Текст
                    АКАЛ ЕМ ИЛ НАУК
СССР
ИНСТИТУТ ЭТНОГРАФИИ
ИМЕНИ Н.Н.МИКЛУХО-МАКЛАЯ
#


ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ ОЧЕРКИ ПОД ОБЩЕЙ РЕДАКЦИЕЙ ЧЛЕНА - КОРРЕСПОНДЕНТА АН СССР С.П.ТОЛСТОВА ИЗДАТЕЛЬСТВО „НАУКА" .МОСКВА 1966
ПОД РЕДАКЦИЕЙ А.А.ГУБЕРА, Ю.В.МАРБТИНА Д.Л.ТУМАРКИНА, Н.Н.ЧЕБОКСАРОВА ИЗДАТЕЛЬСТВО „НАУКА" МОСКВА 1966
1—6—2 163—66
ПРЕДИСЛОВИЕ Народы Юго-Восточной Азии» — завершающий том в серии «Народы мира», выпускаемой Институтом этнографии Академии наук СССР. В настоящее время к Юго-Восточной Азии приковано внимание всего мира. Героическая борьба народов Индокитая за свободу и независимость, против агрессии американского империализма, строительство социализма в Демократической Республике Вьетнам, глубокие структурные реформы, проводимые в Бирме, острая борьба сил реакции и прогресса в ряде государств — все это усилило интерес мировой общественности к народам Юго- Восточной Азии, к их прошлому, к их современной культуре и быту, к социально-экономическим процессам, происходящим в этом обширном районе с населением около 250 млн. человек. При подготовке тома авторский коллектив встретился с большими трудностями, связанными, в первую очередь, с недостаточной и неравномерной этнографической изученностью населения Юго-Восточной Азии. Внимание исследователей привлекали главным образом некоторые малые народы, отставшие в экономическом и культурном развитии. В то же время весьма слабо изучалась культурно-бытовая сторона жизни таких крупных народов, как вьетнамцы, бирманцы и кхонтаи (сиамцы). Особенно много «белых пятен» имеется в этнографии Филиппин и ряда районов Индонезии. Авторский коллектив стремился дать по возможности полное этнографическое описание народов Юго-Восточной Азии. Во вводной части тома читатели найдут общие сведения о природе и населении этого района, ознакомятся с его заселением и древнейшей этнической историей, с языками и письменностями обитающих здесь народов. Главы, посвященные народам Вьетнама, Камбоджи, Лаоса, Таиланда, Бирмы, Малайзии (Малайи, Сабаха, Са- равака), Брунея, Сингапура, Индонезии, Восточного Тимора и, наконец, Филиппин, содержат сведения об истории, хозяйстве, материальной культуре, социальной организации, верованиях, празднествах, народном творчестве, искусстве, литературе, просвещении и т. д. При подготовке тома некоторые авторы и члены редакционной коллегии выезжали в страны Юго-Восточной Азии. С. А. Арутюнов, А. А. Губер и А. И. Мухлинов побывали в Демократической Республике Вьетнам, Г. Г. Стратанович — в Бирме, А. А. Губер, С. И. Королев, А. И. Кузнецов, Н. Н. Чебоксаров и М. А. Членов — в Индонезии. Авторская работа была распределена следующим образом. «Введение»: «Природа и население» — М. Я. Берзина и С. И. Брук; «Первоначальное заселение и древнейшая этническая история» — Η. Н. Чебоксаров («Палеолит» совместно с В. Р. Кабо); «Языки Юго-Восточной Азии», «Письменности народов Юго-Восточной Азии» — С. А. Арутюнов. «Народы Вьетнама» —А. И. Мухлинов. «Народы Лаоса»—Г. Г. Стратанович (раздел «Мон-кхмерские народы» — Я. В. Чеснов). «Народы Камбоджи»— С. А. Арутюнов («Исторический очерк» совместно с Я. В. Чесновым). «Народы Таиланда» — Г. Г. Стратанович (раздел «Национальные меньшинства», кроме «Другие тайские народы»,— Е. В. Иванова). «Народы Бирман- 5
ского Союза» — Г. Г. Стратанович (раздел «Мон-кхмерские народы» — Я. В. Чеснов, «Исторический очерк» — при участии Я. В. Чеснова). «Народы Малайи» — М. Г. Журавлева. «Народы Саравака, Сабаха и Брунея» — М. Г. Журавлева и С. А. Маретина. «Народы Сингапура» — М. Г. Журавлева (при участии И. П. Труфанова). «Народы Индонезии»: «Общие сведения», «Исторический очерк», «Народы Суматры» — Ю. В. Маретин; «Народы Явы, Мадуры и Бали»: «Яванцы», «Сунды», «Мадурцы», «Тенггеры», «Бадуй»— Ю. В. Маретин, «Традиционная духовная культура яванцев, сундов и мадурцев», «Балийцы» — С. А. Маретина; «Народы Калимантана»: «Даяки» — С. А. Маретина; «Банд- жары», «Малайцы»—Ю. В. Маретин; «Народы Сулавеси» — В. Г. Трис- ман (при участии А. И. Кузнецова и М. А. Членова); «Народы Юго-Восточной Индонезии», «Народы Восточной Индонезии» — А. А. Бернова; «Народы Западного Ириана» — Н. А. Бутинов; «Некоренное население»— А. М. Ре- шетов; «Культурная жизнь Индонезии»: «Проблема языка», «Литература»— Ю. В. Маретин и Е. В. Ревуненкова; «Театр, музыка и танцы»—А. Д. Авдеев ; «Архитектура», «Живопись», «Пресса и ради!» — А. И. Кузнецов;'«Кино», «Наука и просвещение»—С. И. Королев и А. И. Кузнецов. «Население Восточного Тимора» — А. А. Бернова. «Народы Филиппин»: «Исторический очерк» — Ю. О. Левтонова (при участии К. Ю. Мешкова); «Основные народы» — Д. И. Тихонов; «Горные народы Лусона» — Д. И. Тихонов («Ифугао»—К. Ю. Мешков); «Горные народы Минданао» — Д. И.Тихонов; «Негрито» — К. Ю. Мешков; «Моро»— М. Г. Журавлева; «Некоренное население» — А. М. Решетов, «Культурная жизнь» — Ю. О. Левтонова. «Население Кокосовых островов и острова Рождества»— М. А. Членов. Авторы карт: «Народы Юго-Восточной Азии», «Плотность населения Юго-Восточной Азии» — М. Я. Берзина, С. И. Брук; «Народы Индокитая», «Народы Филиппин» — С. И. Брук; «Народы Индонезии» — М. Я. Берзина. В подготовке карт принимала участие А. С. Рапова. Сведения о численности народов даны по оценке на середину 1965 г. При подборе иллюстраций широко использованы коллекции Музея антропологии и этнографии Академии наук СССР. Иллюстрации подготовлены А. А. Берновой, Г. А. Гловацким и К. Ю. Мешковым совместно с авторами. Акварели, графические таблицы, заставки и концовки выполнены М. М. Мечевым, М. М. Санниковым, М. Р. Семашкевич и Т. Л. Юзепчук, фотографии — |А. В. Маториным], Н. С. Кармазиным, А. А. Линденбергом. Кроме того, использованы оригинальные фотоснимки, представленные А. И. Кузнецовым, А. И. Мухлиновым, Г. Г. Стратановичем и Н. Н. Че- боксаровым, а также А. С. Аникиным, Ю. А. Горгониевым, Л. М. Деминым, С. В. Киселевым, П. В. Коминым, Л. И. Насонкиной, В. А. Островским, A. П. Ратановым и Φ. Ф. Яриковым, которым редколлегия тома выражает глубокую благодарность. Библиография составлена Ю. В. Маретиным и А. И. Кузнецовым совместно с авторами соответствующих глав. Том рецензировали Ю. И. Журавлев, В. И. Кочнев и А. П. Окладников, а отдельные главы—В. А. Зеленцов, Г. И. Левинсэн, А. Ф. Ма- лов, Ю. Я. Михеев, Ю. А. Шолмов, ценные замечания которых учтены. Глоссарий и указатель составили А. А. Бернова, Н. Л. Жуковская, Н. Г. Краснодембская, 3. А. Листвинова, К. Ю. Мешков, Е. В. Ревуненкова, И. М. Семашко, Л. А. Иванова и Я. В. Чеснов при участии авторов. В редактировании отдельных глав участвовали С. А. Арутюнов, B. Р. Кабо, А. И. Мухлинов. Подготовкой тома руководила редколлегия в составе А. А. Губера, Ю, В. Маретина, Д. Д. Тумаркина и Η. Н. Чебоксарова. Особенно большую работу по редактированию и доработке некоторых разделов проделал Д. Д. Тумаркин. Секретарь редакции тома — 3. А. Листвинова.
ВВЕДЕНИЕ ПРИРОДА И НАСЕЛЕНИЕ СТРАН ЮГО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ Юго-Восточная Азия охватывает страны, расположенные на полуострове Индокитай и на Малайском архипелаге—Больших Зондских и Малых Зондских, Молуккских и Филиппинских островах. К Индокитаю относятся Бирма, Таиланд, Лаос, Камбоджа, Вьетнам, Малайя, Сингапур; на Малайском архипелаге расположены Индонезия, Саравак, Сабах (Северное Борнео), Бруней, Восточный (Портутальский) Тимор, Филиппины. Географические условия К Юго-Восточной Азии нами условно отнесена и И ХОЗЯЙСТВО ту тл западная половина острова Новая Гвинея, составляющая часть Республики Индонезии (Западный Ириан), несмотря на то, что географически весь остров относится к Океании. В 1963 г. Малайя, Сингапур, Саравак и Сабах объединились в федерацию, названную Малайзией; Сингапур вышел из нее в 1965 г. Площадь рассматриваемой территории составляет около 4,5 млн. кв. км, максимальная протяженность с севера на юг — 4,4 тыс. км, с запада на восток — 5,5 тыс. км. Юго-Восточная Азия может с полным основанием рассматриваться как единая в географическом и историко-культурном отношении область. Она довольно отчетливо подразделяется на два района — материковый и островной; Малайя (полуостров Малакка), хотя и соединена с материком узким перешейком, все же теснее связана в хозяйственном и историко- культурном отношении с островным миром, чем с континентальным. Большая часть Юго-Восточной Азии, а именно вся материковая ее часть и некоторые крупнейшие острова (Суматра, Калимантан, Ява), покоится на большом материковом массиве — Зондской платформе. Над этой платформой возвышаются хребты; на полуострове Индокитай они образуют меридиональные горные цепи, южнее — круто поднимаются со дна Индийского и Тихого океанов и выступают на поверхности в виде вытянутых цепочками островных групп — Больших и Малых Зондских, Молуккских, Филиппинских. Вдоль Зондских островов простирается полоса вулканов, среди них много действующих. При весьма сильной расчлененности рельефа высота горных вершин не очень велика: высочайшая из них(Кинабалу на острове Калимантан) достигает 4175 м над уровнем моря. В Индокитае и на крупнейших островах горные цепи окаймляют обширные низменности, прорезанные полноводными реками. Для рек этой области характерна интенсивная эрозионная деятельность, многие из них образуют широкие дельты; местами у побережий образовались равнины, сложенные 7
/~—^береговая линия j в 1931 г. •^-береговая линия в 1914 - 1915 г чбереговая линия в 1877 г аллювиальными наносами, мор· екая береговая линия вблизи устьев больших рек непрерывно меняется. Рассматриваемая область расположена по обе стороны экватора и почти целиком входит в пояс жаркого климата. Для нее характерно обилие влаги и высокие температурь*; однако имеются значительные внутренние различия, связанные с расположением отдельных районов по отношению к экватору» с удаленностью их от моря и особенно с их высотой над уровнем океана. На основной части территории1 Больших Зондских и Молуккских островов, полуострова Малакка, Западного Ириана и на юге Филиппин климат экваториальный. Температуры и осадки отличается здесь равномерностью. На низменностях среднесуточная температура воздуха круглый год 25—27° тепла, она отклоняется максимально лишь в пределах 5—6°. На возвышенных склонах климат переходит в умеренный, на наиболее высоких вершинах подолгу задерживается снег. Годовые осадки повсюду превышают 2000 мм, а кое- где на наветренных горных склонах доходят до 4500 и даже до 6000 мм. В странах Индокитая, на Малых Зондских островах и на севере Филиппин — субэкваториальный климат. Здесь год резко делится на два сезона —. дождливый и засушливый; смена времен года обусловливается чередованием муссонов. Годовое количество осадков варьирует в разных местностях от2000дом до 1000 и даже до 700 мм; меньше всего осадков выпадает во внутренних горных районах Бирмы и Таиланда и на восточных островах Индонезии. В Юго-Восточной Азии преобладают красноземные и латеритные почвы, по большей части сильно оподзоленные; на таких почвах успешно разводят чай, кофе и многие другие плантационные культуры. На склонах и в окрестностях вулканов образовались весьма плодородные вулканические почвы. Очень плодородны также аллювиальные почвы в долинах больших рек в их среднем и нижнем течении; это основные районы разведения риса и центры максимального сосредоточения населения. Растительный мир Юго-Восточной Азии чрезвычайно богат и разнообразен. Большие пространства заняты тропическими влажными лесами. Прибрежные участки в районах дельт окаймлены плоскими сильно заболоченными маршами, на них произрастают мангровые и казуариновые деревья, пальмы нипа и кокосовая. Леса занимают значительно больше половины поверхности почти всех рассматриваемых стран: в Таиланде и Лаосе до 70%, в среднем по Юго-Восточной Азии — 62%. Ценные породы леса составляют важную статью экспорта Индонезии, Бирмы, Таиланда и других стран. -'cO^ береговая линия 2 в 1931 г. •^~\ береговая линия около 700 г. н. э Изменение береговой линии: 1 — в устье реки Чиманук (Ява); 2 — в устье Иравади 8
Индонезия. На побережье
В недрах Юго-Восточной Азии содержатся самые разнообразные ископаемые. Пока еще выявлена лишь их незначительная часть. Важнейшие из них — крупные залежи нефти в Бирме, на островах Суматра, Калимантан и в Западном Ириане и мирового значения запасы оловянно-вольфрамовых руд на островах Банка и Белитунг близ Суматры и в горах Малакки. Имеются также залежи железа, хромитов, бокситов, каменного угля, золота и др. Большинство стран Юго-Восточной Азии до недавнего времени находилось в колониальной зависимости от империалистических держав; этим объясняется слабость национальной промышленности, резкое преобладание сельского хозяйства, его отсталость и монокультурность. Главная продовольственная культура во всей Юго-Восточной Азии — рис. Он составляет основу питания населения. Однако в ряде стран (Малайя, Филиппины) рис вытесняется плантационными культурами; эти страны, как и Индонезия, импортируют рис, Бирма же, Таиланд и отчасти Вьетнам его экспортируют. Важное значение в экономике большинства стран Юго-Восточной Азии имеют экспортные культуры — гевея (эти страны дают 90% мировой продукции натурального каучука), кокосовая пальма (90% мировой товарной копры), кофе, сахарный тростник и др. Животноводство развито лишь в некоторых районах (остров Мадура в Индонезии, плоскогорья Траннинь и Боловен в Лаосе, Корат в Таиланде и др.). Промышленность, в особенности обрабатывающая, развита слабо. Из стран Юго-Восточной Азии вывозится нефть (Индонезия, Бруней, Бирма), олово (Малайя, Индонезия, Таиланд), ценные породы леса. Имеются предприятия по обработке сельскохозяйственного сырья (рисоочистительные, маслобойные, сахарные заводы), однако легкая промышленность не удовлетворяет даже собственных нужд. Во всех странах развиты кустарные промыслы и ремесла. С ликвидацией колониальной системы некоторые страны Юго-Восточной Азии постепенно освобождаются и от прежней экономической зависимости, однако процесс этот идет неравномерно. В таких странах, как Малайя, Филиппины, Таиланд, продолжается внедрение иностранного капитала,- поощряемое политикой правительств этих стран. В Бирме, Камбодже расширяется национальная промышленность (в частности государственная) и ограничивается роль капитала западных держав (особенно бывших «своих» метрополий). В Демократической Республике Вьетнам крупные промышленные предприятия начали строить лишь при народной власти; в 1961 г. более 76% национального дохода страны уже дал социалистический сектор. „ Обилие тепла и влаги, плодородие почв позволяют Размещение населения „ τΓ: π « л во многих районах Юго-Восточной Азии получать по два урожая в год, а в некоторых районах — даже по три. Благодаря этому здесь еще в древности выросли на базе традиционного рисоводства очаги наиболее густого в мире земледельческого населения. Основная масса населения сосредоточена в дельтах крупных рек и в некоторых районах по морскому побережью. В дельтовых районах рек Иравади, Менама, Меконга и Хонгха (Красной), занимающих лишь 7% всей территории, размещено свыше половины населения Индокитая. Средняя плотность населения дельты Хонгха превышает 600 человек на 1 кв. км, а в некоторых местах на 1 кв. км приходится даже 1200 человек. В то же время обширные заросшие лесом горные территории, засушливые районы и заболоченные побережья заселены очень редко. Четверть территории Индокитая, где плотность населения менее одного человека на 1 кв. км, можно считать практически не заселенной. Около трети территории полуострова имеет плотность населения менее 10 человек на 1 кв. км. Ещеболее резки контрасты в густоте заселения на островной части Юго-Восточной Азии: плотность населения на Яве в 60 раз выше, чем на Калимантане, и в 250 раз выше, чем в Западном Ириане; в некоторых местах Явы (округ Адиверна) плотность сельского населения доходит до 2400 человек на 1 кв. км. Это наивысшая на всем земном шаре плотность населения в сельской местности. На большинстве островов архипелага население сосредоточено у морского побережья и по течению круп- 10
восточно· -KM Τ А ИСК О Ε МОРЕ Q от 100 тыс. до 300 тыс. жителей О от 30 тыс. до 100 тыс. жителей Плотность населения Юго-Восточной Азии
ных рек, что связано с историческими обстоятельствами заселения этих островов извне, с моря, и с трудностью проникновения в их глубинные районы. Кроме того, на многих островах природные условия внутренних областей менее благоприятны для хозяйственного использования. На некоторых островах густо заселены внутренние нагорья (например район озера Тоба на Суматре), а обширные прибрежные болота-марши, неудобные для земледелия и являющиеся очагами малярии, почти безлюдны. Резкая неравномерность распределения населения по территории сказывается в каждой из стран Юго-Восточной Азии, вплоть до самых небольших: при пользовании графой табл. 1, показывающей среднюю плотность населения по странам, следует учитывать, что эти цифры выведены из огромного разнообразия плотностей населения в разных районах каждой из стран. Таблица 1 Площадь и население стран Юго-Восточной Азии Страна Площадь, в тыс. кв. км Население на середину 1965 г., в тыс. человек Бирма Лаос Камбоджа Таиланд Вьетнам Демократическая Республика Вьетнам Южный Вьетнам Малайзия Малайя Саравак Сабах · Бруней Сингапур Индонезия Восточный Тимор Филиппины Ю г о-В осточная Азия 4 497,3 678,0 236,8 181,0 514,0 329,6 158,8 170,8 332,6 131,3 125,2 76,1 5,8 0,6 1 904,3 14,9 299,7 24 730 2 000 6 250 30 590 34 500 18 500 16 000 9 365 8 000 840 525 105 1865 106 000 550 32 345 248 300 Плотность населения, человек на 1 кв. км 36 8 35 60 105 116 94 28 61 7 7 18 3108 56 37 108 55 Источники: «United Nations Demographic Yearbook, 1964», New York, 1965; «Population and vital statistics report», «United Nations statistical papers», series A, vol. XVII, № 1—2, 3, New York, 1965; «United Nations Monthly Bulletin of Statistics», 1966, № 1,2 и другие издания. Доля городского населения во всех странах Юго-Восточной Азии (за исключением Сингапура) до недавнего времени была очень невелика, что связано с преимущественно сельскохозяйственным направлением их экономики. В большинстве этих стран в последние годы происходит стремительный рост городов, преимущественно крупнейших, в которых сосредоточена значительная часть городского населения. Сведения об общей численности его опубликованы не по всем странам Юго-Восточной Азии; имеющиеся данные показывают, что даже в наиболее урбанизированных странах в городах живет менее половины населения: в Малайе (1957 г.) — 42,7 %, в Брунее (1960г.) — 43,6%,наФилиппинах(1960г.)— 35,3%. Во всех остальных странах оно не достигает 20%: в Южном Вьетнаме (1959 г.)—17%, в Сараваке (1960 г.) - 15%, в Индонезии (1961г.) —14,9%, в Сабахе (1960 г.) — 14,9%, в Камбодже (1958 г.) — 12,8%, в Таиланде (1960 г.) — 11,8%, в Демократической Республике Вьетнам (1960 г.) — 9,6%. В Юго-Восточной Азии имеется шесть городов с населением свыше 1 млн. человек: в Индонезии (Джакарта — 2 млн. 973 тыс. жителей и Сурабая — И
1 млн. 8 тыс. жителей в 1961 г.), в Таиланде (Бангкок — 1 млн. 600 тыс. жителей в 1963 г.), в Южном Вьетнаме (Сайгон—Шолон — 1 млн. 250 тыс. жителей в 1964 г.), на Филиппинах (Манила — 1 млн. 139 тыс. жителей в 1960 г.) и в Сингапуре (Сингапур — 1 млн. 865 тыс. жителей в 1965 г.). Четыре города имеют 0,5—1 млн. жителей: Рангун (822 тыс. жителей, с пригородами — 1 млн. 500 тыс. в 1957 г.) в Бирме, Бандунг (977 тыс. жителей) и Семаранг (503 тыс. жителей в 1961 г.) в Индонезии, Ханой с пригородами (900 тыс. жителей в 1960 г.) в ДРВ. . „ В Юго-Восточной Азии население увеличивается Движение населения -. ^ быстрыми темпами, что характерно для многих стран Азии, Африки и Латинской Америки, недавно освободившихся от колониальной или полуколониальной зависимости, в недалеком прошлом отсталых, ныне быстро развивающих свою экономику. Высокая рождаемость в таких странах связана с рядом исторически обусловленных факторов: ранними браками, традицией многодетности, поддерживаемой религией, отсутствием знаний и средств, необходимых для регулирования в семьях числа рождений, и т. д. В последние десятилетия проведение ряда простейших санитарно-медицинских мероприятий привело к снижению чрезвычайно высокой в прошлом смертности, которая теперь начала приближаться к уровню ее в развитых капиталистических странах; соответствующего снижения рождаемости не произошло (факторы, влияющие на рождаемость, сложнее и действуют медленнее). В связи с этим естественный прирост населения чрезвычайно возрос. Рост населения в Юго-Восточной Азии опережает средний рост по земному шару и даже несколько превышает прирост по Азии в целом. Между 1958 и 1963 гг. население мира увеличивалось в среднем на 1,8 % в год, в Азии— на 2,3%, в Юго-Восточной Азии — на 2,4%. Население описываемого района увеличилось со 104 млн. человек в 1900 г. и 128 млн. в 1930 г. до 248 млн. в 1965 г.; с 1900 г. доля его во всем населении зарубежной Азии повысилась с 11,3% до 13,1%, а в населении мира — с 6,4% до 7,4%. За последние 40 лет население более чем удвоилось. Огромный прирост населения стал одной из важнейших проблем в странах Юго-Восточной Азии. Снижение рождаемости, начавшееся в последние годы в некоторых из них Таблица 2 Естественное движение населения в странах Юго-Восточной Азии Страна Год Рождаемость Смертность Естественный прирост на 1 Toic. человек населения Годовой естественный прирост, в тыс. человек (оценка на 1965 г.) Бирма Лаос · . . Камбоджа Таиланд Вьетнам Малайя Саравак Сабах Бруней Сингапур Индонезия Восточный Тимор Филиппины Ю г о-В осточная Азия 1955 1959 1950—1955 1960 1960—1963 1950—1955 1950—1955 1960 1960—1964 1962 1950—1959 1955—1963 1959—1963 50 Сведений 35 нет 41,4 46 35 40,6 54 33 48,9 35,2 43 23,9 50 1 42 19,7 1 20 18 9,2 25 11 10,9 5,9 21,4 17,5 20 18 15 21,7 26 17 31,4 29 22 38 29,3 21,6 6,4 30 24 370 50 135 80Q 600 250 24 12 4 55 2300 4 970 5574 Источники: «Population and vital statistics report, United Nations statistical papers», series A, vol. XVII, № 1—2, 3, New York, 1965; «United Nations Monthly Bulletin of Statistics», 1966, № 1, 2 и другие издания. 12
(Филиппины), дает основание предполагать, что со временем и в соседних странах индустриализация и урбанизация приведут (как произошло ранее в странах развитого капитализма) к снижению рождаемости и выравниванию естественного прироста населения на каком-то среднем уровне. В табл. 2 приводятся сведения о естественном движении населения в Юго-Восточной Азии. Следует иметь в виду, что данные текущей статистики о рождаемости и смертности в большинстве стран этой области весьма приблизительны, лишь в Малайе и Сингапуре имеется более или менее надежный текущий статистический учет. Возрастной состав населения Юго-Восточной Азии Половой и возрастной типичен для слаборазвитых в недавнем прошлом состав населения стран: соотношение возрастных групп характеризуется исключительно высокой долей ранних возрастов (немногим менее половины всего населения составляют дети до 14 лет); очень невелика роль старших возрастов (6% лиц старше 60 лет); группа основных работоспособных возрастов (от 15 до 59 лет) составляет около половины населения. Таблица 3 Возрастной состав населения стран Юго-Восточной Азии * Страна Возрастные группы, в % к населению до 14 лет 15—59 лет 60 лет и старше Камбоджа Таиланд Демократическая Республика Вьетнам Малайя .' Оравак Сабах (Северное Борнео) . . Бруней Сингапур Индонезия Филиппины Ю г о-В осточная Азия Для сравнения: США Великобритания 1959 1960 1960 1957 1960 1960 1960 1957 1961 1960 1960 1961 44,7 43,2 44,3** 44,0 44,4 43,5 46,6 42,8 42,1 46,6 43,0 31,1 22,9 47,6 52,2 47,5** 51,0 50,3 52,6 47,6 52,7 51,5 49,2 51,0 55,6 59,8 7,7 4,6 8,2** 5,0 5,3 3,9 5,8 4,5 6,4 4,2 6,0 13,3 17,3 * Данные по Бирме, Лаосу, Южному Вьетнаму и Восточному Тимору отсутствуют. ** Для ДРВ —до 15 лет, 16—55 лет, 56 лет и старше. Таблица 4 Половой состав населения стран Юго-Восточной Азии Страна Доля в населении, в % мужчин женщин Бирма Лаос Камбоджа Таиланд Демократическая Республика Вьетнам . Южный Вьетнам . . Малайя Страна Доля в населении, в % мужчин женщин 51,0 49,0 Сведений нет || 50,2 50,1 48,3 49,8 49,9 51,7 Сведений нет | 51,6 48,4 Саравак Сабах Бруней Сингапур Индонезия Восточный Тимор . . . Филиппины Юго-Восточная Азия 50,5 52,1 52,1 52,8 49,3 51,8 50,6 49,9 49,5 47,9 47,9 47,2 50,7 48,2 49,4 50,1 13
Соотношение мужского и женского населения различно в каждой яг стран, оно зависит от смертности мужчин и женщин в каждой возрастной группе и от соотношения самих этих групп. По имеющимся (недостаточно, правда, точным) данным, почти во всех странах Юго-Восточной Азии (как и в большей части Азии вообще) численность мужского населения несколько преобладает; однако в связи с тем, что в таких крупных республиках, как Индонезия и ДРВ, больше женщин, по Юго-Восточной Азии в целом мужчины составляют лишь 49,9% всего населения. г. „ Население рассматриваемой области неоднородно Этнический состав г г ^ г- ^ по уровню социально-экономического, и этнического развития. Наряду с развитыми в экономическом и культурном отношении народами, уже сложившимися или формирующимися в нации (а в некоторых случаях служащими ядром национальной консолидации), во многих районах есть группы, сохраняющие черты родо-племенного строя; некоторые из них ведут кочевой образ жизни. Во всех странах Юго-Восточной Азии идут интенсивные этнические процессы: ассимиляция мелких этнических общностей крупными народами, размывание одних этнических границ и более отчетливое выявление других, усиление территориально-экономических связей, консолидация мелких народностей в более крупные и т. д. По этническому составу населения Юго-Восточная Азия отчетливо делится на две части. Первая из них — Индокитайский полуостров (без Малайи) — заселена многочисленными народами, относящимися к различным языковым семьям и группам. Сложность этнической картины Индокитая объясняется историей его заселения — миграционными потоками, шедшими последовательными волнами с севера в течение тысячелетий (см. «Первоначальное заселение и древнейшая этническая* история», стр. 23—64). Особенно пестро в этническом отношении население на севере Индокитая. Это одна из наиболее сложных по этническому составу областей земного шара; здесь на сравнительно небольшом пространстве вперемежку живет несколько десятков народов, говорящих в подавляющем большинстве на языках различных групп китайско-тибетской и мон-кхмерск~й лингвистических семей *. В Юго-Восточной Азии очень значительны различия между населением равнинных и горных районов. Все крупные народы рассматриваемого района — вьетнамцы (вьеты), сиамцы (кхонтаи), бирманцы, кхмеры, малайцы, яванцы, сунды, висайя, тагалы и другие — живут преимущественно в равнинных местностях. Горные районы заселены различными малочисленными народами. Многие мелкие народы находятся на ранних стадиях этнического развития и представляют собой, по существу, группы племен. Нередко племена, входящие в такие группы, сл'або связаны между собой и в экономическом и в культурном отношениях. Другие группы достигли сравнительно высокой степени консолидации; территориально-экономические связи у них преобладают над связями родо-племенного характера; эти группы .уже превратились в народности. В большинстве источников, относящихся к периоду, когда страны описываемого района находились в колониальной зависимости, племенные группы показываются с максимально возможной дробностью и зачастую не объединяются в родственные общности 2. С другой 1 В настоящем очерке и на всех этнографических картах нами принято упрощенное деление языковых семей только на группы. Лингвисты обычно делят языковые семьи на ветви и подветви, группы и подгруппы. Наши группы обычно соответствуют ветвям лингвистов. 2 Так, данные переписи населения Индии 1931 г. выделяют в Бирме 136 местных языков, диалектов и говоров. Масперо показывал во Вьетнаме до 70 народов, а в Лаосе— свыше 30. Креднер насчитывал в Таиланде до 35 различных этнических общностей. Даже по небольшой Малайе в материалах переписи населения 1947 г. указывается более 50 народов. Число этнических единиц, выделяемых разными авторами по всем странам Индокитая, превышает 300. В сводных данных переписи населения Индонезии 1930 г. имеется около 160 этнических названий; существуют списки народов Индонезии, содержащие свыше 300 названий этнографических групп. На одной из последних этнических картосхем, опубликованных по Филиппинам, показано около 90 этнических 14
стороны, в литературный и научный обиход широко вошли такие собирательные этнонимы, как «даяки», «тораджи», «папуасы», «серамцы»; под каждым из них подразумевается несколько нередко весьма различных народов. Почти все горные народы Вьетнама, Камбоджи и Лаоса, независимо от их генетических связей и языковой принадлежности, традиционно включались в одну общую группу. Народы этой группы во Вьетнаме назывались «мои», в Камбодже — «пнонги», в Лаосе — «кха». Процессы этнического развития, идущие быстрыми темпами, непрерывно меняют этнический облик Юго-Восточной Азии. В результате консолидации и ассимиляции многие прежде изолированные группы постепенно сливаются с соседними более крупными и развитыми народами. Так, в настоящей работе к бирманцам отнесены араканцы, ванбье, тавойянцы, мергуанцы, дану, инта, тауньйо, сак (луи), мро и другие группы, расселенные по периферии этнической территории бирманского народа. По происхождению эти группы (за исключением араканцев, представляющих собой, по-видимому, древнейший слой бирманцев) связаны с живущими по соседству с бирманцами народами — каренами, шань, качинами, чинами и др. Однако в результате ассимиляции все эти этнические общности уже фактически вошли в состав бирманской нации и могут рассматриваться как ее этнографические группы. Таким же образом к качинам отнесены мару и лаши. Ассимиляция малых народов крупными идет и в других областях Юго-Восточной Азии. В составе некоторых народов Индокитая сохраняются внутренние подразделения; часть исследователей выделяет их в качестве самостоятельных этнических единиц. Например, карены делятся на три основные группы — его, пво и бве; в их состав включаются также падаунги и таунгту (или баоо). Среди кхмеров выделяются такие группы, как анрах, пор, чон, чамрэ и др. Сохранили родо-племенное деление и такие народы, как чины, нага и т. д. В некоторых районах Индокитая расселены многочисленные горные племена, мало связанные друг с другом. На основании близости языков и сходства элементов материальной и духовной культуры все эти племена (их около пятидесяти) объединены при описании в четыре группы — горные таи, горные моны, горные кхмеры и горные индснезийцы, или горные чамы. В отличие от большинства других областей зарубежной Азии, для Индокитая не существует общепринятой классификации народов. Основываясь на сходстве в словарном составе и грамматическом строе различных групп языков, разные исследователи создали классификационные схемы, значительно отличающиеся друг от друга (см. раздел «Языки Юго- Восточной Азии», стр. 64—72). Подавляющее большинство (свыше 88%) населения Индокитая составляют народы китайско-тибетской языковой семьи, состоящей из следующих групп: тибето-бирманской, таи, вьет-мыонгской, китайской и мяо-яо. Около 9% населения Индокитая говорит на языках мон-кхмерской семьи. В Индонезии расселено около 150 народов, подавляющее большинство которых (96% населения страны) говорит на языках индонезийской группы малайско-полинезийской языковой семьи. Языки очень небольшой части населения этой страны принадлежат к меланезийской группе той же семьи. На языках других семей говорят только северохальмахерские и папуасские народы, живущие на востоке Индонезии, а также национальные меньшинства иностранного происхождения — китайцы, арабы, индийцы и др. В стране имеется 13 крупных народов (от 1 млн. человек и выше), составляющих 89% населения; еще 18 народов и групп близкородственных народов численностью 200 тыс.— 1 млн. человек составляют 7,4% населения. На долю остальных 120 народов приходится 3,6% населения; это, как правило, племенные группы, занимающие внутренние (а в Восточной Индонезии — и прибрежные) области большинства островов Индонезии. Разложе- общностей, однако многие из них весьма малочисленны и представляют собой остаточные племенные группы; часть их, по существу, уже давно ассимилирована более крупными соседними народами. 15
ние родо-племенного строя, характерное для этих групп в недавнем прошлом, в последние десятилетия ускорилось. Процессы консолидации в Индонезии имеют двойственный характер. С одной стороны, происходит сближение тесно связанных групп племен (например батакских) или близких между собой народностей (например яванцев, сундов и мадурцев), постепенное объединение их в единые более крупные народы. С другой стороны, все усиливается и общеиндонезийское единство; этот процесс связан с активной борьбой, которую вег " в последние десятилетия народы страны за свою независимость; его подкрепляют проводимые мероприятия по внедрению единого государственного языка, чему способствует взаимная близость языков Индонезии и широкое распространение здесь с периода средневековья малайского языка. На Филиппинах, как и в Индонезии, почти все народы говорят на языках индонезийской группы. Особенности исторического развития привели к образованию в этой стране четырех отчетливо выраженных групп народов, которые различаются по антропологическим признакам, религиозной принадлежности и ряду культурно-исторических и этнических особенностей. Первую группу составляют крупнейшие народы страны, живущие на побережьях островов (висайя, тагалы, илоки и др.) и исповедующие христианство. Вторую группу образуют мусульманские народы южных островов Филиппин, обозначаемые обычно общим названием «моро»; они живут изолированно, не смешиваясь с соседними народами. Глубинные горные районы заселяют разобщенные племена (ифугао, бонтоки, букидноны и др.), придерживающиеся анимистических верований и постепенно ассимилируемые соседними более крупными народами. К числу наиболее отсталых народов относятся негритосские племена аэта, обычно выделяемые в литературе в отдельную группу ввиду их антропологического своеобразия. На Филиппинах также наблюдаются две противоречивые тенденции в этническом развитии. С одной стороны, среди филиппинцев широко развито движение за внедрение тагальского языка как государственного во все области жизни и среди всех народов. Этому благоприятствуют сильно развитые внутренние миграции, особенно переселение на южные острова, что приводит к дальнейшему смешению населения. С другой стороны, не менее сильна тенденция к образованию трех центров национальной консолидации: тагальского, висайского и илокского. К ним тяготеют остальные народы. Ниже приводятся основные статистические данные об этническом составе стран и районов Юго-Восточной Азии (см. табл. 5, 6). По преобладающему вероисповеданию населения в рассматриваемой области отчетливо выделяются три зоны: в первой из них почти все население (свыше 90%) исповедует буддизм. К этой зоне принадлежат все страны Индокитая за исключением Малайи, которая и в этом отношении ближе к островной части Юго-Восточной Азии. Вторая зона — мусульманская; в нее входят Индонезия, Малайя, Саравак, Сабах, Бруней и крайний юг Филиппин. Третья — зона преобладания христианской (католической) религии, к которой относятся большая часть Филиппин и Восточный Тимор. Во всех этих зонах малые народы внутренних горных районов, слабо приобщенные к общегосударственной экономической и культурной жизни, сохраняют наряду с другими пережиточными элементами культуры древние племенные религии, связанные с различными первобытными культами — с анимистическими верованиями, культом предков и т. п. Значительные пережитки племенных культов также сохранились в той или иной степени у приверженцев всех вероисповеданий. В целом в Юго-Восточной Азии буддистов почти 100 млн. человек, свыше 90% их проживает в первой зоне. Численность мусульман превышает 100 млн. человек, почти все они живут во второй зоне, составляя в ней около 90% населения. Христиан свыше 35 млн. человек; свыше 80% их — жители Филиппин, где они составляют более 90% населения. Приверженцев племенных религий — более 5 млн. человек, индуистов — свыше 3 млн. человек (в Индонезии, Малайе и Бирме). 16
Таблица 5 Распределение народов Юго-Восточной Азии по языковым семьям и группам (на середину 1965 г.) Лингвистические семьи и группы Индокитай (без Малайи) в тыс. человек в % Островная часть и Малайя в тыс. человек Всего в тыс. человек в % Всего населс.^ \ Китайско-тибетская семья . . Группы: Тибето-бирманская .... Таи Китайская Мяо-яо Вьет-мыонгская Мон-кхмерская семья Малайско-полинезийская семья Группы: Индонезийская Меланезийская Папуасские народы Северохальмахерские народы . Дравидская семья Индоевропейская семья . . . Группы: Индийская Прочие Семито-хамитская семья . . . Другие и неизвестные .... 98 070 86 643 21423 27 085 7115 615 30 405 8 867 1467 1467 380 405 380 25 308 100 88,3 21,8 27,6 7,3 0,6 31,0 9,0 1,5 1,5 0,4 0,4 0,4 0,4 150 230 7 530 25 7 505 28 139 856 139 786 70 700 210 87Q 172 118 54 97 767 100 5,0 5,0 93,1 93,1 0,5 0,1 0,6 0,1 0,1 0,1 0,5 248 300 94 173 21 423 27 110 14 620 615 30 405 8 895 141 323 141 253 70 700 210 1250 577 498 79 97 1075 100 37,9 8,6 10,9 5,9 0,2 12,3 3,6 56,9 56,9 0,3 0,1 0,5 0,3 0,2 0,4 Таблица 6 Численность народов в странах Юго-Восточной Азии (в тыс. человек на середину 1965 г.) Индокитай (без Малайи) Всего населения Китайско-тибетская семья .... Тибет о-б ирманская группа Бирманцы · Карены Чины Качины (цзинпо) Кая Хани (акха, уни, коте, кхапе) Лису Лаху Нага Ну и дулуны Ицзу (тила, пупяо, лоло) . . . Группа таи Шань · Кхун Лю (лы) Бирма 24730 23190 21165 18000 2000 500 360 110 70 40 40 25 20 1715 1600 50 40 Таиланд 30590 28400 210 15 130 30 20 15 22565 60 80 Лаос 2000 1575 15 — — 15 — — 1430 — 40 Камбоджа 6250 740 ! — — — — — — 30 — — 1 Вьетнам 34500 32738 20 10 1345 Всего 98070 86643 21423 18015 2130 500 360 110 135 60 58 25 20 10 27085 1660 50 161 2 Народы Юго-Восточн. Азии 17
Продолжение Бирма Сиамцы (кхонтаи) · Лао Горные таи: Тхай (тхай неа, тхай черные, тхай белые, футхай и др.) Юан Таи (тхо) Каолан Нунги, нянги (зяй) . Пази, тхулао, тюнгча и др Китайская группа . Китайцы (включая санзю, санти, сафанг и другие китаеязычные группы) · Группа мя о-я о Мяо (мео) Яо (ман) Лати и лаква Гелао Группа вье т-м ы о н г . . . . Вьетнамцы (вьеты) Мыонги Мон-кхмерская семья Кхмеры Горные кхмеры: Куй Суй (включая алак) Мнонги и брао Стиенги Банар Боловен Бо (со) Чамрэ Сэданги (включая ронгао) . . Ма (включая лат, лазя) . . . ' Ванкьеу (включая кхуа, тойой) Be (включая жие и др.) . . . Срэ Кхату Горные моны: Ксакау (сакау), тайхай и пуоь Кхму Ламет Футень (лаотень) Палаун . Ва (лава) Моны (талаины) Сенои Семанги Малайско-полинезийская семья, и н- донезийская группа Малайцы 15 10 Таиланд Лаос Камбоджа Вьетнам 300 300 10 10 15000 7300 J 25 720 120 200 400 10 5500 5500 65 50 15 60 60 1172 400 400 170 1250 110 30 3ι 30 330 35 I 330 80 60 20 IS 15 415 5 60 60 40 70 — 30 10 90 1 1 902 900 110 30 НО — — — — 380 380 5375 5300 40 20 15 100 10 435 525 25 350 4 950 950 460 245 210 4 1 29950 29500 450 1185 550 50 25 120 110 100 50 40 40 35 25 40 455 1467 918 18
Продолжение Бирма Таиланд Лаос Камбоджа Вьетнам Всего Селуны Чамы (тямы) Джарай . . . . · Эде Раглай (включая тюру, ноанг, бих) Чаонам (чаоле) Дравидская семья Тамилы Телугу Малаяли Индоевропейская семья Индийская группа . . . . Хиндустанцы Бенгальцы Ория Гуркхи Панджабцы Гуджаратцы Другие группы Англичане . . Французы Другие и неизвестные Всего населения Малайско-полинезийская семья, индонезийская группа. Малайцы Яванцы Банджары Риау, палембанги, джамби . . Минангкабау Буги Джакуны .... · Аче (ачины) Китайско-тибетская семья .... Китайская группа. . . . Китайцы Группа таи Сиамцы (кхонтаи) Дравидская семья Тамилы Малаяли Всего населения Малайско-индонезийская семья, индонезийская группа Даяки: Ибаны («даяки моря») . . · Клемантаны («даяки суши») . Меланау Кайяны 80 10 55 200 150 50 380 200 170 10 360 360 120 120 50 30 25 15 10 10 60 15 15 15 20 5 101 10 35 15 15 102 Малайзия Малайя 8000 Телугу Каннара 4025 Индоевропейская семья .... 3600 Индийская группа 260 Панджабцы и синдхи . . . 100 Хиндустанцы 30 Бенгальцы 15 Сингалы 10 Раджастханцы 8 Германская группа. 2 Англичане 3075 Иранская группа. . . 3050 Афганцы (пуштуны) . . . 3050 Мон-кхмерская семья 25 Сенои 25 Семанги 750 Семито-хамитская семья . . . 650 Арабы 50 Другие и неизвестные .... 2 135 210 150 50 2 380 200 170 10 405 380 120 120 70 30 25 15 25 10 15 308 35 15 75 60 35 15 5 3 2 12 12 а 28. 25 3 4 4 45 Саравак 840 Кенья 10 Муруты и келабиты 3 574 Дусуны 1 Малайцы Калимантана .... 150 270 Яванцы 5- 60 Китайско-тибетская семья, китай- 50 екая группа 250 25 Китайцы 250· 19 2*
Индоевропейская семья 4 Индийская группа..., 2 Выходцы из Индии и Пакистана 2 Германская группа Англичане Другие и неизвестные .... 2 2 12 Всего населения Малайско-полинезийская семья, индонезийская группа .... Даяки: Дусуны Кедаяны Муруты и келабиты . . . Баджау и др. «люди моря» . . Малайцы Калимантана . . . Яванцы ." Сулу-самаль Сабах 525 Буги 5 Филиппинцы (тагалы, висайя) . . 5 330 Китайско-тибетская семья, китайская группа ..... 120 190 Китайцы 120 30 Индоевропейская семья 4 30 Германская группа... 2 75 Англичане 2 25 Индийская группа.... 2 10 Выходцы из Индии и Пакистана 2 10 Другие и неизвестные 21 Бруней Всего населения Малайско-полинезийская семья, индонезийская группа . . . . Малайцы Калимантана . . . Даяки: Кедаяны Дусуны Меланау Ибаны (даяки моря) . . . . 105 40 15 6 5 2 Китайско-тибетская семья, китайская группа 30 Китайцы 30 Индоевропейская семья 4 Индийская группа .... 2 Выходцы из Индии и Пакистана 2 Германска я груππа. ... 2 Англичане 2 Другие и неизвестные 3 Всего населения Китайско-тибетская семья, китайская группа Китайцы . Малайско-полинезийская семья, индонезийская группа Малайцы Яванцы Риау, палембанги, джамби . . Буги Дравидская семья Тамилы Малаяли Каннара Сингапур 1865 Телугу 1 Индоевропейская семья 32 1430 Индийская группа ... 22 1430 Панджабцы и синдхи 10 Хиндустанцы 8 Бенгальцы 2 Сингалы 2 Германская группа. . . 10 Англичане 10 Семито-хамитская семья, семитская . группа 3 Арабы 3 Другие и неизвестные 35 245 185 38 20 2 120 90 20 9 Всего населения Малайско-полинезийская семья Индонезийская группа Яванцы Индонезия 106 000 102 151 102 081 48 000 СУ ИДЫ е . Мадурцы Тенггеры Бадуй . . Балийцы 14 500 7 000 25 4 1980 * При оценке численности народов Молуккских островов авторы с разрешения М. А. Членова частично использовали материалы его полевой работы. 20
Восточносуматранцы (малайцы: риау, палембанги, джамби и др.; малайцы Калимантана) Банджары Минангкабау (включая ке- ринчи и бенгкуленов) . . Лебонги, реджанги, семендо, сераваи, пасемахи, паминг- гиры, кроэ Лампунги (абунги и пубианы) Б атаки: Тоба, ангкола, мандайлинги, каро, пакпаки (даири), тимуры (симелунгуны) . . Аласы · . . Гайо Аче Сималуры Ниасы Ментаваи Кубу, акиты, лубу, улу, та- ланги, батины (сакаи), ма- маки, утаны, дараты, бе- нуа, белумы (ломы), знгга- но, булуаро Оранг-лауты («люди моря»): баджау, мантанги, тамбу* сы, оранг-куала, секахи (сангкаи, джуру), песукуа- ны, бароки, булуд-упи, убианы, бинада, иллануны, сулу (сулуки) и др. . . . Даяки: Оло-нгаджу (нгаджу), включая отданумов, улу-айеров, серахов, мардахиков и др. Кайяны (включая модангов, сегаев, трингов, пнихин- гов, эмбалу, лонгваев, лонг- гхатов и др.) Кенья Бахау Западные даяки (клеманта- ны, «даяки суши»): санггау, секадау, селакау, рибун, мандак, деса и др Муруты и келабиты .... Ибаны («даяки моря») . . . Дусуяы Пунаны, бекетаны, укиты, басапы и др Буги Макассары Талауды и сангихе Минахасы Болаанг-монгондоу 5 600 1670 4 000 750 210 2 420 ЗЭ 100 1653 33 380 33 25 33 520 100 60 260 100 10 10 60 2 950 1100 320 500 110 Горонтало 380 Томини 55 Тораджи (палу, коро, посо, саданги) 1 000 Мандарьт 320 Бунгку 25 Лоинанги 65 Бангай 80 Лаки (толаки) 160 Мори 20 Бутунги (бутоны) 490 Муна 25 Тована, токеа и тоала ... 1 Сасаки и бодха 1 100 Сумбаванцы 180 Бима 350 Сумбанцы 300 Манггараи 270 Нгада 60 Лио 175 Сикка, эндехи и др 300 Ларантуки 55 Саву 200 Солорцы 170 Алорцы 160 Амбонцы 203 Роти (ротийцы) 150 Купанги (гело) 1 Атоня 400 Тетумы (белу) 160 Кай, банданцы, танимбарц >ι . . 100 Серамцы 100 Буру 50 Кисарцы, бабарцы, ветарцы, летийцы 50 Ару · 25 Сула 30 Бачанцы 20 Маба (бичоли), бул т, патан я, веда, кайо и другие южно- хальмахерские народы ... 45 Нумфоры 55 Вандамы (виндеси) 10 Варопены Ю Салавати, майраси, мадики, кури, ясуры и другие за- падноирианские народы . . 10 Меланезийская группа 70 Собеи, ямна, бонгго, тобати и др 70 К 1тайско-тибетская семья, китайская группа 2300 Китайцы 2300 Папуасские народы 700 Маринд-аним, сентани, экарн, джаби, тапиро и др 700 Северохальмахерцы 210 Тернатцы 75 21
Тидорцы \ . Г алело, лолоды, ибу, макьян- цы, тобело и др Семито-хамитская семья, семитская группа Арабы · Индоевропейская семья 45 Индийская группа ... 30 Выходцы из Индии и Пакис- 90 тана · . . 30 Германская группа. . . 10 90 Голландцы 10 90 Другие (японцы, американцы и др.) 40 и неизвестные 509 Восточный (Португальский) Тимор Всего населен яя 550 Малайско-полинезийская семья, индонезийская группа . . . 540 Тетумы (белу) 235 Мамбаи 100 Маре (бунаки) · . 60 Макассаи 60 Токоде 50 Дагада 35 Китайско-тибетская семья, китайская группа 5 Китайцы 5 Индоевропейская семья 3 Португальцы 3 Другие и неизвестные 2 Филиппины Всего населения 32 345 Малайско-полинезийская семья, индонезийская группа . . 31873 Висайя (себуанцы, панай-хилн- гайнон, самар-лейте и др.) 13 800 Тагалы 6 800 Илоки 3 700 Биколы 2 500 Пампанганы 1000 Пангасинаны 1 000 Ибанаги (кагаяны) 375 Самбалы НО Моро Магинданао 430 Сулу-самаль 150 Иланум 320 Таусог 360 Ланао (маронаэ) 170 Яканы 70 Сангилы 2 Горные народы Лусона Ифугао 85 Канканаи 80 Набалои 75 Калинги 55 Гадданы 15 Тингианы (итнег) 6 Апайо (иснег) 35 Бонтоки 90 Илонготы 4 Иватаны Исинаи Егад Горные народы Миндоро и Палавана Мангианы Бантон Куйононы (каламианы) . . . Тагбануа · . . . Палаваны и пиналаваны . . Агутайаны Горные народы Минданао Субаноны Букидноны Тирураи и тагаб.1лл . . . . Мандайя , Багобо-гяашта Билааны Манобо Тагакаоло Баджао Аэта (ата, баттаки, дум агаты, палананы) Китайско-тибетская семья, китайская группа Китайцы Индоевропейская семья, германская группа Американцы Другие и неизвестные · . . . . 13 12 14 7 1 6 5 35 6 100 80 40 26 55 НО 55 12 14 50 320 320 10 10 142 22
ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ ЗАСЕЛЕНИЕ И ДРЕВНЕЙШАЯ ЭТНИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ До сих пор не решен окончательно вопрос о том, входила ли Юго-Восточная Азия, полностью или частично, в состав прародины человечества, т. е. той обширной зоны земного шара, в пределах которой на рубеже третичного и четвертичного периодов происходило постепенное превращение в людей какой-то высокоорганизованной группы древних человекообразных обезьян (антропоидов). Ни в одной из стран Индокитая и деНд0незии пока не найдено костных остатков ископаемых высших приматов, близких к предкам людей (гоминид). Однако на северо-западе Индостана в районе Сиваликских холмов, а также на юге современной китайской провинции Юньнань, недалеко от северных рубежей Вьетнама и Лаоса, таких остатков обнаружено довольно много. Они относятся к ископаемым антропоидам из группы рамапитеков и дриопитеков, которые, по мнению специалистов (в том числе и большинства советских антропологов), имели значительное морфологическое сходство с древнейшими представителями семейства гоминид. Места находок североиндийских и юньнаньских ископаемых человекообразных обезьян расположены недалеко от Гималаев, к которым, согласно взглядам некоторых исследователей, примыкала прародина человечества. В этой связи интересна гипотеза советского антрополога Г. Ф. Дебеца, который вслед за академиком В. В. Суш- киным указывал на гористые пространства, примыкающие к Гималаям и другим высокогорным областям Азии (а возможно и Африки), как на вероятную зону превращения обезьяны в человека. Возможно, что предки гоминид, переходившие здесь (в связи с усыханием в конце третичного периода) к прямохождению и наземному образу жизни, расселялись на юго-восток, постепенно осваивая территорию Индокитая, а затем Индонезии и Филиппин. Географических препятствий этому предполагаемому расселению не было, так как в начале четвертичного периода (плейстоцена), 1 млн.—800 тыс. лет назад, материковая часть Юго-Восточной Азии была связана широкими сухопутными «мостами» с индонезийско-филиппинским миром. Используя их, можно было достичь Явы, Бали, Калимантана, Палавана, а также, возможно, Филиппин, Сулавеси и некоторых островов Восточной Индонезии. Однако восточные материковые участки значительно суживались, а местами и совсем прерывались, так что достичь Молуккских островов, а тем более Ириана (Новой Гвинеи) и Австралии гоминиды того времени вряд ли могли. Цедаром именно в этих местах проходит один из самых глубоких и резких зоогеографических рубежей — граница между индо-малайской и австралийской областями. К предшественникам или даже к предкам древнейших людей в Юго- Восточной Азии некоторые ученые относят гигантских антропоидов, костные остатки которых были найдены на Яве и на юге Китая. В Индонезии к их числу принадлежат две нижние челюсти — мегантропов (дословно «огромных людей»), обнаруженные в 1941 и 1952 гг. в районе Сангирана около Суракарты (Соло) в центральной части Явы и описанные Г. Кёниг- свальдом и П. Марксом. Челюсти эти, как и сохранившиеся в них зубы, действительно очень крупные и массивные (примерно как у современных горилл), датируются концом нижнего и началом среднего плейстоцена. Морфологически они по многим признакам напоминают соответствующие кости ископаемых и современных крупных антропоидов, однако по некоторым особенностям челюстей и зубов (например по размерам клыков) меган- тропы обнаруживали определенное сходство с людьми. Гипотеза Ф. Вейден- рейха о принадлежности мегантропов (вместе с южнокитайскими гигантопи- теками) к особой группе гигантских гоминид, более древней по сравнению с другими их группами, не может быть признана обоснованной. Весьма 23
вероятно, что никакого особого рода мегантропов не существовало, что это одна из местных крупных форм древнейших людей, обитавших на Яве в течение длительного периода. Выдвинувший это интересное предположение советский антрополог М. Л. Гремяцкий показал, что нижняя челюсть и зубы мегантропа хорошо подходят к верхней челюсти и зубам питекантропа IV — одного из самых древних представителей гоминид на Яве. Костные остатки питекантропов (обезьянолюдей) по праву считаются едва ли не самыми важными из всех когда-либо сделанных палеоантрополо- гических находок. В течение более чем 60 лет со времени открытия голландским ученым Е. Дюбуа в 1890—1893 гг. в районе Триниля нижней челюсти, череп- Питекантроп. Реконструкция ной крышки, трех зубов и бедренной Μ. М. Герасимова кости питекантропа 1в науке не прекращаются споры о значении этих находок для решения проблемы происхождения человека и о месте яванских обезьянолюдей в родословной гоминид. Находки Кёнигсвальда в 1937—1939 гг., сделанные недалеко от Триниля у Сангирана (нижняя челюсть В, фрагменты черепов питекантропов II, III и IV), рассеяли сомнения о принадлежности питекантропов к гоминидам, но вместе с тем поставили перед наукой еще более сложные проблемы геологической датировки всех этих форм древнейших людей и их генетических отношений между собою, а также с другими видами ископаемых высших приматов. Новые возможности для решения поставленных вопросов появились после открытия в 1961 г. около Сангирана еще одной нижней челюсти питекантропа (С), описанной индонезийским ученым С. Сартоно. В то время как большинство* исследователей начиная с Дюбуа склонны были относить питекантропа к самому началу четвертичного периода или к еще более раннему времени, Кёнигсвальд и некоторые другие современные ученые передвигают датировку этих находок к середине плейстоцена. Более древним указанные авторы считают детский череп из Моджокерто близ Сурабаи (Восточная Ява), найденный в 1936 г. и относимый предположительно к концу нижнего плейстоцена. В свете новейших геологических и палеонтологических данных наиболее правдоподобными представляются взгляды Сартоно, который считает, что на Яве в течение очень длительного времени — с начала до середины четвертичного периода (800—500 тыс. лет тому назад) — жила большая группа древнейших людей (архантропов, по терминологии советских антропологов), распадавшаяся на несколько видов. Наиболее ранним из них был моджокертский питекантроп (Pithecanthropus modjoker- tensis); к этому виду принадлежал, кроме моджокертского ребенка, также питекантроп IV, обладавший очень массивным черепом с сочетанием обезьяньих и человеческих признаков. К тому же или очень близкому виду относились особи, оставившие нижние челюсти В и С, а также мегантропы. Питекантропы I, II и III — представители вида Pithecanthropus erectus (буквально «обезьяночеловек прямоходящий») — жили, по-видимомому, позднее, уже в период среднего плейстоцена, и занимали более высокую ступень в эволюции гоминид. Питекантропы, несомненно, представители одной из ранних ступеней в эволюции гоминид. Именно яванские находки справедливо считаются важнейшим доказательством правильности теории Чарльза Дарвина о происхождении человека от высшей обезьяны. Промежуточные черты питекантропов отчетливо выступают в строении черепа, нижней челюсти, зубов
и бедренной кости, т. е. всех найденных до настоящего времени частей скелетов. Так, емкость мозговой коробки питекантропов I и IV равна приблизительно 900 куб. см, тогда как у самой крупной современной человекообраз- дой обезьяны — гориллы — она составляет в среднем 500 куб. см, а у современного человека — 1400 куб. см. С антропоидами питекантропа сближают такие черты, как очень низкий свод черепа, покатый лоб, мощный надглазничный валик. Зато слепок черепной полости питенкантропа, дающий некоторое представление о строении его мозга, гораздо ближе к слепку черепной полости современного человека, чем любой антропоморфной обезьяны. Несомненно, однако, что мозг питекантропа обладал многими примитивными чертами, например относительно слабым развитием теменной доли лобных извилин — центров высшей психической деятельности. В строении лицевого скелета питекантропов примитивные черты сочетаются с прогрессивными. Подбородочный выступ, например, отсутствует, что указывает на ограниченность возможности развития речи. Зубы более сходны с человеческими, чем с обезьяньими. Бедренная кость напоминает человеческую, но вместе с тем обладает примитивными чертами, которые позволяют предполагать, что питекантроп по сравнению с современными людьми обладал менее совершенной походкой, хотя и умел уже передвигаться на двух ногах. Общая длина тела питенкантропа I, судя по величине его- бедра, достигала 165—170 см. Об образе жизни питенкантропов известно очень мало. Обнаруженные в тринильских слоях остатки флоры (в том числе хорошо сохранившиеся листья и даже цветы) показывают, что питекантропы жили в плювиальный (дождливый) и сравнительно прохладный период, когда средняя годовая температура на Яве была примерно на 6° ниже современной. Древнейших людей Индонезии окружал вечнозеленый смешанный лес, состоявший преимущественно из тех древесных и травянистых пород, которые в настоящее время растут здесь на высоте 600—1200 м над уровнем моря. В этом лесу было много видов фикусов, лавровых, цитрусовых. Фауна, найденная Дюбуа вместе с остатками питенкантропа I, включала главным образом вымершие виды, характерные для среднего плейстоцена. Среди них были древние слоны (близкие к жившим тогда в Европе), носороги, бегемоты, тапиры, различные олени, антилопы, быки, дикие свиньи, барсы, тигры, обезьяны. Такая же фауна, названная тринильской, окружала и питекантропов II и III, найденных в районе Сангирана. Что касается раннеплейстоценовых индонезийских гоминид (ребенок из Моджокерто, питекантроп IV и, возможно, мегантроп), то они жили, по-видимому, в более теплое время в окружении более архаичной фауны. Вместе с нижней челюстью питекантропа Сартоно нашел фрагмент челюсти характерного для этой фауны древнезондского быка (Bibos palaeosondaicus Dubois). Если теоретически и раньше можно было предполагать, что у питекантропа уже имелись зачатки трудовой деятельности, то после находок Кёниг- свальда вопрос этот можно считать близким к положительному разрешению. Этот исследователь в 1936 г. нашел на юге Явы, в долине реки Баксок у Пат- житана в плейстоценовых слоях, заключавших фауну, сходную с триниль- ским комплексом, многочисленные каменные орудия, которые относятся,, по-видимому, к началу древнего каменного века. Они описаны в археологической литературе как характерные для особой нижнепалеолитической патжитанской культуры. В составе патжитанского инвентаря преобладают грубые рубящие орудия обычно неправильной формы, сильно отличающиеся от европейских ручных рубил того же периода, большей частью тщательно обработанных с обеих сторон. Орудия эти, названные чопперами, выделы- вались в большинстве случаев из каменных галек. Для их изготовления вместо классического палеолитического материала — кремня, редкого в Юго- Восточной Азии, использовали кварцит, туф и другие породы. Кроме чоп- перов, в Патжитане были найдены настоящие двухсторонне обработанные ручные рубила, сходные с европейскими (они составили 6,2% находок), а также примитивные сколотые пластины и всевозможные отщепы. 25
