунга «Вся
власть Советам». К тому же иркутские
большевики образовали самостоятельную
организацию, размежевавшись с меньшевиками. Эти разногласия привели к тому,
что и среди членов Иркутского союза учащихся-бурят образовались
две группы:
группа, разделяющая платформу левой социал-демократии и группа буржуазно-националистического толка. В составе Иркутского бурятского национального комитета также произошли политические разногласия. М. Н. Ербанов, находясь в национальном комитете, имел разногласия с представителями
буржуазно-националистической интеллигенции. Из-за этого Михей Николаевич ушел однажды с заседания и больше в этом комитете не работал. Это произошло потому, что его путь всегда был связан
с левой
социал-демократией, с
большевиками. О своем вступлении в партию
большевиков Михей Николаевич в автобиографии писал: «С точки зрения окончательного моего политического оформления огромное значение имел приезд в Иркутск из Петрограда М. М. Сахьяновой,
уже тогда члена партии. По приезде в
Иркутск она начала энергичную работу
по созданию первой бурятской группы
большевиков. После упорной работы ей
удалось к концу 1917 года создать не145

большую бурятскую группу социал-демократов большевиков. В группу тогда вхолили: М. М. Сахьянова, И. М. Амагаов, В. И. Трубачеев,
Ф. М. Осодоева,
М. Н. Ербанов и другие, всего
около
10 — 12 человек.
Группа оформилась в декабре после
кровавых событий в г. Иркутске и захвата власти Советами рабочих и солдатских депутатов. С этого периода, т. е. с
декабря 1917 года, утвержден мой партийный стаж комиссией по чистке партии
Иркутской губернии. Как самостоятельная
бурятская организация (секция) группа
при Иркутском губкоме партии была утверждена в средине февраля 1918 года».
Малочисленная группа бурятских коммунистов Иркутска твердо стояла на позициях марксизма-ленинизма, боролась за
осуществление идей пролетарского интернационализма, классовой солидарности и
еаинства действий бурятских трудящихся масс с русским рабочим классом и
крестьянством. Деятельность большевистской группы прервалась из-за чехословацкого переворота в первых числах июля
1918 года. Руководящие работники выехали на восток, учащиеся разъехались в
улусы, г М. Н. Ербанов, А. Маркизов и
другие остались в Иркутске для связи.
В подпольную организацию ввел их испытанный революционер А. В. Банков, руководитель штаба подпольной большевистское
организации
Очень много для большевистского подполья сделал в эти грозные дни Михей
Николаевич. По поручению подпольной организации Михей Николаевич посещал
«Игорный дом», играл в карты с приезжими бурятами. Обладая веселым, общительным характером, он очень быстро
располагал к себе людей. Умело вызывал человека на разговор, незаметно выпытывал необходимые сведения.
В июне 1919 года из Ново-Николаевска прибыл И. В. Сурнов («Глеб») делегатом на 3-ю Сибирскую партконференцию. Всего съехалось четверо делегатов.
Они и составили Сибирский областной комитет партии — вместо разгромленного в
апреле 1919 года Сибирского ЦК. И. В.
Сурнов стал членом Сибирского комитета, возглавил противоколчаковский переворот.
В начале июля 1919 года для изучения
условий партийной и партизанской работы
И. В. Сурнов, М. Н. Ербанов выехали
по маршруту Иркутск—Коновалове—Балаганск—Аларь—Черемхово — Иннокентьевская — Иркутск. Поездка была очень
интересной и полезной. Тов. Сурнов в
своих воспоминаниях писал об этом «путешествии»:
«Результаты поездки были удачные. Население
симпатизирует красным,
наше
движение будет поддержано. В Балаганске и Черемхове настроение жителей явно
советское. Надо было только народ организовать в могучую силу. Везде требовались сильные партийные организаторы
и хорошие военные работники... Комитет
по нашей информации разослал организаторов на места... В результате поездки по

НО

Бурятии у нас с Ербановым возникла
мысль о создании при губкоме нашей пар
чип бурятской секции. Наше предложе
ние поддержал Комитет, и бурятская секция была создана.
Руководителем был
назначен М. Н. Ербанов, в секции рабо
тали Данчинов, Миша Атанов и др.»
Михей Николаевич оказался активным
участником подпольной
организации г,
Иркутской губернии. Он заведовал паспортным бюро, которое изготовляло под
дельные паспорта и воинские документы
подпольщикам. Такой пост он занимал не
случайно. По заданию подпольной организации, в апреле 1919 года поступил на рабо
ту в Губземуправу заведующим чертежно
плановым сектором. В его распоряжении
находились всевозможные печати, которыми
Михей Николаевич и заверял поддельные
документы. Вообще Губземуправа вскоре
стала своеобразным центром подпольщиковшвейцар был тоже большевиком, и после
рабочего дня в помещении управы устраивались различные партийные собрания и
заседания. Трудность «паспортизации» заключалась в срочности «заказов», например, при освобождении товарищей и;;
Александровского
централа, в октябре
1919 года Михеем Николаевичем в крат
чайший срок было изготовлено 150 поддельных паспортов и воинских докумен
тов. Елена Васильевна Бердникова, бывшая руководительница Черемховской подпольной организации, Иван Николаевич
Бурсак, бывший комендант города Иркутска, Ксения Павловна Чудинова, бывший член Иркутского подпольного комитета (ныне здравствующие персональные
пенсионеры СССР), признают исключительную добросовестность, уменье и чистоту работы Михея Николаевича. В Иркутской подпольной организации не было
провалов из-за документов.
В начале ноября 1919 года губком отозвгл М. Н. Ербанова на партийную подпольную работу. Он был введен в состав
членов подпольного губкома РКП (б). В
ноябре же Ербанов, теперь уже как член
губкома партии, созвал собрание бурятской нелегальной группы. Эта группа стала организатором борьбы с колчаковщиной. Она создавала на местах партийные
ячейки и боевые дружины. Под руководством Бурсекции местные бурятские комму
нисты разгоняли
колчаковское земское
начальство
и
учреждали
Советскую
власть.
Борьба с Колчаком увенчалась полной
победой. Михей Николаевич Ербанов вместе
с начальником ОГПУ Чудновским и комен
дантом Иркутска Бурсаком именем револю
ции привел справедливый приговор суда
над Колчаком в исполнение.
...Так жил в те годы Михей Николае
вич. Ему было бы сейчас семьдесят
пять
лет, возраст преклонный, но я уверена, что
он трудился бы с юношеской неутомимо
стью. Иначе он не мог. Неукротимое трудо
любие — самая отличительная черта могуче
го характера этого человека.
С. Я. ЕРБАНОВА,
член КПСС с 1926 года.

Наш земляк и друг
(К 50-летию со дня рождения писателя
Бориса Костюковского)

Э

ТО было почти тридцать лет назад.
После выхода в свет известной детском
книжки
«База
курносых», одобренном
А. М. Горьким, два пионера из числа авторов этой книги (Ара Манжелес и я) были
награждены
Восточно-Сибирским
крайкомом путевками в краевой пионерский
санаторий. Он в то время находился нецалеко от Улан-Удэ, на территории быошего Троицкого монастыря.
Помнится, стояла чудесная летняя пора,
и пионеры-иркутяне, после студеной ангарской 1воды, 'больше всего любили б а р а х таться в теплых водах широкой, полноводной Селенги. Но однажды, когда я заплыл
уже на ее середину, до меня донесся резкий окрик директора санатория:
— Баир, сейчас же плыви обратно!..
Молодой, высокий и стройный, в белой
косоворотке, с правильными чертами лица,
умными ясными глазами, русой шевелюрой, он, директор, встретил меня, вышедшего из воды, приветливой улыбкой.
— Ты пойми, что за тобой могут последовать и другие ребята,— тепло заговорил
дядя Боря (так пионеры звали
своего
директора), взяв меня под руку. — А это
может привести к неприятным • последствиям...
Между нами завязалась беседа. Так, на
отлогом селенгинском берегу, сплошь устланном зеленым ковром, под лучами забайкальского солнца, я впервые близко познакомился с чутким и внимательным человеком, ныне уже известным советским писателем Борисом Александровичем Костюков
ским.
Не могу не поделиться и тем, что это
знакомство переросло затем в нашу многолетнюю сердечную дружбу и что у меня до сих пор хранится фотография Бориса Александровича того времени с его
надписью.
Но вот как-то удивительно быстро пролетели десятилетия и писателю
Борису
Костюковскому уже исполнилось 50 лет!
Горячо поздравляя своего друга с этой
знаменательной, немножко грустной, датой
я с радостью думаю, что он встречает
свой юбилей десятками созданных им
прекрасных книг, повествующих о жизни и
быте советских людей и прежде всего
о жизни своих земляков-сибиряков.
Книги Бориса Александровича, по праву
завоевавшие п р и з н а н и е и любовь требовательного советского читателя, переведены
на языки братских народов нашей страны.
Они изданы в Чехословакии, Германской
Демократической Республике, Болгарии,
Польше, Японии. Их читают и взрослые
и дети, и их жизненная сила, на мой
взгляд, исходит из постоянного общения,

