/
Автор: Комаров В.Л.
Теги: растения биология ботаника флора растениеводство избранные сочинения
Год: 1954
Текст
ВЛ КОМАР OB
ИЗБРАННЫЕ
СОЧИНЕНИЯ
ПЕЧАТАЕТСЯ
ПО ПОСТАНОВЛЕНИЮ
ОВЕТА НАР0ДНВ1Х КОМИССАРОВ
СОЮЗА ССР
от 13 октября 1944 года
ACADEMIA SCIENTJARUM UNI0N1S RERUM
PUBLICARUM S0V1ETICARUM SOCI AL I ST I CAR 1’M
V L. KOMAROV
OPERA
S E L EC TA
EDITIO ACADEMIAE SCIENTJARUM DR8S
Mosquae 1948 Leninopvli
АКАДЕМИЯ НАУК
СОЮЗА СОВЕТСКИХ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ РЕСПУБЛИК
В.А КОМАРОВ
ИЗБРАННЫЕ
СОЧИНЕНИЯ
ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК СССР
Москца 1948 Ленинград
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ
РАБОТЫ
УСЛОВИЯ дальнейшей колонизации амура*
I
Вопрос об условиях колонизации Амурской области уже не в
первый раз затрагивается в русской научной литературе. В пятидеся-
тых и шестидесятых годах текущего столетия только что присоединен-
ный к России край подавал такие блестящие надежды, открывал такие
перспективы, что единственным решением вопроса было общее тогда
мнение, изображавшее Амур одной из лучших наших колоний, засе-
ление которой в ближайшем будущем несомненно, а процветание на-
селения, и притом населения земледельческого, вполне обеспечено.
Такой взгляд основывался на роскошной растительности бере-
гов Амура, его поемных лугов и девственных лесов, на богатстве
дичи и рыбы, на плодородных черных почвах теперешней Гпльчин-
ской вол. и на южном положении края.
Позднее, однако, взгляд этот значительно изменился, и для оцен-
ки действительного положения дел потребовались фактические дан-
ные. Кроме местных административных органов, неоднократно об-
ращавших свое внимание на положение земледельческого населения
Приамурья и дальнейшую колонизацию (см., например, Труды
Хабаровских съездов и работу Крюкова «Сельское хозяйство в Амур-
ской области»),* 1 занялся этим вопросом и Восточно-Сибирский от-
дел Географического общества, устроивший в 1891 г. командировку
проф. С. И. Коржи некого.
* Напечатано в «Известиях ими. Русского географического общества»,
т. XXXII. 1896, вьш. VI, стр. 457-509.
1 Журнал Минист. госуд. имущ., 1892.
8
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
Выводы, к которым пришел Коржинский, как я думаю, достаточ-
но известны. «Рассматривать Амурскую область как колонию для
помещения избытка народонаселения Европейской России, — го-
ворит он,1 — пет никакого основания. Ее значение в этом смысле
положительно ничтожно». И далее: «Хлеб, выросший на Амуре, не
отличается особыми качествами зерна»; «скотоводство в крае, не-
смотря на обилие лугов, совершенно не развито и, невидимому, не
имеет данных для развития и в будущем». 2 Следовательно, п вообще
сельское хозяйство в Амурской области обставлено плохо, и «для
того чтобы рационально воспользоваться естественными условиями
Амурского края, необходимо выработать иную систему хозяйства
и культивировать другие, более приспособленные к местным клима-
тическим особенностям растения, ибо весь строй русского сельского
хозяйства сформировался под влиянием совершенно иного климата».
Мнение это, очевидно, резко противоречит первому и, хотя ос-
новано на положительных данных, все же настолько неутешительно,
что большинство лиц, так или иначе заинтересованных в развитии
русской колонизации на Востоке, отнеслось к нему враждебно.
Дело в том, что фактически наши владения в Приамурском крае
сводятся к трем сравнительно небольшим колониям с установившим-
ся земледельческим населением: таковы именно: юго-восточное За-
байкалье, Средний Амур с Благовещенском и Южно-Уссурийский
край с с. Никольским как центром. Эти три колонии разобщены
многими сотнями верст бездоро;кного пути через местности совер-
шенно пустынные, так как редкое и бездеятельное казачье населе-
ние побережья Амура и Уссури слишком ничтожно, чтобы колони-
зировать местность. Вот почему, несмотря на законченную работу
С. И. Коржинского, самый вопрос и теперь еще но считается закон-
ченным. и возможность пли невозможность заселения промежуточ-
ных районов, а также и предел, до которого может дойти население
каждого из трех населенных «островов» края, являются вопросами
первостепенной важности при каждом крупном практическом пред-
приятии в Приамурье.
Одним из таких крупных предприятий, а именно предполагав-
шимся проведением по Амурской области участка Сибирской желез-
ной дороги, замененного теперь, по весьма важным государствен-
ным соображениям, по, несомненно, к ущербу для области и ее зем-
ледельческого населения, Восточно-Китайской дорогой, было вы-
1 Амурская область как земледельческая колония», стр. 59.
- Там же, стр. 60.
УСЛОВИЯ КОЛОНИЗАЦИИ АМУРА
9
звано и мое участие в работах по изучению переселенческого вопроса
на Амуре.
Будучи, как и проф. Коржинский, по специальности ботаником,
я, однако, думаю существенно отступить от метода, которого держал-
ся в разбираемом вопросе мой предшественник. Его работа останав-
ливается главным образом на естественных условиях и технике амур-
ского земледелия; но кроме этих чисто естественно-исторических
данных, необходимо, по-моему, ввести также и данные экономи-
ческого характера, данные, основанные на статистике. Как бы ни
были они неполны и даже неточны, они все-таки необходимы как
для определения количества свободных для заселения земель, так
и для определения экономической производительности населения.
Кроме того, во время работ в Амурской области мне постоянно при-
ходилось наталкиваться на факты, свидетельствующие о том, что
данные чисто экономические, как-то: положение рынка, способы зем-
лепользования и пр., совершенно изменяют влияние естественных
условий земледелия.
Отметим пока одну очень характерную и крайне неблагоприятную
для колонизации Амура черту: откуда шли амурские переселенцы?
В 1862 г. прибыли в Амурскую область первые добровольные
переселенцы. Это были крестьяне губерний Полтавской, Орлов-
ской, Тамбовской и Воронежской; в 1863 г. — губерний Воронежской
и Полтавской, юга Енисейской и из Забайкалья; в 1864 г. — губер-
ний Воронежской, Полтавской, Томской, Самарской, Астраханской
и из Забайкалья.
Следовательно, с самого начала все переселенцы шли или из
губерний юга Европейской России — из страны с умеренно-теплым
сухим климатом, с продолжительным периодом вегетации и богатой
черноземной почвой, или же из местностей Юго-западной Сибири,
где также пашут из года в год ту же пашню без удобрения, почти
без обработки, при хороших урожаях, и где также летние осадки не
велики. Все они если не прямо меняли лучшее на худшее, то по край-
ней мере попадали в условия, им совершенно чуждые. Если на юге
России одним из существенных вопросов является обводнение полей,
то на Амуре столь же центральное место принадлежит их осушению.
Так продолжалось и далее. В последние годы большинство пере-
селенцев принадлежит к числу уроженцев Полтавской и Екатери-
нославской губерний.
Это обстоятельство отозвалось на сельском хозяйстве области
неблагоприятно. Другое дело, если бы переселенцами были крестья-
не наших северных губерний, привычные и к суровому климату,
10
I, ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
и к летним дождям, и к осушению лугов и полей, и к корчеванию
леса. Они действительно нашли бы на Амуре условия, во много
раз лучшие, чем оставленные ими при выселении с родины, и сумели
бы эксплоатировать естественные условия амурской природы с го-
раздо большим успехом. Не испугало бы их и привычное жителям
Севера удобрение земель, совершенно чуждое — даже в идее — те-
перешнему населению области, если не включать в него маньчжуро-
китайцев.
Тут-то и сказалось в полной силе торжество социально-экономи-
ческих факторов над естественными. Не погоня за лучшими усло-
виями земледелия, не стремление к увеличению дифференциальной
ренты привело сюда переселенцев, — так как их родина в этом смыс-
ле дает несравненно больше, — а условия исключительно общест-
венного характера. Северяне, наоборот, не ищут лучших естествен-
ных условий, так как их не давит соседство крупного землевладе-
ния (обыкновенно главный руководящий импульс переселения, как
показывает опрос новоселов Амурской области), а фабричные окру-
га дают достаточно работы там, где естественный прирост создает
частное перенаселение.
Из личного знакомства с Амурской областью я вынос глубокое
убеждение, что переселенческое дело в ней близко к периоду кризи-
сов. Почти все земли, которые можно было эксплоатировать по
южпосибпрскому способу, т. е. без удобрения, с minimum’oM затрат
на обработку, с быстрым истощением наличных пашен и переносом
их па все новые и новые участки, заняты. Земли, доступные вновь
прибывающим переселенцам, далеко не оправдывают их ожиданий,
н положение новоселов каждого последующего года становится все
хуже и хуже. Но в народные массы сведения об истинном положе-
нии дел проникают крайне медленно, и слухи об устроившихся ра-
нее па Амуре семьях продолжают привлекать ежегодно многие сот-
ни семей переселенцев.
А. В. Кириллов, секретарь Статистического комитета Амурской
области, лицо, прекрасно знакомое с положением крестьян на Аму-
ре,1 осенью 1896 г. напечатал в газете «Дальний Восток» статью о
новоселах в северной части Призейской равнины, где обращал вни-
мание общества на бессилие Благовещенского переселенческого
комитета помочь им и на действительную необходимость помощи
ввиду их действительно нестерпимого положения. В заключение
1 Его работы но вопросам, касающимся сельского населения Амурской
области, неоднократно появлялись в местных органах, особенно хабаровских.
УСЛОВИЯ КОЛОНИЗАЦИИ АМУРА
11
он приходит к выводу, что только правительственное вмешатель-
ство может помочь горю, частная же благотворительность почти
бесполезна.
Таким образом, крестьянскому населению области предстоит
или совершенно изменить систему земледелия, или не увеличи-
ваться численно. Но одни новоселы, но и старые переселенцы начи-
нают жаловаться на скудость земель, как только обмежевание уча-
стков заканчивается и их замыкают в определенные границы. И
здесь земли мало, т. е. мало участков, удобных для обработки под
пашни.
Наконец, амурскому крестьянству грозит еще новая и очень
серьезная беда — это открытие свободных торговых сношений с
Маньчжурией. Известно, что никакой рабочий, никакой земледелец
не может конкурировать с китайским в дешевизне выносимых им
на рынок продуктов, так как никакой рабочий не может примирить-
ся с тем minimum’oM средств существования, который привычен
каждому китайцу. В Маньчжурии фермер, имеющий до 20 рабочих,
живет много беднее нашего среднего крестьянина; пищевой бюджет
земледельческого рабочего равен 12 чохам (около l1^ коп.) в день,
одежда и обувь вряд ли обойдутся ему более 60 коп. в месяц, итого
весь бюджет 1 руб. 5 коп. в месяц. Понятно, что хлебородные округа
среднего течения Сунгари, производящие массу хлебов, могут экс-
портировать его в наши пределы по ценам много низшим, чем могут
продавать свой хлеб паши крестьяне. А между тем и их система зем-
леделия проникается стремлением к производству не большого коли-
чества и хороших сортов зерна, а просто дешевейшего продукта.
Завалив паши рынки своей дешевой пшеницей и пр., Маньчжурия
этим самым наложит veto и на процесс земледельческой техники
в Амурской области, так как вначале технические улучшения тре-
буют значительного увеличения оборотного капитала и вряд ли
допустят понижение цен на продукт.
Свободный ввоз хлеба по Сунгари и Амуру создает грозную кон-
куренцию местному хлебу на рынке и грозит отнять у местного
крестьянина его главный заработок.
В моем дальнейшем изложении главное место занимает попытка
собрать данные для решения вопроса о пределе дальнейшего пере-
селения в Амурскую область и дальнейшего расширения ее земле-
дельческих округов. Ио, прежде чем приступить к непосредствен-
ному обсуждению этого вопроса, я счел необходимым сначала оста-
новиться подробнее, во-первых, па почвах страны как важнейшем
после клИхМата естественном факторе; во-вторых, на условиях
12
I. Э К ОН ОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
распределения земель в среде наличного населения области и на его
экономическом пропзподнтслыюстп. Наконец, я считаю не лишним
пртоестн шжо н данные о лесах Амура, как пополняющие картину
рц1 тестпем и мл х и рои л »дитси с»«ы х сил страны.
Главным жтоадшшм везде, где требовались статистические дан-
ные, .мне «Оозоры Амурской области», составляющие при-
чш»мшие но и cMriicyiiiirtacHiiioiiuiiii'H отчетам губернаторов области, так как
в них вилючалось до сих пор все имевшиеся налицо сведения. Ста-
ки шчо ниш ыiwkt шиши только в 1895 г. и ео время моего пре-
бнмпання н области (до 1 мая 1896 г.) еще не открывал своей деятель-
ности. При обоз рении распределения земель по угодьям единствен-
ным источником могли служить данные, приводимые в «Описании
АмурскО'й области» Г. Г. Грум-Гржимапло и П. П. Семенова, которые
пользовались оригинальными данными, полученными из селений
области по их опросным листам, разосланным генерал-губернато-
ром края, М. С. Духовскпм. Уезжая, я обратился к секретарю Ста-
тистического комитета А. В. Кириллову с просьбою обратить внима-
ние на «Программу ими. Русского географического общества для
собирания сведений об оседлых поселениях» и передал ему несколь-
ко экземпляров этой программы для перепечатки ее и рассылки по
области, на что он охотно согласился. Таким образом, возможно,
что работы Благовещенского статистического комитета в недалеком
будущем дадут нам точные цифры, теперь же приходится доволь-
ствоваться малым.
II
Север области ни с какой точки зрения для оседлых поселений
не удобен. Это район приисков и бродячих инородцев. Поэтому все
последующее исследование имеет в виду только местности, лежащие
к югу от линии, соединяющей впадение Селимджи в Зею с местом
соединения двух ветвей р. Тунгуски — Урми и Кура.
В этих пределах страна обнимает четыре района: пустынное пока
плато между Зоей на севере и востоке, Амуром на юге и Кумарской
тропой па западе (к нему примыкают и клочки удобных земель, рас-
положенные в долине Верхнего Амура); Зее-Бурейнскую, или,
иначе, Призейскую низменность — главную площадь теперешних
поселений; страну Малого Хппгапа; Средне-Амурскую низменность,
тянущуюся вдоль Азгура от станицы Екатериииио-Никольской до
усть я Тунгуски.
По климатическим особенностям эти четыре района, обнимаю-
щие всю колонизационную площадь Амурской области, разнятся
УСЛОВИЯ КОЛОНИЗАЦИИ АМУРА
13
следующим образом. Северная часть При зейской равнины и распо-
ложенное к западу от нее плато при четырехмесячном вегетативном
периоде имеют меньше осадков (менее 500 мм) и меньшее количество
годового тепла, чем остальные районы (средняя годовая темпера-
тура — 2°, температура летних месяцев 16—17°). Для Призейской
низменности мы имеем наблюдения Благовещенской станции, кото-
рые дают годовое количество осадков, близкое к 500 мм, годовую
температуру-—0.7°, летнюю температуру Ц-19.3°, вегетативный пе-
риод около 4|- месяцев — с конца апреля до 2—3 сентября.
В лучших тепловых условиях находится только Средне-Амур-
ская низменность, где средняя годовая температура 0.6°, сред-
няя летняя -(-19°, а период вегетации достигает 5 месяцев (20 апре-
ля — 20 сентября), причем до конца его нет ночных морозов, доволь-
но обычных к западу от Хиигана уже с последних чисел августа.
Количество осадков здесь достигает 600 мм.
Климат Хинганского нагорья не однороден, как это и обычно
бывает в горных странах, но вообще он суровее прилегающих низ-
менностей и обильнее осадками.
Перехожу к почвам. Почвы Амурской области делятся прежде
всего на почвы районов горных и районов низменных.
Горные почвы отличаются крайне скудным характером и залегают
очень тонким слоем. Хребты Амура искони были покрыты лесом,
а лес, как известно, является плохим почвообразователем. Сверх
того, и тот тонкий слой почвы, которым гниющая листва и мхи оде-
вали склоны гор, постоянно смывался дождями, скопляясь в доли-
нах рек и речек и отлагаясь на низменностях. Господствующие
горные породы этой страны принадлежат или к гранитной или, что
чаще, порфировой группе и при разложении каолинизируются.
Различные стадии процесса каолинизации часто можно наблюдать
среди порфиров на очень небольшой площади. Результатом является
то, что в горах, обыкновенно на основной каменистой россыпи их
склонов, залегает более или менее мощный слой глины, весьма пла-
стичной и вязкой, часто совершенно не пропускающей воду, и только
верхний слой этой глины слабо окрашен перегноем — всего на глу-
бину от 4-ДО 3 верш. Да и самый слой глин редко бывает мбщным.
В лесах Хингана очень часто оказывалось невозможным довести
геотермический шурф до 1 м, так как на этой глубине мы натыкались
уже обычно на сплошную каменную породу.
Это главная причина того, что все горные участки приходится
считать совершенно непригодными для земледельческой культуры
114
I,( MWIIOMlMlOHi; РАБОТЫ
it ill ill онг1 * if iii11 iihi и в l II Ни imp, прилегающих к насоленным частям
iiiiiiiAiiiihieii) нт, ними iiiiiipm in]Ы1 имiнс к iiihh гоку nr p. Зон, иной характер носят
1 in win idiim iimp iii , iii e iron) ымиючцне пшцораир! pu; Хары и Бурей, пред-
горыв (IciJii'iiiiiiitrcj, yiiiwnihi между долинами рек X н ига па п Урила и сопки
Пижмой Туи гуски.
iP"o|iiij жчцду рокам» Харой н Бургчй изрезаны довольно шпро-
iiiuiiiiiimhi |ру «|1111Ы1,чинй||)1м и долинам к, пологие склоны которых несут вообще1
удам но if у а риши BiiHiwiii *i inn почвы, годной для земледелия. В еще бо-
iiHi>ijirowрнвгном лпли'.ки'шт находятся увалы между реками Хин-
Ингом н Уришш. Входя в древнюю долину Амура длинными язы-
1»дан|( «ин никогда не были покрыты хвойным лесом: пх покровом
iliiwto miniрошонн тленное редколесье, всегда дававшее под своей
'iieiiwoi приют массе многолетних трав; почвенный слой с темной ок-
|вд«о« здесь удое превышает 1 м. Наконец, сопки Нижней Тунгуски
в пило'гнх долинах своих склонов нередко дают мощные (до 2 арш.)
полосы перегнойных почв. Роскошные огородные культуры китай-
цев вояки Але обязаны своим развитием именно этому обстоятельству.
Плато к западу от р. Зеи также покрыто глинистыми почвами,
ириОлмНжгиощпмпся к горным. Слой пх много мощнее, но они еще
никем не исследованы, и более точной характеристики их взять не-
откуда. Растительный покров их — частью еловые леса, частью бо-
лотистое березовое редколесье — дает возможность предполагать,
что они уже значительно переработаны растительностью и годны
для обработки.
Горы Верхнего' Амура отличаются кроме скудости почв еще и
суровым климатом и совершенно исключают возможность развития
в; них сельскохозяйственной культуры.
Почвы низменностей резко отличаются от почв первой категории.
Подпочвы здесь всюду слагаются из материалов, отложенных реч-
шлми или озерными водами. Основным законом распределения этих
материалов^ является налегание пластов из более легких и мелких
частиц на пласты, сложенные из частиц, сравнительно более тяжелых.
Тагк.,, между Хинганом и Буреей, в низменности древней речной до-
лины Амура, на глубине 1 саж., залегает речная галька с песком,
выше •— глина с большой примесью песка или чередование пластов
песка с пластами иловатой глины и, наконец, сверху — иловато-
HiHiiinicTO-necHaHbiii слой каштанового цвета, сложенный из более
мелких частиц, переработанный позднее луговой растительностью
и 11пол.1ге ирмтлдпый для пахоты. Толщина этого слоя не болеем,
же пахотный слой в этой местности следует оценивать в 40—
50 с и.
УСЛОВИЯ КОЛОНИЗАЦИИ АМУРА
15
В Зее-Бу рейнском районе, т. о. в стране между Зеей на западе,
Бу реей на востоке, Амуром на юге и Тырмой, Верхней Томью и от-
рогами гор Турана на севере, наиболее типичным считается следую-
щее распределение почв. В основе залегают вязкие, песчанистые
глины. Везде, где страна уже давно освободилась из-под покрывав-
ших ее вод Средне-Амурского бассейна и луговая растительность
успела переработать такие глины, последние покрыты пластом темно-
окрашенной почвы (часто совершенно черной), имеющей на гривах,
где в нижних горизонтах преобладают пески, до 6—7 верш, мощ-
ности, а между гривами, где ниже залегают иловатые глины,—и до
1 арш. Такая почва издавна известна под именем амурского черно-
зема и очень плодородна. К сожалению, район ее распространения
не велик и ограничивается преимущественно юго-западной частью
Призейской равнины. Чем далее на север или восток, тем реже
она встречается и тем большее распространение получают пески и
глины.
Однако было бы большой ошибкой смешивать эту почву лугов
болотного происхождения с типичным степным черноземом Европей-
ской России. Основные свойства последнего находятся в значитель-
ной зависимости от его лёссовой подпочвы. Лёсс, как известно,
состоит из чрезвычайно мелкой глины с примесью мелкого же песка
и углекислой извести. Физическое строение этой подпочвы, вообще
богатой солями, характеризуется массой капиллярных ходов, бла-
годаря которым каждый дождь извлекает из глубоких слоев необ-
ходимые для растений соли и этим обеспечивает неистощимость или,
вернее, чрезвычайно медленную истощимость верхних слоев черно-
зема. Ничего подобного мы не находим в черноокрашенных гумусом
почвах Амурского бассейна. Углекислой извести в глинах Амура
или нет вовсе, или минимальное количество; водопроницаемость
их также чрезвычайно мала. Вообще по своей малой соленосности
почвы Амурского бассейна напоминают только сильно перемытые
почвы тропического пояса и не находят себе аналогов в Европе.
Все это резко отражается на культурных злаках и сенокосных
травах, пока сельскохозяйственная техника так низка, как в
настоящее время. И надо думать, что минеральные удобрения —
вопрос недалекого будущего для всякого хозяина Амурской
области.
Низменность, лежащая по течению Амура ниже Буреинских гор
(Малого Хингана), по качеству почв значительно беднее. Большин-
ство их — песчаные, с очень тонким слоем перегнойной дерновой
Тб
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
земли. Только в низинах между реками значительная примесь или-
стых частиц делает почву более плодородной.
Западная часть этой низменности (к западу от нижнего течения
р. Кырмы) слабо поката, так как примыкает к системе Буреинского
хребта, и потому сравнительно суха. Восточная же часть и теперь
в значительной степени еще занята поверхностью озерных вод*
образованных древними притоками, рукавами и самым течением
реки Амура* невидимому постепенно отклоняющимся к югу, прито-
ками и рукавами р. Урми и болотами, часто указывающими места
прежних озер или рек.
Резюмируя предыдущее, приходится сделать следующий вывод.
Почвы Амурского края в общем среднего качества (за исключением
горных участков, почвы которых много хуже). Для сельскохозяй-
ственной культуры они вполне пригодны, но выдерживать постоян-
ные урожаи без удобрения могут только от 3 до 12 лет. Это обстоя-
тельство неминуемо должно положить конец практикуемой теперь
всюду в области заложпой системе земледелия и заставить населе-
ние обратиться или к трехпольной системе с удобрением, или к
другой соответствующей, как только приток новых переселенцев
и окончание межевого разграничения стеснят свободу заимок и
выборной, т. е. только на особенно хороших местах, запашки, а
особенно свободу выгонов, заставив совместить их с полевыми
угодьями.
Подробной классификации почв по их сельскохозяйственному
значению предложить пока нельзя, так как никаких работ по агро-
номической оценке полевых и луговых угодий в Амурской области
не производилось. Местное население обращает обыкновенно глав-
ное внимание на то, чтобы почва не была слишком влажной и не
заливалась речными разливами.
Поэтому при первоначальных запашках почти всюду предпо-
чтительно выбирают возвышенные гряды, так называемые «релки»,
поросшие разнолистным орешником. Хотя слой почвы, окрашенный
гумусом, на таких релках и тоньше, чем в низинах, но он ближе
подходит по своим свойствам к рыхлым степным почвам, чем бога-
тые перегноем, почти черные почвы низин, носящие сильный отпе-
чаток лугово-болотного происхождения. Последние соответствуют
скорее почвам наших заливных лугов, и действительно травы на них
достигают четырехаршинной вышины, как нередко можно наблю-
дать в речных долинах.
Посмотрим теперь, какова площадь обрабатываемых земель и
их реальная производительность.
УСЛОВИЯ КОЛОНИЗАЦИИ АМУРА
17
III
Из официальных данных по управлению Амурской области видно,
что в области есть земельные собственники четырех категорий:
частные лица, выкупившие земельные участки в полную собствен-
ность; крестьянские общества, владеющие землей на общинном пра-
ве: казаки Амурского казачьего войска и, наконец, маньчжуро-
китайцы, владеющие землей на экстерриториальном праве.
Частное землевладение до сих пор еще не получило в Амурской
области значительного развития. Согласно правилам 27 апреля
1861 г., как крестьяне, так и лица других сословий могли выкупать
свободные земли в пределах области по 3 руб. за десятину. До 1890 г.
всего перешло в частную собственность 25 тыс. дес. В последующие
за тем годы покупки продолжались, преимущественно в Призейском
районе. Согласно всеподданнейшим отчетам за 1893 и 1894 гг., со-
стояло в собственности:
К 1893 г. К 1894 г.
Дворян 2 221 дес. 1 720 саж. 2 221 дес. 1 720 саж.
Купцов I 568 » 720 » 2 647 70 У,
Мещан Золотопромышленных 22 830 1 396 23 401 » 316
компаний 232 » 1 530 232 » 1 530 а
Итого 26 853 дес. 566 саж. 28 502 дес. 1 236 саж.
Следовательно, в течение года в частные руки перешло всего
1649 дес. 620 саж., причем все это незначительное количество при-
ходится главным образом на долю купцов. В 1894 г. было приобре-
тено, преимущественно мещанами г. Благовещенска, еще 2422 дес.
1484 саж. Таким образом, к началу 1895 г. в руках частного земле-
владения состояло 30 925 дес., когда последовало запрещение даль-
нейшего перехода земель в частные руки, впредь до выяснения во-
просов. связанных с постройкой железной дороги.
Частное землевладение сосредоточено преимущественно в При-
зейском районе. В других частях области мне известны только заим-
ки гг. Семпчева и Коморского в районе Нижней Тунгуски.
Крестьянское землевладение, самое важное с экономической точки
зрения по его производительности, выражалось к 1 января 1894 г.
следующими цифрами. В пользовании 104 крестьянских поселении
Амурской области находилось всего 729 714 дес. земель, уже обме-
жеванных. 18 селений не были еще обмежеваны, и их 261 двор, по
обычной норме крестьянского надела в области в 100 дес. на двор,
должен был получить 261 тыс. дес., не считая запаса на будущий
2 в. Л. Комаров, т. XI
IK
I. ЭКОНОМИЧЕСКИК РАБОТЫ
прирост населения. Таким образом, в настоящее время эта цифра
должна оцениваться приблизительно в 1 млн. дес.
Обмежевапие часто невыгодно отзывается на крестьянском хо-
зяйстве, так как лишает владельцев пашен, уже вполне обработан-
ных, если таковые лежат вдали от селения, причем прирезываются
вместо них участки, часто во много раз большие, но сырые пли даже
болотистые, иногда совершенно не годные под обработку. Крестьяне,
переселяясь па Амур, мечтают обыкновенно о вольных землях и,
встретив здесь то же правильное урегулирование земельных участ-
ков, которое оставили у себя дома, нередко бросают уже насиженное
место и перекочевывают далее. В бытность мою на Бурее (июль
1895 г.) крестьяне дер. Домпкан, у которых только что было произ-
ведено отмежевание, лишившее их половины всех пашен, выдвину-
тых за пределы речной долины, как слишком сырой, на увалы пред-
горий, собирали сход для обсуждения вопроса, оставаться или ухо-
дить. Сход остановился на решении подать губернатору просьбу
о возвращении им уже обработанных пашен. Явление это, очевидно,
временное.
В общем все крестьянские селения имеют в пользовании доста
точное количество земель не только для теперешнего населения, но
и для значительного прироста. Стодесятинный надел является пока
нормой вполне реальной, но при всех своих хороших сторонах (мень-
ший надел, пожалуй, и не обеспечил бы амурского крестьянина при
всех тех трудностях, с которыми ему приходится бороться, и при
обилии неудобной земли даже в хороших участках) имеет и слабую
сторону. Именно, большой надел благоприятствует экстенсивному
хозяйству, не вызывая потребностей ни в каких технических улуч-
шениях. Пашня, естественная производительность которой пала,
всегда может быть заменена другой, о чем и свидетельствуют огром-
ные пространства брошенных залогов вокруг каждой деревни при по-
стоянно увеличивающемся абсолютном числе запахиваемых десятин.
11а берегах Зеи, особенно на левом, крестьянские наделы идут
сплошной территорией. На правом берегу расположена Амурско-
Зейская вол.; вдоль левого, последовательно с юга на север, идут
Гпльчпнская, Черемховская, или Ивановская, Семиозерская и
Томская; Завптппская вол. занимает середину Зее-Буреипского
района п селения на Бурее; наконец, у устья Тунгуски приютилась
небольшая дер. Покровка, в административном отношении подчи-
ненная г. Хабаровску.
Все остальные удобные землп области заняты Амурским казачьим
войском. Казачье землепользование выражается огромной цифрой
УСЛОВИЯ КОЛОНИЗАЦИИ АМУРА
19
в 1 000 280 десятин, т. е. оно составляет более половины всех зе-
мель края, переданных как в частную собственность, так и в поль-
зование. Юридически в настоящее время казаки не владеют ни од-
ним квадратным аршином земли ни на частном, ни на территориаль-
ном праве. В пх руках только душевые наделы, совершенно па тех же
основаниях, что и наделы крестьян. Так как положение казачьего
землепользования еще не установлено и переживает теперь переход-
ное время, то я считаю за лучшее проследить историю этого вопроса
с его возникновения. Развитие казачьей собственности на землю по
многим причинам, — главным же образом потому, что казачье на-
селение области по общему характеру с,воен экономической деятель-
ности является промысловым, а отнюдь не земледельческим, — на-
ходится в прямом противоречии с развитием сельского хозяйства
вообще.
В 1869 г., вслед за переселением на Амур забайкальцев и устрой-
ством станиц, было постановлено наделить всех казаков землею
в пользование (на крестьянском праве) кругом по 30 дес. на душу.
Однако земельное устройство их еще не было закончено, когда изве-
стное наводнение 1872 г. смыло большинство пашен, расположенных
в долине Амура, занесло их песком п галькощ, и земли, уже нарезан-
ные казакам, были признаны негодными. Поэтому межевание на
старых началах было оставлено, и в 1877 г., согласно мнению генерал-
губернатора Восточной Сибири бар. Фредерикса, был выработан
проект надела казаков землей по станицам. Каждая станица, неза-
висимо от того, много или мало дворов в ной, получила в пользова-
ние все земли, лежащие на 8 верст вверх и вниз от нее по Амуру и
на 8 верст вглубь от последнего, т.е. 128 кв. верст, или приблизи-
тельно 18 300 дес. на станицу. Недовольные таким порядком, дей-
ствительно несправедливым по отношению к станицам с большим чис-
лом дворов, казаки продолжали хлопотать о дальнейших прирезках.
Их основной целью явилась возможность получить землю на терри-
ториальном праве, по примеру казачьих войск Европейской России,
так как тогда войсковая казна получала в свои руки массу угодий,
дающих большую арендную плату.
В 1886 г. бар. Корф утвердил за войском в территориальную соб-
ственность полосу в 25 верст в глубь от Амура по всему течению
последнего от Покровки до Хабаровска, что составляет около 50тыс.
кв. верст, или приблизительно 5200 тыс. дес. (при населении в 20 500
душ обоего пола по данным за 1894 г.). Эта полоса еще не была окон-
чательно утверждена за войском, когда Правление его обратило
внимание на то, что и при ней удобных земель похватает до нормы на
2*
20
1\ ЛЬ'ОШПШЧШ'КПК РАБОТЫ
одно coMpiifTRo, по краГшоГг мере в трех верхних округах: Игпашип-
гжом, Ллбазппском и Черняевском. Нормою же считается в Амурском
казачьем 1МШГКС 30 дес. удобной земли на каждое лицо мужского
нолж Нго непахотные земли, как, например, заливные луга, в от-
ношении пахотных оцениваются как 3 : 1; 10 дес. прирезывается,
сверх кого, па каждую душу для будущего прироста, 300 дес. — на
церковь. Наконец, в каждом округе нарезывается по три обор- и
идиому штабно^шцершжшу участку, считая первые в 600, а вторые
в 1000 дес. Кроме того, удобные земли не должны находиться глубже
10 верст нт берега Амура, так как иначе хозяйство отвлекало бы ка-
заков от границы, оберегать которую п есть их главное назначение.
При таком расчете действительно мы находим в пяти верхних
округах следующее:
Игна- шин- с кий Албазин- ский Черняев- ский 1 । ТЗумор- ский Екатеринин- ский
Число поселений1 ...... 1 ! 12 10 8 5
Число надельных душ в них Должно' быть надельных зе- 480 547 362 855 950, а все- го 3 194
мель по числу душ .... 14 400 10 410 10 960 25 650 28 500
Нарезано в действительности 13 498 14 436 9 594 33 674 33 104
Менее или более нормы . . . —902 — 1 964 — 1 266 4-8 024 Д-4 604
Приходится на душу .... За исключением затопляемых 28 26 26 39
в большую воду ..... 15 10 8 1 18 19
Из данных этой таблицы ясно, что Верхний Амур представляет
только небольшие площади удобных земель, и чем выше по Амуру,
том они разрозненное. Население лежащего ниже всех Екатеринин-
ского округа больше, чем в остальных, а число станиц значительно
меньше.
Далее видно, что в общем населению пяти верхних округов на-
резано на 8496 дос. более нормы. Но так как в число их входит зна-
чительное количество заливных луговых пространств берегов Аму-
ра, под пашни не пригодных, то до нормы недостает 46 820 дес.,
если считать, что все 30 дес. душевого надела должны быть пашней.
Принимая во внимание такую недостачу удобных земель, вой-
сковое Правление Амурского казачьего войска выработало уже ут-
1 Число поселений в данных, сообщенных мне Правлением Амурского ка-
зачьего войска, разнится от соответствующих цифр других источников, так
как почтовые станции и отдельные заимки то принимаются за поселения на-
равне со станицами и поселками, то нет.
УСЛОВИЯ КОЛОНИЗАЦИИ АМУРА
21
вержденный генерал-губернатором, но еще не рассмотренный Го-
сударственным советом проект передачи в территориальную собст-
венность войска следующей полосы:1
«Полоса эта обнимает собою береговое пространство от 10 до 45
верст шириною, а в Амурском пешем полубатальоне и более. 1 2 По
произведенному по карте измерению в ней имеется приблизительно
5738 тыс. дес., из которых 550 800 дес., составляющие казачий надел
и запасные войсковые земли, уже обмежеваны и сняты в предшест-
вующие годы; 133 330 дес. обмежеваны в Поярковском округе, но
не сняты, остальные земли мало исследованы. Тем не менее уже и
теперь можно сказать, что весь участок полосы от Покровки до Бла-
говещенска, шириною от 10 до 25 верст, а местами и до 45-ти, кроме
земель, поступивших уже в надел крестьянскому и казачьему насе-
лению, не заключает в себе площадей удобных земель, достаточных
для надела отдельных поселков, но в ней найдется много удобных
участков для отдельных хуторов пли заимок с наделом 3—5 душ каж-
дый. Кроме того, по долинам впадающих в Амур горных речек, из
которых многие имеют значительную длину, встречается много се-
нокосов. Все остальное пространство пли пркрыто лесом, местами
строевым, или кустарником по болоту и для поселений не удобно,
по будет служить источником доходов для войска благодаря эксплоа-
тации лесных богатств. Участок от г. Благовещенска вниз до р. Бу-
рей остался в тех же границах, как и прежде; он совершенно безле-
сен, так что казаки уже теперь приступают к охранению доставших-
ся им в надел кустарниковых зарослей и обсеменению удобных для
леса участков. В этом участке в распоряжение войскового Правления
поступают запасные земли, отводимые на естественный прирост на-
селения, они могут быть также отдаваемы в арендное содержание на
короткие сроки под пашни п сенокос... Участок полосы в Иннокентьев-
с ком округе лесистый... он еще не обследован. Хинганский участок
полосы от пос. Сторожевого до Союзной, длиною до 100 верст, при
ширине от 40 до 50 верст, удобных для поселений земель, кроме уже
поступивших в пользование казаков, не имеет, но в изобилии покрыт
лесом, которым и снабжаются почти все ниже лежащие округа, со-
вершение безлесные, представляющие собою равнину, ниже Михайло -
Семеновской станицы болотистую. Участок этот будет приносить
1 См. <<Дело Амурского казачьего войска Аз 46 за 1895 г.». О годовом отчете
Войска за 1894 г., стр. 21.
2 А именно в бассейне р. Биджан более 150 верст. Амурский пеший иолу-
батальон в 1895 г. переформирован в конные сотни. Район пешего полубатальонэ
обнимает округа, расположенные по Амуру ниже устья Бурей.
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
доход войсковому капиталу, но для усиления войска переселенцами
не имеет значения. Вся береговая полоса от Союзной до Головиной
сплошь занята наделом казаков Екатерпно-Никольского и Михайло-
Семеновского округов... все пространство, простирающееся в
глубь страны па 15—20 верст, свободно для поселений».
Таков современный взгляд войскового Правления Амурского ка-
зачьего войска на поземельный вопрос. Будет ли утвержден этот
проект, совершенно расходящийся хотя бы, например, с интересами
Министерства земледелия, пока еще не известно. Получив в свои
руки значительные пространства удобных земель, казаки ни в ка-
ком случае не займутся сами их разработкой, так как и теперь они
держат впусте большую часть своих наделов. Все, что они фактиче-
ски могут сделать, это подыскать достаточное число арендаторов и
превратиться в помещиков, живущих рентой.
Остаются еще земли мапьчжуро-китайцев, составляющие неболь-
шую территорию в юго-западном углу Призейского района. Они
владеют землей на территориальном право, и русское правитель-
ство, строго соблюдая по отношению к ним параграфы Айгунекого
договора, совершенно не вмешивается в их дела. Казаки Поярков-
ского округа часто указывают на их земли, почти сплошь обрабаты-
ваемые, как на лучшие в области, но это не верно. Контраст между
ки тайскими и казачьими землями не есть следствие природных усло-
вий, •— просто слишком уж велико различие в количестве труда,
которое вкладывает то и другое население в свои пашни. Общее число
земель этого участка равно приблизительно 137 тыс. дос., т. е. в два
с половиной раза менее того, что мы имеем в одном соседнем Пояр-
kgbckom округе.1
Наконец, к земледельческому населению Амура принадлежит
еще небольшая колония корейцев, владеющих землей на крестьян-
ском праве в количестве 10 175 дес. Так как эта колония —
•. Благословенное— подчинена в административном отношении ко-
мандиру казачьего пешего полу батальона как ближайшему к ней
но месту жительства, то надо думать, что при учреждении террито-
рии Амурского казачьего войска колония войдет в эту террито-
рию.
1 Распределение земель ь Поярков? к ом округе предположено следующее:
всех земель в округе 339 709 дес.: из них 107 377 нужны для наличного казачьего
населения округа; 2861 нарезаны в надел крестьянам дер. Нижней Полтавки;
Ji 264 цес. — казакам верхних 5 округов в пополнение их наделов; наконец,
135 217 дес., как заливаемые половодьем, признаны неудобными.
УСЛОВИЯ КОЛОНИЗАЦИИ АМУРА
23
Общая цифра всех земель, находившихся во владении или поль-
зовании в Амурской области, к концу 1894 г., по официальным дан-
ным, была следующая:1
В частном владении .......
В пользовании ............
30 9’25 дес.
1 872 737 »
Всего..........
1 903 662 дес.
(не считая китайских).
IV
Посмотрим теперь, как использована населением эта земля и ка-
кие указания для будущего можно вывести из способов пользования.
Общую поверхность Амурской области можно принять в 394984 кв.
версты, или 41 144 1G7 кв. дес. Не менее 70% этого количества, как
мы уже упоминали, а именно весь север области и все гористые мест-
ности, занято лесами. По условиям климата и почвы все эти
районы не пригодны для какой-либо другой утилизации. Леса мож-
но в рубить; на месте строевого хвойного леса вырастает березо-
вая и осиновая поросль, ио почти нигде нельзя превратить пх нив
луга, пи в пашни. Это обстоятельство обусловливает возможность ши-
рокого развития здесь лесного хозяйства. Министерство земледе-
лия приступает в настоящею время к организации правильного
лесоустройства, ва?киой тем более, что многие из лесов Амура игра-
ют роль защитных насаждений.
Оседлые поселения приурочены преимущественно к безлесным
местностям, так как первоначальные работы по устройству хозяй-
ства и дома переселенцев в этом случае гораздо проще, да и сами пе-
реселенцы почти все вышли из степных губерний и областей. При
всем желании, представить точное распределение занятых переселен-
цами земель по угодьям пли, иначе, по роду пользования ими нельзя.
Представители администрации до сих пор не обращали на этот во-
прос достаточного внимания. Областной статистический комитет до
189(5 г. еще не приступал к работам. Наиболее ценны по этому во-
просу данные, сообщенные в «Описании Амурской области» чгг. Грум-
Гржимайло и Семеновым, так как они основаны на опросных листах,
разосланных в каждое селение и там заполненных.
1 По данным же, сообщенным в предшествующих строках, она выше, а
именно: общая цифра для всех родов землепользования 2 055 737 дес.
24
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
Сообщаю подсчет этих данных по округам:
Казачьи округа и
крестьянские
волости
Число СОЛС' НИН 1 Нарезано земли Усадебной Покосов Пахотной Действит. на- ходится под пашнями
3 4 5 6 8
двух граф
О к р у г а Игнашписклй . . ’63 6 13 498 792 2 180 790 534 1.4
Албазипскнй . . 593 и 14 436 1 147 2 406 974 638 1.5
Черняевский . . Кумарекий . . . 179 5 9 594 170 1 020 548 417 1.3
i з а 11 33 674 5 327 3 731 2 775 1 674 1.6
Е ка тер ин и п с кий 274 5 33 104 3 510 3 160 2 570 943 ( 2.7
ПоярковеКПП . . 402 6 107 377 13 330 11 400 29 930 2 434 12.3
Иннокентьевен и и 24л 10 70 000 ?1 2 ? ? 1 100 —
Раддевскнй . . . 209 4 3 436 560 2 600 800 607 1.3
Екатеринино-Ни- кольский . . . I 137 6 18 850 14 150 2 000 2 700 1 976 1.4
Миха нло-Семе- ' невский .... 588 13 56 940 4 510 8 370 4 500 3 500 1.2
Волосен Ивановская . . . 1 356 13 / Об- 4 9 350 9 004 83 155 5 426 15.3
Семиозерская . . 76.5 14 ща я 22 182 10 895 58 805 4 785 12.3
Том ска.... 898 24 J цифра 1 609 1 558 56 105 3 966 14.1
Завптинская . . 918 20 ] 800 ? 10 400 2 400 53 000 4 530 11.7
Гильчшн*кая . . | 740 11 ! ТЫС. i 11 825 И 067 93 780 13 500 7.0
Ам у р с ко - Зе некая 552 17 1 дес. ) 17 985 25 270 13 582 3 587 3.8
Всего . . 9 515 171 1 160 909 115 847 97 071 404 014 49 617 8.1
По угодьям в этой таблице зарегистрировано всего только (вместе
с землями Пннокентьевского округа) 616 932 дес. (сумма 5, 6 и 7-й
граф) из 1 160 909 дес. всей нарезанной земли; остальные же земли
придутся или на неудобные пли на запасные (на прирост и переселе-
ния), п только незначительная часть придется на поселения, воз-
никшие после 1892 г.
Если мы подведем итоги отдельно крестьянским и отдельно казачь-
им наделам, то получим следующее: казачье население при 4316 дво-
рах, распределенных на 72 селения, получило 360 909 дес. (около
84 дес. на двор); крестьянское же при 5229 дворах, распределенных
1 Число селений и дворов в округах и волостях исправлено согласно цифрам
всеподданнейшего отчета г. военного губернатора Амурской области за 1894 г.
2 Данных по Пннокентьевскому округу нигде не оказалось. При подсчете
итогов они не приняты во внимание, хотя приблизительно их можно при-
нять в 4 тыс. дес. усадебной земли, 6 тыс. покосов и 10 тыс. пахотной.
УСЛОВИЯ КОЛОНИЗАЦИИ АМУРА
25
на 99 селений, получило около 800 тыс. дес. (т. е. фактически с запа-
сом па прирост по 150 дес. на двор).
Таким образом, картина распределения культурных земель Амур-
ской области по угодьям следующая. Общая цифра надельных зе-
мель в 1894 г. равнялась 1872 тыс. дес. Так как новоселы устраивают-
ся медленно и приступают к распашке и устройству усадебных и
сенокосных земель только через 2—3 года после утверждения на
месте, то действительная цифра обрабатываемых земель для 1894 г.
не может многим превышать цифру 1891 г., из чего следует, что в
действительном пользовании находится немногим более одной трети
всех населенных земель области. Такая низкая цифра объясняется
главным образом тем, что, во-первых, надел везде нарезан с запасом
на случай будущих приселепий и естественного прироста; во-вторых,
оценка казачьих земель в 1 000 280 дес. не соответствует ни действи-
тельному пользованию, пи потребностям казаков — населения, по
существу пе-земледельческого — в земле, и большая часть казачьих
земель но позволяет даже подозревать ее принадлежность кому-
либо, так как это совершенно девственные леса, луга и пр.
Сравнительно высокая цифра усадебных земель объясняется
широким развитием выгонов для скота; часто под выгоны огоражи-
вают пространства настолько обширные, что скот совершенно не за-
ходит в более отдаленные углы их, и там косят сено (между прочим,
я наблюдал это в особенно широких размерах в Иннокентьевском
округе). В крестьянских селениях выгоны развиты менее, а во мно-
гих и вовсе не практикуются, и скот пасется по залогам. На двор
приходится в среднем по 180 дес. вообще, по И —усадебной и выго-
нов, по 11 у-сенокоса и по 42 у- пахотной. Особенно поучительна
последняя цифра: отношение действительно запахиваемой земли к об-
щему числу пахотных земель, равное чуть ли не одной девятой, а
в лучших земледельческих округах превышающее и эту цифру.
Даже при практикующейся почти всюду у крестьян северных губер-
ний Европейской России трехпольной системе под паром находится
всего одна треть общего числа пашен. Следовательно, при переходе
к трехполью население Амурской области могло бы на том же самом
наделе иметь почти в шесть раз большую площадь пашей, пли 300
тыс. дес., которые, вместо теперешних 9—10 тыс. дворов, могли бы
прокормить без понижения пищевой нормы 50—60 тыс. дворов, или
до 300 тыс. жителей.
В настоящее время этой действительно запахиваемой земли при-
ходится па двор в казачьих селениях по 3.2 дес., а в крестьянских
26
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
по 6.8, т. е. более чем вдвое, несмотря на то, что казачьи поселения
устроились гораздо ранее крестьянских, а из последних многие еще
только приступают к запашкам.
Сенокосных земель больше у казаков и в Амурско-Зейской вол.,
пахотных же — в волостях, лежащих по левому берегу Зеи; особенно
выдается в этом отношении Гильчинская вол.
Если рассматривать данные за несколько лет, то видно, что посев-
ная площадь растет, но точных цифр для этого нет, и приходится
руководствоваться цифрами посевов в зерне, почему к этому вопросу
еще вернемся.
V
Почти полное отсутствие в Амурской области культуры озимых
хлебов легко объясняется климатическими условиями. Чрезвычайно
малое количество снегов (за два первых зимних месяца бывает не
более пяти снегопадов, чаще ;ке около трех) при сильных морозах
не может предохранить молодые всходы от вымерзания. Сверх того,
созрев.ание и жатва озимых хлебов приходятся как раз на то время,
когда летний муссон приносит массу дождей и сжатый хлеб прора-
стает. Озимой пшеницы не сеют вовсе; посевы озимой ржи краппе
ограничены; так, в 1893 г. на всех землях области посеяно ржи все-
го 253 пуда, урожай был сам-5.6 и дал 1415 пуд.; в 1894 г. посеяно
лишь 85 пуд,., у рижан был сам-6.3 и дал 533 пуда. Такой урожай не мо-
жет быть признан ниже нормального при данных условиях обработ-
ки, ио озимые хлеба можно спять только в немногих защищенных от
ветра местах (падях), куда наносится больше снега. Возможно также,
что н условия сбыта для озимой ржи, ввиду отсутствия правильных
партий ее на рынке и сильного конкурента в лицо Забайкалья, ме-
нее благоприятны, чем для других хлебов.
Яровая рожь, или ярица, — наиболее распространенный пище-
вой хлеб в казачьих станицах; по даже и там посевы ее уступают по-
невам яровой пшеницы — главного хлеба области.
В 1893 г. посеяно и снято было ярицы:
Казачьи земли............... 38 480 пуд.
Крестьянские земли .... 49 884 пуда
Владельческие земли .... 2 729 пуд.
133 738 нуд.
178 228 »
322 806 »
Всего посеяно . . . .
91 093 нуда, снято 634 772 пуда
Общий урожай был сам-3.5.
УСЛОВИЯ КОЛОНИЗАЦИИ АМУРА
В 1894 г. посев несколько увеличился:
Казачьи земли . . .
Крестьянские земли
Владельческие земли
37 783 пуда
51 220 пуд.
2 221 пуда
97 927 пуд.
229 731 пуд
17 672 пула
Всего посеяно
91 227 пуд., снято 345 330 пуд.
Общий урожай был сам-3.75. Казачьи и владельческие запашки
уменьшились, крестьянские увеличились.
Яровая пшеница сеется в гораздо большем количестве, и значи-
тельный избыток ее поступает в продажу. Данные по ее посевам та-
ковы: ГГ о с е я н о
В 1893 г. в 1894 1
Казачьи земли . . 41 656 пуд. 38 892 пуда
Крестьянские земли . . . . 116 888 » 132 367 пуд.
Владельческие земли . . . . 13 483 пуда 14 674 пуда
Казачьи земли.............
Крестьянские земли . . . .
Владельческие земли . . . .
В 1893 г.
180 562 пуда
522 762 >
51 615 пуд.
В 1894 г.
148 963 пуда
5)77 065 пуд.
109 375 »
Следовательно, урожай 1893 г. сам-4.37, а 1894 г. более чем сам-5.
Казачьи посевы и здесь уменьшились, владельческие и крестьян-
ские увеличились. В общем посев также увеличился. Но если посевы
ярицы и пшеницы и увеличиваются из года в год, то увеличиваются
медленно, и единственной причиной этого следует признать
неблагоприятные условия сбыта, что выступает особенно рельефно
при сравнении его со сбытом овса. Крестьяне Завптппскоп вол. еди-
ногласно показывают, что сеять овес много выгоднее, так как сбыт
его всегда обеспечен на прииски Ниманской и других компаний,
тогда как на ярицу и пшеницу часто трудно, а иногда и совсем не
найти покупателей. Это объясняется тем, что на приисках рабочие
предпочитают хлеб из озимой ржи, считая его более сытным, чем
яричный или даже пшеничный, к тому же и более дорогой, а интен-
дантство, делающее большие закупки пшеницы, привыкло скупать
ее большими партиями, что удобно для более крупных хозяев, на-
пример для молокан Гильчинской вол., по крайне затруднительно
для обычного крестьянского хозяйства.
В 1893 г. посев и урожай овеа выражаются следующими цифрами:
Казачьи земли................ 51 020 пуд. 207 598 нуд.
Крестьянские земли- .... 127 718 » 597 102 пуда
Владельческие земли . . . 17 350 >.> 83 4.10 пуд.
Всего посеяно .... 196088 пуд.. снято 888 140 пуз,-
28
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РХВОТЫ
В 1894 г. посеяно и снято:
Казачьи земли.............. 52 593 пула
Крестьянские земли .... 128 231 иуд.
Владельческие земли .... 22 585 пуд.
25 t 499 пуд.
882 392 пуда
161850 пуд.
Всего посеяно .
213 НО иуд., снято 1 298 732 пуда
Урожаи был в 1893 г. сам-к5, а в 1894 г. более нежели сам-6.
Таким образом, посев овса увеличился ла землях всех трех кате-
гории, так как даже для казаков низовых округов он представляет
статью отпуска. Урожай овса превысил в 1894 г. урожай всех трех
ранее упомянутых хлебов на 17 466 пуд.
Из других культурных растений наиболее важное значение имеет
картофель, ( Оставляющий, например для казаков, один из главных
пищевых продуктов; культура его исключительно огородная, ио ра-
стет он прекрасно и дает большие урожаи.
В 1894 г. посеяно и снято картофеля:
Казаками................... 38 964 пуда
Крестьянами................ 25 367 пуд.
Владельцами................. 1 569 »
168 223 пуда
172 499 пуд.
9 985 »
Всего посеяно .
65 9UO пуд.. снято 350 707 пуд.
У рож а б — (“ а м -5.3.
Сверх того, сеют гречиху, просо, коноплю и лен, последний
исключительно в крестьянских селениях. В 1894 г. гречихи собрано
79 932 пуда, проса 73160 пуд., конопляного семени 3 835 пуд.,
лы in [[ого 907.5 пуда.
Данные посева различных хлебов для 1892 г. выражаются следую-
щими цифрами (дет-.):
Районы 1 | Пшеница Овес Ярица Остальные хлеба
Верхи е-Амур- ский каза- чий .... । 1 Ззе 1 2.".1) (29%,) 1 121 (26%,) 275 (2%)
Южно-Амур- ский каза- чий .... 1 W (2б”/0) 2 93', (3<1%) 2 880 (30%) ! 25 8 (15%,)
1 IpjiaeiicKiiii 11 770 (38%5 15 0(»‘ (39"/0) 6 1'10 (16%) 2 871 (7<%)
Всего 18 796 (331/3%) 19 185 (32%%,) 10 155 (25%) 5 393 (К,%)
УСЛОВИЯ КОЛОНИЗАЦИИ АМУРА
29
Посевы технических растений и бахчеводство пока не имеют серь-
езного экономического значения, так как они очень незначительны,
и продукция их почти целиком потребляется населением.
Из диких растений, встречающихся в Амурской области, может
быть не без успеха утилизирован в Южно-Амурском районе дикий
амурский виноград. В окрестностях г. Хабаровска китайцы и корей-
цы оставляют его расти вокруг своих пашен и огородов в виде живых
изгородей и получают массу ягод. Хорошего вина из него, ввиду ма-
лого содержания сахара, получить нельзя, но дешевые сорта можно,
как показывают примеры фирмы Хлебниковых в Хабаровске и не-
которых казаков Михайло-Семеповской станицы: можно утилизи-
ровать так/ке побочные продукты виноделия.
Если принять во внимание, что в настоящее время земледельче-
ским населением занято всего около половины земель, удобных для
земледелия, и увеличить, согласно вышеуказанному, цифру дейст-
вительных запашек для тех же наделов вшестеро, то в будущем мож-
но принять увеличение количества сбора хлебов в области до следую-
щих размеров:
Рожь, ярица и пшеница................15 млн. пуд.
Отвес............................... 16 » »
Прочие хлеба......................... 7 » »
Всего
28 млн. луд.
Пока же увеличение площади посева и сборов хлебов происходит
медленно, особенно если принять во внимание довольно быстрое
увеличение народонаселения Амурской области ввиду новых и новых
переселений из губерний Европейской России. Приводим цифры по-
сева хлебов по годам:
1885 285 524 луда 1890 446 848 пуд.
1886 290 024 1891 567 060
1887 338 417 ПУД- 1892 576 641 пуд
1888 388 676 1893 539 925 ПУД.
1889 407 057 » 1894 583 324 пуда
В среднем посев каждого следующего года был на 29 780 пуд.
больше, чем посев предыдущего. В общем же за 10 лет посев увели-
чился более чем вдвое.
Рассмотрим теперь, как распределяется урожай последних го-
дов между семенами, продовольственным запасом и избытком, и
возможно ли о?кидать, что это отношение сохранится и впредь или
же оно изменится. Так как цифра населения Амурской области
30
L ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ГАБОТЫ
изменяется довольно бистро, то я с,читаю более удобным начать с рас-
смотрения годового прироста этого населения за последние годы.1
К 1 января 1.893 г. русского населения е области числилось 82 200
дупк 13 тгчешю 1893 г. естественный прирост составил 1823
души, пли 2.08%, переселенцев прибыло 1629 душ, приискового на-
селения 1776 душ; всего в течение 1893 г. население увеличилось на
5'228 ду'ш, т. о. почти на 6.36%.
К 1 января 1894 г. числилось 87 142 души. В течению 1894 г. есте-
ственный прирост дал 2360 дутый т. е. 2.69% наличного населения;
переселенцев прибыло 5903 души, приискового населения 6709 душ;
всего к 1 января 1895 г. прибавилось 14 972 души, или 17.3%, и на-
селение достигло' 102 414 душ (кроме того, числилось 19 102 инород-
ца, следовательно всего 121 516 душ). Казачьего и крестьянского,
т. о. вообще земледельческого населения, было всего 63 097 душ, ос-
тальные приходятся па городское и приисковое население и войска.
Очевидно, что вывести какой-либо точный процент для определе-
ния возрастания населения в последующие годы пз этих цифр нельзя.
Во всяком случае такой прирост но может быть менее 3%, так как
'естественный п ревышает 2 %.
В 1893 г. население Амурской области произвело, как уже ука-
зывалось, 1. 525 328 пуд. пищевых хлебов, т. е. на каждого жителя
18.5 пуда. Если же принять во внимание, что гораздо важнее знать,
сколько приходится на каждого жителя, принадлежащего к земле-
дельческому населению, так как эта-то цифра и указывает количество
хлебов, выношшых на рынок, то получится, принимая число жите-
лей этого класса в 53 996, немногим более 28 пуд. на душу. Так как
в Европейской России при подобного рода подсчетах принимают
иногда и меньшие цифры, то я не боюсь впасть в большую ошибку,
принимая среднюю норму продовольственного запаса в 20 пуд. на
душу, откуда явствует, что если предыдущие цифры посева и урожая
но .менее действительных и население на самом деле оставляет за
гобои приведенную порму продовольственного запаса, то население
Амурской области могло вынести па рынок не более 102 тыс. пуд.,
гак как на семена было израсходовано 329 365 пуд. и значительным
предметом отпуска мог быть только овею В 1894 г. эти же данные
представляются в следующем виде. Хлебов снято всего 1 800 тыс.
пуд., что составляет 17.67 пуда на каждого жителя вообще, пли
28.57 нуда на душу земледельческого населения. При прежней норме
1 Имея в виду, что данные прежних годов обработаны уже в «Описании
Амурской области» Грум-Гржимайло и Семенова (стр. 529).
УСЛОВИЯ КОЛОНИЗАЦИИ АМУРА
31
продовольственного запаса мы получим, за вычетом семян (343 145
пуд.), около 200 тыс. пуд., причем большая часть их придется на пше-
ницу.
Сравним теперь посев хлебов с закупками хлебов интендантст-
вом, золотопромышленными компаниями и винокуренным заводом
(михайловского купца Лукина, на Зее, в 50 верстах от Благовещен-
ска).
Годы Посеяв но, пуд.
188; 32,8 \ ! ;
1883 28 > 676
1889 4о7 07)7
1890 44b 848
1891 567 060
1892 576 64.1
1893 539 925
Куп Л с и о
интендантством приисками | заводом всеми тремя
пуд. | руб. пуд. руб. 1 пуд. | руб. пуд. | руб.
182 520 158 028 30 912 71 3<>8 29 174 ! 28 524 i 242 606 257 866
168 000 141 300 228 447 306 368 42 316 42 316 438 763 489 984
125 400 151 900 245 986 205 344 44 549 54 709 415 980 411 953
331 078 346162 144 233 105 670 52 842 46 979 528 153 498 811
372 245 2 *9 268 232 442 185 125 25 979 17 955 630 766 442 348
364 255 203 255 246 275 207 799 36 288 20 000 646 818 431 054
117 323 70 504 304 732 249 219 60 000 27 000 482 055 346 723
Наконец, для 1894 г., при посеве в 583 321 пуда закупки интендант-
ства определялись в 46 440 пуд. на сумму 49 569 руб., приисков —
245 372 пуда на сумму 416 057 руб. и винокуренного завода —
75 тыс. пуд. на сумму 536 876 руб.
В эти цифры входит также и овес, который и сеется более на про-
дажу, чем для собственного потребления. Из таблицы видно, что
закупки означенных учреждений достигли в 1891—1892 гг. своего
апогея, а в последние годы опять пали. На 1896 г. пндендантствб
сдало значительный подряд на поставку муки фирме Чурин и К°,
которая предпочла выписать всю партию из Сан-Франциско. Однако
эти цифры не исчерпывают всех закупок хлеба у крестьян н казаков,
так как он идет также на благовещенские крупчатки и на продоволь-
ствие Благовещенска с его 36-тысячным населением. В г. Хабаровск
идет почти только овес, пшеница же в значительном количестве по-
ступает с р. Сунгари.
Овса за последние годы снято всего: в 1893 г. 950 704 пуда, в
1894 г. 1 350 660 пуд. Если выключить собственное потребление и
семена, то остается для первого года около 500 тыс. пуд., ачдля вто-
рого 800—900 тыс.
Сведений о посеве и сборе хлебов у маньчжуро-китайцев области
нет, так как они находятся под управлением китайских властей и
получить от них какие-либо статистические сведения невозможно.
Когда в 1894 г. была сделана попытка произвести численную
32
[. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
перепись населения, то результат этой переписи оказался неправдопо-
добным. По сведениям А. В. Кириллова, более половины населения,
по приказанию китайских властей, скрылось от производившего пере-
пись чпношшика. Как интендантство, так и управления приисками
постепенно производят у ппх закупки хлебов, что и может дать по-
нятно с» производительности сельского хозяйства в этом уголке
области.
Все!1 о
1.887 210 178 пуд. 293 554 руб.
1888 149 195 '» 191410 »
1889 205 489 » 106 553 »
1890 33 670 » 31 689 »
а а к у и л ено
1891 209 549 пуд. 1 14 872 руб
1892 142 377 » 81171 »
1893 119 247 » 79 920 »
1894 284 277 » 312 730 »
Таким образом, Амурская область может кормиться своим хле-
бом, и если интендантство все-таки делает иногда закупки хлебов
на Сунгари и даже привозных с моря, то это объясняется частью
дешевизною маньчжурских хлебов, частью общими условиями рынка,
желанием иметь дело с меньшим числом подрядчиков и выбором их
из числа лиц, имеющих вообще большие торговые обороты с Одессой
и Сан-Франциско и доставляющих хлебные грузы попутно. Прииско-
вые управления закупают уже значительно больший процент всего
необходимого им количества в области, и забайкальский хлеб кон-
курирует с амурским только в приисковых районах Верхнего Амура,
куда его дешевле доставить из Сретенска вниз по реке, чем из Благо-
вещенска вверх.
Ожидать, чтобы земледельческая колония Среднего Амура сде-
лалась когда-нибудь центром вывоза значительных количеств хлеба,
по-моему, нельзя, так как и Забайкалье и Южно-Уссурийский край
богаты своим хлебом, а дальше везти некуда. С другой стороны, даль-
нейшая разработка минеральных богатств области может и должна
вызвать увеличение посевной площади по мере своего роста. Если же
рассчитывать на возможное истощение приисков, то их место могут
занять разработки железа, меди и сурьмы, значительные месторож-
дения которых уже обследованы. Если же принять, как мы это выше
(‘делали, вполне возможный предел увеличения посевной площади и
сбора хлебов в 12 раз больше против нынешнего, то общая цифра хлеб-
ных избытков достигнет 4—5 млн. пуд., и это главным образом в за-
висимости от обеспечения сбыта, первым условием для которого
является в настоящее время устройство правильных путей сообще-
ния, отсутствие которых кладет свой отпечаток на все экономические
отправления Амурской области и страшно тормозит ее развитие.
УСЛОВИЯ КОЛОНИЗАЦИИ АМУРА
33
VI
Что стоит обработка земли на Амуре и какой системы она придер-
живается?
Как и в вопросах, разобранных ранее, безусловных данных не
существует. Приведу следующие:
Цена на земледельческий труд в 1894 г.
Характер работы Поденно Помесячно Подеся- тинно, руб.
Работнику с лошадью, коп. Работни- ку, коп. Работни- це, коп. Работни- ку, руб. Работни- це, руб.
Посев 75—220 50-120 25—80 8—13 5—7 4—8
Сенокос 120—225 70—120 40—80 12—17 8—9 2—5
Уборка хлеба . . 130—206 80—150 65—100 12—17 7—12 8—15
Зимой — -— — 8—12 4—8 —
Наиболее распространенным земледельческим орудием в области
является плуг. Однако применение усовершенствованных земледель-
ческих орудий: плугов, жней, молотилок и веялок, с каждым годом
растет. В 1894 г. их было куплено уже на сумму 36 265 руб., а именно:1
Усовершенствованных плугов..........
Ихней простых • ....................
Сортировок ... .....................
Сеялок .............................
Сноповязалок .......................
Молотилок ..........................
Сенокосилок ........................
Борон ..............................
Граблей ............................
Веялок .............................
114 шт. 9 070 руб.
45 » 14 700 »
6 » 350 >7
3 » 115 »
6 » 3 450 »
9 » 4 175 А
8 » 2 075 »
5 » 570
7 » 635 »
15 » 1 125
Всего................ 218 шт. 36 265 руб.
По данным единственного агронома Приамурского генерал-
губернаторства—г. Крюкова,1 2 3 для 1891г. в Гильчинской вол. стои-
мость земледельческих работ в переводе на казенную десятину со-
ставляет приблизительно 56 руб., если считать все работы за произ-
веденные наемным трудом. Десятина ярицы дает в среднем 53/ пуда,
пшеницы — 67 пуд., овса — 53~ пуда.
1 Цифры эти ниже действительных, так как далеко не все фирмы сообщают
о них сведения.
- «Сельское хозяйство в Амурской области», стр. 176.
3 В. л. Комаров, т. XI
34
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
Принимая во внимание справочные цепы на зерновой хлеб за
1894 г.,1 это дает для:
Ярицы (78 X кон. иуд.)........... 42.00 руб.
Пшеницы (93 » » ).............. 62.31 »
Овса (76М » » j • ...... 40.80 »
Таким образом, и ярица, для которой собственно и составлен рас-
чет г. Крюкова, и овес дали бы в этом году дефицит, и дефицит
столь крупный, ЧТО' самое возделывание их, по крайней мере для част-
новладельческих хозяйств, было бы невозможно. Однако справочные
цены Амурской области за 1894 г., приведенные выше, дают наиболь-
шую цену за обработку одной казенной десятины всего в 28 руб.
(наименьшая —14), чем и объясняется, что, например, благовещен-
ские мещане получают со своих заимок в Гильчинской вол. вполне
определенный доход. Расход составит при расчете на ярицу 28 4-
1
0.78— X9 (число пудов семян)=35 руб. 6 коп., а доход 42 руб.—35 руб.
6 коп. =6руб. 94 коп. Из приведенной таблички ясно также, что пше-
ница является наиболее выгодным хлебом, и если овес оспаривает у нее
первенство, то причину этого следует искать главным образом в
большей быстроте и удобстве сбыта последнего (малыми партиями).
Рыночной ценности земли Амурской области в настоящее время
не имеют, так как в частную собственность не продаются вовсе. Преж-
няя покупная цена по 3 руб. за десятину в случае нового разрешения
на продажу их, без сомнения, будет повышена. Недавно (с 1895 г.)
учрежденное в области Управление государственными пмуществамп
уже с лета 1896 г. намерено было приступить к определению цен-
ности различных угодий и таким образом положить начало оценке
земель по их доходности, а не кругом, как это делалось до сих пор.
Если принимать ценность обработки и семян для пшеницы в 40 руб.,
а для овса в 34 руб., то доходность десятины для первого хлеба будет
22 руб., а второго 7 руб., пли средняя доходность из уро;кая трех
главных хлебов Амура (для ярицы определена выше) будет 18 руб.,
чем и определяется доходность пахотных земель области.
О ценности сенокосных и усадебных угодий пока нельзя соста-
вить себе вовсе никакого представления, так как продукты их
в продаже носят случайный характер и установившихся цен на
них нет.
Полевые работы продолжаются в большей части области с поло-
вины апреля до 20 сентября. Пашню обыкновенно поднимают среди
лета, осенью перепахивают, а весною следующего года боронят и
1 Цены 1891 и 1894 гг. очень мало разнятся между собою.
УСЛОВИЯ КОЛОНИЗАЦИИ АМУРА
35
засевают. Прежде всего сеют ярицу, затем пшеницу, ячмень, овес,
лен, просо (в начало июня) и, наконец, гречиху.
Чередование посевов соблюдается обыкновенно следующее: или
ярица, овес, пшеница, гречиха, или ярица, пшеница, овес, гречиха,
ярица, овес, залежь. Иногда ярицу или пшеницу сеют два года под-
ряд. Долее 12 лот кряду выдерживает редкая пашня, и первая жало-
ба, которую слышишь от большинства крестьян па Амуре, — это
скорое выпахивание здешних почв (от 3 до 12 лет).
Единственной системой земледелия является, как уже было упо-
мянуто, залоговая. Никакого удобрения поля не получают, так как
не только не вывозится навоз па поля, но и скот пасется почти исклю-
чительно на огороженных выгонах. Таким образом, хозяйство в
Амурской области сводится исключительно к эксплоатации естествен-
ных богатств почвы. Однако объяснять это леностью или даже неве-
жеством населения и смотреть на последнее как на хищника, который
«оставляет после себя лишь бурьяны и просто обкрадывает и настоя-
щее и будущее поколения из-за целей личной наживы»,1 было бы
в высшей степени несправедливо. Большинство земледельческого
населения всех стран прошло эту стадию культуры, и только эконо-
мическая необходимость — истощение почв и увеличение народо-
населения — вызывала переход к более совершенным формам и
системам земледелия. Если население Амурской области не переходит
к более совершенной культуре, то единственной причиной этому яв-
ляется, конечно, только тот неизменный закон политической эконо-
мии, по которому каждый производитель вкладывает в свой продукт
только труд, действительно общественно необходимый, иначе цена
продукта сделается дороже его рыночной стоимости, а самое произ-
водство крайне убыточным. Пока число залогов в области позволяет
крестьянину постоянно переносить своп пашни на новое место, ему
не для чего и не к чему переходить на другой способ обработки своих
полей, и только значительное возрастание населения может вызвать
реальную потребность в увеличении труда, который каждый хозяин
вкладывает в свою пашню, а следовательно и поднять технику зем-
леделия.
Что крестьяне Амурской области не проявляют косности и неве-
жественности, действительно встречающейся среди сельского насе-
ления различных медвежьих углов, видно из быстро увеличиваю-
щихся покупок ими земледельческих машин. Покупают их но одни
1 С. И. Кор ж и н с к и й. «Амурская область как земледельческая
колония>, стр. 39.
3*
36
Т. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
молокане, ио и переселенцы in Полтавской и других смежных губер-
ний. И если такая значительная затрата, ин в каком случае не оку-
нающаяся сразу, не страшит крестьянина, то тем более не остано-
вится он и перед увеличенном хштенсивностн в своей сельскохозяй-
ственной системе, коль скоро в этом представится реальная необхо-
димость. Проф. С. II. Коржипский называет американские плуги,
мшлки п пр. «только орудием усовершенствованного хищничества»,
конечно по отношению г; земле: однако это не так, ибо более глубо-
кая вспашка, сортировка и лучшее отвеивание семян, а также и
большее количество накашиваемого сена важны не только количе-
ственно, но и качественно.
Вообще даже и поверхностному наблюдателю бросается в глаза
та переработка природных условий, которую незаметно для самого
себя ведет крестьянское население. В населенных округах исчезает
гнус (комары, оводы, слепни и пр.), столь сильно мешающий ското-
водству, главный распространитель сибирской язвы и отрава суще-
ствования для человека. Высокие, но жесткие и непитательные тра-
вы болот сменяются после косьбы и опаливания широколиственными
гочпымп луговыми травами, болота сохнут, кислые нездоровые луга
становятся годными для пахоты и. наконец, па старых залогах появ-
ляется степная растительность из видов, свойственных Забайкалью,
и указывает на коренную переработку физических свойств почвы
к лучшему. Можно думать, что старые, достаточно отдохнувшие за-
логи дадут лучшие урожаи, чем целина.
В число общих условий земледелия входит еще и обеспеченность
населения рабочим скотом. Обыкновенно в первые 2—3 года пересе-
ленцы не имеют такового вовсе, так как у них слишком мало денег.
По при первой возможности, заработав необходимую сумму батра-
чеством пли другими промыслами, покупают волов и лошадей.
В 189zi г. общая численность лошадей п рогатого скота в области
выражалась следующими цифрами:
Лошадей . . . .
Рогатого скота .
50 3'18. или на двор 5.23
'«9 539. » » » 5.15
Отсюда видно, что среднее число рабочего скота на двор не менее
о голов — число очень высокое.
При распределении этого количества между двумя главнейшими
группами сельского населения оказывается, что у казаков:
Лошадей................
Рогатого скота ........
20 474, и.ш на двор 6.17
23 3j9, » » » 5.35
УСЛОВИЯ КОЛОНИЗАЦИИ АМУРА
37
У крестьян:
Лошадей..............
24 360, или на двор 4.65
Рогатого скота ..........
25 750, » ъ
» 4.93
Абсолютное число голов скота больше у крестьян, у казаков —
больше на двор. Однако обращение со скотом у крестьян рациональ-
нее, и требования от него выше, так что и производительность его
как рабочей силы гораздо значительнее.
Вообще домашним животным на Амуре живется плохо. Так, у
казаков совсем нет крытых дворов, и в сорокаградусные морозы един-
ственное средство согреть лошадь — это нагайка. Во время моего
пребывания в казачьих районах я никогда не видел и не слышал,
чтобы скоту отпускалась соль, но достаточно было высыпать на землю
щепотку ее, чтобы собрать все стадо, так как при сильной выщело-
ченности почв травянистая растительность бедна солями, и живот-
ные страдают от этого. Вообще личные наблюдения заставили меня
притти к убеждению, что основной причиной сильного распростра-
нения на Амуре сибирской язвы является отсутствие ухода за ско-
том, который вследствие этого делается слабым и нестойким.
Разведение скота в Амурской области имеет в виду главным обра-
зом рабочую силу. Весь мясной скот идет из Забайкалья или из Мон-
голии, через Маньчжурию.
Из приведенной характеристики современного состояния сель-
ского хозяйства в Амурской области можно сделать следующие
выводы:
1) Сельское хозяйство Амурской области преимущественно кре-
стьянское; частновладельческие хозяйства составляют исключения.
Казаки занимают пока видное место, но для них земледелие не со-
ставляет главного промысла и во многих местах забрасывается.
Мало того, даже для своего пропитания им приходится закупать
хлеб у маньчжур. По большей части не более х/3 дворов в станице мо-
гут быть названы действительно земледельческими. Многие станицы
почти не имеют пашен, и общая площадь последних в ближайшие к
нам годы скорее сокращается, чем расширяется.
2) Господствующая система земледелия — залоговая; случаев
перехода к двуполью или к другому какому-либо типу хозяйства,
более сложному, пока не встречается, но их следует ожидать в не-
далеком будущем. Сеются почти исключительно яровые хлеба. Удоб-
рение пока вовсе не практикуется. Важную статью составляет ого-
родная культура (картофель).
38
Т. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАКОТЫ
3) Особо вредных условий земледелие в области не встречает.1
Неурожаев пока не наблюдалось (исключение составляет 1885 г.
для Призейского района). Со стороны естественных условий нет
никаких препятствий minimum к yiпосте рению теперешней площади
посевов п урожашюстп в черте тех же наделов.
4) Материальное благошастояние края, поскольку оно связало
е хлебопашеством, медленно, по постоянно растет и позволяет всегда
ра(жчитывэтъ па избыток урожая над собственными потребностями
населения.
5) Дальнейшее развитие земледелия в области сильно задержи-
вается отсутствием дорог и связанным с этим недостатком правиль-
ного рынка и определенного сбыта, что отражается как на ограниче-
нии запашок, так и на предпочтении посева растений вообще менее
11ЫГОДН.ЫХ.
6) Крестьятгское население представляет единственный прочный
и правильно прогрессирующий класс населения в земледелии. Даль-
нейшее по1-гро.вительство землевладению и земледелию казаков, как
идущее" iiaiiopeKop естественному порядку вещей, ire может иметь
у спеха
Соглазмаясь почти со всеми выводами моего предшественника по
изучению природы и земжеделия в Амурской области С. II. Коржии-
<жого,# я ие могу пройти молчанием одного его мнения:2 «Для того
чтоб»»! наиболее рационально воспользоваться всеми ее естествен-
ными условиями, необходимо выработать иные приемы и культиви-
ровать иные растения». Указать эти иные растения, кажется, нельзя.
В соседней Маньчжурии, где культивируется более 30 видов разных
растений, главное место занимают также яровая пшеница, различ-
ные виды проса, ячмень, эквивалентный нашепчу овсу, и бобы — на
масло и как предмет экспорта па юг. Для бобов климат Амурской
области ужо несколько суров, п они не могут утвердиться в культу-
ре. Единственное, что можно сделать, это увеличить культуры проса.
1 Наводнения, которые так вредили первым переселенцам, повторяются
не каждый год н редко затопляют пашни. Наибольшее значение имеет это явление
для казаков Михайло-Семеновского округа, расположенного ниже устья р.
Сунгари. Весенняя засуха — явление редкое — до сих нор случилась 1 ра
(в 1885 г.). Вредные насекомые, а также ржавчина и головня — редкость. Пашин,
расположенные в перелесках, иногда уничтожаются мышами и бурундуками,
которых очень мало. В 1894 г. в Пнпокентьевском округе вырос так называемый
«пьяный хлеб», но и это явление, здесь пока единичное. Сорных трав почти нёт.
- С. II. К о р ж и н с 1? п й. <-Амур(жчя область как земледельческая
колония., стр. 62.
УСЛОВИЯ КОЛОНИЗАЦИИ АМУРА
39
VII
Дальнейшее заселение Амурской области и развитие в ней зем-
ледельческой культуры тесно связано с переселенческим вопросом.
Ядро этого вопроса — количество свободных земель. До сих пор при
подсчете таковых обыкновенно играли немалую роль различные
тенденции, заставлявшие то произвольно умалять, то также произ-
вольно увеличивать это количество.
Гг. Грум-Гржимайло и П. П. Семенов в своем известном труде
«Описание Амурской области» так рассматривают этот вопрос:
«Если провести прямую линию между Черняевскою станицею и Ха-
баровском в виде хорды обширной дуги, описываемой Амуром между
этими двумя пунктами, то получится к ЮЗ от этой линии тот сегмен-
товидный отрезок области, который уже занят кадрами рус-
ской колонизации и который ио своему пространству не превосходит
четвертой части области. К СВ от этой линии расстилается пустын-
ная тайга, в которую оседлая колонизация может вторгнуться только
в немногих местах, а именно: но Зее и Селпмдже, несколько вверх
от пх соединения; по Томи, до ее верховьев; по Бурее, не выше устья
Нюманп, и но всему бассейну р. Тунгуски: При всем том нет сомне-
ния, что две т р е т и пространства области по своим климатиче-
ским условиям останутся и а в с е г д а недоступными для оседлой
колонизации» (стр. 620). II далее: «Вне уже отведенного надела, ра-
зумеется, остаются еще обширные площади, принадлежащие госу-
дарству, по, исходя из высказанной нами точки зрения, что нс более
одной трети пространства области по своим климатическим условиям
пригодно для колонизации, несомненно, что в распоряжении государ-
ства осталась для такой колонизации площадь не более как в 12 млн.
дес., (треть пространства области составляет более 13 690 тыс. дес.,
вычитая 980 тыс. дес., уже запятых переселенцами, и 100 тыс. при-
надлежащих маньчжурам, и отбрасывая еще 600 тыс. на земли со-
вершенно неудобные, мы получим круглую цифру в 12 млн. дес.),
а если Припять в соображение, что для обеспечения будущности края
необходимо по крайней мере половину этого пространства оставить
под охраняемым, правильным лесным хозяйством, лесными зарос-
лями, то для отвода вновь колонизационных площадей государство
едва ли может располагать более чем 6 млн. дес.» (стр. 621).
II позволяю себе столь обширную выписку потому, что она дает
совершенно беспристрастное* изложение трудов всех предшествую-
щих исследователей и наиболее близкое к истине мнение из всех,
какие мне пришлось до сих пор слышать.
40
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
Сообразно изложенному, П. П. Семенов вычисляет далее размер
дальнейшего приведения в 650 тыс. душ, т. е. определяет общее воз-
можное предельное числе* земледельческого населения области в
700 тыс. 1 млн.
Но вст]>счаются и не согласные с этим мнением. Волошиной опре-
делял в своих докладах цифру возможного земледельческого населе-
ния Амурской области в 2 млн.; наоборот, представитель Министер-
ства финансов при изысканиях по проведению Амурской железной
дороги г. Андрющенко не только не соглашается в своих печатных
отчетах министерству с мнением П. П. Семенова, но и находит даже
цифру 650 тыс. душ чрезмерною. Собственных цифр он не сообщает,
но из его изложения видно, что он совершенно отрицает возможность
сколько-нибудь значительных прнселений. Он опирается на вновь
учреждаемую территорию Амурского казачьего войска как на един-
ственное доказательство правоты своего мнения. Из бумаг войско-
вого правления названного войска в самом деле видно, что послед-
нее считает необходимым отвести в пользование 18 500 душ муж-
ского пола1 (т. е. приблизительно 36 тыс. населения) не больше, не
меньше, как 5 млн. дес. По этой норме для одного человека признает-
ся необходимым надел в 140 дес.; иначе, если, руководствуясь ею,
наделить теперешнее земледельческое население области полным на-
делом, то потребуется более 9 млн. дес., т. е. в 5 раз более, чем оно
занимает теперь, будучи фактически вполне обеспечено землей.
Таким образом, если бы и пришлось признать данные, сообщен-
ные в «Описании Амурской области», несколько преувеличенными,—
если переселение будет итти тем же путем, что и теперь, т. е. около
2 тыс. человек в год, то для переселения 656 тыс. потребуется 328 лет
(принимая во внимание, что расчет сделан для кадрового 100-десятин-
ного надела), а переселение сразу больших партий легко может выз-
вать в области экономический кризис, — все же мнения войскового
правления и особенно г. Андрющенко являются совершенно произ-
вольными.
Обратимся к фактическому исследованию вопроса.
Лично мне удалось посетить летом 1895 г. только часть колони-
зационных районов, именно бассейны Тунгуски и Кырмы (Большой
Биры) и равнину между Буреинским хребтом и реками Амуром и
Буреей. Остальные, как-то: Зее-Буреннский район, равнину по пра-
вому берегу р. Зеи. вниз от устья Ури и от Зейской Пристани к ниж-
1 В настоящее время их всего 8500; 10 тыс. предполагается переселить,
из казачьих войск Европейской России.
УСЛОВИЯ КОЛОНИЗАЦИИ АМУРА
41
нему течению р. Селимджи, и, наконец, бассейн р. Биджан, пред-
полагалось посетить летом 1896 г., но так как экспедиция по изучению
Амурской области расстроилась, то мне пришлось ознакомиться
с этими районами уже только по расспросным сведениям, получен-
ным главным образом от лиц, занимавшихся одновременно со мной
изучением Амурской области в геологическом отношении, и от каза-
ков и крестьян соседних поселений. Зее-Буреннский и Биджанский
районы, кроме того, исследованы уже моим предшественником по
изучению флоры и колонизации Амура — академиком С. И. Кор-
жи неким.
Рассматривать свободные и удобные для колонизации земли мы
начнем от Хабаровска, постепенно подвигаясь к западу.
Первым районом является здесь бассейн р. Тунгуски и ее запад-
пой ветви — р. Урмы и равнина, отделяющая эту последнюю от Аму-
ра. В настоящее время в этом районе поселений крайне мало. Близ
устья Тунгуски расположено несколько небольших заимок /кителей
Хабаровска (Семпчева, Коморского и др.) и единственная крестьян-
ская деревня района — Покровка (девять дворов). На Нижней Тун-
гуске лежит еще китайская деревня Алэ из 10 фанз, жители которой
занимаются исключительно огородничеством. Далее к западу по
берегу Амура раскинулись два очень небольших казачьих поселка —
Забеловский и Луговской и несколько почтовых станций. Таким об-
разом, если не считать гольдов (рыбаки и охотники), то вся внутрен-
няя часть этого района свободна для поселений. Другой вопрос,
насколько она удобна. Все почвы этой равнины представляют собою
пресноводные отложения. Господствуют песчаные почвы; иловатые
глины, удобные для земледелия, сравнительно редки; еще реже встре-
чаются почвы перегнойного типа, подходящие к чернозему. Страш-
ная заболоченность равнин бассейна Тунгуски вошла на Амуре чуть
ли не в поговорку. Болота глубиною от 1 до 3 арш. тянутся иногда
на десятки верст, прерываясь, впрочем, везде небольшими остро-
вами твердой почвы, которые обыкновенно покрыты лиственным,
реже лиственничным лесом. Часто болота имеют вид узких, но длин-
ных лент, и тогда глубина их значительнее. Это заросшие травами,
а иногда и торфяным мхом старые протоки текущих неподалеку рек.
Вся эта страна, без сомнения, была некогда долиною реки,4 которая
постепенно изменяла свое направление, передвигая свое ложе с се-
вера на юг. При малых гипсометрических уклонах такая долина
должна была иметь массу проток, стариц и озер, подобных озерам,
расположенным к востоку от Тунгуски, или Петропавловскому близ
Хабаровска. Со спадом или уходом вод озера, протоки засорялись и
42
I. ЭК0П03ШЧЕСШ1Е РАБОТЫ
зарастали травами. При обилии летних осадков усыхание их идет
медленно, и страна эта до сих пор, так сказать, пропитана водой.
Однако при ближайшем знакомстве с бассейном Тунгуски он оказы-
вается не таким ужо безнадежным, как им кажется по первому впе-
чатлению. Болота не глубоки, уклон есть как на север к Урме и
Инну, так и на юг к Амуру, хотя водораздел и придвинут к р. Урме
чуть не вплотную. Существовавшее в литературе мнение, будто со-
временные разливы Урмы и Амура затопляют всю эту низменность
и воды пх сливаются, при ближайшем исследовании не представляет-
ся вероятным. Предположив даже небывалое повышение вод Амура
(который здесь широк и потому но подымается очень высоко), мы по-
лучим картину наводнения на полосе около 10 верст от обычных
берегов его, но п это едва ли. Разлив Урмы и того меньше. Таким
образом, работы по дренированию и осушению болот могут здесь
иметь большое значение. Если бы постройка Амурской железной
дороги была решена в утвердительном смысле, то уже одно проведе-
ние железнодорожного полотна, соединив большинство сухих ос-
тровов непрерывным путем, оказало бы большое влияние на удобо-
населеппость района и создало бы опорную линию для всякого рода
работ по улучшению его. Однако и в настоящее время здесь есть не-
сколько пунктов, не требующих никакой осушки п нуждающихся для
своего заселения только в дорогах, так как теперь они занимают
изолированное положение и к ним нельзя пробраться. Казаки За-
беловой указывают официально на местность к северу от их поселка
как па удобную для поселения, не обозначая, к сожалению, этого
.места точные 1
Расположение островов сухой почвы вдоль течения рек наглядно
выказывает ту выдающуюся роль, которую занимают в доле дрени-
рования данной местности текущие воды. По обеим берегам рек тя-
нутся, иногда узкой, иногда более широкой полосой, лесистые (ча-
ще дубовые) сухие редки с большими, поросшими роскошной гу-
стой травой луговинами и зарослями орешника. Такне же острова
расположены и у подножия сопок, небольшими группами раскидан-
ных в нашем районе и являющихся, по всему вероятию, размытыми
речными водами небольшими хребтами, тянувшимися в северо-во-
сточном направлении и примыкавшими к сплошной горной стране
на севере.
Расположение этих островов сухой почвы следующее: 1) на Ниж-
ней Тунгуске группа лесцстых релок у сопок Фульки, Джермин,
1 Возможно, что это так называемый «Степанпнскпй Бор».
УСЛОВИЯ КОЛОНИЗАЦИИ АМУГА
43
Пюн, Пюн-Карани; 2) сопки Нунку-Карапи с площадью уже около
25 кв. верст к северу от почтовой станции Верхне-Спасской, близ
протока Ольгокта; 3) иа правом берегу р. Урмы, пониже впадения
в нее Инна, около 40 кв. верст; 4) по обоим берегам р. Большой Шо-
нохи от верхнего течения ее до устья. Это так называемое уроч.
Степапинский Бор с большими рощами дуба и березы и площадью
около 100 кв. верст; 5) по верхнему п среднему течению Второй Пет-
ровской речки; 6) наконец, сюда же примыкают и земли, расположен-
ные по нижнему течению р. Кырмы (Большой Биры) как по правому,
так и по левому берегам, начиная от гор Ульдура до устья. В общей
сложности здес ь наберется от 70 до 100 кв. верст.
Участки четвертый, пятый и шестой находятся в полосе вновь
учреждаемой территории Амурского казачьего войска.
Далее на север, по предгорьям сплошной Буреинской горной
страны, хотя и есть участки, пригодные по своим почвенным усло-
виям, но они лежат уже в полосе более сурового климата (судя по
растительности, их покрывающей), не велики и слишком удалены от
Амура и каких-либо путей сообщения, чтобы можно было придавать
нм значение пыле же.
Второй район — местности, примыкающие к юго-восточному скло-
ну южного звепа Бу рейнского хребта. Северная часть этого района —
Чурки, Ульдура, Щуки, а затем и хребет Урекчи, тесно примыкаю-
щий к общей массе Буреинских гор, полукругом опоясывают равнину
бассейна Биджапа и сильно сужают его. Между этими хребтами у
Потопа мы находим плоский водораздел .между водами Биджана ц
Кырмы, разделяющий с другой стороны горные массы Щук и Урекчи
ла две самостоятельные группы. У уроч. Котон, с гор, лежащих у
самого берега Кырмы и но превышающих ни в каком случае 300 м
над уровнем океана, в ясный день свободно можно разглядеть горы
китайского берега Амура, также невысокие. Здесь от Кырмы до
Амура сплошь равнинный участок с редкими лесками из дубе! на
сухих п лиственницы па заболоченных мостах, с лугами и луговыми
болотами. Последние в этом районе очень неглубоки п скорее явля-
ются результатами заболачивания, чем остатками каких-либо вод-
ных бассейнов. С севера отроги главного звена Буреннского хребта
спускаются почти вплоть к самым берегам Кырмы и делают эту реку
естественной границей возможной оседлой жизни. Склоны гор везде1
каменисты, с весьма тонким слоем почвы, и могут быть только лес-
ными угодьями или отчасти пастбищами, по нигде не пригодны
для пашен. Единственное здесь место, где можно поселиться, это
вершина угла, образуемого поворотом р. Кырмы на юг, предгорья
44
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
долин Сагды, Биры и Трека. Этот клочок в лучшем случае не пре-
вышает 40 кв. верст. Зато к югу колонизационные площади значш
телыго больше. Уже предгорья хребтов Ульдура, Щуки, Большие и
Малые Чурки имеют немало луговых и лесистых (дубняк) возвышен-
ных мест с толстым слоем глинистой, богатой перегноем почвы. Но
главное здесь — это равнина Биджана. Да;ке войсковое Правление
Амурского казачьего войска, требования которого к земле значи-
тельно превышают установившуюся на Амуре норму, признает, что
в этом участке (близ поселков Биджана и Бабстовой и от них на во-
сток до Кырмы) достаточно земли для поселения около 1200 душ.
Почва бассейна Биджана описана проф. С. И. Коржинским. По
(то мнению, здесь «преобладают весьма вязкие глины, сверху бурые,
снизу же принимающие более светлую окраску. Иногда в этой глине
заметны иаощупь песчаные частицы (по моим наблюдениям, в по-
добных речного происхождения глинах процент песка очень значи-
телен); сверху она покрыта темной перегнойной почвой, лежащей на
возвышениях очень тонким слоем в 4—5 см, а в низких — более
толстым, в 10—15 см; в обоих случаях этот слой болотного или полу-
болотного происхождения.»1 (по моим наблюдениям, лугово-болот-
ного),. При теплом климате (здесь средняя годовая температура всег-
да выше пуля) и отсутствии засух это обещает возможность значи-
тельного развития земледелия в данной полосе.
По самой Кырме узкая долина настолько камениста, что, кроме
уже указанных мест, для колонизации вовсе не годится, но к югу
от нее лежит еще возвышенное, но плоское нагорье, являющееся
водоразделом Верхней Кырмы и Сутара, западных ветвей Биджана
и Дичуна. Это полого-холмистая местность, сильно изрезанная ов-
рагами речных долин и находящаяся благодаря своему более возвы-
шенному положению над уровнем океана (более 1000 фут.) в менее
благоприятных климатических условиях. Почвы ее сложены почти
исключительно из вязкой сероватой глины и сильно заболочены.
Однако значительная часть ее поверхности, покрытая лиственными
лесами, местами даже с дубами и виноградом, производит благоприят-
ное впечатление, хотя для решения вопроса, возможны ли здесь посе-
ления, необходимо еще собрать метеорологические данные, особенно
для мая и второй половины августа. На приисках этого района пре-
красно удаются огородные культуры и даже посевы овса, в виде пробы
производившиеся на отвалах.
1
1 С. И. Кор ж и н с к п it «Амурская область как земледельческая
колония», стр. 9.
УСЛОВИЯ КОЛОНИЗАЦИИ АМУРА
43
Среди прибрежного звена Бу рейнского хребта также есть долины,
способные приютить небольшое население, — таковы долины рек
Дичуна, Помнеевки и др. Пространством они не велики, и поч-
венный слой их на глубине от 1 до 3 фут. подстилается уже галеч-
ной россыпью, почему они и были брошены казаками, имевшими
возможность переселиться в местности с гораздо лучшими условия-
ми. Однако пример пос. Марьина (Раддевского округа), в котором
после наводнения 1872 г. около 20 лет жители вовсе не пахали зем-
ли (по их собственному показанию), а теперь снова обзавелись паш-
нями и с каждым годом расширяют их (в чем я убедился лично),
показывает, что бегство казаков из селений этого района было, по-
жалуй, слишком поспешным и имеет свое объяснение скорее в об-
щих условиях казачьего быта, чем в непригодности отведенных им
первоначально земель.
Теперь перейдем к наиболее важному для пас участку —-от р.
Бурей до Буреинского хребта (иначе Лагар-аул, или Малый Хинган).
Если исключить берег Амура, занятый казаками Иннокентьевского
округа в числе 245 дворов на протяжении около 130 верст, то на всем
ого протяжении почти пет поселений. При пересечении этой равнины
вдоль Амура, по близ предгорий, все, что мы встречаем по пути, —
это жалкие поля казачьего пос. Пашковой на одном конце, роскош-
ные пашни дер. Домикана и Каменки — на другом и поля еще не
приступивших к серьезным запашкам новоселов дер. Аркадие-
Семеновской посредине, на правом берегу Хары. А между тем эта
полоса почти сплошь годится под земледельческую обработку и, по-
жалуй, немногим уступит прославленному Зее-Бурейнскому району
(кроме, разумеется, площади).
Ширина этой полосы от берегов Амура до гор колеблется от 20
до 30 верст. В долине Хары и по Бурее, где она вдается в горы более
узкими языками, граница земель, удобных для земледелия, отходит
более чем па 50 верст от Амура. При такой ширине длина полосы
доходит до 120 верст, что в общем составит около 3000 кв. верст, или
312 500 дес. удобных земель. Сверх того, и прилегающие предгорья
не могут быть признаны неудобными, так как дают прекрасные
пастбища. Все это позволяет считать благосостояние жителей этого
района, разумеется при достаточном надело, обеспеченным.
Возвращаясь из бассейна Кырмы в долину Амура и спускаясь
с покрытого хвойным лесом, вечно окутанного в летние месяцы ту-
маном хребта Лагар-аула в долину р. Хингана, невольно останав-
ливаешься перед той роскошной картиной луговой растительности,
которая заполняет всю долину Хинган и низовий его притоков.
46
1. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
В верхних частях долины почвенный слой, принадлежащий, впро-
чем, уже и здесь к разряду типичных глинисто-перегнойных почв
г, очень сильной окраской (это луговой чернозем), еще топок, камени-
стые россыпи из кусков полевошпатового порфира подстилают его
на слишком небольшой глубине (от X до I фута), чтобы позволить
здесь даже неглубокую вспашку, но уже от впадения р. Узурчукапа
почвенный (“лой является вполне благонадежным, и эта местность,
соединяя в себе земли, удобные для пашен, с чудными лугами и оби-
лием леса, как бы сама напрашивается под поселенье.
Правда, общий характер местности, залегающей у подножия гор
Осинда от берегов Грязной до древних русл Хары, гораздо скуднее,
так как гипсометрический уклон ее в сторону Амура очень мал и
стекающие с гор ручьи и речки, выходя на нее, быстро теряют русло
н, растекаясь по лугам, заболачивают их. Однако и опа не оставляет
никаких сомнений в ее полной пригодности. В настоящее время на
при много болотистых участков, но они обсыхают даже от простого
выжигания их травянистого покрова благодаря только влиянию
солнца и ветра. Здесь достаточно самой простой, несложной кана-
лизации, какую обыкновенно устраивают на своих землях крестьяне1
севера Европейской России, чтобы убрать весь излишек воды. Каж-
дая из более значительных речек этого района: Мутная, Грязная,
Урил и Ганукап, в той части своего течения, которая приходится на
предгорья, окружена сравнительно возвышенными, сухими площад-
ками значительного протяжения, покрытыми или редкими рощи-
цами черной и белой березы, или зарослями разнолистного ореш-
ника, или, наконец, просто лугами. Эти-то места и представляются
особенно удобными, годными под усадебные угодья.
Теперь о долине Хары. У сопки Бугучап мы еще не видим следов
речной долины, но ужо в каких-нибудь 2—3 верстах далее резко
меняется общий вид местности, и узкие русловые болота заглохших
стариц с большими, открытыми окнищами я ело указывают на бли-
зость реки. Ширина долины по левому, еще вовсе не обитаемому бе-
рету, — всего 2—8 верст, при длине удобообитаемого участка в
20 верст, — не дает большого простора, но по качествам своим впол-
не пригодна. Почвенный разрез дает здесь следующую картину:
дерновая земля, окрашенная перегноем, —20 см, суглинок — около
90 см и, наконец, песок, переходящий на глубине 1 саж. в га-
лечник.
Долина Хары по левому берегу отличается еще обилием рощ
черной березы, раскиданных среди пышных лугов и зарослей ореш-
ника. что придает им характер искусно разбитого парка. Луговые
УСЛОВИЯ КОЛОНИЗАЦИИ АМУРА
47
участки в полосе, ближайшей к реке, часто напоминают местности со
степным характером.
По правому берегу Хары полоса удобных земель тянется при
ширине от 15 до 20 верст, постепенно суживаясь по мере движения
к северу, где ее сильно теснят горы. Длина ее около 35 верст, или,
если считать от устья, т. е. захватить и район, находящийся фактиче-
ски во владении казаков (пос. Михайловский),—то до 60 верст. Она
возвышена и почти целиком покрыта лугами, то более сырыми, то
сухими; леса на ней почти нет, — он есть на соседних предгорьях,
значительная часть которых также покрыта достаточно толстым для
пахоты слоем почвы, — опа не камениста и удобна для земледелия.
Долина правого берега Хары прорезана еще тремя речками: Нижней,
Средней п Верхней Илгой. Выше Верхней Плги горы близко подходят
к берегу и могут дать место только сенокосу и пастбищам, но не паш-
ням. Однако на 10 верст далее к северу долина еще раз расширяется,
и от устья ручья Кучей до р. Татакапа опять расстилается значитель-
ная луговая равнина. За Татакапом мест, удобных для культуры,
уже пет, и местность фактически занята тунгусами-охотниками.
Русское население долины Хары разбросано на протяжении 30
с лишком верст в пяти пунктах, отделенных один от другого на 5—
10 верст. В самом крупном из них, Нижней Аркадпе-Семеновской,
всего семь дворов; в меньшем, заимке Фирсова,— два двора, полей
почти нет; в остальных — по три. Словом, местность эта пока еще
вовсе не запита.
Долина Бурей в районе крестьянских поселений (Каменки и
Домикана) занята вся, но южнее их, до полей казачьих поселений/
Скобельцыной и Пнпокентьевской, не встречается никаких следов
деятельности человека на протяжении более 30 верст. Казаки не
выносят своих пашен и покосов за пределы современной долины Аму-
ра, т. е. за пределы еще сохранивших свободную водную поверх-
ность (окнища) стариц его (5—10 верст от реки). Здесь, особенно у
подножия водораздельного между Харой и Бу реей кряжа, также
вполне возможны новые поселения.
Земли между Бу реей и Зеей, составляющие главный колониза-
ционный район Амурской области, в значительной степени уже за-
няты, по как между уже нарезанными участками, так и за границами
обмежеванной полосы к востоку и северу от нее остаются еще сво-
бодные пространства. Следует считать, что вообще до сих пор исполь-
зовано немногим более половины всей площади этого района. По
мнению войскового правления Амурского казачьего войска, в той
части Зее-Буреинского района, которой предстоит войти в будущую
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
48
территорию войска, осталось свободных земель за полным наделом
(т. е. включая и все запасные наделы):
94 254 дес. — для надела на случай переселения сюда казаков
Пгпашинского и Албазинского округов, которые, если закроются
прииски их района, останутся без заработка;1
67 277 дес. — для новых переселенцев-казаков из Европей-
ской России;
107 377 дес. — затопляемых лугов, которые не годны под паш-
ни, но дают прекрасный сенокос, если, конечно, скошенное сено бу-
дет своевременно убрано и стога поставлены на возвышенных местах,
чтобы пх не уносило высокими водами, чаще всего бывающими во
второй половине августа и в первой — сентября.
Есе это в сумме составляет 268 908 дес. Наделы же теперешнего
населения Поярковского округа составляют всего 68 821 дес.
Свободные земли в районе крестьянских волостей, по приблизи-
тельному подсчету по картам и планам, принимая во внимание есте-
<“Т'венмые условия страны и процент негодных участков, составляют:
в; районе Гильчииской и Завитииской волостей около 50 тыс. дес.
(расположенных главным образом в восточной части этого пояса);
в. районе волостей Ивановской и Семи озерской около 40 тыс. дес.;
в районе Томской вол. около 80 тыс. дес. (уже уступающих зна-
чительно предыдущим по качеству).
Всего в районе существующих уже волостей 170 тыс. дес.
За пределами их количество пригодных земель определить почти
невозможно за отсутствием личных исследований в этой стране и
каких-либо других данных. В общем, насколько можно судить по
рельефу местности, граница Зее-Бурейнского района идет от Нижней
Бирмы и Верхней Томи прямо к устью важнейшего из левых прито-
ков Бурей, р. Тырмы. Линия эта еще значительно отходит к югу
везде, где врезываются в страну отроги гор Турана, — обстоятель-
ство, исключающее возможность земледелия. В долине Зеи колони-
зация возможна и выше, но следует ли считать ее границею устье
Селпмджи, или же Зейскую Пристань, или даже устье Ура — пока
не известно. Средне-Зейская низменность, с ее роскошными лугами,
1 Закрытие приисков Верхне-Амурской компании — во всяком случае
явление не надвигающееся, а если будут разрешены русским подданным разра-
ботки золота па правом, китайском, берегу Амура, то и чрезвычайно неблизкое.
Кроме того, если выселить казаков с Верхнего Амура, кто же будет охранять
границу, когда казачье войско только для этого п существует.
УСЛОВИЯ КОЛОНИЗАЦИИ АМУРА
49
во всяком случае если и окажется непригодной для земледелия, 1
то представляет все данные для развития в пей скотоводства, тем
более, что среди лета стада могут быть перегоняемы и на низменности
Верхней Веи и Селимджи, подобно тому как это практикуется во всех
горных странах: в Швейцарии, на Кавказе и в Туркестане, где летом
стада перегоняются на альпийские пастбища. Посевы в этом районе
пока не практиковались. Только в 1893 г. засеяно было купцом Сав-
рушиным близ Зейской Пристани две десятины овсом; урожай дал
230 пуд
Возвышенное плато правого берега Нижней Веи представляет
также плещади, колонизация которых возможна, но климат его
также значительно суровее зее-бурепиского, и большая часть его
пространства нуждается в расчистке из-под леса, за что наши пере-
селенцы вообще берутся неохотно. Впоследствии, конечно, и этот
район получит значение переселенческого. Однако уже тропа, иду-
щая из Черняевой па Всю, может смело считаться западною его гра-
ницею. Далее на северо-запад ни климатические, ни почвенные усло-
вия не позволяют ожидать сколько-нибудь успешных попыток.
Всего удобных в сельскохозяйственном отношении земель можно
насчитать таким образом около 1 млн. дес., что при прежней норме
надела дает достаточное количество для поселения 10 тыс. дворов
(в 1894 г. насчитывалось их всего 8500). Если же надел окажется воз-
можным уменьшить до 50 дес. на хозяйство, то число это, понятно,
удвоится, и общее количество дворов в области при окончательном
ее заселении определится в 40 тыс., что даст земледельческое населе-
ние в 280 тыс. душ. Таким образом, даже признав этот расчет чрез-
мерно малым, мы придем к выведу, что, не переходя к интенсивному
хозяйству, сельское население Амурской области едва ли может
увеличиться до полумиллиона, а все население области до 800—
900 тыс. Что же касается предположения об увеличении интенсив'
нести культуры, то в таком случае указать предела почти нельзя.
Проектированная в 1894 и 1895 гг. железная дорога должна была
пересекать область близ северней границы культурных участков ее.
Так как она захватывала почти все указанные нами годные для по-
селения местности, то проведение ее должно было значительно уско-
рить и упорядочить колонизацию края.
В общем, так как вопрос о пригодности района Средней Зеи для
поселений остается пока открытым, все намеченные мною участки
1 По этому случаю не могу умолчать о необходимости учреждения на Зей-
ской Пристани метеорологической станции.
4 В. Л. Криаров, т. XI
Зк '1. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАКОТЫ
или 1нл1ос[.1ед(--‘твеып^ примыкают к прежним, или даже составляют
простое их продолжение. Наиболее нов результат исследований
г. полосе между Бу рейнским хребтом и р. Бу реей, так как до сих
пор эта местность не считалась пригодною для поселений, и еще в
89А г., xuwmwi-m обзор сведений о переселенческих участках,
спета кители годового отчета Амурского казачьего войска утвержда-
ли, что для падала казаков Иннокентьевского округа едва ли хватит
земли в этом районе. Теперь же и войсковое правление смотрит на
Ишюкеитьевский округ как на способный дать значительную площадь
для. дальнейшей колонизации. Конечно, было бы гораздо эффектнее
открыть совершенно новые и никому не известные колонизационные
площади, но при данных условиях добросовестнее констатировать
то, что есть в действительности, чем возбуждать несбыточные надеж-
ды. Сообщение более точных сведений о количествен качестве земель
Амурской области, подходящих под условия, необходимые для ве-
дения сельского хозяйства, должно быть основано на соответствую-
щих землемерных и агрономических работах, — впечатлений путе-
шественника-натуралиста для этого слишком недостаточно. Вот
почему я п ограничиваюсь сказанным.
Прибавлю еще, что, определяя количество колонизационных зе-
мель в области, я не имел в виду включить в их число площади, для
улучшения которых предварительно нужны грандиозные работы:
с. другой стороны, немало на Амуре и таких клочков, которые, будучи
« лишком малы для поселений обыкновенного типа, достаточны для
ведения хуторского или заимочного хозяйства. Такие клочки могут
быть указаны и вне перечисленных мною районов.
VIII
Кроме сельского хозяйства, естественные условия амурской при-
роды дают возможность и к развитию лесного дела. Ввиду того, что
леса покрывают более 2/3всего пространства области, нередко выска-
зывается взгляд па эти леса как на совершенно неистощимые. Если же»
принять во внимание, что лес вообще имеет ценность только там, где
км можно фактически пользоваться, т. е. в черте поселений или не-
подалеку от нес, наконец по верхнему течению сплавных рек, то
взгляд этот нельзя признать правильным. Хотя лесов в Амурской
области и много, но гораздо более половины общего количества их
< свершение недоступно для эксплоатацип. В глухой тайге лесом
пользуются только прииски, разбросанные на сотни верст один от
груз опк и в «лры оседлости во многих местах леса нет вовсе. Хотя
УСЛОВИЯ КОЛОНИЗАЦИИ АМУРА
51
население Амурской области, ли его малочисленности и из-за отсут-
ствия правильных лесных рынков и вывоза, не может еще являться
особенно деятельным потребителем лесных материалов, однако не-
бережливое обращение с лесами, лежащими в черте оседлости, де-
лает свое дело и все дальше отодвигает границу лег ов, особенно же
границу гораздо медленнее растущего и легко сменяющегося мало-
ценными породами строевого хвойного леса.
Ввиду этого правильное лесоустройство крайне необходимо.
До 1892 г. надзор за лесами лежал на обязанности исправников,
но в этом году Министерство земледелия учредило должность област-
ного лесничего, круг деятельности которого вращается, впрочем,
главным образом в среде фискальных интересов. В 1894 г. открыто
при канцелярии военного губернатора области лесное отделение,
ведающее всеми государственными имуществамп области. В первые
два года деятельность этого учреждения сводилась также исключи-
тельно к урегулированию порубов и собиранию пененного и других
сборов, во с 1896 г. предположено было приступить к работам по опи-
санию лесов и лесоустройству, для чего была организована такса-
ционная комиссия.
Из предыдущего ясно, что точных сведений о количестве и досто-
инствах лесных дач Амурской области собрать нельзя. Определение
годового прироста древесной массы также пока затруднительно.
Отчеты лесничих показывают только количество лесных материалов,
выносимых в течение года на рынок и оплаченных государственными
(‘борами. Количество это из года в год все возрастает вместе с населе-
нием области.
Лесной сбор '{оставил:
в 1891 г-........ 18 448 }Аб.
> 1892 х......... 22 622 »
>: 1893 ......... 29 123 ъ
у> 1894 у........ 25 978
Понижение цифры лесного сбора в 1894 г. против предыдущего
объясняется более полной регистрацией статей доходов, при которой
многие суммы отошли в другие статьи. Весь же сбор с государствен-
ных имуществ достиг в этом году 40 726 руб.
Строевого леса (бревен) вырублено и засвидетельствовано:
в 1891 г. ..... . 84 631 шт.
у> 1893 ......... 75 304 »
у 1894 у......... 85 815 у
В н оябре 1894- г. из 40 млн. дес., входящих в состав лесных дач
Амурский области, более 4 млн. было передано в заведыванпе
4*
52
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
Амурского казачьего войска, так как они оказались внутри вновь уч-
реждаемой его территории. Хотя и в казачьих станицах население
обязано брать билеты на право рубки, но при слабом надзоре истреб-
ление лесов вокруг станиц с развитием пароходства пошло в усилен-
ном размере, так как поставка дров на пароходы — один из главных
казачьих заработков. Особенно вредно отзывается такой порядок
па прилегающей к Амуру части Буреинского хребта, где леса
играют прежде всего характер защитных насаждений.
Несмотря на это, доходы лесного отделения в 1895 г. не только
не понизились, но еще значительно возросли, так как вообще жизнь
на Амуре теперь быстро идет вперед и экономическая деятельность
населения с каждым годом возрастает.
Очень часто приходится слышать мнение, будто леса Приамурья
вследствие неблагоприятных климатических условий дают непроч-
ную, хилую древесину, легко гниют на корню и вообще настолько
плохи, что являются вовсе ненадежным строительным материалом.
Под влиянием такого взгляда нередко ввозили лесные материалы и
деревянные поделки для крупных правительственных учреждений
пз Европейской России. По-моему, хотя климатические условия —
чрезмерное обилие влаги в период вегетации и сильные морозы зи-
мою — и оказывают неблагоприятное влияние на рост древесины и
не редкость встретить в лесу до 30% деревьев с гнилой сердцевиной,
однако в недоброкачественности местных лесных материалов на Аму-
ре виноваты также и способы эксплоатации.
По породам леса особенное значение в строительном отношении
имеют сосновые боры по среднему течению Зои и па запад от нее,
вдоль верхнего течения Амура до Покровки, и кедровники Буреин-
ского хребта (Малого Хнпгана). Еловые и пихт вые леса распро-
странены преимущественно на севере области, в приисковых районах;
пихта — дерево с очень мягкой древесиной и малоценно. Из лист-
венных пород строительное значение имеют главным образом дуб
и черная береза, так как остальные породы хотя и пенны по качест-
вам древесины, по их слишком мало. Наконец, выдающаяся роль
принадлежит и лиственнице, занимающей все болотистые горные
участки. Древесина лиственницы (Larix dahurica Turcz.), краснова-
тая, очень плотная и крепкая, имеет большой удельный вес и почти
ле поддается гниеппю.
Лее большей частью рубится зимой и понемногу доставляется к
сборным пунктам у рек,’где связывается г г.;п ты и сплавляется с
открытием навигации. Нередко жители станиц р деревень совершают
зимой очень далекие экскурсии с этой целью, так как хвойных лесов
УСЛОВИЯ КОЛОНИЗАЦИИ АМУРА
53
нет поблизости большинства жилых мест Амурского края. Лес экс-
плоатируется больше для собственного употребления, но и на благо-
вещенском рынке его достаточно. Что отдельные порубщики берутся
только за мелкие участки, видно из того, что, например, 25 634 руб.
лесного сбора в 1894 г. было собрано по 1259 билетам, выданным раз-
ным лицам, так что на каждого пришлось в среднем всего по 20 руб. 36
коп.— цифра крайне ничтожная даже и при низкой оценке лесных ма-
териалов. Отсутствие правильного сбыта так же нехорошо отзывается
на лесном деле, как и на хлебопашестве. Лес, только что срубленный,
не вылеживается, но немедленно идет в дело, отчего потом легко про-
мерзает, а от сухости сильно спадается или трескается. Устройство
дровяных дворов и более крупное хозяйство, не нуждающееся в не-
медленном сбыте, могли бы сильно поднять качество местного леса
как строительного материала.
Естественные условия жизни амурского леса, поскольку они ка-
саются его эксплоатации, в общем следующие. Так как земледелие
здесь приурочено почти исключительно к луговым пространствам
речных долин (см. главу III, о почвах), то леса, растущие главным
образом по склонам гор, не могут никогда уступить свое место паш-
ням: более вероятными наследниками их являются скалы и осыпи.
Лесами покрыты все горные хребты .и узкие долины среди них. На
всем севере области преобладают однородные насаждения, чаще из
одного какого-нибудь вида хвойных. Смешанные насаждения встре-
чаются реже и образуют или заливные леса по долинам рек, или по
лосу, ближайшую к равнинам в южной части области по хребтам
Щуки, Урекчи и отчасти Малому Хингану. Когда хвойный лес выруб-
лен или выжжен, он никогда не восстановляется, заменяясь на сухих
склонах дубовым, а на сырых и на всем севере области — березовым.
Дубовый лес хорош только там, где его не захватывают лесные по-
жары, так как хотя они и не истребляют дуба, но наносят ему зна-
чительные повреждения в виде ран, которые потом зарастают и по-
являются среди древесины в виде участков или даже целых колец
полуразрушенной ткани, в которой, кроме того, легко заводятся па-
разитирующие в древесине организмы. Это и есть главная причина
всех нареканий на монгольский дуб как плохой материал.
Кролю пожаров большие опустошения производят спльнь1е ветры,
Дующие лотом в пору муссона и осенью. После летних ветров (конец
июля и начало августа) трудно узнать лесные тропы Малого Хипга-
иа — так завалены они рухнувшими деревьями. Особенно способ-
ствует этому то обстоятельство, что тонина почвенного слоя застав-
ляет все деревья горных лесов располагать свои корни у поверхности
54
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
Вырванное дерево оставляет обыкновенно не более глубокий след,
чем срезанный дерн, хотя корни его и занимают огромное простратк
ст во — до 3 с аж. в диаметре.
Деревья, древесина которых идет на «толярные и другие подоб-
ные работы, —клены (/leer пбейгда, gmna/t*, le°mentosuin),
бархат (Pte/fodent/ron), вязы, ясень, серебрянка (Primus Maacki
Кнрг.) и акация Маака по качествам своим более чем удовлетвори-
тельны, по так как все они принадлежат к породам, растущим по
заливным лесам пли в виде примеси к кед ровикам южного звена Бу-
реп некого хребта и прилежащих гор, преимущественно по их опуш-
кам, то п количество их не может считаться особенно значительным.
Во всяком случае естественные условия Амурской области ско-
рое за, чем против развития в ней правильного лесного хозяйства.
Леса здесь надежнее, чем леса Даурии (Забайкалья), Восточной Мон-
голии и даже Маньчжурии, а перед Приморской областью у них
преимущество в более крепкой древесине сравнительно с древеси-
ною деревьев, растущих в лесах морского побережья.
ЧТО ДАЕТ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОМУ СТРОИТЕЛЬСТВУ
ИЗУЧЕНИЕ РАСТИТЕЛЬНОГО ПОКРОВА*
числе учреждений нашей Академии Наук имеется Институт
ботаники, который ведет большую работу по выяснению раститель-
ного покрова СССР и сопредельных е шнч стран. Эта работа имеет
большое хозяйственное значение. Растительность дает сырье и во мно-
гих районах определяет собою тип хозяйства. Ее изучение совершен-
но необходимо для хозяйства, строящегося на основах общего плана.
Территорию Союза легко разделить на так называемые «зоны».
Каждая зона имеет свой климат, свой тип почв и свою растительность.
Каждой зоне свойственен и свой тип хозяйства.
В настоящее время в лице наших крупных совхозов и колхозов
мы уже имеем такие хозяйственные организации, которые во многих
отношениях путем мелиорации подчиняют природу требованиЯхМ
человека, но все же и для этой работы надо знать тот инвентарь при-
родных богатств, который подлежит проработке.
На Севере на многие тысячи километров, от Мурмана до Чукотки,
протянулась зона тундр, совершенно лишенных леса. Короткое лето
и мерзлая почва., морозные иссушающие ветры зимой делают невоз-
можным здесь крупное земледелие; мыслятся только огороды? Между
том в недрах тундр скрыты местами немалые минеральные богатства.
Надо обжить тундры, найти в них источники питания. Самым круп-
ным является оленеводство. Миллионы голов оленей должна прокор-
мить тундра. Но медленно отрастает ягель. Вытравленное оленье
* Напечатано в г.к;. «Извеетия^, 24 VI 1931.
56
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
пастбище на десятки лет становится пустыней. Надо найти корма.
Надо обеспечить своевременное отрастание ягеля. Наши ботаники,
работники научных экспедиций, заняты теперь изучением оленьих
пастбищ,. Своей работой они обеспечат оленеводам возможность вы-
полнить задания пятилетки. Но этого мало, надо еще найти тот на-
бор растений (ложечная трава, хрен, луки, некоторые корнеплоды
и пр.)? который обеспечил бы населению тундры витамины и обез-
опасил его отцыиги. Надо поставить тундровые культуры и сделать
жизнь человека па дальнем Севере не только возможной, но и нор-
мальной.
Южнее тянется зона лесов, где мы имеем уже развитое земледе-
лие. Здесь задачи другие: изучение леса, изучение луговой раститель-
ности. Лесотехники выясняют запасы деловой древесины, условия
и приемы ее эксплоатацпи. Ботаники преследуют иные цели: им надо
выяснить территории, на которых лесное хозяйство для государства
выгоднее всякого другого, выявить породы деревьев, которые дадут
наилучший урожай древесины, и способы их разделения, определить
различные типы лесов и способы их улучшения, их долговечность и
значение для общего режима данной местности. Кроме того, лесная
флора1 заключает в себе немало технических растений, которые еще
недостаточно известны. Возьмем хотя бы дубители. Уже выявлен
сибирский бадан, на Кавказе используются кизил, каштан и другие
деревья. По много еще осталось дубителей, которые не известны и не
используются. Их постепенно находят и пропагандируют. Наши
лекарственные травы выявлены пока только наполовину, и их иссле-
дование на очереди.
Изучение естественных лугов уже сильно двинуто вперед. Надо
еще заняться подбором растений для силосования, а их в лесном
флоре много.
Однако невыгодно давать ботанику, идущему на полевую работу,
какую-либо одну нагрузку. Он может и должен охватить и подыто-
жить все те хозяйственные возможности, которые растительный мир
данной местности даст человеку. Ботаник должен дать полный инвен-
тарь сортового состава с указанием всех культур шах и иных возмож-
ностей для использования встреченных им растений и одновременно
описание рас тигельного покрова как целого. Из этого инвентаря за-
тем можно извлечь все, что понадобится кат; сырье или как
подсобный материал для промышленности. Из (/писания покрова
легко сделать выводы о , пастбищных, лесных и иных угодьях,
1 Флорой называют обычно растительный мир.
ИЗУЧЕНИЕ РАСТИТЕЛЬНОГО ПОКРОВА
поскольку их еще выгодно использовать, пока культурная рас-
тительность, направленная волей и умом человека, не сменит дико-
растущую.
Наконец, выявление особенностей растительного покрова позво-
лит нам определить резервы дикой растительности, которые под-
лежат сохранению частью как защитные в борьбе с грозящим места-
ми ухудшением климата и с разрушением горных склонов действием
снегов, ливней и пр., а частью как маточные питомники разнообраз-
ного семенного материала от растений, которые понадобятся в буду-
щем. Дело в том, что с течением времени выясняются все новые и
новые потребности, и растение, польза которого сейчас еще не выяс-
нена, впоследствии может стать совершенно необходимым в том или
другом производстве. Тогда понадобится ввести его в культуру, и
будет очень важно, что его семена могут быть собраны в одном из
резервов дикой растительности.
К югу от лесной зоны лежит зона черноземных, а еще южнее —
каштановых и полупустынных степей. Эта зона — наш основной
район зерновой промышленности. Здесь большое значение имеют
свойства почв, а растения являются показателями этих свойств.
Появление того или другого вида ковыля, полыни или шалфея слу-
жит верным признаком определенных свойств почвы, определенной
уро7кайности при культуре без удобрений. Там, где степь служит для
выпаса скота, также очень важно определить и урожайность трав,
и быстроту их отрастания, и состав травностп на корню или в виде
сена. Питательность различных трав не одинакова: чем разнообраз-
нее травостой на фоне основного злакового покрова, тем здоровее и
крепче пасущиеся па степи животные.
Еще резче выступает проблема пастбищ в следующей на юг зоне,
где расположены главные горные массивы нашего Союза. На Кавказе
горное скотоводство уже развито, на Алтае оно только начинается,
в Саянах — все впереди. На Кавказе ведутся крупные работы по
изучению горных пастбищ, по учету их травостоя, быстроты возоб-
новления покрова после усиленного выпаса и общей емкости паст-
бищ для скота.
В примыкающих к горам Средней Азии пустынях также ведется
работа по изучению вопроса о закреплении и облесении песков, по
развитию пастбищ и по использованию отдельных растений как ма-
териала для выделки бумаги (злак «чкй.у), для текстильных работ
(луб стеллеры и пр.), для добывания каучука (хондрилла и тау-
сагыз). Одно из таких дикорастущих растений, именно кендырь, уже
выходит из стадии исследования на дорогу массовой культуры, тан
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
как ого полезность (прядево и ка учу ко нос ноет ь одновременно) уже
не подлежат никакому сомнению.
Идет или намечается одновременно ц обследование раститель-
ности стран, сопредельных нашему Союзу. Наши ботаники побывали
уже в Персии, в Монголии и Урянхае, в Маньчжурии. И там перед
ними те же задачи, что и при работах в наших горных массивах и
полупустынях, а в Маньчжурии — и в лесной зоне. Везде они опре-
деляют сортовой инвентарь растительного покрова, его ('троение и
жизнь, выясняют полезные для промышленности растения.
Хотя задачи, лежащие перед ботаниками Союза, и скромнее,
чем задачи, лежащие, скачаем, перед геологами, по все же они важны
и ответственны, и то, что уже делается, дает полную у верейное,ть,
что работа ботаников будет пттн успешно и они вложат свою дол so
в грандиозное (’одиалиетичеекое строительство Советского Союза.
ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ РЕСУРСЫ ДАЛЬКРАЯ *
Г
JL осударственная организация промышленности предполагает,
что вовлечены в единую систему следующие элементы: энергетиче-
( кий центр, промышленное сырье — основное и подсобное, строитель-
ные ресурсы, пищевые ресурсы, рабочая сила, транспорт, реализация.
Далькрай, изрезанный морями и горными хребтами, представляет
собой не единое .хозяйственное целое, а систему отдельных хозяйст-
венных районов, каждый из которых экономически должен превра-
титься в гармонически построенное, законченное хозяйство. Поэтому
здесь увязка энергетических ресурсов с сырьем и рабочей силой пред-
ставляется очередным делом высокой важности.
Напомним, что Далькрай естественно распадается на такие круп-
ные территории, как территории Чукотского, Корякского и Охот-
ско-Эвепкского национальных округов, Камчатку, Сахалин, районы
к северу от Амура и Советской гавани (числом 22) и районы южнее
Амура и Советской гавани (числом 18). Все они (общим числом 47)
достаточно резко обособлены в хозяйственном отношении и ясно от-
делены один от другого.
1. ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЕ РЕСУРСЫ
1. Сахалинская нефть. Месторождения нефти сконцентрированы
в Охинском округе, занимающем северо-восточную оконечность
Сахалина; центр, скд, Оха, имеет выдающееся значение для экспорта-
* Конспект дожыт! нз I Всесоюзной конференция по размещению произ-
е-« нательных спи СССР п втором пятилетии Пын в Г'З. ,
60
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
Емкость японского рынка такова, что имеется возможность нацело
превращать всю продукцию Охинских промыслов в валюту. Однако
у местных деятелен возникают проекты переброски сахалинской неф-
ти па материк для нужд речного флота и хабаровской промышлен-
ности, развитие которых сильно задерживается отсутствием подхо^
дящпх видов горючего.
2. Попытки найти нефть в других местах еще не привели к желае-
мым результатам. Камчатская нефть к северу от Кронопского залива
(р. Богачевка и пр.) энергично разведывается. Нефть па р. Пмане
(Калининский район) пока не вышла из области догадок и слухов.
3. Каменные угли. Наибольшей известностью пользуются угли
Сучанского района. Кроме старых шахт № 1 и 2 близ дер. Ново-
веселой, работающих с 1888 г., мы имеем ряд выработок по рекам
Каменке и Малой Сиде и местороукдения около Королевки, Сергеевки,
Мипакнна, Казанки, Фроловки и в верховьях Сучапа. Разведки по-
следних лет выяснили всю мощность запасов Сучанских месторожде-
ний и указывают на возможность значительно увеличить выработки,
доходящие уже до 500 тыс. т.
Менее известны угольные месторождения других районов; между
тем угли имеются и даже частично разрабатываются в районах Посьет-
ском, Суйфупском (например, Тавричанка, дающая уже до 10 тыс. т),
Покровском (Константиновка), Михайловском, Шкотовском (Артем
и пр.), Калининском, Советском, Ленинском, Биробиджанском, Ни-
колаевском, Тугуро-Чумиканском, Охотском, Ольском, Хпнгано-
Архарипском, Завитинском, Михайловском (Приграничном), Амуро-
Зейском, Селнмджпно-Бурепнском, Зейском, Александровском на
Сахалине, Тыгдпнском и Корякском на Камчатке, всего в 23 округах
из 46-ти. Угли эти, разного достоинства и разного химического со-
става, могут не только обеспечить край топливом, но и дать солидный
материал для будущей химической промышленности.
Запасы торфа имеются по долине Амура ниже Хабаровска и по
западному берегу Камчатки от устья р. Большой до р. Лиги ля, где
запасы эти особенно велики и хорошего качества.
Наконец, в белом угле также нет недостатка. В южной части края
речные долины часто имеют расширения, замкнутые вниз по течению
узкими горными проходами — «щеками». Перегородив щеки, полу-
чаем крупное водохранилище, чем одновременно достигается и регу-
лировке! уровня водь; в реке, предупреждающая возмо'жпость навод-
нений.
Крупные электростанции возможны на реках Зое. Селимдже,
Амуре, Харе и др., ио считая сотен мелких.
ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ РЕСУРСЫ ДАЛЬКРАЯ
61
Словом, трудно указать в Далькрае район, который был бы лишен
энергетических ресурсов, позволяющих образовать свой промышлен-
ный центр, электрифицировать железные дороги и пр.
II. МИНЕРАЛЬНОЕ СЫРЬЕ
Горная промышленность в крае долгое время базировалась на
золотых приисках. Их известно чрезвычайно много; известны и ме-
сторождения жильного золота. Разработка их задерживается недо-
статком машин и прочего оборудования, механизирующего работу;
исправление этого дефекта, разумеется, не за горами.
Серебро-свинцовые руды имеются в районах Посьетском, Шко-
товском, Гродековском, Ольском, Рухловском, Сучанском, Ольгин-
ском (Тетюха); свинец — в Посьетском и Зейском; железные руды —
в Посьетском, Ольгинском, Сучапском, Михайловском, Шкотовском,
Биробиджанском, Нижне-Тамбовском, Николаевском, Кербпнском,
Амуро-Зейском, Зейском и Рухловском. Запасы определены, неви-
димому, только в двух главнейших из них, остальные недостаточ-
но разведаны.
Медные руды известны в районах Ольгинском, Биробиджанском,
Нижне-Тамбовском п Тугуро-Чумиканском.
Цинковые руды серьезного промышленного значения имеются в
Ольгинском и Ольском районах.
Кроме того, в различных пунктах края констатированы: мышьяко-
вый колчедан, марганец, молибден, никель, платина, висмут, сурьма;
вольфрам (пеелит), плавиковый шпат и даже платина. Наконец,
известны еще графит, слюда, тальк и аметисты.
Эксплоатация минерального сырья в крае пока еще мало развита.
Так, уголь разрабатывается только в Сучанских, Артемовских, Уг-
ловских, Тавричанских и Кивдинскпх копях; серебро, свинец и
цинк — в Тетюхинскпх; остальное почти все впереди. Север, неви-
димому, беднее юга; так, в обширном Чукотском национальном округе
точно указаны только золото, уголь и серный колчедан. Магнитный
железняк в бухте Провидения вовсе не обследован. Постановка же-
лезоделательной и медеплавильной промышленности в крар настоя-
тельно требует большого внимания и не должна откладываться надол-
го. Особого внимания заслуживает уже близкий к осуществлению Су -
чано-Ольгинский железоделательный комбинат, которому предстоит
успешно использовать счастливое сочетание железа, угля и марган-
цевых руд.
62
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ГАВОТЫ
Ш. СТРОЙМАТЕРИАЛЫ
Почти тю всему краю разбросаны выходы кристаллического мра-
моровидного известняка. Выходы известняков в Гродековском, По-
сьетском, Шкотовском, Ивановском, Спасском, Шмаковском, Некра-
совском, Биробг1джанском и других районах уже дали возможность
организовать целый ряд известковых заводов, а в Спасском и цемент-
ного. Кирпичные заводы и завод огнеупорного кирпича в Посьет-
ском районе все еще недостаточны. Стеклянный завод устроен в
Суйфу неком районе. Есть и шиферный сланец.
IV. ЛЕСНАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ
Лесная промышленность — один из китов экономической жизни
края, так как дает основной вид экспорта. Наиболее ценной лесной
породой края и по качеству древесины и по размерам ствола является
корейский кедр. Отпускается он преимущественно в виде круглых
бревен в коре.
Всего в крае около 60 древесных пород, могущих иметь строевое
или поделочное значение; эксплоатируется же не более 10-ти. Лес
вывозится сырьем, вследствие чего низко расценивается на между-
народном рынке; е связи с этим гектар леса дает ничтожный доход.
Фанерочный завод на ст. Океанской — единственное, светлое пятно
на этом фоне, но его продукция пока незначительна.
Чтобы дать понятие о размерах лесозаготовок, возьмем, например,
Яковлевский район на р. Даубихе. Площадь двух лесничеств этого
района занимает 87% всей площади района. Заготовлено в 1929 г.
310 тыс. кубометров строевого леса. Какая часть их благополучно
прошла гдлав до ст. Уссури и какая дошла до Владивостока, остается
неизвестным. А между тем затруднения с транспортом не малые.
В Советском районе, где леса расположены на небольших сплавных
реках, подающих лес к морскому берегу, и состоят из кедра, листвен-
ницы, или и пихты, заготовлено в 1930 г. 388.5 тыс. кубометров.
В Большемпхзйловском районе, па правобережье нижнего течения
Амура, исследованная площадь лесов составляет 690 тыс. га, но дали
они в 1930 г. всего 88.8 тыс. кубометров деловой древесины. Невыгод-
ность существующей системы лесозаготовок ощущается всеми, но
отсутствие увязки между причастными к ней организациями и затруд-
нения с транспортом препятствуют улучшению дела. Для исполь-
зования громадных запасов леса проектируется постройка лесопиль-
ных, (чз'-тью ошт ужо имеются), целлюлозных, бондарных и ЛеСОХИМГ-
Чс. КИА ЫМ’ДЫС ГСП ЗТО СЩС ЬПРрОДР.
ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ РЕСУРСЫ ДАЛЬКРАЙ
63
Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что, при обилии
леса в гористых районах, Ханка некий, Гродековский и прочие рав-
нинные районы между Зеей и Бу реей совершенно безлесны и невольно
будят соображения о необходимости частичного их облесения для
удовлетворения местных нужд.
Лесное дело на Дальнем Востоке — сложное и трудное дело,
требующее для правильной своей постановки как исследовательской
работы лесотехников и экономистов, так и плановой увязки всех ра-
ботающих по лесу организаций. Принцип «числом поболее, ценою
подешевле», господствующий теперь в государственной торговле
лесом, -желательно совершенно изжить. Лес надо не разбазаривать,
а менять на валюту по полной его стоимости.
V. ПИЩЕВЫЕ РЕСУРСЫ
Пищевая промышленность края базируется на местном сырье,
доставляемом растениеводством, скотоводством, пчеловодством и
рыболовством. Кроме того, имеются подсобные промыслы морских
животных (кроме рыбы) и морских водорослей.
Растениеводе т-в о
Ввиду разнообразия естественных условий Далькрая рассмотрим
главнейшие его культуры по основным сельскохозяйственным окру-
гам. Так, в Зее-Бурейнском сельскохозяйственном округе, при
более континентальном климате с несколько более коротким летом,
нормальны следующие культуры: пшеница, подсолнечник, сахарная
свекла; в Биробиджанском районе, который теплее и влажнее, —
соя и рис; в долине Амура пониже Хабаровска и в Уссурийской долине
до Имана — лен, соя и кукуруза; в Южно-Уссурийском крае — рис,
соя, пшеница, лен, конопля и канатник.
Рисосеяние, начиная с 1913 г., развивалось в районах Посьет-
ском, Суйфупеком, Покровском, Гродековском, Ханкайском, Черни-
говском. Спасском. Основной посевщик — Рисотрест развил особо
кипучую деятельность в Спасском районе, где он вкладывает в пер-
вую пятилетку своей работы 2-1 млн. руб. Строятся оросительные си-
стемы па р. Сантахезо, у сел. Зеньковкн и у Спасска, Рисоочрститель-
ный завод устраиваемся в Зепьковке.
Рисовая культура дает большие урожаи: так, в 1930 г. в Спас-
ском районе было засеяно всего 3500 га, давших 90 245 ц, почти по
26 ц с ia, тогда как пшеница дала там же несколько более 7 ц с га.
Когда в 1924 г. уездный исполком в г. Нккольск-Уо'урпйск'
64
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
построил первую в крае крупную ирригационную систему, позволив-
шую засеять 800 га, то урожай получился в 50 ц с га, что сразу же
окупило произведенные затраты. Следует иметь только в виду,
что при длительной эксплоатацип земли под рис она требует
удобрения, без чего урожаи резко падают.
Нельзя не отметить также весьма успешной культуры мака,
различных сортов табака и пр.
Впереди развертывается постановка на юге культуры хлопка и
возмолшость организации возделывания различных подсобных куль-
ту р — южных однолетников. Вегетационный период здесь — до
6 мес., что при правильном развитии совхозных и колхозных культур
раскрывает большие перспективы.
Северное сельское хозяйство пока в пионерском периоде и имеет
характер самообслуживания. Тем не менее борьба за продвижение
культуры хлебов и овощей на Север ведется. Ведущей культурой на
Севере является картофель (в Ольском районе в 1929 г. собрано кар-
тофеля и репы 28 ц 67 кг).
Из второстепенных культур отметим просяные, бахчевые, сузу,
фасоль п др., не считая всем известных овса, ячменя, ржи и пр.
Животноводство
Такие районы, как Спасский, Шпаковский и прочие равнинные,
имеют большие стада. В Спасском районе стадо рогатого скота на-
считывает 17 721 голову, в Шпаковском — 14 631. Число лошадей
дохгдг/г до 10 тыс. на район. Свиноводство прогрессирует. Естествен-
ные- \ елс-Бпя иная позволяют развить крупные стада; требуются, од-
нако, значительные усилия, чтобы наладить дело с улучшенными
кормами, уничтожить эпизоотии и чрезмерное обилие гнуса.
Переработка продуктов животноводства постепенно налаживается,
поставлено производство масла (в Спасском районе в 1923 г. обобще-
ствленный сектор дал более 8 тыс. кг масла и 11 тыс. кг сыра).
•Пчеловодство
Во всем Уссурийском крае обилие липы в лесах, культура гречи-
хи в луговые цветы позволяют развить значительное пчеловодство;
мед получается высокого качества и может поспорить с уфимским и
кавказским. Организация в Спасском районе центральной пасеки
и спь.тисй пчк лове дней паёеки ставит эту отрасль хозяйства на твер-
дое основание.
ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ РЕСУРСЫ ДАЛЬКРАЯ
65
Шелководство
Пока промышленного значения не имеет, однако начало положено.
Опыты А. 3. Федорова с хранением и оживлением грены и с непрерыв-
ной выкормкой показали, что дело может принять значительные раз-
меры.
Рыболовство
Большие экспортные возможности и высокое качество продукта
выдвигают рыбопромышленность на одно из ведущих мест. G каждым
годом увеличивается рыбачий флот, вводится тралловый лов, увели-
чивается и число ловцов. Однако и на этом безоблачном небе есть
тучи, определяемые понятием «ножниц». Соль до сих пор привозится
издалека, в лучшем случае из Западной Сибири, в худшем — из
Крыма. Не налажено бесперебойное производство тары, хотя перво-
сортное сырье для него имеется на месте. Если бы соль и тара всегд
были налицо к моментам хода рыбы, продукция была бы обеспечена
в размерах, далеко превосходящих современные.
По районам прежде всего отделим речное рыболовство, с центром
в Николаевском районе, от морского.
В Николаевском районе, т. е. в устьевой части Амура, главные
промысловые рыбы — кета и горбуша, летняя и осенняя, дающие
богатый улов только в четные годы. Лов занимает до 8 тыс. рабочих
и дает около 40 тыс. ц соленой рыбы для внутреннего рынка и 1200
тыс. шт. замороженной рыбы для японского (по данным 1929 г.).
Кроме того, немало рыбы вылавливается и местным населением..
Наряду с лососевыми рыбами ловятся осетр и калуга, и все большее
значение приобретает сельдь, не считая частиковых рыб.
Выше по Амуру лов рыбы незначителен, так как ловит только
местное население, сдающее часть улова промышленным организа-
циям. К перечисленным уже породам присоединяется сиг. Еще выше
рыболовство носит уже только потребительский характер, определя-
ясь для Завитинского, например, района цифрою 480 ц в год.
Морское рыболовство имеет центром Владивосток и прилегающие
к нему районы. В Посьетском paiiOHe мы имеем G4 береговых рыболов-
ных участка и 390 лодочных и др. В 1929 г. поймано иваси более
110 тыс. ц, сельди — более 66 тыс. ц., корюшки и наваги — 7131 ц
и прочей рыбы — до 15 тыс. ц, общей стоимостью в 2 247 295 руб.
В 1931 г. план был поднят до 5 млн. руб.
В Сучанском районе береговых участков 77, лодочных и дру-
гих 343. Стоимость сырой рыбы уже в 1929 г. составляла более
5 В. Л. Комаров, т. XI
66
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
3 млн. руб. Организация рыболовецких артелей и колхозов должна
еще упорядочить промысел.
Северные округа не отстают от южных. В малонаселенном Оль-
ском округе в 1929 г. было заготовлено соленой рыбы 45 тыс. ц, не
считая заготовок для удовлетворения местных потребителей. Запад-
ный берег полуострова Камчатки является уже рыболовным центром
мирового значения.
Кооперация развертывается.
При ближайшем ознакомлении с рыбопромышленностью Даль-
края делается навязчивым представление, что более строгая прора-
ботка плана требует не только разработки заданий на количество
улова, но и разработки плана завоза соли, тары и снабжения ловцов.
При изжитии «ножниц» рыбопромышленность разовьется и приобре-
тет большее значение, чем сейчас. Необходимы также строгие правила,
пропуска проходной рыбы к нерестилищам для икрометания.
Крабы и м о р с к о й зверь
Крабоконсервные заводы под Владивостоком и на Камчатке до-
статочно известны. Промысел на морского зверя — нерпу, дельфина —
налажен в северных районах, начиная с Тугуро-Чумиканского, и
имеет большое значение для Охотского п Берингова морей. В послед-
нем может быть развит моржовый промысел.
Морская капуста
Составляла древний промысел китайских рыбаков. До револю-
ции во Владивостоке можно было видеть на берегу у рыбного базара
штабели заготовленной капусты. В бухте Владимира нами организо-
ван иодный завод на 50 т иода в год; однако и в наших условиях необ-
ходима попытка применить водоросли как пищевой фонд ввиду их
значения как оздоровляющей организм пищи. Весь вопрос в реше-
нии вкусовой проблемы. Кроме морской капусты, или ламинарии,
следует использовать по японским рецептам и водоросли багрянки,
дающие агар.
VI. ОХОТНИЧИЙ ПРОМЫСЕЛ
До сих пор пушнина еще привлекает к себе внимание, особенно на
севере. На юге образована целая цепь звероводческих хозяйств,
особенно на островах Владивостокского залива и на побережье,
например в Посьетском районе. На Камчатке охота является одновре-
ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ РЕСУРСЫ ДАЛЬКРАЯ
67
менно и источником пищи для местного населения. В самом запад-
ном из районов края, Могочинском, примыкающем к р. Шилке,
охота дала зимой 1929/30 г. около 60 тыс. руб.
В Ольском районе из общей массы населения в 3 тыс. человек охо-
той занимается около 1 тыс. человек, что ясно подчеркивает ее зна-
чение.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Из нашего краткого конспекта сырьевых ресурсов Далькрая
видно, что здесь нет недостатка в энергетических центрах, вокруг
которых может развертываться нарождающаяся его промышленность.
Сейчас в крае около 250 цензовых промышленных заведений, но
только два из них настолько велики, что могут равняться с заводами
центра. Это Дальневосточный механический и судостроительный за-
вод во Владивостоке с числом рабочих до 3 тыс. и Сучанские копи
с числом рабочих до 4 тыс. Развитие заводской промышленности
в крае есть дело, которое не терпит никакого отлагательства. Край
обеспечен стройматериалами, топливом, пищевыми ресурсами, ми-
неральным и растительным сырьем. Могут быть развиты железо-
делательная промышленность, золотое дело, добыча свинца, цинка,
молибденовых руд, может быть меди и серебра. Достаточно сырья для
текстильной промышленности, правда лишь для некоторых ее видов.
Спрашивается: чем задерживается развитие края? Ответ — от-
сутствием достаточно развитой сети путей сообщения и недостатком
людей.
Во-первых, край «висит» на одной только одноколейной железной
дороге, что до чрезвычайности затрудняет товарообмен с центром.
Чрезвычайно мало подъездных путей к магистрали. Громадная ли-
ния морского побережья от Владивостока до Николаевска изолиро-
вана от сообщения с железнодорожной сетью. Севернее Николаев-
ска никаких дорог, ведущих от морского побережья в глубь страны,
кроме троп, не имеется. Сообщение морем вдоль берегов также со-
вершенно недостаточно. Население отдельных поселков в ряде слу-
чаев чувствует себя отрезанным от всего мира.
Развитие путей сообщения — первоочередная забота края, так
как разрешение этого вопроса подвинет и второй главный вопрос —
об увеличении народонаселения, хотя бы в наиболее обжитых ча-
стях края.
5*
ПРОБЛЕМА РАСТИТЕЛЬНОГО СЫРЬЯ В СССР*
жЛстория науки, товарищи, знает много людей, которые бороздили
мир, пересекали моря, переходили пустыни в поисках неведомого.
Буржуазные страны предпринимают целые экспедиции для завое-
вания новых рынков, а мы исследуем собственную страну с целью
найти сырье. В буржуазный период наши заводы не знали затрудне-
ний с сырьем, потому что в общем промышленность была невелика,
да к тому же она не останавливалась перед импортом сырья из Егип-
та, Америки п т. д. Мы же, развивая мощный план строительства пер-
вой в мире промышленности, должны иметь у себя в стране совер-
шенно определенный, обеспечивающий наши растущие потребности
запас сырья. Ленинград не может довольствоваться тем, что добы-
вается и возделывается на территории Ленинградской области, по-
тому что рост ленинградских фабрик и заводов опережает рост до-
бычи сырья в нашей области, — мы работаем на весь Союз, и из всего
Союза притекает к нам мощным потоком сырье.
Но ведь, скажете вы, для изучения недр, для изучения минераль-
ных богатств у нас есть Главное геолого-разведочное управление;
для изучения растительного сырья у нас есть Институт растениевод-
ства. Кроме того, имеются еще и специальные отраслевые институты —
для каждого заказа мы имеем определенный институт. Причем же тут
Академия Наук? Товарищи, Академия Наук отличается тем, что она
строит теорию, потому что она — Академия Наук, и еще она отли-
чается тем, что в ней бок-о-бок работают различные специальности.
* Напечатано в Трудах Ноябрьской сессии АН СССР 1932 г., стр. 246—249.
ПРОБЛЕМА РАСТИТЕЛЬНОГО СЫРЬЯ В СССР
Ь9
Как зубчатые колеса тянут друг друга, так и у нас разные специаль-
ности тянут одна другую в общее строительство, в развитие нашего
коммунистического хозяйства.
Что значит строить теорию? А вот, товарищи, что это значит.
У нас по разведке минеральных богатств работают несколько тысяч
разведочных партий. Одни кое-что находят, другие возвращаются
с пустыми руками, потому что, выполняя определенный заказ, они
долго ищут без того фундамента, которым является теория. Когда вы
начинаете на нашей необъятной территории бурить землю, скажем,
где-нибудь в Сибири, то если вам удалось найти полезное ископаемое—
это счастье разведчика, не удалось — его неудача. Товарищи, кроме
поисковой работы в разведочном деле нужна еще теория, которая
показала бы, как искать без промаха, которая изучала бы нашу стра-
ну так, чтобы показать, по каким направлениям расположены руд-
ные пласты земли, ибо есть целый ряд областей, где руд этих нет, и
есть другие области, где руда на руде сидит, если можно так выра-
зиться. То, что этим летом одна наша поисковая партия нашла на
Алтае громадные залежи черных металлов, — это само по себе осо-
бенно большого значения не имеет, но имеет значение как пример того,
что постепенно нами точно устанавливаются на географической карте
Союза те линии, по которым нужно искать эти руды.
Когда полосы рудных месторождений выяснены так, что мы можем
с уверенностью посылать поисковые партии на определенное место,
мы можем сказать, что наше участие в решении задачи построения
социализма подвигается вперед.
Товарищи, среди вас есть много людей, соприкасающихся с тек-
стильной промышленностью, и, конечно, вы не станете ждать, пока
теория покажет, каковы запасы текстильного сырья, пока она это
выяснит; но все же кое-что в этом отношении она и сейчас может дать.
Возьмем следующий пример. В Ленинградской области имеется ста -
рая текстильная культура — лен. Наш лен — один из лучших, но
район возделывания льна невелик, так как это растение требует
определенного климата. Мы не можем в этом отношении раздвинуть
рамки так, чтобы площадь льна соответствовала потребностям расту-
щей промышленности, но мы можем искать для него другие районы,
и, надо сказать, мы нашли подходящий климат — это напь Дальний
Восток, где лен хорошо растет и дает прекрасное волокно. Таким об-
разом, мы можем в несколько раз увеличить производство льна как
сырья для нашей текстильной промышленности.
Не менее важным сырьем является хлопок — растение южных,
сухих, солнечных стран с длинным летом. Мы знаем, что культура
70
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
хлопка является древней культурой в Узбекистане, в Туркмени-
стане, отчасти в Армении, в Азербайджане, но земли, которые могут
итти под посев хлопка, уже все исчерпаны, все заняты, между тем
как потребность в хлопке растет и растет. II вот наши учреждения,
которые заняты изучением далеких южных территорий, пришли
к выводу, что можно отнять у песков, у пустыни, у различных Кы-
зыл-кумов и Кара-кумов Узбекистана и Туркменистана громадные
территории. Сейчас устанавливается метод борьбы за овладение пу-
стыней, борьбы за то, чтобы те места, которые когда-то погибали от
жажды, превратить в цветущие оазисы, могущие дать нам тот хло-
пок, который нужен для нашей промышленности. Вы читаете в газе-
тах, что площадь под хлопок расширена, но это дается не сразу;
это значит, что землю негодную, убийственную для человека, надо
сделать землей цветущей, плодородной. Для этой цели у нас суще-
ствуют специальные учреждения, которые должны победить пустыню
и отдать земли под хлопковые поля.
Затем перед нами стоит задача введения в промышленность новых
культур растений. На Кавказе уже отводятся отдельные местности
для культуры китайской крапивы. По опыту известно, что первые
годы она будет капризничать, а затем даст нужное волокно. Мы долж-
ны ввести культуру канатника, который встречается кое-где на юж-
ной окраине, но который может дать на Дальнем Востоке большой
урожай твердого белого волокна. Дальше идет развитие кендыря,
который встречается на Нижней Волге и по азиатским рекам. Эта
высокая трава с прямым высоким стеблем дает необыкновенно креп-
кое волокно.
Помимо развития специальных задач, вероятно, удастся расши-
рить число растений, которые мы собираемся использовать, которые
мы с помощью теории сделаем послушными в руках человека. Та-
ковы, например, многие сорта сибирской крапивы, которые в сыром
виде годятся для бичевы, но которые при хорошей обработке могут
дать ценные текстильные культуры.
Товарищи, особенностью работы Академии Наук является ее
комплексность. Я уже сказал, что мы не решаем ни одного вопроса
односторонне, так как мы — собрание ученых по всем специаль-
ностям, и когда мы отправляем наших исследователей, наши поис-
ковые партии на далекие окраины для изучения их территорий, то
мы никогда не имеем в виду только одну узкую задачу, а всегда ста-
вим вопрос так, что они нам должны дать полную картину изученной
территории, с тем чтобы мы могли ее вполне освоить, с тем чтобы мы
могли точно знать, какого рода работа может быть развита в данной
ПРОБЛЕМА РАСТИТЕЛЬНОГО СЫРЬЯ В СССР
71
местности, какие источники энергии на ней могут быть обращены на
службу нашим будущим заводам, что дает ее растительный мир, что
дают ее рудные богатства, ее строительные материалы, какое сырье
мы там получим для будущих фабрик и заводов. Если мы будем ис-
кать только что-нибудь одно, то мы многого не достигнем, потому что
нельзя работать в пустыне, нельзя ставить один только вид про-
мышленности, не втягивая в общий оборот жизни все остальное.
Поэтому, когда мы стараемся выяснить, скажем, источники расти-
тельного сырья по текстилю, то мы заодно устанавливаем и источ-
ники горючего, возможность применения белого угля, застройки
местности, возможность обеспечения рабочего состава данной тер~
ритории всем необходимым.
Теперь от текстильной промышленности обратимся к другим от-
раслям, требующим различного сырья. Прежде мы ввозили дуби-
тели из-за границы. Ежегодно в Ленинградском порту приставали
корабли из Бразилии с различными корами и древесинами для ду-
бильных экстрактов. Теперь же возникают целые плантации бадана,
который растет в горах Алтая около Байкала большими массами.
Он дает мощные корневища, которые годны для производства самых
лучших дубильных экстрактов. Кроме того, мы находим в Средней
Азии и другие растения, дающие дубильный экстракт.
Для расширения резиновой промышленности нам понадобится
большое количество каучука, в соединении с серой дающего резину.
Он также ввозился раньше исключительно из-за границы, и вот в
поисках растения, которое можно было бы культивировать на нашей
территории, в поисках так называемых «каучуконосов», мы
наткнулись на настоящую драгоценность. До последнего времени счи-
талось, что каучуконосы могут расти только в тропических странах,
странах с очень жарким климатом. Теперь же у нас в Союзе, в горах
Кара-тау, мы нашли растение, корни которого по обработке дают
почти столько же доброкачественного каучука, сколько весит самый
корень.
Сейчас систематически пересматривается весь состав раститель-
ности наших окраин с целью найти новых носителей каучука. Созда-
ются новые лаборатории, которые проверяют состав соков расте-
ний, чтобы выявить те из них, которые содержат необходимый про-
цент каучука и делают растение рентабельным для промышленности.
Как видите, наука работает на пользу промышленности. Почему
это делает Академия Наук? Потому что этого требует систематиче-
ская работа, привычка птти шаг за шагом, обследуя местность за
местностью, один объект за другим; приходится обследовать одно
72
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
растение за другим, пересматривая пх с чрезвычайным терпением,
с большой затратой рабочего времени, с большой сообразительно-
стью, для того чтобы найти новое, ибо известно, что человечество
давно уже старалось извлечь из растительного мира необходимое
ему сырье, и чем дальше, тем все труднее и труднее извлекать из
природы новые сокровища. Но мы перед этим не останавливаемся.
Промышленность должна твердо знать, что за ней стоит наука, что
наука у нее на службе, что она найдет усилиями своих работников
все, что промышленности необходимо.
Товарищи, в буржуазных странах также есть академии наук,
но они стоят в стороне от народа и в стороне от жизни; они представ-
ляют собой только советы наиболее выдающихся и заслуженных уче-
ных, которые мирно кончают там свои дни на покое. Но у нас нет
отделения науки от жизни, нет того, что там где-то какая-то Акаде-
мия Наук. Это — ваша Академия Наук. Советский Союз принадле-
жит трудящимся, и все его учреждения — учреждения трудящихся.
Я вам сегодня, товарищи, рапортую не откуда-то издалека, а от ва-
шего учреждения, от вашей Академии Наук, и то, что мы вместе
будем работать, является большим залогом успехов в будущем. Да
здравствует советская власть!
ПРОБЛЕМЫ АЛТАЯ И ДЖЕЗКАЗГАНА
Сегодня в Москве открываются работы очередной осенней сессии
Ученого Совета Казахстанской базы Академии Наук СССР. Работы
сессии будут посвящены двум основным народнохозяйственным проб-
лемам Казахстана — комплексному использованию природных ре-
сурсов Алтайско-Иртышского и Джезказгано-Улутавского районов.
Сессия будет обсуждать вопрос об использовании р. Иртыша пу-
тем строительства гидростанции, которая по своей мощности и на-
роднохозяйственному значению должна стать вторым Днепростроем.
Подробному обсуждению подвергнутся также вопросы комплекс-
ной переработки богатейших ископаемых ресурсов Алтая и Джез-
казгана, программа и методы дальнейших изыскательно-исследо-
вательских и проектных работ во втором пятилетии.
Сейчас уже не вызывает никаких сомнений, что всесторонняя
промышленная эксплоатация недр Алтая и Джезказгана возможна
только на базе дешевой электроэнергии Иртыша. Эта река на участке
оз. Зайсан-Шульба благодаря ряду исключительно благоприятных
условий является прекрасным объектом для сооружения мощных
гидростанций. Сочетание огромных гидроэнергетических ресурсов
Иртыша с мощными месторождениями цветных, редких и драгоцен-
ных металлов на Алтае делает Прииртышье одним из важнейших
промышленных узлов Союза.
Интерес алтайско-иртышской проблемы значительно увеличи-
вается возможностями комплексного использования водостока
* Напечатано в газ. «Правда», 1934, 10 XI.
74
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
Иртыша для орошения Обь-Иртышского междуречья и создания устой-
чивой продовольственной базы для восточной части Урало-Кузнец-
кого комбината. Попутно является возможность разрешить задачи
транспорта на верхнем участке реки, совершенно лишенном желез-
нод о рожны х путей.
Исключительно грандиозные перспективы сулит полное комплекс-
ное использование всех полезных компонентов алтайских полиме-
таллических руд. Ведь применяемые в настоящее время методы пе-
реработки руд используют только около половины всего количества
содержащихся в руде цветных и драгоценных металлов, не говоря
уже о полной потере всей серы, железа, редких и рассеянных эле-
ментов. .
Что касается Джезказгана, то выявленные промышленной раз-
ведкой запасы меди в руде (кстати, значительно превосходящие зна-
менитый Коунрад) и простота извлечения металла делают его вели-
чайшим меднорудным районом Союза и одним из крупнейших метал-
логенических районов мира.
РЕСУРСЫ УРАЛА НЕИСЧЕРПАЕМЫ*
13 грозные дни воины мысль советских ученых полностью прико-
вана к запросам обороны. Перед советской наукой великая цель:
бросить на врага все неисчислимые силы техники, беспредельные
естественные ресурсы страны, всю мощь исследовательского и кон-
структорского творчества.
Среди природных ресурсов страны, обеспечивающих неограни-
ченное развертывание производственной и военной мощи Союза,
одно из первых мест занимают богатства Урала. Его недра содержат
железо, марганец, медь, никель, хром, вольфрам, молибден, ванадий,
платину и др. Здесь же имеются значительные запасы нефти, много-
численные угольные месторождения, источники неметаллического
ископаемого сырья.
Урал — родина металла. Железной руды, имеющейся здесь,
достаточно для обеспечения любых масштабов советской металлур-
гии. Сейчас перед Уралом поставлена задача снабдить сырьем метал-
лургические заводы Запада и Востока и максимально расширить
металлургию черных металлов. Такому громадному развитию ураль-
ской металлургии должна помочь советская научная мысль.
Уральские месторождения располагаются децентрализованно на
обширных пространствах. В настоящее время разрабатываются только
наиболее крупные месторождения. Эта база должна быть расширена.
Усиление добычи руд сопровождается улучшением подготовки
их к плавке (сортировка, обжиг, обогащение, агломерация).. Обога-
тительное хозяйство должно быть сейчас еще больше развернуто.
* Напечатано в газ. «Правда». 1941, 18 IX.
76
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
Подготовка и облагораживание руды будут организованы на всех
крупных рудниках Урала, а для мелких и средних рудников — на
заводах, причем в основу этой работы кладется научно разработан-
ная классификация сортов руды.
Металлургическим топливом на Урале являются дальнепривоз-
ные угли — кузнецкие и карагандинские — и местное древесноуголь-
ное топливо, а также некоторые местные угли, идущие в качестве
добавок к дальнепривозным. Оба вида топлива потребляются при
расширении металлургии во все возрастающем количестве. Поэтому
неотложнейшими задачами научной работы являются поиски ка-
менных углей для металлургии на самом Урале, в особенности в се-
верных районах. Наиболее важной практической задачей остается
расширение добычи местных углей.
Научные изыскания на Урале подготовили громадное расширение
сырьевой базы черной и цветной металлургии. В частности, Ураль-
ская экспедиция Академии Наук СССР выполняет такие важные ра-
боты, как отбор месторождений железо-никелевых руд, годных для
плавки в доменных печах, п получение ферро-иикеля, оценка серов-
.хчО-ивдельских магнетитов, работы по обогащению и агломерации
железных руд и т. д.
Экспедиция помогает производству геологических и технологиче-
ских изысканий в области бокситов, кобальта, никеля, ванадия,
вольфрама,молибдена и других важнейших металлов. Некоторые рабо-
ты для черной металлургии сделал Уральский филиал Академии Наук,
Сейчас, однако, требования еще более возросли. В изыскательской
работе счет должен вестись на дни и часы. Необходимо как можно
скорее передать промышленности все найденные сведения, сосредото-
чить силы на самых решающих участках, перестроить изыскания
так, чтобы они дали немедленные результаты. Таковы главные и не-
отложные задачи исследовательской работы на Урале.
Исследования охватывают не только рудные богатства. Неруд-
ные ископаемые Урала — база для развития основных и наиболее
важных отраслей промышленности. Металлургия требует сталераз-
ливочного припаса, который может изготовляться из местных глин.
Это первая проблема, которая должна быть незамедлительно разре-
шена. Вторая проблема, крайне важная для всех отраслей промыш-
ленности, — производство цемента. Здесь многое могут дать внутрен-
ние ресурсы уральской металлургии. Доменный шлак — огромный
сырьевой резерв для увеличения производства цемента. Но и геоло-
гические изыскания помогают расширению выпуска строительных
материалов. Минеральные богатства Урала — колчедан, фосфориты,
РЕСУРСЫ УРАЛА НЕИСЧЕРПАЕМЫ
77
соли — основа для получения громадного количества сырья, необ-
ходимого металлургии и химической промышленности.
Геологическими, химическими, теплотехническими и экономиче-
скими исследованиями устанавливается наиболее рациональная топ-
ливная база для каждой новой или расширяющейся станции. С этим
связано составление нового топливного баланса Урала, который
обеспечивает наименьшие перевозки топлива и наиболее быстрое рас-
ширение уральской теплоэнергетики.
Академия Наук давно занимается этими вопросами. Сейчас энерге-
тики подводят итог своим исследованиям и могут дать прямой ответ
на вопрос о топливной базе каждой электростанции, каждого
предприятия.
Большие проблемы поставлены перед транспортом Урала и всего
Востока СССР. Задача научных учреждений — дать строительным
организациям экономические и геологические сведения, необходи-
мые для проектирования и строительства дорог.
Важным звеном является и земледелие Урала. Почвы, которые
были предметом длительного изучения Академии Наук СССР, поз-
воляют в большой степени расширить посевные площади под про-
довольственными и техническими культурами. Мы располагаем поч-
венными картами и другими материалами, чтобы указать, где могут
быть распространены новые культуры. Есть возможность расширить
площадь под корнеплодами, которые дают громадный эффект в деле
увеличения пищевых и кормовых ресурсов. Будет внедрена сахар-
ная свекла.
Академия Наук СССР создала на Урале постоянную комиссию, •
которая направит работу научных организаций в сторону макси-
мальной мобилизации естественных ресурсов для нужд обороны.
Работы экспедиции Академии Наук, ее Уральского филиала, всех
институтов и лабораторий подчинены этой важнейшей, решающей
задаче. Промышленные наркоматы и уральские организации приня-
ли в этом начинании самое горячее участие и работают рука об руку
с научными учреждениями Урала. Работу возглавляют крупнейшие
исследователи из числа действительных членов и научных сотруд-
ников Академии Наук. В ней участвуют десятки геологов, техноло-
гов, энергетиков, почвоведов, экономистов, большое число практи-
ков — инженеров, техников, мастеров.
Советские ученые с радостью отдают свои силы делу мобилизации
ресурсов страны, и в частности Урала, для обороны родины. Неис-
числимые резервы будут брошены на врага. Наши силы растут и креп-
нут с каждым днем. В этом залог нашей победы над фашизмом.
УРАЛ*
X) своей героической борьбе с немецкими захватчиками Красная
Армия опирается на производственные ресурсы Центра, Кавказа;
Урала, Сибири, Дальнего Востока, Казахстана, Средней Азии —
всех районов СССР. В тылу Красной Армии — мощные заводы и
плодородные поля Поволжья; нефть, марганец, гидроэнергия и сель-
ское хозяйство Кавказа; металл Урала; неисчислимые угольно-
металлургические, энергетические и сельскохозяйственные ресурсы
Сибири и Дальнего Востока; цветная металлургия, химия и хлопок
Казахстана и Средней Азии.
Особое место в военно-промышленной базе СССР и всей антифа-
шистской коалиции принадлежит Уралу. Его ресурсы в большей сте-
пени, чем ресурсы какого-либо другого района, могут и должны быть
мобилизованы для фронта. Урал — это богатейшая страна железа,
цветных и легких металлов, топливных и химических ресурсов. Этот
меридиональный хребет, тянущийся параллельно фронту и удален-
ный от него на одну-две тысячи километров, образует как бы мощную
линию экономических укреплений, линию богатейших месторож-
дений, мощных рудников, заводов и электростанций, созданную в
течение трех пятилеток.
Я назвал бы Урал «линией Сталина», так как именно товарищу
Сталину принадлежит инициатива и руководство в создании этой
могучей индустриальной линии от арктических областей до южно-
башкирских степей. Еще в 1931 г., выступая на Конференции
работников социалистической промышленности, товарищ Сталин
* Напечатано в газ. «Правда», 194Ц 24 XI.
УРАЛ
79
подчеркивал огромное экономическое значение Урала, «который
представляет такую комбинацию богатств, какой нельзя найти
ни в одной стране. Руда, уголь, нефть, хлеб — чего только нет
на Урале!»
Благодаря неустанной заботе товарища Сталина промышленность
Урала сейчас приобрела всемирное значение и представляет огром-
ное, широко развитое хозяйство.
Большая часть руд Урала обладает высоким содержанием металла
и чрезвычайно ценными примесями. Последнее особенно важно.
Комплексный, сложный характер уральских месторождений ставит
очень большие задачи и в области горно-геологической, и в техноло-
гическом использовании руд. Особенности залегания ископаемых
Урала допускают сравнительно легкую эксплоатацию, но сложный
состав их требует строго научного, индустриального характера экс-
плоатации ископаемых богатств.
Каковы же структурные сдвиги в хозяйстве Урала, выте-
кающие из современной военной и военно-производственной тех-
ники?
Основой материальной части современного вооружения являются
специальные стали. Черная металлургия остается одним
из решающих звеньев войны. Рудная база Урала допускает очень
быстрое развитие выплавки высококачественного чугуна и стали.
Немало крупных рудных месторождений уже подготовлено к экс-
плоатации. Сооружены многочисленные обогатительные фабрики.
Ввод этих предприятий сразу расширит добычу руд до тех масшта-
бов, которые полностью обеспечат не только уральскую индустрию,
по и металлургические заводы других районов.
Очень важен для Урала переход на местную марганцевую базу,
вызванный временной потерей Никопольского района. Обогащение
местных марганцевых руд, усиление транспортной связи металлур-
гических заводов с месторождениями марганца быстро увеличивают
возможности уральской металлургии.
При общем расширении выплавки стали на Урале происходит
быстрое освоение такого ассортимента изделий, который раньше
здесь не выпускался. Используя эвакуированное оборудование на
вполне подготовленных площадках существующих заводов, уральцы
в очень короткие сроки освоили и продолжают осваивать производ-
ство всех изделий, необходимых для обороны.
80
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
Особенно быстро развивается мощность сталеплавильных цехов.
Они обеспечены соответствующим увеличением газоснабжения за
счет пуска коксовых батарей и газогенераторных станций. Доля
выплавки стали быстро возрастает благодаря широкому использо-
ванию металлического лома. Металлообрабатывающая промышлен-
ность Урала сейчас выросла в громадной степени, и ее отходы пред-
ставляют собой важный источник дополнительного расширения вы-
плавки стали.
Вторая основа современной военной техники — легкие ме-
талл ы. Военная техника, которая осуществляет новые принципы
во многих случаях раньше, чем мирное производство, сделала лег-
кие металлы уже не дополнением, а одним из основных материалов
в производстве машин. Авиационная промышленность неразрывно
связана с производством алюминия. Большие размеры советской
авиационной промышленности означают, что, независимо от числа
американских и английских самолетов, нам нужна громадная база
алюминиевых и магниевых сплавов.
На Урале имеется редкое сочетание громадных бокситовых
запасов и расположенных вблизи от них, легко доступных, до-
пускающих открытую эксплоатацию угольных месторождений;
все это обеспечено водными ресурсами. Поэтому здесь может в
недалеком будущем вырасти крупный центр алюминиевой промыш-
ленности.
Велики возможности Урала и в части производства магниевых
сплавов.
Третья основа военной техники — химическое сырье.
Урал должен стать базой целого ряда важнейших химических про-
изводств. Здесь даже новое строительство может включить производ-
ственные мощности в короткий срок. Для этого есть и оборудование
и сырьевые базы.
Четвертая база современной войны — жидкое топливо.
II здесь Урал играет дополнительную, но существенную и быстро
растущую роль.
* W #
В основу расширения уральской промышленности, в основу тех-
нической политики и отбора сырьевых баз положен принцип немед-
ленного расширения производств. Этот принцип можно последова-
тельно провести через все отрасли уральской промышленности.
В горном деле сейчас необходимо максимально использовать самые бо-
УРАЛ
81
гатые месторождения, притом допускающие и быструю подготовку,
и немедленный ввод в эксплоатацию.
Повсеместно нужно выбирать упрощенные схемы и конструкции
и вообще те пути технической реконструкции, которые требуют
сейчас минимальных вложений и дают максимально быстрый
эффект.
Самое важное условие для указанных сдвигов уральской про-
мышленности — рост энергетической базы. Если цветная металлур-
гия Урала должна развиваться быстрее черной, если электроемкие
процессы должны распространяться в уральской промышленности
быстрее других технологических методов, то этим еще дело не огра-
ничивается. Сама военная промышленность, производство машин,
машиностроение, работающие на нужды фронта, — это высоко авто-
матизированное производство, основанное на широком применении
электродвигателей и, следовательно, предъявляющее громадный
спрос на электроэнергию.
Энергетика Урала совершает сейчас огромный скачок, который не
находит аналогии во всей промышленной истории мира. Здесь много
помогла подлинно научная, тесно связанная с социалистическим ха-
рактером нашего производства техническая политика в области строи-
тельства электроэнергетической базы. Действующие электростанции
Урала могут в кратчайшие сроки значительно расширить свою мощ-
ность.
Намечая размещение генерирующих точек, уральцы исходят
сейчас из того же основного принципа — максимального темпа
строительства и ввода в эксплоатацию новых мощностей.
Громадное значение уральской промышленности для фронта тре-
бует полной бесперебойности и абсолютной надежности электроснаб-
жения.
Расширенно сырьевых и топливных баз, новые промышленные
центры и новые технологические связи уральской промышленности
означают громадный прирост внутриуральских перевозок массовых
грузов: угля, руды, металла, леса. К ним присоединяется возросший
транзит.
Транспорт Урала — это, если можно так выразиться, внутри-
заводской транспорт громадного угольно-металлургического, энерге-
тического и химического комбината, расположенного на территории
в 800 тыс. кв. километров. От его работы зависит бесперебойная,
слаженная работа всего комбината. Но этого мало. Транспорт Ура-
ла — это связь между фронтом и ближайшей к нему крупной
индустриальной металлургической базой, т. е. одно из важнейших
6 В. Л. Комаров, т. XI
82
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
звеньев обороны. Пропускная способность дорог Урала расширяется
в значительной степени за счет интенсификации существующих путей,
усиления тяговых средств и весовых норм поездов при небольших
масштабах постройки дополнительных ветвей.
Сельское хозяйство Урала может давать гораздо больше хлеба,
картофеля, овощей, кормов, растительного сырья (свекла и др.)
за счет расширения посевных площадей. Почвы Урала допускают
значительное расширение посевов продовольственных и технических
культур. Кроме того, агрономические мероприятия позволяют уве-
личить урожайность.
Какова роль науки в мобилизации ресурсов Урала? Из новейших
естественно-научных идей вытекает широкое применение электроем-
ких технологических процессов и ориентировка на новую сырьевую
базу промышленности. Военная техника требует специальных спла-
вов, легких металлов и продуктов химического синтеза. Про-
мышленность Урала развивается по линии комплексного освоения
сложных руд, опережающего развитие металлургии, цветных и
легких металлов и химии, и колоссального роста электрических
нагрузок.
Даже старые отрасли промышленности, приобретая новые мас-
штабы, новый ассортимент продукции, новую сырьевую и тех-
нологическую базу, уже не могут опираться на эмпирический
опыт и настоятельно требуют научного эксперимента и научного
расчета.
Что же касается новых отраслей, здесь роль науки еще значитель-
нее. Упрощенные схемы не уменьшают, а увеличивают требования к
науке. Расширение производства в короткий срок без крупных и дли-
тельных капитальных работ требует громадной научной изобретатель-
ности. Поэтому промышленность Урала поднимает ряд крупнейших
естественно-научных и технологических проблем. Но их сейчас ни
в коем случае нельзя решать в тиши лабораторий, хотя бы на минуту
отрываясь от практики. Война не дает нам времени сначала разра-
ботать вопрос, а потом заняться внедрением. Сейчас это нужно
делать одновременно. Во время войны, как никогда, важна
непосредственная и неразрывная связь людей науки с людьми
практики.
Поэтому Комиссия по мобилизации ресурсов Урала на нужды
обороны, объединившая работу Академии Наук СССР и научных уч-
реждений на Урале, включила руководителей и специалистов про-
УРАЛ
83
мышленности и ведет свою работу совместно с промышленными нар-
коматами и уральскими организациями.
Развитие научно-исследовательской работы — одна из важных
сил, обеспечивающих победу антифашистской коалиции. Научно-
технические и хозяйственные работники Урала — авангардный* от-
ряд мировой научно-технической армии, мобилизующей против Гит-
лера неисчислимые ресурсы земли, мощь производства и всепобеж-
дающую силу разума.
б*
НЕИСЧЕРПАЕМЫЕ РЕСУРСЫ —НА ДЕЛО ОБОРОНЫ*
Никогда еще мировая цивилизация не испытывала такой угрозы.
Никогда еще в истории нового времени народы мира не переживали
такой трагедии, как в наши дни. Дикие орды, потерявшие человече-
ский облик, стремятся превратить население земли в рабов, убивают
стариков и детей, глумятся над беззащитными женщинами, истреб-
ляют выдающиеся культурные ценности, превращают города и села
в развалины, сеют смерть и разрушение. Одержимые больной фанта-
зией, фашистские людоеды стремятся возвратить нас к самым мрач-
ным временам варварства, уничтожить мысль, свободу, разум, со-
весть, честь, достоинство, творчество человека.
Но кто преградил дорогу этой армии вандалов? Какая сила по-
гнала назад, навстречу неотвратимой гибели, заклятых врагов
человечества?
Это героические сыны храброго и мужественного советского на-
рода, хранящие боевые традиции Суворова и Кутузова, воспитан-
ные Лениным и Сталиным, вооруженные силы Советской страны •—
наша родная и победоносная Красная Армия и Военно-Морской Флот.
Победоносная — потому что во главе нашей армии стоит товарищ
Сталин, величайший борец и мыслитель нашей эпохи. Корифей
науки ведет в бой, к победе могучие армии в годину самой грандиоз-
ной войны, какую знает история, войны, где решается судьба челове-
чества, судьба цивилизации, свободы и прогресса.
Нет большей чести для ученого, чем работать для укрепления бое-
* Напечатано в газ. «Правда», 1942, 24 II.
НЕИСЧЕРПАЕМЫЕ РЕСУРСЫ — НА ДЕЛО ОБОРОНЫ
85
вой мощи Красной Армии в дни ее решающих сражений. Мне приш-
лось за последние месяцы особенно близко и непосредственно зани-
маться вопросами мобилизации ресурсов Урала на нужды обороны.
Хочется с горячим приветом и братским восхищением принести на-
шим родным бойцам плоды своих трудов к празднику славной го-
довщины.
Я вкратце расскажу о некоторых практических результатах на-
шей работы на Урале на нужды Красной Армии и Военно-Морского
Флота.
В черной металлургии наши ученые в числе прочих проблем раз-
работали пути перехода заводов Урала на местную марганцевую
базу. Совместно с практиками они показали, как можно восполь-
зоваться мелкими месторождениями богатых марганцевых руд для
выплавки ферро-марганца, нашли наиболее удобные месторождения,
определили технологические пути для переработки восточных мар-
ганцевых руд. Ученые помогли металлургии освоить на некоторых
предприятиях доменные угли вместо кокса.
Новые технологические методы открывают значительные доба-
вочные ресурсы сырья и энергии за счет их экономии. Предложенный
Комиссией по мобилизации ресурсов Урала на нужды обороны метод
выплавки в доменных печах и рафинировки в конверторах ферро-
хрома по сравнению с выплавкой этого металла в электропечах дает
значительную экономию электроэнергии.
В области цветной металлургии разрабатывались и горно-геоло-
гические вопросы, связанные с включением новых бокситовых, цин
ковых, медных, никелевых, кобальтовых, вольфрамовых, платино-
вых и других месторождений. Наши технологи непосредственно на
заводах оказывали помощь производству по повышению выпуска
продукции заводов. На одном из заводов были разработаны меро-
приятия, позволяющие удвоить получение никеля по сравнению с
1941 г.; на другом комбинате обеспечивается почти такой же рост
производства меди и серы.
Группа наших ученых выявила новые месторождения огнеупор-
ных глин, так важных сейчас для восточной металлургии. Специа-
листы по минеральному сырью нашли дополнительные источники
сырья для транспорта, для верхнего строения пути уральских дорог,
для футеровки паровозных топок.
В результате химико-технологических открытий организовано
производство некоторых важных оборонных материалов, необхо-
димых для выпуска еще более технически совершенных самолетов
и танков.
86
I. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
Наши ученые-энергетики разработали топливный режим метал-
лургических заводов Урала, обеспечивший экономию дальнепри-
возных углей. Уральские угольные месторождения могут быть
использованы сейчас в гораздо большей степени в результате горно-
геологических ис с ледова ний.
В Комиссии по мобилизации ресурсов Урала на нужды обороны
разработаны мероприятия по регулированию графиков электриче-
ской нагрузки, снижающие нагрузку системы. Наши научные работ-
ники помогли уральскому транспорту разрешить новые задачи ре-
конструкции основных узлов и роста грузооборота. По предло-
жениям и технологическим схемам ученых сооружаются новые ле-
сохимические заводы, изготовляются важные оборонные продукты-
Комиссия по мобилизации ресурсов Урала на нужды обороны под-
готовила комплексное исследование о развитии хозяйства Урала
в условиях войны. Оно включает линии технической политики и
научно-технические мероприятия по черной и цветной металлургии,
энергетике, транспорту, производству строительных материалов и
сельскому хозяйству и экономические анализы масштабов производ-
ства, вытекающих из этих мероприятий.
За всю свою полувековую научную деятельность я не испытывал
такого глубокого1 нравственного удовлетворения, как в работе по
мобилизации неисчерпаемых ресурсов нашей великой страны на дело
обороны. Союз науки и труда, то, о чем всегда мечтали лучшие
умы и благороднейшие сердца, стал сейчас, как никогда, тесным и
мощным.
Когда геолог ищет новые никелевые руды и знает при этом, что
найденный им никель пойдет в броню наших танков, тогда силы,
зоркость, энергия ученого удесятеряются. Когда технолог находит
новые пути для получения алюминия и знает, что из этого алюминия
будут сделаны наши боевые машины, тогда его изобретательность и
научная смелость увеличиваются во много раз.
Никогда еще не было в среде ученых такого великого творче-
ского порыва. Он охватывает все области советской науки. Советские
физики создают теоретические и экспериментальные предпосылки для
конструирования новых видов вооружения; математики создают
приемы наиболее быстрых вычислений для артиллерии, авиации и
боевых судов; химики находят новые методы производства взрывча-
тых веществ, сплавов, фармацевтических средств; биологи отыски-
вают дополнительные ресурсы питания Красной Армии и населения;
медики спасают новыми методами военной медицины десятки тысяч
дорогих жизней бойцов.
НЕИСЧЕРПАЕМЫЕ РЕСУРСЫ — НА ДЕЛО ОБОРОНЫ 87
У советского ученого нет сейчас других стремлений, кроме мак-
симальной помощи фронту. Красная Армия и Военно-Морской Флот
должны знать, что ученые СССР в тесной связи с учеными свободо-
любивых стран Запада куют новые, могучие орудия войны. Пусть
знают и враги, что мощь научно-технического творчества мобилизо-
вана для их уничтожения, что в каждой лаборатории, в каждом ин-
ституте готовится гибель оккупантам.
В день годовщины Красной Армии и Военно-Морского Флота
советские ученые шлют братский боевой привет храбрым бойцам,
победоносно защищающим от фашизма культуру, свободу и безопас-
ность всего человечества.
II
РАБОТЫ
ПО ИСТОРИИ НАУКИ
И СТАТЬИ, ПОСВЯЩЕННЫЕ
ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
ОТДЕЛЬНЫХ УЧЕНЫХ
ЗНАЧЕНИЕ ИМИ. БОТАНИЧЕСКОГО САДА
В ИССЛЕДОВАНИИ РОССИИ ВООБЩЕ*
(Общегеографические, почвенные, ледниковые и прочие исследования)
Отправляя научные экспедиции или оказывая содействие путе-
шественникам с целью пополнить свои коллекции, Ботанический сад
вызвал к жизни или помог осуществить исследования по целому ряду
географических вопросов, в каком-либо отношении связанных с бо-
таническими изысканиями.
Постановление Совета имп. Русского географического общества,
передававшее Саду ботанические коллекции, собранные учеными во
время экспедиций по поручению Общества, позволило этим двум'
учреждениям отправлять совместные экспедиции и таким образом
еще более скрепило этим союз ботаники и географии.
Уже во второй период истории Сада, т. е. за время его причисле-
ния к Министерству имп. двора (с 1830 по 1862 г.), состоялись весьма
важные для познания России путешествия А. И. Шренка, Ф. Коле-
нати и К. И. Максимовича.
В текущем, третьем периоде число таких экспедиций сильно воз-
росло; большинство ботаников Сада принимало участие в них, и
услуги, оказанные их трудами делу географического исследования
России и стран, с нею сопредельных, составляют уже серьезный вклад
в науку. Особенно выделялись своими работами главные ботаники:
С. И. Коржинский, Г. И. Танфильев, В. И. Липский и Б. А. Фед-
ченко.
* Напечатано в кн.: «Имп. СПб. Ботанический сад за 200 лет его суще-
ствования (1713—1913 гг.)>>, ч. II. Юбил. изд., 1913. стр. 203—213.
92
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
Перейдем к краткому очерку результатов, добытых физико-гео-
графическими исследованиями ботаников Сада.
А. И. Шренк (1837—1844)1 исследовал Большеземельскую
тундру, выяснил геогностическое строение параллельных горных
складок Северного Урала, описал берега Югорского шара, южную
оконечность о-ва Вайгач, бассейн р. Хайпудыр и пр. Он дал также
прекрасный очерк жизни и промыслов самоедского племени и соста-
вил словарь (905 слов) самоедского и зырянского языков.
Ф. К о л е н а т и (1843 — 1844) совершил одно из первых
восхождений на гору Казбек, посетил склоны Эльбруса, объехал
почти все Закавказье и составил подробное описание своего пути.
К. И. Максимович (1853—1864) совершил сначала круго-
светное путешествие на фрегате «Диана», затем в течение более чем
двух лет исследовал долину р. Амура. Его отчет об этих исследова-
ниях, изданный Академией Наук под заглавием «Амурский край»,
дает чрезвычайно яркую характеристику долины Амура, особенно
вниз от устья р. Уссури. Затем Максимович обследовал нижнее те-
чение р. Сунгари, верховья р. Уссури и побережье заливов св. Вла-
димира, св. Ольги и Петра Великого, причем дал географический
очерк их в своих письмах в Географическое общество (см. «Записки
Общества» за 1861 и 1866 гг.). Дальнейшие его работы относятся к
Японии, но так как в то время европейцы еще не имели права путе-
шествовать по этой стране, то и ему пришлось ограничиться окрест-
ностями портов Нагасаки, Иокогама и Хакодате. Поэтому, дав клас-
сический образец ботанических исследований, Максимович не уве-
личил наших сведений по географии Японии.
С. И. К о р ж и н с к и й совершил целый ряд научных путе-
шествий, сопровождавшихся географическими наблюдениями и ис-
следованиями. Еще до вступления своего в Сад, в 1885—1890 гг.,
он объехал губернии Симбирскую, Самарскую, Уфимскую, Перм-
скую и отчасти Вятскую, в 1890 г. степи Семипалатинской и Семире-
ченской областей, в 1891 г. южную часть Амурской обл., в 1895 г.
горы Большой Балхан в Закаспийской обл., долины Мургаба и Куш-
ки, Алайский хребет и долину Алая, Трансалай и северную окраину
Памира и часть Ферганской долины. Наконец, в 1897 г. Коржинский
совершил большое путешествие по Бухаре (провинции Гиссар, Дар-
ваз, Бальджуан, Шугнан, Рошан и Вахан) и Памиру.
Кроме общих очерков посещенных им стран (например, «Очерки
1 Годы в скобках — это те, в которые были совершены данным лицом его
исследования.
93
ЗНАЧЕНИЕ БОТАНИЧЕСКОГО САДА В ИССЛЕДОВАНИИ РОССИИ
растительности Туркестана», посвященные главным образом Фер-
гане), Коржинский занимался также колонизационными вопросами
и вопросами почвоведения.
Почвенные исследования производились Коржинским в Восточ-
ной России, главным же образом в Казанской губ. Задавшись целью
выяснить отношения леса и степи в Восточной России и провести се-
верную границу черноземностепного пространства, Коржинский кро-
ме ботанико-географических исследований произвел очень интерес-
ное исследование почв Восточной России. Особенно заинтересовали
его деградированные черноземы и подзолистые суглинки в Казанской
губ. Главным выводом Коржпнского был тот, что лес надвигается на
степь, чернозем деградирует, появляется сначала кустарниковая
степь, а потом дубовые леса, которые могут сменяться еловыми, и
что ход этого процесса зависит от условий и хода борьбы за суще-
ствование между лесом и степью. При этом Коржинский считал лес
формацией более совершенной, более способной на победу в этой веч-
ной борьбе.
«Северная граница чсриоземиостепцоп области Европейской России», I и
II.— Труды Об-ва естествоисп. при имп. Казанском ун-те, 1888, 1889 и 1891.
«Предварительный отчет о почвенных и геоботанических исследованиях»
1886 г.» — Там ж?, т. XVI. вып. 6.
Г. И. Т а п ф п л ь о в (1885—1906) обследовал значительную
часть юга Европейской России, тундры Архангельской губ., яйлу
Крыма и Барабпнскую степь, всюду интересуясь общим взаимодей-
ствием физико-географических факторов и особенно почвами. Зави-
симость между лесом, степью или торфяными болотами, с одной сто-
роны, и почвами, а также и геологическим строением изучаемой мест-
ности, с другой, всегда принимается им в свете исторического раз-
вития этих элементов. Можно сказать, что в России именно он и по-
ложил основание такой важной отрасли физической географии, как
болотоведение. Экспедиция Танфильева в Барабпнскую степь уста-
новила не только ботанико-географическую характеристику этой об-
ширной низменности, но и ее прошлое в послеледниковую эпоху, усы-
хание водных бассейнов, оригинальный характер речных систем и пр.
Почвенные исследования Танфильева были направлены отчасти на
изучение вопроса об отношении леса и степи и о причинах безлесия
степей, отчасти на выяснение причин безлесия тундры, на раскрытие
отношений между лесом и тундрою. Главнейшею причиной безлесия
степей Танфильев считает богатство почв степи растворенными соля-
ми, неблагоприятное для произрастания древесной растительности,
вследствие чего типичные почвы степи покрыты травами. Лишь там,
94
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
где происходит энергичное выщелачивание почв, вымывание из почв
излишка солей, может в черноземностепной области расти лес.
Что касается причин безлесия тундры, то главнейшей из них, по
Танфильеву, является присутствие в тундре почвенной мерзлоты.
Причина гибели лесных островов в тундре заключается в том, что
корни деревьев опушки лесного острова окутываются мерзлотой и де-
ревья опушки погибают. Постепенно гибнет и весь остров.
«Пределы лесов на юге России». 1894.
«Пределы лесов в Полярной России». 1911.
«Бараба и Кулундинская степь». 1902.
В. II. Лип с к и й (1886—1912) начал свои ботанические и гео-
графические работы с исследования Бессарабии, затем посвятил не-
сколько лет Главному Кавказскому хребту, побывал в Северной
Персии и вдоль линии Закаспийской железной дороги. Второй период,
его кипучей деятельности посвящен почти целиком Горной Бухаре,
а третий, с 1901 г. до настоящего времени, — чередованию турке-
станских путешествий с поездками во Владивосток, Западную Евро-
пу, Северную Америку, Тунис и Алжир, на о-в Цейлон и в Арген-
тину, т. е. на протяжении добрых 2/3 земного шара.
В географическом отношении наиболее продуктивным следует
признать второй период, посвященный Бухаре. На первом месте
следует, конечно, поставить исследование и подробное описание
хребта Петра Великого. Открытый В. О. Ошаниным в 1878 г., так
сказать, издали (Ошанин не был на нем, но лишь заметил его с берега
р. Сурхоб) и совершенно не посещавшийся европейцами, хребет
этот представляет гигантскую горную цепь до 17 тыс. фут. вышиной,,
сложенную исключительно осадочными породами (конгломератами,,
кварцитами, песчаниками и сланцами), причем пласты их падают
весьма круто и у гребня нередко поставлены на голову. Южный скат
крутой, каменистый, мало доступный; северный мягче и прорезан
несколькими тенистыми террасами, дающими приют селениям и
хорошим хлебным полям. В этой же области по р. Хингоу открыта за-
мечательно интересная конгломератовая область с необыкновенно
фантастическими благодаря фигурам вымывания и выдувания ланд-
шафтами. Конгломераты эти золотоносны.
Затем идут работы Липского над ледниками. Уже в 1896 г., при
исследовании Гиссарского хребта в бухарских и русских пределах,,
им были осмотрены ледники Северцова, 3 ледника в системе
р. Зигди, 10 ледников верховий р. Ягноб, ледники в верховьях р. Ру-
фигар, 2 ледника верховий р. Ташкуват, ледники Му шкетов а,.
ЗНАЧЕНИЕ БОТАНИЧЕСКОГО САДА В ИССЛЕДВАНИИ РОССИИ
95
Галагана, Пакшиф и еще 8 других. В хребте Петра Великого
Липский нашел обширную альпийскую область, всю покрытую сне-
гом и усеянную ледниками.
Уже у перевала Гардан и Кафтар было открыто 3 ледника, а
та часть хребта, которая лежит к востоку от этого перевала, представ-
ляет сплошную ледниковую область: в каждом ее ущелье — по лед-
нику. Колоссальные морены спускаются почти до подножия хребта,,
свидетельствуя о бывшем некогда еще большем его оледенении.
Здесь же типичен и целый ряд озер, лежащих на высоте 1—12 тыс.
фут., — явление редкое в горах Бухары. Особенно велики ледники-
Борольмаз, Петра Великого, принимающий в себя до 10 боковых
ледников, и ледник Ошанина, ледниковая стена у нижнего конца
которого не менее 100 фут. вышины. Все эти ледники спускаются с
северной стороны хребта. Ледники же южного склона, лежащие в
верховьях рек Арзынг (она же ниже называется Хингоу), Мазар и
Мук, были исследованы в экспедицию 1899 г. Кроме большого числа
и колоссальных размеров ледники этой местности поражают еще и
разнообразием типов строения, нередко совершенно своеобразных.
Так, ледник Бадрут представляет особый тип переломленного или
уступчатого ледника, а боковой ледник Сугран дает картину непре-
рывного разрушения.
