Народы Восточной Азии - 1965
Предисловие
ВВЕДЕНИЕ
Глава II. Население
Глава III. Древнее расселение человека
Глава IV. Антропологический состав населения
Глава V. Хозяйственно-культурные типы народов Восточной Азии
Глава VI. Языки Восточной Азии
Глава VII. Письменность народов Восточной Азии
НАРОДЫ КНР
Китайцы
Вклейка. Керамика
Глава II. Материальная культура
Глава III. Общественная и семейная жизнь
Глава IV. Религия
Глава V. Наука и просвещение
Глава VI. Развитие китайской письменности
Глава VII. Фольклор и литература
Глава VIII. Изобразительное искусство и архитектура
Глава IX. Театральное искусство и кино
Глава X. Музыка
Национальные меньшинства КНР
Вклейка. Народы Южного Китая
Глава III. Народы группы мяо-яо
Глава IV. Тибето-бирманские народы
Глава V. Вьетнамцы
Глава VI. Мон-кхмерские народы
Глава VII. Индонезийские народы
Глава VIII. Таджики
Глава IX. Тюркские народы
Глава X. Монгольские народы
Глава XI. Тунгусо-маньчжурские народы
Вклейка. Маньчжурская женская одежда
Глава XII. Корейцы
НАРОДЫ МНР
Вклейка. Установка юрты у халха-монголо / На стальных магистралях Монголии
Вклейка. Одежда в МНР
КОРЕЙЦЫ
НАРОДЫ ЯПОНИИ
Вклейка. Японское ритуальное кимоно
Глава II. Рюкюсцы
Глава III. Айны
ПРИЛОЖЕНИЯ
Список иллюстраций
Список заставок и концовок
Список карт
Глоссарий
Указатель
ОГЛАВЛЕНИЕ
Обложка
Текст
                    АКАДЕМИЯ НАУК
СССР
ИНСТИТУТ ЭТНОГРАФИИ
ИМЕНИ Н.Н.МИКЛУХО-МАКЛАЯ


ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ ОЧЕРКИ ПОД ОБЩЕЙ РЕДАКЦИЕЙ ЧЛБНА-КОРРЕСПОНДБНТА АН СССР СП ТОЛСТОВА ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА» МОСКВА · 1965 * ЛЕНИНГРАД
ΠΟΔ РЕДАКЦИЕЙ Η.Η. ЧЕБОКСАРОВА.С.И.БРУКА, R Φ. ИТСА, ППСТРАТАНОВИЧА ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА» МОСКВА · 19b1} · ЛЕНИНГРАД
€**3> <§^Э <ε^> <^Ь ^Ъ (g^§> <§^S β^3) IL^U iUfei] [ySUl ОДУ В^У [УЙЛ [LflfcJ] DzdfeJ] ПРЕДИСЛОВИЕ Настоящий том —один из серии «Народы мира», выпускаемой Институтом этнографии им. Η. Н. Миклухо-Маклая Академии наук СССР, — посвящен народам восточноазиатских стран: Китая, Монголии, Кореи и Японии. Народы этой части Азии с древнейших времен играли большую роль в экономической, общественной и культурной истории человечества. В нашу эпоху историческая роль народов Восточной Азии значительно возросла и приобрела новое содержание. Монголия, первая после России, под непосредственным влиянием Великой Октябрьской социалистической революции, вступила на путь некапиталистического развития и в настоящее время успешно строит социалистическое общество. Героическая Советская Армия, разгромив во второй мировой войне империалистическую Японию, принесла освобождение корейскому народу, который создал свою Корейскую Народно-Демократическую Республику. В 1949 г. при активной моральной и материальной помощи СССР завершилась многолетняя борьба народов Китая за свое освобождение и была создана Китайская Народная Республика. Борьбу за освобождение от империалистического гнета ведет народ Японии. Основная задача настоящей книги — познакомить читателей с особенностями хозяйства, общественного строя, культуры и быта народов Китая, Монголии, Кореи и Японии. Большое внимание в книге уделено вопросам происхождения и этнической истории народов этих стран, их антропологическому составу, языкам, хозяйству, поселениям, жилищу, пище, одежде, общественному строю, семейным отношениям, верованиям, литературе, искусству и другим сторонам материальной и духовной культуры. В данной книге читатель найдет наиболее полные сведения о народах, обитающих в Восточной Азии. Он познакомится с результатами многолетних монографических исследований советских и зарубежных ученых — этнографов и антропологов. Здесь представлена сводка сведений историко- этнографического характера о национальных меньшинствах Китайской Народной Республики, о различных народах Монгольской Народной Республики и Японии. В настоящем томе обобщены современные научные данные о населении той части земного шара, в которой проживает свыше четверти всего человечества. Э
Том «Народы Восточной Азии» подготовлен в основном коллективом сотрудников сектора Восточной и Южной Азии, Австралии и Океании Института этнографии им. Η. Н. Миклухо-Маклая Академии наук СССР. Отдельные главы написаны: Введение «Природа» — В. С. Стариковым (раздел «Рельеф» при участии Н. Н. Че- боксарова). «Население» — С. И. Бруком. «Древнее расселение человека» — М. В. Крюковым и Н. Н. Чебоксаровым. «Антропологический состав населения» — Η. Н. Чебоксаровым. «Хозяйственно-культурные типы народов Восточной Азии» — Η. Н. Чебоксаровым. «Языки Восточной Азии» — С. А. Арутюновым. «Письменность народов Восточной Азии» — С. А. Арутюновым и Г. Г. Стратановичем. Народы КНР «Исторический очерк» — Р. Ф. Итсом, М. В. Крюковым, А. М. Решето- вым и Η. Н. Чебоксаровым. Китайцы «Основные занятия и социальный состав» — В. С. Стариковым и Η. Н. Чебоксаровым (разделы: «Земледелие» и «Промыслы» — В. С. Стариковым, «Ремесла» — Г. А. Гловацким). «Материальная культура» — В. С. Стариковым и Η. Н. Чебоксаровым (по Южному и Центральному Китаю использованы материалы Г. Г. Стратановича). «Общественная и семейная жизнь» — Г. Г. Стратановичем. «Религия» — Г. Г. Стратановичем. «Наука и просвещение» — Г. Г. Стратановичем (раздел «Физкультура и спорт» — А. М. Решетовым). «Развитие китайской письменности» — Г. Г. Стратановичем. «Фольклор и литература» — Б. Б. Бахтиным (литература XX века — О. Л. Фишман). «Изобразительное искусство и архитектура» — Е. И. Лубо-Лесниченко и Т. К. Шафрановской. «Театральное искусство и кино» — А. Д. Авдеевым (раздел «Танцы» при участии Л. Л. Викторовой). «Музыка» — А. М. Решетовым (с использованием материалов Н. Н. Ши- манской). Национальные меньшинства «Хуэй» — Г. Г. Стратановичем. «Чжуан-дунские народы» — Р. Ф. Итсом и А. М. Решетовым (введение). 6
Р. Φ. Итсом (чжуан, тай, ли), А. М. Решетовым (буи, дун, шуй, мулао, маонань). «Народы группы мяо-яо» — Р. Ф. Итсом. «Тибето-бирманские народы» — Р. Ф. Итсом и А. М. Решетовым (введение), К. В. Вяткиной и Ю. И. Журавлевым (тибетцы, раздел «Ламаизм» — Г. Г. Стратановичем), Ю. И. Журавлевым (цян), Ю. И. Журавлевым и А. М. Решетовым (ну, дулун), Ю. И. Журавлевым и Н. Н. Чебоксаровым (бай), Р. Ф. Итсом (ицзу, лаху, наси, ачан, туцзя), А. М. Решетовым (хани, лису, пуми, куцун, лоба), Г. Г. Стратановичем (цзинпо). «Вьетнамцы КНР» — С. А. Арутюновым и А. М. Решетовым. «Мон-кхмерские народы» — Р. Ф. Итсом (введение, кава, булан; при написании раздела «Кава» использованы материалы 3. В. Казакевич), А. М. Решетовым (бэнлун). «Индонезийские народы» — Р. Ф. Итсом. ч<Таджики КНР» — Н. А. Кисляковым. «Тюркские народы» —С. А. Арутюновым (введение), С. М. Абрамзоном (казахи, киргизы), И. В. Захаровой и Д. И. Тихоновым (уйгуры), Э. Р. Тенишевым (салары, юйгу). «Монгольские народы» — К. В. Вяткиной (монголы КНР), М. Г. Журавлевой и В. С. Стариковым (дахуры), X. Б. Тодаевой (дунсян, баоань), Г. Г. Стратановичем (ту). «Тунгусо-маньчжурские народы» — В. С. Стариковым. «Корейцы КНР» — Р. Ш. Джарылгасиновой. Народы МНР —К. В. Вяткиной при участии X. Ц. Ральдина. (Исторический очерк до XIV века н. э. и раздел «Язык и письменность» — Л. Л. Викторовой, раздел «Религия» — Н. Л. Жуковской и Г. Г. Стратановичем). Корейцы —Ю. В. Ионовой и Р. Ш. Джарылгасиновой (с использованием материалов О. Н. Глухаревой по искусству Кореи). Народы Японии «Японцы» — С. А. Арутюновым и Ю. В. Ионовой (с использованием материалов Е. Т. Дубровиной, разделы «Театр» и «Кинематография» — А. Д. Авдеевым). «Рюкюсцы» — Ю. В. Ионовой. «Айны» — С. А. Арутюновым. В написании местных терминов использована транскрипция: для японских слов — каноническая транскрипция советского японоведения; для монгольских слов — современная орфография МНР; для корейских слов — транскрипция, принятая в современных словарях под редакцией проф. А. А. Холодовича; для китайских слов — традиционная русская транскрипция Палладия Кафарова с уточнениями, принятыми в словарях под редакцией проф. И. М. Ошанина. 7
При подготовке текста тома, а также иллюстраций широко использованы материалы полевых этнографических исследований, собранные Г. А. Гловацким, А. М. Решетовым, В. С. Стариковым, Г. Г. Стратано- вичем, Э. Р. Тенишевым, X. Б. Тодаевой, И. А. Чебоксаровой, Н. Н. Че- боксаровым — в КНР, К. В. Вяткиной — в МНР, С. А. Арутюновым — в Японии. Автором карт является С. И. Брук. Карты составлены при участии М. П. Воронковой и С. И. Ягуст. По техническим причинам в публикуемых картах районы со смешанным населением выделены особыми ареалами, а не изображены накладкой одного цвета или штриха на другой. Показателем этнического состава являются цифры, соответствующие цифрам этнической легенды карты. В иллюстрациях, подбор которых был проведен Г. А. Гловацким и А. А. Берновой совместно с авторами, большое место принадлежит материалам коллекционных собраний и фотофондов Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого при Институте этнографии им. Η. Н. Миклухо-Маклая Академии наук СССР. Цветные таблицы выполнены художницей Т. Л. Юзепчук, графические — С. М. Штейнбергом, а фотографии—А. В. Маториным. Указатели составлены Е. В. Ивановой и Ю. В. Ионовой. Библиография подготовлена Г. А. Гловацким, А. А. Берновой, Н. В. Юхневой совместно с авторским коллективом. На первых этапах подготовки тома большое участие принимал крупный советский востоковед Н. В. Кюнер. В редактировании тома участие принимали С. А. Арутюнов, Д. Ба- дамхатан, Л. Л. Викторова, Н. Л. Жуковская, М. Г. Журавлева, Ю. И. Журавлев, А. М. Решетов. Вся работа по подготовке тома проводилась редколлегией в составе: С. И. Брука, Р. Ф. Итса, Г. Г. Стратановича и Η. Н. Чебоксарова. В редактировании многих основных разделов принимал участие М. В. Крюков. Текст тома рецензировали Г. Ф. Дебец, Л. Д. Позднеева, С. Л. Тихвинский, а также Ш. Нацокдоржи («Народы МНР»), ценные замечания которых учтены при окончательном редактировании.
ВВЕДЕНИЕ
Глава I ПРИРОДА Восточная Азия в целом спускается гигантскими ступенями к впадинам Тихого океана. Ее рельеф разнообразят чередование складчатых гор (занимающих до 75% общей площади) и низменностей, заливы и полуострова расчлененных морских побережий, дугообразные (выпуклые к востоку) гирлянды крупных и мелких островов. Общее широтное направление преобладающих здесь могучих горных цепей имело Юл ν важнейшее значение для распределения типов кли- мата, распространения флоры и фауны, расселения людей и развития земледелия и животноводства. Низменности, чаще аллювиального происхождения, занимают много меньшую площадь. Западную часть Восточной Азии, по географической терминологии Центральную или Восточную Азию, занимают величайшие в мире горные хребты и пустынные нагорья. С плоскогорьями чередуются высочайшие горные цепи мира Гималаи и Каракорум и протянувшийся через всю Центральную Азию хребет Куньлунь (окаймляющие с юга и севера наиболее поднятую область — нагорье Тибет), хребет Восточный Тянь-Шань и др. Отходящие от Куньлуня хребты Алтынтаг и Нанынань замыкают высокое (до 3000 м) плато Цайдам. Севернее простираются обширные сухие пространства Кашгарии, Джунгарии и Монголии на высоте до 1000 м и более. Основную и центральную части Кашгарской впадины занимает песчаная пустыня Такла-Макан. Примечательна Турфанская котловина. Дно ее занято соленым озером Боджанта (абсолютный уровень минус 154 м). В Центральной Азии особенно велика роль морозного ή механического выветривания в рельефообразовании пустынь, в том числе Тибетского нагорья. Большая часть Монголии покрыта горами, среди которых выделяются мощные хребты Монгольский и Гобийский Алтай, Хангай и Хэнтэй. Но Хангаю, Хэнтэю, Танну-Ола, Сайлюгему и частью по Монгольскому Алтаю проходит мировой водораздел между бассейнами Северного Ледовитого океана, Тихого океана и бессточными бассейнами Центральной Азии. Гоби по рельефу является обширной равнинной впадиной между высокими хребтами, пересеченной горами значительной высоты (до 3000 м над ур. м. и выше) и частыми возвышенностями. Названием «гоби» монголы обозначают обитаемые равнинные степи и полупустыни с каменистой, песчаной или глинистой, местами засоленной почвой, где нет рек, 11
но вода в родниках и колодцах дает возможность заниматься скотоводством. Настоящие безлюдные пустыни без кормов и воды, занимающие отдельные части Гоби, монголы называют «цел». С северо-востока Центральную Азию ограничивают средневысотные хребты Инынань и Большой Хинган. Поднимаясь уступами над Северо- Восточным Китаем, они отделяют маньчжурские равнины от монгольских плоскогорий. Крупнейшую равнину Сунляо (по названиям рек Сунгари и Ляо) окружает амфитеатр горных хребтов — Большой Хинган, Малый Хинган и Маньчжуро-Корейские горы [с соединяющим их воедино плоскогорьем—Белыми горами (Чанбайшань, или Чанпэксан), увенчанным Белоглавой горой-вулканом (Байтоушань, или Пэктусан) высотой 2744 м], уходящие на юг и заполняющие Корейский полуостров. Восточная полоса Китая мало приподнята, но сильно расчленена многочисленными разломами, сбросами и размывами рек. Здесь низменности чередуются с холмистыми и средневысотными горными районами. Наиболее значительна из них Великая Китайская равнина. Тибет на востоке круто опускается к котловине Красного бассейна среднего течения Янцзы. На Юньнаньском нагорье и в Гуйчжоу весь массив рассекают параллельные глубочайшие речные каньоны. Восточные продолжения Куньлуня, сохраняя широтное направление, прорезают всю область хребтом Циньлин-Хуайяныпань, являющимся важной естественно-географической границей страны. Для гор Китая характерны резкие очертания, крутые склоны, узкие и глубокие ущелья. Эти черты, даже при небольшой высоте гор, делают их малопригодными для земледелия, труднодоступными и редконаселенными. Поэтому естественная первобытная флора и фауна гор сохранилась до наших дней даже в густонаселенных районах. Карст развит в горах Нань- лин (водораздел Янцзы—Сицзян), где размытые известняки образуют причудливые скалы (Шилинь — Каменный лес), ущелья, мосты и пещеры. Рельеф Кореи горный, крутосклонный, весьма резко расчлененный на множество средневысотных хребтов. Ее восточное побережье изрезано крайне мало, зато южное и западное являются одним из наиболее изрезанных побережий в мире; к ним примыкают многочисленные острова Южно- и Западнокорейского архипелага. Восточноазиатские острова расположены на краю крутого материкового склона, к подножию которого примыкают глубочайшие океанические впадины (9000—10 000 м). Этим и объясняется высокая подвижность, сейсмичность и активный вулканизм островов, их биогеографические связи с Индонезией и Америкой. Помимо крупных островов, имеются сотни более мелких и тысячи мельчайших островков, скал и рифов. Берега их, особенно тихоокеанские, изрезаны множеством заливов. Острова исключительно гористы, 75% их площади имеют склоны круче 15°, т. е. малодоступны для земледелия (кроме террасного). Хребты Японских островов, окончательно отделившихся от материка в четвертичный период, обычно средневысотные и часто увенчаны вулканами (свыше 150). Из вулканов наиболее известен Фудзи, высшая точка страны (3776 м). К подножиям хребтов примыкают террасированные и скалистые берега или небольшие низменные равнины -7 основные центры сосредоточения населения и хозяйственной жизни. Восточная Азия на востоке омывается Тихим ВосточнуюТзию6 океаном и ег0 береговыми, удобными для промыслов и судоходства, морями, ихтиофауна которых одна из самых богатых в мире. Желтое море (Хуанхай), внутриматериковое, омывает берега Восточного и Северо-Восточного Китая, а также Кореи. На юге, по условной 12
границе — параллели о. Чечжу переходит в Восточно-Китайское море. Желтое море имеет сложную форму и образует ряд заливов. Оно мелководно, на большей его части глубины не превышают 50 м. Приливы высоки, особенно в бухте Чемульпо, где они достигают 10 м. Температурные условия резко меняются в течение года. Зимой под влиянием северного континентального муссона море остывает, заливы и бухты замерзают. Илистые грунты и воды, холодные зимой, мало способствуют развитию водорослей. Зато море богато рыбой, в том числе промысловой: треской, сельдью, морским лещом и т. д., имеются также акулы. Из моллюсков промысловое значение имеют мидии и устрицы. Восточно-Китайское море (Дунхай — Восточное море) на западе омывает берега Китая, на востоке доходит до о-вов Рюкю и Кюсю и сообщается с Японским морем через Корейский пролив. На юге, достигая Тайваня, соединяется с Южно-Китайским морем через Тайваньский пролив. Теплое северо-экваториальное течение, проникая в это море через проливы о-вов Рюкю, отклоняется к северу и (уже под названием Цусимского) уходит в Японское море. В западной части Восточно-Китайского моря течения переменчивы. Зимой из сильно выстывающего Желтого моря стекают холодные опресненные воды. Много пресной воды выносит также река Янцзы. Поэтому с востока на запад падают как соленость, так и температура воды. У берегов Китая, особенно в заливах, значительны приливы, достигающие 4 м. Морская растительность, относительно бедная у берегов Китая, очень богата и разнообразна у о-вов Рюкю. В Восточно-Китайское море заходят киты, кашалоты, дельфины. В области коралловых рифов у берегов Рюкю встречаются сирены, дюгони. В изобилии водятся треска, океанская сельдь, камбала, скумбрия, тунцы, кефали, угри, акулы. Фауна беспозвоночных общая со всей Индо- Тихоокеанской подобластью Тропической области. Южно-Китайское море (Наньхай — Южное море) полузамкнутое, имеет среднюю глубину 1140 м. Поверхностные течения имеют сезонный характер. Зимой преобладает южное течение, летом — северное. Приливы суточные и смешанные. Ихтиофауна отличается наибольшим разнообразием видов. Многие рыбы (тунцы, сардины, скумбрия, южная сельдь, горбыли, морской угорь, акулы и др.) и морские животные (черепахи, трепанги) имеют промысловое значение. Японское море омывает берега Японии и Кореи. С Охотским морем его соединяют проливы Татарский и Лаперуза (Соя), а с Тихим океаном — Цугару (Сангарский) и Симоносеки. Отсутствие обмена глубинных вод моря с Тихим океаном из-за небольших глубин проливов препятствует их прогреванию. Цусимское течение, проникая в Японское море через Корейский пролив, распространяется лишь на поверхности моря и, прижимаясь к берегам Японии, обогревает их. Отток северных холодных вод в западной части Японского моря образует Приморское течение, охлаждающее восточные берега Кореи. Японское море славится пышными «подводными лугами» — зарослями исполинских водорослей (250 видов), достигающих десятков метров длины, и морской травы (зостера и др.). Теплые воды заносят в Японское море представителей тропической фауны. К северу постепенно убывает количество угрей, окунеобразных и других теплолюбивых рыб. Исчезают тунцы и сардины, но увеличивается число холодолюбивых видов (морские окуни, камбалы, палтус, бычки, морские лисички, бельдюги, лососевые и др.). Всего в Японском море насчитывается свыше 600 видов рыб. 13
Промысел рыб на мелководьях (камбала, треска, тихоокеанская навага) по сравнению с ловом в открытом море распространен меньше. Важнейшие объекты промысла: из теплолюбивых — тихоокеанская сардина (иваси), из холодолюбивых — тихоокеанская сельдь. Добываются также моллюски, крабы, тюлени, киты, водоросли, морская трава и многие другие морские животные и растения. В областях встречи теплых и холодных вод восточноазиатских морей происходит усиленное перемешивание и аэрация воды, создающие исключительное обилие планктона — кормовой базы неисчислимого количества рыб, моллюсков и ракообразных. Отсюда неисчерпаемость богатств этих морей, содержащих более 1500 видов рыб. Из них до 500 ценны для промысла, особенно развитого в Японии. Наиболее важное промысловое значение имеют лишь около 50 видов — макрель, гигантские тунцы, сельдь, сардина, кефаль, большой и малый желтый окунь, сабля-рыба, илиша, треска, морской окунь, савара, камбала, сциека, морской лещ, угорь, псефурус, различные акулы, скумбрия, бычок, строматеоидес и др. Рыба служит основным источником белков в питании японцев (в меньшей степени китайцев и корейцев, да и то лишь живущих на побережье). Своеобразной особенностью промыслов народов Восточной Азии является добыча в большом количестве различных даров моря. Это головоногие: каракатицы, осьминоги, раковинные моллюски — морские ушки, мидии, устрицы, жемчужницы и др., а также членистоногие — креветки, крабы. Из иглокожих наибольшее значение имеют голотурии, или трепанги (кит. хайшэнъ, яп. намако, кор. хэсам, маньчж. кич- жими), — Stichopus japonicus и другие виды, много меньшее — морские ежи, содержащие съедобную икру. Добывается большое количество различных видов пищевых и технических водорослей — морская капуста, агаровые и др. Богатство Восточной Азии полезными ископае- Полезные мыми связано с ее сложным и разнообразным геоло- гическим строением. Крупные месторождения каменного угля, горючих сланцев, железа, марганца, вольфрама и молибдена в КНР и Корее благоприятствуют развитию горнорудной и металлургической промышленности. Есть уголь и в МНР. Значительны и разнообразны залежи цветных, редких и легких металлов. Много месторождении сурьмы и олова в КНР, полиметаллов в КНР, Корее и Японии. Велики запасы руд алюминия, магния и др. Во многих районах встречаются золото, серебро, самоцветы, слюда. Богатые запасы графита имеются в Корее. Крупные залежи нефти в КНР находятся в Сычуани, Синь- цзяне, на Лёссовом плато и о-ве Тайвань. Есть нефть и в Японии, богатой: также серой. Из нерудных ископаемых в Китае и Монголии эксплуатируются месторождения солей (поваренная, глауберовая и др.)· Важным природным ресурсом являются громадные запасы водной энергии в Южном Китае, Японии и Корее, что связано с большим падением и полно- водностью рек в этих влажных горных областях. Многие горные районы Восточной Азии богаты минеральными и теплыми источниками. Очень неравномерное распределение внутренних Внутренние в0 Восточной Азии связано с большими климати- воды ^ ческими контрастами и весьма неравномерным: распределением атмосферных осадков. Ее материковая часть — страна крупных рек, относящихся в основном к бассейну Тихого океана и частично Индийского. В южной краевой части Тибета берут начало крупные реки Индии и Индокитая: Брахмапутра (Цангпо),Инд, Меконг (Лань- цанцзян), Салуин, Красная (Сонг-Кой). Вместе с тем большую площадь сухих и пустынных районов Центральной Азии занимают области, где 14
реки впадают в озера или теряются в песках (Тарим, Дзабхан и др.)· Из рек Монголии наиболее значительны Кобдо, Селенга, Керулен, Орхон. Большинство рек муссонной области сильно мелеет в январе—феврале и высоко поднимается в июле—августе, после летних дождей. Частые катастрофические наводнения требуют возведения дамб и других сооружений. Речная сеть Китая имеет громадное протяжение. Крупнейшие реки — Янцзы (или Чанцзян, 5530 км), Хуанхэ (Желтая, 4670 км), неоднократно менявшая свое русло, Сицзян (или Чжуцзян, 2129 км), Хуайхэ (около 900 км). Густая сеть полноводных рек покрывает Южный Китай. Много крупных рек на северо-востоке КНР: Сунгари, Ляохэ, Ялуцзян. В Корее самые длинные (до 500 км) и спокойные реки текут на запад (Тэдонган, Ханган и др.), на юг только одна — Нактонган, а на восток — лишь крутопадающие короткие реки с порогами и водопадами. Почти все реки Японии — быстрые и бурные горные потоки с крутым, ступенчатым профилем — изобилуют порогами и водопадами. Крупнейшая река Исикари на Хоккайдо достигает 654 км длины. Озера в Восточной Азии, большей частью небольшие и неглубокие, довольно многочисленны и разнообразны. В бессточных областях много мелких соленых озер. Во впадинах гор и нагорий расположены глубоководное озеро Хубсугул (МНР), мелководное озеро Лобнор (КНР), соленое озеро Куку-Hop, или Цинхай (Синее озеро), небольшие озера северозападного Тибета и многочисленные озера Японии — Бива, Асиноуми, Сува, Масю и др. Аллювиальные низменности, затопляемые паводками, местами имеют достаточно крупные, но мелководные проточные озера, регулирующие сток некоторых рек (озера Поянху и Дунтинху — нижнее течение р. Янцзы, Далайнор — р. Аргунь, Цзинбоху — р. Муданьцзян и др.). Реки Восточной Азии и отчасти озера с древнейших времен играют важную роль в жизни населения. Это места добычи пищевых продуктов (рыба, ракообразные, моллюски, дикие водяные растения), кормов для водоплавающей птицы и удобрений. Это и пути сообщения, и места обитания значительного количества людей, постоянно живущих на сампанах и джонках. Но самое главное — это основные источники ирригации. Земледельцы сухого запада и влажных юга и востока Китая, Кореи и Японии, орошая поля с помощью отводимых от рек каналов, широко культивируют различные влаголюбивые растения, и особенно рис, требующий долговременного затопления полей. В ряде мест в сухие сезоны орошают и богарные культуры. В сухих и бессточных районах (Синь- цзян, Ганьсу) особенно важны подземные воды. Они часто бывают единственными источниками водоснабжения в оазисах и добываются с помощью колодцев и кяризов. Ихтиофауна пресных вод Восточной Азии очень богата. Половину всех пресноводных рыб составляют карповые. Характерно, что карп играет значительную роль в фольклоре китайцев и японцев. к Равномерное изменение муссонного климата Восточной Азии от влажного тропического на юге до умеренного на севере имело огромное значение для развития человека и разводимых им растений и животных. Сухие области Монголии и Северо- Западного Китая, кроме орошаемых районов и оазисов в пустынях, заселены слабо, но вся огромная территория влажных областей Китая, Кореи и Японии заселена более или менее густо, за исключением горных местностей. В высокогорных районах суровые климатические условия ограничивают деятельность человека, однако в Тибете крайне высоко 15
проходящая граница вечных снегов и наличие знойных дней в течение в общем прохладного лета позволяют заниматься земледелием и животноводством на высоте до 5000 м. Восточная Азия расположена на стыке величайшего в мире материка и величайшего океана. Поэтому климат Восточного Китая, Кореи и Японии отличается необычайной для приморских стран континенталь- ностью. Зимний, континентальный муссон, резкий и постоянный, охлаждает и иссушает окраину материка. Солнечной, но холодной и малоснежной зимой почва в Монголии и Маньчжурии трескается, промерзая на глубину до 2 м. Летний, морской муссон, слабый и непостоянный, почти не проникает в глубь материка. Влияние этих ветров на природу и хозяйственную деятельность людей велико и разнообразно. К ним приспособлены циклы сельскохозяйственных работ, типы жилищ, одежды и обуви. Сухой зимний и дождливый летний сезоны ярко выражены на севере и юге Китая, где летом выпадает соответственно 60—75 и 75— 90% годовых осадков. Затяжные «сливовые» дожди (мэй юй) в Центральном Китае, Корее и Японии (цую) в июне—июле вместе с изнуряющей душной жарой как днем, так и ночью создают трудности для хозяйства и нормальной жизни. Частые тропические циклоны (тайфуны) приносят скоро проходящие ливни с колоссальным обилием влаги (порой до 700 мм в сутки). Заходя со стороны Филиппин, они с ураганной силой проносятся над побережьем Китая, Кореей и Японией, нередко становясь стихийным бедствием. Тайфуны топят суда, сносят крыши, создают наводнения, а иногда выбрасывают гигантскую приливную волну, не уступающую грандиозной волне цунами, порождаемой землетрясением. Так, от тайфуна и обрушенной им волны в августе 1922 г. в районе Сватоу (Шаньтоу) погибло 200 тыс. человек. А семь тайфунов, пронесшихся один за другим над долиной Янцзы в июле 1931 г., вызвали катастрофическое наводнение. Было затоплено 90 тыс. км2, утонуло 140 тыс. человек и 2.5 млн осталось без крова. В Японии убытки от тайфунов более значительны, чем от землетрясений или волн цунами (высотой до 30—50 м), иногда смывающих целые селения (например, в 1855, 1896 и 1946 гг.). Близостью «полюса холода» объясняются очень низкие зимние температуры обширных районов МНР, КНР и даже Японии. В Китае ледостав и устойчивый, но тонкий снежный покров, обычно быстро испаряющийся, образуются к северу от Циньлина и Хуанхэ, а у моря — к северу от дельты Янцзы. Сибирский антициклон приносит в Шанхай (31° с. ш.) морозы до 10°, снег изредка выпадает даже в Гуанчжоу, расположенном южнее тропика. Недолго лежит снег в Корее, задерживаясь лишь в горах. Резко влияет континент и на климат Японии, в целом муссонный, мягкий, влажный, по преимуществу субтропический. Зимние муссоны создают особенно холодные для этих широт зимы, несмотря на смягчающее влияние морей и особенно теплого течения Куросио, обогревающего Японские острова вплоть до 38° с. ш. Встреча его здесь с холодным течением Оясио обусловливает влажное и туманное лето в этой части Японии. п Исключительное разнообразие климата и рельефа Восточной Азии особенно ярко отразилось на ее почвах. Во влажных южных районах Китая и Японии преобладают тропические и субтропические красноземы, латериты и красно-бурые почвы. Широко распространенные в Центральной Азии сероземы, серо-бурые почвы и буроземы обязаны своим происхождением сухому климату и скудному растительному покрову этого района и обычно засолены. 16
Для Тибета характерны очень слабо развитые почвы высокогорных пустынь и горно-луговые почвы на склонах хребтов, а для Монголии и Синьцзяна — бурые и светло-каштановые почвы. Для Северного и Северо-Восточного Китая типичны каштановые и черноземные почвы (каштановые также для севера Монголии), для Кореи и Японии — лесные щебнистые буроземы, реже горные подзолы. Лёссовые невыщелоченные почвы распространены лишь в северной половине Китая. Мощность лёсса (хуанту — желтая земля) местами (Ганьсу и Шэньси) достигает 250 м. Пористость лёсса доходит до 45%, и лёсс впитывает осадки, как губка. Наряду с этим влага из глубин поднимается вместе с практически неограниченным количеством солей, нужных растениям. Такая аккумуляция и круговорот воды смягчают неравномерность годового хода осадков и являются причиной необычайного плодородия лёсса, на котором урожай собирается без удобрений столетиями, и количество его зависит только от осадков. В Восточной Азии большое значение имеют аллювиальные почвы речных долин, дельт и низменностей, часто заболоченные, выщелоченные и лишенные извести. Плодородие их зависит от количества удобрений и тщательности возделывания. φ Территория Восточной Азии входит в Голарктическую группу фитогеографических областей. Центрально-Азиатская область наиболее бедна лесами. Для нее характерна скудная и крайне рассеянная травяная и кустарниковая растительность с преобладанием полыни и солянок. В Монголии типичны саксаул, бобовые кустарники — астрагал, карагана и др. В степях преобладают сложноцветные (главным образом полыни) и различные злаки. Север занят горной лесостепью. Леса, занимая северные и северо-западные склоны, состоят из лиственницы, частично сосны и небольшого количества кедра. Березняки и осинники иногда смешаны с хвойными. Сибирская тайга заходит сюда только краем. В Синьцзяне выходы горных рек и грунтовых вод способствовали образованию богатейших оазисов дикой флоры. Центральная Азия — пустыни и степи Монголии — еще в значительной мере сохраняет свое первоначальное состояние, но большая часть степей уже распахана и видовой состав флоры обеднен. В сухом западном Тибете господствуют высокогорные каменистые и холодные пустыни с очень бедной по числу видов флорой, а во влажных понижениях расположены кобрезиевые луга и болота. Восточный Тибет поражает богатством растительности. Здесь наблюдается смена лесов: у подножия гор преобладает сосна с кленом и дубом; далее, до высоты 3000 м, произрастают ель, тис и пихта; между 3600—4200 м образуется кустарниковый пояс рододендрона, а выше — альпийские луга и вечные снега. Восточноазиатская фитогеографическая область наиболее древняя. Занимая Восточный и Северо-Восточный Китай, Корею и Японские острова, она связана с Индийской палеотропической областью, откуда многие тропические растения проникли на юг Китая и Японии. Во флоре Китая насчитывается более 20 тыс. видов растений. Благодаря отсутствию в течение долгого периода крупных геологических событий и резких колебаний климата здесь сохранились живые ископаемые — мезозойское дерево гинкго, метасеквойя, древние папоротники и др. Для области характерны три типа лесов: 1) субтропические леса из вечнозеленых дубов, камелий, камфарного лавра и др.; 2) широколиственные леса с исключительным богатством видов листопадных деревьев; 3) хвойные леса из большого количества видов китайских и японских хвойных, в том числе многих реликтовых. Эти типы лесной раститель- 2 Народы Восточной Азии 17
ности в горных районах Южного Китая и Японии имеют вертикальную зональность. Густые и разнообразные по составу леса, сохранившиеся в горах, были характерны для ландшафтов большей части восточной половины Китая и Японии. Вместе с тем в областях древних земледельческих культур, особенно в Восточном Китае, культурный ландшафт целиком заменил леса. Здесь возделаны не только долины, но и все склоны^ доступные террасированию. О былом богатстве лесов говорят лишь их остатки, сохранившиеся в ущельях, на крутых склонах и в заповедных рощах у храмов и монастырей. Отсутствие крупных широтных водных и горных рубежей к югу и востоку от Циньлина привело к смешению флор, удаленных друг от друга. Поэтому в Восточном Китае листопадные леса умеренного пояса постепенно переходят в субтропические. Очевидно, между ними и до распашки не было пояса степей, так же как между субтропиками и тропиками, здесь нет пояса пустынь и саванн. Растения проникали в соседние зоны и, приспосабливаясь к ним, создали исключительно богатые и сложные по видовому составу ассоциации с изобилием контрастных сочетаний. Так, в Красном бассейне ближайшие родичи малины растут под тенью бамбуков, чередующихся с соснами, а тропические орхидеи свисают с берез и ясеней. В Центральном Китае встречаются растения, родина которых — Европа и Сибирь, Северная Америка и Япония, Вьетнам и Индонезия, Гималаи и Бирма. Многие виды, родиной которых считали Японию, оказались уроженцами Китая. Часть их попала в Японию лишь с помощью человека. В лесах Северного Китая, уцелевших на склонах Инъшаня и прилегающих хребтах, береза и орешник смешаны с сосной и другими северными хвойными. Сухие южные склоны занимают луга с разреженным травостоем. Бедная видами растительность северных предгорий Циньлина и Лёссового плато похожа на низкотравные сухие степи Центральной Азии, в которые она постепенно и переходит. Естественная растительность Северо-Китайской низменности сохранилась лишь в периодически затопляемой дельте Хуанхэ. Границей Северо-Китайской и Центрально-Китайской растительных провинций являются хребет Циньлин и горы Шаньдуна. На их северных склонах еще преобладают деревья с опадающей листвой — клены, липа, вяз, ясень, грецкий орех, но уже появляются субтропические растения — кустарниковые колючие дубы, лавровые, камелии, магнолии, гледичия, бамбуки, в верхних поясах — рододендроны. На южном склоне Циньлина растут каштан, лаковое и сальное деревья, кипарисы, туя, вечнозеленые пальмы и др. В Центральном Китае, где дуб наиболее характерен, находится центр распространения восточноазиатскпх дубов (30 видов), грабов (9), берез (8) и буков (5). Южно-Китайские горы — область субтропиков, где смешаны северные и южные виды. На склонах и в долинах развиты роскошные леса с преобладанием вечнозеленых деревьев (мирты и особенно лавры), с густым подлеском, обилием лиан и эпифитов, с необычайным разнообразием пород при отсутствии какой-либо господствующей. К дубам и кленам примешаны веерные пальмы, саговники, камелии, южные хвойные, подо- карпус, каннингхэмия, торрея и др. Травянистый покров развит слабо, древесно-кустарниковые доминируют везде, где их не истребляет человек. Леса по виду и почти непрерывной в течение года вегетации похожи на тропические, но проходимы без топора. Полог их не так густ, и в нижние ярусы проникает больше света. Большое хозяйственное значение имеют различные виды бамбука. Некоторые быстрорастущие виды деревьев выращиваются искусственно. 18
На юге Гуандуна, Гуанси и Фуцзяни нет зимнего перерыва в развитии растений. Тропический лес истреблен и сохранился лишь в храмовых рощах. Встречаются панданусы с воздушными корнями, непентесы с кувшинообразными листьями, приспособленными для ловли насекомых, ореховая пальма и др. В мангровых лесах приливо-отливной полосы побережья преобладают деревья, держащиеся в толще ила изогнутыми корнями-якорями. Типичны бамбуки и камфарный лавр. Растительность Маньчжурской флористической области пышная и разнообразная, на первый взгляд мало отвечает сравнительно суровому климату. Из более 2000 видов растений почти половина эндемична для Восточной Азии. Ее важная особенность — богатство видов (250) деревьев и кустарников. Сухолюбы встречаются здесь рядом с влаголю- бами, южные виды причудливо сочетаются с северными. Так, мощные, тропического вида лианы — актинидии, амурский виноград, лимонник обвивают стволы кедров, елей и пихт. Господствуют смешанные хвойно-широколиственные леса, но большие пространства тайги уже сильно разрежены или начисто вырублены и распаханы. Долины заняты вейниковыми и злаково-разнотравными лугами с множеством ирисов, лилий и красодневов. В Южно-Маньчжурской ботанико-географической области появляется длинноиглая сосна, наблюдается изобилие дубов, цельтиса, дзелквы и других южных форм. Леса здесь истреблены, а южный характер ландшафту придает масса искусственно разведенных видов, завезенных из Центрального Китая, Кореи и Японии. Растительность Кореи имеет характер, переходный между Северо- Восточным Китаем и Японией. Смешанные и широколиственные леса вырублены и большая часть полуострова, включая горы, безлесна. Лесоразведение еще мало возместило уничтоженные леса. Дубняк, зонтикообразные сосны и можжевельник сохранились только у храмов, на кладбищах и труднодоступных кручах. В южной части Кореи среди вечнозеленых видов преобладают японские. Особенно много дубов, камелий и каштана. Выше 1000 м широколиственные леса уступают место хвойным, в частности корейскому кедру. Япония славится роскошной растительностью (до 1000 родов и свыше 5500 видов). Обилие эндемичных видов обусловлено островной изоляцией. Наибольшее количество общих видов имеется с флорой Восточного Китая, в связи с чем все острова входят в Китайско-Японскую флористическую область Голарктики. Япония — страна лесов, которые занимают до двух третей ее площади (главным образом горные склоны), а на Хоккайдо даже до трех четвертей. Из 160 видов деревьев многие отличаются превосходной древесиной. Большое внимание уделяется охране лесов и их искусственному разведению для хозяйственных нужд, сохранению режима рек, защите от эрозии и т. п. Специально охраняются леса, украшающие храмы и другие достопримечательные места или произрастающие вдоль популярных туристских дорог, а также национальные парки, сохраняющие ценную для науки девственную природу. Характерная черта ландшафта — многочисленные участки геометрически правильных лесонасаждений. Гористость и связанная с ней вертикальная зональность обусловили глубокое проникновение растительности различных широтных зон друг в друга. Зона тропических лесов с круглогодовой вегетацией представлена на Рюкю и на юге Кюсю ниже 300 м. Это влажнотропические дебри с обилием видов, многоярусностью, густотой подлеска, множеством лиан и эпифитов. 19 2*
Субтропическая зона вечнозеленых дубов и сосен занимает нижние склоны гор (до 800 м) на Кюсю, Сикоку и юге Хонсю. У большинства растений этой зоны яркая и крупная вечнозеленая глянцевитая кожистая листва. Густые и пышные леса напоминают тропические, и в них лзстречаются представители тропической флоры: к вечнозеленым видам дубов в изобилии примешаны дубы с опадающей листвой, японский клен, несъедобная, но красивоцветущая японская вишня — сакура и др. Камфарный лавр иногда образует чистые леса и разводится искусственно для добычи камфоры. Встречаются рощи бамбука, доходящего до 30 м высоты при диаметре 30 см. Обильно представлены японские сосны — акамацу и куромацу с причудливыми кронами и корявыми стволами. Особенно замечательны эндемичные хвойные — японские кипарисы, криптомерии, туи, туйопсисы, сциадопитисы, торреи, тисы и др. Величественны высокоствольные леса из криптомерии. Эти деревья обладают изящной остроигольчатой хвоей, великолепным качеством древесины и отличаются быстрым ростом, они достигают 40 м высоты и 2 м в диаметре. У храмов и кладбищ сохраняются рощи реликта гинкго. Яркая черта лесов — густой вечнозеленый подлесок из множества лавро- листных кустарников с красивыми цветами (азалии, аралии, магнолии, гардении, павлонии, вистария). Пояс широколиственных лесов занимает нижнюю зону гор севера Хонсю и юга Хоккайдо. На юге Хонсю, на Кюсю и Сикоку она расположена на высоте 1000—1800 м. Чрезвычайно распространен бук, образующий местами чистые леса. Характерны ценнейшая по качеству древесины дзелква, клены, каштаны, березы, липы. Обычны смешанные леса. Осенью, благодаря обилию видов, каждый из которых имеет свой оттенок осенней окраски листьев, леса исключительно пестро расцвечиваются яркими тонами — красными, желтыми, фиолетовыми и т. д. Особенно оффектен их контраст с темной зеленью хвойных и глянцевой листвой вечнозеленых кустарников подлеска. Примесь вечнозеленых видов, в том числе магнолий, многочисленные заросли бамбука и масса лиан придают лесам южный оттенок даже в сравнительно северных широтах. Зона хвойных лесов занимает верхние части склонов гор (выше 2000 м) на южных островах, средние части склонов на севере Хонсю и на юге Хоккайдо (выше 500 м) и опускается к подножиям гор на севере Хоккайдо, где вегетация местами длится менее полугода. Это — еловая горная тайга с суровым северным обликом. От сибирской тайги ее отличает обилие бамбука, кустарников и исключительно высокий травостой на полянах и пойменных лугах. Высокогорная кустарниковая зона занимает гребни хребтов на Хоккайдо выше 500—1000 м, на Хонсю выше 2000 м. Здесь хвойные леса сменяются лиственным мелколесьем (березой, рябиной), кустарниковыми зарослями рододендронов и непролазными стелющимися переплетениями кедрового стланика. Горные луга (хара) не приурочены к высотным зонам и чаще вклиниваются в верхние части гор (1500—2500 м). Их несомкнутый травостой составляют многочисленные злаки, разнотравье, мелкие кустарники и бамбуки. φ Животный мир Восточной Азии, имеющий много ун реликтовых и эндемичных форм, очень богат. Здесь обитают представители как северной лесной фауны (лось, северный олень, изюбрь, россомаха, горностай, клест и др.)> так и южной (китайский аллигатор, короткохвостый ящер — панголин и др.). Естественный облик разных зон и их фауна в разной степени и форме изменены деятельностью человека (Восточный Китай, Корея). 20
Большая часть территории Китая входит в Гималайско-Китайскую зоогеографическую подобласть Палеарктики и лишь небольшая часть — в Индо-Малайскую область. В Монголии, Синьцзяне и Тибете, в зонах степей, пустынь, пустынных гор и нагорий, сохранились редкие дикие животные — лошадь Пржевальского, двугорбый верблюд, як, полуослы — кулан и кианг. Эти районы — прародина домашних лошадей, верблюдов, ослов и яков, — где наиболее типичны копытные и грызуны, входят в Центрально-Азиатскую зоогеографическую подобласть Палеарктики. В северных и западных горных лесах водятся марал, лось и косуля. Для пустынных и пустынно- степных гор характерны горные бараны и козлы, антилопы (оронго, ада), байбак, пищуха, иногда снежный барс. Тигр редок. В степях многочисленны антилопы (дзерен, джейран, сайга), сурки, суслики, тушканчики, зайцы, полевки, песчанки. На равнинах обычен волк серый, в горах красный. Распространены корсак, лисица, куница, колонок, хорек, рысь, манул, ежи. Многочисленные виды птиц принадлежат к сибирской, китайской, индийской и средиземноморской фауне. Наиболее типичны монгольский жаворонок, саджа (копытка) с ее своеобразным шумом полета, дрофа, чеканы, пустынная сойка, саксаульный воробей; в уремах — фазаны и воробьиные, в горах — улары и кеклики. На озерах поражает обилие и разнообразие водоплавающих — утки, гуси, пеликаны, бакланы. Бесснежные зимы вызывают скопление разнообразных хищных птиц, питающихся грызунами, не впадающими в спячку. Из птиц Тибета характерны снежный гриф, ягнятник, улары, горный гусь, тибетская саджа, горные галки, вьюрки. Характерно обилие видов пресмыкающихся — круглоголовок, ящериц, щитомордников, гадюк, полозов. Земноводных мало. Виды рыб немногочисленны. Богата фауна беспозвоночных; преобладают прямокрылые насекомые (саранча, прус), встречаются скорпионы. На востоке Тибета и Юньнаньском плато, в зоне тропических лесов, среди животных высокогорных областей запада встречаются тропические индо-малайские виды, особенно богато представленные в Южном Китае. Это обезьяны и полуобезьяны (гиббон, лемур, лори, макаки), бамбуковый медведь, большой панда, индийский слон, носорог, тапир, тигр, азиатская циветта, виверра, мангуста, панголин, водяной оленек и др. Значительно число грызунов. Много видов летучих мышей. Велико количество разных птиц. В горных южных районах типичны широкорот, птица-носорог, фазаны, павлин, попугай, плодоядные голуби, ткачики и др.; для равнинных восточных районов характерны — утки, гуси, журавли, цапли, пеликаны, фламинго (на юге) и пр. Многочисленны пресмыкающиеся (удав, кобра и др.). Встречаются аллигатор и кожистая черепаха. Много земноводных. В изобилии и разнообразно представлены насекомые. Ихтиофауна насчитывает свыше 1000 видов. Часть южных видов животных распространена до Циньлина (в том числе макака), куда с севера проникают представители таежной фауны. Для большей части Маньчжурии и Кореи, входящих в Маньчжурскую зоогеографическую провинцию, типичны обилие видов, высокий эндемизм и реликтовый характер фауны. Здесь представлены тигр, леопард, рысь, дальневосточный лесной кот, черный и бурый медведи, соболь, колонок, енотовидная собака, барсук, лисица, серый и красный волки, выдра, изюбр, пятнистый олень, косуля, кабарга, кабан, белка, летяга, маньчжурский заяц, летучие мыши, многие виды мышевидных грызунов. Многочисленны виды птиц. Типичны амурский фазан, японский журавль, голубая сорока, индийская кукушка. Среди массы насекомых замечателен гигантский реликтовый жук-усач калиппогон, из крупных бабочек — 21
хвостоносец Маака. Мучительны для людей и животных многочисленные слепни, комары, гнус, а также клещи — переносчики энцефалита. В Корее сочетаются северотаежные, субтропические китайско-японские и тропические индо-малайские формы. К характерным видам животных, тем же, что и в Маньчжурии, прибавляются лишь водяной оле- нек и мартышка, встречающаяся на юге. Из птиц типичны фазан, черная кряква, утка-мандаринка и др. Уничтожение лесов сильно обеднило фауну и способствовало проникновению степных форм (дрофа, перепел). Число видов пресмыкающихся невелико. Островная изоляция Японии, обеднив видовой состав фауны, привела к большому числу эндемиков и значительным различиям в фауне южных, центральных и северных островов. Особенно бедны видами о-ва Рюкю, где пролив Тогара служит резкой зоогеографической границей между Палеотропической и Палеаркти- ческими фаунистическими областями. Тропическая часть островов бедна млекопитающими и имеет чисто тропические формы, приспособленные к жизни в условиях влажных тропических лесов (летучие собаки), множество тропических птиц (интересен эндемик рюкюйская сойка), пресмыкающихся и насекомых. Центральная часть Японии заселялась фауной через корейский «мост». Этим объясняется наиболее материковый, хотя и обедненный характер ее фауны. Пролив Цугару — вторая важная .зоогеографическая граница Японии между Гималайско-Китайской и Восточно-Сибирской подобластями Палеарктики. Это северный предел распространения южных видов — исполинской саламандры (до 1.5 м длиной), японского черного медведя и японского макака, который, обитая вплоть до 40° с. гл., выносит морозы трехмесячной снежной зимы. Некоторые виды встречаются по обе стороны этой границы — енотовидная собака, барсук, выдра, волк, лисица, олень, белка, заяц и др. На Хоккайдо обитают северные формы — бурый медведь, соболь, горностай, ласка. Совершенно нет диких представителей кошек. Бедно и семейство грызунов. Среди 800 видов птиц очень мало певчих, поэтому леса, кроме хоккайдских, безмолвны. Наиболее популярны разноцветный фазан и считавшийся священным японский журавль — частый образ в японском искусстве. Много видов пресмыкающихся. Изумительно разнообразен и ярок мир насекомых, особенно бабочек. Бедностью фауны объясняется малая .роль охоты в экономике страны.
Глава II НАСЕЛЕНИЕ Численность населения В Восточной Азии сосредоточено 50% населения Азии и 28% населения земного шара. На середину 1961 г. данные по общей численности и плотности населения по странам 1 представлены в табл. 1. Данные об общей численности населения по странам Восточной Азии приобрели достоверный характер лишь в последнее время, с момента проведения всеобщей переписи населения Китая в 1953—1954 гг. До этого имевшиеся оценки были весьма приближенными и, как это было установлено впоследствии, сильно заниженными. Τ аблица 1 Страна Китайская Народная Республика2 . . . Монгольская Народная Республика . . . Корея Япония Численность населения, в тыс. чел. 710000 968 36375 94939 842282 Площадь, в тыс. км2 9597 1531 221 373 11722 Плотность населения, в чел./км2 74 0.6 J 63 255 72 В некоторых странах Восточной Азии учет населения существовал еще с древних времен. Уже в период Хань (III в. до н. э.—III в. н. э.) в Китае производились подробные подсчеты населения страны. В период 960—1279 гг. п. э. в Сунском Китае была введена система, при которой 1 Атлас народов мира. Под ред. С. И. Брука, В. С. Апенченко. М., 1964, стр. 161—165. 2 Без населения Сянгана (3178 тыс. чел.) и Аомыня (169 тыс. чел.). Сянган является территорией Китая, захваченной Англией во время англо-китайской войны 1840—1842 гг. Аомынь — территория Китая, захваченная Португалией в XVI в. 23
дица, ответственные за каждую группу хозяйств, ежегодно сообщали властям о численности людей. Подобная система сохранялась до начала Тайпинского восстания — до 1850 г. Население в этот период росло довольно быстро. Если в 1578 г. его численность определялась в 60 млн чел., то уже в 1750 г. — 179.5 млн, в 1800 г. — 295.2 млн и в 1850 г. — 429.9 млн чел. После Тайпинского восстания регулярность учета населения была нарушена, и, как правило, данные охватывали лишь провинции Внутреннего Китая. Цинское правительство Китая в 1909—1911 гг. сделало попытку провести перепись; численность населения была определена в 374.2 млн чел. Проведенная в 1928—1930 гг. гоминьдановским правительством частичная перепись определила численность населения Китая в 474.8 млн чел. Оценки населения последующих лет не превышали этой цифры.3 В апреле 1953 г. правительством Китайской Народной Республики было принято решение о проведении в стране всеобщей переписи населения. В ее основу был положен принцип учета постоянного населения. Во избежание трудностей переписные листы включали лишь четыре вопроса: фамилию и имя, пол, возраст и национальность. В мае 1954 г. перепись была закончена. По данным переписи, общая численность населения страны 30 июня 1953 г. составила 601938 тыс. чел. В это число включено 11743 тыс. китайцев, проживавших за границей. Таким образом, на территории Китая проживало 590195 тыс. чел. Непосредственно были охвачены переписью 574206 тыс. чел. Косвенным путем были учтены, кроме живущих за границей, 8398 тыс. человек, расселенных в окраинных, труднодоступных районах Китая (Тибет, Цинхай, Синьцзян) и 7591 тыс: человек (по данным на 1951 г.), живущих на захваченном гоминьдановцами о. Тайвань. Таким образом, прежние данные о численности населения оказались явно заниженными.4 Трудно дать точный анализ динамики населения Китая до образования КНР, так как сведения о естественном приросте населения в стране отсутствовали. В 1937 г. было проведено выборочное обследование рождаемости и смертности (рождаемость была определена в 35%о, смертность—в 25%о, а естественный прирост — в 10°/оо), но эти цифры5нельзя распространить на значительный период, так как влияние на изменение численности населения в Китае оказывали частые внутренние войны и борьба против иноземных захватчиков, эмиграция китайцев в другие страны, многочисленные эпидемии и голод, вызываемые засухами и наводнениями. Согласно донесениям провинциальных чиновников китайскому императору, за тысячелетие (с 619 по 1620 г.) было зарегистрировано более 600 годов, когда крупные районы Китая поражала засуха; 3 Так, в демографических справочниках ООН печатались следующие данные о численности населения Китая, сообщенные гоминьдановским правительством: на 1937 г. — 452.5 млн чел., на 1946 г. — 463.5 млн (United Nations. Demographic Yearbook. New York, 1953, табл. 1). 4 Новые данные о численности населения Китая, резко отличные от прежних, были встречены с недоверием рядом зарубежных исследователей. Так, в демографическом ежегоднике ООН (United Nations. Demographic Yearbook. New York, 1955, табл. 2), где приводится численность населения по отдельным районам земного шара, возможная ошибка для Восточной Азии (Китай, МНР, Корея и Япония) принята в 10%, в то время как для других стран она не превышает 5%. Однако выборочная проверка данных переписи, проведенная в 343 уездах 23 провинций, 5 городах и 1 национальном автономном районе и охватившая 53 млн. чел. (около 9% всего населения Китая), выявила незначительные погрешности. Попавших в переписные листы дважды оказалось 0.139%, а не учтенных при переписи — 0.255%. Эти цифры говорят о большой точности данных переписи. 5 Цифры даются в промилле (ежегодный прирост на 1000 чел. населения). 24
за этот же период свыше 200 годов были отмечены катастрофическими наводнениями. Нередки были годы, когда смертность преобладала над рождаемостью. Анализ различных материалов показывает, что в среднем за последние 30—40 лет до 1949 г. ежегодный прирост населения не превышал 2—3 млн чел. в год. По выборочному обследованию 1953 г., охватившему 30.18 млн чел., рождаемость была определена в 37%о, а смертность — в 17%о (естественный прирост — 20%о). По данным государственного статистического управления КНР, в 1957 г. рождаемость была равна 34%о, смертность — 11%о, естественный прирост — 23%о. Прирост населения в Китае составляет в настоящее время около 15 млн чел. в год. К середине 1961 г. население страны увеличилось по сравнению с 1953 г. па 20% и превысило 710 млн чел.6 Первая перепись населения Монгольской Народной Республики проводилась в 1918 г. Согласно этой переписи, в Монголии насчитывалось 542.5 тыс. чел. (в том числе 491 тыс. монголов-халха). Однако перепись не включала некоторые районы Монголии (область Кобдо и владения Богдо-Гегена) и не охватила живших в стране русских и китайцев. Общая численность населения в 1918 г. была равна примерно 650 тыс. чел. В феврале 1956 г. в МНР была проведена перепись, впервые охватившая все население страны. Численность населения была определена в 845.5 тыс. чел.7 (к 1963 г. она возросла до 1018.8 тыс. чел.). По данным на 1958 г., рождаемость была равна 39.2%о, смертность — И.0%о, естественный прирост — 28.2%о·8 Таким образом, ежегодный прирост населения в МНР составляет около 25 тыс. чел. В Корее имел место довольно высокий прирост населения. В 1910 г. в стране насчитывалось 13.3 млн чел., в 1944 г. — 25.1 млн и в 1961 г. — 36. 1 млн. За 50 лет население увеличилось в 2.7 раза. С 1920 по 1944 г. рождаемость была на уровне 33%о, смертность — 21°/оо, а ежегодный прирост —12%0. Перед американской агрессией в Корее прирост несколько уменьшился и был равен 8—9%о. Резко увеличился рост населения в Корейской Народно-Демократической Республике в последние годы. По данным Госплана республики, в 1957 г. рождаемость была равна 46.3%о, смертность — 13.5°/оо, естественный прирост — 32.8%о (аналогичные данные по Южной Корее на 1955 г. — 36.6, 21.2 и 15.4%о).9 Таким образом, ежегодный прирост населения в КНДР (на 1000 человек) в два раза превышает прирост населения в Южной Корее. В Японии учет населения проводится с начала XVII в. В течение длительного времени численность населения менялась в очень небольших пределах (по данным ряда источников, с 1603 по 1868 г. она увеличилась с 25 до 30 млн чел.).10 Затем наступает период быстрого роста населения. В 1910 г. в Японии насчитывалось свыше 50 млн чел. Регулярные переписи населения проводятся в Японии с 1920 г. За 41 год (с 1920 по 1961 г.) население увеличилось с 55.4 до 94.9 млн чел., 6 Последние официальные данные о численности населения опубликованы правительством КНР в 1959 г. [656 630 тыс. чел. на конец 1957 г.; см.: Итоги достижений хозяйственного и культурного строительства КНР. Пекин, 1959 (на китайском языке)]. Все показатели на последующие годы исчислены различными авторами с учетом естественного прироста населения. 7 Статистический сборник. Народное хозяйство к 40-летию МНР. Улан-Батор. 1961. (На монгольском языке). 8 United Nations. Population and Vital Statistics Report. Statistical Papers. Series A, № 3. New York, 1962. 9 Там же. 10 К. Witthauer. Die Bevolkerung der Erde. Gotha, 1958, стр. 142. 25
т. е. на 71%.п Ежегодный прирост в довоенное время был равен 13%& (рождаемость — 33%о, смертность — 20%о). Первые годы после войны (до 1950 г.) рождаемость продолжала оставаться такой же высокой, как и до войны, а смертность, как и в большинстве других стран мира, снизилась; в результате естественный прирост возрос до 20%о. После 1950 г. продолжается неуклонное снижение рождаемости и ежегодный прирост становится равным или даже меньшим 10%о. За 1951 — 1959 гг. среднегодовая рождаемость равна 18%о, смертность — 8%о, естественный прирост — 10%о. В 1961 г. рождаемость еще более снизилась — до 16.9%о· Ежегодно население Японии увеличивается примерно на 900 тыс. чел.12 В определенной связи с изменением характера естественного прироста находится возрастная структура населения. В Китае она довольно сильно отличается от возрастной структуры в Японии, а в обеих этих странах — от возрастной структуры населения в капиталистических странах Европы и Америки (табл. 2).13 Таблица 2 Страна Япония Англия Доля населения, в % от 1 до 4 лет 15.6 10.3 7.7 5—9 лет 11.0 12.4 7.5 10—18 лет 14.5 17.9 12.9 старше 18 лет 58.9 59.4 71.9 Таким образом, доля молодых возрастов в Японии и в Китае намного выше, чем в других странах.14 Чрезвычайно интересным является вопрос о соотношении численности мужчин и численности женщин. Дело в том, что в ряде азиатских стран первая значительно превышает вторую.15 Даже в Китае, несмотря на значительную эмиграцию мужчин в другие страны, наблюдалось то же самое явление: по данным переписи 1908—1911 гг. женщин здесь насчитывалось 44.59%, а по переписи 1928—1930 гг. — 44.54%.16 Все это результат тяжелых условий жизни женщин. В Китае смертность от родов, например, была выше, чем в других 'странах.17 В последние годы, 11 Следует, правда, иметь в виду, что в период 1946—1950 гг. в страну возвратилось около 5 млн японских колонистов, шивших в оккупированных Японией странах (Корея, Северо-Восточный и Восточный Китай, некоторые страны Юго-Восточной Азии). Таким образом, прирост населения за счет естественного движения будет несколько ниже — около 60 %. 12 United Nations. Population and Vital Statistics Report. Statistical Papers. Series A, № 3, New York, 1962. 13 Данные по Китаю на 1953 г., Японии — на 1955 г., Англии — на 1958 г. 14 Доля молодых возрастов (до 48 лет) особенно велика в тех странах, которые отличались невысокой продолжительностью жизни. Так, эта доля была равна (на 1950 г.) для Индии —45.5, Турции —46.5%, Мексики —49.5%, Египта —45.2%. В то же время для США и Англии доля молодых возрастов равна соответственно 32.5 и 28.1%. (United Nations. Demographic Yearbook. New York, 1955, табл. 10). Однако кроме продолжительности жизни, на возрастную структуру влияют и другие причины. Для Китая важнейшим фактором, объясняющим высокий процент молодых возрастов, является увеличившийся естественный прирост населения. 15 В целом на земном шаре численность женщин несколько превышает численность мужчин. 16 D. К. Lieu. The 1912 Census of China. Shanghai, 1931. 17 Наряду с этого рода факторами в старых переписях, несомненно, имел место неполный учет женщин. 26
в результате осуществления политики равноправия женщин, положение в Китае начало меняться. По данным переписи 1953 г., женщины здесь составили уже 48.18%, и их доля в составе населения все время увеличивается (в 1957 г.— 48.39%). Япония и Корея относятся к другому типу стран, где число мужчин и женщин примерно одинаково (в Японии число женщин даже несколько выше — 50.87%). Доля городского населения в разных странах Восточной Азии колеблется в значительных пределах. Процент городского населения в Китае в 1953 г. был равен 13.26, а количество городов достигло 2000. 177 городов насчитывало более 50 тыс. чел. каждый. Несмотря на довольно низкий процент городского населения, по числу жителей городов и промышленных поселков (77.3 млн чел.) Китай стоял на третьем месте в мире, уступая лишь СССР и США. С 1950 по 1953 г. численность населения городов в Китае увеличилась на 40%. Пекин насчитывал до 1949 г. 1.3 млн чел., в 1953 г. в нем было 2.8 млн, а в 1957 г.— 4.14 млн. Население Сиани увеличилось с 787 тыс. в 1953 г. до 1310 тыс. в 1957 г. В Китае на 1957 г. 14 городов имело население свыше 1 млн чел. и 17 — от 500 тыс. до 1 млн чел. В этих городах насчитывалось следующее число жителей (в тыс. чел.): Шанхай 6900 Пекин 4140 Тяньцзинь 3220 Шэньян 2411 Чунцин 2121 Гуанчжоу 1840 Ухань 2146 Харбин 1552 Люйда 1508 Нанкин 1419 Сиань 1310 Циндао 1121 Чэнду 1107 Тайюань 1020 Фушунь 985 Чанчунь 975 Куньмин 880 Цзинань 862 Тайбэй 854 Цзыбо 806 Аныпань 805 Таншань 800 Ханчжоу 784 Чжэнчжоу 766 Чанша 703 Ланьчжоу 699 Сюйчжоу 676 Цицикар 668 Усань (Сучжоу) . . . 633 Фучжоу 616 Уси 613 Итого . 44 940 Жители крупных городов с населением свыше 500 тыс. чел. составляют около половины всего городского населения. Города размещены по территории страны крайне неравномерно. Большинство из них находится в восточной части страны, а наиболее крупные расположены вдоль морского побережья и в долинах pp. Янцзы и Хуанхэ. Городское население в МНР составляет 40.8%. В Улан-Баторе живет свыше 218 тыс. чел. (1963 г.), в Чойбалсане — свыше 20 тыс., в Цэцэрлэге — 10 тыс. чел. (1959 г.). Все остальные города, являющиеся центрами аймаков, имеют не более 5 тыс. жителей каждый. Численность городского населения Кореи составляет немногим более 25%. В КНДР наиболее крупными городами являются Пхеньян (700 тыс. чел. в 1961 г.), Нампхо, Хамхын, Чхончжин. В Южной Корее в Сеуле проживает 1646 тыс. чел., Пусане — 1097 тыс., Тэгу — 511 тыс. (1958 г.). В Японии городское население на 1955 г. достигало 56.3% (50.3 млн из 89.3 млн чел.). Всего насчитывалось 98 городов с числом жителей свыше 100 тыс. В 1960 г. в 6 городах число жителей составляло более 27
1 млн в каждом и в 3 городах — от 500 тыс. до 1 млн. В городах с населением свыше 500 тыс. чел. насчитывается следующее число жителей (в тыс. чел.): Токио 18 8303 Осака 3012 Нагоя 1592 Иокогама 1376 Киото 1285 Кобе 1114 Фукуока 647 Кавасаки 633 Саппоро 524 Итого .... 18486 Жители крупных городов (с населением свыше 500 тыс. чел.) составляют более одной трети всего городского населенпя. Плотность населения в различных районах Во- Плотность сточной Азии колеблется в очень больших пределах. населения лг „ Характерным для всего этого района является сосредоточение подавляющей части населения на равнинах. Даже в самых густонаселенных районах горы и предгорья заселены очень слабо. Средняя плотность населения в Китае в 1953 г. составляла 62 чел. на 1 км2. В настоящее время она увеличилась до 74 чел. на 1 км2. Подавляющее большинство населения живет в восточной половине страны. В четырех окраинных провинциях и автономных районах — Тибете, Синьцзяне, Внутренней Монголии и Цинхае, занимающих половину территории, живет менее 2.5% населения страны и средняя плотность равна 3 чел. на 1 км2 — в 25 раз меньше, чем по стране в целом, и почти в 50 раз меньше, чем в восточной части Китая. Наиболее густонаселенными районами Китая являются дельта и среднее течение р. Янцзы,19 Великая Китайская равнина в бассейне нижнего течения р. Хуанхэ, Красный бассейн в провинции Сычуань, приморские равнины на востоке и юге страны. Средняя плотность населения в этих областях колеблется от 200 до 800 чел. на 1 км2, а в отдельных сельских районах в дельте Сицзяна и на юте провинций Чжэцзян и Фу- цзянь она достигает 1200 чел. на 1 км2 (т. е. является наивысшей на земном шаре). В то же время около 1.5 млн км2 (одна шестая часть территории Китая) —пустынные и высокогорные районы в различных частях Синьцзяна, Тибета, Цинхая и Ганьсу почти не населены (средняя плотность населения здесь менее 1 чел. на 10 км2). Около двух пятых территории страны заняты засушливыми равнинными и горными степями, которые используются главным образом для скотоводства. Такие скотоводческие районы занимают 90% территории Цинхая, две трети Внутренней Монголии, половину Тибета и около трети территории Ганьсу. Плотность населения здесь не превышает 5 чел. на 1 км2. Следует отметить сравнительно невысокую плотность населения в районах, заселенных национальными меньшинствами Китая. Составляя 6% населения, они расселены на территории, занимающей около 60% площади Китая. Плотность населения в этих районах в среднем равна 18 По данным 1964 г., в Токио свыше 10.6 млн жителей. 19 В дельте Янцзы, наиболее густонаселенном районе Китая, на площади 80 тыс. км2 расселено не менее 60 млн чел. В плодородных долинах среднего течения Янцзы (между городами Ичаном и Нанкином) и ее притоков Сянцзян и Ганьцзян на площади 100 тыс. км2 живет около 70 млн чел. 28
3-4 чел. на 1 км2, в то время как средняя плотность в районах, населенных китайцами, составляет 175 чел. на 1 км2. Тибетцы, численность которых составляет 3.2 млн чел., населяют территорию лишь в 2.5 раза меньшую, чем китайцы, насчитывающие более 650 млн чел. Резкие различия в плотности населения в некоторой мере объясняются особенностями физико-географических условий различных частей страны. Однако одними природными факторами такую неравномерность в расселении объяснить нельзя. При всех неблагоприятных условиях в Западном Китае имеются значительные площади незаселенных целинных земель, пригодных для освоения. Слабую заселенность этого района можно в первую очередь объяснить истреблением туземного населения в ходе завоевания Кашгарии и Джунгарии при Цинах, разрушением ирригационных сооружений, отсутствием коммуникаций и сопротивлением коренного населения китайской колонизации. Имело значение и то обстоятельство, что долгое время императорское правительство Китая не разрешало переселение на эти земли.20 В последние годы правительство Китая организовало переселение части населения на эти земли. С 1955 по 1958 г. в Северо-Восточный и Северо-Западный Китай, а также во Внутреннюю Монголию переселилось 1380 тыс. чел., в основном китайской национальности. Основной контингент для внутренней миграции поставлял Северный π Восточный Китай (провинции Хэбэй, Шаньси, Шаньдун, Аньхуэйидр.), внешние миграции происходили в большинстве из районов Юго-Восточного Китая (провинции Гуандун, Фуцзянь, Чжэцзян, Гуанси). В недавнем прошлом из-за феодального и империалистического гнета крестьяне часто эмигрировали за границу. Китайские кули были основной рабочей силой на многих плантациях и рудниках в колониальных владениях различных империалистических государств. По числу эмигрировавших за границу Китай занимал одно из первых мест в мире. Китайские эмигранты и сейчас имеются во многих странах мира. Больше всего их в странах Юго-Восточной Азии. Десятки тысяч китайских эмигрантов живут в странах Америки. По данным на 1961 г.,21 китайцев за пределами своей страны насчитывалось 17.0 млн человек, в том числе в Таиланде — 4.8 млн, Малайской Федерации — 2.7 млн, Индонезии — 2.2 млн, Сингапуре — 1.3 млн, Вьетнаме — 900 тыс., Бирме — 300 тыс., Филиппинах — 300 тыс., США —240 тыс. и т. д. После образования КНР около 200 тыс. эмигрантов вернулись в Китай. Монгольская Народная Республика является одной из самых редконаселенных стран мира. Средняя плотность населения равна 0.6 чел. на 1 км2. Наибольшая плотность характерна для Хангайского горного района и для долины р. Орхона. Однако и здесь, в аймаках Центральном, Ара- 20 Господствовавшая в Китае маньчжурская династия, стремясь удержать власть над многомиллионным китайским народом, направляла в различные районы страны тарнизоны войск, состоящие из маньчжуров. Особенно значительны были эти гарнизоны в окраинных районах, где местное население часто восставало против маньчжурского господства. Переселение на эти земли китайцев, численность которых во много десятков раз превышала численность маньчжуров, могло ослабить и без того шаткое положение угнетателей. Однако, несмотря на запрет, сюда с давних времен направлялся миграционный поток из районов аграрного перенаселения, а во второй половине XIX—начале XX в., в период полуколониального порабощения страны и дальнейшего ухудшения жизненного уровня населения, правительство было вынуждено даже пойти на отмену своего запрета. Особенно быстро были заселены Внутренняя Монголия и Маньчжурия. В последней к концу XIX в. проживало 12 млн чел., а в 1940 г. — более 40 млн. Значительные внутренние миграции были связаны также с часто повторяющимися засухами и наводнениями. 21 Атлас народов мира, стр. 151. 29
Хангайском, Булганском и Баян-Хонгорском, средняя плотность населения не превышает 2 чел. на 1 км2. В южных аймаках, расположенных в основном в пределах пустыни Гоби, плотность падает до 1 чел. на 10—15 км2; здесь имеются довольно значительные пространства, где население почти отсутствует. Нет постоянных жителей и в таежных районах северного Хэнтэя. Средняя плотность населения Кореи — 163 чел. на 1 км2. В разных районах плотность сильно колеблется. На севере, где большие пространства заняты тайгой, она падает до 5 — 10 чел. на 1 км2; в то же время на южных равнинах плотность возрастает до 250—400 чел. Все равнины ь Корее заселены очень плотно, в горных районах население редкое. Такой характер расселения объясняется в значительной степени занятиями жителей. Основной и почти единственный источник существования корейского крестьянина — земледелие, причем одну четверть всех обрабатываемых площадей занимает рис. Рисовые поля лишь в очень редких случаях размещаются на склонах гор; большая же часть их расположена на равнинах, в долинах рек. Чрезвычайно высокая средняя плотность населения характерна для Японии — 255 чел. на 1 км2.22 Однако и здесь она сильно варьирует. Так, на о. Хоккайдо она составляет 62 чел., а в районе Каыто возрастает до 650 чел. Чрезвычайно характерна для Японии резкая разница в плотности заселения равнинных и горных районов. Населенные пункты на высоте более 500 м над ур. м. встречаются очень редко, а на высоте свыше 1000 м население почти отсутствует. Если же учесть, что такие горные районы (свыше 500 м) в Японии занимают почти 75% всей территории страны, то окажется, что плотность населения в некоторых равнинных районах достигает 700—1000 чел. на 1 км2. В странах Восточной Азии материалы по этни- Данные этнической ческой статистике имеются по Китаю и МНР. В пе- статистики <-г реписях населения Японии содержатся только данные о подданстве.23 По Корее какая-либо этническая статистика отсутствует и численность народов определена приближенно, по оценочным данным различных исследователей. Китайская Народная Республика — многонациональное государство. Кроме китайцев, на ее территории проживает еще более 50 национальностей, и, хотя их численность составляет лишь 6% всего населения, они населяют почти три пятых всей территории страны. До революции в Китае господствовала система национального угнетения, которая не могла не оказать влияния на степень изученности народов Китая. До последнего времени не было ясности по многим вопросам, связанным с этническим составом страны. О том, насколько недостоверны были сведения о национальных меньшинствах, можно судить по тому, что численность хуэй по различным источникам колебалась от 1 до 10 млн чел. (по переписи населения 1953 г., 3.5 млн чел.), численность маньчжуров указывалась в 70—150 тыс. чел. (вместо 2.5 млн), а наиболее крупная после китайцев народность чжуан вообще не упоминалась в перечне народов. Народы Китая расселены следующим образом. Китайцы проживают во всех провинциях страны, но в основном в восточной половине Китая. По численности китайцы составляют 22% всего населения земного шара 22 Следует, однако, учесть, что более половины населения живет в городах и плотность сельского населения окажется равной около 100 чел. на 1 км2. 23 Данные о подданстве позволяют определить численность почти всех народов- Японии (за исключением айнов). 30
и 40% населения Азии. Во всех провинциях Китая (за исключением Тибета и Синьцзяна, где китайцев несколько менее 10%) они составляют абсолютное большинство населения. Даже такие провинции, как Юньнань и Гуйчжоу, являющиеся историческими центрами формирования различных народов, в результате многовековых миграционных процессов оказались более чем на две трети заселенными китайцами. Территории Внутренней Монголии и Маньчжурии, являющихся родиной монгольских и тунгусо-маньчжурских народов, на 90% заселены китайцами, хотя колонизация китайцами этих районов приобрела большой размах лишь с первой четверти XX в. Национальные меньшинства населяют всю западную половину страны, а также ряд районов на юге и севере Китая. На юге и юго-западе, в провинциях Юньнань, Гуйчжоу, Сычуань, в Гуанси-Чжуанском автономном районе и Тибете, живут народы, относящиеся к китайско-тибетской семье и составляющие около 70% общей численности национальных меньшинств. По своему происхождению, языку и хозяйственно-культурным особенностям они тесно связаны с народами Юго-Восточной Азии. Свыше 20% общей численности национальных меньшинств составляют народы алтайской семьи, расселенные на севере и северо-западе Китая, в автономных районах Синьцзян, Внутренняя Монголия, а также в Маньчжурии. Народы этих двух языковых семей соприкасаются лишь в северной части провинции Цинхай, где в одном небольшом районе сосредоточено до десятка народов. Во всех остальных местах между этими двумя группами народов расположены районы, заселенные китайцами, пли же горные пустыни, где население вообще отсутствует. Наиболее сложным в этническом отношении районом является Юго- Западный Китай. Здесь, на · сравнительно небольшой территории, занимающей части четырех провинций (Юньнань, Гуйчжоу, Сычуань и Гуанси), живет около 30 народностей: чжуан, тибетцы, ицзу, мяо, байт тай, буи, наси, кава и др. (в том числе только в одной провинции Юньнань 25 народностей). Компактные группы национальных меньшинств имеются в Тибете и полупустынных районах Внутренней Монголии. Они сохранились также в отдаленных оазисах Синьцзяна. Во всех остальных районах народы сильно смешаны. В ряде случаев долины рек, территории вдоль дорог заняты китайцами, междуречья и горные районы — национальными меньшинствами. Своеобразным этническим составом отличаются города Китая. Как и во многих других странах, среди городских жителей преобладают представители народов, находившихся на более высокой ступени социально- экономического развития. Подавляющую часть населения городов Китая (за исключением Тибета и южной части Синьцзяна) составляют китайцы, вместе с ними живут в небольшом числе хуэй, а в Маньчжурии и маньчжуры. Процент хуэй резко возрастает в городах провинций Ганьсу, Цинхай и Синьцзян. В городах южной части Синьцзяна (Кашгария) живут почти одни уйгуры, а в городах Тибета — тибетцы. В последние годы, в связи с индустриализацией национальных окраин, наблюдается тенденция к увеличению доли представителей национальных меньшинств среди городских жителей, особенно в центрах расселения национальных меньшинств. Численность народов Китая и их классификация по лингвистическим семьям и группам даются ниже.24 24 Здесь приводятся показатели на середину 1953 г., по данным переписи населения с последующими уточнениями. См.: Сборник географических материалов пп народам Китая. Пекин, 1959. (На китайском языке). 31
Китайско-тибетская семья . 579523 Китайская группа 557679 Китайцы (хань) 554120 Хуэй 3559 Чжуан-дунская группа . . . 10 026 Чжуан" 7030 Буи 1248 Тай 479 Дуя 713 Шуи 134 Мулао , 43 Маонань 18 Ли 361 Группа мяо-яо 3417 Мяо 2511 Но 666 Шэ 219 Гэлао 21 Тибето-бирманская группа . 8397 Тибетцы (включая сифань, цзяжун) 2776 Цян 36 Ну 13 Дулун 2 Ицзу 3254 Хани 481 Лису 317 Лаху 139 Ачан 18 Наси 143 Бай 567 Туцзя 549 Цзинпо 102 Вьетнамская группа .... 4 Вьетнамцы (цзин) ..... 4 Мон-кхмерская семья .... 324 Кава (ва) 286 Бэнлун 3 Булан 35 Малайско-полинезийская семья 200 Гаошань 200 Индоевропейская семья ... 14 Иранская группа 14 Таджики 14 Алтайская семья 8443 Тюркская группа 4276 Уйгуры 3640 Казахи 509 Киргизы 71 Узбеки 14 Татары 7 Салары 31 Юйгу (сары-уйгуры) .... 4 Монгольская группа .... 1721 Монголы 1463 Дунсян 156 Баоань 5 Ту (монгоры) 53 Дахуры 44 Тунгусо-маньчжурская группа2446 Маньчжуры 2419 Сибо 19 Хэчжэ 1 Эвенки 5 Орочоны 2 Корейцы 1120 Прочие 571 Всего .' 590195 Как уже было сказано выше, численность населения Китая с 1953 по 1961 г. увеличилась примерно на 20%. Какие-либо сведения об изменении численности отдельных народов отсутствуют. Если условно принять коэффициент прироста равным для всех народов, численность наиболее крупных из них (для 1961 г.) примерно равна: Китайцы . Чжуан . . Уйгуры . Хуэй . . . Ицзу . . . 665.0 млн чел . 8.5 » » 4.4 » » 4.3 » » . 4.0 » » Тибетцы . . . 3.3 тыс. чел. Мяо 3.0 » » Маньчжуры .2.9 » » Буи 1.5 » » Корейцы ... 1.3 » » В тех местах, где национальные меньшинства живут компактно, осуществляется территориальная автономия, создаются автономные районы, округа и уезды. В национальные автономные районы включается и часть территории с китайским населением. В местах компактного проживания национальных меньшинств (по данным на конец 1962 г.) созданы 4 автономных района, 29 автономных округов и 54 автономных уезда.2Г> Peking Review, № 39, 1962. 32
Кроме того, образован Подготовительный комитет по созданию Тибетского автономного района,* включающего собственно Тибет и округ Чамдо, который входил в состав ликвидированной провинции Сикан. 30 наиболее крупных национальных меньшинств имеют свои автономии. β связи с очень сложным характером расселения разных народов и их размещения по территории создаются смешанные автономные районы двух и больше национальностей, а также несколько автономных районов для одного народа. Основные показатели по автономным районам и провинциям приводятся в табл. З.26 Таблица 3 Автономные районы и провинции Число национальных автономий округов уездов 1-1 о <s ь н к m S 3 и В « а х « « £g.Sj 3 a S gas* α> © о . м ς д о сй° ч 5 я mrOS tfsS'S Л О се s ω fta HsHsc ИЗ н к as и 35 S 2 к *■ 5«ш° SJS4S. у4 as ее η η я я tr >K5S .· ч 3 и а> Я я Я о -- я * a Автономные районы Внутренняя Монголия . . . . €иньцзян-Уйгурский Гуанси-Чжуанский Нинся-Хуэйский Провинции Цзилинь Хэйлунцзян Ляондн Ганьсу Цинхай Хэбэй Хунань Сычуань Гуйчжоу Юньнань Гуандун Итого 29 54 1177 1647 220 78 40 6 15 200 721 2 80 375 60 340 20 7400 4874 17554 1728 1100 100 640 1490 1677 165 2230 2100 4500 10000 900 > 100 21 1 10 56 100 1 38 66 34 78 9 4981 56458 100 10 1 3 14 100 7 3 30 57 3 Таким образом, около половины (а включая Тибетский район, 65%) всей территории Китайской Народной Республики составляют автономные районы, где живет более 9 % всего населения страны. Крупные автономные районы образованы в пограничных районах Китая, в местах исторического расселения тибетцев, уйгуров, монголов, чжуан и хуэй. Только в труднодоступном Тибете тибетцы составляют 74%; кроме того, здесь насчитывается еще 12 национальностей, почти все они имеют свои национальные автономии. Во Внутренней Монголии, куда с последней четверти XIX в. переселилось большое число китайцев, процент монголов не превышает 12; к этому району присоединены и некоторые чисто китайские районы. В Гуанси-Чжуанском автономном * Во время печатания настоящей книги было объявлено об образовании Тибетского автономного района КНР. 26 Данные о площади автономных районов и численности населения в них подсчитаны по материалам китайской периодической печати и являются приближенными. 3 Народы Восточной Азии 33
районе чжуан составляют 37% всего населения, а в Нинся-Хуэйском автономном районе хуэй — около одной трети. Кроме автономных районов, в Китае имеются следующие крупные по численности населения автономные округа: Цяньнаньский округ народностей буи и мяо — 1860 тыс. чел. и Цяньдуннаньский округ народностей мяо и дун в Гуйчжоу — 1800 тыс. чел., Цзянсийский округ народности мяо и туцзя в Хунани — 1750 тыс. чел., Дэхунский округ народностей тай и цзинпо — 1625 тыс. чел., Чусунский округ народности ицзу—1600 тыс. чел., Хунхэский округ народности хани — 1480 тыс. чел., Далиский округ народности бай —1470 тыс. чел., Вэйшаньский округ народностей чжуан и мяо в Юньнани — 1400 тыс. чел., Ляншань- ский округ народности ицзу в Сычуани—1120 тыс. чел., Сишуанбаньна- ский округ народности тай в Юньнани, Илийский округ казахов в Синь- цзяне, Линьсяский округ хуэй в Ганьсу, Яньбяньский округ корейцев в Северо-Восточном Китае, Хайнаньский округ народности ли и мяо в Гуандуне и Ганьцзыский округ тибетцев в Сычуани — более 500 тыс. человек каждый. Численность народов Монгольской Народной Республики и их классификация по лингвистическому признаку (данные переписи 1956 г.) даются ниже:27 тыс. чел. Алтайская семья . . . 796.0 Тюркская группа . . 53.0 Монгольская группа 743.0 Казахи 37.0 Монголы-халха Дариганга Дэрбэты Байты . . Цзахачины Олёты . , Торгуты Буряты . 639.1 Тувинцы 16.0 16.9 Китайцы 16.0 25.7 Русские 13.0 15.9 Прочие 28 20.5 10.8 4·9 Всего 845.5 4.7 25.0 По предварительным данным переписи населения 1963 г. численность монголов-халха увеличилась до 800 тыс. чел., казахов — до 43 тыс., дэрбэтов — до 30 тыс., бурятов — до 29 тыс., дариганга — до 23 тыс., байтов— до 19 тыс. Увеличилась по сравнению с 1956 г. примерно на 20% и численность остальных народов МНР. Таким образом, основную часть населения МНР (почти девять десятых) составляют народы монгольской группы. Монголы-халха, или хал- хасцы, вместе с близкими к ним даригангами и мингатами являются наиболее крупной группой среди всех монгольских народов. Они образуют основное ядро монгольского населения, консолидирующегося в настоящее время в единую социалистическую нацию. Монголы-халха населяют всю восточную и центральную часть страны. В их состав вошли небольшие этнографические группы — хотогойты, сартулы и халха-эльджиген, живущие к востоку от оз. Хирхис-Нур, чахары, харчины и зун-узум- чины, кочующие на юго-востоке МНР. Буряты являются выходцами из пограничных районов России. Они расселены в северной части МНР, в долинах pp. Селенги, Онона, Иро, а также по восточному берегу оз. Хубсугул. 27 Статистический сборник. Народное хозяйство к 40-летию МНР. Улан-Батор, 1961. (На монгольском языке). 28 В числе «прочих»: мингаты (около 2 тыс. чел.), дархаты (4.5 тыс. чел.), шине- барга (1 тыс. чел.), урянхайцы-мончак (2 тыс. чел.), хотоны (2 тыс. чел.), эвенки- хамниганы (1 тыс. чел.). 34
Западную часть МНР, к западу от озер Убсу-Нур и Хара-Нур, населяют ойраты, в состав которых входят дэрбэты, байты, цзахачины, тор- гуты и олёты. Дархаты представляют собой омонголивпшеся группы тувинцев. К тюркским народам относятся казахи, тувинцы, хотоны, урянхайцы- мончак, или кокчулутаны. Казахи расселены в бассейне верхнего течения р. Кобдо, где образован казахский национальный Баян-Улэгэйский аймак. К ним близки хотоны, кочующие по западному берегу оз. Убсу- Нур; значительная часть их в последнее время восприняла монгольский язык. Тувинцы и родственные им урянхайцы-мончак расселены небольшими группами в различных районах на западе МНР. В северной части МНР, в верховьях р. Иро, кочует небольшая группа хамниган, относящихся к эвенкам. Китайцы живут главным образом в городах, а также в некоторых населенных пунктах в Селенгинском, Центральном и Булганском аймаках. Корея является однонациональной страной. Более 99% ее населения составляют корейцы. Кроме них, в небольшом числе здесь живут китайцы. В годы японской оккупации значительная часть корейцев эмигрировала в пограничные районы Маньчжурии, а также в Японию. В настоящее время насчитывается 1300 тыс. корейцев в Китае (в пограничных с Кореей районах) и 615 тыс. в Японии (главным образом в районах Осака, Токио, Киото, Ямагути). 314 тыс. корейцев живет в различных районах СССР. Япония также является однонациональной страной. Кроме 20 тыс. айнов на о. Хоккайдо, в городах живут корейцы и около 45 тыс. китайцев. 3*
Глава III ДРЕВНЕЕ РАССЕЛЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА ПАЛЕОЛИТ Историю первоначального расселения людей в Восточной Азии естественно начинать с вопроса о времени появления на этой территории древнейших ее представителей — ископаемых гоминид. Новейшие палеонтологические материалы позволяют предполагать, что Восточная Азия или во всяком случае ее южная материковая часть (юг и особенно юго-запад современного Китая) Ископаемые могла входить в обширную зону земного шара, человекообразные в Пределах которой на рубеже третичного и четвер- вХсточно?АзиИиДЬЭтичного периодов происходило постепенное ^превращение какой-то группы антропоидов в людей. Гипотезе этой не противоречат также геологические и палеогеографические данные, показывающие, что в то время на юго-востоке азиатского материка почти повсеместно господствовал теплый климат, а влажные тропические леса чередовались с более открытыми ландшафтами типа саванн, наиболее частыми в предгорьях. Большое значение для проблем эволюции и расселения предков гоминид имеют находки ископаемых зубов дриопитека на юго-западе Китая, в провинции Юньнань, в уезде Кайюань. Зубы эти, обнаруженные в 1956—1957 гг. группой китайских ученых в нижнеплиоценовых слоях, были описаны У Жу-каном, который отнес их к особому виду дриопитека—дриопитеку кайюаньскому (Dryopithecus Keiyuanensis), по многим признакам близкому к дриопитеку панджабскому (Dryopithecus punjabicus) из Сиваликских холмов северной Индии. Вместе с этими зубами обнаружены остатки различных животных, в том числе зубы тетра- лофодона, очень характерного для раннеплиоценовой фауны. Как известно, многие антропологи считают дриопитеков ископаемыми антропоидами, относительно близкими к третичным предкам гоминид. Вполне возможно, что место находки кайюаньского дриопитека было расположено недалеко от восточных рубежей прародины человечества, примыкавшей, по мнению многих исследователей, например Г. Ф. Дебеца, к Гималайским горам. Значительный интерес для понимания путей развития высших приматов в конце третичного и начале четвертичного периода представляют 36
находки нижних челюстей и отдельных зубов гигантопитеков на юге Китая, главным образом в Гуанси-Чжуанском автономном районе. Судя по абсолютным размерам этих находок, гигантопитеки были самыми крупными из всех известных до настоящего времени современных и ископаемых высших приматов. По объему коренные зубы гигантопитеков почти в 6 раз превосходят соответствующие зубы человека. Общая длина тела гигантопитека могла превышать, по-видимому, 2 метра, а вес его мог достигать 250 и более килограммов. Однако по некоторым особенностям зубы этого огромного животного приближались к человеческим (резцообразные клыки, слабо выраженная диастема и др.). Вопрос о месте гигантопитеков в эволюции приматов окончательно не решен. Мнение Ф. Вейденрейха о том, что эти животные были не обезьянами, а древнейшими гигантскими людьми (гигантропами), не может считаться обоснованным уже потому, что гигантопитеки напоминают людей только по отдельным признакам и отличаются от них по ряду других, часто очень существенных морфологических особенностей. Более обоснована гипотеза Пэй Вэнь-чжуна и Дун Ти-чэня, которые рассматривают гигантопитеков как крупных антропоидов, по некоторым чертам приближавшихся к гоминидам, но не принадлежавших к ним. Заслуживают также внимания соображения У Жу-кана. Этот исследователь считает гигантопитеков боковой ветвью «прегоминид», развивавшейся по пути превращения в человека, но вымершей в конце раннего или в самом начале среднего плейстоцена (700—600 тыс. лет до н. э.). Настоящими людьми гигантопитеки не стали, так как они никогда не изготовляли даже самых примитивных орудий труда. Древнейшими достоверными представителями Древнейшие люди ГОминид в Восточной Азии были синантропы, или (арх&нтропы) -> «пекинские люди», обычно выделяемые антропологами в особый вид Sinanthropus pekinensis. Костные остатки этих людей были обнаружены главным образом в пещере Юаньжэньдун около Чжоу- коудяня, в 54 км от Пекина. По новейшим геологическим и палеонтологическим данным, костные остатки синантропов должны быть отнесены к среднему плейстоцену; они синхронны, по-видимому, второму межледниковому периоду Гималаев. В абсолютных числах это соответствует примерно периоду от 500 до 400 тыс. лет до н. э. Климат, в условиях которого жили синантропы, был более мягким и влажным, чем теперь. В окрестностях Чжоукоудяня чередовались степные и лесные ландшафты и жили различные животные. Вместе с костями синантропов встречаются кости древних слонов, верблюдов, антилоп, буйволов, носорогов, различных оленей, диких козлов, медведей, махайродов (саблезубых тигров), гиен, различных видов грызунов. По большинству морфологических признаков синантропы отличались более прогрессивными особенностями по сравнению с жившими несколько ранее яванскими питекантропами. Восстанавливая длину тела по размерам длинных костей нижних конечностей, советские антропологи определяют средний рост мужских особей синантропа в 162—163 см, а женских — в 151 —152 см. В отличие от питекантропов синантропы, πο-видимому, уже вполне усвоили вертикальную походку, хотя и обладали еще большим количеством примитивных черт — в строении скелета, черепа, зубов и мозга. Руки синантропов были полностью свободны от функций передвижения и всецело использовались для трудовой деятельности. Черепа синантропов удлиненные, очень низкие, большей частью узколобые; черепные кости отличаются большой толщиной. Лоб. однако, не такой покатый, как у питекантропов. 37
Вместимость мозгового черепа синантропов составляла в среднем 1075 см3, в то время как у питекантропов она равнялась 867 см3, а у современных людей — 1400 см3. Передний отдел лобных долей мозга был сильно суженным, теменная область — уплощенной, височные доли — узкими. Все это показывает, что психическая деятельность синантропов хотя и была несомненно весьма сложной, не достигала еще уровня мышления людей современного типа. По мнению В. В. Бунака, для синантропов (как и для питекантропов) в области мышления были характерны наряду с разнообразными представлениями «начальные понятия», а в области речи — выкрики-призывы, находившие выражение в определенных, но еще слабо дифференцированных артикуляциях. В научной литературе вопрос о генетическом соотношении синантропов с другими древнейшими гоминидами получил различное освещение. Так, Ф. Вейденрейх считал питекантропов, синантропов и даже гейдельберж- цев Западной Европы более или менее одновременными формами и различия между ними рассматривал как региональные, по масштабу соответствующие расовым различиям современного человека. Однако большинство антропологов видит в синантропах по сравнению с яванскими обе- зьяно-людьми более высоко организованный вид гоминид. Костные остатки синантропов сопровождались находками многочисленных каменных орудий, разбитых и обожженных костей животных и золы, что свидетельствует об употреблении огня. Орудия изготовлялись как из ядрищ, так и из отщепов; материалом служили различные вулканические породы (часто в виде галек), роговой камень, тонкозернистый зеленый песчаник, кварц и редко кремень. Форма орудий довольно разнообразна: среди них встречаются дисковидные скребла со слегка ретушированными краями, изделия типа остроконечников и т. д. Наиболее древние поделки обнаружены на дне пещеры Юаньжэньдун, в местонахождении № 13. Они датируются началом среднего плейстоцена. Большинство орудий синантропов найдено, однако, вместе с их костными остатками в той же пещере, в местонахождении №* 1. Заслуживает особого внимания факт нахождения в верхних слоях скреблообразных орудий из рогового камня гораздо лучшей выделки по сравнению с инвентарем низших слоев. Значительный интерес представляют также находки из местонахождений №№ 15, 4 и 3, датируемые более поздним временем, чем орудия из пещеры Юаньжэньдун. Техника обработки камня здесь бесспорно выше; появляются даже некоторые новые типы орудий, например своеобразные остроконечники с мелкой ретушью. Обнаружены также типичные ручные рубила миндалевидной формы. В целом орудия синантропов хотя и являются примитивными по сравнению с инвентарем позднейших палеолитических культур, но отнюдь не могут рассматриваться в качестве первоначальных изделий человеческих рук. Орудия эти могли возникнуть только в результате длительного развития техники обработки камня. Такой вывод хорошо согласуется и с данными палеоантропологии, так как синантропов ни в коем случае нельзя считать представителями самого раннего этапа антропогенеза; среди древнейших людей (архантро- пов) они являются скорее более поздними видами. Сложным и по-своему высокоразвитым был также образ жизни синантропов. Главным источником их существования была, вероятно, охота на крупных животных, в первую очередь на различных оленей, которые промышляли у водопоев и водных переправ во время сезонных передвижений. Из мелких животных объектами охоты служили преимущественно грызуны. Значительную хозяйственную роль играло, вероятно, также собирание съедоб- 38
ных корней и клубней, плодов и ягод. Скопление костных и культурных остатков синантропов в пещерах Чжоукоудяня свидетельствует о том, что они жили здесь в течение большого промежутка времени крупным коллективом. До сих пор остается нерешенным вопрос о границах расселения синантропов (или других архантропов) в Восточной Азии. В этой связи большой интерес представляет сообщение о находке б 1963—1964 гг. в уезде Ланьтянь (провинция Шэньси) черепной крышки и нижней челюсти, морфологически очень близкой к челюстям синантропа. По свидетельству У Жу-кана, челюсть эта принадлежит, возможно, особому виду синантропа Sinanthropus lantianensis и датируется средним плейстоценом (500—400 тыс. лет до н. э.). В 1 км от места находки в аналогичных слоях была обнаружена кварцитовая галька со следами искусственной обработки. Кроме того, в последние годы китайские археологи обнаружили на севере Китая, в провинциях Хэнань, Шаньси и Шэньси, раннепалео- литические стоянки, содержащие различные каменные орудия, часто очень сходные с орудиями из Чжоукоудяня. Особый интерес представляет раскопанная в 1960 г. под руководством ЦзяЛань-по стоянка в деревне Аньхэ па берегу р. Хуанхэ (уезд Жуйчэн провинции Шаньси). Здесь были найдены многочисленные орудия, изготовленные из галек, ядрищ и пластин (рубила, скребла, остроконечники и др.)· По мнению Цзя Лань-по и некоторых других китайских археологов, эта стоянка относится к более древнему периоду, чем эпоха синантропа (600—500 тыс. лет до н. э.). Другие раннепалеолитические стоянки бассейна р. Хуанхэ более или менее синхроничны стоянкам Чжоукоудяня. Орудия всех этих местонахождений обнаруживают определенное сходство с инвентарем других раннепалеолитических культур Юго-Восточной и Южной Азии — патжитанской на Яве, тампанской на Малакке, нньятской в Верхней Бирме и соанской в Пенджабе. Основными типами индустрии всех этих культур можно считать грубые рубящие орудия разной формы, обработанные в отличие от европейских ручных рубил только с одной стороны (чопперы). Некоторые исследователи, например А. П. Окладников, Пэй Вэнь-чжун, М.-Х. Мовиус, выделяют даже особую восточноазиатскую культурную провинцию, противопоставляя ее другой провинции раннего палеолита, охватывающей юг Индии, Переднюю Азию, Африку и Западную Европу и характеризующейся классическими ручными рубилами. К концу раннего палеолита относятся в Восточ- Древние люди но^. д3ии пока еще очень немногочисленные кост- (палеоантропы) „ ные остатки следующей за древнейшими людьми, или архантропами, стадии развития гоминид — ступени древних людей, или палеоантропов. Самой ранней из этих находок является, по-видимому, череп, найденный в 1958 г. на севере провинции Гуандун, в уезде Шао- гуань, в одной из пещер около села Маба. Сопутствующая фауна позволяет высказать предположение о среднеплейстоценовом возрасте этой находки. Черепная крышка сохранилась полностью; она отличается массивностью и большой толщиной костей, низким сводом, очень покатым лбом, резко выраженным надглазничным валиком. От лицевой части черепа дошли до нас, к сожалению, только отдельные обломки костей. Орудий «с черепом из Маба найдено не было. Геологические и сравнительно-морфологические данные указывают, что череп этот, вероятно, самый древний в Китае после синантропа. По мнению У Жу-кана и Пэн Жу-цэ, мараскин человек занимает морфологически промежуточное положение >1ежду синантропами и неандертальцами; он относится, вороятно, к ран- 39
ним представителям палеоантропов. Пэй Вэнь-чжун рассматривает ег©» даже в качестве непосредственного потомка синантропа. Несколько более поздним периодом по сравнению с черепом из Маба датируется так называемый чанъянский человек, костные остатки которого были найдены в 1956 г. в пещере Лундун в уезде Чанъян провинции Хубэй. Цзя Лань-по на основании изучения сопровождающей фауны датирует чанъянскую находку самым концом среднего плейстоцена. Морфологически челюсть и зубы чанъянца обнаруживают целый ряд примитивных особенностей, позволяющих сближать их с соответствующими костными остатками неандертальцев и близких к ним форм. Все же по сравнению с синантропом чанъянец является более прогрессивной формой древних гоминид. К палеоантропам относится, несомненно, и динцуньский человек, три зуба которого (два верхних правых резца и нижний правый второй коренной) были найдены в 1954 г. около деревни Динцунь в уезде Сянфынь провинции Шаньси. Зубы эти принадлежали, по всей вероятности, ребенку 12—13 лет. Геологические и палеонтологические данные позволяют датировать это местонахождение поздним плейстоценом или «периодом лёсса», очень характерным для Северного Китая (150—100 тыс. лет до н. э.). Морфологическая характеристика динцуньских находок затрудняется их фрагментарностью и принадлежностью молодому субъекту. Несомненно все же, что зубы ребенка из Динцуня сравнительно с зубами синантропов соответствующего возраста были небольшими. Во многих отношениях резцы и коренной зуб динцуньца напоминают аналогичные зубы неандертальских детей. Должна быть отмечена также лопатообразная форма резцов динцуньца, характерная и для синантропов,, а в более поздние исторические периоды — для большинства представителей монголоидной большой расы. Динцуньские находки занимают, по всей вероятности, в эволюционном ряду восточноазиатских гоминид промежуточное положение между синантропом и современными людьми. В Динцуне вместе с костными остатками человека найдены многочисленные каменные орудия, изготовленные преимущественно из роговика. Среди них встречаются орудия, обработанные как с одной, так и с двух сторон. Некоторые из них напоминают европейские ручные рубила, другие же обнаруживают определенное сходство с мустьерскими скреблами и остроконечниками. Встречаются также формы, близкие к чжоукоудяньским. Китайские археологи выделяют особую динцуньскую культуру, которая большинством исследователей рассматривается как среднепалеолитическая, значительно более поздняя по сравнению с культурой синантропов. Отличную от этой точки зрения гипотезу высказывает В. Е. Ларичев. Он также обращает внимание на специфические черты динцуньского комплекса каменных орудий, сближая его с цзячэн- ским (в том же районе), который он считает более поздним по сравнению с динцуньским. Наиболее характерным орудием этой культуры он считает динцуньский остроконечник (типа Ля-Микок). Отличительной чертой такого остроконечника является, кроме его больших размеров, наличие массивного ударного бугорка, располагающегося не вдоль длинной оси изделия, а сбоку. В Цзячэне остроконечники становятся менее массивными и меньше по размеру. Основываясь на специфике орудий Динцуня и Цзячэна, В. Е. Ларичев противопоставляет динцуньскую и чжоукоудяньскую культуры, сближая первую с западными археологическими комплексами, по которым он даже датирует Динцунь позднеашель- ским или раннемустьерским временем, а Цзячэн — с развитым мустье. Действительно, такие различия между чжоукоудяньскими и дин- цуньскими орудиями могут иметь не только стадиальный, но и локально- 40