автора с людьми. В связи с этим здесь,
пожалуй, уместно хотя бы коротко рассказать об основных вехах общественной.
и творческой деятельности юбиляра.
После четырех лет работы директором
краевого санатория юных пионерои, его,
коренного сибиряка, назначают начальником строительства Иркутского днорца пионеров.
По
окончании
строительства
дворца
Костюковского
оставляют
директором. Отсюда Бориса Александровича
выдвинули на работу в Иркутский обком
партии. В этот период на страницах иркутских газет и журналов начали появляться его первые очерки и рассказы.
В годы Великой Отечественной войны
Борис Александрович на военной партийно-политической работе. Он работает цо
фронтовых газетах «На боевом посту» и
«Суворовский натиск».
В 1942 году в альманахе «Новая Сибирь» была опубликована его первая повесть «Сибиряки», рассказывающая о Сибирской дивизии, которая героически защищала подступы к столице нашей Родины — Москве.
После демобилизации из рядов Советской Армии Борис Костюковский работает
начальником Читинского областного отдела по делам искусств и одновременно возглавляет местное отделение Союза писателей.
В последующие годы на страницах журналов «Сибирские огни» и «Дальний Восток» были опубликованы его повести'
«Снова весна», «Утро Андрея Шилина»

147

|| документальная повесть «В горах Акагуя», которые затем вышли отдельными
изданиями.
В 1956 году Борис Костюковский организовал интересную поездку по Забайкалью одного из зачинателей советской литературы Всеволода Иванова. Эта их поездка лично у меня оставила глубокий
след. Дело в том, что еще до начала Отечественной войны, в связи с моим уходом
н а ' службу в Военно-Морской флот, мы с
Борисом Александровичем потеряли друг
друга. И вот после многих лет полного
неведения Борис Александрович во время
пребывания в Улан-Удэ разыскал меня.
Произошла
неожиданная и
радостная
встреча, которая вновь скрепила нашу давнюю дружбу.
Перу Бориса Костюковского принадле
жит и «Повесть о мужестве». Это документальное произведение об одном из героев строительства Братской ГЭС Борисе
Гайнуллине. Тут интересно заметить, что
в мае прошлого года Борис Александрович, сопровождая в поездках по Иркуткой области вождя кубинского народа Фиделя Кастро, имел возможность познакомить высокого гостя с героем своего произведения
Гайнуллиным.
Легендарный
Фидель посетил квартиру последнего, имел
с. ним продолжительную беседу и, прощаясь, вручил Гайнуллину свою фотографию
с собственноручной дарственной надписью.
Продолжая свои поездки на гигантскую
электростанцию, Борис Костюковский написал продолжение «Повести о мужестве»
— новую повесть о бригадах коммунистического труда Бориса Гайнуллина и Владимира Козмерчука.
Борису
Костюковскому
принадлежат

также пьесы «Судьба товарища», «Кто будет жить» и сценарий широкоэкранного
фильма «Одержимые», снятого в 1962- году киностудией «Таджикфильм».
Наконец, в прошлом году издательство
«Советская Россия» стотысячным тиражом
выпустило книгу Бориса Костюковского
«Дорога к солнцу». Не вдаваясь в подробный разбор книги, мне хочется лишь
заметить, что Борис
Александрович в
большинстве своих книг обращается к
жизни бурятского народа, что в книгу
«Дорога к солнцу» вошли и две его поэтичные повести о бурятском мальчике Андрейке Нимаеве.
«В обеих книгах читатель взволнованно
следит за тем, как развивается перед ним
огромный и красивый мир. Мир, наполненный солнцем, мир, в котором живут большие и хорошие люди, м и р , полный самых
неожиданных событий и драм,— сравнительно недавно писал о них бурятский писатель Африкан
Бальбуров. — Мы нисколько не удивляемся тому, что сердце
маленького Андрейки всегда стремится к
хорошему, светлому, что он всеми своими
помыслами устремлен к добру и хорошим
делам, к тому, чтобы всегда были им довольны его чудные мать, отец и бабушка».
Эти слова очень точно и метко свидетельствуют о бесспорных достоинствах, которыми изобилует вся книга «Дорога к
солнцу».
Борис Александрович Костюковский находится в расцвете своих творческих сил,
и мы, крепко пожимая руку юбиляра, желаем ему доброго здоровья, долгих лет
жизни, новых, еще более значительных,
творческих удач и успехов.
Баир ШАРАКШАНЭ.

Возраст молодости — пятьдесят
В

НАШИ дни удивительно быстро, сказачно широко шагает Время. Оно, великое и доброе, работает на нас, на тех,
кто строит или мечтает строить коммунизм.
Да, время идет вперед и работает на
нас и, значит, на тебя. Только ты, строитель всего нового и прекрасного, вечного
и величественного, не отставай, но бойся
сказочного бега времени, чувствуй биение
его пульса, отдавай всего себя великим
свершениям родного народа.
Казалось бы, в нашу эпоху, в эпоху
машин и автоматов, в эпоху освоения космоса, что способен сделать один человек.
Ничего. Но такое мнение не только ошибочно, оно и неразумно.
Любое великое государство тем велико
и могущественно, что оно, как океан из
капель, состоит из множества людей, живых и бессмертных. Я говорю так потому,
что Шекспир и поныне остается гражданином Англии, работает во имя славы все148

го человечества и будет работать на него
вечно. Александр Пушкин и сегодня живет
в умах и сердцах миллионов и имеет постоянную прописку не в Петербурге, а в
Ленинграде. Да разве перечислишь тех,
кто и сейчас живее всех живых.
Труд отдельно взятого человека может
внести огромный вклад в великое дело
строительства нового общества, восславить
и возвысить Родину.
В наш вгк давно устарела
поговорка
«один в поле не воин», потому что мы навсегда разрушили б а р р и к а д ы одиночества,
на великие дела наши люди
идут без
страха, без сомнений потому, что ощущают за собой поддержку народную. Даже
тогда, когда человек остается один на один
с испытанием, он уверенно
вступает в
схватку, и уверенность эта порождается
чувством неразрывной общности с Родиной.
Юрий Гагарин в неведомый м р а к звездного космоса поднялся о;мш. пи с ним
рядом, радуясь и б л а г о с л о в л я я его. был
символический образ всех его добрых землян.
Свои великие книги п т и ш и н е рабочего
кабинета Михаил Шолохов мшист один,
но он сердцем и душою е ж е с е к у н д н о улавливает жизнь и д ы х а н и е синего родного
народа.
По законам
многих стр.'ш
(пдслмше
люди не должны перемо:ш п. чс|им государственные г р а н и ц ы золото.
1 1 ( 1 советская спортсменка Л и д и я Скобликова открыто и гордо «перснрлилчс I» через границу целую к у ч у б л а г о р о д н о г о металла
потому, что она не о д и н о к и й «молотоискатель». а предстапнп'л|1 победоносного многомиллионного
коллсктниа
советских
спортсменов.
Да, мы живем п р а б о т а е м и такое время, когда в к л а д к а ж д о г о ш нас, независимо от размера и веса, п р и н о с и т Родине славу.
Радостно всем н а м , мм чакоиом, гордостью и лозунгом всем н а ш е м ежедневной,
ежеминутной ж н ч п н с!.-;лм к р ы л а т ы е слова: «Один за всех, нее .ча о т к н п ' »
В эти дни и с п о л н я е т с я Г>11 лес моему
большому другу, п и с а т е л ю М и ч а и л у Николаевичу Степанову. М -.ч.г, м а л написать
об этом интересном м<'.'нтекс, по как-то
не по моей воле зпгоинрм.ч о
|см пароде, о нашем времени.
Удивительного здсск по м п г м у , ничего
нет. потому что .Михаил С м - н . ч ю н живет
среди нашего народа, П О Т О М У м м ом почт
и г р а ж д а н и н нашего и л м о м а . потому ч^о
он идет в ногу с н а ш и м временем.
Вспоминается дг пекое.
Поезд шел на Восток...
За окнами вагонов м е л ь к а л и незнакомые красочные пейзажи великой страны.
Был 1938 год...
Молодые энтузиасты по п р и ч ы н у К о м м у нистической партии и Советского правительства ехали осваивал, с у р о в ы й Север
и Дальний Восток.
Среди ю н ы х комсомольцев тех лет был и молодой ленинградский журналист Мшна Степанов. Едва
ли тогда он подозревал, что П у р я т и л , куда он ехал, станет его второй родиной.

