Текст
                    Московский Государственный Университет
имени М. В. Ломоносова
Исторический факультет
ДРЕВНИЙ ВОСТОК И АНТИЧНЫЙ МИР
труды кафедры истории древнего мира
Москва
1999


Московский Государственный Университет имени М. В. Ломоносова Исторический факультет ДРЕВНИЙ ВОСТОК И АНТИЧНЫЙ МИР труды кафедры истории древнего мира Москва 1999
УДК 1/14 ББК 87.3(0) 3я73 Д73 Печатается по решению кафедры истории древнего мира МГУ РЕДКОЛЛЕГИЯ Главный редактор: д.и.н. профессор В.И. Кузищин Замтлавного редактора: И.А. Гвоздева, С.В. Новиков Члены редколлегии: Т.Б. Гвоздева, А.А. Немировский, А.В. Стрелков ОТВЕТСТВЕННЫЕ РЕДАКТОРЫ И.А. Гвоздева, А.А. Немировский РЕЦЕНЗЕНТЫ: д. и. н. Ю.К. Колосовская (Ин-т Всеобщей истории РАН) д. и. н. С.И. Кучера (Ин-т Востоковедения РАН) Д73 Древний Восток и античный мир. Труды кафедры истории древнего мира Исторического факультета МГУ. — М.:Русский Двор, 1999. — 176 с. ІБВИ 5-88752-022-1 Данный сборник, подготовленный коллективом кафедры истории древнего мира МГУ, посвящен исследованию различных сюжетов истории древнего Во¬ стока и античности. Сборник предназначен для историков древности, студентов исторических факультетов, всех лиц, интересующихся историей древнего мира. УДК 1/14 ББК 87.3(0) 3я73 ISBN 5-88752-022Л Редколлегия, авторы соответственно, 1999
ДРЕВНИЙ ВОСТОК Е.И.Кононенко ЕЩЕ РАЗ О ШУМЕРСКОМ «ПИРЕ» Одним из методов работы с древневосточной глиптикой является иконографический анализ изображений, заключающийся в исследовании отдельных сюжетных групп или образов, поиск источника изображений и попытка их истолкования. Многие исследователи шумерской глиптики, в разное время занимавшиеся иконографией печатей, указывали, что изображения на сотнях цилиндров при всем разнообразии легко объединяются в несколько устойчивых сюжетных схем1. В зависимости от избранных классификационных признаков количество таких схем варьируется от полудюжины до полутора-двух десятков, однако одна сюжетная схема во всех классификациях стоит особняком. Речь идет о профильном изображении антропоморфных персонажей, пьющих или принимающих пищу, получившем название сцен пира, трапезы или банкета. Судя по количеству изображений, этот сюжет пользовался в разное время разной популярностью, то получая приоритетное внимание художников, то практически исчезая из их репертуара; однако уже сам факт существования подобных композиций в течение тысячелетия — от периода Убайд до образования Аккадского государства — ив памятниках различных видов искусства («Урский штандарт», палетка Ур-Нанше и др.) определяет необходимость интерпретации сцен «пира». В отечественной ассириологии этот сюжет стал объектом самостоятельного исследования лишь однажды в статье Л. Бобровой в 1984г.2. Предметом анализа был избран «Урский штандарт», на котором сцена пира помещена в верхнем регистре стороны «мира» и гем самым, согласно предложенному В.К.Афанасьевой порядку чтения изображений снизу вверх3, замыкает процесс собирания трофеев и принятия даров. Исследовательница опиралась непосредственно на особенности самого изображения и аналоги, и уже иконографический анализ деталей «штандарта» позволил ей заключить, что «это не пир как таковой, а какой-то культовый акт, который предшествовал пиру, возможно, возлияние в честь богов в благодарность за одержанную победу»4. В защиту этого вывода приводились следующие доказательства: 1. изображения на «штандарте» описывают все этапы военных действий, и вряд ли шумерские художники могли при такой 3
детальности повествования опустить жертвоприношение или иной акт благодарности богам; 2. сцена «пира» на урском памятнике представляет своего рода сокращенную схему, без деталей и даже без стола, в то время как в глиптике, например, «пир» всегда изображен более развернуто; 3. участники трапезы изображены босикрм, выбритыми и обнаженными по пояс — так представали перед божествами; другие памятники — печати и палетка из Хафаджа — представляют пирующих одетыми и бородатыми5. В пользу первого доказательства говорят, в частности, композиционные аналоги — например, палетка Ур-Нанше, где сцена пира при чтении рельефа снизу вверх следует за актом закладки храма, т.е. венчает действие. Однако доказательства, опирающиеся на сравнение деталей изображения на «Урском штандарте» с другими памятниками, далеко не являются бесспорными и требуют уточнения. В шумерской глиптике сцены пира изображались как более развернуто, с большим количеством поясняющих деталей и в контексте с другими сюжетами, так и напротив, в предельно сокращенных схемах, доходящих до изображения только двух фигур пирующих, и принятие таких сцен во внимание обесценивает противопоставление печатей и «штандарта». Кроме того, вряд ли изображение участников пира бородатыми и одетыми делает сцены трапезы на печатях и рельефах «менее ритуальными», чем композиция урского памятника. Акцентирование различий в деталях необходимо при анализе конкретного изображения, однако для нашего анализа более важно именно то общее, что позволяет объединить указанные произведения в одну сюжетную схему. В данном случае дополнительные персонажи, элементы обстановки и детали внешнего облика конкретизируют изображаемую сцену и расширяют или уточняют ее интерпретацию, но ни в коей мере не умаляют самого ритуального значения пиршества. «О подлинном значении как будто профанных сцен позволяют судить случаи, когда они составляют часть более развернутой композиции»6. Очевидно, «Урский штандарт» является наиболее развернутой композицией, включающей в себя изображение пира и позволяющей — по крайней мере для одного конкретного случая — реконструировать место этого акта в целом процессе победоносных военных действий. Интерпретация «пира» как празднования победы встречается и у П.Амье7. Однако можно ли таким образом интерпретировать многочисленные сцены пира в глиптике, где они представлены чаще более детально, чем на «штандарте», но, как правило, изолированно, без «предыстории», поясняющих сюжетов? Ответ на этот вопрос заключается в анализе тех деталей, которые создают «контекст» этого мотива на печатях, и в эволюции самих изображений «пира». 4
Уже неоднократно, разными исследователями, начиная с Г.Франкфорта, доказывалось, что все изображения в шумерской глиптике (и вообще во всех видах изобразительного искусства) были связаны с ритуалом. «Изображения на печатях связаны с образами мифов и религиозного культа; поэтому внешне бытовой характер деятельности людей, изображенных на них, не должен закрывать от нас того ее значения, каким оно рисовалось современникам: эта деятельность не могла быть чуждой сфере сакрального»8. Так БХофф, проводя классификацию сюжетов на цилиндрах периода Джемдет-Наср, признавала, что все выделенные сюжетные группы так или иначе изображают обряд9. Для более ранних периодов связь изображений с обрядами (или с мифами, реализуемыми в обрядах) должна быть еще более прочной, поскольку божества еще не имели конкретных узнаваемых эмблем, не говоря уже об антропоморфном облике10. Устойчивая иконография образов, в частности, антропоморфных персонажей в различных композициях показывает, что изображаемые персонажи выступают как символы, передающие некоторые понятия. Очевидно, все изображавшиеся элементы — антропоморфные фигуры хищники, травоядные животные и т.д. — имели характер символов или знаков, с помощью которых моделировались представления об окружающем мире: как отношения внутри общества, так и между людьми и миром богов. Изображение — как отдельная фигура или элемент композиции, так и вся сцена — является кодом, и содержание, на которое это изображение указывает, не обязательно исходит ив характеристики персонажей, но неизбежно включает ту интерпретацию, которой образы и сцены подвергались в сознании носителей данной культуры. Тем самым изображения являются элементами некой системы классификаций, о чем уже неоднократно писалось11. Вероятно, правомерно в качестве таких элементов классификации рассматривать не только отдельные устойчивые образы, но также целые сюжетно-композиционные схемы, которые в таком случае должны восприниматься как своего рода «сюжетные единицы», входящие в состав более развитых композиций (визуальных текстов). Изображение «пира» впервые появляется в глиптике периода Убайд на штампе из Гавры и представляет предельно сокращенную схему — две очень схематичные фигуры, стоящие по обе стороны от огромного сосуда и пьющие из него через ломаные трубочки12. Еще БХофф отмечала, что сам размер сосуда — до уровня груди персонажей — намеренно привлекает внимание к нему и его содержимому13. Уже сам факт появления этого сюжета в искусстве Убайда, разрабатывавшем и закреплявшем символический репертуар преимущественно геометризованных и стилизованных мотивов, наталкивает на поиск связи изображения трапезы с основополагающими представлениями той стадии развития, когда 5
мифы еще не заняли в сознании настолько важного места, чтобы требовать специальных визуальных форм14. Т.Якобсен считал основной тенденцией жизни шумеров в IV тыс. до н.э. преодоление голода; отсюда все ритуальные действия, литературные памятники и произведения изобразительного искусства должны восприниматься через «пищевой код»15. Но если даже можно объяснить через «пищевой код» появление изображений «пира» в IV тыс., то это не объясняет, например, неожиданного возобновления интереса к этому сюжету в некоторых школах глиптики конца РД периода. И здесь необходимо вспомнить исследование О.М.Фрейденберг «метафоры еды» и тот ее вывод, что «представлению о божестве сопутствовало и представление о еде» и что «еда присутствует во всех основных обрядах первобытного общества»16. Стирается грань между образом человеческой еды и образом трапезы богов, и через цепочку «принятие пищи — пир для богов — пир богов» в конечном итоге «еда получает семантику космогоническую»17 и становится метафорой — такой же, как брак, смерть и т.д. Следовательно, визуальное воплощение такой метафоры, которая «передает один и тот же, и все тот же образ»18, действительно будет являться «сюжетной единицей», постоянно воспроизводимой в различных вариациях и с разной степенью детализации. Как и все символическое искусство на стадии синкретического сознания, указанные метафоры и соответствующие им визуальные формы не передают представления о предмете или явлении, а лишь указывают на него, активизируя сознание зрителя. Эти «сюжетные единицы» развивают несколько доминирующих тем, сохранявшихся благодаря значительности стоящих за ними представлений и сводимых в конечном счете к одной: служение божествам. Ритуальная трапеза как «пир богов» полностью соответствует этой единой и единственной теме шумерского самосознания и воплощает ее, пожалуй, понятнее и выразительнее, чем другие «сюжетные единицы». В качестве сюжетной единицы сцены трапезы в сокращенном или развернутом виде включались в композиции на печатях, и анализ деталей и «контекста» изображений свидетельствует о их сакральном характере. Одна из наиболее характерных деталей, позволяющая идентифицировать сцену пира — сосуд с трубочками, через которые участники трапезы поглощают его содержимое. О сосуде как символе или метафоре уже писалось не раз. Обычай пить через трубочки может объясняться густотой шумерского пива, имевшего, по- видимому, большое количество осадка. Такой сосуд с опущенными в него питьевыми трубочками использовался в качестве знака- указателя на сцену пира — при отсутствии фигур пирующих — например, в сочетании с эротической сценой19, визуальным воплощением обряда священного брака. Об этом шумерском обряде уже не раз говорилось как об одном из важнейших, и совмещение б
его изображений с пиршественным сосудом доказывает сакральную знаковую сущность самого этого предмета. Необходимо отметить, что «пир» или возлияние изображены на известной вазе из У рука, убедительно связываемой с обрядом священного брака20. Сосуд с трубочками особенно часто изображался в сокращенных вариантах «пира», не имеющих «контекста» — например, на ряде печатей из Царских могил Ура21, представляющих «пир» из двух человек в одном регистре и геометрический орнамент — в другом. Необходимо указать, что это единственная группа печатей, где «пир» сочетается с геометрическим орнаментом. Несколько печатей — как штампы, так и цилиндры — совмещают сцены пира с изображениями змей22 и скорпионов23. Змеи и скорпионы прочно связываются С обрядом священного брака24. В частности, скорпион может изображаться не только на периферии композиции, но и в центре сокращенных схем, между пирующими25. Еще одним ритуальным атрибутом является ладья, на которую часто помещается сцена пира26 — П.Амье вообще выделяет «пир в ладье» в отдельный иконографический тип. На аккадских печатях ладья обычно являлась средством передвижения водного или солярного божества; на шумерских рельефах аналогичное судно встречается и вне «божественного контекста»27, что, однако, не исключает ритуального характера этого объекта28. Наиболее же явным доказательством сакральности «пира» следует считать достаточно частое изображение трапезы около храма, что сближает подобные композиции со схемой «храм и7 стадо» («temple and flock» motif9), к которой сводятся многие сюжеты додинастической глиптики. Но мнению Б.Гофф, храм должен рассматриваться не только как несомненный указатель на ритуальное действо, но как своего рода катализатор, превращающий все изображенные рядом с ним элементы в священные символы30. Все эти детали показывают, что в указанных случаях речь должна идти именно о ритуальном пире (что следует уже из самого факта их изображения в глиптике и мелкой пластике) и что эти изображения выступают именно как «сюжетные единицы» в составе композиций, другие элементы которых усиливают или корректируют сакральную значимость этих сцен. Отсюда любое изображение пира независимо от степени детализации указывает на ритуальное действо, но сами обряды могли иметь разную направленность: пиры, как и возлияния, должны были включаться в самые разные ритуалы, и вряд ли правомерно связывать изображения трапезы только с одним действием, аналогично тому как нельзя видеть в изображениях обрядов их документальную фиксацию31. Доказательством тому, что за изображениями «пира» могут стоять различные ритуалы, является разделение этих сцен на два основных иконографических типа, почему-то игнорировавшиеся 7
исследователями: пирующие могут быть представлены как 1) пьющими из общего сосуда через трубочки, так и 2) с индивидуальными кубками в руках. Сочетание этих двух типов в пределах одной печати встречается не так уж часто32. Простой статистический анализ на основе каталога П.Амье показывает, что «расширение» сцен пира за счет деталей распределяется в этих типах не одинаково. Так, введение фигур слуг достаточно редко для сцен с общим сосудом33, но обычно для изображений с кубками (более 30 у Амье). Пиршество на ладье в глиптике представлено исключительно типом I34. Вообще на рельефных палетках встречаются только сцены «пира с кубками»35. Пир около храмовой постройки или ворот храма намного характернее для типа 2 (17:4), так же как и сочетание этого типа со сценами «фриза сражающихся» (9:5). В то же время только «пир через трубочки» изображался в сочетании (С геометрическим орнаментом36. Изображения стада и хозяйственных работ сочетаются, за редким исключением, с типом 2 (8:1). По мнению ОЖФрейденберг, «шествия, борьба и еда являются тремя основными структурными актами, которые отложились в результате особого восприятия мира»37. Очевидно, эти три действия и стали метафорами, формами визуального представления различных ритуалов: сцены «пира» соответствуют метафоре еды — «пира для богов», выражением борьбы явился обычный для шумерского искусства сюжет «фриза сражающихся», а шествия, появившиеся еще в додинастический период в виде мотива «храм и стадо», вылились позднее в композиционную схему «фризообразного шествия», использовавшуюся в аккадской глиптике и на печатях последующих периодов для большинства сюжетных композиций — сцен «суда богов», молений, инвеституры38. Естественно, что с течением времени под воздействием различных обстоятельств происходили изменения в мировоззрении, изменялись и ритуалы, отражавшие это мировоззрение, но новое содержание воплощалось в традиционных формах: «Действа, обряды, праздники и т.д. , сохраняют поэтому одни и те же стабильные элементы борьбы, процессии, еды и производительного акта. Эти устойчивые элементы обряда, обязанные своим различием объективным причинам компоновки образов, принимают разнообразные формы в зависимости от изменений общественного сознания; однако в них всегда можно вскрыть одну и ту же семантическую тождественность при внешнем метафорическом различии, и лишь это различие полистадиально изменено»39. Новым содержанием могут наделяться не только визуальные метафоры, но и их отдельные элементы. Например, можно проследить последовательное превращение двух пирующих («пир для богов») в «пир с богом» (когда одна из фигур наделяется божественными атрибутами — рогами или рогатой ті'арой, причем 8
пирующие могут пользоваться как трубочками, так и кубками40) и «пир богов»41. Сцены пира сокращались до одной фигуры пьющего (чаще с кубком), которой, впрочем, могут прислуживать другие персонажи. Вероятно, именно такая фигура могла послужить иконографической основой для сидящих божеств с кубками и чашами в сценах предстоящія на аккадских печатях: резчики воспользовались готовым типажем, изменив его характеристики42. Следует также отметить, что указанные метафоры, выражая одно и то же содержание, могут заменять друг друга — поскольку храмовые процессии, состязания (или мистерии) и возлияния являлись составными частями одних и тех же обрядов и выражали одну общую идею почитания божеств. Примером служит сама эволюция изображений ритуального пира как «сюжетной единицы». Появившись в глиптике эпохи Убайд, тема «пира» не только не получает развития, но исчезает из изобразительного искусства практически до последней фазы РД периода. В глиптике периодов Урук и Джемдет-Наср основное место занимают схематические изображения жертвоприношений и храмовых шествий. Единственное воплощение «пира» в глиптике эпохи Урук — протоэламская печать, на которой двое участников пиршества представлены сидящими друг против друга с поднятыми руками (с кубками?) внутри широкой прямоугольной «рамы» в виде решетки43. Несколько образцов со сценами пира происходят из Ура эпохи формирования «парчового стиля» глиптики (начало РД I)44. В дальнейшем на печатях «парчового стиля» получают развитие декоративно-символические растительные и анималистические мотивы, превратившиеся в глиптике «образно¬ линеарного стиля» в бурные сцены схваток хищников и копытных, людей и зверей, получившие название «фриз сражающихся». Изображения ритуальной трапезы вновь появляются только на памятниках Ура периода РД Ша. Об «Урском штандарте» уже говорилось, а в глиптике этого времени сцены «пира» количественно сопоставимы со сценами «фриза сражающихся»45. Необходимо отметить, что печати со сценами пиршества происходят в основном из группы «Царских гробниц», а помещенные на них надписи свидетельствуют об их принадлежности лицам высокого статуса (например, жрице Пуаби). Поле этих образцов разделено на два регистра, в которых размещаются группы фигур одинакового облика — безбородые, с бритыми головами и в длинных юбках с «язычками», знакомых по шумерским статуям и рельефам (статуя Ибех-Иля, «Урский штандарт», палетка Ур-Нанше и др.); эти группы часто формально не связаны, но могут зеркально повторять друг друга. Часто в пределах одной печати «пир» сочетается со сценами «фриза сражающихся»46, что можно, вероятно, рассматривать как изображение двух фаз одного ритуального действа. Однако иконографические новации «школы царских резчиков»47 не нашли 9
продолжения в работах мастеров I династии Ура, которые снова отдают приоритет «фризу сражающихся». «Пир» снова появляется только на печатях Лагаша при последних патеси, составляющих основную группу предаккадской глиптики (РД Шс). Несколько оттисков свидетельствуют о временном возобновлении интереса к изображению ритуальной трапезы48 и представляют сцены «с кубками», расширенные за счет фигур слуг. Композиция на этих отпечатках разделена на регистры, а моделировка фигур упрощенная, «беглая» и производит впечатление неумелой работы. Вряд ли ритуалы в Уре и Лагаше значительно отличались; скорее вследствие каких-то обстоятельств внимание уделялось прежде всего сценам мифологической борьбы или храмовым действам, для которых формальным воплощением явились сцены «фриза сражающихся» — именно они, вероятно, оказывались наиболее выыразительными для передачи обряда в глиптике. То, что в разные периоды и в различным местных школах глиптики для указания на ритуалы избирались их отдельные фрагменты, только подтверждает вывод О.М.Фрейденберг: «Кажущаяся несвязанность отдельных эпизодов или мотивов оказывается стройной системой, в которой все части семантически равны между собой и лишь многообразно оформлены — результат мышления, нанизывающего тождественные значимости, объективно различные»49. Т о. изображения пира в шумерском искусстве должны рассматриваться как сюжетная единица, являвшаяся наряду с «фризом сражающихся» и сценами процессий одной из форм выражения ритуальных действий. Существовавшая вариативность этого сюжета свидетельствует о его высоком семиотическом статусе и значительной информативности, вызвавшей необходимость в иконографических типах, так или иначе связанных с определенными деталями и элементами. ПРИМЕЧАНИЯ 1 См. хотя бы: Goff B.L. Symbols of prehistoric Mesoptamia. New Haven — L., 1963, с библиографией. 2 Боброва Л. «Пир» в древнем Шумере // Древний Восток. 4. Ереван, 1984. 3 Афанасьева В.К. К проблеме толкования шумерских рельефов // Культура Востока. Древность и ранее средневековье. Л., 1978. 4 Боброва. Ук.соч. С.62. 5 Там же. С.62-63. 6 Антонова Е.В. К реконструкции идеологии населения древнейших городов // Город как социокультурное явление исторического процесса. М., 1995. С.288. 7 Amiet Р. La glyptique mesopotamienne archaique. P., 1961. P.130. 8 Антонова. К реконструкциии.... С.288. 9 Goff. Op.cit. P.95. 10 Ibid. P..57, 88. 10
11 Ibid. P.60; Антонова E.B. Очерки культуры древних земледельцев Передней и Средней Азии. Очерк реконструкции мировосприятия. М., 1984. С.63. 12 Goff. Op.cit. Fig. 193. 13 Ibid. P.36. 14 См. Ibid. P.57. 15 Якобсен T. Сокровища тьмы. История месопотамской религии. М., 1995 [1976]. С.38-40, 59, 91-92. 16 Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М., 1997 [1936]. С.58. 17 Там же. С.64-65. 18 Там же. С.106. 19 Amiet. Op.cit. Fig. 1203. 20 Антонова Е.В. Вещь в контексте обряда: ваза из Урука // Проблемы интерпретации памятников культуры Востока. М., 1991. 21 Amiet. Op.cit. Fig. 1054-1056, 1060. 22 Ibid. Fig. 1320, 1380. 23 Ibid. Fig. 835, 1060, 1160, 1374. 24 См. Кононенко Е.И. Изображения скорпиона в месопотамской глиптике III тыс. до н-э. // Вестник Московского Университета. Серия 8: история. 1997. 2. С.90-92. 25 Amiet. Op.cit. Fig.1169-1171. 26 Ibid. Fig.1374. 27 Ibid.Fig.1225. 28 Goff. Op.cit. P.100. 29 Goff Op.cit. P.95-99; Frankfort H. Stratified Cylinder Seals from the Diyala Region. Chicago, 1955. P.15 ff 30 Goff. Op.cit. P.99. 31 См. Ашюнова. Вещь... C.l 8-20. 32 Amiet. Op.cit Fig. 1166, 1183, 1190, 1191, 1196, 1213. 33 Ibid. Fig. 1056, 1152, 1186, 1359, 1367. 34 Ibid. Fig. 1204-1206, 1360. Пирующие с кубками на ладье встречаются, правда, в рельефах: ibid. Fig. 1225. 35 Ibid. Fig. 1222-1225. 36 Глиптика из Царских могил Ура, ibid. Fig. 1054-1056, 1060. 37 Фрейденберг. Ук.соч. С.134. 38 См.Кононенко Е.И. Стилистические особенности аккадской глиптики / / ВДИ. 1996. 3. С.91. 39 Фрейденберг. Ук.соч. С.107. 4П Amiet Op.cit. Fig. 1219, 1221, 1364, 1380, 1450. 41 Ibid. Fig. 1359. 42 Подробнее см. Frankfort H. Gods and Myths on Sargonid Seals // Iraq. 1934.1. 43 Amiet Op.cit. Fig. 556. 44 Ibid. Fig.835-840. 45 Ibid. Fig. 1181-1194. 46 Ibid. PI. 83, 88-89. 47 Ibid. P.58. 48 Ibid.Fig. 1105-1107. 49 Фрейденберг. Ук.соч. C.l08. 11
И. А. Ладынин ВСТУПЛЕНИЕ АЛЕКСАНДРА МАКЕДОНСКОГО В ЕГИПЕТ В КОНЦЕ 332 Г. ДО Н. Э. В СВЕДЕНИЯХ «ТРАДИЦИИ ПТОЛЕМЕЯ» Среди античных источников, относящихся к пребыванию Алек¬ сандра Македонского в Египте в конце 332 - начале 331 гг. до н. а, особое место занимают сообщения античной традиции, восходящие к произведению о македонском царе его соратника и одного из пре¬ емников на престоле Обеих Земель Птолемея Сотера. Представлен¬ ные несколькими главами «Анабасиса Александра» Флавия Арриа¬ на (Агг. III. 1-5) и тесно примыкающего к нему позднеантичного «Итинерария Александра» (Itin. 48-53)1, эти сообщения отличаются исключительной сдержанностью и даже скупостью в описании наи¬ более эффектного и центрального для других античных авторов эпизода египетского похода Александра - посещения им оракула Зевса-Аммона (Амона-Ра) в оазисе Сива (Arr. III. 4. 5; cf. Itin. 53). В то же время они содержат столь же лаконичные, но отсутствую¬ щие у прочих «историков Александра» и, что для нас особенно су¬ щественно, интересные в плане их египтологического анализа со¬ общения о ряде частных моментов пребывания македонского царя в Обеих Землях. На наш взгляд, присутствие этих данных именно в тех фрагментах античной традиции об Александре, которые с наи¬ большей степенью вероятности восходят к произведению Птолемея, совершенно закономерно: автор их прототипа не только был спут¬ ником Александра во время египетского похода, но в дальнейшем, став царем Египта, должен был особенно хорошо представлять ре¬ алии именно этой страны и проявлять к ним интерес. Немаловажно, что сведения, сообщаемые Птолемеем, еще в древности заслужи¬ ли высокую оценку в плане их достоверности, подтвержденную при научном изучении античной традиции об Александре (cf. Arr. Proem. 2)2. Нельзя сказать, чтобы произведение Птолемея было полностью лишено тенденциозности: в частности, его умолчание о подробнос¬ тях знаменитого посещения Александром оракула оазиса Сива, мо¬ жет быть объяснено желанием опустить сведения, свидетельствую¬ щие о прагматичном использовании царем авторитета этого рели¬ гиозного центра для создания системы своего культа. Вместе с тем известна отразившаяся в «Анабасисе» Арриана скрупулезность Пто¬ лемея в передаче таких конкретных и, по сути дела, не поддаю¬ щихся искажениям под влиянием идеологической конъюнктуры све¬ дений, как маршруты передвижения войск, должностные переме¬ щения, цифровые данные и т. п.3 Именно данным такого рода — восходящим к Птолемею сообще¬ 12
ниям Арриана и «Итинерария Александра» о продвижении маке¬ донского царя по Египту4 - предстоит находиться в центре нашего внимания в настоящей работе. Стоит заметить, что эти сведения уже становились предметом научного анализа в части, касающейся времени основания македонским царем Александрии Египетской и маршрута его возвращения из оазиса Сива5. Напротив, обойден вни¬ манием исследователей оказался самый начальный этап египетско¬ го похода Александра - от его вступления в Пелусий и до появле¬ ния в Мемфисе, ставшем его главной резиденцией в Египте. Между тем значение этого этапа весьма велико, так как именно на его протяжении стал очевиден отказ египтян от какого-либо сопротив¬ ления греко-македонским войскам и бескровный характер занятия ими Обеих Земель. Разумеется, мы отнюдь не исключаем из нашего рассмотрения данные иных, помимо труда Арриана и «Итинера¬ рия», произведений античной традиции об Александре; однако, как станет видно ниже, именно сообщения, восходящие к прототипу Птолемея, позволяют сделать особенно интересные наблюдения по интересующему нас кругу проблем. В начале ноября 332 г. до н. э., выступив из крепости Газа на южной границе Палестины, Александр достигает восточной грани¬ цы Египта и расположенного на ней пограничного форпоста Пелу- сия. Согласно сообщениям античных историков, вступление Алек¬ сандра в Египет было триумфальным: по словам Курция Руфа «егип¬ тяне, давно уже враждебно относившиеся к персидским правите¬ лям, считая, что они алчны и высокомерны, с нетерпением ожида¬ ли прибытия Александра» и «в Пелусий, где ожидалось вступление царя, собралось множество народа» (Curt. IV. 7. 1-2: Aegyptii, olim Persarum opibus infensi, quippe avare et superbe imperitatum sibi esse credebant, ad spem adventus eius erexerant animos... Igitur ingens multitudo Pelusium, qua intraturus videbatur, convenerat). Анало¬ гичное сообщение присутствует в посвященной деяниям Александ¬ ра книге произведения Диодора (Diod. ХѴП. 49. 2: οί γάρ Αιγύπτιοι, των Πυρσών ήσεβηκότων εις τά iepà και βιαίως αρχόντων, ασμενοι προσεδέξαντο τούς Μακεδόνας). Арриан сообщает о прибытии маке¬ донского царя в Пелусий более сдержанно, дополняя, однако, све¬ дения Курция и Диодора существенной деталью: македонский флот был заблаговременно отправлен из Финикии в Египет, и, прибыв в Пелусий, Александр обнаружил свои корабли уже стоящими в га¬ вани (Arr. III. 1.1: ό δε ναυτικός στρατός παρεπλει αύτω εκ Φοινίκης ώς επ’ Αίγυπτον καί καταλαμβάνει τάς ναυς εν Πηλουσίω όρμούσας). Таким образом, македонские сухопутное войско и флот вошли в Пелусий, не координируя своих действий, что, безусловно, было бы исклю¬ чено, если бы они ожидали встретить сколько-нибудь серьезное со¬ противление. Столь безоговорочная сдача Пелусия его защитниками 13
Александру в наименьшей степени может быть отнесена за счет его слабости в военном отношении: комментатор Арриана А. Босворт отмечает в связи с этим, что в IV в. до н. э. Пелусий, вероятно, при участии греческих фортификаторов был превращен в самый укреп¬ ленный опорный пункт на востоке Дельты. Судя по тому, что в 374 г. до н. э. персы так и не смогли его взять и были вынуждены втор¬ гнуться в Египет через мендесское устье Нила (Diod. XV. 42. 2-4), а в 343 г. Пелусий был сдан греческими наемниками лишь в безнадеж¬ ной ситуации и на почетных условиях (Diod. XVI. 49. 2-4), эта кре¬ пость могла с успехом выдержать осаду численно превосходящего противника. О крайней трудности штурма Пелусия с моря красноре¬ чиво свидетельствуют сообщения о том, что в 306 г. до н. э. его укрепления предотвратили высадку в Египте войск Антигона (Diod. XX. 76. 4), а в 219 г. одно известие о дополнительном усилении крепости Птолемеем IV заставило Антиоха Ш отказаться от плана морского вторжения в Египет (Polyb. V. 62. 4-5). На фоне данных об исключительной укрепленности Пелусия необычайная легкость, с которой он, согласно античным авторам, был занят Александром, заставляет придти к выводу, что его сдача без сопротивления мог¬ ла иметь место лишь по инициативе египтян и, как, на наш взгляд, справедливо полагает Босворт, в результате соглашения с маке¬ донским царем0. Согласно Арриану и «Итинерарию», вступив в Пелусий, Алек¬ сандр размещает здесь македонский гарнизон (Arr. III. 1. 3: о δέ etc μέν Πηλούσιον φυλακήν βίσήγαγβ...; по словам Курция Руфа - едва ли не большую часть своего пешего войска; cf. Curt. IV. 7. 3: ...pedestribus copiis Pelusium petere iussis...) и приказывает кораблям подняться вверх по Нилу до Мемфиса (Arr. ibid.: ...тоѵс δέ έπΐ των νεών άναπλβΐν κατά τόν ποταμόν κελβύσας Ιοί e em Μέμφιν πόλιν; Itin. 48. 1: ...inde naves Memphim per Nilum suburgueri iubet). В обоих этих решениях македонского царя очевидно проявилась его уверенность в том, что в Египте он не встретится ни с сопротивлением, ни с враждебнос¬ тью местных жителей и, следовательно, по крайней мере на время своего пути от Пелусия до Мемфиса может иметь при себе мини¬ мальное военное сопровождение. Подобную уверенность Александ¬ ра в своей безопасности, как представляется, опять же можно объяс¬ нить некоей договоренностью с представителями египетской элиты. Отсутствие указаний на подобное соглашение в сообщениях исто¬ риков Александра, в частности Птолемея, может объясняться сооб¬ ражениями примерно того же порядка, что и его умолчание о реальных мотивах посещения македонским царем оазиса Аммона; так же, как в использовании авторитета оракула для обоснования божественности происхождения Александра и абсолютизации его власти, в политической подготовке его вступления в Египет грояв- 14
лялся прагматизм, диссонировавший с созданным официальной ма¬ кедонской пропагандой образом царя — любимца богов, уверенного в их покровительстве и своей удаче. Из Пелусия Александр отправился вглубь страны по правому берегу Пелусийского русла Нила по направлению к Гелиополю; как говорит Арриан, он «овладевал землями на [своем] пути[, которые их] жители добровольно [ему] отдавали» (Arr. III. 1. 3: αυτός έφ’ Ήλιούπολιν ήει, εν δεξιά εχων τον ποταμόν τον Νείλον, και δσα κάθ’ όδόν χωρία ενδιδόντων των ενοικούντων κατασχών). Без сомнения, в данном фрагменте словом «земли» (χωρία) обозначены номы Египта, через которые проходил путь македонского царя. В связи с этим стоит обратить внимание на сообщение о том, что в каждом египетском городе навстречу Александру выходили жрецы местных богов с их изображениями в руках, содержащееся в позднеантичном «Романе об Александре» Псевдо-Каллисфена (PsCall. А. L 34: ύπαντώντες <δε> τω Άλεξάνδρω κατά πάσαν πόλιν οΐ προφήται τούς ίδιους θεούς κομίζοντες). Привлечение этого своеобразного текста в качестве источника в связи с отдельными отразившимися в нем историческими события¬ ми, как правило, влечет за собой вопрос о степени достоверности соответствующих его фрагментов7. Неожиданной параллелью к рас¬ смотренному сообщению «Романа», как кажется, способной послу¬ жить аргументом в пользу его достоверности, оказывается отрывок «Записок об александрийской войне», согласно которому после сго- сй победы Цезарь вступил с войсками в часть Александрии, до это¬ го занятую его противниками; при этом городское население выш¬ ло навстречу победителю, сложив оружие, покинув укрепления и «неся перед собой все святыни, святостью которых они обыкновен¬ но замаливали гнев и раздражение своих царей» (Bellum Alex. 32: ...multitudo oppidanorum, armis proiectis, munitionibusque suis relictis... siicrisque omnibus prolatis, quorum religione precari offensos iratosque animos regum erant soliti, advenienti Caesari occurrerunt seque ei dediderunt). Признанная историческая достоверность «Александрий¬ ской войны» и четкое указание ее автора на то, что им был описан давний египетский обычай умиротворения победителя, приводят к достаточно обоснованному предположению, что в столь очевидно схожем с этим описанием фрагменте Псевдо-Каллисфена могли от¬ разиться вполне реальные обстоятельства торжественных встреч Александра в номовых центрах Нижнего Египта в соответствии с египетской традицией8. С рассмотренным сообщением «Романа об Александре» отчасти коррелируется упоминание в «Итинерарии» о жертвоприношениях и агонах, устроенных Александром в Гелиопо¬ ле» (ltin. 48.1: ...ipse per Heliopolem pedes eodem occursurus: ibique diis Aegypti sacra facit et sacros agonas exsequitur). Весьма вероятно, что это последнее сообщение представляет собой появившуюся по 15
вине автора «Итинерария» контаминацию описаний пути Александ¬ ра по Нижнему Египту и его пребывания в Мемфисе, которые встре¬ чаются независимо в изложении Арриана (cf. Arr. Loe. cit. et III. 1.4)9. Тем не менее в целом сведения источников «традиции Птолемея», будучи дополнены сообщением «Романа об Александре», дают до¬ вольно отчетливую и целостную картину торжественного продви¬ жения Александра по нижнеегипетским номам, отмеченного при¬ ветствиями в его адрес со стороны местных элит и населения и, что в свете последующей политики македонского царя в Египте кажется вполне естественным10, изъявлениями лояльности с его стороны по отношению к местным культам. Рассмотренные нами фрагменты, В особенности сообщение «Ана¬ басиса» Арриана, позволяют достаточно точно определить те номы, через которые проходил путь Александра по Египту. Из существу¬ ющих источников по территориальному делению Египта ситуацию, наиболее близкую хронологически ко времени македонского завое¬ вания, отражает перечень номов в податном уставе Птолемея II Филадельфа (Р. Rev. Laws. Col. 30). Из названных в нем номов на пути Александра от Пелусия к Гелиополю должны были лежать XIV Сетроитский ном (египетское название — ’Bbty, «Восточный»; мет¬ рополия - Силэ, егип. ТЗ/w), в состав которого входил Пелусий11, а также лежавшие по правому берегу Пелусийского русла XVIII Бубаститский (египетское название - Imt, «Царское дитя»; метро¬ полия - Бубастис, егип. Pr-Blstt-nbt-Blst) и, по-видимому, XX Ара¬ вийский (египетское название - Pr-Spdw, «Дом Сопда»; метрополия - совр. Сафт эль-Хина, египетское название одноименно с назва¬ нием нома; подробнее о его возможном включении в маршрут Алек¬ сандра см. ниже) нижнеегипетские номы12. По-видимому, большая часть этих областей представляла собой определенное единство не только в географическом (расположение в восточной части Дель¬ ты), но и в политическом смысле. Надпись на саркофаге современ¬ ника первых Птолемеев «генерала»{[í]m[y]-r-m$$ wr/р[у]пhmf- «пер¬ вый великий начальник войска его величества») Нектанеба {Nht-nb.f) - внучатого племянника по женской линии основателя XXX дина¬ стии Нектанеба I (cf. Urk. IL 26) - содержит перечисление его титу¬ лов: «князь [и] правитель в Силэ, владыка чужеземных стран в Hnty- Ilbty» (id 24. 6-7: rplt hlty-r m 73rw hk3 hlswt m Hnty-’Bbty...), «князь [и] правитель в [номе] «Царское дитя» и Севенните» (id 25. 6: rp3th3ty-cm 7mt m Tb-ntr), - a также чтившихся им местных божеств: «Осирис Хентиаменти, бог великий, владыка «Востока»; Хор, владыка Msn, бог великий, владыка Силэ; Уаджит, владычица 7mt, око Ра, вла¬ дычица богов всех...» (id 26. 14-16: WsîrHnty-lmnty nfr r3nbBbtHr nb Msn ntr r3nb 73rw W3dt nb[t] 7mt ir[f] Rrhnwt ntrw nbw...). Топоним Hnty-Bbty пред¬ ставляет собой один из вариантов обозначения XIV Сетроитского 16
нома Ilbty, топоним Msn обозначает древний город в пределах этого же нома в районе совр. Кантара, а эпитет «владыка Msn» является обычным обозначением чтившейся в метрополии этого нома Силэ ипостаси Хора13. Упоминание в надписи богини Уаджит с эпитетом «владычица 7mt» показывает, что титул Нектанеба «князь [и] прави¬ тель в [номе] «Царское дитя» относится к его власти не над XVIII Бубаститским номом, а над одноименным и до XXV династии со¬ ставлявшим единство с ним XIX номом с метрополией в Танисе и культовым центром в городе ïmt; где чтилась богиня Уаджит14 (если бы имелся ввиду Бубастис, в надписи безусловно фигурировала бы чтимая там Бастет, а не Уаджит). Тем не менее само употребление в титуле Нектанеба сравнительно архаичного топонима «Царское дитя», вызывающего ассоциации с былым единством XVIII и XIX номов, вместо какого-либо более «современного» обозначения, пря¬ мо указывающего на XIX ном и его метрополию Танис15, может означать, что полномочия Нектанеба распространялись и на XIX и на ХѴПІ номы. Таким образом, титулатура этого египетского но¬ марха времени первых Птолемеев указывает на распространение его полномочий на территорию обширного конгломерата номов цен¬ тральной и восточной Дельты Нила, включая XIV и XVIII номы, по которым в 332 г. до н. э. и проходил путь Александра по Нижнему Египту. По всей вероятности, прав Г. Бенгтсон, усомнившийся в том, что титулатура «генерала» Нектанёба отражала его реальные властные полномочия16: можно предположить, что в его время во¬ шедшие в нее наследственные титулы носили уже скорее церемо¬ ниальный характер, в то время как в действительности упомяну¬ тые в них территории управлялись не обладателем этих титулов, а птолемеевскими чиновниками. Вместе с тем оформление этой титу- латуры должно было относится ко времени живших в домакедонс¬ кое время предков Нектанеба, чья власть над перечисленными в ней территориями носила вполне реальный характер. В связи с этим особое значение приобретает связь Нектанеба с Севеннитом и его родство с последней XXX династией египетских фараонов, подчер¬ кнутое его личным именем, совпадающим с именем основателя этой династии, и прямым указанием надписи. Очевидно, он принадле¬ жал к роду, которому принадлежало лидерство в севеннитской но- мовой группировке египетской элиты, вплоть до 343 г. до н. э. в лице царей XXX династии стоявшей во главе страны. Множественность титулов «генерала» Нектанеба показывает, что династия правителей, к которой он принадлежал, возглавляла не только севеннитскую местную группировку, но и более широкую коалицию номов Нижнего Египта. Согласно демотическому «Эпосу о Петубасте», отразившему политическую ситуацию в Египте ок. второй четверти VII в. до н. э.17, в Дельте существовала группиров¬ 17
ка т. н. «четырех тяжелых номов Египта» (Р. Spieg. IV. 12: р$4tfhrsп Кту) - Севеннита, Мендеса, Таниса и нома 77-Л/, - находившихся в тесном, прежде всего военном, союзе. По мнению В. Шпигельберга, воспринятому В. В. Струве18, состав этой коалиции в несколько рас¬ ширенном виде оказался воспроизведен в перечне нижнеегипетс¬ ких «номов каласириев» у Геродота (Herod. И. 165), где ному 7?-Л/ соответствует Афтийский ном. Локализация этого нома небесспор¬ на; по мнению Струве, участие в противоборстве за панцирь Инара на стороне «тяжелых номов» правителя Пелусия, входившего в Сет- роитский ном19, а также упоминание этого нома во фрагменте Александра Полигистора рядом с Мендесским и Севеннитским20, позволяют отождествить 77-й/ и Афтийский ном с XIV Сетроитским нОмОм Нижнего Египта. Как представляется, аргументы В. В. Стру¬ ве более весомы, чем те, при помощи которых В. Хельк постулиру¬ ет отождествление Афтийского нома Геродота с XX нижнеегипет¬ ским номом21. В таком случае надпись «генерала» Нектанеба указы¬ вает на сохранение коалиции «тяжелых номов» Дельты (пользуясь термином Геродота, «номов каласириев») в неизменном составе спу¬ стя свыше трехсот лет после ее первого упоминания в «Эпосе о Петубасте»22. Подобное наблюдение исключительно ценно само по себе как показатель стабильности группировок египетских номов I тысячеле¬ тия до н. э.; однако в контексте настоящей работы оно означает, что большая часть пути Александра по нижнеегипетским номам находилась под контролем единой политической силы, дружествен¬ но настроенной по отношению к македонскому царю. Само низло¬ жение XXX династии Артаксерксом III должно было предопреде¬ лить резко антиперсидскую ориентацию севеннитской местной «партии» и к 332 г. до н. э. сделать ее естественным союзником маке¬ донского царя, как победоносного врага персов, способного изгнать их из Египта. О вероятном альянсе севеннитской группировки с Алек¬ сандром при его вступлении в Обе Земли, помимо этих общих сооб¬ ражений, свидетельствует ее явно промакедонская ориентация при первых Птолемеях, когда представители этой «партии», самым зна¬ менитым из которых был Манефон, оказываются активными сотруд¬ никами македонских правителей при оформлении их власти над стра¬ ной23 . По-видимому, именно контроль севеннитской группировки над Пелусием сделал возможным беспрепятственное и даже триумфаль¬ ное вступление македонских войска и флота в этот форпост. Стано¬ вятся вполне объяснимыми и приобретают достоверное звучание сообщения о торжественном приеме, оказанном Александру в конт¬ ролируемых севеннитской группировкой номах. Наконец, в подчи¬ нении севеннитскю| ^]эдрителей должны были находиться военные отряды, сформированные,, если судить по охвату их владений, на 18
базе людских ресурсов всей центральной и восточной Дельты24; опи¬ раясь на их поддержку, Александр вполне мог позволить себе дви¬ нуться вглубь страны с минимальным сопровождением из собствен¬ но греко-македонских войск. Нет никакого сомнения, что с самого начала главной целью еги¬ петского похода Александра был Мемфис; вместе с тем в качестве промежуточной цели его продвижения по Нижнему Египту Арриан и «Итинерарий Александра» называют древнейший египетский центр солнечного культа Гелиополь (Arr. Ill 1. 3: αυτός έφ’ ΉΧιούποΧιυ fjei...; Itin.48.1: ...ipse per Heliopolem pedes eodem occursurus...). По сообще¬ нию Арриана, Александр прибыл в Гелиополь, перейдя через пус¬ тыню (Arr. id. 4: ...διά τής ερήμου άφίκετο ές ΉΧιούπολιν); возможно, в этих словах следует видеть указание на то, что путь македонского царя проходил через XX Аравийский ном, действительно отделен¬ ный от долины Нила небольшой полосой пустыни. В дальнейшем территория XX нома («Аравия подле Героополя»), наряду с другой пограничной областью к западу от Дельты («Ливией»), была выде¬ лена Александром в особую административную единицу (Arr. III. 5. 4). Не исключено, что посещение этой территории македонским царем при вступлении в Египет, намек на которое угадывается в рассмот¬ ренном сообщении Арриана, объясняется именно ее значением по¬ граничного района и возможным размещением здесь персидского гарнизона25. Следует обратить внимание, что о кратковременном пребыва¬ нии Александра в Гелиополе из античных источников упоминают специально и, видимо, не случайно лишь Арриан и «Итинерарий». При этом, по сообщению последнего источника (Itin. 48. 1), посеще¬ ние Гелиополя Александром сопровождалось устройством жертвоп¬ риношений и священных агонов, хотя, как уже было отмечено, следует считаться с весьма высокой вероятностью появления этого сообщения в результате контаминации автором «Итинерария» двух самостоятельных сообщений его прототипа. Чем же особенно значи¬ тельным мог быть ознаменован визит македонского царя в древней¬ ший центр культа солнечного бога Ра? С одной стороны, это мог быть совершенно незначительный эпизод, зафиксированный Пто¬ лемеем в прототипе соответствующих фрагментов лишь по причи¬ не его педантичного внимания ко всем деталям пребывания Алек¬ сандра в Обеих Землях. В то же время Гелиополь оказывается един¬ ственным пунктом маршрута Александра от Пелусия к Мемфису, который прямо назван в восходящих к Птолемею фрагментах, при том, что македонский царь, без сомнения, прошел через целый ряд номовых центров, в I тыс. до н. э. не менее важных в политическом и религиозном отношениях (например, через Бубастис). Как нам представляется, при оценке сведений «традиции Птолемея» о посе¬ 19
щении Гелиополя Александром, стоит учесть значение для идеоло¬ гии его эпохи категорий египетского солнечного культа, прежде всего самой идеи рождения царя от верховного бога солнца, связь которой с этим религиозным центром четко прослеживается по мень¬ шей мере с эпохи V династии. Между тем в массовом сознании егип¬ тян позднего времени представления, связанные с общеегипетским солнечным культом, напротив, оказались уже очень сильно потес¬ нены культом Осириса, а также номовыми культами и были не¬ сравненно менее известны и популярны26. Таким образом, вполне допустимо с известным оттенком условности высказать предполо¬ жение, что именно в Гелиополе могло произойти первое непосред¬ ственное знакомство Александра с египетским почитанием верхов¬ ного солнечного бога и связанной с ним доктриной царского культа и, может быть, были впервые сформулированы его претензии на рождение от божества. Заметим, что, при достоверности сообщения Псевдо-Каллисфена о торжественных встречах Александра в ниж¬ неегипетских городах жречеством в соответствии с египетским обы¬ чаем, подобные церемонии в любом случае не могли не сопровож¬ даться контактами македонского царя с приветствующими его слу¬ жителями культа и, соответственно, с представляемой ими египет¬ ской религиозной традицией. Подведем некоторые итоги нашим наблюдениям. Как видно, рас¬ смотренные в настоящей работе данные «Анабасиса» Арриана и «Итинерария Александра» позволяют, при их соотнесении с терри¬ ториальным делением позднего Египта, в определенной мере уточ¬ нить маршрут продвижения Александра в конце 332 г. до н. э. по Нижнему Египту, «привязав» его к конкретным номам. В то же вре¬ мя само это уточнение приводит нас к выводу о вероятной анти¬ персидской ориентации этих находившихся под политическим влия¬ нием севеннитской группировки египетской элиты номов, по суще¬ ству содержащему ответ на вопросы о том, почему вступление Алек¬ сандра в Обе Земли не встретило сопротивления со стороны обита¬ телей страны и на чью поддержку внутри Египта мог опираться македонский царь. Наконец, немаловажно и то подтверждение на материале источника (сопоставленного со сведениями «традиции Птолемея» сообщения Псевдо-Каллисфена), которое получает дос¬ таточно правдоподобное даже а priori предположение о контактах Александра при его продвижении по Египту, еще до вступления в Мемфис с местной культурно-религиозной традицией. Кроме того, как нам представляется, существенны не только конкретные на¬ блюдения и предположения, которые могут быть сделаны в связи с данным кругом вопросов, но и сама возможность соотнесения сооб¬ щений «традиции Птолемея» с данными египтологии. Такая возмож¬ ность может считаться дополнительным аргументом в пользу обще¬ 20
го вывода исследователей об информативности и достоверности фрагментов античной традиции об Александре, прототипом кото¬ рых послужило произведение Птолемея Сотера. ПРИМЕЧАНИЯ 1 Об «Итинерарии Александра» см.: Kubitschek. Itinerarium Alexandri / / RE. Bd 9. Sp. 2363-2366; Bosworth A. В. A Historical Commentary on Arrian's History of Alexander. Vol. 1: A Commentary on Books I-III. Oxford, 1980. P. 38-39. Текст данного источника см. в издании: Arrianus, Flavius. Anabasis et Indica. Ex optimo codice Parisino emendavit et varietatem eius retulit Fr. Diibner. Reliqua Arriani et scriptorum de rebus Alexandri Magni fragmenta collegit, Pseudo-Callisthenis historiam fabulosam ex tribus codicibus nunc primum et Itinerants Alçxandri et indices adiecit C. Müller. Parisii, Firmin Didot, 1877. 2 Komemann E. Die Alexandersgeschichte des Königs Ptolemaios I. von Aegypten: Versuch einer Rekonstruktion. Leipzig - В., 1935.Маринович Л. П. Время Александра Македонского // Источниковедение древней Греции (эпоха эллинизма) / Под ред. В. И. Кузищина. М., 1982. С. 30. 3 Л. Пирсон обращает внимание на то, что, по-видимому, Птолемей в принципе воздерживался от оценочных суждений по поводу деяний Алек¬ сандра или изложения их субъективных мотивов; сознательный акцент на «фактографию» привел, в частности, к тому, что в древности его сочине¬ ние особой популярностью не пользовалось (Pearson L. The Lost Histories of Alexander the Great N. Y., 1960. P. 192, 207). Во второй половине нынешнего века наметилось критическое отношение к сообщениям Птолемея о тех, кто стал его врагом в эпоху борьбы диадохов (например, об Аштгтше), а также о его собственных делах при жизни Александра: см. Маринович. Ук. соч. С. 30-31, 61. На наш взгляд, эти соображений никак не подрывают традиционного мнения о достоверности Птолемея при констатирующей пе¬ редаче сведений, не поддающихся конъюнктурным искажениям. Об умол¬ чании Птолемея о деталях посещения Александром оракула Аммона см.: Taeger F. Charisma: Studien zur Geschichte des antiken Herrscherkultes. Stuttgart, 1957. Bd. 1. S. 192. 4 О том, что сведения чисто фактографического характера в труде Арриана при описании событий восточного похода «от Анкиры до Мемфи¬ са» (Агг. II. 4 - III. 5) с наибольшей вероятностью восходят именно к сочине¬ нию Птолемея, использовавшего в работе над ним придворные дневники, говорит, в частности, Н. Хэммонд: Hammond N. G. L. Sources for Alexander the Great: An Analysis of Plutarch's Life and Arrian’s Anabasis Alexandri. Cambridge, 1993. P. 219-220. 5 Cf. Welles Ch. B. The Discovery of Sarapis and the Foundation of Alexandria // Historia. 1962. Bd. 11. S. 279; Borza E. N. Alexander and the Return from Siwah // Historia. 1967. Bd. 16. S. 369; Fraser P. M. Current Problems Concerning the Early History of the Cult of Sarapis // Opuscula Atheniensis. VIL Lund, 1967. P. 30, n. 27; Bosworth. Op. cit. P. 263. 6 Bosworth. A Historical Commentary on Arrian’s History of Alexander. Vol. 1. P. 261-262. Решающим аргументом в пользу последнего предположе¬ ния Босворт считает неправдоподобно легкое занятие особенно укреплен¬ ной, как показывают относящиеся к другим эпохам сообщения, гавани Пе- лусия. На наш взгляд, стоит обратить внимание и на то, что вторжение з 21
Египет авантюриста Аминты с его не слишком многочисленными привер¬ женцами за несколько месяцев до Александра произошло тоже через Пе- лусий (Curt. IV. 1. 29). В нашем распоряжении нет прямых указаний источ¬ ников о размещении в Пелусии в период второго персидского владычества в Египте (343-332 гг. до н. э.) персидского гарнизона, однако его наличие в этой крепости, учитывая ее военно-стратегическое значение, весьма веро¬ ятно. В то же время сдача этого гарнизона Александру скорее всего долж¬ на была быть обусловлена давлением со стороны местной египетской элиты и населения, так как решение о полной капитуляции персидских сил в Египте было принято лишь на более позднем этапе продвижения греко- македонян вглубь страны (Curt. IV. 7.4 — о сдаче Мазака Александру вбли¬ зи Мемфиса; ср. с менее определенным, но не противоречащим Курцию сообщением Арриана — Агг. III. 1. 2). 7 См., в частности, обсуждение вопроса о достоверности сообщения Псевдо-Каллисфена о коронации Александра в Мемфисе: Bergman J. Ich bin Isis: Studien zum memphitischen Hintergrund der griechischen Isisaretalogien. Uppsala, 1968. S. 92-94; Koenen L. Eine agonistische Inschrift aus Ägypten und frühptolemäische Königsfeste. Meisenheim, 1977 (Beiträge zur klassischen Philologie, 56). S. 30-31; Bosworth A. B. Conquest and Empire: The Reign of Alexander the Great. Cambridge, 1988. P. 71; Burstein S. M. Pharaoh Alexander: A Scholarly Myth // Ane. Soc. 1991. Vol. 22. P. 139. 8 Автор этой работы благодарен проф. X. Хайнену (Трирский универ¬ ситет, Германия) за указание на эту интересную и, как кажется, красивую параллель. Менее очевидной (и потому выносимой нами в сноску) паралле¬ лью к данным сообщениям античных источников может послужить фраг¬ мент стелы 9-го года Аменхотепа II из Мит-Рахинэ, описывающий сдачу фараону без боя сиро-палестинского города Ипек: «Был он (город — И. Л.) на выхождении в мире ради мощи великой фараона...» (Urk. IV. 1305.16). По- видимому, в данном случае имеется ввиду опять же торжественная про¬ цессия вышедших приветствовать фараона-победителя жителей города; при этом сама эта церемония кажется составителю стелы настолько естествен¬ ной, что, в подтверждение сведений автора «Александрийской войны», может, по-видимому, восприниматься как часть не только переднеазиатс¬ кой, но и собственно египетской традиции. 9 Об агонах, сопровождавших пребывание Александра в Мемфисе и упоминаемых в сведениях «традиции Птолемея», см.: Koenen. Op. cit. S. 29- 32. 10 О лояльности Александра по отношению к египетской культурно¬ религиозной традиции, помимо известных сообщений античных авторов (і. е. Curt. IV. 7. 5), см.: Turner E. G. A Commander-in-Chief’s Order from Saqqara // JE A. 1974. Vol. 60. P. 239-241 (издание и комментарий фрагмента папиру¬ са времени Александра с инструкцией о запрете самочинных вторжений греко-македонских воинов на территорию египетских храмовых помеще¬ ний). 11 Thissen H.-J. Pelusium // LÄ. Bd. IV. Sp. 925. 12 Названия египетских номов и сведения об их географическом поло¬ жении приводятся в соответствии с последним по времени и наиболее осно¬ вательным исследованием исторической географии древнего Египта: Helck W. Die altägyptische Gaue. Wiesbaden, 1972 (BTAVO, Reihe B, 42). S. 143-144 (расположение нижнеегипетских номов по отношению к историческим ус¬ 22
тьям Нила), 187-190 (XIV ном), 195-196 (ХѴІІІ/ХІХ номы), 197-198 (XX ном), 211-212 (карты). См. также: Helck W. Gaue // LÄ. Bd. II. Sp. 385-401. 13 Helek. Die altägyptische Gaue. S. 187-188 (о топониме Hnty-Bbty и эпи¬ тете «владыка Мул»). Gardiner А. Н. Egyptian Grammar. Oxford, 1927. P. 510 (комментарий к знаку V32 - о топониме Мул). 14 Helck. Op. cit. S. 195-196. 15 Ibid.: в надписи Пианхи упоминается «царь Tnt-rmt и 7?-гл»; в тексте цилиндра Рас сама, сообщающем о борьбе Апплу рбанипала с Тахаркой, упоминается «царь Sa’nu»; Геродот (Herod. И. 166) называет XIX ном Фар- байтским, по одному из его центров Pr-Hr-mrty (греч. Фарраітос, совр. Хор- бейт), податной устав Птолемея - Танисским. Как видно, ни одно из этих наименований, относящихся к I тысячелетию до н. э., не восходит к топо¬ ниму Im t либо аллюзиям на культ Уаджит; в то же время большинство из них являются производными от наименования реальной метрополии XIX нома в это время - «Танис» (Drnt). 16 Bengtson Н. Die Strategie in der hellenistischen Zeit: Ein Beitrag zum antiken Staatsrecht. Bd. 3. München, 1952 (MBPAR, 36). S. 22-23. 17 Kitchen К. A. The Third Intermediate Period in Egypt (1100-650 В. C.). Warminster, 1986. P. 455-461, esp. 458. 18 Spiegelberg W. Der Sagenkreis des Königs Petubastis. Leipzig, 1910 (Demotische Studien, 3). Index: S. 84*; S. 18, Anm. 11. Струве В. В. Манефон и его время // ЗКВ. 1928. Т. 3. С. 114. 19 Струве. Ук. соч. С. 126-127. В эпосе упоминается город Tl-'my-n-pl-lhty (дем. «Глина прачечника»), название которого, по мнению Струве, пред¬ ставляет собой возможный эквивалент греческому Пт|Хоіктіоі' (учитывая про¬ исхождение этого топонима от тгцХос - «глина»). 20 Там же. С. 114. 21 Helck. Die altägyptische Gaue. S. 198 ~ о возможности emendatio геро- дотовского топонима ’АфѲіт^с в ШафѲілцс на основании созвучия с совре¬ менным названием метрополии данного нома Сафт эль-Хина. 22 Три из четырех номов этой коалиции (Севеннитский, Бубаститский/ Танисский, Сетроитский) прямо упоминаются в надписи Нектанеба как находящиеся в сфере его полномочий. По мнению Струве, Мендес не упо¬ минается в этом тексте отдельно, так как в IV в. до н. э. он, вероятно, должен был входить в состав Севеннитского нома (Струве. Ук. соч. С. 129). Это мнение может показаться спорным; однако достаточно взглянуть на карту древнего Египта, чтобы убедиться, что территория Мендесского нома вклинивается между собственно Севеннитским номом и его сферой влия¬ ния на востоке Дельты - Сетроитским и Бубаститским/Танисским номами. Трудно представить, чтобы его территория осталась вне власти севеннит- ской группировки, тем самым разрывая ее владения на две изолированные части. 23 Spalinger А. The Reign of King Chabbash: An Interpretation // ZÄS. 1978. Bd 105. P. 143-144. 24 По справедливому мнению Г. Бенгтсона (Bengtson. Ibid) военный титул Нектанеба [i\m\y]-r-msl wr tp{y] п hm.f мог относиться только к командованию египетским войском; невозможно представить, чтобы македонские контингенты были вверены египтянину. При этом даже Бенгтсон допускает, что этот титул был не чисто церемониальным, а указывал на руководство Нектанебом номовым ’^милиционным» ополчением. Учитывая, что, как и 23
прочие титулы Нектанеба, данный титул является наследственным (его обладателями были предок Нектанеба, отец царя Нектанеба I Джед-Хор, а также его родственник, сын Нектанеба II, имя которого утрачено; cf. Meulenaere H. de. La famille royale de Nectanebô II // ZÄS 1963. Bd. 90. S. 90-93; ¿1ère J.-J. Une statuette du fils ainé du roi Nectanebô // RdÉ. 1951. T. 6. P. 135-136) он должен восходить к вполне реальным военным полномочиям лидеров севеннитской группировки в домакедонское время. 25 Э. Брешиани указывает, что при Ахеменидах гарнизоны их войск, в том числе из числа состоящих на их службе наемников неперсидского про¬ исхождения, размещались в таких пограничных районах Египта, как Эле- фантина, Мареотида и Дафны (Bresciani Е. Egypt and the Persian Empire / / The Greeks and the Persians: From the Sixth to the Fourth Centuries / Ed. by H. Bengtson. N.Y., 1968. P. 344). Обратим внимание, что в свете этого выделение при Александре в особый пограничный округ «Ливии», т. в. фак¬ тически района Мареотиды, выглядит прямым продолжением военно-ад¬ министративной политики Ахеменидов в Обеих Землях. Не исключено, что аналогичная мера в отношении «Аравии подле Героополя» могла быть пре¬ допределена наличием и здесь к моменту греко-македонского завоевания персидского пограничного укрепленного района. Если наше предположе¬ ние о наличии персидского гарнизона в «Аравии» близко к истине, то при посещении этого нома Александром его целью было не разоружение и ликвидация этого воинского контингента, а его переподчинение себе (ср. с мнением Ф. Шахермайра и А. Босворта о включении в военную организацию Египта времени Александра персидских военных поселенцев, обозначае¬ мых в источниках как ξένοι: Schachermeyr F. Alexander der Grosse: Das Problem seiner Persönlichkeit und seines Wirkens. Wien, 1973. S. 238, Anm. 263; Bosworth. Op. cit. P. 275; cf. Arr. III. 5. 3). 26 Daumas F. Les mammisis des temples égyptiens. P., 1958. P. 503 etc. Cf. Kees H. Der Götterglaube im alten Ägypten. В., 1956. S. 399 usw.