Связь патжитанской культуры с питекантропами, в особенности с их поздними (среднеплейсто- ценовыми) видами, представляется довольно вероятной. Необходимо, однако, иметь в виду, что орудия из Патжитана обработаны уже настолько хорошо, что вряд ли могут рассматриваться в качестве древнейших изделий человеческих рук. Им должны были предшествовать какие-то более примитивные орудия, на Яве пока что не обнаруженные. Вполне вероятно, что древнейшие гоминиды из рода питекантропов пользовались именно такими примитивными орудиями, тогда как более поздние представители этого рода изготовляли орудия пат- житанского типа. Ясно, во всяком случае, что на Яве в раннем и среднем плей- Нижнепалеолитические орудия Юго-Восточной Азии: стоцене жили древнейшие 1- из Патжитана; 2- из Аньята; 3 - из Кота Тампана ЛЮДИ> ИЗГОТОВЛЯВШИе Ка- менные орудия. Сходные с патжитанскими орудия были найдены на Суматре и Калимантане, а в 1962 г. индонезийский археолог Суйоно обнаружил чоп- перы и на острове Бали. Раннепалеолитические орудия из обсидиана и кремнистого сланца, напоминающие патжитанские, есть и на Филиппинских островах (Лусон, Минданао и др.)· Следовательно, древнейшие люди освоили в этот период уже значительные пространства в Индонезии и на Филиппинах. Расселение гоминид стадии архантропов в Юго-Восточной Азии должно было захватывать не только ее островную, но и материковую часть. Действительно, раннепалеолитические памятники известны уже почти во. всех странах Индокитая. Очень важные открытия сделали ученые Демократической Республики Вьетнам Нгуен-донг-Ти, Хуан Хын и Ле-ван-Лан (при участии советского археолога П. И. Борисковского) в 1960—1961 гг. около города Тханьхоа (в 170 км к югу от Ханоя), где на горе До было обнаружено нижнепалеолитическое местонахождение. Здесь собрали много отщепов, свыше 40 каменных ядрищ (нуклеусов), десять базальтовых чопперов неправильной формы и, наконец, одно типичное ручное рубило, оббитое с обеих поверхностей несколькими грубыми, широкими сколами, идущими от краев к середине. Таким образом, по-видимому, подтвердилась высказанная французскими археологами А. Мансюи и М. Колани еще в 1931 г. мысль о том, что территория Вьетнама была заселена гоминидами уже начиная с нижнего палеолита. В соседнем Лаосе, недалеко от Луангпрабанга, по данным Ж. Фромаже и Э. Сорена, также были обнаружены каменные орудия нижнепалеолитического облика. Вместе с ними найдены остатки древней ископаемой фауны, во многом близкой к тринильской, а также кости какого-то крупного примата, возможно, близкого к питекантропам. 26
На западе Таиланда в провинции Канчанабури недалеко от границы с Бирмой хорошо датированные нижнепалеолитические местонахождения были обнаружены в 1960—1961 гг. Тайско-Датской археологической экспедицией в Чандэ и в Тхаманао (бассейн реки Мек- лонг). Большинство найденных здесь орудий — чопперы, но встречаются и примитивные ручные рубила с двухсторонней обработкой, а также изделия типа скребел. Подобные же раннепа- леолитические местонахождения с преобладанием чопперов в хозяйственном инвентаре известны, кроме Таиланда, наМалаккском полуострове и на севере Бирмы. Американский исследователь X. Л. Мовиус выделяет культуры этого типа — патжитанскую на Яве, тампанскуюнаМалакке, аньятскую в Верхней Бирме, а также чжоукоудяньскую (связанную с синантропами) в Северном Китае и соанскую в Пенджабе (культуры эти названы по наиболее характерным местонахождениям) — в особую культурную провинцию, противопоставляя ее другой провинции раннего палеолита, охватывающей юг Индии, Переднюю Азию, Африку и Европу и характеризующейся классическими ручными рубилами. Таким образом, Мовиус проводит резкую разграничительную линию между нижнепалеолитическими культурами двух частей первобытной эйкумены. Однако вопрос о территориальных вариантах нижнепалеолитических культур до сих пор не решен окончательно. Неверно, что ручные рубила «отсутствуют в стоянках этого периода в Восточной и Юго-Восточной Азии. О наличии их в нижнепалеолитических местонахождениях Явы (Патжитан), Вьетнама (гора До) и Таиланда (Чандэ и Тхаманао) уже говорилось выше. Попадаются ручные рубила и среди хозяйственного инвентаря тампанских л аньятских памятников. П. И. Борисковский, оценивая результаты новейших археологических открытий во Вьетнаме, указывает, что они представляют собой веский аргумент против концепций Мовиуса. В то же время, как хорошо показал другой советский археолог С. Н. Замятнин, в нижнепалеолитических стоянках Европы найдено немало орудий, обработанных только с одной стороны и очень сходных с чопперами. По-видимому, следует говорить не о специфичности орудий определенных типов для восточной и западной частей первобытной эйкумены, а только об их преобладании. В известной мере эти различия могли быть обусловлены материалом, служившим для изготовления орудий: в Европе таким материалом был главным образом кремень, хорошо поддающийся обработке, в Юго-Восточной же Азии, где кремня было мало, чаще использовались другие породы, менее «податливые» для обработки путем скалывания. Нельзя, однако, отрицать, что технические навыки древнейших людей, первоначально связанные с характером материала, имевшегося в их распо- Нижний палеолит (гора До): 1 — отщепы; 2 — ручное рубило 27
ряжении, в дальнейшем на протяжении многих поколений закреплялись традицией и в конце концов привели к возникновению реальных различий в количественном соотношении орудий разных типов в восточных и западных районах расселения архантропов. Вряд ли можно сомневаться в том, что как восточные, так и западные группы древнейших людей могли изготовлять уже весьма разнообразные изделия, но первые чаще выделывали чопперы, а вторые — ручные рубила. В этой связи интересны соображения А. П. Окладникова и В. Е. Ларичева, которые, изучая новейшие археологические материалы, пришли к выводу о существовании в Азии двух основных территориальных разновидностей раннего палеолита — галечной культуры с преобладанием чопперов, характерной для всей Юго-Восточной Азии, и культуры рубил западного типа, проникшей, по их мнению, в Центральную Азию, в частности на территорию современной Монголии, из Средней и Передней Азии. Согласно этой гипотезе, все описанные выше нижнепалеолитические местонахождения Юго-Восточной Азии относятся к галечной культуре. Пока еще очень немногочисленны в Юго-Восточной Азии костные и культурные остатки потомков архантропов — палеоантропов, или древних людей, живших в конце периода раннего палеолита, примерно 100 тыс.—40 тыс, лет тому назад. Многие советские и зарубежные археологи обозначают это время термином «средний палеолит» (в Западной Европе он характеризуется культурой мустье). С этой точки зрения ранний палеолит подразделяется, следовательно, на нижний (архантропы) и средний (палеоантропы, включающие неандертальцев Европы, Африки и Западной Азии, а также близкие к ним неандерталоидные формы). Палеоантропологический материал, относящийся к среднему палеолиту на рассматриваемой территории, — 11 неполных черепов и отдельные длинные кости, обнаруженные в 30-х годах нашего века голландским ученым В. Оппеноортом на Яве около селения Нгандонг на реке Соло, недалеко от Триниля. В антропологической литературе находки эти известны под названиями «явантроп» или «нгандонгский человек». Вопрос о его отношении к питекантропу, с одной стороны, и неандертальцам, с другой, решается по-разному. Некоторые исследователи безоговорочно включают явантропа в круг неандертальских форм, другие рассматривают его как более примитивный, чем неандертальцы, вид (по терминологии Оппеноерта, Javanthro- pus soloensis), занимающий промежуточное положение между питекантропами и неандертальцами (т.е. между древнейшими и древними людьми). Но и те авторы, которые причисляют явантропа к неандертальцам, тоже подчеркивают его примитивные черты: сравнительно небольшую емкость мозговой коробки (1150—1200 куб. см), сильное развитие надглазничного и затылочного валиков, большую толщину стенок черепа и др. По ряду признаков черепа из Нгандонга обнаруживают большое сходство с черепами питекантропов. Это, возможно, указывает на генетические связи обеих форм. Геологический возраст нгандонгского человека определяется как верхнеплейстоценовый (третий ледниковый и третий межледниковый периоды Гималаев). Вместе с остатками явантропов было найдено много костей различных животных. Подобные же слои с фауной нгандонгского типа встречаются и во многих других местах центральной Явы; повсюду они залегают выше отложений, содержащих тринильскую фауну и остатки питекантропов. Нгандонгская фауна заметно отличается от тринильской: стегодоны, древние слоны и гиппопотамы представлены в первой гораздо более специализированными видами, чем во второй. Самым распространенным животным в Нгандонге был пятнистый олень. Орудия, собранные в Нгандонге, включают, с одной стороны, небольшие грубые отщепы и пластины, иногда напоминающие чопперы, с другой же стороны — тщательно выделанные предметы из кости и оленьего рога (костяной нож с полированным краем, костяной гарпун, роговой заостренный инструмент и др.)· В Сангиране в аналогичных слоях была найдена очень сходная с нгандонгской каменная индустрия, но без изделий из рога и кости. Можно предполагать, что явантропам принадлежали только примитивные 28
каменные (большей частью халцедоновые) изделия, вещи же из кости и рога попали в нгандонгские слои из более поздних отложений. Хотя хронологически нгандонгская индустрия и относится, возможно, к среднему палеолиту, но типологически она отличается от мустьерских и одновременных с ними среднепалеолитических орудий Европы и Западной Азии примитивным обликом. Изделия мустьерского типа, как и костные остатки палеоантропов, в Индонезии и в Индокитае встречаются очень редко. С этой точки зрения интересно сообщение португальского антрополога Мендес Корреа об открытии в 1953 г. на острове Тимор в долине реки Гаси-Лиу стоянок с индустрией мустьерского типа (сделанные из кремня и яшмы остроконечники, скребла, отщепы, пластины и нуклеусы). Некоторые из этих изделий напоминают пластины типа леваллуа, характерные для переходного периода от раннего к позднему палеолиту. Единичность памятников с индустрией мустьерского типа на юго-востоке Азии частично объясняется, вероятно, тем, что из-за отсутствия или редкости кремня хорошего качества здесь не было технических предпосылок для ее развития. Очень вероятно, что в Индокитае, Индонезии и на Филиппинах чопперы и близкие к ним орудия преобладали на протяжении всего раннего палеолита. Многие памятники аньятской и тампанской культур Индокитая с индустрией типа чопперов относятся ко времени бытования в Европе мустьерской культуры. Известны находки среднепалеолитических орудий примерно того же периода и на Филиппинских островах (Лусон и Минданао). Переход от древних людей (палеоантропов) к людям озднии палеолит современного вида (неоантропам) и соответственно от раннего палеолита к позднему представляет собой одну из самых важных, но еще далеких от окончательного решения проблем истории Юго-Восточной Азии, Это в значительной степени связано с недостаточностью как палео- антропологических, так и археологических материалов. Значительный интерес для освещения этой проблемы представляет находка, сделанная в 1925 г. на северном побережье Новой Гвинеи около Аитапе, недалеко от восточной границы Западного Ириана. Здесь была найдена неполная черепная крышка, датируемая, по данным описавшего ее Ф. Феннера, поздним плейстоценом. Крышка эта, принадлежавшая, по-видимому, взрослой женщине, отличается большим развитием надбровных дуг, наклонным лбом и высоким положением височных линий на теменных костях, что указывает на сравнительно небольшую емкость мозговой коробки. Американский антрополог К. Кун отметил морфологическое сходство крышки из Аитапе с черепами явантропов и в то же время указал на ее австралоидные черты. Возможно, что череп из Аитапе принадлежал уже человеку современного вида и относился к одному из наиболее ранних вариантов восточной ветви негро-австралоидов, которые, как красноречиво свидетельствует эта находка, в позднеплейстоценовое время уже достигли Новой Гвинеи. Никаких культурных остатков, сопровождающих череп из Аитапе, не найдено. Еще большее значение для решения вопроса о времени и путях расселения неоантропов на юго-востоке Азии имеет череп, обнаруженный Т. Гар- рисоном в 1958 г. в пещере Ниах, на севере Калимантана (Саравак). Этот череп, принадлежавший, вероятно, женщине 15—17 лет, отличается тонкими чертами строения, сравнительно небольшими абсолютными размерами мозговой коробки, слабо развитым надбровьем, прямым, даже несколько выпуклым широким лбом, хорошо выраженными теменными буграми, округленной формой затылка. Лицо у черепа из Ниаха очень низкое, нос абсолютно и относительно широкий, носовой указатель 66,3 (носовой указатель представляет собой процентное отношение ширины носа к его высоте), переносье низкое, заметно выражен альвеолярный прогнатизм1, зубы по абсолют- 1 Выступание ячеистой части верхней челюсти. 29
ным размерам небольшие. Ниах- ский череп, несомненно, относится к современному виду человека (Homo sapiens). Многие особенности этого черепа, прежде всего широкий нос, низкое переносье ж прогнатизм сближают его с древними и современными негро-авст- ралоидами. Возраст этого черепа определяется методом радиокарбона в 39 600+1000 лет. В том же слое, что и костные остатки позд- непалеолитического человека, в пещере Ниах были обнаружены орудия типа чопперов и большие грубые пластины, во многом сходные с изделиями, характерными для позднесоанской культуры северо-запада Индии. В более высоких горизонтах той же пещеры датируемых временем 30—25 тыс. лет тому назад, были найдены более мелкие пластины, свидетельствующие о постепенном усовершенствовании техники обработки Ваджакец. Реконструкция камня. Еще выше, в СЛОЯХ, переходных от позднего палеолита к мезолиту, датируемых 10 тыс. лег до н. э., встречаются еще более совершенные изделия. Задолго до находок черепов из Аитапе и Ниаха, в 1889 г. на юге Явыг к востоку от Патжитана, около Ваджака, были найдены два сильно минерализованных черепа, которые не могут быть точно датированы, но предположительно относятся к очень древнему периоду. Черепа эти — один мужской (очень плохой сохранности), другой женский — были описаны Е. Дюбуа в 1922 г. Этот автор совершенно справедливо указал на принадлежность· ваджакских черепов людям современного вида, но в то же время отметил такие их особенности, как покатый лоб, сильно выраженные надбровные дуги, прогнатизм, широконосость, долихокранию (относительную длинно- головость). На основании этих признаков Дюбуа считает возможным говорить о протоавстралоидном облике рассматриваемых черепов. Вполне естественной представляется морфологическая близость мужского черепа из Ваджака с черепом из Кейлора (юг Австралии), возможно, относящимся ко времени первоначального заселения людьми этой части света. Следует указать, впрочем, и на некоторые отличия ваджакских черепов от современных австралийских: очень крупные абсолютные размеры первых, слабое развитие у них Клыковых ямок (fcssae caninae) и др. Последний признак, по свидетельству Я. Я. Рогинского, сближает черепа из Ваджака с айнскими· Одновременное сходство ваджакских людей с австралийцами и айнами не должно нас удивлять, так как те и другие в антропологическом отношении представляют собой варианты одной и той же негро-австралоидной (экваториальной) большой расы. Методом радиокарбона установлено, что череп из Кейлора имеет возраст 18 000 + 500 лет. По новейшим данным, в Австралии (в районе озера Менинди) обнаружены позднепалеолитические орудия, относящиеся к еще более раннему времени и датируемые методом радиокарбона в 26 300+1500 лет. Таким образом, очевидно, что заселение Австралии протоавстралоидами из Индонезии произошло еще в позднем плейстоцене, скорее всего в середине позднепалеолитического периода. Вполне возможно, что предки айнов из Индонезии проникли на Филиппины, и в более позднее время, расселяясь в северном направлении, достигли Тайваня,. 30
Рюкю и Японских островов. На Филиппинах ископаемым свидетельством этого расселения является, возможно, черепная крышка, найденная Р. Фоксом в одной из пещер острова Палаван. Крышка эта, насколько можно судить по крайне неполному ее описанию, обладает некоторыми австралоид- ными особенностями. К сожалению, до настоящего времени костные остатки позднепалеолитических людей в пределах Индокитая не найдены. Однако недалеко от северных границ Вьетнама на территории современной китайской провинции Гуанси, относящейся с историко-географической точки зрения к Юго-Восточной Азии, в 1958 г. в одной из пещер уезда Люцзян был найден мужской череп, датируемый концом верхнего плейстоцена. Лю- цзянский череп массивный, узкий, умеренно высокий, удлиненной формы— черепной указатель 75,1 (черепной указатель представляет собой процентное отношение наибольшей ширины черепа к его наибольшей длине), с умеренно наклонным лбом и заметно развитым надбровьем. Лицо у него низкое, довольно широкое, уплощенное. Нос относительно очень широкий, переносье низкое, носовые кости выступают слабо. Хорошо выражен альвеолярный прогнатизм. Таким образом, почти по всем основным расовым признакам этот череп занимает промежуточное положение между монголоидами и австралои- дамиизНиаха иВаджака. Заметное сходство он обнаруживаете древними и современными черепами южных вариантов монголоидной большой расы. Некоторые южномонголоидные черты прослеживаются и на позднепалеолити- ческом черепе из Лайбиня, найденном в той же провинции Гуанси. Таким образом, очень вероятно, что Индонезия и Индокитай были в позднем палеолите заселены негро-австралоидами, а несколько севернее, в бассейне Сиц- зяна, в то время уже существовали расовые типы, переходные между негро- австралоидами и монголоидами. Типы эти скорее всего представляли собой древние недифференцированные формы, связывавшие обе большие расы Юго-Восточной Азии в самом процессе их образования. Итак, сравнительное изучение костных остатков позднепалеолитических неоантропов Юго-Восточной Азии показывает, что среди них уже имела место известная расовая дифференциация. В странах, примыкающих к Индийскому океану (Индия, Индокитай, Индонезия), формировались восточные — австралоидные или азиатско-океанийские — варианты экваториальной большой расы. К северу от них, в бассейне Сицзяна и Янцзы, складывались различные формы южноазиатской группы монголоидов. Можно полагать, что южноазиатская группа с самого начала была переходной, совмещавшей признаки монголоидов и негро-австралоидов. Австралоидные черты, очевидно, ослабевали при переходе от южных расовых типов к более северным (например, в ряду Кейлор — Ваджак и Ниах — Люцзян). Такое направление изменчивости вполне понятно, если учесть, что, по мнению многих антропологов, негро-австралоидные расовые признаки сложились в экваториальном поясе Южной Азии и Африки с его сравнительно постоянной круглогодичной положительной температурой; усиленной инсоляцией и обильными осадками. Проблема отношений в Юго-Восточной Азии между раннепалеолитиче- скими архантропами и палеоантропами, с одной стороны, и позднепалеолити- ческими неоантропами—с другой, очень сложна. Едва ли можно считать яван- тропов, обладающих, как указывалось выше, многими примитивными признаками, непосредственными предками вполне сапиентных австралоидов из Ниаха и Ваджака. Против такого допущения говорит и то, что хронологический промежуток между костными находками из Нгандонга и Ниаха, относящимися к позднему плейстоцену, сравнительно невелик (не более 10 тыс. лет). Сомнительно, чтобы за это время неандерталоидные явантропы могли выработать столь резко выраженные сапиентные черты. Однако все эти соображения далеко недостаточны для вывода о том, что область сапиентации древних людей не включала, по крайней мере частично, территории Юго-Восточной Азии. Вполне возможно, что сапиентные формы первоначально возникли не повсеместно в Юго-Восточной Азии, а только в некоторых ее районах, например в предгорьях Гималаев, откуда ранние представители неоантро- 31
пов не менее 40 тыс. лет назад начали расселяться по остальным материковым и островным районам Юго-Восточной Азии. Но не исключена возможность, что сапиентация захватывала более обширную территорию, включая и некоторые острова Индонезии. По аналогии с гипотезой, выдвинутой некоторыми советскими антропологами (Я. Я. Рогинским, В. П. Якимовым и др.) о палеоантропах западной части первобытной эйкумены, можно предполагать, что при освоении Юго-Восточной Азии потомки более прогрессивных сапиентных неандертальцев постепенно ассимилировали менее многочисленных потомков явантропов и близкие к ним формы древних людей. В настоящее время все эти построения не выходят, конечно, за рамки рабочих гипотез. Только накопление палеоантропологических материалов может привести к разрешению поставленной проблемы. Палеоантропологические материалы, относящиеся к позднему палеолиту Юго-Восточной Азии, было бы, конечно, чрезвычайно интересно сопоставить с более или менее одновременными археологическими данными. К сожалению, последние настолько скудны, что такое сопоставление почти невозможно. Поздний (верхний) палеолит Индокитая, Индонезии и Филиппин все еще так же мало изучен, как и средний палеолит этих стран. На территории Северного Вьетнама (как и соседней китайской провинции Гуанси) к самому концу позднего палеолита некоторые исследователи (например французский археолог Мадлен Колани) относят часть хозяйственно- культурных находок из обычных в этих местах известковых пещер — многочисленные каменные орудия типа чопперов, изготовлявшиеся главным образом из расколотых галек и иногда имевшие форму топоров или тесел. Найдены были в северовьетнамских пещерах и костяные орудия, в том числе проколки позднепалеолитического облика. Орудия эти принадлежали, по всей вероятности, первобытным охотникам и собирателям, жившим на опушках тропических лесов, по берегам многочисленных рек и озер. Здесь можно было собирать съедобных моллюсков, плоды деревьев, ягоды и птичьи яйца, ловить рыбу, охотиться на мелких, а иногда и на крупных животных, даже на слонов и носорогов. Во Вьетнаме наибольшее количество каменных и костяных изделий, а также остатков фауны, которые могут быть отнесены к концу позднего палеолита, обнаружены в пещере Кеофай в горах Бакшона. Интересно отметить, что с лайбиньским человеком были найдены два отщепа со следами обработки и орудие из кварцитовой гальки, очень сходное с чопперами из пещер Северного Вьетнама. Однако некоторые археологи (Э. Патт, Э. Сорен, в последнее время также П. И. Борисковский) сомневаются в позднепалеолитической датировке этих стоянок и относят их к мезолитическому периоду, ссылаясь на отсутствие каких-либо признаков окаменения на сопровождающих их остатках фауны. Но даже если это заключение верно (что далеко еще не доказано), не снимается вопрос о большом сходстве галечных культур всей Юго-Восточной Азии на протяжении древнекаменного века и об их «переживании» вплоть до самого конца позднего палеолита и даже мезолита. Есть также все основания предполагать, что на заключительном этапе своего развития культуры эти принадлежали людям современного вида (неоантропам), которые относились главным образом к восточным австралоидам. В других странах Индокитая, а также в Индонезии и на Филиппинах позднепалеолитические находки еще труднее отделимы от мезолитических. Каменные орудия из расколотых галек, сходные с северовьетнамскими, встречаются во многих местах Таиланда, Бирмы, Малакки, Суматры, Явы, Калимантана, Сулавеси, а также Минданао·, Лусона и других островов Филиппинского архипелага. Нередко орудия эти находят вместе с костяными и роговыми изделиями, что еще раз указывает на позднепалеолитиче- ский характер этой своеобразной индустрии. В связи с этим больший интерес представляют упоминавшиеся выше археологические находки в пещере Ниах, где удается проследить постепенный переход от самых нижних горизонтов позднего палеолита до мезолита включительно. Особого внимания заслуживает сходство позднепалеолитических орудий Юго-Восточной Азии 32
и изделий из древнейших археологических культур Австралии, в особенности орудий типа чопперов, сделанных из овальных галек, обработанных с одной стороны грубой ретушью. Орудия эти были широко распространены в Австралии в период первоначального освоения ее людьми. Очень вероятно, что указанные аналогии объясняются не только конвергенцией, но свидетельствуют о реальных генетических связях древних австралийцев с позднепалеолитическим населением Юго-Восточной Азии, откуда и происходило, по всем данным, первоначальное заселение Австралии. И в данном случае, следовательно, археологические материалы хорошо согласуются с антропологическими. ,, К мезолиту на юго-востоке Азии может быть отне- Мезолит г сено немногим больше палеоантропологических материалов, чем к позднему палеолиту. По данным Фромаже и Сорена, мезолитом датируется женский череп, найденный в 1936 г. в Тампонге (северный Лаос). Череп этот, датируемый приблизительно V—IV тыс. до н. э., отличается крупными (для женщины) размерами, малой длиной, средней шириной и значительной высотой. По головному указателю тампонгский череп мезо- кранный (77,2). Лицо у него очень высокое и широкое, уплощенное. Глазницы по высоте средние, с округленными углами. Нос слабо выступающий, с плоским переносьем и суженными в верхней части костями, по указателю относительно очень широкий. Альвеолярный прогнатизм выражен не слишком сильно. Нижняя челюсть массивная и широкая. По костяку, найденному вместе с черепом, общая длина тела тампонгской женщины определена в 157 см. В принадлежности этой ценной находки к людям современного вида (Homo sapiens) нет ни малейших сомнений. Многие морфологические особенности тампонгского черепа оказываются общими с черепами древнейших монголоидов, прежде всего с люцзянским: сравнительно крупные абсолютные размеры, большая высота, уплощенное широкое лицо, слабо выступающий широкий нос, альвеолярный прогнатизм и многие другие. Тампонгский череп можно, таким образом, рассматривать как принадлежащий представителю южноазиатской группы тихоокеанской ветви монголоидов той стадии развития, когда не все специфические особенности этой расы успели выработаться. Остается открытым вопрос, является ли тампонгский череп таким же промежуточным звеном между монголоидами и негро-австралоидами как люцзянский, или же он несет на себе следы смешения уже сложившихся тихоокеанских монголоидов, продвигавшихся к югу, с восточными негро-австралоидами, составлявшими аборигенное население Юго-Восточной Азии. Более поздняя датировка тампонгца по сравнению с люцзянцем, а также «дисгармоническое» сочетание у первого монголоидных и австралоидных черт говорит скорее в пользу второго допущения. Фромаже и Сорен рассматривают тампонгскую находку в качестве прототипа, сочетающего признаки различных рас: австралоидов, негроидов и даже европеоидов. Монголоидные особенности черепа эти авторы отрицают. В действительности же если тампонгский череп и отличается от черепов современного, большей частью брахикефального монголоидного населения Индокитая, то с другими мезодолихокефальными монголоидными типами Юго-Восточной и Восточной Азии он обнаруживает вполне реальное сходство, особенно если иметь в виду не современные, а древние расовые варианты. Совершенно не обосновано и противоречит фактическому материалу мнение немецкого антрополога Э. Эйкштедта о принадлежности тампонгского человека к веддоидному кругу форм. Ни крупные абсолютные размеры черепа, ни высокое и сравнительно широкое лицо, ни округлые глазницы не оправдывают ни в какой степени отнесения этой находки к веддоидам. Такой вывод не противоречит, конечно, приведенным выше данным о наличии у тампонгца известных австралоидных черт, независимо от того, были ли они обусловлены сохранением древних переходных форм или же ранней межрасовой метисацией. 3 Народы Юго-Восточн. Азии 33
Кроме скелета из Тампонга, к мезолиту могут быть с большей или меньшей вероятностью отнесены еще некоторые, преимущественно фрагментарные, костные остатки из различных мест Индокитая, Индонезии и Филиппин. Так, в 1935 г. на западе Малаккского полуострова, в Гуак Кепах, в раковинной куче, датируемой мезолитом, П. Стейн Калленфелс нашел нижнюю челюсть. Мийсберг, описавший эту находку, пришел к выводу, что она обладает некоторыми австралоидными чертами, напоминая челюсти современных меланезийцев с Новой Орудия мезолитических культур Каледонии. Вместе с челюстью Юго-Восточной Азии: были найдены каменные диски, ι, 2 — хоабиньской; з — бакшонской сходные с еще недавно бытовавшими на этом острове. К. Кун, ссылаясь на Д. У отел а, упоминает также о фрагментах «мел анезоидных» черепов из древних раковинных куч на северном побережье Суматры, у Бинд- жан-Тампанга. На Центральной Яве, в мезолитических слоях, в одной из пещер около города Боджонегоро, Стейн Калленфелс нашел несколько костных обломков и зубов. Коренные зубы из Боджонегоро оказались сходными с зубами ваджакских черепов. О черепной крышке, найденной на острове Палаван и, возможно, относящейся к мезолиту, мы уже упоминали выше. Таким образом, скудный палеоантропологический материал периода мезолита Юго-Восточной Азии свидетельствует о том, что население большей ее части в то время, как и в период позднего палеолита, принадлежало к восточной ветви негро-австралоидов. На крайнем севере Индокитая в это время отмечено присутствие южных монголоидов. Рассмотрим археологический материал, относящийся к мезолиту Юго- Восточной Азии. Большинство зарубежных исследователей выделяет на территории Вьетнама две культуры, переходные от палеолита к неолиту и очень близкие между собой,— несколько более раннюю хоабиньскую и относительно более позднюю бакшонскую, названные так по районам типичных местонахождений к северу (Бакшон) и к югу (Хоабинь) от нижнего течения реки - Хонгха. Мансюи и Колани намечают в этих культурах три последовательные ступени, самая поздняя из которых постепенно переходит в развитый неолит. Обитатели хоабиньских и бакшонских пещер рисуются как охотники и собиратели, не знавшие земледелия и домашних животных и не умевшие изготовлять глиняную посуду. В технике обработки камня появляются лишь первые навыки шлифовки (преимущественно по рабочему краю орудий). Найденные в этих пещерах костяные орудия (проколки, шилья, иголки и др.) крайне немногочисленны и трудно отличимы как от предшествующих (позднепалеолитических), так и от последующих (ранненеолитических) форм. Обнаруженные вместе с этими орудиями кости животных, как правило, относятся к современным видам; ископаемых форм среди них нет. В 1960 и 1961 гг. археологи ДРВ Чан-куок-Выонг, Ха-ван-Тан и другие вместе с П. И. Борисковским открыли в провинции Хоабинь несколько пещер с мезолитическими хозяйственно-культурными остатками. В этих пещерах найдены расколотые кости животных, раковины съедобных моллюсков, угли, зола, отщепы и осколки камня, каменные орудия, сделанные из уплощенных речных галек. Интересны дисковидные орудия, изготов- 34
ленные из галек, расколотых пополам. Одна поверхность этих орудий гладкая, необработанная, по противоположной они оббиты стесами, идущими по всей окружности от края к центру. Здесь имеются также массивные каменные скребла, овальные орудия, по технике выделки близкие к дисковид- ным, и типичные бакшонские топоры, представляющие собой продолговатые гальки, совсем не оббитые, но имеющие на одном конце тщательно подшли- фованные лезвия. В пещере Хантонг найдены так называемые короткие топоры — прямоугольные, часто почти квадратные, оббитые со всех сторон. Орудия бакшоно-хоабиньских типов, относящиеся, по мнению многих археологов, к весьма длительному периоду от самого конца позднего палеолита до начала неолита (ориентировочно VII—VI тыс. до н. э.), довольно широко распространены на юго-востоке Азии и за пределами Вьетнама — в других странах Индокитая (включая Малайю), на Суматре, Яве, Калимантане, Сулавеси, на некоторых островах Филиппинского архипелага. Так, например, участник уже упоминавшейся Тайско-Датской археологической экспедиции 1960—1962 гг. П. Сервисен описывает пещерные стоянки и открытые местонахождения мезолитического периода, изученные на западе Таиланда у берегов рек Квенои и Квеян в 120 км от Бангкока. Здесь были найдены овальные односторонне обработанные орудия, квадратные короткие топоры того же типа, что и обнаруженные в Хантонге, топоры с подшлифованными лезвиями, чопперы, обработанные с одной стороны, различные скребла и скребки, отщепы и осколки. Сёренсен подчеркивает сходство инвентаря пещерных и открытых мезолитических стоянок западного Таиланда, отмечая, что небольшие различия между ними обусловлены скорее всего местными сезонными передвижениями одних и тех же групп полукочевых охотников, собирателей и рыболовов. Выводы Сёренсена хорошо согласуются с опубликованными ранее материалами Г. Р. Хеекерена, К. Г. Гейдера и других исследователей, относящимися как к Таиланду, так и к.другим странам Юго-Восточной Азии (Малайя, Индонезия, Филиппины). Возможно также, что к мезолиту относятся, по крайней мере частично, находки из раковинных куч, обнаруженных в различных местах Индокитая, Индонезии и Филиппинских островов. Раковины съедобных моллюсков и рыбьи кости встречаются в этих кучах вместе с каменными и костяными орудиями. Во Вьетнаме наиболее известные памятники такого рода — кучи Дабут и Баучо. Для мезолита Восточной Суматры характерны односторонне обработанные плоские округлые гальки, идентичные с такими же орудиями из мезолитических стоянок Северного Вьетнама, Таиланда и других стран Юго-Восточной Азии, а также Австралии. В археологической литературе эти орудия называют суматралитами. На Сулавеси раковинные кучи встречаются наряду с пещерными стоянками. По данным Хеекерена, в одной из раковинных куч этого острова обнаружен камень с резным изображением глаза, а на стенах пещер — рисунки человеческих рук и животных — по- видимому, диких кабанов. Не исключена возможность, что различия между двумя видами мезолитических памятников Юго-Восточной Азии отражают возникновение в это время двух хозяйственно-культурных типов — охот- ничье-собирательского (пещеры) и рыболовческо-собирательского (раковинные кучи). Никакими прямыми данными о языковой принадлежности позднепалео- литического и мезолитического населения Юго-Восточной Азии (как и всего мира), мы, конечно, не располагаем. Советские и зарубежные лингвисты и археологи считают вероятным, что в рассматриваемую эпоху уже началось формирование многих языковых групп человечества. Так, заслуживает внимания гипотеза о том, что древнее аборигенное население Юго-Восточной Азии, принадлежавшее в расовом отношении к восточным негро-австралои- дам, говорило на каких-то ныне исчезнувших языках, на основе которых в дальнейшем развились языки папуасов и австралийцев. После переселения в период позднего палеолита предков австралийцев в Австралию, на юго-востоке Азии сохранились главным образом группы, говорившие на древнейших языках папуасского типа. Остатками этих языков в Индонезии в наши дни 35 3*
являются языки северохальмахерской группы, а также некоторые языки Тимора, обнаруживающие известную близость к папуасским. Есть также данные о близости к тем же папуасским языкам исчезающих языков андаман- цев и айнов. Как известно, «свои» языки существовали когда-то и у других негро-австралоидов Южной и Юго-Восточной Азии — веддов Цейлона, кубу Суматры, пунанов Калимантана, тоала Сулавеси, аэта Филиппин (см. «Языки Юго-Восточной Азии», стр. 64—72). Нам неизвестны границы области древнего распространения языков папуасского и австралийского типов на Азиатском материке. Возможно, что на западе эта область захватывала, по крайней мере частично, Индостан. Ее северные границы установить очень трудно. Можно только предполагать, что в тех же районах северного Индокитая и юго-западного Китая, где в позднем палеолите и мезолите происходил постепенный переход от экваториальных расовых типов к южномонголоидным, находилась зона древнейшего соприкосновения языков австралийского и папуасского типов с аустриче- скими (по терминологии В. Шмидта), на базе которых позднее развились языки аустроазиатские (мунда — мон-кхмерские) и аустронезийские (ма- лайско-полинезийские). Особое место в проблемах этнической истории Юго-Восточной Азии занимает вопрос о следах здесь айнов. Выше мы уже указывали на айноид- ные особенности позднепалеолитических черепов из Ваджака. Многие филиппинские ученые относят появление с юга (из Индонезии) предков айнов к мезолиту. Не исключена возможность, что эти переселенцы оставили раковинные кучи и другие памятники с обсидиановыми микролитами. Вполне законна постановка вопроса о родстве этих мезолитических племен с жившими примерно в то же время древнепапуасскими племенами Индонезии. Ведь изолированный язык айнов, не сходный ни с японским и корейским, ни с китайско-тибетскими и аустрическими языками, обнаруживает, по некоторым данным, общие черты с языками папуасского типа. Айноидные антропологические особенности, в частности сочетание сравнительно светлой кожи с сильно развитым третичным волосяным покровом, и в настоящее время спорадически встречаются у населения Филиппин. н Период неолита, охватывающий в Юго-Восточной Азии время с конца IV до середины I тыс. до н. э., представлен значительным количеством палеоантропологических и археологических материалов. К ранненеолитическому времени относится ряд костных остатков человека из Индокитая, описанных разными, преимущественно французскими, авторами. Началом новокаменного века датируются, по-видимому, костяки из местонахождений Донгтюок и Лангкуом на севере Вьетнама, описанные Мансюи и Колани (1925 г.). Черепа этих скелетов отличаются сильной длинноголовостью, абсолютно небольшим поперечником мозговой коробки, очень значительной ее высотой (особенно в сравнении с шириной), малыми размерами лица, широконосостью, выраженным альвеолярным прогнатизмом. По мнению Мансюи и Колани, эти черепа обладают всеми характерными «меланезоидными» особенностями. То же относится к несколько более поздним костным находкам из пещер Кеофай и Кхаккем. Из 20 неолитических черепов, обнаруженных во Вьетнаме указанными французскими исследователями, они 7 объектов сочли «меланезоидными», 8 — «индонезийскими», 1 — «австралоидным», 1 — «индонезийско-меланезийским», 1 — «негро-индо-индонезийским», 1 — «австралоидно-меланезийским» и 1 — «индонезийско-монголоидным». К оценке этих определений мы еще вернемся несколько ниже; теперь же продолжим обзор палеоантропологических находок из Индокитая, датируемых неолитом. Приблизительно одновременными с северовьетнамскими считают четыре скелета, найденные в Тамханге (Лаос), недалеко от Тампонга. Два мужских черепа, по описанию Фромаже и Сорена, отличаются небольшой мозговой коробкой — очень короткой, узкой, но довольно высокой. Костный рельеф на этих черепах развит слабо, лоб прямой, лицо небольшое, узкое и низкое, прогнатизм отсутствует, нос умеренно широкий. Общая длина 36
Череп из Ниаха тела одного из мужских скелетов 147 см. Из женских черепов один (плохо сохранившийся) сходен с мужскими, другой же резко от них отличается довольно крупными абсолютными размерами, высоким и широким заметно уплощенным лицом; глазницы у этого черепа сравнительно высокие, округлые,.нос средней ширины, имеется слабо выступающий альвеолярный прогнатизм. Фромаже и Сорен относят мужские черепа к негритосскому (пигмейскому) расовому типу, женский же череп сближают, с одной стороны, с монголоидными, с другой — с европеоидными формами, указывая, в частности, на некоторые черты сходства с черепом из Там- понга. В поздненеолитических слоях Там- ханга найдены еще три черепа, из которых лучше сохранился один, принадлежавший, по-видимому, одиннадцатилетнему ребенку; у которого австралоидные особенности сочетаются с монголоидными. Е. Патт считает негритосским детский череп из пещеры Минькхам (провинция Куаньлинь), найденный в 1925 г. Нижнюю челюсть, обнаруженную в том же местонахождении, этот автор относит к монголоидам, а черепа из уже упоминавшейся раковинной кучи Дабут (провинция Тхань- хоа) — к «меланезоидам». В специальной литературе упоминаются также описанные Мансюи неолитические черепа из Хамронга («меланезийский») и из Тьогана («индонезийский»). Особый интерес среди неолитических костных остатков человека из Индокитая представляют три черепа из пещеры Фо- биньзя, хорошо описанные еще в 1909 г. французским антропологом Р. Верно. Лучше других сохранился мужской череп, характеризующийся следующими чертами: большими абсолютными размерами (около 1800 куб. см вместимости), значительной длиной, небольшой шириной и, соответственно, выраженной до- лихокранией (черепной указатель 73,5). Высота черепа, по измерениям Верно, исключительно велика (150 мм!)'. Лоб покатый, надбровье умеренно развито. Лицо невысокое, широкое, скуловые кости сильно выступают. Глазницы округлых очертаний. Нос относительно широкий, слабо выступающий. Альвеолярный прогнатизм выражен отчетливо. Женские черепа, гораздо хуже сохранившиеся, по-видимому, сходны с мужскими. Черепа из той же пещеры, найденные позднее и описанные, к сожалению очень неполно, Мансюи и Колани (1925 г.), также напоминают объекты, изученные Верно, который склонен был сближать их с кроманьонцами Западной Европы и рассматривать в качестве предков индонезийцев, продвигавшихся на восток· Череп из Тампонга Монголоидный череп из Тамханга 37
Близкой точки зрения придерживался и Мансюи, считавший древних индонезийцев европеоидами, проникшими на юго-восток Азии (а затем и в Океанию) задолго до появления там монголоидов. К краниологической серии из Фобиньзя по многим признакам близки пять черепов из Камау в Южном Вьетнаме, описанные Е. Жене-Варсеном в 1958 г. Черепа эти массивные, очень крупные по абсолютным размерам, длинные, умеренно широкие и очень высокие, по черепному указателю мезо- кранные (77—78), с покатым лбом и сильно развитым надбровьем. Лицо у них крупное — широкое и высокое, по-видимому, несколько уплощенное, с отчетливо выступающими скулами. Глазницы высокие, округлых очертаний (особенно на женских черепах). Нос слабо выступающий, абсолютно и относительно очень широкий. Альвеолярный прогнатизм отмечен на всех объектах. Уже упоминавшийся выше вьетнамский археолог Ха-ван-Тан в статье «К вопросу об индонезийском типе в каменном веке Вьетнама» (1962 г.), опираясь на данные Жене-Варсена, дал подробную морфологическую характеристику черепов из Камау, считая их представителями «индонезийской» расы. Ха-ван-Тан специально подчеркивает, что рассматриваемые черепа по основным расовым особенностям обнаруживают очень большую близость к тем неолитическим костным находкам, которые французские археологи считали индонезийскими. В Индонезии к ранненеолитическому времени относится, по-видимому, череп из Гува Лава у Сампунга на Яве, описанный голландским исследователем В. А. Мийсбергом в 1932 г. Череп этот очень массивный, длинный, довольно широкий и высокий, по черепному указателю мезокранный (78,2), с наклонным лбом и сильно развитыми надбровными дугами. Лицо у него низкое и сравнительно узкое, нос крайне широкий, зубы исключительно крупные («мегалодонтные»). По общему морфологическому облику череп этот напоминает, с одной стороны, ваджакские, с другой же — древние и современные австралийские черепа. Мийсберг, а вслед за ним иСарджито, также отмечают сходство черепа из Гува Лава с австралийскими и папуасскими черепами, которые, кстати сказать, не всегда легко отличить (особенно при определениях на единичных объектах). Вполне отчетливая морфологическая близость прослеживается между находками из Гува Лава и упомянутыми выше (стр. 34) находками у Бинджан-Тампанга (Суматра), которые также отличались мегалодонтностью, характерной, как известно, и для современных австралийцев, папуасов и меланезийцев. Индонезийские антропологи В. Му- нандар и Лим Хань-чон не сомневаются в принадлежности той и другой находки из Индонезии к австралоидам. Как ни фрагментарны все перечисленные находки и как ни плохи в большинстве случаев &х описания в зарубежной литературе, все же можно попытаться дать их расовую диагностику. Конечно, столь принятое в работах цитированных авторов категорическое и очень часто субъективное отнесение тех или иных неолитических костяков к австралоидам, меланезоидам, веддои- дам и даже европеоидам, а тем более характеристика их как пигмейских·, меланезийских или папуасских не могут считаться обоснованными. Во-первых, по фрагментарным единичным находкам диагностика локальных расовых типов вообще очень затруднительна. Во-вторых, отождествление неолитических типов с современными без всякого учета изменения антропологических признаков во времени методологически неправильно. Единственно, что можно утверждать более или менее определенно, это принадлежность многих (хотя и не всех) неолитических скелетов Индокитая и Индонезии к различным вариантам восточной (азиатско-океанийской) ветви экваториального расового ствола. Очень вероятно также, что в период раннего неолита (как и мезолита и позднего палеолита) азиатско-океанийские группы негро-австралоидов были единственными расовыми компонентами населения Индонезии, в то время как в Индокитае группы эти уже тогда сосуществовали с южномонголоидными элементами, постепенно распространявшимися с севера на юг. Действительно, вряд ли можно сомневаться в австралоидном характере черепов из Гува Лава и Бинджан-Тампанга. Несомненно также преобладание 38
разных типов той же расы в краниологических сериях из Донгтюока, Ланг- куома, Кеофая и Кхаккема, Тамханга и Минькхама, Дабута и Хамронга. Авторы, описавшие эти серии, выделяют в их составе не только (и даже не столько) австралоидные типы, но и различные меланезийские, негритосские и веддоидные формы, а также всевозможные смешанные варианты. Но это не должно нас смущать, так как все они в широком смысле слова входят в состав азиатско-океанийских негро-австралоидов. Древние формы этой расы (как и всех других рас мира), по-видимому, имели не меньше вариантов, чем современные, и так же связывались между собой разнообразными переходами. Не исключена, конечно, возможность, что уже в период неолита среди восточных негро-австралоидов выделялись географические варианты, от которых можно проследить линии развития к современным группам расовых типов. Однако говорить о таких вариантах конкретно можно будет только тогда, когда удастся установить территориальную локализацию определенных комбинаций расовых признаков в период неолита. Пока это не удается, и преждевременно по отдельным черепам, сходным по некоторым признакам с современными расами, говорить о существовании в III—II тыс. до н. э. на юго-востоке Азии сложившихся локальных типов вроде меланезийского, австралийского, негритосского и т. п. И все-таки ограничиваться констатацией преобладания в Юго-Восточной Азии в рассматриваемое время восточных негро-австралоидов нельзя. Дело в том, что наряду с несомненными австралоидными формами почти все ученые, работавшие в области палеоантропологии Индокитая, выделяют здесь так называемые индонезийские типы, отличающиеся от австралоидов более широким, не столь долихокранным черепом, менее покатым лбом, не так сильно выраженным надбровьем, гораздо более высоким и в то же время ■сравнительно широким лицом, округлыми высокими глазницами, абсолютно и относительно более узким носом. Признаки эти сочетаются в краниологических сериях из Фобиньзя и Камау с некоторой уплощедностью лицевого скелета, заметным выступанием скул, небольшим выступанием носовых костей, значительной абсолютной высотой черепа и другими особенностями, характерными для тихоокеанских монголоидов. Многие черепа обеих указанных серий обнаруживают большое морфологическое сходство с позднепалеолитическим черепом из Люц- зяна. Отсюда можно сделать вывод о присутствии в составе неолитического населения Индокитая южномонголоидных (южноазиатских) компонентов. Однако если в сериях из Фобиньзя и Камау, а также на отдельных черепах из Тьогана, Донгтюока, Лангкуома и других местонахождений южноазиатские особенности выражены сравнительно слабо, имея как бы характер морфологического перехода от австралоидов к монголоидам, то на костяках из Тампонга и Тамханга признаки эти выявлены с гораздо большей яркостью. Монголоидные черты первой находки были нами уже подчеркнуты выше. На женском черепе из Тамханга «монголоидность» выступает еще более отчетливо: недаром ее заметили даже Фромаже и Сорен, отрицательно относящиеся к гипотезе о ранней монголоидной примеси в составе древнего населения Индокитая. Вспомним такие признаки тамхангской женщины, как высокое и широкое лицо, выступающие скулы, округлые глазницы, крупные абсолютные размеры мозговой коробки, сочетающиеся в этом случае с настоящей брахикранией (81,6). Тампонгский и особенно тамхангский черепа по общему облику действительно напоминают современные мезо- брахикефальные южноазиатские типы, широко распространенные среди народов Индокитая, Индонезии и Филиппин. Нет ничего удивительного, что на крайнем севере Индокитая, откуда только и известны древние находки мезобрахикефальных монголоидов, уже в мезолитическое и неолитическое время могло происходить вполне реальное смешение между двумя большими расами сопровождавшееся постепенным, но неуклонным увеличением удельного веса монголоидов, которые вклинивались с севера в преимущественно австралоидную среду. К древней генетической переходности здесь прибавилась более поздняя «метисная» переходность. 39
Неолитические культуры Юго-Восточной Азии: 1—3 — типы топоров: 1 — валиковый; 2 — плечиковый; 3 — четырехгранный; 4 — орудия из стоянки Донгкхой; δ—7 — орудия из стоянок Явы Тогда же мог начаться и процесс брахикефализации (укорочения и расширения черепа), который, как показал советский антрополог В. В» Бунак, стимулируется межрасовой метисацией. К дальнейшей истории антропологического состава населения Юго- Восточной Азии мы должны будем вернуться ниже. Теперь же целесообразно сосредоточить внимание на археологических материалах, относящихся к новокаменному' веку рассматриваемой части эйкумены. Развитый неолит Индокитая и Индонезии, начало которого падает на III тыс. до н. э., выступает на этой огромной территории в виде различных культур, обычно характеризуемых в зарубежной археологической литературе по ведущим формам шлифованных каменных топоров. Здесь различают три основные типа: Walzenbeil — топор овального поперечного сечения, или валиковый, Schulterbeil — топор с плечиками и Vierkantbeil—топор прямоугольного 40
сечения, или четырехгранный (приведенные немецкие наименования типов топоров принадлежат австрийскому археологу Р. Гейне-Гельдерну, автору многих работ по древнейшей этнической и культурной истории Юго- Восточной и Восточной Азии). Географическое распространение этих культур рисуется в следующем виде. Топоры первого типа известны с Калимантана, Сулавеси, Малых Зондских и Молуккских островов, а также с Филиппин и Ириана (Новой Гвинеи). В Индокитае они почти отсутствуют (есть лишь в северо-западной Бирме). На территориях, смежных с Юго-Восточной Азией, валиковые топоры встречаются в Австралии, почти во всей Меланезии, на Тайване и в Индии (особенно в Западной); в Китае они редки, но зато преобладают в неолитических местонахождениях Средней и Передней Азии, Африки и Европы. Топоры с плечиками также очень широко распространены: они характерны для неолита всего Индокитая (за исключением юга Малакки), Филиппин, Тайваня, островов Рюкю и Японии (включая Хоккайдо). Кроме того, орудия этого типа встречаются в Восточном и Южном Китае, в Корее, в Восточной и Центральной Индии. По этнографическим данным известны плечиковые топоры из Восточной Полинезии. В Индонезии и Меланезии они почти совершенно отсутствуют. Наконец, третий тип топоров (четырехгранные) отмечен в некоторых пунктах Вьетнама, Лаоса, Бирмы, Камбоджи, Ассама и других районов на северо-востоке Индии. Он широко распространен также на Малакке, почти во всей Индонезии (за исключением Централь- ного и Южного Сулавеси и некоторых из Малых Зондских островов), в Полинезии (но не в Меланезии), опять-таки на Филиппинах и Тайване, в Японии и Корее, в центральной части бассейна Янцзы и на севере Китая — в области неолитических культур яншао и луншань. К западу от очерченной зоны четырехгранный топор (как и плечиковый), по-видимому, полностью отсутствует. Зато в Америке он — как по археологическим, так и по этнографическим данным — вполне обычен. Валиковые топоры в Юго-Восточной Азии, по-видимому, являются древнейшими. В Индонезии, по свидетельству Стейн Калленфелса, они относятся к III и даже к IV тыс. до н. э. Не исключена возможность, что первоначально, на заре неолита, топоры эти были еще более широко распространены. Как мы уже видели, очень сходные по форме шлифованные орудия часто встречаются в неолитических стоянках почти всех частей света. Это наиболее простая и мало специфичная форма шлифованного каменного топора, которую трудно связать с какой-либо определенной культурой. Столь же ошибочно — как по фактическим данным, так и по теоретическим соображениям — было бы связывать распространение валиковых топоров с какой- либо определенной языковой группой. Можно только утверждать с большой долей вероятности, что то древнее население, которое оставило валиковые топоры в Индонезии и на Филиппинах, в антропологическом отношении принадлежало к негро-австралоидам, известным нам по палеоантропо- логическим данным. О языках этого населения возможны только более или менее правдоподобные предположения. Развивая мысли, высказанные выше при рассмотрении вопроса о языках позднепалеолитических и мезолитических неоантропов Юго-Восточной Азии, законно допустить сохранение здесь и в неолите древних языков, сходных с папуасскими. В данной связи представляет интерес гипотеза С. П. Толстова, который ищет область древнего расселения протоавстралоидов (имеются в виду протоавстралоиды в узком смысле слова, т. е. предки австралийцев) на западе и юге Индонезии (Суматра, Ява, Малые Зондские острова), а прародину сложившихся позднее на той же расовой основе океанских негроидов помещает на севере и востоке Индонезии (Калимантан, Сулавеси, Молукки). Индонезийские археологи очень склонны валиковые топоры своей страны связывать именно с папуасами, которые и в настоящее время составляют большинство коренного населения Западного Ириана, в прошлом же заселяли восток Индонезии, а возможно, и Филиппины. 41
Вопрос о связи культуры плечикового топора с основными языковыми группами населения Юго-Восточной Азии подвергся в зарубежной научной литературе широкому обсуждению. Гейне-Гельдерн еще в 20—30-х годах выступил с концепцией, согласно которой носителями этой культуры были народы, говорившие на аустроазиатских языках и занимавшие в прошлом более широкую, чем в настоящее время, территорию. В пользу этой концепции приводится обычно факт значительного совпадения области распространения нлечиковых топоров и территории расселения аустроазиатов, в частности мон-кхмеров Индокитая. Более широкое распространение аустроазиатских народов в период, предшествовавший появлению в Индокитае таи и тибето-бирманцев, надо считать доказанным. Современные моны в Бирме, кхмеры в Камбодже и близкие к ним по языку ва и палауц бассейна реки Салуэн, а также некоторые этнические группы в других частях Индокитая представляют собой остатки некогда более или менее сплошной области господства аустроазиатских языков. Древние аустроазиатские элементы прослеживаются, по-видимому, во вьетском языке. В Ассаме к той же языковой группе принадлежат кхаси, а на северо-востоке и в центре Индии — различные народы мунда. На территории расселения всех этих народов в неолитических местонахождениях также встречаются плечиковые топоры. И все-таки концепция Гейне-Гельдерна о специфической связи аустроазиатов с культурой плечикового топора может быть принята лишь с весьма существенными оговорками. Во-первых, в области современного и древнего расселения мон-кхмеров и мунда наряду с этими топорами нередки и другие — валиковые и четырехгранные. Во-вторых, и это самое важное,— плечиковые топоры обнаружены там, где аустроазиатов нет и, возможно, никогда не было (полуостров Минахаса на Сулавеси, Филиппины, Хайнань, Тайвань, Япония, Корея, Восточная Полинезия). Нельзя, следовательно, утверждать, что аустроазиаты изготовляли только плечиковые топоры, так же как невозможно считать, что топоры этого типа выделывались только аустроазиатами. Можно говорить лишь о преобладании плечиковых топоров в области древнего и современного расселения аустроазиатов. Преобладание это сложилось, конечно, исторически, вероятно, очень постепенно и никогда не было абсолютным. В некоторых районах (например на востоке Полинезии) изготовление топоров с плечиками могло развиться совершенно самостоятельно, независимо от азиатского очага их древней локализации. Среди ученых, принимающих концепцию о непременной связи между формированием языковых групп и рас, неоднократно ставился вопрос о том, какой именно из антропологических типов Юго-Восточной Азии принес о собой аустроазиатские языки. Э. Эйкштедт, например, связывает мон-кхмеров, которых он считает носителями культуры плечикового топора, с палео- монголоидной расой, т. е. с южными монголоидами. Гейне-Гельдерн в одной из своих ранних работ, полемизируя с В. Шмидтом, видевшим в аустроази- атах пигмеев, писал об отсутствии особой аустроазиатской расы и в дальнейшем также склонялся к мысли о монголоидной основе мон-кхмерских народов. Он пытался, в частности, проследить монголоидные элементы среди народов мунда в Индии, языки которых включаются, как известно, Шмидтом и его последователями в аустроазиатскую группу. Однако работы Г. Т. Боулза по антропологии мунда поставили под сомнение сильную выраженность у них специфически монголоидных черт. Следует, таким образом, допустить, что самый процесс формирования аустроазиатских языков протекал среди населения контактной австралоидно-монголоидной зоны, которое в антропологическом отношении уже было неоднородным и включало как варианты обеих больших рас, так и типы, переходные между ними. Такая гипотеза хорошо согласуется и с данными палеоантропологии, которые, как мы видели, ясно указывают на наличие на севере Индокитая уже в мезолите и раннем неолите как южномонголоидных, так и австралоидных расовых типов. В высшей степени вероятно, что именно здесь, к юго-востоку 42