географический характер. Следует обратить внимание и на различие каменного материала рассматриваемых районов. Все же стадиальному моменту надо в этом случае несомненно отдать пальму первенства. Сравнение чжоукоудяньского и динцуньского инвентаря показывает, что первый относится ко второму примерно так же, как нижнепалеолитические (шелльские и ашельские) орудия Европы к среднепалеолитическим (му- стьерским). Совершенно ясно выступает переход от грубых орудий неопределенных форм к лучше оформленным вещам, по всей вероятности уже с вполне установившейся функцией. Морфологическое сопоставление зубов динцуньского ребенка с зубами детей синантропов также допускает гипотезу о генетическом родстве обеих форм. Вполне возможно, что динцуньцы были потомками синантропов или сравнительно близких к ним разновидностей древнейших гоминид. Географические соображения не противоречат, очевидно, такому допущению: Чжоукоудянь и Динцунь. расположены не так уж далеко друг от друга, в одной ландшафтно-кли- матической зоне. Для проблемы происхождения и развития раннего палеолита Восточной Азии громадный интерес представляют новейшие находки нижнего палеолита на территории МНР. В последние годы (1960—1963 гг.) в результате работ Советско-Монгольской археологической экспедиции под руководством А. П. Окладникова в различных районах великой Гобий- ской пустыни открыто и обследовано четыре нижнепалеолитических местонахождения. Наиболее древнее из них, датируемое предварительно- поздней порой ашельского времени, находится в районе Богдо-сомона. Здесь наряду с весьма архаичными отщепами, отличающимися огромными размерами и значительными по величине ударными бугорками, на террасовидных площадках, располагавшихся вдоль русла пересохшего ручья, найдены также типичные нижнепалеолитические остроконечники, нуклеусы типа леваллуа, скребла с прямым или слегка закругленным рабочим краем. К нижнему палеолиту, по крайней мере к мустьерскому времени, относятся находки из Отцон-Маньт и Их-Богдо. Здесь собраны дисковидные нижнепалеолитические нуклеусы, сколотые с нуклеусов отщепы, а также отдельные орудия — скребла, остроконечники, ножи, проколки. На обширном плато у подножья хребта Арц-Богдо на площади около 100 км2 открыта совершенно уникальная мастерская, где древний человек начиная с мустьерского времени (или даже и с более раннего периода) добывал и обрабатывал камень. В этой мастерской обнаружены многие десятки тысяч экземпляров обработанных камней. После первичной обработки каменное сырье для изготовления орудий поступало в различные районы. Весьма вероятно, что в Арц-Богдо находились также поселения охотников, так как широкие речные долины представляли собой отличные пастбища для диких животных, на которых охотился первобытный человек. А. П. Окладников и В. Е. Ларичев, развивая свою точку зрения о западном происхождении нижнепалеолитических культур на территории: Северо-Западного Китая и Монголии, считают, что уже в нижнем палеолите в Гоби происходили тесные контакты разнородных по происхождению культур — западных и восточных. Они отмечают близость нижнепалеолитической культуры из Монголии с орудиями из Динцуня и Цзячэна. Именно проникновением с востока объясняют они наличие в Их-Богдо нескольких грубо оббитых галек. Эта точка зрения представляет известный интерес. Однако конкретные археологические данные заставляют склоняться к автохтонному развитию каменной индустрии на территории Монголии в эпоху раннего палеолита. Против пришлости нижнепалеолитического населения, якобы принесшего 41
.культуру рубил, говорят и чисто географические соображения. У Окладникова и Ларичева нет еще достаточных оснований для противопоставления нижнепалеолитической культуры синантропов и нижнепалеолитической культуры Гоби и для специфического сближения последней с археологическими культурами более западных областей. К палеоантропам может быть отнесен также хэтаоский, или ордосскии, человек, костные остатки которого обнаружены в среднепалеолитических стоянках Внутренней Монголии. Еще в 1922 г. французские археологи Лисан и Тейяр де Шарден нашли на стоянке Сараоссогол в районе Ор- доса (Хэтао) верхний левый боковой резец ребенка 7—8 лет. Форма резца лопатообразная, такая же как у синантропов и динцуньского ребенка. Вообще сходство хэтаоского резца с динцуньскими поразительно; несмотря на фрагментарность находок, оно позволяет говорить о близком генетическом родстве обеих разновидностей восточноазиатских древних людей, обитавших почти одновременно в сходных естественно-географических условиях, сравнительно недалеко друг от друга. В 1957 г. в районе Сараоссогола были обнаружены новые остатки хэтаоского человека— теменная и бедренная кости, пролежавшие в земле примерно 70—100 тыс. лет. Теменная кость была извлечена из почвы террасовидного сброса речной долины. От поверхности земли она находилась на глубине 35.5 м. Судя по общим размерам этих костей, их толщине, форме и некоторым морфологическим особенностям, хэтаоский человек занимает промежуточное положение между синантропом и современным человеком. Наибольшего внимания из хэтаоских стоянок заслуживают две: Шуй- дунгоу и уже знакомая нам Сараоссогол. Первая из этих стоянок доставила наряду с относительно небольшим числом костей животных (носорог, бык, пещерная гиена, антилопа и др.) огромное количество каменных орудий крупного размера, преимущественно скребел. На второй стоянке (Сараоссогол), наоборот, были весьма обильны остатки животных тех же видов, но почти отсутствовали крупные орудия, а собранные в небольшом количестве обработанные кремни все были очень мелки. Причину разницы в облике и количестве изделий обеих стоянок надо, v возможно, искать в том, что Шуйдунгоу расположена в местности, богатой галечниками из пород, служивших материалом для изготовления орудий, тогда как Сараоссогол находится .в районе мощного развития лёссовых отложений, где нельзя встретить даже самой маленькой гальки какой-либо плотной породы. Определенную роль в различиях инвентаря Шуйдунгоу и Сараоссогола могли, впрочем, играть и хронологические моменты. В схеме археологической периодизации древних культур Китая, составленной Пэй Вэнь-чжуном, стоянка Шуйдунгоу рассматривается как более древняя, относящаяся к концу среднего палеолита (около 120—100 тыс. лет дон. э.). Стоянка Сараоссогол датируется приблизительно 100—80 тысячелетиями до н. э. Она помещается на грани между средним и верхним палеолитом. Обе стоянки Пэй Вэнь-чжун относит к особой хэтаоской культуре, возникшей в бассейне Хуанхэ еще в начале среднего палеолита и прогрессивно развивавшейся вплоть до порога поздней поры древнекаменного века. Очень важно подчеркнуть в данном случае именно непрерывность развития северокитайского среднего палеолита на протяжении по крайней мере 40—50 тыс. лет. Скудность костных остатков восточноазиатских палеоантропов мешает решению вопроса об их отношении к древним людям других частей эйкумены — неандертальцам и близким к ним неандерталоидным формам. Однако морфологически промежуточное положение чанъянцев, дин- 42
цуньцев и ордосцев между синантропами и современными людьми позволяет выдвинуть гипотезу о существовании в Восточной Азии местных групп неандерталоидов — потомков архантропов и предков неоантропов. Наличие же у динцуньцев и хэтаосцев некоторых прогрессивных особенностей строения зубов наводит на мысль об их принадлежности к группе «прогрессивных неандертальцев» вроде знаменитых находок из среднепалеолитических местонахождений Палестины. Если эта гипотеза будет подтверждена более полными палеоантропологическими материалами, можно будет с большой долей вероятности утверждать, что Восточная Азия входила, по крайней мере частично, в область формирования Homo sapiens. Костные остатки людей современного вида, или Люди современного неоанТрОПОВ живших в эпоху позднего верхнего вида (неоантропы) r 1 ~ J г палеолита, были обнаружены на востоке азиатского материка главным образом в самые последние годы. Наиболее древней из находок этой стадии развития гоминид является, по всей вероятности, череп, найденный в 1951 г. в полукилометре к западу от г. Цзыяна я провинции Сычуань при реконструкции железнодорожной линии Чэнду—Чунцин. Череп из Цзыяна небольшой, с сильно выступающими теменными буграми. Первоначально его считали детским, но теперь антропологи пришли к заключению, что он принадлежал пожилой женщине. О расовой принадлежности цзыянского черепа судить нелегко из-за почти полного отсутствия лицевых костей. Заслуживают внимания данные о сходстве человека из Цзыяна с некоторыми ранними представителями монголоидной большой расы, в особенности с люцзянским и шаньдиндунскими черепами (см. ниже). Сближающими чертами являются здесь такие признаки, характерные для цзыянского черепа, как широкие и глубокие предносовые ямки на верхней челюсти, относительно ъысокий и узкий, хотя и слабо выступавший, по-видимому, нос, сагиттальное стреловидное крышеобразное поднятие черепной крышки (типичное, в частности, для эскимосов), уплощенность теменных костей по обе стороны сагиттального шва и некоторые другие. Все эти черты, особенно в сочетании с общим грацильным обликом, в большей мере сближают цзыянского человека с тихоокеанскими (юго- ъосточными) монголоидами, чем с монголоидами континентальными (северными) . Костные остатки животных, обнаруженные вместе с цзыянским черепом, могут быть разбиты, по данным Пэй Вэнь-чжуна, на две группы: ттозднеплейстоценовую, синхронную с находками человека, и среднеплей- стоценовую, попавшую в цзыянское местонахождение уже вторично, в сильно минерализованном состоянии. К первой группе, имеющей для палеоантропологии Восточной Азии наибольший интерес, относятся кости и зубы мамонта, лошади, кабарги; во вторую группу входят остатки стегодонов, носорогов, различных оленей. В обеих группах представлены такие животные, как тигр, гиена, кабан, дикобраз и некоторые грызуны. Обращает на себя внимание большое количество видов, живущих или живших в прошлом в условиях открытых — парковых и степных — ландшафтов умеренного пояса. Из орудий труда в цзыянском местонахождении было найдено только небольшое костяное шило. По свидетельству Пэй Вэнь-чжуна, оно имеет очень архаичный облик и заметно отличается от более поздних, неолитических форм короткой заостренной частью. Несмотря на единичность этой находки, она представляет большой научный интерес, так как свидетельствует о знакомстве цзыянского человека с обработкой кости. 43
В целом костные и культурные остатки цзыянца являются пока что единственными бесспорными доказательствами обитания в начале позднего» палеолита людей современного вида в бассейне Янцзы. Весьма возможно, что люди эти, бывшие потомками палеоантропов типа динцуньцев и хэтаосцев, обладали уже некоторыми чертами монголоидной расы, находившейся тогда в процессе своего становления. Большое значение для истории антропологического состава населения всей Восточной Азии имеет найденный в 1958 г. в пещере Тун- тяньянь около г. Лючжоу (уезд Люцзян Гуанси-Чжуанского автономного района) череп взрослого мужчины, датируемый У Жу-каном началом позднего палеолита. Орудий вместе с ним обнаружено не было, но костные остатки животных оказались многочисленными (китайский носорог, гигантский тапир, стегодон, дикий кабан, пещерный медведь, различные олени, быки и др.). Состав фауны указывает на поздний плейстоцен. Люцзянский череп массивный, узкий, умеренно высокий, по форме мезодолихокранный (черепной указатель 75, I),1 с наклонным лбом и заметно развитым надбровьем. Лицо у него очень низкое, умеренно широкое, уплощенное. Нос относительно очень широкий, переносье низкое, носовые кости выступают слабо. Хорошо выражен альвеолярный прогнатизм.2 Таким образом, почти по всем основным расовым признакам этот череп занимает промежуточное положение между монголоидами и негро-австралоидами, обнаруживая особое сходство с древними и современными южными вариантами монголоидной, большой расы. Люцзянская находка является ценным свидетельством в пользу гипотезы о том, что уже в позднем палеолите на юге Китая существовали переходные расовые типы между монголоидами и негро- австралоидами. Дальнейшие исследования должны показать, представляли ли собой эти типы древние недифференцированные формы, связывавшие обе большие расы Восточной Азии, или они сложились в результате смешения между ними. В более позднюю эпоху по сравнению с люцзянцем жил, по-видимому, лайбиньский человек, костные и культурные остатки которого были найдены в 1956 г. В уезде Лайбинь Гуанси-Чжуанского автономного района обнаружено разбитое на три куска основание черепа, включая обе верхние челюсти, правую скуловую, нёбную и затылочную кости. По степени стертости зубных коронок можно предполагать, что остатквг принадлежали взрослому человеку, вероятно мужчине. Расовая принадлежность лайбиньца вряд ли может быть в настоящее время определена, хотя его несомненно можно отнести к людям современного вида. Из поделок найдено два отщепа со следами обработки и орудие из кварцито- вой гальки. Предположительная датировка лайбиньца позднеплейстоце- новым временем основана всецело на геологических и палеонтологических материалах. Однако самый факт нахождения позднеплейстоценового представителя неоантропов на территории Гуанси-Чжуанского автономного района представляет огромный историко-географический интерес, так как свидетельствует, подобно цзыянской находке, о том, что в рассматриваемую эпоху люди современного вида уже заселяли Центральный и Южный Китай. В данной связи очень интересно отметить, что, по мнению Пэй Вэнь- чжуна, к позднему палеолиту должна быть отнесена некоторая часть хо- 1 В антропометрии различаются три категории черепов — долихокранные, мезо- кранные и брахикранные — в зависимости от величины черепного указателя, т. е. от соотношения наибольшей ширины и длины мозговой коробки. 2 Прогнатизм — выступание челюстей вперед. Альвеолярный прогнатизм — вы- ступание вперед зубного отростка верхней челюсти. 44
зяйственно-культурных находок, сделанных в последние годы китайскими археологами в пещерах того же автономного района. Находки эти включают многочисленные каменные орудия, изготовлявшиеся главным образом из расколотых галек и нередко имевшие форму топоров или тесел. В гуансийских пещерах найдены были и костяные орудия, в том числе проколки позднепалеолитического облика, очень напоминающие шило из цзыянского местонахождения. Орудия эти принадлежали, вероятно, первобытным охотникам и собирателям, жившим на опушках тропических лесов, а также по берегам многочисленных рек и озер Южного Китая. Здесь можно было собирать раковины с заключенными в них съедобными моллюсками, плоды деревьев, ягоды и птичьи яйца, ловить рыбу, охотиться на мелких, а иногда и крупных животных, даже на слонов и носорогов. Южнокитайские позднепалеолитические (а также и более поздние — мезолитические) хозяйственно-культурные остатки обнаруживают значительное сходство (хотя и не тождество) с более или менее синхронными находками, сделанными на севере Вьетнама, особенно в пещере Кео-Фай в горах Бакшона. Более отдаленные, но все же вполне определенные аналогии прослеживаются между этими остатками и познепалео- литическим инвентарем южного Индокитая, Индонезии и даже Австралии. Вполне возможно, что указанные аналогии свидетельствуют о реальных генетических связях древнейших насельников Австралии с позднепалеолитическим населением Юго-Восточной Азии, откуда и происходило, по всем данным, первоначальное заселение австралийского материка. О том же говорят, вероятно, и австралоидные морфологические особенности древних (позднепалеолитических) черепов из Ваджака на Яве, описанных Е. Дюбуа еще в 1922 г. В последние годы палеолитические орудия были найдены в провинциях Гуандун и Юньнань. Их место среди палеолитических культур Восточной Азии еще не совсем ясно, но самый факт позднепалеолитических находок в Юньнани имеет большое значение для проблемы расселения человека. То же самое относится и к данным о палеолите Тибета. Хотя это фрагментарный подъемный материал (он обнаружен в долине р. Хэйхэ) и очевидна его недостаточность для широких научных построений, однако само по себе интересно констатировать, что в столь отдаленные времена люди уже жили на такой большой высоте. На территории Северо-Западного Китая позднепалеолитических находок до сих пор пока не обнаружено. Однако тот факт, что такие находки сделаны в близлежащих соседних районах (таких, как Тибет, Монголия) й что, как мы узнаем в дальнейшем, неолитические находки на всей территории Северо-Западного Китая довольно обильны, позволяет предположить, что такие находки еще возможны в будущем. В этой связи интересно еще раз напомнить, что самые верхние слои ордосского местонахождения, содержащие палеолитические находки, по-видимому, относятся ~к рубежу между ранним и поздним палеолитом. Большое количество памятников, относящихся к позднему палеолиту, обнаружено в Монголии, среди них такие, как Орок-нор, Цинкер-сомон и др. Для позднепалеолитических поселений Монголии характерными являются галечные орудия (чопперы, своеобразные нуклеусы^ гигантские ■скребла, рубящие орудия). Основываясь на коренном отличии орудий раннего и позднего палеолита на территории Монголии, В. Е. Ларичев делает вывод о замене принесенной с запада раннелалеолитической культура культурой, пришедшей с востока и юга Азии и составившей основу новой, позднепалеолитической культуры на территории Монголии. Отдавая должное знакомству автора с монгольским археологическим ма- 45
териалом и признавая интересной его точку зрения, необходимо заметить, что эта гипотеза еще нуждается в серьезном подтверждении, для чего особенно необходимо привлечение палеоантропологического материала. Только комплексный подход к изучению данного вопроса поможет его решению. Обращает на себя внимание, что автор также недооценивает при объяснении различий ранне- и позднепалеолитических культур развитие техники обработки камня. Вместе с тем преемственность в чертах и характере ранне- и позднепалеолитических культур на территории Монголии позволяет сделать предположение о непрерывности развития- палеолитических племен на этой территории. Для географии расселения человека в эпоху позднего палеолита важной является находка плечевой кости человека на территории провинции Ляонин (КНР). Наиболее многочисленные остатки позднепалеолитических людей были в пределах всей Восточной Азии обнаружены на севере Китая, около Чжоукоудяня вблизи Пекина, там же, где были найдены кости синантропов. Здесь, в Верхней пещере (Шаньдиндун), Пэй Вэнь-чжун еще в 1933 г. нашел скелетные остатки по крайней мере семи особей, датируемые им по геологическим, палеонтологическим и археологическим данным концом древнекаменного века (50—25 тыс. лет до п. э.).Изшань- диндунских черепов лучше других сохранились три: один мужской π два женских. Мужской череп из Шаньдиндуна отличается значительной массивностью, крупными абсолютными размерами и большой вместимостью мозговой коробки (около 1500 см3). Череп этот долихокранный, с огромным продольным диаметром (204 мм), умеренной шириной и довольно большой высотой (136 мм). Обращает на себя внимание сильно наклонный лоб и резко выраженное надбровье. Лицо высокое и в то же время широкое. Глазницы низкие, прямоугольной формы. Носовые кости выступают умеренно, ширина носа значительна. Отчетливо выражен альвеолярный прогнатизм. Женские черепа в общем сходны с мужскими в таких признаках, как крупные абсолютные размеры, наклонный лоб, значительная ширина лица, низкие глазницы, альвеолярный прогнатизм и др. Естественно, что женские черепа по сравнению с мужскими характеризуются меньшей массивностью. Если принадлежность шаньдиндунских черепов человеку современного вида (Homo sapiens) и не вызывала никаких сомнений, то вопрос об их расовой диагностике получил в специальной литературе различное освещение. Описавший эти черепа Ф. Вейденрейх (1939 г.) указывает на сходство мужского черепа с верхнепалеолитическими черепами Европы, отмечая вместе с тем ряд монголоидных его особенностей: выступающие вперед скуловые дуги, очень узкие носовые косточки, сильно развиты предносовые ямки и др. Вместе с тем женские черепа Вейденрейх сближает один (№ 102) с меланезийцами, а другой (№ 103) с эскимосами. Таким образом, получается парадоксальный вывод, что население одной пещеры состояло из представителей трех различных рас — факт настолько необычайный, что Вейденрейх для придания %ему хотя бы внешней правдоподобности рисует фантастическую историю похищения монголоидным мужчиной двух женщин — «эскимоски» и «меланезийки». Однако вся эта романтика первобытного «гарема» выглядит крайне неубедительно; она интересна только как пример того, куда приводит метафизическое представление об абсолютной стабильности расовых признаков на протяжении десятков тысячелетий. Монголоидные черты мужского черепа (№ 101), правильно подмеченные Вейденрейхом, заслуживают того, чтобы быть специально под- 46
черкнутыми. Но в полном соответствии с этими чертами находятся и аналогичные особенности женского черепа (№ 103), по Вейденрейху — «эскимоидного». Ведь и эскимосы — тоже монголоиды, к тому же сохранившие много древних морфологических признаков. Даже «меланезийский» череп № 102 по крупным абсолютным размерам лица, большой вместимости и некоторым другим особенностям обнаруживает скорее «монголоидность», чем «меланезоидность». Как же все-таки объяснить наличие на шаньдиндунских черепах таких особенностей, как широконосость и альвеолярный прогнатизм, казалось бы, не свойственных «классическим» монголоидам? Прежде всего* следует подчеркнуть, что оба эти признака, даже в их сочетании, широко распространены среди несомненно монголоидных типов Юго-Восточной и Восточной Азии разных эпох. Ф. Вейденрейх не сумел правильно определить систематическое место описанных им черепов потому, что он исходил из сопоставления их с современными и притом очень специфическими и узколокальными географическими расовыми типами эскимосов и меланезийцев. Нерезкая дифференцированность расовых особенностей шаньдиндунских черепов отражает, по-видимому, общие закономерности формирования основных расовых типов людей современного вида. Можно предполагать, что среди позднепалеолитического населения Верхней пещеры мы имеем представителей того периода в развитии монголоидов, когда многие из характерных признаков этой большой расы еще не успели сформироваться. В то же время необходимо отметить, что при общей слабой диффе- ренцированности монголоидных особенностей шаньдиндунских черепов на них уже можно обнаружить некоторые специфические признаки, характерные для тихоокеанских (юго-восточных) монголоидов, в более поздние эпохи широко распространенных среди населения Китая, Кореи и Японии. Такими «тихоокеанскими» чертами шаньдиндунцев являются значительная высота мозговой коробки (136—150 мм), альвеолярный прогнатизм и некоторая тенденция к широконосости. Учитывая новейшие палеоантропологические находки, вряд ли можно сомневаться в том, что материковая часть Восточной Азии входила в зону сапиентации, т. е. формирования людей современного вида. Вывод этот не означает, конечно, принятия полицентрической концепции Вейденрейха, считавшего, что было несколько независимых центров формирования людей современного вида и что в одном из этих центров (восточноазиатском) уже в эпоху раннего палеолита началось образование монголоидной расы, черты которой были свойственны якобы синантропам. В действительности же, как мы старались показать, раса эта, как и другие большие расы человечества, начала складываться только в эпоху позднего палеолита и ее древнейшими представителями в Восточной Азии были отнюдь не синантропы, а неоантропы — цзыянцы, люцзянцы и шаньдиндунцы. Наличие прямой преемственности между ранне- и позднепалеолити- ческим населением Восточной Азии подтверждается также археологическими материалами, в частности хозяйственно-культурными остатками: деятельности шаньдиндунских людей. В Верхней пещере были в большом количестве обнаружены разнообразные каменные орудия из кварци- товых пластин, костяные и роговые изделия, в том числе полированные1 куски оленьих костей и рогов, один из которых напоминает «начальнические жезлы» европейского палеолита, а также различные орнаментированные предметы. Среди последних особенно интересны крупные каменные «бусины» с отверстиями, просверленные клыки оленя, лисы, дикой кошки и других хищников, костяные подвески, просверленные* 47
речные и морские раковины, доставленные сюда с морского берега за несколько десятков километров. В целом индустрия Шаньдиндуна производит впечатление очень поздней, вероятно близкой к периоду переходному от палеолита к мезолиту. Основными занятиями древних шаньдиндунцев были рыболовство и собирательство съедобных речных моллюсков. Определенную хозяйственную роль играла также охота, преимущественно на степных животных. Находки морских раковин указывают на существование обмена с приморским населением. Жилищем служили пещеры. Могли, впрочем, существовать и летние временные шалаши. Одежду шили, вероятно, из шкур животных. Можно предполагать, что основной общественной ячейкой шаньдиндунцев был материнский экзогамный род. Погребение с охрой и многочисленными украшениями свидетельствует о развитии религиозных представлений. Очевидно, шаньдиндунцы были одним из наиболее развитых среди известных до сих пор по археологическим раскопкам позднепалеолитических коллективов. В 1962—1963 гг. позднепалеолитические орудия, изготовленные из кварцитовых галек, были найдены на северо-востоке Кореи, в районе Кульпхори уезда Унги провинции Северный Хамген. Корейские археологи выделили здесь позднепалеолитическую культуру Кульпхо. Можно считать установленным, что в период позднего палеолита большая часть Восточной Азии (кроме, возможно, Японских островов, Тайваня и некоторых высокогорных и пустынных районов Тибета и Синьцзяна) была уже заселена, хотя и очень неравномерно, людьми современного вида, занимавшимися собирательством, охотой и рыбной ловлей. В расовом отношении люди эти принадлежали в массе к монголоидам, внутри которых намечалось выделение двух ветвей — северо-западной (континентальной) и юго-восточной (тихоокеанской). К первой ветви относились, вероятно, позднепалеолитические насельники Центральной Азии и Сибири, ко второй — их современники на территории собственно Китая (без Внутренней Монголии и Синьцзяна) и Кореи. На крайнем юге Восточной Азии, у границ с Индокитаем, могли присутствовать в составе населения также негро-австралоидные (экваториальные) расовые элементы. Как отмечалось выше, переходным типом является люцзянский человек. В рассматриваемую эпоху имела, место и известная хозяйственно- культурная дифференциация. На открытых ландшафтах северной умеренной зоны преобладающую хозяйственную роль играли охота на степных животных, а также собирательство страусовых яиц и некоторых видов моллюсков, водившихся в немногочисленных здесь водоемах. На востоке той же зоны, где водоемов было больше и ощущалась уже близость Желтого моря, на первый план в экономике выступали рыболовство и собирание разнообразных моллюсков — пресноводных и морских. На крайнем юге, в субтропиках и тропиках Южного Китая, большое значение имела охота на лесных теплолюбивых животных, как мелких, так и крупных (по-видимому, вплоть до носорогов и слонов). Никакими прямыми данными о языковой принадлежности позднепа- леолитического населения Восточной Азии (как и всего мира) мы, конечно, не располагаем и располагать никогда не будем. Надо, однако, иметь в виду, что многие советские ученые, например С. П. Толстов, А. Н. Брюсов, допускают, что в рассматриваемую эпоху уже началось формирование крупнейших языковых семей человечества, существующих частично и в настоящее время. Гипотеза эта представляется особенно * заманчивой по отношению к тем семьям (или, может быть, лучше сказать, следуя за С. П. Толстовым, семействам), языки которых сильно 48
φ φ $J Рис. 1. Палеолитические орудия и украшения из камня и зубов животных. 1—5 — шаньдиндунская культура (1 — пластинки кремня; 2 — каменные орудия из гальки; 3 — каменные подвески (серьги) из гальки; 4 — каменные бусы; 5 — различные зубы диких собак с отверстиями); 6 — каменные орудия из Чжоукоудяня (местонахождение № 15); 7 — динцуньская каменная культура (провинция Шаньси, уезд Сянфынь). 4 Народы Восточной Азии
отличаются друг от друга, что указывает несомненно на большую древность их расхождения от гипотетического языка-основы. Все три главных языковых семейства Восточной Азии — китайско-тибетское, алтайское и индо-океанийское (аустрийское — по терминологии В. Шмидта) — принадлежат именно к этой категории лингвистических подразделений человечества с сильно разошедшимися языками. Не исключена, таким образом, возможность, что позднепалеолитические насельники Северного и Центрального Китая — восточномонголоидные шаньдиндунцы и цзыянцы — говорили на древнейших китайско-тибетских языках, тогда как их современники в районе Хэтао и на юго-востоке Сибири пользовались алтайскими языками. Законна также постановка вопроса о складывании в ту отдаленную эпоху на юго-востоке Азии (включая, быть может, и крайний юг Китая) некоторых языков индо-океанийского семейства. В этой связи интересно вспомнить, что некоторые крупные специалисты по языкам Восточной Азии — А. Конради, Я. Пжилуский, П. Бенедикт и др. — считали, что между китайско-тибетскими и индо-океаний- скими языками существует реальное, хотя и отдаленное родство. Были даже попытки конструировать особый «восточноазиатскоокеанидский» или «тихоокеанский» языковый ствол, включающий все языки обоих названных семейств. Будущие исследования должны показать, есть ли фактическая основа у подобных построений. Данные антропологии, однако, и в настоящее время достаточны для заключения о широком и очень древнем распространении среди китайско-тибетских и индо-океанийских народов расовых типов тихоокеанской (юго-восточной) ветви монголоидов. МЕЗОЛИТ Возникшая в позднем палеолите хозяйственно-культурная дифференциация населения Восточной Азии становится еще более заметной в мезолите. Это было связано несомненно со значительным развитием производительных сил человеческого общества того времени и с появлением ряда хозяйственно-технических нововведений, которые обеспечивали людям гораздо более совершенное приспособление к окружавшим их естественно-географическим условиям, чем это было раньше. Вспомним, что именно к мезолиту относится широкое распространение лука и стрел,, различных вкладышевых орудий, тесел и топоров, а также одомашнивание собаки. «Лук, тетива и стрелы, — писал Ф. Энгельс, — составляю! уже очень сложное оружие, изобретение которого предполагает долго накапливаемый опыт и изощренные умственные силы, следовательно, и одновременное знакомство со множеством других изобретений».3 К сожалению, в Восточной Азии мезолит еще очень слабо изучен и трудно отделим как от позднего палеолита, так и от неолита. Так, в Китае к собственно мезолитическому периоду может быть отнесено только* очень небольшое количество памятников. К числу памятников, относящихся к мезолитическому периоду, воз- ю о к о можно, принадлежат некоторые находки в пещерах Гуанси-Чжуанского автономного района. Еще в 1935 г. Пэй Вэнь-чжун обнаружил здесь грубые «макролитические» орудия без керамики, датируемые, по-видимому, рассматриваемым периодом. В соседних северных районах Вьетнама выделяют обычно две переход- 3Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства. Госполитиздат, М., 1953, стр. 21—22. 50
ные от палеолита к неолиту культуры — бакшонскую и хоабиньскую. К сожалению, расовый состав мезолитического населения южного Китая нам неизвестен. Правда, недалеко от южных границ этой области, в Там- нонге (Верхний Лаос), в 1936 г. был найден женский череп, относящийся, по свидетельству описавших его французских археологов Ж. Фро- маше и Е. Сорена, к мезолитической эпохе. Череп этот обнаруживает ряд особенностей, сближающих его с южными монголоидами, в частности с черепом из Люцзяна. Возможно, что южномонголоидные группы, обитавшие в позднем палеолите на юге Китая, в последующую, мезолитическую эпоху уже начали продвигаться на юг и достигли северного Индокитая. На севере Китая, а также в МНР до последнего Северный времени мезолитические памятники были мало из- КитаИ И МОНГОЛИЯ π гл т> » -шт вестны. Правда, в Синьцзяне, Внутренней Монголии и Маньчжурии в большом количестве найдены орудия «микролитического» облика, которые раньше относились к мезолиту. Однако подавляющее большинство таких орудий представляет собой подъемный материал и не поддается точной датировке. Только во Внутренней Монголии у подножия песчаных дюн несомненно встречаются подлинно мезолитические орудия, находимые вместе со скорлупой страусовых яиц. Очевидно, в это время здесь жили, как и в конце палеолита, степные охотники и собиратели. Из костных остатков людей к эпохе мезолита предположительно могут быть отнесены два черепа из Чжалайнора. Предварительное ознакомление с этими черепами показывает, что лицо у них очень плоское, абсолютно широкое и высокое, носовые кости слабо выступают, клыковые ямки выражены нерезко, предносовые же, напротив, сильно развиты. Высота черепов невелика, по головному указателю они мезокранны. Все это указывает на принадлежность чжалайнорских находок к северным монголоидам, в последующие эпохи широко распространенным в Центральной Азии, вплоть до Большого Хингана на востоке. Чжалай- нор находился в мезолите, вероятно, на восточных рубежах расселения этой ветви монголоидной большой расы. Интересные мезолитические стоянки открыты и на территории Монголии. Монгольский мезолит найден в многослойных памятниках: в одних случаях (аэропорт в окрестностях Улан-Батора, Мойльтын-Аш в районе Каракорума, карьер Сангино) можно проследить эволюцию каменной индустрии от ранних этапов позднепалеолитической культуры непосредственно до самого мезолита, в других же случаях (например, уникальная стоянка у подножия хребта Арц-Богдо) — от мустьерского, а может быть, и с более раннего времени, через мезолит и неолит до эпохи ранней бронзы. Особенно велика научная ценность тех стоянок, где мы можем точно проследить переход от мезолита к неолиту, ибо такие стоянки чрезвычайно редки. Корея и Яп ни Корее до настоящего времени достоверных памятников эпохи мезолита не обнаружено. Зато в Японии такие памятники довольно многочисленны. Возможно, что именно к мезолиту относится и первоначальное заселение Японских островов. Вопрос о времени появления людей в этой части Восточной Азии неоднократно поднимался в специальной археологической литературе. Были попытки доказать присутствие человека в Японии уже в эпоху палео- литас К этому имелись как будто и геологические основания, так как в плейстоцене Японские острова, по-видимому, соединялись с материком. Однако до настоящего времени все сообщения о находках в Японии палеолитических' орудий оказывались недостоверными. Все же полностью отрицать возможность таких находок в будущем не приходится, особенно 51 4*
если учесть, что древнейшие памятники могли быть частично затоплены или смыты при тех изменениях в уровне моря, которые наблюдаются здесь на протяжении последних тысячелетий. Те орудия, которые ряд японских археологов склонен классифицировать как раннепалеолитиче- ские, скорее являются макролитами, принадлежащими к гораздо более позднему, возможно даже неолитическому, времени. Стратиграфически места находок таких орудий не отделены четко от неолитических слоев, а в ряде случаев они встречаются даже в одном слое с керамикой. Памятники раннего палеолита в Японии не представлены. Поэтому даже при допущении возможности проникновения в Японию каких-то групп архантропов в эпоху существования в плейстоцене континентального моста ставить вопрос о какой-либо преемственности между ними и более поздним населением Японии, разумеется, невозможно. По мезолиту Японии, напротив, мы располагаем в настоящее время достаточно обширным и достоверным материалом. Стратиграфически мезолитические орудия непосредственно предшествуют ранненеолитиче- ским. Типологически они очень напоминают, с одной стороны, хоабинь- ские орудия из северной части Вьетнама, с другой стороны, среди них представлены и микролиты, близкие к ордосским. Абсолютная датировка наиболее ранних памятников человеческой деятельности на Японских островах, полученная методами точных наук, позволяет отнести проникновение человека сюда примерно к VII тысячелетию до н. э. При современном уровне наших знаний по археологии Восточной Азии очень трудно, конечно, решить, каким путем могли проникнуть на Японские острова первые люди. Континентального моста на рубеже плейстоцена и голоцена уже не существовало, считать же носителей мезолитической культуры потомками весьма гипотетических палеолитических обитателей Японии было бы не решением вопроса, а отказом от его решения. С другой стороны, нелегко представить себе переселение людей в Японию морским путем в столь отдаленную от нас эпоху, как мезолит. Надо заметить, однако, что тасманийцы, по уровню своего развития близкие к мезолитическим людям, попали в Тасманию, по-видимому, именно морским путем, так как Бассов пролив, отделяющий ее от Австралии, имеет очень древнее происхождение. Тасманийцам известны были плоты; могли существовать они и у древнейших обитателей Японии. Переправа же на плотах через Корейский пролив или даже путешествие на Японские острова из Южного Китая через Тайвань и Рюкю не представляется нам — особенно после опыта Тура Хейердала — чем-то совершенно невероятным. Большое сходство японского мезолита с одновременными культурами Индокитая свидетельствует скорее в пользу этого второго (южного) пути заселения Японских островов. Интересно в данной связи отметить, что орудия хоабиньского типа, помимо северной части Вьетнама, Южного Китая и Японии, встречаются в Малайе, Таиланде, на Суматре и на Филиппинских островах. Австралоидные черты расового типа айнов — несомненных потомков древнейшего населения Японии также говорят в пользу гипотезы о заселении этой страны с юга морским путем. НЕОЛИТ „ В IV—III тысячелетии до н. э. в бассейне Нншзо р. Хуанхэ сложился целый ряд высокоразвитых неолитических культур. В среднем течении Хуанхэ возникла культура Ян- шао (по названию стоянки в провинции Хэнань), ареал распространения 52
которой охватывал современные провинции КНР: Хэнань, Шэньси, восточную часть Ганьсу и юг Шаньси. Поселения культуры Яншао находят, как правило, на невысоких лёссовых террасах в непосредственной близости от реки. Основу хозяйства яншаосцев составляло мотыжное земледелие, а наносные почвы прибрежной полосы были наиболее удобны для возделывания. Археологические данные показывают, что основной культурой, выращивавшейся яншаосцами, была чумиза. Землю вскапывали мотыгами с каменными наконечниками. Для уборки урожая применялись каменные ножи прямоугольной формы, с одним или двумя отверстиями. Таким ножом нельзя было работать как серпом, срезая злак под корень, и поэтому приходилось ограничиваться отделением одних лишь метелок созревшей чумизы. Из домашних животных яншаосцы знали свиней и собак; мясо и тех и других употреблялось в пищу. Подсобное экономическое значение имели охота, рыболовство и собирательство. Находки костей диких животных в поселениях яншаоской культуры свидетельствуют о том, что охотились яншаосцы главным образом на оленя, кабаргу и бамбуковую крысу. Орудиями охоты были лук и стрелы с каменными и костяными наконечниками. Рыбу ловили на костяные крючки или били острогами. Применялся также и невод, о чем можно судить по находкам каменных грузил. Из всех отраслей домашнего производства наиболее развитым было гончарство. Формовка сосудов производилась вручную, и гончарный круг еще почти не применялся. В зависимости от назначения сосуда для его изготовления применялись различные виды глиняного теста — из тонко- отмученной промытой глины или с добавлением песка и дресвы. Обжигалась глиняная посуда в специальных печах, не имевших свода, что обеспечивало свободный доступ воздуха в обжигательную камеру. В силу этого после обжига керамика приобретала специфический красноватый цвет. К формам сосудов, наиболее типичным для культуры Яншао, можно отнести плоскодонные горшки, служившие для приготовления пищи, амфорообразные остродонные сосуды для переноски воды и плошки с округлым дном, употреблявшиеся для еды. В некоторых стоянках изредка встречаются также специфические для культур китайского неолита трехногие сосуды, получившие в литературе название «дин». Глиняная утварь яншаосцев зачастую украшалась полихромным орнаментом, что явилось основанием для отнесения этой культуры к числу «культур крашеной керамики», широко распространенных в степной зоне Азии и Европы, от Хуанхэ до Дуная. Другой важной отраслью домашнего производства было изготовление каменных орудий. Хотя в это время продолжали широко применяться грубо оббитые орудия, однако в целом для культуры Яншао были характерны полированные каменные орудия. Помимо каменных ножей и мотыг, о которых упоминалось выше, для яншаоской культуры типичны полированные каменные топоры, большей частью трапециевидной формы, овальные в поперечном сечении, с округлым лезвием. Значительного мастерства яншаосцы достигли в технике сверления. По-видимому, не менее важное значение имело производство орудий из кости и рога — мотыг, стамесок, проколок, наконечников и даже крохотных иголок с маленьким ушком, употреблявшихся для шитья. О существовании ткачества говорят отпечатки тканей (по-видимому, из копопляного волокна) на днищах керамических сосудов, а также многочисленные находки каменных и глиняных пряслиц. Об одежде яншаосцев у нас нет сколько-нибудь определенных сведений. Известно, что они носили украшения в виде керамических брасле- 53
тов, костяных бус, подвесок из полудрагоценных пород камня. Волосы закалывали на макушке большой костяной шпилькой. Раскопки последних лет позволяют составить определенное представление об облике яншаоских поселений. В центре поселения находилось большое четырехугольное здание, предназначавшееся, по-видимому, для общественных собраний и празднеств. Вокруг него в строго определенном порядке располагались жилища. Поселение окружал ров, а рядом с ним размещалось кладбище. Преобладающим типом яншаоского жилища была круглая или четырехугольная полуземлянка размером в среднем 15—20 м2. Стены сооружались из часто поставленных вертикальных шестов, которые с обеих сторон обмазывались глиной с примесью соломы. Коническая по форме крыша поддерживалась четырьмя столбами, стоявшими в центре жилища. Непосредственно перед входом, обращенным на юг, располагалась очажная яма. Большой интерес для характеристики духовной культуры и общественного строя яншаосцев представляет изучение их погребального обряда. Яншаоские погребения — это, как правило, трупоположения в прямоугольной могильной яме головой на запад, лицом вверх. Покойника сопровождали предметы обихода — глиняные сосуды, иногда — мелкие орудия труда. Погребения располагались на общественном кладбище очень компактно, в определенном порядке. В одной могиле погребалось зачастую несколько умерших, причем центральное место в таких погребениях обычно занимает женщина. Инвентарь женских погребений также богаче, чем мужских. В этих фактах можно видеть свидетельство существования у яншаосцев материнского рода. В отличие от взрослых дети хоронились не на общественном кладбище вне поселения, а вблизи домов, в больших глиняных сосудах. Быть может, это является отражением того, что в яншаоском обществе человек становился полноправным членом рода (и в силу этого мог быть похоронен на родовом кладбище) только после своего совершеннолетия. Отражение тотемной родовой организации мы находим в яншаоской орнаментике. Многие сосуды яншаосцы украшали не геометрическим, а зооморфным орнаментом. При этом интересно, что, во-первых, изображения одних и тех же животных встречаются лишь в одном поселении или в нескольких близлежащих поселениях (в Баньпо найдены изображения оленей и рыб, в Мяодигоу — ящерицы и черепахи, в Хуасянь и Хуаинь — птицы); во-вторых, в некоторых из этих изображений можно усмотреть идею происхождения данного рода от животного-тотема, что вообще характерно для первобытных тотемистических верований. В частности, изображения рыбы на сосудах из Баньпо имеют ясно выраженные антропоморфные признаки. Все перечисленные выше черты, характеризую- «Хэнаньский щие облик культуры Яншао в целом, не оставались Луншань» на протяжении длительного времени неизменными. Постепенная трансформация этих черт на каком-то определенном этапе становится настолько очевидной, что археологи говорят даже о том, что на смену Яншао на всей территории ее распространения приходит во второй половине III тысячелетия до н. э. другая культура, получившая в последнее время наименование культуры «хэнаньского Луншаня». Однако раскопки целого ряда поселений этой культуры, например стоянки Мяодигоу в Хэнани, неоспоримо доказывают, что «хэнанъский Луншань» генетически восходит к позднему Яншао и что поэтому можно говорить о несомненной преемственности между двумя этими неолитическими культурами. По сравнению с предшествующим периодом в образе жизни π занятиях насельников культуры Луншань не произошло сколько-ни- 54
; 2 Рис. 2. Керамика культуры Яншао (1—3).
будь значительных качественных изменений. Развитие земледелия несколько увеличило его удельный вес в совокупном общественном производстве. Появились новые земледельческие орудия. Во время раскопок археологами обнаружены отпечатки двузубого деревянного орудия, известного в Китае более позднего времени под названием лэй. Вместо малоэффективных жатвенных ножей прямоугольной формы начали применяться каменные серпы, которые, правда, еще не насаживались на рукоятку, но уже позволяли срезать созревший злак вместе со стеблем. Одной из отличительных особенностей культуры «хэнаньского Луншаня» является широкое применение орудий из раковин. Важным нововведением в технике сооружения жилищ явилось применение известковой обмазки, которой покрывали теперь земляной пол и стены полуземлянок. Значительный прогресс имел место в гончарном деле. Все более широко начинает применяться гончарный круг. Совершенствуется конструкция печей для обжига керамики. После загрузки обжигательной камеры свод ее замазывается глиной, что резко повышает температуру внутри печи. Поскольку обжиг происходил теперь в закрытой камере, то это нововведение сказалось на внешнем виде керамики: из печи она выходила не красноватой, как раньше, а темно-серой. Изменяется и характер орнамента. Полихромная роспись постепенно выходит из моды и заменяется вдавленным веревочным, шашечным и плетеным орнаментом. Наибольшее распространение получают сосуды с цилиндрическим поддоном и триподы. В это время наряду с сосудами типа дин, известными еще со времени Яншао, получают широкое распространение триподы с полыми ножками типа ли, цзя и — гораздо реже — гуй. Многие из этих особенностей культуры «хэнаньского Луншаня» сближают ее с ранними вариантами культуры эпохи Шан-Инь, древнейшей в бассейне Хуанхэ культуры бронзового века. За последние годы в провинции Хэнань китайскими археологами открыты стоянки, в которых между луншаньским и иньским культурным слоем присутствует еще один — промежуточный — слой. По характеру инвентаря он сходен с этими обоими слоями, но тем не менее не может быть отожествлен с ними. Китайскими учеными высказана гипотеза о том, что в данном случае мы имеем дело с культурой эпохи Ся, которая была известна до сих пор только по письменным (притом в значительной мере полулегендарным) источникам.4 Пюй В непосредственной близости от района распространения культур Яншао и Луншань, в провинции Хубэй ( в бассейне р. Ханыпуй), примерно в тех же хронологических рамках существовала другая неолитическая культура, получившая название Цюйцзялин. В отличие от яншаосцев насельники этой культуры занимались рисосеянием. У цюйцзялинцев было развито ткачество. Пряли они на веретенах с плоскими глиняными пряслицами, обычно покрытыми затейливым цветным орнаментом. Раскрашивали цюйцзялинцы и свою глиняную посуду, но орнамент значительно отличается от яншаоского как по рисунку, так и по способу его нанесения. Вопрос о взаимоотношениях между культурами Цюйцзялин и Яншао остается пока открытым. Результаты раскопок позволяют, однако, установить, что ареалы распространения этих двух культур смыкались между собой в северной части провинции Хубэй. В частности, в районе Юньяна (среднее течение р. Ханыпуй) раскопана трехслойная стоянка: нижний ее слой представлен культурой Яншао, средний — Цюйцзялин, верхний — одним из местных вариантов «хэнаньского Луншаня». В то же время отдельные элементы цюйцзялинской культуры позволяют предполагать ее контакты 4 Подробнее см. ниже, стр. 69. 56
/ г Рис. 3. Керамика культуры «хэнаньского Луншаня» (1—4).
с другим неолитическим комплексом, локализуемым в прибрежных районах междуречья Хуайхэ—Янцзы. п Наиболее ранняя культура этого комплекса, от- н ган крытая раскопками в провинциях Цзянсу и Чжэц- зян, получила наименование Цинляньган. Она принадлежала оседлым племенам, знавшим развитое мотыжное земледелие. Подобно цюйцзялин- цам, насельники Цинляньгана в качестве основной сельскохозяйственной культуры выращивали рис. Каменные орудия цинляньганцев представлены плоскими топорами с округлым лезвием, мотыгами трапециевидной формы и длинными, узкими ножами с рядом небольших отверстий. Применялись также плечиковые топоры и ступенчатые тесла. Охота и рыболовство были важным подсобным промыслом, особенно вблизи рек и многочисленных озер. Известны были свайные постройки. Весьма своеобразна глиняная посуда цинляньганцев. Здесь преобладала грубая красная керамика. Поверхность сосуда нередко покрывалась ангобом. Основным сосудом для варки пищи был треножник дин. Умерших цинлянь- ганцы хоронили на общественных кладбищах (исключение составляли только дети). Покойника укладывали в неглубокую яму в вытянутом положении лицом вверх, головой на восток. В отличие от Яншао в инвентаре цинляньганских погребений преобладают орудия труда. Нередки находки украшений из нефрита. Специфической особенностью погребального обряда было то, что в могилу с умершим клали обычно нижнюю челюсть свиньи. л К северу от района распространения культуры Цинляньган, на стыке провинций Цзянсу и Шань- дун, в результате археологических исследований последних лет все более отчетливо вырисовывается ареал другой родственной ей неолитической культуры — Люлинь. Правда, поселений этой культуры найдено пока очень мало и наши представления о ней основываются главным образом на материалах погребений. Основным занятием люлиньцев были, по-видимому, рыболовство и охота, о чем свидетельствуют многочисленные находки костяных острог и каменных грузил для сетей. В то же время специализированных орудий земледельческого производства тут вообще не обнаружено. Правда, среди археологов идет спор по поводу того, не мог ли употребляться в качестве жатвенного орудия загадочный предмет, часто присутствующий в инвентаре люлиньских погребений. Предмет этот представляет собой круглую костяную рукоятку, в верхней части которой имеется прорезь со вставленными в нее под тупым углом обточенными зубами кабарги. Представляется, однако, более вероятным, что мы имеем здесь дело не с орудием труда, а с предметом культового назначения. Штрихом, характеризующим охотничий быт люлиньцев, является то, что в ногах у погребенного мужчины почти всегда находят скелет собаки. о Добытый за последние годы археологический ма- Луншаш»™ териал позволяет в настоящее время поставить вопрос о взаимоотношении культуры Люлинь с так называемой культурой «классического» Луншаня, или культурой «черной керамики», распространенной на побережье Бохайского залива. Характерной особенностью этой поздненеолитической культуры, датируемой примерно концом III—II тысячелетием до н. э., является чрезвычайно своеобразная керамика черного цвета, изготовленная с применением гончарного круга. Техника изготовления глиняной посуды достигла у насельников этой культуры очень высокого уровня. Наиболее показательны блестящие лощеные сосуды, толщина стенок которых не превышает 2 мм. Специфическая форма сосудов — трипод гуй и бокалы с под- 58
/ ζ 5 Рис. 4. Керамика культур Цюйцзялин (1,2) и Цинляньган (3—5).
доном. В поселениях культуры классического Луншаня, раскопанных в провинции Шаньдун и на южной оконечности Ляодунского полуострова, были найдены костные остатки свиней, собак, овец, лошадей. Присутствие каменных серпов указывает на занятие земледелием. В керамической технике классического Луншаня можно проследить отдельные моменты, сближающие эту культуру с «хэнаньским Луншаыем». Преувеличение этих общих черт привело к тому, что раньше эти две культуры обозначались одним и тем же названием — Луншань. Однако по мере обогащения наших знаний о характере различий в позднем неолите Северного Китая становится все более очевидным, что мы имеем дело не с двумя вариантами одной культуры, а с двумя различными культурами. д Классический Луншань обнаруживает близость к культуре Лянчжу, которая, как показывают стратиграфические данные, приходит на смену культуре Цинляньган на территории провинции Чжэцзян и в южной части Цзянсу. Для всего ареала распространения этой культуры по-прежнему, как и в период Цинлянь- гана, характерно рисосеяние. В результате обследования зерен риса, найденных в культурном слое Лянчжу, установлено, что насельники этой культуры выращивали рис двух сортов, имеющих распространение в Южном Китае и в настоящее время. Определенная преемственность между Цинляньганом и Лянчжу прослеживается и в традициях изготовления каменных орудий: плоских трапециевидных топоров с округлым лезвием и ступенчатых тесел, количество которых заметно возрастает. Новым моментом в хозяйственной жизни этого времени является одомашнивание буйвола. К этому же периоду относятся древнейшие для этого района сведения о разведении шелковичного червя: в поселении Лянчжу близ Ханчжоу были найдены остатки шелковых тканей. Географические условия — обилие рек и озер, близость моря — определяли исключительную роль судоходства. Насельники Лянчжу строили деревянные весельные лодки, служившие как для транспортных целей, так и для рыбной ловли. Другой отличительной чертой этой культуры являются изделия из различных сортов дерева и плетеные изделия из бамбука, в изобилии находимые при раскопках. Жили лянчжусцы в небольших домах свайной конструкции. Стены сооружались из вертикальных шестов, на которых закреплялись тростниковые или бамбуковые циновки, обмазанные сверху глиной. Двухскатная крыша также покрывалась циновками. В прибрежных районах Южного Китая (провин- Культура цИИ фуцзянь, Гуандун, восточная часть Цзянси, «штампованной ^ J^ гп « ν » \ τ τ керамики» а также острова 1аивань и Хаинань) в конце II— начале I тысячелетия до н. э. сформировалась своеобразная неолитическая культура, наиболее характерной чертой которой была керамика с геометрическим орнаментом, наносившимся с помощью штампа. Отсюда происходит и утвердившееся в литературе название этой культуры — культура «штампованной керамики». Однако археологические разведки, проводившиеся в этом районе за последние 10 лет, наводят на мысль, что представление о культуре «штампованной керамики» как о единой, нерасчлененной неолитической культуре Южного Китая является неточным. Вероятно, следует говорить о целом ряде культур, распространенных на значительной территории и имеющих некоторые сходные черты. К этим чертам, по-видимому, помимо керамики, можно отнести наличие в инвентаре ступенчатых тесел и плечиковых топоров, которые мы встречали и в стоянках Цинляньгана и Лянчжу. В большинстве стоянок культуры «штампованной керамики» можно проследить два слоя: для нижнего слоя характерна керамика, обжигавшаяся 60
1 г Рис. 5. Керамика культуры классического Луншаня (1—4). при невысокой температуре, для верхнего — глиняная посуда, приближающаяся по степени твердости к фаянсу. Наличие многослойных памятников этой культуры указывает на то, что она прошла длительный путь развития. Поздние слои культуры «штампованной керамики» можно отнести к эпохе энеолита и бронзы, приходящейся в этих районах Китая на вторую половину—конец I тысячелетия до н. э. О неолите на территории провинций Хунань, Юго-зТпГдного Гуйчжоу и Гуанси трудно сказать что-либо опре- Китая деленное, за исключением того несомненного факта, что эти районы были заселены уже в неолитическое время. Гораздо более обильным материалом располагают археологи в провинции Юньнань, где обнаружено и частично раскопано несколько десятков неолитических и энеолитических стоянок. Насельники неолитиче- 61
ских стоянок близ Цанъэр в районе оз. Эрхай занимались земледелием мотыжного типа на искусственно террасированных горных склонах. Помимо риса, они выращивали, по всей вероятности, различные корнеплоды и клубнеплоды. Орудиями труда служили каменные полированные мотыги и топоры (в том числе плечиковые), а также трапециевидные и полулунные каменные ножи, сходные с северокитайскими, но имеющие в отличие от последних рабочий край на выпуклой стороне. Цанъэрская керамика изготовлялась главным образом вручную; однако в поздних слоях встречается керамика, формованная на гончарном круге. Наиболее характерный орнамент — вдавленные точечные линии, но изредка встречается и крашеная керамика. Жилищами служили круглые или четырехугольные полуземлянки, позднее — наземные хижины, частично, по- видимому, свайные. Датировка этой культуры довольно затруднительна. Так как в верхних ее слоях находят отдельные бронзовые предметы, можно предполагать, что она дожила до I тысячелетия до н. э. Однако нижние слои цанъэрских стоянок, совершенно лишенные металла, относятся к гораздо более раннему времени. Можно предполагать, что в неолитическое время были уже заселены и более западные районы Южного Китая, вплоть до Тибета. Об этом говорят случайные находки каменных орудий, точно датировать которые, к сожалению, очень трудно. Что же касается неолита Сычуани, то о нем можно говорить достаточно определенно. Неолитические культуры Сычуани, в частности культура Даси, обнаруженная раскопками в 1957—1960 гг. в районе Ушань, тяготеют к близлежащим районам северо-запада. Так, глиняная посуда и погребальный обряд (скорченные погребения) имеют большое сходство с культурами, распространенными в верховьях Хуанхе (провинции Ганьсу и Цинхай). м Наиболее раннюю из известных в настоящее время культур этого комплекса — культуру Мац- зяяо, раньше нередко отождествляли с Яншао. Сходство между этими культурами не только внешнее, выражающееся в наличии полихромной расписной керамики. Сходны были также основные занятия и образ жизни насельников Мацзяяо и Яншао. Мацзяяосцы занимались земледелием (чумиза), и не случайно поэтому основным домашним животным у них, как и у яншаосцев, была свинья.. Однако жилища мацзяяосцев, принадлежавшие к общему для неолита Северо-Китайской равнины типу (полуземлянка), отличались некоторыми конструктивными особенностями: крыша поддерживалась столбом, врытым в центре жилища, а стены крепились на четырех опорных столбах, помещенных по углам. Своеобразен погребальный обряд мацзяяосцев: умершего укладывали на бок в скорченном положении, у головы и около ног ставили несколько глиняных сосудов с зерном и мясом. Сверху клали слой веток, после чего засыпали могильную яму землей. Ориентировка погребений всегда западная. п Подобно тому как полихромная керамическая культура Яншао сменяется в среднем течении Хуанхэ «хэнаньским Луншанем» с его серой керамикой, так культура Мацзяяо в верхнем течении Хуанхэ сменяется культурой Цицзя. На первый взгляд может показаться, что серая глиняная посуда типа Цицзя представляет собой более низкую по сравнению с Мацзяяо ступень развития гончарного дела. Так думал, между прочим, даже такой известный исследователь китайского неолита, как Г. Андерсон, считавший на этом основании, будто Цицзя старше Мацзяяо. Однако стратиграфия убедительно доказывает, что культура Цицзя — более поздняя культура^ 62
7 2 Рис. 6. Керамика культур Мацзяяо (i, 2) и Цицзя (3, 4). нежели Мацзяяо. Земледельческие навыки насельников Цицзя представляют собой дальнейшее развитие основ хозяйства периода Мацзяяо. Воз- делывается по-прежнему чумиза. Почти не изменились земледельческие каменные орудия. Но в позднем Цицзя встречаются уже отдельные медные предметы — в середине II тысячелетия до н. э. эпоха неолита сменяется в этом районе эйкумены веком металла, по-видимому, несколько позднее, чем это имело место на Северо-Китайской равнине. Крашеная керамика найдена и в Синьцзяне, но здесь она относится к еще более позднему времени — первой половине I тысячелетия до н. э. В ряде случаев крашеной керамике в этом районе сопутствуют мелкие каменные орудия геометрических форм, что указывает на наличие контактов с крупным неолитическим комплексом Северного Китая и Монголии, известным под названием микролитической культуры. Область распространения этих культур очень Микролитические обширна; она охватывает всю пустынно-степную Северного полосу Северного Китая и Монголии, от Синьцзяна Китая и Монголии на западе до Маньчжурии на востоке. Культура эта существовала очень долго — от эпохи мезолита до II, а может быть, и I тысячелетия до н. э., т. е. до того времени, когда в бассейне Хуанхэ уже появился металл, сложилось классовое общество 63
и возникли древнейшие государства. Важнейшей особенностью этой культуры являются оббитые орудия из агата и кремня (микролиты). Однако этим в сущности и ограничивается сходство многочисленных локальных вариантов данного комплекса. Памятники микролитической культуры западных районов Внутренней Монголии находят обычно на прибрежных террасах притоков Хуанхэ или у оснований песчаных дюн. Микролитам здесь сопутствуют немногочисленные полированные орудия. Примерно к этому же времени относятся неолитические находки с территории МНР. Для данного района особенно характерны орудия из халцедона, разноцветного кремня, яшмы и сланца. Встречаются здесь но- жевидные пластинки, скребки, боковые резцы, наконечники стрел разных форм, в том числе с плоским или слегка вогнутым основанием, топоры с острым обушком, лавролистные наконечники копий. Имеются остатки керамики (в виде черепков с оттисками сетки-плетенки). В более позднее время на юге МНР появляется керамика, близкая к расписной керамике неолита Северного Китая. В целом для Центральной Азии в эпоху неолита было характерно преобладание охоты и скотоводства. Разводили здесь преимущественно овец и лошадей. Однако находки глиняной посуды, правда немногочисленные, и каменных зернотерок говорят против гипотезы о «чистом номадизме» этих племен. Образ жизни насельников этой части степной полосы был, вероятно, полукочевым. Удельный вес примитивного земледелия был заметно выше в районе распространения восточного варианта микролитической культуры (Западная Маньчжурия). Наряду с многочисленными костными остатками домашних животных — крупного рогатого скота, овец, лошадей — здесь нередко находят оббитые и полированные земледельческие орудия — заступы, мотыги «скрипковидной» формы,5 а также жатвенные ножи. Орудия этих типов, особенно каменные мотыги, характерны и для другой, вероятно несколько более поздней, неолитической культуры, получившей название культуры «каменных ящиков». Культура g эпоху энеолита и ранней бронзы эта культура «каменных ящиков» J ^ * J г получает широкое распространение на территории Маньчжурии, Монголии, севера Кореи. Поселения этого времени, как правило, небольшие по своим размерам, с незначительным по толщине культурным слоем. Основной злаковой культурой, возделывавшейся жителями этих поселений, была чумиза, а среди домашних животных главное место занимала свинья. Умерших хоронили в плиточных могилах («каменных ящиках») лицом вверх, иногда с несколько согнутыми ногами. Вместе с погребенным клали орудия труда и глиняные сосуды. В инвентаре женских погребений здесь почти всегда присутствуют пряслица, а в мужских — наконечники стрел; это свидетельствует о разделении труда по признаку пола. Иной характер носят погребения в «каменных ящиках» к востоку от хребта Чанбайшань, в бассейне р. Туманган. Здесь в инвентаре как мужских, так и женских погребений преобладают каменные наконечники стрел и копий. Земледельческих орудий крайне мало. Здесь жили, по-видимому, племена лесных охотников, почти незнакомых с земледелием. Среди неолитических стоянок, открытых на территории Кореи, можно уже сейчас выделить две большие группы, различающиеся по местоположению. Одни стоянки находились в непосредственной близости от рек 5 Советские археологи В. Е. Ларичев и А. П. Окладников предполагают, что наиболее крупные из этих орудий могли применяться в качестве плужных лемехов. 64
или моря, другие — в некотором отдалении от воды, на холмах и прибрежных террасах. Первые, как правило, сопровождались раковинными кучами (пхэчхон), вторые же — в корейской литературе получили название «стоянки на холмах». Наиболее распространенный вид неолитических стоянок — поселения, состоящие из нескольких, а иногда и из сотни землянок (о. Чходо). Формы землянок разнообразны: среди них встречаются круглые, квадратные, прямоугольные. Крыша держалась на столбах, вкопанных в пол. В центре жилищ устраивались очаги. При раскопках открыты жилища со сложными очагами в виде дымохода, выложенного на полу из плиток, по которому шел теплый воздух (дер. Сонпхён около г. Унги). Инвентарь неолитических стоянок Кореи представлен изделиями из камня (топоры, ножи, копья, наконечники стрел, шилья, ручные жернова, мотыги) и кости (рыболовные крючки, иглы, наконечники стрел, копалки, мотыги), а также украшениями (бусы из яшмы, из костей, браслеты из ракушек) и керамикой (разнообразные по форме, цвету и орнаменту сосуды, глиняные фигурки животных и людей). Население Кореи, оставившее нам неолитические памятники, занималось рыболовством, сбором моллюсков, охотой и земледелием. В позднем неолите в Корее выращивали чумизу, просо, фасоль. На юге страны уже сеяли рис. Для этого времени были характерны такие домашние животные, как собака, крупный рогатый скот и лошади. Имеются указания на приручение северного оленя (стоянка в Кунсане). Были развиты примитивное ткачество, изготовление сетей из растительного волокна и нитей для сшивания одежды. С этим связано появление в неолитических стоянках глиняных пряслиц и костяных игл с ушком. В конце неолита появился гончарный круг. Вопрос о хронологических рамках корейского неолита не может считаться решенным. По мнению корейского археолога То Ю Хо, одна из древнейших неолитических стоянок Кореи — Кунсан — датируется IV тысячелетием до н. э. Советский ученый М. В. Воробьев считает возможным относить большинство стоянок неолита в Корее к концу III—началу II тысячелетия до н. э. Конец неолита в Корее приходится, вероятно, на середину I тысячелетия до н. э. Чтобы закончить обзор неолитических культур Неолит Японии. Восточной Азии, нам осталось сказать еще о новокаменном веке Японии. Многочисленные памятники этого времени, обнаруженные здесь почти повсеместно — от Рюкю на юге до Хоккайдо на севере, позволяют наметить ряд черт, объединяющих их в круг культур дзёмон. Хотя термин этот означает «веревочный узор», этот вид орнамента присутствует далеко не на всех типах керамики дзёмон. Объединяет ее лепной характер, специфика теста и обжига. В типах каменных орудий сходства наблюдается больше. Из богатого и разнообразного каменного и костяного инвентаря, характерного для рассматриваемой культуры, особого упоминания заслуживают каменные тарелки и пестики для растирания растительной пищи, гарпуны всевозможных типов, многочисленные рыболовные крючки. Древнейшая керамика представлена высокими плоскодонными сосудами грубой техники с веревочным орнаментом в виде зигзагообразных линий; эти сосуды по размерам, форме и орнаменту очень напоминают плетеные корзины — сосуды Индонезии и Индокитая. В более позднее время появляются круглодонные и остродонные сосуды разнообразных, зачастую причудливо-вычурных форм. При всех различиях в типологии инвентаря между многочисленными локальными и хронологическими вариантами культур дзёмон уровень хо- 5 Народы Восточной Азии 65
зяйственного развития их носителей на протяжении V—II тысячелетий^ до н. э< менялся мало. Все это типичные развитые неолитические культуры охотников, рыболовов, прибрежных собирателей. «Раковинные- кучи», состоящие из кухонных отбросов и достигающие огромных размеров, содержат остатки многочисленных видов моллюсков, иглокожих и ракообразных, а также разнообразной растительной пищи — орехов,, плодов, корней — и огромного количества рыбных костей. Известную роль играла и охота на морского зверя, особенно в более северных районах страны; меньше охотились на наземных животных, которых уже- тогда в Японии было, по-видимому, немного. Из домашних животных была известна только собака. Хотя и имеется ряд косвенных указаний: на наличие в позднем дзёмоне подсечно-огневого земледелия с возделыванием клубнеплодов, оно, однако, играло скорее всего лишь второстепенную, вспомогательную роль. я» К середине I тысячелетия до н. э. относится археологически точно датируемое появление на северном Кюсю, Сикоку,и южном Хонсю новой культуры, сформировавшейся скорее всего в южных районах Кореи и вызвавшей в Японии значительные изменения хозяйственного уклада древнего населения. Эта нован культура, известная в археологической литературе под названием культуры яёи, характеризуется новыми формами каменного и костяного инвентаря, новыми типами керамики, а также появлением бронзовых изделий. Наиболее существенны перемены, которые происходят в это время в хозяйстве. Впервые появляется поливное земледелие, и прежде всего рисосеяние, которое начинает играть все большую и большую роль. В стоянках культуры яёи находят многочисленные земледельческие орудия (в частности, каменные мотыги), а также зерна риса. Известное развитие получило и животноводство: в памятниках этого времени встречаются кости лошади. Археологические материалы свидетельствуют также о все более развивающемся обмене, о связях- населения островов с материком. Эти связи приобретают особенно важное значение в позднем яёи, в первых веках нашей эры. О населении Японии этой эпохи,, овладевшем уже техникой бронзового литья, мы располагаем первыми письменными свидетельствами древних хроник. Древнекитайские Несмотря на недостаточную изученность боль- племена шинства неолитических культур Восточной Азии, неолитического уже сейчас можно попытаться связать отдельные времени археологические комплексы неолита с определенными этническими общностями, на базе которых происходило формирование народов Китая, Кореи, Монголии и Японеги. Новейшие археологические материалы, как мы видели, свидетельствуют о том, что начиная с культуры Яншао через «хэнаньский Лун- шань» до периода Шан-Инь можно проследить непрерывность социально-экономического и культурного развития населения средней части бассейна Хуанхэ. Такая преемственность очень убедительно доказывается существованием на протяжении всего III—II тысячелетий до н. э. некоторых специфических форм орудий труда (например, жатвенных ножей с отверстиями), сосудов (в особенности триподов с полыми ножками), типов орнамента (веревочный орнамент) и других особенностей материальцой культуры. Эти данные позволяют предполагать, что ян- шаоско-луншаньские племена были предками населения иньской эпохи, на основе которого, как мы увидим ниже, сложилась древнекитайская народность.6 Таким, образом, яншаосцев можно в известном смысле слова назвать древнекитайскими племенами. 6 См. стр. 137 настоящего тома. 66
Однако от такого вывода до решения проблемы Πρ(^^ΛβΗ1ϊθ происхождения китайцев и других народов Восточ- китаицев но^ Азии, конечно, еще очень далеко. Возникает прежде всего вопрос: были ли эти древнекитайские племена III—II тысячелетий до н. э. аборигенами бассейна Хуанхэ или они пришли сюда из какого-либо другого места, вытеснив или ассимилировав действительно автохтонное местное население? Вопрос этот, очевидно, является одним из коренных вопросов этнической истории не только Китая, но и всей Восточной Азии. В старой европейской и американской синологической литературе вопрос о происхождении китайцев решался в большинстве случаев в пользу принятия той или иной концепции об их приходе в места современного обитания из какой-либо другой страны. Наибольшей популярностью в науке долгое время пользовалась теория о западном — центрально- или переднеазиатском происхождении китайцев. Теория эта поддерживалась такими исследователями, как Л. Ришар, А. Конради, А. Ростгорн. Некоторые из них, не удовлетворяясь, как Ф. Рихтгофен, локализацией «прародины» китайцев в бассейне Тарима, искали их связей с древнейшими очагами цивилизации в Передней Азии — Шумеро-Аккадией, Вавилоном, Эламом (Терьен де Лакупри, Е. Т. Вильяме). В более позднее время (20—40-е годы нашего века) сторонниками западного происхождения основных элементов китайской культуры выступили И. Г. Андерсон, Р. Гейне-Гельдерн, С. В. Бишоп, В. Эберхард и многие другие. Первоначально сторонники концепции западного происхождения китайцев основывались главным образом на отсутствии в Китае костных и культурных остатков древних людей, а также на древнекитайских мифах о приходе предков китайского народа «с западных гор». Здесь следует отметить, что древнекитайские письменные памятники, содержащие сведения о мифической эпохе в истории Китая, являются важным источником для реконструкции этнической предыстории китайцев. Наряду с фантастическими и легендарными сведениями они содержат и рациональный элемент. В частности, упомянутые выше легенды отражают» вероятно, вполне реальные факты передвижения древнекитайских племен в восточном направлении в пределах самого Китая. Однако судить о приходе предков китайцев из Средней или тем более из Передней Азии по этим данным никак нельзя. Позднее, когда в Китае были обнаружены богатые археологические· и· палеоантропологические материалы, защитники концепции западного происхождения китайцев стали придавать особое значение сходству ян- шаоской керамики с расписной глиняной посудой из Анау, Элама, Три- полья и других неолитических местонахождений Западной Азии и Европы. Основываясь на наличии крашеной керамики, Андерсон связывал культуру Яншао с аналогичными культурами Средней Азии и Европы, считая, что оттуда на север Китая проникли древнейшие земледельческие племена. Развивая эту концепцию, Гейне-Гельдерн также объяснял расцвет яншаоской культуры миграцией в бассейн Хуанхэ племен западного происхождения, из Дунайского бассейна и Причерноморья (культуры Петерен и Триполья). Из Северного Китая, как считал этот автор, шло переселение носителей «культуры четырехгранного топора» (как он называл яншаосцев) по всей Юго-Восточной Азии вплоть до Полинезии» В конечном счете оказывалось, что весь восток азиатского материка вместе с примыкающими к нему островами был «оплодотворен» европейскими культуртрегерами. Это построение Гейне-Гельдерна не может быть принято уже потому, что хотя «четырехгранный топор» действи- 67 5*
тельно встречается в яншаоских стоянках, однако, как уже было отмечено выше, для культуры Яншао в целом и в особенности для ее западных локальных вариантов характерен другой тип топора, относящийся, по классификации самого Гейне-Гельдерна, к категории «овальных топоров». «Четырехгранные топоры» более характерны для культур Восточного Китая. С другой стороны, следует отметить, что наличие или отсутствие керамики с полихромной росписью является одной из примечательных черт всякой неолитической культуры, но отнюдь не единственной чертой, позволяющей охарактеризовать данную культуру в целом. Само понятие «археологическая культура» предполагает установление совокупности черт, определяющих особенности материального производства и образа жизни ее носителей. Новейшие археологические данные позволяют утверждать, что культуры «крашеной керамики» Азии и Европы появились самостоятельно в различных частях эйкумены — предгорных и степных очагах мотьщшо-земледельческого хозяйства. Против теории западного происхождения культуры Яншао свидетельствуют, далее, данные относительной хронологии. На стыке ареалов Яншао и Мацзяяо — ближайшей культуры «крашеной керамики», примыкающей к Яншао с запада, культурный слой Яншао всегда расположен ниже слоя Мацзяяо. Поэтому если даже встать на точку зрения миграции культур крашеной керамики в районе верхнего течения Хуанхэ, то следует признать, что такая миграция должна идти не в восточном, а в западном направлении. Интересно подчеркнуть, что среди сторонников теории западного происхождения китайцев почти нет языковедов. Это вполне понятно: нет ведь никаких фактических данных, которые позволили бы, хотя бы гипотетически, установить родство китайского языка с какими-либо языками западной половины Евразии. С лингвистической точки зрения подобная теория всегда останется построением, лишенным реальной основы. Наряду с этим высказывались также гипотезы о южном происхождении китайцев, базирующиеся преимущественно на лингвистических данных. Наиболее полно и последовательно гипотезы эти развивались Л. Вигером и А. Форке, которые указывали на близкое родство китайского языка с языками таи, тибетцев и бирманцев и старались доказать, что южное происхождение имеет также древнекитайская иероглифическая письменность. В этом отношении заслуживают внимания и некоторые черты физического облика яншаосцев. Антропологический тип носителей культуры Яншао впервые стал известен по работам М. Д. Блэка, который в 1928 г. описал скелеты из раскопок Андерсона в Ганьсу и Хэнани. Данные Блэка обладают двумя серьезными недостатками. Во-первых, как сейчас установлено, в неолитическую серию Блэка попало несколько более поздних черепов; во-вторых, эта серия включает краниологические материалы из могильников как Яншао (Хэнань), так и Мацзяяо—Цицзя (Ганьсу). По-видимому, этим и объясняются некоторые различия между данными Блэка и яншао- скими краниологическими сериями из Шэньси (Баньпо, Баоцзи, Хуа- сянь), опубликованными за последние годы китайским антропологом Янь Мнем. Все черепа серий из Шэньси характеризуются ясно выраженными монголоидными особенностями: заметно уплощенным лицом, выступающими скулами, небольшими углами выступания носовых костей, плоским переносьем, сильно развитыми предносовыми ямками и т. п. По всем этим признакам рассматриваемые яншаоские черепа сходны, с одной стороны, с позднепалеолитическими черепами из Цзыяна, Люцзяна, Шань- диндуна, с другой — с современными черепами китайцев и других народов Восточной Азии. Особенно большое сходство черепа яншаосцев 68
обнаруживают с современными северо- и среднекитайскими краниологическими сериями. Для тех и других характерны средние горизонтальные размеры мозговой коробки при значительной ее высоте, мезодоли- хокрании, большей частью — средняя высота и ширина лица. Некоторые отличия древнего населения Северного Китая от современного (несколько более длинная мозговая коробка, общая массивность, более низкие глазницы, тенденция к широконосости и альвеолярному прогнатизму) могут найти свое объяснение в тех закономерностях изменений антропологических признаков во времени, которые установлены советскими исследователями для самых различных расовых групп. В этой связи интересно вспомнить, что низкие глазницы, сравнительно широкий нос, массивность и т. п. — все эти признаки в несравненно большей степени характерны для позднепалеолитических черепов Восточной Азии. На основании этих сопоставлений мы можем считать весьма вероятным автохтонное развитие антропологического типа населения бассейна Хуанхэ на протяжении многих тысячелетий: от позднего палеолита с его еще не вполне дифференцированными палеомонголоидами к определенно монголоидным формам неолита и далее к еще более специфическому типу северных китайцев позднейшего времени. В то же время новейшие палеоантропологические материалы дают возможность поставить вопрос о существовании локальных расовых особенностей у отдельных групп яншаосцев. Так, сравнение сборной ганьсу-хэнаньской серии Блэка с шэньсийскими сериями Янь Иня показывает, что у вторых более резко выражены многие южномонголоидные черты: сравнительно небольшая ширина лица, относительная широконосость, альвеолярный прогнатизм и др. Это, возможно, указывает на южные связи неолитического населения современной провинции Шэньси. Но как бы значительны ни были эти связи, у нас, однако, нет достаточных оснований говорить о миграции яншаосцев с юга. Культура Яншао по своему происхождению целиком связана со «страной лёсса». То же самое можно сказать, как мы уже знаем, и о более поздней культуре «хэнаньского Луншаня». Однако признание местного происхождения этих культур не означает признания их полной изолированности от культур соседних районов. Следует иметь в виду, что многие хозяйственно-культурные достижения первоначально возникли не в Восточной, а скорее в Западной Азии и Северной Африке (в особенности в Двуречье и бассейне Нила). Вполне возможно, что именно отсюда через Среднюю Азию эти достижения могли распространяться и далеко на восток, вплоть до бассейна Хуанхэ. Вероятно, например, что именно этим путем распространялась одна из важнейших сельскохозяйственных культур Восточной Азии — просо, а также одно из древнейших домашних животных — свинья. Такое распространение не следует, конечно, связывать с массовыми миграциями населения. Древние культуры Восточной Азии и всего мира складывались на основе социально-экономического развития автохтонных племен, но в то же время находились во взаимосвязях с соседними районами эйкумены. В свете новейших археологических материалов и их сопоставления со свидетельствами древнекитайских письменных памятников представляется вероятным, что яншаоско-луншаньские племена явились основой формирования этнической общности, известной в китайской историографии под названием Ся. Такой вывод можно сделать вне зависимости от того, подтвердят ли будущие исследования гипотезу о принадлежности к Ся тех вышеупомянутых промежуточных слоев, которые соединяют культуру «хэнаньского Луншаня» и ранние варианты культуры Шан-Инь. С наименованием Ся в более позднее время неизменно связы- 69
валось в представлении самих древних китайцев их собственное происхождение. Ся, таким образом, древнейший этноним, употреблявшийся для обозначения предков современных китайцев. Все прочие народы делились древними китайцами на четыре категории в соответствии со странами света: по их "представлениям, на востоке от них жили и, на юге — манъ, на западе — жун, на севере — ди. Эти термины не были этнонимами в собственном смысле слова и представляли собой сборные наименования различных этнических групп. Хотя эти наименования впервые появляются в письменных памятниках I тысячелетия до н. э., они тем не менее отражают этнические отношения, существовавшие в более раннее время, вплоть до эпохи позднего неолита, который, как мы видели, во многих районах Восточной Азии затянулся до II и даже I тысячелетия до н. э. Древние дун-и и юэ Восточные соседи Ся - дун-и (дун - восток) впервые упоминаются в эпиграфических памятниках эпохи Инь. Многие черты сближают дун-и этого времени с юэ — широко расселенными племенами, упоминаемыми в китайских письменных источниках I тысячелетия до н. э. Ряд ученых связывает с юэ линию этногенеза чжуан-дунских народов. Действительно, различные варианты этнонима юэ и теперь еще встречаются в качестве самоназваний у народов этой группы. Возможно, например, что сюда относится слово «буи» — наименование одного из самых крупных чжуан-дунских национальных меньшинств. Древних чжуан-дунцев правдоподобнее всего искать среди юэ, живших на территории Цзянсу (у-юэ), Хубэя и Хунани (ян-юэ), а, может быть, также Юньнани (дянъ-юэ). Однако термин «юэ» имел, возможно, собирательное значение и мог применяться к племенам, говорившим на различных языках; частое его употребление в источниках в сочетании «бай-юэ» (буквально «сто юэ») лишний раз подчеркивает эту собирательность. Среди юэ имелись несомненно и предки вьетнамцев. Многие историки считают, что наибольшую роль в этногенезе вьетнамского народа сыграли ло-юэ (вьетнамское лаквъет), обитавшие в IV—II вв. до н.э. на юге Гуанси и на крайнем севере Вьетнама. Китайские историки (Линь Хуэй-сян и др.), а также некоторые европейские и американские синологи (Бенедикт, Эберхард и др.) высказывали также предположение о связи юэ с индонезийцами; при этом имелись в виду главным образом приморские группы юэ в Чжэцзяне (дун-юэ), Фуцзяни (минъ-юэ) и Гуандуне. В этнографическом отношении древние юэ действительно очень напоминали народы Индонезии и даже Океании. Сведения древних источников в сопоставлении с этнографическими данными позволяют предположить, что юэ занимались мотыжным земледелием, возделывая преимущественно клубнеплоды (возможно, таро и ямс) и рис, а также рыболовством. Из домашних животных знали собак и свиней. Жили они в свайных прямоугольных домах, носили одежду типа набедренной повязки и распашного халата-кимоно, частично изготовлявшуюся из луба (наподобие полинезийской тапы). Согласно свидетельствам источников, юэ татуировали тело, коротко обрезали волосы, в качестве основного средства передвижения они использовали лодки. Эта последняя черта материальной культуры юэ может быть прослежена уже в поздненеоли- тической культуре Лянчжу. Ряд особенностей позволяет считать, что к тому же этническому кругу принадлежали и носители культуры классического Луншаня и Люлиня. В частности, особого внимания заслуживает тот факт, что в неолитических погребениях на территории провинции Шаньдун у взрослых мужчин оказываются выломанными передние зубы. Аналогичный обычай, связанный с обрядом инициации, засвиде- 70
тельствован у ряда народов Юго-Восточной Азии, у аборигенов Тайваня (гаошань), а также у неолитического населения Японии. Если исходить из распространенного предположения о том, что ориентировка древних погребений связана с направлением миграции данной этнической общности, то заселение приморских районов Восточного Китая могло происходить и со стороны побережья. На это, по-видимому, указывает восточная ориентировка неолитических погребений в Шаньдуне и Цзянсу. .Дальнейшие пути расселения тех племен юэ, которые могут рассматриваться как предки индонезийцев, остаются не вполне ясными. Возможно, что с побережья Китая они попали на Тайвань, где разделились на два потока. Один поток мог направиться на север, в южную Японию, дав там начало известным нам по японским хроникам племенам хаято и кумасо; именно так в эту страну могли проникать южномонголоидные элементы, в настоящее время широко распространенные среди японцев и принесшие южные (индонезийские) элементы в их культуру и язык. Другой поток, который мог идти не только через Тайвань, но и по побережью Китая и Индокитая, имел южное направление. С ним индонезийские народы могли проникнуть в Индонезию и на Филиппины, чамы — во Вьетнам. Скорее всего картина расселения индонезийцев была очень сложной, пути их скрещивались и переплетались, так что не исключено, что формирование гаошань Тайваня происходило в несколько приемов, в результате переселений как с запада — из материкового Китая, так и с юга — с Филиппин. м Древнее население Центрального Китая фигурирует в древнекитайских письменных памятниках иод названием манъ, или нанъманъ (нанъ — юг). Можно предполагать, что мань, являясь предками народов мяо-яо, в языковом отношении составляют ветвь китайско-тибетской семьи. Культура мяо и особенно яо богата южными элементами (хотя и не столь ярко выраженными, как у чжуан-дунцев), антропологический тип их — южномонголоидный, в языке неоднократно отмечались южные связи, несмотря на сомнительность гипотезы В. Шмидта и его школы о принадлежности языков мяо- яо к «аустроазиатской», или мон-кхмерской, семье. Вместе с тем исторические легенды мяо свидетельствуют о приходе их предков в места современного обитания откуда-то с севера. Древнекитайские памятники (например, «Шаньхайцзин») упоминают о борьбе мифического императора Хуанди с какими-то «сань-мяо» (буквально «три мяо») на территории нынешней провинции Хэбэй. Разбитые Хуанди, .сань-мяо ушли якобы на юг. Если гипотеза некоторых советских ученых (в частности, Р. Ф. Итса), отождествляющих этих легендарных сань-мяо с предками современных мяо, верна, то можно предполагать, что первоначальным очагом дифференциации языков мяо внутри китайско-тибетской семьи были районы среднего течения Янцзы, а может быть, и янцзы-хуанхэ- ского междуречья в пределах современных провинций Цзянси, Хунань, Сычуань (восточная часть), Хубэй (с возможным распространением в древности и еще далее к северу). ж_ С районом расселения западных жунов, упоми- /М-УНЫ И ЦЯН — т _ т _ _ наемых в письменных источниках VII—II вв. до н. э., следует, по-видимому, связывать ареал формирования предков тибето- бирманских народов. В настоящее время народы этой группы локализуются на очень широкой территории, включающей запад и юго-запад Китая (Цинхай, Тибет, Сычуань, Юньнань), северо-восток Индии и значительную часть Бирмы. В прошлом, однако, территория их расселения была гораздо более ограниченной. Бирма была заселена племенами рассматриваемой ветви с севера, Тибет — с востока; даже в южную часть 71
Сычуани и тем более в Юньнань они проникли из более северных районов, по-видимому, только в первых веках нашей эры, потеснив жившие здесь раньше различные племена, в том числе предков чжуан-дунцев, и на крайнем юге Юньнани предков кава, бэнлун и булан, говоривших на языках мон-кхмерской семьи. Область первоначального расселения древних тибето-бирманцев охватывала в эпоху неолита, по всей вероятности, восточную и центральную части Цинхая (возможно, соседние районы Ганьсу), простираясь к югу до севера Сычуани и округа Чамдо. Среди западных жунов древнекитайские источники выделяют группу, именуемую цян. Этот этноним встречается уже в иньских эпиграфических памятниках; с ним, по-видимому, можно связывать и поздненеоли- тические культуры на территории Ганьсу и Цинхая — Мацзяяо и Цицзя. Китайским антропологом Янь Инем были изучены два черепа из погребений культуры Цицзя. Один из них мезокранный, другой резко бра- хикранный. У обоих черепов очень высокое лицо и узкий нос — признаки, сближающие насельников Цицзя с современными восточными тибетцами' и северными китайцами. Весьма вероятно, что именно из бассейна Таохэ началось в более позднее время расселение тибетцев на юг и запад. Возможно также, что неолитические памятники Сычуани принадлежали юго-восточному крылу древних тибето-бирманских племен — предкам современных народов группы ицзу. Продвигаясь на юг, народы эти могли уже в позднем неолите достигнуть северной Юньнани. Вполне законна постановка вопроса о принадлежности вышеописанных цанъэрских памятников около оз. Эрхай отдаленным предкам народов группы ицзу. Б „ На северных рубежах Восточной Азии уже в эпоху неолита складывались и развивались различные племенные группы, говорившие на алтайских языках — тюрко-монгольских к западу от Большого Хингана и тунгусо-маньчжурских к востоку от него. Первая группа племен упоминается в источниках начиная с 1 тысячелетия до н. э. под сборным наименованием ди, или бэй-ди (бэй — север). Племена эти были расселены на огромной территории современной Монголии и частично Синьцзяна, доходя на севере до Алтае-Саянского нагорья. Источником их формирования послужило, вероятно, неолитическое население Центральной Азии, обнаруживающее, по данным археологии, древние хозяйственно-культурные связи, с одной стороны, с долиной Хуанхэ, с другой — с южной Сибирью. Большинство бэйди издавна вело кочевой или полукочевой образ жизни, занимаясь главным образом скотоводством (овцы, лошади, в меньшей степени крупный рогатый скот и верблюды). Если область формирования тюрко-монгольских народов большинство специалистов помещает в пределах современной Монголии и Алтае-Саянского нагорья, то прародину тунгусо-маньчжуров естественно искать в более северных и восточных районах, т. е. скорее всего где-то на юге Восточной Сибири. В научной литературе высказывались, правда, гипотезы о южном происхождении тунгусо-маньчжуров, об их приходе на север Азии из бассейна Хуанхэ или из еще более южных стран. С. М. Ши- рокогоров, например, связывал с тунгусами северокитайский неолит, а В. Копперс пытался проводить этнографические параллели между эвенками и мяо. Основывались подобные построения главным образом на некоторых своеобразных культурно-бытовых чертах тунгусов, особенно на их оригинальном распашном костюме с фалдами и отдельным нагрудником, как будто плохо приспособленном для сибирских холодов. А. П. Окладников и другие советские исследователи показали несостоятельность этих теорий. Археологические раскопки могильников бай- 72
кальской неолитической культуры позволили установить бытование там: распашного тунгусского «фрака» уже в III—II тысячелетиях до н. э. В инвентаре носителей этой культуры также оказалось много общих черт с хозяйственными и бытовыми вещами современных тунгусов. В расовом отношении байкальские неолитические племена относились к северомонголоидному палеосибирскому типу, преобладающему и у современных эвенков Прибайкалья. О приходе этого типа откуда-то с юга не может быть, конечно, и речи. Зато большую вероятность приобретает гипотеза о том, что носителями байкальской культуры были прототун- гусские племена — непосредственные предки современных восточносибирских эвенков. В Маньчжурии то же происхождение имеют орочоны и некоторые другие группы, объединяемые в настоящее время под общим именем эвенков (собственно эвенки, солоны и так называемые «якуты»). Гипотеза эта, однако, не решает вопроса о происхождении родственных тунгусам маньчжурских народов. С историко-географической точки зрения казалось бы естественным связать с предками этих народов амурскую неолитическую культуру оседлых рыболовов, хорошо исследованную в последние годы советскими археологами. И в наши дни ведь многие особенности этой культуры сохраняются у маньчжурских народов Приамурья — нанайцев (гольдов), ульчей, орочей, а также у живущих уже в пределах КНР хэчжэ (сунгарийских гольдов). Но в действительности вопрос оказывается гораздо более сложным. Дело в том, что наибольшее сходство с неолитическими рыболовами и охотниками на морского зверя обнаруживают на северо-востоке Азии отнюдь не перечисленные маньчжурские народы, но соседние с ними нивхи (гиляки), говорящие на совершенно особом «палеоазиатском» языке. Топонимические, а отчасти и историко-археологические данные показывают, что в прошлом палеоазиаты различных групп были распространены в бассейне Амура гораздо шире, чем в настоящее время. Именно они и были скорее всего создателями амурской неолитической культуры. Что касается маньчжурских народов, то их появление в бассейне Амура представляло собой, по-видимому, длительный процесс, связанный с передвижениями древнетунгусских племен Прибайкалья и Забайкалья в более восточные районы. π Во II—I тысячелетиях до н. э. палеоазиаты, Поздние дун-и „ возможно родственные позднейшим нивхам низовьев Амура и Сахалина, обитали на территории Приамурья и Маньчжурии. Впоследствии тунгусы, расселяясь на восток из области своего первоначального формирования, частично оттеснили палеоазиатов на север, частично же ассимилировали их. Современные китайские ученые связывают с палеоазиатами этнические группы «восточных и», упоминаемых в источниках III в. до н. э.—III в. н. э. Здесь необходимо оговорить, что понятие «восточные и» (дун-и) претерпело на протяжении нескольких столетий значительное изменение. Если в период VII — III вв. до н. э. «восточными и» называлось население прибрежных районов Шаньдуна, Чжэцзяна, Цзянсу, то к началу нашей эры, после того как эти районы были уже освоены древними китайцами, в понятие «дун-и» стали включать население Маньчжурии и северных районов Кореи. Для характеристики этнической принадлежности древних насельников Корейского полуострова и Маньчжурии большое значение имеют палеоантропологи- ческие материалы из Ситуаныпаня около Цзилиня, Унги на крайнем севере Кореи (около Посьета), датируемые II тысячелетием до н. э., и на о-ве Чходо. Найденные здесь черепа отличаются от северокитайских ко- роткоголовостью и более широким лицом и приближаются к антропологическим типам современных корейцев и маньчжуров. В этой связи инте- 73
ресно отметить, что корейский язык, по мнению некоторых специалистов, обнаруживает известное сходство с алтайскими и, может быть, имеет с ними общее происхождение. Вместе с тем лингвистические, этнографические и антропологические данные указывают на вероятные древние связи населения Кореи, особенно южной, с тихоокеанским островным миром. Возможно, что в формировании корейцев приняли участие по крайней мере три группы племен: палеоазиатская, тунгусо-маньчжурская (язык которой в конце концов возобладал) и южная, говорившая скорее всего на языках индонезийской группы (быть может, близких к языкам древних юэ). Само заселение Кореи могло происходить двумя путями: северным, или материковым (со стороны южной Маньчжурии), и южным, или морским, непосредственно с побережья (либо через Тайвань, Рюкю и Кюсю). В антропологическом отношении ранненеолити- ДЯпонск1Тостровова ческие племена Японии, по-видимому, обнаруживали значительное сходство с современными айнами, живущими на о. Хоккайдо и заметно отличающимися по расовому типу, языку, культуре и быту от соседнего японского населения. Как и для айнов, для этих древних насельников Японских островов были характерны такие признаки, как небольшой рост (150—155 см для взрослых мужчин), общая массивность черепа, низкое, умеренно широкое лицо со слабо выступающими скулами, тенденция к широконосости и прогнатизму. Вполне возможно, что уже тогда развивались и другие специфические особенности айнов — волнистые волосы, исключительно сильное развитие третичного волосяного покрова и т. п. Во всяком случае данные палеоантропологии позволяют видеть в ранненеолитическом населении Японии непосредственных предков айнского народа. На разных стадиях культуры дзёмон, кроме того, можно проследить постепенное развитие культовых изображений, орнаментальных мотивов и прочих черт культуры, свойственных современным айнам. Характер мезолитических и неолитических культур Японии заставляет искать этнические связи ее населения того времени не столько в Восточной, сколько в Юго-Восточной Азии. И в современной культуре айнов есть ряд черт, напоминающих культуры народов тропических частей Азии: ряд элементов обрядности, отравление стрел, тип ткацкого стана, изготовление тканей для одежды из луба и т. д. Многие исследователи уже давно сближали айнов с народами Южной и Юго-Восточной Азии, а также Океании. Этот взгляд получил наиболее полную аргументацию в работах Л. Я. Штернберга, который, подробно проанализировав данные антропологии, археологии, этнографии и языкознания, вскрыл глубокие южные связи айнов. Штернберг относит айнов к «кругу аустронезийских народов» и находит особо тесное сходство их с ближайшими из этих народов, живущими в Индонезии, на Филиппинах и на Тайване. Есть все основания предполагать, что предки айнов, создавшие ранненеолитическую культуру Японии, проникли сюда из Индонезии через цепь островов, образованную Филиппинами, Тайванем и Рюкю. Зато совершенно несостоятельной надо считать в настоящее время другую концепцию этногенеза айнов, согласно которой они являются потомками древнего европеоидного населения, обитавшего в прошлом на территории Сибири и в дальнейшем вытесненного монголоидами. Защитники этих взглядов видя!1 в айнах остатки этих древних европеоидов, оттесненных на Японские острова, и генетически связывают айнов с населением Европы (Бельц, Монтандон, Эйкштедт и др.). Эта концепция была использована в германской расистской литературе для «доказательства» исторической миссии индогерманцев в Азии и получила также 74
распространение в профашистской японской литературе, искавшей ^научного обоснования» японо-германского союза накануйе второй мировой войны. В действительности же сходство айнов с европеоидами касается лишь некоторых признаков (главным образом формы волос и третичного волосяного покрова) и отнюдь не свидетельствует об их генетическом родстве. Археологические, этнографические и лингвистические данные также не подтверждают домыслов о европейском происхождении айнов. Предположительно в середине II тысячелетия до н. э. в южную Японию вслед за айнами проникали также этнически отличные от них племена, имевшие южномонголоидный антропологический тип и говорившие на каких-то малайско-полинезийских языках. К сожалению, при современном состоянии изученности археологии южной Японии их невозможно дифференцировать от айнов ни на археологическом, ни на палеоантропо- логическом материале. Третий важный этнический компонент населения древней Японии, который можно усмотреть в носителях энеолитической культуры яёи, представляется связанным с населением северной части Восточной Азии как в языковом, так и в культурном отношении: прежде всего с корейцами, а возможно, и с другими народами алтайской языковой семьи — тунгусо-маньчжурскими и монгольскими. В японской литературе широко распространена теория, согласно которой современные айны и японцы восходят к существовавшим якобы еще в неолите двум резко различным и территориально обособленным расам — к протоайнской и «протояпонской». Первая считается носительницей культуры дзёмон и помещается на северо-востоке страны; вторая связывается с культурой яёи и юго-западными областями. «Протояпон- ская» раса объявляется, таким образом, создательницей более высокой культуры, и дальнейшая история Японии рисуется как вытеснение ею «протоайнов». Эта теория лишена научных оснований. Анализ неолитических памятников Японии показывает, что ранние неолитические культуры обнаруживают большую общность от Хоккайдо до Рюкю и не могут быть разделены на различные культуры северо-востока и юго-запада. Древнее неолитическое население Японии должно рассматриваться в качестве не только предков айнов, но в значительной степени и самих японцев, в расовом типе которых как на севере, так и на юге ясно выступают айнские антропологические черты. Появление культуры яёи несомненно отражает установление в это время связей с материком, сопровождавшееся, вероятно, и притоком населения с соседних материковых территорий (через Корею). Процессы эти нашли отражение в расовом составе древнего и современного населения Японии, которое включает австралоидные (айнские), восточномонголоидкые и южномонголоидные компоненты. В языке и культуре айнов и японцев южные (малайско- полинезийские) и северные (корейские, тунгусо-маньчжурские) черты также переплетаются между собой.