А.А. Немировский К ХРОНОЛОГИИ ПРАВЛЕНИЯ МУРСИЛИСАII: ДВЕ ХЕТТОЛОГИЧЕСКИЕ ЛЕГЕНДЫ Вопросы хеттской хронологии по праву считаются одними из наиболее запутанных в общей (самой по себе достаточно сложной) проблематике хронологии Позднебронзового века на Ближнем Востоке. Тем большую важность здесь следует придавать проверке гипотез, высказанных когда-то при первичной обработке того или иного текста, и с тех пор кочующих из работы в работу в качестве общих мест, уже вне специальной сверки с источником. Настоящая статья посвящена отведению двух таких гипотез, в свое время предложенных Э.Форрером, в пользу скептических контрпредложений АХетце. Как представляется, в хронологических исследованиях «негативный результат — тоже результат». I. Чтение КВо V 8 II 34-40 и его хронологическое значение. Единственным точно известным хронологическим рубежом новохеттской истории XIV в. является окончание последней сирийской (так называемой «Хурритской») войны Суппилулиумаса, падающее на (п-5)-й год, где п — юлианский год смерти Тутанхамона1. Сколько времени прошло от этого момента до воцарения Мурсилиса И, в сущности, неизвестно; общепринятое сведение соответствующего промежутка2 к одному-двум годам является не более, чем условным (хотя и удобным) предположением3. Неудивительны поэтому старания исследователей отыскать в анналах Мурсилиса хронологические отсылки к событиям времен Суппилулиумаса, позволяющие твердо соотнести их правления в рамках единой системы отсчета лет. Такая отсылка, по мнению Э.Форрера, принятому впоследствии большинством авторов, содержится в одной из изолированных таблиц анналов (КДВ V 84). В этом месте Мурсилис развертывает историческую преамбулу к своим собственным действиям против касков в Пале и Тумманне. Сообщив о хорошо известном восстании касков в этих странах, начавшемся, когда Суппилулиумас пребывал в Сирии в ходе уже знакомой нам «Хурритской» войны (КВо V 8 II 8-12)5, Мурсилис говорит далее, что Суппилулиумас отправил на восставших касков Палы своего племянника Хутупиянцаса, но тот так и не смог полностью сокрушить мятежников в этой горной стране, хотя продолжал «стеречь» ее и разбивал врага всюду, где тот выходил с ним на бой (КВо V 8 II 20-33). После этого идет разделительная линия, а за ней — сложно построенная фраза, вродящая новый 25
пассаж. Дословно эта фраза звучит так: «(34) Когда же я воссел на трон моего отца, (35) то которые враги во множестве (36) собрались, прежде чем я их6 (37) повоевал, прежде чем я их6 (38) разбил и их6 управил, (39) то piran para7, как (40) я воссел на престол моего отца, (41) двадцать лет ... прошло» (КВо V 8 II 34-418). К сожалению, следующие несколько десятков строк почти полностью разбиты, однако ясно, что речь идет об окончательном усмирении Палы и Тумманны самим Мурсилисом. Прежде чем обратиться к интерпретации процитированной фразы, ее необходимо будет представить в нормальном для современных европейских языков виде; в противном случае ее понимание неизбежно будет затрудняться неестественным для нас порядком слов и предложений. При этом следует иметь в виду, что первое предложение пассажа — придаточное времени, и главным для него может быть только предложение «которые враги во множестве собрались»9. Весь пассаж примет тогда вид: «Прежде, чем я повоевал, разбил и покорил врагов, которые во множестве собрались при моем воцарении (доел.: когда я воцарился), piran para, как я воцарился, прошло двадцать лет». Перевод всей фразы зависит от понимания слов piran para. Сами по себе это наречия, выступающие также в функции подчиняющих слов, в частности, послелогов. Piran значит «перед, предварительно» (в пространственном и временном смысле), para — *из, от, дальше» (так что во временном значении по единодушному признанию возможно только значение «после»)10. Поскольку как сочетание они в нашем тексте выступать не могут (см. выше, прим.10), остается переводить их как отдельные члены предложения. Рага при этом будет заведомо относиться к продолжающему его предложению и даст смысл: «после того, как я воссел на престол...». Для piran, вообще говоря, возможны два смысла: подчиняющий и наречный. В первом случае piran выступит как однородное слово к para и даст вместе с ним смысл: «до (и) после того, как я воссел на престол, (считая от некоторого момента, в общей сложности) прошло двадцать лет». Именно эту гипотезу выдвинул Э.Форрер11. Точкой отсчета «двадцати лет» в подобном случае может считаться только упомянутое ранее восстание касков при Суппилулиумасе; тем самым мы получим искомое абсолютно¬ хронологическое соотнесение определенного момента правления Суппилулиумаса с определенным моментом правления Мурсилиса. При втором переводе piran будет наречием «прежде, предварительно, до того» с обобщающе-подтверждающим и «втягивающим» по отношению к содержанию предыдущих фраз смыслом: «Прежде чем я их повоевал, разбил и управил — перед (этим) / до этого (piran), начиная с / от (para) моего воцарения прошло двадцать лет». Здесь точкой отсчета оказывается воцарение 26
самого Мурсилиса, и никакой привязки к правлению Суппилулиумаса рассматриваемая фраза не дает. Между тем в начале своих анналов Мурсилис кратко характеризует царствование своего предшественника Арнувандаса, а на всем их протяжении неоднократно описывает события времени Суппилулиумаса, предопределившие те или иные обстоятельства его собственного правления. Таким образом, Мурсилис действительно обращается в анналах к непосредственной предыстории своих военных предприятий, причем одно из таких обращений (КВо V 8 II 8-33) прямо предшествует разбираемой фразе. На этом основании большинство авторов, в частности, Х.Оттен и Ф. Хувинк Тен Кэйт, считают, что «двадцать лет» отсчитывались именно от последних лет Суппилулиумаса (в частности, от только что упомянутого восстания касков в конце его правления), и поддерживают перевод Форрера12. Однако имеем: 1) Сама наша фраза не приводит никаких временных рубежей, кроме момента воцарения Мурсилиса (указанного дважды). При переводе Форрера получается, что во второй раз, т.е. при главном предложении «двадцать лет прошло», этот рубеж упомянут совершенно зря, действительная же точка отсчета «двадцати лет» задана в предыдущем пассаже, а в самом нашем предложении никак не оговорена. Такая ситуация была бы достаточно странна сама по себе. Кроме того, предыдущий пассаж отделен от нашей фразы разграничительной линией; таким образом, с точки зрения авторов текста, эта фраза начинает содержательно новьій пассаж, что делает предположение Форрера о молчаливо подразумевающейся в ней отсылке к содержанию предыдущего периода еще менее вероятным. Если же не связывать точку отсчета «двадцати лет» ни с содержанием самого упоминающего их предложения, ни с предыдущим текстом, то окажется, что Мурсилис вообще нигде не указал на нее, что, разумеется, исключено. 2) В строку 40 воцарение Мурсилиса могло быть введено только в качестве рубежа хронологического отсчета13. При переводе piran para как «до и после» получится, что составитель анналов, обозначив в тексте такой рубеж, сразу отказался от своего намерения и обессмыслил все выражение, тут же засчитав время по обе стороны от этого рубежа14. 3) Независимо от того, что Мурсилис обращается к предваряющим его правление событиям в других местах анналов, в рассматриваемой фразе речь идет только о сокрушении врагов, «собравшихся во множестве» по/при его воцарении. Но отсчитывать время до подавления противников, «собравшихся» только при воцарении самого Мурсилиса, от событий предыдущего правления было бы довольно неестественно. 27
4) Кем вообще были «враги» нашей фразы? Каски в Пале и Тумманне предыдущего пассажа так и называются «касками» (АМ. Б.152) и восстали при Суппилулиумасе; «враги» стк.35 не получают конкретного определения и «собрались во множестве» только при воцарении Мурсилиса (что естественно сопоставлять с началом «Десятилетних Анналов», где говорится о множестве врагов, выступивших после Мурсилиса сразу после его воцарения, АМ.&16). Очевидно, под «врагами» стк.ЗЗ текст подразумевает всех тех сопредельных правителей, что воевали с Мурсилисом от самого момента его воцарения15. Упоминать их здесь, перед описанием покорения касков (восставших еще при Суппилулиумасе) на достаточно позднем году правления, Мурсилис может только в оправдание того факта, что он не взялся за касков вовремя, т.е. гораздо ранее. Таким образом, «двадцать лет» стк.41 — это, по- видимому, тот временной промежуток, который Мурсилис должен был истратить на усмирение прочих своих врагов («врагов» вообще стк.35), и на который, соответственно, ему пришлось отложить расправу над давно восставшими касками. Отсчитывать подобный промежуток имеет смысл, очевидно, именно от воцарения самого Мурсилиса (и, во всяком случае, не от мятежа двух определенных стран при Суппилулиумасе). 5) Никакого иного смысла, кроме установки рубежа отсчета пресловутых «20 лет», для упоминания воцарения Мурсилиса в стк.40 подыскать, как представляется, невозможно. Итак, «двадцать лет» КВо V 8 II отсчитываются от воцарения самого Мурсилиса II, и переводить нашу фразу нужно так: «Прежде, чем я повоевал, разбил и покорил врагов, которые во множестве собрались при моем воцарении — до этого (момента) с тех пор, как я воцарился, прошло двадцать лет». Тем самым никаких хронологических сведений о предшествующих правлениях из разбираемого места анналов извлечь нельзя. II Возможности астрономической датировки воцарения Мурсилиса. «Затмение Форрера». В литературе широко распространено представление о солнечном затмении в начале 10-го года правления Мурсилиса II — представление, целиком восходящее к принадлежащей Э.Форреру16 интерпретации хеттского документа КІІВ XIV 4 (СТН 70). Указанный текст представляет собой пространное повествование, которым Мурсилис оправдывает перед богами учиненный им процесс против своей мачехи «Таваннанны», вдовы Суппилулиумаса I17. Текст, по обыкновению разбитый на тематические параграфы 28
разделительными линиями, перечисляет всевозможные прегрешения и злодеяния «царицы» (БАЬНиСгАІі)18 — Таваннанны против родичей мужа, периодически подчеркивая долготерпение и безгрешность Мурсилиса в этом конфликте. По несчастью, текст дошел до нас в очень плохом состоянии, и конец его не сохранился. Одна из образованных разделительными линиями клауз (КІІВ XIV 4 IV, 24- 37) посвящена эпизоду, имевшему место при походе Мурсилиса в страну Ацци-Хайаса. К сожалению, соответствующий фрагмент обломан по диагонали, и связному переводу поддаются только первые две с половиной строки19: «(24) [Когда на страну Ац]ци я пошел//ходил, то Бог Солнца (хаттский Эстан — А.Н.) знамение дал (за-кі-уа-аіі-іа)20. Царица же (25) .../обломано ок.0,36 строки/ неоднократно говорила (те-ті-ів-кі-іі) следующее: «Так как, дескать, Бог Солнца знамение дал ([§а-кі-у]а-аЬ-1а), (26) .../обломано ок. 0,4 строки/ Судьба-то царя, дескать, темна21! (...) /в конце стк.26 — стк. 27 следуют непереводимые в настоящих условиях полуразрушенные слова царицы, упоминающие «людей/народ (?) города Хаттусы»22 и «чужое/другое (?) владычество»23/ (28) .../ обломано около 0,48 строки/ Дескать, женщина Амминайя и семя женщины Амминайи себе(?, —га) (29).../обломано ок. 0,56 строки/ (...) Мое же Солнце в стране//страну Хайаса (30) .../обломано ок.0,6 строки/ после этого24 написал(а, 2-е или 3-е лицо) (31) .../обломано ок. 0,6 строки/ (...) из страны Хайаса же (32) .../обломано ок. 0,64 строки/ сразу не сказал(а, 2-е или 3-е лицо) (33-37: обломано по 0,6-0,8 строки, обоснованного перевода дать нельзя; речь, по- видимому, идет о некоем выяснений чьих-то высказываний, — вероятно, самого Мурсилиса и Таваннанны25). Несмотря на плохую сохранность пассажа, ясно, что повествование в нем сосредоточено вокруг некоего высказывания Таваннанны, настойчиво повторявшегося ею в связи со знамением Бога Солнца. По-видимому, в конце пассажа это высказывание становится объектом подробного разбирательства. Поскольку весь текст посвящен именно козням Таваннанны против царя и его семьи, рассматриваемое высказывание надо считать криминальным, направленным против Мурсилиса (по крайней мере, с его собственной точки зрения). Тогда остается думать, что послужившее причиной высказывания знамение было злостно истолковано царицей как неблагоприятное для Мурсилиса, а соответствующие речи, естественно, рассматривались как выпад против царя (возможно, не без основания)26'27. Ряд исследователей считают, что под «знамением Бога Солнца» текст подразумевает солнечное затмение28. Поскольку даты затмений, наблюдаемых на территории Анатолии, легко рассчитать, с принятием такой интерпретации мы получили бы точную абсолютную 29
датировку знамения. Подходящие затмения (будь то частичные или полные) были давно обнаружены: они падают на 8.01.1340, 13.03.1335, 18.10.1328, 24.06.1312 и 13.04.1308 (все даты — юлианские)29. Однако, чтобы использовать полученную дату для построения новохеттской хронологии, мы должны установить, на какой год правления Мурсилиса II падает само знамение. Из текста мы узнаем только то, что оно имело место, когда Мурсилис ходил на Ацци-Хайасу. Согласно анналам Мурсилиса, он совершил один поход в Хайасу в 7-м году правления30 (АМ &99), второй — в 10-м году (АМ &131: «Когда весна (ЬатезЬапІ-31) настала, на страну Ацци во второй раз я пошел»; военные действия затянулись до конца года). Мурсилис собирался идти на Хайасу еще и весной 11-го года, но этот поход был предупрежден капитуляцией страны (АМ 8.140-141). Кроме того, еще осенью 9-го года Мурсилис выступил из Сирию в Тегараму, где соединился с военачальником Нуванцасом (до того действовавшим против Хайасы и северо-восточных касков), чтобы дальше идти в Хайасу, но отказался от этого плана, так как до наступления морозов у него оставалось слишком мало времени (АМ 8.125-126). Хотя это движение заведомо не входит в последовательность «хайасских походов» в анналах32, в рамках КІІВ XIV 4 оно вполне могло восприниматься как (незавершенный) поход в Хайасу, поскольку, очевидно, таковым и являлось в действительности. Наконец, не исключено, что Мурсилис вновь ходил на Хайасу и позже, в периоды, не охваченные дошедшими до нас фрагментами анналов (разумеется, домышлять такой поход без необходимости было бы некорректно). Какому из этих походов единовременно знамение КІІВ XIV 4? Для ответа на этот вопрос необходимо будет рассмотреть две клаузы нашего текста, непосредственно предшествующие пассажу о знамении. Первая из них (КІІВ XIV 4 III 23 11) сообщает о поездке Мурсилиса в Кумманне на проведение празднества богини Хебат, обещанного некогда его отцом, но так и не осуществленного им33. Вторая клауза (КІІВ XIV 4 IV 1-23) сосредоточена на приписанных Таваннанне хищениях из храма в Астате и попытке расследования, тут же предпринятой царем по этому поводу. Следующий за ней наш пассаж говорит, как мы помним, о хайасском походе. Между тем согласно своим анналам Мурсилис в начале 9-го года отправился в Кумманне совершить «празднество поклонения» богини Хебат города Кумманне, потом провел большую часть года в Каркемише и Астате, после чего в конце 9-го — 10-м годах сосредоточился на Хайасе (АМ. 8.108-139). Сопоставление этого ряда с рядом эпизодов КІІВ XIV 4 ІІІ-ІѴ позволяет заключить, что последний текст перечисляет злодеяния Таваннанны в хронологической последовательности и рисует те же события, что и анналы34, причем 30
упомянутое в КІІВ XIV 4 празднество богини Хебат в Кумманне тождественно соответствующему празднеству 9-го года35, хищения из храма Астаты и их расследование имели место тогда, когда Мурсилис (очевидно, вместе со всем двором) находился в этих областях, а хайасский поход, на время которого пришлось «знамение», произошел вскоре после этого и отвечает деятельности Мурсилиса в конце 9-го — 10-м годах36. Рассуждая таким образом, Э.Форрер заключил, что хайасский поход КІІВ XIV 4 — это поход 10-го года. Кроме того, учитывая, что названный поход, по прямому указанию анналов, начался «весной», Э.Форрер ошибочно или по меньшей мере произвольно (см. выше) восстановил в начале стк.24 КІІВ XIV 4 IV слово [1іате8Ііап]гі! («весной»), и датировал «знамение» соответствующим сезоном. Оба эти вывода были приняты всеми позднейшими хеттологами (независимо от того, признавали ли они это «знамение» солнечным затмением)37. На деле, однако, оба они безосновательны. Из всех приведенных выше соображений следует лишь то, что хайасский поход КІІВ XIV 4 состоялся после отхода Мурсилиса из Сирии в 9-м году. В рамках КІІВ XIV 4 такому требованию, как мы помним, может соответствовать и движение в Тегараму осенью 9-го года38. Далее, наш текст нигде не называет сезона, на который пришлось знамение. Более того, по нему нельзя заключить, случилось ли знамение при выступлении в поход, или тогда, когда Мурсилис уже находился в Хайасе. Специалисты, начиная с Э.Форрера, совершенно произвольно исходят из первого варианта. Между тем сама смелость, с которой Таваннанна использовала знамение против Мурсилиса, а также вероятное письменное и продолжительное выяснение отношений между ними (сткк. IV 29-37, где, кстати, дважды упомянута Хайаса) склоняют нас скорее ко второму варианту, при котором в момент высказывания Таваннанны Мурсилис находится далеко на востоке и, по всей вероятности, ведет расследование оттуда. Конечно, никакой уверенности в подобном выборе, учитывая плачевное состояние текста, нет, но тем менее ограничивает нас и первый вариант. Из сказанного следует, что знамение могло падать на хеттские конец «лета» — «осень» и даже, возможно, начало «зимы» 9-го года (когда Мурсилис двигался из Сирии в Хайасу через Тегараму и остановился в последней) или на любой хеттский сезон (от «весны» до «зимы») 10-го года, в течение которого Мурсилис был целиком сосредоточен на Хайасе. Исход 9-го, как и исход 10-го годов анналов (время основных зимних холодов) отпадают, так как их Мурсилис заведомо провел в Хаттусе и в походы не выступал (АМ. Б. 130-131, 138-139). Однако следует иметь в виду, что точных границ хеттских сезонов мы не знаем, и затмение 8.01.1340 (юлианск.) могло с достаточной вероятностью относиться к хеттской «осени»39, тем более 31
к началу «зимы», когда Мурсилис, возможно, еще не прибыл в Хаттусу. При открывающихся тем самым возможностях различного соотнесения лет анналов и астрономических дат затмений40 мы получим несколько альтернативных юлианских датировок 1-го года анналов41 и воцарения Мурсилиса42: дата возможное соответствие юлианское воцарение затмения среди событий-анналов соответствие Мурсилиса43 (юл.) (с указанием места события в пределах хетского года) 1-му году анналов 8.01.1340 Тегарамский эпизод 9 г. (= конец 9 г.) нач.1349-нач.1348 кон.1350 - кон.1349 8.01.1340 конец хайасского похода 10 г. (= конец 10 г.) нач.1350-нач. 13 4 9 кон. 1351-кон.1350* 13.03.1335 начало хайасского похода нач.1344-нач.1343 кон.1345-кон. 1344 10 г. (= начало 10 г.) 18.10.1328 Тегарамский эпизод 9 г. (= конец 9 г.) нач.1336-нач.1335 кон.1337-кон.1336 18.10.1328 продолжение хайасского похода 10 г. (=около середины 10 г.) нач.1337-нач.1336 кон.1338-кон. 1337* 24.06.1312 начало/продолжение хайасского похода 10 г.44 (= первая половина 10 г.) нач. 1321-нач. 1320 кон.1322-кон. 1321 * 13.04.1308 начало, хайасского похо¬ да 10 г. (= начало 10 г.) нач.1317-нач.1316 кон. 1318-кон. 1317 Выбор между этими датами возможен только в рамках опреде¬ ленной абсолютной новохеттской хронологии, зависящей в основном от тех или иных датировок XVIII — XIX династий в Египте. До сих пор мы условно исходили из того, что знамение Бога Солнца в КІГВ XIV 4 в самом деле является солнечным затмением. Есть ли у нас, однако, основания для такого отождествления? Поскольку само по себе значение глагола §акіуаЫі- никаких поводов к нему не дает, отстаивающие его исследователи постулируют, что, якобы, никакое другое предзнаменование, кроме солнечного затмения, не позволило бы Таваннанне предрекать гибель всему царскому дому45. Развивая это соображение, специалисты порой исключают из рассмотрения даже частичные солнечные затмения, полагая, что и они не могли бы произвести на Таваннанну и ее аудиторию нужного впечатления46. Однако, во-первых, само пророчество о гибели царского дома является в КІІВ XIV 4 не 32
более чем удобной конъектурой. Во-вторых, весь рассматриваемый текст посвящен обвинению Таваннанны во всевозможных кознях против хеттского царства и династии, вплоть до изведения жены и детей Мурсилиса посредством колдовства. Нужно ли ожидать, чтобы такой персонаж остановился перед возможностью истолковать в наихудшем для Мурсилиса смысле даже и не особенно ужасное само по себе знамение? Или, вернее, неужели Мурсилис затруднился бы приписать Таваннанне подобное поведение в тексте, и без того обвиняющем ее во всех смертных грехах? В-третьих, едва ли современный исследователь вправе решать за хеттов, насколько равнодушно они должны были относиться даже и к менее впечатляющим событиям, чем (полное) солнеченое затмение. Итак, знамение, явленное Богом Солнца, не обязательно являлось солнечным затмением. Чем же оно могло быть еще? Начиная с А.Гетце, исследователи, полемизировавшие с Форрером, неоднократно указывали, что в качестве знамений хетты воспринимали и другие изменения во внешнем облике солнца. В частности, гало, а также окрашенные восходы и закаты отмечаются в одной аккадоязычной табличке из Хаттусы как знамения наряду с солнечными затмениями, хотя последним уделяется больше места47. Однако ограничиваться такого рода альтернативами было бы безосновательно. «Дать знамение» (§акіуаЬЬ-), как выясняется из целого ряда упоминаний в хеттских текстах, может и птица (при птицегадании)48 — уж конечно, не изменениями своего внешнего вида. Как следует хотя бы из этого примеру, Бог Солнца мог «дать знамение» любым способом, в том числе оракулом, явленным им в своем храме, какому-либо лицу и т.д., или соответствующим видением, или вообще неким экстраординарным событием, не связанным с самим по себе солнцем, но приписанным Эстану по каким-либо причинам. Это очевидное соображение до такой степени расширяет круг возможных соответствий знамению КІІВ XIV 4, что опираться на его идентификацию как солнечного затмения при хронологических расчетах становится окончательно невозможным. Итак, правы оказываются те исследователи, что не придают данным КІІВ XIV 4 самостоятельного хронологического значения49. Напротив, идентификация самого знамения будет зависеть от независимо установленной абсолютной хронологии правления Мурсилиса; если такая хронология позволит помещать воцарение Мурсилиса на одну из полученных нами в приведенной выше таблице дат (1351-1349, 1345-1344, 1338-1336, 1322-1321 и 1318-1317), знамение КІІВ XIV 4 можно будет хотя бы гипотетически считать солнечным затмением; в противном случае такое отождествление окажется окончательно исключенным. Сразу скажем, что в рамках кажущейся на і наиболее 33
обоснованной схемы ближневосточной хронологии, основанной на новоегипетских датах Хорнунга — Хелька (воцарение Тутмоса III в 1493 или 149050, Рамсеса II — в 1290), смерть Тутанхамона придется на осень 1342-1334 / 1339-1331 гг.51. Суппилулиумас, тем самым, завершил свою шестилетнюю «Хурритскую» войну (см. выше, прим. 1) в промежутке 1337-1326 включительно. С возможностью считать «знамение» 10-го года Мурсилиса солнечным затмением эти даты, в общем, совмещаются52. ПРИМЕЧАНИЯ 1 KUB XIX 9 I 16-23 указывает, что Суппилулиумас в ходе этой войны сам «двинулся» в Сирию и «оставался там/на месте» (арра ispandait), т.е. в Сирии, «шесть лет», пока окончательно не «управился» с местными хурри- тами, Митанни и Египтом (т.е., пока не закончил войну). С другой стороны, «Деяния Суппилулиумаса» помещают на первый год личного участия Суп- пилулиумаса в той же сирийской войне (т.е. на первый год шестилетней последовательности KUB XIX 9) смерть египетского фараона «Бибхурури- яса» (Тутанхамона; окончательное доказательство этого ключевого тожде¬ ства см. в: Kitchen К.А. Supplementary Notes on The Basics of Egyptian Chronology// High, Middle or Low? Acts of an International Colloquium on absolute Chronology Held at the University of Gothensburg. II. Gothensburg, 1987. P.156-157; Mumane W.J. The Road to Kadesh. Chicago, 1990. P.115-137; Bryce T.R. The Death of Nibhururiya and its Aftermath // JEA 76 (1990). P.97-105.). См. в целом Goetze A. The Struggle for the Domination of Syria (1400-1300 B.C.) // CAH3. 2/2. Cambridge, 1975. P.3 ft.; Guterbock H. The Deeds of Suppiluliuma as told by his Son Mursili II // JCS. 1956. 10. P.94-95. 2 Он складывается из последних лет правления Суппилулиумаса (по его возвращении из Сирии) и непродолжительного царствования старшего брата Мурсилиса, Арнувандаса II. Сколько-нибудь обоснованно судить о длительности этого промежутка позволяют, по нашему мнению, лишь следующие соображения. В качестве точки отсчета для событий, описанных в анналах Мурсилиса II, в самом тексте анналов выступает исключительно смерть Суппилулиумаса или его пребывание на «Хурритской» войне, а все царствование Арнувандаса полностью описывается несколькими строками в короткой вступительной части анналов, посвященной обстоятельствам вступления на престол самого Мурсилиса. Из такого восприятия и изображения событий в анналах вытекает, что царствование Арнувандаса не имело самостоятельной исторической и содержательной ценности, и рассматривалось самими хеттами лишь как часть обстоятельств воцарения его преемника, т.е., как короткий отрезок времени, непосредственно предшествующий этому воцарению. Очевидно, такое царствование исчислялось не более, чем единицами лет. О том же свидетельствует крайне незначительное количество документов Арнувандаса II в Богазкейском архиве по сравнению с огромным количеством таковых у его предшественника и преемников. Пойдем далее. Как упоминалось, в своих анналах Мурсилис систематически обращается к «Хурритской» войне как к последней временной вехе, непосредственно предшествующей различным военно-политическим 34
обстоятельствам своего собственного правления: именно ко временам «Хурритской» войны он отсылает, говоря о формировании существовавшего еще при нем положения в Пале, других странах и т.д. Это означает, что ни Суппилулиумас в период после возвращения с «Хурритской» войны, ни затем Арнувандас не успели изменить ситуацию в этих областях, и соответствующие проблемы в неприкосновенности перешли в наследство к Мурсилису. В свою очередь, отсюда мы можем заключить, что время, прошедшее от окончания «Хурритской» войны до воцарения Mÿpciumca (т.е. весь обсуждаемый нами промежуток), было относительно невелико и едва ли превышало в общей сложности 5 лет. Ср. прим.З. 3 См. дискуссии о содержании и продолжительности названного промежутка: Cornélius F. Geschichte der Hethiter. Darmstadt, 1973. S.160- 172, S.321-322. Anm.53, S.331.Anm.54, S.356. Zeittafel; Astour M. Hittite History and Absolute Chronology of the Bronze Age. Partille, 1989. P.ô-8, c библиографией; Bryce T.R. Some Observations on the Chronology of Suppiluliuma’s Reign // AnSt 39 (1989). P.19-30). Условные «экспертные оценки» его длины специалистами варьируются от 1 до 5 лет, и нет формальных оснований исключать еще большую его продолжительность (хотя соображения прим. 2 позволяют с достаточной вероятностью пренебречь промежутками большей длины. 4 Эта таблица относится к периоду, следующему после первого десятилетия царствования Мурсилиса. См. Goetze A. Die Ann alen des Mursilis. Lepzig, 1933 = Darmstadt, 1967 (далее — AM). S.146-163. 5 Об этом восстании и борьбе с ним хеттов во время шестилетнего пребывания Суппилулиумаса в Сирии и по его окончании см. подробно: Houwink Ten Cate PhJiJ. Mursilis North-Western Campaigns — a Commentary // Anatolica 1 (1965). P.44-61; Id. Mursilis Northwestern Campaigns — Addition al Fragments of His Comprehensive Annals// JNES 25 (1966). P.162- 191; Von Schuler E. Die Kaskâer. B., 1965. S.37-53. 6 Подхватывающее местоимение к «врагам». См. Фридрих Й. Краткая грамматика хеттского языка. М., 1952. С. 166-167. 7 Наречно-временные подчиняющие слова, см. подробно ниже. 8 (34) [Ma-ah-h]a~an-ma-za-kán am-mu-uk A-NA GI3GU.ZA A-BI-IA (35) [e-es-h]a-at nu ku-u-ru-rP^ku^^ne^ig-ga-ia (36) ni-ni-in-kán e-es-ta na-at ku-it-ma-an (37j^za-al>hí-is-ki-nu-un tól-it-ma-n a-at-kán (38) ku-wa-as-ki- nu-un na-at ta-ni-nu-nu-un (39) nu pl-raVan pa-ra-a ku-it-ta-ia-za-kán (40) am-mu-uk A-NA GIàGU.ZA A-BI-IA e-esjha-at (41) [nu] MU 20.KA[M....]-di pa-it (AM. S.154). От первого слова фразы сохранилась только вторая часть —h]a-an-, но, учитывая его начальное Положение в новом пассаже, оно уже по этому окончанию однозначно восстанавливается как mahhan «когда». Далее, подчеркнем, что «двадцать лет» стк.41 не следует понимать буквально. Во-первых, сам по себе этот срок вполне может быть округленным. Во- вторых, между словами «двадцать лет» и предикатом «прошло» стоит разрушенное выражение, как видно, зависимое от главных членов, и не исключено, что это временное уточнение (типа «почти», «более» и т.д.). Тем не менее в дальнейшем для простоты цитирования мы будем условно обозначать этот срок просто как «двадцать лет». 9 Однородная конструкция «пока я их не повоевал, не разбил и не управил» не может быть главной для начального предложения. Прежде всего, она сама является придаточным времени при фразе «двадцать лет.>. прошло» 35
и если бы она вдобавок управляла начальной фразой, мы получили бы исключительно сложную конструкцию из двух придаточных времени: «двадцать лет прошло прежде, чем я повоевал и т.д. их (тогда), когда воссел на престол своего отца». Такая конструкция, к тому же, оказалась бы вдвойне бессмысленной: во-первых, то, что Мурсилис не мог повоевать и т.д. касков' до своего воцарения, самоочевидно, так что второе придаточное оказывается излишним; во-вторых, получилось бы, что «двадцать лет» отсчитываются до воцарения самого Мурсилиса (от совершенно непонятного момента!), а усмирил касков он сразу по воцарении, «когда сел на престол отца» — притом, что покорение касков описывается в анналах непосредственно после разбираемого пассажа, т.е., падает на 10-е или 20- е годы правления Мурсилиса! Не может управлять начальной фразой и главное предложение всего пассажа: конструкция «двадцать лет прошло, когда я сел на престол своего отца» лишена всякого смысла; к тому же предложение «двадцать лет прошло» и без того подчиняет точно такое же придаточное («я воссел на престол моего отца») при посредстве конструкции piran para, а скопление при одном главном предложении двух текстуально тождественных, но разноподчиненных придаточных времени, разумеется, невозможно. Остается лишь фраза «которые (враги) во множестве собрались»; она наилучшим образом подходит для управления начальным придаточным времени и синтакически (следуя сразу после него), и по смыслу (ср.: сам Мурсилис подчеркивал в начале «Десятилетних Анналов» именно тот факт, что с его воцарением число врагов Хатти резко возросло, AM. S.16-17). 10 Известно еще их сочетание piran para, с наречным значением «перед тем, заранее, раньше»; para играет здесь, как видно, роль послелога при наречии рагап (точная аналогия по способу образования — русское «издавна», где «из»-para, а «давно»-piran). Однако для нашей фразы указанное значение исключается по смыслу (в противном случае наречное piran para должно было бы функционировать как союз, и при этом получилась бы вполне бессмысленная конструкция: «Прошло двадцать лет, прежде чем я сел на престол своего отца, пока я не покорил врагов...»). 11 Forrer Е. Forschungen. И/1. В. 1926. S.9. 12 Houwink Ten Cate. Mursilis North-Western Campaigns — a Commentary. P.58, с библиографией. С тех пор, насколько нам известно, эту точку зрения не пересматривали. 13 Его упоминание образует здесь придаточное времени к главной фразе «двадцать лет прошло», что дополнительно подчеркивается предваряющими его наречно-временными словами. 14 ГТютербок — Ф. Хувинк Тен Кэйт ссылаются, однако, на другое место анналов, якобы представляющее собой «решающую» аналогию их переводу слов piran para и показывающее, что, называя в качестве временного рубежа свое воцарение, Мурсилис между тем учитывает и предшествующее время. Речь идет о фразе Мурсилиса: (3) Ku-it-ma-an- za- kän A-NA GI§GU.ZA A-BI-IA na-wi e-es-ha-at nu-mu a-ra-ah^-na-as (4) KURKUR.MES LU.KUR hu-u-ma-an-te-es ku-u-ru-ri-ia-ah-hi-ir, доел. «Пока (еще) на трон моего отца я не воссел, все сопредельные страны со мной (уже) повели вражду» (КВо III 4 I 3-4 = AM. S.14; см. Houwink Теп Cate. Op.cit. Р.59). Однако, во-первых, и при дословном переводе Мурсилис говорит здесь о событиях, имевших место только до оговоренного им тут 36
же момента воцарения, а не «до и «после» этого момента сразу. Во-вторых, очевидно, что «воевать с Мурсилисом» ранее его воцарения никто бы не мог (не только потому, что само это выражение уместно лишь по отношению к правящему царю, но и потому, что на момент своего воцарения Мурсилис слыл, да и сам считал себя «малышом» и противопоставлялся по этому признаку своим «воителям»-предшественникам (отцу и брату, АМ. S.16-21), т.е., как видно, до воцарения вообще не принимал участия в военных действиях). Таким образом, остается считать, что конструкция, дословно звучащая «Пока (еще) я не воссел...» должна означать «только- только я воссел», «в тот самый момент, как я воссел, уже...». Такой конструкции нашлось бы точное русское соответствие: «Не успел я (инфинитив), как-.», где, вопреки дословному «не успел», речь всегда идет о моменте, наступившем уже после совершения действия, выраженного инфинитивом (точнее, в самый момент совершения этого действия). Здесь мы сталкиваемся с обычной затруднительностью адекватной передачи «настоящего момента», допускающей выражать его с использованием «бесконечного приближения» к нему как из будущего («только-только я воссел»), так и из прошлого («не успел я воссесть»). Более того, в действительности подобный смысл был давно вскрыт и применительно к употребленной в нашем тексте конструкции «mahhan... паиі»: «Если в подчиненном предложении стоит паиі «еще не», то при переводе... стараются подчеркнуть, что действие, выражаемое подчиненным предложением, предшествовало по времени действию, выраженному главному; однако хетты воспринимали действия, выражаемые обеими частями сложного предложения, как одновременные, и потому в подчиненном предложении ставилось то же время, что и в главном» (Фридрих. Уксоч. С.143). Однако то, что подобный подход открывал перед хеутами полную возможность использовать конструкцию с паиі для передачи реальной одномоментности // предельной временной близости соответствующих событий, оставалось до сих пор незамеченным. Итак, рассматриваемую фразу надо переводить: «Не успел я воссесть на престол моего отца, как со мной соседние враждебные страны (уже) воевали» (продолжая войну, начатую ими еще раньше; именно непрерывность этой войны, т.е. тот факт, что Мурсилис уже застал .ее при своем воцарении, и призвана выразить конструкция с паиі).Таким образом, время в данной фразе отсчитывается как раз начиная с момента воцарения Мурсилиса (подчеркивается лишь то, что война уже шла к этому моменту)ги-взглядов Гютербока — Хувинк Тен Кэйта на перевод piran para она никак не поддерживает. Других потенциальных параллелей необычному переводу названных исследователей в анналах Мурсилиса нет вовсе. \ 15 Как подчеркивают анналы, некоторые из них начали войну с хеттами еще раньше, а остальные вступили в дело, узнав о воцарении неопытного Мурсилиса, AM. S.14-17. у 16 Forrer. Op.cit. S. 1-3. у 17 Таваннанна — на делене имя, а титул «царицы» Хатти, принимаемый женой правящего царя ни смерти вдовы царя — предшественника ее мужа. Поскольку последняя жена Суппилулиумаса была вавилонянкой и не имела хеттского имени, в качестве последнего употреблялся ее титул «Таваннанны». 18 Жена самого Мурсилиса в тексте называется просто его «женой». 37
19 Вне контекста ряду даже читаемых знаков, учитывая вариативность хеттской орфографии, а также возможности различного слово- и морфемо- членения, не удается дать сколько-нибудь обоснованного перевода. 20 (24) .../обломано ок. 7 знаков, т.е. примерно 0,28 строки/J-zi-MA і-уа- ah-ha-at nu dUTUul sa-ki-ya-ah-ta. Начальную группу знаков восстановить легко. Стк. 24, следуя сразу после разделительной линии, начинает новый пассаж, и тем самым ее начало должно содержать какое-либо вводное выражение. С другой стороны, форма yahhat «я пошел» заведомо требует дополнения, выражающего цель движения (вернее всего, названия страны), и оно тоже должно было стоять в начале строки, так как больше места для него нет (yahhat завершает предложение, а идущий далее союз nu- начинает следующее). Первый сохранившийся в нашей строке знак —zi с большой вероятностью должен рассматриваться как окончание искомого топонима (подходящего вводного как будто нет). Между тем из упоминания страны Хайаса (она же Ацци, Az-zi) в следующих строках пассажа (IV 29, 31) можно заключить что целью движения Мурсилиса была именно она. Тогда начало строки восстанавливается как [ma-ah-ha-an (? — или другое вводное. — А.Н.) A-NA KURAz]-zi, «Когда в страну Ацци» и т.д. (аналогично Kammenhuber А. Orakelpraxis, Träume und Vorzeichenschau bei den Hethitern. Heidelberg, 1976. S.23). Другие исследователи хотят видеть в нашем —zi окончание обстоятельства времени, например, hantezzi («сперва, впервые, сначала», кратчайшее написание IGI-zi; Cornelius. Op.cit. S.331. Anm.56) или *hameshanzi! «весной» от основы hameShant- «весна» (Forrer. Loc.cit.). Первое из них, по крайней мере в кратчайшем написании, при желании может быть вписано в начало нашей строки (хотя это было бы вполне произвольно), но при этом получится не дающая ясного смысла конструкция: «[Когда в страну Ацци снача]ла я пошел (значение «впервые» здесь исключено, так как хайасский поход KUB XIV 4 заведомо был более поздним, чем первая кампания Мурсилиса в Хайасе на 7-м году анналов, см. ниже). Для слова hameshanzi в начале стк.24 попросту не находится места (напомним, что там и без того должны стоять локативное дополнение цели и вводное выражение). Добавим, что форма hameSha(nt)- вообще ни в одном из падежей не должна иметь окончания —zi, и восстановление Форрера мыслимо только при постулировании передачи действительного окончания —za знаком — ZI, с орфографическим чередованием і//а (что теоретически возможно, но не особенно удобно и в данном случае ни из чего не следует). О значении глагола sakiyah(h)- «давать знамение» (любого характера) см. подробно: Goetze. Madduwattas. Leipzig, 1928. S.139 f. Anm.l; cp. Friedrich J. Hethitisches Wörterbuch. Heidelberg, 1952. S.176 (с библиографией), Kammenhuber. Op.cit. S.23. v 21 (26) ...]-ta(?) U-UL wa SA LUGAL-pé i-§i-ya-ah-ta (далее nu- с прочими частицами начинает новое предложение). Предложение трудно для перевода. SA LUGAL, дословно «нечто, относящееся к царю и определенное в данном случае этим отношением», может иметь различный смысл (в т.ч. «дело царя», «судьба царя», «царский дом» и т.д.). Синтаксически оно может выступать в нашем предложении и как объект, и как субъект. Отрицание Ü-UL «не» может эмфатически завершать предыдущее короткое предложение, а может и начинать наше. Глагол i5iyah(h)- с общим смыслом «делать известным» может давать значения «сделать известным себе, расследовать, дознаться» и «сделать известным вообще, явить, показать» (ср. оба эти значения у 38
русских глаголов «обнаружить», «выяснить»). Наконец, форма iSiyahta может толковаться и как активная, и как медиопассивная форма; в последнем случае ее значение, очевидно, будет «выясненный, ясный, известный». Возможна и активная безличная /неопределенно-личная форма с грамматическим значением «это выяснил(и)», на практике совпадающая с медиопассивным «это известно». В зависимости от соответствующего выбора приведенных выше вариантов возможны переводы с общим смыслом: «Царский (двор) не распознал (этого знамения)» или «не...! Царское (дело=судьбу) он (Бог Солнца) явил» (примерно так у Форрера, Loc.cit), иди «царская судьба не известна (=темна)» и др. Мы условно принимаем последний перевод. 22 ...[M]ES URUHa-at-ti (т.е. некий мнодественный объект, определяющийся своей принадлежностью к стране Хатти), стк.27. 23 AS-SUM BE-LU-UT-TI ta-ma-a-[ni] («для/относительно/из-за владычества чуждого/другого»), стк.27. 24 Доел, ap-pi-az EGIR-an-da, что одинаково может дать переводы «оотуда назад» и «после этого». Мы условно выбираем первый перевод. 25 Предикат в конце стк. 33 — «какое слово слыхал(а)», в конце стк. 35 — «и (?) не промолчал(а)», в конце стк. 36 — «и (?) сказал(а)», в конце стк. 37 — «[ска]зал(а)»; все глагольные формы 2-го либо 3-го лица. От сткк.35- 37, кроме процитированных форм, ничего не осталось; сохранившийся помимо них незначительный материал сткк.33-34 пониманию не поддается. 26 Во всяком случае, знамение каким-то образом служит поводом для направленных против Мурсилиса действий Таваннанны. Тем самым отпадает толкование А.Камменхубер, согласно которой речь идет о знамении, наблюдавшемся самим Мурсилисом и оправдывающем его перед Таваннанной (Kammenhuber. Op.cit. S.23): связь между подобным знамением и последующими действиями Таваннанны б&ла бы совершенно непонятной. 27 В связи с этим можно обратиться к загадочной стк.28, упоминающей ближе неизвестную Амминайю и ее потомство, причем, возможно, в качестве получателей чего-то (частица —za с общим значением направленности действия на себя или в свою пользу, аналогично славянскому «-ся, —се»). В свете сказанного выше удобно было бы считать, что речь идет о возвещенной знамением (или неизбежно вытекающей из его игнорирования царем) гибели всего царского дома, за исключением «семени Амминайи», к которому и перейдет власть (Cornelius. Geschichte der Hethiter. S.197; отсюда и появление выражения «другое (?) владычество» в стк.27). Такое высказывание в самом деле отзывалось бы завуалированным подстрекательством к государственному перевороту, да и само по себе является, несомненно, «оскорблением величия» царя. Однако при полностью разрушенном контексте приведенное толкование, несмотря на всю свою привлекательность, остается гипотетическим. 28 Forrer. Loc.cit.; Cornelius F. Die Chronologie des Vorderen Orients im 2.Jahrtausend v.Chr. // AfO 17 (1954-56). S.306 £.; Id. Geschichte der Hethiter. Locc.cit.; Redford D.B. New Light on the Asiatic Campaigning of Horemheb / / BASOR 211 (10/1973). P.49; Wilhelm G., Boese J. Absolute Chronologie und die Hethitische Geschichte des 15 und 14 Jahrhunderts v.Chr. // High, Middle or Low?... I. Gothenburg, 1987. S.105-108; Astour. Op.cit. P.5 f. Сейчас эту точку зрения можно считать общепринятой. 29 Wilhelm, Boese. Op.cit. S.107; Bekerath J. von. Chronologie des ägyptischen 39
Neuen Reiches. Hildesheim, 1994. S.107. Соответствующие григорианские даты отодвинутся на 12 дней назад. 30 Как «годы правления» Мурсилиса в литературе принято обозначать календарные периоды от весны до весны, описанные в его анналах. Так, по-видимому, счисляли годы сами хетты. Описание каждого года в «Десятилетних Анналах» кончается формулой «и это я совершил за один год». Следующая фраза, вводящая, соответственно, описание следующего года, обычно начинается формулой «на следующий год», но в одном случае — формулой «когда весна настала», AM. S.60; далее, в нескольких случаях в том месте повествования, где в «Десятилетних Анналах» стоит обозначение «на следующий год», в параллельном рассказе «Пространных Анналов» помещается формула «когда весна настала», AM. S. 36,130. Наконец, известна хеттская формула «год стал короток (т.е. подошел к концу), регулярно вводящая в «Анналах» наступление «зимы» (Ср.: «год мне стал короток, зима (gimant) настала», AM. S.190; в другом случае после той же формулы прямо следует описание «зимовки», AM. S.138); итак, год «Анналов» кончается зимой. В самом деле, в конце каждого года «Анналов» Мурсилис систематически прерывает свои кампании — очевидно, на зимовку. Таким образом, годы хеттских анналов — это календарные годы, отсчитываемые от «весны» по «зиму» включительно. В самом деле, хеттский календарный год начинался, по-видимому, с весны, см.: Ардзинба В.Г. Ритуалы и мифы древней Анатолии. М., 1982. С.7. Ср.: пуруллию, праздник Нового года (там же, с.26) праздновали «весной», как сообщает КВо II 5 III 38 ff. = AM S.188). Применяемую в литературе нумерацию лет анналов ввел АХетце. Из анналов, однако, неясно, воцарился ли Мурсилис в первом описанном ими году его походов, или в предыдущем. В «Десятилетних Анналах» после описания напряженного положения дел при воцарении Мурсилиса и его молитвы Солнечной Богине города Аринна стоит: «И Солнечная Богиня города Аринна вняла моему слову, и она встала рядом со мной. И когда я воссел на престол моего отца, то эти окрестные враждебные страны я за десять лет одолел» (КВо III4127-29 = AM. S.23). Далее без всяких временных уточнений описана борьба с касками Турмитты и сопредельных стран (1-й год походов по счету АХетце и изложению анналов), а затем боевые события следующих девяти лет. Из этого изложения никак нельзя заключить, вслед за АХетце, что воцарение и молитва имели место до наступления года борьбы с касками («первого» года), а не в его начале! Поскольку «Пространные Анналы» за соответствующий отрезок времени до нас не дошли (первый сохранившийся их фрагмент посвящен тяжелой внешнеполитической обстановке при воцарении Мурсилиса, а следующий начинается уже с исхода 1-го года по счету «Десятилетних Анналов»), остается считать, что Мурсилис воцарился либо в конце 0-го года общепринятой сейчас нумерации его «лет правления» (т.е. лет его походов по анналам), либо в начале — середине 1-го (так, что у него во всяком случае оставалось время для борьбы с касками Турмитты в том же 1-м году анналов). 31 О весеннем сезоне «хамесха(нт)» см. Hoffner А. Alimenta Hethaeorum. New Haven, 1974. P.15 £L; Ардзинба. Ук.соч. C.7. 32 Специальное объявление анналами хайасского похода 10-го года «вторым» (AM. S.131) автоматически делает «первым» единственный описанный ранее в тех же анналах хайасский поход 7-го года. 33 (III 23-24) «когда я пошел в страну города Кумманне - - мой отец обещал 40
(устроить) празднество поклонения богине Хебат города Кумманне, (но) не осуществил его, так что сделать это пришло (время) мне (na§ ammuk nakkeSta, доел, «это мне довлело»; возможен еще перевод «это меня тяготило / беспокоило »)». 34 В самом деле, порядок изложения KUB XIV 4 может быть либо хронологическим, либо л огико-тематическим. Но логико-тематической последовательности три разобранные пассажа не дают, в то время как соответствующий хронологический ряд действительно известен по анналам. Кроме того, при логико-тематическом построении текста тягчайшее из злодеяний Таваннанны — наведение смертельной порчи на жену и детей Мурсилиса — должно было бы, естественно, указываться в самом конце текста. Между тем оно описывается в стк. IV, 23, т.е. даже раньше пассажа о знамении. 35 Ср.: анналы за предшествующие годы, сохранившиеся почти целиком* никаких поездок Мурсилиса в Киццувадну не упоминают, так что празднество Хебат в Кумманне в начале 9-го года должно с большой вероятностью быть тем самым, впервые проведенным им празднеством этой богини, о котором говорится в KUB XIV 4. О поездке 9-го года анналы говорят в точно тех же, подразумевающих некую необходимость выражениях, что и KUB XIV 4: «мне пришло (время), -mu nakkeSta (KUB XIX 30 IV 12-13 = AM S.105). Скорее всего, составитель анналов в данном случае держит в памяти то самое обещание Суппилулиумаса, о котором мы знаем из KUB XIV 4. 36 Forrer. Loc.cit.; Wilhelm, Boese. Op.cit. S.105 f. 37 В результате, когда его все же признавали таковым, из рассмотрения исключали затмения (юлианских) января и октября» а также — впрочем, без особенной уверенности — июня и даже марта, (июньское затмение с известной вероятностью приходилось бы на начало хеттского «лета», мартовское — на конец «зимы», см. Hoff пег. Op.cit. Р.50 f.), Wilhelm, Boese. Op.cit. S.106 f.; Astour. Op.cit. P.6; Beckerath. Loc.cit. 38 Cp. датировку знамения 9-м годом Мурсилиса (без разъяснений) в: Krauss R. Das Ende der Amam azeit. Hildesheim, 1981. S.l 96. Anm.2. Не забудем также о теоретически возможных хайасских походах последующих лет. 39 Последняя, по гипотетическому восстановлению Хоффнера (op.cit., Р.50-51), обнимала ноябрь — декабрь, а рассматриваемое затмение реально (по григорианскому календарю) приходилось на конец декабря. Предположение Ф.Корнелиуса, помещающего это затмение на начало похода 10-го года Мурсилиса (Cornelius. Op.cit. S.331.Anm.56), заведомо и ('приемлемо: при нем придется считать, что сезон hameshant-, в который, согласно анналам, начался этот поход, падал на григорианско-юлианскую •иму. 40 Поскольку движение в Тегараму на 9-м году все же не считалось хакасским походом по крайней мере в анналах Мурсилиса, а остатки KUB XIV 4 IV 29-37 дают повод считать, что в момент затмения Мурсилис уже находился в Хайасе или на пути к ней, предпочтительными — правда, только при прочих равных — здесь должны считаться комбинации, помещающие наше знамение на продолжение — конец похода 10-го года. И нижеследующей таблице они помечены звездочками. 41 Хеттский год от хеттской «весны» до «зимы» (включительно) покрывает большую часть одного и начало следующего юлианского года. 41
42 Приведенную ниже схему можно было бы упростить, воспользовавшись помесячным членением хеттских сезонов, предложенным А.Хоффнером. Так, затмение 13.03 (юл.) по нему заведомо падаёт на исход хеттской «зимы» и тем самым исключается из рассмотрения. Однако приблизительность и гипотетичность реконструкции Хоффнера (предусматривающей, в частности, неравномесячность хеттских сезонов) не позволяют обоснованно использовать ее подобным образом. 43 Напомним, что воцарение Мурсилиса падает на первую половину — середину 1-го или конец предшествующего, «0»-го года анналов. В последнем случае оно может приходиться и на начало юлианского года, большей своей частью совпадающего с 1-м годом анналов, и на конец предыдущего юлианского года. 44 Граница «весенного» и «летнего» сезона точно неизвестна; затмение 24.06. (юл.) может падать и на начало «лета» (тогда речь идет о продолжении похода 10-го года), и на конец «весны» (тогда речь может идти и о моменте выступления в хайааский поход «весной»-hameshanza 10-го года, и о продолжении его в течение той же весны). Для движения в Тегараму в 9-м году это все равно слишком ранняя дата, так как Мурсилису в этом случае попросту не осталось бы времени на сирийские дела названного года. 45 Astour. Op.cit. Р.5; Beckerath. Loc.cit. 46 Cornelius. Loc.cit. 47 Cm. Astour. Op.cit. P.81.Not.31; Boese, Wilhelm. Op.cit. S.106. С точки зрения авторов последнее обстоятельство означает, что солнечным «знамением» по преимуществу считалось все же солнечное затмение и, таким образом, знамение KUB XIV 4 с большой вероятностью является именно им. Однако соображения такого рода, основанные на сравнительной частоте упоминаний, разумеется, не позволяют сколько-нибудь уверенно судить о характере каждого единичного «знамения», а именно о таковом идет речь в KUB XIV 4. 48 Goetze. Madduwattas. S. 139 f. Anm.1. 49 Goetze A. Klein asien. B. 1957. S.84.Anm.2 с библиографией; Kitchen К. Suppiluliuma and the Amama pharaohs. Liverpool, 1962. P.50; Hornung E. Untersuchungen zur Chronologie und Geschichte des Neuen Reiches. Wiesbaden, 1964. S.68. 50 По инерции, заданной в свое время Паркером (Parker R.A. The Lunar Dates of Thutmose III and Ramesses II // JNES 16 (1957). P.39-43), в литературе учитывается только вторая дата; в действительности вполне возможна (а во многих отношениях даже более удобна) и первая. 51 Исчислено по: Hornung. Op.cit.; Krauss. Op.cit. Косой чертой разделены варианты, выделяющиеся в зависимости от выбора 1493 или 1490 как года воцарения Тутмоса; диапазой дат возникает из-за возможностей различного определения продолжительности правлений и соправлений новоегипетских фараонов от воцарения Тутмоса III до смерти Тутанхамона. 52 При отождествлении «знамения» как затмения нам придется выбирать из двух вариантов: либо конец шестилетней войны Суппилулиумаса в Сирии, смерть Суппилулиумаса и смерть Арнувандаса / воцарение Мурсилиса уложились в 1337-1336 гг., либо от конца шестилетней войны до смерти Арнувандаса прошло около 5 лет (1327/26 — 1322/1321). То и другое вполне возможно. 42
ДРЕВНЯЯ ГРЕЦИЯ Т.Б. Гвоздева «ПАНАФИНЕЙСКИЙ ГОД» Одним из проявлений общественно-культурного значения панэл¬ линских празднеств было появление на их основе соответствующих им календарных эр. Постоянное несоответствие между гражданс¬ ким и солнечным годом вызвали необходимость появления нового метода датирования. Такой «приемлемой единицей измерения вре¬ мени явились периодические общегреческие празднества»1. Граждане Афин крайне небрежно относились к своему граж¬ данскому календарю. Известны случаи, когда по тем или иным при¬ чинам месяца переставлялись местами или в них вставлялись лиш¬ ние (но не дополнительные) дни. Плутарх упоминает о случае, ког¬ да жители Афин переименовали месяц мунихион сначала в месяц антестерион, а затем в боэдромион, чтобы Деметрий Полиоркет за время своего короткого пребывания в городе мог бы познакомиться с Малыми и Большими Элевсинскими Мистериями, празднование которых проходило соответственно в месяцах антестерион и боэд¬ ромион (Plut. Demetr. 26). В 270 г. до н. э. театральные представле¬ ния, проводившиеся 10-го элафеболиона на,празднике Великих Дионисий, были отложены на несколько дней, и поэтому, четыре следующих за девятым элафеболионом дня были названы соответ¬ ственно вторым, третьим и четвертым «вставным» девятым элафе¬ болионом2. Большинство религиозных праздников были закреплены в официальном календаре и проводились в строго определенные дни. Например, храм Диониса в Лимнах мог быть открыт только 12- го антестериона (Dem. XIX, 15). Жертвоприношение Куротрофе в деме Эрхия могли совершаться только 3-го скирофориона3. Это же можно отнести и к панафинейским торжествам, которые, по свиде¬ тельству Демосфена, проводились всегда в строго определенное время (Dem. IV, 35), а именно, в конце гекатомбеона, первого меся¬ ца афинского календаря4. Лукиан, упоминая о начале нового года, соотносит его с панафинейским праздником (Luc. Hermot. 4). И если в источниках не встречается указание на то, что периодичность Великих Панафиней применялась для датировки, то есть указания на то, что ограниченный ими временной период использовался в качестве счетного отрезка времени, к рубежам которого приурочи¬ вались важные события. Фукидид, описывая условия Никиева мира отмечает, что возобновление договора ежегодно совершалось во 43
время одних и тех же празднеств, но по разным календарным да¬ там: лакедемонянами — на Дионисиях в Афинах, а афинянами — на Гиацинтиях в Лакедемоне (Thuc. V, 23, 4). Аналогичное возоб¬ новление присяги проводилось афинянами в Элиде, Мантинее и Аргосе за 30 дней до Олимпийских Игр, а аргосцами, элейцами и мантинейцами в Афинах за 10 дней до празднования Великих Па- нафиней (Thuc. V, 47, 10). Помимо этого, в Афинах с V в. до н. э. важное значение имела формула «от Панафиней до Панафиней». Современная точка зрения на формулу έκ Παναθηναίων ele Παναθήναια состоит в признании ее в качестве официального терми¬ на, фиксирующего временные рамки службы и отчетность некото¬ рых афинских чиновников. Однако, в научной литературе нет един¬ ства по вопросу, идет ли речь о четырехлетием периоде έκ Παναθηναίων των μεγάλων εις Παναθήναια τά μεγάλα или о ежегодных Малых Панафинеях. В. Фергюсон, П. Родс и Ф. В. Митчел считают, что под формулой подразумевается годичный цикл5, тогда как А. Моммзен, Д. Дэвисон и Р. Девелин доказывают, что πενταετηρις των Παναθηναίων6. Формула «от Панафиней до Панафиней» часто использовалась для отчетов казначеев «священных денег». Десять казначеев свя¬ щенной казны Афины (ταμίαι των ιερών χρημάτων της ’Αθηναίας) избирались жребием по одному человеку от каждой филы из числа пентакосиомедимнов κατά τον Σόλωνος νόμον (Arist. Ath. Pol. 47, 1). Согласно Геродоту, эти казначеи назначались уже в 480 г. до н. э. (Herod. VIII, 59). Служба казначеев Афины была ежегодной и огра¬ ничивалась так называемым «панафинейским годом», т. е. «от Пана¬ финей до Панафиней». Казначеи Афины должны были предостав¬ лять ежегодные отчеты логистам (λογισταί) о наличных деньгах, поступивших доходах и различных тратах, которые имели место в течении года, а каждые четыре года общий финансовый отчет — итог за четырехлетие, от одних Великих Панафиней до других7. Казначеи священной казны богов (ταμίαι των "άλλων θεών) также служили«от Панафиней до Панафиней»8 и предоставляли логистам отчет за истекший четырехлетний период9. Панафинейский год мог быть не только финансовым, но и адми¬ нистративным, т. е. служил фиксацией срока полномочий должност¬ ных лиц Афин. Например, десять гелленотамиев (έλληνοταμίαι), важ¬ нейших финансовых чиновников с V в. до н. э. отвечавших за сбор фороса, исполняли свои обязанности в течении одного панафинейс- кого года10. Формула «от Панафиней до Панафиней» часто встречается в «Афинской политии» Аристотеля, где она опять применяется в ка¬ честве ограничения срока службы некоторых чиновников — казна¬ чея воинских сумм, заведующего зрелищным фондом и смотрителя 44
водопроводов, которые ol χαροτονηθέντβί: "αρχουσιν έκ Παναβηναίων dc Παναθήνακι (Ath. Pol. 43, 1). Аристотель не уточняет, какие Па- нафинеи он имеет в виду; в «Афинской политии» ни разу не встре¬ чается термин «Великие» или «Малые» Панафинеи. И только в 54-й главе он включает Панафинеи в перечень афинских пятилетних праздников — ттеѵтаетηρί<: των Παναθηναιών (Ath. Pol. 54, 7). Очевид¬ но, что и в остальных случаях, когда Аристотель упоминает пана- финейский праздник, речь идет о Великих Панафинеях1 \ Напри¬ мер, в 18-й главе, в связи с описанием убийства Гиппарха Гармоди- ем и Аристогитоном, которое произошло в 514/13 г. до н. э., именно на Великих Панафинеях. В 60-й главе Аристотель излагает обязан¬ ности атлотетов — чиновников, ответственных за проведение пана- финейского праздника, среди которых упоминает подготовку трех главных агонов — мусического, гимнического и конного, которые имели место только на Великих Панафинеях (Ath. Pol. 60, I)12. Та¬ ким образом, Аристотель под «Панафинеями» подразумевает Вели¬ кие Панафинеи, а формула «от Панафиней до Панафиней» в 43-й главе указывает на четырехлетний срок службы должностных лиц13. За проведение панафинейского праздника ответственность не¬ сли многие должностные лица, в том числе и специальные культо¬ вые магистраты: гиеропеи (W ροποιοί) и атлотеты (άθλοΟέται). Соглас¬ но Аристотелю, всеми пятилетними праздниками в Афинах заве- дывали десять гиеропеев, избранных жребием на один год (Ath. Pol. 54, 7); однако, панафинейский праздник находился под патрона¬ жем десяти атлотетов, избираемых жребием по одному от каждой филы (Ath. Pol. 60, 1). Август Моммзен высказывает предположе¬ ние, что магистратура гиеропеев существовала до Писистрата14. Возможно, что гиеропеи были ответственны за ΆΟήναια, а когда из ежегодного праздника выделился четырехлетний, они стали конт¬ ролировать и Малые и Великие Панафинеи15. Атлотеты же, соглас¬ но Аристотелю, отвечали только за Великие Панафинеи (Ath. Pol. 60, I)16. Аристотель в 60-й главе очерчивает круг обязаностей атло¬ тетов — проведение праздничного шествия, музыкальных, гимна¬ стических и конных состязаний, подготовка пеплоса, заказ, совме¬ стно с Советом, панафинейских призовых амфор, выдача атлетам оливкового масла (Ath. Pol. 60, 1). Атлотеты в IV в. до н. э. несколько потеснили позиции гиеропеев, обязанности которых постепенно за¬ мыкаются на ежегодном празднике. На Великих Панафинеях гиеро¬ пеи оставляли за собой контроль наиболее древней, сакральной ча¬ сти праздника — торжественной процессии 28 гекатомбеона. Они занимались закупкой жертвенного скота, проведением жертвопри¬ ношений, организацией ночного шествия, следили за порядком (IG И2 ЗЗЗ)17. Наиболее ранняя надпись, упоминающая атлотетов, отно¬ сится к 415/14 г. до н. э. (IG I3 370). Возможно, что должность атло- 45
тетов была введена при Перикле, включившего в программу Вели¬ ких Панафиней один из главных агонов — мусический, для прове¬ дения которого он начал строительство Одеона (Plut. Per. 13, 11, 2- 3 — αυτός άθλοθέτης alpeOeic). Таким образом, очевидно, что круг обязанностей атлотетов замыкался на четырехлетием празднике. В нашем распоряжении имеются три надписи, в которых речь идет о выплатах денежных сумм казначеями священной казны Афи¬ ны атлотетам. Самой ранней является надпись IG I3 370, датируемая 415/14 г. до н. э. В ней упоминается о передаче атлотетам 9 талан¬ тов на проведение панафинейского праздника18. Из контекста не ясно, о каких Панафинеях идет речь. 415/14 г. до н. э. не является годом проведения Великих Панафичей, которые проводились в сле¬ дующем, 414/13 г. до н. э. П. Родс считает, что атлотеты присут¬ ствовали и на Малых Панафинеях, а следовательно речь в надписи может идти о ежегодном празднике19. Однако, никаких иных дока¬ зательств того, что атлотеты принимали участие в подготовке Ма¬ лых Панафиней в источниках нет; кроме того, трудно предполо¬ жить, что такая крупная сумма могла быть выдана для проведения скромного ежегодного праздника. Выплата атлотетам была прове¬ дена на 20-й день второй пританеи. Б. Д. Мэритт определил, что в 415 г. до н. э. 20-й день второй пританеи приходился на 25/26 гека- томбеона20. Таким образом, атлотеты получили деньги за два-три дня до 28 гекатомбеона — главного дня панафинейского праздника. Д. Дэвисон считает невозможным, чтобы деньги выдавались бук¬ вально накануне праздника, и высказывает предположение, что сумма в 9 талантов предназначалась на проведение Великих Пана¬ финей в следующем, 414/13 г. до н. э21. Этой же точки зрения при¬ держивается и Р. Девелин22. Б. Нэйдж настаивает на том, что 9 та¬ лантов выделялись для Малых Панафиней, и выплачивались атло¬ тетам для покрытия расходов, в которые они уже вошли, подгото¬ вив праздник на собственные средства. Из этого Б. Нэйдж делает вывод, что казначеи компенсировали некую задолженность по от¬ ношению к атлотетам, которые, в свою очередь, были состоятель¬ ными людьми, если могли себе позволить подобные траты23. В. К. Притчетт высказывает разумное сомнение, могла ли состояться выплата денег до проведения праздничных мероприятий24. Если принять предположение Б. Нэйджа, что атлотеты потратили для устройства Малых Панафиней некую сумму из собственных средств, а священная казна Афины покрывала их расходы, все равно не ясно, зачем это надо было делать до проведения праздника, так как этот вопрос вполне мог быть отложен на послепраздничное вре¬ мя (Dem. XXIV, 26-29). В связи со всем вышеперечисленным, наи¬ более разумным представляется мнение Д. Дэвисона о назначении 9 талантов для четырехлетнего праздника. 46
Надпись IG I3 375 является отчетом расходов казначеев священ¬ ной казны Афины за 410/9 г. до н. э., где среди прочих упомянуты выплата атлотетам на проведение Великих Панафиней — 5 талантов и 1000 драхм (lin. 5-6), и гиеропеям для гекатомбы — 5114 драхм (lin. 7-8). Интересно, что данные суммы магистраты получали тоже во вторую пританею, и это косвенно подтверждает вывод о том, что в предыдущей надписи (IG I3 370) речь вдет о Великих Панафинеях. Третья надпись IG I3 378 также сообщает о выплате атлотетам из священных денег (lin. 14), но из контекста не ясно, о каких Па¬ нафинеях вдет речь. Так как надпись датируется 406/5 г. до н. э. — годом проведения Великих Панафиней, то можно предположить, что о четырехлетних. Итак, во всех трех надписях отмечено получение атлотетами денежных сумм, предназначенных для проведения панафинейского праздника, и, наиболее вероятно, что для Великих Панафинеях. В IV в. до н. э. атлотеты продолжали функционировать. В афинс¬ ком декрете в честь сыновей Левкона Спартока и Перисада (Ditt. Syll.2 129) от 347 г. до н. э. атлотетам поручено изготовить золотые венки и выставить их в храме Афины Полиас во время Великих Панафиней (lin. 26, 35, 40). Атлотеты упоминаются у Платона (Plat. Leg. VI, 765с), а позднее у Плутарха (Plut. Per. XIII, 11) в связи с устройством ими мусического агона, который являлся атрибутом Великих Панафиней. Демосфен упоминает атлотетов наряду с дру¬ гими должностными лицами Афин (Dem. XXXIX, 9). Больше всего сведений об атлотетах содержатся в «Афинской политии» Аристотеля. В 60-й главе перечислены их обязанности и способ избрания (Ath. Pol. 60, 1). Во время проведения панафинейс¬ кого праздника атлотетам разрешалось обедать в Пританее (Ath. Pol. 62, 2). Из контекста не ясно, удостаивались они этой чести еже¬ годно, или раз в четыре года25. Б. Нэйдж считает, что речь идет о ежегодной процедуре2 6. Все вышеперечисленное позволяет сделать вывод о том, что атлотеты имели отношение только к Великим Панафинеям. Даже поздние авторы (Poli. VIH, 93; Luc. Pise. 33) связывают эту магистра¬ туру только с четырехлетним праздником. Долгое время считалось, что в III в. до н. э. должность атлотетов сходит на нет, а их место занимают агонеты27, но Б. Нэйдж доказал, что институт атлотетов существовал и в III в. до н. э.28 Атлотеты выбирались жребием на 4 года (Arist. Ath. Pol. 60, 1; Poll. VIII, 93.). Неизвестно, когда начинал¬ ся срок их службы, но возможно, что они оставляли ее после про¬ ведения Великих Панафиней и давали отчет о своей деятельности за период от одних Великих Панафиней до других29. Таким обра¬ зом, можно предположить, что атлотеты служили «от Панафиней до Панафиней» и что речь идет о четырехлетием празднике. 47
Великие Панафинеи являлись некой общей точкой отсчета собы¬ тий; по ним возобновлялись договоры и присяги. Формула «от Пана- финей до Панафиней» представляла собой стандартное обозначе¬ ние административно-финансового года. Согласно ей фиксировались сроки службы афинских чиновников. Панафинейский год служили и атлотеты, специальные культовые магистраты, в обязанности ко¬ торых входило проведение Великих Панафиней. С большей степе¬ нью вероятности можно говорить о четырехлетием периоде пребы¬ вания их в должности. «От Панафиней до Панафиней» должны были отчитываться о результатах своей деятельности казначеи священой казны Афины и священой казны богов, которые часто покрывали расходы атлотетов на подготовку панафинейского праздника. Раз в четыре года проводилась генеральная ревизия «имущества богов», которая приурочивалась к Великим Панафинеям. ПРИМЕЧАНИЯ 1 Бикерман Э. Хронология древнего мира. М., 1975, с. 70. 2 Бикерман Э., 1975, с. 31. 3 Календарь дема Эрхия см.: Daux G. La grande démarchie // BCH, 1963, p. 603-634. 4 C 21 no 29 гекатомбеона — Великие Панафинеи, с 21 по 23 гекатомбе- она — Малые Панафинеи. 5 Ferguson W. S. Hellenistic Athens. London, 1911, p. 474-476; Rhodes P. J. The Athenian Boule. Oxford, 1972, p. 236-237; Rhodes P. J. A Commentary on the Aristotelian Athenaion Politeia. Oxford, 1981, p. 517; Mitchel F. W. Demades of Paeania and IG II2 1493, 1494, 1495 // TARA, 1962, № 93, p. 213-229. e Mommsen A Feste der Stadt Athen. Leipzig, 1898, S. 45-46; 126-130; Davison J. A Notes of the Panathenaea// JHS, 1958, №78, p. 31-32; Develin R. From Panathenaia to Panathenaia // ZPE, 1984, Bd. 57, p. 131-133. 7 IG I3 52B τάδ€ παρεδοσαν al τέτταρες άρχαί, аі έδίδοσαν τόν λόγοι; εκ Παναθενα'ιον εις ΠαναΟεναια. 8 IG I3 52A, lin. 27-29 και εκ Παναθηναίον εις Παναθήναια τόν λόγον διδόντον, καθάπερ οΐ τα τες Άθεναίας ταμιεύοντες. 9 Develin R., 1984, ρ. 137-138. 10 Meiggs R. The Athenian Empire. Oxford, 1972, p. 234. 11 Mommsen A., 1898, S. 45-46. 12 Ath. Pol. 60, 1: τόν άγώνα της μουσικής κα'ι τόν γυμνικόν άγώνα και την ιπποδρομίαν. 13 Однако, иногда этот вывод ставится под сомнения. П. Родс утвержда¬ ет, что в V в. до н. э. служба казначеев военных денег была ежегодной — см.: Rhodes P. J., 1972, р. 236. Д. Кавквелл вообще считает, что четырехлет¬ ний срок службы с IV в. до н. э. исчезает навсегда — см.: Cawkwell G. L. Eubulus // JHS, 1963, № 83, p. 54. Следовательно, во времена «Афинской политии» официальные лица не могли иметь четырехлетнего срока испол¬ нения должности. Однако, Р. Девелин проводит анализ некоторых докумен¬ тов (Plut. Мог. 818Е; 841 В-С; 842 F; IG II2 215), в которых речь идет о пребывании в должности казначеев военных денег, и доказывает, что еже¬ 48
годная служба, о которой в них говорится, является просто фиксацией одного-единственного года, года вступления в должность, срок действия которой продолжался в течение четырех лет — см.: Develin R., 1984, р. 137- 138. Плутарх годом начала службы для казначеев военной казны называет 338/7 г. до н. э. — т. е. год проведения Великих Панафиней (Plut. Мог. 842 F), а пребывание Ликурга в должности казначея общественных доходов огра¬ ничивает тремя пятилетиями (Plut. Мог. 841 В-С). Ф. Митчел подтверждает этот вывод для 334/3 г. до н. э. (IG II2 1493, lin. 11, 15, 19), также являюще¬ гося годом Великих Панафиней — см.: Mitchel F. W., 1962, р. 220-221, not. 19, 20. Т. Фигэйра высказывает предположение, что в IV в. до н. э. панафи- нейский год служили архонты, а панафинейский праздник использовался для оформления торжественного вступления их в должность — см.: Figueira Th. J. The Ten Archontes of 579/8 at Athens // Hesperia, Baltimore, 1984, vol. 53, № 4, p. 468-469. Таким образом, можно говорить о том, что в IV в. до н. э. все же существовала четырехлетняя служба, которая и упоминает¬ ся в «Афинской политии» (Arist. Ath. Pol. 43, 1), ограничивая пребывание в должности чиновников от одних Великих Панафиней до других. 14 Mommsen А., 1898, S. 125. 15 Mommsen А., 1898, S. 126; Davison J. А., 1958, р. 31. 16 Б. Нэйдж на основе декрета IG II2 1060 от 240/39 г. до н. э. доказывает, что в III в. до н. э. атлотеты отвечали не только за Великие, но и за Малые Панафиней — см.: Nagy В. The Athenian Athlothetai // GRBS, 1978, vol. 19, Nb 4, p. 310-312. 17 Д. Дэвисон считает, что гиеропеи контролировали Великие Панафи- неи вплоть до 421/20 г. до н. э. (IG I3 82), а Малые Панафиней в течении V- IV вв. до н. э. — см.: Davison J. А., 1958, р. 31. 18 Lin 66-67 —аѲХоѲетаіс вс ΠαναΟήναια Άμέμ^ττα καί χσυνάρχοσι. 19 Rhodes P. J., 1981, com. 670. 20 Meritt B. D. Athenian Calendar in the Fifth Century. L., 1928, p. 93-94. 21 Davison J. A., 1958, p. 32. 22 Develin R, 1984, p. 137. 23 Nagy B., 1992, p. 65. 24 Pritchett W. K. The Hellenotamiai and Athenian Finance // Historia, 1977, № 26, p. 298-302. 25 Ath. Pol. 62,2 —άθλοθβται 8’ kv πρυτανβίω δβιπνοϋσι τον έκατομβαιώνα μήνα ω αν ή τα Παναθήναια. 26 Nagy В, 1992, p. 64. 27 Mommsen A., 1898, S. 130. 28 Nagÿ B., 1978, p. 130. 29 Davison J. A., 1958, p. 31.