ют Гималаев, в верховьях Иравади, Салуина, Меконга и Хонгха, неподалеку от области современного расселения ва и палаун, на смежных территориях Верхней Бирмы, Юньнани, Лаоса и Вьетнама была расположена прародина мон-кхмеров, а может быть и всех аустроазиатов. Комплексный анализ палеоантропологических, археологических и лингвистических материалов позволяет предположигь, что на рубеже III и II тыс. до н. э. отсюда началось передвижение древних аустроазиатов к югу по течению перечисленных больших рек. Передвижение это сопровождалось усилением межрасовой метисации, нарастанием доли южномонголоидных компонентов в расовом составе населения, расширением области господства аустроазиатских языков за счет языков папуасского типа и, наконец, распространением по всему . Индокитаю неолитических культур с плечиковыми топорами. Продвигаясь на запад и юго-запад через Ассам по течению Брахмапутры, аустроазиатские племена — предки народов мунда — проникли на северо- восток Индии, где они антропологически почти совершенно растворились среди древних веддоидов, воспринявших, однако, их речь. Остаточным островком этого движения были предки кха- си, в области расселения которых в большом количестве найдены плечиковые топоры. Другая группа аустроазиатов, вышедшая к Бенгальскому заливу в Нижней Бирме и затем распространившаяся на Малакку, слившись с негро-австралоидными аборигенами, стала источником формирования монов, а также сеноев, семангов и никобарцев, до сих пор сохранивших наиболее архаичные мон-кхмер- ские языки. Часть той же группы достигла, вероятно, Северной Суматры, где в языке индонезийского народа аче и в настоящее время прослеживаются аустроазиатские элементы. Однако наиболее многочисленные волны Тесло из поздненеолитической. древних мон-кхмеров широко распространи- стоянки Сомронгсен лись по территории Таиланда, Лаоса, Центрального и Южного Вьетнама и особенно Камбоджи, где они стали предками различных народов, и в наши дни говорящих или совсем недавно говоривших на аустроазиатских языках. В конце И — начале I тыс. до н. э. мон-кхмерские племена составляли, вероятно, большинство населения Индокитая (за исключением некоторых прибрежных восточных и южных районов). Нам остается еще рассмотреть вопрос о культуре четырехгранного топора, область распространения которого была очерчена выше (стр. 41). Гейне-Гельдерн и многие другие зарубежные исследователи связывают этот тип топэра с древними племенами, говорившими на аустронезийских (по терминологии В. Шмидта), или малайско-полинезийских, языках. Согласно сложным построениям Гейне-Гельдерна, отдаленные предки аустро- незийцев пришли в Северный Китай οι куда-то с запада, создали в бассейне Хуанхэ культуру яншао с крашеной керамикой и приблизительно за 2 000 лет до н. э. начали постепенно расселяться к югу через Сычуань и Юньнань по течению Салуина, Меконга и других крупных рек этого района. В дальнейшем аустронезийцы, тесня родственных им аустроазиатов и частично смешиваясь с ними, прошли через Индокитай в Индонезию, а еще позднее и в Океанию. Следами этих передвижений во всех перечисленных странах и являются неолитические четырехгранные топоры. Мозаичное распространение в Индокитае таких топоров вместе с плечиковыми отражает, по мнению Гейне-Гельдерна, происходившее там взаимодействие аустронезийских и аустроазиатских племен периода неолита. В Индонезии же, где последние отсутствовали (или почти отсутствовали), четырехгранные топоры встречаются, естественно, наряду с валиковыми, оставленными древними папуасскими группами. 43
Построения Гейне-Гельдерна, бесспорно, представляют известный научный интерес, но не могут быть приняты безоговорочно. Четырехгранные топоры совершенно невозможно связывать только с аустронезийцами. Нет, прежде всего, никакого основания искать их прародину в бассейне Хуанхэ (а тем более еще дальше на западе): культура яншао, вне всякого сомнения, принадлежала древним племенам, говорившим на китайско-тибетских языках. Четырехгранные неолитические топоры из бассейна Янцзы также нет причин связывать с аустронезийцами. Орудия эти принадлежали вероятно, предкам тайских (чжуандунских) народов, лингвистически составляющих одну из ветвей той же китайско-тибетской семьи. Ничего не известно также о древнем пребывании аустронезийцев на северо-востоке Индии, где, как мы видели, четырехгранные топоры находят наряду с нлечиковыми. Вряд ли, наконец, с аустронезийцами можно связать четырехгранные топоры из Южной и Северной Америки. Мозаичное распространение топоров обоих типов не только в Индокитае, но и во многих других странах Юго-Восточной и Восточной Азии, а также в Океании (Филиппины, Рюкю, Япония, Восточный Китай, Полинезия) говорит, очевидно, о тесных генетических связях аустронезийцев с аустроазиатами, об общности их происхождения, которое устанавливается также на основании антропологических и лингвистических данных. Только в более позднее время — вероятно, около середины II тыс. до н. э. — четырехгранные топоры «закрепились» преимущественно за аустронезийскими племенами, так же как плечиковые — за аустроазиат- скими. Что касается до рассуждений Гейне-Гельдерна о путях расселения аустронезийцев, то и здесь требуются значительные поправки и дополнения. Пребывание предков этих народов на юго-западе Китая ничем не доказано — там. как мы видели, надо скорее искать область древнего расселения аустроазиатов (кстати, и четырехгранных топоров в Юньнани почти нет). Историко-этнографические материалы свидетельствуют вполне определенно, что аустронезийцы всегда были прекрасными мореходами и приморскими рыболовами; вряд ли хозяйственно-культурное и этническое развитие этих народов происходило в глубинах Азиатского материка за много сотен километров от берегов океана. Нет, однако, серьезных оснований искать прародину аустронезийцев (в частности полинезийцев) также в Индии или еще дальше, в Передней Азии, как это делали в свое время А. Форнандер и Перси Смит. Против подобных гипотез говорят как антропологические, так и лингвистические данные: первые доказывают преобладание среди всех малайско-полинезийских народов южномонголоидных расовых компонентов восточноазиатского происхождения (хотя и смешанных в разных пропорциях с негро-австралоидами), вторые же заставляют предполагать генетическое родство аустронезийских языков с аустроазиат- скими. Классификация форм топоров, предложенная Гейне-Гельдерном, в последние годы подвергалась серьезной критике. Прежде всего следует сказать, что под именем четырехгранных и плечи- ковых топоров в действительности в большинстве случаев имеются в виду тесла. Тесла отличаются от топоров'формой лезвия (у топоров оно симметрично в поперечном разрезе, у тесел асимметрично) и способом прикрепления к рукояти. Делались попытки пересмотреть самый принцип классификации Гейне-Гельдерна. Так, новозеландский археолог Р. Дафф указал на необходимость рассматривать поперечное сечение тесел и форму обушка в комплексе, прослеживая постепенные эволюционные переходы форм орудий от простого четырехгранного тесла. Становится все более очевидным, что один и тот же народ мог употреблять различные формы тесел и что последние не обязательно связывать во всех случаях с тем или иным этносом. Заслуживает также внимания высказанное Гейне-Гельдерном, а позднее Даффом мнение, что наиболее развитые формы плечиковых тесел являются подражанием бронзовым топорам. В связи с этим интересно отметить их распространение в областях, прилегающих к древним очагам металлургии (Северный 44
Индокитай, Южный Китай, Восточная и Центральная Индия), т. е. в областях, где находился основной очаг формирования мон-кхмеров. И все же, со всеми этими оговорками, связь тех или иных форм тесел с большими группами древнего населения Юго-Восточной Азии можно проследить. Самого пристального внимания заслуживает развиваемая многими зарубежными и советскими исследователями (в том числе и авторами настоящего тома) концепция, согласно которой областью древнейшего расселения предков малайско-полинезийских народов была примыкающая к Тихому океану часть Восточной Азии примерно между устьями Сицзяна и Янцзы. Новейшие археологические данные показывают, что в период развитого неолита (III—II тыс. до н. э.) в этих районах существовали близкие культуры, носители которых выделывали как четырехгранные, так и плечико- вые топоры, а также сходные с последними своеобразные ступенчатые тесла, обнаруженные и во многих неолитических местонахождениях Индокитая и Индонезии. Племена, оставившие эти культуры, жили оседло в наземных, возможно свайных, прямоугольных постройках, выращивали клубнеплоды, особенно таро, а цозднее, по-видимому, и различные сорта риса, занимались речным, озерным и морским рыболовством, имели домашних животных (собак, свиней, а потом и буйволов), широко использовали для изготовления всевозможных хозяйственно-бытовых вещей бамбук, строили многовесельные деревянные лодки как для рыбной ловли, так и для транспортных целей. Интересно, что в неолитических погребениях на территории провинции Шаньдун у взрослых мужчин были выломаны передние зубы. Аналогичный обычай, связанный с обрядом инициации, засвидетельствован у многих народов Юго-Восточной Азии, Австралии и Океании, например у аборигенов Тайваня (гаошань), а также у неолитического населения Японии. Оставившие эти культуры неолитические племена, жившие к югу от Янцзы, в более позднее время упоминаются в древнекитайских источниках под названием «юэ» (по-вьетнамски произносится как «вьет»). Термин этот имел, по-видимому, собирательное значение и мог применяться к племенам, говорившим на разных языках; частое его употребление в сочетании «бай юэ» (буквально «сто юэ») подчеркивает эту собирательность. Среди юэ имелись, по мнению многих советских и зарубежных ученых, древние аустро- незийцы, а также предки вьетов, различных тайских, а быть может, и мон- кхмерских народов. Древние тайские группы правомернее всего искать среди янъюэ, живших в более удаленных от моря районах, на территории современных провинций Хубэй и Хунань. Наибольшую роль в этнической истории вьетов сыграли лоюэ (вьетнамское «лаквьет»), обитавшие на юге Гуанси и на севере Вьетнама. Аустроазиатские племена могли входить в «состав дяныоэ, расселенных на территории Юньнани (сокращенное название этой провинции и теперь звучит как «Дянь»). К аустронезийцам относились (по мнению П. Бенедикта, В. Эберхарда, Ч. Бишопа и других исследователей, в том числе авторов настоящего тома) приморские восточные группы юэ, жившие в Фуцзяни (миньюэ), Чжэцзяне (дунъюэ) и Цзянсу (уюэ). В хозяйственно-культурном отношении древние юэ действительно очень напоминали народы Индонезии и Океании. Археологические и письменные источники в сопоставлении с этнографическими материалами дают возможность предположить, что юэ, как и их аустронезийские потомки в Индокитае и Индонезии, занимались мотыжным земледелием, возделывая преимущественно клубнеплоды (таро, ямс и др.), бананы и рис, а также рыболовством. Из домашних животных они тоже разводили собак и свиней, а возможно и кур. Юэ жили в свайных прямоугольных домах, носили одежду типа набедренной повязки и распашного халата-кимоно, частично изготовлявшуюся из луба (наподобие полинезийской тапы). По свидетельству древнекитайских хроник, они татуировали тело, использовали лодки в качестве основного средства передвижения, украшая их носы резными изображениями драконов. Дальнейшие пути расселения тех групп юэ, которые были предками позднейших аустронезийских (малайско-полинезийских) народов, остаются не 45
вполне ясными. Возможно, что с Азиатского материка они попали на Тайвань, где их отдаленными потомками являются народы гаошань. Здесь волна переселенцев разделилась на два потока. Один из них мог направиться на север — через Рюкю на юг Японии, дав там начало известным нам по японским хроникам племенам хаято и кумасо. Именно так в эту страну проникли, скорее всего, южномонголоидные расовые компоненты, широко распространенные среди японцев, так же как южные (аустронезийские) элементы в их языке. Другой поток имел южное направление. С ним аустронезийцы могли через Филиппины расселиться по всей Индонезии, а впоследствии и по Океании; некоторые их группы уже из Индонезии впоследствии снова могли попасть на материк в районе Вьетнама (чамы) и Малакки (малайцы). Другим возможным путем расселения аустронезийцев было их движение к юго-западу вдоль берегов Южно-Китайского моря и дальше через восточные районы Вьетнама на юг Индокитая, откуда уже морем они попали в Индонезию. Можно привести немало археологических, антропологических, лингвистических, историко-географических и других аргументов как в пользу первогог так и в пользу второго пути расселения. Некоторая архаичность восточно- индонезийских языков по сравнению с западноиндонезийскими и постепенный переход от индонезийских языков к меланезийским на востоке Индонезии свидетельствуют в пользу приоритета чисто островного (тайваньско- филиппинского) пути, тесные же этнические связи между горными индонезийскими (по языку) и мон-кхмерскими племенами Вьетнама лучше согласуются с расселением аустронезийцев материково-островным путем (вдоль берегов Индокитая в Индонезию). Скорее всего, картина этого расселения была очень сложной, пути передвижения некоторых этнических групп, пролегавшие как по островам, так и по материку, неоднократно скрещивались и переплетались, в разные исторические периоды происходили обратные миграции (например из Индонезии на Филиппины, на юг Вьетнама, на Хайнань^ на Малакку). Чем были вызваны все эти грандиозные передвижения? Ответ на поставленный вопрос следует искать прежде всего в тех социально-акономических процессах, которые, вероятно, имели место у племен южной части Восточной Азии в период развитого неолита (конец III — начало II тыс. дон. э.).Именно в это время здесь в очень благоприятных естественно-географических условиях влажных субтропиков развилось на базе неолитической техники описанное выше комплексное земледельческо-животноводческое хозяйство. В приморских районах к этим отраслям экономики добавлялось еще морское рыболовство и собирательство «даров моря» (съедобных моллюсков, ракообразных, иглокожих и т. п.), что в свою очередь стимулировало развитие мореходства. Этот экономический подъем, представлявший собой, как и в других странах, мира, настоящую «неолитическую революцию», привел, в свою очередь, к увеличению численности населения и к росту его хозяйственной, общественной и культурной активности, проявившейся, в частности, и в миграциях. Проникая на юг Индокитая, а затем в Индонезию и на Филиппины, древние аустронезийские племена застали там сравнительно немногочисленное население, незнакомое с земледелием или только начавшее переходить к нему от присваивающего охотничье-собирательского хозяйства. Эта относительная хозяйственная отсталость ранненеолитических племен Индокитая и в еще большей мере Индонезии и Филиппин была обусловлена главным образом замедленными темпами социально-экономического развития в условиях девственных тропических лесов. Во II тыс. до н. э. на всем пространстве Юго- Восточной Азии, от Бирмы на западе до Филиппин на востоке, развернулось смешение и хозяйственно-культурное взаимодействие аборигенного негро- австралоидного населения, говорившего, возможно, на языках папуасского типа, с постепенно расселявшимися с севера южномонголоидными аустро- азиатами и аустронезийцами. Археологические и историко-этнографические данные позволяют нам восстановить многие характерные особенности хозяйства, общественного строя,, культуры и быта неолитических племен Юго-Восточной Азии в период рас- 46
селения в Индокитае, Индонезии и на Филиппинах аустроазиатов и аустро- незийцев. На севере Вьетнама новейшие археологические материалы позволяют проследить хозяйственное и культурное развитие местных племен — вероятных предков лаквьетов (лоюэ) — начиная с мезолита (хоабинь и бакшон) вплоть до бронзового века. Большой интерес в этом отношении представляет неолитическая мастерская у деревни Донгкхой в провинции Тхань- хоа (примерно в 170 км к югу от Ханоя), изученная в 1960—1961 гг. археологами ДРВ совместно с П. И. Борисковским. Мастерская эта относится к более позднему времени, чем бакшонская культура, но более раннему, чем культура топоров с плечиками, т. е. к периоду, который во Вьетнаме, да и во всей Юго-Восточной Азии, долго оставался очень слабо изученным. Среди находок из Донгкхоя имеется много базальтовых отщепов и заготовок для каменных орудий, несколько небольших четырехгранных шлифованных топоров (см. рисунок на стр. 40). Обнаружены также обломки примитивной керамики. Плечиковые топоры отсутствуют. Неолитические памятники, во многом сходные с северовьетнамскими, обнаружены также в последние годы на западе Таиланда и на севере Малак- ки. В пещере Онгба и на стоянке Банкао между Меклонгом и Квеноем (недалеко от границы с Малайей) найдены шлифованные топоры различных типов — большей частью четырехгранные, но иногда и плечиковые, а также керамика, сделанная частично вручную способом налепа, частично же на гончарном круге. Некоторые глиняные сосуды—гладкие, со следами лощения, другие украшены шнуровым или текстильным орнаментом. Инвентарь и посуда из западного Таиланда обнаруживают большое сходство, доходящее почти до полной идентичности, с находками из неолитической стоянки Чуача и других местонахождений того же периода на севере Малакки, описанных Г. Си- векинг в 1954 г. В этом случае можно поставить вопрос о принадлежности обеих культур — западнотаиландской и северомалаккской — одной и той же этнической группе, постепенно продвигавшейся на юг. Вряд ли можно сомневаться, что она была мон-кхмерской. Среди древних племен этой группы имела место определенная хозяйственно-культурная дифференциация, обусловленная неравномерностью темпов социально-экономического развития в различных естественно-географических условиях. Наиболее плодородные долины крупных рек — Хонгха, Меконга, Салуина, Менама, Иравади и др.— по-видимому, занимали оседлые, тогда еще мотыжные, земледельцы тропического пояса, которые были предшественниками, а в значительной степени и предками таких крупных народов, как вьеты, кхмеры (камбоджийцы), моны и некоторые другие. В прибрежной полосе обитали преимущественно рыболовческо-собирательские группы, этнографический облик которых был, вероятно, сходен с позднейшими «морскими кочевниками»—береговыми джакунами и маукенами Малайи, Таиланда и южной Бирмы. Во внутренних, особенно в гористых, районах уже тогда сосредоточивались, надо думать, племена собирателей и охотников тропических лесов, этнографически близкие к сеноям, семангам и некоторым группам горных монов, кхмеров и индонезийцев Вьетнама, Камбоджи, Лаоса и Таиланда. Аналогичная хозяйственно-культурная дифференциация имела место и в Индонезии. Индонезийский этнограф Я. Аве связывает с ранненеолити- ческими негро-австралоидными племенами III тыс. до н. э. такие хозяйственные навыки, как выращивание таро и ямса, бананов, хлебного дерева, кокосовой и саговой пальм, разведение в продовольственных целях собак и свиней, использование в пищу дуриана и некоторых других дикорастущих плодов. К развитым неолитическим культурам II тыс. до н. э., принадлежавшим уже древним аустронезийцам, этот ученый относит .выращивание риса (первоначально суходольного), ячменя, сахарного тростника, различных видов овощей и фруктов (тыквы, мангустана, нангка, .рамбутана, дуку и др.), разведение буйволов и кур, изготовление керамики, развитие судостроения и мореплавания. Аве справедливо указывает, что многие из перечисленных культурных растений (таро, сахарный тростник, банан, хлебное дерево, 47
Индонезия. Мегалитическое сооружение в районе Бадуй, Западная Ява (реконструкция) саговая пальма), несомненно, происходят из Юго-Восточной Азии. В Южной или Юго-Восточной Азии началось также в неолитическое время культивирование риса. Из домашних животных к той же географической зоне относятся некоторые породы свиней, происходящие от индийского дикого кабана (Sus vittatus), буйволы и куры. Расселение древних аустронезийцев по островам Индонезии началось, по-видимому, в первой половине II тыс. до н. э. Некоторые лингвисты, опираясь на данные глотто-хронологического анализа, относят начало распада малайско-полинезийской языковой общности к середине II тыс. до н. э., а другие — к еще более раннему времени. Первых аустронезийских пришельцев в Индонезию в зарубежной науке часто называют протомалайцами. Термин этот, введенный в употребление швейцарскими этнографами и антропологами Ф. и П. Саразинами, неудачен. Так, эти авторы противопоставляли «протомалайцев» более поздним переселенцам с материка Юго-Восточной Азии—«дейтеромалайцам», проводя между теми и другими резкую антропологическую и историко-этнографическую границу, к чему, как увидим ниже, нет достаточных оснований. Во всех отношениях правильнее и проще говорить об индонезийцах, расселявшихся по Индонезии и Филиппинам несколькими последовательными волнами. Индонезийские языки, как известно, составляют одну из ветвей аустронезийской (малайско-полинезийской) семьи. Надо также иметь в виду, что в настоящее время в Индонезийской республике термин «малайцы» употребляется только для обозначения населения Малайи, а население Индонезии называют индонезийцами. Итак, в начале II тыс. до н. э. древнейшие индонезийские племена появились как в Индонезии, так и на Филиппинах, распространяя неолитические культуры с четырехгранными шлифованными топорами в качестве одного из ведущих типов орудий. Гейне-Гельдерн, а следом за ним и современный индонезийский историк культуры Р. М. Сучипто Вирьосупарто считают, что племена эти выращивали таро и ямс, а позднее, возможно, и рис, употребляли во время сбора урожая каменные жатвенные ножи с отверстиями, приготовляли ячменное и рисовое пиво, разводили свиней и крупный рогатый скот, в особенности буйволов, которых использовали и при жертвоприношениях, применяли на охоте стрелометательную трубку (сумпитан), умели пользоваться гончарным кругом, изготовляли материю из луба, жили в прямо- 48
угольных свайных домах, часто имевших седловидные крыши (как у современных минангкабау), сооружали мегалитические памятники над могилами своих покойников, украшали жилища, лодки, различные бытовые и культовые вещи резьбой по дереву. Основной социально-экономической ячейкой древних индонезийцев была, как можно предполагать, материнскородовая община. Поздний неолит конца II — начала I тыс. до н. э. в Юго-Восточной Азии часто называют мегалитическим периодом. К этому времени относятся наиболее древние надмогильные сооружения разных областей Индокитая и Индонезии, имеющие вид каменных ступенчатых пирамид или ступенчатых террас на склонах гор. Наиболее известные сооружения такого рода в Индонезии — грандиозные мегалитические памятники в Лебак Сибедуге на западе Явы и в горах Янг на востоке того же острова. Специально изучавший эти памятники Сучипто подчеркивает их местный, самобытный характер: он указывает, например, что в отличие от аналогичных построек Индии, в индонезийских мегалитах обычно находят под их основанием урны с прахом покойников. Архитектурные приемы, выработанные древними индонезийскими зодчими, применялись и при возведении средневековых монументальных памятников, например знаменитых храмов Боробудура и Прамбанана на Яве. Сучипто считает, что к неолитическому времени можно отнести истоки многих других специфических явлений индонезийского искусства, в частности театра плоских кожаных кукол ваянг пурва и оркестра гамелан (о них см. стр. 466—472). Неолитические памятники довольно многочисленны и на Филиппинах. Филиппинские ученые пытаются связать их с определенными расовыми и этническими группами, проникавшими на острова различными путями и в разные исторические периоды. Г. О. Бейер датирует II тыс. до н. э. миграционный поток, к которому он относит памятники, содержащие плечи- ковые топоры, ступенчатые тесла и различные изделия из нефрита, очень сходные с находимыми в неолитических стоянках материковой части Восточной Азии. Как указывалось выше, хотя и нельзя в любом случае считать плечиковые топоры бесспорным указателем на аустроазиатскую принадлежность их носителей, тем не менее ареалы аустроазиатов и древних культур плечиковых топоров в значительной мере совпадают. Наличие на Филиппинах плечиковых топоров заставляет, естественно, поставить вопрос о былом пребывании здесь аустроазиатов (мон-кхмеров). Гипотеза эта, казалось бы, может быть обоснована и тем, что в языках филиппинских народов, относящихся к индонезийской вотви малайско-полинезийской семьи, некоторые лингвисты прослеживают, как и в японском языке, мон-кхмерские элементы, а на Тайване среди гаошань имеются якобы группы, сохранившие аустроазиатскую речь. Однако возможно, что все эти явления объясняются не реальным участием аустроазиатов в этнической истории филиппинцев, японцев или гаошань, а древним родством всех аустрических языков и сохранением до наших дней различных переходов между ними. Нет оснований, как мы уже знаем, и плечиковые топоры приписывать только аустроазиатам, которые вряд ли выходили когда-либо к берегам Тихого океана в районе Тайваня и Филиппин. Зато очень вероятно, что на эти острова попала какая-то группа древних юэ из Юго-Восточного Китая, принесшая с собой и плечиковые топоры, и ступенчатые тесла, и нефритовые изделия, и многие другие хозяйственно-культурные особенности, общие для древних аустронезийцев и аустроазиатов. Это допущение хорошо согласуется и с гипотезой о раннем расселении части юэ через Тайвань на Филиппины, а затем и в Восточную Индонезию. Подобная гипотеза не исключает, конечно, и того, что позднее — уже в середине II тыс. до н. э.— на Филиппины, на этот раз опять с юга, со стороны Палавана и Калимантана, проникли новые волны индонезийцев, принесшие с собой четырехгранные топоры и все те этнографические особенности, о которых мы упоминали при описании неолитических культур Индонезии. 4 Народы Юго-Восточн. Азии 49
К первой половине II тыс. до н. э., по новейшим данным радиокарбоннога анализа, относится также начало заселения аустронезийцами Микронезииг откуда они, возможно, позднее распространились по Океании. Радиокарбон свидетельствует о пребывании людей на Марианских островах в XVI в. до н. э. Весьма вероятно, что древнейшие группы аустронезийцев попали в Микронезию именно с Филиппин. По антропологическому составу (южномонголоидный с сильными австралоидными примесями) население Филиппинского архипелага, как и Восточной Индонезии, стоит ближе к полинезийцам и микронезийцам, чем население других районов Индонезии, да, пожалуй, и всей Юго-Восточной Азии. Из области древнего расселения предков аустронезийцев — миньюэ на восток направлялись последовательные волны, часть которых во II тыс. до н. э. через Филиппины и северо-восток Индонезии проникла в Микронезию и на север Меланезии, а затем и в Полинезию. Иа сельскохозяйственных растений у полинезийцев и микронезийцев наиболее распространено было таро. Рис, по мнению многих исследователей, был им неизвестен. В связи с этим интересно отметить, что и многим филиппинским народам первоначально было известно таро, которое позднее заменил рис. У бонтоков на севере Лусона до настоящего времени существуют земледельческие обряды, в которых фигурирует таро. А. Е. Дженкс сообщает о культурном герое этого народа по имени Лумауиг, который, по преданию, научил людей выращивать таро. Имя «Лумауиг» очень напоминает имя культурного героя полинезийцев «Мауи» (звук «г» филиппинских языков в полинезийских отсутствует). Дальнейшие исследования должны показать, насколько верны все эти предположения, пока еще очень далекие от полной достоверности из-за крайне слабой археологической изученности Филиппин по сравнению с другими странами Юго-Восточной Азии. Вопрос о появлении у народов Юго-Восточной Азии Периоды бронзы металлов и о развитии здесь металлургии бронзы, а затем и железа, очень сложен. Добыча и обработка меди и олова развились здесь позднее, чем в других частях эйкумены. Ближайшие к Индокитаю и Индонезии древние очаги металлургии были расположены на северо-западе Индии, где начало бронзового века восходит к III тыс. до н. э., и в Северном Китае, где изделия из сплава меди и олова стали употребляться гораздо позднее (только в середине II тыс. до н. э.). В бассейнах Инда и Хуанхэ с возникновением металлургии бронзы убыстрилось развитие производительных сил, увеличилась численность населения, появилась эксплуатация человека человеком и резкое имущественное неравенство, наконец, началось образование классов и древнейших государств. Оба эти центра возникновения классового общества с самого начала своего существования оказывали значительное влияние на соседей, а через них и на более отдаленные племена, жившие еще в условиях первобытнообщинного строя. Это не значит, однако, что все хозяйственные и культурные достижения, в том числе и металлургия, были заимствованы народами Юго-Восточной Азии. Развитие их, как мы видели, с древнейших времен шло своим путем. Многие технические, экономические и социальные успехи были ими достигнуты самостоятельно, но близость древних центров высоких цивилизаций стимулировала это самостоятельное развитие, ускоряла его и обогащала новыми прогрессивными элементами. Этническая принадлежность создателей цивилизации Хараппы и- Мо- хенджо Даро в бассейне Инда точно еще не установлена, однако несомненно, что самое активное участие в ее формировании принимали дравиды, которые в Индостане соседили с аустроазиатскими мунда задолго до появления здесь арийцев. Исследования С. Леви и Я. Пжилусского показали, что мунда играли очень большую роль в формировании всей индийской культуры начиная с неолита, т. е. по крайней мере со II тыс. до н. э., когда между ними и близко родственными им мон-кхмерами Юго-Восточной Азии сохранялись еще живые связи, и было, вероятно, возможно непосредственное общение. Между народами Индии и Индокитая происходило тогда непрерывное хозяйственно-культурное взаимодействие, которое стало источником значитель- 50
Памятники донгшонской культуры: 1— боевые топоры; 2 — бронзовый барабан; 3 — кинжал 4*
ной этнографической общности населения этих двух «подконтинентов» Азии и обеспечило передачу различных технических достижений в обоих направлениях. Таким образом, приемы металлургии бронзы, известные в бассейне Инда с глубокой древности, через дравидов и мунда могли стать известными мон-кхмерам Индокитая, у которых на рубеже II и I тыс. до н. э. существовали, по-видимому, уже все условия для развития этой отрасли производства. Подобное же взаимодействие существовало между древними племенами бассейна Хуанхэ, создавшими культуру периода Шань-Инь, и их южными соседями — различными группами юэ, среди которых были, как мы знаем, предки таи, вьетов и индонезийцев, т. е. многих народов, населяющих в настоящее время Юго-Восточную Азию. Юэский вклад в культуру народов Восточной Азии не менее велик, чем мундский — в культуру народов Южной Азии. Древний очаг металлургии бронзы в бассейне Хуанхэ (многие исследователи — Б. Карлгрен, Р. Гейне-Гельдерн, Л. С. Васильев и др.— считают, что металлургия бронзы в бассейне Хуанхэ развилас'ь под воздействием влияний, шедших с запада, скорее всего из Передней Азии, через Среднюю Азию и Южную Сибирь) мог, следовательно, так же стимулировать ее развитие у народов Юго-Восточной Азии, как и еще более ранний очаг в бассейне Инда. В III — II вв. до н. э. существенное значение в распространении металлургии бронзы в Юго-Восточной Азии могли иметь племена, оставившие ши- чжайшаньскую культуру, памятники которой обнаружены в Юньнани и в соседних районах Бирмы. В самом Индокитае население стало впервые применять бронзовые орудия и оружие в середине I тыс. до н. э. К VI — I вв. до н. э. относится развитие на севере Вьетнама чрезвычайно яркой и оригинальной донгшонской культуры, названной по селению Донгшон в Бакбо, где были обнаружены наиболее характерные для нее материальные остатки. Донгшонские бронзовые изделия поражают техническим и художественным совершенством; среди них самое видное место занимают ритуальные барабаны различных форм и размеров, богато украшенные рисунками, по которым можно составить представление о многих особенностях культуры и быта области Бакбо того времени. Кроме барабанов, в донгшонских стоянках находят бронзовые кинжалы и топоры разных типов (в том числе втульчатые, широколезвийные и очень своеобразные башмаковидные), а также каменные орудия и глиняную посуду, изготовленную на гончарном круге. Донгшонские племена были знакомы с поливным рисосеянием, но еще не знали, по-видимому, плуга. Рисунки на барабанах позволяют установить, что племена эти жили в свайных прямоугольных домах с террасами и двухскатными крышами, носили одежду типа индонезийского саронга и высокие головные уборы, пользовались длинными многовесельными лодками, украшенными на носу и на корме резными изображениями драконов и других фантастических животных. Об антропологическом составе донгшонцев нам известно очень мало. Ха-ван-Тан упоминает о найденных в 1960 г. в районе Тхоузоу (провинция Тханьхоа) костяках и черепах, относящихся к бронзовому веку. Черепа эти, по предварительным данным, обнаруживают «индонезийские» (или, в нашем понимании, южномонголоидные) особенности в сочетании с выраженной длинноголовостью. По общему облику они напоминают черепа из Фобиньзя и Камау. Вопрос об этнической принадлежности создателей культуры донгшон также не может считаться окончательно решенным. Многие исследователи, в особенности вьетнамские, полагают, что культура эта принадлежала уже знакомым нам лаквьетам (лоюэ) — непосредственным предкам современных вьетов, к середине I тыс. до н. э. несколько продвинувшимся к югу и освоившим территорию Северного и частично Центрального Вьетнама. Область расселения лаквьетов в V — III вв. до н. э. называлась «Ванланг». Советский этнограф А. И. Мухлинов, опираясь на работы вьетнамских ученых, считает, 52
что лаквьеты того времени, составлявшие племенной союз, находились на стадии перехода от первобытнообщинного строя к раннеклассовому. О значительном имущественном неравенстве свидетельствуют находки в одних донгшонских стоянках предметов роскоши и дорогого оружия, в других же — грубой керамики и каменных орудий неолитического облика. По данным китайских источников, в 257 г. до н. э. племенной союз Ванланг распался, и его территория вошла в состав нового объединения — Аулака, носившего, по-видимому, уже государственный характер. Население Аулака, хорошо знавшее, кроме бронзы, также и железо, постепенно переходило от мотыжного подсечно-огневого земледелия к плужному с широким применением искусственного орошения и использованием буйволов в качестве основной тягловой силы. В III в. до н. э. Аулак вошел в состав государства Намвьет (Наньюэ), которое занимало крайний юг современного Китая (провинцию Гуандун и отчасти Гуанси) и север Вьетнама (провинцию Бакбо). Население этого государства состояло главным образом из различных групп юэ— вьетских, тайских, а может быть, и аустронезийских. О присутствии последних в Намвьете, Аулаке и Ванланге, а также об их участии в формировании донгшонской культуры говорит целый ряд данных. Поразительно сходство многих этнографических особенностей донгшонских племен и позднейших малайско-полинезийских народов (развитое мореходство, «драконовые» лодки, формы весел, построек, одежды, головных уборов и даже орнамента). Очевидно также, что аустронезийские юэ, продвигаясь на юг вдоль морского побережья, не могли миновать низовьев Хонгха. К первым векам нашей эры относится образование в прибрежной полосе центральных и южных районов этой страны раннеклассового (по-видимому, раннефеодального) государства Чампа (по китайским источникам — Линьи), основное население которого составляли чамы (тямы) — народ индонезийской группы, сохранившийся в Южном Вьетнаме и Камбодже до наших дней. На севере чамские племена в период донгшонской культуры доходили, вероятно, до низовьев Хонгха, а может быть, и непосредственно смыкались с аустроне- зийскими юэ бассейна Сицзяна. В последнее время некоторые советские и вьетнамские лингвисты обнаружили в языке вьетов аустрический, скорее всего мон-кхмерский, субстрат, что не исключает известных связей с аустронезийскими языками. Таким образом, к донгшонской культуре, кроме вьетов и индонезийцев, были, вероятно, причастны и другие этнические группы населения Индокитая. Местонахождения со специфически донгшонскими вещами — бронзовыми барабанами, втульчатыми башмаковидными топорами, различными бронзовыми и глиняными сосудами со спиральным орнаментом и т. п.— известны во многих районах полуострова, в частности на территории Камбоджи, Таиланда и Бирмы в области современного и прошлого расселения различных групп мон-кхме- ров, гаи и тибето-бирманцев. Очень богаты, например, находками донгшон- ского типа поздние слои пещерных и открытых стоянок западного Таиланда, обследованных Тайско-Датской экспедицией в 1960—1962 гг. Ареал донгшонской культуры, по-видимому, представляет собой большую историко- этнографическую область, в формировании которой главную роль играли древние вьеты и индонезийцы, в антропологическом, хозяйственно-культурном, а частично и языковом отношениях близкие между собой, но определенное участие принимали почти все народы Индокитая. Влияние этой яркой и своеобразной культуры бронзового века ощущается, как увидим ниже, даже в Индонезии и на Филиппинах, а ее традиции в области материального производства и искусства переживают у многих народов Юго-Восточной Азии вплоть до самого последнего времени. Период донгшона для всех этих народностей был эпохой огромных преобразований в хозяйственной, общественной и культурной жизни, эпохой развития ирригации и металлургии, возникновения военной демократии и племенных союзов, началом перехода от родовой общины к соседской, от первобытнообщинного строя к раннеклассовому, от племен к народностям. 53
Несколько позднее Аулака и почти одновременно с Чампой в низовьях Меконга сложилось государство Фунань, население которого составляли главным образом кхмеры — предки современных камбоджийцев. По данным древнекитайских источников, фунаньцы были темнокожими и курчавоволо- сыми; очевидно, среди них были широко распространены негро-австралоид- ные, может быть, даже прямо негритосские или меланезийские расовые типы. В связи с этим заслуживает внимания бытующее у многих современных мон- кхмерских и других народов Индокитая представление о том, что им предшествовали в местах их расселения какие-то низкорослые, темнокожие и курчавоволосые люди (известные у тайских народов под именем «нга»). Несомненно, что речь идет здесь о долгом сохранении в Индокитае древних ази- атско-океанийских вариантов экваториального расового ствола, известных нам еще по палеоантропологическим материалам, относящимся к неолиту. Существует гипотеза, что население Фунани говорило на аустронезийских языках. В этнографическом облике фунаньцев имелись черты, характерные для народов тропической зоны Юго-Восточной Азии и Океании. Фунаньцы (и мужчины и женщины) ходили первоначально почти нагими, татуировали тело и чернили зубы. Жили они в свайных домах с бамбуковыми стенами и кровлями, строили длинные (до 20 м), узкие лодки, на носу и корме украшенные резными изображениями рыб или драконов. Основным занятием населения было земледелие, по-видимому, уже пашенное; выращивали главным образом заливной рис. Разводили свиней, буйволов и кур; очень популярными были петушиные бои, и в наши дни широко распространенные во всей Юго-Восточной Азии. Фунаньцы умели приручать слонов. Высокого развития достигла металлургия бронзы, железа и драгоценных металлов; добывался жемчуг. В поселениях городского типа крупные постройки возводились из камня и сырцового кирпича. Многие данные говорят о сохранении у фунаньцев пережитков материнского рода; одна из этногенетических легенд рассказывает, например, о том, что во главе Фунани в древности стояла женщина по имени Люэ, взявшая в мужья выходца из Индии, которого звали Каундинья. Общественный строй Фунани был во многом сходен со строем Аулака и Чампы: основными производителями оставались свободные общинники, рабы были почти исключительно иноплеменниками. Социальная верхушка постепенно феодализи- ровалась. Процесс этот шел параллельно с усилением, начиная с III в. н. э., индийского влияния, которое сказалось, в частности, в распространении шиваизма и буддизма, индийской системы летосчисления, письменности на базе одного из южноиндийских алфавитов (паллава), индийской феодальной титулатуры. Надо, однако, иметь в виду, что индийская культура, пронизанная мундо-дравидскими элементами, никогда не была чужда древним кхмерам. Само развитие шиваизма с культом каменных фаллических изваяний (линга) связано, возможно, с аустроазиатским культурным вкладом·. Когда в VI в. н. э. Фунань пала под ударами своего северного соседа и бывшего вассала — кхмерского государства Ченла, в обеих странах или, лучше сказать, в обеих частях одной страны (будущей Камбоджи), уже сложились раннефеодальные отношения. Еще теснее были связаны с Индией раннефеодальные монские государства юго-западного Индокитая, цепь которых в первых веках нашей эры тянулась по всему югу Индокитая от устья Меконга до устья Иравади (о них см. стр. 297). На северо-западном конце, у объединенного устья Брахмапутры и Ганга, они, вероятно, смыкались или почти смыкались с областью расселения народов мунда, также создавших тогда ряд государств. Если учесть, что восточнее кхмеров Фунани и Ченла между Меконгом и берегом океана жили индонезийские чамы, то станет несомненным существование в рассматриваемое время единой этнической территории аустрических народов по обе стороны Бенгальского залива. 54
Северными соседями этих народов на востоке Индокитая были, как мы уже знаем, древние лаквьеты, в центре этого полуострова — народы таи, на западе — тибето-бирманцы. Продвижение всех этих этнических групп на юг началось, возможно, еще во II тыс. до н. э., но наиболее интенсивным было в VII — I вв. до н. э., как раз в период расцвета донгшонскойкультуры, почти так же типичной для древних таи и тибето-бирманцев, как и для древних вьетов и индонезийцев. С тайскими племенами связана, по-видимому, мегалитическая культура раннего железного века (III — I вв. до н. э.), распространенная на территории современного Лаоса, где несколько позднее сложился племенной союз лао — одной из групп таи Индокитая. Другие группы той же языковой ветви — собственно таи и шань, постепенно продвигавшиеся на юг в Центральном Индокитае, вступили на путь государственного развития позднее. Первые независимые государства таи в бассейнахМенама, Салуина и Иравади появились только в IX в. н. э. Государства эти были феодальными. Большое культурное влияние на таи оказывали, несомненно, мон-кхмеры, находившиеся в начале нашей эры на значительно более высоком уровне социально-экономического развития. Через них к таи стали проникать и индийские культурные элементы. Западными соседями таи были тибето-бирманцы, прародина которых находится на северо-западе Восточной Азии, к северу от области древнего расселения аустроазиатов, между верхними течениями Янцзы и Хуанхэ (в пределах современных провинций Ганьсу, Цинхай и Сычуань). Авангардные бирманские племена, двигавшиеся к югу, — араканцы — проникли в долину реки Чиндвин, возможно, еще в конце II — начале I тыс. до н. э. Следом за ними продвигались племена пью, еще в начале I тыс. до н. э. жившие в бассейне реки Бхарак на юге Ассама и затем продвинувшиеся по течению Иравади к северным рубежам монского государства Пегу, где в первых веках нашей эры сложился сильный племенной союз Проме со столицей того же названия, в которой существовала небольшая индийская колония. Эти племена находились в то время, вероятно, на последней ступени развития первобытнообщинного строя. Рабовладение, развитое очень слабо, носило патриархальный характер. В качестве рабов часто использовались пленные моны, с которыми бирманцы интенсивно смешивались и от которых воспринимали многие прогрессивные хозяйственно-культурные навыки. В этногенезе народов Бирмы — каренов, кая и др.— значительную роль играло древнее аустроазиатское население. Потомками его'являются, кроме монов, также и палаун. Вопроса о расселении в Индокитае других тибето-бирманских народов, а также мео и ман (мяо и яо) мы здесь не касаемся, поскольку все они появились на этом полуострове в более позднее время, когда в наиболее развитых местных государствах давно уже сложились феодальные отношения. Этническая история этих народов (как и всех других народов Юго-Восточной Азии в период классового общества) освещена в соответствующих главах. В нашем распоряжении, к сожалению, нет никаких палеоантропологи- ческих материалов, относящихся к железному веку Индокитая. Однако, учитывая данные о расовом составе современного населения, собранные М. Бретоном, Ж. Деникером, А. Бонифаси, Э. Эйкштедтом, Т. Оливье, Нгуен-динь-Хоа и другими исследователями, можно предполагать, что в I тыс. н. э. происходил процесс грацилизации. Грацильными антропологи называют расовые типы, отличающиеся небольшим ростом, тонкими костями, прямым лбом, слабо развитым надбровьем, небольшими абсолютными размерами черепной коробки и лица и другими особенностями, придающими этим типам юношеский или женственный облик. В результате грацилизации, брахи- кефализации и других эпохальных изменений древних расовых компонентов, а также их смешения, сложились характерные антропологические особенности народов Индокитая, существующие и в наши дни. Несомненно, в это время продолжался начавшийся еще в мезолите процесс распространения с севера на юг южных монголоидов, которые ныне преобладают в составе почти всех народов Индокитая (однако такое преобладание не означает безраздельного 55
господства, так как у них у всех более или менее часто проявляются особенности экваториальных расовых типов — волнистые или даже курчавые волосы, широкий нос, утолщенные губы и др.)· По данным о современном населении, в Индокитае можно выделить две группы негро-австралоидных типов: преимущественно волнистоволосую (веддоидную) и преимущественно курчавоволосую (негритосскую)2. Веддоидные черты наиболее сильно выражены у сеноев Малакки, но прослеживаются и у многих групп горных монов и кхмеров Вьетнама, Камбоджи, Лаоса и Бирмы вплоть до ва и палаун северных районов этой страны. Встречаются веддоидные черты и у индонезийских народов Индокитая, особенно у горных племен Южного Вьетнама, реже у чамов Вьетнама и Камбоджи, джакунов и маукенов Малакки. Веддо- иды сложились, вероятно, в процессе грацилизации древних массивных ав- стралоидов. Как известно, в настоящее время все характерные особенности негритос- ского типа — курчавые волосы, темная кожа, очень низкий рост (146—148 см для взрослых мужчин) — выражены у семангов Малакки и у коренного населения Андаманских островов, расположенных у западных берегов Индокитая. К вопросу о происхождении негритосов Юго-Восточной Азии мы вернемся ниже при рассмотрении антропологического состава населения Филиппин, где к ним принадлежат аэта. Монголоидные компоненты населения Индокитая, относящиеся к южноазиатской группе типов, образуют несколько местных вариантов. Относительно более длинноголовые из них, сохранившие многие черты протомонго- лоидов, сосредоточены на севере Индокитая, главным образом в предгорьях восточных Гималаев: нага, качины, чины и другие тибето-бирманцы, частично ва, палаун, шань, карены, кая, некоторые группы мяо (мео) и яо (ман). На юге полуострова также встречаются относительно длинноголовые типы южноазиатской группы с более выраженными негро-австралоидными чертами, преимущественно среди индонезийских по языку народов (чамы, джаку- яы, маукены и др.)· Более короткоголовые варианты южноазиатской группы, сложившиеся, вероятно, позднее в процессе брахикефализации и обладающие более выраженными монголоидными чертами, характерны для большинства вьетов, камбоджийцев, тайских народов Лаоса и Таиланда, многих групп бирманцев и других народов Бирмы, а также для малайцев Малакки и Индонезии 3. В Бирме, особенно среди араканьцев, населяющих северо-западные пограничные с Индией районы, заметна значительная европеоидная примесь. В Индонезии металлургия развилась позднее, чем в Индокитае. Бронза и железо в островной части Юго-Восточной Азии появились почти одновременно, приблизительно за 300 лет до н. э. На Суматре и Яве возникли свои центры обработки этих металлов. Находки в памятниках этого времени хорошо сохранившихся криц указывают на то, что индонезийцы тогда уже сами выплавляли металлы, а не ввозили их в готовом виде извне. В технике плавки большую роль играли оригинальные «поршневые» индонезийские меха, дававшие возможность достигать при сыродутном процессе температуры в + 1000°. Подобные меха до сих пор сохраняются на Калимантане у даяков. Переход от неолита к бронзовому и железному векам в Индонезии происходил очень постепенно; характерные для поздненеолитической культуры 2 В классификации, разработанной автором настоящей статьи, веддоиды Юго-Восточной Азии отнесены к цейлоно-зондской группе типов, а негритосы — к андаманской. 3 Относительно длинноголовые южные монголоиды северного Индокитая в классификации автора описываются под названием «восточногималайский тип», а аналогичные формы южного Индокитая, соответствующие индонезийской расе многих антропологов, — под названием «калимантанский тип», так как они широко распространены среди даяков Калимантана и других народов Индонезии. Более короткоголовые варианты южных монголоидов в большинстве классификаций фигурируют под названием «малайский тип». Автор предпочитает называть тот же тип «таи-малайским». 56
Антропологические типы Юго-Восточной Азии: 1— андаманский (негритосский); 2 — цейлоно-зондский (веддоидный); 3 — восточцогималайский; 4 — таи-малайский; 5 — папуасский
надгробные мегалитические сооружения продолжали возводить не только на протяжении всего I тыс. до н. э., но и в гораздо более позднее время. К последним векам до нашей эры и к первым векам нашей эры относятся мегалитические памятники Южной Суматры, где найдены многочисленные дольмены, менгиры и каменные изображения людей и животных. Бронзовые изделия в Индонезии сначала появились на западе (Суматра, Ява), а затем постепенно распространились на восточные острова вплоть до Новой Гвинеи. Вещи эти — топоры, мотыги, секиры, барабаны, различные бытовые предметы и украшения— часто напоминают изделия донгшонского типа, в частности богато орнаментированные иногда очень крупные донгшон- ские барабаны, встречаются по всей Индонезии; самые древние' из них относятся к III в. до н. э. Основой хозяйства индонезийцев в то время было сначала мотыжное подсечно-огневое, а позднее плужное ирригационное земледелие. Пахотные орудия в начале нашей эры стали применяться на Суматре и Яве и уже оттуда очень медленно распространялись на восток. Восточнее Ломбока плуг и искусственное орошение так и не привились широко вплоть до настоящего времени. Основным типом хозяйства здесь с неолитического периода оставалось мотыжно-суходольное (богарное) земледелие. Население крайнего востока страны, особенно папуасы Западного Ириана, выращивало преимущественно корнеплоды и клубнеплоды — таро, ядес и др., а на более западных островах — главным образом рис и отчасти просо. Повсеместно широко использовались богатства тропической растительности, особенно кокосовая, саговая и арековая пальмы, хлебное дерево, дуриан и другие фрукты и овощи. Индонезийцы разводили свиней, собак и кур, а на западных островах также буйволов, которые были основной тягловой силой. Наряду с земледелием важное экономическое значение имели рыболовство и приморское собирательство. В процессе расселения по островам Индийского и Тихого океанов индонезийцы использовали различные типы судов (прау), в том числе знаменитые очень устойчивые лодки с балансирами. Хорошо известен был древним индонезийцам косой парус. На лодках, приспособленных к дальним плаваниям, индонезийцы не только избороздили моря между островами своей страны, но и достигали Южного Китая, Индии, Цейлона и даже Мадагаскара, где в первых веках нашей эры индонезийские переселенцы дали начало мальгашскому народу. С очень раннего времени развилась торговля между Индонезией и соседними странами. Предметами вывоза служили ценные породы деревьев, пряности, различные изделия из дерева и полудрагоценных камней, украшенные, судя по археологическим находкам, богатой резьбой. Основной социальной ячейкой индонезийцев тогда еще была, вероятно, родовая или болыпесемейная материнская община, многие черты которой пережиточ- но сохранились у части народов Индонезии (например у минангкабау Суматры). Расцвет индонезийской культуры в период бронзы и раннего железа многие зарубежные ученые связывают с проникновением в Индонезию и на Филиппины так называемых дейтеромалайцев, будто бы принесших с материка металлургию, пашенное ирригационное земледелие и многие другие хозяйственные достижения. Считается, что дейтеромалайцы оттеснили своих предшественников — протомалайцев — в восточные области Индонезии, а также в глубину островов, в гористые и труднодоступные районы. Однако разграничение между протомалайцами и дейтеромалайцами проводится не по данным археологии или языкознания, которые не позволяют этого сделать, а почти исключительно по этнографическим и антропологическим материалам, относящимся к современному населению. К протомалайцам причисляют наиболее отсталые в хозяйственно-культурном отношении группы, которые нередко оказываются также менее монголоидными и относительно более длинноголовыми (ниасы, ментаваи, батаки Суматры; бадуй Западной Явы, частично даяки Калимантана, тораджи Сулавеси и др.)· К дейтеромалайцам 58
относят крупные и социально-экономически более развитые народы, среди которых, действительно, во многих случаях преобладают относительно короткоголовые расовые типы с сильно выраженными монголоидными чертами (минангкабау, аче, малайцы Суматры, Малакки, Риау — Линга и некоторых других островов, сунды, яванцы, мадурцы, балийцы, буги и ма- кассары). В свете реальных этнографических и антропологических данных картина эта оказывается крайне упрощенной. Никто не может доказать, что различия в социально-экономическом и культурном уровне народов Индонезии зависят от их принадлежности к протомалайцам или дейтеромалайцам, которые уже в период их появления здесь якобы резко отличались друг от друга. Гораздо более правдоподобно, что такие различия определяются, в конечном счете, неодинаковыми темпами хозяйственного, общественного и культурного развития. А темпы эти были более высокими на западе Индонезии по сравнению е ее востоком, в береговых районах больших островов по сравнению с глубинными районами. На основе благоприятных естественно-географических условий и постоянных взаимосвязей с народами соседнего Индокитая на Западной Суматре (главным образом в районе Падангского нагорья) и на Яве в период донгшонской культуры, когда вся Юго-Восточная Азия переживала бурный хозяйственно-культурный расцвет, сложились очаги наиболее высоких темпов развития производительных сил и роста населения. Очаги этж стали в дальнейшем источниками формирования и расселения наи- • более крупных народов Индонезии, обычно причисляемых к дейтеромалайцам. Возможно, что уже в первых веках нашей эры с Суматры выселились на восток предки бугов и макассаров, обосновавшиеся на Сулавеси, откуда уже в более позднее время они совершали плавания к другим островам Индонезии. Несколько позднее с Падангского нагорья стали расселяться различные этнические группы, первоначально очень близкие к минангкабау; позднее их назвали малайцами (малайю). Это название происходит, возможно, от местного минангкабауского этнонима, ставшего в середине I тыс. н. э. именем суматранского княжества Малайю. Дальнейшие переселения малайцев, охватившие южную часть полуострова Малакки, а также почти всю Индонезию вплоть до Западного Ириана, относятся уже к средним векам и новому вре- гмени. Ήο как бы значительны ни были эти переселения, малайцы всегда оставались лишь одной из групп индонезийцев. Передвижения яванцев не 'были столь широкими географически; они, однако, участвовали в заселении Мадуры и Бали, отчасти также Малых Зондских островов и Южного Калимантана, а в новейшее время и некоторых районов Южной и Восточней Суматры. Антропологическим следствием расселения культурных народов Индонезии по прибрежным районам было повышение там удельного веса выра- женно монголоидных расовых типов. Это объясняется прежде всего тем, что древние негро-австралоидные группы еще при первичном появлении индонезийцев были частично оттеснены на восток и в глубинные районы крупных островов, частично же ассимилированы. Остатками волнистоволосых негро- австролоидов в Индонезии являются, по-видимому, пунаны Калимантана, тоала Сулавеси, частично кубу Суматры, относящиеся к веддоидной (цейло- но-зондской) группе типов. Курчавоволосые варианты той же большой расы представлены на крайнем востоке Индонезии папуасами и меланезийцами Западного Ириана, которые в классификации автора входят в меланезийскую группу расовых типов. Во всей Восточной Индонезии с древнейших времен происходило смешение между этими формами и продвигавшимися к востоку ложными монголоидами* В результате этого смешения сложился контактный восточноиндонезийский тип, сочетающий характерные монголоидные и мела- незоидные черты. Во внутренних районах Западного Ириана среди низкорослых тапир о отмечена комбинация признаков, близкая к андаманскому типу. 59
При вторичном расселении малайцев или яванцев им приходилось меньше соприкасаться с этими аборигенами, уже «поглощенными» в значительной степени даяками, народами Сулавеси, Малых Зондских, Молуккских и других островов Центральной и Восточной Индонезии. В то же время интенсивные переселения и этнические смешения, происходившие в береговых районах крупных островов, несомненно, стимулировали здесь процесс брахикефа- лизации. Таким образом в Индонезии постепенно сложились на одной и той же основе два главных типа южных монголоидов — относительно длинноголовый с более выраженными австралоидными чертами — калимантанский (по старой терминологии — «протомалайский» или «индонезийский») и относительно короткоголовый (таи-малайский) с меньшей выраженностью этих особенностей. Как и в Индокитае, в Индонезии между первобытнообщинной ^феодальной эпохами лежал длительный переходный период, охватывавший последние века до нашей эры и первые века нашей эры. Наиболее передовыми индонезийскими областями в это время были Суматра, Ява и Малакка, по-видимому, известные в древней Индии под общим собирательным названием «Явака» или «Явадвипа». Интересно, что на одном из дольменов на Яве, сооруженном еще в III в. до н. э., обнаружены бусы греческого происхождения. Об Индонезии хорошо знали и в древнем Китае, южная половина которого была также населена преимущественно потомками различных групп юэ. Есть данные, что связи Индонезии с Южным Китаем и Индией были двусторонними; не только китайцы и индийцы плавали к островам Юго-Восточной Азии, но и индонезийцы достигали на своих прау китайских и индийских портов. Действительно, как в индийских, так и в китайских источниках упоминается начиная со II в. н. э. о набегах островитян на побережье Южной Азии и о захвате ими большого количества рабов. Рабство в Индонезии, как и в Индокитае, не получило большого развития и всегда оставалось преимущественно домашним, патриархальным. Основными производителями на Суматре, Малакке и Яве в первые века нашей эры были свободные общинники. Постепенно, однако, родовые старейшины и племенные вожди, накопившие путем военных набегов и торговли значительные богатства, захватывали власть и превращались в мелких феодалов, эксплуатировавших своих соплеменников. В IV — V вв. н. э. на Яве возникло несколько раннефеодальных княжеств (Тарума, Калинга и др.). Такие же княжества существовали в середине I тыс. н. э. и на Калимантане. На ускорение процессов образования государств в Индонезии оказало болыно# влияние соседство Индии. Массового переселения целых этнических групп из Индии в Индонезию, по всей вероятности, никогда не было. Но сюда прибывали индийские монахи и торговцы. Правители, бежавшие из своей страны в результате феодальных усобиц, поселялись в Индонезии с семьями, родственниками, приближенными и военными дружинами. Многие иммигранты, говорившие не только на индо-арийских, но и на дравидских, а может быть, и мундских языках, оставались на новых местах навсегда, женились на индонезийках, поступали на службу к местным правителям, иногда даже становились во главе феодальных княжеств. Клейвег де Зваан, Ниессен, Кольбрюгге и другие антропологи показали, что следствием этих переселений, представлявших собой, так сказать, «молекулярный», хотя и очень длительный процесс, было внедрение в южномонголоидную индонезийскую среду расовых элементов, принадлежавших к южным темноволосым и темноглазым европеоидам (меланохроям), а также к переходным европеоид- но-экваториальным формам южноиндийской (дравидоидной) группы. Европеоидные и дравидоидные черты и в настоящее время прослеживаются у некоторых народов Западной Индонезии, особенно у сохранивших индуизм тенггеров Восточной Явы и балийцев. Однако местная индонезийская основа и у этих народов, безусловно, преобладает над индийскими элементами, как в антропологическом, так и в хозяйственно-культурном отношениях. Надо, 60