Но вот почти тридцать лет жизнь Михаила Степанова тесно связана с жизнью
нашей республики. Ему все понравилось
здесь — и народ, и степные дали, и суровые горы, и ноябрьское буйство Байкала,
и обжигающие поцелуи ледяного ветра,
ослепительная белизна снегов, трудолюбие
наших заводов и фабрик, бессчетные отары, наши обычаи и песни, легенды и улигеры. Разве перечислишь все, что радует
и волнует его, чем он счастлив и горд.
Он работает, как коммунист, как человек. Он много, очень много сделал для
нашего бурятского народа, много поработал для нашей литературы, помог молодым нашим писателям, этот' скромный и
добрый труженик, никогда не унывающий
человек, автор двух прекрасных книг —
«Байкальские повести» и «Ночь умирает
с рассветом», автор многочисленных ярких
очерков и статей. Я уже не говорю о том,
что он один из первых наших переводчиков, что он прекрасно переводил и продолжает переводить романы, повести, рассказы, сказки наших бурятских писателей.
Время никого не ждет. Оно не ждало и
Михаила Степанова. И вот нашему дорогому другу уже стукнуло пятьдесят. Очень
часто в статьях и очерках
мы читаем:
«Пятьдесят лет в истории общества мпзерный срок, а в биографии отдельного
человека срок немалый». Согласимся с
этой истиной, хотя эти избитые, как молитва, слова весьма огорчительны для «отдельного человека». Все мы знаем, что
тридцать лет для спортсмена срок закатный (мы говорим о конце его побед
на арене). Но для писателя даже пятьдесят
лет — пора творческого расцвета и возмужания.
Год назад исполнилось пятьдесят лет
известному советскому
поэту, сатирику,
драматургу Сергею Михалкову. И в одном из номеров им самим руководимом сатирическом киножурнале «Фитиль» в юмористическом виде показано торжество его
юбилея. Он, с трибуны, через плечо, не
оглядываясь, показывает на цифру «5СЬ.
увенчанную лавровым венком, и говорит
с явно независимым видом, даже с какимто высокомерным презрением:
— Эта цифра никакого отношения ко
мне не имеет.
Когда друзья говорят, что Мише Степанову исполняется пятьдесят лет, сразу
не верится. А затем в -голову приходят
слова Сергея Михалкова, которые, не рискуя стать плагиатором, может повторить
и он, наш добрый земляк и юбиляр.
Ну, что ж! Все мы, ему, нашему Мише
Степанову, пожелаем доброго здоровья,
долгих лет жизни, большого успеха и счастья. Все мы согласны признать, что цифра пятьдесят имеет к нему чисто номинальное отношение: арифметически подтверждает прожитое, свершенное, настоятельно доказывает необычайные возможности будущих творческих побед.
Чимит

ЦЫДЕНДАМБАЕВ.

149

РАЗБЕГ В БУДУЩЕЕ
ОЛГО

будет

бушевать

пламя

спо-

ров, разгоревшееся в дискуссионных
Д
залах выездного секретариата правления

Союза композиторов РСФСР.
Профессор Московской консерватории Фере, профессор Баласанян, известные композиторы Флерковский и Нестеров, музыковед
Холодилин дружелюбно, принципиально и
глубоко обобщили и оценили творчество
бурятских композиторов.
Голоса именитых гостей звучали
не
одиноко. Им вторил голос нашей общественности. Разговор о музыкальном искусстве Бурятии завладел умами местных
музыковедов и композиторов, рабочих и
студентов,
журналистов
и
писателей.
Ведь искусство принадлежит народу, и
народ является самым мудрым
судьей
искусства.
И суд был строгий. Бурятское профессиональное музыкальное искусство молодо, но скидок на молодость никто не делал. У молодой музыки немало успехов,
но успехами не умилялись. Об успехах
размышляли для того, чтобы яснее понять
причины недостатков, чтобы верно наметить путь в будущее, оценить пройденное.
А пройдены немалые расстояния: от одноголосых народных мелодий к большим
симфоническим полотнам, от музыкальной драмы «Баир» до оперы «Энхэ булат
батор», от симфонической сюиты «Цветущий край> до оперной трилогии.
Кровью и плотью -профессиональной музыки стал фольклор. Народные легенды
ожили, например, в балетах «Красавица
Ангара» Б. Ямпилова и Б. Кнпппсра и
«Во имя любви» Ж. Батуева и Б. Мамзеля.
Фольклор послужил «площадкой» для
взлета к высотам больших историко-философских оперных полотен. Первым отп.1жился на этот «взлет» Дандар Дампило
вич Акмлеев. Он с самоотверженностью
подлинного художника приступил к осуществлению
замысла — создать
национальную оперную трилогию. Сегодня композитор может с полным правом
гордиться своим трудом: две части трилогии
— оперы «Побратимы» и «Братья» — уже
стали достоянием национальной культуры.
Первая часть трилогии — опера «Побратимы» была создана Аюшеевым в се150

редине 50-х годов. Рельефные, эмоционально выразительные музыкальные темы,
яркие по национальному колориту мелодические характеристики—вот достоинства музыкальной техники в опере.
Перед выездным секретариатом
оперный театр осуществил постановку новой
оперы Д. Аюшеева «Братья». Опера рассказывает о становлении советской власти в Бурятии. Интересно звучит увертюра, она повествует о тревожных событиях гражданской войны. С первых аккордов она захватывает своими стремительными короткими интонациями и мощными
фанфарными звуками,
драматичностью.
Началу
противопоставляется
средняя
часть—романтически взволнованная, мятущаяся. Завершается увертюра торжественным победным маршем.
В увертюре композитор смело пользуется интонациями советской массовой песни, а частности: острым пунктирным ритмом и активными квартовыми интонациями, которые мало характерны для бурятских народных мелодий. В ней ощущается влияние красноармейских песен времен
гражданской войны. Расширение рамок
традиционных образов и интонаций обогащает выразительные средства национальной музыки.
Хорошо известны произведения и другого ведущего композитора Бурятии Ж. Батусва. Его «Симфонические эскизы», комедия «Несостоявшаяся свадьба», балет
«Цветы жизни», ряд популярных песен
входят в золотой фонд бурятской музыки.
«Эпическая поэма» — яркое произвело
ние в творчестве одного из ведущих бу
рятских композиторов Б. Ямпилова. М\
зыкальная драматургия «Поэмы» стрп
ится на двух обоязах — первого бурят
ского ученого Доржи Банзарова, вырази
теля дум народа, и шамана — воплотит^
ля черной злой силы.
В выборе музыкальных тем Я м п п л ь п
показывает себя композитором глубоко
народным. При этом автор не воспронзип
дит интонационных, структурных, ритм и
ческих особенностей фольклора. Он п<
копирует, он творит.
Поэма начинается с темы улигера. М\
зыка этой части отличается широтой и