Кроме грандиозных ледниковых явлений Липский открыл не-
сколько замечательных водопадов, например Искандеровский — по-
ниже оз. Искандер-куль, в верховьях р. Гульбас («водопад Юлии*),,
и по р. Канязь, и сделал чрезвычайно много для познания гидрогра-
фии бассейна р. Аму-Дарьи; его «Горная Бухара» — ценнейший
вклад в общую географию этого бассейна.
В 1903 г. Липский совершил большое путешествие по горным обла-
стям Тянь-Шаня, описав кольцо вокруг Иссык-куля. В его труде
(«Изв. имп. Русск. геогр. об-ва», т. XLII, 1906), посвященном этому
путешествию, мы находим интересные подробности об Александров-
ском хребте, Аксае, Кунгей-Алатау, Иссык-куле, Нарыне, ориги-
нальном озере Коккия-куль (с планом), оз. Чатыр-куль и Ферган-
ском хребте. В 1909 г. было произведено исследование Копальского у.,
т. е. Джунгарского Алатау, системы р. Баскана и Заилийских
песков; наконец, в 1912 г. Липский обследовал продольные долины
Копет-дага, особенно принадлежащие верховьям р. Атрек, где
имеется богатая лесная растительность.
Б. А. Федченко (1891—1912) начал свои географические
работы изучением Урала в пределах Уфимской губ., где он уста-
новил пояса горной растительности. Затем он совершил ряд.
96
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
путешествий по Туркестану, начав его с обследования гор Таласского
Алатау. Здесь им был описан перевал Торпак-Бель с его фирновыми
ледниками, ледник Верхний р. Майдантал и притока его — Готана.
Далее идет обследование Памира, где на берегах оз. Кара-куль были
осмотрены и измерены выходы почвенного льда, описаны озера Са-
сьш-куль и Яшель-куль в долине р. А личу р и пр. Главной геогра-
фической работой Федченко является, однако, его путешествие в
Шугнан. Уже на пути с Памира, от оз. Яшель-куль, в эту страну
Федченко открыл величественный снеговой пик, который он назвал
по форме его «Шапкой Мономаха». Далее он описал интересный пе-
ревал Хойтезек (13 500 фут.), оз. Турумтай, пик царя Миротворца,
пик царицы Марии, близ которых сгруппировано семь больших лед-
ников, перевал Вранг, окруженный ущельями, которые изобилуют
небольшими ледниками и водопадами, перевал Ямг с ледником, про-
резанным колоссальными трещинами и богатым крупными ледяны-
ми конусами, пик Джентиф с группою ледников, ледники долины
р. Баджам-Дара и перевал того же имени, с поразительно узким греб-
нем, долины р. Баджам-Дара, перевал Шитхарф, также с грандиозны-
ми ледниками. Дальнейший маршрут Федченко открывает нам таин-
ственную дотоле долину Гарм-Чашма, где после нового ряда гран-
диозных ледников были открыты многочисленные серные ключи с
температурой до 60°, бьющие не только ключом, но и прямо фонта-
ном вверх и отлагающие вокруг обильные беловатые накипи. Затем
он дает описание мало известных долин р. Пянд?к и притоков его —
Бартанга и Гунта, разделенных высоким хребтом, через который ве-
дет впервые пройденный европейцами перевал Штам. Здесь опять
целая группа из пяти крупных ледников, а гребень перевала откры-
вает вид на всю цепь снегового Шугнанского хребта с десятками лед-
ников; последние шесть ледников видны со стороны перевала, обра-
щенной к долине Гунта. Все эти местности были сняты маршрутно-
глазомерной съемкой и нанесены на карту.
Позднее деятельность Федченко раскинулась чрезвычайно ши-
роко, охватив весь Туркестан до границ Китая, Среднюю Россию и
Приамурье, но выполненные в этих районах работы носят уже бо-
лее специальный, ботанический характер.
Среди консерваторов Сада целый ряд лиц также принимал участие
в географических исследованиях.
П. П. Глен (1861—1862) обследовал геологическое строение
берегов о-ва Сахалина от Дуэ на север до мыса Лазарева и, кроме
того, объехал, производя геологические и ботанические исследования
ЗНАЧЕНИЕ БОТАНИЧЕСКОГО САДА В ИССЛЕДОВАНИИ РОССИИ
97
большую часть остального сахалинского побережья, а также берега
р. Амура.
Н. И. К у з и е ц о в (1886—1912) дал целую серию баромет-
рических нивелировок в пределах Архангельской губ., Северного
Урала и Кавказа (особенно в Кубанской обл.). описал долину р*
Ваги в Шенкурском уезде, охарактеризовал природу Северного Ура-
ла в области верховий рек Лозьвы, Сосьвы и Печоры; в Кубанской
обл. он первым проник в лесные трущобы бассейна р. Лабы, к ее вер-
ховьям, и на перевалы Сайгара-Аху и Цагеркёр, открыл ледники
Касандур-Цыта и Саджихвы, описал озера Кел и Эрцо. Далее он
исследовал целый ряд ледников и древних морен в горах Сванетии.
В своих работах, посвященных делению Кавказа иа ботанико-гео-
графические области, Кузнецов дает прекрасную сводка^ таких фак-
тов и общих положений, которые позволяют вполне точно установить
не только ботанические, но и физико-географические области. Осо-
бенно яркие характеристики принадлежат Дагестану, куда Кузне-
цов совершил богатое результатами путешествие в 1911 г. Участие
Кузнецова в экспедиции А. А. Тилло для исследования истоков глав-
нейших рек Европейской России дало ему возможность установить
зависимость между растительным покровом и водами и пополнило
учение о водоразделах.
Н. А. Б у ш (1890—1912) после небольших сравнительно поез-
док по Казанской и Вятской губерниям отдался изучению Кавказа.
Главными его работами, кроме ботанических, являются исследо-
вания почвенные и ледниковые. Первая его работа — это почвенные
исследования Козьмодемьянского и Лаишевского уездов Казанской
губ., произведенные им в качестве помощника А. Я. Гордягина в
1890 г., по поручению Общества естествоиспытателей при имп.
Казанском университете.
А. Я. Гор д я гп и. «Почвы Казанской губернии». -— Труды Об-ва
естествопсп. при имп. Казанском ун-те, т. XXV, вып. 1, 1892, стр. 28, 29, 30,
39, 40, 56, 57 п др.
В 1908 г. Н. А. Буш совместно с супругой Е. А. Буш произвел
почвенное исследование в Кубанской обл., причем исследовал темно-
бурые (шоколадные) черноземы этой области и провел южную гра-
ницу черноземностепного пространства.
«Краткие сведения о ботаническом путешествии по Кубанской области
в 1908 г.»— Изв. имп. СПб. Бот. сада, 1909, № 2—3, стр. 65—68, с картой.
«О ботанико-географических исследованиях Кубанской области в 1908 г.»
Изв. имп. Русск. геогр. об-ва, t.XLV, 1909, стр. 241—251, с 2 цинкографиями.
7 В. Л. Комаров, т. XI
98
II. РАБОТЫ II СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
В 1896, 1897, 1899, 1904, 1907, 1909 и 1911 гг. Буш производил
исследование ледников Кавказа. В 1896, 1897 и 1899 гг. он работал
на северо-западном Кавказе, главным образом в Кубанской обл.,
отчасти в Сухумском окр., в 1904 г. в области Богосского хребта на
Кавказе, в 1907 п 1909 гг. снова на северо-западном Кавказе, а в
1911 г. в Терской обл. (между Эльбрусом и Балкарией).
Всего за это время было осмотрено 280 ледников, из которых длин-
ными или перворазрядными нужно счесть 41. Многие ледники Ку-
банской обл. посещены несколько раз, большинство 2—5 раз, и
лишь немногие по одному разу. Наблюдалось состояние ледников,
измерялись отступание и наступание их. Оказалось, что в конце
90-х годов ледники отступали, причем с различной скоростью: один —
по 6.5 м в год, другой — по 34.5 м; цифры отступания остальных
занимают промежуточное место между этими крайностями. С
1907 г. некоторые ледники (6) перешли в наступление, некоторые
продолжают медленно отступать, а большинство остается in statu
quo.
Спутником и сотрудником Буша в поездках 1896, 1897 и 1899 гг.
был Н. Н. Щукин, а с 1907 г. деятельной сотрудницей его является
Е. А. Буш.
«Ледники Западного Кавказа».— Зап. имп. Русск. геогр. об-ва, 1905.
«О метках, поставленных на ледниках Кавказа».
Г. А. В а д с о н работал по изучению озер и участия организ-
мов в эрозии известняковых напластований. Так, в 1898 г. им было
изучено Вейсово озеро близ Славянска и установлены условия обра-
зования в нем сероводорода. Им же спроектированы некоторые при-
боры, употребляемые для добычи образцов воды, ила и грунта, важ-
ные для морских и озерных исследований. Часть его работ по южному
побережью Финского залива и по озерам Олонецкой губ., где исследо-
валось участие различных организмов в образовании железных руд,
еще не опубликована.
Р. Р. Поле работал почти исключительно в пределах Край-
него Севера Европейской России. Он сильно расширил наши сведе-
ния о физической географии о-ва Колгуева, п-ова Канина, самоед-
ских тундр и Северного Урала, где особенно подробно им была изу-
чена горная группа горы «Сабля».
И. В. П а л и б и н совершил в составе экспедиции д-ра Н. II.
Дамаскина (1899) крайне интересное путешествие в Восточную Мон-
голию, где описал террасы усыхания большого оз. Далайнор, или
Кулун, берега рек Хэрулюн и Халха и заповедный лес Вэй-чана.
ЗНАЧЕНИЕ БОТАНИЧЕСКОГО САДА В ИССЛЕДОВАНИИ РОССИИ
99
В составе экспедиции адмирала С. О. Макарава (1901) на «Ермаке»
посетил мало известные местности на Новой Земле и Землю Франца-
Иосифа. Им описаны береговые террасы у Машигиной губы, установ-
лена типичность глинистых тундр Новой Земли и охарактеризовано
побережье островов Нортбрук и Хохштеттер. Наконец, изучением
планктонных ловов этой экспедиции Палибин сделал своп вклад и
в океанографию.
В. А. Д у б я н с к и и (1898—1912) посвятил несколько инте-
ресных экскурсий исследованию меловых обнажений по берегам
рек бассейна Допа в пределах Воронежской губ. и Донской обл.,
а затем отдался деятельному изучению песков, причем выработал
схему генетической их классификации и установил генезис песков
Закаспийской обл. от Мангпшлака до Мерва и песков бассейна Дона.
Кроме генезиса песков Дубяпский старался также установить опре-
деленную правильность в заселении и закреплении песков растения-
ми. Наконец, в последнее время он обратился специально к изуче-
нию физической географии воронежских степей, что обещает важные
географические результаты.
А. Ф. Флеров (1891—1906) вел многолетние исследования
над растительностью бассейна Оки. Попутно им были внесены чрез-
вычайно важные для географии Средней России детали распределе-
ния ледниковых отложений, былого распространения торфяных бо-
лот и распространения почв в этом районе. Позднее (1908) он ездил
также в Забайкалье и Амурскую обл. и там продолжал своп наблю-
дения над состоянием почв и растительных формаций.
В. Л. Кома р о в во время своего путешествия (1902) на Ко-
согол п к верховьям р. Иркут установил обширную область моренных
отложений у северных берегов Косогола и в долинах Оки, ее прито-
ков, верховий Иркута и Ихе-огуна, свидетельствующих о колоссаль-
ном ледниковом покрове, некогда одевавшем эти местности. Затем,
исследуя в 1908—1909 гг. п-ов Камчатку, Комаров также первым об-
ратил внимание на мощные толщи моренных отложений в истоках
Большой реки и в других местностях; кроме того, он подробно описал
кратер вулкана У зон с его полями фумаролл, теплыми и холодными
озерами, ключами п пр. и дал общий очерк камчатской природы и ее
русского населения.
Р. Ю. Р о ж е в и ц совершил в 1906 г. путешествие по Южной
Бухаре от Термеза до Каратага через Куляб и Кабадиан и дал харак-
теристику как этих мест, так и хребта Баба-таг в Денаусском бек-
стве, изучением которого он занимался более подробно. В 1908 г.
он исследовал юго-западную часть Пржевальского и южную часть
100
II. РАБОТЫ II СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ II \УКП
Пишиекского уездов, т. с. район оз. Нссык-куль, и дал географиче-
скую характеристику больших продольных долин этого края и поя-
сов горной растительности, причем составил также прекрасную кар-
ту распределения растительных формаций.
Таким образом, большинство ботаников Сада вложило свою леп-
ту в дело географического изучения России и, содействуя как общему
описанию посещаемых стран, так и разрешению отдельных вопросов
физической географии, исполнило в общей сложности настолько со-
лидную работу, что, если бы свести все их отчеты об исследованиях
вместе, получилась бы объемистая библиотека с выдающимся по
своему интересу содержанием.
ПУТЕШЕСТВИЯ И ИССЛЕДОВАНИЯ БОТАНИКОВ
САДА ВНЕ ПРЕДЕЛОВ РОССИИ И СТРАН, С НЕЮ
ПОГРАНИЧНЫХ *
ZX-Отя научные исследования отдаленных^ (‘/гран и не составляют
прямой задачи Сада, но необходимость пополнять коллекции живых
растении, а также коллекции Музея вызывала неоднократно к жизни
и путешествия этого рода.
Первым из них, и притом самым значительным, было путешествие
в Бразилию Г. II. Л а н г с д о р ф а и Л. Риделя.
Лангедорф, бывший уже до того генеральным консулом России
в Бразилии и членом ими. Академии Наук, пригласил с собой кроме
ботаника Риделя еще астронома Рубцова, зоолога Менетриэ и живо-
писца Ругендаса.
В 1822 и 1823 гг. они исследовали провинцию Рио, а в
1824 г. провинцию Минас-Жераэс. Затем Менетриэ и Ругендас
возвратились в Европу, а на их место были приглашены зоолог
Ф. Гассе и художники А. Гайнау и Н. Флоранс. В этом обновленном
составе экс педиция Лаигсдорфа выс адилась в 1823 г. в порту Сантос
и оттуда проникла в глубь страны к истокам р. Тиэте, по которой в
следующем 1826 г. спустилась в р. Парану, по этой реке проехала
в р. Пардо п затем в р. Парагвай. По этой последней путешествен-
ники поднялись до р. Куябы, т. е. почти до ее истоков, чтобы пере-
сечь затем плато Мато-Гроссо. Отсюда Ридель (1827—1828) по рекам
* Напечатано в ки.: «Имп. СПб. Ботанический сад за 200 лет его сущест-
вования (1713—1913 гг.)». ч. II. Юбпл. изд.. 1913, стр. 217—220-
102
II. РАБОТЫ II СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
Гуанорес и Мадейра, а Лангсдорф (восточнее) по рекам Аринос и
Топаиос спустились в р. Амазонку и проехали по последней до р.
Пары.
Часть собранных этой экспедицией коллекций поступила в Бота-
нический музей Академии Наук, ио большая часть перешла в собст-
венность Ботанического сада; 84 ящика живых растений были до-
ставлены Риделем в 1830 г.
В 1831 г. Ридель во второй раз отправился в Бразилию, имея
помощником садовника Б. Лушната, и в течение трех лет (1832—
1834) работал в провинциях Рио, Минас-Жераэс и Гояс, где собрал
более 2 тыс. экземпляров живых растений, массу семян, плодов и
образцов деревьев для Музея, а также обширный гербарий. Послед-
ний вместе с гербарием из первого путешествия состоял приблизи-
тельно из 100 тыс. экземпляров, так что разработка его специали-
стами производится еще и до настоящего времени, а дубликаты разо-
сланы чуть ли не во все крупные европейские музеи.
К. П. Максимович (1853—1854) на пути к устьям Амура
совершил путешествие на фрегате «Диана» из Петербурга в обход
мыса Горн через Сандвичевы о-ва. На пути он имел возможность
работать при высадках в Рио-де-Жанейро, Вальпарайсо п Гонолулу
и собрал там, что было возможно при кратковременности остановок.
В 1860 г. Максимович приступил к изучению Японии, высадив-
шись в порту Хакодате, где оставался и в 1861 г., частью предпри-
нимая оттуда возможно далекие поездки, частью производя сборы
через работавших у него японцев. Всего ему удалось собрать: гер-
барий, содержащий около 800 видов высших растений, 250 пород
семян и образцы древесин 58 видов деревьев. Еще важнее было то,
что Максимович на месте чрезвычайно детально изучал живые расте-
ния, вникал в их особенности, способность варьировать и пр. и таким
образом заложил прочный фундамент своим будущим научным тру-
дам. В окрестностях Иокагамы он работал с 30 марта до конца де-
кабря 1862 г. и там произвел столь же тщательные исследования.
Наконец, окрестностям Нагасаки, третьего открытого в то время для
европейцев порта Японии, Максимович посвятил весну (4 января —
30 марта) 1862 г. и весь 1863 год.
Из Нагасаки и Иокагамы Максимович доставил Саду 72 ящика гер-
бария, обрубки 187 древесных пород, 400 с лишним видов живых ра-
стений и два ящика музейных предметов, относящихся к области
экономической ботаники.
Исследования Максимовича в Японии дали ему возможность сде-
латься лучшим знатоком флоры Восточной Азии, и к его мнению
ПУТЕШЕСТВИЯ И ИССЛЕДОВАНИЯ БОТАНИКОВ САДА
103
прислушивались все ученые, интересовавшиеся этим богатейшим
растительным миром, не исключая и самих японцев. Только в по-
следнее время, когда германские ученые начали сильнейшим образом
дробить прежние, даже и вполне установленные видовые типы на
мелкие, мало отличающиеся между собою виды, определения Макси-
мовича подверглись критике; в Англии же, например, он и теперь
сохраняет свой вполне заслуженный авторитет.
В течение долгого периода после этого Сад не посылал экспеди-
ций во внеевропейские страны, довольствуясь приобретением
европейских или американских коллекций в обмен или покупкою,
и только в последнее время ботаникам Сада удалось лично увели-
чить его иноземные коллекции.
Так, В. И. Л и п с к и й, посетивший летом 1908 г. о-в Цейлон,
доставил оттуда чрезвычайно ценные коллекции для Музея, а также
гербарий (647 номеров) и живые растения. Им вывезена коллекция жи-
вых плодов и семян (154 вида), коллекции плодов в спирте и в форма-
лине (81 вид), дендрологическая коллекция (54 вида, в том числе лиа-
на Argyreia populifolia в 11 саж. длины), коллекция растительных
продуктов (более 70 образцов) и др. Меньшие коллекции вывезены
Липским из Сахары (Бискра, 1900 г.), Северной Америки (1907 г.)
и из Аргентины (1910 г.).
Б. А. Федченко предпринял летом 1912 г. поездку на Брус-
ский Олимп (в Малой Азии) и привез оттуда чрезвычайно интерес-
ный гербарий, особенно богатый альпийскими растениями.
К этим исследованиям примыкает, как особый отдел их, система-
тическое описание ботанических садов Старого и Нового Света.
Труды этого рода имеют большое значение для Сада, так как дают
богатый и разнообразный материал для суждений при организации
различных учреждений Сада и культур его.
Начало этой серии было положено отчетами А. А Фишера
фон Вальдгейма о его заграничных командировках. Еще
в 1874 г., будучи ординарным профессором Варшавского универси-
тета, Фишер дал детальное описание Международной выставки садо-
водства и Конгресса ботаников во Флоренции, богатое как научными,
так и садоводственными данными, особенно о вновь вводимых в то
время в культуру растениях. В 1886 г. пм представлено описание
конгресса и выставки в Антверпене. В 1888 г., в статье «Копенгаген
и Скандинавская выставка 1888 г. по отношению к ботанике и садо-
водству», он дает не только описание выставки садоводства, но и
описание всех замечательных научных садов и парков столицы Да-
нии. Так, мы находим в этой работе подробное описание Универси-
104
II. РАБОТЫ II СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
тетского ботанического сада, Ботанического сада Королевской вете-
ринарной и земледельческой академии, богатого замечательными эк-
земплярами различных деревьев и обширными опытами по акклима-
тизации растений, и др. В 1876 г. он посетил Италию, Францию,
Бельгию, Германию п Швейцарию с целью изучения коллекций го-
ловневых грибов и при этом знакомился с существующими в главных
центрах ботаническими лабораториями, гербариями, библиотеками
и ботаническими садами.
В 1897 г. Фишер дает пространное описание Берлинского бота-
нического сада в Шарлоттенбурге, Гамбургского ботанического сада
с его викторной теплицей, сада Palmengarten во Франкфу рте-па -
Майне, Jardin botanique de J’Etat в Брюсселе, Лейпцигского бота-
нического сада и, наконец, величайшего из существующих ботани-
ческих садов — Royal Gardens Kew с краткой историей его. В 1898 г.
мы находим еще описание Международной выставки садоводства в
Генте, где фигурировало до 12 тыс. экспонатов, а в 1904 г. описание
выставки садоводства в Берлине и международных выставок садо-
водства в Дюссельдорфе и Турине.
Кроме того, во время командировки в 1903 г. в Рим на Междуна-
родный конгресс сельского хозяйства им были осмотрены и описаны
ботанические сады разных городов Италии, до Палермо включитель-
но, а также выставка садоводства во Флоренции.
За работами Фишера хронологически следует работа Г. А. Н а-
д иона — «Коллекции низших споровых растений в Берлине,
Гамбурге п Париже» (1900). Еще весной 1898 г. Надсон представил Со-
вету Сада соображения о переустройстве коллекций низших споровых,
п для ознакомления с устройством их в новейших заграничных учреж-
дениях был тогда же командирован в названные выше центры науч-
ной жизни. В отчете подробно описаны коллекции Берлинского бо-
танического сада, Берлинского сельскохозяйственного института,
Гамбургского ботанического музея и Jardin des plantes. Везде ука-
заны монтировка и расположение коллекций по той или иной системе.
С 1900 г. начинается серия работ этого рода, предпринятая В. 11.
Л и п с к и м. В этом году им были посещены, подробно изучены и
описаны: 1) Ботаническое отделение Королевского естественно-исто-
рического музея в Вене, 2) Венский ботанический сад, 3) парк Шенб-
рунн, 4) Ботанический музей и Ботанический сад в Мюнхене, 5) Hor-
nier Boissier; 6) Гербарий Декандоля в Женеве, 7) Гербарий Делес-
сера там же, 8) Женевский ботанический сад, 9) Гербарий Естествен-
но-исторического музея и Jardin des planles в Париже, 10) Королев-
ский ботанический сад в Кыо близ Лондона, его Гербарий и Музей,
ПУТЕШЕСТВИЯ II ИССЛЕДОВАНИЯ БОТАНИКОВ САДА
105
11) Естественно-историческое отделение Британского музея, 12) Гер-
барий Линнея в Лондоне, 13) Брюссельский ботанический сад,
14) Королевский ботанический сад в Берлине.
В 1902 г. Липский также посетил и описал ботанические сады:
I) Будапешта, 2) Болоньи, 3) Модены, 4) Пармы, 5) Флоренции,
6) Пизы, 7) Рима, 8) Неаполя, 9) Палермо, 10) Туниса, 11) Алжира,
12) Марселя; в 1905 г.— ботанические сады: 1) Мадрида, 2) Лис-
сабона и, наконец (вторично), 3) Кью, которому посвящено особо
пространное описание, какого нет и на английском языке. В 1907 г.
им были осмотрены ботанические учреждения Нью-Порка, Бостона
и знаменитый Arnold Arboretum.
Наконец, экспедиция 1908 г. дала Лпнскому возможность посе-
тить и описать ботанические сады Цейлона, особенно знаменитый
сад Пераденип.
Цепные данные в этом направлении дает еще работа И. В. Пали-
бина, привезшего из командировки 1913 г. описание ботанических
садов и музеев Стокгольма, Христиании и Копенгагена.
Необходимость подобных работ совершенно очевидна. При боль-
шой сложности задач нашего Сада и большом числе отделов его по-
стоянное сравнение с соответствующими учреждениями за границей
чрезвычайно помогает организовать вновь еще недостающие в Саду
станции, лаборатории и пр., а также и улучшать существующие.
ОЛЬГА АЛЕКСАНДРОВНА ФЕДЧЕНКО*
(Некролог) * 1
В ночь 25 апреля 1921 г. скончалась О. А. Федченко,
бывшая членом-корреспондентом Академии с 29 декабря 1906 г.
Как ученый она посвятила свою долгую жизнь главным образом ис-
следованию растительности Туркестана, которое и вела с неослабе-
вающим интересом почти до последних дней своих.
О. А. Федченко родилась в Москве 18 ноября 1845 г. в семье про-
фессора университета А. О. Армфельда. Образование она получила
в Николаевском институте и очень рано заинтересовалась естество-
знанием, живя по летам в имении своего отца в Можайском уезде,
Московской губернии.
В 1867 г. Ольга Александровна вышла замуж за А. П. Федченко,
готовившегося в то время к путешествию в Туркестан. Приняв уча-
стие в этих приготовлениях, О. А. много работала в музеях Москвы
и Петрограда и ездила с тою же целью за границу, посетив Швецию,
Австрию и Италию. С 1868 по 1871 г. она работала в Туркестане,
тогда еще не вполне присоединенном к России, в тревожной, полной
лишений и опасностей, иногда даже боевой обстановке. Экспедиция
обследовала окрестности Ташкента и Самарканда, пустыню Кызыл-
кумы, горную страну Зеравшан и, наконец, Фергану вплоть до пред-
дверий Памира в Заалайском хребте.
* Напечатано в «Известиях Российской Академии Наук», VI серия, 1921,
№ 1—18, стр. 247—248.
1 Читан в заседании Отделения физико-математических наук», 25 мая 1921 г.
ОЛЬГА АЛЕКСАНДРОВНА ФЕДЧЕНКО (НЕКРОЛОГ)
107
Участие О. А. в трудах этой экспедиции чрезвычайно велико. Она
производила ботанические исследования, собирала и препарировала
насекомых, рисовала типичные пейзажи. Когда экспедиция вернулась
в Россию и наступил период обработки собранных ею результатов,
О. А. вела переписку с русскими и заграничными учеными, которые
обрабатывали коллекции, переводила с английского статьи, касав-
шиеся географии Туркестана, этикетировала коллекции и пр.
В 1878 г. погиб на ледниках Монблана в Швейцарии ее муж А. П.
Федченко, и она осталась одна продолжать ту же работу. Благодаря
ее настойчивости были закончены 24 выпуска «Трудов Туркестан-
ской экспедиции», последний из которых принадлежит перу самой
О. А. и посвящен систематической обработке ботанических материа-
лов экспедиции.
Остановившись в это свое путешествие в преддвериях Памира,
загадочной в то время «Крыши мира», важность исследования кото-
рой была так заманчиво выдвинута еще А. Гумбольдтом, О. А. долго
лелеяла мечту обследовать и эту трудно доступную местность. Мечта
эта осуществилась в 1901 г., когда ей было уже 56 лет. Реид по Па-
миру продолжался 52 дня, в течение которых О. А., можно сказать,
не сходила с лошади, питаясь все это времй исключительно чаем и
сухарями. Результатом этого путешествия явились капитальная
работа «Флора Памира» с 4 дополнениями к ней и «Определитель
памирских растений»; после этого О. А. еще два раза посещала
горы Туркестана и вывезла как новые для науки растения, так
и целый ряд статей и заметок о растениях этой богатой страны.
Венцом всех работ О. А. по Туркестану является ее «Конспект
туркестанской флоры», выходивший выпусками одновременно на рус-
ском и на немецком языках, начиная с 1902 г.
В 1895 г. О. А. удалось устроить небольшой ботанический сад
в имении Ольгино Можайского уезда, где она разводила по преиму-
ществу растения Туркестана и те критические формы, которые заслу-
живали монографического исследования.
В 1900 г. О. А. перебралась на постоянное жительство в Петро-
град ради возможности систематически работать в Гербарии Бота-
нического сада; здесь ею переисследовано и критически перерабо-
тано чрезвычайно много различных коллекций и материалов и напи-
сано немало весьма ценных исследований. Особенно выделяется
крупная ее работа «Монография рода Eremurus», исчерпывающее
исследование по этой столь характерной для Туркестана группе
растений. Много поработала О. А. также над монографией русских
видов рода Iris. Всего ею напечатано до 70 работ.
108
11. РАБОТЫ II СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
Работам О. А. Федченко свойственны простота, ясность и мето-
дическая точность сообщаемых фактов. Каждое ее указание всегда
тщательно проверено, критически обдумано и является твердой
базой для дальнейшей работы. Первая печатная ее работа — перевод
статьи Г. Юля «Очерк географии и истории верховьев Аму-Дарьи» —
появилась в 1873 г., последняя — «Новые материалы к познанию
рода Ягстигам — вышла 21 марта 1921 г. Таким образом, научно-
литературная деятельность О. А. охватывает период в 48 лет, вся
же научная ее работа, с начала Туркестанской экспедиции, продол-
жалась 33 года.
В Ольге Александровне мы чтим не только ученого, но н одну из
тех славных русских женщин, которые прокладывали новые пути,
выходя из узкой сферы домашних интересов на широкую дорогу об-
щественного служения, и вместе с тем работали над созданием топ
идейной, самоотверженной русской интеллигенции, которою но
справедливости гордится наша страна.
Мир ее праху!
ЗАПИСКА ОБ УЧЕНЫХ ТРУДАХ ПРОФЕССОРА
С. П. КОСТЫЧЕВА *
(Lepreir Павлович Костычев, сын известного профессора-почво-
веда, родился в С.-Петербурге в 1877 г. В 1893 г. он поступил на
физико-математический факультет СПб. университета и в 1900 г.
был оставлен при университете для приготовления к профессор-
скому званию по кафедре ботаники. В 1902—1903 гг. он был коман-
дирован за границу, где работал в лабораториях агрономической
химии проф. Э. Шульца в Цюрихе и физиологической химии
Косселя в Гейдельберге. С 1903 по 1908 г. состоя;! асси-
стентом по кафедре ботаники в Военно-медицинской академии.'
В 1907 г. защитил диссертацию на степень магистра ботаники на
тему «Исследования над анаэробным дыханием растений». В том же
году утвержден приват-доцентом СПб. университета. В 1910 г. избран
профессором ботаники п микробиологии в СПб. технологическом
институте и профессором физиологии растений на Высших женских
курсах. В 1911 г. защитил докторскую диссертацию па тему «Физио-
лого-химические исследования над дыханием растении». В 1914 г.
был избран профессором физиологии и анатомии растеши"! СПб.
университета. В этой должности от состоит и поныне. В декабре
1922 г. избран в члены-корреспонденты Академии Наук.
Список печатных научных трудов С. 11. Костычева, приложенный
к отзыву при представлении его в члены-корреспонденты, обнимает
* Напечатано в «Известиях Академии Наук», VI серия, 1923, т. VH,
стр. 414—417.
ПО II. РАБОТЫ II СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
97 названий и красноречиво свидетельствует о ого научной продук-
тивности. К этому списку следует прибавить еще три работы, напе-
чатанные в Вег. (1. d. Bot. Ges.. 40 (1922): 1) «Ueber die Photo-
synthese. IV. Die CO2 Assimilation d. Leguminosen», 2) «Ueber die
Ernahrung d. grunen Halbschmarotzer» и 3) «Der Ban u. das Dicken-
wachsthum d. Dicotylanstamme», а также: 4) «В. II. Палладии.
Некролог». — Природа, 1922; 5) «К вопросу о спиртовом брожении
типично аэробных плесеней (с М. В. Афанасьевой). — Дневник
I Съезда русских ботаников, 87 (1921); 6) «К вопросу о фотосинтезе».
— Там же; 7) «Обзор работ, произведенных летом 1920 г. в Лабора-
тории физиологии растений Петергофского естественно-научного
института». — Труды Птр. об-ва естествоисп. за 1920 г.
Большая часть работ С. П. Костычева относится к области дыха-
ния растений и брожения. Уже в своих первых опытных исследова-
ниях он пытался приблизиться к разъяснению механизма этого
вопроса. В сильно измененном виде С. П. Костычев восстановил
старую теорию Пфеффера о генетической связи анаэробных про-
цессов переработки сахара растительной клеткой с нормальным
кислородным дыханием. В общих чертах новая теория сводится
к тому, что в основе нормального дыхания лежит процесс спиртового
брожения, но при наличности окислительных процессов брожения
не доходит до конца; нестойкие промежуточные продукты расщеп-
ления сахара нацело сжигаются за счет кислорода воздуха окисли-
тельными ферментами. В настоящее время эта точка зрения завое-
вала себе всеобщее признание, но вначале встретила сильную оппо-
зицию. С. П. Костычев представил в защиту своей теории много
экспериментальных фактов, ценных и помимо значения их для тео-
рии дыхания. Он выяснил, что анаэробные процессы расщепления
углеводов совершаются в растении и при полном доступе воздуха;
доказал также, что этиловый спирт но может считаться промежуточ-
ным продуктом дыхания и что окислительные ферменты растений
могут сжигать промежуточные продукты спиртового брожения
нацело, т. е. до СО2 и воды. Этим впервые была доказана способность
названных ферментов производить настоящее физиологическое сож-
жение.
Другая серия работ С. П. Костычева посвящена вопросу о физио-
логическом сожжении несахаристых веществ при дыхании. В про-
тивоположность существующим взглядам, он доказал, что ан-
аэробные процессы расщепления совершаются и при дыхании в отсутс-
твие сахара, но они не всегда тождественны со спиртовым броже-
нием. При помощи нового метода улавливания промежуточных
ЗАПИСКА ОБ УЧЕНЫХ ТРУДАХ ПРОФЕССОРА С. П. КОСТЫЧЕВА
111
продуктов С. П. Костычев установил два типа дыхания. В одном,
свойственном главным образом всеядным низшим организмам,
различные безазотистые органические вещества, как многоатомные
спирты, оксикислоты и пр., превращаются предварительно в сахара,
способные к брожению, и окисляются далее по основному типу
«сахарного дыхания». При втором типе—«белкового дыхания»—
сахара не образуются, а белковые вещества и продукты гидролиза
окисляются совершенно особым образом.
От работ по дыханию С. П. Костычев перешел к изучению химизма
спиртового брожения. Свои исследования он повел по новому методу
улавливания промежуточных продуктов посредством искусствен-
ного вторжения в биохимический процесс. В настоящее время этот
метод приобрел общее значение. В первых своих работах по брожению
(1912 г.) С. П. Костычев излагает необходимость ознакомления
с промежуточными продуктами биохимических процессов и описы-
вает приемы их выхватывания из живых и убитых растений. Для
этого либо надо парализовать работу определенных ферментов,
либо химически связывать самое вещество введением соответствую-
щих реактивов. Новый метод дал С. П. Костычеву возможность
сразу выделить промежуточный продукт спиртового брожения в виде
уксусного альдегида. До этого, несмотря на многолетние попытки
германских ученых, начиная с Бухнера, никакого промежуточного
продукта брожения обнаружить не удалось. За время мировой войны
литература об уксусном альдегиде и его роли в брожениях разрос-
лась необычайно. С. П. Костычев доказал также, что дрожжи могут
восстановлять альдегидную группу в спиртовую и, кроме того,-
легко превращают альдегид, по реакции Канниццаро, в спирт и
кислоту. Это был первый случай обнаруживания реакции Канниц-
царо в растениях, а по мнению Эйлера и других биохимиков реак-
ции Канниццаро следует приписать огромное значение в по-
строении лецитинов, аминокислот и других компонентов живой
клетки.
Метод улавливания промежуточных продуктов С. П. Костычев
впоследствии применил к исследованию п других физиологических
процессов. Им выяснена химическая сторона усвоения нцтратов
растениями. Оказалось, что азотная кислота всегда восстанрвляется
через азотистую кислоту до аммиака, из аммиака строятся амино-
соединения, и лишь в таком виде азотный материал идет на синтез
белков. Полученные уже факты открывают возможность даль-
нейшего углубления в химизм первичного синтеза аминокислот живой
клеткой.
It. РАБОТЫ II СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
112
Другой ряд работ С. II. Костычева ио превращению азотистых
веществ в растениях касается взаимодействия аминокислот и амми-
ака с сахарами. Полученные результаты дают возможность прибли-
зиться к пониманию механизма построения кольчатых азотистых
соединений в живой клетке. Эти результаты, кроме того, застав-
ляют признать непригодность известного метода Штуцера для учета
белкового азота.
Из работ С. П. Костычева по фотосинтезу одна также носит хими-
ческий характер. Она показывает, что усвоение СО2 и выделение
кислорода -листом представляют два самостоятельных процесса
СО.
и отношение-у—может оыть значительно оольше или меньше 1,
но при нормальной работе листа оно в точности 1, в отличие
от такого же отношения при дыхании, которое колеблется при нор-
мальных условиях в широких пределах. Прочие работы С. П. Косты-
чева по фотосинтезу посвящены количественному учету его в некото-
рых характерных случаях. Так, им выяснено, что обильное азотное
питание сильно повышает усвоение СО2: например, бобовые растения
усвояют СО2 на тощих почвах сильнее прочих растений нашей флоры.
Большая работа посвящена С. П. Костычевым биохимическому
изучению признаков паразитизма у так называемых зеленых пара-
зитов (Rhinanthaceae). Результаты, им полученные, сводятся к тому,
что характерной особенностью зеленых паразитов является неспо-
собность всасывать почвенную влагу, между тем как усвоение СО2
на свету происходит, вопреки имеющимся в литературе показаниям,
вполне нормально. Толчком к паразитизму у высших растений, по
мнению С. П. Костычева, обычно бывают особенности водного режи-
ма.
В области физиологической химии минеральных веществ сенса-
ционным новым фактом явилось данное С. П. Костычевым доказа-
тельство того, что калий, один из самых необходимых для растений
элементов, всегда находится в живых клетках только в виде ионов.
Комплексных соединений калия в растениях не существует, и в
этом отношении калий занимает вполне обособленное положение
среди прочих необходимых элементов.
Еще более непредвиденными были результаты анатомических
исследований С. П. Костычева по вопросу о строении и утолщении
стебля двудольных растений. На основании его данных приходится
в настоящее время пересмотреть учение, освященное полувековыми
авторитетами Нэгели, де-1?ари и Сакса, казавшееся незыблемым
п перешедшее во все руководства и учебники.
ЗАПИСКА ОБ УЧЕНЫХ ТРУДАХ ПРОФЕССОРА С. П. КОСТЫЧЕВА
113
Из сказанного видно, как деятельно и плодотворно работал
С. П. Костычев на научном поприще, в особенности по разным основ-
ным вопросам химическом физиологии растений. Принимая во вни-
мание его возраст (ему всего 46 лет) и свойственную ему энергию,
есть полное основание ожидать, что на академической кафедре он
явится достойным преемником своего талантливого и неутомимого
до гроба учителя В. И. Палладина.
II. Бородин, И. Павлов, А. Карпинский, В. Комаров
2 мая 1923 г.
8 В. Л. Комаров, т. XI
ВАСИЛИИ ВАСИЛЬЕВИЧ САПОЖНИКОВ*
{Некролог)
11 августа скончался в Томске 63 лет от роду профессор В. В. Са-
пожников. Сибирь потеряла в нем одного из лучших и наиболее
рьяных своих исследователей, а Ботанический сад одного из лучших
своих корреспондентов. Питомец Московского университета, ученик
Тимирязева и Горожанкина, он начал свою деятельность с лабора-
торной работы по физиологии растений и уже в 1892 г. напечатал
статью «О геотропизме». Затем он защитил на степень магистра
работу о превращении белков в растениях и был в 1893 г. избран
профессором во вновь открытый тогда Физико-математический
факультет Томского университета. В Сибири Василий Васильевич
совершенно переменил тему своих работ и всей душой отдался иссле-
дованию природы Алтая. Он последовательно посетил и описал
все крупные ледниковые группы Алтая, составил описание его расти-
тельности, перебросил свои работы и на никому не ведомый Монголь-
ский Алтай, где опять открыл грандиозные ледники, затем исследо-
вал горные области Семиречья и Саур, не забывая в промежутки
посещать Алтай и дополнять свои прежние исследования. Ясность
изложения, обилие прекрасных иллюстраций, большой фактический
материал делают книги В. В. Сапожникова необычайно ценными.
Отдельными изданиями вышли следующие его работы: 1) «Катунь
и ее истоки», 1901; 2) «Очерки Семиречья», 1904; 3) «Монгольский
* Напечатано в «Извсстйях Главного ботанического сада РСФСР», 1924,
. XXIII, вып. I, стр. 84.
ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ САПОЖНИКОВ (НЕКРОЛОГ)
115
Алтай в истоках Иртыша и Кобдо», 1911; 4) «Пути по Русскому Ал-
таю», 1912; 5) «Растительность Зайсанского уезда», 1918. Последняя
его работа о низовьях р. Оби помещена в «Известиях РГО» 1923 г.
Таким образом, научно-литературная деятельность покойного охва-
тывает период в 32 года. Прекрасный профессор, выдающийся лектор
на публичных лекциях, отзывчивый, добрый человек, он был чрез-
вычайно любим всеми знавшими его и был в Томске одним из самых
популярных общественных деятелей. В. В. Сапожников оставил
много преданных учеников, которые и продолжают дело его жизни.
Гербарии В. В. хранятся в Томске, но немалая часть собранных им
растений передана и нашему Саду; научная ценность их очень велика.
В. В. Сапожников был крупный ученый и организатор, и поте-
ря его — большой удар для дела исследования Сибири.
8*
П. П. СЕМЕНОВ ЛЯН-ШАНСКИЙ
И КАМЧАТСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ 1908 — 1910 гг.
Петр Петрович был вдохновителем и идейным руководителем
многих десятков научных экспедиций, оставивших видный след
в изучении Евразии. Как конкретный пример, я могу привести
Камчатскую экспедицию. Еще в 1903 г. я внес в Совет Географи-
ческого общества предложение об экспедиции на этот отдаленный
полуостров. Однако отчасти недостаток средств, отчасти неумело
сделанная мною мотивировка имевшихся в виду научных задач
заставили Совет совершенно отклонить мое ходатайство. Петр Пе-
трович отнесся тогда ко мне с сочувствием и оказал такую моральную
поддержку, которую невозможно забыть. Он указывал, между
прочим, на открывающиеся в Камчатке перспективы, упоминал,
как к нему приходил француз Бруар, который рассказывал, что,
случайно попав на Камчатку, он сделал там ряд открытий полезных
ископаемых и мечтает снова вернуться в эту обширную страну,
которая еще вся в будущем. Утешая меня, Петр Петрович указал
на то, что помощи в этом деле скорее всего можно ожидать от какого-
либо частного лица. Еще в 1850 г. Э. К. Гуттен-Чапский передал
в распоряжение Общества крупную сумму на экспедицию в Кам-
чатку. Тогда, однако, различные, весьма серьезные соображения
заставляли Совет Общества, организовывавший большую Сибир-
скую экспедицию, исключить Камчатку из плана экспедиции, и
Общество вообще еще никого в Камчатку не командировало.
* Напечатано в кп.: «Гос. Русское географическое общество», Ленинград,
1928.
П. П. СЕМЕНОВ-ТЯН-ШАНСКИЙ И КАМЧАТСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
117
Слова Петра Петровича оказались пророческими. Весной 1907 г.
Федор Павлович Рябушинский, человек еще совсем молодой, стра-
стный охотник, заинтересовавшись лекциями по географии, которые
он слушал у доцента Московского университета А. А. Ивановского,
задумал организовать экспедицию на Камчатку. Сам он предпола-
гал принять в ней участие в качестве охотника, научную же часть
экспедиции пополнить так, чтобы результатом ее было разносторон-
нее географическое описание страны и ее естественных ресурсов.
Он сделал несколько попыток обратиться к научным учреждениям
Москвы и Петербурга со своими предположениями, но везде встретил
недоверие и даже несочувствие к своему порыву. Совершенно иначе
отнесся к этому важному делу Петр Петрович. Он всецело вошел
во все планы Ф. П. Рябушинского, они вместе разработали перво-
начальный проект, который был внесен в Совет Общества и получил
позднейшее осуществление. Ф. П. Рябушинский по личным причинам
сам в экспедицию не поехал, и начальника у нее не было. Петр Пе-
трович, высоко ценя научную самостоятельность и зная, насколько
различен метод работы у разных специалистов, счел ненужной какую
бы то ни было должность с начальственными функциями. Экспеди-
ция была сформирована из пяти самостоятельных партий (геология,
метеорология, ботаника, зоология и этнография), действовавших
каждая согласно требованиям своей специальности, но взаимно
поддерживавших друг друга. Когда личный состав экспедиции был
сформирован, Петр Петрович собрал у себя всех бывших в то время
в Петербурге участников, изложил им общую программу работ
и в чрезвычайно убедительных выражениях просил всех о взаимной
поддержке, указывая на всю опасность неладов между столь ответ-
ственными работниками. Его программа и его заветы были выпол-
нены, экспедиция была закончена вполне благополучно и без трений
между ее участниками, что прекрасно отозвалось на результатах
специальных работ.
Метеорологический отдел Камчатской экспедиции организовал
пять постоянных метеорологических станций в Петропавловске,
Милькове, Ключевском, Тигиле и Болыперецке. При богатом обо-
рудовании этих станций инструментами и надежных наблюдателях
они позволили руководителю отдела В. А. Власову тщательно разра-
ботать основы камчатской климатологии.
Геологический отдел в течение трех лет (1908—1910) охватил
как геологическими, так и съемочными работами почти все восточ-
ное побережье полуострова от мыса Лопатки до бухты Корфа. Объезд
морем южной Камчатки, работы на Курильском озере, зимние
118
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
поездки к сопкам Опала п Мутновская, открытие вулкана Штюбеля,
работы на Жупановской сопке, у Кроноцкого озера, на группе
Ключевских вулканов, обследование ледников, изучение Шивелу-
ча — таковы достижения Геологического отдела. Обширные коллек-
ции горных пород, несколько тысяч фотографий и значительная
площадь инструментальной и полупнструментальной съемки делают
честь Отделу, возглавлявшемуся С. А. Конради.
Ботанический отдел работал в средней части полуострова между
Петропавловском, Кроноцким озером, Ключевском, Тигилем и
Болыперецком; было собрано до 25 тыс. образцов растений и много
материалов для ботанической географии полуострова.
Зоологический отдел во главе с П. Ю. Шмидтом начал свои работы
с детального обследования устьев р. Камчатки и Ключевского района,
а позднее распространил свои работы на озера Кроноцкое и Куриль-
ское, организовал восхождение на Авачинскую сопку, обследовал
Паужптковские горячие ключи и пр. Прекрасный подбор сотруд-
ников дал Отделу возможность охватить все отделы зоологии — от
организмов планктона до гигантских сивучей, биология которых
была основательно освещена П. Ю. Шмидтом.
Этнографический отдел во главе с В. И. Иохельсоном сосредо-
точил свое внимание, с одной стороны, на изучении материального
быта и языка камчадалов и коряков западного берега, а с другой —
на изучении раскопок древних поселений и стойбищ, разбросанных
по всей стране. На устроенной по окончании экспедиции отчетной
выставке Этнографический отдел выделялся богатством и разнооб-
разием своих экспонатов.
Но вот экспедиция вернулась в Петербург, и снова Петр Петро-
вич объединяет ее участников своим вниманием и настаивает на
скорейшей обработке материалов и на издании трудов. Дело не лег-
кое, так как участники экспедиции вернулись к своему обычному
служебному и научному делуи могут отдавать обработке материалов
вывезенных из Камчатки, только свои досуги, а не основное рабочее
время. Ф. П. Рябушинский умирает, завещая своей вдове продол-
жать дело экспедиции. Однако родственники его, люди практиче-
ские, решительно высказывались против трат на такое отвлеченное
дело. Но Петр Петрович продолжает настаивать на необходимости
закончить работу, и дело понемногу налаживается; у Т. К. Рябу-
шинской находятся средства на обработку и издание. Результат —
шесть больших томов, посвященных метеорологии, ботанике и зооло-
гии с гидрологией.
Издание не закончено, но многое уже сделано, и Петр Петрович
П. П. СЕМЕНОВ-ТЯН-ШАНСКИЙ И КАМЧАТСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
119
перед концом своей плодотворной жизни мог считать, что и это нау-
чное предприятие, дважды казавшееся безнадежным, доведено им
до конца. Ибо для каждой крупной экспедиции победным концом
является не момент возвращения путешественников в отправный
пункт, а именно издание ее трудов.
И во всех других экспедициях, где мне приходилось принимать
участие, напутственное слово и указания Петра Петровича имели
большое значение. Владея, как никто, обширной географической
литературой по Евразии, он был компетентным судьей во всех спор-
ных вопросах, связанных с постановкой научных задач, определяв-
ших ход и снаряжение экспедиций. Однако, кроме этого, Петр
Петрович обладал еще необыкновенным чутьем в оценке научных
деятелей, работавших в экспедициях, и большим тактом в соблюде-
нии той автономии, без которой не идет никакая научная работа.
Его душевная чуткость и прирожденное ему уважение к личности
даже начинающих исследователей привязывали и к нему лично,
и к научной работе каждого, кто имел счастие начать свою исследо-
вательскую работу под его руководством.
ЛАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ*
ВВЕДЕНИЕ
1751 г. вышла «Философия ботаники» Линнея, утверждавшая
теорию неподвижности органического мира с момента его мнимого
сотворения и до наших дней. Гипотеза эта, тесно связанная со всем
строем идей, доставшихся человечеству в наследство от времен рас-
цвета феодализма, долго затем была тормозом для развития наук
о природе, осуждая пх на сухую каталогизацию фактов.
В 1809 г. Ламарк своим капитальным трудом, вышедшим в свет
под заглавием «Философия зоологии», открыл новую эру, так как
в нем он впервые дал развернутое эволюционное учение. В этой книге
дана законченная и ясная картина эволюции от самозарождения про-
стейших организмов до появления человека, происшедшего путем про-
грессивного изменения одной из рас четвероруких, т. е. от обезьян.
Ламарк жил в эпоху, когда буржуазная наука еще только ста-
новилась на ноги; он не знал и не мог знать многого, что в наше
время легко доступно даже начинающим натуралистам. Биологии
как науки до него не существовало. Даже самый термин «биология»
выдвинут впервые им самим:
«Все, что вообще одновременно присуще и растениям и живот-
ным, как, например, все свойства, принадлежащие всем им без исклю-
чения, должно составлять единственный обширный предмет... осо-
бой науки, еще не основанной, у которой еще нет наименования...
и которой я дал бы имя биологии».* 1
* Напечатано в кн. Ламарк, «Философия зоологии» М.—Л., Гос; изд. био-
логии. и мсДиц. лит-ры, 1935, стр. XI—XGVI.
1 «История беспозвоночных», т. I, 1815, стр. 46.
ЛАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
121
Ламарк жил долго (1744—1829 г.) и работал не покладая рук;
им были разносторонне изучены и приведены в систему многие ты-
сячи животных и растений. Такие его труды, как «Флора Франции»
и «Естественная история беспозвоночных», совершенно достаточны
для того, чтобы автор их пользовался мировой известностью. Но
Ламарк был, кроме того, мыслителем, для которого факты важны
не сами по себе, а как материал для обобщений: «всякая наука долж-
на иметь свою философию, и только при этом условии она
сделает действительные успехи».
Теория Ламарка несовершенна; это первый набросок эволюцион-
ного учения, развитого позднее с большим успехом Ч. Дарвином,
но для своего времени она была гигантским шагом вперед. II мы,
люди XX в., рассматривающие мир с точки зрения диалектического
его развития, будем ценить у Ламарка, этого несомненного борца
за истину, не столько его ошибки, сколько его достижения.
Ламарк примыкает к группе выдающихся французских ученых
XVIII в., известных под именем энциклопедистов—ученых, кото-
рые внесли крупный вклад в идейную подготовку той буржуазной
революции 1789—1795 гг., которая известна под названием «Вели-
кой французской революции» и в которой принимали участие также
и массы парижского пролетариата. Отпечаток этой героической
эпохи лежит и на произведениях Ламарка.
Г Л А В А I
ИЗЛОЖЕНИЕ ЭВОЛЮЦИОННЫХ ИДЕЙ ЛАМАРКА
Первый набросок эволюционного учения Ламарка мы находим
в его вступительной лекции к курсу зоологии беспозвоночных,
прочитанной им в Музее естественной истории в Париже 21 фло-
реаля 8-го года республики, т. е. 10 мая 1801 г.:
«Я мог бы дать здесь обзор всех классов, порядков, родов и
видов всех существующих животных и показать, что строение особей
и всех частей этих особей, их органы, их способности и прч. всецело
являются результатом тех обстоятельств (т. е. той внешней среды),
в которые природа поставила любую породу каждого вида... Я мог
бы доказать, что не форма тела или его частей дает начало привыч-
ным действиям и образу жизни животных, а, наоборот, привычные
действия, образ жизни и влияющие обстоятельства (т. е. окружающая
122
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
среда) с течением времени построили форму и тела и частей
его у животных. Новые формы давали новые способности, и мало-
помалу природа пришла в то состояние, в котором мы ее видим».
В этом основное положение Ламарка: не форма обусловливает
функции организма, а функции, направляемые влиянием внешней
среды, обусловливают форму. Из этого основного положения выте-
кает вся теория. Далее Ламарк останавливается на том, как распо-
ложить классы, порядки и пр., и говорит, что они не представляют
собой линейного ряда, но дают многочисленные разветвления.
Словом, он дает первые наметки родословного древа животных,
иначе — их филогении.
Философия Ламарка охватывает не только проблему эволю-
ции организмов от простейших известных ему бактерий (монад)
до человека, но и разнообразные задачи натурфилософии. Его
интересовали и проблемы превращения материи и энергии, и изме-
нения лика земли, и сущность мышления.
Работы Ламарка, посвященные физико-химическим проблемам,
не были основаны на лабораторных исследованиях. Они были отвле-
ченными размышлениями на темы, вытекавшие из философии Де-
карта, господствовавшей в школах XVIII столетия. Само собой
разумеется, что на развитие химии и физики эти статьи Ламарка
влияния не имели и автору своему кроме огорчений ничего не при-
несли. Мы же говорим о них потому, что в них можно констатиро-
вать попытку выяснить молекулярное строение материи и ее един-
ство, взаимоотношения простых и сложных тел и, наконец, единство
энергии в ее превращениях. Очень неудачно он именует принцип
энергии огнем, но сущность дела от этого не меняется, как не меня-
ется она и оттого, что он приписывает этой своей энергии — огню —
вещественную природу. Суть в том, что Ламарк пытается устано-
вить единство физических явлений, единство картины мира.
Основой материалистической философии является учение о ма-
терии. Материя, по Ламарку, является основой всех тел и их частей
и даже их единственным веществом,1 и далее: «Материя, как уже
было сказано выше, чрезвычайно делима. Тем не менее эта делимость
простирается только до атомов, которые обладают свойством непро-
ницаемости; этого и следовало ожидать, так как материя неразру-
шима и неизменяема».
В другой работе1 2 Ламарк говорит:
1 «Анализ сознательной деятельности человека». Русск. перев., 1899, стр. 14.
2 «Memoire de Physique et d'Histoire naturelle». Paris, Pan V, 1797, стр.
368—390.
ЛАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
123
1. «В природе имеется много начал, или простых тел, так как
•существуют тела сложные».
2. «Каждое сложное тело состоит из соединения нескольких
простых тел, скомбинированных в определенной пропорции, обра-
зуя небольшую массу материи, которую я называю материальной
молекулой».
3. «Сущность каждого тела, каково бы оно ни было, зависит
от его материальной молекулы, т. е. от свойств чрезвычайно малой
массы материи, происшедшей от комбинирования простых тел;
молекулу нельзя разделить, не изменив самой природы ее».
Учение Ламарка об огне, соответствовавшее в его представлении
учению об энергии натурфилософов конца XVIII и начала XIX столе-
тия, абсурдное по форме, интересно по своему внутреннему содер-
жанию. Так, он говорит, что огонь (энергия) существует в природе
в трех состояниях: эфирном, калорическом и связанном. В своем
эфирном состоянии огонь распространен повсюду и является мате-
риальной причиной звука; возможно также, что, видоизменяясь,
он переходит в электричество и магнетизм. Таким образом, говоря
об огне и флюидах, Ламарк нащупывает волновые явления, играю-
щие столь большую роль в современной физике.
Калорический огонь, по Ламарку, — причина тепла и света
в атмосфере; он превращает и воду и твердые тела в летучие пары.
Огонь связанный дает химические соединения и соответствует более
или менее современному понятию «химической энергии».
Для развития физико-химических теорий все это, как слишком
отвлеченное, да еще выраженное в устарелых уже по тому времени
терминах, не имело значения. Но для самого Ламарка, для его миро-
воззрения ' значило много, дав ему привычку выводить свойства
тел из свойств материи. Когда он посвящает начало второй части
«Философии зоологии» рассмотрению физических причин жизни,
он стоит уже на твердой материалистической основе.
Вместо виталистического «архея» для выяснения двигательной
силы жизни Ламарк предлагает обратить внимание (т. II, 1873,
стр. 5) на тепло, электричество, магнетизм и другие подобные им
силы Особенную важность имеют тепло и электричество, которые
непосредственно образуют «оргазм»1 жизни и вызывают внутренние
движения, которые в своей сумме и составляют жизнь. Ламарк
обнаружил сильное стремление заменить «жизненную силу», с кото-
рой оперировало большинство его современников, таким понятием
1 Оргазм — возбужденность, напряженное состояние.
124
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
(«оргазм»), которое, по его мнению, легко разлагается на тепло и
электричество.
Вторым этапом в развитии мировоззрения Ламарка является
его «Гидрогеология, или изыскания над влиянием вод на земную
поверхность, над причинами образования ложа морей, его смещений
и последовательных передвижений на разных точках этой поверхности
и, наконец, об изменениях, которые производят на ней живые суще-
ства».1 Так как Ламарк во время своих путешествий по Германии,
Венгрии и центральной части Франции собирал образцы горных
пород, осматривал замечательные в геологическом отношении мест-
ности и спускался в шахты, причем перезнакомился с горняками
и геологами своего времени, то у него было ясное представление
о многих геологических явлениях. Позднее он посвятил много вре-
мени геологическим раскопкам в окрестностях Парижа, где собрал
большую коллекцию ископаемых беспозвоночных. Все это делает
его гидрогеологию несравненно более ценной для истории науки,
чем его рассуждения из области физико-химических знаний. При-
ведем здесь некоторые основные установки этой первой попытки
дать научное обоснование развитию лика земли:
«Движение пресных вод на поверхности материков, изменяя,
размягчая и размывая без устали их поверхность, всегда располо-
женную выше уровня моря, при содействии солнца и атмосферы
неустанно отделяет от нее землистые, каменистые, металлические
и другие частицы (ничто не может устоять перед переменным дей-
ствием влажности и сухости в комбинации с нагреванием и охлаж-
дением, с замерзанием и пр.), переносит их в моря и неустанно стре-
мится выполнить ложе последних. Это движение пресных вод, по
мере того как оно переносит в моря все, что ему удалось отторгнуть
от поверхности суши, углубляет и бороздит равнины, вырывает
ложе ручьев и рек, формирует речные бассейны и возвышенности
водоразделов, наконец превращает водоразделы в горные цепи,
точит гребни последних на участки, которые, все заостряясь, прев-
ращаются в горы, не вулканические и не случайные, а те, которые
составляют части более или менее правильных хребтов».
Вопрос о том, откуда же взялись те равнины, размывание которых
движением воды создало современный рельеф земли, Ламарк раз-
решает следующим образом:
«Без сомнения, равнина, которая должна со временем образовать
горные цепи, выточенные в ее массах пресными водами, могла иметь,
1 Paris, Гап Х,.18О2, стр. 1—268.
ЛАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
125
пока она находилась еще на небольшом расстоянии от моря, лишь
незначительную высоту над его водами; но, по мере того как ложе
морей удалялось от равнины, все глубже врезываясь в толщу земной
коры, а почва равнины постоянно повышалась отложением на ней
органических остатков, высота равнины, о которой мы говорим,
должна была по прошествии веков стать достаточной для того, чтобы
высокие горы могли быть выточены в ее толще».
Таким образом, Ламарк намечает процесс моделирования земной
поверхности путем эрозии, но совершенно неверно считает его един-
ственным. Для него всякая гора, которая не является результатом
вулканического извержения или другой местной катастрофы, выто-
чена водами среди высокой равнины, причем более мягкие или более
растворимые породы смыты, а более стойкие сохранились. Вершины
гор соответствуют, по его воззрениям, прежнему уровню равнины,
изъеденной текучими водами.
Ясно, что этим путем можно объяснить только отрицательные
формы рельефа, например рельеф речных долин, но не сбросы, сдвиги
и складки, имеющие большое значение в движениях земной ко-
ры и горообразовательных процессах.
Так, Ламарк полагал, будто высокие плато Татарии, т. е. Цен-
тральной Азии, имеют большую высоту потому, что они с неза-
памятных времен вышли из-под моря. Между тем в настоящее
время мы знаем, что как раз наоборот, самые высокие доры п
нагорья земли являются наиболее молодыми. Чем древнее горный
хребет, тем он более сточен и снижен -явлениями эрозии. Накоп-
ление чернозема, возникшего более или менее согласно с гипоте-’
зой Ламарка, не превышает толщины в несколько метров. И тем
не менее эта гипотеза привлекательна тем, что человек, видя пе-
ред собой горную страну, не ограничивается ни созерцанием пре-
красного пейзажа, ни хозяйственными соображениями, а думает
над ее происхождением и развитием. Открывается путь для ана-
лиза, для эксперимента. Пусть самый вывод неверен,— он откры-
вает путь для других, более верных выводов, он будит человече-
скую мысль и направляет ее на верный след.
В подтверждение своих взглядов Ламарк приводит далее прямые
наблюдения над нарастанпем почвы благодаря осадкам и над остат-
ками организмов:
«Удостоверено большим числом различных, хорошо известных
наблюдений, и хотя оно изменчиво, как изменчива напряженность
порождающей его причины, все же, не делая крупной ошибки, мо-
жно принять средний предел повышения почвы за 324 мм (1 фут)
126
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
в столетие... наблюдалось даже поднятие почвы в одной долине?
равнявшееся 1 футу за 11 лет».
Развалины погибших городов античного мира скрыты неред-
ко под еще более мощными слоями наносов. «Трудно представить
себе,—говорит Ламарк,—то количество времени, те тысячи столетий,
которые необходимы для того, чтобы страна, вышедшая из-под мо-
ря, снова покрылась его водами. А раз это так, то каждая хоро-
шо населенная суша, подымаясь на один фут в столетие, имеет
достаточно времени для того, чтобы поднять свою почву на огром-
ную высоту».
Дальнейшее исследование вопроса о причинах, создавших со-
временный нам рельеф земной поверхности, приводит Ламарка к
допущению того, что сплющенность земли у полюсов и поднятия
в области экватора смещаются. Вследствие смещения водных масс
геометрический центр земного шара перестает соответствовать цен-
тру тяжести; последний перемещается в связи с перемещением
океанов и накоплением крупных осадочных масс вблизи берегов.
Вследствие этого перемещаются и точки полюсов. Словом, земля
представляет собой собрание масс различной плотности, перемещаю-
щихся одни по отношению к другим.
Развитие океанических впадин Ламарк объясняет главным об-
разом движением воды, частью под влиянием указанной только
что причины, частью под влиянием луны, вызывающей приливы
и отливы.
Если сопоставить все положения «Гидрогеологии», то становится
ясным, что развитие организмов шло на земле все время в медленно,
но неустанно изменявшейся внешней среде, в тесной связи органи-
ческого мира с миром неорганическим. Развитие коралловых рифов
и устричных банок вблизи Парижа, далеко от современного моря,—
прекрасное доказательство того, как сильно изменяется среда, в
которой мы живем, и как сильно должны эти изменения внешней
среды отражаться на всем обиходе растений и животных как в вод-
ной среде, так и на суше.
Работа над «Гидробиологией» должна была неминуемо навести
Ламарка на изучение взаимоотношений между средой и организмом,
свидетельством чего и являются многочисленные указания на усло-
вия жизни и привычки животных в «Естественной истории беспо-
звоночных», вышедшей в промежуток времени между 1815 и 1822 гг.
Таким образом, можно сказать с уверенностью, что, прежде
чем выработать эволюционное учение, Ламарк утвердился в пози-
тивном и даже материалистическом взгляде на мир. Кроме того,
ЛАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
127
он пришел к учению об историческом развитии лика земли, о круп-
ных пост пенных изменениях в положении материков и морей,
влекущих за собой и крупные изменения климата. В переменной
среде переменны и организмы.
Перейдем теперь к эволюционному учению Ламарка и рассмот-
рим его в такой последовательности: происхождение жизни на
земле, факторы эволюции, постепенное усложнение организмов,
филогения и родословное древо животного мира, происхождение
человека.
ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЖИЗНИ НА ЗЕМЛЕ
Окружающие нас растения и животные рождаются от себе подоб-
ных. Это — опыт повседневной жизни, подтверждаемый фактами
на каждом шагу. Однако умозаключение, обобщающее этот опыт
на все живое и на все времена, оказывается умозаключением пороч-
ным. Оно приводит к идее неподвижности мира, к мысли о том,
что окружающая нас картина мира оставалась неизменной во все
времена и такой останется, как бы мы ни старались изменить невы-
годные для нас ее стороны.
Если астрономия и геология неоспоримо ставят нас перед фактом
возникновения земли из ранее существовавших масс распыленной
материи, то можем ли мы оставаться инертными перед лицом упомя-
нутого только что повседневного опыта и вытекающих из него пороч-
ных умозаключений?
Фр. Энгельс в «Анти-Дюринге» (стр. 17) говорит:
«В противоположность господствовавшему у французов XVIII в.
и еще у Гегеля представлению о природе как о всегда равном себе
целом, неизменно движущемся в одних и тех же ограниченных
сферах с вечными мировыми телами, как учил о них Ньютон, и с
неизменными органическими видами, как учил о них Линней, со-
временный материализм связывает в одну систему все новейшие
успехи естествознания, благодаря которым стало ясно, что природа
тоже имеет свою историю во времени, что небесные тела, как и все
виды организмов, населяющие их, при благоприятных условиях
возникают и исчезают».
Примыкает Ламарк в данном вопросе к своим соотечественникам
и современникам «французам XVIII в.» или нет?
Сам он отвечает на это так: «Природа с помощью тепла, света,
электричества и влажности образует прямые или самопроизвольные
зарождения на конце каждого царства живых тел, занимаемом
простейшими из этих тел.
128
II. РАБОТЫ II СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
«Природа при известных обстоятельствах подражает тому, что
происходит при половом оплодотворении, и самостоятельно вызы-
вает жизнь в отдельных массах веществ, по своему состоянию при-
годных для ее восприятия.
«Почему бы в самом деле теплу и электричеству, столь изобильно
разлитым в известных странах и в известные времена года в при-
роде, особенно на поверхности нашего земного шара, не оказывать
на некоторые вещества при благоприятных условиях и состоянии
такое же действие, какое тончайший пар оплодотворяющих веществ
производит на зародыши живых тел?
«Если это так, можно ли сомневаться, что тепло, эта мать зача-
тий, эта материальная душа живых тел, может быть главным сред-
ством природы для непосредственного наброска организации в при-
годных для того веществах, для соответствующего расположения
частей, одним словом — для оживотворения, аналогичного поло-
вому оплодотворению?»
Изучая простейших, — а Ламарк, как показывают сохранив-
шиеся после его смерти рисунки, несмотря на несовершенство тог-
дашнего микроскопа, имел дело не только с инфузориями, но даже
и с бактериями, — он пришел к выводу, что у них нет полового
процесса и нет никаких яйцевых элементов. Отсюда он вывел заклю-
чение, что когда вследствие засухи или других причин они массами
погибают, то от них не остается ничего, и в следующий благоприят-
ный сезон они рождаются наново не от себе подобных, но прямо из
вещества.
Конечно, насекомые, рыбы и пр. никогда не происходят подобным
образом. Предположение о прямом рождении организмов из веще-
ства, лишенного жизни, касается только микроскопически малых,
простейших организмов, живущих в воде:
«Телом, наиболее приспособленным к тому, чтобы воспринять
первые следы организации и самую жизнь, следует считать вещество,
по внешности однородно построенное, студенистое или слизистое
с частями, слипающимися между собой, лишь бы они имели доста-
точную плотность для того чтобы образовать содержащие части.
«Тонкие и способные к расширению жидкости, постоянно находя-
щиеся в движении и распространенные в средах, окружающих подоб-
ные массы вещества, без конца проникая ее, будут регулировать
внутреннее расположение ее частей и этим сделают ее способной
непрестанно поглощать и выделять другие окружающие жидкости».
Все это скорее «пророческие предвосхищения», как выразился
Ф. Энгельс о теории Ламарка в «Анти-Дюринге», чем точная наука.
ЛАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
129
Здесь и предвосхищение чего-то вроде протоплазмы, и намек на
осмотический процесс обмена, и попытка установить самозарожде-
ние как физико-химический процесс. Есть и намек на коллоидное
строение протоплазмы. Однако в 1800—1809 гг., когда это писалось,
не существовало ни коллоидной химии, ни цитологии, ни физиоло-
гии клетки.
Трудно было формулировать мысли обо всем этом, не имея ника-
ких подсобных сведений и строя теорию самозарождения лишь на
собственных догадках. Однако целостность научной системы Ламар-
ка от этого мало проигрывает, так как материалистическое понима-
ние жизни и ее возникновения все-таки налицо.
УЧЕНИЕ О ВИДЕ
До 1800 г. Ламарк, быть может, и сам еще признавал постоян-
ство видов и, только работая над изучением низших животных,
пришел к противоположному заключению. Уверенность в том, что
«видами называются такие формы, которые постоянны с начала мира»
(Ж. Кювье, 1817), была всеобщей; из этого правила допускались
лишь частные исключения. Стояла на очереди задача расшатать
убеждение в постоянстве видов, доказать, что неизменного вида
не существует, что природа слагается из непрерывной цепи живых
существ, порождающих друг друга и изменяющихся сообразно
воздействию на них изменчивой внешней среды. Ламарк подошел
к этому вопросу не так, как подходим к нему мы. Ол ополчился на
неподвижность видов, дискредитируя виды как таковые. Изучая
разнообразие животного и растительного мира, человек наталки-
вается на необходимость разделить животных и растения на типовые
группы особей, без чего никакое изучение их немыслимо:
«Этого требует ограниченность наших способностей; нам необ-
ходимы подобного рода приемы, содействующие закреплению наших
познаний обо всем этом изумительном множестве естественных тел,
доступных нашему наблюдению, во всем их бесконечном разнооб-
разии».1 Поэтому-то и появилось в науке деление на классы, порядки,
семейства и роды. Уже во «Вступительной лекции» 1800 г. Ламарк
решительно отвергает реальность этих понятий: «В природе нет
ни родов, ни семейств, ни тем более порядков и классов. Среди
живых существ реальны только особи и различные расы, которые
имеют свои оттенки во всех степенях организации» (стр. ИЗ).
1 «Философия зоологии», т I. Биомедгиз, 1935.
9 в. Л. Комаров, т. XI
130
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
«Эти шесть обычных для естественных наук приемов — исклю-
чительно искусственные построения, употребление которых было
обусловлено необходимостью разместить и разделить разные произ-
ведения природы и получить таким образом возможность их изучать,
сравнивать, распознавать и упоминать. Ничего подобного природа
не создавала; и вместо того, чтобы обманывать себя, смешивая свои
создания с ее творениями, нам следует признать, что классы, отряды,
семейства, роды и наименования — средства нашей изобретатель-
ности, без которых мы не сумели бы обойтись, но употреблять кото-
рые нужно с осторожностью, подчиняя их подходящим принципам
во избежание произвольных допущений, сводящих на-нет все их
преимущества.
«Без сомнения, в классификации произведении природы и в уста-
новлении среди них разнообразных делений, как то: классов, отрядов,
семейств и родов, была настоятельная потребность; необходимо
было, наконец, определить то, что называют видами, и дать всем
этим различного рода объектам особые наименования».1
«Если бы мы обладали где-либо полной коллекцией произведе-
ний природы, так чтобы каждый вид естественных тел был реально
представлен, и если бы эта коллекция, размещенная согласно поряд-
ку вещей в природе, дала нам на некоторых расстояниях пустоты
или зияния (hiatus), различимые и определимые, то, без сомнения,
мы имели бы основание думать, что природа разделила свои
произведения на различные группы, которым мы и могли бы по
нашему желанию дать обозначение классов, порядков, семейств и
родов согласно размерам и зависимостям каждой из этих
групп».1 2
Далее Ламарк приписывает неполноту наших систематических
рядов тому, что материал наших музеев все еще очень далек от же-
лаемой полноты. Путешественники постоянно доставляют новые кол-
лекции, среди которых обычно находятся объекты, пополняющие
зияния системы. А сколько еще неисследованных областей, живот-
ные и растения которых в будущем пополнят пробелы!
Классы, порядки, семейства и даже роды и в современной систе-
матике нередко навлекают на себя упрек в искусственности; глав-
ной основой естественной систематики справедливо считают виды.
Приведем еще цитату, уясняющую, как понимал Ламарк эти послед-
ние:
1 «Философия зоологии», т. I, стр. 32—33.
2 «Вступительная лекция», 1806, стр. 115.
ЛАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
131
«Если бы мы обладали совершенным знанием всех пород (так
называемых видов) того или другого царства живых тел, если
бы отношения между ними и образуемыми ими группами были изве-
стны нам в такой же степени совершенства, — и, следовательно,
наше сближение пород и расположение их групп всюду отвечало
бы их естественным отношениям, — тогда классы, отряды, секции
и роды представили бы собой не что иное, как семейства разных раз-
меров, будучи большими или малыми участками естественного ряда.
«В этом случае единственным затруднением могло бы явиться
установление границ между этими разными группами; по произ-
волу их можно было бы передвигать без конца, и разногласия не
было бы в отношении только тех групп, на которые ясно указывали
бы пробелы ряда.
«По счастью, для применения нашего искусства остается столько
не известных еще нам пород животных и растений и столько таких,
которые, вероятно, никогда не будут нам известны по недоступности
обитаемых ими мест и другим обстоятельствам, что обусловливаемые
этим пробелы на протяжении естественного ряда животных и расте-
ний еще долго (а может быть и всегда) будут давать нам средства
намечать границы для большинства создаваемых групп».
Из всего этого ясно, что Ламарк представлял себе реальную
живую природу как слагающуюся из непрерывных рядов особей,
связанных между собой незаметными переходами. Только полная
фактическая невозможность изучать каждую особь отдельно, не
сводя их в типы, заставляет из экономии потребного на исследова-
ния времени сводить их в определенные систематические единицы..
По отношению к основной единице исследования замечается неяс-
ность. Признавая классы, порядки, семейства и роды только типами,
порожденными искусством ученых, он почти везде умалчивает при
этом о виде. Реальной единицей, действительно существующей
в природе, признается раса, которая в одних случаях входит в со-
став искусственной единицы вида, в другом — отождествляется
с этим последним, делая естественным и его.
Взгляд, будто в природе существуют только особи и расы, виды
же обозначаются только благодаря неполноте материала, с которым
мы работаем, при безграничном же обилии материала сливаются
между собой, встречается и в позднейшей зоологической литературе.
Принятие такого взгляда легко приводит к констатированию един-
ства всего живого. Действительно, если различные организмы свя-
заны переходами, то естественно предположить, что различия, их раз-
деляющие, произошли. Сразу отпадает гипотеза творения, согласно
9*
132
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
которой все отличительные черты строения организмов исконны
и неизменны. и встает вопрос уже не о том. что организмы изменчивы,
а о том, каков механизм пх изменчивости.
Ж. Кювье еще в 1817 г. писал: «Видами называются такие формы,
которые существуют с начала мира», а Ламарк уже в 1809 г.1 опре
делял вид как «всякое собрание сходных особей, происшедших
от других, им подобных особей».
Принимая это определение, Ламарк объявляет войну тому пред-
положению, которое признает, что «особи, составляющие вид, ни-
когда не меняются в своих специфических признаках, что, следова-
тельно, вид имеет безусловное постоянство в природе».1 2
Можно резюмировать сказанное так, что по Ламарку вид в при*
роде существует не как тип и не как сборный вид, а как раса. Физио-
логический признак происхождения одерживает в этом случае верх
над морфологическим понятием типа.
ВЛИЯНИЕ ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЫ НА ЖИЗНЬ И ФОРМУ
ОРГАНИЗМОВ
Установив, что вид не дан изначала, а сложился незаметно и
последовательно и обладает лишь относительным постоянством,
Ламарк переходит к изучению того, что именно изменяет формы
организма и порождает то разнообразие видов, которое нас так
поражает.
Он не считает возможным применять одни и те же закономерности
ко всему живому, но делит все известные ему организмы на три кате-
гории, развивающиеся различными путями.
„ОПРЕДЕЛЕНИЕ РАСТЕНИЙ4*
«Растения — живые организованные тела с частями, не одарен-
ными раздражимостью, не переваривающие пищи и не движущиеся
ни по воле, ни вследствие подлинной раздражимости».
„ОПРЕДЕЛ ЕНИЕ ЖИВОТНЫХ“
«Животные — живые организованные тела, одаренные частями,
всегда способными к раздражению, почти все переваривающие
пищу и подвижные: одни — вследствие некоей воли (свободной или
зависимой), другие — вследствие возбужденной раздражимости».3
1 «Философия зоологии», т. I, стр. 56
2 Там же, т. I, стр. 57.
3 Там же. т. I, стр, «7.
ЛАМАРК И El О НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ ]33
Животные построены и богаче и разнообразнее растений. На
поверхности земли, в водах и даже в воздухе мы встречаем беско-
нечное разнообразие животных, расы которых так разнородны и
многочисленны, что значительное их число ускользает от нашего
исследования... Лишь один класс насекомых по числу и разнообра-
зию входящих в него объектов равнозначащ всему царству расте-
ний... Животные замечательны и своей раздражимостью и движе-
ниями, которые они производят, раздражаемые факторами внешней
среды.
Таким образом, между животными и средой стоит еще их раздражи-
мость, чего нет у растений. Поэтому проследить изменения растений
под влиянием внешней среды легче, чем подметить влияние среды
на животных. Ботаникам хорошо известно, что растения, вновь
вводимые в садовые культуры, изменяются так сильно, что стано-
вятся неузнаваемыми. Так, растения, обладающие густым барха*
тистым опушением, становятся нередко гладкими; растения с пол-
зучим или лежачим стеблем приобретают стебель прямостоячий,
другие теряют свойственные им колючки; многолетние и даже дере-
вянистые растения могут под влиянием культуры становиться одно-
летними. Ботаники-систематики очень неохотно описывают садовые
растения, справедливо не доверяя постоянству тех признаков, кото-
рые им приходится описывать. Для описания годны лишь растения,
только впервые подвергнутые культивированию и еще не успевшие
измениться. «Не является ли культурная пшеница растением, при-
веденным к современному своему состоянию человеком? Пусть ска-
жут мне, в какой стране подобное растение встречается в его при.
родном состоянии, т. е. которое не являлось бы связанным с культи-
вируемой где-нибудь по соседству пшеницей». «Где найти в природе
нашу капусту, наш салат п т. д. в том самом состоянии, в каком мы
имеем их в наших огородах?»1
Далее (стр. 183) Ламарк разбирает как наиболее убедительный
пример изменения, которые он наблюдал у водяного лютика под
влиянием непосредственного влияния среды.
«Пока Ranunculus aquatilis весь погружен в воду, его листья
бывают тонко вырезаны, с волосовидными долями; когда же стеб-
ли этого растения доходят до поверхности воды, листья его, разви-
вающиеся теперь на воздухе, становятся широкими, округлыми и
лопастными. Если побеги того яге самого растения смогут прорасти на
почве только влажной, но не затопленной водой, стебли его окажутся
3 «Философия зоологии», т. L стр. 18с.
134 И- РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
в таком случае короткими и ни один лист не будет разделен на
волосовидные доли; словом, получится Ranunculus hederaceus, кото-
рый ботаники, встречаясь с ним, принимают за особый вид».
К сожалению, Ламарк дает только один пример, но и его доста-
точно, чтобы понять его мысль. Рост и всего растения и отдельных
его органов в воде п на суше или вообще в различной внешней среде
настолько различен, что особи одного поколения, выросшие в раз-
личных условиях, не похожи одна на другую, и' наблюдатель, не
знающий их материнского растения и видящий только их различия,
легко впадает в заблуждение и считает их различными видами.
Следует оговорить, что пример Ламарка не из удачных. Целый
ряд видов лютика имеет наземные и подводные формы, по различ-
ными видами эти формы никто не считает, так как эти формы не
наследственны. В частности же, Ranunculus hederaceus не перехо-
дит в Ranunculus aquatilis и обратно, — это виды, хорошо отличаю-
щиеся по плодам. Н. А. Холодковскпй в статье, озаглавленной
«Ламаркизм и жоффрупзм»,1 доказывал, что Ламарк отрицал пря-
мое изменяющее действие внешних влияний па организм; Э. Жоф-
фруа Сент-Плер, напротив, считал влияние внешней среды на форму
и организацию животных прямым и всемогущим, почему теорию
прямого воздействия среды на организм Холодковскпй предложил
называть жоффруизмом, а сторонников этой теории — жоффруиста-
ми. По отношению к растениям Ламарк был скорее жоффруистом,
чем «ламаркистом», как это показывают следующие цитаты:
«Весьма многие факты убеждают нас, что, когда особям одного
из наших видов приходится менять место, климат, образ жизни
п привычки, они подпадают новым влияниям, изменяющим мало-
помалу состояние и соотношение их частей, форму, способности,
самую организацию, так что со временем ничто не остается в них
неизмененным.
«При одинаковом климате резкая разница в положении и харак-
тере местности создает на первых порах простые разновидности
особей; но с течением времени эта разница, сохраняющая свою силу
в отношении наших особей, продолжающих жить и воспроизводить-
ся в тех же внешних условиях, приводит к такому различию между
ними, которое становится как бы существенным их свойством. Таким
образом, после длинного ряда последовательных поколений наши
особи, принадлежавшие первоначально к одному виду, в конце кон-
цов образовали новый в ц д, отличный от первого.
1 Журн. «Природа», 1915, стр. 534—542.
ЛАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
135
«Предположим, например, что семена какого-нибудь злака или
другого растения, свойственного сырому лугу, перенесены случайно
на склон соседнего холма, где почва — хоть и более возвышенная —
достаточно еще влажна, чтобы предоставить растению необходимые
условия для существования. Предположим далее, что после долгого
пребывания здесь и после смены многих поколений наше растение
постепенно достигло сухой, почти безводной почвы какого-нибудь
другого, более крутого ската; если ему удастся прижиться здесь
и сохраниться в течение ряда поколений, — оно изменится до
такой степени, что ботаники при встрече с ним сочтут его за особый
вид ».1
Ясно, что здесь идет речь о прямом, а не о косвенном физиологи-
ческом действии среды. Можно с уверенностью сказать, что для
превращения растений в новые виды Ламарк признавал достаточной
одну лишь миграцию растений в местности с особой экологической
средой, изменяющей их функции (например, испарение) и формы.
Изменяющее влияние среды теперь экспериментально доказано,—
весь вопрос в том, в каких случаях полученные изменения обещают
стать наследственными.
Другой причиной изменчивости1 2 являются очень обыкновенные
среди растений гибриды. Часто, особенно если вступающие в про-
цесс гибридизации особи чересчур различны, гибриды оказываются
бесплодными, но при менее существенных различиях между роди-
телями этот недостаток отсутствует. Этого одного достаточно, чтобы
создать разновидности, которые затем становятся расами и которые
с течением времени образуют то, что мы называем видами.
Животных Ламарк делил на две группы, относя к первой из них
животных, лишенных центральных органов нервной системы (мозга
и спинного мозга), и ко второй — тех, у которых эти важные органы
развиты. Он долит даже их на четыре группы по степени развития
у них ощущений.3 Наименее совершенные из них находятся, очевидно,
всецело под властью среды как существа, хотя и двигающие своими
органами под влиянием раздражений извне, но все же пассивные.
Очевидно, они мало отличаются от растений и по характеру измен-
чивости. Все остальные животные активны по отношению к среде,
обладая в различной степени раздражимостью. ((Раздражимость
есть наиболее общий признак животных; она имеет более общий
1 «Философия зоологии», т. I, стр. 62—63.
2 Там же, стр. 64.
3 Там же, стр. 78—79.
136
П. РАБОТЫ II СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
характер, чем способность производить волевые движения, чувст-
вовать и даже переваривать пищу».1
Строя (стр. 218—220) классификацию животных, как и в других
случаях, Ламарк обращает особое внимание на степень развитости
у них нервной системы:
1. Никакой нервной системы у инфузорий и полипов.
2. Присутствие нервной системы не сопровождается, однако,
развитием центрального органа, хотя бы в виде узловатого продол-
говатого мозга, у лучистых и червей.
3. Нервная система опирается на узловатый продолговатый
мозг у насекомых и паукообразных.
4. Нервная система — как у предыдущих или же централизо-
ванная, с тем или иным подобием мозга у ракообразных, аннелид,
усоногих и моллюсков.
5. Мозг, не заполняющий нацело полости черепа у рыб и пре-
смыкающихся.
6. Мозг, вполне развитый, выполняющий всю полость черепа
у птиц и млекопитающих.
Чем развитее центральная нервная система, тем животное само-
стоятельнее по отношению к среде и тем сложнее передача влияний
среды на его отправления и его формы.
В своих работах над беспозвоночными Ламарк везде находил па-
раллелизм между формами и строением животного, с одной стороны,
и особенностями окружающей его обычно среды — с другой. Причи-
ной связи между этими двумя рядами фактов он долго не находил. Ес-
ли принять, что среда, действуя на органы чувств, вызывает у живот-
ного определенные нервные реакции, которые затем вызывают со-
кращения соответственных мышечных групп или ?ке заставляют
работать определенные железы, то легко допустить, что последние,
т. е. мышцы и железы, привычно производя определенную работу,
мало-помалу изменяются под влиянием вызванных этой работой
физиологических процессов (питание и пр.). Не надо забывать, что
Ламарк во всех своих исследованиях, касающихся живых существ,
искал физико-химического объяснения явлений жизни. Внешняя
среда действует на организм более развитых классов животных
только через органы чувств, которые и являются приемниками внеш-
них раздражений, а раздражения благодаря нервной системе пере-
ходят в работу организма, создающую все остальное.
Конечно, язык Ламарка не точен и часто подает повод к недора-
зумениям, но все-таки те неоламаркисты, которые понимают теорию
1 «Философия зоологии», т. I, стр. 85.
ЛАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
137
его как отводящую большое место психическому началу, не правы.
От попытки объяснить механизм функционирующего рефлекторно
животного путем выяснения взаимоотношений внешней среды,
органов чувств, нервной системы и физиологии мышц и желез До
признания у животных и растений души — дистанция большая.
ЗАКОНЫ ЛАМАРКА
Теория Ламарка, объясняющая образование новых видов или,
точнее, новых рас, а вместе с том и прогрессивное развитие всего
мира живых существ, базируется на двух основных законах. При-
водим их полностью.
Первый закон
«Во всяком животном, не достигшем предела своего развития,
более частое п неослабевающее употребление какого-нибудь органа
укрепляет мало-помалу этот орган, развивает его, увеличивает
и сообщает ему силу, соразмерную с длительностью самого употреб-
ления, тогда как постоянное неупотребление органа неприметно
ослабляет его, приводит в упадок, последовательно сокращает его
способности и, наконец, вызывает его исчезновение».
Каждая перемена внешних условий производит изменение функ-
циональных отправлений любого живого существа. Это касается
как внешних его проявлений, так и работы внутренних органов.
Изменение кожи при изменении климата, изменение пищеваритель,-
ного тракта при перемене рода пищи, изменение органов движения
при изменении способов добывания пищи или попыток избежать
опасности — все это легко доказуемо.
Приведем еще одно из пояснений самого Ламарка к этому перво-
му закону:
«Натуралисты, заметив, что форма частей тела животных всегда
стоит в полном соответствии с употреблением этих частей, предпо-
ложили, что форма и состояние частей привели к употреблению
последних; в этом-то и ошибка, — и нетрудно доказать, основываясь
на наблюдении, что, наоборот, именно потребности животных и упот-
ребление частей вызвали развитие данных частей, обусловили даже
их появление и, следовательно, привели пх в то состояние, в кото-
ром мы наблюдаем их у животных.
«Если бы это было иначе, природе пришлось бы создать для
частей тела животных столько форм, сколько потребовало бы
138
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
разнообразие жизненных условий, и эти формы, как и эти усло-
вия, никогда не должны были бы изменяться».1
Влияние иеупражнения, сводящее орган на-нет, иллюстрируется
у Ламарка примерами потери зубов китами и птицами, хотя зачатки
зубов и имеются у их зародышей, как имелись и у их древних пред-
ков. Животные подземные утеряли способность зрения, бесполезно-
го в вечных потемках, которые их окружают; отсутствие упражне-
ния вызывает атрофию и даже исчезновение глаз. Среди позвоночных
нет ни одного лишенного органа слуха, так как звуковые волны
проникают всюду, пронизывая все обитаемые среды; орган зрения,
наоборот, то появляется в длинной цепи поколений, то исчезает, то
вновь появляется в зависимости от того, есть ли у животного воз-
можность упражнять его пли нет, в зависимости от присутствия или
отсутствия света. У безголовых моллюсков сильное развитие мантии
сделало бесполезными не только глаза, но и голову, и эти органы,
хотя вообще свойственны моллюскам, должны были сгладиться и
исчезнуть, раз они продолжительное время не функционировали.
Змеи потеряли конечности, так как были вынуждены ползать,
пробираясь среди густой травы, сковывавшей движения ног.
Травоядные животные, вынужденные переваривать огромное
количество питательных веществ, привыкшие к размеренным и
однообразным движениям и остающиеся на ногах (т. е. стоя) большую
часть своей жизни, выработали грузное и массивное туловище,
сильно развитый пищеварительный тракт и образование па ногах
толстого рогового покрова, облетающего концы пальцев. Так как эти
пальцы не имеют самостоятельных движений, а служат единственно
для поддержки остальной части ноги и опирающегося на нее туло-
вища, то большинство их укоротилось, сгладилось и даже исчезло.
У толстокожих еще сохранилось от трех до пяти пальцев, покрытых
рогом и образующих 3—5-раздельное копыто, у жвачных животных
два пальца, а у однокопытных (лошадь, осел) только один.
Те из жвачных, которые подвергаются постоянной опасности
стать добычей хищных животных и избегают гибели при помощи
(быстроты бега, например антилопы, выработали и более легкое ту-
ловище и тонкие сильные ноги.
Жвачные животные, ноги которых приспособлены исключительно
для ношения туловища и быстрого бега, а челюсти — для пережевы-
вания травы, могут драться почти исключительно при помощи головы,
нанося Друг другу удары’лбом. Этим вызывается приток крови к
«Философия зоологии», т. 1, стр. 187.
ЛАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
139
лобным костям и отложение костного, а частью и рогового вещества,
что кладет начало развитию у них рогов.
Если влияние упражнения и неупражнения органов на их раз-
витие и форму довольно легко доказуемо и не встретило серьезных
возражений, то второй закон Ламарка имеет гораздо больше врагов,
чем сочувствующих. Текст его таков:
Второй закон
«Все, что природа заставила особей приобрести или утратить
под влиянием обстоятельств, в которых с давних пор пребывала
пх порода, и следовательно под влиянием преобладающего употреб-
ления известного органа или под влиянием постоянного неупотреб-
ления известной части, — все это она сохраняет путем размножения
в новых особях, происходящих от прежних, если только приобре-
тенные изменения общи обоим полам пли тем особям, от которых
произошли новые».
Замечательно, что сам Ламарк, приведя ряд примеров, подтвер-
ждающих влияние упражнений и бездействия на развитие органов,
не приводит ни одного примера наследования благоприобретенных
свойств. Ясно, что у него второй закон — не результат наблюдений
или опытов, а логическое построение, вытекающее из невозможности
объяснить происхождение высших форм из низших иначе как уна-
следованием длительных воздействий среды па тело растения или
животного.
Зато окончательный вывод Ламарка из разбора двух его законов
вполне заслуживает нашего внимания:1
«3 а к л ю ч е н и е , п р п н и •
мявшееся до сих пор: при-
рода (или ее творец), создавая живот-
ных, предвидела все возможные об-
стоятельства, в которых им придется
жить, и дала каждому виду постоян-
ную организацию, а также раз на-
всегда установленную и неизменную
в своих частях форму, вследствие
чего каждый вид вынужден жить
в тех местностях п при тех климати-
ческих условиях, в которых мы его
находим, п сохранять постоянно те
привычки, которые мы знаем за ним».
«Мое собственное за-
ключение: природа, производя
последовательно все виды животных
(начиная с самых несовершенных и
простых п кончая самыми совершен-
ными), усложняла их организацию
постепенно, и, когда животные рас-
пространились по всем обитаемым
странам земного шара, каждый вид
под влиянием окружавших его внеш-
них условий приобрел те4 привычки,
которые мы знаем у него, и те изме-
нения своих частей, какие мы наблю-
даем в нем».
1 «Философия зоологии», т. I, стр. 209.
140
IT. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
Если сопоставить «Гидрогеологию» Ламарка с только что изло-
женной седьмой главой «Философии зоологии», то получается ясная
картина общего хода эволюции. Земная поверхность, когда-то рот-
ная и покрытая сравнительно тонким слоем воды, впоследствии бла-
годаря движениям последней приобрела большое разнообразие.
Глубокие ложа океанов, аллювиальные равнины вблизи берегов,
высокие нагорья, гребни горных хребтов, слои перегноя, известняки,
силикаты — все это в бесконечном разнообразии отдельных элемен-
тов местообитаний с течением времени становится все разнороднее.
В то же время растут и различия в распределении на земной поверх-
ности осадков и тепла, делая и климаты все более и более различными.
Одновременно с этим простейшие живые существа, возникшие в
первичном океане, расселяются по новым и новым местообитаниям
и сообразно воздействию последних становятся как все более и более
разнообразными, так и все более сложными. Но как наряду с новыми
местообитаниями сохраняются и прежние, с менее сложным ком-
плексом физико-химических условий, так и среди живых существ
наряду с эволюционирующими высшими организмами сохраняются
и представители низших форм, почему современный нам мир состоит
из организмов весьма различной древности и различной сложности.
Все это для своего времени было крупным достижением челове-
ческой мысли и открывало безграничные горизонты для научной
работы в области эволюции и для философского понимания природы
в противоположность старому религиозному мышлению. «Может ля
быть более важный и более достойный внимания вопрос в естествен-
ной истории, чем только что рассмотренный мной?» Так заканчивает
Ламарк седьмую главу «Философии зоологии» (стр. 211).
ОБЩИЙ ЗАКОН ЭВОЛЮЦИИ
Ламарк, однако, не сделал того сопоставления «Гидрогеологии»
с «Философией зоологии», о котором мы только что говорили. По-
этому для объяснения общего направления эволюции от низших
к высшим ему пришлось прибегать к концепциям, значительно
менее «ламаркистским».
Ламарк говорит, что животные не могли произойти все одновре-
менно, — они происходили последовательно одни за другими. А при
этом, естественно, вначале появились простейшие из них, п лишь
много позднее, путем постепенных усложнений, образовались живот-
ные с более совершенной организацией, пока весь ряд живых существ
не закончился формированием наиболее сложно и совершенно по-
ЛАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
141
строенного класса млекопитающих и выделением из него сложнейшего
из млекопитающих — человека.
Ламарк очень много уделяет внимания классификации животных,
особенно классификации беспозвоночных. Это была его прямая
производственная задача, и он ее значительно подвинул вперед.
Его главные достижения в этом направлении прочно вошли в науку.
Однако для пас важно не то, сохранились ли предложенные Ламарком
классификационные единицы, а то, что его классификация была
первой эволюционной или, иначе, филогенетической классифика-
цией. Мы не будем здесь повторять предложенное Ламарком деле-
ние животных на классы, порядки и пр., — читатель познакомится
с ними из текста «Философии зоологии»; напомню только, что это
деление явилось результатом многолетнего усидчивого труда, резуль-
татом изучения громадного фактического материала, бывшего до
Ламарка в хаотическом состоянии.
Исходной точкой для построения классификации Ламарк вы-
двигает тот факт, что если следовать установившейся в его время
привычке ученых начинать исследование животных с наиболее
совершенных между ними и итти от высших к низшим, то пора-
жаешься деградацией или возрастающим - опрощением их органи-
зации. Если же, наоборот, изучать всю совокупность животных
в направлении, противоположном указанному, то приходишь к вы-
воду о постепенном усложнении организации, ход которого часто
маскируется влиянием мест обитания и способов жизни.
Невольно рождается вопрос: какая же причина двигает процесс
усложнения организмов? Есть ли это влияние внешних условий;
или свойство жизни как таковой, или еще что-либо?
Приходилось слышать, что Ламарк объяснял прогрессивное
развитие живых существ от простого к сложному, от бактерий до
человека наличием в природе отвлеченного, может быть даже мисти-
ческого закона эволюции. Сколько-нибудь ясной формулировки
этой мысли в трудах Ламарка я не сумел найти и попробую выяс-
нить его точку зрения теми цитатами из его произведений, которые
мне удалось выделить как наиболее близкие к интересующему нас
вопросу.
«Природа, действуя всегда постепенно, не могла произвести
зараз всех животных; переходя от наиболее простых к наиболее
сложным, она установила различные частные системы органов,
умножила их, увеличила их энергию и, собрав их в телах, наиболее
совершенных, дала существование всем известным животным с теми
свойствами и органами, которые мы в них наблюдаем. Действительно
142
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
или природа не сделала ничего или она следовала именно та кому-
порядку.
«Что касается средств, необходимых природе для выполнения
ее произведений, п причин, позволивших ей возвысить животных
до их настоящего состояния, то достаточно повторить, что природа,
вечно деятельная сила, повсюду подчиненная законам, поступает
всегда последовательно, стремится к усложнению организации тел
и начинает всегда с организации более простого, чтобы затем достичь
наиболее сложного; пользуясь всеми этими средствами и исходя из
первичного животного типа, она получила полную возможность
создать всех известных животных; мы не должны, однако, упускать
из виду причину, имеющую наибольшее влияние на все действия
природы и знание которой необходимо для их понимания».
Дойдя до обещания Ламарка раскрыть нам основную причину
действий природы, и в частности причину усложнения первичного
животного типа, мы имеем полное основание думать, что тут-то он
сформулирует таинственный общий закон эволюции. Но он говорит
следующее: «Действительно, нельзя обойти молчанием эту причину,
могущество которой неограниченно и выше могущества природы,
так как управляет ее действиями и имеет власть над ней во всех ее
проявлшшях. Эта причина заключается в силе «окружающих уело-
вий», ограничивающих действия природы, заставляющих ее в изве-
стных случаях менять беспрерывно применение своих законов и оп-
ределяющих природу каждого из ее произведений, — таким образом,
именно этой причине следует приписать удивительное разнообразие
продуктов деятельности природы. Что природа подчинена влиянию
и требованиям условий, — это бесспорная истина, повсюду под-
тверждаемая наблюдением».1
Выдвигая, таким образом, «окружающие условия», Ламарк
несколько ранее, в характеристике растений, говорит, что после-
довательность их развития составляет не простой ряд, а ряд чрез-
вычайно разветвленный, причем все его ветви идут в «прогрессивном
порядке», что является естественным результатом постоянного стрем-
ления природы к постепенному усложнению организации. Из этого
закона природы следует, что разветвления общего ряда ее произве-
дений, растительных или животных, не могут быть выражены в форме
каких-либо кругов, клеток или географических карт, как некоторые
1 «Анализ сознательной деятельности человека». Русск. перев., 1899>
стр. 75.
ЛАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ . J43
полагают, так как в таком случае не указывается их прогрессивный
порядок.1
Таким образом, несмотря на признание выдающейся роли за
внешней средой, Ламарк говорит и о законе постоянного стремления
природы к постепенному усложнению организации.
Под словом «закон» подразумевается обобщение большого числа
наблюдений, и он не звучит для нас как связанный с мистицизмом.
Зато слово «природа» возбуждает ряд сомнений, и его следует пояс-
нить.
Ламарк, рассуждало сути мира и имея отправной точкой господ-
ствовавшее в его время общее убеждение в справедливости библей-
ского сказания о сотворении мира, приходит к выводу, что в мире
есть лишь два предмета, происхождение которых определить невоз-
можно. Их он называет сотворенными и полагает, что все остальное
произошло как продукт деятельности этих двух или даже только
одного из них. Два начала, определить происхождение которых не
удается, — это материя и природа. Материя — это основа вещества,
она является основой всех тел и их частей и даже их единственным
веществом.
«Природа, или существующий порядок вещей», «природа есть
сила, постоянно действующая», «опа есть порядок вещей, существую-
щий во всех частях физического мира».
Природа есть сила, действующая по определенным закономер-
ностям.
И в этом я не усматриваю мистики или веры в законы как тако-
вые. А если сопоставить природу как силу с окружающими условия-
ми как другой силой, то получается, что эволюция развивается
в результате взаимодействия двух этих сил, и нечего удивляться,
что попытка Ламарка изобразить общий ход эволюции животных
графически привела к тому, что точечные линии, указывающие
порядок происхождения насекомых от червей, рыб от моллюсков,
птиц от пресмыкающихся и пр., в общем дают изображение спирали.
Если бы фактический материал был полнее, если бы в оборотах спи-
рали было менее пробелов, то схема Ламарка весьма близко подошла
бы к современной филогении.
Таким образом, совокупность всех работ Ламарка показывает,
что на основе громадного проработанного им материала по растениям
и животным, а также и на основе трудов других ученых — Декарта,
Боннэ, Ришерана, Спаланцанп, Сппкса и др. — он построил картину
1 «Анализ сознательной деятельности человека». Русек, перев., 1899. стр. 70.
144
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
мира, объединяющую в одну систему закономерностей все явления,
происходящие на поверхности земного шара. Система его дуали-
стична, так как его «материя» инертна и без существования той силы
которую Ламарк называет «природой», неподвижна. На основе
этой гипотезы он пытался составить себе представление о сущности
физических и химических явлений, затем он посвятил много времени
анализу метеорологических и климатологических явлений: далее,
ознакомившись с явлениями эрозии и свойствами осадочных пла-
стов, написал «Гидрогеологию». Установив, таким образом, взаимо-
действие факторов, образующих по отношению к растениям и живот-
ным внешнюю среду, Ламарк приходит к идее эволюции и строит
последнюю на самозарождении, влиянии внешней среды, частью
прямом, частью косвенном, через влияние ее на нервную систему
и работу мозга, наконец на гипотезе о передаче по наследству приоб-
ретаемых организмом признаков. На всем этом строится филогене-
тическая система классификации животных.
ПРОИСХОЖДЕНИЕ. ЧЕЛОВЕКА
Наш очерк был бы не полон, если бы мы забыли отношение Ла-
марка к вопросу о происхождении человека. Если природа могла
вдохнуть жизнь в монад, то ясно, что она могла вызвать сущест-
вование и всех ^остальных живых существ, кончая человеком.1
Организация человека сходна с организацией млекопитающих
во всех своих существенных чертах и отличается только видовыми
изменениями. Человеческий вид, как и другие виды живых тел,
делится на разновидности, которым дали название рас и из которых
каждая населяет отдельную область земного шара.
«Благодаря новой и своеобразной форме своего тела человек
получил новые привычки и сделал из своих передних конечностей
орудие, при помощи которого он с большой ловкостью сумел устроить
себе различного рода оружие для защиты и нападения и таким обра-
зом победить всех животных, которые равнялись ему или даже
превышали его по росту и силе».2
Далее говорится, что потребности человека по мере его расселе-
ния по земле все возрастали и разнообразились, что вызвало также
необходимость пропорционально разнообразить и умножить понятия,
а это вызвало необходимость более выработать сложный способ
передавать их другим людям. Результатом было не только изменение
1 «Анализ сознательной деятельности человека», стр. 77—78.
3 Там же, стр. 80.
ЛАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
145
звуков, испускаемых человеком, но и их расчленение, в конце кон-
цов приведшее к изобретению членораздельной речи.
В «Философии зоологии» Ламарк (т. I, стр. 272—278) отмечает
близость человека к обезьянам. От последних человек отличается
в то же время положением головы, которое позволяет сразу обозре-
вать значительно большее пространство, выдающейся подвижностью
пальцев рук, связанной с высоко развитым чувством осязания,
вертикальным положением при ходьбе, наконец крупными отличия-
ми в строении передних и задних конечностей.
По мнению Ламарка, человек хотя и очень близок к обезьянам,
но все же настолько от них отличается, что образует особый порядок
с единственным родом и видом, но со многими разновидностями.
Отличия человека от обезьян приобретены им мало-помалу в течение
значительного периода времени благодаря благоприятным для этого
условиям существования.
Шимпанзе, по Ламарку, совершеннее других животных и ближе
всех к человеку. Одно из подобных ему четвероруких выработало
привычку к вертикальному положению, что повлекло за собой
иное размещение головы и внутренностей по отношению к вертикаль-
ной линии. Переложив вес тела исключительно на задние конечности,
человек освободил передние, что позволило превратить их в орудие
защиты п нападения. Следствием этого, естественно, явилось то,
«что, мешая размножаться близким к ней породам и вынуждая их
ютиться в лесах или в каких-нибудь других диких местностях, она
(порода высших четвероруких) тем самым неизбежно остановит
развитие их способностей; сама же, получив свободу расселяться’
всюду, размножаться беспрепятственно и жить большими группами
разовьет в себе новые потребности, которые поведут к развитию ее
индустрии и усилению ее средств и способностей».
Таким образом, происхождение человека объясняется прежде
всего потребностью держаться прямо, так как при этом легче всмат-
риваться в окружающий мир, потребностью пользоваться передними
конечностями как орудиями защиты и нападения, что дало впослед-
ствии возможность использовать их и для владения орудиями дру-
гого рода и даже развить индустрию и, наконец, позволило развить
способность речи.
Гипотеза о происхождении человека от живущего на деревьях
четверорукого животного, близкого к обезьянам, ясно высказана
Ламарком задолго до Дарвина (у Ламарка впервые в «Recherches
sur TOrganisation des Corps vivans», 1802, p. 124; у Дарвина — в
1871 г.), но у Ламарка этому вопросу посвящено всего 32 страницы
10 В. Л. Комаров, т. XI
146
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
в четырех различных трудах его, взятых вместе, а у Дарвина —
это солидный том. Фр. Энгельс внес в учение о происхождении чело-
века то существенное изменение, что прямая походка могла появить-
ся у наших волосатых предков как правило, а не как случайность
лишь после того, как руки специализировались на других функциях.
Трудовые процессы, связанные с обделкой камней и изготовлением
каменных орудий, сделали руку свободной. «Рука не только орган
труда, она также его продукт». Далее Энгельс устанавливает воздей-
ствие развития руки на остальной организм и выводит развитие
языка из процесса труда. Выяснение роли труда в развитии человека
окончательно выясняет загадку нашего происхождения.
ГЛАВА II
ИСТОРИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ И НАУЧНЫЕ ТЕОРИИ,
ПОРОДИВШИЕ ЭВОЛЮЦИОННЫЕ ИДЕИ ЛАМАРКА
Ламарк получил солидное для своего времени образование и
почти всю жизнь провел над изучением растений и 7кивотных. Пер-
вая его работа датируется 1776 г. и посвящена метеорологии, первая
ботаническая работа «Флора Франции» — 1778 г., первая зоологи-
ческая — 1798 г. Лучшие его работы вышли: «Гидрогеология»
в 1802 г., «Философия зоологии» в 1809 г., «Естественная история
беспозвоночных» в 1815 — 1822 гг. и «Аналитическая система поло-
жительных знаний» в 1820 г. Ламарк как ученый, работавший па
основе обработки фактического материала, развивался медленно
и дал синтез своих достижений уже на склоне жизни.
Литературными источниками его творчества были: философия
Декарта, труды Руссо, которого он знал лично, труды энциклопо-
дистов. Надо думать, что труды его предшественников по работе
в Музее, именно Бюффона и Добантона, также дали ему богатый
материал для обоснования его работ. Наконец, на него, невидимому,
имел большое влияние швейцарский натуралист Ш. Боннэ, разраба-
тывавший понятие о лестнице живых существ.
Дворянское происхождение мало сказалось па мировоззрешш
и работе Ламарка. Семья, из которой он вышел, была недостаточно
состоятельна, чтобы быт ее отравил молодого ученого засасывающее
тиной барских привычек. Разорение уже стояло на ее пороге, и когда
Ламарк в 1771 г. переселцлся в Париж, то единственным средство?.!
существования была для него пенсия, полученная им за военную
службу и составлявшая всего 400 франков в год.
ЛАМАРК II ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
147
Первые годы пребывания Ламарка в Париже — последние годы
абсолютной монархии Людовика XV. Король проиграл войны, кото-
рые он вел с Германией и Англией, потерял почти все колонии в Аме-
рикен в Индии. Он вел борьбу с претензиями феодалов-аристократов,
а также высших судейских чиновников, отстаивавших автономию
парижского и провинциальных парламентов, и реформировал нало-
говую систему. Буржуазия была раздражена потерей колоний и уве-
личением налогов, главная масса населения — крестьяне •— бед-
ствовала. Росли мануфактуры. Париж вырос за время с 1740 по
1770г. на 10 тыс. домов, оброс целыми кварталами и пригородами.
На почве общего роста и относительного благосостояния город-
ского населения обозначился сильный рост науки и литературы.
Вольтер и Руссо, физиократы в политической экономии, энциклопе-
дисты, Бюффоп и Добантон в Музее естественной истории — все
это могло легко вовлечь и молодого Ламарка в общую волну буржу-
азного освободительного движения. Подготовлялось восстание 13
штатов Северной Америки против Англии, и начиналась буржуазная
революция в самой Франции.
Все это не могло не действовать на молодого ученого, особенно
то литературное п научное освободительное движение буржуазии,
которое концентрировалось вокруг энциклопедистов. Политика
не увлекала его, энтузиазм к работе над коллекциями Музея требо-
вал слишком много времени и сил, но умственное возбуждение эпохи
сказалось на потребности работать ночами над вопросами фило-
софии природы. Шаг за шагом Ламарк продумывал теорию материн
и физических явлений, явления, происходящие в атмосфере, историю
горных хребтов, причины накопления в осадочных пластах остатков
ископаемых животных. Все это мыслилось в динамических топах,
природа познавалась в движении, подобно тому как в буржуазном
обществе того времени все приходило в движение.
Биограф Ламарка М. Лапдрие делает предположение, что выход
его из полка в 1768 г. был вынужденным; 25 офицеров добивались
выхода Ламарка из полка, так как он держался слишком в стороне
от их общества. Отношение к Ламарку профессоров Музея, среди
которых он жил и работал, было также недостаточно внимательным
и мало дружелюбным. И здесь Ламарк казался странным п чужим.
Может ли, однако, быть чужим среди ученых человек, работающий
над научным материалом и научными вопросами с утра до ночи? Это
возможно только при классовой оценке. С крупной буржуазно!!,
как и с недобитыми остатками феодальных классов, у Ламарна
связей по было, несмотря па его происхождение из дворян. Он Гилы
10^
148
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
ближе своих собратий по науке к тем слоям мелкой буржуазии, идео-
логи которой громили правых с трибуны конвента, и хотя сам никого
не громил, но зато посвящал деятелям конвента свои книги:
«Прими, о народ великодушный и победоносный над всеми врага-
ми; народ, который сумел вернуть себе священные права, принадле-
жащие ему от природы; прими не льстивый привет, какой при старом
режиме приносили пресмыкающиеся рабы королям, министрам
или знати, им покровительствовавшей, но дань удивления и восхи-
щения, заслуженную твоими добродетелями и энергией, развитыми
благодаря мудрости и неустрашимой настойчивости твоих предста-
вителей».
Понятно, что после интервенции 1814/15 г. и реставрации во
Франции королевской власти и дворянства Ламарк потерял всякий
престиж и умер в забвении и бедности.
Тем не менее Ламарк не принимал участия в социальных движе-
ниях пролетариата, ничем не высказал сочувствия идеологии Ба-
бефа, и в самой его философии мы имеем наряду с научным позити-
визмом примесь идеалистических построений, вынесенных им из
семьи и той религиозной школы, в которой он учился в Амьене.
ВЛИЯНИЕ ДЕИЗМА НА ФИЛОСОФИЮ ЛАМАРКА
Для объяснения начала всех начал и правильности действия
сил и законов природы Ламарк часто прибегает к упоминанию о боге
или о творце. Книга Ламарка «Анализ сознательной деятельности
человека» начинается с такого «основного положения»: «Все важные
и достоверные знания, доступные человеку, имеют своим единствен-
ным источником наблюдение. Одни из них являются его непосред-
ственным продуктом, другие же — результатом правильно сделанных
из него выводов. Все же мысли человека, не принадлежащие к этой
категории, должны быть рассматриваемы как продукты его вооб-
ражения».
Казалось бы, что человек, пришедший к такому выводу, и далее
должен строить свою философию па твердом материалистическом
основании, не включая в нее никаких «продуктов воображения».
Однако у Ламарка нехватило выдержки провести свою основную
мысль о значении «наблюдения» до конца, и там, где ум его останав-
ливался перед мировыми задачами, воображение, очевидно, всту-
пало в силу.
Только человек, говорит Ламарк далее, «ощутил необходимость
познания высшей и единственной причины, создавшей тот удиви-
ЛАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
149
тельный порядок вещей, который мы замечаем повсюду, и таким
образом возвысился до понятия о верховном творце всего существую-
щего». Правда, далее Ламарк оговаривается, что «понятия о бытии
и всемогуществе бога исчерпывают все положительное знание чело-
века о божестве», и если возникло по этому поводу много и других
мыслей, то источником всех их служило «воображение». Тем не менее
и «всемогущества» вполне довольно, чтобы сказать, что Ламарк
отстал в этом отношении от таких своих современников, как Голь-
бах и Лаплас, которые строили мир, совершенно не прибегая ни
к бытию, ни к всемогуществу.
Так как наблюдать божество нельзя, то казалось бы, что и гово-
рить о нем невозможно. Однако Ламарк полагал, что мысль о перво-
причине всего того порядка вещей, который он обозначал одним
словом «природа», наводит на понятие о «верховном творце» всего
существующего. Далее он ограничивает это понятие лишь двумя утвер-
ждениями, что творец существует и что он всемогущ.Тем не менее, го-
ворит он, у людей возникло по этому поводу много и других мыслей,
ио источником всех их служило уже исключительно воображение.
Таким образом, деизм Ламарка очень ограничен и нужен лишь
тогда, когда мы выходим за пределы познаваемого. На современный
нам мир божество Ламарка не оказывает никакого влияния, его роль
ограничивается лишь первичным толчком при начале мира, когда
появилась впервые материя п установился тот порядок, который
Ламарк называет природой и который, пожалуй, соответствует
«энергии» по Оствальду.
По другому вопросу, именно по вопросу о «бессмертной душе»,
Ламарк выражается решительнее. «Что такое дух? Под этим выраже-
нием можно подразумевать при помощи воображения все что угод
но... Следовательно, представление, которое мы имеем о духе, лишено
всякого положительного основания. Нам известны только существа
физические и то, что до них касается».
Ламеттри1 и Гольбах1 2 были, конечно, более последовательными
материалистами-механистами, чем Ламарк, зато последний, за каж-
дым явлением или телом природы пытавшийся увидать его историю,
мыслил более диалектически, чем они. Привычные с детства пред-
ставления о творце сбивают его с правильного пути, но лишь в тех
случаях, когда он теряется в невозможности понять и объяснить
неведомое.
1 «Естественная история души», 1745; «Человек-машина», 1 748.
2 «Система природы», 1770.
J5Q
И. РАБОТЫ II СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
Возможно, конечно, что Ламарк нарушил цельность своего
мировоззрения не потому, что не обладал достаточно глубоким умом,
а потому, что не желал лишних осложнении в судьбе своего основ-
ного учения об эволюции лика земли и населяющих его организмов.
II Вольтер, п Руссо, п энциклопедисты, и даже Робеспьер были
деистами, т. е., отрицая религию как таковую, свою философию
строили все же на понятии «всемогущего божества».
«Бог» Ламарка не вмешивается в земные дела. Он дал начало
миру, который затем развивается и существует по совокупности
определенных законов. Изучая эти законы или, как говорит Ламарк,
существующий порядок вещей, мы овладеваем миром и сами стано-
вимся «всемогущими», а вместе с тем и соблазн деизма исчезает.
Так как в построении эволюционного учения Ламарк начинает
с самозарождения и эволюция у него определяется взаимоотноше-
ниями организма и среды, то нам при изложении эволюции по Ламар-
ку ничто не мешает оставаться последовательными материалистами.
ВЛИЯНИЕ Ш. БОННО НА ОВОЛЮЦИОНПЫЕ ИДЕИ ЛАМАРКА
Шарль Бонна (1720—1793), швейцарский натуралист и философ,
последователь Сваммердама и Лейбница, известен своими работами
по энтомологии, по физиологии растений и по философии.
Боннэ развивал идею распределения всех организмов в виде
лестницы по степени их сложности. Самая мысль о такой шкале
высказывалась уже ранее древним философом Греции Аристотелем
п германским философом Лейбницем (1646—1716), установившим
'закон непрерывности». Боннэ изобразил лестницу очень подробно
п с большим увлечением. На высшей ступени он поместил человека,
за ним орапг-утана, еще ниже остальных обезьян, далее четвероно-
гих, летающую белку, летучую мышь, страуса, птиц, водяных птиц,
болотных птиц, летающих рыб, рыб, лазящих рыб, угря, змей и пр.
За растениями следуют кораллы, за ними асбест и различные горные
породы, а на низшей ступени находятся вода, воздух и более тонкие
гиды материи.
Ход идей Ламарка был, естественно, другой. Как систематик
он установил еще в 1794 г. разделение животных на позвоночных
п беспозвоночных, в 1799 г. выделил ракообразных, в 1800 г. — пау-
кообразных, в 1802 г. — класс апнелид п правильно отделил усо-
ногих раков от моллюсков, к которым их присоединяли ранее. Его
работа протекала в. области фактов, из которых он научился делать
правильные выводы. Своп оригинальные выводы сделал он и из
ЛАМАРК II ЕГО ИХУЧИОЕ ЗНАЧЕНИЕ
151
фактов изменчивости организмов и из соответствия между органами
и образом жизни любого живого существа. Что же мог он за нм отсо-
сать из работ Ш. Бонна? Идею непрерывного ряда явлений, связь
органического мира с неорганическим, переход от рыб к птицам
через летучих рыб и т. д.
К сожалению, Ламарк был очень скуп на цитаты и не любил
оспаривать чужие мнения. О Бонна он упоминает лишь один раз:
«Уже давно зародилось предположение, что тела, одаренные
жизнью, образуют как бы лестницу или размеренную цепь. Бонна
развил этот взгляд, но не подкрепил его фактами, взятыми из самой
организации, между тем это было прямой необходимостью, особенно
в отношении животных. Не в его силах было сделать это, так как
в сто время не существовало даже средств к этому».1
Тенденция Бонна приписывать особенности организма взаимоот-
ношению внутренних его условий и тенденция Ламарка выдвигать
возможно часто влияние на организм внешней среды исключают
одна другую.
У Бонна ступени образованы категориями различных порядков:
вид, например летучая белка, соревнуется с четвероногими (большая
часть млекопитающих), т. е. с целым классом; угорь, т. е. род, — с
рыбами, т. е. опять-таки с классом, к которому они сам принадлежит,
-‘Олп — с кристаллами и т. д. Иначе говоря, Бонна совершенно не
представлял себе, в чем состоит естественная классификация тел
природы, и потому не мог вскрыть и тех связей, которые могут быть
между ними. Его лестница — более поэтическое представление,
чем научное. Единственное, что мог заимствовать Ламарк у Боннэ,—
это то, что, побуждая Ламарка на острую критику, Боннэ мог вызвать
у него порыв классификационного творчества. Ламарк утверждал
по этому поводу, что эволюционную классификацию можно построить
только для классов, образующих правильные восходящие ряды,
но не для родов или видов, на которых слишком заметно влияние
внешней среды. Полемизирует Ламарк и против расположения
организмов в виде сети, которое выдвигали Линней и И. Герман.
ВЛИЯНИЕ БЮФФОНА
Хотя Ламарк совершенно не цитирует Бюффопа, все же нельзя
отрицать крупной роли последнего в творчестве Ламарка. Прежде
всего Ламарк — не отвлеченный мыслитель, а ученый, посвя-
тивший большую часть своего времени работе с биологическим
1 «Философия ЗООЛОГИИ», Т. I, стр. 23.
152
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
материалом. Ламарк тесно п неразрывно связан с учреждением, где
копился нужный ему материал, т. е. с парижским Музеем естест-
венной истории.
Бюффон (1707—1788) был назначен управляющим Королевским
садом уже в 1739 г. В течение 50 лет он управлял этим садом и много
способствовал его развитию. Он работал по 12—14 часов в день
и свои наблюдения над коллекциями сада изложил в 44 томах «Об-
щей и частной естественной истории», частью в сотрудничестве
с Добантоном, который специализировался на сравнительной анато-
мии животных.
Революция преобразовала Королевский сад в Музей естественной
истории, но работа Бюффона по обогащению этого учреждения
коллекциями и пр., а также по систематизации коллекций осталась.
Можно сказать, что Ламарк, вступая в стены Музея, уже .этим
самым унаследовал не только право работать над огромным научным
материалом, но и научные задачи Бюффона. Коллектив ученых,
который окружал Ламарка в Музее, был также проникнут идеями
Бюффона.
Бюффон придерживался гипотезы самозарождения: кроме того,
придерживаясь в общем чистого эмпиризма, Бюффон высказывал
по временам интересные соображения, как, например: «Сравнивая
между собой всех животных и относя каждое из них к своему роду,
мы найдем, что двести видов, историю которых мы только что изло-
жили, могут быть сведены к незначительному числу семейств пли
главных корней, относительно которых не невозможно, что все
остальные происходят от них».1
Так, например, Бюффон полагал, что собака, волк, шакал и лиси-
ца происходят все от общего корпя, которым мог быть любой из этих
четырех видов. То же касается лошади, осла и зебры.
Бюффон относился отрицательно к систематике как таковой
и предпочитал изучение структур и привычек животных спорам
о их наименованиях.
Биографы говорят, что он был стеснен в своих высказываниях
цензурой богословского факультета. Но все же Бюффон с его эмпи-
ризмом, изучая факты ради фактов, никогда не возвышался до эво-
люционной теории и принадлежал к миру королевского прошлого
Франции, тогда как Ламарк — к миру революционного настоящего
этой страны.
Если он и унаследовал от Бюффона поставленные последним
проблемы, то решил их йо-своему и совершенно оригинально.
1 «Общая и частная естественная история», т. XIV, стр. 335.
ЛАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
Ida
ОТКУДА ЖЕ ЗАИМСТВОВАЛ ЛАМАРК СВОЮ ТЕОРИЮ?
Зачатки эволюционной идеи мы находим уже у некоторых писа-
телей Ереции и Кима, например у философов Анаксимандра и Аристо-
теля, у поэтов Апулея и Лукреция Кара. Позднее она прорывалась
в высказываниях французского писателя Дюре (1609), у философов
Бэкона и Канта, Декарта Лейбница и Юма, наконец у таких ученых,
как де Майе, Мопертюи, Дидро, Робине и Биша. Почти одновремен-
но с Ламарком писал об эволюции и дед Чарлза Дарвина, сельский
врач Эразм Дарвин. Однако все эти авторы подходили к вопросу
о происхождении современного нам разнообразия живых существ
на земле лишь вскользь, часто намеками, и ни у одного из них нет
той захватывающей картины мироздания, какую дал Ламарк. Нет
полного очерка эволюции низших организмов в последоватольн*;
усложняющиеся высшие типы, нет изображения длительного про-
цесса, заканчивающегося появлением человека. Нет, конечно, и
намека на ту оригинальную трактовку значения нервных явлений
в комбинации с влиянием внешней среды, которая и до сих пор
является неотъемлемым достоянием Ламарка.
Чтобы дать понятие, в чем состояла работа над происхождением
высших организмов на земле, попытаемся вкратце изложить книгу
де Maiie «Телиамед, или беседы одного индийского философа с фран-
цузским миссионером об уменьшении моря».1
1 Де Майе долго жил в Египте, много экскурсировал в дельте
Нила, описание которой было составлено уже Геродотом за 450 лет
до начала нашей эры. Остатки греческих морских гаваней находятся
здесь нередко вдали от берега, среди суши, свидетельствуя о том, что
суша нарастает, а море отступает. Де Майе хорошо знал главнейшую
литературу своего времени, имел недурные сведения по астрономии
и пр. Ему, как и Бюффону, были известны также факты нахождения
морских раковин на вершинах гор. Из всего этого он и построил
свою космогонию с вихрями, потопами и пр.
Де Майе развертывает перед нами следующую картину. Вначале
море покрывает всю землю, включая и вершины наиболее высоких
гор. Неразрушимые и вечные семена жизни дают в этом море начало
всевозможным морским организмам. Но вот море начинает усыхать,
внутренние моря совершенно исчезают, океаны открывают влиянию
солнца и ветра часть своих побережий, образуются материки и ост-
рова. Уменьшается емкость водных пространств, пригодных для
1 D е Maillet. Telliamed ou entretiens d’un philosophe indien avec
un missionnaire fran^ais sur la diminution de la mer. Paris, 1748; 2-e edit., 1754
151
I Г. РАБОТЫ и СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
жизни, и многим организмам нет иного выхода, как переселение на
гущу. Здесь они испытывают превращение в соответствующие на-
земные организмы. Де Майе сравнивает его с превращением насе
комых из личиночной стадии во взрослую.
Согласно этой теории, вид, ставший сухопутным, в один прием
и притом раз навсегда приобретает новые признаки и передает их
своему потомству стойкими и неизменными. Здесь нет и речи об
эволюции как общем законе, объединяющем все живое, как едином
процессе развития жизни па земле. Определенный морской организм
независимо от всех остальных, живущих в непосредственной от него
близости, однажды в истории земли дал начало соответствующему
сухопутному. По мнению де Майе, в море есть виноград с белыми
п черными плодами (может быть, саргассовые водоросли), давший
начало виноградным лозам суши; есть сливы и персики, яблони и гру-
нт, а также разнообразнейшие цветы (вероятно, пурпурные водо-
росли). Каждое из этих растений дало по нескольку особей, пере-
селившихся па сушу и соответствующим образом изменившихся.
В море есть будто бы морские кони и морские собаки (рыбы), давшие
начало коням и собакам суши. Наконец, в море есть и различные
расы морских людей (вероятно, тюлени п морские коровы), давшие
начало человеческим племенам.
Все это п очень элементарно и фантастично, очень далеко от
научной работы по изучению природы. Кювье пробовал доказать,
что Ламарк заимствовал свою теорию у до Майе, но у последнего
нот и намека на медленные прогрессивные изменения, составляющие
сущность эволюционной теории Ламарка. Биографы Ламарка рас-
сматривают обычно творческую работу его как совершенно само-
стоятельную, свободную от влияния других ученых или философов.
М. Ландрпе ставит вопрос о том, когда именно Ламарк пришел
к выводу об изменчивости организмов и их эволюции от простейших
к высшим. Он доказывает точными цитатами, что в начале своей
научной деятельности Ламарк держался липнеевскпх представлений
о виде. Еще в 1792 г. в статье «Вид», помещенной им в «Методи-
ческой энциклопедии», он говорит: «Вид состоит из собрания сходных
особей, которые при размножении дают себе подобных... согласно
этому нельзя оспаривать реальность видов в природе... Если наш-
лись авторы, сомневавшиеся в самом существовании видов в при-
роде, то, без сомнения, это случилось потому, что они считали за
сиды простые разновидности п что вследствие этого им случалось
видеть, как большая часть’ принятых ими отличительных признаков
исчезает».
ЛАМАРК II ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ ]55
Значительно позднее, в 1794 г., в книге, озаглавленной «Иссле-
дования о причинах главнейших физических явлений», в § 686,
Ламарк пишет: «Все существующие особи происходят от особей,
(* ними сходных, и все вместе они образуют единый вид. Поэтому
я думаю, что так же невозможно познать физическую причину
появления первого неделимого каждого вида, как и указать физи-
ческую причину существования материи или самой вселенной.
Так по крайней мере заставляют меня думать результаты моих
фактических сведений и моих размышлений. Если и существует
много разновидностей, возникших под влиянием внешних усло-
вий, то эти разновидности пе безобразят природу вида; часто, од-
нако, обманываются, принимая за вид то, что на самом деле яв-
ляется лишь разновидностью; чувствуется, что эта ошибка может
дать неверное освещение всему ходу рассуждений по этому поводу».
Ясно, что в 1792 и 1794 гг. Ламарк еще пе пришел к своим
основным положениям, пе был еще эволюционистом. Зато в 1802 г.,
в труде, озаглавленном «Изыскания об организации живых тел»,
па стр. 141, мы находим следующую фразу: «Я долго думал, что
I* природе есть постоянные виды, образованные особями, к ним
принадлежащими. Теперь же я убедился, что это было ошибкой
п что в природе есть только особи». В 1800 г., во Вступительной
лекции к курсу беспозвоночных, как мы уже видели, заключается
первый набросок основных положений, развитых позднее в «Фило-
софии зоологии^.
Словом, 1799 год является переломным годом, когда Ламарк
впервые пришел к эволюционной идее. Можно думать, что если он
ранее п размышлял над сочинениями Боннэ, Дпдро, Кондильяка
н Кабаниса, то все же почерпнутые у них мысли созрели в' его
уме и стали выливаться в связную теорию лишь во время работ над
ископаемыми организмами, которыми он в эти годы много зани-
мался.
Несомненно, что революция, свидетелем которой он был, должна
была повлиять и па его научную работу, пробуждая желание, со своей
(‘тороны, революционизировать науку. Но как революционизировать
описательную зоологию, если не сообщить ей историческую перспек-
тиву, не вскрыть диалектический процесс взаимодействия организ-
мов и среды? Для Бюффопа задача реформы зоологии в значительной
мере сводилась к тому, чтобы писать о животных изящным стилем , для
Ламарка — к тому, чтобы дать филогенетическую классификацию,
указать на порядок происхождения животных и увязать в одно целое
всю сумму явлений, происходящих на земной поверхности. Причины
156
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
и взаимодействие этих явлений — вот основная проблема Ламарка
как философа.
В задачи общего предреволюционного движения XV111 в. входили
и стремление к естественному объяснению явлений в противовес биб-
лейским чудесам, и попытки развивать механистический материализм.
Понятно, что у многих писателей проскальзывали идеи трансфор-
мизма, причем писатели эти не заимствовали их друг у друга, но до-
ходили до них параллельно один другому, каждый самостоятельно.
Однако все это были лишь смутные догадки и намеки. Ламарк, хотя
и был знаком с очень многими из таких намеков, долго не делал из
них никаких выводов, так как, по его собственным словам, долго счи-
тал, что существуют постоянные виды. На путь изучения эволюции
его толкнули работа над построением системы беспозвоночных жи-
вотных и изумительные факты соответствия их организации с усло-
виями среды и образом жизни. Один из основных тезисов Ламарка,
что формы организма зависят от свойственных им функций, выведен
гм из фактов.
Ламарк обязан своим открытием не чужим теориям, а духу эпохи,
революционизировавшей науку, как и социальный строй. Он обязан
этим и тому, что оказался чуждым дворянской среде, из которой
вышел, и сблизился идеологически с представителями революционной
мысли. Он проявил стремление рационализировать тот фактический
материал, над которым работал, и в значительной степени успел г
этом.
-ГЛАВА III
ДАЛЬНЕЙШАЯ СУДЬБА ИДЕЙ ЛАМАРКА
Известно, что последние годы жизни Ламарка были омрачены
тем отрицательным отношением, которое встретили его теории. Со-
хранились ядовитые критические статьи френологов Галля и Шпурц-
гейма,1 опровергавших и высмеивавших основные положения «Фило-
софии зоологии».
«Ламарк,— говорили они, — предполагает, что ощущение по-
требности возникло ранее чем появились внутренние органы, а упраж-
нение внешних органов предшествует самим этим органам».
1 F. J. Gall et G. S’purzheim. Des dispositions innees de iVune
et de ]’esprit. Paris, 181 J.
ЛАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
157
Иными словами, критика была построена на том, что Ламарк-де
говорит очевидные нелепости. Кювье утверждал, что никто не счи-
тает учение Ламарка даже заслуживающим нападения, — это тео-
рии, о которых даже и говорить не стоит.
Отрицательное отношение к революционным для своего времени
идеям Ламарка совершенно понятно, если вспомнить, что в период
1810—1830 гг. победившая буржуазия соединилась с остатками
феодальных классов и круто повернула направо. Поскольку он пытал-
ся создать общую философию природы и вскрыть динамику жизни,
установить исторический процесс, начинающийся самозарождением
микроорганизмов в море и заканчивающийся развитием человека,
он был нетерпим для католической реакции. Никакие упоминания
о творце не могли помочь, так как в представлениях Ламарка творец
являлся слишком отвлеченной идеей необъяснимого в его глазах
начала всех начал. Можно сказать, что французская наука официаль-
но похоронила теорию Ламарка, постаравшись предать ее забвению
и устремив все внимание на изучение фактов.
Трудно, однако, убить научную мысль, раз она появилась. Кювье
и его последователи тщетно громили теории Ламарка как фантастиче-
ские и безумные. Последний из них, Флуранс, даже в 1861 г. все еще
писал:1 «Было бы ребячеством тратить время на то, чтобы доказывать
всю смехотворность идей Ламарка». «Он, например, выводит всех жи-
вотных из монады. От монады он переходит к полипу. Посредством уси-
лий, которые он себе внушает, и привычек, которые приобретает, по-
лип последовательно получает все формы до самых высших». «Истина
в том, что ни один вид никогда не изменился». «Аристотель писал
две тысячи лет назад. Он знал все классы животных, и виды, которые
он описывал, все те же, так что Кювье мог сказать, что описание слона
у Аристотеля более точно, чем у Бюффона. Аристотель делил царство
животных на девять классов, и с тех пор ни один из этих классов не
исчез и не появилось ни одного нового. Со времен Аристотеля мир
животных все тот же».
Э. Жоффруа Сент-Илер в 1825 г. рекомендовал в одной из своих
специальных работ вниманию молодых ученых седьмую главу «фило-
< ефии зоологии» как основу для их работ. Известный критик Сент
Бэв (1834) писал о том, что лекции Ламарка в Музее естественной
истории привлекали его особенно той ненавистью, которую питал
Ламарк к библейскому преданию о сотворении мира и о потопе.
Мир, по Ламарку, строился благодаря тем самым факторам, которые
1 F 1 ou г е n s. Ontologie naturelle.
158
II. РАБОТЫ II СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
можно видеть и изучать на современных нам явлениях, не допуская
ничего сверхъестественного, ничего катастрофического.
М. Ландрие, биограф Ламарка, полагает, что Бальзак в своих
романах неоднократно высказывал ламаркистские идеи. Особенно
ясно это выражено в предисловии к «Человеческой комедии» (1841),
где он говорит: «Животное — это принцип, который берет свою вне-
шнюю форму пли, говоря точнее, свои отличительные черты, в тех
средах, где происходит его развитие. Зоологические виды происхо-
дят именно благодаря этим различиям».
Бальзак, разумеется, не двигал вперед философию естествозна-
ния, но он подготовлял ту интеллектуальную среду, которая так ра-
достно встретила 20 лет спустя великий труд Дарвина.
Гораздо важнее то, что Ламарк дал толчок Ч. Ляйелю и самому
Ч. Дарвину. В письме к Мантеллю, помеченном 2 марта 1827 г.,
Ляйель сообщает, что он прочитал «Философию зоологии», что она
очень ему понравилась и что в его глазах недопустимы никакие воз-
ражения против этой философии, построенные на доводах богословия.
Особенно его поразила идея происхождения человека от обезьян.
В позднейших письмах к Дарвину он неоднократно возвращался
к Ламарку и говорил, что идеи Дарвина не что иное, как дальнейшее'
развитие идей Ламарка. Основное сочинение Лямеля «Принципы
геологии», построенное на том, что геологическое прошлое земли сле-
дует объяснять путем изучения современных геологических процес-
сов, не есть ли мощное развитие идеи, на которых основана «Гидро-
геология» Ламарка?
Ч. Дарвин, с одной стороны, очень настаивал на ошибочности п
логической неправильности умозаключений Ламарка, с другой —
не мог отказать ему в достаточно высокой оценке.
Хотя Дарвин читал по-французскп с трудом, но все же говорит г
в своих письмах, что изучил «Философию зоологии» основательно.
Свое отношение к ней он резюмирует следующим образом:
«Храни меня небо от глупых заблуждений Ламарка, от его «тен-
денции к прогрессу» и от приспособлений, происшедших благодаря
длительной воле животных, и пр.; однако заключения, к кит ори я
я сам пришел, немногим отличаются от его заключений, хотя фак-
торы изменчивости и будут совершенно другими».1
В письме к Ляйелю от 12 марта 1863 г. Дарвин писал:
«Вы неоднократно упоминаете в вашей книге «Древность чело-
века», что мои идеи представляют собой видоизменение идей Ламарк?
1 Письмо к Гуверу от 11 января 1844 г.
ЛАМАРК II ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
159
о развитии и прогрессировании. Если таково ваше мнение, то возра-
жать нечего...Но я не разделяю такого мнения. Платон, Бюффон,
мой дед ранее Ламарка, а кроме того и другие лица высказывали оче-
видную гипотезу, что если виды не созданы каждый отдельно, то
они должны были произойти от других видов: это все, что есть общего
между «Происхождением видов» и Ламарком».
В предисловии к «Происхождению видов»1 Дарвин говорит: «Ла-
марк был первым, чьи выводы по этому предмету остановили на себе
внимание. Этот по справедливости знаменитый ученый в первый раз
изложил свои воззрения в 1801 г., он значительно расширил их в
1809 г. в своей «Philosophic zoologique» и еще позднее в предисловии
к своей «Hist. Nat. des Animaux sans vertebres». В этих трудах он отста-
ивает воззрение, что все виды, с включением человека, произошли
от других видов. Ему принадлежит великая заслуга: он первый оста-
новил всеобщее внимание на вероятности предположения, что все
изменения в органическом мире, как и в неорганическом, происхо-
дили на основании законов природы, а не вследствие чудесного вме-
шательства».
Позднее, в письме к М. Вагнеру (1876) Дарвин говорит: «Самой
крупной моей ошибкой является то, что я недостаточно оценил пря-
мое действие среды па организм, т. е. влияние климата, пищи и пр., не-
зависимо от действия естественного отбора».
Таким образом, Дарвин напрасно утверждал, что чтение трудов
Ламарка ничего ему не дало. Правда, в «Происхождении видов» гла-
ва о действии упражнения и неупражнения органов под контролем
естественного отбора написана без упоминания о Ламарке, но не
только принцип влияния упражнения признан, а даже пример потери
зрения у животных, обитающих в темноте, напоминает известный
пример Ламарка.
Еще важнее для нас то обстоятельство, что молодой Дарвин в опи-
сании своего кругосветного путешествия не раз упоминает о Ламарке
по поводу отдельных наблюдении над животными Южной Америки.
Он познакомился с Ламарком из бесед и лекций проф. Гепсло уже
в студенческие годы и обдумывал его основные положения каждый
раз, когда природа наталкивала па это. Каждый знакомый с процес-
сом научного творчества знает, как важна руководящая идея при
работе над материалом. Даже полемизируя с такой идеей, мп идем
вперед по нашему собственному пути. Т. Гексли, так много сделав-
ший для торжества дарвиновской идеи, считал, что для уровня наших
1 Ч. Дарвин. Поли. собр. сон. Госиздат. 1926. т. I. кн 2, стр 57.
ir)0 II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
знаний в 1850 г. аргументы Ламарка частью устарели, частью ока-
зались ошибочными; Ламарк совершенно не знал ни борьбы за суще-
ствование, ни естественного отбора. Тем не менее Гексли называет
Ламарка глашатаем истины в думает, что Ламарк не только первым
пришел к эволюционному учению, по и установил, что правильная
классификация организмов есть отражение порядка их развития
одних от других.
Теория Дарвина, опубликованная в 1859 г, и победившая своих
противников, как будто делает теорию Ламарка ненужной и отводит
ой значение исключительно историческое. Первый естествоиспытатель,
ставший последовательным эволюционистом, дал толчок к развитию
учения об эволюции; в мощных руках Дарвина учение это получило
законченные формы и вошло в сознание человечества. Память Ла-
марка почтена, и этим все сказано.
Однако, как говорит Ф. Энгельс, «Дарвин и его сторонники из-
влекли учение Ламарка из пыли забвения». В 1873 г. Ш. Мартэн пе-
реиздает «Философию зоологии» и пишет к ней основательное предис-
ловие, в котором излагает биографию и дает критический обзор теоре-
шческих трудов Ламарка. В лице последнего, говорит он, француз-
ская наука имеет свою долю в том уже неотразимом эволюционном дви-
жении, которое должно перестроить все учение о живых существах.
В Германии Э. Геккель, начиная с 1868 г., наряду с учением Дар-
вина развивал и пропагандировал идеи Ламарка. Для него учение
Ламарка и учение Дарвина — не две различные теории: теория упра-
жпения и теория отбора, а одна — ламарко-дарвиновская теория
люции. В борьбе между естественным и чудесным, между нау-
кой и церковью, между материализмом и идеализмом Ламарк и Дар-
вин одинаково противостоят библейским сказаниям о сотворении ми-
ра и всемирном потопе. Противостоят они и тем нередко крупным
ученым, которые отмалчиваются от вопросов происхождения совре-
менных организмов. II. Мюллер на неоднократные вопросы молодого
Геккеля, «не происходят ли современные животные от общего предка»,
отвечал: «Да, если бы мы это знали! Если бы вам удалось когда-либо
разрешить эту загадку, то вы достигли бы высшего предела». Иля
даже так: «О происхождении видов мы ровно ничего не знаем» (1854).
Ламарк установил беспрерывную цепь переходов от низших к высшим
формам жизни, но фактического материала в его распоряжении было
так мало, что доказательства он должен был заменить рассуждениями.
Дарвин восполнил этот пробел богатым арсеналом фактов, и Геккель
мог построить свою «Естественную историю мироздания» уже на
твердых основаниях.
ДАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
161
Позднейшие авторы, писавшие о Ламарке, могут быть разделены
па три категории: ламаркисты, изучавшие творения Ламарка в исто-
рическом аспекте как первого эволюциониста, неодарвинисты, при-
знающие только Дарвина и считающие все учение Ламарка сплошным
заблуждением, и неоламаркисты, отвергающие Дарвина и строящие
всю эволюцию только на трудах Ламарка. Наконец, надо сказать,
что неоламаркисты разделяются па мехаполамаркиетов, впадающих
в уклон механистический, и психоламаркистов. явно скатывающихся
к витализму.
Школа неоламаркистов ведет свое начало от американского пале-
онтолога Копа.1 Он строит свое учениена следующих соображениях:
изменчивость организма но случайна, пойдет в определенных напра-
влениях, которые зависят от окружающей организм среды. При этом
происходит или прямое приспособление (по Копу — физио генез) или
приспособление через изменение функций (кинетогенез). Признаки,
приобретенные тем или другим путем, передаются по наследству:
что же касается того, что эволюция идет в прогрессивном направле-
нии, то это происходит оттого, что па организм влияет особая энер-
гия, свойственная живой материи как таковой. Все это иллюстри-
руется бесчисленными примерами из биологии и палеонтологии.
Резкое разделение па ламаркистов и дарвинистов начинается
<• Вейсмана (1885—1902), который в своих теориях наследственной пе-
редачи признаков перенес принцип отбора на все ступени жизненных
единиц (гены?) и признал этот принцип единственным фактором эво-
люции. Он громил гипотезу наследственной передачи приобретенных
при жизни признаков, без которой теория Ламарка ничего пе объяс-'
няет, так как если и влияние среды и влияние упражнения не наслед-
! твойны, то и значения для эволюции за ними признать нельзя. Борь-
ба за и против наследования приобретенных признаков (‘тала
главным лозул гом в споре между дарвинистами и ламаркистами.
Мехалолама 1)кпзм, или механистическая школа ламаркистов,
развившаяся главным образом в Австрии, выдвигает на первый
план те изменения организма, которые происходят под непосред-
ственным воздействием внешней среды. Советским читателям памятна
(рагическая смерть одного из крупных приверженцев этол школы —
II. Каммерера.
Друюй механоламаркист проф. Р. Веттнттейн выдвигает прямое'
нрнспособлепие как способность организма при временно господ-
1 Copp. The origin of Ibc I'iHcH. 1887; The primary factor^ of organic
evolution. 1896.
И В. Л. Комаров, г. Xi
162
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
ствующих взаимоотношениях со средой приобретать целесообразные
изменения и наследовать приобретенные таким образом особенности:
«Растения морских берегов, песчаных дюн, скалистых горных
высот на всем пространстве земного шара имеют сходные особенности.
Растения наиболее отличающихся друг от друга систематических
групп дают сходные приспособления. Видя, как на верхней границе
леса в горах по всей земле протянулся пояс своеобразно приспособ-
ленных кустарных форм — где из представителей рода Pinus (сосна),
где из ольх или берез, где из рододендронов или из бамбуков; видя
далее, как всюду на земле тысячи растительных видов под влиянием
климатических факторов претерпевают целесообразное приспособле-
ние вечнозеленых листьев в опадающие на зиму,— должны ли мы все
это приписывать случайному совпадению особенностей среды с осо-
бенностями организма и действию естественного отбора или же, что
гораздо естественнее, признать, что сходные образования являются
следствием прямого действия сходных условий жизни».1
Особенно ярко точка зрения Веттштейна отражена в его учении
о сезонном диморфизме, где он выяснил, что растения, принадлежа-
щие к одному и тому же виду, но вынужденные какой-либо внешней
причиной цвести в разное время (одни особи в июне, другие в ав-
густе), становятся различными и дифференцируются в новые виды.
Опираясь на исследования Шюбелера над хлебными злаками и Ци-
злара над влиянием среды на рост и формы хвойных деревьев, а также
па свои собственные работы о горечавках (gentiana), Веттштейн
(стр. 22) приходит к выводу, что не только первое предположение
Ламарка о способности организмов к приспособлению, но и второе —
о способности их наследовать особенности, приобретенные прямым
приспособлением, следует считать доказанными. Оба эти явления
можно объединить в одно понятие «функционального приспособле-
ния».
«В прямом приспособлении мы изучаем процесс, который, следуя
требованиям жизни, вызывает постепенное преобразование организ-
ма, а также соответственно разнообразию жизненных условий вли-
яет на дифференцировку органов, особенно на органы, находящиеся
не под влиянием функций, а редуцированные или латентные. Мысль,
что прямое приспособление, действуя в течение неизмеримого пери-
ода времени, повлияло на постепенное повышение уровня ортаниза-
ции, находит себе подкрепление в соображении, что добрая часть
признаков, которые мы ныне рассматриваем как организационные.
1 R. W е t t s t e i n. Der Neolamarckismus. 1903, стр. 16—17.
ЛАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
163
может быть сведена к приспособлениям. К этому следует прибавить,
что самый важный период в развитии растительного мира, когда выра-
ботался переход от бессосудистых (таллофиты) к сосудистым (кормо-
фиты) растениям через посредство класса мхов со всеми их морфоло^
гическими и физиологическими особенностями, делается нам попят-
ным только при допущении постепенного приспособления к воздуш-
ной среде растений, ранее приспособленных к водному образу
жизни».
Перейдем теперь к психоламаркизму. Главами этой школы счита-
ются немецкие ученые А. Паули, Р. франсэ и А. Вагнер. Паули —
резкий противник дарвинизма, так как, согласно принципу естествен-
ного отбора, целесообразное в организме возникает путем подчинения
организма ряду случайностей. В противоположность этому он пола-
гает, что каждое живое существо эволюционирует активно под вли-
янием своих потребностей и вырабатывает целесообразные изменения
соответственно этим потребностям.
Потребность же, по мнению Паули,1 является фактором психиче-
ским, а психическое, являясь причиной физических процессов, не вы-
ходит за пределы естественпоисторического исследования и может
быть объяснено как особый вид энергии. .
Для характеристики значения потребностей в развитии организ-
мов Паули приводит много примеров и, между прочим, пытается
реабилитировать осмеянный ранее пример Ламарка, объяснявшего
длинную шею жираффы влиянием потребности доставать себе корм
с высоких ветвей деревьев. Стремление к пище, которую животное
видит перед собой, должно влиять путем воздействия данного состо-
яния мозга на периферию нервной его системы, а через нее на те части
тела, которые помогают ему дотянуться до корма. При этом предста
вление о необходимости достать пищу, находящуюся наверху, дол-
жно воздействовать на клеточные ядра всех подлежащих вытягива-
нию тканей и органов, что влечет за собой усиленный рост позвоноч-
ника, мышц, артерий, дыхательных органов, пищевода и даже
кожных покровов, а также скелета и мышц передних ног, которые
и удлиняются. Действуя равномерно и неустанно в течение многих
поколений, все это вызывает целесообразное изменение формы тела.
Основа воззрений Паули состоит в том, что психическое начало
управляет физическим. Не только у животных, но и у растений, по
мнению Паули (см. главу XI его книги, озаглавленную «Психология
1 A. Pauly. Darwinismus und Lamarckism us, Enlwurf einer psycho-
physischen Teleologie. Munchen, 1905.
11*
164
11. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
растений»), можно констатировать простейшие душевные процессы.
в которых участвуют ощущение, представление и воля. Раздражи-
мость свойственна но только молекулам протоплазмы, но и вообще
материи как таковой. Каждая клетка ощущает общее состояние орга-
низма, в который она входит.
Другой психоламаркист Р. Франса1 считает главным достижением
теории Ламарка то, что она якобы приписывает мышлению способ-
ность оказывать влияние на форму и строение органов. На этом ос-
новании он устанавливает уже сам, якобы на основании собственных
опытов над растениями, понятие клеточных ощущений, клеточной
души и «души растений». Приспособления происходят, по его словам,
благодаря и собственной деятельности (активности) живых существ,
отнюдь не иод влиянием среды. Деятельность организма подчинена
но закону причинности, а глубоко целесообразна, так как организм
свободно выбирает между различными побуждениями: ему свойствен-
на сила суждения. Для суждений необходимы: ощущение, воля и
представление, «последние же представляют собой элементы психи-
ческой жизни, и мы по праву можем видеть причину приспособлении
в душевной деятельности растений».
Таким образом, психоламэркпзм докатился до геркулесовых стол
бов нелепости, и нетрудно усмотреть в нем стремление к витализму.
Позорно то обстоятельство, что небольшая книжка Франса «О душе
растений» выдержала в короткое время (1905—1908) 15 издании.
К неоламаркистам с уклоном в психоламаркизм относят обыкно-
венно также п Эймера. Его ортогенез основывается на убеждении,
что изменчивость как таковая всегда «определенно направлена».
На этом далее строится признание за организмами присущей им внут-
ренней причины развития, которой, но Эймеру, является стремлешг*
к совершенствованию. К школе нспхоламаркистов относится более*
20 ученых (Беверн. Бунге, Коп, Конштамм, Випьоли, К. Нэгели.
Г. Мюллер, Ф. Людвиг, Ф. Шульце. А. Вагнер и др.), по всех опреде-
леннее и откровеннее, Р. Франсэ. так как он опрел,слеп но утвер-
ждает, что «клетки должны обладать силой суждения», чтобы при-
способляться к среде.
Школа нспхоламаркистов расходится с самим Ламарком в самом
существенном. Ламарк отказывал растениям даже в раздражимости
и признавал планомерную и целесообразную жизнедеятельность
лишь за организмами, имеющими головной мозг. Ламарк стремился
объяснить все более сложные явления природы явлениями элементар-
1
’ «Современное полоизчше дарвинизма», 1903
ЛАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
165
ными; в частности, явления психические он объяснял нервными флю-
идами (тогда говорили о магнитных, электрических и нервных жид-
костях), а движение последних — электрическими и тепловыми воз-
действиями. Ламарк упорно старался выяснить жизнь как явление
физическое, разложимое на отдельные процессы, аналогичные про-
цессам неорганического мира, а Паули и присные его объясняют
даже и наиболее элементарные явления жизни наиболее сложными;
в частности, физические явления — психическими, причем они не
работают над фактами, а дают смелые объяснения фактам, уже изве-
стным. Франсэ утверждал, что будто бы «никакое действительно удов-
летворительное объяснение невозможно без понятия об одушевлен-
ном вещество (панпсихизм). Первая живая клетка не могла бы со-
вершать соответствующих ее потребное тям действий, если бы уже
в дожизненпых ступенях, в физико-химических процессах — разу-
меется, соответственно упрощенно — также не действовала сила
суждения в виде простейших реакций целесообразности». Конечно,
всо это скорее игра словами, чем паука.
Итак, судьбы теории Ламарка весьма своеобразны. Претворившись
в руках позднейших ученых и особенно Ч. Дарвина в широко охва-
тывающие явления природы могучее эволюционное учение, установ-
ленный впервые Ламарком закон эволюции стал основой современ-
ной пауки о жизни. В руках механоламаркистов законы Ламарка
получили одностороннее и ограниченное освещение. Школа психола-
маркпетов превратилась в своего рода кривое зеркало, давшее кари-
катурное искажение. Прикрываясь именем Ламарка и неправильно
истолковывая его трактовку природы, психоламаркисты протаски-
вают самый отвратительный витализм, тогда как Ламарка скорее
можно упрекать в стремлении к механическому искажению учения
о природе, чем в каких бы то ни было симпатиях к витализму.
Г.1 .1 /? J IV
КРИТИКА УЧЕНИЯ ЛАМАРКА
Ламарк открыл закон эволюции, поставил задачу филогении,
правильно наметил вопрос о происхождении человека. Это его исто-
рические заслуги. Трудно отрицать роль Ламарка в истории науки,
и не об этом речь. Интереснее вопрос о том, сохраняют ли труды Ла-
марка значение для современного учения об эволюции. Можно ли
говорить, что труды Ламарка дают руководящую нить к дальнейшему
166
П. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
изучению вопросов эволюции? Можно ли противопоставлять Ламарка
Дарвину и ждать от него откровений, которых нет у последнего?
Для решения этих вопросов необходимо изучить те ошибки в
учении Ламарка, которые помешали ему достаточно сильно по-
влиять на перестройку биологических наук в эволюционном на-
правлении.
Отрицательная сторона работ Ламарка нашла наиболее яркое от-
ражение в жестокой критике, с которой обрушился на него Э. Радль.
В своей книге «История биологических теорий с конца семнадцатого
столетия»1 Радль называет Ламарка фантазером, который не дал
никакой теории или даже ряда гипотез, но был всецело бездоказатель-
ным в своих фантазиях. Его попытка выяснять явления морфологии
при помощи физиологии, и притом физиологии мало совершенной,
была безуспешной. Он был самоучка, особенно в вопросах теории,
и дилетант, так как только дилетант может слить в одно целое столь
различные вещи, как витализм, физиологию, филогению и мате-
риализм.
Есть старая поговорка: «Ты сердишься, Юпитер, стало быть ты
не прав!» Радль слишком «сердится» на Ламарка, чтобы быть правым.
Расправившись с ним в конце своего первого тома, он дважды
возвращается к нему во втором, то совершенно правильно цитируя
его труды, то возвращаясь к тону резкой полемики. Чтобы оконча-
тельно добить ненавистного ему «француза», Радль не находит ничего
лучшего, как попрекнуть его Маратом. Он говорит (т. II, стр. 8), что
Марат, столь выдвинувшийся в бурный период революции, незадолго
до Ламарка (1779—1788) опубликовал очень сходные с последним рас-
суждения о природе огня, об электричестве, о свете и основал новую
физиологию, в которой большую роль, как и у Ламарка, играют «флю-
иды». Дальше этого аргумента итти, разумеется, некуда. Прочитав
эти строки, каждый добрый буржуа проклянет вместе с Маратом
и Ламарка как явного сообщника ненавистного ему вождя пролетар-
ских масс.
На стр. 440, еще раз возвращаясь к Ламарку, Радль пытается
объяснить его позднейший успех следующим образом: «Учение Ла-
марка было неясно: слова, в которых оно было выражено, приписы-
вали природе значение слепого механического явления, и в то же вре-
мя ого система мышления была виталистической; эта неясность пере-
шла и к его последователям, благодаря чему у них не найдешь даже
1 Em. Radi. Geschichte der blologischen Theorien sei t dem Ende des
s^ebzehnten Jahrhunderts. I. Teil, 1905; II. Teil, 1909.
ЛАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
167
и попытки изображать учение Ламарка таким, каким оно было на
самом деле. Отсюда проистекает, что среди тех, которые в настоящее
время говорят о Ламарке, никто не жалуется на то, что его труды на-
писаны неясно, трудно понимаемым стилем, но один признает его фи-
лософию за механистическую, другой за виталистическую, и все дума-
ют, что понимают Ламарка правильно, объявляя то ту, то другую
его мысль за простительную ошибку».
Так, например, Детто1 признает Ламарка за виталиста и на этом
основании относится к нему отрицательно. М. Кассовиц видит в Ла-
марке, наоборот, механиста и с его помощью поражает неовитали-
стов; А. Паули объявляет Ламарка гением именно за его мнимый ви-
тализм. В то время как А. Паули признает механистические теории
Ламарка простой непоследовательностью, Лотси1 2 3утверждает, что Ла-
марк — настоящий механист, механист превосходный; виталисти-
ческие же сто теории — одно недоразумение, на которое следует
смотреть сквозь пальцы. По словам Паули, Ламарк особенно выде-
лял активность жизни; по Лотси, наоборот, — ее пассивность. Нечто
совершенно новое вычитал из Ламарка Г. Морган/ думая, что по-
следний пе утверждал, будто бы стремления организмов к исполь-
зованию какого-либо органа приводят к возникновению этого органа.
К. Гебель находит, что Ламарк признавал психические факторы раз-
вития, что необходимо отбросить. Г. Штойпман пожелал ввести Ла-
марка в палеонтологию и открыл у него «исторический взгляд, исто-
рический метод, что позволило ему опередить свое время на целое
столетие и принять такие закономерности, которые в наше время
могут быть установлены лишь на исторической основе».
Таким образом, по словам Радля, Ламарк представляет собой
нечто вроде склада научных сентенций, откуда каждый может чер-
пать подкрепление своим мыслям, ссылаясь на авторитет давно умер-
шего гения, который защищаться не может, не может установить
истинную точку зрения, когда ему приписывают совсем не то, что
он думал на самом деле.
При обзоре сочинений Ламарка мы и сами видели, что ого язык
очень сильно отличается от нашего научного языка. II понятия и тер-
мины соответствуют еще зачаточному периоду рациональной науки
о жизни. Иногда действительно не сразу поймешь истинную мысль
автора, и значение ее приходится устанавливать по контексту
1 «Теория прямого приспособления», 1904.
2 Лотси. ЛекЦии по эволюционной теории, 1906
3 Т. Г. Морган. Эволюция и приспособление. 1903.
16S 11 • РАБОТЫ II СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
В сочинениях Ламарка нет и следа «археев», «энтелехий» и других
виталистических фокусов, заменяющих у виталистов рациональное
объяснение природы.
Таким образом, общая критика трудов Ламарка справедливо ука-
зывает на их неясность, позволяющую последующим авторам вычи-
тывать из них «желаемое и ожидаемое» часто в полном несоответствии
с их истинным смыслом. Кроме неясности отметим еще и то, что,
поскольку Ламарк взялся проанализировать психику человека и выс-
ших животных, пытаясь свести явления психического мира на физи-
ологию, — физиология для него исчерпывалась трудом Ришерана
и ле Галлуа (Richerand и Le Gallois), а не надо упускать из виду, что
Рише ран пользовался еще такими понятиями, как жизненная сила,
разум и преформация. Приписываемый Ламарку витализм сводится
в сущности к выяснению того влияния, которое нервная система
и мозг оказывают на все отправления организма, в чем в настоящее
время сомневаться чрезвычайно трудно. Важно уже то, что Ламарк
первым разделил нервную систему на систему ощущений с центро-
стремительными токами и систему двигательную с токами центре
нежными.
ФАКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛ ЛАМАРКА
Прежде всего напомним, что Ламарк отдал добрую половину
своей жизни изучению фактического материала. притом материала
разнородного, относящегося к трем различным областям, именно к
ботанике, зоологий и палеонтологии. Обилие опубликованного им
описательного материала было так велико, что современники перед-
не называли его «французским Линнеем». Большое знакомство с
формами животных и растений давало возможность сравнивать их
между собой и ставить вопрос о причинах их сходства и различия.
Этим путем и был построен основной ряд живых существ от монады
до человека.
Конечно, для построения эволюционного учения Ламарку похва-
тало других фактов. Сравнительную анатомию он знал по Добан
тону и Кювье, что дало ему уверенность в единстве строения живот-
ных и позволило утверждать, что все они произошли от одного корня.
Цитологии, эмбриологии игилетики вто время еще не существовало.
К. Ф. Вольф поднял борьбу за теорию эпигенеза против теории пре-
формации, и Ламарк определил свое отношение к этому спору сле-
дующим образом:
«Они (т. е. живые существа) происходят одни от других не путем
последовательного развития из предшествующих зачатков, но путем
ЛАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
169
обособления и последующего отделения какой-либо части их тела
или же части составляющего их вещества, которое, подготовляясь
сообразно системе строения данного организма, обусловливает свое-
образный у каждого живого существа способ воспроизведения»1.
Точка зрения совершенно правильная, подтвержденная много
позднее описательными и экспериментальными работами эмбриологов
и генетиков. Однако и здесь в упрек Ламарку следует поставить то,
что он аргументировал свои достижения но фактами, а рассужде-
ниями.
Даже и теми фактами, которые были Ламарку хорошо известны,
он оперировал более чем экономно. Так, для иллюстрации закона уп-
ражнения органов он приводит только различия в форме и строении
пог и шеи у птиц водоплавающих, голенастых и живущих на дере-
вьях; длинный язык муравьеда и зеленого дятла, вилообразный
язык колибри, ящериц и змей: положение глаз у рыб различного ти-
на, а также у змей; строение ног различных типов жвачных живот-
ных; длинная шея жираффы и страуса: когти семейства кошачьих
(Felidae); строение кенгуру и ленивца. Второй закон, или закон не-
упражнения органов, иллюстрируется также только утратой зубов
китами и муравьедами, утратой глаз слепышом и протеем, утратой
головы безголовыми моллюсками, ног змеями н крыльев некоторыми
насекомыми. Все эти примеры недостаточно разработаны и были неу-
бедительны даже для современников.
НЕЗАКОНЧЕННОСТЬ И Н ЕД СРАБОТАННОСТЬ В ТЕОРИЯХ
ЛАМАРКА
Недостаток фактических знаний роковым образом отразился на
построениях Ламарка. Невидимому, Ламарк ничего или почти ниче-
го не знал о внутреннем строении растений. Поэтому он противопо-
ставляет растения животным как существа, лишенные раздражимо-
сти и совершенно пассивные. Поэтому же на них не распростра-
няется закон упражнения и неупражнения органов. Между тем та же
логическая связь фактов, которая объясняет отсутствие ног у змей
или зубов у кита, вполне применима и к недоразвитию у растений
обычно свойственных им особенностей.
Так, мы находим, что некоторые цветковые растения, "как, на
пример, вертляница (Monolropa), совершенно утратили зеленую
окраску, т. е. главный отличительный признак высших растений.
Причина этого та, что зеленая окраска (пигмент хлорофилл) тесно
1 Ламарк Введение к естественной истории беспозвоночных, стр. 53
170
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
связана с функцией ассимиляции, т. е. с усвоением растениями сол-
нечных лучей как источника энергии и углерода из углекислоты
воздуха. Продуктом ассимиляции являются, как известно, сахара.
Вертляница питается готовыми органическими соединениями за счет
живущего в ее корнях грибка (микориза), водных растворов перегной-
ной почвы и корней соседних деревьев. Все это делает процесс асси-
миляции углерода излишним, а с ослаблением этой важной функции
перестает вырабатываться и хлорофилл; одновременно падает и рост
листвы, листья укорачиваются, становятся чешуевидными, жилки
в них мало развиты. У паразитически живущей повилики (Си sen 1а)
редукция активных органов растительной жизни пошла еще далее.
Здесь дело не ограничилось потерей зеленой окраски, но листья совер-
шенно исчезли, исчезли и корни. Паразит обвивает стебли клевера,
льна или других растений и разросшимися клетками кожицы стебля
(гаустории) впивается в стебель растения-хозяина, откуда и черпает
необходимые ему вещества. Здесь отсутствие упражнения вызвало
полную редукцию п листьев и корней. У растений сухого и жаркого
летом климата корни разрастаются необыкновенно сильно, добывая
воду из глубоких слоев почвы. Таких примеров много везде в расти-
тельном мире, как и в мире животных; функция порождает форму,
усиливает соответствующие органы п так далее, а ослабление фун-
кции вызывает также и ослабление органов. Следует отметить, что
примеры Ламарка из мира растений взяты неудачно. Гораздо лучше
было бы остановиться на стрелолисте (Sagittaria), листья которого
под водой узки и тесьмовпдны, плавающие на поверхности почковид-
ны и в воздухе стреловидны; на глубоких местах развивается только
первая, а на отмелях — только третья из этих мало похожих одна
на другую форм.
ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕ «ПСИХИЧЕСКИМИ» ФАКТОРАМИ
Одной из выдающихся особенностей учения Ламарка является
то, что он отводил большое значение таким понятиям, как привычка,
потребность, усилия, внутренние чувства, т. е. таким проявлениям,
которые реально связаны с жизнью человека и плохо вяжутся с яв-
лениями, из которых слагается жизнь растений и животных. Делал
он это не потому, что считал психическое особым творческим нача-
. iOM, а потому, что не мог представить себе механизм действия среды
на организм, па рост и формирование органов иначе. Видя везде па-
раллелизм между формами и строением 'животных, с одной стороны,
и особенностями среды, в которой они живут, — с другой, он не нахо-
ЛАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
171
дил, однако, прямой причинной связи между этими двумя рядами
фактов. Наоборот, будет понятнее, если принять, что среда, дейст-
вуя на органы чувств, вызывает у животного определенные нервные
реакции, которые концентрируются в центральных органах (нервные
узлы, спинной мозг, головной мозг) и затем приводят в действие опре-
деленные мышечные группы или определенные железы; эти же по-
следние, привычно производя определенную работу, мало-помалу из-
меняются под влиянием внутренних, вызванных этим физиологиче-
ских процессов (питание и пр.). Не надо забывать, что Ламарк во всех
своих исследованиях, касающихся живых существ, искал физико-хи-
мического объяснения явлений жизни. Правда, он прибегал для это-
го к странной для нас гипотезе флюидов, т. е. нервных жидкостей,
но в его время тепло и электричество также относились к флюидам,
и от флюидов для теоретика-естествоиспытателя спасения не было.
Короче, этот неудачный термин не должен заслонять от нас основной
мысли Ламарка о физико-химической сути жизни. Внешняя среда
действует на организм высших животных только через органы чувств
как на особые приемники ее воздействий, быстро переходя в работу
организма, создающую все остальное.
ЯЕДОСТАТКП ТЕОРИИ ПРОИСХОЖДЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА
ПО ЛАМАРКУ
Во-первых, крупным недостатком является оговорка, что происхо-
ждение человека от обезьяноподобных предков легко было бы объ-
яснить, если бы человек «отличался от животных только своей орга-
низацией и если бы его происхождение не было другим». Чем отли-
чается человек от животных кроме своей организации и каково его
«другое» происхождение, остается секретом автора: прибавлены ли
эти слова из опасения навлечь на себя крупные неприятности или Ла-
марк действительно думал, что человек какого-то иного происхожде-
ния и не подчинен действию среды и образа жизни? Скорее первое.
Далее, процесс превращения обезьяны в человека слагается из трех
этапов. Первый — это период, когда родоначальные по отноше-
нию к человеку особи, побуждаемые потребностью господствовать
и видеть вдаль и вширь, станут употреблять усилия стоять только на
задних конечностях и будут неуклонно следовать этой привычке из
поколения в поколение, почему ноги их соответственно разовьют-
ся п приобретут икры, а руки, освобожденные для хватания и пр.,
т а кже и зменятся.
Второй этап, когда челюсти специализировались на пережевыва-
нии пищи, прекратив кусание, разрывание и схватывание, —
172
FI. РАБОТЫ II СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ II WKH
лицевой угол должен был увеличиться, лицевая часть укоротиться и
резцы принять вертикальное положение.
Третий этап: получив благодаря вертикальному положению гос-
подствующее место на земле, человек сильно размножился и, по мере
того как образуемые им общества становились все многочисленнее,
он должен был наряду е этим умножить и своп представления, а со-
ответственно этому развить в себе потребность в передаче этих пред-
ставлении себе подобным. Отсюда передача знаками, жестами, за-
тем звуками и, наконец, словами — возникновение речи.
Большой интерес представляет сравнение этих взглядов Ламарка
с точкой зрения Фр. Энгельса, развитой в статье «Роль труда в оче-
ловечивании обезьяны».
Первый этап у Энгельса, как и у Ламарка, — приобретение чело-
веком привычки ходить прямо, используя для ходьбы лишь задние
конечности. Второй этап, отчасти одновременный с, первым,— это раз-
витие руки. Здесь и принцип и ого развитие совсем иные, чем у Ламар-
ка, хотя и основываются на явлениях, сопровождаемых упражнением.
Рука — орган труда, но она также и его продукт. «Только благодаря
труду, благодаря приспособлению ко все новым операциям, благо-
даря передаче по наследству достигнутого таким путем особого разви-
тия мускулов, связок и за более долгие промежутки времени также
и костей, а равно и благодаря все новому применению этих передан-
ных по наследству усовершенствований к новым, все более сложным
операциям, — только благодаря всему этому человеческая рука
достигла той высокой ступени совершенства, на которой опа смогла
как бы силой волшебства вызвать к жизни картины Рафаэля, статуи
Торвальдсена, музыку Паганини».
Изменение руки в силу закона соотношения роста должно было
неминуемо повлечь за собой изменение также н других частей тела.
Далее, формировавшиеся /поди, жившие обществом, «пришли к
тому, что у них явилась потребность что-то сказать друг другу
Потребность создала себе орган: неразвитая глотка обезьяны преоб-
разовалась медленно, но неуклонно, путем постепенно усиливаемых
модуляций, и органы рта постепенно научились произносить один
членораздельный звук за другим».
Энгельс заканчивает изложение интересующего нас вопроса сле-
дующим образом: «Сначала труд, а затем и рядом с ним членораз-
дельная речь явились двумя самыми главными стимулами, под вли-
янием которых мозг обезьян мог постепенно превратиться в челове-
ческий мозг, который при всем сходстве в основной структуре пре-
восходит первый величиной и совершенством». Из этих цитат ясно,
ЛАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
173
что Ламарку дли решения вопроса о происхождении человека нехва-
тало прежде всего понимания той роли, которую сыграли при этом
социальная среда и труд. Труд как целеустремленная плановая ра-
бота организма, конечно, влияет на организм сильнее, чем простое,
физиологически обоснованное упражнение.
ОБЩИН ОТЗЫВ Ф. ЭНГЕЛЬСА О ТЕОРИИ ЛАМАРКА
В «Анти-Дюринге», отвечая па выпады Дюринга против Дарвина
и па его совет обратиться к Ламарку, Энгельс замечает (стр. 52 шес-
того русского издания): «Нп Дарвин пи его сторонники нисколько
не думают о том, чтобы как-нибудь умалить заслуги Ламарка: ведь
опп-то первые снова извлекли его учение из пыли забвения. Но не сле-
дует забывать того, что во времена Ламарка науке далеко еще по-
хватало материала, чтобы высказаться по вопросу о происхождении
видов иначе, чем в виде пророческих, так сказать, предвосхищений».
Установив истинное место Ламарка в истории эволюционного
\ чепия, Ф. Энгельс упоминает о ном в, «Диалектике природы» на стр.
27 (5-е изд., 1931 г.) в чпеж* тех, кто пробил брешь в консервативных
воззрениях па природу наряду Дарвином и теорией клеточного
строения организмов. Па стр. 32 той же книги он упрекает Либиха
за то, что «Ламарка он никогда не читал». Па стр. 57 Энгельс
говорит: «В и у т р о и и я я ц о л ь в организме проявляется по
Гегелю (V, стр. 211) в п и с т и и кт е . Ра> I гор fort. Инстинкт дол-
жен привести более или шчкс в гармонию отдельное живое существо
с его понятием. Отсюда следует, насколько вся эта в и у т р е и н я я
цель является идеологическом определенном. [1, однако, в этом
за к л ючает с я Ламарк».
Наконец, на стр. 116 —117 «Диалектики природы» мы находим
следующее:
«Характерно, что почти одновременно с, нападением Канта на уче-
ние о вечности солнечной системы К. Вольф произвел в 1759 г. пер-
вое нападение на теорию постоянства видов, провозгласив учение об
их развитии. По то, что было у него только гениальным предвосхи-
щением, то приняло более конкретные формы у Окена, Ламарка,
бэра и было победоносно проведено ровно сто лет спустя в 1859 г,
Дарвином».
Таким образом, в четырех из пяти приведенных цитат Ламарк
признается одним из немногих ученых, боровшихся против старой
консервативной науки за новую, одним из творцов современного
174
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
научного мировоззрения. В «Людвиге Фейербахе» Энгельс (стр. 25)
называет Ламарка наряду с Гете «предтечей позднейшей теории раз-
вития». Только в одной цитате Энгельс вскрывает идеологическую
несостоятельность Ламарка, где он говорит, что по Гегелю в инстинк-
те проявляется внутренняя цель организма, и прибавляет: «И. од-
нако, в этом заключается Ламарк».
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Ознакомившись с критикой, мы должны поставить вопрос: что же
остается от учения Ламарка такого, что имело бы положительное
значение для нашего времени и, разумеется, не только не тормозило
социалистического строительства, но определенно ему помогало?
Итак, что сделано Ламарком?
1. Впервые, п притом с большой ясностью и полнотой, установлен
закон эволюции.
Закон эволюции вскрывает постоянную борьбу между наслед-
ственностью и приспособлением. В любой исторический момент
организм является законченным целым, имеет определенные наслед-
ственные свойства, а приспособление к среде, ставя ему новые тре-
бования, меняет его образ жизни, следствием чего является изменение
формы и самой наследственности. Закон эволюции основан на
борьбе противоречий и потому несовместим с неподвижностью и
застоем, он не что иное, как отражение господствующего в природе
движения.
2. Сопоставление двух трудов Ламарка, именно «Гидрогеологии»
и «Философии зоологии», приводит к тому, что закон возрастания
сложности организма, или закон органического прогресса, представ-
ляет собой краткую формулировку истории организмов как постоян-
ного приспособления их к все возрастающей сложности условий
жизни.
3. Основание филогенетической систематики. Для всех пред-
шественников Ламарка система при изучении растений и животных
является установлением формального порядка в расположении их
описаний. Конечно, порядок этот основывается не на отвлеченных
понятиях, а на изучении признаков, но сами эти признаки прини-
маются безотносительно к способу их происхождения. Формальная
систематика, все равно искусственная, основанная на одиночных
признаках, или естественная, основанная на совокупности целой
системы их, не имеет внутреннего содержания и хотя помогает в изу-
чении мира, но не помогает его пониманию.
ЛАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
175
Филогенетическая система Ламарка есть уже не только удобство
изучения, но и попытка представить порядок происхождения орга-
низмов один от другого, попытка воскресить историю организмов.
4. Ламарк ясно поставил требование физико-химической методики
при изучении жизни, требование, в его время чрезвычайно смелое и
трудное, особенно в вопросах, касающихся нервной системы. Жизнь
растений он пробовал объяснить на основании одних только свойств
жидкостей (движение при нагревании, движение в капиллярах и пр.),
выяснить же природу нервной системы, этого важнейшего фактора
животной жизни, в сколько-нибудь конкретных терминах было
совершенно невозможно. Отсюда и явились оргазмы и флюиды,
совершенно не нужные современному ученому, но тогда неизбежные.
То, что, по Ламарку, внешняя среда действует на организм не меха-
нически, а своим воздействием на нервную систему, вскрывает слож-
ность процесса, и такое объяснение никак нельзя считать механи-
стическим.
Главное значение Ламарка именно в том и состоит, что, кри-
тикуя теории Ламарка, мы выясняем новые и новые закономерности,
необходимые для понимания диалектического процесса в природе.
Богатое идейное наследство Ламарка действительно дает исследо-
вателям отправную тематику для новых и новых достижений. Изуче-
ние работ Ламарка, несомненно, будит мысль и дает толчок к новым
исследовательским работам.
ТЕОРИЯ ДАРВИНА.
ВОЗНИКНОВЕНИЕ И ЗНАЧЕНИЕ ЕЕ*
«Теория Дарвина решает более чем удо-
влетворительно проблему развития органического
мира».
Ф. Знге.ъье. 1886.
^Многократно уже упоминалось,ио никогда не будет лишним еще
раз напомнить, что в печальный день 17 марта 1883 г. Фридрих
Энгельс в своей речи над свежей могилой Карла Маркса сказал:
«Подобно тому как Дарвин открыл закол развития органиче-
ского мира, Марке открыл закон развития человеческой истории:
тот скрытый до последнего времени под идеологическими наслое-
ниями простой факт, что /поди раньше всего другого должны есть,
пить, иметь жилище и одеваться, —прежде^ чем быть в состоянии
заниматься* политикой, наукой, искусством, религией и т. д.; что,
следовательно, ироизводство непосредственных материальных средств
существования и вместе с тем каждая данная ступень экономи-
ческого развития парода или эпохи образует основу, из которой
развиваются государственные учреждения, правовые воззрения
искусство и даже религиозные представления данных люден! и из кото-
рой поэтому они должны быть объясняемы, — а не наоборот, как
это делалось до сих по])».1
Маркс по-новому объяснил историю развития общества и по-
вернул человечество на новый путь. Дарвин сделал гораздо менее, но
* П'шеч <г1?но в качепве двед. к ни.: ; I. Дарвин. ЛТроисхождение видов»
Огив, 1937.
1 К. М а р К С и Ф Энгр л ь с Сеч . т XV. ТТартпзддт, 1933. сгр 652 ,
ТЕОРИЯ ДАРВИНА. ВОЗНИКНОВЕНИЕ И ЗНЛЧЕПИЕ ЕЕ
177
он повернул головы естествоиспытателей к новому, историческому
мышлению. До Дарвина строение и формы животных и растений, их
инстинкты, их образ жизни, их польза или вред — все считалось раз
навсегда данным при сотворении мира, все представлялось таким,
каким должно было быть. Волк или крапива, корова или пшеница,
вредное и благодетельное считалось неизменным: уж какие они
есть, такими всегда и будут, ничего с ними не сделаешь. Дарвин
разбил такого рода представления, доказав единство происхождения
и последовательные изменения всего живого. Не строение живот-
ного определяет его место на земле, а длительный процесс развития,
основанный на борьбе за существование, обусловливает самое строе-
ние животного или растения.
Первое издание основного труда Ч. Дарвина «The origin of spe-
cies by means of natural selection, or the preservation of favoured races
in the struggle for life» (Происхождение видов путем естественного
отбора, или сохранение избранных пород в борьбе за жизнь) вышло
24 ноября 1859 г. тиражом в 1250 экземпляров, и уже 12 декабря
того же года Ф. Энгельс пишет К. Марксу: «Вообще же Дарвин,
которого я как раз теперь читаю, превосходен. В этой области телео-
логия не была еще разрушена, а теперь это сделано. Кроме того,
до сих пор еще не было такой грандиозной попытки доказать истори-
ческое развитие в природе, да еще с таким успехом». 1
Ч. Дарвин писал, имея в виду главным образом специалистов,
ботаников и зоологов, занятых изучением видов растений и живот-
ных. Но он пребольно ударил по всему отсталому и косному. За-
волновались не только старые профессора, но и все слои буржуазного
общества, включая и духовенство. На широкую публику произвело
впечатление не то, что Дарвин обосновал теорию естественного отбора,
не то, что он дал понятное и правильное объяснение явлениям живой
природы, бывшим до него совершенно загадочными, а то, что он ут-
верждал, будто человек происходит от обезьяны. Никто еще не на-
носил такого оскорбления среднему обывателю, никто уже давно
не доводил до такого красного каления представителей церкви.
С 1859 г. и до 17 апреля 1882 г. Ч. Дарвин отстаивал и развивал
свое учение. Критики Дарвина нередко указывали на то, что его ра-
бота неудовлетворительна. Вместо того, чтобы писать книгу за кни-
гой о естественном отборе и борьбе за существование как о важных
философских принципах, Дарвин занялся такими далекими от
философии темами, как исследования: «Выражение ощущений у чело-
v 1К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч.. т. XXII, переписка 1854 —1860
Институт К. Маркса и Ф. Энгельса. М,. 1929. стр. «68.
12 В. Л. Комаров, т. XI
178
И. Р КВОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
века и животных», «Приспособления орхидных к оплодотворению на
секомыми», «О движениях п повадках лазящих растений», «Насеко-
моядные растения» и пр.
Дарвин никогда не был проповедником дарвинизма, он был его
основоположником. Он считал своим научным долгом выяснение
мало понятных и спорных явлений живой природы. И когда перед
ним возникал вопрос, на который прямо ответить было нельзя, он
сейчас же принимался за его выяснение. Он проводил длительные
экспериментальные исследования, чтобы узнать, как именно сло-
жился в природе тот или другой трудно объяснимый факт, дававший
противникам хотя бы мнимый повод говорить о бессилии отбора и о
бессилии человеческой мысли объяснить природу иначе, как чудом,
или заменить учение о единстве природы библейским верованием
в то, что каждый вид сотворен отдельно. И неизменно всякий раз
опыт показывал, что необыкновенные свойства того или иного вида,
будь это человек или растение, все до единого возникли у ископаемых
их предков в виде ничтожных зачатков и лишь за грандиозный пе-
риод времени путем борьбы за существование и отбора, связанного
с изменчивостью, выработались в их современные проявления.
В заключительных страницах своей книги «Выражение ощущений
у человека и животных» Дарвин говорит: «Главные выражения,
встречаемые у человека, тождественны на всем земном шаре. Факт
этот интересен, так как он дает новые доказательства в пользу того,
что различные расы произошли от одного и того же корня и что пра-
родители наши должны были быть совершенными людьми по строе-
нию и в значительной степени по уму ранее того периода, в который
расы отделились друг от друга».
Осудив, таким образом, расистские теории задолго до появления
фашизма, Дарвин указывает па то, что «выразительные движения ли-
ца и тела, каково бы ни было их происхождение, имеют большое зна-
чение в нашей жизни». Приносимая ими польза несомненна; следова-
тельно, они подлежат действию естественного отбора. Иначе, предки
человека приобрели способность выражать свои ощущения— и, та-
ким образом, передавать друг другу сигналы опасности, просьбу
о помощи и пр. —путем медленных и незаметных изменений и при-
способлений в строении их мышц и нервов, что и было закреплено за
ними действием естественного отбора и переживанием наиболее при-
способленных.
В книге «О движениях и повадках лазящих растений» Дарвин
излагает чрезвычайно многочисленные опыты над верхушками рас-
тущих стеблей у различных растений. Опыты эти привели его к
ГЕОРИЯ ДАРВИНА, ВОЗНИКНОВЕНИЕ И ЗНАЧЕНИЕ ЕЕ
179
открытию свойственного всем растениям кругового движения расту-
щей верхушки. Данное зачаточное свойство развилось у разных расте-
ний в резко выраженные движения вьющихся растений. Позволяя им
в чересчур затененных местах быстро выбираться наверх к солнцу и
там распускать свои цветы, это свойство оказалось чрезвычайно
полезным и потому подлежащим действию естественного отбора.
Мы можем смело сказать, что каждая специальная работа
Дарвина укрепляла фактический фундамент его теории. Еще один
уголок жизненных явлений каждый раз освещался и объяснялся
действием естественного отбора, борьбой за существование и пережи-
ванием наиболее приспособленного.
Самые удивительные формы цветов, самые поразительные ин-
стинкты насекомых оказывались результатом закономерностей, эко-
номический характер которых несомненен.
В то время как сам Ч. Дарвин изучал и подытоживал фактиче-
ский материал, его друзья и сторонники вели напряженную борьбу
с врагами нового учения, отстаивавшими постоянство видов, косность
мысли, метафизические и идеалистические начала в науке и с особым
негодованием относившимися к гипотезе о происхождении человека
путем того же естественного отбора. Начиная с 30 июня 1860 г., дня
съезда естественноисторической сессии Британской ассоциации в
Оксфорде, когда против Дарвина выступил епископ оксфордский
Вильберфорс, волна журнальных статей и устных выступлений про-
тив дарвинизма, казалось, залила мир, и вопрос, устоит лн дарвинизм
или нет, стал на очередь.
Затем постепенно враждебная волна спала, враги Дарвина
или смолкли, или ушли в подполье, пряча свои враждебные дарви-
низму теории под всякого рода прикрытиями. С одной стороны, тео-
рия Дарвина очень оживила область научных исследований по био-
логии, сравнительной анатомии, эмбриологии, систематике, пале-
онтологии и биогеографии. Д эти новые работы внесли массу новых
фактов и обобщений, подтверждавших теорию отбора и единство
происхождения организмов от одной или немногих первичных форм.
С другой стороны, победное шествие дарвинизма совпало с периодом
окончательной победы капитализма над остатками феодализма,
когда упоенный тем, что прибавочная стоимость широкой чрекой по-
текла в его карманы, класс капиталистов временно либеральничал
и готов был приветствовать передовые научные достижения.
Как бы то ни было, но к 1884 г. победа дарвинизма была несом-
ненной, и мог возникать только вопрос, остановится ли наука на этом
или пойдет к более полному обоснованию причинности, к болес-
12*
180
П. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
ясному учению о происхождении разнообразия живых существ, к
еще более четкому изображению мировой эволюции.
Говорили так:
В 1759 г. Каспар Фридрих Вольф своим учением об эпигенезисе
нанес первый удар идеям предустановленности всякого бытия,
учению о целях, е которыми были созданы богом живые существа.
Вольф первый на развитии куриного зародыша установил после-
довательность появления органов и влияния ранних ступеней раз-
вития организма на последующие. Через 50 лет, в 1809 г., Ламарк
в книге «Философия зоологии» установил впервые начала транс-
формизма, постепенность развития всего живого и происхождение
высших типов живых существ от низших. Еще ровно через 50 лет
появилось «Происхождение видов» Ч. Дарвина. Не значит ли это, что
пятидесятилетнпе промежутки времени соответствуют такому на-
коплению биологических знаний, которое можно подытожить в виде
новой замечательной теории — теории, с каждым разом все более и
более совершенной?
В соответствии с такого рода рассуждениями, можно было бы
ожидать новой теории образования видов в 1909 г. Однако к этому
времени не появилось никакой сколько-нибудь замечательной био-
логической теории. Правда, в 1900 г. выступил с новой теорией,
именно теорией мутаций, голландский ученый де Фриз, а в 1916 г.
голландский же ученый Лотси; кроме* того, с 1900 г. и до наших дней
разрабатываются менделизм и вытекшая из него генетика. Много
нового. Спрашивается: не перекрывает ли это повое дарвинизм?
Твердо и положительно отвечаем мы на эго: нет, не перекрывает.
Мутационная теория де Фриза сначала пробовала противопоставить
себе дарвинизм. Дарвин, говорили мутационисты, основывал дей-
ствие отбора на индивидуальных вариациях, замечаемых в каждой
семье. На самом же деле в основе эволюции лежат сравнительно
редкие крупные скачковые вариации, охватывающие не отдельные
признаки, но весь организм, и притом с первого же поколения пере-
дающиеся наследственно. Многим стало казаться, что Дарвин
погряз в буржуазном постепеновстве, де Фриз же настоящий револю-
ционер, который и живую природу объясняет периодически повто-
ряющимися революциями, каковыми якобы являются установлен-
ные им «мутационные периоды».
И в настоящее время многие верны идее мутаций, хотя и не со-
гласны с особыми мутационными периодами. Часто, однако, упускают
из виду, что Ч. Дарвин посвятил явлениям так называемой «сомати-
ческой» мутации немало строк в книге «Изменения животных и рас-
ТЕОРИЯ ДАРВИНА, ВОЗНИКНОВЕНИЕ И ЗНАЧЕНИЕ ЕЕ
181
тений под влиянием одомашнивания», да и в «Происхождении видов»,
в главе седьмо!! («Различные возражения против теории естественного
отбора»), имеется о них упоминание как о вариации почек.
Лотси в 1916 г. переплыл Ламанш и явился на съезд Британской
ассоциации с торжествующим видом. Он вообразил, что ему удастся
поразить дарвинизм в самом его отечестве. Но и на этот раз синица
моря не зажгла. Теория Лотси, основанная на нескольких опытах
над гибридами цветка «львиный зев», состояла в том, что единствен-
ным источником изменчивости в мире растений и животных является
скрещивание. Только среди гибридов естественный отбор может
находить наиболее приспособленные особи, только в их среде воз-
можно зарождение новых видов.
По этого мало. Лотси не ограничился утверждением, что истин-
ная причина появления новых видов есть скрещивание. Он утвер-
ждал также, что борьба за существование есть причина их вымира-
ния и «отбор, являющийся результатом борьбы, не средство пере-
живания, а знак борьбы погибающих». В статьях Лотси, особенно в
его популярных работах, имеются и еще менее приемлемые выска-
зывания. Однако его эрудиции совершенно недостаточно, чтобы со-
ревноваться с Дарвином.
Таким образом, и в наше время мы не имеем теории, которая мог-
ла бы с успехом претендовать на то, чтобы затмить теорию Дарвина.
Как и в его время, мы говорим, что виды растений и животных
изменчивы, что эта изменчивость неопределенная, разнообразная;
что изменения, нс выгодные для жизни особи, губят ее, изменения же
полезные дают ей возможность развиться и оставить потомство; что
приспособление к среде является результатом именно этого есте-
ственного отбора; что в потомстве каждого вида с течением времени
накопляется все больше и больше отличительных черт, происходит
расхождение признаков, приводящее в конце концов к полному
расхождению потомства на обособленные группы, превращающиеся
постепенно в новые виды. Поскольку этот процесс повторялся сот-
нями тысяч и даже миллионами лет, вид превращался в целую группу
видов, которую мы обозначаем термином «род». Тот же процесс-, про-
слеженный по отношению к роду, дает семейство. Он же, просле-
женный по отношению к семейству, дает отряд, или порядок; он же.
прослеженный по отношению к порядку, дает класс, пока, наконец,
не оказывается, что все живое имеет чуть ли не одно: о прародителя,
потомство которого, расселяясь по земле и расходясь под действием
естественного отбора, и составило все то колоссальное разнообразие
форм, которое наблюдается на земле в наше время.
1 <82
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
Замечательно, что Ч. Дарвин никогда не был фанатическим дар-
вин истом; он всегда относился к себе и к созданной им теории с боль-
шой долей самокритики. Поэтому он не считал естественный отбор
единственным фактором органической эволюции. Он учитывал и
влияние среды на организм, и влияние упражнения органов, и влия-
ние географической изоляции. Посмотрите, как много внимания
уделено г. «Происхождении видов» вопросам наследственности и
скрещивания, и это несмотря на то, что теория наследственности
в J859 г. была еще совершенно не разработана. Для своего времени
Дарвин учел весь точно установленный материал биологии и геоло-
гии и дал поэтому исчерпывающую теорию.
Поскольку дело касается эволюции, идеи постепенного развития
мира животных существ, то эта идея стала руководящей для громад-
ного большинства биологов дарвиновского и последарвиповского пе-
риодов. Историческая точка зрения на мир стала господствующей.
Мир стал изучаться в его движении, а это повело к изумительным
новым открытиям во всех отраслях знания.
Нас может еще заинтересовать вопрос о зарождении дарвинизма.