ΧΤΤΧΤ ΙΤΧΖΤΧΧΤΤΧΧΧΤΧΧΧΤΧΧΓΤΧΧΧΣΧΖΧΧΧΧΧΧΧΧΧΧΧΧΣΪΧ^ΧΧΧ ΪΧ*ΧΧ г: XXXXXIXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXX^XXXXXXXXXXXXXXXXXXIUXXXX^ Глава IV АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ СОСТАВ НАСЕЛЕНИЯ Древнейшие этапы истории антропологического состава населения Восточной Азии, неотделимые от истории его хозяйства и культуры, уже были освещены в предыдущей главе. Как мы видели, материковая часть Восточной Азии в период позднего палеолита и мезолита была заселена главным образом людьми, принадлежавшими к монголоидной большой расе. Монголоидные особенности ясно выступают на позднепалеолитических черепах из Шаньдиндуна, Цзыяна и Люцзяна. Сопоставляя эти, пока еще очень скудные, па- Происхождение леоантропологические материалы с данными о ра- болыпой расы совом составе населения Восточной Азии более поздних историчесских периодов (вплоть до наших дней), можно выдвинуть гипотезу о формировании одной из больших рас человечества — монголоидной — в засушливой зоне центрально- и восточноазиатских степей и полупустынь. Заслуживает внимания также гипотеза С. А. Семенова о выработке некоторых характерных монголоидных особенностей вроде узкой, косо расположенной глазной щели, сильно развитой складки верхнего века, эпикантуса, закрывающего слезный бугорок, в качестве защитных приспособлений к своеобразным суровым климатическим условиям Центральной Азии, с резко выраженной ультрафиолетовой радиацией солнца, огромными сезонными и суточными колебаниями температуры, сильными ветрами, поднимающими вихри мелкой песчано-лёссовой пыли, раздражающей и засоряющей глаза. В период позднего палеолита и сменившего его Тихоокеанские и мезолита монголоиды, по-видимому, не были вполне континентальные тт ттт τ τ монголоиды однородными. Черепа из Шаньдиндуна, Цзыяна и Люцзяна обладают некоторыми чертами, характерными для тихоокеанской (юго-восточной) ветви монголоидов, различные типы которой во все последующие исторические эпохи были широко распространены среди населения Китая, Кореи и Японии, а также Индокитая и Индонезии. Тихоокеанскими расовыми особенностями этих черепов являются значительная высота мозговой коробки (136—150 мм), альвеолярный прогнатизм и некоторая тенденция к широконосости. 76
Вторая «основная ветвь монголоидной большой расы — континентальная, или северо-западная, — представлена на востоке Азии в рассматриваемую эпоху пока только черепами из р-на Чжалайнора. Высота этих черепов невелика, по черепному указателю они мезокранны, лицо у них очень плоское, абсолютно широкое и высокое, носовые кости слабо выступают. Все эти признаки сближают чжалайнорские черепа с конти- нентально-монголоидными типами позднейших периодов, широко распространенными в Центральной и Северной Азии. Представляется очень вероятным, что в период, переходный от древнего каменного века к новому, на востоке азиатского материка имела место первоначальная дифференциация монголоидов. Их тихоокеанские (юго-восточные) варианты сосредоточивались в то время главным образом к югу от Монгольского ллато, тогда как континентальные (северо-западные) варианты концентрировались преимущественно к западу от Хингана и края Монгольского плато в Центральной Азии. Для истории антропологического состава насе- Восточноазиатская ления Восточной Азии огромное значение имеет и южноазиатская г γ группы типов вопрос о южной границе ареала формирования тихоокеанских монголоидов. К сожалению, из-за недостатка палеоантропологических материалов вопрос этот в настоящее Бремя не может быть полностью разрешен. Большой интерес для его разрешения представляют черепа из Люцзяна в Гуанси и Тампонга (в Верхнем Лаосе), которые при общем монголоидном облике отличаются альвеолярным прогнатизмом, очень широким носом и некоторыми другими признаками, характерными для негро-австралоидной (экваториальной) большой расы. Возможно, что черепа эти принадлежат одним из самых ранних представителей той группы расовых типов, которая как морфологически, так и географически представляет собой переход от тихоокеанских монголоидов к восточным (азиатско-океанийским) негро- австралоидам, составлявшим, вероятно, древнейшее население всего Индокитая, а частично, быть может, и Южного Китая. В советской антропологической литературе группа эта получила наименование южноазиатской, или южномонголоидной. Тесные связи и переходы между обеими группами тихоокеанских монголоидов сохранялись, по-видимому, и значительно позднее. Упомянутые в предыдущей главе древние черепа из неолитических стоянок, описанные Д. Блэком, обнаруживают при общем монголоидном облике многие характерные черты восточноазиатской группы типов: значительную высоту черепа (137 мм), большую высоту лица (75 мм) при сравнительно малой его ширине (131 мм), относительную узконосость (47) и т. п. Зато другая неолитическая группа черепов из стоянок провинции Шэньси отличается сочетанием общемонголоидных признаков (уплощенное лицо, слабо выступающие носовые кости, высокие, округлые глазницы и др.) с южномонголоидными чертами (заметный альвеолярный прогнатизм и широконосость). Трудно сказать, имеем ли мы в данном случае дело с неполной дифференциацией тихоокеанских монголоидов или же с присутствием в шэньсийских сериях расовых типов южного происхождения. Неолитические костяки, принадлежавшие севе- расовы^тип1111 рокитайским племенам, создавшим культуру Яншао, не только обладают всеми отличительными чертами тихоокеанских монголоидов, но и обнаруживают специфическое сочетание признаков, характерное для расового типа, который в советской антропологической литературе получил название северокитайского. На 77
Рис. 7. Антропологические типы Восточной Азии. •северокитайский (китаец); 2 — корейско-маньчжурский (маньчжур); 3 — восточно- тибетский (тибетец);
Рис. 7 (продолжение). Антропологические типы Восточной Азии 4 — центральноазиатский (монгол); 5 — корейско-маньчжурский (кореец).
черепах этого типа общие особенности юго-восточной ветви монголоидов: значительная высота мозговой коробки, сравнительно небольшой скуловой диаметр, тенденция к альвеолярному прогнатизму и др. — комбинируются с мезокранией (черепной указатель 78—79) и очень высоким лицом (верхняя высота 75—77 мм). Рост древних представителей северокитайского типа достигал, по данным измерения длинных костей, 169— 170 см (для взрослых мужчин). Кроме скелетов, связанных с культурой Яншао, к рассматриваемому типу принадлежат костяки из погребений периода Шан-Инь и из могильников V—II вв. до н. э. с территории восточных районов Внутренней Монголии (бывшая провинция Жэхэ). Все особенности северокитайского типа характерны также для современного населения Северного Китая, у которого такие общемонголоидные признаки, как тугие и прямые волосы, слабое развитие третичного волосяного покрова на лице и теле, желтоватая окраска кожи, карие глаза, уплощенное лицо, сильно выступающие скулы, развитая складка верхнего века, часто присутствие эпикантуса, невысокое переносье и т. п., сочетаются с ростом выше среднего (166—169 см для взрослых мужчин), мезокефалией (средний головной указатель 78—80), очень высоким и сравнительно узким лицом (морфологическая высота 131 —136 мм, скуловой диаметр 140—143 мм), выраженной узконосостью (носовой указатель на живых 60—62). Основным ареалом распространения северокитайского типа в настоящее время являются провинции Шаньдун, Хэбэй, Хэнань, Шаньси, Шэньси и Ганьсу. Преобладает этот тип также среди китайцев Синьцзяна и некоторых районов Сычуани и Юньнани. Другие типы Северокитайский тип не является единствен- восточноазиатской ным географическим вариантом восточноазиатской группы группы тихоокеанских монголоидов. Среди китайцев Маньчжурии — главным образом потомков переселенцев XIX—начала XX в., а также среди маньчжуров, сибо, дауров и корейцев широко распространен другой вариант той же группы — корейско-маньчжурский тип, по большинству признаков близкий к северокитайскому, но отличающийся от него несколько более низким ростом (162—165 см), брахикефалией (головной указатель 83—85), абсолютно более широким лицом (143—145 мм), вероятно большим развитием третичного волосяного покрова. По своему происхождению корейско-маньчжурский тип тесно связан с северокитайским, в процессе брахикефализации которого он, вероятно, и сложился. Исходными формами этого процесса могли быть мезобрахикранные неолитические черепа из Унги на крайнем севере Кореи (исследованные японским антропологом Имамура). Известную роль в формировании корейско-маньчжурского типа могло играть также смешение относительно короткоголовых северо-восточных (дунбэйских) вариантов тихоокеанских монголоидов с континентальными (сибирскими) типами той же большой расы, особенно со своеобразным «амуро-сахалинским» типом, выделенным М. Г. Левиным у амурских и сахалинских нивхов (гиляков). Таким смешением можно объяснить наблюдаемые у корейско-маньчжурского типа по сравнению с северокитайским усиление третичного волосяного покрова, некоторую тенденцию к депигментации радужины глаз, увеличение ширины лица. С антропологическими данными интересно сопоставить новейшие взгляды многих советских и зарубежных лингвистов о родстве корейского языка с алтайскими (в частности, с тунгусо-маньчжурскими), а также об участии в этногенезе как корейцев, так и маньчжуров древних палеоазиатских племен, по языку и хозяйственно-культурным особенностям близких, пероятно, к нивхам.1 1 Подробнее см. ниже, стр. 95. 80
Очень интересен вопрос о причинах преобладания корейско-маньчжурского типа у китайцев северо-востока. Смешение с маньчжурами играло, вероятно, здесь некоторую роль, но вряд ли было решающим, так как маньчжуры в Маньчжурии по численности давно уже уступают китайским переселенцам из Шаньдуна, Хэбэя и других провинций Северного Китая. Большее значение имел, надо думать, процесс брахикефализации (укорочения и расширения головы), протекавший на северо-востоке Китая — как и везде в районах поздней колонизации и интенсивной расовой метисации — более быстро, чем в других частях страны. Следует, наконец, учитывать и широко распространенный среди местных китайцев обычай подкладывать под затылок младенцев дощечку, что вызывает заметное уменьшение продольных и увеличение поперечных размеров черепа. Среди нанайцев Приамурья и Маньчжурии, известных там под названием «хэчжэ», намечается еще один тип восточноазиатской группы — амурский — мезокефальный, но более массивный и широколицый по сравнению с северокитайским. Возможно, что тип этот сложился в результате смешения тихоокеанских и континентальных монголоидов. Заслуживает внимания, однако, и другое объяснение «промежуточных» особенностей корейско-маньчжурского и амурского типов. Маньчжурия и Приамурье могли быть с древнейших исторических периодов переходной зоной между ареалами формирования тихоокеанских и континентальных монголоидов; здесь до настоящего времени сохранились нерезко дифференцированные типы, сочетающие особенности обеих ветвей азиатской большой расы. Аналогичные отношения прослеживаются и на противоположном конце области распространения расовых типов восточноазиатской группы, где, по старым описательным и отчасти краниологическим данным, среди тибетцев и родственных им народов округа Чамдо (Кам) и западной Сычуани (территория бывшей провинции Сикан) выделяется особый — восточнотибетский (камский) тип, отличающийся от северокитайского большей массивностью, меньшей высотой черепа и большей шириной лица, а также меньшей выраженностью монголоидных особенностей глазной области и носа (эпикантус, складка верхнего века, низкое переносье). Перечисленные черты сближают восточнотибетский тип с северными (континентальными) монголоидами и в то же время придают ему «американоидный» (сходный с американскими индейцами) внешний облик. Возможно, здесь мы имеем дело с сохранением некоторых древних морфологических черт, некогда свойственных всем монголоидам. К югу от гор Хуайяныпаня и Циньлина, в бас- Южные монголоиды cegHe Янцзы и еще южнее в бассейне Сицзяна, в Восточной Азии ^ Vt /η * а также в долине Цангпо на юге Тибета, расовые типы восточноазиатской группы постепенно сменяются другими антропологическими вариантами тихоокеанских монголоидов. Смену эту при движении с севера на юг Китая можно наблюдать как среди китайцев, так и среди различных национальных меньшинств, говорящих на языках китайско-тибетской семьи. Сравнивая между собой уроженцев Северного,, Центрального и Южного Китая, нетрудно заметить, что при общей мон- голоидности многие характерные особенности азиатской большой расы как бы несколько ослабевают в меридиональном направлении. Так, процент прямых и тугих волос понижается, рост бороды несколько усиливается, скулы выступают слабее, складка верхнего века оказывается менее выраженной, эпикантус встречается реже. Это «смягчение» монго- лоидности сочетается с заметным потемнением кожи, большим количеством волнистых волос, уменьшением высоты лица, увеличением ширины G Народы Восточной Азии 81
Рис. 8. Антропологические типы Восточной Азии. Южноазиатские антропологические типы. ι — японец; 2 — яо; 3 — ли, 4 — ачан. носа (и соответственным возрастанием носового указателя), тенденцией: к альвеолярному прогнатизму, большим развитием наружной слизистой оболочки губ (частое появление толстых и даже вздутых губ). Сами китайцы хорошо различают по физическим признакам выходцев из северных, средних и южных провинций страны. Особенно велик контраст между относительно светлокожими, почти всегда прямоволо- сыми, высоколицыми и узконосыми уроженцами бассейна Хуанхэ, с одной стороны, и значительно более темнокожими, нередко волнистоволо- сыми, низколицыми и широконосыми фуцзяньцами, гуандунцами и гуан- 82
еийцами, с другой стороны. Переходное положение между теми и другими занимают китайцы провинций, расположенных в бассейне Янцзы (Чанцзяна) или смежных с ними (Чжэцзян, Цзянсу, Аньхуэй, Цзянси, Хубэй, Хунань, отчасти также Сычуань, Гуйчжоу и Юньнань). Очень отчетлива в Китае и географическая изменчивость общей длины тела (роста): на севере она составляет у взрослых мужчин, как мы уже видели, 166—169 см, в центральных провинциях — 163—166 см, на юге — 160—163 см. Учитывая эту изменчивость основных расовых признаков, китайский антрополог Лю Сянь предлагает наряду с хуанхэским (северокитайским) типом выделить среди китайцев еще два территориальных типа — чанцзянский (среднекитайский) и чжуцзянский (южнокитайский) . Очевидно, что общее направление межгрупповых различий между северными, средними и южными китайцами полностью совпадает с описанными выше различиями между восточноазиатской и южноазиатской группами тихоокеанских монголоидов. Сопоставляя антропологические материалы с уже известными нам данными по этнической истории Восточной Азии, не приходится сомневаться, что китайцы при своем многовековом продвижении на юг, продолжавшемся на протяжении почти всей их истории, впитали значительное количество южноазиатских расовых элементов, преобладавших среди племен сань-мяо и юэ, которые были предками современных мяо и яо, чжуан-дунцев, тибето-бирманцев, а частично, быть может, и индонезийцев. В пользу такого понимания истории расового состава населения Южного Китая говорят и новейшие данные по этнической антропологии национальных меньшинств КНР, собранные китайскими и советскими исследователями. Данные эти ясно показывают, что большинство чжуан- дунских народов, а также мяо, яо и некоторые группы тибето-бирманцев (южные ицзу, цзинпо) и мон-кхмеров (кава, бэнлун) по сравнению с соседними китайцами обнаруживают большую выраженность всех вышеперечисленных южномонголоидных особенностей. С максимальной яркостью особенности эти выступают, по-видимому, у хайнаньских ли и мяо, обследованных автором настоящей главы весной 1958 г. При общем монголоидном облике национальные меньшинства Хайнаня отличаются небольшим ростом (158—161 см для взрослых мужчин), сравнительно темной кожей оливково-желтоватых оттенков, грацильным строением, небольшими абсолютными размерами черепа и лица, мезокефалией (головной указатель 78—80), относительно широким носом (носовой указатель 87—90 при измерении высоты носа от переносья), альвеолярным прогнатизмом, утолщенными губами. Южные монголоиды в Восточной Азии несом- ^жноазиатск™ ненно не0ДН0Р°Дны· СРеДи тибетцев наряду с восточ- группы нотибетским (камским) типом, входящим в восточ- ноазиатскую группу, выделяется более грацильный, низкорослый, брахикефальный и широконосый комплекс, обладающий всеми характерными чертами южноазиатской группы. Комплекс этот, по описанию старых авторов, сосредоточивается (в отличие от восточно- тибетского) главным образом в южных районах Тибета, в частности в окрестностях Лхасы и в долине Цангпо. Можно предполагать, что он представляет собой местный вариант широко распространенного на юго- востоке Азии южномонголоидного относительно короткоголового типа, названного автором настоящей главы таи-малайским по имени двух крупнейших групп народов, для которых он является наиболее характерным. В Южном Китае этот тип преобладает среди многих чжуан-дун- ских народов, в частности среди юньнаньских тай из Дэхуна и Сишуан- 83 6*
баньна — очень низкорослых (159—160 см), брахикефальных (82—83) и широконосых (83—84). Несомненно также присутствие таи-малайского типа в составе хайнаньских хуэй, сильно смешанных с малайскими переселенцами из Индонезии, и соседних с ними китайцев: те и другие характеризуются выраженной брахикефалией (82—86) в сочетании с общим южномонголоидным обликом (данные автора). К южным монголоидам должен быть отнесен и восточногималайский тип, сходный с восточнотибетским по некоторым американоидным чертам (слабое развитие эпикантуса, выступающий, относительно узкий нос и т. п.), но отличающийся от него меньшей массивностью, небольшими абсолютными размерами мозговой коробки, низким лицом и другими признаками, дифференцирующими южноазиатскую группу от восточно- азиатской. Наиболее характерен восточногималайский тип для народов группы ицзу; именно его преобладание у сычуаньских ицзу («лоло» старых авторов) дало повод для спекулятивной гипотезы о европеоид- ности этих народов. Распространен этот тип и среди других народов тибето-бирманской ветви (цзинпо Юго-Западного Китая и Бирмы, нага Ассама). Многие его особенности ясно выступают также в некоторых группах мяо и яо, в частности у хайнаньских мяо и ляннаньских яо (на севере Гуандуна), обследованных автором. У этих групп, однако, восточ- ногималайские черты сочетаются с таи-малайскими: возможно, такая комбинация — результат взаимодействия обоих типов южноазиатской группы или же результат сохранения древней расовой «переходности» мяо и яо, занимающих также географически и этнически промежуточное положение между тибето-бирманцами и чжуан-дунцами. Выделение различных южномонголоидных компонентов среди самих китайцев очень трудно, так как в их антропологическом составе главную роль играют типы восточноазиатской группы (северокитайский и в меньшей мере корейско-маньчжурский), южноазиатские же элементы присутствуют большей частью в смешанном виде. Вероятно все же, что китайское население бассейнов Янцзы и Сицзяна впитало разные типы южноазиатской группы. О таи-малайском облике резко короткоголовых китайцев Хайнаня мы уже говорили. А вот их соотечественники из группы кэцзя (хакка), живущие бок о бок с яо на севере Гуандуна, обнаруживают скорее признаки восточногималайского типа — мезокефалию, высокое и узкое лицо, некоторое ослабление монголоидных особенностей глазной области, сравнительно высокое переносье и т. п. Можно высказать предположение о формировании на юге Китая нескольких вторичных расовых типов вроде чанцзянского, более близкого к северокитайскому (хуанхэскому — по Лю Сяню), и чжуцзянского, обнаруживающего более резко выраженные черты южноазиатской группы. Сочетание у хайнаньских ли относительной длинноголовости, низкорослое™, широконосости и общего грацильного облика с резко выраженными южномонголоидными особенностями дает нам право поставить вопрос об участии в сложении расового состава населения Восточной Азии еще одного типа южноазиатской группы, отличающегося от таи-малайского более низким головным указателем (78—80), а от восточногималайского — гораздо меньшей длиной тела (158—161 см), меньшими абсолютными размерами лица, абсолютно и относительно широким носом, отсутствием каких-либо американоидных черт. Тип этот, широко распространенный среди различных народов Индонезии и Филиппин, в специальной литературе часто называется индонезийским, что нельзя признать удачным, так как термин этот имеет скорее этническое (или языковое), а не антропологическое значение. Лучше, быть может, именовать его филиппино-индонезийским. 84
Новейшие исследования Μ. Г. Левина, основанные на массовом материале, показали, что южномонголоидные элементы, принадлежавшие скорее всего именно к этому типу, принимали значительное участие в формировании расового состава японцев, смешиваясь, с одной стороны, с австралоидными типами, к которым принадлежали предки современных айнов, жившие на Японских островах еще в период неолита, с другой же стороны — с восточномонголоидными группами, проникшими в Японию из Кореи около начала новой эры. Таким образом, на Японских островах происходил в общих чертах тот же процесс, что и на юге Китая, — смешение продвигавшихся из «страны лёсса» (в данном случае * через Корею) восточных монголоидов с южными монголоидами, имеющими, вероятно, местное происхождение, а также с австралоидами, представленными здесь айнами. Какими путями и в какую эпоху южные монголоиды первоначально попали на Японские острова — сказать пока трудно: возможно распространение из Южного Китая через Тайвань, где до сих пор живут индонезийские по языку гаошань; возможно и проникновение из Индонезии через Филиппины, тот же Тайвань и Рюкю. Во всяком случае несомненно, что в результате длительного смешения на Японских островах различных расовых компонентов и последующей островной изоляции японского народа сложился особый антропологический тип, характеризующийся по сравнению с северокитайскими и корейско-маньчжурскими типами заметным усилением третичного волосяного покрова, увеличением доли волнистых волос, ослаблением складки верхнего века и эпикантуса, более широким носом, более низким ростом (158—160 см). От корейцев японцы отличаются также более длинным и узким мозговым черепом (головной указатель 78—80), менее широким и менее уплощенным лицом. Морфологически антропологический тип японцев занимает промежуточное положение между восточными и южными монголоидными, более приближаясь все же ко вторым, чем к первым. Австралоидные черты у японцев (особенно у рюкюсцев) выражены, по-видимому, сильнее, чем у национальных меньшинств Южного Китая (кроме мон-кхмеров — кава, булан и бэнлун). Из всего предыдущего изложения должно быть Северные ясно, что основным содержанием истории антропо- в Китае^Монголии логического состава населения Восточной Азии было формирование тихоокеанских монголоидов в «стране лёсса» на севере Китая, их последующее расселение на юг вплоть до Южно-Китайского моря, а также через Корею на Японские острова и, наконец, смешение с восточными (азиатско-океанийскими) негро-австра- лоидами на юге Китая и в Японии. В процессе распространения на огромной территории всего востока и юго-востока Азии тихоокеанские монголоиды распались на две основные группы — восточноазиатскую, сосредоточенную преимущественно к северу от водораздела Хуанхэ— Янцзы, и южноазиатскую, сложившуюся к югу от него в результате монголоидно-австралоидной метисации. Расовые типы, не принадлежащие к тихоокеанским монголоидам, в настоящее время встречаются только на периферии Восточной Азии. Выше мы уже упоминали об амурском типе нанайцев (хэчжэ), сформировавшемся, вероятно, в результате смешения тихоокеанских и континентальных монголоидов. Подобное смешение имело место, конечно, не только среди хэчжэ, но и среди других тунгусо-маньчжурских народов Маньчжурии, а также среди монголов и отчасти среди самих китайцев. Так, например, китайцы из провинций Шаньси и Шэньси отличаются от уроженцев других северокитайских провинций некоторыми северомонголоидными чертами (сильно уплощенное лицо, тенденция к депигмен- 85
тации радужины глаз, большой скуловой диаметр и др.)· В свою очередь монголы-чахары Внутренней Монголии, принадлежащие в массе к цен- тральноазиатской группе континентальных монголоидов, обнаруживают известные восточномонголоидные особенности. Среди народов Северо-Западного Китая, особенно в Нинся-Хуэйском и Синьцзян-Уйгурском автономных районах, тихоокеанские и континентальные монголоиды смешиваются не только между собой, но и с различными европеоидными типами, известными на юге Сибири, в Центральной и Средней Азии начиная с неолита и бронзового века. Процесс межрасовой метисации нашел яркое отражение в живописи известных Дуньхуанских пещер в провинции Ганьсу. К сожалению, наши сведения по этнической антропологии современного населения этих областей крайне скудны. Однако можно предполагать, что континентальные монголоидные типы центральноазиатской и южносибирской групп преобладают среди казахов и особенно среди киргизов и присутствуют у уйгуров. Несомненно также преобладание континентальных монголоидных типов среди монголов МНР. По краниологическим данным, монголы из окрестностей Улан-Батора обладают всеми характерными особенностями центральноазиатской группы типов — крупным массивным черепом, умеренно длинным, широким, но низким; резко уплощенным, очень широким и высоким лицом; округлыми, высокими глазницами; слабо выступающим, узким носом и т. д. (материалы М. Райнера, А. Хрдлички и автора). Скудные данные, относящиеся к измерениям на живых, позволяют дополнить эту характеристику такими признаками, как тугие, прямые волосы, большей частью черные, но иногда с коричневатым оттенком, слабо развитый третичный волосяной покров, желтоватая кожа, несомненно более светлая, чем у китайцев, карие или смешанные глаза, сильно выступающие скулы, значительно развитая складка верхнего века и эпикантус. Рост монголов несколько ниже среднего (161—164 см), по головному указателю они брахикефальны (82—84). Западные мон- голы-торгуты, живущие на севере Синьцзяна (район Тарбагатая), по старым данным А. А. Ивановского, отличаются исключительно крупными размерами мозговой коробки, резкой брахикефалией (85.1), относительно узким носом. Борода у них растет, по-видимому, сильнее, чем у других монгольских групп, переносье несколько выше, эпикантус ослаблен. Все это указывает на вероятное присутствие среди западных монголов южносибирских типов, сложившихся, по мнению большинства советских антропологов, в процессе метисации центральноазиатских монголоидов, продвигавшихся на запад, с древним европеоидным населением Казахстана, южной Сибири и прилегающих западных районов Центральной Азии. Если на северной периферии ареала распростра- Вопрос о европеоид- нения тихоокеанских монголоидов они смешиваются ных типах ^ в Восточной Азии преимущественно с континентальными вариантами той же большой расы, то на западных границах этого ареала наблюдается уже межрасовая монголоидно-европеоидная метисация. Очень ясно выступает она прежде всего среди уйгуров, которых можно смело считать самым европеоидным из крупных народов Китая. Европеоидные черты уйгуров — мягкие, нередко широковолнистые волосы, сильное развитие третичного волосяного покрова на лице и теле, значительная горизонтальная профилировка лица (при сравнительно небольшой его высоте), очень редкое появление у взрослых эпи- кантуса, средневысокое переносье и др. — сочетаются с темными (большей частью черными) волосами и карими глазами, средним ростом (164—165 см) и резкой брахикефалией (85—86). 86
Однако по сравнению с ярко выраженными европеоидными среднеазиатскими и синьцзянскими таджиками и даже по сравнению со многими группами узбеков все перечисленные особенности у уйгуров ослаблены. Зато лица с монголоидными чертами встречаются среди уйгуров гораздо чаще, чем среди узбеков и особенно таджиков. Очевидно, что короткоголовый, интенсивно пигментированный европеоидный памиро-фер- ганский тип (из группы индо-памирских темных европеоидов), сложившийся вероятно в процессе брахикефализации древнего европеоидного по расовому составу сако-массагетского населения современного Синь- цзяна («юэчжи» древних источников), смешался среди уйгуров с монголоидными элементами центральноазиатского и восточноазиатского происхождения, очень трудно отделимыми друг от друга в метисных группах. Важнейшие этапы смешения были связаны, надо думать, с расселением уйгуров в Синьцзяне в V—IX вв.2 Заметную роль европеоидные компоненты играли также в формировании антропологического состава хуэй, которые во всех областях своего расселения, от Нинся-Хуэйского автономного района на севере до Хай- наня на юге, отличаются от соседнего китайского населения более значительным процентом мягких и волнистых волос, большим развитием третичного волосяного покрова, некоторой тенденцией к посветлению радужины глаз (уменьшение чисто черных оттенков), большей горизонтальной профилировкой лица, ослаблением монголоидных особенностей глазной области, более высоким переносьем и многими другими признаками, дифференцирующими монголоидов и европеоидов. Несомненно, что для хуэй (при общем преобладании северокитайского типа) характерно сложное переплетение различных монголоидных, преимущественно тихоокеанских, элементов с европеоидными примесями, принадлежащими главным образом к индо-памирской группе. Это отражает, конечно, сложную этническую историю хуэй, в которой наряду с китайскими (ханьскими) группами приняли участие иранская, тюркская, возможно маньчжурские и монгольские, а на юге также арабские и малайские этнические компоненты. В антропологической литературе неоднократно высказывались мысли о широком распространении европеоидных расовых типов не только среди народов Синьцзяна, но и среди самих китайцев и национальных меньшинств юго-запада КНР (тибетцев, ицзу, цзинпо и др.). Французский антрополог и этнограф Л. Ф. Лежандр, живший в Китае в качестве миссионера, еще в 20-х годах нашего века выступил с сенсационной теорией об отсутствии «желтой расы» и о сложении расового состава всех народов Восточной Азии в результате смешения «белых» (европеоидов) с «черными» (негроидами). Подобные построения часто использовались для «обоснования» спекулятивных концепций о западном происхождении китайцев и их культуры. Один из идеологов фашизма Г. Гюнтер, например, прямо связывал все достижения цивилизации Китая, Кореи и Японии с внедрением европеоидной «северной» расы высокорослых и длинноголовых блондинов. Факты находятся, однако, в решительном противоречии с этими расистскими теориями. Ни в прошлом, ни в настоящем среди китайцев, корейцев, монголов, японцев и большинства других народов Восточной Азии не прослеживается сколько-нибудь значительная европеоидная примесь. Там, где у этих народов действительно наблюдается известное -ослабление монголоидное™, оно связывается, как правило, не с европеи- дами, а с негро-австралоидами и объясняется не западными, а скорее 2 Подробнее см. ниже, в главе «Уйгуры» (стр. 617—631). 87
всего южными этногенетическими связями. Реальное, а не мнимое участие европеоидных типов в сложении расового состава народов Восточной Азии наблюдается, как мы видели, только на северо-западной территории этой части эйкумены — у иранских, тюркских и частично западномон- гольских (ойратских) групп, да еще у хуэй с их весьма своеобразной этнической историей. Нельзя, конечно, отрицать возможности проникновения темных (интенсивно пигментированных) южных европеоидов в Китай и с юга: в Гуандун с арабами, селившимися там в период VII— X вв., или в Тибет через проходы в Гималаях со стороны Индии. И в этих случаях, однако, речь идет только о периферийных включениях, не имевших большого значения для истории антропологического состава восточно- азиатских народов, всегда остававшихся преимущественно монголоидными. С вопросом о распространении на востоке Азия Австралоиды немонголоидных расовых элементов связана и про- на востоке Азии. ^ ^ r ^ г Айнская проблема блема сложения своеобразного антропологического типа айнов, для которого характерны исключительно сильное развитие третичного волосяного покрова (в частности, бороды) г обычно прямые, но нередко мягкие волосы, сравнительно светлая кожа (как у южных европейцев), небольшой рост (ниже 160 см у взрослых мужчин), мезодолихокефалия (75—77), менее плоское, чем у монголоидов, умеренно широкое, но низкое лицо, относительная широконосость, тенденция к альвеолярному прогнатизму. Относительная светлокожесть и «бородатость» айнов, а также сильные их отличия от «типичных» монголоидов были частым поводом для отнесения айнов к европеоидам и принятия гипотезы об их переселении на Японские острова с запада — из Сибири или даже из Европы. Для наглядного «доказательства» этой гипотезы немецкий антрополог-расист Э. Эйкштедт, например, даже поместил в одной из своих работ портрет Л. Н. Толстого с подписью «тин Толстого был айноидным». В действительности же нет оснований причислять айнов к европеоидам: все характерные признаки айнского (курильского) антропологического типа сближают его вовсе не с европеоидами, а с восточными (азиатско-океанийскими) негро-австралоддами. Сравнительно светлая окраска кожи айнов не может быть аргументом против такого сближения, так как среди восточных негро-австралоидов есть и другие заметно де- пигментированные группы (ведды Цейлона,.часть полинезийцев); вполне естественно, что самые северные из этих групп (т. е. айны) оказались и самыми светлыми. О значительной роли айнских (курильских) расовых компонентов в формировании антропологического состава населения Японии говорилось уже выше. Интересно, что японцы Рюкю, по данным М. Г. Левина, по всем признакам обнаруживают явный сдвиг в сторону айнского типа; особенно это сказывается в значительном развитии у рю- кюсцев третичного волосяного покрова. При своем проникновении из Индонезии на Японские острова предки айнов прошли, очевидно, через Рюкю. В настоящее время айны, сохранившиеся только на о. Хоккайдо, являются, по-видимому, единственным народом Восточной Азии, у которого явно преобладают негро-австралоидные (экваториальные) расовые типы. У рюкюсцев можно лишь подозревать следы древних австралоидных включений. То же относится и к южным китайцам (особенно к гуандун- цам), которые отличаются, как мы уже знаем, от своих северных соотечественников известной тенденцией к усилению таких австралоидных особенностей, как относительно темная кожа, частое появление волнистых волос, прогнатизм, широконосость, утолщенные губы и т. п. Однако разграничение австралоидов и южных монголоидов в смешанных группах 88
очень затруднено, так как сами южные монголоиды сложились в результате смешения типов тихоокеанской ветви с экваториальными расовыми элементами. Более ясные признаки присутствия австралоидных типов, принадлежащих, вероятно, к веддоидной («цейлоно-зондской») группе заметны только у мон-кхмерских народов Юньнани — кава, бэнлун и булан.3 Сопоставляя все имеющиеся в нашем распоряжении данные по этнической антропологии Восточной Азии с лингвистическими материалами, относящимися к той же территории, нетрудно обнаружить, несмотря на расовую смешанность всех современных восточноазиатских народов, близкое совпадение ареалов прошлого и нынешнего распространения языков китайско-тибетской семьи, самой крупной на востоке Азии, и расовых типов тихоокеанской ветви монголоидной большой расы, преобладающей в этой части эйкумены. Очевидно, что китайско-тибетские языки сложились среди населения, принадлежавшего антропологически к тихоокеанским монголоидам, которые на протяжении всей своей истории на севере своего ареала смешивались с континентальными монголоидами, на западе — с европеоидами, на юге — с негро-австралоидами. Аналогично этому китайско-тибетские языки на их северной периферии взаимодействовали с алтайскими языками, на западной — с индоевропейскими, на южной — с мон-кхмерскими и индонезийскими. Полевые наблюдения автора в 1957 г.
Глава V ХОЗЯЙСТВЕННО-КУЛЬТУРНЫЕ типы НАРОДОВ ВОСТОЧНОЙ АЗИИ Хозяйственно-культурные типы народов Восточной Азии (как и всего мира) отражают особенности их социально-экономического развития в различных естественногеографических условиях. Типы эти в первую очередь связаны с общим уровнем развития производительных сил и характером производственных отношений, так как именно они определяют в конечном счете специфику взаимодействия людей с окружающей природой в разные исторические эпохи. С этой точки зрения можно говорить о трех основных группах хозяйственно-культурных типов, отличающихся друг от друга все более и более вы- Общая сокой производительностью труда, а вместе с тем и характеристика ^ "^ SJ о „„<*пп^„ r г последовательно нарастающей величиной прибавочного продукта. К первой группе относятся типы с преобладающей ролью охоты, собирательства или рыболовства, ко второй — мотыжного (ручного) земледелия или животноводства, к третьей — плужного (пашенного) земледелия. Эта группировка применима ко всем хозяйственно- культурным типам, сложившимся до эпохи капитализма и частично существующим еще в настоящее время. Для типов первой группы характерно то, что единственным источником существования людей являются дикорастущие растения и дикие животные (включая рыб), т. е. готовые дары природы, которые надо, конечно, добыть и соответствующим образом обработать для употребления в пищу, но не надо выращивать, искусственно культивировать или выкармливать. Учитывая эти обстоятельства, охоту, собирательство и рыболовство называют иногда «присваивающими» видами хозяйства, что, однако, не вполне точно, так как трудовая деятельность людей отнюдь не ограничивается здесь простым «присвоением», но включает действия, иногда очень сложные, связанные как с организацией соответствующих видов хозяйства, так и с переработкой добываемой продукции, требующей разнообразных технических навыков. Сюда относится производство средств производства, в первую очередь орудий охоты, собирательства и рыбной ловли. Все же несомненно, что возможности развития производительных сил в типах первой группы ограничены, производительность труда низка, 90
а следовательно, и прибавочный продукт почти полностью отсутствует. Нет еще экономической основы для сколько-нибудь значительного имущественного неравенства и тем более для образования классов. Только в некоторых группах оседлых рыболовов и морских зверобоев прибавочный продукт начинает появляться, а вместе с тем создаются экономические предпосылки для известной социальной дифференциации, в частности для возникновения домашнего рабства. Эти явления имеют, однако, зачаточный характер. На базе охоты, собирательства или рыболовства никогда не возникало ни одного развитого классового общества. Пока эти отрасли хозяйства были единственными, человечество жило в условиях первобытнообщинного строя. Хозяйственно-культурные типы второй группы — мотыжно-земледель- ческие и животноводческие — представляют собой несомненно значительный шаг вперед по сравнению с типами первой группы. Основным источником существования здесь являются искусственно выращиваемые растения и домашние животные. Экономика более устойчива, чем у охотников и собирателей; производительность труда выше. Прибавочный продукт становится регулярным и обеспечивает возможность некоторого накопления. У земледельцев делаются запасы продуктов питания; у животноводов такими «запасами» служит живой скот, постоянно находящийся на подножном корму. Имущественное неравенство может быть значительным, формы эксплуатации — разнообразными. На базе развитого мотыжного земледелия и животноводства вполне возможно возникновение раннеклассовых отношений — рабовладельческих и феодальных. Ремесло у народов этой группы уже может отделиться от сельского хозяйства и достигнуть довольно высокого развития. К третьей группе хозяйственно-культурных типов относится плужное (пашенное) земледелие. Самая характерная черта этих типов — использование при сельскохозяйственных работах тягловой силы домашних животных. Пашенное земледелие, в сущности говоря, является своего рода синтезом ручного земледелия и животноводства и возникает всюду как соединение первой отрасли хозяйства со второй. Без рабочего скота широкое применение плуга невозможно (случаи пахоты на людях редки и основным способом обработки земли никогда не были). Производительность труда при переходе к плужному земледелию сильно возрастает; растут и возможности накопления, а вместе с тем и эксплуатации. Ремесло, как правило, бывает отделено от сельского хозяйства; постепенно развивается также промышленность сначала мануфактурного, а затем и фабрично-заводского характера. Подавляющее большинство классовых обществ Азии, Африки и Европы вплоть до эпохи капитализма имело своей главной экономической базой именно плужное земледелие. Несмотря на огромное разнообразие хозяйственно-культурных типов второй и третьей групп, всем им свойственны и некоторые общие особенности. Главная из них заключается в том, что экономической базой всех типов обеих этих групп является производительное сельское хозяйство, основанное на выращивании культурных растений, или на разведении домашних животных, или на том и другом занятии одновременно. Большинство населения у народов рассматриваемых групп всегда остается занятым в сельском хозяйстве, все остальные занятия — разные промыслы, отрасли домашнего производства, ремесла, промышленности и торговли — остаются подсобными. Такое соотношение сохраняется на протяжении всего рабовладельческого и феодального периодов; только с развитием капитализма в некоторых странах — наиболее индустриальных — большинство населения втягивается в промышленность, и хозяйственно-культурные типы с земледельческо-животноводческой базой на- 91
чинают постепенно терять свое ведущее экономическое значение. Процесс этот идет, однако, очень неравномерно; во многих странах, в том числе и экономически передовых, основные массы трудящихся остаются занятыми в сельском хозяйстве и при капитализме. Подобное положение может сохраняться длительное время и при переходе к социализму. Очевидно, таким образом, что выделение хозяйственно-культурных типов необходимо при историко-этнографическом изучении народов всех ступеней социально-экономического развития — от первобытнообщинного строя до социализма. Для народов Восточной Азии это особенно важно, так как даже в наиболее развитой капиталистической восточноазиатской стране — Японии — хозяйственно-культурные типы сельского населения до сих пор накладывают свой отпечаток на образ жизни большинства народа. В Китае, Монголии и Корее крестьянство, занятое преимущественно в земледелии или животноводстве, и в наши дни составляет абсолютное большинство населения. Даже в условиях социалистической индустриализации в КНР, МНР и КНДР сельское хозяйство и связанные с ним особенности культуры и быта продолжают играть огромную роль в народной жизни. Многие хозяйственно-культурные типы, базирующиеся на плужном земледелии и животноводстве, имеют все перспективы дальнейшего* существования и прогрессивного развития и в социалистическую эпоху. Первая группа Хозяйственно-культурные типы первой группы (охотничьи, собирательские и рыболовческие) начали складываться на востоке Азии еще в период позднего палеолита я мезолита. В Южном, Юго-Западном, а вероятно, и в Центральном Китае древнейшим из них был несомненно тип собирателей и охотников тропических и субтропических влажных лесов. С этим типом можно связывать пещерные стоянки Гуанси и прилегающих районов северного Индокитая (Вьетнама и Лаоса). Очень вероятно также, что лесным собирателям и охотникам теплого пояса принадлежали самые ранние памятники южнокитайского неолита (до распространения земледелия). Не приходится сомневаться, что с этого именно типа началось хозяйственное и культурное развитие предков всех или почти всех народов, говорящих на южно- азийских (мон-кхмерских), индонезийских, чжуан-дунских и мяо-яоских языках. Главную хозяйственную роль играло в древности собирательство. При помощи палки-копалки женщины выкапывали съедобные корни и клубни, собирали в плетеные корзины, носимые за спиной, плоды и ягоды, а также некоторых насекомых и их личинки. Охота, бывшая мужским занятием, имела второстепенное экономическое значение; в качестве охотничьего оружия применялись простые луки и стрелометательные трубки (сумпитаны) с отравленными стрелами. Жилищами служили примитивные ветровые заслоны, хижины из пальмовых листьев или навесы без стен, на платформах, укрепленных на деревьях или искусственных сваях. В питании преобладали растительные продукты; варили пищу обычно в бамбуковых сосудах. Одежду изготовляли из травы или луба; мужчины носили пояса, женщины — короткие юбочки. Верхняя часть тела, как правило, оставалась открытой; обувь и головные уборы отсутствовали. Новейшие этнографические материалы показывают, что пережитки описанного типа прослеживаются или еще недавно прослеживались у некоторых народов Южного и Юго-Западного Китая, в настоящее время уже знакомых с земледелием. Это относится в первую очередь к юнь- наньским кава и отчасти к близким к ним по языку бэнлун и булан. Большое хозяйственное значение имело в прошлом собирательство также у мяо и яо. Часть яо в смежных районах северного ГуанДуна и 92
Гуанси (группа гошаньяо) часто меняли места жительства и (наряду «с земледелием) занимались собирательством и охотой. Почти не были знакомы с земледелием куцун и шаньсу в Юньнани (этнографическая группа ицзу). Полукочевыми несколько десятков лет тому назад были также дулун на северо-западе Юньнани (из тибетской группы), получавшие от собирательства до двух третей продуктов питания. Весьма возможно, что дулун еще недавно принадлежали к особому, горному варианту хозяйственно-культурного типа собирателей теплого пояса или даже к самостоятельному типу, который можно назвать типом горных собирателей, охотников и рыболовов. В отличие от типа собирателей тропических и субтропических лесов для этого хозяйственно-культурного типа характерна большая экономическая роль охоты и особенно рыболовства в горных реках и в связи с этим большая степень оседлости, находящая свое выражение в регулярных сезонных передвижениях с возвращением на места постоянного зимнего жительства. Постройки также отличаются большей основательностью, что связано, конечно, и с более холодным климатом высокогорья Юго-Западного Китая (Сикан- Юньнаньского района и Тибета). В качестве строительных материалов наряду с бамбуком используются хвойные деревья (главным образом сосна) и камень. В питании заметное место принадлежит рыбе и мясу. Одежда разнообразнее, чем у собирателей тропических и субтропических лесов, в холодное время применяются накидки и плащи из шкур и меха животных. Очень вероятно, что рассматриваемый тип в прошлом преобладал у предков всех тибетских народов (включая группу ицзу); следы его и теперь можно проследить у соседних с дулун, ну и лису. К хозяйственно-культурным типам первой группы, сложившимся в сравнительно теплых и влажных климатических условиях, должен быть отнесен также тип приморских собирателей и рыболовов, характерный для ранненеолитических племен Японских островов и сохранившийся там в виде пережитков до недавнего времени, главным образом у айнов, но частично и у самих японцев. Развитие этого типа тесно связано со своеобразными физико-географическими условиями Японии, в особенности с крайней изрезанностью ее береговой линии, обилием островов и островков и неисчерпаемыми морскими ресурсами — рыбой, съедобными моллюсками, ракообразными, иглокожими, водорослями и т. д. У айнов тип этот (до заимствования земледелия у японцев) хотя и был преобладающим, но претерпел уже значительные изменения, обусловленные тлавным образом постепенным оттеснением этого народа на север страны и еще дальше — на Сахалин, Курилы и юг Камчатки, в суровую климатическую обстановку, которая неизбежно вызывала исчезновение многих южных культурно-бытовых черт. В северной половине материковой части Восточной Азии, в пределах "Северного Китая, Монголии и Кореи, хозяйственно-культурные типы пер- бой группы, за отдельными исключениями, не встречаются даже в виде пережитков. Это вполне понятно, так как на рассматриваемой территории, в бассейне Хуанхэ, был расположен один из древних очагов развития земледелия в Восточной Азии, а рядом, в степях и полупустынях Центральной Азии, лежал центр возникновения кочевого скотоводства. Оба эти вида хозяйства, уходящие своими корнями в эпоху неолита, почти совершенно стерли следы существовавших до их возникновения хозяйственно-культурных типов охотников, собирателей и рыболовов. Однако археологические данные свидетельствуют, что начиная с мезолита, а может быть, и верхнего палеолита на севере Китая, в Монголии и Корее жили группы степных и отчасти лесных охотников и собирателей 93
умеренного пояса, ставшие постепенно основой формирования нескольких хозяйственно-культурных типов, связанных с определенными ландшафтными зонами. Неолитические памятники Монголии и Синьцзяна с характерной микролитоидной индустрией оставлены племенами степей и полупустынь, занимавшимися главным образом охотой на быстро бегающих животных (антилоп, диких ослов и лошадей, горных козлов и т. п.), а также собирательством съедобных моллюсков в пресных и соленых водоемах. Племена эти, принадлежавшие к типу степных охотников засушливой зоны умеренного пояса, вели несомненно подвижный образ жизни, обитая скорее всего во временных стойбищах, состоявших из легких шалашей с де~ ревянным каркасом и покрытием из тростника или шкур животных. Возможно, что шалаши эти до некоторой степени напоминали плетеные хижины современных лобнорцев. Глиняная посуда этим степным охотникам и собирателям была известна, но не получила у них широкого распространения (при кочевом образе жизни она малоудобна). О других особенностях материальной культуры представителей рассматриваемого хозяйственно-культурного типа, давно исчезнувшего в Восточной Азии, мы пока ничего почти не знаем. Уточнить его характеристику можно будет в дальнейшем только путем более глубокого археологического изучения восточноазиатского неолита. К северу от полосы центральноазиатских степей и пустынь, в зона сибирской тайги, заходящей в пределы Восточной Азии в двух местах — на западе в районе Алтая и на востоке в районе Хингана, лежала область формирования еще одного хозяйственно-культурного типа первой группы — типа пеших таежных охотников, преобладавшего до распространения оленеводства почти у всех тунгусских народов Сибири и прилегающих районов Монголии и Маньчжурии. В первой половине XVIII в. на берегах Охотского моря жили еще (описанные Линденау) «пешие- тунгусы», не имевшие домашних оленей. Их образ жизни был кочевым, основным источником существования служила охота на лесных животных и птиц с помощью сложного лука и стрел или же с помощью различных ловушек, капканов и силков. Собирательство и рыболовство играли второстепенную роль. Единственным домашним животным «пеших тунгусов» была собака, которая использовалась на охоте и иногда помогала тащить во время перекочевок ручные нарт1,1. Хорошо известны были также широкие «ступательные» лыжи. Жилищем таежных охотников был конический шалаш (чум) с жердяным остовом и покрытием из бересты (летом) или звериных шкур (зимой). В центре чума на открытом очаге в чугунном подвесном котла варили пищу, по бокам на подстилках из шкур располагались люди. Одежда также выделывалась из шкур, подвергавшихся тщательной обработке наподобие замши. Основными элементами тунгусского костюма, известными уже в неолите, были кожаные штаны, распашная одежда с фалдами типа «фрака», богато украшенный нагрудник, меховая шапочка, меховые же цельнокроенные мокассины. Костюм этот, как и вся вообще материальная культура «пеших тунгусов», был прекрасно приспособлен к подвижному образу жизни таежных охотников, быстро менявших места своих стойбищ в поисках лучших промысловых угодий. В настоящее время хозяйственно-культурный тип пеших таежных охотников в чистом виде не сохранился, так как почти у всех тунгусо- маньчжурских народов развито оленеводство, о котором речь пойдет ниже (стр. 104). Но пережитки рассматриваемого типа можно проследить у многих народов алтайской языковой семьи — тунгусо-маньчжурских^ тюркских и монгольских. В прошлом же охота имела существенное эконо- 94
мическое значение, например, у сюнну, сяньби, киданей, чжурчжэней и многих кочевых и полукочевых народов Центральной Азии. Монголы еще во времена Чингисхана делились, как известно, на скотоводов и звероловов. Первые жили в юртах, вторые — в конических чумах, крытых берестой или шкурами. Среди современных народов севера Восточной Азии черты хозяйственно-культурного типа таежных охотников вполне отчетливо выступают у тунгусоязычных групп северо-востока автономного района Внутренняя Монголия и соседних районов Северо-Восточного Китая — орочонов и эвенков (включающих так называемых «якутов» на севере, между Большим Хинганом и Аргунью, «тунгусов» к юго-западу от них, главным образом в Хулунбуирском аймаке, и, наконец, солонов на крайнем востоке Внутренней Монголии и в смежных волостях провинции Хэй- лунцзян). Однако пешими охотниками орочоны и эвенки здесь давно уже не являются; в прошлом все их группы знали, по-видимому, оленеводство, которое впоследствии, однако, у орочонов и большинства эвенков было заменено под влиянием монголов и маньчжуров другими отраслями животноводства, в особенности коневодством. Орочоны, например, стали настоящими конными таежными охотниками. С неолитических времен у предков маньчжуров, а отчасти и тунгусских народов (так же как и у их палеоазиатских соседей) развивался в бассейне Амура еще один хозяйственно-культурный тип первой группы — тип оседлых рыболовов берегов больших рек и морей умеренного пояса. Тип этот до самого последнего времени преобладал у неги- дальцев, ульчей, орочей, нанайцев, а также у соседних нижнеамурских и сахалинских нивхов (гиляков), по языку относящихся к палеоазиатам. На севере Восточной Азии к рассматриваемому типу в самом недалеком прошлом относились хэчжэ (сунгарийские гольды), живущие небольшими группами (около 500 человек) в низовьях Сунгари и на крайнем востоке — на китайских берегах Амура и Уссури. Главную хозяйственную роль у всех перечисленных народов издавна играло рыболовство. Ловили главным образом лососевых запором. На морских берегах был местами развит зверобойный промысел (тюлени, моржи). Охота имела второстепенное, хотя иногда и довольно существенное значение (например, у нанайцев). Из домашних животных известна была собака, которая использовалась на охоте и служила также для транспортных целей. В китайских источниках XVII—XVIII вв. сохранилось много изображений собачьих упряжек у хэчжэ. Тип этих упряжек такой же, как и у других народов Приамурья: собаки располагаются попеременно («в елочку») по обе стороны от центрального потяга, к переднему концу которого припрягается вожак. Характерным средством передвижения у хэчжэ и других народов рассматриваемого типа были лодки-берестянки. Жилищами служили землянки или полуземлянки, часто со входом через дымовое отверстие, а также наземные (иногда свайные) деревянные постройки четырехугольного плана с высокими, двух- или четырехскатными крышами из коры, драни или досок. Большое распространение имели также свайные амбары для хранения пищевых запасов. В питании преобладала рыба — свежая, квашеная или вяленая. Рыбья кожа тщательно обрабатывалась и использовалась для изготовления различных бытовых предметов, а также одежды, которая по покрою была преимущественно распашной и в этом отношении напоминала одежду других, более южных народов Восточной Азии. Многие особенности рассматриваемого хозяйственно-культурного типа проникли (вероятно, через нивхов) также к айнам, продвигавшимся на север и видоизменявшим в связи с этим 95
свои культурно-бытовые навыки, сложившиеся в более мягкой климатической обстановке южной части Японии. в Хозяйственно-культурные типы второй группы — мотыжно-земледельческие и животноводческие — начали складываться на востоке Азии на рубеже IV и III тысячелетий до н. э., когда древнекитайские племена бассейна Хуанхэ стали постепенно переходить от охоты и собирательства к выращиванию культурных растений и домашних животных. В субтропических и тропических районах Восточной Азии переход этот начался, по-видимому, несколько позднее; однако и здесь неолитические культуры Южного Китая принадлежали в основном земледельческим племенам — древнейшим представителям хозяйственно-культурного типа мотыжных земледельцев теплого и влажного пояса Восточной Азии. В дальнейшем тип этот стал господствующим у большинства народов, говорящих на южноазийских (мон- кхмерских), чжуан-дунских и мяо-яоских языках, а также у некоторых групп тибето-бирманцев. По существу почти все народы, расселенные к югу от Янцзы, принадлежали к рассматриваемому типу вплоть до распространения у них плуга. В настоящее время, например, в пределах Китая нет ни одного народа, совсем незнакомого с плугом. Однако у очень многих из них, живущих на юге и юго-западе страны, и даже у самих китайцев к югу от Янцзы бытуют хозяйственные и культурные особенности типа мотыжных земледельцев теплого и влажного климатического пояса. С наибольшей яркостью особенности эти выступают у гаошань на Тайване, у кава и других южноазиатских народов Юньнани, у цзинпо и некоторых далеко продвинувшихся на юг представителей народов группы ицзу в той же провинции (хани, лаху), у хайнаньских ли, отчасти также у мулао, мао- нань в Гуйчжоу и Гуанси (чжуан-дунская ветвь), местами у мяо и яо. Следует особо подчеркнуть, что многие технические и бытовые навыки, связанные с мотыжно-земледельческим хозяйством, не только не исчезли с введением плуга, но и получили стимулы для дальнейшего развития. Практически характерные черты плужных и мотыжных земледельцев тропиков и субтропиков чрезвычайно тесно переплетены между собой и связаны целым рядом незаметных переходов. Кроме того, в ряде районов в условиях большой плотности населения и недостатке рогатого скота имел место возврат к обработке земли мотыгой, при сохранении общего знакомства с плужными методами. Важнейшими сельскохозяйственными культурами у мотыжных земледельцев теплого и влажного пояса Восточной Азии были с глубокой древности различные съедобные клубнеплоды и корнеплоды, в особенности таро и ямс, имеющие, по-видимому, местное происхождение. Таро выращивалось больше в долинах, а ямс — в предгорьях. Наряду с ними, однако, уже в эпоху неолита на юге Китая был известен рис, хозяйственное значение которого в дальнейшем непрерывно возрастало, так что в настоящее время он стал основной сельскохозяйственной культурой всех низинных, а отчасти и предгорных районов, расположенных южнее Янцзы. Первоначально выращивался суходольный рис, посевы которого и теперь еще нередки на горных склонах юга и особенно юго-запада страны (например, у кава, бэнлун, цзинпо и других народов). Однако еще до распространения плуга земледельцы тропиков и субтропиков стали постепенно переходить к выращиванию заливного риса, связанному с развитием искусственного орошения, достигшего у многих национальностей этой зоны, например, у чжуан, тай, буи, дун, высокого совершенства. При почти постоянном избытке влаги на юге главная задача искусственного орошения состояла в том, чтобы правильно распределить воду и 96
своевременно подавать ее на поля и отводить с них. В долинах эти цели достигались отводкой воды по каналам из рек и озер, а на горных склонах — устройством системы искусственных террас с подачей на них воды, текущей с гор самотеком. Разбитые на правильные прямоугольники рисовые поля в низинах и укрепленные каменными стенками ступенчатые террасы на склонах гор стали характерными чертами культурного ландшафта юга Восточной Азии. Что касается до удобрений, то они в период господства мотыжного земледелия, по-видимому, почти не применялись. Но и без удобрений на плодородных почвах этого района можно было получать достаточные урожаи (нередко даже по два в год). Параллельно с усовершенствованием способов выращивания риса земледельцы теплого и влажного пояса Восточной Азии обогащали ассортимент сельскохозяйственных культур. Широкое распространение получило выращивание батата, маниоки и некоторых других съедобных клубнеплодов и корнеплодов, частично имеющих, вероятно, американское происхождение. С этими растениями соперничали бобовые, известные на востоке Азии с древнейших времен. Очень характерно для мотыжных земледельцев тропиков и субтропиков также использование плодов и фруктов: бананов, ананасов, манго, личжи, лунъяня, цитрусовых, древесных дынь (мугуа или папайя), дурьяна, а в наиболее теплых районах (например, на Хайнане и п-ове Лэйчжоу) также кокосовых орехов и плодов хлебного дерева. Из технических культур выращиваются различные масличные (особенно клещевина, кунжут, сурепка, рапс), хлопчатник, тунговое дерево, абака (манильская пенька), табак, ареко- вая пальма (на крайнем юге в настоящих тропиках), сахарный тростник. Для обработки земли мотыжные земледельцы теплого пояса, использовали палки-копалки и мотыги всевозможных типов с бамбуковыми, каменными, а позднее и с железными наконечниками. У некоторых народов юга Восточной Азии значительная часть земли обрабатывалась вручную. У кава, например, мотыгами рыхлили около 40% посевной площади. Аналогичные явления наблюдались также у ли, ряда групп мяо и яо. Ли также часто рыхлили землю перед посевом, прогоняя по полю буйволов. В прошлом при расчистке богарных полей почти всюду была распространена подсечно-огневая система земледелия, в качестве подсобной она сохранилась до настоящего времени (особенно в горах). Уборка урожая до наших дней производится частично путем простого выдергивания или путем срезания верхушек колосьев при помощи особых маленьких ножей в бамбуковой оправе, зажимаемых между двумя пальцами. По форме и способу употребления ножи эти очень напоминают каменные полулунные и трапециевидные орудия эпохи неолита, употреблявшиеся, вероятно, для той же цели. Мотыжным земледельцам восточноазиатских тропиков и субтропиков были известны также различные домашние животные. Собака, одомашненная еще в мезолите, использовалась на охоте и для охраны дома; собачье мясо употреблялось в пищу (это характерно для большинства народов Восточной Азии). В неолите были одомашнены свиньи; на юге в дальнейшем была выведена особая их порода — гуандунская — белая с темными пятнами, вогнутой спиной и провислым брюхом; по происхождению порода эта связана, по-видимому, с индийским диким кабаном. Значительную роль в хозяйстве большинства народов юга Восточной Азии издавна играли также куры и утки (меньше гуси), одомашненные, вероятно, на месте. На Хайнане и теперь встречаются дикие банкивские, или «сорные», куры — родоначальники домашних. Гораздо раньше распространения плуга были одомашнены различные виды крупного рогатого скота: в богатых водоемами долинах получили преобладание буй- 7 Народы Восточной Азии 97
волы, в более возвышенных и сухих районах — быки и коровы, сходные с индийскими горбатыми зебу. Овцы, козы, ослы, мулы, лошаки и тем более лошади для восточноазиатских тропиков и субтропиков не характерны; они завезены сюда с севера, главным образом в связи с расселением китайцев и народов группы ицзу, и получили распространение преимущественно на юго-западе — в Сикан-Юньнаньском районе. Из разнообразных отраслей домашнего производства, а позднее и ре- месла у мотыжных земледельцев тропиков и субтропиков Восточной Азии наибольшего развития достигли разные способы обработки бамбука, пальмовых листьев и стволов различных вьющихся и травянистых волокнистых растений. Большого развития у многих народов данного района достигли прядение и ткачество; сырьем служат хлопок, конопля, маниль- екая пенька, различные виды волокнистых агав. Станок большей частью ручной, индонезийского типа, дающий возможность выделывать полотнища шириной в один локоть (около 33 см). Издавна развиты также различные способы обработки дерева, гончарство, у некоторых народов также кузнечество, изготовление бронзовых и серебряных украшений. Из транспортных средств для рассматриваемых народов наиболее характерна переноска тяжестей в плетеных корзинах или тюках на коромыслах или непосредственно на спине при помощи лямок. У живущих в горах — мяо и яо, отчасти также у хайнаньских ли — все грузы и в настоящее время переносятся почти исключительно носильщиками. На горных тропах юго-запада (Юньнань, Сычуань) чаще используются вьючные животные: лошади, ослы, мулы, лошаки, местами даже быки. Этот вид транспорта, однако, для земледельцев теплого и влажного пояса нехарактерен; его распространение связано, вероятно, также с продвижением на юг китайцев и народов группы ицзу. Очень типичны для земледельцев тропиков и субтропиков в качестве путей сообщения висячие бамбуковые мосты. Материальная культура земледельческих народов юга Восточной Азии тесно связана с характером их хозяйства и окружающими естественно- географическими условиями. Жилище сооружается здесь большей частью на некотором расстоянии от земли — обычно сырой, иногда и прямо заболоченной. У многих народов этого района до настоящего времени бытуют настоящие свайные постройки — жилые% или хозяйственные. В домах на сваях живут кава, булан, бэнлун, цзинпо, некоторые южные группы чжуан, тай и других народов той же языковой ветви. Нижний ярус таких домов, огражденный сваями и обычно не имеющий стен, используется часто для содержания домашних животных или для некоторых работ (например, для плетения, прядения и тканья). Перед фасадами домов или рядом с ними устраиваются на высоте 1.5—2 м особые платформы на сваях, служащие для сушки зерна и других видов продовольствия, для различных домашних работ и т. п. Каркас почти всех жилых и хозяйственных построек земледельцев тропиков и субтропиков Восточной Азии — бамбуковый или бамбуково- деревянный. Стены обычно плетутся из распластанных бамбуковых стеблей или пальмовых листьев. Пол в свайных постройках тоже состоит из бамбуковых матов. Крыши ^ycτpaивaюτcя двух- или четырехскатными, иногда несколько закругленными на коротких сторонах, часто с седловидными прогибами в середине. Поддерживаются крыши столбами, стоящими по средней линии дома. Кровельным материалом служат маты из травы, тростника или рисовой соломы. У ли широко распространены жилища, напоминающие по общей форме ангары или опрокинутые лодки; стены и крыша в них составляют одно целое. 98
Местами встречаются также дома в виде навесов, совсем лишенные стен или огражденные только с двух-трех сторон. Форма жилищ обычно вытянуто-прямоугольная, вход помещается на фасадной короткой стороне под выступающим навесом крыши. Часто имеется также вход с задней стороны, где помещается хозяйственный дворик. Внутри жилище делится иногда легкими бамбуковыми перегородками на несколько помещений (одно из них часто предназначается для женщин). Потолок и окна, как правило, отсутствуют. Открытые очаги (один или два) располагаются внутри жилища. Если пол земляной (как например, в новых домах ли), очаг помещается прямо на полу между несколькими камнями, если же пол бамбуковый (как в свайных постройках кава, бэнлун или цзинпо) — на особом возвышении из земли и щебня. Мебели в домах почти нет. Сиденьем иногда служат низкие деревянные чурбаки. Столы отсутствуют. Спят на полу, на циновках, под голову подкладывают бамбуковые подголовники. Самодельная посуда изготовляется из бамбуковых стеблей или кусков дерева; в большом ходу также плетеные вещи, в особенности сумки и корзины. Широко используются и гончарные изделия, в настоящее время большей частью покупные. Основной пищей является разварной рис, часто вместе с кукурузой, гаоляном, чумизой или какой-либо другой крупой. Корнеплоды пекут в горячей золе. Овощи и рыбу многие народы (особенно из чжуан-дунской группы) особым образом квасят, приготовляя из них своего рода паштет с острым запахом. Вино изготовляется из риса (главным образом из клейких его сортов) или корнеплодов, в частности из маниоки. Костюм мотыжных земледельцев восточноазиатских тропиков и субтропиков в последние столетия сильно изменился под влиянием китайских переселенцев. В прошлом основными элементами одежды у мужчин были, по-видимому, набедренные повязки или сшитые на одном боку двойные фартуки. Женщины носили несшитую поясную одежду типа индонезийского саронга, часто богато украшенную вышивкой или аппликацией. Верхняя часть тела как у мужчин, так и у женщин в старину оставалась открытой (особенно во время полевых работ или пребывания внутри жилища). Очень давно, впрочем, была известна и короткая пря- мозастежная куртка туникообразного покроя. У некоторых народов (например, у ли, отдельных групп мяо и яо) женщины под эту куртку надевают специальный четырехугольный нагрудник. Обувь отсутствует почти полностью; босиком ходят даже в холодное время года; травяные сандалии надевают почти исключительно в дорогу. Головные уборы как мужские, так и женские отличаются большим разнообразием, отражая этническую специфику отдельных народов и их групп. В большом ходу (главным образом у мужчин) чалмообразные уборы разных цветов. На работе и в пути носят широкополые шляпы различных фасонов — бамбуковые, соломенные, из пальмовых листьев. Шляпы эти защищают и от солнца, и от дождя. Очень распространены также плащи-накидки из пальмовых листьев. Таковы в общих чертах наиболее характерные особенности хозяйственно-культурного типа мотыжных земледельцев теплого и влажного пояса, бывшего в недавнем прошлом одним из основных хозяйственно- культурных типов всей южной половины Восточной Азии. Тип этот, распространенный на огромной территории, от Гималаев до Тайваня и Японии и от Янцзы до Хайнаня и Вьетнама, естественно должен был распадаться на ряд местных вариантов. На юге, например, отчетливо выделяются долинный и горный варианты рассматриваемого типа. Первый из этих вариантов всецело связан с выращиванием заливного риса в речных 99 7*
и озерных низинах; он очень характерен для большинства чжуан-дун- ских народов. Второй вариант тоже базируется на культуре риса — большей частью заливного (на террасах), но также и суходольного. Однако заметную роль здесь играют и другие культуры, проникшие сюда из Северного Китая (гаолян, чумиза, кукуруза и т. п.). Этот вариант представлен у кава, бэнлун, цзинпо, отчасти также у мяо и яо, ли и гаошань, у многих народов из группы ицзу (у самих ицзу, бай, наси, хани, лаху и др.). От горного (может быть, лучше сказать предгорного, или низкогорного) варианта типа мотыжных земледельцев тропиков и субтропиков намечается целый ряд постепенных переходов к особому хозяйственно- культурному типу высокогорных земледельцев, характерному для большинства народов группы ицзу, а также — в специфическом варианте — для части тибетцев (преимущественно в бассейне Цангпо) и близких к ним национальностей. Почти все особенности этого типа, сложившегося уже в условиях умеренного или даже прохладного климата северо-западной Юньнани, западной Сычуани и юго-западного Тибета, с большой яркостью выступают у живущих на высоте 2000 и более метров над уровнем моря групп ицзу, лису, наси, ну, дулун, в меньшей мере — у расселенных ниже и южнее бай, лаху и хани. Отдельные черты типа высокогорных мотыжных земледельцев можно проследить также у мяо и яо. Основными продовольственными культурами высокогорных земледельцев юго-западного и западного районов Восточной Азии являются различные холодоустойчивые злаки: овес, ячмень, отчасти пшеница, а также гречиха. В больших количествах выращиваются завезенный с севера гаолян и чумиза, а в последнее время, кроме того, кукуруза и картофель. Из технических культур следует отметить коноплю и сурепку. Рис известен повсеместно, но является большей частью уже второстепенной культурой. С ирригацией высокогорные земледельцы в настоящее время знакомы, но применяют ее сравнительно мало; в основном земледелие остается богарным (суходольным). Животноводство играет подсобную, но часто значительную роль. В составе стада много коз и овец, которые часто пасутся круглый год на горных лугах. На юге Тибета встречаются и яки. Для вьючного транспорта широко используются ослы и лошади, помеси между ними, быки и яки, а также овцы. В домашнем производстве видное место занимают различные виды обработки камня, дерева, кож, шерсти и меха. Жилище разнообразно: наряду с глинобитными, саманными и сыр- цово-кирпичными постройками встречаются срубные, каменные и комбинированные дома. Срубная техника в старину преобладала у народов, живущих в зоне высокогорных хвойных лесов (наси, лису, ну, некоторые группы ицзу и тибетцев). Очаги, как правило, помещаются внутри жилищ. В питании большое место занимают лепешки (овсяные, гречневые, кукурузные и др.), заменяемые в Тибете поджаренной ячменной мукой цзамбой. Мясо (особенно в Тибете) едят чаще, чем земледельцы субтропиков и тропиков. Тибетцы употребляют молочные продукты, в особенности выдержанное коровье масло. В костюме, испытавшем почти всюду китайское влияние, большую роль играют различные меховые, войлочные и шерстяные накидки, а также меховые безрукавки. Среди разнообразных головных уборов выделяются вязаные щерстяные колпаки и меховые шапки. Обувь распространена гораздо больше, чем в теплом поясе. Если на юге Восточной Азии хозяйственно-культурные типы мотыжных земледельцев у многих народов преобладали еще сравнительно недавно, то на севере этой части эйкумены аналогичные типы давно уже уступили свое место типам, связанным с плужным (пашенным) земледелием и отчасти животноводством. 100
Характеризовать мотыжно-земледельческие типы севера Восточной Азии приходится главным образом на основании археологических материалов, относящихся к эпохе неолита и ранней бронзы. Изучение этих материалов ясно показывает, что у древнекитайских племен бассейна Хуанхэ в III тысячелетии до н. э., в период расцвета яншаоской и лун- шаньской культур, вполне сложился хозяйственно-культурный тип мотыжных земледельцев умеренного и засушливого пояса. Для этого типа уже тогда были характерны следующие особенности: 1) оседлый образ жизни, преобладание засухоустойчивых сельскохозяйственных культур (в первую очередь чумиза и различные бобовые), развитое свиноводство; 2) обмазанные глиной постройки (полуземлянки) на столбовом каркасе, с конусообразной или плоско-двухскатной крышей, утрамбованным земляным полом и расположенным у входа очагом; 3) широкое использование керамики и других глиняных поделок в хозяйстве и быту, плетение циновок и корзин из травы, тростника и соломы, прядение и ткачество. В эпоху неолита население севера Восточной Азии не знало, конечно, металла, не применяло еще искусственного орошения и не пользовалось удобрениями. Однако все эти крупнейшие хозяйственно-технические достижения, как нам хорошо известно, в последующие исторические эпохи получили на востоке Азии широкое распространение прежде всего также в бассейне Хуанхэ и уже отсюда проникли в другие восточноазиатокие страны. Культурный очаг севера Восточной Азии оказывал воздействие на племена Центральной Азии, которые с глубокой древности находились в тесной связи с населением Средней Азии. На рассматриваемой территории в эпоху неолита и ранней бронзы (III—II тысячелетия до н. э.) сложился, по-видимому, местный вариант хозяйственно-культурного типа мотыжных земледельцев засушливого пояса. Вариант этот можно назвать оазисным. С распространением в первой половине I тысячелетия до н. э. пахотных орудий мотыжное земледелие перестало быть основой экономики народов этого района. Это не значит, однако, что особенности рассматриваемого хозяйственно-культурного типа исчезли. Напротив, как и на юге, многие из них продолжали прогрессивно развиваться, не только сохраняя, но и укрепляя и расширяя свое место в экономике и быту. Более того, для Северного Китая (особенно для бассейна Хуанхэ), а также для Кореи и Японии очень характерно сохранение ручной обработки земли на части (иногда даже преобладающей) полей вплоть до настоящего времени. Явление это свидетельствует о специфическом пути развития восточно- азиатского земледелия, связанном с конкретными историческими условиями, в частности с очень небольшими размерами крестьянских земельных участков и недостатком рабочего скота. Сравнительно слабое внедрение обработки земли при помощи плуга компенсируется в Восточной Азии широким применением удобрений (в особенности человеческих фекалий), высоким уровнем развития ирригации и созданием так называемой грядковой системы земледелия, при которой сельскохозяйственные культуры выращиваются на узких, возвышенных полосках земли, тщательно разрыхляемой и унаваживаемой. Между такими грядками устраиваются дренажные канавки. Особенно широко система эта применяется при выращивании овощей: всевозможных сортов капусты, редьки, лука, огурцов, тыкв и т. п., бобовых, клубнеплодов (батата, в последнее время также картофеля). Искусственное орошение в засушливом поясе севера Восточной Азии имеет арычный характер; в отличие от влажного юга главной целью ирригации является здесь не 101
регулирование обильного поступления воды, но сохранение и правильная подача на поля воды. В дальнейшем, при характеристике пашенного земледелия, нам еще придется вернуться к этим вопросам. Для древних земледельческих культур северных районов Восточной Азии характерны каменные шлифованные топоры различных типов, ножи с отверстиями для срезания травы и колосьев, серпы с «угловатым» лезвием, некоторые типы мотыг и заступов. В области питания с теми же культурами связано употребление разваренных зерен и овощей в качестве основной пищи, преимущественное использование свиного, куриного, утиного, а в прошлом и собачьего мяса, разнообразие рыбных кушаний, отказ от молочных продуктов, дробление пищи на мелкие кусочки, употребление палочек при еде. Преобладающий тип жилища у рассматриваемых народов — каркасно- столбовой (иногда свайный) дом, в котором крыша опирается только на деревянный остов, стены же никакой нагрузки не несут (вне зависимости от заполняющего их материала). Характерно, что столбы каркаса не вкапываются в землю, а опираются на каменные подушки-базы. Такой опор- пый каркас сохраняется нередко даже в срубных и каменных постройках. Домашняя утварь и посуда изготовляются чаще всего из дерева и глины. Широко распространены всевозможные плетеные изделия: сумки, корзины, циновки, кровельные маты и т. п. В ходу также плетеные шляпы и плащи из различных растительных материалов. Для костюма — как мужского, так и женского — очень характерно преобладание распашных халатов и кофт при почти полном отсутствии глухих форм одежды, надевающихся через голову. В древности мужчины носили поясную одежду в виде набедренных повязок и двойных коротких фартуков, а женщины — несшитые юбки; позднее те и другие элементы стали постепенно заменяться штанами, заимствованными, вероятно, от центральноазиатских народов. В области искусства для древнего периода культуры этих районов были характерны некоторые виды орнамента, частично бытующие и в настоящее время. К таким орнаментальным мотивам относятся в первую очередь ленточные или линейные спиральномеандровые формы, известные еще со времени культуры Яншао. Узоры эти и теперь очень популярны у многих народов Китая в украшениях бытовых предметов, а также в вышивках и аппликациях на одежде. Широко распространен был у древнекитайских племен также и «глазковый орнамент», состоящий из отдельных изображений глаз (как на сосудах шан-иньской и чжоуской эпох). Специфичны для той же культуры и изображения животных, как бы разрезанных на две половины и распластанных на плоскости. Наряду с этими стилизованными изображениями для китайцев на всем пути их исторического развития характерны реалистические рисунки животных (в частности тигров), птиц, деревьев, трав, плодов и цветов. Часто встречаются изображения фантастических львов, фениксов и драконов, играющих большую роль в фольклоре многих восточноазиат- ских народов. К северу и западу от «страны лёсса» — очага древнекитайской культуры в пределах Монголии, Маньчжурии, Синьцзяна и Тибета — лежала зона формирования еще нескольких хозяйственно-культурных типов второй группы. Один из них — тип лесных мотыжных земледельцев умеренного пояса — сложился, по-видимому, в первых веках нашей эры среди маньчжуров и отчасти, монгольских народов Маньчжурии. Базой его формирования мог быть вышеописанный тип оседлых рыболовов бассейнов больших рек. Оседлый образ жизни этих рыболовов и возможность создания у них некоторых пищевых запасов способствовали тому, что наиболее 102
южные их группы под влиянием соседей стали переходить к мотыжному земледелию лесного типа. В письменных источниках начиная с первых веков нашей эры сообщается, что племена южного Приамурья и Приморья (сушэнь, уги, илоу и др.) выращивают просо и пшеницу, разводят свиней, живут в землянках с входом через дымовое отверстие, выделывают одежду из холста, а также из свиных и собачьих кож. В этих описаниях ясно выступают черты доземледельческой «палеоазиатской» культуры и постепенного перехода от нее к лесному земледелию, вероятно подсечно-огне- вого типа. До наших дней, однако, тип мотыжных лесных земледельцев в Восточной Азии не сохранился, так как в районах его распространения довольно рано получило развитие плужное земледелие. Что же касается животноводческих типов второй группы, то они получили в пределах современной МНР и Синьцзяна очень широкое распространение и именно здесь, у монгольских, тюркских и отчасти тунгусо- маньчжурских народов, достигли своего наивысшего развития. Это связано, конечно, с тем, что эти народы складывались и расселялись преимущественно в степях и полупустынях Центральной Азии, страдающих от недостатка влаги, но все же богатых естественными пастбищами для скота. В этих условиях и возник центральноазиатский очаг формирования хозяйственно-культурного типа кочевников-скотоводов засушливой зоны умеренного пояса, ставшего характерным для большинства групп монголов и некоторых других монголоязычных народов (ту, дунсян, баоань), для многих тюрков (в частности, для казахов и киргизов) и для части маньчжуров. Экономической базой рассматриваемого типа является комплексное животноводство с регулярными сезонными перекочевками. В составе стада главную роль играют овцы (местами также козы) и лошади; в меньших количествах разводится крупный рогатый скот и верблюды (в Центральной Азии двугорбые). Верховая езда является основным способом передвижения; при перевозке тяжестей используются преимущественно деревянные арбы с двумя большими колесами. Существенное значение имеют и верблюжьи вьюки. Некоторую роль в хозяйстве играет охота на степных животных (особенно с ловчими птицами). В пище наибольшее значение принадлежит вареной баранине и различным молочным продуктам, хлеб употребляется чаще всего в виде лепешек, а также сочней (пшеничных или ячменных). Из напитков наиболее популярен чай, преимущественно кирпичный, который пьют обычно с молоком (иногда также с солью). Кобылье молоко используется для приготовления кумыса. Жилищем служит разборная юрта с решетчатым каркасом и войлочным покрытием; у монголов она бывает обычно цилиндро-конической, а у тюрков — цилиндро-полусферической. В быту для самых разнообразных целей употребляются кошмы и войлоки. Среди утвари главную роль играют кожаные и отчасти деревянные изделия, глиняная посуда почти отсутствует. Очень широко распространены кожаные сосуды типа бурдюков. Костюм состоит из шерстяной нательной рубахи туникообразного покроя у женщин и распашного короткого халата (реже куртки) у мужчин, штанов с широким шагом (у обоих полов), верхней меховой одежды типа шубы или овчинного тулупа, кожаной обуви различных видов, суконной или меховой шапки. Женские головные уборы отличаются сложностью и разнообразием; часто встречаются высокие уборы на твердой основе. С животноводством связаны также местные культы и праздники, излюбленные фольклорные сюжеты. С центральноазиатским животноводством (особенно с коневодством) связано, по-видимому, и возникновение оленеводства, первоначальный очаг которого многие советские этнографы локализуют на юге Сибири 103
(Алтае-Саянское нагорье, Прибайкалье). С распространением у лесных пеших охотников оленеводства сложился новый хозяйственно-культурный тип таежных оленеводов, до недавнего времени преобладавший у большинства тунгусских и некоторых других народов Сибири. Олень используется здесь главным образом в качестве вьючного животного; служит он, однако, и для верховой езды. Материальный быт оленеводов остается очень сходным с бытом их непосредственных предшественников — пеших таежных охотников. На северо-востоке Китая к типу таежных оленеводов относились, по-видимому, предки орочонов и эвенков, пришедшие в Маньчжурию и Внутреннюю Монголию из Сибири. В дальнейшем, однако, орочоны и большинство эвенков утратили оленей, частично сменив их на лошадей. Это связано, вероятно, с отсутствием ягельников в местах нового расселения указанных групп. Только так называемые якуты, живущие на западных склонах Большого Хингана (вплоть до берегов Ар- гуни) в условиях сурового горного климата, близкого к сибирскому, сохранили свои оленьи стада. Эта часть эвенков и в настоящее время может быть отнесена к типу таежных оленеводов. На высокогорном плато северного и западного Тибета сложился еще один своеобразный хозяйственно-культурный тип второй группы — тип высокогорных скотоводов-кочевников. Исходной средой его формирования были, вероятно, горные собиратели, охотники и рыболовы юго-западного района Восточной Азии. Экономической основой типа высокогорных скотоводов является животноводство с преимущественным разведением яков, покрытых густой и длинной шерстью и хорошо приспособленных к суровому тибетскому климату. Шерсть яков используется для изготовления кошм, войлоков и шерстяных тканей, кожа идет на выделку обуви и других бытовых вещей, мясо и молоко употребляются в пищу. Применяются яки и для транспорта (главным образом вьючного); трудные горные тропы они преодолевают прекрасно. Кроме яков, в состав стада входят овцы, козы, крупный рогатый скот и лошади; издавна известны гибриды между яками и коровами, дающие хорошее молоко и отличающиеся более «покладистым» нравом по сравнению с чистыми яками. Очень характерно для рассматриваемого хозяйственно-культурного типа развитие всех отраслей домашнего производства и ремесла, связанных с переработкой животного сырья (кожевенное и шерстобитное дело, прядение и тканье шерсти). Основное жилище высокогорных скотоводов — переносный шатер на жердяном каркасе, покрытый шкурами животных, кошмами или полотнищами шерстяной (чаще всего черной) ткани. В последнее время в качестве кровельного материала употребляется также брезент (особенно летом). Очаг помещается внутри жилища; он служит одновременно для приготовления пищи и отопления. Утварь и посуда большей частью кожаные, деревянные или чугунные; керамики почти нет (если не считать покупного китайского фарфора у более зажиточных слоев населения). В питании существенная роль принадлежит вареному мясу, салу, топленому выдержанному маслу, кислому молоку. Хорошо известна, конечно, и цзамба, получаемая от земледельческих соседей. Наиболее распространенные способы приготовления мясных кушаний — варка в подвесном или укрепленном на треноге чугунном котле и поджаривание на вертеле над открытым очагом. Главные элементы костима — суконные халаты и штаны, меховые шубы, кожаные сапоги, меховые шапки разной формы. Характерно ношение халата или шубы на одном плече (при открытом другом); в жаркое время одежда эта может быть целиком спущена до пояса и завязана на нем. Обычай этот связан несомненно с резкими суточными колебаниями температуры. 104
Наиболее характерными представителями типа высокогорных скотоводов являются кочевые и полукочевые группы тибетцев самых суровых по своим климатическим условиям центральных и северо-западных районов Тибета. Тибетцы, живущие в более мягких условиях, в округе Чамдо, северо-западной Юньнани, Сычуани и Цинхае, а также близкие к ним по языку и культуре цян и цзяжун по общему этнографическому облику являются как бы переходными группами от этого типа к соседним — высоко- горно-земледельческому на юге и западе и животноводческо-степному на севере. Переходные черты к земледельческим народам юго-западного района выступают, например, у этнографической группы тибетцев сифань на севере Юньнани. Хозяйственно-культурные связи с кочевниками централь- ноазиатского типа (главным образом монголами) прослеживаются с наибольшей отчетливостью у тибетцев Цинхая. т Нам осталось рассмотреть хозяйственно-культурные типы третьей группы (пашенно-земледельче- ские), встречающиеся у народов Восточной Азии. Вопрос о времени появления в этой части эйкумены пахотных орудий не может считаться окончательно разрешенным. В надписях на древнекитайских бронзовых сосудах XI—IX вв. до н. э.) встречается иероглиф «лэй», который некоторые исследователи считают схематизированным изображением двузубого пахотного орудия и переводят на русский язык словом «соха». Однако иероглиф этот в записях иньского времени употребляется, по-видимому, в переносном значении (в смысле «обрабатывать землю», «заниматься земледельческим трудом») и в силу этого не может служить бесспорным доказательством наличия тогда пахотного орудия типа сохи. Скорее лэй представлял собой двузубый заступ, подобный баскской лайе. Относящиеся к более поздним эпохам археологические и этнографические материалы также не дают никаких оснований для вывода о бытовании в Восточной Азии двузубых пахотных орудий. Первые хорошо датированные вещественные доказательства существования плужного земледелия (железные лемехи) в нашем распоряжении имеются только для периода VI—V вв. до н. э. Очевидно, однако, что задолго до массового внедрения в сельскохозяйственное производство пахотных орудий с железными сошниками могли употребляться более примитивные орудия того же назначения, целиком состоящие из дерева или снабженные лемехами из бамбука. На юге Восточной Азии (например, у хайнаньских ли) такие орудия сохранились до настоящего времени. Вероятно, таким образом, что постепенный переход от чисто ручного (мотыжного) земледелия к плужному происходит в бассейне Хуанхэ в первой половине I тысячелетия до н. э. Время это можно принять при современном уровне наших знаний и за исходный период формирования самого древнего в Восточной Азии хозяйственно-культурного типа третьей группы — типа плужных земледельцев умеренного и засушливого пояса. К концу I тысячелетия до н. э. основные характерные особенности этого типа уже вполне сложились. Как письменные, так и археологические материалы, относящиеся к периоду III в. до н. э.—III в. н. э., с полной убедительностью свидетельствуют о том, что в то время существовали уже те специфические черты хозяйства и культуры, которые с такой большой яркостью выступают на протяжении всей дальнейшей истории народов Восточной Азии. Сформировавшийся тогда тип плужных земледельцев открытых ландшафтов засушливой зоны оставался господствующим на севере Китая на протяжении более двух тысяч лет вплоть до настоящего времени. Прогрессивно развиваясь и обогащаясь все новыми и новыми хозяйственными и культурными достижениями, тип этот 105
как бы аккумулировал творческий опыт многомиллионного китайского крестьянства на всем пути его долгой исторической жизни. Кроме северных китайцев (хань), рассматриваемый тип в различных местных вариантах стал характерным и для некоторых других народов севера Восточной Азии, например для хуэй (дунган), маньчжуров, уйгуров, части ^монголов (перешедших к земледелию), корейцев. Основными сельскохозяйственными культурами пашенных земледельцев севера являются с глубокой древности засухоустойчивые злаки — просо, чумиза, гаолян (один из видов сорго), некоторые сорта пшеницы. Большую экономическую роль играют также бобовые — соевые и другие бобы, земляной орех (арахис), фасоль, горох и т. п. Сильно развито овощеводство, особенно выращивание всевозможных сортов капусты, редьки, лука, чеснока, огурцов и тыкв. Очень распространен также в качестве полевой культуры батат. Из фруктов наиболее характерны абрикосы, хурма и китайский «финик» (жужуб). Виноградарство развито только л оазисах Синьцзяна; там же издавна процветает и бахчеводство (особенно славятся превосходные хамийские дыни). Культура риса не является здесь ведущей. Однако у корейцев, даже живущих на севере своей страны и в соседних районах Маньчжурии (провинции Цзилинь), рис, песмотря на сравнительно холодный и сухой климат, занимает в продукции земледелия первое место. Из технических культур существенное значение имеют хлопчатник, тутовое дерево (шелковица), рами (китайская крапива), табак, некоторые масличные (кунжут, сурепка, теперь также подсолнух). Повсеместно широко применяется ирригация арычного типа, связанная с недостатком воды. Основным пахотным орудием в настоящее время является плуг, большей частью с тонким и широким двусторонним лемехом, напоминающим по форме лопату (заступ). В качестве тягловой силы используются ослы, лошади, помеси между ними (мулы и лошаки), а также крупный рогатый скот. При вспомогательных полевых работах и особенно на огородах широко применяются ручные орудия — мотыги, тяпки и лопаты различных типов. Характерно употребление вертикальных и двурядных горизонтальных борон, катков для разбивки комьев земли (большей частью каменных), однорядных и двурядных сеялок оригинальной конструкции ζ полыми бороздящими сошниками, в каналы которых подаются семена из особой коробки. Уборка зерновых производится «угловатыми» серпами с лезвием, почти перпендикулярным к рукояти. Молотят чаще всего на утрамбованном току при помощи катков, влекомых различными домашними животными. Веют обычно с лопаты. Животноводство играет подсобную, но существенную экономическую роль. Кроме рабочих животных, китайцы и корейцы разводят преимущественно свиней, кур, уток. У мусульман (хуэй, уйгуры) свиней, конечно, нет, но зато больше крупного рогатого скота, овец и коз. Из весьма разнообразных и высокоразвитых видов домашнего производства и ремесел наиболее характерны для рассматриваемого хозяйственно-культурного типа гончарство (на базе которого развилась позднее выделка фаянса и фарфора), обработка дерева, плетение циновок, корзин и других вещей из гибкого лозняка, камыша, травы и соломы, прядение и ткачество (в частности, шелкоткачество), изготовление различных пищевых продуктов. Из сухопутных средств передвижения должны быть отмечены ручные одноколесные тачки, а также двуколки с большими колесами, влекомые теми же животными, которые служат тягловой силой в сельском хозяйстве. Жилища народов севера Восточной Азии, относящихся к рассматриваемому типу, отличаются значительным разнообразием. При строительстве, 106
однако, почти повсеместно широко используется глина. У народов Синь- цзяна, а также у корейцев встречаются чисто глинобитные или саманные постройки; бытуют в этих местах, впрочем, и жилища с глиняной обмазкой плетеных стен. Для северных китайцев характерны каркасно-столбо- вые дома со стенами из сырцового или обожженного кирпича. Кровельными материалами служат солома, тростник, черепица. В Синьцзяне крыши часто бывают совсем плоскими, на севере Китая — плоско-двухскатными, в Корее — четырехскатными; градация эта связана с последовательным нарастанием количества осадков. Пол в крестьянских жилищах всех этих районов, как правило, земляной; на нем имеется обычно возвышение, занимающее значительную площадь; у северных китайцев и корейцев оно обогревается горячим воздухом (кит. кан, кор. ондолъ). Мебели в домах мало; наиболее характерны низкие столики различной формы и деревянные сундуки для домашнего скарба. Пища восточноазиатских пашенных земледельцев засушливой зоны преимущественно растительная. Распространены пшеничные лепешки (в Синьцзяне) или «пампушки» (на севере Китая), каши из проса, чумизы и гаоляна (в Корее также из риса), разные блюда из бобов и овощей. Мясные кушанья китайцы и корейцы готовят главным образом из свинины или курятины; хуэй и уйгуры — из баранины или говядины (у уйгуров очень популярен плов). Везде в большом ходу различные острые приправы (красный перец, уксус, соевый соус). Костюм изготовляется преимущественно из хлопчатобумажных тканей (зимой — на вате); наиболее распространенными его элементами, общими для всех народов рассматриваемого типа, являются распашные куртки и халаты, штаны с широким шагом, носимые как мужчинами, так и женщинами, матерчатые туфли или плетеные сандалии, головные повязки, соломенные шляпы разных типов. Большим разнообразием отличается этническая специфика убранства, не связанная непосредственно с природными и хозяйственными условиями. Распространенный на огромной территории тип плужных земледельцев засушливой зоны не может быть, конечно, вполне однородным. Даже в пределах Восточной Азии он образует несколько местных вариантов, из которых наиболее отчетливо выделяются три — северокитайский, корейский и синьцзянский. Различия между этими вариантами, частично отмеченные в предыдущем изложении, обусловлены, с одной стороны, неодинаковыми природными условиями Синьцзяна, Северного Китая и Кореи, с другой же стороны — конкретными историческими особенностями развития хозяйства и культуры народов трех указанных районов Восточной Азии. На образ жизни уйгуров Синьцзяна, например, оказали большое влияние их тесные связи с соседними скотоводческими народами, оазисный характер земледелия, взаимодействие с населением Средней Азии, исламизация. Для корейцев большое значение имели экономические, политические и культурные связи с Китаем и Японией. К югу от гор Циньлина и Хуайяныпаня хозяйственно-культурный тип плужных земледельцев засушливой зоны постепенно сменяется другим типом третьей группы — типом пашенных земледельцев теплого и влажного пояса, преобладающим в настоящее время во всей южной материковой части Восточной Азии, как у китайцев, так и у большинства национальных меньшинств (особенно у чжуан-дунских народов); в видо- изменненой форме тот же тип характерен для Японии и южной части Кореи, которые хотя и расположены на широте северных районов Восточной Азии, но по своим климатическим условиям больше напоминают ее центральные и южные области. Климат в этих странах, как известно, мягкий и влажный. Оба основных пашенно-земледельческих типа Восточ- 107
ной Азии развились, конечно, на базе более древнего, мотыжного земледелия; однако если тип плужных земледельцев засушливой полосы Восточной Азии имеет местное происхождение, то распространение плуга в более южных субтропических и тропических влажных районах связано, хотя бы частично, с расселением китайцев, которые принесли с собой с севера уже сложившиеся навыки ведения сельского хозяйства на базе использования тягловой силы домашних животных. Все народы южного района перешли к пашенному земледелию под непосредственным влиянием китайцев, хотя и внесли в его технику целый ряд усовершенствований, связанных со спецификой сельскохозяйственного производства в условиях теплого и влажного климата. Процесс распространения пахотных орудий на юг начался еще в конце I тысячелетия до н. э. и закончился (вернее даже заканчивается) только в наши дни. В Японию плуг также попал из Китая (возможно, через Корею в первых веках нашей эры). Таким образом, распространение пашенного земледелия на юге, а в значительной степени и на Японских островах было вместе с тем и распространением отдельных элементов китайской культуры. Понятно поэтому, что многие хозяйственные и бытовые навыки, выработавшиеся первоначально в засушливой «стране лёсса», были перенесены в более южные районы и хотя претерпели там известные изменения, но сохранили до настоящего времени многие черты «северного тяготения». Эти конкретные исторические обстоятельства накладывают на восточноазиатские варианты хозяйственно-культурного типа пашенных земледельцев теплого и влажного пояса в высшей степени своеобразный отпечаток. Вместе с тем нельзя забывать, что характерные особенности типа мотыжных земледельцев тропиков и субтропиков с введением пахотных орудий отнюдь не исчезли, но продолжали свое развитие ускоренными темпами в новых, более благоприятных условиях. Многие из этих особенностей, например, были заимствованы китайцами от коренного населения южного района Восточной Азии и нашли у них самую благоприятную почву для дальнейшего усовершенствования. Традиции ручной обработки земли были сильны и на севере; на юге традиции эти не только сохранились, но в некоторых районах, особенно густонаселенных и малоземельных, еще усилились. К югу от Янцзы, например в области «рисовых долин» южного Аньхуэя, Хунани, Чжэцзяна, Фуцзяни, северного Гуандуна, Цзянси, большая часть крестьянской земли до самого последнего времени обрабатывалась вручную. Вышеописанная «грядковая» система земледелия именно здесь достигла своего совершенства. Аналогичные явления характерны и для большинства районов Японии, где около половины полей обрабатывается при помощи мотыг (хотя плуг, конечно, давно известен). Роль ручных приемов вспашки настолько велика, что можно говорить даже о «плужно-мотыжном земледелии». Поскольку характерные особенности хозяйства, культуры и быта мотыжных земледельцев восточноазиатских тропиков и субтропиков были уже детально описаны выше, в настоящем разделе нам необходимо остановиться главным образом на тех новых явлениях, которые развились на юге и в Японии в связи с распространением здесь плужной обработки земли. Состав основных сельскохозяйственных культур с введением плуга остался в главных чертах таким же, что и при мотыжном земледелии. Однако клубнеплоды и корнеплоды стали постепенно отходить на второй план (отнюдь, конечно, не исчезая), а удельный вес заливного риса в общей продукции сельского хозяйства сильно возрос. С севера распространились и некоторые другие зерновые культуры, в особенности гаолян, чумиза, кукуруза, отчасти пшеница. Злаки эти часто высеваются 108
на юге на более возвышенных богарных землях или являются зимними культурами (при снятии двух, а местами и трех урожаев). Большую роль (как и на севере) играет овощеводство, а также выращивание субтропических и тропических фруктов (бананы, ананасы, личжи, цитрусовые), полученные в наследство от мотыжных земледельцев теплого и влажного поясов. Из технических культур наибольшее значение приобрели хлопчатник, тутовое дерево, различные масличные, чай (имеющий, возможно, местное — южное происхождение). Для Японии очень характерно выращивание мандаринов и хурмы. Основным пахотным орудием пашенных земледельцев юга Восточной Азии, а также японцев является в настоящее время легкий бесполезный «плуг» (точнее, рало), с толстым и узким односторонним лемехом в виде острого клина. Остальные сельскохозяйственные орудия в основном сходны с северными. При молотьбе, однако, чаще выколачивают колосья руками на молотильном камне или цепами. Главной тягловой силой в отличие от севера служат буйволы — наиболее распространенные домашние животные почти всех народов юга, живущих в долинах и на склонах невысоких гор (например, в районе Наньлина и холмов юго-восточного Приморья. Особенности ирригации на юге сложились, по-видимому, до распространения плуга. Зато внесение в почву фекальных удобрений — животных и особенно человеческих — связано с расселением китайцев. Животноводство развито на юге Китая и в Японии слабее, чем в северной и западной частях Восточной Азии. В наибольшем количестве разводят одомашненных в глубокой древности свиней, кур, уток, гусей, буйволов. Быков и коров, а тем более ослов, лошадей и их помесей сравнительно мало даже у китайских переселенцев. Колесные экипажи различных типов (главным образом двуколки), конечно, давно известны, но и до настоящего времени не вытеснили вьючный транспорт, наиболее характерный для горных районов Юньнани и Сычуани, а также переноску грузов (в прошлом и людей) носильщиками. Широко применяется труд носильщиков и в Японии. Очень развиты всевозможные виды речного, озерного и морского каботажного транспорта; это находится в несомненной связи, с одной стороны, с богатством гидрографической сети и изрезанностью береговой линии на юге материковой части Восточной Азии и особенно в Японии, с другой же стороны — с развитием рыболовства, как озерно-речного, так и морского. У японцев на всем протяжении их истории рыболовство было одним из главных занятий. Характерны для береговых и островных районов Южного Китая, для Японии и южной части Кореи также морские промыслы (собирание съедобных водорослей, иглокожих, моллюсков и ракообразных, добыча перламутра, жемчуга, кораллов, раковин для различных поделок, выпаривание соли ж т. п.). В области домашнего производства и ремесла для пашенных земледельцев юга и Японии наиболее характерно в первую очередь дальнейшее развитие тех отраслей, которые возникли здесь еще задолго до распространения плуга (плетение всех видов, прядение и ткачество, обработка дерева, гончарство, изготовление пищевых продуктов и т. д.). Во всех этих тихоокеанских странах Восточной Азии — в Китае, Корее и Японии — еще в феодальную эпоху достигли высокого развития разнообразные виды кустарной промышленности, в частности художественной, созданные творческим трудом народных умельцев (фигурное плетение из бамбука и других растительных материалов, резьба по дереву, камню и кости, производство фаянса и фарфора, скульптурная лепка, художественное тканье, вышивка по шелку и т. д.). Хотя все эти отрасли народного творчества и не могут, конечно, считаться связанными с каким- 109
либо одним хозяйственно-культурным типом, но в их технике и худо- жественном оформлении у народов восточноазиатского юга есть немало специфики, ярко отражающей как природную обстановку их жизни, так и конкретный облик хозяйства, культуры и быта. То же можно сказать и о всех видах обработки металла. Сама по себе металлургия не составляет достояния ни одного определенного хозяйственно-культурного типа; она может самостоятельно развиваться у самых различных народов, принадлежащих к типам третьей, а отчасти н второй группы. Невозможно также связывать металлургию исключительно с одним народом или даже группой родственных народов. В Восточной Азии, однако, был расположен один из мировых центров обработки: бронзы, железа и других металлов — северокитайский. Именно здесь, в той же «стране лёсса», где возникло пашецное земледелие, впервые* появилась в Восточной Азии во II тысячелетии до н. э. техника бронзового литья, а несколькими столетиями позднее (по-видимому, в VII— VI вв. до н. э.) началось массовое внедрение в производство железных орудий. Во всем южном районе Восточной Азии обработка железа распространилась в процессе расселения китайцев параллельно с распространением пахотных орудий. Из долины Хуанхэ металлургия проникла, также в Корею и Японию. Таким образом, в южной части Восточной Азии эта отрасль производства оказалась связанной с хозяйственно-культурным типом пашенных земледельцев тропиков и субтропиков. Некоторые народы рассматриваемой зоны, особенно принадлежащие к группам ицзу и чжуан-дунцев, сами стали прекрасными кузнецами. Другие- народы южных районов Восточной Азии до последнего времени сами почти не занимались изготовлением железных вещей, приобретая их у китайцев или заказывая китайским кузнецам, жившим среди этих народов. В этнографическом отношении для пашенных земледельцев восточно- азиатских тропиков и субтропиков характерно сочетание культурно-бытовых особенностей, полученных от мотыжно-земледельческих предков,, с признаками «северного тяготения», связанными с расселением китайцев из бассейна Хуанхэ. С большой яркостью эта своеобразная комбинация «южных» и «северных» черт может быть прослежена в области народного зодчества. Осваивая обширные пространства южного района Восточной Азии, китайцы принесли туда уже сложившиеся раньше на засушливом севере формы жилища, некоторые особенности которого частично или полностью были восприняты южными народами. У самих китайцев к югу от Янцзы выработался ряд местных вариантов жилого дома с некоторыми чертами «южного тяготения». Во многих районах здесь встречается клетчатая техника, напоминающая западноевропейский «fachwerk» (с обмазкой или без обмазки). В богатой осадками зоне крайнего юга (Фуцзянь, Гуандун, Гуанси, Гуйчжоу, юг Ху- нани и Цзянси) часто встречаются дома с внутренним двором, в котором помещается специальный бассейн для дождевой воды. У юньнаньских китайцев галерея вдоль фасада превратилась в широкую крытую веранду. Китайцы и хуэй на Хайнане живут в домах со стенами, плетенными из пальмовых листьев. К «южным» чертам должны быть отнесены и почти повсеместно распространенные в перечисленных районах летние кухни. В Японии развился особый вариант каркасно-столбового дома с раздвижными стенками, оклеенными бумагой. Причудливо сочетаются «южные» и «северные» черты также в других областях материальной культуры пашенных земледельцев южного района материковой Восточной Азии и Японии. В домах китайцев и многих других национальностей Гуандуна, Хунани, Гуанси, Гуйчжоу, Юньнани и: 110
Сычуани мебель и утварь, плетенная из бамбука или пальмовых листьев, встречается в большом количестве наряду с тяжелыми деревянными вещами, характерными для северных областей (столы, стулья, шкафы, сундуки и т. п.). В пищевом рационе этих народов (а также японцев) основную роль играет вареный рис; он дополняется, с одной стороны, различными южными фруктами (особенно бананами и печеными клубнеплодами) , с другой — разваренными крупами из злаков северного происхождения (гаоляна, чумизы, проса, у японцев также ячменя). С древними навыками приморского населения тропиков и субтропиков связано употребление в пищу рыбы и других даров моря — крабов, креветок, трепангов, разнообразных моллюсков, водорослей. Зато северное происхождение имеют, по-видимому, палочки для еды, распространившиеся не только по всему Южному Китаю, но и по Корее и Японии. С расселением китайцев связано также внедрение в среду южных народов общекитайского костюма, сложившегося первоначально на севере: прямозастежных или левополых курток и халатов, штанов с широким шагом, матерчатых туфель. Наряду с ними местами продолжают,, однако, бытовать и более древние элементы одежды, характерные для коренного населения тропиков и субтропиков: набедренные повязки и двойные передники у мужчин, короткие несшитые юбки у женщин, распашные халаты без застежек и короткие курточки, не доходящие до пояса (у обоих полов). Сюда же относятся и главные составные части японской одежды: набедренный пояс (сита оби) и кимоно с широкими рукавами. К «южным» элементам костюма должны быть отнесены также широкополые шляпы из пальмовых листьев, дождевые плащи-накидки из того же материала, плетеные или деревянные сандалии (их разновидностью являются и японские гэта в виде подошвы на двух поперечных дощечках). Дома и на полевых работах в теплое время года обуви, впрочем, почти не носят. Пахотные орудия были восприняты от китайцев, конечно, не только мотыжными земледельцами теплых долин и предгорий южного района Восточной Азии, но и народами высокогорных районов — тибетцами, ну, дулун, многими национальностями из группы ицзу. У них сложился своеобразный хозяйственно-культурный тип высокогорных пашенных земледельцев, характеризующийся сочетанием признаков, свойственных мотыжным земледельцам этой зоны, с особенностями северного происхождения. Плуги здесь преобладают тяжелые, с полозами, отвалами и широкими лопатообразными лемехами, во многом сходные с пахотными орудиями северного района Восточной Азии. В качестве тягловой силы используются главным образом волы и коровы; буйволов мало, а местами и совсем нет. На юго-западе района у многих народов при переходе от долинных и предгорных групп к высокогорным заметно меняется состав сельскохозяйственных культур, орудий труда и домашних животных. Так, например, наси долины Лицзяна (север Юньнани) сеют преимущественно кукурузу и рис, пашут при помощи буйволов на легких плугах южнокитайского типа; их же высокогорные соплеменники культивируют гречиху, овес, ячмень, коноплю, пользуются тяжелыми пахотными орудиями с полозом, впрягая в них крупный рогатый скот. Даже в Тибете характер сельского хозяйства меняется при переходе от сравнительно низких районов (менее 3900 м над ур. м.) к высокогорным. В долине Цангпо встречаются субтропические ландшафты, возможна культура заливного риса. На высоте четырех и более километров природные условия становятся уже очень суровыми; преобладающими культурами являются здесь ячмень, овес и рожь. 111
Основные особенности культуры и быта высокогорных земледельцев юго-западного и западного районов материковой части Восточной Азии сохранились и после распространения пахотных орудий, вместе с которыми сюда (как и в восточноазиатские тропики и субтропики) пришли многие технические и культурные достижения населения бассейна Хуанхэ. Старинные каменные и срубные постройки стали, например, постепенно вытесняться домами китайского типа — глинобитными, саманными или кирпичными. Так, у упомянутых лицзянских наси все старые жилища — срубные, новые же (построенные за последние 50 лет) —из сырцового или обожженного кирпича. В наши дни почти все народы, принадлежащие к рассматриваемому типу, носят одежду китайского образца; наряду с ней бытуют, однако, и местные специфические формы костюма. Переход от мотыжного земледелия к плужному имел место на северных рубежах бассейна Хуанхэ, а также у маньчжурских племен на территории Маньчжурии. Источники прямо говорят о том, что древние племена сушэнь, уги, илоу и другие предки маньчжуров «пахали землю двумя скотинами». Известно было пашенное земледелие также у кида- ией и чжурчжэней. В настоящее время эта отрасль сельского хозяйства является основным занятием не только китайцев Маньчжурии, но и живущих рядом с ними дауров, маньчжуров, сибо, части эвенков (главным образом солонов). Можно говорить, таким образом, о существовании здесь хозяйственно-культурного типа плужных земледельцев лесостепей и лесов умеренного пояса, широко распространенного в сходных климатических условиях в других странах Евразии. Однако в конкретной историко-экономической обстановке северовосточной части Восточной Азии тип этот, сложившийся здесь в его современном виде всецело под влиянием северных китайцев, трудно отделим от описанного выше типа пашенных земледельцев открытых ландшафтов умеренного пояса. Можно говорить только о том, что на северо- востоке по сравнению с бассейном Хуанхэ возрастает роль холодоустойчивых сельскохозяйственных культур (пшеница, ячмень, овес, лен и др.) и соответственно падает значение риса, повышается удельный вес животноводства в общей продукции народного хозяйства, достигают большего развития различные лесные промыслы (особенно в горах Хин- гана и Чанбайшаня). В области материальной культуры следует отметить более широкое использование сравнительно с другими районами лошади в качестве тяглового и упряжного животного, более частое применение деревянных (в частности, срубных) конструкций в народном зодчестве, особую форму папа в виде П-образной теплой лежанки, с трех сторон ограждающей середину фанзы, употребление «пампушек» (манъ- тоу) в качестве основной хлебной пищи, распространение в связи с суровым климатом разных видов теплой одежды (ватной, суконной, меховой). Но все эти культурно-бытовые особенности полностью сохраняют свой специфический «восточноазиатский» колорит.