кроме того, иметь в виду, что многие этнографические особенности народов древней Индии были не чужды индонезийцам, так же как и родственным им по происхождению и языку аустронезийцам и аустроазиатам Индокитая. Очень вероятно, например, что глубоко местными по своим корням являются многие эпические сюжеты, вошедшие в индонезийские-варианты Махабхара- ты и Рамаяны. Зато из Индии часто заимствовались внешние формы раннефеодального общества (титулы, династические имена, ритуал и т. п.), возникновение которого было подготовлено всем ходом истории народов Индонезии. Неравномерность темпов социально-экономического развития, наметившаяся еще в период неолита, стала более заметной в Индонезии в бронзовом и железном веках. Индийское влияние на крупные народы западных островов усиливало эту неравномерность. В глубинах Суматры, Калимантана, Сула- веси, на мелких островах Западной и особенно Восточной Индонезии, в Западном Ириане, а также в некоторых прибрежных районах продолжали существовать группы охотников, собирателей и рыболовов, почти или совсем незнакомые с металлами. Их хозяйство имело чисто присваивающий характер. Почти все остальные земли Восточной Индонезии и многие предгорные и горные области западных островов были в первые века нашей эры заселены народами, у которых развились различные варианты мотыжного земледелия тропического пояса. Наконец, у передовых народов Суматры, Явы, Южного Калимантана, Бали, Мадуры складывался новый для того времени хозяйственно-культурный тип, неизвестный доклассовому обществу,— тип плужных земледельцев тропической зоны. Характерными его особенностями были поливное рисоводство с широким применением искусственного орошения, употребление легкого бороздящего пахотного орудия, близкого к плугам Индии и Южного Китая, использование буйволов (реже «горбатых» быков — зебу) в качестве основной тягловой силы, разведение для продовольственных целей свиней, собак и кур, развитие всевозможных способов обработки дерева и растительных материалов — бамбука, пальмовых листьев, ротана и др. Соседние с Индонезией Филиппины с историко-этнографической точки зрения представляли с ней одно целое вплоть до колониального периода, начавшегося в XVI в. Как уже говорилось выше, в позднем неолите Филиппины были заселены главным образом индонезийцами, среди которых отдельными островками жили, вероятно, низкорослые и курчавоволосые племена не- гритосской группы — предки современных аэта Лусона, Миндоро, Паная, Негроса и Палавана, антропологически близкие по многим, хотя далеко не по всем признакам, к андаманцам, семангам Малакки и тапиро Западного Ириана. Нет никаких оснований вслед за В. Шмидтом и его последователями из венской католической школы считать все эти крайне грацильные группы остатками древнего «пигмейского» пласта коренного населения Юго-Восточной Азии. Конкретные палеоантропологические материалы из различных частей эйкумены ясно показывают позднее появление низкорослых и грациль- ных расовых типов, развившихся из морфологически близких, но более высокорослых и более массивных вариантов, во всяком случае, не раньше неолитического времени. С теоретических позиций также нельзя признать грацильные низкорослые формы исходными для образования современных рас, так как весь ход эволюции человека говорит об обратном направлении морфологических изменений: от неандерталоидов к массивным вариантам древних неоантропов и затем уже к более грацильным расовым типам. По-видимому, типы негритосской группы восточных негро-австралоидов возникли в процессе грацилизации и брахикефализации более массивных и относительно длинноголовных вариантов той же большой расы, скорее всего древних представителей меланезийской группы типов, отличавшихся такими общими с негритосами признаками, как темная кожа, узковолнистые или курчавые волосы, широкий нос и т. д. Меланезоидные типы, как мы уже знаем, были широко распространены в период неолита в Индокитае, а может 61
быть, и в Индонезии. Выработка специфических «пигмейских» особенностей— крайне низкого роста, грацильности и т. п.— происходила самостоятельно в различных группах негритосов на Андаманах, Малакке, Филиппинах и Ириане, возможно, в связи с очень неблагоприятными условиями жизни. Аэта до самого последнего времени сохраняли черты хозяйственно-культурного типа охотников и собирателей тропических лесов с характерными для него частыми голодовками, очень низким и неустойчивым уровнем жизни. Кроме негритосских элементов, в поздненеолитическом населении Филиппин были представлены, вероятно, и другие негроавстралоидные типы — айноидные (курильские) и близкие к ним по происхождению веддоидные (цейлоно-зондские), проникшие на эти острова скорее всего из Индонезии. Веддоидные черты и в настоящее время ясно выступают у многих горных народов Филиппин — гадданов, калингов и особенно илонготов. За вычетом этих негро-австралоидных компонентов, в населении Филиппин обычно- выделяют те же два южномонголоидных пласта, что и в населении Индонезии, — протомалайский и дейтеромалайский. К первому относят большинство горных народов внутренних частей островов — ифугао и канканаи Лусона, букиднонов и мандайя Минданао, а также палаванов, мангиа- нов и др. Ифугао, по данным Р. Ф. Бартона и Я. Я. Рогинского, могут считаться самыми характерными представителями длинноголового южномонголоидного типа, чрезвычайно близкого к описанному выше (стр. 56) калимантанскому типу даяков. Может быть, следует даже говорить об едином калимантанско- лусонском типе южноазиатской группы тихоокеанских монголоидов. В хозяйственно-культурном отношении эти филиппинские народы принадлежат в большинстве случаев к горным и предгорным мотыжным земледельцам жаркого и влажного пояса. Дейтеромалайцами на Филиппинах считают висайя, тагалов, ил оков, биколов и другие «христианские» народы, этнографически относящиеся к пашенным земледельцам тропической зоны, а антропологически отличающиеся от горных племен большей выраженностью монголоидных черт и относительной короткоголовостью. Разграничение протомалайцев и дейтеромалайцев на Филиппинах почти столь же условно, как и в Индонезии. Между теми и другими в обеих странах существует очень много этнографических и антропологических переходов, хорошим примером которых могут служить тингианы Лусона. Большая мон- голоидность и относительная короткоголовость «христианских» народов могут быть объяснены, так же как аналогичные особенности минангкабау, малайцев или яванцев. Впрочем, оба эти признака на Филиппинах никогда не достигают столь резкой выраженности, как в Западной Индонезии и на Малакке. Это связано, конечно, с тем, что расселение древних аустронезийцев на Филиппинских островах происходило несколько иначе, чем в Индонезии. На Филиппинах основу населения мог составить древний миграционный поток, проникший еще в период неолита через Тайвань непосредственно с материковой части Восточной Азии и позднее лишь несколько «перекрытый» последующими волнами, которые распространились из Индонезии в I тыс. до н. э., что сопровождалось появлением на Филиппинах металлов — сначала бронзы, а несколько позднее и железа. Древних бронзовых вещей на Филиппинах найдено, однако, очень мало, и они, по-видимому, относятся к двум различным периодам — донгшонскому (VI — I вв. до н. э.) и гораздо более позднему, связанному, возможно, с Японией. П. Рейес относит появление железа на Филиппинах к III — II вв. до н. э. По его мнению, оно было принесено сюда малайцами, которые распространялись двумя путями — с Калимантана через Палаван и Миндоро на Лусон и с Сулавеси на Минданао и далее к северу на Негрос, Самар и другие острова. Говорить о малайцах в рассматриваемый период вряд ли возможно, но проникновение одной из многочисленных волн переселенцев из Индонезии представляется для этого времени вполне вероятным. Другие исследователи дают для начала железного века на Филиппинах более поздние даты:. 62
Стейн Калленфелс пишет, например, о начале нашей эры, а Бейер даже σ II в. н. э. В. Солхейм высказал мнение, что железо впервые появилось на этих островах в III — II вв. до н. э. Он считает, что распространение металлургии железа на Филиппинах связано с двумя группами переселенцев: из Индокитая и, в меньшей степени, с миграцией малайцев из Индонезии, появившихся несколько позднее. Находки, относящиеся к железному веку, наиболее многочисленны в районе Новаличес в провинции Рисаль на Лусоне. Здесь добывали железо, из которого изготовляли топоры, мотыги, ножи, кинжалы, наконечники копий. Население вело комплексное земледельческо-животно- водческое хозяйство, применялось искусственное орошение, сооружались на горных склонах многоярусные террасы, как и у многих современных филиппинских народов, в особенности у ифугао и бонтоков. Основной культурой уже был, по-видимому, рис, хотя выращивали и более древнее таро. Гончарство стояло на сравнительно высоком уровне: был известен гончарный круг. Есть данные о развитии прядения и ткачества из «манильской пеньки», или абаки (Musa textilis). Погребальный инвентарь этого времени свидетельствует о далеко зашедшем имущественном неравенстве: в бедных захоронениях преобладают каменные изделия неолитического облика, в богатых же — железные орудия, различные медные, бронзовые, а иногда и золотые вещи например браслеты и ушные кольца. Наиболее развитые племена Филип, пин, очевидно, стояли в первых веках нашей эры уже на пороге классового общества. Переход от раннего железного века к позднему (с III — IV вв. н. э.) происходил на Филиппинах постепенно и не сопровождался новыми массовыми переселениями. Для этого периода характерна так называемая культура захоронений в урнах, дожившая до появления испанцев. Носители этой культуры клали своих покойников в большие сосуды из серой глины, иногда закрывавшиеся крупными круглыми камнями. В таких сосудах находят железные орудия, бусины, украшения из раковин, стекла, иногда даже из золота. В более поздних захоронениях этого периода (с VII в.) часто встречаются фарфоровые изделия, поступавшие на Филиппины из Китая. Прослеживаются в I тыс. н. э. также хозяйственно-культурные, преимущественно торговые, связи Филиппин с Индонезией, Индокитаем и даже Индией. В целом, однако, социально-экономическое развитие народов этого архипелага шло медленнее, чем у народов других стран Юго-Восточной Азии. Первобытнообщинный строй оставался на Филиппинах преобладающим и в начале II тыс. н. э., когда они находились в тесной связи, а может быть, и в зависимости от индонезийского феодального государства Сривиджайя (от которого происходит, возможно, название крупнейшего филиппинского народа — висайя). Мы видим, таким образом, что классовое общество складывалось у разных народов Юго-Восточной Азии в различные исторические периоды. Раньше всего (в начале нашей эры) оно возникло в Индокитае, преимущественно У народов, живших в низовьях больших рек и на морском побережье (вьеты, чамы, мон-кхмеры Южного Индокитая). Позднее, в середине I тыс. н. э., процесс классообразования захватил некоторые народы более удаленных от моря районов, находящихся в бассейнах крупных рек Индокитая, а также население прибрежных районов больших островов Западной Индонезии — Суматры, Явы, Калимантана, частично Сулавеси. Еще позднее, уже в конце I—начала II тыс. н. э., классовое общество складывалось на некоторых островах Восточной Индонезии (Бали, Малые Зондские и Молуккские острова) и на Филиппинах. У многих народов горных районов Индокитая, Индонезии и Филиппин, а также на мелких островах и в Западном Ириане до самого последнего времени сохранялся первобытнообщинный строй. Неравномерность темпов социально-экономического развития отразилась в разнообразии хозяйственно-культурных типов, возникавших в разные периоды истории у различных народов Юго-Восточной Азии и в значитель- 63
ной степени доживших до наших дней. Типы эти, частично уже описанные выше, могут быть объединены в четыре основные группы 4. К первой группе относятся все типы с преобладанием в хозяйственной деятельности охоты, собирательства и рыболовства. Эта группа может быть разделена на две подгруппы: преимущественно собирательскую (сенои и се- манги Малакки, многие горные мон-кхмерские и индонезийские племена Вьетнама, Камбоджи, Лаоса и Таиланда, кубу Суматры, пунаны Калимантана, аэта Филиппин и, возможно, некоторые группы населения Западного Ириана) и преимущественно рыболовческую (маукены и некоторые другие прибрежные группы Южного Индокитая, оранг лауты Калимантана, многие прибрежные народы Молуккских островов). Во вторую группу входят народы, основное занятие которых — подсечно-огневое земледелие, а главные орудия труда — нож и топор-тесло, употребляемые как для расчистки лесных участков, так и для рыхления почвы. Здесь, в свою очередь, выделяются две подгруппы. Впервой главные культуры — корнеплоды и клубнеплоды — таро, ямс, батат, маниок (два последние растения происходят, по-видимому, из Америки) и др. К этой подгруппе относятся папуасы и меланезийцы Западного Ириана. Во второй основную роль играет суходольный рис (некоторые народы внутренних горных районов Индокитая, Суматры, Калимантана, Сулаве- си, Молукков, Филиппин). В третью группу входят народы, для которых характерна длительная (можно сказать, постоянная) обработка одних и тех же неорошаемых участков земли мотыгой с каменным (в старину) или железным (в более позднее время) наконечником. Подсеки здесь нет, земля, как правило, обрабатывается и удобряется очень тщательно. К этой группе до самого последнего времени принадлежали многие мон-кхмерские, тайские, тибето-бирманские и мяо-яоские народы предгорий и частично долин небольших рек во внутренних районах Индокитая, а также большинство народов Восточной Индонезии (Молуккские и Малые Зондские острова, отчасти Су- лавеси). В бассейнах больших рек Индокитая и в прибрежных районах Западной Индонезии и Филиппин преобладали типы четвертой группы, для которой характерно применение ирригации (основная культура — рис). В первой подгруппе этой группы для залива полей используются только задержанные дождевые воды; так именно поступают некоторые племена батаков на Суматре, бадуй и тенггеры на Яве. Во второй подгруппе известно искусственное орошение со сложной системой распределительных каналов, плотин и других устройств, регулирующих подачу воды на поля, которые на склонах гор располагаются обычно в виде террас, а на равнинах — в виде правильных квадратов, разделенных узкими дамбами. В этой подгруппе намечаются две разновидности. Первая из них характеризуется тем, что при обработке полей не применяется плуг: по влажному полю прогоняют буйволов, и они рыхлят землю копытами. Такая форма земледелия характерна, например, 'для ва северной Бирмы и для даяков-мурутов Калимантана. Во второй разновидности той же подгруппы пахота производится при помощи плуга, запряженного буйволами. Эта разновидность господствует у большинства крупных народов Индокитая, Индонезии и Филиппин, например у бирманцев, кхонтаи (сиамцев), вьетов, лао, кхмеров Кабоджи, аче, батаков, минангкабау, малайцев Малакки, Суматры и других островов, сундов, яванцев, мадурцев и балий- цев. 4 В основу предлагаемой характеристики хозяйственно-культурных типов 'Юго- Восточной Азии положена классификация, разработанная индонезийским ученым Я. Аве.
ЯЗЫКИ ЮГО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ Лингвистическая карта Юго-Восточной Азии очень пестра. В особенности это касается Индокитая. Почти в каждом его районе мы находим представителей разных языковых семей и групп. Рядом с языками многомиллионных наций бытуют языки, число говорящих на которых исчисляется немногими сотнями человек. Распространение некоторых языков и их групп очень прерывисто и мозаично. Однако при более углубленном рассмотрении в языковой картине Юго-Восточной Азии обнаруживается гораздо больше черт единства и общности, чем различий. Почти все распространенные здесь языки относятся к трем большим семьям — малайско-полинезийской, мон-кхмерской и китайско-тибетской. Существуют теории, связывающие все эти три семьи в единый тихоокеанский языковый ствол. Такие взгляды высказывались еще в прошлом веке Дж. Логаном, а позднее А. Конради, К. Вульфом и другими. Действительно, есть определенные связи между этими тремя семьями. Как мы увидим ниже, иногда можно наметить даже переходные звенья от одной семьи к другой. Частично эта межсемейная общность может восходить к предполагаемой эпохе первобытной языковой непрерывности; кроме того, необходимо помнить о тысячелетиях контактов и взаимных влияний всех трех семей на рассматриваемой территории. Из упомянутых семей лишь о мон-кхмерской можно с достаточной уверенностью сказать, что формирование ее происходило в пределах Индокитая и в соседних с ним областях материка Азии. И по сей день мон-кхмерские языки распространены лишь в Индокитае и отчасти на смежных территориях—в Ассаме, на Никобарских островах, на юго-западе Китая (в Юньнани) г. Малайско-полинезийские языки представлены в Юго-Восточной Азии одной из четырех своих ветвей, а именно индонезийскими языками. В Индонезии и на Филиппинах они распространены почти исключительно, а в Индокитае лишь на юге; вне Юго-Восточной Азии ими пользуются на Тайване и на Мадагаскаре. Однако Юго-Восточная Азия вряд ли захватывалась областью их первоначального формирования, которая скорее всего была ограничена юго-восточным побережьем Китая. В Западном Ириане часть населения говорит на языках другой ветви этой же семьи — меланезийской. Китайско-тибетские языки формировались в пределах Восточной Азии и сравнительно поздно проникли на территорию Индокитая. Кроме того, в некоторых районах Юго-Восточной Азии часть населения говорит на индоевропейских и дравидских языках, в основном распространенных в Индостане, которые проникли в Юго-Восточную Азию еще в античную эпоху, и в наше время органически входят в языковую картину этой части эйкумены. Особенно важно отметить, что они очень сильно воздействовали на крупнейшие коренные языки Юго-Восточной Азии, существенно обогатив их лексику, повлияв на топонимику, фразеологию и даже грамматику. В этом отношении наблюдается известный параллелизм между большинством языковых групп Юго-Восточной Азии — в каждой из них есть языки народов древней культуры, испытавшие индийское (а также китайское) воздействие, и близкие к ним языки горных племен, более архаичные и такого воздействия не испытавшие. Такое соотношение наблюдается между языком индуизированных монов (талаин) и языками горных монов, языком чамов и языками горных индонезийцев, языком кхмеров и языками горных кхмеров, языками кхонтаи и горных таи, бирманцев и близких к ним чинов, у подвергшихся китайскому влиянию вьетов и не испытавших такого влияния мыонгов. То же самое можно проследить и в Индонезии. Наконец, нужно упомянуть и папуасские языки. В основном они распространены на Новой Гвинее, прежде всего в связанном политически и истори- 1 Здесь не учитываются языки мунда, очевидно, родственные мон-кхмерским. 5 Народы Юго-Восточн. Азии 65
чески с Индонезией Западном Ириане. Структурно близкие к ним языки сохранились и в тех районах Индонезии, где индонезийские языки преобладают — на островах Тернате и Тидоре, на севере Хальмахеры, во внутренних районах острова Тимор. Очевидно, в глубокой древности, в эпоху неолита, эти языки были гораздо шире распространены в Индонезии и предшествовали здесь индонезийским, а возможно, и мон-кхмерским языкам на части территории Индокитая. В структурном отношении с папуасскими языками могут быть сближены языки аборигенов Андаманских островов. Среди китайско-тибетских языков Юго-Восточной Азии можно выделить такие ветви, как тайскую (в китайской литературе называемую чжуантун- ской); тибето-бирманскую, мяо-яоскую, собственно китайскую и вьет-мыонг- скую. Однако вопрос о включении в эту семью тайских, мяо-яоских и особенно вьет-мыонгских языков дискуссионен. Наиболее характерно для китайско-тибетских языков то, что вся их лексика, за исключением заимствованных из индоевропейских языков слов, составлена корнеслогами. Каждый корень, каждый минимальный носитель смыслового и грамматического значения представляет собой один слог. В процессе словообразования и словоизменения эти корнеслоги соединяются; при этом важно отметить, что словообразование в подавляющем большинстве случаев идет по пути образования биномов, т. е. парных сочетаний кор- неслогов. Однако обычно каждый слог при этом полностью сохраняет свое звучание и не испытывает никакой фонематической деформации. Число возможных слогов во всех китайско-тибетских языках строго ограниченно, хотя набор фонем в них достаточно богат. Дело в том, что звуки разных групп могут занимать в слоге лишь определенное место. Большинство согласных звуков находится в начале слога, за ними следует простой или сложный гласный, а в конце слога может быть снова согласный звук, но далеко не любой. Кроме того, сочетания соседних согласных и гласных звуков возможны не любые, а лишь строго определенные. При разборе китайско-тибетских слогов эти три позиционных класса фонем принято называть соответственно инициалью, тональю и финалью. Они наличествуют в большинстве языков данной группы, хотя в некоторых могут отсутствовать финали. Чаще всего инициалями и финалями служат простые согласные звуки· Сочетания согласных встречаются в ограниченном числе в инициалях и практически не встречаются в финалях. При этом всем языкам данной семьи свойственна тенденция к стяжению сочетаний согласных в простые звуки: так, архаичному thlam (три) в языке каолан тайской группы соответствует sam в языках тхай, кхонтаи, лао. Однако и построенный по всем правилам слог еще не есть корнеслог — он сам по себе не имеет смысла. Обязательным элементом корнеслога является тон. Один и тот же слог при разных тонах будет представлять собой разные односложные слова. Внутренние отношения корнеслогов в биноме подобны синтаксическим отношениям в словосочетании — это отношение определяемого и определения, глагола и дополнения, обстоятельства и глагола и т. д. Так, атрибутивная связь очевидна во вьетских биномах хе lu'a (повозка + огненная) — поезд, nha may (дом + машины) — завод. Глагольно-объективная связь присутствует в биномах со m^t (иметь + лицо) — присутствовать, tra loi (возвращать + слова) — отвечать. Зачастую особо употребительные корнеслоги — компоненты биномов теряют свое вещественное значение и превращаются в некоторое подобие аффиксов. Однако связь таких аффиксов с исходными значущими словами остается очень четкой, и подобную аффиксацию можно назвать зачаточной, в отличие от развитой аффиксации, присущей, например, индоевропейским языкам. Примером подобного аффикса может служить вьетский формант прилагательных dang с самостоятельным значением «достойный». От глаголав khen (хвалить), kinh (уважать) он образует прилагательные dang khen (похвальный), dang kinh (почтенный). 66
Тибето-бирманские языки складывались на севере Восточной Азии, в контактной зоне между китайско-тибетскими и алтайскими языками. Влияние алтайских языков сказалось на их синтаксисе: сказуемое замыкает фразу, определение предшествует определяемому, а дополнение глаголу. Оно прослеживается и в их словарном составе; так, бирманское mrang (лошадь) сопоставимо с монгольским morin (тигэп) с тем же значением. Тибето-бирманские языки Юго-Восточной Азии распадаются на четыре группы: бирманскую, куда входят бирманский язык, несколько языков нага и множество чинских языков; качинскую группу с качинским языком; группу ицзу с языками акха, уни и др.; наконец, каренскую группу, языки которой стоят несколько особняком, сближаясь по синтаксическому строю скорее с тайскими, чем с тибето-бирманскими языками. Вопрос о членении китайской ветви сложен. Китайский язык, распространенный в Юго-Восточной Азии, распадается на несколько диалектов. При этом если диалект сафанг, бытующий на северо-западе Вьетнама, близок к юньнаньскому диалекту и таким образом входит в ту же северную диалектную группу, что и общекитайский язык путунхуа, то гораздо больше распространены южные диалекты — гуандунский (юэ), фуцзяньский (минь), хакка (кэцзя). В Таиланде, Малайе и Индонезии эти диалекты в какой-то мере проникаются лексикой языков коренного населения, испытывают их фонетическое воздействие; говоры индонезийских китайцев вряд ли могут быть полностью отождествлены с речью китайцев тех районов Китая, откуда шло переселение в Индонезию. Сейчас, когда в Китае приняло колоссальный размах распространение общекитайской нормы — путунхуа, не только вытесняющего местные диалекты, но предварительно и видоизменяющего их, это расхождение становится особенно сильным, ибо за пределы территории Китая влияние путунхуа не распространяется в такой степени. Кроме того, в пограничных с Китаем районах Вьетнама имеется ряд народностей, не являющихся китайцами, а исторически родственных скорее народам группы ицзу (куйтяу) или народам группы яо (санзю). В основе их языков лежат китайские диалекты — южные (гуандунские) для санзю и санти, северные (гуйчжоуские) для куйтяу. В этих языках имеется и свой специфический субстрат, ицзу или яоский, и дальнейшее их развитие идет не под китайским, а под вьетским влиянием. Если формирование тибето-бирманской и китайской ветвей шло на северной половине Восточной Азии, то формирование ветвей мяо-яоской, тайской и вьет-мыонгской происходило в центре и особенно на юге этой территории, откуда они и проникали в Индокитай. Поэтому в их истории и в типологической характеристике много общего, и их можно вместе назвать южными китайско-тибетскими языками. Наиболее заметной общей чертой в типологии этих языков, отличающей их от китайских и тибето-бирманских (кроме ка- ренских) является постпозитивность определения, часто абсолютная, иногда же (у мяо-яо) допускающая исключение, особенно для местоименных определений. Так, в упоминавшемся языке каолан тайской группы конструкция «дом моего отца» последовательно постпозитивна: «anlan hon са kou», т. е. «дом — показатель принадлежности—отец—я». На языке же мео (мяо) Вьетнама в диалекте черных мео эта последовательность нарушается, и мы имеем «cei ku9i»; в диалекте мео-ман Вьетнама, близком к мабу-мяо Китая— «cai va pa» (буквально «дом — я — отец»). Соответственно и глагольное управление обычно предложное, но в некоторых диалектах мяо и яо бывает и послеложным: в языке ман Вьетнама на диалекте ман тьен «под деревом» звучит «bai dyan», где bai — предлог; в диалекте же ман лан тьен мы имеем «gyan k'toi», где k'toi —послелог. Общим моментом в истории формирования трех «южных» ветвей китайско-тибетской семьи является их отношение с аустрическими по Шмидту, т. е. мон-кхмерскими (аустроазиатскими) и малайско-полинезийскими (ауст- ронезийскими) языками. Формирование южных китайско-тибетских языков происходило скорее всего в условиях первобытной языковой непрерывности, 67 5*
в которых, очевидно, находились зафиксированные древнекитайскими хрониками разных эпох племена саньмяо, юэ и др. Хотя этнонимически с первымд ассоциируются народы мяо-яо, а со вторыми—тайские народы и вьеты (в этнониме «вьет» наиболее точно сохранилось древнее звучание этнонима «юэ»), следует помнить, что и толкование этнонимов древнекитайских хроник, и вообще любое деление, относящееся к эпохе языковой непрерывности, очень условно. По существу речь идет о преемственности между всей совокупностью древних племен Южного Китая и современными южными китайско-тибетскими языками в целом. Позднее, в последние века до нашей эры, особенно важную роль играли племена лоюэ, или лаквьеты (во вьетском произношении), которых мы можем рассматривать как носителей тайского и вьетского праязыков, выкристаллизовавшихся к этому времени из состояния первобытной непрерывности. Именно эти исторические данные лучше всего согласуются с точкой зрения Масперо, теснее всего связывающего именно тайские и вьетнамские языки, тогда как Пжилусский, Одрикур и другие ученые разделяют их и сближают вьетский язык смон-кхмерскими. С мон-кхмерскими же языками неоднократно сближали языки мяо-яо. Что же касается тайских языков, то Бенедикт сближает их с малайско- полинезийскими, причем связующим звеном ему служит группа кадаи, составленная из языков гелао (ветвь мяо-яо), хайнаньских ли, лати и лаква на севере Вьетнама (тайская ветвь). В более широких масштабах он делит все языки Юго-Восточной Азии на две семьи — сино-тибетскую, куда относятся северные китайско-тибетские языки нашей классификации, и протоаустри- ческую, куда вместе со всеми южными китайско-тибетскими языками входят и мон-кхмерские и аустронезийские (называемые им индонезийскими), причем мон-кхмерские более сближаются с вьетским, индонезийские же —с тайскими языками. Построения, подобные схеме Бенедикта, отражая ряд реальных фактов, тем не менее не выдерживают развернутой критики. С исторической точки зрения трудно согласовать этническую близость предков вьетов и предков таи с мнением Одрикура об их языковом несходстве; нельзя игнорировать большую близость тайских языков с китайскими и каренскими, как это делает Бенедикт. Разные члены его группы кадаи слишком явно смыкаются или с таи или с мяо. Однако и те параллели, которые отмечают эти авторы, не надуманы: они реальны и очень ощутимы. Мы видим, таким образом, очень сложное сплетение линий сходства между языками: эти линии всегда будут тянуться между языками разных семей, как бы их ни распределять по тем или иным схемам. Объяснение столь сложной картины кроется в совокупности разных явлений: во-первых, в реликтах тихоокеанского языкового ствола — восходящей к глубочайшей древности языковой непрерывности между предками всех трех семей Юго-Восточной Азии — китайско-тибетской, мон-кхмерскойи малайско-полинезийской; во-вторых, в позднее возникших общих чертах языков более мелких -групп, дольше сохранявших эту непрерывность; в-третьих, в соседских влияниях; в-четвертых,— и это будет последним по счету, но не по важности,— в субстратных влияниях, оказываемых мон-кхмерскими и малайско-полинезий- скими языками на ассимилирующие их южные китайско-тибетские языки, и в суперстратном влиянии китайско-тибетских языков на мон-кхмерские, если такой ассимиляции не происходит. Типологически мон-кхмерские и малайско-полинезийские языки схожи, но отличаются от китайско-тибетских наличием развитой аффиксации. В качестве классического примера малайско-полинезийского языка можно рассмотреть современный индонезийский язык (бахаса индонесиа). Если в китайско-тибетских языках основной деталью, кирпичом, из которого слагается здание речи, служит корнеслог, то в индонезийском языке роль его играет корневое слово. Это неизменяемая единица речи, как правило, не допускающая никакой флексии и способная выступать как отдельное самостоятельное слово. Теми же качествами обладает и корнеслог, но отли- 68
чие корневого слова в том, что чаще всего оно двусложно и не распадается в фонемном отношении на позиционные классы. Далее, если словообразование путем словосложения присуще и корнеслогам, то лишь корневое слово дает возможность словообразования путем аффиксации, причем аффиксы, отдельно взятые, корневыми словами уже не являются. Индонезийский язык знает все виды аффиксов — префиксы, суффиксы и даже инфиксы — частицы, вклинивающиеся в корневое слово. Так, префиксы те и per образуют глагол memperbesar (увеличивать) от слова besar (большой, великий). Суффикс an образует слово kiriman (посылка) от глагола kirim (посылать). Инфикс em образует прилагательное gemuruh (оглушительный) от слова guruh (гром). Редупликация, т. е. повторение, употребляется прежде всего для образования множественного числа, например saudara-saudara— друзья, товарищи, от saudara—друг, брат (на письме это изображается saudara2). Но при mata (глаз) mata-mata дает новое слово — соглядатай. Возможна и дефективная редупликация, когда повторяется лишь часть слова или только его первый согласный (с добавлением гласной е), например lelaki (мужской) от laki (мужчина). Интересный пример сочетания префиксации с дефективной редупликацией дает нам ma-sak-sakit («непрочный» на ил окском языке) от основы sakit (болезненный). Аналогично, но без дефективности образуется тагальское «очень хороший» (ma-buting- buting). Те же способы используются и при различных случаях словоизменения, которое имеется, хотя используется в очень ограниченных масштабах. Наконец, надо отметить, что префиксация в общем преобладает над суффиксацией, а в области синтаксиса в малайско-полинезийских языках, как и в мон-кхмерских и в южных китайско-тибетских, характерна постпозитивность определения. Внутреннее деление индонезийских языков затруднительно. Черты единства очень велики даже за пределами Индонезии — от Мадагаскара до Тайваня. Некоторые языки, например яванский, сохраняют сложную архаическую грамматику, другие же гораздо проще, например индонезийский или буги-макассарский и др. Следует отметить, что невозможно констатировать какое-либо закономерное различие между языками, на которых говорят так называемые протомалайцы и дейтеромалайцы. В этой связи вош рос о времени и путях распространения индонезийских языков в Индонезии очень сложен. Уверенный ответ можно дать лишь относительно событий более позднего времени — о появлении отдельных языков на тех или иных остро^ вах или островных группах. Языки индонезийской ветви малайско-полине- зийской семьи настолько тесно связаны друг с другом системой постепенных переходов, что деление их на группы довольно условно — между ними трудно установить четкие границы. В целом индонезийские языки можно разделить на западные, восточные и северные. К западной группе, включающей все языки Суматры, Явы и Бали, примыкают и распространенные на материке индонезийские языки; связующим звеном здесь служит язык аче, в котором заметен мон-кхмерский субстрат. Языки восточной группы, распространенные на Малых Зондских островах, напротив, имеют некоторое сходство с меланезийскими. Еще яснее это сходство проявляется в языках северной группы, представленных в основном на Филиппинах. Языки народов Калимантана и Сулавеси совмещают черты всех трех или каких-либо двух указанных групп. Языки народов Калимантана изучены хуже других; языки центра и севера Сулавеси тяготеют к филиппинским, юго-востока— к во- сточноиндонезийским, а юго-запада (буги-макассарские) — к западноиндо- незийским. Западноиндонезийские языки можно разделить на материковую и островную подгруппы. К первой мы отнесем чамский язык и языки горных индонезийцев (эде, джарай, раглай и других), а ко вторым — языки островного мира Юго-Восточной Азии. Материковые языки могут рассматриваться как переход от малайско-полинезийских к мон-кхмерским. В. Шмидт рассма^ 69
тривал их даже как языки с аустроазиатской основой, но испытавшие сильное влияние малайско-полинезийских языков. Вернее, однако, было бы говорить о малайско-полинезийских языках, испытавших сильное влияние мон-кхмерского субстрата, особенно заметное в языках горных индонезийцев. Для этих языков характерен переход двусложных корневых слов в односложные путем стяжения, как в чамском, или усечения, как в эде. Индонезийское tahun (год) имеет чамское соответствие thun, аческое kehim соответствует чамскому khim (улыбаться), яванское puluh (десять) — чамскому pluh; индонезийское bini (жена) — чамскому mnie; индонезийским djalan (путь), ratus (сто), langit (небо) соответствуют эдеские 'Ian, 4uh, 'ngit. В материковой подгруппе индонезийские слова подвергаются стяжению, в островной области в них увеличилось число открытых слогов, упростился согласный состав, устранились сочетания согласных. Это явление заметно в периферийных языках Восточной Индонезии и достигает максимума за пределами Юго-Восточной Азии, в Полинезии. Как уже говорилось выше, малайско-полинезийский язык-основа сформировался, очевидно, на юго-востоке Китая. Начало его дробления, так же как и начало малайско-полинезийской экспансии, одни авторы, в частности Мильке, относят, по данным глоттохронологического анализа, к середине II тыс. до н. э., другие же — к еще более раннему времени. Это время совпадает с эпохой крупнейших хозяйственно-культурных изменений в Восточной Азии, с бурным ростом производительных сил и численности населения, что привело в движение весь круг населявших юг нынешнего Китая племен, вплоть до нового времени двигавшихся с тех пор непрерывно следующими один за другим миграционными потоками в Юго-Восточную Азию. Собственно говоря, есть два основных возможных маршрута индонезийцев: один вдоль побережья Китая и Индокитая, где остались чамы, далее в Западную Индонезию и отсюда на восток и северо-восток, в Восточную Индонезию, на Филиппины, на Тайвань. Но расселение могло идти и в обратном порядке — через Тайвань на Филиппины, и уже отсюда в Индонезию и Индокитай. Скорее всего, миграция с самого начала шла в обоих направлениях, однако в Восточной Индонезии преимущественное значение должно было иметь движение с запада на восток, ибо в пределах Индонезии глубина древности языковых традиций убывает с продвижением на восток архипелага, который, следовательно, подвергся индонезийской языковой ассимиляции позднее, чем запад. Нам остается еще коснуться современного состояния индонезийских языков. Как в силу исторических обстоятельств, так и благодаря специфике фонетического состава, а именно отсутствию позиционных классов, их лексика оказалась гораздо легче проницаемой для инородных влияний, чем у мон-кхмерских и китайско-тибетских языков. Поэтому здесь имеется .гораздо больше, чем в последних, и в менее измененной форме не только индийских и китайских заимствований, но и множество проникших с исламом арабизмов, позднейших европейских заимствований (в языках Индонезии в основном голландских, в филиппинских языках — испанских). В качестве примера мон-кхмерских языков можно описать кхмерский (камбоджийский). Основная единица речи кхмерского языка представляет собой нечто среднее между китайско-тибетским корнеслогом и индонезийским корневым словом. Исконно кхмерское корнеслово (здесь вообще не рассматриваются лексические и грамматические заимствования, многочисленные во всех национальных языках Юго-Восточной Азии) может быть разложено на позиционные классы: согласную инициаль из одного согласного или нескольких, сочетаемых по определенным принципам, гласную медиа ль (ее нельзя назвать тональю по причинам необязательности такового различия) и финаль из одного согласного. Примерами кхмерских корнеслов могут служить Krup («весь», «полный»), cEh (глагол «знать»). Иногда в сложной инициали имеется беглый соединительный гласный звукэ (так, слово «зубы» возможно в 70
формах thmen и tamen, но ив этом случае фонематически слово остается односложным. Кхмерские гласные распадаются на два ряда. Гласные первого ряда могут образовывать самостоятельные слоги, а гласные второго ряда возможны лишь с согласной инициалью. Второй ряд характеризуется не только закрытостью, но и более низкой высотой звука. Так что здесь уже заложена возможность развития системы тональности, осуществившаяся в некоторых языках горных монов. В кхмерском языке, как и в малайско-полинезийских, есть суффиксы, префиксы и инфиксы, зачастую представляющие даже не слог, а одну согласную. Все они имеют словообразующее значение. Так, префикс к — образует kdual (изнеможение) от dual (падать). Инфикс — am — (варианты — amn—, — um- , —umn—) образуют camnEh (знание) от cEh (знать), Kum- rup (пополнять) от Krup (полный). Однако возможности аффиксального словообразования в современном языке значительно сужены: от суффиксации остались лишь незначительные следы, а большинство префиксов и инфиксов потеряли продуктивность. Зато большое значение приобрели новые префиксы и суффиксы, часто называемые полуаффиксами, которые так же, как и «аффиксы» китайско-тибетских языков, восходят к значащим корнесловам и сохраняют их звуковой облик. Так, корнеслово neak, с вещественным значением «сын», служит префиксом для существительных, обозначающих занятия, например, neaknipon — писатель, neakdaa — гуляющий. Словоизменение в кхмерском языке отсутсгвует. Такие категории, как виды глагола, образуются аналитически, при помощи служебных слов, к тому же факультативных. Примерно те же черты присущи и другим мон-кхмерским языкам, в пределах Индокитая образующим несколько групп — монскую, горномон- скую с подгруппами северной (ва, палаун) и южной (ксакау, кхму), горнокхмерскую с подгруппами северной (ре, суй), центральной (банар, сэданги) и южной (мнонги, ма) и, наконец, собственно кхмерскую, куда, очевидно, кроме кхмерского языка, должны быть отнесены языки куй, а также племенные языки пор, чон, самрэ, которые могут по существу рассматриваться как диалекты кхмерского. Впрочем, деление это очень условно, между этими группами имеются постепенные переходы. Следует особо отметить, что нет оснований противопоставлять монские языки кхмерским: при всем различии между классическим кхмерским и талаинским языками их связывает между <собой непрерывная цепь постепенных переходов. В то же время даже между близкими языками имеются подчас довольно существенные различия. Так, в кхмерском языке сейчас существует пятиричная система счета, т. е. 6, 7, 8 выражаются как 5 + 1, 5+2, 5 + 3 (pram- muy, pram-pil, pram-bei принту — 1, pir — 2, bei — 3, pram — 5), между тем в горнокхмерских языках система счета десятиричная, имеются специальные слова для обозначения всех чисел от 1 до 10. К мон-кхмерским языкам следует отнести и языки семангов и сеноев. В их современном состоянии, однако, они настолько подверглись индонезийскому влиянию, что иногда так и классифицируются. Некоторые мон-кхмерские языки обнаруживают больше сдвигов в сторону китайско-тибетской типологии, чем это присуще семье в целом. Так, б языке ламет (южная горномонская подгруппа) имеются два тона, носящих смысло-различительный характер, что скорее восходит к тайскому суперстрату. Если в самом вьетском языке мон-кхмерский субстрат настолько силен, что ставится вопрос о включении этого языка в мон-кхмерскую семью, то проявленность мон-кхмерских черт еще более нарастает в языке мыонгов. Где следует провести разделительную грань между китайско-тибетскими и мон-кхмерскими языками — еще не совсем ясно. Да и в масштабах всей семьи в целом, как явствует из изложенного выше, можно проследить постеленное нарастание аустрических черт в китайско-тибетских языках: они выражены уже довольно ярко у мяо и яо, еще заметнее они в языках кадаи — у лати и лаква. Кадаи в целом может рассматриваться как промежуточное 71
звено между мяо-яо и таи; недаром Бенедикт включил сюда гелао (мяоский язык с тайским субстратом), и ли (тайский язык с мяоским субстратом). Затем идут тайские языки с их отчетливыми малайско-полинезийскими и еще более отчетливыми мон-кхмерскими связями; наконец, вьетский язык имеет уже словарный фонд совсем мон-кхмерского облика, особенно заметного в некоторых мыонгских говорах. Но и аустрическим языкам, как мы видели, не чужды такие специфически китайско-тибетские черты, как тональность, не говоря уже о биномах. Калькой тайского tavan — солнце (буквально «глаз неба») является вьетское mat-trai (mat — глаз, trai — небо); у горных монов солнце — mat-bri (глаз леса), у индонезийцев — mata-rhari (глаз дня). В этих словах столь разных языков разных семей один корень — mat (глаз), очевидно, восходит к временам их древнейшей общности. Другие моменты сходства (например полное совпадение кхмерской и тайской системы аналитических средств выражения речевых соотношений при обычно полном несходстве этимологии соответствующих частиц), очевидно, объясняются многими веками параллельного развития в сходных условиях и тесном соседском контакте. Следует помнить, что все перечисленные выше характеристики, в общем свойственные описываемым здесь семьям в целом в их современном виде, являются не извечными, а исторически развившимися категориями. Если даже и существовала в эпоху первобытной языковой непрывности общность типа тихоокеанского языкового ствола, то в это время не было еще ни корнесло- гов с их позиционными классами, ни тонов — то и другое возникло в процессе стяжения многосложных слов и фонетического упрощения односложных. На примере эволюции радеского и чамского языков отчетливо видно, как происходило развитие мон-кхмерских языков от дисиллабичности к преобладающей моносиллабичности. В древнекитайском языке сохранились остатки флексии, в древневьетском и в других китайско-тибетских языках имелась некогда префиксация. Таким образом, хотя при первом знакомстве крупнейшие мон-кхмерские, китайско-тибетские и малайско-полинезийские языки кажутся резко различными, связь между ними намечается при исследовании многих промежуточных племенных языков и еще более усиливается при историческом анализе. Надо думать, что китайско-тибетские языки первоначально были типологически похожи на современные индонезийские и пришли к своему нынешнему состоянию через стадию, аналогичную той, на которой сейчас находятся мон-кхмерские языки. Общая линия развития, таким образом, представляется единой для всех основных языков Юго-Восточной Азии. Совершенно особое место среди языков Юго-Восточной Азии занимают папуасские языки. Основной район их современного распространения — Новая Гвинея. Однако в прошлом они, очевидно, были распространены гораздо шире, едва ли не по всей Индонезии, а может быть, и в Индокитае. Хотя папуасские языки очень разнообразны и по словарю, и по грамматике, однако у них есть некоторые общие типологические черты. Близкие к папуасским языки, распространенные за пределами Новой Гвинеи, можно разбить на две основные группы — тиморскую и северохальмахерскую. Они мало отличаются по грамматическим характеристикам, но хальмахерские языки имеют грамматическую категорию класса, иногда называемую родом. Имена существительные относятся к тому или иному классу, и это отражается на оформлении согласующихся с ними членов предложения. В ти- морских языках банак, макасаи, ваймаха, кайруи и других категории класса нет. Для папуасских языков характерны многосложные корни; несмотря на широкую распространенность слов-композитов о биномизации применительно к этим языкам говорить нельзя. В них есть развитая агглютинативная система словоизменения с элементами флексии. Почти единственной формой аффиксации является суффиксация; с этим связаны послесложное управление и препозиция определения. 72
ПИСЬМЕННОСТИ НАРОДОВ ЮГО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ Многим народам Юго-Восточной Азии издавна были известны разнообразные средства фиксации нужных сведений — знаки собственности, пиктограммы, символы, всякие мнемонические приемы, т. е. весь арсенал элементов культуры, предшествующих развитию письменности и служащих основой ее возникновения. Однако автохтонной письменности у народов Юго-Восточной Азии не возникло, так как к тому времени, когда у них появилась потребность в письменности, к их услугам уже были [вполне сформировавшиеся образцы письма, созданные в соседних крупнейших центрах цивилизации в Восточной и Южной Азии. Оставалось лишь позаимствовать и приспособить к своему языку письменности иноязычных соседних народов, из которых наиболее ранние известные нам образцы на материковой части территории Юго-Восточной Азии появились в II — III вв. н. э. (в Чампе), а в Индонезии в IV в. (в княжестве Кутей на Восточном Калимантане). В истории письменностей большинства народов Юго-Восточной Азии, как и во всей их культуре, отчетливо проявились их древние связи с высокоразвитой индийской культурой. Почти все народы этой области, давно имеющие письменность, пользуются по сей день или пользовались в недавнем прошлом близко родственными системами письма. При довольно значительном внешнем разнообразии они восходят к южноиндийским вариантам письма грантха, очень часто, хотя и не вполне точно называемым палийским алфавитом. Это прежде всего монская и восходящая к ней бирманская система письма. На их базе развилось письмо у различных тайских народов Западного Индокитая, причем почти каждый тайский народ использует собственный вариант письменности. Сюда же примыкает и лаоское письмо. Основа всех этих алфавитов — графемы согласных звуков, как и в индийском письме, содержащие, при отсутствии дополнительных знаков, гласный «а». Различные диакритические и дополнительные знаки или же варианты основных графем применяются для отсекания этого «а», передачи остальных гласныхг а в некоторых алфавитах также и тонов. Основные графические элементы всех этих алфавитов — окружности или части окружности, что обусловлено исторически: преобладающим материалом для письма здесь служили пальмовые листья, на которых писали при помощи острого стила. Прямые линии, расчленяющие жилки листа, нарушали бы его прочность. Таким образом, сам материал обусловил округлость форм шрифта. Несколько более прямоугольны буквы кхмерской письменности. Древнейшие сохранившиеся монские тексты датируются XI—XII вв., но следует учитывать, что самые ранние монские тексты до нас, очевидно, не дошли. Почти столь же древне бирманское письмо. Лаоское письмо известно с XIII в., кхмерское с VII в., восходящая к нему письменность основного населения Таиланда — кхонтаи (сиамцев) создана в XIII в. Из мертвых ныне алфавитов к ним очень близок чамский, сложившийся к VIII в. Наиболее древним видом письменности островного мира Юго-Восточной Азии, несомненно, является яванская письменность кави, сходная с упомянутыми выше видами письма и по происхождению и по принципам построения. Первоначально эта письменность, также восходящая к южноиндийскому грантха, употреблялась параллельно с письменностью деванагари. Древнейшие яванские памятники, написанные алфавитом кави, санскрито- язычны. С IX—X вв. уже сохранилось много текстов, написанных алфавитом кави и на языке кави. Несмотря на распространение среди всех народов Индонезии, в том числе и яванцев, латинского алфавита, старояванское письмо до сих пор довольно широко используется не только у собственно яванцев, но и у большинства соседящих с ними народов Индонезии. Сильно видоизмененное южноиндийское письмо лежит и в основе алфавитов других народов Индонезии — батакского, буги-макассарского и рвджангского. Эти алфавиты, в особенности реджангский, имеют более угло- 73
Образцы письма: X — бирманского; 2 — кхмерского; 3 — каренского; 4 — лаоского; 5 — кхонтаи (сиамского) зватые графические формы, что также обусловлено материалом и орудиями для письма: здесь писали металлическим острие]", чаще всего просто лезвием криса, выцарапывая знаки на деревянной, бамбуковой или костяной пластинке. Все тексты на алфавитах индийского происхождения написаны в горизонтальную строчку слева направо. Только у батаков своеобразный способ брошюровки гармошкой рукописей, написанных на бамбуковых планках или листах лубяной бумаги, заставил перейти к вертикальному направлению строчек способом бустрофедон, т. е. одна строка в одном направлении, следующая — в другом, причем текст на каждой странице начинается в ее левом нижнем углу. Батакские и буги-макассарские тексты написаны на местных народных языках. Языком переписки у реджангов, несмотря на использование своего особого алфавита, служит суматранско-малайский диалект, очень близкий к литературной форме индонезийского языка, но существенно отличающийся от реджангского разговорного языка. В позднее средневековье в связи с распространением ислама у народов, говорящих на индонезийских языках, как в самой Индонезии, так и вне ее (у чамов), восходящие к индийским формы письменности сменились арабским алфавитом. Однако он очень плохо приспособлен к фонетической и граммати-^ ческой структуре индонезийских языков и почти везде вышел из практического употребления, будучи в свою очередь заменен латинским шрифтом. 74
Образцы письма: 1 — яванского; 2 — батакского; з — макассарского Арабский алфавит используется сейчас в Индонезии при переиздании и переписке старинных литературных и эпических памятников, а главным образом религиозных текстов. Чамы Камбоджи пользуются им шире, в том числе и в бытовой переписке. На Филиппинах латинский шрифт в настоящее время является почти единственным видом письменности, только моро до сих пор пользуются арабским алфавитом. Однако до испанского завоевания здесь широко бытовали различные виды местных письменностей, представлявшие собой, очевидно, видоизменения древних индокитайских и индонезийских алфавитов индийского происхождения, возможно, через посредство бугского письма. Однако все эти письменности были еще довольно несовершенны и очень мало стабильны как в отношении правил чтения и начертания, так и в направлении и расположении строчек. Сохранилось довольно много тагальских древних текстов, но существовали особые формы письма также на висайском, илокском, пампанганском и пангасинанском языках. Эти формы письма легко уступили место латинице у всех христианизированных народов. Лишь в конце прошлого века ученым стало известно, что древние филиппинские письменности сохранились у некоторых горных народов на островах, наименее затронутых колонизацией, а именно у тагбануа на Палаване и у мангианов на Миндоро. Ύ тагбануа старую письменность помнят лишь немногие старики, но на Миндоро она была довольно широко распространена среди населения горных районов по крайней мере еще двадцать лет назад. Выработка и упрочение местных ответвлений индийской письменности в странах Юго-Восточной Азии были, как правило, тесно связаны с деятельностью буддийских монастырских школ. Не случайно восходящие к южно- индийским письменности полностью господствуют во всех тех странах Юго- Восточной Азии, где сейчас преобладает буддизм южного толка — Тхерава- да, т. е. в Бирме, Таиланде, Лаосе, Камбодже. Напротив, в странах, где южный буддизм никогда не был широко распространен (Вьетнам, Филиппины, Малайя) или же был позднее вытеснен другими религиями (Индонезия), в настоящее время господствуют сравнительно недавно введенные письменности на латинской основе. В странах Центрального и Западного Индокитая многие христианские миссии пытались ввести латинскую письменность для бесписьменных ранее народов, но здесь латиница так и не привилась. Зато когда американский миссионер Дж. Уэйд в 1832 г. создал каренский алфавит на базе бирманского круглого письма, он был легко воспринят и прочно укрепился среди ка- ренов. 75
Из старописьменных языков Юго-Восточной Азии не воспринял графики индийского происхождения только вьетский язык. На протяжении многих веков единственным видом письма у вьетов была китайская иероглифика, до начала XX в. остававшаяся основным средством письменного общения среди высших слоев общества. Однако еще в XVII в. первые португальские католические миссионеры разработали и ввели в обиход вьетнамскую латиницу, постепенно распространившуюся среди народных масс. Вьетские тексты в иероглифической записи назывались письменностью тъы ном. Китайские иероглифы выступали в ней как в своем прямом значении при передаче многочисленных китайских слов и оборотов, так и для обозначения по звучанию или по смыслу исконно вьетских слов- Письменность эта была довольно неудобна и с конца прошлого века сменилась латиницей. В настоящее время знание иероглифики распространено во Вьетнаме примерно так же, как знание иностранных языков, хотя на старинных предметах, памятниках архитектуры, в орнаментике и других сходных сферах иероглифы весьма обычны. Передача латинскими буквами вьетских звуков следует в основном правилам старой португальской орфографии. Особенность вьетнамской латиницы — изобилие подстрочных и надстрочных диакритических знаков при гласных для указания вариантов произношения и главным образом тонов. Имеется особая буква D —- для передачи звука «д», тогда как буква D передает звук «з». Отголосок прежнего распространения иероглифов виден в том, что в многосложных словах, в том числе и при транскрипции иностранных имен, каждый слог пишется через черточку или с интервалом. Латинский алфавит стал ныне основным видом письменности в островном мире Юго-Восточной Азии, а также в Малайе. На Филиппинах старая орфография, исходившая из испанского чтения латинских букв, с начала XX в. заменена новой, приближающейся к значению букв в международной транскрипции. В индонезийской латинице старое написание по правилам голландской орфографии звука «у» через диграф ое отменено с 1947 г., сохранившись лишь в некоторых фамилиях, но обозначение согласных аффрикатов и шипящих следует использованию буквосочетаний, употребляемых в голландском языке, тогда как малайская латинская письменность эти же звуки передает сходно с правилами английской орфографии. Все современные виды письменностей Юго-Восточной Азии — хорошо разработанные и высоко совершенные системы письма. Эти письменности отвечают современным потребностям народов, у которых быстрыми темпами растет уровень народного образования и культуры.