Как сложилась теория естественного отбора в голове ее знаменитого
автора? Для того чтобы подойти к этому вопросу, попробуем просле-
дить отдельные моменты теоретической работы Ч. Дарвина во время
его путешествия на корабле «Бигль», т. е. в то время, когда никто еще
не мог подозревать в молодом собирателе коллекций могучего мы-
слителя, творца эволюционного учения.
С первых страниц интересного дневника Дарвина мы убеждаемся,
что перед нами натуралист не только чрезвычайно наблюдательный,
но и мыслящий. Для него каждый предмет, который он видит, —
объект для размышления. Дарвин должен додуматься, отчего и
почему он такой, а не иной. Так, в третьей главе он описывает, между
прочим, маленького подземного грызуна равнин Ла-Платы «туку-
туко» (Stenomys brasiliensis), часто совершенно слепого.
«Так как тукутуко живут исключительно под землею, то слепота,
так часто встречающаяся у них, вряд ли приносит им существенный
вред, ио как-то странно видеть у животного орган, так часто под-
верженный заболеваниям. Ламарк был бы восхищен этим фактом,
если бы знал его, когда выдвинул свое предположение (вероятно,
более близкое к истине, чем это бывает обычно у него) о постепенно
приобретаемой слепоте у Aspalax — грызуна, живущего под землей,
н у протея — Pt'Oleus — земноводного, обитающего в темных пеще-
рах, наполненных водою? у этих животных глаза находятся почти
в зачаточном состоянии и покрыты волокнистой перепонкой и
ТКОРИЯ ДАРВИНА, ВОЗНИКНОВЕНИЕ И ЗНАЧЕНИЕ ЕЕ
183
кожей. У обыкновенного крота глаза необыкновенно малы, но вполне
развиты, хотя многие анатомы сомневаются в том, связаны ли они
с настоящим зрительным нервом; зрение у него, конечно, плохое, но,
вероятно, все-таки оказывается для него полезным, когда он выхо-
дит из норки. У тукутуко, который, как мне кажется, никогда не
выходит на поверхность земли, глаза большие, но часто слепнут и
становятся бесполезными, что, невидимому, не причиняет живот-
ному никакого неудобства. Без сомнения, Ламарк сказал бы, что
тукутуко в настоящее время переходит в то состояние, в котором
находятся Aspalax и протей».1
Из этой цитаты видно, что, отправляясь в путешествие, Дарвин
был уже знаком с учением Ламарка о трансформизме, но не разде-
лял его. Проверяя положения Ламарка на частных случаях, он искал
другого, более совершенного объяснения, но еще не нашел его.
В пятой главе своего дневника Дарвин описывает остатки девяти
огромных четвероногих, откопанных им у морского берега в Пунта
Алы а, южнее Буэнос-Айреса. Изучение почти полных скелетов и
внимательный анализ всей обстановки их местонахождения позво-
лили Дарвину не только точно установить их родство с ныне
живущими млекопитающими, но и их образ жизни. Микроскопи-
ческие водоросли и многочисленные раковины, найденные вместе
с этими скелетами, позволили определить возраст позднетретичных
отложений, в которых они были погребены.
Далее Дарвин отмечает, что одичавшие близ Буэнос-Айреса бес-
предельные заросли кардона и укропа вытеснили всю природную
растительность на больших пространствах. Одичавшие домашние
животные: лошадь, рогатый скот, собаки и кошки, страшно размно-
жились и также вытеснили природную фауну. Колонизация здесь
началась лишь в 1535 г., и за 300 лет страна совершенно изменилась
благодаря пришлому населению.
Так Дарвин установил случай массовой борьбы между растениями
и животными, окончившийся массовым размножением одних видов
и исчезновением в данном районе других.
Среди остатков вымерших крупных млекопитающих в пампасах
Уругвая и Аргентины Дарвин обнаружил также остатки лошади,
отличавшейся от современной легким изгибом зубов. «Совершенно
поразителен, — пишет он, — в истории млекопитающих Дот факт,
что в Южной Америке существовала некогда туземная лошадь,
которая жила и исчезла и спустя много веков была заменена
1 Ч. Дарвин. Соч., т. I, стр. 53. йиомедгиз, 1935.
184
LI. РАБОТЫ И СТАТЬИ 110 ИСТОРИИ НАУКИ
бесчисленными стадами других лошадей, происшедших от несколь-
ких экземпляров, завезенных сюда испанскими колонистами».
Кроме того, Дарвина поразило сходство ископаемых Южной Аме-
рики с ныне живущими в этой же стране, но нигде в других частях
света не встречающимися. Гигантский глиптодон явно родствен
современному броненосцу, мегатерий и милодон — современному ле-
нивцу. Дарвин не говорит этого, но, невидимому, здесь у него заро-
дилась мысль о кровной связи вымерших животных-предков и их
современных потомков.
Видел Дарвин и массовую гибель бесчисленных стад вследствие
засухи. С 1827 по 1830 г. была великая засуха. Погибла вся расти-
тельность, даже чертополох; ручьи совершенно высохли, и вся
страна приняла вид большой пыльной дороги. Множество птиц, диких
зверей, рогатого скота и лошадей погибло тогда от недостатка пищи
и питья. Ослабевшие животные тысячами бросались к берегам боль-
ших рек, и масса их тонула. Вслед за засухой наступил период силь-
ных дождей, вызвавших большие наводнения. «Поэтому чрезвычайно
вероятно, что многие тысячи скелетов были занесены наносами на
следующий же год. Что подумал бы геолог при виде такого огромного
скопления костей животных всевозможных видов и возрастов,
погребенных в толстом слое земли?»
Вся почва пампасов так была богата ископаемыми, что необы-
чайные находки все повторялись. Так, были открыты скелеты макра-
ухении—животного, подобного по размерам верблюду, но имевшего
явное сродство с современным гуанако. В общем в Южной Америке
имеются гигантские вымершие виды, и притом более многочисленные,
чем современные, между которыми легко усмотреть ископаемых му-
равьедов, броненосцев, тапиров, пекари, гуанако, опоссумов, обе-
зьян и пр. «Я не сомневаюсь в том, — заключает Дарвин, — что
это удивительное сродство между вымершими и современными жи-
вотными одного и того же материка прольет когда-нибудь больше
света на вопрос о появлении и исчезновении организмов на земной
поверхности, чем какой бы то ни было другой разряд фактов».1
Дарвин глубоко анализирует причины исчезновения древней
фауны. Он ищет эту причину и в изменениях климата, что кажется
ему неверным, и в вытеснении одних видов другими, и в условиях,
сдерживающих слишком быстрое размножение любого организма
в естественных условиях его жизни. «Запас пищи в среднем, — гово-
рит он, — остается постоянным, между тем как у каждого животно-
1 т1. Д а ]) в и и. Соч.. т. ], етр. 151.
ТЕОРИЯ ДАРВИНА, ВОЗHIIKHOB ЕПИ Е II ЗНАЧЕНИЕ ЕЕ
185
го тенденция к размножению увеличивается в геометрической про-
грессии, и неожиданные последствия этого нигде не обнаруживались
так изумительно, как в Америке, где в течение нескольких послед-
них столетий одичали европейские животные».
Вымирание видов Дарвин объясняет естественными причинами,
которые можно наблюдать и в наше время. «Допускать, что выми-
ранию вида всегда предшествует его поредение, не удивляясь тому,
что один вид встречается редко по сравнению с другим, и все-таки
прибегать для объяснения этого к какому-то сверхъестественному дея-
телю и чувствовать изумление, когда вид окончательно перестал
существовать, — мне кажется то же, что допускать, что болезнь дан-
ного лица предвещает его смерть, нисколько не удивляясь самой бо-
лезни».
При изучении архипелага островов около Огненной земли Ч. Дар-
вин мог хорошо ознакомиться с обширной ледниковой областью,
анализ которой дал ему много материала для суждения о ледниковом
периоде. Как бы в противоположность этому, западный берег Юж-
ной Америки в южной части государства Чили развернул перед иссле-
дователем изумительную картину грандиозных вулканических яв-
лений, вносящих нередко полную революцию в существование жи-
вотных и растений. «Геолог убеждается с каждым днем все более и бо-
лее, что ничто, даже самый ветер, не представляет такого непостоян-
ства. как уровень коры земного шара».
Важность геологических работ Ч. Дарвина в Южной Америке для
его теории чрезвычайно велика. Впервые ученый сопоставил два,
казалось бы, совершенно различных круга явлений — изучение
причин разнообразия животного и растительного мира, с одной сто-
роны, и изучение движений земной коры — с другой. Изучение жи-
вотных и растений имеет отношение к медицине и сельскому хозяй-
ству, а также к техническому сырью, изучение земной коры — к гор-
ному делу. Словом, это разные области.
Геологическая история Анд или Кордильер Южной Америки рас-
крыла перед Дарвином со всей глубиной вопрос о том, что история
организмов, населяющих поверхность земной коры, представляет со-
бой не нечто самостоятельное, а лишь часть истории этой последней.
В сопоставлении организм и среда геология занимает видцое место.
Организм, объясняемый сам по себе,—чудо, перед которым можно
только восхищаться целесообразностью всего существующего. Орга-
низм в свете геологической истории земли дает стройную картину
причин и следствий на пространстве веков, позволяя вывести все
бесконечное разнообразие растительных и животных форм из их
18b
If. РАБОТЫ И СТАТЬИ ИО ИСТОРИИ НАУКИ
прошлого. Важно еще и то, что при поднятиях и опусканиях берего-
вой полосы в связи с землетрясениями, как наблюдал Дарвин в Чи-
ли, нередко возникают новые площади, совершенно пустынные, но
в то же время годные для заселения их растениями и животными.
Еще больший толчок в этом направлении дали автору «Происхож-
дения видов» острова Галапагос. Они лежат в 500—600 милях от бе-
регов материка Америки, против республики Эквадор. Архипелаг
этот — совершенно замкнутый мирок. Поверхность ого не велика,
но на нем живет много совершенно особенных видов растений и жи-
вотных, нигде более не встречающихся и имеющих, следовательно,
весьма ограниченное распространение.
«Видя, — говорит Дарвин, — что каждое возвышение увенчано
кратером и что границы лавовых потоков до спх пор еще различимы,
мы должны предполагать, что в геологически недавний период эта
страна была еще покрыта океаном. Отсюда, и по времени и по прост-
ранству, мы приближаемся к замечательному факту, к этой тайне
из тайн — первому появлению на земле живых существ».1
Последняя замечательная работа Дарвина во время кругосвет-
ного путешествия на корабле «Бигль» состояла в изучении коралловых
рифов: атоллов, барьерных рифов и береговых рифов в Тихом и Ин-
дийском океанах. Все эти рифы, занимающие во многих случаях об-
ширные пространства, построены коралловыми полипами. Ежегод-
ная надстройка их живой части очень не велика, и тем не менее
кораллы эти образуют мощные стоны весьма солидной вышины,
соответственно морским глубинам, их окружающим.
«Кораллы, строители рифов, воздвигли и сохранили нам чудес-
ные напоминания о подземных колебаниях уровня; в каждом барь-
ерном рифе мы видим доказательство того, что в этом месте опусти-
лась суша, в каждом атолле — памятник, воздвигнутый на острове,
ныне исчезнувшем. Таким образом, мы, подобно геологу, который
прожил десять тысяч лет и составил летопись происходивших пере-
мен, получаем возможность в известной мере проникнуть в тот ве-
ликий порядок, в результате которого поверхность земного шара ока-
залась раздробленной на части, а суша и море сменяли друг друга».
Таким образом, за время своего путешествия Дарвин наблюдал
и изучал груды фактов, наводивших па то, что назрел момент для
коренного изменения наших взглядов на природу. Объяснить строе-
ние и другие свойства животных и растений влиянием современной
.жружающой их среды далеко не достаточно. Необходим историче-
1 Ч Д а р г н и. Соч., т. I. стр. Не.
ТЕОРИЯ ДАРВИНА, ВОЗНИКНОВЕНИЕ И ЗНАЧЕНИЕ ЕЕ ] 87
зкий взгляд на природу. Нельзя также упускать из виду и того, что
живые существа также образуют своеобразную среду. На развитие
животных и растении влияют не только климат и почва, но и сово-
купность других животных и растений.
Силы природы, которыми оперирует Ч. Дарвин, это основные
свойства всего живого. Живое существо, организм, питается, растет,
размножается. Потомство, которое остается после него, проявляет
два как бы противоположных свойства — наследственность и измен-
чивость. Дарвин исследовал и то и другое и многое сделал для их
познания.
В наше время иногда противопоставляют учению Дарвина вновь
возникшее после 1900 г. учение о наследственности. При этом забыва-
ют, что учение о наследственности, каким бы сложным в настоящее
время оно ни являлось, может быть противопоставлено только учению
о наследственности же, а никак не учению о естественном отборе, не
историческому взгляду на биологию. Часть может быть сравнена с
соответственной частью, а никак не с целым. Поэтому попытки заме-
нить теорию Дарвина генетикой — недостаточно серьезное дело,
чтобы о них говорить.
Основное возражение* генетиков против дарвинизма то, что Дар-
вин основывал свою теорию отбора не на том типе изменчивости,
на котором ее следовало основывать. Однако во времена Дарвина
в науке еще не было возможности разделить изменчивость на флук-
туации, мутации и комбинации. Дарвин брал ту изменчивость, ко-
торую можно было наблюдать, не прибегая к данным цитологии, не
изучая кариокинеза, впервые замеченного Е. Руссовым в 1872 г.',
по очень долгое время не дававшего ничего существенного для по-
нимания явлений наследственности.
Приписывать Дарвину столь странную мысль, будто бы он при-
знавал за основу естественного отбора такой вид изменчивости, ко-
торый не способен передаваться наследственно,конечно, неправильно.
Для Дарвина могли иметь значение только такие изменения, которые
наследственны, и трудно думать, что своп многочисленные экспери-
менты над культурными растениями он производил, не отмечая та-
кого важного факта, как наследование интересовавших его призна-
ков. Как хотите, но говорить, что Дарвин основывал всю свою теорию
на флуктуациях, т. е. случайных наследственных изменениях, вы-
зываемых какими-то внешними факторами, нельзя.
Хотя и много уже напечатано о том, как была встречена теория
Ч. Дарвина в России, но и нам следует вспомнить об этом. Еще ранее
1859 г. профессора Рулье (в Москве) и A. II. Бекетов (в Петербурге*)
188 ГАВОТЫ II СТА'ГЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
высказывали вполне самостоятельно взгляды, близкие к дарвинизму»
Взгляды эти были неразвиты и неопределенны, но дают указание на то,
что идея изменяемости видов растений и животных бродила в умах
и легко могла быть воспринята с появлением теории, более доказан-
ной.
В сентябре 1860 г. в Петербургском университете С. С. Куторга,
профессор зоологии, излагал своим слушателям «Происхождение ви-
дов». Факт этот мог бы остаться неотмеченным, если бы на этих лек-
циях не присутствовал К. А. Тимирязев, ставший вскоре за темна-
стоящим борцом за дарвинизм. В 1864 г., почти одновременно, Д. И.
Писарев в статье «Прогресс в мире животных и растений» (журнал
«Русское слово») и К. А. Тимирязев в статье «Книга Дарвина, ее кри-
тики и комментаторы» (журнал «Отечественные записки») достаточно
подробно познакомили с теорией Дарвина широкие по тому времени
круги читающих граждан.
G1864 г. и вплоть до самой смерти К. А. Тимирязев неуклонно раз-
вивал мысли Ч. Дарвина и популяризировал п дарвинизм, и личность
Дарвина. В своих бесконечно талантливых, доходчивых до слушателя
и читателя книгах и лекциях К. А. Тимирязев дал совершенно исклю-
чительное изложение дарвинизма и отстаивал затем новое учение от
всех нападок и нареканий. Он же работал и над переводом «Происхо-
ждения видов», способствуя всеми мерами успеху большого предре-
волюционного издания сочинении Ч. Дарвина.
В этот период все передовое, что было в нашей стране, стояло за
Дарвина, все отсталое высказывалось против. В классовых рассло-
ениях интеллигенции Дарвин часто становился знаменем борьбы.
Наивно было бы думать, что дарвинизм можно заменить мута-
ционной теорией, ортогенезом, номогенезом, генетикой или еще чем-
либо. Дарвинизм был и останется дарвинизмом, боевой теорией, с со-
крушительной логикой фактов, с диалектической направленностью
мысли.
Одно из определений Тимирязева говорит, что «выдающейся чер-
той деятельности Дарвина было стремление дать научное объяснение
той основной особенности органического мира, которая до той поры
была только предметом рассуждений теологов и метафизиков.1
Но никто лучше не определил сути дарвинизма, чем В. И. Ленин,
который сказал: «Как Дарвин положил конец воззрению на виды жи-
вотных и растений, как на ничем не связанные, случайные, «богохм соз-
данные» и неизменяемые, и впервые поставил биологию на вполне на-
1 Эн цикл, словарь Граната, изд. 7-е. XVII, стр. 627.
ТЕОРИЯ ДАРВИНА, ВОЗНИКНОВЕНИЕ И ЗНАЧЕНИЕ ЕЕ
189
учяую почву, установив изменяемость видов и преемственность меж-
ду ними,—так и Маркс положил конец воззрению на общество, как
на механический аггрегат индивидов, допускающий всякие из-
менения по воле начальства (или, все равно, по воле общества и
правительства), возникающий и изменяющийся случайно, и впервые
поставил социологию на научную почву, установив понятие общест-
венно-экономической формации, как совокупности данных производ-
ственных отношений, установив, что развитие таких формаций есть
естественно-исторический процесс».1
I. ТЕОРИЯ ДАРВИНА И ЗЕМЛЕДЕЛИЕ
Какие работы Ч. Дарвина имеют отношение к сельскому хозяй-
ству или, точнее, к растениеводству и животноводству?
Мы не будем здесь говорить еще раз о книге «Происхождение
видов», которая представляет собой труд, охватывающий все основ-
ные проблемы органического мира. «Происхождение видов» имеет,
конечно, большое значение для сельского хозяйства. Являясь осно-
вой современной биологии, эта книга должна быть в первую очередь
изучена работниками социалистического земледелия. Ноу Дарвина
есть и другие работы, имеющие самое непосредственное отношение к
сельскому хозяйству, в частности к растениеводству и животновод-
ству. Главная из таких работ — «Изменения животных и растений под
влиянием одомашнивания».2
Затем имеет важное значение труд 1876 г. «О действии скрещива-
ния и прямого оплодотворения в мире растений».
Дарвин не был землепашцем или садоводом, он не был агрономом,
он не был даже хозяином; культуры, которыми он занимался, все
были опытными, а все опыты Дарвина были попыткой точно уста-
новить возможность накопления естественным отбором крупных за-
мечательных особенностей у растений из незаметных зачатков, рассе-
янных по всему растительному миру.
Дарвин был человеком, поглощенным одной идеей — доказать
единство происхождения всего живого. Выявить действие естествен-
ного отбора, происхождение приспособительных признаков, пережи-
вание наиболее приспособленных, расхождение признаков у близ-
ких и далеких потомков, наконец образование новых видов — вот
что целиком захватило Дарвина.
1 В. И. Ленин. Соч.. т. f, 2-е изд., стр. 62 и 63.
“ Ч Дарвин Соор, соч . т. Ш, кн 1 и 2-я Госиздат. 1928
190
JI. РАБОТЫ И СТАТЬИ НО ИСТОРИИ НАУКИ
Тем но менее, он не мог обойтись без того богатого эксперименталь-
ного материала, какой был накоплен растениеводами и животно-
водами, и вот тут-то и оказывается, что дарвинизм и сельское хозяй-
ство тесно переплетены между собой.
Для ознакомления со взглядами и заветами Дарвина, касающими-
ся животноводства, возьмем главу о рогатом скоте и посмотрим, что
из сформулированного им применяется в хозяйстве нашего времени»
Дарвин начинает с того, что домашний рогатый скот принадлежит,
по крайней мере, к двум видам: это рогатый скот, или индийский —
Bos indicus, и обыкновенный— Bos tavriis, которые различаются по
своим остеологическим признакам более, нежели ископаемые евро-
пейские виды Bos primigenius, longifrons и frontosus отличаются друг
от друга.
Современные нам европейские породы чрезвычайно многочислен-
ны: известно 19 английских пород, 15 французских и т. д.; общее число
пород — 55. Дарвин полагает, что все они произошли от ископаемых
европейских видов, прирученных людьми неолитического периода,
причем даже в этот период были уже отклонения, как кажется, вслед-
ствие скрещивания с другими породами. Некоторые современные'
породы, как, например, фрисландская и пемброкская, очень похо-
дят по своему строению на Bos primi genius.
«Bos primigenius n longifrons принимаются почти всеми палеонто-
логами за отдельные виды, и было бы неразумно держаться другого
миопия только потому, что их одомашненные потомки очень легко
скрещиваются между собой как случайно, так и намеренно, и что,
если бы скрещивания эти оказались бесплодными, мы, по всей веро-
ятности, не преминули бы заметить это». Далее он указывает на точно
установленные случаи массового скрещивания между европейским
рогатым скотом и зебу с полной плодовитостью всего нисходящего
потомства. «Все эти факты сильно подтверждают учение Палласа,
что потомки видов, которые в начале одомашнивания, по всей веро-
ятности, были бы до некоторой степени бесплодны при скрещивании,
становятся совершенно плодовитыми после продолжительного при-
ручения».
Далее Дарвин переходит к тому, что сохранение однородного
характера стада возможно только при наличии известной степени
отбора, путем уничтожения отклоняющихся от типа телят. «Даже
в сравнительно недавнее время большая часть пород значительно
изменена тщательным и систематическим отбором».
Замечательно, что, хотя многочисленные стада рогатого скота,
живущие в Южной Америке, все являются потомками немногих пар.
ТЕОРИЯ ДАРВИНА, ВОЗНИКНОВЕНИЕ И ЗНАЧЕНИЕ ЕЕ
191
завезенных из Испании и Португалии в 1552 г., все же в Боливии,
Колумбии, Парагвае и Аргентине мы встречаемся с целым рядом
оригинальных пород, не известных в других частях света. Таковы,
например, Pelones с чрезвычайно тонкой и мягкой шерстью, Calongos,
почти голые, Chivos с прямыми вертикальными рогами конической
формы, и наконец, ниата с бульдогообразной головой, череп которой
чрезвычайно резко отличается от обычного. Последняя порода заре-
гистрирована с 1760 г. и отличается совершенно стойкой наследствен-
ностью.
Затем Дарвин выясняет причины появления различных пород
рогатого скота. Их несколько:
1. Различие пород можно приписать отчасти происхождению от
различных видов.
2. «Нет никакого сомнения, что обильная пища, в течение многих
поколений, имеет непосредственное влияние на увеличение размеров
породы».
3. «Точно так же несомненно, что климат производит непосредст-
венное влияние на толщину кожи и на шерсть». Климат может также
влиять на величину и форму рогов.
4. «Весьма вероятно, что некоторые породы, как, например, полу-
уродливый ниатский скот, а также некоторые различия, как, напри-
мер, отсутствие рогов, появились вдруг вследствие того, что мы назы-
ваем внезапной изменчивостью,1 но даже и в этом случае необходима
известная степень отбора».
5. «Нет никакого сомнения, что систематический подбор произвел
просто чудеса в течение последнего времени». «Мы имеем также осно-
вание предполагать, что продолжительный, хотя и бессознательный,
отбор, без малейшего желания улучшить или изменить породу, все-
таки в течение долгого времени значительно изменил большую часть
нашего скота. Вследствие такого именно подбора, при помощи более
обильной пищи, все равнинные английские породы значительно уве-
личились в размерах со времени царствования Генриха VII и стали
достигать зрелости скорее».
В заключение Дарвин резюмирует свои сведения о породах ро-
гатого скота следующим образом:
«Рассматривая происхождение множества пород скота/ населяв-
ших в прежнее время различные провинции Англии, я заключаю,
что хотя при этом играли, по всей вероятности, роль незначительные
1 Невидимому. это н есть то, что после 1900 г. пол; пило наименование
эи танин» — /Ыч.
192
И. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
различия климата, пищи и т. д., равно как различные привычки в сое-
динении с соотношениями роста и случайным появлением (от неиз-
вестных причин) значительных различий в строении, однако случай-
ное сохранение в каждой провинции тех именно животных, которые
казались самыми лучшими каждому отдельному скотоводу, повлия-
ло, по всей вероятности, еще больше на развитие различных англий-
ских пород».
Таким образом, на первом месте, по Дарвину, стоит влияние от-
бора отклонений, или случайных, или связанных с климатом, пи-
танием и пр., включая в это число и внезапные, которые, по всей ве-
роятности, то же, что мутации позднейших авторов. Влияние климата,
вероятно, надо понимать как отбирающее действие климата при дей-
ствии отбора. Во всяком случае обычное стремление Дарвина не упу-
стить ни одного фактора, могущего оказывать влияние на развитие
новых пород, сказалось и здесь.
Наконец, Дарвин отмечает также и некоторые специальные за-
дачи отбора. «Так как четыре вполне развитых соска составляют ро-
довой признак всего рода Bos, то не мешает заметить, что у наших
домашних коров два рудиментарных соска часто вполне развиваются
и дают молоко». Отмечает он и сравнительную скороспелость различ-
ных пород, указывая, что разница в прорезывании постоянных рез-
цов доходит до шести месяцев, что коровы впервые приносят телят
у одних пород в трехлетием возрасте, у других в двухлетнем, что
продолжительность беременности разнится на 81 день и т. д.
Все это теперь уже использовано в животноводстве. Чистопород-
ный скот разводится сознательно, и отбор, применяемый к нему,
весьма систематичен. Разведение скота молочного и скота мясного
разграничено. Важность местных акклиматизированных пород также
совершенно ясна. Но есть еще спорные вопросы и в этой области,
а среди них возможны и такие, при рассмотрении которых изучение
дарвинизма может принести искомое правильное решение.
Однако и на солнце есть пятна. Есть своя теневая сторона и у Дар-
вина, и состоит она в том, что Дарвин все внимание концентрирует
на породообразовании и селекции. Вопросы физиологического хара-
ктера его не интересуют. Из его замечаний о роли пищи в развитии
изменчивости ничего для рационализации кормления и содержания
''кота не выведешь; поэтому практик должен искать себе в помощь еще
и других теоретиков-биологов с возможно большим физиологическим
уклоном, против чего и сам Дарвин не возражает.
Перейдем к растениеводству. В отделе, посвященном хлебным зла-
кам, Дарвин начинает с того, что европейские хлебные злаки принад-
ТЕОРИЯ ДАРВИНА, ВОЗНИКНОВЕНИЕ И ЗНАЧЕНИЕ ЕЕ 193
лежат к четырем родам: пшеница, рожь, ячмень и овес. Для пшеницы
разные авторы насчитывают от четырех до семи различных видов,
для ржи — один, для ячменя — три, для овса — от двух до четырех,
всего 10 — 15 отдельных видов, от которых произошло великое мно-
жество разновидностей. «Так как мы пе можем решить, — говорит
Дарвин, — какие формы пшениц следует считать видами и какие раз-
новидностями, то бесполезно будет подробно рассматривать отличи-
тельные признаки разных пород пшеницы». Он дает поэтому только ха-
рактеристику изменчивых признаков пшеницы, добавляя, что все виды
пшеницы изменяются в одном и том же направлении, которое выража-
ется большим или меньшим опушением зерен, разнообразием их рас-
цветки, остистостью или безостностью цветочных чешуй и т. д. «Те, ко-
торые полагают, что все породы пшеницы произошли только от одного
дикого вида, могут объяснить такое однообразие уклонений наслед-
ственной передачей однообразного строения и происходящей от него
наклонности изменяться па один и тот же лад; те же, которые придер-
живаются теории наследственности уклонений, могут распространить
это воззрение па несколько видов пшеницы, если таковые действитель-
но когда-либо существовали в природном состоянии».
Указывая далйе па большое число разновидностей пшеницы, до-
ходившее уже в то время до 150 и даже 322 на одно опытное хозяйство,
Дарвин обращает внимание на замечательную их стойкость: «Так как
пшеница — растение однолетнее, то легко судить, как крепко дер-
жатся некоторые мельчайшие особенности типа, наследственно пере-
даваясь через многие поколения».
«Чрезвычайно замечательно также разнообразие уклонений, пред-
ставляемых растениями, принадлежащими к одной разновидности».
Знаменитый английский растениевод ле Кутер рассказывает, что на
поле, которое он считал засеянным весьма чистосортным зерном, при-
ехавший к нему испанский ботаник Ла Гаска нашел 23 различных
сорта.
Не удивительно поэтому, что ле Кутер, который долго и очень ус-
пешно занимался образованием новых разновидностей посредством
отбора, сначала отбирал цельные лучшие колосья, а затем пришел
к выводу, что в одном и том же колосе зерна до того различны, что
отбирать следует отдельно каждое зерно. «В большинстве случаев
всякое зерно передавало следующему поколению свой собственный
тин».
Однако наряду со стойкими разновидностями попадают и такие,
которые проявляют крайнюю изменчивость. Дарвин полагал, что ви-
ною этого является их гибридное происхождение.
13 В. Л. Комаров, т. XI
194
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
Относительно влияния среды, столь важного в хозяйственном от-
ношении, Дарвин полагал, что разновидности могут приспосабливать-
ся к новым условиям жизни, осваиваться с ними, привыкать к новому
местопребыванию. «Пшеница очень быстро осваивается с новыми усло-
виями; Линней считал, что яровая и озимая пшеницы — разные виды,
но Монье доказал, что различие между ними временное; в три года
соответственной культуры одна из них превращается в другую, и
наоборот. Тем не менее, климат оказывает на сорта пшеницы боль-
шое влияние; от климата зависит содержание клейковины и вес
зерна».
По мнению Дарвина, каждая разновидность пшеницы соответст-
вует известной почве и известному климату, и он цитирует ле Кутера,
который утверждал, что каждая из многочисленных разновидностей
пшеницы годится лишь для определенной почвы: «Фермер только
тогда будет в состоянии уплачивать свою ренту, когда сумеет выбрать
для своей земли подходящую разновидность; но он сильно ошибется,
если попробует вырастить на той же почве другую разновидность,
хотя бы она казалась лучше и выгоднее первой».
Обращаясь к вопросу о вырождении сортов пшеницы, Дарвин
объясняет приводимые на словах или в литературе случаи вырожде-
ния тем, что на данном поле высеяно было несколько разновидностей,
причем одна из них оказалась преобладающей и вытеснила ту, кото-
рая была первоначально посеяна.
Дарвин далее цитирует Вергилия, который уже до начала нашей
эры говорил, что «крупнейшие семена, как бы тщательно ни были они
подобраны, вырождаются, если трудолюбивая рука не подбирает еже-
годно крупнейшие». Для Дарвина отбор — важнейший агротехни-
ческий прием; он предполагает, что человек возделывает хлеб-
ные злаки с незапамятных времен, прибегая все время к ис-
кусственному отбору. Как только пшеницу начали возделывать, ее
колосья и зерна быстро стали увеличиваться в объеме.
Конечно, в настоящее время специалисты разобрались в видах,
разновидностях п сортах пшеницы неизмеримо лучше, чем это было
возможно сделать во времена Дарвина. Последняя «Монография пше-
ницы», написанная проф. К. А. Фляксбергером,1 дает нам анализ
уже 14 видов, с соответственным увеличением числа разновиднос-
тей. Однако тот заряд исследовательской работы, который Дарвин
внес в дело изучения пшеницы, все-таки не имеет себе равного. То,
1 «Культурная флора СССР», т. I, Сельхозгиз, 1935, стр. 434.
ТЕОРИЯ ДАРВИНА, ВОЗНИКНОВЕНИЕ И ЗНАЧЕНИЕ ЕЕ
195
что он при решении каждого вопроса прибегает к его истории, пре-
красно осознав, что одна картина современного состояния явлений
не объясняет их сути и не дает в наши руки настоящего управления
интересующим нас явлением или^ предметом, важнее всего прочего»
Только историческая эволюционная точка зрения, представляя нам
явление или предмет в движении, дает возможность вмешаться самим
в замеченное движение и изменить его.
Во втором томе «Изменений животных и растений под влиянием
одомашнивания» мы находим подробно мотивированный раздел «О
хорошем влиянии скрещивания и дурных последствиях размножения
в близких степенях родства». «Вопрос трудный, так как та же степень
скрещивания1 действует различно на различные виды животных;
у растений же мы знаем массу случаев, когда данный вид развивается,
как нам кажется, вовсе без скрещивания. Рождается даже вопрос,
нужно ли вообще последнее».
Разобравшись в имевшемся у него материале, Дарвин пришел
к выводу, что факты ясно показывают полезное влияние скрещивания
и менее ясно дурное влияние тесного размножения, и счел в высшей
степени вероятным существование закона, состоящего в том, что
«скрещивание животных и растений, неблизко родственных друг дру-
гу, в высшей степени полезно и даже необходимо, а размножение в
близких степенях родства в продолжение многих поколений в высшей
степени вредно». Скрещивание увеличивает размеры, силу и плодо-
витость потомков. Наоборот, продолжительное тесное размножение
между ближайшими родственниками уменьшает силу сложения, раз-
меры и плодовитость потомства.
Для проверки этих положений Дарвин произвел позднее экспе-
риментальное исследование, давшее материал для его книги «О послед-
ствиях скрещивания и самоопыления у растений».
Один из его основных опытов таков. Он взял пурпурный вьюнок
Ipomaea purpurea, довольно обыкновенное садовое растение, введен-
ное в культуру из Южной Америки и обычно дающее семена путем
самоопыления. Часть цветов он предоставил их собственной участи, де-
сять опылил пыльцой, взятой с других цветов той же особи, а десять
других — пыльцой, взятой с другого растения. Растения, выросшие
из полученных таким образом семян, были посажены с таким расче-
том, чтобы условия их роста были совершенно одинаковы, а когда
они достигли полного развития, их измерили, причем оказалось, что
особи, полученные от самоопыления, дали общую длину 9.650 м, а
1 Имеется в виду внутривидовое скрещивание, а не гибридизация.
13*
ТГ. ГАВОТЫ И СТАТЬИ ИО ИСТОРИИ НАУКИ
ссиоп, полученные от скрещивания двух ра?.ных особен, за то ию время
-12.900 м (число пх было одинаково в обоих случаях), что дает отно-
шение 75 к 100. Пять растений, полученных путем скрещивания,
дали 121 коробочку, другие пять, полученные путем самоопыления, —
только 84, что дает отношение G9 к 100. Мало того, коробочки, полу-
ченные от самоопыления, содержали в среднем всего по 4.85 семян,
а коробочки, полученные от скрещивания. — по 5.23, что составляет
отношение 93 к 100. Общий же вес семян во всем урожае дает отноше-
ние G4 к 100. Словом, урожай и ботвы и семян у скрещенных растении
значительно выше. Предоставленные в дальнейшем самоопылению,
эти растения дали в следующем поколении опять-таки больший уро-
жай, чем полученные самоопылением.
Подобных опытов Дарвин произвел много и пришел к выводу,
что скрещивание особей всегда дает и лучшее развитие особи, и луч
шип урожай, чем самоопыление. У тех же растении, которые обычно
размножаются семенами, являющимися продуктом самоопыления.
Дарвин подметил неизбежность скрещивания время от времени. При
самоопылении ряд поколений, полученных этим способом, время от
времени прорывается скрещиванием и характерным для последнего
усилением организма.
Тут ость над чем подумать. Современная генетика резко разделяет
свойства каждого организма на генотип и фенотип. Первый зависит
только от набора хромосом в ядре зиготы (оплодотворенная яйцеклет-
ка) и проявляет изменчивость только с изменением этого набора.
Второй зависит от внешних условий и от физиологии питания и рос-
та. Первый наследственно стоек, второй наследственно не пере-
дается.
Скрещивание, конечно, влияет ла генотип, а если так, то послед-
ствия его наследственны. Вьюнки Дарвина давали при скрещивании
большие размеры и больший урожай, т. е. все, что мы требуем от
культурного растения. Однако, поскольку вьюнки были совершенно
одинаковы, набор хромосом не должен был измениться, если только
у вьюнков не было скрытых различий. Tait как у данных вьюнков
скрещивание действовало только на размеры п число плодов и семян,
не касаясь вовсе каких-либо свойственных им признаков, указаний
на изменение генотипа не имеется. Словом, генетикам следует воз-
можно тщательно разобраться в этих опытах, а то «профаны», чего
доброго, вообразят, что фенотип переходит в генотип и признаки его
наследуются.
В настоящее время массовые опыты над урожайностью пшеницы
при впутрисортовом скрещивании, предпринятые в Одессщипс ака
ТЕОРИЯ ДАРВИН ВОЗНИКНОВЕНИЕ II ЗНАЧЕНИЕ ЕЕ
197
домиком Т. Д. Лысенко, идут в согласии с Дарвином и представляют
для нас колоссальный интересе
Из всего предыдущего мы видим, иго Ч. Дарвин близко подходит
к вопросам, весьма важным для сельского хозяйства. Растениеводах}
и животноводам есть над нем подумать, читая «Происхождение видов»
и другие книги Дарвина. Они найдут в этих книгах массу отдельных
вопросов и утверждений, которые натолкнут их на решение близких
им вопросов плодовитости и у рожая и, вероятно, помогут применять
селекцию в тех хозяйствах, где они работают.
IL РУССКИЙ ПЕРЕВОД сПРОИСХОлКДЕНИЯ ВИДОВ»
Перевести Ч. Дарил на на русский язык — дело не легкое. Книги
Дарвина — не популярные, а написанные специалистом для ограни-
ченного круга лиц. Дарвин писал очень кратко и сжато, не развивал
фраз, часто не заканчивал своих мыслей, бросая их на лету по поводе
того пли другого факта. Наконец, он часто употреблял специальные
термины, не разъясняя, их значения. Некоторые его указания были
неточны, особенно касающиеся низших животных п растений, так
как он сам не работал с микроскопом.
Все это создаст немало недоуменных фраз, над которыми пере-
водчику приходится надолго задумываться. Есть, однако, и другая
стирона, в которой Дарвин уже совершенно не виноват, — это торо
нливость переводчиков, отсутствие у некоторых из них способности
вдумываться должным образом в текст, отсутствие у них созна-
ния собственной ответственности за смысл того, что они сообщают
читателю.
Само собой разумеется, что классиков, — а кто же в биологин
классик, если по Дарвин? — нельзя передавать своими словами. Пх
надо переводить возможно дословно. II все же, принимая во внимание*,
что синтаксический строй английского языка сильно отличается от
русского, а мысли автора дороже, чем его манера строить фразы, не-
обходимо передавать в первую очередь смысл п лишь во вторую —
буквальность их словесного выражения.
Оригинальных переводов «Происхождения видов» мы имеем
немного: С. А. Рачинского (1864 г.) со второго английского издания
(14 глав); М. Филиппова (1895 г.) с шестого английского издания (15
глав); К. А. Тимирязева, М. А. Мензбира, А. П. Павлова и II. А. Пе-
тровского (1896 г.), А. А. Николаева (1910 г.).
Послереволюционные издания, «Происхождения видов» основыва-
лись на переводе К. А. Тимирязева. Этот перевод для издания,
198
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
выпущенного Сельхозгизом в 1935 г., был весьма тщательно про-
редактирован. Это издание намного превосходит прежние как по
отделке языка, так и по понятности текста.
Для иллюстрации попробуем сравнить какое-либо место из Ч. Да-
рвина в разных переводах. Возьмем хотя бы начало главы IV, по
священной естественному отбору.
Перевод Рачинского: «Как отзовется на изменениях, которым под
вершены организмы, борьба за существование, слишком кратко опи-
санная в предыдущей главе? Начало подбора родичей, столь сильное
в руках человека, действует ли оно и в природе? Я надеюсь доказать,
что оно может действовать очень сильно. Вспомним, на какое множе-
ство странных видоизменений разбиваются наши домашние орга
низмы и, хотя в меньшей мере, организмы дикие: вспомним, как вели-
ка сила наследственности».
Перевод М. Филиппова: «Каким образом борьба за существование,
вкратце рассмотренная в предыдущей главе, действует по отношению
к изменчивости? Может ли принцип подбора, который, как мы видели,
так могуществен в руках человека, применяться к естественному со-
стоянию? Я полагаю, мы увидим, что он может действовать чрезвы-
чайно могущественно. Припомним бесконечное число малых измене
ний и индивидуальных различий, встречающихся в наших домашних
породах и, в меньшей степени, у диких пород, а также вспомним силу
наследственного стремления».
Перевод К. А. Тимирязева: «Каким образом борьба за существо-
вание, бегло рассмотренная в предшествующей главе, влияет на из-
менчивость? Может ли начало отбора, столь могущественное в руках
человека, быть применено к природе? Я полагаю, мы убедимся, что
может, и в очень действительной форме. Вспомним бесчисленные лег-
кие уклонения и индивидуальные различия, возникающие у наших
домашних пород и в меньшей степени у организмов, живущих в есте-
ственных условиях, а равно и могущество наследственной передачи».
В редакции 1935 г. этот отрывок почти не изменен, лишь вместо
слов «возникающие у наших домашних пород» сказано: «представ-
ляемые нашими домашними породами».
Как сравнивая отдельные разночтения предыдущих изданий с
подлинником, так и спотыкаясь о непонятные мне обороты,
я вынужден был местами внести еще незначительные изменения.
Главным образом старался я во второй части книги сделать понятными
некоторые специальные места и выправить недосмотры. Так, в од-
ном месте, заподозрив уместность упоминания в русском тексте «сет-
чатокрылых», я с удивлением увидел в английском оригинале
ТЕОРИЯ ДАРВИНА, ВОЗНИКНОВЕНИЕ И ЗНАЧЕНИЕ ЕЕ 199
термин «перепончатокрылые», что, впрочем, вполне согласовалось
с тем, что было об этих насекомых сказано.
Английское слово breeder во всех прежних изданиях переводи-
лось на русский словом заводчик. Считаю более правильным пере-
водить его словом животновод или растениевод, так как оно, собст-
венно, означает «воспитатель», «выводитель», совершенно независимо
от того, связан ли фермер или специалист, который выводит новую
породу или улучшает старую, с конским заводом или другим завод-
ского типа учреждением или работает индивидуально.
Думаю, что над переводом придется еще и еще работать, так как
передать на русский язык мысли Дарвина необходимо, а сделать это
нелегко.
«Происхождение видов» — основа современной биологии, и его
нельзя читать быстро. Книга эта требует глубокого изучения. Если
читать ее с карандашом в руке и со справочниками для разъяснения
недоуменных мест, она даст полностью то, что вложил в нее ее бес-
смертный автор, т. е. историческое понимание мира живых существ.
Это мировоззрение, а не обыкновенная книга.
ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ Ч. ДАРВИНА
«ПРОИСХОЖДЕНИЕ ВИДОВ»*
августе 190G г. я ехал ио железной дороге из Парижа в г. Ле Маш
на р. Сарто. Внимание мое привлек один из пассажиров, читавший
книжку в зеленом переплете. Когда он стал закрывать книжку, я уви-
дел, что это была книга Дарвина о происхождении видов, и подумал,
какая счастливая страна Франция — здесь пассажиры в вагонах чи-
тают Дарвина.
Нет ничего мудреного, что Дарвина читают профессора и студенты,
но когда такую серьезную книгу читает средний пассажир почтового
поезда, это ужи указывает на большую научную культуру, захваты-
вающую и среднего обывателя настолько, что он берет с собой в доро-
гу не юмористический журнал, не роман, а научную книгу.
Сейчас, когда вся наша молодежь рвется к знанию, когда колхозы
требуют уже не только технической книги по земледелию, но и книг,
дающих материал для построения мировоззрения, идейных книг,
мы можем с уверенностью сказать, что пришло время для широкого
распространения тех научных трудов, которые были поворотными ве-
хами в истории науки. Они нужны, они будут прочитаны и поняты.
Чарлз Дарвин — один из тех авторов, которые нам всего ближе?
и дороже. Он дал основную идею, которая пронизывает все современ-
ное естествознание. Он показал правильность эволюционного учения,
он его распропагандировал, он создал теорию естественного отбора,
он перевернул естествознание. Мы ценим Ч. Дарвина, нам с ним по
пути, мы знаем, что его понимание мира живых существ приводит
паск диалектическому материализму п в области биологии.
* Напечатано в качествё введения к кн.: Ч. Дарвин, «Происхождение
видов». Огвз, 1937.
ПРЕДИСЛОВИЕ К «ПРОИСХОЖДЕНИЮ ВИДОВ»
201
Какое именно издание сочинений Ч. Дарвина вообще и «Проис-
хождение видов», в частности, нам нужно?
Мы желали бы, чтобы труды Ч. Дарвина, а следовательно и эво-
люционное учение, были широко известны гражданам СССР. Но для
того чтобы правильно поставить это дело, необходимо прежде всего
стандартное полное собрание сочинений Ч. Дарвина с комментария-
ми, поясняющими отдельные, трудные для понимания факты, причем
эти комментарии никоим образом не должны претендовать на истол-
ковывание Дарвина, так как нам важно знать, что думал сам Дарвин,
а не то, что думают о нем его толкователи. Мы должны бороться со
всяким искаженном подлинника, со всяким произвольным его истол-
кованием.
Отметим одну особенность. В Англии до сих пор пет полного из-
дания сочинений Ч. Дарвина. Все труды Дарвина, доступные анг-
лийскому читателю, изданы частным издательством Мэррея (London
John Murray) отдельными книжками, числом 11; кроме того, отдельно
издано жизнеописание и переписка. Все журнальные статьи так
н остались отдельными статьями, они никогда не были собраны и
перепечатаны. Таким образом, общего впечатления от жизненного
подвига Ч. Дарвина в целом получить нельзя. Лет собрания сочи-
нений Ч. Дарвина и на других языках, хотя переводили его много,
но все отдельными самостоятельными книгами. Мысль о полном изда-
нии сочинений Ч. Дарвина впервые зародилась у нас в Союзе. Био-
медгиз выпустил уже два тома этого издания п выпускает третий.
Веред вами два великолепных тома, прекрасно отпечатанные, с обиль-
ными, очень кстати подобранными иллюстрациями. С. Л. Соболь,
который ведет издание, вложил в это дело всю энергию и все знание,
какие только может вложить историк науки в изучение такого велико-
го мыслителя, как Ч. Дарвин. Примечания и аннотации к этому
изданию очень помогают освоить фактическую часть текста, но ни-
сколько не мешают следить .за развитием мысли Дарвина.
Могут возразить, что аннотаций не нужно, так как Дарвин сам по
себе настолько ясен, что достаточно позаботиться о точном переводе,
чтобы вполне удовлетворить самого строгого читателя. Действи-
тельно, прежние переводы грешили многими неточностями, так что
иногда было трудно понять ту или другую фразу. Новый перевод был
существенно необходим. Теперь он перед нами, по все же п анно-
тации полезны,* так как они помогают точности освоения данного
факта.
На этом-то полном издании мы базируем и массовое издание, кото-
рое сейчас предлагается вниманию читателей.
202
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
К полному собранию сочинений Чарлза Дарвина, выпущенному
нашим Государственным издательством в 1925—1929 гг., а именно
к «Происхождению видов», вышедшему в 1926 г., была приложена ста-
тья М. А. Мензбира «Первые 65 лет в истории теории подбора». Неуто-
мимый поборник дарвинизма академик М. А. Мензбир разработал
с возможной полнотой появившиеся за 65 лет возражения против
теории естественного отбора и показал их несостоятельность.
М. А. Мензбир делит этот период на следующие этапы: 1) востор-
женное признание теории Дарвина большинством натуралистов,
2) критика и попытки развенчивания ее со стороны тех, которые не
могли понять основных принципов естественного отбора, 3) поворот
в ее сторону даже тех, кто были первоначально ее принципиальными
противниками.
Статья эта была написана в 1924 г. С тех пор прошло еще 13 лет;
за это время наукой выяснено еще немало затруднений, но все же,
читая современную нам литературу по дарвинизму, трудно разделить
тот спокойный оптимизм, которым отличается статья М. А. Мензбира.
Прежде всего совершенно невозможно игнорировать того, что
дарвинизм — не только естественноисторическая истина, по и опреде-
ленное мировоззрение, а как таковое он глубоко политичен. С ним
по дороге тем, кто идет вперед, кто ищет нового, новой организации
общественного производства, новых путей в науке и технике, стре-
мится создать новый быт. Против него, сознательно или бессознатель-
но, все те, кто держится за прошлое, за старые способы производства,
за угнетение и эксплоатацию.
Конечно, все это прямого отражения в науке не имеет, никто
из ученых-антидарвинпстов не станет критиковать Дарвина за то,
что его теория прививает исторический взгляд на явления живот!
природы, что она глубоко динамична, что она зовет к борьбе, что
она революционизирует умы. Но вот Дарвина критикуют как адепта
случайности, говорят, что он отрицал закономерность, что мир по-
строен на началах закономерности, а не на отборе случайных откло-
нений, как будто бы совершенно отвлеченно. А между тем игно-
рирование того, что дарвиновская случайность создает в природе
строгую закономерность, приводит к недопустимому в наших глазах
признанию абсолютных законов, предопределяющих раз навсегда
судьбы всего живого.
Признавая Дарвина, мы учимся управлять явлениями природы,
подчиняем их потребностям развивающегося человеческого общества;
примыкая к его противникам — опускаем руки перед всемогуществом
так называемых «законов природы» п плывем по точению.
ПРЕДИСЛОВИЕ К «ПРОИСХОЖДЕНИЮ ВИДОВ»
203
£ * *
Переходя к более конкретным затруднениям, связанным с при-
знанием теории Ч. Дарвина, необходимо остановиться на механизме
изменчивости как на таком вопросе, которого сам Ч. Дарвин не ка-
сался вовсе.
Вся масса фактов, накопленных наукой, показывает, что объяснить
возникновение даже самых легких разновидностей прямым действием
среды не удается. Наследственность уступает этому действию лишь
в тех случаях, когда меняется наследственный аппарат зародышевой
клетки — зиготы.
Каждый индивид возникает из одной-единственной клетки, ко-
торой для большинства организмов является оплодотворенная яйце-
клетка, называемая зиготой. В результате ее последовательного
деления она дает как все клетки сложного организма, так и все особи,
возникающие путем так называемого «бесполого», пли вегетативного,
размножения. Зигота содержит в себе как ядро материнской, так
и ядро отцовской клетки, слиянием которых опа образована. Сооб-
разно этому она передаст и двойную наследственность,, как мате-
ринскую, так и отцовскую, часто комбинативную.
Поэтому легко понять, что гибридизация, скрещивание подлежали
детальному изучению и вызвали сильную их переоценку, приведшую
к тому, что теория эволюции путем скрещивания стала противопола-
гаться теории эволюции путем естественного отбора. В 1916 г. поя-
вилась теория Лотси.1 Основываясь главным образом на опытах со
скрещиванием садовых цветов — львиного зева {Antirrhinum та jus)
с другими видами того же рода и петунии {Petunia violacea и Р. nycto-
giniflora), Лотси смело противопоставил скрещивание отбору как
единственную творческую силу в процессе формирования новых ви-
дов и новых родов.
Глава IX «Происхождения видов» дает нам достаточно оснований
к тому, чтобы учитывать роль скрещивания в эволюции. Кроме того,
на практике садоводы п селекционеры при получении новых форм
широко применяют скрещивание п с его помощью часто копенным
образом перерабатывают свойства культивируемых организмов. Мало
того, мы знаем случаи, когда экспериментаторы синтезируют опреде-
ленный организм путем скрещивания двух подобранных Щми видов.
Так, например, долго не удавалось определить происхождение куль-
турной махорки, пока пе удалось получить ее опытным путем, скре-
щивая между собой два диких вида Nicotiana tomentosijormis и
1 F. Р. Lots у. Evolution by means of hibridization.
204
И . РАБОТЫ II СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
N. panicnlata, гибрид которых дал все признаки настоящей махорки
N. nislica.
Дарвин во всех своих работах, где он касается скрещивания
между особями, видит в нем прогрессивную силу, оздоровляющую
организм потомков и вносящую нечто повое в их биологию. Однако
нигде пет п намека на то, что скрещивание является, такой закономер-
ностью, помимо которой эволюция невозможна. Дарвин тем и заме-
чателен, что он хорошо понимает, что задачи, разрешению которых он
посвятил свою жизнь, являются уравнениями с несколькими неизвест-
ными, где нет одного определенного решения, но значение каждого
из иксов определяется сообразно тому, какое значение имеют осталь-
ные иксы. В природе же каждый из них имеет несколько значений
Отсюда ясно, что у Дарвина пет одного предопределенного рокового
решения, а всегда в текущий биологический процесс возможно вме-
шательство извне.
Теория Лотси не имела успеха, по сейчас перед эволюционным
учением встала другая, несравненно более сложная и трудная задача.
Гибридам придается сейчас меньшее значение; основным видом
исходной для отбора изменчивости признаются мутации. Однако
в обоих случаях очагом изменчивости является клеточное ядро поло-
вых клеток — гамет и возникающей в результате их слияния зиготы
В ядре, в его хромосомах, указывают носителей наследственных
признаков — носителей, называемых генами. Наука о гонах — гене-
тика — выросла в глазах ее последователей до значения чуть ли но ос-
новной биологической дисциплины.
В «Происхождении видов» мы не имеем указаний, которые опре-
делили бы носителей наследственности, но в книге «Изменения живот-
ных и растений под влиянием одомашнивания» (Сочинения, т. i) мы
находим главу XXVII, посвященную временной гипотезе «панге-
незиса». Эта глава кладет начало материалистической корпускуляр-
ной теории наследственности. Ч. Дарвин первый указал на то, что
носителями наследственности, передаваемой из поколения в поколе-
ние, являются особые частички, зачатки, пли геммулы: «Они собира-
ются со всех частей организма для образования половых элементов
и, развиваясь в следующем поколении, образуют повое существо,
по они способны также передаваться в покоящемся состоянии буду-
щим поколениям и могут тогда развиться. Их развитие должно за-
висеть от их соединения с другими, уже отчасти развитыми пли заро-
ждающимися клеточками, предшествовавшими им в порядке разви-
тия». Ясно, что Дарвин’является предтечей учения о генах, о рецес-
сивных п доминирующих признаках и пр.
ПРЕДИСЛОВИЕ К «ПРОИСХОЖДЕНИЮ ВИДОВ
205
Многие нод влиянием сочинений Моргана, Бэтсона, Гириберта
Нильсона и других генетиков — не без влияния, может быть, и идей
Лотси — стали понимать учение о генах как учение о неизменных,
совершен]го не зависимых от внешней среды носителях жизни. Измен-
чива только их комбинация, их подбор, от которого и зависит строе-
ние организма. Всякая адекватность организма с окружающим его
миром может быть результатом отбора, изменчивость же обусловли-
вается только генами, только делением ядра и слиянием хромосом
при образовании зиготы.
Благодаря этому дарвинизм натолкнулся на очень серьезное за-
труднеппо. Геммулы, превратившись в гены, стали оплотом неподви
/КНОСТП.
Геммулы Дарвина вновь производятся каждой частью организма,
каждым его органом. Они — результат процессов питания и роста
тканей. О гонах мы нигде не находим подобных сведений. Отсюда
крайняя 1 рудпость объяснения географических вариаций, столь
ясных и понятных у Дарвина.
Самые последние новинки в этом вопросе? как бы приносят удовлет-
ворение. Известно, что прогрессивными изменениями в строении кле-
точного ядра признаются почти единогласно так называемые «явле-
штя полиплоидии», т. в. случаи увеличения числа хромосом в деля-
щемся ядро. Увеличение числа хромосом в полтора, в два, в три, в че-
тыре и более раз дает более крупные и пышнее развивающиеся орга-
низмы сравнительно с теми, которые имеют обычное число хромосом.
Возможность управлять числом хромосом, соответствует, следова-
тельно, возможности создавать новые, более совершенные в хозяйст-
венном отношении организмы. Как во времена Ч. Дарвина, так в
много позднее, почти до наших дней, единственным способом получе-
ния таких пород было скрещивание с последующей, разумеется, се-
лекцией. В последние же годы ('начала изучение того, как образуются
соматические мутации (включая и почковые вариации Ч. Дарвина),
а затем и попытки воздействовать ла генеративное размножение
показали, что внешние влияния, температура, свет и пр. могут дей-
ствовать на деление ядра таким образом, что образование полиплои-
дий становится управляемым.
Таким образом, новейшие данные не только не опровергают тео-
рии Дарвина, по укрепляют ее, разъясняя то, что во времена Дарвина
не было еще фактически исследовано. За период почти 80 лет теория
естественного отбора не только по опровергнута, по укреплена всеми
последующими исследованиями и на сей день является руководящей
как в нашем мировоззрении, так и в нашем сельском хозяйстве.
206
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
Недаром наш величайший агроном академик Т. Д. Лысенко, введя
новый метод внутрисортового скрещивания, выставил труды Ч. Дар*
вина как победный лозунг, с которым урожай наших социалистиче-
ских полей должен намного увеличиться.
В старину Ч. Дарвина часто читали, сосредоточивая свое внимание
на первых 4—6 главах, и, овладев более или менее основными поня-
тиями искусственного и естественного отбора, борьбы за существо-
вание и переживания наиболее приспособленного и сильно споткнув-
шись па теории расхождения признаков, прекращали дальнейшее
изучение бессмертного труда Дарвина, считая все последующие главы
несущественными.
Считаю долгом обратить внимание читателей на «Возражения
против теории естественного отбора», на1 «Гибридизацию», «Данные
геологии» и особенно «Географическое распространение», а также «Вза-
имное сродство между организмами». Все эти главы весьма сущест-
венны, и без них никак дарвинистом не сделаешься.
В этих главах сказалась и блестящая эрудиция Ч. Дарвина, и его
выдающееся искусство аргументации фактами. Наконец, без двух
глав, посвященных геологии, историческая точка зрения, проводимая
Дарвином, никак не может быть правильно усвоена.
Дарвин не только не устарел, но он еще далеко не вполне освоен.
Многие из поставленных им задач не были подхвачены ни его современ-
никами, пи позднейшими учеными; хорошо разработана сравнитель-
ная морфология, но, читая «Происхождение видов», мы постоянно
наталкиваемся на специальные вопросы, которые еще не тронуты
последующим анализом и только будят нашу научную любознатель-
ность. Читайте Ч. Дарвина и ищите в его трудах вашу тематику, —
он зовет к труду, к новым исследованиям, к новым открытиям.
Вспомним, как блестяще выдвигал в своих статьях значение исто-
рического метода в естественных науках наш незабвенный К. А. Ти-
мирязев, пойдем за ним в создании диалектического мышления. В би-
ологии животных и растений нашим основным, никем доселе пе пре-
взойденным учителем является Дарвин. Будем же изучать его со всем
вниманием, со всей глубиной, которых он заслуживает.
Недаром в переписке К. Маркса и Ф. Энгельса мы находим под-
тверждение того, что Дарвин дал естественноисторичсские обоснова-
ния в пользу «наших взглядов»: «Никогда еще не делалось столь
величественной попытки выявить в природе историческое развитие».1
1 Marx u. Engels. Gesamtausgabe, 3. Abt., Bd. 2, Der Briefwechsel
zvvischen Marx und Engels, 1854—i860, стр. 447.
ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ К. А. ТИМИРЯЗЕВА
«ЧАРЛЗ ДАРВИН И ЕГО УЧЕНИЕ»*
Изучение дарвинизма сейчас как нельзя более своевременно. В на-
уке мы уже твердо стоим на пути диалектического материализма, он
для нас путеводная нить и в разрешении-вопросов биологии. В то
время как идеализм отрывал науку от жизни и делал ее безрезультат-
ной, материализм сразу стал не только отвлеченным мировоззрением,
но и деятельным помощником в народнохозяйственных и бытовых
вопросах.
Еще в шестидесятых годах прошлого века все, что было активного
и передового в тогдашнем русском обществе, перешло на позиции мате-
риализма и использовало их в борьбе с феодальными классами, с кле-
рикалами, с эксплоататорами всех мастей.
Однако в то время проповедниками материализма были Фохт,
Молешотт и Бюхнер, призывавшие к механистическому толкованию
явлений жизни. Фридрих Энгельс определил их направление как
направление вульгарного материализма: возник, говорит он, «внезап-
ный расцвет плоско-материалистической популярной литера-
туры, материализм которой должен был заменить недостаток
научности».1
Вульгарно-механистический метод в биологии быстро привел к ту-
пику, к невозможности объяснить природу его положениями, к знаме-
нитому лозунгу «ignorabimus» — никогда знать не будем, что могло
* Напечатано в кн.: К. А. Тимирязев, «Чарлз Дарвин и его ученис»Р
Сельхозгиз, 1937. стр. 3—6.
1 Ф. Энгельс. Диалектика природы. Партиздат, 1934, стр. 3.
208
II. I’КВОТЫ П CT VTBI1 ПО ИСТОРИИ LTWKH
только остановить поступательный ход науки, ио давая ничего
пол о л пи ельного.
Для объяснения живой природы п господствующего в ней разно-
образия форм и строений нам необходимо использовать, в их нераз-
рывной связи, как путь физиологический, так и путь исторический.
На этот последний и толкают нас труды Ч. Дарвина, совершенно
перестроившие весь подход естествоиспытателей к явлениям живой
природы. Биологию вообще очень легко разделить на два периода:
до Дарвина п после Дарвина. До Дарвина господствовала метафизика
с неизменными категориями, после Дарвина взяло верх диалекти-
ческое паправлепие с категориями текучими.
В свое время К. Маркс и Ф. Энгельс приветствовали появление
основного труда Ч. Дарвина «Происхождение видов». Словом,
Ч. Дарвин занимает видное место в том умственном движении XIX в.,
благодаря которому паука стала отражением форм движения реа-
льного мира; он — стихийный диалектик, более чем кто-либо из его
современников, разрешивших проблемы биологии.
Как п всякий истинный ученый, Ч. Дарвин никогда не расходился
с практической хозяйственной жизнью людей. Его труды но селекции
связали его с бесчисленными практиками растениеводами и живот-
новодами и с головой окунули в вопросы сельского хозяйства. Для
его современников-англичан Дарвин, конечно, был не отвлеченным
.мыслителем, а таким автором, который волнует, увлекает и побуж-
дает к действию, к работе. Одних он злил н раздражал, других же
объединял на трудном поприще общей реформы всего естествознания.
* ❖
Наше студенчество должно знать теорию Ч. Дарвина, должно
проникнуться ею и уметь применять ее где следует. Однако мы не
можем требовать от учащихся изучения трудов Ч. Дарвина пол-
ностью. Их много, они требуют хорошей подготовки и не легки для
чтения, так как изобилуют фактическим материалом. Между тем.
у пас уже при жизни Дарвина его учение было великолепно изложено
профессором физиологии растений Климентом Аркадьевичем Тимиря-
зевым. Впервые труд К. А. Тимирязева о Ч. Дарвине был опубликован
в журнале «Отечественные записки» в 1864 г., ас 1865 по 1935 г. вы-
держал 12 отдельных изданий. На этой-то книге и воспитывались
русские дарвинисты, она-то и прокладывала путь к новому материа-
листическому пониманию природы. Кинга К. А. Тимирязева «Чарлз
Дарвин и (‘го учение» сыграла выдающуюся роль в создании нашей
ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ К. А. ТИМИРЯЗЕВА 20е’
научной культуры, она не устарела, попрежнему имеет боевое зна-
чение, и мы хотим, чтобы она была распространена как можно ши-
ре, Вот почему мы и предлагаем придать ей значение учебника по
дарвинизму.
Нельзя не отметить того несомненного факта, что в странах, где
царит фашизм, господствующие классы настроены против дарвинизма,
и преподавание этого учения встречает непреодолимые препятствия.
Фашистские ученые ищут, где только могут, доказательств устаре-
лости дарвинизма и необходимости заменить его другой теорией.
Однако можно с полным убеждением сказать, что они этой другой
теории не найдут.
И вот почему.
Возьмем наиболее распространенные теории, появившиеся в
науке якобы на смену дарвинизму с начала XX столетия, и посмотрим,
насколько перекрывают они теорию Ч. Дарвина.
Основанная де Фризом в Голландии теория мутаций вызвала боль-
шие восторги. Дарвин говорил о медленном, постепенном процессе
эволюции, состоявшем в том, что естественный отбор в течение ряда
поколений накопляет те из индивидуальных изменений у организмов
одного помета, которые оказываются полезными в борьбе за сущест-
вование. Де Фриз исходит из того, что индивидуальные отклонения,
получившие наименование флуктуаций, не наследственны. А что они
пе наследственны, вытекает якобы со всей убедительностью из опы-
тов Поганнсена над наследованием у автогамных растений. Наслед-
ственны лишь крупные изменения, охватывающие весь организм
и получающие название мутаций. Особенно приветствовали сторон-
ники де Фриза его теорию на том основании, что он работал экспе-
риментально. Дарвин, мол, ограничивался наблюдениями, а де Фриз
проработал свою теорию путем точно поставленных опытов.
Однако у Дарвина во многих местах его основных трудов о проис
хождении видов значение мутационной изменчивости высказано со-
вершенно ясно, а соматические мутации, доказуемые особенно ярко,
выдвинуты как факт очевидный.
Учение Иоганнсена о том, что при самоопылении растений наслед-
ственность является вполне стойкой и никакого накопления за-
мечаемых отклонений от типа не наблюдается, сейчас находится под
сомнением.
Опыты самого де Фриза над мутациями у энотеры, как обнару-
жено целым рядом исследований, относятся не к мутациям, а к рас-
щеплению гибридного потомства и решительно ничего не доказы-
вают. *
Н В. Л. Комаров, т. XI
210
II. РАБОТЫ 11 СТАТЬИ ИО ИС ТОРИИ НАУКИ
Многочисленные опыты Ч. Дарвина над растениями, изложенные
в его трудах о перекрестном опылении, о различных формах цветов у
растений одного вида, о приспособлениях к скрещиванию у орхидей,
о движениях у растений и о насекомоядных растениях, никакого
сомнения в современной науке1 не возбуждают. Нельзя сказать, что
де Фриз ничего не дал, но все же, сравнивая его с Дарвином, придется
признать, что его вклад в пауку менее велик, да и возможен
был только па основе дарвиновского учения о естественном отборе.
Другой голландский ученый Лотси в 191(3 г. выпустил книгу «Эво-
люция путем гибридизации». Книгу эту он посвятил Ч. Дарвину,
ио старался перекрыть учение Дарвина своим. Лотси попытался вето
эволюцию объяснить бесконечным перекомбипированием ген, или,
иначе, признал за единственный исходный тип изменчивости «комби-
нации», получаемые путем скрещивания неодинаковых гетерозигот-
ных родителей.
Дарвин никогда не закрывал глаза на значение гибридизации, он
отводил ей значительную роль в процессе эволюции. Но для Дарвина
гибридизация есть лишь один из путей изменчивости при наличии
других, у Лотси — единственный. Теории де Фриза и Лотси имеют
ту общую особенность, что они отводят ничтожную роль влиянию
среды или даже пытаются совершенно это влияние отвергнуть. Этим
они отходят не только от диалектического материализма, но и от
материализма вообще, испытывая сильную тягу к идеалистическим
позициям. Еще более определенный удар по дарвинизму, хотя и
в прикрытой форме, представляют собою выступления Бэтсона,
Г. Нильсена и других генетиков, признающих ген неизменной или из-
меняющейся лишь в исключительных случаях, творческой сплои
организма. И для них внешняя среда, включая п пищу, влияет только
на преходящий фенотип организма и совершенно бессильна по отно-
шению к его генотипу.
И здесь, следовательно, налицо отход па идеалистические пози-
ции. Ч. Дарвин не имел возможности высказаться по поводу генетики,
так как эта научная дисциплина сложилась только в начале XX века,
а умер он в 1882 г., но он пытался построить собственную материали-
стическую теорию наследственности, теорию геммул, изложенную
им в главе XXVII его труда «Изменения животных .и растений под
влиянием одомашнивания». Глава эта носит название «Пангенезис —
временная гипотеза».
Сторонники генной теории говорят, что Дарвин дал первую по-
пытку обосновать корпускулярную теорию наследственности в про-
тивоположность физиологическим теориям передачи коллоидного
ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ К. А. ТИМИРЯЗЕВА
211
строения протоплазмы, энзимов, гормонов, витаминов и других рас -
творимых веществ. Геммула Дарвина и ген генетиков — понятия одно-
го порядка.
«Мы можем быть убеждены, — говорит Дарвин,1 — что в каждом
живом существе таится множество утраченных черт, готовых проя-
виться при первом удобном случае. Какое же можно дать объяснение,
как связать с другими фактами это чудесное и широко распространен-
ное свойство возвращения к прежнему типу, — эту способность вызы-
вать снова к жизни давно утраченные признаки?» На этот вопрос
Дарвин отвечает так: «Главное наше предположение заключается
в том, что все органические единицы, независимо от общепризнанной
способности размножаться делением, отделяют мельчайшие зачатки,
распространяющиеся по всему организму», и затем: «Но мы можем
предположить далее, что зачатки растут, размножаются, скопляются
в почки и половые элементы, и их развитие зависит от их соединений
другими зарождающимися клеточками или единицами».
Словом, геммулы Дарвина возникают в живых клетках организма
и растут, а если растут, то, несомненно, предварительно питаются,
так как рост возможен только за счет соответственного питания. Гены,
как их обыкновенно изображают, не возникают, не питаются и не рас-
тут, а лишь передаются от особи к особи. Здесь среда и питание
не имеют значения или имеют его лишь в исключительных случаях
(например, при действии лучистой энергии), и ген независим от не-
сущего его организма.
Таким образом, между теорией пангенезиса и основной идеей ге-
нетики, идеей гена — большой разрыв. Интересно было бы пересмотреть
факты генетики, добытые многими годами упорного труда и высокой
техники с точки зрения теории пангенезиса. Пусть теория пангене-
зиса временная и несовершенная, все же и в ней есть здоровое ядро.
Товарищи, вы желаете овладеть природой, вы желаете управлять
ее явлениями. Вы желаете поднять сельское хозяйство страны стро-
ящегося социализма. Что для этого надо? Надо понять живую при-
роду, природу животных п растений. Поняли — овладели. А для
того чтобы понять природу, необходимо изучить Дарвина, именно не
прочитать только, а изучить.
Лучшим введением к изучению Дарвина является кнцга К. А.
Тимирязева, овладейте ею; а кто желает иттп по пути овладения дар-
винизмом и далее, тому придется взяться и за самого Дарвина. Вся
последующая наука, наука наших дней, построена на основе Дарвина:
1 Ч. Д а р в и и. Собр. соч. Госиздат, т. III, кн. 2, 1928, стр. 315.
14*
212
LI. РЫ'.ОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ Н1УКП
даже тогда, когда она идет против дарвинизма, она плохо понятна
без хорошего с ним знакомства.
Изучайте Тимирязева и Дарвина, это необходимо!
* * *
В настоящее издание мы сочли полезшим, помимо первой части
книги К. А. Тимирязева «Чарлз Дарвин и его учение», включить
его работу «Исторический метод в биологии». Этот сборник лекций,
которые сам Тимирязев читал как курс дарвинизма, дает классиче-
ский образец дарвиновского понимания и изложения проблем биоло-
гии. Из десяти лекций, составляющих сборник, мы здесь приводим
девять. Последняя непосредственного отношения к нашей задаче
не имеет, и потому мы ее опускаем.
В начале книги мы помещаем «Краткий очерк жизни Чарлза Дар-
вина», написанный К. А. Тимирязевым. В качестве приложения при-
водятся отдельные статьи К. А. Тимирязева: одна — из второй части
книги К. А. «Чарлз Дарвин и его учение», посвященной критике анти-
дарвинистов, и ряд — из опубликованных ранее в энциклопедиче-
ском словаре «Гранат» и в отдельных сборниках. Весь этот материал
поможет учащемуся подготовиться к самостоятельной работе над
классическими трудами Ч. Дарвина.
Д. И. МЕНДЕЛЕЕВ*
товарищи, всем и каждому известно, что Дмитрий Иванович Мен-
1 делеев, профессор Петербургского университета, разработал пе-
риодическую систему элементов. Всем и каждому известно, что на осно-
ве этой системы он мог предсказать существование целого ряда эле-
ментов.
Прошло 60 с лишним лет со времени появления этого его труда,
и можно сказать, что тематика Менделеева разрабатывается неустанно
все это время и что сейчас мы еще не дошли до конца тех важнейших
открытий, начало которых положено Менделеевым. А следовательно,
перед нами — целая научная эпоха, которую можно назвать менделе-
евской. Согласны, товарищи? (Аплодисменты.)
Для нашего момента чрезвычайно важны не только это величай-
шею научное достижение, но и те работы Менделеева, которые имели
экономическое значение, которые современникам его казались совер-
шенно непонятными в своей целеустремленности, но которые сейчас
являются, можно сказать, краеугольным камнем нашей научной фи-
лософии.
Ведь в то время под словом «свобода» во всем мире подразумева-
лись, конечно, определенные юридические нормы. А у Менделеева
мы находим, что нет независимости, нет свободы, если она не является
свободой экономической. И наша страна только в том случае может
сохранить сама себя, сохранить свое бытие п независимость, если она
будет ориентироваться на независимость экономическую.
* Речь на торжественном заседании Всесоюзного химического общества
им. Д. И. Менделеева 2 февраля 1937 г. Напечатано в -жури. «Успехи хи-
мии», 1Ы37, т. VI. вып. 2, 147-149.
214
П. РА Г»ОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ П\УКН
Д. П. Менделеев, выросший в стране земледельческой, занимав-
шийся сам сельским хозяйством, бывший одно время землевладель-
цем, начинает анализировать государственный строй п говорит: «Где
.мы наблюдаем систематическую голодовку населения, где мы видим,
что похватает элементарной пищи для людей? — В странах земле-
дельческих. В странах, производящих хлеб, этого хлеба нет. Почему
сто нот? Хлеб может быть и есть, да нет правильного распределения,
не на что населению его купить». 11 Менделеев спрашивает: как из это-
го туника выйти? Нужно привлечь к обращению данного человече-
ского общества все тс» ресурсы. которые можно превратить в сырье
для заводской промышленности. Самое земледелие, которое» оста-
ется примитивным, которое передавалось бесчисленным поколениям
от деда к отцу, от отца к сыну, с развитием заводской промышленности
приобретает совершенно новое развитие? и основание: оно механизи-
руется. рационализируется, получает свою химическую основу и на-
чинает кормить .людей нс» так, чтобы они периодически голодали, а так,
чтобы удовлетворить их потребности.
Господствовавшую в пашей стране» точку зрения, что Россия—зем-
ледельческая страна п что ее бытие сос тоят в вывозе- хлеба за границу,
в обмене зерна на продукты промышленности, Менделеев считал необ-
ходим ькм изменить в корне: он требовал, чтобы страна перестроилась,
чтобы она перешла от допотопной земледельческой рутины па рельсы
использования минерального сырья, химического и металлургиче-
ского, чтобы она стала страной заводс кой.
У него есть знаменитое выражение о том, что на берегах Донца
лежит (‘крытый великан, которого знахарь заставит работать, дви-
гать транспорт и который даст людям заработок п счастливую жизнь.
Великан -— это каменный уголь, а знахарь — это те ученые-химики,
которые научат использовать это сырье рациональным образом.
Это важная полоса жизни Д. II. Менделеева, когда он открывал
одну за другой экономические перспективы нашей страны, которые
не были использованы в (то время, но, несомненно, оставили след по
только для современников, но и для будущих поколений.
11 можно сказать, что Д. 11. Менделеев— не только великий химик,
ио он наш по своему мировоззрению, коренному мировоззрению, сти-
хийному. вложенному в пего природой. Он наш потому, что он пра-
вильно поставил задачу, которую паше поколение разрешает. Труд-
но критиковать работу Менделеева потому, что мы-то понимаем и
разделяем то, что он писал.
Мы должны не только’отдать должное многочисленным научным
трудам Менделеева, не только помнить, что его научное наследие про-
Д. II. МЕНДЕЛЕЕВ
215
должает разрабатываться уже в течение десятков лет и в течение
десятков лет еще будет открывать новые и новые перспективы, что
мы будем еще долго пользоваться открытыми им закономерностями,
но, кроме того, мы должны помнить, что он был одним из тех людей,
которые при самых неблагоприятных обстоятельствах, встречая со-
противление на каждом шагу, изменяли своими указаниями устано-
вившиеся ненормальные пути развития экономики своей страны и
показывали выход из тупиков, в которые попадала Россия в его
время.
Для людей, которые были моими современниками^ Дмитрий
Иванович был не только великим ученым, руководителем в области
химического мышления, но еще был именно носителем своеобразных
революционных начал.
Мы знали, что Дмитрий Иванович — профессор, что он занимает
довольно почетное положение, но в то же время мы знали, что он
никогда не будет поддакивать начальству, если он не согласен с ним
внутренне. Мы знали, что он всегда ответит «нет» на все такие несо-
гласные с его совестью указания этого начальства. Мы знали, что он
самостоятельный человек, что он проводит свою линию, и имя Мен-
делеева всегда произносилось поэтому с особым уважением, как имя
научного вождя, который ведет пас к светлому будущему и не ми-
рится ни с какими безобразиями существующего мира.
Мы чтим Менделеева как великого ученого и как великого
гражданина. (Аплодисменты.)
50 ЛЕТ, ОТДАННЫХ НАУКЕ*
(К 50-летию научной деятельности академика А. Н. Баха)
ЗЛы, граждане Советского Союза, должны знать и чувствовать, что
среди нас живет и работает замечательный, мудрый и сердечный че-
ловек, большой ученый и революционер Алексей Николаевич Бах.
В революционное движение А. Н. Бах вступил совсем молодым.
В начале восьмидесятых годов мы застаем его в рядах партии «Народ-
ная воля». В 1883 г. А. Н. Бах организует в Ростове-на-Дону подполь-
ную типографию.
Однако удар за ударом, сыпавшиеся на малочисленную ужо
партию народовольцев, сломили энергию последних ее борцов.
А. Н. Баху пришлось эмигрировать.
В Париже и Женеве начал А. Н. Бах свои первые научные работы.
Его привлекала область окислительных процессов, играющих столь
важную роль в жизни. Кислород, этот активный участник всех био-
логических процессов, стал предметом изучения Алексея Николае-
вича. Работы А. Н. Баха в этой области навсегда вписали его имя
в славные списки ученых, открывших миру новые пути в область
неведомого.
Как теоретик А. Н. Бах всегда держался единственно правильного
взгляда, что «наука возникает из потребностей производства». Отсюда
и взгляды его на историю науки, в частности на историю химии. Го-
рячий защитник химизации нашей страны, академик Бах прекрасно
понимает, какие необъятные горизонты открывает перед народным
* Напечатано в газ. «Комсомольсьан правда», 1937, 19. III.
50 ЛЕТ, ОТДАННЫХ НАУКЕ
217
хозяйством СССР развитие химии. И он, отдавший 50 лет своей жизни
развитию этой прекрасной науки, с прежней страстностью работает
над ее проблемами.
Всей своей долгой жизнью А. Н. Бах доказал, что революционер
не только тот, кто идет на баррикады, но и тот, кто помогает трудящим-
ся в овладении наукой и техникой. В единении со всем рабочим
классом, с ВКП(б) и правительством Союза ССР академик А. Н. Бах
воспитывает новые кадры работников науки и техники. Он начал
свою трудовую жпзнь в тяжелые годы царизма, был гоним и пресле-
дуем. Он устоял в неравной борьбе и через поколения протянул руку
новому челов честву, с радостью участвуя в гигантской стройке
социализма, в создании <*частлпвой жизни для миллионов.
К ИССЛЕДОВАНИЮ ДАРВИНА
О ПЕРЕКРЕСТНОМ ОПЫЛЕНИИ
И САМООПЫЛЕНИИ*
Чл'рлв Дарвин, изложив свою знаменитую теорию происхождения
видов, а также теорию происхождения человека, поставил разнооб-
разные опыты с растениями, имея целью выяснить, можно ли
объяснить действием естественного отбора различные специальные
случаи в строении организмов, которые враги его использовали для
неосновательной по существу, по все же неприятной для него
критики.
Изучение насекомоядных растений, лазящих растений и причуд-
ливой: структуры цветка у орхидных, а также наличия различных
форм цветка у одного и того же растения — все четыре эксперимен-
тальные темы Дарвина показали во всех четырех случаях, что
теория естественного отбора верна и может объяснить самые необык-
новенные особенности строения организмов. Однако потребовались
еще добавочные исследования по вопросу о явлениях движения у ра-
стении и о роли цветка как органа перекрестного опыления.
<)та вторая тема и привела Ч. Дарвина к изданию труда «Действие
перекрестного опыления и самоопыления в растительном мире», кото-
рый мы, ввиду важности его для теории опыления хлебов и других
культурных растений, даем в русском переводе ранее всех других спе-
циальных трудов Ч. Дарвина.
* Напечатано в кн.: Чарлз Дарвин. «Действие перекрестного опыления
н самоопыления в растит) .плюя мире», М., Сельхозгиз, 1934. стр. 5—7.
К ПОСЛЕДОВ UHIIO Д\РВ1ПН ОВ ОПЫЛЕНШ1 fl САЧООПЫЛЕШ'Ш
219
Так как цветы большинства культурных растений, как говорят,
герма фродитны, т. о. содержат рядом и пыльники и пестики, то каза-
члось бы естественным, что пыльники цветенп при раскрывании пыль-
ников должны попадать на рыльца пестиков, там прорастать, давать
пыльцевые трубочки и, в конце концов, оплодотворять семяпочки,
после чего на растении и образуются плоды. Процесс этот, называемый
самоопылением, наблюдается у весьма многих растений, а у некото-
рых цветок построен так, что самоопыление кажется совершенно неиз-
бежным. В других случаях пли на растении все цветы дают только
пыльники, тогда как пестики собраны па других особях (растения
двудомные, как конопля, осина, ива, шпинат, фисташка и др.), или
же часть цветов данной особи имеют только пыльники, а другая часть
только пестики (растения раздельнополые, как сосна, береза, дуб, буж
кукуруза, огурцы и др.). В этих случаях, несомненно, пыльца должна
переноситься с цветка на цветок, часто на значительное расстоя-
ние. Известно, что переносчиком пыльцы могут быть ветер п различ-
ные животные, преимущественно насекомые.
N же в своих работах «О различных формах цветов у растений,
принадлежащих к одному п тому же виду» и «Приспособления орхи-
дных к оплодотворению насекомыми» 11. Дарвин натолкнулся на тот
факт, что у весьма многих растений нахождение в одном и том же
цветке и пыльников н пестиков не исключает необходимости в пере-
крестном опылении. Растения эти не дают семян. если они не опылены
пыльцой от другой особи.
О 'гом, как ветер и насекомые переносят пыльцу с одного растения
на другое, мы имеем очень обширную литературу. г1ак, еще в 192.> г.
вышла книга Е. Клементса и Л. Лонга «Экспериментальное опыле-
ние», if которой авторы излагают многочисленные и весьма остроум-
ные опыты, имевшие целые определить чувствительность насекомых
к окраске, запаху и форме цветка. На подобные темы работ много,
а вот па тему Ч. Дарвина — казалось бы, неизмеримо более важную —
о том, как отражается перекрестное опыление па плодовитости
цветка, на урожае4, кроме предлагаемой вниманию читателя книги
Ч. Дарвина, пожалуй, больше4 ничего и не укажешь.
Советский .читатель заинтересуется этой книгой еще и потому,
что академик Т. Д. Лысенко начал свои известные опыты пр внутри-
сортовому скрещиванию и провел пх с полным успехом. Современные
генетики считают пли считали, что внутрисортовое скрещивание,
г. е. перекрестное опыление между особями одного п того же сорта,
не может иметь ни какого влияния на развитие растения, так как*
растения, принадлежащие к одному сорту, имеют тождественный
220
II. РАБОТЫ II СТГГЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
набор хромосом, и потому введение пыльцы е другой особи ничего
нового внести но может.
Вопрос этот, однако, уже давно разрешен Ч. Дарвином в положи-
тельном смысле. Его основная идея состоит в том, что растения, плодо-
носящие обычно при самоопылении, все же, хотя бы через ряд поколе-
нии, нуждаются в перекрестном опылении, которое всегда вносит в
организм какие-то новые силы.
В настоящем исследовании, как и в других работах Ч. Дарвина .
чрезвычайно важно то, что он всегда базируется на точно установлен-
ных фактах. При постановке опытов Ч. Дарвин не жалел себя: опыты
его тщательно обдуманы и проведены, результаты подсчитаны и про-
верены; ничего не забыто, ничего не упущено. Изложение ясное
* и точное. Проверка каждого положения не только возможна, но и
легка.
Первым заключение?.!, к которому пришел Ч. Дарвин на основа-
нии своих опытов, было то, что перекрестное опыление в общем бла-
гоприятно для организма, а самоопыление вредно. Такие растения,
как резеда и желтый колифортш некий мак (Eschbcholtzia), бесплодны
при самоопылении и дают по многу семян, если пыльца взята с дру-
гой особи. Еще лучше, если пыльца взята с особи, несколько более
отличающейся, хотя бы взятой из другого сада. Так, в опытах с вьюн-
ком Ipomoea в течение нескольких поколений поддерживалось скре-
щивание между особями, а затем часть особей была опылена пыль-
цой особи, выращенной в другом саду; семена от такого опыления
дали потомство, превышавшее по мощи и росту растения, получен-
ные путем обычного скрещивания особи с особью, как 100 к 78, а в от-
ношении урожая семян как 100 к 51, т. е. почти вдвое.
'Гакие растения, как Пван-да-Марья (Viola tricolor), наперстянка
и цикламен, обычно скрещиваемые особь с особью, сильно страдают
даже при единичном самоопылении. Наоборот, те растения, которые
обычно разводятся самоопылением и являются сравнительно сла-
быми, возвращают утраченную силу даже при единичном перекрест-
ном опылении.
Другим важнейшим заключением Ч. Дарвина является тот его
вывод, что действие перекрестного опыления — не какое-либо мисти-
ческое свойство соединения двух особей, ио ре зультат того, что эти
особи подвергались сами или в лице своих предков влиянию различ-
ной среды пли же претерпели так называемое «самопроизвольное
изменение» (спонтанная вариация, что близко к современному поня-
тию мутаций), а это в обоих случаях указывает на то, что их полевые
элементы в некоторой степени дифференцированы. Ущерб, который
К ИССЛЕДОВАНИЮ ДАРВИНА ОВ ОПЫЛЕНИИ И САМООНЫЛЕНИИ 221
наносит организму самоопыление, зависит, следовательно, от того,
что подобного дифференцирования нет.
Очевидно, что воспитание двух групп растений в течение многих
поколений в несходных условиях может и пе дать благоприятных
результатов в отношении перекрестного опыления, если данные
условия не повлияли на пх половые элементы. Трудно, однако, со-
мневаться в том, что /кпзпь растения на солнце или в тени, на сухой
или влажной почве пе может остаться без всякого влияния на рас-
тение. И мы видим, что особи одного и того же вида, воспитанные
в местностях с различными климатами или в разное время года, пе-
редают своим сеянцам свойственные нм особенности. Все, что влияет
на организм, говорит Дарвин, влияет и на его половые элементы.
Наиболее разительным примером этого он считает тот случай, когда
растения, совершенно стерильные при самоопылении в данной стране,
дают обильный урожай семян при переселении их в другую страну.
Дарвин считал доказанным, что изменение внешних условий вли-
яет на половые элементы, а через них и на рост растения и на его
плодоношение. В противоположность этому, по его словам, многие
натуралисты утверждают, что организмы обладают врожденным стре-
млением к изменчивости и к совершенствованию своего строения неза-
висимо от действия внешних факторов. Невозможно найти две особи
совершенно тождественные, и все же во многих опытах Дарвина,
где исходный материал поражал разнообразием окраски цветов,
после культуры в одинаковых условиях в течение многих поколений
вырабатывался один и тот же тон окраски, а в одном случае и однооб-
разие в росте.
Дарвин настаивает на том, что уменьшение роста и плодовитости,
являющееся результатом самоопыления, никоим образом не зави-
сит от наследования болезненности или слабости производителей
в том или другом отношении, но исключительно от их близости, что
имеет некоторую аналогию в химических соединениях, которые воз-
можны только между атомами и молекулами, различными по своей
природе.
Труд Дарвина о скрещивании п самоопылении не был ни разу
переведен на русский язык, так как его считали слишком скучным.
Протоколы опытов, которым посвящена большая часть книги, ко-
нечно, не могут развлечь читателя, — не для развлечения они на-
значены. Те, однако, которые пожелают понять проявления измен-
чивости и отбора и, далее, выяснить те из причин урожая и неурожая,
которые зависят от самоопыления или перекрестного опыления,
останутся довольны книгой Ч. Дарвина.
fl. РХВОТЫ И I’TVTbn 1H) ИСТОРИИ ЩУКИ
Поддерживаются чистота и урожайность сорта путем близко
родственного разведения пли же для этого необходимо внутрисортовое
скрещивание, это вопрос нашего времени, но Ч. Дарвин задолго до
нас его решил и обосновал своими опытами, к сожалению слишком
мало известными в широких кругах практиков по культуре растений .
Пожелаем же, чтобы издание этой книги восполнило замеченный нами
недостаток и помогло возможно большему числу тружеников сель-
ского хозяйства и садоводства разобраться в этом важном вопросе
и освоить правильные приемы культуры, теоретикам же — освоить
теорию опыления растений со всеми ее тонкостями.
ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО НА ЗАСЕДАНИИ
АКАДЕМИИ НАУК СССР, ПОСВЯЩЕННОМ 50-ЛЕТИЮ
СО ДНЯ СМЕРТИ НИКОЛАЯ НИКОЛАЕВИЧА
МИКЛУХО-МАКЛАЯ*
JlJ человечестве время от времени рождаются люди, которые, не за-
нимая никакого особо видного поло7кениягреди своих современников,
не обладая никакими большими средствами, выделяются своей целе-
устремленностью, своим уменьем добиваться поставленной раз на-
всегда задачи; день за днем, минута за минутой они проводят ее в
жизнь и выделяются настолько, что имена их делаются общим до*
стоянием и всякий: из современников, встречая их имя в газете пли
слыша от кого-нибудь, соединяет с этим именем что-то такое, что
зовет к более полной жизни, к более высоким достижениям, к чему-то
такому, что толкает вперед и заставляет верить в блестящее будущее
человечества.
К такого рода людям принадлежал Николай Николаевич Миклухо-
Маклай. Он отдал всю свою жизнь изучению народов, населяющих
тропические острова, глубоко веря, что па общей арене человечества
этим «отсталым» народам должно быть предоставлено такое же место,
какое принадлежит народам Европы и Северной Америки. Каждый
человек имеет право па ?кизнь, каждый человек пмет право на благо-
состояние.
11 вот мы мысленно видим небольшой корабль «Витязь», который,
лавируя среди рифов, прошел по глубокому тропическому морю
* Напечатано в «Известиях Гос. геогр. об-ва», 1939, № 71, вып. J—2.
стр. II—12.
224
II. [’КВОТЫ II СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
к берегам Новой Гвинеи. Мы видим этот берег, издалека как бы пус-
тынный, с его пальмами, с темной зеленью других деревьев, с его
коралловыми рифами и белым песком побережья. Мы видим моло-
дого, отважного русского исследователя, Николая Николаевича
Миклухо-Маклая, который вышел на этот берег и остался там совер-
шенно один, беззащитный, безоружный, среди людей, которые слыли
в то время очень свирепыми и совершенно не считавшимися с чужой
жизнью. Он остался там, в сущности совершенно одинокий, в стране,
где каждый день грозила поразить тропическая лихорадка или ка-
кой-нибудь бич, потому что укусы москитов приносили заразу. Ка-
залось бы, что человек, который один, с очень скудным снаряжением,
решил жить в этой стране ливней, ураганов, палящего солнца, среди
всевозможной заразы и совершенно чуждых ему обитателей, сможет
пробыть там лишь два-три дня, а затем неизбежно погибнет. Но Нико-
лай Николаевич победил все: и болезнь, и климат, и отсутствие при-
вычных предметов питания, и необычные условия жизни, и одино-
чество. В человеке он видел человека и подошел к населению Новой
Гвинеи как друг, который принес с собой добро, уменье, знание.
Туземцы это поняли и охраняли жизнь Миклухо-Маклая как дра-
гоценность, которую во что бы то ни стало нужно сберечь. Маклай
прожил на Новой Гвинее все то время, которое прошло до следующего
прихода корабля, когда он смог отправиться отдохнуть после своих
очень нелегких работ.
Так и текла жизнь Николая Николаевича среди различных посе-
щений того или другого архипелага или острова, среди опасных пу-
тешествий по речкам Малаккского полуострова, где болезнетворность
местного климата достигла крайних пределов.
Николай Николаевич взял на себя задачу предохранить населе-
ние Новой Гвинеи и Полинезии от опасности стать рабами колониза-
торов и погибать под тяжелым бичом надсмотрщиков в удручающей
работе на плантациях или на постройках. Ведь все туземцы в глазах
европейских колонизаторов — не люди, а только лишь орудие для
самообогащения. В этой очень серьезной борьбе и прошла жизнь
нашего путешественника.
Некоторые ставили ему в вину, что он обращался к тогдашнему
царскому правительству России и предлагал принять эту часть Но-
вой Гвинеи (Берег Маклая) и другие острова в состав России.
Товарищи, другого правительства тогда в России не было, и иде-
алистически настроенному Маклаю казалось, что из всех европейских
стран все-таки наша страна меньше всего будет обращать внимания
па свою заморскую колонию и, следовательно, меньше всего будет
ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО НА ЗАСЕДАНИИ АН СССР
225
истреблять ее население, хотя бы из-за неразвитости тогда у нас ка-
питалистического строя, из-за нашего неуменья создать предприя-
тия и т. д. Во всяком случае Николай Николаевич имел в виду не вер -
ноподданнические чувства, а возможность спасти душевно близкий
ему народ Новой Гвинеи и различных островов Тихого океана от тех
бедствий, которые постигли его после того, как Маклай, измученный
болезнями и доведенный до полной невозможности продолжать этот
подвиг, бросил свою работу.1
Нельзя сказать, что родина заплатила этому замечательному че-
ловеку п ученому в соответствии с его заслугами. Его не поняли •—
это можно сказать совершенно определенно. Его не оценили — это
также можно сказать совершенно твердо. Но паша социалистическая
родина повысила интерес и внимание к трудам великого путешест-
венника и сделает все, чтобы его славная жизнь стала достоянием
широких масс. Воздадим же должное его памяти!
1 Достаточно сказать, что сравнительно скоро после отъезда И. Н. Миклухо-
Маклая Берег Маклая стал колонией германского империализма, чтобы ста-
ло ясно, какова была дальнейшая участь коренного населения этой местно-
сти.
15 в. Л. Комаров, т. XI
ВЕЛИКИЙ УЧЕНЫЙ ИСААК НЬЮТОН*
Ровно триста лет назад в небольшой деревушке средней Англин
произошло событие, которому суждено было оказать решающее влия-
ние на ход мировой науки. В этот час родился там величайшим
гений научной мысли Исаак Ньютон.
В тяжелой семейной обстановке — без отца, скончавшегося ранее
его рождения, в тяжелых политических условиях гражданской войны
протекала юность Ньютона. Мы не знаем ни одного человека, ко-
торому могли бы приписать крупное влияние на развитие его мышле-
ния. Лучшие создания его ума падают на те годы, когда он,
среди свирепствовавшей кругом чумы, жил в полном одиночестве в
родной деревне, размышляя об основных законах, управляющих все-
ленной.
Мы знаем предшественников идей Ньютона: Галилея в механике;
Кеплера в астрономии; Кавальери, Ферма и древних геометров в ма-
тематике; от них путь к Ньютону закономерен и естествен. Но поис-
тине удивителен громадный этап, который на этом историческом пути
пройден одним человеком, в короткое время одной человеческой
жизни.
Наследие Ньютона поражает своим богатством и разнообразием:
в математике он закладывает основы анализа бесконечно малых, ко-
торый с тех пор и до сего времени остается основным орудием мате-
матического исследования во всех областях точных наук: здесь же
* Вступительная речь на торжественном заседании Академии Наук СССР,
посвященном 300-летию со дня рождения Исаака Ньютона. Напечатано в
жури. «Вестник Академии Наук СССР», 1943, № 3, стр. 15—16.
ВЕЛИКИЙ УЧЕНЫЙ ИСААК НЫОТОП
227
он дает формулы интерполяции, представление функций рядами —
мы у/ке в средней школе знакомимся с формулой «бинома Ньютона».
В области механики он дает точную формулировку законов движе-
ния, связывающих это движение с производящими его силами, так что
отыскание движения по силам или, обратно, сил по движению превра-
щается в чисто математическую задачу. Он находит основной закон
взаимодействия материальных масс—закон всемирного тяготения— и
строит «систему мира», в которой все наблюдаемые нами движения не-
бесных тел, форма поверхности их, явления приливов и отливов нахо-
дят себе естественное и легкое объяснение. Он делает первые опыты,
доказывающие равенство инертной и тяготеющей массы. В оптике он
обнаруживает талант гениального экспериментатора, превосходного
знатока шлифовки и полировки оптических систем. Он строит замеча-
тельный для своего времени зеркальный телескоп; он открывает слож-
ность белого света и производит навеки вошедшие в физику опыты
разложения белого света на элементарные цвета; исследует и решает
вопрос о смешении цветов; впервые количественно исследует явле-
ния интерференции и диффракцип света; формулирует дуалистиче-
скую теорию света — корпускулярно-волновую, предвосхищающую
современное учение о фотонах. Он изучает ^законы охлаждения тел,
работает в области электричества, магнетизма, химии, хронологии
и теологии.
Ньютон родился, жил и творил на своей родине — в Англии.
Но как величайший гений точного знания он принадлежит всему
человечеству.
Ньютон дал мощный толчок науке всех народов в области точных-
наук, пользующихся вычислением, — в математике, механике, астро*
номии, физике. Мы можем назвать целый ряд имен русских ученых,
которые со славой работали на путях, указанных Ньютоном, среди
них: Лобачевский, Чебышев, Остроградский, Ляпунов, Стеклов,
Менделеев, Столетов, Лебедев.
Русская научная общественность уже давно — четверть века на-
зад — стала на путь изучения всего наследия Ньютона: в 1916 г.,
тоже в условиях тяжелой войны, вышел в свет русский перевод
«Начал» Ньютона, сделанный академиком А. Н. Крыловым. С тех пор
все главнейшие труды Ньютона изданы в русском переводе* Трудно
представить себе, какой громадный сдвиг это обстоятельство произ-
вело в нашем изучении творчества Ньютона. Ужо написаны це-
лые десятки исследовании по частным вопросам этого творчества, и
в ближайшем будущем Академия Наук СССР выпускает подготовлен-
ный уже к печати большой сборник трудов, посвященных Ньютону.
228
II. РАБОТЫ II СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
Знаменательная дата 300-летия со дня рождения Ньютона заста-
ла нас в момент напряженной борьбы со злейшим врагом культуры —
гитлеровской Германией. Самоотверженная борьба нашего парода,
руководимого величайшим гением нашего времени товарищем
Сталиным, уже сорвала злостные планы Гитлера и скоро принесет
свободу всему человечеству. В этой борьбе мы стоим в одних рядах с
родиной Ньютона. Наша окончательная победа обеспечена союзом
грех демократий: Англии. Соединенных Штатов и Советского Союза.
О ЗАДАЧАХ ИНСТИТУТА ИСТОРИИ
ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ АКАДЕМИИ НАУК СССР*
Русская наука всегда отличалась глубоким интересом к пробле-
мам истории естествознания. Русские ученые внесли немало ценного
в разработку этой дисциплины. Достаточно вспомнить глубокие и
блестящие исторические экскурсы К. А. Тимирязева. В этом живом
интересе выражаются основные черты русской науки: ее патриотизм,
ее уважение к сокровищам мировой научной мысли, ее способ-
ность исторически оценивать содержание науки и непрерывно об-
новлять его. Все эти черты приобрели особую глубину в Сталин-
скую эпоху.
Советский патриотизм питает творческий интерес к культурному*
прошлому народов СССР, и сам в свою очередь питается гордым
сознанием громадного вклада, внесенного всеми народами СССР в
мировую науку. Наше мировоззрение, чуждое национальной ограни-
ченности, включает уважение к историческому научному наследству
всех народов мира. Учение Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина —
итог всего многовекового научного развития — кпитически пере-
рабатывает научные ценности прошлого.
Призывая советских людей к революционному новаторству в нау-
ке и в практической жизни, товарищ Сталин не раз ссылался на исто-
рию естествознания, которая показывает непрерывное обновление
содержания науки, преемственно обогащающее ее новыми данными
практики, опыта и эксперимента.
* Напечатано в жури. «Вестник Академии Наук СССР», 1945, № 1— 2,
стр. 30—33.
230
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
Советской наукой было немало сделано для разработки отдель-
ных проблем истории естествознания. Ряд крупных советских уче-
ных включал обстоятельные исторические экскурсы в свои моно-
графии. Выходили сборники, посвященные крупным натуралистам
Россини Запада. Появлялись и специальные труды, посвященные
истории науки. Примером таких трудов, изданных перед Великой
отечественной войной п в годы войны, может служить «Ньютон» ака-
демика С. II. Вавилова, работы проф. П. А. Александрова и проф.
В. Ф. Кагана о Лобачевском, работы академика А. И. Крылова о Пе
бышеве и др. Вышли в свет н некоторые общие работы по истории
русского естествознания: «Очерки истории русской науки» проф.
Б. Г. Кузнецова, «История русской науки XII—XVII веков» проф.
Т. И. Райнова.
Характерно, что война не приостановила разработки истории
естествознания. Великая отечественная война показала, как важно,
чтобы народ хранил свое культурное прошлое. Образы великих рус-
ских ученых звали советских людей к еще более решительной борьбе
оврагом, посягнувшим на пашу свободу, на нашу культуру. Фаши-
сты — смертельные враги культуры, прогресса и науки. Они сжигают
музеи и библиотеки, стремясь вьгжечь из памяти людей образы мысли-
телей, поборников разума и знания. Красная Армия, уничтожая
фашистских извергов, борется за сохранение всех сокровищ ми-
ровой науки, накопленных человечеством в его многовековой ис-
тории. Поэтому война не ослабила, а усилила интерес к прошлому
науки.
Сейчас исследования по истории естествознания и распростране-
ние знаний в этой области должны получить невиданный ранее
размах. Товарищ Сталии лично подчеркнул важность истории есте-
ствознания и необходимость создания Института истории естествозна-
ния в системе Академии Наук СССР. 22 ноября Совнарком Союза ССР
принял постановление об организации этого Института и утвердил
его Ученый совет в составе академика Б. Л. Комарова (директор Ин-
ститута), почетного академика Н. А. Морозова, академиков В. И. Вер
надского, Н. Д. Зелинского, С. II. Вавилова, В. А. Обручева, А. М.
Деборина, А. Н. Крылова, В. II. Волгина, В. П. Потемкина, Б. Д.
Грекова, Е. В. Тарле, Л. А. Орбели, членов-корреспондентов АН
СССР Л. С. Берга, X. С. Коштоянца, профессоров Б. Г. Кузнецова
(заместитель директора Института), В. И. Светлова, Г. Ф. Александ-
рова и Т. И. Райнова.
Я хочу остановиться на конкретных задачах нового Института,
вытекающих из указаний Правительства.
О ЗАДАЧАХ ИНСТИТУТА ИСТОРИИ ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ АН СССР 231
Главная задача — разработка истории русской науки. Принцип
«•охранения энергии и атомизма, разрабатывавшийся Ломоносовым,
вольтова дуга, открытая Петровым, неевклидова геометрия Лобачев-
ского. теория химического строения Бутлерова, периодический за-
кон Менделеева, линии Карпинского, радиотелеграф Попова, экспе-
риментальное открытие светового давления, сделанное Лебедевым,
мечниковская теория фагоцитов, сеченовские центры, эмбриологи-
ческие открытия и палеонтологические работы братьев Ковалевских,
исследования Тимирязева в области физиологии растений, теория
условных рефлексов Павлова, новые виды растений, созданные Ми-
чуриным, конструкции Циолковского, теория физико-химического
анализа Курнакова — все это и еще многое должно стать объектом
тщательного исторического исследования.
По действительная историческая роль русской науки может быть
показана лишь на фоне широкой картины всеобщей истории естество-
знания. Наша страна, идущая в авангарде мировой цивилизации,
защищающая рука об руку со своими союзниками свободу и прогресс
человечества, должна обладать передовым центром изучения и попу-
ляризации мировой науки. Поэтому Институт истории естествозна-
ния в своих монографиях, периодических публикациях и свободных
работах будет воссоздавать конкретный ход исторического развития
естествознания в целом, изучать влияние русского естествознания
на развитие мировой науки и преломление эволюции мирового есте-
ствознания в русских исследованиях.
Серьезная задача состоит в том, чтобы сочетать исследовательскую
работу по отдельным отраслям естествознания (по истории физики,
астрономии, математики, механики, химии, геологии, биологических
дисциплин и т. д.) с исследованиями в области общей истории естест-
вознания. История отдельных отраслей естествознания разрабаты-
вается сейчас некоторыми специальными институтами и кафедрами,
комиссиями и группами при Отделениях Академии Наук. Было бы
вредно полностью отрывать все эти группы от специальных инсти-
тутов. Это значило бы оторвать историю отдельных отраслей естест-
вознания от самих этих отраслей и лишиться ценных исследователей,
для которых история проблемы ость по существу лишь один из эле-
ментов этой проблемы.
Но работа специальных групп физических, химических, геологи-
ческих, биологических и тому подобных институтов, кафедр и т. д.
сильно затруднена при отсутствии в стране небольшого по размерам,
но квалифицированного центра по общей истории естествознания,
который мог бы помогать отраслевым группам и привлекать их к
232
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
коллективному сотрудничеству. Отдельные отраслевые исследования
по истории естествознания не смогут дать сколько-нибудь полной
картины развития нашей отечественной науки п ее всемирно-исто-
рической роли.
Отношения между Институтом истории естествознания и спе-
циальными группами и комиссиями должны строиться не на основах
поглощения последних и монополии Института истории естество-
знания в разработке этой науки, а на основах координации и взаим-
ной помощи. Институт истории естествознания должен быть централь-
ным учреждением, координирующим работу по истории естество-
знания, ведущуюся в Отделениях и институтах и в филиалах Акаде-
мии Наук СССР, а также в академиях наук союзных республик.
Постановление Совнаркома Союза ССР об Институте истории естество-
знания должно привести не к сужению, а к расширению этой работы.
Необходимо расширение научной работы и в смежных областях.
Институт истории АН СССР должен в большей степени, чем раньше,
уделять внимание истории науки в своих больших трудах по истории
народов СССР и мировой истории. Институт философии АН СССР
должен уделять достаточное внимание в своих трудах философии
естествознания. Должен расширить свою работу Архив Академии
Наук — это ценнейшее собрание документов по истории русской и
мировой науки. Комиссии и группы в специальных институтах и
Отделениях должны в сотрудничестве и с помощью Института исто-
рии естествознания обогатить науку новыми исследованиями по
истории отдельных отраслей и проблем.
Но этого мало. Указания товарища Сталина и постановление
Совнаркома СССР должны дать толчок популяризации знаний по ис-
тории естествознания в широких кругах, особенно в кругах молоде-
жи. Нужно выпускать научно-популярную литературу по истории ес-
тествознания, организовывать в больших масштабах, чем это делает-
ся сейчас, лекции и выставки, посвященные прошлому науки. Исто
рия естествознания должна стать темой литературных произведений,
кинокартин и т. п. В свое время такой фильм, как «Депутат Балтики»,
сделал понятнее и ближе массам образ русского ученого. Нам нужны
фильмы о Ломоносове, Менделееве, Лобачевском, Сеченове, Павлове
и других.
Важнейшим средством для расширения кругозора советских спе-
циалистов будет последовательное включение истории естествознания
как дисциплины в учебные планы высших учебных заведений. По
мере того как расширение научно-исследовательской работы в этой
области подготовит достаточное число высококвалифицированных
О ЗАДАЧАХ ИНСТИТУТА ИСТОРИИ ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ АН СССР 233
специалистов и появятся необходимые пособия и учебники, эта дис-
циплина должна включаться в учебные планы университетов и дру
гих высших учебных заведений. Однако уже и сейчас курсы истории
естествознания и соответствующие кафедры могут быть созданы в наи-
более крупных и передовых университетах страны.
Институт истории естествознания должен сочетать в своей де-
ятельности работу специалистов — физиков, химиков, геологов
ит. д., эпизодически разрабатывающих историко-научные проблемы,
с систематическими исследованиями ученых, для которых история
естествознания — основное в их научной деятельности. Простой пе-
речень работ по истории естествознания, появившихся в нашей
стране, показывает, что такие ученые существуют и работают. Штат-
ный состав Института истории естествознания должен включать
исследователей, уже зарекомендовавших себя трудами по истории
естествознания. Сотрудники Института и другие ученые, привлечен-
ные к его работам, будут разбиваться на группы для выполнения
больших коллективных работ. В состав Института войдут Музей.
Библиотека и Библиографическое бюро.
Ближайшей задачей Института истории естествознания является
выпуск следующих изданий:
1. «Научное наследство» — сборник неизданных или малоизвест-
ных документов по истории естествознания в России и за рубежом.
Первый сборник «Научного наследства», уже подготовляемый в насто-
ящее время, включает извлеченные из наших хранилищ неопублико-
ванные документы мирового значения, в том числе новую, найденную
незадолго до войны рукопись Менделеева и некоторые неизданные
рукописи корифеев западноевропейской науки.
2. «Труды Института», которые будут включать статьи по отдель-
ным вопросам истории естествознания и выходить периодическими
сборниками по нескольку томов в год.
3. Собрания сочинений классиков русского естествознания.
4. «История русского естествознания» — большое коллективное
исследование в нескольких томах.
5. «Корифеи русской науки» — серия сборников, каждый из ко-
торых включает избранные сочинения ученого с биографическим
очерком, библиографией и комментариями.
6. «Классики естествознания» — комментированные выпуски от-
дельных классических работ, которые послужили поворотными эта-
нами в развитии мировой науки. В отличие от ранее выходивших ана-
логичных серий здесь будет полностью отражен вклад русских уче-
ных в мировое естествознание.
234
II. РАБОТЫ II СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
7. Монографии по отдельным проблемам развития естественных
наук в России и на Западе.
8. Учебные пособия для высших учебных заведений и популярные
издания.
Институт истории естествознания будет вести подготовительные
работы для составления многотомного труда по всеобщей истории
естествознания, что потребует, конечно, ряда лет. Наряду с этим в
круг задач Института истории естествознания войдут систематиче-
ская критико-библиографическая работа, собирание экспонатов и до-
кументов по истории науки, подготовка разделов по истории естество-
знания для больших коллективных работ по всеобщей истории,
истории пародов СССР и истории культуры (в кооперации с соот-
ветствующими институтами), созыв научных конференций по исто-
рии естествознания.
ПАМЯТИ А. Е. ФЕРСМАНА*
Л мер Александр Евгеньевич Ферсман. Тяжелая утрата для Ака-
демии Наук, для советских ученых, для литрового естествознания!
Сейчас, под свежим впечатлением смерти близкого человека, вспоми-
наешь его личные черты, перебираешь в памяти встречи. Снова и сно-
ва перед умственным взором встают сто обаятельная непосредствен-
ность, юношеская живость, блеск и глубина его речи, совершенно
исключительная энергия. Рано еще формулировать все значение
А. Е. Ферсмана для науки. Но уже сейчас хочется сказать несколь-
ко слов о его научном подвиге.
Начало XX века ознаменовано коренным переворотом в воззрени-
ях на строен не вещества. Лз новых физико-химических воззрений
были выведены законы распространения и сочетания минералов в
земной коре. В этом историческом деле мало кто из современных уче-
ных сделал так много, как А. Е. Ферсман, который был одним из ко-
рифеев современной геохимии. Из строения атомов химических эле-
ментов А. Е. Ферсман не только вывел закономерности их геологи-
ческой судьбы. На основе своих идей он открыл новые месторождения
и указал пути их технологического использования. В работах А. Е.
Ферсмана с особенной ясностью видно, как практика Сталинской
эпохи дает толчок великим естественнонаучным обобщениям.
Память об А. Е. Ферсмане, блестящем, глубоком мыслителе, за-
мечательном современном натуралисте, не изгладится ни в наших
сердцах, пн в истории науки. .Имя Ферсмана всегда будет гордостью
- советского (ютест воз на ния.
* Напечатано с. газ. «Пзвсстпяа, 1945. 23 V
Академик В. Л. КОМАРОВ,
члеи-корр. АН СССР проф. Н. А. МАКСИМОВ,
проф. Б. Г. КУЗНЕЦОВ
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ
ТИМИРЯЗЕВ
ПРЕДИСЛОВИЕ
ЛЪизнь, мировоззрение и творчество К. А. Тимирязева представ-
ляют двоякий интерес для истории естествознания. Во-первых,
'Тимирязев — это демократ-шестидесятник, ставший советским уче-
ным, пришедший к последовательному революционному мировоз-
зрению. Во-вторых — это ботаник, который в своих работах раз-
вивал и соединял два великих достижения XIX века: закон сохра-
нения энергии и дарвинизм. В этой книге мы хотели показать связь
между научным подвигом Тимирязева и его мировоззрением.
В. Л. Комарову принадлежит общий план и редактирование
книги, и им написана большая часть первой главы. Н. А. Макси-
мовым написаны четвертая и пятая главы. Б. Г. Кузнецову прина-
длежат вторая и третья главы. Конечно, авторы, все трое, разделяют
ответственность за каждую мысль, высказанную в этой книге.
Текст книги был просмотрен проф. П. А. Новиковым. В подго-
товке книги к печати большую помощь оказали Ю. Г. Кржижевская,
О. В. Швецова и П. Е. Паперно, которая также составила имен-
ной и предметный указатели. Всем этим товарищам, а также ра-
ботникам Сельхозгиза во главе с директором М. А. Абросимовым
и главным редактором А. Н. Федяевым авторы приносят искрен-
нюю благодарность.
В. Л. Комаров
Л. А.'Максимов
Ь\ Г. Кузнецов
Москва
Институт истории естествознания
Май 1945 г.
Г Л А В А 11 Е Р В А Я
ЖИЗНЬ УЧЕНОГО-ДЕМОКРАТА
Тимирязев родился 22 мая 1843 г. Уже в детстве, в своей семье,
он воспринял революционно-демократические идеи и настроения.
На первом листе «Науки и демократии», книги, посвященной роди-
телям, Тимирязев писал, обращаясь к ним:
«С первых проблесков моего сознания, в ту темную пору, когда,
по словам поэта, «под кровлею отеческой не западало ни одно жизни
чистой, человеческой, плодотворное зерно», вы внушали мне, словом
п примером, безграничную любовь к истине и кипучую нена-
висть ко всякой, особенно общественной, непрагде» (Соч., т. IX,
стр. И).
Отец К. Л. Тимирязева Аркадий Семенович исповедывал по-
следовательно республиканские взгляды. Он был участником
похода 1813—1814 гг. и в конце его, приближаясь к Парижу, меч-
тал увидеть исторические места Французской революции. Это было
известно окружающим, и поэтому в тот самый момент, когда Ар-
кадий Семенович рассматривал в бинокль с Монмартра расстилав-
шийся перед ним Париж, он получил распоряжение начальства о
немедленном возвращении домой.
После военной службы Аркадий Семенович служил директо-
ром таможни, но в конце концов репутация «неблагонадежного»
лишила его службы. Поэтому, когда Клименту Аркадьевичу было
15 лет, многочисленная семья осталась без средств, и с этого вре-
мени уже началась трудовая жизнь юноши Тимирязева. Он писал
впоследствии:
16 В. Л. Комаров, т. XI
242
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
«С пятнадцатилетного возраста моя левая рука не израсхо-
довала пи одного гроша, которого не заработала бы правая. За-
рабатывание средств существования, как всегда бывает при та-
ких условиях, стояло на первом плане, а занятие наукой было де-
лом страсти, в часы досуга, свободные от занятий, вызванных нуж-
дой. Зато я мог утешать себя мыслью, что делаю это на собственный
страх, а не сижу на горбу темных тружеников, как дети помещиков
и купеческие сынки» (т. IX, стр. 297).
Мать Тимирязева—Аделаида Климентьевна, по происхождению
англичанка, помогла своим детям получить разностороннее образо-
вание и, в частности, овладеть основными европейскими языками.
По-французски и по-английски Тимирязев с раннего детства го-
ворил так же свободно, как и на родном языке. Матери Тимирязев
обязан и своим первоначальным музыкально-эстетическим образо-
ванием. Несомненно, что своеобразное изящество речи и литератур-
ного стиля Тимирязева находится в связи с теми эстетическими
интересами, которые были пробуждены еще в детстве.
В семье Тимирязевых не было раскола между «отцами и детьми».
Родители передавали детям радикальные, по тогдашнему времени,
общественные идеи. Семейная хроника рассказывает, что в 1848 г.
один знакомый обратился к Аркадию Семеновичу с вопросом о бу-
дущности его четырех сыновей: «Какую карьеру готовите вы своим
четырем сыновьям?» «Какую карьеру? •— ответил отец.— А вот
какую. Сошью я пять синих блуз, как у французских рабочих, куплю
пять ружей и пойдем с другими — на Зимний дворец» (т. I, стр. 52).
К. А. Тимирязев родился в Петербурге. С детства его окружали
впечатления и воспоминания великого города. В статье «Петербург
п Москва» Тимирязев писал:
«...я родился, буквально, в двух шагах от той скалы, на которую
взлетает «гигант на бронзовом коне», в самом начале той Галерной
улицы, которую менее чем за два десятка лет перед тем залил кровью
победитель 14 декабря своей картечью, косившей дрогнувшие ряды
восставших — войска и народа. Петербург, с самого начала прош-
лого вока, для меня или собственное переживание, пли живое пре-
дание (т. IX, стр. 275—276).
Отец Тимирязева и его мать были очевидцами восстания декаб-
ристов. Они рассказывали детям о том, как рабочие, строившие
Исаакиевский собор, бросали камни в царские войска, выстроив-
шиеся па Сенатской площади. Этот знаменательный факт ускользнул
от внимания большинства историков и в то же время был замечен и
подчеркивался в семейных преданиях семьи Тимирязевых.
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
243
Пятилетним ребенком во время революции 1848 г. Тимирязев
прислушивался к разговорам старших и в какой-то мере воспри-
нимал их враждебное и скептическое отношение к деятелям реакции.
В одной из своих статей Тимирязев вспоминает свое впечат-
ление от венгерской революции 1848 г. и ее поражения: «...дома от
отца и матери я слышал о несчастных венграх и их герое Кошу те
и живо помню две картинки лондонской иллюстрации: на одной был
изображен триумфальный въезд в Лондон героя побежденных —
Кошута, а на другой рабочие известной лондонской пивоварни (Барк-
ли и Перкинс) избивали палками героя победителей, позорно знаме-
нитого австрийского генерала Гайнау. Это было без малого 70 лет
тому назад. Так рано запавшая скептическая мысль невольно всплы-
вала при каждой последующей войне» (т. IX, стр. 251).
С детских лет Тимирязев ненавидел милитаризм и агрессию.
В статье «Наука, демократия и мир», написанной в январе 1917 года,
Тимирязев вспоминал, как в 16 лет он размышлял на тему о войне
и мире. Его учитель французского языка требовал, чтобы Тими-
рязев писал по-французски сочинение на свободно избранную тему,
а затем выучивал наизусть это сочинение и произносил его. Одно
из таких сочинений было посвящено войне, и Тимирязев писал в
этом сочинении:
«А в храмах! О ужас, о, позор! В храмах победители осмели-
ваются воздевать окровавленные руки свои к своему богу, общему
отцу, вознося ему хвалу за оказанную им помощь в убийство своих
ближних, своих братьев — его детей!» (т. ]Х, стр. 248).
«Давно остыл,—писал Тимирязев шестьдесят лет спустя,—
подсказывавший эти слова’ религиозный пыл сегодняшнего позити-
виста, тогда еще искренно, убежденно проходившего свой теологи-
ческий стаж, но признаюсь откровенно, что и в нас тоящее время едва
ли что так глубоко возмущает мое нравственное чувство, как та лег-
кость, с которой искренно верующие люди du jour en lendemain
(изо дня в день) превращают своего бога, общего отца, в детоубийцу»
(т. IX, стр. 248).
В то же время герои освободительных войн XIX в. были близки
Тимирязеву с самых ранних лет.
«Мое детство, — писал он, — прошло еще под впечатлением
живого предания «священной памяти двенадцатого года»; знал я
лично и героев-севастопольцев и тех, что проделали зимний поход
через Балканы (1877 г.) и освободили болгарский народ» (т.'IX,
стр. 416). Семья пробудила у Тимирязева как общественно-полити-
ческие, так и естественнонаучные запросы. Старший брат Климента
16*
24-1
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
Аркадьевича Дмитрий оказал большое влияние па его научные
интересы. Он был крупным специалистом в области сельскохозяй-
ственной и фабрично-заводской статистики. О его работах упоми-
нает Ленин в статье «К вопросу о нашей фабрично-заводской стати-
стике». Характерно, что социально-экономические и статистические
работы Дмитрия Аркадьевича Тимирязева базировались на широ-
ком естественнонаучном образовании. Одна из первых работ Дмит-
рия Тимирязева была чисто физиологической и относилась к трудам
Сенебье по физиологии растений, т. е. к первым началам той дисцип-
лины, которую избрал впоследствии Климент Аркадьевич. Для рус-
ской науки вообще характерно участие натуралистов в разработке
технико-экономических проблем. Достаточно вспомнить о работах
Менделеева...
От старшего брата Тимирязев мог получить и некоторые перво-
начальные физико-химические экспериментальные навыки. Дмит-
рий Тимирязев устроил у себя дома лабораторию по перегонке нефти.
В экспериментах ему помогал Климент Аркадьевич. Однако в пол-
ной мере естественнонаучные интересы были результатом более ши-
роких общественных влияний. Климент Аркадьевич достиг юноше-
ского возраста в начале шестидесятых годов. Шестидесятые годы на
всю жизнь предопределили направление научных и общественных
стремлений Тимирязева. Поэтому мы остановимся подробнее на ос-
новных чертах этого замечательного времени.
«Поколение, для которого начало его сознательного существо-
вания совпало с твхМ, что принято называть шестидесятыми годами,—
писал Тимирязев,— было, без сомнения, счастливейшим из когда-
либо нарождавшихся на Руси. Весна его личной жизни совпала с
тем дуновением общей весны, которое пронеслось из края в край
страны, пробуждая от умственного окоченения и спячки, сковы-
вавших ее более четверти столетия. И вот почему те, кто сознают
себя созданием этой эпохи, неизменно хранят благодарную память
о тех, кто были ее творцами» (т. VIII, стр. 139).
Одной из характерных особенностей шестидесятых годов был
небывалый подъем естественнонаучных интересов в русском обще-
стве. «Нигилисты»-шестидесятники выдвигали естествознание, как
общественное знамя. Базаров в разговоре с Павлом Петровичем Кир-
сановым, сформулировав идеи передовой молоде?ки своего поколения,
заканчивает беседу словами:
«Переберите все наши сословия да подумайте хорошенько над
каждым, а мы пока с Аркадием будем...
— Надо всем глумиться,— подхватил Павел Петрович.
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
245
— Пет, лягушек резать».
Эти лягушки были, в известной мере, символом: эксперимен-
тальная физиология, в частности, и естествознание, вообще, подры-
вали те общественные устои, защитниками которых были «отцы».
Таким образом, Тимирязев полностью воспринял идеи револю-
ционных демократов-шестидесятников, то наследство, от которого,
как известно, никогда не отказывались русские марксисты. У Добро-
любова и Чернышевского Тимирязев воспринял острое враждеб-
ное отношение ко всяким полумерам, реформизму, попыткам огра-
ничить творческую революционную инициативу народа. Вместе с
тем Тимирязев е особенной глубиной воспринял характерные черты
естествознания шестидесятых годов. Впоследствии он дал интерес-
ный анализ движущих сил и (‘одержания естествознания в этот пе-
риод.
«Шестидесятые годы, как известно, начались с половины пяти-
десятых,— писал Тимирязев. — Что бы ни говорили об искусствен-
ности всяких хронологических граней, как бы ни оспаривалась роль
личности в истории, в положительном ли или в отрицательном смыс-
ле,— не подлежит сомнению, что бывают моменты, к которым це-
лые поколения приурочивают повороты в своих судьбах; это, конеч-
но, готовы подтвердить, хотя бы с самых противоречивых точек зре-
ния, все современники таких событий, не просто существовавшие в
то время, но жившие сознательною жизнью» (т. VIII, стр. 140).
«...впереди были только розовые мечты, опиравшиеся, однако,
на вполне реальный, неотразимый аргумент,— что так далее итти
нельзя, что надо отправляться от чего-то иного» (т. VIII, стр. 140).
Тимирязев ищет исторические причины развития естественно-
научных интересов на основе общественного подъема шестидесятых
годов. Причина, по его мнению, состоит, прежде всего, в успехах
мирового естествознания (органическая химия, спектральный ана-
лиз. физиология органов чувств, учение о клетке, распространение
идей Дарвина) и в волне широкой популяризации пауки. Далее —
новая система преподавания естествознания и сравнительная сла-
бость полицейских запретов в части естествознания по сравнению
с общественными науками. К этому, конечно, следует добавить, в
качестве основной причины, фундаментальное значение естественно-
научных знаний для общественно-философского мировоззрения ре-
волюционных демократов-шестидесятников.
Идея общественного долга, стремление использовать данные нау-
ки для просвещения и освобождения народа были характерной чер-
той естествознания шестидесятых годов.
246
11. ГАВОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НгХУКИ
«Если спросят,— пишет Тимирязев,— какая была самая вы-
дающаяся черта этого движения? можно не задумываясь ответить
одним словом — энтузиазм. Тот увлекающий человека и возвышаю-
щий его энтузиазм, то убеждение, что делается дело, способное по-
глотить все умственные влечения и нравственные силы, дело, не толь-
ко лучше всякого другого могущее скрасить личное существование,
но, по глубокому сознанию, и такое, которое входит необходимою
составною частью в более широкое общее дело, как залог подъема
целого народа, подъема умственного и материального. Этот энту-
зиазм был отмечен чертою полного бескорыстия, доходившего порою
до почти полного забвения личных потребностей» (т. VIII, стр. 176)
В деятельности и взглядах Писарева Тимирязев видел доказатель-
ство первостепенной общественной роли естествознания в шести-
десятых годах.
«По образованию филолог, дилетант в естествознании, знакомом
ему только из книг, увлекающийся, но зато и увлекавший, Писарев
выступил убежденным защитником культурной задачи естествозна-
ния вообще и в современном русском обществе в особенности. Теперь
может вызвать улыбку, например, его горячий призыв, обращенный
к Салтыкову-Щедрину — бросить свои побасенки вроде «Губерн-
ских очерков» и заняться единственной насущной, по его мнению,
задачей — популяризацией естествознания, но, тем не менее, про-
бегая на расстоянии полувека эти горячие красноречивые страницы
так рано отнятого судьбой у русской литературы талантливого и
широко образованного критика-публициста, понимаешь, какие глу-
бокие корни пустило в общество того времени сознание не узко
утилитарного, а общеобразовательного, философского значения того
самого естествознания, занятие которым еще так недавно обыкновен-
ному русскому обывателю представлялось каким-то непонятным бар-
ским чудачеством» (т. VIII, стр. 175).
Особенно увлекались тогда химией. Центром русской химии
был сначала Казанский, а затем Петербургский университет. Первым
русским химиком, добившимся в это время европейской известности,
был Н. Н. Зинин. Его преемником в Казани был А. М. Бутлеров,
а затем Марковников и Зайцев. В Петербурге в пятидесятых годах
наиболее крупным химиком был Воскресенский. В конце пятиде-
сятых годов в Петербургском университете появляются ученики
Воскресенского: Менделеев и Соколов. Они создавали русскую экс -
периментальную химию, начиная с самых элементарных вещей.
«Тем,— пишет Тимирязев,— кто работает в современных ла-
бораториях-дворцах, может быть, любопытно увидеть картинку ла-
к* ЛИМЕ НТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
247
боратории в самом начале шестидесятых годов. Когда Д. И. Мен-
делеев предложил студентам, для практики в органической химии,
повторить некоторые классические работы, пишущему эти строки
выпало проделать известное исследование Зинина — получение
анилина. Материал — бензойную кислоту, конечно, пришлось ку-
пить на свои гроши, так как этот расход не был под силу лаборато-
рии, с ее 300-рублевым бюджетом, но затем понадобилась едкая
известь. При исследовании — находившаяся в складе оказалась почти
начисто углекислой. Почтенный лаборант Э. Ф. Радлов дал благой
совет: «А затопите-ка горн да прокалите сами, кстати ознакомитесь
с тем, как обжигают известь». Сказано — сделано, но здесь встрети-
лось новое препятствие: сырые дрова шипели, свистели, кипели,
но толком не разгорались. На выручку подоспел сторож. «Эх, барин,
чего захотел, казенными дровами да горн растопить, а вот что ты
сделай: там в темненькой .есть такая маленькая не то лежаночка,
не то плита, положи прежде на нее вязаночку, да денек протопи,—
дрова и просохнут». Так и пришлось поступить. Сушка казенных
дров, как первый шаг к реакции Зинина, вот уже подлинно, что
называется, начинать сначала!» (т. VIII, стр. 152).
Развитие химии было наиболее ярким показателвхМ общего рас-
цвета русского естествознания в шестидесятых годах. Тимирязев
пишет, что «...за какие-нибудь 10—15 лет русские химики не только
догнали своих старших европейских собратий, но порою даже вы-
ступали во главе движения, так что в конце рассматриваемого пе-
риода английский химик Франкланд мог с полным убеждением ска-
зать, что химия представлена в России лучше, чем в Англин, оте-
честве Гемфри Дэви, Долтона и Фарадея. Успехи химии были, не-
сомненно, самым выдающимся явлением на общем фоне возрождения
наук в ту знаменательную эпоху...» (т. VIII, стр. 154—155).
В биологии одной из основных особенностей шестидесятых го-
дов было распространение экспериментальных методов и широкое
применение эксперимента в университетском преподавании.
Тимирязев рассказывает о преподавании ботаники в Петербург-
ском университете до 1854 г. Кафедру ботаники занимал здесь Ши-
ховский, который давал много сведений о систематике растений,
но вовсе не знакомил студентов с физиологическими эксперимен-
тами п наблюдениями.
«О Шиховском сохранилось такое предание: аккуратно раз в
год он появлялся в аудитории с микроскопом, колоссальным, скорее
напоминавшим телескоп, микроскопом Chevalier и неизменно' повто-
рял следующую фразу: «Вот, господа, если очень острым' скальпелем'
248 II. РАБОТЫ И ( ТАТЫ! НО ИС ТОРИИ НАУКИ
сделать очень тоненький разрез серной спички, то можно увидеть
интереснейшее строение древесины сосны. Я и сам пробовал, да что-
то очень темно, плохо видно». А затем микроскоп тем же порядком
убирался в шкап до следующего года» (т. VIII, стр. 158).
Во второй половине пятидесятых годов в университете начал
преподавать Ценковский. блестящий экспериментатор, продвинув-
ший далеко вперед русскую ботанику и оказавший значительное
влияние на развитие других отраслей биологии.
«Один из выдающихся авторитетов в обращавшей: на себя в то
время особое внимание области изучения микроскопических орга-
низмов (особенно водорослей), он один из первых исследовал так на-
зываемые плазмодии, сыгравшие такую роль в установлении поня-
тия о протоплазме, этом начале всего живущего, игравшем первен-
ствующую роль в учении о клеточке и только в конце рассматривае-
мого периода уступившем свое место выдвинутому на первый план
клеточному ядру» (т. VIII, стр. 158—159).
Преемниками Ценковского в Петербургском университете были
А. Н. Бекетов н А. С. Фампнцын. При них кафедра ботаники была
разделена на две специальности: морфологию и физиологию. Фа-
минцын избрал своей специальностью физиологию растений. Бла-
годаря этому в Петербургском университете физиология растений
стала самостоятельной дисциплиной раньше, чем где бы то ни было
в мире, и этот университет положил начало школе молодых русских
физиологов (Розанов, Баранецкий, Баталин, Бородин). Бекетов —
профессор с широкими общественными и философскими интересами —
подготовил новое поколение русских биологов к восприятию эво-
люционных идей.
Бекетов «мог сказать, что новые течения научной мысли не за-
хватили (то врасплох, а вполне подготовленным; мало того, многие
из мыслей, рассеянных в его руководствах, а отчасти и популярных
произведениях, были как бы предчувствием надвигавшегося, а в
некоторых случаях он вполне определенно ставил широкие задачи,
которые начали осуществляться лишь полвека спустя. Он мог ска-
зать, что дарвинизм застал его вполне подготовленным к его при-
нятию, чего нельзя было сказать о некоторых его ближайших со-
временниках» (т. VIII, стр. 160).
Русская зоология в шестидесятых годах развивалась также
под знаменем эволюционного учения.
«Представителями нового течения в науке, в котором русским
зоологам суждено былю по праву на равной ноге вступить в обще-
европейскую семью, были два молодых зоолога, имена которых
КЛИМ ЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
249
через несколько лет стали общим достоянием европейской и в те-
чение полувека продолжали и продолжают составлять гордость рус-
ской науки. Уже в самом почти начале шестидесятых годов в Петер-
бурге стали распространяться слухи о появившемся в Харькове
Wunderldnd’e, чуть не на гимназической скамье уже научившемся
владеть микроскопом и даже печатающемся в иностранных жур-
налах! Это был будущий Илья Ильич Мечников. Почти одновременно
с ним, хотя старше годами, выступил на научное поприще и Алек-
сандр Онуфриевич Ковалевский. На долю обоих молодых ученых,
на первых порах, выпала славная задача — продолжать дело, если
и не русского по происхождению, то всею своею деятельностью свя-
занного с Россией, Карла Эрнеста Бэра, основателя современной
эмбриологии» (т. VIII, стр. 162—163).
В отличие от эмбриологов первой половины века, новое поко-
ление изучало" главным образом простейших представителей по-
звоночных, сравнивая их с различными типами беспозвоночных, и
руководствовалось при этом учением Дарвина. А. О. Ковалевский,
Мечников и другие эмбриологи второй половины века доказывали,
что сродство между организмами особенно ярко проявляется при
изучении их онтогенеза.
Подъем естествознания в шестидесятых годах и его общественное
значение ярче всего видны на примере физиологических исследо-
ваний Сеченова.
«Можно сказать, что это была самая типическая центральная
фигура того научного движения, которое характеризует рассматри-
ваемую нами эпоху. Как и многие из его русских современников,
несколько поздно нашел он свое истинное призвание, но, раз найдя
его, он предался ему со всей страстностью, со всей упорной выдерж-
кой в труде своего сильного, непреклонного характера. Ученик
Гельмгольтца, Клода Бернара, Дюбуа-Реймона, Людвига и др.,
он вернулся в Россию во всеоружии не только идей современной нау-
ки, но и полного обладания той всесторонней химической, физической
и вивисекционной техники, благодаря которой физиология совер-
шенно преобразилась за последние десятилетия» (т. V111, стр. 164).
Вернувшись в Россию, Сеченов застал здесь среду, которая
ждала новых физиологических открытий, рассматривая их как наи-
более важные доказательства новых общественно-философских тео-
рий. Поэтому влияние Сеченова на развитие русского естествозна-
ния и общественной мысли в шестидесятых годах было огромным.
«Те, кому привелось присутствовать на его знаменитой публич-
ной лекции, на которой он в первый раз излагал свои «Рефлексы
250
[I. РАБОТЫ И СТАТЬИ ИО ИСТОРИИ НАУКИ
головного мозга», конечно, помнят, что эта лекция была событием
не для одной только медицинской академии, а всколыхнула умы
русских натуралистов и далеко за ее пределами. И, конечно, буду-
щая история признает, что ни один русский ученый не имел такого
широкого и благотворного влияния на русскую науку и развитие
научного духа в нашем обществе» (т. V1H, стр. 165).
Тимирязев отмечал, что в шестидесятых годах характерно при-
влечение к естественнонаучным исследованиям людей, не получив-
ших специального образования. В качестве примера он приводит
Вырубова и В. О. Ковалевского.
«Здесь,— пишет он,— кстати упомянуть два имени, харак-
теризующих ту эпоху, когда наука широко вербовала своих адептов
не из одних университетов, а также из таких учебных заведений,
воспитанники которых не предназначали себя служению науке
вообще, а всего менее естествознанию. Лицеист Вырубов становится
специалистом минералогом и, хотя его диссертация отвергается
Московским университетом, составляет себе имя в науке, и, наконец,
первый русский ученый занимает кафедру в College de France. Пра-
вовед Ковалевский (В. О.) обращает па себя внимание европейских
ученых своими выдающимися трудами по палеонтологии и только
незадолго до своей трагической кончины получает кафедру геологии
в Московском университете» (т. V111, стр. 156—157).
Связь естественнонаучных интересов с общественно-философ-
ским мировоззрением радикальной молодежи была основной при-
чиной появления естествоиспытателей, которые но были подготов-
лены к научной работе на студенческой скамье и занялись естест
вепноиаучными вопросами в результате новых общественных веяний.
Крупными естественнонаучными движениями, оказавшими влияние
на мировоззрение шестидесятников, были дарвинизм и спектра л ь-
ный анализ.
«Пам, людям шестидесятых годов,— вспоминает Тимирязев,—
свидетелям восторженного приема этих двух открытий, отрадно
пробегать в памяти вызванное ими полувековое научное движение,
представлять себе его дальнейший рост, особенно при виде попыток
попятного движения, невольно наводящих порою на мысль о вре-
менном упадки научного духа под натиском возрождающихся мета-
физических и мистических веяний. Пишущему эти строки приве-
лось самому принять скромное участие в этих обоих движениях и
выпало особое счастие видеть вблизи его великих пионеров. Как
биолог-критик, я уже через пять лет после появления книги Дар-
вина выступил убежденным защитником и толкователем этого уче-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
251
ния, а как физиолог-экспериментатор, я ио свойству предпринятой
мною задачи должен был воспользоваться гениальным методом Бун-
зена и Кирхгофа, с которым при первой возможности в конце шести-
десятых годов поспешил ознакомиться под руководством самих его
творцов и затем применил его к задачам физиологии» (т. IX, стр. 99).
* * *
Студенческие год it К. А. Тимирязева совладают с первой поло-
виной шестидесятых гидов. В 1861 г. oft поступил на естественное
отделение Петербургского университета. Много лет спустя, в 1905 г.,
в статье «На пороге обновленного университета» Тимирязев вспо-
минал свои студенческие годы. Он говорил о глубине общественных
стремлений студенчества. Отец Тимирязева не вмешивался в его
студенческие дела и не отягощал переживаний сына непрошенными
советами. Говоря о психологии студента-забастовщика. Тимирязев
писал:
«А я пережил эту психологию и потому не (‘читал себя вправе
врываться непрошенным в область, в которой судьей могла быть
только самая чуткая, молодая совесть. Вспомнился мне и старик-
отец, с утонченною деликатностью не позволивший себе усложнить
своими порицаниями или одобрениями ту бурю, которая кипела под
молодым черепом» (т. IX, стр. 45).
Дело в том, что министр народного просвещения Путятин в 1862 г.
потребовал от студентов, чтобы каждый подписал так называемую
«матрикулу» с обязательством не участвовать в общественных бес-
порядках. Отказавшихся подписать матрикулу высылали из сто-
лицы.
Перед сверстниками Тимирязева была альтернатива: продолжать
учение, примирившись с полицейским произволом, или оставить
университет. Молодежь бескорыстно и глубоко любила науку, лю-
била университет.
«Для меня лично, — писал Тимирязев,— наука была все.
К этому чувству не примешивалось никаких соображений о карь-
ере, но потому, чтобы я находился в особых благоприятных обстоя-
тельствах,— нет, я сам зарабатывал свое пропитание,-— а просто
мысли о карьере, о будущем не было места в голове: слишком полна
опа была настоящим» (т. IX, стр. 45).
«Приходилось,— писал Тимирязев,— или подчиниться новому
полицейскому строю, пли отказаться от университета, отказаться,
может быть, навсегда от науки,— и тысячи из нас не поколебались
в выборе. Дело было, конечно, не в каких-то матрикулах, а в
П. РАБОТЫ и статьи по истории науки
убеждении, что мы в своей скромной доле делаем общее дело, даем
отпор первому дуновению реакции,—в убеждении, что сдаваться перед
этой реакцией позорно. Ио нелегко было на душе. Помнится, когда
настал день л кцпи Д. И. Менделеева,— я особенно увлекался эти-
ми лекциями,— вдруг стало так жутко, что подвернись в эту ми-
нуту какой-нибудь Мефистофель с матрикулой, пожалуй, подмахнул
бы се, и пе чернилами, а кровью» (т. IX, стр. 46).
«...Позднее,— вспоминает Тимирязев,— такой Мефистофель, дей-
ствительно, явился в образе участкового пристава, сначала лестью,
а потом угрозой убеждавшего вернуться в университет, — но тщетно»
(т. IX, стр. 46).
Наиболее способные, передовые и благородные юноши поколения
шестидесятников пожертвовали наукой во ими общественного дол-
га. Это была большая жертва.
«Особенно выводила из себя мысль,— пишет Тимирязев,— чги
вот товарищ, аккуратный остзейский барончяк, теперь сидит и слу-
шает Менделеева. А почему? Потому только, что помимо химии, он
не понимает, пе чувствует того, что чувствую, что понимаю я. 11 уте-
шался я только мыслью, что и науку-то он, верно, не понимает по-
настоящему, и не пойдет она ему впрок, что п оправдалось» (т. LX,
стр. 46),
Иол века спустя Тимирязев писал о своем решении:
«II вот теперь, на седьмом десятке, когда можешь относиться
к своему далекому прошлому как беспристрастный зритель, я бла-
годарю судьбу пли, вернее, окружавшую меня среду, что поступил
так, как поступил. Наука не ушла от меня,— она никогда но уходит
от тех, кто ее бескорыстно и непритворно любит: а что сталось бы
с моим нравственным характером, если бы я не устоял перед первым
испытанием, если бы первая нравственная борьба окончилась ком-
промиссом! Ведь мог же и я утешать себя, что, слушая лекции химии,
я «служу своему народу». Впрочем, нет, я этого не мог,— эта от-
вратительная фарисейски-самонадеянная фраза тогда еще но была
пущена в ход» (т. IX, стр. 46).
Тимирязев смог вернуться в университет лишь год спустя в ка-
честве вольнослушателя.
Выбор научных дисциплин, которые Тимирязев слушал в уни-
верситете, и вообще его научные интересы в студенческие годы были
связаны со стремлением демократа-шестидесятника облегчить условия
народной жизни. Впоследствии Тимирязев писал:
«При выборе своей научной специальности — физиологии ра-
стения я в известной степени руководствовался и ее отношением к.
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
253
земледелию, определяя это отношение весьма просто: „Наука при-
звана сделать труд земледельца более производительным"» (т. IX,
стр. 14).
Это собственное свидетельство Тимирязева следует помнить,
когда читаешь его статьи, направленные против сведения задач
науки к удовлетворению практических нужд. В свете приведенного,
чрезвычайно важного для мировоззрения Тимирязева, отрывка ста-
новится совершенно очевидно, что для Тимирязева наука в целом
имела смысл только в соединении с практикой, только как служение
практическим потребностям человечества. Движущей силой науч-
ного творчества должны быть не только частные практические за-
дачи, но также стремление к единству и систематизации научных
знаний, стремление ближе проникнуть в природу вещей, при бли-
зиться к объективной истине.
Уже в студенческие годы Тимирязев, наряду с научными заня-
тиями по физиологии и другим дисциплинам, начал широкую пуб-
лицистическую и популяризаторскую деятельность. Она также вы-
текала из общественных идей и настроений шестидесятых годов.
В предисловии к сборнику «Наука и демократия» Тимирязев вспо-
минал:
«С первых шагов своей умственной деятельности, я поставил
себе две параллельные задачи: работать для науки и писать для на-
рода, т. е. популярно (от populus — народ). Эту двойственную дея-
тельность ученого понимал уже великий Петр, определяя ее словами
„пауки производить и оные распространять"» (т. IX, стр. 13—14).
Характерно перечисление тех работ, которые Тимирязев написал
на студенческой скамье. В 1864 г. он написал статьи «Гарибальди
на Капрере» и «Голод в Ланкашире». С того же года Тимирязев начи-
нает помещать в «Отечественных записках» статьи о дарвинизме и
в следующем году выпускает «Краткий очерк теории Дарвина».
* * *
В 1866 г. Тимирязев окончил вольнослушателем естественное от-
деление и получил ученую степень кандидата за работу о печеноч-
ных мхах. Два года спустя Тимирязев сделал на съезде естествоис-
пытателей свое первое сообщение «О разложении атмосферной угле-
кислоты растениями под влиянием солнечного света».
В 1869 г. появилась программная работа Тимирязева «Зпаченир
лучей различной преломляемости в процессе разложения углекис-
лоты растениями». Эта работа явилась началом нового направления
в ботанике. Как всегда бывает, новое открытие вызвало целый ряд
254
JJ. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
нападок. В данном случае реакционное сопротивление новым взгля-
дам шло из кругов немецкой науки.
«Моя первая работа,— пишет Тимирязев,— о которой я сам
заявил, что она только предварительная, послужила сигналом к
пробуждению оживленной деятельности немецких ученых на целые
десять лет. Одни, как мой друг, талантливый и недостаточно оце-
ненный немецкий ученый Николай Мюллер, хотели меня обогнать,
другие, как ученик Сакса Пфеффер, желали во что бы то ни стало
отстоять опровергнутое мною. Но с первым оправдалась пословица:
поспешишь, людей насмешишь, а второй после двадцатилетних
упорных попыток отстоять заведомо ложное, приписал это другим
ученым, подтвердил мою работу, только в гораздо менее научной
форме...» (т. 1, стр. 195).
В 1868—1870 гг. Тимирязев учился и работал за границей под
руководством Кирхгофа, Бунзена, Гофмейстера, Клода Бернара,
Бертло и Буссенго. Одновременно он приблизился к миру старых
естественнонаучных книг — источников истории пауки. Для этих
историко-научных интересов Тимирязева характерен его рассказ
о первом посещении Женевы — родины Сенебье п других крупных
ботаников XVI11 в.
В 1869 г. Тимирязев приехал в Женеву, куда с1 го влекли пе толь-
ко красоты шве [[царского пейзажа и мысли о Руссо, которым он
восхищался с детства, но и воспоминания об основателях физиоло-
гии растений.
«Как ботаник-физиолог, я стремился увидеть свою Мекку, т. е.
место, где зародилась моя наука; и потому чуть пе первым делом по
приезде я пустился на розыски, в глубине каких-то почти средне-
вековых «cours», книжных антиквариев, или попросту букинистов-
Особенно помнится мне один из них, с длинной седой бородой и гро-
мадными медными очками, сдвинутыми па лоб, выносивший мне
па свет божий, т. о. па порог своей темной каморки то, что он с лю-
бовью называл «mes Bonnets, mes Senebiers, mes Saussures, mes Can-
dolles». От этих пыльных томиков веяло восемнадцатым веком, той
блестящей эпохой, когда эти знаменитые женевцы в последнюю чет-
верть XVI11 в. п в начале XIX сделали из Женевы главный очаг дея-
тельности современной ботаники и колыбель только что зародившего-
ся ее отдела — физиологии растений, о чем напоминает ряд бюс-
тов перед фасадом главной теплицы ботанического сада» (т. VII1,
стр. 262—263).
Изучение истоков современной физиологии растений было только
исходным пунктом размышлений Тимирязева о проблемах света
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
255
и его влияния на усвоение углекислоты. Тимирязев хотел изучить
недавно появившийся спектральный анализ, который позднее стал
в его руках замечательным средством исследования жизни растений.
Меккой спектрального анализа был тогда Гейдельберг, где рабо-
тали Бунзен и Кирхгоф. Там же находился Гельмгольтц. Тимирязев
основательно изучил спектральный анализ, работая под руковод-
ством Бунзена и Кирхгофа. Впоследствии он часто вспоминал о
своих встречах с ними. Тимирязеву часто приходилось видеть Бун-
зена. «Прогуливаясь после заката по Рорбахскому шоссе, с одной
стороны прижавшемуся к веренице холмов, а с другой — обвеваемому
ночной прохладой с равнины, расстилающейся вплоть до воспетого
Тургеневым Швецингепа, вы могли ожидать, что из надвигающейся
мглы перед вами вырастет высокая, плечистая фигура, со сверкаю-
щим в самом углу рта окурком сигары...» (т. IX, стр. 120). Это Бун-
зен совершал свою обычную прогулку.
«А в самый разгар дня, в послеобеденные часы (после раннего
патриархального обеда доброго старого времени) там, за Некка-
ром, на повороте дороги, с которой открываются такие чудные виды
па единственные в своем роде развалины замка и которая на этот
раз оправдывает свое прозвище — PhHosjophenweg’a, можно было не-
редко встретить стройную, с несколько военной выправкой, с не-
изменно заложенными за спину руками, задумчивую фигуру ве-
личайшего ученого-мыслителя своего времени — Гельмгольтца»
(т. ]Х, стр. 120).
Тимирязев работал в химической лаборатории Бунзена, который
почти безвыходно находился в этой лаборатории. Он посещал также
и практические занятия под руководством Кирхгофа. На эти заня-
тия допускались всего десять—двенадцать человек, «...но зато как
замирало сердце, когда за дверью небольшой комнаты, предна-
значенной для этих занятий и примыкавшей к квартире профессора,
раздавался стук костылей и на пороге появлялся сам великий уче-
ный, за всю свою бытность в Гейдельберге не имевший ассистента»
(т. IX, стр. 120).
В Гейдельберге Тимирязев дружил с Александром и Владимиром
Ковалевскими и Софьей Васильевной Ковалевской. В 1869 г. он
уехал из Гейдельберга в Париж, взяв рекомендательное письме к
ученику Бертло и другу Герцена Г. Н. Вырубову. Явившись к Вы-
рубову, Тимирязев встретил там любезный прием. Однако вслед за
этим произошло досадное недоразумение.Только много лет спустя Ти-
мирязев узнал от общих друзей, что кто-то из живших в Гейдель-
берге русских черносотенцев пустил в обращение клеветническую
256
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ИО ИСТОРИИ НАУКИ
сплетню об отношении Владимира Ковалевского к Герцену. Эта сплет-
ня дошла до ушей Вырубова, и поэтому рекомендательное письмо от
Ковалевского сыграло отрицательную роль при первоначальном
знакомстве. Впоследствии это недоразумение выяснилось, и Вырубов
стал ближайшим другом Тимирязева в его парижских скитаниях.
Вырубов помог Тимирязеву познакомиться с Бертло и попасть в его
лабораторию. Бертло оказал большое влияние на научное мировоз-
зрение Тимирязева и направление его исследований. Основные,
определяющие влияния шли от русских мыслителей п натуралистов
шестидесятых годов, но и запад немало дал Тимирязеву. Остановимся
подробнее на фигуре Бертло, характерной для западноевропейских
связей Тимирязева.
Тимирязев неоднократно излагал в своих статьях отдельные
взгляды и общее мировоззрение Марселена Бертло, которого он
называл «Лавуазье XIX столетия». К Бертло Тимирязев чувство-
вал особую симпатию, основанную на глубокой конгениальности. Ти-
мирязева и Бертло роднил прежде всего глубокий демократизм.
Тимирязев с сочувствием приводит ответ Бертло приветствовавшим
его в день юбилея депутациям, где говорится, что «...ученый, достой-
ный этого имени, посвящает свой бескорыстный труд великому делу
нашего времени; я хочу сказать, делу улучшения,— на наш
взгляд, слишком медленного улучшения,— участи не только богатой
п благоденствующей, но и самой бедной, обездоленной части чело-
врчества» (т. VJII, стр. 267).
Говоря об общественной среде, воспитавшей Бертло, Тимирязев
дает очень интересную и сжатую характеристику тех исторических
памятников, которые так густо сосредоточены на улицах Парижа.
«Бертло был не только истым французом, но и истым парижани-
ном, конечно не в бульварном смысле этого слова. Если, взяв за
центр башни Notre Dame, описать круг радиусом в какой-нибудь
километр, то в пределах этого круга, или даже только его южной
половины, протекла вся его жизнь, личная, научная и общественная
с ее непрерывным, почти невероятным, трудом, с ее блестящими за-
воеваниями, отзывавшимися в отдаленнейших пределах культурного
мира, с ее редкими моментами торжественного их признания. Он
родился на исторической Place de Greve (теперь de Г Hotel de Ville).
«На нашем угловом доме висел один из тех фонарей, которые сы-
грали такую роковую роль в эпоху великой революции, но ни мы ни-
кого, и никто нас на нем не вешал». Детство его прошло почти рядом, в
доме против башни St. Jacques. «Здесь вырос я, окруженный любовью
своих, воспитанный в республиканских традициях (отец его, медик,
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ 257
был сыном кузнеца, волонтера 1792 г.) под грохот пушек и треск
ружейной пальбы, среди баррикад и народных восстаний царство-
вания Луи-Филиппа и республики 1848 г.». Первые его прогулки с
матерью были в маленьком, примыкающем к Notre Dame садике
de Г Eveche и за рекой, на знаменитом цветочном рынке по набереж-
ной Соны. На Pont-Neuf судьба, в буквальном смысле, столкнула
его с той, которая стала подругой всей его жизни, до общей могилы
под сводами Пантеона. По ту сторону Сены, в историческом College
de France началась его труженическая жизнь ассистента, закончив-
шаяся тем, что для него, блестящего новатора, была создана совер-
шенно новая в науке кафедра. Здесь в невзрачной маленькой комнат-
ке нижнего этажа сделал он все блестящие открытия, и здесь же ра-
ботал он восьмидесятилетиям стариком еще накануне смерти. Не-
далеко, вверх по Сене, под куполом Palais Mazarin, каждый понедель-
ник, невзирая ни на что (даже па осаду Парижа), сообщал он резуль-
таты своих работ, разносившиеся по всему цивилизованному миру.
Под той же крышей, в качестве secretaire perpetuel, протекли его
последние годы н сразила внезапная смерть. Ближайший Люксем-
бургский дворец, а также Palais Bourbon были свидетелями его дея-
тельности как сенатора и министра. Рядом с College do France, в
величественной зале Новой Сорбонны, в день пятидесятилетнего
юбилея научной деятельности Бертло, его приветствовали депута-
ции всего цивилизованного мира, и, наконец, в двух шагах оттуда,
па вершине Mont St. Genevieve, этого исторического центра Парижа,
в катакомбах Пантеона неутомимый труженик нашел себе успокое-
ние рядом с останками любимого учителя — Руссо, прах которого
он с таким благоговением незадолго перед тем исследовал» (т. VIII,
стр. 267—269).
Мы привели эту длинную выдержку, так как она характерна для
историко-научных экскурсов Тимирязева. Тимирязев умеет в очень
сжатой форме воссоздать культурно-историческую среду, и эти
отступления подчас лучше объясняют генезис научных идей, чем
отвлеченные логические схемы.
Далее, Тимирязева и Бертло соединяют идущее из самой глубины
научного мировоззрения стремление к синтезу различных естествен-
нонаучных дисциплин и широкое применение экспериментального
метода в новых областях. Книгу Бертло «Органическая химия,
основанная на синтезе» Тимирязев считал классической работой
не только в области химии, но и для всего естествознания в целом,
«Ее первые и заключительные главы представляют глубокое
научно-философское значение по развиваемому в них воззрению
17 В. Л. Комаров» т. XI
258
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
на значение экспериментального знания вообще и химии в особен-
ности, где ученый так ясно выступает в своей двоякой роли пророка
и творца, пророка, на основании прошлого тел предсказывающего
их будущее, и творца, по желанию осуществляющего не только то,
что осуществляет природа, по и многое такое, чего она сама не осуще-
ствляет» (т. VIII, стр. 274).
Тимирязев подчеркивает, что наиболее крупной заслугой Бертло
было объединение органической и неорганической химии. Это объ-
единение изгнало из органической химии антинаучные виталисти-
ческие представления. В течение веков химики объясняли процессы
неорганической природы силой сродства, а процессы органического
мира считали проявлением особой, присущей только живым суще-
ствам жизненной силы. Это разграничение долгое время опиралось
на то обстоятельство, что в неорганической химии широко пользо-
вались синтезом, а в органической химии царил только анализ, а
синтез оставался «тайной жизни». «Но Бертло, как и все строгие пе-
редовые умы средины века, был а н т и в и т а л и с т о м — и пер-
вой своей задачей он поставил изгнание витализма из этой главной
его твердыни» (т. VIII, стр. 285).
Первым замыслом Бертло было создание органических тел из
химических элементов. В точение десяти, лет Бертло не только по-
лучил ряд органических веществ из элементов, по и завершил пере-
ворот в химии классической работой «Органическая химия, осно-
ванная на синтезе».
«Учение Бертло об органическом синтезе представляло строго
систематическое целое, un corp de doctrines, п тридцать лет, после-
довавших за его вступлением па этот путь, совершенно изменили
содержание и направление органической химии. Бертло шел строго
систематическим путем. Отправляясь от элементов, он созидал самые
типические органические вещества в порядке их последовательной
сложности, сначала соединяя элементы попарно, потом по три,
по четыре и т. д., и получал тела или совершенно новые, или уже
существующие в природе» (т. VIII, стр. 286).
Далее Бертло, доказывая, что во всех областях химии действует
не таинственная жизненная сила, а химическое сродство, нашел ве-
личину, которая измеряет это сродство.
«Как в первой области своей деятельности он объединил задачи,
казалось, совершенно различных отделов химии, так на этот раз он
уже объединяет задачи двух смежных наук — химии и физики в
общей новой области — т е р м о х и м и и» (т. VIII, стр. 294).
Для Тимирязева, который стремился подойти к биологическим
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
259
явлениям как физик, эта физическая тенденция в работах Бертло
была особенно близкой.
Не менее близким для Тимирязева был интерес Бертло к истори-
ческому прошлому науки. Характеризуя работы Бертло по истории
химии, Тимирязев излагает своя взгляды на задачи истории есте-
ствознания. Он пишет о Бертло:
«Совмещая в себе все настоящее химии, открывая ей новые ши-
рокие пути в будущем, как’ глубокий мыслитель, он интересовался
и ее прошлым. Особенно интересовало его зарождение химических
знаний, начиная с Египта и Вавилона, а также те пути, которыми
знания классического мира через мрак средневековья проникли
в новейшие времена. II здесь он явился не компилятором, а настоя-
щим исследован “л ем, созидающим историю на основании перво-
источников, трудно разбираемых рукописей п папирусов. Он гово-
рил, что сам был изумлен прочностью тех школьных сведений в гре-
ческом языке, которые так пригодились ему в этой деятельности.
Конечно, здесь не осталось без влияния и постоянное общение с
Ренаном. Но при этих трудах недостаточно было одного знания язы-
ков и умения разбирать старые рукописи. Первые зачатки химиче-
ских знаний умышленно облекались в загадочные формы мистиче-
ского, символического языка — приходилось угадывать их умыш-
ленно скрытый смысл. Роясь в архивах Рима, Венеции п Лейдена,
он делал настоящие открытия, как, например, открытие оставшегося
неизвестным иго предшественникам лейденского папируса III пли
IV в. Проследив начало химии или, вернее, алхпмпп до Египта, Берт-
ло не упустил из вин мания и Вавилона, значение которого еще но
выдвигалог.ь так вперед, как в настоящее время. Переходя к истории
химии в средние века, ему пришлось разбираться в арабских и си-
рийских источниках, и только здесь он был вынужден прибегнуть
к посторонней помощи специалистов» (т. VIII, стр. 303—304).
Наконец, Тимирязеву были близки радикальные общественные
взгляды Бертло, и Тимирязев сочувственно цитирует такие строки
Бертло, как «Наука освободила мысль, а свободная мысль освобо-
дила парод» (т. VIII, стр. 305).
В Париже Тимирязев общался с русской революционной эмигра-
цией. В 1870 г. в, Париж1 приехал Герцен, и Климент Аркадьевич
надеялся, что благодаря дружбе с Вырубовым он сможет позяако'~
миться с властителем своих юношеских дум.
«Чуть не с детских лет приучился я чтить автора «Кто виноват»,
а в бурные студенческие годы, украдкой почитывал «Колокол». Но
через несколько дней те же газеты принесли ошеломляющую весть
И*
260
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
о его смерти. Это было событием для всего Парижа. Не только все
газеты были наполнены сочувственными статьями, но даже окна
книжных магазинов и писчебумажных лавок покрылись портретами
с надписью Herzen — le grand refugie russe (Герцен — великий рус-
ский изгнанник), нередко в сопровождении портретов его ближай-
ших друзей — Мадзини и Гарибальди» (т. IX, стр. 89).
Тимирязеву удалось присутствовать лишь на похоронах вели-
кого изгнанника. Похороны Герцена были для Тимирязева памят-
ным днем. В это время его влекло и к освободительной борьбе и к
естественнонаучным знаниям. Тимирязеву всю жизнь удавалось со-
четать эти интересы, но в день похорон Герцена они столкнулись
между собой.
Тимирязев следующим образом вспоминает этот день:
«Шествие, через пол-Парижа, по липкой грязи зимнего асфальта,
длилось очень долго, — что-то около двух часов,— п во все время
во мне шла внутренняя борьба. Дело в том, что в то же утро мне не-
обходимо было присутствовать на лекции Буссенго,— одной из тех,
ради которых я главным образом был в Париже,— и я надеялся,
что успею и туда и сюда. Каждую минуту поглядывал я па часы,
и время мне показалось бесконечно длинным: вот еще только Hotel
de Ville, вот наконец, вошли в Faubourg St. Antoine, вот налево
поравнялись с Place Royale,— там живет Буссенго; старик уже,
верно, собирается на лекцию, может быть забрал с собою и те мате-
риалы, которые обещал показать мне; вот июльская колонна, вот,
наконец, la Roquette, но время не стоит, до лекции осталось всего
десять минут. Почти у ворот кладбища бросаюсь в фиакр и скачу
в довольно-таки отдаленный Conservatoire des Arts et Metiers» (т. IX,
стр. 90).
Вернувшись из-за границы, Тимирязев защитил магистерскую
диссертацию «Спектральный анализ хлорофилла» (1871 г.) и был из-
бран экстраординарным профессором Петровской сельскохозяй-
ственной академии. Четыре года спустя была напечатана докторская
диссертация Тимирязева «Об усвоении света растением» (1875 г.).
Защитив эту диссертацию, Тимирязев стал ординарным профессо-
ром Петровской академии, а вскоре (1877 г.) занял кафедру анатомии
и физиологии растений в Московском университете. Уже в семиде-
сятых годах в Петровской академии, а затем в Московском универ-
ситете Тимирязев становится центром притяжения для радикальных
элементов профессуры и студенчества. В семидесятых годах в Петров-
ской академии учился Вл. Короленко. С группой других студентов
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
261
он был исключен из академии за участие в освободительном движе-
нии. Тимирязев выступил в пх защиту. Впоследствии Короленко,
вспоминая этот случай, писал Клименту Аркадьевичу: «...мы, Ваши
питомцы, любили и уважали Вас в то время, когда Вы с нами спо-
рили, и тогда, когда учили нас ценить разум как святыню. И тогда,
наконец, когда Вы пришли к нам троим арестованным Вашим сту-
дентам, а после до нас доносился из комнаты, где заседал совет с
Ливеном, Ваш звонкий, независимый и честным голос. Мы не знали,
что Вы тогда говорили, но знали, что то лучшее, к чему нас влекло
тогда неопределенно и смутно, звучит и в Вашей душе в иной, более
зрелой форме» (т. IX, стр. 470).
Работа в Петровской академии и в Московском университете
сочеталась с частыми поездками за границу. Во время этих поездок
Тимирязев расширял и углублял свод связи с западноевропейским
научным миром. В 1877 г. Тимирязев встретился с Дарвином. Встре-
ча так важна для биографии Тимирязева, и впечатления К. А. были
записаны им с такой поразительной рельефностью, что мы остано-
вимся па этом подробнее.
Летом 1877 г. Тимирязев был в Париже и собрался в Англию,
где он уже бывал и раньше, но теперь считал возможным проникнуть
в английские научные круги. Тимирязев обратился к французскому
ботанику Дегерену с просьбой о рекомендательных письмах. Деге-
реи раздобыл для Тимирязева письмо директора Jardin des Plantes
Декена, адресованное па имя Джозефа Гукера, который был изве-
стен не только как один из величайших ботаников своего времени,
но и как ближайший друг Чарлза Дарвина. Тимирязев решил вос-
пользоваться этой рекомендацией, чтобы через Гукера получить
доступ к самому Дарвину.
«Теперь,— писал он впоследствии,— подводя полувековой итог,
я мог бы оправдать в своих глазах эту настойчивость тем, что из этих
пятидесяти лет целых сорок пять я верой и правдой служил дарви-
низму, пропагандируя, защищая и развивая его, но в то время я и
сам, конечно, затруднился бы подыскать довод, почему я мог бы до-
биваться увидеть его, более чем любой из легионов его горячих по-
клонников, рассеянных по лицу земли» (т. VII, стр.Д52).
Чтобы иметь предлог для визита, Тимирязев решил поднести
Дарвину экземпляр книжки «Чарлз Дарвин и его учение», первое
издание которой вышло за 15 лет до этого.
Приехав в Лондон, Тимирязев на следующий день отправился
в Кыо, в знаменитый ботанический сад, директором которого был Гу-
кер. В директорском доме Тимирязеву сказали, что Гукер настолько
262
II. РАБОТЫ II СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
стар, что уже не может принимать незнакомых посетителей,
и адресовали его к помощнику Гукера Тизельтоп-Дайеру. Тимирязев
рассказывает об этом в статье «У Дарвина в Дауне», написанной в
1909 г. К этому времени Тпзельтон-Дайер уже сменил Гукера на по-
сту директора ботанического сада в Кыо и затем сам за старостью
вышел в отставку.
«А сам Гукер,— писал Тимирязев в 1909 г.,— процветает, ра-
ботает, произносит речи, несмотря на свои 92 года! Познакомиться
с ним мне удалось несколько позже: лот через двадцать, а с год тому
назад он любезно прислал мне свою карточку-портрет, где он изо-
бражен за рабочим столом, разбирающим нагроможденные перед ним
гербарии. Кто учтет, какое наследие культуры извлекает целая
нация из этой нередкой у лучших ее представителей способности
в течение каких-нибудь 70 лет жить сознательной и производительной
умственной жизнью!» (т. VII, стр. 553).
Дайер долго разъяснял Тимирязеву, что Дарвина вряд ли удастся
повидать, так как он болен и никого не принимает. Наконец, Дайер
дал письмо к младшему сыну Дарвина Фрэнсису, п Тимирязев по-
ехал па юг от Лондона поездом до станции Орпшипоп, а затем пешком
отправился в поместье Дарвина. Здесь Тимирязев впервые оказался
в глухой английской провинции, которая ему была близко знакома
по английской художественной литературе.
«В молодые годы,— вспоминал впоследствии Тимирязев, — я
добывал себе пропитание английскими переводами, и, вероятно,
в итоге оказалась бы но одна погонная сажень томов Бульвара,
Диккенса, Элиота it других, прошедших чрез мол руки. Впоследствии
я видел действительные красоты английской природы: скалы Land
send’a, которые вечно гложет океан и которые когда-то исходил вдоль
и поперек молодой Тернер, пли очаровательные берега английских
озер, где ребенок Веский, по его словам, в первый раз понял, что
такое красота природы, а Дарвин провел свое последнее лето» (т. VII,
стр. 555).
Однообразный пейзан: холмистой Кентской равнины произвол
на Тимирязева сильное впечатление. Он обращал внимание на из-
вивающиеся дороги, окаймленные цветущими изгородями с неболь-
шими деревеньками, «... а главное — этими чудными, веками обере-
гаемыми, привольно раскинувшимися дубами пли вязами. В Анг-
лин, как известно, не найдешь нашего леса, по можно смело сказать:
кто пе был в Англии,— Не видал дерева» (т. VII, стр. 555).
Дорога вскоре окончилась у парка с небольшой калиткой. Тими-
рязев вошел в парк, который иринадлояшл известному английскому
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
263
натуралисту Леббоку, ближайшему соседу Дарвина. При выходе
из парка ужо были видны крыши домов и колокольня Дауна. Он
спросил у встречного, как пройти к мистеру Дарвину, на что послед-
ний несколько укоризненно поправил его: «к доктору Дарвину!».
По этому поводу Тимирязев вспоминал, как высоко ценят англичане,
даже не имеющие отношения к пауке, ученые степени.
Затем Тимирязев подошел к фасаду коттеджа, до самой крыши
заросшего вьющимися растениями. Фрэнсис Дарвин любезно встре-
тил Тимирязева и представил его своей матери. Жена Дарвина про-
извела па Тимирязева самое приятное впечатление: «Вскоре появи-
лась вместе с сыном и мпстрпсс Дарвин, приветливая старушка,
без тени какой-нибудь чопорности или желания показать свою свет-
скость п умение принимать гостей, а с той простотой и непринужден-
ностью обращения, которая дается только привычкой к действитель-
но образованному и воспитанному обществу. Ни в тоне, ни в пред-
мете разговора не было ничего, что имело бы хоть тень провинциа-
лизма пли отвычки встречаться с совершенно чужими людьми»
(т. VII, ст]). 557—558).
Поглощенный мыслью о возможной свидании с самим Дарвином,
Тимирязев тогда обратил недостаточно внимания на его жену»
Потом он 'жалел об этом. Воспоминание сына Дарвина показало
ему, «как много человечество обязано этой скромной, непритязатель-
ной женщине, совершившей, никем пе замеченной, свое великое чудо
любви: неустанными, ежедневными, ежечасными заботами она дала
возможность ио знавшему почти пи одного дня полного здоровья,
уже тридцать лет тому назад отчаявшемуся в своем существовании
мужу довести до конца его неимоверный, почти сверхчеловеческий
труд» (т. VII, стр. 558).
Через несколько минут в комнату вошел Дарвин. Для того, кто
читал статью Тимирязева «Дарвин как тип ученого», где внешний об-
лик творца эволюционной биологии связан с его моральными п ин-
теллектуальными качествами, будет понятно, какое сильное и глу-
бокое впечатление произвел на Тимирязева этот «величавый старик,
с большой: седой бородой, с глубоко впалыми глазами, спокойный,
ласковый взгляд которых заставлял забывать об ученом, выдвигая
вперед человека» (т. VII, стр. 558).
Через несколько минут Тимирязев почувствовал себя так, как
будто бы он с давних пор знал этого доброго и ласкового старика.
«Но это не было благодушное спокойствие старика, который
«все в жизни совершил» и, устранившись от мирской суеты, снисхо-
дительно и свысока взирает на чужую молодость. В том, что он
264
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
говорил, не было ничего старчески-елейного, поучающего,— на-
против, вся речь сохраняла бодрый, боевой характер, пересыпалась
шутками, меткой иронией и касалась живо интересовавших его
вопросов науки и жизни. Не было в начале беседы и тех обычных,
даже в среде образованных европейцев, расспросов: «Неправда ли,
у вас в России очень холодно и... и очень много медведей?» Только
па вопрос жены: «Чего вам предложить, чаю или кофе?» он поспешил
ответить за меня: «Конечно, кофе. Разве русскому можно предлагать
нашего чаю», доказывая тем, что до него дошел наш ходячий русский
предрассудок, будто в Европе нет такого чая, как в России! —
предрассудок, в доброе старое время пояснявшийся тем, что «чай
моря не любит», а теперь уже неизвестно чем» (т. VII, стр. 559).
Далее разговор перешел на ботанические темы. Тимирязев сооб-
щил, что занимается физиологией растений...
«Вы, конечно, почувствовали себя очень странно,— сказал Дар-
вин,— очутившись в стране, в которой не нашли ни одного ботаника-
физиолога?» Тимирязев согласился, но с оговоркой: «Действительно,
пе нашел... за исключением одного — величайшего всех веков и
народов» (т. VII, стр. 560). Это было сказано очень кстати, так как
именно в это время Дарвин усиленно занимался физиологическими
экспериментами, которые должны были окончательно подтвердить
учение о происхождении видов путем естественного отбора. Резуль-
таты этих исследований Дарвин изложил в книге «О способности
растений к движению».
В свою очередь, Дарвин с интересом расспрашивал Тимирязева
о его физиологических исследованиях. Через несколько месяцев
после визита молодого русского ботаника Дарвин писал Дайеру об
организации в Кыо лаборатории по физиологии растений.
«... Тимирязев из Москвы,— писал Дарвин,— изъездивший
всю Европу, перебывавший во всех лабораториях и показавшийся
мне таким хорошим малым (so good a fellow), мог бы составить нам
лучший список самых необходимых инструментов» (т. VII, стр. 561).
Затем Тимирязев рассказал Дарвину, что он ведет исследования
в области хлорофилла, и Дарвин высказал мысль, которая показа-
лась Тимирязеву поразительной в устах человека, стоявшего в сто-
роне от физических и химических проблем. «Хлорофилл — это, по-
жалуй, самое интересное из органических веществ». Дарвин, дей-
ствительно, всю жизнь интересовался проблемой хлорофилла, и
последняя заметка, появившаяся за несколько дней до его смерти,
касалась хлорофилла.
Дарвин расспрашивал Тимирязева о его дальнейших планах и,
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
265
узнав, что Тимирязев собирается в Ротгамстэд, где находилась первая
в Европе опытная агрономическая станция, сказал, что он уже давно
собирается там побывать.
«Вот видишь,— сказал он сыну,— человек приехал чуть ли
не с края света и завтра побывает в Ротгамстэде, а мы все собираемся»
(т. VII, стр. 562).
Дарвин отметил в разговоре, что он нашел горячих сторонников
своего учения в молодых русских ученых. При этом он несколько
раз упоминал о Ковалевском.
— Вы имеете в виду Александра Ковалевского? — спросил Тими-
рязев, полагая, что Дарвин особенно интересовался эмбриологи-
ческими открытиями А. О. Ковалевского, давшими наиболее важные
эмбриологические доказательства дарвинизма.
«Нет, извините,— ответил Дарвин,— по моему мнению, палеон-
тологические работы Владимира имеют еще более значения» (т. VII,
стр. 562). Таким образом, работа Владимира Онуфрпевича Кова-
левского, внесшая эволюционные принципы в палеонтологию и,
к сожалению, так недолго продолжавшаяся, была оценена Дарвином.
В дальнейшем разговоре Дарвин озадачил Тимирязева вопросом:
«Скажите, почему это немецкие ученые так ссорятся между собой?»—
«Вам это лучше знать», ответил Тимирязев.
«Как мне? Я никогда не бывал в Германии».— «Да, но это —
только новое подтверждение вашей теории: должно быть, их раз-
велось слишком много. Это лишний пример борьбы за существование»
(т. VII, стр. 563).
Дарвин залился самым добродушным смехом. Затем Дарвин повел
Тимирязева в свою теплицу, где он в это время исследовал насекомо-
ядные растения. Вспоминая впоследствии об этом, Тимирязев с любов-
ным вниманием отмечает все детали обстановки, окружавшей Дарвинаг
«Перед верандой расстилалась довольно большая лужайка с тем
английским газоном, подстриженным, как бархат, и, несмотря на
то или, вернее, благодаря тому, не боящимся, чтобы по нему ходили,
чтобы на нем без стеснения располагались сидеть пли лежать. Клум-
бы цветов не представляли ничего особенного. Тепличка была в про-
тивоположном правом углу сада,— маленькая, какую мог бы себе
позволить любой наш помещик для своих гортензий и пеларгоний,
но стройная, светлая благодаря легкому железному остову и чисто,
словно в Голландии, промытым стеклам» (т. VII, стр. 563). Тепли-
цами заведывал садовник, который, однако, не был в курсе научных
интересов и научного значения своего хозяина. Леббок вспоминает
тот отзыв о Дарвине, который принадлежал этому старику -садовнику.
266
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
«Хороший старый господин, только вот что жаль: не может
себе найти путного занятия. Посудите сами: по нескольку минут
стоит, уставившись на какой-нибудь цветок. Ну, стал бы это делать
человек, у которого есть какое-нибудь серьезное занятие?» (т. VII,
стр. 564).
Экспериментальные работы, которые в это время вел Дарвин,
заключались в следующем: согласно теории происхождения видов
путем естественного отбора, все видовые особенности растений и
животных полезны для их существования и размножения. Некоторые
ученые говорили, что особенности насекомоядных растений беспо-
лезны для них и что Дарвин не доказал пользы, которую извлекают
насекомоядные растения из животной пищи, и что здесь, в сущности,
имеет место пе питание, а гниение насекомых. Дарвин проделал ряд
экспериментов, и в даунской теплице Тимирязев видел много дер-
новин росянки, причем каждая дерновина была разгорожена жестя-
ной пластинкой на две части. С одной стороны листья росянки полу-
чали мясо, с другой — они оставались без животной пищи.
Можно было ясно видеть, что растения, питавшиеся мясом, были зна-
чительно крупнее. Однако на Тимирязева произвело большое впе-
чатление отношение Дарвина к результатам этих опытов, пи с чем
не сравнимая скромность, которая сочеталась у Дарвина с вели-
чайшей смелостью мысли.
«Показывая своих питомцев, Дарвин самым миролюбивым тоном,
как бы оправдываясь и защищаясь, обращал мое внимание на то,
что он, «кажется, не ошибается», что результаты опыта говорят в
его пользу, а между тем мы теперь знаем из очерка его сына, что ни
одно из сделанных ему возражений не раздражало его так, как это»
(т. VII, стр. 564).
По возвращении домой Дарвин и Тимирязев, сидя за кофе, бесе-
довали на общественно-политические темы. На Дарвина произвело
большое впечатление совершившееся за 15 лет до этого освобождение
крестьян. В этой связи заговорил он о русской общественной мысли.
«Общество, в котором так широко распространены такие книги,
как «История цивилизации» Бокля (факт также, вероятно, заим-
ствованный у Макензи-Уоллеса), где свободно читают книги Лайсля
и его (Дарвина) «Происхождение человека», — говорил он, — уже
не может вернуться к традиционным воззрениям па коренные вопро-
сы пауки и жизни» (т\ VII, стр. 565).
После двухчасовой беседы ученые распрощались. Однако, про-
стившись, Дарвин вышел из комнаты п вскоре, к общему удивлению,
вернулся обратно со словами:
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
267
«Я вернулся, чтобы сказать вам два слова. В эту минуту вы встре-
тите в этой стране много глупых люден, которые только и думают о
том, чтобы вовлечь Англию в войну с Россией, по будьте уверены,
что в этом доме симпатии на вашей стороне, и мы каждое утро берем
в руки газеты, с желанием прочестьизвестие о ваших новых победах»
(т. VII, стр. 565).
Дело в том, что консервативное правительство Дизраэли во время
русско-турецкой войны вело в отношении России в достаточной сте-
пени предательскую политику, в то время как Гладстон призывал
английское общество помогать России в войне с турками, запятнав-
шими себя кровавыми преследованиями славян на Балканах.
:j< :>
Через пятнадцать лет после встречи с Дарвином Климент Аркадь-
евич поплатился за пропаганду дарвинизма потерей кафедры в Пет-
ровской академии. В девяностых годах реакция все чаще наносила
удары революционно настроенному студенчеству и радикальным
элементам профессуры Петровской академии. В 1892 г. Тимирязев
был уволен из академии. Сам он рассказывает об этом следующее:
«Типический представитель царской России, кн. Мещерский в
своем «Гражданине» писал по поводу моих книг и статей о дарвинизме
следующее: «Профессор Петровской академии Тимирязев на к а-
з о и и ы й с ч е т изгоняет бога из природы». Такой отзыв влиятель-
ного «в сферах» журналиста, подкрепляемый открыто враждебным
ко мне отношением Академии Паук (в лице Фампнцына) и литерату-
ры (в лице высоко ценимого интеллигенцией Страхова), развязал
руки благоволившему к Данилевскому министру (Островскому)
п побудил его принять меры, чтобы я долее не заражал Петровскую
академию своим зловредным присутствием» (т. VII, стр. 33).
Нечего и говорить, что пропаганда дарвинизма продолжалась
все шире и шире. Русские антпдарвпппсты (Данилевский, Страхов)
п западноевропейские критики Дарвина встретили в Тимирязеве
самого деятельного п последовательного противника. Так же энер-
гично Тимирязев боролся против пеовпталпстов. которые в девяно-
стых годах и позлю особенно часто начали воскрешать4идеи «жнзнен-
ной силы» и абсолютной независимости биологии от общих физико-
химических закономерностей.
Борьба Тимирязева против пеовпталпстов встретила горячее
сочувствие ряда передовых русских ученых. В частности, речь Тими-
рязева па Московском съезде естествоиспытателей, направленная
против витализма, вызвала отклик со стороны знаменитого русского
268
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
эмбриолога А. О. Ковалевского. В письме, датированном декабрем
1894 г., Ковалевский писал Тимирязеву:
«Премного вам благодарен за вашу речь «Витализм и наука»;
не могу вам не выразить моего глубочайшего сочувствия. Я помню,
с какой печалью, даже просто стыдом я слушал в прошлом году
пресловутую речь Бородина, и помню, с каким ужасом увидел, что
она встречается громом аплодисментов, и даже сидевший против меня
Менделеев яро хлопает. Мне показалось, что я решительно не под-
хожу к моим коллегам и почти не имею права присутствовать.
Речи Московского съезда меня успокоили; есть же думалось мне,
в сердце России люди одинакового со мной мнения, а ваша ныне на-
печатанная речь доказывает, что есть и блестящие защитники здра-
вого и научного направления» (т. V, стр. 453).
Защита и развитие дарвинизма, борьба против мистики v мрако-
бесия, широкая общественная деятельность сделали имя Тимиря-
зева в 80—90-х годах чрезвычайно популярным в среде передовой
русской интеллигенции. В профессорской среде его называют «крас-
ным», п он становится притягательным центром для наиболее ради-
кальных представителей академического мира. Круг знакомых
Тимирязева в это время крайне разнообразен. Близким его другом
стал, в частности, Владимир Иванович Танеев, брат знаменитого
композитора. Он познакомился с Тимирязевым в Татьянин день
1877 г., когда на университетском празднике историк Д. И. Иловай-
ский призывал интеллигенцию забыть распри с самодержавием.
В ответ на этот тост Танеев швырнул на пол свой бокал, а Тимирязев
подошел к нему, пожал руку, и с этой минуты началась их много-
летняя дружба. Вокруг Танеева в восьмидесятых годах вырос кру-
жок передовой интеллигенции. К нему ходили А. Г. Столетов,
В. В. Марковников, М. М. Ковалевский, А. И. Чупров, С. А. Муром-
цев, А. И. Сумбатов-Южин и, уже незадолго до своей смерти, И. С.
Тургенев. Таким образом, здесь были блестяще представлены Физики,
химики, социологи, артисты и писатели. Помимо этого, Тимирязев
поддерживал научную связь и личную дружбу с И. М. Сеченовым,
а затем, в девяностых годах, с П. Н. Лебедевым и И. А. Каблуковым.
В 1887 г. Тимирязев впервые познакомился с известным русским
либеральным социологом Максимом Максимовичем Ковалевским
и подружился с ним надолго. Сближению помогла совместная борьба
против реакционных сил в среде московской профессуры. Молодое
поколение профессоров было тогда представлено Чупровым, Муром-
цевым, Ковалевским и Янжулом — с юридического факультета,
Сороженко и Ключевским — с историко-филологического, Остроу-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
269
мовым, Эрисманом и Склифасовским — с медицинского факультета,
и Тимирязевым со Столетовым — с физико-математического. Руково-
дителем реакционных сил в университете был ректор Тихонравов.
Тимирязев и его друзья в начале восьмидесятых годов стреми-
лись провести в университете своего ректора. В совместной борьбе
крепли дружеские связи Тимирязева и Ковалевского. Их связы*
вало также глубокое уважение к культурным ценностям прошлого.
Они встречались не только в России. В одну из своих заграничных
поездок, странствуя по Италии, Тимирязев задержался в Комо,
так как жена и сын его заболели тифом. Узнав случайно, что непо-
далеку живет М. М. Ковалевский, Тимирязев послал ему письмо
и получил в ответ телеграмму, что Ковалевский на следующий день
будет в Комо.
Тимирязев вспоминает об этой встрече с Ковалевским: «„Voila
votre ami qui arrive! “» (вот и ваш друг!), — весело крикнула мне в
комнату стоявшая на балконе молодая французская монахиня, быв-
шая сестрой милосердия у моих больных — жены и сына в Hotel
Volta в Комо. Я поспешил на балкон и убедился, что она не ошиб-
лась. Пришедший с верховья озера пароход только что причалил
к набережной, и по раскаленным июльским солнцем ^литам широ-
кой площади веером рассыпалась толпа туземцев и форестьеров.
Несмотря на ее пестроту и многолюдность, из нее резко выделялась
высокая, широкоплечая фигура в свободном летнем «сьюте» и широ-
чайшей панаме. Из-под ее нависших полей глядело, прямо на нас,
обрамленное прядями черных волос, загорелое, цветущее здоровьем,
молодое лицо. Прекрасные, ясные, искрящиеся весельем глаза и
оригинальная, слегка рассеченная верхняя губа с ее решительным
строгим выражением, совершенно не гармонирующим с общим добро-
душным выражением остальных черт лица, не оставляли сомнения,
что это был он. Меня невольно заинтересовало, почему мог его уз-
нать человек, никогда его не видавший и только вчера в первый раз
услыхавший о его существовании. На мой вопрос она, не задумы-
ваясь, ответила: «Mais cela se voit de suite, monsieur — un vrai
boyard russe!» (да ведь сразу видно, настоящий русский боярин)»
(т. VIII, стр. 323—324).
Буквально с порога началась оживленная беседа между Тимиря-
зевым и Ковалевским, касавшаяся целого ряда общественных и науч-
ных вопросов.
«Как всегда блестящие, полные юмора рассказы о виденном и
слышанном за эти пятнадцать лет в культурных странах обоих полу-
шарий, меткие характеристики выдающихся людей, с которыми он
270
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
сблизился , попутные упоминания о законченных и вновь задуманных
трудах перемежались с воспоминаниями о десяти московских годах
общей борьбы «с торжествующей свиньей» и тревожным пред-
чувствием будущего, которое готовила несшаяся на всех парах реак-
ция» (т. VIII, стр. 326).
Собеседники не заметили, как наступила темнота. Они отправи-
лись погулять. Вскоре М. М. Ковалевский вспомнил про какого-то
знакомого букиниста и увлек в его лавку Тимирязева. Ковалевский
лишний раз удивил Тимирязева своим поразительным знанием книж-
ного мира, особенно старых книг.
«Если в этом складе совершенно не известного букиниста, в ма-
леньком, провинциальном, даже не университетском, итальянском
городке, он был как у себя дома,— как же были ему знакомы ан-
тиква рские склады и книгохранилища больших центров обоих полу-
шарий и какую совершенно исключительную, по своему подбору, би-
блиотеку мог он себе составить!» (т. VIII, стр. 326).
В этих воспоминаниях Тимирязева особенно характерно его тон-
кое понимание и глубокое уважение к культурным ценностям Евро-
пы. Громадная эрудиция М. М. Ковалевского, его любовь к книгам,
к науке и культурным памятникам Запада находила самый сочув-
ственный отклик в душе Тимирязева.
В начале восьмидесятых годов Тимирязев встречался с И. С. Тур-
геневым. Он видел в Тургеневе провозвестника общественного и
естественнонаучного подъема шестидесятых годов и был одним из
организаторов того горячего приема, который встретил Тургенев
в последний свой приезд в Москву. Когда в честь Тургенева был
дан обед в Колонном зале «Эрмитажа», М. М. Ковалевский попросил
Тимирязева сказать несколько слов от имени учащейся молодежи,
которая, естественно, не была допущена полицией к участию на этом
обеде. Однако Тимирязев, с согласия Ковалевского, решил выступить
от имени петербургской университетской молодежи эпохи «Отцов
и детей».
«Упомянув в нескольких словах,— вспоминает Тимирязев,—
о тех двух течениях в рядах учащейся молодежи — одном, руково-
димом враждебным Тургеневу литературным лагерем, и другом,
малочисленном, состоявшем преимущественно из натуралистов и
только через несколько лет нашедшем себе представителя в Писа-
реве,— я закончил, что, по нашему мнению, Иван Сергеевич мог
применить к себе слова, когда-то сказанные человеком совершенно
иного закала и по иному адресу: он мог с полным убеждением ска-
зать, что по отношению к молодой России был «без лести предан».
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
271
Через несколько дней, также на обеде, устроенном Ковалевским в
более тесном кружке, я вернулся к той же теме. Тогда Иван Сер-
геевич сказал мне: «Благодарю вас,— вы пролили бальзам на мои
старческие раны», и под своей фотографией подписал драгоценный
автограф — «От автора «Отцов и детей» (т. VIII, стр. 331—332).
Похороны Тургенева в 1883 г. были памятным событием в жизни
русской интеллигенции. Тимирязев участвовал в похоронах в каче-
стве представителя Петровской академии, М. М. Ковалевский нес
венок от университета, а брат Климента Аркадьевича Василий Ар-
кадьевич шел с венком от «Отечественных записок».
«По обе стороны печального шествия,— вспоминает Тимиря-
зев,— по кладбищу на некотором расстоянии тянулись две линии
казаков. Это было молчаливым признанием со стороны предер-
жащих властей того неожиданного, внезапного подъема обществен-
ных чувств, который делал из похорон Тургенева совершенно исклю-
чительное явление в летописи нашей общественной жизни. Бывали
позже, может быть, не менее многолюдные проводы, но не было
такого единодушия, единомыслия» (т. VIII, стр. 330—331).
Группировавшийся вокруг Тимирязева и Танеева кружок пере-
довых русских ученых был достаточно одиозным в глазах реакцио-
неров. Реакция росла, и, лишив Тимирязева в 1892 г. кафедры в
Петровской академии, она заставила его в 1899 г. пережить в универ-
ситете такие события, которые чуть не вызвали ухода Тимирязева
из университета. На этот раз поводом были студенческие волнения.
В 1899 г. были изданы так называемые «временные правила»
для университетов, согласно которым студентов, участвовавших
в освободительном движении, надлежало немедленно сдавать в сол-
даты. Вскоре 183 студента Киевского университета испытали эту
участь. Судьба киевских студентов стала известна всей России и
вызвала волну протестов на студенческих сходках во всех универ-
ситетских городах. Лепин написал статью «Отдача в солдаты 183
студентов». В ней он говорил:
«Рабочий класс постоянно терпит неизмеримо большее угнетение
и надругательство от того полицейского самовластия, с которым
так резко столкнулись теперь студенты. Рабочий класс поднял уже
борьбу за свое освобождение. II он должен помнить, что эта великая
борьба возлагает на него великие обязанности, что он не может
освободить себя, не освободив всего народа от деспотизма, что он
обязан прежде всего и больше всего откликаться на всякий поли-
тический протест и оказывать ему всякую поддержку. Лучшие пред-
ставители наших образованных классов доказали и запечатлели
272
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
кровью тысяч замученных правительством революционеров свою спо-
собность и готовность отрясать от своих ног прах буржуазного обще-
ства и идти в ряды социалистов. И тот рабочий недостоин названия
социалиста, который может равнодушно смотреть на то, как прави-
тельство посылает войско против учащейся молодежи. Студент шел
на помощь рабочему,— рабочий должен придти на помощь студенту.
Правительство хочет одурачить народ, заявляя, что стремление к
политическому протесту есть простое бесчинство. Рабочие должны
публично заявить и разъяснить самым широким массам, что это —
ложь, что настоящий очаг насилия, бесчинства и разнузданности —
русское самодержавное правительство, самовластье полиции и чи-
новников» (Соч., изд. 3-е, т. IV, стр. 72).
Тимирязев предложил профессорам Московского университета
коллективно просить об отмене «Временных правил». Однако он не
встретил сочувствия со стороны большинства совета. Напротив,
реакционные профессора предложили обратиться к студентам с
коллективным увещанием о прекращении беспорядков. Отказ Тими-
рязева от участия в этом полицейском мероприятии послужил на-
чалом большой переписки между Министерством народного просве-
щения, попечителем Московского учебного округа и университетом.