ШШШШФШЩ Глава VI ЯЗЫКИ ВОСТОЧНОЙ АЗИИ зыки Восточной Азии входят в несколько крупнейших языковых семей мира. На первом месте по численности говорящих стоит китайско-тибетская семья языков, сложившаяся на этой территории. Алтайская семья имеет здесь представителей всех ветвей, и сфера ее формирования, хотя и частично, входила в пределы Восточной Азии. Географически распространение языков в Восточной Азии можно представить так: китайско-тибетские языки почти безраздельно занимают всю центральную и южную части этой территории. Лишь в двух местах на окраинах среди них вкраплены инородные компоненты: мон- кхмерские в Юньнани и малайско-полинезийские на Тайване. Языки алтайской семьи опоясывают всю рассматриваемую область по ее северной окраине. Этот пояс замыкается на крайнем западе языками горных таджиков, принадлежащими к индоевропейской семье, а на крайнем востоке — айнским языком.1 Расхождение в словарном фонде и грамматиче- Китайско-тибетская ском строе между отдельными ветвями и языками языковая семья китайско-тибетской семьи значительно бвлыпе, чем в других упомянутых здесь языковых семьях. Слова, обозначающие степень родства, части тела, а также явления природы, зачастую совершенно различны даже в языках одной ветви. С другой стороны, числительные очень близки, почти одинаковы в языках даже разных ветвей. Реконструкция какого-либо праязыка для китайско-тибетской семьи сравнительно маловероятна. Сходные их черты скорее могут быть объяснены частичным сохранением некогда существовавшей здесь области с первобытной языковой непрерывностью. Многократные переселения нарушили эту непрерывность, но ее следы сохраняются в характере различий между языками. 1 Есть несколько спорных пунктов в вопросах соотношения указанных семей. Так, мон-кхмерская и малайско-полинезийская семьи часто рассматриваются как ветви большой так называемой аустрийской, либо аустро-азиатской, семьи. С другой стороны, выдвигаются предположения о какой-то связи этих языков с китайско- тибетскими и о наличии, таким образом, более крупной языковой общности — тихоокеанского языкового ствола. Я 8 Народы Восточной Азии ИЗ
Общие черты для всей китайско-тибетской семьи таковы: за очень редкими исключениями, каждая первичная единица речи — корень, совпадающий с однокорневым словом, представляет собой один слог. При этом любой такой слог, взятый отдельно, уже дает нам, если не в современном живом языке, то во всяком случае в его древнем значении, вполне законченное слово — часть или частицу речи. Это дает некоторым лингвистам повод характеризовать и современные китайско-тибетские языки как моносиллабические, т. е. односложные. Однако на деле большинство конкретных слов любого живого языка этой семьи многосложно,, представляя собой комбинацию нескольких корнеслогов. Корнеслоги — части речи, сочетаясь, дают сложно-составные слова: так, в новокитайском языке корнеслова хо jK 'огонь' и чэ 1$. телега', соединяясь, дают новое слово хочэ *ХЖ- поезд'. Такие двусоставные слова принято называть биномами. Слова, составленные из трех и более корнеслогов, можно рассматривать как вторичные биномы. Так, слово «печатать на машинке» по-китайски передается биномом дацзы tT·^ из корнеслов да сбить' и цзы 'знак'. Понятие * пишущая машинка' состоит из трех слогов: дацзы цзи ^Щ^Ш* но эт0 тоже по сути дела бином из двух значений: дацзы печатать' и цзи 'механизм'. Если в русском и других индоевропейских языках таких составных слов относительно мало, то в китайско-тибетских они составляют большую часть всего словарного запаса; корнеслоги — частицы речи и слова, потерявшие свое самостоятельное смысловое значение, присоединяясь к другим словам, в начале или конце переходят в префиксы или суффиксы, которые служат для словообразования и словоизменения. Потенциально слоги в китайско-тибетских языках распадаются на три элемента: согласную инициаль, состоящую из одного или нескольких согласных, гласный (простой или дифтонг, трифтонг) и согласную финаль. Гласный является носителем определенного тона и называется тональю. Тональ — обязательный элемент в слове; так, в китайском языке корнеслог манъ ф$ полог' содержит начальный простой согласный (инициаль) м, простой гласный а (тональ) и финаль нъ. Возможны также и корнеслоги ма Щ_Щ жертвоприношение', анъ ВЦ 'сумрак' и а Щ — междометие. При этом надо отметить, что в качестве инициален обычно выступают все согласные, встречающиеся в данном языке, а во многих языках и их сочетания. Инициали — сочетания согласных — имелись, например, в древнетибетском языке. Однако китайско-тибетским языкам присуща тенденция к упрощению состава инициалей, к стяжению сочетаний согласных в простые согласные. Финалями слогов могут служить смычные согласные, причем не все. Например, в современном литературном китайском языке сохраняются лишь две финали — н и нъ. В диалекте юэ (кантонском) сохраняются финали п, г, к — остатки древнекитайского более широкого набора финалей. Сокращение финалей, присущее китайско-тибетской семье в целом, в ряде случаев завершилось их полным исчезновением и превращением всех слогов в открытые. Так как в инициалях употребляются только согласные и их сочетания, поэтому общее число теоретически возможных слогов (а следовательно, и корнеслов) в каждом языке довольно ограничено. Однако это число увеличивается в несколько раз благодаря наличию тонов, носящих смыслоразличительный характер. Так, упоминавшееся выше слово ма || 'жертвоприношение', как и все сопоставленные с ним слова, произносится с падающим тоном (четвертым в китайском языке). То же звукосочетание ма, произнесенное под первым (ровным) тоном, означает Щ 114
'мать', под вторым (восходящим) — ]й 'конопля', под третьим (нисходяще-восходящим) — Щ лошадь7. Первичное образование тонов исторически находится в прямой связи с усечением финалей в китайско- тибетских языках; иногда оно связано и с изменением состава гласных. Число тонов колеблется в разных языках и диалектах от двух до девяти и даже больше, но общая историческая тенденция скорее ведет к упрощению тонального состава. Грамматика китайско-тибетских языков — аналитическая в основе. Как правило, лицо, время, субьектно-объектные отношения выражаются описательно и через контекст. Почти для всех языков этой семьи характерно обилие классификаторов-частиц, которые используются для сочетания числительных и местоимений с существительными и указывают на родовой признак последних. Например, по-китайски два стола' — ляп чжап чжо, где ляп два', чжо 'стол', чжап — классификатор всех плоских предметов. Для многих китайско-тибетских языков характерна тенденция к уменьшению числа таких разрядов, к употреблению ограниченного числа универсальных классификаторов. Китайский язык ранее других китайско-тибетских языков стал известен европейским лингвистам. Моносиллабический характер корнеслов, отсутствие флексии, кажущаяся грамматическая аморфность китайского языка давали повод лингвистам — сторонникам стадиальной теории видеть в нем пример низшей стадии в развитии языка, состояния, свойственного языку почти сразу после его возникновения и сохранившегося до наших дней. Историческое изучение китайско-тибетских языков опровергает это мнение. Моносиллабическое состояние классического китайского языка вэньянь ие первично, а является результатом упрощения древнекитайского языка, в котором были элементы агглютинации и флексии. Между классическим и современным китайским языком лежат еще столетия развития в сторону повторного усложнения и появления новых элементов агглютинации. Единство протокитайских племенных языков, одним из которых был известный нам по надписям на гадательных костях язык племен Шан-Инь (XVI—XI вв. до н. э.), подтверждается легкостью распространения иньской письменности после XI в. В силу иероглифического характера последней фонетический состав этих языков или диалектов с трудом поддается реконструкции. Можно с достаточной точностью восстановить лишь общую звуковую систему древнекитайского языка. Развитие китайского языка шло на всем протяжении многовековой истории китайского народа. Двумя сторонами этого процесса являются развитие и постепенное изменение языка в связи с этнической историей и постепенное же формирование, а затем поглощение местных диалектов. Есть значительные различия в фонетике и семантике словарного состава китайского языка различных исторических периодов. Так, например, слово го, которое в настоящее время означает государство, прошло интересный путь изменения значения в зависимости от социально-экономических условий его бытования. Оно означало последовательно ограду, огороженное место, город, владение, царство, государство. Слово цзя 'се- мья' звучит так в современном литературном языке; это же слово на юге звучит па, примерно так оно звучало в древнекитайском языке. Древнекитайский язык развивался вплоть до III в. до н. э., литературным языком этого времени был гувэпъ, совпадающий с разговорным или близкий к нему; а с III в. н. э. древнекитайский постепенно становится мертвым языком и начинается становление среднекитайского на базе гувэня. В это время древнекитайский превращается в отличный 115 8*
от разговорного архаический письменный вэньянь. Затем следует новый период —с IX в. по движение «4 мая 1919 года», когда бытует вэньянь, но складывается уже близкий к разговорному язык «юаньской драмы», основанный на северных диалектах. В итоге борьбы за общепонятный язык байхуа во всей стране постепенно укрепляется путунхуа, базирующийся на пекинском диалекте. Китайский язык включает в себя ряд диалектов. В настоящее время принято выделять восемь основных диалектов: 1) пекинский, на котором говорит более половины всех китайцев, 2) цзяннаньский (т. е. диалект, распространенный в провинции Цзянсу южнее Янцзы и в провинции Чжэцзян), 3) гуандунский, 4) хунаньский, 5) диалект «кэцзя» (или хакка), 6) миньнаньский (т. е. южнофуцзяньский), 7) цзянсийский 8) миньбэйский (т. е. северофуцзяньский). Наименования диалектов отражают лишь основные районы их распространения. Так, провинции Хубэй, Сычуань, Гуйчжоу и Юньнань также входят в область распространения пекинского диалекта. Различия в диалектах современного китайского языка идут в основном по линии фонетической; имеются лексические различия; в грамматическом строе различия невелики. В целом же диалекты единообразны, хотя наиболее сильно разошедшиеся крупные диалекты китайского языка взаимонепонимаемы. Географическое размещение диалектов и периодизация развития языка хорошо согласуются с этнической историей китайцев. С первым этапом ее несомненно было сопряжено развитие языков родов и племен; в пределах этнической территории китайцев эти языки были связаны цепью языковой непрерывности. Основные из современных диалектов, очевидно, представляют собой реликты бытовавших в древности в разных районах Китая местных племенных языков. Кроме того, в формировании современных диалектов какую-то роль могли играть и иноязычные, некитайские субстраты, например чжуан-дунский на юге. Длительное время отстаивавшие свою независимость народы юго-восточной приморской полосы частично воспринимали язык победителей сперва как второй, затем как единственный. И все же особенности местных языков юга сохранились до наших дней в местных диалектах (или, как их называют, койне г/, минь и юэ). Значительный приток переселенцев из центральнокитайских областей закрепил процесс адаптации языка. Уже тысячелетие спустя население приморской полосы считало себя частью китайского народа. Иначе шел процесс в северо- и юго-западных областях страны. Ассимиляция местных языков некитайских народов либо не встречала сопротивления, либо не происходила. Различия между диалектами китайского языка этих районов настолько невелики, что вернее было бы говорить о говорах (тухуа). Современный разговорно-литературный китайский язык (нормативный язык китайской нации) — путунхуа, что в дословном переводе обозначает «общераспространенный язык», является крупнейшим по числу говорящих языком мира. Китайский язык политонален. В пекинском произношении, которое принято в качестве нормативного для путуйхуа, имеется четыре тона. Для путунхуа характерно использование большого количества классификаторов, модификаторов, модальных частиц, показывающих изменения по числу, виду, форме и т. д. В значительной части эти конечные вспомогательные частицы стали суффиксами (например, показатель множественного числа одушевленных существительных мынъ, как в слове 116
тунчжимынъ 'товарищи'). Модальные частицы могут выражать вопрос эмоцию, оттенок в выражении. Словоизменение имен в китайском языке отсутствует. Суффикс множественного числа для имен, обозначающих лица, мынъ употребляется только, когда множественность не явствует из контекста. Несколько развито словоизменение только у глагола, но и тут нет ни времени, ни лица, зато есть формы вида и модальности. Синтаксис строится по схеме подлежащее—сказуемое—дополнение. Определение предшествует определяемому. От древнекитайского языка сохранились предложные конструкции и послелоги. Так, в современном языке очень характерна конструкция, которая в буквальном переводе звучит: во на цяньби сецзы 'я' 'брать' 'карандаш' 'писать' или я, взяв карандаш, пишу' (в литературном переводе лучше я пишу карандашом'). Тибето-бирманские языки имеют отличный от других языков китайско-тибетской семьи синтаксис, где существует жесткая схема подлежащее—дополнение—сказуемое. Лишь в тех случаях, когда присутствуют показатель подлежащего и показатель дополнения, как например в языке наси, порядок взаиморасположения их может быть изменен. Обычно определение предшествует определяемому (в тибетском языке оно может стоять и за определяемым). Дополнения вводятся послелогами. В глаголе развиты временные, причастные и деепричастные формы. Любопытно отметить, что все эти черты присутствуют и в алтайской семье, вероятная зона формирования которой географически соседствует с зоной формирования тибето-бирманских языков — для первых это в основном Алтае-Саянское нагорье и степи Монголии, для вторых — провинции КНР — Ганьсу, Сычуань и Цинхай. Возможно, что алтайские языки влияли на распространявшиеся на запад ветви китайско-тибетских языков, первоначальным центром формирования которых скорее всего явились Великая Китайская равнина и Лёссовое плато к западу от нее. В ряде отношений языки тибето-бирманской ветви представляются более архаичными, чем другие китайско-тибетские языки. Так, например, в них, в особенности в цзяжунском и ряде диалектов тибетского, сохраняются следы былой полисиллабичности, скоплений согласных в инициалях и финалях, меньшее число тонов и меньший удельный вес их смыслоразличительной роли, в некоторых языках — тибетском и цзинпо —малоупотребительны классификаторы. В ряде языков группы ицзу они, напротив, близки к слиянию с числительным. Положение классификаторов в синтаксической конструкции также отличается от принятого в китайском языке. Вместо китайской схемы числительное (или указательное местоимение)—классификатор—существительное в тибето- бирманских языках употребительна конструкция существительное—числительное—классификатор. Для многих тибето-бирманских языков характерно наличие суффиксов. Тибето-бирманская ветвь языков в пределах Восточной Азии распадается на три группы: тибетскую, ицзу и цзинпо.2 2 В эту же ветвь входит бирманская группа языков и иногда отделяемая от тибетской гималайская, но они не представлены на описываемой территории. 117
В тибетской группе можно выделить языки тибетский, цзяжун, цян, сифань, дулун, ну; впрочем, последние два языка занимают особое положение, и их можно выделить в отдельную подгруппу, назвав ее восточной, а остальные тибетские языки — западной подгруппой. Языки восточной подгруппы сближаются с другой группой тибето-бирманской ветви, а именно с группой ицзу, в которую входят языки ицзу, лису, наси, лаху, хани, ачан, бай. Язык цзинпо один образует особую группу, которая, впрочем, иногда сближается и даже объединяется с бирманской, а с другой стороны, подвергалась влиянию языков группы ицзу. Многие из перечисленных языков распадаются на диалекты, подчас весьма многочисленные и так сильно отличающиеся один от другого, что масштабы этих отличий близки к отличиям между отдельными языками. Особенно это относится к языкам тибетскому, ицзу, хани, цзинпо. Чжуан-дунские языки составляют в китайско-тибетской языковой семье третью ветвь, которая в западноевропейском языкознании обычно называется тайской. Она делится на три группы — чжуан-тайскую, дун- шуйскую и группу ли. В первую входят языки чжуанский, чрезвычайно близкий к нему, особенно к его северным диалектам, язык буи и язык таи. В дун-шуйскую входят языки дун, мулао, маонань, шуй. Язык ли со своими диалектами — единственный представитель третьей группы. Следует отметить, что, за исключением своеобразного языка ли, диалектные отличия в языках чжуан-дунской ветви не очень велики и, как правило, даже между носителями разных языков в пределах одной группы возможно взаимопонимание. Обычно лучше понимают друг друга носители соседних диалектов и языков. Больше разница между языками народов, разделенных большими расстояниями. Характер взаимосвязи чжуан-дунских языков, по-видимому, дает возможность говорить об их происхождении от единого языка. В современной китайской лингвистике заь этой ветвью укрепилось название чжуан-дунской ветви по именам важнейших входящих сюда языков, распространенных на территории Китая. Словарный состав тайских, или чжуан-дунских, языков частично сходен с китайским. Особенно это относится к числительным, которые в целом сходны и в китайском, к в тибето-бирманских, и в чжуан-дунских языках. Предложение строится по схеме «подлежащее—сказуемое—дополнение». Способ определения резко отличен от принятого в тибето-бирманских и китайском языках, а именно определение всегда идет вслед за определяемым. Так, в языке буи молодой человек' звучит р'и sa: i дословно человек молодой'; 'старый человек' — р'и lau дословно человек старый'. Слова-классификаторы близки к превращению в артикли-префиксы и входят в словарную форму существительных. В том же языке буи tu — классификатор животных; tu-ma лошадь', tu-pa 'рыба'; zwak— классификатор птиц: zwak-la: in 'воробей', zwak-kau miau 'рогатая сова'. В числительных конструкциях- обычна схема «существительное—числительное—классификатор», но с указательными местоимениями и с числительным «один» употребляется конструкция «существительное—классификатор—местоимение». Четвертая ветвь — языки мяо-яо по своему словарному составу отличаются и от китайского языка, и от чжуан-дунских языков больше, чем эти ветви языков отличаются друг от друга, хотя несомненно имеются и отдельные общие черты между словарным фондом языков мяо-яо и китайского или чжуан-дунских. Однако в области грамматики языки мяо-яо занимают скорее промежуточное положение между китайским и чжуан- дунскими языками. В языках мяо-яо насчитывается несколько тонов — от пяти до восьми. Структура фразы «подлежащее—сказуемое—дополне- 118
ние» — совпадает с чжуан-дунской моделью. Что касается взаиморасположения определения и определяемого, то наиболее обычна схема «определяемое—определение». Так, в языке мяо 'короткая одежда' звучит как mle 'одежда короткая'. Однако некоторые наиболее употребительные прилагательные ставятся перед определяемым словом, например, mien dyi ^большие ворота', щ са 'хорошая песня', так же как и местоименные определения, что сближает синтаксис мяо-яо с китайским. Существительные в словарной форме обычно выступают слитно со своими классификаторами, хотя во фразе последние могут опускаться; так в языке мяо-яо классификатор терминов родства — а: α-pa 'отец', <a-mi мать', a-ρ'ογ дед'. Состав числительных в языках мяо-яо сильно отличается от китайского, чжуан-дунского и тибето-бирманского набора числительных, но разработанная система счетных слов сближает их с китайским. Что касается указательно-местоименной конструкции, то в языке мяо принят порядок «классификатор—существительное—местоимение», а в языке яо «местоимение—классификатор—существительное». В ветви мяо-яо можно выделить группу мяо (язык мяо с его диалектами)^ группу яо (языки яо и шэ); в третью группу может быть выделен стоящий несколько особняком язык гэлао. Диалекты языков яо и особенно мяо настолько различны между собой, что взаимопонимание между носителями различных диалектов зачастую невозможно. Создается впечатление, что эти диалекты восходят к племенным языкам и находятся сейчас лишь в процессе консолидации в национальные языки. При этом отдельные группы, называющие себя мяо, например на о. Хайнань, говорят на диалектах, очень близких к яо, и даже в ряде явно мяоских диалектов, например в мабу-мяо, есть некоторые тяготеющие к яо черты. Можно предполагать, что дифференциацию диалектов мяо-яо на две группы приблизительно можно датировать рубежом нашей эры. Однако вряд ли можно говорить о едином праязыке мяо-яо. Скорее имелась единая область бытования диалектов, находившихся в состоянии первобытной языковой непрерывности. Возможно, какая-то древняя ее стадия зафиксирована в китайских источниках как сань-мяо. Надо думать, что язык гэлао выделился из нее ранее других. В то же время следует помнить о возможности наличия в составе сань-мяо предков чжуан- дунских народов, позднее называвшихся юэ (ло-юэ, нань-юэ и др.). Естественно предполагать, что языки древних мяо и юэ сильно влияли друг на друга, что и проявилось в специфическом, несколько промежуточном характере языков гэлао и ли. Если близость китайского и тибето-бирманских языков в общем серьезно не оспаривалась, то классификация тайских (чжуан-дунеких) языков и языков мяо-яо вызывала споры. Так, в работе Бенедикта тайские языки отрываются от китайско-тибетской семьи и рассматриваются как входящие в одну большую общность вместе с малайско-полинезийскими языками. Реликтом их общего праязыка при этом выступала сконструированная Бенедиктом группа кадаи, куда входили язык ли и язык гэлао, действительно из всех языков мяо-яо ближе других стоящий к чжуан- дунским. В работе Дэвиса, оказавшей большое влияние на взгляды европейских лингвистов по этому вопросу, языки мяо-яо включаются в мон- кхмерскую семью языков. Есть и другие точки зрения, но в целом борьба мнений велась в основном по вопросу взаимоотношений языков чжуан-дунских и мяо-яо с китайско-тибетскими языками, а также с языками мон-кхмерскими и малайско-полинезийскими. Действительно в син- 119
таксисе чжуан-дунских и отчасти мяо-яо языков, да и в их словарном составе можно заметить сдвиги в сторону сближения с языками мон- кхмерской и малайско-полинезийской семей, которые являются ближайшими соседями. Здесь не рассматривается отдельно вьетнамский язык, так как он распространен в основном вне исследуемой территории и на нем говорит лишь небольшое число вьетнамцев, проживающих в пограничных районах Китая. Однако формирование вьетнамского языка очевидно тесно связано, так же как и формирование чжуан-дунских языков, с бытовавшими на территории Южного Китая, в Гуанси и смежных районах, диалектами ло-юэ. Словарный фонд приближает вьетнамский язык к мон- кхмерской семье, но структурные характеристики в равной мере сближают его с большинством языков китайско-тибетской семьи. Эти языки представлены в Восточной Азии, Мон-кхмерские а именн0 в Юньнани, своей монской ветвью с двумя группами — ва-бэнлунской (языки кава, бэнлун) и буланской (язык булан). Все эти языки характеризуются тем, что тон как смыслоразличительный элемент в них почти отсутствует. Лишь в отдельных диалектах кава в сравнительно недавнее время очевидно под влиянием китайского или тайского языка появилось очень ограниченное число слов одинакового звукового состава, произношение которых под разными тонами придает им разный смысл. Слова и корни могут быть одно- и многосложными, развита система аффиксации, в синтаксисе дополнение следует за сказуемым, а определение за определяемым. В общем та же характеристика применима и к малайско-полинезийским языкам. На территории Восточной Азии эта семья Малайско- представлена лишь небольшой группой своей ин- полинезииская г „ „ семья донезиискои ветви и в очень ограниченном районе — это языки аборигенов о. Тайвань, которые могут быть сведены в группу гаошаньских языков. Лишь язык ями, распространенный на о. Хунтоуюй восточнее Тайваня, стоит несколько особняком от прочих гаошаньских языков, более сближаясь с языками севера Филиппин. Алтайская семья обладает четко выраженными Алтайская семья специфическими чертами. Корневая лексика в этих языках в значительной, степени многосложна. Морфология носит преимущественно агглютинативный характер, причем употребляются почти исключительно суффиксы, каждый из которых имеет только одно определенное значение. Основу предложения составляет сказуемое — глагол (или прилагательное), которое находится всегда в конце предложения. Дополнение, прямое или управляемое послелогом, находится перед глаголом, определение предшествует определяемому. Однако местоименное определение может быть во многих языках заменено притяжательной именной конструкцией. Так, в монгольском языке вместо миний еэр 'моя юрта' можно сказать еэр минь 'юрта моя'. Подобные притяжательные частицы, стоящие после слова, так же как и показатели лица глагола там, где они существуют, обычно восходят к усеченным личным местоимениям. Союзов в языках алтайской семьи мало, их роль выполняют многочисленные деепричастные формы глаголов, которые служат сказуемыми придаточных предложений и имеют самые разнообразные функции: временные, причинные, условные и пр. Наиболее характерной чертой фонетики алтайских языков в области согласных звуков является невозможность постановки ρ или сочетания согласных в инициальной позиции, а в системе гласных звуков — сингар- 120
монизм, т. е. такое явление, когда гласный корня определяет характер последующего гласного аффикса этого же слова. Гласные каждого языка разбиваются на две группы, или ряда, по месту их образования в речевом аппарате: передний и задний ряд. Гласные разных рядов не могут сосуществовать в одном слове. Поэтому у суффиксов стабилен лишь состав согласных, а гласные меняются в зависимости от того, к какому слову суффикс присоединяется. Так, в монгольском языке суффикс творительного падежа существует в форме «гласная +. р». В словах хэдгэн ?шмель', чехер товарищ', моръд 'лошади' (при единственном числе моръ) творительный падеж будет соответственно хэдгэнээр, пехероер, моръдоор. Деление алтайских языков скорее всего началось с выделения древне- тунгусского праязыка — основы всех тунгусо-маньчжурских языков, в дальнейшем накладывавшихся в основном на палеоазиатский субстрат и под его воздействием разошедшихся с остальными языками своей семьи дальше, чем восходящие к общему тюрко-монгольскому праязыку тюркская и монгольская языковые ветви. Монгольские языки в большей мере могут приниматься за определенный эталон алтайских языков, чем другие языки этой семьи. Им в наибольшей степени присущи агглютинативно-сингармонистический строй, жесткость синтаксиса с финальной позицией глагола и с определяющим синтаксическим значением его определительных (причастных) и деепричастных форм. Дифференциация ныне существующих монгольских языков произошла сравнительно недавно, примерно в XIV—XVI вв.; до того существовали многочисленные племенные диалекты единого древнемонгольского языка, давшие начало самостоятельным языкам вследствие изолированного положения, в которое они попадали при расселении своих носителей. Среди монгольских языков, помимо собственно монгольского, следует отметить такие языки, как бурятский, ойратский (и как вариант его — калмыцкий язык), дахурский, отличающийся большим удельным весом архаизмов и маньчжурских заимствований, монгорский с массой китайских заимствований, дунсянский, баоаньский языки, а также распространенный за пределами Восточной Азии, в Афганистане, могольский язык. Что касается собственно монгольского языка, то в его классической литературной форме он не является народным разговорным языком. Употребляющие его монголы, живущие в КНР, в быту пользуются различными сильно отличающимися от него диалектами. В МНР на смену ему пришел ответвившийся от него халха-монгольский язык, базирующийся на живой разговорной речи монголов халха. Тюркские языки, распространенные на территории Восточной Азии, довольно близки один к другому по своему словарному составу и грамматическому строю. Основные различия между ними находятся в области фонетики. Однако история этих языков сложна, так как в силу своей близости эти языки легко скрещивались между собой и один язык, ассимилируя другой, сильно пронизывался элементами ассимилируемого языка. В большинстве тюркских языков сейчас велик удельный вес включений из языков других групп — черт субстратного порядка или заимствований. Особенно можно отметить арабизмы, иранизмы и монголизмы. Тюркская ветвь языков в целом распадается на две большие группы — западно- хуннскую и восточнохуннскую. Разделение это произошло еще в так называемую хуннскую эпоху, т. е. не позднее середины I тысячелетия н. э. В восточнохуннской группе очевидно еще в конце этой же эпохи произошло выделение двух диалектных общностей — древнекиргизской (кир- 121
гизско-кыпчакской) и уйгуро-огузской. На территории Восточной Азии прямым потомком первой из этих общностей является современный киргизский язык. Помимо приобретенных им в процессе своего развития специфических черт он отличается от большинства других тюркских языков своей лексикой, где велик удельный вес монголизмов при сравнительно небольшом числе иранизмов и арабизмов. Имевшие некогда широкое распространение языки уйгуро-огузской семьи ныне мертвы. Это восходящий к уйгуро-тукюэским диалектам древнеуйгурский язык — язык уйгурского народа в I тысячелетии н. э. В лексике его имелось большое количество субстратных древнеиранских элементов По словарному фонду, фонетике и грамматике древнеуйгурский язык, сильно отличаясь от сменившего его среднеуйгурского, ближе всего стоит к другому мертвому языку уйгуро-огузской общности — древнеогузскому языку орхоно-енисейских тюрков. Сейчас в пределах Восточной Азии уйгуро-огузская общность представлена лишь тувинскими языками — тувинским и близким к нему кокчулутанским, а вне этой территории еще и якутским языком. Сюда же может быть отнесен и связанный с хакасскими диалектами сарыуйгурский (юйгу) язык, но в нем очень сильны киргизские и западнохуннские влияния, а в лексике велика примесь монголизмов и даже тибетизмов. Западнохуннские языки Восточной Азии все относятся к карлукско- кыпчакской подгруппе. Эти языки в конце I тысячелетия н. э. дифференцировались на два еще более мелких подразделения — кыпчакское и карлукское. К последнему относится средиеуйгурский язык — язык уйгурского народа, в XI— XV вв. развившийся на базе древнеуйгурского путем постепенной потери восточнохуннских и приобретения западнохуннских черт. Сюда же относится и новоуйгурский язык, возникший, однако, не непосредственно из среднеуйгурского, а путем ассимиляции его диалектами другой части карлукских языков, а именно карлукско-хорезмий- скими диалектами. От этих же диалектов происходит и узбекский язык, очень близкий к уйгурскому, в особенности в своей средневековой литературной форме. Таким образом, новоуйгурский язык сложился в результате тройной ассимиляции: сперва, в позднеантичную и послеантичную эпоху, путем ассимиляции уйгуро-огузскими диалектами древневосточноиранских языков, распространенных на территории Синьцзяна, затем, в раннем средневековье, в так называемую караханидскую эпоху, — в результате ассимиляции сложившегося таким образом древнеуйгурского языка карлукскими диалектами и наконец в позднем средневековье — при ассимиляции среднеуйгурского языка карлукскохорезмийскими диалектами. Сильно сближается с новоуйгурским языком восходящий к средне- уйгурскому саларский. Такое же происхождение имеет и хотонский язык, в котором сильны, однако, инородные влияния — киргизские и даже туркменские. К кыпчакским языкам на территории Восточной Азии принадлежат казахский и татарский, восходящие соответственно к кыпчакско-ногай- ским и кыпчакско- булгарским диалектам. Тунгусо-маньчжурская ветвь алтайской семьи языков распадается на ари группы: северную, или сибирскую, куда на описываемой территории относятся эвенкийский язык и очень близкий к нему орочонский, южную, или амурскую, группу с языком хэчжэ (нанайским) и западную группу, которую составляют маньчжурский язык с очень близким к нему сибин- ским. Последняя группа хотя и занимает промежуточное место между северной и южной, отличается в то же время от них обеих большим сближением с монгольскими языками. Сближение это проявляется и в фоне- 122
тике, и в таких чертах грамматики, как отсутствие личных форм глагола. Если синтаксис эвенкийского языка допускает постановку глагола перед его дополнением, то в маньчжурском, как и в монгольском, это исключено. Корейский и японский языки в большинстве опубликованных в специальной литературе лингвистических классификаций выступают как изолированные и не включаются в большие языковые семьи. Однако все большее число лингвистов склоняется к включению этих языков, в особенности корейского, в алтайскую семью. Что касается японского языка, то опять-таки большинство японских лингвистов признает родственные связи японского языка с корейским. Таким образом, наиболее соответствующим нашим знаниям представляется их включение в качестве особой корейско-японской ветви в алтайскую семью языков. Однако следует признать, что по лексическому составу оба эти языка отличаются друг от друга и от прочих алтайских языков сильнее, чем любые два прочих алтайских языка отличаются друг от друга. Тем не менее вся общая характеристика алтайских языков, данная выше, к ним применима. Исключение составляет отсутствие в корейском и японском языках притяжательных форм имени, которых, впрочем, нет также и в маньчжурском, и отсутствие в японском сингармонизма. В корейском сингармонизм отчасти сохраняется, но явно переживает период распада, хорошо прослеживаемый на протяжении последних столетий. Однако по древнейшим памятникам японского языка можно проследить, что и в нем был сингармонизм, сошедший на нет к концу I тысячелетия н. э. Безусловно, в лексике японского и корейского языков имеется определенный общий пласт и некоторое количество слов, сопоставимых с другими алтайскими языками; однако ничто не дает оснований сближать японский и корейский языки с какой-либо другой ветвью алтайских языков теснее, чем с остальными ветвями, хотя такие попытки и делались в основном в направлении тунгусо-маньчжурских языков. В японском языке — в его лексике и фонетике — отчетливо прослеживается также какой-то малайско-полинезийский субстрат. «Сформировавшись в какой-то части материка, протояпонский язык, очевидно, пришел на острова, когда здесь уже были в ходу, особенно в западной их части, языки народов южного происхождения. При этом японский язык наложился на эти языки как господствующий, ассимилировал их».3 Грамматическое сходство между корейским и японским языками очень велико. В обоих языках имеется бессуффиксальная нулевая форма именительного падежа, именительный падеж с эмоциональным выражением и специальный суффикс этого падежа, тождественный в обоих языках (га). Суффиксы других падежей не совпадают, но в самом наборе падежей и их функциях сходство близко к тождеству. То же можно сказать про выделительные и уступительные частицы. В обоих языках к глаголам близки прилагательные, спрягающиеся почти по тому же образцу. Определительная форма прилагательных при этом этимологически восходит к аналогичной форме прошедшего времени глагола. Японский и корейский глаголы отличаются особым богатством деепричастных форм, которые принимает сказуемое, заключающее придаточное предложение. Так, в японском языке от глагола сипу умереть' можно образовать деепричастные формы синэба 'если умрет7, синдаттэ хотя и умер', синдара 'если бы умер' и т. д. 3 X. И д з у и. Лю Сян «Шо юань», кандай хитоцу-но экка-ни цуйтэ. «Гэнго кэнкю», № 22/23, 1953. 123
Широко распространенные некогда на северо-за- Иранские языки паде Восточной Азии, почти все они были ассимилированы языками тюркскими. Лишь небольшая часть их сохранилась здесь в виде языков горных таджиков. Следует отметить, что эти языки, так же как и афганский, принадлежат к восточноиран- ской группе и находятся лишь в очень отдаленном родстве с собственно таджикским языком, который вместе с персидским восходит к средне- персидскому — дари и принадлежит к западноиранским языкам. Распространенные среди горных таджиков ваханский и сарыкольский языки являются единственной группой индоевропейской семьи в Восточной Азии. Есть основания полагать, что такие группы горных таджиков, как канжутцы, говорят на буришском языке, который одни исследователи считают изолированным, другие сближают с иберийско-кавказскими и даже с баскским языками. Может быть, дальнейшее исследование этого района выявит здесь и какие-либо иные языки. А« „ Занимает совершенно особое место среди языков АИНСКИИ ЯЗЫК τ-» ι» а тт Восточной Азии. Попытки связать его генетически с какими-либо другими языками оказались несостоятельными, — а связывался айнский язык и с японским, и с тунгусо-маньчжурскими, и с палеоазиатскими, индоевропейскими, малайско-полинезийскими, иберийско- кавказскими и даже с такими языками, как шумерский. По своему синтаксису в целом айнский похож на японский и алтайские языки; однако надо отметить, что такой же строй предложения присущ и дравидским и папуасским языкам. Может быть, именно изучение последних в аспекте айнских связей и имеет некоторые перспективы. Морфология айнского языка сложна и имеет в общем агглютинативный характер с чертами изменения окончаний слов в результате спряжения или склонения. Особенно сложна и богата видами система спряжения айнского глагола. В айнском языке много как суффиксов, так и префиксов. Своеобразна система счета, построенная на двадцатиричной основе. В лексике айнского языка, помимо японских и нивхских заимствований, отчетливо выделяется очень значительный малайско-полинезийский, преимущественно индонезийский, пласт. Кроме того, есть и более поздние, маньчжурские и иные заимствования.
Глава VII ПИСЬМЕННОСТЬ НАРОДОВ ВОСТОЧНОЙ АЗИИ В Восточной Азии есть различные типы и виды письменности. Одни из них возникли в этой части эйкумены и почти исключительно здесь и употребляются; другие, напротив, зародились в весьма удаленных от Восточной Азии районах и распространены далеко за ее пределами. Китайская иероглифическая письменность до сих Иероглифические πορ является основным видом письменности в Китае виды письма £. т/» г\ и Японии и отчасти сохраняется в порее. Она возникла из пиктограмм, которые не сохранились. В древнейших дошедших до нас памятниках лишь часть знаков сохраняет сходство с изображениями предметов. Знаки уже построены в основном по принципам, присущим современному иероглифическому письму китайцев. На протяжении нескольких тысячелетий развитие иероглифической письменности шло по пути ее кодификации и стабилизации, хотя новые знаки возникали все время до XX в. включительно. В китайском языке иероглиф всегда соответствует одному определенному слогу и границы понятий «слог», «корень», «иероглиф» совпадают. Один и тот же знак может произноситься различно в разных китайских диалектах. Написание при этом совершенно не меняется. В пределах Китая китайским иероглифическим письмом для записи текстов на родном языке пользовались до недавнего времени некоторые другие народности — чжуан, буи, шуй; при этом иероглифы употреблялись либо по смыслу, либо по одинаковому с передаваемым словом звучанию; использовались видоизмененные, перевернутые иероглифы и т. д.; такая письменность была мало разработана, не приспособлена к нуждам -этих языков и легко уступила место алфавитному письму. По образцу китайской иероглифической письменности некоторые народы древности создали свою письменность. Например, древние монголы (кидани), тибетцы (тангуты), тунгусо-маньчжуры (чжурчжэни) в X— XIII вв. пользовались своим письмом на иероглифической основе. Но эти формы письменности вышли из употребления, забыты и оставшиеся памятники пока полностью не дешифрованы. 125
На территории Восточной Азии до недавнего времени бытовал и другой малоизвестный тип иероглифической письменности — письменность наси. Она графически близка к пиктограмме; ее употребляли мало, преимущественно в ритуальных целях. Японцы и корейцы заимствовали китайские иероглифы без изменений, добавив лишь несколько новых малоупотребительных знаков. Однако письмо со знаками, соответствующими неизменяемым корнеслогам,. не было приспособлено к структуре этих языков, где слова подвержены флексии и агглютинации суффиксов. Первоначальное приспособление письма к языку шло средствами самого же письма: так было создано в VII в. корейское письмо иду, в котором не только заимствованные китайские слова, но и исконно корейские слова и грамматические аффиксы передавались подходящими по смыслу китайскими знаками. В Японии примерно тогда же было создано письмо камбущ в котором: к китайскому тексту добавлялись значки, указывающие, как надо изменить порядок знаков в предложении, чтобы построить его по синтаксису японского языка. Такие паллиативные системы, несмотря на все свое несовершенство, сохранялись на протяжении всей феодальной эпохи, т. е. до конца XIX в., благодаря своей близости к привычному для классически образованных людей письму на древне-китайском языке. Наряду с вышеописанными системами и в Корее, Связанные с и в Японии возникли свои виды фонетической пись- ИеРЛонетич°И В^ДЫ менности· Становление фонетической письменности письменности в Японии произошло в VII—IX вв. Первым шагом на этом пути явилось употребление так называемого письма магана, где для передачи каждого японского слога (по законам японского языка обязательно открытого) употреблялся определенный китайский иероглиф, китайское звучание которого в японском произношении соответствовало данному слогу. Скорописное и сокращенное начертание этих иероглифов (цао-шу) дало слоговую азбуку хирагана, которая употребляется в современных текстах; ею пишутся окончания, союзы и часть исконно японских слов, тогда как другие японские слова и все многочисленные китайские заимствования пишутся иероглифами; изредка встречаются тексты, написанные исключительно хираганой; как и в китайском тексте, все знаки пишутся без интервалов. Третий тип японского фонетического письма — катакана — также происходит от иероглифов, но не от скорописных, а от уставных форм кай~шу, причем брался не иероглиф в целом, а лишь наиболее характерный его элемент. Катакана употребляется в ограниченных масштабах: ею пишут в обычном тексте лишь иностранные заимствования (не китайские); катакана употребляется в телеграммах, иногда в примечаниях и т. д. В большинстве случаев знаки одного и того же слога происходят в хирагане и катакане от разных иероглифов. Корейская письменность онмун была создана корейскими учеными в XV в. совершенно самостоятельно: ее графические формы схематически изображают артикуляцию органов речи при произнесении соответственного звука. Слово для записи разбивается на слоги, и фонетический состав каждого слога передается так: сперва согласная инициаль (или нуль звука, если слог начинается с гласной), справа от нее или под ней знак гласного, а под этим комплексом согласная финаль, если слог закрытый. Все сочетание в целом должно иметь близкие к квадрату пропорции по тем же каллиграфическим правилам, что и иероглифы. Современный корейский текст пишется всецело онмуном с интервалами между словами, но иногда китайские заимствования, часто состав- 126
Рис. 9. Образец рисуночного письма народности наси. ляющие более 50% лексического состава текста, пишутся иероглифами. У ицзу для обозначения слогов использовались видоизмененные китайские иероглифы, отличающиеся по стилю начертания от обычного почерка кай-шу. Однако эта письменность имела ограниченное, преимущество культовое, употребление. Столь же ограниченное применение имела у наси письменность гэба, по принципам одинаковая с письмом ицзу, но генетически не связанная непосредственно с китайской графикой, а в значительной степени самостоятельная. У многих народов Китая и Монголии издавна Алфавиты бытовали свои формы алфавитной фонетической арамейского т» ^ ? происхождения письменности. Бее эти формы могут быть сведены к двум основным типам, место первоначального возникновения которых лежит далеко за пределами Восточной Азии. Один из этих типов восходит к финикийскому алфавиту, возникшему из еще более ранних форм письменности в Восточном Средиземноморье в X в. до н. э., но не непосредственно, а через более поздний его вариант — арамейское письмо, которое было очень широко распространено в Передней Азии в античную эпоху. В первые века нашей эры от формы арамейского письма, называемой эстрангело, произошло несторианское письмо. Оно называется так по имени несторианской секты христиан, некогда распространенной на северо-западе и севере Центральной и Восточной Азии. Сюда же последователи другого религиозного учения — манихеи — принесли иной вид арамейского письма — манихейское письмо. Существовавшие в Средней Азии и на западе Восточной Азии античные восточноиранские языки пользовались в I тысячелетии н. э. согдийским алфавитом, основанным на упомянутых выше несторианско-мани- хейских формах письма. Вариантом согдийского алфавита является и уйгурское письмо, которым написаны древнеуйгурские и частично средне- уйгурские памятники. В уйгурском письме вертикальные строки располагаются слева направо. Буквы в слове слиты воедино. Одна и та же буква (гласная или согласная) пишется различно в зависимости от ее места в слове: в начале, середине или конце. Уйгурская письменность в начале XIII в. была заимствована монголами; впоследствии они видоизменили ее и создали так называемый старописьменный монгольский алфавит, на котором в МНР частично издаются книги и в настоящее время, а монголы, живущие в КНР, до сих пор пользуются только этим шрифтом для всех изданий. От монголов в XVI—XVII вв. письменность уйгурского характера проникла к маньчжурам, которые по ее образцу создали свою, ставшую основой и для письменности народности сибо. 127
У самих уйгур Синьцзяна и у других тюрко- и ираноязычных народов, принявших ислам, древние формы письменности (согдийская и уйгурская) были вытеснены арабской. Арабское письмо также происходит от арамейского, но от другой его разновидности — набатейского письма Северной Аравии, распространенного там в античную эпоху. Для арабской письменности характерен слитнострочный облик, буквы пишут справа налево по горизонтали. Буквами (различными по начертанию в зависимости от их места: в начале, середине и конце) обозначаются согласные звуки, а гласные выражены через надстрочные или подстрочные диакритические знаки. В процессе приспособления арабского письма к тюркским языкам Восточной Азии оно подверглось ряду изменений и существует в уйгурском, казахском, узбекском и татарском вариантах. Тибетские и тайские алфавиты восходят к древ- ип*«виты неиндийскому письму брахми, истоки которого до происхождения сих П0Р неясны. В основу разработанного в VII в. н. э. тибетского письма легли ранние, связанные с брахми, североиндийские варианты письма прото-нагари, а в основу тайского письма легли южноиндийские варианты письма — грантха и др. Характерные признаки письменности индийского типа ярче всего выражены в тибетском письме. В нем есть буквы для всех согласных. Они передают инициаль корнеслога; если инициаль состоит из нескольких согласных, они располагаются одна над другой по вертикали, образуя лигатуру; гласные обозначаются надписными или подписными знаками, за исключением а, которая просто подразумевается. Буквы и лигатуры располагаются по горизонтали слева направо. Корнеслоги разделяются друг от друга точками. Помимо тибетского алфавита в средние века в Тибете было несколько других близких вариантов письменности. Один из них — тибетское квадратное письмо частично применяется и сейчас в Тибете на печатях и орнаментальных надписях. У тай КНР распространено четыре варианта письма южноиндийского типа. Шрифт тайлэ включает в графему согласной и показатель тона, так что один и тот же согласный звук может писаться в зависимости от тона разными знаками. В шрифте тайна имеются отдельные графемы для инициалей и финалей, а тоны передаются диакритическими.знаками. Мало распространенный шрифт тайбэн является вариантом тайна с более округлым начертанием. Тай уезда Цзиньпин пользовались лаосским шрифтом. В XX в. у многих народов Восточной Азии была Алфавиты проведена реформа письменности, чтобы сделать ее нового времени ^ ^ * * г ^ « τ-» τ^ττη /п более простои и удобной. В МНР в 40-х годах за основу нового алфавита был принят кириллический (русский), к которому были добавлены буквы для звуков, не имеющихся в русском языке. Большинство национальных меньшинств Китая пользуется сейчас латинским шрифтом. Латиница была распространена среди некоторых народов Южного Китая еще в начале XX в. в связи с де'ят'ельност^ью христианских миссионеров, но в большинстве случаев это были малоудачные, ненаучные, неудобные системы (иногда с перевернутыми, разных размеров литерами), которые после 1949 г. были заменены алфавитами, близкими новой китайской латинице, введенной в 1958 г. Попытки заменить иероглифическую письменность китайского языка алфавитной делались неоднократно; наибольшее значение в этом направлении имела разработка письменности чжуинъ-цзыму, осуществлен- 128
ная в 1913—1918 гг. Знаки этой письменности, как и в японской ката- кане, восходят к упрощенным деталям иероглифов, но метод их сочетания другой: каждый слог обычно обозначается двумя знаками — один передает инициаль, другой — финаль в широком смысле (включая гласный элемент). В некоторых случаях между ними есть и третий знак — полугласная предтональ. Общее количество знаков в ней 37. Из них 20 инициалей, 16 финалей и один знак предтонали. Чжуинь-цзыму принесла большую пользу при обучении правильному чтению иероглифов, но изданные на ней тексты на китайском языке широкого распространения не получили. Ограниченное применение имела построенная на основе чжуинь-цзыму письменность у некоторых групп тай (в Синьпине) и ицзу( в Хэчане). 9 Народы Восточной Азии
НАРОДЫ КНР
ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК В конце III тысячелетия до н. э. в долинах великих рек Тигра и Ефрата, Нила, Инда уже сложились древнейшие мировые цивилизации, возникли рабовладельческие государства. На большей части территории Восточной Азии в это время еще безраздельно господствовал неолит и только в бассейне Хуанхэ начался процесс разложения родового строя, возникновения социального неравенства и классов. Процесс этот был в значительной мере ускорен распространением в этой части эйкумены раннего металла — бронзы. С началом бронзового века земледельческие племена долины Хуанхэ вступают в эпоху писаной истории, так как примерно к этому же времени (середина II тысячелетия до н. э.) относятся древнейшие в Восточной Азии письменные памятники — так называемые «хэнаньские гадательные надписи». Дешифровка этих надписей позволила обнаружить в них упоминания имен правителей эпохи Шан-Инь (ванов), общие сведения о которой содержались в труде древнекитайского историка Сыма Цяня.1 Предводитель шанцев Чэн Тан свергнул, по словам Сыма Цяня, «династию» Ся и основал государство Шан, просуществовавшее в бассейне Хуанхэ несколько столетий.2 Однако достоверность сведений, сообщаемых Сыма Цянем, долгое время подвергалась сомнению. Историчность эпохи Шан-Инь была убедительно доказана только после прочтения «гадательных надписей» и проведения археологических раскопок в месте их находки — близ г. Аньяна (провинция Хэнань). Эти этнографические и археологические данные позволяют нам восстановить картину жизни племени шан, объединившего под своей гегемонией ряд соседних родо-племенных коллективов. В образе жизни и формах хозяйства шанцев цивит^шшя можно проследить немало черт, указывающих на генетическую связь этих племен с насельниками более ранних культур неолита, в первую очередь культуры «хэнаньского Луншаня». Подобно своим неолитическим предкам, шанцы предпочитали селиться вблизи рек, где мягкие аллювиальные почвы были наиболее пригодны для возделывания. В условиях гораздо более теплого и влажного, чем теперь, климата посевы шанцев не нуждались в искусственном Сыма Цянь (II—I вв. до н. э.) — автор «Исторических записок», первой всеобщей истории Китая. Сыма Цянь использовал многочисленные источники по древней истории Китая, многие из которых до нас не дошли. Наиболее вероятная датировка — XVI—XI вв. до н. э. 133
орошении, Расчистка участков леса, подходившего непосредственно к прибрежной полосе-, требовала от земледельца слишком много непроиз- водительнрго труда. Йи^кий уровень развития производительных сил «привязывал» шанцев к реке, несмотря на то что она была для них не только источником урожая, но в то же время и источником тяжелых испытаний и бед. Постоянные наводнения были для шанцев губительным и неотвратимым бичом на всем протяжении их ранней истории. Вероятно, именно с этим связаны столь частые переселения шанцев, объяснявшиеся традиционной исторической наукой «перенесением столицы» вана. Последний раз такое переселение имело место при ване Пань Гэне, перенесшем свою «столицу» в Инь (близ современного Аньяна, провинция Хэнань), откуда, между прочим, и происходит более позднее название Шан- Инь. В это время шанцы уже владели техникой литья бронзы, из которой изготовлялись предметы ритуала, оружие, некоторые типы орудий труда. Однако в земледелии применялись по-прежнему деревянные и каменные орудия. Основное земледельческое орудие шанцев изображено на одной из пиктограмм «гадательных надписей»: человек держит в руках деревянный двузубый заступ и усилием ноги, давящей на поперечную перекладину, углубляет его в землю. Это орудие (лэй), которое с большей или меньшей эффективностью могло применяться только на мягких прибрежных почвах, было известно уже насельникам луншань- ской культуры. Несомненный прогресс имел место в отношении жатвенных орудий: на смену неолитическим каменным жатвенным ножам пришли каменные серпы, насаживавшиеся на деревянную рукоятку. Это нововведение значительно повысило производительность труда при уборке чумизы, продолжавшей оставаться основной сельскохозяйственной культурой. Прямых доказательств возделывания других культур в нашем распоряжении нет. Помимо собаки и свиньи, одомашненных еще в период неолита, шанцы разводили овец и буйволов. Для военных целей использовалиеь колесницы, запряженные лошадьми. Поселения шанцев, как правило, окружались стеной из утрамбованной земли. Такие же стены имели и жилища, в целом сохранявшие традиционную столбовую конструкцию, но ставшие к этому времени уже полностью наземными. Несмотря на высокий уровень керамического производства, шанцы еще не умели выделывать черепицу (она появляется лишь в начале I тысячелетия до н. э.) и покрывали жилища соломой, обмазывавшейся сверху глиной. Об одежде шанцев у нас нет определенных сведений. Судя по шанским пиктограммам одежда была распашной (запахивалась направо — левая пола наверху). «Гадательные надписи» позволяют утверждать, что основой социально-экономической организации шанцев была патронимия — группа больших семей, происходящих от общего предка по мужской линии. В обществе выделилась уже верхушка, присвоившая себе наследственные привилегии и существующая за счет присвоения плодов труда своих сородичей. Имущественное расслоение, начавшееся еще в период позднего неолита, зашло уже достаточно далеко. Однако собственность на основное средство производства — землю — формально по-прежнему находится в руках патронимии в целом. В масштабе всего общества родовые связи 'еще явно превалир(уют, административно-территориального деления еще не существует. Сохраняется основное правило рода — экзогамия. Юноши, достигшие совершеннолетия, проходили обряд инициации, после чего получали право складывать расчесанные волосы жгутом на макушке и скреплять их шпилькой. Косвенным свидетельством существования инициации является тот факт, что в шанском обществе детей хоронили не на 134
родовом кладбище, а отдельно, т. е. они не считались полноправными членами рода (как это было и в неолите). Наряду с культом предков каждый род почитал свое родовое божество, восходившее к тотему рода и нередко совпадавшее с родовым наименованием. Должность вождя постепенно утрачивает свой выборный характер и начинает передаваться по наследству. Однако наследование идет преимущественно не от отца к сыну, а от старшего брата к младшему, что может быть расценено как специфическое явление периода перехода от материнского права к отцовскому, еще не успевшему укрепиться окончательно. О традициях материнского пр|ава свидетельствует и достаточно высокое положение женщины: она участвует в совершении жертвоприношений, нередко возглавляет ополчение рода на поле боя. Итак, все наши сведения о шанском обществе носят на первый взгляд довольно противоречивый характер. С одной стороны, мы наблюдаем в общем высокий уровень металлургии, далеко зашедшее социальное расслоение, существование наследственной власти вана, наличие сравнительно развитой иероглифической письменности. С другой стороны, «гадательные надписи» не содержат достоверных указаний на использование рабского труда и существование частной собственности на землю, но свидетельствуют о сохранении в шанском обществе многочисленных родовых институтов. Это-то и определило значительные расхождения б точках зрения на характер общества Шан-Инь. Одни ученые относили его к первобытнородовой эпохе, другие всячески подчеркивали в нем черты, несовместимые с первобытностью, и склонны были поэтому видеть в нем развитые классовые отношения. Между тем именно кажущаяся противоречивость наших сведений об обществе Шан-Инь и дает нам ключ к пониманию его сущности. По-видимому, мы имеем дело с обществом переходного периода, с обществом, несущим в себе живые следы родовой организации, но стоящим уже на пороге государственности. Это еще не вполне сложившееся государство, а лишь неустойчивый союз племен, в недрах которых идет интенсивный процесс классообразования. «Верховное единство» этого объединения олицетворено в ване, но подчиненные ему вожди отдельных племен (чжухоу) сохраняют значительную самостоятельность. Признание гегемонии вана выражается прежде всего в присылке дани, имеющей нередко чисто символическое значение. Во время войны чжухоу обязаны предоставить в распоряжение вана свои ополчения; с другой остороны, в случае нападения врага каждый из входящих в коалицию родо-племенных коллективов мог рассчитывать на военную помощь вана. Однако взаимоотношения между племенами, входящими в союз, и ваном не были стабильными. «Гадательные надписи» говорят о непрерывных выступлениях тех или иных чжухоу против гегемонии вана. Иногда дело доходило до того, что непосредственной опасности подвергалась «столица» вана. Это, в частности, имело место при У-дине — одном из самых могущественных шан-иньских ванов. В конце II в. до н. э. на гегемонию в бассейне Хуанхэ претендовала группа племен «и» (к юго-востоку от Хэнани), племя юй (близ южных отрогов хребта Тайханшань) и, наконец, группа племен чжоу (верхнее течение Хуанхэ). 3 Усиление племен чжоу подготовило событие, относящееся, согласно новейшим исследованиям, к 1027 г. и получившее в литературе название чжоуского завоевания. Оно положило конец гегемонии Инь в бассейне Хуанхэ. Последний иньский ван — Ди Синь покончил с собой, и вождь чжоусцев У-ван торжественно объявил себя Сыном Неба, т. е. правителем Поднебесной. За этим последовала церемония «пожалования наследственных владений» родственни- 135
кам новоявленного вана, а также вождям племен, вместе с Чжоу принимавших участие в походе на столицу Инь. Однако было бы ошибкой преувеличивать значение этих мероприятий, сообщение о которых донесла до нас конфуцианская историческая традиция. В действительности «пожалование наследственных владений» в подавляющем большинстве случаев означало признание прав и привилегий отдельных родо-племенных коллективов, входивших до этого в иньскую коалицию. Чжоуское завоевание не изменило статут этих чжухоу, как не могло оно изменись и основу социальной организации всего общества в целом. Но несмотря на то что падение Инь не может рассматриваться в качестве определенного рубежа в социально-экономической истории древнего Китая, тем не менее это событие сыграло немаловажную роль в его этнической истории. По своему этническому составу иньский союз племен был в высшей степени разнородным объединением. «Гадательные надписи» свидетельствуют о том, что одно время в него входило «племя и», которое можно отожествить с «восточным и» более поздних письменных источников; цяны — полуоседлые скотоводы, жившие на территории нынешних провинций Шаньси и Шэньси; племена си, в отличие от шанцев носившие косы и присылавшие вану дань лошадьми. По всей вероятности, отличались от собственно шанцев и родственные цянам племена чжоу. Завое- ватели-чжоусцы восприняли многие культурные достижения иньцеву в том числе их иероглифическую письменность. Изучение раннечжоуских эпиграфических памятников позволило некоторым историкам высказать предположение, что чжоусцы усвоили не только письменность, но и язык иньцев. Поэтому, имея основания считать иньцев предками китайцев, мы должны признать, что в складывании этнической общности древних китайцев принимали участие различные племенные группы, в той или иной степени участвовавшие, помимо этого, в формировании других современных народов Китая. В начале I тысячелетия до н. э. на основе смешанной иньско-чжоу- ской культуры в среднем течении Хуанхэ консолидируется несколько «царств», называющих себя Срединной областью (Чжун-го). Этот термин, позднее приобретший значение «срединная империя» («Китай»), применялся первоначально в противопоставлении «варварам четырех стран света», к числу которых относились не только враждебные Чжоу племена, но и многие из чжухоу, признавших власть чжоуского вана. Как уже указывалось выше, в более поздних письменных источниках это противопоставление приобрело вид весьма стройный схемы: вокруг Чжун-го расселены четыре группы варваров, именующихся в соответствии со странами света. «Живущие на востоке называются „и", они коротко обрезают волосы, татуируют тело, некоторые из них не пользуются огнем для приготовления пищи; живущие на юге называются мань, они татуируют лицо и имеют обыкновение сидеть скрестив ноги, некоторые из них не пользуются огнем для приготовления пищи; живущие на западе называются жун, они ходят с распущенными волосами и одеваются в шкуры, некоторые из них не употребляют в пищу хлебных злаков; живущие на севере называются ди, они одеваются в шкуры и перья, живут в землянках, некоторые из них не употребляют в пищу хлебных злаков... Народы четырех стран света говорят на разных языках и имеют различные наклонности». В приведенном высказывании древнекитайского автора довольно точно подмечены некоторые особенности образа жизни и обычаев основных этнических групп, населявших в I тысячелетии территорию современного Китая. Однако названия «варваров четырех стран света» в высшей степени условны и не могут рассматриваться в качестве этнонимов. 136
Племена эти стояли на различных ступенях социального и культурного развития. Наряду с группами, находившимися на стадии неолита и не затронутыми еще процессом разложения первобытнообщинных отношений, были этнические общности, стоявшие примерно на том же уровне, что и чжоусцы. К их числу можно отнести такие «царства», как Чу, сложившееся в среднем течении Янцзы, У и Юэ — на востоке Китая, Янь — на севере современной провинции Хэбэй, Ба и Шу — в Сычуани. Археологические исследования позволили установить ряд специфических черт в культуре и быте населения этих районов. Совершено очевидно, что номинальное объединение этих «царств» под гегемонией чжоуского вана не могло привести на этом этапе их этнической истории к сколько- нибудь интенсивному смешению и ассимиляции. Это не исключало, однако, взаимовлияния разнородных компонентов в этом еще крайне непрочном политическом объединении. Некоторые из современных историков склонны преувеличивать роль иньско-чжоуского компонента в сложении древнекитайской культуры, сводя вопрос к его одностороннему влиянию на другие этнические группы. Но нельзя забывать, что и иньско-чжоуское ядро формирования этнической общности древних китайцев испытало на себе значительные внешние влияния. Можно предполагать, что результатом этно-культурных связей иньцев с северными кочевыми племенами было, в частности, появление у иньцев такого важного технического нововведения, как запряженная лошадьми боевая колесница. Колесница появляется в бассейне Хуанхэ в иньское время и не имеет прототипов в местном неолите. В то же время есть прямые указания на то, что племена гуй-фан, связанные общим происхождением с гуннами и находившиеся в постоянных контактах с иньцами, использовали в бою колесницы (в одной из надписей раннечжоуского времени говорится о походе против гуй-фан, в результате которого были захвачены пленные, скот и более ста боевых колесниц). Несомненны и некоторые южные заимствования в иньско-чжоуской культуру. К их числу относится техника возделывания риса, совершенно неизвестного неолитическому населению бассейна Хуанхэ и получившего довольно значительное распространение в этом районе только в чжоуское время. Однако во взаимодействии иньско-чжоуского субстрата с этническими группами севера и юга уже в эту эпоху прослеживается существенное различие. Влияние протокитайской культуры на земледельческий юг оказалось гораздо более сильным, нежели на кочевнический северо-запад. Это в значительной мере определило основное направление этнических смещений в более позднее время. .р „ Период господства чжоусцев в бассейне Хуанхэ восточное ч.жоу -< и г~% τ τ называют обычно эпохой «западного 4жоу, когда столица вана находилась на западе, в Хао (близ современного г. Сиань, провинция Шэньси). В 789 г. до н. э. чжоусцы предприняли поход против западных жунов. Поход был неудачен, и ван с трудом избежал плена. Не сумев собрать достаточное количество воинов, ван вынужден был в 770 г. перенести столицу на восток, в Лои (современный г. Лоян, провинция Хэнань). Начался период Восточного Чжоу, характеризовавшийся резким ослаблением власти вана и усилением сепера- тизма чжухоу. Пять веков Восточного Чжоу, насыщенных острыми драматическими событиями междоусобной борьбы, традиционная китайская история подразделяет на два периода: Чуньцю («Весна и Осень»—название сочинения V в., приписываемого Конфуцию, в котором нашла отражение эта эпоха) с VIII по V в. до н. э. и Чжаньго («Борющиеся царства») с V но III в. до н. э. 137
В ходе борьбы за подчинение соседних «царств» политическому влиянию одного из наиболее могущественных чжухоу при формальном сохранении власти чжоуского вана на Средне-Китайской равнине один за другим появляются несколько гунов — гегемонов. Первым из них стал Хуань-гун, правитель царства Ци (684—643 гг.). Благодаря экономическим мероприятиям, направленным на развитие производства в своем царстве, Хуань-гун добился серьезного преимущества над соседними царствами и в 678 г. созвал съезд чжухоу, на котором и был провозглашен гуном. Основная цель Хуань-гуна, советником которого был знаменитый Гуань Чжун, заключалась в том, чтобы объединить чжухоу для борьбы против северных кочевников. Недаром Конфуций впоследствии говорил, что «если бы не Гуань Чжун, мы ходили бы с распущенными волосами и застегивались бы налево» (т. е. переняли бы обычаи кочевников): Другим направлением военной деятельности гегемона была борьба с царством Чу. Используя войска подчиненных чжухоу, Хуань-гун начал войну с Чу, а в 650 г. собрал второй съезд владетелей, на котором получил поддержку чжоуского вана и тем самым еще больше укрепил свое положение. В это время окончательно сложилась коалиция северных царств против Чу, бывшего основным противником Севера весь период Восточного Чжоу. Характер такой коалиции определялся тем, что Северу противостояло царство, основное население которого составляли различные южные этнические группы, предки современных чжуан-дунских и мяо-яоских народов. Поход Хуань-гуна на Чу был неудачен, и это послужило толчком к усилению царства Чу. Оно выходит на арену борьбы за гегемонию и в 546 г. преуспевает в этом, разгромив армию царства Цзинь. Однако уже в 514 г. до н. э. гегемония Чу была сокрушена новой коалицией, которую возглавил правитель царства У. Затем на короткое время гегемоном стал правитель Юэ. У и Юэ — древнейшие государственные образования племен юэ, сыгравших важную роль в формировании чжуан- дунских народов Южного Китая (некоторые группы юэ участвовали, по-видимому, также в этногенезе индонезийских народов и вьетнамцев). С 403 г. до н. э., когда северное царство Цзинь распалось на три самостоятельных владения, по традиции начинается период Чжаньго («Борющиеся царства»). Дальнейший упадок могущества дома Чжоу, политическая роздробленность страны, появление мощного культурного очага в Чу, где происходил синтез культур севера и юга (достаточно вспомнить поэтическое творчество чусца Цюй Юаня), расцвет культуры и прежде всего философии — таковы характерные черты этой эпохи. Бурные социальные перемены эпохи Чжаньго были подготовлены серьезным сдвигом в развитии производительных сил. Появление железа вызвало подлинную революцию в основных областях хозяйства. Если на всем протяжении бронзового века каменные орудия сосуществовали в земледелии с бронзовыми, то теперь железо окончательно и бесповоротно вытесняет камень. Такие важные хозяйственные достижения, как появление плуга с железным сошником, применение тяглового скота, развитие поливного земледелия на твердых почвах, стимулировали оформление института частной собственности на землю и выделение малой семьи внутри патронимии как экономической ячейки общества. Развитие частной собственности и товарно-денежного обращения подрывало родовые связи, переплетавшиеся с отношениями соседской общины. Резко возрастает роль рабского труда в производстве (в первую очередь в горных разработках и ремеслах). Возникает новая прослойка имущих — богатых ремесленников и купцов, заинтересованных в ликвидации наследствен- 138
ных привилегий родовой знати. Эта задача не могла быть решена без острой политической борьбы, которая завершилась победой складывающегося класса рабовладельцев. Целый ряд древнекитайских царств переживает период политических реформ, по своему содержанию аналогичных реформам Солона в Греции и Сервия Туллия в Риме. Наиболее подробные свидетельства источников касаются реформ в царстве Цинь, осуществленных в 358—348 гг. Шан Яном. На примере этого царства мы видим, как к началу эпохи Чжаньго в «наследственных владениях» чжухоу, исторически восходящих к родо- племенным объединениям, заканчивается процесс формирования государства. Отмирают последние пережитки демократических традиций в форме народных собраний, сохранявшихся во многих царствах еще в период Чуньцю. На смену родовому делению общества приходит территориальная система цзюнъ-сянъ, а место наследственной аристократии в делах управления занимает чиновничество, назначаемое и смещаемое правителем. Тенденция к централизации аппарата угнетения и оформление деспотической власти правителя совпадают с началом интенсивного процесса взаимопоглощения царств. Если несколько веков до этого чжухоу, домогавшиеся гегемонии на среднекитайской равнине, ставили своей целью лишь подчинение соседей своему политическому влиянию, то теперь усилившиеся царства стремились к уничтожению более слабых чжухоу и поглощению их территории. Если в начале Чжоу в бассейне Хуанхэ существовало несколько сотен больших и малых чжухоу, то к середине III в. до н. э. количество самостоятельных царств сократилось до 7 (это были Ци, Чу, Цинь, Чжао, Вэй, Хань, Янь). К этому следует добавить, что Чжоу, превратившееся из верховного гегемона Поднебесной империи в крошечное царство, было уничтожено в 249 г. до н. э. правителем Цинь. В течение последующих 20 лет Цинь удалось сломить сопротивление соперников и все 6 царств были одно за другим завоеваны. В 221 г. до н. э. страна объединилась под эгидой династии Цинь. Циньский гун стал именоваться Цинь Шихуанди («первый циньский император»). Цинь Шихуанди предпринял попытку создать мощную империю и покончить с сепаратизмом чжухоу. Он ликвидировал традиционную систему пожалования наследственных владений и ввел в общегосударственном масштабе территориально- административное деление на округа и уезды (цзюнъ-сянъ). При Цинь Шихуанди впервые была создана единая денежная система и система мер и весов для всей страны, проводилось строительство дорог и ирригационных сооружений. Эти меры имели известное положительное значение для экономической жизни. Жестокие репрессии против непокорных, тысяч и сотен тысяч рабов и крестьян, согнанных на строительство Великой китайской стены, начатой еще в IV в. до н. э., варварское уничтожение многих письменных памятников конфуцианского толка — вот некоторые свидетельства деспотизма и произвола первого китайского императора. И все же Цинь Шихуанди так и не удалось создать прочной империи. Войны против гуннов на· севере и племен нань-юэ (южных юэ) на юге обескровили империю. Уже в 207 г. до н. э., вскоре после смерти Цинь Шихуанди, династия Цинь пала в огне восстания рабов и крестьян, которым воспользовались местные владетели. На гребне восстания к власти приходит Гао-цзу, основатель династии Хань. Почти сто лет понадобилось ханьским императорам для ликвидации самостоятельности местных владетелей. При ханьском императоре У-ди (140—87 гг. до н. э.) восстание правителей областей было последней 139
попыткой сокрушить центральную власть. Подавив восстание, У-ди добился укрепления централизованного государства. При нем господствующее положение в идеологической области заняли конфуцианцы, которые ссылками на пример западночжоуских ванов стремились оправдать существующий правопорядок. Добившись стабилизации внутреннего положения Ханьскии Китай и СТраны ханьские правители получают возможность древние народы ^ ' r J Восточной Азии начать воины за расширение территории империи. Можно выделить четыре основных направления хань- ской экспансии во II —I вв. до н. э.: Монгольское плато, Синьцзян, Сы- чуань и южные приморские районы Китая. На северных границах царств Янь, Чжао и Цинь сложился в период Чжаньго мощный союз племен гуннов, на протяжении многих последующих веков являвшийся основной политической силой Центральной Азии. Воспользовавшись войнами между древнекитайскими царствами, гунны захватили часть территории Чжао. После объединения Китая Цинь Ши- хуаном 300-тысячная армия под водительством генерала Мын Тяня нанесла поражение гуннам и вернула утраченные земли. Почти одновременно с воцарением Гао-цзу вождем союза гуннских племен становится шанъюй Модэ, талантливый полководец и умный политик. При нем гунны подчиняют племена дун-ху на территории Маньчжурии и динлинов на севере Центральной Азии, наносят поражение массагетам («даюэчжи» китайских летописей), оттеснив их на запад из пределов современной провинции Ганьсу, на юге захватывают район Хэтао. Гао-цзу был вынужден пойти на уступку гуннам и заключить с ними «союз мира и родства», соблюдавшийся с китайской стороны вплоть до середины II в. до н. э. Воцарение У-ди ознаменовало поворот в политике по отношению к гуннам. Ханьская императорская армия 13 раз предпринимала походы на гуннов. У-ди сумел овладеть инициативой и оградить северные районы империи от нападений кочевников, однако сокрушить мощь гуннов ему так и не удалось. Стремясь найти союзников в борьбе с гуннами, У-ди решает установить связь с «Западным краем» — так в ханьское время называли государства, расположенные на территории Синьцзяна и Средней Азии. На поиски разбитых в III в. до н. э. и переселившихся на запад племен массагетов был отправлен Чжан Цянь. Ему было поручено вести переговоры о союзе против гуннов. Дипломатическая миссия Чжан Цяня не имела успеха. Зато им был открыт для Китая неведомый дотоле мир процветающих цивилизаций, собраны ценнейшие сведения о народах Средней Азии. Последующие поездки Чжан Цяня позволили установить сношения с усунями, Ферганой и аршакидской Парфией. Вслед за этим У-ди предпринял несколько походов против мелких государств, расположенных вблизи Турфанской впадины. В 104 г. до н. э. начались военные действия против Ферганы (Давань). Открытие для ханьцев Западного края сыграло большую роль в ранней истории культурных связей Китая с Западом. Из Ферганы в ханьскии Китай были завезены виноград, люцерна, многие бахчевые культуры (например, тыквы). Через Западный край китайцы познакомились с индийскими музыкальными инструментами, многие из которых (например, пипа) обрели в Китае вторую родину. Особенно большое значение имело распространение в хань- ском Китае буддизма, также занесенного туда через Западный край. Так поездки Чжан Цяня открыли ханьцам еще одну цивилизацию — Индию. В свою бытность у массагетов Чжан Цянь с удивлением обнаружил там ткани, привезенные из Шу (современная провинция Сы- чуань), и узнал, что они выделаны в стране Хинду. Из этого он сделал 140
вывод, что страна Хинду находится по соседству с Шу. После этого предпринимались неоднократные экспедиции с целью найти путь в Индию через районы, населенные «юго-западными варварами». Однако в ходе этих экспедиций китайцам удалось освоить новые для них территории в Сычуани. Наконец, немало сил отняли у Ханьской империи походы против племен юэ, населявших приморские районы на юго-востоке материка. В период междуцарствия Цинь-Хань бывший циньский чиновник Чжао То объявил себя правителем Нань-юэ и после воцарения ханьской династии отказался подчиниться ей. Против Нань-юэ была мобилизована не только сухопутная армия, но и большой речной флот, который был двинут на юг по притокам Янцзы. Нань-юэ было покорено. Империи удалось подчинить также племена минь-юэ, населявшие нынешнюю провинцию Фуцзянь. В результате захватнических войн У-ди и его Формирование преемников во II — I вв. до н. э. территория Хань- этническои общности ^ „ *г * тх древних китайцев скои империи достигла огромных размеров. На северо-востоке она охватывала Ляодунский полуостров и небольшую часть Корейского полуострова; ее северной границей служила Великая китайская стена; западные округа империи занимали почти всю современную провинцию Ганьсу; юго-западные — восточную часть Сычуани и Юньнани; на юге империя включала Гуанси, Гуандун с о. Хайнань и северную часть современного Вьетнама; на востоке — все приморские районы. Само собой разумеется, что в этническом отношении население Ханьской империи представляло собой чрезвычайно, пеструю картину. Объединение страны способствовало консолидации этнического единства древних китайцев, складывавшегося в бассейне Хуанхэ на протяжении эпохи Чжаньго. В ханьскую эпоху население Северного Китая выступает уже как сформировавшаяся народность, и не случайно, что наименование династии Хань стало впоследствии самоназванием китайцев.3 С другой стороны, расширение этнической территории древних китайцев стимулировало их контакты с соседними некитайскими группами. Ханьский философ Ван Чун писал по этому поводу: «Жители Ба, Шу, Юэ, Си, Юлинь, Жинань, Ляодуна, Лолана во времена Чжоу ходили непричесанными или заплетали волосы в косички, — ныне они носят китайские головные уборы. Во времена Чжоу они общались с китайцами через переводчиков, — а ныне наизусть читают „Книгу песен"». Вместе с тем и китайцы неизбежно испытывали на себе влияние соседних этнически чуждых им народов. По мере распространения китайцев на юг постепенно изменялся их физический облик, приобретая все более выраженные южномонголоидные черты, изменялся язык, появлялись южные черты в обычаях и образе жизни. Интенсивный процесс аккультурации южных этнических групп захватывал не все вновь присоединенные районы. В ханьское время им еще не были затронуты территории крайнего юга и юго-запада. Яркий пример существования очагов самобытной аборигенной культуры на зависимых от Хань территориях дали недавние раскопки в Шичжайшане (провинция Юньнань). Согласно исторической традиции, Чжуан Цяо — один из полководцев царства Чу эпохи Чжаньго — был послан в поход против местных племен дянь. В силу ряда обстоятельств Чжуан Цяо не 3 В ханьское время самоназванием китайцев было цинъ, откуда и происходит распространенное в Западной Европе наименование страны и ее населения. 141
вернулся обратно и остался среди аборигенов; ему пришлось «сменить свою одежду и следовать их обычаям». Потомки Чжуан Цяо признали ханьского императора и были пожалованы титулом дяньского вана. Находка в одном из захоронений Шичжайшаня печати с аналогичной надписью позволила установить принадлежность раскопанных археологами памятников. Племенам дянь было уже известно железо, но подавляющее большинство орудий и оружия изготовлялось ими еще из бронзы. Среди этих изделий нужно отметить бронзовые барабаны, широко распространенные у многих современных народов Южного Китая. Чрезвычайно любопытны скульптурные сцены принесения даров, выполненные также в бронзе. Изучение костюмов и причесок, представленных на этих изображениях, позволило китайскому этнографу Фэн Хань-цзи выделить семь различных местных групп, судьбы которых в эпоху Хаиь были тесным образом связаны с племенами дянь. Распространение в ханьском Китае частной соб- Социально- ственности на землю означало подрыв приоритета экономическое общины в области землевладения и землепользова- развитие страны -п ^ г в последних веках ния· Бывшие общинники становятся сооственни- до нашей эры ками своего надела, который они могут теперь продать и купить. Появление класса свободных землевладельцев само по себе было началом нового этапа социальной дифференциации. Имущественное расслоение приводит к выделению богатых и бедных семей внутри патронимии. Процесс обезземеливания основной массы крестьянства и концентрации земельной собственности в руках немногочисленной рабовладельческой знати приобретает в последние века до нашей эры характер основного противоречия в обществе. По образному выражению одного из хань- ских деятелей, «у богатых поля тянутся одно за другим, а у бедняка даже некуда воткнуть шило». В этом и была причина того, что наряду с применением в производстве (по-прежнему главным образом в ремесле и горных разработках) труда рабов в ханьском Китае получают все большее распространение новые формы эксплуатации — наемный труд и арендные отношения. Важно подчеркнуть, что арендные отношения этого периода носили «свободный» характер: арендатор продолжал платить налоги государству и отбывать воинскую повинность, а также формально не был лишен права на занятие государственных должностей. Таким образом, его юридическое положение принципиально отличалось как от положения раба, не платившего налогов и не отбывавшего воинской повинности, так и от крепостного, лично зависимого от феодала. Тем не менее положение арендатора было крайне неустойчивым. По свидетельству источников, плата за пользование земельным участком, взимавшаяся землевладельцем с арендатора, достигала в ханьское время половины урожая. Вместе с тем, если учесть, что непрерывные войны II—I вв. до н. э. привели к увеличению налогового бремени, то станет понятным, почему разорение крестьян вело к превращению их в рабов, которое приняло в последние годы правления У-ди столь значительные размеры. Последние десятилетия до нашей эры отмечены нарастающей волной крестьянских восстаний. Своеобразной попыткой решить эту проблему были реформы Ван Маиа. В 8 г. н. э. представитель царствующего дома Ван Ман совершает дворцовый переворот. Захватив власть, он объявил о начале «нового правления» и приступил к осуществлению реформ. Все поля были объявлены собственностью государства. Запрещалась покупка и продажа земли 142
и рабов. Была введена государственная монополия на продажу соли и вина, а также на добычу железной руды. Была реформирована денежная система и изменено административное деление. Реформы Ван Мана, основной идеей которых было стремление в законодательном порядке запретить распространение частной собственности на землю, являлись утопической попыткой повернуть вспять экономическое развитие страны. Реформы встретили резкое противодействие со стороны как земельной знати и купечества, так и мелких земельных собственников. В 17 г. в различных частях страны вспыхивают восстания. Повстанческая армия «краснобровых» захватывает столицу. Однако сторонники свергнутой Ван Маном ханьской династии, воспользовавшись успехами повстанцев, в 25 г. вновь провозглашают ее. Эта династия известна в истории как Восточная Хань, поскольку при ней столица была перенесена из Чанани на восток, в Лоян. Власть в стране переходит в руки ханьской аристократии. Во времена Восточной Хань были достигнуты успехи в борьбе с гуннами, которые признали себя данниками империи. Устанавливаются связи со Средней Азией по Великому шелковому пути; в этом большую роль сыграла деятельность Бань Чао, в течение 30 лет бывшего послом Хань в государствах Западного края. К первым векам нашей эры относится начало проникновения буддизма в Китай из Индии. Одной из основных проблем, с которыми восточноханьским правителям пришлось столкнуться вскоре после воцарения династии, были взаимоотношения с цянами. Полукочевые племена цянов издавна населяли район провинций Ганьсу и Цинхай. Продвижение китайцев в Ганьсу, имевшее место во времена У-ди, оттесняло цянов на юго-запад. Однако к концу ранней ханьской династии цяны вновь начинают селиться на своих старых землях. Ханьская администрация пыталась решить вопрос военной силой, физически уничтожая цянов или переселяя их отдельные группы в глубь страны, где они были обречены на насильственную ассимиляцию. Цяны оказывали китайцам сопротивление, выливавшееся в ожесточенные военные действия, и нередко вторгались далеко в пределы страны. В 136 г. цяны подошли к Чанани и сожгли бывшие императорские дворцы в ее окрестностях. Войны с цянами, продолжавшиеся в общей сложности около 60 лет, потребовали от ханьских правителей огромных затрат материальных и военных ресурсов. Однако цянскую проблему им так и не удалось разрешить. В стране тем временем назревали новые крестьянские волнения. Борьба между дворцовыми кликами ослабляла централизованную власть. В 184 г. восстание «желтых повязок» под руководством даосского проповедника Чжан Цзяо охватило всю страну. Против восставших единым фронтом выступили все дворцовые клики, аристократия и император. Императорская армия во главе с Цао Цао и Лю Бэем в конце зимы 184 г. нанесла ряд серьезных поражений повстанцам. Однако движение разрасталось в других районах и только в 216 г. пошло на убыль. В 220 г. династия Хань пала и единая империя перестала существовать. Империя распалась на три царства: Вэй—-на севере, в долине Хуанхэ, У — на юге, в нижнем течении Янцзы, и Шу — на юго-западе, в среднем и верхнем течении Янцзы. Началась эпоха Троецарствия (220— 265 гг.). В 280 г. императору династии Цзинь, пришедшей на смену Вэй в Северном Китае, удалось объединить страну, но ненадолго. В 316 г. столица цзиньской династии пала под ударами северных полукочевых племен. Цзиньский император попал в плен, а часть его двора, армии и населения бежала на юг, за Янцзы. 143
Начался период Восточной Цзинь (317—420 гг.). На севере в долине Хуанхэ, с 316 по 439 г. правили 16 династий различного этнического происхождения. На юге после падения Цзинь правят поочередно четыре династии. Поэтому IV—VI вв. получили в историографии название эпохи Южных и Северных династий. Это была эпоха утверждения в Китае феодального способа производства. Как известно, Становление в современной исторической науке до сих пор не вы- способГпрои^водства работало единой точки зрения на то, когда древнекитайское общество перешло от рабовладельческой формации к феодализму. Ряд китайских ученых (Фань Вэнь-лань, Цзянь Бо-цзань и др.) относят зарождение феодальных отношений к концу эпохи Инь (конец II тысячелетия до н. э.); большинство китайских ученых во главе с Го Мо-жо полагает, что переход к феодализму имел место на грани Чуньцю—Чжаньго (VI—V вв. до н. э.); некоторые советские ученые (Л. И. Думан) относят окончательное сложение феодального строя к началу III в. до н. э.; большинство советских ученых, а также некоторые китайские историки считают, что феодальные отношения утвердились в Китае в III — IV вв. н. э. Чрезвычайно показательно, что две первые точки зрения (Фань Вэнь-лань и Го Мо-жо), находящиеся в очевидном противоречии с научной концепцией единого пути всемирно-исторического развития, не находят подтверждения в реальных фактах истории Китая. Наиболее приемлемой является, по-видимому, последняя точка зрения, поскольку она правильно отражает процесс складывания отношений феодальной зависимости в китайской деревне. Выше уже говорилось о том, что распространение арендных отношений в IV—II вв. до н. э. не влияло еще на юридическое положение арендатора, продолжавшего оставаться лично свободным. Однако уже в конце правления ранней ханьской династии, а особенно в первых веках нашей эры, арендные отношения начинают претерпевать качественные изменения. В источниках появляются упоминания о том, что землевладельцы стремятся «укрыть» своих арендаторов от государства, воспрепятствовать уплате последними налога в казну. Тем самым юридическое положение арендаторов начинает меняться: он постепенно попадает в путы личной зависимости от владельца земли. Особенностью этого процесса в ханьском Китае было то, что возникновение форм феодальной зависимости сочеталось с сохранением значительных пережитков патронимической организации. Имущественное расслоение внутри патронимии, состоящих из некоторого числа больших и малых семей, приводило к появлению бедных и богатых семей. В условиях, когда селение совпадало с патронимией, наиболее естественным выходом из создавшегося положения была аренда земли у богатой семьи внутри той же патронимии. По традиции глава патронимии, в большинстве случаев являвшийся одновременно главой наиболее богатой семьи, должен был оказывать покровительство своим сородичам, что еще более усиливало зависимость бедняков-арендаторов от владельца земли. Другим источником появления зависимого крестьянства было освобождение рабов, сажаемых на землю. Совершенно очевидно, что изменение юридического положения арендатора, который зависел теперь только от землевладельца и мог не платить государственных налогов, означало сокращение источников финансового и военного могущества централизованного государства. Не случайно, что многие политические деятели ханьской эпохи (Ши Дань, Чжан Чан-тун и др.) один за другим выступают с требованием наделения крестьян землей из государственного фонда и ограничения земельной собственности знати. Однако эти меры не могли приостановить прс- 144
цесс феодализации деревни. Первое (и притом весьма неясное) упоминание о том, что государство было вынуждено признать право крупных землевладельцев на владение лично зависимыми крестьянами относится к царству Вэй эпохи Троецарствия (середина III в.). А в 280 г. основатель династии Западная Цзинь, Сыма Янь, издает указ о разрешении землевладельцам иметь до 50 дворов зависимых арендаторов. Цифра эта сама по себе невелика, и указ этот должен был, по мысли императора, ограничить количество лично зависимых крестьян. В то же время он был признанием законности новых отношении между землевладельцем и арендатором. Процесс складывания феодальных отношений завершился их юридическим оформлением. В традиционной историографии эпоха Южных и Этнические Северных династий характеризовалась обычно как Южн°ыГГ^Те°рХных <<смУтное время», период разрушения традиционной династий китайской культуры. Это глубоко ошибочное мнение. В истории народов Китая в целом IV—VI вв. были периодом, когда этнические процессы, происходившие на этой территории в более раннее время, убыстрились и приобрели небывалый дотоле размах. Это был период смещения огромных масс населения, столкновения народов самых различных групп и ареалов. Эпоха Южных и Северных династий — один из важнейших этапов этнической истории Китая. Этнические процессы, происходившие в недрах ханьского общества, были ускорены политическими событиями последнего периода правления династии. Ханьский император номинально был еще у власти, а фактически на территории Северного Китая уже шла междоусобная война. Излюбленным приемом претендентов на власть в стране стал насильственный угон населения: этим они пытались сохранить свой военный потенциал и лишить противников живой силы. Результатом кровопролитных междоусобиц было то, что с лица земли были стерты цветущие города, уничтожено огромное количество населения, а еще более значительные массы мирных жителей были вынуждены сняться с насиженных мест и бежать в поисках защиты от огня и голода. Однако это была лишь своеобразная прелюдия одного из крупнейших в истории Китая переселений жителей севера, которое началось в IV в., после вторжения в бассейн Хуанхэ кочевых племен. Как полагают некоторые исследователи, общее количество населения, переместившегося в этот период на юг, достигало 900 тыс. человек, что составляло около Vs всего населения северных районов и Уб населения на территории к югу от Янцзы. Больше всего переселенцев было в южной части современной провинции Цзянсу, где была основана столица восточной цзиньской династии: если в целом на территории Южного Китая каждый шестой житель был в эту эпоху переселенцем с севера, то здесь на одного аборигена приходился один переселенец. Местное население этих районов, известное в источниках того времени под названием горных юэ, впервые в своей истории оказалось втянутым в интенсивный процесс ассимиляции. Часть горных юэ вынуждена была переселиться в более южные районы, а, вероятно, также и на Тайвань, другая часть постепенно смешалась с китайцами. Это смешение не означало растворения аборигенов в среде переселенцев, так как в результате этого процесса изменились и сами переселенцы. Особенно ярко это сказалось на языке. Если первоначально пришельцы с севера презрительно называли местное наречие «птичьим языком», то уже через одно-два столетия положение резко изменилось: на языке местного населения стали говорить не только простолюдины, но и знать, раньше кичившаяся своим северным происхождением. Поэтому можно принять 10 Народы Восточной Азии 145
гипотезу китайского этнографа Линь Хуэй-сяна, объясняющего особенности физического облика и языка современных китайцев провинции Фуцзянь результатом смешения переселенцев с севера и коренного юэского населения. С переселением китайцев на юг в V—VI вв. связывают также складывание весьма своеобразного диалекта хакка (кэцзя)г имеющего сейчас распространение среди китайского населения Южного Китая. Гораздо более сложные этнические процессы происходили в IV—VI вв. на севере Китая. Образование целого ряда «варварских» государств в бассейне Хуанхэ не было результатом их внезапного вторжения извне. Уже в ханьскую эпоху в северных и северо-западных районах империи начали селиться различные некитайские этнические группы — гунны, цяны, ухуань, сяньби. В некоторых округах (например, в провинции Шэньси) «варварского» населения было к этому времени не меньше, чем китайского. Такое положение сложилось в силу различных причин: оседания полукочевых племен на новых территориях (сяньби, частично гунны и цяны) или насильственного переселения (ухуань, некоторые группы цянов). Там, где «варвары» селились большими компактными группами, они сохраняли свою родо-племенную организацию, признававшуюся китайской администрацией. Ослабление центральной власти и начало междоусобных войн между различными группировками местной знати создали благоприятные условия для восстановления самостоятельности этих племен. На севере Китая одно за другим возникают «государства» гуннов (Раннее Чжао, Северное Лян, Ся), цянов (Позднее Цинь), родственных цянам ди (Чэнь-хань, Раннее Цинь, Позднее Лян и др.), сяньби (Янь, Западное Цинь). Постепенно усиливаются сяньби, завершающие переход от первобытнообщинного строя к классовому обществу. В 439 г. сяньбийский род Тоба объединил всю территорию севера под властью династии Вэй (439—550 гг.). Этот период характеризовался, с одной стороны, процессом консолидации гуннских и цянских племен под эгидой сяньби, с другой стороны — взаимодействием сяньбийцев с ханьским этническим субстратом. Известная «сяньбизация» населения севера в это время не вызывает сомнений. Она выражалась прежде всего в широком распространении на всей территории севера сяньбийского языка. Любопытно, что основатель царства Северное Ци (оно возникло на месте Вэй в 550 г.) Гао Хуань был китайцем по происхождению, но считал себя сяньбий- цем и говорил по-сяньбийски. Однако в целом влияние численно превосходящего китайского населения не могло не возобладать. Большая часть сяньбийцев в конечном счете растворилась в китайской среде, хотя и передала ей некоторые свои традиции. Более ста лет господства сяньби в бассейне Хуанхэ не прошли в этом отношении бесследно. Именно влиянием северных кочевников можно объяснить такие существенные изменения в быте китайского населения севера, как употребление в пищу молока и лепешек из пшеничной муки. В это время начинают складываться те различия в пище северных и южных китайцев, которые характерны для всего последующего периода: лепешки, мясо в рационе северян и рыба, овощи, чай (заимствованный у юэ) в рационе южан. Танская империя и Процесс этнических контактов, характеризо- ее связи с другими вавший период Северных и Южных династий, в негосударствами малой степени способствовал созданию условий для Восточной Азии объединения страны. Добиться этого удалось Ян Цзяню, провозгласившему в 581 г. династию Суй. Сын Ян Цзяня и знатной сяньбийки, вошедший в историю под именем Суй Ян-ди, значительно расширил территорию своего государства. Однако крестьянское 146
восстание, вспыхнувшее в стране, подорвало силы династии. В 618 г. к власти в стране приходит двоюродный брат Ян-ди по материнской линии Ли Юань — основатель династии Тан (618—906 гг.). С именем его сына и преемника Ли Ши-миня (Тай-цзуна) связано укрепление Танской империи, превращение ее в один из крупнейших политических и культурных центров Восточной Азии. Танский Китай, как, впрочем, и вообще все раннефеодальные империи, был чужд узконациональной замкнутости. В Чанане — столице династии — можно было встретить купцов и путешественников из многих стран мира. В столичной «Академии» обучались студенты из Кореи, Японии, Тибета. Тай-цзун с гордостью говорил о себе, что «в отличие от правителей прошлого, возвеличивших Китай и презиравших „варваров", я люблю всех как равных, и поэтому племена и народы полагаются на меня, как на своего отца или мать». Конечно, обстоятельства, при которых китайцы сталкивались в процессе расширения своей этнической территории с другими этническими общностями и государственными образованиями Восточной Азии, были гораздо многообразнее и сложнее. Это относится прежде всего к тюркскому каганату, оформившемуся на Центрально-Азиатском плато к середине VI в. Поражение, нанесенное тюркам армией Суй, привело к их расколу на две части — западную и восточную. Восточнотюркский каганат к моменту провозглашения династии Тан усилился настолько, что Ли Юань вынужден был направить послов в ставку кагана и признать себя его вассалом. Положение изменилось лишь при Тай-цзуне, разбившем в 630 г. тюрков и переселившем часть их во внутренние районы. По свидетельству современников, около десяти тысяч тюркских семей поселилось в одной только столице. Разгром тюркского каганата способствовал усилению одного из тюркских племен — хуэйхэ (впоследствии они вошли в состав уйгурской народности, и поэтому их нередко называют древними уйгурами). Расцвет государства хуэйхэ (уйгурского каганата) с центром на территории современной Монголии совпал по времени с переломным моментом в истории Танской империи — мятежом Ань Лу-шаня. Для подавления мятежа императору пришлось обратиться за помощью к уйгурам, направившим в Чанань свою конницу. Немало уйгуров осело в столице, образовав там свои кварталы. С уйгурским влиянием связано, между прочим, распространение в танском Китае манихейской религии.4 Династии Тан удалось восстановить свои былые позиции в Западном Китае, утраченные в период междоусобных войн IV—V вв. Вассалами Китая признали себя правители многих государств на этой территории. Здесь китайцы впервые сталкиваются с арабами: приходят в соприкосновение две крупнейшие империи раннего средневековья. В битве при Таласе (751 г.) арабы разбили китайцев и преградили им путь дальше на запад. Это не помешало, однако, установлению весьма оживленных связей Тан со Средней Азией, Ираном, Индией. На запад шел китайский фарфор, шелк, чай, бумага. В свою очередь из Индии через Западный край в Китай проникает способ варения сахара. Широкое распространение в танском Китае получают иранские мотивы в орнаментике тканей и кованых изделий из драгоценных металлов. Об оживленных торговых связях с сасанидским Ираном свидетельствуют многочисленные находки иранских серебряных монет в погребениях танского времени. Отметим 4 Манихейская религия возникла в первых веках нашей эры на Ближнем Востоке и получила затем распространение в ряде стран Восточной Азии. В основе манихейской религии лежало учение о добром и злом начале, борьба которых создает все сущее. 147 10*
попутно, что именно к танскому времени относится появление арабских купцов на юге Китая, близ современного Гуанчжоу. Осевшие здесь арабы-переселенцы были настолько многочисленны, что их смешение с местным населением привело к появлению особой этнической группы южных хуэй. Период утверждения танской династии совпал с тем временем, когда на западных и юго-западных границах Китая (Цинхай и северо-восточный Тибет) консолидируется группа племен цянского происхождения, самоназванием которых становится бод. «Страна Бод» именуется в китайских источниках Тубот, или Тубо (позднейшее чтение — Туфань), в арабских — Тоббэт, откуда происходит европейское название Тибет. Племена туфань можно считать непосредственными предками современных тибетцев. В 638 г. туфань вторглись на территорию одного из китайских пограничных округов в Сычуани, но потерпели поражение. Между Китаем и туфань был заключен мир, закрепить который был призван династический брак правителя Тибета Сонгцзанганбо с танской царевной Вэнь-чэн. С ней в Тибет были направлены китайские ремесленники различных специальностей, посланы книги и даже семена культурных растений. Однако вскоре после этого союз между Тан и Тибетом распался. Два столетия ^с середины VII в. до конца правления Тан) были заполнены непрерывающимися войнами. На юго-востоке от владений туфань (в пределах современной провинции Юньнань) в середине VII в. сложилось государство Йаньчжао. Этнический состав населения Наньчжао был неоднороден и включал, по- видимому, предков различных народов тибето-бирманской и чжуан-дун- ской групп. Достаточно сказать, что сам термин «чжао», входящий в наименование этого государства, — тайского происхождения. В то же время исторические памятники (в том числе дошедшие до наших дней каменные стелы с надписями) говорят о том, что во главе государства Наньчжао стояла династия, основанная предками народов группы ицзу. В 750 г. вспыхнула война между Наньчжао и танским Китаем, продолжавшаяся несколько десятилетий. Правитель Наньчжао установил связь с тибетцами и представил в их распоряжение свое войско. Вскоре, однако, выяснилось, что тибетцы не намерены довольствоваться ролью старшего партнера и пытаются поставить Наньчжао в положение вассала. В этих условиях Наньчжао предпочло восстановить мир и союз с Китаем. Войны в Юньнани дорого обошлись Танской империи. Именно после неудачного похода против Наньчжао в 754 г. вспыхнул мятеж Ань Лу-шаня, знаменовавший начало упадка Тан. Хотя в VIII—X вв. зависимость от Китая признают несколько государств, возникших на территории Восточной Азии, однако в целом могущество династии было подорвано. Усилились сепаратистские устремления феодальной знати. Наместники областей фактически выходят из-под контроля центрального правительства. Решающий удар по танской династии нанесло крестьянское восстание под предводительством Хуан Чао, вспыхнувшее в 874 г. в Шаньдуне и Хэнани. Повстанцы взяли столицу, но не смогли закрепиться в ней. В 884 г. армия Хуан Чао была разбита, но и танская династия вскоре перестала существовать. Страна вновь распалась на самостоятельные государства. С 907 по 959 г., т. е. на протяжении всего лишь 53 лет, на севере Китая сменяют друг друга пять династий, три из которых были основаны тюрками, а на юге возникает десять независимых царств. В эпоху «Пяти династий», воспользовавшись внутренней слабостью Китая, его безрезультатной борьбой с Наньчжао, жившие на территории 14S
Западной Маньчжурии древнемонгольские племена киданей5 объединяются в независимое государство. Киданьский вождь Абуги в 907 г. принимает титул императора. Его сын в 947 г. назвал свою династию Ляо. Кидани устремили свои силы против Китая. Началась длительная полоса военных столкновений. Во время одного из походов против киданей китайский военачальник Чжао Куан-инь был провозглашен своими воинами императором, и в 960 г. он объявил о создании новой династии Сун. Его обещания продолжать борьбу с захватчиками, ограничить права буддийской церкви и наместников, облегчить положение крестьян встретили широкую поддержку. π г Однако с самого начала положение сунской ди- династия \~<ун —. « m *, настии было крайне тяжелым. 1ерритория, объединенная под ее эгидой, охватывала бассейны Хуанхэ, Янцзы и Чжуцзян; на границах империи возникли к этому времени многочисленные государственные образования, причем некоторые из них представляли для Сун серьезную опасность. На севере Сунская империя граничила с Ляо, территория которого простиралась от Желтого моря до северо-западной Монголии. На северо-западе сложилось тангутское государство Си Ся («Западное Ся»), основанное потомками цянов и занимавшее провинции Цинхай, Ганьсу и часть Шэньси,6 на юго-западе государство Дали, возникшее на месте Наньчжао и граничившее с Сун по р. Дадухэ. Основным и наиболее опасным противником Сун были кидани. Противостоять их постоянным набегам было невозможно, и в 1004 г. император был вынужден заключить с Ляо унизительный мирный договор, обязавшись ежегодно выплачивать правителю киданей 100 тыс. лянов серебра и 200 тыс. кусков шелка. Воспользовавшись прекращением военных действий на севере, китайцы попытались подчинить своему влиянию тангу- тов. Между Сун и Си Ся были установлены договорные отношения, согласно которым Си Ся признавало себя вассалом Китая, однако должно было получать от сунского императора ежегодные «подарки» в виде серебра, шелковых тканей и чая. Заключение этого договора подтолкнуло киданей на пересмотр условий перемирия с Сун. Они потребовали вдвое увеличить количество ежегодно выплачиваемого серебра и отныне официально именовать это данью. Сунский двор вынужден был пойти на это новое унижение, равносильное признанию вассальной зависимости от Ляо. Все это крайне обострило внутренние противоречия сунского общества. Нужно отметить, что объединение страны династией Сун и ликвидация внутренних преград, мешавших хозяйственному обмену между отдельными районами, явилось толчком для дальнейшего развития производительных сил. Сунская эпоха ознаменовалась выдающимися научно- техническими достижениями: использованием пороха в военных целях, применением компаса в мореплавании, книгопечатанием подвижным шрифтом, выпуском в X в. бумажных денег, способствовавших расширению торговли. Происходила дальнейшая специализация ремесла и его отделение от сельского хозяйства. Прежде всего создавались «ткацкие дворы» в деревнях, укреплялись цехи и появлялись казенные мануфактуры. В ма- 5 Русское название страны — Китай образовалось, по-видимому, от самоназвания киданей — питай. 6 Изучение культуры и быта тангутов стало возможным после проведенных русским путешественником П. К. Козловым раскопок города Хара-Хото. Там были найдены, в частности, многочисленные памятники тангутской письменности, над расшифровкой которых работал советский ученый Н. А. Невский. 149
стерских существовало разделение труда по операциям и на ряде мануфактур использовался наемный труд при сдельной оплате натурой и деньгами. Однако господство феодальных отношений в деревне, дальнейшее закрепощение крестьянства становились тормозом для развития производительных сил. Усиливалась антифеодальная борьба крестьянства. Положение в стране усугублялось тем, что перед лицом постоянной угрозы со стороны киданей правительство Сун вынуждено было содержать огромную армию, отвлекать почти 5/б национального дохода на военные нужды. Сунская династия, несмотря на попытки верхушечных реформ со стороны феодальных правителей, не могла разрешить внутренние противоречия. С 1069 по 1085 г., пользуясь покровительством императора, видный сановник Ван Ань-ши предложил и начал вводить в жизнь «новые законы». По этим законам барщина на казенных полях заменялась денежным налогом, взимавшимся в зависимости от достатка. На эти деньги предполагалось нанимать работников для выполнения обязанностей, возлагавшихся прежде на барщинников. Для земледельцев вводился земельный налог с учетом количества и качества земли; этим урезались доходы крупных поместий. Осуществлялась военная реформа: наемные войска заменялись ополчением, что увеличивало численность воинов и сокращало расходы. Были приняты некоторые меры и в области культуры с целью поддержать традиции первого гуманиста танского Китая Хань Юя, который еще в VIII—IX вв. выступил против засилия буддийской церкви, ханжества и лицемерия императорского двора и призывал «возродить древность». К эпохе, когда были провозглашены «новые законы» Ван Ань-ши, для подобного культурного и идеологического движения уже созрели и определенные экономические условия. После смерти императора, открыто поддерживавшего Ван Ань-ши, «новые законы» были отменены, а их автор подвергся гонениям. Господствующие классы, неспособные даже на верхушечные реформы, оказались также неспособными противостоять нашествиям завоевателей. В начале XII в. усилились северо-восточные племена чжурчжэней (нюйчжэнь), принадлежавших к тунгусо-маньчжурской языковой группе и ранее входивших в империю Ляо. Намереваясь использовать сложившуюся обстановку для возвращения занятых киданями земель, сунские правители заключили в 1120 г. военный союз с чжурчжэнями против Ляо. Согласно условиям договора, взаимоотношения между сторонами должны были строиться на основе равноправия, однако Китай обязывался выплачивать чжурчжэням то же количество серебра, которое он до этого платил Ляо. Но союз с чжурчжэнями обошелся Китаю гораздо дороже. Разбив своих соперников в центральноазиатских степях, чжур- чжэни провозгласили создание независимой империи Цзинь (1125—1234) и обратили оружие против своих недавних союзников. Вторжение чжурчжэней в пределы Китая завершилось взятием столичного города Кай- фына, и весь Северный Китай оказался в их руках. Юго-западные границы государства чжурчжэней доходили до провинции Сычуань. Сунский император был вынужден перенести столицу на юг, в г. Ханчжоу. Начался период Южно-Сунской империи. Территория Китая в это время уменьшилась более чем на 7з по сравнению с первым периодом правления Сун.· Однако в экономическом развитии юга этот период имел исключительно важное значение. Именно в сунское время юг не только догоняет, но и опережает Север по общему уровню хозяйства. В последующие века экономический центр страны окончательно перемещается в приморские районы бассейна Янцзы. XII— XIII века были отмечены бурным развитием ремесленного производства 150