В.А. Дорофеева АРИСТОКРАТИЧЕСКИЙ ИДЕАЛ ВОИНА И СТРАТЕГА В ТРАКТАТЕ КСЕНОФОНТА «АНАБАСИС» «Анабасис» — произведение, на котором главным образом осно¬ вана слава Ксенофонта. Создав «Анабасис», знаменитый историк стал новатором литературного жанра, который современные исследова¬ тели оценивают по-разному: исторические мемуары (М.И.Максимо- ва, И.Э.Соломоник, ЭД.Фролов), авантюрно-исторический роман (А.А.Тахо-Годи), историческое сочинение (С.И.Соболевский)1. Но более, нежели признание литературных заслуг, Ксенофонта при¬ влекала слава выдающегося стратега (недаром он опубликовал свое сочинение под псевдонимом, желая придать описываемым событи¬ ям большую убедительность). Несомненно одно: наш автор стремил¬ ся представить свою деятельность в качестве командира «десяти тысяч» в самом выгодном свете, и есть все основания утверждать, что Ксенофонт в «Анабасисе» является тем идеальным героем, «ко¬ торого он так любил и в Кире Старшем, и в Кире Младшем, и в царе Агесилае»2. Для нас апологетичность «Анабасиса» не только не создает трудностей, но, напротив, делает наиболее целесооб¬ разным метод исследования образа Ксенофонта как воина и страте¬ га в качестве личностного образца, т.е. типа личности, который счи¬ тается достойным подражания и объектом притязаний. По мнению А.А. Тахо-Годи в «Анабасисе» «портрет военной кало- кагатии рисуется с классической ясностью и определенностью»3, и, как уже было отмечено в научной литературе, этот образ заслужи¬ вает изучения «наряду с образом Кира и галереей греческих полко¬ водцев, которым посвящено много исследований4». Итак, обратимся к нашему источнику. Рассуждения о характере и действиях образцового стратега равномерно вплетены в ткань повествования «Анабасиса», являются важной темой речей, пере¬ даются через конкретные образы, главный из которых — образ са¬ мого Ксенофонта. Определённые качества, которые позволяют на¬ шему герою выдвинуться и фактически возглавить войско, сразу обращают на себя внимание. Прежде всего, Ксенофонт — блестя¬ щий знаток военного дела (несмотря на молодой возраст)5. Коман¬ дуя арьергардом, он вместе с Хирисофом с большим искусством ведет войско через горы и реки, среди враждебных племен (кн.ІѴ), проявляет себя умелым тактиком (111,2,24; VIII, 10-14), подает самые спасительные советы, исполнение которых приводит к победе с наименьшими потерями (III, 3, 16-20; IV,6,10). Но знание и опыт в военном деле ценны и позволяют достичь 50
успеха только в соединении с другими неотъемлемыми качествами. Очевидно, не случайно Ксенофонт считает уместным намекнуть на благородство своего происхождения (хоть и делает это изящно, в форме шутки: Хирисоф как спартанец насмехается над алчностью афинских магистратов и одновременно относит Ксенофонта к числу «знатных лиц»'(оі кратіатоі) (IV,7,16). Ha аристократизм Ксенофонта указывает и его служба в качестве всадника6, а также любовь к своему коню: он расстается с ним только в крайних обстоятельствах, и его друзья, узнав об этом, выкупают коня и возвращают Ксенофонту (VII,8,6). Показательно, что любовь к лошадям и умение управляться с ними названы Ксенофонтом в перечне царственных достоинств Кира Младшего (1,9,5). Принадлежность Ксенофонта к полисной элите должна была способствовать (наряду с военным опытом и мужеством в минуту опасности) его избранию в качестве стратега, т.к. осуществление военного руководства считалось не только правом, но и священной обязанностью аристократов7. И Ксенофонт чувствует себя вполне достойным стратегом (111,1,25). Высокому социальному статусу соответствовало определенное образование, целью которого была подготовка к деятельности, основанной на духовных способностях человека, а не зарабатывание средств к существованию8. Об этом образовании (вернее, его плодах) Ксенофонт сообщает, рисуя портрет Проксена-беотийца, который «с детских лет мечтал стать человеком, способным на великие дела» (II, 6,16). За необходимыми знаниями ПроксеЪ обращается к софисту Продику и после обучения у него считает себя не только «способным начальствовать», но и «водить дружбу с достойными людьми и не уступать им в умении платить добром за добро» (11,6,17). Как мы видим, образование должно было не только приобщить его к теории руководства, но и усовершенствовать его нравственную природу. Это замечание Ксенофонта ценно для нас, т.к. свидетельствует, что нравственные достоинства считались столь же необходимыми начальнику (в данном случае — стратегу), как и практические навыки. Кроме того, в «Анабасисе» достаточно последовательно проводится идея, согласно которой полководец должен уметь воплощать свои добродетели (природные и благоприобретенные, умственные и физические) через практические приемы и методы, позволяющие осуществлять руководство максимально эффективно (здесь наш автор выступает как теоретик и практик в той области, которую мы бы назвали социологией управления)9. Рассмотрим эти приемы и соответствующие им добродетели. Важнейшей способностью выдающегося стратега в «Анабасисе» является владение искусством слова. Утвердившееся в современной научной литературе мнение, согласно которому античную риторику 51
следует рассматривать как редкий вариант реально существующего звена, связывающего два уровня человеческой деятельности: теоретические построения и их практическое осуществление10, на наш взгляд, блестяще подтверждается данными «Анабасиса»11. Речи, занимающие значительное место по отношению ко всему объему этого произведения, часто содержат культурные и этические принципы, которые воплощаются затем в практической деятельности и теоретически ее обосновывают. Особенно характерны в этом смысле речи Ксенофонта перед лохагами прс хеновского отряда (111,1,21-25) и перед войском (Ш,2,9-21), в которых доказывается с одной стороны преступность, а, следовательно, и слабость варваров, т.к. от них отвернулись боги, с другой — физическое и моральное превосходство эллинов, чему подтверждение — великие деяния их предков. Сам Ксенофонт в «Анабасисе» — превосходный оратор. Речи его не только отличаются безупречной логикой и почти всегда достигают цели, но также помогают восстановить нравственную норму: сконцентрированные в них культурные и социальные ценности противопоставлены невежеству, дерзости и произволу. Ксенофонт умеет сдержать опасные порывы солдат (V,VII,3-34), воодушевить и восстановить единство войска (III, 1,15-26; VI,3,23); он разрушает козни врагов (ѴП, 6,11-42), доказывает необходимость соблюдать договоры. Так, фракиец Севф, пытавшийся лишить эллинов условленной платы, в результате беседы с Ксенофонтом, устыдившись, меняет свое решение (VII,7,23-53). Ксенофонт использует как чисто логические доказательства, указывающие на целесообразность определенных действий, так и моральную аргументацию (напоминание о человеческих законах и божественных установлениях); он не чужд и воздействия на эмоциональную сферу (например, стремится пробудить в солдатах чувство гордости за своих предков и тем самым поднять их боевой дух), но все же самой характерной чертой речей Ксенофонта в «Анабасисе» является апелляция к разуму и здравому смыслу. Человек, нарушающий нравственные нормы, прежде всего неразумен, т.е. не знает своего блага, и потому действует себе же во вред12 (11,5,16; 20-21; Ѵ,7,10). Убеждение как способ добиться повиновения Ксенофонт предпочитает насилию13. Убеждение, подкрепленное моральным авторитетом полководца, побуждает солдат проявлять лучшие добродетели, ведет к осознанному подчинению, основанному на доверии к командиру (1,4,9; 111,2,29-33; VI,5,14-31), в то время как насилие (зачастую являющееся проявлением вспыльчивого и нетерпимого характера), как правило, ни к чему не ведет и даже опасно (ІДІІ, 1 -2), поэтому прибегать к нему следует лишь в крайних 52
случаях. Убеждение предпочтительно и с позиции морали: только дурной человек берет себе за правило действовать угрозами и губить іюдей, услугами которых пользуется (11,6,27). Мы также можем составить свое мнение о действиях идеального тратега в «Анабасисе», сопоставив образ Ксенофонта с образами фугих стратегов. Появление Ксенофонта в качестве главного действующего лица предваряют портреты достойных стратегов (11,6). Іас интересуют в данном случае характеры Клеарха и Проксена Менон дан как антиобразец14, и мы вернемся к нему несколько юзже). Ксенофонт несомненно уважал этих людей за их личные достоинства (Клеарха он ценил как опытного и решительного [олководца (11,2,3), а с Проксеном его к тому же связывали дружба [ гостеприимство (111,1,4)), но к их деятельности в качестве стратегов Ссенофонт относится критически. Суровый и мрачный Клеарх ¡обивался повиновения преимущественно строгостью и наказаниями, читая, что «солдат должен бояться своего начальника больше, чем рагов», и солдаты, когда появлялась возможность, «покидали его, ак как в нем не было ничего привлекательного». «При нем никогда е было, — считает нужным подчеркнуть Ксенофонт, — ни одного еловека, следовавшего за ним из дружбы или расположения» (11,6,9- 3). В свою очередь, Проксену, обладавшему мягким характером, е хватает строгости и умения там, где нужно прибегать к аказаниям. По словам Ксенофонта, «он мог управлять прекрасными хорошими (καλοί καγαθοι15 ) людьми, однако не умел внушать своим олдатам ни почтительности, ни страха совестился своих одчиненных больше, чем те его... По его мнению, для того, чтобы ыть и считаться начальником, достаточно было хвалить за хорошие ела и не хвалить за постыдные» (11,67,19-20). На примере же деятельности Ксенофонта мы видим счастливое оединение способности по необходимости и наказывать, и аграждать (что, по-видимому, предполагало знание психологии оинов). Наградой могут служить материальные ценности (1,7,7), но е менее важна и похвала военачальника (V,VIII,25). Наказания же олжны быть всецело подчинены сохранению дисциплины и самой сизни воинов, иначе стратег рискует утратить их доверие и реданность (Ѵ,8,8-16). Надо думать, современные военачальники сочли бы задачу Ксенофонта весьма непростой: солдаты позволяют себе по отношению нему (исходя из нынешних представлений о воинской дисциплине) емыслимые вольности. И в такой ситуации у стратега один выход: осстановить повиновение и дисциплину личным примером. Вот один з самых ярких, на наш взгляд, эпизодов. Перед атакой один из оинов дерзко упрекает Ксенофонта в том, что он сражается конным, огда как другие, пешие, вынуждены нести тяжелые щиты. 53
«Услышав эти слова, Ксенофонт сошел с коня, вытолкнул солдата из строя, и, взяв у него щит, пошел вперед как можно скорей. Но на нем был также панцирь всадника и ему потому приходилось туго. Все же, с трудом поспевая, он приказал передним идти вперед, а задним не отставать. Солдаты принялись бить, толкать и ругать Сотерида до тех пор, пока не принудили его снова взять щит и идти вперед. А Ксенофонт, сев на коня, вел войско верхом, пока это было возможно, а когда местность стала непроходимой для конного, он оставил лошадь и поспешил вперед пешком. И таким образом они достигли вершины раньше врагов» (111,4,48-49, пер. МЛМаксимовой). Как явствует из приведенного примера (ср. также «Анабасис» III, 1, 36; IV, 3, 17; IV, 4, 12), стратег апеллирует здесь к чувству стыда, которое, будучи связано с боязнью осуждения и падения престижа, вынуждает воинов проявлять усердие. Реакцией, заслуживающей одобрения, при этом является пробуждение честолюбия и желание проявить свою доблесть16 (11,3,11-12; 111,1,10; VI,5,4). Еще один способ для командира заставить солдат действовать в необходимый момент энергично и решительно — пробудить в них дух соревнования. В минуту жестокой опасности Ксенофонт во вдохновенной речи перед лохагами Проксена предлагает смотреть на предстоящее отступление с боями по вражеской территории как на великолепный агон, где агонетами являются сами боги17 (111,1,21- 24). Несомненно, главная цель этой речи — пробудить в эллинах чувство превосходства перед варварами, стремление взять верх в споре с судьбой и вновь стать ее хозяевами. Здесь перед нами агон в чистом виде, где главная цель — реванш, побудительный мотив — честолюбие, а основное содержание деятельности — соперничество. Стимулом в этой борьбе не на жизнь, а на смерть является также имущество варваров, которое расценивается как награда победителю. Соревнуются между собой и сами эллины, стремясь отличиться, заслужить похвалу и награду начальника (IV,1,27; IV,3,29 и 34; Ѵ,2,11), но соперничество между ними не носит антагонистического характера и в конечном счете подразумевает выполнение определенной задачи. Из уст самого Ксенофонта в «Анабасисе» мы узнаем о необходимости для командиров превосходить рядовых солдат в «советах и трудах», так как они получают больше почестей и наград (111,1,37). На протяжении всего похода Ксенофонт демонстрирует достоинства образцового полководца: он, добровольно возглавив арьергард, находится в самом опасном месте (так как враги постоянно преследуют эллинов, III,3,7; IV, 1,16; ІѴ,2,2; IV,2,14-21) и вызывается добровольцем для выполнения самых трудных заданий (111,4,38 и 42). Храбрость, а также физическая сила никогда не изменяют ему: он 54
не проявляет никаких признаков слабости, когда другие солдаты падают от усталости и голода; присущее ему бодрое мужество помогает выносить невзгоды и противостоять опасностям (IV, 5,7-21). Очевидно, именно постоянная демонстрация своего превосходства (морального и физического) и создает авторитет полководца, делает его «первым среди равных». Кроме того, если рядовые воины должны больше полагаться на начальника, чем на себя, то полководец — исключительно на себя самого. Дело, однако, не только в этом. На наш взгляд, было бы ошибкой сводить всю деятельность Ксенофонта к преследованию определенных практических целей. Его поведение в «Анабасисе» характеризует самоценность, присущую личности par excellence. К такому выводу можно прийти, если учесть, что стратегия для Ксенофонта не самоцель, он готов уступить руководство (если этого требует общее благо или воля богов), но командует он или подчиняется, при любых обстоятельствах качество его поступков остается неизменным (V/7,10-12; VI, 1,26-29; VII,6,36-3 8). В «Анабасисе» мы находим много примеров взаимопомощи полководца и солдат, в том числе и во время боевых действий. Однако если рядовые воины помогают друг другу, руководствуясь при этом соображениями взаимности, то Ксенофонту такое поведение не только обеспечивает любовь и верность воинов, но, будучи ценно само по себе, является естественным поступком человека, нравственно совершенного: образцовый стратег должен оказывать помощь нуждающимся в ней «из сострадания», не руководствуясь при этом никакими дополнительными мотивам^ (VII,2,6; VII,5,11-12). Исследователи, говоря о причинах, побудивших Ксенофонта принять участие в экспедиции Кира, обычно отмечают, что и ему, так же, как Проксену, были не чужды надежды «прославиться, получить большое влияние и разбогатеть» (ІІ,6,7)18. В этом смысле Ксенофонт ничем не отличается от других молодых аристократов, которые во все времена искали прежде всего славы, а также и богатства на поле брани19. Ксенофонт считает вполне естественным стремление приобрести имущество (τά χρήματα)20 за счет войны (VI,4,8) нет ничего зазорного в грабеже, когда речь идет о врагах (111,2,21; ІѴ,1,9; Ѵ,2,16-19; Ѵ,4,27; Ѵ,5,18), более того, почетно захватить имущество врагов, т.к. это — дело трудное (11,6,24). Но, продолжая начатое сопоставление, следует предположить, что Ксенофонт для себя ограничивает прагматические цели теми же моральными принципами, которые он ценит в своем друге Проксене: «только при помощи справедливости и доблести хотел бы он получить все эти блага, а в противном случае готов был от всего отказаться» (11,6,18), Неуемная страсть к наживе, по мысли Ксенофонта, заставляет человека совершать самые низкие поступки: воины, ведущие себя трусливо в минуту опасности (тем самым отказывая в помощи своим 55
товарищам), становятся самыми алчными, когда опасность минует (Ѵ,8,13 и 22-24). Те, кого жадность ослепляет, нередко губят самих себя, их наказывают боги (Ѵ,4,16-20; Ѵ,7,14-16; ѴІ,3,12-15). Корыстолюбие однозначно оценивается как позорное, бесчестящее качество, несовместимое с обязанностями стратега, и, более того, прямо ведущее к предательству: главным примером этому в «Анабасисе» служат образы Менона (II, 6,21-29) и Дексиппа (Ѵ,1,15; VI,7,17-24); Ксенофонт при этом не забывает упомянуть, что и тот, и другой получили возмездие, погибнув позорной смертью. Сам Ксенофонт являет собою в «Анабасисе» образец бескорыстия. Считая необходимым оплачивать материальные издержки рядовых воинов на благо войска, для себя он награды не требует и без сожаления расстается с имуществом, когда этого требует польза дела (III, 3, 18-19). Он не льстится на щедрые посулы Севфа, когда это, по его мнению, противоречит интересам войска (11,2; VII,2,10), заботится о том, чтобы стратеги и лохаги получили награду, а солдаты — положенное им жалование, сам же согласен «получать оплату позже» (VII,5,3); все деньги и имущество, пожалованные Севфом ему лично, он отдает солдатам (VII,7,53-56). Достоинство человека, по праву занимающего высокое положение, заключается в умении «оказать благодеяние другу и отомстить врагу» (1,3,6). Требование самому мстить за нанесенные обиды так же, как требование щедрости воздаяния за благодеяние еще большим благодеянием культурологи связывают с заботой о чести и относят к принципам аристократических этосов21. Разумеется, выполнение этого принципа предполагает наличие некоторых материальных благ, но они рассматриваются лишь как средство, а не как цель. Человек благородный, оказавшись пред выбором, славу и честь всегда предпочтет богатству (VII,7,37-42; у Менона эти приоритеты меняются местами: он желал «почета ради того, чтобы побольше захватить», 11,6,21). Честолюбивые замыслы играют важную роль в деятельности Ксенофонта: он то стремится стать ойкистом нового города (по- видимому, дважды, V,6,28-29; ѴІ,4,1 -7)22, то действует с целью стать властителем определенной территории, которую обещает пожаловать ему Севф (VII,2,38). Военная сфера как ни одна другая предоставляла совершенной личности возможность самореализоваться, раскрыть и продемонстрировать свою ’αρετή в делах «необычайных и трудных»23, но если в дополисной культуре (например, в этосе гомеровских воинов) человек, облеченный властью, мог не интересоваться последствиями своих поступков для общества24, «для признания персональной чести» не имело значения, «покоится ли эта честь на справедливости, правдивости или иных этических принципах»25, то у Ксенофонта мы находим иную систему ценностоей. Честолюбие образцового стратега в «Анабасисе» неизменно умеряется осознанием 56
9 общей пользы и долга перед войском; Ксенофонт никогда не действует во вред войску или друзьям, преследуя личные цели: на первый план выдвигается требование солидарности и дисциплины, забота военачальника о собственном достоинстве не должна противоречить интересам тех, кто доверил ему свою судьбу. Эти нормы окончательно складываются, очевидно, уже в рамках полисной идеологии. Одним из важнейших качеств, присущих военному лидеру у Ксенофонта КХиндли называет самоконтроль26. В широком смысле это достоинство предполагает не только умеренность в удовлетворении физических потребностей в еде, сне, отдыхе (111,1,13; IV, 3,10; IV,4,12; VII,3,23-25), но также и контроль за эмоциональной сферой. Аффективное поведение не свойственно Ксенофонту даже в минуты чрезвычайного напряжения: о своем гневе он говорит как о крайности (ІѴ,5,16). Если какая-либо страсть мешает исполнению долга, ее следует решительно отвергнуть, т.к. во-первых, своим поведением стратег подает пример воинам, во-вторых, в условиях постоянной опасности беспечность и безрассудство командира могут привести к гибели и его самого, и его войско (V,2,16-24; Ѵ,7,13-16; V, 7,27-33; VII, 1,18-29). Поведение образцового стратега, каким мы видим его в «Анабасисе», рационально, действия оцениваются с точки зрения их пользы и эффективности (IV, 1, 28; IV,2,28; IV,4,15; Ѵ,1,14; VI, 1,26 и 33). Мы исследовали отношения полководца в «Анабасисе» с миром людей, но не менее значимы его взаимоотношения с миром богов. Не ставя перед собой задачи подробно Осветить этот вопрос, остановимся на ряде наиболее важных, на наш взгляд особенностей. Ксенофонт как образцовый стратег, несомненно, отмечен печатью богов, их харисмой. В походе ему покровительствует Зевс-Царь, «который еще в Дельфах был указан ему в качестве руководителя» (111,1,12; VI, 1,22). Будучи избран стратегом по вполне рациональным соображениям (энергия, военный опыт, умение произносить речи), Ксенофонт еще раньше получает указание от Зевса (вещий сон, 111,1,11-14), которое и становится для него главным внутренним мотивом, побуждающим принять командование (власть его таким образом получает полную легитимность). Точно так же впоследствии он отказывается от стратегии, исполняя волю бога (VI, 1,20). С миром богов Ксенофонт имеет особую связь, лучше других людей способен понимать их указания (V, 2, 24-25; VI, 1, 22-23; VI,5,2). Отличительным свойством Ксенофонта является благочестие: он ничего не предпринимает без совета с богами (Ѵ,2,9; VI, 1,22; VI,4,13), и даже когда у воинов заканчивается продовольствие, решительно заявляет, что «не поведет их, пока жертвенные знаки неблагоприятны походу» (ѴІ,4,19). Богов, считает Ксенофонт, следует почитать, не только совершая 57
жертвоприношения и другие ритуалы, но также строго соблюдая нравственные нормы и верность клятвам. Образцовый стратег, будучи сам высокоморальной личностью, следит за достойным поведением своих солдат: когда происходит убийство послов, Ксенофонт указывает своим воинам, что они не только попрали человеческие законы, но и оскорбили богов (V, 7, 27-33). «Клянусь Зевсом, — восклицает он, — как нам с легким сердцем приносить жертвы богам, совершая безбожные дела?» Добившись строгого наказания виновных, он также предписывает войску пройти обряд очищения. (Ѵ,7,34). Если боги являются гарантами определенного порядка вещей, то творцом этого порядка выступает сам человек. Центральной фигурой, упорядочивающей горизонтальные (между людьми) и вертикальные (люди-боги) связи и тем самым создающей «цивилизованное пространство» на войне, является полководец. Беспорядок (ή ’αταξία), отсутствие разумного, организующего начала, которое воплощает в себе стратег, ведет к хаосу и гибели, порядок же (ή εταξία), напротив, спасителен (111,1,38). Поэтому в определенном смысле деятельность срвершенной личности является созидательной даже на войне, которая сама по себе несет разрушение. В заключение отметим, что в «Анабасисе» дан образ универсальной личности, сочетающей в себе таланты стратега и политика (готового возглавить основанный им полис), но не отвергающего и жизни землевладельца: Ксенофонт прерывает свой рассказ о лишениях, трудностях и доблестных свершениях эллинов, чтобы с теплотой описать полную простых радостей, мирную и гармоничную жизнь в Скиллунте (V, 3, 7-13). Как мы знаем, именно этому и посвящено другое наиболее автобиографическое сочинение Ксенофонта — трактат «Домострой». ПРИМЕЧАНИЯ 1 Максимова М.И. Ксенофонт и его «Анабасис» // Ксенофонт. Анабасис. М., 1994. С.233; Соломоник Э.И. К творческой истории «Анабасиса» Ксено¬ фонта // Античная история и культура Средиземноморья и Причерномо¬ рья. Л., 1968. С.271; Соболевский С.И. Ксенофонт, его жизнь и сочинения. В: Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. М., 1993. С.276; Фролов Э.Д. Факел Прометея. М., 1991. С.302. Тахо-Годи А.А. Античная литература. М., 1986. С.166, 2 Тахо-Годи. Ук.соч. С.167. 3 Там же. 4 Соломоник. Ук.соч. С.275. 5 Как вполне справедливо замечает С.И.Соболевский (укхоч. С.273), не¬ вероятно, чтобы лохаги проксеновского отряда выбрали вождем Ксенофон¬ та, если бы он не выказал так или иначе соответствующих знаний. 6 Курбатов А.А. Военное значение аристократии в архаической Греции // Античный мир и археология. Саратов, 1990. С.5; idem. Аристократия в 58
социально-экономическом развитии архаической Греции. Астрахань, 1994. С.25; Фролов. Ук.соч. С.304. 7 Курбатов. Военное значение аристократии... С.11. 8 Античная педагогика: теория и пути развития (анализ концепций) // PC Личность и общество в религии и науке античного мира (современная зарубежная историография). М., 1990. С.165 сл. 9 Фролов. Факел... С.305. 10 Искусство убеждения: генезис, развитие, методы исследования (обзор) // PC Методика и методология изучения античной культуры: культура классической Греции в зарубежных исследованиях.М., 1993. С.42. 11 Дж.Кеннеди указывает на такую специфическую черту греческой культуры, как ориентация на устное, а не записанное слово: даже в тех произведениях, которые с самого начала имели письменную форму — в трудах историков — действующие лица постоянно привносят речи. См.: Искусство убеждения... С.44. Та же тенденция характерна и для «Анабасиса». 12 Это представление Ксенофонта вполне соответствует учению Сократа. См.: Соблевский С.И. Комментарии // Ксенофонт. Воспоминания... С.284. 13 Об антитезе убеждение — насилие см. в: Риторика в духовной жизни Афин (анализ методологии) // PC Методика и методология... С.58-68. 14 М.Оссовская указывает на важность исследования антиобразцов, т.к. в культуре и нормообразовании «отмежевание от чего-либо играет нередко не менее важную роль, чем притягательность вымышленных или реальных личностей» (Оссовская М. Рыцарь и буржуа. М., 1987. С.30). 15 Как мы видим, в «Анабасисе» колос кагатос в самом общем смысле — доблестный и честный воин, поэтому вполне оправдан перевод М.ИМаксимовой «доблестные и честные». 16 О чувстве стыда у древних греков как о стимуле к действиям или отказу от них и о связи стыда с честолюбием см. Оссовская. Ук.соч. С.52; Зайцев А.И. Культурный переворот в Древней Греции ѴПІ-Ѵ вв. до н.э. Л., 1985. С.76-81. 17 Хейзинга Й. Homo Ludens. Μ., 1990. С.І08. 18 Фролов Э.Д. Жизнь и деятельность Ксенофонта // Ученые записки ЛГУ. 1958. Вып.28. 251. С.53; Соболевский С.И. Ксенофонт, его жизнь... С.273. 19 Оссовская. Ук.соч. С. 102. 20 Л.ИМаринович, предлагая переводить τά χρήματα как «имущество», а не «богатство», на наш взгляд вполне справедливо замечает, что при переводе, предложенном МЛМаксимовой, этому слову «придается слишком определенное значение, которого оно вообще не имеет» (Маринович Л.П. Греческое наемничество IV в. и кризис полиса. М., 1975. С.128). 21 Оссовская. Ук.соч. С.46, 102. Хейзинга. Ук.соч. С.111; он же. Осень Средневековья. С.75-76. 22 Маринович. Ук.соч. С.129-131; Фролов. Жизнь и деятельность... С.55-58. 23 Оссовская. Ук-соч. С.103. 24 Там же. С.49-50. 25 Хейзинга. Homo... С.111. 26 К.Хиндли исследует частную сферу действия самоконтроля — в любовных отношениях, но также отмечает важную роль этого принципа во всей жизнедеятельности образцового политика и стратега (Hindley С. Eros and military command in Xenophon // Classical Quart. Oxford. 1994. 44/ 2. P.347-366). 59
Т.ПЛисицына КУЛЬТ АРТЕМИДЫ В БРАВРОНЕ Для изучения культа Артемиды в Древней Греции комплекс сви¬ детельств, связанных со святилищем богини в аттическом деме Браврон, уникален по своему значению1. Во-первых, результаты раскопок на его территории показали, что расцвет религиозной активности в святилище приходился на вторую половину VI - V вв. до н.э., а с середины IV столетия начался явный упадок культового центра. Поэтому основная масса археологического материала иллю¬ стрирует ритуальную практику классического времени, в отличие, например, от находок в святилище Орфии в Спарте, в основном относящихся к архаике или римскому времени. Во-вторых, свиде¬ тельства античной традиции и археологические источники позволя¬ ют представить себе разнообразие обрядов как частного, так и по¬ лисного культа богини. Святилище Артемиды Бравронской представляло собой слож¬ ный архитектурный комплекс. Согласно недавно найденному ма¬ нускрипту, содержащему прежде неизвестную часть «Лексикона» Фотия, «святилище у реки Эрасин было устроено Писистратом»2. Но по данным раскопок культовая активность прослеживается в этом месте, по крайней мере, с VIII в. — времени организации боль¬ шинства культовых комплексов в Греции3. Наиболее ранние наход¬ ки сосредоточены вокруг расселины в скале, напоминающей пеще¬ ру или грот, и источника4. С именем Писистрата и его наследников связано скорее начало храмового строительства в святилище. Древнее основание главного храма относится к последней трети VI в. Это был дорический храм в антах, имевший характерную особенность планировки — неболь¬ шое помещение — адитон (άδυτον) — войти в которое можно было только из целлы. В 480 - 479 гг. храм был разрушен, а древнее деревянное изображение богини, согласно Павсанию, увезено в Сузы5. К середине V в. был уже выстроен новый храм на том же месте. Приблизительно в это же время было построено и неболь¬ шое здание около упоминавшейся выше расселины, которое руко¬ водитель раскопок И. Пападимитриу назвал «герооном Ифигении». Ученый считает, что первоначально кенотаф Ифигении находился в самом гроте, свод которого в первой половине столетия обрушил¬ ся, что и вызвало необходимость постройки нового культового зда¬ ния6. К V веку относится и прекрасно сохранившийся мост через небольшую речку, впадающую в Эрасин, по которому проходил путь праздничной процессии. Самое значительное сооружение комплекса — 60
П-образная стоя — была построена во второй половине века, в пе¬ риод активного строительства во многих аттических святилищах7. Декрет номофетов, относящийся к середине III в. и связанный с необходимостью проведения ремонта в святилище, упоминает еще помещения для слуг, гимнасий, палестру, конюшни8. В так называемых инвентарях — надписях, содержащих списки приношений в святилище, — упоминаются культовые статуи боги¬ ни. Так как для описания этих изображений используются шесть различных терминов, исследователи расходятся во мнениях, сколько же священных образов в действительности было в Бравроне. ТЛин¬ дере считает, что статуй было три - древнее, каменное и стоящее изображения9. Но КРомано, известный специалист по древнегре¬ ческим культовым изображениям, считает, что статуй было две — каменная, она же стоящая, и древнее деревянное изображение богини на троне (ксоан)10. Павсаний видел это деревянное изобра¬ жение богини, которое, согласно древней легенде, известной уже Еврипиду, привезла в Браврон Ифигения, бежавшая от тавров11. Древняя статуя Артемиды фигурирует и в легенде о похищении лемноссцами женщин из Браврона. По Плутарху, жители Лемноса, изгнанные с острова афинянами, повсюду возили с собой это изоб¬ ражение, пока не обосновались в городе Ликта на Крите12. Как уже говорилось, с середины IV в. отмечается упадок святи¬ лища. В это время комплекс сильно пострадал от наводнения13. Не¬ которые исследователи считают, что основная религиозная актив¬ ность была перенесена в святилище Артемиды на Акрополе14. Это святилище и вопрос о культовой активности в нем является одной из наиболее спорных проблем в исследовании культа Артемиды Бравронии. Дело в том, что богиня не имела храма на Акрополе, Павсаний упоминает лишь статую богини работы Праксителя15. Глав¬ ным сооружением священного участка, так называемого Браврони- она, располагавшегося рядом с Пропилеями, была стоя. Среди уче¬ ных нет единого мнения о дате постройки стой: большинство счи¬ тает наиболее вероятным, что она была сооружена во второй поло¬ вине V в.16, однако есть и другие точки зрения - VI или IV до н.э.17 Остается открытым и вопрос о предназначении этого сооружения. Р.Осборн отмечает недостаток следов культовой активности в этом святилище18. Достоверно известно лишь о перемещении части со¬ кровищ из Бравронского святилища на Акрополь в 416 году до н.э.19 Инвентари, перечисляющие богатства богини, тоже были найдены на Акрополе20. Несомненно, только одно: само наличие священного участка Артемиды на Акрополе свидетельствует о том, что изна¬ чально локальный культ приобрел в классическое время значение общеаттического21. О полисном характере культа богини свидетельствует и праздне¬ 61
ство в ее честь, которое, по-видимому, было ежегодным, но через каждые четыре года справлялось с особой торжественностью. Воз¬ можно, что его частью была «священная охота» - Ιερόν κυνηγέσιον22. За проведение пятилетнего празднества отвечали те же десять ίεροποιοί, которые ведали организацией Элевсиний, Гераклий, свя¬ щенного посольства на Делос23. Из упоминания в комедии «Мир» Аристофана следует, что церемония называлась θεωρία (тоже «свя¬ щенное посольство»)24. Судя по инвентарям, содержащим имена посвятителей даров в святилище, в процессии принимали участие жители весьма отдаленных демов25. Подобные процессии в загород¬ ные святилища имели политическое значение, символизируя связь их с центром полиса, единство территории26. Французская исследо¬ вательница ЛКаил так пишет об Артемиде: «сферой ее господства были не Афины, но Аттика, городская округа»27 . Вполне допусти¬ мо, что в образе древней богини дикой природы, святилища кото¬ рой чаще всего располагались за пределами города и вблизи есте¬ ственных границ (рек, морского побережья), со временем появил¬ ся, так сказать, политический аспект — покровительницы хоры, территории полиса за пределами городских стен28, хотя более яр¬ ким примером подобных представлений может служить скорее Ар¬ темида Агротера, а не Браврония. Интересно отметить, что на па¬ мятниках аттической вазописи VI века до н.э. — так называемой «вазе Франсуа» и диносе работы мастера Зофила из коллекции бри¬ танского музея — «градодержица» Афина и Артемида изображены вместе29. Возможно, что подобное объединение фигур двух богинь является художественным воплощением той же самой идеи, кото¬ рая была заложена и в бравронской процессии, и в основании Брав- рониона на Акрополе Афин — идеи единства Афин и Аттики. Посвятительные рельефы, найденные в Бравронском святили¬ ще, изображают участников празднеств30. Афиняне целыми семья¬ ми, вместе с маленькими детьми, идут к алтарю богини, неся дары, специальные корзины (κανουν) с принадлежностями для жертвопри¬ ношений, и ведут жертвенных животных, причем не только коз, как сообщает Гесихий31, но и быков. Очевидно, празднество было организовано по обычной греческой модели: главным ритуалом были процессия (πομπή) и жертвоприношение (θυσία) с последующей тра¬ пезой. В программу Бравроний входили также состязания рапсо¬ дов, что было распространенной практикой для крупных греческих празднеств, в том числе и в честь Артемиды32. Однако частный культ в святилище был в основном связан с девушками и женщинами. В святилище было найдено большое ко¬ личество типично женских приношений — украшений, зеркал, предметов, используемых в прядении и ткачестве. Инвентари так¬ же упоминают приношения украшений, женских одежд, даже шер¬ 62
сти33. Изображения на керамических сосудах, найденных в святи¬ лище, тоже в большинстве своем связаны с женщинами - это сце¬ ны свадеб и ритуальных танцев, изображения женщин, занятых прядением шерсти, мифологические сюжеты, связанные с похище¬ нием девушек, браком, рождением детей. Как отмечает Л.Каил, в сравнении с изображениями такого рода сцены из жизни мужчин (симпосии, занятия в палестре) крайне редки34. Женские обряды в бравронском святилище упоминаются у Геро¬ дота, в связи с уже известной нам лемносской легендой35. Ф.Якоби считает, что эта легенда «должна была подтвердить справедливость завоевание Лемноса афинянами. Это датирует ее возникновение последним десятилетием VI в.»36. То есть, в это время женские празднества уже были частью ритуальной программы святилища, что подтверждается и археологическими находками. Самым загадочным из ритуалов является обряд άρκτβία. Наибо¬ лее раннее упоминание о нем содержится в комедии «Лисистрата» Аристофана. Хор женщин, как бы подтверждая свое право на уча¬ стие в делах полиса, перечисляет ряд ритуальных функций, испол¬ нявшихся девушками до свадьбы: «Семи лет от роду я была арре- форой, потом, в десять лет, я молола муку для богини-госпожи, затем, одетая в шафрановое платье, я была «медведицей» (арктос) на празднестве Бравроний, и однажды, прекрасная девушка, я ста¬ ла канефорой в ожерелье из смокв»37. Существует несколько вариантов схолий к этому месту, объяс¬ няющих происхождение обряда. Основное их, содержание — это легенда об убийстве священной медведицы, последовавшем за этим гневе богини и учреждении по повелению оракула обряда άρκτβία во искупление содеянного. Легенда, несомненно, имеет характер этиологического мифа, призванного объяснить реалии культа. Афин¬ ские девушки должны были перед свадьбой приносить жертву боги¬ не и некоторое время проводить в святилище, нося одежды шафра¬ нового цвета, причем обряд характеризуется как некоторое таин¬ ство — μυστήριον. В одном из вариантов схолий говорится об избран¬ ных девушках, в другом — что «медведицей» должна была быть каждая из юных афинянок. Также упоминается, что сходный обряд существовал в святилище Артемиды Мунихии в Пирее. Несомненным представляется то, что обряд имел характер не¬ коего таинства, посвящения и был связан с предстоящим замуже¬ ством девушек. Артемида часто выступает как адресат особого жер¬ твоприношения перед свадьбой (προτβλβια)38. У Еврипида Ифигения, де знающая о реальной причине своего приезда в Авлиду, гото¬ вится принести подобную жертву перед свадьбой с Ахиллом39. Гре¬ ческие эпиграммы сообщают о том, что девушки приносили в дар Артемиде игрушки, пояса, гирлянды40. 63
Относительно «медведиц» и их ритуальной одежды до сих пор нет единого мнения среди исследователей41. Особенно много работ, посвященных этой теме, появилось после публикации ЛКаил фраг¬ ментов кратерисков - особых сосудов, использовавшихся в культо¬ вых целях в Бравроне и ряде других аттических святилищ Артеми¬ ды, а также фрагментов трех краснофигурных кратеров V а. из частной коллекции42. Росписи изображают девочек, одетых в корот¬ кие хитоны или обнаженных, бегущих с факелами или венками в руках к алтарю или пальмовому дереву. На одной из ваз под паль¬ мой изображен медведь, священное животное богини. Исследова¬ тельница считает, что эти изображения отражают реально суще¬ ствовавшие этапы инициационного обряда в Бравроне и других свя¬ тилищах Артемиды, а девочки — это Лрктоі, «медведицы». Разли¬ чия в иконографии девочек послужили поводом для выдвижения разнообразных гипотез о возрасте арктоі, а обнаженность некото¬ рых из них - о символическом значении сбрасывания ими одежд как ритуальном повторении жеста Ифигении перед жертвоприно¬ шением, как бы принесении себя в жертву, символической гибели перед переходом во взрослое состояние43. Наиболее взвешенной выглядит точка зрения РТамильтона, который предлагает не свя¬ зывать «медведиц» с изображениями на кратерисках и указывает на распространенность состязаний в-беге в культе женских божеств в Греции44. Именно в силу своей распространенности состязания, имев¬ шие место в святилище Браврона, не нашли отражения в письмен¬ ных источниках, которые фиксировали, как правило, необычное, загадочное в ритуалах (особенно это касается письменных источни¬ ков)45. Этот исследователь предложил также не сводить все имею¬ щиеся данные к некоему одному обряду, будь то арктеіа или «свя¬ щенная охота», подвергая сомнению достоверность источников, со¬ общающих что-то, не укладывающееся в конструируемую схему. С одним святилищем могло быть связано большое количество разно¬ образных обрядов46. Можно усомниться также в том, что в класси¬ ческую эпоху сохранялись инициационные обряды, характерные для обществ, находящихся на более ранней стадии развития. Опре¬ деленные ритуалы могли сохранять некоторые черты инициацион¬ ных, но имели уже иное социальное значение47. Мне кажется возможным привести в качестве аналогии брав- ронским обрядам ритуалы, о которых говорится в надписи IV в., содержащей сакральный закон города Кирены48. Этот закон регла¬ ментирует порядок исполнения обрядов в местном святилище Арте¬ миды в трех случаях: перед свадьбой, после свадьбы и перед рож¬ дением ребенка. Основное внимание уделено очистительным обря¬ дам в случае неисполнения установленных правил. С бравронским культом этот закон можно связать не только из-за имени богини 64
или сходства поводов для обращения к ней, но и благодаря упоми¬ нанию «медведицы» (άρκτος), которая здесь является служительни¬ цей богини, скорее всего ~ жрицей, получающей определенную часть жертвенного животного (голову, ноги и шкуру), а отнюдь не девушкой, совершающей обряд перед свадьбой49. В словаре Геси- хия «медведицей» могли называться «и животное, и жрица Артеми¬ ды» (каі то £ωον, και Ιέρεια της Άρτέμιδος)50. Возможно, что эти жрицы при выполнении определенных обрядов надевали маски, как мы видим на фрагменте краснофигурного аттического кратера V в., где женская фигура в маске медведя изображена рядом с Арте- мидой-охотницей, Аполлоном и Лето, причем жест женщины обо¬ значает обращение к божеству51. Л.Каил убедительно доказывает, что это изображение связано с бравронским культом. Некоторую сложность представляет присутствие рядом со жрицей юноши или мальчика в маске медведя. Возможно, что рисунок на вазе отража¬ ет некий обряд, связанный с культом Артемиды как куротрофы, покровительницы детей. Как будет показано ниже, такой аспект имелся в характере Артемиды Бравронии. Маски, видимо, имели охранительную функцию, что не кажется удивительным, если вспом¬ нить легенды о потере разума людьми, увидевшими изображение Артемиды52, и надевались не только жрицами, но и обращающи¬ мися к. богине при выполнении особых обрядов, где использовалось ее древнее изображение53. В киренском законе упоминается о том, что девушки, принеся Артемиде жертву перед свадьбой, остаются в святилище на ночь для сна (προνύμφιος ύπνος)54. Возможно, что в Бравроне существовала подобная практика. Для этого могла исполь¬ зоваться стоя, в которой были найдены остатки лож55. В литературе часто обращается внимание только на предсвадебный обряд в честь Артемиды, причем жертва или дар истолковываются как искупи¬ тельные при расставании с девичеством56. Однако, как показывает упомянутый закон из Кирены, к богине обращались и после свадь¬ бы. «Новобрачная должна сойти в Нимфейон к Артемиде, когда она пожелает на Артемисиях, но чем раньше, тем лучше...»57. Как от¬ мечает ЛКаил, среди женских даров, связанных с браком, в Брав¬ роне преобладают предметы (в основном специальные сосуды), использовавшиеся после основной свадебной церемонии, на второй день торжества, и их миниатюрные копии58, что может свидетель¬ ствовать о существовании здесь практики, сходной с киренской. Таким образом, в текстах схолий к Аристофану, видимо, были объединены исполнение избранными афинскими девушками роли жриц Артемиды (άρκτοι)59 и обращение к богине в связи с вступле¬ нием в брак большинства девушек. Возможно, что поводом для на¬ зывания последних тоже «медведицами» послужило использование масок медведей в церемонии жертвоприношения богине, которое 65
отличалось от обычного, «публичного» жертвоприношения олимпий¬ ского типа всеми участниками празднества Бравроний и соверша¬ лось в адитоне храма перед древним ксоаном богини60. Такой обряд вполне мог характеризоваться как таинство — рштг|ріоѵ. Хочется сказать еще несколько слов о шафрановых платьях «медведиц». Платья такого цвета, судя по комедиям. Аристофана, были распространенной нарядной женской одеждой и могли вообще не иметь сакрального значения в данном контексте61. С другой сто¬ роны, текст Аристофана позволяет понять действие «медведиц» не как облачение их самих в шафрановый наряд, но как несение этого платья богине (напрашивается аналогия с пеплосом Афины в Пана- финейской процессии62) или вообще как принесение цветов шафра¬ на в дар богине6*. В таком случае корни обряда уходят в глубокую древность. На фресках минойской эпохи, обнаруженных на острове Фера, изображен ритуал принесения девушками цветов шафрана (крокуса) в дар Богине-Деве, платье которой украшено такими же цветами. Среди ферейских фресок имеются также изображения жриц в меховой одежде, напоминающей медвежью шкуру64. ЛИ.Акимо- ва, изучавшая эти фрески, считает, что принесение в дар богине цветов ритуально эквивалентно приношению нового священного одеяния и имеет значение возрождения сакральной силы божества65. Интересно вспомнить в связи с этим, что в греческом эпосе эпитет крокоттеттХос («в пеплосе цвета шафрана») употребляется в основном по отношению к Эос, богине зари и начала нового дня66. Однако, существование в Бравроне обряда принесения богине нового пеп¬ лоса остается лишь предположением. Значительное место в культе Артемиды Бравронии занимали ритуалы, связанные с рождением и воспитанием детей. Женщины посвящали богине свои одежды в благодарность за благополучные роды67. Возможно, некоторые из этих одежд надевались на статую богини, согласно инвентарям, Артемида могла одновременно «но¬ сить» четыре - пять платьев68. Еврипид сообщает также о посвяще¬ нии одежд женщин, умерших в родах69, причем адресовались эти дары не самой Артемиде, а Ифигении, легендарной жрице богини, могила которой якобы находилась в святилище. Вопрос о существо¬ вании особого культа Ифигении в Бравроне - одна из самых слож¬ ных проблем, связанных со святилищем. Его нельзя рассматривать вне связи с проблемой наличия хтонических черт в образе самой Артемиды и ее идентификации с Гекатой. Такой подход требует анализа самого разнообразного материала, связанного с другими древнегреческими культами и религиозными представлениями, что выходит за рамки данной статьи. Среди изображений Артемиды, найденных в Бравроне, есть изоб¬ ражение богини с ребенком на руках70. Богиня представлена как коѵротрбфос, покровительница, «питательница» детей. С этой же ее 66
функцией связаны и многочисленные находки мраморных и терра¬ котовых изображений детей разною возраста (V - IV вв. до н.э.), выполненные с удивительной реалистичностью71. Выдвигалось пред¬ положение, что статуи девочек изображают «медведиц»72. Однако, находки большого количества статуэток детей мужского пола гово¬ рят о том, что, скорее всего, все изображения детей являются посвящениями их родителей в храм богини-куротрофы с целью обес¬ печить ребенку ее покровительство и защиту, что было распрост¬ ранено и в других святилищах73. Возможно, этой же цели служили и приношения в святилища детских одежд, зафиксированные в инвентарях74. Характерной чертой культа божеств-куротрофов были ритуаль¬ ные пиры (ббітгіюфоріа)75. Археологические раскопки выявили следы их проведения в бравронском святилище. Недалеко от стой было найдено большое количество фрагментов керамических сосудов для питья с простым декором. Компактное расположение находок сви¬ детельствует о том, что они были оставлены на месте сразу после использования76. Интересно отметить, что в представлениях греков медведь, свя¬ щенное животное Артемиды Бравронской, тоже связан с заботой о детях. Плутарх пишет: « А медведица, самый дикий и самый серди¬ тый зверь, рождает бесформенных и слабых, но, поскольку она языком, словно орудием, создает их формы, то, кажется, что она не только рождает, но и творит дитя»77. В мифах медведица вскор¬ мила своим молоком Аталанту, любимицу Артемиды78. Связь пред¬ ставлений о медведице как куротрофе с культом Артемиды про¬ слеживается на критском материале, где богиня почиталась в клас¬ сическое время в пещерном святилище Аркудия, в легендах свя¬ занном с медведицей, воспитательницей Зевса79. Таким образом, в бравронском культе отразились различные аспекты характера богини. Большинство ритуалов частного культа связано с представлениями об Артемиде как покровительнице де¬ вушек, помощнице в родах, куротрофе, широко распространенны¬ ми также в других областях Греции. Однако, наличие в облике богини другой черты - покровительницы сельской округи полиса, защитницы территории - позволило бравронскому культу превра¬ титься из локального в один из центральных полисных, в то время как большинство женских культов в демах сохраняли местный ха¬ рактер80 . ПРИМЕЧАНИЯ 1гГо Έργον της Αρχαιολογικής Εταιρβίας. Αβηναι, 1958— 1963; Papadimitriou J. The Sanctuary of Artemis at Brauron // Scientific American. 208.6 (1963) p. Ill - 120. 67
2 Отрывок из «Лексикона» процитирован в работе Delmousou D.P. The Theoria of Brauron // Early Greek Cult Practice. Stockholm, 1988. P. 256. 3 В ходе раскопок было обнаружено большое количество фрагментов керамики геометрического стиля. Основная их часть относится ко второй половине столетия. Расположение находок - в яме (bothros), а не случайное - свидетельствует о культовом предназначении керамики (Kahil L. Mythological Repertoire of Brauron // Ancient Greek Art and Iconography. Madison, 1983. R 232). 4 Έργον.... (1962) Σ. 31-32. 5 Paus. III. 16.8; Έργον... (1962) Σ. 33. e Papadimitriou I. Sanctuary... P. 115. 7 Έργον... (1960) Σ. 13. О датировках построек в Бравронском святилище см. также Boersma J.S. Athenian Building Policy from 561/0 to 405/4 BC. Groningen, 1970. P. 131. я Надпись опубликована в работе Linders Т. Studies in the Treasure Records of Artemis Brauronia Found in Athens. Stockholm, 1972. P. 71. 9 Linders T. Studies... P.14-15. М.Холлиншед считает, что особая планировка главного помещения храма также предполагает наличие трех культовых изображений (Hollinshead MJ3. Against Iphigeneia’s Adyton in Three Mainland Temples // AJA 89(1985). P. 435). 10 Romano I.B. Early Greek Cult Images and Cult Practices // Early Greek Cult Practice- P. 132. 11 Paus. 1.33.1; Eur. I.T. 85-92; 977-986; 1447-1448. У Еврипида с легендой о возвращении Ифигении и Ореста из земли Тавров связано основание еще одного аттического святилища богини — в Галах Арафенидских (современная Лутса). Святилище Артемиды Таврополы было исследовано археологами. Культ прослеживается с VIII до из. Обнаружено основание храма, довольно скромного по размерам и планировке периптера (кон. VI - V вв. до н.э.). Раскопки показали, что скромен был не только внешний облик храма, но и его ритуальное использование. Вероятно, святилище было центром локального культа (Τραυλός I. Треіс ναοί της Αρτβμιδος Αυλιδιας, Ταυροπόλου καί Βραυρονίας // Neue Forschungen in griechischen Heiligtümern. Tubingen, 1976. P. 203-204; Hollinshead M.B. Op. cit. P.435-437). 12 Plut. De mulier.virt. 247 b-e. Культ Артемиды на Лемносе был одним из центральных (См. Parker R. Artemis Lemnia //ZPE 99(1993) P. 122). Как отмечалось в литературе, легенда о странствиях лемноссцев связана с процессом колонизации (Malkin I. What is Aphidruma? // Classical Antiquity 10(1991) P. 85 n.30. В этой работе анализируется роль ксоана Артемиды Эфесской в основании города Массалии). Артемида связана с основанием колоний в легенде о возникновении города Бойи (Paus. 111.22.11-12). 13 Papadimitriou J. The Sanctuary... P. 120 14 Perlman P. Plato Laws 833e - 834d and the Bears of Brauron // GRBS 24(1983) p. 127-128. 15 Paus. 1.23.8. 16 Boersma J.S. Op.cit. P. 214 (после 437 года до н.э.) с библиографией; Wycherley R.E. The Stones of Athens. Princeton, 1978. P.134 (в середине V века). 17 Simon E. Festivals of Attika. An Archaeological Commentary. Wisconsin, 1983. P. 83; Kahil L. Artémis et le Brauronion // Hesperia 50(1981) P. 253-263 (VI век); Edmondson C.N. Brauronian Artemis at Athens // AJA 72(1968) P. 164-165 (IV век). 68
18 Osborne R. Demos: The Discovery of Classical Attika. Cambr., 1985. P. 154-155. 19 'Epyov... (1958) S. 37. 20 Osborne R. Op.cit. P. 155. 21 Mikalson J.D. Religion in the Attic Demes // AJPh 98(1977) P. 432. 22 Lib. Arg. Dem. XXIVJ.6; Din. In Arist. 12. 23 Aristot. Ath.Pol. 54.7. 24 Arist. Pax 873-874. 25 Osborne R. Op.cit. P.158-159. 26 Sourvinou-Inwood Ch. What is Polis Religion?// The Greek City. From Homer to Alexander. Ed. O.Murray, S.Price. Oxf.,1990. P. 310; Pettersson M. Cults of Apollo at Sparta. Stokholm, 1992. P. 118 (примеры спартанских культов). 27 Kahn L- Mythological Repertoire of Brauron // Ancient Greek Art and Iconography. Madison, 1983. P. 243. 28 В трагедии Софокла «Эдип-царь» Артемида названа «владеющей страной», «хранящей страну» (yaidoxov) сестрой Афины, словно в противоположность традиционному для последней эпитету ттоХюихос ( 160). 29 Stewart A. Stesichoros and the François Vase // Ancient Greek Art and Iconography. Madison, 1983. P. 54-55, 60-61; Kahil L. Mythological... P. 243. В дальнейшее время Артемида изображается на аттических вазах в основном с Аполлоном, что в литературе связывается с распространением культа Делосской триады в Аттике (См. Макаров И.А. Рец. на книгу Shapiro Н.А. Art and Cult under the Tyrants in Athens. Mainz,1989 // ВДИ 1993 № 3; Shapiro H.A. Athena, Apollo and the Religious Propaganda of the Athenian Empire // Religion and Power in the Ancient Greek World Uppsala, 1996. P. 101-113). 30 Kahil L. Artemis // Lexicon Iconographicun! Mythologiae Classicae. V. EL Zürich-München, 1984. № 459, 673, 974, 1127, 1036a (процессия, состоящая только из мужчин). 31 Hesych. s.v. Bpaupama èopTTj. 32 Hesych. s.v. BpavpojvLoic; Ringwood I.C. Local Festivals of Euboea, chiefly from inscription al Evidence // AJA 33(1929). P. 385-387. 33 Linders T. Studies... P. 11-28. 34 Kahil L. Mythological... P. 238, 240. 35 Herod VI.137-140. 36 Цит. no Osborne R. Op.cit. P. 162. 37 Arist. Lys. 641 - 647 со схолиями. 38 Burkert W. Homo Necans: The Anthropology of Ancient.Greek Sacrificial Ritual and Myth. Berkeley, 1983. P. 63 n. 20; Oakley J.H., Sinos R.H. The Wedding in Ancient Athens. Wisconsin, 1993. P. 12. 39 Eur. LA. 675-676. 40 Pearlman P. Plato Laws... P. 125; См, также Schob Theocr. II. 66; Suida s.v. AuaiCcovoc ywr|. 41 Kahil L. Mythological... P.235-238; Walbank M.B. Artemis Bear-Leader / / CQ 31(1981) P. 276-281; Pearlman P. Op.cit.; Lloyd-Jones P.H.J. Artemis and Iphigeneia // JHS 103(1983) P. 87-102; Sourvinou-Inwood Ch. Aristophanes Lysistrata, 647-649 //CQ 21(1971) P. 339-342. 42 Конкретное предназначение кратерисков неизвестно. В некоторых из них обнаружены остатки золы. На одной из упомянутых ваз такой кратериск 69