НАРОДЫ ВЬЕТНАМА
Вьетнам (Южный Вьет) расположен в восточной части Индокитайского полуострова и занимает около 15% его площади — 329,6 тыс. кв. км. На севере Вьетнам граничит с Китайской Народной Республикой, на западе с Лаосом и Камбоджей, южные и восточные границы омываются Южно-Китайским морем. По условиям Женевских соглашений (июль 1954 г.), Вьетнам был разделен на две части по 17-й параллели; через два года предусматривались свободные всеобщие выборы для объединения страны. Но в результате того, что американские империалисты и их южновьетнамские марионетки не выполнили условий Женевских соглашений, в настоящее время существует два государства: Демократическая Республика Вьетнам (севернее 17-й параллели) и Республика Вьетнам. Почти 4Д территории страны — горные районы, покрытые лесами, бамбуковыми зарослями и саваннами. Отроги Гималаев на севере Вьетнама обступают дельту реки Хонгха (Красной) и, понижаясь, в конце концов исчезают, напоминая о себе отдельно возвышающимися в долине крутыми холмами. Лишь хребет Чыонгшон («Длинная гора») уходит далеко на юг вдоль вьетнамо-лаосской границы, оканчиваясь каменистыми плато Даклак и Ланг- бьен. С гор по узким лощинам текут многочисленные реки и ручьи, изобилующие порогами и водопадами. Пригодные для заливного рисосеяния дельты рек и прибрежные равнины полностью лишены лесных массивов, вырубленных сотни лет назад. Климат Вьетнама тропический, муссонный, с характерными для многих прибрежных районов Юго-Восточной Азии двумя сезонами года, одним сухим и относительно прохладным, другим — дождливым и жарким. Недра Вьетнама, особенно на севере, богаты полезными ископаемыми. Здесь разрабатываются залежи угля, апатита, олова, цинка, золота и других ископаемых. Природные условия юга страны более благоприятны для развития сельского хозяйства. По данным на середину 1965 г., население Вьетнама насчитывало 34 млн. 500 тыс. человек, из которых 18 млн. 500 тыс. человек проживало в Демократической Республике Вьетнам и 16 млн. человек — в Южном Вьетнаме; 29 млн. 950 тыс. человек (около 85% населения) составляют вьеты, или собственно вьетнамцы. В этнографической литературе их называют также «кинь». Этот термин происходит от китайского слева «цзин», что означает «столичный, городской». Сейчас все более распространяется этнический термин «вьет». Вьетнам — многонациональное государство. Вьеты, наиболее экономически развитый парод страны, сложились в нацию во второй половине XIX в. Среди других народов Вьетнама имеются и крупные народности (таи, мео, ман и др.) и малочисленные этнографические группы. Из этих 79
Река Хонгха в районе города Лаокай групп к вьетской этнической общности этнографы ДРВ относят вьюн, ку- айтям, данлай, лиха, нгуан, тайпонг и мойби, живущих в горных районах Северного Вьетнама. Учитывая особенности их расселения и образа жизни, эти этнографические группы можно называть собирательным термином «горные вьеты». В горах северной части Центрального Вьетнама живут также май, рук, арем, шать, малиенг и мангхи, говорящие на диалектах вьетского языка, но по материальной и духовной культуре более близкие к мыонгам. Около 15% населения Вьетнама (4 млн. 650 тыс. человек) составляют национальные меньшинства. Здесь проживает более 60 народов, в лингвистическом отношении принадлежащих к трем большим языковым семьям: китайско-тибетской, мон-кхмерской и малайско-полинезийской. На севере страны живут народы, говорящие на языках только первых двух языковых семей, на юге же нет представителей тибето-бирманской ветви китайско-тибетской семьи. Вьеты заселяют лишь х/4 часть территории страны. Компактными массами они живут на побережье, в равнинных районах, занимая наиболее плодородные и удобные для заливного рисоводства земли. Национальные меньшинства живут в горно-лесных, подчас труднодоступных местностях, что в немалой степени предопределило их относительную экономическую и культурную отсталость. Средняя плотность населения Вьетнама составляет 105 человек на 1 кв. км. В ряде местностей дельт рек Хонгха и Меконга плотность населения доходит до 1600 человек, а в высокогорных районах они понижается до 5 человек на 1 кв. км. ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК К концу III тыс. до н. э. значительная часть Вьетнама была заселена и освоена различными неолитическими племенами, входившими в состав народов, создавших характерную для этого региона Юго-Восточной Азии культуру плечикового топора и керамики со штампованным орнаментом. По антро- 80
МАЛАЙСКО-ПОЛИНЕЗИЙСКАЯ (АВСТРОНЕЗИЙСКАЯ) ГЕЦЬЯ Индонезийркая группа 64 Малайцы 65 Чамы (тямы) W'i'.'i'h'h б6 Джарай 67 Эде 58 Раглай (вкл.тюру,ноанг,6их) 69 Джакуны 60 Селуны 61 Чаонам ИНДОЕВРОПЕЙСКАЯ СЕМЬЯ Индийская группа 62 Бенгальцы, ория, панджабцы, гуджаратцы и др. ДРАВИДСКАЯ СЕМЬЯ 63 Тамилы, телугу, малая ли и др. черные,тхай белые, футхай) 18 Таи 'тхо) 19 Нунги^нянги (зяй) 20Юан 21 Каолан 22 Пази,тхулао,тюнгча и др. Группа мяо-яо 23 Мяо (мео) 24 Яо (ман) 26 Гелао 26 Лати и лаква Китайская группа 27 Китайцы (вкл. санзю, санти, сафанг и др.) \ Группа вьет-мыонг 28 Вьетнамцы (вьеты) 29 Мыонги МОН-КХМЕРСКАЯ СЕМЬЯ 30 Кхмеры Горные кхмеры: 31 Мнонги и брао 32 Стиенги 33 Куй 34 Бо (со) 36 Суй (вкл. | алак) 36 Боловен 37 Ванкьеу (вкл.кхуа, тойой) 38 Кхату 39 Be (вкл.жие) 40 Чамрэ .41 Сэданг (вкл. ронгао) 42 Ба- | нар 43 Ма (вкл. лат, лазя) 44 Срэ 46 Моны (талаины) Горные моны: 46 Ва (лава) 47 Палаун 48 Ксакау (сакау) и пуок 49 Кхму 60 Футёнь (лаотень) 61 Ламет Ιλ^ΙΙ 62 Сенои 63 Семанги Народы Индокитая
оологическому облику они принадлежали к негро-австралоидам и южномон- голоидам и говорили, очевидно, на языках аустроазиатской и аустронезий- ской семей. Эти племена занимались мотыжным земледелием, рыболовством и охотой (подробнее о раннем периоде истории см. стр. 36—53). К середине I тыс. до н. э. с севера на территорию Вьетнама пришли племена вьетов (юэ), среди которых наиболее многочисленной была группа лак- вьетов. Они, по-видимому, были южными монголоидами и говорили на диалектах древних тайских и близких к ним языков. Лаквьеты осели в дельте Хонгха, частично оттеснив аустроазиатских и аустронезийских аборигенов, а частично смешавшись с ними. Несколько позднее во Вьетнаме появились предки современных тайских народов. Они расселились в долинах и предгорьях северной части страны. Эти племена продолжили процесс оттеснения и ассимиляции аустроазиатов и аустронезийцев, остатки которых — живущие сейчас в горах Вьетнама народы и этнографические группы, говорящие на мон-кхмерских и малайско-полинезийских языках. Из всех народов Вьетнама того времени наиболее развитыми в культурном отношении были лаквьеты, участвовавшие в создании бронзовой культуры, известной под названием донгшонской (см. стр. 51—53). Лаквьеты составляли ядро возникшего в середине I тыс. до н. э. племенного союза Ванланг. В 257 г. до н. э. Ванланг был разгромлен северными соседями тэйау, предводитель которых Ан Зыонг основал на территории современного Северного Вьетнама государство под названием Аулак. Тэйау, стоявшие на более низкой ступени экономического и культурного развития, не могли ассимилировать лаквьетов. Напротив, они оказались под воздействием лаквьетской культуры, хотя последняя, несомненно, впитала в себя некоторые элементы древнекитайской, особенно в области языка. Лаквьеты, группы таиязычных и особенно мон-кхмероязычных этнических подразделений составили основу формирующейся вьетской народности. Общество Аулака состояло из свободных общинников (лак занов) — основных производителей, рабов (ноле) и правящей верхушки (лак тыонгов и лак хау) из бывших родо-племенных вождей. В 207 г. до н. э. Аулак был присоединен к вьетскому государству Намвьет, созданному в бассейне реки Си- цзян военачальником Циньской империи Чжао То после отделения завоеванных им областей от циньского государства. Намвьет — Аулак представлял собой конгломерат народов, на время объединенных и противостоявших давлению вначале Циньской, а затем Ханьской империй. В этом государстве уже начали складываться раннефеодальные отношения. Преемники Чжао То не смогли организовать отпор ханьским войскам, и в 111 г. до н. э. Намвьет был завоеван и разделен на семь областей, из которых Зяоти, Кыутян и Нятнам (Цзяочжи, Цзючен и Енань) находились на территории Аулака. Первое время ханьские чиновники опирались на лак тыонгов, которые продолжали управлять народом. Однако постепенно ханьские власти стали захватывать обработанные земли и увеличивать размеры поборов. Используя недовольство народа, лак тыонги выступили против китайского господства и в 40 г. н. э. подняли восстание, возглавленное сестрами Чынг. Повстанцы изгнали ханьские гарнизоны и провозгласили независимость страны. Карательная экспедиция во главе с Ма Юанем в 44 г. жестоко расправилась с восставшими. В страхе перед репрессиями масса жителей покинула свои селения и осела в предгорьях к западу от дельты Хонгха. Весьма возможно, что они участвовали в формировании этноса мыонгов. События, связанные с этим восстанием, свидетельствуют, что вьеты уже осознавали себя народностью и противостояли ассимиляторским усилиям иноземцев. Однако вследствие тесных контактов вьеты восприняли многие элементы китайской культуры, в частности иероглифическую письменность, введение которой приписывается наместнику Ши Се, правившему на рубеже И1 в. н.э. Китайцы еще раньше переняли у вьетов и родственных им народов некоторые методы поливного рисосеяния, выращивания сахарного тростника, многих фруктовых деревьев, технику изготовления хрусталя, выделку некоторых видов тканей и др. 6 Народы Юго-Восточн. Азии 81
Β I—II вв. лаквьеты не раз поднимали восстания против ханьских властей и вынудили их отказаться от политики ассимиляции. Лаквьеты сохранили общинную организацию (са тпхон) коллективного пользования рисовыми полями (конг дъен) и прочими общинными угодьями (конг тихо). Власть в стране фактически находилась в руках местных правителей выонгов, опиравшихся на служилую знать — куанов. Во II в. к югу от областей, населенных вьетами, сложилось государство Чампа (Тямпа). Его основное население — чамы (тямы), говорившие на одном из языков малайско-полинезийской семьи, находились под влиянием южноиндийской культуры. Некоторые ученые полагают, что в этнической истории чамов значительную роль сыграли вьеты, бежавшие от войск Ма Юаня. Опасаясь усиления Чампы, китайский император в 445 г. направил свои войска в пределы чамского государства и принудил местного правителя к уплате дани, но эта дань выплачивалась нерегулярно, и чамы по существу сохраняли независимость. К этому времени на вьетских территориях в результате развития производительных сил на основе распространения железных орудий, плужного земледелия, ирригации, введения новых агротехнических приемов и культур (бататов, сои, хлопка), а также роста домашнего ремесленного производства феодальные производственные отношения стали преобладающими, хотя патриархально-рабовладельческий уклад еще играл определенную роль в социально-экономической жизни страны. За пользование землей крестьяне платили налог-ренту и отрабатывали государственные повинности. Китайские чиновники и вьетские куаны- получали на «кормление» земли с крестьянами, но без наследственного пользования участками. К VI в. усиление местной знати обострило противоречия между ней и китайской администрацией. В 544 г. один из куанов Ли Бон возглавил восстание вьетов, которые изгнали китайские гарнизоны. Было создано независимое раннефеодальное государство Вансуан, управлявшееся династией Ли. В 603 г. Вансуан вновь завоевали китайские войска, но власть в стране осталась у.куанов. После подавления ряда народных выступлений, которым оказывали поддержку чамы, танский император в 679 г. приказал разделить территорию вьетов на 12 областей, которые с середины X в. стали называться Аньнань (Аньнань— по-вьетски Аннам, «усмиренный юг»). Однако население Аннамапродолжало антикитайскую борьбу, в которой участвовали этнически близкие вьетам мыонги. К X ви во вьетском обществе стали безраздельно господствовать феодальные производственные отношения. Строительство единой ирригационной системы и дорог теснее связало отдаленные области и способствовало дальнейшей консолидации вьетской народности. Шел интенсивный процесс отделения ремесла от земледелия, развивалась торговля, на местах сельских рынков и военных поселений возникли такие крупные города, как Тханглонг и Тханьхоа. Наряду с распространением героического вьетского эпоса появилась литература господствующих классов, отражавшая догмы конфуцианской философии и особенно буддизма, проникшего к вьетам из Индии через Китай еще во II в. н. э. Длительная борьба народа за освобождение привела к тому, что вьеты под руководством Нго Куйена окончательно вышли из-под китайского сюзеренитета и восстановили свою независимость. В 968 г. страна была переименована в Дайковьет («Великий древний Вьет»), а столица перенесена из Дайла в устье Хонгха в древний вьетский центр Аулака — Колоа. Однако вскоре начались сепаратистские выступления крупных феодалов — сы куанов, и страна распалась на 12 уделов. Междоусобные войны тяжело отражались на положении общинников и препятствовали мелким феодалам осуществлять свои права на условное владение землей. Опираясь на эти слои населения, военачальник Динь-бо-Линь, ставший впоследствии королем (вуа) Дайко- вьета (968—979 гг.), повел борьбу с сы куанами, создав условия для образования единого государства. 82
С XI в., когда к власти пришла династия Ли (1010—1225 гг.), Дайковьет стал развиваться как феодально-бюрократическое государство с полной централизацией управления в руках королей, основавших свою резиденцию в Тханглонге (современный Ханой). Основной хозяйственно-административной ячейкой общества вьетов была сельская община, обрабатывавшая земли государства, крупных феодалов и буддийской церкви (об общине см. подробнее, стр. 113—114). Для укрепления своей власти вьетская верхушка использовала буддизм, а с XII в. конфуцианство с его культом королевской персоны. В широких масштабах развернулось строительство дворцовых ансамблей, храмов и пагод, появилось ксилографическое книгопечатание. Новая эпоха в развитии независимого вьетского государства была ознаменована в 1069 г. изменением прежнего названия страны на Дайвьет (Великий Вьет). Со второй половины XI в. правители Дайвьета начинают проводить активную внешнюю политику и расширять границы за счет присоединения северных горных районов, занятых племенами нунгов (современная провинция Каобанг), и земель чамов. Войны с Чампой, продолжавшиеся вплоть до XV в., в ходе которых вьеты постепенно занимали чамские территории, подрывали производительные силы обоих государств. Вьетские крестьяне, несшие основные тяготы войн, все чаще выступали против феодалов. Воспользовавшись ослаблением династии Ли, представители одного из феодальных домов подавили крестьянские восстания, захватили власть и основали собственную династию Чан (1225—1400 гг.). В этот период еще более укрепились феодальные институты. В 12 провинциях страны было установлено одинаковое управление, все общины попали под контроль специальных государственных чиновников, и на основе новой всеобщей переписи был введен подушный налог. В ремесленных цехах медников, кожевников, ткачей и т. п. в этот период шло дальнейшее усовершенствование производства. Несмотря на феодальную регламентацию, развивались прикладные и изобразительные искусства, особенно лаковая живопись, резьба по дереву и камню, керамика. Чаны создали сильную армию (100 тыс. человек) и флот, основали военную академию, что в немалой степени способствовало отражению монгольского нашествия. В 1257—1288 гг. монголы трижды вторгались на территорию Дайвьета и всякий раз терпели поражение. Победа досталась вьетам ценой огромных потерь, к которым прибавились потери от войн с лаоским государством Лансан в конце XIII в. Экономика была разорена: многие поля заброшены, ирригационные сооружения запущены, между тем как крупные феодалы увеличили свои владения. Народное возмущение смело династию Чан, и к власти на короткое время (1400—1407 гг.) пришел Хо-кюи-Ли (Ли-кюи-Ли). Он провел ряд реформ по ограничению крупного феодального землевладения и укреплению центральной власти, не затрагивая средних и мелких феодалов. Реорганизация армии позволила нанести еще одно поражение Чампе и вновь вернуть области, отторгнутые ею у Дайвьета в 1377 г. Реформы встретили ожесточенное сопротивление крупной знати, которая обратилась за помощью к китайской династии Мин. В 1407 г. минские войска захватили Дайвьет, но на борьбу против общего врага поднялся весь народ во главе с полководцем Ле Л ой. После изгнания китайских завоевателей Дайвьетом стала править новая династия Ле (1428—1789 гг.), первые представители которой провели мероприятия по подрыву крупного землевладения и укреплению общинных институтов. Законодательство Ле (начало XV в.) запрещало передачу общин во владение феодалам, устанавливало новые правила передела земель и ограничивало общинное самоуправление. Отныне за заслуги перед государством чиновники получали право на освоение новых земель с привлечением безземельных крестьян. Формировавшееся таким образом поместное землевладение ускорило процесс классовой дифференциации в деревне. В XVв* Дайвьет достиг расцвета. Его территория значительно расширилась за счет окончательного завоевания в 1471 г. Чампы, где переселенцы из густонаселенных областей долины Хонгха основывали деревни и военные 83 6*
колонии. Однако уже к середине XVI в. вследствие огромных расходов на войны и междоусобиц с могущественными феодалами власть династии Ле стала слабеть. К началу XVII в. страна фактически оказалась разделенной на два государства — северное и южное. На севере хозяйничали феодалы семьи Чинь, а на юге — Нгуен при формальном сохранении правления Ле. Ведя между собой непрерывные войны, Чини и Нгуены постепенно расширяли свои владения. К 60-м годам XVIII в. Чини подчинили северные горные племена тхай, ман (яо), мео (мяо), са, а Нгуены захватили камбоджийские районы дельты Меконга и частично плато, населенные горными народностями, принадлежащими к мон-кхмерской и малайско-полинезийской языковым семьям. Установившиеся в то время государственные границы почти без изменений существуют и до сих пор. Основным содержанием внутреннего развития Дайвьета был распад общинных связей под влиянием роста помещичьего землевладения и проникновения в деревню товарно-денежных отношений. Возросла эксплуатация крестьянства путем аренды. В XVII в. в Дайвьет проникли католические миссионеры и европейские торговцы. Для облегчения религиозной пропаганды и общения с народом миссионеры разработали латинизированный алфавит вьетского языка — куок нгы. Западноевропейские пришельцы, стремясь укрепиться в Дайвьея'е, разжигали и поддерживали феодальные междоусобные войны. Португальцы поставляли оружие Нгуенам, а голландцы — Чиням. На стороне последних сражался даже голландский флот. Усиление помещичьего и феодального чиновничьего гнета в условиях общего кризиса феодальной системы вызвало массовые выступления народа против угнетателей. В 1771 г. вспыхнуло мощное антифеодальное восстание тэйшонов (Тэйшон — «Западные горы», поселение к западу от города Ку- иньон), продолжавшееся тридцать лет. Восставшие свергли господство Чиней и Нгуенов, изгнали из страны представителей династии Ле и с 1786 г. установили контроль почти над всей территорией Дайвьета. Лишь в 1802 г. феодалу Нгуен-фук-Аню при активной помощи Франции удалось подавить восстание тэйшонов. Нгуен-фук-Ань провозгласил себя под именем Зя Лонга императором новой династии Нгуен (1802—1945 гг.) и провел реформы, способствовавшие установлению абсолютистской монархии. Основную опору власти Нгуенов составили мелкие помещики, сменившие прежнюю феодальную аристократию. Из них был создан огромный чиновничье-бюрократичес- кий аппарат, находившийся на денежном содержании государства. С 1804 г. страна стала именоваться «Вьетнам». Ее столицей был город Хюе. Всю территорию разделили на три части: Северную (Бакки), Центральную (Чунгки) и Южную (Намки), состоявшие из провинций с губернаторами {тот док) во главе. К середине XIX в. из государств Восточного Индокитая Вьетнам обладал наиболее крупными людскими и материальными ресурсами. Государственные и частные мануфактуры с применением наемного труда, растущее товарное производство в деревне создавали основы зарождающегося капиталистического производства. Вьетнам постепенно вступал в сферу мирового товарообмена. Самостоятельное развитие страны было прервано европейскими колонизаторами. Выгодное стратегическое расположение Вьетнама, его природные богатства и возможность сбыта своих товаров привлекали внимание европейских держав, в частности Франции, потерявшей колонии в Индии и Канаде. Французские правящие круги использовали в своих целях миссионеров. В 1858 г. под предлогом их защиты от притеснений местных властей франко- испанская эскадра вошла в бухту Дананга, а спустя три года, после упорных боев с регулярными войсками и партизанами, французские интервенты захватили южные провинции Зядинь, Диньтыонг и Бьенхоа. В 1867 г. французские войска оккупировали еще три провинции на юго-западе Вьетнама — Виньлонг, Анзянг и Хатьен. Осуществляя планы захвата всего Вьетнама, французское правительство перенесло в дальнейшем военные действия на 84
север страны. Вторая вьетнамо-французская война (1883—1884 гг.) закончилась, несмотря на всенародное сопротивление, подписанием договора, по которому Вьетнам признавал французский протекторат. Утвердившись во Вьетнаме, французские власти объявили северную и центральную части Вьетнама (которые они соответственно назвали Тонкий и Аннам) протекторатами, а южную часть — Кохинхину — колонией. В 1887 г. Вьетнам вместе с захваченной колонизаторами Камбоджей составил так называемый Индокитайский союз (в 1898 г. в этот союз был включен и Лаос). В начальный период колониального господства, до первой мировой войны, экономическое закабаление Вьетнама характеризовалось расхищением земель, разработкой горнорудных богатств и превращением страны в рынок сбыта товаров метрополии. Французская администрация присваивала общинные и необработанные участки, конфисковывала земли патриотически настроенных помещиков, которые затем раздавала в концессии своим соотечественникам. Общинные земли, ранее считавшиеся неотчуждаемыми, стали предметом купли-продажи. Французские предприниматели и часть местных помещиков за бесценок скупали их у обнищавших крестьян. Резко возросло классовое расслоение деревни: наряду с безземельными и малоземельными арендаторами появилась прослойка ростовщиков. Колонизаторы заставляли крестьян выращивать экспортные культуры, основывали плантации каучука, кофе и чая. Вывоз риса к 1918 г. составил 3/4 экспорта страны в стоимостном отношении. Французские капиталовложения, в основном государственные, шли на строительство путей сообщения и в горнодобывающую промышленность, продукция которой целиком вывозилась из Вьетнама. Сфера деятельности вьетнамской национальной буржуазии, появившейся в конце XIX в., ограничивалась главным образом легкой промышленностью и торговлей. Часть местной буржуазии была связана с монополистическим французским капиталом и развивалась как компрадорская. Утверждение колониального господства встретило упорное противодействие народа, во главе которого встали вначале ученые-феодалы (вам тхан)у выступившие за восстановление вьетнамской монархии. Движение, известное под названием «кан выонг» («в защиту императора»), охватило часть Северного и весь Центральный Вьетнам. Окончательно оно было подавлено лишь в 1913 г. после гибели вьетнамского национального героя Де Тхама. В начале XX в. под влиянием русско-японской войны и революции 1905 г. в национально-освободительное движение включились буржуазные националистические элементы, стремившиеся к независимости и экономическому переустройству страны в интересах развивающегося капитализма. В новом движении наметилось два направления: сторонники одного —под руководством Фан-бой-Тяу выступали за изгнание французов и создание конституционной монархии (с 1912 г. они стали отстаивать республику), а последователи другого во главе с Фан-тю-Чинем — за преобразование Вьетнама с помощью либеральных кругов Франции. Оторванность от народных масс привела националистов к индивидуальному террору и, в конечном счете, к поражению. В годы первой мировой войны Вьетнам был источником сельскохозяйственных продуктов, рабочих и солдат для метрополии. Занятая войной в Европе, Франция была вынуждена пойти на некоторые уступки вьетнамской национальной буржуазии. После войны колониальная эксплуатация Вьетнама усилилась. Основной (теперь уже преимущественно частный) французский капитал шел на расширение плантаций каучука. К 1930 г. около 10% обрабатываемых земель принадлежало французским колонизаторам. Более половины крестьянских семей лишились своих наделов. Огромные инвестиции поступали на разработку полезных ископаемых. jj широких масштабах началась добыча угля, были введены в действие цементный завод в Хайфонге и текстильные фабрики в Намдине. Вьетнамский 85
рабочий класс, формирование которого началось в конце XIX в., включал к 1930 г. свыше 50 тыс. промышленных рабочих. Под влиянием идей Великой Октябрьской революции начался подъем национально-освободительного движения. В начале 20-х годов, когда рабочий класс был еще слабо организован, активную роль в антиколониальной борьбе играли представители национальной буржуазии и патриотически настроенной интеллигенции, с 1923 г. объединявшиеся в Конституционалистскую партию. В 1927 г. возникла мелкобуржуазная Национальная партия Вьетнама, не имевшая четкой программы действий и проводившая тактику заговоров. Мировой экономический кризис 1929—1933 гг. тяжело отразился на положении вьетнамских трудящихся. При падении почти на 50% рыночных цен на рис возросли налоги и арендная плата. Многие промышленные предприятия были закрыты, половина рабочих уволена. В рабочих забастовках и крестьянских демонстрациях участвовали сотни тысяч человек. С 30-х годов во главе антиимпериалистической и антифеодальной борьбы стал рабочий класс, начавший объединяться в профсоюзные организации. В феврале 1930 г. против колонизаторов выступили вьетнамские солдаты форта Йенбай, поддержанные населением провинций Футхо, Хайзыонг и Тхайбинь. Йенбайское восстание, подготовлена е Национальной партией, было разгромлено. Большая часть ее руководителей подверглась репрессиям, после чего эта партия утратила свое влияние на массы. В обстановке накала общенародной борьбы 3 февраля 1930 г. была образована Коммунистическая партия Вьетнама, которая вскоре стала называться Коммунистической партией Индокитая (КПИК). С первых дней своего существования коммунистическая партия стала руководящей силой народного движения. Она направила свою деятельность на сплочение антиимпериалистического и антифеодального движения и на создание прочного рабоче-крестьянского союза. В августе — сентябре 1930 г. в нескольких уездах провинций Ηгеан и Хатинь в результате народного восстания возникли органы народной власти — Советы. Они просуществовали всего несколько месяцев, но сыграли большую роль в революционизировании широких слоев трудящихся. Национально-освободительное движение, развернувшееся в 1930—1931 гг., потерпело поражение, но уже с середины 1932 г. оно вновь стало постепенно нарастать. КПИК на своем I съезде в Макао (Южный Китай) в марте 1935 г. взяла курс на организационное укрепление своих рядов, расширение связи с массами, а также приняла решение о поддержке Советского Союза. В 1936 г. в период существования во Франции правительства Народного фронта КПИК перешла на полулегальное положение и развернула борьбу за создание народного фронта в Индокитае, за сплочение сил перед угрозой фашизма и японской агрессии. С конца 1936 г. до вступления Франции в сентябре 1939 г. во вторуд) мировую войну трудящиеся Вьетнама сумели добиться улучшения жизненных условий и предоставления некоторых демократических прав: колониальные власти были вынуждены издать постановления о сокращении рабочего дня, введении оплачиваемых отпусков, об амнистии политзаключенным; на выборах в консультативные палаты были избраны и представители Демократического фронта, основанного по инициативе КПИК. После капитуляции перед Германией в июне 1940 г. французское правительство пошло на сговор с японскими милитаристами, подписав конвенции о вводе японских войск во Вьетнам. В стране был установлен оккупационный режим, но при этом продолжала существовать французская колониальная администрация, активно сотрудничавшая с оккупантами. В мае 1941 г. КПИК создала для организации все?: патриотических сил Лигу борьбы за независимость Вьетнама (Вьет-Минь). Северный Вьетнам превратился в вооруженный центр народного сопротивления: здесь были основаны опорные базы и действовали отряды партизан. Чтобы сохранить свое господство, японские власти пошли на политический маневр: 9 марта 1945 г. 86
был произведен так называемый государственный переворот, в ходе которого французские войска были разоружены, французская администрация упразднена и Вьетнаму предоставлена «независимость». КПИК стала подготовлять всеобщее вооруженное восстание. Разгром фашистской Германии и вступление Советского Союза в войну с Японией ускорили революционные события. В Танчао (провинция Туйенкуанг) 16 августа собрался Всевьетнамский национальный конгресс, избравший Временное правительство во главе с Хо- ши-Мином. В ходе Августовской революции была одержана полная победа и 2 сентября 1945 г. провозглашена Демократическая Республика Вьетнам (ДРВ). Создание ДРВ — первого народно-демократического государства в Юго-Восточной Азии — нанесло сильнейший удар по колониальной системе империализма. Под предлогом разоружения японских войск на север Вьетнама были введены гоминьдановские войска, а на юг английские. Французские правящие круги, не желавшие примириться с утерей своей бывшей колонии, с помощью Англии также направили свои войска на юг Вьетнама и 23 сентября 1945 г. захватили Сайгон. Огромные трудности, вызванные вторжением иностранных войск на территорию только возникшей республики, усугублялись экономической разрухой. В этой сложной обстановке в январе 1946 г. состоялись выборы в Национальное собрание, которое избрало правительство ДРВ, а 8 ноября приняло первую конституцию. В течение 1946 г. между правительственными делегациями ДРВ и Франции шли переговоры о нормализации вьетнамо-французских отношений, но они не привели к окончательному соглашению, так как французская сторона вела их, чтобы выиграть время для подготовки широкой агрессии. 19 декабря 1946 г. французские войска начали открытое наступление на ДРВ. Война Сопротивления длилась с 1946 по 1954 г. и закончилась полным поражением колонизаторов, которым активно помогали империалисты США, взявшие на себя до 70% французских военных расходов. В ходе войны в зонах, свободных от врага, правительство ДРВ осуществляло аграрные преобразования: на 25% была сокращена арендная плата, в интересах беднейших крестьян произведен передел общинных земель, конфискованы земли колонизаторов и предателей родины. В феврале 1951 г. на II съезде КПИК вьетнамская секция КПИК преобразовалась в Партию трудящихся Вьетнама (ПТВ), а в марте был создан единый национальный фронт Льен-Вьет. На оккупированной территории колонизаторы в 1949 г. образовали марионеточное «государство Вьетнам» во главе с бывшим императором Бао Даем. Фактическими хозяевами здесь были иностранные империалисты, в первую очередь американские. Оттесняя французских партнеров, США навязали «государству Вьетнам» военную и экономическую «помощь», а в 1954г. добились назначения премьер-министром своего ставленника Нго-динь- Дьема. В июле 1954 г. в Женеве были подписаны соглашения о восстановлении мира в Индокитае. Территорию Вьетнама разделили на две зоны по 17-й параллели. На лето 1956 г. были назначены свободные выборы для мирного объединения страны. В октябре 1955 г. в «государстве Вьетнам» был проведен так называемый народный референдум, в результате которого Бао Дая сместили, Южный Вьетнам был провозглашен «Республикой Вьетнам», президентом которой стал Нго-динь-Дьем. Южновьетнамские марионеточные власти и стоящие за их спиной американские империалистические круги сорвали выполнение Женевских соглашений. В результате страна до сих пор расколота на две части: к северу от 17-й параллели расположена Демократическая Республика Вьетнам, а к югу — Республика Вьетнам. В послевоенные годы в ДРВ была проделана громадная работа по восстановлению и развитию народного хозяйства. В восстановительный период L 87
Сельскохозяйственная колонна на параде в Ханое 1954—1957 гг. в ДРВ вступили в строй разрушенные оккупантами заводы, фабрики, рудники, отремонтированы дороги, налажена внутренняя и внешняя торговля, финансы. В результате аграрной реформы класс помещиков был ликвидирован, феодальное землевладение уничтожено, свыше 10 млн. крестьян получили землю. Быстрыми темпами шло кооперирование крестьян (об этом см. подробнее в разделе «Сельское хозяйство», стр. 90—97). Большую и эффективную помощь ДРВ оказали и оказывают СССР и другие социалистические страны, предоставляющие кредиты, промышленное оборудование и строительные материалы. Только за 1955—1965 гг. помощь СССР составила 320 млн. рублей, в том числе 94,5 млн. рублей было предоставлено безвозмездно. Успешное выполнение пятилетнего плана развития народного хозяйства ДРВ (1961—1965 гг.) позволило заложить прочный фундамент строительства социализма. Экономические и политические преобразования в ДРВ закреплены принятием 1 января 1960 г. новой конституции, согласно которой вся власть в стране принадлежит народу, осуществляющему ее через Национальное собрание и Народные Советы. Основной политической организацией ДРВ является Партия трудящихся Вьетнама. В своей деятельности ПТВ, руководствуясь учением марксизма-ленинизма, борется за завершение народно-демократической революции и построение социализма. Генеральную линию ПТВ поддерживает Демократическая партия Вьетнама, созданная 30 июня 1944 г. представителями национальной и мелкой буржуазии, и Социалистическая партия Вьетнама, образованная 22 июля 1946 г. вьетнамской интеллигенцией. Широкие массы трудящихся объединены во Всеобщую федерацию профсоюзов Вьетнама. Передовую часть вьетнамской молодежи объединяет Союз трудящейся молодежи Вьетнама, организованный в 1931 г. Политические и общественные организации ДРВ входят в состав Отечественного фронта, основанного в сентябре 1955 г. 88
Иное положение сложилось в Южном Вьетнаме. Игнорируя Женевские соглашения об объединении страны, южновьетнамские марионетки взяли курс на окончательный раздел Вьетнама, на превращение южной части Вьетнама в военную базу США. Сайгонские власти тесно связали себя с правящими кругами США, развернувшими неоколониалистскую экспансию в странах Юго-Восточной Азии. Удушение демократических свобод сопровождалось ухудшением экономического положения трудящихся. Резко возросший импорт дешевых американских товаров привел к сокращению производства в главных отраслях южновьетнамской промышленности: рисообрабатываю- щей, сахарной, текстильной и др. Это привело к разорению десятков тысяч мелких торговцев и предпринимателей, к закрытию многих предприятий, к массовой безработице в стране. Под нажимом монополий США были значительно ослаблены экономические позиции Франции. Так, например, южновьетнамский донг был изъят из зоны франка и включен в долларовую зону, французские торговцы лишились прежних привилегий, закрылись многие французские компании. Возникли и продолжают обостряться противоречия между профранцузской и растущей проамериканской компрадорской буржуазией, равно как и между монополистическими кругами и правительствами Франции и США. Рост антифеодального и антиправительственного движения заставил сайгонскую администрацию в 1956 г. пойти на частичные уступки, в частности на ограничение крупного землевладения 100 га земли. Широко разрекламированные аграрные реформы, после проведения которых безземельные и малоземельные крестьяне все еще составляют более половины населения Южного Вьетнама, вызвали новую волну возмущения сайгонским режимом. Южновьетнамские власти игнорировали требования народа прекратить террор, предоставить политические свободы, выполнить Женевские соглашения по объединению страны. В декабре 1960 г. представителями широких слоев населения был создан Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама (НФОЮВ). Учредительный съезд принял программу, направленную на изгнание империалистов, ликвидацию антинародного рещима и восстановление единства родины на мирной демократической основе. В конце 1961 г. в Южном Вьетнаме образовалась Вьетнамская народно-революционная партия, выражающая интересы рабочего класса и трудящихся масс страны. Против патриотических сил правящие круги Южного Вьетнама бросили полумиллионную армию, оснащенную новейшим американским вооружением. Несмотря на все усилия марионеточных сайгонских властей и американских империалистов подавить национально-освободительное движение, южновьетнамские патриоты продолжают вести упорную борьбу. К началу 1966 г. НФОЮВ контролировал уже 4/5 всей территории Южного Вьетнама с населением более 10 млн. человек. В освобожденных районах народные власти проводят земельную реформу, в результате которой крестьяне получили свыше 2 млн. га земли. Впервые в истории Южного Вьетнама создана широкая сеть народных школ, где учится больше школьников, чем в городах, контролируемых сайгонскими властями. В свободных зонах действуют радиостанция, кинофабрика, педагогический институт; издается около 40 газет, книги и журналы. Армия освобождения Южного Вьетнама продолжает наносить удары по марионеточным войскам и американским военным базам. Чтобы спасти прогнивший сайгонский режим, правительство США, игнорируя протесты мировой общественности, начало открытую агрессию против южновьетнамского народа и ДРВ. В Южный Вьетнам брошены крупные соединения американских войск, территория ДРВ подвергается бомбардировкам американской авиации. Борьба вьетнамского народа находит широкую поддержку миролюбивых сил мира, в первую очередь Советского Союза, который оказывает героическому Вьетнаму широкую разносторон? нюю помощь. 89
ВЬЕТНАМЦЫ (ВЬЕТЫ) ОСНОВНЫЕ ЗАНЯТИЯ Вьетнам — аграрная страна, где свыше 90% населения занято в сельском хозяйстве, главным образом в рисоводстве. В последние годы общая площадь обрабатываемых земель достигла 5—5,5 млн. га, из которых около 85% „ „ занимают посевы риса. Основные рисопроизводящие Сельское хозяйство „ г луг ν районы страны находятся в дельтах Меконга и Хонг- ха, а также в центральной части Вьетнама. Ежегодные сборы риса составляют около 10 млн. т. В течение нескольких веков вьетские крестьяне в различных почвенно- климатических зонах вывели несколько сотен сортов риса. По содержанию крахмала в ядре и пищевым свойствам все эти многочисленные сорта сводятся к двум видам: твердому—гао те (Oryza sativa) с прозрачным ядром, и клейкому — гао неп (Oryza glutinosa) с непрозрачным ядром. Клейкий рис предпочитают сеять национальные меньшинства в горных районах страны. На землях, затопляемых во время паводков, вьетнамские крестьяне выращивают «плавучий» рис, длинные стебли которого в состоянии приспосабливаться к более высокому уровню воды. На незаливных землях, по склонам гор и холмов, сеют суходольные сорта риса, хорошо переносящие засуху. Видное место занимает скороспелый сорт так называемого ароматного риса, из которого приготовляют кулинарные изделия высокого качества. Во многих местах Вьетнама собирают по два урожая в год: так^вазывае- мый осенний, более обильный, основной, и весенний. При двух урожаях в год повторяют полный цикл сельскохозяйственных работ. Полевые работы начинают на участке для выращивания рассады, расположенном, как правило, неподалеку от поселения. Его обрабатывают особенно тщательно. Во вьетском полеводстве издавна сложилось разделение труда между мужчинами и женщинами. Пашут и боронуют обычно мужчины, высаживают рассаду женщины. В качестве тягловых животных используют главным образом буйволов, реже, за неимением этого животного, быков или коров. Для обработки поля применяют пай — легкое пахотное орудие типа рала с железным треугольным сошником. Ствол этого орудия почти прямой и составляет с рукоятью одно целое. Грядиль, скрепленный со стволом стойкой, короткий (150—170 см), что позволяет легко маневрировать на небольших участках различной формы. Кай соединяют с ярмом двумя прочными веревками или лианами. Пашут также южновьетнамским плугом с деревянным отвалом, узким сошником и изогнутой рукоятью, в который впрягают двух буйволов. Такой плуг захватывает более широкий пласт земли на глубину до 20 см, и им можно вспахать за день до 1,5 мау (1 мау==3600 кв. м2). На легких землях в ветреную погоду пашут нередко «парусным» плугом. Ветер, надувая прикрепленный к плугу парус, служит дополнительной тягловой силой. После вспашки крупные комки земли разбивают большим деревянным молотом (во) и заливают поле водой с таким расчетом, чтсбы вода не только пропитала землю, но и покрыла ее слсем в несколько сантиметров. Ирригация является основой вьетского земледелия. В течение веков в общегосударственном масштабе под контролем центральных властей возводились дамбы, строились плотины и каналы. Обводнение — не только важная, но и наиболее тяжелая часть труда крестьян. Круглый год необходимо регулировать поступление и откачку воды в зависимости от смены сезонов сельскохозяйственного цикла. Поле заливать проще, когда его пересекает канал, проложенный в насыпном грунте с таким расчетом, чтобы уровень воды в нем был выше окружающей местности. Для пуска воды на поле в этом случае достаточно мотыгами проделать водосток. Однако подъем воды на поля, несмотря на то, что во многих сельскохозяйственных кооперативах ДРВ 90
Канал и рисовое поле в уезде Киньмон (провинция Хайзыонг) имеются механические насосы, продолжает оставаться весьма трудоемким. Особенно много времени и сил требует залив поля с помощью черпака гау сонг. Этот черпак представляет собой плетеный из бамбука совок длиной около 1 м на бамбуковой рукояти, подвешенный к треноге из шестов на веревке или лиане. Зачерпывая из водоподводящей канавы или нижней чеки поля воду, ее перекачивают на расположенную выше чеку. Если поле расположено значительно выше уровня воды в водоподводящей канаве (от 0,5 до 2 м), воду перекачивают ведром гау зай в виде конуса плотного бамбукового плетения, к ободу и днищу которого прикреплены четыре веревки. Два человека, стоя друг против друга и держа по два конца, ритмичными движениями черпают воду и выплескивают ее на верхнее поле. Зачастую применяют водоподъемные транспортеры с деревянной ковшовой лентой, приводимой в движение ногами при помощи педалей. Распространен, особенно в горных районах, подъем воды нориями (колеса диаметром от 1 до 12 м с бамбуковыми черпаками), которые устанавливают на реках и ручьях. Течение воды вращает лопасти, черпаки из бамбуковых колен поднимают воду и по лотку она подается на поля. После размягчения земли водой приступают к боронованию. Борона (быа) небольшая — около 1 м шириной, однорядная, с деревянным брусом, €квозь который проходит 10—12 железных зубьев* длиной 25—30 см. В отличие от китайских однорядных борон с рукоятью на одной стойке у вьет- ской бороны рукоять на двух стойках. К брусу прикреплены «оглобли» длиной около 40 см, к которым привязаны тяжи, соединяющиеся с ярмом. Вслед -за неоднократным боронованием для полного размельчения почвы на борону насаживают обрубок свежего ствола банана около 1,5 м длины, диаметром 12—15 см и вновь обрабатывают поле, в результате чего грунт превращается в жидкую тестообразную массу. За два-три дня до окончательной подготовки рассадника семенной рис •засыпают в теплую воду. Сеют вручную, разбрасывая пригоршни семян по 91
Сельскохозяйственные орудия вьетов: 1 — серп для срезания листьев бамбука; 2 — цапка для выполни сорняков;. 3 — деревянные грабли для ворошения риса; 4 — деревянный молот для разбивки комьев земли; 5 — плуг;[б — борона поверхности поля без последующего заделывания в почву. Рассада растет около трех месяцев, в течение которых крестьяне обрабатывают и заливают основные поля. Обычно небольшие пучки рассады, по нескольку стеблей в каждом, сажали на расстоянии 25—35 см друг от друга ровными рядами, чтобы было удобно ухаживать за посевами и убирать урожай. В последние годы в ДРВ применяют загущенные посевы, при которых расстояние между рядами составляет 15 см, а между пучками в ряду —10 см, что позволяет собирать с тех же площадей большие урожаи. Много времени отнимает у крестьян борьба с сорняками и вредителями сельскохозяйственных культур. Пропалывают как вручную, так и при помощи ручных культиваторов. Это несложное приспособление представляет собой рукоять, на конце которой имеется деревянное или резиновое колесико диаметром 10—20 см с укрепленными позади него железной скобкой и зубьями. Для очистки междурядий и окучивания применяют культиватор с треугольным железным сошником. Для уничтожения личинок червя 92
Полив полей черпаком гау сонг (деревня Колоа, провинция Ханой) Просеивание риса. Слева — каменные тумбы для обмолота (кооператив «Иен тюйен», провинция Ханой)
нематоды, долгоносика и других вредителей используют различные типы гребней-чесалок, преимущественно в виде бороны с горизонтальным гребнем из заостренных бамбуковых планок и приемником для сбора личинок, а также в виде грабель с длинными, до 20 см, бамбуковыми зубьями, приемником и опорными планками. Этими орудиями пользуются не на весу, а по способу боронования: опорные планки находятся в грунте и во время движения гребень как бы прочесывает растения, снимая в приемник вредителей. Кроме того, широко применяют легкие ручные совки-чесалки, а для выпол- ки сорняков — нао ко (палка с развилкой на конце, к которой прикреплена железная скоба). При хорошем урожае стебли под тяжестью колосьев стелятся по земле. Жнут серпами, предварительно спустив с полей воду, но в районах, где реки затопляют низкие берега с рисовыми полями, уборка урожая делится на две стадии: вначале с плетеных из бамбука овальной формы лодок срезают выступающие из воды колосья, а затем, когда вода спадет и поля просохнут, срезают солому. Распространены серпы льем с раширяющимся к концу лезвием, насаженным на деревянную рукоять. Сжатый рис сушат прямо на поле, если с него спущена вода, или доставляют в деревню. Молотят путем оббивки снопов о наклонно установленные каменные тумбы или решета, а иногда снопы раскладывают на площадке двора и гоняют по ним буйволов, которые копытами выбивают зерна риса. Собранное зерно вновь просушивают, вороша его деревянными граблями као с широкими, короткими и редкими зубьями или насаженной на рукоять дощечкой као ван. Затем зерно провеивают на мелком сите диаметром 1,5 м и ссыпают в корзины-хранилища, вмещающие подчас несколько сот килограммов риса. Неочищенное зерно обрушивают на крупорушке, имеющейся в каждом крестьянском дворе. Ее устанавливают либо рядом с домом под навесом, либо непосредственно в жилом помещении. Крупорушка кой зя — это тяжелый брус из твердой породы дерева, установленный на железном штыре между двумя вкопанными в землю балками. На длинном конце бруса имеется пест, под ним врытая в землю деревянная или каменная ступа, куда засыпают зерно. Брус приводят в движение нажимом ног на короткий конец: пест поднимается и в свободном падении обрушивает рис. Почти в каждом крестьянском доме есть мельница (кой сай) для помола зерна. Она стоит у одной из стен жилища на двух параллельных деревянных брусьях. Кой сай состоит из двух глиняных жерновов, плотно сплетенных бамбуком, диаметр которых 40—50 см и высота 25—30 см. Сквозь жернов проходит деревянная планка с боковым отверстием для шатуна, за который вращают жернов. Мука ссыпается в ниа — мелкое плетеное блюдо до 1 м в поперечнике, которое подставляют под жернова. Затем муку небольшими порциями высыпают в плетенку шан и просеивают. Для государственных нужд рис обрабатывают на многочисленных рисозаводах, часть которых оснащена современной техникой. Важное продовольственное значение имеют кукуруза, батат, маниок и таро. Вместе с рисом они составляют пять основных пищевых культур Вьетнама. Кукурузу, бататы, маниок и таро выращивают с таким расчетом, чтобы собрать урожай как раз в то время, когда запасы риса истощаются, а именно в апреле-мае. Кукурузу сеют в основном по берегам рек, склонам холмов, на возвышенных местах, а также в районах, где снимают один урожай риса в год. Выращивают два вида кукурузы: твердый (нго те) и клейкий (нго неп). Твердые сорта более рентабельны, быстрее вызревают, но клейкие сорта вкуснее. По размерам посевных площадей и потребления после риса и кукурузы стоит батат. Его разводят по всей территории Вьетнама, главным образом на песчаных почвах, высаживая сахарные и так называемые цветные (белые, желтые, красные и фиолетовые) сорта. В последние годы значительно расширены площади под маниоком. Горькие сорта дают более обильный урожай, 94
Сельскохозяйственные работы: I — вспашка поля (деревня Батчанг, провинция Ханой); 2 — боронование участка для рисовой рассады (деревня Хьепан, провинция Хайзыонг)
Склады риса (деревня Хьепан, провинция Хайзыонг) чем сладкие, так как его клубни крупнее. Содержащееся в крахмале ядовитое вещество, действующее как слабительное, удаляется путем сушки и промывания. Такие продовольственные культуры, как фасоль, соя, арахис, больше распространены в Северном Вьетнаме, чем в Южном. То же самое относится и к масляничным культурам: кунжуту, клещевине, камелии, тунговым деревьям. Среди технических культур ДРВ первое место принадлежит хлопчатнику, который сеют как на поливных, так и на богарных землях. Затем идет табак и длинноволокнистые растения — джут и рами, которые выращивают в районах, заливаемых паводковыми водами. В сельском хозяйстве как Северного, так и Южного Вьетнама видное место занимают плантации каучуконосов, чая, кофе и сахарного тростника. Вьетнам богат разнообразными плодовыми культурами. На всей территории страны растут бананы. Их используют не только как ценный пищевой продукт: из банановых листьев приготовляют обертку для кулинарных изделий, ствол бананового дерева идет на корм скоту. Почти в каждом .хозяйстве разводят цитрусовые: мандарины, лимоны, грейпфруты, а также личжи. Плоды личжи в плотной красной кожуре содержат сладкую водянистую мякоть и по форме похожи на клубнику, но растут на деревьях. Особое место занимает папайя — вкусный и питательный плод дынного дерева, содержащий много витаминов. На открытых солнечных местах выращивают ананасы, кокосовые и арековые пальмы, а на увлажненных землях возделывают куркуму, ароматные корневища которой входят в состав острых и пряных приправ; из куркумы получают также желтый краситель для лодкрашивания масла, сыра, лаков. Большое значение в хозяйстве вьетских крестьян имеет овощеводство. В сухой прохладный сезон собирают урожай овощей средних широт — картофель, различные сорта капусты, помидоры, огурцы, баклажаны, тыкву. Овощи выращивают как на полях после жатвы осеннего риса, так и на огородах приусадебных участков, высаживая их на узких грядах с широкими междурядьями. 96
Животноводство во Вьетнаме развито гораздо меньше, чем земледелие. Крупный рогатый скот — буйволов, быков и коров — крестьяне долин и нагорий используют главным образом как тягловую силу. Особенно в этом отношении ценятся буйволы за неприхотливость, силу и способность работать на залитых водою топких почвах. До революции основным районом, поставлявшим буйволов, было плато южной части Чунгбо. Однако поголовье буйволов в стране было недостаточным, и его приходилось пополнять за счет ввоза из соседних стран, главным образом из Камбоджи. Лошади как тягловая сила в рисоводстве вьетов почти не употребляются. Развитие животноводства в равнинных районах страны сдерживается ограниченной естественной кормовой базой. Все удобные для обработки места заняты под сельскохозяйственные культуры, пастбищ мало, и скот обычно пасут по склонам холмов, заросшим травой, дамбам, близ дорог. В этих условиях вьеты особое значение придают разведению свиней и птицы. Свиньи мелкие, черного цвета, с отвисшим брюхом и прогнутой спиной. Почти каждая крестьянская семья держит кур, а также уток, гусей, индеек, нян (разновидность индеек). В хозяйствах крестьян нередко имеются голубятни в виде небольшого домика на врытом в землю столбе или бамбуковом шесте. Голубиное мясо считается у вьетов лакомым блюдом. _ - Одна из особенностей вьетского сельского хозяй- Рыооловство и охота ^ * ства — тесная связь его с рыборазведением и рыболовством. Обширные морские границы, множество рек и ручьев, залитые водой рисовые поля,— все это определяет важную роль рыболовства и рыборазведения у вьетов. Каждая крестьянская семья в той или иной степени занимается рыболовством. Вьетские крестьяне умело сочетают рисоводство с разведением в залитых водой чеках теплолюбивых рыб: карпа, сазана, линя и т. п. Рисо-карповое хозяйство требует регулярной смены воды в чеках через каждые двое-трое суток, но зато дает с 1 га до 250 кг рыбы и повышает урожай риса: карпы разрыхляют почву, уничтожают личинок рисового и малярийного комара, поедают семена сорняков. В период вегетации растений рыбу отлавливают с помощью верши ном. С этой вершей ходят по полю и быстро наугад опускают ее в воду, а затем вынимают через верхнее отверстие пойманную рыбу. Окончательно всю рыбу выбирают перед уборкой риса, когда с полей спускают воду. По всей стране развито разведение рыбы в прудах и искусственных водоемах. В Северном Вьетнаме на крупных реках после нереста, приходящегося на середину третьего месяца по лунному календарю, отлавливают икру и помещают ее в глиняные чаны, сооружаемые возле речных берегов. Мальков переносят в водоемы, и через год начинают отлов рыбы. Для этого применяют сеть с поплавками, которую заводят от берега к берегу по принципу ловли бреднем. При речном рыболовстве используют заколы но, ловушки до и сети. Рыбу часто ловят на лодках двух типов: больших (тхыэн дань те) и маленьких (суонг дань те). На больших лодках имеется подъемная сеть, установленная на корме. Сеть, закрепленную между двумя лучеобразно расходящимися шестами, опускают в воду, небольшая лодка приближается к сети, и рыбак бьет в деревянные колотушки, загоняя рыбу. Морские рыболовецкие артели и семьи рыбаков ловят рыбу круглый год, применяя различные способы добычи рыбы: сети, ловушки, заставы. Распространена ловля удочками и на «дорожку», когда за парусной джонкой тянется шелковая леса с крючком, размер которого выбран в зависимости от породы и повадок рыбы. При артельном лове употребляют кошельковый невод , который заводят двумя лодками. В глубоководных местах и на большой волне рыбу ловят на крупнотоннажных джонках донными сетями жиа. Широко применяют морские верши или морды боне, которые проверяют через каждые два-три дня. Хорошие уловы дают бамбуковые заставы дат, устанавливаемые на длительный срок довольно далеко от берега, при которых 7 Народы Юго-Восточн. Азии 97