в этих районах. Особенно важное значение имело распространение здесь культуры хлопка и хлопкоткачества. Выше уже упоминалось о том, что один из путей проникновения хлопка проходил через современный Синь- цзян. Культура хлопка была распространена и на юге Китая, у аборигенного населения провинций Фуцзянь, Гуандун, включая о. Хайнань. Большим спросом у китайцев пользовались хлопчатобумажные ткани яо и ли (отметим попутно, что эти этнонимы впервые появляются в источниках сунского времени). Сохранились подробные описания техники ба- тикования тканей, употреблявшейся у яо-и других народов Южного Китая. Хлопкоткацкая техника постепенно получает распространение среди китайского населения Южного Китая. Значительное развитие получает в XII—XIII вв. производство огнестрельного оружия и судостроение. Китайские мастера научились уже строить двух- и трехпалубные корабли. Приморский город Цюаньчжоу превращается в крупный торговый порт. К этому времени относится начало освоения китайцами о. Тайвань и близлежащих Пескадор- •ских островов (Пэнхуледао). Борьба с чжурчжэнями складывалась не в пользу Китай под властью Китая. Политика капитуляции, проводившаяся сун- ским двором, сводила на нет результаты героической борьбы китайских патриотов. Легендарный Юэ Фэй, возглавивший античжурчжэньскую армию, пал жертвой клеветы и предательства. Правители Сун не извлекли урока из своей ошибки, допущенной в 1125 г. Теперь они сделали ставку на племена монголов, выступивших против власти Цзинь. Роль объединителя монгольских племен выпала на долю Темучина, принявшего в 1206 г. титул Чингисхана. Походы Чингиса против кара-киданей (переселившейся на запад части киданей), Хорезма, Бухары, Самарканда заложили основы будущей мировой империи Чингисидов. В 1234 г. сунский двор заключил союз с монголами, надеясь ■с их помощью вернуть утраченные территории Северного Китая. Второй дипломатический просчет правителей обошелся Китаю дороже, чем первый. Монголы повторили то, что в свое время сделали чжурчжэни: разбив своего противника, монгольская конница неудержимым потоком хлынула на юг. В 1280 г. сунский двор пал. Китай оказался под властью иноземной династии, глава которой — хан Хубилай — дал ей наименование Юань. Монгольское завоевание — жестокие расправы с местным населением, разрушение производительных сил — надолго задержало историческое развитие Китая. Были возрождены различные формы рабства, особенно в ремесленном производстве. Монголы ввели в стране систему баоцзя — круговую поруку всех жителей деревни за проступки, недоимки или долги члена данной общины. Один из монгольских деятелей образно выразился: «Хотя мы империю получили, сидя на лошадях, но управлять ею, сидя на лошадях, невозможно». Монголы сохранили в Китае прежнюю структуру государственного аппарата, лишь несколько видоизменив ее. Так, в период династии Юань была установлена новая система управления районами расселения национальных меньшинств — так называемая система тусы. Местные вожди, родо-племенная верхушка получали наследственные должности для управления районом, за что несли ответственность перед центральным правительством. Конечно, к таким формам управления районами расселения нацменьшинств в Китае прибегали и до династии Юань. Но только при монголах все управление районами расселения нацменьшинств оформилось в стройную систему. Все эти районы были разделены на определенные административные единицы (фу, чжоу, сянъ), которые и отдавались в управление чиновнику, назна- 151
чаемому, как правило, из представителей местной феодальной или срео- дализирующейся верхушки, а иногда и специально присылаемому из центра. Введение системы тусы способствовало тому, что власть центрального правительства по отношению к некитайским народам стала более реальной (особенно по сбору налогов). Эта система просуществовала начиная с XIII в. в отдельных районах вплоть до середины XX в., т. е. около 700 лет. В этнической истории народов Восточной Азии эпоха монгольского владычества занимает весьма своеобразное место. Пройдя с огнем и мечом по территории Китая, Средней Азии и Восточной Европы, монголы принесли народам этих стран неисчислимые страдания и пепел пожарищ. Монгольское вторжение значительно задержало социально-экономическое и культурное развитие покоренных монголами стран. Огромный ущерб был причинен и народам Китая. Все население Юаньской империи было разделено на четыре категории: к первой и наиболее привилегированной относились монголы, ко второй — прочие иноземцы, к третьей — северные китайцы, к четвертой, наиболее бесправной, — население Южного Китая. Правительственные должности могли занимать в первую очередь представители первых двух категорий. Если же учесть, что к числу «иноземцев» относились люди нескольких десятков народностей и этнических групп, завоеванных монголами или же вступивших в контакт с ними, то станет понятным, что представляло собой военное и гражданское окружение хана. Впервые в истории Китая сложилось такое положение, когда должности государственного аппарата занимали монголы и китайцы, ки- дани и уйгуры, арабы и персы и даже выходцы из различных стран Европы. Пожалуй, одной из самых колоритных фигур на этом пестром фоне был знаменитый венецианец Марко Поло, занимавший высокие должности при хане Хубилае и проживший в Китае около семнадцати лет. Период монгольского господства отмечен переселением в Китай многочисленных групп населения Средней Азии и современного Синьцзяна. По свидетельству персидского историка Рашид-ад-дина, недалеко от Пекина (ставшего при монголах столицей империи) можно было встретить поселения, основанные выходцами из Самарканда. С переселением среднеазиатских мастеров связано распространение в Китае производства шерстяных тканей и ковров. Оттуда же шел второй путь проникновения в Китай культуры хлопка, которая уже в XIII—XVI вв. была освоена китайским населением провинций Шэньси и Шаньси. Из Средней Азии в Китай проникают новые астрономические знания, система календаря. Наряду с буддизмом получают распространение ислам и христианство.7 В свою очередь Китай знакомит Запад со своими изобретениями — компасом, порохом, книгопечатанием. Эпоха Юань была важным этапом в этногенезе различных групп народности хуэй. Результатом монгольского завоевания было оседание на юге Китая компактных групп монголов (вплоть до пров. Юньнань) потомков размещенных здесь военных гарнизонов. В XIV в. усилилась антимонгольская борьба ки- Китай в эпоху тайского народа, находившая свое выражение в дея- позднего тельности тайных религиозных обществ. Террор, средневековья обрушенный на мятежные провинции, не ослабил, а усилил антимонгольские выступления китайского населения, которые в 1361 г. вылились в мощное восстание. Повстанцы освободили значительную территорию на юге страны и предприняли в 1367 г. большой по- 7 Главным образом несторианство. 152
ход на север. В период восстания выдвинулся крестьянин Чжу Юань- чжан. В 1368 г. он провозгласил в г. Нанкине новую китайскую династию Мин. Совершив ряд походов на юг, Чжу Юань-чжан объединяет под властью Мин все южные китайские провинции. Однако на севере мон- голы сохранили свои позиции; не вошла в пределы Минской империи и Маньчжурия. Минская династия не могла не считаться с тем, что она пришла к власти благодаря победе могучего народного освободительного движения. Земли, принадлежавшие монголам и их прислужникам, были объявлены государственной собственностью. Большая часть крупных феодалов, старой знати вместе с десятками тысяч их сторонников была истреблена Чжу Юань-чжаном. Рабы и безземельные крестьяне получали землю в разоренных войной и опустевших районах. Эти мероприятия способствовали подъему сельскохозяйственного производства. Одновременно были приняты правительственные меры, направленные на улучшение положения ремесленников и торговцев, городского населения, принимавшего активное участие в антимонгольской борьбе. Но подъем экономики минского Китая происходил в рамках феодального общества, которое все больше и больше становилось тормозом в развитии производительных сил. При минской династии было установлено, что все сельское население, не исключая и живших в деревнях феодалов, обязано выплачивать налоги. Чиновничество, получавшее казенное жалованье, было свободно от налогов и повинностей. В связи с этим стала быстро расти земельная собственность городских ростовщических слоев. Формировался новый слой феодалов, живших постоянно в городах и сдававших землю в аренду. Учитывая развитие в XV—XVI вв. внешней и внутренней торговли, укрепление мануфактур, феодалы нередко навязывали крестьянству выращивание технических культур, в деревню проникал торговый капитал, что приводило к разорению крестьян, усилению ростовщического гнета. Лихоимство сборщиков налогов, лишение крестьян земли, с одной стороны, и введение так называемых принудительных сельскохозяйственных культур, с другой, явились основой недовольства широких народных масс, особенно приморских, наиболее развитых провинций. Восстания против феодалов и чиновников в XV в. потерпели поражение, но они привели к известному смягчению феодальной эксплуатации, к укреплению крестьянского землевладения в форме так называемой системы «одно поле — два хозяина». По этой системе земельный участок считался собственностью феодала, но помещик уже не имел права отнять его у постоянного арендатора. В конце XVI в. в сельском хозяйстве была введена денежная феодальная рента и ряд феодальных повинностей заменен денежными платежами. Но так как в деревне продолжало господствовать натуральное хозяйство, эта мера усиливала ростовщическую кабалу крестьян. Крестьяне теряли землю, разорялась, устремлялись в города, где в крупных фарфоровых, шелкомотальных и ткацких мануфактурах, на строительстве судов и дорог, на рудниках и шахтах, как казенных, так и принадлежавших феодалам, применялся наемный труд. В ряде южных районов страны феодалы использовали на полевых работах сезонных рабочих. Среди исследователей существуют различные точки зрения по вопросу о характере наемного труда в минском обществе XV—XVI вв. Большинство историков считает, что можно говорить о возникновении в недрах феодального китайского общества элементов капиталистического способа производства. Существует мнение, что причинами войн Мин с рядом 153
азиатских государств была проблема рынков и расширения внешней торговли. После войн Тамерлана в Средней Азии нарушилась связь Китая с Западом по сухопутью, и в начале XV в. великий китайский мореход Чжэн Хэ совершает семь экспедиций в Индию, Индонезию и достигает берегов Восточной Африки. В результате этих экспедиций Минская империя освоила важные для того времени морские пути, во многих пунктах Юго-Восточной Азии и Индии были основаны китайские торговые фактории. На Малакке, в Индонезии и на Филиппинах появляются китайские поселенцы. Продолжает меняться численное соотношение между китайским и некитайским населением на юге Китая. Как можно было видеть из предшествующего изложения, распространение китайцев на территории современного Китая в различные исторические периоды происходило неравномерно. Если в I в. н. э. южнее Янцзы было, по-видимому, около 5% китайцев, то в III в. их число достигло уже 25%. В VII в., т. е. в эпоху создания централизованной Танской империи, на юге жило менее 10% китайцев, а в XII в. (период чжур- чжэньского завоевания севера) —около 40%. К концу XV в. (в период расцвета минского Китая) китайцы, жившие к югу от Янцзы, составляли почти половину численности китайского населения. Таким образом, в течение многих столетий волны китайских переселенцев с севера оседали в южных районах страны, смешиваясь с местным, аборигенным населением и формируя южные особенности китайской культуры. К минскому времени относится, в частности, окончательное оформление основных групп китайских диалектов. Нельзя не обратить внимания на тот факт, что в районах, в которых в настоящее время распространены диалекты, наиболее отличающиеся от северного, почти нет некитайского населения (провинция Фуцзянь, некоторые районы Гуандуна). В то же время в районах компактного расселения основных национальных меньшинств Китая среди китайского населения распространены диалекты, мало отличающиеся от северного (провинции Юньнань, Гуйчжоу). Этот факт нельзя объяснить одной лишь географической удаленностью того или иного района, так как Фуцзянь, например, расположена гораздо ближе к северу, чем Юньнань или Гуйчжоу. По-видимому, формирование основных групп китайских диалектов связано с последовательными волнами переселения китайцев в южном и юго-западном направлениях. В районах, где такое переселение имело место в более ранний период, основная масса местного населения постепенно ассимилировалась, но в то же время передала китайским поселенцам некоторые особенности своей культуры и языка. В районах же, подвергнувшихся китайской колонизации только в сравнительно позднее время, национальные меньшинства сохранили свою этническую и лингвистическую специфику, язык китайских поселенцев также не претерпел сколько-нибудь существенных изменений. Маньчжурское иго На теРРИТ0Рии Маньчжурии, не входившей в состав Минской империи, в XIV—XV вв. по- прежнему жили чжурчжэни. В это время они распадаются на ряд враждующих между собой племен и групп. Постепенно среди них начинает усиливаться одна группа, получившая название маньчжуров. Предводитель маньчжуров, Нурхаци, объединив вокруг себя другие чжурчжэньские племена, в 1616 г. объявил себя правителем империи Цзинь (Поздней Цзинь в отличие от чжурчжэньской династии XIII—XIV вв.). Почувствовав серьезную опасность, надвигающуюся на Китай с северо-востока, минское правительство приняло меры к укреплению пограничной полосы и заново отстроило Великую китайскую стену, в том числе ее участок 154
от Шаньхайгуаня через Кайюань вплоть до устья р. Ялуцзяна;8 на основных заставах вдоль стены были расквартированы большие воинские соединения. Однако поход против маньчжуров, предпринятый в 1618 г., не только окончился неудачей, но и привел к потере китайских форпостов па Ляодунском полуострове. Наследник Нурхаци нанес поражения Корее и монголам, после чего объявил о переименовании ханства Цзинь в империю Цин. Маньчжуры совершают несколько опустошительных набегов на территорию Северного Китая и доходят даже до предместий Пекина. Возвышение маньчжуров совпало с периодом тяжелого социального кризиса Минской империи. В 1628 г. в стране вспыхивает крестьянская война под руководством Ли Цзы-чэна. Восставшие выдвинули лозунг о равном наделении богатствами, о поддержке торговли, о доступности образования всем людям. К восстанию примкнуло большое количество рабочих рудников и шахт, ремесленников и горожан, торговцы и часть интеллигенции. Ли Цзы-чэн совершает поход через всю страну — из провинции Шэньси до Пекина. Когда крестьянская армия подошла в 1644 г. к Пекину, императорский гарнизон отказался сражаться с повстанцами и открыл ворота. Но феодалы не сложили оружия. В их руках были самые боеспособные силы империи — войска У Сань-гуя, защищавшие проходы в Великой стене от маньчжуров. Феодалы торопили У Сань-гуя выступить против «голытьбы», но он не рассчитывал на своих солдат и пошел на предательский сговор с маньчжурскими князьями. 200-тысячная армия повстанцев стала теснить войска У Сань-гуя, но, когда победа была близка, в битву неожиданно вступила маньчжурская конница и смяла повстанцев. 6 июня 1644 г. в Пекин вступили маньчжуры. Началась эпоха маньчжурского ига, продолжавшаяся более двух с половиной столетий (1644—1911 гг.). Со зверской жестокостью подавляли маньчжуры патриотическое движение китайского народа, но оно вспыхивало то в одном, то в другом районе. В историю вошла героическая^ защита жителями городов Цзя- нинь, Цзядин и других; эта борьба имела трагический исход. В 1645 г. маньчжурское правительство обнародовало указ, предписывавший всему китайскому населению в течение десяти дней перейти на маньчжурскую прическу, т. е. сбрить часть волос, а оставшиеся заплести в косу. Для китайцев, которые издавна считали свою традиционную прическу одним из выражений национальной независимости, этот указ был величайшим унижением. В ряде городов возникают очаги сопротивления бесчинству завоевателей. В г. Цзядине население в течение длительного времени оказывало маньчжурским войскам вооруженное сопротивление. После взятия города маньчжуры учинили жестокую резню, уничтожив всех оставшихся в живых жителей. Многие десятилетия понадобились маньчжурам для завоевания всей территории минского Китая. Долгое время продолжали держаться очаги сопротивления в Сычуани, Юньнани и Гуйчжоу. Широко известна героическая борьба населения Тайваня во главе с Чжэн Чэн-гуном, изгнавшим с острова обосновавшихся там голландских колонизаторов. Завершив кровавое завоевание южных районов Китая, маньчжуры начали длительные войны за расширение территории своей империи. В результате этих завоеваний к XVIII в. постепенно складываются современные границы Китая. Во второй половине XVIII в. было разгром- 8 Участки Великой китайской стены, сохранившиеся до настоящего времени близ Шаньхайгуаня и под Пекином, относятся к минскому времени. 155
лено Джунгарское ханство, территория которого вошла в состав Маньчжурской империи под названием Синьцзян (буквально «новая граница»). Вассальную зависимость от маньчжурского императора признал Тибет. С 1725 г. при местном тибетском правительстве стали пребывать полномочные представители цинского двора (амбани). Власть маньчжуров еще более укрепилась в Тибете в конце XVIII в., после изгнания оттуда непальских гурков. Для управления вновь присоединенными территориями при центральном правительстве был образован специальный орган — Лифань-юань, преобразованный в 1907 г. в министерство (Ли- фань-бу). В цинскую эпоху была реорганизована система управления народностями Южного Китая. Уже в период Мин в некоторых районах была ликвидирована наследственная власть тусы и введена система чиновников, назначаемых и сменяемых по распоряжению центрального^ правительства. Однако особенно широко эта политика стала проводиться в период маньчжурского господства, при императоре Юнчжэне (1723— 1735). Установление новой системы управления в районах расселения национальных меньшинств явилось концентрированным выражением ассимиляторской политики Цинов. Ответом на нее были массовые восстания местного населения. Особенно значительные размеры приняла антиманьчжурская борьба среди мяо, населявших провинцию Гуйчжоу. Своеобразно сложилась судьба коренного населения крайнего северо- востока империи — Маньчжурии. Хотя с установлением цинской династии Маньчжурия вошла в состав империи, но до середины XIX в. она- оставалась доменом маньчжурских императоров и доступ на ее территорию для переселенцев из районов собственно Китая был закрыт. Только с конца XIX в. (а особенно широко после падения цинской династии) начался процесс переселения китайцев в Маньчжурию, протекавший весьма интенсивно и сопровождавшийся массовой ассимиляцией маньчжуров. В период династии Цин произошли значительные изменения в культуре и быте коренного китайского населения. Существенно изменилась одежда китайцев. Костюм, считающийся сейчас национальным китайским, в основном маньчжурский. Значительное влияние на китайскую архитектуру оказало тибетское строительное искусство. От монгольских и тюркских народов китайцы заимствовали многие музыкальные инструменты. Этот процесс взаимовлияния народов находил отражение и в языке. В современном китайском языке немало лексических заимствований из маньчжурского, монгольского, уйгурского, тибетского. В свою очередь китайский язык оказал большое влияние на словарный фонд языков многих народов Китая. В результате маньчжурского завоевания Китай Вторжение вновь оказался отброшенным назад. Но в отличие колониальных держав г т/· от ситуации, сложившейся в Китае в момент вторжения монголов, теперь главным явилось не разрушение производительных сил общества. Урон, причиненный кочевниками высокоразвитой земледельческой культуре, мог быть восстановлен довольно быстро. И действительно, феодализировавшаяся верхушка маньчжуров вскоре приняла меры к развитию земледелия и восстановлению традиционных форм хозяйства. Но маньчжурское господство смяло и заглушило ростки тех передовых производственных отношений, которые уже в XV—XVI вв. начали пробиваться сквозь косность средневекового китайского феодализма. В этом смысле деятельность цинского императора Канси (1662— 1772) была прямо противоположна мероприятиям его современника Петра I. Если Петр сумел «прорубить окно в Европу», покончить с ве- 156
ковой замкнутостью и отсталостью России, то Канси и его преемники потратили немало усилий на проведение последовательной политики изоляционизма. Разрушение связей между отдельными провинциями, сохранение наиболее отсталых форм феодальной эксплуатации, подавление каких бы то ни было ростков нового, — все это привело к тому, что Цин- ская империя в военном, экономическом и политическом отношениях продолжала оставаться отсталой страной, в то время когда в передовых странах Европы уже утвердился капитализм. Естественно, что Китай с его огромным населением, как резерв дешевой рабочей силы, как рынок сбыта, стал лакомым кусочком для капиталистических держав. Изоляционистская политика династии Цин в 80-х годах XVIII в. дала трещину: для торговли с европейцами был открыт порт Гуанчжоу (Кантон). Купцы Ост-Индской компании, пользуясь продажностью и коррупцией чиновничьего аппарата, осуществляли в Китае торговлю опиумом; эта торговля должна была открыть путь для колониального порабощения. Опиум стал проникать во все уголки страны. Покупка опиума стоила цинскому правительству баснословного количества серебра — основной стабильной внутренней валюты. Увеличение налогового бремени не решало проблемы, и по настоянию передовых людей той эпохи Цины запретили торговлю опиумом. Правительственный комиссар Линь Цзэ-сюй уничтожил складские запасы опиума в Гуанчжоу, конфисковал его на пришедших судах. В 1839 г. англичане, не желая прекращать выгодную для них торговлю опиумом, начали войну против Китая («первая опиумная война»). Первые же выстрелы английской эскадры развеяли миф о могуществе богдыханов. За первой опиумной войной последовала вторая, капиталистические державы Англия и Франция спешили захватить ключевые позиции на огромной территории с многомиллионным населением. Вслед за этими странами в Китай вторгаются капиталисты США. Опиумные войны открыли новую страницу в истории Китая, положив начало превращению его в полуколониальную страну. Они показали гнилость Цинской монархии, экономическую и политическую отсталость страны. Капиталистические державы получили права экстерриториальности, неограниченного ввоза своих товаров, обложили страну контрибуциями. Капитуляция монархии перед капиталистиче- Народные движения ским миром, ее беспомощность перед иностранцами ,60—70-х годов XIX в. побудили народные массы к новым активным дей- восстание ствиям против Цинов. В провинции Гуанси среди китайских и чжуан- ских крестьян и рабочих рудников развила активную пропаганду секта Хун Сю-цюаня. От религиозной проповеди всеобщего равенства и братства секта перешла к подготовке вооруженного антицинского восстания, которое вспыхнуло в 1860 г. и вскоре охватило почти весь юг страны. В восстании, продолжавшемся четырнадцать лет и провозгласившем создание «Небесного государства великого благоденствия» («Тайпин Тяньго»), приняли активное участие чжуан, мяо, яо и другие народы Южного Китая. Это была многонациональная антиманьчжурская и антифеодальная война широких народных масс. На первых порах, когда восстание имело прежде всего антиманьчжурский характер, к нему присоединились и некоторые помещичьи группы. Но по мере углубления антифеодальной направленности движения эти группы стали отходить от восстания, саботировать прогрессивные мероприятия и в конце концов перешли в лагерь реакции. Тайпины захватили Нанкин, провозгласили его столицей нового государства. В планах повстанцев особое место занимала подготовка к по- 157
ходу на север для завоевания Пекина и свержения маньчжурской династии. Успехи тайпинов были столь внушительны, что западноевропейские державы, добившись существенных уступок со стороны цинского1 двора, решили открыто поддержать прогнившую монархию. Благодаря помощи интервентов, оснащенных современным огнестрельным оружием, реакции удалось разгромить тайпинов. Одновременно с тайпинами (а в ряде случаев под их непосредственным влиянием) на борьбу с маньчжурским правительством поднялось население других районов Южного Китая. Исключительный размах приобретает антиманьчжурская и антифеодальная борьба в Юньнани. В горном районе Айлаошань в 1856 г. вспыхнуло восстание, в ходе которого объединились представители различных групп ицзу, мяо, хани, лису, хуэй. Восставшие выдвинули лозунг «искоренить маньчжурских чиновников, уничтожить китайских помещиков». Власть повстанцев распространилась на значительную территорию. Примерно в это же время вспыхнуло восстание во главе с Ду Вэнь-сю. В нем приняли участие хуэй, китайцы, бай, ицзу, наси, цзинпо и др. Захватив район г. Далиг повстанческая армия создала здесь мощный очаг сопротивления маньчжурской армии. В Гуйчжоу поднялись мяо, объединившиеся с буиг дун, шуй и китайцами. Восстания национальных меньшинств на юге Китая были зверски подавлены, хотя это удалось Цинам лишь спустя два десятка лет после начала восстания. Не менее жестоко расправились маньчжуры и с участниками мусульманского восстания на северо-западе империи. В подавлении многих восстаний «отличился» палач тайпинов Цзэн Го-фань — первый китаец, получивший от маньчжурского императора высокие государственные и военные должности. Пример Цзэн Го- фаня в высшей степени символичен: маньчжуры-завоеватели убедились, в том, что закрепить свое господство в Китае они могут только путем союза с китайской феодальной верхушкой. Так сложился блок реакционных сил — маньчжурской монархии, китайских феодалов и западноевропейских интервентов. Тайпинское восстание и другие выступления народных масс 60—70-х годов XIX в. были подавлены, но они подготовили начало нового этапа борьбы народов Китая против ига феодалов и чужеземцев.. Эта борьба начиналась уже в новых социальных Китай в эпоху и политических условиях, сложившихся к концу империализма ντν гт » « л ση/ XIX столетия. Японо-китайская воина 1894— 1895 гг. положила начало периоду империалистического разбоя в Китае. Перед угрозой расчленения Китая европейскими державами, США и Японией, перед лицом новых выступлений народных масс цинское правительство и крупные китайские феодалы решили проводить политику «самоусиления» и подражания Западу. Правящие круги династии Цин не ставили задачу преобразования власти. Напротив, они рассчитывали путем заимствования западной техники укрепить положение монархии и феодальный строй. Проникновение иностранного капитала в страну и создание иностранных концессий способствовали сложению капиталистического уклада в Китае, но придавали ему однобокое, прежде всего феодально-бюрократическое, компрадорское направление. Только в отдельных, неосновных видах промышленного производства, в частности в легкой промышленности, появился национальный капитал и образовалась национальная буржуазия. В этих условиях возникают новые политические идеи, отражающие всю сложность, всю однобокость экономического развития страны. Представители опозиционно настроенной китайской интеллигенции во главе с Кан Ю-вэем настоятельно требовали осуществления реформ! 158
сверху — демократизации монархического строя, проведения мирной ассимиляции маньчжуров с китайцами, китаизации органов власти, т. е. ликвидации мирным путем маньчжурской деспотии. Сторонники умеренных реформ призывали сверху расчистить путь капитализму в Китае. Более решительных действий против маньчжуров, активного вооруженного выступления требовала левая группа реформаторов во главе с Тань Сы-туном. Но ни тем, ни другим не удалось осуществить своих целей. В 1898 г. в Пекине произошел дворцовый переворот, в результате которого к власти пришла наиболее реакционная клика маньчжурского императорского дома, возглавлявшаяся императрицей Цы Си. Однако движение реформаторов не прошло бесследно. Оно явилось выражением новых тенденций в этнической истории развития китайцев — начала формирования китайской буржуазной нации. В то же время это движение показало, что в условиях, когда империалистические державы постепенно захватывали ведущие экономические позиции в стране, формирующаяся национальная буржуазия была крайне слаба и не могла стать подлинно революционной силой. Кульминационным моментом этих движений явилось в 1900 г. антиимпериалистическое восстание «ихэтуа- ней». Только объявлением о поддержке движения «ихэтуаней» цинскому двору удалось ликвидировать его антиманьчжурскую направленность. Восставшие заняли Пекин, блокировали посольский квартал и требовали изгнания всех иностранцев. Объединенная интервенция европейских держав, США и Японии нанесла поражение восставшим. Был сделан еще один шаг к империалистическому закабалению Китая, который был вынужден платить огромную контрибуцию, предоставить всем иностранцам политические и экономические привилегии, дать право на новые разработки природных богатств в интересах иностранных монополий. Цинское правительство безоговорочно подписало этот позорный акт. В XX столетие Китай вступал не могущественной Небесной империей, а страной, поделенной на сферы влияния крупнейшими империалистическими державами. Еще сто лет тому назад император Цяньлун требовал от посла английского короля Георга II совершения земных поклонов в знак признания вассалитета Англии по отношению к маньчжурскому двору. Ныне фактическим правителем Китая, распоряжавшимся его национальными богатствами, стал англичанин Роберт Харт, генеральный инспектор таможен. Европейские империалистические державы получили право «аренды» ряда территорий в приморских районах страны. От Китая был отторгнут Сянган (Гонконг), ставший колонией Англии, и Аомынь, захваченный Португалией еще в XVI в. Упрочил позиции в Китае и молодой империалистический хищник — Япония, обосновавшаяся на Тайване и претендовавшая на гегемонию в Маньчжурии. В отличие от середины XIX в., когда основной формой закабаления Китая иностранцами было открытие портов для сбыта внутри страны своей промышленной продукции, теперь основная ставка делалась ими на захват сфер влияния и ввоз капитала, направляемого на строительство железных дорог и предприятий перерабатывающей промышленности. Одно за другим возникают иностранные текстильные, сахарные, табачные предприятия в Шанхае, Гуанчжоу и других городах. Естественно, что наибольшие прибыли сулило иностранцам «освоение» приморских районов Китая. Именно здесь возникают к концу XIX в. различные международные сеттльменты. По западноевропейскому образцу перестраиваются города Шанхай, Гуанчжоу, Тяньцзинь. Меняется не только внешний облик этих форпостов экономической экспансии иностранных держав: здесь складывается принципиально иной (по сравнению с такими крупными городами, не испытавшими влияния западноевропейского капитала, 159
как Пекин, Кайфын и др.) социальный состав населения. Разорение крестьян и ремесленников-кустарей создает рынок дешевой рабочей силы, пополняющей население приморских городов. Все более определенно вырисовывается разрыв в уровне развития приморских и внутренних районов Китая. Китай стал полуколониальной страной, сохранившей феодальные основы производства в деревне. В этих условиях задачи антифеодальной борьбы неизбежно должны были сомкнуться с задачами борьбы за национальную независимость страны. Во главе революционных сил в стране стано- ^ея^ност^ вится в эти годы Революционер-демократ Сунь Сунь Ят-сена Ят-сен. Революционные события 1905—1907 гг. в России, Иране, Турции, Индии позволили ему по-новому взглянуть на судьбы Китая. В конце 1905 г. Сунь Ят-сен реорганизует созданное им тайное общество в революционную организацию «Тунмынхой» («Союзная лига»). На митинге китайских эмигрантов-революционеров в Токио, состоявшемся 16 января 1907 г., Сунь Ят-сен обнародовал сформулированные им «три народных принципа»: национализм, народовластие, народное благосостояние. На первое место Сунь Ят-сен поставил принцип «национализма», который он понимал как задачу борьбы за свержение ненавистной маньчжурской династии. Программа, изложенная Сунь Ят-сеном, была высоко оценена Лениным. «Перед нами, — писал Ленин, — действительно великая идеология действительно великого народа, который умеет не только оплакивать свое вековое рабство, не только мечтать о свободе и равенстве, но и бороться с вековыми угнетателями Китая».9 Вождь российского пролетариата предсказывал, что переход «старых китайских бунтов» в сознательное демократическое движение неизбежен. Действительность подтвердила предвидение Ленина. Массовые революционные выступления 1906— 1908 гг., организованные «Союзной лигой» на юге страны, подготовили вооруженное восстание, в результате которого в 1911 г. монархия Цинов была свергнута. Китай был провозглашен республикой. Первым президентом Китайской Республики стал Сунь Ят-сен, который, однако, в дальнейшем отказался от поста в пользу Юань Ши-кая. В августе 1912 г. была создана партия гоминьдан, получившая на первых выборах в 1913 г. большинство голосов и соответственно мест в парламенте. Свержение маньчжурского ига не принесло подлинного освобождения народам Китая. Слишком слаб был национальный рабочий класс, слишком сильными были позиции буржуазно-помещичьих либералов, стремившихся к компромиссу с прежней династией и с капиталистическими державами. Юань Ши-кай не считался с властью парламента и стремился к установлению военной диктатуры. Это вызвало протест Сунь Ят-сена, который организовал на юге в мае 1913 г. восстание против Юань Шикая. Восстание закончилось поражением, Сунь Ят-сен эмигрировал за границу. Наступила военная диктатура Юань Ши-кая, который в декабре 1915 г. объявил себя императором. И хотя вскоре Юань Ши-кай умер (1916 г.), власть по-прежнему удерживали в своих руках северные милитаристы. В 1917 г. Сунь Ят-сен создает на юге Китая самостоятельное правительство, противостоящее милитаристскому прояпонскому правительству Севера. Великая Октябрьская социалистическая револю- Создание партии ция ознаменовала новую эру в истории человече- рабочего класса ^ ^ J rj г Λ™τ*ττ ства. Она оказала решающее влияние и на судьоы 9 В. И. Л е н и н, Поли. собр. соч., т. 21, стр. 401. 160
революции в Китае. Мощной антиимпериалистической демонстрацией рабочих и студентов Пекина 4 мая 1919 г. начался новый период развития революции в стране, когда китайский рабочий класс выходит на политическую арену в качестве самостоятельной антиимпериалистической и антифеодальной силы. Распространение в Китае марксистских идей, стачечная борьба китайского пролетариата привели к созданию в 1919 г. марксистских кружков в ряде городов страны. 1 июня 1921 г. в Шанхае состоялся I съезд Коммунистической партии Китая. Революционная ситуация в стране способствовала созданию широкого единого фронта антиимпериалистических сил. Сунь Ят-сен принимает решение реорганизовать гоминьдан, с тем чтобы вести вооруженную антиимпериалистическую борьбу, опираясь на массы. В связи с этим КПК на III съезде (1932 г.) постановила осуществлять широкое сотрудничество с гоминьданом в интересах развертывания революционного движения в стране. Решение о вступлении коммунистов в индивидуальном порядке в гоминьдан при условии сохранения политической и организационной самостоятельности компартии значительно укрепило революционные силы на юге. Была создана народно-революционная армия; КПК и гоминьдан получили широкую поддержку трудящихся города и деревни. 12 марта 1925 г. скончался Сунь Ят-сен, завещавший своей партии союз и дружбу с СССР, коммунистами Китая, с рабочими и крестьянами. Однако буржуазно-компрадорские силы, оказавшиеся во главе гоминьдана после смерти Сунь Ят-сена, предательски нарушили его завещание. В апреле 1927 г. Чан Кай-ши, бывший тогда главнокомандующим революционной армией, предал революцию и перешел на сторону ее врагов, потопив в крови восстание шанхайского пролетариата. Чанкайшистский гоминьдан в союзе с империалистами и феодально-помещичьей кликой установил в стране диктатуру. Два десятилетия гоминьдановского господства в Китае завершили превращение страны в полуколонию. Изменившееся соотношение сил на мировой арене нашло свое отражение и во внутренней жизни Китая. Империалисты США, опоздавшие во второй половине XIX в. к разделу сфер влияния в Китае, заняли теперь монопольное положение в экономике страны. «Американизация» образа жизни состоятельных кругов буржуазии уродливо сочеталась с сохранявшимися пережитками феодальных обычаев. Обнищание подавляющего большинства населения происходило одновременно с обогащением кучки компрадоров, вошедших в историю Китая под названием «четырех семейств». Свержение маньчжурской династии, не разрешив Политика гоминьдана основных задач демократической революции в Ки- по отношению к тае не ПрИнесло национального освобождения и на- различным народам ' о τ/» γ Китая родам страны. В гоминьдановском Китае официально проповедовалась теория о том, что Китай издавна существует как государство, созданное одной нацией. Хотя официально признавалось, что в Китае помимо китайцев (ханъ) живут также маньчжуры, монголы, тибетцы и мусульмане (поэтому флаг Китайской Республики был пятицветным — каждый цвет символизировал один народ), однако столь же категорически подводилась «научная» база под тезис об однонациональном характере китайского государства: декларировалось, что все пять народов происходят от общих предков и, таким образом, родственны друг другу. Отрицая многонациональный характер страны, гоминьдановские правители (и в первую очередь сам Чан Кай-ши в своей книге «Судьбы Китая») призывали к насильственной зштаизации народностей. Теоретическим основанием ассимиляторской лолитики гоминьдановского правительства служила теория гоцзу (т. е. И Народы Восточной Азии 161
государственной нации). В период гоминьдановского господства национальные меньшинства Китая продолжали подвергаться унизительной дискриминации. Местному населению Южного и Юго-Западного Китая запрещалось носить свою национальную одежду и типы причесок, следовать своим обычаям, отмечать свои праздники и т. д. Стремясь ослабить антикитайские настроения среди национальных меньшинств, гоминьдановские власти поощряли и провоцировали межнациональные столкновения. Народы Китая подвергались самым жестоким формам эксплуатации. В районах их расселения, как и по всему Китаю, была введена система баоцзя, отвечавшая интересам эксплуататорского класса, так как она обеспечивала взимание высоких налогов, выполнение повинностей со стороны крестьян. Вследствие усилившейся полуфеодальной эксплуатации значительно углубился процесс классовой дифференциации, причем масса крестьянства нищала и разорялась, прослойка безземельных и малоземельных быстро увеличивалась. Феодальные пережитки сильно тормозили развитие промышленности и формирование рабочего класса. В условиях полуфеодального, полуколониального Китая, тяжелого национального гнета подавляющее большинство народов Китая не завершило процесса консолидации в нации. С момента образования КПК китайские комму- Этнические процессы нисты связывали задачи антиимпериалистической и накануне создания γ « —> -> « КНР антифеодальной борьбы с задачей завоевания полного равноправия всех народов, населяющих страну. Национальный вопрос стал неотъемлемой частью народно-демократической революции. В январе 1924 г., на I конгрессе гоминьдана, проходившем при активном участии коммунистов, впервые в истории было торжественно провозглашено полное равенство всех народов Китая. После поражения революции 1925—1927 гг. КПК, создав Красную Армию Китая, переходит к политике организации революционных опорных баз. На территории этих баз в провинциях Цзянси и Хунань создается власть Советов. В 1931 г. империалистическая Япония, являвшаяся основным соперником США в борьбе за рынки в бассейне Тихого океана, начинает вооруженную интервенцию в Китае. Захватив северо-восток страны, японцы создают там марионеточное государство Маньчжоу-го, правителем которого был объявлен последний представитель цинской династии Пу И. При этом всячески подчеркивалось, что правители Маньчжоу-го являются преемниками цинских императоров, некогда правивших Китаем. Маньчжоу-го представлялось японским милитаристам удобным трамплином для захвата всего Китая. Перед лицом национальной угрозы компартия Китая принимает решение вывести свою армию с юга на север для непосредственной борьбы с японскими захватчиками и их марионетками. В октябре 1934 г.—октябре 1935 г. главные силы Красной Армии Китая совершают Великий поход, с боями пройдя через провинции Цзянси, Хунань, Гуйчжоу, Сы- чуань, Шэньси. После завершения похода на северо-западе страны была- создана основная революционная база — Пограничный район Шэньси — Ганьсу—Нинся. Во время Великого похода китайским коммунистам впервые пришлось вести работу среди представителей различных национальностей. Путь. Красной Армии пролегал через районы, населенные многими национальными меньшинствами. В тибетских районах провинции Сычуань была создана Советская власть. Бойцы Красной Армии показывали пример равноправных и дружеских взаимоотношений между представителями различных национальностей, помогая местному населению всем, чем: 162
могли, хотя положение частей Красной Армии было в этот период исключительно трудным. В свою очередь помощь местного населения, дававшего красноармейцам переводчиков и проводников, снабжавшего их продовольствием, в значительной мере способствовала успешному продвижению Красной Армии. После создания Пограничного района Шэньси-Ганьсу-Нинся монголы, хуэй и другие группы нацменьшинств впервые получили равные права с китайцами. Создание народной власти на северо-западе Китая стимулировало повышение революционной активности национальных меньшинств, вовлечение их в борьбу за демократические преобразования. 7 июля 1937 г. японская военщина спровоцировала инцидент на мосту Лугоуцяо близ Пекина, использованный ею для развязывания военных действий в Северном и Центральном Китае. Под давлением широких народных масс гоминьдан был вынужден принять предложение КПК о создании единого антияпонского фронта. Шанхай и Пекин были оккупированы японцами. Столица республики была перенесена из Нанкина в Чунцин. Героическая 8-я армия (как стала называться Красная Армия Китая после создания антияпонского фронта) вынесла на себе основную тяжесть борьбы против японских захватчиков. Разгром в 1945 г. японской военщины Советской Армией, капитуляция Японии и изгнание оккупантов с территории Китая создали необходимые условия для развития страны как независимого демократического государства. Однако чанкай- шистский гоминьдан, поощряемый военными и финансовыми кругами США, развязал гражданскую войну в стране с целью захватить районы, контролируемые коммунистами. По призыву китайских коммунистов все передовые силы страны объединились для отпора проимпериалистиче- ской реакции. К концу 1949 г. гоминьдановцы были изгнаны с континента и окопались на островах Тайвань и Пэнхуледао под защитой флота и авиации США. 1 октября 1949 г. в Пекине, вновь ставшем столи- Победа цей Китая, было торжественно провозглашено обра- китайской революции, зование Китайской Народной Республики. Много- Образование вековая борьба китайского народа за свое освобо- Китаискои г * » т> Народной ждение завершилась победой. Выполнение задач Республики буржуазно-демократической революции означало в то же время начало нового этапа — социалистической революции в Китае. Социалистические преобразования в КНР начались в неизмеримо более благоприятных условиях, чем те, в которых оказался рабочий класс России после Октябрьской революции. Китайской Народной Республике оказал моральную и материальную помощь и поддержку весь социалистический лагерь, насчитывавший к этому времени уже 12 стран Европы и Азии, и прежде всего Советский Союз. Успешное проведение аграрной реформы, а затем и социалистических преобразований в сельском хозяйстве, промышленности и торговле заложило надежные основы для победы социалистических отношений в Китае. 8 1954 году была принята Конституция КНР, законодательно закрепившая успехи народной революции. Первым председателем КНР, избранным в соответствии с конституцией, стал председатель ЦК КПК Мао Цзэ-дун, заместителем председателя — Чжу Дэ,10 председателем Постоянного Комитета Всекитайского Собрания народных представите- 10 С 1959 г. председатель Постоянного Комитета Всекитайского Собрания народных представителей. 163 И*
лей —Лю Шао-ци.11 На пост главы правительства — премьера Государственного Совета был избран Чжоу Энь-лай. В ходе социалистических преобразований завершилось сложение китайцев (хань) в этническую общность нового типа — социалистическую нацию. Победа китайской народной революции ускорила процесс национальной консолидации других народов Китая. Ко времени образования КНР уровень развития национальных меньшинств Китая был весьма различен: некоторые народности (дулун, ну и др.) сохраняли значительные пережитки первобытнообщинного строя, другие, как например ицзу района Даляншань, жили в условиях сохранения значительных пережитков рабовладельческого строя, у третьих, как например у тибетцев, был феодально-крепостнический строй в теократической форме, четвертые по уровню социально-экономического развития не отличались от китайцев (чжуан, уйгуры). В связи с различиями в уровне социально-экономического развития народов Китая вопрос о времени и формах осуществления у них демократических, а затем и социалистических преобразований решался дифференцированно. В районах расселения национальных меньшинств, которые по уровню социально-экономического развития не отличались от оютовных китайских районов, демократические преобразования проводились такими же методами, что и у хань. В тех же районах, где классовое расслоение было выражено недостаточно четко и определенно или, несмотря на развитые формы эксплуатации, условия в таком обществе были чрезвычайно специфичны (как у народности ицзу в Сычуани), демократические преобразования осуществлялись мирными средствами, т. е. методами убеждения и мирного соглашения. У ряда народов КНР жестокие формы эксплуатации существовали сравнительно долго: у народности ицзу в Сычуани до 1956—1958 гг., а у тибетцев в собственно Тибете до 1959 — 1960 гг. Осуществление демократических, а затем и социалистических преобразований на всей территории, занимаемой национальными меньшинствами, за исключением ряда уездов в Тибете, было направлено на преодоление разрыва в уровне развития производственных отношений по сравнению с основными районами КНР. Социалистические преобразования в китайской деревне, в том числе и в районах расселения национальных меньшинств, создали условия для всестороннего развития и подъема материального благосостояния. Важнейшим моментом являлось также развитие промышленности в районах проживания национальных меньшинств. Некоторые народы впервые получили письменность. У ряда народов (например, у чжуан) вновь созданная письменность получила большое распространение, хотя преподавание в основном ведется на китайском языке. Впервые у отсталых в прошлом, бесписьменных народов появилась своя интеллигенция. Возросло количество учащихся начальной и средней школы, студентов вузов. Резко повысился процент грамотности. Определенные успехи достигнуты в районах расселения малых народов в области здравоохранения. Созданы новые больницы и поликлиники, врачебные пункты, в которых работают молодые врачи, в том числе представители национальных меньшинств. В осуществлении мероприятий по преодолению социально-экономической отсталости национальных меньшинств КНР большое значение имел опыт разрешения национального вопроса в СССР. В Советском Союзе сложились и развились в социалистические нации таджики, узбеки, киргизы, татары и другие народы, группы которых живут также и в КНР. 11 С 1959 г. председатель КНР. 164
КНР сложилась не как федеративное, а как унитарное многонациональное государство. Основным содержанием национальной политики является осуществление принципов национальной (областной) автономии. Статья 3 Конституции КНР гласит: «Китайская Народная Республика есть единое многонациональное государство. Все национальности равноправны. Запрещается дискриминация и гнет в отношении любой национальности, запрещаются действия, направленные на подрыв сплоченности национальностей. Все национальности свободны в использовании и развитии своего языка и письменности, в сохранении или изменении своих нравов и обычаев. Во всех районах, где национальные меньшинства живут компактно, осуществляется районная автономия. Районы национальной автономии являются неотъемлемой частью Китайской Народной Республики». В настоящее время в КНР существует 4 автономных района: Внутренняя Монголия (1947 г.), Синьцзян-Уйгурский (1955 г.), Гуанси-Чжуан- ский( 1958 г.), Нинся-Хуэйский (1958 г.). В 1956 г. создан подготовительный комитет по образованию Тибетского автономного района. Образовано 29 автономных округов, свыше 50 автономных уездов, т. е. территориальную автономию получили около 40 национальных меньшинств, насчитывающих вместе около 30 млн человек. * * * Обозревая исторический путь чжуан или китайцев, маньчжуров или уйгуров, со всей очевидностью можно констатировать его связь со всемирно-историческим процессом. Ни история культуры, ни этническая история народов Китая с древнейших времен до наших дней не была отгорожена, изолирована от исторических судеб их близких и далеких соседей. Обогащаясь достижениями в области культуры и производства жителей Средней Азии или Индии, Европы или Сибири, народы Китая в свою очередь делились своими техническими открытиями и созидательными навыками. В многонациональном Китае во все исторические периоды велика была роль в общественной и культурной жизни коренного некитайского населения страны — активного участника формирования той культуры, которую обобщенно называют китайской культурой, подразумевая культуру собственно китайцев (хань). В ходе этнической истории, в результате длительных контактов (имевших своим последствием и частичную ассимиляцию и дробление крупных общностей) сложилось современное многонациональное государство КНР. / ПП-ПЛП \
КИТАЙЦЫ
Глава 1 ОСНОВНЫЕ ЗАНЯТИЯ И СОЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ Хозяйство китайцев на всем протяжении истории носило комплексный характер, но основным занятием для абсолютного большинства всегда было земледелие. В первобытнообщинную эпоху большое значение имели также животноводство, охота, рыболовство и собирательство. Развивались и многие отрасли домашнего производства — обработка дерева, камня и кости, ручное гончарство, плетение, прядение и ткачество, еще не отделенные, конечно, от сельского хозяйства. Общие сведения Начиная с периода Шан-Инь (XVI-XI вв. до н. э.), экономическая роль земледелия продолжала возрастать. Животноводство и различные промыслы, хотя и развивались и даже приобретали в некоторых районах страны существенное хозяйственное значение, все же оставались подсобными занятиями. Разнообразие занятий, социальная неоднородность древних китайцев отражены во многих письменных памятниках периодов Чжоу (XI—III вв. до н. э.) и особенно Цинь—Хань (III в. до н. э. — III в. н. э.). В одном иа них (I в. до н. э.) говорится, что «на рынок стекался как чиновный народ, так и простой люд; здесь сосредоточивались все блага, так что земледелец, купец или ремесленник приобретали все согласно своему желанию». Так же подчеркивалось, что «земледелие — основное занятие китайцев».1 Массовое внедрение железа в середине I тысячелетия до н. э. и связанный с этим переход к плужному земледелию с применением пахотных орудий с железными лемехами стимулировали развитие производительных сил древнекитайского общества и подготовили постепенное становление нового способа производства, затянувшееся на многие столетия. Всю феодальную эпоху земледелие оставалось основой экономики а главным занятием сельского населения, составлявшего подавляющее большинство трудящихся. Животноводство по-прежнему играло вспомогательную роль, а рыболовство и водные промыслы были развиты лишь в соответствующих районах. Ремесла всех видов (в частности, художе- 1 В. М. Ш τ е й н. Гуань-цзы. М., 1959, стр. 354—355. 169
ютвенные) развивались, напротив, очень интенсивно, но неравномерно. Господствующим эксплуататорским классом были помещики, представлявшие ряд социальных прослоек, в том числе многочисленную чиновничью бюрократию, игравшую большую роль в политической жизни страны. В городах имелись значительные группы торговцев и ремесленников, организованных в гильдии и цехи, обычно построенные по земляческому принципу. Существовали кустарно-промышленные предприятия типа мануфактур с разделением труда и наемными мастерами. Устанавливались систематические торговые связи между различными районами страны, подготовлявшие создание единого общекитайского внутреннего рынка. Однако маньчжурское завоевание надолго затормозило эти процессы. Дальнейшее развитие капитализма происходило уже во второй половине XIX в., после Опиумных войн и Тайпинского восстания, в условиях растущего закабаления страны колониальными державами и сохранения феодальных отношений. Все же в полуколониальном-полуфеодальном Китае конца XIX—начала XX в. постепенно развивалась фабрично-заводская промышленность и складывались новые антагонистические классы — буржуазия и пролетариат, распадавшиеся на ряд социальных прослоек. В Китае этого времени можно выделить следующие основные социальные группы населения: 1) помещиков и компрадорскую буржуазию, тесно связанную с иностранными империалистами, 2) среднюю (национальную) промышленную и торговую буржуазию, 3) мелкую буржуазию (включая крестьян-собственников), 4) полупролетариат, в том числе крестьяне — полуарендаторы и бедняки, а также мелкие ремесленники-кустари и 5) пролетариат. До образования КНР на долю 1-й и 2-й групп (включая кулаков) приходилось около 10% населения Китая, на долю 3-й группы — около 20%, на долю 4-й и 5-й — около 70%. Численность промышленных рабочих к 1926 г. достигала 2—2.5 млн человек, к 1949 г. она превысила уже 3 млн человек.2 Глубокие изменения произошли в классовом составе китайцев после образования КНР. Помещики и компрадоры, связанные с империалистами, были ликвидированы как социальные группы. Национальная буржуазия после преобразования частных предприятий в государственно- частные, а затем и в государственные стала вливаться, в процессе перевоспитания, в ряды трудящихся (главным образом торгово-промышленных служащих и технической интеллигенции). Однако ликвидация буржуазии как класса в первые годы республики не была завершена, так как бывшим владельцам смешанных предприятий выплачивалось 5% годового дохода от вложенного ими капитала. Мелкая буржуазия города и деревни также вошла в состав рабочих и служащих государственных предприятий и кустарных артельных мастерских или же в состав кооперированного крестьянства, которое осталось и к 60-м годам самым многочисленным классом, составлявшим около 80% населения. В 1957 г. общая численность рабочих и служащих достигла 24.5 млн человек (155% от численности 1952 г.), в том числе численность промышленных рабочих —9 млн человек (205%),3 в 1958 г. — соответственно 45.3 млн и 25.6 млн человек.4 2 Н. П. Виноградов. Рабочий класс КНР. Проблемы востоковедения, № 2, 1960, стр. 81—90. 3 Великое десятилетие. Статистические данные об успехах экономического и культурного строительства в КНР. Пекин, 1959 (на китайском языке). 4 Развитие экономики стран социалистического лагеря (статистические показатели). Проблемы мира и социализма, № 11, 1960. Приложение, стр. 1—32. 170
После 1949 г. в Китае произошли изменения не только в темпах развития и структуре народного хозяйства, но и в географическом размещении его основных отраслей. Важнейшим изменением бьшо создание при помощи Советского Союза наряду со старыми промышленными центрами в северо-восточных, восточных и отчасти южных приморских провинциях новых очагов индустрии во внутренних районах страны. Известную экономическую роль играло также расширение пахотных площадей за счет освоения целинных земель на периферии расселения китайцев, главным образом на северо-востоке Китая и частично в западных провинциях. В настоящее время в зоне преобладания китайского населения, т. е. в пределах всего Китая, за исключением Тибета и Синьцзяна, намечается по крайней мере восемь крупных экономических районов. 1. Северо-Восточный район, или Дунбэй (провинции Ляонин, Цзи- линь и Хэйлунцзян), — один из сравнительно старых индустриальных районов, промышленный потенциал которого создавался главным образом в первой половине XX в. Общая численность населения (по данным переписи 1953 г.) 43.8 млн человек (7.4% всего населения КНР), средняя плотность 52 человека на 1 км2, 90% населения составляют китайцы. Концентрация промышленных рабочих и доля городского населения (23%) —наивысшие в стране. Наиболее развиты угольная, электроэнергетическая, машиностроительная, химическая и лесная промышленность. Из зерновых культур преобладают — просо, гаолян, чумиза, кукуруза, в меньшей степени культивируется пшеница, главным образом яровая. Заливной рис культивируется в провинции Цзилинь и на юго-востоке Хэйлунцзяна. Из технических культур первое место занимают соевые бобы, затем следуют хлопчатник, табак, лубяные (лен, конопля, кенаф) н сахарная свекла. Развивается животноводство (овцы, крупный рогатый скот, свиньи, лошади). 2. Северный район включает город Пекин и его окрестности, провинции Хэбэй и Шаньси, также Хэнань и Шаньдун, которые являются как бы переходными зонами к другим районам (к Центральному и Восточному). Население района достигает 150.6 млн человек (25.6% всего населения КНР), плотность 229 человек на 1 км2. Северный Китай — колыбель китайского народа и его культуры, и в наши дни китайцы составляют здесь более 98 % населения. Основные отрасли индустрии — угледобыча, черная металлургия, машиностроение (горное, транспорт- пое, металлургическое), химическая промышленность. Сельское хозяйство района имеет очень большое значение в экономике страны, так как на его долю приходится около lU всего сельского населения, обрабатываемой площади и общего поголовья рабочего скота (быки, коровы, ослы, мулы). Этот район дает половину общекитайского сбора пшеницы и хлопка, более половины — арахиса и табака, одну треть сбора соевых бобов. Около 2/з валового сбора продовольственных культур падает на так Ήaзывaeмыe грубые культуры — просяные и клубнеплоды, из которых на первом месте стоит батат, на втором — картофель. 3. Восточный район — старейший индустриальный район, в котором фабрично-заводская промышленность (преимущественно легкая) стала развиваться еще во второй половине XIX в. Сюда относятся провинции Цзянсу, Аньхуэй и Чжэцзян, а также крупнейший город страны Шанхай (свыше Ύ млн жителей). Население Восточного района— почти исключительно китайское — превышает 100 млн человек (около 17% всего населения страны), а плотность его составляет в среднем 300 человек на 1 км2. Район специализируется на легкой промышленности (текстильной, пищевой и др.)? машиностроении, судостроении. В послед- 171
ние годы развивается также металлургия. Характерно преобладание заливного риса в качестве основной продовольственной культуры (около 23% валового сбора риса в стране). Из других продовольственных культур наибольшее значение имеют пшеница (яровая и озимая), кукуруза и клубнеплоды. Среди технических на первом месте стоит хлопок (20% валового сбора страны), за ним следуют чай, джут, рапс, табак, соя, арахис, цитрусовые, тунговое дерево, сахарный тростник. Район занимает по продукции шелководства и рыболовства первое место в Китае. 4. Центральный район включает три провинции — Хубэй, Хунань и Цзянси с общим населением в 77.8 млн человек (примерно 13% населения всего Китая). Средняя плотность населения 138 человек на 1 км2. Доля городского населения около 9%. Китайцы составляют более 97% всех жителей района. Основные отрасли промышленности — черная металлургия (Ухань) и машиностроение. До 70% пахотных земель района заняты под заливной рис. Рассматриваемый район является одним из основных поставщиков риса в Китае. Главная озимая культура — пшеница. Широко распространены батат, кукуруза и гречиха. Из технических культур наибольшее значение имеет производство рапса, рами,, чая, тунгового масла и хлопка. Важное место в экономике района занимают озерно-речное рыболовство и лесные промыслы. 5. Южный район составляют территории провинций Фуцзянь и Гуандун, а также Гуанси-Чжуанского автономного района. К нему следует отнести и о. Тайвань. Численность населения района 75.1 млн человек (около 12.5% всего населения КНР). На долю китайцев приходится около 90% всех жителей. Средняя плотность населения 123 человека на 1 км2. Промышленность района специализируется в основном на обработке тропической и субтропической сельскохозяйственной продукции (текстительная, пищевая, сахарная и другие отрасли легкой промышленности), а также на добыче руд, цветных металлов. Главная продовольственная культура Южного Китая — заливной рис, урожай которого здесь обычно снимают два, а местами и три раза в год. Пшеницы выращивают сравнительно мало, а кукурузы, бататов и других клубне- и корнеплодов, напротив, много. Из технических культур первое место занимает сахарный тростник, за ним следуют всевозможные фрукты — апельсины, мандарины, бананы, ананасы, личжи, лунъянь и др. Довольно важное место в хозяйстве района занимают чаеводство и шелководство, лесные промыслы, рыболовство, рыбоводство и различные морские промыслы (добыча жемчуга, трепангов, съедобных моллюсков, кораллов и т. п.). Для о. Хайнань специфичны сбор и переработка кокосов, а в последнее время также выращивание каучуконосной хевеи, кофейного и хинного деревьев, дерева какао. 6. Юго-Западный район состоит из трех провинций — Сычуань, Юньнань и Гуйчжоу с общим населением в 98.2 млн человек (16.6% всего населения Китая). Средняя плотность населения 83 человека на 1 км2, но заселен он крайне неравномерно. Почти 2/з населения сосредоточено в Сычуаньской котловине, где средняя плотность превышает 200 человек на 1 км2 (в Гуйчжоу она составляет 86 человек, а в Юньнани — 40 человек на 1 км2). На долю китайцев падает 4/б всего населения, относительно меньше, чем во всех прочих экономических районах. Район специализируется на тяжелой промышленности (цветная и черная металлургия, машиностроение, химическая и нефтедобывающая промышленность) , рост которой обеспечивает железнодорожное строительство. Из отраслей легкой промышленности наиболее развиты текстильная и сахарная. Главную роль в экономике района играет сельское хозяйство, на долю которого приходится около 70% валовой продукции Юго- 172
Западного Китая. Основная продовольственная культура — заливной рис: недаром Сычуань и Юньнань слывут в Китае кладовыми риса. В значительном количестве выращивают здесь также пшеницу (главным образом озимую), кукурузу, ячмень, гречиху, батат, картофель, горох. Из технических культур наибольшее распространение имеют сахарный тростник, чай, масличные (рапс, соевые, бобы, арахис, тунг и др.), рами, табак. По сравнению с другими районами расселения китайцев южнее Янцзы животноводство (свиньи, крупный рогатый скот, особенно буйволы, овцы и козы, домашняя птица) играет здесь большую роль. Издавна развито шелководство (преимущественно в Сычуани). 7. Северо-Западный район включает провинции Шэньси, Ганьсу и Цинхай, а также Нинся-Хуэйский автономный район. Общая численность населения района 30.5 млн человек (5% всего населения КНР), средняя плотность 19 человек на 1 км 2 (в Шаньси — 81, в Ганьсу— 19, в Цин- хае — 2.3 человека на 1 км2). Китайцев около 92% всего населения; они составляют большинство даже в Нинся-Хуэйском автономном районе. По развитию индустрии это один из самых молодых районов в КНР; в настоящее время он специализируется на добыче и переработке нефти, промышленности цветных и редких металлов, машиностроении и текстильной промышленности. В сельском хозяйстве района ведущая роль принадлежит земледелию, но развито здесь также животноводство. Китайские крестьяне северо-запада разводят главным образом мелкий и крупный рогатый скот, лошадей, ослов, свиней. Многие породы этих животных, выведенные на северо-западе, славятся на всю страну (тань- ские овцы, циньгуаньские быки, хэцюйские лошади, чуаньчжунские ослы и др.).5 Из продовольственных культур наибольшее значение имеют яровая пшеница, просо, кукуруза, голозерный ячмень (цинкэ), выращиваемый местами не только тибетцами (у которых он очень распространен), но и китайцами. Посевы риса невелики. Из технических культур на первом месте хлопчатник (около 8% валового сбора хлопка в Китае), рапс, лен-кудряш (на масло), к югу от хребта Циньлин также сахарный тростник. 8. Автономный район Внутренняя Монголия может рассматриваться как восьмой экономический район КНР, населенный преимущественно китайцами (их здесь свыше 80%). Численность населения 7.4 млн человек, средняя плотность крайне невелика — около 5 человек на 1 км2, Промышленность во Внутренней Монголии стала создаваться только после 1949 г. Крупнейшее предприятие, построенное в этом районе по советским проектам и с помощью СССР, — Баотоуский металлургический комбинат. Развиваются различные отрасли промышленности, связанные с переработкой местного сырья (кожевенная, обувная, молоч- но-пищевая, лесная и др.). Главная отрасль сельского хозяйства Внутренней Монголии — земледелие, которым занимается 90% ее населения (главным образом китайцы). Среди полевых культур господствуют зерновые — овес, просо, кукуруза, пшеница. В небольшом количестве выращивают лен-долгунец, сою и другие масличные культуры. Разводят главным образом овец и крупный рогатый скот, в меньшей мере свиней, коз, лошадей, ослов и верблюдов.6 5 Название пород происходят от наименования местностей Северо-Западного Китая. 6 Кроме 8 описанных экономических районов Китая, в его пределах могут быть выделены еще два — Тибет и Синьцзян-Уйгурский автономный район. В этих районах, однако, китайцы не составляют большинства населения: на их долю падает менее 10% всех жителей. В силу этого экономическая характеристика Тибета дана в главе «Тибето-бирманские народы», а экономическая характеристика Синь- дзяна — в главе «Тюркские народы». 173
ПРОМЫШЛЕННОСТЬ Бронзовое литье в Китае было известно во II* История развития тысячелетии до н. э. В VII—V вв. до н. э. возникли^ промышленности ^ г> тт ^ ^ железоплавильные мастерские. Во II в. до н. э. была изобретена бумага. Примерно в то же время появился фаянс — мягкий черепок из белой глины (керамические изделия в Китае известны с IV— III тысячелетий до н. э.), а к середине I тысячелетия н. э. (по разным данным, в III или VII в. н. э.) изобретен цельноспекающийся черепок — фарфор. Вначале использовался в качестве топлива только древесный уголь, а к III в. н. э. и каменный. Уже при династии Хань были известны свойства нефти. В танское время в Китае было изобретено печатание книг, документов, иконописных изображений и контурных иллюстраций с деревянных клише. С середины XI в. известен подвижный шрифт, частично заимствованный соседями, но в самом Китае не получивший широкого распространения до XIX в. При династиях Тан и Сун (VII—XIII вв.) были изобретены водяной двигатель, механический ткацкий станок, порох. В сунский период начали создаваться государственные предприятия, на которых постепенно вводилось разделение труда, производственный' процесс все более расчленялся, охватывая большое число постоянных рабочих. Позже, при династии Мин (XIV—XVII вв.), возникли крупные предприятия мануфактурного типа. Таким было государственное фарфоровое предприятие в Цзиндэчжэне (провинция Цзянси), официально открытое в 1544 г. Фактически оно было основано гораздо раньше на» базе десятка действовавших с X в. предприятий, где работали тысячи постоянных рабочих, руководимых наемными специалистами, однако подготовительные работы (привоз сырья, подготовка его к замесу и т. д.): выполняли в порядке сменно-очередной государственной повинности приписанные к предприятию крестьяне окрестных деревень. Эти предприятия обладали секретами технологического процесса. В минское время существовали и частные предприятия, основанные на средства торговых объединений. Процесс первоначального накопления (еще не раскрытая страница истории Китая) был в Китае еще более затяжным и болезненным, чем в Западной Европе. В период крестьянской войны середины XVII в. известны случаи рабочих бунтов, направленных «против машин» и приводивших к ликвидации предприятий, где невероятная эксплуатация доводила трудовой люд до отчаяния. Маньчжурское завоевание надолго задержало поступательное движение страны. Только в середине XIX в. вновь начинают прокладывать себе дорогу ростки капитализма. В 1862—1877 гг. был построен ряд арсеналов и механических мастерских. В 1872 г. основана пароходная компания. В 1873 г. открыта первая крупная угольная шахта. Предприятия угольно-металлургической области Ханькоу, Пинсяна и Дае в 1890 г. объединились в Ханьепинский комбинат. В этом же году была открыта первая крупная текстильная фабрика. Первыми китайскими предпринимателями были выходцы из помещичье-чиновничьей среды. Однако развитие капитализма в Китае носило однобокий характер. о В частном предпринимательстве преимуществен- капиталЫИ ное положение заняли' агенты иностранных держав. в промышленности В руки иностранцев перешло строительство железных дорог. Акционерные общества — английские,, японские и др. — захватили угольные бассейны Кайлана, Фушуня и др., поглотили национальный капитал в текстильной промышленности. Металлургические предприятия (Ханьепинский комбинат, Шэньянские заводы) 174
попали в руки японцев. Несмотря на большое потребление нефти, намеренно тормозилось развитие национальной нефтяной промышленности. Имея большие запасы нефти, Китай покупал нефть у американских фирм. После кратковременного относительного расцвета национальной промышленности в годы первой мировой войны положение национальных предприятий во время господства гоминьдановской клики ухудшилось. Перед второй мировой войной (1938 г.) доля продукции всей фабрично- заводской промышленности в национальном доходе составляла около 10%, доля же продукции национальной промышленности не достигала и 3%. В руках иностранного капитала (американского, японского, английского и др.) находилось 63.2% производства табачной промышленности, 45.5% общего числа веретен и 57.1% ткацких станков в хлопчатобумажной промышленности, 76.2% добычи угля, почти вся черная металлургия, электроэнергетика и т. д. Иностранные капиталисты фактически направляли промышленное развитие Китая по нужному им руслу. В основном иностранные капиталы помещались в легкую промышленность, главным образом в текстильную, приносившую наиболее высокую прибыль. Империалисты препятствовали развитию металлургии, машиностроения, электрической и химической промышленности, без которых невозможны технический прогресс и промышленный подъем страны. Некоторое развитие получила добывающая промышленность— добыча угля, руды (железной и цветных металлов), но обрабатывающая промышленность находилась в зачаточном состоянии, особенно ее важнейшая отрасль — машиностроение. Если не считать слаборазвитого производства текстильных машин и оборудования для пищевой промышленности, машиностроительные предприятия могли производить лишь несложные машины, да собирать и ремонтировать иностранные машины и оборудование. Станкостроения и сельскохозяйственного машиностроения не было вовсе. Техническая оснащенность и производительность труда находились на низком уровне. В интересах иностранных предпринимателей промышленность размещалась главным образом в районах приморского востока, откуда удобно* было вывозить ее продукцию. По тому же принципу «работы на дешевый экспорт» разрабатывались и горнорудные богатства. Дешевизна сырья и рабочих рук обеспечивала иностранным монополиям колоссальные прибыли. Как на крупных иностранных предприятиях, так и на мелких национальных использовалось устаревшее, изношенное оборудование, давно вышедшее из употребления в Европе и Америке. Несколько лучше оснащены были только некоторые предприятия северо-востока, построенные «для себя» японскими империалистами во время оккупации этой части Китая (1932—1945 гг.). В 1943 г. на этот район приходилось 87% общекитайского производства чугуна и 93% стали. Легкая промышленность, относительно более развитая, в основном была сосредоточена в Шанхае, Тяньцзине, Циндао и других приморских городах, которые в 1937—1945 гг. также были оккупированы Японией. Преобладали мелкие ремесленные и кустарные предприятия, дававшие около 90% всей продукции. Лишь 10% промышленной продукции производилось предприятиями фабрично-заводского типа. В 1936 г. доля Китая в мировом^ капиталистическом производстве составляла по углю 0.6%, по железной руде 0.5%, по чугуну 0.3%, по меди 0.2%. Огромные прибыли иностранных капиталистов и компрадоров достигались жестокой эксплуатацией рабочих. Охраны труда не было, рабочий день, даже на вредном производстве, длился 12—16 час, выходных часто» не было. Широко применялся труд женщин и детей, оплачивавшийся в несколько раз ниже равного труда мужчин. Иностранные предприни- 175
матели использовали местных рабочих для неквалифицированного труда; для технически сложных работ завозились «свои специалисты», которым платили вдесятеро больше. Рабочие ютились в жалких хижинах, порой снимая койку для сна посменно или на часы. Эксплуатация рабочих облегчалась наличием огромного рынка труда, а также во многих случаях неорганизованностью рабочих, существованием цеховых организаций и землячеств. «Земляки» — выходцы из одной местности нередко натравливались на членов других землячеств. С самого начала развития фабрично-заводской Р?*СТ^ ™™Г°таК«*1ССа промышленности неуклонно, хотя и медленно, росла и его роль в рв~ _, волюции численность рабочих, повышались их классовая сознательность, активность и сплоченность в экономической и политической борьбе. Рабочие принимали участие в революционном движении уже в конце XIX—начале XX в. Ко времени революции 1911—1912 гг. численность лромышленного пролетариата в стране превысила 1 млн человек. В 1910-х годах резко усилилась организованная борьба рабочих за свои права, большого размаха достигло стачечное движение. Под влиянием Великой Октябрьской социалистической революции в России китайский рабочий класс становится самостоятельной политической силой. К моменту создания Коммунистической партии Китая (1921 г.) число промышленных рабочих превысило 2 млн. К ним примыкала многомиллионная армия кули и сельских полупролетариев. В последующие годы рабочий класс принимал самое активное участие во всех революционных выступлениях, в гражданских и антияпонской войнах. В 1922 г. состоялся I Всекитайский съезд профсоюзов, объединивший рабочие организации в масштабе всей страны. Однако малочисленность рабочего класса прежде как в абсолютных, так и относительных цифрах, а также резкое увеличение его состава за счет непролетарских элементов после образования КНР наложили определенный отпечаток «а классовый состав КПК. Сразу же после образования КНР встала труд- Промышленность ная задача восстановления индустриального потен- и база роста циала страны, сильно подорванного в долгие годы образования гражданской и антияпонской войны. В северо-во- КНР сточной части Китая .было уничтожено или серьезно повреждено японцами свыше 80% оборудования •фабрик, заводов, рудников и шахт. Были разрушены крупнейшие предприятия — металлургический комбинат в Аныпане и металлургический завод в Бэньси. Сталелитейная промышленность была выведена из строя на 90 %, электропромышленность — на 50 %. Только с помощью СССР и других социалистических стран были восстановлены разрушенные и созданы новые отрасли промышленности, построены сотни крупных современных преприятий различного профиля, обновлено оборудование старых фабрик и заводов, подготовлены многочисленные технические кадры. Это создало необходимые условия для наращивания темпов промышленного развития. Интересны данные об источниках пополнения рабочего класса. В 1956 г., например, прилив новых рабочих был по сравнению с предыдущим периодом очень значителен, из их' общего количества в 1.49 млн человек на долю бывших безработных приходилось 24.2%, на долю выходцев из крестьян — 21.5, из учащихся — 15.4, из кустарей — 13.4, из капиталистов, включившихся в производство, — 9.4, из армии — 4.7 и других социальных групп—11.4%. В 1958 г., когда в промышленность пришло более 8 млн человек, доля старых кадровых рабочих составляла 176
примерно 35% всей численности рабочего класса, а доля трудящихся, пришедших в промышленность после 1949 г., — 65%. Таким образом, пополнение рабочего класса происходило главным образом из полупролетарских и непролетарских слоев населения: крестьян (бедняков и середняков), частично также бывших кулаков и даже помещиков, мелкой и средней городской буржуазии и буржуазной интеллигенции. Старейшей и важнейшей отраслью энергетики История ^ Китая является угледобыча. Применение каменного отдельных отраслей угля как топлива началось в период Хань, но его промышленности. « * τ τ Энергетика свойства были известны, по-видимому, в V в. до н. э. В одном из источников этого периода упоминаются камни из Юйчжанцзюня (современная провинция Цзянси), которые могли служить топливом. В древности уголь называли шитанъ, буквально «камень-уголь», у цзинъ ши — «воронья руда», хэй дань — «черная киноварь» или ши мо — «каменная тушь»; последнее название связано с использованием некоторых сортов угля и графита для письма. У Цао Цао, основателя династии Вэй, были запасы этого топлива в сотни тысяч цзиней.7 Тогда же вместо древесного угля в железоплавильных печах стали использовать каменный. Еще более широкое применение он получил позднее, особенно в период династий Тан и Сун. Общественный деятель и поэт сунского периода Су Ши (1036—1101) в стихотворении «Шитаньсин» («Поход за каменным углем») описал поиски угля в 1078 г. для железоплавильного дела. При династии Юань (XIII—XIV вв.) каменный уголь стали применять в медеплавильном производстве. Марко Поло, посетив в ту пору Китай, писал, что в этой стране «есть черные камни; выкапывают их в горах, как руду, и горят они, как дрова. Огонь от них сильнее, нежели от дров, он продержится всю ночь до утра». Использование каменного угля в производстве и в быту продолжалось при династиях Мин и Цин. Угольная промышленность современного типа зародилась в 70-х годах прошлого века. В 1876 г. начинали работу Цзилунские государственные копи на Тайване и копи Гуаньцзы—Синго в провинции Хубэй (частные под контролем правительства). Вскоре, однако, ключевые позиции перешли к иностранным капиталистам. До русско-японской войны главную роль в этой отрасли играл английский капитал, позднее — японский. В первой половине XX в. добывалось 20—25 млн τ угля в год. В 1933 г. в шахтах работало 175 тыс. человек. В топливном балансе КНР уголь и теперь занимает главное место. По общим геологическим запасам углей (примерно 5000 млрд т) КНР занимает одно из первых мест в мире. Подавляющая часть их высокого качества. Наряду с энергетическими углями недра Китая богаты коксующимися углями, необходимыми для черной металлургии, а также битуминозными, идущими для производства жидкого топлива. Важнейшие угледобывающие районы на северо-востоке — Фушунь, Фусинь, Хэган, Цзиси; в Северном Китае — Кайлуань, Датун, Фынфынь, Сишань, Цзя- оцзо, Бошань, Исянь; в бассейне Янцзы — Хуайнань. Нефтяная промышленность в старом Китае носила почти кустарный характер, хотя китайцы рано открыли полезные качества нефти, которую в древности называли «жирной водой», «минеральным» или «гарным маслом» (мынхою). В географическом описании из летописи династии Хань («Ханыпу диличжи») говорится о «горючей воде» в уезде Гаону 7 Цзинь — китайская мера веса. Величина его изменялась в разные исторические периоды. Современный цзинь равен 0.5 кг. 12 Народы Восточной Азии 177
(ныне район Яньчан в северной Шэньси), которую с лодки черпали с поверхности водоема. В «Хоуханыпу» отмечено, что южнее Яныноу (район Юймыня в Ганьсу) есть ключ с жирной, как масло, водой, не идущей в пищу, но горящей ярким пламенем. Народ называл ее «каменным лаком». Танский автор Ли Цзи-пу в географическом трактате, описывая район Юймыня, упоминает, что китайцам, осажденным в Цзюцюани, удалось сжечь осадные орудия тюрков, облив их горящей нефтью. Сунский автор Шэнь Гуа в записках «Мынцибитань» говорит о томг как он из сажи, осевшей при сжигании яньчанской нефти, готовил блестящую тушь, превосходившую по качеству тушь, получаемую из сосновой сажи. Шэнь Гуа ввел для обозначения нефти название ши ю — «каменное масло», употребляемое и теперь, и предсказал ей величайшее будущее. В минскую эпоху нефть применяли для освещения и смазки, а также в кожевенном деле и медицине для лечения болезней кожи. Нефтяная промышленность современного типа возникла в 1907 г. Максимальная добыча нефти составляла 320 тыс. τ (1943 г.). Потребность страны в нефтепродуктах покрывал импорт, главным образом из США (в 1948 г. — 1 млн т). В связи с отсутствием данных о запасах нефти в стране в КНР особое внимание уделялось геологоразведочным работам, которые, как и в других отраслях, проводились с помощью советских специалистов. Из выявленных около 500 перспективных нефтяных структур наиболее крупными являются Джунгарская (Синьцзян), Цайдамская (Цинхай), Цзюцюаньская (Ганьсу), Сычуаньская и плато Ордос. Были также обнаружены большие запасы природного газа и ряд месторождений нефтеносных сланцев и углей, пригодных для производства жидкого топлива. Большое внимание уделяется производству искусственного жидкого топлива. Главные заводы искусственного жидкого топлива и перегонки сырой нефти расположены на северо-востоке (Фушунь, Фусинь, Сыпингай, Цзиньчжоу, Далянь, Цзилинь) и в Шанхае. Важнейшие нефтедобывающие районы: Юймынь (провинция Ганьсу) > Душаньцзы (Синьцзян-Уйгурский автономный район), Яньчан (провинция Шэньси). Большое промышленное значение имеют новые нефтеносные районы Карамай (Синьцзян) и Наньчун-Луннюй-Пэнлай (провинция Сычуань), разработка которых началась в последние годы. Электроэнергетическая промышленность зародилась в 1882 г., когда была построена первая в стране электростанция. В период до образования КНР, наивысшая выработка электроэнергии достигала всего лишь 6 млрд квт-ч, а в 1959 г.— 41.5 млрд квт-ч. В первой пятилетке (1953— 1957 гг.) строилось 152 электростанции и линия электропередачи, из них 24 наиболее крупных с помощью СССР. Большую часть введенных производственных мощностей составили тепловые электростанции. КНР обладает запасами водной энергии в 540 млн квт. На Хуанхэ сооружаются гидростанция Саньмынься мощностью свыше i млн квт и Люцзяся мощностью 1.8 млн квт. На гидроузле Санься на Янцзы намечено строительство крупнейшей ГЭС мощностью 22 млн квт (проект ее, как и предыдущих, разработан проектными институтами СССР). Большую часть электроэнергии потребляет промышленность. Уровень потребления коммунальными хозяйствами тородов еще невелик. В сельском хозяйстве электроэнергия пока не применялась. Черная и цветная металлургия. С вып- Тяжелая лавкой бронзы, употреблявшейся главным образом промышленность r ' J г , , „ ™ \ для отливки предметов ритуала (сосуды и др.), были знакомы уже иньцы. Выплавка железа возникла более двух тысяч 178
лет назад. Слово шэн те чугун' впервые появилось в летописи «Цзо- чжуань», в записи 513 г. до н. э., где говорится о чиновнике Чжао Яне из царства Цзинь, выплавившем чугун с помощью мехов и отлившем из него треножник. Условия для быстрого развития черной металлургии весьма благоприятны. Так, месторождения каменного угля имеются в трех четвертях, а залежи железной руды более чем в половине всех уездов страны. Во вторую пятилетку было выявлено 5600 млн τ промышленных запасов руды. Во многих местах уголь и руда залегают неглубоко, что издавна способствовало широкому распространению кустарной добычи угля и руды и кустарной выплавки металлов. Однако в старом Китае металлургическая промышленность была развита крайне слабо вследствие длительного господства иностранных монополий. После освобождения началось быстрое восстановление и развитие черной металлургии с помощью СССР. В первую пятилетку капитальное строительство велось на 18 крупнейших предприятиях. Были заложены крупные металлургические базы в Ухане и Баотоу, реконструированы заводы в Бэньси, Тайюане, Шанхае, Чунцине, Таншане, Дае; построен завод в Урумчи. КНР имеет богатейшие залежи марганца, меди, ртути, свинца, золота, серебра, цинка и других руд цветных металлов. По запасам молибдена,- сурьмы, олова и других металлов Китай занимает первое место в мире,· но в прошлом развивалась добыча лишь немногих металлов — вольфрама, золота и др. Технический уровень цветной металлургии был очень низок. Разработка месторождений велась хищнически, техника безопасности не соблюдалась. Машиностроение. Китай имеет давние традиции в конструировании различных механизмов для нужд земледелия, ирригации, транспорта, ткачества, мукомольного дела и т. д. с преимущественным использованием дерева. В период развития капитализма вплоть до создания КНР современное машиностроение ограничивалось изготовлением мелких несложных машин, запасных частей, сборкой и ремонтом. Машиностроение по существу создано заново. В первую пятилетку было построено и вошло в строй более 60 заводов: тяжелого машиностроения (Фулаэрцзи, Шэньян, Тайюань), автомобильный (Чанчунь), тракторный и горнорудного оборудования (Лоян), станкостроения, (Пекин, Ухань, Шэньян), инструментальные (Харбин, Чэнду, Шанхай), электрические (Сиань), энергосилового оборудования (Харбин, Шанхай); авиационные и др. В строительстве 20 крупнейших заводов техническую помощь оказал СССР. Химическая промышленность. Несмотря на большие запасы угля, природного газа, фосфатов, серного колчедана и т. п., старый Китай не имел химической промышленности современного типа и многие важнейшие отрасли пришлось создавать заново. В первой пятилетке были построены и реконструированы 33 крупных предприятия, а номен-" клатура продукции расширилась с 90 до 900 видов. Помимо старых центров химической промышленности в Шанхае, Нанкине, Даляне и Шэньяне созданы новые в Цзилине (удобрения, красители, карбид), Тайюане (удобрения, фармацевтика) и др. Заводы химических волокон построены в Харбине, Аньдуне, Шанхае, Баодине; химических удобрений— в Пекине, Ланьчжоу, Нанкине, Куньяне (Юньнань), Аньдуне (Ляонин), Шанхае, Баодине (Хэбэй). Этим была заложена база развития химии, особенно производства химических удобрений, столь важных для' сельского хозяйства. 179 12*·
Промышленность строительных материалов. Эта промышленность обладает мощной сырьевой базой. Громадные запасы известняка, графита, слюды, гипса, высококачественных глин, кварца, асбеста имеются во многих районах страны. Главная отрасль этой промышленности — производство цемента в основном находится на северо- востоке: в городах Шэньян, Бэньси, Аныпань, Харбин, Ляоян. Примерно 7з дают заводы Восточного Китая. Крупные стекольные заводы расположены в Шанхае, Даляне, Шэньяне, Бошане (Шаньдун) и других городах. Важнейшие керамические предприятия находятся в Цзиндэчжэне (Цзянси), Шэньяне, Бошане, Урумчи. Крупные кирпичные заводы построены в окрестностях Пекина и во многих городах страны. Мощные асбестовые предприятия сооружены в Яане (Сычуань). Большой завод огнеупоров выстроен в Баотоу. Бумажная промышленность. Производ- Легкая ств0 бумаги является одной из старейших отраслей легкой промышленности, которая и в наши дни имеет большое значение в хозяйстве страны. Изготовлять бумагу древние китайцы начали еще во II в. до н. э., но точное время и место изобретения пока неизвестны. Серьезный сдвиг в развитии ее производства, который был достигнут во II в. н. э., связан традиционно с именем Цай Луня, изготовившего бумагу из остатков рыболовных сетей и растительных волокон. Размол массы производили деревянными билами сначала в ручных ступах, позднее в ножных тол- чеях. Основные операции производства уже тогда состояли из варки, промывки, измельчения бумажной массы, отливки листа бумаги на раме с натянутой сеткой и т. д. Дешевая и доступная бумага совершенно вытеснила в IV в. бамбуковые планки и шелк, на которых до этого вели записи. Изобретение книгопечатания на рубеже VI—VII вв. резко повысило значение бумажного производства, которое в то время проникло в Корею и оттуда в Японию. Основное сь|рье для изготовления бумаги — древесина, тряпье, макулатура, древесный луб, бамбук, солома и др. Ремесленное производство бумаги было наиболее развито на юго-востоке и в провинции Сычуань. Промышленное производство началось только в конце XIX в., но иностранная конкуренция мешала его развитию. Наивысший уровень продукции в 1943 г. составил 165 тыс. τ бумаги (включая районы японской оккупации). В КНР бумажная промышленность получила быстрое развитие. В первой пятилетке (1953—1957 гг.) было построено несколько крупных целлюлозно-бумажных фабрик, расширены производственные мощности старых. В 1959 г. произведено 1.7 млн τ бумаги. В связи с нехваткой древесины — основного сырья для бумажной промышленности — расширяется использование других более дешевых видов растительного сырья. Текстильная промышленность. Выделка тканей из растительных волокон и шелкоткачество достигли заметного расцвета при династии Западная Хань. Производство шелка, а также тканей из конопли получило большое развитие в правление династии Тан и особенно при династии Сун, когда были созданы большие текстильные мануфактуры. Первые современные текстильные фабрики стали возникать в конце XIX в. Текстильная промышленность была наиболее развитой отраслью промышленности старого Китая и производила свыше lU всего объема выпускаемой в стране промышленной продукции. В 1936 г. была достигнута максимальная выработка хлопчатобумажных тканей — 1640 млн м. 180
Однако и этот объем производства был низким и далеко отставал от потребности населения в тканях. В среднем на душу населения пришлось меньше 4 м, тогда как в передовых странах — по нескольку десятков метров. В первой пятилетке строилось 75 хлопчатобумажных фабрик, из них 53 с помощью СССР, главным образом во внутренних районах страны — ближе к районам производства сырья и рынкам сбыта. Пищевая промышленность. Пищевая промышленость старого Китая в основном состояла из кустарных предприятий. Сравнительно развитыми отраслями были маслобойная, мукомольная, рисоочиститель- ная, табачная и чайная. Крупнейшие маслобойные заводы были сосредоточены в приморских городах и работали на экспорт. После образования КНР главное внимание было уделено созданию сырьевой базы и строительству прежде всего мясокомбинатов, сахарных и консервных заводов. Сахарная промышленность развивается в южных провинциях, где выращивается сахарный тростник, а на севере — в районах выращивания сахарной свеклы (автономный район Внутренняя Монголия, Маньчжурия и Северный Китай). Крупные мясокомбинаты выстроены в Хай- ларе, Ухане, Урумчи и других городах. Развивается маслобойная и консервная промышленность. По производству соли КНР занимает одно из первых мест в мире. Поваренную соль издавна получают на соляных промыслах из морской воды и соленых озер (натуральная осадочная соль). Чтобы получить соль из морской воды, на побережье сооружают обширные неглубокие бассейны-испарители, в которые по каналам, иногда с помощью своеобразных парусных ветряков карусельного типа, поступает вода из моря. После перекрытия бассейна вода в нем испаряется под действием солнечных лучей, соль осаждается и ее сгребают в кучи, а затем убирают как готовый продукт. Наиболее крупные промыслы расположены в Чанлу (провинция Хэбэй), на берегу зал. Бохай и на п-ове Ляодун. Зеркало бассейнов составляет десятки тысяч гектаров. В соленых озерах северо-запада соль обычно осаждается без участия людей, но иногда, чтобы ускорить испарение, отгораживают перемычками обмелевшие участки озер. В провинции Сычуань и других районах соль добывают из рассолов скважин и шахтных колодцев еще с эпохи Чжаньго. В погребениях эпохи Хань вблизи Чэнду были найдены кирпичи с изображениями добычи каменной соли в шахте, где на деревянной станине укреплен канатный блок с бадьей для подъема рассола из колодца. В Сычуани на крупном месторождении рассолов каменной соли находятся промыслы Цзыгун. Они возникли в III в. до н. э. Свыше тысячи лет назад здесь впервые в мире стали применять природный газ из «огненных колодцев» как промышленное топливо, при выпаривании соли в котлах, ударно-канатное бурение скважин и доставку рассола на десятки километров по трубопроводам из бамбука. Теперь солепромыслы механизированы и на их базе созданы крупные соляные и химические заводы. СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО Неолитические племена, населявшие в III тыся- вЛдревнем°Китае° челетии Д° н· э· районы современного Северного Китая, уже знали простейшее мотыжное земледелие, которым они занимались наряду с охотой и рыболовством. Совершенствование орудий труда содействовало дальнейшему развитию и укреплению земледелия и росту производительных сил. Это спо- 181
собствовало быстрому заселению обширных пространств бассейна Хуанхэ из соседних районов и привело к созданию богатой и яркой культуры оседлых земледельцев. Китайская мифологическая традиция считает легендарного правителя Яньди первым, кто научил людей обрабатывать землю. Он был обожествлен и стал считаться духом — покровителем земледелия, широко известным под именем Шэнь Нун, или Сянь Нун. В эпоху Шан-Инь развитое мотыжное земледелие являлось основой производства, хотя важную роль играло и скотоводство. Выращивались чумиза, возможно рис, а также различные овощные и плодовые культуры. Земледелие было основой производства и в Западном Чжоу. Из песен «Шицзина» видно, что чжоусцы знали большое количество культур: В шестую луну отведать мы рады Багряные сливы и гроздь винограда. В седьмую отведать бобы на пару, В восьмую луну я жужубы8 сберу. Мы рис собираем десятой луной — К весне приготовим хмельное вино. Седьмая луна — стала тыква вкусна В восьмую горлянки срезает жена, Девятой луною кунжутные зерна И горькие травы собрала она. Десятой луной урожай собираем: Здесь просо, пшеница, бобы, конопля.9 Рис, вначале малоизвестный, примерно с периода Чуньцю стал одной из важнейших культур. Примерно к этому же времени относится появление плуга, в связи с чем в земледелии впервые начинает использоваться тягловый скот. Широкое распространение получает ирригация, позволившая значительно расширить площадь возделываемой земли. Применение железа для изготовления земледельческих орудий, начавшееся, вероятно, в период Восточного Чжоу, произвело революцию в сельском хозяйстве, вызвав его быстрый подъем. При династии Хань, во II—I вв. до н. э., «плужное земледелие и пахота с помощью крупного рогатого скота получили наибольшее распространение в самых развитых в хозяйственном отношении областях, расположенных на территории современных провинций Шэньси и Сычуань, северной части Хэнани, южной части Хэбэя и Шаньдуна, а также в Ганьсу. Известный подъем сельского хозяйства вызвало расширение ирригационной сети. В III—IV вв. достаточно широко распространились соха- сеялка лоучэ («вавилонская соха») и тяжелый плуг, но общий уровень земледельческой: техники оставался низким. В Северном Китае стала распространяться грядковая система обработки полей. Появился ряд трактатов по различным вопросам сельского хозяйства. Широко осуществлялось строительство общественных амбаров для запасов зерна на случай бедствий и голода. . Крупные войны в конце правления династии Суй унесли жизни огромного числа крестьян. Большие площади земель были заброшены. Поэтому новая династия Тан * Жужубы, или ююбы, — плоды дерева Zizyphus jujuba. 9 Шицзин, Песня о седьмой луне. М., 1957, стр. 185—186. 182
вновь стала насаждать систему уравнительного землепользования, чтобы вернуть крестьян к земле и обеспечить взимание земельного налога. В период правления династии Сун поместное землевладение стало господствующим, количество государственных земель значительно увеличилось. В этот период на юге страны стали сеять просо, пшеницу и бобовые, а на севере расширились посевы риса. При династии Южная Сун, когда чжурчжэни захватили север Китая, сельское хозяйство на юге страны получило значительное развитие за счет улучшения сельскохозяйственных орудий и ирригационных сооружений. Во времена монгольского владычества северные районы с высокоразвитым земледелием в значительной части были заброшены и превращены в пастбища. Вторжения кочевых народов вообще способствовали развитию животноводства в северной половине Китая, где количество различных видов скота и в настоящее время больше, чем на юге. При династии Мин был проведен «обмер земель в целях равномерного распределения налогов», облегчивший бремя крестьян-собственников, осваивались залежи и целина, восстанавливалась ирригационная система. В 1639 г. Сюй Гуан-ци издал капитальную работу «Нунчжэн цюаныпу» («Полный свод знаний о ведении сельского хозяйства»). В Тайнинском государстве была сделана попытка Сельское хозяйство разрешить крестьянский вопрос. В «Земельном уло- полуфеодального- жении Небесной династии» говорится: «Все земли полуколониального Поднебесной совместно обрабатываются жителями Поднебесной. Те, кому недостает земли в одном месте, переселяются в другое... Нужно добиться того, чтобы вся Поднебесная пользовалась великими благами, .. .чтобы совместно обрабатывали землю, совместно питались и одевались, совместно расходовали деньги, чтобы все было поровну и никто не остался голодным и холодным». На основе этой уравнительной идеологии и был принят закон о разделе земли, направленный против системы помещичьего землевладения. Этот закон, не учитывавший реального положения на местах, был утопией и, по-видимому, не применялся на практике. Начиная с революции 1911 г. и до 1949 г. темпы обезземеливания крестьян все возрастали. Все больше крестьян-собственников превращалось в арендаторов и полуарендаторов. Земли их переходили к милитаристам и бюрократам, ростовщикам или торговцам. Одновременно пришло в упадок хозяйство помещиков старой формации, более слабых в политическом и экономическом отношениях. В 1925—1937 гг. помещикам принадлежало более половины всей земли, а вместе с кулаками 70—80%. Крестьянам (беднякам вместе с батраками и середняками), составлявшим 90% сельского населения, принадлежало лишь 20—30% земли. В ряде провинций Центрального и Южного Китая и в провинциях северо-востока и северо-запада концентрация земельной собственности была еще выше. От 15 до 60% крестьянских хозяйств были лишены земли. В Северном Китае число безземельных крестьян доходило до 20%, в Центральном, Южном и Северо-Восточном превышало 30%. При этом помещики и кулаки владели еще pi землей лучшего качества. Средняя площадь помещичьих и кулацких хозяйств была достаточно высока, но и она редко превышала 50—60 му.10 Земельная площадь хозяйства середняков была еще меньше, а бедняков и батраков обычно не достигала и 10 му. Земельная площадь одного крестьянского хозяйства My — Vis га. 183
в среднем по стране составляла 15—20 му. Землепользование в Центральном и Южном Китае было еще более раздроблено. Средние размеры крестьянского хозяйства неуклонно сокращались с 90-х годов XIX в. В период диктатуры Чан Кай-ши сельское хозяйство стало быстро приходить в упадок и процесс сокращения размеров крестьянских хозяйств стал еще более отчетливым. Землевладение все больше концентрировалось, а землепользование все более дробилось. В этой двоякой тенденции заключалось обострение противоречий в аграрных отношениях, которое наблюдалось в то время. В период, предшествовавший антияпонской Классовая структура Β0^ΗΘ? в различных провинциях помещики состав- дсГш™. ляли 1—5% сельского населения, кулаки — 5—10% * середняки — 15—30 %, бедняки и батраки — 50— 70%, остальные слои —менее 10%. Такие образом, богачи, составляя менее 10% сельского населения, угнетали 80—90% трудящихся деревни. В северной части Китая, где было сравнительно больше хозяйств, основанных на мелкой земельной собственности, и хозяйств с применением наемного труда, арендаторы и полуарендаторы (малоземельные крестьяне, дополнительно арендовавшие земельные участки) составляли лишь около 7з сельского населения, тогда как во Внутренней Монголии и на северо- западе удельный вес их доходил до 50%, а в Центральном и Южном Китае— даже до 70%. В Китае арендаторов было гораздо больше, чем батраков, составлявших всего около 10% сельского населения. Это объясняется тем, что в китайской деревне капитализм не получил сколько- нибудь значительного развития. Большинство помещиков были одновременно чиновниками, купцами или ростовщиками, а иногда и теми и другими вместе. Значительная часть огромных богатств, которые они получали от эксплуатации крестьян, превращалась в торговый и ростовщический капитал, и лишь небольшая часть использовалась для производительных целей. В период господства чанкайшистского гоминьдана особенно интенсивно шло расслоение и обнищание крестьянства. В годы антияпонской войны, в районах, подвластных гоминьдану, усилилась эксплуатация крестьян феодальными и полуфеодальными методами. Аграрная реформа После образования КНР, в июне 1950 г., был при- пят закон об аграрной реформе, которая была завершена в 1953 г. В период ее проведения около 70% сельского населения получило экономическую помощь. 300 млн безземельных и малоземельных крестьян получили около 700 млн му земли, большое количество скота, инвентаря, зерна и строений, конфискованных у помещиков. Система феодально-помещичьей эксплуатации была уничтожена, и земля была передана во владение крестьянам, которые ее обрабатывали («каждому пахарю свое поле»). Помещики как класс были ликвидированы, классовые отношения в деревне изменились. В результате возросла трудовая активность крестьян. Это способствовало тому, что сельскохозяйственное производство превысило самый высокий уровень, известный в истории Китая. Росло число госхозов (типа совхозов), но еще преобладали отсталые и распыленные мелкие хозяйства, где каждая семья, каждый двор был самостоятельной производственной единицей. Пашню, разбитую на мелкие участки, обрабатывали устарелым инвентарем вручную или с помощью рабочего скота; на одной пашне возделывали по нескольку культур. У крестьян не было возможности применять современные сельскохозяйственные машины и передовую агротехнику. Урожайность оставалась низкой. Мелкотоварный характер и распыленность производства не соответствовали государственному плановому эко- 184
номическому строительству, не позволяли окончательно разрешить трудности крестьянства. Выход был лишь в переходе от мелкого и отсталого единоличного хозяйства к крупному и передовому коллективному производству. Кооперативное движение китайских крестьян проходило в несколько этапов все нарастающими темпами. На первом этапе наиболее распространенной формой объединения были временные (сезонные) группы трудовой взаимопомощи. Эти небольшие группы (менее 10 семей) создавались на отдельные периоды полевых работ (посев, уборка урожая) для взаимной помощи трудом, инвентарем и тяглом. Второй формой объединения стали постоянные группы взаимопомощи (из 10—20 семей), которые не только вели полевые работы, но и создавали подсобные предприятия для полного использования свободных рабочих рук. Члены групп, выбрав постоянного руководителя, совместно обрабатывали землю, но урожай каждый снимал со своего надела. Труд, вложенный каждым хозяйством, и использование тягла учитывались в трудовых единицах. В такие группы в 1952 г. входило до 10% всех крестьянских хозяйств. Эта форма организации была переходной к сельскохозяйственному производственному кооперативу. К 1953 г. различные формы кооперации объединяли 40% всех дворов и 45% пашни. В районах, где аграрная реформа была проведена раньше (северо-восток и др.), удельный вес кооперативных хозяйств был много выше, чем средний по стране. В 1954 г. число групп по всей стране достигло 10 млн, охватив 60% всех дворов. Следующей, более высокой, формой кооперации был производственный кооператив низшего типа (в среднем 20—50 семей). Земля его членов, находясь в общественном пользовании, иногда сводилась в единый массив, но еще была частной собственностью, а количество и качество (плодородие, удаленность) ее учитывались по установленной оценке. Кооператив покупал в рассрочку у своих членов орудия и тягловый скот или, беря его на прокат, выплачивал за пользование из урожая, что обычно делалось лишь в начале организации кооперативов. Доход распределялся с учетом вложенного труда, количества и качества земли и тягла, за вычетом расходов на семена, удобрения, содержание тягла и создание неделимого фонда для хозяйственного строительства, покупки машин, тягла и др. На культурно-общественные нужды отчислялось 1— 2% валового сбора. Число кооперативов низшего типа быстро росло. К весеннему севу 1955 г. 650 тыс. кооперативов объединяли 16.9 млн дворов, или 15% всех хозяйств. Уже в марте 1956 г. кооперативы охватили 106 млн хозяйств, или 90% общего их числа, а к концу года — до 120 млн дворов, или 96%.п Жизнь поставила задачу постепенного перехода от кооперативов низшего типа к кооперативным хозяйствам социалистического характера. Частная собственность стала тормозить развитие общественного производства, что ярко проявилось при развертывании работ по ирригации, когда нужно было часть земли использовать под оросительные каналы, водоемы и т. п. До начала массового движения но кооперированию в стране имелось лишь несколько сот кооперативов высшего типа. С конца 1955 г. началось быстрое слияние и преобразование мелких кооперативов низшего типа в кооперативы высшего типа. К концу 1956 г. в них было объединено более 100 млн дворов (88%). Таков был путь постепенного преобразования парцеллярных индивидуальных крестьянских хозяйств Китая в крупные коллективные хозяйства. 11 Сообщение Государственного статистического управления КНР. Приложение к журн. «Народный Китай», № 17, 1957. 185
ЗЕМЛЕДЕЛИЕ В Китае исключительно благоприятно сочетается разнообразие климата, почв и рельефа. Это позволяет выращивать огромное количество различных культур. Академик Н. И. Вавилов выделял семь основных географических центров происхождения культурных растений. Один из них — Восточно- азиатский — «включает умеренные и субтропические части Центрального и Восточного Китая, большую часть Тайваня ... Это — родина таких растений, как соя, различные виды проса, множества овощных культур, огромного числа плодовых. По составу диких и культурных плодовых Китай занимает, вероятно, первое место на земном шаре. Общее число видов культурных растений, ведущих начало из этой области, не считая декоративных, определяется приблизительно в 20% от общего мирового числа, т. е. около 200 из рассматриваемой тысячи».12 Другой — Южноазиатский тропический центр — является родиной риса, сахарного тростника, многих тропических плодовых и овощных культур. В этом центре Н. И. Вавилов выделил три очага. Один из них — индокитайский — включает Южный Китай. Некоторые сельскохозяйственные культуры отражают многосторонние и разновременные влияния на Китай не только соседних стран, но также Африки, Европы, Океании и Америки. Ведущую роль в земледелии Китая занимают Основные продовольственные культуры (до 80% посевной продовольственные г \т> » * г \^ культуры площади). В ряде районов убирают два, а иногда три урожая в год с одной площади, поэтому посевная площадь превышает пахотную примерно на 40 %. Производство продовольственных культур к 1949 г. пришло в большой упадок и было восстановлено лишь в 1952 г. с превышением высшего довоенного уровня почти на 10%. Валовой сбор этих культур (батат и картофель пересчитаны на зерновые из расчета 4:1) достигал в 1936 г. 127.7 млн т, а в 1959 г. вырос до 270 млн т.13 Главное место среди продовольственных культур принадлежит зерновым. Сохранились древние сорта с клейким зерном, имевшие ритуальное значение. Теперь посевы таких сортов невелики. Из клейкого зерна готовят традиционные сласти к народным праздникам и кондитерские изделия. Важнейшая культура — заливной рис (туй дао) составляет основную пищу 2/3 населения страны. По урожайности он превышает все другие злаки. По сбору риса КНР занимает первое место в мире (до 40% мирового сбора). На юге Восточной Азии рис знали уже в эпоху неолита. С тех пор его значение неуклонно росло. Теперь это главная культура всех низинных и отчасти предгорных районов южнее Янцзы. На севере рис распространен мало, хотя проник сюда еще в эпоху бронзы. Вначале выращивали засухоустойчивый суходольный рис (ханъ дао). Однако еще до появления плуга на юге его постепенно стали заменять более урожайным заливным 12 Н. И. Вавилов. Учение о происхождении культурных растений после Дарвина. Советская наука, № 2, 1940, стр. 55—75. 13 Развитие экономики стран социалистического лагеря (статистические показатели). Проблемы мира и социализма, № И, i960, Приложение, стр. 48—19. 186
Рис. 10. I — прополка рассады риса, 2 — боронование заливного поля.