В конце концов Тимирязев получил выговор от попечителя и после
этого подал в отставку. Отставка произвела сильное впечатление на
передовую часть московской профессуры. На заседании совета Мо-
сковского университета профессор Марковников произнес по этому
поводу горячую речь, направленную против министерства и попечи-
теля. В одном из своих писем, связанных с этой историей, Тимирязев
следующим образом раскрывал побудительный мотив своей отставки:
«Я мог бы примириться и с незаслуженным оскорблением ради
того, чтобы не вносить личного усложнения в и без того тревожную
жизнь учреждения, служению которому посвятил лучшие годы своей
жизни. Но в «поставленном мне на вид» я вижу нечто более простого
оскорбления. Я вижу в нем категорическое заявление, что началь-
ство, которому я подчинен, имеет какие-то права на моюсо-
весть.
Действующий устав 1884 г., лишив профессора всех прав, кото-
рыми он пользовался ранее, не посягает на самое священное из прав
человека, кажется, никогда нигде не нарушавшееся, на право мол-
чать. Мне ставится па вид, что я этого права лишен, что я обязан
влиять, то есть говорить во всеуслышание и, очевидно, говорить
то, что мне может быть указано, так как то влияние, о котором я
упоминаю в своем объяснении, признается уклонением.
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
273
Таким образом, мне, как профессору, создается такое невозмож-
ное положение. Закон, то есть устав 1884 г., лишает меня всякого
фактического влияния на участь студентов, а от меня требуют, чтоб
в самые тяжелые моменты университетской жизни я нес ответствен-
ность за последствия чужих действий и прикрывал их в глазах сту-
дентов своим нравственным влиянием. Закон обеспечивает за мной
право быть немым свидетелем событий, к которым я не причастен,
а от меня требуют, чтобы я выступил вперед и высказывал по необ-
ходимости одностороннее суждение о происходящем, и называют
это нравственным влиянием. Я говорю нравственным потому, что
для меня очевидно, что, обращаясь к профессору, в его содействии
видят исключительно средство нравственного убеждения, а не про-
стое средство устрашения. Но нравственным влиянием может пользо-
ваться только человек, руководящийся в своих словах одними вну-
шениями своей совести. Влияние по указанию тем самым
утрачивает свой нравственный характер. И достаточно, чтобы в
молодых умах заронилась тень сомнения, что говорящий не сво-
боден в своих словах, а руководится посторонними указаниями,
чтобы это нравственное влияние было подорвано навсегда» (т. I.
стр. 92).
В конце концов Тимирязев остался в университете. Но двена-
дцать лет спустя ему пришлось покинуть университет вместе с боль-
шой группой других профессоров. Мы остановимся на этом немного
позже. Сейчас вернемся к заграничным впечатлениям Тимирязева
в девятисотых годах. Среди них особенно интересна встреча с боль-
шинством крупных западноевропейских дарвинистов и рядом ан-
глийских ученых на дарвиновских торжествах 1909 г.
22—24 июня 1909 г. в Кембридже праздновали пятидесятилетие
выхода в свет «Происхождения видов». Здесь собрались сотни уче-
ных со всего мира. В их числе был и Тимирязев. Заметка об этом юби-
лее была напечатана в XI и XII книжках «Вестника Европы» за 1909 г.
Даже на фоне других тимирязевских статей они выделяются особенно
большой живостью, непосредственностью впечатлений, глубиной
обобщений, неожиданностью сопоставлений и образов — одним
словом, всем тем, что характерно для каждой статьи Тимирязева, но
здесь, пожалуй, достигло особенно высокого уровня. Тимирязев
не был бы Тимирязевым — выдающимся историком науки, если бы
в эти приезды в Кэмбридж он, наряду с настоящим, не видел прош-
лого. В кэмбриджских впечатлениях Тимирязева, рядом с непосред-
ственным восприятием настоящего, в сознании возникают связанные
с ним исторические образы.
18 В. Л. Комаров, т. XI
274
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
«Кембридж! — писал Тимирязев. — На всей земле — не исклю-
чая и Флоренции — не найдется, конечно, второго уголка, который
сыграл бы такую роль в истории современной мысли. Кромвель и
Мильтон, Бэкон и Байрон, Ньютон и Дарвин — одних этих имен
было бы достаточно, чтобы наполнить славой целый мир, а не один
только университет — a universe, not only a university» (т. VII,
стр. 580).
Далее Тимирязев несколькими штрихами набрасывает связь
между величайшими питомцами Кембриджа. Он вспоминает, как
Байрон дал «самую лаконическую и в то же время самую высокую,
несмотря на ее шутливую форму, оценку мировой роли своего вели-
кого коллеги по Trinity-колледжу:
Man fell with apples
And with apples rose.
«Человек пал из-за яблока и с яблоком воспрянул вновь» — наме-
кает он на второе легендарное яблоко: ньютоново яблоко, благодаря
которому человек стал «sicut Deus», обнаружил свой «богоподобный
разум, проникающий в тайну движения планет» — так как несомнен-
но Ньютон, «qui genus humanum ingenio superavit», а не кто другой
рисовался в воображении Дарвина, когда он писал эти заключитель-
ные строки своего «Происхождения человека»» (т. VII, стр. 581).
Тимирязев вспоминает также, что «Потерянный рай» Мильтона
был любимой книгой Дарвина, с которой он не расставался во время
путешествия на «Бигле». «Таким образом, в том же Christ's-колледже,
где живы предания поэта, облекшего в поэтическую форму космо-
гонию книги Бытия, задумал Дарвин, по своем возвращении из пу-
тешествия, ту теорию, которой суждено было изменить навсегда
воззрения людей на происхождение органического мира» (т. VII,
стр. 582).
Однако исторические аналогии становятся гораздо более глубо-
кими, когда Тимирязев сопоставляет творчество Дарвина с идеями
самых великих учецых, которые жили в Кембридже — Бэкона и
Ньютона. Зто историческое сопоставление еще раз подчеркивает
основную черту в творчестве самого Тимирязева, которое в этой кни-
ге рассматривается в качестве синтеза, объединившего собственно
физические воззрения с биологическими. Об этой стороне дела, о
связи между физикой и биологией, Тимирязев говорит и здесь.
В статье о кэмбриджских торжествах Тимирязев вспоминает, что
дарвинизм возник как раз в то время, когда знаменитый историк
естествознания Юэль закончил в Кэмбридже свою книгу об истории
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
275
индуктивных наук. В этой книге Юэль говорил, что биология никогда
не откажется от телеологического объяснения фактов, которое фи-
зика покинула еще в трудах Бэкона. И как раз в том же 1837 г.
в Кембридже молодой натуралист Дарвин, недавно вернувшийся из
кругосветного путешествия, «заносил в свою записную книжку основ-
ной план своего будущего труда, задуманного «в истинно бэкониан-
ском духе», и показал, что этот дух ему был знаком лучше, чем уче-
ному историку, статуя которого красуется рядом со статуей самого
Бэкона, и что именно этот «дух Бэкона» освободил из сетей телео-
логии науки биологического цикла, как ранее освободил от них нау-
ки физические. Именно успехи физических наук зародили в Дар-
вине, по его собственному признанию, желание вывести на тот же
путь и науку о живых существах. Образ Ньютона стоял перед ним
неотступно, и мысль о параллели с Ньютоном, высказанная в заклю-
чительных словах «Происхождения видов», почти в тех же выражени-
ях встречается уже в самом первоначальном очерке, отпечатанном
только теперь по случаю торжеств» (т. VII, стр. 582—583).
От этих исторических сопоставлении Тимирязев переходит к
непосредственным впечатлениям. Кембридж произвел на него силь-
ное впечатление «как по связанным с ним дорогим всякому куль-
турному человеку воспоминаниям, так и по красоте картины исто-
рических зданий, тонущих в зелени вековых деревьев, бархатных
лужаек и плюща, повсюду взбегающего до крыш и верхушек башен»
(т. VII, стр. 584).
Тимирязев приехал в Кэмбридж с семьей и поселился в частном
доме, так как гостиницы были переполнены. Окна квартиры выхо-
дили в сад одного из коттеджей. Тимирязев сразу же отправился на
прогулку по университетским «backs», т. е. задворкам.
«Для не бывавших в Кембридже непонятно, сколько красоты
и поэзии заключается в этом тривиальном слове. Нужно сказать,
что весь университетский Кэмбридж занимает пространство в какую-
нибудь версту длиною и две трети версты шириною. Эта площадь
пересекается вдоль двумя главными улицами, а с западного края
примыкает к тянущейся почти параллельно этим улицам реке или,
вернее, речке Камм, которой и сам город обязан своим названием.
На эту Камм выходят своими задами самые известные историче-
ские колледжи; ее берега представляют один сплошной зеленый парк
с вековыми рощами и изумрудными лугами (сама она служит ареной
гребных гонок), почему эти «backs» и составляют красу и гордость
Кэмбриджа и его преимущество перед Оксфордом и каким бы то ни
было университетом в мире» (т. VII, стр. 585—586).
18»
276
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
Многое в Кембридже напоминало Тимирязеву о прошлом.
Queen’s колледж, т. е. колледж королевы, напомнил ему об эпо-
хе Возрождения, «...когда образованная Европа говорила на одном
языке — но не на волапюке, способном удовлетворить только скром*
ные потребности коммивояжера, когда различие между образован-
ной женщиной и образованным мужчиной было значительно менее,
чем в наш век суффражистских скандалов,— когда спокойствие
градов и весей не возмущалось современными вонючими трещотками,
а люди странствовали верхом, а то и пешком по лицу всей Европы,
разнося свои идеи и поучаясь чужим — словом, когда Кембридж
давал приют Эразму, как позднее Оксфорд — Джордано Бруно*
(т. VII, стр. 588).
За колледжем королевы внимание Тимирязева остановил колледж
короля. Подходя к нему и глядя на замечательную капеллу, которая
славится в колледже, Тимирязев вспомнил слова Рескина, который
обозвал капеллу скамейкой, брошенной четырьмя ножками вверх.
Спутник Тимирязева возразил, что Рескин такой писатель, с которым
приятно иной раз и не согласиться, и что остроумие этого образа не
мешает любоваться замечательными произведениями поздней анг-
лийской готики. Тимирязев согласился с ним. Он зашел в капеллу,
послушал орган, на котором в свое время играл Дарвин, и подошел
к Кавендишской лаборатории, которая прославлена работами Мак-
суэла. Мысли Тимирязева, возникшие при виде этой лаборатории,
также характерны для его физических воззрений. Он называет ла-
бораторию Максуэла гордостью века. «Она еще полна воспоминаний
о гениальном Максуэле, творце современного учения об электриче-
стве, еще так мало известном широкой публике хотя бы в своей самой
лаконической формуле: свет — это то же электричество. Мало того:
может быть, в эту самую минуту, заканчивая свой дневной труд,
работает здесь величайший из живущих физиков, «тот человек,
о котором каждый прохожий знает, что он расколол атом» — сэр
Джозеф Томсон» (т. VII, стр. 589).
На следующий день после приезда в Кембридж Тимирязев был
на рауте, которым начались юбилейные празднества. Раут состоялся
в помещении художественного музея Фиц-Уильяма. Может быть,
немногие из приглашенных могли в такой мере, как Тимирязев,
оценить сокровища этого музея. Тимирязев осмотрел полотна Рем-
брандта, Тициана и Тернера, которыми он и раньше любовался в
Кэмб ридже.
Прибывшие расходились по залам, и трудно было найти зна-
комых. Тимирязев увидел Илью Ильича Мечникова и с ним Рей-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
277
Ланкастера, «который,— как писал Тимирязев,— будет завтра,
от имени всей английской науки, ломать копья за дарвинизм с его
лицемерными ценителями, выражающими свое кислосладкое сочув-
ствие в ожидании момента, когда, не нарушая приличия, можно будет
вовсе сбросить маски» (т. VII, стр. 591).
Далее Тимирязев встретил Фрэнсиса Дарвина, которого он пом-
нил совсем молодым в Дауне при жизни его великого отца, и, наконец,
в поле его зрения появился «...great attraction вечера, запрятав-
шийся в укромном уголке за большой моделью из слоновой кости
Таджи в Агре, напоминающей ему далекие годы молодости, когда
он изучал флору Индии,— 93-летний старец, сэр Джозеф Гукер,
охраняемый кружком заботливых дам от всех желающих пожать
ему руку и пожелать еще многих лет процветания» (т. VII, стр. 592).
На второй день происходило торжественное собрание в здании
сената университета. Оно началось речью канцлера, за которой по-
следовал прием депутаций, передававших адреса канцлеру. Нужно
заметить, что благодаря Тимирязеву в адреса, привезенные рус-
скими делегациями, было включено сопоставление Дарвина с Нью-
тоном. Эта мысль повторялась неоднократно на торжественном за-
седании и была особенно уместна в это время, так как некоторые
ученые, по выражению Тимирязева, желали «...видеть в Дарвине
не Ньютона, даже не Кеплера, а скорее Тихо де-Браге биологии»
(т. VII, стр. 597), т. е. не столько теоретика, сколько собирателя
фактов.
Наиболее выдающимся моментом собрания была речь Рой-Лан-
кастера. Она была в значительной степени направлена против анти-
дарвинистов, свивших себе гнездо в Кембридже. Руководителем анти-
дарвинистов был Бэтсон, который считал, что наше время — это
не век великих задач, что вопрос о происхождении видов не разре-
шим и задачи науки должны сводиться только к определению и опи-
санию животных и растений. На торжественном заседании бэтсо-
нианцы поддерживали энергичным одобрением каждую фразу, ут-
верждавшую, что Дарвин был не только теоретиком, но и кропотли-
вым собирателем фактов. В этой обстановке Рей-Ланкастер в боевом
топе заявил, что дарвиновская теория остается неуязвимой, несмотря
на многочисленные попытки опровержения.
Третий день торжеств был посвящен присуждению званий почет-
ного доктора. Церемония началась торжественным шествием по го-
роду. Будущие доктора под арками библиотеки облеклись в красные
суконные мантии с черными бархатными отворотами и черные бар-
хатные береты. Они пошли вслед за канцлером во главе процессии.
278
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
В 1909 г. в число почетных докторов Кэмбриджского университета
избиралось двадцать человек. В их числе был и сам Тимирязев. За
будущими докторами шли одетые в торжественные мантии руково-
дители университета и доктора наук и искусств, начиная от теоло-
гии и кончая музыкой. Процессия последовала в зал сената. К каж-
дому из лиц, получивших звание почетного доктора, подходил пе-
дель «и протягивал руку — но не за тем, чтобы, как наши недоброй
памяти педеля, получить серебряный целковый, а за тем, чтобы мас-
сивным серебряным жезлом ударить слегка по полу, приглашая сле-
довать за ним. Он подводил к подножию канцлерского места и поч-
тительно удалялся. Тогда «публичный оратор», стоявший налево
от канцлера, изящным жестом слегка прикоснувшись к своему
берету — только канцлер и он в течение всей церемонии оста-
вались с покрытыми головами, — приступал к своему латинско-
му приветствию, как обыкновенно, прерываемому взрывами сме-
ха и аплодисментов, на что он также отвечал плавным вели-
чавым движением, слегка приподнимая свой берет» (т. VII,
стр. 626—627).
Эти латинские приветствия, по традиции, должны содержать
в нескольких строках краткую характеристику ученого, получаю-
щего степень почетного доктора, а также какую-нибудь шутку п
цитату из классического писателя. Публичный оратор Сандис выпол-
нял эту обязанность в течение многих лет и за 33 года до того таким
же образом приветствовал и Дарвина. Тимирязев вспоминал, что
в этот момент студенты спустили с хор на веревке к ногам Дарвина
куклу обезьяны, которая была символом наиболее широко известной
стороны дарвиновского учения.
В отношении Тимирязева публичный оратор намекнул в своей
речи на тимирязевскую лекцию, прочитанную за несколько лет до
этого в Королевском обществе. В этой лекции говорилось о влиянии
солнечного света на усвоение углекислоты растениями. Поэтому
Сандис вспомнил «...сказочного питомца нашего университета (Гул-
ливера), который, попав на остров Лапуту в знаменитую академию
в Лагаде, увидел в ней почтенного профессора, в течение восьми лет
размышлявшего о поглощении солнечных лучей огурцом» (т. VII,
стр. 628). Затем Сандис вспомнил, что Тимирязев показал роль крас-
ных лучей спектра для органического мира и процитировал в этой
связи слова библии о радуге, которая была символом союза между
богом после потопа...
Этим торжеством закончилась официальная программа юбилея.
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
279
w «•
Вернемся к университетским делам. В начале 1911 г. полицей-
ские репрессии, связанные со студенческими волнениями, вызвали
протест Московского университета. В результате ректор универ-
ситета и его помощники были уволены. Тогда 124 профессора и до*
цента Московского университета подали в отставку. Тогдашний ми-
нистр народного просвещения Кассе заявил, что он пошлет несколь-
ко десятков людей за границу, и они, вернувшись, заменят старых
непокорных профессоров.
Среди профессоров, ушедших из университета, находился млад-
ший современник и друг Тимирязева, замечательный русский физик
Петр Николаевич Лебедев. Дружба Тимирязева с Лебедевым имеет
принципиальное значение для характеристики творчества того и
другого. Лебедев был наиболее талантливым русским физиком-
экспериментатором конца XIX и начала XX в. Ему принадлежат
классические работы, доказавшие существование светового давления.
У Тимирязева интерес к творчеству Лебедева основывался не только
на личном расположении. Лебедев был близок Тимирязеву направ-
лением своих научных интересов. Экспериментальные доказатель-
ства максвеловской теории света имели особое значение в глазах
ученого, чьи основные работы были посвящены проблеме влияния
света на жизнь растений. Блестящие экспериментальные достижения
Лебедева могли быть оценены замечательным экспериментатором-
физиологом, который довел технику физиологического эксперимен-
та до уровня физико-химических исследований. II, наконец; Лебе-
дев — жертва реакционного разгрома Московского университета —
был особенно близок Тимирязеву, наиболее последовательному бор-
цу против реакции среди русских естествоиспытателей девятисотых
годов.
После ухода Лебедева из университета, по почину Тимирязева
и некоторых других ученых, были собраны общественные средства
для постройки физической лаборатории, в которой Лебедев и его
ученики могли бы продолжать свою деятельность. Но больное серд-
це Лебедева было надломлено трагедией ухода из университета, и дни
ого были сочтены.
«Какую борьбу должен был вынести этот еще молодой, гордый,
с сильной волей, но уже с надломленными силами человек, когда с
честью вышел из первой борьбы, и потом снова, когда должен был
сам напомнить о ее последствиях! Представьте себе долгие дни, а
главное — бессонные ночи, проведенные в этой душевной борьбе,
весьте условия, при которых прошел для него этот ужасный год,
280
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
спросите доктора или прочтите в любой медицинской книге, как дей-
ствуют такие постоянные, тяжелые заботы на сердечные страдания,
и затем дайте себе ответ, была ли какая-нибудь связь между вынуж-
денным уходом Лебедева из университета и его безвременной смертью
(т. VIII, стр. 311).
Когда Лебедев умер, Тимирязев писал о нем:
«Лебедев умер... Мог ли я, годившийся ему в отцы, подумать, что
дрожащей, старческой рукой буду когда-нибудь выводить эти слова?
Мог ли я подумать, что глаза, которые застилают старческие слезы,
увидят гроб того, кто и теперь живо встает в моей памяти молодым,
жизнерадостным, красавцем в полном смысле слова, могучим бо-
гатырем, видевшим в каждом препятствии только вызов к борьбе?
Той же красотой и богатырской мощью были отмечены и все его
научные труды. К сожалению, не с одной только природой
пришлось вести борьбу молодому ученому» (т. VIII, стр. 308—
309).
«Волна столыпинского «успокоения»,— писал Тимирязев,—
докатилась до Московского университета и унесла Лебедева на веч-
ный покой» (т. VIII, стр. 309).
Кое-кто из профессоров Московского университета мог рассчи-
тывать на возможное продолжение научной работы в результате
компромиссов. Кое-кто мог рассчитывать на житейские успехи в
других областях. Лебедев не принадлежал к их числу. Он ушел из
университета, зная, что это равносильно прекращению научной дея-
тельности и потере всяких средств к существованию.
«Он сознавал, что он не из тех, которые эффектно удаляются по
парадной лестнице, зная, что вернуться можно втихомолку и по
черной. Не был он из тех, кто при таких условиях с барышом уходит
в практическую жизнь — для него жизнь без науки не имела raison
d’etre (смысла). Знал он также, что своим уходом он лишает возмож-
ности продолжать научный труд и своих учеников. В полном цвете
лет, он не уносил с собой и права на пенсию, не мог иметь он и ка-
ких-нибудь сбережений, так как никогда не пользовался процветав-
шими вокруг него баснословными гонорарами и совместительством.
Он терял все: возможность продолжать научную деятельность сам
и в трудах своих учеников, — терял и просто средства для существо-
вания своего и своей семьи» (т. VIII, стр. 310).
Статью о смерти Лебедева Тимирязев заканчивает пророческими
словами:
«Пли страна, видевшая одно возрождение, доживет до второго,
когда перевес нравственных сил окажется на стороне «невольников
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
281
чести», каким был Лебедев? Тогда и только тогда людям «с умом
и с сердцем» откроется, наконец, возможность жить в России, а не
только родиться в ней,— чтобы с разбитым сердцем умирать» (т. VIU,
стр. 312).
События 1911 г. отгородили Тимирязева не только от правящих
кругов, но и от некоторых либеральных элементов московской про-
фессуры. Тимирязев всегда был чужд кадетским кругам, но сейчас
он увидел либералов в ярком свете нараставшей общественной борь-
бы и отвернулся от них навсегда. Политические воззрения Тими-
рязева приобретали все более последовательный революционный
характер.
В предвоенные годы мировая наука и русское общество привык-
ли видеть в Тимирязеве живую совесть и разум русской науки.
22 мая 1913 г. состоялось чествование Тимирязева, которому в это
время исполнилось семьдесят лет. Самые широкие круги зарубежных
ученых, особенно во Франции и в Англии, горячо приветствовали
Тимирязева. Крупный английский ученый Фрэнсис Дарвин вспо-
минал в связи с этим, с какой теплотой и уважением отзывался о
Тимирязеве гениальный отец Фрэнсиса — Чарлз Дарвин. Выдаю-
щийся английский ботаник Фрост Блекмен говорил, что Тимирязев
является одним из наиболее популярных и высокочтимых в Англии
ученых. Фармер писал, что Тимирязев — наиболее замечательный
ботаник своей эпохи. Королевское общество, Кэмбриджский универ-
ситет, университеты в Глазго и Женеве, Эдинбургское и Манчестер-
ское ботанические общества и другие корпорации, членом которых
был Тимирязев, горячо приветствовали Тимирязева. Русские ученые
с законной гордостью отмечали научные заслуги своего великого
собрата и современника. И. И. Мечников, И. П. Павлов, М. А. Менз-
бир, С. Г. Навашин и другие слали юбиляру сердечные поздрав-
ления. И. П. Павлов говорил на этом торжестве:
«Климент Аркадьевич сам, как и горячо любимые им растения,
всю жизнь стремился к свету, запасая в себе сокровища ума и выс-
шей правды, и сам был источником света для многих поколений,
стремившихся к свету и знанию и искавших тепла и правды в суро-
вых условиях жизни» (т. I, стр. 112).
Это уподобление Тимирязева основному объекту его научного
исследования очень изящно, глубоко и остается верным как для фи-
зиологических открытий, так и общественного и научного мировоз-
зрения Тимирязева. Действительно, кто мог компетентнее и глубже
оценить мировоззрение Тимирязева, чем его гениальный современ-
ник и соратник И. П. Павлов.
282
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
В ответ на все эти приветствия и поздравления Тимирязев на-
правил в редакцию «Русских ведомостей» следующее письмо, которое
раскрывает некоторые коренные и характерные черты его мировоз-
зрения.
«...После той сокрушающей насмешки, которой когда-то обру-
шился Щедрин на юбиляров и юбилеи,— писал в упомянутом письме
Климент Аркадьевич, — сказать что-нибудь оригинальное можно
только в их защиту. А в эту защиту, мне кажется, можно сказать
следующее. Молодому поколению они должны служить своевремен-
ным предостережением; они говорят ему: пройдут годы, и к вам от-
несутся с таким же великодушным снисхождением, и вам будет
так же стыдно, как стыдно сегодняшнему юбиляру, что столько лет
прожито и так мало сделано. Юбилеи полезны для того, чтобы моло-
дости было неповадно растрачивать непроизводительно самые до-
рогие годы жизни, когда слагается будущий человек. Людям зрелого
возраста юбилеи являются случаем выставлять на вид свои собствен-
ные идеалы и те требования, которые они предъявляют жизни,—
случаем для переклички, для проверки своих рядов, для подсчета
своих противников. Величайший гений, какого видело наше поколе-
ние, Гельмгольтц за несколько дней до объявленного ему 70-летнего
юбилея писал своему другу Лудвигу: «Помимо всякого тщеславия,
проработав, как наш брат, целую жизнь, имеешь право задаться во-
просом, какую ценность представляет то, что сделал, полезно ли
оно. Но ответить на этот вопрос имеют право только те, кто имел
случай им пользоваться и оценить». Да и сам строгий судья юби-
леев (или, может быть, того, во что они иногда превращаются),
не почувствовал ли он сам среди удушливой атмосферы того без-
временья, с которым совпали его старые годы, не почувствовал ли
глубокую потребность в открытом, явном заявлении этой солидар-
ности? Кто не помнит того крика отчаяния, который вырвался из
наболевшей груди великого сатирика земли русской: «Читатель,
откликнись!». Этот отклик единомышленников является почти нрав-
ственной потребностью в те минуты, когда, оглянувшись вокруг,
вдруг замечаешь, как поредели ряды старых товарищей, старых со-
ратников, когда вдруг замечаешь, что, еще живой, уже стоишь перед
судом потомства. Невыразимо отрадно услышать в это время, что
оно — это потомство — заживо отпускает тебе твои грехи, одобряет
твои стремления к истине в науке и к правде в жизни, разделяет твои
симпатии и антипатии... Услышать такой отклик потомства, с которым
стоишь лицом к лицу, не значит ли почувствовать, что жил не только
своей личной, совершенно исключительно счастливой жизнью,
284
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
Ту свободу, на которую он с таким правом мог рассчитывать? Нет,
его наградой была полувековая сатурналии крепостного права,
которая поборниками этого порядка, фарисейски начертавшими
на своем знамени слово «народность», выдавалась за патриархаль-
ное благоденствие народа. Только ежегодные всеподданнейшие от-
четы министров, сообщавшие о числе зарезанных помещиков, о за-
душенных подушками помещицах, заставляли подозревать, что не
«все обстоит благополучно». А геройская армия, что получила она
в награду? — Аракчеевщину, залитые кровью военные поселения,
царство шпицрутена и полного забвения человеческих прав сол-
дата. А те немногие, кто пытался еще отстаивать права народа на
освобождение от рабства, кто на деле проявил человеческое отно-
шение к солдату, какова была пх награда...» (т. IX, стр. 37).
Западноевропейские впечатления также толкали Тимирязева
к революционным выводам.
Даже па столетнем юбилее Шевреля в 1886 г., где, казалось,
европейская культура в наибольшей степени блистала своими успе-
хами, Тимирязев не забывал об оборотной стороне европейской ци-
вилизации и глубокой пропасти между великими революционерами
Франции XVIII в. и их потомками. После банкета, который был
устроен в парижской ратуше для ученых, собравшихся на чество-
вание Шевреля, Тимирязев бродил по залам ратуши. Он остано-
вился у окна, выходившего на Гревскую площадь, где происходило
столько значительных и бурных событий французской истории.
«О чем вы так серьезно раздумались?» спросил его один француз-
ский ученый.
«О чем? А знаете, о чем: почему это вы, парижане, такие мастера
по части памятников, не собрались до сих пор поставить на этой пло-
щади памятник вашему Робеспьеру?» Он отскочил, как ужаленный,
и, пробормотав: «Nous ne I’aimons pas autant» (не так-то мы его лю-
бим), поспешно удалился. «Тогда только я вспомнил,— пишет Тими-
рязев, — что, уживаясь с империей, этот академик воспользовался
свободой республики, чтобы не стесняясь обнаруживать свои сим-
патии к старой монархии» (т. IX, стр. 281).
Уважение к Робеспьеру и к другим революционным образам в
Западной Европе было характерно для Тимирязева с детских лет.
«Всегда, — писал оп, — я увлекался историей. И особенно оста-
навливали на себе мое внимание трагически величавые образы бор-
цов за правду и свободу во всех ее видах, которые роковым образом
падали жертвами этой борьбы: Гракхи, Гус, Мор, Бруно, Галилей,
Робеспьер... вплоть до завершивших этот печальный список на
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
285
наших глазах Жореса и Кэзмента. К Робеспьеру меня влекли слы-
шанные еще в детстве слова отца, убежденного республиканца эпохи
Николая I: «честный это был человек, чистый, святой человек»,—
причем из его слов можно было понять, какое совершенно иное на-
правление приняла бы великая революция (он всегда гордился тем,
что родился в 1789 г.), если бы победа осталась не на стороне гнусных
термидорианцев и их достойных преемников, героев директории и
наполеоновской республики» (т. IX, стр. 281—282).
Западноевропейские и особенно парижские впечатления Тимиря-
зева всегда были окрашены революционным и демократическим вос-
приятием действительности. С этой стороны интересно впечатление
Тимирязева от парижской демонстрации начала девяностых го-
дов, когда Тимирязев столкнулся с красным знаменем. Это была де-
монстрация в честь Этьена Доле — мыслителя, сожженного инквизи-
цией много лет назад. Парижская полиция воспретила демонстра-
цию, но рабочие понесли венки к памятнику мученика. Тимирязев
видел, как с одной стороны подходили рабочие с красными флагами
и венками из красных иммортелей, а с другой стороны стояли сол-
даты с примкнутыми штыками.
«Был ли дан приказ «но жалеть патронов», как это случалось в
других странах, не знаю, но к тому и не было повода, так как строй-
ные ряды манифестантов молча склонялись перед статуей мученика
и клали к его ногам свои красные венки, но недобрый огонек вспы-
хивал в глазах этих молчаливых людей, когда они обращались в
сторону солдат, присутствие которых означало готовность. их, во
имя дисциплины, пролить кровь своих братьев, исполняя волю пре-
емников тех людей, которые, на этом самом месте, милосердно, «без
пролития крови», изжарили живьем идейного предка этих свобод-
ных людей. Быть может, у многих и с топ и с другой стороны еще не
были сведены счеты за Коммуну, воспоминания о которой еще дале-
ко не изгладились из общей памяти» (т. IX, стр. 261).
Следующая встреча с красным знаменем была у Тимирязева в
Италии, где он каждое воскресенье наблюдал традиционное заго-
родное шествие социалистов. Все эти впечатления впоследствии
усилили глубокое восприятие революции в родной стране. Тимиря-
зев пишет, как первомайская демонстрация 1917 г. заслонила в его
памяти отрывочные картины революционных выступлений, которые
он видел на западе.
«Без конца, без начала заполняющий всю ширину улицы челове-
ческий поток, а над ним залитые ярким солнцем, раздуваемые ве-
сенним ветерком, радуя взоры бесконечными переливами того же
286
IT. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
ликующего алого цвета,— несметные флажки, флаги, знамена,
хоругви, только яснее выявлявшие могучее, стройное движение этой
сплошной, текучей, живущей одною общей разумной волей, могучей
массы человеческих существ. Тайна свободы чуялась в стихийном
единстве этого непреодолимого поступательного движения. Более
великого дня, конечно, никогда не переживал наш,— да, полно,
переживал ли и какой другой народ! Его величие для меня подчер-
кивалось сравнением с только что приведенным рядом прежних встреч
с этим красным знаменем» (т. IX, стр. 263—264).
Вернемся к предвоенным годам. Борьба против реакции, знаком-
ство с революционным движением в России и на Западе, разрыв с
либералами,— все это приближало Тимирязева к единственному
последовательно революционному мировоззрению.
С марксизмом, и в частности с «Капиталом», Тимирязев познако-
мился давно, в 1867 г., одним из первых в России. «Это было так дав-
но,— писал он впоследствии,— что Владимир Ильич тогда еще не
родился, а Плеханову, которого многие наши марксисты считают
своим учителем, было всего десять лет. Осенью 1867 г., проездом
из Симбирска, где я производил опыты по плану Д. И. Менделеева,
я заехал к П. А. Ильенкову, в недавно открытую Петровскую ака-
демию. Я застал П. А. Ильенкова в его кабинете-библиотеке за пись-
менным столом: перед ним лежал толстый, свеженький немецкий том
с еще заложенным в него разрезальным ножом; это был первый том
«Капитала» Маркса. Так как он вышел в конце 1867 г., то, очевидно,
это был один из первых экземпляров, попавших в русские руки.
Павел Антонович тут же с восхищением и свойственным ему умением
прочел мне чуть не целую лекцию о том, что уже успел прочесть;
с предшествовавшею деятельностью Маркса он был знаком, так как
провел 1848 год за границей, преимущественно в Париже, а с деятель-
ностью пионеров русского капитализма — сахароваров был лично
знаком и мог иллюстрировать эту деятельность и лично знакомыми
ему примерами» (т. IX, стр. 337).
Однако первое знакомство не было глубоким. Тимирязев пришел
к марксизму в результате ряда общественно-политических событий
и в то же время, на основе развития своих естественнонаучных
взглядов, Тимирязев понял, что научная биология связана с научным
истолкованием исторических явлений в рамках единого научного
революционного мировоззрения. В сборнике «Наука и демократия»
Тимирязев поместил статью «Ч. Дарвин и К. Маркс», где сопостав-
ляет два великих открытия XIX в. и указывает, что, подобно тому
как Дарвин подчинил каузальному объяснению биологические про-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ 287
цессы, подобно этому Карл Маркс дал научное истолкование обще-
ственных процессов.
В этой статье Тимирязев пишет:
«В 1859 г. появилось не только «Происхождение видов» Дарвина,
но и «Zur Kritik der Politischen Oekonomie» Маркса. Это не простое
только хронологическое совпадение; между этими двумя произве-
дениями, относящимися к столь отдаленным одна от другой обла-
стям человеческой мысли, можно найти сходственные черты, оправ-
дывающие их сопоставление...» (т. IX, стр. 337).
«В чем же заключалась общая сходственная черта этих двух ре-
волюций, одновременно проявившихся в 1859 г.? Прежде всего
в том, — говорит Тимирязев, — чтобы всю совокупность явлений,
касающихся в первом случае всего органического мира, а во втором—
социальной жизни человека, и которые теология и метафизика счи-
тали своим исключительным уделом, изъять из их ведения и найти
для всех этих явлений объяснение, заключающееся в их материаль-
ных условиях, констатируемых с точностью естественных наук»
(т. IX, стр. 337—338).
«Как Дарвин, усомнившись в пригодности библейского учения
о сотворении органических форм, к которому так или иначе прила-
живалась теологически, или метафизически настроенная современ-
ная ему наука, нашел действительное объяснение для происхожде-
ния этих форм в «материальных условиях» их возникновения, так
и Маркс, как он сам пояснил, усомнившись в гегелевской метафи-
зической «философии права», пришел к послужившему ему. «путе-
водной нитью» во всей его последующей деятельности выводу, что
«правоотношения и формы государственности необъяснимы ни сами
из себя, ни из так называемого человеческого духа, а берут осно-
вание из материальных условий жизни». Оба учения отмечены общей
чертой искания начального, исходного объяснения исключительно
в «научно изучаемых», «материальных» явлениях...» (т. IX, стр.
338—339).
«В своих объяснениях,— говорит далее Тимирязев,— и Дарвин
и Маркс исходили из фактического изучения настоящего, но первый —
главным образом для объяснения темного прошлого всего органи-
ческого мира, Маркс же — главным образом для предсказания бу-
дущего на основании «тенденции» настоящего, и не только предска-
зания, но и воздействия на него, так как, по его словам, «философы
занимаются тем, что каждый на свой лад объясняет мир, а дело в том,
как его изменить» (т. IX, стр. 340).
Империалистическая война 1914—1918 гг. сделала политические
288
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ -НАУКИ
убеждения Тимирязева еще более последовательными. В статье «Нау-
ка, демократия и мир» Тимирязев вплотную подходит к самым ре-
волюционныл! выводам. Он считает полную последовательную де-
мократию, основанную на революционном переустройстве общества
спасением человечества от войны. Он бичует попытки обосновать и
оправдать несправедливую наступательную войну пропагандой на-
циональной исключительности и расовой ненависти. Тимирязева —
великого апостола правды — особенно отталкивает ложь, которой
наполнены проповеди поджигателей несправедливой войны.
«...с войной,— пишет он,— водворяется царство лжи, лжи
вынужденной и доброхотной, лжи купленной и даровой, лжи обманы-
вающих и обманутых, и тогда уже нет исхода. Вот почему очевидно,
что на борьбу с войной можно рассчитывать не во время войны и
даже не после нее, а только предотвратив ее возможность устране-
нием тех, чья специальность — спускать с цепи этого демона войны»
(т. IX, стр. 251).
Оглядываясь вокруг себя, Тимирязев ищет те общественные силы,
которые могли бы спасти человечество от войн, от социальной не-
справедливости и лжи. Он призывает науку, задача которой искать
правду и распространять правдивые, истинные взгляды, выступать
против поджигателей войны.
«Если вы хотите, чтобы современный человек перестал походить
на своего дикого предка,— долой ложь во всех ее видах,— гово-
рит наука. Если вы хотите, чтобы правда водворилась на земле,—
говорит демократия,— предоставьте мне самой ограждать себя от
величайшего из зол — от войны; быть самой на страже священней-
шего из моих прав — права на жизнь. И их требования сходятся
по существу. Согласится ли человечество когда-нибудь с этими тре-
бованиями, захочет ли оно выйти на новый путь — войны против
войны? Кто знает. Одно только очевидно для всякого мыслящего
человека: если не захочет, то останется при том, что было, при безыс-
ходном, безумном ужасе того, что есть» (т. IX, стр. 253).
Естественно, что Тимирязев стал на сторону партии больше-
виков, которая под руководством Ленина и Сталина повела Россию
к революционному выходу из войны, социалистической революции,
построению нового, более справедливого общественного строя и ги-
гантскому прогрессу как в материальной, так и в духовной области.
Защищая в 1917 г. лозунги большевизма, Тимирязев клеймил защит-
ников империалистической буржуазии. В замечательной статье «Крас-
ное знамя» дана следующая характеристика империалистов и их
пособников.
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
289
«Пишу я эти строки, а сам невольно повторяю про себя: «Ах,
боже мой, что станет говорить...» нет, читатель, не «княгиня Марья
Алексевна», а сам князь Петр Алексеевич. Ведь это, кажется, он,
в письме к своему другу (Бурцеву?), первый заклеймил нас позо-
рящей будто бы кличкой «мирников». Да, мы «мирники»; так думаем
и имеем храбрость высказывать свои мысли до конца — имейте и
вы, наши строгие судьи, храбрость высказывать свои мысли также
«до конца». Скажите откровенно: «Дайте нам перебить еще несколько
миллионов людей. Дайте нам обложить еще несколькими сотнями
миллиардов живущие и еще не родившиеся поколения. Дайте нам
перевести эти миллиарды из сумы трудящихся в золотые мешки
миллиардеров или в сундуки их биллионных синдикатов. Дайте нам
отучить миллионы честных тружеников от свободного и производи-
тельного труда и запречь их в труд принудительный и служащий
исключительно делу истребления. Дайте нам развратить целые
поколения привычкой к легкой грабительской наживе. А прежде
всего дайте нам безнаказанно лгать и клеветать, ограждая свою
ложь благодетельной цензурой и желтой прессой. Дайте нам все
это, и тогда придет наше царство — царство золота и лжи, железа
и крови"» (т. IX, стр. 271).
Для характеристики политических настроений Тимирязева в
1914—1917 гг. интересна его переписка с Горьким, Переписка эта
началась в 1915 г., когда Горький, приступая к изданию «Летописи»,
попросил Тимирязева участвовать в журнале.
«К вам обращается человек, — начал свое письмо Горький, —
очень многим обязанный в своем духовном развитии Вашим мыслям,
Вашим трудам. Вероятно, Вы слышали мое имя, я — М. Горький —
литератор. Я прошу Вашей помощи делу, которое мне удалось
организовать, и я позволяю себе надеяться, что Вы не откажете
доброму делу» (т. IX, стр. 437).
Горький просил у Тимирязева нескольких статей о культурном
значении экспериментальной науки, причем писал:
«Для нас наука естествознания — тот рычаг Архимеда, который
единственно способен повернуть весь мир лицом к солнцу разума»
(т. IX, стр. 438).
Тимирязев ответил Горькому согласием:
«Что я, век свой просидевший за наукой,— писал он,— вижу в
ней главное спасение для нашего общества, нашего народа — не
мудрено, да к тому же это может быть пристрастное заблуждение,
увеличенное еще стариковской косностью, но слышать то же от
19 В. Л. Комаров, т. XI
290
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
Вас — молодого писателя-художника, всегда стоявшего близко к
жизни,— глубоко отрадно» (т. IX, стр. 452).
Вместе с этим письмом он послал Горькому очередное издание
«Жизни растения». В ответ Горький в нескольких письмах расска-
зывал Тимирязеву о планах «Летописи» и направлял ему дальней-
шие просьбы о сотрудничестве в журнале. В письме, датированном
12 ноября 1915 г., Горкий писал:
«Нам кажется, что умственная реакция доживает последние дни
и что настал снова момент, когда необходимо обратить внимание
общества от подчинения догматам религии и метафизики в сторону
естествознания, эмпирических наук. Как шестидесятые годы с их
увлечением естествознанием явились на смену идеализму и мистике,
так, думается нам, завтрашний день должен восстановить серьез-
ный и глубокий интерес к опыту науки — к деянию, единственно
способному вывести мысль из тупика, в котором она бессильно бьет-
ся ныне.
Дорогой учитель, вы представить себе не можете, какую радость
вызывает у нас Ваше отношение к журналу и как оно поднимает
меня. Спасибо Вам! Не стану отнимать у Вас времени на чтение моих
излияний» (т. IX, стр. 440—441).
Горький заботился о помещении в «Летописи» очерков жизни
и творчества русских ученых. Он просил Тимирязева написать, в
частности, о Мечникове.
«Именно вы,— писал Горький,— и только Вы можете с должен-
ствующей простотой и силой рассказать русской публике о том,
как много потеряла она в лице этого человека, о ценности его опти-
мизма, о глубоком понимании ценности жизни и борьбе его за жизнь»
(т. IX, стр. 447).
В начале 1917 г. Горький хотел издать ряд биографий замечатель-
ных людей для детей школьного возраста. Нансен согласился напи-
сать биографию Колумба, Ромен Роллан — биографию Бетховена,
Сократа, Жанны д'Арк и других, Уэльс — Эдисона. Тимирязеву
Горький предложил написать биографию Дарвина.
Февральская революция сделала переписку между Тимирязевым
и Горьким еще более оживленной. В самом начале революции Ти-
мирязев писал о деятельности реакционных кругов:
«Снова и снова повторяю Некрасова — «были времена и хуже,
не было подлее».
Будьте здоровы, берегите себя — может быть, и эти гнусности
переживем — мало верится. Кажется, мерзавцы торжествуют по
всей линии — и не сегодня завтра гг. Корниловы, Милюковы-Дар-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
291
дапельские и Родзянки-болванские восстановят столыпинское «ус-
покоение» или что еще хуже» (т. IX, стр. 465).
Родные Тимирязева рассказывают, что накануне Октябрьской
революции Тимирязев до такой степени возмущался содержанием бур-
жуазной печа ти, что это угрожало его здоровью. Единственно, что
успокаивало его,— это чтение большевистских газет, которые Тими-
рязев регулярно читал с первого дня Февральской революции.
Накануне Октябрьской революции Тимирязев участвовал в вы-
борах в Учредительное собранней, несмотря на тяжелую болезнь,
семидесятипяти летний старик отнес избирательный бюллетень боль-
шевистской партии в свой избирательный участок.
Еще весной 1917 г., прочитав в «Правде» апрельские тезисы
Ленина, Тимирязев испещрил газетный лист своими восторженными
замечаниями. Перед глазами старого ученого открылась, наконец,
перспектива небывалого расцвета человечества. Он видел в борьбе
партии Ленина --- Сталина путь к такому гигантскому прогрессу
материальных производительных сил, научных знаний и культурных
ценностей, о котором никто никогда и не мог мечтать.
После Октября Тимирязев стремился отдать все свои силы на
службу революции. Московские рабочие выбрали Тимирязева в со-
став Совета рабочих и красноармейских депутатов. Он ответил сле-
дующим письмом, которое навсегда останется документом глубокого
исторического значения.
«Товарищи!
Избранный товарищами, работающими в вагонных мастер-
ских Московско-Курской железной дороги, я прежде всего
спешу выразить свою глубокую признательность и в то же
время высказать сожаление, что мои годы и болезнь не дозво-
ляют мне присутствовать на сегодняшнем заседании.
А вслед за тем передо мною встает вопрос: а чем же я могу
оправдать оказанное мне лестное доверие, что могу я при-
нести на служение нашему общему делу?
После изумительных, самоотверженных успехов наших то.
варищей в рядах Красной Армии, спасших стоявшую на краю
гибели нашу Советскую республику и вынудивщих тем удив-
ление и уважение наших врагов,— очередь за Красной
армией труда. Все мы — стар и млад, труженики мышц и
труженики мысли — должны сомкнуться в эту общую армию
труда, чтобы добиться дальнейших плодов этих побед. Война
с внешним врагом, война с саботажем внутренним, самая
свобода — все это только средства; цель — процветание и
19*
292
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
счастье народа, а они созидаются только производительным
трудом. Работать, работать, работать! Вот призывный клич,
который должен раздаваться с утра и до вечера и с края до
края многострадальной страны, имеющей законное право
гордиться тем, что она уже совершила, но еще не получившей
заслуженной награды за все свои жертвы, за все свои под-
виги. Нет в эту минуту труда мелкого, неважного, а подавно
нет труда постыдного. Есть один труд необходимый и ос-
мысленный. Но труд старика может иметь и особый смысл.
Вольный, необязательный, не входящий в общенародную
смету, — этот труд старика может подогревать энтузиазм
молодого, может пристыдить ленивого. У меня всего одна
рука здоровая, но и она могла бы вертеть рукоятку привода,
у меня всего одна нога здоровая, но и это не помешало бы
мне ходить на топчаке.
Есть страны, считающие себя свободными, где такой труд
вменяется в позорное наказание преступникам, но, повторяю,
в нашей свободной стране в переживаемый момент не может
быть труда постыдного, позорного.
Моя голова стара, но она не отказывается от работы. Мо-
жет быть, моя долголетняя научная опытность могла бы найти
применение в школьных делах или в области земледелия. На-
конец, еще одно соображение: когда-то мое убежденное слово
находило отклик в ряде поколений учащихся; быть может,
и теперь оно при случае поддержит колеблющихся, заставит
призадуматься убегающих от общего дела.
Итак, товарищи, все за общую работу, не покладая рук,
и да процветет наша Советская республика, созданная само-
отверженным подвигом рабочих и крестьян и только что у нас
на глазах спасенная нашей славной Красной Армией!
Клементий Аркадьевич Тимирязев
член Московского Совета Рабочих,
Крестьянских и Красноармейских
Депутатов
б марта 1920 г. (т. IX, стр. 432—433).
В 1920 г. вышла книга Тимирязева «Наука и демократия».
Он послал ее Ленину и получил в ответ следующее письмо:
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
293
«Дорогой Клементин Аркадьевич!
Большое спасибо Вам за Вашу книгу и добрые слова.
Я был прямо в восторге, читая Ваши замечания против буржуа-
зии и за советскую власть. Крепко, крепко жму Вашу руку
и от всей души желаю Вам здоровья, здоровья и здоровья!
Ваш В. Ульянов (Лени н)».
Это письмо Тимирязев получил накануне своей смерти. 20 апре-
ля он участвовал в заседании сельскохозяйственного отдела Москов-
ского Совета, а затем до поздней ночи работал над сборником «Солн-
це, жизнь и хлорофилл». Ему пришлось прервать работу, так как
начались признаки тяжелого заболевания. Назавтра у Тимирязева
оказалось воспаление легких. В этот день Тимирязев получил ци-
тированное письмо В. И. Ленина. Оно озарило последние дни жизни
великого ученого. В ночь с 27 на 28 апреля он умер. В последние
моменты своей жизни Тимирязев думал о родине, о революции,
о коммунизме и, обращаясь к доктору Б. С. Вайсброду, он говорил:
«Я всегда старался служить человечеству и рад, что в эти серь-
езные для меня минуты вижу вас, представителя той партии, которая
действительно служит человечеству. Большевики, проводящие
ленинизм,—я верю и убежден — работают для счастья народа и при-
ведут его к счастью. Я всегда был ваш и с вами. Передайте Влади-
миру Ильичу мое восхищение его гениальным разрешением миро-
вых вопросов в теории и на деле. Я считаю за счастье быть его со-
временником и свидетелем его славной деятельности. Я преклоняюсь
перед ним и хочу, чтобы об этом все знали. Передайте всем товари-
щам мой искренний привет и пожелания дальнейшей успешной ра-
боты для счастья человечества» (Сб. «Памяти Тимирязева, 1920—
1935», М. — Л., 1936, стр. 15).
Этими словами — итогом всей жизни Тимирязева — закончим
посвященный ей очерк.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ТИМИРЯЗЕВ И ИСТОРИЯ НАУКИ
В жизни и мировоззрении Тимирязева можно увидеть идейные кор-
ни его историко-научных интересов. Нам кажется, что эти интересы
и основные мысли, высказанные Тимирязевым в его исторических
экскурсах, вытекают из четырех основных принципов (нет надоб-
ности, конечно, оговаривать условность разграничения этих прин-
ципов). Во-первых, для Тимирязева наука — это мировоззрение.
Во-вторых, наука для него — непрерывный процесс. Далее, в-треть-
их, наука для Тимирязева — общественная сила и служение
науке—общественное служение. И, в-четвертых, наука неразрыв-
но связана с демократией.
Наука для Тимирязева — целостное мировоззрение, поэтому
важнейшая сторона каждой научной теории и каждого научного
открытия — их влияние на общее состояние науки и взаимная связь
между общим состоянием науки и отдельными открытиями,
взаимная связь между различными научными открытиями, теория-
ми и дисциплинами. Стремление к единству научного мировоз-
зрения было основой собственных открытий Тимирязева.
Но эта связь отдельных научных открытий и отдельных научных
дисциплин, создающая целостное научное мировоззрение, развер-
тывается исторически. Немудрено поэтому, что интерес Тимирязева
был прикован к анализу исторического развертывания научных идей.
Для Тимирязева наука никогда не была догмой, а всегда была
процессом. Он сам принадлежал к направлению, которое в свое
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
295
время находилось в меньшинстве, но которому принадлежало бу-
дущее. Научные теории, которым принадлежит будущее, не бо-
ятся времени. Напротив, школы, которым принадлежит лишь прош-
лое, всегда готовы крикнуть — «остановись!» неустанному потоку вре-
мени, непрерывно обновляющему научную картину мира. Револю-
ционная тенденция научной 'теории связана с историзмом, с инте-
ресом к процессу научного развития и с пониманием этого процесса,
его неизбежности, его направления, его движущих сил.
Для Тимирязева наука всегда представлялась общественной си-
лой. Поэтому его интересовали общественные истоки научной теории
и их общественный эффект. Отсюда также вытекал интерес к исто-
рическому анализу развития естествознания. Наконец, для Ти-
мирязева наука была силой демократии. Поэтому он придавал важ-
нейшее принципиальное значение научной популяризации. Попу-
ляризация означала такое изложение науки, которое охватило бы
наибольшее число опосредствований, связей между научной теорией
и жизнью. Поэтому научно-популярные работы Тимирязева носят
оригинальный и творческий характер. Излагая учение Дарвина,
Пастера и других, Тимирязев вносил в это изложение анализ корней
и свежих побегов каждой научной теории. Он показывал, на какие
вопросы отвечает научная теория, как она подготовлялась жизнью,
какие дальнейшие подтверждения и изменения вносила жизнь в
научную теорию. Можно сказать, что оригинальные идеи, развитые
Тимирязевым в его научно-популярных работах, в основном отно-
сятся к истории естествознания.
Об отношении Тимирязева к истории науки как к особой дис-
циплине можно судить по той высокой оценке, которую он давал кур
сам истории естествознания, читавшимся в некоторых европей-
ских университетах, в том числе курсу, читавшемуся Больцманом.
Из русских ученых, читавших курс истории естествознания, Тими-
рязев вспоминал Г. Н. Вырубова и его ежегодные курсы истории
науки в College de France. После смерти Вырубова Тимирязев рас-
сказывал в некрологе, как Вырубов чуть ли не второй (после Миц-
кевича) из иностранцев и первый из русских был избран профессо-
ром этого высшего научного центра Франции. Задачей курса истории
науки, как говорил Тимирязев, было «изобразить мировую повесть
победы науки над ее предшественницами — теологией и метафизи-
кой» (Соч., т. IX, стр. 96). Тимирязев рассказывает, как клери-
кальная реакция во Франции привела к попыткам сократить число
кафедр в College de France, и «в числе первых кафедр, намеченных
в тираж, намечена была и кафедра, которую занимал Вырубов,
296
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ГЮ ИСТОРИИ НАУКИ
и, защищая ее, ему приходилось доказывать, что в College do France,
«этом историческом храме науки, история наук должна служить
монументальным фасадом, который последним должен бы под-
лежать сломке"» (т. IX, стр. 97).
Таким образом, для Тимирязева история науки (под этим тер-
мином он обычно подразумевал историю естествознания) должна
показать генезис и развитие научной картины мира в борьбе с анти-
научными догматами. При этом Тимирязев требовал, чтобы иссле-
дования по истории науки были полностью объективны, чтобы оцен-
ка научных теорий и взглядов не искажалась никакими групповыми
или личными симпатиями. Он часто цитировал изречение: «Nous
devonsaux morts се que nous devons aux vivants — la verite» — наш
долг по отношению к мертвым тот же, что и по отношению к жи-
вым,— правда». В следующей главе, посвященной борьбе за дар-
винизм, мы увидим, как Тимирязев боролся против шовинистиче-
ских тенденций немецких биологов и историков естествознания.
* * ❖
Исходя из этих принципов, Тимирязев дал в своих исторических
экскурсах яркую картину развития современного естествознания.
Картина эта показывает последовательное распространение науч-
ного мировоззрения и опирается на глубокое знание и объективное
изложение очень большого фактического материала.
Тимирязев приурочивает возникновение современного естество-
знания к началу XVII в., так как в это время не только появились
основные звенья механической картины мира, но изменился ум-
ственный склад человечества, возникло научное мировоззрение.
Для Тимирязева история науки — это не только логическое раз-
вертывание научных концепций, но подлинно исторический процесс ,
включающий распространение новых идей в обществе и обществен-
ную борьбу вокруг научных воззрений. Именно поэтому Тимирязев
считает основателями современного естествознания не Коперника,
Везалия и Кеплера, а Бэкона и Галилея.
«Эпохой возникновения новой науки, «новой философии», как
называли ее современники, несомненно должно считать конец XVI
и начало XVII в., приурочивая ее к именам Бэкона (1561—1626)
и Галилея (1564—1642), хотя при этом, конечно, не могут быть за-
быты их предшественники и современники: Коперник (1473—1543;
его книга «De revolutionibus orbium coelestium» появилась в год
его смерти). Везаль, Сорвет, Гарвей, Паллиси, Джильберт, Кеплер
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
297
и др. Но Галилей и Бэкон занимали в их рядах совершенно особое
место; они ясно сознавали наступление новой эры не для той или дру-
гой науки, а для всего умственного склада человечества. Галилей
первообраз современного ученого,— заложив основы новой науки,
науки о движении, бесстрашно выступив защитником коперниковой
системы мира, которую обставил новыми наглядными доказатель-
ствами при помощи если и не им впервые изобретенного, то им
впервые плодотворно примененного телескопа, — был такой же бое-
вой натурой, как и Бэкон, и обладал таким же, если не еще более вы-
дающимся литературным талантом» (т. VIII, стр. 31).
Рассматривая науку как исторический конкретный процесс,
Тимирязев пе может, конечно, пройти мимо организационных цент-
ров новой науки — академий.
«Страстное слово Бэкона и Галилея дало толчок и другой могучей
силе — силе ассоциации человеческой мысли и труда. «Я ударил
в колокол, который призвал умных людей собираться вместе», го-
ворил про себя Бэкон, и, действительно, их призывное слово было
сигналом для образования если не первого (первое очень недолго-
вечное ученое общество, Академия "Naturae Secretorum, было осно-
вано Джамба истой Порта в Неаполе), то самых важных ученых об-
ществ: Академии del Cimento, Лондонского Королевского Общества
и Парижской Академии Наук. Самым выдающимся из них было,
конечно, Королевское Общество, с первого своего возникновения
сделавшее я международным центром движения науки и потому
являющееся его наглядным показателем. Это был круг людей, по
словам современников, изучавший область знаний, обозначенную
названием «новой» или «экспериментальной», философии, берущей
начало от Галилея и Бэкона. Общее направление его выразилось
девизом «Nullius in verba», которым, конечно, представители наук
хотели выразить свое презрение к чисто словесной деятельности их
предшественников — философов-схоластиков. Как смотрело обще-
ство на свою основную задачу, видно из слов его историка, произ-
несенных после первого пятилетия его существования: «Увеличи-
вать власть человека над природой и освобождать его от рабства
предрассудку — поступки более почтенные, чем порабощение целых
империй и наложение цепей на выи народов». Ближайший характер
занятий этих академий выразился в названии старейшего из них —
флорентийской del Cimento, т. е. академии опыта» (т. VIII, стр. 32).
Излагая историю науки в XVIII в., Тимирязев не уделяет вни-
мания метафизическому расчленению природы и отходу от целостных
натурфилософских картин предшествовавшего века. Некоторое
298
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
влияние Конта сказалось здесь на Тимирязеве, и он вслед за Кон-
том не видел с достаточной ясностью этой оборотной стороны успехов-
естествознания в XVIII в. Положительное значение XVIII в. в истории
науки — гигантское накопление фактического материала (в рамках
обособившихся отраслей знания) — было ясно Тимирязеву, и он в
очень убедительной форме показывал исторически прогрессивную
роль «мировоззрения Ньютона — Линнея». В частности, Тимирязев
оценил историческую прогрессивность искусственной Классифика-
ции и включил ее в число исторических звеньев, подготавливавших
эволюционную биологию. Что такое искусственная классификация?—
спрашивает Тимирязев. «Эта умственная операция, — отвечает
он,— имеет на первых порах чисто служебную, прикладную роль,
являясь лишь средством, подобным тому, каким служит каталог
в библиотеке или словарь по отношению к фактическому материалу
языка — его словам. Такой классификации, рассматриваемой лишь
как средство, можно предъявить главным образом одно требование —
простоту. Чем проще принцип, положенный в основу такой класси-
фикации, тем она совершеннее; таков алфавитный порядок, в котором
распределяются слова того или другого языка. Но зато этот порядок
ничего не говорит нашему уму, да мы и не требуем этого от него, видя
в нем только практическое орудие. Такое, по существу служебное,
значение имели первоначальные попытки классификаций. Венцом и,
вероятно, последним словом подобной классификации была и до сих
пор не превзойденная в своей изящной простоте система раститель-
ного царства, предложенная Линнеем. Системы эти принято назы-
вать искусственными в том смысле, что организмы сгруп-
пированы в них на основании очень небольшого числа более или
менее удачно, но все же произвольно выхваченных признаков. При
помощи таких систем человек насильственно вносит свой порядок
в своевольный, не укладывающийся в такие простые рамки, свобод-
ный хаос органических форм. В своей придуманной системе человек
порою становится в прямое противоречие с природой, соединяя то,
что она, очевидно, разделила, разделяя то, что она соединила» (т. VI,
стр. 17—19).
Разумеется, включение сирени и злаков в одну группу в каче-
стве непосредственных соседей, как это было в линнеевской класси-
фикации, имело условный и субъективный характер. Однако для
упорядочения фактов такая простая и условная группировка была
необходима. Тимирязев указывает, что Линней никогда не прида-
вал абсолютного и объективного характера своей классификации
и что его ум был занят поисками реальной естественной классифи-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
299
нации растений. Тимирязев видит и другую заслугу Линнея в исто-
рии биологии.
«Как национальные литературы особенно чтут творцов своего
языка, так и общечеловеческий язык описательного естествозна-
ния должен чтить в Линнее своего творца. Этот вновь созданный им
язык выразился и в замечательной по своей простоте бинарной но-
менклатуре, благодаря которой там, где, для обозначения известного
организма, прибегали к целым описаниям, стало достаточно двух слов,
и в изящной, лаконической, строго последовательной терминологии,
послужившей образцом для всех позднейших натуралистов. Прав-
да, некоторые пуристы обвиняли Линнея в том, что его латынь была
не вполне цицероновская, и это дало повод его горячему поклон-
нику, Руссо, ответить: «А вольно же было Цицерону не зна ь бота-
ники». Новое вино, очевидно, приходилось вливать в новые мехи»
(т. VI, стр. 19—20).
Тимирязев считает бинарную номенклатуру более важной, быть
может, заслугой Линнея, чем его классификацию. Это характерно
для историко-научных воззрений Тимирязева, который, как уже
говорилось, рассматривал науку йе как абстрактную логическую по-
следовательность идей, а как реальный исторический процесс, в
котором популяризация и распространение научных воззрений,
создание научной терминологии и других условий научного миро-
воззрения были существенной стороной. С этой точки зрения инте-
ресно сближение истории науки с историей искусства. Прослеживая
исторические корни естественной классификации, Тимирязев ука-
зывает на первые ботанические рисунки XVI в. С большим истори-
ческим чутьем Тимирязев связывает зачатки естественной класси-
фикации с тем непосредственным и живым ощущением природы,
которое характерно для Возрождения.
«Пробуждение естествознания совпало с общим пробуждением
критической мысли и, подобно искусству, имело свое cinque cento
(пятое столетие), только не под ясным небом Италии, а среди более
бедной северной природы. Глухое стремление вывести изучение
природы на новый путь шло рука об руку с общим стремлением к
освобождению мысли и в других сферах; все эти Врунфельсы, Боки,
Фуксы, в которых справедливо видят отцов современной ботаники,
были в то же время п деятелями реформации, а, с другой стороны,
не без основания, это пробуждение пли, правильнее, зарождение
совершенно нового отношения к природе ставят в связь с возрожде-
нием искусств. Отличалось это направление глухим протестом против
школьных авторитетов: вместо того, чтобы искать всей премудрости
300
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
на страницах творений Аристотеля или компиляций Плиния, мо-
лодая наука рвалась на волю, в поле, в лес и призвала себе на помощь
молодое искусство, чего также не делал классический мир» (т. VI,
стр. 21).
Тимирязев показывает, как естествоиспытатели, соотечествен-
ники и современники Дюрера и Кранаха, впервые начали воспро-
изводить растения в замечательных гравюрах старинных «травников».
Тимирязев видит в них первые проблески идей естественной группи-
ровки видов, «первые, безотчетные попытки сопоставлять, сближать
Дикорастущие растения на основании какого-то смутно, инстинктив-
но угадываемого сходства» (т. VI, стр. 21).
Наибольшее число исторических этюдов Тимирязева посвящено
генезису теории развития. Особенно интересны очерки научных
теорий, подготовивших современный трансформизм. Среди них Тими-
рязев помещает ранние попытки создать естественную классифика-
цию растений.
Останавливаясь на работах Жюсье, т. е. на первой естественной
классификации растений, Тимирязев проявляет большое умение
связывать генезис естественнонаучных идей с общей культурной
средой. Это богатство опосредствований и связей превращает исто-
рико-научные экскурсы Тимирязева в живую и красочную цепь
самых разнообразных характеристик и картин. Тимирязев пишет о
естественной классификации Жюсье, появившейся в 1759 г.:
«Как бы в оправдание своего названия, она увидела свет не в
пыли библиотек на страницах латинских фолиантов, не между су-
хими листами какого-нибудь Hortus siccus (сухой сад, так называли
гербарий), а живая, под открытым небом, под лучами весеннего солн-
ца, на грядках Трианонского сада. В пятидесятых годах вечно
скучавшему, но любознательному Людовику XV вздумалось запол-
нить досуги, остававшиеся в промежутках между экскурсиями в
Parc aux cerfs, занятиями земледелием, плодоводством, огородниче-
ством, а эти занятия, в свою очередь, возбудили в нем интерес к бо-
танике, к которой он, наконец, пристрастился, находя большое удо-
вольствие в беседах с талантливым представителем этой науки Бер-
наром де Жюсье. Рядом со своим огородом король пожелал иметь
и ботанический сад, и в 1759 г. Жюсье, исполняя его желание, раз-
бил грядки с растениями, в первый раз расположенными по е с т е-
ственной системе. Рассказывают, что бескорыстно предан-
ный своему делу ученый не только не получил от короля награды за
свой труд, но ему даже не были уплачены произведенные им расходы.
с!юдовик XV, бежавший в Трианон от холодного, давящего велико-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ 331
лепия Версальского дворца, стал вскоре и его находить слишком
обширным, неуютным. Среди ботанического сада возникли тонувшие
в зелени, так называемые Salon frais и Pavilion octogone, превратив-
шиеся, наконец, в Petit Trianon, затмивший вскоре своею славой
Grand Trianon. Кто не бывал в этом едва ли не самом типическом угол-
ке окрестностей Парижа, так живо сохранившем предания, будто
еще населенном тенями XVIII в., но многим ли приходила в голову
странная антитеза: среди этой живой декорации для какой-нибудь
пасторали Вато или Буше, в этой атмосфере слащавой игры в при-
роду, зародилась одна из первых попыток глубоко научного пони-
мания истинной природы?» (т. VI, стр. 22—23).
Тимирязев прослеживает, как геологические и палеонтологи-
ческие открытия совсем с другой стороны подготовляли возникно-
вение и победу эволюционного учения. Он всегда видит связь между
борьбой научных теорий и общественно-философскими столкнове-
ниями. Излагая развитие геологии и палеонтологии XVIII в., Ти-
мирязев рассказывает, как «в этот бурный век геологическим тео-
риям порою приходилось сражаться на два фронта. С одной стороны,
известно, как встретила Сорбонна еретические, по ее мнению, идеи
Бгоффона. Едва ли самый процесс Галилея производит такое удру-
чающее впечатление, как вынужденное Сорбонной отречение Бюф-
фона от смелых мыслей первого издания его «Histoire naturelle»
или, быть может, еще более жалкие его попытки украдкой провести
свои мысли, облекая их в умышленно отрицательную, ироническую
форму. Но не одна теология считала себя тогда призванной обере-
гать науку от вторжения тлетворных направлений; другая сила века,
Вольтер, заподозрил молодую науку в обратном прегрешении, в
пособничестве клерикальным предрассудкам, и направил против
нее свои неистощимые сарказмы. Должно, однако, сознаться, что
нигде остроумие Вольтера не сослужило ему такой плохой услуги.
Опасаясь, чтобы теологи не воспользовались открытиями геологов
для доказательства библейского потопа, он предпочел закрывать
глаза перед действительностью, готов был примириться хотя бы с
учением об «игре природы»,— утверждал, что морские раковины,
встречаемые в Альпах, осыпались со шляп пилигримов, веками будто
бы двигавшихся этими путями из Палестины, а когда в Этампе были
найдены совместно скелеты северного оленя и гиппопотама, писал:
«Чем допустить, что когда-то Лапландия и Нил дали себе свидание
между Парижем и Орлеаном, не проще ли предположить, что эти
кости попали сюда из кабинета какого-нибудь любителя диковинок?»
Но ни грозные перуны Сорбонны, ни ядовитые стрелы Вольтера не
302
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
остановили поступательного хода науки,— истина и время взяли
свое. Конец XVIII в. и начало XIX в. отметили переворот в геологии,
выдвинув на первый план то, что прежде было только случайным
дополнением,— систематическое изучение органических остатков»
(т. VI, стр. 35—36).
Переходя в предыстории эволюционной биологии от XVIII к
XIX в., Тимирязев отводит очень важную роль Ламарку.
«Ламарк,— пишет он,— был величайший натуралист-мысли-
тель своего времени, способный не только обогащать науку новыми
фактами, но и обнять в одном широком синтезе все поле современ-
ного ему естествознания» (т. VI, стр. 70).
В то же время Тимирязев хорошо видел и фантастические построе-
ния Ламарка, которые были главной причиной того пренебрежения,
которое встретили его научные взгляды. Представление о происхож-
дении рогов в результате скопления жидкости, направленной к
голове под влиянием гнева, и тому подобные объяснения сыграли
роковую роль для научных теорий и самой жизни Ламарка.
«Давно замечено, что самое ужасное, что может постичь фран-
цуза, это стать смешным. Изложенная только что сторона учения
Ламарка именно pretait au ridicule (давала пищу насмешке), и его'
противники, сосредоточив свои уда ры на этом уязвимом месте тео
рии, повели дело так удачно, что в глазах публики великий ученый
надолго остался праздным фантазером, объяснявшим длинную шею
жирафа тем, что животное тянулось общипывать листья с верхушек
деревьев и т. д. Глубокие новаторские мысли, щедро рассеянные на
страницах «Philosophie Zoologique», остались заслоненными неудач-
ною попыткой объяснить целесообразность строения животных
организмов и разделили ее участь. Мы умышленно подчер-
киваем слова — животных организмов, потому что по отношению
к растению эта теория «стремлений», «внутреннего чувства», порож-
дающих соответственный орган, конечно, не нашла применения,
и здесь Ламарк остался строгим ученым, не покидавшим почвы
наблюд емых фактов» (т. VI, стр. 77—78). Далее Тимирязев рисует
борьбу предшественников современного трансформизма против тра-
диционных взглядов. Он, как всегда, видит общественное значение
научной дискуссии. Это позволяет рассказывать о таких событиях,
как спор между Кювье и Жофруа Сент-Илером в 1830 г., как об
общественно-историческом событии. Для того чтобы проиллюстриро-
вать общественное значение этой дискуссии, Тимирязев приводит
рассказ о «комическом недоразумении, происшедшем между Гете и
одним французским путешественником, посетившим его летом 1830 г.
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
303
«оба собеседника несколько раз упоминали в разговоре о событии,
обращающем на Париж взоры цивилизованного мира, и только спу-
стя некоторое время догадались, что француз говорил об июльской
революции и крушении Бурбонской монархии, а Гете — о споре /Коф-
ру а Сент-Илера и Кювье и столкновении двух научных мировоззре-
нии» (т. VI, стр. 81).
Для того чтобы показать историческую подготовку эволюционной
биологии, Тимирязев рассматривает последовательное развитие
морфологии, а затем развитие физиологии, подготавливавшее эво-
люционную биологию. Разграничение морфологии и физиологии —
одна из основных методологических проблем в области биологии
и естествознания вообще. В этом вопросе Тимирязев находился под
некоторым влиянием Конта.
«Становясь на известную отвлеченную точку зрения,— пишет
Тимирязев,— мы можем, на время, видеть в организме только фор-
му — это область морфологии, или только явление — это область
физиологии или феноменологии живых существ» (т. VI, стр. 16).
Однако вместе с тем Тимирязев никогда не забывал об условности
этого разграничения.
«Понятна вся искусственность этого деления: с одной стороны,
организм не есть простая геометрическая форма, а механизм, все
части которого исполняют известные отправления, как это вытекает
из самого термина, а с другой стороны, совершающиеся в нем яв-
ления обусловливаются его строением. Если наука долго должна
была отвлекаться от этого целостного воззрения, то скорее руково-
дилась практическою пользой, роковою необходимостью применять
здесь, как и в других отраслях человеческой деятельности, плодо-
творное начало разделения труда. По счастью, деление это никогда
не проводилось, не могло проводиться со строгою последователь-
ностью» (т. VI, стр. 16—17).
Приведенная цитата характерна для методологических воззре-
ний Тимирязева. Диалектическая мысль об условности разграни-
чений, о том, что эти разграничения имеют положительное значе-
ние для науки лишь на определенной ступени анализа, апология
«счастливой непоследовательности» (вот уж поистине счастливое
выражение очень глубокой и тонкой мысли!)— эти идеи Тимирязев
неоднократно повторял в своих статьях и неуклонно проводил в
своих исследованиях.
Мы сейчас не будем касаться очерков, посвященных истории
дарвинизма. Перейдем к тимирязевской оценке проблемы самоза-
рождения и работ Пастера. Эту проблему Тимирязев трактует в
304 II. РАБОТЫ и СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
связи с борьбой между физико-химической и виталистической точ-
ками зрения на жизнь, а также в связи с генезисом исторической
биологии.
Тимирязев видит, что окончательным теоретическим подтверж-
дением связи между органическим и неорганическим миром было бы
непосредственное наблюдение самозарождения жизни, т. е. превра-
щения неорганического вещества в органическое.
«Вопрос этот,— пишет Тимирязев,— служит как бы пробным
камнем для испытания того качества, которое и в ученом, как и во
всяком ином деятеле, должно идти впереди всех остальных —
пробным камнем его научной добросовестности или, попросту говоря,
честности. Ученый должен прежде всего признавать, что оружие,
которым он успешно пользуется против своих противников, так же
остро, когда оно обращается против него самого. Если, возражая
виталистам, мы обращаемся к истории науки, указывая, что каждый
ее шаг, каждый успех был поражением витализма, то должны так
же откровенно ознаться, что вся история попыток открыть само-
зарождение организмов была только рядом более и более решитель-
ных поражений. Закрывать глаза, зарывать голову в песок, как ле-
гендарный страус, никогда не приносило пользы, не делало чести
науке» (т. VI, стр. 49).
Тимирязев прослеживает историю проблемы самозарождения
начиная от Ван-Гельмонта, который приводил рецепты для полу-
чения живых мышей из муки и старого тряпья, вплоть до дискуссии
между Пуше и Пастером в шестидесятых годах XIX в. Он рассмат-
ривает наиболее важные эксперименты, последовательно доказы-
вавшие отсутствие самозарождения, аргументы, которые высказы-
вались в длительных спорах противоположных школ, и те прак-
тические результаты, к которым привело развитие теории. Сторонники
самозарождения, гетерогенисты в своих ошибочных воззрениях
все время пытались найти новые экспериментальные доказательства,
и это двигало науку вперед, несмотря на постоянную неудачу гете-
рогенистов.
«Этот,— пишет Тимирязев,— эскиз, a vol d'oiseau (с высоты
птичьего полета), судьбы одного из наиболее страстно обсуждав-
шихся вопросов биологии показывает, какую польза/ приносит
науке мысль, хотя бы и ошибочная, но поставленная на реальную
почву, и как резко в этом отношении деятельность гетерогенистов
отличается от бесплодных воздыханий виталистов, в лучшем случае
представляющих только вариации на старую гамлетовскую тему
«There are more things» и т. д. (есть много на свете)» (т. VI, стр. 52).
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
305
Тимирязев, излагая дискуссию о самозарождении, показывает,
как все попытки найти случаи возникновения жизни в наше время
оказались безрезультатными. Но отсюда не следует, говорит Тими-
рязев, что переход от неорганической природы к органической не-
мыслим. Напротив, отсюда вытекает, что самозарождение жизни,
т. е. возникновение живого организованного вещества, имеет место в
прошлом в качестве определенного исторического момента эволюции
вселенной. Таким образом, проблема самозарождения в целом при-
водит к исторической биологии. К этому приводит и вся морфология
и физиология в целом. Подводя итог морфологическим и физиоло-
гическим контраверзам XVIII—XIX вв., Тимирязев пишет:
«Значит, ни морфология со своим блестящим и плодотворным
с р а в н и т e л ь п ы м методом, ни физиология, со своим еще бо-
лее могущественным экспериментальным методом, не
покрывают всей области биологии, не исчерпывают ее задач; и та,
и другая ищет дополнения в методе и с т о р и ч е с к о м» (т. VI.
стр. 61).
Однако Тимирязев видит, что морфология и физиология предъ-
являют разные требования к исторической биологии, так как «мор-
фология, видя в организмах только формы, предъявляет им требо-
вание — найти причину свойства этих форм; физиология,
изучая формы в связи с происходящими в них процессами и вынося
общее впечатление полного соответствия между теми и другими,
требует объяснить ей причину этого совершенства органи-
ческих форм. Если первая, как мы сказали, могла бы довольство-
ваться одним раскрытием в природе исторического процесса, то вто-
рая выдвигает новое усложняющее условие,— чтобы этот процесс
давал начало формам, носящим печать совершенства, чтоб это был
процесс исторического совершенствования или прогресса»
(т. VI, стр. 61).
В этом и состояла, как показывает Тимирязев, трудность соз-
дания исторической биологии. Она должна была объяснить морфо-
логу единство органической природы, а физиологу — целесообраз-
ность организмов.
Наряду с генезисом идеи развития, много интересных истори-
ческих экскурсов Тимирязевым посвящено проблеме усвоения угле-
кислоты, трудам Пристли, Сенебье и других.
Исторический анализ общей эволюции научного мировоззрения
н эволюции отдельных отраслей науки и отдельных проблем поз-
волил Тимирязеву дать блестящую по форме и очень глубокую
по существу характеристику науки XIX в. В статье «Основные
20 В. Л. Комаров, т. XI
306
II. РАБОТЫ II СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
черты истории развития биологии в XIX столетии» Тимирязев вспоми-
нает международное собрание ученых, связанное с празднованием
столетия Шевреля, 31 августа 1886 г. В этот день «только что отстроен-
ная и еще не загроможденная своими коллекциями громадная зо-
ологическая зала Парижского музея естественной истории, который
парижане, по закоренелой привычке, продолжают звать Jardin
des Plantes, представляла необычное зрелище. Она была перепол-
нена учеными депутациями со всех концов цивилизованного мира,
собравшимися по поводу также необычному, едва ли не единствен-
ному в истории науки,— по поводу празднования столетия
знаменитого ученого Шевреля, еще сравнительно бодрого старика,
несмотря на то, что его важнейшие труды восходили к первой чет-
верти того девятнадцатого столетия, которое само уже склонялось
к своему концу. Когда очередь приветствовать старика дошла до
меня, я подчеркнул тот факт, что на его глазах возникли и разви-
лись целые новые науки, и закончил свою речь словами: «Enfant du
siecle de la raison. Vous etes la personnification vivante du siecle de
la science» (Дитя века разума, Вы—живое олицетворение века науки)
т. VIII, стр. 61—62).
Для XVIII в. характерна победа разума, т. е. мысли над догмой.
Для XIX — развитие положительных знаний на этой основе, «...если
важнейший итог восемнадцатого века заключался в победе мысли
вообще над пережитками старины, над преданием и суеверием, в
торжестве рационализма, то важнейший итог девятнадцатого заклю-
чается в победе той более определенной формы мысли, которую она
приобретает в трезвой школе изучения природы» (т. VIII, стр. 62).
Характерный признак естествознания XIX в. состоит в подчи-
нении не только мертвой, но и живой природы каузальному объяс-
нению, а величайшей победой такого объяснения был дарвинизм.
Тимирязев приводит слова Людвига Больцмана, который, по его
мнению, был «одним из тех немногих современных ученых, которые
могли по праву, а не в силу одной смелости, читать курсы истории
индуктивных наук, философии естествознания и т. д.» (т. VIII,
стр. 63). В 1886 г. Больцман в торжественной речи на заседании Вен-
ской Академии Наук говорил:
«Если вы желаете знать мое глубокое убеждение о том, как на-
зовут со временем наш век — веком ли железа, пара или электри-
чества, то я отвечу, не задумываясь: его назовут веком механического
объяснения природы, веком Дарвина» (т. VIII, стр. 63).
В связи с развитием мирового естествознания Тимирязев про-
слеживает поступательное движение русской науки. Он видит связь
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
307
между движением научной мысли на’ Западе и в России, взаимное
влияние русской и западной науки, самобытные корни русского
естествознания и его специфические особенности. Выше, в первой
главе, мы. приводим ряд высказываний Тимирязева, относящихся
к развитию русского естествознания в шестидесятых годах. Но Ти-
мирязев рассматривает также ход русской естественнонаучной мыс-
ли и в предшествующие периоды. Он изучал развитие русской науки
в связи с развитием общества и культуры. В частности, Тимирязев
видел единство исторических корней русской науки и русской ху-
дожественной л ите рату ры.
«Мне кажется,— писал он,— что личность первого русского
ученого, Ломоносова, с его двоякою плодотворною деятельностью
была как бы пророческой. Его деятельность как бы наметила те два
пути, по которым преимущественно суждено было развиваться рус-
ской мысли и ранее всего принести зрелые плоды. Кто были те рус-
ские люди, которые заставили уважать русское имя в области мысли
и творчества? Конечно, прежде всего художники слова, те, кто
создали этот «могучий, правдивый и свободный русский язык»,
одно существование которого служит «поддержкой и опорой в дни
сомнений и тягостных раздумий». Это прежде всего Пушкин, Го-
голь, Тургенев, Толстой, а после них на первом плане, конечно,
представители того точного знания, которое нашло себе первого
страстного, неутомимого представителя в первом творце русского
языка» (т. V, стр. 40).
Тимирязев неоднократно писал, что специфика исторического
развития русской культуры состоит в преимущественном развитии
естествознания, по сравнению с философской мыслью. Эта мысль
да и вообще взгляды Тимирязева на соотношение между философ-
ской и естественнонаучной мыслью требуют некоторого пояснения.
У Тимирязева немало формул, в которых наука противостоит фи-
лософии. Здесь отчасти сказывалось влияние Конта, отчасти —
глубокая вражда к схоластической антинаучной философии. Тими-
рязев не прошел той научно-философской школы, какую дает лишь
изучение и глубокое усвоение марксизма. Поэтому нередко он был
склонен отождествлять схоластическую философию, с философией
вообще. Однако в основе его взглядов лежало именно это постоянное
и глубокое тяготение к подлинно научному философскому мировоз-
зрению. Это тяготение привело его в конце концов в ряды учеников
Маркса. По мере развития своих общественно-философских взгля-
дов Тимирязев начинает проводить грань между схоластической,
антинаучной философией, с одной стороны, и философской мыслью,
20*
308 И. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
тесно связанной со всеми достижениями естествознания, развиваю-
щейся со всей суммой естественнонаучных знаний — с другой. Яснее
всего можно проследить взгляды Тимирязева на соотношение между
наукой и философией на примере истории русской науки. Тимиря-
зев писал, что после двух веков, прошедших после Ломоносова,
«едва ли можно сомневаться в том, что его пророчество: «и может
собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов Российская зем-
ля рождать» — начинает исполняться, конечно mutatis mutandis
(изменив то, что следует изменить), только во второй своей половине.
Едва ли можно сомневаться в том, что русская научная мысль дви-
жется наиболее естественно и успешно не в направлении метафизи-
ческого умозрения, а в направлении, указанном Ньютоном, в направ-
лении точного знания и его приложения к жизни. Лобачевские,
Зинины, Ценковские, Бутлеровы, Пироговы, Боткины, Менделеевы.
Сеченовы, Столетовы, Ковалевские, Мечниковы — вот те русские
люди, повторяю, после художников слова, которые в области мысли
стяжали русскому имени прочную славу и за пределами отечества»
(т. V, стр. 40—41).
Однако вместе с тем Тимирязев относился с глубоким интересом
и уважением к творчеству Герцена, Чернышевского, Добролюбова,
Писарева и других корифеев русского материализма. Вопреки не-
правильной, подающей повод к недоразумениям терминологии, мы
можем с полной определенностью сказать, что отрицательные от-
зывы Тимирязева о философии относились только к тем философским
направлениям, которые противостояли науке, стремились подчинить
науку предвзятым схоластическим идеям и претендовали на вне-
опытное происхождение своих построений. Когда Тимирязев писал
о передовых мыслителях России, он их не называл философами (в
этом сказалось влияние Конта), но, по существу, правильно оценивал
научно-философские взгляды. В частности, Тимирязев неоднократно
подчеркивал научный характер русской передовой общественно-
философской мысли.
«Только выпутавшись из сетей гегелианства, Белинский стал
Белинским; только погрузившись в волны мистицизма, Гоголь пе-
рестал быть Гоголем. В школе естествознания воспиталась мысль
Герцена, точно так же, как и в ту единственную эпоху, когда все
(или с виду все) русское общество рванулось вперед к разумной и
плодотворной цели, оно находилось под господствующим влиянием
не метафизической схоластики, а рсальнонаучного склада мысли»
(т. V, стр. 22).
Конечно, Тимирязев но мог пе видеть, что мысль Герцена, вое-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
309
питанная «в школе естествознания», поднималась до широких фило-
софских обобщений. Сам Тимирязев понимал необходимость превра-
щения науки в мировоззрение, систематизации и обобщения всех
ее данных. Он не был дюжинным позитивистом и всегда стремился
к тому, чтобы наука ответила на коренные вопросы о материаль-
ности и познаваемости мира. Поэтому приход к марксизму был для
него органическим завершением идейной эволюции.
Мы привели некоторые примеры тимирязевских экскурсов в
прошлое науки. Какие же выводы делает Тимирязев из картины
научного развития? Как он представляет направление этого раз-
вития? Для Тимирязева история науки — это прежде всего победа
все новых и новых идей, победа, которая рано или поздно доста-
нется новому, даже если оно, это новое, является слабым, если первые
защитники новых идей гибнут под ударами врагов. Тимирязев вспо-
минает, как сторонники новых взглядов гибли на кострах инкви-
зиции. Он вызывает образ Гуса, который, стоя на костре и увидев
старуху, подбросившую в его костер вязанку хвороста, сказал:
«sancLa simplicitas» (святая простота). Для Тимирязева это символ
невежества, которое «поддер?кивает огонь костров», позволяет обску-
рантам сжигать апостолов знания. Тимирязев вспоминает смерть
на костре Джордано Бруно и процесс Галилея, который произвел
такое гнетущее впечатление на ученых XVII в. Репрессии не по-
могли церковной догме устоять под ударами науки.
«Последний год истекшего столетия отмечен двумя годовщинами —
рождения Гутенберга и мученической смерти Джордано Бруно.
Не символично ли это совпадение? Не наводит ли оно нас на мысль
о борьбе двух сил, орудиями которых были костер и книга? Которое
из них было сильнее, страшнее и победоноснее вначале? Костер за-
душил голос Бруно, исторг отречение Галилея, вынудил малодушие
Декарта. А что он боролся против книги, не доказывает ли этого
тот факт, что еще долго после того, как палач перестал возводить
на костер мыслителя, он продолжал бросать в огонь оружие -
книгу. Но победила книга. II победила потому, чтона одного врага,
которого истреблял костер, она превращала тысячи в единомышлен-
ников. Перед книгою исчезла та sancta simplicitas, которою поддер-
живался огонь костров» (т. V, стр. 362—363).
Этот прогресс происходит преемственно; каждое новое дости-
жение науки опирается на предыдущие и в то же время рвет с уста-
ревшими взглядами и традициями. Наука, подлинная передовая
310
IT. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
наука не идет вспять. Когда виталисты утверждали, что движение
науки происходит путем периодической смены каузальных и вита-
листических идей, Тимирязев отвечал им:
«Наука, конечно, встречает на своем пути трения, сопротивления
со стороны своих врагов, явных и тайных, но никогда еще истинные
сторонники ее не проповедывали пользы периодически повторяю-
щегося попятного движения. Когда, например, гелиоцентрическое
учение брало верх над учением геоцентрическим, были, конечно,
и убежденные защитники последнего,— настолько убежденные,
что готовы были отправлять своих противников на костры. Но в
рядах сторонников гелиоцентрического учения едва ли выступали
такие беспристрастные ценители его, которые пропове-
дывали бы, что для его «оздоровления», для его «исцеления от юно-
шеских увлечений» полезно было бы делать от времени до времени
несколько шагов назад, в сторону воззрения геоцентрического»
(т. V, стр. 187).
Прогресс знания бесконечен. Тимирязев приводит интересную
выдержку из речи знаменитого русского астронома, академика Бре-
дихина, произнесенной в Академии Наук в 1893 г.
«Здесь мы стоим, очевидно, на рубеже знания, за которым откры-
вается область неведомого, и дальнейшее движение в ней, быть
может, откроет новые, увы, еще большие трудности.
Едва ли, впрочем, уместен здесь возглас сожаления.
Кому удавалось в жизни, после трудов, усилий и сомнений, уга-
дать, найти хоть крупицу общей истины, в науке или в искусстве,
тот помнит, какие светлые минуты переживал он. Не тогда ли он
жил лучшею частью своего существа?
В необъятной вселенной безмерно долгое время будут возникать
для нас, один за другим, новые и нерешенные вопросы; таким об-
разом, перед человеком лежит уходящий в бесконечность путь науч-
ного труда, умственной жизни, с ее тревогами и наслаждениями»
(т. V, стр. 189).
«Какою бодростью духа, только подстрекаемого к борьбе воз-
растающими трудностями, звучат эти слова, какою смелою уверен-
ностью, что наука справится завтраJ со своими более сложными за-
дачами, потому что ее прошлое служит пору-
кой за ее б у д у щ е е ! » (т. V, стр. 189).
Эта оптимистическая декларация бесконечности знания идет
из самой глубины тимирязевского мировоззрения. Не искаженная
позитивистскими формулами, она прекрасно передает суть действи-
тельных взглядов Тимирязева — его выводов из истории науки.
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
311
Тимирязев видит в истории науки бесконечную цепь связанных
друг с другом, вытекающих одна из другой побед разума, все больше
приближающих человека к познанию истины.
Но, как мы уже видели, Тимирязев никогда не сводил историю
пауки к развертывающейся во времени логической схеме. Для него
история науки — реальный общественный процесс. Именно эта точ-
ка зрения выводит историю науки из тупика бесполезных споров о
приоритете. Исторические события в естествознании связаны не
только с высказыванием научных идей, но и с их распространением
в обществе. Эта точка зрения заставляет искать историческую обу-
словленность событий в естествознании, связывает их с состоянием
общества, с потребностями, созданными в науке ее предшествующим
развитием.
В биографии Пастера Тимирязев вспоминает, что большинство
идей великого микробиолога уже ранее встречалось у других авто-
ров. Зависимость брожения от микроорганизмов была сформули-
рована Каньяр-Латуром и Гельмгольтцем; Шванн разбил воззрения
теоретиков самопроизвольного зарождения; Генле связал заразные
болезни с наличием бактерий и т: д.
«Упоминая об этих фактах, уменьшаем ли мы хоть сколько-ни-
будь заслугу Пастера? — Нимало. Все эти проблески мысли, вспы-
хивавшей и потухавшей, не оставляя по себе прочного следа, только
выдвигают вперед все значение Пастера. Дарвин, в одном месте своей
автобиографии, говоря о некоторых своих открытиях, которые были
потом приписаны другим ученым, замечает: невидимому, недостаточ-
но высказать новую идею, нужно еще высказать ее так, чтобы она
произвела впечатление, и тому, кто этого достиг, принадлежит по
праву и главная честь» (т. V, стр. 204).
Тимирязев включал популяризацию знаний в историю науки.
Важность популяризации знаний вытекала для Тимирязева из его
общественных идей.
Остановимся на этом подробнее.
Одна из основных идей, навеянных шестидесятыми годами,—
идея долга перед народом. Тимирязев с юных лет чувствовал, что
научные знания приобретаются интеллигенцией4 благодаря тяже-
лому труду рабочих и крестьян. В его глазах популяризация науки
была лишь зачаточной, микроскопической формой уплаты того дол-
га, который лежит на ученых.
«Что бы ни говорили, — писал он, — а в основе тех страстных
обвинений, которыми Руссо осыпал цивилизацию, лежит гнетущая,
неотразимая мысль, от которой не отмахнешься одним словом,—
3]2
1J. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
парадокс. Та мысль, что вся цивилизация возникла на почве нера-
венства, что в своем течении она еще закрепляла это неравенство,
увеличивая пропасть между двумя половинами человечества, между
представителями умственного и физического труда. Конечно, если
так было, то, видно, не могло быть иначе; это факт исторический,
естественно-исторический, один из актов мировой драмы, название
которой «борьба за существование». Но не был ли то ее последний акт?
Не чудится ли порою, что человечество стоит где-то на перевале между
двух течений? Если уходящая во мрак прошлого история повествует
о своей задаче—о создании цивилизации ценой неравенства, то не дает
ли угадывать уходящее в туманную даль будущее свою задачу —
восстановление равенства усилиями цивилизации?» (т. V, стр. 75).
Приведенный отрывок чрезвычайно показателен. Здесь видно,
как неопределенное еще стремление ученого уплатить долг народу
приводит его к революционным идеалам. Тимирязев знает, что гря-
дущее гармоничное общество будет результатом дальнейшего раз-
вития науки, техники и производства. Он далек от реакционного
романтизма, от тяготения к архаичным, пройденным ступеням об-
щественного развития.
«Не пятясь назад, не научившись ползать на четвереньках, как
острил Вольтер, разрешит цивилизованный человек эту задачу,
но и не продолжая безмятежно свой путь вперед, гордо подняв го-
лову, в сиянии электрического света, между тем как где-то далеко
позади миллионы плетутся, спотыкаясь, в непроглядном мраке» (т. V,
стр. 75).
Тимирязев прослеживает в истории науки последовательную
демократизацию знаний. Он видит, что в XVIII в. естествознание
проникло в салоны. Этому бытовому обстоятельству Тимирязев
придавал принципиальное значение. Оно свидетельствовало о де-
мократизации науки. Тимирязев говорил далее, что в XIX в. наука
стала еще более демократичной и вышла из салонов на улицу.
«Если в XVIII в. наука завоевала уже салон, проникла, пожалуй,
и в будуар; если за веселым ужином между философскою тирадой и
куплетом можно было блеснуть рассказом об открытии Франклина
или опыте Лавуазье; если между пудрой и румянами на столике иной
маркизы можно было наткнуться на ботанические письма Руссо, то
в настоящем только веке наука стала достоянием всех и каждого,
заговорила вполне доступным языком, а вместе с тем утратила пос-
ледние следы той чопорности, той исключительности, в которой преж-
де замыкалась, ревниво охраняя себя от прикосновения толпы»
(т. V, стр. 67).
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
373
Сам Тимирязев в своих работах, следуя лучшим традициям прош-
лого, стремился разбить перегородку между научными исследова-
ниями и популяризацией науки. Под популяризацией науки он под-
разумевал стремление науки «найти себе опору не в одних представи-
телях просвещенного абсолютизма, или меценатах, какого бы то ни
было вида, а на более прочном фундаменте широкого сочувствия к
науке, основанного на более распространенном понимании ее зна-
чения и задач» (т. VIII, стр. 168).
Тимирязев указывал, что все наиболее крупные представители
естествознания XIX в. стремились возможно популярнее излагать
свои идеи. Он вспоминает западноевропейских ученых и особенно
Дарвина, чьи работы почти полностью были доступны всякому че-
ловеку со средним образованием.
Русские ученые, — продолжает Тимирязев,— не отставали в этом
общем стремлении к демократизации науки. «Тот, кого мы при-
знали самым типичным представителем научного движения в рассма-
триваемую эпоху, Иван Михайлович Сеченов и в этом отношении
был самым блестящим, неподражаемым популяризатором; стоит
вспомнить его «Рефлексы», его лекции об органах чувств, читанные
в шестидесятых годах в медицинской академии, его курс физиологии
процессов растительной жизни и т. д. В конце рассматриваемого
периода выступил Александр Григорьевич Столетов, общедоступные
лекции которого отличались едва ли кем превзойденным искусством
изящного слияния слова и опыта, друг друга подкреплявших и сли-
вавшихся в одно стройное целое» (т. VIII, стр. 168—169).
Но популярное изложение науки было для Тимирязева лишь зача-
точной, «микроскопической», как он говорил, формой демократи-
зации науки. Он стремился поставить науку на службу демократии.
«Наука и демократия»—это постоянный девиз Тимирязева. Он
вытекал как из анализа истории человечества и истории науки, так
и из прогноза будущего.
«Чему же учит эволюция человечества в его ближайшем прошлом,
в каком направлении движется оно, какие силы выдвигает вперед
как главнейшие факторы будущего? Науку и демократию. Сильная
наукой демократия, наука, опирающаяся на демократию, и как
символ этого союза — явление почти не известное прошлым векам —
демократизация науки: вот несомненный прогноз будущего» (т. V,
стр. 19).
Тимирязев был непримиримым врагом реакции и обскурантизма.
В частности, для рыцаря пауки и демократии особенно не-
навистна была философия Ницше — антинаучная и вместо с
314
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
тем антидемократичная. Тимирязев видит общественные корни
ницшеанства.
«Ницше,— пишет он,— не ушел от рокового влияния своей среды
и времени, и, когда читаешь его изображения сильного волей чело-
века, представляется, что напрасно в поисках за ним восходить к
Борджиа или хоть к Наполеону: он мог его гораздо ближе найти
в молодом юнкере Бисмарке, разбивающем пивную кружку на го-
лове ненавистного ему демократа» (т. V, стр. 20).
В соответствии с традициями русской общественной мысли и
литературы, и эстетические взгляды Тимирязева отличались по-
следовательным демократизмом.
«Будущность искусства,— писал он,— зависит, конечно, от
того, пойдет ли оно по пути, намеченному Рескипом и Моррисом;
станет ли оно делом «народа и для народа, счастьем для того, кто тво-
рит, и для того, кто воспринимает», или будет оно только содей-
ствовать утверждению рядом с «моралью господ» и той эстетики
господ, которая всегда отталкивала от себя тех русских людей,
кому было дорого развитие народа, от Чернышевского и Писарева
до Толстого. Что бы ни говорили, а великие художники, как и ве-
ликие ученые, в конце концов, творили для «слишком многих»:
для них красовалась Милосская Венера; ради них легионы без-
вестных художников возводили чудеса средневековой готики; на
них участливо глядели мадонны с полотен Рафаэля и Тициана»
(т. V, стр. 27).
Основной вывод, сделанный Тимирязевым из всей истории нау-
ки,— это его глубокое убеждение в материальности и познавае-
мости мира. Тимирязев часто называет себя позитивистом, часто
ссылается на Конта, но в основном философском вопросе он был ма-
териалистом. Материализм Тимирязева — воинствующий материа-
лизм. Он закалялся в боях против неовитализма, махизма и дру-
гих разновидностей идеалистической реакции. Борьба против
мистики,— в этом, по мнению Тимирязева, основная линия раз-
вития науки. Тимирязев предвидел, что борьба науки против мисти-
ки будет все более и более острой. Статью «Погоня за чудом как ум-
ственный атавизм у людей науки» (1914 год), посвященную спири-
тическим увлечениям Лоджа и других естествоиспытателей, Тими-
рязев заканчивает следующим замечанием.
«В одном только Лодж, конечно, прав — в том, что в мире на-
зревает борьба двух лагерей, но это ранее его и гораздо обстоятель-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
315
нее было высказано Дрэпером. Надежда одного из этих лагерей еще
недавно была высказана таким знатоком его сокровенных вожделе-
ний, как Гюисманс, и в таких красноречивых выражениях: «несколь-
ко саванов, пропитанных серою, да несколько костров хорошо про-
сушенных дров, и человечество еще могло бы быть спасено». Надеж-
ды другого лагеря высказал на-днях депутации французских ака-
демиков старик Сольвей: «La verite sera la science ou ne sera pas»
(истина станет наукой или перестанет существовать). Которой из
этих двух надежд предстоит оправдаться — «that is the question»
(вот в чем вопрос)» (т. IX, стр. 200).
Тимирязеву принадлежит, между прочим, прекрасная характе-
ристика различия между практическим и теоретическим материа-
лизмом, которая направлена против довольно частой наивно-мора-
лизующеп критики, упрекавшей и Маркса, и Дарвина, и других
корифеев материалистической мысли в низменном и грубом харак-
тере пх воззрений. Тимирязев не только показывает действительное
соотношение между материалистической теорией и глубокой идейно-
стью ее последователей, но и вскрывает корыстные интересы, кото-
рые заставляют врагов материализма повторять эти упреки. В
лекции «Историческая биология и экономический материализм в
истории» Тимирязев говорил:
«Здесь, может быть, уместно остановиться на том недоразумении,
которым постоянно пользуются при смешении двоякого рода ма-
териализма — теоретического и практического, материализма в на-
уке и в житейском обиходе. Представители второго очень часто,
очень охотно выдвигают против своих соперников обвинение в пер-
вом для отвода глаз от второго. Примеры такого образа действия не-
трудно найти на самых различных ступенях социальной лестницы.
Наполеон, желая привлечь на свою сторону клерикалов, преследовал
материализм в науке: он сделал публичный выговор Лапласу, за-
чем на страницах его «Астрономии» не встречается слово бог, вы-
звав известный достойный ответ великого ученого. Но тот же Напо-
леон цинически выражался, что, по его наблюдениям, «Le bon Dieu»
всегда принимает сторону «des gros bataillons» (добрый бог всегда
на стороне больших батальонов); он готов был отвести богу почет-
ное место на страницах научных трактатов, не допускал только,
чтобы он вмешивался в его бойни. Так и гоголевский городничий,
укоряя Тяпкина-Ляпкпна в том, что, когда тот начинает говорить
о сотворении мира, просто волос дыбом становится, кстати напоми-
нает, что он, городничий, в «вере тверд»,— и все это только для того,
чтобы замять щекотливый разговор о взятках» (т. VI, стр. 229—230).
316
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
Здесь Тимирязев прямо зачисляет себя в лагерь материалистов^
Это вытекало из всего мировоззрения ученого. По мере того как
общественно-политические взгляды Тимирязева приобретали все
большую последовательность, философские идеи также становились
последовательными и облекались в четкие формулировки. Знаком-
ство с революционной теорией и практикой марксизма делало более
отточенными научно-философские идеи Тимирязева. В свою очередь
борьба против витализма и махизма толкала Тимирязева к восприя-
тию марксизма.
Интересно коснуться воззрений Тимирязева на роль научной
гипотезы, которая вызывала столько споров в среде философов и
натуралистов. Тимирязев не разделял мнения Конта, который отри-
цал научную гипотезу и сводил задачи пауки «к чистому описа-
нию» явлений. Вспоминая о своих спорах с Г. Н. Вырубовым, орто-
доксальным учеником Конта, Тимирязев рассказывает:
«Речь зашла о широкой роли, которую играет эфир в современной
физике. Хотя не с такой страстностью, как в предшествовавших
случаях, но все же с горячностью пустился он доказывать полную
ненужность эфира и несколько раз с убеждением повторял: «Нужен
только эллипсоид упругости, а никакого эфира но нужно». В этих
словах слышался отголосок учителя, так непоследовательно пытав-
шегося согласить отрицание эфира с признанием гениальности Фре-
неля.
Вопрос этот по существу, конечно, не был так специален;
он касается того, что было едва ли не главной научной ошибкой
Конта,— его попытки ограничить область применения научной ги-
потезы» (т. IX, стр. 95).
Естественно, Тимирязев выступил против попыток Оствальда
отказаться от применения гипотез в естествознании. В своей кри-
тике Оствальда Тимирязев дает правильную интерпретацию фор-
мулы Ньютона «hypotheses non fingo», направленной, в действитель-
ности, не против гипотез вообще, а против беспочвенных априорных
догадок. Тимирязев требует, чтобы гипотеза обладала реальной фак-
тической доказуемостью.
«Из этого не следует, однако, чтобы то, на чем она основывается,
было нечто уже известное; необходимо только, чтобы это было нечто,
могущее стать известным впоследствии, т. е. явиться предметом на-
блюдения или опыта. В этом и заключается плодотворное значение
«рабочей» гипотезы» (т. V111, стр. 464).
Несмотря на свое увлечение Контом, Тимирязев не замалчивал
попытки Конта отвергнуть физические модели вообще и атомисти-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
317
ноское представление в частности. Тем более возмутило Тимирязева
пророчество Оствальда о том времени, когда «атомы будут суще-
ствовать только в пыли библиотек». Случилось так, что в том же
1903 г., когда он познакомился с взглядами Оствальда, Тимирязев
приехал в Лондон и окавался в обществе Кельвина и Крукса, кото-
рые познакомили его с замечательным экспериментальным подтвер-
ждением атомистического строения вещества.
После обеда в Королевском Обществе Кельвин попросил Крукса
показать Тимирязеву спинтарископ. Крукс повел Тимирязева в
маленький темный чуланчик и вынул из жилетного кармана малень-
кую трубочку.
«Никогда не забуду того впечатления,— писал впоследствии
Тимирязев, — которое я испытал, заглянув в нее. Передо мной был
рой падающих звезд, но на другом пределе космоса — атомы ге-
лия, как позднее выяснил Рутерфорд, бомбардировали фосфорес-
цирующую пластинку спинтарископа: это был он, этот
остроумнейший прибор одного из наиболее изобретательных совре-
менных физиков. «Вы, конечно, понимаете,— добавил Крукс,—
то, что мы видим, лесами атомы, а подобие тех кругов, которые раз-
бегаются на поверхности воды от брошенного камня». Когда я пришел
в себя от волнения, понятного только ученому, перед блестящим за-
воеванием человеческого ума, первая мысль, пришедшая мне в го-
лову, была: ,,Ну, что теперь скажут гг. Оствальд и К? Куда упря-
чет он свое пророчество, но пережившее и нескольких недель?"»
(т. IX, стр. 130).
В 1911 г. Тимирязев вспоминал это открытие и писал:
«С тех пор прошло семь лет. Физики не только видят целые рои,
но и улавливают отдельные атомы. Оствальд, кажется, раскаялся,
но тот философ, которому посвящена «Naturphilosophic», даже в
эту минуту, после окончательного торжества атомизма, продолжает
обнаруживать упорство, достойное лучшего дела. Если Конта (как
мы видели, без всякого основания) корили за то, что он за тридцать
лет не угадал открытия спектроскопа, то что же сказать о Махе,
который через семь лет после открытия спинтарископа, через год
после окончательного торжества атомизма, отвечая Планку, выска-
завшему совершенно ясную мысль, что современный физик говорит
о весе атома с тем же правом, с каким астроном говорит о весе лу-
ны,— позволяет себе такую сомнительного остроумия выходку:
..Если вера в атомы для вас так существенна, то я отказываюсь от
физического образа мышления; я не желаю быть истинным физиком,
воздерживаюсь от какой бы то ни было оценки научных ценностей.
318
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
не желаю оставаться в общине верующих; свобода мысли мне доро-
же"» (т. IX, стр. 130—131).
С философскими позициями Тимирязева связаны его взгляды
на соотношение между наукой и практическими результатами. Ти-
мирязев, подобно другим русским естествоиспытателям-материа-
листам, никогда не сводил задачу науки к непосредственному удов-
летворению частных практических задач. Ограничивать значение
естествознания его прикладными функциями, отрывать практиче-
скую пользу науки от поисков объективной истины — это проти-
воречило основам мировоззрения Тимирязева. Поэтому Тимирязев
неоднократно говорил, что в основе научного творчества должны
лежать бескорыстные поиски объективной истины и что именно
на этом пути наука дает максимальное число практических при-
ложений. Соответствующие высказывания Тимирязева могут дать
повод думать, что Тимирязев не видел практических корней науч-
ного творчества, однако для человека, знакомого со всем мировоз-
зрением Тимирязева, ясно, что Тимирязев высказывается не против
представления о производственных, реальных, движущих силах
науки, а против сведения стимулов научного творчества к частным
практическим задачам. Высказываясь против узкого утилитаризма,
Тимирязев апеллирует к истории естествознания:
«Вспомните историю химии: она ли не стремилась вначале к
непосредственно утилитарным целям? Служила она и искателям
золота и философского камня; была она и на послугах металлургии
и на послугах медицины; была она и алхимией и айтрохимией, пока
не стала просто химией, т. е. самодовлеющею чистою наукой, и
с той минуты посыпались щедрою рукой ее бесчисленные примене-
ния, и, конечно, если бы только возможно было подвести им итог,
то они стоили бы, в конце концов, открытия золота и философского
камня. А медицина? Сколько тысячелетий стояла она перед своею
непосредственною задачей — целением больного организма, пока
не убедилась, что надо повести дело издалека, что, прежде чем це-
лить, нужно еще знать, что происходит в организме, здоровом и
больном! А современная агрономия? Не служит ли она еще более
свежим доказательством, что практические приложения являются
только результатом успехов чистых знаний?.. Не в поисках за бли-
жайшими приложениями возводится здание науки, а приложения
являются только крупицами, падающими с ее стола» (т. V, стр..
44-45).
Бескорыстное служение научной истине само по себе является
наградой для ученого: «для истинного ученого праздником яв-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
319
ляется не тот день, который он может проводить в праздности, не те
часы, которые он проводит за более или менее роскошною трапезой,
а те дни и часы, к сожалению очень немногочисленные, когда, вполне
отрешившись от будничных забот, от житейских дрязг, он может
всецело уйти в ясную, безмятежную область чистого знания» (т. V, стр.
37—38).
Разумеется, здесь речь идет о «житейских дрязгах», т. е. об уз-
ких задачах практической жизни. Коренные практические задачи
переустройства общества, техники и самой природы ставят перед
наукой широкие цели, гармонически сочетающиеся с поисками
истины.
Неоднократные филиппики против узкого утилитаризма и праг-
матизма будут поняты так, как нужно, если их сопоставить с другими
высказываниями Тимирязева. Тимирязев часто говорил о решающем
значении практических знаний для развития научных теорий. Кон-
статация такого значения практических знаний основана на ряде
исторических экскурсов. Тимирязев пишет, что «... ученые уже давно
отвыкли от прежнего надменного отношения к тем запасам знания,
которые приобретает практик путем своих долголетних наблюдений.
Примера Дарвина достаточно для убеждения тех, кто и теперь про-
должал бы с высокомерием относиться к этому источнику знания.
Если бы потребовалось еще новое доказательство, его доставляет
нам скромный, всеми забытый садовод прошлого столетия — Дю-
шен, в сочинении которого «О разведении земляники» Альфонс де
Кандоль нашел зачатки учения о превращении видов, основанное
на прочных фактических наблюдениях и дающее ему несомненное
право называться одним из предвозвестников Дарвина. Наконец,
стоит напомнить и тот общеизвестный случай, что практики, всего
далее стоящие от области науки, простые земледельцы, в том числе
и наши московские крестьяне, как свидетельствуют судебные хро-
ники, в одном сложном вопросе опередили науку. Непосредственным
наблюдением они самостоятельно и задолго до науки открыли факт
перехода ржавчины с барбариса на злаки,— факт вместе с другими,
подобными ему, положивший основание учению о полиморфизме
микроскопических грибов, которым так справедливо гордилась нау-
ка пятидесятых и шестидесятых годов» (т. V, стр. 65—66).
Таким образом, Тимирязев видел [практические корни науч-
ного развития. Он возражал только против сведения науки к при-
кладным задачам, против попытки выбросить из науки критерий
объективной истины, заменить этот критерий практической поль-
зой. Можно привести немало отрывков из работ Тимирязева и для
320
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
того, чтобы подтвердить этот тезис. В ряде мест .Тимирязев не только
возражает против сведения ценности науки к ее частным приклад-
ным результатам, но указывает на классовую ограниченность такого
взгляда. Тимирязев хотел, чтобы наука не была подчинена корыстным
интересам господствующих классов. В статье «Общие задачи ученых
обществ» Тимирязев писал:
«... Не говорят ли науке: подавайте нам листеровские повязки;
это очень полезно — тем более полезно, что все количество жизни,
которое будет спасено открытием Листера, быть может потребуется
для нового изобретения Круппа; подавайте нам зеленый горошек
среди зимы, — это очень приятно, — но оставьте только в покое
эти никому не нужные, бестактные вопросы о происхождении и на-
чале жизни, т. е. именно те вопросы, ради которых поколения уче-
ных только и посвящали своп труд и время и талант исследованиям,
в конце которых явилась и листеровская повязка в наших госпита-
лях и консервы горошка на наших столах» (т. V, стр. 72).
Таким образом, взгляды Тимирязева на соотношение между
теорией и практикой не имеют ничего общего с, пренебрежением к
практическим корням и результатам науки. Взгляды Тимирязева
направлены, ьо-первых, против узкого прагматизма,и, во-вторых,
против подчинения научного творчества корыстным интересам соб-
ственников. Но Тимирязев никогда не забывал о действительной
громадной пользе, которую наука приносит людям в результате*
бескорыстных поисков истины. Возражая тем, кто хотел ограничи-
вать развитие науки ответами па частные практические задачи,
Тимирязев вспоминает стимулы и практические результаты деятель-
ности Пастера.
«В воображении невольно возникает такая картина. Лет 40 тому
назад, на чердачок Ecole No rm ale проникает один из таких негодую-
щих моралистов и, застав там бледного человека, окруженного бес-
численными колбочками, разражается красноречивыми обличе-
ниями.
«Стыдитесь, — говорит он ученому, — стыдитесь, кругом вас
нищета п голод, а вы возитесь с какою-то болтушкой из сахара и
мела! Кругом вас люди бедствуют от ужасных жизненных условий
и болезней, а вас заботит мысль, откуда взялась эта серая грязь
на дне вашей колбы! Смерть рыщет кругом вас, уносит отца, опору
семьи, вырывает ребенка из объятий матери, а вы ломаете себе го-
лову над вопросом, живы или мертвы какие-то точки под вашим
микроскопом? Стыдитесь, разбейте скорее ваши колбы, бегите из
лаборатории, разделите труд с трудящимися, окажите помощь бо-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
321
лящему, нршюсито слово утешения там, где бессильно искусство
грача!»
Красивая роль, конечно, выпала бы на долю негодующего мора-
листа, и ученому пришлось бы что-нибудь пробормотать в защиту
своей праздной, эгоистической забавы.
Но как изменились бы зато эти роли, если бы наши воображаемые
два лица встретились снова через сорог; лет. Тогда ученый сказал
бы моралисту приблизительно следующее: «Вы были правы, я не
разделял труда с трудящимися, — но вот толпы тружеников, кото-
рым я вернул их миллионный заработок; я не подавал помощи боль-
ным, по вот целые населения, которые я оградил от болезней. Я не
приходил со словами утешения к неутешным, по вот тысячи от-
цов и матерей, которым я вернул их детей, уже обреченных на неми-
нуемую смерть». А в заключение ученый наш прибавил бы со снисхо-
ди зольной улыбкой: «II все это было там, в той колбе с сахаром и ме-
лом. — в той серой грязи на дне этой колбы, в тех точках, что дви-
гались под микроскопом». Я полагаю, на этот раз пристыженным
оказался бы благородно негодовавший, но близорукий моралист»
'т. V, стр. 222—223).
Однако для Тимирязева вопрос о необходимости служения прак-
тическим нуждам никогда не был дискуссионным. Наука должна
служить практике, но она исполнит свой долг с наибольшим эф-
фектом, если пе будет ограничиваться частными задачами.
«Jia, вопрос иг в том, должны ли ученые и паука служить свое-
му обществу и человечеству,— такого вопроса и быть не может.
Вопрос в том, какой путь короче п вернее ведет к этой цели. Иттп
ля ученом;/ ио указке практических житейских мудрецов и близо-
руких мора листов или иттп, не возмущаясь их указаниями и воз-
гласами, но единственному^ возможному пути, определяемому’ внут-
ренней логикой фактов, управляющей развитием науки; ходить ли
упорно, по беспомощно вокруг да около сложного, еще не поддаю-
щегося анализу науки, хотя практически важного явления, или со-
средоточить своп (‘илы на явлении, стоящем на очереди, хотя с виду
далеком от запросов жизни, но с разъяснением которого получается
ключ к целым рядам практических загадок?» (т. V, стр. 223—224),
Вместе с том Тимирязев, решительно выступая против беспочвен-
ных и бесполезных спекуляций, никогда не забывал, что практи-
ческая польза может отыскаться лишь впоследствии и что непосрод-
щепная ближайшая польза не может поэтому служить критерием
ц( г 5 ноет и науки.
«Никто не станет слорть. —- писал он, — что п наука ilwvi - сон
2) в, Л. Комаров, т. \1
322
TI. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
бирюльки, свои, порою, пустые забавы, на которых досужие люди
упражняют свою виртуозность; мало того, как всякая сила, она имеет
и увивающихся вокруг нее льстецов и присосавшихся к Heli пара-
зитов. Конечно, но разобраться в этом не житейским мудрецам, не
близоруким моралистам, и во всяком случае критериумом истинной
науки является не та внешность узкой ближайшей пользы, которой
именно успешнее всего прикрываются адепты псевдонауки, без труда
добивающиеся для своих пародий признания их практической важ-
ности и даже государственной полезности» (т. V, стр. 224).
С общими идеями Тимирязева связано его отношение к науч-
ному эксперименту. В истории науки Тимирязев обращает внима-
ние на положительные результаты экспериментального изучения
природы. Для него, внесшего экспериментальный метод в новую
область явлений природы, было особенно важно подчеркнуть прин-
ципиальное познавательное значение научного эксперимента. Не-
которые исторические экскурсы Тимирязева являются подлин-
ной апологией научного эксперимента. Об экспериментах Пастера
Тимирязев писал:
«Какому же выдающемуся качеству этого могучего ума, какой его
faculte maitresse (преобладающая способность), как выразился бы
Тэн, следует приписать главную тайну его успеха? Самой выдаю-
щейся его особенностью была не какая-нибудь исключительная
прозорливость, не какая-нибудь творческая сила мысли, угадывающей
то, что сокрыто от других, а, без сомнения, изумительная его способ-
ность, если позволительно так выразиться, «материа лизировать»
свою мысль, выливать ее в осязательную форму опыта, — опыта, из
которого природа, словно стиснутая в тисках, не могла ускользнуть,
не выдав своей тайны» (т. V, стр. 205—206).
С апологией эксперимента связано отношение Тимирязева к
Гете как к натуралисту. Как известно, Гете был одним из наиболее
энергичных противников экспериментального исследования при-
роды. Это объяснялось органической враждебностью Гете ко вся-
кому искусственному расчленению природы. Для Гете, мыслителя,
глубоко чувствовавшего единство мироздания, были ненавистны
метафизические перегородки, возведенные в XVШ в. между раз-
личными областями знаний, и экспериментальный метод, который
вырывал из бесконечной связи явлений отдельные причинные связи.
Гете был убежден, что «своим умственным оком, обращенным на при-
роду, как она есть, он проник в сущность явлений света гораздо
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
323
глубже, чем Ньютон, пытавшийся вымучить у природы ее тайну
в темной комнате, при помощи какой-то призмы и узкой щели»
(т. V, стр. 206). Гете дал замечательные образцы монистического
взгляда на природу, но он не понимал исторической прогрессив-
ности гигантскою накопления фактов, происходившего в рамках
метафизического расчленения природы. Это непонимание чаще всего
подхватывалось теми реакционными философами, которые никогда
не поднимались до подлинных вершин мысли Гете.
«Известно, — пишет Тимирязев, — что философ Шопенгауэр по-
хвалялся тем, что один из первых оценил это превосходство Гете перед
Ньютоном, а другой мыслитель, Карлейль, презрительно хохотал
при мысли, что какие-то математики могут быть судьями над Гете»
(т. V, стр. 206).
Тимирязев противопоставляет воззрениям Гете взгляды Бэкона,
которого оп считал если не создателем, то великим провозвестником
экспериментальной пауки. Тимирязев прослеживает в истории науки
развитие экспериментальных методов и с наибольшей симпатией
останавливается на фигурах ученых-экспериментаторов. Поэтому
его так влекла к себе личность Пастера. Тимирязев приводит отры-
вок из речи Ренана, произнесенной во Французской академии по
случаю приема Паслера в число ее членов. Ренан начинает с карика-
турной характеристики ученого, которую давал французский клери-
кальный писатель начала XIX в. Жозеф де Местр:
«В кургузом платьишке... с томами и инструментами подмыш-
ками, бледный от трудов и бессонных ночей, весь забрызганный чер-
нилами, задыхаясь, плетется оп по дороге к истине, уткнув в землю
свое лицо, испачканное алгебраическими знаками...» «Как хорошо,—
восклицает Ренан, — что вас; не остановила Юта дворянская брезгли-
вость! Природа сама не аристократка (la nature est roturiere); она
требует, чтобы трудились: она любит мозолистые руки и делает своп
откровения только челу, изборожденному морщинами» (т. V, стр. 208).
В творчестве Пастера Тимирязев отмечал п особый моральный)
(*клад выдающегося экспериментатора, глубокую и бескорыстную
преданность кропотливой работе, своеобразный йафос эксперимен-
тального исследования. Тимирязев приводит рассказ одного из уче-
ников Пастера, который вспоминает, что Пастер, в момент наиболее
плодотворных исследований, после дневного труда долго еще ходил
по коридору Нормальной школы, обдумывая последующий опыт.
«В одну из таких прогулок ученики, следившие за ним из-за угла,
могли подслушать, как, внезапно остановившись и как бы не в силах
(‘держать себя, оп пробормотал вслух: «Que e’est beau!.. Que e’ebt
21*
j'24 1£. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУ КИ
Ьсаи!»— и через минуту: «il faut travailler» (Какая прелесть!..
Какая прелесть!.. Теперь надо работать!). В этих двух фразах, почти
междометиях, сказался весь Пасте]). «Едва лн, •— говорит тот же
лчепик, — существовал когда-нибудь ум более страстный и в то зле
гремя более терпеливый». Овладевшая им мысль приводила его в
состояние какого-то экстаза; даже но ночам, во сне, он нередко
вскрикивал, п прислушивавшиеся могли смутно разобрать, что он
бормотал какие-то научные термины. Но чем увлекательнее каза-
лась ему зародившаяся идея, тем строже он к пей относился, со-
знавая, что недостаточно бросить в мир счастливую мысль, — необ-
ходимо прежде еще облечь ее в форму неопровержимого факта>
(т. V, стр. 208—209).
Говоря об эксперименте, Тимирязев всегда подчеркивал глубоко
принципиальное значение этого метода познания природы. Он го-
ворил неоднократно, что экспериментальное исследование природы
не может оставаться пассивным по самому своему существу. Экспе-
римент всегда включает активное воздействие, сознательное изме-
нение природных условий, и именно в этом — решающее позиа
нательное значение экспериментального естествознания, которое'
роднит его с промышленностью и вообще с практикой. Таким образом,
Тимирязев разделял гносеологическую идею диалектического
материализма — признание активного воздействия человека на
природу в качестве доказательства, что представления о природе'
соответствуют объективной действительности, существующей неза
И1симо оз человека.
Тимирязев говорил, что эксперимент, наблюдение и практика
непрерывно развивают н обогащают научную карл пну мира. Он
•вето к поминал, как Шеврель в глубокой старости говорил, что
пунше» все1да стремиться к истине и никогда не претендовать на окон-
нательное знание ее. Тимирязев всегда держался того взгляда, что
научнейk истпны должны непрерывно конкретпзироватвоя и про-
веряться экспериментом н наблюдением. Он говорил, что поступи-
тельное движение науки может заставить ученого отказаться от ста
рых, опровергнутых фактами традиций, и уменье отказаться от них
является неотъемлемой чертой истинного ученого. Тимирязев писал,
что «научны»- истины становятся обязательными только силой до-
казательств, эксмерпмои’гальных в рациональных», и что «главная
обязанность л ясного не в том, чтобы пытаться доказать непогрешп-
м, юль своих к нений. а в том, чтобы всегда быть готовым отказаться
от всякого воззрения, представляющегося недоказанным, от всего
i н1 ыта . оказывающо) осн ошибочным».
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
325
Это непрерывное обновление и обогащение науки не происходит
плавно, без катаклизмов, противоречий н столкшпдший противо-
положных по смыслу идей н наблюдении. Но в этом постоянном
противоречии — живая душа науки. Тимирязев ча«-то повторял
слова Клода Бернара, который советовал .*вопм слушателям никогда
не бояться проз иворсчаших фактов, так Как в них, в эти?; противо-
речиях, заложены зав.инн- новых открытии 4<No craio’imz jamais
les faits conlraires, car rjiacpm fail <*onlrairo est je цегггю Шине decon-
verle) (т. V, стр. 180—-18i). Если «шютаглгь эти требования с ир*.:-
ведепным выше изреченьем Шевреля, то лит увидим нарты научно! о
мировоззрения Тимирязева, которые роднят ого с принципами клае-
CU4t СКОП руССЬчЩ фпЛОСОфпП И рус( КОГО остОСТВОЗНаННЯ, СО ВЗГлЯ-
дамп Герцена, Чернышевского, Менделеева, Павлова, и в то же время
связывают его с традициями западноевропейской пауки, а в тщлом
сближают епдтямп диалектического материализма. Нужно залететь,
что здесь принципиальные методологические установки ученого не-
отделимы от ого морального научного облика. В самом деле, ученый,
который всерьез, не па слонах, а на деле рассматривает науку как
непрерывно развивающуюся карингу действительности, где отдел; -
ные детали непрерывно видоизменяются, ирнблпжаясь к объектив-
ному миру, где практика, зкеттеримепт и наблюдение заставляют
ученого отказаться ст устаревших воззрений, —- такой ученый буд!-т
отличаться большой скромностью в оценке своих достижений, боль-
шой смелостью н принципиальностью и будет с пристальным внима-
нием п активным участием следить за успехами практики. Такой
ученый не .может быть оторванным от жизни жрецом науки. Связь
с практикой для него будет вытекать из самих основных научно-
методологпческпх позиций. Таковыми и были подлинные творцы
науки, в том числе корифеи русского естествознания: Ломоносов,
Лобачевский, Менделеев, Сеченов, Мечников, Павлов, Лебедев,
Карпинский... Таков был гг сам Тимирязев.
Для Тимирязева наука никогда не была суммой отдельных от-
крытий и отдельных научных дисциплин н теорий. Опа была для него
целостным мировоззрением. Излагая этот взгляд, Тимирязев опирался
на действительную тенденцию естествознаний второй половины
XIX в. Эту тенденцию к объединению отдельных днецпплпп он
считал основным фактом в научной жизни своего времени.
«Если мы остановимся сначала па обширном цикло наук, имеющем
своею задачей объяснение явлений природы, и начнем с самой мо-
лодой науки — с физиологии, то, не смущаясь одинокими, сиротлива
раздающимися голосами, встретим всеобщее признание, что свои
326
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
объяснения она должна строить только на точных данных физики
и химии; переходя к этой последней, видим, что она все более и более
стремится к слиянию с физикой, а физика, еще в начале века пред-
ставлявшая аггломерат почти независимых дисциплин, объединен-
ная гением Гельмгольтца и Максу зла, в свою очередь, все более
и более поглощается механикой. Переходя к циклу паук описатель-
ных, встречаемся с тою же картиной. Все его отрасли, существовав-
шие ранее или только возникшие в точение века, классификация,
сравнительная анатомия, морфология, эмбриология, история земли
и географическое распределение организмов — сливаются в одно
стройное, величественное целое в могучем синтезе эволюционного
учения» (т. V, стр. 47).
Это представление о пауке как о едином мировоззрении объясняет
ряд идей Тимирязева. Отсюда вытекает противопоставление науки
и схоластической философии. Это представление высказывалось
иногда, как мы видели, в неправильной позитивистской форме, но,
здоровое в своей основе, оно неуклонно вело Тимирязева к органи-
ческому восприятию подлинно научного философского мировоззре-
ния. Далее, из принципа единства научного мировоззрения вытекла
мысль Тимирязева, проходящая красной питью через его изложение
дарвинизма, — мысль о подчинении живой природы каузальному
объяснению явлений как о главной заслуге Дарвина. Наконец, с
этим стремлением объединить различные дисциплины связаны и основ-
ные научные открытия Тимирязева, опиравшиеся на закон
сохранения энергии п максуэловскую теорию света, с одной стороны,
и на эволюционную бполошю — с другой.
* т *
В работах Тимирязева история естествознания —• это боевое
направление научной мысли. Историк естествознания — Тимиря-
зев — борец за дальнейший прогресс науки, борец, мобилизующий
аргументы, идеи и традиции, почерпнутые из прошлого. Тимирязев
отличался замечательной эрудицией в области прошлого науки,
но у него больше, чем у кого бы то ни было из историков науки его
поколения, видна тесная связь исторических экскурсов с обоснова-
нием наиболее революционных, идущих далеко вперед тенденций
науки. Пример широкого использования истории естествознания
для боевых задач — тимирязевская борьба против витализма.
Тимирязев был далек от механического сведения биологических
процессов к физико-химическим закономерностям. Именно поэтому
он соединял экспериментальный метод физико-химических наук
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
327
с историческим методом дарвинизма. Тимирязев дал яркое, убеди-
тельное и популярное изложение проблемы несводимости высших
форм движения к более простым и, в частности, несводимости био-
логических закономерностей к физико-химическим.
«Представим себе, — писал он, — две сходные по внешнему виду
картины: с одной стороны, густо заросший клочок земли, поражаю-
щий нас бесконечным разнообразием растительных форм и их окрас-
ки; с друюп стороны — один из тех фантастических ландшафтов,
которые мороз рисует па наших окнах. Во втором случае мы увидим
те же травчатые узоры, напоминающие листья папоротника или
пальмы, то же бесконечное сплетение самых причудливых форм,
а станем их рассматривать в лучах поляризованного света, — и они
вспыхнут такими цветами, с которыми, конечно, не сравнится игра
всех красок растительного мира. Картины сходные, по как различен
строй мыслей, вызываемых той и другой. Если бы, во втором случае,
исследователь, исходя из основной формы кристалла льда, мог объ-
яснить все разнообразные сочетания сложных, переплетающихся
узоров, если б, исходя из законов интерференции света, он мог объ-
яснить все разнообразие цветов в'любой точке этого пестрого ковра,
он мог бы считать свою задачу разрешенной, — он обладал бы
объяснением этих форм и их окраски. Но представим себе, что и
ботаник мог бы в такой же мере проследить механизм образования
форм, химический процесс образования составляющих их веществ, —
почел ли бы он свою задачу разрешенной? Конечно, нет» (т. V, стр.
110—111).
Таким образом, биология знает своп специфические законо-
мерности. Но это пе значит, что закономерности биологии имеют
мистический характер, что живая природа недоступна каузальному
объяснению, что физико-химическим исследованиям нет места в
физиологии. Против подобных виталистических утверждений Тими-
рязев боролся всю свою жизнь.
В 1888 г. профессор Томского университета Коржинский высту-
пил в качестве защитника витализма в области физиологии растений.
В своей вступительной лекции по курсу ботаники, которая была
издана отдельной брошюрой под названием «Что такое жизнь»,
Коржинский, отказываясь от термина «жизненная сила», говорит
о «жизненной энергии», которая то представляется «неразложимой
на составные элементы» мистической субстанцией, то трактуется
как «результат совершающихся в организме процессов окисления».
Однако непоследовательность и смутность идейных позиций Кор-
жинского и противоречивость его терминологии не могли ввести
328
И. РАБОТЫ и СТАТЬИ ИО Ш/ГОРШТ Н WKH
в заблуждение Тимирязева. На частных примерах он показал, что
Коржинский заменяет паучио-фнзпологпческие построения мисти-
ческими ссылками па «стремление организма» п т. п. Коржинский,
объясняя процесс роста, пишет: «По моему мнению, гораздо проще
смотреть на эти растения как на инстинктивное стремление корешка
углубиться в питательный субстрат». Соответственно развитие стебля
Коржинский объясняет «стремлением стебля к свету». Тимирязев
приводит фразу Коржи некого:
«Раз мы признаем эти явления инстинктивными, то мы ужо и а
б у д е м и с к а т ь п р и ч и н ы их во внешних раздражителях,
которые служат лишь импульсами к тем или другим действиям»
(т. VI, стр. 44).
Для Тимирязева в этих формулах — вся антинаучная мыодо-
логня витализма. «Никогда еще, — пишет он, — виталисты не го-
ворили таким ясным языком, как в подчеркнутых мною словах;
никогда не сознавались они так откровенно в том, в чем их против-
ники имели основание их подозревать, т. е. в известной умствен-
ной лени, в готовности убаюкивать себя словами. В самом деле,
какое простое объяснение: все сводится к инстинкту растения: ска-
ано ничего не объясняющее слово, и поколения ученых уволены
от векового тяжелого труда. Неужели, однако, неовпталисты не
поймут основной истины, «что только простое может бросать свет
на сложное» (Клод Бернар) и что физиологу заимствовать свой язык
у психолога не значит объяснять, а только затемнять смысл изу-
чаемого явления?» (т. VI, стр. 44).
Виталисты стремились полностью отказаться от объяснения
явлений жизни физико-химическими процессами и, напротив, пы-
тались сводить простое к более (‘ложному, физиологические явления
к психологическим.
«Неовиталисты,— писал Тимирязев, — кажется, серьезно ду-
мают, что выработали новую точку зрения, забывая, что утке древ-
ние олицетворяли почти любое растение, а еще долго после тоги
природа у метафизиков боялась пустоты. Но ни мифология,
ни гилозоизм ни на шаг не подвинули науки» (т. V, стр. 175).
Полемизируя с неовиталистами, Тимирязев обращается к ис-
тории физиологии:
«Все, что приобретено физиологией до сих пор, приобретено
только благодаря приложению к жизненным явлениям физических и
химических методов исследования,благодаря распространению на них
физических и химических законов. Я только что упомянул о физиоло-
гии Сенебье; она представляет нам любопытный памятник не только
КЛИМЕНТ А1»КАДЬЕШ1Ч ТИМИРЯЗЕВ 329
того, чем была физиология сто лет тому назад, по чем она желала
быть, что она ожидала от успехов химии и физики. Сенебье ждал
всего только от физики и химии; на последней странице своего пяти-
томного сочинения он говорит, что и написал-то его только для того,
чтобы обратить внимание физиков и химиков па эту новую область
исследования» (т. V, стр. 175).
Одпако Тимирязев понимал, что наиболее сокрушительный удар
витализму был нанесен теорией Дарвина, так как опа объясняла спе-
цифические особенности явлений жизни материальным процессом
органической эволюции, «...современная наука устранила и этот
аргумент витализма: на место неуловимого «сознательного или бес-
сознательного, зиждительного» ’ начала* она поставила вполне
реальное понятие об историческом эволюционном процессе»
Гт. V, стр. 182).
В борьбе против витализма Тимирязев часто ссылался на работы
гениальных русских физиологов — Сеченова и Павлова. В творчестве
Сеченова Тимирязева особенно привлекало стремление объяснять
субъективно-психологические явления объективно-физиологическим
методом, в противоположность" витализму, который стремится
объяснить объективные явления субъективными факторами.
«Едва ли не самым глубоким исследователем в области научной
психологии был Сеченов, не останавливавшийся перед самыми слож-
ными ее вопросами и приступивший к их разрешению с той осторож-
ностью ученого и проницательностью мыслителя, об отсутствии ко-
торых у современных ему физиологов сетовал И. Мюллер и которое
вновь начинает сказываться у некоторых ученых новейшей форма-
ции. Такова, например, совершенно неудачная попытка некото-
рых ученых извратить законную последовательность развития зна-
ний и даже логическое содержание понятия объяснение—
попытка искать объяснения физиологических явлений в психологи-
ческих, чисто словесных толкованиях» (т. VIII, стр. 100—101).
G точки зрения борьбы с витализмом и мистикой Тимирязев оце-
нивал бессмертные экспериментальные исследования И. П. Павлова.
В тот момент, когда ботаники-виталисты стремились сводить про-
стое к сложному, физиологию к психологии, говорили о памяти
и сознании растений, раздался голос Павлова, «призывающего фи-
зиологов на приступ последнего оплота психологов, призывающего
естествознание отказаться от последней своей непоследовательности»
(т. IX, стр. 114).
Далее Тимирязев приводит замечательные слова Павлова, ска-
занные в его речи на ХИ съезде русских естествоиспытателе!! и
330
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
врачей (1909—1910 гг.). Эти слова указывают самую суть научного на-
правления, связанного с именем Павлова, и историческое место этого
направления в развитии мировой науки.
«Можно с правом сказать, — говорил Павлов, что неудержи-
мый со времени Галилея ход естествознания впервые заметно при-
останавливается перед высшим отделом мозга, или, вообще говоря,
перед органом сложнейших отношении животных к внешнему миру.
И казалось, что это недаром, что здесь, действительно, критиче-
ский момент естествознания, так как мозг, который в высшей его
функции — человеческого мозга •— создавал и создает естество-
знание, сам становится объектом этого естествознания» (т. IX,
стр. 114—115).
Может быть, никто в такой степени, как Тимирязев, не мог оце-
нить историческое значение работ Павлова. В 1909 г. Павлов произ-
нес на съезде естествоиспытателей в Москве речь «Естествознание
и мозг», где связал свое открытие с коренными проблемами научного
мировоззрения. В письме к Павлову Тимирязев писал:
«Мне приходится постоянно воевать с ботаниками старыми и мо-
лодыми, русскими и немецкими, проповедующими, что физиологи
должны отказаться от «строгих правил естественно-научного мышле-
ния», заменив их бреднями какой-то, по счастью, несуществующей
фитопсихологии. А теперь, когда я могу указать, что такой «великий
физиолог земли русской», как вы, считаете своим призванием из-
гнать психологический метод из его последнего оплота в физиологии,
я почувствовал твердую почву под ногами для оказания им дальней-
шего отпора» (т. V, стр. 461—462).
& :?• #
Такова была у Тимирязева трактовка основных проблем науки,
основанная на историческом анализе естествознания. Наряду с этим,
Тимирязев сделал много интересных замечаний о характере и орга-
низации научного творчества и его психологии. Наука, в понимании
Тимирязева, — это коллективная деятельность ученых, в которой
отдельные открытия и теории сливаются в единую развивающуюся
картину мира. Поэтому научное общение, .знакомство ученых с тем,
что делается в соседних и даже отдаленных остраслях науки, движет
науку вперед. Также необходимы коллективное обсуждение, науч-
ные споры, встречи ученых в рамках каждой дисциплины. Ученый не
может успешно работать, если он изолирован от других ученых.
«Если, вот уже несколько веков, ученые ощущают недостаточность
подобной изолированной деятельности, то в наши дни, при беспри-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
331
мерном в истории развитии нашей науки, все громче и громче выска-
зывается потребность возможно часто освежать, проверять свои мысли
столкновением с чужими мыслями» (т. V, стр. 38).
Всячески приветствуя рациональные формы научного общения
и подлинно научное сотрудничество, Тимирязев скептически отно-
сился к чисто внешнему объединению работы ученых.
«Артельное, даже подчиненное строго иерархическому контролю
производство науки представляется мне таким же невозможным,
как и подобное производство поэзии. В компании пишутся водевили,
оперетты, смехотворные стихотворения, но едва ли какое литератур-
ное' товарищество подарит миру „Фауста“ или „Гамлета" (т. V.
стр. 60).
Тимирязев на целом ряде исторических примеров указал на ре-
шающее значение личности гениального ученого в развитии науки.
«... влияние, которое дает в известный момент направление научным
исследованим, — дело гения; только гений в науке дает право на
руководство, только он в внушает подчинение. Является Лавуазье,
является Дарвин — и все, волей-неволей, охотно или упираясь,
протестуя пли соглашаясь, идут но*указанному пути» (т. V, стр. 61).
Па примере немецкой ботаники Тимирязев показывает вредные
последствия иерархической организации научной работы в том слу-
чае, когда во главе школы стоит посредственный ученый. Немецкая
физиология растений, во главе с Саксом, дала жалкие результаты.
«А, между тем, нельзя сказать, чтобы этой школе Сакса недоставало
организации, подчинения общей деятельности руководящей воле
одного. Организация есть, самая строгая, подчинение самое безу-
словное. Едва ли, в темные века схоластики, слово Аристотеля имело
более обязательную силу, чем слово Сакса для его последователей:
мы это видели в его афоризме, что ученик хочет и должен знать только
мысли своего учителя» (т. V, стр. 61—62).
Тимирязев говорит, что если на вершинах научного творчества
влияние почвы становится мало заметным, то на уровнях менее вы-
соких, где действуют посредственности, можно легко проследить
влияние национальных особенностей. Национальные особенности,
которые отразились в немецкой физиологии растейип, состоят в ме-
тафизическом отрыве науки от фактической почвы и в замкнутости
немецкой физиологической школы, ее отчужденности от общего
движения естествознания. Последний недостаток школы Сакса пред-
ставлялся Тимирязеву особенно существенным. Школа Сакса игно-
рировала развитие физики, и ученики Сакса, попросту, плохо знали
физику.
332
11. РАБОТЫ 11 СТАТЬИ ВО ИСТОРИИ ПАУТШ
«Неудовлстворителыгость этих знаний нередко доходит до 1лу-
хой враждебности, прорывающейся наружу в форме заявлений, что
у физиологии есть свои законы, свои методы исследования, кратчай-
шие пути; по чаще всего она ограничивается только внешним,
поверхностным увлечением завоеваниями физики п неумелыми
попытками им подражать» (т. V, стр.63).
В результате отрыва от общих естественно-научных принципов
развивается характерный для немецкой науки эмпиризм.
«Рядом с этой оторванностью теории от фактической почвы ва-
ляется и другая крайность — какое-то преклонение перед эмпири-
ческим фактом. Теория, строго научная, опирающаяся на множества)
фактов, дающая удовлетворительное простое их объяснение, — без
сожаления отбрасывается при первой встрече с противоречащим
фактом; не делается даже попытки примирения, пе делается даже
усилия критически отнестись к факту; нередко проглядывает даже
невольно сквозящая радость, что вот ведь физическое объяснение
оказалось бессильным» (т. V, стр. 64).
Наука развивается под воздействием общественных потробяосп ii.
ее движение закономерно, но этот взгляд, вовсе пе устраняет лич-
ности ученого. Ученый тем крупнее, чем глубже и шире он отво-
чает на вопросы, выдвинутые временем. Поэтому Тимирязев в исто-
рии науки отводит большую роль психологии научного творчества.
Основные его признаки: воображение и отбор идей.
Воображение, создающее новые сочетания образов и идей, Ти-
мирязев считает одним из самых важных элементов научного твор-
чества. Он приводит слова Геггпнса о «благороднейшей из наших
способностей, состоящей в уменье вызывать умственные образы и в
своей высшей и наиболее плодотворной форме проявляющейся не
в воспроизведении уже известных старых опытов, а в тех новых ком-
бинациях, той чудесной умственной алхимии, которая вызывает их
превращение, творит новые образы. Эта творческая роль воображе-
ния — не только источник всякого вдохновения в искусстве и в поэ-
зии, но и родник научных открытий, а в жизни дает первый толчок
всякому развитию, всякому прогрессу. Эта творческая сила вообра-
жения всегда вдохновляла великих ученых и руководила ими в mv
открытиях» (г. V111, стр. 26).
Вторая черта научного творчества — отбор идей. Излагая уче-
ние Дарвина и рассматривая в качество примерев искусственного
отбора очень далекие от биологии области творчества, Тимирязев
сделал целый ряд интересных замечаний, относящихся к истории
науки п к психологии научного творчества. Впрочем, он не огра-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТПЗШРЯЗЕГ» 333
нмчивается научным творчеством, а рассматривает также if деятель-
ность крупных художников. В качестве примера Тимирязев j'oBopiiT
о творчестве Месоиье, который сам утверждал, что основой его твор-
ческого успеха является строгий отбор п уничтожение всего, что
каалось ему ж совершенным. Приводя слова Месопье, Тимирязев
пишет: «Такпм образом, по свидетельству самою художника, за-
лог совершенства исполнения лежит, выражаясь фигурально, не в
одном карандаше, но ив резине. Когда на выставке (или, все равно,
в литературе) останавливаешься с недоумением перед одним из тех
незрелых произведений, которые принято обозначать опошлившим-
ся, ничего не объясняющим термином декадентства, сецесспонпзма и
пр., обыкновенно слышишь в их защиту такой аргумент: должны
же вы врнзттать. что эти люди ищут новых путей в искусстве? —
tlo эта защита по рашнюнл ьна ли прямому осуждоито? Великие
художники, конечно, таких1 искали новых путин, но они со-
общали миру только свон находки, а своп «изыскания»
храиизи к своих мастерских или бе о жалости их уничто-
жали» (т. VI, стр. 221).
Мы привели згу выдержку, характеризующую художественные
вкусы и принципы Тимирязева, так как сам он в своем литературном
стиле доходил до высочайшего мастерства, и это мастерство объясня-
лось серьезной п взыскательной работой над словом. Всякого рода
вычурность и то нарочитое косноязычие, которое иногда заменяет в
науке глубину мысли, было чуждо и вралщебно Тимирязеву. В ра-
ботах Тимирязева научность стала синонимом ясности и отточенности
языка, четкости терминологии, яркости образов, т. е. популярности
в наиболее точном и благородном смысле этого выражения...
Вернемся, однако, к тем примерам отбора, которые Тимирязев
находит в области истории науки и психологии научного творчества.
Тимирязев вспоминает ответ, который Ньютон дал своим друзьям,
интересе свившимся, каким образом ей дошел до открытия закона
всемирного тяготения: «Я постоянно его обдумывал». По этому по-
году Юэль писал: «Вот единственное представление, которое можно
себе составить об изобретательной способности: хюжду тем как из
какого-то скрытого и сто, чинка родится быстрый поток возможных
предположений, ум на< торажпвается и схватывает налету то именно,
что соответствует данному случаю, пропуская мимо и предавая за-
бвению остальные; мы усматриваем из этого, как изумительно пло-
довит был ум, усилия которого были так часто успешны, и как неиз-
меримо велико было число порожденных нм мыслей, если из них так
много было о т о б р а и о. Осуществлялся же этот о т б о р только
334
II. РАБОТЫ II СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
путем выслеживания всех последствий, вытекавших из сделанного
предположения, и их сравнения с данными условиями» (т. VI,
стр. 221—222). Вслед за Юэлем Тимирязев считает отбор идей ха-
рактерным признаком научного творчества. Далее Тимирязев ци-
тирует признание Фарадея:
«Публика мало подозревает, как много мыслей и теорий, возни-
кавших в уме научного деятеля, рухнуло в тайне и молчании
вследствие его собственной строгой критики и направленных против
них исследований; в самых успешных случаях оправдывается едва
десятая доля догадок, надежд, желаний и предварительных заклю-
чений» (т. VI, стр. 222).
В связи с этим отрывком Тимирязев вспоминает рассказ, который
он слышал из уст Дэвпля. Когда он занимался у Фарадея, последний
в течение нескольких дней был целиком поглощен одной идеей, ко-
торая руководила им в чрезвычайно долгих и напряженных экспери-
ментах. Эксперименты окончились неудачно, и фарадей рассказал
об этом Дэвплю.
Мы привели здесь этот факт не для того, чтобы дать лишнюю ил-
люстрацию значения отбора в научном творчество. Биография Фа-
радея больше, чем чья-либо другая, полна такими примерами. Нам
хотелось здесь проиллюстрировать одну черту, характерную для
историко-научных экскурсов Тимирязева. Тимирязев часто имеет
возможность пользоваться личными воспоминаниями и приводит
высказывания, которые он слышал либо непосредственно от великих
корифеев естествознания второй половины XIX в., либо через их
учеников, от естествоиспытателей первой половины XIX в., в том
числе даже таких далеких от нас, как Фарадей.
Далее Тимирязев говорит о творчестве Дарвина и приводил'
следующие строки его автобиографии:
«Я упорно заботился о том, чтобы сохранить свой ум свободным
от какой бы то ни было гипотезы (так как я никогда не в силах по-
бороть в себе привычку строить их по любому поводу), как только
факты оказывались в противоречии с нею». «Таким образом, — пи-
шет Тимирязев, — в основе его творчества неизменно лс'жит два
качества — непреодолимое стремление к изобретению гипотез и
неумолимая критика, уничтожившая те из них, которые при ближай-
шем анализе п ротиворечили действительности,— а это сочетанно и есть
отбор. В дальнейшем изложении он еще поясняет, что материал
для составления гипотез доставлялся не какой-нибудь таинственной
интуицией, а «безграничным терпением в обдумывании своею пред-
мета и в прилежном наблюдении и собирании фактов, при значите ль-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ 335
ной доле изобретательности и здравого смысла» (т. VI, стр.
222—223).
Далее Тимирязев приводит ряд свидетельств самых разнообраз-
ных представителей искусства и науки, в том числе Байрона, Моцарта,
Чайковского и Толстого, и закапчивает их свидетельством Анри
Пуанкаре.
«Творить, изобретать значит выделять, короче говоря, о т б п-
р а т ь», п еще определеннее в другом месте: «Получаемые комбина-
ции могут быть б е с ч и с л е и и ы. Истинная деятельность мате-
матического творчества заключается в том, чтобы между этими ком-
бинациями произвести отбор, который элиминирует все
бесполезные или, лучше сказать, пе дает себе труда принимать их
в расчет» (г. VI, стр. 227).
ГЛАВА rl РЕ ТЬ Я
БОРЬБА ЗА ДАРВИНИЗМ
Мы рассмотрели отношение Тимирязева к некоторым основным
течениям в естествознании, которые он наблюдал в качестве совре
мешшка или историка науки. Теперь остановимся па работах Тими-
рязева. посвященных дарвинизму, с тем чтобы познакомиться е их
содержанием, а также чтобы разнять некоторые заключения пре-
дыдущей главы. Хочется поставить такие вопросы, как соотношение
между изложением в историческим анализом научной теории, зна-
чение кон гениальности в истории естествознания, место, принадле'
жащее в ней анализу психологии творчества. У нас нет намерения
поставить отп вопросы во всей широте. Наша задача — коснуться их
в пределах характеристики Тимирязева как да рвштш та и историка
науки.
Мы видели, какое- значение Тимирязев придавал личности ученого,
сто мировоззрению, стилю и психологии научного творчества. Из-
.<( жение дарвинизма включает блестяще написании и портрет самого
Дапвина. Тимирязев вспоминает фигуру великого биолога, которая
\... невольно напоминает изображения витхозаветных патриархов
или древних мудрецов. Тихий, мягкий, старчески ласковый голос
довершает впечатление: вы совершенно забываете, что еще за минуту
вас пнюресовал только великий ученый; вам кажется, что перед
вален — дорогой вам старик, которого вы давно привыкли любить
и уважать как человека, как нравственную личность. Во всем, что
он говорил, но было следа топ узкой однсюторонностн. aiii иеулови-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
337
мой цеховой исключительности, которая еще недавно считалась
необходимым атрибутом глубокого ученого, но в то же время не было
и той щекотливой ложной гордости, не редкой даже между замеча-
тельными учеными, умышленно избегающими разговора о предметах
своих занятий, чтобы не подумали, что весь интерес их личности
исключительно сосредоточен на их специальной деятельности. В его
разговоре серьезные мысли чередовались с веселой шуткой; он по-
ражал знанием и верностью взгляда в областях пауки, которыми
сам никогда не занимался; с меткой, но всегда безобидной иронией
характеризовав он деятельность некоторых ученых, высказывал
очень верные мысли о России по поводу книги Макензи-Уоллеса,
которую в то время читал; указывал на хорошие качества русского
парода и пророчил ему светлую будущность. Но всего более поражал
его топ, когда он говорил о собственных исследованиях; это не был
топ авторитета, законодателя научной мысли, который не может не
сознавать, что каждое его слово ловится на лету; это был тон чело-
века, который скромно, почти робко, как бы постоянно оправдываясь,
отстаивает свою идею, добросовестно взвешивает самые мелкие возра-
жения, являющиеся из далеко гю авторитетных источников. В то
время он производил опыты над кормлением росянки мясом —
опыты, вызванные сделанными ему возражениями, что он не дока-
зал экспериментальным путем пользы этого процесса для растения.
Разговорившись об этом, он повел меня в оранжерею, чтобы я мог
быть свидетелем, что он «кажется, не ошибается в своих выводах».
Нечего говорить, что появившаяся позднее работа вполне подтвер-
дила все его ожидания. Это живое, несмотря на преклонные годы,
отношение к делу, эта тревожная забота о том, точно ли он успел
охватить все стороны вопроса, это постоянное недоверие к своей
мысли и уважение к мысли самого скромного противника произво-
дят глубокое впечатление, но это впечатление достигает высшей
степени при виде того полнейшего отсутствия озлобления пли го-
речи, при виде той добродушной улыбки, которая оживляла его
лицо каждый раз, когда разговор случайно касался тех преследо-
ваний, которым его идеи подвергались в его отечестве и за его пре-
делами» (Соч., т. VII, стр. 68—70).
Тимирязев много раз указывает на глубокое соответствие между
моральным обликом ученого и стилем его научного творчества.
В особенности подробно он говорит об этом соответствии, рассмат-
ривая биографию и научные труды Дарвина. В предисловии ко вто-
рому изданию «Чарлз Дарвин и его учение» Тимирязев говорит о
нравственных качествах великого английского ученого.
22 в. Л. Комаров, т. XI
338
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
«Едва успела разнестись весть о его кончине, как со всех сторон
и люди, его коротко знавшие, и люди, видевшие его всего несколько
часов, и люди, его никогда не видавшие, и те, кто ему безусловно
сочувствовал, и те, кто не разделял его образа мыслей, как будто
сговорившись, поспешили высказать одну и ту же мысль, — что над
гениальностью ученого в нем еще господствовали нравственные до-
стоинства человека, что качествам человека должно приписать
успех ученого. Выслушаем сначала отзыв противника, знакомого
с Дарвином только по его трудам. Катрфаж, в речи, произнесенной
в заседании Парижской академии 1 мая настоящего года (1882), не-
сколько раз возращается к этой мысли: «Нередко он простирал
хладнокровие своих суждений до того, что в своих собственных тру-
дах отыскивал доводы и факты в пользу противников. Тогда с какою-
то рыцарскою честностью он спешил первый на них указать». «Эта,
никогда не изменявшая ему, высокая добросовестность сообщала
некоторым страницам его труда какую-то чарующую прелесть».
«Каждый раз, как вы откладываете в сторону его книгу, вы чувству-
ете, что в вас невольно возрастает глубокое уважение к ученому,
горячая симпатия к человеку» (т. VII, стр. 14).
Далее Тимирязев вспоминает высказывания де Кандоля и Гексли,
которые говорят о чистосердечии и честности Дарвина , находившихся
в органической связи с его научными успехами. Тимирязев цитирует
Гексли:
«Замечательна была проницательность его ума, громадны его
знания, изумительно упорное трудолюбие, не отступавшее перед
физическими страданиями, которые превратили бы девять человек
из десяти в беспомощных калек, без цели и смысла в жизни; но
не эти качества, как они ни были велики, поражали тех, кто прибли-
жался к нему, вселяя чувство невольного поклонения. То была на-
пряженная, почти страстная честность, подобно какому-то внутрен-
нему огню, освещавшая каждую его мысль, каждое его действие...>
«Нельзя было говорить с Дарвином, не вспоминая Сократа» (т. VII,
стр. 14—15). *
Сравнение Дарвина с Сократом служит для Тимирязева поводом
для реабилитации XIX в. в нравственном отношении. Действительно,
у мыслителей и борцов XIX в. личная смелость приобретала характер
научной последовательности, ни перед чем не останавливающейся
объективности. Поэтому, как ни далеки друг от друга образы поли-
тического борца п натуралиста, они связаны друг с другом внутрен-
ним моральным характером своей деятельности. С этой точки зрения
Тимирязев сравнивает Дарвина с Гарибальди.
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
339
«Девятнадцатый век, — пишет он, — нередко упрекают в упадке
нравственного чувства, в утрате идеалов, — и вот, как бы в ответ
на этот незаслуженный упрек, на расстоянии немногих дней, на про-
тивоположных концах Европы сходят в могилу два представителя
двух крайних полюсов человеческой деятельности — человек дела
и человек мысли, герой и мудрец, Гарибальди и Дарвин. Два ан-
тичные в своей величавой простоте образа, столь различные по своей
сфере деятельности, столь сходные по ее внутреннему смыслу: оба —
борцы, служившие одной идее — идее освобождения человечества от
связывающих его пут, — оба своим примером преподавшие высокий
урок, что только в нравственном величии, в бескорыстном служении
идее лежит залог конечного успеха» (т. VH, стр. 15).
Здесь хочется остановиться.
Если для Дарвина характерно слияние морального облика и стиля
научного творчества, научная добросовестность, которая прони-
зывала весь внутренний мир ученого и даже находила свое выраже-
ние в его манорах и внешнем облике, то для Тимирязева характерно
тонкое и глубокое понимание этого единства между человеком и
ученым. Это интимное проникновение в творческий и моральный
облик Дарвина могло иметь место потому, что и у самого Тимиря-
зева смелость натуралиста, темперамент борца и личное обаяние
находились в тесной связи друг с другом. Психология и этика науч-
ного творчества Тимирязева роднила его с Дарвином. Тимирязев
был конгениальным истолкователем Дарьина.
Говоря о Дарвине, Тимирязев возвращается к психологии науч-
ного творчества и подробно развертывает характеристику, приведен-
ную в предыдущей главе. «Каким личным свойствам ученый обязан
своим успехом? — спрашивает Тимирязев. — Каковы черты, ко-
торые мы называем гениальностью?».
Тимирязев говорит, что в естествознании всякая плодотворная
мысль проходит три ступени развития: творческое угадывание
истины, затем ее логическое развитие и, наконец, проверку выводов
наблюдением или опытом. Первая ступень прежде всего отличает
гения. Это внезапное озарение —необходимый элемент гениального
творчества, «выразится ли это творчество в научной гипотезе, фило-
софской системе или поэтическом произведении, — все равно, на-
зывается ли этот гений Шекспиром, Спинозой или Ньютоном» (т. VII,
втр. 60).
Тимирязев показывает, что в этом, на первый взгляд неожиданном,
сверкании гениальной мысли нет ничего мистического и слу-
чайного.
22*
340
II. РАБОТЫ II СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
«Толпа, —пишет он,—любит разоблачать этот процесс науч-
ного творчества; она думает, что может захватить гения врасплох,
в самом процессе творчества и объяснить его какой-нибудь внеш-
ней, механической случайностью. Она любуется в Пизанском соборе
паникадилом, открывшим Галилею основные законы механики;
она пересказывает анекдот о яблоке, открывшем Ньютону закон
тяготения; к этим лехендарным паникадилам и яблокам со време-
нем, вероятно, присоединится еще какое-нибудь стойло, открывшее
Дарвину закон естественного отбора. Все это, может быть, и верно;
но верно и то, что яблоко падало и до Ньютона, садоводы и ското-
воды выводили свои породы и до Дарвина, но только в мозгу
Ньютона, только в мозгу Дарвина совершился тот смелый, тот,
казалось бы, безумный скачок мысли, перескакивающий от падаю-
щего тела к несущейся в пространстве планете, от эмпирических
приемов скотовода — к законам, управляющим всем органическим
миром. Эта способность угадывать, схватывать аналогии, ускользаю-
щие от обыкновенных умов, и составляет удел гения» (т. VII, стр. 61).
Однако появлению гениальной идеи предшествует накопление
эмпирического материала. Для того чтобы в мозгу гения возникла
гипотеза, объясняющая большое число фактов, необходимо предва-
рительное знание этих фактов.
Тимирязев говорит о том, что мыслитель может обладать гро-
мадным запасом сведений, но пе обладать широкой синтетической
способностью обобщать этот сырой материал единым принципом.
«С другой стороны, — пишет он, — можно встретить умы, ко-
торые, тяготясь разработкой частностей, пытаются истолковать при-
роду путем смелых догадок, построенных на очень тесном и шатком
фундаменте, забывая, что достоинство этого синтетического труда
находится в прямой зависимости от качества предшествовавшего
ему труда аналитического. Но, что еще страннее, бывают случаи,
что обе эти деятельности, совмещаясь в одном лице, тянутся, не сли-
ваясь, как бы две самостоятельные струи; в своей аналитической де-
ятельности ученый стоит на строгой почве факта, — в области обобще-
ний довольствуется смелыми сравнениями, отдаленными аналогиями;
принимая возможное за вероятное, вероятное за истинное, он все
выше и выше возводит свое здание — па песке» (т. VII, стр. 61—62).
Далее мы увидим, что Тимирязев не только умело разграничи-
вает эти различные типы научного мышления, но и видит историче-
скую базу преобладания того или иного типа научного творчества
в различные эпохи и в различных направлениях пауки. Примени-
тельно к биологии Тимирязев указывает на эмпиризм, который был
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
341
естественной реакцией против чисто умозрительных натурфило-
софских построений. Его характеристика узкого эмпиризма и пре-
тенциозного отказа от широких обобщений напоминает соответ-
ствующие строки «Диалектики природы» Энгельса. Приведем вы-
держку, относящуюся к псевдонаучной узости биологов-эмпи-
риков.
«Злоупотребление умозрением, неправильное отношение к роли
гипотезы в науке вызвали в биологических науках понятную реак-
цию; явилось воззрение, что настоящее назначение науки заклю-
чается в разработке частностей. Явились целые полчища специали-
стов, различных истов и логов, размежевавших природу на мелкие
участки и не желавших знать, что творится за пределами их узкой
полосы. Смешивая осторожность с ограниченностью, трезвость и
строгость мысли — с отсутствием всякой мысли, эти пигмеи само-
довольно провозглашали, что наш век — не век великих задач,
а всякого, пытавшегося подняться над общим уровнем, чтобы окинуть
взором более широкий горизонт, величали мечтателем и фантазером»
(т. VII, стр. G2).
Здесь Тимирязев, как и в ряде других страниц своего литератур-
ного наследства, поднимается до самых высоких вершин научно-
публицистического памфлета. Характеристика «пигмеев, смешиваю-
щих осторожность с ограниченностью, строгость мысли с отсут-
ствием всякой мысли», напоминает строки натурфилософских
фрагментов Герцена.
Вернемся, однако, к тимирязевской характеристике Дарвина.
Противники Дарвина полагали, что они встретят в его лице фанта-
зера, который строит свою научную теорию чисто умозрительным
путем.
«Такого-то мечтателя, созидающего мир из глубины своего со-
знания, полагали они встретить в Дарвине при первом слухе о его
учении, и жестоко ошиблись. Перед ними был не мечтатель, даже не
кабинетный ученый, знакомый с природой из книг и музеев, — пе-
ред ними был человек, видавший природу лицом к лицу. Зоолог,
геолог, ботаник, совмещавший в себе почти все современные биоло-
гические знания, он изучал эту природу и в девственных лесах Бра-
зилии, и в соседнем огороде, и в водах Великого океана, и у себя на
голубятне. Он мог сказать всем этим специалистам, заподозрившим его
в неосновательности, в поспешности, что не менее их потрудился на
поприще специальных исследований, — только у него все эти ис-
следования клонились к одной общей цели. В нем никогда не было
разлада между аналитической и синтетической деятельностью; обе
342
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
они составляли одно целое; одна служила необходимым дополнением и
продолжением другой. Весь этот громадный материал — резуль-
тат целой жизни — был подчинен одной идее, которую можно бы-
ло развить в шести положениях, на двух страничках. Едва ли в
истории наук можно найти второй пример деятельности, представ-
ляющей столько разнообразия в частностях при таком единстве
общего замысла» (т. VII, стр. 62—63).
Вторая ступень научного творчества состоит в логическом разви-
тии найденной идеи.
«На этой стадии натуралист наиболее нуждается в том качестве,
которое особенно характеризует деятельность философов и матема-
тиков, -- в способности выследить мысль во всех ее изгибах, усмот-
реть, до малейших подробностей, последствия, вытекающие из об-
щего положения, предупредить все возможные противоречия*
(т. VII, стр. 63).
Для Дарвина характерна чрезвычайно высокая последователь-
ность анализа. Из нее вытекает характерная черта изложения.
«Нельзя не заметить, — говорит Тимирязев, — своеобразности
его способа аргументации; непривычному читателю кажется, что со-
чинение имеет чисто повествовательный характер; вам кажется, что
автор все только рассказывает, а не доказывает, и только когда
в конце главы пли книги, в нескольких мастерских чертах, он под-
водит итог, вы убеждаетесь, что его цель достигнута, что остается
только сдаться перед очевидностью его доводов» (т. VII, стр. 63—64).
Эта последовательность мысли тем более поразительна, что перед
Дарвином стояла в высшей степени сложная и большая по объему
логическая задача: сделать все выводы из идеи естественного отбора,
обнимающие целый ряд дисциплин, начиная от геологии и кончая
психологией.
Третья ступень научного творчества — проверка полученных
выводов. После того как Дарвин опубликовал книгу «О происхожде-
нии видов», вся его последующая научная деятельность была разви-
тием, проверкой и подтверждением идеи естественного отбора на ма-
териале целого ряда биологических дисциплин.
«Каждые два-три года появлялось по одному или по два знакомых
каждому натуралисту зеленых томика, заключавших или развитие
положений, находящихся в его книге, или их применение к какому-
нибудь частному случаю. При выборе этих частных случаев он умыш-
ленно останавливался па самых сложных вопросах, на изучении тех
поразительно приспособленных органов, которые своей необъясни-
мой, чудесной целесообразностью отталкивали прежних исследова-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
343
телей, и каждый раз успевал показать, что эти явления объяснимы
с его точки зрения» (т. VII, стр. 64—65).
В качестве примера таких работ Тимирязев упоминает о книге
«Действие перекрестного опыления и самоопыления в растительном
мире», где десятилетние экспериментальные исследования показы-
вают, что для растений полезно перекрестное опыление, что объяс-
няет форму, развитие цветов и запах цветов и подтверждает теорию
естественного отбора на фактах полового размножения.
Другим примером постоянной проверки и конкретизации основ-
ной идеи служит книга Дарвина «Насекомоядные растения».
«Факт, что листья некоторых растений обладают раздражительно-
стью, так что захлопываются от прикосновения насекомых, был давно
известен, но ученые пе хотели верить, что растение может питаться
пойманными насекомыми, — это казалось им слишком чудесно-
целесообразным. Но с точки зрения естественного отбора такое слож-
ное приспособление могло возникнуть только в силу полезности
этого процесса как питания. Дарвин предпринимает исследование
и раскрывает целый ряд поразительных фактов, поставивших учение
о плотоядности растений вне сомнения и показавших, что это явле-
ние далеко пе так редко, как полагали» (т. VII, стр. 66).
Тимирязев придавал громадное воспитательное и познавательное
значение творческой биографии Дарвина. Благодаря дневнику путе-
шествия на «Бигле», автобиографии, написанной Дарвином, и опуб-
ликованным письмам сохранилась картина зарождения и развития
величайшей научной теории. Тимирязев отмечает основные этапы
биографии Дарвина в связи с возникновением и развитием основных
идей дарвинизма.
«Молодым дилетантом-коллекционером, радующимся каждому но-
вому найденному им виду жука, вступает он в 1831 г. на палубу
«Бигля», а через пять лет сходит с нее уже нс по летам глубоким
мыслителем, скептиком, сомневающимся в самых основах современ-
ного естествознания» (т. VII, стр. 573).
Дарвина интересуют уже не только формы, но и связь этих форм
в пространстве и времени. Путешествуя на «Бигле» с севера на юг
и с юга на север вдоль южноамериканского йобережья, Дарвин
наблюдал сходство современной и ископаемой фауны материка и не-
которые черты сходства и различия у обитателей Галапагосского
архипелага, затерянного в Тихом океане. Эта идея дала толчок
критической мысли.
«Позднее годы усидчивого изучения любопытной группы усо-
ногих раков заставляют его практически столкнуться с вопросом
344
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
о виде и разновидности, так что он мог возражать своим противникам,
что и сам то соединял известные группы в виды, то разбивал их на
разновидности, повторял эту операцию несколько раз, пока, наконец,
с проклятиями не убеждался в полной ее бесплодности» (т. VII,
стр. 573—574).
Через 1’0д после возвращения из путешествия на «Бигле» Дарвин
занес в свою записную книжку беглые наброски новых идей. Однако
для того, чтобы доказать новую идею, объяснявшую каузальным
образом целесообразность организмов, Дарвин должен был потра-
тить долгие годы на собирание громадного эмпирического материала.
«С терпением, которому он сам позднее изумлялся, продолжал он
«в истинно бэконианском смысле» собирать колоссальный фактиче-
ский материал, долженствовавший охватить со всех сторон сложный,
запутанный вопрос о виде» (т, VII, стр. 574).
В результате длительного изучения вопроса Дарвин понял,
что основной силой трансформации служит отбор.
«Но если отбор объясняет целесообразность изменения искус-
ственных новых форм, то что же, mutatis mutandis, заменяет его
в природе? Этот вопрос, очевидно, неотступно преследовал его,
пока его не озарила мысль, перед которой, как перед «Сезамом»
восточной сказки, не раскрылись двери в ту сокровищницу мысли,
все богатство которой до сих пор не только не исчерпано, но, по всей
вероятности, еще не вполне оценено*- (т. VII, стр. 575).
Ответ явился Дарвину в октябре 1838 г. Он увидел его в геометри-
ческой прогрессии размножения организма и в полной невозможности
для всех появляющихся организмов победить в борьбе за существо-
вание и оставить в наследство потомкам отличающие их изменения.
При истреблении большей части несметного числа возможных жизней
«будут, конечно, сохраняться те из возможных существ, которые
наиболее соответствуют условиям существования, — это и будет
непрерывный процесс естественного отбора, т. е.
приспособления к жизненным условиям, к чему, соб-
ственно, и сводится то совершенство, та гармония органического
мира, для которых тщетно искали естественного объяснения» (т. VI1,
стр. 575).
Тимирязев рассказывает, как Дарвин в страхе перед возможной
предвзятостью даже не позволил себе набросать на бумаге основные
черты будущей теории. Только через четыре года, в 1842 г., он сде-
лал первый очерк, набросанный карандашом, а в 1844 г. составил
подробное изложение своей теории на 230 страницах. В это время
Дарвина преследовала мысль, что он умрет, не изложив мир}?' нового
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ 345.
учения. Здоровье Дарвина было настолько плохо, что он в письме
к жене подробно указал, кому поручить окончание книги и каким
образом ее издать. Здоровье так и не вернулось к нему, но Дарвин
в течение сорока лет, несмотря на постоянные страдания, продол-
жал напряженную научную деятельность. Через 12 лет, в 1856 г.,
по настоянию Лайеля, Дарвин приступил к окончательному изло-
жению теории, на что хотел потратить ряд лет. Однако весной 1858 г.
Дарвин получил письмо от Альфреда Уоллеса, где в кратких
чертах излагалась теория, сходная с теорией Дарвина. Дарвин
оказался перед дилеммой. Он не мог воспользоваться сообщением
Уоллеса, чтобы поторопиться и успеть опубликовать свою теорию
до Уоллеса.
«А, с другой стороны, отказаться от плодов двадцатилетнего колос-
сального труда, лишить свое будущее произведение всей по праву
ему принадлежащей оригинальности, быть наказанным за свое
слишком строгое отношение к тому, что для него уже двадцать
лет было истиной, призванной изменить весь строй человеческой
мысли, п что в глазах всех его современников было ересью пли безу-
мием, — едва ли какой другой ученый испытывал такую нравствен-
ную борьбу, какую выдержал Дарвин в эти тяжелые для него июнь-
ские дни 1858 г.» (т. VII, стр. 577).
Однако Лайель и Гукер удостоверили, что мысли Дарвина были
им письменно изложены в 1839 г. На заседании Линнеевского об-
щества 1 июля 1858 г. они сообщили о теории Дарвина.-
После опубликования «Происхождения видов», в 1859 г., Дарвин
продолжал развивать это учение, которое стоило ему невероятного
по объему количества исследований и наблюдений.
«Если история науки и знает умственные подвиги, требовавшие,
быть может, более глубокого напряжения мысли (Ньютон, Мак-
суэл и т. д.), то она решительно не знает второго примера такого ши-
рокого, синтетического охвата несметных категорий фактов, такой
всесторонней, исчерпывающей обработки одной плодотворной
мысли в ее бесчисленных изгибах и последствиях» (т. VII, стр. 579),
Этот анализ психологии и логики творчества — характерная
черта работ Тимирязева, посвященных прошлому пауки. Но эти ра-
боты становятся подлинной историей естествознания лишь благодаря
анализу истоков научных теорий и места, которое они занимают в
общем прогрессе знаний. Поэтому с интересующей нас точки зрения
нужно коснуться тех страниц Тимирязева, где разъясняются истоки
дарвинизма.
Одной из основных предпосылок исторического взгляда на
346
IT. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
природу для Тимирязева служит, как мы уже видели выше, естест-
венная классификация организмов, которая раскрывает сходство
между различными видами растений и животных.
«Первое впечатление, которое естествоиспытатель выносит из
наблюдения органических существ, состоит в том, что они вовсе не
так разнообразны, не так различны, как это кажется при поверх-
ностном взгляде на природу. Формы уже не являются ему единич-
ными фактами, не имеющими аналогии в других формах; напротив,
на каждом шагу он замечает сходство, какую-то родственную связь,
то очень близкую, то лишь отдаленную. Распутать эту сложную
сеть родства организмов, определить, насколько возможно, сте-
пени этого родства, — вот была первая цель, которую стремилось
разрешить естествознание. Результатом этого направления появи-
лась классификация органических существ: все они были собраны
в группы, подчиненные одна другой, заключающиеся одна в другой
и выражавшие все более и более близкие степени сходства, как бы
более и более тесные степени родства» (т. VII, стр. 75).
Тимирязев показывает, как в результате успехов классификации,
накопления числа известных видов и нахождения промежуточных
форм органическая природа становилась похожей на исполинскую
лестницу существ, «на нижних ступенях которой помещались орга-
низмы, представляющие не что иное, как пузырек, комок оживлен-
ной слизи, на верхних — бесконечно сложные существа, исключи-
тельно пользующиеся в общежитии названиями растений и живот-
ных. Таким образом, первым намеком на родственную связь, на един-
ство происхождения органических существ было открытие между
ними подчиненных групп, сходственных форм, нередко связанных
формами переходными» (т. VII, стр. 76).
Второй основой идей развития были успехи сравнительной ана-
томии. Анатомия животных показала, что органы, различные по свое-
му виду и назначению, состоят из тех же частей, соединенных в том же
порядке. Анатомия показала далее, что органы, характерные и необ-
ходимые для одной группы организмов, встречаются в зачаточной
или же рудиментарной форме и у других организмов. Это прямым
образом указало па родственную связь между различными видами.
«Органы эти, очевидно, не имеют значения для организма и яв-
ляются как бы для поддержания какой-то необходимой аналогии
между существами. Подобные аналогии встречаются в природе на
каждом шагу» (т. VII, стр. 76—77).
В конце концов развитие сравнительной анатомии привело к
понятию единства типа, к представлению о едином прообразе, кото-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
347
рый в различной степени усложнения проглядывает в разнообраз-
ных видах живой природы.
Далее основой эволюционного воззрения на явления жизни
были успехи эмбриологии. Сходство, которое нельзя отыскать у
взрослых организмов, иногда ясно видно при изучении их зароды-
шей. Задолго до появления теории Дарвина Гете нашел у челове-
ческого зародыша межчелюстные косточки, которые долгое время
считались одним из отличий животных от человека. В растительном
царстве Гофмейстер соединил все растительное царство в одно целое,
найдя общие черты в начальных стадиях развития споровых и се-
менных растений. Наиболее крупное открытие этого рода было сде-
лано уже после появления теории Дарвина и оказалось ее подтвер-
ждением. В 18G7 г. Александр Ковалевский показал сходство между
личинками оболочников и позвоночных животных. У морского жи-
вотного асцидии, которое принадлежит к первым, образуется за-
чаток хорды и трубчатой нервной системы таким же образом, как это
происходит у ланцетника — позвоночного животного.
Тимирязев показал громадное значение палеонтологических
открытий для развития и победы эволюционного учения. В этом от-
ношении между палеонтологией и общей биологией существовало
взаимодействие. Дарвинизм толкал палеонтологов к новым от-
крытиям, а эти открытия подтверждали и конкретизировали уче-
ние о развитии организмов. Мысль о первостепенном значении пале-
онтологических работ для эволюционной биологии Тимирязев вы-
слушал из уст самого Дарвина во время упомянутой в первой главе
личной встречи ученых в Дауне. Речь шла, как было сказано выше,
о палеонтологических работах Владимира Ковалевского.
В конце XIX и в начале XX в. эволюционная палеонтология сде-
лала такие успехи, что некоторые аргументы Дарвина оказались
устаревшими. Тимирязев отмечает, что при выходе первого издания
книги Дарвина, он должен был «убеждать геологов в том, что они не
должны, не вправе рассчитывать на особенно обильные фактические
доказательства, ввиду естественной неполноты палеонтологических
памятников» (т. VII, стр. 250).
Сейчас палеонтология накопила такое количество переходных,
связующих звеньев между видами и даже между классами, что эта
аргументация устарела. Данные современной палеонтологии рисуют
непрерывный ряд организмов, которые очень мало отличаются
друг от друга. В некоторых случаях палеонтологическая летопись
оказывается настолько заполненной, что трудно указать, на какой
ступени органической эволюции один вид переходит в другой.
348
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ НО ИСТОРИИ НАУКИ
Палеонтология иногда показывает самые мелкие ступени перехода
между двумя близкими формами и доказывает тем самым, что одна из.
этих форм произошла от другой. В связи с этим Тимирязев вспоминает
анекдот из политической жизни Франции. В свое время карикатурист
Шевалье был привлечен к суду за непочтительное изображение
Луи-Филиппа в виде груши. На суде художник взял лист бумаги
и нарисовал последовательно сначала портрет Луи-филиппа, затем
его же в несколько измененном виде н далее ряд последовательных
изображений, на одном конце которых был несомненный король,
а на другом.столь же несомненная груша. Далее карикатурист по-
требовал от судьи, чтобы тот указал, где именно начинается оскорбле-
нно величества в ряде этих последовательных изображений, ко-
торые так незаметно переходили одно в другое, что трудно было ска-
зать, где же кончается король и где начинается груша.
Эта аналогия позволяет очень ярко представить непрерывность
переходов между двумя различными биологическими формами.
Он сравнивает с анекдотическим рисунком французского художника
ряд изображений ископаемых форм и придает в высшей степени убе-
дительный характер тем доводам, которые современная палеонто-
логия внесла в арсенал дарвинизма.
Тимирязев говорит, что указания Дарвина на неполноту палеонто-
логической летописи часто сохраняют существенное значение для
исторической оценки успехов современной геологии и палеонтологии.
«Если она (аргументация Дарвина) не становится излишнею, то по-
лучает совершенно иное значение; она только подчеркивает, уси~
ливает важность новейших завоеваний геологии» (т. VII, стр. 250).
Задача истории естествознания состоит не только в том, чтобы
найти идейные корни научной теории. Необходимо показать, на ка-
кие общие вопросы научного мировоззрения отвечает эта теория.
Тимирязев неоднократно подчеркивал, что дарвинизм ответил
па два коренных вопроса: чем объяснить целесообразность организ-
мов и как вывести из одного принципа непрерывность органического
мира в целом и дискретность его — существование обособленных
систематических групп. Идея естественного отбора дала «ключ для
объяснения основного затруднения, перед которым остановились
прежние эволюционные теории, — для объяснения, почему этот
процесс в общем носит характер прогресса, т. е. совершенствования
организмов, в смысле их приспособления к жизненной обстановке.
Объяснив эту основную черту всего организованного, — это соот-
ветствие между формой и ее отправлением, — Дарвин еще долго
стоял перед другим препятствием, перед той антиномией, которая..
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
349
как мы сказали, лежит в основе всего строя органического мира, —
непрерывностью его в целом и разрозненностью в частностях. Как
он сам повествует в своей автобиографии, объяснение оказалось
просто, как колумбово яйцо: оно являлось одним из необходимых
следствий естественного отбора, т. е. процесса сохранения и накоп-
ления полезных признаков» (т. VII, стр. 249).
Тимирязева прежде всего интересует первый, наиболее коренной
вопрос, который был поставлен и решен Дарвином. Это вопрос о
включении биологии в общую систему каузального объяснения мира.
До Дарвина органический мир не входил в цельное научное
мировоззрение, так как целесообразность организмов не могла по-
лучить рационального объяснения. Тимирязев показывает, как исто-
рически вопрос о причинном объяснении целесообразности орга-
низмов становился все более и более настоятельным. Целесообраз-
ность организмов — это один из самых специфических признаков,
отделяющих живую природу от мертвой. В чем заключается, спра-
шивает Тимирязев, «самая выдающаяся, самая в то же время зага-
дочная и, как всякая загадка, невольно возбуждающая человече-
ский ум особенность органического мира? В том, что он — орга-
нически й. Этот ответ может показаться слишком простым и оче-
видным, но мы увидим, что па непонимании, неумышленном пли
умышленном, этого простого положения основываются главные
современные попытки заменить дарвинизм чем-то иным. Организм —
значит снабженный органами, а орган — значит орудие. Орудие пред-
полагает пользование им, а пригодность орудия к использованию
указывает на существование как бы известной цели, на умысел,
на участие в производстве этого орудия сознательной, разумной
воли.
Поэтическое творчество человека ответило на эту загадку разгад-
кой теологической, а изобретательность метафизиков заменила
ее разгадкой телеологической. Первая отвечала: создал эти
орудия the Great Artisan — Великий Мастер, — выражение, нередко
встречающееся в старинных английских натуральных теологиях,
Вторая разгадка старалась только затемнить эту мысль учением
о конечных причинах, этим диковинным созданием схоластики, по
которому та пара фактов, которую мы называем причиной и след-
ствием, может меняться местами и причина становиться в конце своего
следствия. Но это учение о конечных причинах или целях, играю-
щих роль причин, приводит в окончательном выводе к тому же, что
откровеннее и эстетичнее заявляли теологи, т. е. к выводу, что вся-
кая организация, производящая на нас общее впечатление умысла.
350
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
но может быть объяснена как последствие естественных причин, но
только как осуществление целей, как результат непосредственного
вмешательства разумной воли» (т. VII, стр. 216—217).
В естествознании XVIII и первой половины XIX в. каузаль-
ное объяснение мира остановилось перед органической жизнью, и
в этой области оставалось место для телеологической и, соответ-
ственно, теологической точки зрения. Характерно, что Тимирязев,
подводя читателя к оценке коренного значения дарвинизма для науки
в целом,опирается на историю естествознания и, в частности, на
известную книгу Юэля «История индуктивных наук».
В статье «Полувековые итоги дарвинизма» Тимирязев пишет:
«Биология, как последнее слово науки о природе, необходимым об-
разом, через учение о конечных причинах, вводит нас в иную, выс-
шую область — в преддверие теологии. Таков был заключительный
вывод «Истории индуктивных наук» Юэля, в которой лучше всего
отразилось современное ей состояние естествознания. Юэль прихо-
дит к этому выводу, опираясь на авторитет Канта и Кювье, но он
смело мог бы добавить, что иного объяснения не в состоянии был бы
предложить ни один из современных ему ученых, как бы отрицательно
он ни относился к данному выводу. А книга Юэля появилась (третьим,
исправленным изданием) в том самом 1858 г., когда в Лондонском
Линнеевском обществе была прочтена краткая записка Дарвина
и Уоллеса, заключавшая основание их теории» (т. VII, стр. 217).
Итак, первый вопрос, на который ответил Дарвин, состоял в объ-
яснении целесообразности организмов. Второй вопрос состоит в том,
что теория, устанавливающая единство органического мира, должна
объяснить не только его непрерывность, но и дискретность. Тимиря-
зев показывает, что для коренного решения поставленной задачи
Дарвин должен был объяснить, во-первых, сходство, существующее
между различными организмами, и, во-вторых, дискретность орга-
нического мира, наличие отдельных видов и других систематических
форм. Без этого не могла быть решена коренная проблема, целесо-
образность организмов не могла получить рационального, каузально-
го объяснения, не могла возникнуть цельная научная картина орга-
нического мира. Нужно было разъяснить, почему «составляющие
органический мир существа представляют необъяснимые черты об-
щего сходства, наводящие на мысль об их общем происхождении, а в то
же время состоят из отдельных, не связанных между собою
групп — видов, так что весь органический мир представляется
не сплошной картиной с нечувствительно сливающимися в одно
целое тонами, а мозаикой из отдельных кусочков, дающих впечатле-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
351
ние общей картины лишь под условием не рассматривать их слишком
близко» (т. VII, стр. 218).
Наряду с единством природы, которая связывает в непрерывную
лестницу весь мир растений и животных, наука установила дискрет-
ные звенья этой лестницы.
«Продолжая распределять органические существа в подчиненные
группы, наконец достигаем резких граней, различие между кото-
рыми очень значительно. Эти грани называются видами. Виды не
распадаются на дальнейшие подчиненные группы; они представляют
как бы единицы, из которых слагаются все обширные группы. Сход-
ство в некоторых общих, так называемых родовых признаках дозво-
ляет соединять виды в группы, в роды; собственные же харак-
теристические видовые признаки определяют различие между ними.
Поясним примером: осел и лошадь во многом сходны, но во многом
и несходны; в силу этого сходства они соединены в один род, в силу
этого несходства они составляют два различных вида этого рода.
Душистая фиалка и анютины глазки во многом сходны, но во многом
и несходны, потому что они составляют два различных вида одного
рода. Если окинем взором всю природу, то найдем, что сходство
между различными существами в общей сложности не превышает
сходства между ослом и лошадью, между душистой фиалкой и аню-
тиными глазками. Итак, в природе нет более сходных между собою,
более близких отдельных форм, чем виды одного рода» (т. VII,
гтр. 80—81).
Учение о развитии должно было установить связь между этими
отдельными звеньями органического мира, между видами, и «... во-
прос о происхождении органических существ сводится к специаль-
ному, с первого взгляда казалось бы узкому, сухому вопросу о проис-
хождении видов; теперь понятно, почему книга Дарвина, носящая
это название, заслуживает внимания не только естествоиспытателя,
но и вообще всякого мыслящего человека» (т. VII, стр. 82—83).
В своей работе «Исторический метод в биологии» Тимирязев дает
очень яркую картину тех затруднений, которые дискретность орга-
низмов создавала в историческом подготовлении и развитии эволю-
ционной биологии.
«Если все живые существа связаны узами кровного родства,
то вся совокупность их должна бы представить одно сплошное, не-
прерывное целое, без промежутков и перерывов, и самая классифи-
кация, в смысле подразделения на группы, должна являться делом
произвольного, условного проведения границ там, где их действи-
тельно не существует, т. е. (как в классификациях искусственных)
352
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
являться продуктом наше го ума, а не реальным фактом, навязанным
извне самою природой. Совокупность органических форм, связанных
единством происхождения, должна бы нам представиться чем-то
слитным, вроде млечного пути, где невооруженный глаз не разли-
чает отдельных светил, а не собранием различаемых глазом и разде-
ленных ясными промежутками отдельных звезд, группирующихся
в созвездия. А между тем, эти различные и обозначаемые нами раз-
личными именами отдельные органические формы, эти собирательные
единицы, из которых мы строим все наши системы классификации, все
равно, искусственные или естественные, являются вполне реально,
фактически обособленными, замкнутыми в себе, не связанными между
собою, как и отдельно видимые звезды. И, в то же время, груп-
пировка их в естественной системе является не произволыюй-
искусственной, как группировка звезд в созвездия, а также вполне
реальной, основанной на несомненной внутренней связи» (т. VI,
стр. 64—65)
Противоречия между единством и дискретностью живой природы
разделили естествоиспытателей па два лагеря. Один лагерь состоял
из ученых, склонных к синтезу. Они рассматривали органический
мир как целое и игнорировали дискретность жизненных форм.
Другой лагерь видел частные факты, улавливал различия между
видами, но не мог объяснить единства живой природы и игнорировал
это единство.
«Разрешить вопрос можно было, только допустив одинаковую
реальность фактов обеих категорий, признав их полную равно-
правность и найдя, в то же время, фактическую почву для их согла-
шения. Но именно это единственное возможное разрешение и не да-
валось первым смелым и убежденным защитникам идеи истори-
ческого развития органического мира» (т. VI, стр. 65—66).
Отсюда понятно, что основная проблема, которая стояла перед
нарождавшейся исторической биологией, была проблема видов,
и «все представления об органическом мире как целом должны
были зависеть от той точки зрения, которую натуралисты принимали
по отношению к составляющей это целое единице — виду» (т. VI,
стр. 66).
Тимирязев приводит коренной вопрос мировоззрения, вопрос
о происхождении и развитии жизни к более узкому и специальному
вопросу о происхождении видов. Однако тем самым он поднимает
частный вопрос одной отрасли знания до уровня коренного вопроса
мировоззрения. В этом и состоит, как мы уже говорили выше,
характерный для Тимирязева метод популяризации, перерасти-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
353
ющей в исторический анализ излагаемой теории. Тимирязев сам
пишет здесь, что дарвинизм должен стать предметом интереса
не только ученого, но и всякого мыслящего человека, так как здесь
естественнонаучный вопрос поднимается до уровня мировоззрения.
Мы еще раз видим, что основой научной популяризации в работах
Тимирязева было представление о науке как цельном мировоззре-
нии. Выше уже говорилось, что такой подход к научной популя-
ризации и превращал ее в творческое историческое исследование
корней и выводов научной теории.
В статье «Дарвин как образец ученого» Тимирязев даст класси-
ческое изложение учения о происхождении видов. Он начинает
с единства двух противоположных тенденций: наследственности
и изменчивости.
«Похожи ли дети на своих родителей? И да и нет; вообще говоря,
похожи, но не безусловно. Это д а есть заявление одного закона
природы — закона наследственности; это нет есть
заявление другого закона природы — закона изменчивости.
Органические существа мохут неизменно передавать свои особен-
ности потомству, но могут также изменяться и передавать свои
изменения потомству. Не существует двух организмов, безусловно
между собою сходных, — семена, взятые с одного растения, из
одного плода, обнаруживают различия, и эти различия часто
передаются потомству» (т. VII, стр. 49—50).
При искусственном отборе человек пользуется сочетанием
этих двух свойств — наследственности и изменчивости.
«Изменчивость доставляет ему необходимый материал, наслед-
ственность дает средство закреплять и накоплять этот материал.
Для этого он только тщательно в каждом поколении отбирает
наиболее соответствующие его целям существа и оставляет их
плодиться отдельно. В этом заключается весь несложный прием
отбора, несложный по основной мысли, но требующий громадной
наблюдательности и навыка для удачного осуществления» (т. VII,
стр. 50).
Затем Тимирязев прослеживает дальнейший^ ход мыслей Дар-
вина. Существует ли в природе стихийный отбор организмов,
наиболее приспособленных к среде, отбор, которому изменчивость
также доставляет необходимый материал, а наследственность
закрепляет результаты?
«Доказательство существования такого процесса основывается
на следующих незыблемых численных данных. Воспроизведение
живых существ неизменно связано с их размножением. Всякое
23 В. Л. Комаров, т. XI
354
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
растение, если бы оно существовало одно на земле, в самый корот-
кий срок должно было бы завладеть всей доступной ему поверхно-
стью земли. Если бы сохранилось все потомство одного одуванчика,
т. е. ветер разнес бы все его семена и каждое дало бы начало расте-
нию, то десятому поколению было бы тесно на земле. Если бы
прорастали все семена одного обыкновенного в наших лесах расте-
ния — кукушкиных слезок, то третье поколение — внуки одного
растения — покрыли бы всю землю сплошным ковром. В одной
капле воды помещается 30 000 000 тех бактерий, о которых в по-
следнее время приходится слышать так много страшного, и это
население удваивается каждые 20 минут. Даже человек, так мед-
ленно размножающийся, не представляет исключения; если бы
население повсеместно увеличивалось, как теперь в Соединенных
Штатах, то в 2535 г. род человеческий покрыл бы всю землю, сушу
и воду сплошной толпой, примыкая плечом к плечу» (т. VII, стр. 51).
Приводя примеры необычайно быстрого размножения животных .
и растений, Тимирязев яркими красками рисует общую картину
смертельной борьбы в природе. «В этом состязании, в этой б о р ь-
бе за существование решающим обстоятельством явля-
ется собственное совершенство состязающихся, никакое другое
условие немыслимо; значит, результатом этого процесса будет
неизбежное сохранение наиболее совершенного, т. е. отбор. Отбор
без отбирающего лица, самодействующий, слепой и безжалостный,
работающий без устали и перерыва в течение несметных веков,
отбирающий одинаково и крупные внешние особенности и самые
ничтожные подробности внутреннего строения — под одним только
условием, чтобы они были полезны для организма; естест-
венный отбор — вот причина совершенства органического ми-
ра; время и смерть — вот регуляторы его гармонии» (т. VII, стр. 52).