изображен лежащим на земле рядом с алтарем. (См. Kahil L. Mythological... Р. 236 - 238) Полный каталог фрагментов кратерисков, включая недавно найденные образцы из святилища Артемиды Мунихии в Пирее содержится в работе Hamilton R. Alkman and the Athenian Arkteia // Hesperia 58(1989) P. 449-472. 43 Схолии к Аристофану упоминают вариант мифа, согласно которому жертвоприношение Ифигении произошло не в Авлиде, а в Бравроне. У Еврипида Ифигения - первая жрица в этом святилище (Eur.LT. 1464-1467). Жест Ифигении - Aesch. Agam. 239. 44 Hamilton R Op.cit. P. 470. 45 Танцы женщин, повсеместно распространенные в культе Артемиды, изображенные на большом количестве фрагментов керамики, найденных в Бравроне, тоже не зафиксированы в письменных источниках, сообщающих о культе в данном святилище. 46 Ср. например, слова Павсания о празднестве Артемиды Стимфалийской: «при проведении праздника в Стимфале... стали не все совершать с надлежащей тщательностью, опуская многие из обрядов, установленных для этого праздника» (Paus. VIIL22.8-9). 47 Burkert W. Greek Religion. Cambr., 1985. P. 260. 48 SEG 9(1952) P. 72; уточненный английский перевод и комментарий в работе Parker R. Miasma: Pollution and Purification in Early Greek Religion. Oxf., 1985. Appendix 2. 49 B, 15 - 23. 50 Hesych. s.v. аркос. 51 Kahil L. Mythological... P. 238. 52 Ср. сообщение Павсания о ксоане Артемиды Орфии, который, по его мнению, тоже был привезен Орестом от варваров (Paus.III. 16.7-9) или описание изображения богини из святилища в Пеллене (Plut. Arat 32). 53 Нужно сказать, что существует и иное истолкование изображения на упомянутой вазе. Э.Симон считает, что изображен мифологический сюжет - превращение Каллисто в медведицу, а мальчик ~ это сын Каллисто, Аркас (Simon Е. Archaeological... Р. 87). 54 В, строки 2-7. 55 'Еруоѵ... (1961) S. 24; один из инвентарей также упоминает ложа (кХіѵаі), находившиеся в помещениях стой (Epyoi/... (1962) S. 24.). 56 Такое толкование встречается и в поздних источниках: например, в схолиях к Феокриту (И. 66-68 а-Ь). 57 В, строки 9-14. 58 Kahil L. Mythological... Р. 243. Исследовательница отмечает отличие состава женских вотивов в святилищах Артемиды и Афродиты, т. к. в последних чаще находят предметы, использовавшиеся в первый день свадебной церемонии (лутрофоры и т.д.). 59 У Павсания есть примеры исполнения девушками до вступления в брак жреческих обязанностей в других святилищах Артемиды (ПІ.17.4; ѴІІІ.5.11-12; ѴІІ.26.5). 60 Культовая легенда, связанная со святилищем Артемиды Мунихии в Пирее, сообщает о девушке, «спрятанной» в адитоне храма и принесении в жертву козы, одетой в женское платье вместо нее (Eusth. Comm, ad Нот. II. 1.517.18 — 20 61 Arist. Thesm. 138, 253, 1220. 70
62 Eur. Нес. 465-468. 63 Hamilton R. Op.cit P. 462-466 с указанием литературы. Можно вспомнить в связи с этим венок из цветов, который посвящает богине Ипполит (ЕигЛірр. 73; Д.Браунд считает это отражением реалий культа Артемиды Эвклеи - Braund D.C. Artemis Eukleia and Euripides' Hippolitus // JHS 100(1980) P. 185). 64 Marin atos N. An Offering of Saffron to the Minoan Goddess of Nature // Gifts to the Gods. Uppsala, 1987. P. 123-132; SSflund G. Cretan and Theran Questions // Sanctuaries and Cults in the Aegean Bronze Age. Stockholm, 1981. P. 202-203. 65 Акимова ЛИ. Ферейские фрески. Опыт реконструкции мифоритуальной системы. Рукопись докт. дисс.... Депонент РГБ. М., 1992. С. 41-46. 66 Садыкова Н.К. Цветообозначение у Гомера. Рукопись докт.дисс.... Депонент РГБ. М., 1975. С. 36. 67 Демина НА. Проблема демифологизации олимпийских богов (К эволюции образа богини Артемиды в греческой поэзии архаической и классической эпохи). Рукопись канддисс.... Депонент РГБ. Л, 1987. С. 16; Linders Т. Studies... Р. 11-12. Нельзя с уверенностью сказать, что в Бравроне существовала практика обращения к богине перед рождением ребенка, хотя приводившийся в качестве аналогии киренский lex sacra сообщает о подобном обряде. 68 Linders Т. Studies... Р. 12; Romano I.B. Op.cit. Р. 132. 69 Eur. I.T. 1465-1468. 70 Kahil L. Mythological... P. 234, fig. 15.3. 71 'Epyov... (1960) S. 16-17; (1961) S. 23-24,29. 72 Kahil L. Mythological... P. 237. 73 Price T.H. The type of the Crouching Child and the ‘Temple Boys' // BSA 64(1969) P. 95. 74 Linders T. Studies... P.12. 75 Price T.H. Kourotrophos. Cults and Representations of the Greek Nursing Deities. Leiden, 1978. P. 207-208. 76 Ibid. P. 207. Некоторые исследователи связывают ритуальное назначение стой с ролью Артемиды как покровительницы детей. И.Контис выдвинул предположение, что стоя служила своего рода приютом для детей-сирот, чьи матери умерли в родах. М.Холлиншед считает, что стоя предназначалась для ритуальных пиров (Hollinshead М.В. Op.cit. Р. 434). 77 Plut. Мог. 111.494с. Можно сравнить с этим описанием слова Платона о маленьком ребенке - «младенца надо лепить,... пока он гибок» (Plat. Leg.VII.789e) 78 Apollod. Ш.9.2. 79 Willets R.F. Cretan Cults and Festivals. N.Y., 1962 P. 275-277. Элеонора Беван упоминает статуэтки медведя, иконографически однотипные со статуэтками божеств-куротрофов, изображения на саркофагах, где медведь играет аналогичную роль (Bevan Е. Representations of Animals in Sanctuaries of Artemis and other Olympian Deities. Oxf., 1986. P. 21; Idem. The Goddess Artemis and the Dedications of Bears in Sanctuaries // BSA 82(1987) P. 19). 80 Mikalson J.D. Religion in the Attic Demes // AJPh 98(1977) P. 429. 71
ДРЕВНИЙ РИМ И.А.Гвоздева «FINIS» И «RIGOR» В АГРАРНОМ ПРАВЕ ДРЕВНЕГО РИМА Важнейшие категории римского аграрного права — собствен¬ ность и владение на землю в практике землепользования древнего Рима оформлялись пограничными рубежами, обозначевшими пра¬ вовой статус земельного массива. Граница поля закрепляла резуль¬ таты межевания для членов гражданского коллектива. Линия гра¬ ницы — finis, находившаяся под покровительством самого Юпите¬ ра, демонстрировала при разделе земель акт божественной воли (SRF, I, S.358). Ее святость обеспечивала неприкосновенность участка земли, что гарантировало социальную стабильность общества (Veig.Georg.1,125; Ovid.Met.1,135; Amor III, 8(7). Древнейший юридичес¬ кий памятник Рима — Законы XII таблиц — характеризует финис не только как пограничную линию, но и как сельскую дорогу опре¬ деленной ширины в 5 футов (2,5 метра) (Cic.De leg.1,21,55). Уже в архаический период финис не просто отделяла один участок от дру¬ гого, но и, обеспечивая проезд, создавала условия экономического функционирования земельной собственности. Пограничная линия должна была показывать не только резуль¬ тат распределения, но и так называемое «движение» собственнос¬ ти, т.е. куплю-продажу, наследование, дарение, аренду. На практи¬ ке изменения в землепользовании отражались в новом межевании земель, уточнении границ, обновлении их знаков. Именно это ста¬ новилось объектом судебных исков, в которых граждане осуществ¬ ляли свое право на часть гражданской собственности. Спор о границе — controversia — предполагает, что аргументы по защите рубежей своего поля могут изложить оба участника — adversarii. Controversia de fine становится частью римской судебной системы legis actio — древнейшей формы гражданского процесса в Риме, основанного на священных клятвах сторон и проводимого в форме строгого ритуала. Изменение судебного процесса и отход от ритуала не повлияло на значение finis, ее сакральность подчерки¬ валась Августом в начале империи при завершении оформления абсолютной собственности на землю (CAR, S.51)1. В имперский период пограничные споры, в отличие от вещных исков (in rem, vindicatio) сохранившие архаические черты и свиде¬ тельства о коллективной собственности, выделяются в особую груп¬ пу и называются actiones finium regundorum (D. 10.1,2,4,10). Им при¬ 72
дается такое большое значение, что появляется специальное на¬ правление в науке по землеустроению и аграрному праву. Авторы І-ІІ вв. Фронтин, Гигин Старший, Сикул Флакк и Гигин Громатик посвятили свои трактаты межеванию и анализу правового положе¬ ния земель, они составили Корпус римских землемеров (Corpus agrimensorum romanorum [CAR])2. Римские землемеры-агрименсо- ры изучали не только финис, но и еще одну границу — ригор (rigor, CAR, S.4,31). Они рассматривают ригор в том же правовом кон¬ тексте, что и финис, как границу — дорогу шириной в 5 футов (CAR, S.4-5). Реже упоминающийся в письменных источниках и по¬ этому менее изученный ригор, судя по данным археологии и аэро¬ фотосъемки был важным составным элементом римского землеуст¬ роения3 . В настоящее время известно несколько систем межевания в Риме4. Высшей и самой точной была центуриация, названная так по мере площади. Центурия создавалась лимитами, пересекающимися под прямым утлом через равное расстояние. Делители-лимиты служили общественными дорогами, они и образовывали на земле квадрат¬ ную центурию — единицу площади. Участки гражданам предостав¬ лялись в центуриях после жеребьевки и деления через финис (CAR, S.11-12). Другой системой межевания была скамнация — стригация (CAR, S.l,4;Liv.XL,34,2). Поле делилось на прямоугольники: скамны с длинной стороной в направлении Восток — Запад (scamnum), и стри¬ ги — полосы (striga), вытянутые с Севера на IQr (CAR, fig. 13 7а). Эти единицы площади ограничивались дорогой общественного значения, называемой — ригор. Каждая скамья или стрига после жеребьевки делилась на участки, отделяемые границей — ритором, с такой же шириной, как и у финис в 5 футов (CAR, S.61,66). В обоих случаях размежевание земельного массива на единицу площади до передачи участка гражданину предполагало расчет на modus, но с различными последствиями для владельца. Если центуриация создавала абсолютно жесткую межевую сетку (вид сверху представлял шахматную доску), то скамьи и стриги могли обходить сложности рельефа, располагаясь в удобном на¬ правлении, что создавало возможность маневра при делении пере¬ сеченной местности. Скамнация-стригация может рассматриваться как этап развития римской системы межевания от простого прямо¬ угольника к жесткой схеме деления площадей на квадраты, где modus-princip абсолютен. В обеих системах финис и ригор как об¬ щественные дороги открывали доступ к единице площади. Ригор, создающий участок, землемеры описывают как частную дорогу, поворачивающуюся под прямым углом и в проекции представляю¬ щую собой коленчатый вал (CAR, S.54, fig.l). Финис центуриации мог¬ ла ограничивать участок не только прямоугольной, но и пюбой 73
другой формы (CAR, fig.25-27). Анализ римского межевания в Ита¬ лии и провинциях показывает, что ригор создавал участок преиму¬ щественно прямоугольной формы, хотя скамья или стрита могла не соответствовать стандарту площади или ориентации (CAR, fig.77). Напротив, в центуриации точное направление прямых лимитов и обязательный модус центурии не исключают появления участка любой формы, ограниченного финне, хотя тенденция к прямоуголь- ности наблюдается (CAR, fig. 17,18). Обе границы — дороги создаются по одному принципу (CAR, S.4- 5). Каждый из двух соседей выделял от своего поля по 2,5 фута для дороги. Эти полоски частной земли после соответствующего обозна¬ чения превращаются в соседскую дорогу. Основным пограничным знаком у римлян считался межевой камень, названный в честь бога границ Термина (Plin.NH.16,5,15). Термин был материальным выра¬ жением священной клятвы (fides) собственников о неприкосновенно¬ сти границ (fines, rigor: CAR. S.4,30,58). Важно, что наиболее пол¬ ное описание обряда жертвоприношения и всего ритуала освяще¬ ния и установки Термина приводит Сикул Флакк — землемер и специалист по аграрным спорам (CAR, S.105). В каждом углу поворо¬ та финис ставился термин, содержавший надпись о владельце уча¬ стка, его размере и месте в центурии (CAR, S.164). В трактатах землемеров «финис» называется и другая граница, не выраженная сплошной линией и обозначениями. По мнению Си- кула Флакка финис может называться и условная линия, лишь на¬ меченная по признакам рельефа: отдельно стоящему дереву, груп¬ пе холмов, речке, пригорку, озеру (CAR, S. 107,108). Фронтин пола¬ гал, что неприкосновенность границы такого рода непременно дол¬ жна быть подкреплена священными клятвами, поскольку locus, т.е. земельный массив, ею намеченный, в равной степени может предо¬ ставляться гражданину и во владение, и в собственность (CAR, S.5). Здесь нет пограничной полосы и священных терминов, их роль, по мнению Гигина Старшего, выполняют специальные зарубки на де¬ ревьях (CAR, S.81,88). Сикул Флакк полагал, что такую же задачу выполняли на финис кучки мелких камней, называемые скорпиона¬ ми (CAR, S. 106-109). Специалист по римскому аграрному праву Ф.Т.Хинрикс считает, что такой вид финис обозначал владение ех iure Quiritium5. Действительно, у агрименсоров финис, намеченная по топографическим точкам, чаще выделяет locus — квиритский поссессий. Участок, окаймленный ригором, связывается землемерами с пря¬ моугольным fundus (CAR, fig Л-2). Ригор в системе скамнации — стри- гации имел отличное от финис обозначение: сплошная линия грани¬ цы представляла собой каменную ограду или обсаживалась тернов¬ ником (CAR, S.106,113-115). В углу, где на финис должен был стоять 74
термин, на ригоре достаточно было показать знак поворота, хотя каменный термин, обеспечивающий своей надписью полную гаран¬ тию точности ригора, был желателен (CAR, S.103,104). Технические эксперты — землемеры тщательно изучали вопрос об «исправлении и восстановлении ригора», именно в такой формулировке эта зада¬ ча была включена в практикум подготовки молодых специалистов. В сочинениях землемеров приведено много примеров по восстановле¬ нию прямого угла ригора, ведь экспертиза такого рода требуется в controversia de rigore на фундус6. Очевидно, что финис, обозначенный по рельефу, древнее риго¬ ра, более определенно вычленяющего участок для передачи в соб¬ ственность7 . Но в развитой центуриации именно термины на финис демонстрируют границу частной собственности внутри точно рассчи¬ танной квадратной центурии, где форма участка уже не влияет на межевую сетку всей площади. Технические отличия двух видов гра¬ ницы не меняли статуса ригора, который можно назвать вариантом финис. Поэтому в судебном процессе финис и ригор рассматриваются как одна категория: «De rigore atque de fine licet similem posuerit controversiam unamque eis condicionem esse firmaverit...» (CAR, S.60). В архаический период развития I С граница была инструментом индивидуального выражения гентильной собственности, поэтому ее обозначение по natura Іосі, подкрепленное клятвой, вполне обес¬ печивало прочность владения в рамках патрицианской civitas8. На практике участок и граница составляют единое целое, а в аграрном праве каждый из элементов землепользования выступает как само¬ стоятельная категория и объект судебного иска. Точность границы и определенность ее знаков долгое время оставалось единственным подтверждением прав собственности и владения до появления пла¬ нов межевания9. Расширение римского землевладения в период создания обще¬ италийского государства требовало более тщательной проработки обозначения границ. Поводом для controversia de fine становятся утра¬ ченные межевые камни; знаки поворота могут быть объектом иска в controversia de rigore (CAR, S.30-31). Но знаки межи могут быть предметом и самостоятельного иска — controversia de positione terminorum (CAR, S.4). Известно, что в Законах XII таблиц охраня¬ лась ширина финис. Так, все элементы границы вместе или по от¬ дельности становятся фигурантами в судебном процессе. Погранич¬ ный спор — controversia был предметом разбирательства гражданс¬ ких судов, решавших, что, собственно, является предметом иска — участок (in rem) или его обозначение10. Сведения Законов XII таблиц не уточняют развития процесса: «usus capionem XII tab. intra V pedem esse noluerunt.» (Cic.De leg.1,21,55) — поскольку финис нельзя захва¬ тывать и владеть ею по праву «давности», т.е. способом, которым 75
locus становился квиритским поссессием. Здесь нет указаний на вид границы и правовой статус участка, но usucapio создавало владе¬ ние на locus , природное обозначение которого по обычаю покои¬ лось на auctoritas11. Определение О.Берендса финис как частной до¬ роги, разделяющей два хозяйства, требует уточнений12. Частновла¬ дельческая сущность пограничного спора ярко проявляется в месте пересечения финис, но в этом случае в контроверсии участвуют более двух владельцев (CAR, S.4-5). В споре о confinium (угол поворо¬ та) арбитры — эксперты должны проявить все знания по землеус¬ троению и практические навыки, называемые ars. Ф.Хинрикс пола¬ гает, что все мастерство arbiter всегда направлено на поиски комп¬ ромисса13. Такая категоричность оспаривается Р.Кнютелем, сводя¬ щим деятельность арбитра к функциям третейского судьи, роль которого раскрывается в части процесса litis contestatio (объектив¬ ное состояния разбирательства до вынесения приговора14). Опреде¬ лить же характер иска по признаку вещного или пограничного в архаическом легисакционном процессе, где ритуальная форма была важнее сути, было затруднительно15. Для агрименсоров — авторов классического периода развития римского права наибольшую трудность представляли случаи, когда спорили (litigo) о землях, сохранявших следы архаического меже¬ вания, не имевших расчета, и деления (divisi), но переданных граж¬ данам в ассигнацию —assignatio in iugerium. Здесь участок iugerium создается с помощью финис или ритора и не имеет других гарантий. Поэтому решение контроверсии может быть только компромиссным (CAR, S.33). Гай считал, что poena архаического периода и выражала компромисс (Inst.4,17). Подтвержденное клятвами и авторитетом ком¬ промиссное решение только показывает неопределенное положе¬ ние исков о границе в архаическом судебном процессе. Они, явля¬ ясь вещными по сути, как пограничные контроверсии показывали принадлежность владельца к гражданскому коллективу, удовлетво¬ ряясь процессом legis actio sacramento. В период Республики преторы, расширяя практическое приме¬ нение норм I С в пограничных конфликтах по всей Италии, посте¬ пенно в своем правотворчестве обобщали этот опыт. С введением формулярного процесса характер иска стало определять решение магистрата, это требовало большей определенности и классифика¬ ции контроверсий. Теперь пограничные споры ведутся по вопросам (утраты межевого камня, изменения его положения, разрушение обочин ригора, восстановление финис или ригора), в которых обо¬ значены не гентильная характеристика или неприкосновенность, а признаки землеустроения. Преторская формула позволила изъять обстоятельства, не свя¬ занные с границей, и перенести их в контроверсию de loco. Этот вид 76
спора в литературе часто рассматривается как вещный16. Однако сами землемеры не противопоставляют de loco пограничным спорам. Ведь locus невозможно выделить из природной финис и такое поле — Ager arcifinius представляет собой землю, не измеренную и поде¬ ленную, но лишь обозначенную по внешнему рубежу (CAR, S.107). Ager arcifinius или просто Arcifinius в римском землеустроении и аг¬ рарном праве считается особым типом межевания земель обществен¬ ного фонда Ager Publicus (CAR, S.52-53). В контроверсиях по Arcifinius элементы финис не отделяются от земельного массива. В период Республики Arcifinius выражал общественную собственность PR в Италии, поэтому усиливается значение такой части преторской формулы, определяющей состояние неделимого предмета спора до решения суда — adiudicatio. Adiudicatio вводится в преторскую формулу при необходимости распределить общественное или неделимое имущество. Она показы¬ вает, что нормативы консервативного IС сохраняются и в преторс- ком праве, а членство в гражданском коллективе может быть важ¬ нее частной собственности. Постепенно дела по разделу общего имущества собирают в группе исков — actiones communi dividundo, контроверсии, связанные с возможностью восстановить границы между участками соседей, группируют в actiones finium regundorum (D. 10.1-2). Окончательная классификация произошла в классический период развития римского права17 . Процесс классификации про¬ сматривается и в сочинениях землемеров. Так, Фронтин считал нормы 1C — неприкосновенность и ширину „границы — сутью конт¬ роверсии о финис и ригоре и видел их неразрывную связь с контро- версией de positione terminorum. Анализируя древние ассигнации, Фронтин locus связывал с финис, a fundus с ритором. Важно, что в классический период центральным вопросом ста¬ новится спор о trifinium (confinium), который восстанавливали по документам межевания и ассигнации, составлявшимся в результа¬ те центуриации земельных площадей, но с сохранением ритуалов, подтверждавших сакральность пограничных обозначений (CAR, S.33). Частые повторы и дробная конкретизация случаев пограничных кон¬ фликтов у агрименсоров отражает эволюцию системы межевания и деятельность преторов по модификации 1C18. Комментатор Фронти- на автор IV в. Агенний Урбик для постклассического периода римс¬ кого права определяет контроверсию о ригоре как частноправовой иск, выводя его из a.f.r., поскольку объектом спора считает fundus, а земля рассматривается в категории in rem (CAR, S.58). Спор о тер¬ мине в углу участка получает другой титул «de termino moto» и разбирается на финис и ригоре по документам о межевании. От архаической эпохи сохраняется глагол — litigo, наряду с которым все чаще употребляется — ago. 77
Агрименсоры убедительно показывают, что только в центуриа- ции землемерный инструментарий способствует вычленению погра¬ ничного конфликта от вещного: это точный модус центурии и учас¬ тка, вид лимита и финне, термины, надписи, план-форма (CAR, S Л 62-163). В сложных спорах (на площадях с древними ассигнация¬ ми) магистрат, вводя adiudicatio, передает в суд in iure и мнение экспертов о неделимой собственности. О.Берендс рассматривает adiudicatio как технический термин в землеустроении19. Однако, этот термин не часто встречается в Корпусе землемеров и мнение Ф.Хин- рикса, не принимающего adiudicatio в качестве основного крите¬ рия а.£г. для классического периода представляется заслуживаю¬ щим внимания20. Ведь арбитр в формулярном процессе часто выс¬ тупает и как технический эксперт, и как iudex, на приговор которо¬ го оказывает влияние решение магистрата. В свою очередь претор опирался на мнение арбитра. Отсюда роль arbiter как эксперта гра¬ ниц и всех видов собственности резко возросла в классический пе¬ риод, особенно, с расширением римского землеустроения в Среди¬ земноморье. Подготовка формулы практически определяет ход процесса (Gai. 4, 42). Принятие формулы становится своего рода заключением до¬ говора сторон (эволюция от архаического компромисса), закреплен¬ ного авторитетом власти. Следы законотворческой деятельности пре¬ торов прослеживаются в спорных ситуациях о создании и удержа¬ нии владения (CAR, S.6). Очевидно, что точность формулы обеспечи¬ вала не просто решение конфликта, но и создание спокойствия в районе на долгое время. Пограничные конфликты сопутствуют развитию землепользова¬ ния в древности. Но римское аграрное право предприняло серьез¬ ные шаги по преодолению этого положения. В конце Республики законом трибуна Мамилия специально подтверждается ширина финис в 5 футов, что могло быть попыткой создания конструкции heredium и закрепить ее в праве (CAR, S.5; Bruns, Fontes, 8). В нача¬ ле империи Август в своих аграрных мероприятиях и законах еще раз обращается к святости и неприкосновенности ширины финис, превращая ее в основную категорию аграрного права, создающую абсолютную собственность на землю — dominium. Надписи на Тер¬ мине Data adsign ata в сочетании с планом межевания создавали пол¬ ную правовую гарантию для владельца (CAR, S. 120,160,164). После аграрных преобразований Августа пограничные споры сводятся в разряд локальных конфликтов. Хотя время от времени они еще возникают, но в обществе к ним теперь иное отношение: ущерб границе рассматривается не как святотатство, а как право¬ нарушение. Финис и ригор в пограничных спорах квалифицируются по обозначению на земле и в документах, сложные задачи подго¬ 78
товки контроверсии ложатся на технических экспертов. Авторы из Корпуса римских агрименсоров показывают, что римское государ¬ ство поставило подготовку таких специалистов на высокий уровень, что в свою очередь обеспечивало дальнейшее развитие аграрного права. ПРИМЕЧАНИЯ 1 Кузгацин В.И. Генезис рабовладельческих латифундий. М., 1976. С.141- 142. 2 Capogrossi-Colognesi L. I gromatici nella storiografia deirOttocento // Die römische Feldmesskunst. Göttingen, 1992. S.9-25. 3 Schulten A. Die Römische Flurteilung und ihre Reste. B., 1898. S.10; Caslagnoli F. La ricerche sui resti della centuriazione. Roma, 1058. P.21-25; Hinrichs F.T. Die Geschichte der Gromatischen Institutiomen. Wiesbaden, 1974. S.23-46. 4 Cadastres et espace rural. P.. 1983; Gabba E. Storia e política nei gromatici // Die römische Feldmesskunst. Göttingen, 1992. S.338-401; Moatti Cl. Archives et partage de la terre dans le monde Romain (II siècle avant — I siècle apres J.C.), P.1993; Campbell B. Surveyors in ancient Rome // JRS. VoLLXXXVI. 1996. P.74-99; Placido D. La chora y la oikoumena: la proyession geográfica del mundo colonial // Gerion. Madrid. 1997. №5. P.79-86. 5 Hinrichs F.T. Op.cit. S. 185. 8 Hinrichs F.T. Op.cit. S.39-42. 7 Catagnoli F. Op.cit. P.27. 8 Behrends O. Bodenhoheit und privates Bodeneigentum im Grenzwesen Roms // Die Römische Feldmesskunst. Göttingen, 1992. S.251. 9 Наиболее ранним из известных документов межевания был план раздела части Ager Campanus в/146 г. до н.э., выполненный на медной доске. Он был выставлен в Храме Свободы в Риме. 10 Behrends О. Op.cit. S.247. 11 Ibid. S.250. . 12 Ibid. S.245. 13 Hinrichs F.T. Op.cit. S.182-183. 14 Knütel R. Die actio finium regundprum und die ars gromatica // Die römische Feldmesskunst. Göttingen, 1992. S.298. 15 Hinrichs F.T. Op.cit. S. 184. 16 Бартошек M. Римское право. M., 1989. C.91; Knütel R. Op.cit. S.299. 17 Hinrichs F.T. Op.cit. S.191-193; — против О.Берендс, доказывающий, что regere было всегда. — Behrends О. Op.cit. S.245. 18 Knütel R. Op.cit. S.289. 19 Behrends О. Op.cit. S.247. 20 Hinrichs F.T. Op.cit.S.201-203.
В.О.Никишин ОТНОШЕНИЕ ЦИЦЕРОНА К ГРЕКАМ 1. Позитивные черты «национального характера» греков. Объективно греки для Цицерона всегда были носителями культуры (humanitas), распространившейся от них на все остальные народы (Qu. fr.I,l,27). Важнейшими составляющими этой культуры являлись науки и искусства (studia et artes. Ibid.28), в области которых грекам не было равных. Так, по мнению оратора, это «самый просвещён¬ ный народ» (eruditissima illa Graecorum natio. De orat 11,18), рассу¬ дительные (prudentes. Tusc.II,65) и «учёнейшие люди» (doctissimi homines. Cael.40. Cf. Lael.17; De orat.III,95; 137; De leg.1,7; De fin.II,68), «богатые не только дарованиями и учёностью, но и досугом и рве¬ нием к науке» (Graecos homines non solum ingenio et doctrina, sed etiam otio studioque abundantes. De orat. 1,22. Пер. Ф.А.Петровского). Искусства (artes) Цицерон также рассматривал в качестве той сфе¬ ры деятельности, в которой греки достигли исключительных резуль¬ татов (Наг. resp.19; Flac.9). Итак, оставив за римлянами приоритет в области гражданских добродетелей (De orat.III,137), оратор был вынужден признать пер¬ венство греков в сфере наук и искусств (ibid. Cf. Tusci,3; Наг. resp.19). В частности, он отдавал себе отчёт в том, что «жалкие латинские переписчики» (librarioli Latini. De legi,7) не могут быть достойными соперниками по перу огромного множества (multitudo) писателей (Tuscil.6), составивших славу греческой литературы (litterae Graecae. Cat.26. Cf. Flac.9). Отставание римлян от греков в области культуры Цицерон пытался объяснить тем, что Греция намного «старше» Рима (De re pubi,58; 11,18-19; Brut.39-41; 49; Orat.171)1. И только первен¬ ство в ораторском искусстве он считал безусловным достижением римской культуры, равным по значению бесспорному превосход¬ ству греков в философии (De oratHI, 69). Цицерон признавал позитивные результаты греческого культур¬ ного влияния на римское общество в течение ряда веков. В первую очередь это относится к наукам (disciplinae) и искусствам (artes. Arch.5; De re pub.II,34), а затем и к некоторым религиозным куль¬ там (Ѵегг. 11,5,187; De leg.II,36). В одном из писем к брату Квинту оратор высоко оценивает роль греческого образования в формиро¬ вании личности: «Поистине, мне уже не будет совестно признать, особенно при такой жизни и деятельности, когда никто не может заподозрить меня в бездеятельности или легкомыслии, что то, чего мы достигли, мы получили благодаря тем наукам и искусствам, ко¬ торые переданы нам в памятниках и учениях Греции. Поэтому, по- 80
яимо доверия вообще, с которым мы должны относиться ко всем, фоме того, мы, как мне кажется, особенно обязаны этому роду іюдей, т.к. по отношению к тем самым людям, на учениях которых лы воспитались, мы стремимся выказать то, чему научились у них» Qu. fri,1,28). Эти откровенные слова, на наш взгляд, красноречи- зее любых других свидетельств говорят о роли греческой культуры з жизни Цицерона. 2. Цицерон о «подлинной» Греции и «хороших» греках. Иде¬ алом для Цицерона-филэллина всегда оставалась древняя Греция [Craecia vetus. De orat.III,197; De re pub.II,9; De leg.II,39; Tusc.11,5)2, с именем которой он связывал расцвет литературы и искусства, военную славу и политическое могущество (Flac.64), а главное — «древнюю и достославную мудрость греков» (veterem illam excellentemque prudentiam Graecorum. De orat.HI, 95. Пер. Ф.А.Пет- ровского). Образованные римляне во времена Цицерона с величай¬ шим благоговением относились ко всему, что было связано с памя¬ тью о древней, т.е. «подлинной» Греции (Сгаесіае monumenta omnia. Fam.XIII,28b,2). К примеру, среди героических подвигов древности Цицерон называет Марафон, Саламин, Платеи, Фермопилы и Лев- ктры (De of fi, 61). В ту далёкую эпоху, по его мнению, в Греции жили люди, стяжавшие себе право называться великими (qui in civitatibus suis clari et magni fuerunt. De orat.II,19). Выдающимися греками Цицерон считал Фемистокла (Acad.II,2), Перикла (De off il,60), Эпаминонда (Tusci,4; De orat.III,13J) и Арата (De of fil,83). Из числа непререкаемых авторитетов древности в его произведени¬ ях неоднократно упоминаются Гомер, Демосфен, Лисий, Исократ, Геродот, Фукидид, а также величайшие философы — Сократ, Платон и Аристотель3. Что же касается современной ему Греции, то, по мнению орато¬ ра, она пребывала в состоянии глубокого упадка (Flac.62). Тем не менее он считал, что ещё сохранилась «настоящая и нетронутая Греция» (vera atque integra Graecia. Ibid.61), которую населяли «хо¬ рошие» греки — достойные (boni), образованные (docti) и скромные люди (pudentes. Ibid.9). Собственно, для него это и была «вся Греция» (cuncta Graecia. Pis.37). Географически её составляли Ахайя, Фесса¬ лия, Беотия, Афины (Аттика) и Спарта (Лакония. Ibid. Cf. Dom.60; Flac.lOO). Кроме того, к «хорошим» грекам Цицерон относил сицилий¬ цев (Ѵегг. 11,2,7), родосцев (Flac.lOO), массалиотов (ibid.), а также некоторые гражданские общины Малой Азии (Verr.II,1,63; Flac.71). Особенно благоприятно оратор отзывается об афинянах. Он вос¬ хищается Афинами (Att.V,10,5; VI, 1,26; De leg.H,36), называет их «украшением (flos) Греции» (De nat. deor.III,82), столицей (Brut. 332; De orat.III,43) и отечеством всех наук (illas omnium doctrinarum inventrices Athenas. De orati,13), где «возникли, а затем распрост¬ 81
ранились по всему миру культура (humanitas), наука (doctrina), религия (religio), земледелие (fruges), права (iura) и законы» (leges. Flac.62). Самих афинян Цицерон наделяет разнообразными достоин¬ ствами. По его словам, это «люди, владеющие словом и опытные в государственных и судебных делах» (diserti homines, Athenienses, et in re publica causisque versati. De orati,85). Они отличаются милосер¬ дием (Phil.V,14), блещут остроумием (De orat.II,217) и обладают ве¬ ликолепно развитым чувством прекрасного (Orat.25; De orat.III,43). Цицерон высоко оценивает «авторитет» (auctoritas) спартанцев и их предков, а также говорит о своём уважении и неизменно добром отношении к этой гражданской общине, которой, по его словам, он «всем обязан» (me ei civitati omnia debere. Fam.XIII,28b,l). Оратор превозносит государственное устройство спартанцев (disciplina. Flac.63. Cf. Tusci,102), которое ставит в один ряд с римским (De re pub.II,42), и восхваляет их образ жизни, благочестие и знаменитую воинскую доблесть (Flac.63; De off.1,61; Tusc.1,100-102; 11,34; 36; 46; V,42; 77; 98; De div.I,95-96)4. К сицилийцам Цицерон был особенно расположен, т.к. после 75 г. являлся их патроном (Att.II,1,5. Cf. ibid.XIV,12,l). В одной из веррин он так характеризует своих клиентов: «Их терпение (patientia), нрав¬ ственные достоинства (virtus) и умеренность (frugalitas) таковы, что весьма напоминают наши нравы, только прежние, а не те, что распространились теперь5. Ничего похожего на жизнь других гре¬ ков — нет ни праздности, ни роскоши. Напротив, преобладает тру¬ долюбие (labor) в общественных и частных делах, бережливость (parsimonia) и усердие» (diligentia. Verr.Il,2,7 cf. Ibid. 5,157). В описа¬ нии Цицерона сицилийцы предстают перед нами как люди, извест¬ ные своим острым умом и ловкостью в делах (ibid.3,20; 4,95; Brut.46; Tusci,15; Scaur.24; De oratII,217). Если родосцы (Rhodii) как островные греки занимают некое про¬ межуточное положение между малоазийскими («плохими») и бал¬ канскими («хорошими») греками (Orat.25), то массалиоты оценива¬ ются им даже не столько на уровне «хороших» греков, сколько вовсе за рамками этой схемы, т.е. принципиально иным образом. Массалиоты, по мнению Цицерона, являются «самыми верными и надёжными союзниками (fidelissima et gravissima auxilia. Font .45 ) Рима в Галлии. Он называет их «нашими клиентами» (nostri clientes. De re pub.1,43) и не устаёт восхвалять: «Государственное устрой¬ ство и значение (disciplinam atque gravitatem) этой общины, скажу я, по справедливости следует поставить выше государственного устройства и значения не только Греции, но, пожалуй, и всех на¬ родов» (Flac. 63. Cf. ibid.71). Очевидно, что в данном случае основной критерий оценки из сферы культуры (к примеру, в оценке афинян) переместился в сферу политики. 82
В отношении малоазийских греков следует отметить, что приме¬ нительно к ним цицероновы рассуждения о «плохих» и «хороших» греках носят крайне непоследовательный характер. С одной сторо¬ ны, оратор ясно даёт понять, что малоазийские греки — это «пло¬ хие» греки (Flac. 100), хотя и называет Азию «прославленной про¬ винцией» (clarissima provincia. Qu. fr. 1,1,9), состоящей «из такого рода союзников, который является самым культурным из всего рода че¬ ловеческого» (constat enim ea provincia ex eo genere sociorum, quod est ex hominum omni genere humanissimum. Ibid.6. Cf. ibid.42). С дру¬ гой — Цицерон выделяет из числа малоазийских греков те граж¬ данские общины, которые были традиционно лояльны по отноше¬ нию к Риму. Это относится, в частности, к жителям Лампсака и Аполлониды. Среди достоинств граждан Лампсака оратор отмечает их чрез¬ вычайно предупредительное отношение к проживающим в городе римлянам, а также то, что они являются «в высшей степени урав¬ новешенными и спокойными людьми» (maxime sedati et quieti), от¬ нюдь не расположенными к «какому бы то ни было насилию или бунту» (ad ullam vim aut tumultum. Verr.II, 1,63. Cf. ibid.81). Жители Аполлониды охарактеризованы Цицероном как «преданнейшие рим¬ скому народу» (amantissimi populi Romani) и «самые верные союзни¬ ки» (fidelissimi socii. Flac.71). По его словам, это «люди из всей Азии самые умеренные, самые благочестивые, наиболее далёкие от рас¬ пущенности и легкомыслия греков, отцы семейств, довольствующи¬ еся своим, земледельцы, сельские жители> они владеют землями как от природы плодородными, так и улучшенными усердием и об¬ работкой» (homines sunt tota ex Asia frugalissimi, sanctissimi, a Graecorum luxuria et levitate remotissimi, patres familias suo contenti, aratores, rusticani; agros habent et natura perbonos et diligentia culturaque meliores. Ibid.). Таким образом, даже среди «плохих» гре¬ ков оратор находит тех, кто, по его мнению, достоин имени «под¬ линной», древней Греции (Graecia veta) 6. Нельзя не упомянуть о связях Цицерона с греками-современни- ками и о тех отзывах, которые он оставил об этих людях. Следует отметить, что оратор довольно благожелательно и даже с уваже¬ нием относился ко многим из них. Среди последних были его на¬ ставники и друзья (familiares): философы Диодот (Brut.309), Федр, Филон, Патрон и Посидоний (De nat. deor.1,6; Fam.XIII,1,2-5), поэт Архий, которого Цицерон в 62 г. даже защищал в суде, а также просто знакомые интеллектуалы, с которыми у него были налаже¬ ны прекрасные человеческие взаимоотношения. Весьма любопытны отзывы Цицерона о некоторых из тех греков, с кем он был более или менее тесно связан. Так, превознося в рекомендательном пись¬ ме достоинства своего друга, Демокрита из Сикиона, оратор назы¬ 83
вает его первым (princeps) среди всех греков, т.к. «в нём есть нео¬ быкновенная честность, необыкновенная добродетель, необыкновен¬ ная щедрость и почтительность к тем, с кем его связывают узы гостеприимства» (est enim in eo summa probitas, summa virtus, summa in hospites liberalitas et observantia. Fam.XIII,78,l). Другого своего протеже, Лисона, Цицерон характеризует как «лучшего и благо¬ дарнейшего человека» (virum optimum gratissimumque. Fam.XIH,19,3. Cf. ibid.1-2; XVI,4,2). Среди положительных качеств вольноотпущен¬ ника Аполлония оратор наряду с учёностью называет верность, благоразумие, рвение и преданность (Fam.XIII,16,l-4). Некоторое время к нему был близок некий Дионисий, бывший раб Аттика и вольноотпущенник самого оратора, — как оказалось впоследствии, недостойный человек, которым поначалу Цицерон не уставал вос¬ хищаться и расточал безмерные похвалы (Att.IV,11,2; 14,2; 15,10; 18,5; 19,2; Ѵ,3,3; 9,3; VI,1,12; VII,4,1; 7,1). Подытоживая всё вышесказанное, можно отметить следующее: хотя Цицеронов идеал Греции и греков лежит в героическом про¬ шлом, тем не менее оратор выделяет «неиспорченную» Грецию и «хороших» греков среди своих современников. Что касается после¬ дних, то .благожелательное и уважительное отношение к ним Ци¬ церона подтверждает его репутацию филэллина, раскрывая её не только как любовь к греческой культуре, но и как расположение к её носителям-своим современникам, или по крайней мере к некото¬ рым из них7. 3. ФилэЛлинизм Цицерона. В одном из писем Цицерон говорит о себе как о филэллине (Att. 1,15,1). ГТайт убедительно показал, что это понятие означало для оратора прежде всего расположе¬ ние к современникам-грекам, а уже потом приверженность к гре¬ ческой культуре. В этом смысле слово «филэллин» (philellen) приме¬ нительно к самому себе или близким (к Аттику или брату Квинту) звучит в его устах как эвфемизм взамен одиозного Graecus или Graeculus8. Действительно, в речи «В защиту Флакка» оратор при¬ знаётся в собственном «пристрастии и расположении» к грекам (а genere isto. Flac.9). О формировании у него среди сограждан прочной репутации «грека», приверженного науке, свидетельствуют его соб¬ ственный рассказ о том, как он счёл возможным, ничуть не умаляя своей dignitas, говорить на филологические темы на народной сход¬ ке (Att,XV,15,2)9, а также сообщение Плутарха о том, что римс¬ кие плебеи презрительно именовали молодого Цицерона «греком» (Graicos) и «учёным» (scholasticos. Plut. Сіс.5). Сам он утверждал, что «интерес ко всему латинскому всегда сочетал в себе с интересом ко всему греческому» (semper cum Graecis Latina coniunxi. De off.I,l).B то же время Цицерон находил нужным время от времени публично дистанцироваться от греческой культуры10. Культивируя патриотизм 84
и «национальную идентичность», оратор в диалоге «О государстве» явно примерял на себя репутацию Сципиона Эмилиана как челове¬ ка «и не совсем чуждого учения греков, и не предпочитающего их нашим» (De re pubi,36. Пер. В.О.Горенштейна). Таким образом, Ци¬ церон, с одной стороны, с глубоким пиететом относился к греческой культуре, которой был многим обязан, а с другой — как в речах, так и в диалогах нередко всячески принижал значение её достиже¬ ний, пренебрежительно отзывался о ней, поносил тех самых гре¬ ков, которых называл «самым просвещённым народом» (eruditissima illa Graecorum natio. De orat.II, 18), и всё это ради того, чтобы путём унижения греков и их богатейшей культуры свести на нет прекло¬ нение римлян перед этой культурой и тем самым стимулировать их гордость за свою собственную!11 С этой двойственностью в отноше¬ нии оратора к грекам и их культуре мы встретимся ещё не раз. Цицерон признаётся в своей приверженности к занятиям наукой (otium. Arch.12). «Жить по-человечески» (humaniter vivere) означает для него вести «образ жизни, полный досуга» (ratio oti. Att.VTI, 1,5). Он воздаёт должное греческому образованию, считая, что оно луч¬ ше римского (Brut.310; 314-316; Orat.l2; De ora till,93-95). Перепис¬ ка оратора неопровержимо свидетельствует о том пристрастии, которое он питал к греческим книгам, а также об определённом интересе его к предметам искусства, в частности, к скульптуре (Atti, 1,5; 3,2; 4,3; 5,7; 6,2; 7; 8,2; 9,2; 10,3; 11,3; Ou. fr.III.,4,5). Сам он признавал, что вещи такого рода доставляли ему наслаждение (genus hoc est voluptatis meae. Att.1,9,2). Цицерон был в известной степени ценителем (Brut.70; De orat.III,26), но отнюдь не глубоким знатоком греческой живописи и скульптуры. Он был весьма посред¬ ственным собирателем произведений искусства, —собирателя, дей¬ ствовавшим по принципу: «числом поболее, ценою подешевле» (cf. Fam.VII,23,2-3). По-видимому, интерес Цицерона к таким вещам был поверхностным, а познания в этой области неглубокими12. Харак¬ терно, что иногда оратор резко дистанцировался от греческою ис¬ кусства, при этом едва ли сильно кривя душой. Как уже отмеча¬ лось, Цицерон был многим обязан греческой культуре. Огромное влияние на него оказали такие греческие авторы, как Платон, Аристотель, Феофраст, Феопомп, Дикеарх, Эратосфен, Клитомах, Карнеад, Панэций, Посидоний и другие13. Разумеется, оратор пре¬ красно знал и любил греческий язык и литературу. Цицерон отме¬ чал богатство (lingua copiosa. De fin.III,51. Cf. Brut.310; Tusc.II,35), «изящество (subtilitas) и утонченность» (elegantia. De orat.11,28. Cf. Flac.9) греческою языка. Сам он владел греческим так же хорошо, как и латынью (doctus sermones utriusque linguae. Brut.310), в чём нас убеждает уже та лёгкость, с которой он переходил с одного языка на другой (tum Graece, tum Latine. Att.IX,4,3. Cf. ibid.1,19,10; 85
20,6; Verr.11,4,147). По-видимому, Цицерон неплохо писал по-гре¬ чески, причём сам был очень высокого мнения о своих творениях, в частности, об истории памятного консульства 63 г., и вместе с тем очень хотел того, чтобы написанное им, в сущности, для греков было по достоинству ими оценено (Atti,19,10; 20,6; 11,1,2). После¬ днее было во многом мотивировано тщеславием оратора, прекрас¬ но отдававшего себе отчёт в том, что «произведения на греческом языке читаются почти во всех странах, тогда как труды на латыни ограничены своими, очень тесными, пределами» (Graeca leguntur in omnibus fere gentibus, Latina suis finibus, exiguis sane, continentur. Arch.23). Высокую оценку Цицерон давал также греческому красно¬ речию, которое, по его словам, было «тем единственным, в чём побеждённая Греция нас Превосходила» (quo enim uno vincebamur a victa Graecia. Brut.254). И хотя, по его мнению, от лучших образцов ораторского искусства греки опустились до напыщенного пустосло¬ вия (De orat.II,93-95), он всё же считал, что римлянам стоит много¬ му у них поучиться, для чего необходимо переводить речи гречес¬ ких ораторов на латынь (De opt. gen. orat. 18). Сам он неоднократно занимался переводами с греческого. Итак, на наш взгляд, не подлежит сомнению то, что Цицерон не только являлся поклонником, ценителем, а главное, знатоком греческой литературы14 (чего нельзя сказать, к примеру, о скульп¬ туре и живописи), но также был самым непосредственным образом к ней причастен, ибо сам писал по-гречески и поддерживал тесные контакты с целым рядом греческих интеллектуалов того времени. На этом основании Цицерона можно считать филэллином в полном смысле слова15. Что же касается его негативных и уничижительных отзывов о греках и греческой культуре в целом, то их следует отнести в значительной степени на счёт стремления оратора заста¬ вить своих соотечественников проникнуться гордостью и уважением к собственной культуре, отказавшись от слепого преклонения перед культурой греков16 . Эта сверхзадача Цицерона и обусловила его двойственное и противоречивое отношение как к самому культур¬ ному наследию Греции, так и к его носителям. 4. Негативные черты «национального характера» греков. Как уже отмечалось, отношение Цицерона к грекам было двойственным и противоречивым. Необычайно сильно развитое патриотическое чувство в конце концов подавило в нём те личные симпатии к гре¬ кам, которые были вызваны его приверженностью к их культуре, и стимулировало обратную реакцию, а именно стремление очернить и опорочить греков, этих давних наставников и вместе с тем сопер¬ ников римлян на поприще науки, литературы и искусства, дабы путём их унижения тем вернее подорвать абсолютное преобладание греков в области культуры и одновременно придать своим соотече¬ 86
ственникам больше уверенности в собственных силах17. Таким обра¬ зом, патриотизм оратора в данном случае (как, впрочем, и во мно¬ гих других) приобретает ярко выраженную «шовинистическую» ок¬ раску, которая проявляется, в частности, в гротескном заострении некоторых черт «национального характера» греков18. Итак, если Цицерон-филэллин расценивал греков как «самый просвещённый народ» (De orat.II,18), то Цицерон-патриот рассмат¬ ривал их как «данников» (vectigales) римлян (Qu. fr.I,l,33)19. В таком качестве они оказывались удобной мишенью для всевозможных «шовинистических» выпадов в их адрес20. Говоря о греках, Цицерон использовал немало оскорбительных слов и выражений, одним из которых было слово Graeculi («гречишки» или «гречонки»), с лёг¬ кой руки оратора ставшее с тех пор довольно употребительным среди латинских авторов21. Следует отметить, что он употреблял это слово не только в речах, адресованных самой широкой и от¬ нюдь не самой образованной аудитории, но даже в диалогах и один раз в переписке (Sest.HO; 126; Scaur.4; Flac.23; Verr.11,4,127; Mil.55; Pis.70; Post red. in sen.14; Phil.V,14; XIII,16; 33; Tusc.1,86; De orati,47; 102; 221; Fam. VII, 18,1), что, на наш взгляд, свидетельствует о его неподдельном энтузиазме в деле целенаправленного опорочения греков. Цицерон отмечает целый ряд таких особенностей «национально¬ го характера» греков, которые выставляют их в крайне невыгодном свете. Так, по его мнению, всем им свойственно «врождённое легкомыслие» (ingenita levitas. Flac.fr.222. Gf. ibid.24; 37; 57; 61; 66; 71; Lig.ll; Prov. cons.15; De fin.II,80; De orat.II,21; Qu. fr.I,2,4)23, которо¬ му он противополагает римскую «силу духа» (gravitas. Sest.141). Гре¬ ков отличают распущенность (luxuria. Flac.71), непостоянство (inconstantia. Ibid.66. Cf. ibid.36; De re pubi,5), беспечность (neglegentia. FarrLXVI.4,2), бестолковость (insulsitas. Rab. Post.36) и нелепость (ineptia. De orati,221; 11,17-18; 75-76; Tuse. I,86)24. «Болтливым» (loquaces) и «досужим» (otiosi, nugae) грекам с их «учёной пустотой» (erudita vanitas. Flac.fr.225 . Cf. De orati,47; 102; 105; 111,57; 94; 131; Orat.108; Mil.55; Sest.110; Verrii,1,63; Att.VI,l,15. Cp. с его положительными отзывами о культурном досуге: Arch.l2; Farn.VII,1,5) оратор противопоставля¬ ет скупых на слова и деятельных римлян (plena consiliorum, inania verborum. De orati,37. Cf. Mur.74), считавших досуг (otium), чаще всего понимаемый ими как праздность, недостойным гражданина времяпрепровождением (De off.III,l). Греки склонны разделять об¬ щепринятое мнение (publicam opinionem), вместо того чтобы имёть обо всём собственное суждение (Att.VI,l,18. Правда, оратор, как явствует из его признания, и сам иной раз этим грешил, cf. Cluent.142). Они бывают жестокими (Цицерон отмечает их crudelitas. Cf. Flac.24; 61; De re pubi,5; De off ill,46; Qu. fr.I,l,33), «сластолюби¬ 87
выми» (voluptarii. Pis.42) и «нечестивыми» (sacrilegi. Verr.II,3,69). Ци¬ церон считал, что их пороки (в частности, такой mos Graecus (Tuse.V,58), как гомосексуализм, Cf. ibid.IV,70) разлагающе влияли на римские нравы27. Впрочем, и здесь оратор необъективен и судит предвзято, порицая, к примеру, кутежи и попойки28 (Pis.22) или расточительство (Att.IV,7,1) греков и в то же время более чем снис¬ ходительно относясь к аналогичным порокам римлян (ibid. Cf. Flac.90). Так, Фальцидий, обвинитель Флакка, по мнению Цицерона, посту¬ пил в высшей степени предосудительно, промотав наследство не со своими соотечественниками, а на пирах у греков (qui patrimonium satis lautum, quod hic nobiscum conficere potuit, Graecorum conviviis maluit dissipare. Flac.90. Cf. Sest.l IO)*9. В качестве характерных особенностей греков оратор называет угодливость и приспособленчество (Qu. frJ,2,4. Cf. ibidi,16), а также «врождённое умение лгать» (ingenia ad fallendum parata. Ibid.2,4). По словам Цицерона, «в большинстве своём они лживы» (fallaces. Ibidi,16). Он утверждает, что это «народ, самый недобросовестный в своих свидетельских показаниях» (natio minime in testimoniis dicendis religiosa. Flac.23. Cf. ibid. fr. Cus. 2; ínMediol.30; 9-12; 17; 19; 36; 51), a потому им нельзя верить (Scaur.4; РЫ1.Ѵ,12. Правда, бывали и ис¬ ключения из общего правила. Cf. Balb.l 2). Греки ненадёжны в друж¬ бе (Fam.XIII,78,l; Qu. fri,l,16), за исключением тех, кто «достоин древней Греции» (qui sunt vetere Graecia digni. Qu. fr.I,l,16). По мне¬ нию Цицерона, Грецию погубили «разнузданность» (licentia), «без¬ рассудство» (temeritas) и «неумеренная свобода» (libertas immoderata. Flac.16. Cf. ibid.20). Вместо последней римляне дали грекам другую, более «умеренную», свободу (ibid.71), но, как известно, абсолютной лояльности с их стороны так и не добились — очевидно, из-за раз¬ ного понимания свободы. Ведь для греков это была их «автономия» (Att.VI,l,15), а для римлян — свой «протекторат» над подвластными народами (patrocinium orbis terrarum. De off.II,27)3í , и примирить эти два понимания было совсем не просто. Итак, на основании приведённых суждений Цицерона складыва¬ ется резко негативный и даже отталкивающий образ греков как этнолингвистической и культурной общности. В числе возведённых в абсолют отрицательных черт их «национального характера» у ора¬ тора фигурируют легкомыслие, изнеженность, непостоянство, бол¬ тливость, бестолковость, склонность к праздному образу жизни, жестокость, лживость и другие пороки. Цицерон нередко употреб¬ ляет по отношению к грекам оскорбительные слова и выражения, в частности, вошедшее с его лёгкой руки в оборот унизительное про¬ звище Graeculi. Таким образом, на примере этой характеристики греков в полной мере выявляется присущий Цицерону «шовинизм»- оборотная сторона его гуманистической философии, замешанной на. 88
космополитичном филэллинизме, — философии, которую всё-таки превозмогло удивительно сильное патриотическое чувство этого «римлянина из муниципия». 5. Цицерон о «плохих» греках. Современную ему Грецию Ци¬ церон рассматривал как Грецию периода упадка (Flac.62). Прежде всего это был упадок нравов (Сае1.40. Cf. De re pub.II,7-9), обусло¬ вивший негативное отношение оратора к грекам-современникам, которых он оценивал гораздо ниже их великих предков эпохи Пе¬ рикла (De orat.11,19)32. По его словам, «эти греки, рождённые в стране наук и горячо им преданные, так и иссякли в праздности и не толь¬ ко ничего не приумножили, но даже ничего из унаследованного достояния не сохранили» (illi nati in litteris ardentesque his studiis, otio vero diffluentes, non modo nihil acquisierint. Ibid.III,131. Пер. Ф.А.- Петровского). Итак, по большому счёту для Цицерона все греки- современники были «плохими». Тем не менее при ближайшем рас¬ смотрении это оказывается не совсем так. Цицерон выстраивает своеобразную иерархию современных ему греков (Orat.25). Согласно этой схеме, малоазийских греков (Caria, Phrygia, Mysia) он считает «плохими», а балканских (Graecia) —«хорошими», причём афиня¬ нам (Athenienses) среди них принадлежит совершенно исключитель¬ ное место. Наконец, островные греки, в частности, родосцы (Rhodii) занимают своего рода промежуточное положение между «плохими» греками и «хорошими» (ibid. Cf. De re pubH,8). Итак, «плохие» греки жили в Малой Азии (Flac.100)33. Побережье, которое они населяли, по образному выражению оратора, было «как бы пришито к зем¬ лям варваров» (ita barbarorum agris quasi íidtexta quaedam videtur ora esse Graeciae. De re pub.II,9). Во времена Цицерона эта террито¬ рия входила в состав римской провинции Азии (Asia), которую он называет «провинцией-развратительницей» (corruptrix provincia. Qu. frJ,l,19), известной своими испорченными нравами (depravates mores. Ibid.), распущенностью (luxuries. Flac. fr.Schol. Bob.11,134. Cf. Mur.12), легкомыслием (levitas. Flac.37) и другими пороками (flagitia. Mur.12). «Многолетнее рабство»(diuturna servitus. Qu. fr.1,1,16) и соседство с варварами обусловили худшие качества малоазийских греков. По мнению Цицерона, они отличаются легкомыслием (levitas. Flac.71. Cf. ibid.9; 19; 24; 66; Qu. fr.1,1,16; Fam.HI,10,7), распущенностью (luxuria. Flac.71), непостоянством (inconstantia. Ibid.66) и алчностью (cupiditas. Ibid.). Эти греки лживы (fallaces. Qu. fr.I,l,16), «привычны к чрезмер¬ ной угодливости» (ad nimiam assentationem eruditi. Ibid. Cf. ibid.2,4) и недостаточно надёжны в дружбе (neque tam fideles sunt. Ibidi, 16). Многим из них ненавистно само имя римлян (Flac.19; 61). Они на¬ глые (impudentes) и невежественные (inliterati. Flac.9), «наименее образованные и наименее разборчивые» (minime politae minimeque elegantes sunt. Orat.25). Одним словом, оратор даёт малоазийским 89
грекам крайне негативную характеристику и говорит о них с осо¬ бенным пренебрежением (Fam.XIII, 1,4-5). Правда, он признаёт, что даже среди этих греков возможны счастливые исключения (Verr.II,1,63; Flac.71; Qu. fr.I,l,16), а кроме того рекомендует со все¬ ми ними «обходиться ласково (liberaliter), лучших же привлекать гостеприимством и дружеским обхождением» (hospitio amicitiaque. Qu. fr.I,l,16. Cf. ibid.2,4). Помимо малоазийских греков, Цицерон подчас довольно крити¬ чески высказывается по адресу балканских и островных греков, а также сицилийцев и александрийцев. Так, он выражает недоверие ахейцам и эпиротам (Att,1,13,1), порицает за непостоянство и жесто¬ кость афинян (De re pubi,5; De off.111,46. Cf. De re pub.1,43-44; 111,44; De off1,85-86; Fam.1,9,18), критикует недостатки спартанцев (De off.1,64; 11,26; 77-80. Cf. Mur.74) и критян (Phil.V,14. Cf. Mur.74). Ора¬ тор также отмечает жестокость родосцев (Qu. fr.I,l,33), хитроумие и сутяжничество сицилийцев (Brut.46), наглость, лживость и бес¬ толковость александрийцев (Rab. Post.34-36)35. Несколько неожидан¬ ным может показаться появление в этом ряду афинян, спартанцев и сицилийцев, к которым, как уже отмечалось, Цицерон относился на редкость хорошо36. На наш взгляд, весьма показательны те негативные оценки, ко¬ торые оратор даёт конкретным личностям из числа тех греков, кого он сколько-нибудь близко знал. В частности, это относится к Гефе- стию из Апамеи, «легкомысленнейшему» (levissimus) Мегаристу из Антандра и Никию из Смирны, которых он называет «величайшими ничтожествами» (nugae maximae. Qu. fr.I,2,4); к Гераклиду из Темна, «человеку глупому и болтливому» (homo ineptus et loquax. Flac.42); к «самым дрянным гречишкам» (nequissimi Graeculi) Петрею и Мене- дему, гостеприимцам Цезаря (Phi 1 .XIII,33); наконец, к неблагодар¬ ному вольноотпущеннику Дионисию, от которого в своё время Ци¬ церон был в полном восторге, а впоследствии совершенно разочаро¬ вался (Att.VII,18,3; VIII,4,1-2; 10; IX,12,2; Х,16,1). Таким образом, отношение Цицерона к «плохим» грекам одно¬ значно негативное. В то же время он далеко не всегда последовате¬ лен в том, что касается критериев деления греков на «плохих» и «хороших». Так, с одной стороны, оратор, чей идеал Греции лежит в героическом прошлом, как будто бы считает «плохими» всех со¬ временных ему греков. С другой — среди греков-современников он выделяет и «плохих» (малоазийские греки), и «хороших» (афиняне, спартанцы и др.), но вместе с тем находит счастливые исключения у первых и поводы для порицания — у вторых. Тем не менее такая непоследовательность и в известной степени противоречивость оце¬ нок Цицерона отнюдь не ставят под сомнение наш главный вывод, а именно: в конечном счёте для Цицерона все греки были «плохими» в 90