рисом, что стало возможным лишь с развитием ирригации. Со временем залитые водой и сверкающие на солнце прямоугольники рисовых полей в речных и озерных низинах и извилистые ступеньки террасовых полей на склонах гор стали характерными чертами южнокитайского ландшафта. Суходольный рис сеют по горным склонам юга и особенно юго- запада, но больше на равнинах севера; правда, общая площадь посевов невелика. Рис вразброс почти не сеют. Наиболее распространена очень трудоемкая посадка рассады, предварительно выращенной на небольшом, хорошо обработанном и удобренном участке. Пока она подрастает, распахивают и готовят основные участки полей. Через 15—30 дней рассаду вручную- или рисосажалкой, пучками по 3—5—7 растений на расстоянии 40— 50 см один от другого, высаживают в поле, залитое на 5—8 см водой. Рис созревает за 100—120 дней (скороспелый), 120—150 (среднеспелый), 150—180 дней и более (позднеспелый). За это время рис 3—4 раза пропалывают руками. Перед уборкой урожая воду с полей спускают. Два урожая в год дает междурядная и повторная посадка. В первом случае позднеспелый рис сажают между рядами скороспелого, высаженного раньше. После уборки скороспелого позднеспелый рис хорошо развивается на увеличенных междурядиях. Второй способ заключается в том, что сначала сажают скороспелый рис, а в период его колошения рассаду позднеспелого. Сняв скороспелый рис, ее пересаживают на вновь распаханное поле. В Хунани и Хубэе известен рис повторного урожая; после жатвы спящие почки его нижних стеблевых узлов выбрасывают новые побеги, дающие второй урожай. Уезд Гаояо в Гуандуне известен глубоководным рисом (длина стебля свыше 3 м). Южные провинции дают более 60% риса в стране, северные — до 4%, центральные — 35%. Из рисовой соломы изготовляют веревку г мешки, циновки, бумагу, картон и пр. Пшеница (майцза) из Средней Азии попала к населению долины Хуанхэ уже в I тыс. до н. э. Теперь это одна из главных продовольственных культур Северного и Центрального Китая. Севернее Великой стены выращивают яровую пшеницу, южнее — только озимую, дающую до 90% сбора пшеницы в стране. Основные районы возделывания пшеницы находятся к северу от линии хр. Циньлин—р. Хуай. Кукуруза (юйми, юйшушу, баоми) была завезена в XVI в. с Филиппин и распространилась по всему Китаю. Посевы ее тянутся с северо-востока на юго-запад страны. Эта высокоурожайная засухоустойчивая культура в условиях Китая дает зерно и находит очень широкое применение: пищевое, кормовое, техническое. По сбору кукурузы первое место занимает Хэбэй, затем Шаньси, Шэньси и др. Сорго (гаолян) давно известен китайцам. Первые сведения о его культуре в Китае, куда он попал, вероятно, из Индии, относятся к IV в. н. э. Гаолян — очень засухоустойчивое и влагостойкое растение, имеет разнообразное применение: зерно идет в пищу (в виде крупы и муки), в корм скоту и птице, а также для производства китайской водки, спирта и др.; целые стебли (до 3 м длины) идут на постройку жилищ, навесов, оград; расщепленные — на плетение циновок, шляп и пр. Основные районы выращивания — Ляонин, Шаньдун, Хэбэй. Чумиза (гуцза), или итальянское просо, известная с эпохи Яншао^ возможно, имеет местное происхождение. Очень засухоустойчива и нетребовательна к почве. Зерно (мельче пшена) идет в пищу, на производство вина, уксуса и др. Сечкой из соломы кормят скот. Главные районы посевов — Хэбэй, Шаньдун, Хэнань. 188
Просо (шуцза, мицза) — одна из древних культур. Исключительно засухоустойчива. Основные районы выращивания — Хэбэй, Шэньси, Ганьсу. Много меньшее значение имеют озимый и яровой ячмень (дамай), б том числе голозерный (цинкэ), овес (янъмай) и гречиха (цяомай). Посевы просянки (пайцза) и ржи (хэймай) ничтожны. Клубневые культуры имеют очень большое значение. Среди них главное место принадлежит батату (ганъшу, байту). Это выносливая, засухоустойчивая культура американского происхождения. В Китай батат ввезен в XVI в. с Филиппин, распространился до Чанчуня. Главные районы выращивания — Великая Китайская равнина и Сычуань. Белый батат перерабатывают на крахмал, красный, богатый сахаром, употребляют в пищу. Лучший по качеству батат выращивают на юге. Картофель (малиншу, тудоуцза) проник в Китай в XVII в., скорее всего с европейцами, но площадь под ним расширилась лишь в XX в. Основные районы производства — Маньчжурия, север провинции Хэбэй и Шаньси, окрестности крупных городов. Встречается и на юге. Ямс (шанъяо) выращивают повсюду. Средний вес цилиндрического корнеклубнеплода 1 кг, длина до 60 см. Скороспелые формы доходят до Амура. Позднеспелые с аморфными или стопообразными клубнями до 2 кг весом встречаются в тропической зоне. Дикий ямс растет в Гуандуне на северных склонах гор. По-видимому, одна из форм ямса вошла в культуру именно здесь, а не в Индокитае или Индонезии. Бобовые культуры крайне важны для народного хозяйства. Они обогащают почву азотом, восстанавливая ее структуру и плодородие (что особенно необходимо из-за многовековой обработки земли), увеличивают количество белков в пище людей и в кормах животных, дают ценное €ырье для промышленности. Здесь, на родине соевых бобов (хуандоу), культивируется более 1200 сортов желтой, зеленой и черной сои. Сою возделывают почти повсюду, но в основном на северо-востоке (до 40% сбора в стране, большей частью идущего на экспорт). Мелкие крахмалистые бобы (сяодоу) —зеленые (люйдоу), красные (сяо хундоу), черные (хэйдоу) и белые (байдоу) —сеют в Дунбэе. Зеленые бобы часто перерабатывают в крахмал и особенно в крахмалистую вязигу. Обыкновенный и полевой горох (еанъдоу), а также конские бобы (цайдоу) — превосходный корм для скота, наиболее распространены в Сычуани, менее — в Хэнани, Хэбэе, Юньнани, Хубэе. Волокнисто-лубяные, масличные, сахароносные Технические культуры, а также табак и чай очень важны для культуры л/ « ^ » « J Jr страны. Удельный вес их в общей посевной площади мал (около 10%), но эта высокотоварная часть хозяйства имеет большое значение для промышленности. До 1949 г. урожаи их были низки, сбор неустойчив. Наводнение внутреннего рынка американским хлопком, табаком, сахаром тормозило развитие отечественного производства. Хлопчатник (мянъхуа) — одна из важнейших культур. Первое упоминание о нем на юге Китая относится к династии Хань, на севере он распространился при династии Сун. Выращивается почти повсюду. Основные районы посевов — бассейны Хуанхэ и Янцзы. На юге встречается древовидный многолетний хлопчатник (мумянъ). Лубяные культуры раньше играли значительную роль. В старом Китае хлопок как текстильное сырье использовали мало, обычно ткани изготовляли из лубяных растений. Коноплю в древности ценили наравне с «пятью главными хлебами». Теперь роль лубяных в производстве тканей низка, но с шзвитием промышленности потребность в них растет. 189
Основные посевы джута (хуанма), кенафа (янма) и рами (чжума) нахо>- дятся южнее Янцзы, канатника (цинма), конопли (дама) и льна (яма) — севернее. Китай — родина канатника и рами. Джут завезен из Индии более 200 лет назад, а кенаф — в 1908 г. Коноплю и лен разводят издавна. Из джута, кенафа и канатника изготовляют мешковину, технические ткани, веревки, канаты, половики и пр. Наилучшим является волокно рами, тонкое, длинное, эластичное, с шелковистым блеском. Оно* легко окрашивается и идет на выделку полотна и тонких летних тканей. Из низших сортов рами изготовляют рыболовные сети, веревки, порох, бумагу. На юге распространяются новые культуры: волокнистая агава (сизалъ, тема) и манильская пенька (абака). Масличные культуры имеют большое значение для китайцев, в основном потребляющих растительное масло. Важнейшие из них — арахис, рапс, кунжут, соя, подсолнечник. Из семян хлопка, льна и конопли также получают пищевые масла. Технические масла дают клещевина, перилла, мята и др., а из древесных культур — тунг, сальное дерево, масличная камелия, масличная и кокосовая пальмы. Арахис (хуашэп) завезен, вероятно, из Индии в начале XVII в. Основные посевы находятся в Шань- дуне, Хэнани, Хэбэе и Гуандуне. Рапс (юцай) ввезен из Средней Азии. Наряду с пшеницей это главная озимая культура южных районов, особенно в Сычуани. Кунжут (чжима) привезен из Средней Азии известным путешественником Чжан Цянем во II в. до н. э. и распространился по> всей стране. Из кунжута изготовляется масло, ценимое китайцами за специфический запах и вкус. Семя идет для обсыпания лепешек. Выращивается в нижнем течении Хуанхэ и бассейне Янцзы. Хэнань, Хубэй Аньхуэй дают 2/з общего сбора кунжута. Из плодов тунгового дерева (туншу) извлекают ценное техническое масло для быстровысыхающих антикоррозийных лаков и красок, которое начали производить еще в VII в. Его родина и основные районы разведения — бассейны Янцзы, Чжуцзяна и Сицзяна. Этим же районам свойственны специфические китайские культуры — масличная камелия и сальное дерево, дающие пищевое и техническое масло. Значение масличной и кокосовой пальм (ецзышу), разводимых на о. Хайнань, невелико. К югу от Янцзы с VI в. разводят сахарный тростник (ганъчжэ). Родина его—Южная Азия. Провинция Гуандун дает до 50% всего сбора. Сахарную свеклу (танлобу), завезенную русскими, с начала XX в. стали выращивать на северо-востоке, а позднее*—в Северном Китае. Юго-Западный Китай — родина чая (ча). Чай занимает важное место в экономике и внешней торговле КНР. В 15 южных провинциях уже более двух тысяч лет выращивают чайные деревья — китайское и ассамское. Из их листьев вырабатывают многочисленные типы чаев, различаемые по районам производства и сбыта, способу обработки и форме листьев. Система классификации чаев очень сложна. По торговым обычаям чай делят на многочисленные фабричные и товарные сорта. Наиболее популярен зеленый чай (люйча), неферментированный; производить его начали раньше других сортов чая. Светлый чай (улунча), полуферментированный, известен с XI в. Красный чай (хунча), полностью ферментированный, производят около 300 лет. Черный чай (хэйча) ферментируется в конце обработки. На экспорт идет красный и зеленый чай; для китайцев, живущих за границей, — в основном светлый; для внутреннего рынка — главным образом зеленый; для районов расселения нацменьшинств — черный чай. С VIII в. чай выращивают в бассейнах рек Янцзы, Чжуцзян и Миньцзян. Экспорт чая начался с XVII в. Крупнейшие районы чаеводства — бассейн Янцзы, о. Тайвань. Восточный чаеводческий район (Фуцзянь, Чжэцзян, Аньхуэй, Хунань и Хубэй) дает то- 190
варные сорта чая высокого качества. Западный район (Юньнань, Сычуань, Гуйчжоу, южная часть Шэньси) дает чай среднего качества. Табак (янъцао) завезен впервые в Фуцзянь с Филиппин в 1620 г. Главные районы производства — Хэнань, Шаньдун, Аньхуэй, Гуйчжоу, Юньнань, Ляонин, Цзилинь. Хевея — важнейший каучуконос Китая — привезена в 1904 г. на о. Хайнань, где разводится в ряде уездов, а также на юге Юньнани (Сишуанбаньна и Дэхун). Кофе (кафэй) и какао (коко) выращивают в небольшом количестве в Юньнани (Дэхун) и на островах Хайнань и Тайвань. Камфорный лавр, из которого издавна получают камфору и камфорное масло, растет в лесах и культивируется на о. Тайвань, в Цзянси, Фуцзяни и др. Из прочной ароматичной древесины, не повреждаемой насекомыми, делают резные сундуки, шкафы для одежды, шкатулки, веера и пр. Камфора вывозилась на Арабский Восток уже в X в. В лесах южных провинций растет, а в Гуйчжоу и разводится сумах, на котором паразитирует тля-орехотворка. Наросты на листьях, чернильные орешки, образуемые ее личинками, содержат до 77% таннина и используются при выделке кожи, изготовлении туши, пластмасс и пр. Основные районы сбора орешков — Сычуань, Гуйчжоу, Хунань и др. В бассейне Янцзы и в Сычуани на ясене разводят пестрокрылок, выделяющих на ветви деревьев белый воск, важное сырье для промышленности и медицины. Лаковое дерево, дающее млечный сок — сырой лак, широко распространено в диком и культурном состоянии во всех провинциях южнее Великой стены. Основные районы добывания лака — Гуйчжоу, Хубэй, Сычуань, Хунань и Шэньси. Для этих же районов характерен гуттаперченос — эвкоммия. Крестьяне часто высаживают ее вокруг полей и домов. В Южном Китае выращивают арековую пальму. Λ В Китае выращивают свыше 130 видов овощей, Овощеводство г /-.—.? и население городов получает свежие овощи круглый год. На северо-востоке, в Харбине, имеется до 40 видов овощей, в Даляне — до 60, в Пекине — 80, в Шанхае — более 90. Вблизи крупных городов развито парниково-тепличное хозяйство. Многие овощи — местного происхождения. Появление других, завезенных из соседних стран отмечено в исторических источниках, небольшая, но важная по значению часть (томаты, картофель, кочанная капуста и др.) попала в Китай недавно. В Китае находится один из центров происхождения ряда важнейших овощей при огромном разнообразии эндемичных форм или видов, общих только с Индией и Японией. Китайские овощеводы обязательно и многократно вносят фекалии, жмыхи и другие удобрения. Повторные посевы на той же площади и уплотнение одной культуры посевами другой (совместные посевы) применяются всюду. Поэтому в Шаньдуне популярна поговорка «Сеем 4 раза, убираем 5—6 раз». Товарное производство овощей из-за слабого обеспечения хозяйства транспортом сосредоточено на поливных участках в пригородных зонах, в радиусе 5—15 км. Посевы размещают с расчетом перевозки урожая на рынки на одноколесных тачках, ручных тележках, арбах, сампанах и джонках. Вблизи Пекина, Шанхая, Шэньяна и других городов овощи занимают 30—80% посевной площади. Некоторые районы специализируются на отдельных культурах: Чжэцзян — бамбуковые ростки, Хубэй — цветочные стрелки рапса и т. д. Подбор сортов обеспечивает почти круглогодовой сбор урожая. Эту специализацию вызвали исторически сложившиеся навыки населения и природно-экономические условия хозяйств. 191
Парники и теплицы чаще обогреваются солнечным теплом. Посевы ранних овощей ограждаются от ветров щитами из тростника, гаоляна и кукурузы. Свежие овощи китайцы умеют долго хранить в простейших подземных хранилищах, особенно распространенных на севере. Среди овощей преобладает нежная салатная китайская капуста (бай цай). Не имеющая равных по скороспелости, урожайности и темпам наращивания (50—90 дней) массы урожая, капуста в ряде районов занимает до 60% осенних посевов овощей. Наблюдается большое разнообразие сортов (только в Шаньдуне более 100): открытый или закрытый сверху кочан имеет форму цилиндрическую, треугольную, круглую, плоскокруглую. Средний вес 4—5 кг, у ряда сортов до 20 кг, высота до 65 см. Есть и листовые формы. Бело- и краснокочанную капусту (янбайцай), завезенную европейцами, сажают реже. Среди корнеплодов первое по значению место занимает редька (лобэй). Огромное количество ее сортов имеет различный вкус, форму, размеры и окраску корнеплода, продолжительность вегетации и лежкости (5—7 месяцев). Осенью редьку высевают на месте пшеницы, помидоров и других культур в чистых посевах или уплотняя другие овощи. Более известны сорта дахунпао («большой красный халат») и вавалянь («личико ребенка»), имеющие круглый корнеплод с красной кожицей и белой сочной мякотью, весом 1—1.5 кг. Сорта с цилиндрическим корнеплодом имеют светло- или серо-зеленую окраску, длину до 25 см. У самого острого по вкусу сорта сянъя («слоновый клык») кожица и мякоть белые, длина 60—120 см, диаметр 6—20 см, вес 8—10 кг. Свежую редьку продают везде наравне с фруктами. Для юга Китая характерен сладкий индийский корнеплод хикама Pachyrrhizus tuberosus (тушу) из семейства бобовых, попавший, вероятно, с Филиппин. Мякоть белая, как и кожица, оригинального вкуса и структуры. Ценной культурой стал съедобный лопух Arcticum lappa, длинный и мясистый сладкий корнеплод с черной кожицей и белой нежной мякотью. Громадное значение в питании китайцев имеет дудчатый лук батун (дацун), известный более 3000 лет. Основные посевы в Шаньдуне. Батун высевают осенью на рассаду. Основная цель — получить высокий и сочный острого вкуса ложный стебель белого цвета. У разных сортов общая высота растения достигает 50—160 см, высота ложного стебля 15—100 см, вес 100—1200 г. Хорошо сохраняется зимой, не боится морозов. Многолетний китайский душистый лук черемша (цзюцай) — любимое пищевое растение, разводимое более 3000 лет ради узких, сочных листьев 25—30 см длиной, с запахом чеснока и цветочных стрелок. Меньшее значение имеет чеснок (дасуанъ), в основном стрелкующихся сортов. Репчатого лука (янцун) мало. Зимой черемшу, чеснок и батун выгоняют в теплицах. В обширную группу плодовых овощей входят растения почти из всех частей света. Из Центральной Америки попали в Китай томаты, перец, чайот; из Африки через Среднюю Азию — арбуз; из Индии, Индокитая, Филиппин и Индонезии — восковая и фигурная тыква, баклажаны, огурцы, люффа, момордика и др. Помидоры (яншицза, сихунши) распространились повсюду, войдя в состав основных овощей. Разнообразные сорта баклажанов (цецза) выращивают почти везде. Плоды их фиолетовые, красные, зеленые и белые, круглой, цилиндрической и серповидной форм. Перец горький (лацзяо) и сладкий (тянъцзяо) культивируют повсеместно. Широко распространены многочисленные сорта огурцов (хуангуа) с короткими и длинными (30—50 см) плодами. В поле их поднимают на шпалеры. 192
Рис. 11. Главнейшие сельскохозяйственные растения Китая. 1 — рис; 2 — пшеница; з — гречиха; 4 — кукуруза; 6 — гаолян (сорго); в — чумиза; 7 — хлопок? 8 — конопля; 9 — рами; 10 — тутовое дерево; 11 — кунжут; 12 — бамбук (ростки); 13 — тыква южная; 14 — батат; 15 — картофель; 16 — брюква; 17 — редька; 18 — свекла сахарная; 19 — сахарный тростник; 20 — лотос; 21 — чилим (чертов орех); 22 — помидор; 23 — огурец; 24 — тыква восковая; 25 — ямс; 26 — люффа; 27 — баклажан; 28 — водяной каштан; 29 — арахис; зо — имбирь; 31 — таро; 32 — стрелолист; 33 — сорго сахарное; 34 -— репа; 35 — фасоль обыкновенная; 36 — конские бобы; 37 — соя; 38 — чечевица; 39 — красные крахмалистые бобы; 40 — горох; 41 — вигна китайская; 42 — капуста цветная; 43 — сурепица; 44 — капуста салатная; 46 — кресс; 46 — листовидная горчица; 47 — шпинат; 48 — петуший гребешок; 49 — корнеплодная горчица; 60 — хризантема съедобная; 61 — сельдерей черешковый; 62 — петрушка: 53 — капуста кочанная; 54 — пастушья сумка; 65 — перец горький; 66 — перец; 57 — лук репчатый; 58 — лук-батун; 59 — чеснок; 60 — черемша.
Тыквы (вогуа, нанъгуа и др.) в большом многообразии сортов, различных по форме, срокам созревания и урожайности, выращивают всюду. Наиболее любимы мускатная, крупноплодная, зимняя восковая (дунгуа)у твердокорая, кабачок (сихулу) и др. Душистые и сладкие мелкоплодные дыни (тянъгуа, сянгуа) разнообразных сортов, различающихся по форме, окраске кожицы и нежности мякоти, популярны везде. На юге любят серебристую дыню (инъгуа), известную свыше 2000 лет. Плоды ее огуречного типа, до 50 см длиной, белые или зеленые. Крупные дыни, а также змеевидная (до 1—2 м длиной) распространены на северо-западе. Арбуз (сигуа) попал в Китай более 2000 лет назад. Кроме сладких красно- и желтомясых сортов имеются несладкие беломясые для утоления жажды и получения семечек — любимого народного лакомства. Изображение разрезанного арбуза, с массой проглядывающих семян, символизирующих пожелание многочисленного мужского потомства, встречается в лубке, новогодних картинах, вырезках из бумаги. Многие китайцы и сейчас по традиции припасают арбуз к «празднику осени». Раньше в этот день, приходящийся на полнолуние, арбуз, похожий по форме на луну, приносили в жертву ночному светилу. Люффа (сыгуа) имеет две разновидности. Ее хрупкие молодые плоды питательнее тыквы. Фигурная, или посудная, тыква Lagenaria vulgaris (хулу) попала из Индии свыше 2000 лет назад. Плоды различной формы: удлиненные с перехватом, змеевидные, овальные, булавовидные и др. Молодые плоды сочные, с рыхлой мякотью. Зрелые, с твердой корой, широко используют как посуду для хранения жидкости, семян и др., из разрезанных делают черпаки. Иногда плодам в период роста придают определенную форму для использования потом в различных целях. Обильный семенами плод часто фигурирует в фольклоре, символизируя многочисленное потомство. Раньше ему приписывали магическую силу. Один из популярных в народе «восьми бессмертных» всегда изображается с тыквой-горлянкой. Чайот — мексиканский огурец Sechium edule — выращивают на юге. Его гигантскую, до 50 м, плеть направляют на решетки из бамбука, изгороди, стены зданий и деревья. Этот многолетник дает обильный урожай плодов весом 300—900 г, по вкусу близких к кабачкам, но более нежных и сладких, а на корнях развивает много клубней, заменяющих картофель. Очень разнообразны зеленные растения. С ранней весны появляются холодостойкие стебли и зелень рапса, салата, кориандра, укропа, съедобной хризантемы. Позднее — сельдерея, овощной люцерны, таро, водной ипомеи, омежника, зизании. Осенью — стеблевого салата. Зимой собирают зелень горчиц, рапса, шпината, мальвы. Шпинат (боцай) сеют везде, особенно на севере. На юге преобладает новозеландский шпинат, давно завезенный в Азию. Салат (цинцай), привезенный 600 лет назад из Европы, встречается везде в большом многообразии листовых, кочанных и стеблевых сортов. Китайцы предпочитают черешковый сельдерей (цинъцай), менее ароматный, чем корневой и листовой, но более сахаристый. Листовую горчицу (цзецай) выращивают всюду. Родина ее — Восточный Китай. На юге, особенно в Сычуани, любят горчицу с зеленым корнеплодом до 20 см в диаметре, острого и жгучего вкуса, весом 1—2 кг. Консервы с корнеплодной горчицей (чжацай) экспортируют в районы проживания китайцев за границей. Съедобные хризантемы (цзюйхуацай) культивируют на их родине более 2000 лет ради сочных, ароматных листьев и стеблей. Питательность листьев и сочных стеблей овощной люцерны (мусу) давно известна в Китае. Из других зеленных растений весной 13 Народы Восточной Азии 193
и летом представлены пастушья сумка (цзицай), петуший гребень, росткгг и листья батата, настурция, кохия, базилик, листовая петрушка, перилла, листовая свекла. Зелень шпината, кориандра, базилика, фенхеля хранят зимой в свежем виде. Бобовые растения — источник белковых продуктов. Осенью и зимой, когда зелени мало, употребляют в пищу ростки сои, крахмалистых бобов, гороха, вигны и др. Фасоль (цайдоу) выращивают издавна на полях и в теплицах. Вигна (фандоу), завезенная из Индии, встречается в большом разнообразии сортов и форм — кустовых, стелющихся и вьющихся. Особенно ценна вигна с мясистыми спаржевыми стручками до 1 м длиной. Овощными бобами (цанъдоу) или бобами «шелковичных червей», на которых они похожи, часто уплотняют хлопок, пшеницу. В Южном Китае культивируют саблевидную фасоль (даодоу) с сочными, мясистыми стручками до 30 см длиной. К злаковым овощным растениям относятся виды бамбука (чжуцза). дающие толстые молодые ростки {сунь), любимые населением Китая. Лучшими сортами и урожайностью бамбука славится Чжэцзян. Сбор урожая начинают через три года после закладки плантации, удобряемой фекалиями. Полуводные овощи — это таро и имбирь. При выращивании водных растений на краях полей, каналов и водоемов высаживают таро (юйтоу) — традиционную для Китая древнюю тропическую культуру, возможно местного или южноазиатского происхождения. Таро хорошо растет в тени бананов, образуя крахмалистые клубни (вес главного до 4 кг). Крахмал ценится у текстильщиков за очень мелкие зерна, придающие тканям особую белизну и блеск. В китайских семьях на праздники по традиции подают на стол гнездо вареных клубней — символ единства семьи. Зеленые побеги употребляют как спаржу. Имбирь (цзян), очень ароматный и жгучего вкуса, применяют в кулинарии многие народы Китая уже 3000 лет. Выращивают его в Хэбэе, Шаньдуне, Чжэцзяне и др. Если он растет не в тени таро, то грядки затеняют навесами из камыша. Водные овощи — древнейшие культуры Китая, распространены в Хубэе, Цзянсу, Шаньдуне и др. Лотос (хэхуа, лянъхуа) овощной с белыми цветками широко культивируют в Хэбэе, Шаньдуне и Ляонине; в пищу идут крахмалистые цилиндрические корневища и семена-орешки. Зизанию, или овощной камыш (цзяобэй), выращивают в Восточном Китае. В пищу идут молодые стебли. Чилим, или водяной орех (лин цзяо), в прошлом широко распространенный в водоемах Азии, почти везде истреблен человеком. Сохранился в диком виде на северо-востоке Китая. В бассейнах Хуанхэ и Янцзы, по краям каналов, озер и водоемов, выращивают две формы чилима — крупную с двумя шипами и мелкую с четырьмя шипами. Водяной каштан (бици) разводят как сменяющую рис культуру. Крахмалистые клубеньки едят сырыми и вареными. Родина стрелолиста (цыгу) — Восточный Китай. На корневище развивается до 10 клубнелуковиц диаметром 5 см, вдвое превышающих картофель по содержанию крахмала и втрое — по содержанию белка. Водяной батат (сунцай) и водяной омежник (шуйцин) выращивают в глубоких водоемах и каналах ради нежных молодых листьев и стеблей. д Разнообразие природных условий позволяет выращивать свыше 100 видов плодовых, ягодных и орехоплодных растений. В районах с развитым плодоводством крестьянские хозяйства получали от него до 50% доходов. Основное товарное и экспортное значение имеют лишь цитрусовые, яблоки, груши, виноград, бананы и ананасы. Для северной половины Китая местное товарное значение имеют хурма, персик, абрикос, ююба, крупноплодная боярка, слива, 194
вишня, черешня, шелковица, орех грецкий, каштан, земляника, смородина, малина, крыжовник и др.; для южной — личжи, лунъянь («глаз дра-* кона»), манго, дурьян, папайя, гранат, инжир, айва, мушмула (пиба), карамбола (улянъцза), гингко, плоды хлебного дерева, кокосы. Культура цитрусовых развита к югу от Янцзы. Наиболее распространен мандарин. Выращивают также апельсины, пумело, померанец, лимоны и пальчатые цитроны, в том числе фошоу («рука Будды»). Яблоки (пито) дает север, главным образом провинция Ляонин (80% сбора в стране), Шаньдун и Хэбэй. Мелкие и крупные сорта груши (лицза) широко распространены почти всюду. Основные районы разведения персика (таор) находятся южнее Хуанхэ, в Центральном Китае. Только на юге растут вечнозеленые деревца личжи и лунъянь (Фуцзянь, Гуандун, Сычуань и др.). Плод личжи похож на крупную сливу; оболочка розовая, твердая, неровная; косточка небольшая; мякоть считается высшим деликатесом. Лунъянь похож на личжи, но мельче и уступает ему по вкусу. Эти скоропортящиеся плоды доставлялись специальными гонцами ко двору многих императоров, начиная с династии Хань. И для того, чтобы доставить личжи, Чтобы в Лоян доставить «глаз драконий», Шли день за днем, а темными ночами В канавах придорожных отдыхали. Важнее ли плоды прекрасной личжи, Чем горькие народные страданья.14 В питании населения юга' (Гуандун, Фуцзянь, Тайвань и др.) большое значение имеют различные сорта банана (сянцзяо), много меньшее — хлебное и дынное дерево, манго и дурьян. Ананас (боло) культивируют главным образом в Юньнани и на островах Хайнань и Тайвань, кокосовые пальмы — на Хайнане и на юге Тайваня. Виноград (путао) французских сортов разводят в Шаньдуне, Хэбэе и других местах, а среднеазиатские сорта — в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Грецкий орех выращивают в бассейне Хуанхэ и в верховьях Янцзы. Лущеные орехи из Хэбэя идут на экспорт. Значительную часть урожая плодов вялят. Замораживание мелких груш и хурмы, улучшающее их вкусовые качества, облегчает перевозку на дальние расстояния. Вяленые хурму и ююбу продают зимой почти повсюду. С давних пор некоторые плоды приобрели широчайшую популярность в народе, став символами благопожеланий. Так, персик означает пожелание долголетия, обильные семенами гранат и кисть винограда — многочисленного мужского потомства, хурма за свой красный цвет — счастья и т. д. В этом понимании они глубоко вошли в быт народа и встречаются повсюду: в живописи, прикладном искусстве (вышивка, лубок, новогодние картины, вырезка из бумаги, украшения, игрушки и т. д.), орнаментике и даже кондитерском производстве (пирожные и печенье в виде персика, граната и др.). тх Любовь к цветам характерна для китайцев. Выращи- д тв вание декоративных травянистых, кустарниковых и древесных растений началось в глубокой древности, положив начало горшечному цветоводству и садово-парковому искусству. Культура карликовых деревьев для «миниатюрного пейзажа» возникла в Китае и распространилась в Японию. Цветы используют для украшения, в пищу, для лечения и т. д. Цветоводство развито в ряде районов, особенно в «городах цветов» — Фучжоу и Чэнду. В Пекине, Шанхае и ряде крупных городов ежегодно устраивают выставки цветов, привлекающие массу посетителей. Среди более тысячи видов цветов наи- 14 Из стихотворения Су Ши (1036—1101) «Скорбно вздыхаю, глядя на плоды личжи» (сб. «Поэзия эпохи Сун», стр. 126—127). 195 13*
более любимы пеон, лотос, хризантема (выпущены почтовые марки с их изображением), слива, нарцисс, орхидея, кахмелия, магнолия и др. Их часто изображают в живописи и прикладном искусстве. Китай — родина около 1000 сортов травянистого и древовидного пеона (мудань) красной, розовой, белой и других расцветок. Из Шэньси они распространились по всей стране и были вывезены за границу. Лоянские пеоны известны уже со времени династии Тан. За красоту, величину и разнообразие пышного цветка народ назвал его «царем цветов». Пеон — национальный цветок Китая, издавна символизирует богатство, достаток, почет, знатность, весну. Искусственный цветок красного пеона, раньше обязательный только на свадьбе, теперь украшает грудь передовика производства, героя труда. Лотосы (лянъхуа) с крупными красивыми цветами белой, розовой и красной расцветок разводят в парковых прудах, во дворах (в керамических сосудах), на озерах и заливных полях. В их листья заворачивают мясо и рыбу. Лотос — символ чистоты и лета. Хризантемы (цзюйхуа) выращивают около трех тысячелетий. Из Китая они разошлись по всему миру. Их красивые крупные или мелкие цветы хорошо переносят заморозки и являются символом осени. Среди более тысячи сортов различных расцветок и форм лепестков наиболее славятся хризантемы из Янчжоу и Ханчжоу (свыше 400 сортов). Слива зимняя Primus mume (мэйхуа) выращивается ради цветов и плодов (цинмэй) почти 3000 лет. Из бассейнов Чжуцзяна и Янцзы она распространилась на север Китая. Ее нежные белые цветы, обладающие тонким ароматом, выдерживают морозы и распускаются в конце зимы, не боясь снегопадов. Раскрылась я сотней бутонов, Алея по верхним побегам, Встречаясь в холодную пору Со льдом и подтаявшим снегом.15 Ветка цветущей сливы является символом стойкости и зимы. Наиболее известны сливы из Ханчжоу и Сучжоу. Нарцисс (шуйсянъхуа), особенно распространенный в Ханчжоу и Шанхае, стал традиционным новогодпим цветком. Цветки его выгоняются к этому времени из луковиц, помещенных среди гальки в низких керамических сосудах с водой. . В период Инь мягкие, илистые почвы в поймах Агротехника ^ *> * рек обрабатывались вручную мотыгами и деревянным двузубым орудием (лэй), близким по типу к заступу и похожим на подобные же орудия (лайя) басков и индейцев Центральной Америки. Агротехника была примитивной. «Гадательные надписи» упоминают лишь вскапывание, сев и жатву. В период Чжоу широко осваивалась целина. В песнях «Шицзина» подробно описано земледелие чжоусцев — подсечно-огневая и залежная система земледелия с регулярной прополкой и окучиванием посевов. Никаких данных о пахоте на животных, применении удобрений и ирригации нет, но зато часто встречаются просьбы о дожде: Сладостный дождь, умоляю, на землю пролей, Чтобы ячмень уродился и просо достать.16 Встречаются и описания засух и связанных с ними бедствий: А засуха ужасна и грозна! Ее не отвратить и смерть кругом. Гора иссохла, и иссяк поток, И всюду сеет пламя и пожар, Свирепый демон — засух грозный бог.17 Необходимость глубокой вспашки и сохранения влаги на полях вызвала появление деревянного ручного орудия сы и гребнисто-грядковой 15 Из стихотворения поэта сунского времени «Снова цветет мэйхуа» (Поэзия .эпохи Сун. Сборник. М., 1959, стр. 288). 16 Шицзин, «Широкое поле», стр. 291. 17 Там же, «Ода о засухе», стр. 389—390. 196
системы возделывания почвы. Раннечжоуские песни упоминают орудия сы, работая с которыми крестьяне объединялись в пары оу. '; Внедрение плуга (ли), пахота на быках и распространение железных земледельческих орудий в период Чжаньго позволили перейти от залежной системы земледелия к различным формам паровой, в том числе к чистым парам. Крупнейшими достижениями этого периода было применение искусственного орошения и органических удобрений. Об этом упоминают источники IV—III вв. до н. э. «Люйши чуньцю», «Сюньцзы»: «Когда народ богат, то удобрены и поля, удобренные поля дают двойной урожай». Крупные ирригационные работы дали возможность орошать большую площадь полей и получать высокие урожаи, особенно риса. Интересны агротехнические усовершенствования периода династии Хань. В I в. до н. э. некий Чжао Го создал двухлемешный плуг для обработки тяжелых почв с помощью быков, что увеличивало урожай почти вдвое. Он также предложил новую систему «переменных полей» (дай тянъ), основанную на гребнисто-грядковом полеводстве, когда параллельные борозды с засеянным зерном по мере роста всходов окучивались землей с гребней гряд и таким образом ежегодно менялись местами. В это же время появилась одно- или двухсошниковая сеялка лоучэ, разновидности которой дошли и до наших дней.18 Ящик наверху сеялки наполнялся семенами, смешанными с удобрением, на выводные трубки, имевшие вверху клапаны, надевались сошники, что давало возможность при сотрясении лоучэ равномерно высевать зерно в борозду вместе с удобрением. Наряду с этим в районах к югу от Янцзы, где оставалось много нетронутых земель, крестьяне еще долго продолжали применять прежнюю систему—«огонь пашет, вода пропалывает». В период Южных и Северных династий Цзя Сы-се в обширном труде «Циминь яошу» («Энциклопедия для простого народа») собрал сведения по агротехнике этого времени из более чем 180 источников. При династии Суй гребнисто-грядковое полеводство продолжало распространяться. Улучшилась система полива благодаря изобретению колеса с глиняными кувшинами для подачи воды на поля. В средневековом Китае ввиду неоднократного массового падежа рабочего скота широко применялась пахота на людях. Для земледелия китайцев характерен накопленный в течение многих веков богатый опыт выращивания и выведения лучших сортов полевых культур, террасирования склонов гор для богарных и заливных полей и использования каждого клочка земли, а также специализация орудий. Вместе с тем социально-экономическая система старого Китая привела к застою и деградации сельского хозяйства в целом. Если в XV—XVI вв. китайское земледелие было передовым по сравнению с многими странами мира, то с развитием сельскохозяйственной техники в капиталистических странах оно резко отстало, сохранив основные черты, присущие ему уже сотни лет. В старом Китае главными пахотными орудиями были разновидности деревянного плуга и мотыги. Отсюда низкий уровень агротехники, удовлетворявший, однако, нищие парцеллярные хозяйства крестьян. Пахали мелко, на 8—10 см; это объяснялось отсутствием тяглового скота. Даже в XX в. иногда пахали на людях, а сев вели вручную или с помощью простейших приспособлений. Безземельные крестьяне не могли повышать плодородие полей, улуч- 18 Орудие этого типа известно в научной литературе под названием вавилонской сохи, так как оно применялось еще в древнем Двуречье (Месопотамии). 197
шать оросительную систему, совершенствовать земледельческие орудия. Помещик, сдавая землю в аренду, тоже не заботился о повышении культуры земледелия. Широкое применение монокультуры (рис, соя и др.) привело к размножению сельскохозяйственных вредителей и распространению болезней полевых культур, что снижало местами урожай на 50% и более. В иные годы это становилось стихийным бедствием. Большой ущерб приносили ежегодные наводнения и частые губительные засухи. Все это приводило к гибели от голода миллионов людей. Хищническое использование богатств страны вызывало усиление эрозии почвы, снижение ее плодородия, исчезновение леса, ухудшение оросительной системы и т. д. У β Крестьяне, давно зная пользу удобрений, очень изобретательны в повышении плодородия полей. Характерное для китайцев малое использование навоза связано с нехваткой скота в деревне. Основное удобрение — фекалии; заготовке и хранению их уделяется много внимания. Свежие фекалии хранят в глубоких цементированных хранилищах, а разложившиеся вывозят на поля и вливают в мелкие цементированные ямы или обливные гончарные сосуды емкостью 75 л, размещая их при оросительных каналах или по краям полей. Растения, особенно овощи, подкармливают при орошении, понемногу добавляя фекалии черпаками в воду, с которой они разносятся по всему полю. Иногда раствор в деревянных бадьях на коромыслах разносят по участку, разливая черпаками между растениями. Из городов фекалии перевозят в специальных ручных тележках и арбах-фекалевоз- ках, а по воде — в сампанах. Для удобства хранения и перевозки фекалии сушат, превращая в брикеты или пудрет, упаковываемый в мешки. Этим занимаются госхозы, производственные бригады в народных коммунах и санитарные отделы в городах. Фекалии вносят как основное удобрение при вспашке, перемо- тыживании, разливая по взрыхленному полю. Как только они впитаются ж почва подсохнет, перепашку или мотыжение повторяют. Под овощи вносят до 80—90 τ на 1 га. Навоз, печную золу и фекалии компостировали с землей уже с периода Чжаньго. Компосты и пудрет вносят в почву при перепашках, но чаще во время роста растений в виде жидких подкормок до 20—30 τ на 1 га. Удобряют также илом из рек, прудов и каналов. Иногда специально снимают верхний слой почвы и ссыпают в водоем, а через некоторое время землю, обогащенную микроорганизмами, достают в виде ила и разбрасывают на том же поле. Овощеводы высоко ценят как удобрения перо птицы и стружку копыт домашних животных, применяя их только в парниках и теплицах. Пух и перо подстилают под основание узкой гряды-гребня, на которой высаживают рассаду. Стружку копыт ссыпают в гончарный сосуд и заливают водой. С началом брожения жидкость вычерпывают и, разбавив водой, подкармливают ею растения. Ведут подкормку и размельченным жмыхом — соевым, хлопковым, рапсовым и др. (2—5 τ на 1 га), сочетая их внесение с орошением. Минеральные удобрения — аммиачная селитра и суперфосфат — применяются очень мало. т-г Особенности условий климата и рельефа страны, Ирригация J г - „ ν *r г -> а также рост потребностей в зерне вызвали появление в I тысячелетии до н. э. ирригационных сооружений. «Вода — мать полей» — этой пословицей китайский народ подчеркнул исключительно важное значение ирригации для земледелия. В Южном Китае при обилии влаги — главном условии успешного рисоводства — основная задача состоит в своевременной подаче воды на поля 198
та правильном ее распределении, а также в отводе с них ее избытка. На террасированных склонах гор для этого устраивают специальные водосбросы и водоспуски во избежание размыва стенок террас в период дождей. В горных долинах и на равнинах воду подают на поля из рек по арыкам, головные сооружения которых расположены выше по течению, а также из озер и водохранилищ. Самотечная вода на террасовые поля подается из выше находящихся родников и водоемов, иногда по акведукам с трубами из бамбуковых стволов. На поля, расположенные не очень высоко, вода подается с помощью черпаков, водоподъемных устройств и механических насосов. В Северном Китае и на юге северо-восточной части Китая, где естественное увлажнение недостаточно и неустойчиво, орошение повышает урожайность и спасает Рис 12 Туковая-подкормка раСтений. посевы от частых засух. На крайне засушливом северо- западе — это основа ведения хозяйства. Полив большей части земель обеспечивают небольшие оросительные системы, берущие воду из речек и ручьев, озер и прудов, водоемов и колодцев. Крупные оросительные системы, забирая воду из больших рек, орошают сотни тысяч гектаров. Из древних до сих пор действующих систем крупнейшими являются Ду- цзяньянь в Сычуани, построенная в 250 г. до н. э., Циньцюй в Ганьсу и ряд других; из современных, где подъем воды электрифицирован, — Ин- хуан на Хуанхэ, Эрлин в Цзянсу и др. В провинциях Хэбэй, Шаньдун и других овоще-бахчевые культуры поливают из колодцев, каждый из которых в среднем орошает 1 га. Воду поднимают с помощью лошади или мула железным чигирем или вручную плетеной бадьей и подают на поле по керамическим или бамбуковым трубам, деревянным желобам и канавкам. В рисовых районах воду поднимают на высоту 1—2 м и выше, применяя со времени династии Тан несложные деревянные чигири, приводимые в движение животными или людьми (вручную или ногами). Наиболее распространен наклонно устанавливаемый водоподъемник. Его длинный (до 6 м) и широкий (до 20 см) деревянный открытый желоб имеет высокие (до 30 см) борта. Поперек верхнего конца желоба между двумя врытыми столбами помещают свободно вращающийся толстый и длинный деревянный вал, у нижнего — короткий, погруженный в воду. Валы соединены бесконечной передачей с перпендикулярно стоящими поперечными планками-лопастями. В верхний вал с одной или обеих сторон желоба вделывают накрест четыре педали. Наступая на них, один, 199
ST к er w α α. к к к со « О й *■ S fci
чаще два человека, держась за поручень, вращают вал, приводя в движение передачу. Лопасти загребают воду и гонят вверх по желобу. Если воду надо поднять выше, то ставят одно выше другого 2—3 таких устройства, устраивая между ними водоемы. Водоподъемники сходной конструкции иногда приводятся в движение силой животных, воды или ветра (провинция Цзяпсу). Очень распространены водоподъемные бамбуковые колеса различного диаметра, приводимые в движение течением. Черпаки этих колес, широко распространившихся при династии Тан, делают из отрезков толстых стволов бамбука. Нередко воду поднимали на поля в одиночку или вдвоем большим плетеным или глиняным черпаком, подвешивая его Рис. 14. Крестьяне трамбуют землю на веревке к трем соединенным под дамбу. вверху шестам, поставленным над водоемом или канавой. Наряду с орошением крестьяне с давних пор старались обезопасить свои поля от опустошительных наводнений. Для этого уже в древности сооружали искусственные озера — водохранилища (наиболее значительное из них Хунцзэху в провинции Цзянсу), каналы, водосбросы, водоспуски и дамбы. Наиболее древним и простейшим, а потому и самым распространенным видом гидротехнических сооружений являются дамбы — земляные валы различной высоты и ширины, насыпанные вдоль берегов рек и озер. Длина основных дамб, построенных по низменным берегам Хуанхэ, составляет 1300 км и с внешними дополнительными дамбами доходит до 1800 км. Дамбы по берегам Янцзы, Хуанхэ, Ляохэ, Сунгари и др., защищая прибрежные низменности от паводков, держат реки в определенном русле, где все время отлагаются лессовые наносы, повышающие уровень рек. Поэтому дамбы приходится постоянно наращивать. В некоторых районах реки, огражденные дамбами, текут выше уровня прилегающей местности, особенно во время паводков. Так, возле города Цзинань река Хуанхэ в паводок превышает этот уровень на 8— 10 м. Прорыв таких дамб, обычно возведенных в густонаселенных районах, вызывает разрушительные наводнения на огромных пространствах. Имеются также дамбы против морских приливов. Наиболее известна каменно-земляная дамба, построенная в III в. на побережье Восточно- Китайского моря, между городами Ханчжоу и Цзиныпэньвэй. Ее протяженность 150 км, высота 10—12 м. Общая протяженность дамб в КНР превышает 120 тыс. км. Большая часть страны находится в зоне выпадения муссонных дождей часто имеющих характер ливней и вызывающих сильные разливы рек. Для борьбы с наводнениями наряду с дамбами создаются специальные водохранилища. Они позволяют собирать паводковые воды в период подъема воды в реках, регулировать их сток и режим, предотвращать 201
катастрофические наводнения, улучшать судоходство и использовать накопленные воды для орошения полей, водоснабжения городов и получения гидроэлектроэнергии. Строительство водохранилищ в основном началось после 1949 г. Методом народной стройки создано много водохранилищ и прудов для орошения, которые на ряде средних речек почти вполовину снизили паводки. Наибольшее значение имеют водохранилища Гуаньтин и Шисаньлин в Хэбэе, Дахофан в Ляонине, Фоцзылин и Мэй- шань в Аньхуэе, Байша, Баньцяо и Наньвань в Хэнани и др. Несмотря на довольно большое количество и емкость водохранилищ, общая их эффективность в борьбе с наводнениями пока невелика, но растет по мере ввода в действие новых сооружений. Древнейшие пахотные орудия, остатки которых Земледельческие найдены в Китае, относятся к середине I тысячеле- орудия Тия до н. э. С тех пор орудия труда, передаваемые из поколения в поколение, прошли долгий путь постепенного совершенствования и видоизменения. Несмотря на предельную простоту некоторых орудий, редкие из них остались в неизменном виде. В северной половине Китая важнейшим и самым сложным орудием китайцев для основной обработки почвы — пахоты — является плуг (ли, личжан). Плуг состоит из четырех основных деревянных частей, очень продуманно соединенных между собой в виде неправильного четырехугольника, придающего ему нужную жесткость. К рабочей части плуга относятся деревянный полоз (лиди), на который насаживается чугунный полый, выпуклый лемех (лихуа), имеющий два рабочих края, и прикрепляется чугунный отвал (ливанъцза). Последний легко заменяется деревянным угольником (фынбан) или другими приспособлениями для окучивания. Тяговую часть составляет изогнутый грядиль (лиюанъ), изготовленный из подходящего ствола дерева, к переднему концу которого выше короткого полозка (литотоу) прикрепляется упряжь тягловых животных. Скрепляющими частями служат две деревянные стойки — короткая передняя (лицзянъ) и длинная задняя (либо) с одной или двумя рукоятками (башоу). Глубину пахоты регулирует челнок (лисоцза), позволяющий поднимать или опускать переднюю часть грядиля. Китайский пл>г хорошо приспособлен для работы на мягких почвах или старых, хорошо разработанных пашнях. На плотных тяжелых почвах пахать им трудно из-за отсутствия резца. Встречаются четыре типа плугов, специально предназначенных для богарного земледелия: 1) большой, массивный и тяжеловесный плуг (дали, кайхуанли), обычно применяемый при подъеме целины; 2) обыкновенный, среднего размера (чжунли, коули), наиболее распространенный; 3) малый плуг — пропашник (таили) или окучник (сяоюнъли); 4) сдвоенный плуг — маркер, или бороздник (шуанли, дуйли), своеобразное орудие, состоящее из двух параллельно поставленных малых плугов типа сяоюньли, задние стойки которых соединены двумя-тремя поперечными планками; применяется исключительно для двустрочного посева пшеницы и других культур. Мотыги (гаотоу) имеют различные форму и размеры в зависимости от целей их употребления. Большой лопатообразной, а также топорооб- разной мотыгой перекапывают землю, рыхлят свежую пашню, разбивают дернины, окучивают растения, корчуют пни, срезают кочки и расчищают землю под пашню. Малой мотыгой (сяогаотоу), имеющей три разновидности, рыхлят распаханную землю, размельчают комья и т. п. Для рыхления и окучивания предназначена яйцевидная мотыга. Слежавшиеся компостные кучи, смерзшиеся удобрения и т. п. дробят большой или малой узкой мотыгой. Специально для выкапывания корней дикорастущих лекарственных растений, а иногда и для размельчения удобрений 202
Рис. 15. Сельскохозяйственные орудия китайцев. i — влуг; 2 — плетеная борона; з — двухстрочный плуг для пшеницы; 4 — маркер-борозд- шин (хуайба); 5 — валик-волокуша для ваделки семян; 6 — гребок-волокуша для заделки семян к(гиюуцэаУУ 7 — ручная сеялка с мешком; 8 — ручная сеялка с тыквой-горлянкой; 9 — беззубая борона — рама-волокуша для выдирания стерни.
применяют большую мотыгу с массивной втулкой и очень узкой пластиной. Кирказ (янгао), заимствованная у европейцев, имеет широкое применение. КрюкОхМ-моты- гой, двузубым (эрчигоу), трехзубым (саньчигоу) и пятизубым (учигоу), перед пахотой растаскивают кучи удобрения, вывезенного на поле, и равномерно распределяют его на поверхности пашни, копают картофель, иногда разрыхляют навоз. Железные лопаты (тесянъ, тецяо) бывают четырех различных типов, отличаясь по форме и размеру пластины, а также по длине деревянного· черенка и форме рукоятки. Кроме того, встречаются лопата4 желобооб- разная (тунсянъ) для разбрасывания удобрений на пашне, лопата с прорезями (гуансянь) П-образной формы для выбирания камней при обработке каменистой почвы. Интересна заменяющая мотыгу лопата (бао- сянъ), насаженная на короткий черенок, прикрепляемый под углом 60° к длинному черенку с растяжкой и планкой для затягивания. Эта лопата специально предназначена для вскапывания сильно задернованной почвы. Овальное, остро заточенное лезвие хорошо врезается в дерн, легко перерубая все корни. Бороны различных типов не употребляются для заделки семян, а служат для очистки полей от пожнивных остатков и сорняков, а также для разрыхления пашни, особенно при подъеме целины и залежей, когда нужно разбить дернины и крупные комья. Беззубая борона, или рама- волокуша (лоцза), для выдирания стерни сразу с двух гребней гряд чаще встречается у китайцев Северного Китая. Борону деревянную двухрядную с железными зубьями (тебацза) применяют лишь при подъеме целины, а трехрядной с деревянными зубьями убирают с поверхности пашни солому, стерню и сорняки. Борона плетневая состоит из деревянного бруска, к которому прикреплены прутья или ветви, переплетенные с поперечными жердочками. Употребляется (не везде) для выравнивания пашни. Большими деревянными граблями, сделанными из вяза, софоры или другого дерева, сгребают солому на току. Граблями из бамбука весной и осенью выдергивают и сгребают в кучи (на топливо) сорняки и пожнивные остатки на пашне, сухую траву и опавшие листья деревьев. Грабли с деревянной основой и проволочными зубьями употребляют для тех же целей. Грабли с деревянной основой и железными зубьями, большие и малые, применяют там, где трудно развернуться бороне, по краям и углам пашни. Иногда ими выдергивают стерню кукурузы и гаоляна. При посеве применяется маркер-бороздник (хуайба) своеобразной конструкции, напоминающий незаконченные сани. В центре орудия имеется косо направленный вперед брусочек с маленьким чугунным сошнич- ком на конце. Иногда встречаются орудия с двумя брусочками, постав- денными один за другим. Как известно, особенностью китайской пашни является грядковая (гребнистая) поверхность. При засушливой весне (что часто бывает в Дунбэе), когда нужно сохранить влагу в почве, поле не пашут плугом, а обрабатывают только при помощи хуайба. Полозья орудия идут по двум соседним бороздам, а сошничок проводит по гребню прошлогодней грядки бороздку, создавая влажное ложе для мелких семян гуцзы (чумизы), гаоляна и различных овощей, а иногда пшеницы и соевых бобов. Ручную сеялку (дянъ хулу) делают из высушенной и выдолбленной фигурной тыквы среднего размера. В круглое отверстие верхнего узкого конца засыпают семена. Высевают их в бороздку через выводную* трубку — отрезок бамбука, вставленный в нижний конец. Иногда тыкву заменяют жестяной банкой или узким длинным мешком, а выводную» трубку сколачивают из четырех планок. 204
Рис. 16. Сельскохозяйственные орудия китайцев. & — соха-сеялка; 2 — мотыга; з — сапка; 4 — цеп; 5 — серп; 6 — бамбуковые грабли; 7 —веяль- еая лопата; 8 — молотильный каменный каток; У — гребло для сгребания обмолоченного верна на току; ι о — веялка; 11 — мельница.