живут попеременно сменяемые партии рыбаков. В летний период, наиболее благоприятный для рыболовства, ловят треску, сельдь, окуня, ставриду, ба- рабулю и различные виды тропических рыб. Кроме рыбы, в море добывают разнообразные водоросли, крабов, моллюсков. Креветок и каракатиц ловят преимущественно весной и осенью сетями, ночью при свете факелов за 3— 10 км от берега. Охота у вьетов не имеет существенного значения. Лишь вблизи предгорий, покрытых лесом, и на юге, в долине Тростников, охотятся на хищников, диких буйволов, быков, оленей и пернатую дичь. Оберегая скот, устраивают западни на тигра, сгибая два молодых дерева и прикрепляя к ним петлю. Вьеты, как и другие народы страны, верят в сверхъестественную силу духа тигра, насылающего якобы несчастья, и используют усы и когти животного как охранительные амулеты и лекарственное средство. Иногда вьеты организуют облавную охоту на стада кабанов и козуль. Коллективно охотятся и на оленей крупной породы, загоняя их в загородки, устраиваемые в очищенных от кустарника оврагах. Порошок, изготовленный из оленьих рогов, считается медикаментом, повышающим жизнедеятельность организма, и высоко ценится в соседних странах. В Южном Вьетнаме, в дельте Меконга, ловят кайманов на веревку с крюком, приманивая их живой уткой. В охотничьем промысле вьетов видное место занимает отлов ядовитых змей, яд которых сдают фармацевтическим предприятиям. „ С древних времен вплоть до наших дней ремесленное Ремесла и промыслы r r п « г производство является для вьетов важной составной частью их хозяйственной деятельности. Вьетские ремесла и промыслы носят преимущественно домашний характер. Они тесно связаны с сельским хозяйством и обслуживают в основном внутренний рынок. Технические приемы, приспособления и орудия труда вьетских ремесленников чрезвычайно просты, однако благодаря большому опыту и давним традициям в мастерских, артелях и кооперативах производство доведено до высокой степени совершенства. Обычно специализация вытекает из полового разделения труда как между ремесленными отраслями, так и внутри них. Мужчины занимаются кузнечным делом, сахароварением, резьбой по дереву и камню, столярным, ювелирным и другими ремеслами, а женщины — ткачеством, вышивкой и т. п. Во Вьетнаме насчитывается более ста видов различных ремесел (главным образом в северной части страны). Преобладающее место занимают гончарство, ткачество, кузнечное дело, бумажное и картонное производство. На весь Вьетнам славятся керамические изделия из деревни Батчанг близ Ханоя, где уже с XVI в. развито изготовление глиняных и фарфоровых игрушек, чашек, чайников, ваз, глазурованного кирпича. Здесь керамика проходит полный рабочий цикл от заготовки сырья до окончательной доработки после обжига. В ДРВ за последние годы на гончарных предприятиях появились более производительные печи для обжига и гончарные круги, приводимые в движение ногами. Крупными центрами ремесленного керамического производства являются деревня Тхоха (провинция Бакзянг), Виньтуонг (провинция Биньдинь), мастерские в окрестностях городов Тханьхоа и Сайгона, выпускающие трубы, кислотоупорные сосуды, кирпич, оссуарии и другую продукцию. В деревнях, специализирующихся на выпуске тканей, каждая семья имеет ткацкий станок, на котором в среднем за месяц ткут 200—250 кв. м тканей. Один станок по выработке шелковой ткани обслуживают обычно четыре человека: ткач, мотальщик и два красильщика. В ДРВ кустари получают хлопок от государства, а шелковую нить изготовляют сами. Продукция поступает в торговую сеть через посредство государственных закупочных организаций. Почти в любой вьетской деревне имрются легкие навесы или крытые трехстенные постройки мастеров кузнечного дела. Кузницы оборудованы двумя вертикально установленными железными цилиндрами до 1 м высотой и 20 см диаметром, внутри которых находятся меха с бамбуковыми рукоят- 98
Производство гончарных изделий. Работница (слева), выполняя свою операцию, одновременно вращает ногой гончарный круг. Государственно-частное предприятие (город Тханьхоа) Кустарная мастерская по производству бумаги и картона в окрестностях Ханоя 7*
ками. От цилиндров отходят две воздухонагнетательные трубки, соединяющиеся у горна. Кузнецы обеспечивают в основном потребности крестьян, изготовляя железные части сельскохозяйственных орудий и ремонтируя их. В окрестностях городов и сельских поселений сосредоточены мастерские по производству бумаги и картона. Отсортированные кору и луб загружают в глиняные чаны с известковым раствором и варят в течение нескольких часов. Воду выпускают через отверстие внизу, а бумажную массу извлекают бамбуковым ситом, на котором остается тонкий слой бумаги. Влажные листы отжимают под прессом, затем сушат, накладывая их на гладкие стены горячей глиняной печи. В хозяйственной жизни и быту вьеты широко пользуются деревянными орудиями труда и утварью. Круглые предметы, в частности блюда для риса, изготавливают на станке, представляющем собой деревянную раму со шпинделем, через который перекинут привод, прикрепленный к двум педалям. Мастер, сидя на раме, попеременно нажимает ногами на педали и вытачивает резцами изделие, насаженное на шипы в торце шпинделя. Среди ремесел видное место занимает плетение. Из бамбука, камыша, тростника, ротана, листьев латании, морских водорослей и других растений вьетские кустари изготовляют конические шляпы, корзины,сумочки, циновки, домашнюю утварь, мебель. Эти изделия пользуются большим спросом не только у местного населения, но и экспортируются. Далеко за пределами Вьетнама известны художественные ремесленные изделия, в частности лаковые картины, шкатулки, подносы и т. п. Лак приготовляют из смолы лакового дерева, которую собирают в сосуды, разбавляют водой и отстаивают до выделения трех слоев. Верхний слой, бурого цвета, дает лучший сорт «маслянистого лака» и идет на окончательное покрытие изделий. Второй слой, так называемый первый лак, используют в живописи. Третий слой — «второй лак» — молочного цвета служит для грунтовки и оклеивания деревянных или бамбуковых частей изготавливаемого предмета. Вьетские мастера освоили производство лаков в смеси с канифолью, что дало возможность шлифовки поверхности. При изготовлении картин большое значение имеет выбор доски: она должна быть сухой, гладкой, без малейших трещин, толщиной от 8 до 20 мм. Доску грунтуют множеством слоев «второго лака», затем накладывают редкую хлопчатобумажную ткань или шелк, вновь покрывают лаком и шлифуют пемзой. Для росписи применяют лишь определенные виды красок — киноварь, синюю гуашь, белую краску титан, желтую краску из семян гардении. При инкрустации золотой или серебряной фольгой, яичной скорлупой или перламутром вырезают слои лака до ткани. Разрисованную поверхность вновь покрывают слоями лака и шлифуют песком, пемзой, золой соломы и ладонью до полного блеска. Кроме техники гладкого лака, широко распространена техника рельефного и резного лака. Лак используют для покрытия мебели, декоративных украшений и интерьера храмов. К 1965 г. в ДРВ на долю ремесленного производства приходилась примерно половина стоимости всей промышленной продукции. Свыше 90% кустарей объединены в кооперативы. Государство, проводя поощрительную налоговую и кредитную политику, содействует развитию ремесел, снабжает кооперативы сырьем, закупает готовую продукцию и тем самым укрепляет связи ремесленников с государственным сектором народного хозяйства. В Южном Вьетнаме за годы правления сайгонских властей в результате ввоза американских товаров во многих традиционных отраслях вьетского / ремесленного производства резко сократился выпуск продукции, а некоторые отрасли, например сахароварение, почти полностью исчезли. До Августовской революции 1945 г. Вьетнам был Промышленность отсталой аграрной страной. Казенные мануфактуры, и ра очии класс появившиеся в XVII в., обслуживали преимущественно господствующий класс. Первые капиталистические предприятия возникли в конце XIX в. Они принадлежали французским колонизаторам. Основав 100
Предметы художественного ремесла вьетов: 1 — поднос лакированный; 2 — образец старой вышивки — культовый костюм; з — корзиночка, сплетенная из расщепленного бамбука; 4 — занавеска из тростника
На трикотажной фабрике «Донг Суан» (Ханой) свои монополии и создав целую систему тарифных ограничений, французы сдерживали развитие вьетнамской национальной промышленности. К началу второй мировой войны в стране насчитывалось всего несколько десятков предприятий горнодобывающей промышленности, несколько маломощных электростанций, судоремонтных, паровозо- и авторемонтных мастерских, цементный завод, завод по производству извести, мелкие предприятия металлообрабатывающей и кирпичной промышленности. Легкая промышленность состояла из нескольких текстильных фабрик, спирто-водочных, рисоочисти- тельных и табачных предприятий. Вьетнам был вынужден импортировать все промышленные товары широкого потребления вплоть до карандашей и иголок. После Августовской революции, во время войны против французских колонизаторов (1946—1954 гг.), машинное оборудование и станочный парк многих предприятий были эвакуированы в джунгли и там стали выпускать оружие, военные материалы, медикаменты и некоторые товары широкого потребления. Колонизаторы при отступлении разрушили заводы и фабрики и вывезли из страны их оборудование. В ДРВ не только ликвидировано тяжелое колониальное наследие, восстановлена разрушенная войной экономика, но и созданы основы социалистической индустриализации страны. К 1965 г. с помощью Советского Союза и других социалистических стран было построено свыше 1 тыс. промышленных предприятий, в том числе несколько крупных тепловых электростанций, механический завод, горнообогатительный и рыбоконсервный комбинаты, судостроительные верфи, чайные, рисоочистительные, бумажные, спичечные фабрики и другие объекты. Появились новые отрасли промышленности — энергетическая, металлургическая, машиностроительная, химическая, горнорудная. Население почти полностью обеспечивается товарами бытового назначения, производимыми на отечественных заводах и фабриках. ДРВ превратилась в аграрно-индустриальную страну. Количественно и качественно вырос рабочий класс и инженерно-техническая интеллигенция. В 1965 г. в ДРВ насчитывалось около 600 тыс. рабочих, в том числе машиностроители, энергетики, химики и т. п. В сферу промышленного 101
производства включаются во все большей степени национальные меньшинства, в частности таи, нунги, мыонги, хоа и др. На всех крупных предприятиях созданы курсы по повышению квалификации, работают вечерние техникумы, широко проводится индивидуальное обучение рабочих. Значительная часть трудящихся переселена из убогих лачуг в современные жилые дома, строительство которых ведет государство с привлечением средств предприятий. В рабочих кварталах расположены больницы, детские сады, ясли, кинотеатры, спортивные площадки. Рабочие, постоянно питающиеся в столовых, получают удешевленный абонемент, либо могут приносить с собой рис и приправы, которые повара приготавливают к началу обеденного перерыва. Трудовое и социальное законодательство ДРВ предусматривает восьмичасовой рабочий день (с 6 часов утра до 5 часов вечера с перерывом на обед с И до 2 часов дня во время полуденного зноя), двухнедельный отпуск, пенсионное обеспечение. На государственных предприятиях ДРВ широко развернуто социалистическое соревнование за право называться коллективами социалистического труда. Рабочий класс ДРВ включился в движение за укрепление связи города с деревней: в нерабочее время трудящиеся промышленных предприятий помогают крестьянам ремонтировать сельскохозяйственную технику и совершенствовать орудия труда. В Южном Вьетнаме промышленность менее развита, чем на севере страны, что объясняется рядом причин природного, исторического и социального характера. Французские колонизаторы рассматривали Южный Вьетнам как основной источник получения риса, каучука и других сельскохозяйственных культур. В соответствии с этим из всех отраслей промышленности наиболее развито рисоочистительное производство (несколько сотен крупорушек). В последние годы в результате военной и экономической экспансии американского империализма объем производства промышленной продукции значительно уменьшился. Текстильные предприятия вследствие нехватки сырья и невозможности конкурировать с дешевыми американскими тканями работают не на полную мощность, сократилось производство табачных изделий, пива, прохладительных напитков, льда и другой продукции. Промышленность Южного Вьетнама почти полностью находится под контролем иностранного капитала. Искусственное разделение Вьетнама, продолжающееся по вине сайгон- ских властей и США, привело к нарушению хозяйственных связей между промышленными северными и сельскими южными районами страны, в результате чего промышленноть Южного Вьетнама в значительной степени базируется на ^импортном сырье. ^ С давних времен во Вьетнаме развито каботажное Транспорт и связь r г мореплавание, а на многочисленных реках и каналах речное судоходство. Круглый год множество крупнотоннажных плоскодонных сампанов, парусных джонок, лодок и бамбуковых плотов перевозят- пассажиров и грузы. Особенно интенсивны грузоперевозки в заливе Бакбо, на реках Хонгха и Меконг, где судовладельцы и даже целые кооперативы занимаются исключительно фрахтом. На севере страны распространены транспортные джонки с квадратным парусом, растянутым на бамбуковых реях. На корме таких судов находится кубрик, где живут владельцы и грузчики, на носу — камбуз, а посередине расположен трюм, вмещающий до 15 τ груза. Так же как и рыбаки, многие семьи транспортников не имеют ни рисовых полей, ни жилищ. Их дети, посещающие школы, живут у родственников или знакомых в прибрежнкх деревнях. Шоссейные и грунтовые дороги во Вьетнаме подразделяются на государственные и местные. Значительная их часть в равнинных областях проходит по широким дамбам и пригодна для движения автомобильного и гужевого транспорта в течение всего года. Наиболее длинное шоссе связывает Ханой с Сайгоном. Оно было построено еще до появления колонизаторов как торговый тракт и называлось дорогой мандаринов. Вдоль этой дороги на расстоянии 12—15 км были расположены почтовые станции, на которых находились 102
правительственные курьеры. И сейчас эта магистраль—наиболее оживленная из государственных дорог. Связь с отдаленными горными районами, перевозка пассажиров и грузов осуществляется автобусами и грузовыми автомобилями. Железнодорожное сообщение появилось во Вьетнаме в последней трети XIX в. Общая протяженность железных дорог сейчас составляет около 3 тыс. км, из них самая длинная (1730 км) проходила параллельно «дороге мандаринов» и связывала юг страны с северными областями. Вьетнамские железные дороги имеют колею европейского стандарта и обслуживаются составами исключительно на паровозной тяге. За последние годы стал развиваться гражданский авиатранспорт, однако его роль в общей транспортной системе страны пока невелика и ограничена в основном международными почтово- пассажирскими перевозками. В Ханое основной вид транспорта — велосипеды, и до сих пор сохранились велорикши. Городские центры связаны с пригородами трамвайным сообщением с одноколейными путями. В сельских местностях грузы транспортируют на двуручных тачках с большим деревянным колесом, сбитым из двух-трех плах, и на двухколесных крытых телегах, запряженных волами или коровами. Крестьяне при переноске продуктов сельского хозяйства и на строительных работах широко используют коромысла (ганъ) с двумя корзинами на плетеных поддонах, соединяющихся с гань веревками, лианами или проволокой. Вследствие слабого развития транспорта особое значение приобретают почтово-телеграфная и телефонная связь. Крупные города и уездные центры сейчас телефонизированы и радиофицированы. Многие административные комитеты в горных местностях снабжены транзисторными приемниками. На освобожденной территории Южного Вьетнама работает радиостанция «Освобождение». Застойность феодальных отношений во Вьетнаме Торговля г в течение многих веков определяла состояние внутренней и внешней торговли. Многочисленные таможенные перегородки, -а также регламентация выпуска товаров сковывали развитие внутреннего рынка и препятствовали формированию экономической общности. С давних пор и до наших дней основная часть розничной торговли сосредоточена на многочисленных постоянных городских и сельских рынках. Кроме того, в сельской местности в определенных пунктах еженедельно или один-два раза в месяц устраиваются базары, где население окрестных деревень сбывает и приобретает сельскохозяйственные продукты, ткани, одежду, утварь, керамику, плетеные изделия и другие товары. Один из таких базаров 950 лет тому назад положил начало современной столице ДРВ Ханою. Ханойский крытый рынок является средоточием торговой жизни столицы. С восходом солнца сюда из ближних поселений приходят крестьянки с корзинами риса, рыбы, овощей и фруктов, бамбуковыми плетенками с птицей и прочей живностью. Вплоть до глубокого вечера оживленно и на прилегающих к рынку улицах. На тротуарах или небольших лотках продавцы раскладывают самые разнообразные продовольственные и бытовые товары. На перекрестках располагают свои переносные столики и жаровни торговцы вареным рисом, жареной курятиной и пирожками. В нижних этажах домов размещается множество мастерских-магазинов, ныне вошедших в состав производственно-снабженческих кооперативов. За последние годы в ДРВ не только в городах, но и далеких горных селениях открыты государственные универмаги, продовольственные и промтоварные магазины, что несколько сузило сферу рыночной торговли и упорядочило ценообразование. В 1965 г. около 75% всей розничной торговли осуществлялось через государственную торговую сеть. Быстрыми темпами развивается внешняя торговля, целиком находящаяся в руках государства. Если в 1955 г. ДРВ поставляла шести странам 56 видов продукции, то в 1965 г. она торговала с 45 странами, предлагая 335 видов товаров, в том числе такие, которые раньше здесь не производились: 103
станки, электроприборы, химикалии, резиновые изделия, консервы и т. п. Раздел Вьетнама на две части привел к прекращению торговых связей между севером и югом страны. Экономическое закабаление Южного Вьетнама иностранным капиталом сказалось на функционировании внутреннего и внешнего рынка: Южный Вьетнам из традиционного экспортера риса впервые превратился в импортера при общем отрицательном торговом балансе страны. В районах, контролируемых сайгонскими властями, процветает черный рынок. Развилась спекуляция промышленными и продовольственными товарами, поступающими в счет американской так называемой помощи. ПОСЕЛЕНИЯ И ЖИЛИЩЕ Развитие промышленности привело к росту городов, но и сейчас горожане составляют лишь около 15% жителей страны. Сложение вьетского народа происходило в дельте реки Хонгха и на побережье северной части Чунгбо. Именно здесь появились первые крупные г поселения, крепости и торговые центры, на базе ко- орода торых выросли города. Среди них по размерам, численности населения и административно-хозяйственному значению выделяются столица ДРВ Ханой (с пригородами около 600 тыс. жителей), порт Хай- фонг, Намдинь, Бакнинь, Ниньбинь, Тханьхоа, Винь и Хатинь. В Южном Вьетнаме города возникли значительно позже. Так, Сайгон, вместе с пригородом Шолоном насчитывающий сейчас свыше 1 млн. жителей, стал превращаться в городской центр лишь с XVII в. С этого же времени вокруг оборонительных приморских сооружений появились города Донгхой, Дананг, Куангнгай, Кюиньон, Нячанг, а бывшие камбоджийские селения положили начало городам Ратьжа и Хатьен. В городские ансамбли органически вписываются старинные памятники вьетнамской архитектуры: дворцы императоров и знати, храмы, пагоды. Вьетнамские зодчие на протяжении веков выработали своеобразный стиль оформления зданий, садов и парков. Вьетнамская национальная архитектура умело использует ландшафт и рельеф местности при распределении построек на местности. Нарядные силуэты крыш и столбов и разноцветные лепные украшения удачно гармонируют с окружающей тропической растительностью. Здания с обязательными пропилеями и портиками перед центральным входом украшены по гребню вогнутых черепичных крыш изображениями стилизованных драконов, а стены главных фасадов — барельефами на мифологические и героические сюжеты. Один из замечательных памятников вьетнамского зодчества — храм Конфуция («храм литературы»), заложенный в 1070 г. Как и другие подобные сооружения средневековья, храм Конфуция вытянут в длину по оси север — юг с геометрически правильным расположением пяти внутренних дворов, павильонов, ворот, бассейнов и собственно храмовой постройки. В культовых строениях наиболее* полно воплотилось традиционное вьетнамское архитектурное искусство. В крупных городах Вьетнама, как и в других странах Юго-Восточной Азии, находившихся под властью колонизаторов, отчетливо заметно деление на две части — так называемую европейскую и местную. Старые кварталы застроены двух-трехэтажными домами, покрытыми красной черепицей, с балконами на широких бетонных козырьках, прикрывающих от солнца и дождя помещения первых этажей. Окна и двери балконов, обычно закрытые деревянными зелеными жалюзи, также защищены козырьками-навесами. Со стороны главного фасада на нижнем этаже расположены лавки, за которыми, отделенные занавесками или ширмами, находятся мастерские, а за ними — жилые комнаты. На верхние этажи ведет наружная деревянная лестница. Прежде чем подняться наверх, необходимо снять обувь и ополоснуть ноги в небольшом бетонном бассейне или кадке с водой. Если в нижних помещениях полы как правило каменные, то в верхних — деревянные, покрытые черным или красным лаком. Стены окрашены в светлые тона, так же как 104
Внутренний двор храма (провинция Виньфук) Центральная часть Ханоя
Продавщица клейкого риса на улице Ханоя и фасады домов. Во внутренних дворах, мощенных каменными плитами, размещаются хозяйственные постройки, кухни, санитарные узлы, площадки- для детских игр. В кварталах, застроенных в период французского господства, преобладает архитектурный стиль «тропический модерн». Здесь широкие, прямые асфальтированные улицы, обсаженные деревьями, с тротуарами, покрытыми керамической плиткой. Нарядные виллы и особняки с теневыми козырьками, галереями вокруг наружных стен, балконами и лоджиями утопают в садах, обнесенных железными или фигурными бетонными очень изящными оградами. Нижние этажи отводятся под гаражи и помещения для обслуживающего персонала, на втором и третьем этажах, соединенных внутренней каменной лестницей, расположены гостиные, спальни, кабинеты, ванны и туалетные комнаты. В жаркий период года воздух охлаждается большими пропеллерами-фенами, вращающимися под потолком. В ДРВ эти дома либо переданы трудящимся, либо заняты под научные, административные или правительственные учреждения. После войны Сопротивления 1946—1954 гг. в городах и рабочих поселках ДРВ развернулось жилищно-коммунальное строительство. На окраинах и пустырях, где раньше лепились друг к другу хижины бедняков, поднимаются новые ровременные жилые корпуса. В Ханое рабочий квартал Кимльен застроен четырех-пятиэтажными зданиями гостиничного типа со всеми бытовыми удобствами. Вьетские деревни расположены, как правило, вдоль дорог, рек или у подножья крутых холмов, поросших деревьями и кустарником. В планировке, чаще всего кучевой, заметно стремление строить жилые и хозяйственные помещения компактно, с расчетом оставить как можно больше места для рисовых полей. Каждая деревня утопает в зелени и окружена живой изгородью из колючих кустарников или бамбука, в которой проделаны проходы. Сельские поселения вьетов несмотря на сравнительно небольшие размеры довольно многолюдны. На открытом месте, 106
Вид на деревню Хьешпон (провинция Хайзыонг) Рыбацкая деревня в Шамшоне (провинция Тханьхоа)
обычно в центре деревни, расположен комплекс храмовых построек и общинный дом динъ — самое большое здание в деревне, обычно крытое черепицей. В нем перед алтарем духа-покровителя: деревни для решения общинных дел собирались старейшины, а сейчас здесь проводят собрания и занимаются школьники. Каждая деревня делится на несколько кварталов узкими улицами, вымощенными кирпичом или известняковым плитняком, на которые выходят глухие боковые фасады домов. Преобладающий тип крестьянской усадьбы представляет собой квадратный участок, застроенный с трех сторон. В глубине двора находится жилой дом, перед ним ровная утрамбованная (иногда цементированная) площадка, на которой сушат и молотят рис. Справа и слева от нее размещены хозяйственные постройки: кухня, хлев, курятник, хранилища для удобрений, голубятни. Вся свободная от застройки земля занята под огороды, фруктовые деревья, небольшие пруды для водоплавающей птицы и выращивания муонг— водных растений, употребляемых в пищу. Возле кухни стоят глиняные или цементные чаны для питьевой воды, которую берут из деревенского колодца. Двор окружен живой изгородью, и вход в него находится не со стороны главного фасада жилого дома, а с одной из боковых сторон, что, по поверью, должно запутать злых духов, пытающихся проникнуть в жилище. При строительстве жилого дома в землю вкапывают 8—12 опорных деревянных столбов, обносят их двумя рядами бамбуковых решеток, пространство между которыми (около 40—50 см) заполняют глиной, смешанной с соломой. После просушки обрешетку снимают и стены обмазывают тонким слоем глины. На опорных столбах покоится двухскатный каркас крыши, в котором роль несущих балок выполняют бамбуковые стволы, скрепленные штырями с опорами. Слеги (по 15—20 на каждом скате) привязывают к балкам ротановыми перевязями, затем настилают циновки. Крыши кроют рисовой соломой, листьями пальмы латании или сплетенными из длинноволокнистой травы матами. Пол из плотно утрамбованной земляной подсыпки устроен так, чтобы его поверхность была выше дворовой площадки. Дверные проемы различны, от узкого (0,8 м) до широкого, разгороженного вертикальными стойками, с двустворчатыми легкими дверьми. В некоторых домах есть вторые двери в стене, обращенной к кухне. На главном фасаде имеется небольшое квадратное окно (реже два), которое в холодный сезон заклеивают промасленной бумагой. Прямоугольные в плане жилища крестьян однокамерные, но нередко помещение делят бамбуковой перегородкой на две комнаты, меньшая из них является женской. Напротив входа находится алтарь предков в виде настенной полки или узкого невысокого шкафа (о нем подробнее см. стр. 120), перед которым стоят стол и скамьи. У стен стоят деревянные кровати с ложем из продольных бамбуковых планок или просто бамбуковые лежанки без спинки и изголовья. В жаркое время года спят и отдыхают, не прикрываясь, подложив под голову деревянный брусок с выемкой или плетенку из ротана; вхолодную погоду накрываются тонкими ватными одеялами. В противоположной стороне помещения основное место занимают ручная мельница кой сай и большие корзины для хранения зерна и муки. В стенных нишах и на полках стоит посуда, на деревянных штырях висят пеналы из бамбука с пал очками для еды. Хозяйственные постройки разнообразны как по конструкции, так и по строительным материалам; неодинаково и их размещение в пределах крестьянского двора. Кухня часто совмещена с хлевом: это двухскатный навес на нескольких опорных'столбах, обнесенных невысокой глиняной стеной с открытым проходом. В углу расположен очаг с двумя железными треножниками или камнями для раздельного приготовления пищи людям и животным; рядом с очагом глинобитной стенкой отгорожен угол для хранения топлива. Перекладиной отделено место для тягловых животных. Кооперирование сельского хозяйства в ДРВ, кроме преобразований в производстве, повлекло за собой изменения в жилищном и хозяйственном строительстве. Госхозы и крупные кооперативы выделяют средства напост- 108
Крестьянский дом постройки 1959 г. ройку каменных жилых домов. С обобществлением тягла и орудий труда отпала необходимость в индивидуальных хлевах, кладовых, навесах и других строениях, загромождавших прежде крестьянские дворы. Археологические и исторические памятники свидетельствуют о том, что в древности вьеты жили в свайных постройках. Эта традиция сохраняется вьетами, живущими ныне в горах и предгорьях Северного Вьетнама. Возможно, свайные постройки сооружаются также под влиянием таи, живущих по соседству. ПИЩА Традиционная пища вьетов — главным образом растительная, что определяется их основным занятием — земледелием. Преобладающим продуктом питания является ком — сваренный в несоленой воде рассыпчатый рис, употребляемый обычно с гарнирами: овощами, плодами, рыбой, мясом и т. п. Дома, в столовых и ресторанах рис подают в большой фарфоровой или фаянсовой миске, а гарниры в тарелках. Соль вьеты заменяют соусом ныок мам — приправой из квашеной рыбы; он широко распространен и в других странах Юго-Восточной Азии. Общей фарфоровой ложкой рис кладут в чашку и едят палочками, макая кусочки гарнира в соус. Из рисовой муки приготовляют пироги, блины, лепешки и различные макаронные изделия. В горных районах, на лесоразработках, во время дальних переходов рис нередко варят в колене из молодого бамбука, помещая такой сосуд в тлеющие угли и горячую золу костра. В отличие от обычного риса, клейкий рис готовят на пару. Его широко используют в кондитерском производстве, в частности для выпечки сладких пирогов — бань. Клейкий рис является составной частью ритуальной пищи, подносимой духам предков во время жертвоприношений. В прибрежных районах на втором месте после риса в пище вьетов стоит рыба, употребляемая в вареном, жареном, соленом и других видах, в ка- 109
честве приправы и как самостоятельное блюдо. В местностях, удаленных от моря, в пище большое значение имеют кукуруза и бобовые культуры. Крупные белые бобы отваривают, из муки зеленых бобов пекут лепешки, а из сортов желтых и «толстых» бобов, дающих сладкий стручок, готовят гарниры. Супы едят не ежедневно, но они достаточно разнообразны: рисовые, овощные, из сушеных побегов молодого бамбука, из креветок и т. д. В городах в небольших закусочных популярностью пользуется суп фэ из рисовой лапши, нарубленного мяса, курицы и овощей, обильно заправленный перцем. Суп едят фарфоровыми ложками из чашек в виде пиал, либо сначала отпивают жидкость, а затем с помощью палочек съедают гущу. Любимое национальное блюдо вьетов — гусиные яйца, взятые из-под наседки на второй-третьей неделе высиживания. Яйца варят в кипятке и в горячем виде подают на стол с ароматической травой и красным перцем. Деликатесом считаются вареные шелковичные гусеницы, завернутые в тонкий рисовый блин вместе с небольшим количеством овощей. К деликатесам же относится и сырое подсоленое мясо, завернутое в виде пакетика в банановый лист, придающий мясу кисловато-острый вкус и предохраняющий его от порчи в жаркое время года. Любимым угощением является также нарезанная тонкими ломтями и поджаренная с чесноком свинина — тхитлон. Вьеты почти не употребляют молочных продуктов. В последнее время в ДРВ создан ряд молочнотоварных ферм для снабжения молоком детских учреждений и больниц. Вьеты обычно едят два раза в день — днем и вечером. Завтракают редко, причем завтрак легкий, он состоит, как правиле, из фруктов. Наиболее распространенный напиток — крепкий горячий зеленый чай. Без сахара он хорошо утоляет жажду в жаркую погоду и согревает во время похолодания. Прием гостей, официальные или неофициальные встречи и беседы почти всегда начинаются с угощения чаем. В каждой семье и даже в учреждениях есть термосы или покрытые чехлами чайники с горячей кипяченой водой. Спиртные напитки вьеты употребляют лишь по праздникам и во время ритуальных церемоний, а в обычные дни предпочитают охлажденный лимонад, пиво,, сок кокосового ореха и сахарного тростника. ОДЕЖДА Национальная повседневная одежда вьетских крестьян проста по фасону и покрою, лишена вышивок и украшений. На одежду идут темно-коричневые или темно-синие хлопчатобумажные ткани фабричного или ремесленного производства. Обычно ее шьют деревенские портные. Женская будничная одежда состоит из куртки, штанов, лифа-нагрудника или лифа-рубашки и головного платка. Куртка распашная, без подкладки, с двумя накладными карманами, глубокими (до 20 см) боковыми шлицами и круглым воротом. Она застегивается на правую сторону с помощью мелких перламутровых пуговиц и прорезных петель. Штаны, широкие в шагу и· поясе, поддерживаются веревочной вздержкой. Штанины до 30 см шириной доходят до щиколоток и для удобства в работе их подвертывают выше колен. Лиф представляет собой кусок ткани ромбовидной формы с вырезом для шеи и четырьмя тесемками, которые завязывают на спине. На севере Вьетнама в прохладный сезон женщины носят также прямозастежные платья-халаты с очень глубокими боковыми шлицами. Иногда их передние полы перекрещивают и завязывают сзади. По праздникам, в дни религиозных церемоний, при посещении храмов и пагод крестьянки надевают платья-халаты с узкими рукавами и воротом в виде невысокой стойки. Такой халат запахивается на правую сторону и застегивается на четыре пуговицы — подворотником, на груди, под мышкой и на боку. В жаркий и дождливый сезон надевают коническую шляпу из листьев пальмы латании на тонком бамбуковом каркасе, подвязывая ее под подбородком лентой или тесемкой. В предгорьях во время дождей носят изредка шляпы старого фасона, напоминающие по форме раскрытые зонты 50—60 см в диа- 110
метре, но с загнутыми вниз краями шириной 8—10 см. В сухие прохладные дни женщины прикрывают головы хлопчатобумажными платками размером 60 X 70 см, черного или темно-коричневого цвета. Платки складывают треугольником, подвязывая концы либо под подбородком, либо на затылке. Замужние женщины носят прическу в виде косы, уложенной вокруг головы справа налево. Волосы расчесывают, затем заплетают на матерчатый шнур и сплетеную косу туго обертывают прямоугольным куском ткани (1 X 0,35 м), после чего укладывают так, чтобы конец косы находился под ее основанием. У незамужних женщин волосы обычно свободно ниспадают на спину; их закрепляют на голове слева и справа заколками, а на уровне лопаток блестящим металлическим зажимом. Наиболее распространенная обувь крестьянок — деревянные сандалии с утолщенным каблуком и широким резиновым ремешком на ступне. В послед нее десятилетие многие женщины, как и мужчины, стали носить сандалии на подошвах, изготовленных из негодных автопокрышек, сквозь которые продеты резиновые ремешки. Одежда горожанок существенно не отличается от крестьянской. Покрой курток, штанов, платьев-халатов одинаков, но праздничную одежду шьют из шелковых тканей светлых, нарядных тонов. По выходным дням и вечерами женщины, особенно молодые, носят шелковые платки, которые накидывают на плечи или обертывают вокруг шеи. Из обуви преобладают лакированные босоножки на деревянной подошве, удерживаемые на ногах широкой кожаной или резиновой перемычкой, а также открытые сандалии на плоской деревянной или резиновой подошве, укрепляемые с помощью двух ремешков, пропускаемых между большим и вторым пальцами. В последние годы девушки все чаще надевают платья и туфли европейского фасона. Основные элементы верхней мужской крестьянской одежды те же, что и женской, т. е. хлопчатобумажные куртки и штаны. В послевоенное время распространились, особенно в городах, хлопчатобумажные куртки типа кителя с нагрудными и боковыми карманами и отложным воротником. Многие горожане носят европейские костюмы — чесучевые пиджаки, светлые брюки, полуботинки, парусиновые туфли или легкую парусиновую обувь на резиновой подошве. В жаркую погоду ходят без пиджаков, в брюках и рубашках с закатанными рукавами и открытым воротом. В холодное время года в Северном Вьетнаме надевают стеганые ватные безрукавки, утепленные куртки с меховым воротником, шарфы, кепки или шлемы из плетеного бамбукового каркаса, обтянутого влагонепроницаемой тканью. Детская одежда по покрою и расцветкам такая же, как и у взрослых. У детей до трех-четырехлетнего возраста на штанишках сзади имеется прорешка. Часто маленьких детей одевают в штанишки с лямками и пестрые ситцевые рубашонки с прямым или круглым воротом. Современная одежда уже не отражает бытовавшего в феодальном Вьетнаме сословно-профессионального деления общества. Однако еще и сейчас Крестьянка в халате, подвязанном для удобства в работе (деревня Хьепан. провинция Хайзыонг) 111
ι 1 с: ^\ -Щ- сд Ί3 Одежда вьетов: ι — мужская куртка; 2 — женский халат; 3 — мужские штаны; 4 — женский праздничный халат; 5 — детская куртка; 6 — детские штаны; 7,5 — женская нижняя рубашка-лифчик старых ученых, получивших так называемое классическое образование, легко узнать по белым шелковым штанам, черным шелковым халатам с тисненым рисунком, лакированным деревянным босоножкам, головному убору в виде чалмы и большому черному зонту. ОБЩЕСТВЕННЫЙ строй и семья Народно-демократическая революция, победившая в августе 1945 г., окончательное изгнание французских колонизаторов, строительство социализма в ДРВ и мощное национально-освободительное движение в Южном Вьетнаме за короткий исторический срок неузнавае- Общественный строй мо изменили социальную структуру народов Вьетнама. Всего лишь несколько десятилетий назад Вьетнам представлял собой полуфеодальное государство, находившееся под господством европейской державы. Застойность феодальных отношений объяснялась не только слабым развитием производительных сил, но и в немалой степени политикой абсолю- 112
тистской монархии, строго соблюдавшей древние религиозно-этические нормы. Правящая верхушка|искусственно делила общество на четыре основные категории: феодалов-чиновников (куан), ученых (ван), крестьян (нонг) и торговцев (тхыонг). Все остальные группы населения, например музыканты, актеры, лекари, носильщики, выпадали из сферы официального признания как лица «презренных» профессий. Это деление основывалось прежде всего на общественно-экономической роли и степени «почетности», «профессиональности», но никак не на классовой принадлежности каждой из категорий. Считалось, что именно эти четыре категории составляют основу вьет- ского общества, так как они обладали недвижимой собственностью и платили налоги. Крестьяне, подвергавшиеся тяжелой феодальной эксплуатации, тем не менее входили в состав общественной номенклатуры, так как по древней традиции, исходящей из конфуцианской философии, земледелие было наиболее уважаемым занятием. Опираясь на эту традицию, феодалы стремились не только смягчить классовые противоречия, но и противопоставить крестьян низшим слоям населения, занятым другими видами трудовой деятельности. Феодальное общество Вьетнама доколониального периода строилось на основе строгой иерархии. Верховным правителем народа, собственником земель, религиозным главой был «сын неба» — король. Он опирался на крупных феодалов, правителей провинций, принадлежавших, как правило, к членам королевской семьи. Затем шла прослойка чиновников-помещиков, служилая знать, получавшая в кормление земли с крестьянами. Провинциальные и уездные чиновники руководили всей общественно-экономической жизнью подвластных им районов, контролировали сбор налогов, строительство ирригационных сооружений и дорог, творили суд и т. п. Основной ячейкой общества на протяжении веков, вплоть до середины XX столетия, была сельская община (са тхон). Сельскую общину составляли так называемые полноправные общинники — крестьяне-мужчины старше 18 лет, внесенные в реестровые списки общин. Они имели право пользования участком земли, платили поземельный натуральный налог, несли трудовые и военные повинности на основе круговой поруки. Пришлые элементы, не включенные в списки общин, считались неполноправными. В лучшем случае им дозволялось арендовать клочок земли, но обычно они батрачили, выполняли самые тяжелые работы, несли охранную службу, прислуживали старейшинам. Такое деление крестьян, очевидно, связано с правом первозасельников и основателей производственных коллективов, ядра которых составляли разросшиеся патриархальные семьи. В XVIII — начале XIX в. углубление имущественного неравенства привело к определенной изоляции и дискриминации обедневших членов общин, оказавшихся не в состоянии платить налоги и поддерживать культ духа-покровителя деревни. В конце XIX в. развитие капитализма привело к появлению новых классов — рабочих и буржуазии. Патриотически настроенная часть мелкой и средней национальной буржуазии и вышедшая из этой среды прогрессивная интеллигенция стали выступать против остатков отжившего феодального строя, за ликвидацию прежнего сословного деления. В этот период происходил своего рода переплав социальных слоев и классов. Феодалы становились землевладельцами капиталистического типа, а часть их — промышленниками и компрадорами. Рост товарно-денежных отношений не только привел к увеличению роли торговцев, но и резко углубил разрыв между крупными оптовыми купцами и массой мелких розничников. Глубокие социальные сдвиги произошли и в деревне. Деревенские старейшины и бывшая служилая знать составили основу мелкопомещичьей прослойки. Узаконение запрещенной ранее купли-продажи земли, ее прямой захват французскими дельцами и местными помещиками, практическое прекращение уравнительного перераспределения земли — все это окончательно подорвало экономический базис сельской общины, однако коллективная ответственность за нало- гопоступления, выполнение общественных работ и т. д. сохранилась. 8 Народы Юго-Восточн. Азии 113
Массы безземельных крестьян составили резерв, из которого колонизаторы черпали почти даровую рабочую силу. После Августовской революции 1945 г. и создания ДРВ на севере страны началось строительство основ социализма. В ходе демократических преобразований, осуществлявшихся наряду с восстановлением и развитием народного хозяйства, были ликвидированы классы эксплуататоров, полностью уничтожены сословия, власть перешла в руки рабочего класса и трудового крестьянства. На первом этапе революции была проведена аграрная реформа, по которой помещичьи земли и общинные, фактически находившиеся во владении деревенской верхушки, были переданы крестьянам, а отжившие общинные институты упразднены. В настоящее время осуществляется постепенный перевод сельского хозяйства ДРВ на социалистический путь: от групп трудовой взаимопомощи, через кооперативы низшего типа к кооперативам высшего типа (с распределением доходов по труду) и к госхозам. Кооперация охватила также многочисленных ремесленников и кустарей. Объединение однотипных производств, централизация получения сырья и сбыта изменили не только характер труда, но и психологию бывших частников. В сельских районах Южного Вьетнама исторически община не была столь прочной, как на севере страны. Долина Меконга осваивалась путем организации крупных земельных хозяйств. Основной формой экономических и социальных отношений здесь стали аренда и батрачество. Нормы жизни сельской общины сохранились в основном в управлении деревней и ее взаимоотношениях с государством, в первую очередь при организации коллективных работ и военно-охранной службы. С начала американской агрессии в Южном Вьетнаме в целях изоляции крестьянства от патриотических сил сельских жителей стали сгонять в так называемые агрогорода и стратегические поселения, что привело к нарушению традиционной структуры вьетской деревни. Экономическая экспансия монополий США подрывает и основы местной промышленности. Еще резче, чем прежде, проявляются противоречия между национальной и компрадорской, проамерикански настроенной буржуазией. „ Современная вьетская семья по составу, выпол- Семья г γ g. J няемым ею функциям и орачно-родственным связям значительно отличается от малой семьи феодального периода. В недалеком прошлом малая семья ня (дословно «дом»), которая состояла из родителей и детей и вела отдельное хозяйство, строилась на огромной, подчас неограниченной власти отца. Некоторые исследователи не отличают ня от большой патриархальной семьи, так как по обычному праву и даже по гражданским законам отец мог свободно распоряжаться личным имуществом взрослых детей, мог заложить их или даже продать. Основать собственное хозяйство дети могли лишь с согласия отца и свободно отделялись только после его смерти. Наследовали по мужской линии, причем старший сын получал дом и на 10 % больше земли, чем его братья. Дочери получали в приданое одежду, постельные принадлежности, утварь, сельскохозяйственные орудия и т. п., но не землю. Если у родителей были только дочери, наследство делилось равными долями, а в доме оставалась дочь, ранее других вышедшая замуж. Каждая ня была связана с семейной организацией патронимического типа (хо) — группой родственников по прямой мужской линии, объединенных общим культом предков и экономической взаимопомощью. Во главе группы стоял чыонг ток, самый старший по возрасту из старшей ветви, осуществлявший функции руководителя церемониями в честь духов предков, хранителя родословной, опекуна и семейного судьи. У вьетов родство устанавливается по так называемой малайской системе и основано на выделении поколений, старших и младших ветвей, родственников по отцу (внутренних) и по матери (внешних), что отражает структуру большой патриархальной семьи. Такая система охватывает девять поколений — от прапрадедов до праправнуков (считая от «я»), но практически 114
ограничивается пятью поколениями, что проявляется в культе предков (о нем см. стр. 119—120), который отправляют только до прапрадеда. Терминология родства подчеркивает как возрастное деление, так и степень близости: например, «мой старший (или младший) брат», «сын старшего (или младшего) дяди» и т. п. При заключении браков и сейчас стараются избегать соединения лиц, носящих одинаковую фамилию, что, без сомнения, является пережитком родовой экзогамии. Решающее значение в бракосочетании имела воля родителей или заменяющего их старейшего родственника. Брак сопровождался выполнением как официальных формальностей регистрации властями, так и дорогостоящими традиционными обрядами. Прежде всего семья юноши подносила родителям девушки бетель и бутыль рисовой водки. Прием подарков означал признание юноши женихом. После сговора через сватов следовала помолвка с церемонией «поднесения шелка», т. е. круглой лакированной коробки, обернутой красным шелком,— символом счастья. Вместе с ней дарили ткани, лдрец с украшениями, две красные свечи, две бутылки водки и живую свинью. Затем в намеченный день сваты в окружении родственников новобрачных подписывали договор и помещали его перед табличками на алтаре предков жениха. Во время свадьбы семья жениха опять делала невесте подношения, среди которых была пара аистов или белых гусей. Их лапки перевязывали красной нитью (символ верности и долголетия). Брак считался окончательно заключенным только после того, как невеста совершит поклонение предкам жениха и преклонит колена перед его родителями. По нормам старого семейного права, общественное признание брак получал вслед за внесением семьей жениха некоторой суммы в деревню новобрачной. Этот выкупной взнос (тео) был обязателен и в случае, если невеста родилась там же, где и жених. Все церемонии проходили в «благоприятные» дни, намеченные гадальщиком, который сопоставлял также по циклическим знакам лунного календаря годы рождения юноши и девушки и устанавливал возможность или невозможность брака. От помолвки до свадьбы жених один день в декаду работал в хозяйстве будущего тестя, отдавая тем самым дань древнему обычаю отработок за супругу. Вьеты-католики наряду с выполнением традиционных брачных обычаев венчаются в церкви. Среди имущего населения старого Вьетнама были нередки случаи многоженства. Взять вторую и т. д. жену можно было лишь с согласия первой, и именно она всегда оставалась главной распорядительницей в домашнем хозяйстве и воспитании детей. Положение вьетской женщины в семье было гораздо почетнее, чем, например, в Китае. Имея власть, муж тем не менее постоянно советовался с женой по семейно-хозяйственным вопросам. Разводы не были частым явлением, но осуществлялись довольно легко (главным образом по причине бездетности). Муж разламывал надвое монету, половина которой служила для жены доказательством законности развода и давала возможность вступить в брак вторично. Вьеты, так же как и китайцы, обычно имеют фамилию, имя и родовое название или частицу, указывающую на половую принадлежность. Фамилия (их не более 400) не изменяется и переходит от отца к детям. Имя, напротив, меняется в детские годы и, как правило, во время болезней, чтобы обмануть злых духов; родовой или половой указатель, стоящий между фамилией и именем, остается неизменным: для мужчин это чаще всего «ван», а для женщин «тхи». Зачастую в семье детей называют по порядковым номерам, начиная со второго, так как номер первый не употребляется из уважения к отцу и матери. Через месяц после рождения ребенка устраивают праздник кхам тханг в честь двенадцати богинь материнства и впоследствии, до исполнения тринадцати лет, по пятнадцатым числам каждого первого месяца лунного календаря отправляют культ этих богинь, причем очередность их годичной опеки над ребенком устанавливают бонза или прорицатель. Ежегодно отмечают дни рождения, но особенно торжественно празднуют шестидесятилетие — 115 8*
возраст, по достижении которого человек пользуется всеобщим уважением и почитанием. Культурная революция в ДРВ, «Закон о семье и браке», введенный с 1 января 1959 г., во многом содействуют изживанию патриархально-феодальных пережитков в семейно-брачных отношениях. Запрещено многоженство, женщины получили равные права с мужчинами во всех областях общественно-экономической, политической и культурной жизни. Постепенно уходят в прошлое брачные обычаи, связанные с отработками и большими материальными расходами, и их сменяют новые, более простые и недорогостоящие. В сельских кооперативах свадьбу организует специально создаваемый для этой цели совет во главе с председателем, который объявляет о дне торжества, закупает за счет кооператива угощенье и поздравляет новобрачных. В городах после объявления о предстоящей свадьбе жених приобретает для невесты в специализированном магазине шелковый халат, штаны, головной платок и лакированные босоножки. После регистрации брака молодожены рассылают многочисленным родственникам и друзьям приглашения и устраивают свадьбу либо дома, либо в нанимаемом общественном помещении. Законодательство ДРВ по охране материнства и младенчества предусматривает двухмесячный отпуск по беременности для работниц предприятий, организацию в деревнях медпунктов с родильными отделениями, расширение сети яслей и детских садов. В Южном Вьетнаме положение женщин в семейной и социальной областях остается почти без изменений. НАРОДНЫЕ ПРАЗДНИКИ И ИГРЫ Среди многочисленных праздников, связанных с народными воззрениями на природу, религиозными представлениями и семейными событиями, наиболее важное место занимает тет — праздник Нового года или начала весны. Это время отдыха и развлечений после окончания осенне-зимнего сезона сельскохозяйственных работ, перед весенним циклом. Задолго до наступления Нового года приступают к ремонту жилищ, уборке, шитью одежд, изготовлению игрушек и т. п. Каждый вьет считает своим долгом провести этот праздник дома, в кругу родных, навестить могилы предков. Проводы старого и встреча Нового года сопровождаются обрядами в честь духа очага, который, как полагают, двадцать четвертого числа двенадцатого месяца по лунному календарю покидает дом для отчета владыке неба о жизни опекаемой семьи. В день его возвращения, тридцатого числа, принимают меры по охране жилища от злых духов: перед входом проводят черту, рисуют стрелы и ставят бамбуковый шест. По древней традиции считается, что каковы будут первые дни Нового года, таков будет и весь год. Отсюда проистекает необходимость соблюдать различные запреты и обереги, чтобы сохранить спокойное и радостное настроение. Нельзя, например, производить сельскохозяйственные работы, чтобы не потревожить отдыхающий дух земли, избегают ссор и бранных слов, стараются быть вежливыми и предупредительными, желают друг другу богатства, счастья, любви, потомства, преподносят с благими пожеланиями картины и лубки. В некоторых местностях в первый день Нового года устраивали базары, где покупали и продавали по чрезвычайно низким ценам, что должно было предвещать хорошую торговлю в течение года. Празднование Нового года длится несколько дней, и в это время в деревнях, на улицах городов почти не смолкает музыка, песни, смех; по вечерам устраивают карнавальные шествия, фейерверки, танцы, выступления профессиональных и самодеятельных театральных коллективов. Большим праздником считается у вьетов день середины осени, пятнадцатое число восьмого месяца, называемый также праздником детей, истоки которого восходят к культу луны и плодородия. К этому дню хозяйки готовят праздничный обед, выпекают различные сласти, среди которых традиционный «лунный пирог». Особую радость доставляет праздник детям: с по- 116