тургия оперы строится на конфликте, возмелодичностью. Она звучит неторопливо,
никающем при столкновении
трудового
мерно, создавая атмосферу ^шческого
долга с ложью.
повествования.
Музыка оперы оригинальна и самобытПервоначально тема проводится флейна. Мелодический рисунок, приемы постротой, затем распевается различными инстения речитативов очень близки бурятской
рументами (то гобой, то кларнет), постепесенной интонации. Однако композитор
пенно разрастается, подхваченная всем
не избежал и ряда недостатков. Драматиоркестром.
ческая линия в некоторых сценах нескольГлавная
партия
поэмы звучит поко затягивается.
лярно теме вступления. Ее скорбная меМы много говорим о победах тех, кто
лодия, которую ведет струнная группа,
стоит у истоков профессиональной музырисует картину народного страдания. Для
ки. Но все чаще и чаще начинают появ
создания образа народа композитор умелиться музыкальные произведения, солло использует интонации народной песни
данные молодыми композиторами.
«Эрбэд соохор» («Гнедой конь»). Тема звуПраво и долг молодых — сказать новое
чит напряженно. Кульминационные взлеслово, внести свежую струю в музыкальты неожиданно обрываются.
Наступает
ное творчество, отразить великую и СЛОЖпауза. Она неслучайна, она усиливает драНУЮ эпоху, жизнь народа, его будни и
матичность. Тишина эта нарушается погероизм. И, к чести молодых, следует скаявлением первоначальной темы скорби.
зать, что они в своем творчестве стремятОна теперь проводится у виолончелей —
ся разрешить самые жгучие и актуальные
широко, пространно. Затем ее подхватытемы современности.
вают
деревянно-духовые
инструменты.
Музыкальная комедия «Шэнэ Замаар»
На фоне ее появляется тема вступления,
тема улигера.
Она обрамляет главную
воспитанника Саратовской консерваторил
партию.
Владимира Маймескула посвящена жизни
современной колхозной деревни. Наиболее
Постепенно, издалека
н а ч и н а е т звучать
уднмшми в комедии нужно считать лирисдержанная, таинственная интонация. Теческие и комические образы. Правда, анма побочной партии, развиваясь, вовлетором допущена серьезная погрешность:
кает в движение весь оркестр. Мы слышим громовые удары бубна, отрывные,
несоответствие ряда с ю ж е т н ы х эпизодов
оркестровому сопровождению.
короткие и изломанные интонации, сплошные диссонирующие аккорды, визгливые
Удачным произведением нам кажется и
пассажи флейт, ярко
воспроизводящих
«Молодежная сюита» для симфонического
•сцену иступления, наивысший психологиоркестра.
ческий экстаз, вызванный шаманским каВыпускник Свердловской государственной
мланием.
консерватории Ч и н г и з Павлов работает в
Разработка начинается с темы Доржи
песенном жанре. Его песни
пользуются
Банзарова, волевой, интонационно близбольшой популярностью в пароде. В вокой теме народа. Это естественно, ибо
кальной музыке Ч. Павлова особенно п р и думы и стремления ученого тесно перевлекает искренность.
плетаются с думами и чаяниями народа.
В начале 60-х годов в ряды композиторЕе широкий мелодический напев ведет
ской молодежи пришел воспитанник Свергруппа виолончелей. В момент кульминадловской консерватории Сергей Манжигеции неожиданно врывается тема шамаев. Им написаны «Симфоническая поэма»,
на — стремительные интонации, барабанск/ита для струнного квартета, симфониные дроби, сигналы труб. Сталкиваются
ческие танцы, поэма для флейты с фордве враждебных силы, взаимодействие дотепьяно, сонатина и вариации для форстигает своей вершины и приводит к тратепьяно, пьесы для виолончели и кларнегическому концу. В музыке
наступает
та и ряд песен. Наибольшей удачей комрезкий перелом, с л ы ш н ы печальные интопозитора можно считать пьесу для волторнации. Вновь врывается ш а м а н с к а я тема,
ны к фортепьяно, очень оригинальную по
которая точно вихрем сметается темой накомпозиции.
род?. Так начинается реприза.
Таково в целом положение дел в музыТема народа здесь приобретает мужекальном «хозяйстве» нашей республики.
ственный и волевой характер, рисует борьСекретариату было о чем поразмыслить,
бу народа, уверенно идущего навстречу
поспорить, было за что похвалить, за что
сворму освобождению.
В конце поэмы
покритиковать, остро, требовательно.
вновь проходит тема вступления, заверК какому же выводу пришли участники
шающая весь рассказ. < >па знучит прк- дискуссии? Ппежде всего, что сила бурятгто, логично и убедительно.
ского музыкального искусства в его молоСледует отметить, что аитор впервые
дости, в национальной самобытности, в
национальную несенную к у л ь т у р у обленеукротимом трудолюбии его творцов.
кает в классическую форму. Стремление
1'о вместе с тем отмечены серьезные
композитора к ш и р о к и м симфоническим
недостатки в работе бурятских композиполотнам и смелое использование им выторов. Главным из них является почти
разительных средстн: г а р м о н и и , полифополное отрешение от современной темании и оркестровки
обогащают нациотики. Лишь один Б. Я м п н л о в в ОПР|И Ъ
н а л ь н у ю музыкальную культуру.
«У истоков родника» обратился к этой теНовая опера Бау Ямпилопа «У истоков
ме. Не богат «запас» и больших симфородника» посвящена
теме современной
нических полотен, которые раскрывали
колхозной жизни. Действие спектакля паз
бы образ мыслей и чувств г р а ж д а н и н а наворачивается в колхозном улусе. Драмашей страны.

15!

Все это неслучайно. Композиторская орггни:-гния живет замкнуто, в отрыве от
родника народных талантов. Некритичное! ь. отсутствие соревнования
между
композиторами привело к тому, что из-за
неотточенности мастерства во многих, даже весьма значительных произведениях.
как например, опера «Братья» Д. Аюшеева, есть серьезные просчеты, особенно в
музыкальной драматургии. Симфоническом
музыке мешает жанровая ограниченность,
общая вялость гаомонического языка, ладовая статичность.
Непрочна связь композиторов с литераторами. Оперы и музыкальные комедии
наших композиторов написаны, как правило, на слабые либретто. Примером тому может служить музыкальная комедия
Б. Ямпилоза «Будамшу». Либреттист попытался «омолодить»
народного героя,
поставить его вне времени, засорил текст
шелухой плоского зубоскальства, в итоге
дале отдельные удачи музыки не смогли

спасти спектакль от беды — от равнодушия зрителей.
Ошибки «Будамшу» не есть ошибки отдельного произведения. Здесь дело серьезнее. Недостаточно ясно и верно понимают бурятские композиторы соотношение
традиций и новаторства. Народные трад и ц и и — драгоценное наследство, но их
надо не только беречь, их надо приумножать. Традиции не будут связывать
движение вперед только тогда, когда на
помощь им придет поиск нового, опыт
всей музыкальной культуры страны. Если
Сы все это хорошо понимали композиторы Бурятии, сегодня никто не упрекнул
бы их произведения в гармонической узости,1 в недостаточной выразительности.
Ь наших композиторов впереди огромная работа и. они не боятся ее. Они идут
навстречу ей. Дискуссия выездного секретариата правления Союза композиторов
РСФСР — проводник на этом нелегком ч
долгом пути.
Б. ОЛЗОЕВ,
музыковед.

ПЕСТРАЯ СМЕСЬ
Любопытные факты из прошлого Сибири
Не только
персидский царь
Ксеркс
прославился своим смехотворным приказанием высечь плетьми непокорный Дарданелльский пролив. Суды над вещами и
животными устраивались и в более поздние времена со многих странах, в том числе и в России. В X V I I веке к ссылке в Сибирь был приговорен... козел. А ранее, в
1593 году, в Сибирь б:лл сослан д?же...
медный Угличский колокол. Его «обвинили» в том, что он звонил в набат и созывал
взбунтовавшийся
народ
после
убийства царевича Дмитрия. Колокол наказали розгами, отрезали ему уши и язык,
а затем сослали в Тобольскую губернию. Это был «первый и неумирающий
ссыльный», по выражению сибирского историка П. А. Словцова.