Тимирязев подчеркивает, что эта точка зрения в корне проти-
воречит старому антропоморфному пониманию мира.
Мы привели эти длинные выдержки для того, чтобы иллюстри-
ровать указанную выше специфическую черту научно-популярных
работ Тимирязева. Популяризация, с которой мы только что по-
знакомились, выходит за рамки простого изложения работ другого
ученого. Вообще говоря, всякое изложение в известной мере имеет
характер интерпретации. Тимирязев интерпретирует Дарвина в
наибольшем соответствии с подлинным смыслом дарвинизма, с на-
мерениями его творца, с глубочайшим проникновением в содержа-
ние, смысл и стиль творчества самого Дарвина. Самая популярность
изложения тесно связана здесь с глубиной понимания излагаемого
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
355
предмета. Язык популярных работ Тимирязева, посвященных дар-
винизму, абсолютно прозрачен и точен благодаря тому, что мысль
ученого никогда не останавливается на полдороге, а также потому,
что Тимирязев не имеет нужды затушевывать неясные или слабые
места внешним изобилием эпитетов и фраз. Смелость и добросо-
вестность Тимирязева, конгениальные смелости и добросовестности
Дарвина, заставляют его отбрасывать внешние уловки. Тимирязев
далек от мысли сгладить действительные противоречия, прикрыть
флером фраз нерешенные проблемы, причесать, пригладить и при-
дать законченный, остановившийся характер живой развивающейся
теории. Но этого мало; Тимирязев не ограничивается простым изло-
жением хода мысли Дарвина. Он показывает исторические истоки тео-
рии, он находит все новые подтверждения, он конкретизирует теорию
Дарвина, иллюстрирует ее новыми фактами и наблюдениями и, таким
образом, развивает дарвинизм. Научная популяризация в работах
Тимирязева перерастает в историю науки. Такой уровень научной
популяризации означает творческое отношение к предмету, твор-
ческое развитие излагаемой теории, оценку ее исторических условий,
проникновение в те связи и опосредствования, которые, возможно,
были неизвестны творцу излагаемой теории. Необходимым условием
такого перерастания изложения дарвинизма в его научно-истори-
ческий анализ является конгениальность, связывающая Тимирязева
с Дарвином.
Необходимый элемент общей истории естествознания — учет
специфических закономерностей каждой отрасли науки. Тимирязев
хорошо понимал, что каждой научной дисциплине, исследующей
специфический круг вопросов, свойственны свои специфические
проблемы. Он понимал, что так же, как наиболее сложная форма
движения не может быть целиком сведена к другой, более простой,
так и отдельные отрасли науки должны иметь некоторое специфи-
ческое содержание и специфические методы. Поэтому он, в частности,
считал правильной позицию Дарвина, который ограничивал проб-
лему происхождения видов рамками общей биологии и не просле-
живал физиологическую сторону проблемы.
Вообще требовать от Дарвина, пишет Тимирязев, «чтобы он
подробнее изучил факторы изменчивости, значит требовать, чтобы
вместо биологической задачи он занялся бесчисленными задачами
физиологическими, т. е. все равно, что требовать от историка, что-
бы он бросил историю и занялся психологией» (т. VII, стр. 316).
Вместе с тем Тимирязев дал очень точное и яркое определение
круга вопросов, решенных Дарвином, сопоставив в этом отношении
23*
356
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
дарвинизм с более узкими научными концепциями. В статье
«Отбой мендельянцев», написанной в 1912 г., Тимирязев очень на-
глядно показывает, насколько круг фактов, объясненных Менделем,
уже, чем круг фактов, объясненных Дарвином, и дает в высшей
степени наглядное доказательство того факта, что менделизм — толь-
ко часть дарвинизма, при этом небольшая его часть. Тимирязев
составил таблицу, где показано место закономерностей, открытых
Менделем в объяснении органической эволюции (см. стр. 129).
1. Изменчивости (2)
1, Эволюция организмов (1)
(Д арвинизм)
Основывается на трех факторах
I
2. Наследственности (3)
I
Наблюдаемой при размножении
1. Половом (5) 2. Бесполом
I
Проявляющемся
3. Отборе (4)
(6)
1. При спаривании (7) 2. Без спаривания (8)
(П а ртеногенезис)
I
Сопровождаемом
1. Бесплодием (9) 2. Плодовитостью (10)
1. Возрастающею (11) 2. Невозрастающей (12)
(Дарвинизм) |
С передачей признаков
I I
1. Прирожденных (13) 2. Приобретенных (14)
| (Ламаркизм)
1. С появлением новых (15) 2. С сохранением старых (16)
1. Сливающихся (17) 2. Смешивающихся (18) 3. Взаимно исключающихся (19)
(Средних) (Мозаичность) |
I I
1. Окончательно (20) 2. Временно (21)
(Мильлрдеизм) (AJ енделизм)
Не только изложение дарвинизма перерастает у Тимирязева
в' историю естествознания. Это характерно и для полемических
статен, написанных в защиту дарвинизма.
Тимирязев вел упорную борьбу против попыток опровергнуть
дарвинизм. Эти попытки возникали все время. Тимирязев был
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
357
одним из наиболее последовательных противников антидарвинпст-
ских концепций, появлявшихся в конце прошлого века в западно-
европейской литературе. Тимирязев выступал и против антидар-
винистских тенденций русской естественнонаучной и общественно-
философской мысли.
В 1885 г. появилась книга Н. Я. Данилевского «Дарвинизм».
Она была встречена сочувственно в некоторых кругах русского
общества.
Популярный в те времена публицист Страхов приветствовал
книгу Данилевского как величайшее событие в науке, навсегда
избавляющее науку от пагубных идей естественного отбора и борьбы
за существование. Данилевский писал, что естественный отбор
* не существов; л, не существует и не может существовать. Этот
тезис Страхов называл наиболее важным открытием Данилевского.
Тимирязев, как обычно, совершает обстоятельный исторический
экскурс, с тем чтобы доказать, насколько не оригинальны доводы
Данилевского, насколько Данилевский повторяет старых критиков
Дарвина. Далее Тимирязев переходит к собственно биологическим
аргументам своего оппонента. '
По мнению Данилевского, естественный отбор не может иметь
места, так как в результате скрещивания индивидуальные измене-
ния будут исчезать. Как только появится особенная единичная
форма, говорит Данилевский, она будет скрещиваться с другими
ней вменившимися формами, и у последних поколений индивиду-
альные изменения будут последовательно исчезать.
В ответ Тимирязев развертывает целый ряд ботанических и обще-
биологических построений, которые показывают действительное
соотношение между наследственностью и скрещиванием. Далее
он вспоминав т происхождение этого аргумента и останавливается
на взглядах Дженкинса.
Флиминг Дженкинс в 1867 г. писал, что всякое резкое отклоне-
ние от нормы, возникшее у какого-либо организма, имеет мало
шансов сохраниться, так как в последующих поколениях оно
неизбежно сглаживается. По мнению Дженкинса, если один из
родителей обладает каким-либо признаком в с тепени равной п,
то у детей будету внуков-^- и т. д. Тимирязев опровергает
этот взгляд во всеоружии своей энциклопедической естественно-
научной подготовки.
«Уже физик, — писал Тимирязев, — не заключил бы, что фунт
жидкости при 10° и фупт жидкости при 20° должны дать 2 фунта
358
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
при 15°, а знал бы, что еще надо считаться с видовой (с и е-
цифиче ской на всех европейских языках), т. е. удельной
теплотой жидкостей. А химик — тот знал бы, что, сливая синюю
и желтую жидкость, не всегда получишь зеленую жидкость, а по-
рою даже красный осадок. Во сколько же раз сложнее вопрос
о слиянии двух организаций, так смело и победоносно разрешенный
Дженкинсом» (т. VII, стр. 233).
Возражения Дженкинса повторялись неоднократно в антидар-
винистской литературе. Их-то и повторил Данилевский. Отвечая
Данилевскому, Тимирязев говорит, что при суммировании действия
таких сложных причин как борющаяся в детях родственная орга-
низация, нельзя ожидать, что в результате получится простая сред-
няя. Он указал, что при одном шестипалом родителе у детей бывает
пять или шесть пальцев на руке, но никогда не бывает пять с поло-
виной. Он указал далее на знаменитый нос Бурбонов, который со-
хранился у герцога Немурского, в жилах которого текла всего 1/12S
крови основателя бурбонской династии Генриха IV. Однако наибо-
лее существенным опровержением мысли Дженкинса была работа
Менделя.
Мендель открыл законы наследования признаков родителей при
скрещивании. Он указал, что признаки при скрещивании не слива-
ются и, таким образом, резкие изменения могут служить таким же
материалом для естественного отбора, каким и менее заметные, не-
большие отклонения от нормы. Таким образом, в оценке историче-
ской роли учения Менделя Тимирязев открывает основное: что мен-
делизм является существенным доказательством дарвинизма и за-
полняет некоторый пробел в разработке учения о происхождении
видов.
Вернемся, однако, к аргументам Данилевского. Он утверждал
далее, что изменения организмов будут полезны для вида лишь
при полном развитии, а первоначально они будут скорее вредны,
и что поэтому мелкие вариации не могут играть существенной роли
в органической эволюции.
«Хорошим ответом на этот вопрос,— пишет Данилевский,—
может служить остроумное объяснение одним опытным кавалеристом
причины, по которой в нашу кавалерию набирают преимущественно
малороссиян. У хохлов, сказал он, нет лошадей, а только волы,
и дома они верхом не ездят; мы можем поэтому прямо начинать их
учить ездить по-кавалерийски; русских же должны прежде разучить
ездить по-мужицки. Конечно, в том периоде своего обучения, когда
великорусские новобранцы разучились ездить по-своему, по-старому,
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
359
и не научились еще ездить по-новому, они будут ездить всего хуже,
и если бы оставить их в этом положении, они стали бы никуда не-
годными ездоками и беспрестанно падали бы с лошадей» (т. VII,
нстр. 285).
Тимирязев со своим блестящим полемическим дарованием прини-
мает бой на почве этой несколько неожиданной аналогии.
«Не осмеливаясь,— пишет он,— оспаривать авторитета опыт-
ного и к тому же остроумного кавалериста, я только позволяю себе
выставить ряд сомнений. Слыхал я, например, что казаки или чер-
кесы потому именно и хорошие наездники, что с детства привыкают
к лошади; слыхал я также, что во флот предпочитают брать береговых
жителей, а не горцев или степняков; эти два свидетельства, я пола-
гаю, уравновешивают свидетельство опытного и остроумного кава-
лериста, и во всяком случае не подлежит сомнению, что если б ка-
валериста создавал естественный отбор, то его выбор остановился
бы скорее на привыкшем сидеть на лошади великороссе, чем на хохле,
никогда на ней не сидевшем» (т. VII, стр. 285).
Данилевский приводит и другие столь же неубедительные анало-
гии, которые должны свидетельствовать о вредности небольших изме-
нений в борьбе за существование. Вторая, Также .кавалерийская,
аллегория, приводимая Данилевским, состоит в том, что при пере-
стройке манежа в казарму бывает момент, когда здание не может
служить ни в качестве казармы, ни в качестве манежа.
«Одним словом, — говорит Тимирязев,— рассуждение вертится
на тему, что ворона, превращаясь в паву, на перепутье будет ни па-
вой, ни вороной, т. е. таким существом, которое ни на что не годно и,
конечно, не может сделаться избранником в борьбе за существование»
(т. VII, стр. 285).
Однако Тимирязев показывает не только слабость этих доводов,
но, отталкиваясь от них, он приходит к интересной в теоретическом
отношении исторической оценке различных элементов теории Дар-
вина, в частности учения о расхождении признаков. Все примеры
и аллегории, говорит Тимирязев, доказывают, что Данилевский не
понимает мысли Дарвина. Эта мысль состоит в том, что переход
совершается обычно от какой-то средней формы, которая исчезла,
оставив, быть может, след в геологической летописи земли, и усту-
пила место обособившимся видам. «То есть, говоря иносказательно,
и пава и ворона произошли от дальнего предка, который был именно
ни павой, ни вороной, а в силу этого обстоятельства и должен был
уступить свое место каждой из них, как более совершенной, в смысле
специального приспособления к условиям существоввания. Это — так
360
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ^ПО ИСТОРИИ НАУКИ
называемое начало расхождения признаков, так талантливо разви-
тое Дарвином и обыкновенно не оцениваемое его противниками»
(т. VII, стр. 286).
Нужно сказать, что Тимирязеву, в большей степени чем
кому-либо другому, принадлежит заслуга в выяснении единства
между учением о расхождении признаков и другими сторонами дар-
винизма.
Одним из аргументов Данилевского было утверждение, будто
в борьбе за существование имеет значение не только польза известного
качества, но и число существ, обладающих этим качеством. «Дарвин
как бы упускает из виду,— говорит Данилевский, — что в борьбе
за существование, как и в борьбе между двумя армиями, победу
решает не одно превосходство технического обучения, вооружения
и храбрость во втором, но в обоих случаях тоже и превосходство
численности» (т. VII, стр. 286—287).
Эта мысль Данилевского служит для Тимирязева поводом уточ-
нить дарвиновскую концепцию борьбы за существование. Борьба
за существование складывается из прямой борьбы с противниками,
борьбы с условиями, неблагоприятными для жизни организма, и,
наконец, из конкуренции между организмами, которая связана
с несоответствием между безграничным размножением живых су-
ществ и ограниченностью территории. Борьба с условиями и соревно-
вание между организмами играют большую роль для естественного
отбора, чем непосредственная борьба между организмами. Тимирязев
разъясняет, что для этих двух наиболее важных элементов борьбы
за существование численное превосходство не играет никакой
роли. Здесь опять критика переходит в положительное изло-
жение и развитие теории.
В полемике с Данилевским Тимирязев возвращается к корен-
ному вопросу, решенному Дарвином. Для того чтобы показать
всемирно-историческое значение дарвинизма, Тимирязев форму-
лирует основные затруднения XVIII в. при построении целостного
каузального объяснения природы.
Когда Руссо сомневался в возможности целостного, механического
мировоззрения, он, по выражению Тимирязева, бросал науке своего
времени двойной вызов: во-первых, доказать неизменность коли-
чества движения в природе, а во-вторых — объяснить целесообраз-
ность органических форм.
«В свое время,— пишет Тимирязев,— логика Руссо была не-
отразима. На все попытки объяснить совершенство органических
существ случаем он отвечал: „Если мне придут сказать, что случай
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
361
рассыпавшийся типографский шрифт расположился в Энеиду, я
шага не сделаю, чтобы проверить эту ложь“» (т. VII, стр. 309).
Невозможность чисто механического объяснения целесообраз-
ности организма оставила место для телеологии. Цель, которую схо-
ластика выдвинула в качестве «конечной причины» — causa fina-
lis, или слепой случай — такова была дилемма, неизбежно возни-
кавшая перед исследователем, когда он пытался объяснить развитие
органического мира.
«Ни то, ни другое не могло, конечно, удовлетворить умов, на дру-
гих отраслях изучения природы уже привыкших к строго логи-
ческому сцеплению причины и следствия; отсюда известная раздра-
жительность, не редкая у натуралистов конца прошлого и начала
нынешнего века, их выходки против телеологии и, в то же время,
сознание своего бессилия от нее освободиться» (т. VII, стр. 310).
Таким образом, дарвинизм был развитием каузального объясне-
ния мироздания, далеко выходившим за рамки ограниченного меха-
нического мировоззрения. Дарвин, по выражению Тимирязева,
беспредельно расширил «круг действительных причин, тех causae
efficientes, результатом которых является организация. Если в
условиях существования индивидуального организма, с момента его
зачатия до момента смерти, нельзя видеть достаточных причин для
объяснения его формы, его совершенства, то эти причины должно
искать в его историческом прошлом. А для этого прежде всего дол-
жно доказать, что жизнь не только неделимого, но и отдельных форм
не может быть выхвачена произвольно из целого, из жизни всего
органического мира. Каждая органическая форма есть результат
воздействия на нее не только современных ей условий, но и всех не-
исчислимых условий, действовавших на несметные ряды форм, из
которых она произошла. Пока организмы пе имели истории, круг
causae efficientes был ограничен, их можно было искать только
в настоящем, и этого было недостаточно,— с допущением причин
исторических этот круг разросся безгранично» (т. VII, стр. 310—311).
В учении Дарвина «причина, вместо того чтобы следовать за
своим следствием, стала ему предшествовать, т. е. вернулась на ука-
занное ей логикой место, из схоластической causa finalis стала меха-
нической causa efficiens — vera causa.
Таким образом, дарвинизм дал в первый раз механическое объяс-
нение совершенства, целесообразности организмов, разумея под
механическим объяснением обыкновенное каузальное, в от-
личие от телеологического, как это, кажется, принимает
и Кант» (т. VII, стр. 311—312).
362
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
Тимирязев мог с большой ясностью и глубиной изложить основ-
ные идеи Дарвина благодаря тому, что он с большой глубиной
и ясностью понимал единство случайного и закономерного и значе-
ние этих категорий для естествознания и техники.
В полемике с Данилевским Тимирязев встретился со следующим
возражением против дарвинизма. Данилевский писал, что материал,
которым пользуется концепция естественного отбора — случай-
ный, а поэтому и весь отбор, построенный на случайных элементах,
остается случайностью. Отвечая Данилевскому, Тимирязев дает
следующее чрезвычайно интересное изложение проблемы случай-
ности и закономерности.
«Когда сельский хозяин в своей сортировке отделяет одни семена
от других, пользуется он определенным механизмом или только
игрой случайностей? Когда химик отделяет на фильтре твердый
осадок от жидкости, пользуется он механизмом или случайным явле-
нием? Конечно, и да и нет. Каждый из этих процессов является и
определенным механизмом, и хаосом случайностей, смотря по тому,
с какой точки зрения мы себе представим явление. Проследите, что
происходит с каждым мелким зернышком в сортировке, какой путь
оно опишет, пока дойдет до отверстия в сетке, сколько раз просколь-
знет мимо, а может быть так и ухитрится уйти, спрятавшись за круп-
ными. Или эта частица раствора, которая должна пройти через
фильтр и упорно засела в осадке, не доказывает ли она, что вся опе-
рация фильтрования основана на случайности? Но попытайтесь
убедить химика, что все его анализы основаны на случае, и он, ко-
нечно, только встретит смехом такое философское возражение. Или
еще лучше убедите человека, садящегося в поезд Николаевской
железной дороги, с расчетом быть завтра в Петербурге — убедите
его, что эта уверенность основана на целом хаосе нелепейших слу-
чайностей. А между тем, с философской точки зрения это верно.
Какая сила движет паровоз? Упругость пара. Но физика нас учит,
что это только результат несметных случайных ударов несметного
числа частиц, носящихся по всем направлениям, сталкивающихся
и отскакивающих и т. д. Но это далеко не все. Есть еще другой хаос
случайных явлений, который называют трением. Вооружимся микро-
скопом, даже не апохроматом, а идеальным микроскопом, который
показал бы нам, что творится с частицами железа там, где колесо
локомотива прильнуло к рельсу. Вот одна частица зацепилась за
другую, как зубец шестерни, а рядом две, может быть, так приль-
нули, что их не разорвать, вот третья оторвалась от колеса, а вот
четвертая — от рельса, а пятая, быть может, соединилась с кисло-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
363
родом и, накалившись, улетела. Это ли не хаос! И однако из этих
двух хаосов, — а сколько бы их еще набралось, если бы посчи-
тать! — слагается, может быть, и тривиальный, но вполне опреде-
ленный результат, что завтра я буду в Петербурге» (т. VII,
стр. 315—316.)
Интерес к прошлому науки сочетался в мировоззрении Тимиря-
зева с самой горячей и страстной ненавистью к реакционным тен-
денциям, тянущим науку назад. Старые научные воззрения, старые
книги, архаичный научный язык, реликвии исторического прошлого
науки вплоть до складок мантии канцлера Кэмбриджского универ-
ситета, который описан им в отчете о юбилейных дарвиновских тор-
жествах 1909 г.,— все это вызывало у Тимирязева глубокое со-
чувствие, понимание и даже, пожалуй, благоговение в тех случаях,
когда реликвии прошлого были символом исторической преемствен-
ности научной мысли. Но совсем иначе Тимирязев относился к архаи-
ческим элементам науки, если их поднимали как знамя реакции,
как знамя возврата науки вспять.
В свое время Дарвин сделал вызов своим возможным противни-
кам: указать хотя бы на один орган, приспособленный не для пользы
организма, а для пользы других существ. Данилевский подхватывает
этот вызов и говорит о гремящем аппарате гремучей змеи как о при-
мере приспособления, служащего не для организма, а для его врага.
Впрочем, и сам Дарвин упоминал о гремушках змеи. Данилевский
приводит объяснение Дюмериля, где говорится, что все животные
приходят в ужас, услышав гремучую змею, останавливаются и це-
пенеют и что это относится ко всем животным, кроме оленя и свиньи.
Тимирязев легко обнаруживает действительный смысл этого объяс-
нения. Очевидно, животные, в том числе жертвы, «ведь не оленями
же питаются змеи», говорит Тимирязев, приходят от этого шума
в оцепенение, и это помогает змее расправляться с ними. Однако
Данилевский делает обратный вывод. Он считает, что гремучий ап-
парат змеи вреден для нее и приносит пользу ее жертвам. Далее Да-
нилевский пишет:
«В обширном лексиконе естественных наук мы читаем: Дозна-
но, что о н и (т. е. гремучие змеи) дают услышать звук
своих гремушек за несколько минут до от-
мщения своему врагу» (т. VII, стр. 303—304).
Архаический язык, цитаты, которые привел Данилевский, со-
ответствуют здесь устаревшему характеру его воззрений. «Для при-
вычного слуха,— пишет Тимирязев,— так же ясно, что самый слог
этой цитаты отзывается чем-то «рококо». Современные натуралисты
364
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
так не пишут; их змеи разучились «мстить врагам». Справляемся,
из какого источника взято это свидетельство; оказывается, что сло-
варь этот издан профессорами du Jardin du Roi. Так назывался до
1794 г. теперешний Museum d’Histoire Nalurelle, или Jardin des
Plantes. Значит, Данилевский в конце концов побивает Дарвина
ссылкой на один из тех устарелых источников, над которыми Дарвин
в этом месте именно и подсмеивается. Все равно, как если б я
возражал Пастеру, что самозарождение организмов все же существует,
потому что в XVII в. ван Гельмонт из муки приготовлял живых
мышей. Ссылка на не имеющую смысла фразу, выхваченную из
анонимной статейки затхлого словаря, — и это называется научная
критика!»(т. VII, стр. 304).
Перейдем к другим страницам научной полемики прошлого века,
В восьмидесятых годах на защиту Данилевского выступил Страхов.
В ноябрьской и декабрьской книжках «Русского вестника» за 1887 г.
появилась статья Страхова «Всегдашняя ошибка дарвинистов».
Эта статья пестрит резкими выпадами против Дарвина, дарвинистов
и в особенности против Тимирязева, которого русские антидарви-
нисты считали наиболее последовательным учеником Дарвина.
Страхов объяснял эволюционные воззрения естествоиспытателей
их фанатической приверженностью к Дарвину.
«Нравы ученых людей,— писал Страхов, — мне давно знакомы
и из книг и из практики. Только религиозные фанатики
превосходят их в закоснелом предубеждении и отвращении ко всему,
что противоречит их мнениям» (см. т. VII, стр. 335).
Отвечая Страхову, Тимирязев дает блестящий образец научного
памфлета. Он признает, что тип ученого имеет свои отрицательные
и даже смешные стороны. «Но, в свою очередь,— пишет Тимиря-
зев,— я думаю, а г. Страхов, может быть, даже знает «и из прак-
тики», что есть тип еще более смешной: это — тип неудавшегося
ученого, тип человека, от науки отставшего, к другому делу не
приставшего, сохранившего какой-то остаток горечи по отношению
к этой не давшейся ему науке, убежденного, что она остановилась,
когда он забросил свои книжки, и пытающегося уверить себя и дру-
гих, что наука двигается не трудами ученых, а схоластическою диа-
лектикой или внезапным осенением людей, от науки свободных»
(т. VII, стр. 335).
Полемика Тимирязева со Страховым может служить классическим
образцом защиты научного мировоззрения. Для статей Тимирязева,
направленных против Страхова, характерно умение до конца распу-
тывать туманные, основанные на неточных терминах хитроспле-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
365
теиия оппонента, где какая-то специфическая серая мгла неопре-
деленных и неясных построений скрывает фактические и логические
ошибки антидарвиниста.
Страхов опровергает мысль Тимирязева о неизбежности естествен-
ного отбора. Он объявляет лишь возможными три основные
предпосылки естественного отбора, которые называет Тимирязев:
изменчивость существ, наследственность признаков, геометриче-
скую прогрессию размножения. Страхов говорит, что все эти обстоя-
тельства могут иметь место, а могут и не иметь места, что они
являются лишь возможными, а не действительными. Отсюда Стра-
хов делает неожиданный вывод, что естественный отбор, который
основан на этих возможностях, становится возможностью в кубе,
т. е. невероятен.
«Этот подбор,— писал Страхов,— таким образом, вовсе не есть
факт, с логическою необходимостью вытекающий из других несом-
ненных фактов, а есть только возможность, выводимая из других
возможностей и, следовательно, тем более шаткая, чем больше
нужно предполагать этих возможностей. Ошибка дарвинистов за-
ключается поэтому в том, что они возможность принимают за дей-
ствительность» (т. VII, стр. 338—339).
Тимирязев прежде всего показывает, что построения Страхова
основаны на неточном понимании термина «возможность». Тимирязев
приводит простой пример: наука объясняет происхождение воды
в Волге осадками, просачиванием воды сквозь почву, образованием
речек из источников, рек из речек и т. д. Если применить здесь ло-
гическое построение Страхова, то дождь в каждом данном пункте мо-
жет падать, а может и не падать, вода может просачиваться, а может
и не просачиваться, например испаряться, вода может собираться
в речке, а может и не собираться, образуя болото, и т. д., и, следо-
вательно, наличие воды в Волге, основанное на всех этих возмож-
ностях, становится уже совсем невероятным фактом.
Тимирязев разъясняет ошибочность этого построения. То обстоя-
тельство, говорит он, что дождь может итти или не итти в дан-
ном пункте и в данный момент, ни в каком случае не колеблет того
обстоятельства, что во всем бассейне Волги выпадение осадков не
только возможно, но и необходимо. Таким же образом, просачива-
ние воды сквозь почву является возможным в каждом пункте, но
неизбежным и необходимым для всего Волжского бассейна. И поэ-
тому построение, которое основано не па частном случае выпадения
дождя, просачивания воды и т. д., а на неизбежном характере этих
явлений во всем Волжском бассейне, является уже не только
366
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
возможным, но и действительным. Таким же образом, наследствен-
ность, изменчивость и геометрическая прогрессия в размножении мо-
гут быть возможны в каждом отдельном случае, но они являются
действительными для органического мира в целом и даже для каж-
дого вида.
Для критических работ Тимирязева характерно, что он как бы
рассеивает тот серый туман, ассоциация с которым неизбежно воз-
никает в сознании, когда читаешь сочинения антидарвинистов. Его
мысли подобны солнечному лучу, который разгоняет тусклые испа-
рения. Впрочем, этот образ, заимствованный нами у И. П. Павлова,
постоянно сопутствует чтению работ Тимирязева. Ясность мысли —
это, пожалуй, наиболее характерная особенность стиля самого науч-
ного творчества Тимирязева и его литературного стиля.
Разобрав приведенные выше построения Страхова, Тимирязев
наносит противнику поистине убийственный удар, оценивая по за-
слугам ту тягучую навязчивость, которая характерна для антидар-
винистских статей Страхова. Страхов так же часто повторял свой
довод о возможности и, следовательно, иллюзорности естественного
отбора, как в начале своей статьи нанизывал личные выпады против
Тимирязева.
Это многократное повторение, говорит Тимирязев, противоре-
чит требованиям изящного вкуса. «Но я боюсь,— продолжает он,—
что я сказал наивность. У г. Страхова тут мог быть тонкий расчет.
Весь смысл этой главы в том и заключался, чтобы этими повторе-
ниями, однообразными, как дробь барабанящего по крыше осеннего
дождя, усыпить, загипнотизировать читателя и в этом состоянии вну-
шить ему безотчетное отвращение к дарвинизму, сделать так, чтобы
от этого дарвинизма у него остался как будто неопределенный дур-
ной вкус во рту, какое-то смутное представление, что это не наука,
а какое-то придуманное метафизическое построение, с которым и це-
ремониться-то нечего. Как весь смысл двух введений заключался
в том, чтобы во что бы то ни стало, хотя бы в ущерб истине, пробудить
в читателях антипатию к моей личности, так и здесь нужно было не
убедить или разубедить его в чем-нибудь, а только прочно заронить
в него безотчетное предубеждение против дарвинизма и уже на этой
благодарной почве приступить к настоящему делу, т. е. к доказа-
тельству, что дарвинизм противоречит природе» (т. VII, стр. 343).
Далее, и это также характерно для Тимирязева, он переходит
от полемического разоблачения доводов противника к серьезной и
оригинальной трактовке предмета по существу. Приведенные выше
аргументы Страхова дают повод Тимирязеву еще раз высказаться
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ ЗбТ
по такому коренному вопросу мировоззрения, как отношение между
случайным и необходимым в неорганическом и органическом мире.
Он видит специфику этих различных форм движения, но в то же вре-
мя видит и общую закономерность, которая господствует в неорга-
ническом мире, в биологических явлениях, в человеческой психоло-
гии и истории людей. Найти эту закономерность, которая пробивает
себе дорогу через массу случайных фактов,— в этом и состоит задача
науки.
«Астроном,— пишет Тимирязев,— видит случайные явления,
встречающиеся на поверхности солнца, но это не мешает ему изум-
ляться попрежнему стройности целого, видеть в солнце центральное
светило, управляющее движениями планет, разливающее вокруг себя
свет и жизнь. Историк сознает, что историю делают люди, с их стра-
стями, ошибками, предрассудками, и это, однако, не мешает ему ви-
деть, что из борющихся случайных единичных стремлений слагается
величественный процесс исторического прогресса. Точно так же,
если биолог доказывает, что процесс органического развития, распо-
лагая таким же случайным материалом, приводит его к такому же
изумительному результату, как и прогресс исторический, то я не
вижу повода кричать, что от этой мысли должны „переворачиваться
внутренности"» (т. VII, стр. 348).
Если случайный характер отдельных явлений не мешает нахо-
дить закономерности в фактах астрономии, с одной стороны, и в исто-
рических явлениях — с другой, то в биологии, которая является
средним звеном между этими полюсами, также законна теория,
примиряющая понятия о случайности и необходимости, видящая
закономерную связь явлений в хаосе случайностей.
Мы нарисовали некоторыми беглыми штрихами характерные черты
Тимирязева как историка науки на материале его статей о дарви-
низме. В заключение хочется отметить еще одну черту. Для работ
Тимирязева, посвященных истории науки, характерны глубокая
объективность и враждебное отношение’ к националистическому
искажению действительности. В предисловии к пятому изданию
книги «Дарвин и его учение» Тимирязев говорит о немецком анти-
дарвинизме начала девятисотых годов.
«Я думаю,— пишет он,— что читатель, получив ясное пред-
ставление об учении, которое и в настоящее время, как и полвека
тому назад, дает единственное целостное представление об эволю-
ции органического мира, и о сделанных против этого учения основ-
ных возражениях, сумеет сам разобраться и в только что упомяну-
тых новейших немецких на него нападках. В этом походе против
368 И. РАБОТЫ и статьи по истории науки
дарвинизма я вижу, с одной стороны, реакционный возврат к немец-
кой метафизике начала прошлого вока, а с другой — проявление той
узкой националистической борьбы, которую ведет не на одной только
политической почве германская раса против опередившей ее англо-
саксонской» (т. VII, стр. 26).
Связь националистического антидарвинизма с германским импе-
риализмом подчеркивается Тимирязевым и в другом месте. В пре-
дисловии к шестому изданию той же книги он пишет:
«Националистический характер немецкого антидарвинизма про-
глядывает даже в языке; так, один из перечисленных авторов (Ваг-
нер) озаглавил свое произведение излюбленным националистами
выражением «Da пене Kurs», новый курс — подразумевается виль-
гельмовский» (т. VII, стр. 30).
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
СОЛНЦЕ, ЖИЗНЬ И ХЛОРОФИЛЛ
Научная деятельность у выдающихся ученых начинается по-
разному. Одни начинают с проблем узкого значения, с относи-
тельно мелких вопросов и, постепенно нанизывая факты и переходя
к все более и более широким обобщениям, в конце концов создают
научные теории широкого охвата, делающие эпоху в развитии науки.
Таков, пожалуй, обычный путь постепенного утверждения научной
индивидуальности, путь постепенного восхождения к все более и
более обширным и глубоким, но зато к все более и более трудным:
проблемам. Но есть и другой путь. Молодой ученый, чувствуя в себе
большой запас сил, рвущихся наружу, сразу же берется за какую
либо из основных проблем и тем определяет направление своей
научной работы на большой промежуток времени, иногда на
всю жизнь. .
Этим путем и пошел К. А. Тимирязев. Им руководила не только
стихийная логика экспериментально найденных фактов. Им руково-
дила сознательная, вытекавшая из всей жизни и всего мировоззре-
ния мысль о необходимости проникнуть в глубь наиболее специфи-
ческих явлений жизни во всеоружии физико-химического эксперимен-
та. Традиции шестидесятых годов, принципы естественнонаучного
материализма, борьба за дарвинизм и стремление распространить
каузальное объяснение жизни на физиологические процессы,—
все это толкало Тимирязева к его открытиям. Борец против витализма
стал экспериментатором-физиологом, причем основная цель много-
летних экспериментальных трудов была поставлена в самом начале
24 в. Л. Комаров, т. XI
370
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
во всей своей широте. Работы Тимирязева представляют с этой сто-
роны первостепенный интерес для логики научного творчества, для
истории научной мысли.
В самой первой своей работе1 он поставил перед собой задачу
возможно глубже проникнуть в энергетику важнейшего жизненного
явления — усвоения углерода зелеными частями растений под влия-
нием солнечных лучей. Он писал в этой статье: «Изучить хи-
мические и физические условия этого явле-
ния, определить составные части солнечного
луча, участвующие посредственно или не-
посредственно в этом процессе, проследить
их участь в растении до их уничтожения,
т. е. до их превращения во внутреннюю ра-
боту, определить соотношение между дей-
ствующей силой и произведенной рабо-
той — вот та светлая, хотя, может быть,
отдаленная задача, к достижению которой
должны быть дружно направлены все силы
физиологов» (т. II, стр. 13).
Но, так как Тимирязев очень скоро убедился, что среди физиоло-
гов его времени по отношению к этому вопросу наблюдался величай-
ший разброд и не могло быть и речи о дружном направлении всех их
сил на решение этого первостепенной важности вопроса, то он ре-
шился сам взяться за выполнение этой задачи. На это ушла почти
вся жизнь,— но зато и сделано было большое дело.
Много лет спустя, в 1903 г., в своей знаменитой Крунианской
лекции, прочитанной в Лондонском Королевском Обществе перед
аудиторией, в состав которой входили самые известные ученые того
времени, Тимирязев не без тонкой иронии над тем упорством, с каким
он в течение всей своей жизни придерживался раз избранного на-
правления своих научных интересов, так характеризовал свои мно-
голетние усилия: «Когда Гулливер в первый раз осматривал ака-
демию в Лагадо, ему прежде всего бросился в глаза человек сухо-
парого вида, сидевший, уставив глаза на огурец, запаянный
в стеклянном сосуде. На вопрос Гулливера диковинный человек по-
яснил ему, что вот уже восемь лет, как он погружен в созерцание
этого предмета в надежде разрешить задачу улавливания солнечных
лучей и их дальнейшего применения.
1 Прибор для исследования воздушною питания листьев. «Труды I Съезда
русских естествоиспытателей и врачей», СПб., 1867—1868, Отдел ботаники,
стр. 74.
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
371
Для первого знакомства я должен откровенно признаться, что
перед вами именно такой чудак. Более тридцати пяти лет провел я,
уставившись если не на зеленый огурец, закупоренный в стеклянную
посудину, то на нечто вполне равнозначащее — на зеленый
лист в стеклянной трубке, ломая себе голову над разрешением
вопроса о запасании впрок солнечных [лучей» (т. J, стр.
391—392).
Что же заставило Тимирязева так упорно работать все в одном,
с самого начала его деятельности избранном направлении? Он сам
неоднократно давал ответ на этот вопрос: его интерес к изучению
процесса усвоения углерода растением обусловливался огромной
важностью этого процесса, его мировой, или, как он говорил, косми -
ческой ролью. В этом процессе создается все то органическое веще-
ство, которое в виде крахмала и других углеводов, а также жиров
и белковых веществ является единственным источником жизни для
человека и всех животных и, следовательно, обусловливает собою
самую возможность их существования.
Без усвоения углерода растениями на земле была бы невоз-
можна жизнь — одного этого соображения достаточно, чтобы пока-
зать огромное значение вопроса, которому посвятил свои силы
Тимирязев.
Но образованием органического вещества при усвоении расте-
ниями углерода не исчерпывается еще значение этого процесса в
общей экономии природы. Тимирязева в этом процессе интересовали
не столько происходящие при этом чисто химические изменения,
которым подвергаются исходные неорганические вещества — угле-
кислый газ и вода — при их превращении в крайне сложные орга-
нические вещества, составляющие тело животных и растений. Он,
конечно, не отрицал важности изучения этих химических процессов,
но его больше интересовала другая, энергетическая сторона процесса
усвоения углерода растением, именно участие света в этом
процессе.
В этом вопросе Тимирязев исходил из установленного в середине
прошлого столетия закона сохранения энергии. Гениальные работы
творцов этого закона произвели огромное впечатление на молодого
ученого, и он решился — первый из ботаников-физиологов того вре-
мени — последовательно применить этот закон для выяснения энер-
гетической стороны важнейшего жизненного процесса, совершающе-
гося в растениях. До установления закона сохранения энергии
участие света в процессе разложения растениями углекислого газа
вообще было непонятно, а потому возникло и долгое время держалось
24*
372
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
в ботанике учение, что свет действует на зеленое растение, .как
своего рода раздражитель, под влиянием которого и начинается
этот химический процесс.
Основные выводы из закона сохранения энергии в применении
к фотосинтезу были сделаны уже самими творцами этого ^закона.
Роберт Майер еще в 1845 г. несколько витиеватым языком того вре-
мени писал в своем основном труде: «Природа, повидимому, поста-
вила себе целью уловить на лету изливающийся на землю свет и,
обратив эту подвижнейшую из всех сил в неподвижную форму, в
таком виде сохранить ее. Для достижения этой цели она облекла
земную кору организмами, которые в течение жизни поглощают
солнечный свет и на счет этой силы образуют непрерывно накопляю-
щийся запас химического напряжения. Эти организмы — расте-
ния, Растительный мир представляет склад, в котором лучи солнца
задерживаются и запасаются для дальнейшего полезного употребле-
ния» (цитируем по Тимирязеву, т. I, стр. 277).
Гельмгольтц в своей книге «Взаимодействие сил природы», вы-
шедшей в 1854 г., писал уже значительно более осторожно: «Таким
образом, одновременно с исчезновением солнечного света в растении
наблюдается появление и накопление горючего вещества, п мы
вправе считать очень вероятным, что первое является причиной вто-
рого. Но, во всяком случае, я должен оговориться, что мы не обла-
даем никакими опытами, из которых можно было бы с достоверностью
заключить, точно ли живая сила исчезающих солнечных лучей со-
ответствует накопляющемуся запасу химических сил, а пока таких
опытов еще не существует, мы не можем признать указанное соотно-
шение за несомненную истину».
Тимирязев и поставил себе задачей провести эти опыты, кото-
рыми было бы неопровержимо доказано, что источником накопленной
растением энергии, которая может быть вновь освобождена путем
сжигания растительной массы, действительно является солнечный
свет, точнее — энергия солнечного света. Эти опыты потребовали
с его стороны огромной настойчивости, очень высокого эксперимен-
тального искусства, глубокого изучения физики, в особенности уче-
ния о лучистой энергии, и, наконец, выдающегося критического
и полемического таланта. Последнее было существенно потому, что,
прокладывая путь для новых более совершенных воззрений на энер-
гетику процессов, происходящих в растении под влиянием солнеч-
ного света, Тимирязеву пришлось вступить в ожесточенную борьбу
со старыми воззрениями, которых придерживались многие выдаю-
щиеся ботаники-физиологи того времени.
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
373
Для решения вопроса, в чем именно состоит действие света на
процесс усвоения углекислоты, Тимирязев сравнивал действие на
него отдельных спектральных участков. Как известно, различные
спектральные участки в солнечном свете несут с собой различное
количество энергии. В пределах видимого спектра оно является
наибольшим в красных лучах, заметно снижается в желтых и ока-
зывается наименьшим в лучах сине-фиолетовых. С этим распределе-
нием энергии далеко не совпадает действие света на человеческий
глаз: ощущение наибольшей яркости дают желтые лучи, располо-
женные в середине спектра, а к концам его, в сторону как красных,
так и сине-фиолетовых лучей, это ощущение яркости заметно осла-
бевает.
Тимирязев прежде всего решился путем точных экспериментов
установить, с чем совпадает максимум действия спектральных уча-
стков на разложение углекислоты растением: с максимумом при-
носимой ими энергии или с максимумом субъективного ощущения
яркости. Эту свою задачу Тимирязев следующим образом обрисовал
в своей упомянутой уже нами Крунианской лекции: «Когда я присту-
пил к своей задаче, ходячее представление об этом фотохимическом
процессе, совершающемся в зеленом листе, сводилось к убеждению,
что действие различных лучей света должно быть в зависимости
от их относительной яркост и...С теоретической точки зрения
мне представлялось крайне невероятным, чтобы такой, по существу,
эндотермический и, следовательно, зависящий от энергии
действующих лучей химический процесс мог находиться в каком-
нибудь отношении с чисто физиологическим свойством лучей, не име-
ющим, помимо органа зрения, никакого объективного существования»
(т. I, стр. 393—394).
И вот Тимирязев прежде всего направляет свои усилия на то,
чтобы опровергнуть эту стоящую поперек его дороги субъективную
теорию значения яркости света для ассимиляции углерода растением.
Здесь ему пришлось вступить в борьбу, с одной стороны, со считав-
шимися в то время классическими опытами английского физика
Дрэпера, а с другой — с теоретическими воззрениями господство-
вавшей в то время германской школы ботанйков-физиологов, во
главе которой стояли Юлиус Сакс, которого немцы усиленно провоз-
глашали создателем научной физиологии растений вообще, и его
ближайший ученик и последователь Вильгельм Пфеффер.
С ошибочными представлениями, основанными на опытах Дрэ-
пера, Тимирязеву удалось справиться сравнительно легко. Он сам
был очень тонким и хорошо осведомленным в технике физических
374
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
опытов экспериментатором и очень скоро нашел грубую ошибку
в этих опытах Дрэпера, признававшихся тогда классиче-
скими.
Он обратил внимание на то, что Дрэпер пользовался для полу-
чения отдельных спектральных участков света слишком широкой
щелью своего спектроскопа. Как известно, для получения спектра
свет пропускают сперва через щель, а затем через призму. Чтобы
спектр был чистым, чтобы отдельные его участки не находили один
на другой, щель должна быть возможно более узкой. Но при этих
условиях общее количество света оказывается очень малым. Под-
ставляя под отдельные спектральные участки довольно крупные
листья, Дрэпер должен был пользоваться именно спектром больших
размеров и этим слишком ослабил силу света, а потому не мог на-
блюдать разложения углекислоты листьями. Чтобы заставить этот
процесс итти с измеримой скоростью, он должен был значительно
расширить щель спектроскопа, но при этом вместо чистых участков
спектра получил их смешение, причем больше всего спектраль-
ных участков накладывается друг на друга в средней, желто-зеленой
части спектра, которая от этого становится почти белой. Не удиви-
тельно, что именно здесь Дрэпер наблюдал и наибольшую яркость
света и наибольшее его действие на усвоение углерода растением.
Таким образом, ботанику Тимирязеву удалось найти эксперименталь-
ную ошибку в опытах физика Дрэпера — это одно указывает, до
какой степени Тимирязев овладел и методами и фактическим
материалом физики.
Опровергнув, таким образом, господствовавшие в то время пред-
ставления о значении света для фотосинтеза и о роли в этом процессе
отдельных спектральных участков, Тимирязев перешел затем к
установлению новых, физически безупречных представлений об
этом процессе. Он исходил при этом из положения физики, что дей-
ствие различных лучей спектра на окрашенные тела должно в первую
очередь определяться тем, в какой мере эти лучи поглощаются
окрашенными телами, другими словами — что действие отдельных
спектральных участков должно соответствовать спектру поглоще-
ния данного тела. Атак как окраска листьев в растении зависит от
зеленого красящего вещества — хлорофилла, наличие которого,
как было уже давно установлено, является необходимым условием
для усвоения ими углерода из атмосферы, то Тимирязев в качестве
первой подготовительной ступени к своим дальнейшим работам взял-
ся прежде всего за детальное изучение оптических свойств хлоро-
филла .
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
375
Этому вопросу была посвящена первая крупная работа Тимиря-
зева «Спектральный анализ хлорофилла», вышедшая в 1871 г. и явив-
шаяся его диссертацией на ученую степень магистра ботаники.
В этой работе Тимирязев разрабатывает прежде всего методы полу-
чения из листьев этого зеленого пигмента в возможно более чистом
и в то же время химически, по возможности, неизмененном состоянии
и затем подвергает детальному изучению его спектр поглощения.
При этом он устанавливает основной факт, что хлорофилл энергич-
нее всего поглощает определенную часть красных лучей, лежащую
между фраунгоферовыми линиями В и С, что второй максимум погло-
щения лежит в сине-фиолетовой части спектра и что лучи зеленые
менее всего поглощаются хлорофиллом, как, впрочем, и другая часть
красных лучей, более длинноволновых, лежащих влево от линии В.
Эти данные об оптических свойствах хлорофилла были нужны
Тимирязеву для его основной работы «Об усвоении света растением»,
в которой он устанавливает экспериментально тесную зависимость
между спектром поглощения хлорофилла и теми спектральными
участками, в которых процесс разложения углекислоты совершается
энергичнее всего. Эта работа, напечатанная в 1875 г., представляет
собою диссертацию на ученую степень доктора ботаники, которая
и была присуждена Тимирязеву Петербургским университетом.
Вопрос о том, в какой части спектра фотосинтез протекает всего
энергичнее, имел для Тимирязева большое принципиальное значе-
ние. До него среди ботаников, как мы уже отмечали, господство-
вало представление, что свет в процессе ассимиляции углерода дей-
ствует как раздражитель и что максимум этого стимулирующего
действия лежит в желтых лучах, оказывающих наибольшее раздра-
жающее действие на сетчатку человеческого глаза. Для Тимирязева
свет является источником энергии, необходимой для разложения
углекислоты, и поэтому наибольшим действием должны обладать
лучи той части спектра, которая сильнее всего поглощается хлоро-
филлом, т. е. лучи красные, и, в частности, те из красных лучей,
которые лежат между фраунгоферовыми линиями В и С. Так, казалось
бы, частный, мелкий вопрос о том, в желтых или красных лучах
лежит максимум ассимиляции углерода, превратился в вопрос
огромного теоретического значения.
Чтобы решить этот вопрос безупречными опытами, не повторяя
ошибки Дрэпера, происходившей от нечистоты применявшегося им
спектра, Тимирязеву пришлось очень много внимания уделить ме-
тодике своей работы. Самое главное было при этом увеличение чув-
ствительности газового анализа, которая позволяла бы возможно
376
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
более уменьшать размеры тех стеклянных трубочек с кусочками
зеленых листьев, так называемых «эвдиометров», которые выстав-
лялись под действие лучей определенной длины волны. Ведь чистый
спектр и в то же время достаточно яркий должен был иметь только
незначительные размеры, а потому и площадь, освещаемая лучами
определенного его участка, не могла быть настолько значительна,
чтобы на ней мог уместиться эвдиометр обычного размера. И вот
Тимирязев, по мере дальнейшего развития своих работ, все более
и более совершенствует свои приборы для анализа газов. В своей
первой работе он описывает прием, при помощи которого он мог
вести анализ газа в своем эвдиометре с точностью до 0.1 куб. см.
В своей докторской диссертации он описывает приборы, при помощи
которых он мог повысить точность своих определений до 0.001 куб. см.
И, наконец, еще позднее он сконструировал микроэвдиометр, позво-
ляющий определять уже миллионные доли кубического сантиметра.
Недаром знаменитый французский химик Бертло, лично знакомый
с Тимирязевым и высоко его ценивший, как-то в шутку сказал ему:
«Каждый раз как вы приезжаете к нам в Париж (а это было в 1870,
в 1877 и в 1884 гг.), вы привозите нам метод газового анализа, в ты-
сячу раз более чувствительный». Это шутливое замечание Бертло
показывает, насколько ботаник Тимирязев был не только на уровне
современных ему методов физико-химических наук, но и умел вно-
сить в них усовершенствования, поражавшие его современников.
В результате своих опытов Тимирязев утверждал, что наиболь-
шим действием на усвоение растением углекислоты обладают красные,
а не желтые лучи. Тем самым он давал убедительное доказательство
в пользу своей точки зрения на значение света, или, точнее, лучистой
энергии, для процесса разложения углекислоты в зеленых листьях
растения. Но при этом, кроме затруднения экспериментального
характера, Тимирязеву, как мы уже указывали, пришлось встре-
титься, еще с упорным сопротивлением со стороны немецких ученых
Сакса и Пфеффера. Немецкие ботаники объявляли даже Сакса осно-
вателем физиологии растений как науки, совершенно игнорируя
блестящие работы французских ученых Сенебье, Соссюра, а позднее
Буссенго, которыми, в сущности, были созданы основы учения об
углеродном и азотном питании растений, составлявшего важней-
шую часть физиологии растений. Избалованный всеобщим поклоне-
нием современников, и притом, к сожалению, не только немецких,
но и англо-американских ботаников, Сакс был глубоко уязвлен тем,
что какой-то русский осмеливается выступать против его воззрений.
Он поручил своему ученику Пфефферу, еще молодому, но уже вы-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
377
двигавшемуся в первые ряды, во что бы то ни стало опровергнуть
положения Тимирязева и его теоретические воззрения.
Тимирязеву пришлось вступить в решительную борьбу за свои
идеи против этих столь авторитетных в то время ботаников-физиоло-
гов, и из этой борьбы он вышел бесспорным победителем. Своей
победой, наряду с непреодолимой убедительностью своих опытных
данных, Тимирязев, несомненно, был обязан и своему исключитель-
ному полемическому таланту.
Приведем несколько цитат из докторской диссертации Тимиря-
зева. Начиная критический разбор возражений Пфеффера против
его данных, Тимирязев пишет: «В критической части своего труда
Пфеффер уделил разбору моей работы почти столько же места, сколь-
ко занимает и вся моя статья. В этой критике она признается окон-
чательно негодною, на каждом шагу обличается мое невежество
в физике, мне навязывается гипотеза, которой я не высказывал, и,
наконец, бросается тень на мою нравственную личность — мне
приписывается подлог...».
Затем он подробно разбирает каждое из возражений Пфеффера
и указывает на его несостоятельность или даже полную нелепость.
Так, он пишет: «Доктор Пфеффер осуждает мой способ обозначения
результатов. Во-первых, ему не нравится, почему я изображаю спектр
флинтгласовой призмы и все результаты отношу к этому спектру,
а не к какому иному... На это я могу возразить, что... определять
отдельные части спектра посредством одной призмы, а результаты
относить к полному спектру другой — значило бы делать очевидную
нелепость... Наконец, переходя к оценке моих результатов, Пфеф-
фер для более удобного поражения меня навязывает мне гипо-
тезу, которой я не высказывал, и затем победоносно ее опровергает.
Этот прием или ничего не доказывает или только доказывает, что
только Пфеффер не понимает различия между гипотезой и простым
заявлением факта».
Разобрав еще несколько возражений Пфеффера, Тимирязев пишет:
«Этим исчерпывается длинный ряд взводимых на меня обвинений.
Предоставляю читателю судить, есть ли в них хоть одно не обращаю-
щееся на голову самого обвинителя...
Теперь займемся разбором приемов, употребленных самим Пфеф-
фером, так как без этого невозможно составить себе верного поня-
тия об этой работе, признанной немецкими критиками образ-
цовой.
При первом взгляде на прибор озадачивает отверстие наверху
абсорбционной трубки, заткнутое пробкою, но когда обратишься
378
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
к тексту, то невольно разражаешься смехом. Оказывается, что ни
доктор Пфеффер, ни его учитель профессор Сакс не знали, как под-
нять уровень ртути в своих трубках, и для того снабдили их отвер-
стиями, затыкаемыми пробкой. Одного этого факта достаточно, чтобы
дать понятие о том уровне, на котором стоит экспериментальное
искусство в Вюрцбургском ботаническом институте» (т. II, стр.
122—129).
Не будем умножать примеров острых, метко попадающих в цель
критических замечаний Тимирязева против Пфеффера и взявшего его
под защиту Сакса. Эти возражения были настолько метки и убеди-
тельны, что Сакс и особенно Пфеффер увидели себя вынужденными
признать справедливость этих возражений и в конце концов стать на
точку зрения Тимирязева. Но чрезмерное самомнение руководи-
телей ведущей ботанико-физиологической школы того времени не
позволило им сделать это открыто. Приняв положения и взгляды
Тимирязева, они сделали вид, что пришли к ним не на основании его
опытов, но на основании более поздних, к тому же менее совершенных
по своей методике опытов Энгельмана и Рейнке, а не будучи в состоя-
нии ответить хотя и на острую, но вполне справедливую критику
Тимирязева, они предпочли в дальнейшем прибегнуть к одному из
наиболее удобных приемов полемики против неприятных чуже-
земцев — к приему полного замалчивания его работ. К ним присое-
динились и другие немецкие ботаники, и не только результаты иссле-
дований Тимирязева, но даже и самое имя его вскоре совершенно
исчезло со страниц немецких книг и учебников физиологии растений.
Этот «заговор молчания» продолжается и до настоящего времени.
Имя Тимирязева, признанного главы русских ботаников-физиоло-
гов, высоко чтимого также в Англии и во Франции, почти не упоми-
нается немецкими авторами, которые и до сих пор не могут и не хо-
тят забыть того жестокого поражения, которое нанес их главе этот
«неистовый Климент», как его называли в параллель с «неистовым
Виссарионом», критиком Белинским.
Обратимся теперь к последующим работам Тимирязева по основ-
ному занимавшему его вопросу— об усвоении растениями углерода.
Мы уже отмечали, что Тимирязев установил тесную зависимость
между значением отдельных участков спектра в процессе фотосин-
теза и степенью поглощения света зеленым пигментом листьев —
хлорофиллом. Но он не мог ограничиться только констатированием
этого факта, как это сделал позднее немецкий ученый Энгельман.
Тимирязев поставил свое!! задачей установить строго количественные
соотношения между поглощением хлорофиллом лучей определенной
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
379
длины волны и их активностью в фотосинтезе и остановил свое внима-
ние на том факте, что здесь нельзя говорить о простой пропорциональ-
ности между этими двумя величинами. Тимирязев обнаружил, что
дело представляется значительно более сложным. Именно, сравнивая
количество потребленной листом углекислоты, с одной стороны,
в красных, а с другой — в сине-фиолетовых лучах, одинаково полно
поглощаемых хлорофиллом, Тимирязев наблюдал, что это количество
в первом случае оказывается вдвое с лишним большим.
Глубокое усвоение методов и понятий современной физики дало
возможность Тимирязеву очень легко разобраться в этом явлении.
Он пришел к заключению, что эффективность каждого спектраль-
ного участка должна определяться двумя факторами одновременно:
с одной стороны, степенью поглощения лучей данной длины волны,
а с другой — количеством приносимой ими с собой энергии. Этот
вопрос блестяще разобран Тимирязевым в небольшой заметке, на-
печатанной в 1893 г. в «Известиях Московского общества любителей
естествознания» (т. II, стр. 247).
В этой статье Тимирязев формулирует сначала два основных
закона фотохимии, которые необходимо принимать во внимание
при изучении влияния отдельных участков спектра на усвоение угле-
кислоты растениями: 1. Все световые волны, независимо от их длины,
могут оказывать химическое действие. 2. Действуют те световые
волны, которые поглощаются изменяющимися телами.
С точки зрения этих законов Тимирязев и истолковывает свои
опыты, в которых ему удалось, при помощи цилиндрической линзы
и призмы с очень малым углом преломления, разделить спектр на
две части и выделить из него два пучка, которые в нормальном спектре
занимали бы равные протяжения. В полученных ярких полосах света
(синей и желтой) помещались в плоских трубках равные зеленые
поверхности листа, и по прошествии или 1 часа производился
анализ газа. Оказалось, что если силу действия двух пучков света
(в среднем выводе из шести опытов) выразить для менее преломляе-
мой (желто-красной) половины спектра цифрой 100, то действие
более преломляемой половины выразится цифрой 54. Но и эти цифры
еще не дают полного представления о различной эффективности лу-
чей правой и левой половин спектра. Тимирязев указывает, что для
этого необходимо учесть еще ширину полос поглощения света хлоро-
филлом, т. е. тех пучков света, которые действительно только и могут
участвовать в разложении углекислоты. В сине-фиолетовой части
спектра эта полоса в три с лишком раза шире полосы поглощения в
красных лучах. И если разделить только что приведенные величины,
380
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
т. е. 100 и 54, на протяжения действующих частей спектра и затем
вычислить соотношение между ними, то для среднего луча в красной
части спектра мы получим цифру 100, а для среднего луча сине-
сине-фиолетовой части — 14.
«Из приведенного опыта, — говорит Тимирязев, — представ-
ляющего, если не ошибаюсь, первый пример количествен-
ного изучения химического действия двух групп лучей, о д и-
наково поглощаемых и одинаково рассеян-
н ы х, вытекает, что действие лучей красной части спектра зна-
чительно энергичнее действия сине-фиолетовой части. Какому же
свойству лучей припишем мы это различие в их действии? Как я
высказывал еще в 1869 г., очевидно их энергии, возрастающей в том
же направлении...
На основании этого результата, а равно и упомянутых много-
численных опытов над действием сенсибилизаторов, мы должны
заключить, что, при прочих равных условиях, химическое действие
лучей возрастает по мере приближения к красному концу спектра»
(т. II, стр. 252).
Отсюда Тимирязев выводит заключение, что к упомянутым выше
двум фотохимическим законам следует присоединить еще третий,
который он формулирует следующим образом: «химическое действие
световых волн зависит от их энергии».
Утверждение Тимирязева, что «химическое действие лучей воз-
растает по мере приближения к красному концу спектра», стояло
в резком противоречии с господствовавшим в то время учением о том,
что лучи спектра, и притом не только видимой его части, нужно
делить на три категории: тепловые, к каким относятся красные
и инфракрасные лучи, собственно световые, наиболее яркие желтые
и зеленые лучи и, наконец, химические сине-фиолетовые и ультра-
фиолетовые лучи. При этом показателем химической активности
служило действие лучей на фотографическую пластинку или, точ-
нее, на бромистое серебро, которое энергичнее всего разлагается
именно под воздействием более коротковолновой части спектра.
Тимирязев чувствовал себя настолько осведомленным в физических
вопросах, особенно в вопросах фотохимии, что не побоялся вступить
в противоречие с современными ему физическими представлениями.
Это противоречие заставило его только еще более углубить свои
собственные воззрения на существо фотохимических явлений.
Такое углубление мы находим в замечательной статье Тимиря-
зева «Зависимость фотохимических явлений от амплитуды световой
волны», впервые опубликованной в 1884 г. в «Известиях Петровской
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
381
земледельческой и лесной академии» (т. II, стр. 240—246). В этой
небольшой статье, всего на 6 страницах, Тимирязев развивает остро™
умные и глубокие соображения, которые нашли развитие, подтвер-
ждение и объяснение лишь в современной теории света. Приведем
сперва, по возможности словами самого Тимирязева, эти соображе-
ния, кстати сказать, оставшиеся почти не оцененными в свое время,
хотя они несколько позднее и были повторены в его Крунианской
лекции, прочитанной в Лондоне в 1903 г. и напечатанной в таком
ведущем научном журнале, как Proceedings of the Royal Society
(London, Vol. 72, 1903).
Вот что пишет Тимирязев в своей статье в 1884 г.: «Начиная с
1867 г., под свежим еще впечатлением открытия диссоциации угле™
кислоты С. Клер-Девилем, я пытался свести и разложение угле-
кислоты в растении на явление диссоциации, вызываемой лучистой
теплотой... При исследовании этого вопроса я показал, что разло-
жение углекислоты зависит от лучей, поглощаемых хлорофиллом,
и что maximum разложения лежит в красной части между линиями
В и С, где помещается главная абсорбционная полоса хлорофилла.
По уже тот факт, что синие лучи, поглощаемые хлорофиллом в та-
кой же степени, как и красные, не вызывают почти никакого действия,
доказывал, что одного условия поглощения недостаточно для объяс-
нения действия света, что лучи, одинаково поглощающиеся, дей-
ствуют далеко не одинаково и что, следовательно, дальнейшего
объяснения должно искать не в природе вещества, а в природе лучей.
Вследствие этого во второй своей работе я вновь и подробно оста-
новился на защите воззрения, что фотохимический процесс разло-
жения углекислоты может быть объяснен (курсив Ти-
мирязева) нагреванием, вызываемым лучистой энергией». Ука-
зав далее на необходимость учитывать тот факт, что в призматиче-
ском спектре лучи в более преломляемой его части более рассеяны,
чем в менее преломляемой, и что этим объясняется обычное пред-
ставление, что максимум теплового действия приходится на инфра-
красные лучи, тогда как на самом деле оно приходится на красные,
видимые глазами лучи, Тимирязев пишет:
«Но если разложение СО2 определяется тепловой энергией луча,
то эта зависимость должна обнаружиться в нормальном спектре,
где влияние дисперсии устранено... я упорно продолжал высказывать
надежду, что более точные исследования приведут к более полному
совпадению этих точек. Предсказание вполне оправдалось. На осно-
вании исследования Ланглея (в нормальном спектре при помощи
болометра) оказалось, что высшая точка тепловой кривой лежит
382
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
в красной части спектра, приблизительно между В и С, т. е. там
именно, где лежит характеристическая абсорбционная полоса хлоро-
филла и maximum разложения СО2. Новейшие исследования Абнея
подтверждают это совпадение в еще более поразительной степени...
Таким образом, оказывается, что хлорофилл поглощает и затра-
чивает на разложение СО2 те именно лучи солнечного спектра,
которые обладают наибольшей тепловой энергией; в этом факте,
вероятно, заключается разъяснение вековой загадки — разъяснение
роли хлорофилла в этом процессе. В то же время исследование над
разложением углекислоты в спектре доставляет убедительное до-
казательство, что фотохимические явления зависят не от одних
только свойств тела (способности поглощать лучи), а от самой при-
роды лучей, т. е. от количества доставляемой ими энергии» (т. II,
стр. 243—244).
Мы еще остановимся позднее на тех чрезвычайно важных выво-
дах, которые делает Тимирязев из совпадения максимума поглоще-
ния лучей хлорофиллом с максимумом приносимой ими энергии.
А сейчас отметим лишь поразительную смелость мысли ботаника,
которая позволила ему упорно не соглашаться с теми данными
о распределении энергии в солнечном спектре, которыми распо-
лагала современная ему физика, и предсказать, что эти данные
должны быть заменены более точными. Это показывает, насколько
глубоко владел Тимирязев необходимыми ему областями физико-
химических наук и как уверенно он не только пользовался совре-
менными ему данными и положениями фотохимии, но вносил в них
свои коррективы, основанные на изучении физиологии зеленого листа.
Но Тимирязев не останавливается только на внесении существен-
ных коррективов в господствовавшие тогда представления о фото-
химическом действии различных спектральных участков. Он идет
дальше и смело вносит в эти представления совершенно новые сооб-
ражения, по-новому ставит весь вопрос о том, как именно световые
лучи могут производить химическую работу. Для этого он исполь-
зует понятие об амплитуде световой волны , которое до него не при-
влекалось к объяснению особенностей фотохимических явлений,
к объяснению различий в способности отдельных лучей действовать
на различные фотохимические реакции. Вот что пишет Тимирязев
по этому вопросу:
«Но не можем ли мы заглянуть еще глубже в самый механизм
фотохимических явлений? До сих пор при сравнении между собой
световых волн обращалось исключительное внимание на их длину
и на быстроту колебаний, между тем данные, заключающиеся в ис-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
383
следованиях Ланглея и Абнея над распределением энергии в нор-
мальном спектре, дают, повидимому, возможность получить прибли-
зительное представление о другой величине, об относительной ам-
плитуде волн различной длины. Исходя из простейшего предполо-
Я* 22 20 18 16 10 12 10 3 8 7 6 5 О
п 0.0006в 6
Q.Q00664
жения, что энергия световой волны пропорциональна квадрату
амплитуды и обратно пропорциональна длине волны, я попытался,
на основании кривой Ланглея, вычислить амплитуды для не-
скольких волн... Результат представлен в верхней части прилага-
емого рисунка; из него видно, что амплитуды, начиная с темной те-
пловой части спектра (слева), возрастают, достигают максимума в
красной части спектра (приблизительно, при 0.000700 мм) и затем
к синему концу его (вправо) быстро убывают. Таким же образом,
на основании кривой Абнея, я вычислил подробнее амплитуды для
красной части спектра, именно для волн 0.000720, 0.000700, 0.000666
и 0.000600. Как видно из нижней части рисунка, наибольшая ам-
плитуда соответствует длине волны = 0.000666. Именно в волнах
этой длины (т. е. 0.000664), как 'мы знаем, происходит самое энергич-
ное разложение СО2, волны же с малой амплитудой (вправо,
верхняя часть) способны вызывать только реакции менее энергичные
(каково разложение AgJ и пр.).
Прибегая к наглядному сравнению, мы можем сказать, что кру-
шение частицы углекислоты в волнах светового эфира происходит,
как и следовало ожидать, не там, где медленно колышется тяжелая
зыбь, и не там, где быстро пробегает мелкая рябь, а там именно, где
следуют один за другим крутые, высокие валы» (т. II, стр. 244—245).
Указания Тимирязева на особую активность при фотосинтезе
именно красных лучей и его попытка объяснить это явление путем
вычисления амплитуды их волн значительно опередили современное
ему состояние не только физиологии растений, но и фотохимии и
384
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
долгое время не привлекали к себе того внимания, которого они за-
служивали. Лишь много позднее, через несколько десятков лет после
этих вычислений Тимирязева, его указания на наибольшую актив-
ность красных лучей нашли себе не только подтверждение в изве-
стных опытах Варбурга с водорослью chlorella, проведенных при по-
мощи совершенно новых, технически чрезвычайно совершенных ме-
тодов, но и в новой квантовой теории света, совершенно изменив-
шей все наши представления о фотохимическом действии лучистой
энергии.
Наука, конечно, не остановилась на этих достижениях. Современ-
ные представления о влиянии различных частей спектра на хлоро-
филл отличаются от взглядов Тимирязева.
В наши задачи не входило проследить дальнейшую эволюцию
учения о фотосинтезе. Во всяком случае, работы Тимирязева не по-
теряли и сейчас своего значения.
В настоящее время получены новые данные о влиянии различных
частей спектра на хлорофилл. Однако именно Тимирязев положил
начало этому направлению физиологии растений, и для своего вре-
мени его работы были классическими.
Многое е приведенных выше рассуждениях Тимирязева уже не
соответствует и нашим современным представлениям о ходе хи-
мических превращений, из которых складывается процесс фото-
синтеза. Так, Тимирязев везде говорит о диссоциации или разложе-
нии углекислоты, о разрыве при фотосинтезе связи между угле-
родом и кислородом. Мы теперь знаем на основании новейших ис-
следований, что при фотосинтезе происходит в первую очередь распад
не углекислоты, а воды, которая и является источником выделяю-
щегося при этом кислорода, тогда как водород идет на восстанов-
ление углекислоты, причем, однако, дело не доходит до полного
разрыва химических связей между углеродом и кислородом. Путь
создания новых органических веществ, более способных к разно-
образным реакциям, чем исходные углекислота и вода, до сих пор
еще далеко не окончательно выяснен, и на этом пути предстоит еще
большая работа. Но это нисколько не уменьшает заслуг Тимиря-
зева, работы которого немало способствовали успешному движе-
нию мировой науки на этом трудном пути.
Таков крупный вклад Тимирязева в познание энергетики, важ-
нейшего на земной поверхности биологического синтеза. Его рабо-
тами было окончательно установлено значение растений как посред-
ников между солнцем и жизнью на нашей планете. Ему принадлежит
ряд блестящих формулировок, при помощи которых он стремится
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
385
возможно ярче и прочнее запечатлеть в умах его читателей и слуша-
телей значение усвоения растениями солнечной энергии и для орга-
нической жизни вообще и для человеческой деятельности в частности.
Приведем некоторые из этих блестящих формулировок.
Вот что говорил Тимирязев в своей блестящей лекции «Растение
как источник силы», прочитанной в Техническом обществе в Петер-
бурге еще в 1875 г.: «Растение из воздуха образует органическое
вещество, из солнечного луча — запас силы. Оно представляет нам...
машину, действующую даровою силой солнца. Этим объясняется
прибыльность труда земледельца: затратив сравнительно небольшое
количество вещества, удобрения, он получает большие массы орга-
нического вещества; затратив немного силы, он получает громадный
запас силы в виде топлива или пищи. Сельский хозяин сжигает лес,
стравливает луг, продает хлеб, и они снова возвращаются к нему
в виде воздуха, который при содействии солнечного луча вновь
принимает форму леса, луга, хлеба. При содействии растения он
превращает не имеющие цены воздух и свет в ценности. Он торгует
воздухом и светом» (т. I, стр. 287).
А вот не менее сжатая и яркая картина того, какое значение
имеет использование света растением для физиологических процес-
сов, происходящих в теле человека. «Когда-то, где-то на землю упал
луч солнца, но он упал не на бесплодную почву, он упал на зеленую
былинку пшеничного ростка, или, лучше сказать, на хлорофилловое
зерно. Ударяясь о него, он потух, перестал быть светом,
но не исчез. Он только затратился на внутреннюю работу, он рассек,
разорвал связь между частицами углерода и кислорода, соединен-
ными в углекислоте. Освобожденный углерод, соединяясь с водой,
образовал крахмал. Этот крахмал, превратясь в растворимый сахар,
после долгих странствий по растению отложился, наконец, зерне
в виде крахмала же или в виде клейковины. В той или другой форме
он вошел в состав хлеба, который послужил нам пищей. Он преобра-
зился в наши мускулы, в наши нервы. И вот теперь атомы углерода
стремятся в наших организмах вновь соединиться с кислородом,
который кровь разносит во все концы нашего тела. При этом луч
солнца, таившийся в них в виде химического напряжения, вновь
принимает форму явной силы. Этот луч солнца согревает нас. Он
приводит нас в движение. Быть может, в эту минуту он играет в на-
шем мозгу» (т. I, стр. 293).
Таково значение солнечного света для всего живого на нашей
планете, в том числе и для человека. Посредником между солнцем
и миром живых существ служит зеленое растение, точнее —
25 в. Л. Комаров, т. XI
386
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
находящиеся в клетках его листьев зеленые пластиды, хлоропласты
или хлорофилловые зерна, как их называли раньше, в которых и про-
исходит тот процесс усвоения солнечной энергии, изучению которого
посвятил Тимирязев столько лет своей напряженной научной ра-
боты. Понятно поэтому, что он не мог оставить без внимания и этот
зеленый пигмент, хлорофилл, которому хлоропласты обязаны своей
окраской, и ту чрезвычайно важную роль, которую он играет в усвое-
нии света растением. Ведь первый этап этого усвоения состоит как
раз в поглощении света хлорофиллом, так как только поглощенный
свет может затем проявлять свое фотохимическое действие.
Мы уже видели, что Тимирязев не уставал повторять это чрезвы-
чайно важное положение фотохимии и сделал его своим важнейшим
орудием в борьбе с субъективистскими и виталистическими тен-
денциями. В силу этого он в своих работах уделял очень много места
изучению хлорофилла, этого интереснейшего вещества на земной
поверхности, как охарактеризовал хлорофилл Дарвин. И когда, уже
в конце своей жизни, Тимирязев подготовлял к печати собрание
всех своих важнейших работ по усвоению света растениями, то он
дал этому сборнику заглавие «Солнце, жизнь и хлорофилл». Трудно
ярче и точнее охарактеризовать все направление и содержание ра-
бот Тимирязева в этой области, как это сделал он сам этими тремя
словами. Лучи солнца, падающие на земную поверхность и здесь
поглощаемые хлорофиллом, который способствует преобразованию
их энергии в потенциальную энергию химических соединений, более
восстановленных, чем потребляемые при этом углекислота и вода,
и тем делающие возможным самое существование жизни на земле —
вот та величественная картина, которая всегда стояла перед ум-
ственным взором Тимирязева и вдохновляла его на его замечательг
ные изыскания и которую он так удачно отразил всего в трех словах:
«Солнце, жизнь и хлорофилл».
Мы уже видели, что еще в самом начале своей научной деятель-
ности Тимирязев посвятил спектральному анализу хлорофилла свою
первую крупную экспериментальную работу. Этот анализ был ему
необходим для доказательства его важнейшего положения о тесней-
шей связи между поглощением света хлорофиллом и производимой
лучами этого света химической работе. В дальнейшем Тимирязев
неоднократно возвращался к изучению роли хлорофилла в процессе
усвоения углекислоты. Он старался проникнуть в самое существо
участия этого пигмента в тех превращениях вещества и энергии,
которые приводят к образованию в пластидах первичного органи-
ческого вещества — углеводов.
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
387
На этом пути он прежде всего встретился с такой трудностью.
По основному закону фотохимии, установленному еще в тридцатых
годах XIX в. знаменитым английским физиком Гершелем, фотохи-
мическое действие может быть вызвано только лучами, поглощае-
мыми изменяющимся телом. Но ведь углекислота, это основное изме-
няемое в процессе фотосинтеза вещество, сама по себе совершенно
бесцветна и почти не поглощает световых лучей, и, казалось бы, не
должна вообще подвергаться фотохимическим превращениям. Вы-
ход из этого затруднения был найден благодаря замечательным от-
крытия Фогеля и Беккереля, которые показали, что фотохими-
ческое д< йствие может быть вызвано не только теми лучами, которые
непосредственно поглощаются изменяющимся телом, но также и
теми, которые поглощаются каким-либо прибавленным к нему окра-
шенным веществом, способным поглощать эти лучи. Такие вещества
получили название сенсибилизаторов. Они получили широкое приме-
нение в фотографии; при их помощи удалось приготовить так на-
зываемые «ортохроматические» пластинки, чувствительные к красным
и оранжевым лучам, не действующие непосредственно на бромосереб-
ряные соли. Сенсибилизаторы являются как бы трансформаторами
лучист й энергии; они поглощают лучи света одного спектрального
состава и как бы преобразуют их в лучи другого состава, способные
действовать на те вещества, к которым прибавлены эти сенсибили-
заторы. Интересно отметить при этом, что сенсибилизаторами об-
наруживают обычно явление флуоресценции, т. е. они • обладают
способностью отражать от себя лучи иного спектрального состава,
чем непосредственно падающие на них световые лучи.
Опыты французского физика Беккереля показали, что и хлоро-
филл может служить сенсибилизатором для фотографических пла-
стинок, пропитанных его раствором, делая их чувствительными
к тем лучам спектра, которые особенно энергично поглощаются
хлорофиллом, т. е. к красным лучам, расположенным между линия-
ми Фраунгофера В и С. Нужно отметить при этом, что и хлорофиллу
свойственна очень ясно выраженная флуоресценция.
Все это привело Тимирязева к заключению^ что и при разло-
жении углекислоты хлорофилл играет такую же роль, делая это
само по себе бесцветное и нечувствительное поэтому к действию
света вещество способным воспринимать световую энергию и разла-
гаться под ее воздействием. При этом, по мнению Тимирязева, хло-
рофилл должен вступать в какое-то химическое соединение с угле-
кислотой, соединение окрашенное, а потому и способное восприни-
мать световую энергию. Интересно отметить, что это предположение
25*
388
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
Тимирязева о том, что при фотосинтезе свет действует не непосред-
ственно на углекислоту, но на какое-то соединение ее с хлорофил-
лом, нашло себе позднее детальную разработку в исследованиях
знаменитого химика Вилыптеттера, показавшего, что зеленые листья
действительно обладают способностью поглощать значительные ко-
личества углекислоты даже в полной темноте. На основании этих
фактов и соображений Вилыптеттер и построил свою известную схему
химизма фотосинтеза, в которой хлорофилл играет роль не только
чисто физическую как поглотитель света, но и химическую, образуя
с углекислотой окрашенное, а потому способное видоизменяться под
влиянием света соединение. II в этом случае, как мы видим, идеи
Тимирязева далеко опередили современное ему состояние науки.
Но Тимирязева еще не удовлетворило одно только признание
за хлорофиллом функции сенсибилизатора. Исходя из устано-
вленного им факта, что хлорофилл поглощает полнее всего именно
те лучи, на долю которых в солнечном спектре приходится наиболь-
шее количество энергии, Тимирязев указывает, что его нужно при-
знать не только сенсибилизатором, по еще и самым совершенным
сенсибилизатором. Тимирязев пишет по этому поводу: «Хлорофилл
не просто только поглотитель лучистой энергии, сенсибилизатор,—
это еще самый совершенный из сенсибилизаторов, так как погло-
щает и превращает в химическую работу солнечные лучи, обладающие
наибольшей энергией... Растение, так сказать, опередило открытия
современных физиков, выработав задолго до появления человека
это изумительное вещество, поглощающее из бесчисленных элементар-
ных световых волн, из которых слагается солнечный луч, те именно,
которые обладают наибольшей энергией. Не вправе ли мы видеть
здесь один из самых поразительных фактов приспособления орга-
низмов к условиям их существования? Но здесь естественно возни-
кает новый вопрос: каким же путем достигло растение этого изу-
мительного результата? Весьма возможно, что любопытные иссле-
дования Зигельмана, касающиеся различных пигментов, встречаю-
щихся в водорослях, бросят новый свет на этот любопытный
вопрос. Очевидно, что хлорофилловая функция должна была перво-
начально выработаться у первобытных морских водорослей, и именно
в этой подводной флоре встречаемся мы с наибольшим разнообразием
пигментов. Из всех эти веществ, вероятно, самое важное — хлоро-
филл; оно-то и вышло победителем в борьбе за существование и за-
воевало сушу» (т. I, стр. 385).
В этих строках Тимирязев-физиолог вновь перекликается с Ти-
мирязевым-дарвинистом. Он дает здесь яркую иллюстрацию к тому
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
389
положению, что для полного понимания физиологических процессов,
происходящих в растениях, еще недостаточно выяснить, из каких
физико-химическ \ х компонентов они состоят; необходимо еще при-
менение исторического метода, установление того, каким образом
мог возникнуть в ходе эволюции изучаемый процесс и какое значение
он имеет в борьбе за существование, в обеспечении для обладающего
им организма преимущества перед другими организмами. Вопрос
о приспособительном значении зеленой окраски растений был впер-
вые поставлен Тимирязевым.
Исходя только из потребностей растения поглощать солнечные
лучи в целях дальнейшего направления их энергии на усвоение угле-
кислоты, можно было бы предполагать, что для растения было бы
всего выгоднее иметь свои листья окрашенными в черный цвет,
так как при этом, конечно, поглощение было бы наиболее полным,
но такое полное поглощение всех лучей солнца имело бы, по ука-
занию Тимирязева, и ряд неблагоприятных для растений послед-
ствий, главным из которых было бы чрезмерное перегревание его
листьев теми лучами спектра, которые сами по себе, в силу малой
амплитуды своих волн, не способны принимать участие в разложе-
нии углекислоты. И вот мы видим, что листья растений или, точнее,
находящийся в них хлорофилл поглощает почти исключительно те
лучи, которые обладают наибольшей активностью в процессе фото-
синтеза. Вот потому Тимирязев в своей Крунианской лекции снова
повторял, что «хлорофилл, поглощающий те именно лучи, которые
обладают наибольшей энергией, можно считать не только сенсиби-
лизатором, но, может быть, наилучшим из сенсибилизаторов, осо-
бенно приспособленным к своей функции» (т. I, стр. 421).
Общий вывод, к которому пришел Тимирязев по вопросу о том,
«Почему и зачем растение зелено» (так назвал он свою публичную
лекцию, прочитанную в марте 1886 г.), он сформулировал в следую-
щих словах: «Значит, лучи, поглощаемые хлорофиллом, отличаются
от всех остальных наибольшей пригодностью для потребностей ра-
стения. Значит, хлорофилл не выполнял бы своего отправления с
таким же совершенством, если бы поглощал не те.лучи, которые погло-
щает. Значит, отправление хлорофилла прямо зависит от его свое-
образного спектра, т. е., другими словами, от его характеристиче-
ского зеленого цвета. Мы получаем, следовательно, вполне опре-
деленный ответ на наш вопрос. Зеленый цвет — не случайное только
свойство растения. Оно зелено потому, что от этого именно цвета
зависит его важнейшее отправление. В зеленом цвете,
этом самом широко распространенном
90
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
свойстве растения, лежит ключ к пониманию
главной, космической роли растения в при-
роде» (т. J, стр. 257—258).
Установив, в каких именно лучах спектра протекает наиболее
энергично процесс усвоения растением углекислоты, а также выяснив
характер участия в этом процессе зеленого пигмента листьев, хлоро-
филла, Тимирязев еще не считал свою задачу выполненной. Он пред-
принял попытку установить прямыми и возможно более точными
опытами, какая именно часть всей получаемой листом солнечной
энергии утилизируется им при создании органического вещества,
а также, в какой мере интенсивность разложения углекислоты листом
зависит от количества получаемой им энергии.
Для решения этих вопросов Тимирязев при помощи сконструиро-
ванного им чрезвычайно точного термоэлектрического прибора,
весьма сходного с тем, который был позднее построен Рубенсом и по-
лучил его имя, определил прежде всего, какая часть всей падающей
на лист энергии поглощается им, а какая переходит без поглощения.
Он получил, что в среднем поглощается около 27% световой энергии,
а остальные 73% переходят без поглощения. Но это еще не значит,
что все эти 27% утилизируются в процессе создания органического
вещества. Проведенные Тимирязевым опыты показали, что утили-
зируется всего лишь около 3.3% всей падающей на лист энергии,
остальная же часть поглощенной энергии потребляется главным
образом на испарение воды листьями, которое значительно воз-
растает при освещении солнечными лучами. Эти данные Тимирязева
получили затем подтверждение и дальнейшую разработку в ряде
работ различных исследователей, в частности в замечательных ра-
ботах русского ученого К. А. Пуриевича, и имеют очень большое
значение для вопроса о возможности значительного повышения
урожаев сельскохозяйственных культур. Они показывают, что полу-
чаемой земной поверхностью солнечной энергии вполне достаточно
для обеспечения несравненно более высоких урожаев, если только
удается каким-либо образом повысить этот «экономический коэф-
фициент» фотосинтеза.
Большое значение имеют также опыты Тимирязева по опреде-
лению зависимости фотосинтеза от напряжения света. Эти опыты,
проведенные тремя различными приемами, на описании которых мы,
однако, останавливаться не будем и лишь отметим, что они отличались
обычной для исследований Тимирязева очень высокой степенью
точности, показали, что при малых напряженностях света коли-
чество потребленной растением углекислоты было пропорционально
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
391
напряженности света, но, начиная, примерно, с половины напря-
жения прямого солнечного света, дальнейшее ее повышение уже
перестает сопровождаться соответственным повышением фотосинтеза.
Таким образом, дальнейшее повышение освещенности листа ока-
зывается уже бесполезным для накопления органического вещества
растением. И этот вывод Тимирязева был также подтвержден в рабо-
тах позднейших исследователей, которые внесли в него лишь ту по-
правку, что у различных растений эта точка перегиба кривой, вы-
ражающей зависимость скорости потребления углекислоты от сте-
пени освещенности листа, имеет место при разной напряженности
света.
Как показали исследования В. Н. Любименко, у растений свето-
любивых этот перегиб наблюдается при более высокой напряженно-
сти, у растений тенелюбивых — при значительно более низкой.
Но для всех растений остается правильным общее положение, выска-
занное Тимирязевым: именно, что в полуденные часы растение по-
лучает довольно значительный избыток света, который является для
него не только бесполезным, но и даже вредным, вызывая чрезмерное
нагревание листа и опасную усиленную потерю воды в процессе
транспирации. Мы увидим в следующей главе, какое значение этот
констатированный Тимирязевым факт имеет для практики сельского
хозяйства.
Исследования Тимирязева над усвоением углекислоты растениями
сыграли огромную роль в мировой науке. Они привели к установле-
нию правильных взглядов на значение света в этом процессе, по-
казали, что этот важнейший жизненный процесс полностью под-
чиняется установленному физиками закону сохранения энергии,
связали физиологию растений неразрывной связью с одним из ве-
личайших завоеваний науки XIX в. Кроме того, Тимирязевым был
установлен ряд чрезвычайно важных количественных соотношений
между получаемой растением световой энергией и накопляемым им
при этом органическим веществом, произведены чрезвычайно точные
измерения экономического коэффициента фотосинтеза и выяснены
взаимоотношения между этим процессом и напряженностью падаю-
щего на растения света. В ряде исключительных по своей глубокой
продуманности и по изяществу выполнения истинно классических
опытов Тимирязев выяснил зависимость разложения углекислоты
от спектрального состава получаемого растениями света и доказал,
что зеленый пигмент растений, хлорофилл, играет при этом роль сен-
сибилизатора, поглощая световую энергию и направляя ее на осущест-
вление важнейших восстановительных процессов, происходящих
392
II. РАБОТЫ II СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
в хлоропластах. Тимирязев показал в ряде работ, что, усваи-
вая углерод, растение одновременно усваивает и солнечную энергию.
В этом состоит мировая, космическая роль зеленого растения.
Таково значение работ Тимирязева для мировой науки. И недаром
он среди весьма немногих иностранцев был удостоен Лондонским
Королевским Обществом, т. е. Британской Академией Наук, почет-
ного звания иностранного члена этого общества. Ряд английских
и французских университетов присудил ему звание почетного
доктора наук.
Тимирязева нужно считать основателем русской школы физио-
логов растений. Его блестящие работы, увлекательные публичные
лекции и популярные статьи сделали физиологию растений одним
из любимых предметов среди русского студенчества. Лекции Тими-
рязева в Московском университете посещались студентами всех фа-
культетов, а в его лаборатории всегда был наплыв студентов, желаю-
щих специализироваться в области физиологии растений. Однако
Тимирязев открывал в нее доступ только тем, кто обнаруживал
достаточные способности к самостоятельной работе, так как он по-
лагал, что только при этом условии может успешно выработаться из
студента ценный научный работник. Но, несмотря на этот строгий
отбор, а может быть, именно благодаря ему, среди учеников Тими-
рязева мы находим большое число выдающихся ученых, оказавших
глубокое влияние на дальнейшее развитие русской науки, и притом
не только в области физиологии растений непосредственно, но и в
большей или меньшей степени соприкасающихся с ней научных
областях.
Огромное влияние, которое оказал Тимирязев своей преподава-
тельской деятельностью на развитие русской физиологии растений
и ряда смежных наук, не исчерпывается только тем, что почти все
выдающиеся наши ботаники-физиологи — ученики Тимирязева или
его ближайших учеников и помощников. Для привлечения к физиоло-
гии растений внимания самых широких кругов исключительное зна-
чение имели популярные произведения Тимирязева, и среди них его
книга «Жизнь растения», впервые вышедшая в 1878 г. и с тех пор
многократно переиздававшаяся.
Книге этой скоро исполнится 70 лет. Она составлена из лекций,
прочитанных в 1876 г., и остается поныне столь же увлекательной
и свежей, какой она была в год своего появления на свет,— явле-
ние, совершенно исключительное для популярной книги. Ведь
книга за такой большой промежуток времени должна была бы без-
надежно устареть: ведь в науке за 70 лет не только накопилось огром-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
393
ное количество совершенно нового материала, но изменились и мно-
гие самые основные точки зрения. А между тем, и до настоящего вре-
мени книгу эту с захватывающим интересом читают все новые и но-
вые круги читателей; она переводится на язцки многих народов
СССР, а английский ее перевод, впервые вышедший в 1912 г., и до
сих пор пользуется вниманием английских читателей.
Чем же объясняется такая совершенно исключительная судьба
«Жизни растения» Тимирязева? Дело в том, что эта книга не только
в высшей степени увлекательно рассказывает о важнейших явле-
ниях жизни растений и не только воссоздает необычайно яркую кар-
тину всей этой жизни в ее целом, но она еще учит, как нужно изу-
чать жизнь растения и какое значение имеет это изучение для жизни
человека, для практики сельского хозяйства. Поэтому очень многие
ботаники-физиологи ряда последующих поколений, даже никогда
не видевшие Тимирязева, в своих воспоминаниях о начале своей
научной деятельности указывали, что выбор ими их научной спе-
циальности был сделан под влиянием этой популярной, но по су-
ществу глубоко научной книги. И в значительной мере именно
«Жизнь растения» сделала то, что Тимирязев и сейчас, через 25 лет
после своей смерти, остается признанным главой советских бота-
ников-физиологов, которые все справедливо считают себя его учени-
ками, хотя уже мало кому из них выпало на долю счастье лично ви-
деть и слышать своего учителя.
ГЛАВ А ПЯТАЯ
ЗЕМЛЕДЕЛИЕ И ФИЗИОЛОГИЯ РАСТЕНИИ
Из всех проблем физиологии растений наибольшее внимание
Тимирязев уделял, как мы видели в предыдущей главе, вопросу
усвоения растениями углекислоты атмосферы при участии солнеч-
ной энергии, или, как он любил говорить, усвоению вета растениями.
Огромную роль этого процесса для всей жизни на земной поверх-
ности, его космическое значение Тимирязев неоднократно подчерки-
вал, и экспериментальной разработке относящихся сюда вопросов
он посвятил все свои силы, дав науке целый ряд важных фактов
и обобщений и исключительных по своей чувствительности и точ-
ности экспериментальных методов. Но было бы большой ошибкой
заключать отсюда, что в физиологии растений Тимирязев был уз-
ким специалистом, не выходившим за пределы одной избранной им,
хотя бы и чрезвычайно важной проблемы. Нет, ему были близки
все стороны жизни растений; своей творческой мыслью он охватывал
все проблемы физиологии растений.
Очень важно отметить, что особенный интерес у Тимирязева
вызывали проблемы физиологии растений, имевшие наиболее близ-
кое отношение к практике сельского хозяйства. И даже самый выбор
им его научной специальности — физиологии растений — был об-
условлен не только тем, что в растениях совершается самый важный
на земной поверхности биологический процесс — создание орга-
нического вещества из углекислоты и воды за счет энергии солнеч-
ных лучей, — но и тем, что физиология растений имеет первостепен-
ное значение для развития агрономических наук. Тимирязев любил
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
395
повторять те слова, которые великий английский сатирик Джо-
натан Свифт вложил в уста мудрому королю лилипутов: «Тот, кто
сумел бы вырастить два колоса там, где прежде рос один, две былинки
травы, где росла одна, заслужил бы благодарность всего челове-
чества». В своей лекции «Наука и земледелец», прочитанной в 1905 г.,
Тимирязев, приведя эти слова Свифта, пишет далее: «Что же нужно
сделать, чтобы разрешить эту задачу о двух колосьях? Кто прине-
сет эту разгадку? — Наука. И прежде всего наука о растении. По-
тому что истинный кормилец крестьянина — не земля, а растение,
и все искусство земледелия состоит в том, чтобы освободить расте-
ние и, следовательно, и земледельца от «власти земли». Основатель
современного научного земледелия Буссенго... не раз повторял,
что во всех случаях сомнения нужно только одно: «спросить мнение
растения», т. е. сделать непосредственные опыты над растением.
Один из лучших современных представителей научного земледелия
Грандо говорит: «Если вникнуть в сущность дела, то все задачи зе-
мледелия сводятся к определению и возможно строгому осуще-
ствлению условий питания растения». Непонимание этой коренной
истины приводило ко многим ошибкам, делало бесплодными по от-
ношению к главной задаче земледелия целые направления в науке»
(т. III, стр. 17).
В другой своей лекции — «Физиология растений как основа
рационального земледелия», прочитанной несколько раньше, в
1897 г., Тимирязев говорил:
«Что же нужно для обеспечения урожая? Прежде всего, конечно,
знакомство с потребностями растения и уменье их удовлетворить,
а затем уже — изыскание наиболее выгодных условий разрешения
этой задачи при помощи средств, имеющихся под рукою. Наука
может снабдить только первыми знаниями, вторая половина задачи
всегда была делом личной находчивости, особого практического чутья.
Но какого же рода эти научные сведения, чем отличается современное
рациональное земледелие от того чисто эмпирического искусства,
каким оно было еще так недавно?.. Конечно, возникновением двух
отраслей знания: а г р о н о м и ч е с к о й х и м и и и физио-
логии растений» (подчеркнуто Тимирязевым). Тимирязев
продолжает далее по поводу соотношения между агрономией и этими
двумя дисциплинами: «Агрономия ставит вопросы; агрономическая хи-
мия дает средства для их научного разрешения; физиология растений,
исследуя их на живом объекте деятельности агронома, дает оконча-
тельный ответ на запросы практики. Успехи агрономической химии,
появление новых методов расширяют область науки, но только
396
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
проверка непосредственно на растении сообщает полную достовер-
ность ее объяснениям и выводам. Земледелие стало тем, что оно есть,
только благодаря агрономической химии и ф и з и о-
логин р а с т е н и и» (т. III, стр. 50—51).
Приведенные цитаты ясно показывают, какую видную роль
в прогрессе земледелия, необходимом для решительного подъема
благосостояния широких масс населения, Тимирязев отводил физио-
логии растений. Он в течение многих и многих лет настойчиво дока-
зывал, что физиология растений должна поддерживать самую тесную
связь с практикой сельского хозяйства, и своим личным примером
показывал, как нужно внедрять в массы земледельческого населения
научные достижения, могущие способствовать повышению урожаев
и облегчению труда земледельца. Его не останавливало то, что в усло-
виях царской России его пропаганда научных знаний не находила
достаточно отклика, так как мелкое, раздробленное, а потому крайне
отсталое крестьянское хозяйство того времени не могло достаточно
эффективно применять достижения науки»
Свои мысли и взгляды по вопросам, связывающим физиологию
растений с земледелием, Тимирязев выразил почти исключительно
в публичных лекциях, речах и статьях популярного характера, од-
нако в каждой из этих статей или лекций Тимирязев давал сгусток
своих собственных воззрений, явившихся результатом глубокого
изучения соответственных вопросов и вполне самостоятельной обра-
ботки имеющегося в науке материала. Такого рода произведения,
внешне популярные, на самом деле представляют собою глубоко
научные произведения и нередко имеют для дальнейшего развития
научных проблем не меньшее значение, чем научные работы, содер-
жащие, в основном, изложение собственного экспериментального
материала. Но все же в специальных научных трактатах с ними
обычно меньше считаются, и мысли, в них высказываемые, очень
часто недостаточно принимаются во внимание учеными-специалиста-
ми. Это ясно сознавал Тимирязев, который в предисловии к своей
лекции «Борьба растения с засухой», во многом опередившей;
как мы увидим далее, современное ему состояние науки, не без го-
речи писал: «Общедоступное изложение, скрывающее от читателя
всю внутреннюю работу автора, популярная статья, хотя бы заклю-
чающая самостоятельные взгляды, не всегда встречающиеся и в спе-
циальных произведениях,— труд, обыкновенно вполне неблагодар-
ный для ученого-специалиста. Но неблагодарность такого труда,
мне кажется, может с избытком вознаградиться сознанием, что ши-
рокое распространение серьезного знания способствует развитию
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
397
в обществе верного понятия об истинных задачах пауки и сознатель-
ному к ней отношению» (т. III, стр. 125).
Эти, по существу своему, вполне правильные слова оказались,
однако, не вполне применимыми к внешне популярным, а по суще-
ству глубоко научным статьям и лекциям Тимирязева. Последние
оказали самое глубокое влияние не только на широкие круги инте-
ресующихся агрономическими проблемами, но и на специалистов,
разрабатывавших затрагиваемые Тимирязевым в этих произведениях
вопросы, и во многом предопределили пути глубоко научной
разработки этих вопросов в дальнейшем. Мы вправе поэтому счи-
тать, что своими общедоступными лекциями, собранными в неболь-
шую книгу «Земледелие и физиология растений», впервые изданную
в 1906 г., Тимирязев способствовал развитию русской науки не в
меньшей степени, чем своими классическими, точными экспери-
ментальными работами.
Из вопросов физиологии растений, непосредственно оказывающих
глубокое влияние на практику сельского хозяйства, внимание Ти-
мирязева прежде всего привлекло минеральное питание растений.
Он начал свою научную деятельность в середине XIX в., когда только
что были установлены основные положения учения о минеральном
питании растений. Сразу же по окончании университета Тимирязев
принимает участие в постановке первых в России опытов с минераль-
ными удобрениями в б. Симбирской губернии, которые были пред-
приняты, по предложению и плану великого русского химика
д. и. Менделеева, Вольным экономическим обществом, организо-
вавшим для этого первую в России систему опытных полей в четырех
различных по климату и почвам губерниях: Петербургской, Москов-
ской, Смоленской и Симбирской. Эти опыты убедили Тимирязева
в том, какой мощный рычаг поднятия урожайности представляют
собою минеральные удобрения, и он страстно берется за их пропа-
ганду. Он переводит в 1891 г. на русский язык получившую за гра-
ницей широкую известность небольшую книжку П. Вагнера «Основы
разумного удобрения» и включает ее затем в свой сборник «Земле-
делие и физиология растений», как бы подчеркивая этим то внимание,
которое он уделял вопросу применения удобрений.
Близкое знакомство на практике с теми трудностями, которые
лежат на пути разумного удобрения полей минеральными веще-
ствами, убедило Тимирязева в необходимости предпосылать приме-
нению этих удобрений изучение их действия на тех самых почвах,
398
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
где их предполагается использовать, и он стал горячим пропаган-
дистом как полевых, так и вегетационных опытов с удобрениями.
«В настоящее время,— писал Тимирязев в 1885 г.,—не под-
лежат сомнению, что, подобно тому как медицина черпает данные
для своих дальнейших успехов в лабораторных опытах физиолога,
так и рациональное земледелие для разрешения своих вопросов
в конечной инстанции обращается к растительно-физиологическим
исследованиям. Наблюдения в поле могут быть вполне выяснены;
только опытами в лаборатории, и, обратно, указания лабораторного
опыта получают санкцию практичности, только будучи проверены
в поле,— точно так же, как опыт физиолога становится приобрете-
нием медицины только после предварительной проверки в клинике»
(т. Ill, стр. 253).
Чрезвычайно характерно для Тимирязева, что в своем стремле-
нии содействовать успехам опытного дела в России он считал необхо-
димым пойти двумя резко расходящимися путями: с одной стороны —
созданием центральной, показательной опытной станции в Москве,
и притом в самом нтре города, в Кремлевском Александровском
саду, непосредств иной близости к университету, а с другой —
путем такого упрощения опытов по применению удобрений, которые
сделали бы их доступными каждому сельскому хозяину, заинтере-
сованному в поднятии урожая своего поля.
Разработанный Тимирязевым детальный проект «ботанической
станции» в Кремлевском саду, который был подробно изложен и
обоснован им в речи «Полвека опытных станций», прочитанной на
годичном заседании Московского политехнического музея в 1885 г.
(см. Сочинения, т. III, стр. 234), и в специальной пояснительной
записке (там же, стр. 252), не получил осуществления по ряду при-
чин, но ознакомление с этим проектом не лишено интереса и для на-
стоящего времени. Проект этот показывает, как тщательно продумал
Тимирязев осуществление весьма нелегкой задачи — сделать до-
ступными для самых широких кругов посетителей все основные
физиологические процессы, протекающие в растениях, их связь
с приемами возделывания сельскохозяйственных культур и все
основные приемы, которыми пользуются для их изучения. Самой
существенной частью станции, по указанию Тимирязева, должна
была быть «теплица для искусственных культур (по образцу таранд-
ской, устроенной проф. Ноббе) со столами, которые можно выкаты-
вать по рельсам на открытый воздух». По современной термино-
логии — это вегетационный домик, в настоящее время совершенно
необходимая принадлежность каждой более крупной опытной стан-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
399
ции, но в то время — новинка, которую Тимирязев, сразу же оце-
нивший значение вегетационного метода для решения ряда физио-
логических, агрохимических и агрономических вопросов, настойчиво
пропагандировал и словом, и еще больше — делом. Им был построен
в Петровскох! сельскохозяйственной академии в 1872 г. первый в
России вегетационный домик, всего через три года после того, как
такой домик был построен впервые в Таранде.
Кроме вегетационного домика, Тимирязев для своей «ботани-
ческой опытной станции» проектировал еще теплицу обычного типа,
затем специальную лабораторию для исследования и проращивания
семян, особое помещение для опытов по фотосинтезу и усвоению
азота, по изучению водного режима растений и т. п. Проект был
составлен настолько полно, что даже и сейчас из него многое можно
позаимствовать для организации действительно отвечающей своему
назначению лаборатории физиологии растений, какой пока не рас-
полагает еще ни одно высшее учебное заведение или научно-иссле-
довательское учреждение.
Ботаническая опытная станция в Кремлевском саду не получила
осуществления. Но Тимирязев не оставлял своей мысли о пропа-
ганде действием, а не только словом, основных положений физиоло-
гии растений и, когда представилась возможность, широко развер-
нул эту пропаганду. Возможность эта представилась ему в 1896 г.,
когда ему удалось убедить Министерство земледелия устроить пока-
зательную опытную станцию на грандиозно!! Всероссийской вы-
ставке в Нижнем-Новгороде. Организация этой станции была пору-
чена Тимирязеву. Центральную часть ее составлял небольшой ве-
гетационный домик с шестью вагонетками, в котором на живых
растениях, развивавшихся на глазах у многочисленных посетителей
выставки, демонстрировались основные приемы выращивания ра-
стения в водных и песчаных культурах с целью установления необ-
ходимых для их роста питательных элементов, а также действие
различных искусственных удобрений. При этом особое внимание
было уделено действию азотистых удобрений, и в первую очередь
селитры, а также демонстрированию незадолго до того выяснен-
ного значения клубеньков на корнях бобовых растений для усвое-
ния ими свободного атмосферного азота. В этом же вегетационном
стеклянном домике были расположены также и различные приборы
для изучения воздушного питания растений, многие из которых были
сконструированы самим Тимирязевым, а также демонстрировался ряд
опытов, показывающих значение воды в жизни растений и способы
определения количества расходуемой ими воды. Наряду с опытами
400
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
в сосудах, расположенных в вегетационном домике, были заложены
также опыты под открытым небом в больших бетонных ящиках
(лизиметрах), где также можно было убедиться в значении для уро-
жая растений внесения в почву минеральных удобрений, а также
установить, какие из этих удобрений поглощаются почвой, а какие
вымываются из нее атмосферными осадками. Когда опытные расте-
ния достигли своего полного развития, Тимирязев прочитал на этом
живом материале четыре популярные лекции, в которых разбирал
зависимость растений и приносимого ими урожая от четырех ос-
новных факторов вегетации — почвы, воды, воздуха и солнца. По
этому же плану была построена и классическая лекция Тимирязева
«Физиология растений как основа рационального земледелия»,
прочитанная в Москве весной 1897 г., которая в значительной мере
была иллюстрирована результатами опытов, проведенных на Ниже-
городской выставке.
Организация Тимирязевым широкого показа достижений фи-
зиологии растений па Всероссийской выставке в Нижнем-Новго-
роде явилась, можно сказать, апогеем его деятельности как пропаган-
диста науки и ее применения для благосостояния родной страны.
До него еще никто не пробовал выступать перед такими широкими
массами с демонстрацией научных опытов, иллюстрирующих жизнь
растений и возможность влияния на нее со стороны вооруженного
научными знаниями человека. Да и после Тимирязева его заме-
чательный пример очень долго не находил себе подражателей, и, лишь
спустя почти полстолетия, продолжателем этого почина Тимирязева
выступил носящий его имя Институт физиологии растений Академии
Наук СССР. На Всесоюзной сельскохозяйственной выставке в Мо-
скве вновь был построен стеклянный вегетационный домик, вмещав-
ший уже не 6, а 24 вагонетки и позволявший демонстрировать не
только самые основные законы питания растений, но и те достижения
физиологии растений, которыми было отмечено истекшее последнее
полустолетие.
#
Из всех вопросов почвенного питания растений наибольшее вни-
мание Тимирязева привлекал вопрос о питании растений азотом.
Это вполне понятно. Азот — это тот элемент, который входит в
состав белковых веществ, этих носителей жизненных свойств по
преимуществу, а потому является одним из необходимейших для
живых существ химических элементов. Он усваивается растениями
из почвы, где находится в виде разнообразных органических и неор-
ганических соединений, но далеко не всякая почва содержит эти сое-
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
401
ди пения в количестве, достаточном для удовлетворения потребно-
стей растении. Плодородие почвы обычно в первую очередь обуслов-
ливается именно содержанием в ней азотистых соединений, и уровень
находящихся в ней азотистых запасов чаще всего определяет вы-
соту получаемых на этой почве урожаев.
Таким образом, и с точки зрения теории питания растений и с
точки зрения практики сельского хозяйства вопрос о судьбе азота
в почве и в растении является одним из важнейших и интереснейших
вопросов, по своему фундаментальному значению почти не уступаю-
щих тому вопросу об усвоении растениями углерода, которому Ти-
мирязев посвятил все свои экспериментальные исследования. Этот
вопрос и привлек поэтому особое внимание Тимирязева, и на эту
тему он прочел одну из своих наиболее блестящих и глубоких по со-
де ржанию лекций — «Источники азота растений».
Интерес к азотной проблеме усугублялся для Тимирязева еще и
тем, что наиболее крупный вклад в учение о происхождении азота
растений был сделан Буссенго, которого Тимирязев очень высоко
ценил и которого всегда с гордостью называл своим учителем.
В этой лекции Тимирязев сперва подробно излагает классиче-
ские опыты Буссенго, которыми было неопровержимо доказано,
что весь азот растения получают из почвы и что атмосферный азот,
несмотря па то, что он составляет почти 80% окружающего надзем-
ные части растения воздуха, совершенно не доступен для растений.
Это совершенно бесспорное положение теоретической науки нахо-
дилось, однако, в резком противоречии с многочисленными наблюде-
ниями практиков, которыми было прочно установлено, что культура
бобовых растений, и в первую очередь клевера, способна заменять
навозное удобрение, основной источник азота для культурных ра-
стений на бедных перегноем подзолистых почвах, и что бобовые
растения каким-то образом обогащают почву азотом. Особенно убе-
дительными в этом отношении были, по мнению Тимирязева, поле-
вые опыты самого же Буссенго, а также пионеров опытного дела,
английских агрономов Лооза и Гильберта, создателей первой в Ев-
ропе опытной станции в Ротгамстэде, существующей, кстати сказать,
и до сих пор и недавно праздновавшей столетие своего существо-
вания.
Вот что говорит Тимирязев в своей лекции об этом противоречии:
«Таким образом, в начале шестидесятых годов точные опыты в поле
и еще более точные опыты в лаборатории приводили к непримиримому
противоречию. С одной стороны, вековая практика, подкрепляемая
химическими анализами Буссенго, Лооза и Гильберта, невольно
26 в. Л. Комаров, т. XI
402
II. РАБОТЫ П СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
приводила к заключению, что роль бобовых растений в плодосмен-
ном хозяйстве объясняется тем, что для них доступен источник азота,
недоступный для злаков, и что этот источник — свободный азот
атмосферы. С другой стороны, точные физиологические опыты до-
казывали еще более очевидным образом, что этого источника азота
для растения как бы не существует» (т. III, стр. 203).
Противоречие это было разрешено классическими исследова-
ниями Гельригеля, опубликованными в 1886 г., в которых этот уче-
ный доказал, что бобовые растения, даже в условиях самого строгого
вегетационного опыта, действительно способны усваивать атмо-
сферный азот, но при одном непременном условии — чтобы на их
корнях имелись особые желвачки или клубеньки, вызываемые спе-
цифическими бактериями, проникающими в корни из почвы и посе-
ляющимися в этих желвачках. В отсутствие же таких желвачков
с бактериями бобовые растения так же но способны усваивать сво-
бодный азот из атмосферы, как и все остальные растения.
Тимирязев подробно излагает эти исследования Гельригеля
и указывает, что именно его опытами «вековой вопрос о роли бобо-
вых растений в плодосменной культуре получил блестящее и неожи-
данное разрешение. Этим значением своим, способностью увели-
чивать производительность земли, способностью обогащать земле-
дельца за счет дарового источника удобрения — воздуха, бобовые
растения обязаны одной из тех бактерий, в которых до сих пор мы
привыкли видеть только страшных, неотразимых врагов» (т. III,
стр. 230—231).
Но, отдавая должное Гельригелю, Тимирязев и здесь проявляет
свою дальновидность и проницательность выдающегося историка
науки и предостерегает от «весьма естественного, но едва ли спра-
ведливого стремления преувеличивать заслуги того, кто сказал
последнее слово, завершающее стройное здание теории», т. е. Гель-
ригеля, выяснившего значение присутствия на корнях бобовых ра-
стений клубеньков с бактериями. Он говорит в заключение своей
лекции: «Не только все опыты Буссенго сохранили полное значение
и остаются классическими образцами такого рода исследований....
но едва ли можно сомневаться в том, что и общее направление, ко-
торое получил вопрос о роли бобовых растений, дал именно Буссенго.
Он, и никто другой, более чем полвека тому назад, опираясь па циф-
ры, высказал мысль, что вопрос о бобовых растени-
ях есть вопрос об азоте (подчеркнуто Тимирязевым)^
вопрос о его утилизации из единственного дарового источника —
из воздуха... Положение, установленное трудами Буссенго, что ни.
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
403
одно растение, не исключая и бобовых, с а м о по себе не
усвояет азота атмосферы, остается более широким законом природы,
чем положение, выясненное Гельригелем, что п р п извест-
н ы х условиях бобовые приобретают эту способность... Только
повторяя и подтверждая исследования Буссенго над усвоением
селитры, встретился Гель ригель с уклонением, представляемым
бобовыми растениями. Ключом, объяснившим это противоречие,
послужило ему, по его собственному заявлению, мнение Бертло, что
в почве совершается под влиянием микроорганизмов усвоение азота.
Но откуда эта мысль явилась у Бертло? Толчком к тому, очевидно,
было замечательное открытие Шлезинга и Мюнца, что образование
селитры в почве — не простой химический процесс, как полагали до
тех пор, а результат деятельности микроорганизмов. Но что же мог-
ло, в свою очередь, навести этих двух ученых на мысль искать в
деятельности микроорганизмов причину этого явления? Конечно,
прежде всего влияние идей Пастера, который еще в 1862 г. указывал
па необходимость пересмотреть вопрос о нитрификации с новой точки
зрения. Итак, вот последовательность научной мысли, приведшей
к открытию Гельригеля. Пастер указывает, что нитрификация,
вероятно, находится в связи с присутствием микроорганизмов; Бус-
сенго показывает на опыте, что для нее необходимо присутствие
органического вещества почвы. Шлезпнг и Мюнц доказывают верность
идеи Пастера и объясняют факт, открытый Буссенго. Бертло при-
ходит к заключению, что микроорганизмы, вероятно, усвояют азот
в почве. Гель ригель доказывает, что такие же микроорганизмы,
поселяясь на бобовых растениях, сообщают им способность усвоять
атмосферный азот» (т. III, стр. 231—233).
Так Тимирязев на конкретном примере истории учения об усвое-
нии азота растением показывает справедливость своего положе-
ния, что наука развивается по своим собственным законам, что круп-
ные открытия отдельных ученых являются не случайными, а об-
условленными рядом предшествующих научных достижений, без
которых они не могли бы быть сделаны.
Но вопрос об усвоении азота растениями интересовал его, ко-
нечно, не только как историка науки, но еще в большей степени
как биолога, глубоко оценившего значение этого вопроса и для физио-
логии растений и для практики сельского хозяйства.
Интерес Тимирязева к этому вопросу был так велик, что оь
оторвался на время от своих работ по усвоению углерода растениями
и сам поставил несколько опытов для выяснения вопроса о том, мо-
гут ли отделенные от растения клубеньки с бактериями усваивать
26*
404
II. ГАВОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
свободный азот, и пришел к отрицательным результатам, которые
впоследствии были подтверждены в ряде работ других ученых.
Вопросами питания растений не ограничивались, однако, инте-
ресы Тимирязева в области приложения достижений физиологии
растений к решению насущнейших задач сельского хозяйства. Боль-
шое внимание уделял он и тому вопросу, который у ботаников-
физиологов того времени был, можно сказать, в загоне, именно, во-
просу о водном режиме растений, о потребности растений в воде.
Тимирязев отчетливо сознавал, что вода, этот необходимейший фак-
тор вегетации, в условиях континентального климата нашей страны
очень часто оказывается в минимуме, а потому почти полностью
определяет высоту получаемых урожаев сельскохозяйственных ра-
стений, отодвигая на второй план все остальные факторы, в том числе
и условия питания азотом и минеральными веществами почвы. Он
считал поэтому, что водному режиму растений должно уделяться
значительно большее внимание, чем это делалось до того.
Свои взгляды по вопросам водного режима растений Тимирязев
с обычным для него талантом и увлекательностью изложил опять-
таки не в каком-либо специальном трактате, а в публичной лекции
«Борьба растения с засухой», прочитанной в 1892 г.
Поводом для прочтения этой лекции был страшный неурожай,
вызванный исключительной по силе засухой лета 1891 г. и повлекший
за собой голод огромных масс крестьянского населения на обширной
территории Поволжья и прилегающих областей. Ученый-обществен-
ник, Тимирязев прежде всего стремился при этом притти на помощь
практикам сельского хозяйства, вооружить их необходимыми для них
знаниями по физиологии растений, которые позволили бы им обеспе-
чить и в засушливые годы возможно более высокие урожаи и предот-
вратить повторение таких ужасных бедствий. Благодаря огромному
авторитету Тимирязева выдвинутые им в этой популярной лекции
теоретические положения были глубоко восприняты русскими уче-
ными и, как мы увидим далее, помогли им, при решении вопросов
о поведении растений во время засухи и о физиологических особен-
ностях засухоустойчивых растений, стать на более верный путь,
чем тот, каким пошли их западноевропейские собратья.
В самом начале своей лекции Тимирязев ставит ребром вопрос:
для чего нуждается растение в воде?
«С первого взгляда,— пишет он, — вопрос этот может показаться
праздным. Во-первых, вода входит в химический состав вещества
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ 405
растения; во-вторых,... те разнообразные химические процессы.,, ко-
торые совершаются в растении, не могут проявляться иначе, как
в этой среде... К этим общеизвестным фактам физиология еще добав-
ляет, что вода является не только важным фактором в химизме
питания, но что она же определяет и механизм роста... Эта потреб-
ность сама по себе очевидна; опа не нуждается в дальнейшем объяс-
нении, а, с другой стороны, если бы дело ограничивалось только ею,
растение едва ли когда-либо страдало от недостатка воды, и нам
едва ли когда-нибудь приходилось бы слышать о засухах и их послед-
ствиях» (т. III, стр. 127—128).
В чем же тогда причина страдания растений от недостатка воды?
Почему засухи вызывают такие катастрофические последствия?
Чтобы ответить на этот вопрос, Тимирязев устанавливает чрезвы-
чайно важное положение, что «рядом с этой о р г а п и з а ц и о н~
и о ю водой, которую растение задерживает на свои существенные
потребности, оно еще предъявляет требования на гораздо более зна-
чительные количества воды, которые, получая с одного конца, рас-
ходует с другого,— поглощая корнями, испаряет листьями. Вот
эта-то р а с х о ж а я вода, только проходящая через растение,
и составляет источник всех бед для растения и стоящего в зависи-
мости от пего человека» (т. III, стр. 128).
Сформулировав, таким образом, различие между организацион-
ной и расхожей водой, которое сразу же вносит ясность в основные
вопросы водного режима растений, Тимирязев затем, опираясь
на это разграничение, ставит чрезвычайно важный вопрос: «нужда-
ется ли, строго говоря, растение в этой воде, которую оно тут же от-
дает воздуху? Это явление — испарение воды,— представляет ли
оно необходимое физиологическое жизненное отправление или
только неизбежное физическое зло, бороться с которым приходится
растению и человеку?» (т. III, стр. 128).
Вот что пишет Тимирязев по этому вопросу: «Очень часто пред-
ставляют себе, будто без испарения невозможно было бы питание ра-
стения. Растения, говорят, всасывают корнями пищу из почвы,
а для того чтобы всасывать ее, они должны испарять воду с другого
конца. Высчитывают даже, сколько питательных веществ раство-
рено в почвенной воде и, следовательно, как велики должны быть
количества проходящей через растение воды для отложения в нем
необходимых минеральных веществ. Но эти рассуждения грешат
с двоякой точки зрения: во-первых, испарение и вызываемое им двп
жение воды — не единственный нам известный механизм, доставляю
щий растению минеральные вещества из почвы, а во-вторых — для
406
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
снабжения растения необходимым количеством минеральных веществ
из почвы нет надобности в таких громадных количествах воды,
как те, которые испаряются растением» (т. III, стр. 139),
Особенно убедительным доказательством в пользу того поло-
жения, что между испарением воды растением и поступлением в него
питательных веществ нет прямой пропорциональности, а следова-
тельно и непосредственной зависимости, Тимирязев считает опыты
французского ученого Шлезинга, который воспитывал одни экзем-
пляры табака на открытом воздухе и другие под стеклянным колпаком.
При этом оказалось, что каждое из растений, находившихся на от-
крытом воздухе, испарило втрое более воды, но образовало менее
органического вещества, чем растение под колпаком.
Вопрос о соотношении между количеством испаренной растением
воды и поступивших в него минеральных солей еще долго и после
опытов Шлезинга служил предметом споров между учеными и еще
долго решался по-разному: одни настаивали на прямой пропор-
циональности между этими количествами, другие — па полной
независимости между ними. Но в конце концов он был решен в пользу
того взгляда, которого придерживался К. А. Тимирязев. В этом
случае также лишний раз проявилась его гениальная интуиция,
позволившая ему даже па основании еще далеко не достаточного
фактического материала притти к выводам, которые впоследствии
получили полное подтверждение.
Отвергая необходимость испарения растением всех огромных
количеств «расхожей» воды, Тимирязев не отрицает вовсе значения
транспирации в жизни растений. Он указывает, что при испарении
воды должна понижаться температура тела растения и что это по-
нижение температуры может быть весьма полезным в условиях
жаркого климата, при слишком сильном солнечном нагреве. Но он
считает, что такое полезное действие испарения проявляется лишь
в исключительных условиях и отказывается видеть в нем достаточ-
ное объяснение тому, что растение вынуждено тратить такие огромные
количества воды.
«В общем выводе, — пишет Тимирязев, — едва ли можно при-
знать, чтобы испарение воды растением в тех размерах, в
каких оно обыкновенно совершается в при-
роде (подчеркнуто Тимирязевым), соответствовало действитель-
ной, прямой потребности растения,— потребности, которая не могла
бы быть удовлетворена помимо такой громадной траты воды»
(т. III, стр. 144).
Установив этот первостепенной важности факт, Тимирязев
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
407
как последовательный дарвинист ищет ответа на вопрос, какими
же причинами вызывается существование такого поразительного,
с точки зрения приспособления организмов к окружающей среде,
факта. Ведь, казалось бы, почти бесполезное расходование огромных
количеств воды нередко опасно для самого существования растения
и даже ведет к его гибели!
Объяснение этому поразительному факту Тимирязев находит
уже не в самом процессе расходования воды растением, а в других
физиологических его особенностях. Он пишет: «Но если этот расход
воды не представляется нам понятной, необходимой физиологи-
ческом потребностью растения, то не является ли он неизбежным
физическим последствием других, понятных нам условий существо-
в а ни я р а сте ния ?
На этот раз мы получаем вполне определенный положительный
ответ. Да, растение вынуждено испарять большие количества воды
в силу своего строения, необходимого для удовлетворения совершенно
иной, существенной его потребности. В самом деле, для того чтобы
не испарять воду, растению стоило бы только облечь свои воздуш-
ные части непроницаемым для воды веществом, как оно и делает со
старыми стволами, покрытыми толстым слоем пробки, или, например,
с яблоком...
Физиология учит нас, что такое строение растения было бы не-
совместимо с самым существенным отправлением его — питанием
за счет углекислоты воздуха. Построенное таким образом растенпе,
если б и получало... пищу из почвы, было бы лишено возможности
получать еще более важную для него пищу из воздуха» (т. III,
стр. 144—145).
Далее, Тимирязев пишет: «Листовая поверхность для обеспе-
чения воздушного питания построена так, что представляет воз-
можно большую поверхность соприкосновения с воздухом и в то же
время возможно большую поверхность освещения. Но ведь эти два
свойства представляют в то же время самые благоприятные условия
для усиленного испарения: большая поверхность поглощения воз-
духа, вместе с тем п большая поверхность испарения воды,— боль-
шая площадь освещения и в то же время и большая площадь нагрева...
Тс лучи света, которые поглощаются зеленым веществом листа —
хлорофиллом, служат и для разложения углекислоты, и для испа-
рения воды...
Следовательно, растенпе роковым образом вынуждено много
испарять, для того чтобы успешно питаться, так как условия обоих
процессов одни и те же» (т. III, стр. 147).
408 II. РАБОТЫ II СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
Эти положения Тимирязева имеют очень большое значение.
В них оп далеко отошел от господствовавшего в то время убеждения,
что всякий организм, а следовательно и растение, представляется
вполне гармоничным, что все его физиологические процессы должны
быть полностью согласованы друг с другом и сливаться в одно строй-
ное целое. Тимирязев указывал па антагонизм между наилучшпм
питанием растения и наименьшим расходом воды. Он вскрывал про-
тиворечия как между отдельными функциями организма, в данном
случае между фотосинтезом и транспирацией, так п между организ-
мом в целом и окружающей его средой. Здесь Тимирязев далеко
опередил современную ему науку, в которой господствовали либо
телеологические, либо механистические воззрения.
Мысль Тимирязева о том, что процессы углеродного питания и
испарения воды у наземных растений находятся в глубоком проти-
воречии друг с другом, в дальнейшем оказалась в высшей степени
плодотворной и привела к полному пересмотру всех представлений
о засухоустойчивости растений, возникших на основании односто-
ронней трактовки этой проблемы лишь с точки зрения водного ре-
жима растений. Но для этого потребовался длинный путь исканий
и ошибок, который мог бы быть короче, если бы положение Тимиря-
зева, высказанное им на лекции, прочитанной для широкой публики,
встретило более внимательное отношение со стороны ботаников.
Выдвинув положение о том, что испарение воды растением в тех
размерах, в каких оно совершается в природе, нужно скорее признать
за неизбежное физическое зло, чем за необходимое физиологиче-
ское отправление, Тимирязев затем рассматривает все строение ра-
стения именно с этой точки зрения.
Он указывает, что в органах растений имеется ряд приспособ-
лений, направленных не просто к уменьшению транспирации, а к
возможно большему смягчению неизбежного противоречия между
потерей воды и поступлением углекислоты внутрь листа. Для наи-
более экономного расходования воды, пишет Тимирязев, «самым
простым, радикальным средством было бы покрыть все растение
непроницаемою для воды оболочкой (как на яблоко и пр.), по это
было бы несовместимо с питанием. Растение прибегает к средней
мере: большую часть своей воздушной поверхности, но не всю,
покрывает оно оболочкой, подобно пашей клеенке или вощанке...
Оградив себя от убыточного испарения этой непромокаемой
одеждой, растение разрешает вторую задачу — сохранение сооб-
щения с атмосферой, изрешетив эту непроницаемую оболочку бес-
численными отверстиями или продушинами, так называемыми
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
409
«устьицами». Число этих устьиц громадно: на одном листе их насчи-
тывают сотнями, тысячами, даже миллионами» (т. III, стр. 148—149).
Наряду с устьицами (которые, благодаря своей способности
закрываться, когда растение испытывает острый недостаток влаги,
являются основными регуляторами отдачи им воды), внимание Тими-
рязева привлекают и другие особенности растений, которые позво-
ляют им сокращать транспирацию, не вызывая одновременно слиш-
ком большого угнетения фотосинтеза. Сюда относит он густой по-
кров серебристых волосков, покрывающий листья многих растений
сухих местообитаний. Эти волоски задерживают движение воздуха
вдоль поверхности листа и тем снижают испарение воды, не задер-
живая в такой же мере диффузию углекислого газа. Они, кроме того,
служат как бы экраном, отражающим избыток световых лучей, уже
ие используемых растением. При этом Тимирязев основывается на
своих замечательных опытах по влиянию пнтенспвпсстп света на
фотосинтез, в которых ему удалось показать, что половина напряже-
ния полуденных солнечных лучей уже достаточна для максимальной
скорости этого процесса и что дальнейший избыток света уже не мо-
жет быть использован растением для процесса питания п тратится
на непроизводительное испарение или опасное нагревание. С этой же
точки зрения рассматривает он расположение листьев у многих
растений, в особенности у степных злаков, под острым углом к свету
или даже параллельно полуденным лучам солнца. При этом умень-
шается количество световых лучей, падающих на единицу листовой
поверхности; в соответствии с этим уменьшается и нагрев этой поверх-
ности, а следовательно и испарение воды, а в то же время ассимиляция
углерода нисколько не задерживается.
Характерна заключительная фраза Тимирязева, которой он за-
канчивает рассмотрение всего вопроса о самозащите растений от
убыточного испарения: «Весьма любопытно, что эти самые совер-
шенные приспособления в борьбе с засухой растение выработало
в самых высших своих представителях, позднее всех явившихся на
нашей планете,— в растениях из семейств мотыльковых п сложно-
цветных» (т. III, стр. 159). В этой короткой, ч даже скупой фразе
отразился весь Тимирязев как физиолог-дарвинист, ни на минуту
не упускающий из виду вопроса об историческом происхождении
тех особенностей растении, которые мы находим у них в настоящее
время. В этой фразе, если в нее хорошенько вдуматься, заключена
целая программа исследований по эволюционной физиологии расте-
ний, исследований, ждущих своего осуществления и посейчас, более
чем через полстолетпя со дня прочтения этой замечательной лекции.
410
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ НО ИСТОРИИ НАУКИ
Переходя затем к физиологическому анализу «длинного ряда
приспособлений, выработанных растением в борьбе с постоянно
грозящим ему злом — засухой», Тимирязев особенно подчеркивает
одно общее им всем свойство, именно — что «механизмы, вырабо-
танные растением для защиты от засухи, действуют автомати-
чески (подчеркнуто Тимирязевым), при помощи тех самых враж-
дебных сил, с которыми растение вступает в борьбу. Условия, вызы-
вающие или ускоряющие испарение, равно как и наступившие уже его
последствия, обращаются растением в орудия успешной борьбы с гро-
зящим злом» (там же, стр. 161). Он указывает, что усиление доступа
воздуха при поранении органов растения уже само по себе способ-
ствует образованию защищающей от потери воды пробки, что
сухость воздуха способствует развитию волосков, что устьица
автоматически закрываются при недостатке воды, что, наконец,
самое испарение автоматически приводит в движение восходящий
ток воды по растению, возмещающий потерянную в процессе транспи-
рации воду.
«Таким образом,— пишет Тимирязев,— самый процесс испа-
рения воды приводит в действие насос, качающий воду из почвы.
Действие этого насоса очень совершенно: он подает воду по мере ее
расхода...
Только выработав этот аппарат для автоматического возмещения
испаряемой воды, выбравшееся на сушу растение могло смело под-
няться в воздух, потянуться к солнцу, пройти все те стадии совер-
шенствования, которые отделяют приземистый мох от великана-
эвкалипта, узколистый плаун от широколистого платана, ищущий
влажности и тени папоротник от смело борющегося с засухой и зноем
сложноцветного».
«Итак,— заключает Тимирязев свое рассмотрение тех приспо-
соблений, которыми растение борется за влагу,— мы имели полное
основание сказать, что выдающаяся черта всех механизмов, выра-
ботанных организмом для защиты от засухи, выражается в их авто-
матичности (подчеркнуто Тимирязевым), в том, что они обра-
щают на пользу растения действие тех самых сил, с которыми оно
ведет борьбу» (т. III, стр. 163—164).
Таков чрезвычайно глубокий, во многом опередивший состояние
науки того времени анализ Тимирязева основных черт водного
режима растений. Но Тимирязев не удовлетворяется только этим
анализом. Он нужен был для него не только и даже не столько сам
по себе, сколько ради тех выводов, которые могут быть сделаны из
него для сельскохозяйственной практики.
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ;
411
Переходя к рассмотрению этих практических выводок, Тимирязев
прежде всего выдвигает положение, что в борьбе с засухой человек
во многом может и должен подражать растению. Исходя из вскры-
того им противоречия между транспирацией растений и ассимиляцией
углекислого газа из атмосферы, он приходит к выводу, что наиболее
действенными в борьбе с засухой должны явиться те меры, при по-
мощи которых мы можем поднять питание растений, не повышая в то
же время расходования ими воды. Здесь он указывает прежде всего
на селекцию культурных растений на большую засухоустойчивость,
причем отмечает, что лучше всего вырабатывать устойчивые сорта
на месте — очень важное положение, в то время еще совершенно
не достаточно усвоенное агрономической практикой. Затем Тимирязев
указывает еще на применение удобрений, при помощи которых че-
ловек может улучшить питание растений, а следовательно сократить
непроизводительные расходы воды. Но необходимо отметить ту
осторожность п вдумчивость, с какими Тимирязев подходит к этому
вопросу, и здесь, обнаруживая свою склонность к вскрытию лежащих
в основе явлений противоречий, он пишет: «Целый ряд наблюдателей
приходит к согласному заключению, что для растений, получающих
удобрение (особенно азотистое), понижается ... отношение между
образующимся органическим веществом и испаряемою водой, т. е.
на каждую единицу веса образуемого органического вещества расте-
ние, получившее удобрение, испаряет менее, чем растенпе, не по-
лучившее его. Не следует, однако, понимать этого вывода так, что
растение удобренное испаряет менее неудобренного,— такое толкова-
ние могло бы повести к печальным недоразумениям. Растение, по-
лучившее удобрение, испаряет абсолютно (подчеркнуто Ти-
мирязевым) более воды, что п понятно, так как оно разовьется ро-
скошнее и образует большую поверхность испарения, но эту воду
оно расходует с относительно (подчеркнуто им же) большей
пользой, так как за равное количество воды дает более органического
вещества в сравнении с растением, не подучившим удобрения. Это
различие, очевидно, очень существенно, и его полезно всегда иметь
в виду. Если, например, растению будет доступно количество воды,
только строго обеспечивающее малый урожай, то удобрением мы,
пожалуй, можем поставить его в такие условия, что оно даст урожай
еще худший, так как несвоевременно может истощить свой ограни-
ченный запас воды» (т. III, стр. 168—169).
Если бы все позднейшие исследователи столь же осторожно
подходили к вопросу о применении удобрений в засушливых усло-
виях, то мы ие были бы свидетелями ряда грубых ошибок,
412
JI. PA ВОТЫ И СТАТЬИ ИО ИСТОРИИ НАУКИ
в значительной степени подорвавших самую идею о возможности
применения удобрений на нашем юго-востоке.
Чрезвычайно важно указание Тимирязева на необходимость са-
мой решительной борьбы с сорной растительностью, отдающей воз-
духу бесполезно ту влагу, которую она отнимает ст культурных расте-
ний. И опять-таки следует отметить ту осторожность, с которой
он подходит к введению в широкую практику так называемых «за-
нятых» паров, указывая, что при этом надо очень и очень считаться
с имеющимися в почве запасами влаги и не допускать чрезмерного
истощения их занимающими пар культурами. И эти соображения
Тимирязева, к сожалению, также не достаточно были учтены позднее,
при слишком широкой рекомендации занятых паров, имевшей место
не так давно. С такой же осторожностью подходит Тимирязев и к вы-
воду некоторых агрономов о пользе более редких посевов в засушли-
вых условиях. Можно, наконец, отметить еще указание Тимирязева
па пользу в условиях засухи живых изгородей и лесных опушек,
пли, как мы их теперь называем, полезащитных лесных полос,
замедляющих движение ветра и тем умеряющих испарение воды
культурными растениями.
Но все эти меры, направленные главным образом на ограничение
расходования воды растением, не удовлетворяют Тимирязева. Он
считает, что в борьбе с засухой человек должен выступать «активным
деятелем, не приспособляясь к данным климатическим условиям,
не подчиняясь, а подчиняя себе природу. Как ни покажется это па-
радоксальным, но и в этой активной своей роли человек, в основе,
мог бы с пользой подражать растению. На этот раз задача должна
заключаться не в ограничении расхода, а в обеспечении прихода
воды на культурной площади. Круговорот воды в природе, обеспе-
ченный в общих чертах, может оказаться нарушенным в известном
месте, в известное время, и потому в большей части случаев засуха
является последствием не абсолютного недостатка в воде, а лишь
неравномерного, не соответствующего условиям культуры распре-
деления осадков в течение годичного периода. На нашей хлебород-
ной равнине, очевидно, главную роль должно играть сохранение
осенних, а еще важнее весенних вод,— задержание той массы в
краткий срок прибывающей и сбегающей без пользы воды, которую
дают тающие снега. Здесь, очевидно, могут принести пользу две
меры: во-первых, задержание возможно большого количества воды
в самой почве при помощи ее разрыхления, т. е. глубокой, особенно
осенней, вспашки, и сохранение неудержимого почвой избытка
в оврагах, превращенных в водохранилища» (т. Ш, стр. 171—172),
КЛИМЕ НТ А РКА Д ЬЕ ВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
413
Для подъема воды из этих водохранилищ, на подлежащие ороше-
нию поля Тимирязев еще раз рекомендует подражать растению и
использовать для целей орошения такие двигатели,, при помощи
которых человек может заставить работать на себя те самые враждеб-
ные, даровые силы природы, с которыми ему приходится вступать
в борьбу. «Растение страдает от иссушающих ветров и солнечного'
зноя, и эти самые враждебные силы оно заставляет ограничивать
свой расход и обеспечивать приход воды. Почему не мог бы сделать
'того же человек? Если голландцы при помощи своих ветрянок бо-
рются с океаном, превращают море в сушу... почему бы тот же ветер
не мог поднять воду со дна оврагов до уровня полей? Почему не за-
ставить его возвращать корням ту воду, которую он отнимает у ли-
ствы? А солнце... почему не воспользоваться его палящими лучами
для орошения полей? Известна остроумная попытка Мушо устроить
насосы, действующие солнечным нагреванием,— насосы, словно
сознательные существа, подающие тем более воды, чем сильнее за-
суха» (т. III, стр. 173).
Приводя краткое описание такого насоса, Тимирязев пишет
далее: «Ветер и солнце, качающие воду из оврагов, превращенных
в запруды, п подающие тем более воды, чем сильнее в ней потреб-
ность,— вот радикальное, теоретически удовлетворительное раз-
решение вопроса о борьбе с засухой. Природа, превращенная в пос-
лушного автомата, как бы сознательно предупреждающего грозное
бедствие еще до его наступления,— вот идеальное разрешение за-
дачи, па котором только и может вполне успокоиться вооруженный
наукой человеческий ум» (т. III, стр. 176).
К вопросам водного режима растений Тимирязев еще раз
вернулся через несколько лет, в своей известной лекции
«Физиология растений как основа рационального земледелия»
(т. III, стр. 48—88).
Во втором разделе этой лекции, носящем подзаголовок «Растение
и вода», Тимирязев вновь настойчиво выдвигает свое положение, что
«испарение воды в таких размерах, как оно обычно совершается,
есть зло, по зло, вытекающее из необходимости воздушного питания
растения», и далее, что «вся организация растения направ-
лена к борьбе с этим злом, к наиболее выгодному компромиссу
между двумя трудно согласуемыми условиями существования»
(т. III, стр. 75).
Такое неоднократное возвращение к этой мысли о глубоком
внутреннем противоречии в самой организации растения показы-
вает, какое большое значение придавал Тимирязев этому положению.
414
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ НО ИСТОРИИ НАУКИ
Блестящая лекция Тимирязева «Борьба растения с засухой» не
только подвела итоги тому, что было известно в науке того времени
о водном режиме растений, но и во многом опередила господство-
вавшие представления. Тем не менее, основное положение Тимиря-
зева о глубоком противоречии между фотосинтезом и водным режи-
мом растений и его взгляд на испарение воды растением как на необ-
ходимое зло еще долго оставались недостаточно понятыми как бо-
таниками-физиологами, так и агрономами. А его конечный вывод
о том, что наиболее радикальное разрешение вопроса о борьбе с за-
сухой заключается в применении искусственного орошения, не мог
быть претворен в жизнь в старой России в широких размерах, так
как устройство ирригационных систем требует крупных капитало-
вложений и высокой организации хозяйства — условия, в то время
совершенно не осуществимые. Правда, после страшного голода 1891 г.
была сделана попытка организации нескольких орошаемых участков
на юго-востоке, в которой принимали участие такие крупные ученые
и почвоведы того времени, как Докучаев и Костычев, но большая
часть этих участков вскоре была заброшена. Более того, под влия-
нием сознания неосуществимости искусственного орошения в усло-
виях того времени и ряда неудач, связанных с новизной всего дела, у
многих крупных агрономов стало складываться даже принципиально
отрицательное отношение и к самой идее искусственного орошения
в сухих степях Заволжья и других аналогичных районах.
Поэтому в качестве своей ближайшей задачи русская агрономи-
ческая наука поставила перед собой разработку приемов сбережения
и накопления влаги в почве при помощи соответствующей системы
ее обработки. Задача эта после многолетней упорной работы была
удовлетворительно разрешена агрономической наукой и трудами
ряда южнорусских опытных станций, в особенности Полтавской,
Одесской, Херсонской, Плотянской и других; была создана стройная
система агротехнических мероприятий, обусловливающих накопле-
ние и сбережение почвенной влаги. Важнейшими из них являются
чистые пары, зяблевая вспашка, пожнивное лущение почвы, борьба
с сорной растительностью и др., многие из которых упоминаются
и Тимирязевым в его лекции.
Был испробован в сельскохозяйственной практике и другой путь,
на который указывал Тимирязев, именно путь «выработки на месте»
засухоустойчивых сортов культурных растений. Этим путем пошли
русские селекционеры, в особенности на Саратовской, Безенчукской,
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
415
Краснокутской и других опытных станциях, и, использовав тот прием
искусственного отбора, на который указывал Тимирязев, создали
ряд выдающихся по своей устойчивости сортов яровой пшеницы и
других культурных растений. Приходится, однако, признать, что
эту работу по отбору наиболее устойчивых сортов им пришлось
вести, в сущности, ощупью, так как физиологическая наука того
времени не давала в этом отношении никаких руководящих указании.
При таком положении вещей было вполне естественным, что руко-
водящая идея Тимирязева о глубоком внутреннем противоречии
ме?кду транспирацией и ассимиляцией очень долго оставалась вис
поля зрения наших ботаников-физиологов и агрономов, и, стремясь
найти признаки, отличающие более засухоустойчивые сорта, они
главное свое внимание обращали преимущественно на количество
испаряемой ими воды. Они старались подбирать для засушливого
района такие сорта и культуры, которые отличались бы возможно
более экономным ее расходованием. Отсюда было увлечение так
называемыми «транспирационными коэффициентами», т. е. соотно-
шением между количеством израсходованной растением за вегета-
ционный период воды и количеством накопленного за тот же проме-
жуток времени органического вещества. Считалось при этом само
собою разумеющимся, что чем ниже транспирационный коэффи-
циент какого-либо растения, чем меньше оно тратит воды на единицу
урожая, тем более оно должно быть засухоустойчивым.
Таким образом, в русской агрономической науке, несмотря па
настойчивое подчеркивание Тимирязевым основного противоречия
между фотосинтезом и транспирацией, очень долго господствовало
одностороннее воззрение, что засухоустойчивость должна опре-
деляться исключительно тем, насколько экономно тратит растение
воду. Столь же безраздельно господствовало это воззрение и в за-
падноевропейской науке. Здесь оно нашло особенно отчетливую
формулировку у Шимпера, который в своей «Географии растений на
физиологической основе», вышедшей в свет в 1898 г., прямо выдвинул
положение, что растения сухих местообитаний, объединяемые в эколо-
гическую группу ксерофитов, обязательно должны характеризо-
ваться пониженной транспирацией. Это положение Шимпера, под-
крепленное им всего лишь двумя-тремя опытами с такими своеобраз-
ными представителями пустынных растений, как кактусы, очень
быстро получило всеобщее признание и стало почти непререкаемой
истиной, вероятно потому, что необходимость для пустынных расте-
ний экономно обходиться с водой самоочевидна.
416
II.РАБ ОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
Вскоре, однако, в науке начал накопляться фактический мате-
риал, не укладывавшийся в рамки этой чрезмерно упрощенной схемы.
Экспериментальное изучение транспирационных коэффициентов раз-
личных культурных растений и отдельных их сортов не подтвердило
предположения о том, что величина этого коэффициента может яв-
ляться показателем засухоустойчивости и что ею можно руковод-
ствоваться при отборе сортов и культур для засушливых районов,
причем особое значение имели при этом чрезвычайно обстоятельные
многолетние опыты американских ученых Бриггса и Шанца, прове-
денные с огромным числом различных растений, как культурных, так
и дикорастущих. Стали накопляться и факты, противоречащие по-
ложению о прямой связи между интенсивностью транспирации и сте-
пенью ксерофитности, т. е. так называемому «транспирационному»
критерию Шимпера. Так, например, у ряда ксерофитов была обна-
ружена довольно высокая транспирация, и их пришлось, в угоду
этому критерию, объявить «ложными ксерофитами».
Но окончательный удар шимперовской теории нанесли работы
эколого-физического характера, проводившиеся в природной обста-
новке в лабораториях, специально организованных в засушливых
районах для изучения физиологических особенностей растений
различных экологических типов. В России первыми были созданы
степная лаборатория Петербургского общества естествоиспыта-
телей и физиологическая лаборатория Тбилисского ботанического
сада.
Первые же годы работы этих лабораторий вызвали значитель-
ный сдвиг в общепризнанных представлениях о физиологических
особенностях и водном режиме растений засушливых местообита-
ний и показали высокую ценность того принципа, который был
выдвинут Тимирязевым, именно,—что транспирация растений нахо-
дится в противоречии с ассимиляцией и не может быть ограничена
без ущерба для углеродного питания растений.
Исследования, проведенные в лаборатории Тбилисского сада,
показали очень скоро всю несостоятельность представлений о ксе-
рофитах как растениях с пониженной тратой воды. Очень многие
из них оказались чрезвычайно энергично расходующими воду, а
следовательно обладающими способностью успешно добывать ее из
относительно сухой почвы. Этот усиленный расход воды нужен этим
растениям не сам по себе, а является результатом усиленной венти-
ляции их листьев, обусловливающих их высокую ассимиляцион-
ную способность. Основным отличием ксерофитов, которое впервые
было выдвинуто на первый план этими исследованиями, является их
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
417
способность в течение долгого времени с наименьшим ущербом для
дальнейшего роста и для приносимого ими урожая выдерживать обез-
воживание своих тканей. Наиболее засухоустойчивыми растениями
нужно признать не те, которые в засушливых условиях раньше
всего снижают свою транспирацию, закрывая свои устьица и тем
обрекая себя на голод, а те, которые способны нормально функциони-
ровать даже при довольно значительном недостатке воды.
В развитии способности переносить без вреда глубокое обезво-
живание своих тканей и нашло себе разрешение то основное проти-
воречие между воздушным питанием и расходованием воды, на ко-
торое указывал Тимирязев. Конечно, это не единственный путь раз-
решения этого противоречия. Там, где мы встречаемся с глубокими
противоречиями, там мы всегда находим в природе и огромное разно-
образие способов их разрешения. Так и в этом случае способность
выдерживать обезвоживание своих тканей не является единственным
признаком, отличающим более засухоустойчивые растения. Большое
значение имеет здесь также развитие корневой системы, общее умень-
шение листовой поверхности, утолщение кутикулы и увеличение ее
непроницаемости для воды, покров из отражающих избыток света
волосков и другие анатомо-физиологические особенности, на многие
из которых указывал в своей лекции и Тимирязев. Но большая часть
этих особенностей вступает в действие уже тогда, когда многочислен-
ные устьица этих растений, обеспечивающие в открытом состоянии
энергичную вентиляцию их листьев и интенсивную их ассимиляцию,
оказываются уже наглухо закрытыми, и речь идет уже не о поддер-
жании на достаточной высоте нормальных физиологических функций
этих растений, а о сохранении в них последних остатков воды,
необходимых для поддержания их жизни.
Выяснение физиологической природы вредного действия засухи
на растения и их устойчивости против этого вредного действия дает
возможность селекционерам в их работе по выведению более засухо-
устойчивых сортов опираться на более твердое теоретическое обос-
нование и вести свою работу уже не ощупью, как это было раньше,
но с ясным учетом тех признаков, которые должны быть улучшены
при селекционной работе. Оно дает также возможность разработать
новые, ускоренные методы физиологической оценки на засухоустой-
чивость уже имеющихся и вновь выводимых сортов. Такими новыми
методами, основанными на учете физиологического воздействия за-
сухи на растения, являются сконструированные в ряде лабораторий
суховейннки, позволяющие в искусственной, поддающейся точному
контролю и учету обстановке испытывать сорта культурных растений
27 в. л. Комаров, т. XI
418
И. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
на их устойчивость к такому чрезвычайно важному, но в то же время
трудно уловимому климатическому фактору, как суховеи, а также
получившие уже довольно широкое распространение различные
типы засушников, позволяющих учитывать реакцию различных
сортов на почвенную засуху.
Таким образом, один из путей борьбы с засухой, указанных
К. А. Тимирязевым, именно селекция на засухоустойчивость, получил
в работах советских ботаников-физиологов, учеников и последова-
телей Тимирязева весьма существенную поддержку и необходимое
теоретическое обоснование. Но путь селекции, в основе своей пред*
ставляющий приспособление культурных растений к неблагоприят-
ным условиям среды, не является, конечно, единственным путем
борьбы с засухой. Уже Тимирязев, как мы видели, указывал на огра-
ниченность тех возможностей, которые открывают этот путь, и на-
стойчиво рекомендовал также и другой, более активный путь, путь
улучшения водоснабжения растений в засушливых условиях.
Этот путь был также широко использован русской агрономи-
ческой наукой. Мы уже отмечали большие достижения ряда старей-
ших южнорусских опытных станций по разработке агротехнических
приемов, способствующих накоплению и сбережению почвенной
влаги в засушливых областях. Эти приемы обеспечивают успешную
борьбу с засухой даже в те годы, когда количество выпадающих в
этих областях осадков оказывается значительно ниже нормы. Но все-
же они не являются наиболее радикальным разрешением вопроса о по-
лучении вполне устойчивых и высоких урожаев в засушливых усло-
виях — такое решение вопроса возможно только путем искусствен-
ного орошения нуждающихся во влаге полей.
Именно так смотрел на искусственное орошение и Тимирязев,
но, конечно, в условиях дореволюционной России, с ее чрезвычайно
раздробленным крестьянским хозяйством, не способным к восприя-
тию приемов усовершенствованной агротехники, этот путь не мог
быть использован в сколько-нибудь широких размерах. Только в
Советском Союзе, перестроившем свою промышленность на базе
индустриализации и свое сельское хозяйство на базе коллективизации,
открылись реальные возможности радикальной борьбы с засухой
путем искусственного орошения. При этом, наряду с быстрым рас-
ширением орошения на местном стоке, из перегороженных плоти-
нами оврагов, о которых писал Тимирязев, было запроектировано,
а частично уже введено в действие орошение за счет огромных за-
пасов воды, приносимой протекающими по засушливым областям
такими реками, как Днепр, Дон, Волга, Кубань, Терек и другие.
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
419
Тимирязев не дожил не только до осуществления, но даже до
составления смелого проекта орошения Заволжья, долженствующего
положить конец периодически повторяющимся недоборам хлебов
вследствие возвращения засухи на плодороднейшие равнины нашей
родины. Но он с самых первых шагов советской власти понял, что она
одна в силах разрешить те проблемы поднятия урожайности, которые
давно уже занимали его творческий ум.
Не только проблема водного режима и проблема питания растений
разрабатываются сейчас на основе работ Тимирязева. Характерная
черта советской сельскохозяйственной науки и практики колхозного
земледелия состоит в создании новых видов растений. Достаточно
взглянуть на деятельность советских селекционеров, чтобы увидеть
тесную связь практических успехов в этой области с теоретической
разработкой дарвинизма и борьбой против формального направле-
ния в генетике. В этой борьбе Тимирязев сделал больше, чем кто-
либо друго!! из ученых его поколения. Тимирязев правильно оценил
действительную связь между учением Дарвина и опытами Менделя;
он выступил против формально-генетической ревизии дарвинизма,
а главное — он положил начало мощной струе русского дарвинизма,
которая после революции разлилась рекой и включила миллионы
людей, проверяющих, использующих и развивающих учение Дар-
вина. Тимирязев с интересом следил за деятельностью знаменитого
американского селекционера Бербанка. Ему осталась неизвестна
работа замечательного преобразователя природы Мичурина. Однако
сейчас мы ясно видим, что идеи и работы Тимирязева и Мичурина
связаны между собой и что от них идет преемственная линия русской
дарвинистской генетики. Мичурин применил отдаленную гибриди-
зацию, преодолел нескрещиваемость некоторых видов, вывел новые
формы плодово-ягодных растений и продвинул их границу далеко
на север. Все это было блестящим подтверждением тех идей, которые
развивал и пропагандировал Тимирязев. Дальнейшим их подтвер-
ждением стали работы советских селекционеров — учеников Тими-
рязева и Мичурина.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК КНИГ И СТАТЕЙ
О К. А. ТИМИРЯЗЕВЕ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ1
1. КНИГИ И СБОРНИКИ
1. А. В. Благовещенский. Климент Аркадьевич Тимирязев
Краснодар; «Буревестник», 1923, 36 стр.
2. (М. П. Бронштейн). К. А. Тимирязев. Жизнь и деятельность
1843—1920; Что читать. (Аннотированный список книг). Л. Гор. б-ка. Б-ка
Выборгского дома культуры ЦК профсоюза ВМИ. 1938. 8 стр. (Изучайте есте-
ственные науки).
3. М. Бронштейн. Фотовыставка «К. А. Тимирязев». Сост. М. Н.
Кронштейн. Художн. П. П. Соколов. Л. Библ, методич. кабинета Ленгороно
1940, 57 стр.
4. Г; С. В а с е ц к и й. Естественнонаучный материализм в России,
2-я половина XIX столетия (Д. И. Менделеев и К. А. Тимирязев). Стенограмма
лекции, прочитанной 2 января 1940 г. М., 1940, 34 стр. [Высшая партшкола
при ЦК ВКП(б), Курс диалектического и исторического материализма. Тема 9
Лекция 4].
5. Г. С. В а с е ц к и й. Климент Аркадьевич Тимирязев. Общественно
политические и философские взгляды. С.-х. академия им. К. А. Тимирязева,
1940, 50 стр.
То же. М., Госполитиздат, 1941.
То же, под назв.: «Общественно-политические и философские взгляды
К. А; Тимирязева». В кн.: «Климент Аркадьевич Тимирязев». Сборник. М..
1940, стр. 5—46.
То же, в сокращ. изложении. «Химизация социалистического земледелия»,
1940, № 4, стр. 14—20.
То же, «Советская наука», 1938, № 1, стр. 102—120.
6. Великий ученый, борец и мыслитель. К 100-летию со дня рождения
К. А. Тимирязева. 1843—1943. Сборник под ред. Л. А. Орбели. М.—Л., изд
АН СССР, 1943, 60 стр.
7. Гр. Григорьев и Г. П о п о в с к и й. Климент Тимирязев. (Для
молодежи). М., 1940, 10 стр.
1 Составлено Библиографическим отделом Государственной библиотеки
СССР им. В. И. Ленина (составители И. Е. Вападзе и Б. А. Гпммельфарб).
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
421
То же. Микрофонные материалы Всес. радиокомитета. Для сектора детского
вещания. 1940, № 51.
8. Б. А. К е л л е р. Преобразователи природы растений: К. А. Тими-
рязев, И. В. Мичурин, Т. Д. Лысенко, М., Госполптиздат, 1944, 68 стр., портр.
9. Климент Аркадьевич Тимирязев. Сборник статей. (Отв. ред. академик
В. С. Немчинов). М., Моск. орд. Ленина с.-х. академия им. К. А. Тимирязева,
1940, 140 стр., портр.
10. А. И. Корчагин. К. А. Тимирязев. Жизнь и творчество. (М ).
Сельхозгиз, 1943, 140 стр,
П. А. П. Л е в и ц к и й. Светлая жизнь. (По поводу семидесятилетия
К. А. Тимирязева). М. О. Л. Сомова. 1913, 34 стр. Отт. из «Вестника сельского
коз-ва», М., 1913, № 22, стр. 3—7; № 25, стр. 3—8.
12. М. Б. М и т и н. Климент Аркадьевич Тимирязев. К столетию со дня
рождения. М., Госполптиздат, 1943, 23 стр., портр.
То же, под назв.: «К. А. Тимирязев — великий ученый и общественный
деятель». «Под знаменем марксизма», 1943, № 6, стр. 64—71.
13. А. II. Модесто в. Главнейшие этапы жизни К. А. Тимирязева.
(Вместо слова па торжеств, собрании в ТСХА 28 мая 1928 г.). М., Исполбюро
ярофсекции Тимирязевской с.-х. академии, 1928, 11 стр., портр.
14. А. П. Модесто в. Климент Аркадьевич Тимирязев. (Кратким
биографический очерк). 1843—1920. М., Центрам Цустрап, б/г, 24 стр.
15. С. А. Н о в и к о в. Климент Аркадьевич Тимирязев. М., Радиоиздат,
1936, 16 стр. (Микрофонные материалы Упр. местного радиовещания. В помощь
самодеятельности. № 27).
16. Памяти К. А. Тимирязева. Сборник докладов и материалов сессии
Биологического института им. К. А. Тимирязева, посвященный пятнадцати-
летию со дня смерти К. А. Тимирязева. 1920—1935. Под ред. П. П. Бондаренко,
Б. П. Тонина и Е. Е. Успенского. М.— Л., Еиомедгиз, 1936, 315 стр., портр.
17. А. А. П а р а м о н о в. К. А. Тимирязев как дарвинист. М., Сельхоз-
ВНИТО, 1940, 24 стр., портр.
18. Н. С. Понято к и й. Великий ученый-революционер Климент
Аркадьевич Тимирязев. К открытию памятника своему учителю. М., Госиздат.
1923, 47 стр., портр.
19. Д. Н. Пряниш н и к о в. Климент Аркадьевич Тимирязев! Проф.
Н. Д и к у с а р. Учение К. А. Тимирязева и вопросы агротехники вЖолхозах
Пензенской области. Пенза, «Сталинское знамя», 1943, 28 стр. (Агротехническая
библиотечка, в. 15—16).
20. В. А. С а ф о н о в. Климент Аркадьевич Тимирязев. М., «Молодая
гвардия», 1943, 52 стр., портр. (Великие люди русского народа).
21. Сборник работ ио физиологии растений. Памяти К. А; Тимирязева.
(Отв. ред. академик В. Л. Комаров, академик А. Н. Бах). М.— Л., Изд-во
АН СССР, 1941, 360 стр., портр.
22. Сборник, посвященный Клименту Аркадьевичу Тимирязеву его учени-
ками в ознаменование семидесятого дня его рождения. Под ред. Ф. Н. Кра-
шенинникова. М., 1916, 572 стр., портр.
23. А. С. Сере й с к и й. Климент Аркадьевич Тимирязев. (1843—1920).
Указатель литературы (и краткий биологический очерк. М., 1939, 24 стр ).
Н.-иссл. ин-т библиотековедения и рекоменд. библиографии. Что читать о жизни
замечательных людей. Вып. 5.
422
IT. РАБОТЫ II СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
24. А. К. Тимирязев. Великий русский ученый Климент Аркадьевич
Тимирязев (на правах рукописи). М., 1938, б стр. (Микрофонные материалы
Всесоюзного радиокомитета. Для сектора агитации и пропаганды. № 87).
25. А. К. 10 г о в. К. А. Тимирязев. Жизнь и деятельность. (Для стар-
шего возраста). Под ред. академика Б. А. Келлера. М.— Л., Детизда-i
1936, 112 стр. (Биб-чка юного колхозника).
II. СТАТЬИ
26. В. И. Лени н. К. А. Тимирязеву. 27 апреля 1920 г. (Письмо по по
воду книги Тимирязева «Наука и демократия»). В. И. Лени н. Соч., т. XXIX,
стр. 437.
27. И. Е. Амли некий. Великий русский ученый (К. Л. Тимирязев)
«Московский университет», 1940, 27 апреля, № 31, стр. 1.
28. И. Е. А м л и н с к и й. Гордость русского естествознания. (К 20-
летию со дня смерти К. А. Тимирязева). «Книга и пролет, революция», 1940,
№ 4—5, стр. 57—61.
29. Ассоциация натуралистов. Президиум. Учителю-гражданину (Вместо
надгробной речи). «Известия ЦИК», 1920, 1 мая, № 93, стр. 2.
30. Р. И. Белкин. К. А Тимирязев, борец и мыслитель. (К 20-летию
со дня смерти). «Успехи современной биологии», т. XII, 1940, в. 2, стр. 193—
202.
31. 3. К. Б е р м а н. К 80-летию со дня опубликования теории Дарвина
и 95-летию со дня рождения К. А. Тимирязева. «Книга и пролет, революция»,
1938, № 7, стр. 95—101.
32. 3. К. Берман. Ученый, мыслитель, борец (К. А. Тимирязев).
«Московский университет», 1940, 27 апреля, № 31, стр. 2.
33. Библиографический список трудов К. А. Тимирязева, собранный Р. II
Гаухман, под ред. Ф. Н. Крашенинникова и научно-библ. отд. Всес. б-ки им.
В. И. Ленина. В кн.: «К. А. Тимирязев. Соч., т. I». (М.), Сельхозгиз, 1937, стр
471—495.
34. А. В. Благовещенский. Хроника. К. А. Тимирязев (К
15-летию его смерти). «Советская ботаника», 1935, № 6, стр. 100—106.
35. П. П. Бондаренко. Борьба за дарвинизм в России. (К 75-летпю
выхода в свет первой работы К. А. Тимирязева «Книга Дарвина, ее критика
и комментаторы»). «Природа», 1939, № 3, стр. 10—17.
36. П. П. Бондаренко и В. А. Сафонов. Историческая
роль К. А. Тимирязева в развитии биологических пауте В кн.: «Памцти
К. А. Тимирязева». Сборник. М.—Л., 1936, стр. 62—124.
37. П. П. Бондаренко. Классический труд по дарвинизму. «К. А.
Тимирязев. Соч. т. VI».М., Сельхозгиз, 1939. «Книга и пролет, революция», 193’с
№ 9, стр. 81—86.
38. П. П. Бондаренко. Климентий Аркадьевич Тимирязев. (К 95-
летию со дня рождения — 3 июня 1843 г.). «Вестник инженеров и техников»,
1938, № б, стр. 375—376.
39. II. П. Бондаренко. К. А. Тимирязев как воинствующий дарвн-
нист. (К 95-летию со дня рождения). «Вестник Академии Наук СССР», 1938,
№ 6, стр. 10—23.
40. В. А. Бриллиант. Работы К. А. Тимирязева в области фото-
синтеза. «Советская ботаника», 1940, № 5—6, стр. 15—27.
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРИЗЕВ
423.
41. И. Брус и л о в с к и й. Радости и печали русской науки (Юбилей
К. А. Тимирязева) (К 70-летию со дня рождения ученого). «Северные записки».
1913, № 5—6, стр. 193—198.
42. В. Б у ш и н с к и й и Ю. Ракот и н. Великий русский ученый и
патриот К. А. Тимирязев. (К столетию со дня рождения). «Пропагандист»,
1943, № И—12, стр. 14—21.
43. В. А. Вагнер. Климент Аркадьевич Тимирязев. «Русское слово»,
1913, 22 мая, № 117, стр. 3—4.
44. П. И. В а л е с к а л и. Великий дарвинист К. А. Тимирязев. «Совет-
ская наука», 1940, № 3—4, стр. 47—63.
45. О. А. Вальтер. Великий ученый-революционер. (К 95-летию со
дня рождения К. А. Тимирязева). «Советская ботаника», 1938, №4—5, стр. 3—7.
46. Г. С. В а с е Ц к п й. Жизнь и труды К. А. Тимирязева. «Советское
студенчество», 1937, № 6, стр. 29—33.
47. Г. С. В а с е ц к и й. Смелый новатор (К. А. Тимирязев). «Животно-
водство», 1940, 27 апреля, № 57, стр. 4.
48. Б. В е й с б р о д. Предсмертные слова К. А. Тимирязева. «Человек
и природа», 1930, № 10, стр. 69.
49. Великие борцы передовой науки. (Научное собрание Академии Наук
СССР, посвященное памяти К. А. Тимирязева и И. В. Мичурина). «Вестник
Академии Наук СССР», 1938, № 6, стр. 37—40.
50. Великие русские дарвинисты: К. А. Тимирязев, И. В. Мичурин, «Селек-
ция и семеноводство», 1937, № И, Стр. 12 — о Тимирязеве.
51. Великий ученый и гражданин. (К 3-й годовщине со дня кончины Кли-
мента Аркадьевича Тимирязева). «Сельскохозяйственная жизнь», 1923, № 15,
стр. 29—30. Отчет о торжественном заседании Ассоциации натуралистов (само-
\ чек) 29 апреля 1923 г. в Моск, центр. Доме крестьянина.
52. В. Р. Вильямс. Мой учитель. (К. А. Тимирязев). «Совхозная
газета», 1937, 2 июня, № 74, стр. 2.
53. Вождь науки, друг трудящихся Климент Аркадьевич Тимирязев
с-Яровизация», 1940, № 2, стр. 3—6.
54. Е. Ф. В о т ч а л. Послесловие. В кн.;«К. А. Тимирязев. Соч., т. IV»,
(М.), Сельхозгиз, 1938, стр. 339—369. То же под назв.: «Жизнь растения»
К. А. Тимирязева. Особенности и значение этой книги. В кн.: «К. А. Тимирязев
Жизнь растения». М.—Л., 1936, стр. 6—25.
55. Е. Ф. В о т ч а л. К. А. Тимирязев. «Киевская мысль», 1913, № 140.
56. «Бюллетень Моск, о-ва испытателей природы», 1887, № 2, стр. 29—30.
Выход из членов Московского общества испытателей природы А. Г. Столетова,
К.А. Тимирязева, В. Я. Цингера и др. В. В. Марковников, А. П. Соколов.
Б. К. Млодзеевский были предложены к избранию в члены О-ва Ф. А. Слудским,
Я. Е. Жуковским, К. А. Тимирязевым и А. Г. Столетовым, ноне избраны. В знак
протеста члены О-ва А. Г. Столетов, К. А. Тимирязев, В. Я. Цингер, Н. Е. Жу-
ковский, П. А. Некрасов и П. В. Преображенский заявили, что они выходят
из членов общества.
57. С. С. Г а т о в с к и й. Великий ученый-революционер (К. А. Тимиря-
зев. Соч.,т. I—II, М., 1937. К. А. Тимирязев. Дарвинизм и селекция. М.— Л ,
1937. «Что читать», 1938, № 3, стр. 56—60).
58. Л. Герман. Памяти К. А. Тимирязева. (К 15-летней годовщине
со дня смерти). «Вестник Коммунистической академии», 1935, № 7, стр. 26—30
424
)1. РАКОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
59. А М. Горьки й, Письма К. Л. Тимирязеву. В кн. • «К А. Тимиря -
зев, Соч., т. IX». (М.), Сельхозгиз, 1939, стр. 437—451.
60. Н. А. Гредес к у л. Климент Аркадьевич Тимирязев — ученый и че-
ловек. (К десятилетию со дня смерти).«Человек и природа», 1930, № 10, стр. 3—8.
61. М. А. Г р е м я ц к и й, Г. А. Гуров и др. Предисловие. В кн.:
«К. А. Тимирязев. Чарлз Дарвин и его учение». 12-е изд. М., 1935, стр. XXXI—
XL1V.
62. Л. Г у м и л е в с к и й. Единая проблема науки. «Детская литера-
тура», 1940, № 4, стр. 4—8. О популяризации науки К. А. Тимирязевым.
63. Л. Г у м н л е в с к и й. Провозвестники передовой науки. (К 20-
летию со дня смерти К. А. Тимирязева). «Индустрия социализма», 19Ф, № 4,
стр. 44—47).
64. Л. Г у м и л е в с к и й. Тимирязев. К столетию со дня рождения
(1843—1943). «Техника молодежи», 1943, № 6, стр. 27—28.
65. И. И. Гун а р. Биографическая справка (о К. А. Тимирязеве). «Хи-
мизация соц. земледелия». 1940, № 4, стр. 5—8.
66. Е. Р. Г ю б б е н е т, О работах К. А. Тимирязева по хлорофиллу
«Советская ботаника», 1940, Xj 5—6, стр. 43—47.
67. Н. Я. Данилевский. Дарвинизм, т. I. М., 1885, Стр. 178—
о Тимирязеве.
68. 20 лет со дня смерти К А Тимирязева. «Советская агрономия», 1940,
Мд 5, стр. 3—11.
69. Ф. А. Дворян к и и. За пауку народную. К двадцатилетию со дня
смерти К. А. Тимирязева. «Яровизация», 1940, № 2, стр. 7—18.
70. Н. Я. Д е м ь я н о в. Обаятельный образ. (Воспоминания акаде-
мика, б. студента Моск, ун-та, о К. А. Тимирязеве). «Соц. земледелие», 1937,
28 апреля. № 97, стр. 2.
71. А. Дж.. К. А. Тимирязев. «Голос минувшего», 1913, № 6, стр. 293.
72. И. Г. Д и к у с а р. Учение К. А. Тимирязева и вопросы агротехники
в колхозах Пензенской области. В кн.: «Д. Н. Прянишников. Климент Аркадье-
вич Тимирязев», Пенза, 1943, стр. 13—27.
73. Г. В. Домрачев. К. Л. Тимирязев и его основные труды по фи-
зиологии растений. (Ко дню пятнадцатой годовщины со дня смерти — 26 апреля
1920 г.). «Советская ботаника», 1935, № 6, стр. 106—ИЗ.
74. Ф. Ф. Д у ч и н с к и й. К. А. Тимирязев как дарвинист. «Под зна-
менем марксизма», 1925, № 7, стр. 86—97.
75. Европейские ученые о К. А. Тимирязеве (по телеграфу от наших кор-
респондентов): И. Мечников, 10. Визнер, Ф. Л. Дарвин, Г. Бонне. Ф. Блекмещ
проф. Фармер. П. Грум, Г. Вырубов). «Русское слово», 1913, 2 мая, № 117, стр. 4.
76. И. М. Е с и н. Борец и мыслитель (К. А. Тимирязев). «Комсомоль-
ская правда», 1935, 28 апреля, № 98, стр. 3.
77. Б. Е. Ж а д! в с к и й. К. А. Тимирязев. В его кн. «Боташка». Киев,
«Радянська школа», 1939, стр. 226—228. На укр. из.
78. П. М. Жуков с кий. Климент Аркадьевич Тимирязев. (К пятнад-
цатилетию со дня смерти). «Труды С.-х. академии К. А. Тимирязева», т. I, 1935,
вып. 2, стр. 5—12.
79. Б. М. Зава д о в с к и й. Гениальный сподвижник Дарвина (К. А.
Тимирязев). «Совхозная газета», 1937, 2 июня, № 74, стр. 2.
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
425
80. Б. М. 3 а в а д о в с к и й. К. А. Тимирязев и проблемы популяри-
зац ии науки. В кн.: «Климент Аркадьевич Тимирязев». Сборник. М., 1940,
стр . 91—99.
81. М. М. 3 а в а д о в с к и й. Против загибов и нападок на генетику.
«Яровизация», 1936, № 6. Стр. 16—17 — о Тимирязеве.
82. К. М. 3 а в а д с к и й. Великий русский дарвинист. (К 20-летию
со дня смерти К. А. Тимирязева). «Вестник защиты растений», 1940, № 4, стр.
3—13.
83. Н. 3 а л е р. Литературное наследие (Тимирязева). «Соц. земледелие»,
1940, 28 апреля. № 94, стр. 7.
84. Н. А. 3 и н е в и ч. К. А. Тимирязев, Библиографический обзор его
работ. «Дошкольное воспитание», 1943, № 8—9, стр. 39—43.
85. Л. А. И в а н о в. Воспоминания о К. А. Тимирязеве. «Человек и при-
рода», 1930, № 10, стр. 67—69.
86. Л. А. Иван о в. Климент Аркадьевич Тимирязев. «Ботанический
журнал СССР», т. XXV, 1940, № 6, стр. 451—467.
87. Н. Н. Иванов. Вопросы азотного питания растений в работах
К. А. Тимирязева. «Советская агрономия», 1940, № 5, стр. 17—19.
88. С. Л. И в а н о в. Исследователь, популяризатор, педагог. «Совет-
ская агрономия», 1940, № 5, стр. 12—16.
89. А. П. И л ь и н с к и й. К. А. Тимирязев как дарвинист (1843 —
1920). «Журнал общей биологии», т^ IV, 1943, № 4, стр. 189—196.
90. И. А. К а б л у к о в. Выдающийся талант (К. А. Тимирязев). «Соц.
земледелие», 1940, 28 апреля, № 94, стр. 7.
91. В. Я. К а н е л ь. В борьбе с метафизической реакцией. (По повод}
книги К. Тимирязева «Насущные задачи современного естествознания»). «Рус-
ская мысль», 1904, № 10, стр. 169—179.
92. В. М. К а т у н с к и й. К. А. Тимирязев и современная физиология
растений. В кн.: «Сборник работ по физиологии растений. Памяти К. А. Тими-
рязева». М.— Л., 1941, стр. 5—27.
То же в сокращ. изложении. «Советская агрономия», 1940, № 6, стр. 15—24.
93. 3. С. Кацнельсон. Климент Аркадьевич Тимирязев. (К 20
летию со дня смерти). «Природа», 1940, № 5, стр. 11—16
94. Б. А. Келлер. Борьба за Дарвина (Л.), Ленпздат, 1941. Стр.
51 — о Тимирязеве.
95. Б. А. Кел л е р. Великий ученый-революционер. К 95-летию со дня
рождения (К. А. Тимирязева). «Правда», 1938, 3 июня, № 151, стр. 4.
То же. «Комсомольская правда», 1940, 28 апреля.
96. А. Р. К и з е л ь. Памяти учителя (К. А. Тимирязева). «Московский
университет», 1940, 27 апреля, № 31, стр. 2
97. А. Клешнин. К. А. Тимирязев и физиология развития растений.
«Советская агрономия», 1940, № 7, стр. 5—14.
98. А. О. К о в а л е в с к и й. Письмо К. А. Тимирязеву 29 декабря
1894 г. В кн.: «К. А. Тимирязев. Соч., т. V». (М.), Сельхозгиз, 1938, стр. 453.
99. В. Л. Комаров. Великий ученый и патриот. В кн.: «Великий
ученый, борец и мыслитель». Сборник. М.— Л., 1943, стр. 7—14.
То же, под загл.: «К. А. Тимирязев. К столетию со дня рождения (1843—
1943)». «Наука и жизнь», 1943, № 6, стр. 5—7.
426
П. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАУКИ
100. В. Л. Комаров. Издавать Тимирязева и Дарвина. (Речь на со-
брании сотрудников и авторов Сельхозгизз 5 января 1937 г.). «Соц. реконструк-
ция сельского хозяйства». 1937, № 4, стр. 27—29.J
101. В. Л. Комаров. КлиментАркадьевич Тимирязев. «Вестник Академии
Наук СССР», 1943, № 11—12, стр. 21—29.
102. В. Л. Комаров. Послесловие. В кн.: «К. А. Тимирязев, Соч.,
т. VI». М., Сельхозгиз, 1939, стр. 455—459.
103. В. Л. Комаров. Послесловие. В кн.: «К. А. Тимирязев. Соч.,
т VII». М., Сельхозгиз, 1939, стр. 655—661.
104. В. Л. Комаров. Предисловие. В кн.: «Сборник работ по физиоло-
гии растений. Памяти К. А. Тимирязева». М.— Л., 1941, стр. 3—4.
105. В. Л. Комаров. Предисловие. В кн.: «К. А. Тимирязев. Дарви-
низм и селекция». М.— Л., 1937, стр. 5—7.
106. В. Л. К о м а р о в. Предисловие к собранию сочинений (Тимирязева).
В кн.: «К. А. Тимирязев. Соч., т. I». (М.), Сельхозгиз, 1917, стр. 13—47.
107. А. М. К о р м и л и ц ы н. Научное наследство К. А. Тимирязева.
(Краткое содержание доклада). «Бюллетень по культуре сухих субтропиков»,
1940, № 3, стр. 5—7.
108. В. Г. Короленко. История моего современника. М., ГИХЛ,
1935, гл. VIII, Стр. 201—202, 423—424 — о К. А. Тимирязеве.
109. В. Г. Короленко. (Письмо). К. А. Тимирязеву 23 июля 1913 г.
В кн.: «В. Г. К о р о л е и к о. Избранные письма, т. II». М., 1933, стр. 320—321.
То же, в кн.: «К. А. Тимирязев. Соч., т. IX». (М.), Сельхозгиз, 1939,
стр. 469—470.
110. В. Г. Короленко. С двух сторон. В кн.: «В. Г. Короленко.
Полное собр. соч., т. VIII». М., 1914, стр. 99—101. В лице проф. Изборского
изображен К. А. Тимирязев. Об этом см. В. Г. Короленко. История моего
современника, стр. 423.
111. (Краткая биографическая справка о К. А. Тимирязеве). «Русское
слово», 1913, 22 мая, № 117, стр. 4.
112. Ф. И. Крашенинников. Значение научных работ К. А.
Тимирязева. «Искра». 1930, № 4, стр. 5—8.
ИЗ. Ф. И. Крашенинников. Климент Аркадьевич Тимирязев.
В кн.: «Сборник, посвященный Клименту Аркадьевичу Тимирязеву его учени-
ками в ознаменование семидесятого дня его рождения». М., 1916, XI—
XXXI.
114. Ф. Н. К р а ш е н и н н и к о в. Климент Аркадьевич Тимирязев. В кн.:
«Великий ученый, борец и мыслитель». Сборник. М.— Л., 1943, стр. 44—60.
115. Ф. Н. Крашенинников. Климент Аркадьевич Тимирязев.
Заслуги его перед наукой и роль в развитии у нас научной мысли. (По поводу
семидесятилетия со дня рождения). «Природа», 1913, № 9, стр. 1021—1032.
116. Ф. Н. Крашенинников. Климент Аркадьевич Тимирязев
и современное учение об ассимиляции. К десятилетию со дня кончины. «Научное
слово», 1930, № 6, стр. 98—109.
117. Ф. Н. Крашенинников. От редактора первого тома. В кн.:
«К. А. Тимирязев. Соч., т. I». (М.), Сельхозгиз, 1937, стр. 163—169.
118. Ф. Н. Крашенинников. Приборы и установки К. А. Тими-
рязева по физиологии растений и их значение в развитии учения об ассимиляции.
В кн.: «К. А. Тимирязев. Соч., т. II». М., Сельхозгиз, 1937, стр. 375—476.
КЛИМЕПТ л РКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
427
119. Ф. Н. Крашенинников. К. А. Тимирязев. Некролог.
«Научно-технический вестник», 1920, № 2, стр. 2—9.
120. А. С. К р у ж и л и н. К. А. Тимирязев. (К 20-летию со дня смерти).
Сокращ. стенограмма доклада, прочитанного на заседании Ученого совета
Института зернового хозяйства го.-в. СССР 28 апреля 1930 г.). «Соц. зерновое
хозяйство», 1940, № 2. стр. 13—20.
121. Б. Г. Кузнецов. Очерки истории русской науки. М. —Л.
изд. Академии Наук СССР, 1940, Стр. 157—160 — о Тимирязеве.
122. И. И. Левита н. Письмо К. А. Тимирязеву 1 февраля 1900 г
Я кн.: «К. А. Тимирязев. Соч., т. V». (М.), Сельхозгиз. 1938, стр. 465.
123. П. И. Л и с и ц ы н. Три силы. (Воспоминания о К. А. Тимирязеве).
«СоЦ. земледелие», 1940, 27 апреля, № 94, стр. 7.
124. А. В. Л у н а ч а р с к и й. К. А. Тимирязев (Некролог). «Известия
ЦИК», 1920, 29 апреля, № 91, стр. 1.
125. Т. Д. Лысенко и И. И. П р е з е н т. Климент Аркадьевич
Тимирязев. (К столетию со дня рождения). «Красноармеец», 1943, № И, стр.
21—22.
126. Т. Д. Л ы с е н к о. Лучший теоретик дарвинизма. (К 20-летию
со дня смерти К. А. Тимирязева). «Партийное строительство», 1940, № 9, стр.
16-23.
127. Т. Д. Л ы с е н к о. Подлинный дарвинист. «Соц. земледелие», 1940,
28 апреля, № 94. стр. 7.
128. Т. Д. Лысенко. К. А. Тимирязев и задачи нашей агробиологии.
«Под знаменем марксизма», 1943, № 6, стр. 53—63.
То же, «Доклады Всесоюзн. Академии с.-х. наук им. Ленина», 1943, в. 4,
е.тр. 3—14.
129. Н. А. Любине к и й. Заветы К. А. Тимирязева в области борьбы
засухой. «Советская ботаника», 1940, № 5--6, стр. 60—64.
130. Б. Н. Л я д и н с к и й. Неопубликованный отчет К. А. Тимирязева.
«Советская агрономия», 1940, № 5, стр. 20—23.
Об исследованиях над хлорофиллом. С нрил. текста отчета 113 октября
1869 г. и отзыва А. С. Фампнцына.
131. М. П. Климент Аркадьевич Тимирязев. (1843—1920). «Народное
просвещение», 1920, № 62—64, стр. 1—2.
132. А. А. Макс и м о в. Климент Тимирязев п его путь. В кн.: «Памяти
К А. Тимирязева». Сборник. М.— Л , 1936, стр. 7—16.
То же, «Под знаменем марксизма», 1935, № 3, стр. 53—59.
133. Н. А. М а к с и м о в. Пламенный борец за науку и демократию.
кК сто 1етию »') дня рождения К. А. Тимирязева). В кн.: «Великий ученый,
борец и мыслитель». Сборник. М.— Л., 1943, стр. 15—26. То же. «Вестник Ака-
демии Наук СССР», 1913, № 6, стр. 8—16.
134. Н. А. М а к с и м о в. К. А. Тимирязев и борьба с засухой. «Успехи
современной биологии», т. XIII, 1940, в. (1), 4, стр. 98—105.
135. Н. А. Макс и м о в. К. А. Тимирязев как ученый. «Человек и
природа», 1930, № 10, стр. 63.
136. М. А. М е н з б и р. Ко дню 70-летия проф. К. А. Тимирязева.
^Русские ведомости», 1913, 22 мая, № 117, стр. 2.
137. М. М. М е с т е р г а з и. Великий русский дарвинист К. А. Тими-
рязев. «Биология в школе», 1940, № 2, стр. 1 —11.
«28
il. РАБОТЫ 11 ( ТАТЫ! ЛО ИСТОРИИ ИА У НИ
138. М. М. Месте рг аз п. К. А. Тимирязев — борец за дарвинизм
В кн.: «К. А. Тимирязев. Чарлз Дарвин и его учение». М., Учпедгиз, 1940.
стр. 5—22.
139. А. П. Модесто в. К 3-летней годовщине со дня кончины К. А
Тимирязева. «Известия ЦИК», 1923, 28 апреля, № 93, стр. 2.
140. Н. Р. Открытие памятника К. А. Тимирязеву (4 ноября 1923 г.).
«Народный учитель», 1924, № 1, стр. 170—172.
141. С. Г. Н а в а ш и н. Климент Аркадьевич Тимирязев. «Народный
учитель», 1926, № 5, стр. 85—87.
142. С. Н е к р а с о в. К. А. Тимирязев как преподаватель. (Воспоми-
нания ученика). В кн.: «Памяти К. А. Тимирязева». Сборник. М.— Л., 1936,
стр. 35—43.
143. И. К. (Рецензия на книгу: «К. Тимирязев. Чарлз Дарвин и его учение»,
'i-e изд. М., 1898). «Русская школа», 1899, № 10, стр. 325—327.
144. С.жГ. Н а в а ш и н. О К. А. Тимирязеве. «Киевская мысль», 1913.
№ 140. х
145. С. А. Нови к о в. Климент Аркадьевич Тимирязев. «Ученые за-
писки Моск. гос. университета». Юбилейная серия. В. LI, История. 1940, стр.
105—114.
146. С. А. Нов и к о в, Климент Аркадьевич Тимирязев. В кн.: «К. А
Тимирязев. Чарлз Дарвин и его учение», 12-е изд. М., ГАИЗ, 1935, стр. V -
147. С. А. Нов и к о в. Климент Аркадьевич Тимирязев (биогр. очерк)
В кн.: «К. А. Тимирязев. Соч., т. I». (М.), Сельхозгиз, 1937, стр. 49—160.
148. С. А. Н о в и к о в. Климент Аркадьевич Тимирязев (биогр. очерк).
В кн.: «К. А. Тимирязев. Жизнь растения». М., 1938, стр. 21—38.
149. С. А. Нови к о в. Революционер, мыслитель, ученый. (К. А. Ти-
мирязев». «Совхозная газета», 1937, 2 июня, № 74, стр. 2.
150. Н. Овчинников. Тимирязев и антидарвинизм. «Человек и
природа», 1930, № 10, стр. 8—11.
151. Отзыв о «Жизни растения» проф. А. Н. Бекетова. В кн.: «К А. Тимиря
зев. Жизнь растения». М., 1940, стр. 2—4.
152. П. Ф. VIII съезд естествоиспытателей и врачей. (Факторы органиче-
ской эволюции проф. К. А. Тимирязева). «Наука и жизнь», 1890, стр. 132—133.
153. Памяти К. А. Тимирязева. «Бюллетень Московского о-ва испытате-
лей природы». Отдел биологический. Новая серия, т. XLV, 1936, вып. 6, стр
381—383.
154. Памяти К. А. Тимирязева. «Известия ЦИК», 1920, 30 апреля, № 92,
стр. 1.
155. А. А. Парамонов. К. А. Тимирязев как дарвинист. В кн.:
«Климент Аркадьевич Тимирязев». Сборник. М., 1940, стр. 47—90.
156. Е. П и о т р к о в с к и й. К. А. Тимирязев и фотография. «Советское
фото». 1940, № 4, стр. 17—18.
157. В. И. П о л я н с к и й. Великий дарвинист. (К 20-летию со дня
смерти К. А. Тимирязева). «Советская ботаника», 1940, № 5—6, стр. 5—14.
Доклад, прочитанный В. И. Полянским 29 мая 1940 г. на торжественном засе-
дании Ученого совета Ботанич. ин-та Академии Наук, посвященном памяти
К А. Тимирязева.
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
42!)
158. Похороны К. А. Тимирязева. М., «Известия ЦИК», 1920, 1 июня,
№ 93, стр. 3.
159. И. И. Презент. Дарвин и Тимирязев о биологическом значении
близкородственного разведения. «Яровизация», 1935, № 3, стр. 57—86.
160. И. И. Презент. Заметки К. А. Тимирязева ла полях книги
о Бербанке. (Г. С. Вильямс. Лютер Бербанк, его жизнь и дело. 1916). «Ярови-
зация», 1940, № 4 (31), стр. 6—20.
161. И. И. Презент. К. А. Тимирязев и сельскохозяйственная наука.
"Под знаменем марксизма», 1936, № 4, стр. 110—122.
162. Приветствия К. А. Тимирязеву. «Русское слово», 1913, 22 мая, № 117.
стр. 4.
163. Д. Н. Прянишников. Воспоминания о К. А. Тимирязеве.
В кн.: «Климент Аркадьевич Тимирязев». Сборник. М., 1940, стр. 100—107
То же, под назв.: «Из воспоминаний о К. А. Тимирязеве». «Природа», 194В,
Хр 5, стр. 17—21.
То же, под назв.: «О Тимирязеве». «Химизация соц. земледелия». 19'ш
XL’ У стр. ‘J—13.
164. Д. Н. Прянишников. Выдающийся исследователь (Воспоми-
нания о К. А. Тимирязеве). «Животноводство», 1940, 27 марта, № 57, стр. 4.
165. Д. II. П р я н и ш н и к о в. Жизнь и деятельность К. А. Тимиря-
зева. (Доклад на торжественном заседании Академии Наук СССР 3 июня 1943 г.
в Моск, доме ученых). «Под знаменем марксизма», 1943, № 6, стр. 41—52.
То же, отд. оттиск.
166. Д. Н. II р я н и ш н и к о в. Открытое письмо К. А. Тимирязеву
«Вестник сельского хозяйства». 1913, № 21, стр. 4—5.
То же. «Русские ведомости». 1913, 22 мая, № 117, стр. 4.
167. 10. В. Ракитин. Памяти К. А. Тимирязева. В кн.: «Великий уче-
ный, борец и мыслитель». Сборник. М.— Л., 1943, стр. 27—43.
168. Л. Н. Рахманов. Беспокойная старость. Пьеса в 4 действ.,
2-е изд., М.— Л., «Искусство». 1940. В пьесе в лице проф. Полежаева изображен
К. А. Тимирязев.
169. (Редакция собрания сочинений). Послесловие. В кн.: «К. А. Тимиря
зев. Соч., т. IX». (М.), Сельхозгиз, 1939, стр. 476—479.
170. (Рецензия на книгу). «К. Тимирязев. Жизнь растения». Десять обще
доступных чтений. 5-е изд. М., 1898, «Деревня», 1899, № 3, стр. 254.
171. Речи, произнесенные на торжественном собрании 4 февраля 1929 г .
посвященном открытию памятника К. А. Тимирязеву. (Речи тт. Каблукова.
Талиева, Крашенинникова, Касаткина). «Пути сельского хозяйства», 1929,
№ 4, стр. 123—128.
172. Русские ученые о Тимирязеве. (А. П. Павлов, В. А. Тихомиров,
С. Г. Павашин, Е. Ф. В отчал.) «Русское слово», 19Ц, 22 мая, № 117, стр. 4
173. Г. Н. Р ы ж и х. Великий русский ученый-революционер. (К 20-ле-
тию со дня смерти). «Омская область». 1940, № 3, стр. 9—21.
174. Д. А. Саб и н и н. К. А. Тимирязев — основатель современного
учения о фотосинтезе. «Московский университет», 1940, 27 апреля, № 31, стр. 2
175. В. А. С а ф о н о в. Великий натуралист. (К. А. Тимирязев). «Ппо
нер», 1943, № 5—6, стр. 9—12.
176. В. А. С а ф о и о в. К А Тимирязев. «Известия ЦИК», 1935, 2N
треля, № 101. стр. 2»
430
II. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ ПАУКИ
177. В. А. Сафонов. Эволюционные и генетические воззрейия К. А.
Тимирязева. «Селекция и семеноводство», 1937, № 5. стр. 7—15; №6, стр. 6—14^
178. А. С. Серейский. Великое наследство. «Климент Аркадьевич.
Тимирязев. Сочинения». Сельхозгиз, 1937, т. I—V; «Яровизация», 1939, № 2,
стр. 127—141.
179. А. С. С е р е й с к и й. Заветы К. А. Тимирязева и некоторые про-
блемы физиологии развития растений. «Советская ботаника», 1940, № 5—6
стр. 49—59.
180. И. А. Сизов. Крупнейший теоретик нашего времени. «Вестник
соц. растениеводства», 1940, № 2, стр. 4—11.
181. И. Симонов. Тимирязев и студенты. «Советское студенчество»>
1940, № 4, стр. 19—20.
182. А. В. Соколов. К. А. Тимирязев — исследователь и агроном.
«Химизация соц. земледелия», 1940, № 4, стр. 21—27.
183. Н. С. С о к о л о в. К. А. Тимирязев и вопросы земледелия. «Со-
ветская агрономия», 1939, № 1, стр. 20—35.
184. Н. С. Соколов. К. А. Тимирязев и вопросы сельскохозяйствен
ного опытного дела. «Химизация соц. земледелия», 1940, № 4, стр. 28—36.
185. Н. Н. Страхов. Всегдашняя ошибка дарвинистов (по поводу
статьи проф. Тимирязева: «Опровергнут ли дарвинизм?»). «Русский вестник»,
1887, № 11, стр. 66—114; № 12, стр. 98—129.
То же, в его кн.: «Борьба с Западом в нашей литературе», кн. 2. Киев, Мат-
ченко, 1890, стр. 343—421.
186. Н. Н. Страхов. Полное опровержение дарвинизма. «Русский
вестник», 1887, № 1, стр. 1—62.
187. Н. Н. Страхов Спор из-за книг Н. Я. Данилевского. «Русский
вестник», 1889, № 12, стр. 186—203.
То же, в его кн.: «Борьба с Западом в нашей литературе», кн. 2. Киев, Мат
ченко, 1890, стр. 445—465.
188. П. В. Танеев. Воспоминания о Клименте Аркадьевиче Тимиря-
зеве. Вкн.: «Климент Аркадьевич Тимирязев». Сборник. М., 1940, стр. 108—121.
189. А. К. Тимирязев. Жизненный путь К. А. Тимирязева.—«Наука
и жизнь», 1943, № 6, стр. 8—14.
190. А. К. Тимирязев. Послесловие.— В кн.: «К. А. Тимирязев.
Соч., т. V». (М.), Сельхозгиз, 1938, стр. 465—496.
191. А. К. Тимирязев. Послесловие. В кн.: «К. А. Тимирязев.
Соч., т. VIII». (М.), Сельхозгиз, стр. 491—499.
192. А. К. Тимирязев. Послесловие. В кн.: «К. А. Тимирязев
Соч., т. X». (М ), Сельхозгиз, 1939, стр. 333—340.
193. А. К. Тимирязев. Роль физики в исследованиях К. А. Тими-
рязева (К столетию со дня его рождения: 1843—1943). «Под знаменем марк-
сизма», 1943, № 7—8, стр. 79—89.
194. А. К. Тимирязев. Страница из биографии К. А. Тимирязева.
История отставки К. А. Тимирязева в 1901 г. В кн.: «Памяти К. А. Тимирязева».
Сборник. М.— Л., 1936, стр. 17—34.
То же, «Под знаменем марксизма», 1935, № 3, стр. 61—73.
195. К. А. Тимирязев. «Колхозник Восточной Сибири», 1941, №11, стр.
27—28.
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ
431
196. (К. А. Тимирязев. От редакции). «Русские ведомости», 1913, 22 октября,
№ 117, стр. 2.
197. Тимирязев, Климент Аркадьевич. «Высшая школа», 1937, К? 5, стр. 98.
198. Тимирязев. Климент Аркадьевич. В кн.: «Малая советская энцикло-
педия», т. X; М., «Советская энциклопедия», 1940, стр. 725—726.
199. (Ф. Н. Крашенинников). Тимирязев, Климент Аркадьевич. В кн.:
«Энциклопедический словарь Русского библиографического института Гранат»,
7-е изд., т. 41, ч. VIII. М., б. г., стр. 75—84.
200. Тимирязев, Климент Аркадьевич. В кн.: «Сельскохозяйственная эн-
циклопедия», т. IV. М.— Л., Сельхозгиз, 1940, стр. 341—343.