мощью взрослых они изготовляют из разноцветной бумаги и глины всевозможные игрушки — слонов, носорогов, львов, драконов, оленей, раков, рыб, бабочек, цветы, пагоды, но главное — фонари. Фонарями разных конструкций и форм, в том числе вращающимися от воздуха, нагреваемого свечой, украшают помещения, фасады домов, скрывают их в листве деревьев. Нарядно одетые дети собираются группами, устраивают коллективные игры, шествия с фонарями и «процессии льва». Празднику сопутствует обычай «созерцания луны», основанный на приметах: если луна в ночь на шестнадцатое число ясная и не закрыта тучами, то должен быть хорошим урожай десятого месяца; если луна проглядывает из-за туч, можно рассчитывать лишь на урожай пятого месяца; когда ее не видно совсем — урожаи ожидаются плохие. На второе число второго месяца приходится праздник духа земли, когда молятся об изобилии и благоденствии в семьях. С верой в дракона— владыку вод — связан праздник «праведного начала» или «первых початков», отмечаемый пятого числа пятого месяца. Вьетские народные празднества целиком или в значительной степени совпадают с праздниками, распространенными в других странах Юго-Восточной и ВосточнойАзии. Они связаны с сельскохозяйственным календарем и облечены в религиозно-мифологическую оболочку. Прежде всего это церемонии в честь того или иного духа, которые носят театрализованный, зрелищный характер. Праздники заполнены развлечениями, играми, шуточными и спортивными соревнованиями. Любимой старинной игрой являются «живые шахматы», когда красочно одетые люди-фигуры передвигаются по размеченным на земле клеткам, следуя указаниям двух играющих групп из лиц почтенного возраста. Распространены петушиные бои, собирающие многочисленных зрителей, азартно переживающих за того петуха, на которого сделана ставка. Очень популярны запуски воздушных змеев в виде фантастических птиц, бабочек, драконов и т. п. Подчас это довольно сложные и дорогостоящие сооружения, за случайное приземление которых на территории чужой деревни хозяева в недавнем прошлом вносили выкуп, либо возвращали их, победив в кулачном бою. Интересны и веселы соревнования по подъему на скользкий шест, переходу по тонкой жерди через ручей, разжиганию сырых дров, уменью сварить рис «на поверхности воды». В последнем случае каждый соревнующийся садится в небольшую лодку, получает сферический котел, рис, топор, колья, определенное количество соломы и спичек. Нужно вбить в дно водоема три кола так, чтобы устанавливаемый на них котел едва касался днищем поверхности воды, и балансировать на лодке вокруг кольев с пучками горящей соломы в руках до полной готовности риса. В праздничные дни девушки соперничают друг с другом в кулинарном искусстве, ткачестве и других домашних работах. Это время знакомств юношей и девушек. Они качаются на качелях, поют по очереди песни-куплеты, и зачастую эти встречи молодежи заканчиваются заключением брака. Многие лучшие традиции народных развлечений ярко проявляются в дни государственных и революционных праздников: победы революции и образования ДРВ (2 сентября), 1 Мая, Международного женского дня 8 марта. РЕЛИГИОЗНЫЕ ВОЗЗРЕНИЯ В процессе исторического развития религиозные воззрения вьетов формировались на основе Ъинтеза анимистических представлений, почитания предков, буддизма, конфуцианства и даосизма. Археологические, исторические и этнографические материалы свидетельствуют о том, что древние вьеты поклонялись солнцу, устраивали обряды вызывания дождя, верили в существование добрых и злых духов, заполнявших якобы живую и неживую природу. По мере постепенного расщада общинно-родовых отношений особое место стали занимать культы предков, очага, а с образованием первых ранних го- 117
сударств — культ правителя (выонга). В начале нашей эры на территорию вьетов из Китая проник буддизм толка Махаяны («большой колесницы» или «широкого пути спасения») в виде учения секты Дхьяна, на базе которого возникает вьетнамская форма буддизма — тхиен. Начинается повсеместное строительство буддийских храмов, посвященных в основном культу Сакья Муни, и уже к началу XI в. их было построено свыше девятисот. Буддийская церковь стала крупным собственником земли и контролировала систему образования. Буддизм с его идеями о несовершенстве человека и перевоплощении в потустороннем мире, впитав в себя местные верования, стал идеологической основой феодализирующегося общества. Почти одновременно с буддизмом через выходцев из Китая во Вьетнаме распространились конфуцианство и даосизм. Последователи этих философ- ско-этических учений, проводники китайской культуры, постепенно вытеснили буддийских монахов из сферы государственного просвещения. Появились храмы в честь обожествленной личности Конфуция как ученого, философа и литератора. При централизованной феодальной монархии еще более усилилась роль конфуцианства, в котором по трактовке последователя Конфуция Чжу Си подчеркивалась идея беспрекословного подчинения младших старшим, подданных—императору. С XV в. конфуцианство стало преобладать во вьетском государстве. Наряду с почитанием Будды официально отправляются конфуцианские культы неба и земли, божества-покровителя сельского хозяйства Тхан Нонга (по-китайски Шэн Нуна), верховного небесного владыки Шанди. Даосизм, т. е. вера в дао — путь, предначертанный свыше,— подвергся сильному влиянию буддийских и местных религиозных представлений. Это третье направление в идеологии средневекового Вьетнама с культами нефритового императора, трех миров, святой матери и др. С появлением во Вьетнаме католических миссионеров начинает распространяться христианство. За годы французского господства колонизаторы возвели около 40 тыс. католических церквей, передав им лучшие участки земли. В настоящее время численность католиков-вьетнамцев около 2—2,5 млн. человек, из них примерно половина проживает в ДРВ. С приходом к власти в Южном Вьетнаме проамериканских группировок представители других религий стали подвергаться гонению. Патриэтически настроенные буддийские лидеры и основная масса верующих буддистов все более активно включаются в борьбу против американских оккупантов и их сайгонских марионеток. Значительную роль в религиозной и политической жизни страны стала играть возникшая в 1926 г. секта Као Дай («верховный дворец»), приверженцы которой синтезировали взгляды различных религий и занимались спиритизмом. Во главе секты стоит папа, а среди обожествленных ею лиц — Лев Толстой, Виктор Гюго и другие деятели мировой культуры. В 1930 г. появилась секта Хоа Хао («мир и дружба»), провозгласившая идеи классового мира, единение верующих на основе национального сплочения. Во время революции 1945 г. и последующей войны многие сектанты (общая их численность—2 млн. человек) сочувствовали и помогали народной власти, а ныне они выступают против реакционного сайгонского режима. Религиозный синкретизм, столь свойственный вьетам, как, впрочем, и соседним народам, проявился в храмовых постройках, иногда располагающихся под одной крышей: здесь можно обнаружить статую Будды, за перегородкой — изображения Конфуция и его учеников и т. п. Местные верования еще в XVIII в. утратили общегосударственное значение, отчасти сохранившись лишь в общинных и семейных культах. Каждая сельская община имела своего духа-покровителя, которым мог быть чем-либо прославившийся реально живший человек, мифические существа и животные. Считалось, что спокойствие и благополучие жителей деревни зависят от благожелательного отношения духа-покровителя. Поэтому ежемесячно по первым и пятнадцатым числам в храме при общинном доме динъ ему приносили жертвоприношения, сопровождавшиеся умилостивительны - 118
ми молениями. В дни народных празднеств, а особенно в день рождения духа-покровителя, крестьяне после торжественного поклонения устраивали представления^ которых воспроизводили наиболее яркие сюжеты из жизни выбранных ими духов, после чего следовало коллективное пиршество; За последние годы общинные культы под влиянием общего культурного роста населения теряют свое былое значение, упрощаются, а в некоторых местностях их уже не отправляют (это относится прежде всего к ДРВ). То же самое происходит и с семейным культом предков, хотя уважение и сыновний долг по отношению к умершим родственникам сохраняются. В прошлое уходят тщательно регламентированные церемонии почитания, связанные с большими затратами средств и времени. Однако и сейчас культ предков широко распространен у вьетов. Он основан на вере в загробное существование душ умерших и в их влияние на жизнь людей. По конфуцианской философии, человек считается двойственным существом, составленным из телесной и духовной субстанции. Души поддерживают жизнь человека, а духи управляют эмоциями и функционированием различных органов тела. Духовная субстанция мужчин имеет три: души (хон) и семь духов (виа), а женщин — три души и девять духов (у женщин их на два больше, поскольку у них чувства преобладают над разумом). Главная, «разумная» душа называется «кхи». Она наделяет человека умом, памятью и т. п. и находится в голове. Сущность кхи настолько чиста, что она не только покидает тело со смертью человека, но и делает это временно, наказывая телесную субстанцию, совершившую проступок под влиянием другой души. В частности, болезни объясняют именно временным уходом кхи из тела человека, а смерть — тем, что она покинула человека окончательно. Согласно древним представлениям вьетов, душа погребенного без надлежащих почестей будет постоянно метаться и тревожить людей. Для таких «блуждающих» душ возле селений установлены жертвенники, на которых находится пища. Наиболее достойной считалась смерть в окружении многочисленного потомства, которое могло длительное время заботиться о могиле и продолжать культ предков. Зачастую и сейчас при жизни старики приобретают гроб и выбирают место захоронения на родовой земле, на своем рисовом поле. Раньше такой обычай был правилом, и поэтому на рисовых полях, чаще всего на рассадниках, видны поросшие травой холмики — могилы предков. Похоронный обряд по умершему главе семьи начинается с омовения тела и облачения его в лучшие одежды. Покойника оставляют в доме столько времени, сколько требуется на организацию похорон: приготовление катафалка или носилок, приглашение гостей, устройство поминок. Перед процессией, идущей в белых траурных одеждах к месту погребения, один из родственников (брат, племянник или дядя) разбрасывает «деньги» для нужд покойного в загробной жизни — желтые и белые бумажные коробочки, с треском лопающиеся под ногами, чтобы он «слышал» это проявление чуткости со стороны родных. Если гроб везут на катафалке, то он скрыт занавесями балдахина, а лошади покрыты черными попонами, усыпанными серебряными звездами. Участники процессии несут круглые марлевые транспаранты, к которым приколоты цветы. Раньше обязательной была эксгумация, производимая через три года после захоронения. Теперь этот обычай бытует лишь в некоторых сельских районах. Глиняные оссуарии в виде ящика с крышкой и отверстиями по двум продольным сторонам помещают близ культовых сооружений. ' Поминки по покойному устраивают на седьмой, сороковой и сотый дни. Культовые почитания начинаются после двух лет — срока, который, как полагают, необходим для окончательного воцарения души в потустороннем мире, и в течение всего этого времени родные носят траур. Обрядность почитания требует оформления таблички предков. Они различны по материалу и внешнему виду — от лакированной резной дощечки до полоски красной бумаги, наклеенной на половинку расколотого вдоль бамбукового колена. На табличке китайскими иероглифами пишут имя умершего, его краткую 119
биографию и помещают ее на алтарь, впереди постоянно находящихся там пяти табличек. Так как культ отправляют до пятого поколения, то последнюю (шестую) табличку снимают, прекращая тем самым культ старшего предка. В зависимости от благосостояния семьи алтари бывают самые различные: от простой деревянной полочки, укрепленной на стене веревками, до солидного сооружения в виде буфета из ценных пород дерева, покрытого затейливой резьбой и лаком, с перламутровыми инкрустациями и дорогими сосудами для курения благовоний. По обеим сторонам табличек стоят свечи, ароматические палочки, а перед ними — небольшое лакированное блюдо для жертвоприношений с палочками для еды. У алтаря подвешивают небольшой барабан или колокольчики для призыва душ во время церемоний поклонения. Эти церемонии устраивают в годовщины смерти предков и по праздникам, а наиболее торжественные — в Новый год и пятого числа пятого месяца. Право и обязанность отправления культа всегда принадлежат старшему сыну или старшему в главной ветви группы кровных родственников по мужской линии. Моления предкам сопровождаются просьбами принять дары в виде фруктов, курятины, свинины, клейкого риса и «денег»—желтых и белых кружочков бумаги или «банковских билетов» с надписью «бумажные деньги для царства мертвых». Обряд завершается сжиганием «денег» и четырехкратным преклонением перед алтарем. В семьях горожан табличку предков сейчас зачастую заменяет фотография, а жертвоприношения носят символический характер. КУЛЬТУРНАЯ ЖИЗНЬ Вьетнамский народ создал многочисленные фольклорные произведения и национальную литературу. В устном народном творчестве (мифах, легендах, сказках) отражены взгляды вьетов на природу, на их далекое прошлое. Λ прославляются мужество и героизм защитников ро- Фольклор и литература r J rr ττ r f л- дины, воспеваются труд, любовь и верность. Из поколения в поколение передается легенда о Шон-тине (духе гор) и Тхуй-тине (духе вод), где на фоне повествования о борьбе этих духов за обладание красавицей дается древнее объяснение стихийных бедствий, периодически постигавших страну и нарушавших нормальную хозяйственную жизнь народа. Большой популярностью, особенно среди молодежи, пользуется легенда «О героических подвигах Тхань Зыонга», боровшегося против ханьских захватчиков. Этой же теме сопротивления угнетателям посвящены различные варианты сказаний «О золотой черепахе и волшебном мече», с помощью которых в первой трети XV в. Ле Л ой освободил страну от власти империи Мин. Широко распространены мифы и легенды на исторические сюжеты, на основе которых вьетские историки прошлого создали традиционную мифологическую историю страны, начиная с династии Хонг Банг, правившей якобы с 2879 по 268 г. до н. э. Из них наиболее примечателен миф о происхождении вьетского народа — «О ста яйцах», из которых вышли 50 юношей и 50 девушек, ставших родоначальниками вьетов. Первые письменные произведения появились во Вьетнаме на китайской иероглифике, и наиболее древним образцом вьетского литературного творчества, дошедшим до наших дней, является датированный 1010 г. эдикт короля Ли-тхай-То, посвященный переводу столицы Тханглонга на новое меото. В произведениях первого этапа развития вьетской литературы (X—XIV' вв.) полностью господствует поэзия, представленная четырехстишиями, восьмистишиями, рифмованной прозой фу, отражавшая в основном буддийское миросозерцание с воспеванием природы и праздного времяпрепровождения. Значительное место занимает патриотическая тематика, лучше всего воплощенная в «Воззвании к военачальникам» полководца Чан-хынг-Дао, составленном в 1285 г. во время монгольского нашествия. Появились записи легенд и сказаний, собранные в сборнике «Удивительные рассказы Линь Нама» и труде Ли-те-Сюена «Собрание таинств земли Вьет». Литература 120
этого периода в целом копировала по форме и даже сюжетным линиям тан- скую поэзию и была далека от народа, так как создавалась на китайском языке вэньянь. В ХУ—XVII вв. появляется мнэго произведений, написанных национальным иероглифическим письмом тъы ном, изобретение которого относится, по-видимому, еще к XIII в. Широкое использование этой письменности связано с именем поэта и государственного деятеля Нгуен Чая (1380— 1442 гг.), в творчестве которого заметны осуждение противопоставивших себя народу аристократов и протест против творимого ими зла. Возникли новые жанры, в частности философская лирика конфуцианского направления Нгуен- бинь-Кхиема (1492—1586 гг.), выраженная в его поэмах «Белые облака». Анонимные авторы создали повествовательные поэмы «Сом и жаба», «Целомудренная мышь», а также первые вьетские новеллы. В XVIII — начале XIX в. достигла расцвета вьетская классическая литература с жанрами песни (ко), короткой песенки (ты), стихов (ханъ), лирической поэмы (игам) и повествовательной поэмы (чуйен). Из многих произведений этого периода, ставивших острые социальные проблемы и раскрывавших их через душевные переживания героев, выделяется классическая по изяществу языка и выразительности поэма «Плач жены воина» поэтессы Доан-тхи-Дьем (1705—1748 гг.). Начало XIX в. было ознаменовано появлением подлинного шедевра вьетской литературы — романа в стихах «Кьеу» знаменитого поэта Нгуен Зу (1765—1820 гг.). Это произведение написано в форме народных песен казао по 6—8 слов, чередующихся в строфе, и состоит из 3 тыс. стихов. Оно пронизано гуманизмом, духом протеста против несправедливостей феодального общества. Подавление мощного крестьянского движения тэйшонов и установление абсолютистской монархии отразились в официальной придворной литературе, воспевавшей преданность Нгуенам, например в стихах Нгуен-конг-Чы (1773-1858 гг.). После захвата Вьетнама французскими колонизаторами широко распространилась патриотическая литература, в которой разоблачалась капитулянтская политика феодалов. Возник новый стихотворный жанр хитъ — воззвания, ярким образцом которого явилась поэма Нгуен-динь-Тиеу «Призыв к уничтожению мышей». В связи с развитием в среде молодой вьетской буржуазии идей реформизма и просветительства развертывается пропаганда за использование латинизированной письменности куок нгы, на которой печатались периодические издания, в частности журнал «Нам фонг» («Южный ветер»), В 20-е годы XX в. появилась национальная проза в духе критического реализма. Так написан первый современный роман Хонг-нгок-Фатя «То Там» (1925 г.), в котором разоблачается феодальная мораль. Перед второй мировой войной критический реализм уступил место так называемому реалистическому романтизму, представленному романами Нгуен-конг-Хоана «Последний шаг» (1938 г.), Нгуен Хонга «Воровка» (1938 г.), Нго-тат-То «Лампа гаснет» (1939 г.). После победы революции в ДРВ началось становление социалистического реализма. Поначалу это была литература малых форм — очерки, рассказы, небольшие стихотворения, посвященные в основном военной тематике, например сборник Нам Као «Пограничные рассказы», повесть Нгуен- ван-Бонга «Буйвол». Строительство мирной жизни, созидательный труд народа в послевоенный период (с 1954 г.) привлекают внимание многих писателей и поэтов: То Хоая («Иначе, чем прежде»), Нгуен Кхая («Урожай арахиса»), Во-хюи-Тама («Шахтеры») и крупнейшего поэта То Хыу. В 1948 г. была создана Ассоциация работников литературы и искусства Вьетнама, а в 1957 г. — Союз писателей ДРВ. С разделом страны на две части представители прогрессивной литературы Южного Вьетнама были загнаны в подполье. Лучшие поэты и прозаики своим творчеством вели и ведут борьбу против реакции, агрессии, за объединение Вьетнама. Тема верности коммунистов своему долгу звучит в произве- 121
Сцена из пьесы жанра тео «Кто купит мой лук» дениях Тхань Хая «На могиле брата распустились цветы», Ван Конга «Коммунист», Зянг Нама «Родина». На юге появилась революционная поэзия национальных меньшинств, в частности стихотворения поэта народа зяжай (джарай) Ксон Блеу «Теожео — моя родина» и поэта народа эде И Шука «Единство в борьбе». В 1961 г. в Южном Вьетнаме было создано Общество деятелей литературы и искусства освобождения Южного Вьетнама, которое поддерживает постоянные связи с различными литературными организациями мира. Несмотря на террор властей поэты-южане нелегально переправляют в ДРВ свои произведения, публикация которых позволяет прогрессивной общественности многих стран знакомиться с творчеством патриотов Южного Вьетнама. В последние годы таким путем изданы сборники стихов Тхань Хая, «Сказки и легенды Тэйнгуена», «Песни Южного Вьетнама». „ Театральное искусство Вьетнама имеет длительную Театр и кино ^ J „ ^ j историю, в процессе которой сложилось шесть основных жанров. Наиболее древним является тео (хат тео) — народный театр, появившийся на севере страны в раннем средневековье. Тео развился на основе так называемых чередующихся песен, инсценировок сказок, легенд, сценок из крестьянской жизни. Спектакли тео обычно ставили во дворах храмов и пагод в очень простом оформлении: веревка, протянутая между двумя колоннами храма, обозначала границу между сценой и кулисами, а актеры играли на циновке, с трех сторон которой сидели зрители. Жанр тео с момента становления театрального искусства неразрывно связан с широкими народными массами. Зачастую пьесы сочиняли простые крестьяне, актеры использовали понятную всем разговорную речь. Музыкальное сопровождение небольшого оркестра из щипковых инструментов, гонгов, трещоток и тамбуринов было построено на любимых народных мелодиях. Народность тео проявлялась также в тесном контакте между актером и зрителем, выражавшемся в форме песенных обращений (де), т. е. вопросов актера и ответов зрителей. Репертуар тео знакомил народ с героическим прошлым страны («Восстание сестер Чынг»), передавал в художественных образах вечную тему борьбы и любви («Борьба духа воды с духом гор»). Однако основным содержанием тео были комедийные, сатирические постановки, в кото- 122
фьгх критиковались феодальные порядки и мораль мелких чиновников, колдунов и богатеев. В XIII в. во Вьетнаме появилась классическая музыкальная драма туонг (хат туонг). Буржуазные театроведы полагали, что она целиком пришла из Китая, хотя правильнее говорить о некоторых заимствованных формах и сюжетных линиях. Туонг насыщен музыкой и пением, которые не только сопровождают действие, но прежде всего выявляют характер персонажа. Красивые и разнообразные танцы содержат много элементов военного, фехтовального и акробатического искусства и требуют от исполнителя незаурядной физической подготовки. В пьесах восхвалялись благородные поступки, справедливость, честность, героизм. Классической музыкальной драме покровительствовали правящие классы. Многие императоры создавали „дворцовые труппы, привлекали видных ученых и поэтов к написанию либретто. Туонг, как и тео, пользовался огромной популярностью и среди "трудового народа. Во всех сельских местностях издавна имеются самодеятельные или профессиональные труппы, которые во время праздников весны и жатвы устраивают спектакли непосредственно на лужайках, без декораций. В 1915—1916 гг. возникло новое направление в театральном искусстве — .кайлыонг («обновленныйтеатр»). Под влиянием событий мировой войны и роста антиколониального движения в народе распространились традиционные песни с новым содержанием, которые вошли в сценические постановки. Первые профессиональные пьесы кай лыонг были поставлены по мотивам выдающихся произведений вьетской литературы «Лук-ван-Тьен», «Кьеу» и др. В 20-х годах по примеру европейского театра так называемый социальный кай лыонг стал ставить пьесы на современные темы. Одновременно с кай лыонг развивалась драма пить ной, т.е.«разговорный» театр, первыми постановками которого были переводные французские пьесы, в частности Мольера. Вскоре на сценах городских театров появились спектакли вьетских драматургов Нгуен-вань-Виня, Тхай Фи, Ву-динь-Лонга, в которых авторы решали эпические и идеологические проблемы в духе буржуазной морали. Театроведческие общества «Тонкинская сцена» и «Уан хоа» поощряли создание пьес на современные темы, отражавшие интересы мелкобуржуазных слоев. После подавления революционного движения 30-х годов театральное искусство Вьетнама оказалось в состоянии застоя, а в начале второй мировой войны в нем четко определились два направления — реалистическое и выступавшее под лозунгом «искусство для искусства». Новый период в истории развития вьетского театра начался после изгнания колонизаторов. Возникли новые жанры, например опера Чи-Тхиен (по названию провинций Куангчи и Тхыатхиен), истоками которой послужили музыка, танцы и песни центральной части Чунгбо, и опера Бай Тъой, созданная на основе народного творчества южных провинций Чунгбо. В ДРВ созданы десятки театральных коллективов, театральное училище и курсы молодых актеров, где учащиеся овладевают новыми видами театрального искусства и совершенствуются в исполнении традиционных жанров. На сцене ханойского театра поставлены опера «Евгений Онегин», пьеса К. Тренева «Любовь Яровая» и другие произведения, вошедшие в сокровищницу мирового театрального искусства. В стране вновь стали популярны десятки лет находившиеся в забвении жанры кукольного театра и театра кукол на воде. Найдется немного стран, где до сих пор сохраняется и развивается этот интересный вид театра. Сценой ему может служить водная гладь рисового поля, неглубокие спокойные реки, пруды и т. п. Куклы величиной до 1 м, из легкого, ярко раскрашенного дерева стоят на небольших плотах и управляются артистами на расстоянии ,до 30 м из-за кулис (установленной на воде невысокой загородки) при помощи бамбуковых палок и системы нитей. Наряду с такими постановками старого репертуара, как «Монах», «Водная волшебница», появились современные — «Битва на дороге № 10», «Солдатский поход» и другие, неизменно при- 123
влекающие множество зрителей. Вьеты бережно относятся к театральному искусству прошлого, и опытные мастера, отказавшись от сохранения профессиональной тайны, передают свои знания молодым талантливым актерам. Если театр относится к древним и наиболее развитым видам искусства вьетов, то национальная кинематография появилась лишь с 1959 г. Уже первый полнометражный фильм ханойской киностудии «Вьетнам» «У общей реки» в 1961 г. на Втором международном кинофестивале в Москве был отмечен премией. Молодые кинематографисты ДРВ обращаются к самой актуальной тематике борьбы за воссоединение страны, освободительного движения, мира и дружбы между народами, героического прошлого своей родины. Из 16 художественных фильмов, созданных к 1965 г., особое признание, как в ДРВ, так и за рубежом, получили «Апельсиновый сад» (о кооперации деревни), «Девушка с новостройки» (о жизни рабочего класса), «Огонь на второй линии» (о буднях войны Сопротивления). Большим успехом пользуются фильмы, поставленные дипломантами киностудии, «Однажды осенью», «Два солдата», «Птичка-белоглазка», рассказывающие о вооруженной борьбе с колонизаторами. Кроме художественных, в ДРВ создано свыше 100 документальных фильмов и около 400 киножурналов. Экраны кинотеатров Южного Вьетнама в районах, контролируемых сайгонскими властями, заполнены в основном кинопродукцией США. На бронзовых барабанах из Донгшона изображены Музыкально- сцены деревенских праздников, сопровождаемых танцевальное искусство » г г> J музыкой и танцами. Вьеты музыкальны от природы— даже язык, являющийся многотональным, способствует тонкому восприятию музыкальных произведений, что определяет широкое распространение импровизации, сочетание композиторского и исполнительского мастерства. В основу построения мелодии положена пентатоническая гамма, соответствующая тонам до, ре, ми, соль, ля. Для вьетской музыки характерно исполнение в 2/4, 4/4 и 2/2 такта, но довольно часто это правило нарушается. В большинстве жанров ритм подчеркивается ударными инструментами. Наиболее распространенный ритм — бинарный (двойной). Гармония не играет такой роли, как в европейской музыке, главное — это мелодия, но, в отличие от китайской, она более соответствует голосу исполнителя. Национальный оркестр состоит из инструментов, схожих с музыкальными инструментами народов многих стран Юго-Восточной Азии. Преобладают щипковые — двухструнная скрипка нхи, однострунная гитара дан бау, прямоугольная трехструнная гитара дан дай, круглая трехструнная гитара там, дискообразная четырехструнная гитара нгуйет, удлиненная мандолина дан ти, гусли, состоящие из длинной деки с 16 струнами,— трап лук. Ударные инструменты представлены деревянными и металлическими погремушками, барабанами и гонгами, а духовые — поперечной флейтой дитъ, двойной продольной флейтой пен дой и гобоем кен. В ДРВ была создана комиссия по сбору и записи народных мелодий и песен. Открыто первое в истории страны музыкальное училище, появились государственные оркестры, в том числе симфонический и национальных инструментов. Музыкальное искусство Вьетнама получило международное признание: на фестивалях в Варшаве, в Москве и Бухаресте вьетнамские исполнители были удостоены золотых и серебряных медалей. Вьетские танцы в значительной степени построены на имитации трудовых процессов во время просеивания риса, толчения зерна, высадки рассады, сгребания соломы и т. п., которые особенно красочно показаны в современной танцевальной постановке «В госхозе». В танцах наибольшее внимание обращается на изящность движений кистей рук с использованием факелов, зонтов, вееров («Бабочки», «Бамбук», «Цветы ранней осени»). Вьетские танцевальные коллективы исполняют и танцы национальных меньшинств Вьетнама, например меоский «Весенние цветы», тхайский «танец со шляпами», «танец с барабанами» горных народов Южного Вьетнама. Зачастую танцы сопровождаются или сменяются песнями: хат дум (лирическими куплета- 124
ми), хо (песней-призывом), зи кон (колыбельной песней), игам тхо (песней- поэмой), ке тюйен (песней-рассказом). В феодальном Вьетнаме система просвещения копи- росвещение ровала китайскую, основанную на так называемых конкурсных экзаменах. Эти экзамены проводились через определенный срок и подразделялись на уездные, провинциальные и столичные. Формально к конкурсу допускались все желающие, но фактически принять в нем участие могли лишь люди обеспеченные, имевшие средства и время на подготовку. Лучший из экзаменовавшихся одновременно получал ученую степень и чиновничью должность: в уезде — низшую степень и чин мелкого чиновника, в провинции — среднюю ученую степень и повышение по службе; на третьем этапе — столичных экзаменах — высшую степень ученого и соответствующий чин. В программу входило написание на память отрывка из китайских классических произведений, сочинение стихотворной поэмы, составление от имени монарха обращения к народу. Претенденты на военную должность должны были составить боевую диспозицию, проявить знания древнего воинского искусства. Конкурсные экзамены были основным путем пополнения государственного аппарата. Народное образование осуществлялось без вмешательства государства. Детей отдавали в обучение отставным чиновникам-ученым, которых содержали семьи учеников. Они обучались основам китайской грамоты, приобретали элементарные познания конфуцианской морали, за что учителя ежегодно в праздник Нового года и ДоанНго (пятого числа пятого месяца) получали дары: продовольствие, одежду, предметы первой необходимости. Французская колониальная администрация отменила традиционную систему образования и объявила о введении обучения по программам и на языке метрополии. Деревенские общины, которым вменялось в обязанность строить и содержать школы, заведомо не могли это делать из-за недостатка средств и отсутствия преподавателей. В крупных городах доступ в лицеи и высшие учебные заведения был ограничен, а весь процесс обучения сводился к подготовке небольшого числа служащих и вспомогательного технического персонала. Эта политика привела к тому, что перед Августовской революцией 1945 г. в стране насчитывалось свыше 90% неграмотных. После освобождения от колониального господства, в ходе культурной революции, произошедшей в ДРВ, прежде всего была ликвидирована неграмотность населения в возрасте от 12 до 55 лет и проведена реорганизация сети народного образования. С 1956 г. в Республике действует десятилетняя система обучения из трех ступеней: всеобщего обязательного начального (I — IV классы), неполного среднего (V — VII классы) переднего (VIII — X классы) образования, которое осуществляется на основе современных программ. Если в 1939 г. во всех странах французского Индокитая число учащихся составило немногим более 300 тыс. человек, то в 1963/64 учебном году в ДРВ обучалось около 2,5 млн. школьников. В настоящее время действуют десятки средних и 16 высших учебных заведений (в 1939 г. их было только 3), тысячи студентов и аспирантов получили образование в СССР и других социалистических странах. В Южном Вьетнаме система просвещения основана на пятилетней начальной и семилетней средней школе, причем начальная разделена на две ступени — элементарную (I — III классы) и высшую начальную (IV — V классы). В сельской местности элементарная начальная школа на практике постепенно превращается в школу ремесленного ученичества. В городах наряду с государственными имеются частные школы. В 1959/60 учебном году в Южном Вьетнаме насчитывалось около 1,5 млн. учащихся, включая студентов шести высших учебных заведений. и здра^охранение Истоки вьетской медицины уходят в глубь раннего средневековья. Народный опыт по использованию целебных трав и кореньев, рецепты составления лекарств и отваров передавались из поколения в поколение. История сохранила память о выдающихся врачевателях Туе Тине (род. в 1340 г.) и Ланг Онге (род. в 1725 г.), которые, 125
изучив вьетскую и китайскую медицину, оставили многотомные труды с описанием лекарственных растений и изложением основных принципов анатомии, физиологии, патологии, терапии и фармакологии. Вьетская народная медицина использовала такие приемы лечения как иглотерапия, прижигания, массаж, кровопускание, ингаляция и т. д., разработала простейшие методы, борьбы с тропическими болезнями. Служба здравоохранения появилась в период французской колонизации, но лишь в крупных городах. К 1945 г. на 130 тыс. человек имелся лишь 1 врач, в стране свирепствовали инфекционные болезни, а малярией и трахомой было поражено 90% населения. Немногочисленные госпитали были в три-четыре раза сверх установленной нормы переполнены больными, детская смертность достигла 400 на 1000 человек. Уже в годы войны Сопротивления (1946—1954 гг.) на освобожденных территориях народная власть приступила к выполнению обширной программы по созданию развернутой сети здравоохранения и подготовке медицинских кадров. Сейчас в ДРВ открыты тысячи медицинских и акушерских пунктов, передвижные бригады врачей посещают самые отдаленные горные- селения, среди крестьян ведется пропаганда санитарных и гигиенических. знаний. Многие сельские кооперативы направляют девушек на курсы медсестер, и по возвращении, без отрыва от основных работ, они занимаются. медицинским обслуживанием односельчан. Тем самым суживается сфера де~ ятельности местных знахарей, гадателей и жрецов. В последние годы в ДРВ созданы Институты микробиологии, гигиены, малярии, трахомы, туберкулеза, восточной медицины, открыто около 400 больниц, диспансеров и санаториев. С помощью СССР, ЧССР, ГДР и других стран социализма подготовлены десятки вьетнамских специалистов, которые наряду с использованием народной медицины успешно применяют в диагностике и лечении самые последние научные достижения. Система медицинского обслуживания населения в Южном Вьетнаме значительно хуже, чем в ДРВ. По сведениям Всемирной организации здравоохранения (санитарная слубжа в Южном Вьетнаме не публикует статистических данных), в Южном Вьетнаме на 1960 г. было менее 500 врачей, т. е. 1 врач приходился на 28 100 жителей. Число государственных и частных лечебных учреждений по всей стране не превышает ста, почти полностью отсутствует организация охраны материнства и детства. г Во Вьетнаме издавна были распространены традиционные спортивные состязания, без них не обходился ни один праздник. Это прежде всего национальная борьба, участники которой выступают в трусах, кушаках и налобных повязках; состязания на палках с прикрепленными к концам полосками ткани, смоченными в белой извести, оставлявшей метки на теле «противников». Кроме того, устраивали соревнования по бегу, плаванью, гребле, стрельбе из ружья и лука. Иногда мишень устанавливали на одном берегу реки, а на другом располагались стрелки; промахнувшийся должен был переплыть реку и вернуться обратно со стрелой. К наиболее древним спортивным играм относится дань фет (вид травяного хоккея) и игра в мяч, сплетенный из корней бамбука — прототип баскетбола. В ДРВ физическое воспитание и спорт вошли в программу общеобразовательных школ; рабочие и служащие перед началом и в процессе работы занимаются производственной гимнастикой; почти на каждом предприятии имеются спортивные кружки и секции. Тренеры и учителя физкультуры проходят обучение в техникумах и на специальных курсах. Спортивные общества объединяют тысячи команд футболистов, волейболистов, теннисистов, пловцов. В стране построены сотни спортивных площадок и стадионов, среди них Ханойский стадион на 25 тыс. зрителей. Спортсмены ДРВ выходят по некоторым видам спорта в ряд сильнейших в мире, например по стрельбе из пистолета. Физически развитая и закаленная молодежь находится в первых рядах строителей и защитников своей родины. 126
НАЦИОНАЛЬНЫЕ МЕНЬШИНСТВА мыонги Среди национальных меньшинств Вьетнама особое место занимают мыонги. Исследователи отмечают не только лингвистическую близость, мыонгов к вьетам, но и этническое их родство. Согласно наиболее распространенной гипотезе о происхождении мыонгов, предки этого народа, входившие в состав лаквьетов, пришли на территорию Вьетнама за несколько веков до нашей эры и осели в предгорьях, а последующие миграционные волны лаквьетов в IV в. до н. э. заселили долину реки Хонгха и прибрежные области. Вьеты, проживающие на равнинах, испытали сильное культурное влияние китайцев, тогда как вьеты в горах в большей степени сохранили самобытность. Этнографы ДРВ считают, что мыонги, как и вьеты, являются автохтонами и вместе составляют одну нацию вьет- мыонг. По численности (на 1965 г.— 450 тыс. человек) мыонги занимают третье место после кхмеров и таи. Наиболее компактно они заселяют провинции Хоабинь и Тханьхоа. Слово «мыонг» на тайском языке означает «район», «область», но в разных местностях мыонги называют себя по-разному: например «мол», «мо» (в Хоабинь), «муон» (в Тханьхоа), «муай» (в. районе Конау), «мон» (в Футхо) и «муншать» (в Куангбинь). Чтобы подчеркнуть свое отличие от жителей долин и горцев, мыонги называют себя также «монглонг», т. е. «народ, живущий в центре». Так же, как и вьеты, мыонги занимаются главным образом рисосеянием, обводняя поля водой из разветвленной сети горных ручьев, поступающей по бамбуковым водопроводам. В некоторых районах собирают по два урожая риса в год в пятом и десятом месяцах лунного календаря, одновременно выращивая другие продовольственные культуры — кукурузу, маниок, бататы, овощи и фрукты. Важную роль в хозяйстве играет животноводство. В свободное от полевых работ время мыонгские женщины прядут, ткут хлопчатобумажные ткани, шьют одежды, вышивая подолы юбок и головные платки изящными изображениями оленей, голубей, цветов и драконов. Мужчины занимаются выжимкой растительного масла, кузнечным ремеслом, плетением. Особенно красивы плетеные бамбуковые изделия, в частности корзинки on для сбора лесных продуктов,, которые носят у пояса. После уборки урфкая в сухое время года мыонги устраивают облавную охоту с собаками. На крупных животных охотятся с ружьями, на мелких (например белок и мышей) — с самострелами. В поселках, расположенных по берегам рек, рыболовство играет даже большую роль, чем земледелие, причем рыбу ловят преимущественно коллективно, Значительное место в занятиях мыонгов занимают подсобные промыслы: заготовка деловой древесины, бамбука, ротана, дров, сбор лекарственных растений, дикого кардамона, меда, воска, и кунау — клубней диоскореи (Dioscorea rhypogonioides). Мыонги заключают контракты на поставку этих продуктов с государственными заготовительными организациями ДРВ, которые оплачивают сырье деньгами или необходимыми хозяйственными товарами. Мыонги располагают свои деревни у подножия холмов в небольших долинах. Просторные жилые дома на сваях, четыре ряда которых сложат опорами для несущих конструкций, совершенно не похожи на вьет- ские. Слеговые деревянные балки опираются на сваи, и со стороны главного фасада дома опускаются довольно низко. Пол из расщепленного бамбука настлан на бамбуковые стволы. С главного фасада он выступает из-под стены, образуя вместе со свисающей крышей галерею. Вход с торцовой стороны по лестнице либо на настил перед входным проемом, либо непосредственно внутрь помещения. От 6 до 12 окон без стекол расположены у самого пола. Внутри дом разделен плетеными щитами на. 127
несколько камер, расположенных вдоль задней длинной стены. Посереди1 не, ближе к стене с навесом, находится очаг с двумя огнями, у входа крупорушка и корзины с рисом. В дальнем углу хозяева обычно устраивают алтарь предков. Возле жилища — площадка с хозяйственными постройками, огороженные плетнем огороды и небольшие фруктовые сады. После Августовской революции в социальной и семейной жизни мыон- гов произошли важные изменения. Большая семья уступила место малой, и лишь изредка встречаются семьи, где женатые братья живут совместно с родителями. Браки преимущественно патрило- кальные. В области наследования господствует майорат. Во время свадебных церемоний родителям невесты прежде давали буйвола, но сейчас все больше распространяется откуп деньгами. Похоронные обряды так же, как и свадебные, требуют больших затрат: обязательного забоя буйволов или свиней для жертвоприношений, а до революции — и подарков местным феодалам — ланг дао. В верованиях мыон- гов, несмотря на известное распространение буддизма и католицизма, преобладают древние анимистические воззрения.Мыонги до сих пор верят во вредоносных духов (ма тяй, ма ем и др.)· Используя это, колдуны объявляли неугодных им лиц носителями духа ма тяй, и обманутые крестьяне нередко избивали и даже убивали ни в чем не повинных людей. Обычаи и празднества мыонгов во многом совпадают с вьетскими. Самый большой праздник — Новый год по лунному календарю, когда совершают моления предкам. Подобные моления устраивают и в дни революционных праздников, после чего в общинном доме проходят собрания и общедеревенские угощения. Аграрные и демократические преобразования покончили с бесправием и нищетой мыонгских крестьян. Ушли в прошлое барщинные и принудительные работы на феодалов, глав крупных родов, владевших пахотными землями и водоемами. Земли ланг дао, а также общинные участки Орудия труда и предметы быта национальных меньшинств Вьетнама: 1 — курительная трубка; 2 —серп для жатвы риса; 3 — жатвенный нож (мыонги); 4 — музыкальный инструмент; 5 — сосуд для воды из тыквы (тхай), б — чашка для вареного риса (мыонги); 7 — заплечная корзина из бамбука (банар) 128
разделены между бедняками из расчета от 1 до 3 мау на семью. Кооперативное движение охватило почти все мыонгские деревни, и свыше 90% крестьянских семей вошло в группы трудовой взаимопомощи. Развитие производства и улучшение жизненных условий способствовали подъему культурного уровня мыонгского народа. Если раньше доступ к образованию имели только дети феодалов и чиновников, то ныне в большинстве деревень открыты начальные школы, где преподавание ведут подготовленные из местных жителей кадры учителей. Родство вьет- ского и мыонгского языков позволило ранее бесписьменному народу широко пользоваться письменностью, созданной на основе вьетской графики, а это, в свою очередь, способствовало более широкому ознакомлению народных масс с национальным устным творчеством и вьетнамской куль, турой. Песенное и театральное искусство развивается по пути использования традиционных мотивов и форм с новым революционным содержанием. НАРОДЫ ГРУППЫ ТАИ Из всех национальных меньшинств, населяющих Вьетнам, наиболее многочисленны народы, говорящие на тайских языках. Они занимают обширные пространства Северного Вьетнама — поросшие лесами горы, широким полукругом охватывающие долину Хонгха. Народы группы таи Народ Численность Расселение Таи Тхай Мантхань . . . Хангтонг . . . Таймыой . . . Лао Таймот .... Тайкхонг . . . Тайзо Тайлао .... Лю (лы) .... Тайдень .... Путхай (футхай) Нунги Нянги (зяй) . . . Каолан Тхулао Пази 525000 435000 61500 47200 5200 5000 2300 1700 1400 1200 1000 1400 700 335000 15000 25000 700 700 Вьетбак Тэйбак Нгеан Тэйбак Северная часть Чунгбо Там же Тэйбак Нгеан Северная часть Чунгбо Северо-восточные районы ДРВ Северные районы Вьет- бака Вьетбак Большинство исследователей делят таи на две группы: таи (тхо), обитающих к востоку от реки Хонгха, и тхай, проживающих к западу этой реки вплоть до границ с Лаосом и Китаем. Таи и тхай говорят на взаимопонятных языках, скорее на диалектах одного языка, имеют много общего в материальной и духовной культуре, поэтому есть основания рассматривать их как единый народ. 9 Народы Юго-Восточн. Азии 129
Предки тайских народов, жившие во II—I тыс. до н. э. южнее долины реки Янцзы, постепенно продвигаясь на юг, к IV в. н. э. достигли территории Вьетнама· Миграции, в основном закончившиеся к XIII — т XIV вв. (хотя продвижения некоторых народов, например пази, продолжаются до сих пор), шли по двум путям: из провинции Юньнань по долине Хонгха в северо-западный Вьетнам и из провинций Гуандун и Гуанси в северо-восточный Вьетнам. Тхай, осевшие в областях Тэйбака, в большей степени сохранили самобытные черты, тогда как таи Вьетбака испытали сильное влияние вьетов. В языковом и культурном отношениях таи весьма близки к народу чжуан Южного Китая. Тхай включают несколько групп, которые были, по-видимому, некогда этническими подразделениями, но к настоящему времени различаются только по элементам материальной культуры, главным образом по цвету женской одежды. Это основные ветви — тхай ден (тхай черные) и тхай чанг (тхай белые). Основное занятие таи — поливное земледелие в долинах и на склонах окружающих их гор. На террасные поля (жуонг) вода подается из рек, протекающих в долинах, с помощью систем водоподъемных сооружений, либо путем отвода воды по бамбуковым трубам и канавам из горных ручьев, берущих начало выше террас. В последние годы все более распространяется трехсезонная обработка земель и выращивание риса сорта нам нинь. Сельскохозяйственные орудия мало отличаются от вьетских. Таи молотят, оббивая снопы риса над циновкой о наклонный деревянный вогнутый щит, и провеивают круглыми плетеными из бамбука веерами ей диаметром 0,5 м на рукоятке. Для обрушки риса таи издавна используют силу текущей воды, устанавливая на реках водяное колесо, которое кулачковым валом приводит в движение крупорушку. На склонах холмов у полей строят рисорушки другого типа, работающие также по принципу «ленивых мельниц». Между двумя брусьями на штыре устанавливают бревно, один конец которого выдолблен в виде ложки, а к другому прикреплен пест. Вода, подведенная по бамбуковым трубам от ручья, заполняет «ложку», она опускается, поднимая конец бревна с пестом, вода выливается, и пест с силой падает на зерно в ступе. За день такая рисорушка очищает несколько килограммов риса. Кроме риса, таи выращивают кукурузу, бататы, маниок, различные* овощи, которые используют как приправу, а при плохом урожае риса — как основные пищевые продукты. Таи культивируют многие фрукты: апельсины, бананы, персики, груши, сливы нян (напоминающие китайский фрукт личжи, но менее вкусные и питательные). Развито производства технических культур — хлопка, рами, клещевины, сахарного тростника, корицы, тутовых деревьев и др. Второе место по значению в хозяйстве таи занимает скотоводство. Они разводят буйволов, быков, свиней, кур и гусей. Если буйволы имеются почти в каждом хозяйстве, то лошадей мало и их используют лишь для транспортных целей. Во многих районах Тэйбака таи. применяют свободный выпас буйволов в лесах. Их приводят в деревню лишь для сельскохозяйственных работ или забоя. Таи, живущие вдоль берегов рек, занимаются и рыболовством. Они ловят рыбу преимущественно индивидуально и реже — коллективног устанавливая запруды. Способов рыбной ловли много: полустационарные,, когда на середине реки устанавливают на определенное время сай — двухконусную ловушку типа верши из бамбука и подвижную джутовую сеть с железными кольцами (не); сеть-сачок (ка са), прикрепленный к треугольной рамке со стороной в 50 см и сеть тюм. Последняя рыболовная снасть, похожая на русский «паук», распространена и у вьетов. Это квадратная джутовая сеть площадью 4—6 кв. м, к углам которой прикреплены бамбуковые или ротановые полудужья, сходящиеся над центром сети 130
и скрепляемые с палкой-держалкой. Такую сеть опускают в воду и спустя несколько минут извлекают с мелкой рыбешкой. Таи — искусные мастера и в разведении рыбы. Там, где нет поблизости реки, возле жилищ роют пруды. Мальков запускают в водоемы, когда начинает зеленеть рис, идущий на подкормку рыбам. Уже через три месяца делают отлов рыбы. Ее едят в свежем, копченом и соленом виде, а также приготавливают из нее соус мам руонг, аналогичный вьетскому ныок мам. Когда зреет урожай, таи охотятся. Преобладает облавная охота на крупных животных — кабанов и оленей, на которую собираются почти все взрослые мужчины деревни. Добычу делят поровну между всеми участниками охоты. Тому, кто первым нанес животному смертельную рану, дают голову. В непромысловой охоте на обезьян, опустошающих поля, активное участие принимают дети, уничтожающие их из самострелов. Таи широко используют природные богатства своих областей. Они разрабатывают и заготавливают ценные сорта древесины и дрова, ротан и бамбук, клубни кунау (коричневый краситель), дикий кардамон, зерна которого применяют в медицине, шеллак и т. д. Таи занимаются многими ремеслами, домашними и кустарными промыслами. Наиболее распространено у них плетение из бамбука и ротана различных предметов домашней утвари и промыслово-хозяйственного инвентаря, которые славятся по всему Северному Вьетнаму. Развито кустарное маслоделие и сахароварение. Но главное место среди ремесел занимают прядение и ткачество. Почти в каждой семье имеется ткацкий станок, и таи обеспечивают хлопчатобумажными тканями и одеждой не только себя, но и соседние народы. Большой известностью и спросом пользуется тайская парча и вышитые ткани. Поселения (бан) как тхай, так и таи располагают на отлогих склонах холмов, возле удобных для обработки земель, у водоемов и дорог, ориентируя главный фасад жилища на долины. Число жилых и хозяйственных построек довольно велико, в некоторых поселениях их бывает около ста. Дома располагают на небольшом расстоянии друг от друга, в одну или несколько линий. Просторные, до 100 кв. м, прямоугольные в плане жилища возвышаются на сваях среди зелени и бамбуковой ограды, окружающей деревню. В районах соприкосновения с китайцами и вьетами нередко можно встретить наземные тайские дома, строительство которых требует меньше затрат труда и времени. С торцовой стороны жилища, также на сваях, устроены помосты, над которыми свисают выпуклые скаты крыш, покрытых рисовой соломой. Угловые и два — пять рядов внутренних свай служат опорными и одновременно несущими конструкциями, а между ними — ряды опорных свай, поддерживающих горизонтальные балки пола-настила. Пол устлан расщепленными стволами бамбука,, пружинящего под ногами. Стены сплетены из полос бамбука с небольшими квадратными оконными проемами, которые во время жары и дождей прикрывают ставнями, поддерживаемыми в открытом виде деревянными подпорками. Потолка нет, поэтому внутри помещения создается впечатление простора, несмотря на то, что невысокие (полутора-двухметровые) стены упираются в крутые скаты крыши. Это впечатление усиливается из-за отсутствия глухих перегородок: лишь один-два невысоких щита, сплетенг- ных из бамбука, установлены от продольной стены до середины помещения. Они словно ширмы отделяют места, где спят семьи родственников, живу7 щих в доме. Но часто таи вообще обходятся без «комнатных» перегородок, условно разделяя жилище на две половины: ближе к углу, где находится обязательно укрытый от посторонних глаз алтарь предков, спят родители, затем неженатые сыновья и незамужние дочери и, наконец, в противоположном конце — женатый сын с семьей. Спят на циновках, головами к главному фасаду дома, поперек бамбукового настила, летом укры- Ш 9*