Бандидо-Хамбо-Лама
Гусиноозерского
дацана Чжамцуев, умерший в 1860 году,
имел десять пудов веса. Его дядя, тоже
лама, отличался еще большим весом —
около 18 пудов (почти 288 килограммов!)
Религиозное почтение к этим «духовным
л и ц л м » не в последнюю очередь объяснялось их необычайной тучностью.
I ,"

В соболях и бобрах встречали остяки
первых русских пришельцев. Последние
недолго раздумывали, какою данью обложить новых подданных. Позднее все сибирские «инородцы» плзтнли русскому царю ясак главным образом соболями. Размер его достигал пяти соболей в год с
каждого человека з возрасте от 18 до 50
лет, а п некоторых случаях повышался до
Ю и более соболей. Попробуйте-ка сосчитать, сколько драгоценных шкурок стекалось в царскую казну...
Самое большое в мире дерево растет
в Америке. Самую большую в мире доск\
сделали американцы. Самый большой пирог... Впрочем, к чему продолжать? Почти все самое большое делалось в прошлом, зеке в А м е р и к е — в стране, где до
сих пор любят сенсацию.
Вряд ли кто поверит после этого, что
самое большое в мире зеркало в конце
XIX века находилось в Сибири, а именно п Нерчинске. Его приобрел в Париже
купец Бутпн. Громадное трюмо кое-как
удалось -довезти до Нерчинска. Богатые
сибирские купцы могли позволять себе
такую роскошь...

Китобоец «Вразумительный». Антарктида. Индийский океан.
Декабрь 1963 года

г. Сингапур. Июнь

ноябрь |<)({.'< юда.

Дрейфующий айсберг в Атлантическом океане. Январь 1963 года.

Слева: обитатель атлантических архипелагов - морской слон Вес более 2 тонн Кадр запечатлен на острове Ватерлоо, пролив Дрейка. 1963 год.
Справа: пингвин н а архипелаге Кергелен - И с к - и к е . н .

ИНТЕРЕСНЫЕ СУДЬБЫ В ПИСЬМАХ
ЧИТАТЕЛЕЙ
Письма... Немало есть примеров, когда личная переписка людей становилась «фундаментом:для больших художественных произведений.
Письмо зачастую — самым справедливый и откровенный документ. Интимное письмо может рассказать о мужественном поступке и о забавном приключении, о смелом опыте и крылатой мечте, светлой любви и суровом
испытании, о чудесах родного края и тайнах земель неизвестных. Словом, интересное письмо не должно пылиться в папке. Ему по плечу другая судьба — судьба общественно-значимого документа.
Вот поэтому
журнал и начинает публиковать личные письма читателей. Это письмо
своего земляка, моряка-китобойца Афанасия Козлова, нам представил известны» охотник, наш автор М. И. Жигжитов.
ма

Редакция надеется, что наши читатели доверят ей интересные письиз своих архивов.

ет с
Здравствуйте,
многоуважаемые
земляки Махай.: Ильич, Зинаида
Давыдовна, и вся Ваша семья!
Спешу сообщить, что вышел ч
третье кругосветное плавание па
китобойной флотилии «Советская
Россия.». Очень жалею, чт<> моим
мечтам — навестить Уст>> Нар.ч/.иш
и повидаться с Вами
не сила/с
но было сбыться.
Во Владивосток ниша флотилия возвратились '.'I июлч
/юн
но через деппть мссчцен страна
вий по южный мчрчм и Антарктике.
Встречи флотилии чы.1и праздникам и <).1Ч пас. п <).!>! жителей
Влае)ивпст1>ки. Пришли не только
Плавкие морпкои, но и псе население с морем цнстон. Порт нстречал

нас торжественным маршем сводного духового оркестра, а китобои
салютовали громом двадцати гарпунных пушек.
Мне дали трехмесячный отпуск.
этого было достаточно, чтобы нааестить всех родных и знакомых
из Улан-Удэ. Повидался почти со
всеми родственниками и знакомыми из Романовки. Телембы, Сосново-Озерска, Гунды, Клюевки. Так,
в гостях и пути, незаметно пролетели два месяца. Последний месяц
я хотел провести на Байкале и
встретиться с Вами. Но внезапно
получил телеграмму из Управления — в связи с производственной
необходимостью экипаж отзывался с отдыха досрочно, и я был вынужден возвратиться во Владивосток.
Письмо Ваше я получил в июне.
За внимание большое
спасибо.
Прошу прощения, что своевременно не ответил. К. концу промысла
пароходы на Родину от нас не ходили, а по возвращении — надеялся встретиться с Вами.
Да, Михаил Ильич, Вашим единоборством с медведем я и мои
друзья-моряки были
восхищены.
Страшно огорчен, что он повредил
Вам руку.
Очень рад за Ваших детей. У
многих свои семьи, живут самостоятельно, только Вам, видимо, грустно, что живут по разным местам
•— на Сахалине, в Воздвиженке и
т. д. Когда же Вы с ними встречаетесь?
Михаил Ильич, Вы обещали выслать мне журнал «Байкал» с Вашей повестью «Снежный обвал».
Если вышлете, буду очень благодарен.
Я рад за Вас, что Вы в новом
доме. Как поживаете, как здоровье, чем занимаетесь, какова успеваемость Пети и Миши? Какие новости в Усть-Баргузине и в Мак*

симихе — успешно ли добываются
рыба и зверь, сурова ли зима?
Коротко о себе. Самочувствие
мое нормальное, раоота увлекательная. Окружающая обстановка
с каждым днем меняется. Когда
Вы встречаете осень и зиму, мы
встречаем весну и лето. В конце октября наша флотилия прошла знаменитый Цусимский пролив, где
Героически
погиб
легендарный
крейсер «Варяг». Затем 'прош/.и
Восточно-Китайское и Южно-Китайское моря, мимо острова Тайвань, обогнули Филиппины и стали на якорь в Сингапуре. У малайцев закупили для экипажа более
ста тонн овощей и фруктов. Вино
град, ананасы, бананы, яблоки,
апельсины едим без ограничения
и в любое время суток. Экватор перешли 4 ноября; как и обычно,
справляли праздник Нептуна. Октябрьскую годовщину отмечали з
Зондском проливе,
что отделяет
острова солнечной Индонезии Яву
и Суматру. В тропиках температура воздуха доходила до 45°, воды — до 32°. Большую часть времени находились в плавательных
бассейнах, загорали на солнце. В
половине ноября начали охоту на
кашалотов в районе Австралии.
Сейчас флотилия идет по Индийскому океану. Остров Кергелен остался за кормой, до Мадагаскара
— двое суток пути. Ноябрьский
план по добыче морских исполинов выполнили.
Если представится возможность,
выеду на Родину в мае на танкере в годовой отпуск. Числа 10 декабря от нас уходит танкер, который доставит на большую землю
китовую продукцию и почту.
Жду ответа.
Крепко жму Ваши руки.
Ваш
Афанасий КОЗЛОВ.