201. Тимирязев (Климент Аркадьевич). В кн.: «Энциклопедический сло-
варь», т. XXXIII, СПб., Брокгауз — Ефрон, 1901, стр. 182—183.
202. Тимирязев, Климент Аркадьевич. В кн.: «Большая энциклопедия»,
т. XVIII, СПб., «Просвещение» (1904), стр. 415—416.
203. Тимирязевская научная сессия. «Вестник Академии Наук СССР»,
1943, № 7—8, стр. 108—ПО. Отчет о научной сессии Ученого совета Московской
ордена Ленина с.-х. академии. Доклады А. К. Тимирязева, П. М. Жуковского,
А. Г. Шестакова, А. А. Парамонова, Д. Н. Прянишникова.
204. Б. Н. Т о к и н. Заветы Климента Тимирязева и больные места
современной биологии. «Соц. реконструкция сельского хозяйства», 1937, № 6,
стр. 150—190.
205. Торжественное заседание, посвященное столетию со дня рождения
К. А. Тимирязева. «Вестник Академии Наук СССР», 1943, № 7—8, стр. 98—
107. Вступ. слово Л. А. Орбели; доклады о К. А. Тимирязеве Д. Н. Прянишни-
кова, Т. Д. Лысенко, М. Б. Митина.
206. Е. Е. Успенский. Комментарии к III тому Собрания сочинений
К. А. Тимирязева. (М ), Сельхозгиз, 1937, стр. 378—431.
207. А. С. Ф а м и н ц ы н. Академик А. С. Фаминцын проф. К. А. Тими-
рязеву. Открытое письмо. «Русские ведомости», 1898, 31 октября, № 247, стр. 3-
208. А. С. Ф а м и н ц ы н. Н. Я. Данилевский и дарвинизм. Опроверг-
нут ли дарвинизм Данилевским/ «Вестник Европы», 1889, № 2, стр. 616—643.
Стр. 616—618 — о Тимирязеве.
209. А. С. Фаминцын и С. К о р ж и н с к и й. Обзор ботаниче-
ской деятельности в России за 1893 г. СПб., 1895. Стр. 76—77 — о работах
Тимирязева: 1) «Земледелие и физиология растений»; 2) «Фотохимическое дей-
ствие красных лучей видимого спектра».
210. А. С. Фаминцын и С. К о р ж и н с к и й. Обзор ботаниче-
ской деятельности в России за 1892 г. СПб., 1894. Стр. 82—83 — о работах Ти-
мирязева: 1) «Газовый обмен в корневых желвачках бобовых растений»; 2) «За-
висимость разложения углекислоты в растениях от качества и напряжения
света».
211. А. С. Фаминцын. Современное естествознание и психология.
«Мир божий», 1898, № 1, стр. 1—29. Стр. И—16 — о книге К. Тимирязева «Не-
которые основные задачи современного естествознания».
212. И. В. Федоров. А. П. Чехов и К. А. Тимирязев. (К истории
их взаимоотношений и совместного похода за науку). «Наука и жизнь», 1944,
№ 9, стр. 21—22.
213. А. Ф. Фортунатов. К. А. Тимирязев. «Русские ведомости»,
1913, 22 мая, № 117, стр. 2.
432
11. РАБОТЫ И СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ НАХ К И
214. В. Л. Ф ран и е с с о н. К. А. Тимирязев и современные вопросы
борьбы с засухой. «Химизация соц. земледелия», 1940, № 4, стр. 37—42.
215. В. X а р ч е н к о. Встречи с Климентом Аркадьевичем Тимирязевым.
«Животноводство», 1940, 27 апреля, № 57, стр. 4.
216. Н. Г. Холодный. К. А. Тимирязев — борец за передовую науку.
(К 20-летию со дня его смерти). «Природа», 1940, № 5, стр. 3—10.
217. П. А. X р а п а л ъ. Педагогические взгляды К. А. Тимирязева.
К 20-летпю со дня смерти. «Советская педагогика», 1940, № 4—5, стр. 128—134.
218. Л. С. Це й т л и н. Климент Аркадьевич Тимирязев.— В кн.:
«К. А. Тимирязев. Научные задачи современного естествознания». 4-е изд. М.,
«Книга», 1923, стр. 7—27.
То же, в кн.: «К. А. Тимирязев. Чарлз Дарвин и его учение». 11-е изд.,
М.— Л., 1930, стр. 7—29.
219. Л. С. Ц е т л и н. Климент Аркадьевич Тимирязев. (К XX годов-
щине смерти). «Наука и жизнь», 1940, № 2, стр. 30—34.
220. Л. С. Цетлиц. К. А. Тимирязев как общественник. (К 10-летию
со дня смерти). «Искра», 1930, № 4, стр. 8—10.
221. Н. В. Цицин. На путях Тимирязева. (Опыты по вегетативной
гибридизации растений). «Животноводство», 1940, 27 апреля, № 57, стр. 4.
222. В. А. Ч - с к и й. Дорогое воспоминание. (Воспоминания студента,
относящиеся к 1901 г.). «Русские ведомости», 1913, 22 мая, № 117, стр. 2.
223. А. Г. Шестаков. К. А. Тимирязев и вегетационный метод.
«Химизация соц. земледелия», 1940, № 4, стр. 43—45.
224. С. Ш и к л е е в. Роль Тимирязева в развитии дарвинизма в СССР.
«Коммунист», Куйбышев, 1940. № 10, стр. 44—49.
225. И. Ш и м к е в и ч. (Рец. на книгу К. А. Тимирязева «Чарлз Дарвин
и его учение». М., 1898). «Образование», 1899, № 7—8, стр. 89—90.
226. А. А. Э й х е и в а л ь д. Климент Аркадьевич Тимирязев. (Речь,
произнесенная на заседании Моск, физич. о-ва 23 мая 1920 г.). «Научно-техни-
ческий вестник», 1920, № 2, стр. 1—2.
227. А. К. Ю г о в. Климент Аркадьевич Тимирязев. «Колхозник»,
1938, № 7, стр. 102—110.
228. II. 10 ш к е в и ч. Русские ученые о науке и ее значении. («С. Д.
Хвольсон. Знание и вера в физике». Пг., 1916, «К. Тимирязев. Наука в совре-
менной жизни». «Летопись». 1916, № 1). «Северные записки», 1916, № 3, стр
118—122.
229. И. В. Я к у ш к и и. Из афоризмов Тимирязева. В кн.. «Климент
Аркадьевич Тимирязев». Сборник. М., 1940, стр. 138—1S0.
230. II. В. Я к у ш к и н. Из деятельности Тимирязева в Совете Академии.
В кн.: «Климент Аркадьевич Тимирязев». Сборник. М., 1940, стр. 122—125.
231. И. В. Я к у ш к и и. К. А. Тимирязев и повышение урожаев. В кн.
«Климент Аркадьевич Тимирязев». Сборник. М., 1940, стр. 126—137.
То же, под загл.: «К. А. Тимирязев и агрономическая наука». «Советская
агрономия», 1940, № 6, стр. 8—14.
232. И. В. Я к у ш л и н. Тимирязев и сельскохозяйственная наука
«Крестьянка». 1943, № 6, стр. 2—3.
233. А. А. Я р и л о в. История и современное состояние почвоведения.
Тимирязев и Докучаев. К 100-летию со дня рождения К. А. Тимирязева и к
4 0-летпю го дня смерти В В Докучаева. «Почвоведение». 1944, 1, стр 40—43’
Ill
СТАТЬИ
ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ ВОПРОСАМ
И ОБЩИМ ВОПРОСАМ ПАУКИ
И КУЛЬТУРЫ
28 В. Л. Комаров, т. XI
ОБЩИЙ ОТЧЕТ О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
АКАДЕМИИ НАУК СССР В 1929 г.
Отчетный год унес с собой лтесть наших действительных членов,
что является крупной потерей для Академии и для научных работ-
ников СССР.
Среди нас нет больше нашего выдающегося лингвиста А. II. Со-
болевского, энциклопедиста-славяноведа П. А. Лаврова, нет М.М. Бо-
гословского, так талантливо восстановившего социальную струк-
туру нашего Севера, нет А. П. Павлова, столь подвинувшего вопрос,
о доисторических судьбах человека и возглавлявшего нашу Четвер-
тичную комиссию. Нет В. М. Фриче, с его вдохновенным словом по
истории литературы и искусств, ни Д. К. Заболотного, поддержи-
вавшего нашу живую связь с Украинской Академией Наук, бдитель-
ного стража па фронте эпидемий.
Лишились мы и членов-корреспондентов: по лингвистике
И. А. Бодуэн до Куртенэ, Е. Ф. Будде и А. А. Грушки, по истории-—
А. А. Дмитриевского, А. Е. Преснякова и Густава Шлюмберже,
по истории права — Карла Кадлеца, по востоковедению — Георга
Гофмана и Жан Батиста Шабо, по палеонтолргии и геологии— От-
то Некеля и Густава Штейнмана, по геологии— Вильгельма Бранка,
по палеонтологии — Шарля Депере, по ботанике — Виктора Бро-
теруса и Н. А, Моитеверде, по математике — Луиджи Бианки, по
химии — М. И. Вревского.
Родившийся в 1867 г., избранный действительным членом Ака-
демии в 1921 г., М. М. Б о г о с л о в с к и й был одним из
крупнейших наших историков, давшим целый ряд выдающихся
28*
436
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ II ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
исследований в области истории России XVII в. Основные свойства
его работы— способность овладевать сложными архивными материа-
лами, точность и ясность обобщающей мысли и редкое изящество
изложения. Занимаясь вопросами исследования областных учреж-
дений Петровской эпохи, в связи с состоянием местного населения,
и изучая социальную структуру русского Севера, М. М. Богословский
восстановил правовой и экономический быт северного крестьянства
с отчетливым изображением перехода его от примитивных форм древ-
ности к позднейшему классовому расслоению XVII в. Его исследо-
вания заняли в литературе по истории место наряду с трудами Со-
ловьева, Кавелина, Чичерина. Последней работой его было пяти-
томное исследование «Петр Великий. Материалы для биографии»,
сданное в Рукописное отделение Академической библиотеки и еще
не напечатанное. Кроме обычного участия в заседаниях Академии
М. М. нес в течение семи с лишним лет обязанности члена-эксперта
Комиссии ЦЕКУБУ. В 1926 г. он выступил с речью на тему «Рус-
ское общество и наука при Петре Великом» в годовом собрании Ака-
демии. В 1927 г. был командирован в Париж по делу известного
наследства А. Ф. Онегина. Не занимая административных должно-
стей в Академии, он все свое свободное от научных занятий время
уделял руководству исследовательской работой своих многочислен-
ных учеников и последователей, отдаваясь этому делу с необычай-
ной готовностью и любовью, увлекая их беззаветной предан-
ностью своему делу.
Д. К. Заболотный, родившийся в 1866 г., избранный
действительным членом Всесоюзной Академии в 1929 г. и президен-
том Украинской Академии Наук в 1927 г., был одним из крупнейших
ученых микробиологов и эпидемиологов. Он много работал по изу-
чению холеры, чумы и экспериментального сифилиса. Выдающуюся
ценность имеют его работы именно по чуме, способствовавшие выяс-
нению путей распространения чумы, способов заражения и предохра-
нения, а также методов иммунизации. В этой области Д. К. являлся
первоклассным авторитетом. Результаты его научных исследований
опубликованы в его шестидесяти научных трудах, главнейшим из
которых нужно считать его известнейшую монографию «Чума»,
вышедшую в свет в 1907 г. Д. К. Заболотный был не только большим
ученым; он был также превосходным учителем, неизменно пользо-
вавшимся любовью и уважением своих многочисленных учеников,
и выдающимся общественным деятелем. Массы, провожавшие его
гроб, и многочисленные траурные заседания в разных городах СССР,
посвященные его памяти, свидетельствовали, что его смерть была тя-
ОТЧЕТ О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ АКАДЕМИИ НАУК СССР В 1929 г.
437
желой, горестной утратой не только для Академии и всей советской
науки, но и для всех трудящихся нашего Союза.
А. И. Соболевский, родившийся в 1856 г. и избранный
в Академию в 1900 г., пользовался широкою и заслуженною изве- ’
стностью как в пределах Союза, так и за его границами, особенно
среди славистов, как выдающийся специалист в области славян-
ского языковедения. Его исследования в области истории русского
языка и «Лекции» создали эпоху в изучении развития звуков и форм
русского языка и его диалектов — в древности и в новое время.
Не менее важны труды А. И. по истории русской литературы, пре-
имущественно древней, основанные на знании рукописной традиции
п выяснившие литературные отношения Московской Руси с За-
падом. Им создана наука — славяно-русская палеография; народная
словесность и быт, народное искусство и памятники археологии
нашли в нем своего истолкователя. Работая неутомимо, он до по-
следних дней своей жизни являл собою живой пример неутомимой
энергии п беспредельной любви к научному знанию, благодаря ко-
торым его полувековая работа на научном поприще обогатила науку
во всех ее отраслях, куда только заглядывал его пытливый взор.
Из научных работ его основными монографиями нужно считать:
«Очерки по истории русского языка» и «Исследования по русской грам-
матике». Возглавляя в Академии Комиссию по составлению словаря
древнерусского языка и Славянскую комиссию, А. И. проявил исклю-
чительную энергию п работоспособность, оставив Академии значи-
тельный материал для работы своих преемников.
П. А. Л а в р о в, родившийся в 1856 г., был избран в действи-
тельные члены Академии в 1923 г. В его лице сошел в могилу послед-
ний представитель широкого, энциклопедического славяноведения.
Покойный П. А. отличался редкой эрудицией во всех областях
славистики, будучи общепризнанным представителем ее далеко за
пределами нашего Союза. Работы покойного П. А. захватывают широ-
кий круг вопросов, начиная с моментов зарождения славянской пись-
менности в IX в. и первых ее деятелей; они касаются судеб болгар-
ского языка в средние века, его словарного состава, его морфологии
и фонетики и освещают судьбы палеографии у южных славян, твор-
чество сербских поэтов эпохи освобождения и пр. Литература сла-
вянских пародов, их история, языки, культура — таков был широ-
кий круг интересов покойного П. А. Работая в Академии как заме-
ститель председателя Славянской комиссии, П. А. вложил много
труда в разрешение, в многочисленных заседаниях, ряда важнейших
вопросов письменности, истории и культуры славян.
438
Ш. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
В лице А. П. Павлова, родившегося в 1854 г. и избранного
в Академию в 1916 г., Академия, а вместе с нею и русская геология,
потеряла крупнейшего стратиграфа-палеонтолога, положившего ос -
новы точной стратиграфии русских мезозойских отложений. Пре -
восходный педагог, увлекательный лектор, А. П. создал обширную
школу русских стратиграфов в Московском университете, где он
бессменно занимал кафедру в течение более 40 лет. Кроме мезозой-
ских отложений, его работы касались третичных и четвертичных
осадков, а также общих вопросов палеогеографии и палеонтологии.
Он был первым председателем нашей академической Комиссии по
изучению четвертичного периода.
В. М. Фриче, родившийся в 1870 г. и избранный в действи-
тельные члены Академии в 1929 г., был одним из тех новых наших
сочленов, которые пришли в Академию, имея за собой не только
большие научные заслуги, но и долгие годы участия в революцион-
ной борьбе пролетариата. В лице Владимира Максимовича мы по-
теряли человека с огромной эрудицией, выдающегося руководителя
на историко-литературном участке нашей научной работы, продол-
жателя Г. В. Плеханова, который, как известно, является одним из
корифеев нашей марксистской методологии литературы и искусств.
Его многочисленные труды в области общего литературоведения,
истории западных литератур, истории и социологии искусства не
могут быть еще учтены полностью, но несомненно одно, что В. М.
дана стройная система ряда наиболее важных вопросов развития
искусства и литературы. Его работы, особенно книга «Социология
искусства», обогащают нас целым комплексом помологических обоб-
щений и надолго будут служить методологическим пособием для
всех, кто работает в области искусствознания и литературоведения.
Одной из самых характерных черт его научной деятельности нужно
считать то, что он не был замкнутым в своем кабинете ученым, а
был революционером, с большим успехом применявшим марксист-
скую методологию при разработке проблем литературы и искусства.
В этом его исключительная заслуга.
Отчетный год в истории Академии является переломной, исклю-
чительной эпохой: во-первых, Академия перешла на устав (утверж-
денный Советом Народных Комиссаров СССР 18.VI 1927); во-вторых,
пополнила свой состав (на основании указанного устава) избранием
42 действительных членов, к выдвижению и обсуждению кандидатур
которых были привлечены научные учреждения, научные общества,
высшие учебные заведения и советская общественность; в-третьих,
в Академию были избраны академики-марксисты; в-четвертых, под
ОТЧЕТ О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ АКАДЕМИИ НАУК СССР В 1929 г.
439
руководством правительственной комиссии, совместно с предста-
вителями Академии, научных учреждений и советской обществен-
ности, была произведена тщательная проверка аппарата и деятель"
ности Академии. Благодаря последней (т. е. проверке) Академия
получила возможность освободиться от некоторой доли того насле-
дия царского строя, которое связывало ее в развитии творческой
деятельности и в переходе на новые пути и методы исследо-
вания.
Академики-марксисты, включенные в число действительных чле-
нов Академии, и ее новые работники-марксисты, пришедшие вместо
уволенных после проверки аппарата, несмотря на свою относитель-
ную малочисленность и непродолжительность пребывания в Ака-
демии, уже оказали влияние на организацию работ и способы их
осуществления. Не может быть сомнения, что в обновленной и об-
новляющейся (по линии личного состава и методов работы) Акаде-
мии будет обусловлена возможность для развития плановой работы
научного исследования в соответствии с актуальными задачами со-
циалистического строительства. Не может быть сомнения, что диа-
лектический материализм, переступивший в отчетном году пороги
кабинетов и лабораторий Академии, окажет свое животворящее
и созидательное влияние, какое он оказывает в тех областях, куда
вступает как воинствующая сила нашей эры, эры социальной рево-
люции.
Наша эпоха, эпоха бурного и напряженного социалистического
строительства в СССР, не может довольствоваться прежними тем-
пами и методами работы; она властно требует переключения на та-
кие темпы, которые обусловили бы возможность догнать и пере-
гнать капиталистический мир. Поэтому Академия, во всей совокуп-
ности ее личного состава и учреждений, должна найти способы и
силы, чтобы разрешить поставленные перед нею самой историей за-
дачи. Некоторые попытки в этом направлении в отчетном году были
сделаны: при Академии организован институт аспирантов, начат
пересмотр структуры Академии и ее устава, проведены подготови-
тельные работы по организации и реорганизации ряда новых учреж-
дений. В истекшем году возбуждены ходатайства в соответствующих
инстанциях о создании в Академии следующих учреждений: 1) Ин-
ститута эволюционной морфологии, 2) Института русского языка
и словесности, 3) Демографического института, 4) Лаборатории по
исследованию и синтезу растительных и животных веществ, 5) Отде-
ления Лаборатории биохимии и физиологии растений на Черно-
морском побережье, 6) Комиссии по изучению вечной мерзлоты.
440
ПТ. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
Кроме того, возбужден вопрос о присоединении к Академии Глав-
ного ботанического сада.
Работа отдельных учреждений будет представлена в том порядке,,
в каком она напечатана в Отчете, где в целях удобства обозрения
учреждения помещены в алфавитном порядке.
Из учреждений, состоящих в ведении Общего Собрания, в от-
четном году Архив (А) вел работу в трех направлениях: органи-
зационном, научном и научно-просветительном. Можно отметить
значительные достижения в области концентрации и учета архив-
ного материала, по большей части до сих пор Архиву совершенно
не известного; научная работа Архива выражалась в инвентаризации,
каталогизации и систематизации фондов как старых, так и вновь
поступивших; научно-просветительная работа началась лишь в
октябре отчетного года — был проведен ряд экскурсий по Архиву
со студентами ЛГУ и других вузов.
В отчетном году вступила на путь реорганизации Библио-
тека (Б). Нужно отметить проводимую Библиотекой рационали-
зацию работы; пересмотрена структура Библиотеки, и упрощены
технические приемы работы. Число вновь поступивших книг и руко-
писей 152 043, что немного ниже поступивших в 1928 г. Выдано
книг 38 556, общий оборот по Читальному залу — 293 004 библ,
единиц. Библиотека обслуживает попрежнему научных работников
и студентов, ведущих научную работу. В истекшем году Библио-
тека провела учетную выставку, посвященную истории Библиотеки
за два века ее существования. Число посетителей выставки дошло
до 1567 чел., в том числе 24 экскурсии в составе 447 чел. В этом же
году Библиотека приступила к приведению в порядок нешифрован-
ных фондов.
Бюро по международному книгообмену (БЮК)
продолжало развивать свою деятельность и успело провести ликви-
дацию задолженности по обмену изданиями с иностранными учеными
учреждениями. Путем обширной и систематической переписки с
заграничными учеными учреждениями было послано 450 запросов;
значительно пополнены пробелы в иностранных изданиях, поступаю-
щих в Академию в порядке обмена.
Работа Издательства (АНИ) в отчетном году характе-
ризуется довольно значительным ростом выпуска изданий по срав-
нению с прошлым годом — выпущено 209 книг общим объемом в
1436 печ. л. против 170 книг общим объемом в 1285 печ. л. в 1928 г.
Издательству рядом рациональных мер удалось значительно снизить
расходы по печатанию каждого издания путем увеличения своей
ОТЧЕТ О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ АКАДЕМИИ НАУК СССР В 1929 г.
441
продукции и ускорения издательского процесса. В октябре отчетного
года Издательство устроило выставку, на которой были демонстри-
рованы не столько законченные результаты работы, сколько самый
процесс создания книги.
Хранилище академических изданий (К) обогатилось 142
названиями в 135 147 экз. Для пополнения запаса старинных
изданий Академии от заграничных комиссионеров были затребованы
оставшиеся у них книги. Таким путем были приобретены 32 назва-
ния редких книг, которых не имелось даже в бронированном фонде
академических изданий.
Переходя к обзору академических учреждений по Отделениям,
мы должны прежде всего отметить напряженную и богатую резуль-
татами работу Отделения физико-математических наук.
Созданная в предыдущие годы Библиотека геологи-
ческих наук (БГН) продолжала работать в трех различных
помещениях, что неизбежно затрудняло деятельность Библиотеки,
но, несмотря на внешние затруднения, работа Библиотеки развива-
лась с достаточным успехом — значительно усилился приток ино-
странной обменной литературы, и почти вдвое возросло число уч-
реждений, с которыми Библиотека состоит в обмене.
Биогеохимическая лаборатория (БИОГЕЛ)
во втором году своего существования вплотную подошла к изу-
чению химического элементарного состава ряда организмов в связи
с их видовыми и другими морфологическими признаками. Резуль-
таты работ Лаборатории изложены в т. I ее Трудов, который уже
закончен печатанием; второй том, подготовленный к печати, содер-
жит работы по химическому изучению ряда различных видов Lem па
разного происхождения. Химический анализ девяти видов саран-
човых, собранных во время экспедиционных работ БИОГЕЛ, ча-
стично ужо проведенный, составит второй цикл работ по пути изу-
чения химического элементарного состава животных организмов
в связи с их видовыми и другими признаками. Энергично продол-
жает налаживаться начатая прежде работа по сбору п полному хими-
ческому элементарному анализу планктона моря, особенно Север-
ного, в связи с химией моря, в частности в связи со значением его
в вопросах питания рыб. Анализы будут получены впервые. Система-
тически исследуется нахождение ряда химических элементов в ор-
ганизмах — марганца, титана, ванадия и радия. Предварительные
пробы по определению атомного веса химических элементов,
выделенных из организмов, заставили усилить работу и в этой
области.
442
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
Внимание Ботанического музея (БМ), как и в прош-
лые годы, было сосредоточено на изучении флоры и растительности
отдельных частей Союза, в частности Ленинградской области, Се-
вера СССР и Кавказа. Музей продолжал свои полевые исследования
в этих областях, а равно обработку ранее накопленных материалов
по их флоре и растительности. Наряду с этим, продолжались работы
по составлению сводки по флоре Сибири и Дальнего Востока, а также
отдельные изыскания по систематике растений. Существенным эта-
пом в жизни Музея явился переход к тематическому принципу по-
строения плана его работ, заместившему индивидуальный подход,
прежде определявший направление работ Музея. В общей связи с
планом работ стоит и неизбежная реорганизация Музея в Институт
систематики и географии растений, так как направление деятель-
ности Музея совершенно не совпадает с направлением работ других
музеев, преследующих наряду с исследовательскими и культурно-
просветительные цели.
Геологический музей (ГМ) в отчетном году продол-
жал свою научно-исследовательскую и экспедиционную деятель-
ность в области палеонтологии, геологии и петрографии. Музеем
было снаряжено семь самостоятельных экспедиций; кроме того,
сотрудники его участвовали в экспедициях, снаряженных КЭИ,
Геологическим комитетом и Институтом по изучению Севера и ез-
дили в специальные командировки от Музея по сбору коллекций,
благодаря чему в Музей поступил богатый научный материал. Про-
должался обмен материалами и литературой с музеями Западной
Европы и Америки, и значительно расширились сношения с ме-
стными краеведческими организациями и научными и учебными уч-
реждениями СССР путем определения присылаемых материалов,
снабжения различными инструкциями и дублетными коллекциями.
Также значительно возросла посещаемость Музея, достигшая в от-
четном году 7841 чел. против 6231 чел. за 1928 г.; экскурсий прове-
дено 335 (в прошлом отчетном году 240). В отделе беспозвоночных
главное внимание было уделено составлению систематической кол-
лекции, число номеров которой доведено до 33 304. При отделах ра-
ботают две лаборатории — химическая и фотографическая, органи-
зуется лаборатория по экспериментальной петрографии.
Работа Зоологического музея (ЗМ) в отчетном году
шла по выработанному плану, накоплялся научный материал путем
организации самостоятельных экспедиций и экскурсий, участия
в экспедициях, организуемых как Академией, так и другими госу-
дарственными учреждениями, особенно наркомземами союзных рес-
ОТЧЕТ О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ АКАДЕМИИ НАУК СССР В 1929 г.
443
публик, путем сношений с краевыми музеями и участия в их работе
и, кроме того, путем привлечения местных исследователей. Экспе-
диции были организованы в Уссурийский и Кавказский край и в
Крым. Сотрудники Музея принимали участие в экспедициях, органи-
зованных наркомземами: Казахской АССР, Белорусской ССР, Узбек-
ской ССР, и в экспедициях, проведенных совместно с Геологическим
музеем. В истекшем году в Музее продолжалась работа по разработке
его коллекций; проведено было 10 научных собраний, на которых
было сделано 29 докладов. Продолжалась также работа по подго-
товке молодых научных работников. Богатства Музея привлекали
к работе над материалами Музея сторонних специалистов, чему мно-
го способствовали переустройство и пополнение выставочных зал.
Лаборатория биохимии и физиологии ра-
стопи й (ЛАБПФР) протекала в контакте с Институтом земле-
делия Сельскохозяйственной академии им. В. И. Ленина. По пору-
чению Бродильной секции ПТУ в Лаборатории ведутся эксперимен-
тальные исследования над ацетонобутиловым брожением с целью
постановки этого производства в крупном заводском масштабе.
Продолжалась научная работа сотрудников Лаборатории над те-
мами, имеющими большое промышленное значение. Лаборатория уча-
ствовала в трех экспедициях — в Среднюю Азию, Закавказье и на
Мурманское побережье.
Лаборатория экспериментальной зооло-
гии и морфологии животных (ЛЭЗМ) главное внимание
обратила на оборудование для экспериментальных исследований,
в особенности для работ с лучами Рентгена. Затруднения с выпиской
из-за границы приборов и инструментов тормозили работу и не поз-
волили закончить оборудование Лаборатории. В отчетном году
работа ограничилась преимущественно экспериментальными иссле-
дованиями. Продолжалась коллективная разработка вопросов ре-
генерации; кроме того, велись морфологические исследования. Науч-
ная работа протекала в тесном контакте с другими учреждениями,
имеющими сходное назначение; давались научные консультации
специалистам различных научных учреждений^ и вузов, предостав-
лялась возможность сторонним ученым знакомиться с методами ра-
бот, применяемыми в Лаборатории. Напечатанных и сданных в печать
работ сотрудников за отчетный год насчитывается 12. Научных собра-
ний было 15, в них участвовало 40 чел. и было сделано 16 сообщений.
Минералогический музей (ММ) в отчетном году
продолжал вести геохимическое и минералогическое исследование
месторождений минералов и полезных ископаемых СССР и сбор
444
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
соответствующих коллекций; изучал распространение элементов в
земной коре и представил их в коллекциях, причем была дана экс-
позиция типов природных процессов в геохимических коллек-
циях отдельных месторождений; изучал минеральные процес
сы пустынь в связи с работами в Каракумах, на о-ве Челе-
кене и т. д.; систематически изучал минералогию нефелиновых
сиенитов Урала и Хибинских тундр; выявлял минеральные богат-
ства СССР путем снабжения коллекциями и научными пособиями
по минералогии вузов, техникумов, школ и музеев и путем экспорта
специального материала за границу для установления минералоги-
ческой связи с иностранными музеями и ознакомления их с новей-
шими открытиями и работами Музея; кроме того, Музеем в отчетном
году изготовлены предметы минеральной оптики и минеральных
частей точных приборов; наконец, Музей вел большую подготови-
тельную библиографическую работу для составления монографии
по минералам Союза.
Музей антропологии и этнографии (МАЭ) в
отчетном году особое внимание уделил культурно-просветительной
работе, которая выразилась, между прочим, в чтении публичных
лекций, устраиваемых небольшими циклами. Музейными работ-
никами начаты в Музее занятия семинарского характера с пре-
подавателями трудовых школ и экскурсоводами, по соглашению
с ОблОНО. Намечены выездные лекции в рабочих и красноармей'
ских клубах, по соглашению с ЛСПС, беседы с учащимися трудовых
школ в районных школах и беседы для пионеров по плану, выра-
ботанному Музеем совместно с Областным Домом пионер-работы.
Организация и успешное проведение означенных просветительных
мероприятий постоянного типа служат предметом социалистиче-
ского соревнования между сотрудниками Музея и сотрудниками
Этнографического отдела Русского музея; договор подписан
1. XII. 1929, срок его выполнения 1. VI. 1930. Первым пунктом
этого договора является устройство антирелигиозной выставки по
истории религий; план выставки одобрен Всесоюзным съездом воин-
ствующих безбожников в Москве. Посетителей в МАЭ за год было
39 495 чел., в том числе организованными экскурсиями 28 432.
Увязка Музея с другими музеями выражалась во взаимном обмене
коллекциями главным образом для выставок; так, МАЭ снабжал
своими коллекциями выставки Гос. Эрмитажа, Коммунистической
академии в Москве, Антирелигиозного музея и т. д. Обмен коллек-
циями Музей производил с Центральным музеем народоведения в
Москве, с детскосельскими и петергофскими дворцами-музеями, а из
ОТЧЕТ О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ АКАДЕМИИ НАУК СССР В 1929 г.
445
иностранных музеев: с Копенгагенским и Вашингтонским, а также
с японским Обществом Миндзоку в Токио. Научных экспедиций и
командировок было 10, участвовало в них девять сотрудников Му-
зея и четыре лица, специально приглашенных для этой цели.
Почвенный институт им. В. В. Докучаева
(ИП) в конце отчетного года, в связи с окончанием организации
Лаборатории, вступил в фазу организационного развития, обес-
печивающую ему дальнейшие широкие возможности в осуществле-
нии исследовательских и экспериментальных работ. В области хи-
мии почв продолжались разносторонние работы по изучению погло-
щающего комплекса; в частности, в связи с разрешением проблемы
мелиорации солонцов, разработано несколько методов определения об-
менных способностей почв. В области картографии закончен и сдан
в печать окончательный оригинал почвенной карты Европейской
и Азиатской частей СССР и составлена карта песков в тех же пре-
делах. Кроме того, проведена крупная предварительная работа по
составлению почвенной карты Азии. В области экспедиционных ис-
следований внимание Института было сосредоточено преимуще-
ственно на почвах Крыма и Кавказа, в районах разведения ценных
промышленных культур (чай, хлопок, виноград и пр.). Главным об-
разом при участии сотрудников Института разработаны экскурсии
предстоящего в течение лета 1930 г. в СССР Международного кон-
гресса почвоведов в окрестностях Ленинграда, проведены все под-
готовительные работы и составлен путеводитель для всех экскурсий
Конгресса. Институт как консультационный орган принял участие,
по предложению Госплана СССР, в экспертизе почвенной части про-
екта орошения Голодной степи и, по предложению Грузводхоза,
в совещании по организации мелиоративной опытной станции. Про-
светительная деятельность Почвенного музея выразилась в прове-
дении ряда практических занятий со слушателями различных спе-
циальных курсов, в пропуске через Музей 1086 чел. экскурсантов
п в составлении по материалам Института популярных изданий поч-
венных карт Союза. В отчетном году Институтом проведено 10 науч-
ных заседаний и заслушано 16 докладов по вопросам, связанным с
химией, географией, морфологией и геологией почв.
Севастопольская биологическая стан-
ция (СБС) начала подготовительные работы по пристройке срочно
необходимого северного крыла здания и заканчивала постройкой
новое двухмачтовое судно. Оборудование Станции пополнилось про-
ведением постоянного тока, установкой трансформатора и устрой-
ством специальной лаборатории для экспериментальных работ при
446
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
искусственном освещении. Тесная связь поддерживалась с Крым-
ским научно-исследовательским институтом, Гидро-геофизической
станцией в Кацевели, Карадагской научной станцией, Керчен-
ской научно-промысловой станцией и с Океанографическим ин-
ститутом в Москве. По согласованию с союзом Рабпрос Станция по-
слала вызов на социалистическое соревнование Мурманской биоло-
гической станции; участвовала посылкою экспонатов на Междуна-
родную океанографическую выставку в Испании; давала консуль-
тации по вопросам рыбных, устричных и дельфиньих промыслов.
На Станции работало 19 сторонних специалистов и 30 студентов.
На научных собраниях Станции зачитано 14 докладов. Напечатана
и сдано в печать 13 работ, выполненных на Станции. На станцион-
ном судне сделано два рейса: в Каркинитский залив и от Феодосии
до Керчи.
Сейсмологический институт (СИ) вступил во вто-
рой год своего существования как самостоятельного учреждения в
составе научных институтов АН. Основной задачей Института яв-
ляется изучение механизма и условий возникновения землетрясе-
ний как физических явлений природы и разработка способов исполь-
зования методов и законов сейсмологии для других — и чисто
научных и прикладных целей. В соответствии с этими заданиями,
Институт направил свои усилия в сторону расширения и усовершен-
ствования сети сейсмических станций, предназначенных для реги-
страций землетрясений, а также в сторону организации центрального
учреждения Института, ведущего работы методологического и ис-
следовательского характера. В отчетном году Институт организо-
вал три новые сейсмические станции: одну станцию I класса во Вла-
дивостоке и две региональные станции в Туркестане: Андижан и
Самарканд. Сверх.того, закончены капитальный ремонты сооружение
новых помещений для подлежащих открытию в ближайшее же время
еще четырех региональных станций: Чимкент, Семипалатинск, Сочи,
Эривань. За истекший год сейсмическая сеть Института зарегистри-
ровала 1800 отдельных случаев землетрясений с эпицентральными
расстояниями от 45 до 18 000 км. Институт вел плановую научно-
исследовательскую работу, направленную в основном к изучению
физических свойств земного шара, как целого, и отдельных его частей,
а также к изучению свойств материи в условиях высоких давлений
и температур. Весь инструментарий для оборудования сейсмиче-
ской сети и для текущей исследовательской и экспедиционной ра-
боты строился в собственной механической мастерской, выпустив-
шей за год 73 отдельных инструмента. Институт нес также посиль-
ОТЧЕТ О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ АКАДЕМИИ НАУК СССР В 1929 г.
447
ную работу на фронте культурной революции, причем его сотрудни-
ками было прочитано в разных городах Союза ССР 42 лекции и до-
клада. Успешное развертывание работ Института ставит со всей остро-
той вопрос о необходимости скорейшего окончания строительных
работ по приспособлению для Института отведенного ему нового
здания, и можно полагать, что предстоящим летом 1930 г. Академия
сможет создать для этого Института соответствующие технические
условия работы.
Физико-математический институт им. В. А.
Стеклова (ФМИ) продолжал работать в составе двух отделов —
Математического и Физического. Просветительную деятельность
Институт вел совместно с Сейсмологическим институтом, допуская
в свои лаборатории массовые экскурсии. Сотрудники Института
провели ряд популярных докладов и лекций и работали на устроен-
ной Академией Выставке лабораторного оборудования и техники
экспедиционного снабжения. В Физическом отделе работали ино-
городние ученые, получившие научную командировку в Ленинград.
Физиологический институт (ФИН) разрабатывал
физиологию высшей нервной деятельности животных по методу
условных рефлексов, причем особенно усиленно изучался вопрос о
соотношении коры и подкорковых центров и об их взаимном влиянии.
Научной работой в Институте был занято 17 чел.; научных совеща-
ний внутрилабораторных состоялось девять; кроме того, еженедель-
но, под председательством академика И. П. Павлова, происходили
общие научные совещания сотрудников Института.
Химический институт (ХИН) расширился путем соз-
дания двух новых отделений: органического синтеза и коллоидо-
электрохимического. В состав Института вошла также Лаборатория
по исследованию растительного и животного сырья (в Москве). Ин-
ститут значительно расширил свои лабораторные помещения и смог
предоставить в них место для работ Институтам по изучению пла-
тины и физико-химического анализа, состоящим при КЕПС и не
имеющим своих лабораторных помещений. Институт установил связь
с Главным управлением химической промышленности ВСНХ
СССР, с Сибирским краевым СНХ, с трестом Союззолото, с
Нефтесиндикатом и с другими госучреждениями.
Переходя к обзору деятельности учреждений по Отделению гума-
нитарных наук, отмечаем, что Азиатский музей (AM) про-
должал свою деятельность по собиранию и хранению книжных и
рукописных материалов по научному востоковедению. Музей зна-
чительно усилил связь с востоковедными учреждениями как вне,
448
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
так главным образом внутри СССР. Число посетителей Музея —
4436 чел., количество выданных книг в Читальном зале — 7185 и
на дом — 1675. Весьма значительные научные работы Музей провел
по отделам тунгутских, среднеазиатских и тибетских рукописей и
приступил к полной перешифровке всего фонда мусульманских ру-
кописей. Вся работа сотрудников по переустройству Музея имела
целью приблизить его деятельность к социалистическому строитель-
ству Союза.
Институт буддийской культуры (ИНБУК)про-
должал в секциях работу по изучению ряда стран: Тибета, Индии,
Монголии, Китая и Японии. Внутри СССР, по предложению Бурят-
Монгольской АССР, приступил к организации изучения литературы
по так называемой «тибетской медицине» и естественным наукам.
Институт вел просветительную работу, знакомя путем лекций ши-
рокие массы с современным Китаем. Институт имел 27 заседаний
научного персонала и шесть заседаний Ученого совета.
Кавказский историко-археологический ин-
ститут (КИАИ) проводил свои работы в контакте с рядом научных
организаций Закавказской СФСР, Северного Кавказа и Украинской
ССР. Институт имел 27 общих научных заседаний, на которых было
сделано 56 докладов и сообщений и, кроме того, шесть распоряди-
тельных заседаний. В отчетном году, благодаря расширению поме-
щения, развернулась работа Библиотеки, Кабинета искусств и Фото-
теки.
Музей палеографии (МУП) находился в периоде раз-
вертывания и систематизации материалов. Работы, начатые сотруд-
никами Музея в 1925—1928 гг., дали возможность поставить ряд
научных докладов и подготовить материалы к печати.
Пушкинский Дом (ПД) в отчетном году получил четыре
новых зала, что дало возможность развернуть отделы Рукописный
и Музейный. Наиболее ценными приобретениями за отчетный год
были: по Рукописному отделению — три письма Пушкина, архив
семьи Аксаковых, архив Н. Н. Златовратского и значительное коли-
чество автографов ряда выдающихся деятелей литературы; по Музей-
ному отделу — мраморный бюст Пушкина (работы Домогацкого),
альбом с рисунками Лермонтова и ряд ценных портретов многих
русских писателей; Библиотека обогатилась коллекцией книг из
личной библиотеки драматурга А. Н. Островского.
Толстовский музей (ТМ) продолжал свою научную,
организационную и просветительную работу. Через Музей прошло
165 экскурсий с числом участников 4125 чел. и, кроме того, 1416 чел.
ОТЧЕТ О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ АКАДЕМИ НАУК СССР В 112'9 г. 449
отдельных посетителей. Годовщину смерти Л. И. Толстого Музеи
отметил торжественным заседанием.
Тюркологический кабинет (ТУРК) работал, над
переизданием Словаря, академика В. В. Радлова. Проведена работа
по алфавитам, орфографии и литературным языкам туркоязычных
рес пу б л и к ССС Р.
Я ф е т и ч е с к и й и н с т и тут (ЯИ) реорганизовал свои
научные занятия по пути усиления лингвистических исследований
с целью- выявить те данные, которые сигнализуют происшедшие сме-
ны в хозяйственном строительстве различных формаций человече-
ских объединений. Институт разрабатывал на конкретном материале
проблемы стадиального развития звуковой речи и проблемы разви-
тия общественных форм, быта и труда в связи с вопросом о происхож-
дении и развитии языка. Усиленно шла подготовка кадра работни-
ков по новому общему учению о языке.
При Академии состоял ряд комиссий, из которых по Общему Со-
бранию наиболее молодой является Комиссия по аспирантам
(КАСП), возникшая в октябреютчетного года как ответ на поставлен-
ный жизнью вопрос о создании научной смены, проникнутой духом
марксистской методологии, без которой невозможны исследования
ни в одной из научных областей. Комиссия готовит научных работ-
ников, по преимуществу в области точных наук, как для учреждений
Академии, так и для других научных учреждений Союза. Срок под-
готовки аспирантов трехлетний. К концу отчетного года было при-
нято 58 аспирантов и 67 чел. зачислено кандидатами.
К о м и с с и я по изучению ч е т в е р т и ч и о г о п е-
р и о д а (КЧ) организовала четыре экспедиции: в б. Воронежскую
губ. для исследования стоянок палеолитического человека, в Каре-
лию для исследования ленточных глин по геохронологическому
методу де Геера, на Онежское оз. для исследования его террас и в
окрестности г. Хвалынска для* исследования остатков мамонта и
доисторического человека. Комиссия продолжала работу по органи-
зации Галлереи четвертичного времени и доисторического человека
при Геологическом музее Академии. Комиссияытмела семь научных
заседаний и заслушала 17 докладов.
Комиссия по изучению Якуте к о й АССР (КЯР)
продолжала полевую и камеральную работы по изучению края,
причем в отчетном году Якутская экспедиция сосредоточила свою
деятельность на С и СВ Якутии. Комиссия принимала живейшее
участие, в качестве консультанта, в разработке вопросов правитель-
ственного характера, воплощающих в жизнь достижения Якутской
29 В. Л. Комаров, т. XI
450
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
экспедиции. Кроме того, Комиссия, по предложению СНК РСФСР,
разработала материалы для проведения в жизнь закона об отделении
в Якутии хотона (хлева) от юрты (человеческого жилища) и вырабо-
тала тип жилища, приспособленного к бытовым, хозяйственным и
климатическим условиям края; оказала научное содействие по раз-
витию рыбных промыслов в Якутии; подготовила вопросы: о созда-
нии Якутского оспенного института и о латинизации тунгусского
алфавита. Заседаний Президиума за отчетный год состоялось 39.
Издательская деятельность Комиссии попрежнему была обширна —
выпущено 192 печ. л.
Комиссия по истории знаний (КИЗ) продолжала
свою работу по изучению и выяснению значения работ отдельных
представителей науки. Главное внимание Комиссия обращала на
опубликование материалов, находящихся в распоряжении Акаде-
мии. При Комиссии работали две подкомиссии: по чествованию па-
мяти академика К. М. Бэра и по изданию Сочинений М. В. Ломоно-
сова. Изучена значительная часть Переписки М. В. Ломоносова и
обнаружено много его писем, еще не бывших в печати.
Комиссия по составлению справочника
«Научные учреждения и научные работники
СССР» (HP) продолжала свою работу по учету научных сил всего
СССР. Она подготовила к печати два справочника: «Научные работ-
ники Москвы» и «Научные учреждения Москвы».
Комиссия экспедиционных исследований
(КЭИ) работала по организации исследований, разработке планов,
организации и проведению комплексных экспедиций по заданиям
союзных и автономных республик, областей, различных ведомств
и учреждений. Работа Комиссии позволила внести наибольшую пла-
новость в экспедиционное дело Академии и получить наиболее круп-
ные результаты в практическом и научном отношениях, а также
содействовала максимальной экономии денежных средств. Комиссия
проводила увязку и согласование экспедиционных исследований
с пятилетним планом социалистического строительства как всего
Союза в целом, так и отдельных республик и областей. Кроме того,
проводила культурно-просветительную работу силами сотрудников
экспедиций — лекции, доклады и собеседования с привлечением
широких масс учащейся молодежи и местного рабочего и сельского
населения. Учитывая опыт экспедиционных исследований за прош-
лое время и истекший операционный год и подводя общие итоги.
Комиссия поставила вопрос о необходимости включения в план ком-
плексных экспедиционных работ экономических исследований.
ОТЧЕТ О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ АКАДЕМИИ НАУК СССР В 1929 г.
451
Тихоокеанский комитет (ТК) продолжал свою дея-
тельность по объединению различных учреждений, заинтересован-
ных в изучении Тихого океана и прилежащих к нему стран. Органи-
зация Комитета была завершена сформированием Владивостокской
секции, которая увязывает его деятельность с краевыми организа-
циями и местными нуждами. Океанографическая секция Комитета
организовала экспедицию для исследования Охотского моря. Воз-
никшая при Комитете Камчатская комиссия разработала программу
и план намечающейся в ближайшем будущем большой комплексной
Камчатской экспедиции, которая охватит разносторонними научными
исследованиями весь крайний СВ Союза.
При Отделении физико-математических наук в отчетном году
состояли следующие комиссии.
Комиссия по изучению естественных про-
изводительных сил СССР (КЕПС) работала над широким
и быстрым развитием экспедиций и созданием лабораторий, отве-
чающих современному состоянию науки. Комиссия объединяет все
дело изучения производительных сил СССР в одном академическом
органе, уничтожая таким образом ненормальный разрыв единого
дела между КЕПС, КЭП и КИПС. Одна из главных задач Комис-
сии — развивать свою работу по непосредственным заданиям про-
мышленности (апатитовые работы Отдела нерудных ископаемых,
лесные работы, соляные, платиновые работы и пр.). Комиссия при-
нимала меры к широкому развитию имеющих большое-значение для
промышленности, в связи с нефтью и углем, работ по изучению сапро-
пеля и поставила в связи с этим научную работу Сапропелевой стан-
ции и др.
Комиссии по изучению оз. Байкала (КИБ)
и Байкальская станция (БАСТ) приступили к плано-
мерной работе по изучению физико-химических и биологических
особенностей оз. Байкала. Научный совет Станции согласовывал
свою работу с запросами местных научных и научно-практических
учреждений. Комиссия имела четыре заседания и заслушала два
научных доклада.
Полярная комиссия (ПК) в отчетном году была заня-
та обработкой материалов двух больших арктических экспедиций
Академии: Гыданской и Таймырской. Первая серия Трудов назван-
ных экспедиций подготовлена к печати. Комиссия составила проект
пятилетнего плана исследования Арктики, в частности план раз-
вития сети полярных станций. Перед Комиссией встал также вопрос
о подготовке к проведению в 1932—1933 гг. II Международного по-
29*
452
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
лярного года, в связи с чем Комиссия вступила в тесный контакт с
соответствующей международной организацией, свйзь с которой осо-
бенно укрепилась благодаря приезду в Ленинград, в конце отчет-
ного года, председателя Международной комиссии по полярному
году Д. Ля Кура. Совместные совещания выяснили исключительное
значение предпринимаемых нашим Союзом работ в связи с этим меж-
дународным начинанием, что и дало повод Ля Куру указывать на
первенствующую роль СССР в деле организации стационарного
изучения Арктики.
Русское отделение Международной комис-
сии по исследованию Солнца (МКС) работало над
разрешением следующих вопросов: исследование закона вращения
поверхности Солнца от экватора до полюсов по измерению спектро-
грамм в области к = 3800—4000А; исследование положения спек-
тральных линий Солнца в момент восхода; исследование вращения
Солнца как функции радиуса его; исследование скоростей разных
паров и газов в протуберанцах; спектрофотометрические исследо-
вания различных деталей солнечной поверхности.
Из числа академических комиссий по Отделению гуманитарных
наук, работавших в отчетном году, Археографическая
комиссия (АК) образовала две подкомиссии: по подготовке к
изданию Русской Правды и по подготовке к изданию памятников ис-
тории хозяйственного и социального строя Московского государ-
ства, а также продолжала работу по разбору и описанию храня-
щихся в ней документов. Кроме того, Комиссия продолжала работы
и в других хранилищах: описывались документы и книги в архан-
гельских хранилищах; обследовались материалы, относящиеся к исто-
рии хозяйственного и социального строя Московского государства,
в Гос. публичной библиотеке; изучены сборники Кирилло-Белозер-
ского монастыря; обследован Шереметевский архив в целях
изучения материалов по истории вотчинного хозяйства XVIII в.
Комиссия принимала участие в работах Международного историче-
ского комитета, по заданию которого занималась составлением спи-
сков дипломатических агентов России с 1648 по 1917 г. В отчетном
году состоялось 14 заседаний Комиссии. В заседаниях с участием
посторонних лиц было прочитано шесть докладов на исторические и
археографические темы. Библиотека Комиссии пополнилась в от-
четном году 597 названиями в количестве 1131 тома.
Византийская комиссия (ВИК) работала главным
образом над собиранием материалов для издания реального словаря
византийских древностей на основе переработки словаря Дюканжа.
ОТЧЕТ О' ДЖМТЖЛЬНО'СТИ АКАДЕМИИ НАУК СССР В Г929 г. 453
И згото валено за истекпмй год 5087 карт» что вместе с ранее составлен-
ными дает 18 313 карт.
К о м и с сия по д и а л е к т о л о г и и р у с с к о г о я з ы-
к а (ДК.) организовала и провела летом отчетного года 11 экспедиций
и сконцентрировала весьма ценные материалы по русским говорами
Комиссия ио «зданию памят н и к о в д р е в н е-
русской литературы (КПДЛ) продолжала развивать
свою научную' работу в трех направлениях: по выяснению' общего
с оста в а древнерусской рукописной книжности (XI—XVII в в.)
по собиранию памятников домонгольской литературы и по состав-
лению плана издания старорусских повестей и сказаний светского
содержания (XIV—XVII вв.).
К о м и с с и я по из д а н и ю со ч мнений П у ш к и н а
(КСП) продолжала собирать материалы для Сочинений Пушкина и
его биографии. Вышли в свет т. IX Сочинений и вып. XXXVIII—
XL издания «Пушкин и его современники».
К о ми с с и я по изучен и ю племенного со-
става населения СССР (КИПС) работала над обработкой
материалов переписи 1926 г. и над составлением этнографических карт
СССР на основании переписи 1926 г. В отчетном году выпущены и
частью закончены печатанием следующие издания: «Этнографиче-
ская карта Сибири» с «Объяснительной запиской» к ней, Карель-
ский сборник, «Этнографическая карта Кавказа» и «Этнографиче-
ская карта Кабардино-Балкарской области». Составила и подго-
товила к печати: «Объяснительную записку к этнографической карте
Европейской части СССР», «Этнографическую карту Европейской
части СССР», «Бланк этнографической карты Камчатки», «Дазп-
метрическую карту Ойротской АО», «Этнографическую карту Кара-
калпакской АО» и «Карту распространения языков Грузии». Рус-
ско-Финская секция имела шесть собраний, в которых заслушано
восемь докладов.
К о м и с с и я п о собиранию словарных мате-
риалов по древнерусскому я чз ы к у (КСМ) продол-
жала извлечение материалов из изданных и неизданных памятников
древнерусской письменности XV—XVII вв.
Комиссия по составлению толковой биб-
лиографии по древнерусской литературе
(КТБ) приготовила свыше 18 тыс. аннотированных карточек,
которыми уже с 1922 г. начали пользоваться научные объединения
в отдельные ученые.
454
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
Славянская комиссия (СК) вела работу над важ-
нейшими источниками языка и истории славянских народов. Комис-
сия имела девять научных заседании и заслушала 17 докладов.
Словарная комиссия (КС) в отчетном году выпустила
и полностью сдала в печать предположенные 20 печ. л. в четырех
выпусках, на буквы И, М, Н, О, причем с т. IX (на букву О) издание
перешло на новую орфографию. Кроме того, Комиссия приступила
к переизданию т. I (на букву Л), также по новой орфографии, с ши-
роким использованием материалов из новейших писателей.
Заканчивая фактическую часть отчета, я не могу не вспомнить,
что наиболее, может быть, активными органами Академии являются
КЭП п Издательство. Первая отвечает назревшей потребности иметь
ясное п точное представление о природе и населении нашего Союза.
Одна за другой отдельные республики возбуждают вопрос о посыл-
ке к ним исследовательских партий с последующим опубликованием
результатов. Начиная с 1919 г., с исследования Курской маг-
нитной аномалии, и до отчетного года с его широким охватом Союза
от Хибин до Беринговых островов и от о-ва Ляховского до Алагеза,
выразившимся в посылке уже 108 исследовательских партий с 517
участниками, экспедиционная работа Академии неуклонно разви-
вается и крепнет. Ни одна страна в мире, кроме Союза ССР, и ни один
политический режим, кроме советского, не выделяет из своего народ-
ного хозяйства таких сил и средств на экспедиционное дело, а про-
гноз на ближайшие годы, в связи с выполнением пятилетки и даль-
нейшим планированием, указывает на возможность еще большего
расширения экспедиционной работы в дальнейшем.
Другой активный наш орган — Издательство — также неуклон-
но растет в своей продукции. Мы часто сетуем на недостаточность
его работы, на медленность выполнения, и тем не менее наше Изда-
тельство — одно из крупнейших в мире научных издательств. Оно
не застыло в определенной рутине, идет вперед и имеет значительные
достижения.
АН вступила в отчетном году на путь реорганизации. Последняя
затронула уже ее личный состав и учреждения. Нужно стремиться
к тому, чтобы этот процесс был доведен до конца.
ОБЩИМИ СИЛАМИ ЗА ВЫПОЛНЕНИЕ ЕДИНОГО
ПЛАНА*
Т
Ховарищи, мы соорались сюда, чтооы положить начало новой
эре научного исследования. От разрозненных и индивидуальных
тем, от распыленных усилий'мы должны перейти к определенному
планомерному усилию познания. Но какого познания,— вот во-
прос. Нет ли у нас таких общих тем, которые могли бы нас всех спло-
тить? Я позволяю себе обратить ваше внимание в данном случае на
одно обстоятельство. Мы, граждане Союза, участники великого
коммунистического строительства, строим общую государственную
хозяйственность. Как хозяин, в малом пли большом деле, может
построить свое хозяйство, если он не знает своего инвентаря? II вот,
с моей точки зрения, та общая задача, которая должна в настоящий
момент объединить усилия наших ученых, это задача постройки
общего инвентаря нашего Союза. Какого же инвентаря? Инвентаря
энергетических ресурсов, в первую очередь минерального сырья,
растительного сырья, животного сырья, рабочей силы во всех ее
проявлениях, инвентаря человеческих способностей п человече-
ских возможностей.
Мы сейчас ведем работу в этом направлении. Мы посылаем экс-
педиции для выяснения того или другого вопроса, той или другой
темы. Но, к несчастью, мы это делаем без плана, без единого государ-
ственного плана. И мы натыкаемся на такие явления, когда пять-
шесть учреждений бьют в одну точку, но ничего не достигают. Мы
видим далее, что чрезвычайно охотно организуется исследование
* Речь на I Всесоюзной конференции по планированию науки. Напеча-
тано в газ. «Известиях, 1931, 8/IV.
456 ш. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
того, что известно, и совершенно забывается о том, что еще не изве-
стно. В план нашей работы мы должны включить прежде всего пла-
нирование экспедиционного дела. Каждое исследовательское учреж-
дение должно знать точные границы своей деятельности, свои цели.
Мы должны разбить Союз на определенные участки и позаботиться
о том, чтобы каждый участок имел свои комплексные исследования,
свой список тем для научной разработки.
Второй задачей я считаю дальнейшее распределение темовых
задач на территории Союза. Опять-таки здесь должно быть такое
распределение темовых задач, которое позволило бы охватить все
темы, всю территорию, а не случайно выхваченные «лакомые» темы,
ибо там, где нам кажется, что нет ничего, мы наталкиваемся па со-
вершенно определенные ресурсы, которые оживят нашу страну и
еще выше поднимут ее производительность.
Товарищи, сейчас освоено не больше одной трети территории
Союза. Следовательно, две трети территории ждут исследования и
населения, которого они еще не имеют. А для того чтобы иметь насе-
ление на этих территориях, необходимо знать их производственные
ресурсы. Поэтому необходимо обратить особое внимание на комплекс-
ные экспедиционные исследования территорий Союза. Нужно это
сделать планомерно, не забыв ни одного угла, нужно охватить всю
территорию этим исследованием. Здесь необходимо положить конец
всякому соперничеству между отдельными ведомствами, между от-
дельными учреждениями.
Эта работа должна захватить всех наших работников. С. Ф. Оль-
денбург говорил здесь о том, как малы наши ряды, как трудно пла-
номерно выполнить те задачи, которые стоят перед нами. Но наш
работник — ударник, энтузиаст — стоит пятерых.
Сконцентрируем же все наши силы, не будем их рассеивать, соз-
дадим единый план, единую работу, в которой каждый будет опре-
деленным звеном, и тогда наши достижения будут поистине велики.
За единый план, товарищи!
КОМПЛЕКСНЫЕ БАЗЫ АКАДЕМИИ НАУК
НА МЕСТАХ*
JD XVIII в. Академия была единым центром исследовательской
работы на обширных просторах Восточной Европы и Северной Азии.
В короткий промежуток времени С. Крашенинников и Стеллер на
Камчатке, Паллас на пространстве от Урала до Байкала, Гмелин
вплоть до Якутска, Лепехин на Урале, Гмелин младший на берегах
Каспийского моря составили описание основных производственных
ресурсов, не потерявшее своего значения и до наших дней. В XIX в.
Академия посвящала свое основное внимание кабинетным и лабора-
торным работам, но и в этом периоде исследования академиков Мид-
дендорфа, Ф. Б. Шмидта, Шренка и др. внесли немало фундамен-
тальных данных в познание Сибири, Далькрая и Средней Азии.
В настоящее время, начиная с 1925 г., экспедиции Академии снова
приобрели в плане ее работ выдающееся место и охватили большую
часть советской территории. При этом у экспедиционных работников
завязалась непосредственная связь с местами, где их могли видеть и
оценить в процессе производимых ими работ. С другой стороны, выяс-
нилась во многих случаях недостаточность маршрутной работы,
приведшей к мысли о необходимости создания исследовательских
станций.
Одновременно стали возникать и местные научные учреждения.
Наши края и автономные республики, развивая свои производствен-
ные возможности, организуя экспорт, рудное и заводское дело, ре-
конструкцию земледелия и пр., стали открывать свои вузы и втузы,
* Напечатано б журн. «Вестник Академии Наук СССР'), 193], № 9, стр.7—]5.
458 III- СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
свои исследовательские лаборатории, предпринимать свои экспеди-
ции. Так, в Дальне-Восточном крае в 1931 г. функционировало уже
31 исследовательское учреждение, не считая 18 научно-исследова^
тельских ячеек при хозорганах.
В организации местных научных институтов большую роль сыг-
рал принцип отраслирования. Поменьше поверхностного разбрасы-
вания, побольше сосредоточенного, углубленного изучения опре-
деленного научно-хозяйственного вопроса. Однако, когда отраслевые
институты и лаборатории были созданы, выяснилась необходимость
как-то привести их в систему, дать им реальную возможность рабо-
тать не изолированно, а сомкнутым строем в целях содействия за-
дачам социалистического строительства. В Дальне-Восточном крае
сначала организующим центром был университет, развернутый в
1924 г. во Владивостоке, затем, после распадения университета на
специальные вузы и втузы, Научно-исследовательский институт
во Владивостоке с отделением в Никольске-Уссурийском. Однако
и этот объединяющий центр не удовлетворил требованиям местной
общественности и в первой половине 1931 г. был закрыт. Том не менее
потребность’объединения отраслированных научно-исследовательских
институтов в одно комплексное целое сохранилась, и Далькрайпспол-
ком стал искать новых форм организации научной работы в крае.
Выяснилось, что «изучение производительных сил края, его есте-
ственных богатств не было направлено в сторону выполнения задач
форсированного развития экспортных, контр-импортных и валютных
отраслей хозяйства. Изучение производственных отношений, про-
исходящих классовых сдвигов и классовой борьбы, особенно на селе,
а также история революционного движения в крае, национального
вопроса и вопроса переселения почти полностью отсутствовали».
Поэтому Далькрайисполком постановил признать настоящее со-
стояние научно-исследовательского дела в крае не отвечающим
поставленным перед краем задачам и, приняв во внимание особое
экономическое и политическое положение Дальне-Восточного края,
в связи с экспортным характером развития некоторых отраслей на-
родного хозяйства края, просить Совнарком СССР организовать на
Дальнем Востоке для решения комплексных проблем, вытекающих
из задач, стоящих перед краем в связи с его социалистической ре-
конструкцией, Отделение Академии Наук и Отделение Сельскохо-
зяйственной академии им. В. И. Ленина. Это-то постановление и
вызвало телеграмму председателя Далькрайисполкома о желатель-
ности учреждения в Хабаровске Отделения Академии и присылке
члена Академии для обсуждения вопроса на месте.
КОМПЛЕКСНЫЕ БАЗЫ АКАДЕМИИ НАУК НА МЕСТАХ
459
В г. Свердловске и Исполком и У ралплан не имели ранее в своем
распоряжении научно-исследовательского института, ибо их научно-
-исследовательские учреждения числились за московским центром
(НИС ВСНХ); тем властнее сказалось здесь требование комплексной
научной работы наравне с отраслированной. Комплексный же метод
в общем сознании связан именно со структурой и рабочими планами
Академии Наук, почему вполне естественными были обращение
Уральского облисполкома к Академии и командирование т. Андрон-
никова на Чрезвычайную сессию Академии в Москве 21—27 июня
текущего года.
Сообразно этому, вопрос о филиалах Академии был проработан
в особой комиссии и доклад комиссии поставлен на Чрезвычайной
сессии, которая и признала необходимым организовать в ряде круп-
ных центров СССР комплексные базы Академии, поручив им содей-
ствие местным республиканским и краевььм организациям в разре-
шении научных задач, связанных с соцстроительством в данной рес-
публике или в данном крае..
Ученый Комитет ЦИК утвердил это постановление, признав
необходимым в первую очередь, уже с 1 января 1932 г., организовать
комплексные базы в городах Хабаровске, Иркутске, Новосибирске,
Ташкенте п Свердловске.
* *
На основании постановления сессии и приглашения Далькрай-
исполкома я выехал в конце июля в Хабаровск, где в Крайплане
проработал вопрос о реорганизации местных научно-исследователь-
ских учреждений с образованием местного научного центра в виде
Отделения Академии, состоящего из комплексной базы в Хабаров-
ске и сети институтов и станций в различных других центрах края.
К разработке плана станций были привлечены некоторые крупные
местные работники. Решено было включить в число станций выделен-
ные из Научно-исследовательского института Ботанический каби-
нет в г. Никольске-Уссурийском с хутором «Кривой ключ» и Ботани-
ческий сад с геоботанической лабораторией у ст. Океанской под Вла-
дивостоком и присоединить сюда же Сейсмическую станцию Ака-
демии во Владивостоке, вновь организуемую Станцию по изучению
мерзлоты в западной части Далькрая и развернуть, по мере финан-
совых возможностей, еще новые станции: горно-таежную, поляр-
ную, торфяную, вулканологическую (на Камчатке), океанологиче-
скую (в бухте Ольга) и две пресноводные на озерах Синда и Ханка.
460
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
Намечен был также «опытный участок комплексного социалисти-
ческого хозяйства», на котором предполагалось добиться гармонич-
ного сочетания в местных условиях энергетического хозяйства, ис-
пользования ископаемых, растительных и животных ресурсов, а
также нормального строительства.
Разработаны были сметы и штаты как комплексной базы, так и
станций. Самую базу было предположено сформировать в составе:
секретариата, научной библиотеки, научного архива, центральной
аналитической лаборатории и центрального исследовательского
музея для хранения и исследования различных образцов, доставляе-
мых изучающими край экспедициями.
Так как выяснение возможностей осуществления всего намечен-
ного как в первую очередь, так и при последующем обрастании базы
институтами и лабораториями требовало длительной работы, то было
сформировано временное оргбюро.
Чтобы популяризировать нарождающееся в виде комплексной
базы будущее Отделение Академии, я прочел в Хабаровске, Влади-
востоке и Никольске-Уссурийском доклады о работах Академии
и особенно о ее Чрезвычайной сессии в Москве. Научные работники
везде отнеслись к будущей работе Академии в крае с большим со-
чувствием; кроме того, ко мне были обращены многочисленные воп-
росы от граждан различных других профессий, что позволило более
или менее ясно представить себе, чего собственно ждет местная
советская общественность от зарождающегося Отделения Академии.
Краю необходим такой научный центр, который обеспечил бы ответы
на все вопросы, связанные с земледелием, горным делом, промыш-
ленностью и пр., безразлично, будет ли вопрос проработан им самим
или учреждениями других ведомств. Вопросов, которые ждут науч-
ного освещения, много; отраслевые же институты, замкнутые преде-
лами более или менее узкой специальности, стесненные недостатком
персонала и собственными планами, отвечают на них медленно и
неохотно. Словом, необходимо учреждение, которое могло бы орга-
низовать свою работу по методу «социальных заказов».
❖ * *
Так шло дело в Далькрае. Тем временем в Свердловске также
началась подготовка к реализации постановления Чрезвычайной сес-
сии о комплексных базах. В свою очередь в Ленинграде в Академии
была сформирована особая комиссия для рассмотрения вопроса об
организации комплексной базы в Свердловске. Основной доклад о
нуждах уральской промышленности, вызывающих необходимость
КОМПЛЕКСНЫЕ БАЗЫ АКАДЕМИИ НАУК НА МЕСТАХ
461
научной проработки, сделал академик А. Е. Ферсман, после чего
была изложена точка зрения местных^ организаций, что и привело
к постановлению образовать в Свердловске базу Академии с науч-
ными при ней институтами, сверх того, научные комплексные
станции в Магнитогорске и в Березниках.1
В октябрьском номере газеты «Социалистическая техника» (при-
ложение к газ. «Уральский рабочий»), за подписью Венедиктова,
появилась статья, в которой Академии бросается упрек в том, что
она с июня все еще не собралась организовать Свердловскую базу,
между тем развертывается проект таковой с шестью научными при
ней институтами по химии, геохимии, геофизике и геологии. Почти
одновременно Президиум Академии получил телеграмму с сообще-
нием, что в Свердловске уже образована комиссия из шести выдаю-
щихся местных работников во главе с зампредисполкома, и с при-
глашением ввести в эту организационную комиссию представителен
Академии.
В ответ на это приглашение Президиум Академии постановил
назначить в состав организационной комиссии академиков А. Е. Фер-
смана и Н. С. Курнакова, директора Сейсмологического института
П. М. Никифорова и других. На случай невозможности для
названных академиков выехать в Свердловск, заместителями
выделить академиков А. Д. Архангельского и В. А. Кистяковского.
Срок командировки — с 30 октября по 6 ноября. Делегация должна
войти в оргкомитет и договориться как о структуре и Составе буду-
щей базы и станций, так и о средствах, необходимых для ее
устроения.
* * &
В конце сентября было проработано Положение о развертывании
Отделения на базе руководимого академиком Н. Я. Марром Закав-
казского историко-археологического института, охватывающего так-
же и вопросы естественноисторических дисциплин, краеведения и
промышленного сырья. Установлены были соответствующие отде-
ления Института и намечен штат для них. С этой целью организует-
ся поездка академиков Н. Я. Марра и В. П. ВЪлгина в Тифлис для
-согласования вопросов о работе Академии на территории Закав-
казских республик. Закавказский институт, как уже вполне
1 Березники — конечный пункт железной дороги Чусовская — Березники,
находятся на правОхМ берегу р. Камы, южнее Усть-Сысольска Около них —
известный солеваренный и содовый завод, а также вновь открытый сернокис-
лотный.
462
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
благоустроенный, с фундаментальной научной работой, легче и
быстрее развернуть в новый тип Отделения Академии, чем открывать
последнее в таких городах, как Новосибирск, где до сих пор еще-
ничего не делалось, где все надо создавать наново.
В Ташкент в октябре выехал старший ботаник Ботанического
института Б. А. Федченко, который имел возможность выяснить
на месте требования организаций и общественности Среднеазиат-
ских республик по отношению к базе Академии. Уже после его отъ-
езда пришла телеграмма из Сталинабада (ранее Дюшамбе) о жела-
тельности организовать в нем местное отделение Ташкентской базы.
Думается, что это ходатайство может быть удовлетворено, по-
утверждении Ученым комитетом ЦИК, уже самой Ташкентскою
базою после ее сформирования.
Наконец, в последнее же время поступили ходатайства от Испол-
кома Якутской АССР об организации базы Академии. В Якутске
и его окрестностях уже функционируют организованные в свое
время бывшей Комиссией по изучению АССР (1925—1930) Геофи-
зическая обсерватория, Опытная сельскохозяйственная станция,
Рыбохозяйственная станция, Центральная библиотека и Музей.
Нет, однако, никакого общего центра, который объединил бы все
эти учреждения и распределял бы социальные заказы. Таким учреж-
дением и могла бы стать комплексная база, в задачи которой вошла
бы и забота о дальнейшем развитии сети якутских научных инсти-
тутов.
Напомним, что прямой задачей Академии Наук на 1932 г. являет-
ся учреждение шести первоочередных баз в Свердловске, Тифлисе,
Ташкенте, Новосибирске, Иркутске и Хабаровске, что для этих
именно шести баз внесено в штаты 1932 г. 24 единицы и некоторые
операционные средства, а потому всякое расширение числа баз
требует нового обсуждения и нового ходатайства перед правитель-
ством о штатах и средствах. Кроме того, базы требуют руководящего
научной работой персонала, кадры которого не велики и их легко
может нехватить. Вряд ли поэтому будет плохо, если о базах второй
очереди Академия позаботится лишь в следующем, 1933 г.
❖ * ❖
Перейдем теперь к внутренней структуре учреждаемых комплекс-
ных баз. Комиссия по их организации разработала следующие основ-
ные положения, которыми и должны руководиться оргкомиссии
на местах.
КОМПЛЕКСНЫЕ БАЗЫ АКАДЕМИИ НАУК НА МЕСТАХ 463..,
Прежде всего каждую базу следует рассматривать как комплекс
научно-исследовательских учреждений, проблематика которых оп-
ределяется местными потребностями, а планы работ утверждаются
Академией и входят в общий план ее деятельности.
По мере развития деятельности той или другой базы она может
настолько вырасти, что станет нашим отделением.
Во главе каждой базы должен стать совет, состоящий из: а) ру-
ководителей станций, лабораторий и институтов базы, б) академиков
и научных работников Академии, интересующихся данным краем,
п избираемых Общим Собранием Академии, в) крупных местных
научных работников, избираемых персонально самим советом и
утверждаемых Президиумом Академии, и г) представителей заин-
тересованных в работе базы и ее учреждений исполкома, крайплана
и других местных организаций.
Все институты, лаборатории и станции каждой базы должны со-
хранять непосредственную связь с учреждениями Академии в Ле-
нинграде по соответствующим специальностям.
Председатель совета базы избирается Общим Собранием Академии
из числа членов совета базы. Последняя, кроме совета, возглавляется
в своей повседневной работе еще и президиумом. В президиум вхо-
дят: директор базы, его заместитель и ученый секретарь, которые
считаются служащими Академии и, согласно § 52 устава этой пос-
ледней, избираются Общим собранием из числа академиков или уче-
ных специалистов по соответствующим отраслям знания. Однако
самая комплексность баз требует некоторой поправки к этому пара-
графу. Более согласован с потребностями баз § 55 устава, согласно
которому ученые секретари, а также ученые специалисты утвер-
ждаются Президиумом Академии по представлению директоров
учреждений.
Само собой разумеется, что в Ленинграде всех подробностей
структуры комплексных баз решить нельзя. Особенности каждого
края ставят свои задачи научного исследования; Далькрай имеет
морские промыслы, которых нет в других краях, проблемы Кузбасса
не повторяются в Средней Азии; Ангарострой с его избытком энергии
выдвигает такие вопросы высоковольтного тока, трансмиссии и
сырья, которые, опять-таки, пока совершенно своеобразны. Следо-
вательно, детали организации, проблематики и тематики каждой
базы следует решать на месте и затем лишь согласовывать с
общим планом Академии, развертывающимся, как известно, в.
настоящее время под лозунгом «наука на службе социалистического
строительства».
464
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
Правительством Союза санкционировано открытие баз с 1 января
1932 г., однако жизнь на местах не ждет. «Уральский рабочий» пи-
шет: «Московская сессия Академии еще в июне решила открыть на
Урале свою базу», «однако до настоящего времени ни уральские ор-
ганизации, ни пролетарская общественность Урала не знают, какое
конкретное содержание будет вложено в это решение: нам ничего
не известно о каких-либо практических мероприятиях по реализа-
ции постановления июньской сессии. Необходимо форсировать
создание высшей научной базы на Урале».
В сознании такой необходимости Академия и делегирует в Сверд-
ловск своих представителей как для проработки структуры учреж-
даемой там базы, так и для выяснения тех финансовых возможно-
стей, которые определят быстроту и полноту ее развертывания.
* Jfi
Следующим шагом явятся конференции из работников Академии,
представителей соответствующих краев и республик, представителей
Госплана и ВСНХ, которые и выработают общую часть положений
о каждой данной базе.
Конференции уже подготовляются, и первая из них назначена
на 12 ноября.
Организация комплексных баз, опирающихся на сеть научно-
исследовательских станций, сообщает производственным планам
Академии невиданный доселе размах и ширину. Охватить научным
исследованием полностью одну шестую земной суши, выявить ее
производственные ресурсы и возможности — дело, достойное Со-
ветской Академии Наук, дело полезное, нужное!
Так, от широкого, но благодаря своей кратковременности не-
избежно неглубокого охвата окраин экспедициями XVIII в., через
концентрацию работ на лабораторных и музейных темах, через
углубленную проработку основ науки в центре, Академия Наук пере-
ходит в новых социально-экономических условиях к широкому и
глубокому охвату краев и республик стационарным методом науч-
ного исследования.
МЕСТО АКАДЕМИИ НАУК В СИСТЕМЕ НАУЧНЫХ
УЧРЕЖДЕНИИ СОЮЗА *
В пролетарском государстве, которое1 строит всю свою деятель-
ность по единому плану, ле может быть никаких исключений из пла-
нового начала для научных исследований. Буржуазные ученые ча-
сто утверждают, что научная работа находится «но времени и Н|ю-
стрэнства, что когда ученые решают ту или иную задачу, то они
работают для отвлеченной истины, надеясь, что когда-нибудь их
труды пригодятся. Все наши научные учреждения, все наши ученые,
все академики должны работать, исходя из совершенно иных прин-
ципов. Мы реформировали Академию Паук с тем, чтобы она приняли
участие в социалистическом строительстве, чтобы она помогла ин-
дустриализации страны, помогла решению задач, которые стоят пе-
ред нами в данный момент. Пахла Академия Наук не является каким-
нибудь почетным местом для старых ученых или «научным обществом»
в буржуазном смысле этого слона,-- опа является деловым органом
нашего пролетарского государства.
Каким образом Академия Наук, учреждение, в котором мы на-
считываем 70 научных лабораторий, полторы тысячи научных работ-
ников, может выполнить работу по заданию пролетариата, по за-
данию партии и ее вождя товарища Сталина? Как она будет осуще-
ствлять контакт с советской общественностью, с п ранета роепми мас-
сами нашего Союза?
♦Из речи на осенней сессии ДВОЛН 23 августа 1532 г. УЬнеч »таио «
-.кури. «Вестник Дальневосточного отделения Академии Наук СССР». 1М'2.
№ 1—2
30' «... Л. 1Ш1Л. Т- XI
466
Ш. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
Академия Наук вступила на новые рельсы именно с тем, чтобы
создать этот постоянный контакт, который непрерывно поддержи-
вался бы и ставил научную работу на определенный путь. Новыми
методами ее работы являются создание общего плана научных иссле-
дований, выездные сессии и организация на местах.
Какова роль общего плана научных исследований в деле социа-
листического строительства Союза? Если подвести статистику научно-
исследовательского дела в СССР, то каждому станет совершенно
ясно, что оно развивается гигантскими шагами, т. е. такого коли-
чества научно-исследовательских институтов, лабораторий, такого
внимания к их оборудованию, такого числа научных работников,
какое насчитывается сейчас у нас, конечно, ни при каком другом строе,
нигде в мире не могло и не может быть. Научные институты сделались
у нас одной из основных отраслей государственного хозяйства, го-
сударственной работы в СССР.
Но когда отраслевые институты стали расти, когда оказалось,
что почти нет отраслей промышленности, которые не имели бы соб-
ственных научно-исследовательских лабораторий, институтов и т. д.,
когда оказалось, что число поисковых партий, которые от-
правляются ежегодно для выявления того или иного вида сырья,
грандиозно увеличилось, доходя до десятков тысяч, тут мы натолк-
нулись на одно затруднение, а именно, что институты, подчиняясь
развитию той или другой отрасли народного хозяйства, отрываются
друг от друга, становятся как бы самодовлеющими. Получается ис-
следование отдельных вопросов, оторванное от общей схемы, полу-
чается, как мы говорим, механистическое направление в их работе.
В связи с этим мы услышали ряд нареканий на то, что работы часто
повторяются без пользы для дела, что правая рука не знает, что де-
лает левая, что на одно место, на поиски одного и того же сырья,
для выяснения тех же задач, особенностей данного населения на-
правляется несколько экспедиций, ничем между собой не связанных,
с задачами друг друга не знакомых. Поэтому они, вместо того чтобы
помочь друг другу, только мешают. Эти обстоятельства заставили
думать о том, что кто-то должен взять на себя еще новую работу,
именно работу по координированию деятельности исследовательских
учреждений, и на эту роль была выдвинута Всесоюзная Академия
Наук, ставшая штабом науки в Союзе.
Имея это задание, Академия Наук обязана высоко держать зна-
мя научных теорий. Служба пролетариату состоит не в том, чтобы
только отвечать на его вопросы, но в том, чтобы угадывать будущие
потребис сти. Сейчас время величайшего расцвета теории у нас.
МЕСТО АКАДЕМИИ НАУК В СИСТЕМЕ НАУЧНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ СОЮЗА 467
Теория, может быть, не нужна для потребностей промышленности,
развивающейся там, где сырье залегает близко к поверхности земли,
по там, где его нужно найти, теория необходима. Следовательно, за-
дача Академии Наук заключается в том, чтобы не снижать теорети-
ческое знание, а развивать его в полной мере, отдавать добытые ре-
зультаты на службу нашим трестам и другим хозяйственным объе-
динениям, как только достаточно выяснится их значение.
Спрашивается: каким путем соответствующий ученый Академии
Наук может войти в контакт с промышленностью, с массой пролета-
риата, с жизнью, каким образом ученый со своими лабораториями,
библиотеками, институтами может оказаться в курсе всех тех по-
требностей, которые сейчас страна предъявляет научному знанию?
Что должно быть вовлечено в общий круг работ Академии Наук,
в общую проработку тех основ, на которых затем разворачиваются
гигантские заводы, совхозы и другие наши виды промышленности?
Мы отвечаем на это выходом на большую, широкую дорогу.
Мы устраиваем выездные сессии. Эти выезды мы организуем в виде
отдельных бригад для посещения крупных производств, которые
имеются в данном районе.
Конечно, бригада Академии Наук приходит на предприятие,
на завод не для того, чтобы инспектировать, не для того, чтобы по-
глядеть на завод, а с определенным делом, которое должно быть со-
вершенно ясно рабочему, занятому на производстве. Что эта брига-
да делает? Рабочие и инженерно-технический персонал за не-
которое время до посещения созывают собрание и прорабатывают во-
просы, которые накопились в процессе их работы. Составляется комис-
сия, дается задание, и комиссия формулирует научно-технические
потребности данного предприятия — ясно, точно, в форме опреде-
ленных задач, которые и даются бригаде Академии Наук. На про-
исходящем затем совещании бригада делится своими знаниями по
данным отраслям, а рабочие, со своей стороны, рассказывают, как
они поставили производство и какие затруднения у них встречались.
В заключение бригаде дается наказ в печатном виде. Таких наказов
собралось теперь порядочно. Образован особый Комитет пропаган-
ды знаний Академии Наук для разработки этих вопросов, для того
чтобы держать связь с массами, для того чтобы определить, какой из
институтов Академии Наук может ответить на тот или иной запрос.
Очень часто мы видим, что данный вопрос выходит за пределы ком-
петенции тех 70 научных лабораторий и институтов, которыми рас-
полагает Академия Наук. Приходится передавать данный вопрос
другим учреждениям, брать на себя роль посредника,.™ посредника
30*
468
III. СТАТЬИ ИО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ ПАУКИ
рамотного, который понимает в чем дело, и может со своей стороны
помочь.
От этого метода мы ждем больших результатов. Пусть на первых
порах наука даже не ответит на все запросы: ведь запросы бывают
иногда чрезвычайно сложные, требующие нескольких лет научной
работы для разрешения; на них нельзя сразу дать ответы. Но есть
запросы, ответы на которые уже соответственно готовы, разработаны
в тех или других лабораториях; па такие запросы легко ответить.
Если сейчас наука не на все может ответить, то надо это дело по-
ставить на правильные рельсы, надо добиться того, чтобы армия
научно-исследовательских работников Союза в целом планово могла
ответить на каждый серьезный запрос, который возникает в народном
хозяйстве.
Последняя выездная сессия, проведенная нами па Урале и в За-
падной Сибири, поставила нас лицом к лицу с пролетарскими мас-
сами Уральского и Западно-Сибирского краев; в Свердловске, Соли-
камске, Магнитогорске, Кузнецке она поставила нас лицом к лицу
также с научными местными работниками, никакого отношения к
Академии Наук раньше не имевшими. Все предприятия, которые мы
посещали в перечисленных городах и центрах, проводили серьезную
подготовительную работу: они собирались, вырабатывали наказы
Академии Наук от местного пролетариата. Мы получили от них хо-
рошо разработанные, хорошо отредактированные задания, по которым
должны работать наши лаборатории и институты. В результате
перед нами оказались совершенно ясные и конкретно определив-
шиеся темы, которые мы сводим к общим проблемам и даем в каче-
стве заданий отдельным институтам АН.
Из этого сейчас же вытекают определенные последствия, делается
совершенно ясно, что каждый орган Академии Наук должен нахо-
диться в тесном контакте с научными учреждениями, отраслевыми
институтами всего Союза. Мы должны сломать те стены, которые
существуют между отдельными ведомствами, мы должны привлекать
к широкой научной работе всю массу научных работников Союза.
Но Советский Союз объемлет шестую часть суши. Советский Союз
даже по радио еще не может быстро оповестить о том, что делается
в отдельных его частях, а между тем весь материал по производи-
тельным силам Союза нужно собрать воедино и освоить. Для этого
мы вступили на путь «распыления» Академии Наук, на путь созда-
ния отделений Академии в разных частях Союза.
Дело это еще молодое; только два года назад была впервые сфор-
мулирована мысль о том, что Академии следует создать отделения на
МЕСТО АКАДЕМИИ НАУК В СИСТЕМЕ НАУЧНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ СОЮЗА 469
местах. Когда я сделал в Академии Наук первый доклад о необхо-
димости организации таких отделении, то, поставив этот вопрос на
голосование, я бы остался при очень маленьком число сторонников:
такова сила привычки.
Какова роль отделений Академии Наук на данном этапе развер-
тывания сети научно-исследовательских учреждений. Союза? Первые
частные попытки Академии Наук созыва съездов по вопросам ор-
ганизации научной работы, в частности созыв конференции по воп-
росам исследования дальневосточных морей, показали ясно, что пред-
ставители отдельных отраслевых институтов часто стоят на точке
зрения эгоистических интересов данного научного института. Они
говорят: мы проведем исследования, решим все, и до нас вам нет ни-
какого дела. Это настолько непролетарское отношение к делу, что
дальше продолжаться так не может. Мы должны дать нашей стране,
нашему государству, нашему пролетариату то, что ему нужно, а
именно — мы должны планово-организованно помочь ему в ряде
труднейших задач науки и техники. Каждое отделение АН есть как
бы копия Академии Наук: оно объединяет научно-исследователь-
скую работу на территории своей деятельности и само ведет ее.
Когда мы говорим об отделениях Академии Наук, то перед нами
сейчас же возникают трудности с кадрами. Нам кадров нехватает
и для центральных институтов, и хотя мы стали широко развивать
аспирантуру, по выковка ее требует времени, требует нескольких
лет для каждого аспиранта. Мы стали привлекать к себе людей,
но оказалось, что когда мы привлекаем какого-нибудь работника,
то оголяем научный фронт в другом месте, потому что у нас людей
нехватает; пришлось поэтому чрезвычайно осторожно подходить к
передвижению работников. Сейчас мы организуем вербовочное
бюро, которое могло бы восполнить эти недостатки и рав-
номерно распределить научную армию по всему Союзу. Мы думаем,
что в течение трехлетнего срока мы с этим делом справимся. Но мы
не можем обещать в 2—3 месяца многое сделать; в построении от-
делений Академии Наук мы встретились с трудностями большими,
чем в других наших новых предприятиях, хотя это и не значит, что
мы их не преодолеем.
Таким образом новые пути Академии Наук состоят в том, что она,
работая в контакте с Госпланом, учитывая его требования, расширяет
свои кадры, организует непосредственно на предприятиях встречу
с массами пролетариата, организует выезды в крупные пролетарские
промышленные центры. Она старается, наконец? организовать свои,
отделения и, таким, образом, войти в тесную' связь с местами, и
470
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
получить проблемы и задания, вытекающие из непосредственного ее
контакта с массами.
Академия Наук находится на правильном пути, и контакт между
пролетариатом и научными учреждениями АН будет расти с каждым
годом. То доверие к науке, которое мы при посещении предприятий
встречаем у рабочих, стоящих у станка, их ожидания получить нуж-
ные указания от науки, улучшить производственные возможности,
оправдались. Мы знаем, что и перед наукой в Советском Союзе откры-
ваются величайшие, невиданные перспективы, — это вполне закон-
ченный, определенный факт нашего строительства.
Поэтому мне представляется, что, открывая на Дальнем Востоке
в нынешнем году работу Отделения Академии Наук, мы стояли па
твердой социальной основе. И несмотря на то, что мы только еще начи-
наем работу,— может быть нас еще маловато, может быть не об-
росли наши институты, лаборатории,— я верю, что мы быстро
переживем этот организационный период и в течение ближайших лет
займем соответствующее место в крае. Тех, кто примкнул к Академии
Наук, я заверяю, что, оставаясь в Академии здесь, во Владивостоке,
они не будут оторваны от общей научной работы, а, наоборот, будут
теснее с ней теперь связаны.
Но, вместе с тем, я думаю, что здешняя Академия Наук будет в
полном смысле слова научным учреждением не тогда, когда ее уче-
ные будут только стремиться скорее помочь промышленности Союза
и своего края, но когда они овладеют теорией и на основах этой тео-
рии будут давать краю и всему его населению новые пути, новые по-
строения. Значит, нужно, чтобы здесь разрабатывались вопросы тео-
рии. Я твердо убежден, что как ни тяжелы, как ни трудны первые
шаги нового учреждения и с материальной стороны, и со стороны кад-
ров, и со стороны оборудования, но в ближайшие годы мы все это
изживем, и присутствующие доживут до того дня, когда мы будем с
гордостью говорить о том, что советский Дальний Восток представ-
ляет собой край, густо населенный, с хорошо увязанными сред-
ствами транспорта, с крепким сельским хозяйством, большой про-
мышленностью и с собственной Академией Наук, прокладывающей
новые пути, новые теории, из которых вытекают улучшение производ-
ства и опять-таки дальнейшие улучшения в жизни человечества.
БАЗА АКАДЕМИИ НАУК НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ*
(Возникновение, задачи, перспективы)
Д^алькрай — форпост Советского Союза на Тихом океане. Через
Берингово море он граничит с Америкой, через Охотское и Япон-
ское — с Японией, непосредственно примыкает к Корее, аннексиро-
ванной Японией в 1910 г., и к Маньчжурии, из-за которой между
Китаем и Японией идет борьба. Политическое положение подчерки-
вает важность края и заставляет желать, чтобы социалистическое
строительство в его пределах протекало особенно успешно, чтобы
(быстрее двигалось превращение этого края в технически оборудо-
ванный, индустриальный и сельскохозяйственный. Местная власть
делает все возможное для поднятия Далькрая, но ведь еще совсем
недавно край этот, кроме узкой полосы вдоль железной дороги да
некоторых пунктов морского побережья, был и пустынен и необсле-
дован, да и сейчас еще не обходятся без белых мест на его карте.
Между тем, для экспорта, для нарождающихся заводов необходимы
крупные запасы сырья, которые еще надо выявить. Выяснить надо
и условия промышленного и сельскохозяйственного развития этого
края.
Около 1924 г. Далькрай вступил на путь развития собственных
научно-исследовательских учреждений, эмансипируясь в то же время
от руководимых из центра экспедиционных исследований, реали-
зующих свои достижения слишком медленно. Местные научно-
* Напечатано в жури. «Вестник Академии Наук СССР;:, 1932. № 2,
стр. 2—10.
472
Ш. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
исследовательские учреждения функционировали энергично и, несом-
ненно, имели свои достижения, но отсутствие при них научно-изда-
тельского центра мешало опубликованию этих достижений, что в
значительной мере ослабило полезный эффект работы. К началу
1931 г. научные учреждения Далькрая в общем совершили ряд оши-
бок, приведших частью к расфомированию, частью к реформированию
этих учреждений. Вместе с тем явилась потребность как в образовании
краевого научного центра, так и в увязке всей научной работы с
заданиями Крайплана; мало того, выяснилась настоятельная необ-
ходимость совместной работы научных учреждений с Крайпланом.
Далькрай отличается от остальной территории СССР своеобраз-
ной природой, особенности которой давно уже привлекают ученых
к их разработке. Океан, горные хребты, замечательная речная сеть,
явления вулканизма, восточноазиатский муссон, растительный и
животный мир, наконец население — исконное местное и пришлое —
все требует исследования, все дает богатейший материал для любой
из научных дисциплин и побуждает к научной работе. Естественно,
что в наших научных центрах находится немало лиц, для которых
поездка на Дальний Восток и работа там рисуются в радужных кра-
сках. Однако все они столь тесно увязаны с теми центральными ин-
ститутами, в стенах которых работают, что все мечтают лишь о
временных командировках, а никак не о постоянной службе в крае,
где подобных учреждений нет и где, как они думают, условия быта
тяжелые, а научная работа из-за отсутствия специального оборудо-
вания затруднена до крайности.
Учитывая как все это, так и многое другое, Далькрайисполком
пришел к мысли сначала (1929 г.) о создании крупной комплексной
экспедиции Академии Наук, а затем (май 1930 г.) и об учреждении
Отделения Академии в Хабаровске.
Согласно вызову Далькрайисполкома я был командирован Пре-
зидиумом Академии для проработки вопроса об организации базы
ее в Хабаровске. На месте выяснилось, что предполагается частью
передать в ведение Академии уже существующие в крае учреждения
с необходимой дотацией, частью сорганизовать новые, для каковой
цели образовать при Крайплане особую комиссию, которой и пору-
чить составление Положения, штатов, смет и оргпланов будущего
научного центра. Так как передаваемые Академии учреждения на-
ходились не в Хабаровске, а в Никольске-Уссурийском и во Влади-
востоке, то необходимо было прожить некоторое время в этих
центрах, чтобы основательно познакомиться с передаваемыми
учреждениями.
БАЗА АКАДЕМИИ НАУК НА. ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ
473
Во всех трех посещенных мною городах Далькрая мио довелось
прочесть доклады о работе Академии в связи с только что перед моей,
поездкой закончившейся Чрезвычайной сессией в Москве. Научные
работники, все без исключения, реагировали на мои доклады весьма
сочувственно. Необходимость планирования научной работы за
последний год назрела самым очевидным образом. Если год тому
назад во Владивостоке еще чувствовался местный патриотизм и же-
лание решать все выдвигаемые жизнью вопросы местными силами,
то теперь, наоборот, подчеркивалась потребность создать единый
научно-исследовательский фронт, включиться в единую систему науч-
ной работы по СССР, что легче всего осуществить именно по линии
Академии. Некоторые из замечаний, сделанных краевыми научными
работниками в Хабаровске, свидетельствовали даже об опасении,
как бы не остаться вне системы, организуемой краем совместно с Ака-
демией.
Общее собрание Владивостокского городского отделения Секции
научных работников и Владивостокского отделения ВАРНИТСО,
заслушав мой доклад, вынесло следующую резолюцию:
1. Приветствовать вступление Академии Наук на путь руковод-
ства в деле научного исследования ДВК, равно как и ту организа-
ционную форму, в которую выливается содержание и характер ра-
боты филиала Академии Наук на ДВ.
2. Научные работники Владивостока, объединенные в СНР и
ВАРНИТСО, в числе 340 человек, готовы полностью принять уча-
стие в работе филиала, в той форме, в какой это будет вызываться
потребностями научного исследования в ДВК под руководством Ака-
демии Наук.
3. Ввиду того, что Академия Наук является высшим планирую-
щим научным учреждением в Советском Союзе, ей должно быть по-
ручено контактирование планирования научной работы отрасли-
рованных институтов, что имеет особое значение для того филиала,
который будет организован на ДВ.
4. При организации на ДВ баз и станций филиала Академии
Наук должны быть учтены и приняты во внимание те институты,
лаборатории, станции и пр., которые в настоящее время работают в;
составе дальневосточных втузов, вузов и 11аучно-иссл.едовчательски.х
организаций.
5. Необходимо учесть в составе филиала и запросы, гумани-
тарных наук, в частности в отношении обслуживания, националь-
ных меньшинств ДВК: китайцев, белоруссов и. туземных народ-
ностей.’
474
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
6. Собрание высказывает настойчивое пожелание, чтобы органи-
зационная работа была закончена как можно скорее и филиал факти-
чески открыт в ближайшее же время.
Из резолюции видно, что необходимость организации базы Ака-
демии в ДВК и принятия ею руководства над всей научной работой
края, включая и работу отраслированных институтов, была .всеми
решительно признана. На самом собрании меня поразил еще вопрос
одного из аспирантов, по специальности агронома, заинтересовав-
шегося тем, в каких взаимоотношениях будет находиться филиал
Академии с Сельскохозяйственной академией им. В. И. Ленина и
войдет ли Институт реконструкции сельского хозяйства в крае в
систему Академии. Из обмена мнений выяснилось, что аспирант
руководствовался не опасением, что Академия будет как-то нежела-
тельным образом влиять на работу других учреждений, а, наоборот,,
ясной для него потребностью объединить все научно-исследователь-
ское дело в крае в одну систему, так как только при этом условии
возможно в полной мере как планирование всей исследовательской
работы, так и наиболее целесообразное, наиболее эффективное ее
использование.
Еще более интересным для меня было собрание хозяйственных
научных, инженерно-технических работников и советского и профес-
сионального актива в Никольске-Уссурийском. После горячих и
весьма продолжительных дебатов собрание постановило:
Приветствовать организацию филиала Академии в крае, придавая
последнему исключительное хозяйственно-политическое значение.
Отметить, что внедрение плановой работы в крае, ее увязка с общим
планом социалистического строительства значительно ускорят ин-
дустриализацию и реконструкцию сельского хозяйства на Дальнем
Востоке на основе максимального выявления богатств наших недр.
Наряду с этим собрание поставило перед местным Научно-ис-
следовательским институтом (впрочем, к этому времени уже закры-
тым) следующую задачу:
Укрепить научную и практическую связь с промышленностью,
совхозами и колхозами, вовлекая в свою работу широкие массы ра-
бочей молодежи и колхозников. Во всей этой работе должна быть
осуществлена связь между Институтом и советской общественностью
путем широкой популяризации и практического обсуждения до-
стижений Института и практической помощи ему со стороны всех
советских и хозяйственных, а также и планирующих организаций.
Сущность этого постановления, несмотря на его ограничительную
редакцию, явно обращена к советской науке в целом, а не к одному
БАЗА АКАДЕМИИ НАУК НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ
475
какому-либо институту,. В- прениях ораторы еще определеннее настаи-
вали на разрешении в первую очередь. насущ,ных хозяйственных за-
дач. 'Так, упрекали Тихоокеанский институт рыбного хозяйства »
то, что он все еще не выявил путей передвижения рыбкп еивасиъ
заменяющей в местном обиходе частью сельдь, частью сардину, <А
где была научная мысль,— вопрошал один из ораторов,— когда
у нас в колхозе начался падеж свиней?» еА почему наука до снх пор
не научила нас, как расширить шелководство и как увеличить уро»
жай коконов?» Вопросов ;было много, и не на все легко было
ответить.
На этом собрании еще резче была высказана потребность в, едином
научном центре, который распределял бы по специальным лабора-
ториям социальные задания и следил бы за выполнением последних.
Наряду с работой по разрешению таких задач, возникающих из глу-
бины жизни, необходимо, однако, вести и плановую!' работу, в ко-
торую должны входить: поиски сырья для промышленности, инвен-
таризация краевой природы и разработка методических и научно-
технических вопросов, а наряду со всем этим — еще и популяриза-
ция знании.
В числе вопросов, предъявленных мне научными работниками
края, был один, заслуживающий самого' решительного положитель-
ного ответа. Именно вопрос о том, кто будет издавать научные труды
и может ли их печатать Академия. Этщ как мы видели выше, дей-
ствительно больной вопрос, потому что невозможность печатать
научные работы часто- уничтожает труд нескольких лет почти бес-
следно. Печатать их своевременно совершенно необходимо.
Ясно, что когда в Хабаровске возникнет база (пли Отделение)
Академии, то дела ей будет много. Планирование совместно' с Край-
планом всей научной работы в крае, плановая работа по инвентари-
зации местных природных богатств, разработка в плановом порядке
отдельных научных и научно-технических проблем, распределение
социальных заказов или непосредственное их выполнение, наконец
забота о своевременной популяризации достигнутых краевой наукой
результатов — все это (в срочном порядке!) нйгрузка в достаточной
степени серьезная.
В ноябре было, выработано' Временное положение о Дальневосточ-
ном отделении. Оно признает за Отделением ведущее значение. За-
дача его определяется как «комплексное изучение производитель-
ных сил Дальне-Восточного края в целях подведения научной базы
под социалистическое строительство' на Дальнем Востоке и под ра-
боту краевых отраслированных и специализированных научно-
476
II. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
исследовательских институтов в соответствии с. §4 Устава Академии
Наук СССР».
Связь между Отделением и Академией определяется прежде всего
тем, что планы работ Отделения по согласовании пх с Далькрай-
планом представляются на рассмотрение Президиума Академии, и
уже последний со своими поправками вносит план на утверждение
ЦИК СССР, согласно § 8 Устава Академии.
Во главе Отделения, по проекту Положения, стоит Президиум
из председателя — академика, двух его заместителей и ученого
секретаря. Последний ведает всей научной частью Отделения, для
общего же направления и координирования научной работы Отде-
ления и заслушания докладов не менее двух раз в год созывается
Совет Отделения. Совет состоит из Президиума Отделения, пяти
академиков, избираемых в члены Совета Общим Собранием Академии,
директоров институтов и других научных учреждений Отделения,
представителей местных общественных организаций и всех дирек-
торов краевых специализированных научно-исследовательских ин-
ститутов.
Оргплан предусматривает постепенное развитие четырех основ-
ных научных институтов: Энергетического, Геологического, Хими-
ческого и Биологического и двух кабинетов: одного — по геофизике
и геодезии и другого — по изучению народов ДВК. Вокруг Отде-
ления и предположена сеть из 11 исследовательских станций; послед-
ние раскидываются по всему краю. Так, станция по изучению мерз-
лоты предположена к устройству в Бомнаке на Зее, вулканологи-
ческая — на Камчатке, полярная — в одной пз бухт Чукотского
побережья, морская биологическая — в районе Ольги, пресновод-
ная — на одном из крупнейших озер края, горно-таежная — в го-
рах верховий 'р. Супу-тинки и т. д.
Само собой разумеется, что при Отделении предположено раз-
вернуть научное и научно-популярное издательство.
Что же может дать проектируемая сеть научно-исследователь-
ских учреждений Далькраю? Объединить и согласовать в одном
комплексном плане разрозненные ныне усилия отдельных научных
учреждений, не образующих пока никакой определенной системы.
Дать возможность Крайплану ставить определенные задачи и полу-
чать на них ясный ответ, что позволит научно обосновать всю практи-
ческую работу по организации промышленности и сельского хозяй-
ства, базируясь на местном сырье. Провести и оформить работу
по выявлению и инвентаризации природных ресурсов края и
работу, способствующую вовлечению малых народностей (орочи,
БАЗА АКАДЕМИИ НАУК ИА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ
477
гольды, гиляки и пр.) в индустриальную, общественную и политиче*
скую жизнь СССР.
Уточним некоторые очередные задачи* В области энергетики
Далькрай не беден горючим. Сучанские, артемовские и сахалинские1
угли, сахалинская нефть, — все это известно, но нет еще кадастра
водных сил, хотя многие из рек морского побережья и многие
внутри страны таят в себе вполне достаточный запас белого угл.я«
Громадные массы древесного ^топлива еще не эксплоатируются и
становятся жертвою лесных пожаров.
Все это надо выяснить, подсчитать, популяризировяль и про-
пагандировать, пока энергетическое хозяйство края не придет
в порядок, не обеспечит полностью развертывание местной про-
мышленности.
В области горного дела мы имеем еще непочатый угол всяких
возможностей. На всем пространстве от Шилки до Зои громады гор-
ных хребтов бесполезно загораживают горизонт. На громадном про-
тяжении — никаких разработок. Вероятно ли, что там ничего нет?
Скорее это ошибки прошлого, помешавшие выяснить природу гор,
чем нищета последних. О залежах полезных ископаемых в Вуреин-
ских горах много споров, много догадок, ио воз и ныне там. И здесь
необходима энергичная работа по выявлению геологической и петро-
графической природы этих гор, а затем и прямая разведка их рудных
месторождений. Десять лет тому назад Хибины были также без-
надежны, но они дождались своего Ферсмана, дождутся его и хребты
Буреинских гор. Еще далее на восток — Сихотэ-Алинь, обследован-
ный пока лишь в ничтожной его части, а теоретически и совсем не
освещенный. Наконец, горы Севера, о которых известно еще менее.
В это все надо осветить теоретически, надо открыть поисковым пар-
тиям прямой путь к успешным разработкам.
Лесное дело дает краю возможность непрерывно повышать эк-
спорт. Владивостокский порт кишит лесовозами. Однако и здесь не
все благополучно. Необходимо выяснить и научно обосновать воз-
можность замены вывоза круглого леса и досок полуфабрикатами,
что позволит во много раз повысить стоимостьчкубометра на валюту.
Здесь нужны и лесоведение, и лесная технология, и лесная химия,
и лесная экономика. Кроме того, невыгодно ’просто сводить »лес,
надо еще создать план освоения и использования площади, освобож-
даемой из-под леса.
В сельском хозяйстве края, которое уже твердо' стало* на путь
коллективизации, также много нерешенных вопросов;. Пределы
земледелия на Севере, правильное размещение технических' культур'
478
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
по краю, вопросы плодосмена в связи с удобрением почв, мелио-
рация заболоченных и подверженных наводнениям районов — все
это вопросы, стоящие на очереди. Изучение подсобных культур ого-
родного и садового типа все еще не ладится, а вместе с тем как-то
не ладятся и самые культуры. Подсобные отрасли мелкого живот-
новодства, птицеводства, шелководства и пчеловодства также тре-
буют своего научного освещения.
Едва ли не самый больной вопрос Далькрая — недостаток лю-
дей, трудность, с которой оседает на его просторах пришлый эле-
мент. Поэтому вопросам демографии должно быть уделено особое
внимание. Надо найти выход из того исконного безлюдья, которое
когда-то позволило горсти пришельцев из центра овладеть доли-
нами Амура |и Уссури, а теперь препятствует .'энергичному строи-
тельству и ,не дает краю развернуть его богатые ^возможности.
Итак мы видим, что нет науки, для которой не 'открывалось бы
обширного и благодарного по возможным результатам поля иссле-
дования. Каждая найдет себе место в великом плане всестороннего
и согласованного исследования Далькрая, запроектированного воз-
никающим Отделением Академии на Дальнем Востоке. Работа 'на
социалистическое строительство даст одновременно немало мате-
риалов и немало широких обобщений для теории. Нем скорее реали-
зуется это смелое начинание, чем скорее начнется реальная работа
Отделения, тем надежнее успех научных исследований в этой инте-
реснейшей части Союза.
МЫ ЖИВЕМ И РАБОТАЕМ
ВО ИМЯ СОЦИАЛИЗМА*
Еще до революции мною была задумана большая, совершенно
необходимая ботаникам книга «Флора России». Мои творческие за-
мыслы в этом направлении чиновники царской Академии встретили
очень холодно. Этот громадный труд считался невозможным. Каза-
лось чудовищным одному ученому инвентаризировать раститель-
ность шестой части мира.
Силами одного человека это действительно невозможно. Но в
условиях советской Академии сплоченным, дружеским коллективом
научных сотрудников этот труд нами будет выполнен.
Праздник годовщины Октябрьской революции для нас, ученых,
особенно дорог. Революция взорвала глухие стены изолированных
лабораторий ученых-одиночек. Только после революции мы могли
полностью слиться с жизнью, производством, молодыми студентами
и учеными, которым мы несем свой опыт 'и свои знания. Мы несем
свою помощь в великое дело строительства социализма, и мы живем,
работаем и будем работать во имя этого славного дела.
Я припоминаю конференцию в Туркменистане, проведенную Ака-
демией в 1933 г. На конференцию пришли делегатки работниц-
текстильщиц, интересующихся проблемой хлопка. С каким' инте-
ресом они слушали доклады академиков, как горячо они говорили!
Они требовали от нас глубокого изучения этой, столь близкой им
проблемы.
* Напечатан в газ. «За коммунистическое просвещение». 1934, 5/XI.
480
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
Мне приходилось выступать в рабочих клубах Ленинграда с
докладами. Но как бы ни сложна была тема доклада, аудитории
напряженно слушала, засыпала меня вопросами и просила говорить
как можно подробнее и больше.
Реформа Академии совершенно преобразовала нашу работу.
За последние пять лет Академия открыла ряд новых институтов и
укрупнила старые путем слияния мелких лабораторий. Вдвое уве-
личилось число академиков. В составе Академии образована мощная
партийная фракция.
С осени 1929 г. Академией организована подготовка кадров, бла-
годаря чему целый ряд молодых ученых вступил в Академию или
занял профессорские кафедры.
Колоссально развилась паша экспедиционная деятельность. Со-
держание работ всех экспедиций тщательно прорабатывается в уч-
реждениях Академии, составляются графики предполагаемой эф-
фективности экспедиций, карты местонахождений предметов изы-
сканий, и только после тщательной предварительной проработки
направляются первые объездные группы. Такого планового руковод-
ства экспедиционной частью Академии ранее у нас не было.
Академией было произведено систематическое обследование Якут-
ской республики, Таджикистана, Урала, Кузбасса. Сейчас мы ведем
большие работы в Далькрае, укрепляющие его связь с центром.
Никогда и нигде работники науки не пользовались таким забот-
ливым, внимательным отношением к себе, как в Советском Союзе.
Это проявляется даже в мелочах, мы чувствуем это каждый день,
каждую минуту, и нам радостно вносить свою часть труда в общее
дело созидания бесклассового, социалистического общества. Нам
радостно работать под руководством бесстрашных, изобретательных
коммунистов-большевиков, смелых преобразователей мира, под руко-
водством гениального И. В. Сталина — продолжателя дела Ленина.
ФИЛИАЛЫ АКАДЕМИИ НАУК СССР^
Идея организации при Академии Наук СССР сета филиалов к
баз родилась только в 1930 г. "Потребовалось два года на разработку
этой идеи и ознакомление с нею общественных кругов»
При организации филиалов и баз перед ними был поставлен ряд
ответственных задач, имеющих значение для развитая всего на родного
хозяйства и культуры в Советском Союзе. Базы и филиалы до.жкны
группировать вокруг себя местные научные силы, помогать нацио-
нальным республикам в изучении производительных сил, содей-
ствовать культурному строительству и т. д.
Сейчас Академия Наук создала девять филиалов и баз, Имеются
филиалы во всех трех столицах Закавказья: Грузински! филиал ~
в Тифлисе! Азербайджанский — в Баку и Армянский — в Эрпвашк
Созданы также филиалы в. столице Казахстана — Алма-Ата, в Сверд-
ловске (Уральский филиал) п во Владивостоке (ДальповосточныйК
Кроме того» имеются базы в Кировске (Кольская), в Архангельске
(Северная) и большая база в Таджикистане, которая наряду с по*
стоя и ной Та джи кс ко-Па ми рекой экспедицией образует собою важ-
нейший научный центр.
Одно пз серьезнейших затруднений в работе заключалось в от-
сутствии свободных кадров научных работников. Мы знаем, что науч-
ные работники, яселающие сконцентрировать свою работу в одной
лаборатории, часто вынуждены совместительствовать и в других
лабораториях именно из-за недостатка научных сил, Однако базы
* Напечатано в газ. ^Известия», 1936. ЭДН.
31 в. ж Комаров,, т, XI
482
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
и филиалы сумели привлечь к научной работе сотни людей, вклю-
чая сюда десятки национальных научных работников, выросших
из местного коренного населения. Так, из 66 работников Армянского
филиала большинство — местные научные силы. Такая же картина
и в Азербайджане и в Грузии.
Наиболее старый по времени существования Грузинский филиал
имеет ряд серьезных достижений. Он проделал большие работы по
проблемам, имеющим существенное значение для развития при-
родных ресурсов республики. Сюда относятся работы по ферро-
марганцу, изучение условий развития субтропических растений и
другие, не менее важные темы. Много сделано по вопросам истории
материальной культуры республик Закавказья.
Успел окрепнуть и встать на ноги и Азербайджанский филиал,
к числу достижений которого следует отнести участие в разработке
проблем озеленения городов, развития хлопкового хозяйства и т. п.
При участии правительства Азербайджанской ССР филиал строит
большой Ботанический сад, который явится рассадником новых
растительных культур и лабораторией, изучающей наилучшие ме-
тоды использования природных условий Азербайджана для разви-
тия сельского хозяйства и садоводства.
Несмотря на крайний недостаток в научных силах, сумел развер-
нуть работу и Казахстанский филиал, организовавший широ-
кое изучение недр республики, в частности изучение эмбенской
нефти.
Дальневосточный филиал постепенно развертывает изучение края
в естественноисторическом отношении. Пока еще не удалось наладить
изучение народностей, языков и т. д. Но эта важнейшая задача по-
ставлена филиалом в программу 1936 г. и ближайших лет.
Уральский филиал, в задачу которого входила не столько помощь
в исследовании края, сколько разработка технологических процес-
сов черной металлургии, имеет в своем распоряжении две большие
химические лаборатории. База в Кировске имеет уже заслуженную
славу как в отношении изучения богатейших Хибипогорских место-
рождений, так и насаждения в суровых условиях заполярного Севера
культурных растений, в частности большого огородного хозяйства.
Этой базой создан единственный в мире заполярный Ботанический
сад, откуда черпается опыт для развития садоводства и огородни-
чества и в других местах необъятного Севера.
Организованная 1 января Северная база, разумеется, еще не ус-
пела развернуть свою деятельность, по имеет широчайшие перспек-
тивы научной работы как в районах, прилегающих к самому Архан-
ФИЛИАЛЫ АН СССР
483
гельску, так и в далекой Печоре и других районах, прилегающих к
Северному морскому пути.
Таковы, в кратких чертах контуры работы наших баз и филиалов.
Необходимо указать у что своими успехами базы и филиалы обязаны
помощи местных партийных и советских организаций и активному
участию академиков А. Д. Архангельского, А. Е. Ферсмана,
Ф. Ю. Левинсон-Лессинга и др., а также нашего президента
А. П. Карпинского. j
Не приходится говорить о том, какие преимущества для кон-
кретной научной работы дает создание баз и филиалов. Естествен-
ник, работающий в Москве над каким-либо явлением природы и
встречающий затруднения в получении необходимого ему материала,
выезжая на базу, сразу оказывается у истоков этих материалов;
лингвист получает возможность работать в гуще той народной массы,
язык которой он изучает, и т. д. Отсюда, из баз и филиалов, легче
организовывать экспедиции, легче добыть нужный для научной ра-
боты материал, и при этом в любом количестве и любого качества.
На месте легче основывать и ^заповедники и станции. Заповедники
уже имеются при пяти филиалах.
Наши филиалы и базы являются теми ячейками, которые в на-
циональных республиках имеют все данные для того, чтобы стать
крупнейшими научными центрами со своими институтами, лабора-
ториями и музеями.
Созванное сейчас Академией Наук СССР первое совещание ру-
ководителей (филиалов и баз должно не только показать пути их
развития; оно должно выявить недочеты и трудности, которые имеют-
ся в их работе, а также теснее связать их со всеми учреждениями Ака-
демии. Филиалы должны работать так же, как работают централь-
ные научные институты, осуществляя единый план научного ис-
следования во всем Союзе.
31*
ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО НА СЕССИИ
АКАДЕМИИ НАУК СССР
14—20 марта 1936 г.
Мы открываем сессию, построенную на новых началах. Ее стерж-
невая задача — осветить достижения советской физики на общем
фоне достижений мировой физической науки. Мы заслушаем докла-
ды главнейших физических школ, которые имеются у нас в Союзе,—
доклад академика А. Ф. Иоффе и представителей руководимого им
Физико-технического института, Оптического института в Ленин-
граде, работающего под руководством академика Рождественского
и академика Вавилова, и, наконец, доклады теоретиков — Тамма,
Френкеля, Фока. Все эти доклады должны дать нам ясное, отчет-
ливое представление о том, как в современный период состояния
физических знаний развилась советская физика.
Напомню только один факт. Если бы мы сосчитали общее число
работников по группе физических знаний в 1917 г., мы получили
бы несколько сот человек (боюсь даже, что и этого числа не обнару-
жилось бы). В настоящее время мы имеем мощные институты и более
2г/2 тысяч высококвалифицированных работников в этой науке.
Это означает громадное движение вперед. Мы имеем здесь развитие
основной дисциплины, на достижениях которой строят свой путь
другие науки; с другой стороны, мы имеем перед собой группу тех
знаний, которые являются основой технического прогресса. В обоих
этих направлениях мы имеем достаточные достижения.
Эта сессия строится на совершенно новых началах еще и в том
отношении, что стержневые доклады немногочисленны, а уделено
ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО НА СЕССИИ АН СССР 14—20 МАРТА 1030 1%
чрезвычайно много времени для содокладов, возражений,, дискуссий,
чтобы действительно выяснить все, что может быть неясно и спорно.
Таким образом, сессия не только даст удовлетворение известной
любознательности, но она приведет к определенным выводам, к
определенному толчку для дальнейшего развития науки.
Наконец, наша сессия посвящена будет докладу вице-прези-
дента академика Кржижановского о программе работ Академии
Наук на 1936 г. Этим докладом план работ Академии Наук впервые
выносится на обсуждение столь обширного и столь компетентного
собрания, как то, которое мы видим перед собой. Это есть известный
шаг вперед для всей советской науки; наука не есть особая замк-
нутая область, она тесно связана с жизнью, и нам необходимо,
чтобы мост между ними был как можно прочнее. Мы должны подверг-
нуть возможно более широкому обсуждению предположенный на
1936 г. план работ.
РЕЧЬ НА VIII ЧРЕЗВЫЧАЙНОМ ВСЕСОЮЗНОМ
СЪЕЗДЕ СОВЕТОВ*
От всех работников науки и техники хозяину земли советской,
Чрезвычайному съезду Советов, избраннику народов Советского
Союза — наш радостный привет. (Аплодисменты.)
Лучшие люди нашей страны собрались сюда, на Чрезвычайный
съезд, для того чтобы принять как незыблемый закон Сталинскую
Конституцию. В простых и величественных ее словах, написанных
величайшим гением нашей эпохи, запечатлены победы социализма.
Новая советская Конституция — это бессмертное произведение
человеческой мысли — стоит по глубине своего содержания в одном
ряду с «Манифестом коммунистической партии» Маркса и Энгельса.
В ней записано то, что навсегда завоевано нашим народом под ру-
ководством коммунистической партии, все те права и свободы, о
которых на протяжении веков лишь мечтали трудящиеся массы
всего мира.
Непосредственным руководителем и вдохновителем наших побед
является творец Конституции, величайший вождь народов СССР
и трудящихся всего мира — товарищ Сталин. (Аплодисменты.)
Для нас, людей науки, имя товарища Сталина — это знамя бес-
страшия, непреклонной воли, огромной созидательной силы, могу-
чей неисчерпаемой энергии, направленной на преодоление всех
препятствий для дальнейшего победоносного движения к комму-
низму.
* Напечатано в газ. «Правда», 1936, 29/XI.
РЕЧЬ НА VIII ЧРЕЗВЫЧАЙНОМ ВСЕСОЮЗНОМ СЪЕЗДЕ СОВЕТОВ <g7
Перед нами, работниками науки, созданная сталинским гением
Конституция открывает беспредельные перспективы научного твор-
чества. В стране нашей создано г-ромадное количество новых мощных
научных учреждений. Во много раз выросли кадры ученых.
До 1917 г. ученых на территории СССР было немного. Едва мож-
но насчитать 15 городов, где были научно-исследовательские учреж-
дения, едва ли число всех научных работников превосходило 3 ты-
сячи.
За 19 лет существования советской власти — на 1936 г. мы имеем.
794 научно-исследовательских института и 37 200 научных работ-
ников. (Аплодисменты.)
Правительство Союза подчеркнуло свое исключительное вни-
мание к науке переводом крупнейших наших учреждений — Все-
союзной Академии Наук и Всесоюзного института эксперименталь-
ной медицины — из Ленинграда в Москву, ближе к Совету Народ-
ных Комиссаров, к Госплану, и ассигновало крупные средства на
постройку нужных для дальнейшего развития этих учреждений со-
оружений. Это обеспечивает дальнейший рост научно-исследователь-
ской армии Союза.
Наша страна, советская власть и коммунистическая партия ока-
зывают исключительное внимание людям науки и техники, во-
одушевляют их на новые работы.
Безоговорочно голосуя за Конституцию, мы, советские ученые,
обязуемся перед нашей великой родиной обеспечить такой подъем
теоретических и прикладных наук, чтобы наша промышленность
получила в полной мере всю ту научную помощь и все то руковод-
ство, которые необходимы для освоения новых, еще неведомых ей
производств. Но и этого мало. Мы должны добиться первенствующего
положения в мировой науке. Мы должны разрешить проблему строе-
ния атома, проблему строения глубоких слоев земной коры и самую
важную из всех проблем — проблему здорового человеческого су-
ществования.
Мы обязуемся перед нашей великой родиной так организовать
наши научные учреждения, чтобы они по своей оборудованное™ и
результатам работ перегнали лучшие из существующих в мире.
Наша научная мысль должна стать пионером в создании новой,
невиданной в мире техники, достойной эпохи социализма.
Добиваясь дальнейшего развития производительных сил нашей
родины и дальнейшего усиления крепости социализма, мы обя-
зуемся еще глубже проникнуть в недра земли, открыть новые могучие
источники энергии, освоить безводные пустыни Юга и ледяные
488
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
просторы Севера, овладеть неисчислимыми богатствами горных
хребтов, преобразовать флору нашей страны.
Хозяйство советской науки велико, как нигде. От высочайшей
точки Союза — пика Сталина, от самой северной его точки — мыса
Молотова во все стороны тянутся недра земной коры с богатейшими
запасами угля и нефти, с залежами черных и цветных металлов,
ртути и мышьяка, золота и серебра, удобрительных солей и ценных
строительных материалов.
Веками лежали под спудом, как мертвый груз, эти горы сырья,
и лишь теперь невиданный расцвет социалистического хозяйства
предъявил на них спрос и поднял нашу науку на выявление пол-
ностью всех минеральных запасов нашей великой страны.
А почвенный покров СССР, а его пастбища, а его луга и леса,
его промысловые богатства? Освоение всего этого добра требует
научной помощи.
Далее, перед нами — науки о земледелии, об охране здоровья
человека.
Обучение на родном языке требует изучения всех 150 языков,
на которых говорят народы Союза.
С гениальной прозорливостью указал нам товарищ Сталин, что
истинно научная история мира — не только та история, которая
изучает историю государства, но прежде всего та история, кото-
рая изучает историю народов.
Нет большей радости для работников науки, чем возможность
своими исследованиями служить великому делу укрепления со-
циалистического строительства, дающего счастье нашему трудовому
народу и несущего освобождение всему человечеству. (Аплодис-
менты.)
Сталинская Конституция обеспечивает право на образование
для всех граждан. Перед нашей великой родиной мы обязуемся
бережно и любовно растить и воспитывать нашу молодежь. Мы обя-
зуемся нести науку в массы и отдать все наши знания народу. Мы
обязуемся превратить дело научной популяризации в неотъемлемую
часть нашей работы. Мы обязуемся подготовить новые кадры моло-
дых ученых, авангард строителей социалистическох! науки. (Апло-
дисменты.)
Сталинская Конституция, Конституция мира, подтверждает
незыблемость братской дружбы народов многонационального Союза
Советских Социалистических Республик и является обвинительным
актом против фашизма.
Перед нашей великой родиной мы обязуемся посвятить все свои
РЕЧЬ НА VIII ЧРЕЗВЫЧАЙНОМ ВСЕСОЮЗНОМ СЪЕЗДЕ ГНВИОВ 489
силы дальнейшему и глубочайшему изучению национальной куль-
туры народов Советского Союза и бороться за развитие подлинной
науки против фашизма.
Фашизм на кострах сжигает лучшие произведения человеческого
гения. Фашисты выгоняют ученых из университетов и институтов
и заменяют их фашистскими полицейскими чиновниками. В фашист-
ских государствах демократия уничтожена и восстанавливаются
худшие времена мракобесия и инквизиции. У фашистов наука и
культура обречены на регресс,.
Величайшим презрением к фашизму и осуждением фашистского^
варварства является решение Нобелевской комиссии о присуждении-
премии мира писателю и публицисту Карлу Осецкомукоторый три-
года томился в концентрационных лагерях Германии. (Аплоди-
сменты., ) Пусть беснуются вожди герма нс,кото фашизма. Это решение
является для них несмываемым' позором.
В то время как германские и итальянские фашисты, уничтожают
дворцы науки и искусства, в Мадриде, испанские рабочие под огнем
выносят произведения искусства, чтобы спасти их от вооруженных,
варваров.
Так где же, спрашиваю я, где истинная культура? Среди, бур-
жуазии? Нет, товарищи! Трудящиеся всего мира. — вот кто является
подлинными носителями мировой культуры! (Бурные аплодисменты.,.)
Здесь на Съезде прекрасно выступала от делегации учителей
молодая учительница Астахова, и горячо приветствовала слова
товарища Сталина о том, что наша советская интеллигенция — это со-
вершенно новая интеллигенция, связанная всеми корнями своими,
с рабочим' классом и крестьянством. Но и мы, старая интеллиген-
ция, старая, седовласая гвардия ученых, которая бережно несет
в себе науку своих предшественников — Ломоносова, Менделеева,
Сеченова, Яблочкова, Попова, Тимирязева, Карпинского, Павлова —
для того,, чтобы обратить ее на «’лужение социализму, мы должны
громко, вместе с нашей прекрасной молодежью, «сказать на весь
мир, что «советская интеллигенция является совершенно новой
иитоллигсицпей, интеллигенцией, которая служит народу. (Апло-
дисменты,)
Все мы, работники науки и техники, партийные п непартийные
большевики, заверяем Чрезвычайный VIII съезд Советов, что все
творческие силы, все свои знания отдадим на службу социализму,
на. службу народу! (Аплодисменты.)
Создание Советского Союза — дело великой про лета p«?Hori пар-
тии блльшевиьюв ленинцев-гталппцрв, которые сумели пмбедшь и
490 Ш. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
на полях битв в гражданской войне, и в борьбе с разрухой, и в соз-
дании социалистической промышленности и сельского хозяйства,
и в перевоспитании человека нашей страны.
Теснее сплотим свои ряды вокруг партии большевиков и вождя
трудящихся — великого Сталина! (Аплодисменты.)
Да здравствует Чрезвычайный VIII Всесоюзный съезд Советов!
(Аплодисменты.)
Да здравствует великий вдохновитель наших побед, гений но-
вого мира, творец социалистической Конституции товарищ Сталин!
(Аплодисменты. Возгласы с мест: «Да здравствует товарищ Молотов,
ура!», «Да здравствует великий Сталин, ура!», «Хай живе радяньска
наука!» «Ура!»)
горячий друг науки*
Л с особенно теплым чувством вспоминаю то исключительное шшма -
нищ которое С. М. Киров оказывал научным институтам и научным
работникам Ленинграда, Сергей Миронович совершенно изменил об-
становку нашей работы, и ому. наука обязана многими своими дости-
жениями. Сергей Миронович лично руководил научно-исследователь-
ской работой на Кольском полуострове; под его непосредственным
руководством создавалась апатитовая промышленность, велись раз-
ведки на никель и железо. За короткое время Кольский полуостров
изменился до неузнаваемости; ок оброс рудниками, заводами и элек-
тростанциями, его население4 увеличились в сотни раз. Благодаря
С. М. Кирову Мурманшсий район превратился в самый цветущий,
самый населенный во всем Заполярье.
Простота в обращении, любовь к людям и огромная опертая,
заражавшая каждого, кто имел дело с Сергеем Мироновичем, сип-
скали ему общую» горячую привязанность, Когда разнеслась роковая
весть: мот больше Кирова, нпктово верил, что это правда,» Было не-
вероятно, что может найтись человек, у шторого не дрогнет рука
покуситься на эту нречфатаую, деятельную^ плюнь.
Но негодяй нашелся. Троц1л1стско-зи11овьовскзя банда убила
Кирова. Его нет больше с нами.
; ^Беспредельна любовь миллионов трудящихся к светлой памяти
Мироныча. Его страстные, мужествеитше- речи долго будут бразцом
революционного- пафоса п действия. На них долго будут учиться бор-
щи за священное дело пролетариата.
Нтаечатаио в газ, еЗа Ш1дустраиля^ацив^в1 ВЯ 1ДЦ
492 Ш. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
Мы не можем вернуть к жизни нашего дорогого Мироныча, по-
можем снова услышать его вдохновенные речи, не получим больше-
его руководства. Но мы можем сделать и сделаем все от нас зависящее,
чтобы претворить в жизнь идеи, за которые пламенно боролся наш
Мироныч. Мы можем сделать все, чтобы никакие изменники-троц-
кисты и все их мелкие и крупные пособники и хозяева из фашист-
ского лагеря не смели больше покушаться на наше прекрасное со-
циалистическое отечество.
ИЗДАВАТЬ ТИМИРЯЗЕВА И ДАРВИНА*
1 оварпщи! Климент Аркадьевич Тимирязев играет в нашей куль-
турион истории совершенно .исключительную роль. Начиная с по-
ловины 70-х годов прошлого века вся наша передовая интеллиген-
ция и другие обширные круги знакомились с его работами. Он по-
ложил в нашей стране основание правильной диалектической мысли
в естествознании. Его значение часто учитывалось неправильно.
Так, например, недавно один наш выдающийся деятель сказал, что
Тимирязев — лишь хороший полемист. Тимирязев -был хорошим
полемистом, был красноречивым, остроумным человеком, и когда
он защищал дорогие ему научные положения против всякого рода
зачатков фашизма, против правого крыла, то он, конечно, за словом
в карман не лез и нередко огорчал своих противников довольно
жесткими словами. Но нам он дорог не только этим, — лиц, с кото-
рыми он вел бои, уже не существует,, — 'Тимирязев особенно нам
дорог другим. Обыкновенно- ученый, который изучает ту или другую
отрасль яшзни, одностиринеп, а в вопросах, которыми занимался
Тимирязев, н в вопросах сельского хозяйства мы имеем два направ-
ления: или человек является историком природы (и Дарвин глав-
ным образом был историком природы, и Климент Аркадьевич это
направление прекрасно усвоил), или, являясь экспериментатором,
изучает текущий момент, совершенно забывая об истории,. Тимиря-
зев разрушил рамки этой односторонности. Он горячо отсталвал'
* Речь на собрании сотрудников и авторов Сельхозгиза, посвявден,но.м го-
довому отчету Издательства, 5 января W37 г Нант-чмтмш и йСйдиа»
листач^ская рекинструкция с^льснигс хозяйства1937»Ж 4f стр 27—29.
494
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
позицию исторического понимания природы: то, что мы вокруг
себя видим, сложилось исторически, и только в свете исторического
процесса легко понять окружающее нас и легко всмотреться в про-
цессы природы.
Если нехороша крайность историзма, когда человек все валит
на историю и забывает современность, то совершенно недопустимо,
когда человек забывает историю и рассматривает окружающие нас
явления только со стороны текущего процесса. Тимирязев в своей
длительной педагогической и публицистической деятельности, как
автор научных трудов, был одновременно первоклассным экспери-
ментатором, который тонко ставил опыты и совершенно доказательно
освещал затронутые вопросы, и проповедником исторического взгля-
да на жизнь и ее явления.
В первую годовщину его кончины академик Костычев сказал
о так называемой «Крунианской» лекции (1903) — «Космическая
роль растения», где Тимирязев полемизировал с германскими уче-
ными Саксом и Пфеффером, что она произвела на него такое впечат-
ление: вышел человек со скорострельным ружьем против рыцарей
в стальных доспехах, с копьями в руках, и, разумеется, победил
их. Под ружьем здесь приходится подразумевать те эвдиометры,
приборы для точного учета выделяемых и поглощаемых растениями
газов, которые так искусно строил и которыми так искусно мане-
врировал К. А. Тимирязев.
Климент Аркадьевич был большим мастером эксперимента и в
то же время великолепно владел историческим методом. Он умел
освещать природу и с той и с другой точки зрения.
Сочетание эксперимента с историей и сделало Тимирязева родо-
начальником нашей научной диалектики в области биологии. Этим
он и дорог нам .всем.
Напомню еще его великолепное освещение вопросов энергетики,
вопросов превращения энергии, связи между солнечными лучами,
растением и человеком, общей связи, соединяющей все живое в одном
процессе.
Мы приступили в Сельхозгизе к изданию сочинений Тимирязева.
Кое-кто говорил: «Что сделал Тимирязев? — Написал две-три ра-
боты, диссертации, книгу о Дарвине, популярную книгу о жизни ра-
стения и больше ничего». Мы собрали весь материал, и его хватит
на 10 томов. Оказывается, Тимирязев — автор, который успел по-
работать не над двумя-тремя вопросами, а, можно сказать, пере-
вернул всю науку.
В нашей редакции участвуют Аркадий Климентьевич Тими-
ИЗДАВАТЬ ТИМИРЯЗЕВА И ДАРВИНА
рязев, сын покойного, который хранит его записные книжки и другие
рукописные материалы, и целый ряд специалистов, которые снаб-
дят издание примечаниями там, где наука ушла вперед против по-
ложений Климента Аркадьевича. Исследования продолжаются, че-
ловеческий опыт накапливается, кое-что изменилось. Все это будет
отмечено. Мы получим исчерпывающее издание, а Сельхозгиз безус-
ловно издаст его так, как того заслуживает ученый-классик, украсит'
книги изображениями и рисунками, частью относящимися к опытам
Тимирязева, частью к его жизни. Мы здесь ознакомимся и с теми
первыми опытами над искусственными удобрениями, которые Ти-
мирязев ставил в Александровском саду, в небольшом домике, и
со всеми его многочисленными работами.
Наше студенчество, колхозники и другие лица, интересующиеся
природой и наукой в применении к сельскому хозяйству, получат
книги, которые будут много способствовать просветлению взгляда
на природу, на то, как человек может проявить себя по отношению
к природе, чего он может добиться.
Я считаю, что издание сочинений Тимирязева — это большой
шаг в деле популяризации знаний в нашем издательском деле во-
обще.
Товарищи, это издание календарно разработано таким образом,
что в текущем же году выйдут четыре тома. Первый том — «Солнце,
жизнь и хлорофилл» потребовал много времени, потому что самое
издание нужно было наладить и разработать методику, иначе и не
могло быть. Много потребовалось времени на подбор документаль-
ного материала, на подготовку иллюстраций и т. д. Теперь все это
готово. Том пойдет за томом. Все будет издано в срок.
Я хочу остановить ваше внимание еще на одной задаче.
Тимирязев в своих работах пришел к тому, что и физиолог ра-
стений, изучающий дыхание, питание, водоснабжение растений,
ит. п., нуждается в трудах Дарвина. Климент Аркадьевич посвятил
значительную часть своей жизни изучению трудов Дарвина, их по-
пуляризации, так что читатели Союза больше знают Дарвина по
Тимирязеву, чем по первоисточнику,
Это наталкивает нас на мысль о необходимости переиздать Дар-
вина, и если наш' собрат «Медгиз» выпускает классическое издание
Дарвина по всем источникам, то задача «СельХ'Озгиза» — дать изда-
ние другого типа, издание, рассчитанное на широкие массы читате-
лей, не полное собрание сочинений Дарвина, а его боевые произ-
ведения. Они двинут мысль нашего читателя на овладение природой;
Что это за работы? Это — «Происхождение видов», «Домашние
496
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
животные и культурные растения», «Происхождение человека»,
а также работы Дарвина по скрещиванию, которое имеет теперь такое
громадное значение; отмечу попутно, что Дарвин был одним из осно-
воположников методики производства скрещиваний. Эти книги долж-
ны быть оформлены и иллюстрированы так же хорошо, как и прек-
расно издаваемая Сельхозгизом .серия классиков естествознания.
Наряду с изданием Тимирязева, мы в Сельхозгизе выпустим и
перечисленные труды Дарвина. Может быть, кто-либо возразит:
«Стоит ли издавать Дарвина — все его знают». Я как профессор ска-
жу, что я из года в год проводил анкету среди студентов первого
курса, в ней был вопрос: «Кто читал Дарвина?» На 70 человек ока-
зывался один. Я говорил только о «Происхождении видов» (это самая
знаменитая книга). Эту книгу полностью читал один из 70, хотя все
студенты-биологи обязаны читать Дарвина. Следовательно, сказать,
что он широко распространен, — нельзя, и одна из причин та, что
книга Дарвина «Происхождение видов» встречается редко. И хотя
Сельхозгиз дал одно издание, но тираж его мал. Желательно пере-
издать эту книгу, внеся туда некоторые исправления.
Я думаю, что наряду с теми, чрезвычайно важными и необходи-
мыми книгами, которые теперь так щедро выпускает «Сельхозгиз»,
книгами, которые являются рабочим руководством, выпуск теоре-
тических работ Тимирязева, а также и Дарвина принесет большую
пользу, потому что это основы теории сельского хозяйства, и они
дадут большой толчок к развитию практики.
МОЯ ПЕРВАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ*
.Впервые я пустился в дальний путь I мая 189'2 г. Денег было,
мало, но энергии много. Целью моей было собрать хороший науч-
ный материал, чтобы потом написать о том, как сложилась совре-
менная растительность под влиянием климата, почвы и геологи-
ческих изменений земной коры.
Мой школьный товарищ Д. К. Глазунов снарядился в. зоологи-
ческую экспедицию в Среднюю Азию, с которой тогда ученые знали
еще мало. С ним я и сговорился.
Он выехал в марте, прошел через песчаную пустыню Кизил-
Кумы и через Нуратинские горы- должен был приехать в; Самар-
канд. Оттуда мы вместе с ним начали исследования ib горах по верх-
нему течению р. Зеравшан, в нынешнем Таджикистане,.
Первая часть моего пути — из Ленинграда до Сталинграда (тог-
да Царицына) — проходила по железной дороге. От Мичуринска
(тогда Козлова) пошли степи. Цвели желтый дрок и синий шалфеи.
Я сидел на ступеньках вагона, вдыхал воздух степи и пел в такт
шуму колес: «Есть на Волге утес». Хорошо было.
Волга, в ра зли в ши рожая, могу чая, перепоя пенная суд а м п,
Астрахань с ее- кремлем и разноязычным населением', пересадка -с
речного парохода на вгорской — все это крепко врезалось у меня
в память. Заснули мы па взморье у «Девяти футов>, а проснулись
уже у кавказских берегов, вдоль которых и пошли. Синее море,
далекие горы радовали своим простором- и новизной. ।
Напечатано в журн. «Югвый натуралист», 1937. cTj.e„. 5—7.
32 В. Л. Кншт, Х|
498
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
От Баку на восток пароход перем ок Каспийское море напрямки
и утром 9 мая высадил своих пассажиров у пристани Узуп-Ада,
где тогда был конечный пункт Закаспийской железной дороги. Ог-
ромные барханы, высотой около 40 метров, окружали заливчики с
очень теплой и очень соленой водой, а средн них узкой полоской из-
вивалась железная дорога, которую постоянно приходилось от-
капывать из-под песка, сыпавшегося на нее при малейшем ветре.
Интересен! быгг и путь не) железное де)роге вдоль окраин великой
пустыни Кара-Кум. Там чае те) появлялись миражи: озера и деревья,
которых на самом деле не было и в помине. Справа тянулись горы
Колет-Даг. Степь у их иоднегжия передке) была совершенно красной
от буйно расцветших красных маков. Через большой деревянный
мост па р. Аму-Дарье переходили пешком: моет был непрочный,
и боялись, чтобы он не провалился под тяжестью поезда.
Вот. наконец, и Самарканд: длинные аллеи тополей и катальп,
шелковичных и ореховых деревьев, белой акации. Вдоль улиц ары-
ки — канавки с быстро бегущей! пе) ним вещей!, глинобитные домики
в садах. Необычная для северянина жизнь: человек ищет у себя в
жилье не защиты от холода, а, наоборот, тени и прохлады.
Пока формировался караван, необходимы!! для путешествия в
горы, я жил на краю города у крестьянина, русского. На большом
дворе стояли лошади, пришедшие с Глазуновым из Кизпл-Кумов,
и жевали ячмень. Кругом раскидывались пустыри с невиданными
мной ранее сорными травами.
В Самарканде меня поразили не древности, которыми он славит-
ся, а люди —узбеки и таджики с пх особо!! деловой жизнью. По-
разил своеобразный базар: большая площадь, на которой сгруди-
лись люди, лошади, ослы, бараны. Продавцы лепешек, горячего
плова, кишмиша, чайные лавки встречались на каждом шагу.
Нужные для экспедиции лошади, седла, сбруя, вьючные ящики
и мешки были нами приобретены очень быстро, и 16 мая, переночевав
иод открытым небом, я совершил уже свою первую экскурсию па
пути в г. Ургут вдоль берегов большого арыка Даргом, несшего
зеравшанекую воду селениям, расположенным к югу от Самар-
канда. Здесь я впервые познакомился с замечательным растением —
кендырем, волокно которого, очень прочное, мало портится от воды
и потому годится для неводного прядева.
А потом пошли, день за днем, экспедиционные заботы. Путь наш
шел через высокие горы, можжевеловые леса, горные озера, ледники
и снега. Через р. Ягноб пришлось раза три перейти по снеговым мо-
стам: такие массы снега набиваются зимой в горных ущельях.
МОЛ ПЕРВАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
40У
Запомнилась .мне еще гора Кантат. Недра этой горы выложены
пластами каменного угля. В незапамятные времена уголь этот,
глубоко под землей., загорелся от неизвестной причины и горит до
сих пор. Большая гора вся нагрета. Местами по ней больно итог,
так накалена почва. Из глубоких трещин вырываются струи горячих
газов, пахнет серой; чайник, поставленный в трещину, быстро заки-
пает, сырой кусок теста лрс^вращаотся в хлебец.
Много горючего пропадает здесь. Но местность кругом трудно-
доступная, и уголь до сих пор никому не был нужен. Слыхал я, чтп
теперь поблизости прошла автомобильная дорога. Наши инженеры
при думают, что сделать г углем и горючими газами горы Канта г.
Высоки горы и глубоки ущелья горного Таджикистана. Три-
пипка лепится по утесам. Дойдешь до пол горы; взглянешь в. верх—
"гам клок голубого неба, а внизу, г де-то далеко-далеко, белая пена
бегнено мчащейся реки. Дух замрет: а ну как сорвешься!
Я как сейчас вижу кудрявые тополя и березы Искандер-Куля,
абрнкпговыо сады и воля люцерны кругом таджикских селений.
Вижу на. полях п арыках сойиутые тяжелой работой фигуры в серых
халатах, стада овец, которых перегоняют на летние пастбища иг,,
низин в. горы.
Много я там видел и многому научился. Когда-нибудь расскажу
гнем об этом.
РЕЧЬ НА ТОРЖЕСТВЕННОЙ СЕССИИ АКАДЕМИИ
НАУК. ПОСВЯЩЕННОЙ 100-ЛЕТИЮ СО ДНЯ
СМЕРТИ А. С. ПУШКИНА*
«Горит восток зарею новой!..»
Мы чествуем Александра Сергеевича Пушкина. Шекспир в Анг-
лии, Гете в Германии, Пушкин в России — единственные в своем
роде, непревзойденные п несравненные.
Пушкин! — «Евгении Онегин», «Борис Годунов», «Полтава»,
«Медный всадник», «История Пугачева», чудная лирика, обилие
поэтических образов, глубокая любовь к человеку, ненависть ко
всему подлому и низкому. Яркая народность высказываний делает
Пушкина всем нам дорогим, делает его одним из краеугольных кам-
ней нашей культуры. Для всех трудящихся нашего великого Сою-
за, а вместе с ними и для нашей Советской Академии Наук Пушкин —
символ труда и мысли, символ лучших надежд и стремлений.
Вспомним, что 3 декабря 1832 г. президент Российской Академии
А. С. Шишков вошел в Академию с предложением избрать в ее чле-
ны между прочими кандидатами также и Пушкина. В заседании Ака-
демии 7 января 1833 г. подсчет голосов показал, что Пушкин полу-
чил 29 избирательных голосов и что единственным, кто за него не
подал голоса, был митрополит Серафим, который сообщил в письмен-
ной форме, что из всех предложенных к выборам в члены Академии
лиц онподает голос только за протоиерея Малова (составителя «Крат-
кого священногословаря»), остальные же кандидаты ему «неизвестны».
* Напечатано в «Известиях Академии Наук СССР; Отдел, сбществ. наук»,
1937, № 2-3, стр. 333—336.
РЕЧЬ, ПОСВЯЩЕННАЯ 100-ЛЕТИЮ СМЕРТИ А. С. ПУШКИНА
501
Вспомним также.,, что Пушкин посетил заседания Академии всего
восемь раз. что бесконечные чтения и обсуждения корректур сло-
варя русского, языка возбуждали в нем более чувство злой иронии,
чем удовлетворение от производимой на заседаниях работы. Един-
ственным единомышленником Пушкина в Академии был Катенин,
но ясно,, что эти два сочлена не могли сломить прочно установив-
шихся традиций, священных для остальных...
30 января 1837 г. Российская Академия отметила сообщение о
кончине Пушкина постановлением: «В уважение заслуг, оказан-
ных покойным российской словесности, написать на счет Академии
нортрет его и поставить в зале собрания..л
За последние 19 лет Советская Академия Наук много и непрерыв-
но работала, изучая гениальное наследство Пушкина; Пушкинский
дом разросся в Институт литературоведения. Личная библиотека
Пушкина, (“го рукописи, книги и рукописи о нем стали предметом
углубленных исследований. Результаты этих исследований отра-
жены ио только в изданиях самой Академии Наук, но и в новейших
изданиях Пушкина.
Открывая сессию, посвященную столетию со дня смерти Пушкина,
Академия Наук не собирается повторять общеизвестные подроб-
ности, касающиес я личной жизни поэта или тематики его произве-
дении. Академия — учреждение исследовательское и делится ре-
зультатами исследований: она должна давать новое и дает его.
Пушкин — создатель русского литературного языка. В каждое
слово он вкладывал определенный смысл, давая тончайшие оттенки
и звучания. Ош умел сочетать народные и «простонародные», как
говорили в его время, слова п выражения с церковно-славянскими:
он очень был строг к заимствованиям у западноевропейских языков.
Из разнообразнейших языковых элементов он выточил величайшую
драгоценность — русский язык, простой и выразительный. Благо-
даря Пушкину писать, выражать своп мысли стало легко.
Пушкин своими стихами (-начала разбудил узкий круг придвор-
ной и служилой молодежи, типом — более широкий круг читающее!
России. В паши дни Пушкин глубочайшим образом влияет на совет-
скую общественность, и 65 языков Советского Союза считают его
своим, дорогим, любимым. Растет и крепнет влияние1 Пушкина на
м и р овую лп те рат у ру.
Пушкин — наш вечный спутник. Детьми мы заучиваем с упое-
нием «Буря мглою небо кроет» и другие его стихотворения, зачиты-
ваемся сказками. Подростками упиваемся лирикой и героикой, отра-
женной в его поэмах. Взрослыми — раздумываем над «Борисом
502
СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ II ОБЩИМ ВОПРОСАМ ПАУКИ
Годуновым» и другими драмами Пушкина. То же будут делать и
наши дети, и дети детей наших.
Пушкин — «бродильное начало». Пушкин — революционер. Вра-
щаясь в среде, большинство сочленов которой обязаны были смотреть
на царей с обожанием, Пушкин дал этим царям такие характеристики,
которые сразу выявили всю их неприглядную преступную деятель-
ность, останавливавшую нормальное историческое развитие наро-
дов, населявших Россию.
Поклонникам Екатерины II он говорил, что она была исполнена
лицемерия; либеральная на словах, она делала все, чтобы закаба-
лить и разорить народ, позволяла грабить народное достояние своим
любимцам; на словах она стояла за просвещение, но посадила в тюрь-
му Новикова, Радищева и разорила даже духовные школы. В словах
«старушка дряхлая жила» — все презрение Пушкина к мнимому
величию Екатерины.
С Александром I, победителем Наполеона, Пушкин вел настоя-
щую войну, начиная с характеристики его в сатирической песне
«Noel»:
Ура! в Россию скачет
Кочующий деспот.
Спаситель горько плачет,
А с ним и весь народ.
Мария в хлопотах спасителя стращает:
«Не плачь, дитя, не плачь, сударь,
Вот бука, бука — русский царь!»
Немало эпиграмм у Пушкина и на Николая I: «Царь же вешает
народ» и пр.
Эти цари, по Пушкину,— вредные п смешные в своем ничтоже-
стве люди.
Отношение Пушкина «к высшим классам» общества нашло свое
отражение в его дневнике: «Много говорят о бале, который должно
дать дворянство по случаю совершеннолетия наследника... Вероят-
но, купечество даст также свой бал. Праздников будет на полмпл-
лиона. Что скажет народ, умирающий с голода...»
«Добросовестность» крупных царедворцев того времени также
нашла в дневнике свою оценку: «Кочубей п Нессельроде получи-
ли по двести тысяч на прокормление своих голодных крестьян. Эти
400 000 останутся в их карманах».
Иначе относился Пушкин к трудовому населению современной
ему России. Возьмем его замечательную «Историю села Горюхина».
Некоторые критики видели в пей попытку нарисовать широкую кар-
РЕЧЬ, ПОС:ВЯЩЕННА.Я 100-ЛЕТИ.10 СМЕРТИ А. С-,.' ПУШКИНА
503
тину России в. период расцвета крепостничества, о чем, в самом деле,
говорит «резкий переход к правлению приказчика, который в три
года, стараясь о смирности вотчины как о главной крестьянской
добродетели, довел Горюхино до совершенного обнищания.
А «Сцены из рыцарских времен», где горячие симпатии автора явно
на стороне восставших!
В «Записке о народном воспитании», представленной Пушкиным
царю, мы находим ряд замечательных высказываний. Так, Пушкин
говорит., что в военных училищах «уничтожение телесных наказаний
необходим о. Надлежит за р а нее в ну шать в осиита ним кам п равнл а
чести и человеколюбия. Не должно забывать, что они будут иметь
право розги и палки над солдатом. Слишком жестокое воспитание
делает из них палачей, а не начальников».
В том месте «Записки», где Пушкин говорит о преподавании,
истории., мы находим следующее знаменательное место: «Можно
будет г хладнокровием показать разницу духа народов, источника
нужд и требований государственных; не хитрить, не искажать рес-
публиканских рассуждений,- не позорить убийства Кесаря, —
превознесенного 2000-ми лет; но представить Брута защитником и
мстителем коренных постановлений отечества, а Кесаря — често-
л юб и в ы м в о зму тител ем .».
Пушкин, несомненно, ('двинул русскою общественную мысль
с мертвой точки более, чем кто-либо из его современников. И если
сравнивать его в этом отношении хотя бы г Гете, то’ значительное'
превосходство Пушкина ясно. Сравните Гетевского «Геца фон Бер-
лихпнгена» со «Сценами из рыцарских времен», и вы это хорошо по-
чувствуете.
Пушкин в прошлом '— знамя культурней! работы, знамя любви
к людям, знамя того духовного роста, который переживала страна,,
несмотря ша все противодействие господствующих классов. Наслед-
ство Пушкина подтверждает, что мы не бедны, что нам есть за что
биться на культурном фронте. Пушкин в будущем — призыв, к ра-
боте, к борьбе за новую, высшую речевую культуру, за высшую
культуру ЛИЧНОСТИ.
Мы чествуем намять Пушкина но всей нашей необъятной стране.
Мы чествуем эту память на десятках языков. Мы создаем праздник
культуры, праздник единения и дружбы народов. Мы берем лучшее,
что было у нашего народа в прошлом, и передаем его будущему.
Но не спокойно кругом! Черные тучи нависли и на Бостоке
и на Западе. Фашизм ведет кровавое наступление на труд н
культуру.
504 Ш. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
Но мы спокойны. Нашу культуру, наше великое братство тру-
дящихся охраняет непобедимая Красная Армия. Та самая Красная
Армия, бойцы которой больше интересуются Пушкиным, чем им
когда-либо интересовалась либеральная буржуазия прошлого, счи-
тавшая за собой монополию образованности.
Слова Пушкпш1 превратились в боевой клич нашего времени:
Да здравствует солнце!
Да скроется тьма!
И этим мы обязаны коммунистической партии, под руководством
великого Сталина осуществляющей гениальные идеи Ленина.
РЕЧЬ НА ОТКРЫТИИ XVII МЕЖДУНАРОДНОГО
ГЕОЛОГИЧЕСКОГО КОНГРЕССА В МОСКВЕ*
'2.7 1937 ?.
Господа делштггы, граждане п товарищи! Привет вам! Вы собра-
лись здесь, в Москве, столице 170 миллионов советских граждан,
чтобы обменяться своими знаниями и своим опытом в области геоло
гии, одной из наиболее полезных для всего человечества науке
Собрались в год, когда в нашем Союзе только что введена новая
Сталинская Конституция, дающая каждому не только право голоса,
но еще и право на труд, на образование и на отдых. В нашей стране
непрерывно растет как число научных институтов, так и число науч-
ных работников. Геология и минералогия пользуются большой попу-
лярностью, и, кроме ученых, вы найдете здесь очень много любите-
лей. готовых в свободное время пуститься на поиски полезших
ископаемых.
Еще до революции было широко известно, что у пас на Украине
есть железо, на Дону — каменный уголь, каменная соль и ртуть,
на Урале — железо, медь и самоцветные камни, в Карелии — цен-
ные строительные материалы, на Кавказе^— нефть и марганец.
Но ведь все это казалось разбросанным далеко одно от другого,
большая же часть нашей земной поверхности казалась лишенной
ценных ископаемых. Теперь, с середины двадцатых годов, мы так
избороздили разведками все необъятное пространство Союза, что
пришли к выводу о широком, повсеместном расположении этих
* Напечатано в журн. «Вестник Академии Наук СССР». 1937. №10— 11 и
гая. «Правда», 1937, 22 VII.
506
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ ПАУКИ
ископаемых. Мы знаем, как велики отложения калийных солей
вдоль всего побережья пермских морей; мы знаем, как тесно свж
зана нефть с отложениями каменной соли, и знаем, как многочисленны
нефтяные месторождения; мы знаем, как велики каменноугольные
отложения Сибири, как пространны медные руды Казахстана, п пр.
Все это дает возможность построить геологические карты, установить
тектонические линии, выявить южные продолжения гор Урала
и установить современные движения земной коры.
Всем присутствующим памятны имена наших крупных геологов —
Карпинского, Чернышева, Мушкетова и ныне работающих Ферс-
мана, Левинсон-Лессинга, Вернадского, В. Обручева, Губкина,
С. Обручева, Преображенского, Архангельского и других, которым
мы обязаны геологическим познанием нашей страны. Многим обя-
заны мы и нашему славному химику Курнакову, который наладил
поиски солей как ценнейшего химического сырья (карпалиты и бро-
миты).
Несмо'гря на кажущееся однообразие большой Русской плат-
формы, мы здесь находим чуть ли по все геологические формации
и даже в самой Москве путем бурения наталкиваемся па новые
интересные факты. Немало поработали наши специалисты и в да-
леких полярных окраинах, ставших как-то ближе и уютнее благо-
даря неустанной работе геологов. Все это позволяет думать, что
недалеко то время, когда наша страна станет одной из наилучше
изученных стран мира.
Коллективная работа выше индивидуальной, п работа ученых
в<*ех стран ценнее, чем работы ученых одной страны. Поэтому откры-
ваемый сегодня Конгресс, конечно, даст много новых выводов и со-
поставлений, которые толкнут его участников на новые глубокие
исследования и послужат к зарождению новых прекрасных теорий,
которые сменят прежние, уже сослужившие свою службу.
Конгресс окончится, и участники его разъедутся по домам, по
мы уверены, что они увезут с собой новый запас творческой рабочей!
энергии и не раз за работой вспомнят и дебаты Конгресса и впечат-
ления, вынесенные из экскурсий. Заранее поздравляю с успехом,
<• выяснением спорных вопросов, с веселым и бодрым настроением,
которое вообще свойственно нашей прекрасной родине, которую мы
так любим. Привет! Блестящих успехов, доброй памяти о Конгрессе!
(Аплодисменты.)
НАУКА СТАЛИНСКОЙ ЭПОХИ"
Наука в дореволюционной России развивалась черепашьими
шагами и была достоянием немногих. Государство вкладывало в нее
гроши и скорее терпело, чем поощряло научно-исследовательскую
работу. За двадцать лет советской власти все ото резко изменилось:
развита целая сеть научно-исследовательских учреждении, обслу-
живающих разнообразные отрасли промышленности, организованы
академии наук в двух союзных республиках — Украинской и Бе-
лорусской, наконец растет п научная работа в высших учебных
заведениях. Число научных работников вы росло колоссально. Об-
разовался мощиый ] 1аучно-исследовательский и научно-техническиii
фронт, дающий возможность нашей родине самостоятельно решать
стоящие перед нею культурные задачи и налаживать новые и новые
производства.
Много сделано для популяризации пауки. В прошлом достояние
.немногих избранных, наука стала доступна каждому заинтересо-
вавшемуся ею рабочему и колхознику. От академий до хаты-лабора-
тории идет как исследовательская работа, так и работа по популя-
ризации знаний, охватившая всю страну.
Охватить в короткой статье все, что достигнуто за эти годы ио
теории атома и по энергетике, по химическим равновесиям и по строе-
нию горных хребтов, по истории языка и по литературоведению,
совершенно невозможно. Чрезвычайно много сделано для превра-
щения науки из собрания разобщенных между собой интересных
На печатано в газ. «Правда». 1937, 7 XL
508
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
п полезных сведении в стройное здание марксистско-ленинского
ми ропоипма ния.
Еще в начале 1918 г., когда молодая республика переживала
тяжелое время Брестского мира, хозяйственной разрухи и контрре-
волюционного саботажа, В. И. Ленин, заглядывая далеко вперед,
наметил самые широкие перспективы научного творчества. В «На-
броске плана научно-технических работ» Ленин сформулировал ряд
заданий Академии Наук, имевших целью всес тороннюю разработку
проблем восстановления и реконструкции народного хозяйства.
Это был первый социальный заказ революции, адресованный
науке. Социальный заказ, неразрывная органическая связь теории
с практикой — специфическая особенность социалистической пауки.
Научные центры сыграли немалую роль в создании передовой
советской индустрии. Научно-исследовательские институты и лабо-
ратории сконструировали новые типы транспортных и сельскохо-
зяйственных машин. Они создали новые станки для металлообра-
ботки и машиностроения, повое металлургическое и горное обору-
дование. Сотни других открытий и изобретений сделаны в про-
мышленных лабораториях. Стахановское движение поставило в
порядок дня еще больший разворот экспериментальной и конст-
рукторской работы.
Русский народ на всех важнейших этапах развития научной
мысли выдвигал творцов мировой науки. Такие ученые, как Ломо-
носов, Лобачевский, Чебышев, Менделеев, К. А. Тимирязев, Лебе-
дев, Павлов и Карпинский, были лучшими сынами своего народа,
тесно связанными своим творчеством и практическими нуждами
родины. Но старая Академия находилась во власти антинародной
сановной клики, которая стремилась создать барьер между наукой
и народом. Традиции раболепия перед иностранцами, отчуждение
от народа были прочно привиты Академии. Ряд лучших представи-
телей научной мысли, людей, которыми гордится русский народ,
остался за стенами Академии. Понятны гневные слова Тимирязева,
обращенные к старой Академии Паук: (Академия, не имевшая в
своих рядах ни Менделеева, ни Ценковского, ни Сеченова, ни Столе-
това, ни Лебедева, а еще недавно расставшаяся с Федоровым, такая
академия все равно что не существует для русского народа».х
В первые годы после революции тяжелый и аморфный организм
( тарой Академии со скрипом и сопротивлением поворачивался к но-
вым задачам. Саботаж свил себе гнездо в академических сферах.
1 К. Тимирязе в. Наука и демократия, стр. 407.
НАУКА СТАЛИНСКОЙ ЭПОХИ
009
Кое-кто из академиков хотел одного — права свободно разрабатывать
клерикально-теософские, чуждые жизни проблемы.
Но затем положение в корне изменилось. В результате двадцати-
летнего развития в новых условиях Академия Наук стала штабом
не только' теоретических знаний, но и п:ри'клад'ны;х^ наук; Самая те-
матика. институтов. Академии Наук подчинилась требованиям гтеу-
д а рстве'ннО'ГО плана.. К рупнеишие на род|нО'Х(эзя-йстгв;еины.е' задачи
лежат в основе экспедиционной, экспериментальной и теоретиче-
ской работы Академии Наук.. Примером .могут служить экспедиции?
организованные Советом по изучению производительных сил СССР,
охватывающие своей исследовательской работой геологическое строе-
ние, энергетические и сырьевые ресурсы, экономику и население райо-
нов; Союза. За семь лет своего сущрствованияОС'Овет iro изучению' произ-
водительных сил организовал больше 150 экспедиций. Еще jb 1920 г.
начались исследования Кольского пажу острова. Созданная здесь про-
мышленность, использующая запасы апатитов; и нефелинов, является
результатом у ка за ины х исс ледова ний. П од об ные экспедиции позво -
лили поставить и решить ряд крупнейших теоретических проблем.
Экспедиционные работы на Урале и в республиках Средней Азии,
а в последнее в;рем.я и на Алтае (В. А. Обручев) раскрыли перед
нами такие богатства земных недр, о каких никто раньше и не помыш-
лял. Считалось чуть ли не аксиомой; что в горах Средней Азии ни-
чего годного для промышленного использования нет, а теперь здесь
открыты надежные месторождения чуть ли не всех элементов; Мен-
делееве- кой системы.
Одна КО' найти полезные ископаемые — это еще не все. Необхо-
димо' для новых видов сырья создать и новые технологические про-
цессы.. С этой целью в; Академии Наук создано Отделение техниче-
ских наук, имеющее целью перестроить нашу технологию на основе
Iновых научно-исследовательских достижений;
Исследование недр Союза опиралось на классические работы
основателя советской геологии А. И. Карпинского. Только в усло-
виях диктатуры рабочего класса идеи А. II. Карпинского могли
быть ПО'л костью применены для изучения ресурсов родины. Примером
нового подхода к сырьевым и энергетическим ресурсам является
изучение горючих ископаемых. В' этом деле наша, страна вышла на
первое место в мире.
Реконструкция энергетического хозяйства и наша топливная
политика сделали этот участок особенно важным. Отказ от хищни-
ческого расточения топливных ресурсов потребовал не только раз-
вертывания геол ого-развод очных работ, но и серьезных теоретиче-
510
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ П ОБЩИМ ВОПРОСАМ ПАУКИ
ских п экспериментальных исследовании, которых во времена Но-
беля и Мапташева не было вовсе. Еще Менделеев в свое время воз-
мущался сжиганием нефти — «сжиганием ассигнации». Советская
энергетика, ориентируясь на местное топливо, и советская нефтяная
промышленность, перерабатывая нефть в цепные продукты, осуще-
ствляют замыслы Менделеева. Научная работа, выростная на этой
базе, ведется в лабораториях, изучающих генезис нефти, торфа,
сланцев и сапропелеп, а также проблемы топливной химии.
Рядом с работами, посвященными изучению родины, стоят экспе-
риментальные исследования советской научной .мысли, посвященные
коренным проблемам естествознания. Они не менее актуальны.
Перед страной социализма стоят такие коренные технические'
проблемы, которые требуют для своего решения разработки самых
новейших глав современной физики. Нигде во всем мире, кроме1
СССР, не может быть создана техника, воплощающая в жизнь, в прак-
тику, в производство последние физические открытия.
Нужно упомянуть об организованном в последние годы Инсти-
туте физических проблем, не имеющем во всем мире ничего равного
себе но эксперимента льно-лабораторной базе и по важности проблем.
Объем химико-технологических задач советской промышленности
сделал актуальными самые серьезные научные обобщения. К взгля-
дам крупнейшего русского химика XIX в. Менделеева непосредствен-
но примыкают идеи химического анализа, разрабатываемые академи-
ком Курниковым. Но эти идеи тесно связаны с изучением и исполь-
зованием химического сырья (Кара-Богаз-Гол, Кулундтшскпе озера
и пр.) и руд СССР.
Таким образом, реконструкция промышленности потребовала
от советской науки мощного взлета геологических, физико-матема-
тических и химических исследований. Социалистическое земледелие
предъявило не меньшие требования к биологическим паукам.
Капиталистический Запад замалчивает материалистические, ан-
тирелигиозные выводы современной биологии. В СССР теория
Дарвина ежедневно проверяется и обогащается живой производ-
ственной практикой. Еще до революции русский народ выдвинул
гениального генетика И. В. Мичурина. До революции Мичурину
пе удавалось полностью осуществить своп замыслы. Только в совет-
ское время ему удалось широко развернуть гибридизацию. Он уста-
новил новые закономерности развития растений, преодолел нескре-
щиваемость некоторых видов, вывел десятки новых форм, обновил
породно-сортовой состав плодо-ягодных растений и продвинул их
границы далеко на Север.
НАУКА СТАЛИНСКОЙ ЭПОХИ 5] I
В условиях крупного н передового социалистического земледе-
лия сельскохозяйственная наука получила такое развитие, какого
но знала и не знает ни одна страна. Роль науки в колхозном
земледелии мо?кнопроиллюстрировать примером выдающихся работ
Т. Д. Лысенко по яровизации, которые он ведет с 1925 г. Когда
в 1929—1930 гг. передовые колхозники узнали о весенних посевах
озимой пшеницы академика Лысенко, поднялась мощная волна
колхоз ной и ниш i а ти в ы.
'Гаковы научные задачи и достижения, вытекающие из рекон-
струкции промышленности и сельского хозяйства. В центре Сталин-
ской эпохи стоит гам человек, окруженный любовной сталинской
заботой. Поэтому наука о человеке получила широкое развитие
в СССР. Всесоюзный Институт экспериментальной медицины яв-
ляется! мировым центром этой науки. Одной из ее основ являются
генитальные исследования великого советского физиолога И. П. Пав-
лова.
Наша необъятная родина стоит впереди всего мира по исследо-
ваниям. Географические рабпты советских ученых включаю1! одну
из самых блестящих страниц истории мировой науки — советские
арктические исследования, возглавляемые академиком О. Ю. Шмид-
том. Громадное значение для науки имеет папанпнекая зимовка
на полюсе. Отважные обитатели дрейфующей станции определили
глубину Ледовитого океана на полюсе, окончательно разбив предпо-
ложение о существовании суши в этом районе. Пробы воды, взятые
Ширшовым, установили направление теплых атлантических вод.
проходящих через полюс. Наблюдения папаппнекой группы опро-
вергли утверждение об отсутствии жизни в центре Арктики.
Советская наука, окруженная любовью народа и вниманием со
стороны его вождя, идет от победы к победе. Простор научной мысли,
ее подлинная свобода, возможность ставить и разрешать самые корен-
ные научные проблемы, осуществлять самые смелые замыслы,—
как далеко это от дореволюционных условий, когда гениальные
одиночки порою бесплодно затрачивали силы в нищенских лабора-
ториях, стиснутые сановно-бюрократическид! попечением, оторван-
ные от практики н от народа. Кажется, прошли века с того времени.
Прошло лишь двадцать лет, но двадцать лет самой значительной
эпохи литровой истории — великой Сталинской эпохи.
ИТОГИ ВЕЛИКОГО ДВАДЦАТИЛЕТИЯ*
уЗ^вадцать лет назад рабочие и крестьяне разбили оковы ста-
рой феодально-капиталистической России. Они классовым чутьем
разобрались в программах многочисленных политических партий
1917 г., отбросили сомнительные блага, которые сулили им кое-
какие реформы псевдо-социалистических партий, и под руководством
партии большевиков-коммунистов приступили к коренной ломке
старого строя, к созданию новых общественных и производственных
отношений.
Прошло двадцать лет. Трудящиеся СССР, руководимые гением
В. Н. Ленина и II. В. Сталина, создали новое государство, един-
ственную страну в мире, где нет эксплоататоров и эксплоатируемых,
нет различия в правах граждан и зависимости от их национальной
и расовой принадлежности.
За эти два исторических десятилетия наша страна из отсталой
и аграрной превращена в передовую, индустриальную. Созданы
целые новые отрасли промышленного производства, ведется усилен-
ная разработка горных богатств, но-повому организованы технологи-
ческие процессы на многочисленных крупнейших фабриках и заво-
дах, на совершенно новых началах организовано социалистическое
земледелие.
Уже одпо то, что урожай 1937 г. оценивается в 6—7 миллиардов
пудов зерна, показывает, как бурно развивается такая важнейшая
отрасль народного хозяйства, как сельское хозяйство. Опираясь
* Напечатано в журн. «Вестник Академии Наук СССР», 1936, Лё 10—11,
стр. 305—306.
ИТОГИ ВЕЛИКОГО ДВАДЦАТИЛЕТИЯ
51.3
на. сеть машшпю-тракториых станций, наши полхпзы дадут в ближай-
шие годы еще большие количества зерна.
Среди всей зтотг кипучей деятельности советского народа не малая
роль принадлежит и пауке. Все советское производство! основано'
на научных достижениях и научных методах. Научные института»!
организованы во всех отраслях хозяйства. Академия Наук,, бывшая
в царг кой Ро» гни изолированным угплколц до которого никому
в стране нс было дела, является сейчас” основным научным учреж-
денном в < траш и за ш текшие двадцать лет стала •’ овершешю неузка-
ваемой. Правительство Союза нашло для нее и средства, и здания*
и людей; дало ей ответственные поручения и такой вес в системе
учреждении Союза, какого не имеют никакие другие академии ни
В' 'одном стране .мира.
Мочено « казать, что за двадцать лет упорной работы 4кадемия
Наук стала неотъемлемой частью' советского строя и слилась с ним
в. основных политических настроениях и в планах, своих: работ...
Э т О' и е А к а д о м. и я в С т р а н. е С О' в е т о в, а. А к а д е-
м и я С т р а и ы С О' в! е т о в,..
Двадцать лет советской власти переделали и люде! и понятия;
все стало иным, историей дан полный ход вперед, и: остановки нет
и не будет. И вот двадцатый год ознаменован крупнейшей итоговой
победой.,, введением замечательном !Стал:и::нской Конституции,. То,
о чем мечтали когда-то философы, за что бились и за. что погибали
передовые бойцы человечества,— истинное равноправие^ право каж~
дого .гражданина, на обеспечивающий его заработок, на отдых, на. об-
разование, на. полноценное участие в политическом, жизни страны,—
все это' становится в СССР общим достоянием, обеспечивает правиль-
ное применение человеческих, сил и дает В'озможность каждому раз-
вить таящиеся is нем способности и таланты.
Сотни тысяч молодых людей., получающих и заканчивающих
свое высшее образование,— это прекрасная база для небывалого'
развития научной работы и научных достижений в Советском: госу-
дарстве..
Счастлива страна, управляемая на основе -такой Конституции,
счастлива страна, имеющая таких вождей, как В'. И. Ленин и
И. В. Сталин, велико ее настоящее и еще более величественно' ее
будущее!
33 В., Л. Комаров, т. XI
НАУКА СТАЛИНСКОЙ ЭПОХИ*
.Всем известно, что наша Академия Наук основана в XVIII в.,
когда западноевропейская наука переживала высокий подъем,
связанный с нарастанием буржуазной прогрессивной борьбы про-
тив феодализма. В нашем Ленинграде, тогдашнем Петербурге, со-
бралась группа ученых, связавших эту западноевропейскую науку
с тогдашней Россией.
Мы знаем много знаменитых имен — Ломоносов, Эйлер, Паллас,
Гмелин и др., которые вошли в историю науки, значатся в учебни-
ках, положили основание изучению громадных пространств нашего
СССР, основали целые новые научные дисциплины, целые отделы
науки и оказались вообще на высоте тогдашних знаний. Но характер-
ной особенностью этой группы людей было то, что, связанные со
своими товарищами по оружию — с учеными Западной Европы,
они были совершенно одиноки в той стране, где они работали и ко-
торой были посвящены их работы.
Эту особенность Академии Наук можно видеть и в XIX в. Здесь
мы имеем крупнейшие имена Бэра, Чебышева и других ученых,
которые вошли в историю знания как создатели новых поворотных
достижений науки. Но они также оставались совершенно изолиро-
ванными, как бы маленьким островком в огромном океане россий-
ской действительности.
Я не могу сказать, чтобы тогдашние власти особенно покрови-
* Доклад на торжественном собрании Академии Наук СССР 24 ноября
1937 г., посвященном 20-летию Великой Октябрьской социалистической рево-
люции. Напечатано в журн. «Вестник Академии Наук СССР»Д937, № 12,
стр. 29—37
НАУКА СТАЛИНСКОЙ ЭПОХИ
515
тельствовали развитию Академии Наук. Это развитие шло чере-
пашьими шагами и выражалось в ничтожно малых цифрах научных
работников, в чрезвычайной бедности оборудования лабораторий,
особенно исследовательской их части. Если музейная часть все-таки
была несколько выдвинута, то лабораторно-исследовательская была
совершенно в зачаточном состоянии. Таково было положение науки
в старой России.
Можно сказать, что в течение почти двух столетий Академию
Наук терпели как некое украшение, как некий обязательный прида-
ток буржуазного государства, но совершенно не интересовались
ее работами, не интересовались тем, чтобы вложить в нее какое-то
материальное содержание, которое бы позволило великим ученым,
в значительной части признанным Западом, итти вперед на трудном
пути научных открытий.
Перейдем теперь к нашему времени. Посмотрите, как все измени-
лось! Одинокий островок до революции —и широчайшее социальное
основание и глубокие корни в стране в настоящее время. Ведь из-
вестно, что сейчас про Академию Наук знают, а нередко и говорят
в деревнях, в колхозах, в отдаленнейших частях Союза, что мы почти
не знаем края, где бы вопросы науки вообще и технических знаний
в частности не были предметом обсуждения.
Если вместо 96 научных работников в 1917 г. мы сейчас имеем
в Академии Наук СССР 2700 научных работников и 1400 работников
научно-технического персонала, т. е. 4100, то этим дело не исчерпы-
вается, потому что общая статистика боевых научных сил в Союзе
дает нам 41 тыс. единиц, так что Академия Наук составляет около
10% от всей армии научных работников.
Вот я и говорю, что мы получили теперь уже не остров, а, может
быть, пирамиду с очень широким социальным основанием, и если
штабом науки считать Академию Наук, то она явится верхушкой
пирамиды, что и соответствует 10% на всю постройку.
Позвольте привести немного статистики. В настоящее время
в СССР имеется 2256 научно-исследовательских учреждений. Из
них до 1918 г. основано было 211, а в 1928—1932 гг., за 4 года, 1002,
причем 110 из всех этих учреждений, независимо от даты основания,
имеют бюджет свыше 6 млн. руб., т. е. являются крупными институ-
тами. Технике посвящено 570 институтов, естествознанию и матема-
тике — 452, общественным наукам — 394, сельскому хозяйству —
399 и медицине — 450.
Но число, мне могут сказать, еще не показывает качества. И дей-
ствительно, в некоторых случаях мы ведем борьбу за то, чтобы
33*
516
III. СТАТЬИ НО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
сделать их числом поменьше, а в смысле углубления работы, цен-
ности этой работы, значимости ее, как можно крупнее. Тем не менее
общее число, вероятно, не уменьшится, потому что наряду со слия-
нием прежних мелких институтов в крупные мы имеем все-таки
основание для открытия новых институтов, так как появляются
новые дисциплины, новые потребности в стране, связанные с общим
течением жизни.
Товарищи, в течение 20 лет шло интенсивное научное строитель-
ство. Среди тех ученых, которые имелись налицо в 1917 г., понятно,
произошло глубокое расслоение. Одни повернулись к нам спиной,
эмигрировали. В прошлом году мы обсуждали здесь дело двух хи-
миков, которые не желают у нас работать. Другие пробовали про-
должать линию, которой они держались до революции. Тогда очень
часто для ученых не было другого выхода, как сказать: «В стране
происходит уничтожение людей, жандармское притеснение и про-
чее, дайте я найду себе такую норку, где меня не тронут». Полу-
чался своеобразный интеллигентский анархизм: дескать, я и госу-
дарство — вещи диаметрально противоположные. Государство —•
налоговый и полицейский гнет, а я-де ушел в науку, буду
сидеть в своей норке и не стану принимать участия во всех этих
событиях.
Но, товарищи, времена переменились, и эта точка зрения стала
совершенно недопустимой, потому что сейчас государство — это
мы сами. Оно для нас не чуждая сила, а организация и группировка
наших сил, наше общее дело, наша борьба и общая работа за освое-
ние всех сокровищ природы, за организацию труда и производства.
Конечно, в нашей среде были люди, которые пошли в первых
рядах, помогли нам построить нашу научную сеть, создать ,то, чем
она является в настоящее время.
Сила инерции старого, старых навыков была велика, но можно
сказать, что она преодолевается, и сейчас уже мы прекрасно пони-
маем, что являемся членами громадной трудовой семьи, для которой
наша работа, наше участие есть непременное [звено в общей цепи
звеньев, из которых состоит трудовая практика человечества. Энер-
гия, сырье — минеральное, растительное и животное, технологи-
ческий процесс, организация труда и быта, историческое развитие
общества — таковы эти звенья. Ясно, что все звенья трудовой прак-
тики человечества 'нуждаются в научном освещении и в обновляю-
щем поступательном движении, которое может быть достигнуто
лишь работой [особых учреждений, особых людей, которые именно
этим движением вперед и были бы заняты, потому что наука тем
НАУКА СТАЛИНСКОЙ ЭПОХИ
517
и отличается, что она смотрит вперед и дает указания, не довольст-
вуясь тем, что уже известно, прокладывая новые пути.
Товарищи! В течение последних лет у нас состоялось несколько
таких собраний, которые подытожили достижения наших ученых.
В 1935 г. мы имели Международный съезд физиологов под председа-
тельством Ивана Петровича Павлова, который подытожил все сде-
ланное в этой громаднейшей области человеческого знания. Мы имели
в нынешнем году Международный съезд геологов, который прошел
также с большим подъемом, получил высокую оценку и в загранич-
ной печати, дал чрезвычайно литого данных и явился толчком даль-
нейшего развития исследования геологических условий нашей
страны. Кроме того, был целый ряд конференций по различным
разделам науки, которые тоже подытожили сделанное и обнаружили,
ч то и т оги * р а б оты ..очень в ели ки.
Ясно, что в мои задачи не входит подведение подобных итогов,
даже по тем^отделам, которые не прошли через такие конференции
и съезды. То блестящее собрание специалистов, которое находится
передо мной, настолько осведомлено в движении науки и в ее дости-
жениях, что было бы с моей стороны чрезвычайной смелостью рас-
сказывать самим творцам этих достижений о том, что они сделали.
Но все-таки я кое-что напомню для полноты картины.
Иван Петрович Павлов, которого мы потеряли в прошлом году,
создал определенную эпоху в физиологии (его учение об условных
рефлексах, учение о процессах раздражения и торможения — уче-
ние, показавшее здесь диалектические взаимодействие и взаимный
переход противоположных процессов). С громадной последователь-
ностью, упорством и страстью прокладывал Иван Петрович дорогу
своей новой науке о поведении организма высших животных в связи
с деятельностью большого мозга. Он создал громадную школу,
массу молодых работников, которые все вооружены до зубов мето-
дикой и стремлением к открытию дальнейших истин, касающихся
психофизиологических процессов. Школой мы называем здесь чрез-
вычайно широкую группу ученых. Недавно в Тбилиси был съезд
по физиологии, который прошел также с большим подъемом и с боль-
шими достижениями, выявившимися на этом съезде. А раньше было
чрезвычайно трудно найти группу ученых, которые по специальному
вопросу могли бы организовать целый съезд.
Мы потеряли в 1936 г. академика А. II. Карпинского, который
в течение 70 лет работал на научном поприще. 300 работ принадле-
жат его перу, и 20 лет он возглавлял нашу Академию, причем был
широко известен и любим в стране. Его установки в исторической
518
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
геологии Европейской части Союза, его работа над артинским ярусом
пермских отложений, работа по стратиграфии и тектонике Урала —
все это классические труды, которые дали учеников, исследова-
телей, способствовали общему подъему геологических знаний
в стране.
Мы потеряли в 1936 г. также Алексея Максимовича Горького,
который был нашим почетным членом, который двинул русскую лите-
ратуру навстречу революции, которым мы зачитывались уже в 90-х
годах прошлого века и который своим громадным вкладом во все
области социалистической культуры, конечно, займет в нашей исто-
рии такое же почетное место, как Павлов в истории науки.
Напомню вам также о работах академика Н. Я. Марра, который
поставил изучение языка на совершенно новые рельсы. Можно даже
не соглашаться с его теорией, но чрезвычайно важно то, что он от-
влеченную науку— сравнительное языкознание— связал с жизнью,
с историей человечества, с трудовой практикой. И преобразованное
в этом направлении сравнительное языкознание в нашем Институте
языка и мышления находит продолжателей, которые будут двигать
его, и, по всей вероятности, громадная революция в учении о языке,
которую произвели труды Марра, возьмет, конечно, свое и принесет
человечеству большую пользу.
К совершенно другой области относятся работы нашего Почвен-
ного института. Скончались наши академики К. Г. Глинка и
К. К. Гедройц, которые также известны как реформаторы почво-
ведения. Академик Глинка дал нам классификацию почв нашего
Союза, помог разобраться в естественном их плодородии, подгото-
вил научные данные для широкого распространения земледелия на
землях, которые до революции лежали втуне.
Академик Гедройц своим учением об обогатительных способ-
ностях почв, о коллоидах почвы построил теорию почвенных про-
цессов. Конечно, его труды будут чрезвычайно важными и руково-
дящими во всех работах по мелиорации почв, по превращению их
в еще более плодородные. Результатом работы Института является
почвенная карта Союза в миллионном масштабе и монография о поч-
вах Союза, подводящая итоги всем предыдущим исследованиям
и дающая орудие для успешной работы будущим исследователям.
Академик Костычев разработал учение о брожении. В настоящее
время работы его приняты как основные во всех курсах физиологии
растений, а в практику вошел метод получения лимонной кислоты.
На основе его теории построен в Ленинграде специальный,
завод, который сейчас успешно работает.
НАУК4 СТАЛИНСКОЙ ЭПОХИ
519
Присутствующий здесь представитель биохимии академик
А. Н. Бах не может быть нами не упомянут.
Биохимия некоторое время была спутником некоторых меди™
цинских и физиологических кафедр, а сейчас мы имеем особым ин-
ститут, мощный институт, который занят как разработкой теорети-
ческих построений в области биохимии, так и большими практиче-
скими работами. Мы ныне перешли, скажем, к производству хлеба
в заводском масштабе. Хлеб больше не продукт индивидуального
булочника, по продукт заводского производства. Количества хлеба,
необходимые в Союзе, достигают почти астрономических цифр.
Ясно, что каждое улучшение, вводимое в процесс хлебопечения,
имеет колоссальное значение.
Вот, товарищи, особенность нашей эпохи: мы от изучения звезд,
так сказать, переходим к изучению бытовых процессов, и академик
Бахи его сотрудники, разрабатывая ферментативные основы хлебо-
печения, оказывают человечеству большую услугу.
В 1935 г. был создан Институт им. академика А. Н. Северцова,
основателя эволюционной морфологической школы. Теория Дар-
вина, так хорошо сейчас известная населению Союза и охватывающая
такое бесконечное количество вопросов биологии, не должна стоять
на месте, ее нужно разрабатывать во всех ее отдельных ответвле-
ниях. И школа академика А. И. Северцова дает нам блестящие при-
меры того, как можно двигать дальше уже, казалось, совершенно
законченную область науки. Сопоставление эмбриональных процес-
сов, процессов развития индивида с процессами развития организма,
вида, типа дает чрезвычайно много новых достижений, углубляющих
учение Дарвина. Вот этот филоэмбриогенез академика Северцова
является, конечно, новым течением, новой школой, которая позво-
ляет разрабатывать неисследованные места в учении Дарвина и ста-
вить это учение на еще более реальное основание, чем это было' до
сих пор.
Институты ботаники и зоологии ведут громадную инвентариза-
ционную работу по приведению в известность всего растительного
и животного населения нашего Союза. Они выявляют и вредное,
и полезное, и нейтральное и этим определяют наше отношение к жи-
вотным и растениям Союза, к использованию их, к их охране в за-
поведниках для будущего и к борьбе с теми, из них, которые вре-
дят нашему земледелию и другим производственным, процессам.
Переходим к такой отвлеченной, казалось бы, области, как ма-
тематика. Мы можем с совершенной уверенностью' сказать, что наши
советские математики, и в частности математики нашего! Математи-
520
ИГ. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
ческого института, в настоящее время являются, может быть, одним
из наиболее передовых отрядов в этой области человеческого знания
во всем мире. Академики Виноградов и Бернштейн, проф. Делоне
и ряд работающих здесь молодых ученых каждый год дают нам ре-
шения . тех или других задач, новые методы исчисления, которые
могут быть приложены к строительным задачам. Таким образом,
мы выдвигаем их совершенно по заслугам. Сегодня вы услышите
ряд докладов о математических истинах, которые найдены нашими
молодыми учеными, учениками наших руководителей. Это показы-
вает, что мы и здесь не стоим на месте, что нас нельзя упрекнуть
в том, что мы занимаемся только вопросами текущего дня. Мы ока-
зались сильными и в этой области, в области отвлеченной математи-
ческой мысли, значительно продвинув ее вперед.
Академики В. И. Вернадский и А. Е. Ферсман положили начало
изучению геохимических процессов в нашей стране. Подходы к мине-
ральным массам, которые составляют основу нашей территории,
геологическую ее основу, могут быть различны: исторический, петро-
графический и т. д. Но эти ученые подходят с химической стороны,
с точки зрения тех химических процессов, которые созидают земную
твердь. И вот эта земная твердь перед нами оживает. Мы прекрасно
видим ее историю, накопление определенных минералов, руд, дру-
гих отложений. Мы имеем здесь блестящую теорию, рисующую нам
жизнь земли как мирового небесного тела, с одной стороны, а с дру-
гой — роль отдельных компонентов здесь, скажем роль жизни в
геологических явлениях и миграцию химических элементов в зем-
ной коре. И, кроме того, мы имеем здесь возможность широкого
применения теории к поисковым работам. Слияние геологии с
химией воедино, в единое знание, дало нам в этом совершенно не-
ожиданные результаты.
Вот мы подошли к химии. Здесь, конечно, надо отметить акаде-
мика Н. С. Курнакова с его теорией химического анализа и с его
учением о равновесии химических диаграмм.
Мы здесь подходим также к работам академика А. Е. Фаворского,
который построил новую теорию синтеза и обосновал целый ряд про-
мышленных процессов, позволивших добыть новые соединения,
выработать новые процессы работы.
Мы здесь подходим к академику Н. Д. Зелинскому, который
сейчас ставит чрезвычайно важный вопрос о синтетическом топливе,
которое в будущем станет, может быть, самым главным топливом.
Физический институт академика С. И. Вавилова — молодое на-
учное учреждение. У нас была когда-то физическая лаборатория,
НАУКА СТАЛИНСКОЙ ЭПОХИ
521
но это было крохотное учреждение, ничего не дававшее. Сейчас
мы имеем европейский институт, который стал на ноги, имеет совер-
шенно самостоятельное направление и может поспорить с любым
из соответствующих учреждений Запада и Америки. Мы там имеем
разработанную теорию фотографического изображения, диэлектри-
ческих свойств сжатого газа, измерение скорости электрических
волн, люминесцентный количественный метод анализа, взаимодей-
ствие нейтронов и протонов и т. д. — вопросы очень большие, круп-
ные, требующие много времени и колоссального напряжения для
своего разрешения.
На различных международных конференциях, которые проис-
ходят с участием наших специалистов, мы видим, что сравнительная
оценка западных достижений и наших позволяет сказать, что мы на
верном пути и что наши сотрудники покажут здесь, что можно сде-
лать с нашими средствами и с нашими целевыми установками.
Наконец, мы должны также остановиться на наших географи-
ческих работах. Мы имели более полутораста экспедиций, прове-
денных за это время, которые осветили чрезвычайно много так на-
зываемых «белых пятен», позволили нашим республикам и краям
основать новые производства, выявить свои силы и свои возмож-
ности. Экспедиции эти влили в социалистическую науку также чрез-
вычайно много сведений и, наконец, были увенчаны тем, что в нашей
работе принимает участие академик О. Ю. Шмидт, полярные экспе-
диции которого покорили северные окраины нашего Союза, далеко
лежащие в полярном море острова, и, наконец, дали возможность
основать научную станцию даже на Северном полюсе и в районе
полюса выполнять те задачи, которые казались нам совершенно
недостижимыми. Прекрасный математик, отважный полярный иссле-
дователь, глубоко и энциклопедически образованный ученый,
О. Ю. Шмидт является гордостью нашей страны и известен, ко-
нечно, всему миру.
Разумеется, приведенными мною примерами далеко не исчерпы-
вается работа нашей Академии, не исчерпывается и работа наших
академиков, вписавших-в историю науки йе мало славных страниц.
Как вы знаете, в 1934 г., три года тому назад, Академия Наук
была переведена постановлением правительства в Москву и подчи-
нена непосредственно Совнаркому Союза. Этим самым она была
приближена к запросам социалистического строительства. Чем же
Академия Наук ответила на это сближение ее с руководящим цен-
тром нашего великого Союза? Она ответила основанием Отделения
технических наук. Этому предшествовала долгая борьба. Многие
522
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
сопротивлялись созданию этого Отделения. Одни говорили, что
всякая наука должна иметь свою технологическую сторону: другие—
что это не научное дело, а инженерное, и для этого должна быть ин-
женерная академия. Но, товарищи, громадные накопленные Ака-
демией знания, которые ждали выхода в жизнь, не терпели отлага-
тельства. Надо было поделиться со всей страной нашим опытом,
нашими достижениями.
В 1935 г. Отделение технических наук было основано. Оно при-
влекло целый ряд новых крупных сил в Академию, оно стало разраба-
тывать основные технические задачи, стоящие перед страной. И когда
в нынешнем году потребовалось обосновать работы Госплана по раз-
работке третьей пятилетки советского социалистического строитель-
ства, то Отделение технических наук с помощью других наших сил
могло уже выступить с десятками (до 90) докладных записок, позво-
ляющих определить насущные задачи основных отраслей производ-
ства в течение третьей пятилетки.
Вот видите, я вернулся к началу своей речи. Я вернулся к тому,
что наши ученые и наша Академия Наук перестали быть представи-
телями изолированной от жизни науки. Какое значение имеет, если
в стране находится десяток ученых, которые двигают науку, но
которые никому не известны, о существовании которых даже не дога-
дывается большинство граждан этой страны? Мы пережили громад-
ную моральную революцию. Чувствовать себя единицей, которая
хотя и занята чрезвычайно интересной и важной работой, но есть
все же единица, чуждая окружающему ее миру, или чувствовать
себя одним из борцов за общее дело человечества, борцом, который
с помощью весов, микроскопов и других приборов или с помощью той
мудрости, которая находится в трудах старых ученых, в архивах
истории человеческих дел, с помощью всей этой мудрости двигает
вперед тот или другой вопрос, существенно важный для его со-
граждан, чувствовать, что все эти сограждане ценят и высоко
ставят работу данного ученого, — это же небо и земля, это два
полюса!
На всех фронтах науки мы идем вперед! Я перечислил только
часть и главным образом, по свойственной мне специальности, го-
ворил о работе Отделения естественных наук. Это, конечно, крупный
пробел. Я должен сказать, что и другие наши научные учреждения
и ученые, сконцентрированные в Отделении общественных наук,
делали очень большую работу. Она еще не подытожена вполне.
Но те бои, на которых я присутствовал за 20 лет, по перестройке
методики, по перестройке тематики этого Отделения, показывают,
НАУКА СТАЛИНСКОЙ ЭПОХИ
523
что все, что я сказал ранее о работе советских ученых, должно быть
отнесено и к этой группе наших тружеников.
Очень трудной является работа на историческом фронте. Ука-
зание великого вождя народов товарища Сталина относительно
того, что нам нужна история всех народов, населяющих СССР, исто-
рия СССР, выдвигает самые глубокие научные запросы и требования.
Сейчас мы должны поднять на этом фронте все силы, которые у нас
есть не только в центре, но и па окраинах. Оказалось, что это требует
большого времени — нескольких лет. Поэтому подытожить эту ра-
боту мы еще не можем. Но за празднованием 20-летия Советского
Союза последует вскоре празднование 25-летия. II так как мы осоз-
нали самих себя, так как мы сейчас не с закрытыми глазами, а соз-
нательно идем к нашим целям и так как мы стали дружны, так как
мы стали все вместе работать и друг друга продвигать на этом пути,
то к 25-летию мы придем, конечно, с гораздо^ более громкими, более
мощными и существенными результатами, чем подошли к 20-летию.
Товарищи, наша великая социалистическая родина все больше
и больше овладевает научными знаниями, все больше ими дорожит.
В этом году 142 тыс. человек окончили наши вузы и втузы. Это число
все растет. Говорят, что, может быть, праздная мечта — пропускать
через вузы и втузы все население, что это невозможно. Нет, я думаю,
что это будет.
Так вот, товарищи, на этом пути наука представляется растущей
лавиной, комом, к которому присоединяются все новые частицы.