их сопоставлении с римлянами. К такому закономерному итогу ора¬ тор пришёл в результате поиска римской «национальной идентич¬ ности». 6. Цицерон о греческой культуре. Римляне испытывали своего рода «комплекс неполноценности» по отношению к «учёным грекам» и, сознавая их превосходство в области науки, литературы и ис¬ кусства, подчас довольно резко реагировали на высокомерное по¬ ведение (insolentia) своих искушённых наставников37, декларативно выражая своё презрение к их «учёной зауми», — но втайне восхи¬ щаясь и завидуя высокой образованности греков (cf. De orat. 11,60,153). Столь противоречивые чувства питали к грекам представители рим¬ ской элиты — образованные люди, филэллины вроде Цицерона, в которых, помимо пристрастия к греческой «учёности», было слиш¬ ком сильно развито «национальное» чувство собственной исключи¬ тельности. Так, плохо скрытые обида и досада за невежество своих соотечественников наряду с завистью и ревностью по отношению к образованным чужакам-грекам отчётливо просматриваются в сло¬ вах Цицерона, высказанных устами Марка Антония в диалоге «Об ораторе» (55 г.): «Разве кто-нибудь из греков поверит, будто наш брат и сам способен что-то понять? Впрочем, мне-то, пожалуй, не в тягость, я их всех довольно легко и терплю, и переношу: ведь иной раз их послушаешь — и услышишь что-нибудь занятное, а иной раз послушаешь — и перестанешь жалеть о собственном неве¬ жестве» (De orat.II,77, Пер. Ф.А.Петровского). Более того, по его сло¬ вам, вся наука (doctrina) грекам просто смешна (perridicula. Ibid.). Большинство римлян-современников Цицерона крайне негативно относилось к грекам и их «учёности» (Cf. ibid.4), что выражалось в презрительных насмешках и третировании «учёных греков», равно как и их последователей из числа римских граждан (Cf. Plut. Cic. 5). Оратор, как правило, высказывался в унисон с такими настроения¬ ми (Post red. in sen.14; Prov. cons.14-15; De off.III,l; De re pub.III,6; Sest.110; Orat.108; Mil.55; Att.VI,l,15; Fam.VII,16,3), хотя сам нео¬ днократно признавался в своей приверженности к занятиям наукой «всей душой и всеми помыслами» (toto animo atque omni cura. Att.II,5,2, Cf. ibid.1,18,3; 11,12,4; Fam.XV,4,16; De off.1,1-3). Противоречивость высказываний Цицерона по поводу его отношения к культурному досугу (otium) налицо: с одной стороны, он порицает сам факт уг¬ лубления в научные изыскания (De orat.1.102; Verr.II,1,63; Sest.110), а с другой — хвалит «образ жизни, полный досуга» (ratio oti), назы¬ вая это «жить по-человечески» (humaniter vivere. Farn.VII,1,5. Cf. Arch. 12). В одной из веррин оратор пренебрежительно отзывается о гречес¬ ком искусстве, демонстрируя слушателям своё —подлинное или мнимое —невежество в этой области (Verr.II,4,4-5; 13; 132-135). 91
Словно забыв о собственном собирательстве греческих книг и пред¬ метов искусства (Att.1,1,5; 3,2; 4,3; 5,7; 6,2; 7; 8,2; 9,2; 10,3; 11,3 etc.; Qu. frill,4,5; Brut.70; De oratJII,26-28), он, подобно Катону Старше¬ му» осуждает тех представителей римской элиты, которые привык¬ ли восхищаться вещами такого рода (Раг.36-38)38 . По его словам, такой человек является «рабом всевозможных предрассудков» (ineptiarum. Ibid.37). Цицерон критически отзывается о греческой комедии (De re риЬІѴДІ)39, а также указывает на недостатки гре¬ ческого воспитания и образования (ibid.3-4; De off.1,130; De orat.II,21; Tusc.IV.70; Prov. cons.15. Cf. Arch.12; Mur.63). Получивших греческое образование соотечественников, таких как Луций Геллий Поплико- ла (Sest.H0) или Тит Альбуций (Prov. cons.15; Brut.131; Tusc.V,108), он награждает прозвищем «греки» или «гречонки»-уничижительным аналогом эвфемизма «филэллин» (De orat.1,221; De fin.I,8-9)40. Это последнее понятие (philellen) оратор относил на свой счет (Att.1,15,1) и на счёт своих близких — брата Квинта, которому он в одном из писем напоминал о полученном ими обоими греческом образовании (Qu. fr.1,1,28), и Аттика, который в его глазах уже совершенно срод¬ нился с афинянами (Atti,16,4). О традиционно настороженном, а подчас и враждебном восприя¬ тии римлянами греков и их культуры свидетельствует, в частно¬ сти, предубеждение многих из них в отношении греческого языка и одежды. Так, Цицерон приводит мнение своего деда о римлянах, знающих греческий язык: «Кто лучше всех знает по-гречески, тот и есть величайший негодяй» (ut quisque optime Graece sciret, ita esse nequissimum. De orat.11,265. Пер. Ф.А.Петровского). У нас есть все основания полагать, что это мнение разделялось многими совре¬ менниками старшего Цицерона. Самому оратору пришлось однажды оправдываться в том, что на Сицилии он, выступая перед местны¬ ми сенаторами, говорил по-гречески, что считалось недостойным (indignum facinus) римского промагистрата (Verrii,4,147)41. Анало¬ гичным образом вызывало неодобрение появление римского граж¬ данина на публике в греческом плаще (pallium) вместо тоги (toga), особенно среди греков. На то, что в эпоху Цицерона семантика одеж¬ ды на уровне межэтнических отношений играла весьма важную роль, указывает, в частности, упоминание оратора в одной из филиппик о демонстративном переодевании судьи-грека (Graeculi iudicis modo palliati, modo togati. Phil.V,14). В своё время Цицерону довелось оп¬ равдывать Рабирия Постума за то, что тот в Александрии облачил¬ ся в плащ вместо тоги (palliatum fuisse, aliqua habuisse non Romani hominis insignia. Rab. Post.25. Cf. ibid.26-27)42. Сам он в свою очередь в одной из веррин обвинил Гая Верреса в том, что тот, будучи римс¬ ким претором, носил пурпурный плащ и тунику до пят (praetor populi Romani cum pallio purpureo tunicaque talari. Ѵегг.П,5,86. Cf. 92
ibid.137), что считалось, помимо всего прочего, ещё и признаком изнеженности (luxuria). Цицерон противопоставляет греческой «учёности» традиционные римские ценности, утверждая абсолютное превосходство римлян над остальными народами в области гражданских добродетелей в пику преобладанию греков в сфере науки, литературы и искусства. По его словам, «в том, что даётся людям от природы, а не от науки, с нами нельзя сравнить ни греков, ни какой-либо другой народ. Была ли в ком такая сила духа (gravitas), такое постоянство (constantia), великодушие (magnitudo animi), благородство (probitas), честь (fides), такая выдающаяся доблесть (virtus) во всём, сопоста¬ вимая с той, что была у наших предков?» (Tusc.1,2). Он говорит о превосходстве римских нравов (mores), обычаев (instituta vitae), законов и установлений (resque domesticas ас familiaris. Ibid.). Имен¬ но в Риме, по мнению оратора, «зародились сила и величие духа» (orta mihi gravitas et magnitudo animi videtur), от которых греки с их «легкомыслием» были бесконечно далеки (Sest.141)43. В том же ряду неоспоримых преимуществ римлян перед греками стоит и те¬ зис Цицерона о превосходстве римского государственного устрой¬ ства над греческими полисными конституциями и римского права — над греческим (De re pub.II,2; De orati,197. Cf. De orat.11,154; De off.11.79-80). Правда, он признаёт, что греки сохраняют свои законы лучше, чем римляне (De leg.III,46). Здоровый прагматизм римлян оратор^ противопоставляет пусто¬ му теоретизированию греков, совершенно оторванному от практики и реальной жизни (De orati,37; 47; 11,75-76; Ш,57-58; De re pubi,36; Scaur.3). По его мнению, этот прагматизм проявляется и в точных науках, и в занятиях философией (Tusci,5; IV,5), а особенно в ора¬ торском искусстве, которое Цицерон именно по этой причине ста¬ вит выше греческого (De orat.1,15; 253; 11,78-84; 111,69; Brut.118; 254; 289; De offII,66). В последнем он порицает напыщенное пустос¬ ловие и страсть к украшательству, когда «в иных мыслях благозву¬ чия и сладости больше, чем пользы или необходимости» (magis venustae dulcesque sententiae quam aut necessariae aut interdum utiles. Brut.326. Cf. De orat. II ,93-95): Цицерон вообще (по крайней мере на словах) отдавал предпочтение «обыкновенному здравому смыслу» (mediocre ingenium) перед «изысканной наукой» (ars exquisita. De orat.II, 175). Поэтому, в частности, римский здравый смысл (mos Romanus. Fam.VII,5,3. Cf. ibid.16,3) как подлинная мудрость (prudentia. De orat.11,4. Cf. CaeL40) он ставил много выше греческой «учёности» (Verr.II,4,134-135), что должно было, по-видимому, означать пол¬ ное торжество «истинных» римских ценностей над «ложными» гре¬ ческими. Как уже говорилось, в душе оратора боролись два противоречи¬ 93
вых чувства: приверженность к греческой культуре, а также лич¬ ные симпатии к грекам, с одной стороны, и чрезвычайно сильное патриотическое чувство, с другой (Cf. orat.23; Tusc.IV,l). В конечном счёте победил патриотизм. Цицерон постарался скрыть своё увлече¬ ние греческой культурой, выдвинув на первый план прославление всего римского: «Но что это я всё о греках? Не знаю почему, но мне всё же больше нравится наше, римское» (sed quid ego Graecorum? Nescio quo modo me magis nostra delectant. De div. 1,55. Пер. М.И.Рижского). Оратор дерзнул бросить вызов грекам даже в той области, в которой их абсолютное преобладание никогда преж¬ де никем из римлян не подвергалось ни малейшему сомнению, а именно в области наук и искусств. Так, Цицерон утверждает, будто «всегда придерживался того мнения, что наши соотечественники во всём и сами могли делать открытия лучше, чем греки, и заим¬ ствованное от них умели совершенствовать, если только находили это достойным своих трудов» (Tusci, 1. Cf. ibid.IV,2; De re pub.II,30). Сам он был убеждён в том, что не .уступит грекам «даже в богат¬ стве слов»(ut а Graecis ne verborum quidem copia vinceremur.De nat. deor.1,8), несмотря на то что идеалом Цицерона-оратора было «изо¬ билие мысли при наименьшем количестве слов» (plen а consiliorum, inania verborum. De orati,37). Более того, он пытается доказать, что латинский язык своим лексическим богатством превосходит гре¬ ческий (De fini,10; III,5. Cf. Tusc.III,10; IV,36; De div.1,1; De orat. 11,18; FamlX,24,3; Cat.45). Явно увлёкшись собственным антигре- ческим пафосом, Цицерон заявляет, что римлянин должен знать родной язык, тогда как греческий ему знать вовсе не обязательно (De off.1,1 И)44. В то же время оратор прекрасно отдавал себе отчёт в том, что именно плохое знание языка в значительной степени препятствовало грекам и римлянам обрести взаимопонимание, что принесло бы их общей культуре гораздо больше пользы, нежели прежняя глухая конфронтация, к сохранению и даже усилению ко¬ торой приложил руку и Цицерон. В результате он с сожалением констатирует: «Римляне почти не знают по-гречески, а греки по- латыни. Поэтому они глухи к речи друг друга. Так и все мы совер¬ шенно глухи к тем .бесчисленным языкам которых не понимаем» (Tusc.V,116). В подтексте этой фразы читается подлинно гуманисти¬ ческий призыв оратора к двум народам расширять культурное про¬ странство с помощью изучения языка друг друга а рамках развития диалога двух культур. Наконец, Цицерон бросил вызов грекам в области философии (cf. De finí,5). Свою задачу он видел в создании доступных широкому читателю пособий по философии на латинском языке, чтобы рим¬ ляне более не нуждались в аналогичных книгах, написанных гре¬ ками (cf. de div.II,5; Tusci,1-4; 11,5-6; 26; ІѴД-6)45. По мнению оратора, 94
современная ему греческая философия пребывала в глубоком упад¬ ке (Cael.40-41; Att.V,10,5). Кроме того, ѳц считал, что многие гре¬ ческие философы рассуждают «о вещах известных и очевидных» (de rebus notis et illustribus), причём делают это совершенно бес¬ связно и невразумительно (De orat.11,61). Поэтому Цицерон полагает важным не только изложить на латыни начала философии (De nat. Deor. 1,7; Fin.III,5. Cf. ibid.V,96) и тем самым познакомить с ней рим¬ лян (De off. 1,1; 11,5), но и побудить соотечественников всерьез ею заняться (De div.II,l). В этой связи следует отметить, что, пытаясь примирить между собой «установления предков» и «философские учения», оратор тем не менее подчёркивал безусловный приоритет гражданского долга перед «благороднейшими занятиями и науками» (De re pub.III,5-6). Таким образом, стремясь перехватить у греков инициативу в области занятий философией и наукой вообще, Цице¬ рон в то же время заявляет о своей приверженности традиционным римским, ценностям и в первую очередь-гражданской добродетели (virtus). Итак, отношение Цицерона к греческой культуре, как и к её носителям-грекам, было двойственным и противоречивым46. С од¬ ной стороны, он пренебрежительно отзывался о греческом искусст¬ ве, недвусмысленно давая понять соотечественникам, что увлече¬ ние творениями греческих мастеров недостойно римского гражда¬ нина; порицал склонность некоторых риарян, получивших гречес¬ кое образование, к научным изысканиям, за что презрительно име¬ новал их «греками» или «гречонками» (Graeculi); утверждал, что философия и ораторское искусство греков пребывают в состоянии глубокого упадка, потеряв всякую связь с реальной действительно¬ стью, и противопоставлял греческой «учёной пустоте» (erudita vanitas) прагматизм, здравый смысл (mos Romanus) и традиционные ценно¬ сти римлян (gravitas, constantia, fides, virtus etc.); наконец, заяв¬ лял, что латинский язык своим лексическим богатством превосхо¬ дит греческий, который, по его мнению, римлянину не следовало знать вовсе. С другой стороны, оратор был в известной степени це¬ нителем и собирателем, хотя и заурядным, предметов греческого искусства; получив греческое образование и, считая себя филэлли- ном, он признавался в своём пристрастии к греческой философии и к занятиям наукой вообще; наконец, будучи прекрасным знатоком греческого языка, он не мог не осознавать бедности словарного за¬ паса родной латыни в сравнении с тем богатейшим лексическим кла¬ дезем, который представлял собой язык греков. В Цицероне боро¬ лись два противоречивых чувства: необычайно сильно развитый патриотизм, замешанный на традиционализме и консерватизме этого человека, и филэллинизм, питаемый его органической вовлечённо¬ стью в греческую культуру47. В конечном счёте одержало верх чув- 95
ство «национальной идентичности», являвшееся, по сути, лейтмо¬ тивом мироощущения Цицерона на протяжении всей его сознатель¬ ной жизни. И даже пытаясь (в частности, в диалоге «Об ораторе») примирить друг с другом «установления предков» и «философские учения», оратор заявил о своей безусловной приверженности рим¬ ским традиционным ценностям, которые в его глазах обладали аб¬ солютным приоритетом перед философией и другими атрибутами греческой культуры. 1. См.: M.A.Trouard Cicero's attitude towards the Greeks. Diss. Chicago, r, !нии Греции на древнюю и современную, а греков-на «хороших» и «плохих» см.: J.P.V.D.Balsdon. Romans and aliens. L., 1979, p.38-40. 3. Cm.: M.A.Trouard, op. cit., p.3-16. 4. Cm.: A.La Penna. Cicerone fra Sparta e Atene//Ciceroniana. Hommages a K.Kumaniecki. Leiden, 1975, p.129-139. Идеализируя Спарту и Афины, Цицерон объединил спартанскую gravitas и афинскую urbanitas, тем самым объединив два идеала: этико-политический и культурный (ibid.p.l38f.). 5. Для Цицерона идеал римской доблести (virtus) и добрых нравов (mores boni) лежал в героическом прошлом, поэтому он довольно критически относился к современности (Cluent.95; Font.39; Dom.137; Deiot.31; De off.II,57). См.: J.Vogt. Ciceros Glaube an Rom. Darmstadt, 1963, S.40ff. 6. Цицерон считал, что существует «наилучшая» (optima) и «неиспор¬ ченная» (incorrupta) часть Азии (Flacir.Mediol.). 7. См.: RGuite. Cicero's attitude to the Greeks//Greece and Rome, 9, 1962, p.143-150. 8. Cm.: ibid.p.l43f. 9. Цицерон пытался органически сочетать otium и negotium, ничуть не умаляя при этом своей dignitas. См.: M.Ruch. Etudes ciceroniennes. P., 1970, p.41. 10. О мотивах такого поведения оратора см.: RGuite, op. cit., p.l57f. 11. См.: M.A.Trouard, op. cit., p.92ff. 12. Cm.: G.Showerman. Cicero's Appreciation of Greek Art//American Journal of Philology, XXV, p.306-314; M.A.Trouard, op. cit., p.7. 13. Cm.: M.A.Trouard, op. cit., p.l2fl; И.М.Нахов. Цицерон и греческая культура//Цицерон. 2000 лег со времени смерти. М., 1959, с.72 слл. 14. Иногда он притворно намекал на свою мнимую неосведомлённость в этой области (Rose. Am.46; Fam.XV,6,l), и всякий раз это делалось с определённым расчётом. 15. См.: M.A.Trouard, op. cit., р.14. 16. См.: ibid.p.92ff. В то же время целью Цицерона, на наш взгляд, являлось, говоря словами Э.СГруэна, «подчинение эллинизма национальным целям» (E.S.Gruen. Culture and National Identity in Republican Rome. Ithaca, New York, 1992, p.270). 17. Cm.: M.A.Trouard, op. cit., p.103. 18. Volkscharakter. См.: W.Kroll. Studien zum Verständnis der Römischen Literatur. Stutgart, 1924, S.4. ПРИМЕЧАНИЯ 96
19. Традиционно римляне рассматривали греков прежде всего как покорённый ими народ. Поэтому те из них, кто считались филэллинами, были вынуждены в угоду общественному мнению публично дистанцироваться от греческой культуры. См.: J.Vogt, ор. cit.,S.22; W.Kroll, ор. cit., S.lff. 20. См.: M.A.Trouard, ор. cit., p.l7ff. 21. Ibid.p.62f. 22. Ingenita levitas et erudita vanitas. Это второй из т.н. fragmenta а scriptoribus servata («фрагменты, сохранённые писателями»). 23. О levitas Graecorum см.: W.KrolL Die Kultur der ciceronischen Zeit. Darmstadt, 1963, S.27f. 24. Ineptia Ф.АЛетровский переводит как «неуместность». Это понятие включает в себя такие недостатки человеческой натуры, как пустота, бессодержательность, болтливость, хвастовство и назойливость (De orat.II,17-18). 25. Вариант перевода eruditia vanitas — «наукообразная заумь». 26. Цицерон публично признавал приоритет для римского гражданина negotium перед otium (Mur.30). В то же время известно, что он пытался примирить их между собой, установив своеобразный баланс (Sest.98; Fam.1,7,10; 9,21). Таким образом, оратор стремился сочетать otium (cf. Fam.XII,17,l; Tusc.V,105; De orati,14) и dignitas (Att.XV,15,2). 27. См.: J.P.V.D.Balsdon, op. cit., p.33ff., 63. 28. Он даже приводит поговорку «пить по-гречески» (Graeco more bibere. Verrii, 1,66), т.е. вкруговую. 29. Такое времяпрепровождение, как участие в кутежах и попойках, называлось у римлян graecari или pergraecari. См.: W.Kroll. Studien..., S.2f. 30. Quid est in testimonio vestro praeter libidinem, praeter audaciam, praeter amentiam, cum fortissimi et ornatissimi viri et ipsa’victoria sit testis? («Что присутствует в ваших свидетельских показаниях, кроме искательства, кроме наглости, кроме нелепости, когда в качестве свидетелей выступают самые доблестные и почтенные мужи, а также сама победа?»). Это второй из фрагментов, сохранённых Николаем Кузанским (Fragmentum Cusana). В т.н. «миланском фрагменте» (Fragmentum Mediolanense) ареки названы «самыми жалкими свидетелями» (egentissimi testas). 31. См.: E.Badian. Roman Imperialism in the Late Republic. New York, 1968, p.78; E.A.Baumann. Beitrage zur Beurteilung der Romer in der antiken Literatur. Diss. Rostock, 1930, S.14f.; B.Forte. Rome and the Romans as the Greeks saw Them. American Academy in Rome, 1972, p.26f. 32. См.: MA.Trouard, op. cit., p.82. 33. См.: J.P.V.D.Balsdon, op. cit., p.40. 34. Sed si neque Asiae luxuries infirmissimum tempus aetatis («ii если ни распущенность Азии самый нестойкий возраст...»). Это первый из второй серии фрагментов, сохранённых схолиастом из Боббио (Fragmenta Scholiastae Bobiensis). 35. О лживости и легкомыслии александрийцев см.: Bell. А1ех.7; 24. Ср.: J.P.V.D.Balsdon, ор. cit., p.68f. 36. Об отношении Цицерона к афинянам и спартанцам см.: A.La Penna. Ор. cit., р. 129-139. 37. По словам Б.Форте, под римским господством «греческий патриотизм выжил, а вместе с ним и ревностное греческое чувство превосходства» (B.Forte, ор. cit., р.95). Ср.: W.Kroll. Studien..., S.10. 97
38. Восхищение статуями, картинами, чеканными сосудами и другими предметами искусства считалось у римских писателей-моралистов признаком порчи нравов (cf. Sali. Cat.11,6). 39. В речи «В защиту Секста Росция» Цицерон намекает на свою мнимую неосведомлённость в области греческой литературы и, в частности, комедии (Rose. Аш.46). 40. См.: H.Guite, ор. cit., р.144. 41. Тогда как греческий язык оставался языком культуры, которым владели все образованные римляне (см.: W.Kroll. Studien..., S.5), проявления римского «национализма» (nationalisme) на лингвистической почве порой доходили до курьёзов, о чём свидетельствуют примеры Лукулла (Att. 1,19,10) и Авла Постумия Альбина (Polyb.XXXIX,12; GellXI,8,4). 42. О семантике одежды применительно к реалиям римского Средиземноморья рубежа новой эры см.; Г.С.Кнабе. Древний Рим-история и повседневность. М., 1986, с.86 слл. 43. Цицерон считал, что греки «не отличаются присутствием духа» (поп satis animosi. Tusc.11,65). 44. См. примеч. 41. 45. Принято считать, что Цицерон играл роль «философского посредника»; как мыслитель он был эклектиком и собственной оригинальной философии не выработал. См., например: A.Lovejoy, G.Boas. Primitivism and related ideas in antiquity. Baltimore, 1935, p.243. Впрочем, на этот счёт существует и другое мнение, в соответствии с которым Цицерон не был просто переводчиком, механическим посредником в процессе ознакомления римлян с греческой философией, но играл в этом процессе активную, творческую роль (см.: H.A.KHunt. The humanism of Cicero. Melbourne Univ. Pr., 1954, p.189; M.A.Trouard, op. cit., p.95f.; ИЖНахов, указ, соч., c.101). 46. См.: H.Guite, op. cit., p.157-159. 47. Cm.: M,Ruch. Nationalisme culturel et culture internationale dans le pensee de Ciceron//Revues des Etudes Latines, 36, 1958, pJ93f.; M.A.Trouard, op. cit., p.95. По мнению Т.Дж.Хаархоффа, Цицерон стремился к своеобразному равновесию «романизма» и «эллинизма» (T.J.Haarhoff. The Stranger at the Gâte. Aspects of exclusiveness and coopération in ancient Greece and Rome, with some reference to modem times. Basil Blackwell, Oxford, 1948, p.237).
Е.В. Сильвестрова ТИТУЛ С.ТН. 1.29 DE DEFENSORIBUS CIVITATUM В КОНТЕКСТЕ ПРОБЛЕМЫ ГОРОДСКОГО УПРАВЛЕНИЯ ЭПОХИ ПОЗДНЕЙ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ Должность defensor civitatis давно стала предметом пристального внимания исследователей1. Хотя общий характер должности, казалось бы, не вызывает вопросов, и исследователи согласны в том, что defensor не был представителем центральной власти, прямо делегированным в город императором, как curator rei publicae, а представлял собой первоначально некоего чиновника2, тем не менее, целый ряд деталей, уточняющих сущность должности, требует дальнейшего анализа. Должность defensor civitatis была создана в правление Валентиниана I принятием некоторых императорских постановлений, помещенных компиляторами в титул первой книги «De defensoribus civitatum»: С.ТЫ,29Д (3683) [Imp]p. Val(entini)anus et Val(ens) AA. ad Probum p(raefectum) p(raetori)o. Admodum utiliter edimus, ut plebs omnis Inlyrici officiis patronorum contra potentium defendatur iniurias. Super singulas quasque praedictae dioceseos civitates aliquos idoneis moribus quorumque vita anteacta laudatur tua sinceritas ad hoc eligere curet officium, qui aut provinciis praefuerunt aut forensium stipendiorum egere militiam aut inter agentes in rebus palatinosque meruerunt. Decurionibus ista non credat; his etiam, qui officio tui culminis vel ordinariis quibuscumque rectoribus aliquando paruerint, non committat hoc munus; referatur vero ad scientiam nostram, qui in quo oppido fuerint ordinati. Dat. V K. Mai. Divo Ioviano et Varroniano conss. Императоры Валентиниан и Валент Августы к Пробу префекту претория. Мы издаем имеющее законную силу постановление, чтобы простой народ всего Иллирика был защищен должностью покровителей от* несправедливостей сильнейших. Пусть твоя Искренность по всем городам вышеупомянутого диоцеза позаботиться избрать для этой должности кого-либо соответствующих нравов и ведших похвальный образ жизни, которые или стояли во главе провинций, или занимались адвокатской деятельностью4, или занимали должности провинциальных чиновников по особым поручениям5, или служили при императорском дворце. Пусть эта должность не вверяется декурионам; тем же, кто будет служить когда-либо в канцелярии твоего Высочества или у каких-либо наместников провинций, пусть не поручается эта обязанность; и 99
пусть до нашего сведения будет доведено, кто и в каком городе будет назначен. Выпущено в 5 день до майских календ в консульство божественного Иовиана и Варрониана. Конституция адресована Пробу, префекту претория Италии, Иллирика, Африки и Галлий, но область ее первоначального применения ограничивалась Иллириком. Впрочем, было высказано предположение, что до Валентиниана дефенсоры городов существовали в Египте, Месопотамии и Сирии6. Поэтому можно допустить, что Валентиниан I не создавал новой должности, а распространил уже существовавшую в некоторых провинциях на другие части империи7. Коптев полагает, что появление должности дефенсора в отдельных областях, как, например, в Египте, было обусловлено слабой муниципализацией этих районов, то есть дефенсор помогал государству решать там те вопросы, за которые отвечала городская организация, и «когда во второй половине IV века сходные проблемы возникли и перед муниципализированными областями, дефенсор оказался подходящей фигурой посредника для поддержки городских общин.»8 В приведенном фрагменте императорского постановления идет речь о создании должности patronus plebis9, дабы защищать плебс против «оскорблений» могущественных лиц. Обязанность подбора по отдельным городам кандидатов на эту должность возлагается на префекта претория Проба. Круг лиц, которым позволено избираться на эту должность, весьма ограничен, и из него исключены декурионы, а также действующие чиновники канцелярий префекта претория и наместников провинций, но могут избираться бывшие наместники провинций, лица, занимавшиеся адвокатской деятельностью, бывшие служащие при императорском дворце, а также бывшие agentes in rebus. Дальнейшее уточнение распоряжений, касающихся этой должности, сделано в конституциях Кодекса Феодосия C.Th.1.29.3,4, также адресованных префекту претория Пробу. Возможно, два фрагмента императорских постановлений, помещенные составителями Кодекса в С.ТЫ.29.3,4, представляют собой части одного императорского постановления, в который входили два указанных фрагмента, а также первая конституция рассматриваемого титула10. 1,29,3 = C.J.I,55,2 Id.AA. Probo p(raefecto) p(raetori)o. Cum multa pro plebe a nobis studiose statuta sint, nihil providisse nos credidimus, nisi defensores idoneos dederimus. Igitur non ex decurionum corpore, sed ex alio, videlicet ex administratoribus, qui vel consulares fuerint11 administratione vel praesides, aut ex palatinis vel agentibus in rebus vel his, qui princi patus culminis vestri vicariorumque gesserunt, vel ex scholasticis huic officio deputentur. Dat. (Ill) non. nov. Val(entini)ano et Valente AA. conss.12 100
1,29,4 Imp. Val(entini)anus, Val(ens) et Gra(tianus) AAA. ad Probum p(raefectum) p(raetori)o. Qui ex schola agentum in rebus sedi culminis vestri munere principatus nostro quodammodo nomine paruerint, inter ceteros honoratos iussione nostra diversarum urbium plebibus constituantur patroni, ita ut, si quos ex his auctoritas tua putaverit eligendos, eadem his tutela mandetur, ab his autem eos repraesentet inmunes. Dat. VIII Id. nov. Treviris Val(entini)ano et Valente II A A. conss.13 Первый приведенный фрагмент конституции, в случае его несовпадения с C.Th.I.29.1 как части одного императорского постановления, следует определить как «западную» конституцию, поскольку адресат этого постановления - Проб, занимавший должность префекта претория Иллирика, Италии и Африки до 375 г14. В этом постановлении получает дальнейшие уточнения концепция должности patronus plebis, который в этом постановлении обозначен термином «defensor»15, доступ к которой декурионам по-прежнему закрыт. Следует обратить особое внимание на употребляемый законодателями термин. Возможно, данную конституцию следует датировать более поздним временем, чем 368 год; кроме того, следует подчеркнуть, что в данной конституции речь вдет не о «дефенсорах городов», а просто о «дефенсорах», возможно, о «defensores р1еЬіз».Уточняется круг лиц, которые могут занять должность дефенсора. В их число входят бывшие консуляры, президы, лица из числа бывших служащих при дворце, из бывших agentes in rebus, а также ~ ex scholasticis. В постановлении C.Th.I.29.4 специально изучается вопрос о возможности занятия должностей «патронов плебса различных городов» для agentes in rebus, служащих в канцелярии префекта претория: они могут занять эту должность при освобождении от своих должностных обязанностей. Следует отметить, что в данном постановлении речь вдет именно о патронах плебса, а не о защитниках, как в предыдущем фрагменте, поэтому именно постановление C.Th.I.29.4 с большими основаниями может рассматриваться как часть конституции, фрагмент которой приведен в C.Th.I.29.1. По всей видимости, характер должности, созданной вышеприведенными императорскими постановлениями, следует определить как государственно-чиновничий, а область ее распространения считать ограниченной Иллириком, а затем, возможно, всей Западной частью империи16. При определении круга лиц, которые могут занимать должность, центральная власть руководствовалась, вероятно, следующими критериями: претендент на должность должен был обладать определенным достоинством — быть honoratus —быть компетентным в вопросах управления провинциями и городами, и, кроме того, не 101
принадлежать к числу лиц, прямо заинтересованных в сборе налогов - то есть, в первую очередь, не принадлежать к сословию декурионов. Очевидна направленность конституций: в защиту плебса, но против potentes; особое внимание следует обратить на то, что декурионы исключены из числа возможных претендентов на должность. В данном контексте направленность конституции следует понимать не только против potentes как крупных земельных собственников17, но и против основных сборщиков налогов куриалов18; под плебсом, о котором проявляет заботу император, следует понимать «простой народ» городов, но в первую очередь possessores, обрабатывающих землю, входящую в императорское имущество: центральная власть, таким образом, заботится об укреплении позиций налогоплательщиков19. Существует, однако, и несколько иная трактовка целей, которые преследовала центральная власть при создании рассматриваемой должности. Коптев указывает на связь между появлением института дефенсоров и обострением внимания законодательства к патронатной проблематике. Дефенсора можно рассматривать как «законного патрона» сельских жителей городских земель в противовес «незаконным» патронам»20. Исследователь полагает, что сущность патронатного законодательства состояла в попытке поставить под контроль государства позднеантичную форму самоорганизации населения: «патроцинии» во второй половине IV века - обычные отношения патроната и клиентелы на муниципальных территориях, которые не прошли официальной процедуры утверждения со стороны городских властей и высшей администрации. Они существовали и до Валентиниана, но «неожиданно появились в ранее относительно благополучном сельском хозяйстве империи, а совершенствование государственного аппарата, в том числе и составлявшего его фискального ведомства, сделало помехой патронатные отношения, ранее мирно уживавшиеся и со сбором налогов, и с интересами крестьянства. Но если прежде патронат был чисто общественным институтом, то в 60-х годах IV века упорядочивание системы государственной организации потребовало их фиксации в качестве составной части административной системы. Так они попали в законодательство».21 Тем не менее, какими бы ни были причины создания должности дефенсора или патрона плебса, дальнейшее развитие этой должности привело к появлению института, явно отличающегося от первоначального замысла законодателей. Уже конституции того же самого титула De defensoribus civitatum отражают дальнейшую эволюцию должности и представлений о ней . центральной власти: 102
C.Th.I,29,6 (387) Impp. Valent(inianus), Theod(osius) et Arcad(ius) AAA. Eusignio p(raefecto) p(raetori)o. Hi potissimum constituantur defensores, quos decretis elegerint civitates. Quod si quis ad locum defensionis ambitione pervenerit, confestim eum sinceritas tua reiectum quinque libras auri fisci utilitatibus cogat inferre.Dat. VIII kalieb.p.cJIonorii n.p.et Evodii v.c.22 Конституция адресована префекту претория Италии23 и также может считаться «западной» по своему первоначальному применению. В этой конституции речь идет уже непосредственно о дефенсорах, а не о patroni plebis. В Interpretatio к этой конституции должность, о которой идет речь, указана более развернуто: defensor civitatis. Кроме того, хотя назначения на должность контролируются префектом претория, однако избрание проводится на основании decretis городов. Interpretatio предлагает разъяснение термина «decretum»: consensus civium et subscriptio universorum. В данной конституции можно видеть свидетельство о необходимости избрания дефенсора на народном собрании — consensus civium24; впрочем, это положение встретило серьезные возражения у ряда исследователей, полагающих, что речь здесь идет об избрании на должность только от курии25. Более убедительной, в контексте термина «consensus civium» в Interpretatio, представляется первая точка зрения; но в любом случае, конституция свидетельствует о коренных изменениях, произошедших в процессе эволюций с должностью дефенсора, приобретшей смешанный государственно¬ муниципальный характер26 с утратой чисто государственно¬ чиновничьих характеристик. Конституция C.Th.I,29,7 (392) = С.Л,55,5 представляет особый интерес с точки зрения восприятия центральной властью на законодательном уровне дальнейшей эволюции должности городского дефенсора: Idem AAA. Potamio p(rae)f(ecto) Aug(ustali)27. Defensores nihil sibi insolenter, nihil indebitum vindicantes nominis sui tantum fungantur officio: nullas infligant multas, nullas exerceant quaestiones. Plebem tantum vel decuriones ab omni inproborum insolentia et temeritate tueantur, ut id tantum, quod esse dicuntur, esse non desinant. Dat. III non. mart. Constant(ino)p(oli) Arcad(io) А. II et Rufino v.c.conss.28 Эта конституция — первая «восточная», рассмотренная нами из числа включенных в титул De defensoribus civitatum; но ее первоначальное действие распространялось только на Египет, что накладывает определенные ограничения на ее экстраполяцию на другие области Восточной части империи. Вместе с тем, если воспринимать эту конституцию в контексте титула 1.29 Кодекса Феодосия, следует отметить, что в восприятии составителей Кодекса должность дефенсора претерпела дальнейшие изменения: теперь в 103
обязанности дефенсора входит защита не только простого народа города, но и декурионов, то есть, наблюдается отступление от первоначального замысла составителей конституций 368 года. Возможно, объяснение следует искать в изменении положения декурионов к началу V века, когда, с точки зрения центральной власти, они перестали представлять угрозу для possessores- налогоплательщиков, и сами стали нуждаться в защите от potentes. Возможно и другое объяснение: курия абсорбировала должность дефенсора, которая превратилась из должности «защитника плебса» от декурионов в городскую магистратуру. В пользу последнего предположения говорит попытка центральной власти изъять у дефенсоров приобретенные ими судебные функции29 и вернуть ему значение «защитника» В первоначальном смысле. Рассмотрим более подробно законодательные свидетельства Кодексов, служащие подтверждением постепенной ассимиляции должности дефенсора муниципальной средой; о различном характере должности на Западе и Востоке будет сказано ниже. Прежде всего, остановимся на проблеме эволюции процесса выборов дефенсора. В конституции C.J.I,55,8 (409), выпущенной в Равенне, направленной префекту претория Италии и Иллирика Цецилиану и не получившей распространения на Востоке в момент публикации30, указываются категории населения, принимающие участие в выборах дефенсора: episcopi, clerici, honorati, possessores, curiales. Избранные дефенсоры вводятся в должность на основании decreto; избрание должно быть утверждено префектом претория. В Nov. Maior.111 De defensoribus civitatum (458) в числе участвующих в выборах дефенсора указываются municipes, honorati, plebs. Маннино видит в конституции C.J.I,55,8 подтверждение своей идеи относительно понимания термина decretis конституции С.ТЪ.І,29,6 как свидетельства об участии в выборах дефенсора только декурионов31. Ближе к истинному пониманию термина и объяснению особенностей конституции C.J.I,55,8 находится Аусбюттель, который полагает, что упоминание представителей церкви и исключение плебса из числа участников в выборах дефенсора связано с попыткой юстиниановских компиляторов привести данное императорское постановление к единому основанию с C.J.I,55,11 (505), где участие в выборах дефенсора представителей церкви связано с дальнейшей эволюцией общественно-политических условий, в особенности на Востоке, где, как будет сказано ниже, эволюция должности дефенсора имела свои особенности; тогда как для конца ІѴ-первой половины V века для Западной части империи действующей законодательной нормой остается участие в выборах дефенсора не только ordo decurionum, но и plebs, populus32. Постепенно декурионы получают возможность занимать пост дефенсора города: в V веке декурионы становятся основными 104
претендентами на исполнение обязанностей defensor civitatis33. Данный факт зафиксирован прежде всего в Interpretatio к C.Th.XII,l,20: если в тексте самой конституции речь идет о порядке занятия декурионами должности curator civitatis, то в толковании к ней и упоминается и defensor, которого составители комментария ставят в позицию куратора. Учитывая предполагаемое время составления комментариев к Кодексу Феодосия, на основании которых были созданы Interpretationes34, занятие декурионами должности дефенсора должно быть отнесено к первой половине V века. Дефенсоры постепенно приобретают функции, все более сближающие их с городскими магистратами: в конституции С.ТЪ.ѴИІ,5,59 (400) дефенсоры наряду с кураторами указываются как ответственные за функционирование общественной почты; дефенсоры получают ius actorum conficiendorum (C.Th.I,29,5; 11,4,2 IT; X,22,6; XI,1,19; XI,8,3; XII,1,177), а также юрисдикцию по малозначительным делам (C.Th.II,l,8 IT; VIIII,2,5; CJ.I,55,7). Особенно важно отметить постоянное упоминание дефенсоров наряду с кураторами и другими городскими магистратами35. Должность дефенсора не была коллегиальной; дефенсор избирался на 5 лет36. Должность городского дефенсора в Восточной части империи имела некоторые отличия по сравнению с «западной» должностью. По всей видимости, должность, схожая с должностью defensor civitatis, введенной конституцией 368 года в Иллирике, уже существовала в конце Ш-начале IV века на Востоке, по крайней мере, в Египте37. Эволюция должности ійі Востоке проходила в контексте оказываемых взаимных влияний восточного и западного путей развития должности; и в результате восточный дефенсор также приобрел черты должности смешанного государственно¬ муниципального типа38; но в дальнейшем, ко времени Юстиниана восточный дефенсор приобретает черты влиятельного местного магистрата39. Таким образом, мы могли наблюдать эволюцию государственной должности defensor civitatis в Западной и Восточной части империи. Defensor постепенно приобретает черты муниципального магистрата, и становится городским магистратом с экстраординарными полномочиями на Западе, конкурируя с должностью curator civitatis, но не вытесняя ее, по крайней мере в Италии40, где должность дефенсора не получила широкого распространения; на Востоке, претерпев подобную эволюцию, должность получила более широкое распространение, приобретя черты городской магистратуры с гораздо более широкими полномочиями, чем на Западе, что, возможно, связано, с большей подготовленностью Востока, на котором еще до законодательства Валентиниана I были распространены аналогичные структуры, к восприятию этой должности. Весьма характерным является упоминание в императорских конституциях должности 105
дефенсора наряду с кураторами, традиционными городскими магистратами и куриями, поскольку данный факт означает не столько вытеснение новыми магистратурами с расширенными полномочиями традиционных муниципальных управленческих структур, сколько восприятие последних центральной властью как несоответствующих поставленным перед ними задачам, решить которые императорское окружение пытается через создание новых альтернативных структур. Вместе с тем, эти структуры постепенно абсорбируются муниципальной средой и все больше приобретают черты традиционных магистратур, что толкает центральное правительство к созданию новых, дополнительных элементов городского управления, иллюстрацией чему может служить эволюция должности defensor civitatis. ПРИМЕЧАНИЯ 1 Rees В., The defensor civitatis in Egypt, in JJP, 6, 1952, p.73-102; Partsch J., Der Defensor civitatis: zur Frugeschichte des Defensoren amtes, in Sitzungsberichte der Heidelberger Akademie, 10, 1916, p.45-56; Hoepffner A, Un aspect de la lutte de Valentinien І-ег contre le Senat — La creation du «Defensor plebis», Revue historique, 182, 1938, p.225-237; Chenon R, Etude historique sur le defensor civitatis, Revue historique de droits français et etranger,13, 1889, p.312-362; von Baale C., Veber der Defensor Civitatis, Amsterdam, 1904; Новицкая К.И., Defensor civitatis, ВДИ, 1965, 2, стр.113- 122; Mannino V., Ricerche sul «Defensor civitatis», Milano, 1984; Krause J.-U. Spatantike Patronatsformen im Westen des römischen Reiches. München, 1987, S.289-293; Frakes RM. Some hidden Defensores civitatum in the Res Gestae of Ammianus Marcellinus, ZSS RA, 1992, 109, p.526-532; Коптев A.B., От прав гражданства к праву колоната, Вологда, 1995, стр.119-132. 2 Ausbuttel F., Die Verwaltung der Städte und Provinzen im spatantiken Italien. Frankfurt a.M.,1988, S.33. 3 традиционная датировка этого постановления, предложенная Зееком, относит его к 364 году, но уже Т.Моммзен указывал, что оно адресовано префекту претория Пробу, который не занимал этой должности до 368 года (nota ad C.Th.L29.1), поэтому 368 годом датирует постановление Hoepffner A., op.cit., р.230 ss; Palanque J.-R, Du nouveau sur la prefecture dTllyricum au IV e siede, Hommages "a M. Renard, II, Bruxelles, 1969, p.600-606. 4 букв.: «несли службу судебных должностей». 5 agentes in rebus следили за почтовой службой и сбором податей, исполняя ряд полицейских функций: Дыдынский Ф., Латинско-русский словарь к источникам римского права, Варшава, 1896, стр.21. 6 Frakes RM., op.cit., p.531-532. 7 Krause J.-U., op.cit, S.290. 8 Коптев A.B., ук.соч., стр. 120. 9 некоторые исследователи видят тесную связь законодательства о сельских патроциниях с законодательством о дефенсорах: Новицкая К.И., ук.соч., стр. 116; Krause J.-U., op.cit., S.289, Anm.28; Коптев полагает, что в число обязанностей дефенсора входит борьба с патроциниями могущественных лиц и защита сельчан и поссессоров от чрезмерного 106
іезаконного отягощения сборщиками налогов, и «дефенсор городской )бщины» выступал как бы официально признанным патроном всего сельского ілебса на городских землях, выполняя ту функцию, которую пытались узурпировать применительно к отдельным имениям патроны из должностных іиц, с которыми государство вело борьбу; вероятно, именно поэтому, іолагает исследователь, в первых конституциях о дефенсорах чаще употребляется термин patronus, чем defensor: Коптев А.В., ук. соч. С.120. 10 Коптев A3., ук.соч., стр. 122. 12 Те же Августы Пробу, префекту претория. Хотя нами ревностно принимались постановления в защиту простого народа, мы полагали бы, гго ни о чем не позаботились, если бы только не предоставили пригодных защитников. Итак, пусть на эту должность назначаются не из сообщества цекурионов, но из другого, а именно из управляющих, которые по должности были или консулярами, или президами, или из служивших при цворе императора, или из чиновников по особым поручениям, или из тех, кто занимал должность начальника канцелярии Вашего Высочества или викариев, или из правоведов. Выпущено в 3 день до ноябрьских нон в консульство Валентиниана и Валента Августов. 13 Императоры Валентиниан, Валент и Грациан Августы к Пробу, префекту претория. Пусть те из корпорации чиновников по особым поручениям, кто будет некоторым образом от нашего имени занимать пост начальника канцелярии при должности Вашего Высочества, среди прочих, занимавших почетную должность, на основании нашего приказания становятся защитниками плебса различных городов, так, чтобы, если кого- либо из них Твое Достоинство сочтет необходимым избрать, они предоставили такое же попечение этим обязанностям, от первоначальных же были свободны. Выпущено в 8 день до ноябрьских ид в городе Тревиров во второе консульство Валентиана и Валента Августов. 14 PLRE, I, р.373. 15 а в сокращенном варианте постановления, приводимом в Кодексе Юстиниана С.І.І.55.2, «defensor civitatis». 16 Mannino V.,op.cit.,p.74ss.. 17 Ausbuttel F.,op.cit,S.34. 18 Lepelley C., Quot curiales, tôt tyranni. L'image du decurión oppresseur au Bas-Empire, in Crise et redressement dans íes provinces européennes de l'Empire, Strasbourg, 1983, pp. 143-156. 19 cp.CJ. I, 55, 8: Ausbuttel F.,op.cit.S.35-36. 20 Коптев A.B., ук.соч., стр.122-123. 21 там же, стр.127. . 22 Императоры Валентиниан, Феодосий и Аркадий Августы Евсигнию, префекту претория. Пусть вводятся в должность именно те дефенсоры, которых избрали города на основании постановлений. Поскольку если кто- либо достиг должности дефенсора благодаря протекции, пусть Твоя Искренность принудит его, после немедленного отстранения от должности, внести 5 фунтов золота в пользу фиска. Выпущено в 8 день до февральских календ в постконсульство Гонория, знатнейшего ребенка, и Еводия, мужа светлейшего. 23 Mommsen, Prolegomena ad Theodosianum,p.CLXIX. 24 Ganghoffer R.,L'évolution des institutions municipales en Occident et en Orient au Bas-Empire,P.,1963, p.l64; Chenon E., op.cit., p.332 ss.. 107
25 De Martino F., Storia della Costituzione Romana, Napoli,1972—1975, p.504; Mannino V., op.cit., p.81-82, n.18. 26 Mannino V., op.cit.,p.82-83. 27 префект Египта. 28 Те же Августы Потамию, императорскому префекту. Пусть дефенсоры, не требуя для себя ничего незаконного и недолжного, исполняют только обязанности своей должности: пусть не налагают никаких штрафов, не проводят никаких разбирательств. Пусть защищают только плебс и декурионов от любого беззакония и произвола негодных, так, чтобы они не переставали быть теми, кем называются. Выпущено в 3 день до мартовских нон в Константинополе во второе консульство Аркадия Августа и в консульство Руфина, мужа светлейшего. 29 Коптев А.В., ук.соч., стр. 125, полагает, на основании данной конституции, что обычно дефенсоры выходили за рамки отведенных ИМ полномочий и зачастую подменяли собой провинциальных судей. При этом он ссылается не на текст конституции, приведенный в Кодексе Феодосия, а на его редакцию в Кодексе Юстиниана. В конституции Кодекса Феодосия указывается, что дефенсоры не должны проводить никаких разбирательств (nullas exerceant quaestiones), тогда как в Кодексе Юстиниана дефенсорам запрещено заниматься более серьезными разбирательствами (чем те, которые находились в их компетенции) - severiores non exerceant quaestiones. Данное разночтение свидетельствует о расширении компетенции дефенсоров в проведении разбирательств по незначительным уголовным преступлениям в период Юстиниановской кодификации по сравнению с 392 годом. 30 De Dominicis А., В problema dei rapporti burocratico-legislativi tra Occidente e Oriente nel Basso Impero Romano alia luce delle inscriptiones e subscriptiones delle costituzioni imperiali, RendJst. Lombardo di Scienze e Lettere, 87, 1954, p.414. 31 Mannino V., op.cit., p.95-96, n.43. 32 Ausbuttel F., op.cit., S.37-38; cp. CIL X 4863; XI 15. 33 Ausbuttel F.,op.cit., S.38; S.251, Anm. 91. 34 комментарии к императорским конституциям, вошедшим в Кодекс Феодосия, были составлены на Западе, возможно, в Галлии, в конце V века: Checchini А., Studi storico-critici sulla «Interpretatio» al Codice Teodosiano, Scritti Monticolo, 1913, p.12-14; Kaser M., Das romische Privatrecht, II, Munich, 1959, S.15-16. 35 Mannino V., op.cit., p.89. 36 CIL XI 15; CJ.I,55,3, a.385: Коптев полагает, что пятилетний срок был связан с пятилетним периодом между проверками цензовых списков. Дата выпуска конституции -385 год - связана, с точки зрения исследователя, с тем, что к этому времени были завершены начатые Валентинианом I мероприятия по упорядочиванию фискально-административной системы: Коптев АЗ., ук.соч., стр.137, прим.113. 37 Mannino V., op.cit., p.l07ss.. 38 ibid., pp.125-130; 133. 39 ibid., pp. 135-229; Rees B., op.cit, p.91 ss.; Chenon E., op.cit, p.322-345; Ausbuttel F., op.cit, S.251-252, Anm.92; Коптев A.B., ук.соч.. стр.126,131- 132. 40 Ausbuttel F., op.cit, S.39-40. 108
ПЕРЕВОДЫ «ОПИСАНИЯ ВО» В КИТАЙСКИХ ДИНАСТИЙНЫХ ИСТОРИЯХ («ЦЗИНЬ ШУ», «СУН ШУ», «НАНЬ-ЦИ ШУ», «ЛЯН ШУ*, «БЭЙ ШИ*) Пер. и комм. Лаптева С.В. Цзинь шу («История династии Цзинь» (265-420 гг.), составлена при династии Тан (618-907 гг.) под руководством Фан Сюань-лина (579-648 гг.) глава «Описание четырех пародов восточных инозем¬ цев (сы и)» (гл.97), раздел «Людилц»; «Люди во живут в море к юго-востоку от Дайфана. [Их] страна состоит из гористых островов. На их земле много гор и лесов и нет хороших [пахотных] полей1, [поэтому они] питаются продуктами моря. В древности [у них] было свыше ста маленьких государств, сосед¬ ствующих друг с другом2. К эпохе Вэй было 30 государств, поддерживавших дружеские отношения [друг с другом]3. Имелось 70 тысяч дворов4. Мужчины, без различия между взрослыми и детьми, все татуируют лицо и раскрашивают тело. [Они] сами называют себя потомками Тай-бо5, говорят, что в глубокой древности их послы прибывали в Серединное государство, все [они] называли себя дафу (знатными людьми). Некогда сын сяского Шао-кана получил уезд в Гуйцзи, [где] обрезали волосы и раскрашивали тело, чтобы избегнуть вреда от водяного дракона. Ныне восцы любят нырять в глубину, чтобы ловить рыбу, и также раскрашивают тело, чтобы тем отпугивать водных птиц6. [Если] измерить расстояния [к ним, то] следует [начинать с] Гуйцзи и Дунъе [и двигаться на] восток. Их мужчины7 носят поперечные полотнища, которые всего лишь связывают вместе для закрепления и почти никогда не сшиваются. Женская одежда подобна простыне, в центре которой проделано отверстие, чтобы [туда] просунуть голову. Также все8 носят волосы распущенными9, ходят босыми10. Их земля теплая. Обычно выращивают чумизу, рис, коноплю для изготовления тканей, кроме того выкармливают шелкопряда, сажают тутовые деревья, ткут и прядут11. У них нет коров и лошадей12. Имеют ножи, щиты, луки, стрелы. Изготавливают наконечники стрел из железа13. Имеют дома. Отцы, матери, старшие и младшие братья спят и отдыхают в разных местах. Едят и пьют, используя низенький столик («такацуки»). При бракосочетании не дарят денег или тканей, а встречают невесту, преподнося ей одежду14. Умерших кладут во внутренний гроб, без внешнего; [над могилой] насыпают холм. В начале траура плачут и не едят мяса15. После погребения всей семьей идут в воду мыться, [чтобы] очистить себя и тем избежать несчастья16. 109
Когда они начинают большое дело17, то нагревают на огне кости, определяя тем самым счастье и несчастье. Не знают правильного года и его четырех времен. Считают только время осеннего урожая, при помощи этого ведут счет лет18. Среди них много долголетних, [им] сто лет или восемьдесят-девяносто. [В их] государстве много женщин. [Они] не развратны и не ревнивы. Нет ссор19. Совершивших легкое преступление лишают их жен и детей, у совершивших тяжкое преступление уничтожают их семью и весь род. В старину властителем становился мужчина. В конце Хань у во случился мятеж, ходили походами, но не [смогли] усмирить. Тогда поставили правителем женщину, по имени Химико. Когда Сюань-ди20 усмирил род Гунсунь, эта правительница [стала] посылать посольства в Дайфан и ко двору. После нее присылка дани и даров не прерывалась. Во время, когда Вэнь-ди21 был [главным] министром (при Вэй) [восцы] опять прибывали несколько раз. В начале годов Тай-ши (265-274 гг.) прислали посольство и снова представили дань» [2, с.131-132, 69-71; 3, с.10-11; 7, цз.97, с.5б-7б; 14, с.802-803]. Сун шу («История династии Сун»), составлена Шэнь Юэ (441-513 гг.) при династии Лян (502-557 гг.), то есть не только намного раньше «Цзинь шу», близко к описываемой эпохе Сун (420-479 гг.). В «Сун шу», в гл.97 («Описания восточных и южных иноземцев») дается информация абсолютно новая по сравнению с «Хоу-Хань шу», «Вэй чжи» и «Цзинь шу»: «Государство Во расположено посреди океана к юго-востоку от Коре (Гаоли)22. Из поколения в поколение [оно] присылает дань в связи со вступлением в должность правителя. Во 2 год [правления под девизом] Юн-чу (421 г.) Гао-цзу23 издал указ, [в котором] говорилось: «Воский [правитель] Сан (Цзань), [находящийся] за десять тысяч ли24 прислал дань25 по случаю [своего] вступления в должность. Верность [проявленную] издалека [следует] непременно сделать известной [всем]. Можно ему пожаловать [титул]»26. Во 2 год эры Юань-цзя (425 г.) правления Тай-цзу27 Сан опять прислал управляющего лошадьми Со:дацу (Цаода) представить доклад и преподнести продукты местных промыслов. [После] смерти Сана на престол вступил его младший брат Тин (Чжэнь), [который] прислал посольство с подношениями, называя себя Уполномоченным, несущим жезл, Единолично управляющим всеми военными делами шести государств — Во, Пэкче (Байци, японск. — Кудара), Силла (Синъло, японск. — Сираги), Имна (Жэньна, японск. — Мимана), Чинхан (Циньхань, японск. — Синкан, Мохан (Мухань, японск. — Бокан), Великим полководцем умиротворяющим Восток, правителем государства Во28 , в докладе прося утвердить его титул. Приказано утвердить [за ним] титул «великий полководец умиротворяющий 110