Гребок-волокуша (шоуцза) для заделки семян в бороздке очень несложен и в плане похож на букву «А». Привязанный к хуайба, он тащится за этим орудием, идя над грядкой, и, сжимая разваленную землю своими ребрами, заделывает семена. На севере встречается разновидность меньшего размера. Для этой же цели употребляется еще простой по конструкции изогнутый валик-волокуша. Сразу же за посевом гребни гряд обязательно прикатывают катком деревянным (мутоу гунъцза) или каменным (шитоу гунъцза). Катки бывают цилиндрические или яйцевидные, одиночные или двойные. Сапка (чутоу) — простое, но очень совершенное орудие для прополки, прореживания, окучивания растений, рыхления междурядий и т. п. Состоит из тонкой железной пластинки-лопаточки, которая вставлена в железный изогнутый стержень, насаженный на длинный деревянный черенок. В соответствий с видом работы и культуры употребляют более 20 разновидностей сапок, отличающихся по размеру, ширине и форме лопаточек, линии лезвия и т. д. У огородных малых сапок черенок очень короткий. Серпы (лянъдао) с коротким и ровным стальным лезвием ножевиднои или чуть изогнутой формы насаживаются под углом на длинное деревянное серповище с утолщенной рукояткой. Цеп (ляньцзя) применялся повсеместно, но редко. Обычно обмолачивают молотильным каменным катком (шигунъцза), ребристым или гладким. Зерно, провеянное на току с помощью деревянной лопаты {му янсянъ), сгребают большим конным греблом или малым ручным. В районах выращивания заливного риса пашут легким деревянным орудием (ли) типа рала с плоским, длинным лемехом, изготовленным из тонкой пластины железа, без отвала. Оно хорошо приспособлено для пахоты залитого водой поля с вязкой почвой. Пашут на одном или двух буйволах. Боронуют однорядной беззубой бороной-нивелиратором с широким брусом, на который становится человек, а также однорядной деревянной бороной с длинными зубьями и вертикальной рамой-упором. Жнут серпом обычной у китайцев формы, нередко с зазубренным лезвием. Урожай обмолачивают на специальных легких молотилках, состоящих из деревянного барабана с насаженными уголками из толстой проволоки, приводимого в движение нажимом ноги. Колосья прижимают к вертящемуся барабану, и зерно обивается проволочными уголками. Применяется обмолот прогоном скота по разостланным снопам, околачи- ванием снопов о край короба и т. д. ЖИВОТНОВОДСТВО ΛΛ Собаку, первое домашнее животное на террито- Общие сведения т„ J г рии Китая, приручили еще в мезолите, используя на охоте и для охраны жилья. Иньцы ели собачье мясо. Это связывает их, как и современных китайцев-южан, с большинством народов Восточной Азии и Океании. В поселениях эпохи Яншао и Луншань кости свиней, одомашненных в неолите, преобладают над костями других животных, что указывает на развитое свиноводство. В большом количестве разводили свиней иньцы. Крупный рогатый скот, овца и коза, вероятно, попали в Китай с запада через Среднюю Азию. Домашний буйвол происходит от индийского водяного буйвола. Иньцы, а также и китайцы позднейших времен, очевидно, не употребляли в пищу молоко, что характерно для ряда народов Восточной и Юго-Восточной Азии. Лошадь, осел и верблюд, по-видимому, были одомашнены в степях Центральной Азии, где и сейчас еще встречаются 206
в диком состоянии лошадь Пржевальского, осел-кулан и двугорбый верблюд. Животноводство и земледелие у китайцев тесно связаны менаду собой и взаимозависимы. Значение животноводства (несмотря на его подсобный характер в хозяйстве китайцев) в народном хозяйстве огромно. Оно дает тягло для земледелия и транспорта (лошади, крупный рогатый скот, ослы, мулы), а также продуктивный скот (свиньи, крупный и мелкий рогатый скот) и домашнюю птицу, от которых население и промышленность получают мясо, щетину, шкуры, кишки, шерсть, яйца и т. д., а земледелие — удобрения. Значительная часть продукции животноводства идет на экспорт. На земледельческие районы, населенные китайцами, приходится наибольшая часть скота в КНР, но поголовье многих видов растет за счет скотоводческих районов, населенных национальными меньшинствами. Отсюда идет рабочий скот для земледельческих районов, мясной скот и сырье для промышленности. Животноводство у китайцев стойловое, пастбищ почти нет, за исключением северо-востока и северо- запада. В северных провинциях, в зоне богарного земледелия, преобладают коровы, лошади, ослы, мулы, овцы и козы. Южнее хр. Циньлин и р. Хуай, в зоне заливного рисоводства, их сравнительно мало. Специфическое тягло здесь буйвол, редко разводимый на севере. Быки, коровы, буйволы и лошади — основное тягло, которым обрабатывают свыше 90% пахотной площади. Свиньи и куры распространены везде, уток и гусей больше на юге. Поголовье скота и птицы сильно сократилось к 1949 г. Лишь с образованием КНР началась борьба с эпизоотиями, хищниками и пр. Были созданы молочнотоварные, коне- и птицефермы, ветеринарные и случные пункты. Кадры животноводов стали готовиться на курсах и в институтах. с Крупный рогатый скот (хуанню) главным образом неприхотливой, но малопродуктивной и низкорослой монгольской породы больше разводят в северных провинциях, особенно в соседних с Внутренней Монголией. Коров, подобно быкам, используют как тягло. Раньше китайцы их не доили, думая, что это истощает скот. Теперь вблизи крупных городов созданы молочнотоварные фермы. Молочное животноводство развито в Маньчжурии, куда после постройки Китайской Восточной железной дороги были завезены лучшие русские породы скота. В приморских районах преобладает гол- ландский скот. Общее число молочных коров невелико. На юго-западе, особенно в Юньнани и Сычуани, распространена зе- бувидная (горбатая) порода рогатого скота, очевидно родственная индийскому Bos taurus indicus. Молочных буйволиц разводят только в районе Вэньчжоу (провинция Чжэцзян). Молоко их гуще, слаще и жирнее коровьего, часть его перерабатывают на масло; суточный удой может превышать 10 л. Разведение буйволов (шуйню — буквально «водяная корова») тесно связано с культурой заливного риса и имеет все преимущества по сравнению с разведением других видов скота. Буйвола редко используют на транспорте, его берегут для тяжелой пахоты на поле, покрытом водой. На нем ездят верхом лишь мальчики-пастухи. Сидя на его широкой спине, они отправляются на пастбище, перебираются через ручьи и болота. Такие колоритные сценки, характерные для южнокитайского сельского пейзажа, давно и широко вошли в живопись и прикладное искусство. Кожи поступают главным образом из скотоводческих районов, в других местах забой скота запрещен. Товарное значение имеют также рога, копыта, кишки и кости, идущие на производство костяной муки. 207
Мелкий рогатый скот имеет довольно большое значение в хозяйстве китайцев ряда провинций. Овцеводство, развитое на севере, теперь продвигается в южные провинции. Разводятся в основном три породы: монгольская (50% поголовья), тибетская (свыше 30%) и казахская. Китайцы разводят 4 местных внутрипородных типа монгольской овцы в Северо- Восточном, Северном, Северо-Западном Китае и в провинциях Цзянсу и Чжэцзян. Тибетскую породу разводят в Ганьсу, Сычуани, Юньнани, Гуйчжоу. Овчины идут на пошив зимней одежды, кожи —на обувь, перчатки и т. п., шерсть — на выделку войлока, ковров, валеной обуви, одеял, тканей, фетра и т. п., кишки — на производство колбас и на экспорт. Коз разводят во многих горных районах. Коневодство известно издавна, еще с периода Инь. Лошади, преимущественно низкорослой и нетребовательной монгольской породы, распространены в северной половине КНР, особенно в районах, прилегающих к Внутренней Монголии. К этой же породе относится тип юго-западной лошади с небольшими, прочными копытами и устойчивой поступью. Она хорошо приспособлена к передвижению в горах и разводится в Сычуани, Юньнани и Гуйчжоу. Лошадь используют в сельском хозяйстве и на транспорте. В сельском хозяйстве лошади, мулы, ослы и лошаки как тягло имеют много меньшее значение, чем крупный рогатый скот. Оно песколько выше лишь на Северо-Востоке, одном из главных районов коневодства, где полевые работы в основном ведут с помощью лошадей. В Южном Китае лошадей мало. Мелким крестьянским хозяйствам китайцев старого Китая было не под силу держать лошадей, поэтому поголовье их в земледельческих районах невелико. После 1949 г. было создано несколько конных заводов и вывезены из СССР ценные породы тяжеловозных, упряжных и верховых лошадей для улучшения пород- лости и быстрого увеличения конского поголовья. Коневодство дает ценную продукцию — конский волос (хвост, грива) и кожи. Волос идет на щетки, малярные кисти, смычки, сита, мухогонки. Наиболее ценится белый хвостовой волос, идущий на экспорт специально для производства смычков. Кожи среднего качества выделывают обычно из шкур павших животных. Ослов различают не по породам, а по величине и делят на крупных, средних и мелких. Неприхотливые к корму и уходу, они больше подходили для содержания в мелких индивидуальных хозяйствах. И теперь еще ослы являются важным тяглом в земледелии и на транспорте. Эти животные плохо переносят влажный климат, и их разводят главным образом в северных провинциях. Крупные ослы распространены в Хэбэе, Шаньдуне, Шаньси. На юге Ляонина и в других гористых районах Китая распространены средние и низкорослые ослы. В высокогорных районах разводят лишь низкорослых длинношерстных ослов. Средние ослы в значительном количестве встречаются на Великой Китайской равнине. Мулы — гибриды от скрещивания кобылы с ослом и лошаки — гибриды от скрещивания ослицы с жеребцом, сильные, выносливые, быстрые и очень работоспособные животные. Выращивают их больше в Северном Китае. Эти неприхотливые животные хорошо перевозят вьюки по узким горным тропам. Они не дают потомства, и поэтому поголовье их невелико. Верблюдов китайцы почти не держат, используя их только на транспорте в Северном и Северо-Западном Китае. Свиноводство — важнейшая и ведущая отрасль животноводства дает китайцам основной и самый любимый вид мяса, органические удобрения, 208
кожу (на обувь, куртки, перчатки, сундуки, чемоданы, портфели, сумки, барабаны, седла, ремни, а раньше и на дорожную посуду), щетину (на щетки, кисти, примесь к глине в различных изделиях и т. п.) и кишки для производства колбас. Мясо, окорока, кишки и хребтовая щетина идут на экспорт. Свиньи, разводимые повсюду, всегда имели большое значение в хозяйстве и быту китайцев. Местные породы свиней очень скороспелы (годны к оплодотворению с шестимесячного возраста) и относятся к двум разновидностям. Первая — южнокитайская — с характерным коротким массивным туловищем черно-белой окраски, разводится к югу от Янцзы. Наиболее известны породы гуандунская, цзиньхуаская (Чжэцзян), белая жунчанская (Сычуань). Для второй разновидности — северокитайской — характерны черная окраска, вытянутое туловище, отвислый живот, длинное рыло. Наиболее распространенные породы динсяньская (Хэбэй), цаочжоуская (Шаньдун), синьцзиньская (Ляонин). Свиней европейских пород и гибридов очень мало. По количеству свиней и производству щетины Китай занимает первое место в мире с 1934 г. С развитием свиноводства растет значение свиного навоза как удобрения, особенно в провинциях Сычуань, Хэнань, Хунань, Шаньдун, где поголовье свиней наиболее велико. Собранную щетину моют, дезинфицируют и сортируют специальные мастера. В ряде районов Китая лучшими из них считаются выходцы из г. Хэдуна в Хэбэе. Птицеводство известно на территории Китая с древних времен. Некоторые местные породы кур, уток и гусей, получившие мировую известность, вероятно, происходят от диких птиц, и сейчас еще встречающихся в стране (банкивские, или «сорные», куры на о. Хайнань, гусь- сухонос и др.)· Птицеводство всегда имело важное значение в крестьянском хозяйстве китайцев. Куры составляют более 80% всей домашней птицы. Ежегодно их выращивается свыше 300 млн. Особенно развито куроводство в провинциях Шаньдун, Сычуань, Цзянсу, Хубэй, Хэнань, Цзянси и Гуандун. Наилучшие местные породы — ланшанская (Цзянсу), сушаньская (Чжэцзян), цзюцзинхуанская (Хэбэй, Шаньдун), шоуганская (Шаньдун) и др. Из заграничных пород наиболее распространены белые леггорны, род- айленды и плимутроки. После второй мировой войны была ввезена из Австралии черная австралийская курица. Бойцовых петухов для петушиных боев, популярных в старом Китае, особенно на юге, теперь не разводят. Цыплят и утят издавна выводят искусственно на теплых канах. Способ выведения с помощью человеческого тепла, когда яйца в особых поясах держали на теле, чаще женщины, теперь исчез. Число индеек, завезенных европейцами в XVIII в., невелико. Уток и гусей разводят главным образом китайцы районов южной половины Китая, где многочисленные водоемы представляют хорошие угодья для откорма. Поголовье уток превышает 60 млн. Повсеместно преобладает порода «рябых» уток (мая) с серо-рябоватым оперением и небольшой тушкой. Белым оперением отличается лишь пекинская порода скороспелых уток, вес которых за 3 месяца достигает 3 кг. В южных провинциях все больше разводят ввезенную из стран Юго-Восточной Азии крупную южноамериканскую мускусную утку с нежным и приятным на вкус мясом (вес селезня до 5 кг, утки 3—4 кг). Поголовье гусей превышает 12 млн. В северных районах больше разводят белых гусей, в южных — серых. В провинции Гуандун выращивают мясных гусей «львиная голова» (вес гусака до 15 кг, гусыни до 8 кг, яйца 400 г). 14 Народы Восточной Азии 209
Обпач τ иомашних ^ прошлом животноводство имело значительно большее· иоразы дом значение в жизни китайцев. Это подтверждают археологи- животных в народной γ ^ ^ r ^ г * лчивилитл о д F м ческие и этнографические материалы, в частности обилие традиц костей животных, находимых при раскопках, роль ряда животных в обрядности, фольклоре и т. п. По народным поверьям, изображение быка подавляет действия злых духов, вызывающих волнения рек, озер и морей. Поэтому раньше для предотвращения: наводнений ставили возле водоемов изваяния быков. Таков, например, широкоизвестный в Китае лежащий бронзовый бык на берегу оз. Куньмин в загородном дворцовом парке Ихэюань в Пекине. В древности бык был главным из восьми видов жертвенных животных. Об этом часто упоминается в песнях «Шицзина». Духам сторон четырех мы усердно моления шлем, Рыжего в жертву быка да и черного также избрав.19 Рыжего выберу после быка без пятна, Предкам свой жертвенный дар приготовив сполна.20 При жертвах духу ветра быка раздирали на части. Быку же приносили благодарственную жертву за помощь в земледелии, убивать его без крайней нужды запрещалось. В прошлом соблюдался обряд «вождения весеннего быка», которого* вначале делали из глины, а позднее из бумаги. В первый день весны такого «быка»· приносили к правителю области, который бил его несколько раз в знак изгнания зимы. В знак клятвы при договоре мазали губы кровью из уха быка, которое· держал старший из клявшихся, а иногда кровью свиньи или жертвенного петуха. Некоторые из двенадцати «ветвей» и годов шестидесятилетнего цикла лунно- солнечного календаря носят названия домашних животных. Так, бык — вторая по порядку «ветвь» («год быка»), конь — седьмая «ветвь» («год коня»), баран — восьмая «ветвь» («год барана»), петух — десятая «ветвь» («год петуха»), свинья — последняя по счету «ветвь» («год свиньи»). Также и в традиционных двухчасовых частях суток имелся «час быка» (с часу до 3 час. ночи), «час коня» (с И час^ утра до часу дня), «час барана» (с 5 до 7 час. вечера), «час свиньи» (с 9 до- 11 час. вечера). Лошадь у древних китайцев имела много большее значение, чем теперь. Это· подтверждают многочисленные находки археологов: скелеты лошадей, изображения боевых коней на барельефах гробницы Тай-цзуна (636 г.), погребальные- статуэтки со всадниками и всадницами периода династии Хань, остатки боевых колесниц, а также популярность игры в поло. Лошадей, особенно белых, приносили в жертву, рассекая надвое или топя в реке. Парные каменные изваяния коней ставили на «аллее духов», ведущей к могиле- знатного лица (например, у могилы Хо Цюй-бина — 117 г. до н. э., у гробниц императоров династий Мин и Цин). На концах кровли вешали железные колокольца· с языками в форме лошадок, которые звенели при порывах ветра. В религиозном лубке и вырезках из бумаги часто встречалось* изображение бегущего коня, «дарующего телесную силу», с драгоценным сверкающим камнем на спине. Конь был символом армии. В компасе его знаком обозначали румб юга. Лошадь — нередкая тема в национальной живописи гохуа и прикладном искусстве (игрушка, керамика, художественное стекло, резной камень и др.). Особенно популярна традиционная группа из 9 коней, изображаемых в различных позах. В прошлом все имевшие лошадей и повозки приносили жертву духу коней (маван) в 23-й день шестой луны. По традиционной символике, барашек означал сыновнюю почтительность, баран — жертвоприношение. Парные изваяния баранов иногда ставили на «аллее· духов», ведущей к могиле. В новогоднюю ночь голову барана вешали у ворот для отвращения зла. Надо с полынью для жертвы разхмешивать жир, Духам дороги баранов готовить на пир.21 В жертву чистейшего сам отберу я зерна, Выбран уже одномастный баран без пятна — Духов земли и сторон четырех уважай.22 19 Шицзин. М., 1957, «Большое поле», стр. 294. 20 Там же, «Жертвоприношение предкам», стр. 290. 21 Там же, «Ода Государю-Зерно (Хоуцзи)», стр. 355. 22 Там же, «Широкое поле», стр. 291. 210
В старину китайские шаманы изгоняли духа болезни при помощи белого барана, которого выгоняли ночью под звуки бубна. Баранье копыто вешали у дверей как талисман от воров. Свиньи входили в число жертвенных животных при ритуальных церемониях. В недавнем прошлом, желая иметь детей, некоторые женщины молились «духу свиньи», имея в виду ее плодовитость. Чтобы уберечь детей от оспы, их валяли в свином хлеву в новогоднюю ночь. Малышам иногда и теперь шьют туфельки из черной ткани с носком в виде свиной головы с болтающимися ушами и хвостом на заднике. Существовала примета, что ненастье в третий день нового года предвещает плохой приплод свиней. Образ свиней вошел в фольклор, литературу и театр (например, Чжу Ба-цзе из «Путешествия на запад»), а также в прикладное искусство. Петух за воинственный нрав стал символом смелости, отваги, храбрости. Прежде у китайцев Гуандуна существовал обычай живым петухом заменять жениха, почему-либо не имевшего возможности лично присутствовать на брачной церемонии. Куриное мясо всегда употреблялось в обрядах сватовства и свадьбы. В древности глиняную фигурку петуха клали в гроб с покойником. В прошлом для ограждения от несчастий в ночь под новый год раздирали петуха и вывешивали его на воротах. Рыбаки во 2-й день второй луны резали курицу и ее кровью мазали сеть в нескольких местах. Бытовали приметы и поверья: если курица взлетит на дерево — к наводнению, на печь — к пожару в доме, запоет петухом — к беде, во главе семьи встанут женщины или прислуга будет обижать хозяев; если начнет нести очень мелкие яйца — семья обеднеет. Петух запоет ночью не вовремя — к несчастью или неприятности в семье, к воровству или грабежу по соседству. Утка, обычно в паре с селезнем, является символом супружеской верности и счастья. Особенно популярны изображения пары диких уток-мандаринок — обычный подарок новобрачным. В народе считали, что гусь сторожит дом ночью и отгоняет демонов и змей. Гуся закалывали при молении о дожде. По обычаю жених после сговора посылал невесте в числе подарков живого гуся (реже пару) — символ верности друг другу. По крику и поведению гуся семья невесты судила о голосе и характере жениха (гусь криклив — жених болтлив, гусь молчалив — жених неразговорчив, гусь беспокоен— жених непоседлив и т. д.). В семье невесты гуся хорошо кормили и обычно держали до естественной смерти или дарили беднякам. Если один из домашних гусей, обычно не умеющих летать, улетал со двора, то в доме ожидали беду. Все эти птицы часто встречаются в национальной живописи гохуа и прикладном искусстве. В настоящее время вера в магические свойства животных и их изображений утрачивается, но по традиции они продолжают играть большую роль во всех видах народного изобразительного искусства, фольклора и литературы, особенно детской. ттт Китай — родина шелководства. В основном раз- 111 ATITCOROTTPTRO IT пчеловодство водятся шелкопряды тутовый и дубовый. Шелководство — важное дополнительное занятие в деревне. По преданию, Лэйцзу жена легендарного Хуанди обучала народ шелководству. Китайские императрицы занимались шелководством во дворцах для примера подданным. Спрос на шелк издавна был огромен в Восточной, Центральной и Передней Азии и в Европе. Великий шелковый путь торговых караванов уже со II в. до н. э. связал «страну шелка» с Сирией и Римом. В III в. до н. э. шелк заменил в письме планки из бамбука и стал применяться в живописи. В протллом, принеся жертву духу шелководства в третьей луне, выбирали для начала работ дни под определенными сочетаниями циклических знаков. При работе соблюдали ряд запретов. Находясь в помещении для выкормки гусениц и особенно возле них, не называли их насекомыми, от этого якобы получались нити спутанные и порванные; не говорили, что они ползают, иначе они расползлись бы в разные стороны. Женщины не бинтовали ног в этом помещении, боясь, что коконы получат форму изуродованной женской ступни. Не вымыв рук и лица, не трогали гусениц, опасаясь, что они окоченеют и погибнут. 211 14*
Выкормка гусениц связана с культурой шелковицы, которая лучше всего растет на плодородных аллювиальных почвах в теплом и влажном климате, наиболее подходящем для развития шелкопряда. Наилучшие условия имеют Чжэцзян и Цзянсу, где шелководство дает свыше 40% всех доходов крестьян. Заготовку листьев, выкормку гусениц, заморку, сушку, запарку и размотку коконов, как и раньше, производят чаще женщины и подростки. Красочно описывает эти работы сунский поэт Фэнь Чэн-да (1125—1193) в своем стихотворении «Размотка шелковичных коконов»: Пора! Пора! Вываривают коконы невестки Среди двора. Шумят-гудят размоточные станы, Как бы прибой. Толст кокон, нитки длинны, и с пороком Нет ни одной. Уж будет женщинам во что одеться, Пощеголять. А завтра, как заявятся на рынок, Чем торговать! Но поэт той же эпохи Чжан Юй (около 1010 г.) видел и другую сторону жизни: Я пошел вчера в город Взглянуть на народ И, рыдая, Назад возвратился, Потому что в шелках Утопает не тот, Кто над коконом Долго трудился. С установлением морских связей шелк стал главным предметом вывоза вплоть до начала XX в., когда усилилась конкуренция японского шелка. Японские оккупанты, заняв важные районы шелководства, для устранения конкуренции Китая вырубили около 2 млрд тутовых деревьев. На месте шелковиц стали высеваться зерновые. Дубовый шелкопряд известен со времени династии Хань. В год дает два поколения. Нить его кокона вдвое грубее нити тутового шелкопряда. Превосходя ее, как и шерсть, по эластичности и растяжимости, она стойка к воздействию высокой температуры, воды, солей, кислот и очень прочна на разрыв. Получаемые ткани (чесуча) используются для изготовления одежды, парашютов и пр. Гусениц выкармливают в естественных условиях. Основные районы разведения — провинции Ляонин (свыше 50% всей продукции КНР), Шаньдун и Хэнань. Меньше дают другие провинции. Доход от шелководства в горных районах южной части Северо-Восточного Китая втрое выше дохода от земледелия. Лаврового шелкопряда в Цзянси, Гуандуне, Фуцзяни, Гуанси и на Тайване выкармливают листьями камфорного лавра и ликвидамбра. Рыболовные лесы из его нитей исключительно прочны. Пчеловодство, при обилии диких и культурных медоносов, развито слабо, хотя им занимаются повсюду, а мед высоко ценят за лечебные свойства. Более развито пчеловодство на севере в Ляонине и особенно в Хэйлунцзяне, а также в Хэбэе (районы Пекина и Тяньцзиня), Хэнани и Шаньси; на юге — в Аньхуэе, Чжэцзяне и др. В Хэйлунцзяне разводят завезенную русскими кавказскую разновидность пчел. Она имеет длин- 212
ный хоботок и потому более продуктивна, чем китайская и итальянская, разводимые в других районах. Теперь пчеловодство стало одной из важных отраслей подсобного хозяйства, пчел начали использовать для повышения урожайности рапса (бассейн Янцзы) и других полевых культур, а также для опыления плодовых деревьев (Ляонин). К 1959 г. насчитывалось 3 млн пчелиных семей. Каждая семья в среднем дает до 20—25 кг товарного меда и до 200—500 г товарного воска в год. В прошлом в некоторых районах страны в значительном количестве собирали мед и воск диких пчел, живущих в дуплах и расщелинах скал. ПРОМЫСЛЫ Охота является важным занятием еще с глубокой Охота и зверо- древности. В период Шан-Инь охотились даже на ВОДСТВО т» слонов и носорогов. Б те времена на охоте пользовались сложным луком. В песнях «Шицзина» о нем говорится: Ладно сработанный лук, вделанный в рог на концах. Если отпустишь — концы врозь разойдутся легко!23 В этом же источнике неоднократно говорится о псовой и облавной охоте, которой занималась знать. Охота имела достаточно важное значение и в последующие периоды истории страны. Несмотря на уничтожение большей части лесов и распашку огромных пространств земли, пушной промысел имеет большое значение для экономики страны и теперь. Им занимаются профессионалы-охотники, а также часть крестьян в зимнее время. На охоте употребляют ружья, капканы, ловушки, силки, самострелы, ямы, луки, копья в зависимости от вида животного и местных традиций. Местами сохранилась охота с ловчими птицами. Пушнина занимает важное место в экспорте КНР. В основном это шкурки колонка (по добыче которого Китай стоит на первом месте в мире), солонгоя, лисицы, корсака, тарбагана и других зверьков. По пушным богатствам и видовому составу наиболее выделяется северо-восток, где ежегодно добывается в среднем следующее количество шкурок: колонок — до 600 тыс., солонгой — до 300 тыс., белка — до 80 тыс., заяц маньчжурский — свыше 500 тыс., барсук, хорь, красная лисица, енотовидная собака, соболь, выдра, тигр, леопард, рысь, волк степной и альпийский и др. В Северном Китае главное место по добыче занимает заяц (5 млн), затем колонок (до 400 тыс.), барсук и др. Для автономного района Внутренняя Монголия характерны тарбаган (до 20 тыс.), заяц-толай (до 300 тыс.), лисица, корсак, волк, кот-манул и другие степные виды. В Северо-Западном Китае, кроме тех же зверей, что и в Маньчжурии, охотятся на снежного леопарда (ирбис), дикого яка, красного тарбагана и др. В Центральном Китае добываются колонок (около 100 тыс.), заяц (700 тыс.), лисица, енотовидная собака, леопард, тигр, волк и др. В Юго- Западном Китае наибольшее значение имеют циветта азиатская и малая индийская, куница пальмовая, барсук китайский, меньшее — колонок, выдра речная и малая южнокитайская, дымчатый леопард, тигр южнокитайский и др. Промысловое значение в ряде районов имеют мясные звери: на севере — дикий кабан, косуля, дзерен, изюбрь, лось, горал, кабарга мускус- 23 Шицзин? стр. 311. 213
ная, медведь; на юге — кабарги, мускусная и китайская, олени хохлатый, ханчул и др. Из птиц добываются фазан, утка, гусь, куропатка, саджа, тетерев, рябчик и др. Хищническая охота в старом Китае снизила выход некоторых видов пушнины. Сейчас упорядочен пушной промысел, установлены сроки и размеры добычи пушных зверей: утверждены стандарты на важнейшие виды пушнины и т. д. В северной половине Китая с помощью советских специалистов созданы зверофермы, где разводятся серебристо-черная лисица, соболь, колонок, енотовидная собака и др. Пантовое оленеводство (пятнистый олень, изюбрь), известное на северо-востоке и раньше, стало заметно развиваться только теперь. Охота имеет большое значение и для китайской медицины, применяющей лекарства из наружных и внутренних органов некоторых зверей. Панты (лужун) — неокостенелые рога пятнистого оленя и изюбря — являются ценнейшим продуктом, используемым также и за границей. Хвост, половые органы и окостеневшие рога самца изюбря, а также выпоротки телят у изюбриц, употребляемые в медицине, во много раз превышают стоимость их шкуры и мяса. У тигра крайне высоко (по сравнению с мясом и шкурой) ценятся все кости, сердце, печень, желчь и др. У медведя на лекарства идут желчь, лапы, у кабарги — мускус, у горала — свежая кровь, у лисицы — желчь и т. д. Изюбря бьют, выслеживая в тайге или из засады на «солонцах» — ямках с солью, заранее подготовленных в местах, посещаемых оленем. Осенью, во время течки, изюбря подманивают на «рёв», т. е. на звук берестяной трубы, похожий на голос оленя. Раньше изюбря и кабаргу китайцы ловили в ямы с заостренным колом на дне, которые устраивались на «засеках» — изгородях из поваленных деревьев, тянувшихся иногда на десятки километров. Иногда на изюбриной тропе настораживали заряженные ружейные стволы, от спуска которых тонкая проволока шла поперек тропы. Для поимки живого оленя на тропах ставили «башмаки» — квадратные рамки из деревянных брусков с острыми деревянными или железными гвоздями, направленными внутрь. Олень, ступив в середину «башмака», уже не мог освободить ногу, защемленную гвоздями. Зайца добывают ружьем, проволочными петлями на тропах и самоловками — слопцами, которые ставят вблизи жилья на расчищенных местечках у стогов соломы или на огородах. Слопец состоит из щита, сплетенного из прутьев, с тяжелым грузом наверху. Настораживают его с таким расчетом, чтобы заяц потянул за кусок капусты, привязанный с нижней стороны плетенки. При этом сторожок слетает и слопец давит зайца. Иногда расставляют на заячьих тропках заостренные полые внутри камышинки. Острие устанавливают на уровне груди зайца под углом 45°. Налетев на острие, заяц погибает через несколько скачков, так как кровь быстро вытекает через полую камышинку. Другая ловушка состоит из расщепленного обрубка дерева до 20 см толщины и до 1 м высоты. Для прочности его обвязывают внизу проволокой и вкапывают на заячьей тропе. Раздвоенный сверху в виде рогульки, он настораживается поперечной палочкой. Заяц, прыгая через раздвинутые части обрубка, задевает натянутую вверху нитку сторожка, выскакивающего при малейшем нажиме, и защемляется, как клещами. Лисиц и волков нередко добывали пилюлями со стрихнином. На птицу китайцы обычно охотятся вдвоем. Один стреляет, другой разыскивает убитую птицу, носит ее и помогает «вытаптывать» крепко сидящих фазанов. Дробь употребляют обычно чугунную. Фазанов добывают также ловушками на пашнях, куда они прилетают или приходят кормиться. Ловушка состоит из плоского круга, плотно сплетенного из ивовых прутьев, диаметром до 1.2 м. С верхней стороны на круг привязываются камни. Круг ставят под углом 45° на расчищенном участке пашни или гумна и опирают на рогульку; к ней привязывается сторожок, придерживаемый снизу палочкой, на которую кладутся два жиденьких прутика. Под кругом разбрасывают зерна кукурузы, гаоляна или чумизы. Как только фазан^ наступит на прутик, палочка падает, а с нею выскакивает сторожок. Тяжелый круг, лишенный опоры, падает и сплющивает фазана. Куропаток ловят корзинками со стенками до 25 см высотой. Устанавливают их так же, как и на фазанов. Иногда ловят сетью. Найдя стайку куропаток, выбирают небольшую лужайку где-нибудь возле бугорка с кустиками. Здесь на сторожках ставят сеть (2 X 2.8 м) с боковыми 214
крыльями в стороны. От сторожков протягивают веревку до 25 м длиной к ближайшему кусту или какому-либо выделяющемуся предмету на земле. Изредка от <сетки узкой полоской насыпают зерно, за которым птицы более охотно бегут под сеть. Закончив приготовления, охотник надевает на себя щит — четырехугольную раму с натянутой белой тканью с отверстиями для глаз. Медленно двигаясь, όη находит замеченную стайку куропаток и начинает подгонять к сети. Чтобы не напугать птиц, охотник идет очень осторожно и медленно, раскачиваясь из стороны б сторону, чем привлекает внимание птиц. Куропатки, остерегаясь белого пугала, постепенно отступают от него. Охотник направляет движение стайки, заходя •с разных сторон, и в конце концов птицы попадают под растянутую сеть. Быстрым движением охотник дергает веревку, сторожки падают, и сеть накрывает иногда всю стайку целиком. В долинах Сунгари и Нонни издавна практикуется добывание диких гусей и фазанов с помощью «пьяного» зерна. Зерно кукурузы или гаоляна, пропитанное крепкой китайской водкой, разбрасывают в местах кормежки птицы. Птица, съевшая зерно, пьянеет, не может лететь и попадает в руки охотников. С 1930-х годов распространился способ добычи кукурузным зерном, начиненным .карбидом, отравляющим птицу, но безвредным для человека. Из водных промыслов наибольшее значение в на- Водные родном хозяйстве имеет рыболовство, одно из древ- промыслы * С „ „ г п ' ^ ^г неиших занятии китайцев. L, ним связаны десятки миллионов людей, живущих по берегам морей, рек, озер и водохранилищ. Оно имело большое значение в периоды Шан-Инь и Чжоу. Озерно-речное промышленное рыболовство со временем стало играть меньшую роль по сравнению с морским, и в настоящее время оно дает примерно 7з общего улова. Запасы пресноводных рыб, а также их видовое разнообразие значительны. Из 500 встречающихся видов почти 30 имеют большое промысловое значение. Около 80% улова пресноводных рыб составляют карп и карась. Особенно богаты рыбой среднее и нижнее течение Янцзы, низовья Хуанхэ, Ляохэ, Сунгари и Нонни, реки юго-востока и нагорий юго-запада, озера Поян, Дунтин, Цзинбо и др. В естественных и искусственных пресноводных водоемах издавна развито рыбоводство (разводятся главным образом карп, карась, лещ, толстолобик, черный амур и др.). Общее зеркало таких водоемов в стране достигло в 1959 г. 43.5 млн му; они дают до 20% общего улова рыбы. Основные районы рыбоводства расположены южнее Янцзы, в провинциях Хубэй, Хунань, Цзянси, Чжэцзян, Гуандун, где население занимается им много веков. Первая книга по рыбоводству появилась уже в VI в. н. э. С развитием гидростроительства рыбоводством стали впервые заниматься в ряде северных районов, например в Ганьсу. Быстро растет рыбоводство в городах (Пекин, Тяньцзинь, Шанхай, Гуанчжоу, Чжэнчжоу, Чунцин и др.), давая населению большое количество свежей рыбы. Разводится также много разновидностей золотых рыбок для парни- ково-дворовых водоемов и аквариумов. Золотые рыбки (цзинъюй) являются одомашненной формой китайского золотого карася Carassius aura- tus, имеющего золотисто-красную окраску. За тысячу лет было выведено огромное количество декоративных пород, которые поражают красотой, причудливостью форм и окраской, красно-оранжевой, золотистой, серебристо-белой, розовой, черной и т. д. Разводятся также многие виды экзотических декоративных рыб. Благодаря большой протяженности береговой линии (свыше 11000 км) развито морское рыболовство. Хорошие климатические условия и слияние теплых и холодных морских течений способствуют образованию богатых рыбных угодий у побережья, занимающих по площади первое место в мире (более 20% рыболовных угодий мира). По обилию и разнообразию морской фауны и флоры моря Китая одни из самых продуктивных в мире. Наиболее распространенные орудия лова — ставные, закидные и кошельковые неводы, ставные и плавные сети, тралы, накидки, мережи, 215
верши, поддоны, а также крючковые наживные и самоловные снасти. Механизация промысла на море сочетается с сохранением во внутренних районах очень древних приемов — отравление водоемов, глушение, ловля рыбы дрессированными бакланами и т. п. Сетью-накидкой ловят с лодки, реже с берега. Рыбак стоит на корме сампана и управляет длинным веслом, подвешенным на ремне. Другой, стоя на носу, быстрым движением разбрасывает сеть, имеющую форму полушария. Грузила тянут края сети ко дну, полушарие расправляется, образуя мешок. Немного погодя с помощью веревки рыбак суживает отверстие полушария и вытягивает сеть в лодку. Лов начинается рано утром, продолжается до полудня и возобновляется вечером. Карпа, основную промысловую рыбу, ловят различными способами. К толстой леске привязывают ряд поводков, к концам которых прикрепляют кусочки бобового жмыха. Рядом со жмыхом на шелковой нитке закрепляют тупой медный крючок. Карп, найдя жмых, начинает его сосать, но болтающийся рядом крючок беспокоит рыбу. Чтобы избавиться от помехи, карп забирает крючок в рот и пропускает его с водой через жабры. При попытке рыбы уйти крючок вонзается в жаберную крышку снаружи и крепко держит карпа. Добычлив и другой способ. К длинной веревке привязывают ряд поводков с тонкими и короткими лучинками бамбука на концах. Лучинки сгибают кольцом и на соединенные концы надевают травяной хомутик. В середину каждого кольца вставляют наживку — сдавленный в форме призмы кусочек кукурузного теста, окрашенного в красный цвет. Карп, подойдя к кольцу с наживкой, забирает его в рот и начинает сосать тесто. Хомутик срывается и бамбуковая лучинка распрямляется во рту рыбы. Отправляясь осматривать такие снасти, рыбак берет большой сачок на длинном черешке и грушевидную корзину, сплетенную из ивы или бамбука (диаметром до 1 м), узкий конец которой забран стягивающейся сеткой. Корзина с собранным уловом плывет за бортом на веревке. Рыбу сохраняют живой в садках или огромных, в рост человека, корзинах, которые погружают в воду, накладывая на их дно камни. Все теплое время года рыбаки обычно проводят на джонках и сампанах, приспособленных для жилья. На корме насыпается земля или песок и устраивается очаг. Спят в средней части судна. Поэт сунского периода Су П1и (1036—1101) дал яркую картину жизни этих рыбаков: Давно он пашет воду рек широких И лодка заменяет ему дом. Снимает жатву раками и рыбой, А не отборным рисовым зерном. На первый взгляд он будто чужестранец, Хоть и направо запахнет халат. Свою ладью с хибаркой из бамбука У берега он ставит в тесный ряд. Он наловил язей, лещей, сазанов, Он весел, но работа нелегка. Увы, как низкорослы и сутулы И сыновья и внуки рыбака!.. Уйдешь на сушу — тоже жить несладко. Там подати, там что ни шаг — побор. Уж лучше плавать на рыбачьей лодке — Здесь, на Янцзы, и воля и простор. Наивысшего уровня продукция водного промысла (включая водоросли) до войны достигла в 1934 г. — 1.5 млн т. В 1952 г. этот уровень был превышен, а в 1959 г. он составил 5 млн т. Большую роль в этом сыграло развитие рыболовного флота, насчитывающего почти 450 тыс. судов. Пока еще большая часть улова приходится на массу мелких парусных и весельных судов, а также на мало- и среднетоннажные самоходные суда для прибрежного лова. Начатое строительство рыболовного флота 216
Рис. 17. 1 — сбор водорослей на озере; 2 — ловля рыбы бакланами. дальнего плавания должно увеличить улов за счет освоения запасов открытых частей морей и океана. С постройкой китобойных судов в 1955 г. возобновился и этот вид промысла. Добывается также некоторое количество дельфинов и тюленей. На севере значительна добыча агаровых водорослей и морской капусты, которую стали выращивать вблизи Циндао и Дальнего, а также в Цзянсу, Чжэцзяне, Фуцзяни и Гуандуне. Сбор ее в 1959 г. достиг 24 тыс. т. Трепанги и черепахи (панцири) добываются главным образом у островов Южно-Китайского моря, жемчуг — в Тонкинском заливе, особенно около Хэпу. Улов креветок в Желтом море достигает 75% всей продукции морского промысла в этом районе. Креветки, 217
трепанги и различные моллюски также разводятся на морских отмелях Ляодуна, Шаньдуна, Чжэцзяна, Гуандуна и других приморских провинций. Морских жемчужниц выращивают в Гуандуне, Фу- цзяни и на о. Тайвань. В древности примерно три четверти всей площади Лесное хозяйство и китая покрывали густые, пышные леса. Но в тече- лесные промыслы г „ 3 ' ^ ние тысячелетии обширные леса были уничтожены повсюду, за исключением высокогорных и окраинных районов. Еще в «Шицзине» не раз говорится о том, как «согласно стучит по деревьям топор». Уже в ту пору лесные промыслы были достаточно развиты и поставляли ряд изделий. Рубка леса для крупных строительных работ, которые вели на протяжении многих веков правители Китая, началась еще с периода Шан-Инь. Леса выжигались для распашки земель и во время военных действий. В течение трех тысячелетий история развития лесного хозяйства страны фактически представляла собой историю уничтожения лесов. К XX в. хищническая рубка и пожары истребили все леса в районах, сравнительно удобных для лесопромышленного освоения. Площадь лесов составляет теперь 97 млн га, или около 10% территории КНР. Запасы древесины — 6.3 млрд м3. Сохранившиеся массивы лесов находятся в Маньчжурии и автономном районе Внутренняя Монголия (45%) и в Юго-Западном Китае (Юньнань и Сычуань — 20%, другие южные провинции—16%). На четыре провинции северо-запада приходится 8.2%, на остальные— 1.5%, на Тибет и Тайвань — 9.3%. Сокращение лесных площадей влекло сильную эрозию почв и вызывало частые опустошительные наводнения. Некогда цветущие края превращались в районы бросовых земель (Шаньси, Ганьсу и др.)· Учитывая важное агрохозяйственное значение лесов, усиленно ведется лесомелиорация. Создаются крупные полезащитные лесополосы, которые смягчат суховеи и вредное действие ветров, задержат перенос песков, улучшат водный режим. Лес насаждают на склонах гор, холмов, плотин, вокруг водоемов и источников. К началу 1959 г. деревья были высажены на площади 25 млн га. Ведутся лесопосадки для получения топлива. Много внимания уделяется охране и эксплуатации лесов. Созданы лесхозы и лесничества, ведущие охрану лесов, борьбу с пожарами, контроль порубок, уход за лесом. С 1954 г. с помощью советских специалистов и подготовленных ими кадров в стране впервые начались аэрофотосъемка и аэровизуальное обследование лесов. Проведена инвентаризация лесного фонда. На юге страны значительные площади лесов принадлежат народным коммунам, в других районах — государству. Механизация лесозаготовок получила большое! развитие в Маньчжурии и во Внутренней Монголии. Методы повышения производительности существующих лесов и расширения их площади разрабатывают Центральный научно-исследовательский институт лесного хозяйства, а также ряд опорных пунктов и станций. Создана сеть высших и средних специальных учебных заведений. В лесах северо-востока основные древесные породы — кедр корейский, лиственница даурская, ель аянская, липа и др. В лесах юго-запада—ели шероховатая и пурпурная, пихты Фаргеза, чешуйчатая и сычуаньская, сосна тоньнаньская, цуга, бук, каштан и др. Главные древесные породы лесов Восточного и Центрально-Южного Китая — сосна Массона, кипарис, кэннингамия, криптомерия, торрея, метасеквойя и др. Первые три породы отличаются быстрым ростом и широко применяются в народном хо- 218
вяйстве. В связи с этим насаждение их с давних пор стало важным побочным промыслом крестьян в горных районах южнее Янцзы. На северо-востоке наибольшее значение имеют заготовка леса и дров, их сплав и вывозка, меньшее — выжиг древесного угля. Смолокурение и .выгонка дегтя почти не развиты. Во многих районах страны широко развит сбор различных лекарственных и пищевых дикорастущих растений и грибов. Особенно ценен жэнъ- шэнъ, который собирают артели искателей, а в прошлом и одиночки. В горно-таежных районах в большом количестве растет амурский виноград (епутао), из которого приготовляют красное вино в городах, расположенных вблизи мест сбора. Много собирается обычных грибов (могу) и древесных, из которых особенно ценятся растущие на мертвых дубах «древесные уши» (муэр). В ряде районов объектом промысла являются кедровые орехи и лещина, в меньшем количестве — актинидия, дикая малина, уссурийская груша и др. В Южном Китае собирают орехи хвойного дерева торреи и высоко ценимые «орешки» гингко (байго). Сбор дикорастущих пищевых растений (более 200 видов) существует с глубокой древности и до сих пор играет важную роль в пищевом рационе жителей деревни и города. Сейчас ему придается особенно большое значение. Очень распространена заготовка различных видов красодрева (Hemerocallis, хуанхуа), бутоны и цветы которого идут в пищу. РЕМЕСЛА Китайское ремесло имеет многовековую историю, замечательные национальные традиции и глубоко народный характер, будучи тесно связано с жизнью и бытом простого народа. Основными отличительными чертами китайского ремесла является наличие множества отраслей, большое многообразие форм изделий и высокая техника исполнения. Зародившись в далеком прошлом, китайское ремесло, в том числе художественное, на протяжении многих тысячелетий развивалось и обогащалось трудами талантливых народных мастеров, создавших традиционные виды ремесла и своеобразный национальный стиль. С незапамятных времен изделия китайских ремесленников славятся на весь мир. Уже с III тысячелетия до н. э. древние китайцы умели создавать замечательные изделия из глины, а позднее из бронзы и слоновой кости. Во II тысячелетии до н. э. иньским ремесленни- История развития кам было известно производство шелка, лаковых из- ремесла „ ^ г ' делии, однако большего совершенства достигли они в производстве черной и белой керамики, а также в технике отливки бронзы. О высоком развитии ремесла свидетельствует и факт производственной специализации отдельных областей еще в период формирования централизованного китайского государства (V—III вв. до н. э.). Дальнейшее более быстрое развитие получило ремесло с утверждением б Китае феодальных производственных отношений. Тогда такие продукты тРУДа ремесленников, как шелк, парча, железо, белая керамика и лакированные изделия, Китай начал вывозить по Великому шелковому пути далеко на запад, ведя торговлю ими даже со странами Средиземноморья. В VII—IX в. было уже много крупных городов, ставших центрами феодального ремесленного производства. Расцвет ремесленного производства падает на XIV—XVII в., когда оно стало играть преобладающую роль в производстве промышленных товаров. В это время возникли новые отрасли производства, большого совершенства достигло художественное ремесло. Тогда в Китае насчитывалось 219
уже свыше 50 городов с населением более 100 тыс. человек, а такие города, как Чанъань (ныне Сиань), Лоян, Пекин, Нанкин, Кайфын, Хан- чжоу, имели свыше миллиона жителей. Со второй половины XIX в. начинается кризис китайского ремесла, вызванный ввозом дешевых промышленных товаров из капиталистических стран, появлением капиталистических предприятий и превращением Ки- тая в полуколониальную страну. Во время господства реакционного гоминьдановского режима ремесла Китая все больше приходили в упадок, многие замечательные мастера вынуждены были менять профессию и заниматься случайной работой. Однако ремесло и домашняя промышленность продолжали существовать наряду с капиталистическим производством. Почти все предметы широкого потребления и домашнего обихода, а также примитивные орудия труда для сельского хозяйства, охоты, рыболовства и средства передвижения являлись продуктами ручного труда многочисленных ремесленников-кустарей. Если после первой мировой войны индустриальных рабочих насчитывалось около 2 млн человек, то в кустарно-ремесленных предприятиях рабочих было 8—12 млн человек. Даже в таких индустриальных городах,, как Шанхай, Гуанчжоу, ремесло уживалось рядом с технически превосходящей его крупной промышленностью. Еще больший удельный вес имело ремесло в районах, удаленных от центров крупной промышленности. Во многих провинциях Китая более 50% китайских крестьян для повышения своих доходов занимались кустарными ремеслами. Наиболее распространенными подсобными занятиями являлись ткачество и плетение. Даже в экспорте товары ремесленного производства составляли значительный процент. Большую роль играл вывоз циновок, соломенных шляпу волосяных сеток для причесок, кружевных изделий, вышивок, вееров и других кустарных изделий. Основной формой объединения ремесленников Цехи и гильдии. были цехи. Возникновение гильдий и цеховых орга- Организация ремес- низаций ремесленников по традиции относят к сере- ленного производства г т г\ в прошлом дине или концу 1 тысячелетия до н. э. Однако письменные уставы цехов и гильдий сохранились только с танского времени (VII—X вв). Для цехового ремесленного производства было характерно детальное разделение труда. Ему была присуща сложная иерархия: низший слой составляли подсобные рабочие и ученики; затем шли подмастерья, мастера низшей категории и, наконец, мастера высшей категории, хранители производственных секретов; в последнее время до победы революции значительная часть их фактически превратилась в хозяйчиков. Условия работы ремесленника и организация сбыта его изделий имели в старом Китае несколько форм. Наиболее распространенной формой была мастерская-лавка, в которой изготовлялись изделия для продажи. Другой формой была работа на заказ, при которой требовалось приспособление ремесленника к индивидуальным потребностям заказчика. В данном случае ремесленники, например портные, ювелиры, граверы, работали или у себя в мастерской, или на дому у заказчика. Работая на дому, они чаще всего получали весь необходимый материал от заказчика, а труд оплачивался частично натурой, частично деньгами. Третьей формой являлась работа странствующих ремесленников, занимавшихся в основном починкой. Неся на коромысле свою крошечную мастерскую, они ходили по улицам сел и городов, привлекая внимание населения либо разнообразными выкриками, либо звуками музыкальных инструментов. В числе бродячих 220
ремесленников были сапожники, починщики фаянсовой и фарфоровой посуды, точильщики, уличные парикмахеры, слесари и столяры. Иной характер носило домашнее деревенское ремесло. В силу того, что сельское хозяйство давно уже не могло полностью обеспечить средств к существованию для преобладающего большинства крестьянства, значительное развитие получили домашние ремесла. Огромная армия кустарей и ремесленников была всецело во власти торгово-ростовщического капитала, перекупщиков и спекулянтов. Широкие массы ремесленников находились в крайне тяжелом положении. Продолжительность рабочего дня в ремесленных мастерских, где царила губительная для здоровья антисанитарная обстановка и ремесленнику приходилось не только работать, но есть и даже спать, составляла от 12 до 14—16 час. в сутки. Большая часть ремесленников работала от восхода до заката солнца, не имея выходных дней. Отдыхали они только во время больших национальных праздников, в общей сложности около двух недель в году. Заработная плата ремесленников нередко была ниже среднего прожиточного минимума. После образования КНР сельские и городские ремес^енн^ко^ТкНР Ремесленники были объединены в различного рода кооперативы. В кооперативном движении кустарей и ремесленников Китая существовали три организационные формы. Простейшей формой были снабжен- ческо-сбытовые производственные группы, где средства производства оставались в частной собственности членов группы, но они уже получали поддержку от государства. Наряду с этим создавались сбыто-снабженческие артели, которые организовывались ремесленниками для совместной закупки сырья и сбыта продукции. Высшей формой кооперативного строительства были производственные кооперативы, носившие социалистический характер, где средства производства являлись коллективной собственностью его членов. Доходы распределялись в таких кооперативах в зависимости от количества и качества затраченного труда. В 1955 г. насчитывалось около 20 млн человек, занимавшихся кустарно-ремесленным трудом (из них 10 млн составляли крестьяне) и объединенных в кооперативы различных типов; для них ремесло, как и промыслы, являлось главным занятием. Существующие в настоящее время кооперативы подразделяются на три основных типа. К первому типу относятся кооперативы, вырабатывающие промышленную продукцию. Как правило, они технически лучше оснащены, чем остальные, и по возможности механизируются. Ко второму типу относятся кооперативы, производящие ремонтные работы. Из них одни представляют собой стационарные мастерские, осуществляющие сложный технический ремонт, другие — мелкие передвижные мастерские, обслуживающие население на дому. Работники этих мастерских обычно переходят с места на место по улицам городов и деревень, как например точильщики, реставраторы посуды, сапожники. К третьему типу относятся кооперативы, изготовляющие предметы прикладного искусства. Продукция их очень разнообразна и носит массовый характер. Работники таких кооперативов территориально разбросаны, и в них широко применяется труд на дому. Изделия, изготовляемые в этих кооперативах, представляют собой большую художественную ценность. Определенное значение для развития кустарного производства имело создание Центрального совета кустарной промышленности. Центральный совет провел большую работу по розыску старых мастеров и восстановлению ряда производств. Старые мастера, прежде ревниво сберегавшие секреты производства, сейчас стали охотно передавать свой опыт и секреты 221
Рис. 18. 1 — Тяньцзинская ковровая фабрика; 2 — вышивальщицы за работой (г. Сучжоу). ученикам. Центральный совет периодически организует выставки кустарной продукции. Советом созданы художественные лаборатории, в которых: обобщаются и развиваются традиционные методы работы китайских мастеров. Начиная с 1958 г. подавляющая часть производственных кооперативов, укрепляясь путем объединения с родственными производствами, стала государственными предприятиями местного подчинения. Это движение охватило в основном кооперативы, занимающиеся резьбой по камню, дереву, слоновой кости и лаку, а также предприятия, изготовляющие перегородчатую эмаль, ювелирные изделия и др. Так, например, Пекинское 222
государственное предприятие нефритовых изделий было создано в ноябре 1958 г. путем объединения трех производственных кооперативов и одной государственно-частной фабрики. В шелкоткацком и ковровом производствах можно было наблюдать другой путь объединения, когда мелкие частные мастерские, объединяясь становились смешанными государственно-частными предприятиями. Так, например, Тяньцзинская государственно-частная ковровая фабрика образовалась путем объединения 53 мелких частных предприятий. Одновременно шел процесс превращения государственно-частных предприятий в государственные. Только незначительная часть ремесленных производств, как например мастерские, изготовлявшие бумажные и шелковые цветы, вырезки из бумаги, вышитые скатерти, чехлы для диванов, наволочки и пр., до сих пор являются производственными кооперативами. Хотя невозможно хронологически точно опреде- Плетение и лить появление плетения, несомненно, оно относится изготовление „ „ π бумажных изделий к числу древнейших китайских ремесел. Плетение и в настоящее время очень широко распространено по всему Китаю. Умело используются самые разнообразные местные материалы: бамбук, солома, камыш, тростник, листья пальмы. Многие ремесленники занимаются и художественным плетением, особенно в провинции Сычуань (центр этого вида ремесла — г. Цзыгун).Это изумительно тонкой работы плетения — полотна из волокон бамбука, на которых пишутся традиционные китайские картины, веера, подстаканники, коробочки, сумочки, корзины для цветов, судки для пищи и т. д. Из одного и того же материала мастер делает самые различные вещи. Широко используют цветную соломку. Из травы хуанцао изготовляют более 200 видов изделий: веера, подстаканники, тарелки для фруктов, сумки, шляпы, тапочки,, корзинки. В уезде Енань провинции Шаньдун из соломенной тесьмы делают более 100 разных видов продукции (шляпы, веера и другие предметы) . .Плетеные изделия находят широкий сбыт как на внутреннем, так и на внешнем рынках. Ко II в. до н. э. относится изобретение бумаги. Бумагу изготовляли из отходов коконов шелкопряда, а также из волокнистого материала растительного происхождения (соломы, стеблей бамбука, древесной коры и т. д.). Используя подобные материалы, применяя своеобразные методы переработки, китайские мастера-бумагоделы достигли большого совершенства, особенно в изготовлении художественно выделанной бумаги, конвертов, пригласительных карточек, книжных заставок и т. д. к лд Одним из самых древних видов художественного ремесла китайцев, существование которого насчитывает 5—6 тыс. лет, является керамика. Археологические раскопки обнаружили существование уже в эпоху неолита очень развитого производства расписной керамики. Найденные глиняные сосуды, украшены снаружи многокрасочной росписью в виде спиралей, сеток, волнистых линий. Несколько позже появилось производство черной полированной керамики, почти лишенной росписи. Во II тысячелетии до н. э., в эпоху Инь, при изготовлении керамических изделий уже применялась полива. Найдены относящиеся к этому же времени сосуды из каолина — высококачественной белой глины. Древние китайцы (по крайней мере начиная с XI в. до н. э.) уже освоили производство разнообразной посуды и утвари (треножники, кувшины, чайники, чашки, курильницы), измерительных приборов и пр. Изготовление кирпича и черепицы известно также очень давно. Кирпич был использован и при облицовке Великой китайской стены. Как известно, у древних китайцев широко были распространены керамическая 223
1 г Рис. 19. Художественное плетение. 1 — образец циновки; 2 — соломенный веер; з — сумка из соломки; 4 — корзина для цветов; 5 — судок с деревянной ручкой. ритуальная утварь, погребальные сосуды, фигурки людей, животных, модели домов. Древнее происхождение имеет и китайская народная керамическая игрушка. Развиваясь на протяжении нескольких тысячелетий, китайское керамическое производство достигло многообразия форм и богатства декоративного оформления. Издавна сложились многочисленные центры керамического производства. Около 2 тыс. лет существует г. Исин — центр гончарного ремесла. Здесь из местных глин исинские мастера изготовляют разнообразные изделия свыше 3 тыс. видов, начиная от цветной глазированной черепицы ж кончая изящными чайными сервизами. 224
/ 2 Рис. 20. Керамика. 1 — глиняная фляга плоская для растительного масла и вина; 2 — глиняный чайник с металлическими ручками; з — глиняный подсвечник, покрытый зеленой поливой; 4 — глазурованная черепица для углов крыши (династия Мин); δ — сосуд для хранения растительного масла и вина; 6 — цветочный горшок из серой глины.
ζ 4 ύ Рис. 21. Фарфор. 1 — ваза с шаровидным туловом (династия Цин); 2 — чаша; з — ваза с пятью горлышками для цветов; 4 — ваза, 5 — ваза с крышкой (дин астия Мин). Крупным центром керамики в провинции Гуандун является поселок Шивань, который славится своими замечательными скульптурами малых форм. Художественные керамические изделия мастерских других городов и провинций различаются по ассортименту выпускаемой продукции, по цвету глины и глазури, а также по технике и тематике росписи. С гончарным производством тесно связано изобретение фарфора. Уже в период Хань керамические изделия по своим качествам приближаются к фарфору. Но первые фарфоровые изделия появляются в Китае в VI—VII вв. Первое место в стране по производству фарфора с давних пор занимает г. Цзиндэчжэнь (провинция Цзянси). Уже в эпоху Тан (VII—X вв.) в Цзиндэчжэне были созданы две фарфоровые мастерские. Ко времени династии Сун (X—XIII вв.) значительно совершенствуются процессы про- 15 Народы Восточной Азии 225
изводства фарфора, техника обжига, особенно развивается техника его· художественного оформления. Веками совершенствуя производство фарфора, талантливые народные· умельцы достигли высокого мастерства ^селадон, применение красной глазури «бычья кровь», разнообразные подглазурные и надглазурные росписи, кракле и т. д.). В начале XI в. большого совершенства достигло изготовление фарфоровых изделий с синей подглазурной росписью. В это время фарфор стал одним из важнейших предметов экспорта. В настоящее время на государственных фабриках в Цзиндэчжэне работает свыше 14 тыс. рабочих и 3 тыс. художников, создающих превосходные произведения искусства. Здесь выпускается тонкая, просвечивающая чайная и столовая посуда, декоративные тарелки, вазы различных форм,, табуреты, подушки, чаши и статуэтки, покрытые высококачественной разноцветной глазурью. Изготовляют фарфор и в других провинциях Китая: Хунань, Фуцзяньг Гуандун, Цзянсу и Чжэцзян. На рубеже III и II тысячелетий до п. э. начи- Изделия из нается в Китае эпоха бронзы, а в период Шан-Инь металла /ντττ ντ ч r ' * (XIV—XI в. до н. э.) техника отливки бронзы и выделка бронзовой утвари достигли значительного развития. На многих бронзовых сосудах этого времени имеются изображения животных и представляющие большую ценность ранние иероглифические надписи (цзинъ- вэнъ). Временем высшего расцвета бронзы является эпоха Чжоу (XI—III вв. до н. э.). Бронзовые изделия этого времени украшались уже золотом и инкрустациями из драгоценных камней. Из бронзы выделывались сельскохозяйственные орудия, но главным образом оружие: длинные мечи, кинжалы, тяжелые секиры и копья с длинными наконечниками, а также предметы, имеющие отношение к культу: жертвенные сосуды, курильницы, колокола и др. Свыше 2 тыс. лет назад вошло в употребление железо, получившее- широкое распространение; оно шло в основном на изготовление орудий производства. Во время ханьской династии (III в. до н. э.—III в. н. э.) бронзовое- литье все более совершенствуется: на сосудах, украшенных золотом и серебром, и на орнаментальной поверхности бронзовых зеркал появляются многофигурные рельефные изображения животных и людей. С проникновением в Китай буддизма китайские литейщики стали изготовлять из бронзы и меди скульптурные изображения буддийских богов и предметы культа. Изделия из бронзы становятся значительно более разнообразными по форме, более изящными и легкими; совершенствуется- техника отливки и ковки металла. Высокого уровня техники литья и художественной отделки бронзовых изделий китайские мастера достигли в XV—XVII вв. Среди современных произведений прикладного искусства необходимо отметить высокое мастерство народных умельцев, изготовляющих ажурные изделия из кованого железа, так называемые «железные цветы» (техуа), появившиеся впервые как новый вид художественных изделий из металла в период. Тан (VII—X вв.), а также всевозможные пейзажи, вырезанные из тонкого листового железа. Города Пекин и Уху являются центрами изготовления этого вида изделий. Большими художественными достоинствами отличаются китайские- ювелирные изделия, создаваемые в Гуанчжоу, Шанхае, Пекине и Чэнду. 226
Возникшее в глубокой древности ювелирное Ювелирные искусство Китая уже издавна знало такие худо- изделия и эмаль J J J^ жественные приемы, как гравировку, чеканку, инкрустацию. До XX в. преобладающими ювелирными изделиями были всевозможных форм шпильки, заколки, большие булавки с длинными подвесками для женских причесок, а также диадемы, серьги с подвесками и браслеты. Любопытно, что ювелиры того времени при отделке своих изделий часто использовали в качестве инкрустаций яркое голубое перо зимородка (фэйцуй). Современные мастера изготовляют кофейные сервизы, курительные приборы, оригинальных форм вазы для цветов, приборы для вина, несессеры, блюда, пудреницы, всевозможные туалетные коробки и др. Значительного совершенства достигли ювелиры в изготовлении филигранных изделий: брошек, серег, браслетов, колец, ожерелей, поясов. За последние полвека художественные изделия из эмалей вытеснили очень популярные в старом Китае художественные изделия из бронзы, меди и олова. Производство эмалей проникло в Китай с Запада в XIV в. и, постепенно совершенствуясь, приобрело национальные особенности и достигло высокого уровня развития. Расписные эмали, отличающиеся нежной гаммой красок, получили с XVII в. большое распространение в Гуанчжоу. Наибольшей популярностью пользуется перегородчатая эмаль, расцвет производства которой относится к XVII—XVIII вв. В КНР это производство, отличающееся высокой техникой изготовления, сосредоточено в Пекине, где изготовляют самые различные предметы: вазы, декоративные тарелки, кофейные сервизы, пепельницы, настольные электрические лампы и многое другое. Характер орнаментации этих изделий весьма разнообразен. Ткачество зародилось у предков китайцев много Ткани, вышивка тысячелетий тому назад. До самого последнего времени значительная часть населения Китая одевалась в ткани местного производства (хлопчатобумажные, конопляные и др.)· Китай является колыбелью шелководства. В китайском прикладном искусстве изготовление шелковых тканей занимает значительное место (ханчжоуское шелковое полотно, сучжоуские и пекинские атласы, сы- чуаньская парча, хунаньские крепы и т. д.). Города Нанкин и Чэнду издавна славятся как центры по изготовлению лучшей в стране парчи, которая наряду с шелком на рубеже нашей эры ценилась на вес золота. К X в. относится появление шпалер типа кэсы, техника изготовления которых сложна и чрезвычайно трудоемка. Благодаря трудам многих поколений талантливых китайских мастеров производство кэсы достигло большого совершенства. В настоящее время наиболее крупным центром производства кэсы является город Сучжоу. Производство хлопчатобумажных тканей и нанесение набивных рисунков на них синей краской издавна является подсобным занятием для многих китайских крестьян. Из такой ткани, пользующейся большой популярностью в сельских районах, шьется женская одежда и головные платки. Производство домотканной набойки широко распространено по всей стране, причем каждый район отличается своим специфическим рисунком. Среди китайцев южных районов распространено батикование ткани. Китайская вышивка издавна славится своими художественными достоинствами, отличаясь живописностью, богатством художественных приемов, тонкостью сочетания тонов, свежестью и богатством красок. Среди различных видов вышивки наибольшей популярностью пользуются сучжоуская, гуанчжоуская, хунаньская и сычуаньская. Вышивкой украшают обычно одежду, обувь, предметы быта и очень широко используют ее для создания декоративных панно. 227 15*
Рис. 22. Китайский ткацкий станок. Вышивкой, имеющей многовековые традиции, в настоящее время занимаются профессионалы, крестьянки и домашние хозяйки, используя для этого не только шелковые, но и шерстяные нитки. Производство ковров является одной из старинных отраслей китайского ремесла, восходящей к первым векам нашей эры. Наибольшего развития ковровое производство достигло в XVII—XVIII вв. и сосредоточено главным образом в Пекине и Тяньцзине. Здесь вырабатываются длинно- ворсовые, чаще всего монохромные, ковры с рельефной стрижкой, на которых воспроизводятся в светло-коричневой гамме либо цветочный, либо сюжетный рисунок. Производство лаковых изделий, пользующихся Лак и резные заслуженной славой во всем мире, зародилось во II тысячелетии до н. э. Большое распространение имеют расписные лаковые изделия, изготовлением которых славятся провинции Фуцзянь и Сычуань. Другой разновидностью этих изделий является резной многослойный красный лак, изготовляемый главным образом в Пекине. Часто лаковые изделия украшаются инкрустацией: перламутром, слоновой костью и полудрагоценными камнями. Такие лаковые изделия производятся мастерами провинции Цзянсу. Провинция Фуцзянь известна лаковыми изделиями типа тотай, процесс изготовления которых весьма сложен и длителен. Изделия тотай чрезвычайно легки, прочны и красивы. Китайские лаковые изделия не боятся высоких температур, кислот и необычайно долговечны. Об их прочности можно судить по тем лаковым изделиям, которые найдены при раскопках гробниц, где они пролежали более двух тысяч лет и сохранили свою свежесть. Искусство художественной резьбы по камню уже во II тысячелетии до н. э. достигло большого совершенства, о чем убедительно свидетельствуют обнаруженные при раскопках иньских могил многочисленные изящные каменные статуэтки. Китайские резчики славятся своим умением использовать самые разнообразные материалы и создавать прекрасные изделия прикладного искусства. Художественная обработка драгоценных и полудрагоценных камней: нефрита, яшмы, горного хрусталя, агальматолита и бирюзы — широко при- 228
Рис. 23. 1 — резьба по слоновой кости (г. Пекин); 2 — производство «железных цветов». меняется китайскими камнерезами. Из камня вырезают самые разнообразные изделия декоративного и бытового назначения: фигуры людей, птиц, животных, вазочки, чаши, печати, экраны, бусы, серьги и ожерелья. Резьба по камню сосредоточена главным образом в Пекине, Шанхае и Гуанчжоу. Искусство резьбы по кости, зародившееся у предков китайцев во II тысячелетии до н. э., достигает наивысшего расцвета в XIV—XVII вв. Изделия резчиков по кости очень разнообразны и высокохудожественны: статуэтки, скульптурные группы, настольные украшения, выполняются они в технике высокорельефной объемной и ажурной резьбы. Некоторые изделия из слоновой кости для усиления впечатления подкрашиваются 229
цветными красками. Центрами резьбы по слоновой кости являются Пекин, Шанхай и Гуанчжоу. Китайские резчики по дереву славятся своим умением использовать самые разнообразные породы деревьев: красное и черное дерево с плотной, твердой и тяжелой древесиной, сандаловое, с приятным пряйым запахом, тополь с мягкой и легкой древесиной, грушевое, камфарное, пробковое и бамбук. Нередко материалом для резьбы служит корень дерева; умело используя естественные неровности и наплывы его, мастера создают замечательные скульптуры. Творчески претворяя лучшие традиции прошлого в сочетании с прекрасным знанием физических свойств различных пород деревьев, современные мастера создают изумительно красивые деревянные резные изделия. Китайские резчики изготовляют из дерева разнообразные предметы, украшенные красивой резьбой: мебель, настенные украшения, архитектурные детали, скульптуры, шкатулки, туалетные коробки, а также резные деревянные подставки для различных изделий прикладного искусства. Производством изящной мебели из ценных твердых пород деревьев в настоящее время славятся города Сучжоу и Гуанчжоу, а также уезд Нинбо в провинции Чжэцзян. Центрами резьбы по дереву являются провинции Чжэцзян, Гуандун, Фуцзянь и Шаньдун. Провинция Шаньдун славится изделиями из дерева, украшенными серебряными и медными инкрустациями. Картины из тонких, ажурных срезов пробкового дерева создаются главным образом в провинции Фуцзянь, а китайцы о. Хайнань известны изготовлением изделий из скорлупы кокосовых орехов. Сюжеты для деревянных скульптур и многоплановых горельефов китайские резчики заимствуют из народных сказаний, легенд и классической литературы. Замечательные деревянные погребальные фигурки, обнаруженные при раскопках могил V—III вв. до н. э., свидетельствуют о том, что искусство художественной резьбы развивалось у китайцев также с глубокой древности. Уезд Наньян провинции Хэнань славится художественным выжиганием всевозможных узоров на изделиях из падуба, обладающего прочной, красивой древесиной, внешне напоминающей слоновую кость. Здесь изготовляются ширмы с выжженными рисунками, настенные украшения и палочки для еды. Веера из сандалового дерева, надолго сохраняющего приятный запах, изготовляются в настоящее время в Сучжоу и Гуанчжоу. Фабрика сандаловых вееров в Сучжоу, работающая на древесине, ввозимой из Индии, в 1959 г. выпустила 500 тыс. вееров 200 различных видов. Наконец, из мягких пород дерева — груши, липы — вырезаются деревянные гравировальные доски, с помощью которых печатают новогодние лубки, плакаты и гравюры. Прочие Китайцы славятся и такими своеобразными ви- художественные дами художественного ремесла, поражающими тон- изделия кой ювелирной работой, которые характерны, пожалуй, только для них: ажурные вырезки из бумаги, кожаные цветные фигуры для театра теней, лепные фигуры из теста, картины из вырезанных почтовых марок, а также разрисованные изнутри маленькие хрустальные вазочки и флаконы. Одним из самых любимых и распространенных видов художественного ремесла являются яркие вырезки из бумаги. Вырезаются они либо ножницами, либо острым ножом из очень тонкой одноцветной, чаще всего красной, бумаги. Изготовляют и разноцветные вырезки. Вырезки эти имеют различное применение: одни служат украшением для окон, дверей, 230
Рис. 24. 1 — изготовление зонтов из бамбука и шелка (г. Ханчжоу); 2 — изготовление разноцветных бумажных фонарей.
комнатных стен и абажуров {чуанхуа — «оконные цветы»), другие используются для оформления подарков, а третьи служат рисунком для вышивок на одежде, головных уборах, обуви и подушках. Художественные вырезки из бумаги изготовляют преимущественно женщины. Этими вырезками обычно украшают жилище к празднику весны — Новому году. Сюжеты для вырезок берутся из животного и растительного мира, используются также сцены из легенд, классических романов и современного быта. Для популярного в народе театра теней тонкие, ажурные фигурки и декорации вырезаются обычно из кожи осла, раскрашиваются краской и покрываются лаком. К шее, рукам и ногам готовой фигурки прикрепляются небольшие тонкие круглые металлические палочки, с помощью которых она приводится актером в движение. Помещенные между экраном и источником света, такие фигуры или декорации отбрасывают на экран цветную тень, что представляет красивое зрелище. Лепка фигур из теста имеет широкое распространение в Китае. Материалом для лепки служит тесто, приготовляемое из пшеничной муки, муки из клейкого риса и меда. Тесто окрашивается красителями восьми различных цветов, употребляемыми для тканей. Миниатюрные скульптуры, изготовляемые лепщиками с изумительной быстротой и ловкостью, воссоздают обычно образы героев народных преданий и исторических романов. Очень интересны миниатюрные хрустальные флаконы — табакерки и стеклянные вазочки, на стенках которых с внутренней стороны нанесен тончайший рисунок, а иногда еще и благожелательная надпись. Для выполнения этой исключительно тонкой работы от художника требуется большое искусство и ловкость. Такие табакерки для нюхательного табака изготовляются в основном для Тибета и Внутренней Монголии, а также на экспорт. Чрезвычайно оригинальные картины — аппликации из почтовых марок различных государств и вышедших из обращения гоминдановских денег стал выпускать с 1957 г. шанхайский кооператив по производству бумажных вырезок. Эти своеобразные, небольшие, очень тщательно выполненные картины идут на экспорт. ТРАНСПОРТ И СВЯЗЬ Разнообразие рельефа обширной территории Ки- Традиционные виды тая обусловило разнообразие транспортных средств. наземного транс- Одним из наиболее древних приспособлений китайцев для переноски грузов является коромысло с корзинками, достаточно распространенное и теперь. На севере коромысла делают из деревьев твердых пород, на юге — чаще из бамбука. На коромыслах грузы (до 50 кг) переносят на короткие расстояния (на стройках, с поля в деревню, из деревни в город и т. д.), но там, где есть тропы, недоступные для вьючных животных, — и на более дальние. Народная мудрость давно отметила, что, «глядя на человека, несущего груз на коромысле, сам не устанешь». В последние годы тачки, ручные тележки и повозки вытесняют традиционные коромысла, заплечные корзины и котомки, закрепляемые между двумя деревянными рогульками с лямками. Все же многие грузы и сейчас еще переносятся по горным тропам почти исключительно носильщиками. В недавнем прошлом они переносили в паланкинах (цзяоцза) и людей. В городах носильщиками пользовались преимущественно феодальная знать, чиновники и др., а в деревнях — помещики. Отсюда возникли пословицы, «одних 232
носят в паланкинах, другие носят паланкины», «Сидящий в паланкине не ведает горя несущих его», «Врач, несомый в паланкине, бедняков не лечит» и др. Простой открытый паланкин состоял из сидения (иногда с тентом), закрепленного между двумя параллельными бамбуковыми жердями, концы которых клались на плечи двух носильщиков (цзяофу). Закрытый одноместный паланкин несли 4—6 человек, похоронный паланкин с тяжелым гробом —10—30 человек. Пережиточно паланкин сохранился до 1950-х годов в свадебных и похоронных процессиях, а в горных районах главным образом вблизи наиболее посещаемых древних монастырей. В Северном Китае паланкин (лодоцзяо) иногда несли два мула, идущие гуськом. Колесный транспорт был известен уже иньцам, употреблявшим двухколесные боевые колесницы с бронзовыми втулками. Ездили на них стоя. Современный иероглиф чэ повозка' восходит к пиктограмме, передававшей в плане вид двуколки сверху. Лошадь долгое время была ездовым животным и лишь изредка использовалась как упряжное. Бычья упряжка, по-видимому, стала применяться много ранее. Многочисленны типы одноколесных тачек (туйчэ), ручных тележек (сяочэцза) и ручных повозок (сяочэ) типа арбы с дополнительными лямками впереди, грузоподъемностью до 1—2 т, применяемые в деревнях и городах для перевозки овощей, зерна, удобрений, угля, воды, товаров, багажа и пр. Тачки имеют большое колесо, проходящее сквозь платформу, укрепленную на три четверти или на половине высоты колеса. На концы ручек крепится лямка, набрасываемая на плечи тачечника. Тачки и повозки делают из дерева, ручные тележки чаще из тонких железных труб. Во многих случаях ободья даже простейших тележек покрываются резиной. Теперь на тачки и тележки все больше ставят велосипедные и мотоциклетные колеса, а на тяжелые повозки — автомобильные. Грузы на них укладывают очень тщательно, максимально используя площадь и обязательно учитывая центр тяжести, что облегчает перевозку. Иногда при попутном ветре на тачку ставится парус. Раньше на таких тачках перевозили и пассажиров. У китайцев Северного Китая грузы средней тяжести зимой перевозят на легких ручных санках (пали) с двумя неподвижными приподнятыми оглоблями. Санки тянет один человек, становясь между оглобель. Для быстрой перевозки пассажиров и грузов по расчищенному льду рек местами применяется своеобразный вид легких санок с широкой дощатой площадкой на двух узких острых полозьях. Возчик, стоя на заднем конце саней, приводит их в движение, быстро отталкиваясь от льда шестом (с острым наконечником), который пропускается для этого назад между ног. Для перевозки пассажиров на площадке закрепляют решетчатую скамейку (со спинкой), которую снимают при перевозке грузов. Ввиду недостаточного развития современных средств транспорта скот играет важную роль в грузоперевозках. Лошади, ослы, мулы, лошаки, быки, коровы, а местами буйволы, верблюды и яки используются как средства передвижения, а также для перевозки грузов вьюком и гужом. Однако обеспеченность народного хозяйства вьючным и гужевым транспортом все еще недостаточна. Китайцам южной половины страны различные виды повозок известны давно, но и до наших дней они не вытеснили вьючный транспорт, наиболее характерный для горных районов Юньнани, Гуйчжоу, Гуанси, Сы- чуани, а также переноску грузов носильщиками. Такое распространение вьючного транспорта на юго-западе, вероятно, связано с продвижением на юг китайцев и народов группы ицзу. Вьючный верблюжий транспорт у китайцев применялся лишь на севере. Из гужевых колесных повозок наиболее распространена традиционная двухколесная арба (дачэ), встречающаяся преимущественно в северпой половине 233
страны. Арба отличается довольно простым устройством и большой прочностью. Сделанная целиком из дуба, она состоит из двух основных частей: площадки и оси с колесами. Прямоугольная, широкая и ровная площадка плотно сбивается из толстых досок. Спереди от нее отходят две прямые неподвижные оглобли. Массивные и высокие колеса делаются из твердых пород дерева и имеют основу из трех скрещенных широких и толстых плах-«спиц». Ободья оковываются железными шинами. Наглухо насаженные на толстую деревянную ось, колеса вращаются вместе с нею в деревянных подшипниках, вделанных в площадку. Обычно в арбу запрягаются лошади или мулы, быков и ослов в качестве пристяжных использовали редко. Число тягловых животных различно (1—7) в зависимости от груза, рельефа местности и состояния дороги. Непосредственно в оглобли ставится самая сильная, послушная лошадь. Остальные впрягаются впереди — гуськом. Ими управляет возчик (мафу), вооруженный длинным, свитым из пеньковой веревки кнутом. Для перевозки сыпучих грузов на площадку арбы ставятся боковые стойки, а пространство между ними забирается плетенкой из лозы, тростника или гаоляна. Если на такой арбе перевозят людей, то площадку ее покрывают циновкой, а в жару над ней иногда устанавливают матерчатый тент. Зимой на Северо-Востоке пользуются низкими деревянными санями {пали) с широкой площадкой. В конце XIX в. в приморских городах появились рикши24 {янчэ, жэнъ- личэ) — легкие рессорные коляски на двух высоких колесах, с прямыми, тонкими и неподвижными оглобельками, скрепленными впереди перемычкой, рассчитанные на перевозку силой человека одного-двух седоков. Редкий рикша имел свою коляску. Обычно ее арендовали за 50—70% заработка, что вынуждало рикш работать, не считаясь со здоровьем. С 1930-х годов беговые коляски-рикши стали вытесняться велорикшами (санълунъчэ, санълур), соединением велосипеда с кузовом рикши, поставленным на велосипедные колеса и расположенным сзади, собку или спереди везущего. Велорикши рассчитаны на одного-двух седоков или на перевозку грузов, для чего на месте кузова помещается легкая дощатая платформа. Существующая сеть железных и шоссейных дорог, а также наличность подвижного состава и автомашин еще не удовлетворяют нужды народного хозяйства. Вот почему большая часть промышленной и сельскохозяйственной продукции все еще перевозится гужевым и вьючным транспортом, народными средствами — тачками, ручными тележками и повозками, а также переносится носильщиками. А * « В Китае автотранспорт имеет большое значение Автомобильный r г ν транспорт из-за слабого развития сети железных дорог, а в некоторых районах и речного транспорта. В основном автотранспорт обеспечивал связь Синьцзяна, Цинхая, Гуйчжоу, Юньнани и других провинций с центром страны. Первое шоссе, проложенное в 1913 г. в Хунани, соединило города Чанша и Сяньтань. В 1917 г. в Северном Китае возникла первая автомобильная компания «Дачэн». С тех пор вплоть до 1949 г. парк грузовых автомашин вырос только до 20 тыс. С 1913 по 1948 г. было построено 130 тыс. км шоссейных дорог. Фактически же их протяженность не превышала 75 тыс. км. Сравнительно густую сеть шоссейных дорог имела лишь восточная часть страны. С образования КНР до 1959 г. протяженность построенных дорог превысила 400 тыс. км. В основном они проложены на юго-западе и северо-западе, где их было крайне мало. Здесь раскинулись величайшие горные массивы. Веками они затрудняли связь местного населения с другими частями страны, препятствовали развитию этих районов. Несмотря на огромные трудности, в годы первой пятилетки в этих районах было проложено более 55 тыс. км шоссейных дорог. Глав- 24 Название произошло от японского дзин-рикися — «коляска, влекомая силой человека», чему по смыслу точно соответствует китайское жэнъличэ. Янчэ буквально означает «заморская, иностранная коляска». 234
Рис. 25. ι — китайские арбы; 2 — китайские лодки (г. Ханькоу).
нейшие из них: Сикан-Тибетская (свыше 2225 км), Цинхай-Тибетская (свыше 2100 км) и Синьцзян-Тибетская (свыше 1200 км). Наряду с прокладкой крупных магистралей построено методом народной стройки и на местные средства значительное число местных шоссейных и проселочных дорог. В горных районах построены дороги эстакадного типа, деревянные, рельсовые и канатные дороги. В связи с ростом экономического строительства резко выросли потребности в перевозках грузов на короткие расстояния. Из-за малочисленности автопарка (в 1958 г. около 50 тыс. машин) повсеместно началось строительство прицепов и вождение машин с прицепами, а где возможно, и автопоездов. Еще недавно автопарк состоял только из машин иностранных марок, но с созданием собственного автомобилестроения их удельный вес снижается. Теперь по дорогам Китая идут грузовики «Цзефан» («Освобождение»), легковые машины «Хунци» («Красное знамя») и другие, выпускаемые крупнейшим в Китае Чанчуньским автозаводом, построенным с помощью СССР. та „ Долина среднего и нижнего течения Хуанхэ, по- ВОДНЫИ ТраНСПОрТ ^ ^ -^ ^ „ ттт бережье Бохаиского залива и полуостров Шаньдун были издавна местами расселения предков китайцев. Поэтому естественно, что в многовековой истории китайцев водный транспорт занимал и продолжает занимать до сих пор важное место. Одним из первых видов водного транспорта был плот (фацза), различные типы которого (бурдючный, бамбуковый — плоский или с загнутым носом и др.) и сейчас можно увидеть в некоторых районах страны. Наиболее ранние упоминания о плотах встречаются в «Ицзине» и других древних письменных источниках. Этнические группы приморской полосы Китая и бассейнов крупных рек страны с глубокой древности создавали типы судов, в основном плоскодонных, наиболее отвечающих потребностям переправы, речного и морского плавания, рыболовства, временного или постоянного обитания на них. Такие суда (джонка, сампан и др.) 25 характерны для китайцев и в наши дни. Двигаются они с помощью бортовых (носовых) и кормовых весел, шестов и парусов, а теперь и мотора. Имеются разные типы джонок, что связано с их назначением. Каждый тип отличается величиной и пропорциями, своеобразием оснастки и способом управления, но почти все они имеют общие черты в форме корпуса и устройстве парусов. Широкие обводы сообщают джонкам малую осадку, что дает возможность плавать по мелководью и проходить через пороги, а повышенное отношение ширины к длине дает им большую устойчивость. Джонки, неуклюжие и неповоротливые с виду, очень легки на ходу. Поражает также исключительная мореходность крупных джонок (водоизмещением до 500 т, при длине до 40 м, ширине до 7 м) с большой парусностью, скользящих по волнам благодаря плоскому днищу. Отличительные особенности большинства джонок — плоское днище изогнутого корпуса (из сосны), низкая средняя его часть, широкие и тупые (как бы срезанные поперек), высоко поднятые корма и нос, обычно красочно расписанные. Поперечные и продольные водонепроницаемые переборки делят корпус на ряд трюмных помещений — отсеков. Мачты (фанъцян, вэйганъ), от 1 до 5, делаются из сосны и ели. Средние мачты (1—2) чаще ставятся отвесно, носовые и кормовые иногда с наклоном, на разных палубах и уступах надстроек. Широкие, прямые паруса (пэнфанъ) в форме трапе- 25 Джонка — от малайского djong — «морское судно», китайские названия джонок крайне разнообразны, что зависит от их типа, но в каждое из них входит слово чуанъ — «лодка», «судно». 236
ции, из редкой ткани или рогожки, прикрепляемые к подъемным реям, имеют большое число горизонтально или чуть веерообразно расположенных промежуточных планок из бамбука. Это делает паруса более плоскими, жесткими и прочными. Реи, подвешенные за середину к мачтам, дают возможность легко управлять парусом, поворачивая рею в точке подвеса, и быстро убирать его, что крайне важно при часто налетающих шквалах и тайфунах. Характерное распределение своеобразных брасов (снастей, служащих для поворота рей), идущих от каждой планки паруса и соединенных в 2—3 пучка, позволяет изменять профиль паруса самым причудливым образом и наиболее выгодно использовать малейшее движение воздуха. Такая гибкость паруса к тому же увеличивает общую маневренность джонки. Рыбаки, пользуясь многомачтовыми джонками, нередко дополнительно еще ставят косые треугольные паруса, размещая их между мачтами с основными парусами. Тяжелый руль (до) у речных джонок может убираться в специальную полость корпуса. Нередок и балансирный откидной руль. Добавочное движение некоторым речным джонкам дают носовые и кормовые весла разных конструкций. Иногда кормовое весло достигает 16 м длины и состоит из двух сращенных стволов. Задний конец его переходит в узкую, длинную лопасть, а передний подвешивается на коротком канате. Для движения джонки на воду давят путем «юления» (китайское яолу) этого огромнейшего тяжелого весла, которым управляла команда иногда до 20 человек. Команду джонки обычно составляла одна семья, жившая здесь же. В погрузке и выгрузке джонки принимали участие все члены семьи, от мала до велика. Чем далее на север от Янцзы, тем более приземистыми становятся джонки. Их борта посредине очень низки, но волны, перекатываясь через палубу, не попадают в люки трюма, закрытые башневидными надстройками. На реках северо- востока распространены сдвоенные грузовые дощаники (дуйцза) и мелкие плоскодонки (сяочуанъ) для переправы людей. Сампан — небольшое плоскодонное деревянное судно с низкими бортами, обычно с одной мачтой, чаще бамбуковой. Длина его до 9 м, ширина до 3 м, грузоподъемность до 80 т. На них плавают по рекам и вдоль побережья, пользуясь веслами своеобразной конструкции и парусом. У крупных городов на Янцзы и других реках на воде размещались целые плавучие городки бесправной бедноты, обычно из китайской этнической группы даньцзя, постоянно жившей семьями в небольших сампанах с арочным покрытием посредине. В КНР этим «людям, живущим на воде» (шуйшан жэнъцзя) была предоставлена возможность селиться в городах. Труд джоночников очень тяжел, а порой и опасен, особенно при движении против течения на шестах или бурлацким способом на бечеве. Трос для бечевы на юге плетут из расщепленного бамбука, на севере — из пеньки. При движении на шестах несколько человек с каждой стороны джонки одновременно втыкают в дно длинные, тонкие шесты с железными наконечниками и с силой налегают плечом на небольшую круглую поперечину в верхнем конце шеста. С большим усилием отталкиваясь ногами, напрягая все мышцы, полураздетые джоночники медленно сгибаются вперед. Все ниже и ниже наклоняясь напруженным мускулистым телом к самому борту, они касаются его сначала одной, потом другой рукой и медленно продвигаются вперед по самому краю джонки. Если в равнинных районах бечева, когда джоночники идут по отлогим берегам с накинутой на грудь лямкой, тяжела, то на Янцзы и других реках в горных порожистых районах она очень опасна. Береговая линия здесь обычно идет на большой высоте и узкие бурлацкие тропы нередко бывают специально вырублены в отвесных скалистых берегах. Начиная с конца XI в. китайцы в морских плаваниях уже употребляли компас. В истории китайского мореплавания видное место принадлежит Чжэн Хэ, совершившему в 1405—1433 гг. семь морских плаваний по южным морям. За 80 лет до Васко да Гамы он первым из иностранцев побывал у восточных берегов Африки. Его суда останавливались у берегов 237
Вьетнама, Индонезии, Индии, Ирана, Аравии. Путешествия Чжэн Хэ свидетельствуют о высоком уровне мореходства у китайцев. В Китае трудом народа были созданы многочисленные каналы и другие искусственные водные пути. Свыше 2 тыс. лет (с VII в. до. н. э. до XV в. н. э.) сооружался Великий канал (Юньхэ), длина его 1700 км, ширина от 15 до 350 м, — это самый длинный в мире искусственный водный путь. Он связывал Пекин и Ханчжоу, пересекая pp. Хуанхэ и Янцзы. Его значение в экономической жизни страны было очень велико вплоть до второй половины XIX в., когда более важную роль стали играть морской и железнодорожный транспорт. С 70-х годов XIX в. развивается речное и морское судостроение, но преобладание иностранных фирм сводило отечественное судостроение к ремонту судов. По данным 1933 г., более 64% всех плавающих по китайским речным и каботажным линиям судов принадлежали иностранцам. Из 36% судов, принадлежавших китайскому капиталу, большая часть была построена вне страны. Речное и морское судоходство старого Китая было крайне отсталым, а общий тоннаж отечественного флота ничтожен. К 1949 г. большую часть судов гоминьдановцы потопили или увели на Тайвань. Были сильно разрушены причалы, склады и судоремонтные заводы. КНР, получив незначительную часть старого флота, отсталого в техническом отношении, причем почти каждое судно было особым типом по конструкции, механизмам и оборудованию, проделала с помощью СССР и других социалистических стран огромную работу по восстановлению и строительству морского флота, оборудованию крупных морских портов. Построены новые порты Тайгу и Чжаньцзян, расширен порт Хуанпу. Для увеличения перевозок речного транспорта реконструированы порты Ухань и Чунцин, построен порт на Янцзы — Юйсикоу. Хотя в последние годы речной транспорт получил сравнительно быстрое развитие, все же его техническая база отстает от потребности перевозок. Оборудование многих судов еще маломощно. Джонки (около 300 тыс. штук) и сейчас остаются важнейшим средством речных перевозок. Их общий тоннаж выше тоннажа современных речных судов, а грузоподъемность превышает 3 млн т. На главных артериях речного транспорта, особенно на Янцзы, джоночный транспорт играет подчиненную роль, но на мелких реках джонки обслуживают основную часть грузооборота. Для поднятия мощности и ускорения оборачиваемости крупные джонки оборудуются моторами. «. „ Строительство железных дорог в Китае начали Железнодорожный ^ лот- тт ^ r u транспорт иностранцы в 1ЬЬ5 г. Наибольший подъем его приходился на 1895-1911 и 1931—1937 гг. К 1949 г. страна имела 25.7 тыс. км железнодорожных путей. В 1937 г. из 21 тыс. км железных дорог лишь 9.3% управлялись китайцами, остальное принадлежало иностранцам или контролировалось ими. В техническом оснащении и системе эксплуатации царил разнобой (свыше 100 типов локомотивов, 300 типов грузовых и 100 типов пассажирских вагонов и т. д.). Железные дороги размещались главным образом на Северо-востоке, в Восточном и Центральном Китае. На остальные 2/3 площади страны приходилось лишь 6% общей протяженности дорог. В итоге военных действий к 1 октября 1949 г. было разрушено около половины железнодорожных путей, 155 км мостов, большое количество паровозов, вагонов и большая часть железнодорожных устройств и станционных зданий. Но уже в 1951 г. железнодорожная сеть значительно превысила довоенную по протяженности, была проведена стандартизация колеи, отремонтирован паро- возо-вагонный парк; в этой работе велика роль советских железнодорожников. Большим вкладом в развитие экономики КНР и выражением 238
братской помощи советского народа китайскому народу явилась безвозмездная передача Советским правительством Китаю в конце 1952 г. Китайской Чанчуньской железной дороги. К концу 1958 г. протяженность железных дорог в Китае составила около 32 тыс. км. Из наиболее крупных новых линий следует назвать Чэнду—Баоцзи, Лючжоу—Гуйян, Баотоу—Ланьчжоу, Интань—Сямынь, Чэнду—Чунцин. Проложена вторая колея на линиях Пекин—Гуанчжоу, Пекин—Шанхай и т. д. В 1957 г. сдан в эксплуатацию большой уханьский мост через Янцзы, построенный по советским проектам. Введена в строй железная дорога трех государств: СССР—МНР—КНР. В настоящее время КНР имеет прямое железнодорожное сообщение с СССР, МНР, КНДР, ДРВ и европейскими социалистическими странами. А „До 1949 г. авиатранспорт не занимал сколько- транспорт"1 нибудь значительного места в перевозках грузов и пассажиров. Немногочисленные аэродромы были разрушены гоминьданоБцами при отступлении, самолеты уничтожены или вместе с аэронавигационным оборудованием отправлены на Тайвань. В КНР гражданская авиация создавалась заново с помощью СССР. По договору 1953 г. в собственность КНР перешли самолеты ликвидированной смешанной Советско-китайской компании, а также были переданы санитарные самолеты и оборудование к самолетам сельскохозяйственной авиации. В Китае на оборудовании, поставленном СССР, впервые была создана национальная авиапромышленность. В 1956 г. освоена воздушная связь с Тибетом. Международными линиями Пекин связан с Москвой, Улан- Батором, Пхеньяном, Рангуном и др. с В старом Китае почтово-телеграфная связь была не развита. После создания КНР встала задача создания широкой почтово-телеграфно-телефонной сети. Уже в 1957 г., в связи с улучшением состояния путей сообщения и введением системы почтальонов, почтовой связью было охвачено 98% уездов и волостей. К настоящему времени все города, включая уездные центры, связаны телефонной сетью. В каждом уезде есть не только почта, телефон, но и телеграф. Между Пекином и Шанхаем установлена фототелеграфная связь, фототелеграфом эти города связаны также с Москвой и Берлином. В день образования КНР, 1 октября 1949 г., начала работать Центральная радиостанция, которая ведет передачу на различных диалектах китайского языка, а также на языках других народов мира. В крупных городах Китая создано свыше 150 местных радиостанций. С 1958 г. в Пекине, Шанхае, Харбине, Гуанчжоу, Ухане, Тяньцзине, Чунцине и других крупных городах стали создаваться телевизионные центры.
Глава II МАТЕРИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА ПОСЕЛЕНИЯ Характер сельских поселений китайцев обычно зависит от географических условий (чаще от рельефа местности), плотности населения и особенностей хозяйственного быта. По всей стране поселения всех видов и типов по мере возможности ориентированы по странам света, что связано с определенными этническими традициями различных групп китайского населения. Сельские поселения 0 Большинство поселений Северного и Северо- Восточного Китая (Маньчжурии) расположено по широким речным долинам, по берегам рек или вдоль крупных торговых трактов и вблизи них. В прибрежных поселениях наиболее обычна рядовая планировка. Если речка невелика, то деревня раскидывается на обоих берегах. Придорожные деревни зачастую бывают сильно растянуты, планировка их чаще уличная, иногда с односторонним порядком домов. В горных районах преобладают разбросанные мелкие деревушки из шести-восьми дворов, что было связано с небольшими площадями земель, пригодных для обработки. Иной раз на севере дворы в китайских селениях довольно значительно удалены один от другого, составляя как бы группу хуторов. В равнинных районах подобные разбросанные селения встречаются лишь в Маньчжурии, автономном районе Внутренняя Монголия и других местах, где еще имеются достаточные площади необработанной земли. В Центральном Китае сельские поселения нередко расположены непосредственно по берегам многочисленных рек, каналов, озер и водохранилищ или у подножия холмов и гор, иногда поднимаются на их склоны. В узких долинах гористых местностей Южного Китая (провинция Гуандун и др.) деревни обычно расположены на склонах гор во избежание затопления при часто случающихся паводках. В широких долинах и на равнинах селения располагались у воды, преимущественно в излучинах рек и на стыках каналов, что вызывалось экономическими соображениями и удобством обороны. На деревню, окруженную с трех сторон водой, а с четвертой нередко каналом с подъемным мостом, напасть было 240
труднее, а оборонять ее легче. Такое расположение способствовало безопасности населения и в значительной степени предохраняло от неожиданных нападений. В сельских поселениях Центрального и Южного Китая преобладает жучевая планировка. Это связано с географическими условиями, большой плотностью населения и стремлением лучше использовать каждый клочок аемли, пригодной для земледелия. В деревнях этих частей страны усадьбы стоят очень скученно. Крупные села, как и небольшие города, обычно имеют уличную или улично-квартальную планировку. В северной половине Китая многие села, деревни, хутора и помещичьи усадьбы были обнесены высокими глинобитными валами или толстыми стенами из сырцового или обожженного кирпича и нередко окружались рвом. Высокие прочные ворота в поселениях обычно находились на восточном и западном или южном и северном концах главной улицы, лроходящей через все селение, а на углах стен и возле ворот ставились башни с бойницами. Помещичьи усадьбы нередко имели вид небольшой крепости с единственными воротами с южной стороны. Для большинства районов характерна сплошная застройка деревни, когда дворы примыкают один к другому. Это было вызвано ростом семей, а также последующим их разделом. Отсутствие или недостаток свободной земли и лесоматериалов и их высокая стоимость вынуждали крестьян ставить новые дома рядом или пристраивать их непосредственно к старому дому. Порой дома смыкались не только на усадьбе одной семьи, но и с домами соседей. Поэтому в некоторых деревнях встречаются улицы со сплошным рядом жилищ, принадлежащих разным семьям. Недаром говорит пословица, что «стену возводит одна семья, а пользуются <ею две». Для обозначения сельских поселении применяется ряд различных по своему происхождению терминов. Многие из них потеряли свой первоначальный смысл и в наши дни приобрели общее значение — «деревня», «село». Ниже приведены наиболее типичные термины, которые употребляются в сочетаниях с собственными наименованиями населенных пунктов. Согласно нормам китайского языка, они ставятся всегда после такого названия. Чжуан (хутор, укрепленная усадьба помещика) — термин, более характерный для Северного Китая. Вокруг усадьбы помещика строились крестьянские жилища ж вырастала деревня, на которую перешел и за которой закрепился термин. Деревни, обозначаемые этим термином, чаще всего носят фамильные названия: Чжао- цзячжуан — деревня семьи Чжао. Есть и другие названия: Бэйчжуан — Северная деревня, Сяонючжуан — деревня Малая Корова. Цунъ (усадьба, хутор) — термин, наиболее распространенный также в Северном Китае. Например: Синьцунь — Новая деревня, Тяньбаоцунь — деревня Небесная „Драгоценность. Тунь (лагерь)., или гуанъ-тунъ — термин, более распространенный на севере. В прошлом так именовались военно-пахотные поселения π небольшие селения в 2—3 двора обычно во вновь заселяемых местностях. Со временем такое поселение яередко привлекало к себе торговцев и обычно превращалось в хозяйственный центр для окрестных мелких селений. Например: Синьцзюньтунь — Новая военная деревня, Вангуаньжэньтунь — деревня чиновника Ван, Цзиньцяньтунь — деревня Золотая Монета. Дянъ (постоялый двор) —название, встречающееся повсеместно: Фэнхуан- дяяъ — деревня (постоялый двор) Феникса, Ванцзядянь — деревня (постоялый двор) семьи Ван и т. п. Цзе, или гай (улица) — повсеместно распространенный термин. Чаще так обозначаются деревни и села, лежащие на старых торговых трактах: Нуаныпуйцзе — деревня Теплые Воды, Дунчанцзе — Восточная длинная деревня и т. д. Чжэнъ '(село, слободка, торговое местечко) — термин, распространенный повсюду,^ чаще употребляется в южной половине Китая: Тайпинчжэнь — село Великое 'Спокойствие, Шилунчжэнь — село Каменный Дракон. Пу (небольшая крепость) — термин, особенно распространенный по границам расселения китайцев: Цзаоюаньпу — деревня Ююбовый Сад, Сяншуйпу — деревня Шумящая Вода, Чжунпу — деревня Центральная Крепостца. 16 Народы Восточной Азии 241
Цзи (рынок, ярмарка) — название, характерное для Центрального Китая.. Баймаоцзи — деревня Белая Кошка, Чжанцзяцзи — деревня семьи Чжан. Ду (переправа) — термин, широко распространенный в южной половине Китая,. обильной реками, где деревни часто возникали на месте переправы. Чжанъ (почтовая станция, ям) — так обозначаются деревни, встречающиеся в разных частях страны по старым почтовым трактам и чаще имеющие порядковые номера: Эрчжань — Вторая Станция, Сычжань — Четвертая Станция. Чан (ток, площадь) —название, распространенное в провинциях Гуйчжоу и? Сычуань: Синьчан — Новая деревня, Гаоцзячан — деревня семьи Гао. Некоторые названия деревень часто повторяются не только в пределах одной и той же провинции, но также уезда и волости. Чаще это бывает с названиями поселений, где за основу берется фамилия первого засельника. В связи с этим к подобным одинаковым названиям деревень добавляется какое-либо определение: да — «большая», сяо — «малая», дун — «восточная», нанъ — «южная», синь — «новая» и т. д. В Северо-Восточном Китае нередко встречаются названия, оканчивающиеся на шаого — «ханшинный завод» — (Лицзяшаого — деревня семьи Ли), юфан — «маслобойный завод» (Хэцзяюфан — деревня семьи Хэ), вопу, вопэн — «выселки» (например: Ванцзятунь — деревня семьи Ван, а вблизи этой деревни расположено небольшое селение Ванцзявопу — т. е. выселок семьи Ван; иногда выселок по своему- размеру даже превышает родную деревню). В Северном Китае термином, обозначающим небольшую деревню, является чжай — «хутор», «заимка» (Лицзячжай — деревня семьи Ли). В Центральном и Южном Китае чаще встречаются окончания на цяо — «мост», что связано с обилием рек и каналов (Байшицяо — деревня Белокаменный Мост). Повсюду в названиях поселений широко употребляются такие окончания как пу — «лавка» (Сяопу — деревня Малая Лавка); цзин — «колодец» (Цзиньцзин — деревня Золотой Колодец; деревни с этим термином чаще стоят в стороне от реки или озера), мяо — «храм» (Хошэньмяо — деревня Храм Духа- Огня), гоу — «лощина» (Ганьгоу — деревня Сухая Лощина), линь — «лес», хэ— «река», си — «горный поток», «переправа», шань — «гора», ган — «холм», и т. д. По административно-территориальной системе несколько поселений вышеперечисленных видов, независимо от того, будет ли это чжуан, цунь, тунь или др., составляют сян — волость. Это дополнительное название и присваивается селению,* ставшему волостным центром. Обычно его выбирают с учетом расположения и хозяйственного значения. Размеры сельских поселений очень различны и колеблются в пределах от нескольких дворов до нескольких сотен, порой превышая тысячу дворов. Чаще встречаются деревни, состоящие из 80—150 дворов. В густонаселенных районах страны преобладают крупные деревни. Во всех этих поселениях, помимо жилых и административных зданий, обычно имеются школы, лавки, кустарные предприятия, постоялые дворы, храмы и мелкие кумирни. Кладбища располагались в самых различных местах (по склонам гор, на полях) сообразно с указаниями геомантии. Возникновение и развитие поселений в Китае шло различными путями. В основном все их виды можно свести в две группы ранних и поздних поселений» К первой группе относятся поселения патронимического характера. Они являются наиболее древними и наиболее многочисленными и в наши дни в пределах давнего расселения китайцев. В названиях таких поселений нередко употребляются фамилии. Жители их часто имеют одинаковую фамилию, составляя одну родственную группу семей, которые ведут свое происхождение от одного предка по мужской линии. До последних лет пережитки патронимии особенно стойко сохранялись в южной половине Китая. На территории Северо-Восточного Китая, заселенной китайцами сравнительно недавно, деревни, в названиях которых тоже встречаются фамилии, далеко не всегда имеют патронимическое происхождение (исключая провинцию Ляонин). Обычно в основе их лежат фамилии первых засельников, а жители принадлежат к разным семьям. В первую группу входят также поселения, развившиеся из древних податных единиц и на местах древних укрепленных пунктов, население 242
Рис. 26. 1 — улица в Пекине, 2 — новая улица Саньлихэ в Пекине. 16*
Рис. 27. Одна из главных улиц Шанхая Наньцзинлу (Η аннинский проспект). которых составляли разновременно поселившиеся здесь семьи. Встречаются они почти во всех провинциях. Ко второй группе относятся поселения, возникшие в более позднее время. Это поселения, выросшие вокруг крепостиц, разбросанных по былым окраинам основного расселения китайцев. Сюда же входят военно- пахотные поселения, а также разросшиеся почтовые (ямские) станции па старинных трактах различных районов страны. г Первые города на территории Китая возникли уже во II тысячелетии до н. э. Это были центры административного управления, ремесла и торговли первых государственных образований. На облике основного типа китайского города сказалось его многовековое развитие в условиях феодализма. Постоянные междоусобицы феодалов, частые народные восстания и вторжения кочевников вынуждали укреплять города мощными оборонительными сооружениями. В связи с этим большинство старых городов имеет традиционную форму и план. Территория их представляла по возможности правильный прямоугольник, ориентированный по странам света. Город окружался высокими и толстыми глинобитными валами с бойницами, башнями по углам и над воротами. Подступ к стенам затруднял глубокий ров с водой. Большие массивные ворота (двое, четверо и больше, смотря по размеру города), запиравшиеся на ночь, нередко имели предворотные укрепления, устроенные в виде коленообразного выступа вала. Со временем валы облицовывались серым кирпичом и приобретали облик крепостных стен. Для многих городов характерно пересечение их главными улицами, отходящими от внешних ворот, и относительно правильная концентрическая планировка кварталов. В центре крупных городов выделялся окруженный особой стеной дворцовый комплекс или местопребывание правителя. В других городах в центре группировались здания административного назначения, провинциальных или уездных уп- 244
Рис. 28. / — улица в Наньнине; 2 — переулок в Куньмине.