Подобно лавине наука все шире и глубже захватывает все на своем
пути и становится все эффективнее. Как лавина, которая вначале
является небольшой и слабой, а потом неудержимо несется вперед,
сметая все на своем пути, — так и наша советская наука сметет все
невежество и поведет к вершинам знания.
Товарищи, мы не можем забывать, что находимся в великой со-
ветской стране, в стране, где трудящиеся сами взяли власть в руки,
в стране, где осуществлена новая, высшая форма организации произ-
водства, где введено всеобщее избирательное право, где право на
труд, на образование и на отдых входит в основной государственный
закон. Мы знаем, чей гениальный ум, чья железная воля и чей неу-
сыпный труд создали этот закон — мудрую Сталинскую Конститу-
цию, и мы счастливы, что живем в Советском Союзе, которым руко-
водит, который ведет вперед, к новым и новым достижениям наш
великий вождь, Иосиф Виссарионович Сталин. (Продолжительные
аплодисменты. Все встают.)
к двадцатой годовщине октября*
В течение двадцати уже лет победивший народ строит свою жизнь.
Все отжившее, старое и гнилое пошло на1 свалку. Нет больше эксплоа-
тации человека человеком. Произошла великая переоценка всех
ценностей. Полуколониальная страна с совершенно отсталой тех-
никой прошла огромный путь индустриализации и продолжает путь
великой социалистической стройки, ежегодно открывающей новые
и новые отрасли приложения труда и увеличения его производитель-
ности.
По отношению к растениеводству великий вождь пролетариата
товарищ Сталин выдвинул задачу — довести в ближайшем будущем
ежегодное производство зерна до 7—8 миллиардов пудов. Возросло,
однако, не только количество, но и разнообразие культур.
За годы революции создался целый мир новых трудовых процессов,
потребовалась масса сырьевых ресурсов, стали расти кадры научных
работников.
За годы революции отряды отважных исследователей избороздили
советскую землю и включили в число разведанных ее частей неве-
домые ранее хребет Кара-Тау, Хатангское нагорье, реки Пур и Ана-
дырь, Чукотку, Якутию, гольцы Суча на на Дальнем Востоке и многое
другое.
За годы революции сильно подвинулось изучение споровых, разви-
лась новая дисциплина «фитопатология», стали подготовляться к печа-
ти крупные сводки, например по циановым водорослям, по ржавчин-
ным грибам и пр. За революцию сильно развилась геоботаника,
* Напечатано в журн. «Ботанический журнал СССР,» 1937, т. XXII, № 5,
;тр. 411—412.
К ДВАДЦАТОЙ ГОДОВЩИНЕ ОКТЯБРЯ
525
охватившая своими методами учета растительного покрова необъят-
ные просторы нашей славной социалистической родины и много
способствовавшая районированию наших угодий.
За годы революции физиология растений выявила в подробности
теорию фотопериодизма, много работала над засухоустойчивостью'
и холодостойкостью, подготовила использование витаминов как
лечебного средства и, наконец, работой над гормонами приблизи-
лась к полному овладению процессами роста и развития растений,
IB двадцатый год революции наука о растении вступила под ло-
зунгами Дарвина, Тимирязева и знаменитого нашего растениевода
Т. Д. Лысенко и стоит на твердой материалистической основе с тен-
денцией добиться управления растением.
«Ботанический журнал СССР» за эти годы стал неузнаваем. Он был
основан как «Журнал Русского ботанического общества при Академии
Наук» академиком И. П. Бородиным в 1916 г. и был сначала органом
Общества, объединявшего всех ботаников тогдашней России. Первый
том его имеет всего 15 печ^ листов и содержит работы 13 авторов,
из которых трое умерли (академики Палладии, Н а в а ш и н
и К о с т ы ч е в), остальные же продолжают состоять сотрудниками
журнала и сейчас. Журнал выходил ежегодно. В 1921 г. он отразил
на себе истощающее влияние интервенции, так как уменьшился
до 11 печ. листов. С 1'925 г. начинается его подъем: он увеличивается
в объеме, приобретает все возрастающее количество подписчиков
и большую известность.
К юбилейному году «Ботанический журнал СССР» подходит
с 60 листами текста, со значительным тиражом, с массой сотруд-
ников.
В научных журналах вообще преобладают статьи методического
и фактического' содержания, дающие впоследствии материал для
сводок и выводов. Много таких статей и у нас, они поддерживают
у научных работников рабочее настроение и способствуют дальней-
шей разработке очередных научных вопросов. Отражается ли на
тематике журнала современная жизнь, отражается ли социалисти-
ческое строительство? Да, в последние годы безусловно отражается.
Так, в 1936 г. мы имеем в журнале ряд статей, посвященных
пшенице и ячменю, накоплению углеводов в стеблях сахарного
сорго, льну и моркови.
В общем за двадцать своих советских лет «Ботанический журнал»
дает неплохую библиотеку ботанических работ, образуя ценнейшее
пособие для всевозможных решений разнообразных задач, связан-
ных ?с изучением растений.
526
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
«Ботанический журнал» должен расти и крепнуть так, как растет
и крепнет наука в Советском Союзе. С освоением технических, са-
довых, субтропических и декоративных культур, с более интенсив-
ным использованием естественных кормов,с рационализацией исполь-
зования лесов, с заселением Арктики все растет число ботаниче-
ских проблем и развивается работа растениеведов.
«Ботанический журнал» — орган вневедомственный. Это профес-
сиональный орган ботаников СССР, орган общественный, и сейчас,
когда вся страна охвачена большим моральным подъемом по случаю
двадцатилетия Октябрьской социалистической революции и введения
Сталинской Конституции, этот общественный характер журнала
должен неминуемо отразиться на рабочем настроении его сотруд-
ников, которые должны писать и сдавать статьи, еще более проник-
нутые сознанием советской общественности.
Заслушав доклад Н. В. Цицина об открытии им пшенично-пы-
рейных гибридов, вождь народов И. В. Сталин сказал ему, чтобы
он экспериментировал смелее. Разве это не величайшее поощрение
всем экспериментаторам в их полезной научной работе?
Под этим лозунгом, обращенным к нашим сотрудникам, —
«экспериментируйте больше и смелее» — мы и начнем работы треть-
его десятилетия диктатуры пролетариата в организованном наново
мире советской науки.
РЕЧЬ НА ПРЕДВЫБОРНОМ СОБРАНИИ
ИЗБИРАТЕЛЕЙ КУЙБЫШЕВСКОГО РАЙОНА
Г. МОСКВЫ*
Граждане! Вам хорошо известно, что много сотен избирательных
округов в первую очередь выдвинули своим кандидатом в депутаты
Верховного Совета товарища Сталина. Я думаю, в истории выборов
во всем' мире это единственный пока случай. Ведь остальные избира-
тельные округа нашей страны в сущности тоже выдвинули своим
кандидатом товарища Сталина. Несли они этого не сказали, то они
это чувствовали.
Я тоже' избиратель, и я чрезвычайно жалею, что не живу в том
округе, баллотироваться в котором дал согласие товарищ Сталин.
Почему мы все так единодушны? Почему мы все хотим избирать-
товарища Сталина? Потому что он наше знамя, наша надежда, наш
вождь. Его имя объединяет весь наш советский народ (Аплодис-
менты,. )
Старого мира, старой России нет. Мы строим новый мир, живое
общество. За 20 лет мы достигли поразительных успехов,. Не удиви-
тельно поэтому, что’ наше цветущее государство возбуждает у фаши-
стов чувство величайшей ненависти. Мы с вами знаем, что Гитлер
ежегодно собирает в Нюрнберге громадные сборища единомышлен-
ников и на этих сборищах во всеуслышание заявляет О’ своих воин-
ственных планах против нас — страны Советов.
Значит, мы должны быть на-чеку. Значите надо крепить оборону.
Напечатано в газ. «Правда», J937, ,17/X.I.
528
СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ ПАУКИ
Враг хитер. Он не брезгует никакими средствами. Предательство,
шпионаж — вот его методы. Нам нужно помнить об этом, быть бди-
тельными, чтобы к нам не мог затесаться ни один предатель, ни один
изменник.
Избирательная кампания в нашей стране проходит под знаком
глубокого единства народа. Имя товарища Сталина связывает воедино
170 миллионов человек. Всякий, кто не идет вместе с нами за то-
варищем Сталиным, — тот отщепенец, пропащая душа.
Вдали от городов, так же как и в городах, в колхозах и на пред-
приятиях, в учебных заведениях и в научных институтах, вся масса
советских людей проникнута этим сознанием единства нашей страны,
сознанием того, что под руководством товарища Сталина жизнь
нашего народа улучшается из года в год, страна расцветает. Охра-
нять наше государство, так же как и нашу партию, есть не только
долг каждого из нас, но и величайший наш интерес. Дело партии —
наше кровное дело, и мы должны это дело отстаивать, за это дело
драться, не жалея жизни (Аплодисменты.)
20 лет, прожитых Советским Союзом, дали нам достижения,
ни с чем не сравнимые. Уже в этом году мы получили около 7 мил-
лиардов пудов зерна. У нас растет трудовая интеллигенция. Мы
имеем мощную Красную Армию, вооруженную совершеннейшей
техникой.
Граждане, Советский Союз — драгоценность, равной которой
нет в мире. Каждый из нас должен способствовать процветанию
Советского Союза, должен, если это понадобится, положить свою
жизнь за него. Товарищ Сталин дал нам Конституцию, обеспечиваю-
щую трудящимся такие права, о которых не смели даже мечтать
передовые умы человечества. Он поведет нас к новым, еще невидан-
ным достижениям.
Да здравствует товарищ Сталин!
Да здравствует коммунистическая партия большевиков!
Да здравствуют трудящиеся Советского Союза, которые под
руководством товарища Сталина и коммунистической партии строят
новую жизнь, новый быт, новое человечество! (Бурные аплодисменты.)
БУДЕМ РАБОТАТЬ НА БЛАГО РОДИНЫ*
Великую честь, большое доверие оказали мне, беспартийному
ученому, избиратели Дзержинского избирательного округа, из-
брав меня своим депутатом в Верховный Совет СССР. Это доверие
я целиком отношу к тому монолитному блоку коммунистов и беспар-
тийных, кандидатом которого я являлся, к тому блоку, который
12 декабря одержал невиданную в истории выборов, изумительную
победу.
Нам уже вручены удостоверения об избрании в Верховный Со-
вет, и мне хочется снова принести свою глубокую ’благодарность
тем, кто 12 декабря опускал в избирательную урну белый бюлле-
тень с моим именем. Я заверяю' всех избирателей, что приложу все
свои силы, чтобы оправдать их надежды и доверие.
Что надо делать для этого, я отлично знаю. Я слушал мудрую
речь нашего вождя товарища Сталина. Он дал хороший совет нам,
депутатам. Если мы, депутаты, не хотим, чтобы избиратели нас
«прокатили на вороных», мы должны во всей своей деятельности
следовать примеру великого Ленина, примеру товарища Сталина.
Мы должны учиться у гениальных вождей Ленина и Сталина, должны
подражать им во всем, мы должны учиться у цашей ленинско-сталин-
ской большевистской партии.
Я полон уверенности, что мы, депутаты, работая рядом со Стали-
ным, повседневно учась у него, сумеем выполнить возложенную на
нас высокую миссию.
* Напечатано в газ. «Рабочая Москва», 1937, П'Д'Н.
34 в. Л. Комаров, т. XI
530 III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ и ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
Я уверен, что под руководством Верховного Совета моя цветущая
родина семимильными шагами пойдет к вершинам человеческого
счастья. Я уверен, что под руководством коммунистической партии,
под руководством Верховного Совета народы моей страны построят
коммунизм.
А если подлые враги трудящихся, фашисты, осмелятся посяг-
нуть на счастье советского народа, мы, депутаты, помня совет
товарища Сталина, сумеем не поддаться-панике, сумеем сохранить
полное спокойствие и организовать такую защиту наших рубежей,
что о нее враг разобьет себе вдребезги голову.
ВЕЛИКИН ПРОСВЕТИТЕЛЬ И БОРЕЦ*
(К 70-летию со дня рождения А. М- Горького)
т
.Товарищи, я не литературовед, и, конечно, не мне оы следовало
говорить о таком исключительном литературном гении, как Але-
ксеи Максимович Горький. Но я твердо знаю одно — что 18 июня
1936 г. произошло большое несчастье. Все мы, граждане Советского
Союза и пролетариат всего мира и все, кто понимает и ценит лите-
ратуру, понесли тяжелую утрату: скончался Горький.
С 1892 г. — значит 44 года — он для громадной массы своих
читателей был властителем дум. Он умел задеть за живое, умел про-
буждать лучшие чувства, будить ненависть к классовым врагам,
звать на борьбу с ними.
«Пусть сильнее грянет буря!..» — писал он в «Буревестнике»,
и все мы понимали, о какой буре идет речь, все понимали, к чему
зовет Алексей Максимович своих читателей.
Горький — блестящий писатель. Его образы незабываемы.
Вспомните, как начинается рассказ «Мальва»: «Море смеялось».
Я открываю книгу, читаю эти два слова — и вижу перед собой це-
лую картину: я вижу зеленоватые волны, мелкую рябь, вижу паля-
щее солнце, пустынный берег... «Море смеялось» — не хмурилось,
а смеялось, легким колыханием, легкой зыбью. Я вхожу в природу,
вхожу в обстановку. И мне легко затем на этом фоне, уже сразу
* Речь на торжественном заседании Отделения общественных наук АН СССР
27 марта 1938 г., посвященном 70-летию со дня рождения А. М. Горького.
Напечатано в журн. «Вестник Академии Наук СССР», 1938, № 1.
34*
532
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
заинтересовавшись сюжетом, следить за перипетиями человеческой
драмы, которая разыгрывается на песчаном берегу смеющегося
моря.
Возьмите отдельные страницы из великолепнейшей повести
«В людях», где изображаются окрестности Нижнего. Там столько
родного, так великолепно схвачен пейзаж окрестностей, леса, холмы,
склоны, берега рек, что сразу чувствуешь нечто осязаемое, кажется,
что все это видишь сам, своими собственными глазами. А дальше
выступают люди, и тут уже читателя захватывает совершенно, и
нельзя оторваться от [книги. Люди, изображенные Горьким, —
живые люди. О них он говорит просто, без всяких прикрас, без искус-
ственных приемов и в то же время так’глубоко и живо, что эти люди
остановятся близки нам и мы невольно переживаем каждое их ду-
шевное движение.
Возьмем образ Артема из известной повести «Каин и Артем».
Человек, казалось бы, далекий от меня, в которого я никак но могу
перевоплотиться, но он изображен Горьким так живо, что страда-
ния его, его мысли меня совершенно покоряют, и я иду за этим ми-
ром, я полон им.
Я уже не говорю о таких драматических вещах, как «Мать»,
которая в свое время была каким-то откровением для всех нас,
которая, можно сказать, подняла всех нас, читателей, на новую,
огромную высоту.
Вот это уменье так просто, в немногих словах очертить все, что
автор сам передумал и перечувствовал, и все, что он желает сооб-
щить читателю, это и есть характерные черты великого художника,
гениального мастера слова, каким был Алексей Максимович. Горь-
кий исходил всю русскую землю; собственно, можно сказать, что
он видел всю русскую действительность во всех ее проявлениях,
он видел то глубокое, безысходное страдание, в котором в то время
находился русский народ, видел и то, что рабочему человеку в усло-
виях царской России податься было некуда.
Возьмите повесть «Трое»; она начинается изображением пути
героя с детских дней. Вы видите мальчика, в котором заложено
много сил. Но к чему их применить? •— Нет дороги. Буржуаз-
ный строй мнет, душит таланты, подавляет личность. Вся окружа-
ющая обстановка и социальные условия таковы, что выхода не
найти.
Какие бы таланты и способности ни были в тебе заложены, не к
чему их применить. Если попал в положение, при котором тебе
дальше метельщика трамвайных путей не уйти, то никуда и не уйдешь
ВЕЛИКИЙ ПРОСВЕТИТЕЛЬ И БОРЕЦ
533
до тех пор, пока тебя смерть не возьмет. Для Горького было ясно, что
такое угнетение трудового народа является следствием двойного
гнета — гнета помещиков и гнета капиталистов. |Но, может быть,
в так называемых «демократических» странах лучше, может ^быть
там, за рубежом, где имеется парламент и трудящемуся народу обе-
щана нормальная жизнь, есть кто-то, кто о тебе позаботится. Ни-
чуть не бывало. Возьмите очаровательный том сказок об Италии
того времени. Италия была тогда буржуазно-демократической стра-
ной, которая недавно освободилась от иноземного гнета и была полна,
казалось, освободительных стремлений.
Вы читаете эти прекрасные рассказы ^Горького, проникнутые
поэзией, которая заложена в итальянском народе с древних пор.
Но что же, выхода все-таки для жизни, для того чтобы пробиться
в люди, Горький не видит и здесь. Нет никакого пути. Если ты ка-
менщик, так и умирай каменщиком, да помни еще о том, что ты ни-
когда не добьешься минимума удовлетворения жизненных потреб-
ностей.
Америка. О ней говорили как о стране свобод. И вот приехал
А. М. в Америку, побывал и там. Как же он назвал Нью-Йорк? Он
назвал его «городом желтого дьявола». Он назвал его tan потому,
что, хотя он приехал туда как прославленный писатель, он сразу
увидел глазами гения, для которого каждый человек — открытая
книга, жизнь среднего американца, рабочего Америки. А. М. увидел
и рассказал всему миру, какому угнетению и прямому издеватель-
ству над личностью подвергается рядовой американец со стороны
желтого дьявола — капитала.
Да, обошел человек всю родную землю, был в других странах,
которые называются свободными, и нигде не нашел он места, где бы
рабочий человек мог выбраться из окружающих его, сковывающих
сто жизнь железных пут, где бы он мог по своему усмотрению стать
на какую-то определенную дорогу, на которой его прирожденные
способности, его таланты могли бы развиться, могли бы поставить
«то в такое положение, где бы он ощущал удовлетворенность своим
творческим, созидательным путем.
Совершилась Великая социалистическая революция, прошла граж-
данская война, прошло несколько лет социалистического строитель-
ства. И вот А. М. вновь возвращается в родную страну. Он застает,
ее в лесах новостроек, оп видит, как созидается новое бесклассо-
вое общество, как вместо ожесточенной борьбы человека с человеком
в стране растет социалистическое соревнование и желание общими
силами поднять жизнь до недосягаемого доселе уровня. Он видит.
534
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
что; наконец; впервые в истории создан строй; который дает каж-
дому широкие возможности найти свой путь для полного исполь-
зования своих способностей и прирожденных талантов.
И А. М. Горький становится рупором Советского Союза, гла-
шатаем тех истин; которые выкованы в огне революции и кото-
рые определяют надолго судьбы человечества.
Но, конечно; чем больше его значение и здесь, в СССР, и за
рубежом, чем ярче его вещее слово, тем злее враги, тем подлее
проявляется их злоба. И мы видим, что не только тяжелая бо-
лезнь свалила нашего гиганта мысли, но и злодейская рука.
Алексей Максимович занимает в нашей литературе особое место.
Я думаю, что среди нас нет сейчас человека, который мог бы
сказать, кто продолжатель Горького, кто его наследник. Мы та-
кого человека не видим. Тем более дорога для нас память А. М.,
тем более свято мы должны хранить его наследство и разрабаты-
вать то, что нам от него осталось. Каждый клочок его рукописи,
каждая его памятка должны быть бережно сохранены, разработаны
и сделаны достоянием всех трудящихся.
Товарищи, если все человечество потеряло в лице Алексея
Максимовича великого писателя, если наша дорогая родина поте-
ряла в его лице великого борца за идеи коммунизма, то ученые
Советского Союза должны помнить А. М. и как деятеля, который
в свое время необычайно много сделал для успешного развития
советской науки и улучшения условий жизни научных работников.
Академия Наук особо чтит память о Горьком. Алексей Ма-
ксимович был почетным членом нашей Академии и директором
Института литературы. Его идеи, его замечательные указания дали
определенное направление и зарядку на многие годы коллективу,
который сейчас работает в этом Институте.
Алексей Максимович занял в истории мировой культуры совер-
шенно особое место, особое положение. Для нас же он является
родным, дорогим, а смерть его — невозвратимой потерей... Нет
человека среди нас, который бы не был ему обязан тем или иным
переживанием, может быть созданием тех или иных хороших черт
в своем «я», в своем характере.
Товарищи, враги народа, враги прогресса и культуры умерт-
вили Горького. Но память о нем будет жить в веках!
АКАДЕМИЯ НАУК СССР ДОЛЖНА СТАТЬ ЦЕНТРОМ
передовой науки сталинской эпохи*
Весь советский народ с глубоким вниманием прочитал речь
товарища Сталина на приеме работников высшей школы. Ученые
нашей страны вчитывались в гениальные сталинские строки с
особенным чувством радостного волнения, с ясным пониманием вы-
соты и объема тех обязанностей, которые возлагает сталинская
речь на старых и молодых работников науки. Эта речь явится
историческим поворотным моментом в развитии советской науки.
Товарищ Сталин с исчерпывающей глубиной сформулировал идею
народности подлинной передовой науки, «которая не отгоражи-
вается от народа, не держит себя вдали от народа, а готова слу-
жить народу, готова передать народу все завоевания науки, ко-
торая обслуживает народ не по принуждению, а добровольно, с
охотой» (Стпалин).
Только в условиях Сталинской эпохи наука может до конца,
безраздельно служить народу. Экснлоатация человека человеком
воздвигала высокий барьер между наукой и народом. Вся история
человеческой мысли проникнута борьбой подлинной науки, стремив-
шейся к народу, к удовлетворению его запросов, нужд и интересов.
Имущие классы всегда сжимали и искажали объективное изучение
действительности, всегда заставляли науку служить своим коры-
стным интересам. Через всю историю науки золотой нитью прохо-
дит идея служения народу, которая была самым благородным и вы-
* Напечатано в журн. «Вестник Академии Наук СССР», 1938, № 5, стр.
14—19.
536
Ш. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
соким стремлением лучших умов человечества. Победа социализма
разрушила средостение между наукой и народом, и сейчас подлин-
ным ученым может быть только человек, добровольно, с охотой от-
дающий народу все свои силы, знания, опыт и талант.
В замечательной речи товарища Молотова на совещании работ-
ников высшей школы советские ученые получили ясную программу,
проникнутую сталинскими идеями и отчетливо показавшую, каким
путем люди передовой науки должны удовлетворять насущные ин-
тересы советского народа.
Если сопоставить те исключительные условия, в которых раз-
вивается советская наука, и в частности Академия Наук, с теми
результатами, которые она дала народу, то обнаруживается явное
отставание Академии Наук от запросов народной жизни. Советский
народ ждет от своей Академии больших научных открытий, решения
крупных проблем, результатов, применимых в повседневной практи-
ке миллионов. Между тем, внимание Академии зачастую направ-
лено на работы, отвлекающие науку от подлинно актуальных задач,
задач, о которых знают и думают, решения которых ждут миллионы
строителей социализма. Это — источник серьезного отрыва от на-
рода. Наиболее ярким примером может служить Отделение техни-
ческих наук Академии. Здесь ведется множество мелких рационали-
заторских работ, которые были бы под силу рядовым заводским
лабораториям, а между тем проблемы, действительно комплексные,
действительно требующие широких теоретических обобщений,
остаются вне поля зрения Отделения.
Советская техника с широтой ее задач, с ее безостановочным
переходом от одних завоеваний к другим, советская техника, раз-
бивающая традиционные нормы и представления, несовместимая
с антинаучной косностью и застоем, предъявляет большой счет
Отделению технических наук Академии. Достаточно назвать такую
ведущую проблему советской техники, как автоматизация. Здесь
практика ждет от Академии указаний, основанных па широких
и глубоких теоретических исследованиях. Разве техническая мысль
в Академии не может достичь таких же завоеваний в области произ-
водственной автоматики, как развившиеся на транспорте авто-
блокировка и «автостоп»? А применение высоких скоростей, высо-
ких давлений, высоких температур и электрических напряжений —
эта наиболее современная тенденция научной техники? Можно ли
сказать, что академическая наука идет здесь впереди или хотя бы
в ногу с практикой? А между тем применение высоких потенциалов
во всех отраслях техники есть источник громадного народнохозяй-
АН СССР ДОЛЖНА СТАТЬ ЦЕНТРОМ ПЕРЕДОВОЙ НАУКИ СТАЛИНСКОЙ ЭПОХИ 537
ственного эффекта. Дело это стало в СССР практической и повсе-
дневной работой тысячи конструкторов, инженеров, мастеров и ра-
бочих. Им нужна серьезная и авторитетная помощь Академии Наук.
Таким же примером является газификация топлива. Работая над
этой проблемой, Отделение технических наук практически обошло
самую первоочередную задачу—газификацию подмосковного угля —
и не занялось вплотную проблемой подземной газификации. Практи-
ческое игнорирование этих широких народнохозяйственных задач
свидетельствует о нетерпимой узости научно-технического круго-
зора. Важнейшие стройки, к сооружению которых приковано вни-
мание советского народа, требуют от Академии не бесстрастной
и нейтральной «организации» технических дискуссий, а действен-
ных и определенных решении спорных вопросов. Это’ относится
к волжским станциям, к вопросу о передаче им энергии, и к ряду
( толь же серьезных проблем.
Не только народнохозяйственные задачи требуют от Академии
несравненно более высокого уровня научной работы. Просвещение
масс — почетная задача передовой народной пауки. Товарищ Мо-
лотов в своей речи на совещании работников высшей школы со всей
остротой поставил вопрос об учебниках для вузов:
«Чтобы по-настоящему обеспечить издание хороших учебников,
надо проделать очень большую работу. Надо прежде всего умело
собрать необходимые для этого научно-преподавательские силы.
Надо много, настойчиво и серьезно поработать над их организа-
цией, по соответствующим отраслям. Осуществить правильное ру-
ководство этим делом, значит—провести действительно серьезную
и очень умную работу.
«Нам нужен учебник, отвечающий современным требованиям.
Он должен быть на уровне современной науки и вполне доступен
учащимся по своему языку. Он должен дать необходимый объем
знаний и вместе с тем подготовлять учащегося к его будущей прак-
тической деятельности. Он должен широко использовать прежние
наши учебники и иностранные учебники, где очень много ценного
для учебы, и вместе с тем он должен в необходимой мере отвечать
задачам идейно-политического воспитания молодежи. Высшая школа
должна иметь и будет иметь хороший советский учебник» {Молотов).
Академия Наук обязана принять участие в этом большом деле,
близком и нужном всему советскому народу.
Товарищ Сталин в своей речи указал источник всепобеждающей
силы научного творчества. Это всесильный союз старых ученых
и научной молодежи. Только та наука может быть названа подлинно
538
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
передовой наукой, которая не мирится с монополистической зам-
кнутостью, «не дает своим старым и признанным руководителям
самодовольно замыкаться в скорлупу жрецов науки, в скорлупу
монополистов науки, которая понимает смысл, значение, всесилие
союза старых работников науки с молодыми работниками науки,
которая добровольно и охотно открывает все двери науки молодым
силам нашей страны и дает им возможность завоевать вершины науки,
которая признает, что будущность принадлежит молодежи от науки»
(Сталин).
В этом отношении русская наука имеет традиции, которые вос-
ходят к ее истокам и которыми она вправе гордиться. Имеет их
и Академия Наук. Уже первое поколение русских научных деяте-
лей стремилось поднять новые пласты ученых, передать следующему
поколению свои знания,помочь ему овладеть еще большими знаниями,
продвинуть науку еще дальше, завоевать ее высоты. Вдохновенные
слова основателя русской науки Михаила Васильевича Ломоносова
о «собственных Платонах и быстрых разумом Невтонах» навсегда
остались в памяти народа. Но стремление Ломоносова, его горячее
и страстное желание видеть русских ученых, стоящих на уровне
величайших мыслителей человечества, наталкивалось на тяжелые
условия народной жизни, в которых только одиночки могли под-
няться к вершинам знания.
Великая социалистическая революция открыла молодежи ши-
рокую дорогу к науке. Крупнейшие представители старой интел-
лигенции раскрыли перед ней все двери. Александр Петрович Кар-
пинский был учителем, старшим товарищем, внимательным и чут-
ким руководителем для всего поколения советских геологов. Он
был настоящим великим ученым, для которого интересы живой,
развивающейся, передовой науки подчиняют себе все помыслы.
А. П. Карпинский знал, что будущность принадлежит молодежи,
что молодежь разрешит еще не решенные задачи, и он всеми силами
стремился ускорить новые победы науки, которые суждено было
одержать его питомцам. Живое общение с молодежью вливало
новые силы в научное творчество старого ученого. Великий русский
физиолог II. П. Павлов, чьи идеи вдохновляют всех современных
физиологов, дал классический пример близости старого, признан-
ного всем миром мужа науки с молодой порослью новых ученых.
Мыслитель, для которого наука — не застывший, мертвый груз его
собственных работ и достижений, а живой, вечно юный, безостано-
вочно развивающийся организм, — такой ученый не может стать
«жрецом науки», ее монополистом. Его всегда будут звать к себе
АП СССР ДОЛЖНА СТАТЬ ЦЕНТРОМ ПЕРЕДОВОЙ НАУКИ СТАЛИНСКОЙ ЭПОХИ 539
новью горизонты, новые задачи, и такой ученый будет стремиться
к тому, чтобы его младшие товарищи решили эти задачи. И. П. Пав-
лов был человеком напряженной и глубокой научной страсти. Он
был целиком предан науке, ее безостановочному и безграничному
прогрессу. Поэтому II. П. Павлов создал плеяду советских физио-
логов, которые поведут науку еще дальше и выше. Предсмертное
письмо И. П. Павлова было обращено к молодежи. «Что же говорить
о положении молодого ученого у нас? писал Павлов. — Ему
много дается, но с него и много спросится. И для молодежи, как и
для нас, вопрос чести — оправдать те большие упования, которые
возлагает на науку наша родина».
Среди пашей научной .молодежи не мало выдающихся ученых.
В Академии Наук мы имеем прекрасные работы, выполненные спе-
циалистами советской выучки. Примером может служить Матема-
тический институт Академии Наук. Академия может гордиться
талантливой молодежью этого Института. Но заняла ли молодежь
в Академии Наук то место, цоторое ей принадлежит? — Нет, в этом
отношении Академия далеко отстала от других участков советского
строительства. Товарищ Молотов говорил:
«Мы должны дорожить каждым старым специалистом и беречь
пх, но главной силой среди квалифицированных специалистов стали
уже специалисты нового поколения, число которых растет с каждым
днем». Привлечены ли эти молодые специалисты к работам Акаде-
мии? — Нет, в этом отношении Академия далеко не на высоте тех
задач, которые вытекают из речи товарища Сталина, пронизанной
горячей верой в молодые силы страны. Поэтому советское прави-
тельство, признав необходимым пополнение Академии молодыми
силами, обеспечило дальнейшее укрепление и успех всесильного
союза старых работников науки с молодыми. Нужно лишь подчер-
кнуть, что выполнение этого указания должно быть сделано добро-
вольно и охотно. Люди, которые стремятся, горячо, искренне стре-
мятся открыть «все двери науки молодым силам»,— только эти люди
могут как следует выполнить указание правительства. Только они
и вправе считаться представителями передовой науки.
В своей речи товарищ Сталин дал блестящее, классическое оп-
ределение соотношения научных традиций и поступательного дви-
жения науки. Величайший мастер научного коммунизма, давший
гениальные образцы сочетания лучших традиций с самой смелой
ломкой устаревших традиций, проложивший новые пути челове-
ческой истории, — товарищ Сталин говорил о науке, «...люди ко-
торой, понимая силу и значение установившихся в науке традиций
540
Ш. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
и умело используя их в интересах науки, все же не хотят быть ра-
бами этих традиций, которая имеет смелость, решимость ломать
старые традиции, нормы, установки, когда они становятся устаре-
лыми, когда они превращаются в тормоз для движения вперед, и ко-
торая умеет создавать новые традиции, новые нормы, новые уста-
новки».
На совещании стахановцев товарищ Сталин говорил о науке:
«Наука потому и называется наукой, что она не признает фети-
шей, не боится поднять руку на отживающее, старое и чутко прислу-
шивается к голосу опыта, практики. Если бы дело обстояло иначе,
у нас не было бы вообще науки, не было бы, скажем, астрономии,
и мы все еще пробавлялись бы обветшалой системой Птоломея,
у нас не было бы биологии, и мы все еще утешались бы легендой о со-
творении человека, у нас не было бы химии, и мы все еще пробавля-
лись бы прорицаниями алхимиков».1
Все содержание истории науки укладывается в эту гениальную
формулировку. Товарищ Сталин в речи на приеме работников выс-
шей школы вспомнил «мужественных людей, которые умели ломать
старое и создавать новое, несмотря ни на какие препятствия, во-
преки всему».
Джордано Бруно, Ванини и Сервет, сожженные на кострах ин-
квизиции, Пристли, затравленный аристократами и попами, Роберт
Майер, заточенный в психиатрическую лечебницу за открытие «су-
масшедшей идеи сохранения энергии», — все эти люди, в борьбе
с традиционными предрассудками, создавали современную картину
мироздания. Товарищ Сталин напомнил о двух наиболее крупных
и смелых борцах за передовую науку. Великий Галилей томился
в застенках итальянской инквизиции за смелую защиту научного
представления о движении небесных тел против отжившей птоле-
меевской традиции. Сторонники антинаучных библейских пред-
рассудков травили Дарвина за перевернувшее всю науку объясне-
ние эволюции живого мира. Подобные смельчаки двигали вперед
и русскую науку. Какую силу отживших традиционных воззрений
должен был преодолеть М. В. Ломоносов, чтобы задолго до появ-
ления современных физико-химических идей защищать атомизм,
сохранение энергии, механическую теорию тепла, сохранение ма-
терии и т. д. Примером величайшей научной смелости, непреклонной
строгости, последовательности и силы мысли является неевклидова
геометрия Лобачевского. Менделеев, который на основании своего II.
II. Ста л и н. Речь на I Всесоюзном совещании стахановцев.
АН СССР ДОЛЖНА СТАТЬ ЦЕНТРОМ ПЕРЕДОВОЙ НАУКИ СТАЛИНСКОЙ ЭПОХИ 541
периодического закона описал свойства еще не открытых элемен-
тов, вошел в историю науки как один из самых смелых новаторов.
Величайшим из корифеев науки был Ленин, о котором его гени-
альный соратник и друг говорил в своей речи:
«Вот вам образец мужа науки, смело ведущего борьбу против
устаревшей науки и прокладывающего дорогу для новой науки»
(Сталин).
Блестящим образцом титанической смелости мысли является
вся деятельность товарища Сталина. Какое глубокое знание, какая
гениальная шпрота обобщений, какое уменье ломать отжившее
воплотились в бессмертных сталинских идеях построения социализма,
индустриализации, коллективизации, разрешения национального
вопроса и т. д. Ученые советской страны должны учиться смелости
мысли на бессмертных образцах творчества величайших корифеев
науки, величайших людей современности — Ленина и Сталина.
Самой крупной победой науки, которую знает человечество,
является победа учения Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина.
Научный коммунизм был "синтезом самых глубоких достижений
теоретической мысли, самого глубокого и пристального изучения
действительности, самого смелого и страстного стремления превра-
тить достижения науки в орудие свободы и счастья человечества.
В эпоху войн и пролетарских революций родился ленинизм.
«На основании научного анализа общественного развития Рос-
сии, на основании научного анализа международного положения
Ленин пришел тогда к выводу, что единственным выходом из по-
ложения является победа социализма в России» (Сталин).
Под руководством Сталина социализм победил. Сталинские идеи,
воплотившиеся в победоносно построенное величественное здание
социализма, в передовую социалистическую индустрию, в коллек-
тивизированное сельское хозяйство, в великую Конституцию, —
эти идеи являются высочайшей вершиной науки.
Товарищ Молотов с исключительной глубиной поставил вопрос
о значении овладения вершинами науки, овладения ленинизмом,
о значении идейно-политического воспитанйя.
«Почему мы, большевики, придаем такое большое значение
идейно-политическому воспитанию? Почему? Потому что размах
нашего дела, размах дела социализма, требует этого. Размах нашего
дела настолько велик, проводимое советской властью переустройство
жизни вносит такие коренные изменения, что в наших условиях
нельзя замыкаться только в повседневные дела и текущие нужды,
а необходимо сознательно относиться к генеральному пути нашего
542
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ II ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
развития, к историческим событиям, участниками которых мы яв-
ляемся. Мы, большевики, считаем, что верным компасом в истори-
ческих событиях может служить ленинизм, раскрывающий их дей-
ствительную сущность. Овладеть ленинизмом — в этом важней*
шая задача работников высшей школы, в этом важнейшая задача
советского студенчества» {Молотов).
Нужно, чтобы советская наука и Академия Наук Советского
государства ни на минуту не забывали значения идейно-политиче-
ского воспитания. «Без усвоения такого учения как марксизм — ле-
нинизм, освещающего генеральный путь исторического развития,
раскрывающего смысл современных событий, нельзя быть со-
знательным участником исторических событий нашего времени»
{Молотов).
События последнего времени заставляют еще выше поднять
идейно-политическое воспитание. Презренная банда убийц, шпио-
нов и вредителей пыталась свить свои гнезда в различных отраслях
хозяйства и культуры, в том числе и в научных учреждениях и в Ака-
демии Наук СССР. Советская разведка разбила происки врагов.
«Уроки последних политически разоблачительных судебных про-
цессов весьма существенны. Теперь мы особенно хорошо запомнили
указание товарища Сталина о том, как опасна в наше время поли-
тическая беспечность. Пополнились и наши представления в во-
просе о государстве, в вопросе о государстве вообще и о социалисти-
ческом государстве, находящемся во внешне капиталистическом
окружении, в частности. Больше чем когда бы то ни было мы поняли
политическую роль шпионских разведок иностранных государств
и вместе с тем необходимость своей собственной хорошей разведки.
Наши представления в вопросе о государстве стали еще конкрет-
нее, и это облегчит нам более правильное использование аппарата
государства в деле строительства нового, коммунистического об-
щества.
Из борьбы с врагами народа мы вышли отнюдь не ослабленными.
Напротив, мы еще больше окрепли и еще больше уверены в полной
победе нашего дела» {Молотов).
Подъем идейно-политического воспитания ставит перед Акаде-
мией Наук ответственные задачи. В частности, Отделение обще-
ственных наук обязано перестроить свою работу, насытить ее высо-
кой большевистской идейностью.
Вся работа Академии Наук на новом уровне невозможна без
живого общения с людьми практики. Практики, люди, подчас не-
известные в среде ученых, прокладывают новые пути науки и тех-
АН СССР ДОЛЖНА СТАТЬ ЦЕНТРОМ ПЕРЕДОВОЙ НАУКИ СТАЛИНСКОЙ ЭПОХИ 543
ники. Товарищ Сталин в своей речи говорил о двух блестящих
исторических примерах научных открытий, сделанных практиками,
смелыми новаторами своего дела, подлинными творцами передовой
науки. Таковы Стаханов и Папанин.
«Люди, не известные в научном мире, не имеющие ученых степе-
ней, практики своего дела. Но кому неизвестно, что Стаханов и ста-
хановцы в своей практической работе в области промышленности
опрокинули существующие нормы, установленные известными
людьми науки и техники, как устаревшие, и ввели новые нормы,
соответствующие требованиям действительной науки и техники?
Кому неизвестно, что Папанин и папанинцы в своей практической
работе на дрейфующей льдине мимоходом, без особого труда, опро-
кинули старое представление об Арктике, как устаревшее, и уста-
новили новое, соответствующее требованиям действительной науки?
Кто может отрицать, что Стаханов и Папанин являются новаторами
в науке, людьми нашей передовой науки?» (Сталин).
Академия Наук должна стать и будет центром передовой науки»
Она широко откроет свои двери новым кадрам, она будет опираться
на творческие силы молодежи, которой принадлежит будущее,
она будет чутко прислушиваться к голосу опыта, практики, ломать
отжившие традиции, она пропитает свою научную деятельность
большевистской идейностью, {страстностью и непримиримостью,
и тогда она станет непобедимым, всесильным союзом старых ученых
и научной молодежи и отдаст неисчерпаемые силы этого союза ве-
ликому советскому народу.
НАКАНУНЕ ВЫБОРОВ НОВЫХ АКАДЕМИКОВ*
Гигантская созидательная работа, осуществляемая советским со-
циалистическим государством, повлекла за собой небывалый рас-
цвет науки. Без преувеличения можно сказать, что научная работа
стала в нашей стране делом чести, делом славы, делом доблести и ге-
ройства. С первых дней своего существования социалистическое
государство призвало ученых к решению проблем всемирно-истори-
ческого значения. Еще Владимир Ильич Ленин поставил перед нау-
кой ряд таких задач, которые в те годы казались дерзновенными,
неосуществимыми. Достаточно указать хотя бы на вопросы электри-
фикации страны или подземной газификации угля. Абсолютная реаль-
ность этих смело поставленных задач доказана на опыте великих
сталинских пятилеток. В условиях социалистического строя невоз-
можное стало возможным, несбыточное — осуществленным.
И перед нашей Академией Наук стоят ныне грандиозные за-
дачи. Все еще замечаются в ее работе серьезнейшие недостатки:
отставание от быстро идущей вперед жизни, замкнутость иных
ее институтов, унаследованная от прошлого склонность работать
над отвлеченными от практики проблемами, над вопросами второ-
степенного значения.
Наука, оторванная от жизни, перестает быть наукой. Эта истина
приобрела особое значение в условиях социалистической действи-
тельности. Традиции великих русских ученых оживают сейчас во
всех отраслях деятельности Академии Наук СССР. Гениальные
люди — Ломоносов, Бэр, Чебышев, Менделеев, Павлов потому
* Напечатано в жури. «Вестник Академии Наук СССР», 1938, № 9—10
стр. 40—43. ’
НАКАНУНЕ ВЫБОРОВ НОВЫХ АКАДЕМИКОВ
545
и были настоящими новаторами, что связывали свою научную дея-
тельность с требованиями практической жизни. Сеченов, Лобачев-
ский, Мечников, Карпинский смело вступали в борьбу с устарев-
шими представлениями в области науки, расширяли своими откры-
тиями коллективный опыт человечества, беспощадно отбрасывали от-
жившие свое время традиции, тормозившие продвижение пауки впе-
ред. Наконец, советские люди имеют перед собой пример подлинных
мужей науки — Ленина и Сталина. Ленин и Сталин учат нас твор-
ческому, революционному отношению к науке. Принципы научного
коммунизма, развитые в трудах и в практической революционной
работе Ленина и Сталина, восторжествовали сейчас на шестой части
земного шара и восторжествуют в будущем во всем мцре.
Наука пользуется в нашей стране могучей поддержкой со стороны
государства и всего советского народа. Я говорю не только о неогра-
ниченных материальных возможностях, не только о грандиозных
средствах, затрачиваемых государством на содержание сотен инсти-
тутов, лабораторий, научных учреждений. Я говорю об атмосфере
любви и уважения к наукеее людям, об активной помощи уче-
ным со стороны рядовых рабочих, колхозников, инженеров, агро-
номов, авиаторов, моряков, всех советских людей. Я говорю о кад-
рах молодых ученых, пришедших в институты и лаборатории с заво-
дов п колхозных полей, о драгоценном опыте стахановцев, открываю-
щих скрытые запасы энергии и производительности станков и машин.
Вот что обогащает науку, придает энергию ученым, делает их
энтузиастами.
Давно уже назрела необходимость привлечь в Академию Наук
СССР новые живые силы, людей творческих, смелых, упорных
в борьбе с обветшалыми канонами и традициями. Границы науки
расширились в нашей стране. Целый ряд ее отраслей раньше не был
представлен в Академии. В состав Академии не входили, например,
выдающиеся представители советской медицины. Больше того,
несмотря на то, что железнодорожный и водный транспорт опреде-
ляет жизнедеятельность всей страны, ученые, изучающие проблемы
транспорта, также не входили в состав Академии. В существовавших
до последнего времени в Академии трех Отделениях наук было тесно.
В них искусственно соединены были самые разнородные отрасли,
давно получившие право на самостоятельное существование. На-
конец, число' действительных членов Академии и ее членов-коррес-
пондентов не соответствовало положению вещей, не отражало роста
научных кадров в стране, суживало творческие возможности
Академии.
35 В. Л. Комаров, т. XI
546
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
Как известно, число Отделений в Академии Наук СССР дове-
дено ныне до восьми. Академия Наук состоит теперь из следующих
Отделений: истории и философии, экономики и права, литературы
и языка, физико-математических наук, химических наук, геолого-
географических наук, биологических наук, технических наук.
Перестройка тесно связана с выборами, с привлечением в Ака-
демию новых живых сил научной мысли.
Совет Народных Комиссаров СССР постановил увеличить число
действительных членов Академии Наук до 130 и членов-корреспон-
дентов до 330 человек.
В соответствии с этим постановлением Академия Наук 8 октя-
бря объявила об открытии 50 вакансий действительных членов и 100
вакансий членов-корреспондентов. По уставу для представления
имен кандидатов был дан двухмесячный срок. Правом выдвигать
своих кандидатов пользовались научные учреждения, общественные
организации, отдельные научные работники и их группы.
Кого же выбирать?
Советский академик — прежде всего организатор и руководитель
научно-исследовательской работы по определенной специальности.
Он не только сам дает образцовые труды, но и других ведет за собой.
По уставу Академии в число действительных ее членов могут быть
избираемы ученые, обогатившие науку трудами первостепенного
научного значения и способствующие социалистическому строитель-
ству СССР. Само собой разумеется, что это не значит обогатившие
в прошлом, а значит обогатившие и обогащающие в настоящее время,
равно как и способствующие строительству Советского государства
в настоящее время.
Советская Академия — не место почетного успокоения от науч-
ных трудов, не экспертная комиссия, выдающая премии или оцени-
вающая труды ученых, в пей не состоящих. Вооруженная много-
численными институтами и лабораториями, наша Академия Наук —
место напряженной работы, где выполняются задания правитель-
ства Союза и задания растущей его промышленности. Кроме того,
где надо, Академия помотает и системе народного образования,
работая над основными университетскими курсами, над языками мно-
гочисленных народностей Советского Союза и пр.
Страна наша богата выдающимися учеными, в частности моло-
дыми учеными, имеющими замечательные работы,— и выбирать
есть кого.
Нам нужны люди, которые твердо знают свой долг перед стра-
ной, перед своим народом, перед наукой, которые умеют дерзать
НАКАНУНЕ ВЫБОРОВ НОВЫХ АКАДЕМИКОВ
547
в науке и жаждут новых открытий, прогресса передовой советской
науки.
Выдвижение кандидатов в текущем году началось 12 июня и за -
кончилось 8 декабря. На 50 вакансий действительных членов выдви-
нуто 225 лиц, на 100 вакансий членов-корреспондентов — 536.
Больше всего кандидатов выдвинуто по Отделению технических
наук, именно — 66 на 15 вакансий, и на Отделение биологических
наук, куда вошла на этот раз и медицина — 55 кандидатов на 5 ва-
кансий.
В громадном большинстве случаев кандидаты удовлетворяют
всем требованиям, указанным в уставе Академии. Это — подлинные
люди науки. Они приносят громадную пользу стране. Их имена
давно известны народу.
Авторитетнейшую оценку своих заслуг перед советской наукой
получат не только 150 ученых, избранных в Академию. Каждый, кто
был выдвинут в кандидаты, тем самым получил признание своих
научных трудов, громадной пользы своего дела в науке. Исход
выборов еще не известен, имена новых академиков еще не прозву-
чали, но все же в списках кандидатов страна увидит имена выдаю-
щихся деятелей науки, подлинных новаторов, смело борющихся
с рутиной, с застоем, с лженаукой. Страна увидит имена людей,
которые в своих научных исканиях идут рука об руку с народом,
работают для народа и цель науки видят в служении народу, чело-
вечеству.
В общем произошел смотр руководящих научных сил в стране,
и смотр этот дал блестящие результаты. Как развилась, как выросла
наука в Советской стране за 21 год власти Советов! Какой основатель-
ный базис для дальнейшего движения вперед!
Роль и значение отдельных дисциплин возросли необычайно.
Процесс их роста вызван и ускорен потребностями социалистиче-
ского хозяйства. Естественно, что наибольшее развитие получили
в последнее время физико-математические науки, — едва ли нужно
объяснять, почему это произошло. Но наряду с этим возросло зна-
чение дисциплин, изучающих вопросы права, законы, теорию за-
конов. Величайшей важности задачи встали перед историками,
которые не могут ограничиться, как раньше, отдельными моногра-
фиями, но должны обнять в своих исследованиях историю всех на-
родов СССР. Если раньше ученые-одиночки, повинуясь собственным
своим склонностям и влечениям, изучали один какой-нибудь из
мало исследованных языков, то теперь нужно дать законченное пред-
ставление об языках всех народов СССР, а этот грандиозный труд
35*
548
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
по силам лишь большому коллективу ученых. Как раздвинулись,
например, границы такой науки, как биология. В условиях социали-
стического государства биология должна не только изучать законы
жизни, но также повседневно, практически помогать агрономам
в борьбе за высокие урожаи, врачам — в борьбе с мало изученными
болезнями и недугами, техникам — в организации хлебопечения,
даже металлургам и строителям — в борьбе с микроорганизмами,
разрушительно действующими на металл п бетон.
За последние годы назрела необходимость дать научное обосно-
вание работе сотен и тысяч стахановцев, расширивших наше пред-
ставление о производительности станков и машин. Высокие скоро-
сти в металлообработке и машиностроении заставляют науку дать
ответ о поведении различных материалов в этих условиях, о возмож-
ности создания новых металлов и сплавов. Выдающийся опыт ста-
хановцев должен быть подкреплен и обоснован данными науки.
В металлургии, в машиностроении, в электротехнике — буквально
во всех отраслях социалистического хозяйства — по инициативе
передовых рабочих и инженеров вводятся высокие скорости, дав-
ления, напряжения, температуры. Сплошь и рядом это должно
повлечь за собой полнейший переворот в технике, и ускорить этот
революционный процесс обязаны ученые, в распоряжении которых
находится теперь богатейший опыт стахановцев. В иных случаях
ускорение технологического процесса из-за отсутствия правильного
реяшма приводит к снижению качества продукции. Первейшая
обязанность ученых — устранить эту помеху, найти и разработать
правильный режим для использования тех или иных механизмов,
станков, машин. Вопросы автоматики в промышленности и на тран-
спорте; техника электропередачи, связанная с созданием таких
гигантов, как Куйбышевская гидростанция; подземная газифика-
ция угля: изыскания новых материалов для постройки железнодорож-
ных вагонов: вопросы, связанные с прокатом рельсов, которые долж-
ны соответствовать новым скоростям, введенным на транспорте, —
вот далеко не полный перечень проблем, поставленных перед наукой
в годы сталинских пятилеток. Подойти к разрешению этих проблем
могут лишь подлинные новаторы в науке. Их много у нас.
По окончании выборов, когда в состав Академии войдут 150 новых
ее действительных членов и членов-корреспондентов, штаб совет-
ской науки с новыми силами примется за разрешение грандиозных
задач, связанных с социалистическим строительством на шестой
части земли.
Вместе с тем мы должны обратиться к составителям будущих
НАКАНУНЕ ВЫБОРОВ НОВЫХ АКАДЕМИКОВ
549
планов работ Академии Наук: поменьше проблем и тем, но поосно-
вательнее продуманных, поглубже взятых! Большая концентрация
рабочих сил, сильнее темп работы! Поменьше материалов «к во-
просу о...», побольше законченных и окончательно отделанных тру-
дов!
Дело заключается не только в темах, айв руководящих идеях,
освещающих и направляющих научный труд. Этим идейным ору-
жием может быть только учение Маркса — Энгельса — Ленина —
Сталина.
Товарищ Сталин в своей речи на приеме работников высшей
школы 17 мая этого года поставил перед нами, как образец, сияю-
щий образ Ленина. Ленин в труднейших, сложнейших условиях
революции всегда был так уверен в правильности своей теории,
что бесстрашно шел от победы к победе. «Против Ленина были тогда
все и всякие люди науки как против человека, разрушающего науку.
Но Ленин не убоялся пойти против течения, против косности. И Ле-
нин победил». Сам товарищ Сталин на основе научного марксистско-
ленинского анализа разработал великую программу социалистиче*
ского строительства в пашей стране и осуществил ее, вопреки отчаян-
ному сопротивлению остатков буржуазии, всякого рода предателей,
изменников и горе-теоретиков.
Социализм открыл перед учеными такие возможности, о кото-
рых раньше они не могли и мечтать. Самые смелые, грандиозные
свои замыслы люди науки могут претворять в жизнь, проверять свои
открытия на практике, содействовать безграничному расширению
власти человека над природой. Если ты талантлив, если ты действи-
тельно несешь в науку новое, если ты всего себя отдаешь делу социа-
листического строительства, то нет и не может быть никаких границ
для твоей творческой, революционной работы в науке. Это знает
каждый из нас, советских ученых.
Мы уверены, что новые кандидаты в академики будут рассматри-
вать свой призыв в Академию как призыв к упорной работе, чтобы
«...создавать,— как говорит товарищ Сталин,— новые традиции,
новые нормы, новые установки», чтобы быть подлилшыми зодчими
передовой советской науки.
ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ ЛЕНИН*
(К 15-летию со дня смерти)
г^орогие товарищи! 15 лет тому назад, 21 января 1924 г., скончался
Владимир Ильич Ленин. Мы собрались сегодня в память Ленина,
гения революции, вождя трудового человечества.
Великий ученый и великий революционер — Ленин с первых
лет своей сознательной жизни, в восьмидесятых годах прошлого
века, поставил перед собой величайшую в мире проблему осуще-
ствления социализма. Капитализм тогда в России еще не закончил
целиком своего развития, пролетариат только нарождался, много-
численное крестьянство из-за гнета помещиков не могло улучшить
свое хозяйство. Могущественное тогда самодержавие крепко сидело
на троне благодаря системе организованного гнета, притеснения
всех живых сил страны, всего, что могло проявить свою самостоятель-
ность, свою самодеятельность.
Уже тогда в голове Владимира Ильича зрела мысль, создавался
план движения вперед нашего государства, основанный па револю-
ционном перевороте, на преобразовании всей народной жизни.
Первые шаги Владимира Ильича были направлены к организа-
ции рабочего класса и к развитию в нем революционного сознания.
Велики были препятствия, стоявшие на пути молодого русского
революционного движения, на пути В. И. Ленина и объединившихся
вокруг него немногих революционных деятелей, разделявших с ним
* Вступительное слово на сессии Отделения общественных наук АН
СССР, посвященной 15-летию со дня смерти В. И. Ленина. Напечатано в
жури. «Вестник Академии Наук СССР», 1939, № 1, стр. 1—4.
ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ ЛЕНИН (К 15-ЛЕТИЮ СО ДНЯ СМЕРТИ)
551
правильно понятые марксистские идеи. Глубочайшие знания, ко-
торыми обладал Ленин, его настойчивость, несгибаемость, прямо-
линейность — все эти качества дали ему возможность выковать
и сплотить после ряда лет упорной работы основное ядро мужествен-
ных, крепких революционеров. С помощью этого ядра создалась ак-
тивная политическая партия большевиков. Все мы знаем, как росла
и крепла эта партия, как уничтожала все препятствия, стоявшие
па пути к политическому и экономическому освобождению народа,
как опрокинула, наконец, самодержавие и самый капитализм и орга-
низовала при поддержке широчайших народных масс Советское
государство...
Прошли годы, и имя Ленина стало заветным лозунгом для всех
угнетенных и порабощенных во всем мире. Это имя повсеместно
оживляет надеждой на лучшее будущее трудящихся всех стран,
всех народов. Это имя повторяют рабочие и крестьяне обоих полу-
шарий.
Мы собрались сейчас здесь, а, может быть, в эгу минуту исто-
щенная бедствиями войны китаянка или женщина с далеких Антиль-
ских островов, негритянка, измученная рабским трудом на план-
тациях, баюкая своего ребенка, поет ему песню о Ленине, которую
она сама придумала, вложивши в нее всю свою душу... Песня о Ле-
пине — это путевка в жизнь.
Среди великих революционеров всех веков и всех народов, во
всей истории человечества, Владимиру Ильичу Ленину мы отдаем
первое место.
Ленин обладал неисчерпаемой, несокрушимой энергией, проводя
в жизнь своп социальные идеалы, которые сделались сейчас благо-
даря его учению идеалами всех лучших людей, всего культурного
человечества.
Ленин был обладателем идейного социального заряда такой силы,
которой оказалось достаточно, чтобы потрясти до основания все
здание, воздвигнутое идеологами буржуазии, чтобы показать всему
миру ложность идей, утверждающих незыблемость капитализма.
Глубоко восприняв учение великих учителей — Маркса и Энгельса,
Ленин гениально развил его и приложил к жизни. На основе этого
великого учения была совершена социальная революция на шестой
части земного шара.
Учение Ленина помогло осознать до конца всю громадную роль
пролетариата в государственном строительстве. Ленин по-настоя-
щему оценил все возможности, стоящие перед рабочим классом
и перед всем трудящимся человечеством.
552
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
Колоссальная энергия, которой обладал Ленин, ни с чем не срав-
нима. Ленин умер, но его энергия не потухла, эта энергия в виде
глубочайшей социальной идеи продолжает жить и развиваться с не-
виданной силой в умах и сердцах всего человечества. Эта энергия
продолжает двигать вперед великое цело социализма, с помощью
этой (энергии социализм восторжествует на всей земле.
Другая сторона творчества Ленина — это практика организации
на развалинах старого государства новой государственной машины,
которая призвана служить интересам трудящихся. Осуществить
революционный переворот было великим делом, но одного этого
было еще мало — надо было построить новую жизнь, новый мир. Надо
было организовать производство на новой основе, надо было спло-
тить воедино десятки миллионов людей вокруг их кровного (дела —
дела строительства социализма, дела строительства бесклассового
общества.
Ленин сделал и эго. Он вложил все силы в строительство нового
общества. До последних месяцев и дней своей жизни он деятельно
руководил выросшей и закаленной в боях гражданской войны пар-
тией большевиков, будучи одновременно и вождем и верным сыном
партии. Тот, кто изучал историю гражданской войны, изучал исто-
рию коммунистической партии, а таких сейчас большинство, знает,
с какими трудностями пришлось бороться Ленину и Сталину, а с
ними всем, кто был верен партии и народу, в первые тяжелые годы
существования Советской республики. Борьба с интервентами ос-
ложнялась борьбой с троцкистско-бухаринскими провокаторами,
которые, войдя в сделку с меньшевиками и эсерами, не только тор-
мозили строительство, но и покушались на жизнь Ленина...
В последней своей статье, напечатанной в «Правде» 4 марта 1923 г.,
в статье, которая называется «Лучше меньше, да лучше», Владимир
Ильич высказывает ряд глубоких мыслей о построении и улуч-
шении нашего государственного аппарата. Он говорит в этой
статье:
«Надо во-время взяться за ум. Надо проникнуться спасительным
недоверием к скоропалительно быстрому движению вперед, ко вся-
кому хвастовству и т. д., надо задуматься над проверкой тех шагов
вперед, которые мы ежечасно провозглашаем, ежеминутно делаем
и потом ежесекундно доказываем их непрочность, несолидность
и непонятость. Вреднее всего здесь было бы спешить. Вреднее всего
было бы полагаться на то, что мы хоть что-нибудь знаем, или на то,
что у нас есть сколько-нибудь значительное количество элемен-
тов для построения действительно нового аппарата, дейст-
ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ ЛЕНИН (К 15-ЛЕТИЮ СО ДНЯ СМЕРТИ)
553.
вительно заслуживающего названия социалистического, совет-
ского и т. п.
«Нет, такого аппарата и даже элементов его у нас до смешного
мало, и мы должны помнить, что для создания его не надо жалеть
времени и надо затратить много, много, много лет.
«Какие элементы имеются у нас для создания этого аппарата?
Только два. Во-первых, рабочие, увлеченные борьбой за социализм.
Эти элементы недостаточно просвещены. Они хотели бы дать нам
лучший аппарат. Но они не знают, как это сделать. Они не могут
этого сделать. Они не выработали в себе до сих пор такого развития,
той культуры, которая необходима для этого. А для этого необхо-
дима именно культура. Тут ничего нельзя поделать нахрапом или
натиском, бойкостью или энергией, или каким бы то ни было лучшим
человеческим качеством вообще. Во-вторых, элементы знания, про-
свещения, обучения, которых у нас до смешного мало по сравнению
со всеми другими ^государствами.
«И тут нельзя забывать, что эти знания мы слишком еще склонны
возмещать (или мнить, что их можно возместить) усердием, скоро-
палительностью и т. д.
«Нам надо во что бы то ни стало поставить себе задачей для об-
новления нашего госаппарата: во-первых — учиться, во-вторых —
учиться и в-третьих—учиться «и затем проверять то, чтобы наука
у нас не оставалась мертвой буквой пли модной фразой (а это, не-
чего греха таить, у нас особенно часто бывает), чтобы наука действи-
тельно входила в плоть и кровь, превращалась в составной элемент
быта вполне и настоящим образом. Одним словом, нам надо предъяв-
лять не те требования, что предъявляет буржуазия Западной Ев-
ропы, а те, которые достойно и прилично предъявлять стране, ста-
вящей своей задачей развиться в социалистическую страну».
Вот какому анализу подвергал Ленин советскую действитель-
ность в первые годы напряженного советского строительства. Вот
какое значение он придавал знаниям, просвещению, науке. Эта
статья была написана Владимиром Ильичем всего за несколько
месяцев до смерти. Он уже был жестоко болен, когда писал ее, и тем
не менее эта статья — одно из лучших созданий Ленина...
Ленин умер, но его делоне умерло, оружие не выпало из рук
его сподвижников. Тело Ленина еще не было перенесено в мавзолей
на Красную площадь, когда его сподвижник и лучший друг перед
лицом II Всесоюзного съезда Советов от имени всей партии произнес
великую клятву, которая запечатлелась огненными буквами в на-
ших сердцах. Сталин сказал тогда:
554
TH. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
«Уходя от нас, тов. Ленин завещал нам держать высоко и хранить
в чистоте великое звание члена партии. Клянемся тебе, тов. Ленин,
что мы с честью выполним эту твою заповедь.
«Уходя от нас, тов. Ленин завещал нам хранить единство нашей
партии, как зеницу ока. Клянемся тебе, тов. Ленин, что мы с честью
выполним и эту твою заповедь.
«Уходя от нас, тов. Ленин завещал нам хранить и укреплять
диктатуру пролетариата. Клянемся тебе, тов. Ленин, что мы не по-
щадим своих сил для того, чтобы выполнить с честью и эту твою
заповедь.
«Уходя от нас, тов. Ленин завещал нам укреплять всеми силами
союз рабочих и крестьян. Клянемся тебе, тов. Ленин, что мы с че-
стью выполним и эту твою заповедь.
«Уходя от нас, тов. Ленин завещал нам укреплять и расширять
Союз Республик. Клянемся тебе, тов. Ленин, что мы выполним с че-
стью и эту твою заповедь.
«Уходя от нас, тов. Ленин завещал нам верность принципам
Коммунистического Интернационала. Клянемся тебе, тов. Ленин,
что мы не пощадим своей жизни для того, чтобы укреплять и рас-
ширять союз трудящихся всего мира — Коммунистический Интер-
национал!»
С тех пор прошло 15 лет! 15 лет ведет страну Иосиф Виссарионович
Сталин. За эти 15 лет неузнаваемо изменилась наша страна, неуз-
наваемо изменился и весь наш народ.
Что мы видим сейчас? У нас выросла своя, советская мощная
промышленность, коллективизировано на базе передовой тех-
ники сельское хозяйство. Развился и укрепился государственный
аппарат.
Ленин сказал в своей последней статье, что рабочие увлечены
борьбой за социализм, но они недостаточно просвещены, что рабочие
хотели бы дать нам лучший аппарат, но они не знают, как это сде-
лать, они не выработали в себе того развития, той культуры, кото-
рая необходима для этого.
Ленин сказал, что надо учиться, учиться и учиться, надо, чтобы
наука входила в плоть и кровь, превращалась в составной элемент
быта...
Кто работает в нашей промышленности, в сельском хозяйстве,
в государственном аппарате? Кто двигает вперед науку в бесчислен-
ных научных учреждениях и вузах? — Рабочие, крестьяне и совет-
ская интеллигенция, в подавляющей своей части—дети рабочих и
крестьян.
ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ ЛЕНИН (К 15-ЛЕТИЮ СО ДНЯ СМЕРТИ) 555
Завет Ленина о всеобщей учебе, о вхождении науки в плоть и
кровь народа, выполнен. Этот завет выполнил Сталин, давший свою
торжественную клятву 26 января 1924 г. Под руководством Сталина
советский народ успел за 15 лет догнать в своем развитии многие
передовые капиталистические страны.
Социалистическая культура расцвела в первом в мире государ-
стве рабочих и крестьян.
Сталинская Конституция обеспечила дальнейшее бурное раз-
витие нашего государства, обеспечила окончательное укрепление
в нем социализма, обеспечила недалекий уже переход к комму-
низму.
Гений Сталина ведет и будет вести страну по ленинскому пути!
НАД ЧЕМ БУДЕТ РАБОТАТЬ
АКАДЕМИЯ НАУК СССР*
Ц 1939 г. Академия Наук будет заниматься изучением таких проб-
лем, как атомное ядро, условия распространения радиоволн, по-
лучение низких температур для сжижения кислорода, азота и благо-
родных газов, моторное топливо, новые металлургические сплавы,
рациональное освоение отдельных территорий СССР, научные
основы мелиорации почв в связи с ирригацией Заволжья и др.
Особое место в работах Академии Наук должна занять разработка
вопросов философии и естествознания на основе бессмертного труда
В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм».
В 1939 г. намечается ряд общеакадемических сессий, посвящен-
ных проблемам геологии, 100-летнему юбилею Пулковской астроно-
мической обсерватории, вопросам размещения производительных
сил СССР и др.
Скоро состоятся выборы новых академиков и членов-корреспон-
дентов.
Давно уже назрела необходимость привлечь в Академию Наук
новые живые силы, людей творческих, смелых, упорных в борьбе
с обветшалыми канонами и традициями.
Границы науки расширились в нашей стране. Целый ряд отрас-
лей раньше не был представлен в Академии. В состав ее не входили,
например, выдающиеся представители советской медицины. Не-
смотря на то, что железнодорожный и водный транспорт определяет
жизнедеятельность всей страны, ученые, изучающие проблемы тран-
* Напечатано в газ. «Индустрия», 1939, 1/1.
НАД ЧЕМ БУДЕТ РАБОТАТЬ АКАДЕМИЯ НАУК СССР
557
спорта, также не входили в состав Академии. Наконец, число дей-
ствительных членов Академии и ее членов-корреспондентов не со-
ответствовало положению вещей, не отражало роста научных кад-
ров в стране, суживало творческие возможности в Академии.
Разрешить проблемы, поставленные перед Академией, могут лишь
подлинные новаторы в науке. Их много у нас. Лучшие из них скоро
войдут в состав Академии Наук СССР. Это ускорит процесс ее пе-
рестройки.
Мы твердо уверены, что под руководством коммунистической
партии и советского правительства Академия Наук в новом году
сумеет стать центром передовой науки, достойной нашей Сталинской
эпохи.
XVIII СЪЕЗД ВКП(б)
И ЗАДАЧИ СОВЕТСКОЙ НАУКИ*
Выдающиеся мыслители и гуманисты в течение многих веков
искали ответа на вопрос, как освободить человечество от эксплоа-
тации, страданий и подлостей, неразрывно связанных с классовым об-
ществом, как обеспечить правильное применение народных сил
и дать возможность каждому развить таящиеся в нем способности
и таланты. И вот сейчас можно сказать, что то, о чем мечтали, за что
бились и за что погибали лучшие люди всего человечества, стало
у нас в СССР общим достоянием.
Коммунизм, казавшийся не так давно еще отдаленным идеалом,
ныне для всех нас стал близкой, реально ощутимой целью, осуще-
ствление которой, и притом в кратчайший исторический срок, за-
висит от нас самих.
С трибуны XVIII съезда партии Иосиф Виссарионович Сталин
подвел знаменательные итоги развития Советского Союза и открыл
нам величественные перспективы постепенного перехода от соци-
ализма к коммунизму.
Среди старого мира насилия и страданий, в окружении стран,
раздираемых кровавыми войнами, кризисами, нищетой, всеобщим
безверием и разочарованием,— среди всего этого идущего к неиз-
бежной гибели капиталистического окружения возникло и небывало
быстрыми темпами движется вперед молодое, полное сил, талантов
и энергии великое Советское государство, государство, где нет экс-
плоататоров и эксплоатируемых, где нет различия в правах граждан,.
* Напечатано в жури. «Новый мщщ 1939. № 5, стр. 3—16.
XVIII СЪЕЗД ВКП(б) И ЗАДАЧИ СОВЕТСКОЙ НАУКИ
559
где трудящиеся массы взяли свою судьбу в собственные руки и своей
борьбой и работой указывают путь освобождения всему человечеству.
Исторический путь нашей родины со времени величайшего в
жизни народов перелома, с момента Октябрьской социалистической
революции, когда пробудились скрытые в народе гигантские силы,—
это путь непрестанной борьбы и побед. Борьбы за высшие формы
человеческого общежития, за счастье и независимость свободного
советского народа. Побед на всех фронтах: военных, хозяйственных
и культурных.
Что обеспечило эти великие исторические победы? Для старых
работников в области науки и ее приложений в жизни не может быть
не поучителен тот непреложный факт, что эти победы являются ве-
ликим торжеством науки, торжеством самой гениальной научной
теории, которую когда-либо создавало человечество, торжеством
учения Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина. «Наша програм-
ма,— писал Владимир Ильич Ленин,— вся построена на науч-
ном и, притом, именно материалистическом мировоззрении».1
В «Кратком курсе истории ВКП (б)» говорится: «Партия больше-
виков не сумела бы победить в Октябре 1917 года, если бы ее пере-
довые кадры не овладели теорией марксизма, если бы они не научи-
лись смотреть на эту теорию, как на руководство к действию,
если бы они не научились двигать вперед марксистскую теорию,
обогащая ее новым опытом классовой борьбы пролетариата».1 2
«Значит, наука об истории общества, несмотря на всю сложность
явлений общественной жизни, может стать такой же точной наукой,
как, скажем, биология, способной использовать законы развития
общества для практического применения.
Значит, в своей практической деятельности партия пролета-
риата должна руководствоваться не какими-либо случайными мо-
тивами, а законами развития общества, практическими выводами
из этих законов.
Значит, социализм из мечты о лучшем будущем человечества
превращается в науку.
Значит, связь науки и практической деятельности, связь теории
п практики, их единство должно стать путеводной звездой партии
пролетариата».3
Следовательно, в основе наших небывалых успехов лежит наука,
представляющая собой итог критического обобщения всех сторон
1 В. И. Ленин. Соч., т. VIII, стр. 421.
3 «Краткий курс истории ВКП(б)», стр. 342.
3 Там же, стр. 109.
<600 III- СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
теоретической и практической деятельности человечества. Следо-
вательно, наука показала здесь всю свою силу и мощь.
Вполне естественно, что наука в стране социализма почитается
так высоко, что к ней тянутся миллионы, что она нужна во всех
областях строительства нашей жизни.
Общественные условия современного буржуазного мира совер-
шенно не благоприятны для науки. Наука, облегчающая тяжелую
борьбу со стихийными силами природы, призвана быть благо-
детельницей трудящегося человечества. Попадая же на службу ка-
питалу и будучи вынужденной служить его целям, наука превра-
щается в свою противоположность.
В фашистских странах жестокие преследования и изгнания уче-
ных, сжигание книг, разгром научных учреждений, уничтожение
величайших культурных ценностей стали бытовым явлением. Если
ученый сам не разделяет реакционных убеждений, то капиталисты
заставляют его всеми мерами встать на этот путь. Известно, каким
страшным издевательствам подвергаются люди науки в гитлеровской
Германии. В Италии фашисты недавно разрушили статую Джор-
дано Бруно, воздвигнутую па месте его казни. Вполне понятно, что
больше всего фашисты ненавидят учение Маркса — Энгельса —
Ленина— Сталина и ту страну, где это учение одержало свою великую
историческую победу.
Лучшие представители русской науки всегда болезненно пере-
живали ее оторванность от народа. Известный русский химик Мар-
ковников, столетие со дня рождения которого Советская страна
недавно отмечала, с горечью писал о том, что «никакое знание в
стране не может прогрессировать, а, напротив, будет постоянно
оставаться предметом роскоши, если не будет находить себе приме-
нения в жизни народа». Известно, что впервые гениальную мысль
о подземном сжигании угля и извлечении его на поверхность в виде
газа высказал великий русский ученый Д. И. Менделеев. Впослед-
ствии мысль эту повторил английский ученый Уильям Рамзэй.
Однако русские капиталисты не в состоянии были реализовать это
открытие, которое Ленин назвал «одной из великих побед техники».
Это великое научное открытие оказалось возможным осуществить
только в социалистической стране, причем дело это настолько далеко
шагнуло вперед, что XVIII съезд партии решил превратить «в третьей
пятилетке подземную газификацию углей в самостоятельную отрасль
промышленности».
Основоположники марксизма всегда рассматривали науку как
гигантскую, исторически движущую силу и предсказывали нео-
XVIII СЪЕЗД ВКП(б) И ЗАДАЧИ СОВЕТСКОЙ НАУКИ
561
бы чайный расцвет науки при социализме. Маркс говорил, что со-
циалистический переворот связан с превращением «науки доктри-
неров в науку революционеров».
«Если мы перечитаем сочинения тех специалистов, — говорил
В. И. Ленин в мае 1918 г.,— которые в течение последнего полувека
наблюдали развитие капитализма и приходили к выводу еще
п еще раз, что социализм неизбежен, то они все без исключения ука-
зывали на то, что только социализм освободит науку от ее буржуаз-
ных пут, от ее порабощения капиталу, от ее рабства перед интересами
грозного капиталистического корыстолюбия. Только социализм
даст возможность широко распространить и настоящим образом
подчинить общественное производство и распределение продуктов
по научным соображениям относительно того, как сделать жизнь
всех трудящихся наиболее легкой, доставляющей им возможность
благосостояния».1
Жизнь подтвердила полностью указания Владимира Ильича.
Только в стране, где победил социализм, наука получила возмож-
ность выполнять свое высокое назначение — служить жизненным
и нте рес а м на род а.
Всем известно, какими мощными темпами развиваются у нас
научная и научно-прикладная деятельность, просвещение, охрана
народного здравия, культура. Крупные успехи промышленности
и коллективного земледелия создали самые благоприятные условия
для развития научных исследований.
Наши заводы по своему техническому оснащению занимают пер-
вое место в мировой промышленности. На наших обширных полях
применяются рациональные указания передовой агротехники. И все
эти формы трудовой деятельности неразрывно связаны с наукой,
могучая армия работников которой составляет сейчас около
80 тыс. человек. Эта армия пытливых исследователей, талантливых
теоретиков и смелых экспериментаторов непрестанно ищет все но-
вых путей познания природы, чтобы еще более облегчить и улучшить
условия жизни народа, ибо все богатства нашей страны и завоевания
науки не являются достоянием кучки капиталистов, а составляют
общую собственность граждан СССР.
О расцвете науки при социализме говорят и выдающиеся дости-
жения наших ученых, теоретически двинувших вперед разнообраз-
ные научные дисциплины и не в малой степени содействовавших
успехам социалистического строительства. Мировой известностью
1 В. II. Ленин. Соч., г. XXIII, стр. Н.
36 В. Л. Комаров, т. XI
562
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
пользуются гениальные открытия знаменитого корифея науки ака^
демика Ивана Петровича Павлова, создавшего новую эпоху в физио-
логии. Он создал громадную школу учеников и последователей,
которые сейчас, при мощной поддержке государства, продолжают
разработку проблем, выдвинутых их великим учителем.
Мы можем назвать, далее, блестящую плеяду химиков: академика
А. Н. Баха — создателя советской биохимии, ученого, сочетающего
разрешение глубоких теоретических проблем и актуальнейших
практических задач; академика Н. С. Курнакова с его теорией фи-
зико-химического анализа и учением о равновесии химических
диаграмм; академика А. Е. Фаворского, построившего новую теорию
синтеза и обосновавшего целый ряд промышленных процессов, поз-
воливших добыть новые соединения; академика Н. Д. Зелинского,раз-
рабатывающего чрезвычайно важный вопрос о синтетическом топливе.
Научные исследования академика А. Н. Крылова по теории ко-
рабля, баллистике, приближенным вычислениям составляют заслу-
женную гордость советской науки. Работы академика И. М. Вино-
градова, выполненные им за последние годы, стали исходным пунк-
том серьезного научного движения в мировой математике.
Мы можем указать, далее, на выдающиеся труды академика
С. П. Костычева, разработавшего учение о брожении, основополож-
ников нового почвоведения К. Д. Глинку и К. К. Гедройца, осно-
вателя эволюционной морфологической школы академика А. Н. Се-
верцова, академиков В. И. Вернадского и А. Е. Ферсмана, поло-
живших начало новому направлению в изучении геохимических
процессов.
Неразрывная связь существует между колхозным земледелием
и такими крупными завоеваниями агрономической мысли, как ра-
боты академика В. Р. Вильямса по травопольному земледелию и ака-
демика Т. Д. Лысенко по яровизации. Работы этих ученых являются
основой для общего подъема советской сельскохозяйственной науки.
Геологические изыскания в стране представлены такими извест-
ными учеными, как «отец советской геологии» покойный президент
Академии Наук СССР А. П. Карпинский, недавно умерший ака-
демик И. М. Губкин, академик В. А. Обручев, академик Ф. Ю. Ле-
винсон-Лессинг и др.
Традиции великих русских ученых оживают сейчас во всех об-
ластях нашей научной деятельности. Ломоносов, Бэр, Чебышев,
Менделеев, Павлов потому и были гениальными учеными, что свя-
зывали свою научную деятельность с требованиями практической
жизни. Сеченов, Лобачевский, Мечников, Карпинский смело всту-
xviii съезд вкп(б) и задачи советской науки
563
пили в борьбу с устаревшими представлениями в области науки,
расширяли своими открытиями горизонты науки, отбрасывали от-
?кившие традиции, тормозившие продвижение науки вперед. Однако
творчество этих ученых было сжато оковами самодержавия.
Освобожденное творчество советских ученых опирается на рево-
люционную практику нашего социалистического строительства.
В этом его сила. И это налагает на советскую науку особо ответ-
ственные и почетные обязанности. Страна ждет от нее больших
научных открытий, решения крупных проблем, связанных с
грандиозными задачами, поставленными перед Советской страной
XVIII съездом партии.
Наша Академия Наук — не Академия в Стране Со-
ветов, а Академия Страны Советов. Она имеет
все возможности, чтобы оправдать надежды, возлагаемые на нее
народом. Советский ученый имеет перед собой совершенно ясную,
четкую, боевую программу борьбы за передовую науку. Эта прог-
рамма — речь товарища Сталина о передовой науке, «которая не дает
своим старым и признанным руководителям самодовольно замы-
каться в скорлупу жрецов науки, в скорлупу монополистов науки,
которая понимает смысл, значение, всесилие союза старых работ-
ников науки с молодыми работниками науки, которая добровольно
и охотно открывает все двери науки молодым силам нашей страны
и дает им возможность завоевать вершины науки, которая признает,
что будущность принадлежит молодежи от науки».
Академия Наук не была бы в состоянии выполнить стоящие перед
ней задачи без смелого и широкого вовлечения новых кадров и, в
частности, научной молодежи, без привлечения к работе Академии
людей практики, новаторов, прокладывающих новые пути науки
и техники. В этом отношении большую роль должны сыграть состо-
явшиеся недавно выборы новых действительных членов и членов-
корреспондентов Академии Наук. Выборы в Академию Наук ярко
и убедительно показали, как интенсивно на советской почве, оза-
ренной солнцем Сталинской Конституции, растут молодые кадры
передовой науки. Наряду со старыми учеными, работающими уже
в течение нескольких десятилетий в областях истории, философии,
экономики, права, языка и литературы, физико-математических,
химических, геолого-географических, биологических, медицинских
и технических наук, в Академию избраны представители талантли-
вой научной молодежи, успевшие уже зарекомендовать себя вы-
дающимися научными открытиями. В число академиков избран,
например, С. Л. Соболев — один из крупнейших математиков нашей
36*
564
Ш. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
страны, создатель школы, насчитывающей немало учеников и после-
дователей. По Отделению геолого-географических наук в число новых
академиков избран П. П. Ширшов — выдающийся исследова-
тель, один из участников славной четверки папанинцев, которые,
по словам товарища Сталина, «в своей практической работе на дрей-
фующей льдине мимоходом, без особого труда, опрокинули старое
представление об Арктике, как устаревшее, и установили новое,
соответствующее требованиям действительной науки». С. Л. Со-
болев и П. П. Ширшов, как и многие другие, вновь избранные ака-
демики, сочетают плодотворную и интенсивную научно-исследова-
тельскую работу с широкой общественной и государственной деятель-
ностью. Депутаты-ученые, они облечены доверием народа, и
Академия Наук может гордиться, что в ее составе имеется немало
депутатов — избранников народа. Академия Наук, имеющая ныне
в своем составе и старых признанных ученых, и представите-
лей научной молодежи, уже проявивших себя смелыми и талант-
ливыми новаторами, сумеет выполнить ответственнейшие задачи,
поставленные перед ней третьей сталинской пятилеткой и решениями
XVIII съезда партии.
Академия Наук обязана прежде всего разработать важнейшие про-
блемы, связанные с решением основной экономической задачи СССР—
догнать и перегнать в экономическом отношении главные капита-
листические страны Европы и Соединенные Штаты Америки. Работа
по разрешению этой исторической задачи толкнет по новым плодо-
творным путям научное творчество экономистов, геологов, физиков,
химиков, техников и представителей других научных дисциплин.
Академия Наук берет на себя задачу разработать научные основы
экономического районирования страны, имеющего целью прибли-
жение промышленности к источникам сырья и районам потребления,
ликвидацию чрезмерно далеких и встречных перевозок, комплекс-
ное развитие районов, обеспечение интересов обороны страны и даль-
нейший подъем экономически отсталых в прошлом районов СССР.
Еще в 1918 г. Владимир Ильич Ленин в наброске плана научно-
технических работ Академии Наук считал важнейшей задачей Ака-
демии Наук составление плана, куда должно входить «рациональное
размещение промышленности в России с точки зрения бли-
зости сырья и возможности наименьшей потери труда при переходе
от обработки сырья ко всем последовательным стадиям обработки
полуфабрикатов вплоть до получения готового продукта».1
1 В. И. Ленин. Соч., т. XXII. стр. 434.
XVIII СЪЕЗД ВКП(б) И ЗАДАЧИ СОВЕТСКОЙ НАУКИ
565
Впервые в истории науки ученые призваны к задачам подобного
масштаба. Чтобы решить их, надо учесть геологические ресурсы,
флору, фауну, реки, почву, рельеф, климат, население, экономику
в каждом районе. Значит, здесь потребуются знания и навыки уче-
ных всех специальностей. Академия Наук, объединяющая наиболее
крупных специалистов всех отраслей знания, должна выполнить эту
работу.
Несомненно, что и другие народнохозяйственные задачи будут
основой новых побед советской науки. Передовые рабочие — ста-
хановцы создают новую, подлинно научную технологию. Это ста-
вит перед нами ряд новых экономических проблем.
Академия Наук выполнит ряд работ по теоретическому обобще-
нию стахановского движения, по исследованию проблем произво-
дительности труда, по изучению соотношения в развитии важнейших
отраслей хозяйства — это даст возможность разработать меропри-
ятия для устранения диспропорций для наиболее полного исполь-
зования производственного аппарата промышленности и умень-
шения потерь в народном хозяйстве.
Выполнение задачи — догнать и перегнать в экономическом от-
ношении наиболее развитые капиталистические страны — невоз-
можно без использования громадных сырьевых и энергетических
ресурсов нашей страны. Именно в этой области роль Академии Наук
особенно велика и ответственна. Изучением и выявлением естествен-
ных богатств Академия Наук занималась в широком масштабе с пер-
вых же лет советской власти. Еще в 1920 г., тотчас же после того,
как посрамленные интервенты были изгнаны из северных областей
страны, началось всестороннее изучение Кольского полуострова,
завершившееся через несколько лет созданием в районе пустынных
тундр грандиозных промышленных предприятий Кировска и Мон-
чегорска.
Экспедиции Академии Наук охватывают обширные территории во
всех концах нашей родины. Только за последние восемь лет Совет по
изучению производительных сил СССР организовал более 150 экспе-
диций, открывших разнообразные ископаемые в Карелии, на Мур-
мане, в Закавказье, Сибири, па Дальнем Востоке, на берегах Черного
и Каспийского морей, в Киргизии и других районах. Экспедиции не
только открывали новые производительные силы, но и занимались
всесторонним их изучением, а также намечали пути комплексной их
разработки и использования.
В 1939 г. Академия Наук предпримет большое комплексное иссле-
дование равнины Европейской части СССР, Урала и Кавказа. По
566
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
Европейской равнине СССР ставится сложнейшая задача изучения
глубинных частей земной коры и обоснования поисков новых, скры-
тых до сих пор месторождений угля, нефти, металлов, солей и дру-
гих ископаемых. Будут изучаться западные и северные районы в об-
ласти Курской магнитной аномалии для определения глубины за-
легания железно-рудной толщи. Для разрешения проблемы Боль-
шого Донбасса будут проведены крупные работы по определению
направления поисков каменноугольных месторождений к северу и во-
стоку от современных границ угольного бассейна.
По Кавказу основной задачей экспедиции является подведение
научной базы для освоения редкометалльноги оруденения, в первую
очередь месторождения вольфрама, молибдена и олова, как основы
для производства специальных сталей, а также установления
закономерностей отложения свинцово-цинкового оруденения для пра-
вильного развертывания работ по обеспечению сырьевой базы цвет-
ной металлургии.
Уральская экспедиция будет заниматься изучением общих за-
конов нахождения месторождений цветных и редких металлов
(олово, вольфрам, молибден, медь, цинк, свинец) и изучением место-
рождений никеля, кобальта, хрома, комплексных хромо-никелевых
РУД в различных зонах Северного, Среднего и Южного Урала. Эта
экспедиция будет изучать также сельскохозяйственные, лесные,
водные и энергетические ресурсы Урала. Одновременно с этими
экспедициями будет продолжаться работа по всестороннему изу-
чению Якутии и Центрального Казахстана.
На основе глубокого экспериментального и теоретического про-
никновения в природу физико-химических реакций наши ученые
найдут новые пути интенсификации производства, особенно в метал-
лургии, в химической промышленности, в обработке металлов, в
машиностроении. Советская наука даст производству новые, более
производительные машины, изыщет новые, более совершенные техно-
логические процессы и поможет широко внедрить автоматизацию
производства.
В области автоматизации производства мы будем решать такие
задачи, которых западноевропейская наука и ставить перед собой
не может. Имеющиеся за границей отдельные автоматические уста-
новки, электростанции, некоторые цехи на заводах далеко не пред-
ставляют да и* не могут представлять собой массового явления.
Исключительно широки перспективы применения фотоэлементов, а
также управления по радио и других совершеннейших видов автома-
тизации производства в Советском Союзе, ставящем перед собой ги-
XVIII СЪЕЗД ВКП(б) И ЗАДАЧИ СОВЕТСКОЙ НАУКИ
567
гантские технические задачи. В будущем, за пределами третьей
пятилетки, электронно-ионные и другие приборы станут одним из
основных средств для завершения автоматизации производства.
Но для этого уже сейчас нужно обеспечить дальнейшее разверты-
вание техники автоматического управления и телеуправления, и е
частности электронно-ионной автоматики. Уже в третьей пятилетке
СССР должен создавать научные основы конструирования электро-
аппаратуры автоматического и телемеханического управления. Но
в этой области практические достижения не отделимы от достиже-
ний современной экспериментальной п теоретической физики. Чтобы
обеспечить расцвет автоматики, советская наука должна стать ос-
новным и ведущим мировым центром электронной физики. В этой
области прикладные завоевания науки совершаются одновременно
с выработкой новых научных представлений, с решением основных
проблем строения вещества.
Исходя из этой тесной связи и взаимозависимости между теорией
и практикой, план физико-математических работ Академии Наук
предусматривает ряд технических проблем, непосредственно выте-
кающих из нужд развития народного хозяйства в третьей пятилетке,
а также разработку более общих теоретических проблем, разре-
шение которых явится основой для прогресса техники в более от-
даленном будущем. Наряду с этим целый ряд непосредственных
сегодняшних технических задач требует от Академии Наук решения
сложных, мало разработанных научных вопросов. Таковы вопросы
практического применения естественной и искусственной радио-
активности, вопросы атмосферных помех при радиоприеме, приме-
нения в радиотехнике сверхвысоких частот, сейсмического эффекта
взрывов, гравиметрических и сейсмических методов разведки иско-
паемых, оптических методов анализа и контроля, применения глу-
бокого охлаждения и т. п.
Все это чрезвычайно глубокие научные проблемы, разрешение
которых окажет неоценимую помощь социалистическому строитель-
ству. Возьмем, например, проблему оптических методов анализа
и контроля. Здесь речь идет о том, чтобы, исследуя взаимодействие
света и вещества, выработать очень чувствительную, точную и бы-
струю методику для определения состава и строения вещества, имею-
щую чрезвычайно важное значение для правильного решения раз-
нообразных законов теории и практики, в частности для контроля
производства. Некоторые виды такого оптического анализа уже
нашли широкое применение в промышленности. В частности, спек-
тральный анализ, основанный на изучении спектров испускания
568
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
атомов, играет важную роль в исследовании металлов и минералов
и широко применяется в металлургической и металлообрабатывающей
промышленности и при геологоразведочных работах. Однако даже
этот наиболее употребительный вид оптического анализа теорети-
чески далеко еще не разработан до конца, и дальнейшие исследова-
ния в этом направлении сулят много практически важных резуль-
татов.
Не менее важны и другие разделы оптического анализа, основан-
ные на исследовании спектров излучения, поглощения и рассеяния
сложных молекул и молекулярных комплексов, дающие возможность
исследовать состав и структуру сложных соединений, не разрушая
молекул этих веществ. Необходимо отметить, что и теоретические
основы применения всех этих видов оптического анализа, и прак-
тическое использование их недостаточно разработаны и в СССР, и за
границей.
Остановимся теперь на вопросах применения глубокого охлаж-
дения. Современная физика еще далеко не закончила теоретического
обоснования таких основных свойств вещества, как твердость,
электропроводность и др. Больше того, даже основные принципы
наших представлений о свойствах вещества нельзя еще считать окон-
чательно установленными. В жизни мы по большей части пользуемся
веществом в твердом виде, и познание его свойств является акту-
альнейшей научной практической задачей. Между тем, когда веще-
ство находится в твердом виде при обычной температуре, тепловое
движение атомов выступает как дезорганизующий фактор и мешает
изучению основных свойств вещества. Гораздо легче это сделать
при низкой температуре вещества, когда тепловое движение атомов
почти прекращается и ряд основных свойств веществ выступает
гораздо более резко и отчетливо. Изучение этих свойств может дать
ключ к пониманию твердого вещества и при обычных темпера-
турах.
Отсюда ясно, какое громадное значение приобретают научные
работы в этой области, которые проводит Институт физических проб-
лем Академии Наук. Здесь построена на новом принципе превосход-
ная машина для получения жидкого гелия, которая находит теперь
применение в различных лабораториях низких температур.
В 1938 г. научные сотрудники Института построили машину с турбо-
детандером для получения жидкого воздуха (турбожижитель). По-
мимо научного своего значения, эта машина огромной производи-
тельности, экономичности и простоты открывает новый путь в тех-
нике холодильного дела, кислородного дутья, газификации и в дру~
XVIII СЪЕЗД ВКП(б) И ЗАДАЧИ СОВЕТСКОЙ НАУКИ
569
гих практических проблемах. В 1939 г. турбожижитель будет пе-
редан промышленности.
Одновременно Институт займется дальнейшей разработкой тех-
нических деталей этого нового метода получения жидкого воздуха.
Институт будет также вести работы по дальнейшему улучшению
гелиевого ожижителя, продолжать изучение носителей электри-
чества в сверхпроводнике и т. д.
Все эти новые технические проблемы неразрывно связаны с раз-
работкой новых общих математических методов. Математического
обоснования требуют и новые географические методы разведок,
и целый ряд других технических задач, выдвигаемых планом третьей
пятилетки.
За годы советской власти Академия Наук стала центром мате
матической мысли в стране. Работающая в Математическом инсти-
туте Академии Наук группа выдающихся ученых призвана раз-
решить ряд проблем, имеющих важнейшее теоретическое значение
и в то же время открывающих широкие возможности для приме-
нения в практической деятельности. На этом положении, как на
множестве других, мы можем продемонстрировать тесную и нераз-
рывную связь между теорией и практикой, между разработкой
научно-теоретических проблем и непосредственными нуждами со-
циалистического строительства сегодняшнего дня.
Возьмем в качестве примера строительные задачи. Превращение
строительной индустрии в передовую отрасль народного хозяйства
означает, что в основу ее должны быть положены вместо ремесленно-
эмпирических рецептов строго научные расчеты. Но для того чтобы
наука могла полностью удовлетворить запросы строителей инду-
стрии, целый ряд научных дисциплин должен обогатиться новыми
теориями.
Мы строим в третьей пятилетке величайшие в мире соору-
жения — Куйбышевский гидроузел, Дворец Советов. Применяю-
щиеся сейчас грубо приближенные методы расчета не пригодны для
таких строек. Нужно уточнить имеющиеся^ методы, получить новые
уравнения строительной механики, а для этого в свою очередь по-
надобится новый математический аппарат.
Еще большие требования к математике и механике предъявляет
машиностроение. Резолюция XVIII съезда ВКП(б) по докладу то-
варища В. М. Молотова ставит задачу: «Всемерным развитием м а-
ш и н о с т р о е н и я, которому принадлежит ведущая роль в
техническом вооружении народного хозяйства, обеспечить внедре-
ние передовой техники во все отрасли народного хозяйства и для
570
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
всех видов обороны СССР, в соответствии с современными требова-
ниями государства».
В области механики Академия Наук в 1939 г. займется научной
разработкой точных методов расчета для проектирования машин,
а также более глубоким научным изучением вопросов сопротивления
отечественных материалов силовым и термическим воздействиям.
Задания третьей пятилетки предусматривают увеличение выпуска
металлорежущих станков до 70 тыс. штук в 1942 г. против 36 тыс.
в 1937 г. и доведение ассортимента станков до 800 типо-размеров.
В третьей пятилетке будет освоено производство мощных гидротурби и
для Куйбышевского узла, а выпуск паровых турбин, паровых кот-
лов, а также средних и мелких турбин будет увеличен во много раз.
Кроме того, советское машиностроение должно конструировать и вы-
пускать оборудование для механизации всех отраслей промышлен-
ности, для транспорта, для завершения комплексной механизации
сельскохозяйственных работ. Среди этих машин будет очень много
новых, нигде еще не испробованных конструкций. Основной труд-
ностью в этой области является свойственная всей мировой технике
недостаточная теоретическая разработка проблем машиноведения:
чрезвычайно слабо развита теория механизмов, а это держит прак-
тику проектирования и конструирования машин на устарелых
методах экспериментального подбора.
Целый ряд явлений, с которыми сталкивается современная прак-
тика конструирования и эксплоатации машин, как, например, явле-
ния трения и износа, до сего времени недостаточно изучены, что ли-
шает возможности правильно управлять этими явлениями. Переход
техники на высокие скорости сделал недостаточной существующую
до сих пор теорию расчета машин и их деталей. Возросшие требо-
вания к точности изготовления деталей и воспроизводимых ими дви-
жений (автоматы и специальные станки) сделали малопригод-
ными существующие способы и системы точных измерений в ма-
шиностроении. Наряду с этим остро чувствуется недостаточная тео-
ретическая разработка вопросов технологии и организации произ-
водства.
Чтобы догнать в экономическом отношении главные капиталисти-
ческие страны, нужно использовать все возможности, которые дает
промышленности современная химия. Химия позволяет искусственно
получить новые виды сырья, значительно развивает работу по син-
тезу новых продуктов (новые виды синтетического каучука, синте-
тическое моторное топливо, спирт, уксусная кислота) и по исполь-
зованию побочных продуктов и отходов.
XVIII СЪЕЗД ВКП(б) И ЗАДАЧИ СОВЕТСКОЙ НАУКИ
571
«Третья пятилетка — пятилетка химии». Химизация всех отраслей
народного хозяйства нашей страны выдвигает перед советской хи-
мией; и в частности перед химическими институтами и лаборато-
риями Академии Наук, целый ряд важнейших теоретических и прак-
тических проблем. Это, во-первых, изучение химии редких, благо-
родных и радиоактивных элементов. Значение редких и благородных
металлов в народном хозяйстве СССР быстро растет.
Помимо вопросов добычи и технологии возникает настоятельная
необходимость исследовать роль редких элементов в развитии ра-
стительного и животного мира и в жизни человека. Эти вопросы
тесно связаны с развитием сельского хозяйства и с проблемами
здравоохранения, так как избыточность или недостаток того или иного
химического элемента в среде — почвах, травах, водах — оказывает
определенное влияние на организмы людей. Все эти проблемы, имею-
щие очень большое значение для хозяйства, обороны и культурного
строительства нашей страны, в настоящее время изучаются целым
рядом институтов Академии Наук и ее филиалов.
Усиленное внимание Академия Наук уделяет проблеме химии
и химической технологии моторного топлива как одной из важней-
ших н жизненно необходимых для развития страны и укрепления ее
обороноспособности. Запасы естественного жидкого топлива в СССР,
до сих пор разведанные и используемые, распределены далеко не
равномерно по всей территории СССР, что вызывает переброски
жидкого топлива на огромные расстояния. В связи с этим, ташке
в связи с необходимостью использовать природные ресурсы жидкого
топлива с наибольшей пользой для страны, возникает важнейшая
задача производства моторного топлива па базе недефицитного ме-
стного сырья, т. е. проблема получения искусственного жидкого
топлива из углей, сланцев и других видов твердого горючего. Растут
требования и к качеству моторного топлива и смазок, особенно для
авиационных двигателей, работающих в высотных и сверхвысотных
условиях полета. В этой области уже в прошлом году были достиг-
нуты серьезные успехи. Применение метода парофазно-окислитель-
ного крекинга при получении высококачественного бензина дало
положительный результат. Применение методов переработки гдов-
ских сланцев в шахтных печах с внутренним обогревом также себя
оправдало. В настоящее время начато строительство первого в СССР
большого сланцеперегонного и битумного заводов. В текущем
году и в последующие годы наша работа по всем узловым во-
просам получения моторного топлива должна быть значительно
усилена.
572
Ш. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ II ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
Нельзя назвать ни одной отрасли советской промышленности,
где наука не могла бы дать очень большой народнохозяйственный
эффект. Такие теоретические проблемы, как исследование высоко-
молекулярных соединений, дают в результате значительное расши-
рение производства синтетического каучука и искусственного во-
локна.
Большую пользу принесут социалистическому производству
работы Академии Наук в области борьбы с коррозией металла. Кор-
розия, ржавчина, разрушает колоссальное количество металла в
сооружениях и машинах. Она вызывает опасные аварии, и поэтому
наука стремится найти способы, которые сделали бы металл более
устойчивым и не поддающимся коррозии.
«Третья пятилетка—пятилетка специальных сталей». В связи
с этим Академия Наук берет на себя физико-химическое изучение
железных и марганцевых руд, а также руд цветных металлов и раз-
работку новых методов их комплексного использования. Кроме того,
ставятся работы по изысканию новых марок легированных сталей
повышенных качеств. Уже сейчас разработан технологический про-
цесс изготовления хромо-медистой стали, предназначенной для строи-
тельства Дворца Советов. Она так и называется «Дворец Советов» —
сталь «ДС». Производство этой стали уже началось одновременно
на нескольких металлургических заводах, которые являются основ-
ными поставщиками стали «ДС» для Дворца Советов.
Из других важнейших исследований в области металлургии, ко-
торые в этом году будет проводить Академия Наук, отметим приме-
нение в доменном производстве дутья, обогащенного кислородом,
и плавку чугуна на термоантраците. Ито, и другое служит цели со-
кращения расхода кокса, увеличения выплавки чугуна и его уде-
шевления. В самом деле, запасы антрацита превышают запасы кок-
сующихся углей в пашей стране; кроме того, антрацит дешевле
кокса. Но до последнего времени антрацит не употреблялся в ка-
честве топлива для доменных печей, так как при нагревании он рас-
щеплялся на отдельные пластинки, что нарушает нормальный про-
цесс плавки. Для устранения этого неудобства антрацит прока-
ливают в специальной печи при температуре выше 1000 градусов,
в результате чего антрацит, или, как он называется после этой опе-
рации, термоантрацит, становится полноценным металлургическим
топливом.
Проведенная на доменной печи № 2 Днепропетровского завода
металлургического оборудования (ДЗМО) плавка чугуна на коксе
с примесью термоантрацита дала вполне благоприятные результаты.
XVIII СЪЕЗД ВКП(б) К ЗАДАЧИ СОВЕТСКОЙ НАУКИ
573
К этой работе привлечена Академия Наук яг лице академика
М,. А. Павлова и его научных сотрудников. Особая комиссия Ака-
демии Наук будет проводить па том же заводе опыты плавки на обо-
гащенном кислородном дутье,— процесс, ускоряющий плавку ,
улучшающий качество^ чугуна и снижающий его стоимость.
С помощью советских ученых металлургия СССР переходит к
более совершенным процессам, лучше использует сырье, улавли-
вает отходы, расширяет свою сырьевую базу.
Известно, какое большое значение придает план третьей пяти-
летки развитию угольной и нефтяной промышленности, являю-
щихся топливной базой всего народного хозяйства, страны. И в
этих отраслях Академия Наук проведет 1939 г. ряд важных иссле-
дований, имеющих целью изыскание новых средств^ и методов разра-
ботки месторождений твердых полезных ископаемых, обобщение
опыта комплексной механизации добычи, в том. числе гидромехани-
зации, при которой все операции по^ отбойке угля или руды, произ-
водятся энергией воды, подаваемой в шахту под большим напором.
Струя воды, направленная гидромонитором', отбивает уголь от пла-
ста, заменяя отбойный молоток или врубовую машину. Мы видим,
как научная техника вооружает труд шахтера, облегчает его. А между
тем советская наука разрабатывает еще более высокую технику
угледобычи на основе подземной газификации углей.
Перед Академией Наук стоит также задача научного обоснова-
ния скоростного' строительства шахт. Что касается нефтяной про-
мышленности, то здесь, как мы выше уже указывали, Академия Наук
ставит перед собой задачу всестороннего глубокого изучения «Вто-
рого Баку», т. е. нефтеносной области между Волгой и Уралом, затем
нам предстоит исследование старых нефтяных районов, не раскрыв-
ших еще полностью своих богатств, и продолжение поисков нефти
в других районах Союза.
Характерной чертой многих исследований Академии Наук,
вытекающих из плана третьей пятилетки, является комплексное
решение поставленных проблем. Каждая техническая задача подни-
мает комплекс вопросов, относящихся к различным научным дисци-
плинам. Например, такое грандиозное строительство, как сооруже-
ние величайших в мире двух Куйбышевских гидроцентралей,
поднимает вопросы экономики, геологии (строительные грунты), гео-
физики, ботаники (орошение), гидрологии (водный режим),, метеоро-
логии, строительной механики, гидродинамики (мощные турбины),
электрофизики (высоковольтные передачи) и т. д. Комплексный ха-
рактер Волжского строительства нашел свое отражение в плане
574
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
работ Академии Наук, предусматривающем проведение в 1939 г.
на Волге ряда комплексных исследований — биологических, зоологи-
ческих, географических, в отношении водного баланса и др.
Можно сказать, что нет такой области деятельности советского
общества, к которой советская наука была бы не причастна.
Академия Наук проводит в 1939 г. важные и многосторонние
исследования в области железнодорожного и водного транспорта,
энергетики, газификации твердого топлива, почвоведения, живот-
новодства, биологических наук вообще и медицины в частности,
а также в области многих других научных дисциплин. Из всего этого
многообразия проблем, над которыми работают сотни и тысячи луч-
ших ученых нашей страны, я хочу остановиться на одном вопросе,
задевающем повседневные и непосредственные интересы миллионов
граждан нашей страны. Речь идет о «хлебе насущном».
Как известно, антисанитарные кустарные хлебопекарни после
революции были заменены хлебозаводами. Каждое улучшение, ко-
торое вводится в хлебопечение, имеет громадное значение для де-
сятков миллионов трудящихся. Исследование хлебопекарных ка-
честв муки, которые в значительной степени зависят от соверша-
ющихся в ней биохимических, так называемых ««ферментативных»,
процессов, поможет нам добиться управления этими процессами.
С этой целью на некоторых заводах в 1939 г. вводится, на основе
научных исследований Академии Наук, биохимический контроль.
Цель этой работы — рациональное составление мучных смесей,
при котором было бы обеспечено высокое качество выпекаемого хлеба.
К этой работе примыкает еще одна проблема — это выяснение влия-
ния послеуборочного дозревания и режима сушки на биологические
и хлебопекарные качества зерна комбайновой уборки. Нами орга-
низовано изучение зерна пшеницы на специальных опытных су-
шилках. Это изучение должно способствовать улучшению хлебо-
пекарных качеств зерна и главным образом улучшению семенного
материала с целью получения высоких урожаев.
Очень большое значение для нашего сельского хозяйства имеет
инвентаризация природных ресурсов СССР в отношении почв, флоры
и фауны. Из года в год Академия Наук издает многотомные моногра-
фии «Флора СССР» и «Фауна СССР». В текущем году вышли первые
три тома большой монографии «Почвы СССР». В результате много-
летних работ сейчас составлена также общая почвенная карта Союза
в масштабе одной миллионной, являющаяся необходимой основой
для правильного размещения по районам отдельных отраслей сельско-
хозяйственного производства. Кроме того, разрабатывается методика
XVIII СЪЕЗД ВКП(б) И ЗАДАЧИ СОВЕТСКОЙ НАУКИ
575
составления колхозных и совхозных почвенных карт крупного мас-
штаба, которые будут весьма ценным пособием для наших колхозов
и совхозов в деле введения правильных севооборотов и планирова-
ния агрономических мероприятий.
Всем этим далеко не исчерпываются научно-исследовательские
работы Академии Наук в различных отраслях народного хозяйства.
* * #
Мы знаем, что сейчас, при переходе к коммунизму, самое главное —
это коммунистическое сознание людей, строящих коммунизм.
Наша передовая наука, вооруженная марксизмом, достигнет
невиданных успехов. И для нас, ученых, самое главное — это изу-
чение марксизма-ленинизма, и не только простое изучение, а глу-
бокое усвоение его, такое усвоение, которое сделает наши научные
исследования более смелыми и глубокими.
Чтобы выполнить задачи, поставленные XVIII съездом ВКП(б),
создать технику, необходимую для коммунизма, поставить все силы
природы на службу счастью людей, нужно, чтобы советская наука
сознательно и последовательно применяла диалектический мате-
риализм.
В естественных науках, где обилие фактического материала часто
совершенно подавляет интеллект исследователя, только определен-
ный идеологический подход может позволить осветить материал
исследования руководящей мыслью, привести к правильным выво-
дам. Такую руководящую мысль и дают нам труды Маркса, Энгельса ,
Ленина, Сталина. Поэтому наши ученые в области естествознания
и техники должны овладеть философским методом марксизма —
диалектическим материализмом. Советские философы должны в свою
очередь вплотную заняться проблемами естествознания. Наша Ака-
демия Наук, где объединены представители философской мысли
с одной стороны, и представители передового естествознания — с дру-
гой, должна стать материалистическим центром мировой науки и по-
следовательно разрабатывать великое философское материалисти-
чески-диалектическое учение применительно к современным про-
блемам науки.
Наш Институт философии совместно с другими институтами
Академии Наук наметил составление сборника, посвященного
ленинскому «Материализму и эмпириокритицизму». Это начало глу-
боких научно-философских исследований посвящено гениальной
книге, которая является «защитой теоретических основ марксизма —
576
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
диалектического и исторического материализма — и материалисти-
ческим обобщением всего важного и существенного из того, что
приобретено наукой и прежде всего естествознанием за целый исто-
рический период, за период от смерти Энгельса до появления в свет
книги Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» («История
ВКП(б)», 1938, стр. 98). Тридцать лет, которые прошли после выхода
этой книги, полны очень важными открытиями мировой науки,
и наша задача — дать материалистическое обобщение этих открытий
на основе передовой теории.
Советский Союз стал второй родиной дарвинизма. Быть пере-
довым советским ученым — это значит придерживаться дарвиниз-
ма, развивать дарвинизм дальше, обогащать его новыми откры-
тиями.
Ряд исследовательских работ институтов и лабораторий Акаде-
мии Наук направлен на дальнейшее развитие основ дарвинизма,
на борьбу с лженаучными, антидарвинистскими теориями и служит
делу пропаганды дарвинизма в широких кругах населения. Выпол-
нение теоретических работ, вытекающих из последовательного при-
менения материалистических идей и направленных против различ-
ного рода идеалистических теорий эволюции, против антидарви-
нистской реакции и других лженаучных теорий, нам нужно вся-
чески развивать.
В деле коммунистического воспитания трудящихся ответствен-
ная роль выпадает на долю исторической науки, изучающей законы
общественного развития и политической борьбы. Замечания това-
рищей Сталина, Жданова и Кирова по вопросам изучения истории и
«Краткий курс истории ВКП(б)» создали целый переворот в истори-
ческой науке. Это сказывается прежде всего в стремлении научной
мысли к раскрытию законов общественного развития в их конкретно-
историческом процессе, в историческом освещении тех путей, кото-
рыми человечество идет от капитализма к социализму и далее к ком-
мунизму. Академия Наук долгое время не выполняла задач, постав-
ленных партией и правительством перед исторической наукой. Од-
нако за последнее время в этой области наступил известный поворот.
Институт истории выпустил первый том сборника против антимарк-
систской, антиленинской исторической концепции М. Н. Покров-
ского и готовит к печати второй том аналогичных исследований.
Институт выпустил также недавно большую работу «Против фаши-
стской фальсификации истории».
Важнейшей задачей советской науки является марксистско-
ленинское освещение истории героического прошлого народов на-
XVIII СЪЕЗД ВКП(б) II ЗАДАЧИ СОВЕТСКОЙ НАУКИ
577
шей родины с древнейших времен и до наших дней. С этой точки
зрения очень большое значение приобретает подготовляемая Акаде-
мией Наук целая серия капитальных трудов по истории. Сюда в пер-
вую очередь относится семитомное издание «Истории СССР», причем
пять томов должно быть подготовлено к изданию уже в этом году.
Этот труд явится ценным вкладом в нашу историческую науку.
Критически используя лучшие., бесспорные данные старой науки,
многотомник введет в научный оборот множество новых, добытых
советской историографией фактических данных и придаст со-
бытиям нашей истории те цельность и стройность, какие воз-
можны при марксистско-ленинском освещении исторического про-
цесса.
Очень важно и то, что, в противовес старым трудам буржуазно-
дворянской историографии, это будет первая капитальная история
народов СССР, а не одного русского народа. «Нам нужен такой учеб-
ник истории СССР, — говорится в замечаниях товарищей Сталина,
Жданова и Кирова, — где бы история Великороссии не отрывалась
от истории других народов^ СССР...».
Единственно правильное, марксистско-ленинское освещение долж-
на получить и так называемая «всеобщая история», которая до по-
следнего времени преподносилась нашим читателям преимущественно
в освещении буржуазной исторической науки. С этой целью Ака-
демия Наук предпринимает многотомное издание «Всеобщей исто-
рии», причем семь томов этого фундаментального’ труда должны
быть также подготовлены уже в текущем году. Наряду с этим Ака-
демия работает над многотомной историей культуры народов СССР,
а также над монографиями по истории отдельных народов СССР
и учебниками для вузов и средней школы.
В своем докладе на XVJ1I съезде партии товарищ Сталин, опи-
раясь на опыт существования советской власти в нашей стране,
развил марксистско-ленинское учение о государстве, теорети-
чески обосновав сущность и функции государства в условиях
победы социализма в одной стране. Товарищ Сталин показал, что «мы
имеем теперь совершенно новое, социалистическое государство, не
виданное еще в истории и значительно отличающееся по своей форме
п функциям от социалистического государства первой фазы», т. е.
периода от Октябрьской революции до ликвидации эксплоататор-
ских классов.
Руководствуясь указаниями товарища Сталина, Академия Наук
считает своей главной задачей сосредоточить внимание на вопросах,
связанных с задачами укрепления социалистического государства
37 В. Л. Комаров, т. XI
578
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ II ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
при переходе от социализма к коммунизму и при коммунизме, на
борьбе с недооценкой теории государства и права, на укреплении
социалистического правосознания масс, на укреплении коммунисты'
ческого сознания и трудовой дисциплины, на борьбе с лженаучными
«теориями» в области науки о праве и государстве.
Одним из важнейших средств коммунистического воспитания
является художественная литература. В текущем году Академия Наук
приступает к выпуску многотомных изданий по истории
русской литературы и истории западных литератур. Эти издания
должны противопоставить беспринципному эклектизму и реакцион-
ным идеалистическим тенденциям буржуазного литературоведения
марксистско-ленинскую трактовку исторического процесса в его
литературной специфике. Наряду с этим Академия будет продолжать
издание произведений классиков русской литературы и литературы
народов СССР.
Работа эта имеет огромное значение, являясь по сути практи-
ческой реализацией огромной задачи освоения культурного наследия
народов СССР всем советским народом. «Витязь в тигровой шкуре»
Шота Руставели и «Слово о полку Пгореве», Пушкин и Шевченко,
Горький и Церетели, Белинский и Добролюбов — все величайшие
творения художественного слова и их великие творцы дороги и
близки всем советским гражданам, жадно стремящимся к глубо-
кому ознакомлению с ними.
Эти издания называются академическими. Это значит, что они
тщательно подготовлены, научно выверены, сличены с подлинни-
ками, освобождены от множества искажений царской цензуры.
Очистив замечательные произведения великих наших писателей
от грязных пятен царских жандармов и мракобесов, мы как
бы возвращаем народу насильно отнятые у него крепостниками
глубокие мысли и художественные образы классиков нашей ли-
тературы.
Важным и новым моментом в работе Академии Наук является
подготовка учебников для вузов и средней школы. Работа эта приняла
довольно широкий размах, так что список подготовляемых Акаде-
мией Наук к печати учебников, руководств и справочников превы-
шает сейчас 100 названий.
❖ * ❖
Достижения науки в СССР значительны и несомненны. Наиболее
благоприятным фактором для этих успехов является завоеванное
наукой признание в умах широких кругов населения страны, кото-
XVIII СЪЕЗД ВКП(б) II ЗАДАЧИ СОВЕТСКОЙ НАУКИ
579
рые справедливо считают научные знания важнейшей, необходимой
частью для управления и строительства государства. Но это, разу-
меется, не исключает того факта, что некоторые участки в нашей
научной работе еще отстают и что наука в целом недостаточно по-
спевает за быстрыми темпами развития страны. В особенности это от-
носится к теоретической работе, к которой страна предъявляет все
возрастающие требования.
Задачи, поставленные перед советской наукой, требуют большого
теоретического размаха, большой широты обобщений, большой
< мелости мысли. Но советская наука располагает мощным оружием
для того, чтобы воспитать в себе эти качества. Сейчас центр тяже-
сти — в коммунистическом воспитании научных кадров, «ибо нельзя
считать действительным ленинцем человека, именующего себя ленин-
цем, но замкнувшегося в свою специальность, замкнувшегося,
скажем, в математику, ботанику или химию и не видящего ничего
дальше евоей специальности. Ленинец не может быть только спе-
циалистом облюбованной им отрасли науки, — он должен быть
вместе с тем политиком-общественником, живо интересующимся
судьбой своей страны, знакомым с законами общественного развития,
умеющим пользоваться этими законами и стремящимся быть актив-
ным участником политического руководства страной» (Сталин),
Мы сейчас переживаем большой подъем науки. Подъем этот свя-
зан с новой полосой в развитии нашего общества. XVIII съезд партии
указал нам основные пути движения вперед. Выполняя решения
съезда, мы достигнем самой высокой цели, которую когда-либо
ставили перед собой наука и труд. Эта цель — коммунизм!
37 ••
ДРУГ НАУКИ*
(Ко дню 50-летия В. М. Молотова)
Вячеславу Михайловичу Молотову — главе советского правитель-
ства, славному соратнику и верному другу Ленина и Сталина,
исполнилось 50 лет. Полвека, и притом какие полвека!
За эти полвека в нашей стране сформировался, неизмеримо вырос
и победил революционный рабочий класс, руководимый своей рево-
люционной партией. Выступили на арену мировой истории гении
человечества Ленин и Сталин, и, на основе величайшей научной
теории, какую когда-либо видел свет, в СССР построен социализм.
Октябрьская социалистическая революция создала в нашей стране
все предпосылки для того, чтобы совершить скачок «из царства
необходимости в царство свободы», о котором писал Энгельс. Созданы
предпосылки для построения коммунистического общества.
Более тридцати лет своей мужественной, светлой жизни отдал
В. М. Молотов делу рабочего класса. Сегодня, в день его 50-летия,
наиболее уместно еще раз напомнить, какую большую роль играет
В. М. Молотов в развитии советской науки, той передовой науки,
о которой так проникновенно говорит и которую так любовно выра-
щивает товарищ Сталин.
Во всей многогранной деятельности В. М. Молотова красной
нитью проходит борьба за передовую науку, борьба за создание и рост
советской интеллигенции. Во всех многочисленных устных и пе-
чатных выступлениях В. М. Молотова, во всей его повседневной ра-
* Напечатано в журн. «Вестник Академии Наук», 1940, № 3, стр. 3—9.
ДРУГ НАУКИ (КО ДНЮ 50-ЛЕТИЯ В. М. МОЛОТОВА)
581
боте как нашего руководителя на политическом, хозяйственном
и культурном фронтах ярко подчеркивается роль науки в передо-
вом человеческом обществе. И здесь еще раз следует подчеркнуть,
что речь идет о той науке, которая, по словам Энгельса, была для
Маркса «исторически движущей революционной силой», о тех на-
учных открытиях, которые немедленно оказывали «революционное
воздействие на промышленность, на историческое развитие вообще».1
Встречи с В. М. Молотовым, — будь то беседа в его кабинете
в здании правительства, или обмен мнениями и опытом на заседа-
нии Совета Народных Комиссаров, или его выступление в много-
численном общественном собрании, — каждая встреча вдохновляет,
вливает новые силы для работы на пользу науке. Перебирая в своей
памяти ряд таких встреч, прежде всего невольно останавливаешь
свое внимание на созванном в СССР летом 1935 г. XV Международ-
ном конгрессе физиологов. Благодаря совершенно исключительной
обстановке, которая была создана нашим правительством и лично
В. М. Молотовым для работы этого конгресса и для его участников,
конгресс превратился в настоящий международный праздник науки.
Советская физиология во главе с гениальным ученым академиком
II. П. Павловым заняла на конгрессе выдающееся положение, что
и было подчеркнуто в выступлениях ряда знаменитых иностранных
коллег И. П. Павлова.
Обстановка, которая'у нас создана для работы советских ученых,
произвела на иностранных делегатов огромное впечатление. Наши
научные лаборатории они называли современными дворцами науки,
а нашу страну — страной замечательного строительства — хозяй-
ственного, научного и культурного. В результате работ конгресса
и своих экскурсий по СССР наиболее передовые представители ино-
странной науки в ряде высказываний признали, что СССР является
страной наибольшего расцвета науки и культуры.
Высоким выражением внимания, которое оказывается науке
в нашей стране, был прием, данный В. М. Молотовым делегатам
конгресса в Москве, в залах Кремлевского дворца. В. М. Молотов
обратился к делегатам с речью, в которой мы находим следующие
яркие слова:
«Вы, делегаты конгресса, могли сами убедиться в том, как высок
авторитет науки в нашей стране, как близко принимают к сердцу
интересы науки трудящиеся Советской республики, как велика
вера в массах в силу науки и ее будущее. Самое отношение трудя-
1 Ф. Энгель с. Речь на могиле Маркса. Пзбр. произв. К. Маркса,
т. I, стр. 10. Партиздат, 1938.
582
Ш. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ II ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
щихся к настоящему конгрессу и его деятелям является показателем
того, что созданный в нашей стране союз труда и науки делает тру-
дящимся массам СССР близкими и понятными интересы подлинно
интернациональной науки. Важнейшая роль международных на-
учных конгрессов заключается в том, что они поднимают авторитет
науки в глазах народов всего мира и дают новые толчки к дальней-
шему росту мировой науки на пользу всего человечества... Мы гор-
димся тем, что Советский Союз стал великим оплотом пауки и мира,
что с его успехами связаны лучшие чаяния народных масс и лучших
представителей науки».1
Незабываемо одно из недавних выступлений В. М. Молотова,
посвященное науке, выступление на приеме в честь делегатов
XVII Международного геологического конгресса, происходившего
летом 1937 г. в Москве. В работах этого конгресса, как известно,
участвовало свыше 800 ученых, и в том числе около 250 иностран-
цев — представителей науки многих десятков стран всех частей
света. Выступая перед делегатами конгресса, В. М. Молотов от имени
правительства Советского Союза выразил удовлетворение успешным
ходом работ конгресса и далее сказал:
«Правительство и широкие массы трудящихся советской страны
высоко ценят ваши труды в области науки и геологию, как великую
науку, особенно тесно связанную с жизненными интересами народа.
В наших условиях, в стране социализма, где недра земли при-
надлежат самому народу, а не богачам-капиталистам, неисчислимые
богатства земли познаются работниками науки в интересах трудя-
щихся и полностью находятся в их распоряжении.
Понятно, что к работам вашего конгресса был живой интерес
в широких слоях трудящихся нашей страны. Поэтому же в нашей
стране созданы благоприятные условия для развития наук, в ча-
стности для развития такой науки, как геология. II могу вас заве-
рить, что в дальнейшем эти условия для развития геологии в Совет-
ском Союзе будут еще более благоприятны. Мы уверены, что это
в свою очередь немало послужит интересам развития мировой науки
и всему человечеству».2
За этими краткими простыми словами В. М. Молотова -каждый
из присутствующих почувствовал ту высочайшую культуру, кото-
рую несет всему человечеству великая страна социализма. Эти слова
нашли живой отклик в сердцах выдающихся научных деятелей —
1 «Правда», 1935, 18/VIII.
- «Правда», 1937, 29/VII.
ДРУГ НАУКИ (КО ДНЮ 50-ЛЕТИЯ В. М. МОЛОТОВА)
583
участников конгресса и были встречены ими с величайшим удовлет-
ворением.
Вспомним еще одно выступление В. М. Молотова — его речь
на I Всесоюзном совещании работников высшей школы 15 мая 1938 г.
Вячеслав Михайлович обращает внимание собравшихся со всех
концов Советского Союза представителей советской интеллигенции
на то, что «размах нашего дела настолько велик, проводимое совет-
ской властью переустройство жизни вносит такие коренные изме-
нения, что в наших условиях нельзя замыкаться только в повсе-
дневные дела и текущие нужды, а необходимо сознательно отно-
ситься к генеральному пути нашего развития, к историческим со-
бытиям, участниками которых мы являемся. Мы, большевики, счи-
таем, что верным компасом в исторических событиях может служить
ленинизм, раскрывающий их действительную сущность. Овладеть
ленинизмом — в этом важнейшая задача работы высшей школы, в
этом важнейшая задача советского студенчества». И далее, напоми-
ная слова Ленина, что «нужно взять всю культуру, которую капи-
тализм оставил, и из нее построить социализм.. > нужно взять всю
науку, технику, все знания и искусство, — без этого мы жизнь ком-
мунистического общества построить не можем», — В. М. Молотов
заканчивает свою мысль следующими словами: «Мы шли по этому
пути, по пути ленинизма, и вы видите — социализм победил».
Неустанно и неуклонно возвращается В. М. Молотов к вопросу
о коммунистическом воспитании трудящихся СССР. По его докладу
XVIII съезд ВКП(б) констатировал решающее значение, которое
приобретает дело коммунистического воспитания трудящихся, прео-
доление пережитков капитализма в сознании людей, строителей
коммунизма, в той новой полосе развития, в которую СССР вступил
в третьем пятилетии, — в полосе завершения строительства бесклас-
сового социалистического общества и постепенного перехода от со-
циализма к коммунизму. Еще раз говорил об этом Вячеслав Михай-
лович совсем недавно, в своем докладе на торжественном заседании
Московского Совета 6 ноября 1939 г., посвященном XXII годовщине
Октябрьской революции:
«Для коммунистического воспитания советских людей сделано
уже немало. Но это только начало работы. Мы и теперь одной из
главных задач нашей внутренней политики должны признать задачу
коммунистического воспитания рабочих, крестьян, служащих и
всей нашей интеллигенции. Помогая во всем передовым людям нашей
страны н высоко вознося имена самоотверженных героев социализма,
мы должны особенно заботиться об отсталых и отстающих — о тех,
584
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
кто особенно нуждается в большевистском руководстве. Вместе с тем
мы должны во многом усилить нашу заботу по выращиванию кадров
своей, советской интеллигенции, никому не уступающей по своему
культурному уровню и до конца преданной народу и социалисти-
ческому государству».1
В этом выступлении В. М. Молотова мы находим программу борьбы
за осуществление идей Ленина — Сталина в области идейно-полити-
ческого воспитания советского человека—строителя коммунизма.
С предельной четкостью В. М. Молотов поставил вопрос о роли
советской интеллигенции, умеющей по-большевистски работать, по-
большевистски бороться за подъем культурности и коммунистиче-
ской сознательности трудящихся, в своем докладе на XVIII съезде
партии о третьем пятилетием плане развития народного хозяйства
СССР. В этом докладе В. М. Молотов прямо указал, что «решают
дело советские культурные силы, возглавляющие массы трудящихся
в их великой борьбе за полную победу коммунизма». В этом же до-
кладе В. М. Молотов указал пути, по которым должна птти советская
передовая наука в деле всемерной помощи бурно развивающемуся
народному хозяйству нашей великой страны и в деле укрепления
ее обороноспособности.
Как известно, XVIII съезд коммунистической партии поставил
перед страной историческую задачу — догнать и перегнать в эконо-
мическом отношении наиболее развитые капиталистические страны
Европы и Соединенные Штаты Америки. Одним из способов осу-
ществления этой задачи съезд признал широкое внедрение новей-
ших достижений науки в производство и во все народное хозяйство.
Постановления XVIII съезда партии по докладу товарища В. М. Мо-
лотова дали мощный стимул для разработки ряда научных проблем,
имеющих глубочайшее хозяйственно-экономическое значение, и для
создания новейших методов, играющих решающую роль в развитии
народного хозяйства Советского Союза.
Велики задачи, поставленные страной перед советской наукой,
и невольно встает вопрос: способна ли она эти задачи выполнить?
Отвечая па этот вопрос, советские ученые с полной ответственностью
за свои слова могут сказать: да, советская паука, заботливо выра-
щенная большевистской партией, способна выполнить и выполнит
возложенные на нее задачи.
В течение двух сталинских пятилеток неузнаваемо изменился
лик нашей страны. Вместе с ростом и развитием социалистического
хозяйства и культуры, вместе с революционным преобразованием
1 «Известия», 1939. 7/XI.
ДРУГ НАУКИ (КО ДНЮ 50-ЛЕТИЯ В. М. МОЛОТОВА
585
сельского хозяйства росла и развивалась советская наука. Измени-
лась и неизмеримо выросла и Академия Наук социалистического
государства. Теперь это уже не Академия Наук в Стране Советов,
а Академия Наук Страны Советов. Это почетное наименование было
завоевано путем долгого и упорного труда. И первым, кто повел
советскую науку во главе с Академией Наук по сталинскому пути
служения народу, служения делу социализма, был наш любимый
руководитель Вячеслав Михайлович Молотов.
С 1934 г. Академия Наук перешла в непосредственное ведение
Совета Народных Комиссаров СССР, а затем летом того же года была
переведена в Москву. В. М. Молотов и до этого оказывал Академии
громадную поддержку и, в частности, много помог в укреплении ее
новыми силами. Особенную заботу и буквально повседневную
помощь чувствуем мы, люди науки, после того как приступили к
своей научной работе в Москве. Дело не только в материальной сто-
роне, хотя п это имеет громадное значение. В этой области я огра-
ничусь лишь напоминанием того обстоятельства, что бюджет Ака-
демии Наук в 1940 г. достиг огромной цифры — 120 млн. руб. и что
в настоящее время один только Азербайджанский филиал Академии
получает ежегодно ассигнований больше, чем вся Академия Наук
десять лет назад. Академия Наук неизмеримо выросла за это время:
в ее состав входит до 80 научных институтов и отдельных лабора-
торий, 6 обсерваторий, 25 музеев, целая сеть филйалов и баз в об-
ластях и национальных республиках. Кадры Академии Наук не
только количественно, но и, что особенно важно, качественно зна-
чительно выросли. В состав Академии входит в настоящее время
131 почетный и действительный член, 191 член-корреспондент и свыше
4000 научных работников. В 1925 г., когда Академия праздновала
свой 200-летний юбилей, мы имели в этом отношении совершенно
другую картину: почетных и действительных членов Академии было
57, членов-корреспондентов — 101 и научных работников — всего
около 400 человек.
Вячеслав Михайлович лично заботится о непрерывном улучше-
нии условий работы Академии Наук. По его непосредственному ука-
занию был поставлен вопрос о постройке нового здания Академии,
достойного советской науки. В начале этого года СПК СССР утвер-
дил строительство нового главного здания Академии Наук в Москве,
а также институтов органической химии и машиноведения. Главное
здание Академии уже начато постройкой. Это будут дворцы, которых
но смеют представить себе ученые капиталистических стран даже
в самых радужных мечтах...
586
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕС КИМ II ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
Советские ученые должны оправдать заботы нашего правитель-
ства. Самое главное — это живое дело науки, ее служение народным
интересам, служение социалистическому преобразованию Совет-
ского государства. В этом отношении такая грандиозная ассоциация
научных институтов, как Академия Наук СССР, стоящая во главе
всей советской науки, не была до самых последних лет на доста-
точной высоте. Крупнейшим недостатком в работе Академии было то,
что научная тематика целого ряда учреждении Академии не была в
полной мере связана с конкретными задачами социалистического
строительства. Планы научной работы страдали беспорядочной
многотемностью, и это отвлекало наших ученых от работы над круп-
нейшими, жизненно необходимыми проблемами. Сейчас Академия
Наук СССР нашла, наконец, свой настоящий путь. Этим страна
и советская наука обязаны мудрому руководству товарища Сталина,
повседневной проникновенно]! заботе и действенной помощи
В, М. Молотова.
Здесь я подхожу к одной из самых ярких своих встреч с В. М. Мо-
лотовым. На шестичасовом заседании СНК СССР 8 мая 1938 г. об-
суждались сообщения об основных вопросах работы Академии Наук
1938 г. В заседании, кроме членов СНК, участвовал ряд выдающихся
советских ученых. Этот день был поворотным пунктом в деле окон-
чательного пересмотра научной тематики Академии. Выступление
В. М. Молотова на этом заседании имело для советской передовой
науки совершенно исключительное значение. С исчерпывающей
ясностью и глубиной указал он на то направление, по которому
должна развивать свою деятельность наука, на те жизненные за-
просы хозяйственного и культурного строительства, на которые она
должна ответить, на те теоретические проблемы, которые наука
страны социализма должна ставить перед собой и смело разрешать.
На этом заседании и на заседании 26 июля 1938 г. СНК СССР принял
ряд важнейших решений, при помощи которых Академия Наук
критически пересмотрела всю свою работу сверху донизу и нашла
нужное направление. Не малую пользу оказало в этом отношении
решение СНК о необходимости пополнения состава Академии Наук
новыми, в том числе молодыми научными силами.
Последовавши!! затем пересмотр научной тематики многочислен-
ных институтов Академии и произведенные в январе 1939 г. выборы
новых членов Академии превратились в серьезный смотр научных
сил Советского Союза. В результате выборов в Академию Наук
вступил новый отряд выдающихся ученых, и это дало возможность
сильнейшим образом укрепить работу ее научных учреждений.
ДРУГ ПАУКИ (КО ДНЮ 50-ЛЕТИЯ В. Ж. МОЛОТОВА)
587
Академия Наук и м е л а в 'в л и ч а и ш у ю ч е с т ь
22 декабря 1939 г. н а з в а т ь с в о и м и о ч е т н ы м
членом и а ш с г о в е л и к о г о в о ж дя и д р у г а
II. В. Сталина.
Исключительно велика роль науки в деле выполнения содержа-
щегося в докладе В. М. Молотова и принятого' AVI И съездом партии
плана роста производства в третьем пятилетии, а также плана но-
вого строительства и его размещения. Возложенное В. М. Молотовым
ыа нас обязательство разрабатывать научные основы технической
политики социалистического государства в третьем пятилетии должно
быть и будет выполнено. В создании этих основ энергично участвуют
не только десятки научных учреждении Академии Наук, но и сотни
л тысячи головных и заводских лаборатории всей страны. Над этим
работают такие научно-исследовательские институты Академии,
как Институт общей и неорганической химии. Институт органи-
ческой химии, Институт горючих ископаемых, Энергетический
институт, Институт металлургии, Институт автоматики и телемеха-
ники, Институт механики. Институт горного дела, Институт ма-
шиноведения, Институт физических проблем, Институт экономики
и многие другие.
Один примерный перечень проблем, разрабатываемых советской
наукой в 1940 г., может дать достаточно ясную картину участия
советских ученых в деле выполнения решений XVIII съезда партии
о плане развития народного хозяйства СССР в третьем пяти-
летии.
Советская наука работает в настоящее время над научными осно-
вами производства металлов п над изысканием новых сплавов, над
проблемой моторного топлива и смазочных масел, над проблемой
комплексного использования горючих сланцев и сапропеле!!. Изы-
скиваются методы осуществления подземной газификации углей,
изучается проблема расширения ресурсов коксохимической промыш-
ленности и улучшения качества доменного кокса, изучается генезис
нефтяных п газовых месторождений УралоЛоволжья (Второе Баку)
и Азербайджана. Разрабатываются научные основы внедрения в
производство быстроходных, высокоэффективных машин. Произ-
водится физико-химическое исследование соляных месторождений
СССР в целях их промышленного использования. Изучается ката-
литический синтез олефинов и ароматических соединений на основе
природных и промышленных газов, а также синтез полимеризующихся
соединений на базе ацетилена. Разрабатываются методы получения
жидкого и газообразного кислорода из воздуха. Разрабатываются
588
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
методы установления прогноза распространения полезных ископае-
мых на территории СССР, а также физические методы разведки по-
лезных ископаемых и целый ряд других проблем.
Задачи всемерного развития производительных сил нашей лю-
бимой родины и ее индустриального подъема далеко не ограничи-
ваются пределами третьего пятилетия. В последующие пятилетия
роль и участие науки в деле дальнейшего развития нашего народного
хозяйства еще более возрастут. Одновременно перед всей страной
стоит неотложная и чрезвычайно важная задача усиления оборон-
ной мощи великого Советского Союза, настоятельно диктуемая всем
ходом развития международных отношений и началом второй импе-
риалистической войны. Советские ученые вместе со всей страной
с величайшим энтузиазмом работают над укреплением нашей обороно-
способности. Целый ряд научных достижений в этой области уже Дал
положительный эффект и принят для соответствующего практиче-
ского внедрения.
В радостный день всенародного празднования 50-летия В. М. Мо-
лотова советские ученые счастливы, сознавая себя участниками
величайших завоеваний социалистического общества, руководи-
мого гениальным вождем товарищем Сталиным, учеником и сорат-
ником которого является глава Советского государства, друг совет-
ской науки — Вячеслав Михайлович Молотов.
ФРИДРИХ ЭНГЕЛЬС*
(Я 120-летию со дня рождения)
.В годы, когда научный коммунизм победил, когда теория марксиз-
ма подтверждена почти вековым опытом исторического развития,
когда в громадной стране под руководством Ленина и Сталина вопло-
щены в жизнь творческие мечты основоположников нашего миро-
воззрения, когда наука в неразрывной связи с революционной прак-
тикой идет вперед с невиданной быстротой, опираясь на непобе-
димое идейное оружие большевизма,— в это время человечество
еще раз останавливает свой взор на одном из самых величественных
образов XIX в. — на фигуре Фридриха Энгельса, 120-я годовщина
со дня рождения которого исполнилась в ноябре этого года. Жизнь,
борьба и труды Энгельса неразрывно сплелись с жизнью Маркса.
Дружба этих гениев — прообраз новых отношений между людьми.
Энгельс — «суровый боец и строгий мыслитель имел глубоко лю-
бящую душу», писал Ленин.1 Любовь и преданность Энгельса
принадлежала угнетенным, трудовому человечеству и воплощению
революции — учению, делу и личности Маркса. Из великой любви
к людям вырастала великая ненависть к их угнетателям. С тех юно-
шеских лет, когда Энгельс окунулся в гущу английского рабочего
движения, его жизнь была подчинена одной идее — освобождению
людей от эксплоатации. Энгельс понял, что в этом состоит истори-
ческая миссия пролетариата.
* Напечатано в журн. «Вестник Академии Наук СССР», 1940, № 11—12,
стр.—8.
1 В. П. Лени н. Соч., т. I, стр. 414.
590
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
«II до Энгельса очень многие изображали страдания пролета-
риата и указывали на необходимость помочь ему. Энгельс первый
сказал, что пролетариат не только страдающий класс; что
именно то позорное экономическое положение, в котором находится
пролетариат, неудержимо толкает его вперед и заставляет бороться
за свое конечное освобождение. А борющийся пролетариат сам
поможет себе. Политическое движение рабочего класса не-
избежно приведет рабочих к сознанию того, что у них нет выхода
вне социализма. С другой стороны, социализм будет только тогда
силой, когда он станет целью п о л и т и ч е с к о й борьбы рабо-
чего класса. Вот основные мысли книги Энгельса о положении
рабочего класса в Англии, мысли, теперь усвоенные всем мыслящим
и борющимся пролетариатом, но тогда совершенно новые».1
Энгельс стал социалистом — участником английских социали-
стических организаций. В 1844 г. он встретился с Марксом, и с этого
момента началась их совместная борьба. Первые совместные удары
были нанесены «святому семейству» братьев Бауэров. В своем пам-
флете Маркс и Энгельс развивали гениальные идеи исторического
материализма и строили теоретические основы пролетарского револю-
ционного социализма.
Вскоре молодой Энгельс принял участие в революционной прак-
тике, в ее боевых, вооруженных формах. «Новая Рейнская газета»,
баррикады, повстанческий корпус,— таковы этапы революционной
деятельности Энгельса в течение бурного 1848 г. После революции
1848 г. Энгельс — ближайший друг, помощник и соратник Маркса.
«Старинные предания рассказывают о разных трогательных
примерах дружбы. Европейский пролетариат может сказать, что
(то наука создана двумя учеными и борцами, отношения которых
превосходят все самые трогательные сказания древних о челове-
ческой дружбе. Энгельс всегда, — и, в общем, совершенно справед-
ливо, — ставил себя позади Маркса. «При Марксе, — писал он
одному старому приятелю, — я играл вторую скрипку». Его любовь
к живому Марксу и благоговение перед памятью умершего были бес-
предельны».1 2
Вместе с Марксом Энгельс руководил Первым Интернационалом,
«Международным обществом рабочих».
«Но и с закрытием в 70-х годах «Международного Общества» объе-
диняющая роль Маркса и Энгельса не прекратилась. Наоборот,
1 В. И. Ленин. Соч., т. I, стр. 412.
2 Там же, стр. 414.
ФРИДРИХ ЭНГЕЛЬС (К Г:МТЛЕТ1ГЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ),,
591
можно сказать, что значениеих, как духовных руководителей рабочего
движения, постоянно возрастало, потому что непрерывно росло и са-
мо движение. После смерти Маркса Энгельс один продолжал быть
советником и руководителем европейских социалистов., К нему оди-
наково обращались за советами п указаниями и немецкие социалисты,
с* ил а которых, несмотря на правительственные п рее ледов а ни я,
быстро и непрерывно увеличивалась, и представители отсталых
стран, — напр., испанцы, румыны, русские, которым приходилось
обдумывать и взвешивать свои первые шаги. Все они черпали из
богатой сокровищницы знаний и опыта старого Энгельса».1
Энгельсу принадлежат величайшие философские работы: «Анти-
Дюринг», «Диалектика природы», «Людвиг Фейербах». Здесь из-
ложено разработанное Марксом и Энгельсом мировоззрение —
диалектический материализм. Остановимся на проблемах естество-
знания, где, как и в других областях, идеи Энгельса играют поныне
гигантскую роль. Во второй половине XIX в. естественные науки
стихийно шли к диалектическому представлению о природе. В то же
время большинство естебтвоиспытателей отвернулось от диалекти-
ческой философии.
«Нация, охваченная духом практицизма, который, с одной сто-
роны, дал толчок крупной промышленности и спекуляции, а с дру-
гой — вызвал мощный подъем естествознания в Германии, отдавшись
под руководство странствующих проповедников, материализма —
Фохта, Бюхнера и т. д., решительно отвернулась от затерявшейся
в песках берлинского старогегельянства классической немецкой фи-
лософии. Берлинское старогегельянство вполне этого заслужило.
Но нация, желающая стоять на высоте науки, не может обойтис ь
без теоретического мышления. Вместе с гегельянством выбросили
за борт и диалектику как раз в тот самый момент, когда диалекти-
ческий характер процессов природы стал непреодолимо навязываться
мысли, т. е. тогда, когда только диалектика могла помочь есте-
ствознанию выбраться из затруднений; благодаря этому естество-
испытатели (‘нова оказались беспомощными жертвами старой метафи-
зики».1 2
Маркс* и Энгельс были единственными людьми, которые спасли
«рациональное зерно» гегелевской диалектики, отбросили ее идеали-
стическую шелуху, развили диалектику дальше и отстояли ее в борьбе
против метафизики. При этом Энгельс- показал действительный смысл
1 В. II. Ленин. Соч.. т. I, стр. 415.
2 К. М арке и Ф. Энгель с. Соч ; т. XIX’, стр. 338—339.
592
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ II ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
естествознания XIX в. и действительный, диалектический характер
всего многовекового развития естественных наук. Историческое
значение работ Энгельса выступает все рельефнее, по мере того как
развивающаяся наука дает непрестанное подтверждение и развитие
высказанных им идей.
Неподготовленного читателя может удивить то резко отрицатель-
ное отношение, которое встретила у Маркса и Энгельса материалисти-
ческая проповедь Л. Бюхнера, Молешотта и К. Фогта. Сочинения этих
трех популяризаторов естествознания были в свое время очень рас-
пространены среди свободомыслящей интеллигенции. И в наших
интеллигентских революционных кружках 60-х и 70-х годов переводы
книг Л. Бюхнера, Молешотта и К. Фогта играли роль в освобожде-
нии умов от средневековой идеологии. Л. Бюхнер был известен как
отъявленный атеист, Молешотт и Фогт — как материалисты на основе
физиологии человека. Я сам хорошо помню, какое большое значение
сыграли для меня в возрасте 17 лет выкладки Молешотта относительно
того, как быстро молекулы нашего тела -выводятся из организма
в процессе обмена и заменяются новыми, заимствованными из веществ
пищи.
Казалось бы, что если эти авторы — материалисты, то Марксу
и Энгельсу, твердо стоявшим на почве материализма,они должны быть
близки. Между тем и Маркс, и Энгельс настроены по отношению к ним
совершенно отрицательно. Энгельс называет их материализм плоским
и говорит, что у них материализм заменяет недостаток научности.
Философии они не знают, но в то же время совершенно зря ее ругают
и, кроме того, пробуют распространить свою теорию природы на об-
щество и, следуя ей, реформировать социализм.
Для естественников здесь особенно важна борьба Энгельса с упро-
щением и схематизацией науки. И то, и другое он основательно
считает вредным. Ценность науки в том, чтобы отражать мир, как он
есть. Упрощение и механизация явлений, по существу комплекс-
ных и осуществляющихся в сложной цепи других явлений, всегда
отражаются на правильности научных выводов. Словом, диалекти-
ческий материализм против вульгарного побеждает как единственно
приемлемый.
Энгельс показал, как наука переходит к все более сложным много-
красочным и конкретным рядам явлений, которые несводимы к об-
щим схемам. Весной 1873 г. в письме к Марксу Энгельс набросал
картину последовательного перехода простых и низших форм дви-
жения в более сложные и конкретные.
«Предмет естествознания, — пишет Энгельс, — движущееся ве-
ФРИДРИХ ЭНГЕЛЬС (К 120-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ)
593
щество тела. Тела неотделимы от движения: их формы и виды можно
познавать только в движении; о телах вне движения, без всякого от-
ношения к другим телам, нельзя ничего сказать. Только в движении
тело показывает, что оно есть. Поэтому естествознание познает тела,
только рассматривая их в отношении друг к другу, в движении.
Познание различных форм движения есть познание тел. Исследо-
вание этих различных форм движения есть поэтому главный
предмет естествознания».1
В свете учения о формах движения Энгельс говорит об основном
физическом законе, найденном в XIX в., — законе превращения
энергии. Энгельс неоднократно возвращается к вопросу о генезисе
и историческом значении этого закона и в особенности к открытиям
Майера. В 1842 г. была напечатана статья Роберта Майера «Заме-
чания о силах неодушевленной природы», где дана современная
форма принципа неуничтожаемости движения. Майер выступил
с решительным протестом против идеи специфических жидкостей
(теплорода, флогистона, электрической и световой жидкости), за-
держивавшей в XIX в. переход естествознания на позиции един-
ства сил природы.
«Выскажем, — писал Майер, — великую истину: «Не суще-
ствует никаких нематериальных материй». Мы прекрасно сознаем,
что мы ведем борьбу с укоренившимися и канонизированными круп-
нейшими авторитетами-гипотезами, что мы хотим вместе с н е в е с о-
м ы м и жидкостями изгнать из учения о природе все, что осталось
от богов Греции; однако мы знаем также, что природа в ее простой
истине является более великой и прекрасной, чем любое создание
человеческих рук, чем все иллюзии сотворенного духа».
Почти одновременно с Майером закон превращения энергии был
высказан Джоулем и Кольдингом.
«В то же время, — пишет Энгельс, — Грове — отнюдь не про-
фессиональный естествоиспытатель, а английский адвокат — до-
казал, при помощи простой обработки накопившегося физического
материала, что все так называемые физические силы — механическая
сила, теплота, свет, электричество, магнетизм — и даже так назы-
ваемая химическая сила переходят при известных условиях друг
в друга без какой бы то ни было потери силы, и таким образом до-
казал, задним числом, при помощи физических методов, теорему
Декарта, что количество имеющегося в мире движения неизменно.
Благодаря этому различные физические силы — эти, так сказать,
i К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XXIV, стр. 412.
38 В. Л. Комаров, т. XI
594
in. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ ПАУКИ
неизменные «виды» физики — превратились в различно дифферен-
цированные и переходящие по определенным законам друг в друга
формы движения материи».1
Энгельсу принадлежит поразительно глубокая характеристика
закона превращения энергии и его отличия от старой мысли о простой
неуничтожаемости движения. Среди заметок «Диалектики природы»
мы встречаем следующую:
«Сохранение энергии. Количественное по-
стоянство движения было высказано уже Декартом и почти в тех же
выражениях, что и теперь [?..] (Кл[аузиусом], Майером).
Зато превращение форм ы движения открыто только в 1842 г.,
и это, а не закон количественного постоянства, есть как раэ
новое».1 2
Рассматривая переход от одной формы движения к другой, Эн-
гельс подчеркивает качественные скачки, переходы количественных
изменений в качественные различия. Он прослеживал качественные
скачки в физике и в особенности в химии. Одним из наиболее заме-
чательных подтверждений диалектического закона перехода коли-
чества в качество послужила периодическая таблица.
«Наконец, — писал Энгельс, — закон Гегеля имеет силу не только
для сложных тел, но и для самих химических элементов. Мы знаем
теперь, «что химические свойства элементов являются периоди-
ческой функцией атомных весов» (Roscoe-Schorlemmer,
Ausfilhrliches Lehrbuch der Chemie, II Bd., S. 823), что, следо-
вательно, их качество обусловлено количеством их атомного веса.
Это удалось блестящим образом подтвердить. Менделеев показал,
что в рядах сродных элементов, расположенных по атомным весам,
имеются различные пробелы, указывающие на то, что здесь должны
быть еще открыты новые элементы. Он наперед описал общие хими-
ческие свойства одного из этих неизвестных элементов, названного
им экаалюминием, потому что в соответствующем ряду он следует
непосредственно за алюминием, — и предсказал приблизительным
образом его удельный и атомный веса и его атомный объем. Несколько
лет спустя Лекок-де-Буабодрэп действительно открыл этот эле-
мент, и оказалось, что предсказания Менделеева оправдались с не-
значительными отклонениями: экаалюминий воплотился в галлий
(там же, стр. 828). Менделеев, применяя бессознательно гегелев-
ский закон о переходе количества в качество, совершил научный
1 К. М арке и Ф. Энгель с. Соч . т. XIV. стр. 482.
2 К. М арке и Ф. Энгельс Соч.. т. XIV, стр. 449.
ФРИДРИХ ЭНГЕЛЬС (К 120-ЛЕТИЮ СО ДНЯ 1ЮЖДЕНИЯ).
595
подвиг, который смело можно поставить рядом с открытием Леверрье,
вычислившего орбиту еще не известной планеты,, Нептуна».1
В современной науке выдающуюся роль играют страницы фило-
софских работ Энгельса, посвященные эволюционной идее в естество-
знании. В статье «Старое введение к «Диалектике природы»1 2 Эн-
гельс. дает краткий обзор поступательного движения естественных
наук от так называемого «Ренессанса» (возрождение наук и искусств
во второй половине XV в.) до нашего времени. Указав на общее при-
знание в половине XVIII в. теории неизменяемости видов, Энгельс
говорит о появлении эволюционного учения.
«Первая брешь в этом окаменелом мировоззрении была пробита
не естествоиспытателем, а философом. В 1755 г. появилась «Всеобщая
естественная история и теория неба» Канта. Вопрос о первом толчке
был здесь устранен: земля и вся солнечная система предстали как
нечто ставшее в ходе времени. Если бы подавляющее боль-
шинство естествоиспытателей не ощущало перед мышлением того
страха, который Ньютон выразил своим предостережением: физика,
берегись метафизики! — то они должны были бы извлечь из одного
этого гениального открытия Канта такие следствия, которые сбе-
регли бы им бесконечные блуждания по кривопутьям и колоссаль-
ное количество потраченного в ложном направлении времени и труда.
В открытии Канта лежал зародыш всего дальнейшего прогресса.
Если земля была чем-то ставшим, то чем-то ставшим должны были
быть также ее теперешнее геологическое, климатическое, географи-
ческое состояние, ее растения и животные, и она должна была иметь
историю не только в пространстве, но и во времени».3
Последнее замечание можно усиленно рекомендовать к сведению
и исполнению всем эволюционистам. Действительно, мы часто тща-
тельно изучаем пространственные соотношения, т. е. географическое
распространение тех организмов, тех видов, которыми занимаемся,
но часто ли мы учитываем пх во времени? В специальных работах,
особенно в монографиях отдельных групп животных и растений,
.мы такую попытку, особенно в трудах, относящихся уже к XX в.,
действительно находим. Как хороша, например, палеонтологическая
история лошади пли пещерного медведя. С тех пор как геология де-
тально разобралась в ледниковых и межледниковых периодах,
явилась возможность строить историю возникновения и дифферент
1 К. М а р к с и Ф. Э н г е л ь с. Соч.. т. XIV. стр. 529—530.
2 Там же. стр. 475.
3 Там же, стр. 480.
38*
596
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
циации современных организмов в более тонком историческом ас-
пекте. Ч. Дарвин впервые для себя осознал необходимость мыслить
о виде у животных, рассматривая его во времени, когда, находясь
в Южной Америке, взялся за изучение вопроса о вымирании древней
фауны, остатки которой поразили его своим изобилием и своими
размерами. Свое отношение к этому вопросу он выразил через обоб-
щение, говоря, что вымиранию вида предшествует его редение.
Энгельс оставил целый ряд высказываний, относящихся к дарви-
низму. Дарвинизму, в частности, посвящен ряд страниц «Анти-
Дюринга». Характерной чертой органического мира Дюринг призна-
вал наличие целеустремленности; он говорил также, что инстинкты
по существу были созданы для того удовлетворения, которое свя-
зано с их функционированием. Дюринг энергично боролся с дарви-
низмом, упрекая Дарвина в том, «что тот закоснел в представлениях
скотоводов, что учение его отдает научной полупоэзией и что весь
дарвинизм, за вычетом сделанных им у ламаркизма заимствований,
есть изрядная доза направленного против человечества зверства».
В своем ответе на эти обвинения Ф. Энгельс дает краткое изло-
жение теории Дарвина, заканчивая его словами: «Таким образом,
путем естественного отбора, путем переживания приспособленней-
ших, изменяются виды».
Так как Дюринг, изничтожая Дарвина, отсылает своих чита-
телей к Ламарку, то Энгельс дает оценку и значение последнего, что
в конце концов приводит его к оценке места, занимаемого дарвиниз-
мом в историческом ходе развития естественных наук.
«Ни Дарвин, — говорит Энгельс, — ни его сторонники нисколько
не думают о том, чтобы как-нибудь умалить заслуги Ламарка; ведь
они-то первые извлекли его учение из пыли забвения. Но не следует
забывать того, что во времена Ламарка науке далеко еще нехватало
материала, чтобы высказаться по вопросу о происхождении ви-
дов иначе, чем в виде пророческих, так сказать, предвосхищений.
Но, не говоря о накопленном со времени Ламарка чудовищном ма-
териале из области описательной и анатомической ботаники и зооло-
гии, с той поры возникли целых две новые науки, имеющие в данном
случае решающее значение: изучение развития растительных и жи-
вотных зародышей (эмбриология) и изучение органических остатков,
сохранившихся в различных слоях земной поверхности (палеонто-
логия). Оказывается, что между последовательным развитием орга-
нических зародышей до стадии зрелых организмов и иерархией
следующих друг за другом в истории земли растений и животных
обнаруживается своеобразное совпадение. И именно это совпадение
ФРИДРИХ ЭНГЕЛЬС (К 120-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ)
597
является надежнейшей основой теории развития. Но сама теория
развития еще очень молода, и поэтому нет сомнения, что дальнейшие
исследования приведут к очень значительному видоизменению те-
перешних, в том числе и строго дарвинистских, представлений о ходе
развития видов».1
Таким образом, с одной стороны, устанавливается значение тео-
рии Ламарка как первого этапа в развитии эволюционного учения,
значение теории Дарвина как результата суммирования и обобще-
ния современного состояния фактической науки, накопившей «чу-
довищный» по количеству материал, п значение дальнейших иссле-
дований, которые рано или поздно подытожат материал следующего
периода и дадут новую теорию эволюции, еще более совершенную,
чем теория Дарвина.
В дальнейшем развитии дарвинизма, как и всего естествозна-
ния, как и всей научной мысли, будущее принадлежит сознатель-
ному применению философии марксизма. Энгельс дал философское
обобщение развития естествознания, включающего механику Нью-
тона, космогонию Канта — Лапласа, закон сохранения энергии, ато-
мистическую химию, эволюционную биологию и т. д. После^Энгельса
наука пошла вперед по тем путям, которые он пророчески предвидел.
Новый этап в развитии естествознания был философски обобщен
в «Материализме и эмпириокритицизме» Ленина. Наконец, наиболее
систематическим, полным, развитым и современным философским
обобщением науки явилась работа II. В. Сталина «О диалектиче-
ском и историческом материализме». Наука социалистического об-
щества, опираясь на революционную практику и теорию, выполнит
гениальное пророчество Энгельса, писавшего в «Старом введении
к «Диалектике природы» о социалистической организации произ-
водства:
«От нее будет датироваться новая историческая эпоха, в которой
люди, а вместе с ними все отрасли их деятельности, и в частности
естествознание, сделают такие успехи, что все совершенное до того
покажется только слабой тенью».1 2
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XIV
2 Там же, стр. 488.
ВЫДАЮЩИЕСЯ ДЕЯТЕЛИ СОВЕТСКОЙ НАУКИ*
(Я постановлению Совнаркома СССР <Ю присуждении Сталинских
премии за выдающиеся работы в области науки»}
Г
\_7егодня опуоликованы результаты первого присуждения пре-
мий имени нашего великого, любимого вождя товарища Сталина.
Совет Народных Комиссаров СССР подвел итоги соревнования со-
ветских ученых и изобретателен, и наша родина с глубоким удовлет-
ворением отмечает сегодня заслуги своих сынов, удостоившихся
высокой награды.
Учреждение премий имени Сталина послужило мощным стиму-
лом нового роста творческой научной и изобретательской мысли
в великом нашем отечестве, дало возможность советской науке и тех-
нике достигнуть весьма серьезных успехов.
У яге одно количество — свыше тысячи!—научных трудов и изо-
бретений, представленных на соискание премий имени Сталина,
говорит о размахе и эффективности научного и технического твор-
чества в Советском Союзе. Необходимо учесть, что в это число вклю-
чены лишь лучшие работы после длительного и тщательного отбора,
произведенного компетентными органами. Кроме того, следует на-
помнить, что оценке подлежали только работы последних лет. Таким
образом, опубликованное сегодня постановление Совета Народных
Комиссаров СССР подвело итоги успехам советской науки и техники
за сравнительно небольшой промежуток времени.
Наша страна впервые получает своеобразный отчет о текущей
научной работе, которая изо дня в день ведется в институтах и лабо-
* Напечатано в газ. «Правда» 1941. 14/Ш.
ВЫДАЮЩИЕСЯ ДЕЯТЕЛИ ШВЕДСКОЙ НАУКИ.
599
раториях нашими учеными и изобретателями. В результате творческо»
го соревнования в народное хозяйство и в наше оборонное дело внесен
ряд серьезных улучшений — разработаны, внедряются новые науч-
ные методы, новые технологические процессы.
В этом соревновании приняли широкое участие ученые, инже-
неры, изобретатели-одиночки, мастера, конструкторы, рабочие-
стахановцы. Нет возможности охарактеризовать все представлен-
ные ими работы; я ограничусь только несколькими типичными
иримерами.
В печати уже описывались подробно многие блестящие работы
наших квалифицированных ученых старшего и младшего поколе-
ния. В числе лиц, заслуживших высокую честь быть удостоенными
премии имени Сталина, имеются маститые ученые с мировыми
именами и молодые ученые, недавно вступившие на научное
поп рище.
Под руководством академика А. И. Баха вскрыты и детально
изучены биохимические процессы, лежащие в основе хлебопекар-
ного производства, виноделия, чайного производства; разрешен
вопрос о рациональной сушке убранного комбайном не вполне
зрелого зерна. Руководимая Алексеем Николаевичем бригада
установила режим зерносушения, позволяющий быстро получить
зерно с высокими посевными и хлебопекарными качествами. Про-
водимые под руководством А. Н. Баха работы по изучению дей-
ствия ферментов в живых организмах открывают широкие перспек-
тивы по управлению биохимическими процессами, происходящими
в растениях, в целях создания устойчивых к засухе и морозу сель-
скохозяйственных культур.
Академик Л. А. Орбели —- продолжатель дела великого ученого
П. П. Павлова — в своих работах по физиологии нервной системы
получил новые, чрезвычайно важные данный в области физиологии
мозжечка и вегетативной нервной системы.
Академиком Т. Д. Лысенко разработан и осуществлен метод
летних посадок картофеля в южных районам СССР свежеубранными
клубнями. Этот метод избавил южные районы от необходимости
завозить с Севера посадочный материал , избавил 10г от вырождения
картофеля.
Академик Д. Н. Прянишников в своих научных трудах разре-
шает важнейший агрохимический вопрос корневого питания рас-
тений и применения удобрений.
Академик Е. Н. Павловский и проф. А. А. Смородпнцов с брига-
дой научных работников открыли возбудителей и переносчиков
600
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
инфекционных заболеваний человека — весенне-летнего и осен-
него энцефалита — и разработали метод предохранительных при-
вивок против этих тяжелых заболеваний.
Академик Н. Н. Бурденко разработал новую методику опера-
ций гв области центральной и периферической нервной системы
и способы ранней диагностики опухолей центральной нервной
системы.
Один из крупнейших ученых нашей страны академик А. А. Бо-
гомолец ведет большую плодотворную работу в области патоло-
гической физиологии.
Академик К. [И. Скрябин положил прочную основу учению
о борьбе с глистными заболеваниями человека и животных.
На основе работ академика Н. 'С. Курнакова в области физико-
химического анализа и его приложения к технологии солей и ме-
таллических сплавов в СССР обнаружен ряд новых месторождений
солей, в том числе калийные залежи в Урало-Эмбинском районе,
имеющие большое народнохозяйственное значение для туковой
промышленности.
Академик Н. Н. Семенов создал цикл работ в области тео-
рии цепных реакций и теории горения. Эти работы имеют боль-
шое значение в деле рационализации процессов сжигания мотор-
ных топлив и усовершенствования двигателей внутреннего сгорания.
Труды академика А. Н. Фрумкина в области теоретической
электрохимии поверхностных явлений позволяют объединить в
одно целое результаты исследований по коллоидной химии и элек-
трохимии. Они используются практически при решении ряда
вопросов, возникающих в элементной и аккумуляторной промы-
шленности.
Академик В. А. Обручев в своем трехтомном труде по геологии
Сибири глубоко обобщил многолетние исследования этого обшир-
ного края, богатого полезными ископаемыми.
Л. В. Пустовалов, один из виднейших наших геологов, создал
интересную научную работу — «Петрография осадочных пород».
Академик А. Н. Крылов завершил ряд блестящих исследований
в области теории компаса. Помимо глубокого теоретического, эти
исследования имеют большое практическое и, в частности, обо-
ронное значение.
Академик С. Л. Соболев применил к вопросам сейсмологии
исследования в области распространения колебаний в упругих
средах. Благодаря этому создаются теоретические основы сейсми-
ческих методов разведки полезных ископаемых.
ВЫДАЮЩИЕСЯ ДЕЯТЕЛИ СОВЕТСКОЙ НАУКИ
601
Удостоены также премии имени Сталина за свои блестящие ма-
тематические работы ученые И. М. Виноградов и А. П. Колмогоров,
П. А. Гельвих, П. И. Мусхелишвили, Л. С. Понтрягин.
Значительные достижения имеет и наша техническая мысль.
Проф. В. 3. Власов опубликовал в 1940 г. научный труд «Тонкостен-
ные упругие стержни», имеющий большое значение в строительной
науке. Ген.-майор А. А. Благонравов завершил очень интересную
работу — «Основания проектирования автоматического оружия».
Особенно целеустремленный, четкий и законченный характер
носят представленные на соискание премий работы в области воен-
ных знаний и изобретений. Рассмотрено было свыше двухсот таких
трудов, и многие из них удостоены премий, например две научные
работы члена-корр. АН СССР Ю. А. Шиманского, который дал тео-
ретические расчеты, представляющие исключительный интерес для
инженеров-кораблестроителей; премировано еще много других чрез-
вычайно ценных работ, имеющих оборонное значение.
Все премированные работы и изобретения имеют своей целью
непосредственную или перспективную помощь людям практики
в различных отраслях социалистического народного хозяйства. Их
авторы дали лучшие образцы целеустремленной стахановской
мысли, и мы вправе назвать их настоящими стахановцами. На пер-
вом всесоюзном совещании стахановцев И. В. Сталин в своей мудрой
речи, имеющей глубочайшее научное значение, сказал:
«Данные науки всегда проверялись практикой, опытом. Наука,
порвавшая связи с практикой, с опытом, — какая же это наука?
Если бы наука была такой, какой ее изображают некоторые наши
консервативные товарищи, то она давно погибла бы для челове-
чества. Наука потому и называется наукой, что она не признает
фетишей, не боится поднять руку на отживающее, старое и чутко
прислушивается к голосу опыта, практики».
В ответ на вдохновенный призыв вождя партии и народа совет-
ская передовая наука успешно перестраивается. Значительность
результатов этой перестройки мы видим сегодня.
Однако в порядке самокритики следует сказать, что еще не везде
у нас в СССР ученые и изобретатели понимают требования, предъ-
являемые им социалистическим строительством. Связь с практикой,
с опытом не во всех еще областях науки успела дать достаточные
результаты. Между тем, какие горизонты открыты для советских
ученых в стране победившего социализма! В советской науке не
должно быть отраслей, отстающих от требований жизни.
Не только каждый советский ученый, но и каждый школьник
602
Ш. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ II ОБЩИМ ВОПРОСАМ ПАУКИ
знает, что для всемерного развития производительных сил нашего
государства нужно овладеть всея передовой техникой современности.
Для ус пешной обороны нашей страны в условиях второй империали-
стической войны и грядущих новых войн нужно располагать тех-
никой, основанной на самых совершенных методах, какие только
знает современная наука.
Ежегодное присуждение премий имени Сталина — лучшая про-
верка поступательного движения вперед советской науки и техники.
А раз возможна проверка, то имеется и возможность планомерного
регулирования, подтягивания отстающих участков. И первые
итоги только что законченного всесоюзного смотра научных и техни-
ческих достижений позволяют не только выделить п оценить лучшие
из лучших работ наших ученых и изобретателей, но и обнаружить
слабые места, установить, где и в чем не преодолено еще отставание.
Вот какие организационные выводы из опыта первого прису-
ждения премий имени Сталина должны сделать Академия Наук
СССР, народные комиссариаты, Всесоюзный совет научных инже-
нерно-технических обществ и другие наши руководящие техниче-
ские и хозяйственные организации.
Мы обладаем замечательным орудием для внедрения своих вы-
водов и итогов нашей научной, научно-технической и изобретатель-
ской работы в живую практику. Имя этому орудию, которое дал нам
советский строй, — целеустремленный план.
В соответствии с тематикой работ, представленных на соискание
премий имени Сталина, нужно будет произвести корректирование
планов научной работы на ближайший и последующий годы.
Из первого опыта присуждения премии имени Сталина следует
сделать еще один вывод — о необходимости всемерного повышения
качества подготовки наших научных и технических кадров. Во мно-
гих представленных, но не удостоенных премии работах обнару-
живается живая научная и изобретательская мысль, однако недо-
статочно высокая квалификация пе позволила авторам использовать
весь опыт, ранее накопленный в данной отрасли знания.
Далее возникает еще очень важный вопрос — о достаточном рас-
пространении научной и технической информации ибо всем, что
имеется нового как в советской, так и в иностранной литературе. Наши
ученые, инженеры, техники, рабочие-стахановцы, все, кто интере-
суется наукой и техникой, должны быть полностью обеспечены со-
ответствующими журналами, бюллетенями, библиографическими
сводками с аннотациями и т. п. Снабжение всрй этой периодической
п справочной литературой необходимо улучшить.
ВЫДАЮЩИЕСЯ ДЕЯТЕЛИ СОВЕТСКОЙ НАУКИ
603
« *
Успехи советской пауки и техники, отмеченные постановлением
Совета Народных Комиссаров СССР о присуждении премий имени
Сталина, должны быть закреплены и расширены. Мы вступили
в 1941 год — четвертый год третьего сталинского пятилетия. В этот
год. несомненно, завершена будет досрочно третья пятилетка во мно-
гих отраслях народного хозяйства. Советская передовая наука
призвана в наступившем году еще деятельное итти навстречу обра-
щенным к лей запросам страны социализма.
XVIII партийная конференция наметила грандиозную про-
грамму дальнейшего развития социалистической промышленности
и транспорта, борьбы за технический прогресс. В этой великой
работе должны принять самое тесное участие все советские ученые.
На конференции говорилось о том, что десятки ценных научных
трудов и изобретений годами лежат без движения в институтах и ла-
бораториях. Необходимо ликвидировать такое положение. Науч-
ным институтам предстоит еще теснее связаться с промышленностью
п сельским хозяйством, последовательно бороться за внедрение
в производство достижений передовой науки и техники.
Долг каждого советского ученого — всегда помнить, что на нем
лежит обязанность творческого выполнения ответственных задач,
возложенных на науку нашей великой коммунистической партией.
Техническая политика Советского государства уже имеет крепкую
научную основу. Советские ученые полностью вооружат советскую
технику всеми новейшими достижениями науки.
В деле коммунистического воспитания трудящихся советской
науке принадлежит одно из первых мест. Этот священный свой долг
советская наука пока выполнила только частично. Мы видим это на
примере первого присуждения ежегодных премий имени Сталина.
Помощь в работе, которую оказывают каждому ученому, каж-
дому изобретателю партия и правительство, весь наш народ, поистине
громадна.
Все своп силы, весь пыл юности, весь накопленный опыт и знания
старости отдадут советские ученые своему народу, его руководящей
партии, великому, родному и горячо любимому вождю И. В. Сталину.
О НАУЧНО-ПОПУЛЯРНОЙ ЛИТЕРАТУРЕ*
Советским ученым выпало на долю великое счастье — применить
достижения науки к самому благородному и прекрасному делу всей
истории человечества — построению коммунизма. Решая эту задачу,
исследователи вносят в летописи науки новые открытия, наблюде-
ния и теории. Наряду с этим —перед ними величественное задание:
приобщить к науке миллионные массы народа, сделать науку досто-
янием всего народа. В этом — историческое значение советской на-
учно-популярной литературы. О популяризации науки мечтали в ста-
рое время передовые русские революционные демократы и просве-
тители. «В высших сферах умственной аристократии лежит огромная
масса идей, — писал Писарев, — надо теперь все эти идеи сдвинуть
с места... пустить их в общее обращение».
Мы сейчас можем выполнить мечту лучших поборников культуры
и просвещения. Однако размах научной популяризации отстает от
запросов советского народа. Научно-популярную книжку трудно до-
стать даже в библиотеке. Вышедшие книги моментально расходятся,
а выходит их очень мало. Академия Наук в 1940 г. выпустила лишь
несколько популярных книг («От Кяхты до Кульджи» академика
Обручева, «Беседы об электричестве» Лебединского, «Новые идеи
в физике атомного ядра» Мысовского и др.). Но мы прекрасно пони-
маем, что страна ждет от ученых несравненно большего. Научная по-
пуляризация относится не к побочным и второстепенным, а к одной
из основных и важных задач советской науки. Подлинный, советский
демократизм в науке требует, чтобы научная популяризация всегда
* Напечатано в газ. «Правда», 1941, 13 II.
О НАУЧНО-ПОПУЛЯРНОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
605
находилась в поле зрения ученых. В этом отношении советские уче-
ные, исходя из задач современности, должны опираться на многове-
ковые традиции передовой науки.
Великие ученые прошлого были замечательными популяризато-
рами. Сейчас Академия Наук, подготавливая «Научное наследство» —
издание, посвященное истории науки, поместила в нем частично пере-
вод знаменитого «Диалога» Галилея, написанного им в защиту новой
научной картины мира. Перечитывая гениальные строки Галилея,
видишь, как во всем его изложении сквозит страстное желание довести
новое, коперниканское воззрение до самых широких масс, стремле-
ние возможно доступней, убедительней, интересней и ярче рассказать
о новых взглядах на мироздание. Выдающимся популяризатором был
и великий Фарадей. Его «Историю свечи» читали миллионы детей
и взрослых, и кто знает, сколько горячих юных сердец и умов воспри-
няло из нее свои первые естественнонаучные интересы, которые мно-
гих сделали выдающимися учеными. Сам Фарадей в данном случае
сторицей возвращал научно-популярной литературе свой долг. Толч-
ком к естественнонаучным занятиям молодого лондонского пере-
плетчика Фарадея была прочитанная им популярная книга Марсет
«Беседы по химии». Много лет спустя, когда Марсет умерла, Фарадей
писал своему другу Деляриву: «Причина моего глубокого уважения
к миссис Марсет кроется в том, что она открыла молодому и пытли-
вому уму явления и законы необъятного мира естественнонаучных
знаний». Когда я вспоминаю эту страницу из биографии Фарадея,
мне всегда представляются те многочисленные будущие Фарадеи,
Ньютоны и Дарвины, которые таятся в нашем талантливом народе
и которых должна пробудить к великой творческой деятельности
паша популярная литература, подобно тому как это сделала книж-
ка Марсет в отношении Фарадея.
Мне вспоминается другой случай, относящийся к прошлому рус-
ской науки. Наш гениальный ученый, академикИ. П. Павлов занялся
изучением физиологических основ психических явлений под влияни-
ем книги И. М. Сеченова «Рефлексы головного мозга». Книга Сечено-
ва — это не популярное изложение уже известных науке фактов и вы-
водов, а ряд гениальных, совершенно новых наблюдений и обобще-
ний. Но как популярна эта замечательная книга! И какое громадное
число не специалистов, а людей самых разных профессий черпало в ней
основы своего мировоззрения и ставило книжку Сеченова на полку
(а иной раз в потайное хранилище) рядом с книгами Чернышевского
и Добролюбова... Пожалуй, наиболее ярким примером неразрывной
связи между наукой и ее популяризацией может служить развитие
606
Ш. СТХТВИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ ПАУКИ
дарвинизма. Именно потому, что дарвинизм с самого появления «Про-
исхождения видов» стал общественным знаменем, такие корифеи дар-
винизма, как Геккель и Тимирязев, оказались непревзойденными ма-
стерами научной пропаганды и популяризации. Как и все наши уче-
ные-демократы, К. А. Тимирязев разбивал стену между наукой и на-
родом.
Поэтому он так ненавидел антинаучный и антинародный, наро-
чито сухой и чопорный жаргон монополистов науки.
Советская наука, продолжая лучшие традиции русского естество-
знания, должна сделать популяризацию знаний своим кровным делом.
Она должна брать пример с величайших корифеев науки— Маркса,
Энгельса, Ленина и Сталина, которые доводят самые смелые и
глубокие научные идеи до сознания самых глубоких толщ челове-
чества.
Сейчас создание и распространение научно-популярной литера-
туры стали особенно настоятельными. В колхозах, на заводах, в
общественных организациях непрерывно растут и поднимаются мил-
лионные кадры новой интеллигенции. Наряду с людьми, окончив-
шими вузы, повсюду встречаешь все большее число людей, достигших
высокой культуры и широкого кругозора путем самообразования.
Такого чуткого, внимательного, восприимчивого и благодарного чи-
тателя научно-популярная литература еще не знала никогда. Поэ-
тому одной из важнейших наших задач в области научной популя-
ризации и является выпуск научной литературы для широких
кругов этой новой советской интеллигенции.
Какими чертами должна отличаться научная литература для этих
кругов? Прежде всего она должна быть строго научной, должна давать
не суррогат, а подлинную науку. «Популяризация, сказали бы мы
автору, — писал Ленин, — очень далека от вульгаризации, от попу-
лярничанья. Популярный писатель подводит читателя к глубокой aibi-
слп, к глубокому учению, исходя из самых простых и общеизвест-
ных данных, указывая при помощи несложных рассуждений или
удачно выбранных примеров главные в ы в о д ы из этих данных,
наталкивая думающего читателя на дальнейшие и дальнейшие
вопросы».
Пе догма, не раз навсегда данная готовая рецептура, а развиваю-
щаяся истинная наука должна предстать перед читателем. «Вульгар-
ный писатель, — пишет далее Ленин, — предполагает читателя не
думающего и думать не способного, он не наталкивает его на первые
начала серьезной науки, а в уродливо-упрощенном, посоленном
шуточками и прибауточками виде преподносит ему «готовыми» все
О ПЛУЧНО-ПОПУЛЯГНОЙ ЛИТ1РЛ'ТУР1
607
выводы известного учения, так что шпдтолю доже и жевать не при-
ходится, а только проглотить ату таопипук
Советской научно-популярной лггпгратурв должно быть чуждо
встречающееся иногда в области («зтествозиаипя ооеисромопно само-
уверенное «окончательное решение» любых проблем, загцнлвающее
путь научной пытливости.
Язык нашей научно-популярной литературы должен быть простым,
точным и ярким. Псевдонародные словечки так же вредны, как ж
нарочитое щеголяние иностранными словами. Нужно глубже изучать
сокровища родного языка, чтобы лучше использовать ото нес[ш1шен-
пую силу, выразительность, точность и гибкость. ^Ооиунярнзлоць —
говорил Писарев,— непременно должен быть худцжчишом тога,
и высшая, прекраснейшая, самая человеческая задача sieinyrrim со-
стоит именно в том, чтобы слиться с наукой л посредством этого
слияния дать науке такое практическое могущество, которого» она
помогла бы приобрести исключительно своими собственными сред-
ствами».
Мы, ученые, обращаемся к писателям с настоятельной просьбой™™
помочь в создании научно-популярной литературы, охватывающей
самые разнообразные жанры, включающей биографические1, научно-
фантастические и тому подобные книги.
В 1941 г. Академия Наук СССР начнет выпускать научно-попу-
лярную серию «Итоги науки». Она будет состоять из шшжеьч посвя-
щенных итогам развития отдельных отраслей знания и на атом фоно —
новому этапу, создаваемому в каждой области работами советских
ученых. Далее, для широких кругов советской интеллигенции itpanne*
необходима серия «Современные проблемы науки и техники», куда
должны войти книжки о некоторых важнейших проблемах (етроение
материи, природа света, атомное ядро, происхождение вселенной,
органический синтез, катализ, химия земли, ферменты, возникнове-
ние жизни, происхождение растений, борьба за долголетие, агроно-
мические и технические проблемы и т. д.). Чтобы показать широкому
читателю подлинную науку, непрерывно идущую вперед п оставляю-
щую позади устаревшее,—• для этого нужно выпускать серию попу-
лярных книг о развитии науки и творчестве ее корифеев, В первую
очередь необходимо познакомить широкие слои читателей, тянущихся
к серьезному знанию, с трудами и жизнью Ломоносова, Лобачевского,.
Менделеева, Сеченова, Мечникова, Тимирязева^ Павлова и. других
классиков русского естествознания, а также русских путешестве11ни-
ков и писателей. Наконец, нужно переиздать такие классически© об-
разцы научной популяризации, как сборник «Наука и демократия!
608 III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
и «Чарлз Дарвин и его учение» К. А. Тимирязева, «Рефлексы голов-
ного мозга» И. М. Сеченова, популярные книжки Столетова, Менде-
леева и другие.
Все это — лишь первые шаги подъема научно-популярной лите-
ратуры. Перед нами — громадные перспективы. Коллектив совет-
ских ученых в содружестве с советскими писателями должен создать
такую яркую, захватывающую, строго научную и действительно мас-
совую литературу, какой не знает ни одна страна. Академия Наук
располагает для этого нужными силами и прежде всего кадрами та-
лантливых ученых-популяризаторов, специалистами-консультантами
и редакторами, делом чести которых должно стать высокое качество
выходящих в СССР научно-популярных книг.
КРАСНАЯ АРМИЯ ЗАЩИЩАЕТ МИРОВУЮ
ЦИВИЛИЗАЦИЮ*
Фашисты — палачи культуры. В странах, захваченных и пора-
бощенных Гитлером, фашисты уничтожают науку и искусство,
истребляют культурные ценности.
Фашисты цинично кичатся своей ненавистью и презрением к
культуре. В 1933 г. Альфред Боймлер, один из вдохновителей и
участников фашистских погромов, назначенный в Берлинский универ-
ситет профессором специально для него созданной-кафедры «поли-
тической педагогики», заявил во вступительной лекции, что фа-
шизм — это «замена образованных людей солдатами».
Другой палач немецкой науки — Альфред Тобиас говорит,
что «настоящему германцу не нужны умственные способности, —
они чужды северянину. Это — качество евреев, славян и монголов».
Гитлеровский фигляр Рудольф Паульсен зловеще каркает:
«Наука должна свестись к духовной маршировке». Апологет фа-
шистских застенков и поджогов Ганс Гофер пишет, что причина всех
бед — просвещение. Результат просвещения — демократия, кото-
рую Гофер яростно проклинает. Но этого мало. Он предает анафеме
современное естествознание и современную технику, исторически
связанные с просвещением.
Четвертовать, сжечь, задушить человеческий разум—таков разбой-
ничий клич всех этих Боймлеров, Тобиасов, Паульсенов и Гоферов.
В Германии существовала передовая школа физиков. Сейчас
она истреблена и разогнана. В биологической науке фашистская
* Напечатано в газ. «Правда», 1941. 30/VIII.
39 в. л. Комаров, т. XI
610 :Ш. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
расправа сопровождалась отказом от дарвинизма и разработкой
«научно-биологических основ» бредовой расовой теории — самого
омерзительного сгустка человеконенавистнической лжи. Расовая
теория — это призыв к погромам, к истреблению целых народов,
к кастрации, к убийствам детей.
Что такое фашистская медицина? Гитлеровская банда решила
«разгрузить Германию от обузы», т. е. от людей, находящихся дол-
гое время в больницах и богадельнях. Как сообщает американская
печать, за три месяца 1940 г. в Германии по распоряжению прави-
тельства было убито 85 тыс. стариков, тяжело больных и слепых.
Их убивали медленно действующими ядами, отравляли усыпляющими
газами.
Разработка «научных» способов убийства стариков и больных —
такова каннибальская «медицина» фашистов. К этому присоеди-
няется методика зверских пыток, выбор наиболее мучительных истя-
заний.
Германия — страна, где были совершены открытия Майера
и Гельмгольца, где творили Лейбниц, Кант и Гегель, где боролись
и мыслили Маркс и Энгельс, где написаны произведения Моцарта
и Бетховена, где жили Гёте, Шиллер и Гейне. А теперь эта страна
стала тюрьмой и кладбищем культуры. Тысячи ученых, художников,
писателей казнены. Другие бегством спасли свою жизнь. Среди них
такие ученые, как Альберт Эйнштейн, выдающиеся писатели, ху-
дожники, артисты.
Фашисты хотят превратить весь мир в царство культурного оди-
чания.
Фашисты захватили Францию. Они думают, что навсегда стерта
с лица земли культура, вырастившая философскую мысль Декарта,
разящую иронию Вольтера, изящество математических построений
Лапласа, художественную законченность Стендаля и Франса. Но
французская культура еще возродится!
Фашисты хотят разрушить английскую культуру. Страна, ко-
торая была родиной технического переворота, машинного произ-
водства и пара, страна, откуда раздалась проповедь эксперименталь-
ного естествознания, где работали Ньютон, Фарадей, Максвелл,
Дарвин, где искусство дало миру Шекспира, эта страна полна
решимости продолжать борьбу до полной победы над гитлеровской
Германией.
Фашисты хотят стереть с лица земли культуру славянских на-
родов. Они запретили им говорить на родном языке, сожгли школы,
разрушили города, растоптали искусство поляков, чехов, словаков,
КРАСНАЯ АРМИЯ ЗАЩИЩАЕТ МИРОВУЮ ЦИВИЛИЗАЦИЮ
6П
с ербов, хорватов, македонцев, черногорцев, болгар, словенцев и дру-
гих славян. Но славянские земли горят под пятой завоевателей.
Славяне объединяются.
Славянские народы внесли не малый вклад в сокровищницу ми-
ровой культуры. Наши исследования в области славянской куль-
туры рисуют замечательную картину ее развития. Славяне ока-
жут культуре историческую помощь, уничтожая ее заклятых
врагов.
Митинг славянских народов в Москве вызвал отклик во всех
славянских странах, вдохнул новые силы в народную борьбу
против захватчиков.
Фашисты напали на СССР — страну чрезвычайно высокой куль-
туры. Народы нашей страны в своем прошлом создали культурные
ценности всемирно-исторического значения. Мировая техника у
своих истоков видит паровую машину Ползунова, конструкции Кули-
бина, электрическую дугу Петрова, радиотелеграф Попова, свечу
Яблочкова. Мировое естествознание включило в перечень наиболее
важных своих достижений атомистические идеи Ломоносова, неэв-
клидову геометрию Лобачевского, периодический закон Менделее-
ва, теорию рефлексов Сеченова и Павлова, учение о фагоцитах
Мечникова, «линии Карпинского», световое давление Лебедева,
географические открытия плеяды русских путешественников и мно-
гое другое. В мировом искусстве сверкают имена Пушкина, Лермон-
това, Толстого, Достоевского, Горького, Чайковского, Глинки, Ре-
пина. Общественная мысль в числе своих корифеев, в числе борцов
за победу прогресса знает Радищева, Чаадаева, Пестеля, Герцена,
Белинского, Чернышевского. Русская стратегия прославлена име-
нами Суворова и Кутузова.
Сейчас Советский Союз стоит в авангарде мировой цивилизации.
Советская техника в максимальной степени насытила производство
передовыми орудиями труда. Советское естествознание дало начало
новым направлениям в науке. Работы советских математиков, фи-
зические исследования в области низких температур, геохими-
ческая школа, показавшая химическую историю земной коры, со-
ветская биохимия, изучение органического синтеза и т. п. — все
эти плодотворные направления общепризйаны в современной миро-
вой науке.
Советская литература и искусство находят живой отклик во всем
мире. Советский Союз в творчестве гениальных корифеев науки —
Ленина и Сталина — в практическом строительстве создает новые
формы жизни, новую ступень человеческой цивилизации. В Советском
39*
612 HI. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
Союзе, как нигде, высоко ценится культурное наследство челове-
чества.
На страже советской культуры, на страже всей мировой циви-
лизации стоит Красная Армия. Если бы гитлеровской Германии не
был дан стойкий отпор, мир вернулся бы к самому темному вар-
варству. Фашисты выполнили бы свои разрушительные планы, и по
развалинам европейской и американской цивилизации бродили бы
порабощенные, одичавшие остатки истребленных народов. Но про-
гресс и цивилизация непобедимы! Передовые идеи человечества во-
плотились в мощь, боевую технику, беззаветную стойкость, несокру-
шимый тыл нашей Красной Армии. На ее стороне право, на ее сто-
роне сила, на ее стороне поддержка человечества, ресурсы мировой
цивилизации.
В союзе со свободолюбивыми народами всего мира Красная Армия
победит гитлеровскую Германию.
НАУКУ —НА СЛУЖБУ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОИНЕ*
Т
X ри месяца прошло после самого подлого и вероломного напа-
дения, которое когда-либо знала история. Эти три месяца Отечест-
венной войны никогда не изгладятся из памяти человечества. Весь
мир с гневом и омерзением узнал о неслыханных преступлениях,
чудовищной жестокости и страшных опустошениях, которые несут
с собой фашистские разбойники.
Наше сознание заполняет чувство ответственности за поручен-
ное нам дело, за тот участок, на котором мы мобилизуем силы страны
против врага.
Советская наука направила всю свою мощь на истребление фа-
шистских орд, на создание новых видов вооружения, на подъем
промышленности, на максимальное использование естественных ре-
сурсов страны. Эти ресурсы неисчислимы. Героическое сопротивле-
ние бойцов Красной Армии позволяет сейчас полностью развернуть
военно-промышленные ресурсы СССР и в их числе поднять на нужды
фронта, на нужды военной промышленности грандиозные богатства
поверхности и недр нашей земли.
Советская научно-техническая мысль непрерывно находит и пере-
дает производству новые сырьевые и энергетические богатства, но-
вые, все более передовые технологические приемы и обеспечивает не-
прерывно растущий поток грозного вооружения и снабжения фронта.
Участие в разгроме фашизма — самая благородная и великая
задача, которая когда-либо стояла перед наукой, и этой задаче
посвящены знания, силы и самая жизнь советских ученых.
* Напечатано в газ. «Правда», 1941, 23/IX.
6]4 1П. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ ПАУКИ
Мы уверенно смотрим вперед. Наши силы растут, силы врага
истощаются. Но победа придет в результате упорной борьбы. Пока
существует фашизм, мы не посвятим ни одной мысли другому делу,
кроме уничтожения врага человечества.
Непреклонная решимость уничтожить фашизм, беспредельная
преданность родине и великому Сталину объединяют нас всех. Для
советских ученых эти чувства — источник плодотворной работы,
источник открытий и изобретений, увеличивающих ресурсы госу-
дарства, приближающих победу над врагом.
ОБРАЩЕНИЕ К УЧЕНЫМ ВСЕГО МИРА*
Братья по общему делу, ученые всего мира, творцы культуры
и прогресса!
Человечество переживает грозный, решающий час.
Мрачные полчища новых вандалов несут смертельную угрозу
мировой цивилизации.
Гитлеру ненавистна наука — залог прогресса и процветания.
В растоптанной, опозоренной Германии наука заменена циничной
ложью и погромной расистской проповедью. Кровавый убийца
Гитлер хочет истребить культуру и науку на всей земле. Он хочет,
чтобы по дымящимся и залитым кровью развалинам бродили оди-
чавшие остатки порабощенного человечества.
Этому не бывать!
Могущественные демократии современности вместе со всеми
свободолюбивыми народами мира мобилизуют свои силы против
врагов человечества. В арсенале антифашистской коалиции — бес-
предельная мощь научного творчества.
Ученые Советского Союза принимают4горячее участие в инду-
стриальном, культурном и военном подъеме родины. Советская
практика была исходным пунктом таких достижений естественно-
научной мысли, как электрофизические работы, открытия в области
низких температур, аэродинамические открытия, новые направле-
ния математического анализа, теория физико-химического анализа,
* Оглашено на антифашистском митинге ученых в Москве 12 октября 1941 г.
Напечатано в газ. «Правда». 1941, 13;Х.
616
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ II ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
геохимические и биохимические исследования, новые биологические
теории, географические открытия в Арктике.
Сейчас жестокий враг пытается любой ценой пробиться к важ-
нейшим жизненным промышленным центрам нашей страны. Мы со-
знаем всю глубину опасности, грозящей нашей родине. Сознание опас-
ности удесятеряет наши силы, нашу волю к победе. На безгранич-
ных просторах страны ученые Советского Союза изыскивают новые
сырьевые и энергетические ресурсы, создают новые технологические
методы и новые конструкции, для того чтобы приблизить победу.
Советские ученые призывают мировую науку на помощь самому
великому, самому благородному делу современности — мы призываем
к объединению всех сил для полного разгрома фашистской Германии.
Время не ждет, наступили решающие дни.
Ученые, деятели мировой науки — на активную помощь анти-
фашистскому фронту! В этом наш долг, долг перед прошлым и бу-
дущим. Героическое прошлое науки, великие тени Галилея, Декарта
и Ньютона, тени гуманистов и деятелей Возрождения призывают
нас к борьбе против новых костров инквизиции. Будущее чело-
вечества, его прогресс, его великие замыслы требуют уничтожения
реакционной гитлеровской клики. Разум и совесть всего чело-
вечества потрясены кровавым зрелищем гитлеровских зверств. Мы
должны отомстить, мы должны отсечь руку варвара, уже занесенную
над жизнью новых жертв. Пусть мысль о замученных, заживо
погребенных, растерзанных людях, трупах детей, пылающих городах
не оставляет нас ни на минуту.
Будем беспощадны! Высший гуманизм — уничтожение фашистов.
Их гибель будет светлым праздником человечества. Их гибель неот-
вратима. За нами право, за нами сила, за нами бесчисленные ресурсы
великих государств, за нами безграничное могущество свободного,
всепобеждающего научного гения.
Все для разгрома фашизма!
Все для уничтожения ненавистного врага!
СОЗНАНИЕ ОПАСНОСТИ УВЕЛИЧИВАЕТ
НАШИ СИЛЫ*
I розные, напряженные дни... Враги приближаются к сердцу Рос-
сии... Фашистские изверги гибнут сотнями тысяч, покрывая гру-
дами трупов каждый метр захваченной ими земли. Несмотря на это,
Гитлер бросает в объятия смерти и огня все новые дивизии. Он
направил на Восточный фронт всю свою армию, весь металл, награб-
ленный во Франции, Бельгии, Чехии — почти *во всей Западной
Европе. Он направил против нас всеоружие, всю продукцию заводов
Круппа, Шнейдера, Шкоды и сотен других предприятий.
Остервеневшая, напрягающаяся до предела, обезумевшая от кро-
ви фашистская армия угрожает жизненным центрам нашей родины.