Восток, Ван государства Во». Тин также просил утвердить Вадзуя29 и других тринадцать человек в рангах умиротворяющего запад, покоряющего варваров, главнокомандующего, помогающего династии полководца. Приказано: соответственно назначить30. В 20 год правитель государства Во Сай (Цзи) (443 г.) прислал посольство и преподнес дань. Снова поставлен Великим полководцем, умиротворяющим Восток, ваном государства Во. В 28 году (451 г.) [ему] добавлен [титул] Уполномоченного, несущего жезл, Единоличного управляющего всеми военными делами шести государств — Во, Силла, Имна, Кара (Цзяло), Чинхан, Мохан, как он имел и прежде. Кроме того, представленные [им] 23 человека утверждены на военных и административных должностях31. Когда Сай умер, наследный принц Ко: (Син) прислал послов преподнести дань. В 6 году Да-мин (462 г.) Ши-цзу32 издал указ, [в котором] говорилось: «Наследник восского вана Ко:, из поколения в поколение проявляющий преданность, будучи нашим вассалом [защищая нас] за морем, исполняя наши приказания, умиротворял границы, почтительно представлял дань и дары. Ныне [он] снова унаследовал обязанности по охране границ. Непременно следует пожаловать ему титул. Можно [назначить его] Великим полководцем, умиротворяющим Восток, ваном государства Во»33. [После] смерти Ко:, на престол вступил его младший брат Бу (У). Самолично именовался Уполномоченным, несущим жезл, Единолично управляющим всеми военными делами семи государств — Во, Пэкче, Силла, Имна, Кара, Чинхан, Мохан, Великим полководцем умиротворяющим Восток, правителем государства Во. Во 2 год эры Шэн-Мин (478 г.) императора Шунь-ди34, [Бу] прислал посольство и представил доклад, говорящий: «Государство Вашего вассала находится вдалеке. Мое государство является Вашим внешним вассалом с древности, [когда мой] предок Дэй/Нэ (Ни)35, самолично облачившись в броню и шлем, нес тяготы пути по горам и рекам, не имея спокойного места, чтобы отдохнуть. На востоке [он] покорил 55 государств Волосатых людей (Монин, кит. — Мао жэнь), на западе подчинил 66 государств различных И («восточных иноземцев»), пересек Спокойное море (кит. Пин-хай), и на севере [покорил] 95 государств36. Истинный путь ванов стал сияющим и гармоничным. [Он] расширил территорию, удаляя границы [своей земли]. Несколько поколений подряд [мои предки верноподданнически] являлись на аудиенции, не пропуская срока. Я, Ваш подданный, хотя и низок, и глуп, исполнен почтения к славным делам предков, понуждаю всех управляемых [мною], вернуться в пределы Величественного Неба. [Мы] снарядили корабли в дальнюю дорогу37 [через] Пэкче. Но [Ко]гурё перегородило путь, замышляя [всё] поглотить, захватить и ограбить окраинных подданных. Без конца совершали набеги и 111
грабежи. Каждый раз, когда [мы] посылали [посольства] — задерживали [их]. И потому мы потеряли хорошую возможность [посылать дань]. Хотя и приказывали [посольствам] отправится в дорогу, не знали доберутся они или нет. Покойный отец Вашего подданного, Сай, действительно рассердился, что разбойники и враги преграждают Небесный путь [к сунскому двору]. Сотни десятков тысяч [воинов] натянули тетивы луков и пришли в возбуждение от клича, выражающего справедливость. Со всех концов [страны] хотели все подняться [в поход], но [их] задержала смерть [моего] отца и старшего брата. [Отец и брат] наказали [мне] завершить это дело (поход), [для которого] не хватило лишь мелочи («корзинки земли»). Сидя в траурном покое, [я] не трогал воинские доспехи38, тем самым прекратив военные действия, не добившись военной победы. Ныне хочу тренировать [воинов закованных в] броню и готовить воинов, повторяя [и исполняя] тем желание отца и старшего брата. Справедливые воины, быстрые как тигры, старательно выполняют гражданские и военные [обязанности]. Белые ножи (лезвия) скрещены впереди, и [мы] не повернем назад. Если нам будет покровительствовать божественная сила «дэ», [то мы] разрушим межи [наших] врагов, сможем преодолеть трудности в умиротворении сторон света, не превознося прежние заслуги. Я сам принял ранги кайфу, итун-саньсы (сановника, ритуал которого таков же, как и у трёх гунов)39, кроме того дал всем другим самочинно ранги, тем самым [побуждая их] к усердию и верности». Приказано: также утвердить Бу Уполномоченным, несущим жезл, Единолично управляющим всеми военными делами шести государств — Во, Силла, Имна, Кара, Чинхан, Мохан, Великим полководцем умиротворяющим Восток, воским ваном» [2, с.132-133, 72-75; 3, с.12- 13; 121, с.29-30; 14, с.801-802]. Нань-Ци шу («Истории Южной династии Ци», 479-502 гг.), составлена Сяо Цзы-сянем (489-537 гг.) уже при следующей династии Лян (502-557 гг.), содержит «Описание Во» — наиболее краткое из всех династийных историй: «Государство Во расположено на островах в океане к юго-востоку от Дайфана. Начиная с конца Хань на престол вступали женщины- правительницы. Обычаи [их] земли уже описаны в прежних историях. В начальный год эры Цзянь-юань (479 г). Уполномоченному, несущему жезл, единолично Управляющему всеми военными делами шести государств — Во, Силла, Имна, Кара, Чинхан40, Великому полководцу, умиротворяющему Восток, воскому вану Бу снова был дополнительно предоставлен титул «Великого полководца усмиряющего Восток» [2, с. 147, 76-77; 3, с. 14]. Лян шу («История династии Лян», 502-557 гг.), составлена под руководством Яо Сы-ляна в эпоху Тан (618-917 гг.). Здесь имеется 112
подробное «Описание Во» (цз. 54 «Описания всех и (восточных иноземцев)», раздел «Восточные и»)’ «Во называют себя потомками Тай-бо41. Согласно их обычаям все раскрашивают тело. От Дайфана [до них] добираться 12 000 ли42. Находятся примерно к востоку от Гуйцзи. Сильно удалены от нас. [Чтобы] добраться до во от Дайфана плывут по кромке моря. Достигнув государств Хан43, поворачивают то на юг, то на восток, [так плывут] свыше 7 000 ли. Сначала пересекают одно море. Море необозримо простирается на тысячу с лишним ли. Называется оно Безбрежное море. Прибывают в государство Ики44. Снова пересекают море, 1 000 с лишним ли [и прибывают] в государство Мацура. Двигаясь по суше на юго-восток, через 500 ли прибывают в государство Ито. Снова пройдя 100 ли на юго-восток, прибывают в государство На. Опять пройдя 100 ли на восток прибывают в государство Фу ми. Еще проплыв 20 дней на юг, прибывают в государство Тома. Снова проплыв десять дней на юг и [или (?)] пройдя по суше один месяц (день?), прибывают в государство Яматай, Именно там живет воский ван. Их чиновники — исима, следующий именуется мимакакуки45, следующий называется накадэй. Народ выращивает чумизу, рис, коноплю для изготовления тканей, выкармливает шелкопряда, сажает тутовые деревья, ткут и прядут. Есть имбирь, багряник японский, мандариновое дерево, перечное дерево, перилла нанкинская46. Вывозят черных фазанов47, жемчуг и сапфиры48. Есть зверь, подобный быку, называемый горной крысой (шаныыу, японск. — сансо). Есть еще Огромный змей, который заглатывает этого зверя. Кожа змея тверда и ее нельзя разрубить. В верхней части [змея] есть отверстие, которое то открывается, то закрывается, иногда из него исходит свечение. Если пустить в это отверстие стрелу, то зверь умирает49. Вещи, производимые ими, в основном схожи с таковыми из Чжуяя и Даньэра50. [Их] земля теплая. Нравы не развратные. Мужчины и женщины все ходят с непокрытыми волосами, связанными узлом51. Богатые и знатные делают головные уборы из парчи, вышитой различными цветами, подобно китайскому «хугунтоу»52. Едят и пьют, используя низенький столик. Их умерших кладут во внутренний гроб, но не используют внешний [гроб]. Опуская его в землю, делают насыпь. В их обычае склонность к вину. Согласно их обычаям, не знают правильного года. Много долголетних [стариков]. Многие достигают восьмидесяти- девяноста, некоторые — ста лет. У них обычно женщин много, мужчин — мало. Знатные имеют до 4-5 жен, низкие и то — по 2- 3. Жены не развратны и не ревнивы. Нет воровства, редки ссоры. Что касается нарушивших закон, то если преступление их легкое, лишают жен и детей, если преступление их тяжелое, то истребляют весь их род. 113
В годы Гуан-хэ (178-183 гг.), правления ханьского Лин-ди53 в государстве Во случился мятеж. В течение ряда лет ходили друг на друга походами. Затем совместно поставили правителем одну женщину, Химико. [Хи]мико не имела мужа, магией могла одурачить народ. Потому люди [той] страны посадили ее на престол. Был мужчина — младший брат, помогавший ей управлять государством. С того времени, как она стала правительницей, мало было видевших ее. Ее обслуживали тысячи прислужниц, но только одному мужчине велено было выходя и входя [к ней и от нее] передавать [ее] поручения и приказы. Во дворце, где [она] жила, постоянно несли стражу воины. С наступлением 3-го года вэйской эры Цзин-чу (239 г.), после казни Гунсунь Юаня54, Химико начала посылать посольства с подношениями [вэйскому] двору. Вэй объявило ее «дружественным Вэй ваном» и пожаловало [ей] золотую печать с фиолетовой кистью55. В годы чжэн-ши (240-248 гг.) Хими[ко] умерла56. Снова на престол посадили правителя-мужчину. В государстве не подчинились [ему], снова казнили и убивали друг друга. Опять возвели на престол женщину из рода Химико — Тайё57. После нее снова возводили на престол правителей-мужчин, [которые] поочередно получали назначение на должность из Срединного государства. Во времена цзиньского императора Ань-ди был воский ван Сан (Цзань). [Когда] Сан умер, на престол возвели [его] младшего брата Би (Ми)58, [когда] Би умер, на престол возвели [его] сына Сая (Цзи), [когда] Сай умер, на престол возвели [его] сына Ко: (Сина). [Когда] Ко: умер, на престол возвели [его] младшего брата Бу (У)59. В циские годы правления Цзянь-юань (479-482 гг.) Бу был назначен Несущим жезл, Единолично управляющим всеми военными делами шести государств — Во, Силла, Имна, Кара, Чинхан, Мохан, Великим полководцем, усмиряющим Восток60. Император Гао-цзу, [когда] взошел на престол, то повысил ранг Бу до Великого полководца, покоряющего Восток61. К югу от них (во) есть государство Чжужу, [где] люди ростом 3- 4 чи. Дальше на юге находятся страны Чернозубых и Нагих. От во они удалены на 4000 с лишним ли. Если проплыть по морю один год, то можно достичь их62. Еще в 10000 ли на юго-запад есть Люди Моря. Их тело черное, а глаза белые. Они нагие и безобразные. Их мясо превосходно. Некоторые путешественники стреляют их и едят63» [2, с. 133-135, 78-81; 3, с. 15-16; 14, с. 804-805]. ИСТОЧНИКИ: 1. Иваи Хиросато. Сина сисё-ни араварэтару Ниппон (Япония в китайских династийных историях)./Сер. «Иванами ко:дза Ниппон рэкиси»/ . Токио, 1935. 2 Ики Итиро:. Тю:гоку сэйдзи-но кодай Ниппон кироку (Записи о 114
древней Японии в китайских официальных историях), тексты и перевод. Фукуока, 1992. 3. Накаяма Кю.сироСина сэйдзи Ниппонкокудэн («Описания Японии» в китайских официальных историях). Токио, 1934. 4. Нихон сёки (Анналы Японии). /Сер. «Кокуси тайкэй»/; т.І-П. Токио, 1897. 5. Ли Янъ-июу. Бэй ши (История Северных династий), цз.94-95. Б.м., [13 век]. 6. Фанъ Е. Хоу-Хань ту (История Поздней династии Хань), цз.1-120. Б.м., 1870. 7. [Фан Сюанъ-лин]. Цзинь шу (История династии Цзинь), составлена императором Танским Тай-цзуном (Вэнь-ди), цз.1-130. Б.м.,1870. 8. Чжансунъ У-цзи и др. Суй шу (История династии Суй), цз.1-85. Б.м., 1870. 9. Чэнъ Шоу. Сань-го чжи (Записи трёх царств), с комм. Пэй Сун-чжи, цз.1-65. Б.М., 1870. ЛИТЕРАТУРА: 10. Дзусэцу сирё: Ниппонси (Объяснительные таблицы и материалы по японской истории). Нагоя, 1989. 11. Кёдай кофун-ва надзэ цукурарэта. Тэцу-но о:тё: кокусай сэнряку (Почему строились огромные курганы? Международная стратегия династии правителей эпохи железа), в сборн. : До:до: Ниппонси (Величественная история Японии), т. ѴШ. Нагоя, 1997; с.163-208. 12. Сакамото Ёситанэ. Го сэйки-ни окэру Ва кокуо>но сё:го:-ни цуйтэ — току-ни «дзисэцу, тотоку сёгундзи»-о мэгуттэ (О титуле правителей государства Во в V веке особенно касательно титула «обладающий полномочиями, управляющий всеми военными делами»), «Ниппон рэкиси», № 262, март 1970, с.40-54. 13. Сажи Арикиё. Кодай-но То:адзиа-то Ниппон (Древняя Восточная Азия и Япония). /Сер. «Рэкиси синсё», т.І /. Токио, 1977. 14. Хасимото Масукити. То:ё:си-дзё: ёри митару Ниппон дзё:коси кэнкю: (Древняя история Японии с точки зрения истории Дальнего Востока). /Сер. «То:ё: бунко ронсо:», № 38/. Токио, 1956. ПРИМЕЧАНИЯ 1 Слова «нет хороших земель» в более раннеей хронике «Вэй чжи»(III в.), которая послужила источником для «Цзинь шу» отнесены только к островам Цусима, хотя они справедливы и для всей Японии. 2 Слова «соседствовавших друг с другом» — отсутствуют в «Вэй чжи». 3 Слова «хорошо связанных [между собой]» также отсутствуют в «Вэй чжи». 4 В «Вэй чжи» эти цифры относятся только к Яматай, а не ко всем 30 государствам. Возможно, что эти сведения идут от искажения текста, близкого к «Вэй чжи». 5 Тай-бо, основатель царства У в начале периода Чжоу (XII в. до н.э.). сын чжоусского Тай-вана, отца основателя чжоуской династии Вэнь-вана (XII в. до н.э.) и деда первого царя У-вана (1135-1115 г. до н.э.). В «Вэй чжи» этих сведений нет, но они есть в «Вэй люэ». 115
6 В «Вэй чжи» — «больших рыб и морских птиц». 7 Сведения о головных уборах, имеющиеся в «Вэй чжи» — здесь отсутствуют. 8 В тексте «Цзинь шу» Хасимото Масукити слово «все» отсутствует. 9 В «Вэй чжи» только женщины распускают волосы [4, с.5]. 10 Такая информация впервые появляется в «Хоу-Хань шу», но отсутствует в «Вэй чжи». 11 В «Цзинь шу» отсутствует продолжение фразы, имеющееся далее в «Вэй чжи»: «изготавливают тонкое конопляное полотно, белое шелковое полотно, шелковую вату» (см. выше). 12 В «Вэй чжи» далее: «тигров, леопардов, баранов, сорок». Отметим, что с ГѴ века лошади в Японии уже несомненно имелись, поэтому сведения об их отсутствии, видимо, просто механически переписаны из «Вэй чжи». 13 По «Вэй чжи» наконечники бамбуковых стрел делались иногда на кости, иногда из железа. 14 Данных о свадьбах нет в «Вэй чжи» и «Хоу-Хань шу». 13 Согласно «Вэй чжи», не едят мяса в течение всего периода траура, а плачет только распоряжающийся трауром, в то время как другие поют и танцуют. Также в «Хоу-Хань шу» говорится «поют и танцуют, чтобы создать веселье». 16 Слова «[чтобы] очистить себя и тем избежать несчастья» также отсутствуют в «Вэй чжи», такая версия впервые появляется в «Цзинь шу». 17 По «Вэй чжи» только когда отправляются в путешествия. 18 Эти две фразы пересказ из «Вэй люэ» в комментарии Пэй Сун-чжи, который как раз в этом месте приведен в «Вэй чжи», что наводит на мысль, что он мог быть взят автором именно из «Вэй чжи». 19 По «Хоу-Хань шу» и «Вэй чжи» — «редки ссоры». 20 Сюань ди (Сыма И, 179-251 гг.) дед первого императора Цзинь-У-ди (265-290 гг.), сподвижник Цао Цао. В 249 г. совершил переворот в Вэй и стал фактическим правителем Вэй. У-ди, взойдя на престол в 265 г., сменил династию Вэй, присвоил Сыма И почетный титул Сюань-ди. 21 Сыма Чжао (211-265 гг.), сын Сыма И, отец первого императора У- ди, первый министр и полководец в 255-265 гг., после смерти старшего брата Сыма Ши (208-255 гг.). Через несколько месяцев после его смерти его сын стал императором и посмертно присвоил отцу титул Вэнь-ди. 22 Как отмечает Саэки Арикиё, упоминание здесь Корё (Когурё) отражает его особое значение в регионе. 23 Гао-цзу (У-ди, 420-422 гг.), основатель династии Сун. 21 Цифра условная. 25 В «Нань ши» говорится, что посольство 413 г. к Цзинь было также прислано Саном. 26 Видимо, имеется в виду титул «ван». 27 Тай-цзу (Сунский Вэнь-ди) правил в 424-453 гг. 28 Согласно исследованиям, титул типичный для некитайских вассалов в период Южных династий. Самоличное присвоение титулов тоже не было явлением исключительным. Однако Тин присвоил себе титул максимально высокий в китайской табели о рангах: «Уполномоченный, несущий жезл, единолично управляющий всеми военными делами» (1-ый из 15 рангов). Другой титул — «Великий полководец умиротворяющий...» — не был столь значителен [12, с.50]. Так, на Востоке такой же титул имело и Пэкче. Тем 116
не менее, здесь мы видим, что Тин претендует не только на высший ранг вассала, но и добивается признания своих прав на власть над всей Кореей (кроме Когурё — его соперника). 29 Или «воского Дзуя» (кит. «Во суй»). 30 Вэнъ-Ди отказывается от признания столь высокого титула за Тином и дает ему титул ниже, чем правителю Пэкче. Однако этот титул выше, чем был у старшего брата Тина. Одновременно Сун утверждает титулы 13 высших сановников Во, повышая авторитет Тина во внутренних делах. 31 Таким образом, лишь через 26 лет Сун соглашается признать за ваном Во и высший титул, и право властвования над Южной Кореей, за исключением Пэкче, старого союзника Южных династий, замененного в этом титуле на Кара. 23 сановника получают ранги. Тем не менее, мы видим, что Сун идет на это признание явно неохотно, возможно, вынужденно признавая существующее положение дел на полуострове. 32 Сунский Сяо-у-ди (453-464 гг.). 33 Итак, титул фактически был снова понижен, ниже Пэкче и Когурё. 34 Шунь-ди правил в 477-479 гг. 35 Или просто «предок». 36 Эти строки отражают борьбу за объединение страны, под государствами «на севере» имеется в виду, видимо, юг Кореи. 37 В тексте «Чжунхуа шуцзюй»: «в дорогу». 38 По мнению Ики Итиро, возможно, отражает влияние буддизма [2, с.75]. 39 Итун-саньсы — сановник высшего ранга. 40 Здесь перечислено только пять государств, в тексте пропущено Мохан. 41 Информация взята из «Вэй люэ». 42 Эти данные соответствуют «Вэй чжи». Здесь и далее следует пересказ сведений «Вэй чжи». ’ 43 В «Вэй чжи»: «ханского государства Куя». 44 Здесь — ошибка: пропущена Цусима, подробно описанная в «Вэй чжи». 45 В «Вэй чжи» мимакакуки упоминается только третьим. В «Лян шу» пропущен мимасё:. 46 В «Вэй чжи» отсутствуют багряник щюнский и перилла нанкинская. 47 В «Вэй чжи» говорится о том, что вывозят жемчуг и сапфиры, а черных фазанов — просто разводят. Здесь — очевидная ошибка составителя. 48 Буквально «голубую яшму» («цинь юй»). Здесь заканчивается краткий пересказ «Вэй чжи». 49 Сведения, очевидно, носят легендарный характер. Происхождение этой. легенды нам неизвестно, хотя по стилю она очень похожа на описания «Шань- хай цзина», что позволяет предполагать ее китайское начало. 50 Информация взята, видимо, из «Хоу-Хань шу». 51 Снова начинается пересказ сведений «Вэй чжи». 52 Данные — новые, отсутствующие в предыдущих источниках. Возможно, отражают развитие общества эпохи кофун. 53 Слова «в годы Гуан-хэ правления ханьского Лин-ди» отсутствуют в «Хоу-Хань шу» и «Вэй чжи» . Они конкретизируют время крупного мятежа во, однако их первоисточник — неизвестен. 54 В «Описании Во» «Вэй чжи» ничего не говорится о казни Гунсуня, но об этом есть информация в рассматриваемом цзюане в «Цзинь шу». 117
55 В современном тексте «Вэй чжи», который здесь пересказывается, дата посольства — 2-ой год эры Цзин-чу, а в «Вэй чжи», цитируемом в «Тай-пин юпланъ» — 3-ий год Цзин-чу . Это может косвенно подтвердить, что в сохранившемся ныне тексте «Вэй чжи» — дата ошибочна, ее следует читать как «3 год Цзин-чу». 56 В «Вэй чжи» не сообщается, когда точно умерла Химико. 57 В «Лян шу» и в «Бэй ши» (см. ниже) вместо Иё написано Тайё (можно читать и как Тоё (2, с.85). На этом заканчивается пересказ «Вэй чжи». 58 В «Сун шу» следующим правителем и младшим братом Сана назван не Би, а Тин (Чжэнъ). 59 Здесь идет краткий пересказ «Сун шу». 80 Повторяются сведения «Нань-ци шу», однако, в титуле пропущено слово «Уполномоченный». 61 Л янский У-ди взошед да престол в 502 г.(502-549 гг.). Это единственная информация о контактах с династией Лян (502-557 гг.) 62 Практически дословно взято из «Вэй чжи». 63 Эта информация также впервые появляется в «Лян шу».
кив XIV 4: ТАБАРНА ПРОТИВ ТАВАННАННЫ Пер. и комм. Б.ЕАлександрова, А АНемировского Новохеттский текст КиВ XIV 4, перевод которого предлагается ниже, посвящен обвинениям, выдвинутым Великим царем хеттов Мурсилисом II против вдовы своего отца Суппилулиумаса, Таваннанны. Как известно, по хеттским обычаям страной в каждый момент времени управляла пара сакрализованных правителей — великий царь табариа и великая царица таваннанна. Эти термины (по происхождению, возможно, хаттские) были когда-то тронными или личными именами Т(л)абарнаса I и его жены1 Таваннанны, правивших в XVII в. и оказавших такое влияние на историю страны, что их имена превратились в постоянные титулы царя и царицы. Табарна и таваннанна выступали и как верховные жрец и жрица Солнечной Богини города Аринна — главной покровительницы хеттской государственности. После смерти оба они становились богами. Полная титулатура таваннанны включала, помимо самого этого термина, титулы «великая царица» (иногда просто «царица», хеттск. хассусара) и «мать бога», хеттск. сиуанзанна2. Титул таваннанны был пожизненным, как и титул царя; таким образом, таваннанна, пережившая мужа, оставалась таваннанной до своей смерти. Только после этого ее титул переходил к жене правящего на тот момент царя. Что же касается супруги правящего царя, то при жизни вдовствующей царицы-таваннанны она подчеркнуто именовалась в текстах всего лишь «женой (женщиной) царя» или «великой дочерью [принцессой]». Если «жене царя» не удавалось пережить таваннанну, она умирала как обычный человек и не становилась божеством. О персональном составе новохеттских таваннанн ХІѴ-ХІІІ вв. до н.э. судят по следующим источникам: ритуальным поминальным спискам таваннанн и их детей; парам печатей, несущим рядом имена и титулатуры царя и царицы; парным выступлениям протагонистов в ритуальных текстах, дающих основание заподозрить в них царя и таваннанну или царя и его жену; упоминаниях в оракулах и молитвах и т.д. В целом по этим источникам можно составить довольно надежный перечень таваннанн рассматриваемой эпохи3. Тудхалиас III (нач. XIV в.) был женат на некоей Тадухебе; она стала таваннанной и оставалась таковой, пережив мужа, еще при Суппилулиумасе I4 (сер. XIV в.). Сам Суппилулиумас был женат на Хенти, которая и стала таваннанной после смерти Тадухебы. Однако затем Суппилулиумас овдовел или развелся с Хенти и женился вторым браком на дочери вавилонского царя, которая и заняла тем самым пост «великой царицы» Хатти5. Поскольку исконного хеттского имени она не имела, хетты превратили в личное имя сам ее титул, и в 119
хеттских текстах она выступает под именем «Таваннанна»6. Влияние ее было очень велико: она единственной из хеттских таваннанн (не считая Пудухебы — такой же уникальной по своему влиянию на мужа царицы) заключала вместе с царем международные договоры7, т.е. участвовала во внешней политике, хотя бы только формально. Эта Таваннанна сохраняла свой статус вплоть до начала 10-х гг. правления Мурсилиса II, своего пасынка (конец XIV в.). Сам Мурсилис был женат первым браком на некоей Кассулавийе. Ожесточенные столкновения Таваннанны с Кассулавийей — мачехи с женой и свекрови с невесткой — завершились смертью Кассулавийи. Мурсилис возложил ответственность за эту смерть на колдовство Таваннанны и провел против нее судебный процесс. Таваннанна была смещена со своего поста, но сохранила жизнь8. Дальнейшая ее судьба неизвестна. Мурсилис же женился на некоей Танухебе, которая и стала очередной таваннанной. Танухеба оказалась очень долговечна: она пережила Мурсилиса и Муваталлиса II (нач. XIII в.), однако затем сама подверглась судебному преследованию при Мурсилисе III (Урхитессобе), была смещена и казнена; таваннанной стала жена Урхитессоба, Малниккаль. Эта царственная пара была вскоре свергнута дядей Урхитессоба, Хаттусилисом III, причем место таваннанны заняла давняя супруга Хаттусилиса, Пудухеба. Текст КиВ XIV 4 относится ко времени судебного процесса Мурсилиса II против вдовствующей «великой царицы», вавилонянки- Таваннанны, и представляет собой обращение Мурсилиса к богам, где он жалуется последним на Таваннанну и оправдывает перед ними собственное поведение на протяжении всего конфликта9. Текст представляет значительный интерес для реконструкции нравов новохеттского двора и истории правления Мурсилиса II, тем более, что он ни разу не транслитерировался и не переводился на современные языки иначе, как фрагментами. Сам КиВ XIV 4 представляет собой разбитую на несколько поврежденных фрагментов таблицу. Текст на ней записан с обеих сторон, по две колонки на каждой. Сохранились в местами поврежденном виде: нижняя (?) часть первой (левой) колонки на лицевой стороне (Ѵэ.!), нижняя часть второй (правой) колонки на лицевой стороне (Vs.II), верхняя часть первой (левой) колонки на оборотной стороне (Rs.HI) и неопределенная секция второй (правой) колонки на оборотной стороне (Rs.IV). Какая именно доля текста утрачена, точно сказать нельзя, но, во всяком случае, не особенно значительная10, так что источник остается достаточно репрезентативным. В большинстве случаев начала или концы строк отбиты, что делает восстановление содержания предприятием достаточно сложным и гипотетическим. Тем не менее общий смысл текста удается реконструировать с достаточной полнотой. 120
В выполненном ниже переводе в квадратные скобки взяты наиболее обоснованные реконструкции, в круглые — необходимые и очевидные добавления по смыслу; курсивом выделены сугубо предположительные восстановления по общему смыслу; троеточиями обозначены или полностью разбитые слова, или уцелевший фрагмент слова, не поддающийся переводу и реконструкции. Пунктирными линиями обозначены т.н. разделительные линии, прочерченные в самом источнике (в клинописных текстах такими линиями отчерчиваются тематически законченные пассажи, а также края всей таблицы). ПЕРЕВОД (Начало текста обломано на достаточно большом промежутке; оно должно было включать инвокацию богов и обращение к ним по вопросу о Таваннанне. — Б.А., Л.Я.) Ѵв. I. ... (1) Пока жив был мой отец, никто Таваннанне (2) ...никакого зла не причинил...(3)...пришел потом мой брат...(4)...и тогда ей никакого зла не причинил... (5-6) [Когда мой отец стал бо]гом, Арнувандас, мой брат, [и я] ничего дурного Таваннанне не сделали и ничем ее не оскорбили* 9 * 11. (7-8) Как [правила она домом ца]ря и страной Хатти при моем отце, так же она правила12 (ими) и [при моем брате]. Когда же мой брат (9) [стал богом], Таваннанне я никакого [зла] (10) не причинил и ничем (её) не [оскор]бил13. Как правила14 она домом царя и страной Хатти (11) [при моем отце и при] моем брате, так же ими и теперь (12) [она правила]. И обычай, который при ее муже (13) не существовал, и то, что [при ее муж]е было недозволенным, (14) она творила по своей воле. Обычай и ритуалы (15), какие у нее были [преж]де, она сохраняла по-прежнему15. (15) (16)...Как людьми (17) раньше она правила, так же и теперь она правила. (18-20)...много... я подошел.... разд. линия, предположительно отчеркивающая нижний край всей таблицы - ■ - (лакуна) Ѵб. II ... (1-2)...(3) Дом отца моего она уничтожила. Разве вы, о боги, (4-7) не видите, что весь дом моего отца она превратила в святилище бога Иннары и каменный Дом богов16? И то, чему она дала возможность прийти из Санхары17, она распространила среди всего народа Хатти18, а (восстановить) в прежнем виде19 ничего (8) не дозволяла. Разве вы, о боги, не видите, что ей тогда (9) я ниче¬ го не сказал и относился к ней по-хорошему? (10) Она же связала (всем) уста, (11) и мстила за то, чего (ей) и не делали20. Дом моего отца (12) она уничтожила21, злом она .отвечала (на добро) (13) и днем 121
и ночью перед богами стояла (молясь), чтобы жену22 [мою погубить]. (14) Когда же я богам хлебную и винную (жертву) (15) вновь истор¬ гаю23, и им ....(16) даю, она же меня для...(17) дом мой, страну мою и врагам...(18) я клялся, Таваннанна же [днем и ночью к богам] (19) приближалась, чтобы жена моя [погибла] (20) (И вот) она часто со¬ вершает жертвоприношения и то, что касается моей жены...(21) Боги не поставлены...(22) о деле злом... разд. линия, отчеркивающая нижний край всей таблицы — разд. линия, отчеркивающая верхний край всей таблицы — - 1^. III (1) Так как мою жену боги...(2) вы слышали и ...(3) почему дело высл[ушали]... (4) Когда же Аннелл[у?]...(5) возвысила Аннел[лу...]... Анпелла же явилась (6) и сказала такое вот (слово): те...(7) и-де, к ним, [жене моей и сыну моему], царица [отправила] Мицуллу, (8) и та стала произносить против них заклинания24. (9) Так как (это) слово достигло моей жены25... (10) дело от царицы скрыла и жена моя... Если (бы) она (11) кому-либо сказала26 или если мне27 ...она это (12) сказала28 или если она какую-либо тяжбу учинила29 и...(13) и на какое-либо дело назначила30. И жена моя...(с тех пор) (14) стала приглядывать за царицей... (15) Аннеллу царица из дворца выслала...(16)...А если моя жена приглядывала за царицей, (17-18) то какое зло она (этим ей) сделала? Почему же царица за этот случай отплатила злом моей жене? (Ведь) она днем и ночью стояла перед богами (19), чтобы жену мою перед богами проклинать сильными (проклятиями) и ее погубить...(20-21) ...(...) Почему же вы, о боги, господа мои, прислушались к (тому) слову, если (это как раз) царица сотворила зло моей жене? (22) Чем она оскорбила ее? Таваннанна же мою жену погубила31. (23) Когда же я пошел в страну города Кумманне32, — отец мой богине Хебат города Куманне (24) праздник справить обещал, но так его и не справил; (25) это стало меня тяготить, и я пошел в Город Киццувадна, — (26) то я так сказал; «Иду я-де проступок моего отца возместить! (27) И ко мне (ты), богиня Хебат города Кумманне [относительно особы] моей, (28) жены моей, сына моего, дома моего и врага [моего] будь благосклонна!»... (29) Я молил и просил...(30) для того, (чтобы)...(31) так как... (32) и боги... (33) (лакуна)33 Rs.IV (1-8: сохранились лишь отдельные слова, упоминаются 122
царица и Солнце — Б.А., А.Н.) (9) ...слова, то вы, о боги, не... (10) Царю города Каргамыс34 я сказал: «По поводу золота Города Астата35 (ты) меня (11) не запрашивай! ...(Считай, что) царь (его сам) держит, ты пока помолчи. (12) ...пусть царица узнает, и (тогда) она дело (по поводу) золота царя города Каргамыс (13)...!» ...И когда я сказал так, то вы (боги) (14)... О ее делах (по поводу) золота я царю города Каргамыс (так и) не сказал. (15) ...Царица... пришла и недужного человека уста замкнула36. (16)... Я, Солнце, сказал: «Золото Города Астата держит царица!» (17) [Богиня Ишха]ра Города Астата так вновь и вновь говорила: «Божество это вот (18) гневно!»27 Я сказал: «Разве я38 держу твое (имущество)?! Кто себе золото божества удерживает, (19) того божество и возьмет39, (а если) кто постоянно (сам) дает40, то того божество не возьмет. (20) ....берет, и-де меня ...берет (21)... Если это мы виноваты, то или возьми мол, жену, или возьми меня!» (22) И вот божество меня не берет, а царица (сама) совершает дело крови против меня и моей жены! (23) И она [постоянно (?) ..., и она (царица) часто приносила жертвы (во зло моей семье), и жена моя от этого умерла. (24) [Когда же на страну Ац]ци я пошел, то Бог Солнца дал знамение. Царица же (25) ...(стала) многократно повторять так: «Так как, дескать, Бог Солнца знамение дал (26-27)... судьба царя темна... [люди] города Хаттуса... для-ради владычества друг[ое] правление изберут... (28) ...Де, женщина Амминайя и семя женщины Амминайи себе (?) власть заберет!» (29)... Мое же Содрце в стране Хайаса (30) ... после этого написал, (31) ... когда он из страны Хайаса приказал (32) ... сразу не призналась (33) ...слово, которое он слышал... (34-37: текст так разрушен, что связного перевода дать нельзя, но ясно, что речь идет о расследовании высказываний Таваннанны — Б.А., А.Н.)41. (38) ...такими словами... (39).... (Окончание текста не сохранилось. Очевидно, в нем Мурсилис либо отчитывался в суде над Таваннанной и просил богов согласиться с приговором и оправдать его во всем этом деле, либо просил санкционировать такой процесс в будущем, либо, наконец, просто жаловался на нее богам, ходатайствовал об их вмешательстве, божьем суде и наказании Таваннанны божественной силой — Б.А., А.Н.)42. 123
КОММЕНТАРИЙ К Ѵб-і-іі Содержание лицевой стороны данного текста сводится к подчеркиванию Мурсилисом прегрешений Таваннанны против хеттских норм, с одной стороны, и своего собственного долготерпения, с другой. Молодой царь описывает в начале таблицы исключительно привилегированное положение, которое было отведено Таваннанне в системе государственного управления: она распоряжалась «домом Суппилулиумаса» (т.е. царским доменом или его частью) и страной Хатти43. Являясь (по Мурсилису) фактическим правителем государства в конце правления Суппилулиумаса44 и при Арнувандасе II и полностью сохранив свои властные полномочия в первые годы царствования самого Мурсилиса, она тем не менее вступила в острый конфликт с молодым царем. Недовольство Мурсилиса было спровоцировано стремлением Таваннанны распространить в Хатти иноземные «обычаи», под которыми следует понимать вавилонские культы. По всей видимости, при этом исконно неситские традиции подвергались дискриминации, но тем не менее никаких следов оппозиции в хеттском обществе не было, о чем свидетельствует образное выражение текста: «Она (Таваннанна) связала уста (у всех)». Следует также обратить внимание на применяемый Мурсилисом весьма характерный для хеттской исторической литературы в целом топос долготерпения и невоздаяния злом в ответ на немотивированный злой поступок. Царь указывает, что ни он сам, ни его недолго правивший брат Арнувандас ничем не оскорбили Таваннанну, несмотря на все ее выходки45. В конце дошедших до нас фрагментов лицевой стороны текста впервые появляется обвинение Таваннанны в попытках обратить силу богов во вред семье Мурсилиса. К Rs.ni. Несмотря на относительно полную сохранность этой части текста, она представляет немалые трудности для исторической интерпретации. В основном (по крайней мере на протяжении основного из сохранившихся, 22-строчного пассажа) Мурсилис излагает историю первого прямого столкновения Таваннанны с его женой. По всей видимости, некие служительницы Таваннанны — Аннелла и Мицулла — были отряжены своей госпожой шпионить за царской женой. Миццулла, кроме того, произносила какие-то заклинания против семьи царя. Однако Аннелла перешла на сторону Мурсилиса и разоблачила перед ним интриги Таваннанны. Жена Мурсилиса не стала поднимать открытой ссоры и распорядилась полученной информацией куда разумнее, организовав (очевидно, под покровом не нарушенной ей секретности) собственный контршпионаж за Таваннанной (стк.13)46. Возможно, она использовала при этом ту же Аннеллу как естественного в данной ситуации 124
«двойного агента»; во всяком случае Таваннанна в конце концов отстранила Аннеллу от службы, изгнала ее из дворца и вновь обратилась к богам. В конце пассажа Мурсилис впервые упоминает смертельный для его жены исход молитв Таваннанны. Начиная с Rs.HI: 23 наш текст описывает хорошо известные по «Анналам» Мурсилиса события 9-10 гг. правления этого царя. В начале 9-го года Мурсилис отправился в Кумманне (Rs.HI 23И.); пока он находился там, в Сирии умер его брат, первый хеттский царь Каргамыса Пияссилис (Сарри-Кужух). Эта смерть вызвала неурядицы в Сирии, и Мурсилис вместе со своим двором отбыл туда, чтобы посадить на престол Каргамыса сына покойного Пияссилиса, ...- Сарруму. На время пребывания Мурсилиса и его двора в Сирии (большая часть 9-го года) падают события, описанные в Rs.IV: 1-23. Наконец, в конце 9 года — 10 году развернулись боевые действия Мурсилиса против Хайасы. К этому периоду относится информация Rs.IV: 24 іѴ7 Последний пассаж дошедшего до нас фрагмента Rs.ni сам по себе не говорит о Таваннанне. Он посвящен ритуалу в честь богини Хебат города Кумманне, который Мурсилис провел, искупая провинность своего отца, в свое время пообещавшего исполнить этот ритуал, но так и не осуществившего это обещание48. Несомненная связь этого сюжета с историей Таваннанны49 должна была устанавливаться в следующих, не дошедших до нас строках пассажа Судя по сткк. 27 слл. Мурсилис^, проводя обещанный ритуал, воспользовался случаем, чтобы обжаловать перед Хебат действия Таваннанны. Возможно, дальше описывалась враждебная реакция Таваннанны на эту меру. К Rs.IV. Первая половина дошедшего до нас фрагмента посвящена инциденту с храмом богини Ишхара, что находился в городе Эмар, входившем в удельное хеттское царство Каргамыс. Содержание пассажа может быть приблизительно реконструировано только по контексту в целом. Предлагаемая нами трактовка такова. Во время пребывания Мурсилиса и его двора, в том числе Таваннанны, в Сирии, Таваннанна присвоила себе золото из храма Ишхары в Астате. Обеспокоенный царь Каргамыса, сюзерен Астаты, запросил разъяснений у самого Мурсилиса. Многотерпеливый Мурсилис, не желая подрывать репутацию Таваннанны, взял общую ответственность на себя и потребовал от царя Каргамыса подождать с любыми запросами по этому делу. Таким беспрецедентным пиететом по отношению к Таваннанне Мурсилис и хвалится в сткк. 10-14. Однако дело все равно выплыло наружу, возможно, из-за каких- то новых козней царицы (стк.15: неясное выражение «уста недужного человека замкнула»50). Теперь Мурсилис уже был вынужден открыто признать, что золото Астаты похитила царица (стк.16). Оскорбленное 125
божество объявило о своем гневе (? — стк.17), и Мурсилис произнес горячую защитительную речь, в которой снимал с себя и своей семьи всю ответственность за инцидент с золотом и вверялся суду богини (сткк.17-21). В итоге богиня пощадила его, но царица (которая, как видно, норовила возложить вину за инцидент в Астате на самого Мурсилиса и его жену) стала добиваться гибели жены Мурсилиса на собственный страх и риск, без какой-либо божественной санкции. Возмущением по этому поводу (сама богиня оправдала, а Таваннанна пытается погубить!) проникнута, по-видимому, стк.22. Отметим, что упоминание смерти жены Мурсилиса в стк.23, в финале данного пассажа, не обязательно означает, что она умерла в Сирии в 9-м году. Мурсилис и раньше заканчивал пассажи КІІВ XIV 4 указанием на то, что Таваннанна погубила его жену (о такой попытке говорится в 11:13, фраза «Таваннанна жену мою погубила/ убила» прямо стоит в III: 22). Таким образом, Мурсилис для усиления впечатления просто повторяет в финале разных клауз своей жалобы самое главное из обвинений против Таваннанны — обвинение в убийстве его жены посредством колдовства. Не исключено, что и в ІѴ:23 мы имеем дело с таким повторяющимся «предваряющим» обвинением, а сама смерть жены Мурсилиса имела место позже51. Однако по сравнению с 111:22 выражения, повествующие о смерти жены Мурсилиса в ІѴ:23 оказываются гораздо более развернутыми; к тому же здесь это сообщение прямо вытекает из предшествующего, чисто повествовательного (излагающего события в хронологическом порядке) контекста. Поэтому мы можем, с известной гипотетичностью, считать, что описание смерти жены Мурсилиса в последовательности излагаемых событий дано именно здесь (ІѴ:23), т.е., что она действительно умерла во время пребывания Мурсилиса в Сирии на 9-м году «Анналов». Следующий пассаж сообщает, что когда Мурсилис отправился в Хайасу, Таваннанна, воспользовавшись знамением Бога Солнца (Эстана)52, как видно, неблагоприятным, предрекала гибель дому Мурсилиса и, по-видимому, пророчила приход к власти потомства загадочной Амминайи53. Фактически это было не столько предвещанием государственного переворота, сколько подстрекательством к нему. Встревоженный Мурсилис, если мы верно толкуем контекст, расследовал инцидент прямо из Хайасы. От следующего (и последнего из сохранившихся) пассажа текста — Rs.IV: 38 іі. уцелело только выражение в первой строке: «такими словами». Если это выражение относится к тому самому высказыванию Таваннанны, о котором шла речь в предыдущем пассаже, то это значит, что и наш новый пассаж Кз.ІѴ:38 іі. развивает всю ту же тему. Вероятно, деятельность Таваннанны в отсутствие царя переполнила, наконец, чашу его терпения и вызвала 126
его на немедленные ответные действия. Тогда, очевидно, он и начал процесс против Таваннанны54. В этом случае ее падение можно датировать концом 10-го — началом 11-го годов Му реи лиса. Сам конфликт между Таваннанной и домом Мурсилиса (вернее, между Мурсилисом и Таваннанной, коль скоро мы не поддержим сомнительного обвинения в порче) едва ли нуждается в особенных комментариях. Чужачка среди анатолийцев, вторая жена при царственном сыне первой, свекровь против невестки, не имевшая иной опоры в Хатти, кроме памяти Суппилулиумаса — Таваннанна должна была вызывать неприятие у Мурсилиса и его семьи одним своим существованием. Ее падение было вопросом времени55. ПРИЛОЖЕНИЕ 1 Вавилонский брак Суппилулиумаса в контексте политической истории Ближнего Востока56 Исходным пунктом для цепи событий, связанных с вавилонским браком Суппилулиумаса послужила, по-видимому, его знаменитая «Война одного года» (середана 1350-х гг. до н.э.). Разгромив центральные районы Митанни и захватив митаннийскую Сирию, Суппилулиумас вызвал переворот в Митанни и крушение его внешнеполитического могущества. Неудачливый царь Тушратта был убит, а его преемник Ардадама с самого начала подпал под влияние Эрибаадада Ашшурского (и?даже Андарадли Алжейского). Почти сразу после этого (в 1354 г.) в Ашшуре воцарился Ашшурубаллит I (1354/1353 — 1318), унаследовавший союз с Митанни и старшинство в этом союзе. Вавилонский царь Бурнабуриаш II (ок. середины 1360-х — рубеж 1340- х/ 1330-х гг.) неожиданно столкнулся с совершенно новой геополитической ситуацией. Еще недавно северные границы его царства замыкала огромная Митаннийская империя, стеснявшая изолированных хеттов в Малой Азии, Ашшур же представлял собой незначительное, хотя и независимое номовое царство на ее восточных окраинах. В течение считанных лет эта картина исчезла без следа: на северных рубежах Вавилонии выросли два гиганта — Суппилулиумас Хеттский (чьи свежеприобретенные сирийские владения граничили с вавилонскими землями на Евфрате) и Ашшурубаллит Ашшурский, в то время как Митанни превратилось в сферу влияния того либо другого. Очевидно, чтобы адаптироваться к этой ситуации, Бурнабуриаш и заключает два династических брака (ок. 1350 г.). Сам он женится на дочери Ашшурубаллита Мубаллитат-Шеруа, а Суппилулиумасу отдает в жены (причем не просто в жены, а в «великие царицы» — таваннанны) свою неизвестную нам по имени дочь. Таким образом, интересы Вавилона были обеспечены на обоих новых направлениях — хеттском и ассирийском. Суппилулиумас (к тому времени, очевидно, вдовый), со своей стороны, несомненно, охотно пошел на этот брак «Война одного года» и ее ближайшие последствия вовлекли его в напряженные отношения с Египтом, с одной 127
стороны, и с коалицией Миган ни — Ассирия — с другой. Династический брак с царем Вавилонии выводил его из наметившейся враждебной изоляции во внешней политике и давал ему в союзники первоклассную военную державу. Этой ценностью вавилонского брака и объясняется то исключительное уважение, которое Суппилулиумас оказывал своей вавилонской жене, получившей у хеттов имя Таваннанны: вместе с ним она поставила печать на договоре с Никмадду Угаритским (заключен ок. 1350 — не позднее начала 1340-х гг.). 1340-е гг. были временем политической стабильности на Ближнем Востоке. Основные «игроки» этого десятилетия — Суппилулиумас в Хатти, Тутанхамон в Египте, Бурнабуриаш в Вавилонии, Ашшурубаллит в Апппуре и его престарелый союзник Ардадама в Митанни выжидали удобного момента для новой схватки. Такой момент наступил в начале последнего года правления Тутанхамона: именно тогда митаншшцы (со стоявшими у них за спиной ассирийцами) и египтяне одновременно вторглись в хеттскую Сирию. Суппилулиумас выступил против них, и началась тл. «Шестилетняя война» (ок.1340-1335), в ходе которой он, после напряжения первых лет, добился небывалых в хеттской истории триумфов, изгнал египтян из Азии, а ассирийцев — из Митанни. Для нас здесь существенно, что с самого начала «Шестилетней войны» Вавилон (связанный династическими союзами и с Хатти, и с Ашшуром) предпочел более близкого ассирийского соседа. Мы не знаем, жив ли к этому времени был Бурнабуриаш (и тогда этот выбор осуществил именно он), или в этот момент на вавилонском престоле уже сидел его сын Курйгальзу П, но на протяжении всего заключительного отрезка правления Суппилулиумаса, начиная с первого года «Шестилетней войны», Вавилония практически без перерыва ориентировалась на Ассирию (хотя и заведомо не воевала ни на чьей стороне). Суппилулиумаса это поставило в довольно тяжелое положение (он снова оказался один против всего мира, только на этот раз даже не в дипломатической, а в прямой военной конфронтации), а вавилонский брак терял для него в этих условиях всякий политический смысл. Таваннанна оказалась изолирована в Хатти, и едва ли ее положение — положение утратившей политическую ценность чужачки, уроженки предательски отнесшейся к хеттам страны — можно было назвать привлекательным. Если она, как утверждает КЦВ XIV 4, по- прежнему пользовалась большим влиянием, то лишь благодаря личному отношению Суппилулиумаса, уже прожившему с ней к этому времени около 10 лет. Зато со смертью Суппилулиумаса (ок. 1335) ее положение сразу стало более или менее безнадежным; изолирующая ее в хеттской среде внешнеполитическая ситуация оставалась прежней еще более десятилетия (Ашшурубаллит умер только в 1318), а личных оснований относиться к ней хорошо новые цари — дети Суппилулиумаса от первого брака — очевидно, не имели (по обычным человеческим причинам). В этих условиях ее падение становилось вопросом времени; состоялось оно, наконец, во второй половине 1320-х гг. Если предположить, что замуж Таваннанна вышла в обычном для невест Ближнего Востока возрасте 13-18 лет, то овдовела она приблизительно в тридцатилетием возрасте, а смещена с поста была примерно в сорокалетием. Сыновей от Суппилулиумаса она, как видно из полного молчания источников по поводу её семьи, не имела57. 128
ПРИЛОЖЕНИЕ 2 Вавилонский брак Суппилулиумаса: хронологические аспекты. I. Общий хронологический контекст хетто-вавилонских отношений при Суппилулиумасе. Касситско-вавилонский царь Бурнабуриаш II правил 27-28 «царских лет»58. В амарнском своде сохранилось одно его письмо Аменхотепу III (ЕА 6); таким образом, год воцарения Бурнабуриаша предшествует смерти Аменхотепа III. ЕА б — заведомо первое письмо Бурнабуриаша Аменхотепу III, причем написанное почти сразу же по воцарении Бурнабуриаша59; в то же время оно и единственное сохранившееся от переписки этих корреспондентов, хотя от предшественника Бурнабуриаша, Кадашманэллиля I, дошло четыре пиСьмй Аменхотепу Ш (ЕА 2 — 5). Далее, в весьма обширной переписке Бурнабуриаша П с Эхнатоном (ЕА 6-11) вавилонский царь неоднократно ссылается на прецеденты вавилоно¬ египетской дружбы60, но ни разу не приводит при этом в пример своей дружбы с отцом адресата, Аменхотепом III, хотя такой пример был бы наиболее эффектным. Упоминается исключительно дружба «отцов» обоих корреспондентов (т.е., Аменхотепа III и Кадашманэллиля) или еще более ранних правителей. Из этого видно, что Бурнабуриаш вообще не успел завязать отношений с Аменхотепом Ш, и, вернее всего, даже не получил ответа на ЕА 6 (которое действительно осталось единственным его обращением к названному фараону). Такое положение могло создаться лишь в том случае, если бы Аменхотеп умер почти сразу же по получении ЕА б (или даже еще не получив его). Даже годового промежутка между получением ЕА 6 и смертью Аменхотепа в условиях непрерывно действующего вавилоно-египетского «братства» хватило бы для того, чтобы между Бурнабуриашем и Аменхотепом III установилась «дружба», вполне достаточная для упоминаний в последующей переписке Бурнабуриаша с Эхнатоном. Итак, сразу после воцарения Бурнабуриаш отправляет ЕА 6 с указанием на свое намерение продолжать дружбу своего отца с Аменхотепом III, но не успевает реально завязать такой дружбы до смерти фараона. Из сказанного следует важное хронологическое наблюдение: Аменхотеп III умер в «год воцарения» или первый год Бурнабуриаша (в крайнем случае — в начале его 2-го года). В свою очередь, это означает, что Бурнабуриаш умер примерно одновременно с Тутанхамоном61. А календарный год смерти Тутанхамона —* это первый год знаменитой «Шестилетней войны» Суппилулиумаса с мятежными хурритскими царствами Сирии, Египтом, Митанни и союзной последнему Ассирией62. В ходе этой войны Суппилулиумас, в частности, осуществил интервенцию в Митанни и посадил митаннийского царевича Саттивасу на митаннийский престол. Сам Суппилулиумас умер вскоре после окончания этой войны (не исключено, что и в самый год окончания)63. Для наших дальнейших рассуждений важно, что все это время в Ассирии должен был править Ашшурубаллит (1354/1353-1318 гг.), по всей видимости, переживший Суппилулиумаса64. Таковы общие хронологические рамки вавилонского брака царя Хатти65. 129
2. Terminus post quem для вавилонского брака Суппилулиумаса. T.p.q. для этого брака можно определить, отталкиваясь от данных анналов Мурсилиса IL Как настойчиво указывают сами эти анналы (и «Пространные», и «Десятилетние»), при воцарении Мурсилиса враждебные страны издевались над ним, говоря, что он еще слишком юн для царствования: «(Слишком) мал он!», КВо Ш 4 Vs.I:14 («Десятилетние анналы»)66, «Ребенок ты и ничего (еще) не смыслишь!», KUB XIX 29 Rs.IV 15 («Пространные анналы»)67; с другой стороны, с первого же года своего правления он непрерывно ходил в военные походы и командовал войском. Тем самым его возраст при воцарении можно определить в 13/14-18/19 лет68. Поскольку от кончины Суппилулиумаса до воцарения Мурсилиса прошло 0-5 лет69, рождение Мурсилиса приходится на 18/19-й — 8/9-й гг. до смерти Суппилулиумаса. А поскольку Мурсилис был сыном еще первой жены Суппилулиумаса, Хенти, брак с вавилонянкой остается помещать после этой даты, т.е., самое раннее, на 17/ 18-й г. до смерти Суппилулиумаса70. 3. Terminus ante quem для вавилонского брака Суппилулиумаса. 3.1. Самоочевидным t.a.q. является смерть Суппилулиумаса71. Более существенные данные можно извлечь из наблюдений над ассиро- вавилонскими и хетто-ассирийскими отношениями. Ассирия Апппурубаллита была ревностным союзником Митанни Ардадамы II и участвовала в «Шестилетней войне» на стороне Ардадамы против хеттов. С этого времени и на несколько десятилетий (во всяком случае, до конца правления Суппилулиумаса) поддерживать дружественные отношения одновременно с Ассирией и Хатти не могла бы ни одна третья страна, в том числе Вавилония. Между тем вавилонский брак Суппилулиумаса приходится в самой Вавилонии на промежуток от середины правления Бурнабуриаша П до середины правления Куригальзу И72. Как строились ассирийско- вавилонские отношения в это время? Законным преемником Бурнабуриаша II и по ассирийским, и по вавилонским источникам, был Каракиндаш, внук Апппурубаллита (через его дочь Мубаллитат-Шеруа)73; отсюда видно, что Бурнабуриаш был женат на дочери Апппурубаллита (причем она была его старшей женой — матерью престолонаследника), и на момент смерти Бурнабуриаша этот династический брак считался актуальным, так как внук Апппурубаллита действительно преемствовал ему74. Очевидно, к концу жизни Бурнабуриаша Вавилония была в хороших отношениях с Ассирией. Тем более это должно относиться к правлению самого Каракиндаша, которого и свергли, очевидно, за его ассирийские связи75. Воцарившийся после этого «безродный» Назибугаш был, несомненно, настроен крайне антиассирийски, но вскоре был низвергнут Ашшурубаллитом, утвердившем на престоле другого сына Бурнабуриаша, Куригальзу II (от другой матери или от той же Мубаллитат-Шеруа?). При таких обстоятельствах Куригальзу II, по всей видимости, должен был придерживаться при жизни Апппурубаллита ориентации на Ассирию (если не являлся просто его марионеткой или младшим союзником, особенно в первые годы царствования). Таким образом, с конца (по крайней мере!) правления Бурнабуриаша и до смерти Апппурубаллита Вавилония практически непрерывно ориентировалась на Ассирию. Как соотнести этот вавилонский ряд событий с хеттским? Бурнабуриаш умер, самое позднее, на третьем году «Шестилетней войны», а самое раннее — за 5 лет до нее76; конец же войны и смерть Суппилулиумаса состоялись 130
еще при жизни Ашшурубаллита (см. выше). Иными словами, когда «Шестилетняя война» началась, вавилоно-ассирийская дружба уже была установлена (начало «Шестилетней войны» даже при самой ранней датировке падает на те самые последние годы Бурнабуриаша, для которых уже с уверенностью реконструируется дружба с Ассирией), а когда умер Суппилулиумас, она еще продолжалась (так как продолжалось правление Ашшурубаллита). Итак, период вавилоно-ассирийской дружбы целиком покрывает заключительный отрезок правления Суппилулиумаса, начиная с первого года «Шестилетней войны». А поскольку с началом этой войны Суппилулиумас уже не мог поддерживать дружественные отношения с союзником отныне враждебной ему Ассирии (и тем более вступать с таким союзником в династический брак), то весь этот отрезок для его вавилонского брака исключается77; на протяжении практически всего этого времени Вавилония, как видели, придерживалась ориентации на воюющую с хеттами Ассирию78. Таким образом, вавилонский брак Суппилулиумаса должен предшествовать году начала «Шестилетней войны» (т.е. году смерти Тутанхамона = году х), и самой поздней из его возможных дат является год х+1. 3.2. Другую возможность получения искомого І.а.ц. предоставляют нам утаритские документы. Три из них (К§ 17.227, К§ 17.373 и 17.340) несут на себе печати Суппилулиумаса и Таваннанны, т.е. были составлены уже после заключения вавилонского брака Суппилулиумаса79. Эти документы представляют собой тематические варианты или, вернее, части договора Суппилулиумаса с Никмадду, царем Угарита. Историческая преамбула названного договора описывает исключительно события знаменитой «Великой», или Второй сирийской кампании Суппилулиумаса (она же — т.н. «Война одного года»), описанной в РБК 1 и имевшей место в середине — второй половине правления Эхнатона80. Между тем, как известно из других угаритских документах, впоследствии Угарит был весьма активно втянут (на стороне хеттов) в события «Шестилетней войны». Коль скоро договор Суппилулиумаса с Никмадду никаких отсылок к этим событиям не содержит (и вообще не включает каких бы то ни было намеков на политическое напряжение в Сирии, требований военной помощи и т.д.), его можно с уверенностью датировать периодом до Шестилетней войны» с ее сирийскими потрясениями. Тем самым мы получаем хронологическую последовательность: вавилонский брак Суппилулиумаса — (неопределенный временной промежуток а) — договор с Никмадду — (неопределенный временной промежуток Ь) — начало «Шестилетней войны» [=год х]. Итак, наш год х = год смерти Тутанхамона вновь становится заведомым ta.q. для вавилонского брака Суппилулиумаса; получаем мы и более высокий, хотя и неопределенный іа^., а именно х+а+Ь (значения а и Ь неизвестны, но приравнивать их к нулю было бы совершенно произвольно). 3.3. Дальнейшее уточнение нашего І.а^. связано с более детальным рассмотрением даты упомянутого договора Суппилулиумаса — Никмадду. В тексте этого договора и его условия, и сам факт его заключения представлены как реакция Суппилулиумаса на поведение Угарита накануне и в момент «Войны одного года» (КБ 17.227: 10-20, К§ 17.340: 20-25). Едва ли такая реакция могла существенно запоздать по отношению к самой войне. 131