ЛИРИЧЕСКИЕ МИНИАТЮРЫ

О. СЕРОВА

С А Р А Н К И

Т

ОЛЬКО вчера здесь тянулись к теплу и солнцу прекрасные георгиныпришельцы далекой
знойной
Мексики,
иветы пылкие и гордые.
А сегодня, вместо этого кипения жизни, осталось одно почерневшее поле. Нежные георгины были убиты первым
забайкальским заморозком.
Даже как-то не верилось, что солнце
уже больше не прикоснется к головкам
чудесных цветов.
Все, кто проходил возле этого мертвого
поля, возмущались:
— Разве нельзя было до заморозков
срезать цветы и передать георгины в цветочные киоски. Сколько бы светлых минут доставили они людям, сколько бы
собрали радости в каждом доме.
Но на плодоио-ягодной станции, где и
взращивались прекрасные георгины, повидимому, д у м а л и иначе: «Рано или поздно клубни для рассадок будут собраны,
а цветы... цветы пусть мерзнут». Так равнодушно замораживалась радость.
...Печальной историей о замороженной
радости я поделилась с одним моим другом. Искренне он разделил
мое возмущение.
— Действительно, сколько
приятного
доставляют цветы
людям,— и, улыбнувшись, добавил:
- Недавно я был сам свидетелем такой радости.
...Как-то целый день я пробродил в лесу, кгёирая доброе дыхание сосен, и только вечером вышел из лесу с букетом наших пунцовых саранок.
Блестящим плесом колыхались заросли
багульника, пересвистывались птицы у
ручья в смородиннике, и вечерний лес весь
дышал теплотою, будто закатное солнце,
прощаясь ни ночь с .чем л ею, все еще не
хотело с нею расстаться.
Трудно ныра:)1пь чунстиа, которые и с п ы тываешь мри близком общении с п р и р о дой и к а ж д ы й , манерное, любит сч- мо-пш
ему. Мне тогда было так непомерно хорошо и радостно, что что к р а й н е постор
женное чувство просило сооГшшикпн. Х<»
телось. чтобы и кто-то, нот сейчас, ног
в эту м и н у т у , тоже разделил что чувство.

Я вошел в автобус. Напротив меня сидели, по-видимому, молодожены и тихо
переговаривались. По их говору я понял,
что они были приезжими. Женщина была
белокурая, голубоглазая,
запомнились ее
сережки, как леденцы, подпрыгивающие
при каждом покачивании автобуса. Она
с нескрываемой завистью глянула на мои
цветы.
Я подал ей несколько саранок.
— Спасибо, большое спасибо! — и она
стала вдыхать пряный аромат цветов, при
этом измазала красноватой пыльцой нос.
— Весь вечер мне не хватало цветов,—
сказала, она 'мужу,— посмотри, Миша,
какой цветок, весь будто точеный, какие
резные блестящие кудри лепестков и даже эти стремительно выброшенные тычинки — все подчеркивает строгость таежной красоты.
— Да,
очень
хороши,— внимательно
разглядывая цветы, согласился муж и,
усмехнувшись, добавил,— смахни с носа
пыльцу. — А потом сдержанно, но от души,
сказал мне:
— Спасибо вам за цветы... их так порой не достает в нашей жизни.
Я отдавал саранки и другим
своим
спутникам.
Видел
оторопевшую и
благодарную
улыбку сгорбившегося старика, просиявшее лицо девочки, взволнованный взгляд
женщины,
обремененной хозяйственными сумками.
Но вот моя остановка. Надо сходить.
Вслед мне слышались радостные и растроганные: «Спасибо, спасибо!», а я был
счастлив: вот уже сколько появилось у
меня сообщников, разделявших мою радость.
Я сошел с автобуса у городского сквера. В теин высокого томоля стояли двое
влюбленных. Я бросил мм дне крупных
с.ф.шки и на секунду задержался.
- Г.нагнГк), в о с к л и к н у л и враз два голос;!, м дне р у к и протянулись ко мне для
НОЖИ I НИ.

В добрый час, — ответил я, и в ответ
блесму.тн :ик'.чды влюбленных глаз.
Я пересел в трамвай. Было уже поздно.
П о ж и л а я , у с т а в ш а я за день и потому сер-

155

литая кондукторша, так громко кричала
на пассажиров, что на ее лице собрались
н а п р я ж е н н ы е морщины.
— Но кто еще там не рассчитался, подананте деньги! Гражданин в майке 'на
пгредней площадке,
платите,
сколько
мо>хно говорить. — А вы что?! — Она протмснулась к стайке притаившихся ребят.
— А ну платите, или вылазьте!
Ребята, нехотя вытаскивают
деньги,
припасенные на мороженое. А кондукторша все еще не унималась; Тогда я подошел к ней и молча подал букетик саранок.
— Это мне? — приложив руку к груди, удивленно произнесла женщина, и

глаза ее вдруг увлажнились. — Спасибо
вам, большое спасибо, скоро я сменюсь,
приду и поставлю их в воду, все будет
веселее. — И совсем тихо, покачивая головой, добавила со вздохом. — А то одна, все одна-одинёшенька.
Кинул я немного цветов в форточку
больничной палаты и роздал у своего дома игравшим детям, и они, звонко смеясь,
запрыгали с ними у освещенного подъезда, как с горящими фонариками.
Несколько оставшихся бутонов я поставил на свой письменный стол. Саранки долго гостили у меня, как ясный отсвет благодарных улыбок.

НЕ ГАСИ УЛЫБКУ

Э

ТУ ИСТОРИЮ рассказал мне старый
человек.
Это было давно. К одному
ваятелю,
как раньше называли скульптора, пришла молодая женщина.
Она шла издалека, изранила ноги и
смертельно устала. Но никакого следа той
усталости не было на ее ясном лице.
Она была вся — трепет любви и ожидание счастья.
Женщина протянула к скульптору руки,
и свежим ветром пронеслись всегда новые для всех человеческих сердец слова:
— Я люблю тебя!..
С нее бы пцсать картины, с нее бы
и ваягь статую вечной красоты влюбленной... Вместе бы вознестись к мечте, но и
быть близко к земле и становиться все
лучше, талантливее, непобедимее.
Но... ваятель думал по-другому.
— Напрасно ты шла ко мне, женщина,
— сказал он хмуро. — Только искусство —
моя любовь, только глине да камню поверю я мечты и желания, надежды и фантазии свои.
Любовь — для бездельников, нельзя ей
дать право целиком захватить сердце.
Работать — вот "то я должен, ведь и
трех моих жизней не хватит, чтобы изваять
образ прекрасного.
Пойми и прости.
Глаза женщины сверкнули слезами, но
ока одолела их.
— Ах, зачем, зачем ты погасил мою
улыбку,— сказала она и, не оглядываясь,
ушла в темноту ночи.
...Шли годы. Ваятель все лепил и лепил
свои скульптуры в доме на высокой скале и почти забыл о существовании тон
женщины.
Однажды его мастерскую посетил старый учитель.
Посмотрев на творения своего ученика,
учитель тяжело вздохнул.
-- Что с тобою, друг мой?—произнес
он с горечью. — Сколько таланта и новилны было в твоих первых работах... А

156

теперь... что случилось теперь?.. Пусть
жестоки мои слова, но я не в и ж у во всем,
что породил твой резец, полета жизни,
веры в счастье, не вижу
нежности и
страсти, а ведь без этого погибает красота и нет искусства.
— Погибает красота и нет искусства...
— повторил потрясенный скульптор, схватившись за голову.
И тут впервые за много лет с какой-то
чудной силой, как солнце после затмения,
вспыхнуло милое лицо той женщины, сначала такое счастливое, а потом с глазами, полными слез.
— Безумец,
безумец! — воскликнул
скульптор. — Как мог я отрешиться, не
понять той, что летела ко мне белой птиней сквозь ночи, грозы и т у м а н ы , и первая сказала «люблю». Летела без света,
только в надежде, что я зажгу тот свет.
С одной надеждой на свет!.. Какая же
сила любви и веры жила в ней!..
А к?.. Я. как торгаш, стал взвешивать
искусство и любовь, как будто их можноделить и мерить.
II пошел ваятель искать ту, некогда отринутую им.
Долго искал, пока напал на ее след. Но
люди ему сказали, что она умерла от
любзи.
— Разве умирают от любви? — с наивным отчаянием спросил скульптор.
— Те, у кого очень горячее сердце, иногда умирают,— ответили люди. — Поздно
ты хватился...
...И еще пронеслись годи...
Однажды на скромной могиле той женщины появился памятник, высеченный из
белого камня.
Счастливое молодое лицо, с доверчивой
улыбкой было полно ожидания неизведанного, а ее протянутые руки казались трепетно-живыми, теплыми.
Всю боль и любовь своего прозревшего
сердца вложил ваятель в эту скульптуру
На постаменте было высечено:
— Человек, не г&си улыбку!