Фашисты угрожают Ленинграду. Ленинград — колыбель нашей сво-
боды, родина героев, светоч культуры. Его хотят разрушить, сжечь,
растоптать, поработить. Защитники Ленинграда уничтожили десятки
тысяч врагов, но неприятель еще не сломлен и протягивает кровавые
лапы к великому городу Ленина. Фашисты захватили ряд го-
родов Юга. Туча нависла над промышленными центрами, где вели-
кие замыслы, передовая научно-техническая мысль и героический
труд воплотились в великолепные сооружения, высокопроизводитель-
ные предприятия, замечательные машины. Красная Армия устлала
степи Украины трупами фашистов, но, несмотря на неслыханные по-
тери, Гитлер стремится продолжать наступление. Фашисты угрожают
Москве — священной столице нашей советской родины.
* Напечатано в газ. «Правда», 1941, 19,X.
618
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ II ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
Сознание опасности увеличивает наши силы. Каждый гражданин
Советского Союза знает, что несет ему Гитлер. Он несет смерть не-
минуемую и мучительную, он несет невыносимо тяжелое рабство.
Для крестьян Гитлер — это гибель братьев, насилие над женами
и сестрами, растерзанные трупы односельчан, вернувшиеся поме-
щики, отобранные земли и хлеб.
Для рабочих Гитлер — это смерть от пыток, порабощение, про-
извол и нищета.
Для интеллигенции Гитлер — это садистские издевательства,
горящие книги, трупы лучших писателей, ученых, художников,
власть тупых, озверевших штурмовиков.
Для всего советского народа Гитлер — это смерть.
Для всего человечества Гитлер — это гибель, рабство, опустоше-
ние. Если бы мечты гитлеровских каннибалов исполнились, на земле
сохранились бы лишь одичавшие фашисты да порабощенные остатки
населения, гибнущего от террора и нужды.
Перед лицом смертельной опасности нужна величайшая стойкость.
В ней залог победы. Вся кровь, весь труд, все мысли — фронту!
В победе над врагом — наше счастье, наша жизнь, наши надежды.
И мы добьемся победы, добьемся упорной, тяжелой и самоотвержен-
ной борьбой на фронте и в тылу! Главное — твердость, непреклонная
решимость к победе.
В грозные дни решающих сражений трусость — это измена. В на-
ших рядах не должно быть места слабым, колеблющимся. Спасение
родины, спасение наших семей, спасение всего человечества — в на-
шей стойкости.
В душе великого народа опасность пробуждает новые, титаниче-
ские силы. Враги еще сильны, сознание неотвратимой расплаты де-
лает их еще более остервенелыми, но лавина разрушений и убийств
будет отражена нашим народом, мужественным и суровым в минуты
опасности, рождающим тысячи героев, непреклонных в своей не-
нависти к врагу, в своей воле к победе.
СЛУЖЕНИЕ НАРОДУ*
JVInp между народами, процветание человечества, всепобеждающий
прогресс, создание новых гармоничных общественных форм без угне-
тения человека человеком, безостановочный творческий взлет куль-
туры, техники, науки и искусства — таковы великие идеи Октября.
Интеллигенция в лице своих лучших представителей всегда мечтала
о служении народу, о свободе, созидании. Октябрь открыл перед
ней дорогу к невиданному размаху подлинно народного созидатель-
ного творчества. Лучшая часть интеллигенции уже тогда отдала
свои силы строительству Советского государства.
Талант, силы, творческий порыв, знания советской интеллиген-
ции вложены в великие завоевания Октября, в мощную индустрию,
в передовое земледелие, в культурные ценности, созданные Совет-
ским государством.
Сейчас этим завоеваниям грозит опасность. Апостолы мрака и ре-
акции, смерти и разрушения — Гитлер и вся его шайка отверженных,
проклятых, ненавидимых человечеством разбойников — напали
на Советский Союз. Советская интеллигенция заняла свое место
на передовых позициях антифашистского фронта. Ей есть что за-
щищать.
Лучшие традиции русской науки и русского искусства — служение
народу, служение родине. Ломоносов, Лобачевский, Менделеев,
Тимирязев и Павлов были великими патриотами. Они прославили
русский гений, они исходили в своих трудах из запросов родной стра-
ны. Передовые корифеи русской общественной мысли учили народ
* Напечатано в газ. «Правда» , 1941, 7 XI.
620
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
принципам демократизма и прогресса. И сейчас, когда фашистские
изверги хотят установить рабство вместо демократии, костры инкви-
зиции, вместо разума и культуры, сейчас имена великих русских ин-
теллигентов — Белинского, Чернышевского, Добролюбова, Писаре-
ва — звучат призывом к борьбе; Пушкин и Толстой, Глинка и Чай-
ковский, Репин и Суриков — сверкающие звезды истории русской
интеллигенции — зовут к борьбе против фашизма, который хочет
стереть с лица земли русский язык и русское искусство.
У советской интеллигенции есть чем защищать родную страну. Мы,
советские люди, поборники мира между народами, хорошо знали
и знаем, что мир можно защищать и отстоять лишь вооруженной ру-
кой. С первых побед Октября силы интеллигенции были отданы делу
вооруженной защиты государства. Работа над планом электрифика-
ции, участие в составлении сталинских пятилеток, научные экспеди-
ции, нашедшие в недрах страны сотни новых месторождений страте-
гического сырья, создание новых сельскохозяйственных культур,
открытия советских физиков и химиков, арктические путешествия,
изучение героического прошлого народов СССР, создание оборонной
патриотической литературы, музыки, скульптуры и живописи —все
это было важными звеньями подъема военной мощи Советского госу-
дарства. Советская интеллигенция гордится именами Героев Социа-
листического Труда, давших Красной Армии новые виды грозного
боевого оружия.
Советская интеллигенция работает и борется на всех участках.
Ее гордость и слава — молодая поросль советских интеллигентов —
плоть от плоти трудящихся масс; командиры, комиссары и полит-
работники Красной Армии и Военно-Морского Флота руководят со-
единениями, боевыми самолетами, танками и кораблями. В тылу врага
врачи, агрономы и другие специалисты ведут за собой партизанские
отряды и подрывают силу противника.
Красная Армия и Военно-Морской Флот получают из тыла непре-
рывный поток боевого снаряжения. Он растет и крепнет. Дело чести
советских инженеров, мастеров и конструкторов увеличить выпуск
всего, что нужно фронту,— орудий, снарядов, танков, самолетов, все-
го, что нужно военной промышленности, — металлов, топлива, всех
видов стратегического сырья.
Советские ученые помогают в этом деле своим непосредственным
участием. Они находят для промышленности новые сырьевые и энер-
гетические базы.
В первый год Октября, весной 1918 г., Ленин поставил перед Ака-
демией Наук ряд задач, вытекающих из начавшейся тогда интервеи-
СЛУЖЕНИЕ НАРОДУ
621
ции, отрезавшей от центра топливную и сырьевую базы, и из необ-
ходимости обеспечить промышленность, земледелие и транспорт но-
выми ресурсами. Сейчас партия Ленина—Сталина вновь призвала
советских ученых, как и весь народ, к активной, самоотверженной
помощи фронту.
Наши ресурсы выросли за это время в колоссальной степени. Со-
ветские геологи нашли в Центре, на Урале, в Казахстане, Сибири
и Средней Азии огромные запасы сырья и топлива. Урал—богатейшее
мировое сосредоточение всех ископаемых ресурсов производства. Тут
найдены богатые месторождения железа, угля, нефти, марганца, хро-
ма, никеля, ванадия, магния, бокситов, калия, платины — всего, что
нужно производству, создающему вооружение для армии и снабжа-
ющему ее всякими новыми видами боевого снаряжения.
Советские ученые в дни XXIV годовщины Октября обещают сво-
ему народу, что они обеспечат изыскание, открытие и максимально
быструю мобилизацию всех ресурсов страны на нужды фронта; они
обещают напрячь всю свою изобретательность, все знания и весь
опыт, чтобы Красная Армия получила новые виды вооружения,
грозные для врагов. II они выполнят свое обещание.
Смерть за смерть! Фашисты, убивающие наших братьев, будут сме-
тены с лица земли, истреблены, как бешеные звери.
Советская интеллигенция, как и весь советский народ, окружена
сочувствием всех честных людей мира. Народы всего мира видят,
как Красная Армия выдерживает весь натиск фашистских агрессоров.
Этот натиск угрожает всему человечеству, всей цивилизации, всей
мировой интеллигенции. Гитлер объявил интеллигенцию «отбросом
общества». Он стремится полностью истребить ее.
Все, что фашисты говорят и пишут о культуре, искусстве, науке,—
пьяный реакционно-изуверский бред, но этот кровавый садистский
бред воплощается в кошмарные преступления — в пожары, насилия,
убийства и разрушения. Фашисты ненавидят человеческий разум,
они убивают, насилуют, поджигают города и топчут цивилизацию под
звериные вопли о «банкротстве разума^ об «отказе от науки...»
Это мрачные языческие оргии далекого прошлого.
Фашисты ненавидят прогресс, они хотят повернуть историю вспять
к самым тяжелым, кровавым и темным ее страницам. Фашисты нена-
видят мир, жизнь и созидание. В пожаре войны, в разгуле смерти и
истреблении они находят удовлетворение своих противоестествен-
но-садистских наклонностей. Разум, гуманность, свобода, про-
гресс, созидание — под такими лозунгами мировая интеллигенция
создала сокровища естествознания и философии, классической
622 III» СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
литературы и новейшей техники. На страже мировой культуры стоит
великое государство, созданное Октябрьской революцией. С этим
государством связаны надежды человечества, надежды интеллиген-
ции всех стран.
Фашисты хотят уничтожить Советский Союз, погасить светоч про-
гресса. Фашисты будут уничтожены!
Единая монолитная воля рабочих, крестьян и интеллигенции
СССР направлена к победе даже ценой больших испытаний. Над стра-
ной реет знамя испытаний и жертв, знамя отваги, героизма, знамя,
великих побед, знамя Октября!
БЛАГОРОДНАЯ И ВОЗВЫШЕННАЯ ЦЕЛЬ
ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ*
Во всей истории войн ни один полководец не обращался к своим
армиям с таким благородным и возвышенным призывом, какой мы
прочли в день годовщины Красной Армии в приказе Народного
Комиссара Обороны И. В. Сталина. История знает немало справедлив
вых и благородных войн за свободу и независимость. О Марафонском
сражении, где греки разбили наступавшую армию персов, Маркс пи-
сал как о благодетельнейшем событии. Марафонская победа была
началом усиления афинской демократии и небывалого расцвета куль-
туры в Афинах. В этой войне были проявлены чудеса героизма. После
Марафонского сражения — Фермопильская битва, где Леонид с тре-
мястами спартанцев погибли все до единого, чтобы не покинуть своего
поста, оставив потомству и народу гордую надпись: «Прохожий,
возвести спартанцам, что здесь мы полегли, их заветам пови-
нуясь».
Через всю историю проходят возвышенные призывы героев
народных, справедливых войн. Их не мало и в славном прошлом
России.
Когда семьсот лет назад Тевтонский орден послал немецких гра-
бителей-меченосцев на Россию, Александр Невский, победитель в Ле-
довом побоище, сказал: «Но если кто с мечом к нам войдет — от меча
и погибнет. На том стоит и стоять будет русская земля».
Когда русский народ свергал татарское иго, Дмитрий Донской
говорил: «Знайте, что я пришел сюда не затем, чтобы реку Дон стеречь,,
* Напечатано в газ. а Правдах, 1942, 23/Ш,
624
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
но чтобы русскую землю от пленения и разорения избавить или голову
свою за всех положить. Честная смерть лучше позорной жизни». Ему
вторит через два века Кузьма Минин: «Лучше смерть, нежели ино-
земное иго». В годы Отечественной войны 1812 г. Михаил Кутузов
заявил: «Русские не прежде пожелают вкусить сладости мира, как
истребив коварного неприятеля, осквернившего своим нападением
землю отцов наших. Священный пламень любви к отечеству согревает
все состояния...»
Вспоминая эти патриотические образы прошлого, мы гордимся
тем, что в наши дни над миром раздался и прозвучал мудрый призыв,
где любовь к своему народу и уважение к правам всех народов достиг-
ли высшего в истории человечества подъема. Любовь к своей стра-
не, к своему народу всегда горела в благородных сердцах. Но никогда
и нигде народ так не любил свою родину, как в наше время и в нашей
стране, где самому народу принадлежит вся земля, все ее богатства,
все продукты народного труда, все сокровища народного гения. Ни-
когда, с другой стороны, людям не грозила такая опасность, как во
время фашистского нашествия. И поэтому никогда любовь к родине не
прорывалась таким грозным народным порывом, сметающим врагов
с оскверненной ими земли.
Когда я думаю о нашей советской земле, мне, старому русскому
натуралисту, вспоминается сад, взращенный покойным Иваном Вла-
димировичем Мичуриным. Его заполняли прекрасные плоды земли,
труда и гения. В этом цветущем уголке мысль неслась к таким же цве-
тущим и плодоносным просторам всей нашей родины, которую бла-
годатная, неисчерпаемо богатая природа и самоотверженный труд
миллионов сделали цветущим садом. Невольно думалось о том, что
каждый из нас сделал бы при вторжении диких, бешеных зверей, кото-
рые начали бы топтать и ломать наш сад. Защита его и истребление
ворвавшегося зверья были бы прекраснейшим, благородным делом.
Но здесь аналогия обрывается. Сейчас ворвавшееся зверье угро-
жает не только землей плодам труда. Оно уничтожает человеческие
жизни. Фашисты несут смерть, насилие и поругание людям. А люди,
как говорит Сталин, дороже всего. Мы выращиваем их, как садовник
выращивает любимое дерево, и жизнь, и радость, достоинство каждого
человека, большого и маленького, мы защищаем всей мощью государ-
ства. Мы гуманисты. Нам дороги леса и степи родины, ее ландшафт,
ее небо, нам дороги ее богатства и ценности, но в тысячу раз нам до-
роже самое замечательное, самое драгоценное: наши замечательные
люди, творцы и герои, наш благородный, широкий и вольный, талант-
ливый и умный советский народ. Защитить свой народ, свою страну,
БЛАГОРОДНАЯ И ВОЗВЫШЕННАЯ ЦЕЛЬ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ 625
жизнь детей, честь женщины — вот благородная задача Красной
Армии.
«Задача Красной Армии состоит в том, чтобы освободить от
немецких захватчиков нашу Советскую территорию, освободить
от гнета немецких захватчиков граждан наших сел и городов, которые
были свободны и жили по-человечески до войны, а теперь угнетены
и страдают от грабежей, разорения и голода, освободить, наконец,
наших женщин от того позора и поругания, которым подвергают
их немецко-фашистские изверги. Что может быть благороднее и
возвышеннее такой задачи?» (Сталин).
Бойцы Красной Армии — истинные рыцари. Каковы бы ни были
средневековые, закованные в железо бойцы турниров и феодальных
сражений, в сознании человечества рыцарство стало синонимом
бесстрашия, героизма, благородного порыва, великодушия, защиты
женщин и слабых, помощи им. Кто же достоин звания рыцарей
больше, чем герои Отечественной войны против фашизма? Не тев-
тонские крестоносцы — убийцы, вероломные предатели и грабители—
были рыцарями. Рыцарями в благородном смысле этого слова были
бойцы национально-освободительных войн: Вильгельм Телль, Гари-
бальди, коммунары. Рыцарями были русские — победители на
Чудском озере, Куликовом поле и Бородине. Рыцарями были Чапаев,
Щорс, Котовский и Лазо. Рыцари — это освободители Ростова,
Калинина, Клина и сотен населенных пунктов, где были возвра-
щены к жизни тысячи людей.
В основе героизма 'бойцов Красной ’Армии — благородный и
возвышенный характер целей Отечественной войны. Чем выше и бла-
городнее идея, вдохновляющая армию, тем выше ее героизм. Благо-
родная цель создает героев. Капитан Гастелло бросается с горящим
самолетом вниз, чтобы взорвать неприятельский груз ценой своей
юной жизни. Комсомолец Сосновский закрывает своим телом враже-
ский пулемет, который захлебывается в горячей крови героя и замол-
кает. Вчера — скромная двадцатилетняя сотрудница учреждения,
сегодня героиня-партизанка идет на смерть, и ее последние слова
перед казнью посвящены родине. Совсем юная московская школьница
Зоя Космодемьянская становится легендарной героиней, память о
которой навсегда сохранит человечество. С виселицы говорит она:
«Это счастье — умереть за свой народ!». Подобных примеров десятки,
сотни, тысячи. Такого массового героизма не знали ни Гомер, ни
Плутарх, ни анналы европейских войн.
Справедливые войны — это войны героические, они рождают
героев, они вызывают к жизни наиболее высокие, наиболее чело-
40 В. Л. Комаров,, т. XI
626
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ II ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
вечные чувства. Войны несправедливые развращают солдат, лишают
их человеческого облика, превращают их в зверей, создают маро-
деров, грабителей, садистов, насильников. Самая справедливая
война истории — Великая Отечественная война против германского
фашизма — ведется самой героической армией мира.
Любовь к своему народу предполагает уважение ко всем другим
народам. Нельзя ненавидеть и презирать чужой народ и в то же
время любить свой, фашисты проповедуют расовую ненависть, они
говорят о превращении в рабочий скот славян, французов, англичан
и всех наций мира. У них ненависть к чужим народам сочетается
с порабощением и принижением своего народа. Для того чтобы гра-
бить и захватывать чужие земли, Гитлер превратил немецкий народ
в пушечное мясо, лишил его человеческих условий существования,
отнял у него всякие остатки свободы, перебил, развратил, искалечил
физически и морально сотни тысяч сынов немецкого народа. Но этого
мало. «Расовая теория немцев и практика расовой ненависти привели
к тому, что все свободолюбивые народы стали врагами фашистской
Германии»,—говорит товарищ Сталин в своем приказе.
Наша Красная Армия воспитана в духе уважения к народам
мира. Ее вождь перед лицом всего мира в приказе по армии говорил:
«Сила Красной Армии состоит, наконец, в том, что у нее нет и не
может быть расовой ненависти к другим народам, в том числе и к
немецкому народу, что она воспитана в духе равноправия всех наро-
дов и рас, в духе уважения к правам других народов». Красная
Армия и советский народ уважают свободу и независимость наро-
дов, и, в свою очередь, свободолюбивые народы мира стали друзьями
Советского Союза и его армии.
В прошлом образ бойца и образ мыслителя оспаривали друг у
друга благодарное уважение человечества. Наряду с героями крова-
вых сражений история помнит героев культуры и прогресса. Люди
благородной и возвышенной страсти посвящали свою жизнь науке, и
их труд двигал вперед знания и власть человека над природой.
Прогресс — это возвышенная, благородная цель. Но в героях
Красной Армии сочетались военная доблесть и служение про-
грессу.
Цель фашистов — возврат к временам варварства. Их взор об-
ращен к прошлому. Но не к тому прошлому, которое вооружает
человечество в его борьбе за лучшее будущее, а к самым
реакционным и мрачным историческим примерам.
Светлый дух древнегреческой культуры, идеи Возрождения,
деятельность просветителей, Французская революция, естественно-
БЛАГОРОДНАЯ И ВОЗВЫШЕННАЯ ЦЕЛЬ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
627
научные открытия экспериментального знания, научный комму-
низм—все это вызывает бешенство фашистов, все это вычеркивается
из фальсифицируемой ими истории. Наиболее темные и дикие
обычаи древнегерманских варваров, разрушительные походы ван-
далов, костры средневековых изуверов — вот что влечет фашистов,
вот исторические образцы «нового порядка», насаждаемого ими
в Европе.
Фашисты объявили войну всем силам прогресса — свободной
мысли, любви к людям, научной пытливости, фашизм — это значит,
что ученый не может вести эксперимент и исследования, руковод-
ствуясь поисками научной истины. Поиски истины объявлены
антигерманской ересью. Не истина, а расовая принадлежность
авторов научных теорий и их отношение к Гитлеру — таков кри-
терий для оценки естественнонаучных концепций в фашистской
Германии.
Не астрономические и физические наблюдения, не изучение
объективного мира решило судьбу теории относительности в фашист-
ской Германии, а национальная принадлежность Эйнштейна и его
выступление против гитлеровского режима. Какой позор для Герма-
нии: в стране Кеплера, Гельмгольца и Р. Майера объявлены вне
закона не только крупнейший физик современности, но и замечатель-
нейшая научная теория века! Один из оруженосцев Гитлера, Эттиг,
пишет: «Чрезмерное развитие человеческого мозга,-безмерная пере-
оценка интеллектуальных способностей, мышления, логики, зна-
ния, экспериментального наблюдения... марксистско-еврейские силы,
враждебные германской душе». Фашизм означает, что ученый, кон-
структор, инженер не может исходить в своем творчестве из истины
и разума, — он должен сообразоваться с мистическими прорица-
ниями идеологов фашизма, фашизм, далее, означает, что врач дол-
жен исходить не из стремления спасти человеческую жизнь, а из инте-
ресов «расовой гигиены», т. е. истребления и умерщвления людей.
Остановить прогресс, повернуть историю вспять, потушить разум,
вытравить из сознания людей понятия истины и добра — вот цель
Гитлера.
В одном из рассказов Уэллса рисуется картина полного крушения
цивилизации в результате грабительской войны. На месте Лондона —
пустыня. Старик рассказывает детям о пролегавших здесь когда-то
улицах п зеленевших скверах. Ему не верят... Такая перспектива
грозит всей человеческой цивилизации в случае победы фашизма.
Если бы фашисты победили, прогресс бы остановился. Развитие
техники, труды Уатта, Стефенсона, Бессемера, Эдисона оборвались бы.
40*
628
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
Естествознание было бы задушено, и имена Галилея, Лейбница,
Ньютона," Дарвина и Менделеева были бы забыты. Общественная
мысль была бы выжжена и растоптана. Кто же спасет человечество,
его культуру и прогресс от этой страшной опасности? Красная Армия!
Она остановила нашествие фашистов, отбросила врагов от сердца
России, развеяла миф о непобедимости гитлеровских войск. Защита
Советской родины, изгнание врагов из ее пределов есть защита куль-
туры и прогресса, науки и искусства, света п разума.
Когда афиняне защищали от нашествия независимость и свободу
родины, они отстаивали замечательную древнегреческую цивили-
зацию — колыбель мировой науки и искусства. Защита Советского
государства — спасение культуры от смертельной опасности, которая
грозит ей полным уничтожением. Никогда такая опасность не гро-
зила миру и никогда, надо надеяться, не будет угрожать. Поэтому
и в прошлом и в будущем не было и не будет такой благородной,
прогрессивной и справедливой войны, как эта война, которую ведет
сейчас Красная Армия один на один с полчищами Гитлера.
ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ЛЕТ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ
И НАУКА В СССР*
Советскому государству исполнилось 25 лет. Оглядывая умствен-
ным взором эти так быстро протекшие четверть века, испытываешь
громадную радость и удовлетворение, что удалось быть современ-
ником и участником величайших исторических событий, свершив-
шихся за это время.
Настал конец «предистории», о которой писал в свое время Эн-
гельс, и наступило начало настоящех! истории человеческого об-
щества, наступила эпоха социализма. И вот протекло 25 лет бурного
строительства и велича!пией умственной работы, которую когда-
либо на земле производило человечество.
Мы встречаем двадцатипятилетие Октября в годину тяжелых
испытаний, когда на карту поставлено все. Дикое звериное начало
фашизма и светлая человечность советского строя вступили между
собой в решительный, смертельный бой. Еще прошлой зимой доб-
лестная Красная Армия под руководством великого Сталина разбила
полчища Гитлера и отогнала их от Москвы. Воспользовавшись от-
сутствием второго фронта в Европе, немецкие захватчики бросили
нынешним летом все силы на наш Юго-западный фронт. Несмотря
на грандиозные потери, враги не достигли ни одной из постав-
ленных ими задач, — их звериные усилия сокрушены Красной
Армией под стенами героического Сталинграда.
Стратегический план второго года войны с Советским Союзом,
* Напечатано в журн. «Природа», 1942. № 7—8, стр. 7—9.
630
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
который был еще одной попыткой Гитлера к спасению себя от неизбеж-
ного поражения, потерпел неудачу. Теперь уже окончательно ясно,
что никогда не господствовать фашистскому строю на советской земле,
что светлое начало человечности, истинного демократизма, светлое
начало всепобеждающего человеческого разума и прогресса победит
прочно и навсегда.
Однако, как сказал несколько лет назад И. В. Сталин, «победа
никогда не приходит сама». Сейчас эти слова должны быть каждую
минуту в голове и сердце каждого советского человека. Только
величайшая активность, только самоотверженная работа на помощь
фронту обеспечат нам окончательную победу над врагом. Наш
народ уже доказал на деле свою готовность и уменье защищать до
конца завоевания Октября. Но нужно еще но мало усилий, чтобы
окончательно измотать и разбить врага, чтобы окончательно до-
бить его.
И здесь выступает на первый план роль науки, которую В. Н. Ле-
нин называл «великой гордостью человечества». Вряд ли следует
повторять в этих кратких строках, кЦкое значение науке отводила
советская власть с первых дней победы Октября. Следует только
напомнить, что Ленин почти на другой же день после Октябрьского
переворота создал «набросок плана научно-технических работ»
и поставил в нем перед советской Академией Наук задачу — помочь
государству в составлении плана организации промышленного и эко-
номического подъема страны.
Краеугольным камнем, на котором зиждется весь советский строй,
является гениальное учение Маркса — Энгельса — Ленина — Ста-
лина. Это совершеннейшая научная теория, которую когда-либо
в своей истории создавало человечество. На основе этой теории наро-
ды Советского Союза построили в течение 25 лет первое в мире со-
циалистическое государство, «которое обеспечило сотням миллионов
людей радость свободного труда и счастье жить и творить па родной
советской земле.
С самых первых дней своего существования советская власть
поставила науку и ученых (настоящую передовую науку, о которой
говорил И. В. Сталин, и настоящих, полезных народу ученых) на одно
из первых мест. Результаты мы видим в том расцвете научного твор-
чества, который последовал в СССР вслед за победой Октября. До-
статочно только, в виде примера, назвать Академию Наук СССР,
которая в царское время насчитывала в своем составе несколько
отдельных музеев и лабораторий и несколько десятков ученых,
а в советское время выросла в громадный, многотысячный коллектив
ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ЛЕТ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ И НАУКА В СССР
631
ученых. Она объединяет многие десятки мощных институтов, во-
оруженных современным научным оборудованием.
В наши героические дни мужественной обороны против немецко-
фашистских захватчиков советская наука все свои усилия устремила
на помощь фронту. Боевая мощь наших самолетов, танков, точность
стрельбы нашей артиллерии и многое, многое другое с каждым
днем повышается благодаря действенному творчеству наших уче-
ных.
Гигантскую творческую работу ведет сейчас советский народ
на необъятных просторах великого Советского Союза. Я только что
вернулся из длительной поездки в Среднюю Азию. Одновременно со
мной, раньше и позже меня выезжали и выезжают по всем направ-
лениям — в Западную Сибирь, на Алтай, в среднеазиатские
республики, в районы Поволжья — десятки бригад наших ученых,
работающих по мобилизации ресурсов в восточных районах на нужды
обороны. Какая работа кипит всюду! Как прочно и крепко объеди-
нились между собой в творческом порыве на помощь фронту все
советские люди — рабочие, инженеры, хозяйственники, транспорт-
ники, ученые самых различных специальностей. И результат ужо
налицо. Страна с каждым днем получает все больше и больше
металла, угля и других материалов. Благодаря этому фронт полу-
чает все больше боевых машин и оружия.
Наука проникла у нас во все поры народной'жизни. Филиалы
Академии Наук в национальных республиках сделались неотъем-
лемой частью всего народного организма. Выросли свои националь-
ные кадры ученых, работающие, не покладая рук, для использова-
ния на дело обороны неисчерпаемых богатств недр советской
земли.
Советский народ, так горячо любящий свою родину, свой совет-
ский строй, своего Сталина, не может быть побежден! Не далек
тот день, когда наши усилия увенчаются победой, когда бешеный
фашистский зверь будет, наконец, добит!
С именем великого Сталина на устах цаш народ неустанно кует
победу над ненавистным врагом. Этот час будет радостным не только
для советского народа, но и для всего свободолюбивого челове-
чества.
Конечно, победу обеспечивают бойцы Красной Армии. Но и уче-
ные Советского Союза могут сказать, что есть в этом деле капля
и их полезных усилий. Такие вещи, как поиски полезных ископае-
мых (уголь, марганец, медь, молибден, бокситы и пр.), улучшение
технологического процесса, безопасное от мин плавание кораблей,
632 1П. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ ПАУКИ
звукоулавливание приближения вражеских аэропланов, противо-
танковые мины, броненепроницаемое стекло и многое другое — ре-
зультат упорной и компетентной работы наших ученых.
Мы, русские ученые, выполняем с честью пожелание нашего вождя
товарища Сталина, чтобы Академия Наук СССР возглавила движение
новаторов в области науки и производства и стала центром передо-
вой советской науки в развернувшейся борьбе со злейшим врагом
нашего народа и всех других свободолюбивых народов — с немец-
ким фашизмом.
Освободим нашу землю от оккупантов, восстановим разрушенные
села и города, доведем нашу промышленность до блестящего со-
стояния! Да погибнет враг, натворивший столько зла!
ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ ЛЕНИН И НАУКА*
«Великая гордость человечества»—так назвал науку Владимир
Ильич Ленин. В этих словах выразилось все его восхищение безгра-
ничным могуществом человеческого знания. Ленин был не только
великим вождем и организатором масс, но и гениальнейшим ученым,
образцом «мужа науки, смело ведущего борьбу против устаревшей
науки и прокладывающего дорогу для новой науки» (Сталин). Его
работы по философии, экономике, истории явились новым этапом в
развитии мировой пауки. И он больше чем кто бы то ни было знал,
какую силу представляет собой наука, если она направлена на благо
человечества.
Ленин неоднократно указывал, что марксизм — это на у ч-
н ы й социализм. В противовес фантастическим построениям уто-
пистов марксизм исходит из научного анализа законов общественного
развития. Социализм без науки немыслим. Наше социалистическое
общество представляет собой первый в мировой истории пример
построения огромного государства на научных основах. Одно это
со всей очевидностью доказывает, какое место в нашей жизни зани-
мает вопрос о науке. В работах Ленина этот вопрос исследован в пол-
ном объеме и с большой глубиной. В краткой статье исчерпать такую
обширную тему невозможно. Придется поэтому остановиться лишь на
некоторых сторонах, характеризующих отношение Ленина к науке.
В работах Ленина мы прежде всего находим глубокую разработ-
ку общих принципов научного познания. Ленин под-
черкивал, что наука только тогда приносит человечеству пользу,
Напечатано в жури. «Вестник Академии Наук СССР», 1943, № 1—3,
стр. 1-5.
634
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
когда она дает объективную, т. е. истинную, картину мира. Вот
почему он так энергично боролся против лженаучных философских
теорий, которые способны только затуманить мозг исследователей и
увести их в дебри мистики и мракобесия.
Книга Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» тем и заме-
чательна, что в ней Владимир Ильич разоблачил мудреные хитро-
сплетения идеалистов, отрицавших объективность внешнего мира
и способность человека познать истинную природу вещей. Лепин
показал, что теории подобного рода разоружали ученых и заводили
их в безвыходный тупик. Ленин точно так же доказал, что только
на путях материалистической философии ученого ожидают плодо-
творные результаты.
Характеризуя борьбу материализма и идеализма в естественных
науках, Ленин писал:
«Одним словом, сегодняшний «физический» идеализм точно так
же, как вчерашний «физиологический» идеализм, означает только
то, чго одна школа естествоиспытателей в одной отрасли естество-
знания скатилась к реакционной философии, не сумев прямо и сразу
подняться от метафизического материализма к диалектическому ма-
териализму. Этот шаг делает и сделает современная физика, но она
идет к единственно верному методу и единственно верной филосо-
фии естествознания не прямо, а зигзагами, не сознательно, а сти-
хийно, не видя ясной своей «конечной цели», а приближаясь к ней
ощупью, шатаясь, иногда даже задом. Современная физика лежит
в родах. Она рожает диалектический материализм. Роды болез-
ненные. Кроме живого и жизнеспособного существа, они дают неиз-
бежно некоторые мертвые продукты, кое-какие отбросы, подлежащие
отправке в помещение для нечистот. К числу этих отбросов отно-
сится весь физический идеализм, вся эмпириокритическая фило-
софия вместе с эмпириосимволизмом, эмпириомонизмом и пр. и т. п.»
(т. XIII, стр. 255—256).
Не менее вредным для науки считал Ленин наряду с идеалисти-
ческими теориями политическое своекорыстие ученого, мешающее
ему видеть вещи в их истинном свете и заменяющее объективное
исследование идеологическим оправданием реакционных сил. В этом
смысле в высшей степени показательно то, с какой дальновидностью
Ленин раскрыл низкопоклонство и политическое подобострастие
немецкой официальной науки, которая изо всех сил старалась
обелить и оправдать германскую военщину, реакционные тенден-
ции правящих классов Германии, уже давно замышлявших железом
и кровью добиться мирового господства.
ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ ЛЕНИН И ПАУКА
635
В статье «Цаберн», рассказывая о том, как населенно Цэбернэ,
маленького городка в Эльзасе, возмутилось против 1грубои и наглой
германской военщины, и, разоблачая попытки мученых лэжеов» гер-
манского империализма квалифицировать случаи в Цзберие как
анархию, В. И. Ленин писал:
«Словечко «анархия» целиком пропитано духом шношД ла
кействующей перед помещиками и перед восчпцижйр университет-
ской германской «науки» (с позволения сказать, наугад),, которая
воспевала необыкновенную «з а к о н н о с ть» в Германии.,..
Не «анархия» «выскочила» в Цаберне, а обострился и вышел
наружу истинный порядок Германии, господство сабли прусского
полуфеодального землевладельца» (т. XVII, стр., 1001).,
В известной своей работе «Империализм, как высшая стадия
капитализма» Ленин снова возвращается к этой теме. Он говорит
о буржуазных немецких ученых как об апологетах хицушчоекого
германского империализма, стремящихся псевдонаучной фразео-
логией затушевать действительное существо этого империализма.
Ленин требовал от ученого абсолютной политической честности.
Он неоднократно указывал, что люди, пытающиеся изобразить себя
нейтральными наблюдателями, на самом деле маскируют лишь реак-
ционные тенденции. Наука служит или силам реакции, пли силам
прогресса. И он со всей страстностью призывал ученых отдавать
все своп силы общечеловеческому прогрессу.
У»
Ленин воздавал должное великим деятелям науки прошлого
В своей книге «Что делать?» он указывал на мировое значение рус-
ской литературы. Эта ленинская оценка полностью относится и к
русской науке. Ленин гордился прочными материалистическими
традициями русской науки, наиболее ярко проявившимися в тру-
дах Чернышевского.
Ленин писал: «Чернышевский — единственный действительно ве-
ликий русский писатель, который сумел с 50-х годов вплоть до 88-го
года остаться на уровне цельного философского материализма и от
бросить жалкий вздор неокантианцев, позитивистов, махистов и
прочих путаников» (т. XIII, стр. 295).
Русские ученые внесли выдающийся вклад в мировую науку.
Труды Менделеева, Бутлерова и Зинина в области химии, работы
Мечникова, Сеченова, Тимирязева в области биологии, мате»
матические открытия Лобачевского известны всему образованному
636
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
человечеству и оказали большое влияние на развитие всей мировой
науки. В их работах те традиции русской науки, которыми справед-
ливо гордился Ленин, дали свои блестящие плоды. Признавая ог-
ромные заслуги науки прошлого, Ленин вместе с тем неоднократно
подчеркивал, что подлинную свободу и подлинный творческий раз-
мах наука обретет только при социализме.
«...Только социализм, — писал Ленин, — даст возможность ши-
роко распространить и настоящим образом подчинить общественное
производство и распределение продуктов по научным соображениям
относительно того, как сделать жизнь всех трудящихся наиболее
легкой, доставляющей им возможность благосостояния. Только
социализм может осуществить это» (т. XXIII, стр. 41).
В прошлом, указывал Ленин, наука была достоянием немногих,
и только при социализме она становится общенародным достоянием.
«Раньше, — говорил Ленин, — весь человеческий ум, весь его ге-
ний творил только для того, чтобы дать одним все блага техники
н культуры, а других лишить самого необходимого — просвещения
и развития. Теперь же все чудеса техники, все завоевания культуры
станут общенародным достоянием, и отныне никогда человеческий
ум и гений не будут обращены в средства насилия, в средства экс-
плуатации. Мы это знаем, — и разве во имя этой величайшей исто-
рической задачи не стоит работать, не стоит отдать всех сил? И тру-
дящиеся совершат эту титаническую историческую работу, ибо
в них заложены дремлющие великие силы революции, возрождения
и обновления» (т. XXII, стр. 225).
Признание огромной и благотворной роли науки в жизни людей
определило отношение Ленина к науке после Великой Октябрьской
социалистической революции. В ленинском плане культурной ре-
волюции исключительную роль играет проблема овладения миллион-
ными массами трудящихся великими плодами научного знания.
Ленин не переставал требовать от органов просвещения неустанной
и систематической работы над культурным воспитанием масс, над
распространением в народе великих научных богатств.
Вместе с этим буквально с первых же дней Великой Октябрьской
социалистической революции Ленин поставил перед советскими уче-
ными задачи поистине исторической важности. Ленин неоднократно
подчеркивал, что только та наука сильна, которая опирается на прак-
тический опыт и эту практику движет вперед. Ленин требовал от
советской науки единства теории и практики, синтеза науки и труда.
Конкретизируя эту общую задачу, Ленин разработал программу уча-
стия Академии Наук СССР в экономической реконструкции страны.
ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ ЛЕНИН И НАУКА
637
в борьбе за ее экономический и культурный подъем,. В знаменитом
«Наброске плана научно-технических работ# Ленин писал:
«Академии Наук, начавшей систематическое- изучение и обелед©--
вание естественных производительных сил России, следует незмед-
ленно дать от ВСНХ поручение образовать ряд комиссий и? специ-
алистов для возможно более быстрого1 составления таага реергагни-
зации промышленности и экономического подъема .Росавииь
В этот план должно входить:
Рациональное размещение промышленности в России с точки" зре-
ния близости сырья и возможности наименьшей потера груда ирга ие-
реходе от обработки сырья ко всем последовательмнм стадиям1 обра-
ботки полуфабрикатов вплоть до получения готового и'радужжа.,»
Рациональное, с точки зрения новейшей наиболее нруилим
мышленности и особенно трестов, слияние и сосредоточен и© иро»-
водства в немногих крупнейших предприятиях.,
Наибольшее обеспечение теперешней Российский Советсжой Pier-
публике (без Украины и без занятых немцами областей] возможиоста
самостоятельно снабдить себя всеми главнейшими .вид»»» сирьж
и промышленности.
Обращение особого внимания на электрификацию промингаш-
иости и транспорта и применение электричества к земледелию. Ис-
пользование непервоклассных сортов топлива (торф,, уголь худших
сортов) для получения электрической энергии е •наимеиьппшм’ за-
тратами на добычу и перевоз горючего-
Водные силы и ветряные двигатели вообще и в применеиаи к •зе-
мледелию» (т. XXII, стр. 434).
Развернуть исследование естественных' богатств страны:,,. вееие
содействовать поднятию оборонной мощи Советского гоеу
неустанному повышению благосостояния народных масс:,, отдать m
мощь науки построению новой, свободной и счастливой жош —
к этому сводились сформулированные Лениным задачи
Наук СССР.
Этот ленинский план лег в основу всей деятетмюста
Наук СССР. Благодаря ленинской политике нашей ко.ммужстачйОй,)Ж
партии и советского правительства, благодаря личному wwwa
и заботе великого соратника Ленина •— Иосифа В'исшjwwwww
Сталина Академия Наук СССР смогла добиться.
У нас в стране осуществилась ленинская мечта: мауш (ДОЖ
общенародным достоянием. Из узкой, м замкнутой Aw-
демия Наук превратилась в штаб советской даукж Dfe
с 1917 г. коллектив Академии Наук вырос в 2.0 ращ Сшшг
638
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ ПАУКИ
дицпй было послано во все края нашей страны для исследования ее
естественных богатств. Тысячи научных работников напряженно ра-
ботают над практическим осуществлением ленинских заветов. Совет-
ская наука свободна от реакционных философских предрассудков,
она вооружена единственным подлинно научным методом исследова-
ния — диалектическим материализмом. Советская наука свободна
от реакционного политического своекорыстия, она служит самым воз-
вышенным п самым прогрессивным идеалам человечества.
И то, что советская наука шла по ленинскому пути, позволило
нам в дни Отечественной войны быстро и оперативно перестроить всю
научную деятельность в соответствии с интересами обороны нашей
страны. С первых же дней войны советские ученые включились в ак-
тивную работу по оказанию помощи фронту. Точно так же, как на
заре Советского государства Ленин начертал программу действий
Академии Наук, сейчас, в дни Отечественной войны, эту боевую про-
грамму действий в новых условиях развернул великий Сталин. В те-
леграмме на имя президента Академии Наук СССР товарищ Сталин
писал: *
«Я выражаю уверенность, что, несмотря на трудные условия воен-
ного времени, научная деятельность Академии Наук будет разви-
ваться в ногу с возросшими требованиями страны и Президиум Ака-
демии Наук под Вашим руководством сделает все необходимое для
осуществления стоящих перед Академией задач».
В другой телеграмме на имя президента Академии Наук товарищ
Сталин писал:
«Надеюсь, что Академия Наук СССР возглавит движение новато-
ров в области науки и производства и станет центром передовой со-
ветской науки в развертывающейся борьбе со злейшим врагом нашего
народа и всех других свободолюбивых народов — немецким фашиз-
мом.
Правительство Советского Союза выражает уверенность в том,
что в суровое время Великой Отечественной войны советского народа
против немецких оккупантов Академия Наук СССР, возглавляемая
Вами, с честью выполнит свой высокий патриотический долг перед
родиной».
Развернуть научную деятельность в соответствии с возросшими
требованиями страны в условиях военного времени, направить на-
учную деятельность на всемерное укрепление нашей военной мощи,
возглавить движение новаторов в науке и производстве, с честью вы-
полнить свой высокий патриотический долг перед родиной — в этих
исторических сталинских указаниях дано дальнейшее развитие
ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ ЛЕНИН И ПАУКА
639
ленинских указаний, ленинских требований к науке применительно
к новой исторической обстановке.
Над осуществлением этих указаний И. В. Сталина со всем напря-
жением сил работает сейчас Академия Наук СССР.
В деле повышения боевой мощи пашей Красной Армии и Военно-
Морского Флота, в деле совершенствования советского оружия,
в борьбе за увеличение производительности промышленности и сель-
ского хозяйства, в борьбе за расширение источников сырья Академия
Наук СССР достигла серьезных результатов. Мы, однако, )расцениваем
это лишь как начало предстоящей грандиозной работы. Каждый
из советских ученых рассматривает свое участие в обороне страны
как самое важное и дорогое дело всей своей ’жизни. Ибо пет для нас
более благородных и священных задач, чем разгром врага. Советские
ученые трудятся, на покладая рук, над тем, чтобы выполнить с
честью свой высокий патриотический долг.
МАРШАЛУ СОВЕТСКОГО СОЮЗА
ТОВАРИЩУ СТАЛИНУ! *
Дорогой Иосиф Виссарионович!
Сердечно приветствую Вас по случаю Вашего награждения орде-
ном Суворова первой степени.
Великое Вам спасибо за Ваше неутомимое самоотверженное слу-
жение народу. Вы вдохновили весь народ и лучших его сынов —
воинов Красной Армии — на борьбу, на подвиг, на геройство.
Сбылись Ваши проникновенные слова: «Будет и на нашей
улице праздник!»
Я счастлив жить в Сталинскую героическую эпоху, всем сердцем
чувствую, что окончательная победа близка, мы — русские ученые —
отдадим все свои знания и силы, чтобы ее ускорить. Недалек уж день,
когда мы увидим нашу Родину снова цветущей, наш народ счастли-
вым. Во имя этого счастья мы живем, работаем и добиваемся победы.
Этим близким счастьем мы будем обязаны Вам и ленинско-сталинской
партии большевиков.
Желаю Вам здоровья, чтобы довести до конца великое народное
дело победы и грядущего возрождения.
Глубоко преданный Вам
Президент Академии Наук СССР
В. Комаров.
1 Напечатано в журн. «Вестник АН СССР», 1Э'<3, № 11—12.
ЧЕСТЬ СОВЕТСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ*
Т1аждое выступление товарища Сталина показывает советским
людям исторический смысл их усилий, их творчества и борьбы. С на-
чалом войны мы все, не покладая рук, трудимся для победы, помогаем
изготовлять и совершенствовать оружие, экспериментируем, находим
новые научные истины, новые виды минерального сырья и топлива,
новые растительные ресурсы. Сейчас, в свете доклада товарища Ста-
лина 6 ноября 1943 г., мы увидели всемирноисторическоо значение
нашего труда. Мы внесли лепту в величайшее дело мировой истории —
тыл помог Красной Армии добиться коренного перелома в ходе
войны.
Как же не гордиться этим, как же не ответить товарищу Сталину
словами преданности и благодарности и делами, новыми творческими
делами, на благо народа, на пользу армии.
Наша советская интеллигенция не отстает от рабочих и крестьян
в деле помощи фронту.
«Советская интеллигенция, -— говорит товарищ Сталин, — пре-
данно работает на дело обороны нашей страды, непрерывно совершен-
ствует вооружение Красной Армии, технику и организацию производ-
ства. Она помогает рабочим и колхозникам в подъеме промышленно-
сти и сельского хозяйства, двигает вперед в условиях войны совет-
скую науку и культуру.
Это делает честь нашей интеллигенции^.
Высокая честь! Совершенствовать оружие, уничтожающее фа-
шистов, — разве это не великий удел наших научно-технических
* Напечатано в газ. «Правда». 1943, 10/XIL
41 В. Л. Комаров, т. XI
642
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОС AM НАУКИ
кадров? Мне кажется, что как ни велики благодеяния технического
прогресса, как ни много дали миру изобретатели промышленных стан-
ков и двигателей, — самым благодетельным событием истории бу-
дет истребление гитлеровской армии, угрожающей самому существо-
ванию человечества, и самым прекрасным подвигом научно-техни-
ческой мысли будет создание грозной боевой техники Красной Армии.
Поэтому участие в производстве оружия, проектировании новых
видов вооружения — первая заслуга советской интеллигенции.
«Можно, — говорит товарищ Сталин, — с полным основанием
сказать, что самоотверженный труд советских людей в тылу войдет
в историю, наряду с героической борьбой Красной Армии, как бес-
примерный подвиг народа в защите Родины». И в этом подвиге участ-
вовала наша интеллигенция, которая помогла и помогает рабочим и
колхозникам в подъеме промышленности и сельского хозяйства.
Здесь мне хочется остановиться на некоторых воспоминаниях не-
давнего прошлого. Два года тому назад произошло чудесное (и в то
же время вполне закономерное, заранее продуманное и обеспеченное
сталинским предвидением и волей) событие. Гигантская промышлен-
ность, сотни заводов, сотни тысяч станков, множество людей — все
это было поставлено на колеса, увезено на Урал, в Сибирь, в Казах-
стан и Среднюю Азию, и там эвакуированная промышленность сразу
пустила корни и начала выпускать больше продукции, чем на ста-
ром месте.
В это время в г. Свердловске группа ученых занялась экономиче-
скими, энергетическими и сырьевыми проблемами, которые нужно было
решить, для того чтобы найти для новых производств дополнительные
топливные, энергетические, сырьевые базы и обеспечить их транс-
портными путями. Работа этой группы — Комиссии Академии
Наук СССР по мобилизации ресурсов У рала, Западной Сибири и Ка-
захстана на нужды обороны — предмет нашей большой гордости. Мы
гордимся также работой наших ведущих институтов Академии
Наук СССР, оказавших большую помощь оборонной промышлен-
ности и фронту.
Когда я и мои друзья слушали речь товарища Сталина и он сказал
о роли интеллигенции в подъеме производства, это было самой высо-
кой наградой и для нас и для каждого советского интеллигента. Но
мы были бы недостойны этой высокой оценки, если бы она не толкнула
нас к дальнейшей работе. Война еще не кончилась, Германия — перед
окончательной катастрофой, но у этой змеи с перебитым хребтом еще
не вырваны ядовитые зубы, еще гибнут и страдают угнетенные, за-
мученные братья наши, и нужно сократить сроки их мук, как можно
ЧЕСТЬ СОВЕТСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ
643
скорее покончить с фашизмом. Что же может тут сделать советская
интеллигенция?
Мы гордимся славными кадрами советской интеллигенции, сы-
нами советского народа — конструкторами оружия и боевой техники.
Ряд передовых деятеле!! технического прогресса осенью этого года
избран в действительные члены Академии Наук СССР и в члены-кор-
респонденты Академии Наук. Академия гордится их славными име-
нами. Пусть же теперь, когда вождь призвал нас вперед, на полный
разгром захватчиков, пусть появится еще больше пушек, танков,
самолетов, пусть еще больше совершенствуются они, пусть интелли-
генция вместе со всем советским народом, впишет еще новые и новые
подвиги в историю великой борьбы за честь, свободу и независи-
мость пашей Родины.
Все более совершенные виды оружия нужно выпускать в расту-
щих количествах и обеспечить их производство металлом, углем,
электроэнергией. Наши технологи, металлурги, энергетики, химики,
физики и медики должны л ответ на слова вождя передать стране но-
вые крупные научно-технические открытия. Они должны так же бы-
стро, как в начале войны помогали Уралу и Сибири, еще быстрее,
с учетом военного опыта, с новыми навыками, с новыми формами тру-
да помочь подняться освобожденным районам. В этом деле должны
принять участие все отряды советской интеллигенции.
Возрождение культурных центров на освобожденной террито-
рии — это дело врачей, учителей, агрономов, инженеров, работников
искусства всех районов нашей страны. Надо поднять большое обще-
ственное движение помощи производственной, научно-технической,
культурной освобожденным городам и селам. И в этом движении все
ва;кно: и поездка крупнейших металлургов-академиков для консуль-
тации восстанавливаемого завода, и выпуск учебников и литературы
для Украины, Белоруссии, и сбор библиотечных, лабораторных,
больничных, художественно-литературных фондов и ресурсов, и
все прочие формы.
Но этого мало. Товарищ Сталин отметил., что наша интеллигенция
двигает вперед в условиях войны советскую науку и культуру. Зна-
чит, надо в ответ на слова вождя дать еще больше крупных открытий,
крупных произведений, еще больше прославить русский народ и все
народы Советского Союза. Только не следует думать, что работа для
фронта и производства — это одно, а крупные открытия и произве-
дения, движущие вперед культуру и науку, — это другое. Чем напря-
женнее, шире и смелее будем работать для боевых нужд, тем больше
продвинем вперед советскую науку и культуру. В войне в связи с во-
41*
644
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ ПАУКИ
енными нуждами достигли своего полного развития замечательные
научные и культурные ценности. У нас широко известны научные
труды академиков Крылова, Бурденко, Капицы, Л. А. Орбели, Се-
менова, С. II. Вавилова, Курчатова, члена-корр. СССР Талмуда,
проф. А. П. Александрова и другие.
Когда думаешь о причинах, позволивших советской интеллиген-
ции в дни войны двинуть так далеко вперед советскую культуру и за-
служить похвалу товарища Сталина, то среди благотворных условий
социалистического государства одно привлекает особое внимание —
это дружба народов советской страны, расцвет национальных куль-
ту р, мудрая ленинско-сталинская национальная политика.
«Все народы Советского Союза, — говорит товарищ Сталин, —
единодушно поднялись на защиту своей Родины, справедливо считан
нынешнюю Отечественную войну общим делом всех трудящихся без
различия национальности и вероисповедания. Теперь уже сами гит-
леровские политики видят, как безнадежно глупыми были их расчеты
на раскол и столкновения между народами Советского Союза. Дру-
жба народов нашей страны выдержала все трудности и испытания
войны и еще более закалилась в общей борьбе всех советских людей
против фашистских захватчиков.
В этом источник силы Советского Союза».
Советская интеллигенция по своему составу, по своему участию
в общем труде и общей борьбе отражает дружбу и единение советских
народов. Мне ближе всего это видно по росту и работе национальных
научных кадров советских республик. Летом этого года я был в сто-
лице Казахстана, в чудесном советском городе Алма-Ата. Там уже
скоро десять лет работает Казахский филиал Академии Наук СССР,
который можно поставить в ряд с большими современными научными
учреждениями. В нем семь институтов, много станций и лабораторий,
312 научных сотрудников, из них 25 докторов наук, т. е. зрелых са-
мостоятельных крупных ученых. Среди них такой выдающийся гео-
лог, как К. И. Сатпаев, избранный недавно в члены-корреспонденты
Академии Наук СССР.
В Армянском филиале, на базе которого возникла недавно Ака-
демия Наук Армении, 187 научных работников — армян. В Азер-
байджанском филиале 100 ученых-азербайджанцев, среди них — вы-
дающийся специалист по нефтяным месторождениям А. А. Якубов.
В восьми филиалах и двух базах Академии Наук СССР свыше полу-
тора тысяч ученых, свыше ста институтов и других научных учре-
ждений, расположенных на окраинах нашего необъятного Советского
Союза. Сейчас ряд научных центров настолько вырос, что правитель-
ЧЕСТЬ СОВЕТСКОЙ ИНТЕ ЛЛИГЕНЦИИ
645
ство приняло решение об организации Академии Наук Армении,
Академии Наук Азербайджана.
Украинская наука дала много блестящих открытий, и давно су-
ществующая Академия Наук УССР справедливо гордится именами
передовых ученых. Это имена академика А. А. Богомольца, поль-
зующегося широчайшей известностью президента Академии Наук
УССР, вице-президента Академии Наук СССР академика Палладина и
академика Героя Социалистического Труда Патона. Академия Наук
Белоруссии плодотворно помогает расцвету белорусской культуры.
Наша многонациональная семья ученых работает для общего дела.
В мобилизации ресурсов на нужды обороны национальные кадры
оказали решающую помощь. Они обеспечили быстрое включение
в арсенал обороны необъятных природных ресурсов всех республик
Советского Союза. Задача Всесоюзной Академии Наук состоит в том,
чтобы оказать всемерную помощь нашим братским Академиям Совет-
ской Украины и Советской Белоруссии в скорейшем восстановлении
своих лабораторий, институтов, библиотек, так плодотворно помо-
гавших промышленности и сельскому хозяйству в этих республиках
и в данное время пострадавших от вандализма гитлеровской Герма-
нии. Я призываю все наши институты оказать братскую помощь уче-
ным украинцам и белоруссам в восстановлении научных центров этих
республик. Это дело нашей чести.
Советская интеллигенция с радостью узнала о.новой победе ан-
тифашистских сил. Решение совещания трех держав в Тегеране про-
звучало погребальным звоном для фашизма и благовестом близкого
мира, свободы и безопасности всего человечества.
Близится час окончательной победы. И в этот момент честь со-
ветской интеллигенции требует нового напряжения творческих сил
для разгрома врага. Впереди широкие и светлые перспективы. Один
из апостолов русской интеллигенции — Виссарион Белинский в
1840 г. писал, что через сто лет Россия будет принимать благоговей-
ную дань уважения от всего просвещенного человечества. Его про-
рочество сбылось. Весь мир восхищается нашей родиной, нашим ге-
роическим народом, нашей Красной Армией, благородством, му-
жеством и мудростью нашего вождя. II советская интеллигенция с гор-
достью занимает свое место в боевых рядах советского народа, ко-
торый во главе с великим Сталиным идет к победе.
ЦИТАДЕЛЬ СОВЕТСКОЙ НАУКИ*
Вместе со всей страной ученые нашей родины переживают огром-
ную радость: в результате двенадцатидневных напряженных боев
враг отброшен от стен Ленинграда на 65—100 километров. Ленинград
полностью освобожден от вражеской блокады и от варварских артил-
лерийских обстрелов. С волнением слушали мы передававшиеся
из Ленинграда залпы салюта.
Основанный великим Петром город в устье Невы был не только
столицей России^ но и цитаделью русской науки. Здесь родилась Ака-
демия Наук, за два с лишком столетия воспитавшая плеяду замеча-
тельных ученых. После Великой Октябрьской социалистической ре-
волюции Ленинград с его крупнейшими научно-исследовательскими
институтами, лабораториями, высшими учебными заведениями про-
демонстрировал яркий расцвет передовой советской науки.
Нашествие гитлеровских орд, подступивших к Ленинграду,
ни на минуту не приостановило богатой научной жизни великого
города.
Фашисты варварски разрушали прекрасные научные учреж-
дения Ленинграда, убивали стариков-ученых, студентов, школь-
ников.
Часть научных учреждений, многие ученые были эвакуированы в
глубь страны. Но научная деятельность в городе не замерла. И в дни
блокады, и в дни самых ожесточенных боев, и в часы бомбежки с воз-
духа и артиллерийских обстрелов ученые продолжали свою творче-
скую работу. Более тридцати месяцев Ленинград отражал бешеные
♦ Напечатано в журн. «Вестник Академии Наук СССР», 1944, № 1—2, стр. 23.
ЦИТАДЕЛЬ СОВЕТСКОЙ НАУКИ
647
атаки захватчиков. Он оказался могучей, неприступной крепостью
Советской страны.
От имени Академии Наук СССР, от имени многочисленной армии
ученых Советского Союза приветствую героических защитников Ле-
нинграда и стойких его жителей. Ученые нашей страны торжествуют
вместе с ленинградцами. Они верят, что еще более ярким и полно-
кровным станет будущее родного города, верят, что приближается час
полного и окончательного разгрома немецких оккупантов, а вместе
с ним — наступление поры нового подъема и расцвета советской нау-*
ки в стенах славного города Ленина.
РЕЧЬ НА ОБЩЕМ СОБРАНИИ АН СССР
14 ОКТЯБРЯ 1944 г., ПОСВЯЩЕННОМ 75-ЛЕТИЮ
СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ В. Л. КОМАРОВА
(Я не знаю, как благодарить сограждан, которые пришли в этот
зал, чтобы отметить мое семидесятипятилетие. Речи, которые прозву-
чали здесь, полны похвал, и эти похвалы преувеличены. Но они
тронули меня глубоко. На склоне лет много приходится думать о
прожитом, и великое утешение и счастье, если народ отметил твои
скромные заслуги. Ведь я, как и каждый ученый, всем обязан народу.
Я горжусь тем, что меня поднял народ, наш великий народ. Он сделал
меня ученым. В 1917 г. наш народ стал свободным, и ученые могли в
полной мере отдать народу свои знания и силы, служить народу всей
мощью передовой науки.
Товарищи, ведь я родился на исходе шестидесятых годов, и мое
отрочество было овеяно духом этой эпохи. Долг перед народом —
в этом была основная идея, волновавшая наше поколение. Чернышев-
ский, Добролюбов и Писарев — властители наших дум — вели нас
вперед, ближе к народу. Мне вспоминаются стихи тех лет, которые
хорошо выражают наши юные порывы:
Друзья, дадим друг другу руки
И смело двинемся вперед,
И пусть под знаменем науки
Союз наш крепнет и растет.
И сейчас, полвека спустя, мы, старые ученые, не растеряли моло-
дого порыва. Напротив, сейчас мы стремимся вперед и вперед в та-
кую эпоху, когда это стремление находит отклик во всей жизни. Мне
и сейчас хочется сказать товарищам по Академии Наук, нашему
* Напечатано в газ. «Правда», 1944, 15, X.
РЕЧЬ НА ОБЩЕМ СОБРАНИИ АН СССР
649
научному содружеству: вперед, вперед к таким успехам, каких еще
не знала история мировой науки! Этим мы ответим правительству,
которое в моем лице почтило советских ученых. Когда я получил
приветствие правительства, я почувствовал высокую гордость: где
еще ученый, который много лет стремился к научной истине, на
склоне своих лет услышит такие замечательные слова!
Все мои мысли и чувства обращены сейчас к товарищу Сталину.
Иосиф Виссарионович — наш друг, учитель и вождь — помогает ка-
ждому человеку жить и творить. Каждый мог бы рассказать о многом
в своей жизни, чем он обязан гению Сталина. Я обязан Иосифу Висса-
рионовичу всем лучшим, что было в моей жизни, — возможностью
отдать все силы народу. Я горжусь тем, что работаю под руководст-
вом величайшего гения, что он меня поднял и дал в руки кормило
научного центра Советского государства. Мы всей семьей советских
академиков идем за товарищем Сталиным.
В нашей Академии Наук много замечательных ученых, прекрас-
ных людей, идейных и талантливых. Когда я пришел в Академию, я
увидел вокруг себя выдающихся творцов науки и подумал, что с ними
мы пройдем через все испытания и оправдаем доверие народа и пра-
вительства. Такое испытание наступило. Началось наступление страш-
ной гитлеровской орды. Немцы топтали и жгли живых людей, за-
капывали их живыми в землю, убивали женщин и стариков, мучи-
ли и терзали наших братьев и сестер. Теперь это в прошлом. Красная
Армия изгнала врага из пределов Родины, гонит гитлеровцев даль-
ше на запад, и все страны с упованием смотрят на армию величай-
шего полководца товарища Сталина, которая скоро оконча-
тельно раздавит гитлеризм. Мы все обязаны товарищу Сталину
спасением от страшной опасности.
Позвольте же провозгласить здравицу во славу нашего друга и
учителя Иосифа Виссарионовича Сталина.
В старости много думаешь о молодежи. Наш строй открывает ей
все дороги. Я помню, как один из наших ученых на партийном со-
брании говорил, что он вступил в коммунистическую партию потому,
что ему, как учителю молодежи, дорого, что ее программа открывает
дорогу молодым силам.
Товарищи, мне 75 лет, и я иду к жизненному финишу. Не мало
уже ушло из жизни людей моего поколения. Сколько еще буду
жить — не знаю, но я знаю одно: до последней минуты я не изменю
основному лозунгу жизни: вперед и вперед.
Итак, товарищи, еще раз дадим друг другу руки и смело двинемся
вперед. Вперед, передовая наука Сталинской эпохи!
ЛЕНИН, СТАЛИН И НАУКА*
_Как-то, почти полвека тому назад, т. е. на исходе прошлого века,
К. А. Тимирязев, говоря о значении н^уки в разные эпохи, назвал
XVIII столетие веком разума, а XIX — веком науки. Действитель-
но, в XVIII в. на смену догме, авторитету и традиции пришел все-
побеждающий Разум; Вольтер и энциклопедисты объявили его вер-
ховный суверенитет. На этой основе в XIX в. наука сделала гигант-
ские поступательные шаги, установив единство форм энергии, атоми-
стическое строение вещества, законы органической эволюции и —
в трудах Маркса и Энгельса — законы развития общества. Двадца-
тое столетие, с этой точки зрения, — век слияния науки и жизни,
век, когда общественные формы, техника и самая природа перестраи-
ваются на основах разума и науки.
Величайшие корифеи науки XX столетия Ленин и Сталин пере-
строили жизнь на одной шестой части земного шара. Их борьба, их
идеи наложили глубокий и благотворный отпечаток на все без исклю-
чения стороны жизни человечества. Грядущие поколения назовут
наше столетие веком Ленина и Сталина. Но это не значит, что их
значение ограничивается XX столетием. Труды Ленина и Сталина
будут в веках самым великим из всего, что создано мыслью и прак-
тикой людей.
Отсюда ясно, как трудно сформулировать значение Ленина и
Сталина для науки. Нет ни одной научной дисциплины, которая
бы не испытала влияния их идей и практической деятельности.
Но даже если дать полную картину современного состояния науки,
* Напечатано в газ. «Правда», 1945, 10/11.
ЛЕНИН, СТАЛИН И ПАУКА
651
то влияние ленинско-сталинских идей не будет показано в полной
мере, потому что эти идеи остаются движущей силой науки,
потому что учение Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина будет осно-
вой грядущих успехов науки и роль ленинизма в науке будет пока-
зана самой наукой в ее последующем развитии.
Ленин и Сталин — величайшие корифеи науки об обществе. Их
труды создали новый этап в развитии философской мысли, они раз-
вили теорию исторического материализма, учение о государстве,
о войнах, о национальном вопросе. Ленину и Сталину принадлежат
замечательно глубокая и смелая теория построения социализма, оп-
равданная всехМ ходом развития советского общества, теория индуст-
риализации и коллективизации и ряд других достижений мысли,
из которых каждого было бы достаточно, чтобы сделать имя творца
бессмертным в веках. Однако мне, как старому русскому натуралисту,
хотелось бы несколько остановиться на значении ленинско-сталин-
ских идей для современного естествознания.
Для корифеев марксизма характерен глубокий интерес к естест-
веннонаучным проблемам. Их философские работы основаны на глубо-
ком знании истории естествознания и его современного состояния.
Аргументами, почерпнутыми из области естествознания и его исто-
рии, Ленин и Сталин обосновывали творческое поступательное дви-
/кение революционной мысли и практики. В свою очередь естество-
знание училось у Ленина и Сталина смелости й широте мысли.
Практическая борьба Ленина и Сталина дала естествознанию сти-
мулы, средства и силу для решения коренных проблем. Возьмем в
качестве примера дарвинизм. Советский Союз стал второй родиной
дарвинизма и потому, что марксистско-ленинское мировоззрение
включает научное объяснение органической эволюции, и потому,
что наша колхозная практика непрерывно дает подтверждение?
развитие, обогащение и конкретизацию дарвиновских законов
развития растений и животных.
Ленин и Сталин — непосредственные руководители советской нау-
ки Л В истории Академии Наук СССР навсегда останутся, как самые
замечательные ее моменты, ленинский набросок плана научно-тех-
нических работ Академии, датированный 1918 г., телеграммы
И. В. Сталина о работе Академии Наук в 1942 г. и многие другие
документы, свидетельствующие о великой заботе и внимании к совет-
ской науке со стороны В. И. Ленина и И. В. Сталина. А некоторым
из нас, советским ученым, довелось лично выслушивать указания
Ленина и Сталина, и эти моменты остались самым драгоценным вос-
поминанием в жизни каждого из нас.
652 П1. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
* * *
...Недавно мне выпало на долю большое счастье. Я беседовал
с И. В. Сталиным и получил от него руководящие указания о работе
Академии Наук СССР. У меня созрела настоятельная внутренняя по-
требность не только поделиться своими соображениями о порядке
выполнения сталинских указаний, но и в какой-то мере высказать
глубоко волнующие чувства, которые овладевают каждым при лич-
ном общении с величайшим человеком эпохи... Конечно, это чувство
можно только в небольшой степени выразить словами... Нечего и го-
ворить, что я слушал слова товарища Сталина так внимательно, как
никогда не слушал никого во всей моей жизни, и эта беседа была для
меня самым крупным и самым радостным событием. Но я не мог удер-
жаться от того, чтобы тут же не подумать о гениальной широте идей
нашего вождя и учителя...
Великие принципы смелого и дерзновенного новаторства лежат
в основе научной деятельности товарища Сталина. Этим великим
принципам он неизменно учит и советских ученых.
В годы Отечественной войны, когда жеред советской наукой встали
новые, чрезвычайно сложные задачи, когда нуждам фронта нужно
было подчинить всю многообразную деятельность наших институтов,
И. В. Сталин выдвинул перед нами конкретную и четкую программу
действий, которая проникнута была великими идеями передовой нау-
ки. И если Академия Наук СССР вместе со всеми учеными советской
страны добилась успехов в священном деле разгрома врага, то этим
мы обязаны руководству, вниманию и заботе товарища Сталина.
Поэтому с особым чувством радости и удовлетворения мы восприняли
высокую оценку работы советской интеллигенции в докладе вождя:
«Наша интеллигенция смело идет по пути новаторства в области тех-
ники и культуры, успешно развивает дальше современную науку,
творчески применяет ее достижения в производстве вооружения для
Красной Армии. Советская интеллигенция своим созидательным тру-
дом внесла неоценимый вклад в дело разгрома врага».
Эти слова И. В. Сталина обязывают нас к дальнейшей неутоми-
мой и самоотверженной работе на пользу Родине. Мы должны помо-
гать Красной Армии в ее последних, решающих ударах по врагу-
Мы должны всемерно участвовать в хозяйственном и культурном
возрождении освобожденных районов. Мы должны всемерно стиму-
лировать развертывание капитальных теоретических исследований.
Мы должны оправдать высокое звание ученых Сталинской эпохи.
И здесь, на этом трудном и почетном пути, руководящими для нас
являются указания И. В. Сталина. В беседе со мной И. В. Сталин
ЛЕНИН. СТАЛИН И НАУКА 659
высказывался по ряду важных задач,, осуществление который поз-
волит поднять советскую науку на еще более высокую ступени
Нужды военного хозяйства, естественно, приковывают внимание
государства к вопросам энергетики вообще и и вощим ам
топлива в особенности. Наша нефтяная промыпшенность много сде-
лала за время воины. Нужно, чтобы научная и облиго >>
бычи и переработки нефти не отставала от тробсшаини npiOifMiJhiiinuflOffliJimirie
сти и, напротив, чтобы ученые ставили перед про»»,ж но-
вые вопросы, находили новые нефтеносные площадар, шмыг техно-
логические методы переработки нефти и новые пути
нефтепродуктов. Нужно подчеркнуть когчилексный харжтур эти
задачи.
Для решения этой задачи нефтепромышленногти нужна сотжшл-
ванная работа геологов, технологов, химиков, физиковf DiHoprt'Tii-
ков и ученых многих других специальностей. Нужно в; этом дрлн,,
следуя указаниям II. В. Сталина, сосредоточить силу на тех |тайонахг
где новые ресурсы жидкого топлива могут быть получены в MiiHiiwaiflb-
ные сроки.
В части сырьевых ресурсов одна из основных, важных задач Ака-
демии Наук заключается в поисках новых рудных баз для лен1И1град-
ской промышленности. Правительство поставило' перед нами задачу
развернуть поиски железных руд в районах, примыкающих к Ленин-
граду, с тем чтобы создать здесь самостоятельную металлургическую
базу для ленинградских заводов. Дело чести советских ученых, и в,
первую очередь геологов, в кратчайший срок выполнить -сталижжое
задание. Одновременно с актуальными требованиями промышлощ
ности Академия Наук должна уделять нервхм лепеннос biiiwmw
широким теоретическим обобщениям. Одной из важнейших отрас-
лей науки, связанной с научным мировоззрением в целом, является
история естествознания.
И. В. Сталин придает важнейшее значение иетО'рни ест^еетнознд,
ния и созданию научного центра по истории мирового et тествознанцй
и естествознания народов СССР в системе4институтов .Академии Нц-
у к СССР. В беседе со мной Иосиф Виссарионович сказал, что ott
удивлен, что до сих пор в Академии Наук нет такого института: >Эт»
чрезвычайно важное дело. Молодежь в особенности должна знать
историю науки». Выпуск периодических изданий, трудов, и моногрц,
фий по истории мировой и отечественной науки — ближайшая зада-
ча Академии. Правительство уже приняло решение о создании инсти-
тута истории естествознания и утвердило его руководящий госта а.
Теперь дело за нами.
654
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
Приближается годовщина одной из основных знаменательных дат
истории русской науки. В текущем году исполняется 220 лет с мо-
мента основания в России Академии Наук, созданной Петром I. Петр
не дожил до ее торжественного открытия, но он лично намечал
и утверждал ее организационные основы, приглашал первых акаде-
миков, заботился обо всех условиях, необходимых для их плодотвор-
ной работы.
Научные работы первых поколений русских академиков были не-
разрывно связаны с практическими вопросами, вытекавшими из пет-
ровских преобразований. За два с лишним века своего существования
Академия Наук дала не мало ценного стране и мировой научной мыс-
ли. Будет полезно оглянуться на этот славный путь. Вместе с тем
приближающийся юбилей покажет, как далеко вперед шагнула нау-
ка в нашей стране в Сталинскую эпоху, какую широту и глубину
приобрели научные исследования, как естественно связаны они с го-
сударственной жизнью.
Юбилей Академии Наук СССР — праздник всей мировой науки,
и представители научной мысли дружественных народов будут же-
ланными гостями на нашем торжестве.
Вспоминая о прошлом, еще раз оцениваешь те исключительные
возможности, которые предоставлены ученым правительством нашего
государства. Правительство не жалеет средств для того, чтобы уче-
ные располагали самым современным лабораторным оборудованием,
коллекциями, гербариями, литературой — всем, что нужно для на-
учного творчества.
В беседе со мной Иосиф Виссарионович поручил Академии Наук
СССР разработать меры для максимального снабжения ученых иност-
ранной литературой. «На это, — сказал он, — не надо жалеть средств.
Это окупится с лихвой...» Аналогичные указания даны им и в части
лабораторного оборудования для научных учреждений.
Научные центры выросли во всех республиках Союза ССР. Ряд
филиалов Академии Наук СССР стал академиями наук союзных рес-
публик (Грузия, Армения, Узбекистан), присоединившись к ранее
существовавшим академиям наук Украины и Белоруссии и осно-
ванной недавно Академии Наук Литвы.
Нельзя сомневаться, что и в других союзных республиках будут
созданы академии наук. Пришло время подумать о координации их
работы, о помощи республикам со стороны всесоюзных научных цен-
тров. Это задача Академии Наук СССР, вытекающая из самого суще-
ства ленинско-сталинской национальной политики, из характера
нашего многонационального государства.
ЛЕНИН, СТАЛИН И НАУКА
Таковы некоторые из наших насущных задач, о жоторь» ми»
получены указания И. В. Сталина* Эти задачи связаны: с
победы и восстановления народного1 хозяйства, с доешЖ1В1»ам со-
ветской науки. Нет сомнения, что Академия Наук СССР1 кыиожжо
эти благородные задачи и впишет этим новую страницу в историю яэу-
ки Сталинской эпохи.
* * *
Мне хочется сказать о тех чувствах, которые переполняю® серди»
ученых. В лице Ленина, в лице Сталина мы, ученые,, видим велгичай-
ших мыслителей. Марксизм, самое глубокое творение человечесжсгО'
разума, итог всего развития науки и практики, достиг наинысшгето
развития в гениальных ленинских и сталинских работах. В лице
Ленина и Сталина ученые видят бесстрашных революционеров, вира-
зителей народных чаяний, создавших великую большевистскую пар-
тию. Партия Ленина — Сталина была, есть и будет oprawsarofioe
исторических побед советского народа, который пойдет за этой пар-
тией к светлому иудущему, и все наши силы, вся наша преданность
принадлежат этой партии.
Мы вспоминаем горестные дни и ту великую и благородную' клят-
ву, которую произнес над гробом Ленина его соратник и друг. Иосиф
Виссарионович Сталин выполнил эту клятву и довел дело Ленина
до победы. Сталин основал вместе с Лениным наше государство,
сплотил все народы великой страны в единую могучую силу. Он —
организатор непобедимых вооруженных сил Советского Союза, соз-
датель передовой индустрии и обобществленного земледелия. Он —
руководитель культурной революции в нашей стране.
За годы, прошедшие после смерти Ленина, Советский Союз под
руководством И. В. Сталина стал самым могучим государством мира,
оплотом безопасности свободолюбивых народов. Имя Сталина стало
символом счастья и процветания народов, земли. Его мудрость и лю-
бовь к трудящимся стали путеводном звездой для всего протрес*
сивного человечества.
Ученые СССР, как и весь советский народ, как м все человечество,
видят в товарище Сталине величайшего полки<водадац гению которого
человечество обязано своим спасением от самой грозной опасности,
когда-либо ему угрожавшей. Гитлеровцы хотели 11|мм^ра,жить весь
культурный мир в царство одичания. Они хотели бросить в чадящий
костер изуверского мракобесия все культурные ионности челове-
чества, они проклинали разум и нрегресс, они сжигали библиотеки,
656
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
музеи и лаборатории, они топтали цивилизацию, они садически му-
чили и убивали в нечеловеческих пытках миллионы порабощенных
людей.
Если бы гитлеровская Германия не получила сокрушительно-
го удара от войск, руководимых Сталиным, мир вернулся бы к
самому темному варварству, фашисты выполнили бы свои разру-
шительные планы, и по развалинам европейской и американской
цивилизации бродили бы порабощенные, одичавшие остатки
истребленных народов.
Мир был спасен героизмом Красной Армии и гениальной
стратегией великого Сталина. Великий Сталин организовал от-
пор немецким полчищам в тяжелые дни начала войны. Великий
Сталин призвал советских людей к всенародной партизанской
борьбе. Великий Сталин организовал могучий тыл Красной Ар
мпп, снабдивший ее всем небходимым для победы. Гений Сталина
разработал замечательные операции Отечественной войны.
Сталин во главе своих войск разбил немцев под Москвой и Ле-
нинградом, окружил и уничтожил йх под Сталинградом, выиграл
битву за Курск, руководит величайшим наступлением Красной
Армии на Берлин. Каждый город от Волги до Одера и Дуная
говорит о воинской славе Красной Армии и стратегическом гении
ее великого Маршала.
В лице И. В. Сталина ученые видят организатора и руководите-
ля передовой науки, направившего силы советских ученых к всесто-
роннему обслуживанию фронта и военной промышленности. Мы обя-
заны товарищу Сталину великим счастьем работать для самого бла-
городного дела мировой истории. Сталинские указания стали исход-
ным пунктом научной работы. Наши силы, наши знания и наша жизнь
целиком и без остатка принадлежат товарищу Сталину и будут отда-
ны великому делу Ленина — Сталина.
СТАЛИН И СОВЕТСКАЯ НАУКА*
«^Корифей науки и величайший человек современности» — так оп-
ределил товарищ Сталин В л а димира Ильича Ленина. Эта замеча-
тельная по глубине и точности характеристика целиком и полностью
применима к самому товарищу Сталину. Народный вождь, руково-
дитель крупнейшего в мире государства, величайший человек со-
временности, он вместе с тем в подлинном и глубоком смысле слова
корифей науки.
Глубочайшая по своему историческому значению социалистиче-
ская революция в нашей стране обязана своим успехом тому, что она
была возглавлена такими вождями, как В. И. Ленин и И. В. Сталин,
в лице которых мудрость непревзойденных политических руководи-
телей сочетается с теоретической мощью величайших ученых.
То, что сделано товарищем Сталиным во всех областях социаль-
ных наук, относится к числу величайших открытий научной мысли.
Товарищу Сталину принадлежит дальнейшая теоретическая раз-
работка и творческое осуществление такой проблемы всемирно-исто-
рического значения, как проблема построения социализма в одной
стране.
Товарищ Сталин — крупнейший теоретик в области националь-
ных проблем. Его работы в этой области принадлежат к классическим
трудам марксистско-ленинской теории. Осуществление сталинских
принципов в разрешении национальной проблемы в нашем много-
национальном государстве блестящим образом демонстрируется
* Напечатано в журн. «Нал на и жизнь», 1945, № 1. стр. 1—5.
42 в. Л. Комаров, т. XI
658
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
незыблемой дружбой народов Советского Союза, выдержавшей
огненное испытание в период Великой Отечественной войны.
Товарищ Сталин открыл новые законы развития государства
в советскую эпоху.
Он является автором философских работ, которые по мастерству
и глубине обобщения, по смелости и четкости в решении сложнейших
вопросов могут быть названы поистине гениальными. Товарищ Ста-
лин с необыкновенной глубиной и силой раскрыл основные законы
диалектического и исторического материализма. И, что главнее все-
го, он показал практическое, жизненное применение философии
марксизма-ленинизма к живой действительности, к политике и такти-
ке большевистской партии и Советского государства.
С именем товарища Сталина связана теоретическая разработка
основных и важнейших вопросов советской культуры. Его определе-
ние нашей культуры как национальной по форме и социалистиче-
ской по содержанию, его определение стиля нашего искусства как
стиля социалистического реализма, его многочисленные и конкрет-
ные указания, касающиеся исторической науки, литературоведения
педагогики и т. д., определяют пути развития всех гуманитарных
наук в Советской стране.
Великая Отечественная война с новой и необыкновенной силой
показала в сталинском гении новые стороны. Советскому народу из-
вестно, какую огромную роль сыграл товарищ Сталин в годы граж-
данской войны, победоносно руководя вместе с Лениным Красной Ар-
мией в ее героических боях против интервентов и белогвардейцев.
Советскому народу известно также, какую колоссальную роль сыг-
рал товарищ Сталин в организации, техническом совершенствовании
и обучении нашей доблестной Красной Армии.
Но качества любой армии, ее выучка, ее стратегические концеп-
ции могут быть проверены и проверяются только в огне боев. Отечест-
венная война показала поразительную мощь стратегического гения
Сталина. Развитая товарищем Сталиным стратегия и тактика совре-
менной войны является новой эпохой в мировой военной науке. Эта
стратегия, основанная на глубоком понимании природы современной
войны, на всестороннем учете всех факторов, определяющих мировую
обстановку, на безошибочном анализе силы и слабости противника,
принесла свои великие плоды.
Военный гений Сталина позволил с поразительной научной точ-
ностью предвидеть ход войны и ее неизбежные результаты. В крити-
ческие дни, когда немцы яростно рвались к жизненным центрам Со-
ветской страны и когда они мнили себя непобедимыми, товарищ
СТАЛИН И СОВЕТСКАЯ НАУКА
Сталин со спокойствием и мудростью, свойственными ему, предска-
зал неминуемую гибель германского фашизма. Это предсказание,
основанное на подлинно научном, трезвом и реальном анализе
объективной обстановки, сбылось с точностью, изумившей весь мир.
Последовательно осуществляя сталинские стратегические замыслы,
Красная Армия разбила врага в ряде крупнейших и решающих сра-
жений и уверенно готовится к последнему штурму фашистской Гер-
мании, который должен принести полную и окончательную победу
свободолюбивым народам мира.
Величайший корифей науки, товарищ Сталин с исключительной
заботой и вниманием относится к советской науке, помогает ученым
своими повседневными указаниями, отечески заботится о создании
условий для максимального расцвета советской науки. Товарищ Ста-
лин указывал, что советский строй — это такой строй, при котором
искусство и наука получают все благоприятные условия для своего
расцвета, и он неустанно заботится об этом расцвете науки в Совет-
ской стране.
В высказываниях товарища Сталина о задачах советской науки
есть несколько главнейших, на мой взгляд, черт, которые мне хоте-
лось бы особенно подчеркнуть. В воззрениях товарища Сталина на
науку есть то, что мы условно назвали бы глубоким и всеобъемлю-
щим философским оптимизмом. Он твердо убежден в безграничных
возможностях и безграничном могуществе науки, человеческого зна-
ния. В четвертой главе «Краткого курса истории ВКП(б)» товарищ.
Сталин так говорит об этом:
«В противоположность идеализму, который оспаривает возмож-
ность познания мира и его закономерностей, не верит в достоверность
наших знаний, не признает объективной истины и считает, что мир
полон «вещей в себе», которые не могут быть никогда познаны нау-
кой, —марксистский философский материализм исходит из того, что
мир и его закономерности вполне познаваемы, что наши знания о за-
конах природы, проверенные опытом, практикой, являются достовер»
ными знаниями, имеющими значение объективных истин, что мет
в мире непознаваемых вещей, а есть только вещи, еще не познанные,
которые будут раскрыты и познаны силами науки и практики».
Такова общефилософская предпосылка отношения товарища Ста-
лина к науке, перед которой открыт весь мир, вся природа» Но к это-
му следует добавить еще и указания товарища Сталина о конкрет-
ных исторических потребностях нашей страны, связанных с зада*
чами социалистического строительства. В своей речи на VIII Всесо-
юзном съезде ВЛКСМ 16 мая 1928 г. товарищ Сталин говорил:
42*
660 III. СТАТЬИ nd ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
«Рабочий класс не может стать настоящим хозяином страны, если
он не сумеет выбраться из некультурности, если он не сумеет создать
своей собственной интеллигенции, если он не овладеет наукой и не
сумеет управлять хозяйством на основе науки». «Чтобы строить, на-
до знать, надо овладеть наукой. А чтобы знать, надо учиться. Учиться
упорно, терпеливо». «Перед нами стоит крепость. Называется она,
эта крепость, наукой с ее многочисленными отраслями знаний. Эту
крепость мы должны взять во что бы то ни стало».
Это сочетание общефилософских предпосылок о роли науки вооб-
ще, с одной стороны, а с другой —указание на историческую потреб-
ность Советского государства определили глубокое внимание
товарища Сталина к судьбам и задачам советской науки.
Но товарищ Сталин неоднократно и настойчиво подчеркивал, что
нам нужна не всякая наука, — нам нужна передовая наука.
Каковы же существенные черты этой передовой науки?
В известной речи на приеме в Кремле работников высшей школы
17 мая 1938 г. товарищ Сталин дал классическое определение пере-
довой науки. *
Во-первых, в числе главных признаков передовой науки товарищ
Сталин подчеркнул ее н а р о д н о с т ь. Передовая наука — это та
наука, «которая не отгораживается от народа, не держит себя вдали
от народа, а готова служить народу, готова передать народу все
завоевания науки, которая обслуживает народ не по принуждению,
а добровольно, с охотой».
Во-вторых, товарищ Сталин одной из основных черт передовой
науки считал союз старых работников науки с
молодыми работниками науки.
И, в-третьих, товарищ Сталин с особенной силой подчеркнул н о-
ваторство как главную и определяющую черту передовой науки,
«той науки, люди которой, понимая силу и значение установивших-
ся в науке традиций и умело используя их в интересах науки, все
же не хотят быть рабами этих традиций, которая имеет смелость,
решимость ломать старые традиции, нормы, установки, когда они
становятся устарелыми, когда они превращаются в тормоз для дви-
жения вперед, и которая умеет создавать новые традиции, новые
нормы, новые установки».
Народность, сочетание теоретического исследования с потребно-
стями практики, союз старых ученых с молодыми научными работни-
ками, смелое новаторство — таковы признаки передовой науки, уста-
новленные товарищем Сталиным.
Мне бы хотелось особенно остановиться на той роли, которую
СТАЛИН И СОВЕТСКАЯ НАУКА.» 661-
отводит товарищ Сталин научно м у и о я а т о р с т я у # Токи рящ
Сталин постоянно выступает против рутины и косности, он зовет
к научному дерзанию, к подлинному и смелому научному Toopneciri^y;
Товарищ Сталин указывал на Ленина как на «мужа науки, смело
ведущего борьбу против устаревшей науки и г/ро1^\»адоз«а»111(его1 до-
рогу для новой науки».
Товарищ Сталин приводил в пример в качестве нолики новато-
ров науки Галилея и Дарвина, которые проложили новые пути > по-
знании мира, смело преодолев существовавшие до них рутинные пред-
ставления.
В речи на I Всесоюзном совещании стахановцев 17 ноября 1&35 ж,,
товарищ Сталин в следующих словах охарактеризовал передоуу»
науку:
«Толкуют о науке. Говорят, что данные науки, давние техниче-
ских справочников и инструкций противоречат треб'Ованиям стажа но®!—
цев о новых, более высоких технических нормах., Но о какой науке
идет здесь речь? Данные йауки всегда проверялись практикой, опи-
том. Наука, порвавшая связи с практикой, с опытом, — какая же это
наука? Если бы наука была такой, какой ее изображают некоторые
наши консервативные товарищи, то она давно погибла бы для че-
ловечества. Наука потому и называется наукой, что она не признает
фетишей, не боится поднять руку на отживающее, старое и чутко
прислушивается к голосу опыта, практики. Если бы дело обстояло
иначе, у нас не было бы вообще науки, не было бы, скажем, астроно-
мии, и мы все еще пробавлялись бы обветшалой системой Птолемея,
у нас не было бы биологии, и мы все еще утешались бы легендой о со-
творении человека, у нас не было бы химии, и мы все сщ,е пробавля-
лись бы прорицаниями алхимиков».
Эти великие принципы смелого новаторства лежат в основе на-
учной деятельности самого товарища Сталина. Этим великим прин-
ципам он неизменно учил и советских ученых.
В годы Отечественной войны, когда перед Академией Паук стали
новые и чрезвычайно сложные задачи, когчда нуждам фронта нужно
было подчинить всю многообразную деятельность шнпих научных
институтов, товарищ Сталин выдвинул перед нами конкр'етную и чета
кую программу действий, которая проникнута была теми же велйтадми
идеями передовой новаторской пауки. В телеграмме на пмн прези-
дента Академии Наук СССР товарищ Сталин писал:
«... Надеюсь, что Академия Наук СССР возглавит дашшение но-
ваторов в области науки и производства и станет центром шфедщюй
советской науки в развертывающейся борьбе со аленшим щмнчэд
662
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТ ИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
нашего народа и всех других свободолюбивых народов — немецким
фашизмом».
И если Академия Наук гордится вместе со всеми учеными Совет-
ской страны своей долей участия в великом и священном деле разгро-
ма врага, то этим мы обязаны руководству, вниманию и заботе
товарища Сталина. Поэтому с особым чувством радости и удовлетво-
рения мы восприняли высокую оценку работы советской интеллиген-
ции в историческом докладе вождя к 27-й годовщине Великой
Октябрьской социалистической революции: «Наша интеллигенция
смело идет по пути новаторства в области техники и культуры,
успешно развивает дальше современную науку, творчески применяет
ее достижения в производстве вооружения для Красной Армии.
Советская интеллигенция своим созидательным трудом внесла неоце-
нимый вклад в дело разгрома врага».
Эти слова товарища Сталина обязывают нас к дальнейшей неустан-
ной и самоотверженной работе на пользу Родины. Мы должны помо-
гать Красной Армии в ее последних, решающих ударах по врагу. Мы
должны всемерно участвовать в хозяйственном и культурном возрож-
дении освобожденных районов. Мы должны всемерно стимулировать
развертывание капитальных теоретических исследований. Мы дол-
жны оправдать высокое звание ученых-новаторов Сталинской эпохи.
И здесь, на этом трудном и почетном пути, руководящими для пас
являются указания товарища Сталина. Во все время нынешней вой-
ны Академия Наук чувствовала неусыпную заботу великого корифея
науки, величайшего стратега, величайшего государственного деяте-
ля, товарища Сталина. И совсем недавно товарищ Сталин, несмотря
на свою колоссальную, сверхчеловеческую загруженность, счел воз-
можным уделить мне время для беседы, которая является самым сча-
стливым и значительным событием моей долгой жизни. В этой беседе
товарищ Сталин выдвинул перед Академией Наук СССР ряд важ-
нейших задач, осуществление которых позволит поднять советскую
науку на еще более высокую ступень.
Наука в СССР в настоящее время переживает большой творче-
ский подъем. Важно отметить, что наряду с работой Всесоюзной Ака-
демии Наук весьма плодотворно протекает деятельность ряда ака-
демий в братских республиках Украины, Белоруссии, Грузии, Арме-
нии, Узбекистана, Литвы. Некоторые из них стали крупными науч-
ными центрами. В связи с этим назрел вопрос о координации работы
этих высших научных учреждений страны в форме создания специ-
ального Совета, который координировал бы научно-исследовательские
планы республиканских академий, подготовку научных кадров и т. д.
СТАЛИН И СОВЕТСКАЯ НАУКА 663
Товарищ Сталин поддержал это предложение и указал на необхо-
димость обеспечить руководящее участие Всесоюзной Академии Наук,
Это указание товарища Сталина ставит перед нами ответствен-
нейшую задачу в деле координации сложной и многообразной дея-
тельности академий наук братских республик.
Товарищ Сталин выдвинул перед Академией Наук СССР пробле-
мы, связанные с дальнейшим„:ростом производительных сил страны и с
дальнейшей мобилизацией естественных ресурсов. Товарищ Сталин
указал, что ленинградская промышленность нуждается в собст-
венной топливно-рудной базе и надо поэтому организовать изыска-
ния руд в районе Онежского озера, Ладоги и севернее их.
Одновременно товарищ Сталин подчеркнул, что необходимо уси-
лить научную помощь нефтяной промышленности. Товарищ Сталин
дал конкретные указания, в каком направлении должна вестись ис-
следовательская работа. Согласно этим указаниям, не следует увле-
каться глубокими горизонтами, а надо искать нефть на небольших
глубинах.
В свете указаний товарища Сталина мы должны ширя и энергич-
нее развернуть давнюю работу по мобилизации ресурсов страны, ко-
торую ведет Академия Наук. Я надеюсь, что наши ученые горячо
откликнутся на призыв товарища Сталина, и мы сможем ему в неда-
леком будущем доложить об эффективных результатах как в изыска-
нии собственной топливно-рудной базы ленинградской промышлен-
ности, так и в увеличении добычи нефти.
В беседе был поставлен вопрос об организации в системе Академии
Наук Института истории естествознания, в задачу которого будет
входить глубокое и систематическое исследование истории науки.
Товарищ Сталин указал на важность этой дисциплины и на то, что
молодежь в особенности должна знать историю науки.
Эти указания товарища Сталина об исследованиях в области исто-
рии науки мы должны реализовать быстро и энергично, Давно насту-
пила пора во всем объеме раскрыть тот вклад,, который внесли рус*
ские ученые в мировую науку. Создание Института истории естест-
вознания и выпуск его публикаций, в частности ^Научного наслед-
ства», дадут возможность осуществить это задание товарища Сталина,
Замечания товарища Сталина об отдельных (^торонах работы Ака*
демии Наук в полной мере показали сто 11зумнтелъ11у1О(, всесторон-
нюю осведомленность о деятельности наших ученых и его поистине
отеческую заботу о создании благом рннтнмх условий для развития
советской науки. В частности, товарищ Сталин сказал, что следует
обеспечить наших ученых снабжением научной литературой и
664 ш. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
лабораторным оборудованием и что на это не следует жалеть валюту,
так как расходы окупятся с лихвой. Товарищ Сталин поручил мне
подумать об организации немедленной доставки этой литературы и
оборудования.
Указания товарища Сталина о координации и согласовании на-
учной деятельности в Советском Союзе и о руководящей роли в этом
Всесоюзной Академии Наук, его призыв к дальнейшему развертыва-
нию исследовательской работы по мобилизации естественных ресур-
сов страны, его слова об изучении истории науки, его указания о
создании необходимых условий в смысле снабжения научной литера-
турой и оборудованием наших ученых и научных учреждений — все
это является для Академии Наук практической и конкретной про-
граммой действий, которую мы должны реализовать.
Товарищ Сталин всегда с чувством большой гордости говорил
о великих традициях русской культуры и науки. В знаменательные
дни осени 1941 г. он говорил о великой русской нации, «нации Пле-
ханова и Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толсто-
го, Глинки и Чайковского, Горького*и Чехова, Сеченова и Павлова,
Репина и Сурикова, Суворова и Кутузова». В числе величайших дея-
телей русской нации, составляющих ее славу и гордость, Сталиным
названы Сеченов и Павлов — корифеи русского естествознания.
В 1944 г. исполнилось 220 лет со дня основания Академии Наук.
Эта радостная дата—подлинный праздник русской культуры. Нау-
ка советского периода — законная наследница всех лучших тради-
ций русской науки. Наша страна может гордиться более чем 220-
летним существованием Академии Наук. В этом факте ярко отра-
жается сила и жизнеспособность русской культуры.
Война подходит к концу. Мы стоим накануне решающих ударов
по врагу, которые должны принести окончательную победу нашему
святому и правому делу. Вдохновленные высокой оценкой вождя,
советские ученые будут энергично и самоотверженно работать над
реализацией его указаний. Они приложат все силы к тому, чтобы
и впредь смело итти по пути новаторства, творчески применять
все достижения науки и техники на благо любимой Родины.
замечательный юбилей *
Ьывают юбилеи, которые лишь отмечают некоторое число лет, про-
шедшее после памятного исторического события. Бывают и другие
юбилеи, которые сами становятся памятными событиями, историче-
скими событиями. Нынешний юбилей Академии Наук принадлежит'
именно к таким вехам на историческом пути науки. В истории науки
эти дни останутся навсегда. В чем же историческое значение нашего
праздника?
В истории никогда еще не было такой тесной связи между учеными-
и народом, какая проявилась сейчас. Это подлинное знамение времени.
Исполнились мечты самых благородных и смелых мыслителей. Наука-
стала основой народной жизни. Когда-то К. А. Тимирязев называл
XVIII век столетием Разума, а XIX век с его победами в. дифферен-
цировавшихся отраслях знания '— столетием Науки. Если продол-
жить эту концепцию, то наше время следует назвать эпохой общей*
перестройки жизни людей на началах разума и науки. XVIII век
провозгласил суверенитет Разума, XIX — дал человечеству закон
сохранения энергии, дарвинизм, электромагнитную теорию света, уче-
ние Маркса. В наше время жизнь, производство, самая природа пе-
рестраиваются на началах разума, и в нашей стране уже осуществлены
новые, гармоничные, разумные, научные, общественные формы чело-
веческой деятельности. Они осуществлены под руководством кори-
феев науки и величайших общественных деятелей, мысль и борьба
которых запечатлелась во всех сторонах нашей жизни. Наш век —
* Напечатано в газ. «Правда», 1945, 16/VL
-666
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
это век Ленина и Сталина. Наука заняла такое место в государствен-
ной, экономической и военной области, в производстве, технике и
быту, какого она никогда раньше не занимала. Наиболее напряжен-
ным моментом нашей эпохи и, я думаю, наиболее напряженным м
ментом всей истории человечества была война против гитлеровской
Германии, угрожавшей самому существованию человечества. В этой
войне наука многое сделала для победы. Ученые конструировали
оружие, находили новые ресурсы для промышленности, совершенст-
вовали приемы медицины. Нынешний юбилей — демонстрация все-
мирно-исторических заслуг нашей науки и народного признания
этих заслуг, великая демонстрация народности нашей науки и ее
значения для государства.
Мне хочется сказать насколько слов о русской науке. Русский
народ дал миру Ломоносова, Лобачевского, Менделеева, Павлова.
Юбилей Академии — это прежде всего юбилей русской науки, итог ее
более чем двухвековой истории. Он празднуется во времена, когда все
народы нашей страны имеют свои мощные центры науки, группиру-
ющиеся вокруг нашей Всесоюзной Академии Наук. Нынешний юби-
лей поэтому — демонстрация исторических заслуг русского народа
и русской науки, демонстрация неразрывного единства советской
науки.
Во время юбилея, естественно, оглядываешься назад. Там, поза-
ди — могучие образы корифеев русской науки, великие открытия:
атомистика Ломоносова, электролиз и вольтова дуга Петрова, неев-
клидова геометрия Лобачевского, периодический закон Менделе-
ева, гальванопластика, открытия Якоби, теория строения Бутле-
рова, «приближенная математика» Чебышева, рефлексология Павлова
и многое другое. Но как отличается современность от прошлого!
Разве было когда-нибудь, чтобы правительство и народ сделали науч-
ный юбилей первостепенным государственным праздником, чтобы
науке были даны такие возможности, такие средства и орудия. Совет-
ская наука сделала не мало. Она прославила страну математиче-
скими открытиями, теорией физико-химического анализа, биохими-
ческими исследованиями, современным учением о языке, открытием
сверхтекучести гелия, геохимией и сейсмологией, открытиями в
Арктике, обогащением дарвинизма, новыми технологическими прин-
ципами, работами мирового значения в механике, оптике, электро-
технике, теоретической и технической химии, морфологии, физио-
логии, ботанике, истории и т. д. Однако все эти достижения — лишь
начало победного пути советской науки. На этом пути ее ждут но-
вые, еще более великие победы.
ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ ЮБИЛЕЙ
667
Когда мы думаем о прошлом и сравниваем его с нынешними усло-
виями научного развития, когда мы вспоминаем о недавней войне
и опасности, угрожавшей существованию культуры и науки, когда
мы подсчитываем победы советской науки, когда намечаем пути даль-
нейшего развития, — все время в нашем сознании стоит величествен-
ный образ мыслителя, полководца, государственного деятеля, забот-
ливого и мудрого друга науки Иосифа Виссарионовича Сталина.
Ему мы обязаны всем: и возможностью направить силы науки на самое
благородное дело мировой истории, и победой в войне — спасением ци-
вилизации и прогресса, и теми гениальными идеями, которые осве-
щают грядущие этапы научной мысли.
ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО НА ТОРЖЕСТВЕННОМ
ЗАСЕДАНИИ АКАДЕМИИ НАУК СССР,
ПОСВЯЩЕННОМ 250-И ГОДОВЩИНЕ
СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ВОЛЬТЕРА*
♦
(25 ноября 1944 а.)
В наши дни — в дни борьбы за торжество разума и свободы —тво-
рения великого сына французского народа Вольтера приобретают
особое значение. Вольтер — это целая эпоха мировой культуры.
Климент Аркадьевич Тимирязев говорил когда-то, что XVIII век
— век разума, а XIX — век науки. Мне хочется прибавить, что
XX век — век внедрения разума и науки в жизнь, перестройки
общественных форм, техники и самой природы на рациональных,
научных началах. В этом смысле наш век — наследник предыдущих...
XVIII век был веком Разума, отвлеченного и абсолютного Разума
с большой буквы. Человеческая мысль освобождалась от цепей зако-
стеневшей догмы. Она объявила заблуждением всю предыдущую ис-
торию и призывала на суд разума все верования и установления лю-
дей. Вольтер был самым ярким, блестящим, страстным и язвитель-
ным прокурором на этом судилище. Его преемники Марат и Робес-
пьер стали исполнителями приговора.
В следующем веке отвлеченный разум стал наукой. Он уже не су-
дил, не объявлял неразумными идеи, учреждения и общественные фор-
мы вне времени, вне исторического процесса. Наука исследовала, на-
ходила причины, раскрывала исторический процесс, в ходе которого
1 Напечатано в журн. «Вестник Академии Наук СССР», 1945, № 1—2,.
стр. 19—21.
ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО К 250-Й ГОДОШДШШ СО ДИЛ ГОЖДВВЖН ВШТШ
разумным оказалось то, что соответсттшжжм ушй?йжм we ’[Мф-
крывало дорогу новому, что было свяжио с w^iiifctiMw.,
как сменяли друг друга орга/нически.® f ормы, жак «им
лись к среде, как усложнялась ж«а,
Маркс раскрыл закономерности о&цеодшшию раж^дагиш,.
ную смену старых, обветшалых обнрстоеивмж. форж.
вав таким образом грядущую победу ra|JM0W.H4ij3ftWJ ж
коммунистического общества,
В XX в. научный коммунизм жэд руковэдетжш Жжмш м Сшашмиш
воплотился в строительство1 великого государта., '1«мж
мы ушли далеко вперед от рационалистов. XVIII в- 1ймм wo®
великие принципы разума, свободы и, прогресса — жювмю®
временной цивилизации. Поэтому мм храним блаводаршуи» шжяжш.
об Аруэ Вольтере — апостоле разума и свободы.
Как ненавидели Вольтера в®р'эч:иые темп огам
инквизиции, обскурантизма и феодального произвола! И. ие ипш~
дят его современные носители мрака, смерти и: угггетеи™!
Фашизм объявил поход против светлых и бшагородмых и'ршищдн'
нов, провозглашенных Французской революцией; тех пдаии
которые неразрывно связаны с именем Вольтера. И жио«е [о>иииш%
что для гитлеровцев имя Вольтера — одно из самых ивмажиЕявии;.,
Действительно, это имя само по себе должно действовать, жам
петуха на ночные привидения.. Гитлеровцы еще до приходи яижии
проповедывали отказ от разума, возврат к мистической вере ж ствиног-
му повиновению. «Разум и логика чужды, душе сюшршшиа.> йН;уж я»
обуздать претензии разума...» «Нордическая j».ca отвореяиаймжж w
рационализма...» Таких заявлений ие мало в
проповедях Гитлера, Геббельса, Розенберга и иж с 'ними,. В вЛ«>
против свободолюбивых народов гитлеровцы |p«f у*
шали культурные и научные ценности, сжита ин
тории и школы. Но разум, знание, паука. бо<жжж жшт*
ровской чумы. Современная наука вооружает1 iwiwwiini»
любивых народов мощным оружием. Знамя разума и жжушж ум*
вевается над силами, которые человечество мебижмжэвиж жуояи®
угрожавшей ему опасности. И среди великих имен — wwwtwft
прогресса и науки, имен, которые стали боевыми стдаамп акийф^’
шистской освободительной войны, новым бшмшиш ДЙМ'Ж
Вольтера.
Вспомним основные черты и этапы жизни Bic
тера. Он родился в 1694 г. и уже в юности приобрел
лярность сатирическими стихотворениями^. кмерш ШЖ
670
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
принесли ему заточение в Бастилию и затем вынудили его покинуть
Францию. Вольтер уехал в Англию, где жадно впитывал идеи по-
литической свободы. Пропаганде новых общественных идей были
посвящены «Письма об Англии», сожженные во Франции рукой па-
лача. Изложением естественнонаучных взглядов Вольтера явились
«Элементы философии Ньютона».
Далее Вольтер ищет пристанища в Европе за пределами Фран-
ции и, наконец, обосновывается на франко-швейцарской границе
в Фернее, который стал надолго центром передовой общественной
мысли. Отсюда исходили замечательные памфлеты, направленные
против предрассудков реакции. В «Генриаде» Вольтер прославляет
Генриха IV, который представлялся ему наиболее высоким во всей
истории Франции образцом справедливости, терпимости и стремле-
ния к прогрессу и благосостоянию народа. В сатирической повести
«Задиг» Вольтер бичует деспотизм, религиозное изуверство и весь
государственный строй старой Франции. Широко известная повесть
«Кандид, или оптимизм» высмеивает учение о предустановленной
гармонии, примирение с действительностью и зовет к борьбе против
предрассудков и язв феодальной Европы.
Вольтер подвизался в самых различных жанрах. Его перу при-
надлежат научные трактаты, философские, физические, палеонтоло-
гические и биологические статьи, публицистические работы, истори-
ческие исследования, романы, повести, драмы, памфлеты, стихо-
творные поэмы, эпиграммы, пародии, — всего не перечислишь. Не-
угомонный общественный темперамент толкал Вольтера вперед
каждый раз, когда он видел проявление несправедливости, изу-
верской нетерпимости и предрассудков. Одна из благороднейших
страниц биографии Вольтера — его трехлетняя борьба в защиту
гугенота Каласа, который был колесован по проискам иезуитов.
В течение 60 лет фернейский патриарх вел самую напряженную
научно-философскую, литературную и публицистическую деятель-
ность. Он умер 84 лет от роду, в 1779 г.
Конец XVIII в. — время торжества и широкого распростране-
ния идей Вольтера. Французская революция выметает из страны
большую часть осмеянных им установлений. Во всех странах Европы
последователи Вольтера, в том числе наши русские «вольтерьянцы»,
ведут просветительную деятельность. Вольтерьянство становится
синонимом жизнеутверждающего свободомыслия, критической мысли,
борьбы против предрассудков...
Каковы же основные черты мировоззрения Вольтера, находящие
наибольший отклик в наши дни? Мне кажется, что к ним принадле-
ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО К 250-Й ГОДОВЩИНЕ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ВОЛЬТЕРА 671
жит представление о разуме и науке как о силах, способствующих
освобождению людей, далее — идеи справедливости и международ-
ной солидарности.
Когда Вольтер перенес на копти иент ныотон'овскую1 механику,
она в его руках стала прогрессивной общоственпо-политическохй си-
лой. Исходя из принципов тяготения и других основ системы Нью-
тона, Вольтер построил картину мира, где не оставалось места мисти-
ческим потусторонним силам. Вольтер сделал из этого все выводы. Он
выступил против антинаучной догмы, против 'феодальной идеологии,
против идеологических основ старого' порядка. В его лице естество-
знание заключило вечный союз с освободительными идеями. «Наука
и демократия» — этот великий лозунг корифеев нате! русской
науки, с таким блеском сформулированный К. А, Тимирязевым,
преемственно связан с деятельностью Вольтера. Никогда этот ло-
зунг не был так актуален, как сейчас, потому что сейчас наука бо-
рется за демократию, за свободу народов против самого' реакцион-
ного гнета, какой когда-либо знала история. Ученым отрадно ду-
мать, что наука внесла свой вклад в дело освобождения народов от
гитлеризма, дело, которое сейчас близится к завершению.
Вольтер был защитником угнетенных. После трех лет борьбы за'
реабилитацию памяти Каласа он говорил: «Я ни разу за эти три года
не улыбнулся, не упрекнув себя за это, как за преступление». Вспо-
миная незадолго до смерти свою триумфальную поездку в Париж
в 1778 г., Вольтер признавался, что никакие приветствия так не тро-
нули его, как слова женщины из народа, объяснившей прохожим:
«Это — защитник Каласа». Защита каждого человека, каждой жер-
твы гонения, борьба за справедливость были жизненным принципом
Вольтера. Как же не вспомнить об этом сейчас, когда современные
изуверы колесовали, жгли, закапывали живыми в землю миллионы
жертв, когда армия освободителей, армия защитников справедли-
вого дела спасла от смерти миллионы людей и мстит палачам за
погибших?!
Вольтер глубоко уважал культуру, язык и прошлое народов мира.
Он способствовал международным научным связям. Мы помним,
что мысль Вольтера была надолго прикована к замечательной эпохе
русской истории — царствованию Петра Первого, что с ним сотруд-
ничал Ломоносов. Хочется подчеркнуть эту сторону деятельности
Вольтера, так как сейчас международная солидарность народов раз-
решает великую задачу — уничтожение гитлеризма, и этой задаче
служат международные связи передовых ученых демократических
стран.
672 III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
Вольтер — сын французского народа — замечательного народа,
который ныне освободился от немецкого ига. Если бы не победа над
немцами, имя Вольтера нельзя было бы произнести на его родине
в годовщину со дня его рождения. Отмечая эту годовщину, соотечест-
венники Вольтера, несомненно, вспомнят о тех, кто возвратил Фран-
ции свободу, кто помог французскому народу в дни испытаний, кто
разрушил военную машину гитлеризма. Мы же, чествуя память Воль-
тера, можем думать об одном — о том, как ускорить окончательный
разгром фашизма, чтобы человечество, освободившись от мрачных
и кровавых изуверов, пошло дальше по пути прогресса под знаменем
радостной и свободной мысли, под знаменем разума и справедливости.
ОБ ОЗЕЛЕНЕНИИ НАШИХ ГОРОДОВ*
53 нашей стране любят и умеют ценить красоту зелени. Почти у каж-
дого народа нашей дружной советской семьи есть свои вековые
традиции в устройстве садов и цветников, есть любимые растения,
есть навыки в культуре декоративных растений. Былины, старинные
русские песни полны выражений любви к растению: родной кудрявой
березке, яблоне, душистой черемухе, калине... Мы можем гордиться
Летним садом в Ленинграде, парками в Павловске, Пушкине, Пет-
родворце, нашими подмосковными парками в Кускове, Кузьминках,
Архангельском, Останкине и др.
Советская власть чрезвычайно высоко подняла идею озеленения
как одного из важнейших мероприятий по благоустройству населен-
ных пунктов и созданию гигиенических и культурных условий тру-
да и отдыха.
С особой силой требования о благоустройстве жизни звучат се-
годня. Близится день окончательного разгрома фашизма, заклятого
врага культуры. Наш героический народ-победитель, снискавший
себе неувядаемую славу в подвигах на фронте и в тылу, хочет
жить в самых лучших, в самых красивых, самых здоровых усло-
виях.
Страницы газет полны заметок и статей о благоустройстве наших
городов и других населенных пунктов. В них одни авторы делятся
опытом благоустройства своей улицы, своего завода, своего дома
и двора, другие вносят свои пожелания и предложения. Меня осо-
бенно радует то большое внимание, которое сейчас уделяется
* Напечатано в газ. «Известия», 1945. 17/IV.
В. Л. Комаров, т. XI
674
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
вопросам озеленения городов. Это очень правильно. Разве можно
назвать хоть сколько-нибудь приятной и благоустроенной жизнь в
городе, где нет зелени или ее мало? Социалистический город мне
рисуется утопающим в зелени и украшенным яркими коврами цвет-
ников. В таком городе радостно жить.
Озеленение городов—государственная задача огромной важно-
сти. Сейчас она приобретает особенно острый характер. Варвары-фа-
шисты уничтожили во временно захваченных ими городах почти все
насаждения.
Одним словом, работу по озеленению нужно начинать немед-
ленно и самым серьезным образом, мобилизуя на это дело науку
и практику, государственные учреждения и широкую обществен-
ность.
За годы советской власти площадь под зелеными насаждениями
в наших городах выросла в шесть раз. Во многих городах созданы
парки культуры и отдыха, могущие гордиться своими зелеными на-
саждениями. Примерами хорошо разрешенной задачи могут служить
прекрасно озелененные Всесоюзная ♦сельскохозяйственная выставка
в Москве и Марсово поле в Ленинграде.
И все же, несмотря на все достижения, нужно прямо сказать:
в отношении озеленения мы отстали. Отстали мы и в количестве
насаждений в городах, и особенно в их качестве.
У нас в городах почему-то под озеленением понимают высадку
только деревьев, между тем, кустарники быстрее растут, скорее при-
нимают оформленный вид и очень декоративны. Очень мало в наших
городах и цветников. В озеленении городов нам предстоит сделать
большой скачок вперед.
Что же нам нужно сделать, чтобы обеспечить разрешение этой
серьезнейшей государственной задачи, и притом в короткие сроки?
Как ботаник я начну с науки. Проблема озеленения городов есть
научная проблема. Подбор и обогащение ассортимента деревьев, ку-
старников и цветов для своеобразных условий разных городов нашей
необъятной родины, умение выращивать их и ухаживать за ними,
защита от болезней, вредителей и вредных газов, создание красивых
ансамблей и другие стороны архитектурного оформления,— все
это требует глубоких научных знаний. Ботаник, архитектор, садовод
должны объединить свои знания и разрешать проблему озеленения
как комплексную задачу. По моему глубокому убеждению, научными
центрами в разрешении проблемы озеленения должны быть ботани-
ческие сады. Эта проблема должна быть в их планах центральной:
для этого у них есть знание и опыт, необходимые кадры и экспери-
ОБ ОЗЕЛЕНЕНИИ НАШИХ городов 675
ментальная база. Предпосылки для этого у нас очень благоприятные.
Желание создать свой ботанический сад имеется не только в каждой
республике, где возникают, как правило, республиканские ботани-
ческие сады, айв каждом более или менее крупном городе. В царской
России было всего 11 ботанических садов. Сейчас у нас их более
50. Организованы такие интереснейшие ботанические сады, как
Полярный и Памирский.
Согласно решению правительства СССР, с текущего года начи-
нается строительство Главного ботанического сада Академии Наук
СССР в Москве. Для него отведена обширная территория парка
им. Дзержинского (б. Останкинский парк) площадью в 280 га. В со-
став этого сада вохщет и соседняя с парком территория Всесоюзной
сельскохозяйственной выставки.
Московский ботанический сад Академии Наук будет не только
самым большим в мире по своей площади. Он должен занять одно
из первых мест среди лучших ботанических садов мира как по кра-
соте своего архитектурного оформления и по богатству своих экспо-
зиций, так и по глубине постановки своей научной и научно-просве-
тительной работы.
Наша задача — построить Ботанический сад, достойный великой
Сталинской эпохи, достойный нашей великой родины, сад, закла-
дываемый в дни победного окончания Отечественной войны. Это —
дело чести каждого ботаника нашей страны.
Естественно, Московский ботанический сад Академии Наук СССР
должен быть союзным центром научной мысли в области озеленения.
Он должен будет взять на себя инициативу мобилизации и объедине-
ния всех ботанических садов Союза на дело научной помощи в озе-
ленении городов.
С кадрами специалистов для зеленого строительства у нас очень
плохо.
Несмотря на широко развитую сеть специальных вузов, у нас нет
ни одного вуза, который бы готовил специалистов — озеленителей
городов, паркостроителей, специалистов по декоративному садовод-
ству. Имеющиеся у нас сейчас кадры — это по существу самородки.
Сеть техникумов, школ и курсов садоводства у нас также очень
еще мала и ни в какой мере не может удовлетворить потребности
в людях, когда во всех наших городах по-серьезному возьмутся за
озеленение.
Вывод из этого ясен. Нужно скорее организовать хотя бы один вуз
или даже, на первое время, специальные факультеты при Ака-
демии коммунального хозяйства и Институте архитектуры. Нужно
43*
6 76
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
больше открывать техникумов. Исключительное внимание нужно
уделить вопросу обучения инвалидов войны садовому искусству
и дать им интересную профессию и работу в здоровой обста-
новке.
Пожалуй, самая трудная задача — это охрана высаженных де-
ревьев, кустарников и цветов. Родители, школа, пионерские орга-
низации и особенно комсомол общими усилиями многое могут сде-
лать в этом отношении. Не в порядке кампаний, а в качестве повсе-
дневной, упорной работы они должны взять на себя задачу воспитания
в ребятах любви к растению.
Нужно добиться того, чтобы дети сами были включены в ох-
рану насаждений в городе. Хочется верить, что наши славные
комсомольцы и пионеры возьмут на себя инициативу в деле охра-
ны насаждений и через свои организации вовлекут в это дело и
самих ребят.
Чрезвычайно важно усилить выпуск литературы по различным
вопросам озеленения для различного уровня читателей. Слишком
мало у нас делалось раньше в этом отношении. Нужно больше выпус-
кать популярных плакатов по методам посадки, по уходу, по борьбе
с вредителями и т. д.
Нужно вовлекать само население в дело озеленения, всячески
помогать инициативным людям, найти способы поощрения лучших
достижений. Особое содействие необходимо оказывать добровольным
объединениям любителей. Каким прекрасным примером может слу-
жить «Московское общество содействия зеленому строительству»,
в котором объединены любовью к растению многие сотни людей са-
мых разных профессий.
* * *
Бывали ли вы в столице Казахстана? Ведь это настоящий город-
сад. Все улицы засажены деревьями, все зелено.
Бывали ли вы в Тбилиси, где главная улица города — проспект
Шота Руставели — тоже большая аллея кедров, платанов и пр.?
Как хорошо! В Баку я видел, как, несмотря на все природные труд-
ности, чудесно озеленили набережную и создали большой нагорный
парк имени Кирова. Да и другие есть у нас города, в которых уде-
лено большое внимание зеленому строительству. Почему бы и осталь-
ным городам Союза не взять пример и не приступить Jk озеленению?
А Москва, — ей надо во много раз увеличить число деревьев, кустар-
ников. а также цветов, чтобы считаться озелененной.
ОБ ОЗЕЛЕНЕНИИ НАШИХ ГОРОДОВ $77
Надо составить ассортименты лучших деревьев и кустарников
для городов, чтобы скрасить их жителям пребывание в городе
летом.
Необходимо дать детям возможность играть в здоровой зеленой
обстановке на широких бульварах и дворах, окруженных деревьями
и кустами.
Пусть и в городах люди живут среди деревьев и цветов и дышат
воздухом, в котором достаточно кислорода и мало углекислоты.
Самое главное — осознать всю государственную важность, всю
серьезность задачи озеленения больших и малых городов нашей со-
циалистической страны. Надо помнить, что труд, положенный на
озеленение, будет вскоре вознагражден сторицей.
ПРАЗДНИК СОВЕТСКОЙ науки*
ОткРЬ1ваюЩаяся сегодня Юбилейная сессия Академии Наук СССР
представляется мне не только большим праздником для науки и уче-
ного мира. В высшей степени знаменательно, что праздник передовой
науки проводится в первые дни после великой победы нашего народа
над опаснейшим врагом человечества — фашистской Германией.
Несметные ценности отстояли мы в борьбе. Каждый, кто сражался
за родину, за свободу и независимость народов, знал, что он борется
и за человеческую культуру. Тысячелетнему опыту человечества
угрожала смертельная опасность. Самоотверженная борьба народов
против фашистского варварства спасла культуру. Советский народ
под водительством гениального ученого, теоретика и практика со-
циализма — великого Сталина своим героическим мужеством и под-
вигом спас европейскую цивилизацию.
В дни Отечественной войны советская наука содействовала победе
над гитлеровской Германией. Советские ученые были вдохновлены
той программой деятельности Академии Наук, которую дал в своей
телеграмме в начале 1942 г. товарищ Сталин; Он писал: «Надеюсь,
что Академия Наук СССР возглавит движение новаторов в области
науки и производства и станет центром передовой советской науки
в развертывающейся борьбе со злейшим врагом нашего народами всех
других свободолюбивых народов — немецким фашизмом».
Советская наука с честью выполняла сталинское предначертание.
Геологи, химики, технологи, металлурги, энергетики, экономисты
объединились для того, чтобы в минимальные сроки помочь промыш-
ленности снабдить Красную Армию всем необходимым. В черной ме-
1 Напечатано в газ. «Известия», 1945, 16/VI.
ПРАЗДНИК СОВЕТСКОЙ НАУКИ
679
таллургии совместно с практиками ученые показали, как можно
воспользоваться мелкими месторождениями богатых марганцевых
руд для выплавки ферромарганцев. В цветной металлургии ученые
помогли решить горно-геологические вопросы, связанные с исполь-
зованием новых бокситовых, медных, никелевых, кобальтовых, воль-
фрамовых, платиновых и других месторождений.
В результате новых химико-технологических открытий было орга-
низовано производство некоторых важных оборонных материалов,
необходимых для выпуска еще более совершенных самолетов и тан-
ков. Энергетики разработали топливный режим предприятий и на-
метили пути для регулирования графиков электрической нагрузки
смягчавшие недостаток электроэнергии.
Во всех без исключения областях советской науки шла напряжен-
ная работа по обеспечению фронта всеми необходимыми ресурсами
для победы над врагом. В том потоке металла и оружия, который на
правлялся на фронт из глубины страны, были в некоторой степени
овеществлены усилия ученых, их опыт, знания, талант. Никогда
еще не было в среде ученых такого великого творческого порыва,
как в дни войны. Советская физика создавала теоретические и экспе-
риментальные предпосылки для конструирования новых видов воору-
жения; математики создавали приемы наиболее быстрых вычислений
для артиллерии, авиации и боевых судов; химики находили новые
методы производства взрывчатых веществ, сплавов, фармацевти-
ческих средств; биологи — дополнительные ресурсы питания Крас-
ной Армии и населения; медики спасали новыми методами военной
медицины десятки тысяч жизней.
Во всеоружии своего опыта и талантов советская наука интенсив-
но помогала воинам Красной Армии одержать великую историче-
скую победу.
* * *
Опасный очаг войны и дикого варварства раздавлен. И сразу после
победы с международной трибуны звучцт слово науки!
Поэтому мы можем сказать, что наша Юбилейная сессия — по-
истине историческая. Она выходит далеко за пределы круга ученых.
Это наш советский народный праздник. Даже больше. Это — торже-
ство всей человеческой культуры. Это ее триумф.
Не только по численности, но и по составу наша Юбилейная сессия
носит международный характер. К нам, в Москву, прибыли и прибы-
вают виднейшие ученые многих стран, передовые представители ми-
ровой науки.
680
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
По существу это первая после войны всемирная встреча ученых.
Если угодно, это первый после победы международный конгресс,
где ученые демонстрируют связь и общность народов на почве куль-
турного сотрудничества. В данном случае ученые по праву представ-
ляют не только обширные области знания, но и обширные страны.
Они для нас — посланцы народов Америки, Франции, Англии, Ка-
нады, Бельгии, Австралии, Ирана, Индии и других, братских сла-
вянских стран — Польши, Чехословакии, Югославии, Болгарии.
Мы рады приветствовать их в Москве, как наших гостей.
Именно Москве, столице Советского Союза, законно принадле-
жит честь быть местом такого торжества. Справедливо и то, что наша
советская наука, наша социалистическая культура взяла на себя
здесь почин и говорит с международной трибуны.
Я думаю, что это справедливо по многим причинам,-— не только
потому, что мы, празднуя 220-летие нашей Академии, являемся име-
нинниками. Наша Советская страна сыграла огромную роль в раз-
громе фашистских разбойников. Советская наука играла такую же
авангардную роль в борьбе против фашистского мракобесия.
* * *
В дни мира и в дни войны советская наука показала на деле,
что она является передовой наукой века как по характеру решаемых
ею проблем, по масштабу и уровню производимых работ, так и по тем
новым отношениям, которые связывают ее с жизнью и делом всего
народа. Организация научной работы в СССР является неоспоримым
образцом для дальнейшего развития мировой науки.
Русская наука всегда находилась на уровне самых передовых до-
стижений мировой научной мысли, часто шла и впереди нее, прокла-
дывая ей дорогу своими открытиями. Это было даже в те времена,
когда Россия отставала от других европейских стран и когда, каза-
лось, не было практических условий для развития науки. Напомним
такой пример. В царской России не было развитой химической про-
мышленности. Однако именно в России химик Зинин получил анализ
из нитробензола, и это открытие, использованное на Западе, составило
эпоху в развитии химической промышленности. Россия была родиной
электрического света («свеча Яблочкова»). Россия — родина современ-
ной аэродинамики (Жуковский).
Русские ученые создали свои самостоятельные, передовые на-
учные школы в области математики, механики, химии, физиологии,
почвоведения, геологии, геохимии, социологии. Исследования рус-
ПРАЗДНИК СОБОЛЮЙ ИЛИМ ЙВЖ
ских ученых оказали неоспоримое влияние на од |р<нш1пта тжй ми-
ровой науки. Это верно по отношению к iipO'BBreitry и еще. бошо1
очевидно по отношению к настоящему. Совета кая нау о :w biwm\w
шою четверть века заняла почетное место1 в гаж/тесне* ini'iiMrii
мысли.
Я не знаю ученого, где бы он ни работалel wm>p<w iww 61C.111 ггрш<и
мимо трудов и открытий школы Павлова и Орболи — если iwra
Виноградова и Бернштейна — если он вдтешш; 1?ур^ня1й1я’лпа|||, !>
линского, Баха, Фаворского — если он химик; Каф« tlo|>-
надского, Губкина, Ферсмана — если он работает в; o&iaii/TWi гволлсгаим
и геохимии; Капицы, Иоффе, Вавилова, Семенова о-вй затш
физическими проблемами; Жуковского, ЧаплыгинаР1 1|и'ил№ав^1чюиг<101 ..............
если он исследует пути дальнейшего' развития э вша цини, га и.#
Наша наука сыграла выдающуюся просв.стительну»г|г
ную и организующую роль в стране. Она приобщила! к wony. imiimi-
шлению многочисленные кадры, вдохнула в них niiiciojjBPMiRi^Lawi и.
исследования. Без своейторячеп страсти слунпрнпя нарнцду 1Г «б' i итм
обаяния научного подвига во имя родины наша мауна мне ж виг лап бы
завербовать ту многотысячную массу новых научных и иш( К'шнвщон
составляют сейчас нашу гордость.
Русская наука дала начало развитию науки многах г моете w 10
народов. Филиалы, базы и экспедиции Академии были той mvjwiiB'iiijiii,, инн
которой выросли сейчас самостоятельные академвш! в Гролше, Арие
нии, Узбекистане и Азербайджане. Можно ли не вгишпышл'пь цри
дости и удовлетворения от того, что на cerofljrHJMsBiaiH мши mifciiijffliriiiM®,
прибыли видные ученые и крупные caifHOCTOHTeiKHMiiiie1 bd/ii'J/miobiiw'
ники со всех концов нашей необъятной земли,, из воех |рты
публик?
Это огромное расширение кадров нашей науки ем;г да.теш<»> hiw ш
полной степени соответствует тому колосс ал ывому сферам
приложения науки, какое дали нам советский o|mi< imweiwow жицт
ительство, советская культура. II в. атом oetAwitoww
науки в практической жизни нашего ид|мш н mww д/финцш!
я вижу залог дальнейшего повышении акточрмтж/а vwowomMih iwwom
во всем мире.
ф ф ♦
Отмечая 220-летний юбилей tll^iyK (itliJIF11',,
на историческое прошлое, мы думаем! «о буду wow., tXwogiiiWi фйжс «не
ветских ученых звучит уте ма еегк мнир Мм юн
мую передовую цивилизацию пашет eiwweoiwi lllai HfpWho имел
682
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
представить, каково значение нашей науки не только в ее прошлом
развитии, но и в настоящем.
Иосиф Виссарионович Сталин учит нас различать среди старого,
отживающего новое и растущее. С глубокой верой я говорю о буду-
щем нашей советской науки. Я мечтаю о том, чтобы у нас в стране из-
давались научные журналы и труды с участием передовых ученых
мира. Я хотел бы, чтобы на нашей нынешней встрече, на Юби-
лейной сессии, было положено новое начало живому и тесному
сотрудничеству советских ученых с учеными всего мира.
Мы встречаемся на почве великого торжества человеческой куль-
туры. Мы встречаемся на празднике советской науки. Я протягиваю
руки всем друзьям науки и приглашаю их сделать нашу встречу
памятным этапом в дальнейшем ходе развития науки и научных свя-
зей между народами.
В ПРЕДДВЕРИИ ПОЛНОЙ ПОБЕДЫ*
11 расная Армия приближается к пислодпему кругу nnw^MHii
ада, к ненавистному Берлину. Все человечество гошвпш и к орлш-
чайшему празднику — окончательному разгрому riiTMefJCffisc.Hot Гер-
мании. Среди других общественных групп и мы,, учемы1е№ исшоны-
ваем великую радость и гордость. Каждым учти! рад ближиой:
гибели разбойников, которые хотели запретить ему гморить ви1 !ии-
сать на родном языке, подожгли его дом, убей ,е» дет» ж хивяи
замучить его самого. Каждый ученый рад близкой гмбежл м„ юте
хотел растоптать свободу и национальную омойьтмсть рода®,,
Есть города, имена которых звучат так же ока®11
слова: гуманизм, свобода, цивилизация, протрем» Т'|Ж« Пл риг,® —
город революции, разума и .культуры. Такое 'Шлоиреин —
художников, ваятелей и мыслителей. "Тако® 1Г;н л Г j iriifti ,1,, Цр(|®г1 л <
ленный именами Бэкона, Байрона^ Ньютона Да|шжпа и Мао® падла
Таковы Ленинград и Москва, которые прев моли two чадатнЖ ®ад
города мира потому, что в пх степах роднимь г,и- пннчл! 1 с,ад 1и;адг1 "®П|-
poBoii истории. Название ^Бормин^ smiij,were как шйхивол дао,,
разрушения и рабства. Отоода в течснтс адыад маддат® монад1
реакционные и агрессивные замыслы.
Сто лет назад Гейне, издеваясь над мдгйжми гада®
ровцев, писал, как в ппшпш погребе он шдаад адсдагч ршадда, из-
готовлявших шроскрппцншшые пшенн к W'n'Miy .дада о ваддарыьй опи
должны были, по их расчетам. гшлтжыь ГГаддамад
ПРОИСХОДИВШИЙ ХОТЯ бы В ГОД МП ОМ КОЛОНС 0< ||(|,||]ЬфН1Чу ,4d , GCljprfJ л ля
* Напечатано в газ. «Известпя», 1945», Tf'II
684
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
славянина, приговаривался к изгнанию. Кто написал малейшую
заметку против старогерманских нелепостей, мог готовиться к
смертной казни, и притом казни топором...»
Из Берлина в наши дни разлилась по миру кровавая тьма. В те-
чение нескольких лет она, эта мгла, росла, и карта Европы после-
довательно покрывалась коричневой краской, а сама Европа —
кровью и дымом. Это дым сожженных городов и деревень и, еще хуже,
дым сожженных людей, дым Майданека, — его мы никогда не за-
будем. Кровавая мгла гитлеризма угрожала цивилизации, культуре
и науке. В захваченных и порабощенных странах гитлеровцы унич-
тожали науку, искусство, истребляли культурные ценности. Они
цинично кичились своей ненавистью к культуре. Красная Армия
спасла цивилизацию, спасла науку, и понятно поэтому, какую ог-
ромную радость испытывают ученые и как они неизмеримо благо-
дарны Красной Армии, ее вождю.
Почему наука может гордиться пашей великой победой? Прежде
всего потому, что ученые принимал^ активное участие в ее подго-
товке. Я хочу это иллюстрировать одним фактом, характерным для
работы советских ученых в дни войны.
Осенью 1941 г., когда гитлеровские войска наступали и наша
промышленность переезжала на восток, где готовились условия
последующего перехода Красной Армии к наступлению, на Урале
нашими учеными была проделана большая работа. Нужно было в
очень короткий срок, иногда в течение буквально нескольких дней,
ответить промышленности на вопрос о новых сырьевых базах, новых
источниках энергии, новых транспортных путях. Геологи, химики,
технологи, металлурги, энергетики, экономисты объединились, для
того чтобы в минимальные сроки помочь промышленности снабдить
Красную Армию всем необходимым. В черной металлургии ученые
в короткий срок разработали пути перехода заводов Урала на ме-
стные марганцевые базы. Совместно с практиками они показали,
как можно воспользоваться мелкими месторождениями богатых
марганцевых руд для выплавки ферромарганца. Они нашли наиболее
подходящие месторождения, определили технологические пути для
переработки восточных марганцевых руд. В цветной металлургии
ученые помогли решить горно-геологические вопросы, связанные
с использованием новых бокситовых, медных, никелевых, кобаль-
товых, вольфрамовых, платиновых и других месторождений. В ре-
зультате новых химико-технологических открытий было органи-
зовано производство некоторых важных оборонных материалов,
необходимых для выпуска еще более совершенных самолетов и тан-
В ПРЕДДВЕРИИ ПОЛНОЙ ПОБЕДЫ
685
ков. Энергетики разработали топливный режим предприятий и
наметили пути для регулирования графиков электрической нагрузки,
смягчавшие недостаток электроэнергии...
Аналогичная работа кипела в ряде районов страны и во всех
без исключения областях советской науки. В том потоке металла
и оружия, который направлялся на фронт из глубины страны,
были в некоторой степени овеществлены усилия ученых, их опыт,
знания и талант.
Никогда еще не было в среде ученых такого великого творческого
порыва, как в дни войны. Советская физика создавала теоретические
и экспериментальные предпосылки для конструирования новых видов
вооружения; математики создавали приемы наиболее быстрых
вычислений для артиллерии, авиации и боевых судов; химики на-
ходили и находят новые методы производства взрывчатых веществ,
сплавов, фармацевтических средств; биологи — дополнительные ре-
сурсы питания Красной Армии и населения; медики спасали и спа-
сают новыми методами, военной медицины десятки тысяч жизней.
Поэтому сейчас, когда близок час окончательной победы, совет-
ские ученые могут разделять со всем народом не только радость,
но и большую гордость. Они гордятся тем, что принимают участие
в самом благородном деле мировой истории — спасении челове-
чества от фашизма. Но у науки сейчас есть еще одно основание для
гордости. Весть об исторических победах, о приближении Красной
Армии к самому логову фашистского зверя, к Берлину, — вели-
чайшее торжество научного предвидения. В ноябре 1941 г. Сталин
говорил о неизбежном крахе гитлеровской Германии. Эти слова
были итогом гениального учета социальных, экономических и военных
факторов. Великий корифей науки учитывал факторы, которые
только возникали, но которым принадлежало будущее. Наука
знает примеры гениального предвидения: Леверрье, предуказавшего
открытие Нептуна; Менделеева, предсказавшего существование еще
не открытых химических элементов. Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин
показали, что судьбы государств и классов могут быть предметом
строго научного учета и предвидения. В тяжелые дни 1941 г. Сталин
предсказал близкую победу Красной Армии. В следующем году его
слова о близящемся празднике на нашей улице вдохнули новое му-
жество в миллионы сердец.
Прошедшей осенью, 13 ноября 1944 г., мне выпало на долю счастье
беседовать с Иосифом Виссарионовичем Сталиным, и во время этой
беседы в моем сознании неотступно стояла мысль о той великой уве-
ренности в победе, которая позволяет нашему учителю в решающий
686
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
момент войны говорить со мной о задачах Академии Наук, о ее при-
ближающемся юбилее, об Институте истории естествознания и о дру-
гих вопросах. Эта величайшая уверенность — результат гениаль-
ного, точного, научного, политического и стратегического расчета
Сталина.
Сейчас праздник шумит на нашей улице. Наша улица — это
столбовая дорога истории, это путь, по которому человечество идет
вперед. Праздник на нашей улице — это праздник человечества,
праздник его прогресса.
За годы Сталинской эпохи, за годы великих побед и великих
праздников советские патриоты выучились двум важным вещам:
во-первых, в дни побед они не забывают о враге, и, во-вторых, в дни
праздников они не забывают о труде. Мы не забываем о враге и не
забудем о нем до полного уничтожения гитлеризма. Красная Армия
стремится к Берлину, чтобы раздавить фашизм и сделать в дальнейшем
невозможной германскую агрессию. Мы помним о каждой жертве
фашизма, и память о жертве не омрачает праздника, потому что наши
победы означают уничтожение убийц.* В уничтожении убийц, в отм-
щении за жертвы Майданека и других фашистских лагерей смерти,
в предотвращении повторения этих жертв состоит высший гуманизм.
Мы не забываем также и о труде. Ученые могут и должны новыми
открытиями умножать ресурсы производства и фронта и тем самым
приблизить великий день, когда наше знамя взовьется над гнездом
врага.
ТОВАРИЩУ СТАЛИНУ*
jZ^oporoii Иосиф Виссарионович!
Все сейчас заслонилось великим счастьем победы, Я только что-
узнал о ней, и первая мысль, первое движение сердца —- к Вам. Знаю,
что Вам сейчас, быть может, не до душевных излияний старика, но
не могу не написать Вам — только так могу излить все, что пере-
полняет сознание. Победа! Вот для чего мы жили эти годы» В неслы-
ханной битве победили разум, истина, справедливость, И —- видно,
сказывается более чем полувековое служение науке, не могу промол-
чать о ней — победила наука! Гитлеровцы хотели ее растоптать;
она живет, она — участница победы.
Какая гордость для ученых: во главе победившей армии — ко-
рифей науки! Величайший стратег величайшей войны — мыслитель,
продвинувший вперед, обогативший своими трудами самую заме-
чательную научную теорию всех времен и народов претворявший
ее в жизнь, открывший законы строительства нового,, гармоничного
и справедливого мира.
Когда спорят о ценности и силе науки, ученые любмт веноашнаш
Леверрье, предуказавшего новую планету, мн поместив-
шего в периодическую таблицу еще не открытые элементы. Но какан-
ии с чем не сравнимая сила научного предвидения была нужяа, чтобы
в боях под Сталинградом увидеть грядущую победу в центре Герма-
нии! И какую победу! Никогда победа в войне не была таким иелшшм
и благодатным событием мировой историй,, Вы сваелж. цивилизацию^
свободу и разум.
Примите же в хоре благословений, несущихся к Вам со всего
мира, скромный приветственный голос бесксчдямо вредаввого Вам
старого русского ученого.
Я Жкадов
8 мая 1945 г.
* Напечатано в ?курн. «Вестник Академии Наук СССР».? 1'945, № 5—6.
РЕЧЬ НА ТОРЖЕСТВЕННОМ ЗАСЕДАНИИ
юбилейной СЕССИИ АКАДЕМИИ НАУК СССР,
ПОСВЯЩЕННОЙ 220-ЛЕТИЮ ЕЕ СУЩЕСТВОВАНИЯ*
]Мои дорогие собратья по общему делу!
Позвольте мне, прежде всего, от всей души приветствовать всех
вас, собравшихся на торжественную сессию Академии Наук, по-
священную 220-летию ее существования. Ваше присутствие сдела-
ло юбилей Академии Наук не только знаменательной датой,
но и выдающимся событием в истории науки. Никогда еще не соби-
рался такой блестящий ареопаг мыслителей, принадлежащих к раз-
личным областям знания, но объединенных общими интересами.
Никогда еще ученые пе собирались в такой важный исторический
момент. Окончилась самая великая война, какую знало человечество.
Начался период мирного созидания, в котором наука должна сыграть
выдающуюся роль. Я хочу посвятить свою речь вопросу о связи между
наукой и жизнью и вспомнить страницы более чем двухвековой исто-
рии Академии Наук, которые помогут разобраться в этом вопросе.
Оглядываясь назад, я ясно вижу три периода в истории нашей
Академии. Первый период связан с именами Петра Первого и Ломо-
носова. Это —XVIII век. Второй период охватывает научную деятель-
ность ряда крупнейших астрономов, математиков, физиков, хи-
миков, геологов, историков, языковедов и других специалистов
XIX и начала нынешнего века. Третий период начался более чет-
верти века назад, когда Академия Наук направила свои силы на все-
стороннее удовлетворение нужд социалистического строительства
* Напечатано в журн. «Вестник Академии Наук СССР, 1945, № 5-6,
стр. 3—10.
В ПРЕДДВЕРИИ ПОЛНОЙ ПОБЕДЫ
689
Это — период, когда Академия Наук работает по предначертаниям
и указаниям Ленина и Сталина.
Академия Наук была создана руками Петра Первого. Перечи-
тывая сейчас первые документы, в которых упоминается «социетет
наук», т. е. наша Академия, видишь, как много внимания уделял
Петр своему детищу, как тесно связано учреждение Академии Наук
в Петербурге с петровыми реформами, с культурным, промышлен-
ным подъемом нашего государства в первой четверти XVIII в. Весь
1724 год Петр детально приглашал ученых в новую Академию, за-
ботился о создании условий для их работы, намечал задачи русской
науки и ее государственного центра. Эти задачи вытекали из практи-
ческих требований времени. Создавая армию и морской флот, строя
верфи, горные заводы, мануфактуры и торговые центры, Петр тре-
бовал необходимого для русской промышленности и торговли, широ-
кого изучения естественных ресурсов страны. Ознакомление с очер-
таниями России, ее поверхностью, реками, озерами, растительным
и животным миром, недрами, почвами, городами, хозяйством, язы-
ками народов и т. д. было одной из первых задач русской науки.
Отсюда — выдающееся значение русских академических экспедиций
XVIII в. Изучение России и составление русских географических
карт в свою очередь требовало геодезических и астрономических
наблюдений, выдвигало на первый план астрономические и математи-
ческие исследования. Однако, насаждая в России новый научный
центр, Петр смотрел очень далеко. Он предвидел, что Россия когда-
нибудь станет страной наиболее передовой науки. Один из совре-
менников рассказывает, что в речи, обращенной «к различным ста-
рым русским мужам», Петр сравнивал перемещение научных центров
с обращением крови в человеческом теле и утверждал, что, подобно
тому как древняя Греция была «местожительством всех наук», так
когда-нибудь Россия станет государством особенно быстрого раз-
вития всех отраслей знания.
Семена научного развития были брошены Петром в подготов-
ленную почву: вскоре они дали ростки. У<ке через несколько лет после
основания Петербургской Академии Наук она считалась в Европе
одним из крупнейших научных центров. Известный физик Бюль-
фингер, один из первых петербургских академиков, говорил в 1731 г.:
«Кто хочет основательно научиться естественным и математическим
наукам, тот должен отправиться в Париж, Лондон и Петербург.
Там ученые мужи по всякой части и запас инструментов. Петр,
сведущий сам в этих науках, умел собрать все, что для них необхо-
димо. Он собрал отличный запас книг, дорогие инструменты,
44 в. Л. Комаров, т. XI
690 П1. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
заморские редкости природы, искусственные произведения, сло-
вом все. что признано знатоками за достойное уважения».
В царствование преемников Петра Первого и Екатерины Первой,
в годы бироновщины и позже не мало препятствий возникло перед
русской наукой. Однако она ломала эти препятствия. В лице Ломо-
носова молодая русская наука поднялась на вершины мирового есте-
ствознания. Борьба Ломоносова против отживших физико-хими-
ческих взглядов, предвосхищение современного атомизма, идея
развития, принцип сохранения материи и энергии — все это яв-
ляется одной из самых блестящих страниц в истории науки.
Первый период существования нашей Академии Наук так тесно
связан с историей, содержанием и результатами деятельности Ло-
моносова, что по справедливости может быть назван Ломоносовским
периодом.
Каковы же наиболее характерные черты Ломоносовского периода
в истории Академии Наук? Это, прежде всего, энциклопедизм в на-
учном творчестве. Ломоносовский период был периодом борьбы за
научное мировоззрение. Во всех разнообразных областях, где дей-
ствовали академики, они боролись за рациональное объяснение
фактов. Человеческий разум, освобожденный от средневековой
схоластики, не хотел признавать никакой посторонней власти. Для
естествознания это означало в то время стремление к механическому
объяснению природы. Если мы перелистаем академические журналы
середины XVIII в., то увидим, как много смелых механических
гипотез выдвигали петербургские академики для объяснения тяго-
тения, теплоты, электричества и даже явлений жизни. Поистине
XVIII век был веком разума — разума, ломающего все преграды,
стремящегося объяснить рациональным образом все в природе. Разум
должен был объяснить все, иначе не выполнялась основная задача —
освобождение человеческой мысли от оков старых традиций. Поэтому
механическое естествознание XVIII в. было так тесно связано с эн-
циклопедизмом его основателей.
В России самым разносторонним мыслителем Ломоносовского
периода был сам Ломоносов. Помимо общих причин, сама русская
природа и требования русской жизни толкали к универсальному
охвату всех областей знания. Россия включает такие различные кли-
матические и ботанические зоны, так разнообразна в геологическом,
географическом и этнографическом отношениях, что сама природа
требовала энциклопедизма от ее исследователей. Но природа России
всегда была разнообразна, — почему же она предъявила это тре-
бование лишь в XVIII в.? В это время практические нужды громад-
РЕЧЬ, ПОСВЯЩЕННАЯ 220-ЛЕТИЮ СУЩЕСТВОВАНИЯ АН СССР
691
ной страны поднимали разнообразные научные проблемы. Возьмем,
например, арктические исследования Ломоносова. Они вытекали из
насущных хозяйственных и технических потребностей России и
включали исторический анализ путешествий через Северный Ледови-
тый океан, экономические и демографические расчеты, геологические
и геофизические гипотезы, исследования и гипотезы, связанные с
учением о тепле, физико-химические эксперименты, исследования
в области атмосферного электричества (северное сияние) и многое
другое.
Мне хочется отметить и еще одну особенность в жизни Академии
Наук XVIII в. В это время Академия Наук не была научным центром
в современном смысле. Она не имела периферии в виде большого числа
других научных учреждений. Энциклопедическая деятельность
первых академиков не требовала разделения труда между большим
числом специализированных научных учреждений. В последующий
период положение изменилось коренным образом.
Если XVIII век — время энциклопедистов, время борьбы за ра-
циональное мировоззрение, то XIX век — это век положительных
достижений отдельных научных дисциплин. Это различие в свое
время хорошо сформулировал Тимирязев. В 1886 г. европейская
наука праздновала столетие со дня рождения великого французского
химика Шевреля, который, родившись в XVIII в., стал одним из
крупнейших ученых XIX в. В приветственном слове, обращенном
к Шеврелю, Тимирязев говорил: «Дитя века разума, Вы стали живым
воплощением века науки».
Действительно, в XIX в. дифференцировавшаяся наука накопила
знания во всех областях, и это наложило ощутимый отпечаток на все
стороны жизни людей. Дифференциация науки была предпосылкой
ее прогресса. Для XIX в. особенно характерно поэтому выделение
и формирование новых научных дисциплин. В нашей Академии
в XIX в. возникло не мало новых отраслей науки. Из большого числа
новых дисциплин значительная часть была результатом деятельности
русских академиков. Однако весь вклад русских ученых XIX в.
в мировую науку больше, чем вклад Академии. Русская наука разви-
валась уже и вне стен Академии, развивалась широко и приносила
замечательные плоды. В XIX в., по крайней мере дважды, крупный
общественный подъем становился исходным началом расцвета есте-
ствознания. В первой половине века Отечественная война 1812 г.,
пробуждение русского общества и движение декабристов дали такой
толчок русскому научному гению, который поднял русских ученых
на вершину мировой научной мысли. Во второй половине века 60-е
44*
692
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
и последующие годы были ознаменованы деятельностью целой плеяды
великих русских натуралистов, из которых Менделеев, Мечников,
Сеченов и другие были мыслителями мирового значения.
В этот период Академия Наук блистала своими работами во всех
областях знания и продолжала быть одним из основных центров ми^
ровой научной мысли. Такие математики, как Чебышев и Остро-
градский, такие химики, как создатель структурной теории Бутлеров,
прославили Академию Наук. Но в XIX в. наука в России развивалась
и вне Академии. Целый ряд крупнейших передовых ученых не по-
пал в число академиков. Самый смелый новатор математики — Ло-
бачевский не был признан академической наукой. Один из величай-
ших химиков прошлого столетия — Менделеев не был академиком
из-за сопротивления «немецкой группы». Во главе последней стояли
реакционеры, сознательно противодействовавшие проникновению в
Академию людей, связанных с русским обществом. Крупнейшие рус-
ские биологи — Тимирязев, Сеченов, Мечников, физики Столетов
и Лебедев также не были академикам^. Ряд лучших представителей
научной мысли — людей, которыми гордится наш народ, остался
за стенами Академии.
Однако на рубеже XIX и XX вв. русская Академия Наук была
местом, откуда вышли такие замечательные направления совре-
менной науки, как эволюционная эмбриология, учение об условных
рефлексах, геохимия и т. п. Имена Ковалевского, Павлова, Карпин-
ского, Вернадского — это имена классиков современного естество-
знания. В области гуманитарных наук Академия прославилась
замечательными работами Марра — создателя новейшего учения
о языке, исследованиями в области истории и филологии славянских
народов, глубокими и блестящими историческими изысканиями
Соловьева и Ключевского,
Перейдем теперь к третьему периоду истории Академии Наук.
Если XVIII век — век разума, а XIX — век науки, то наш век —
это время универсального внедрения науки в жизнь людей, век,
когда техника, общественные формы и сама природа перестраиваются
на началах разума и науки. Наша страна пошла далеко по этому
пути. У нас созданы гармоничные формы жизни и производства.
Наука стала основой государственного строительства. Самая пере-
довая научная теория — учение Маркса, «Энгельса, Ленина,
Сталина — служит руководством для практической деятельности
советского народа. Партия научного коммунизма ведет народ по пути
прогресса. Корифеи науки Ленин и Сталин — создатели и руково-
дители нашего государства. Академия Наук с гордостью видит в
РЕЧЬ, ПОСВЯЩЕННАЯ 220-ЛЕТИЮ СУЩЕСТВОВАНИЯ АН СССР
693
своих рядах в качестве почетного члена гениального мыслителя,
величайшего государственного деятеля и полководца — Иосифа
Виссарионовича Сталина. Его гению мы обязаны историческими
победами нашей армии, нашего государства и нашей науки (бурные,
продолжительные аплодисменты).
Основной и главной причиной наших успехов является со-
ветская власть, советская система государства. Именно советская
власть всего за четверть века своего существования преобразовала
старую Россию в великую, социалистическую, промышленную и
колхозную державу. Именно советская власть совершила культур-
ную революцию, обеспечив тем самым быстрое освоение техники
широкими массами, что с особой силой сказалось в нашей Красной
Армии, где миллионы бойцов стали мастерами танкового боя или
блестящими летчиками и артиллеристами. И сейчас, когда резуль-
таты преобразовательной деятельности советской власти прояви-
лись с такой полнотой, наши помыслы обращаются к тому, кто
создал советскую власть, к величайшему ученому — Владими-
ру Ильичу Ленину. Только в апреле текущего года мы отметили
75 лет со дня рождения Ленина. Изучая историю народов, и прежде
всего революционную борьбу нашего народа, Ленин открыл совет-
скую власть как новую форму государства. Это было величайшее
научное открытие. До сих пор человечество не знало такой формы
власти. На долю Ленина выпало счастье не только высказать и теоре-
тически обосновать новую идею, но и реализовать ее в жизни. Ленин
заложил основы советской системы, которые укрепил и развил в но-
вых конкретных условиях его соратник и продолжатель —
Иосиф Виссарионович Сталин.
Нет ни одного большого вопроса нашей жизни, на котором не
лежала бы печать гения Сталина. В кратчайший исторический срок
создана промышленность, которая вывела нашу страну на первое
место в Европе, а ведь старая Россия отставала почти на сто лет от
уровня мирового хозяйства. Мне как ботанику ближе область сель-
ского хозяйства, поэтому я бы напомнил о создании крупного со-
циалистического сельского хозяйства в какие-нибудь 10—15 лет.
Эта гигантская работа, которую справедливо сравнивают по зна-
чению с Великой Октябрьской революцией, целиком опирается на
выводы марксистско-ленинской науки, на выводы сложнейшей из
всех наук — науки об обществе.
Величайшую заслугу товарища Сталина составляет разработка
основ национальной политики большевистской партии. Установлен-
ные товарищем Сталиным принципы разрешения национального
В. Л. Комаров, т. XI
694
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ 11 ОБЩИМ ВОПРОСАМ 1ШЫ1
вопроса, реализованные в Конституции Советского Союза, обеспе-
чили нерушимую дружбу народов нашей страны.
Ленин и Сталин — величайшие гении человечества. Их деятель-
ность оплодотворяет и определяет на многие годы вперед все разви-
тие общественных наук, все развитие нашего общества.
Я предлагаю послать приветствие товарищу Сталину (бурные
аплодисменты, все встают и устраивают овацию в честь товарища
Сталина).
220-летие Академии Наук совпадает с 20-летием ее существования
как Всесоюзной Академии, как общегосударственного научного цен-
тра Союза Советских Социалистических Республик. Эти 20 лет бо-
гаты замечательными научными открытиями. Советские физики
разработали теоретические основы новейшей электротехники и
оптики. Они дали ценные результаты в теории атомного ядра. Хи-
мики, работающие в Академии Наук СССР, могут гордиться теорией
физико-химического анализа, созданной академиком Курнаковым,
трудами академиков Зелинского и Фаворского и многими другими.
В Академии Наук СССР развиты ф замечательные биохимические
идеи академика Баха. Механика и математика продвинулись далеко
вперед под влиянием работ академика Крылова, а новейшие откры-
тия математика академика Виноградова стали исходным пунктом
новых направлений в мировой науке. Изучение недр Советской страны
привело к замечательным обобщениям в работах академика Обру-
чева и других выдающихся советских геологов. География обога-
щена открытиями в Арктике. Физиология разрабатывается блестящей
плеядой учеников Павлова во главе с академиком Орбели. Ученики
Марра во главе с академиком Мещаниновым достигли больших
успехов в языковедении.
Можно было бы очень долго перечислять достижения Академии
в области технических наук, естествознания, истории и т. д. Мне
хочется, однако, сказать лишь одно. Все эти достижения тесно связаны
с практикой социалистического строительства, с претворением
в жизнь ленинско-сталинских идей, с участием ученых в народно-
хозяйственных работах и являются результатом исключительной
заботы и внимания со стороны советского правительства, со стороны
товарища Сталина и его ближайшего соратника Вячеслава Михай-
ловича Молотова.
Предлагаю послать приветствие товарищу Молотову (бурные
аплодисменты).
Сопоставив современный, третий период в истории Академии Наук
с предыдущим, можно увидеть, что наиболее характерная черта
РЕЧЬ, ПОСВЯЩЕННАЯ 220-ЛЕТИЮ СУЩЕСТВОВАНИЯ АН СССР
695
научного творчества в наше время — это уже не энциклопедизм
XVIII в. и не дифференциация, как в XIX, а комплексная разработка
научных проблем. Большие задачи современности решаются сов-
местной работой ученых разных специальностей. Поэтому так важны
сейчас ассоциации ученых и объединение пх в масштабе всего госу-
дарства. Центром такого объединения стала наша Академия Наук.
Исторической проверкой научной мощи Академии Наук СССР
были годы войны. Я хочу остановиться на работе, проведенной Ака-
демией Наук в эти годы. Как известно, одной из предпосылок победы
было успешное развертывание советской промышленности на во-
стоке. В военно-промышленной базе Советского Союза особое место
принадлежало Уралу. Урал — это богатейшая страна железа, цвет-
ных и легких металлов, топливных и химических ресурсов. Этот
меридиональный хребет, тянувшийся параллельно фронту и удален-
ный от него па одну-две тысячи километров, образует как бы мощную
линию экономических укреплений, линию богатейших месторожде-
ний, мощных рудников, заводов и электростанций, созданную в те-
чение трех пятилеток.
В начало Отечественной войны советская промышленность в зна-
чительной мере была перемещена на Урал. Для историков навсегда
останется в высшей степени интересным и поучительным успех этого
невиданного переселения сотен заводов, десятков тысяч станков
и миллионов рабочих. В этом великом деле наука сыграла сущест-
венную роль. Академия Наук СССР приняла самое широкое участие
в деле мобилизации ресурсов страны, Академия Наук создала Ко-
миссию по мобилизации ресурсов Урала и других восточных райо-
нов, которой я руководил в 1941—1943 гг. Эта Комиссия разработала
неотложные мероприятия по черной и цветной металлургии, энерге-
тике, транспорту, производству строительных .материалов и сель-
скому хозяйству.
За всю свою полувековую научную деятельность я не испытывал
такого глубокого нравственного удовлетворения, как в работе
но мобилизации неисчерпаемых ресурсов нашей великой страны на
дело обороны. Никогда еще не было в среде ученых такого великого
творческого порыва. Он охватил все области советской науки. Со-
ветские физики создавали теоретические и экспериментальные пред-
посылки для конструирования новых видов вооружения; матема-
тики разработали приемы наиболее быстрых вычислений для артил-
лерии, авиации и боевых судов; химики нашли новые методы произ-
водства взрывчатых веществ, сплавов, фармацевтических средств:
биологи отыскали дополнительные ресурсы питания для Красной
696
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
Армии и населения; медики спасли новыми методами военной
медицины десятки тысяч дорогих жизней бойцов. Мы гордимся тем,
что своей работой оказали посильную помощь нашим героическим
Красной Армии и Военно-Морскому Флоту, разгромившим немецко-
фашистских захватчиков.
Предлагаю послать приветствие нашим героическим Армии и
Флоту (продолжительные аплодисменты).
Мы помним о прошлом и смотрим в будущее. Впереди большая
работа. Я позволю себе выразить уверенность, что в новых условиях
мирного процветания советская наука прославит наш народ новыми
открытиями, достойными великой Сталинской эпохи.
Друзья! Наше славное правительство, советский народ и ученые
составляют единую семью, воодушевленную одинаковыми стремле-
ниями, идеями и идеалами. Во главе нашей страны стоит гений
человечества, великий муж науки — Иосиф Виссарионович Сталин,
проявляющий исключительную заботу о нашей Академии и ее уче-
ных. Заслуженные ученые возводятся нашим правительством в Ге-
роев Социалистического Труда, награждаются и пользуются всена-
родным признанием и уважением.
Позвольте мне от имени Академии Наук горячо приветствовать
нашего любимого вождя •— Иосифа Виссарионовича Сталина.
Да здравствует великий советский народ!
Да здравствует передовая советская наука!
Да здравствует Сталин! (Бурные, продолжительные аплоди-
сменты, переходящие в овацию.)
ТОРЖЕСТВО СОВЕТСКОЙ науки
I Граздноваипе 220-летия Академии Наук СССР явилось крупным
событием в политической и культурной жизни нашего государства.
Сейчас, когда праздник отшумел, у ученых осталось ощущение
исторической значительности Юбилейной сессии. Что же сделало
сессию Академии Наук историческим событием?
Первый итог сессии, как мне кажется, — общее признание исклю-
чительного значения науки в современной жизни». В дни величайшей
исторической значительности, в дни победы над Германией, народ
п правительство сделали юбилей Академии всенародным и общегосу-
дарственным праздником, окружили науку и ученых беспримерным
почетом и заботой. Каждый советский человек признает, что наша
наука заслужила народную любовь и уважение. Иосиф Виссарио-
нович Сталин одна;кды в личной беседе сказал мне, что каждый
красноармеец видел на фронте плоды передовой науки. Поэтому
победа над Германией не заслонила юбилея Академии, не затмила его,
а осветила, подняла его, придала научному празднику глубокий
исторический смысл, глубокое общественное содержание.
Война против Германии была наиболее яркой проверкой и де-
монстрацией значения науки для военного дела, техники, произ-
водства, культуры и общественной психологии. Современная война
основана на массовом применении прикладного естествознания. Мне
хочется внести некоторое уточнение в эту мысль. Для того чтобы
не только вести войну, но и выиграть ее, недостаточно лишь приме-
нять известные научно-технические принципы: их необходимо
* Напечатано в газ. «Правдам 1945, 1/VII.
698
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
непрерывно развивать, обогащать, изменять.При современных темпах
научно-технического прогресса для победы нужен не только высокий
уровень техники, но и, если можно так выразиться, «большая произ-
водная по времени», т. е. большая скорость возрастания технического
уровня. Именно это имело и имеет место в Советском Союзе. Наши
инженеры, конструкторы, ученые — новаторы. Они не доволь'
ствуются достигнутым, как бы хорошо оно ни было: они непрерывно
шцут, изобретают, творят. В этом одна из основных причин
близости науки к советскому народу. Народ-новатор, народ-творец
не может не любить передовую науку, не окружать се внима. гшм и
заботой.
Война показала, что наука ^райне важна для военной эргономики.
С началом войны мы не только не свернули наши экспедип.ш. поиско-
вые оаботы, разведку недр и т д., но расширили их во много раз.
Помню, в 1941 г. на Урале мы буквально в несколько недель нахо-
дили новые сырьевые, топливные, гидроэнергетические и т. п. базы
для эвакуированных заводов и для новых производств, вы званных
к жизни войной. Мы могли это делать потому, что во всех районах
в течение многих лет велись поиски ископаемых; потому, что у нас
высоко стояло теоретическое естествознание; потому, что, например,
геологические поиски направлялись широкими геохимическими
идеями таких мыслителей, как Вернадский и Ферсман. Большое
значение имело то обстоятельство, что советское производство в ос-
новном опиралось на технику, построенную в течение сталинских
пятилеток и воплотившую самые передовые научно-технические идеи
современности. Связь науки с практикой — характерная черта
советского строя, и она, подобно другим, особенно рельефно и ярко
выступила в дни войны.
Конструирование новых средств боевой техники, создание новых
технологических процессов в военном производстве, мобилизация
новых сырьевых, энергетических и продовольственных ресурсов,
создание новых средств военной медицины — таковы основные
формы участия науки в непосредственном отражении врага. По это
далеко не все...
Победа наша была результатом гармонического сочетания пере-
довой военной техники с особыми качествами русских и всех со-
ветских воинов: храбростью, инициативой, сметкой, интеллигент-
ностью, идейностью. У нас на километр фронта приходилось но только
несколько сот пушек, но и многие тысячи передовых, смелых, идей-
ных людей. Им противостояли многочисленные и хорошо вооружен-
ные полчища тупых п злобных кретинов. Наши бойцы, благодаря
ТОРЖЕСТВО СОВЕТСКОЙ НАУКИ
669
героизму всего народа, смогли получить оружие более мощное, чем
оружие врага. Но они были сильнее врага и духовно, они были му-
жественными, стойкими, идейными, культурными... Все это можно
выразить одной фразой: они были советскими людьми. Поэтому мне
и хочется подчеркнуть роль науки в воспитании характера совет-
ского человека.
Трудно измерить влияние, оказанное на всех пас самой пере-
довой научной теорией человечества — учением Маркса. Энгельса,
Ленина и Сталина. Все мы под влиянием этой теории стали идейнее
II смелее. Мы привыкли подходить с научными критериями к обще-
ственным явлениям, анализировать, искать причины, выводить
следствия, думать о будущем, исходя не из настроений минуты,
а из серьезного учета объективных факторов. Мы знали о научном
предвидении, мы видели его примеры во всех областях науки, и поэ-
тому мы ни на одну минуту не теряли уверенности в победе.
Когда Иосиф Виссарионович Сталин развернул перед нами свой
гениальный анализ стратегических, экономических и политических
факторов войны, мы увидели неизбежность крушения фашизма.
J1 это выразилось в той спокойной, героической уверенности, с ко-
торой советские люди отражали удары врага.
Несомненно, и историческое освещение прошлого нашего народа
питало патриотический порыв советских людей. Возьмем даже такую,
казалось бы, далекую область, как история науки. Разве она не усу-
губляла ненависть к фашистам, желавшим сжечь и растоптать куль-
турное наследство человечества? Дело не только в научных тру-
дах, но и в научном мировоззрении, в научном подходе к по-
литике, к труду, ко всей жизни, в новаторстве, смелости и уверен-
ности.
В июне этого года в личной беседе со мной Иосиф Виссарионович
Сталин одобрил мысль о создании научной энциклопедии для
молодежи — «Юношеской энциклопедии», которая будет давать
новому поколению знания, необходимые для воспитания передового
мировоззрения, новаторства, уверенности и смелости во всяком деле.
Ми(‘ кажется, это также подтверждает мысль о значении науки для
воспитания тех черт советского человека, которым человечество во
многом обязано победой над фашизмом.
Таким образом, наука сыграла большую роль в спасении циви-
лизации, в защите свободы и чести нашего отечества. Поэтому после
парада Победы в Москве, когда собрались воины Красной Армии,
которым человечество обязано своим спасением, был провозглашен
тост за людей науки. Поэтому Юбилейная сессия Академии Наук
700
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
так органически вплелась в праздник Победы, поэтому так любовно
и внимательно отнесся советский народ к своей .Академии Наук.
Сессия была всенародным признанием военного, государственного
и культурного значения науки. Но одновременно она была мировым
признанием тех преимуществ для развития науки, которые созданы
социалистическим строем. Зарубежная наука была представлена
на сессии крупнейшими мыслителями, имевшими полное право го-
ворить от ее имени. Они внимательно знакомились с нашими лабо-
раториями, институтами, музеями и библиотеками, принимали
участие в научных собраниях и потом в речах и в частных беседах
высказали свое впечатление. Их поразили внимание народа п пра-
вительства к науке, мощная материальная база исследований, широта
научных планов, многочисленные и ценные результаты научной ра-
боты и быстрое внедрение их в практику.
Таким образом, еще раз исполнилось замечательное пророчество
Белинского, писавшего сто лет назад о России, которая в XX в.
будет давать миру образцы науки и культуры и принимать дань
благодарного восхищения от других ^народов. Русские ученые п в
прошлом не мало дали миру. Однако сейчас мировая наука полу-
чает от них не только замечательные открытия, но и поучительные
бразцы связи между наукой и жизнью. На этом мне хочется оста-
новиться несколько подробней.
На первом заседании сессии я уже говорил о XVIII веке — как о
веке разума, о XIX столетии — как о веке науки и о нашем време-
ни — как об эпохе универсального внедрения науки в жизнь, уни-
версальной перестройки техники, общественных форм и самой при-
роды на началах разума и науки. Основным событием нашего века
было создание советского строя, создание гармоничных обществен-
ных форм.
Новый строй показал свои преимущества в отношении производ-
ственного развития. Эти преимущества реализовались в сталинских
пятилетках. Новый строй выдержал сачое великое испытание, какое
могло быть в истории, — нашествие свирепого врага, располагав-
шего всей производственной мощью Европейского континента.
В борьбе против этого врага гений Сталина призвал все политические,
экономические и военные силы советского общества, и они оказались
такими могучими, что враг был раздавлен.
Победа над Германией — демонстрация великих сил, рожден-
ных социалистическим стороительством. Гармоничные общественные
формы обеспечиваютвысокийуровень производства, военной техник т,
стратегии к тактики, высокий, невиданно высокий моральный и
ТОРЖЕСТВО СОВЕТСКОЙ НАУКИ
701
политический уровень парода. Это признано сейчас всем миром. Сей-
час признано также, что советский строй создает невиданные преиму-
щества для научного развития. В этом признании Юбилейная сессия
Академии Наук также была важным этапом.
Есть сщо третий итог сессии, относящийся к самой Академии Наук
и к ее рола в Советском государстве. Мне кажется, сейчас всем стало
ясне, что Академия Наук СССР — общегосударственный центр
советской науки. В XVIT1 в. она не вграла такой роли: за вычетом
Московского университета она не имела периферии, других связан-
ных с ней научных учреждений. В ХТ.Х в. и в первой четверти XX в.
наряду с Академией было много других научных центров, прежде
всего университетских, и они подчас были теснее связаны с русским
обществом и с прогрессивными направлениями общественной мысли.
В Советском государстве, где наука монолитна, Академия в те-
чение последних двадцати лет стала центром всей разветвленной сети
научных учреждений, включающей научные учреждения промыш-
ленности и вузов Академия объединяет наиболее крупных и првз-
напных деятелей всех основных отраслей знания и по праву может
руководить комплексными исследованиями, двигающими вперед
советскую технику, культуру, благосостояние народа, мощь госу-
дарства. Академия Наук во главе многотысячного коллектива со-
ветских ученых прославит Сталинскую эпоху своими научными
достижениями.
Таковы мои краткие и беглые мысли об итогах Юбилейной сессии
Академии Наук. Однако ни эти строки и вообще никакие слова не
могут передать чувства глубокой радости, которое наполняет мое
сердце, как и сердца других ученых. Мы оказались современни-
ками и участниками великого исторического дела преобразования
общества, уничтожения кровавой опасности, угрожавшей суще-
ствованию человечества, небывалого расцвета культуры и науки.
Слава руководителю этого дела — корифею науки, нашему ве-
ликому Генералиссимусу Победы!
ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ Б. Г. КУЗНЕЦОВА
«ЛОМОНОСОВ. ЛОБАЧЕВСКИЙ, МЕНДЕЛЕЕВ»*
Л^шзнп п трудам Ломоносова, Лобачевского и Менделеева посвя-
щено не мало книг. Однако с течением времени мы открываем все
новые стороны в их облике и мировоззрении. Наука идет вперед,
видоизменяя, конкретизируя и развивая все, что сделано ее ко-
рифеями. Только такое бессмертие и суждено великим ученым.
Бессмертие мумии, неподвижность застывшей догмы — враждебны
самому существу науки. В процессе своего бесконечного развития
наука освещает новым светом старые теории, и они возрождаются
на новой основе, в новой форме, с обновленных! содержанием, но с
явной связью между старым и новым. Сто лет назад идея теплоты
как формы движения, высказанная Ломоносовым, не могла быть
оценена во всей своей глубине. Физика XIX в. позволила сделать это.
Неевклидова геометрия Лобачевского выглядит совсем иначе после
появления теории относительности. Периодический закон Менделе-
ева приобрел новый смысл с возникновением учения о строении
атома в XX в. Это относится не только к открытиям, но и к облику
самих ученых. Ретроспективно их мысли и стремления приобретают
новое значение.
В книге проф. Б. Г. Кузнецова поставлены некоторые навеянные
современной наукой вопросы, относящиеся к жизни и мировоззрению
Ломоносова, Лобачевского и Менделеева. Ломоносову принадлежат
ранние и оригинальные формулировки атомистики, идеи сохранения
* Напечатано в качестве предисловия к книге Б. Г. Кузнецова: «Ломоно-
сов. Лобачевскпп Менделеев», 194з.
ПРЕДИСЛОВИЕ К КИНГЕ В. Г. КУЗНЕЦОВА
703
всщества; сохранения движения, кинетической теории газов и эво-
люционной геологии. Современное естествознание позволило оценить
всю глубину и оригинальность естественнонаучных взглядов Ломо-
носова. Почему же в России XVIII в. имел место такой прорыв в
будущее? Этот вопрос поставлен в первой части книги Б. Г. Кузне-
цова. Лобачевский был провозвестником современного представления
о пространстве. В его творчестве это связано с мыслью о реальном
значении неевклидовой геометрии, с общим взглядом на соотношение
между наукой и действительностью. Каковы общественные, каковы
национальные корни тех сторон мировоззрения Лобачевского, кото-
рые позволили ему опередить свой век? Периодический закон Менде-
леева был самым смелым научным подвигом эпохи. Сейчас, при по-
строении современной модели атома, открылась внутренняя природа
этого закона. Что толкало Менделеева вперед к познанию единства
вещества и что останавливало его на пути? Эти вопросы также по-
ставлены Б. Г. Кузнецовым в его книге. Полный ответ на эти вопросы
еще впереди, а исчерпывающий ответ вообще, пожалуй, невозможен.
Паука, развиваясь, все время будет открывать новые стороны в
творчестве своих корифеев, видоизменять и конкретизировать старые
ответы и ставить все новые и новые историко-научные вопросы.
Поэтому изложение биографии и трудов ученого без оценки, без
новых вопросов, подсказанных развитием науки, без попытки от-
ветить на эти вопросы так же редко бывает интересно, как и проти-
воположный полюс — попытка навязать ученому современные мысли,
не свойственные ему и его эпохе. Каждая подлинно научная книга
по истории естествознания должна вносить новые черты в тот портрет
ученого, который создается п конкретизируется вместе с развитием
и конкретизацией его научных идей. II, конечно, ни одна книга о
Ломоносове, Лобачевском и Менделееве и каждом другом корифее
науки но может претендовать на исчерпывающий характер оценок.
Великий ученый в глазах грядущих поколений всегда будет ле
только бронзовым монументом, но и живым источником новых мыс-
лей. Он будет не только предметом восхищения, но и предметом но-
вых исследований.
Литература о Ломоносове, Лобачевском и Менделееве включает
ряд цепных монографий, систематически излагающих биографии
и труды ученых на фоне их времени (Лобачевскому меньше других
посчастливилось в этом отношении, но пробел в нашей литературе
заполнен недавно вышедшей монографией В. Ф. Кагана — «Лоба-
чевский»). Несмотря на наличие сравнительно большой биографи-
ческой литературы, работа Б. Г. Кузнецова не повторяет содержания
704
III. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ
этих книг и останавливает внимание читателя своим оригинальным'
характером и свежестью мысли. Б. Г. Кузнецов не ставил перед собой
задачу систематического изложения жизни и трудов Ломоносова,
Лобачевского и Менделеева. Он поставил перед собой более трудную,
но, может быть, и более благодарную задачу. Она состоит в том,
чтобы найти исторические корни и в особенности национальные корни
открытий всемирно-исторического значения, сделанных Ломоносовым,
Лобачевским и Менделеевым, и найти не абстрактно, а просле-
дить их в биографии каждого ученого, в его мировоззрении, в очень-
тонких и сложных областях психологии творчества. Решение этой
задачи требует от исследователя не только смелого исторического
анализа, основанного на большой исторической эрудиции. Пока-
зать влияние времени в биографии, мировоззрении и психологии
творчества — для этого нужно с большим проникновением увидеть,
а иногда угадать внутренний мир ученого. Пожалуй, именно
единством такого замысла и объединены три части книги Б. Г. Кузне-
цова. ф
G этой стороны интересны те главы, где показана связь между по-
этическим творчеством и научным подвигом Ломоносова; влияние
общественного подъема на мировоззрение Лобачевского, на его мысли
об объективном характере науки, на его стремление к абсолютной
строгости научных истин и, в последнем счете, — на черты неевкли-
довой геометрии Лобачевского; связь между жизнью, мировоззрением
и научными открытиями Менделеева и т. д. Даже иконографические
очерки связывают облик ученых с их научным творчеством и обще-
ственной средой. Те страницы книги, где говорится, например, о
естественнонаучном содержании поэзии Ломоносова, или там, где*
сопоставляются биографии Лобачевского и Болиаи, — подлинные
образцы научно-исторического анализа.
Теперь я хочу сказать несколько слов об актуальности этой книги
и других исследований по истории русской науки в дни войны.
Будущий историк, вероятно, отметит одно странное, на первый
взгляд, обстоятельство. В дни войны, когда решалась судьба чело-
вечества, люди проявляли горячий интерес не только к текущим
событиям, но и к отдаленнейшим временам. Повсюду вырос инте-
рес к прошлому, к истории народов, государств и войн, к исто-
рии культуры и науки. Мне кажется это обстоятельство весьма
значительным и связанным с одной из самых основных черт этой
войны.
В этой войне вражеское нашествие угрожало всем историческим
основам цивилизации. Фашисты проклинали великие традиции
ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ Б. Г. КУЗНЕЦОВА
705
демократии и прогресса. Они стремились выжечь из памяти людей
образы Возрождения, имена просветителей и гуманистов. Истори-
ческие истоки современной цивилизации чужды, враждебны и не-
навистны фашистам. Война против фашистов — это война не только
за настоящее и за будущее. Это также война за прошлое, за его
традиции, за культурное наследство, которое современность
получила от прошлого и без которого человечество не может итти
вперед. Естественно, что участники этой войны хотят знать прош-
лое. Сказанное в особенности относится к прошлому русского
народа.
В настоящей Отечественной войне героическое прошлое русского
народа и страницы, вписанные русским гением в летопись мировой
цивилизации, засверкали новым блеском. Во всем мире еще больше
вырос интерес к культурному прошлому русского народа, защи-
тившего свободу и прогресс человечества от фашистского наше-
ствия.
Русский народ и все народы Советского Союза видят в своем исто-
рическом прошлом примеры победоносного отпора захватчикам,
служения родине и патриотизма.
Прошлое русского естествознания, как и других областей мысли
и творчества, доказывает гениальные силы великого народа, вклю-
чает замечательные традиции патриотизма и содержит открытия
п теории всемирно-исторического значения. В этом актуальность
исследований, посвященных истории русской науки, и, в частности,
книги проф. Б. Г. Кузнецова о творчестве Ломоносова, Лобачев-
ского и Менделеева. В ней не мало интересного и поучительного.
Сейчас, в дни Отечественной войны, особый интерес представляют
факты и мысли, относящиеся к патриотическим мотивам в твор-
честве трех корифеев русской науки.
Михаил Васильевич Ломоносов был великим русским патриотом.
Его поэзия и научное творчество были в равной степени посвящены
родине. Мало того. В основе ряда крупнейших естественнонаучных
идей Ломоносова лежит исследование русской природы, связанное
с развитием русской промышленности и обороной государства.
Если «Оду на взятие Хотина» Белинский считал началом современной
русской поэзии, то одним из истоков современной русской экспери-
ментальной физики и химии были химико-технологические, минера-
логические и металлургические исследования Ломоносова. Мысль
о Северном морском пути питала такие важные естественнонауч-
ные идеи, как теория атмосферного электричества, теория образо-
вания льдов и т. п.
706
Ш. СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ И ОБЩИМ ВОПРОСАМ ПАУКИ
Знакомство с прошлым русской науки возбуждает законную гор-
дость советского патриота. Мы гордимся пе только своей страной,
но и своей эпохой. В прошлом многое тормозило работу ученого.
Ломоносов не был полностью одинок в своей деятельности, но сочув-
ствие и поддержка со стороны некоторых современников не избавили
его от тяжелых условий, в силу которых ряд его гениальных замы-
слов пе был реализован. Прошлое русской науки делает еще живее
и ярче картину ее современного расцвета в эпоху, когда гениальные
способности русского парода раскрылись в полной мере. Глава этой
книги, посвященная Шумахеру и академической канцелярии, дает
представление о тех препятствиях, которые преодолевал Ломоносов
в борьбе за русскую науку.
В творчестве Лобачевского выразились общественный подъем
и развитие русской культуры, пробужденные Отечественной войной
против Наполеона. Казалось, напряжение всех сил народа против
захватчиков вызвало к жизни громадные достижения русского
гения во всех областях искусства, литературы и науки. С этой сто-
роны характерен рассказ о юности Лобачевского, когда он жадно
прислушивался к сообщениям о подвигах Багратиона и мечтал
прославить русское имя. Эта биографическая деталь иллюстрирует
национальные корни творчества Лобачевского. Но Лобачевский,
подобно Ломоносову, был связан и с международным движением
науки. Характеристика казанских профессоров, пробудивших сто
научные интересы, дает нам яркое подтверждение. С другой стороны,
в жизни Лобачевского отразились отрицательные стороны тогдаш-
ней эпохи, воплотившиеся в фигуре Магницкого. Магницкий оли-
цетворял реакционную попытку оторвать естествознание и матема-
тику от передовой общественной мысли. Если рассматривать есте-
ственнонаучные идеи в связи с общественной жизнью и общественно-
философской мыслью, то подобная тенденция приобретает перво-
степенный интерес для биографии Лобачевского.
Образ Менделеева чрезвычайно сложен. Автор этой книги не
приглаживает действительных противоречий-, а прослеживает их
в связи с основным открытием Менделеева — периодическим зако-
ном на фоне современного учения о веществе. Но в этом сложном
образе и мировоззрении доминирует основная черта —патриоти-
ческое стремление к неограниченному развитию производительных
сил России. Оно проходит красной линией через труды Менделеева,
величайшего химика, выдающегося технолога, создателя бездым-
ного пороха. Работая над вопросами мобилизации ресурсов восточ-
ных районов на нужды обороны, мы все время вспоминали такие идеи
ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ Б. Г. КУЗНЕЦОВА
707
Менделеева, как развитие восточной металлургии, газификация,
перенесение промышленности на восток и т. д. Поэтому теперь так
своевременно обрисовать творчество русского ученого-патриота,
чей пример укрепляет в нас великую веру в неисчерпаемые силы рус-
ского научного гения и показывает, как много может сделать наука,,
когда она направлена на служение родине.
О Г Л А В Л К И И Е
I
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
УСЛОВИЯ ДАЛЬНЕЙШЕЙ КОЛОНИЗАЦИИ АМУРА........
ЧТО ДАЕТ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОМУ СТРОИТЕЛЬСТВУ ИЗУЧЕНИЕ
РАСТИТЕЛЬНОГО ПОКРОВА-.......................
ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ РЕСУРСЫ ДАЛЬКРАЯ. КОНСПЕКТ ДО-
КЛАДА .................................. 59
ПРОБЛЕМА РАСТИТЕЛЬНОГО СЫРЬЯ В СССР........... 68
ПРОБЛЕМА АЛТАЯ И ДЖЕЗКАЗГАНА.................. 73
РЕСУРСЫ УРАЛА НЕИСЧЕРПАЕМЫ.................... 75
УРАЛ.........................................
НЕИСЧЕРПАЕМЫЕ РЕСУРСЫ — НА ДЕЛО ОБОРОНЫ......
II
РАБОТЫ НО ИСТОРИИ НАУКИ
II СТАТЬИ, ПОСВЯЩЕННЫЕ ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
ОТДЕЛЬНЫХ УЧЕНЫХ
ЗНАЧЕНИЕ ИМП. БОТАНИЧЕСКОГО САДА В ИССЛЕДОВАНИИ
РОССИИ ВООБЩЕ. СОВМЕСТНО С И. А. БУШ.. . • 91
ПУТЕШЕСТВИЯ И ИССЛЕДОВАНИЯ БОТАНИКОВ САДА ВНЕ
ПРЕДЕЛОВ РОССИИ И СТРАН, С НЕЮ ПОГРАНИЧНЫХ. 101
ОЛЬГА АЛЕКСАНДРОВНА ФЕДЧЕНКО (НЕКРОЛОГ)... • • • 106
ЗАПИСКА О ПЕЧАТНЫХ ТРУДАХ ПРОФЕССОРА С. П.КОСТЫЧЕВА. 109
ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ САПОЖНИКОВ (НЕКРОЛОГ)...... 114
П. П. СЕМЕНОВ-ТЯН-ШАНСКИЙ И КАМЧАТСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ 116
ЛАМАРК И ЕГО НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ................ . 120
ТЕОРИЯ ДАРВИНА, ВОЗНИКНОВЕНИЕ И ЗНАЧЕНИЕ ЕЕ. . . . 176
ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ Ч. ДАРВИНА «ПРОИСХОЖДЕНИЕ
ВИДОВ»...................................... 200
ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ К. А. ТИМИРЯЗЕВА «ЧАРЛЗ ДАРВИН
И ЕГО УЧЕНИЕ»................................ 207
ОГЛАВЛЕНИЕ
Д. И. МЕНДЕЛЕЕВ.............................. 213
50 ЛЕТ, ОТДАННЫХ НАУКЕ (К 50-ЛЕТИЮ НАУЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬ-
НОСТИ АКАДЕМИКА А. Н. БАХА).... • •...........216
К ИССЛЕДОВАНИЮ ДАРВИНА О ПЕРЕКРЕСТНОМ ОПЫЛЕНИИ И
САМООПЫЛЕНИИ................................. 218
ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО НА ЗАСЕДАНИИ АН СССР, ПОСВЯЩЕН-
НОМ 50-ЛЕТИЮ СО ДНЯ СМЕРТИ НИКОЛАЯ НИКО-
ЛАЕВИЧА МИКЛУХО-МАКЛАЯ..........• ............223
ВЕЛИКИЙ УЧЕНЫЙ ИСААК НЬЮТОН.................. 226
О ЗАДАЧАХ ИНСТИТУТА ИСТОРИИ ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ АН СССР 229
ПАМЯТИ А. Е. ФЕРСМАНА...... . ................235
КЛИМЕНТ АРКАДЬЕВИЧ ТИМИРЯЗЕВ. (СТР. 1—211, Т. Е. БЕЗ
АЛФАВИТНОГО УКАЗАТЕЛЯ ИМЕН И Т. Д.) . . . . • • • 237
III
СТАТЬИ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ ВОПРОСАМ
И ОБЩИМ ВОПРОСАМ НАУКИ И КУЛЬТУРЫ
ОБЩИЙ ОТЧЕТ О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ АКАДЕМИИ НАУК СССР В
в 1920 г...."........................... 435
ОБЩИМИ СИЛАМИ ЗА ВЫПОЛНЕНИЕ ЕДИНОГО ПЛАНА. ... 455
КОМПЛЕКСНЫЕ БАЗЫ АКАДЕМИИ НАУК НА МЕСТАХ. ... 457
МЕСТО АКАДЕМИИ НАУК В СИСТЕМЕ НАУЧНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ
СОЮЗА........................................ 465
БАЗА АКАДЕМИИ НАУК НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ (ВОЗНИКНО-
ВЕНИЕ, ЗАДАЧИ, ПЕРСПЕКТИВЫ) 471
МЫ. ЖИВЕМ И РАБОТАЕМ ВО ИМЯ СОЦИАЛИЗМА. • 479
ФИЛИАЛЫ АН СССР.............................. 481
ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО НА СЕССИИ АН СССР 14—20 МАРТА
1936 г. .................................... 484
РЕЧЬ НА VIII ЧРЕЗВЫЧАЙНОМ ВСЕСОЮЗНОМ СЪЕЗДЕ СОВЕТОВ 486
ГОРЯЧИЙ ДРУГ НАУКИ. . . .......................491
ИЗДАВАТЬ ТИМИРЯЗЕВА И ДАРВИНА............... 493
МОЯ ПЕРВАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ. . ....................497
РЕЧЬ НА ТОРЖЕСТВЕННОЙ СЕССИИ АН, ПОСВЯЩЕННОЙ
100-ЛЕТИЮ СО ДНЯ СМЕРТИ А. С. ПУШКИНА.........500
РЕЧЬ НА ОТКРЫТИИ XVII МЕЖДУНАРОДНОГО ГЕОЛОГИЧЕ-
СКОГО КОНГРЕССА В МОСКВЕ 21 ИЮЛЯ 1937г. • • • • 505
НАУКА СТАЛИНСКОЙ ЭПОХИ .•••..••••.............507
ИТОГИ ВЕЛИКОГО ДВАДЦАТИЛЕТИЯ. • 512
НАУКА СТАЛИНСКОЙ ЭПОХИ........................514
К ДВАДЦАТОЙ ГОДОВЩИНЕ ОКТЯБРЯ.................524
РЕЧЬ НА ПРЕДВЫБОРНОМ СОБРАНИИ ИЗБИРАТЕЛЕЙ КУЙБЫ-
ШЕВСКОГО РАЙОНА Г. МОСКВЫ.....................527
БУДЕМ РАБОТАТЬ НА БЛАГО РОДИНЫ................529
ВЕЛИКИЙ ПРОСВЕТИТЕЛЬ И БОРЕЦ (К 70-ЛЕТИЮ СО ДНЯ
РОЖДЕНИЯ А. М. ГОРЬКОГО). ..............531
АКАДЕМИЯ НАУК СССР ДОЛЖНА СТАТЬ ЦЕНТРОМ ПЕРЕДОВОЙ
НАУКИ СТАЛИНСКОЙ ЭПОХИ. • • • •.........535
НАКАНУНЕ ВЫБОРОВ НОВЫХ АКАДЕМИКОВ............544
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ ЛЕНИН (К 15-ЛЕТИЮ СО ДНЯ СМЕРТИ) • • 550
НАД ЧЕМ БУДЕТ РАБОТАТЬ АКАДЕМИЯ НАУК СССР. • • • 556
XVIII СЪЕЗД ВКП(б) И ЗАДАЧИ СОВЕТСКОЙ НАУКИ. ...558
ДРУГ НАУКИ (КО ДНЮ 50-ЛЕТИЯ В. М. МОЛОТОВА). ...580
ФРИДРИХ ЭНГЕЛЬС (К 120-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ). • • • 589
ВЫДАЮЩИЕСЯ ДЕЯТЕЛИ СОВЕТСКОЙ НАУКИ..............598
О НАУЧНО-ПОПУЛЯРНОЙ ЛИТЕРАТУРЕ. • • • . ........604
КРАСНАЯ АРМИЯ ЗАЩИЩАЕТ МИРОВУЮ ЦИВИЛИЗАЦИЮ. • • • 609
НАУКА — НА СЛУЖБУ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ...........615
ОБРАЩЕНИЕ К УЧЕНЫМ ВСЕГО МИРА...................613
СОЗНАНИЕ ОПАСНОСТИ УВЕЛИЧИВАЕТ НАШИ СИЛЫ-.......617
СЛУЖЕНИЕ НАРОДУ................................ 619
БЛАГОРОДНАЯ И ВОЗВЫШЕННАЯ ЦЕЛЬ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ
ВОЙНЫ..................................... 623
ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ЛЕТ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ И НАУКА В СССР. 629
ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ ЛЕНИН И НАУКА................... 633
МАРШАЛУ СОВЕТСКОГО СОЮЗА ТОВАРИЩУ СТАЛИНУ.......640
ЧЕСТЬ СОВЕТСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ ......... - - 641
ЦИТАДЕЛЬ СОВЕТСКОЙ НАУКИ....................... 646
РЕЧЬ НА ОБЩЕМ СОБРАНИИ? АН СССР 14 ОКТЯБРЯ 1944 г., ПО-
СВЯЩЕННОМ 75-ЛЕТИЮ СО ДН^ РОЖДЕНИЯ В. Л. КО-
МАРОВА.................................... 648
ЛЕНИН, СТАЛИН И НАУКА. . . . •................. 650
СТАЛИН И СОВЕТСКАЯ НАУКА. • •.................. 657
ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ ЮБИЛЕЙ............................665
ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО НА ТОРЖЕСТВЕННОМ ЗАСЕДАНИИ
АКАДЕМИИ НАУК СССР, ПОСВЯЩЕННОМ 250-Й ГОДОВЩИНЕ СО
ДНЯ РОЖДЕНИЯ ВОЛЬТЕРА (25 НОЯБРЯ 1944 г.). 668
ОБ ОЗЕЛЕНЕНИИ НАШИХ ГОРОДОВ. . . •............. 673
ПРАЗДНИК СОВЕТСКОЙ НАУКИ....................... 678
В ПРЕДДВЕРИИ ПОЛНОЙ ПОБЕДЫ..................... 683
ТОВАРИЩУ СТАЛИНУ.............................. 687
РЕЧЬ НА ТОРЖЕСТВЕННОМ ЗАСЕДАНИИ ЮБИЛЕЙНОЙ СЕССИИ
АН СССР, ПОСВЯЩЕННОЙ 220-ЛЕТИЮ ЕЕ СУЩЕСТВОВА-
НИЯ ........................................... 688
ТОРЖЕСТВО СОВЕТСКОЙ НАУКИ...................... 697
ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ Б. Г. КУЗНЕЦОВА «ЛОМОНОСОВ, ЛОБА-
ЧЕВСКИЙ, МЕНДЕЛЕЕВ».......................... 702
ИЗБРАННЫЕ СОЧИНЕНИЯ
АКАДЕМИКА В. Л. КОМАРОВА
печатаются под наблюдением
академика Н. А. МАКСИМОВА
члена-корр. АН СССР В. К. ШИШКИНА
С. Ю. ЛИПШИЦА и А. Г. ЧЕРНОВА
Редактор тома
Б. Г. КУЗНЕЦОВ
Печатается по постановлению
Редакционно-издательского совета
Академии Наук СССР
♦
Редактор Издательства Э. С. Енчмен
Технический редактор Н.П. Аузан
Корректор Л. Р. Каплан
Оформление художника Н. А. Сёдельникова
РИСО АН СССР № 2920. А-00389. Издат. № 795.
Тип. заказ№3012. Подписано к Печати 21/IV 1948 г.
Формат бум. 70X10871,. Печ. л. 447а. Уч.-издат. л. 44.
Тираж 5000.
Цена в переплете 40 руб.
2-я типография Издательства АН СССР
Москва, Шубинский пер., 10