О той же временной близости говорит отсутствие в исторической преамбуле договора упоминаний каких бы то ни было событий, кроме событий «Войны одного года». Кстати, специальный договор с Угаритом Суппилулиумасу и было бы естественнее всего заключать «по горячим следам» этой войны, так как именно она создала совершенно новую геополитическую ситуацию в Сирии. Итак, договор с Никмадду целесообразно считать более или менее непосредственным следствием «Войны одного года» и хронологически сближать с ней. Между тем, как говорилось выше, сама эта война состоялась не позднее конца правления Эхнатона, т.е. не позднее х+9, где х — год смерти Тутанхамона. Таким образом, договор с Никмадду следовало бы поднимать, насколько это возможно, к рубежу правлений Эхнатона/ Тутанхамона (т.е. к году х+9) или еще выше; предшествующий же этому договору вавилонский брак сместится на еще более раннее время. 4. Общая датировка и хронологические связи вавилонского брака Суппилулиумаса. Итак, t.p.q. для вавилонского брака Суппилулиумаса является год х+14, a ta.q — год х (оба — исключительно), где х — год смерти Тутанхамона. Иными словами, этот брак был заключен либо в завершающее пятилетие правление Эхнатона, либо при Семнехкара, либо в правление Тутанхамона (исключая его последний год). При этом соображения п.3.3, побуждают смещать названный брак «вверх» и относить его к первой половине указанного промежутка (т.е. к концу правления Эхнатона — началу правления Тутанхамона). Если согласиться с этим уточнением, станет возможным строго определить отца Таваннанны. Напомним, что Бурнабуриаш II умер не ранее середины правления Тутанхамона (самое раннее — в году х+5, см. выше). Тогда брак, заключенный в конце правления Эхнатона — начале правления Тутанхамона, т.е. еще ранее, имел место именно при этом вавилонском царе, и только он мог быть «царем страны Вавилонской», отцом Таваннанны, упомянутым на ее печатях81. Итак, при «высоких» датировках вавилонского брака Суппилулиумаса (до середины правления Тутанхамона) отцом Таваннанны автоматически явится Бурнабуриаш IL Далее, при той же «высокой» датировке (конец правления Эхнатона — начало правления Тутанхамона), наш брак придется примерно на то же время, что и «Война одного года» (середина — вторая половина правления Эхнатона), или, по крайней мере, на ближайший период после нее. Едва ли это случайно. Именно триумф «Войны одного года» (т.е. разгром Митанни и завоевание Сирии) и вызванные им смерть Тушратты и крах митаннийского могущества (PDK 1: 47 ff.) вывели Хатти в число перворазрядных держав Ближнего Востока и сделали Суппилулиумаса достойным зятем царя столь могущественной страны, какой была в то время Касситская Вавилония. До «Войны одного года» Суппилулиумас, напротив, располагал лишь второстепенной державой, наглухо изолированной от Вавилонии владениями Митанни (в том числе сирийскими), и в этом качестве едва ли представлял собой желанного династического партнера для вавилонских царей. Более того, в то время подобный брак лишь поссорил бы — причем без всякой необходимости — Вавилонию с Тушраттой Митаннийским, заклятым, а с конца правления Аменхотепа III до «Войны одного года» еще и победоносным врагом Суппилулиумаса82. 132
Таким образом, у нас есть все основания считать вавилонский брак Суппилулиумаса хронологическим и политическим следствием его победы в «Войне одного года» и вызванного ей радикального переворота в международном положении на Ближнем Востоке. ПРИМЕЧАНИЯ 1 Или, что менее вероятно, сестры. 2 «Мать бога» — название определенной категории жриц; «матерей бога» среди хеттских жриц было множество, и применение этого титула к таваннанне, по-видимому, означает, что она считалась старшей над всеми «матерями бога» по всей стране. 3 См. Larosche L. Matériaux pour Г etude des relations entre Ugarit et le Hatti. // Ugaritica III. P., 1956. P. 100-103, 107; Bin-Nun Sh.R. The Tawananna in the Hittite Kingdom. Heidelberg, 1975. S.166ff. 4 Официально — сын Тудхалиаса III, на деле, возможно, усыновленный им родственник (возможно, племянник?), сын Хаттусилиса II (?). 5 О хронологических и политических обстоятельствах этого брака см. ниже, Приложения 1-2. 6 Это видно из того, что, неоднократно упоминаясь хеттскими памятниками, в том числе печатями, она не получает там никакого иного имени, кроме «Таваннанны», а перед последним, в свою очередь, ставится детерминатив женственности. Ср. стандартный текст на печатях, как парных, так и индивидуальных: «Печать Таваннанны, великой царицы, дочери царя страны Вавилонской» (Bin Nun. Op.cit. Р.167-168); если видеть здесь в «Таваннанне» титул, то получится, что царица вообще осталась непоименованной на собственной печати, что, разумеется, абсурдно. Точно так же нельзя думать, чтобы обвиняя свою обидчицу перед богами в нашем KUB XIV 4, Мурсилис ни разу не назвал ее по имени. Между тем на роль последнего и здесь может претендовать только слово «Таваннанна». 7 Она ставила печать на договорах с Угаритом, см. ниже, Приложение 2.3.2-3 и прим.79. 8 Об этом сообщают тексты КВо IV 8 (текст Мурсилиса И) и KUB XXI19 + KUB ХГѴ 7 (молитва Хаттусилиса ІП). Первый из них говорит о смещении некоей «матери бога»; по общему признанию, речь идет все о той же Таваннанне. В частности, подчеркивается, что Мурсилис не убил, но лишь сослал ее в какую-то область своей империи под домашний арест: КВо ГѴ 8 Vs.I 4-6: «Она была предназначена (оракулом) к низложению. Тогда я не убил ее, но со жреческой должности матери бога я ее низложил»; там же, Vs.II 13-19 «То одно наказание я ей дал, что изгнал ее из дворца, и со жречества «матери бога» (что она несла) для богов, я ее (также) низложил». Молитва Хаттусилиса мельком упоминает смещение Таваннанны, здесь именующейся «служительницей бога» (так же, как и Пудухеба, таваннанна при самом Хаттусилисе). 9 По-видимому, еще один хеттский текст, пространный оракул KUB XXII 70, принадлежит Мурсилису и повествует о том же конфликте. В указанном документе, рисующем царя ярым врагом «великой царицы» — Таваннанны, эта последняя изображена ссорящейся со всеми дворцовыми женщинами и сталкивающейся с некоей высокопоставленной и отдающей повеления «Великой дочерью» (как известно из КВо IV 6, так действительно 133
титуловалась Кассулавийя, жена Мурсилиса, см. прим. 22). О Таваннанне сообщается, что она накладывает заклятья и подозревается в клевете, а также жертвует богам статуи с драгоценными элементами декора. Текст составлен до низложения Таваннанны и при жизни «Великой дочери» (т.е. представляет собой еще одну, более раннюю, нежели KUB XIV 4, попытку Мурсилиса связаться с богами по вопросу о Таваннанне). 10 Лакуна между сохранившейся верхней частью Rs.HI (33 строки) и неопределенной секцией Rs.IV, по-видимому, невелика (см. ниже, прим. 33). Это значит, что таблица едва ли насчитывала более 50-60 строк в колонке (всего не более 200-250 строк). Мы же располагаем в общей сложности 132 строками. 11 У Суппилулиумаса было несколько сыновей. Арнувандас и Телепинус, как известно из одного его декрета (KUB XIX 25), приходились детьми первой жене Суппилулиумы, Хенти. Мурсилис П, вообще говоря, может считаться и сыном Хенти, и сыном Таваннанны (в хеттологии высказывались обе точки зрения). Сама по себе ссора Мурсилиса с Таваннанной мало что говорит против этого: муж, встающий на сторону жены против матери — явление достаточно обычное. Однако в том случае, если бы Мурсилис выступал в KUB XIV 4 против родной матери, было бы прямо удивительно, что он ни разу не назвал ее так и не оправдывался специально в столь беспрецедентном деле (такое оправдание, кстати, опять-таки потребовало бы прямого именования ее «матерью»). Это тем более заметно, что о Суппилулиумасе и Арнувандасе Мурсилис, напротив, подчеркнуто говорит в KUB ХГѴ 4 как о своем «отце» и «брате»; Арнувандаса и Телепинуса он вообще систематически называет «моими братьями» в самых разных текстах. Из всего сказанного следует, что Мурсилис был, как и Телепинус с Арнувандасом, сыном Хенти, и подчеркнуто чуждался неродной ему Таваннанны (ср. построение Vs.I: 5-6: «мой брат» Арнувандас [сын Хенти] и «я», названные вместе, на одной стороне, Таваннанна — на другой). И в самом деле, неужели Мурсилис стал бы специально ставить себе в заслугу тот факт, что он ничем не оскорбил собственной матери и не причинил ей зла (Vs.1:9-10)? Хвалиться подобными вещами можно разве что по отношению к мачехе. Итак, Мурсилис — пасынок Таваннанны. 12 Напоминаем, что хеттский язык не различает родов. Таким образом, все глагольные и местоименные формы, переведенные нами по контексту как относящиеся к Таваннанне, могут теоретически описывать какой-то персонаж мужского пола. 13 Нечто иное говорит характер хеттских документов соответствующей эпохи. Хотя в принципе царь и таваннанна должны были бы выступать в основных официальных документах и на памятниках, в т.ч. на печатях, совместно, от Мурсилиса II и Таваннанны парных печатей дошло исключительно немного, а на подавляющем большинстве печатей Мурсилис появляется один, без Таваннанны. В частности, все свои договоры Мурсилис заключает единолично (в то время, как Суппилулиумас, например, заключал договор с царем Угарита Никмадду II совместно с той же Таваннанной). Все это куда лучше свидетельствует о реальном отношении Мурсилиса к Таваннанне, нежели заверения KUB XIV 4. Существуют, кстати, индивидуальные печати и самой Таваннанны (как и других таваннанн). 14 Собств., «осуществляла великоцарскую власть», taparía (если исследователи правильно связывают термины taparta и tabama). 134
10 Доел, «на месте держала». 1вИмеется в виду царский мавзолей. Возможно, с точки зрения хеттов Таваннанна совершила ритуальное нарушение, превратив дом Суппилулиумаса в его мавзолей; заупокойный культ царя следовало осуществлять в особых храмах. С другой стороны из выражений сткк.11-12 («она уничтожила дом моего отца») можно заключить, что в действиях Таваннанны Мурсилис видел прежде всего ущерб самому дому Суппилулиумаса, который, очевидно, должен был и дальше функционировать как светское учреждение. Вероятно, выбор Таваннанны каким-то образом укреплял ее собственное положение вдовствующей царицы за счет государственных структур. 17 ^Sanharaz. Санхара (Сангар, Сеннаар) — распространнное на западе Ближнего Востока (у хеттов, западных семитов, египтян) название Вавилонии. Как видно, детерминатив URU «город» употребляется здесь в достаточно обычном для хеттов стертом значении «названия населенного места вообще» (в том числе страны, как и в данном случае). 18 Подразумеваются те чуждые хеттам обычаи, которые Таваннанна могла перенести в Хатти из Вавилонии. 19 Т.е. согласно исконным хеттским обычаям и ритуалам. 20 Доел.: «(10) (...) что не было сделано, (11) она возмещала». 21 Превратив в мавозлей, см. выше? 22 Кассулавийя. Это женское имя стоит в паре с именем Мурсилиса П на двух иероглифических печатях — SBo 137 и SBo 1104. Упоминается в ряде текстов времени Мурсилиса II, в том числе в двух составленных от его лица молитвах о ее выздоровлении от тяжкой болезни (КВо IV 6 и KUB XXXVI81). Сводку данных см. в: Otten H. Kassul(iy)awiya//4LA 5. В., 1980.5.474. Поскольку вторая жена Мурсилиса — это, по-видимому, Танухеба, Кассулавийю надо считать его первой женой — той самой, о которой идет речь в KUB XIV 4. В самом деле, на одной из печатей титул Кассулавийи — иероглиф «принц(есса) [отпрыск царя]» (SBo I 104, см. Laroche. Op.cit. P.106), между тем как его вторая жена с самого начала должна была быть «великой царицей», таваннанной (см. ниже, прим. 31). На другой печати (SBo I 37) титул сбит; надо думать, здесь он был таким же (Bin Nun. Op.cit. Р.255). В КВо IV 6 Кассулавийя систематически именуется «Великая дочь» (т.е., та же «принцесса»). 23 Доел, «хлебом и винной порцией ошпъ/вновь (арра) вытягиваю (huittiyami)» Здесь и ниже хеттский презенс периодически передает на деле прошедшее время, очевидно, ради живости повествования (речь при этом, сколько можйо судить, идет о повторяющихся или типичных событиях). Лингвистически это явление можно интерпретировать, не только как «историческое настоящее», но и иным образом: хеттский презенс стандартно передает совершенный вид будущего времени (Фридрих Й. Краткая грамматика хеттского языка. М., 1952. С.142. Пар.269), а эта форма в индоевропейских языках может употребляться именно для обозначения повторяющихся действий в прошлом (ср. русс, «как я ни приду...» = «когда бы я ни приходил-»). 24 Стоящая в начале стк. 7 хеттская частица wa («де»), вводящая прямую речь, удостоверяет, что сткк.7-8 — это чье-то сообщение, цитируемое Мурсилисом. Кого же он цитирует? Иными словами, кто мог сообщить семье Мурсилиса о кознях Таваннанны? Судя по гневу Таваннанны против 135
Аннеллы (стк.15), в роли информатора выступила именно она. Между тем по той же стк.15 Таваннанна была вольна отослать Аннеллу из дворца. Отсюда следует, что Аннелла состояла в штате именно Таваннанны, а не Мурсилиса: отстранять личных слуг самого царя и его семьи от их службы Таваннанна, разумеется, не могла бы. Таким образом, в Аннелле надо признать доверенное лицо Таваннанны, перешедшее на сторону Мурсилиса. Как видно из самого имени Аннеллы, она (как, впрочем, и Мицулла) — не месопотамка, а анатолийка. Очевидно, она принадлежала к традиционному, собственно хеттскому штату обслуги семьи Суппилулиумаса, и для нее было только естественно предпочесть «своего» царя чужачке-вавилонянке независимо от места службы. 25 Доел, «к моей жене вниз (awan kat[ta])._» (предикат не сохранился). 26 Форма 3-го или 2-го лица ед.ч. Хеттский глагол не различает м.и ж.р., но по контексту эта форма может относиться лишь к кому-то из участвующих в деле женщин (судя по последующим, очевидно параллельным формам, — к Таваннанне или жене Мурсилиса, см. прим. 29). 27 Возможны еще переводы «я», или «меня», но параллелизм с предшествующей конструкцией «сказала кому-либо» поддерживает наше понимание этого места. 28 О глагольн. форме см. прим. 26. 29 Очевидно, речь идет о Таваннанне либо о жене Мурсилиса. 30 О глагольной форме см.прим.26. Общий смысл всей фразы, вероятно, тот, что жена Мурсилиса, узнав о кознях Таваннанны, не стала поднимать открытого скандала и «вести тяжбу». 31 Говоря здесь и ниже о смерти своей жены и неоднократно упоминая ее по всему тексту, Муре и лис всегда называет ее просто «моя жена», никогда не уточняя этого выражения ни ее именем, ни обозначением «первая/прежняя». Из этого видно, что никакой другой жены на момент составления текста у него еще не было. Тем самым мы получаем следующую последовательность событий: смерть первой жены Мурсилиса — составление KUB XIV 4, упоминающего эту смерть / смещение Таваннанны (то, что само составление KUB ХГѴ тесно связано с процессом этого смещения, вполне очевидно) — второй брак Мурсилиса. Иными словами, Мурсилис должен был жениться второй раз уже после падения вавилонянки, и его новая жена с самого начала должна была занимать место таваннанны. 32 Киццувадна этой эпохи делилась на две части: южную, преимущественно лувийскую Киццувадну (Страна города Адания, Аданавана / Даниуна), ло-видимому, аннексированную Мурсилисом П в первые же годы правления, и северную, преимущественно хурритскую Киццувадну со столицей в Кумманне (Комана Катаонская, у хеттов этот город именовался также «Городом Киццувадна»). Эта Северная Киццувадна еще сXV в. до н.э. представляла собой (с перерывами) особое удельное царство в составе Хеттской державы. Его правитель титуловался не царем, а Жрецом, и возглавлял культ богини Хебат города Кумманне. Суппилулиумас назначил Жрецом в Кумманне своего сына Телепинуса, а после его перевода в Халлу власть в Северной Киццувадне осталась, вероятно, за его потомками, к числу которых надо относить и знаменитого Пентипсарри, тестя Хаттуеилиса III. 33 Лакуна едва ли велика: события, описанные в Rs.III:23-33, имели место в начале 9 года Мурсилиса, а события, о которых идет речь после лакуны, в Rs.IV 1 ff. в том же году, и происходили в Северной Сирии, куда 136
Мурсилис поехал прямо из Кумманне. См. статью одного из соавторов в настоящем сборнике. 34 Племянник Мурсилиса ...-Саррума, только что возведенный им на престол. 35 Т.е. Эмар (тип именования тот же, что в случае с «Городом Киццувадна» — Кумманне). Область Астата с центром в городе Эмар (совр. Мескене) непосредственно управлялась (по крайней мере, по временам) собственными князьками, но входила в Каргамысское царство. 36 Доел, «оттянула назад». Темная фраза, указывающая, по-видимому, на попытку царицы пресечь расследование и «заткнуть рот» свидетелям (в том числе посредством колдовства и порчи, судя по эпитету «недужный»?). 37 По-видимому, на стыке сткк.17-18, или, что менее вероятно, в сткк.20- 21 прямая речь богини сменяется прямой речью самого Мурсилиса; вне такого предположения достичь понимания всего пассажа как будто не удается Сткк. 18-20 можно относить и к словам богини, и к словам Мурсилиса (последнее удобнее, см. прим.38). 38 Очевидно, это говорит о себе Мурсилис. 39 Т.е. заберет к себе, умертвит, ср. ниже. 40 Доел. Sunniskit «постоянно делает полным». 41 Обоснование перевода см. в настоящем сборнике, в статье одного их соавторов 42 Едва ли наш текст после Rs.IV:24-37 описывал еще сколько-нибудь значительные новые события Если наши расчеты в прим. 10 верны, то после этого пассажа и до конца таблицы составителю оставалось, самое большее, 30-40 строк. К тому же едва ли Мурсилис стал бы долго терпеть смерть своей жены и подстрекательства Таваннанны относительно смены династии. Не исключено, впрочем, что именшуздесь и описывалась подробно смерть жены Мурсилиса, см. ниже, комм, к Rs.IV:23. 43 Хеттологи иногда предполагают регентство Таваннанны в начале правления Мурсилиса (Cornelius F. Geschichte der Hethiter. Darmstadt, 1973. S.171). Однако во всем нашем обвинении Таваннанны нет никаких пассажей, затрагивающей ее злоупотребления власти в период такого регентства. Учитывая, что пассажи, посвященные именно переходу власти от Суппилулиумаса к Арнувандасу и Мурсилису (Vs.I: 5ff.), а также общегосударственным прегрешениям Таваннанны (Vs.II), до нас как раз дошли, подобное умолчание было бы поистине удивительно, имей предполагаемое регенство место в реальности. Более того, в указанном пассаже Мурсилис прямо говорит: «Как правила она домом царя и страной Хатти при моем отце, так же она правила (ими) и при моем брате. Когда же мой брат стал богом, (...) (то) я ничем ее не оскорбил. Как правила она домом царя и страной Хатти при моем отце и при моем брате, так же ими и теперь она правила» (Vs.I: 7-11). Из этих выражений однозначно следует, что: (1) Суппилулиумас, Арнувандас и Мурсилис сменяли друг друга без перерыва, а правление Таваннанны осуществлялось параллельно всем трем; (2) при Мурсилисе Таваннанна пользовалась в точности той же — не большей и не меньшей — властью, чем при Суппилулиумасе и Арнувандасе, для времени которых ни о каком женском «регентстве», конечно, говорить не приходится Итак, никакого нового статуса Таваннанна при Мурсилисе не достигла; описание ее власти в KUB XIV 4 полностью соответствует хеттской концепции «соправления» дзух параллельных рядов правителей — 137
непрерывного женского ряда таваннанн и такого же непрерывного мужского ряда табарн. 44 Применительно к Суппилулиумасу в это можно поверить: последние годы своего правления он провел главным образом на войне в отдаленной Сирии; таким образом, в столице и центральных районах страны власть в это время действительно должна была осуществлять Таваннанна. 45 В Месопотамии, кстати, такое поведение воспринималось как трусость. Срлисьмо Тудхалияса IV Салманасару I (КВо XVIII 24), где сообщается, что ассириец называл все мирные инициативы хетта (с его точки зрения просто немыслимые после открытой агрессии Ассирии против хетттских владений в Северном Двуречье) «заискиванием», т.е. объяснял их трусостью Тудхалияса. Возможно, что и в данном случае вавилонянка Таваннанна, к тому же особо приверженная месопотамским обычаям и чуждая политическим и культурным стереотипам хеттов (Vs.II), сходным — и ошибочным — образом интерпретировала поведение Мурсилиса как его слабость. 46 По мнению Мурсилиса, это не было грехом, так как его супруга, в отличие от противницы, не чинила ей никакого вреда и не прибегала к услугам магии. 47 См. статью одного из соавторов в настоящем сборнике, в т.ч. прим.40. По всей вероятности, эпизод Rs.IV. 24ff. имел место во время хайасского похода 10 года анналов Мурсилиса. 48 О подобном пренебрежительном поведении Суппилулиумаса по отношению к различным хетгским божествам с сожалением сообщают и другие хеттские тексты: KUB XXI 16: 11-20; «Анналы Мурсилиса» (AM), «Вторая молитва Мурсилиса во время чумы» (Луна, упавшая с неба. М., 1977. С.188). Как видно, Суппилулиумас больше полагался на оружие и дипломатию, чем на обряды. 49 Если бы такой связи не было, пассаж о ритуале в Кумманне попросту не попал бы в наш текст. 50 То есть пыталась болезнетворной магией заставить кого-то молчать, см. выше, прим. 36. Иногда хеттологи предполагают, что выражения стк.15 обвиняют Таваннанну в том, что она колдовством наслала немоту на самого Мурсилиса (о котором из его собственного текста известно, что он и в самом деле временно утратил дар речи, так как «его коснулась рука бога», см.: Луна, упавшая с неба. М., 1977. С.192), см. Goetze А. Kleinasien. München, 1957. S.93. По нашему мнению, такая трактовка совершенно неприемлема: столь экстраординарное преступление, как лишение самого царя дара речи, заслуживало бы особой, причем весьма пространной клаузы обвинения, а не было бы мельком упомянуто в контексте повествования о гораздо менее значительных делах. Таким образом, сообщение Rs.HI: 15 надо отнести к куда менее важной персоне — скорее всего, к свидетелю хищений золота. 51 Тем самым не исключена даже, например, такая последовательность событий: инциденты, описанные в сохранившихся фрагментах Rs.IV — процесс и смещение Таваннанны — продолжение ее козней как частного лица — смерть жены Мурсилиса — составление KUB XIV 4 как жалобы богам по этому поводу, с повторением всей истории взаимоотношений Мурсилиса с Таваннанной. В этом случае заключительные события приведенного ряда должны были бы быть описаны в несохранившейся части Rs.IV7, а первая жена Мурсилиса успела бы побывать таваннанной. 138
52 Подчеркнем, что это «знамение» совершенно необязательно должно быть связано с реальным солнечным диском. Бог Солнца мог дать знамение в видении, через оракула и т.д. 53 Не звали ли так некую дочь самой Таваннанны от Суппилулиумаса? В этом случае Таваннанна предрекала бы правление собственному потомству. 54 См. выше, прим.42, о том, что конец содержательного ряда нашего текста имел место вскоре после событий, описанных в К^.1У:24-37. 55 Хотелось бы подчеркнуть, что Мурсилис, несомненно, обвинял Таваннанну в убийстве своей жены совершенно добросовестно. Все, что мы знаем о характере этого царя, исключает инсценировку процесса с его стороны, а при любой семейной ссоре такого типа самые искренние обвинения и подозрения часто носят куда более абсурдный характер, чем весьма правдоподобное для всякого хетта обвинение в порче. В случае с Кассулавийей такое обвинение казалось тем более веским» что Кассулавийя в самом деле долго и тяжело болела (КВо ГѴ 6, КІІВ XXXVI 81). 56 Лежащие в основе нижеследующей реконструкции факты и соображения, в том числе хронологические, см. в Приложении 2. Абсолютные даты даны, исходя из условно принятой здесь «средней» египетской хронологии (см. о ней ниже, прим. 65). О том, что Тушратта погиб еще в правление Эрибаадада Ассирийского, см.: Немировский А.А. Саттивасса, Агиттессоб и последние дни Аррапхи // Древний Восток и античный мир. М., 1998. 1. С.87. 57 Будь у нее все-таки сыновья от Суппилулиумаса, трудно представить себе, каким образом документы, подобные КОВ XIV 4 и др., могли бы обойти вопрос о взаимоотношениях царской семьи с этими сыновьями и никак не упомянуть их. 58 Напомним, что месопотамцы считали время календарными годами. Год смены правителя считался последним годом царя, сошедшего со сцены, и «годом начала царствования» («нулевым» годом) нового царя, а последующие — первым годом нового царя и т.д. (соответственно, ниже мы будем обозначать даты правления месопотамских царей как [Х/Х1- У], где X «нулевой», XI — первый, а У- последний год данного царя). В касситском царском списке срок правления Бурнабуриаша не сохранен, но до нас в изобилии дошли деловые документы, датированные по различным годам его царствования. Их среднее количество на один год таково, что вообразить себе несколько царских лет подряд, вовсе не охваченных сохранившимися документами, было бы крайне затруднительно; в границах вероятности осталось бы допускать разве что пропуск одного года (на пределе вероятности — двух). Высшая дата для Бурнабуриаща — начало 27-го года; таким образом, общий срок его правления мог, по всей видимости, составлять от 27 до 28 царских лет. 59 Его содержательная часть начинается и исчерпывается предложением продолжать дружбу, которая сложилась у Аменхотепа с предыдущим вавилонским царем, Кадашманэллилем II (ЕА 6:8-22). Такое письмо Бурнабуриаш мог отправить в Египет только с целью впервые (для себя) установить дружбу с фараоном, так сказать, «представиться» ему. В свою очередь, в условиях вавилоно-египетской дружбы Амарнской эпохи медлить с таким «представлением» Бурнабуриаш, разумеется, не стал бы; таким образом, ЕА 6 он должен был отослать почти сразу после собственного воцарения. 139
60 ЕА 7:37, ЕА 8:11-12, ЕА 9: 7, ЕА 10: 8-10, ЕА 11:19-20. Постоянные напоминания о таких прецедентах исключительно типичны для междуцарской переписки Позднебронзового века. 61 Обозначим «год воцарения» (0-й год) Бурнабуриаша как год z. Тогда Бурнабуриаш, с его 27-28-«царскими годами», умер в году z —27 (+0/-1). Между тем Аменхотеп Ш, по только что приведенному рассуждению, умер в году X (+0/-2). Тогда смерть Эхнатона придется на годг-17 (+0/-2), смерть Семнеккара, с его 0-3 годами самостоятельного правления — на z-20 (+3/- 2), а смерть Тутанхамона, с его 9-10-летним правлением — на z-29 (+3/-3). О сроках правления египетских фараонов амарнской эпохи см. Helck W. Untersuchungen zu Manetho und den aegyptische Koenigslisten. B., 1956. S.64- 68; Hornung E. Untersuchungen zur Chronologie und Geschichte des Neuen Reiches. Wiesbaden, 1964. S.79-91; Beckerath J. von. Chronologie des aegyptischen Neuen Reiches. Hildesheim, 1994. S.96-103. Таким образом, Бурнабуриаш умер в промежутке z-27 — z-28 гг., а Тутанхамон — в промежутке z-26 —z-32 гг. Их смерти отстоят друг от друга самое большее на 5 лет. То же можно сформулировать следующим образом: Бурнабуриаш умер в промежутке [Х+5 — Х-2] включительно, где X — год смерти Тутанхамона. 62 Guterbock Н. The Deeds of Suppiluliuma as told by his Son Mursili II / / JCS. 1956. 10. P.93 ff. 63 См. статью одного из соавторов в настоящем сборнике, прим.2-3. 64 Этот факт установливается не хронологическими расчетами (по которым дату смерти Суппилулиумаса установить нельзя: при «низкой» египетской хронологии, т.е. при датировке воцарения Рамсеса II 1279 или 1276 гг., даже самая низкая из встречающихся в литературе дат для смерти Суппилулиумаса — 1322/21 — может быть понижена еще), а историческими соображениями. Титулатура Ададнерари I (1296/1295-1264 гг.) содержит краткое изложение наиболее выдающихся деяний его предшественников, начиная с Ашшурубаллита. Ашшурубаллит — единственный из этих предшественников, которому приписана победа над хурритами Верхней Месопотамии (он получает эпитет «рассеявший полчища обширной страны Шубари», т.е. Хурри-Митанни, ARI I. Р.58, § 384). Поскольку этим подвигом хвалится не сам Ашшурубаллит, а его отдаленный потомок, речь идет о несомненном, памятном и прочном достижении — разгроме Митанни, на какое-то время сделавшем ассирийцев распорядителями судеб этой страны. Если бы, например, дело заключалось лишь в частной победе, одеожанной в ходе непрерывной войны, в целом окончившейся для Ассирии неудачно, то ясно, что Ададнерари не счел бы такое событие достойным упоминания в собственной титулатуре двумя поколениями спустя. Ср.: имени каждого своего предшественника Ададнерари сопоставляет не более одного-двух достижений. При напряженной военной деятельности ассирийских царей это означает, что их деяния подвергались в титулатуре Ададнерари строгому отбору, и попасть туда не имели шанса не только неудачи, но и обычные удачи; отбирались лишь наиболее значительные триумфы. Когда мог быть одержан этот большой триумф Ашшурубаллита над Митанни? Вплоть до смерти Тушратты Митанни было великой державой, а Ашшур — номовым царством, и подобного рода победы были совершенно невозможны. В самом деле хетто-митаннийский договор PDK 2 Vs.6-7, составленный в духе крайней враждебности к Ашшуру, специально говоря 140
о прегрешениях Ашшура перед Митанни к моменту смерти Тушратты, не находит сказать ничего большего, чем то, что ашшурец — «раб (митаннийского царя)..., который дани не платит». Таким образом, до смерти Тушратты речь может идти только о независимости Ашшура от Митанни, но никоим образом не об ассирийской агрессии против него. При следующем митаннийском царе — Ардадаме II, по единодушному утверждению хеттов (PDK 1 Vs.49-50) и митаннийцев (PDK 2 Vs.2-7,10,12), Ашшур был ближайшим союзником Митанни. Наконец, когда в конце правления Ардадамы, в пору «Шестилетней войны», Суппилулиумас начал интервенцию против Митанни, отправив туда своего сына Пияссилиса и Саттивасу, царь Ашшура выступил на стороне Ардадамы и воевал против хеттов и Саттивасы в Верхней Месопотамии (PDK 2, Vs.51 ff., cf. Deeds... P.95 ff.). В ходе «Шестилетней войны»Саттиваса все же был водворен на престол Митанни (PDK 1-2, KUB XIX 9 I; 6-23). Только с этого момента дальнейшие действия ассирийцев против хеттов и/или Саттивасы и его преемников в Верхней Месопотамии могли рассматриваться как действия против Митанни как такового. Таким образом, победа над «обширной страной Шубари», приписанная Ашшурубаллиту в титулатуре, могла быть осуществлена только после утверждения Саттивасы на митаннийском троне. Итак, Ашшурубаллит правил и воевал еще после интервенции Пияссилиса — Саттивасы в Митанни; воцарился же он задолго до нее (как показывает его письмо ЕА 16, адресованное «Напхурии», т.е. Эхнатону; напомним, что «Шестилетняя война» началась в год смерти Тутанхамона). Тем самым в «Шестилетней войне» Пияссилису и Саттивасе противостоял именно он. Далее, KUB XIX 9, подводя итоги «Шестилетней войны» (и всего правления Суппилулиумаса), включает в них покорение Митанни, а позднейшее хеттское письмо XIII в. в Ассирию, КВо XVIII 24 Rs.7-8, говоря о спорной между хеттами и ассирийцами Верхней Месопотамии (включая былое Митанни), определяет ее просто как «города, что были захвачены оружием Суппилулиумаса и платили дань». Если бы Ашшурубаллит успел одержать свою большую победу над «Шубари» еще в ходе «Шестилетней войны» или до смерти Суппилулиумаса, то подобные выражения хеттских источников были бы невозможны. Очевидно, что КВо XVIII 24 в споре с ассирийцами не мог бы определять Верхнюю Месопотамию как завоевание Суппилулиумаса, если бы еще на исходе его правления эти земли были захвачены ассирийцами же; точно так же Хаттусилис III не стал бы, суммируя результаты «Шестилетней войны» (и правления Суппилулиумаса), включать в них покорение Митанни, если бы хетты были изгнаны оттуда еще при самом же. Суппилулиумасе / в ходе «Шестилетней войны». Итак, к концу правления Суппилулиумаса Верхней Месопотамией распоряжались хетты, и Ашшурубаллит мог одержать там свою решительную победу и утвердиться в Митанни на какое-то время (достаточно продолжительное, по крайней мере, для того, чтобы этот подвиг попал в титулатуру Ададнерари) лишь после смерти этого хеттского царя. Вернее всего, это случилось при его эфемерном преемнике Арнувандасе II. Итак, Ашшурубаллит пережил Суппилулиумаса. 65 Для удобства читателя переведем эти данные в абсолютные даты, условно приняв для примера «среднюю» хронологию Нового царства (воцарение Тутмоса III: воцарение Рамсеса II как — 1490:1290 гг., Аменхотеп III — 1403/1402-1365 гг.). Тогда Бурнабуриаш воцарился в промежутке 1367- 141
1365, а умер в промежутке 1340-1337, Тутанхамон умер в промежутке 1339-1335, Шестилетняя война шла 6 лет в промежутке 1339-1330, Суппилулиумас умер в промежутке 1334 — ок.1328/25 (все промежутки — включительно). 66 AM. S.20-21. 67 AM. S.18-19. 68 Двадцатилетнего царя никто не назвал бы «слишком маленьким», настоящий же ребенок не мог бы вести военную деятельность первых лет "правления Мурсилиса. Разумеется, просто присутствовать при армии мог бы и мальчик. Однако, во-первых, в этом случае нам, несомненно, надо было бы ожидать подчеркнутой и пространной похвальбы тем, что Мурсилис громил врагов еще ребенком; между тем такие похвальбы в его анналах напрочь отсутствуют. Во-вторых, если Мурсилис просто присутствовал при армии, кто-то должен был командовать ею на деле; в таком случае, очень странно, что анналы никак не упоминают этого или этих «кого-то». Объяснять это пропагандистской тенденциозностью в данном случае было бы нельзя: для анналов Мурсилиса характерно, наоборот, исключительное внимание к индивидуальной (в том числе самостоятельной) деятельности различных хеттских военачальников и прославление заслуженных вельмож. Таким образом, если анналы рисуют Мурсилиса единственным и реальным командующим своей собственной армии, не упоминая в этом (или хотя бы близком) качестве рядом с ним никакого влиятельного военачальника, то надо считать, что так оно и было. 69 См. статью одного из соавторов в настоящем сборнике. 70 Для дальнейшего важно будет соотнести этот t.p.q. со смертью Тутанхамона. Как упоминалось, Мурсилис воцарился в промежутке [х-5 — х-10] гг. включительно, где х — год смерти Тутанхамона. Учитывая все сказанное выше, его рождение должно приходиться на промежуток [х+14 — х+3] гг. включительно, где х — год смерти Тутанхамона. Таким образом, самой ранней из возможных датировок брака Суппилулиумаса — Таваннанны будет х+13, где х — год смерти Тутанхамона. 71 Х-5 — х-10 гг., где х — год смерти Тутанхамона. 72 В Вавилонии Бурнабуриашу II наследовали эфемерные Каракиндаш и Назибугаш (0-3 царских года по оценкам ассириологов), а затем Куригальзу II, правивший бодее двух десятилетий. Между тем, как видно из предыдущих выкладок, Бурнабуриаш умер за 3-15 лет до Суппилулиумаса (ср. прим. 65 и прим.71). Таким образом, вавилонский брак Суппилулиумаса, приходящийся, по хеттскому счету, на последние 17-18 лет правления этого царя (см. выше), по счету вавилонскому приходится на промежуток последних пятнадцати-четырнадцати лет Бурнабуриаша — первых четырнадцати-пятнадцати лет Куригальзу II. 78 См разбор источников в: Brinkman J.A. Materials and Studies for Kassite History. Chicago, 1976. P.419. Легитимность Каракиндаша явствует из следующих соображений. И вавилонский, и ассирийский источники специально оговаривают, что Каракиндаш был свергнут бунтовщиками, посадившими на престол узурпатора Назибугаша, «ничтожество, безродного/подлого человека» (доел, «сына никого»), а впоследствии «отомщен» своим дедом Апппурубаллитом, посадившим после этого нового царя — Куригальзу II- на «трон своего отца» (Бурнабуриаша). Таким образом, источники противопоставляют жертву — Каракиндаша — узурпатору Назибугашу, 142
последнего аттестуют крайне неприязненно, а «отмщение» Ашшурубаллита за Каракиндаша представляют как восстановление легитимного порядка (Куригальзу II посажен «на трон своего отца»). Если бы сам Каракиндаш взошел на престол незаконно, в результате переворота, то источники (проявляющие, как видим, во всем этом эпизоде подчеркнутое внимание к законному /незаконному характеру перехода власти) не могли бы рисовать дело изложенным выше образом. 74 Хотя у Бурнабуриаша были и другие дети, например, Куригальзу И. 75 Об общем ходе событий см. прим 73. На антиассирийский характер низвержения Каракиндаша указывает, во-первых, сама война, предпринятая Ашшурубаллитом «в отмщение» за него; очевидно, падение Каракиндаша серьезно затрагивала интересы ассирийцев в Вавилонии. Во- вторых, характерно, что взбунтовавшиеся против Каракиндаша вавилоняне посадили на престол не отпрыска старой династии (хотя таковой имелся по крайней мере в лице Куригальзу), а безродного Назибугаша. Очевидно, в их глазах была скомпрометирована вся династия — вернее всего, своими ассирийскими связями (подчеркнем, что по источникам дело идет именно о народном бунте, выдвинувшем Назибугаша, а не о его личной узурпации, так что у описанного отношения к династии должны были быть некие общенациональные, а не частные причины). 76 См. выше, прим.61, учитывая, что Тутанхамон умер в конце первого года «Шестилетней войны». 77 Правда, эта дружба прерывалась правлением Назибугаша. Однако и это правление совершенно не подходит для заключения вавилонского брака Суппилулиумаса. Эфемерный Назибугаш попросту не успел бы заключить этот брак (устройство браков такого рода,, как показывает переписка ХГѴ- ХШ в., было делом довольно долгим, растягивавшимся на годы); к тому же и сам Суппилулиумас не стал бы делать своей «великой царицей» дочь безродного узурпатора и связываться с ним крепким союзом — по крайней мере до тех пор, пока этот узурпатор не утвердился бы прочно на престоле, а этого-то с Назибугашем и не случилось. 78 Важным подтверждением сказанному служит договор Саттивасы — Суппилулиумаса (PDK 2), составленный после вторжения Пияссилиса — Саттивасы в Митанни (так как это вторжение в договоре описано), но до окончательного утверждения Саттивасы на митаннийском троне (так как в договоре Саттиваса именуется только «царевичем», но не «царем») — т.е. в течение «Шестилетней войны». Вавилонский царь (не названный по имени) рисуется в этом договоре крайне неприязненно и враждебно (PDK 2 Vs.15- 17; между прочим, само упоминание этого царя и его преступлений с точки зрения задач самого договора и общего контекста его исторической преамбулы выглядит совершенно избыточным и необязательным, так что было введено в договор исключительно из острой ненависти к Вавилонии), что мыслимо лишь в условиях враждебности к Вавилонии самого Суппилулиумаса на момент составления договора. В противном случае Суппилулиумас, откровенно диктовавший условия Саттивассе, конечно, не допустил бы произвольного выпада против Вавилонии в согласованном тексте их договора. Итак, в конце правления Суппилулиумаса этот хеттский царь был настроен по отношении к Вавилону весьма отрицательно, что полностью согласуется с картиной, представленной нами выше. Еще более явные доказательства враждебных хетто-вавилонских 143
отношений в период «Шестилетней войны» содержат договоры PDK 3 (Суппилулиумас — Тетте, царь Нухашше) и PDK 4 (Суппилулиумас — Азиру, царь Амурру), составленные, как однозначно явствует из их содержания, в период указанной войны. В обоих договорах Касситская Вавилония (наряду с Митанни, Ал же, Египтом и Астатой) названа в перечне враждебных хеттам государств, на которые Суппилулиумас предполагает возможным идти походом (об обязанности участия сил Азиру и Тетте в таких походах и гласят соответствующие клаузы, PDK 3 П 8, PDK 4 6). 79 Laroche. Op.cit. Р.98-99. Печати на указанных документах принадлежат именно вавилонянке Таваннанне, а не предыдущей жене Суппилулиумаса с титулом «таваннанны», так как текст на этих печатях гласит: «печать Таваннанны, великой царицы, дочери царя страны Вавилонской». 80 В частности, ее отражают ЕА 126, ЕА 129, так что более поздним временем датировать ее не приходится уже по хронологическому ограничению для амарнского архива. О самой войне и ее датировке, а также о соответствующей датировке договора с Никмадду см. Klengel Н. Syria 3000 to 300 В. С, В., 1992; Goetze A. The Struggle for the Domination of Syria (1400-1300 B.C.) // CAH3. 2/2. Cambridge, 1975. Содержание исторической преамбулы договора сводится к тому, что когда царь Мукиша Итурадду, царь Ния Агиттессоб и царь Нухашше Аддунерари враждовали с Суплилулиумасом и напали на Никмадду, тот сохранил верность хеттскому царю и воззвал к его помощи; хеттский царь явился к Никмадду и оказал ему содействие. Между тем Агиттессоб из Ния столкнулся с Суплилулиумасом именно в ходе «Войны одного года» и тогда же был пленен и угнан в Хатти (PDK 1, Vs.31-37). Таким образом, он вообще не мог сталкиваться с Никмадду после «Войны одного года» (предполагать, что Суппилулиумас вернул его в Хатти, было бы домыслом не просто произвольным, но и недопустимым. PDK 1 — это договор Суппилулиумаса с Саттивасой как царем Митанни; тем самым он составлен на исходе «Шестилетней войны», двумя десятилетиями позже пленения Агиттессоба. Если и такой поздний текст, говоря об Агиттессобе, считает возможным и нужным специально упомянуть о его депортации в Хатти, но не прибавляет к этому ни единого слова о его дальнейшей судьбе, то, значит, с позднейшей точки зрения хеттов указанная депортация и определяла эту судьбу. С таким положением дел гипотетическое возвращение Агиттессоба на престол Ния не совмещается). Далее, во время «Войны одного года» Суппилулиумас сместил, как следует из выражений PDK 1 Vs.38-40, не названного здесь специально царя Нухашше и воцарил в этой стране некоего Такибсарри; в следующее появление Суппилулиумаса в Сирии (т.е. в эпоху «Шестилетней войны») в Нухашше, как хорошо известно по ряду источников, правил уже Тетте. Таким образом, упомянутый в угаритских договорах нухашшейский царь Аддунерари, враждебный хеттам и при этом, согласно договору с Никмадду, столкнувшийся с прибытием в Сирию самого Суппилулиумаса, мог править лишь перед Такибсарри, т.е. накануне «Войны одного года» (тогда, вернее всего, он и тождествен не названному в PDK 1 царю Нухашше, смещенному Суплилулиумасом в ходе этой войны). Итак, и Аддунерари в Нухашше, и Агиттессоб в Ние не пережили как цари «Войны одного года». Таким образом, натиск Аддунерари и Агиттессоба на Угарит, описанный в договоре с Никмадду, мог иметь место лишь до «Войны одного года», и появление Суппилулиумаса в Сирии, положившее конец указанному 144
натиску, должно быть автоматически отождествлено с самой этой войной. 81 При выборе наиболее поздних из возможных датировок вавилонского брака (в пределах х+5 — х+1 гг.) это отождествление утратит силу, так как нам необходимо будет считаться с возможностью, такого хода событий: х+5 — х + 4 гг. — смерть Бурнабуриаша, перевороты в Вавилонии, воцарение Куригальзу II; ок. х+4 — х+1 гг. (т.е. до «Шестилетней войны» = в период, когда Вавилония еще могла поддерживать дружественные отношения с хеттами и ассирийцами одновременно!) — вавилонский брак Суппилулиумаса; год х — война и разрыв хеттов с Вавилоном. В этом случае отцом Таваннанны был бы Куригальзу П (эфемерные Каракиндаш и Назибугаш в счет не идут). Разумеется, и в этом случае не исключен Бурнабуриаш И, правление которого могло затянуться и до третьего года «Шестилетней войны» (год х- 2). 82 Вообще говоря, после первых лет правления Эхнатона Тущратта рассорился с Египтом и совершил нападение на египетские владения в Сирии (ЕА 58, 85, 95 и др.); Вавилония же сохраняла с Египтом дружбу. В какой- то момент правления Эхнатона его дружбы пытался добиться и Суппилулиумас (ЕА 41). Отталкиваясь от этих данных, можно было бы — сугубо гипотетически — предположить формирование накануне «Войны одного года» коалиции, направленной против Митанни и состоящей из Египта (в силу его ссоры с Тушраттой), Вавилонии (в силу ее союза с Египтом) и Суппилулиумаса (в силу его давней вражды с Митанни). Не мог ли вавилонский брак Суппилулиумаса быть одной из скреп такой коалиции? По нашему мнению, такое предположение было бы весьма маловероятно. Центром предположенной выше коалиции мог бы выступать только Египет; именно он был (или мог быть) связан и с Хатти, и с Вавилонией, в то время как непосредственных тесных контактов друг с другом последние две державы «через голову» Митанни установить не могли (как и в предшествующие десятилетия, когда Вавилрния к тому же входила в амарискую систему дружественных отношений «Вавилон — Египет — Митанни», а Хатти стояло вне нее и было злейшим врагом последнего из ее только что названных членов). Итак, до «Войны одного года» хетты и вавилоняне могли быть связаны только через Египет. Между тем амарнская переписка Бурнабуриаша с Эхнатоном не дает даже тени намека на обсуждение грядущей борьбы с Митанни. Если Вавилония не договаривалась об антимитаннийских действиях даже со своим давнишним партнером — Египтом, можно ли думать, чтобы она стала навлекать на себя митаннийский гнев, заключая династический союз с совершенно новым для себя партнером — Хатти (следует, кстати, учесть, что при этом она шла бы на ссору с ближайшим и грозным соседом ради дружбы с отдаленным и изолированным слабейшим царством) и делая столь решительный антимитаннийский шаг без всякой необходимости для себя? Кроме того, такое важное дело, как династический брак, является скорее скрепой уже достигнутых побед и/ или уже упрочившегося союза, чем начальным политическим авансом, да еще в неопределенной ситуации. Итак, если предположенная выше коалиция и формировалась (чему нет никаких внятных подтверждений), вавилонский брак Суппилулиумаса к ней отношения не имеет. 145
КТО НЕ РИСКУЕТ... ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ РИСК СТАРОАССИРИЙСКИХ ТОРГОВЦЕВ В МАЛОЙ АЗИИ В ДОКУМЕНТАХ КАНИША (КЮЛЬ-ТЕПЕ). Пер. А-Д-Никитиной Документы, приведенные ниже, содержат наиболее яркие при¬ меры неизбежных затруднений, ожидающих всякого торговца в чужой стране и связанных с давлением местных властных струк¬ тур, попытками обойти это давление и их разоблачением, долгами, раздорами между компаньонами и т.д. Переводы выполнены по пуб¬ ликациям: Driver R.G. Studies in Cappadocian Tablets // RA 24/4 (1927). P.153-179; van der Meer P. Une correspondence commerciale assyrienne de Cappadoce. Rome 1931; GelbLJ. Inscriptions from Alishar and Vicinyty. Chicago 1935; Kienast. B. Altassyrische Texte des Orientalischen Seminars der Universität Heidelberg und der Sammlung. B. 1960; Garelli P. Tablettes cappadociennes de collections diverses // RA. 58/2-3 (1964), RA. 59/1 (1965), RA. 59/4 (1965), RA. 60/2 (1966); Gwaltney W.C. The Pennsylvania Old Assyrian Texts. Cincinnati, 1983. MAH 19607 (Garelli 1965. P.168-171). Раскрывает взаимодействие членов торговой общины с представителями администрации городской общины Каниша. (1) Так говорит Хина (2) Пушукену и Анахиму: (3) Надлежащее серебро (в количестве) (4) 15,5 мины, которое (принадлежит) (5) Кукуланиму, которое Иламу отвешено; (6) я так скажу: Если люди (представители местного купечества) (7) против вас будут иметь (претензии), (8) высказывая (их), (то пусть) не ведут вас (9) к суду у ворот, завершив (эти дела так, как) (10) они желают.Так как я (11) не заключал (ни с кем договоров) и (12) досуг мой, который заполнится (таким образом), (13) и другим из его (дома кредитора) (14) людей я заплатил (15) подарок в 1 мину серебра (16) с надлежащими указаниями (17) в качестве вознаграждения и (18) ты (Пушукен), (19) так как не уплатил (20) со счета своего (Канишу), иди и в Городе, (21) услышав (22) меня, все сколько мы (23) не уплатили, (пусть будет тобою) (24) выдано. (25) По поводу сына Ашшур-Иметти, (26) о котором ты писал мне, (27) я спросил его и (он) так сказал (мне): (28) С помощью (29) Нирмак-Ашшура расписка (300 моя была уничтожена (=долг был уплачен), и (31) я ушел. Брат мой, к (32) моим указаниям будь внимателен! L-29-573 (РА 18-А) iGwaltney_ 1983. Т.52-56). Раскрывает взаимодействие членов торговой общины с представителями администрации городской общины Каниша. (1) Так говорит представитель дворца (2) Пушукену: (3) Там мой 146
отец наставлял (4) тебя, говоря: (5) Если ты мой сын, (6) если ты любишь меня, удержи (7) серебро Аскудума! Сейчас (8) ты в своем документе (9) написал мне, говоря: (10) Человек (Пушукена) находится (11) в стране могущественной, (12) я не пойду (туда), (13) я не удержу (14) (указанное) серебро! (15) Если ты мой отец, если (16) ты любишь меня, (17) там они принесут тебе 2 таблички, (18) выслушай одну табличку, (19) одну табличку задержи (20) в своей руке. (21) Если ты мой отец, если (22) ты любишь меня — (23) наш отец передал ему (Аскудуму) много (24) товаров, не один талант (25) серебра потерян, и когда он (26) захватил товар, был не один сикль (27) серебра в убытке; сделай (28) мое сердце радостным, (как) если бы (29) это (товары и деньги) было подарено тебе мной перед Ашшуром, (30) и богом моим прошу тебя: (31) сделай трудным (для него) использование серебра, (32) (как) если бы (оно было) из твоих средств. (33) Услышав по поводу твоего дела, которое было при жизни моего отца, (34) и (о котором) я узнал из твой таблички (35) здесь, я помог тебе. АТНЕ 20 (Kienast 1960. S.21-22). Оформление расчета по ссуде с произнесением клятвы перед Ашшуром в его храме в Уршу. (1) (Так говорит) Пушукен (2) для Хурасанума: (3) Я придержал, (4) говоря: (...) (5) 1 талант 13 мин 50 сиклей (6) олова и (7) 2/3 мины серебра (8) с моего счета (ты должен) (9) — так сказал (10) Хурасанум. (11) — Да, я должен; серебро (12) мое, что привезет (13) Икупия на твой (14) счет, я (15) отвешу. По поводу (16) (того) дела (17) торговая община (18) Каниша (19) сообщает и (2Ѳ) перед кинжалом Ашшура (в храме) (21) долг и процент (22) переданы; (23) перед Ахшанимом, сыном Шу-Апума. (24), Курарой и Инуб-Ашшуром. KTS 29b (van der Meer 1931. Р.67-68). Ссуда в рамках кассового союза (с указанием на провоз контрабанды). (1) Так говорят Ашшур-Бани, (2), Шалим-Ашшур и Кулума (4) Пушукену: По поводу (5) сосудов, Пузур-Иштар (6) их заказ выполнил в количестве 10 штук; он (7) требует от нас (8) 1/2 мины серебра, говоря: (9) Я дал (10) 10 сосудов в качестве пая (11) кассового союза по 3 сикля (12) каждый; было уплачено по (13) 6 сиклей серебра (в качестве доплаты)! (14) Когда будут представлены (15) сосуды, твое серебро будет (16) выплачено. 8 1/2 сиклей серебра (17) Шу-Нуна, которые были отправлены под процент, пусть будут (18) возвращены и (пусть) он поклянется (в этом). Если ты дал ему (это) (19) в качестве дорожных расходов (20) (подарков правителям), то пусть (ему) (21) будет выделено. Намой секретное (22) твое получено, (23) 3 сикля серебра — долю (согласно договору) (24) мы отвесили; Пузур-Ашшур и (25) Эа-Шар взяли наемника (26) торговому дому Лакиба, (27) говоря: Ламасси заплатит (28) 3 1/2 сикля серебра! Ламасси (же) (29) не заплатила (30) (...) 147
ТС II13 (van der Meer 1931. P. 102-103). С указаниями на возможный провоз контрабанды. (1) Для Пушукена (2) так говорит Хусарум: (3) 2 таланта 11 мин (4) олова, помеченного печатью, 40 тканей, (5) в том числе оберточная ткань, (6) 2 черных осла, (7) 17 мин очищенного олова, (8) — все это Шу-Кубум сын (9) Али-Или, (10) тебе привез. После того, как (11) вещи будут (12) отвезены во дворец, (13) Шу-Кубум много дней не будет медлить, (14) в Бурушхаттум, (15) к твоему представителю и (16) Ашшур-Табу, сыну Али-Ахума (17) пусть Шу-(18) Кубум отвезет (19) товар, пусть они продадут товар с прибылью или (20) убытком (21) за наличные; (22) проследи, чтобы его не оставляли (23) местным купцам — посредникам; (24) Шу-Кубум пусть (25) присутствует у них и пусть будет отмерено (26) серебро взамен; (27) ты — мой отец, мой (28) господин; кроме тебя, у меня нет (29) отца; (30) учти мою (31) инструкцию, серебро (32) доверь сыну владельца (33) ремесленных мастерских, Шу-Кубума с серебром (34) пришли;пусть (твое решение) (35) дойдет к Шу-Кубу му. АШЕ 31 (Kienast 1960. S.44-46). С указанием на подкуп должностного лица в связи с провозом контрабанды. (1) Для Пушукена так говорит (2) Шу-Кубум: я распространил послание (3), которое ты прислал; владельцев ремесленных мастерских, (4) верных тебе, мы соберем и (5) будем готовы к (твоим) услугам и документ (6), который опечатан ими, мы передадим тебе; 3 (7) ткани высокого качества, 7 (8) тканей высокого качества вместе с 10 качественными тканями, которые я оставил для тебя у (9) Кулумы, (10) установленную тобой цену принесли тебе; (11) 1 кольцо из гематита, которое я оставил для тебя у твоего слуги (12) Шамаш- Талака, (13) принесут тебе. Ты мой брат. Олово (14) и ткани каравана Адад-... (...) (15) и Инаи, половина которых (16) не отделена и передана, я передал (в качестве вклада) (...) ...ты и я (23) отсчитали. Сердца (моего) (24) не огорчай, ты будь милостив к нам, пусть (25) сердце (мое) не заболит (из-за) (26) сделанного; ты, брат мой, сообщай, как он установит (пошлины) (27): или серебром, или тканями, или всем и отдаст (29) твоему представителю, (30) рассчитавшись, и пусть будет милостивым (31), рассчитавшись с нами по поводу твоего (дела). (32). Мы сообщим о том, что (33) под именем Инаи ты передал со своим караваном: (34) я (это) продал, возблагодарив тебя; (35) ты и Инаа должны сделать для них (владельцев мастерских?) необходимые покупки. (36) После того, как купишь (для) меня, (37) пометьте печатью и (38) сыну владельца ремесленных мастерских доверьте (39) необходимое и (40) пусть он отнесет и передаст (им): (41) что касается Шу-Сина, то он сообщил, что Ашшур и Массат не (42) были милостивы (к нам), как и к Кулуме, чиновник по контролю за собственностью городской общины пришел, вторгшись, (43) и 10 мин 148
серебра, имевшихся (у меня) после Али-..., (44) забрал не собираясь возвращать серебро, увез. АТНЕ 62 (Kienast I960. S.86-89). Оформление расчета по вкладу с указанием на провоз контрабанды. (1) Так говорят Имди-Илим, Энам-Белум и (2) Ашшур-Цулули (3) для Пузур-Ашшура: (4) 245 тканей высокого качества, (5) плотных из каравана Амур-Иштара, (6) в них 3 аккадские ткани (для отправки в Хаххум, в торговый (7) дом сына Эмина; я оставил; (8) 3 ткани дамасские в другой (дом) я принес; (9) остальные твои ткани — 239 штук (100 во дворец я внес, (11) 12 из них взяты в качестве ввозной пошлины, 23 ткани блестящие — сам (12) дворец взял по установленной цене; (13) 38 тканей в контрору торгового поселения (14) были уплачены тобой; оставшиеся твои ткани в качестве доли (15) по счету (составляют) 166 штук, (16) привезенные Амур- Иштаром и освобожденные (от пошлин), (также) (17) имеются 11[0 + X] качественных тканей, (18) каравана Иди-Адада, которые во дворец (19) я отправил; 5 1/2 тканей — ввозная пошлина; (20) 5/6 сикля серебра в убытке, 111/2 тканей (21) блестящих — сам дворец взял (22) по установленной цене (18) за 18 1/2 сикля (23) серебра, потерю ты покрыл (в цене), (24) 2 ткани — в контору торгового поселения уплачены; (25) оставшиеся ткани твои в качестве доли на счету (составляют) 92 штуки, (26) привезенные Иди-Ададом и (27) освобожденные (от пошлины). (Кроме этого), имеется (28) спрятанное его, сына Ваадра, (который) сохранял (это) (29) с помощью Пушукена, (30) но спрятанное было схвачено и (31) Пушукена дворец забрал в тюрьму. (32) Известно, что охрана (очень) (33) сильна, царица разослала (34) уведомления (по поводу) спрятанного: (35) К (такому- то времени) приостановить деятельность (36) (всех) торговых домов! В Лухузаттию, Хурамму и Шалахшуву и по стране ее (остановить) до того (как не выяснится дело)! (37) Ты не скрывай; если в Тимелкию (38) тобой переправленное (39) находится в доме надежном, (40) то в Тимелкии я оставлю все у человека (41) твоего, который (надежен), (42) как твоя собственная голова; я оставлю и он (43) тебе передаст и по поводу меня самого пусть он узнает и (44) если кто-нибудь согласится продать, 1 сикль серебра ему из наличности (выдай) (45) и об этом так скажи: Или олоро, или ткани высокого качества (46), осужденные (в качестве контрабанды), пусть припрячет, (из того, что) я доставил тебе. Ты (же) не (47) сообщай о посвященных (в это дело) твоему доверенному лицу, которого наймешь. ТС II3 (van der Meer 1931. Р.56-58). Оформление расчета с указанием на ссоры между компаньонами и обман. (1) Так говорит Шалим-Ахум для (2) Лакиба и Пушукена: (3) Вы мне написали, (4) так говоря: Он присвоил себе вместе с (5) Илабрат- 149