Деревня Хуэйтхы народа тхай (уезд Кишон, провинция Нгеан) ваясь тонким одеялом, а в холодное время года — толстыми ватными одеялами, украшенными разноцветными узорами. Подушки похожи на короткие ватные валики, обтянутые хлопчатобумажной материей, украшенной геометрическим орнаментом с преобладанием черного, красного и зеленого цветов. Днем постельные принадлежности аккуратно свертывают и укладывают вдоль одной из стен. В помещении, как правило, имеются два очага, на одном готовят пищу для семьи, живущей в доме, а на другом— для гостей. Очаг представляет собой огороженную досками квадратную глиняную опоку, на которой стоит железный треножник или три камня. За семейным очагом собираются перед уходом на работу, во время завтрака и после работы. Едят, сидя на небольших круглых плетеных из ротана табуретах (танг), на деревянных чурбаках или просто на полу, скрестив ноги, за невысоким, сколоченным из досок столом (бом).. Домашнюю утварь хранят в помещении у стены при входе, здесь же прислонены бамбуковые колена с водой, висят бамбуковые стаканчики с солью, перцем, зубочистками. К дому примыкает утрамбованная площадка, ограниченная хозяйственными постройками, небольшим фруктовым садом и огородом. Амбар, хлев, курятник строят из досок бамбука прямо на земле. В хозяйствах, где нет хлева, скот и птицу на ночь загоняют в отдельные загоны, устроенные под домом. Приготовление пищи, особенно риса, занимает у женщин довольно много времени. Варят рис на пару в составном сосуде фу мо нынг. Нижняя медная часть его (мо нынг) представляет собой усеченный конус высотой 25 см с диаметром днища 25 см и горловиной 10 см. К ней прикреплен вогнутый фиксатор с проволочной дужкой для переноса. Фиксатор служит для удержания верхней деревянной части сосуда (хай), который ставят в горловину нижней части, наполненной водой. В хай вместо дна имеется тонкая частая плетеная из бамбука сетка, которая задерживает рис и пропускает пар, идущий из нижнего сосуда при кипении воды. Сваренный рис высыпают на круглое деревянное блюдо (фа кхау) и едят левой рукой. Приправы (мелко наруб- 132
ленное мясо, рыбу, овощи) едят правой рукой с помощью палочек. Дома готовый рис хранят в плетеной корзинке с крышкой (комкхау), а уходя на работу в поле, несут пищу в судке из бамбукового колена с крышкой и твердой джутовой веревкой- дужкой. Веревка свободно проходит в дырочки, проделанные в ушках крышки, так что открытая крышка остается висеть на веревке. Женская одежда тхай ден (т. е. черных тхай) состоит из короткой распашной кофточки с металлическими застежками, без воротника, черного цвета. Юбка прямая, длиной около 1 м, шириной 75 см, также черная, в верхнюю ее часть обычно вшита полоса из неокрашенного холста шириной 5—10 см. Головным убором служит черный платок — длинная и довольно широкая полоса хлопчатобумажной домотканой материи (1,5мх35 см). Концы платка украшены вышивкой геометрического линейного орнамента с преобладанием крас- Девушка тхай ден с ножом и сумкой для ных, желтых, зеленых, лиловых сбора лесных плодов и кореньев и белых тонов. Иногда на самых (провинция Йентау) концах платка нашивают по шесть небольших шариков из цветной нити. Эти тхайские платки широко распространены у ксакау, но тайские жодщины носят платок, предварительно не складывая его вдоль и не затыкая свободного конца. В праздничные дни носят черный хлопчатобумажный халат шыа бунг, запахивающийся на правую сторону, с глубокими боковыми разрезами-шлицами. Единственное украшение халата — три петли-застежки фиолетового цвета. Женщины тхай чанг (тхай белых) носят белую кофточку с черной или синей вставкой вдоль застежек. Мужская и мальчиковая одежда почти аналогична одежде вьетов: черная хлопчатобумажная распашная куртка с небольшим стоячим воротом, узкими рукавами и двумя накладными карманами, штаны широкие и длинные, глухого покроя. Родо-племенная верхушка тхай в период господства феодальной вьетнамской монархии и французских колонизаторов постепенно превращалась в помещичье-чиновничью прослойку тхо ти. В ее руках находились все лучшие земли. Тхо ти контролировали общинные поля. Крестьяне обрабатывали их поля и отдавали хозяевам земли в качестве натуральной ренты большую часть урожая. Используя свое положение родовых глав, тхо ти принуждали бедняков обрабатывать землю лишь за продовольственное содержание. Тяжело отражался на положении неимущих слоев обычай ван ренг — оказание помощи и услуг родственникам. Процесс классового расслоения проходил быстрее в районах, соседних с вьетами. Здесь раньше появилась частная собственность на землю. Тайские помещики владели от 10 до 60 мау земли. Крестьяне в среднем имели по 2 мао земли низкого качества, необводненной и удаленной от жилищ. Для приобретения лучших участков бедняки были вынуждены обрабатывать целину, копить деньги и покупать земли у господствующей верхушки. 133
Социально-экономическая организация тхай существенно не отличалась от общественного устройства таи· Здесь господствовала феодализированная родовая верхушка фиа тао. Три четверти крестьян таи испытывали постоянную нехватку продовольствия и голодали. Особенно тяжелым было положение беднейшего слоя тайских крестьян, которые составляли категорию кон хыон, т. е. слуг. Чтобы выплатить долги и проценты по ним, многие семьи были вынуждены идти в кабалу к фиа тао и богатым крестьянам и находиться у них на положении домашних рабов. Победа народно-демократической революции в ДРВ уничтожила феодально-помещичью собственность на землю, отменила скрытую форму ограбления крестьянства — подарки й подношения главам деревень. В недалеком прошлом в тайских семьях бытовали сильные пережитки патриархальных отношений. Глава семьи зячыоне — отец или старший брат— имел реальную власть над остальными членами семьи. Женщины находились в крайне униженном положении: им запрещалось сидеть за столом вместе с мужчинами, есть с одного блюда и пр. При разделе имущества старший сын получал, кроме своей доли, участок земли хыонг хоа, доход с которого шел на содержание отца и матери, а после их смерти — на отправление культа предков. До сих пор еще встречаются большие семьи, где под одной крышей живут родители и семьи женатых сыновей, которые работают и потребляют совместно. Муж и жена могут иметь лишь небольшой огородик или домашнее животное, доходы с которых идут на их личные нужды. Среди помещиков и богатых крестьян существовало многоженство. Мужчина должен заплатить за жену выкуп или отработать длительный срок в семье ее родителей: от шести до восьми лет в бедной и до двенадцати лет в богатой семье, после чего он имеет право привести жену к себе в дом. Свадебные церемонии устраивают два раза: когда муж приходит в дом жены для отработки и когда жена переходит жить в дом мужа. Сейчас сроки отработок уменьшились (в среднем от года до трех лет). При отсутствии сыновей зять переходит жить в дом родителей жены. Он обязан не только помогать им, но и продолжить их фамилию. Для этого зять меняет фамилию и переходит в семью (хо) жены, получая все права наследника и продолжателя культа предков супруги. В жизни таи значительную роль играют религиозные верования, среди которых особое место занимает поверье в дух петуха, способного якобы поселиться в семье и причинять вред окружающим, в частности роженицам. Во время болезни приглашают колдуна {тхай мо) или колдунью (ба тхен), которые совершают обряд изгнания зловредного духа, сопровождающийся жертвоприношением. Тхай верят в существование трех человеческих душ: ма виа, ма му и ма со. Душа ма виа помещается в голове, ма му живет при доме. Для нее под крышей жилища имеются специальные корзины по числу членов семьи. Обладатель этой души не может знать, в какой момент она там находится* Душа ма со — олицетворение мудрости и чистоты человека — появляется у людей старше 45 лет. В знак того, что в доме проживает человек, имеющий ма со, на стене укрепляют три бамбуковые трубки с рисом, водой и солью, перевязанные белой лентой с десятью черными полосками, каждая из которых означает сто лет жизни — символ долголетия. Замужние дочери, живущие в другой семье, обязаны молиться душе умершего отца, для чего строят неподалеку от дома небольшой алтарь на сваях, куда ставят чашечку с рисом, водой и алкоголем. В жилом доме женщины могут отправлять культ лишь умерших родителей мужа. До недавнего времени похоронные обряды у таи были очень дорогостоящими и продолжались от пяти дней до месяца, до определения колдуном благоприятного дня захоронения. Нередко тхай хоронят умерших на территории приграничных провинций Китая, «на земле предков» (этот обычай не встречается у таи) или сжигают. В настоящее время похоронные обряды постепенно упрощаются, сокращается длительность и стоимость церемоний. Больные все чаще обращаются к медицинской помощи, хотя и продолжают приносить жертвы духам. 134
Из народных праздников наиболее торжественно отмечают Новый год, когда в течение первого лунного месяца устраивают жертвоприношения предкам {сен хыон) и духу деревни {сен бан). Этот праздник не бытует лишь у группы тхай ден. Весной, перед началом сева, отмечают праздник весны, основным содержанием которого является вспашка первой борозды старейшиной деревни, Раньше существовало поверье, что поле, вспаханное до проведения этого обряда, постигнет неурожай. Самобытно и разнообразно устное народное творчество и танцы таи. Песни, сказания, поэмы, исторические предания передаются из поколения в поколение и распространены в самых широких массах народа. Знакомство и любовь молодых людей связаны с исполнением «чередующихся песен» {хат лыон), которые после трудового дня, разделившись на группы, поют друг другу юноши и девушки. Любимое народное развлечение — песенно- поэтические состязания хан кхуонг, когда группа девушек стоит на помосте, а юноши перед ним, и поочередно поют. Молодежь показывает свое искусство в импровизации стихов о природе, труде и историческом прошлом своего народа. Если юноша ответит девушке поэтично и умело, он поднимается на одну ступень лестницы, в противном же случае остается внизу. Во время свадеб семьи жениха и невесты приветствуют и хвалят будущих родственников свадебными песнями куан ланг. Исторические сказания, героические и лирические поэмы («Фам Тай — Нгок Хоа», «Чан Тю лук пиа», «Нам Ким — Тхи Дон») исполняются речитативом, сопровождаемым музыкой. Этот жанр называется «фоне -ш». До Августовской революции таи не имели письменности. Они пользовались китайской иероглификой, видоизмененной в соответствии с тайской фонетикой — ном тай, а также китайской письменностью. В настоящее время выработана национальная письменность таи, в основу которой положены нормы произношения наиболее крупных групп тайского населения Вьетбака и графика вьетнамской письменности куок нгыу т. е. латинизированный алфавит. На базе этой письменности ведется обучение детей в школах первой — третьей ступеней, издается политическая и художественная литература. Тхай издавна, используя палийскую письменность, создали обширную литературу и поэзию, в том числе переводную с вьетнамского и китайского языков. Особой популярностью пользуется анонимная поэма «Сонг тю сон сао», в которой через историю печальной любви раскрыто социальное зло феодального общества, показаны мужество, гордость и верность влюбленных. В период французской колонизации палийская письменность в школах не преподавалась, и дети изучали ее в семьях. Сейчас изучаются диалекты и графика письменности у различных групп тхай с целью ее унификации. Традиционные формы искусства таи в настоящее время исследуются работниками культуры и этнографами ДРВ, прежде всего самими таи, которые, сохраняя национальную форму, вкладывают в свое искусство новое содержание, отражающее современную жизнь тайского общества. „ Нунги появились во Вьетнаме в конце I тыс. унги до н. э., отделившись от чжуан Южного Китая. В 1965 г. их численность составляла 335 тыс. человек. Они населяют провинции Каобанг, Лангшон, Хазянг, Бакзянг и Лаокай, т. е. северо-восточные районы ДРВ. Основная масса нунгов завершила миграцию во Вьетнам около трехсот лет назад. Последняя волна переселенцев нунгов осела во Вьетнаме после подавления тайнинского восстания, в середине XIX в., а некоторые семьи пришли лишь в конце XIX — начале XX в. Нунги разделяются на несколько групп (нунг фансинь, нунг тунгсинь или нунг суанг, нунг инь, нунг ан, нунг куйкин, нунг тяо), названия которых указывают на прошлые места их расселения или на характерные элементы женской одежды (например нунг лай — нунги, женщины которых носят темные платки в белый горошек). Между ними есть небольшие различия в языке и обычаях, но этнически они едины. Нунги говорят на одном из языков группы таи, с большей, однако, чем у таи, примесью китайской лексики. 135
Основное занятие нунгов — поливное земледелие в лощинах и предгорьях. Когда они пришли во Вьетнам, лучшие земли уже были заняты таи, поэтому нунги поселились выше, на менее плодородных землях. Для получения сносного урожая эти земли требуют удобрений; урожай собирают раз в год — в октябре. На более удобных для обработки участках нунги выращивают те же культуры, что и таи, но в местностях, лежащих выше по горным склонам. Они, кроме того, разводят табак, индиго, хлопок, фасоль, горох, рами, сорго и бетель, а в скалистых районах — гречиху. Почти каждая семья имеет огороды и полностью обеспечивает себя овощами. Земледельческие орудия труда похожи на вьетские. Но в некоторых районах применяют тяжелые плуги и бороны, в которые впрягают двух буйволов. Наибольшие различия в конструкциях мотыг: у нунгов рукояти перед соединением с лезвием несколько изогнуты. Скотоводство и птицеводство нунгов аналогичны тайским, но в долинах нунги держат больше лошадей, а в горах — коз. Нунг тяо, живущие вблизи поселений городского типа, занимаются розничной торговлей. В ряде районов домашнее ремесленное производство по уровню развития не только не уступает, но и значительно превосходит тайское. Это особенно относится к прядению и ткачеству хлопчатобумажных (в меньшей мере шелковых) тканей, которые вырабатывают для удовлетворения собственных потребностей и для продажи на рынках Лангшона, Каобанга и других городов. Нунгские женщины искусно окрашивают ткани в красно-фиолетовый цвет. Окрашенную ткань отбивают колотушками и плотно накатывают на деревянные валы для придания ей мягкости и гладкости. Малоземельные семьи занимаются столярным ремеслом, ковкой сошников, изготовлением ножей, больших глиняных горшков, расчесыванием хлопка, производством ваты. Значительное место в кустарной промышленности занимают выжимка арахисового масла, витье веревок из сорго, рами и коры бамбука, плетение корзин из ротана, изготовление серебряных украшений. В селениях, где есть посадки сахарного тростника, варят сахар. Стебли пропускают через два вертикальных вала из твердого дерева, которые вращают быки или буйволы. Сок собирают в приемник, переливают в чугунные котлы и кипятят. Сцеженную массу выливают и после того, как она затвердеет, режут на кусочки, не рафинируя. Обычно одна-две семьи в деревне гонят из риса алкогольный напиток, используя для этой цели глиняные или кирпичные печи, железные кубы и бамбуковые трубки. Охота и рыболовство не повсеместны и играют второстепенную роль в занятиях нунгов. Охотятся они с огнестрельным оружием, коллективно. Обычно охота происходит после сбора урожая. Охотятся на оленей, реже — на лис и обезьян. Поселения нунгов расположены в седловинах и на площадках у подножий гор. Дома строят наземные, из бамбука, обмазанного глиной, из садоана, реже — из кирпича. Крыши двухскатные, крыты бамбуковой дранкой ирисовой соломой. Пол земляной, плотно утрамбованный, выше уровня прилегающей к дому площадки, на которой сушат и провеивают рис и занимаются другими хозяйственными работами. Окна небольшие, квадратные, с бамбуковой решеткой, двери из толстых досок. Иногда под одной крышей с домом находится пристройка с рисорушкой и кладовой для хранения сельскохозяйственных орудий и утвари. Кухню с двумя очагами — для приготовления пищи людям и животным — часто совмещают с амбаром, где в огромных плетеных корзинах хранят рис и другие продукты. Дом разделен легкой перегородкой на две части. В более просторной — прямо перед входом — установлен алтарь предков, посередине стол, в одном из углов — топчан-кровать для гостей, а в другой части жилища — спальное помещение. Пища существенно не отличается от тайской: это вареный на воде рис, кукурузная каша, фасоль, овощи, фрукты, а по праздникам или в дни траурных и ритуальных церемоний — мясо птицы и свинина, нарубленные мелкими кусочками (говядину, мясо буйволов'и собак нунги не едят). 136
Нунги — один из немногих народов Северного Вьетнама, который не покупает одежду у своих соседей. Мужчины носят короткие пря- мозастежные куртки без воротов, с широкими рукавами и длинные штаны на кушаке с небольшими обшлагами. Головным убором служит тюрбан. Женская одежда также состоит из куртки и штанов. Однако нередко дома,,сберегая выходную одежду, женщины надевают хлопчатобумажную рубаху. Большинство женщин украшает себя нашейными и наручными серебряными браслетами, серьгами, монетами и медалями. В недалеком прошлом широко распространено было ношение различных амулетов: засушенных лап, когтей и зубов хищных животных. Еще в конце XIX в. мужчины подбривали переднюю часть головы и на затылке носили узлы из волос или косы. Сейчас этот обычай довольно редок. Праздничным головным убором служит плетеная из ротана или бамбука круглая плоская шляпа с остроконечным шишаком. Девушка народа нунг До Августовской революции 1945 г. нунги жили в условиях феодально-помещичьего строя при сохранении отчетливо выраженных патриархальных отношений. В горных районах вдоль вьетнамо-китайской границы землей владели несколько знатных семей, постоянно враждовавших друг с другом. Большинство крестьян находилось под господством «своего» или тайского тхо ти, которые фактически распоряжались общинными землями. После аграрной реформы помещичьи земли были переданы крестьянам и произведен передел общинных угодий. Теперь общественно-экономической жизнью деревень руководят административные комитеты, избираемые крестьянами. Земля равными долями переходит по наследству детям от отца — главы семьи. В случае, если нет сыновей, имущество получает дочь, остающаяся в доме родителей. Теперь браки заключают, как правило, по любви, но раньше невесту для юноши подбирали родители. Церемония заключения брака длительна и сложна. В дом к невесте посылают сватов с сахаром. Если сахар принят, назначают благоприятный день для помолвки, когда двое мужчин-сватов вновь приносят подарки (двух куриц, поросенка, водку, лепешки из клейкого риса) и платят матери невесты за кормление и воспитание дочери определенную сумму, в которой должна присутствовать «счастливая» цифра 6. Все свадебные расходы, а они подчас были разорительны, должна нести семья жениха. Первый день свадьбы проходит в доме невесты. Жених с лепешками и деньгами пытается войти в дом, его обрызгивают водой и только после того как он покажет дары, принесенные в красной бумаге, ему разрешают переступить порог. После свадебного пиршества на другой день свадебная процессия возвращается в дом жениха, причем невеста и подружки идут с раскрытыми зонтиками. Перед алтарем предков родители жениха ставят приношения, и молодые совершают обряд трехкратного поклонения. Свадебный праздник кончается на четвертый день. 137
До революции 1945 г. существовал обычай возвращения жены в родительский дом до рождения первого ребенка, а муж был обязан работать на поле ее сородичей. Бытовал в этот период также обычай похищения невесты в случае несогласия ее родителей на брак. Браки патрилокальны. Женатые сыновья живут в доме родителей до тех пор, пока не пожелают отделиться и не построят свой дом. Кроме почитания предков, культ которых отправляют сыновья, нунги чтят буддийскую богиню Гуаньинь. В ее честь над алтарем предков в доме помещают алтарь, в горах под навесом устраивают жертвенники, куда приходят бесплодные женщины молить богиню о деторождении. Не меньшее значение придают нунги поклонению ма— духу домашнего очага, культ которого принесен из Китая. Своеобразный алтарь — помещение духа — представляет собой трубку из ароматического дерева, укрепленную на шесте перед домом, поэтому этот очень влиятельный дух называется духом, живущим вне пределов дома. По представлениям нуйгов, ма охраняет домашний очаг, но он настолько злопамятен и обидчив, что продать на рынке единственную в доме свинью живьем невозможно: следует ее забить, поднести жертвоприношение и только тогда отправляться торговать. Некоторые семьи верят также в дух пи лан, который оберегает невест и молодых женщин от несчастий. Сношения с духами и коллективные ритуалы осуществляют жрецы тао и мо, которые до сих пор пользуются влиянием в народе. До недавнего времени нунги для записи поэтических, произведений, сказаний, мифов и легенд, созданных как ими, так и народом таи, использовали китайскую письменность, письменность тъы ном нунг, основанную на иероглифике, но с нунгским офонетизированием, и реже — вьетскую письменность куок нгы. В процессе создания латинизированной письменности для таи выяснилось близкое родство нунгских диалектов с тайскими, и эта письменность стала общей для них. Сейчас ученые ДРВ создают таи-нунг-вьет- ский словарь, появление которого, несомненно, облегчит процесс обучения в школах и окажет содействие дальнейшему языковому сближению таи и нунгов. Народное песенное, поэтическое и танцевальное творчество нунгов схоже с тайским, особенно в таких жанрах, как «чередующиеся песни» юношей и девушек (ва си) и свадебные песни (ко лау). Каждая ветвь нунгов имеет свои особые песни и танцы, сопровождаемые пением. Любимый танец нунгов — «танец льва», исполнение которого связано с показом военного и спортивного мастерства. Танцы, так же как и различные обрядовые церемонии, сопровождаются игрой оркестра из рожков (кен), двухструнных щипковых инструментов (нъи), барабанов (чонг) и цимбал (тханъ ла). к На северо-востоке Вьетнама, в провинциях Туйен- куанг, Бакзянг, Тхайнгуйен, Виньфук, Лангщон, и Футхо живет таиязычная народность каолан, численность которой, по данным на 1965 г., составляет 25 тыс. человек. Раньше они были известны под наименованием «ман каолан», что давало этнографам повод Для предположения о их близости к группе народов ман. Каолан называют себя тхон бан, т. е. «люди деревень». Основные занятия каолан те же, что и нунгов. Подсобные промыслы не играют сколько-нибудь значительной роли в хозяйстве. Лишь изредка, вне зависимости от определенного сезона и времени, каолан устраивают коллективную облавную охоту на оленей и кабанов с огнестрельным оружием и собаками, причем убивший животное получает заднюю часть, голову и кости. При индивидуальной охоте, кроме кремневых ружей, используют ловушки на мелких зверьков и птицу. Рыбу ловят острогой, удочками, при помощи за- град, травят ядом сока дерева манде. Несмотря на существование ткачества, большую часть тканей, равно как некоторые предметы домашней утвари, покупают у вьетов и нунгов. Поселения каолан небольшие, до двух десятков домов, расположены кучно, без определенного плана. Жилища по типу, материалу постройки и 138
Хлев (деревня Ляньбо, провинция Тхайнгуйен^ Бнутренней планировке очень похожи на тайские, хотя по размерам несколько меньше. Дома прямоугольные в плане, покоятся на сваях с подложенными под них каменными подушками. Стены из плетеных узких полос бамбука, настил пола —из расщепленных бамбуковых стволов, уложенных поперек длинного фасада. Крыша четырехскатная: два продольных ската довольно низко нависают над стенами, защищая небольшие зарешеченные оконные проемы от дождя и солнца; два других подходят под продольные скаты, не доходя до коньковой балки. Деревянные слеги покрыты бамбуковой обрешеткой, на которую настилают солому или пальмовые листья. Перед входом с торцовой части дома устроен настил, к которому ведут наклонные бревна с зарубками, заменяющие лестницу. Иногда настил перед входом вплотную примыкает к амбару и служит для сушки зерна. В некоторых домах вдоль лицевого фасада тянется узкая галерея, над которой свисает крыша. Единственный очаг с двумя огнями — для приготовления пищи людям и животным — располагают неподалеку от входа. Один из углов жилища отгорожен бамбуковой стеной-щитом, за которой спят хозяева. У фасадной стены возвышается над полом помост, на котором принимают гостей. Двор с двух или со всех четырех сторон обнесен бамбуковой оградой, внутри которой строят хлев, свинарник и птичник. Мужчины и женщины каолан носят повседневную одежду вьетского или тайского покроя, как более простую, дешевую и удобную, но в дни праздников женщины надевают черные или темно-синие халаты, борта которых от ворота до нояса покрыты вышивкой с геометрическим орнаментом. Халаты подпоясывают широким длинным кушаком, концы которого свисают спереди. Социально-экономические преобразования, проведенные в последние •тоды, отразились на быте народа. Значительно упростилась свадебная обрядность. Регистрация браков осуществляется в местных административных комитетах. Девушки выходят замуж не моложе 18 лет. Исчезают обременительные обычаи даров-выкупов за невест и отработок в их семьях. Если раньше 139
все женщины рожали дома, то сейчас большинство — в родильных отделениях медпунктов. При выделении сыновей из родительских семей в кооперативах, где распределение доходов идет по земле, отец сообщает местным властям о желании сыновей и своем решении поделить свой участок земли. После этого кооператив начисляет доходы по земле новым хозяевам. После смерти родителей имущество делят поровну между сыновьями и дочерьми. Культ родителей отправляют все дети, но на обязанности старшего сына лежит отправление культа остальных предков. Похороны проходят с участием колдуна, который одевает покойного, пеленает его в кусок белой ткани, прикрывает лицо платком. Гроб обвязывают ротановыми жгутами, и только после этого устраивают поминальное угощение. Место захоронения выбирает семья покойного, но ориентацию положения тела определяет колдун. Траур по родителям длится от полутора до трех лет, в течение которых близкие родственники ходят в белых одеждах даже на работу. Могилы посещают третьего числа третьего месяца по лунному календарю, в день праздника мертвых. Основные праздники каолан — Новый год и весенний праздник пятого числа пятого месяца, когда устраивают сбор лекарственных трав, гулянья и игры. Органы просвещения Вьетбака проводят большую работу по ликвидации неграмотности и повышению культурного уровня каолан. Почти все население до сорока лет научилось читать и писать либо на вьетском, либо на тайском языках, в зависимости от близости расселения к тому или другому народу. w ( „. Нянги, близкие по языку и культуре к таи, живут в северных районах Вьетбака, в горных долинах.. Главное занятие нянгов — выращивание поливного риса в долинах. Кроме того, на горных участках, обработанных подсечно-огневым способом, они сеют суходольный рис, кукурузу, хлопок и близ деревень выращивают бататы, овощи, апельсины, мандарины, бананы. В свободное от полевых работ время охотятся, большей частью индивидуально, на оленей, кабанов, дикобразов, птиц. Занимаются рыболовством, используя верши и удочки. Селения нянгов расположены у подножия гор, близ небольших речек ж ручьев. Дома они строят непосредственно на земле, реже на склонах. В пос- следнем случае стена лицевого фасада опирается на короткие сваи. Пол земляной, стены — из плетеного расщепленного бамбука, крыша двухскатная^^ покрыта рисовой соломой. К жилищу пристраивают кухню-амбар, а с одной стороны площадки перед домом — хлев и курятник. Почти в каждом хозяйстве есть огород, обнесенный бамбуковой изгородью. Нянгские женщины носят широкие штаны, не доходящие до щиколоток,, и кофты-халаты, запахивающиеся на правом боку. Халаты украшают двумя полосами голубой или синей ткани, нашитыми на верхний край левой полы от ворота до правой стороны груди. И халаты и штаны шьют из хлопчатобумажной ткани темно-синего, черного и реже белого цвета (халаты). На голову надевают черный платокт надвигая его на лоб и подвязывая концы на затылке. Мужская одежда состоит из штанов и короткой прямозастежной куртки с небольшим стоячим воротником. Куртку застегивают на пуговицы кручеными петлями. Нянгские мужчины зачастую носят береты (по-видимому, европейское заимствование). В семейно-брачных отношениях нянгов сильны патриархальные пережитки. Брак патрилокален. Дочери при замужестве недвижимого имущества не получают — им дают только постельные принадлежности и одежду. Свадьба длится обычно два-три дня и происходит в доме родителей жениха. Родители и наиболее уважаемые гости сидят за столом под алтарем, и жених, украшенный крест-накрест красными лентами, в первый день свадьбы совершает обряд поклонения родителям. На второй день деревенский колдун молится перед алтарем, возле которого установлено несколько чашек с рисом и водкой, причем их число обязательно. 140
Жених и невеста нянг (в центре) в свадебных нарядах (деревня Тоды, провинция Лаокай) должно быть нечетным. Здесь же сложены корзины с подарками и жертвенные полоски бумаги. На них специальным штампом печатают изображения животных и птиц, которых прежде убивали во время жертвоприношений. Теперь его заменяют сожжением таких полосок бумаги перед алтарем. В конце моления колдун поливает вареный рис алкоголем, желая молодым счастья и изобилия. Религиозные представления нянгов основаны на древних анимистических верованиях (культ предков, почитание духа земли и т. п.), а также на почитании буддийских бодисатв. Нянги полагают, что до захоронения душа покойного не отходит далеко от тела, поэтому ей изготовляют бамбуковый домик, украшенный разноцветной бумагой, устанавливаемый на гробу. Для питания души в изголовье кладут корзинку с вареным цыпленком, чашку с вареным рисом и чашку с водкой. В день похорон перед домом пируют родственники и близкие покойного, играет оркестр. Хоронят в земле, на месте, указанном жрецом, который определяет и срок захоронения (иногда до погребения проходит несколько десятков дней). В могильный холм втыкают бамбуковые жерди с длинными полосками желтой и белой бумаги — «деньгами», обеспечивающими сытую жизнь в потустороннем мире. Траур по родителям длится один год, и хотя траурные одежды —белые головные повязки, белые куртки и марлевые передники и спинки — носят только во время похорон, их хранят, а по прошествии года сжигают. НАРОДЫ ГРУППЫ МЕО-МАН (МЯО-ЯО) Во Вьетнаме мео (245 тыс. человек) называют себя «монг». Первые меоские семьи пришли во Вьетнам из южных провинций Китая в XV— XVI вв., но основная масса мигрировала в конце XVIII — XIX в., 141
Вследствие тесных связей мео, расселяющихся вдоль границ Вьетнама, с родственниками в Китае и Лаосе, некоторые общины время от времени до сих пор навещают своих родичей за рубежом. Наиболее компактными группами мео заселяют уезд Донгван провинции Хазянг (50 тыс. человек) и уезд Мыонгкхыонг провинции Лаокай (30 тыс. человек), но отдельные поселения этого народа разбросаны по всем высокогорным районам страны вплоть до 18-й параллели. По цвету, орнаменту и украшениям женской одежды различают пять основных ветвей мео: мео чанг (белые), мео ден (черные), мео до (красные), мео хоа (пестрые) и мео сань (синие). Такое деление является, очевидно, реликтом некогда существовавших племенных объединений. Основное занятие мео — подсечно-огкевое земледелие и террасное с использованием вод горных рек. К обработке полей приступают в феврале, до наступления дождливого сезона, и урожай собирают в ноябре. На вершинах и склонах гор, покрытых лесами, землю обрабатывают мотыгой, а в полосе саванн — плугом вот. Необходимость вспашки тяжелых почв обусловила конструктивные особенности меоского плуга: массивность, почти прямой полоз, грядиль, изогнутый под углом 90°. По мере истощения земли, через три — восемь лет, поле покидают и выжигают новый участок (рэй), который поэтому с течением времени оказывается в 4—5 км от деревни, из-за чего в сезон работ на поле строят временное жилище. Выращивают кукурузу, суходольный рис, сою, бататы, маниок, гречиху, тыкву, капусту, огурцы, лекарственные растения, мак,, коноплю. Мео — один из немногих народов в Северном Вьетнаме, который, кроме свиней, быков, буйволов, коз, кур и уток, разводит лошадей. Они используются исключительно в транспортных целях. Немаловажное место в хозяйстве занимает коллективная и индивидуальная охота на оленей, косуль, медведей, обезьян, лис, птиц, летучих мышей. Охотятся с кремневыми ружьями собственного производства, самострелами с отравленными стрелами, устраивают ловушки. В холодное время года занимаются сбором фруктов, клубней диоскореи (кунау), птичьих гнезд, заготовляют сердцевину деревьев бан и дао для приготовления муки, ловят лягушек. В отличие от окружающих народов, у мео развито кузнечное ремесло, в частности изготовление наконечников к плугам, мотыг, ножей и других железных изделий, которые не только удовлетворяют их собственную потребность, но и служат средством обмена. Развито ткачество, окраска тканей, вышивка, а также плетение домашней утвари из бамбука, ротана и тростника. Селения мео, редко превышающие два десятка домов, расположены в труднодоступных местах, у самых вершин гор. Жилища строят на земле, пол в них земляной, стены глинобитные или из деревянных плах,, крыши двухскатные, крытые соломой. Под крышей для хранения продуктов и утвари устраивают чердачный настил с отверстием для лаза. Вход (от одного до трех) с двустворчатыми дверями из грубых досок. Напротив главного входа — алтарь предков, в одном из углов — крупорушка. Часть помещения, огороженная невысокой бамбуковой стенкой, служит спальней. Очаг представляет собой глинобитную плиту с большим вмазанным котлом и топкой со стороны широкой стенки очага. Повседневная пища мео — вареная крупномолотая кукуруза, лепешки из кукурузной или гречневой муки, овощной суп, овощи, фрукты, чай из отвара листьев и трав. В дни праздников и религиозных церемоний мео едят клейкий рис, мясо и пьют алкогольные напитки, которые гонят из кукурузы и лекарственного растения «иевлева слеза» (Coix lacryma). Едят палочками или деревянными ложками, сидя на деревянных брусках вокруг плетеного блюда, уставленного глиняными чашками. Во время жатвы едят три раза в день, но обычно — два: в полдень и вечером. 142
/ 2 Образцы орнаментов народов Вьетнама: ι — на юбке (ли); 2 — на юбке (банар); з — на костюме; 4 — на платке (мео); 5 — на головном уборе (ман); 6 — на халате (тай)
Деревня Сыматунг, населенная народом мео (провинция Лаокай) Своеобразна и живописна одежда женщин мео. Она состоит из тюрбана, нагрудника, кофты, плиссированной или сборчатой юбки, обмоток и сандалий. Будничную одежду шьют из ткани домашнего производства, а для праздничной ткань покупают. Тюрбаны тайской выделки, темных однотонных или светлых в клеточку расцветок, обертывают вокруг головы в виде конуса, сужающегося к лицу. Нагрудник, представляющий собой четырехугольный кусок холщевой ткани, надевают через голову за петлю и завязывают тесемками на спине. Кофты покроя кимоно, с прямым разрезом, без застежек шьют из цветных тканей и богато· украшают вышивкой. Характерные для мео плиссированные юбки с двумя завязками и узким поясом сшивают из нескольких полотнищ в поперечном направлении. Среднее полотнище нередко орнаментировано бантиком, а нижнее украшено цветной аппликацией. Кофту и юбку подпоясывают узкими длинными кушаками. Мужчины носят куртку и широкие штаны черного, темно-синего или коричневого цветов вьетского покроя, иногда орнаментированные по краям обшлагов и вороту узкими полосками того цвета, название которого соответствует группе мео, к которой принадлежит мужчина. Многие выбривают переднюю часть головы, оставляя на затылке пук волос, и носят в правом ухе серебряную серьгу. При господстве французов меоское общество находилось на ранней, стадии развития феодальных отношений. Власть в деревнях принадлежала главам больших семей, которым колониальные власти передали функции чиновников: тхон ли, управляющие тремя-четырьмя общинами, тъонг куан — одной общиной, тъонг тъа — пятьюдесятью семьями, тъа тхау — тридцатью семьями. Эти старейшины-чиновники] имели право распределять землю и вершить суд. Меоские крестьяне обрабатывали им поля, выплачивали многочисленные налоги, в том числе поземельный, на очаг, на опиум, свинарник, птичник, рыночный налог, охотничий и др., а также 143
подносили различные подарки. После революции прежняя социальная структура была уничтожена, но и сейчас еще сильны власть и авторитет некоторых семей, главы которых неофициально считаются старейшинами деревень. Мео живут и малыми и реже большими неразделенными семьями. Во главе семьи стоит опытный и авторитетный мужчина. При заключении браков устанавливают степень родства, выделяя круг дальних и близких родственников. Безусловный брачный запрет распространяется на тех родственников, которые обязаны участвовать в погребальных церемониях, т. е. до четвертой степени родства. Запрещается жениться однофамильцам даже из разных поселений. Раньше довольно распространенным был обычай, по которому первые три дня после свадьбы женщина спала отдельно. Мео постепенно освобождаются от старых обычаев, сковывающих развитие малой семьи. Женщины мео на базаре в Дьенбьенфу Брак патрилокален. Почти не встречается случаев покупных браков, многоженства. В некоторых районах еще бытует обычай умыкания невест, но его характер несколько изменился: если раньше похищение нередко было связано с более низким социальным и материальным положением молодого человека, то сейчас эта форма брака (ла лао фо) обусловлена лишь отказом родителей девушки по причинам неэкономического характера. Случаи умыкания девушки против ее воли, если похитителю не удается добиться ее согласия на брак, наказываются народными властями административных комитетов. Свобода добрачных отношений, отмечавшаяся ранее многими исследователями, сохраняется во время встреч молодежи на весенних праздниках. Желая познакомиться и выразить свои чувства, юноша слегка касается рукой раскрытого зонта девушки и играет на флейте —'кхене. Если молодой человек нравится, то девушка притрагивается губами к кхену и отвечает песнями. Полюбив друг друга, они обмениваются подарками и спрашивают разрешения родителей на брак. Ежегодно мео отмечают традиционные праздники, среди которых самые большие — Новый год, приходящийся на последнюю декаду одиннадцатого месяца по лунному календарю, и весенний праздник — пятого числа пятого месяца. В некоторых районах есть свои особые праздники, например в провинции Лаокай — тет дот ванг («сжигание золота» для умиротворения духов предков). С третьего по пятое число первого месяца мео района Донгван устраивают гулянья тай шан, сопровождающиеся игрой на кхенах, пением и спортивными состязаниями. Взгляды мео на природу, живую и неживую, основываются на вере в существование душ и духов. Наиболее вредоносными считают дух игу хай, который может вселяться в человека, становящегося носителем зла 144
для окружающих. Для исцеления больного зовут знахаря, обычно предсказывающего необходимость забоя только что опоросившейся свиньи для жертвоприношения. На церемонию приглашают родных и односельчан, причем женщины не могут участвовать в разделе туши и прикасаться к сырому мясу. Похоронные и поминальные обряды сложны и дорогостоящи. До сих пор у мео чанг и мео хоа в ряде районов покойного кладут на доску, покрывают другой доской и завязывают. Перед ним ставят чашки с рисом и водкой и в течение пяти-шести дней, пока длится тризна, имитируют кормление. Затем труп перекладывают в гроб и оставляют в доме на 20—30 дней, до благоприятного дня похорон, назначенного колдуном. В день поминовения душ усопших предков по мужской линии устраивают церемонию угощения. Напротив входа в жилище у стены расставляют чучела, изображающие предков, склоненных над блюдами с чашками риса, мяса и водки. Колдун танцует и бьет в барабан, подвешенный к потолку, приглашая души. Под барабаном тлеют угли костра, очевидно, имеющего очистительное значение. Глава дома в сопровождении родственника молится перед каждой фигурой. Чтобы узнать, согласна ли душа умершего принять пищу, на блюда бросают две расщепленные бамбуковые палочки: если одна из них падает выпуклой стороной, а другая — вогнутой, это означает согласие души. Церемония заканчивается обильным угощением присутствующих. В последние годы в хозяйственной и культурной жизни мео произошли большие перемены. Государство оказывает им большую помощь в снабжении солью, тканями, сельскохозяйственным инвентарем. Им дают денежные ссуды на приобретение тяглового скота, помогают постепенно перейти к кооперации труда. Меоские дети получили возможность посещать школы и изучать наряду с общеобразовательными предметами богатый фольклор и историю своего народа на родном языке. К 1960 г. была разработана и широко распространилась меоская письменность на латинской основе. В прошлом один из отсталых в социально-экономическом отношении народов Северного Вьетнама, мео вступили на путь быстрого прогрессивного развития. м Народ ман, так же как и мео, переселился на тер- ан риторию Вьетнама из горных районов Южного Китая. Миграция ман началась в конце XIII в. и закончилась в основном в XVII в., хотя некоторые группы переходили китайско-вьетнамскую границу вплоть до XX в. В Китае ман называют «яо», вьеты — «ман» или «зао». Самоназвание народа—«ким мьен», т. е. «люди, живущие в лесах у подножья гор». Численность ман — 210 тыс. человек (1965 г.), и все они делятся на группы, названия которых отражают особенности покроя, цвета и украшений женской одежды и головных уборов. Основные группы: ман тьен, ман до, ман куанг чанг, ман тханьи, ман куан тьат, ман шон дау, ман кок нганг, ман лан тен, ман туйен, ман ден и ман кок мун. Женщины ман тьен носят на груди поверх одежды связки монет (тьен); ман до носят одежды с преобладанием вышивки красного цвета, а на свадьбу украшают голову красным платком на деревянном каркасе в виде рогов; ман куан чанг во время свадьбы надевают белые штаны; ман лан тен предпочитают в одежде синие цвета, ман тханьи — голубые, а ман ден — черные. Большинство женщин ман покрывают волосы черным лаком и выщипывают брови. Представителей народа ман можно встретить почти на всей территории Демократической Республики Вьетнам, кроме районов дельты реки •Хонгха, прибрежной равнинной полосы и областей, лежащих южнее провинции Тханьхоа. 10 Народы Юго-Восточн. Азии 145
Ман занимаются главным образом подсечно-огневым земледелием рэй, в меньшей степени — заливным, равнинным и террасным (ныонг). Почти все группы ман выращивают рис, кукурузу, бататы, маниок, бананы, папайю, сахарный тростник, овощи, а из технических культур — хлопок. Обычно участок рэй покидают через два-три года, обрабатывают новые, через пять-шесть лет возвращаются на прежнее место, а примерно через десять лет, когда леса выжжены и почва истощилась, меняют местожительство. Лучшими участками для выжига и подготовки полей ман считают те, которые покрыты старым лесом, так как там земля более плодородна. Сроки начала сельскохозяйственных работ различны и зависят от высотного расположения полей: ближе к вершинам, где климат холоднее, обработку полей начинают в восьмом-девятом месяце по лунному календарю, а у подножий — в первом — третьем месяце. Основные сельскохозяйственные орудия для работы на участках рэй — топоры, ножи-сечки, ножи-копалки с длинной деревянной рукояткой и жатвенные ножи. Там, где это возможно, особенно в узких лощинах, на ровных площадях, ман вспахивают поля плугом тайского типа, используя тягловую силу буйволов. Боронят широкой вертикальной бороной, насекомых-вредителей уничтожают бамбуковыми совками с острыми тонкими зубьями вьетской конструкции. Животноводство у ман, как и у соседних мео,— подсобная отрасль хозяйства, почти не имеющая товарного значения. Разводят свиней (преимущественно для жертвенных целей и очень редко для продажи), буйволов и коз. Почти каждая семья держит кур или уток, а некоторые, например ман тьен, занимаются пчеловодством. Ман, живущие близ рек и ручьев, занимаются, кроме земледелия, рыболовством. При коллективной ловле перегораживают реки, отравляют воду ядом, используют сети. Одиночки ловят рыбу на удочки, бьют с берега острогой на длинной рукояти и из лука (ванг куан). Длина стре- лы-шатины с наконечником-трезубцем около 1 м, толщина 1 см, длина зубьев 10 см. Стрела привязана к тетиве бамбукового лука длиной в 75 см. Такая снасть позволяет бить рыбу, не теряя стрелы, причем ее удар более сильный и точный, нежели метание рукой остроги. При больших уловах излишки рыбы продают. Охота, как коллективная, так и индивидуальная, занимает в хозяйственной жизни ман значительное место, хотя, разумеется, не основное. Облавная охота с загонщиками, трубящими в рожки для сгона зверей, и собаками ведется на кабанов, оленей, ланей, медведей, обезьян. Охотники вооружены кремневыми ружьями и самострелами. Добычу делят поровну, но тому, кто стрелял первым, дополнительно дают голову убитого животного. Ставят капканы и ловушки на тигров (приманкой служит щенок), кабанов, медведей, шакалов, диких кур. Некоторые группы ман, например ман кок мун, в охоте на крупных зверей используют отравленные стрелы, приготовляя яд из сока дерева суой. В холодный сезон собирают в лесах дикие фрукты, добывают из сердцевины дерева дао муку, выкапывают клубни кумай, напоминающие по вкусу батат, а во время неурожаев, при нехватке продовольствия ман употребляют в пищу богатые крахмалом корневища диоскореи бау и нау, а также лягушек. Дополнительным источником дохода служит сбор лесных продуктов (дикого кардамона, меда, душистых грибов, шеллака), а также заготовка древесины, дров и бамбука для продажи государственным организациям. Домашним ремесленным производством, особенно прядением, ткачеством и шитьем одежды, до последнего времени в той или иной мере занимались все семьи ман. Манские женщины не уступают меоским в искусстве изящной вышивки одежды и головных платков; наиболее сложные и красочные орнаменты вышивают иногда в течение нескольких лет. Большого мастерства достигли манские ремесленники в ковке мотыг, секир, ножей, в изготовле- 148
Крестьянка ман шон дау ворошит рис (деревня Тьенбо, провинция Тхайнгуйен) нии кремневых ружей, женских украшений, деревянных бочек, плетении ротановой и бамбуковой утвари, выделке бумаги из бамбукового сырья. Для переноски грузов на базары и обратно, на поля, из селения в селение пользуются коромыслом из прямого куска круглого или расщепленного бамбука. На коромысле несут две корзины, прикрепленные за специальные ушки. Равным образом тяжести носят в сетках (ксум) через плечо, а также в заплечных мешках и корзинах. Большинство поселений ман расположены на склонах и у подножий поросших лесом гор, в полосе от 300 до 800 м над уровнем моря. Место выбирают вблизи горной реки, от которой к жилищам прокладывают водоотводные каналы. Манские постройки делятся на полусвайные и наземные. Дома прямоугольные, от 20 до 120 кв. м площади; стены либо сплетены из полос расщепленного бамбука (у ман шон дау, ман туйен, ман кок мун и др.)? либо глинобитные (у ман тьен, ман до); крыши двухскатные (у ман туйен) и четырехскатные (у ман шон дау), крытые соломой или пальмовыми листьями. Потолком служит чердачное перекрытие из стволов бамбука. В больших домах женское помещение и кухня отделены от остальной части дома невысокими плетеными перегородками. Опорными конструкциями стен и стропил крыши служат от 12 до 22 столбов, вкопанных в землю тремя-четырьмя рядами по четыре — шесть столбов в каждом. В середине фасадной части дома расположен главный вход для хозяев и гостей, который иногда, как у ман туйен, устраивают в нише глубиной в 1 м и длиной 2,5—3 м. Кроме него, есть одна или две двери в торцовых сторонах дома только для членов семьи. Напротив главного входа находится алтарь в виде длинного узкого столика или полочки. В одном из углов в небольшом жилище — очаг с двумя огнями для приготовления пищи людям и животным, в жилище побольше — два отдельных очага. У стен — широкие низкие лежанки, крытые циновками, на которых хозяин ведет беседы с гостями, угощая их чаем и курительной трубкой из ствола 147 10*
бамбука. Ночью здесь спят как гости,, так и члены семьи — мужчины. Хозяйственную утварь хранят на чердачном перекрытии и на настиле, устроенном возле очага, а также подвешивают на стенах или ставят на пол вдоль стен. Утварь не отличается от тайской: такие же котлы, горшки, чашки, корзины для хранения, сушки и переноски зерна, сита, ступки и пр. Убранство жилища похоже на интерьер домов тех народов, которые строят их на земле, т. е. мео, нунгов, нянгов и др. Хозяйственные постройки, амбары, кладовые, хлевы, курятники расположены вокруг жилого помещения, а нередко пристроены к нему с одной из сторон. Пространство между землей и полом в полусвайных жилищах используют для содержания там домашних животных и птицы. Около дома возделывают небольшой огород и фруктовый сад, продукты с которых служат немаловажным дополнением к ежедневной пище. Манская пища не отличается от пищи соседних народов: это кукуруза в виде каши или сухих лепешек, клейкий рис, бататы, овощи, фрукты, в праздничные дни — свинина, мелконарубленное мясо домашней птицы. В рабочий период, длящийся около восьми месяцев, готовят вареный рис и едят три раза в день, а в остальное время года основная пища — овощная похлебка. После удачной охоты устраивают сытные мясные обеды, причем ман употребляют в пищу мясо многих диких животных — оленей, лосей, медведей, тигров и обезьян. Вплоть до изгнания французских колонизаторов в социальной и семейной организации ман, стоявших на раннефеодальной ступени развития, были сильны патриархально-родовые пережитки. Распад хозяйственных связей родовых общин привел к экономическому выделению зажиточных больших семей, закрепивших за собой право руководства сородичами. Главы этих семей, феодализирующиеся старейшины, эксплуатировали односельчан путем экономического принуждения и обычая традиционных подношений. Французские власти создали из этих старейшин местный аппарат управления, который был ликвидирован в ходе проведения демократических реформ. Семья ман основана на отцовском праве и нередко состоит из родителей и женатых детей. Наследство майоратное, так как старший сын остается в доме родителей и отправляет культ предков. Брак патрило- кален, но в случаях, когда в семье нет сыновей, в дом приходит зять, а наследство получает его жена. В больших семьях женатые сыновья в своем распоряжении имеют домашний скот и огороды. Юноши и девушки имеют право свободного выбора, но согласие на брак дают родители, которые часто прибегают к помощи прорицателей, определяющих по листьям соответствие молодых друг другу. У ман тьен девушку выбирают родители молодого человека. Они спрашивают согласия на брак у ее родителей, берут для ознакомления бат ты (запись биографических данных и размеров приданого), затем молятся предкам и в течение трех дней разгадывают сны. Если сны хорошие или их не было, значит юноша и девушка составляют хорошую пару; но если видят кошмарный сон, то возвращают бат ты семье девушки. После помолвки юноша поселяется в доме невесты и в течение двух-трех лет работает в хозяйстве ее родителей. Кроме того, он обязан внести брачный задаток либо серебром, либо деньгами. Расходы по свадьбе несет семья жениха: от 3 до 4 кг серебра и серебряных изделий (в подарок невесте) и до 100 кг сви- даны, большое количество риса и десятки литров водки. По обычаю дедн тьен, невеста ходит в сложном головном уборе из бамбукового каркасу покрытого вышитой тканью с бахромой, который она снимает, придя в дом жениха уже в качестве супруги. Положение женщины в семье довольно низкое: она не имеет права есть вместе с мужчинами и спать близко от алтаря предков. В случае, если вдова выходит замуж, брачный jB3HQc должен быть возвращен в семью первого мужа. У ман распространены буддизм и конфуцианство, но, пожалуй, ιΗΗΚτο де следует этим учениям сознательно и активно. Основу религиоз- 148
ных воззрений ман составляет культ предков и вера в духов неба, земли, луны, гор, лесов и т. п. Жертвоприношения духам предков устраивают четыре раза в год: в начале весны, в пятом месяце, в седьмом месяце и в третьей декаде декабря по лунному календарю. Болезни рассматривают как воздействие злых духов, для изгнания которых приглашают колдуна и устраивают дорогостоящие жертвоприношения. Ман тьен особенно опасаются базедовой болезни и для «профилактики» плотно обматывают шею разноцветными нитками. Ман шон дау полагают, что причина всех болезней и несчастий—влияние духа гор. Умерших хоронят в деревянном гробу, в местах, указанных колдуном. Захоронения и похоронные обряды различны у разных групп ман. Так, например, ман тьен подготавливают могилу, помещают туда гроб, а уже затем несут к могиле тело покойного, закрывают крышкой и насыпают холм. Около двадцати лет назад у них существовал обычай, согласно которому в «неблагоприятные» для захоронения в земле годы труп помещали на ветви дерева, а в «благоприятные» останки закапывали. Сейчас, в обход этого правила, похороны устраивают с 11 часов вечера до 1 часа ночи. У маншон дау распространена эксгумация с перезахоронением в глиняном оссуарии, для чего в небольшом холме делают нишу, вкладывают туда оссуарии и прикрывают камнем, на котором нацарапана фамилия умершего. Бумажные таблички с именами предков спустя два-три месяца сжигают. Ман туйен из провинции Лаокай соблюдают траур по умершему главе семьи два года. В течение месяца они носят траурные одежды и не имеют права охотиться и ловить рыбу, пить кровь и есть внутренности животных. По прошествии месяца траурные одежды вешают близ алтаря, а по окончании срока траура сжигают. До революции ман не имели школ. Манская молодежь училась у стариков китайской иероглифике, которую произносили по-мански и использовали для записи фольклорных произведений и ритуальных текстов. Ман, проживающие вдоль границы с КНР, понимают гуандунский диалект китайского языка, а группы, живущие близко от таи, тхай и нунгов, довольно свободно говорят на этих языках. После революции во многих поселениях были открыты школы первой и второй ступени. Преподавателей для них готовят в специальных учебных заведениях для национальных меньшинств. Представители ман наряду с другими учащимися из числа малых народов получают высшее образование. Впервые, за всю историю ман из среды этого народа вышли известные на всю республику поэты, например Ван-тай-Доан, воспевающий в своих произведениях новую жизнь соотечестве