м

солнышко спит

АЛЫШ, забегая вперед матери и заглядывая ей в лицо живыми блестящими глазами, все что-то спрашивает ее
безу.молку.
- - Мама, мама, а почему на горах то
бызаст светло и все деревца видно, а то
какие-то пятна?
— Пятна.— это тени от облаков,— объясняет мать.

-•• А... значит солнце м прятки с облаками играет?
— Может быть,— улыбается женщина.
— А вечером, куда солнышко девается?
Мать, задумавшись, медлит с отпетом.
— Знаю, знаю.— п о к а ч и в а я головой, говорит
сын,— наверное
солнышко-то и
спит на горах...

НИЧЕГО НЕ ПРОХОДИТ

С

ТЕПЬ и песчаные дюны безжалостно
надвигаются на то, что когда-то шумело зеленым морем и с такой широкой
щедростью дарило мудрость, правду, поэзию.
И, возможно, забылось бы с годами,
что на этом месте был сосновый лес, если бы не остался багульник. Укрепившись в пустынных песках у дороги, он
еще послужит своему великому лесному

другу. Капля за каплей соберет багульник живительную влагу и сохранит ее
вокруг себя.
Перелетные ветры и птицы занесут семена сосны и лиственницы, и прорастут
они во влажном приюте кустов. Пройдут
года — и вновь зашумит молодая лесная
рощица и поклонится своему верному маленькому спасителю.
Говорят, все проходит. Нет, ничего не
проходит... бесследно.

ВЕСЕННИЕ КАРТИНКИ
ВОРОБЕЙ-ТРУБОЧИСТ
В начале апреля неожиданно похолодало. Дул сильный порывистый ветер. С
почти ясного неба сыпались колючие иглы, так хватавшие за открытые участки
кожи, что приходилось ежеминутно растирать лицо.
Я не попал на автобус и, поминая всех
чертей, шагал по безлюдной улице.
Вскоре мое внимание привлек дым, выходивший из домика возле дороги. Как
бы чудесно сидеть сейчас перед плитой,
читать книгу или просто мечтать и смотреть, как летят искры с ярко пылающих
дров!
Подойдя ближе, я заметил, что на трубе, по соседству с иымпвшен, показался
какой-то черный комочек и тут же исчез.
Когда я был уже против здания, комочек
опять появился на несколько мгновений.
Я остановился: что это за загадка природы?
Через мннуту-две комочек снова появился на трубе, и я пристально впился в
него взглядом. Порыв ветра так рванул
меня, что я покачнулся. И загадочному
комочку пришлось туго, его бросило в
сторону, но он быстро вернулся на прежнее место.

Только теперь я разглядел, что это был
воробей. Черный, как трубочист, он н а х о хлился, сидя на краешке к и р п и ч а . Мне
было так смешно видеть эту птицу, п р и
чущуюся от мороза в трубе, что я долго
хохотал, смотря сквозь слезы, как воро
бей то появлялся из трубы, то пнош. исчезал. И каждый раз он станопплся пег
чернее, или мне это только казалось, тик
как глаза застилали слезы.
Я расхохотался пуще прежнего, уши и,
почему воробей-трубочист так м н е т по
является на трубе.
Дверь дома приоткрылась, и к ш ю им
бросил много крошек. Почти и лу же <ч%
кунду с соседних з д а н и и глгм-.'ш морпГи.и
Слетел и мой воробей. Он был б.шже к
крошкам и успел х л ю и у и . у>м' игеколько
раз, прежде чем п р п . и - г е . ч п по к и с ф и
1:111. Схватив корку и и е н м р ч м у и ни '1|>у
бу, ОН Юркнул и нее и Гш.п.ще не ||(Н<,'| 1Ы
вался.
ЭТОТ УДИВИТСЛЬНЫЛ

иириГрей ГПК | > . | г г м г

шил м е н я , что и бплмнг не Ж а л е л о том,
ЧТО П!СЛ П е М ' К п М Н м п ф . Ш Г.'К'ЧМ ИЛИ Г Н О М ,

я весело ш п г п л .ы/н.ше
К. ТУБОЛЬЩ И.

Дорогие читательницы!
Эти новые странички — для вас.
Чтобы сделать их интересными для каждой женщины,
необходим широкий, разнообразный круг корреспонденток.
Присылайте свои предложения, замечания, советы, миниатюры, юморески, рисунки — все полезное, занимательное, интересное.
Хотелось бы, чтобы наши странички стали для
вас, просто необходимыми.
Мы поведем откровенный разговор о воспитании детей и взрослых, о том, как сохранить
Железнодорожный .район — сасвое здоровье, красиво одеться, дешево и вкусно
мый большой в г. Улан-Удэ. В нем
работают десятки женских советов.
приготовить блюдо, украсить квартиру и отдохОдним из лих руководит ггек'чикнуть.
коммунистка Н. И. Утина. У женБольшой мир прекрасного: поэзия, музыка,
совета много дел, но главной своей
живопись
— будут нашими желанными гостями.
заботой женщины считают воспитаПишите, спрашивайте, предлагайте!
ние детей. Детский сектор жененвета взял под свой контроль -восплтаиие детей 22-й, 46-й и еще двух
школ, пяти детских садов и столько же яслей. Женщины организовали детский «луб, музыкальный круЕсли вы почему-либо не выехали на лето в
жок с учебной программой музыдом отдыха, туристский лагерь, или ваш отпуск
кальной школы, добились открытия
не пришелся на летние месяцы, не огорчайтесь.
.детской комнаты при -милицейском
опер пункте.
Вы можете хорошо отдохнуть, живя в городе.
Этот сектор в женсоВы работаете. Кажется, что на воскресенье
вете
возглавляет доостается уйма домашних дел и невозможно вымохозяйка беспартийная
кроить время для загородного отдыха. Наберитесь мужестК. С. Анисова.

Заботами женщин

Умейте отдыхать

Юмор
— Просто ужас, до
чего грязнятся эти дети, играя
на улице,—•
заметила одна мамаша.
— Да, только вчера
мне пришлось отмывать
целых
восемь ребят,
прежде, чем я смогла
узнать своего,—отозвалась другая.
* *
*

Молодой супруг обращается к продавщице•— Моя жена очень
разборчива в подарках.
Можно ли будет обменять этот шарфик, если
он ей
не понравится?
— Конечно, пожалуйста!
— А сколько раз'

ва, покончите с самыми неотложными делами Б субботу,
сказав всем остальным заботам «нет», ложитесь спать с
мыслью: «Завтра отдыхаю».
С семьей, или друзьями можно прекрасно отдохнуть в
окрестностях нашего города. Через тридцать—сорок минут
автобус вас домчит в любой
чудесный уголок сибирского
леса. Таких уголков у нас много: Верхняя Березовка, район
села Сотниково, Ошурково,
Зверосовхоз...
Вас встретят залитые солнцем сосны, заросли черемухи,
звенящие ручьи, поляны, полные цветов, и чистый воздух...
Вы можете лазать по скалам, играть в мяч, бродить меж
душистых кустов смородины, просто слушать пересвист
птиц, полежать на траве и даже приготовление обеда на
костре, а не в обычной кухне, доставит вам истинное удовольствие. К лесным походам прибавьте Селенгу с купанием, лодками и зелеными островами.
Такой отдых вольет в вас новые силы. А красота природы — разве она не питает наши духовные силы, не дает нам
радость?
Надо уметь отдыхать.

Страницу подготовили: О. СЕРОВА, С. РЕЗАНОВА. Художник Л. РЕЗАНОВ
158

Моды

Цветы в комнате

Модное платье
обязательно
прикрывает
колени.
Рисунки
па
тканях .прримущестш'нно средних
масштабов
и мелкие, растительного
и геометрического
орнамента. С платьями
без воротников и с вырезами носят бусы
из
крупных блестящих зерен. Особенно
модны
пелерины.
Они очень
разнообразны—от
плаща до
короткой
накидки.
В этом 'сезоне носят
строгие
платья, зато
блузки
украшаются
воланами и жабо.