Бани (б) 6 1/3 мин олова и 1/2 ткани высокого качества из товаров (7) каравана Или-Ашрани. Он сбил (8) мою цену (и) забрал (9) олово. (10) Возмездие лживому человеку этому, забравшему (11) мое олово! Я слышал, что ты отвесил (12) мое олово ему по 6 (13) сиклей (за 1 серебра). (14) Имеется из указанного товара у Иди-Абума, сына Иди- Иштара, (15) 16 1/2 мины олова и 16 1/2 мины 7 сиклей серебра; (17) я не в убытке от 6 сиклей (за 1) (18) за мое олово; (19) теперь он привез (20) Эллиль-Бани и Пузур-Ашшуру (21), сыну Эла-Ими, мои (22) сосуды и их; этот (23) человек (24) лживит; к очищенному (25) олову, которое я им передал, 1 или 2 таланта (26) олова он раздробил на (27) мелкие части, так как они (купцы) находятся (28) там, они искали этого человека; он взял (указанное олово) (29) за мое; они получили свои (30) сосуды полностью; (31) для торгового общества Лакиба (стоимость) (32) дорожных расходов была установлена в 2/3 мины 5 сиклей; (33) для него — в 1/3 (34) мины. Это почему? (35) Так как либо он питался из (моих) товаров (36), либо брал из их (37) олова или (38) тканей высокого качества; они (купцы) это выяснили, (390 так как он взял (это) из моего; (40) он возвратил ткани (41) (и) олово полностью и (42) я не протерял. Пропажу (43) мою он (должен) возвратить; пусть он остается в том месте 1 или 2 месяца, (где) он хочет (44) возместить по своим счетам, (45) если он обещает вернуть в какое-либо из торговых поселений. Ь 29-574 (РА 19) (вшаІЩеу 1983. Р.56-59). Оформление расчета с указанием на сворачивание торговой деятельности. (1) Так говорит Шалим-Ахум для (2) Пушукена и Лакиба: (3) Вы мои братья. (4) Олово и ткани (5) не откладывайте на (6) долгий срок; (по цене) (7) 9 сиклей и более (за 1 серебра) (8) продавайте в короткий срок (9) все, продавайте (весь) (10) товар, который нужно продать либо из каравана (11) сына Ирры, или Дан-Ашшура, (12) нашего представителя, или Плата (13), сына Шу-Эллиля; все (14) ткани и олово; и (15) установленные нами инструкции (15) пусть отправится; 6 тканей высокого качества с (17) 1 оберточной тканью (18) из каравана Дан-Ашшура и цену (19) осла — все (указанное) ты купи (для) нас и пусть (20) указания (наши к тебе) дойдут; (21) 30 1/ 3 мины 7 сиклей серебрав (22) срок, о котором ты писал мне, (23) [X] мин 10 сиклей серебра сына Ашшур-(24) Шамши, 5 мин серебра (25) Хины; все указанное (26) оплати, с (27) первым (гонцом) передав мне; (28) документ о цене (29) Ашшур-Иметти в Хураме у (30) Шалим-Ашшура, сына Эум-Ашшура (31) находится; напиши (мне) и документ (32) пусть придет к вам; (33) документ в Кануе припрячь и доверь (34) милостиво надежному сыну (35) владельца ремесленных мастерских и пусть он принесет (мне); (36) гонцу 1 сикль серебра (37) уплати (...). 150
ИСИДОР ХАРАКСКИЙ. «ПАРФЯНСКИЕ СТОЯНКИ» Пер. и комм. Н.В. Журавлевой Произведение Исидора Харакского «Парфянские стоянки» (Στατμοι Παρθικοί) относится к сравнительно редко встречающемуся в античной литературе жанру итинерариев или дорожников, содержащих краткие описания маршрутов — типа современных путеводителей. Этот тип исторических источников аналогичен по своему жанру периллам античной литературы, которые, в отличие от итинерариев, описывающих сухопутные маршруты, дают сжатое описание морских побережий. Несмотря на то, что «Парфянские стоянки» Исидора Харакского являются весьма интересным историческим источником для изучения как реалий внутриполитической и экономической жизни Парфянского царства рубежи I в. до н, э. и I в н. э. так и его географии, нельзя сказать, что этот итинерарий был изучен в должной мере. Первая публикация этого произведения, снабженная подробнейшими на то время комментариями и вступительной статьей, увидела свет еще в середине прошлого века, в первом томе подборки К. Мюллера «Малые греческие географы»1. Затем в 1914 г. в Чикаго вышла небольшая монография В. Шоффа, посвященная «Парфянским стоянкам»2 — первый перевод на современный (английский) язык. На русском языке текст впервые частично был издан в 1940 г. в сборнике «Древние авторы о Средней Азии» под редакцией Л. В. Баженова3, но без сопроводительной статьи. В 1970 г. в журнале «Памятники Туркменистана» был опубликован перевод Г.АКошеленко части текста дорожника (с 12 по 14 пункт) с небольшой сопроводительной статьей4. И, наконец, последнее исследование — монография И.Н.Хлопина «Историческая география южных областей Средней Азии (античность и раннее средневековье)»5. Здесь опубликована опять же лишь часть «Парфянских стоянок», но представлен тщательный разбор данного отрывка и, что является весьма важным, автор предлагает свою карту маршрута. Итинерарий Исидора представляет собой дорожное описание маршрута от западных границ Парфянской державы до ее восточных рубежей и содержит лишь краткую характеристику тех пунктов, которые встречаются на пути. Как правило, это лишь определение статуса того или иного населенного пункта — πόλις, πόλις Έλληνας, κώμη, κωμόπολις, ’οχύρωμα и τ. д. и — очень редко — упоминание различных «достопримечательностей», связанных с ними. Тем не менее бесспорно ценным является то, что расстояния между всеми населенными пунктами указаны в схойнах, которые 151
мы с большей или меньшей степенью уверенности можем перевести в километры, а, следовательно, и обозначить эти пункты на географической карте. Правда, в некоторых случаях (это касается более восточных областей, которые, видимо, были менее знакомы Исидору) расстояния между населенными пунктами на маршруте не указываются, а автор ограничивается лишь утверждением, что они находятся в этой области. На наш взгляд, это объясняется не тем, что караванные дороги не проходили через эти пункты, как считают некоторые исследователи6, а тем, что Исидор не был достаточно осведомлен в расстояниях между поселениями этих областей, возможно, он сам там никогда не бывал, и поэтому воздерживается от подачи непроверенной информации. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что Исидор гораздо более осведомлен в положении дел в областях, находящихся в западной части Парфянской империи. Так, здесь он указывает значительно больше населенных пунктов, следуя определенному маршруту и никуда от него не отклоняясь (в первую очередь это касается Месопотамии); при этом даже та краткая характеристика этих пунктов, которую дает нам Исидор, отличается значительным разнообразием. На территории Месопотамии он различает πόλις гΕλληνας , просто πόλις, κωμόπολις, κώμη/οχύρωμα, σταθμός βασιλικός, в то время как в остальных областях, преимущественно восточных, это лишь κώμη или πόλις. Те немногие исторические факты, которые отмечает Исидор, также не отличаются пространностью, но часто, в связи с очень незначительным числом нарративных источников, касающихся положения дел в Парфянском царстве на данном этапе, являются единственными, проливающими свет на те или иные события. При этом не следует забывать, что Исидор Харакский — единственный античный автор полностью дошедшего до нас историко¬ географического произведения, который происходил и, скорее всего, проживал непосредственно в этих местах (в отличие от Плиния Старшего, Страбона, Аммиана Марцеллина, которые также писали об этих территориях достаточно много). К тому же, видимо, Исидор пользовался лишь проверенной информацией и ничего не добавлял от себя (правда, рассматриваемый нами источник и не предполагает такого стиля изложения). Из шестидесяти пяти населенных пунктов, отмеченных в дорожнике Исидора, античная письменная традиция знакома лишь с двадцатью, а по материалам современных исследований мы можем говорить о надежной локализации лишь пятнадцати пунктов (в семи из них проводились систематические археологические раскопки). При этом необходимо отметить, что информация Исидора всегда подтверждается другими источниками (как античными авторами, 152
так и современными исследованиями), поэтому с полным основанием можно говорить о его достаточной объективности. О самом Исидоре Харакском известно, к сожалению, очень немного. У нас нет прямых развернутых упоминаний античных авторов об Исидоре, которые могли бы дать какие-либо подробные сведения о его жизни, биографии или произведениях. В античной письменной традиции сохранилось лишь несколько ссылок на Исидора, откуда можно почерпнуть ту небольшую информацию, которой мы сейчас располагаем (как о нем , так и о других, не дошедших до нас, его произведениях). Афиней приводит довольно подробное описание Персидского залива, ссылаясь при этом на Исидора Харакского и называя работу, из которой эти сведения взяты — «ПарѲіае Періт)ут}аіс» (Athen aenus, III). Плиний Старший в своей «Естественной истории» также использует сведения Исидора Харакского. Он заимствует его данные, когда говорит о размерах известной к тому времени части суши (Рііп., N. Н. И. 42), о размерах Европы (Рііп., N. Н. Ш. 37), Азии (Рііп., N. Н. V. 9), о местоположении и размерах островов Родос (Рііп., N. Н. V. 35), Хиос (Рііп., N. Н. V. 38), Лесбос (Рііп., N. Н. V. 39) и т. п. Упоминает Исидора и Лукиан, говоря о некоторых царях (Lucianus, Macrob., 15, 18). Однако, здесь следует отметить, что речь, возможно, идет не об Исидоре7. Эти данные позволяют нам говорить о том, что Исидор был автором далеко не единственной дошедней до нас работы. Ему принадлежал глобальный труд географического характера, быть мо$кет, похожий на «Естественную историю» Плиния, который, видимо, пользовался достаточным авторитетом в научных кругах того времени. Кроме того, не вызывает сомнений тот факт, что Исидор, как уроженец города Харакса, который располагался на территории Парфянского царства, мог оставить еще какой-то крупный труд, посвященный этой державе, видимо историко-географического характера. Место рождения Исидора — также вопрос еще до конца не решенный. Вероятно, следует склониться к предположению, высказанному еще К, Мюллером (он, в свою очередь, основавывался на свидетельстве Плиния)8, что Исидор происходил из города Спасину Харакс, который находится в Сузиане, на побережье Персидского залива. Время жизни и творчества Исидора Харакского приходится, видимо, на рубеж I в. до н. э. — I в. н. э. или на самое начало I в. н. э. Так, в рассматриваемом нами произведении «Парфянские стоянки» им упоминаются события, имевшие место в I в. до н. э.: Тигран Армянский (Тигран II Великий) (95 — 55 гг. до н. э.), мятеж Тиридата 31 — 25 гг. до н. э., поход парфян на римлян 40 г. до н. э . , новое название города Артемита Халасар, которое появилось приблизительно на рубеже веков. В то же время Страбон, писавший 153
писал в конце I в. до н. э. — начале I в. н. а, не упоминает Исидора в своей «Географии». С другой стороны, творчество Исидора никак не может относиться ко времени позднее середины I в. н. э. — он ничего не говорит о существовании наряду с Селевкией на Тигре еще одного города — Ктезифона, который после восстания в Селевкии 43 г. н. э стал играть значительную экономическую и политическую роль. Исидора также упоминает Плиний Старший; сам Исидор дает описание границ Рима и Парфии на время не позднее конца I в. н. э. Итинерарий Исидора «Парфянские стоянки» являлся, как нам представляется, самостоятельным трудом, а не частью более крупного, как считает, например, В. ПІофф9. Во-первых, Исидор описывает вполне конкретный и законченный, логически построенный маршрут, который проходит через всю территорию Парфянской империи. Во-вторых, здесь содержится значительный объем детальной информации, которую не представляется возможным включить в более крупное по объему географическое произведение. Единственное, в чем можно согласиться с В. Шоффом — это то, что итинерарий, возможно, является частью всемирного торгового маршрута, который начинался на западных территориях Римской империи и заканчивался в Китае. Если же рассматривать «Парфянские стоянки» как отдельное самостоятельное произведение, то цель его составления могла быть двоякой. Рубеж веков — это время острого противостояния двух крупнейших мировых держав — Рима и Парфии, когда римляне уже отчетливо осознали роль Парфянского государства, поглотившего значительные территории, ранее входившие в состав державы Селевкидов, и были вынуждены считаться с ним в осуществлении своих экспансионистских замыслов на Востоке. Поэтому весьма вероятным представляется то, что здесь могли играть роль именно эти мотивы. Еще к Плинию восходит традиция считать Исидора римским агентом, в чьи обязанности входила разработка определенного маршрута, по которому могла следовать римская армия в случае вторжения на парфянскую территорию. Но описание маршрута по Месопотамии могло преследовать эту цель, принимая во внимание всю степень детализации и подробности, с которой описана эта территория. Но чем восточнее, тем информация становится все более и более обтекаемой, и если* ею не без труда могли пользоваться торговцы, то в целях возможной военной кампании она была бы совершенно непригодна. Следует оговориться, что Плиний не упоминает в этом отрывке конкретно Исидора, а говорит о некоем Дионисии из города Спасину- Харакс, но можно предположить, что речь здесь идет именно об Исидоре10. Более вероятным кажется то, что этот дорожник 154
составлялся для обеспечения торговых нужд, быть может, как описание одного из многих торговых путей, пролегавших по территории Парфянского царства. Дорожник Исидора Харакского «Парфянские стоянки» является одним из важнейших письменных источников по истории и географии Парфянского царства, который позволяет пролить свет на многие вопросы, касающиеся этого региона. Автор надеется, что данная работа, являющаяся первым полным переводом итинерария на русский язык, поможет заполнить имеющиеся на наше время лакуны. ИСИДОР ХАРАКСКИЙ. «ПАРФЯНСКИЕ СТОЯНКИ»11. Месопотамия и Вавилония Аполлониатида Халонитида Мидия Камбадена Верхняя Мидия Мидия Рагиана Хоарена Комисена Гиркания Астауэна Парфиена Апаварктикена Маргиана Ария Анава Зарангиана Сакастан Арахосия 171 схойн 33 схойна 21 схойн 22 схойна 31 схойн 38 схойнов 58 схойнов 19 схойнов 58 схойнов 60 схойнов 60 схойнов 25 схойнов у 27 схойнов 30 схойнов 30 схойнов 55 схойнов 21 схойн 63 схойна 36 схойнов Всего 858 схойнов Месопотамия и Вавилония. 1. После переправы через Евфрат от Зевгмы находится город Апамея, затем — деревня Дайара. Апамея лежит в трех схойнах от реки Евфрат. Затем в пяти схойнах Харакс Сиду, который греки называют городом Антемузией, после него в трех схойнах крепость Корайя, которая в Батане. Справа от нее в пяти схойнах — крепость Маннура Аурет, а в ней есть источник, из которого местные жители берут воду. Затем в четырех схойнах крепость Коммисимбела, через нее протекает река Балиха. Затем в трех схойнах крепость Алагма, царская стоянки. После нее в трех схойнах греческий город Ихны, основанный македонянами: он расположен на реке Балихе. Затем в 155
пяти схойнах Никефорий, греческий город на Евфрате, основанный царем Александром. Затем в четырех схойнах покинутая деревня Галабата, что находится на реке. Затем в одном схойне деревня Хумбадена. Затем в четырех схойнах Филлада Миррида, царская стоянка. Затем царский, основанный Дарием комополис, в нем героон Артемиды. Вблизи находится канал Семирамиды — здесь Евфрат перегорожен камнями, и вода, которой не хватает места, разливается на равнину. Корабли, однако, иногда здесь терпят крушения.3атем в четырех схойнах находится комаполис Аллан, а в четырех схойнах после него — Бэонан, героон Артемиды. Затем в шести схойнах деревня Фалига на Евфрате, греки говорят, что это середина пути. От Антиохии до этого места сто двадцать схойн, а от Селевкии на Тигре — сто схойн. Неподалеку от Фалиги лежит комополис Набагат, через него протекает река Хабур, которая впадает в Евфрат. В этом месте войска парфян переправились через Евфрат на римскую территорию по ту сторону реки. Затем в четырех схойнах деревня Асиха. Затем в шести схойнах город Дура Никанора, основанный македонянами, который эллины называют Европос. Затем в пяти схойнах комополис, крепость Мерран. За ней в пяти схойнах город Гидан. Затем в семи схойнах Белеси Библаса. Затем в шести схойнах остров на Евфрате. Здесь была сокравищница Фраата, который заколол наложниц, когда сюда вторгся Тиридат, бывший в изгнании. Затем в четырех схойнах остров Анато на Евфрате, размером в четыре стадия, на нем находится город. После него в двух схойнах остров Тилабос на Евфрате, там находится сокровищница парфян. Затем в двенадцати схойнах Исаи, город на острове. Затем в шестнадцати схойнах Эйеполис, там есть источники асфальта. Затем город Бэсехана, в котором героон Атаргаты, он расположен в двенадцати схойнах. Затем в двадцати двух схойнах город Неаполис на Евфрате. Затем в девяти схойнах, после переправы через Евфрат и Нармалхан — Селевкия на Тигре. До этого места пределы Месопотамии и Вавилонии, и от Зевгмы до Селевкии сто семьдесят один схойн. 2. Отсюда начинается А поллониатида, путь через нее насчитывает тридцать три схойна. Здесь находятся деревни, в каждой из них стоянка, и греческий город Артемита, через который протекает река Силла. До него от Селевкии пятнадцать схойн. Теперь, однако, он называется Халасар. 3. Отсюда Халонитида, протяженностью двадцать один схойн. В ней пять деревень, в них стоянки, и греческий город Хала, от него до Аполлониатиды пятнадцать схойнов. В пяти схойнах отсюда начинаются горы, называемые Загрос, они разделяют Халонитиду и Мидию. 4. Отсюда Мидия, путь по ней тянется на двадцать два схойна. 156
Начинается она с земли Карина. В ней пять деревень, в которых стоянки, и ни одного города. 5. Отсюда Камбадена, протяженностью в тридцать один схойн. В ней пять деревень, с расположенными в них стоянками, а у подножия гор находится город Баптана, в котором стоят статуя и стела Семирамиды. 6. Отсюда начинается Верхняя Мидия, путь по ней содержит тридцать восемь схойнов. В трех схойнах находится город Кошкобар, а в нем героон Артемиды. Затем, в трех схойнах Базиграбан, в нем таможня. Отсюда до Адрапананы, резиденции тех, кто в Экбатанах, и которую разрушил Тигран Армянский, четыре схойна. Затем Экбатаны, столица Мидии. В ней находятся казнохранилище и героон Анаитиды, в котором всегда проходят жертвоприношения. До этого места двенадцать схойнов. А кроме того, здесь три деревни, в них стоянки. 7. Отсюда Мидия Рагиана, путь по ней содержит пятьдесят восемь схойнов. В ней десять деревень и пять городов. В семи схойнах Рага, который является самым большим из городов Мидии, и Харакс. Именно в Харакс Фраат сначала пересилил мардов. Здесь начало Каспийских гор, за которыми находятся Каспийские Ворота. 8. Отсюда, после прохода через Каспийские Ворота, начинается равнина и область Хоарена, протяженностью в девятнадцать схойнов. В ней через четыре схойна город Апамея. Кроме того, здесь четыре деревни, и в них стоянки. 9. Отсюда начинается Комисена, протянувшаяся на пятьдесят восемь схойнов. В ней восемь деревень, в них находятся стоянки, и ни одного города. 10. Отсюда Гиркания, путь по ней — шестьдесят схойнов, в ней одиннадцать деревень, во всех них стоянки. 11. Отсюда Астауэна, протяженностью в шестьдесят схойнов, в ней двенадцать деревень, в них стоянки, и город Асаак, где Аршак впервые был провозглашен царем. Здесь же хранится вечный огонь. 12. Отсюда Парфиена, путь по ней — двадцать схойнов, он пролегает по равнине. Через шесть схойнов город Парфавниса, который эллины называют Нисой. Здесь находятся царские усыпальницы. Затем через шесть схойнов город Татар. Затем через пять схойнов город Сирок. Деревень же нет, кроме одной, которая называется Сафри. 13. Отсюда Апаварктикена, протянувшаяся на двадцать семь схойнов, здесь город Апаварктика и город Рагав. Кроме того, здесь находятся две деревни. 14. Отсюда начинается Маргиана, протяженностью в тридцать схойнов. Здесь расположена Антиохия, называемая Энюдрос (водообильная), но нет ни одной деревни. 157
15. Отсюда на тридцать схойнов тянется Ария. Здесь города Кандак и Артакаван, а также Александрия в Арии и четыре деревни. 16. Отсюда земля анавов в Арии, путь по ней — пятьдесят пять схойнов. Здесь огромный город Фра, а ткже города Бис, Гари, Ниа. Деревень же нет ни одной. 17. Отсюда Зарангиана, протянувшаяся на двадцать один схойн. Здесь города Парин и Корок. 18. Отсюда Сакастан, который также называется Паратакена, земля скифов саков, протяженностью в шестьдесят три схойна. Здесь города Барда, Мин, Палакенти и Сигал. Здесь столица саков и поблизости расположен город Александрия. Деревень шесть. 19. Отсюда Арахосия, протянувшаяся на тридцать шесть схойнов. Парфяне называют ее Белой Индией. Здесь города Биут, Фарсана, Хорохоаб, Деметрия. Затем греческий город Александрополь, столица Арахосии, через него протекает река Арахота. До этого места владения парфян. Парфянские стоянки Исидора Харакского. ПРИМЕЧАНИЯ 1 Müller С. Geographi Graeci minores, v. I, Paris, 1859, s. 244 — 256. 2 Schoff W. Parthian stations by Isidore of Charax. Chicago, 1976. 3 Древние авторы о Средней Азии (с VI в. до н.э. по III в. н. э.). Хрестоматия, под ред. Л. В. Баженова, Ташкент, 1940. 4 Кошеленко Г. А. Первый путеводитель по Туркмении. Памятники Туркменистана, 1970, № 2. 5 Хлопин И. Н. Историческая география южных областей Средней Азии (античность и раннее средневековье). Ашхадаб, 1983. 6 Хлопин И.Н., op. cit., стр. 65. 7 Tam W. The Greeks in Bactria and India. Cambridge, 1951, p. 53-54. 8 Müller C. Op.cit, s. LXXXI. 9 Schoff W. Op.cit. ,p. 17. 10 Müller C. Op. cit. s. LXXXI; Schoff W. Op. cit.,p. 17. 11 Перевод выполнен по изданию: Müller С. Geographi Graeci minores... стр. 244 — 256; также использовалось издание: Schoff W. Parthian stations...
САГА О ГОРАЦИЯХ И КУРИАЦИЯХ ПО ДИОНИСИЮ (ДИОНИСИЙ ГАЛИКАРНАССКИЙ. РИМСКИЕ ДРЕВНОСТИ. III. Хі] Пер. и комм. Н.Г. Майоровой 13. 1. Затем, созвав оба войска на собрание [2], военачальники [3] рассказали, и что они сами обсудили между собой, и на каких усло¬ виях они порешили закончить войну. И после того, как оба воин¬ ства, при большом одобрении, утвердили соглашения, и центурио¬ нов [4], и простых воинов охватило достойное удивления честолю¬ бие, поскольку очень многие желали явить доблесть, свойственную сражению, и спорили не только на словах, но и на деле, собствен¬ ное честолюбие обнаруживая, так что для военачальников выбор наиболее подходящих оказался трудным. 2. Ведь если кто-то был или славой предков известен, или выдавался крепостью тела, или отличался делом рук своих или еще по какому-то случаю, или сме¬ лостью, то каждый, кто нес на себе такой знак, считал правиль¬ ным, чтобы его назначили первым в число тех троих. 3. Этому со¬ перничеству честолюбий, долгое время продолжавшемуся в обоих войсках, положил конец военачальник альбанцев, обративший вни¬ мание на то, что некое божественное проведение, с давнего време¬ ни предвидя, что в будущем между полисами произойдет битва, позаботилось о том, чтобы родились те, кто первым подвергнет себя за эти полисы опасности, причем они и принадлежали к небе¬ зызвестным домам [5], и в воинских дел&х были доблестны, и на¬ ружностью красивы, и рождение у них было не такое, как у мно¬ гих, а редкое и удивительное в силу своей необычности. 4. Ведь за некоего римлянина Горация и Корация, родом альбанца, одновре¬ менно отдал замуж своих дочерей-двойняшек альбанец Сикиний. Этим двоим жены, одновременно забеременев, родили первенцев — тройни младенцев мужского пола, которых родители, получив их как добрый знак и для полиса, и для своего дома, растят и воспитывают. И бог, как я сказал вначале, позволяет им и красотой, и крепостью, и доподлинно благородством духа быть не хуже лю¬ бого, кто родился благородным. Этим мужам Фуфеций решил дове¬ рить битву за первенство полисов и, призвав царя римлян на бесе¬ ду, говорит ему: 14. 1. «О Тулл, похоже, какой-то бог, заботясь и в другом многом о наших обоих полисах, проявил явную благосклонность и к этой битве. Ведь то, что найдены те, кто будет биться во имя всех, — и родом не хуже кого бы то ни было, и в воинских делах доблестные, и наружностью очень красивые, а при этом — родились от одного отца и рождены одной матерью, и удивительнейшим образом, в 159
одно рождение появившиеся на свет, у вас — Горации, у нас — Корации, похоже на какое-то в высшей степени достойное удивле¬ ния божественное благодеяние. 2. Так что же мы, в самом деле, не принимаем эту заботу от божества и не призываем на битву за пер¬ венство полисов тройни братьев? Ведь и все прочее, что мы хотели бы видеть в тех, кто примет благороднейшее сражение, присуще этим мужам, и не покинуть тех, кто, превозмогая трудности, бьет¬ ся рядом, этим, поскольку они братья, будет легче, чем кому бы то ни было другому, и римлянину, и альбанцу; и спор остальных юно¬ шей, который любым другим способом прекратить трудно, получит скорейшее разрешение. 3. Ведь я догадываюсь, что и у вас удоволь¬ ствие померяться доблестью многим присуще, как и у альбанцев: и если мы сможем убедить их, что некое божественное проведение уже предвосхитило человеческие стремления, так как само дало тех, кто на равных примет битву, мы без труда их уговорим. 15. 1. После того, как Фуфеций сказал это и все одобрили его решение (ведь случилось так, что от обеих сторон здесь находились наиболее знатные мужи, и римляне, и альбанцы), выждав немно¬ го, говорит Тулл: «Мне кажется, о Фуфеций, все прочее продума¬ но правильно: ведь достойно удивления некое предопределение, принесшее нигде еще не случавшееся рождение в обоих полисах в наше поколение: а ведь, одно тебе, похоже, невдомек, великая нерешительность, которая охватит юношей, если мы посчитаем их достойными идти сражаться между собой. 2. Ведь мать наших Гора¬ циев — сестра матери альбанских Корациев, и младенцами они были вскормлены грудью обеих женщин, и ласково принимают, и любят друг друга не меньше, чем многие своих собственых родных [брать¬ ев] [6]. Смотри же, как бы не было чем-то нечестивым раздавать им оружие и звать их к взаимному убийству, при том, что они — двоюродные братья[7] и вскормлены вместе. Ведь это святотатство по отношению к родственным узам, если юношей вынудят пятнать себя взаимным убийством, падет на нас, потому что мы принужда¬ ли их». 3. Отвечает ему Фуфеций: «И от меня не тайна, о Тулл, родство между юношами, и я готов к тому, чтобы не принуждать их выступать против двоюродных братьев в сражении, если они сами не пожелают нести эту битву; но, как только мне на ум при¬ шло такое решение, я, послав за альбанцами Корациями, сам лич¬ но испытал, желают ли они такой битвы. А коль скоро они воспри¬ няли мои слова с каким-то невероятным и удивительным воодушев¬ лением, тогда я решил раскрыть замысел и объявить о нем; и тебе я предлагаю сделать то же самое, устроить испытание вашей трой¬ ни, каково их мнение. 4. Если же и они по доброй воле предложат собственные жизни, чтобы подвергнуться опасности во имя своего отечества, прими этот дар, а если они откажутся, не применяй к 160
ним никакого принуждения- Но я и в их отношении предвижу то же самое, что и в отноншении наших, если они действительно та¬ кие, как мы слышали, подобные немногим родившимся благород¬ ными и в воинских делах доблестные: ведь слава об их доблести дошла и до нас». 16. 1. И действительно, Тулл принимает совет, и, установив для себя срок в десять дней, в которые он и совет будет держать, и, узнав намерения Горациев, даст ответ, приходит в полис. И в пос¬ ледующие дни, держа совет с лучшими — а большинству показа¬ лось правильным принять предложение Фуфеция — посылает за тройней близнецов и говорит им: 2. «Мужи Горации, альбанец Фу- феций, встретившись со мной для беседы на последней сходке в лагере, сказал, что по божественному промыслу родились три доб¬ лестных мужа, которые подвергнут свои жизни опасности во имя каждого из полисов, и мы не смогли бы найти других, кто были бы более благородными и подходящими для этого, чем они: из альбан- цев — Корации, а из Рима — вы; и что он, прознав об этом, снача¬ ла сам испытал, желают ли ваши двоюродные братья отдать отече¬ ству жизни свои, а, узнав, что они принимают битву за всеобщее благо с большим воодушевлением, сразу же объявил об этом во всеуслышании и просил, чтобы и я испытал вас, желаете ли вы подвергнуть себя опасности ради отечества, вступив в схватку с Корациями, или вы уступите эту честь другим. 3. Я же, помня о доблести и чистоте дел рук ваших — а деяния эти вы и не скрыва¬ ете, конечно, более желал бы, чтобы Е£>і, а не все остальные, со¬ гласились бы взять на себя битву во имя тех наград, которые полу¬ чит победитель, но опасаяь, как бы не стало препятствием для вас в вашем воодушевлении родство с альбанской тройней, попросил время для совещания, установив срок в десять дней; а когда я при¬ шел сюда, то, созвав сенат [8], предложил обсудить это дело сооб¬ ща. И после того, как мнением большинства было решено, что если вы по доброй воле примете на себя эту битву, которая прекрасна и пристала вам и которой я сам готов сражаться во имя всех, то возблагодарить и принять дар ваш. А если, стыдясь осквернения убийством родственников — ведь действительно, не дурные люди признают, что есть такое чувство — вы посчитаете нужным при¬ звать кого-нибудь не из вашего рода, не допускать по отношению к вам никакого принуждения. И так как за это проголосовал сенат, то и не во гнев ему будет, если вы не сразу примете на себя этот труд, но будет иметь к вам не малую благодарность, если вы по¬ считаете отечество выше, чем родство, и пусть решение будет в добрый час». 17. 1. Когда юноши выслушали это и, удалившись и поговорив немного между собой, приходят, чтобы дать ответ, то от имени 161
всех их старший говорит следующее: «Коль ты, о Тулл, предоста¬ вил нам возможность принимать решение о битве с двоюродными братьями, когда бы мы были свободными и хозяевами наших замыс¬ лов, мы, не медля, уже дали бы тебе ответ, что мы об этом дума¬ ем. Но ведь у нас жив отец, и без него мы не считаем возможным ни делать, ни говорить даже самого малого, а поэтому мы просим тебя потерпеть немного с нашим ответом, пока мы не поговорим с от¬ цом». 2. А когда Тулл похвалил их почтительность и приказал так и поступить, они отправились к отцу. И, рассказав ему о предложе¬ нии Фуфеция и о том, какие слова им сказал Тулл, и каким был их собственный окончательный ответ, просили сказать, какое же суж¬ дение имеет он сам. 3. А он, выслушав, ответил: «Вы делаете благо¬ честивое дело, о сыны, тем, что, живя при отце, не предпринима¬ ете ничего без моего суждения; но уже пришло время, чтобы вы и сами поразмыслили о том, сколь великое зависит от вас. Понимая, что моя жизнь уже действительно заканчивается, объясните мне, что бы вы сами предпочли, без отца решая что-то, что касается ваших собственных дел». 4. Старший отвечает следующее: «Мы, о отец, приняли бы сражение во имя главенства нашего полиса и были бы готовы претерпеть все, что угодно божеству. Ведь мы пред¬ почли бы умереть, нежели жить, став недостойными и тебя, и пред¬ ков. Родство же с двоюродными братьями не мы первыми разор¬ вем, но лишь смиримся, что оно расторгнуто судьбой. 5. Ведь если Корации рассуждают, что родство ниже чести, то и для Горациев род не окажется более ценным, чем доблесть.» А отец, узнав, что они думают, пришел в восхищение и, простерши руки к небу, ска¬ зал, что изведал великую благодарность к богам за то, что они позволили стать детям его благородными и доблестными; затем он, целуя и обнимая их, и расточая нежнейшие ласки, сказал: «Знайте и мое мнение, о благородные дети, и, отправившись назад, дайте Туллу достойный и прекрасный ответ». 6. Они, радуясь словам отца, ушли и, придя к царю [9], соглашаются на битву, и тот, созвав сенат и воздав многочисленные похвалы юношам, отправляет по¬ слов [10] к альбанцу, чтобы они сообщили бы, что римляне прини¬ мают его предложение й предоставят Горациев, которые будут со¬ стязаться по поводу власти. 18. 1. При том, что повествование требует точно описать сраже¬ ние и несчастья [11], которые случились после него, подобные на¬ пыщенным драматическим развязкам, и описать не равнодушно, я попытаюсь и о том, и о другом рассказать с точностью, насколько это в моих силах. Ведь когда пришел срок, в который статьи согла¬ шения должны были получить силу, воинства римлян вышли всем своим составом, а после этого выступили молодые люди и, воздав молитвы отчим богам, пошли вперед вместе с царем, и вся толпа, 162
что была в полисе, приветствовала их и осыпала им головы цвета¬ ми. 2. Но уже выступило и войско альбанцев. И когда они располо¬ жились лагерем, одни близ других, там, где и раньше и те, и дру¬ гие ставили лагеря [12], проведя посредине границу, отделяющую войско римлян от войска альбанцев, то сначала, совершив жерт¬ воприношения, поклялись при горящих жертвах возлюбить ту участь, которую каждый из полисов вынесет из сражения двоюродных бра¬ тьев, и хранить соглашения нерушимыми, не замышляя против них никаких хитростей, и сами они, и род, от них идущий. Когда же совершили, все, что установлено делать для богов, сложив ору¬ жие, двинулись из лагерей с обеих сторон те, кто будет наблюдать за сражением, оставив в середине для состязающихся участок в три или четыре стадия. Й спустя немного времени появляется вое¬ начальник альбанцев [13], ведущий Корациев, и царь римлян, ве¬ дущий Горациев, и великолепно вооруженных, и вообще в таком облачении, какое люди надевают при близкой смерти. 3. Сойдясь, они передали мечи оруженосцам и, подбежав, стали обниматься, плача и называя друг друга ласковыми именами, так что все зары¬ дали и стали жестоко обвинять и себя самих, и вождей за то, что, когда можно было решить сражение участием в нем других людей, превратили битву во имя полисов в убийство родственников и свя¬ тотатство по отношению к родственным узам. Но молодые люди, оборвав ласки, взяли мечи у не далеко отошедших оруженосцев и, построившись, согласно старшинству, двинулись на противника. 19. 1. И вот до поры спокойствие и молчание владело обоими воинствами; потом же послышались частые восклицания с обеих сторон, и поощрения сражающихся поочередно, и проклятия, и жалобные вопли, и непрерывные звуки всякого другого [рода], что случаются в битве: одни — по поводу того, что происходит и что видят с обеих сторон, другие — по поводу того, что предстояло и о чем подозревали. И то, что рисовалось воображением, было большим, нежели то, что происходило йа самом деле. 2. Ведь битва, которая шла на большом расстояний, видилась очень неясно, и сочувствие к собственным участникам состязания у каждого оценивало то, что делается, как оно и продиктовано; и беспрерывные нападения и отходы сражающихся и вновь перемены в противоположность, многочисленные и внезапные, не давали точно понять, что же происходит. И это продолжалось очень долгое время. 3. И те, и другие оказались одинаково крепки телом и равно благородны душой; а тело же все у них было закрыто прекраснейшими доспехами: они не оставили незащищенной ни одной его части, ранение в которую могло бы принести скорую смерть, так что многие, и римляне, и альбанцы, из-за честолюбия и сочувствия к своим, сами не замечали, как получили ^вою долю 163
испытаний тех, кто подвергался опасности, и более хотели стать участниками состязания, чем зрителями. 4. И вот, наконец, старший из альбанцев вступает в схватку с тем, кто был поставлен против него, и, нанося и получая удары, один за одним, каким-то образом поражает римлянина, погрузив меч ему в пах. А тот, уже и прочими ранами был изнурен, да еще и последний смертоносный удар получает, так что члены его ослабели, и он падает и умирает. 5. Когда же зрители, наблюдающие за сражением, увидели это, то сразу же все завопили: альбанцы — будто бы уже побеждают, римляне — будто бы терпят поражение. Ведь они думали, что их двое стали легкой добычей для троих альбанцев. Но в тот момент, когда это случилось, римлянин, который сражался рядом с тем, кто упал, ¿идя, как альбанец радуется своей удаче, быстро устремляется к нему и , нанеся ему многочисленные ранения, но много и сам получив, как-то поражает его, умертвив тем, что погрузил меч в горло. 6. Когда судьба в столь короткое время переменила и дела сражающихся, и чувства зрителей — ведь римляне уже ободрились после недавнего уныния, а альбанцы растеряли веселость — другая, вновь противная удачам римлян судьба, ослабила их надежды, но подняла дух противников. Ведь когда альбанец пал, брат его, что держал позицию рядом с ним, вступает в схватку с тем, который его убил, и они оба, в один и тот же миг нанеся страшные удары, поражают один другого: альбанец римлянина — в спину, погрузив меч до самых внутренностей, а римлянин, ответив на нападение противника — перерубив ему одну ногу ниже колена. 20.1. И вот римлянин, получив смертельную рану, умирает сразу, а раненный в колено уже не мог крепко стоять, но, хромая и по большей части опираясь на щит, все-таки сопротивлялся, и вместе с уцелевшим братом двинулся на оставшегося римлянина, и они обступили его, один спереди подходя, другой сзади. 2. Но римлянину, который испугался, не оказаться бы ему, окруженному ими, легкой добычей, потому что он сражался бы с двумя, которые приближались с двух сторон, при том, что он и был еще невредим, приходит мысль разделить противников и сражаться с каждым отдельно. И он, полагал, видя, что один из боатьев не крепок ногами, что они очень легко разделяться, если он породит у них мысль о своем бегстве, потому что его будут преследовать не оба альбанца, но один. И вот, придумав это, Гораций побежал так быстро, как только мог, и напал на противника, чтобы не обмануться в своих расчетах. 3. Ведь один из альбанцев, который не получил еще ни одного смертельного удара, со всех ног бросился за ним, а второй, который не мог передвигаться, отстает больше, чем следовало. И вот, пока альбанцы подбадривали своих, а римляне поносили своего бойца, и 164
первые и пеаны [14] пели, и венками себя увенчивали, будто бы битва закончилась успешно, а вторые сетовали, как будто бы судьба более уж не вознесет их, римлянин, воспользовавшись удачным моментом, внезапно поворачивается и, прежде, чем альбанец защитился, успевает нанести ему удар мечом по руке и отсечь локтевую часть. 4. А когда рука вместе с мечом упала на землю, нанеся еще один смертельный удар, убивает альбанца и после того, ринувшись на последнего, полумертвого, закалывает оставшегося. Сняв доспехи с трупов двоюродных братьев, он направился в полис, желая первым сообщить о своей победе отцу. 21.1. И нужно же случиться, чтобы и он — а он был человеком — не оказался счастлив во всем, но изведал кое-что от завистливого божества, которое, из ничтожного в короткое время сделав его великим и вознеся к удивительной и неожиданной славе, в тот же самый день стремительно ринуло его, как братоубийцу, в ужасное несчастье. 2. Ведь когда он приблизился к воротам, то видит и прочую толпу [15], высыпавшуюся из полиса, и при этом и сестру свою, бежавшую впереди; возмущенный сначала самим зрелищем того, что девушка брачного возраста, оставив дом, где она должна сидеть вместе с матерью, бросилась, как будто неизвестная, в толпу, и, перебирая в мыслях множество нелепых объяснений [ее поступка], наконец, начал склоняться к объяснениям снисходительным и доброжелательным, что-де она, стремясь первой обнять спасшегося брата и желая узнать от него о доблестях братьев погибших, испытывая чисто женское чувство, пренебрегла приличиями. 3. А она не к родным братьям стремясь4 решила выйти на неведомые пути, но под воздействием любови к одному из двоюродных братьев, которому отцом была обещана в жены, и, скрывая недозволенную страсть, когда услышала, как кто-то из тех, кто там находился, сообщал все перепетии сражения, больше не сдерживалась, но, оставив дом, словно вакханка [16], понеслась к воротам, не оглядываясь на кормилицу, которая звала ее и бежала следом. 4. Оказавшись вне полиса, когда увидела радостного брата, с возложенным на него венком, которым его увенчал царь, и друзей [17] его, несущих доспехи убитых, а среди доспехов — украшенный узорами пеплос [18], который она сама вместе с матерью выткала и отправила жениху в подарок к будущей свадьбе (ведь облачаться в украшенные узорами пеплосы тем, кто шел за невестами было у латинов в обычае); так вот, увидев этот пеплос, обагренный кровью, она и хитон на себе разорвала, и, бия себя обеими руками в грудь, начала оплакивать и призывать двоюродного брата, так что все, кто находился в том месте, пришли в большое изумление. 5. Оплакав же жребий жениха своего, глядит на брата остановившимся взором и говорит: «Сквернейший человек, ты радуешься, убив своих 165
двоюродных братьев и меня, несчастную, родную сестру, лишив свадьбы, о несчастный! Но и жалости ты не испытываешь к погибшим родственникам, которых ты называл родными братьями, а, словно сделав нечто хорошее, лишился ума от радости и венки на себя возлагаешь за это злодейство. Какого же зверя душу ты имеешь?» 6. А тот, услышав это, отвечал: «Ведь гражданин любит свое отечество и наказывает тех, кто желает ему зла, оказывается ли тот чужим или своим: в их число я полагаю и тебя, которая, узнав, что в одно и то же время мы испытали и величайшее из благ, и величайшую из бед, и победу нашего отечества, которую я, твой родной брат, несу, приходя сюда, и смерть братьев, не благу, ты, гнусная, общему для отечества, радуешься, и не несчастьям нашего дома печалишься, но, презрев родных братьев, оплакиваешь гибель жениха, и при этом не скрытно, наедине с собой позоря себя, но на глазах у всех, и меня за доблесть и венки упрекаешь, братоненавистница, недостойная предков. И вот, так как ты не о родных братьях горюешь, а о двоюродных, и телом находишься среди живущих, а душой — у мертвого, уходи к тому, кого оплакиваешь, и не покрывай позором ни отца, ни братьев.» 7. Сказав это, он перестал сдерживать себя в ненависти к пороку, но, обуянный гневом, ударяет ее мечом в бок, а, убив сестру, пришел к отцу. И в самом деле, настолько враждебными к пороку и преисполненными гордыни были тогда обычаи и мысли римлян и настолько, если бы кто-то пожелал сравнить их с поступками и образом жизни в наше время, жестокими и суровыми, и не многим отличавшимися от природы дикого зверя, что отец, услышав об ужасном несчастье, ни коим образом не вознегодовал, но поддержал сына в том, что его деяние — благое и подобающее. 8. И вот он не разрешил внести мертвое тело дочери в дом и не позволил ему лежать в отчих усыпальницах и получить погребение, и одеяния, и все прочее, что установлено законом, но те, кто проходил мимо нее, брошенной в том месте, где была умерщвлена, нанося камни, похоронили в земле, как труп, оставленный без погребения. 9. И вот такова суровость этого мужа, а к тому — еще то, о чем я собираюсь говорить: потому что ведь за прекрасные и счастливые деяния он в тот*же день совершил жертвоприношения отчим богам, принеся те жертвы, по поводу которых дал обет, и родственников принимал на пиру, на великолепном пиру, как те, что даются при величайших праздниках, считая, что личные несчастья менее значительны, нежели общее благо отчизны. 10. И все помнят, что это делал не только Гораций, но и многие другие знаменитые римские мужи после него. А я говорю, что, когда у них погибали дети, они жертвоприношения совершали и венки носили, и триумфы проводили, если, благодаря их детям, община [19] получила успех в своих делах. 166
22. 1. А после сражения троих братьев римляне, находившиеся тогда в лагере, устроив пышные похороны погибших в тех местах, где они пали, и совершив в честь богов жертвоприношения по поводу победы, пребывали в счастливом состоянии духа, а альбанцы, печалясь тому, что случилось, и обвиняя вождя, что он, якобы, плохо руководил войском, многие проводили этот вечер и голодными, и оставленные без поддержки. 2. На следующий же день, созвав их на собрание, римский царь, много утешив их, что он не прикажет им ничего ни постыдного, ни тяжелого, ни не подобающего отношениям родства, но будет вместе с ними, сообразуясь с их мнением, определять лучшее и наиболее полезное для обоих полисов, и что правителя их Фуфеция он оставит при то же самой власти, не переменив и другого ничего из государственных дел [20]. и не потревожив, отвел воинство домой. 3. И к нему, когда он провел триумф [21] , о чем было голосование сената, и начал заниматься государственными делами [22], приходят не безвестные мужи из числа граждан [23], ведя Горация для суда, так как он не очищен от родственной крови после убийства сестры. И, встав, они произнесли длинную речь, перечисляя законы, не позволяющие кого-либо лишать жизни без суда и приведя примеры того, как все боги являли гнев против полисов, которые не наказывают тех, кто совершил тяжкое преступление [24]. 4. Отец же сам начал защищаться по поводу того, что случилось с юношей, обвиняя дочь и говоря, что содеянное является местью, не убийством, и считая правильным, чтобы он сам был судьей на^ своими, став отцом обоих несчастий [25]. После того, как и с той, и с другой стороны было произнесено много слов, царем овладела нерешительность, какое же суждение вынести по поводу этого суда. 5. Ведь он понимал, что не хорошо и освободить от [вины] за убийство того, кто признает, что умертвил сестру до суда, и это при тех законах, которые не позволяют убивать, чтобы [таким оправданием] не внести в собственный дом проклятье и кровь с того, кто это сделал; и не хорошо казнить как человекоубийцу того, кто согласился первым подвергнуься опасности во имя отечества, кто стал создателем такого всевластия для него [отечества], и вообще при том, что освободил его от вины отец, которому природа и закон первому передали право на наказание дочери. 6. Находясь в затруднении, что же отвечать при таких вот обстоятельствах, наконец, рассудил, что лучшее это передать решение демосу [26]. И демос римлян, впервые тогда получив власть над судебным решением, предполагающим смертный приговор [27], присоединяется к решению отца и освобождает мужа от убийства. Конечно же царь, со своей стороны, говорил, что тем, кто желает соблюдать все божеское, не достаточно решения людского, вынесенного в отношении Горация, но, послав за жрецами, 167
приказал умилостивить богов и божеств и очистить мужа теми обрядами, которыми законы очищают невольных убийц. 7. И они, воздвигнув два алтаря: один — Гере [28], которая получила в удел наблюдать за сестрами, другой — какому-то местному богу, называемого на местном языке Яном, эпониму Корациев, двоюродных братьев, умерщвленных мужем, и, совершив при этих алтарях какие-то жертвоприношения, и прочие очистительные обряды исполнили, и в конце провели Горация под игом. Ведь существует у римлян установление, что всякий раз, когда получают они власть над противником, сдающим оружие, два деревянных столба вбивают прямо, а третий прилаживают к ним сверху поперечно, затем подводят под них пленных и тех, кто прошел, отпускают к своим свободными [29]. Это у них называется игом, чем они тогда, очищая мужа, и воспользовались как последним из очистительных обрядов, установленных законом. 8. А в каком месте полиса они совершили очищение, это место все римляне считают священным. А находится оно на узкой дороге, ведущей от Карин [30] вниз, если кто-то идет к Кипрской улочке, где и алтари еще остаются, тогда воздвигнутые, и столб ни них лежит, вонзенный в две — одна против другой — стены. Находится он у входящих над головами и называется на наречии римлян «игом сестры» [31]. 9. И в самом деле, это место — памятник несчастью, постигшему мужа, сохраняется в полисе, почитаемое ежегодными жертвоприношениями со стороны римлян; а другое место — свидетельство доблести, которую он явил в сражении, угловая колонна, начинающая другую колоннаду на форуме, у которой лежали доспехи, снятые с тройни альбанцев. Так вот, оружие исчезло из-за того, что прошло много времени, а само название колонна еще сохраняет, прозываясь «Горациевой пилой»[32] 10. И у них есть закон, принятый вследствие этого несчастья, которым пользуются и в мое время, закон, который, воздавая честь и славу бессмертную этим мужам, повелевает, чтобы те, у кого родится тройня, получали бы пропитание для детей из общественной казны вплоть до достижения ими возраста мужей. И вот то, что произошло вокруг дома Горациев, вобрав в себя удивительные и неожиданные повороты, получило такое вот завершение. ПРИМЕЧАНИЯ 1. Дионисий Галикарнасский, греческий ритор и историк, с 30-х годов I в. до н.э. поселившийся в Риме и написавший около 7 г. до н.э. фундаментальный труд по истории Рима «Римские древности». Произведение было написано греком и предназначено главным образом для греческой аудитории, что обусловило во многом его специфику. Так Дионисий часто сравнивает латинско-римские общественно-политические 168
и культурные институты с греческими и подробно объясняет своему читателю не знакомые тому обычаи. Приведенный здесь эпизод повествует о противостоянии Рима с его метрополией Альбой-Лонгой, которое произошло в царствование третьего римского царя, Тулла Гостилия, правившего, согласно традиции, в 672 — 640 годах до н.э. Чтобы предотвратить кровопролитное сражение большого количества людей было решено определить, какому из городов править, а какому подчиняться, поединком. Эта так называемая «сага о Горациях и Куриациях» (в написании Дионисия — Корации) нашла отражение и в труде Тита Ливия «История Рима от основания города»: Liv., I 23,9 —26. 2. В тексте — εκκλησίαν. Ряд терминов, имеющих общественно- политическое значение и несколько по-иному воспринимавшимся греками и римлянами, целесообразно дать и в оригинальном виде. 3. Имеются в виду римский царь Тулл Гостилий и предводитель альбанцев Меттий Фуфеций. 4. В тексте — των στρατηγών. 5. В тексте — οίκων. 6. В тексте— τους έαυτών αδελφούς. 7. В тексте — τους άδελφούς. 8. В тексте — την βουλήν. 9. В тексте — τω βασιλεΐ. 10. В тексте — πρέσβεις. 11. Дионисий и Ливий по-разному рассказывают о битве близнецов. Ливий, скорее всего, передает римскую версию саги, сообщающей о блестящей победе одного Горация над тремя Куриациями (Liv., I 25, 5-6). Дионисий же, видимо, придерживается альбанской, куриавдевой версии, в которой Гораций противостоит лишь двоим Корацием, один из которых еще и тяжко ранен. Подробнее об этом см.: Фомичева Н.Г. Данные традиции о правлении Тулла Гостилия и Анка Марция //Общество и государство в древности и средние века. М., МГУ, 1986. С. 35-50; Майорова Н.Г. К вопросу о первоисточниках саги о Горациях и Куриациях //Классическая филология на современном этапе. М., Наследие, 1996. С. 102-108. 12. Имеются в виду лагери, поставленные Туллом и Клоилием, который был вождем альбанцев непосредственно перед Меттием Фуфецием. Собственно Клоилий (или Клуилий, по Ливию) и начал войну Альбы-Лонги с Римом: Dionys., IV 1-2, Liv., I 23,3. 13. В тексте — στρατεγός. 14. Глагол παιανιζόντων — исполнять песню искупления при праздновании победы в битве. Посвящена Аполлону Пеану — «спасителю». В данном случае Дионисий использует привычный для греческого читателя глагол, обозначающий знакомый и известный ему обычай. 15. В тексте —άλλον τε δχλον. 16. В тексте — αΐ μαινάδες — менады, спутницы бога Диониса, известного римлянам как Вакх. 17. В тексте — τούς εταίρους. 18. В тексте —πέπλος ποικίλος. У Ливия он назван плащом — paludameento (Liv., i 26,2). 19. В тексте — τό κοινόν. 20. В тексте — των πολιτικών. 21. В тексте — θρίαμβον. 169
22. В тексте — τά πολίτικά πράττειν. 23. В тексте ■— των πολιτών. 24. В тексте — ενάγεις, собственно — «обремененные преступлением, которое требует религиозного очищения». 25. «...отцом обоих несчастий...», так как он был отцом и убитой Горации, и судимого ныне Горация. 26. В тексте — τω δήμω. 27. Ливий описывает этот факт словами «concilio populi convocato» («созвав народ на собрание»): Гораций же после вынесения ему приговора (а его должны были повесить на «несчастном дереве» — Liv., 1 26,6) апеллировал к народу словом «provoco» (Liv., 1 26,8). Видимо это первое упоминание о факте апелляции. 28. Или Юноне Сестринской — luno Sororiae (Fest., L, 420). 29. В тексте — ίητο ζυγόν. Ливий называет ЭТО sub Ulgum (Liv., 1 26,13). Но надо сказать, что и римляне после несчастного поражения от самнитов в Кавдинском ущелье в 321 г. до н. э. сами были провёдены под игом (Liv., IX 6, 1-3) 30. Карины — Carinae: богатый квартал близ Эскви лине кого холма. 31. В тексте — ξύλον άδελφής. Ливий назывет его sororium tigillum: Liv., 1 26,14. г 32. В тексте — ΌρατΙα πίλα, греческими литерами передает латинское название Pila Horatia (Liv., 1 26,10).
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ ВДИ — Вестник Древней истории ЗКВ — Записки коллегии востоковедов при Азиатском музее АН СССР A JA — American Journal of Archeology AJPh — American Journal of Philology AM— Goetze A. Die Annalen des Mursilis. Lei pzig, 1933 = Darmstadt, 1967 BCH — Bulletin de Correspondence Hellenique BSA — Annual of the British School at Athens BTAVO — Beihefte zum Tübinger Atlas des vorderen Orients САН — The Cambridge Ancient History CQ — Classical Quarterly EA — Knudtzon JA. Die El-Amama Tafeln. I-IL Lei pzig 1915; S.A. Mercer. The Tell-El-Amarna Tablets, I-II. Toronto 1939; Les lettres d'El-Amarna: Correspondence diplomatique du pharaon. P., 1987. GRBS — Greek, Roman and Byzantine Studies JCS — Journal of Cuneiform Studies JEA — Journal of Egyptian Archaeology JHS — Journal of Hellenic Studies JJP — The Journal of the Juristic Papyrology JNES — Journal of Near Eastern Studies JRS — Journal of Roman Studies KBo — Keilschrifttexte aus Boghazkeoy KUB — Keilschrifturkunden aus Boghazkeoy LA — Lexikon der Ägyptologie. Hrsg, von W. Helck, E. Otto u. W. Westendorf. Bd I-VL Wiesbaden, 1972-1986. MBPAR — Münchener Beiträge zur Papyrusforschung und antiken Rechtsgeschichte. München. P. Rev. Laws GrenfeÖ В. P. Revenue Laws of Ptolemy Philadelphus. Oxford, 1896. Bingen J. Papyrus Revenue Laws. Göttingen, 1952 (податной устав Птолемея II Филадельфа). PDK — Weidner E.F. Politische Dokumente aus Kleinasien. 1-2. Leipzig, 1923 PLRE — Jones A.H.M., Martindale J.R., Morris J. The Prosopography of the Later Roman Empire, Cambridge, 1975 RA — Revue d’assyriologie et d’archeologie orientale RE — Paulys Real-Enzyclopädie der classischen Altertumswissenschaft. Neue Bearbeitung begonnen von G. Wissowa, hrsg. von W. Kroll. Stuttgart. RdE — Revue d’Egyptologie RS — Les Palais royal d’Ugarit SEG — Supplementum Epigraphicum Graecarum TARA — Transactions and Proceedings of the American Philological Association Urk. II — Sethe K. Hieroglyphische Urkunden der griechisch-römischen Zeit. Leipzig, 1904-1916. Urk. IV. — Sethe K., Helck W. Urkunden der 18. Dynastie. Lei pzig, 1906-1958. ZÄS — Zeitschrift für ägyptische Sprache und Altertumskunde ZPE — Zeitschrift für Papyrologie und Epigraphik ZSS RA — Zeitschrift der Savigny -Stiftung für Rechtsgeschichte. Romanistische Abteilung 171
СОДЕРЖАНИЕ ДРЕВНИЙ ВОСТОК Е.И. Кононенко. Еще раз о шумерском «пире» 3 И.А. Ладынин. Вступление Александра Македонского в Египет в конце 332 г. до н.э. в сведениях «традиции Птолемея» 12 A. А. Немировский. К хронологии правления Мурсилиса П: две хеттологические легенды .. 25 ДРЕВНЯЯ ГРЕЦИЯ Т.Б. Гвоздева. «Панафинейский год» — 43 ВЛ. Дорофеева. Аристократический идеал воина и стратега в трактате Ксенофонта «Анабасису» 50 Т.Г. Лисицына. Культ Артемиды в Бравроне 60 ДРЕВНИЙ РИМ И.А. Гвоздева. «Finis» и «rigor» в аграрном праве древнего Рима 72 ? B. О. Никишин. Отношение Цицерона к грекам 80 Е.В. Силъвестпрова. Титул C.Th. 1.29 De defensoribus civitatum в контексте проблемы городского управления эпохи Поздней Римской империи „и. 99 ПЕРЕВОДЫ «Описания Во» в китайских династийных историях. Пер. и комм. С.В. Лаптева 109 KUB ХГѴ 4: Табарна против Таваннанны. Пер. и комм. Б.Е. Александрова, А.А. Немировского 119 Кто не рискует». Профессиональный риск староассирийских торговцев в Малой Азии в документах Каниша (Кюль-Тепе). Пер. А.Д. Никитиной - - 146 Исидор Харакский. «Парфянские стоянки». Пер. и комм. Н.В. Журавлевой 150 Сага о Горациях и Куриациях по Дионисию. Пер. и комм. Н.Г. Майоровой 159 Список сокращений 171 173
Изд. лиц. № 063727 от 30. 11. 94 г. Сдано в набор 10.10.99. Подписано в печать 20.11.99. Формат 60x84/16. Тираж 100 экз. Издательство “Русский Двор” 129224 Москва, Осташковская, 30