В природе к а ж д ы й «щеток ммеет спою прелость, он свободно колышется на стебельке, он
виден, как говорят, во всей красе.
И 'в вазе цветок будет также прсифасон, если
он будет свободен. Но и это не все. Окраску и
форму цветов иужно гармонично сочетать друг
с другом.
К белым цветкам ромашки при
бавьте синие цветы водосбора и не|
сколько нежных колосков вейника. 11
у вас получится красивый, воздушный букет.
Пунцовые саранки хороши с узорчатыми листьями папоротника, а жарки гармонируют с их собственной
зеленью, не надо ничего прибавлять.
Советов может быть также много,
как цветов в лесу и садах. Одно
ясно, красота — дитя гармонии противоположностей.

Если у вас еще нет холодильника

Берегите руки

Заветренный сыр снова станет снежим,
если его несколько часов п о д е р ж а т ь в молоке.
Увядшую зелень легко ожишггь, если
положить ее и иоду с уксусом.
Напиток сохраняется холодным, сел ч
обернуть б у т ы л к у тканью, смоченной хо
лодной полой, и поста юн ь и м и г н у г но

«Что делать, когда руки красные?»-спрашнвают многие женщины. В таких
случаях рекомендуются следующие ванны:
1. В одном литре теплой воды растворите 100 гр. обыкновенной соли и держите руки в растворе 15—20 минут.
2. Ванна ц теплой воде, оставшейся после парки картофеля.
3. Ванна в растворе свежего молока и
воды (800 гр. молока на один литр воды).
Мозоли на руках ни в коем случае не
срезать ножницами. Попарьте мозоли в
теплой воде с большим количеством хозяйственного мыла и после этого сделайте последовательно ванны в очень горячей и очень холодной воде. Жесткой нейлоновой щеткой хорошо разотрите мозоль
и намажьте ее кремом. После нескольких
таких манипуляций мозоль исчезнет.

ДОЙ.

В молоко перед к и п я ч е н и е м ириОашггь
немного (нолстолошш л о ж к и с а х а р а ) и
вскипятить, даГпс ему опьт, о т к р ы т ы м .
Такое молоко не прокиснет дпа-три дня.
Масло не портится, (ели его плотно улпжнте в пергаментный мешок, перевяжете
— и и иоду. Чтобы оно не всплывало, надо положить гнет. Или: заверните масло
в тряпку, пропитанную уксусом, и постоянно смачивайте тряпку, чтобы она не
пересыхала.

Суп-шроварка
Мелко нарезать
1/2
кг
картофеля,
положить укропа, перца горошком, мелко нарезанную морковку, соли по
вкусу. Все это вскипятить.
Одновременно
смолоть 300—400 граммов
говядины и
100
граммов свинины и стушить на сковородке, с
мелко нарезанным реп-

чатым луком (как для
пирожков),
постепенно
размельчая
ложкой.
Через десять минут мясо готово. Спустить его
в кипящий бульон и подавать к столу.

Салат летний

1/2 кг красных помидоров, 3 яйца, сваренных вкрутую, 3—4 столовые ложки растительного масла, 2 ложки ук-

суса, соль,
столовая
ложка нарезанной зеле
ни (укроп и петрушка),
лук. Нарезать к р у ж к а
ми помидоры, очистить
яйца и нарезать тонки
мн ломтиками. Положи и.
рядами
помидоры
и
яйца, посолить, пилить
маслом
и
укгугом,
сверху посыпать приго
товленной зслепыо пет
рушки, укропа л у к » и
черного перца.
150

ИЗ ИНОСТРАННОГО ЮМОРА
УРОК ВЕЖЛИВОСТИ
Герхард Гауптман часто пссешал Берлин и гулял в Тиргартене. Однажды, погруженный в раздумья, он проходил по
аллеям. Мимо него проехала блестящая
кавалькада. Одни из всадников отделился от общества, подскакал к писателю
и грубо крикнул ему:
— Вы что, не видите: мимо вас только
что проследовал Его Величество кайзер!
Не угодно ли немедленно снять шляпу!
Великий драматург посмотрел на разгневанного придворного и спокойно спросил:
— А разве он поздоровался со мной?!

ВИДЕЛ ОПЕРУ
Однажды Рихард Штраус принял молодого музыканта, который всегда восторгался композитором.
Накануне юноша
был на «Саломее» и все не мог удержаться от воспоминаний о захватившей его
постановке, о том, как благороден пророк,
как изумительно плясала Саломея, как
выразителен был страх Ирода, как контрастны язычество и христианство, как...
— А
музыка?— спросила
Паулина
Штраус, жена композитора. — Как вам
понравилась сама музыка?
— Музыка?.. — испуганно переспросил
молодой человек. Признаться, я не заметил музыки!
— Браво!—вскричал Штраус. —Вот н а и высшая похвала,
когда-либо сказанная
обо мне!

ПРИГОВОР
Однажды Франц Лист просматривал
внимательно
первые работы
молодого
композитора, которые принес ему на отзыв восхищенный родственник вундеркинда.
-- Сколько лет
композитору? — спросил Лист, покачав головою.
-- Шестнадцать! — с гордостью прозвуч,1.1 ответ.
- Как?! Только шестнадцать и так уже
устарел! — движеньем
руки отбрасывая
в сторону «творения» вундеркинда, воскликнул Лист. — Ничего из него не выйдет.

.

ЧИТЛИТЕ
В СЛЕДУЮЩИХ
НОМЕРАХ
Иван ЛАЗУТИН.
ЛЕБЕДИ'. Роман. Продолжение.

.ЧЕРНЫЕ

.
.

В. И. ЧУЙКОВ.
„КОНЕЦ

ТРЕТЬЕГО

РЕЙХА". [Окончание.

Баир ШАРАКШАНЭ.
„ТУМАН

РАССЕЯЛСЯ".

Повесть.

Мих. СТЕПАНОВ.
„КАРАЮЩИЙ
.
А. ТРУБИН.
„БЕРЕГИ

МЕЧ ГЭСЭРА".

СВОЮ БЕРЕЗКУ".

Повесть.

Константин СЕДЫХ.
„СНАРЯДЫ

РВУТСЯ

Главы из романа

,

-

РЯДОМ".

.'

Цен;' •''> к о п .

И идем

^«»«»!«!1«»!»^^

|
|

УЛЛН-УДЭНСКИЙ
УНИВЕРМАГ

|
|

5
специализирован на торговле швейны- ^§
| ми изделиями женского ассортимента.
Для сырой погоды магазин предлагает §

В продаже имеются тапочки для всех
О Г* Т" /"Ч Г>

I

ПО

П1/'\^\ИТ^ПЛГ^_ГЩЧ1_|Л/'1\ПЛГ>ЛГ\

__

/^ О _

^

приемники: „ФЕСТИВАЛЬ", „РАССВЕТ", „МУР®- !

с *,* ггц и

дм ял ы г» 10'|

1 п '•" И «В 4* •• •

С

1И ь- Ч

Л

О М /** Т /^ 1^ 1_1 1_ 1

Большим

спросом пользуются тран- ^

в кредит с рассрочкой на 12
с приобрести
месяцев.
с

вл о,^4 а I I сю

Постоянно имеется большой выбор ков| ров ручной работы.
Труд домохозяйки намного облегчит
^ пылесос.

•

. л<ь
,

V-

(

В НОМЕРЕ:
Иван ЛАЗУТИН.
„ЧЕРНЫЕ ЛЕБЕДИ".

Роман. Продолжение.

В. И. ЧУЙКОВ.
„КОНЕЦ ТРЕТЬЕГО
Продолжение.

РЕЙХА".
•

.
Г. БАЛЗОВСКИЙ

„ЧЕЛОВЕК ПОДНИМАЕТСЯ
Очерк.

В ГОРУ".
• •

Цырен ШАГЖИН.

РАССКАЗЫ,

К. ДЬЯКОВ. „КОГДА
ЗЕМЛЕ

И ГДЕ

БУДУТ

ТРЯСЕНИЯ".

ДЛЯ ВАС,

ЖЕНЩИНЫ!

л

•
•

>