Рис. 29. Рабочий поселок. равлений и пр. Внутри крупных жилых кварталов расположено множество беспорядочно размещенных узких и кривых улочек, переулков, проездов, тупиков и проходов. На многих из них с трудом могут разминуться две повозки, а в проходах — два пешехода. В характере ряда городов еще сохраняется отпечаток прежних социальных контрастов. Центральные кварталы застроены большими, нередко многоэтажными зданиями различного назначения (учреждения, магазины и пр.). Среди них выделяются бывшие жилища крупных чиновников, буржуазии и др. Их окружает масса одноэтажных, реже двухэтажных домов торговых и ремесленных предприятий. Внутри кварталов и в боковых улицах размещались многочисленные жилища горожан среднего достатка. Примыкающие к жилищам дворики и садики окружались высокими, глухими оградами. Оживленные и шумные торговые улицы занимали сплошные ряды лавок и ремесленных мастерских, украшенных большими, яркими вывесками и цеховыми знаками. Заводы и фабрики во многих городских районах возвышались над морем убогих лачуг рабочих. Хаотические скопления кое-как слепленных жилищ трудового люда занимали огромные площади окраин городов. В большинстве городов не было водопровода, канализации и т. п. Вдоль немощеных улиц рабочих районов, пыльных или непролазно грязных, смотря по сезону, тянулись канавы, порой покрытые каменными или деревянными мостками. Невероятная скученность и антисанитарные условия в этих районах вызывали ежегодные эпидемии желудочных и других заболеваний, вплоть до холеры. С проникновением иностранного капитала во многих городах, особенно приморских, началось строительство зданий европейского типа. В период капитализма многоэтажные постройки из кирпича и железобетона, а также богатые особняки с садами заняли целые кварталы «деловых» районов крупных городов (Шанхай, Тянь- цзинь, Шэньян, Чанчунь и др.), сочетаясь с кварталами зданий традиционной китайской архитектуры, создавая еще больший контраст с трущобами рабочих окраин. После образования КНР развернулось интенсивное градостроительство, ликвидировавшее трущобы и антисанитарию жилых кварталов. В старых городах появились кварталы и целые районы новых зданий. Возникли современные города и рабочие поселки. 240
ЖИЛИЩЕ По основным конструктивным особенностям жи- Главные этапы Лище китайцев, как сельское, так и городское, имеет развития китайского * т> народного зодчества много общего с жилищами других народов Восточной и Юго-Восточной Азии — корейцев, японцев, различных народов Индонезии. Для всей этой части Азии характерны прямоугольные каркасно-столбовые постройки,' крыши которых (большей частью двухскатные) поддерживают не наклонно расположенные стропила, а вертикальные столбы и связывающие их горизонтальные продольные и поперечные перекладины. Стены таких построек, состоящие из самых разных материалов, заполняющих клетки каркаса, не несут никакой опорной функции. Опорные вертикальные столбы каркаса покоятся юбычно на каменных подушках-базах, опущенных в почву, а пол в большинстве зданий бывает земляным или кирпичным (без дощатого наустила) . Характерные особенности построек такого типа, который можно назвать восточноазиатским, начали складываться, по-видимому, еще в III тысячелетии до н. э. (у племен, оставивших памятники культур Яншао и Луншань). Среди текстов периода Шан-Инь на черепашьих панцирях и костях встречается пиктограмма дома, стоящего на четко профилированном земляном возвышении со скатами под углом 45°; основу конструкции дома составляют два ряда колонн, на которых покоится двухскатная крыша. Последующие раскопки позволили реконструировать дворец в иньской «столице»; сохранились два параллельных ряда бронзовых баз, на которые когда-то опирались массивные деревянные колонны, поддерживавшие кровлю. Пространство между столбами стен заполнялось в постройках этого периода утрамбованной глиной; кирпич еще не был известен. В дальнейшем на протяжении всей истории Китая постройки описанного типа господствовали во всей области расселения китайского народа, как в деревне, так и в городе. Рельефные надгробия и глиняные модели построек ханьского периода воспроизводят различные виды одноэтажных и двухэтажных зданий, в большинстве случаев имеющих вход и оконные проемы на длинной фасадной стороне. В это время уже широко применялся кирпич — сырцовый и обожженный. Сходные формы построек можно видеть также в танской скульптуре и сунской живописи. Очень многие храмовые, дворцовые и иные сооружения средневековья представляют комплекс отдельных павильонов каркасно-столбовой конструкции с бесстропильным покрытием. Конструктивные особенности .древнего восточноазиатского зодчества сохранились до наших дней. Характерные черты восточноазиатского народ- Основные особенности ного зодчества были всегда присущи и жилищу ки- сельского жилища тайского крестьянства. Однокамерная каркасно- столбовая постройка (мацзяцза), обычно небольшого размера, со входом и окнами в фасадной торцовой стене, обращенной на юг, является наиболее архаичным и простейшим по плану видом такого жилища. Раньше в мацзяцза ютились семьи бедняков, батраков и переселенцев. Эти жилища отходят в прошлое, и лишь местами их еще используют одинокие или малосемейные крестьяне. Новые жилища такого типа теперь попадаются только в необжитых и целинных районах как первый этап строительства новоселов. Двухраздельное жилище развилось -В процессе постепенного усложнения горизонтальной планировки простейшего однокамерного жилища, когда жилое помещение стало разделяться перегородкой, впоследствии превратившейся в сплошную стенку. 247
В результате этого разделения на две комнаты, давшего заметные бытовые удобства обитателям дома, возникла необходимость расширения жилища. А это в свою очередь заставило переместить дверной и все оконные проемы из торцовой стены в продольную. Тем самым изменилась и фасадная сторона постройки. Возможно, что такое перемещение было вызвано еще и желанием максимально использовать все преимущества,, предоставляемые большей площадью продольной стены. Перенос световых проемов на эту сторону здания давал возможность увеличить их объем и намного улучшить освещение и вентиляцию всего жилого помещения. Кроме того, это позволяло лучше использовать солнечное тепло. Более сложный комплекс представляет жилище, сложившееся с течением времени в результате роста семьи и увеличения ее благосостояния. Это трехраздельная постройка с входом посредине, через кухню, которая соединяет два жилых помещения, расположенных по одной оси, с западной и восточной сторон. Для нее характерно симметричное расположение жилых комнат по обе стороны от передней (кухни), а также оконных проемов по обеим сторонам входной двери. Встречаются в деревнях (особенно на юге) и различные формы многораздельного жилища, состоящего из нескольких (иногда даже многих) комнат, разделенных легкими перегородками или капитальными стенами. Однако общие черты китайского варианта восточноазиатского типа жилища — каркасно-стол- бовая конструкция, бесстропильное покрытие, земляной пол, входная дверь и окна на длинной фасадной стороне, обращенной, как правило, на юг, и др. — сохраняются и в этих случаях. Постройка крестьянского дома начинается с возведения деревянного каркаса здания вместе с крышей; затем уже происходит заполнение стенных проемов — промежутков между столбами. Вертикальные столбы (чжуцза) каркаса здания, круглые в сечении, ставятся на каменные базы по углам и бокам строения на равных промежутках и являются опорами для крыши. Верхушки основных угловых и подпирающих столбов в поперечных стенах соединяют толстыми балками (дато). На два или три низких столбика (гуачжу), поставленные на эти балки, кладут более короткую балку (эрто), посредине которой ставят столбик (цзигуачжу). В вырез на его верхушке ложится конец продольной подконьковой балки (цзю) с идущей поверх нее верхней коньковой продольной балкой (цзилинъ). В концы балок дато врезаются концы нижних боковых продольных балок (янъцзю), поверх которых кладут еще по одной продольной балке (янълинъ). Таким же образом укладывают на расположенные выше поперечные балки эрто средние продольные балки (цзинъцзю) с лежащими на них вторыми балками (цзинълинъ). Поперек всех продольных балок кладут наклонные длинные слеги (чуанъцза), образующие скат (фандин) крыши, обрешетку которой покрывают слоем глины и застилают соломой или черепицей. На бока скатов кровли обычно прибивают ветроотбойные доски (баофэнбанъ), иногда орнаментированные. Во многих районах (преимущественно на юге) поверх нижних концов слег нашивается еще одна продольная балка, которая при укладке черепицы придает концам скатов крыши своеобразную загнутую кверху форму. Вводя дополнительные упоры (основные по концам поперечных балок и вспомогательные в промежутках между ними), строители увеличивали загнутость краев крыши. Китайские архитекторы справедливо указывают, что во влажном климате юга страны (где этот тип крыши наиболее распространен) загнутые скаты облегчают доступ свежего воздуха и просушивание стен. Загнутость углов крыши и всего края ее скатов, по мнению суеверных китайцев, «задерживает падение злых духов» во двор и в помещение дома сверху. Земляной пол обычно покрывается слоем глины и тщательно утрамбовывается. Благодаря этому он оказывается на 10—20 см выше уровня почвы. Вдоль фасадной стены дома, обращенной почти всегда во двор, проходит простая галерея (цзоулан), что обычно бывает во многих районах Центрального и Северного Китая, но редко встречается в Маньчжурии. Потолок (динпэн) в одноэтажных постройках обычно отсутствует, но иногда делается в виде частой решетки из жердей и с нижней стороны оклеивается белой бумагой или цветными обоями. В некоторых местах потолок заменяют положенные на жерди циновки или связки камыша. Входная дверь (фанмэнъ), одностворчатая или двухстворчатая, открывается наружу и ведет прямо со двора в кухню. Внутренние двери, ведущие в жилые комнаты, чаще двухстворчатые, открываются внутрь. Большую часть фасада жилища занимают 248
Рис. 30. 1 — китайская фанза (наружный вид); 2 — китайская фанза (внутренний вид). широкие и большие прямоугольные окна (чуанху), обычно превышающие половину высоты стены. Они состоят из двух горизонтальных съемных створок (фэй), расположенных одна над другой. Оконный переплет делается из перекрещивающихся ^планок, нередко художественно оформленных, и заклеивается специальной бумагой. Иногда в середину переплета вставляется стекло. Реже в наши дни встречаются небольшие прямоугольные окна без переплетов. В прошлом такие окна были распространены гораздо шире, обычно они встречаются на глиняных погребальных моделях ханьского периода. Весьма характерной особенностью является традиционный способ исчисления жилой площади народных жилищ своеобразной мерой цзянъ. По этому способу определяется площадь помещения, заклкь 249
ченная в пределах прямоугольника, углы которого обозначены основными вертикальными столбами каркаса здания. Таким образом, фактически измеряется пролет между этими столбами. В целом каркасно-столбовой крестьянский дом китайского типа представляет собой очень устойчивую форму жилища, которая ясно отличается по своим конструктивным особенностям и четко отграничивается географически от других типов жилища азиатских народов, таких как деревянные каркасные постройки оседлых рыболовов бассейна Амура, конические шалаши таежных охотников и оленеводов, юрты и шатры центральноазиатских кочевников-скотоводов, каменные или глинобитные (бескаркасные) дома народов Синыгзяна и Средней Азии, срубные постройки населения горно-лесных районов Юго-Западного Китая и области Гималаев, вытянуто-прямоугольные свайные жилища с торцовым фасадом, столь характерные для многих народов юга Восточной Азии, а также для народов Индокитая и Индонезии. п Сложившееся в бассейне Хуанхэ жилище китай- Сельское жилище J ^ Северного Китая ского типа вместе с расселением самих китайцев постепенно распространилось по всей их современной этнической территории, совершенствуясь в процессе социально-экономического развития общества, видоизменяясь в зависимости от местных естественно-географических условий и хозяйственно-культурного взаимодействия китайцев с другими народами Китая и соседних стран. С течением времени возникло несколько локальных вариантов китайского жилища, значительно отличающихся друг от друга по материалам, заполняющим стенные клетки каркаса, по некоторым конструктивным деталям в устройстве крыши и других частей постройки, в особенности же по способам отопления, характеру внутренней планировки и вертикальному развитию дома. Наиболее существенные различия сложились, естественно, между северокитайскими и южнокитайскими вариантами, географически разграниченными горами Циньлин и Хуайянь. В северных провинциях основным видом жилища широких крестьянских масс является одноэтажный дом каркасно-столбовой конструкции со стенным заполнением из различных строительных материалов. При этом стены и каркас часто обмазывают глиной, а двухскатную крышу делают высокой с глино-соломенным или черепичным покрытием. В безлесных районах — например, в Шаньдуне, на юго-западе Ляонина и степных засушливых местностях северо-запада (Шэньси, Ганьсу) — встречается тип жилища с другой формой крыши — плоской с очень небольшой выпуклостью посредине. Поверхность крыши обмазывают толстым слоем глины, перемешанной с рубленой соломой. Иногда поверх глиняной обмазки кровлю дополнительно штукатурят слоем темно-серой извести особого состава (цинхуэй), которая предохраняет крышу от размывания и выветривания. Плоскую кровлю используют летом как открытое помещение: на ней спят, сушат овощи, фрукты, початки кукурузы. Подобное жилище обычно отличается небольшим размером окон, расположенных по обе стороны от входной двери на длинной фасадной стене. Это придает ему черты сходства с жилищем ханьского времени. Вертикальные столбы каркаса на севере Китая являются основой стен, но заполнение последних с этими столбами органически не связано. Промежутки между столбами заполняют наиболее доступным в данном районе местным материалом: длинными жгутами травы, вымоченной в жидкой глине, саманным, реже обожженным, а иногда и дерновым кирпичом. Если стены не кирпичные, то их промазывают с обеих сторон хлиной и делают по возможности гладкими. В лесистых районах северо- 250
востока стены нередко делают из горизонтально уложенных тонких бревен или плах, концы которых вставляют в пазы столбов каркаса, а потом стены обмазывают глиной. На северо-западе — в Шэньси, Ганьсу, Цин- хае, Нинся-Хуэйском автономном районе — обычна закладка клеток каркаса в два сырцовых кирпича (толщина стены достигает 50 см); но иногда для устройства стены используют веерное вспомогательное крепление из реек, промежутки между которыми закладываются скатанными вручную глиняными комьями. Чрезвычайно характерно для Китая к северу от водораздела между Янцзы и Хуанхэ наличие в сельском жилище кухни и теплой лежанки. Кухня (яоу, чуфан) в двух- и трехраздельном жилище всегда расположена на одной оси с жилыми комнатами (уцза). Из кухни дверь ведет в спальню семьи. Если комнат в доме несколько, то родители занимают восточное помещение, дети же — западное. Значительную часть кухни (в зависимости от числа жилых комнат) занимают располагаемые по углам одна, две или четыре низкие продолговатые печи (готай) простейшего типа, со вмазанными чугунными котлами (даго). Тепло от кухонной ! печи одновременно используется и для отопления жилища с по - мощкю лежанки (кап). Кан расположен под окнами южной стены, а иногда и вдоль северной стены и занимает большую часть площади жилой комнаты. В основании лежанки устроены на разных уровнях параллельные горизонтальные дымовые каналы (кандунцза), по которым горячий воздух, нагревая кан, выходит через лежачий наружный дымоход (янътунбо) в массивную трубу (янътун), отстоящую от жилища на Ί—2 м. Такие трубы, довольно разнообразные по конструкции и де- коратргвной отделке, придают своеобразие всему жилому ансамблю. В жилищах с плоской крышей дымовая труба выходит иногда прямо через крышу. Кан воспринят китайцами, вероятно, от маньчжурских народов в конце I тысячелетия н. э. Первое свидетельство о кане встречается во времена династии Тан, когда он описывался китайскими путешественниками как неизвестная им ранее особенность маньчжурских племен. В последующий период кан стал обязательной принадлежностью спальной комнаты в домах всего Северного Китая. Топливом для капа служат солома, бурьян, опавшие листья, которые заготавливаются осенью. Общий облик крестьянского дома с каном настолько своеобразен, что можно говорить о существовании особого северокитайского подтипа сельского жилища. В литературе на русском языке жилище этого подтипа известно под названием «фанза», которое происходит от китайского •слова фанцза, что означает дом, строение, постройку или здание вообще, вне зависимости от его размеров, высоты и строительного материала или места нахождения (в деревне или городе). Подобное название употребляется местным населением только в северной половине Китая. Область распространения фанзы охватывает все районы расселения китайцев на северо-востоке, севере и северо-западе КНР, т. е. в провинциях Хэйлун- цзян, Цзилинь, Ляонин, Шаньдун, Хэбэй, Хэнань (частично), Шаньси, Шэньси, Ганьсу и Цинхай, а также во Внутренней Монголии, Нинся- Хуэйском и Синьцзян-Уйгурском автономных районах. С северокитайским подтипом жилища тесно связаны и особенности крестьянской усадьбы в перечисленных провинциях. Для крестьянской усадьбы Северного Китая типичен незамкнутый, т. е. открытый, двор, .по которому разбросаны отдельно стоящие жилые и надворные хозяйственные постройки. Расположены они на участках усадьбы по тра- 251
Рис. 31. 1 — общий вид китайской фанзы (Северо-Восточный Китай), 2 — жилища на воде (провинция Цзянси). диционному, обычно очень устойчивому плану. Усадьбу (юанъло) составляли более или менее просторный двор (юанъцза), обнесенный оградой, жилой дом, ряд хозяйственных помещений и навесов для крупного и мелкого скота, домашней птицы, для хранения имущества семьи, сельскохозяйственного инвентаря, крупорушки, средств передвижения, а также амбар и отхожее место. Участок усадьбы имел довольно правильную планировку, образуя вытянутый четырехугольник, обращенный иа улицу короткой стороной, где находятся ворота с одной или двумя калитками по бокам. За воротами иногда можно увидеть инъби — отдельна 252
стоящую поперек прохода кирпичную или глинобитную стенку-экран, закрывающую от постороннего взора внутренний вид двора. Обычно устройство иньби объясняли тем, что это заслон против злых духов, которые, по народному поверью, «могут двигаться только по прямой линии» и, «наткнувшись на иньби, не могут проникнуть в дом». Порой иньби отделывают орнаментом и благопожелательными надписями. Жилые постройки, особенно главное жилое помещение, размещали посредине участка или в его заднем конце, если усадьба была невелика. По традиции жилые строения не смыкали, но далеко не все крестьяне могли ее соблюдать из-за недостатка свободной земли. Остальные строения располагали перед жилищем по краям усадьбы. Середину двора оставляли свободной для хозяйственных целей. В большинстве районов усадьбы почти или совсем не озеленены, но в некоторых местах можно встретить плодовые и другие деревья, а также огороды. Зажиточные крестьяне иногда устраивали позади дома сад. Попадали в него через дом. Здесь в тенистом месте или под навесом из вьющихся растений отдыхали в летнюю пору. Дома с тремя и более дворами — помещичьи или купеческие — в деревнях встречались редко. В южной половине Китая, т. е. в провинциях, Сельское жилище расположенных к югу от гор Циньлин и Хуайянь, крестьянское жилище заметно отличается от сельских построек Северного Китая, хотя и относится по основным конструктивным особенностям к тому же типу. Кан на юге, как правило, отсутствует. Центральное место в жилом доме занимает не кухня, как на севере, а парадная комната (чжэнтин) или гостиная (кэтин), в которой у задней стены находится алтарный стол с табличками предков (или фигурами буддийских святых) и в которой происходят прием и угощение гостей. По обе стороны от кэтина располагаются жилые комнаты, называемые большей частью фан, или фанцза 1 — тем же термином, которым на севере обозначают жилой дом в целом. В противоположность этому слово уцза на юге КНР используется для обозначения всего жилища (а не отдельной комнаты, как на севере). В холодное время уцза обогревают различного рода жаровнями с тлеющим углем. Широко рас- тсространены на юге также керамические или металлические индивидуальные грелки в плетеных футлярах. Кухня {чуфан) в южнокитайской усадьбе расположена на дворе, в отдельной постройке, либо под крышей жилья налево или направо от кэтина. Нередко бывает несколько кухонь в соответствии с числом живущих на усадьбе малых семей. В Центральном и Южном Китае стенные проемы обычно заполняют обожженным кирпичом (сырцовый кирпич здесь неудобен из-за влажного климата). В некоторых районах (особенно в бассейне Янцзы) нередко используют вспомогательное крепление типа косой (ромбической) реечной клетки «фахверка», которое позволяет произвести закладку в один или полкирпича, сделать затяжку камышом и обмазку или просто завесить стену изнутри и снаружи циновками. Свайные жилища, с приподнятым над почвой полом-настилом, для китайцев нехарактерны; встречаются они только по берегам рек в заливаемых местностях или на горных склонах, где трудно выбрать горизонтальную площадку для постройки дома (например, на крутых берегах верхнего течения Янцзы). Гораздо чаще, чем на севере, встречаются в деревнях Южного Китая двухэтажные и даже трехэтажные постройки. Верхние этажи используют как жилые помещения (особенно для молодежи) или кладовые. 1 Названия отдельных частей жилища на юге Китая сильно изменяются в зависимости от диалекта населения. Мы приводим эти названия согласно нормам общепонятного языка — путунхуа в пекинском произношении. 253
Учитывая все перечисленные особенности крестьянских построек на юге, можно выделить внутри восточноазиатского типа жилища особый южнокитайский подтип, сложившийся скорее всего путем видоизменения северокитайского подтипа в процессе расселения китайцев к югу из бассейна Хуанхэ и их взаимодействия с потомками древних саньмяо- я юэ — мяо-яо, чжуан-дунскими, индонезийскими, а может быть, и мон- кхмерскими народами, — жившими в прошлом, а частично живущими и теперь в вытянуто-прямоугольных свайных домах со входом со стороны торцового фасада, обычно обращенного к югу. На огромной территории своего распространения жилище южнокитайского подтипа образует несколько характерных локальных вариантов, формирование которых тесно связано с конкретной историко-географической обстановкой освоения китайцами различных районов страны между Янцзы и Южно-Китайским морем. В Хунани, Гуандуне, Гуанси, Гуйчжоу, в некоторых уездах Сычуани и Юньнани, главным образом в районах древней и средневековой китайской колонизации, где пришедшим с севера новопоселенцам приходилось преодолевать сопротивление (нередко вооруженное) различных народов — аборигенов этих мест, сложилась особая форма замкнутой усадьбы — чжай (буквально «крепостца»), где все жилые и хозяйственные помещения группируются по трем сторонам небольшого внутреннего дворика {тянъцзин — буквально «небесный колодец»), четвертую сторону которого образует внешняя стена с широкими двухстворчатыми и большими воротами (дамэнъ) — главным, а в старину и единственным входом в чжай. В центре дворика, часто занимая большую его часть, находится выложенный кирпичом бассейн для сбора дождевой воды: за ним безо всякой перегородки располагается обширный кэтин с приподнятым кирпичным полом и алтарным столом у задней стены. По обеим сторонам тяньцзина и кэтина находятся жилые комнаты (фан) и сообщающиеся с ними кухоньки, в которых устраивают небольшие кирпичные или глинобитные печи (пу) со вмазанными котлами [го). Общее количество жилых и хозяйственных помещений (иногда расположенных в два яруса) зависит от числа живущих в доме малых семей; нередко их количество достигает 10—12. Главным путем проникновения дневного света в такое жилище служит тяньцзин, вполне оправдывающий, таким образом, свое название. Во внешних стенах чжай окон немного (не более одного в каждой комнате); размеры их невелики. В прошлом чжай, как правило, был жилищем неразделенной большой семьи или нескольких малых семей, принадлежащих к одной патронимической группировке цзунцзу.2 В настоящее время среди обитателей одного чжай встречаются и неродственные семьи. В бассейне среднего и нижнего течения Янцзы и на востоке Центрального и Южного Китая, где китайцы издавна живут сравнительно крупными поселениями, а также в позже освоенных районах юго-запада, где китайская колонизация с самого начала имела более мирный характер, расположение жилых и хозяйственных построек на крестьянской усадьбе более свободно. Здесь в пределах обнесенного глинобитной, кирпичной или каменной оградой участка (иногда даже не вполне замкнутого) располагаются обычно несколько отдельно стоящих, прямоугольно вытянутых домов (уцза) родственных семей. Дома эти часто бывают двухэтажными с широкими галереями (янъ — буквально «навес») вдоль фасада, служащими местом домашней работы, еды и отдыха всех жильцов в хорошую погоду. Планировка нижнего этажа таких домов сходна Подробнее о цзунцзу см. стр. 281—282. 254
с северокитайской; только вместо кухни с каном центральное место здесь принадлежит кэтину. Широкие окна с деревянными переплетами занимают, как и на севере, большую часть фасадной стены. На второй этаж ведет узкая лестница (лоути) в одной из боковых комнат. Верхнее помещение часто служит жильем для молодежи (особенно девушек) или же для самой молодой на усадьбе малой семьи; на отдельные комнаты это помещение обычно не разгораживают. Во дворе и в этом варианте южнокитайского жилища, носящем название «тяньцзин», расположены многочисленные хозяйственные постройки: кухня (часто с особой женской рабочей комнатой), хлева для буйволов, свинарники, курятники и т. п., находящиеся в совместном пользовании всех живущих на усадьбе семей. Здесь же помещается и семейная кумирня — сяомяо (буквально «малый храм»). На крайнем юге Китая — в приморских районах Фуцзяни и Гуандуна, а также на островах Тайвань и Хайнань — у китайских крестьян встречаются дома облегченной конструкции, в которых вертикальные столбы каркаса не имеют каменной базы, а крыша не имеет опоры из вертикальных стоек и горизонтальных балок и всецело поддерживается этими столбами, доходящими в середине внешних и внутренних поперечных стен до самой подконьковой горизонтальной балки. Пол, как правило, земляной. Кровельными материалами в таких постройках, напоминающих наземные (несвайные) жилища многих индокитайских и индонезийских народов, служат пальмовые листья, рисовая солома, тростник, трава. Стены зашивают большей частью щитами из расщепленных бамбуковых стеблей. В плане жилища китайцев крайнего юга бывают обычно трехраздельными с гостиной (кэтин) посредине. Боковые помещения иногда делают шире центрального, и с фасадной стороны они на 1—2 м выступают вперед, образуя короткие стенки крытой террасы-галереи перед входом в кэтин. Такая планировка, широко распространенная на юге не только у китайцев, но и у многих чжуан-дунских народов, дает возможность разгородить боковые помещения на две комнаты (переднюю и заднюю) и довести, таким образом, общее число комнат в доме до пяти. Комнаты слева от кэтина в этих случаях часто занимает одна семья, а справа — другая (как правило, родственная первой). Кэтин является общим, как и отдельно стоящая кухня в виде навеса без стен над открытым очагом и расположенной рядом печью со вмазанными котлами. Усадьба остается почти всегда неогороженной. Немногочисленные хозяйственные постройки состоят главным образом из открытых бамбуковых загонов для буйволов, свиней и других домашних животных. Особ ρ Aon Помимо вышеописанных вариантов северо- и южноки- грл о Ф°РМЫ тайского крестьянского жилища, в сельских местностях ьских построек встречаются разнообразные постройки специфических форм, очень интересные с историко-этнографической точки зрения. К ним относятся, например, временные постройки: шалаши различных видов, возводимые прямо на земле, и помосты с навесом (иногда со стенами) на довольно высоких столбах (сваях), строящиеся на огородах и отдаленных полях. Большинство этих простейших строений сооружается ко времени созревания урожая. В горно-лесных районах встречаются также легкие укрытия-навесы и шалаши охотников, искателей жэнь- шэня, сборщиков лекарственных растений, древесных грибов, ягод, дикого винограда и орехов. На северо-востоке их покрывают большими пластами кедровой коры или бересты, на юге — листьями, соломой, травой. Все они используются довольно короткое время. Известны китайцам также различные полупостоянные жилища, к которым принадлежат, например, небольшие строения мелких групп охотников (землянки, полуземлянки и пр.) и большие длинные постройки своеобразного барачного облика, нередко углубленные в землю, у лесорубов, сплавщиков леса, артелей по выжигу древесного угля и крупных охотничьих артелей. Все эти виды построек используются как жилые только в определенные сезоны: зимой, весной, летом и осенью. 255
Исключительный интерес представляют подземные (пещерные) жилища, с глубокой древности распространенные у китайцев Лессового плато (главным образом в провинциях Шаньси, Хэнань, Шэньси и Ганьсу, а также в Нинся-Хуэйском автономном районе). В древнекитайских словарях встречается иероглиф сюэ — «пещера», изображающий, по мнению некоторых исследователей, вертикальный разрез землянки со сводчатой деревянной кровлей. Более вероятно, впрочем, что иероглиф этот воспроизводит вход в пещерное жилище. «В Шицзине», в «Оде о переселении племен чжоу», упоминается о том, что их легендарный предок Дань-фу в глубокой древности Людям укрытья и норы он сделал в те дни, И ни домов, ни строений не знали они. Речь идет здесь, вероятно, о временных шалашах и пещерах (или землянках), которые предшествовали наземным жилищам. В настоящее время «пещерные» жилища в лессе сооружают двумя способами. Чаще всего для этого используют глубокие овраги с обрывистыми краями. Выбрав подходящее место в отвесной толще лесса, выкапывают пещеру определенной ширины, глубины и высоты со сводчатым потолком и ровным полом. В соответствующих местах оставляют специальные возвышения из лесса для устройства лежанок, стола и пр. В стенках пещеры выкапывают ниши, заменяющие полки и шкафы. Широкий вход в пещеру закладывают поперечной стеной из сырцового, реже обожженного кирпича, доходящей до самого верха пещеры. Эта единственная построенная передняя стенка оштукатурена глиной и имеет оконный и дверной проем, а также отверстия для дымоходов и вентиляции. Хозяйственные помещения выкапывают рядом по такому же образцу. Иногда наличие свободного места я строительных материалов позволяет ставить возле пещерного жилища или вплотную к нему наземное жилище обычного вида. В равнинных местах, где нет естественных оврагов, во многометровой толще лесса сначала роют большой котлован для двора, а затем в его отвесных стенках выкапывают жилые и хозяйственные помещения. Въезд в такой двор делают наклонным, открытым сверху или имеющим вид тоннеля. Дымоходы выводят на поверхность земли. «Пещерные» жилища дешевле и суше наземных, зимой в них теплее, а летом прохладнее, но все же они имеют свои неудобства и опасны во время землетрясений. Прекрасное описание «пещерных» жилищ в провинциях Шэньси и Ганьсу дает акад. В. А. Обручев. «Едешь по равнине, — пишет он, — и вдруг видишь, что несколько в стороне от дороги из какой-то кочки среди пашни вьется дымок. Подъезжаешь к нему, чтобы выяснить это странное явление, и что же оказывается? В равнине вырыта квадратная или прямоугольная яма в несколько метров ширины и 5—6 м глубины, и в ее отвесных стенках видны жилища того же типа, как и в естественных обрывах лесса: одни — жилые, другие — для животных и для хранения соломы, хлеба. Устья этих тоннелей закрыты кладкой из сырцового кирпича с окном и дверью или открыты. На дне ямы можно видеть кур, телегу, копну соломы, людей. Спуск в каждую жилую яму представляет круто наклонную выемку в лессе, переходящую глубже в тоннель».3 Много «зданий» подобного типа, частично или полностью врезанных в толщу лесса, находится в г. Яньань, который в 1937—1945 гг. был центром Освобожденного Пограничного района Шэньси-Ганьсу-Нинся. На юге Китая под жилье нередко приспособляются пещеры в известняках холмов и гор. Большинство хозяйственных построек как на се- Хозяйственные вере, так и на юге имеет каркасно-столбовую кон- крестьянские г ' 0 ^ J постройки струкцию. Постройки эти — амбары, свинарники, хлева для крупного и мелкого рогатого скота, конюшни (для лошадей, ослов, мулов и лошаков), курятники и др. — чаще бывают прямоугольными в плане. Стены их на севере кладут из сырцовых кирпичей или соломенных жгутов, пропитанных глиняным раствором. Иногда их делают глинобитными или плетневыми и обмазывают глиной. На юге распространены стены из бамбуковых планок или плетеных щитов. Во многих случаях их заменяют навесы, примыкающие к стене ограды, дополняемые боковыми стенами. В северных провинциях встречаются амбары необычного вида. Это круглые в плане, вы- 3 В. А. О б ρ у ч е в. От Кяхты до Кульджи. М., 1956, стр. 200—201. 256
сокие постройки с глухими плетневыми стенками, обмазанными с обеих сторон глиной, с конической соломенной крышей. Эти амбары, очевидно, являются отражением древнейшего вида жилья — ямного и наземного округлого жилища, которое с распространением прямоугольных типов жилья стало использоваться лишь для хозяйственных целей, как это можно наблюдать у ряда народов. Кукурузу в початках хранят в особом амбаре (баоми лоуцза). Этот амбар имеет вид свайной постройки на четырех-шести столбах с дощатым помостом наверху и стенками из жердей, гаоляновых стеблей или плетня, легко продуваемыми ветром. Крыша двухскатная, соломенная. Поднимаются в амбар по приставной лесенке. Ямы для овощей (цайцзяо) имелись не во всех хозяйствах. Зачастую их выкапывали на улице рядом с усадьбой. Эту глубокую (до 4 м) прямоугольную яму, с отвесными стенками и ровным дном, перекрывают на уровне поверхности земли несколькими бревнами. Промежутки между ними закладывают рядом жердей, на которые сплошным слоем настилают стебли гаоляна или кукурузы. Все это засыпают толстым слоем земли. Вход с подъемной крышкой устраивают в центре или € краю. Спускаются в яму по приставной лестнице. Такие ямы, возможно, имели прототипом древние ямные жилища с входным отверстием наверху. т, Во всех китайских городах встречаются в боль- Городские жилища r м r г шом количестве, а часто и преобладают жилые дома, в основе которых лежит уже знакомая нам каркасно-столбовая конструкция, но более развитая по сравнению с сельским жилищем. К последнему близки только старые жилища рабочих и малоимущей части городского населения, в большинстве случаев однокамерные, с земляным полом, небольшими окнами и плосковыпуклой двухскатной крышей. Горожане среднего достатка ставили свои дома на кирпичном или каменном фундаменте. Йередко их дома имели открытую галерею по фасаду, образуемую свесом крыши. Двухскатная крыша, покрытая обычно серой черепицей, имеет высокий конек, концы которого выгибают вверх в виде рога или украшают керамической головой дракона. На угловых свесах кровли можно уг вдеть ряд керамических фигурок мифических животных, в прошлом оберегов, а теперь воспринимающихся как традиционное архитектурное украшение. Старые городские жилища, на севере в массе одноэтажные, на юге же нередко двухэтажные, отличаются строгой симметрией по отношению к центральной оси здания. В центре фасада находятся одностворчатые или двустворчатые двери. Верхнюю половину двери сейчас застекляют. Раньше ее заклеивали бумагой. Широкие и высокие окна занимают весь фасад жилища и также заклеиваются бумагой. Они разделяются столбами каркаса и отличаются разнообразием узора решетки. Теперь их нижняя часть застеклена. Окна жилых построек всегда обращены внутрь усадебного участка, поэтому задние глухие стены жилищ чаще являются оградой усадьбы. Обращенное фасадом на юг главное жилище (нанъу) считается лучшим. Худшим считается противоположное здание (бэйу), в окна которого никогда не заглядывает солнце. Обычно оно примыкает к воротам усадьбы и используется для хозяйственных нужд, раньше здесь помещали прислугу или бедную родню. Главное жилище чаще делится на три комнаты. Посредине расположена большая гостиная, в которую входят прямо со двора. С обеих сторон в нее выходят двери спальни и кабинета хозяина. Стены и полы выкладываются из серого кирпича. Двери, оконные переплеты и столбы каркаса часто окрашены в яркий красный цвет. Сходную же планировку имеют флигели и другие жилые постройки. 17 Народы Восточной Азии 257
В небольших китайских городах, жители которых частично занимались земледелием, усадьбы многих горожан ничем не отличались ог крестьянских. Планировка типичной городской усадьбы имеет сходства с сельской. Это такой же вытянутый прямоугольник, по границам которого находятся раздельно стоящие постройки. Отличие заключается в ином устройстве и назначении строений, иногда в разделении участка на дополнительные дворики, расположенные один за другим, и т. п. Ог улицы и соседей усадьбу отделяют высокие, глухие стены ограды пли жилых построек, нередко расположенных на одном уровне. Расположение жилых строений на участке однодворной усадьбы, наиболее распространенной повсюду, носит постоянный характер и не зависит от входа (часто единственного) во двор. В условиях городской тесноты вход может быть с любой стороны двора, но лучшим считается вход с южной стороны. Во двор попадают через ворота или калитку с массивными деревянными створками, окрашенными в ярко-красный или черный цвет. Створки украшают медными кольцами, бляшками и т. п. По бокам калитки обычно ставят каменные столбики с изваянием мифического льва (шицза) наверху. Внутри двора, на некотором расстоянии от входа, во всю его ширину, ставили большей частью отдельную, а иногда примыкающую к постройке, уже знакомую нам иньби. Прежнее осмысление значения иньби в значительной мере забыто, и эти заслоны стали предметом украшения (ср., например, «Стену девяти драконов» во дворцовом ансамбле Гугун в Пекине). Во дворике прокладывают дорожки из серого кирпича, а между ними иногда высаживают плодовые деревья или многолетние цветы. Порой кирпичом выстилают весь дворик. В этих случаях деревца (гранаты, инжир, на юге также цитрусовые, пальмы и др.) и цветы помещают в кадки и горшки. Главное жилое здание, где по традиции помещались самые старшие в семье, обращено фасадом на юг и всегда стоит поперек в северном конце участка, чаще на самой его границе. Перед ним по бокам находятся флигеля младших членов семьи (женатых сыновей и др.)? обращенные фасадом на восток и запад. На краю южной части участка, нередко под одной крышей, размещены кухня, гостиная, комната для прислуги и т. п. Если участок мал, то, вопреки традиции, все постройки смыкаются, образуя замкнутый в плане двор. В богатых усадьбах имелось два-три и больше двориков, расположенных один за другим. Они отделялись поперечно стоящими жилыми зданиями и кирпичными заборами с калитками или фигурными проходами в них (чаще круглой формы, в виде «полной луны», и т. д.). В таких двориках возводили горки из ноздреватых камней причудливой формы с декоративными, обычными или карликовыми, деревьями и многолетними цветами, особенно с древовидными пеонами. Рядом устраивали небольшие водоемы для золотых рыбок и лотосов или держали их в красивых керамических толстостенных корчагах-аквариумах. В связи с увеличением числа помещений изменялось и их назначение. Иногда их соединяли крытыми галереями. Обстановка жилища крестьян и большинства тру- Обстановка жилища дЯщИХСЯ города отличается своей простотой и скудностью. На севере Китая характерным элементом жилой комнаты является кан, занимающий большую часть ее площади. На этой отапливаемой лежанке все члены семьи проводят значительную часть времени — спят, едят, работают и отдыхают. Здесь же ползают и играют маленькие дети. На теплом кане подсушивают отсыревшую крупу, муку, зерно и пр., вялят на зиму овощи и фрукты, а иногда его приспосабливают для выведения цыплят и утят. Кан застилается циновками (сицза), 258
сплетенными из тростника или расщепленных на узкие полоски стеблей гаоляна. Иногда весь кан застилают одной большой войлочной подстилкой (канчжанъ), которую стелят прямо на глиняную штукатурку кана. Перед сном циновки или кошму обметают небольшим веничком. Затем расстилают в ряд один к одному узкие ватные матрасы (жуцза), отдельные для каждого члена семьи. Сверху матрас бывает обшит бумажной тканью — яркой одноцветной или с пестрым рисунком. Края матраса обшивают полосой черной ткани, а низ — белой. Под матрасы стариков и детей нередко подкладывают войлочные подстилки (чжанъцза), обшитые простой синей тканью. Матрас обычно покрывают чехлом — простыней (жуданъ). Укрываются широким стеганым ватным одеялом (бэйцза). Чаще такие одеяла женщины шьют дома из купленной заготовки — цельного пласта одеяльной ваты (бэйтай), оплетенного в разных направлениях тонкими нитками, или стегают из старой, но перебитой заново ваты. На верх одеяла нашивают яркие ткани с различным узором, бумажные или шелковые. Чтобы одеяло не пачкалось, под него подкладывают большую белую простыню (бэйданъ), которую приметывают, загнув на верх одеяла с трех или четырех сторон. На край такого пододеяльника у изголовья дополнительно приметывается небольшой кусок белой ткани (бэйтоу)у который меняется чаще. Перед сном одеяло обычно подворачивают с трех сторон, а затем под заправленное таким образом одеяло (бэйво — буквально «одеяло-гнездо») залезают со стороны изголовья. Спят на кане. ложась головой к проходу. Раньше китайцы под голову (затылок) подкладывали узкие четырехгранные валикообразные подголовники — подушки (чжэнътоу), туго набитые гречишной или рисовой шелухой. На них натягивали белые сквозные наволочки (чжэнътоутао), оставлявшие открытыми с обеих сторон квадратные боковинки (чжэнътоудин) подушек, украшенные вышивкой. Подголовники имели различную форму и делались из бамбука^ дерева, ткани, кожи, циновок (иногда их покрывали лаком), а также керамики и фарфора. Теперь почти повсеместно употребляют небольшие прямоугольные удлиненные подушки европейского типа, чаще набиваемые не пером, а «пухом» рогоза, рисовой шелухой или другим мягким,, но плотным материалом. Иногда еще встречаются квадратные подушки со сквозным отверстием для уха (эрчжэнъ). На день все постельные принадлежности (бэйжу) складывают в стопку у стенки или убирают в шкаф или сундук, стоящий на кане у стены. С начала XX в. широко распространились фабричные одеяла (танъцза) — шерстяные, плюшевые, байковые и тонкие хлопчатобумажные для лета. Во многих городах Северного Китая, а ближе к Центральному Китаю и в деревнях кан заменяется низкой деревянной кроватью (мучуан); на юге, где каны отсутствуют, кровати делают из бамбука. На кровать стелят войлочную подстилку (чуанчжанъ) и ватный матрас (чуанжу). Давно уже перестали быть редкостью железные кровати (течуан) с проволочной сеткой или пружинными матрасами. В семьях рабочих и служащих нередко все кровати составляют вместе, используя их наподобие кана. В жаркое время многие спят на улице, особенно на юге, где нередко подстилают под себя только одну спальную циновку (чуанцза, сицза). С появлением младенца над каном или возле него, обычно рядом с постелью матери, подвешивают на длинной веревке колыбель (яочэ) маньчжурского образца (на севере). Высокие лубяные борта колыбели, состоящие из двух дугообразных выгнутых пластин луба, скрепленных 259 17*-
под тупым углом, бывают окрашены в красный цвет (цвет радости) и расписаны яркими цветками и благопожеланиями. На время еды посреди кана ставят низенький и узкий прямоугольный столик (канфанъчжор) на четырех коротких ножках (20—30 £м высотой). В другое время этот столик отодвигают в сторону, ставят на ребро, прислонив к стенке, или вешают на гвоздь. Порой его используют и для письма; в зажиточных семьях для этой цели имелись особые столики, иногда с ящиками для книг и бумаг, лакированные, покрытые украшениями. Кое-где можно встретить ставящийся на кан низкий квадратный столик (канбасянъчжо). Летом, в хорошую погоду, на время еды столик для кана выносят во двор и ставят на землю. Вокруг него на маленьких, очень низких деревянных или бамбуковых скамеечках (сяодэнцза), простых или складных, а то и прямо на корточках садятся за еду все члены семьи. Одежду, белье и другие предметы хранят в шкафах (игуй) и простых деревянных сундуках (исянцза) или в сундуках, обтянутых свиной кожей (писящза), которые ставятся иногда один на другой по краям кана у стен. Непосредственно на пол ставят небольшой прямоугольный продолговатый обеденный стол (чжоцза), две-три скамейки (чанбанъдэн) с очень узкими длинными сиденьями или табуретки (уцза) с узкими или квадратными сиденьями, в редких случаях стулья (ицза). Иногда еще имеется квадратный стол (басянъчжо), обычно стоящий у торцовой стены. Здесь же помещается небольшой посудный шкафчик (ванъгуй), обычно на подставках. В зажиточной семье держат две-три большие фарфоровые миски (да- цыпэнъ) для подачи кушаний в праздничные дни и шесть-восемь обеденных глубоких пиалообразных чаш (лугунванъ), в которых подают на стол кушанья, а также десять-двенадцать обеденных пиал (фанъванъ), в которые накладывают сваренный гаолян, рис и т. п. Закуски подают в тарелках (панъцза), приправы — в блюдечках (децза). Палочек (куайцза) для еды, заменяющих наши вилки, имеется до 10 пар и больше. Их делают из дерева, бамбука и пластмассы, а дорогие — из слоновой кости, камня, украшая различными рисунками и изречениями. У дешевых деревянных палочек низ раньше оковывался жестью, у дорогих — серебром. Своеобразной формой, напоминающей лепесток лотоса, отличаются ложки (гэнчи) — фарфоровые, эмалированные, жестяные, а теперь и пластмассовые. Кухонная утварь довольно многочисленна. В печи вмазывают один- два тонкостенных чугунных котла — большой (даго) и малый (сяого). В них готовят пищу, кипятят воду, пекут лепешки. Закрывают их деревянными круглыми крышками (гогай). Здесь же находится скребок (го- чанъцза) и веничек (шуачжу) для чистки котлов. Для приготовления пампушек, пельменей или каши на пару в некоторых семьях имеется особое приспособление — пароварка (лунти), которую ставят на котел с кипящей водой. Она состоит из нескольких круглых коробов с широким лубяным ободом и бамбуковой решеткой на дне, ставящихся один на другой. Сверху их прикрывают пропускающей пар циновочной крышкой. Характерен также сосуд для варки пищи (хого) типа русского самовара. Муку просеивают через сито (мянъло). Тесто раскатывают на доске (мянъбанъ) обычной скалкой (ганъбинчжу), а лапшу — особой скалкой (ганъмянъчжан). Лапшу и вермишель вынимают из котла черпаком- цедилкой (чжаоли), сплетенной из очищенной лозы или металлической. Вешают ее на гвоздь возле котла. Различные кушанья и супы 260
Рис. 32. Домашняя утварь. I — терка; 2 — ножницы; 3 — металлическая шумовка; 4 — ковш-черпак из бамбука; 5 — плетеная цедилка; б — ковш-поварешка из кокосового ореха; 7 — медный чайник; 8 — секач; 9 — металлический сосуд для варки пищи (хого).
Рис. 33. Домашняя утварь. 1—4 — пароварка (лунти): 1 —крышка, 2> 3—решетки, 4—лунти в собранном виде; £ — деревянная форма для печенья; в —сковорода; 7 — глиняная печка; 8,9 — лопаточка и палочки для пепла и углей.
Рис. 34. Семья за праздничным столом. берут черпаком-поварешкой, деревянным (мушаоцза) или железным (тешаоцза). Продукты режут на толстом поперечном обрезке древесного ствола (цайдунъцза) тяжелыми и широкими короткими ножами-секачами — овощным (цайдао) с прямым лезвием и мясным (пянъдао) с закругленным лезвием. Воду приносят в ведрах, деревянных (шуйшао) или железных (шуй- тун), на прямом деревянном коромысле (шуйбянъданъ) с длинными железными крючками. Возле кадки с водой находится черпак (шуйпяо), вырезанный из дерева, с одной или двумя очень короткими ручками или сделанный из половинки разрезанной вдоль фигурной тыквы, а иногда из жести. Воду, соленые овощи, соевый соус и другие приправы держат в толстостенных поливных керамических кадках — больших (даган), свыше 1 м высотой, средних (диган), около 1 м, и малых (цюйган), до 50 см высотой. Для овощей, соевого соуса и готовой пищи имеются чашки, глиняные серые (сяовакуй) или керамические обливные (ганванъ), иногда фаянсовые. В хозяйстве не обходятся без нескольких широких и низких кринок различной формы и размера (цайкоу, тоупин, динтоу). Для солений употребляют широкие и высокие обливные горшки (годатанъ), сужающиеся вверху. На полке можно увидеть поливные глиняные латки для теста и т. п. — большие (дапэнъ), средние (эрпэнъ) и малые (санъ- пэнъ, сяопэнъ). Для хранения продуктов, подачи кушаний на стол в обычные дни и других целей служат простые серые латки — крупные (давапэр), средние (эрвапэр) и мелкие (санъвапэр, сяовапэр). Для праздничных дней держат глиняный обливной чайник для водки (ницзюху), узкий конусообразный сосудик для ее подогрева (из меди, олова, фарфора или жести), а также несколько миниатюрных пиалооб- разных фарфоровых чашечек (цзючжун), из которых пьют подогретую водку. Ни одна семья не обходится без чайника (чаху), фарфорового, железного или жестяного, пяти-шести фарфоровых или фаянсовых чайных 263
чашек-пиал (чаванъ) и разукрашенной чайницы (чаетун, чаепин), сделанной из бамбука, жести, меди или фарфора. Иногда еще встречаются жестяные чайникообразные самовары (куайху). Теперь редкая семья не имеет одного, а то и двух простых, очень дешевых термосов (жэшуйпин), так как кипяток пьют в течение дня очень часто. Раньше умывались в медных тазах, а теперь только в эмалированных (янцыпэнъ), обычно украшенных внутри и снаружи каким-либо ярким рисунком или орнаментом, нередко художественно выполненным. Особенно популярны тазы с воспроизведенными рисунками известного художника Ци Бай-ши и с традиционной народной тематикой. В городах для удобства умывания тазы ставят на особую деревянную подставку с длинными ножками. У горожан в каком-либо углу комнаты всегда находится высокая фарфоровая или эмалированная плевательница, теперь обязательно закрываемая деревянной крышкой с длинной ручкой. Зимой в Северном Китае с наружной стороны дверей нередко навешивают стеганые ватные занавесы (мэнълянъцза), натянутые на бамбуковые планки и обычно украшенные стеганым узором или аппликациями из ткани другого цвета. ОДЕЖДА В современной традиционной китайской одежде, Характерные сложившейся в основном в XVII—XVIII вв., можно особенности китай- различить наследие разных исторических эпох. Πα ского традиционного ней можно выявить сложную этническую историю китайцев и проследить этапы взаимодействия их с другими народами Восточной Азии. Так, происхождение покроя широких глухих штанов, удобных для верховой езды, очевидно, связано с древними кочевыми племенами Северного Китая, в дальнейшем частично ассимилированными китайцами. Этот покрой, удобный и для сидения со скрещенными ногами на кане или на корточках, сохраняется у китайцев и теперь. Для китайцев, как и для большинства других народов Восточной Азии, издавна стала характерной распашная одежда типа кофты и халата с прямыми широкими рукавами и запахом направо. Древнейшим типом одежды был халат, до ханьской эпохи являвшийся нательной одеждой. Штаны часто заменялись несшитой юбкой, надевавшейся поверх легкого халата. Повседневная одежда всегда отличалась простотой. Пышные наряды надевались только в церемониально-ритуальной обстановке. В этнографической литературе и описаниях путешественников встречаются указания, что «настоящую китайскую» одежду следует искать в Корее, а распространенная сейчас в Китае одежда по своему типу маньчжурская. Это отчасти верно, поскольку в китайской одежде отразились более поздние влияния на китайцев северо-восточных (тунгусо- маньчжурских) соседей. Таким образом, комплекс традиционной одежды, широко распространенный среди всех классов китайского народа вплоть до начала XX в., явился результатом многовекового переплетения элементов собственно китайской одежды с некоторыми чертами маньчжурского костюма и национальных костюмов народов Южного Китая. Комплекс этот довольна однообразен по всему Китаю. Локальные отличия теперь заключаются в деталях — типах обуви, шляп и т. п. Отдельные особенности, нехарактерные для обычного китайского костюма, встречаются на периферии 264
2 3 Рис. 35. Женская .одежда. ι — городское летнее шелковое платье; 2-^4 — хлопчатобумажный костюм: головной платок, кофта, штаны.
расселения китайцев (например, зимняя обувь ула, характерная для маньчжуров, русские валенки, сапоги и т. д.). В феодальном Китае для каждой социальной группы были установлены определенные виды одежды, качество и расцветка ткани. Полунатуральный характер хозяйства естественно налагал свой отпечаток на одежду основной массы населения. В то время широкое распространение имела одежда из домотканных хлопчатобумажных тканей, которые выделывались в некоторых семьях на простейшем ткацком станке. Имущие слои для изготовления одежды использовали большей частью покупные ткани. Вся традиционная народная одежда делится на Характерные ^ ТрИ ГруППЫ: летняя, весенне-осенияя и зимняя. особенности китаи- τίΓ ^J « ского костюма Комплекс каждой группы состоит из сезонных разновидностей тех же видов одежды, которые имеют тот же покрой, но отличаются отсутствием (в летней) или наличием подкладки (в весенне-осенней) и ватной подбивки (в зимней). Эта одежда отличается простотой и значительной схожестью по покрою мужского и женского костюма (штаны, однобортная и двубортная одежда для верхней части тела, выходная верхняя одежда и т. д.). Форма стоячего воротничка, обычно свободного, не сдавливающего шеи, с разрезом спереди посредине, с прямыми или закругленными уголками, почти одинакова в мужской и женской одежде, но высота воротничка в мужской одежде не превышает 2 см, а в женской доходит до 8 см. Более или менее длинные разрезы имеются внизу по бокам всех видов одежды (кофта, куртка, халат). Характерен правый запах: левая пола находит на правую полу и обычно целиком закрывает ее. Такая одежда обычно шьется из 5 полотнищ: одно — на правую полу, два на спину, два на левую полу. В такой одежде расположение застежек, идущих по правому боку, одинаковое: первая застежка под шеей ниже воротничка, вторая — на груди у правого плеча, третья — под мышкой, четвертая и пятая на правом боку по вертикали (одна под другой). Обычно число пуговиц нечетное (5, 7, 9) у всех видов одежды, их пришивают на левую полу, а петли на правую. Туникообразный покрой (отсутствие швов на плечах) иногда усложняется подложенной снизу кокеткой. Типичной особенностью являются шаровидные узелковые пуговицы (нюцза). Их делают из тесьмы, завязываемой особым узлом, обычно из той же ткани, что и одежда (нижняя или верхняя). Петли к ним делают из полоски этой же ткани, сложенной вдвое вроде тесьмы. Раньше изготовлялись шаровидные пуговицы из меди, гладкие или с резным узором, теперь появились такие же пуговицы из цветного стекла. Плоские медные пуговицы с ушком на оборотной стороне были мало распространены. Пуговицы европейских образцов появились вместе с европейской одеждой. Самый распространенный цвет одежды на севере Китая синий, а также серый и голубой, на юге — черный и белый. Белые ткани идут на нижнее белье, на подкладку. Для народной одежды, особенно женской, употребляются ткани ярких цветов, тисненые и набивные. В старом Китае имущие слои верхние халаты шили из шелка· с тканым узором темных тонов, имевшим символическое благожелательное значение. Мужская одежда Мужская одежда не имеет никаких украшений. Летом в будние дни крестьяне носят одежду из хлопчатобумажной ткани. Костюм состоит из нательной рубашки и глухих штанов с широкой мотней, подпоясываемых широким поясом. В зависимости от состояния погоды одежду дополняют верхняя куртка на 265
подкладке (а в недавнем прошлом еще и халат) или дождевик из легкой ткани, пропитанной тунговым маслом. В отдельных районах употребляют соломенные дождевики-накидки. Весной и осенью поверх этой одежды надевают безрукавку или длинную куртку на подкладке. Зимняя одежда такого же покроя подбивается ватой и дополняется ватным халатом или шубой с теплой шапкой того или иного вида. Раньше в большие морозы надевали ноговицы и наушники. Штаны (куцза) кроятся в зависимости от ширины ткани из двух или нескольких полотнищ хлопчатобумажной ткани синего или черного цвета. Штаны шьют прямыми и глухими, без карманов, нередко с клиньями в шагу. К верхнему краю штанов на уровне талии пришивают широкую полосу белой ткани — пояс (куяо), так что верх штанов иногда доходит почти до подмышек. При надевании штанов пояс прижимают к телу правой рукой. Левой рукой запахивают направо оставшуюся свободной левую часть пояса, при этом спереди получается характерная складка. Затем туго подпоясываются по поясу (вокруг талии) широким (15—20 см) π длинным, обычно на размах рук (до 2 м), кушаком (куяодай). Этот кушак (кусок бумажной ткани темного цвета) является обязательным элементом одежды. Завязывают его спереди плоским узлом, носящим название «бабочка-цветок» (худехуа). При этом концы кушака свободно свисают. Иногда, по старой традиции, в кушак предварительно заворачивают платок с деньгами, затыкают за него трубку, вешают кисет. Летняя нательная рубашка (ханъшанъцза, шанъцза) двубортная. Теперь под нее почти всегда надевают майку. Кроится туникообразно из двух основных сшиваемых вместе полотнищ, которые перегибаются поперек, образуя плечи и начало рукавов, к ним и пришивают концы рукавов из двух немного скошенных снизу полотнищ (тоже перегибаемых поперек). В центре верхней части сшиваемых основных полотнищ делают круглый вырез для шеи (обшиваемый для прочности бейкой), к которому пришивают невысокий стоячий воротничок. По бокам рубашки внизу вставляют два узких (сходящих вверх на нет) клинышка, между которыми оставляют разрез почти во всю их длину (до 14 см). Рубашку носят поверх штанов. Однобортная куртка (шанъцза) кроится почти так же, но спереди посредине она имеет вертикальный разрез, образующий равные полы. К краю одной из пол пришивают узкую полосу той же ткани для предохранения от ветра. Внизу на каждую полу снаружи нашивают по большому карману, а иногда и третий, маленький карман на груди слева. Безрукавку легкую, демисезонную (цзяканъцзянъ), без воротничка, с прямым разрезом спереди посредине надевают с наступлением прохладной погоды. Ее шьют из темных хлопчатобумажных тканей, на подкладке. Иногда встречается левополая безрукавка с застежками на правом боку. С наступлением морозов легкую безрукавку заменяют ватной (мянъканъцзянъ). В большие морозы на севере в некоторых местах носят меховую безрукавку (пиканъцзянъ), более дорогую и потому менее распространенную. Чаще встречаются безрукавки на бараньем и собачьем меху. Праздничные безрукавки имели верх из узорных шелковых тканей темных расцветок. Одежда крестьян Южного Китая отличается по покрою. Штаны обычно делаются короче, иногда доходят только до колен. Пришивной пояс более узок или совершенно отсутствует. Безрукавка почти не употребляется. Верхней летней одеждой, обычно надеваемой перед выходом на улицу, являлся раньше расклешенный халат (чанпао, дагyap, дабушанъ), который шился без подкладки. Верхняя часть его того же покроя, что и левополая 266
;ханыпаньцза, но с боков, начиная от талии, в очень длинные полы, доходящие почти до щиколотки, вставлены раскошенные клинья. Чтобы полы не очень мешали при ходьбе и работе, по бокам халата снизу делаются разрезы, доходящие почти до колена. Рукава всегда длинные, прямые или сужающиеся к кисти. Воротничок низкий, стоячий. Осенне- весенний халат (цзяпао, дацзяао) шьют из тех же тканей, но обязательно на подкладке. Зимой носят стеганный на вате халат (мянъпао, у женщин— дамянъао). Рукава, края каждой полы и подол, немного скошенный с обеих сторон вниз к центру, подрубаются. Крестьяне во время работы иногда подпоясывались поверх халата или куртки и в случае необходимости подтыкали полы под кушак. Повседневные халаты шили из хлопчатобумажной ткани синего, черного или серого цвета, праздничные — из узорного шелка темных цветов. Выходная верхняя одежда мужчин (реже женщин) —короткая однобортная куртка {магуа), равнополая, доходящая до талии, с прямым вертикальным разрезом спереди посредине. Застегивается на пять пуговиц, обычно шаровидных, узелковых или медных, а теперь иногда и плоских европейских. Воротничок стоячий, двойной. Рукава прямые, широкие. С боков куртки по швам имеются короткие разрезы. Магуа юбычно надевают 'поверх халата. В зависимости от времени года она .может быть демисезонной, на подкладке (цзямагуа), и зимней, на вате (мянъмагуа) или меху (пимагуа). Меховая магуа теперь встречается редко. Зимой носят однобортную равнополую ватную куртку (сяомянъао), доходящую до бедер, которая в зависимости от роста имеет пять-семь пуговиц. Крестьяне иногда (для тепла) еще подпоясываются поверх этой куртки. Другой покрой — двубортный, более раскошенный и длинный — предпочитают носить женщины. С внутренней стороны левой полы пришивают карман. Осенью носят легкую (на подкладке) разновидность этой же куртки (сяоцзяао). На северо-востоке, северо-западе, в автономном районе Внутренняя Монголия и в прилегающих к ним областях носят и овчинные шубы (пиао). Траурная одежда белого цвета, обычно шьется из грубой небеленой ткани, нередко имеющей желтоватый оттенок. Состоит из длинного не- подрубленного халата, кушака и головной повязки. Интересно отметить, что в Северном Китае нижняя одежда для покойника обязательно пра- Бополая, т. е. запахивается справа налево и застегивается на левом боку, а не на правом, как у живых. Ношение летом белых рубах и штанов не связано с трауром, белые обмотки и туфли носятся только по этому случаю. Во время траура можно носить только серебряные украшения, так как их цвет близок к цвету траура. w Женская одежда в основном имеет сходный по- Женская одежда „ « ^ крои с мужской, но отличается деталями. Она состоит из кофты и не доходящих до щиколотки штанов, которые носят навыпуск или прибинтовывают. На юге носят штаны, доходящие до середины голени и часто имеющие небольшой разрез внизу. Женщины старшего возраста предпочитают спокойные и темные цвета, молодые — яркие расцветки, нередко с цветочным рисунком и различными узорами. По низу штанов, если они носились навыпуск, раньше нашивались многоцветные дппликативные вышивки шелком. Праздничный костюм отличается только лучшими сортами тканей, а иногда богатой вышивкой, тесьмой или аппликациями по краю левой полы. Раньше подол, обшлага и широкие рукава до локтя изнутри (их отворачивали при ношении) также красочно отделывали вышивками. Этот обычай исчез после революции 1911 г. 267
Женщины, в том числе и девушки, носят нательную безрукавку (канъцзяр) с прямым вертикальным разрезом спереди посредине, очень плотно облегающую фигуру, с девятью-одиннадцатью пуговицами. Это своеобразная замена бюстгальтера, который только в городах начинает входить в употребление. Основное назначение каньцзяр — стянуть и сделать плоской грудь, что в старом Китае считалось одним из главных признаков женской красоты. С рождением ребенка женщина надевает щиток-набрюшник (доудоу) своеобразной формы. Верх щитка срезан горизонтально, расширяющиеся бока его имеют немного вогнутые вырезы в верхней части, а в нижней они выпуклые. К верхним концам доудоу пришивают концы шнурка из красного шелка такой длины, чтобы прошла голова при надевании набрюшника. К боковым концам щитка пришивают по шнурку, который завязывают за спиной. Доудоу обычно шьют из шелка, чаще красного, на хлопчато-бумажной подкладке. С внутренней стороны делается прорезной кармашек. Верхнюю горизонтальную часть набрюшника шьют из полосы ткани, отличающейся по цвету от ткани всего щитка, обычно она расшивается каким-либо узором. Бездетные женщины носят каньцзяр. Особенно примечателен очень популярный женский халат (ципао) маньчжурского происхождения — выходная верхняя одежда в деревне и обычное платье многих горожанок всех возрастов. Это очень простой по форме левополый вид длинной одежды, полуприлегающей или четко обрисовывающей линии фигуры, если он сшит по талии. Его покрой очень экономичен (не более 2.5 м ткани), удобен в носке, при стирке и глажении. Для ципао типичен двойной стоячий воротничок; высота его зависит от моды и доходит порой до самого подбородка. Характерны длинные, выше колена разрезы снизу по бокам. Ципао шьют из бумажных тканей, шерсти, шелка, бархата. Фасоны его разнообразны. Рукава широкие или узкие, длинные, полудлинные или короткие, а летом и вовсе отсутствуют. Варьирует также длина подола. Борт левой полы, запахивающийся направо, делают закругленным, косым, вырезным и т. д. Края воротничка, обшлагов, полы и подола нередко отделывают узорчатой нашивкой из разноцветной шелковой тесьмы. Летние халаты шьют без подкладки, весенние и осенние — на подкладке, а зимние — на тонком слое ваты, нередко шелковой, очень легкой и теплой. Ципао часто носят в сочетании с кофтой, безрукавкой, свитером, жакетом и т. д. Его стали меньше носить в первые годы после создания КНР, но с 1956 г. ношение мужской одежды у женщин стало изживаться, и ципао снова обрел былую популярность. ~ Будущая мать заранее шьет из тонкой бумажной детская одежда / \ -* ткани распашонки (маошанъ) особого покроя, с пояском, всегда неподрубленные. Такие распашонки предпочитают шить из старой одежды деда, бабки или других стариков, что якобы способствует долголетию новорожденного. Также подготавливают пеленки, стеганое ватное одеяльце, подушку, ватный тюфяк и матрас, набитый шелухой гречихи, риса или проса (чумизы). На севере подушку с наволочкой из синей бумажной ткани набивают сухими соевыми бобами, мелкими зелеными крахмалистыми бобами или зерном гаоляна. Эту жесткую подушку подкладывают под голову ребенка в течение 100 дней для придания уплощенной формы затылку, что считается признаком красоты. Иногда подушку набивают мягкой травой (тунцао) или Еысушенными листочками спитого чая. По народным верованиям эти виды набивки имеют «охлаждающее свойство» и уменьшают жар у младенца. 268
Если родился мальчик, то на третий день мать роженицы дарит ей колыбель (яочэ, яоланъ, яоланъчуан). При рождении девочки люльку покупает сама роженица. Если подарить колыбель для девочки, то, согласно поверью, следующей родится тоже девочка, что раньше считалось нежелательным. Новорожденного, одетого в рубашечку, заворачивают в пеленки, мальчика — ниже плеч, девочку — до самой шеи, так как считают, что температура тела мальчиков выше, чем у девочек. Запеленав, ребенка туго обвязывают двумя поясами — одним по рукам, другим по ногам. В некоторых случаях сзади под воротом распашонки пришивают треугольный кармашек из красной ткани (цвет радости, отгоняющий зло). Раньше считали, что при испуге младенца в этом кармашке «сохраняется» его душа (хунъ), которая иначе может «вылететь и потеряться», и тогда ребенок умрет. На голову теперь обычно ничего не надевают и только прикрывают от сквозняка. Иногда надевают ободок из сатина или шелка, облегающий голову, или шапочку с отверстием вверху, для «выхода жара» из ребенка. Ребятам обоего пола в возрасте 100 дней надевают нательный набрюшник (доудоу, доудуцза), сходный по покрою с женским. Девочки носят доудоу лет до двенадцати, а потом заменяют его туго облегающей многозастежной безрукавкой. В старом Китае в деревнях и на окраинах городов дети до пяти-шести лет часто ходили голыми все лето, но обычно с доудоу. Дети трех-пяти лет носят короткую куртку и штаны, короткие летом и длинные зимой, обычно с разрезом сзади. Если ребенок приседает на корточки, штаны автоматически раздвигаются по разрезу, создавая определенные удобства для малышей и особенно для матерей, избавляющихся от лишней стирки. Дети старше пяти лет штанов с разрезами не носят, это уже считается неприличным. С пяти-шести лет одежда девочек, до этого одинаковая с одеждой мальчиков, меняется на женскую как по виду, так и по цвету; у них пребладают яркие цвета: красный, зеленый, желтый, синий, фиолетовый, а у мальчиков — темные: синий, черный. Одежда детей младшего, среднего и старшего возрастов отличалась от одежды взрослых только размерами. Если детскую одежду сушат на дворе, то ее убирают всегда до захода солнца. Раньше верили, что в темноте злые духи могут последовать за одеждой и причинить вред ребенку. Иногда маленьким детям прикрепляют к одежде амулеты-обереги различного вида, которые приурочиваются к определенным периодам года. С наступлением прохладной погоды на детей надевают безрукавки (тунъцза), сшитые обычно из бумажной ткани красного цвета. Для зимы их шьют на вате. Зимой к ватным штанам с разрезом пришивают сзади фартук, предохраняющий от холода ребенка, садящегося прямо на замерзшую землю. В современной одежде китайцев наблюдается Модернизация смешение национальных и европейских элементов. одежды qhq стало происходить с начала XX в., особенно после революции 1911 г. Вначале это было воспринято населением портовых и открытых городов (Шанхай, Гуанчжоу, Тяньцзинь, Харбин и др.), а также столицы. С конца 1910-х годов европейская одежда (сичжуан) из фабричных тканей, головные уборы и обувь стали все шире проникать в среду буржуазии и интеллигенции. Позднее среди служащих распространился форменный костюм, состоящий из кителя с отложным ворот- ликом и накладными карманами и брюк. 269
После образования КНР этот костюм (ганъбуифу — костюм кадровых: работников) быстро распространился по всему Китаю, особенно в городах. Шьется он преимущественно из хлопчатобумажной ткани, реже из. шерстяной, синего, черного, зеленого, серого или коричневого цвета. Наряду с этим с начала XX в. распространилось трикотажное белье и шерстяная вязаная одежда европейских фасонов. В последние годы широкую популярность приобрела летняя распашная рубашка с небольшими боковыми разрезами. Носят ее поверх брюк. После 1945 г. в городах все более распространяются готовые шубы на вате или на меху типа парки с пришивным капюшоном, но с прямым разрезом спереди посредине, на пуговицах или с застежкой-молнией. Верх шубы из хлопчатобумажной ткани обычно темносинего цвета. Такие шубы (пихоу) теперь носят женщины и мужчины, старики и дети. Наиболее крупные изменения произошли в конце 1950-х годов, когда в государственных масштабах стали пропагандироваться и выпускаться на рынок новые виды готовой одежды — рабочей, повседневной и выходной, в том числе и женской. С этого же времени женщины стали носить платья европейских образцов с открытой шеей, что прежде считалось предосудительным. Раньше их носили только отдельные девушки и девочки из семей, общавшихся с европейцами. Хотя проникновение европейских элементов в современную китайскую одежду и значительно, все же многие старинные формы национальной одежды сохраняются до сих пор. Особенно дорожат национальным костюмом женщины и старшее поколение мужчин. В деревне большинство женщин все еще носит традиционную· одежду. Национальная одежда мужчин теперь тоже больше сохраняется в крестьянской среде, хотя и там она бытует в значительно меньшей степени, чем 10—15 лег назад. Это особенно заметно у деревенской молодежи. Юноши во многих случаях уже не носят глухие штаны китайского покроя, а стараются приобрести или сшить брюки, покрой которых более удобен. Чем ближе к городу расположена деревня, чем больше общается сельское население с городским, тем больше традиционная одежда вытесняется европейской. Это особенно заметно в пригородных районах. Известную роль в г этом сыграли покупки готового платья в магазинах, городская «мода», заносимая учащимися или родственниками-горожанами, и т. п.; известное влияние оказывала и одежда кадровых работников, а также демобилизованных, возвращавшихся в родные семьи. Наряду с вышеизложенным в ряде провинций еще удерживаются некоторые интересные особенности в одежде, связанные с определенными этнографическими: группами китайцев. В самом недавнем прошлом на одежду широких масс трудящихся города и особенно деревни шли бумажные ткани кустарного производства. Подобный отпечаток полунатурального хозяйства был характерен для старого Китая, когда фабричными тканями пользовались главным образом имущие слои населения. Теперь почти вся одежда шьется из фабричных бумажных тканей. Готовую одежду сейчас покупают охотно не только в городе, но и в деревне. Все же значительную часть одежды до последнего времени продолжали шить дома, чаще на руках. В одежде горожан среднего возраста национальных элементов больше. И лишь пожилые носят традиционную одежду, хотя из нее почти исчез длинный мужской халат, столь характерный для старого Китая. Таким образом, в наши дни национальные особенности в значительной мере сохраняются в одежде крестьян, в городе наиболее отчетливо они проявляются лишь в одежде старшего поколения. 0- Наиболее обычным традиционным видом обуви являются легкие матерчатые туфли (бянъсе) с верхом из черной ткани и матерчатой простежной подошвой, самодельные или покупные. Подошва их состоит из нескольких слоев, имеющих вид стелек, которые вырезают из тонких пластов склеенных в одно 270
целое кусков старой ткани. Наложенные одна на другую стельки прокалывают шилом и простегивают толстой пеньковой дратвой. Стежки располагают параллельно рядами или в виде различных узоров, особенно на женских и детских туфлях. Иногда теперь такие женские туфли делают в подражание кожаным, с утолщенной подошвой сзади на месте каблука. Верх женских и детских туфель часто украшают вышивкой цветным шелком (носок) и аппликациями (задник). Для зимы шьют на вате подобные же туфли (мянъсе), но двущечные. На севере встречаются тяжелые войлочные туфли (чжанъсе) из очень толстого и плотного белого войлока с такой же подошвой, подбитой кожей. Иногда носят легкие плетеные из рогоза туфли (цаосе), очень теплые. Края их обшивают мехом, так же как и подошву (мехом наружу). Матерчатые туфли для детей старше одного года шьют чаще из красной ткани, нередко с носком в виде стилизованной головы тигра с усами-кисточками и иероглифом ван—«царь», «князь» на лбу. Реже шьют из черной ткани с носком в виде свиной головы с длинными ушами по бокам и хвостиком на заднике. Под туфли надевают высокие носки (вацза), сшитые из белой бумажной ткани из двух щек, с простроченной двойной подошвой. Теперь ихг особенно в городах, все чаще заменяют покупные фабричные носки. В этом случае обычно сразу же обшивают (для большей прочности) пятку и носок кусочками ткани. Широкую популярность приобрела спортивная обувь, матерчатая, на резиновой подошве. Такие ботинки и полуботинки носят как мужчины,, так и женщины, но особенно молодежь и дети. Есть и зимние разновидности таких ботинок на вате. Повсеместно распространена соломенная обувь. На юге чаще всего носят соломенные сандалии с носком и задником или с продеваемой между большим и другими пальцами тесьмой, а также сандалии на деревянной подошве с поперечным креплением из полоски кожи. Кожаная обувь европейских фасонов распространена только в больших городах. Большую популярность приобрели резиновые сапоги, боты и галоши. В городах мужчины больше носят кепки, обычно Головные уборы с простроченным козырьком, сшитые из хлопчато- и прически ^ г г„ jt 7 бумажной ткани синего цвета, реже из шерстяной ткани (шевиот), а также фетровые европейские шляпы, которые иногда носят и зимой. Зимой наиболее распространены ватные или меховые (собака, лиса, заяц) шапки-ушанки различного вида, иногда с козырьком. В некоторых провинциях еще надевают своеобразную круглую шапку (чжанъмаотоу) из плотного коричневого войлока. Покрой ее позволяет подворачивать наушники и короткий козырек (иногда подшитые мехом), тогда она несколько напоминает тюбетейку. Круглую черную шелковую шапочку (сяомао) типа тюбетейки, с черной или красной шишечкой на макушке, теперь носят лишь отдельные старики. Традиционные черты более проступают в летних широкополых плетеных шляпах, которые имеют свои локальные особенности. В северной половине Китая очень распространены шляпы (вэйлинтоу), плотно сплетенные из узких полосок расщепленной коры гаоляновых стеблей. Они имеют широкий верх, круглый или шестигранный, в виде очень низкого заостренного конуса или грибовидный низкосферический. Края его иногда обшивают узкой полоской ткани или четырьмя аппликативнымп уголками. Околыш-поддонник, сплетенный в виде неширокой решетчатой ленты и соединенный в обруч, пришивается к шляпе снизу толстыми нитками или дратвой. С боков околыша, легко продуваемого 271
ветром, прикрепляются два шнурка, которые завязываются под подбородком. В последние десятилетия широко распространяются легкие фабричные шляпы из прошитой сплетенной в ленту соломки с очень широкими мягкими полями и мелкой круглой тульей. Все эти шляпы обязательно надевают в период полевых работ как мужчины, так и женщины. Иногда их носят и в городе. Они хорошо предохраняют голову от палящих лучей солнца и служат своеобразным зонтом при дожде. На юге из тонких лучинок расщепленного бамбука плетут (прокладывая пальмовые листья) большие негнущиеся шляпы с различной формой тульи и очень широкими полями или делают из широких бамбуковых дранок шлемовидные шляпы. Иногда встречаются совершенно плоские шляпы. Детские шапочки очень разнообразны по форме и материалу и обычно ярки по расцветке. Для самых маленьких иногда шьют шапочки из красной ткани в виде головы тигра. В летнее время женщины и мужчины нередко ходят с непокрытой головой, но во время полевых работ пользуются соломенными шляпами или головной повязкой из куска ткани или белого полотенца. В городах носят платочки, береты, а иногда шляпки европейских фасонов. Девушки и женщины — служащие и работницы носят легкие кепки, подобные мужским, или береты из хлопчатобумажной ткани синего или белого цвета. В деревнях, реже в городах провинции Шаньдун, девочки с 12—13 лет, а также девушки и женщины различных возрастов в теплое время года носят околыш-налобник (наобар). Его шьют из черного сатина или шелка, украшают аппликациями из синей или черной блестящей ткани и края обшивают кантом. Посредине и с боков нашиваются серебряные украшения. В зимнее время на северо-востоке старухи носят наобар с беретообразной тульей из черного бархата, с подложенным под него слоем ваты, но с вырезом сзади для прически. Посредине над лбом пришивается украшение (маохуа) —круглый камешек, стекло, яркая пуговица, одна или две — одна над другой. Только на северо-востоке у старух встречается зимняя шапка, близкая к шаыьдунскому типу. Она состоит из полосы черной ткани, сшиваемой в виде околыша, к которому пришивают широкую беретообразную тулью. Место сшива околыша прикрывают цветком из топ же ткани, при ношении он находится с правой стороны головы. Насильственно введенное маньчжурами ношение косы у мужчин стало быстро исчезать с 1911 г. В наши дни в деревнях мужчины чаще стригут голову наголо, иногда бреют; в городах больше носят европейские прически с пробором или с зачесом назад. Девушки разделяют волосы прямым пробором и заплетают в две косы (раньше только в одну, нередко оставляя челку). Многие стригутся коротко, закрепляя волосы приколками. В городах делают завивку, укладку и различные прически европейских образцов. Часть молодых женщин теперь тоже носит косы. Пожилые женщины продолжают (особенно в деревне) соблюдать традиционную прическу. Волосы над лбом обычно выдергиваются по горизонтальной линии, а на затылке очень туго стягиваются в узел, в который втыкаются головные булавки. у Головные булавки (цзанъцза) служили в старину наи- р более ценимым женским украшением. Они делаются с на- вершием в виде продолговатой неглубокой ложечки с выгравированными узорами или инкрустациями. В металлическую основу (серебро, золото, медь, алюминий) нарядных булавок с подвесками вправляются нефрит, жемчуг и др. Булавки, целиком сделанные из нефрита, теперь уже не носят, так же как и красивые булавки с укрепленными на пружинках бабочками, цветками и т. п. из перьев зимородка, перегородчатой эмали и мелкозернистого жемчуга, которые носили только молодые 272
женщины. Все виды булавок носят лишь женщины, имеющие мужа, независимо от возраста. В праздники в волосы вкалывают цветы (обычно искусственные) не только девочки и девушки, но и женщины всех возрастов, вплоть до старух. Исключением являются только вдовы. Серьги (эрхуань, эрчжуйцза) бывают самой разнообразной формы и размера, их делают из серебра, меди, алюминия, золота, нефрита (цуй), украшая жемчугом, непрозрачными самоцветами (нефрит, бирюза и др.) и кораллами. Прозрачные драгоценные камни, появившиеся с европейцами, распространены мало и лишь в городах. Серьги начинают носить рано. Через три дня после рождения девочки «старуха с «легкой рукой» прокалывает ей мочки ушей и вдергивает в каждый прокол красную шелковую нитку. С шести-семи лет девочкам вставляют серьги простой формы. Ручные браслеты (шоучжо, чжоцза) имеют различную форму и бывают очень тонкие, как проволока, и толстые, узкие и широкие, круглые и плоские. Их делают цельными и разъемными (с распилом на нижней стороне, детские — с шишечками на концах распила), из металла (серебро, медь, алюминий, золото) и камня, обычно нефрита и имитации из непрозрачного стекла. Особенно ценятся нефритовые браслеты. Их носят только летом, надевая один браслет и лишь на одну руку. Металлические браслеты, как правило, носят парой на одной руке или по одному на каждой. Детям надевают и по нескольку браслетов. Ножные и шейные браслеты теперь ■еще можно увидеть только на маленьких детях, да и то не везде. Женщины их уже не носят. Кольца (цзечжир, шоулю) большой частью делаются разъемными из серебра, золота, меди. Нижняя их сторона не сплошная, концы узких пластинок кольца находят один на другой, что позволяет надевать их на любой палец. Чаще встречаются кольца с медальонами, где вырезаны благопожелания в виде иероглифа фу — «счастье», шоу — «долголетие», трехногой жабы и других символов. Кольца теперь носят "мало, даже женщины, не говоря уже о мужчинах. Исключение составляют лишь старухи и старики. Девушки могли носить любые украшения, кроме головных булавок. Украшения из золота, серебра и других металлов можно носить круглый год, из жемчуга — весной и осенью, а из нефрита — только летом. Носить нефрит в другие сезоны не принято. Это считается проявлением дурного вкуса. Очень распространены (особенно среди девочек) украшения в виде искусственных цветов из шелка, бархата, синельки, стекла. Крайне разнообразны и по форме, и по материалу всевозможные приколки и броши. Их делают из камня, кости, перьев, надкрыльев жуков, из дерева и бамбука, но особенно охотно — из филигранной металлической нити. Очень популярно в Китае ношение различных значков и специальных нагрудных знаков. Так, у школьников над верхним левым карманом куртки обязательно пришивается четырехугольный продолговатый лоскуток разграфленной белой ткани, где иероглифами обозначены название школы, класс, фамилия и имя ученика. Студенты носят миниатюрный нагрудный металлический эмалированный значок с названием вуза (с именным номером на обороте), который одновременно является пропуском при входе в вуз. Нагрудные значки преподавательского состава имеют другой цвет иероглифов. Нагрудные значки различной формы, рисунка и расцветки выдаются для ношения служащим и рабочим учреждений и предприятий. ПИЩА В основе питания китайцев лежат крупяные и харак^истика мучные блюда. Овощи, мясо, рыба и другие продукты у р служат добавлением к ним и употребляются в виде закусок, различных блюд и начинок к мучным блюдам. Наиболее популярен рис, который используется в виде крупы и муки. Из-за более высокой стоимости риса, особенно в северной половине страны, вместо него повседневной пищей служат кукуруза, гаолян, чумиза и т. д. Китайская пища немыслима без зернобобовых и продуктов из них: масла, молока, белкового творога (доуфу) и острого темно-коричневого жидкого соуса из сои (цзянъю), вязиги (фэнътяоцза) из крахмалистых бобов и др. Это основной источник белка в пище, заменяющий мясо. Известное исключительное разнообразие китайской кухни характерно лишь для всей страны в целом. Объясняется оно включением празднично- 18 Народы Восточной Азии 273
банкетного стола. Повседневная же пища трудящихся, имея свои национальные и локальные особенности, отличается простотой, однообразием и малым набором кушаний. Для китайской кухни в целом характерно следующее: каши и тесто* готовят без соли; многие кушанья готовят на пару; продукты для большинства кушаний (включая мясо, птицу и пр.) нарезают мелко и готовят на сильном огне; молочные продукты не употребляют; из мяса предпочитают свинину; в мясной фарш всегда прибавляют овощи; почти вовсе кушанья для аромата добавляют немного кунжутного масла; зеленый чай пьют без сахара; китайскую водку и вино из риса пьют в подогретом виде. Поговорка «Несъедобного нет, есть плохие повара» подчеркивает отсутствие пищевых запретов и использование в пищу всех даров природы. Китайская кухня делится на ряд местных кухонь, которые отличаются способами приготовления и набором продуктов. Особенности традиционной пищи, сохраняющиеся и в наши дни, отразили определенные этапы этнической истории населения этих районов. Чем дальше на юг, тем острее еда и разнообразнее употребляемые приправы и специи. Пища — один из наиболее устойчивых элементов материальной культуры, но с течением времени питание китайцев, как и другие элементы быта, меняется. Набор продуктов, сложившийся исстари, в основном сохраняется, хотя и начал изменяться с XIX в. Появились новые продукты и кушанья. Быстро завоевали популярность картофель, кочанная капуста, помидоры, морковь. Появились новые напитки — молоко, кофе, какао, пиво, лимонад. На мучные блюда употребляют муку пшеничную- Крупяно-мучные или КуКуру3ную, реже — чумизную, бобовую, гре- люда чишную, рисовую и др. Каши готовят из круп (милян), на которые перерабатывают рис заливной и суходольный (последний ценится ниже), гаолян (сорго), итальянское просо или чумизу, обыкновенное просо, кукурузу, ячмень и никогда — гречиху. Обычно в котле, на воде готовят вареный рис (ганъфанъ) и очень жидкую кашицу (сифанъ), в которую нередко добавляют мелкие крахмалистые бобы. Особенно характерно приготовление рассыпчатого риса на пару с помощью пароварки лунти, устанавливаемой на котел с кипящей водой. Рис подают в горячем виде, раскладывая в чаши — пиалы каждому едоку в отдельности. Гаолян дает крупу белого, серого или розового цвета. Каша (гаолян- мифанъ) по виду напоминает гречневую, но очень отличается от нее· вкусом и жесткостью. Клейкий гаолян дает крупу клейкую при разваривании и ценится выше обыкновенного. Из крупы и муки изготовляют различные сласти и напитки. Много кукурузы потребляют в початках. Их варят, готовят на пару, поджаривают на углях. Иногда на зиму заготавливают вареные початки, затем целиком высушенные на солнце. Из крупы готовят крутую кашу (баомичацзафанъ) и жидкую (баомичацзачжоу). Размалывая крупу с водой на небольших каменных жерновах, получают жидкую кашицу. Размазывая ее на стоящем над жаровней плоском металлическом диске, чуть смазанном растительным маслом, пекут тончайшие блины (баомичацза цзянъбин). Из необрушенных зерен кустарным способом вырабатывают взорванные зерна «воздушной кукурузы» — «кукурузные цветки» (баомихуар). Из чумизы каши приготовляют теми же способами, что и рисовые. Из чумизной муки выпекают лепешки-хлебцы (дабинцза) на стенках 274
пустого котла. Тонкие блины (цзянъ- бин), изготовляемые подобно кукурузным, отличаются нежностью и приятным вкусом. Реже варят кашу из просяной крупы — пшена. Клейкие сорта пшена перерабатывают на муку для приготовления сладких клейких печений (нянъ- гао) и своеобразных «пирожков» (нянъдоубао) с начинкой из сладковатых крахмалистых бобов. Лапша (мянътяор, мяньтяоцза) — одно из самых любимых кушаний. Крутое пресное тесто нередко вымешивают прямо на улице. Повар, взяв за концы толстую полосу теста, подбрасывает ее вверх, быстро растянув над головой, перекручивает и резко бросает тесто обратно на доску, перемешивает и снова повторяет те же манипуляции. Это проделывается в таком темпе и настолько виртуозно, что зачастую вызывает возгласы восхищения у собравшихся зрителей. Тесто доводят до готовности, вытягивая отрывистыми движениями вверх и вниз и поочередно закручивая то вправо, то влево. Готовое тесто, эластичное и не рвущееся при вытяги- вании и закручивании, посыпают мукой и ^ис· ^. теми же движениями вверх и вниз превра- ι — приготовление лапши, щают всю полосу теста в сплошной пучок одинаковых тончайших нитей. Такую лапшу варят не разрезая. В других случаях готовое тесто раскатывают более или менее тонко, что зависит от сорта приготовляемой лапши, посыпают мукой и, сложив в несколько раз, нарезают полосками соответственной ширины и длины. Лапшу бросают в котел с кипящей несоленой водой на 4—5 мин., потом, захватив черпаком-цедилкой, быстро промывают в холодной воде. Не успевшую остыть лапшу выкладывают в большую чашу, а сверху добавляют гарнир — кусочки свинины или курицы в соусе, мелко нарубленный лук-батун, трепанги, древесные грибы, ростки бамбука и др., по которому и блюдо с лапшой получает свое название. В деревне лапшу делают и из гречневой муки. Заводским, а чаще кустарным способом (с помощью несложного механизма, вручную) выделывают различные сорта круглой и плоской вермишели. Лапшу и вермишель едят без бульона, добавляя острые приправы. Манътоу в русской литературе известны под названием «пампушки», «паровые хлебцы», «китайский хлеб». Выкатанные из крутого пшеничного теста, заквашенного остатком предыдущего замеса, маньтоу держат в пароварке (лунти) до 15 мин. Подают на стол горячими. Их стараются разогреть на пару, если они остаются от предыдущего приема Рис. 36 (Продолжение). пищи. На севере Китая очень рас- 2 — приготовление рыбы в целом виде. ПрОСТраненЫ пампушки ИЗ Куку-- 275 №
рузной муки (вовотоу). Печеный хлеб подают лишь в ресторанах с европейской кухней. Пельмени (цзяоцзы), пампушки с фаршем (баоцзы) и ушки (шаомай) очень популярны среди всех слоев населения. Их варят в воде, иногда готовят на пару или жарят. Ьдят с уксусом и соевым соусом. Фарш самый различный, изменяется по сезонам. Нередко он состоит только из какой-либо одной мелко нарубленной зелени (черемша, салатная капуста, кабачки и др.). Это очень дешевое кушанье и чаще делается в деревне. Обычно приготовляют смешанный фарш, добавляя мелко рубленную свинину. Несмотря на появление мясорубки, китайцы по-прежнему рубят мясо для фарша, считая рубленое мясо более вкусным. Кроме овощей, к нему прибавляют и другие продукты — трепанги, грибы муэр, чилимсы и др. Особенно славятся своим вкусом сочные тяньцзиньские пампушки с фаршем (тянъ- цзипьбаоцза). Как и шаомай, их подают горячими, прямо в решетах лунти с! крышкой. I Оставшиеся пельмени обычно разогревают на пару. В деревне пельмени — праздничное угощение. В городах, особенно в ресторанах и столовых, это обычное повседневное блюдо во время обеда или ужина. Пельмени мо1ут быть единственным блюдом при любом приеме пищи, но во время больших званых обедов и ужинов они подаются в конце и считаются блюдом, завершающим угощение. Очень распространены, особенно в городах, различные виды лепешек. Наиболее популярны прорезные лепешки (1δ X 20 см) из полужидкого пшеничного пресного теста с добавлением для пышности соды, варят в масле. Для многих горожан эхо главное блюдо к завтраку. Эти лепешки едят с горячим соевым молоком, обычно прямо на улице, по пути на работу. Нередко готовят домашние лепешки (цзячанбин) из пшеничной муки с кунжутным маслом, а также с мясным фаршем (жоубин) или луковым (цунхуабин). Особенно любят лепешки, посыпанные кунжутным семенем (шаобин), простые и слоеные. Из смешанной бобово-пшеничной муки готовят длинные воздушные батончики (гоцза) в кипящем бобовом масле. Из поджаренной бобовой муки готовят сладкие печенья и напиток, похожий на какао. Из крахмалистых зеленых бобов делают род вязиги различных видов, идущей на заправку супов, гарниры и закуски. Дешевые сорта ее делают из картофельного крахмала. Сладкое печенье (бингапъ, дянъсинъ) изготовляется из муки пшеничной, рисовой, бобовой и др. Как правило, оно приготовляется не дома, а в кондитерских. Тесто с начинкой или без нее формуется в деревянных резных формочках, чаще в виде плодов персика, яблока, граната и др. Тесто бывает песочное, слоеное и др. Встречаются также пончики, хворост и т. п. Сладкое, а иногда и соленое печенье является в большинстве случаев принадлежностью праздничного стола и подается обычно к чаю. Λ г. Овощные блюда имеют очень большое значение Овощные блюда -η <ζ в повседневном питании. Ьез них не обходится ни один прием пищи. Разнообразие овощей, клубне- и корнеплодов очень велико. Наиболее широко используется салатная китайская капуста (байцай) и белокочанная, сычуаньская «капуста» (чжацай), корнеплодная горчица, батат, картофель, редька разных сортов, зеленый лук- батун, чеснок, томаты, перец, шпинат, зеленые стручки фасоли, бобовые ростки. Особенно популярны как закуска к каше засоленные в соевом соусе редька и салатная капуста. Овощные и смешанные овощнотмясные блюда готовят часто очень острые и ароматные. Фактически они являются скорее закуской к пресной крупяно-мучной пище. Приготовляя горячие блюда, овощи ошпаривают кипятком, варят или обжаривают в котле в большом количестве сильно раскаленного жира. Жир расходуют экономно: прожаренные овощи и мясо в момент готовности отбрасывают на сито, а стекшее масло собирают и употребляют 276
снова. Растительные масла преобладают: кроме соевого и рапсового, особенно ценят за своеобразный аромат кунжутное масло. · ■ Редко готовят пищу на свином и бараньем сале, а на сливочном масле никогда. Соленого кускового свиного сала китайцы не знают. Чаще овощи готовят с малым количеством жира или тушат, предварительно обжарив. В большинство овощных блюд добавляют кунжутное масло, пережаренное с душистым перцем, что придает им своеобразный запах. Овощи в большом количестве маринуют, солят в соевом соусе, квасят и сушат. Они являются основной закуской к различным видам каши. Китайцы очень любят превосходные по вкусу толстые молодые ростки бамбука в вареном виде, гарнирах и консервах. Использование в пищу дикорастущих трав, цветов и листьев ряда кустарников и деревьев, издавна собираемых для этой цели, в настоящее время широко пропагандируется и называется «второй жатвой». Мясные и пыбные Мясо чаще всего жаРят на очень сильном огне, * JL что придает кушанью приятный вкус. Большинство Л1°Д блюд приготовляется из мелко нарезанного мяса, ломтиками, кубиками или соломкой. Для равномерного обжаривания котлообразную сковороду с полусферическим дном и деревянной ручкой непрерывно встряхивают над огнем. Кусочки мяса жарят на растительном масле в натуральном виде или предварительно окунув в смесь яичного белка с крахмалом. Тушеное мясо в крупных и мелких кусках готовят много реже, а отварное — очень редко. В сыром виде мясо не едят. К мясным кушаньям всегда подают острый соевый соус (цзянъю). Говядину едят редко, ибо рогатый скот ценится как тягло. Преобладает свинина. Собачье мясо в древности употребляли повсюду, а сейчас лишь на юге, где собак спепиально для этого откармливают. Мясо домашней птицы охотно употребляется в пищу, в особенности куриное. Куры издавна входят в состав кушаний в обрядах сватовства и свадьбы. Часто употребляется мясо уток, реже гусей и голубей. Кур, цыплят, уток и их потроха готовят отдельно, а также с овощами или лапшой, употребляя разные соуса, крахмал, приправы и специи. Обжаренные потроха нанизывают на тонкие бамбуковые лучинки. Особенно часто их продают в поездах и на станциях. Распространенным кушаньем является курица, целиком обжаренная в растительном масле, иногда слегка подкопченная, предварительно вымоченная в остром соевом соусе и подкрашенная селитрой в яркий красный цвет. Из продуктов охоты чаще используется мясо кабана, косули, дзерена, реже — изюбря (жилы его являются очень дорогим деликатесом), медведя, обезьян и некоторых хищников. Из птиц едят фазанов, куропаток, уток и гусей. Наряду с куриными и утиными употребляются яйца гусей и голубей, добавляемые в различные кушанья. Утиные яйца консервируют, обмазав смесью золы с известью, содой и солью. Выдержанные в чане или в земле (20—100 дней) яйца изменяют пвет белка на коричневый, а желтка на зеленый и приобретают своеобразный приятный вкус. Такие яйца (сунхуаданъ) идут на холодные закуски. При всем своем разнообразии мясная пища редко бывает на столе рядового китайца. Мясо обычно заменяют бобовые продукты, хотя в ряде районов источником протеинов является также море и пресноводные бассейны. Рыбу обычно жарят в кипящем масле, иногда готовят на пару. На юге употребляют квашеную рыбу в виде пасты-приправы (гуандунская кухня). Широко практикуется вяление, сушка, сухой засол, заводское производство консервов. Акульи плавники являются известным дорогим деликатесом для супа. Сырую рыбу не едят. Пресмыкающихся и земноводных едят в основном на юге. Черепаху и суп из нее считают деликатесом. Жареными едят и змей. Пищей служат и некоторые виды лягушек, как свежих, так и сушеных; последние перед употреблением размачиваются. Едят и насекомых: заморенных куколок шелкопряда, саранчу, крупных личинок жуков-дровосеков и др. Трепанги (хайшэнъ), беспозвоночные морские животные (Holothu- rioideae), являются деликатесом не только у китайцев, но и у других народов Восточной Азии. Сухие трепанги имеют форму огурцов. 277
черновато-серой окраски, длиной от 5 до 25 см, Продукты морского плотные на ощупь. Поверхность их покрыта круп- промысла J * -η r rJ v иыми заостренными бугорками. Размоченные в холодной воде, они сильно увеличиваются в объеме, приобретая черно- бурую окраску и консистенцию резины. Их готовят отдельно или добавляют в супы, жаркое, закуски, пельмени. Нарезав продольными ломтиками, их варят или тушат, добавляя куриный жир и бульон, лук- батун, пряности, сахар, соевый соус, рисовое вино. Кушанья из трепангов китайцы считают очень приятными на вкус и возбуждающими нервную систему. В значительном числе употребляются в пищу моллюски: головоногие (кальмары, осьминоги, каракатицы), двустворчатые (устрицы) и др. Из ракообразных особенно популярны креветки (дася), морские и пресноводные чилимсы (сями) и крабы (се). Чаще их едят свежими в вареном или жареном виде, готовя отдельно или добавляя в другие блюда. Впрок заготавливают в большом количестве в солено-сушеном виде. Из других продуктов моря можно упомянуть медуз, которых сушат, а затем размачивают; в таком виде они напоминают вязигу. В приготовлении различных блюд широко используются различные водоросли, прежде всего ламинария (морская капуста), и добываемый из них агар- агар. Сюда же относятся и пресловутые «ласточкины гнезда», которые строятся не ласточкой, а морским стрижом — саланганой из полосок слюны, застывающей на воздухе. г Супы (тан), различаемые по виду бульона (мясной, утиный, куриный) и продуктам, которые в него кладутся, нередко бывают пресными. Суп у крестьян (особенно в прошлом — у бедняков и даже середняков) чаще изготовлялся из воды, приправленной небольшим количеством соевого соуса. Заправочные супы варят на бульоне мясном, утином, курином и другом или на воде с овощами (китайская капуста, шпинат и др.), вязигой из крахмала, соевым творогом и др. Очень хорош утиный суп (яцзатан) с китайской капустой. В некоторые супы вливают разболтанные яйца и, смотря по сезону, добавляют мясо или овощи. Таковы супы мусюйтан. цзиданьтан (обычно с помидорами), суп с ушками, деликатесный суп из «ласточкиных гнезд» на курином бульоне и др. Молочная пища давно известна китайцам от Молоко, молочные монголов и маньчжуров, но до последнего времени питание они ее не употребляли. Лишь недавно в городах начали употреблять в пищу молоко и некоторые молочные продукты — сливочное масло, сыр. Это особенно заметно в детском питании, где молоко используется в свежем виде и реже в сухом и сгущенном. Часть молока перерабатывается на мороженое (бин- цзилин) и особенно на его местную разновидность — в виде замороженного брусочка на палочке. Для детского питания характерно длительное кормление грудью, распространенное больше в деревне. Порой оно затягивается до пяти- шестилетнего возраста. Это связано с распространенным мнением, что кормящая женщина не забеременеет. Детям дают пищу отдельно от взрослых лишь в самом раннем возрасте. Для искусственного вскармливания используют соевое молоко. Позднее прикармливают сильно разваренной чумизой или просяной кашицей. Употребляют также очень питательную муку из корневищ лотоса (оуфэнь). 278
Особый интерес представляют элементы совре- Праздничная и менной пищи, специфичные для определенного празд- о рядовая пища ника или обряда, которые проливают свет на другие ъерования, являясь отголоском отдаленного прошлого. За неделю до Нового года начинают готовить различные новогодние •блюда (нянъцай), новогоднее сладкое кушанье (няньгао) из муки клейкого риса, новогоднее круглое печенье (нянъбин) и др., тем более что в дни праздника нельзя пользоваться ножом и потому все должно быть приготовлено заранее. В «праздник лета» (сяцзе) едят цзунцзы — своеобразное кушанье, тпшготовляемое из клейких сортов риса, проса, гаоляна и кукурузы, часто с добавлением вяленых ююбов или крахмалистых бобов. Сначала берут пять-шесть листов тростника и укладывают их один на другой крест-накрест или звездообразно. Поверх листьев в центре кладут горсточку промытой крупы и щепотку сладкой начинки, на юге в цзунцзы добавляют и кусочки ветчины. Затем, загибая концы листьев, обво- рачивают крупу со всех сторон, придавая содержимому треугольную форму. Получившийся выпуклый треугольник крепко перевязывают листьями ириса, и цзунцзы готовы для варки. Варят их 4—5 часов. Едят цзунцзы чаще холодными, освободив от листовой несъедобной укупорки и посыпав пудрообразным белым сахаром (байтан). В Пекине цзунцзы продают уже в марте, на северо-востоке продажа пх продолжается и в июле. В «праздник середины осени» (Чжунцюцзе), или «полной луны» '(туанъюанъцзе) дарят друг другу круглые «лунные» пряники (юэбин) и фрукты круглой формы. К этому дню каждый старается припасти хотя бы один арбуз. Все это символизирует полный диск луны. Наряду с «лунными» пряниками раньше приносили в жертву луне и арбузы, разрезав их на части в форме «лепестков лотоса» и выставив вечером во дворе вместе с фруктами. После «облучения» лунным светом арбузы и фрукты съедались. Для «лунных» пряников заводят из пшеничной муки сдобное пресное тесто на свином сале, иногда добавляя сахар. Пряники делают с помощью резных деревянных форм, дающих отпечаток традиционной трехногой жабы (богиня луны Чан Э) и «нефритового» зайца (туэръе), по преданию, обитающих на луне. Заяц изображается стоящим перед ступкой с пестиком, которым он толчет «эликсир жизни». „ Подобно многим народам Восточной Азии, у ки- Напитки ^ r r ' J танцев наиболее распространенным напитком является зеленый чай (цинча), хорошо утоляющий жажду. «Выпьешь чаю — прибавится силы» — говорится в народе. Чай(ча) —первый обязательный вид угощения гостя. При отсутствии заварного чая у хозяина дома гостя угощают одним кипятком (кайшуй). Чай заваривают крутым кипятком в фарфоровых чайниках различного размера и реже прямо в фарфоровых чайных чашках, иногда имеющих специальные крышки для сохранения аромата. Зеленый чай всегда пьют очень горячим, без сахара. Иногда к чаю подают сласти. Кофе употребляют лишь в крупных городах, особенно на юге Китая. Китайцы очень умеренно употребляют спиртные напитки. Во время обеда или ужина иногда выпивают две-три крошечные чашечки (вместимостью 15—25 г) подогретой водки шаоцзю. Этот крепкий напиток (свыше 60°) (приготовляют из гаоляна, чумизы или кукурузы с помощью дрожжевой закваски из ячменя и крахмалистых бобов. На юге Китая делают различные вина из риса (крепкое маотайцзю, сла- 279
бое шаосинцзю и др.)· Виноградные вина и пиво появились с приходом европейцев. Из числа наркотиков наиболее распространен табак {янь), который курят и мужчины, и женщины. Курят его в трубках (янъдоу) длиной от 0.1 до 1.5 м. Крайне длинные трубки, а также кальяны (шуйяньдай) встречаются сейчас лишь в деревне. Особенно широко распространены сигареты, которыми всегда угощают гостя. Пстяпок тшема Согласно древней традиции китайцы едят трижды пиши в День. Правда, теперь время завтрака и ужина нередка ^ передвигается в зависимости от часов работы или других обстоятельств, но традиционное время обеда ровно в полдень все по возможности" соблюдают и сейчас. На завтрак подают очень жидкую кашицу и кипяток. Иногда, как и за обедом, едят кашу или мучное блюдо. Одновременно из общей чаши берут кусочки овощного, мясного или рыбного блюда и едят их вперемежку с мучным блюдом, обмакивая в острый соус. Очень часто обед начинается и с самостоятельного овощного блюда. Суп едят в конце, часто из одной общей чаши, которая ставится посреди стола, реже разливают по индивидуальным чашкам типа пиалы. Суп едят ложкой или пьют из- чашки, а содержащиеся в нем овощи, кусочки мяса и т. п. захватывают палочками. В китайских городах издавна существуют специальные ночные продавцы съестного, которые с традиционным набором кушаний (жареная курица, свиная) голова и пр.) почти до утра ходят по улицам, громко оповещая своих покупателей о наличии того или другого кушанья.
V. II УГ^ЪЩ II <J Глава III ОБЩЕСТВЕННАЯ И СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬ Самые ранние письменные источники сообщают о древнекитайском обществе на том этапе его развития, когда основной экономической единицей являлся уже не род син, а патронимическая группа (цзуп, цзу\ позднейшее цзунцзу), т. е. совокупность родственных семей, связанных общим происхождением по отцовской линии. Существовавший в середине I тысячелетия до н. э. социальный термин ши по мнению одних исследователей обозначал отцовский род, а по мнению других был наследственным патронимическим наименованием, происходившим от личного имени предка. Члены патронимии сохраняли представление о принадлежности к тому или иному роду. Позднее, в конце I тысячелетия до н. э., с разложением родовой организации тем же термином син обозначали патронимические группы. В дальнейшем термин син стал синонимом современной фамилии.1 п Длительное сохранение патронимической оргаяи- Сельская община зации цзунцзу — одна из важных исторических особенностей социального строя китайцев вплоть до XX века. Большинство сельских поселков первоначально представляло собой место расселения родовых, а затем родственных общин. Со временем, особенно начиная со средневековья, в них селились отдельные пришлые (неродственные) семьи, или в одной деревне были расселены две- три патронимии, община приобретала более выраженные черты сельской соседской общины. В наименовании многих деревень до наших дней дошло указание на родственную группу, составившую основу их населения. Так как наследование шло по мужской (с преобладанием майоратной) ли- 1 «Син» обычно переводится как «фамилия». Считается, что первоначально- было «сто син», как о том повествует «Именник ста семейств» («Байцзясин»). По- видимому, в тот далекий от нас период это количество син охватывало весь китайский народ, ибо синонимом слова «народ» или, точнее, «простой народ» (шуминъ) был термин лаобайсин (дословно «почтенный народ»). Позже число син дошло примерно до 400. Таким образом, в XIX в. один син охватывал 1—1.5 млн человек. Естественно, что такое «объединение» было по существу воображаемым. По закону брак в пределах одного син воспрещался. Однако образовался ряд местных син, имеющих одинаковый по написанию и произношению фамильный знак,, не признающих себя в родстве друг с другом. 281
лии, то и в селении лучшие места занимали усадьбы семей страшей линии цзунцзу, т. е. старших потомков старшего сына основателя цзунцзу. В результате разрастания цзунцзу, приводившего к образованию в поселке нескольких болыпесемейных групп, образовывался куст, родственных усадеб, или же происходило отпочковывание и поселение отдельно части членов патронимии. Первоначально эти переселенцы сохраняли связь с патронимией, затем связи ослабевали, создавалась новая патронимическая община. С XIX в., в результате значительных перемещений населения страны, характерными стали общины — совместные поселения двух-трех родственных групп, образовывавших в поселке свои кусты усадеб. Новоприбывшие селились при этом на худших, чем старожилы, участках. Процесс разделения деревни усиливался имущественной дифференциацией в среде старожилов. Обедневшие были вынуждены переселяться внутри деревни или совсем покидать поселение своей цзунцзу, чужие (неродственные по мужской линии) семьи вторгались в родственный куст. Селение постепенно теряло родственный характер и заносилось в административные списки под общей рубрикой цунъ (деревня, селение). Примечательно, что деревни с двумя-тремя цзунцзу продолжали сохранять в названии имя первоначального цзунцзу. В общем пользовании всех семей данной общины находились лес, выгоны, а также школьные земли. Общие храмовые земли принадлежали только одному цзунцзу. Во главе сельской общины стоял выборный староста, который представлял свою деревню в сношениях с другими деревнями и властями, пользовался правом распределения доходов с общинных земель, руководил общедеревенскими мероприятиями (ремонт дорог, мостов и т. д.). В феодальном Китае фактическим распорядителем общинных земель и доходов с них выступал помещик. Если же деревня была заселена членами одного цзунцзу, то они сохраняли общинный храм, храмовые общие земли, а также лес и выгоны, пользовались общинной родственной помощью в работах, часто имели свою общинную школу. Каждое цзунцзу имело свое кладбище. Кроме членов данного цзунцзу, на этом кладбище можно было хоронить и чужаков, но с согласия всех семей, составляющих цзунцзу. Такие деревни в Центральном Китае были крайне редки уже в XIX в. Кое-где сохранились они до наших дней в Южном и Юго-Западном, а также в некоторых районах Северо-Западного Китая. В деревне, внутри сельской общины, существовала особая податная единица — двор или домохозяйство {ху). Двадцать пять дворов составляли ли — податное территориальное объединение. Пятьсот ли, т. е. 12 500 дворов, составляли крупнейшее старинное административное объединение — сян (село, позже волость). Китайская деревня была связана системой баоцзя — круговой порукой.2 В городских условиях цзунцзу постепенно трансформировалось в квартальное объединение. Город в административном отношении прежде делился на районы (часто четыре) и кварталы. Число дворов в каждом квартале могло быть различным, номинально каждый квартал считался состоящим из 10 дворов. Таким образом, низовой податной единицей города был двор, низовым объединением дворов была десятидворка. В тех случаях, когда в городе поселялись выходцы из одного места (часто представители одной профессии), они создавали объединения 2 Система круговой поруки и взаимной ответственности перед властями семей низового административного объединения встречается еще в древнем Китае. В ханьский период (особенно при Ван Мане) ответственность по круговой поруке 282
типа землячеств. Землячества имели свою организацию, руководство которой было выборным. Члены одного землячества старались селиться поблизости друг от друга; между членами землячества была широко развита взаимопомощь. β настоящее время основным административным общественно-быто- -вым объединением, как и прежде, остается район. Квартальные же объединения утратили свой профессиональный характер и свою социальную роль. Основываясь на материалах Р. Харта, Г. Морган при- Родственные водит в своей работе «Системы родства и свойства» девя- отношения (система тиступенную и девятистененную схему системы родства, и термины) которая якобы была присуща китайскому народу еще в конце прошлого века. Основным принципом построения «системы» является старшинство или первородство патрилинейной общины. Центральную вертикаль схемы представляет группа терминов родства, которыми обозначаются девять поколений прямых мужчин-родственников: мое поколение, четыре поколения восходящих и четыре нисходящих. Правую сторону схемы составляет терминология родства по мужской линии, левую — по женской .линии. В этой схеме обращают на себя внимание малое количество несовпадающих первичных терминов и, наоборот, большое число описательных, различающихся по своеобразной префиксации. Если рассмотреть все термины центральной вертикали, то станет ясно, что лишь для одного поколения старше «эго» имеется особый термин фу — «отец», термин же цзуфу — «дед» уже состоит из фу и префикса цзу (буквально «отец — зачинатель родни»); для обозначения прадеда к цзуфу добавляется еще один префикс — цзэн (добавленный). По нисходящей линии имеется уже два первичных термина: цзы — «сын» и сунь — «внук»; для обозначения правнука применяется термин цзэн-сунь. Наибольшее количество первичных терминов используется для обозначения лиц поколения «эго»: отдельные термины существуют для младшего и для старшего братьев, для младшей и для старшей сестер. Но уже для двоюродных сестер и братьев (детей братьев отца) применяются термины те же, что и для родных, но с префиксом тан (дословно «родич по храму предков»); для обозначения троюродных кузенов еще добавляется префикс цзай (дословно «еще один родич по храму предков»); кузены четвертой степени обозначаются теми же терминами с префиксом цзу (дословно «родня по предку»). Терминология левой части схемы также строится по принципу префиксации. Дети сестер отца — двоюродные братья и сестры, но с префиксом бяо (дословно «внешние»). Внуки сестер деда — с двойным префиксом тан бяо (дословно «внешние родственники по храму предков»). Таким образом, мы имеем развитую и строго выдержанную схему терминологии для обозначения прямых родственников по отцовской линии, боковых — по лилии мужской и «по сестре». Преобладающее большинство этих терминов имеет описательный характер. Выделение родственников по женской линии с помощью префикса «внешний» проводится и в отношении родственников по линии матери и дочери. В обоих случаях применяется другой префикс — вай (дословно также «внешний», но с оттенком «более отдаленный»). Например, внук — сын сына — сунь, но внук — сын дочери — вай сунь. Совершенно естественно также, что выделяется и терминология, связанная с отношениями свойства (родства по жене). Интересно, что муж называет потомков братьев своей жены терминами прямого родства, но с прибавлением префикса нэй (ср. нэйжэнъ — жена); например, племянник — нэйчжи, внук — нэйсунъ. Эта префиксация отнюдь не означает включения родичей жены в группу родичей по отцу. Ученые, исследовавшие китайские термины обозначения родственных отношений, уже в 1930-х годах с достаточной убедительностью показали, что дошедшая до наших дней схема значительно отличается от прежде существовавшей в Китае. Известна более ранняя система классификации терминов, зафиксированных в древнем словнике «Эр-я» (III—II вв. до н. э.), во многом отличная от описанной. Известны также частичные изменения в родственной терминологии, вносимые зако- была распространена и на каждого отдельного члена семей, входивших в объединение. В период правления династии Юань, когда особенно усилилась экономическая круговая порука, впервые появился термин «баоцзя». 283
нодателъно административными органами Китайской империи в промежуток между публикацией «Эр-я» и установлением современной терминологии родства (X в.). Ряд исследователей показал, что изменения в родственной терминологии за указанное тысячелетие шли не от простого к сложному или, используя терминологию· Моргана, не от «малайской системы родства» к «турано-ганованской», а, наоборот, происходило сокращение количества классификационных терминов и увеличение числа описательных терминов. В работе советского ученого Д. А. Ольдерогге 3 отмечено, что «система родства» китайцев уже с начала нашей эры устанавливается указами государственной администрации и регламентируется законодательно, а не создается самим народом. Практически терминология эта относится не к роду, а к патронимической, или боль- шесемейной, группе. При этом в современном Китае бытуют иногда очень отличные от законодательно принятой схемы термины родственных отношений. Можно добавить также, что причина непонимания сущности китайской родственной терминологии лежит в антиисторичности подхода большинства исследователей: к изучению отношений родства. Таким образом, ни характер общины, ни сам материал, на который пытались опереться исследователи «систем родства», — родственная терминология — не дают основания говорить о сохранении первобытного рода в феодальном Китае. Фактически исследовалась не малайская или турано- ганованская «система родства», а перечень терминов, обозначавших родственные отношения между людьми классового общества. Отсутствие потребности в выделении и в связи с этим в особом наименовании какой-нибудь иной группы родственников, кроме членов своей отцовской семьи, приводило в повседневной практике к отказу от неиспользуемых терминов и замене их описательными, обобщенными терминами; сохраняется лишь небольшая группа первичных, наиболее необходимых терминов для обозначения сравнительно узкой родственной группы и притом старшего поколения (младшие родственники в обращении называются по именам чаще, чем по родственному отношению). Использование одного термина для обозначения нескольких категорий родственников отнюдь не говорит о «примитивности общества» Китая. Наоборот, этот факт свидетельствует о распаде цзунцзу. r g, В старом Китае семья (цзя) складывалась как Семья и орак -* « ** ν η болыпесемеиная община, состоявшая из 5—b (иногда и более) малых патриархальных моногамных семей. Состав малой семьи обычно был несложен. При государственном учете «средняя семья» принималась за 5 человек, но фактически она могла быть еще больше. Вместе с отцом — главой семьи жили женатые сыновья; при разделе родители оставались со старшим сыном. Семья вела общее хозяйство: в деревне — на семейном наделе земли, а в городе, как правило, мужская часть, занималась одной профессией (часто им помогали и женщины, и дети), передавая секреты мастерства из поколения в поколение. В отдельных районах наследственная профессия существовала и у женщин (шелкоткачество, вышивание). Деревни Центрального и Северного Китая в значительной мере были поселениями связанных кровным родством по мужской линии болыпесемейных общин. Поэтому сложилась традиция брать жену из определенных соседних общин, а если из своей деревни, то не из однофамильцев. Брать жену из дальних деревень избегали, так как это иногда значило признаться в экономической несостоятельности своей семьи: бедняку отказывали в сватовстве в ближних деревнях, где знали о его бедности. До недавнего времени роднились в основном равные по общественному положению и обеспеченности семьи. Поэтому брак, как правило, заключался прежде не по согласию между молодыми, а по выбору, согласию и договору между двумя семьями или родителями молодых. Нормальным брачным возрастом для юноши считалось 18—20 лет, для девушки—15—17 лет на севере, 14—16 лет на юге Китая. 3 Д. А. Ольдерогге. Малайская система родства. «Труды Института этнографии им. Η. Н. Миклухо-Маклая АН СССР», новая серия, т. XIV, Родовое общество,, стр. 28—66. 284
Зачастую, однако, мужчина был обречен на безбрачие, если он был беден и не мог оплатить свадебных расходов и содержать семью в дальнейшем. Кроме указанных традиционных форм брачного союза, бытовали сговор в отношении малолетних и обменный брак (хуанъмэньцинъ). Брак хуаньмэньцинь порождался чисто экономическими причинами: выдавая замуж дочерей, обе семьи сокращали наполовину расходы, не тратясь на подарки родичам невесты и на приданое (случаи обмена невестами встречались в основном в бедных семьях). Друзья, жены которых одновременно ждали рождения детей, договаривались породниться, связав браком ожидаемых сына и дочь. Договор о будущем браке детей закреплялся обрядовой трапезой представителей обеих семей в доме невесты. В императорском и гоминьдановском Китае сговор в отношении малолетних превратился в скрытую форму эксплуатации детского труда. Обычно состоятельная (кулацкая, купеческая и т. п.) семья выбирала для малолетнего сына невесту из бедной семьи, считавшей счастьем отдать девочку в богатую семью. Еще малым ребенком девочка переходила в семью мужа, где попадала в положение бессловесной рабыни. В результате побоев, непосильной работы и истощения значительная часть девочек-жен погибала. Родная семья не могла защитить девочку, так как семья мужа охотно возвращала ее (после нескольких лет эксплуатации), но требовала возмещения средств, затраченных на «ее содержание», что отец девочки, как правило, был не в состоянии сделать. Более часты были случаи заключения брака между взрослой девушкой и мальчиком. Как у многих других народов мира, этот обычай связан с тем, что девушка, взятая в дом как жена, становилась работницей и нянькою малолетнего мужа. п „В старом Китае девочки и мальчики получали Воспитание детей г г\ г* совершенно различное воспитание. «Зто объяснялось тем, что в старом Китае положение женщины в обществе резко отличалось от положения мужчины. В аристократических семьях старого Китая мальчика с самых ранних лет готовили к военной карьере или «ученым занятиям», т. е. к карьере военного или гражданского чиновника. Вся система воспитания была направлена на обеспечение для правящей социальной верхушки возможности монопольного замещения всех государственных военных и гражданских должностей. А государственная должность в свою очередь открывала возможность почти бесконтрольного и неограниченного ограбления трудовых масс. Ребенок морально подготавливался к роли «опоры существующего строя», носителя тысячелетних традиций. Педагоги-конфуцианцы вдалбливали своим воспитанникам с малых лет формулу «соответствия вещей» в обществе: «государь должен быть государем, подданный — подданным, отец — отцом, сын — сыном». Но это означало и то, что ученый (оп же чиновник) должен оставаться чиновником, крестьянин — крестьянином, богач — богачом, нищий — нищим. Одной из частных сторон учения «о соответствии вещей» была проповедь «сыновней почтительности» (сяо), безоговорочного подчинения патриархальной морали в семье и обществе, домостроя в семье. Мальчику внушали мысль о несравненном превосходстве мужчины, особенно старшего в роде (т. е. старшего мужчины старшей линии родичей по патронимии). Лу Синь, описывая события времени своего детства, не раз говорил с иронией о том, что его оберегали от излишней живости и опасностей, как «старшего в роде», хотя ему в то время едва исполнилось десять лет. Нередко в старом Китае можно было услышать, как дед упрашивал 285
мальчугана поберечься. «Ведь ты же продолжатель рода; кто будет обеспечивать предков всем необходимым, если тебя не станет», — говорил он малышу. Продолжение рода считалось первой обязанностью старшего сына, первым проявлением заботы о родителях и сыновней почтительности. В этом выражалась забота не только о земной, но и загробной жизни родителей, а также о душах всех предков отца. Представление о мальчике как продолжателе рода было распространено и в трудовых семьях, хотя, конечно, возможность оберегать сына от опасности была минимальной. С самого раннего возраста мальчики в семьях крестьян, рыбаков, ремесленников принимали деятельное участие в производительном труде. Даже их игры носили характер производственной подготовки, выработки навыков традиционного в данной местности занятия (земледелие, рыболовство, ремесло, промыслы). Конфуцианская проповедь незыблемости патриархальных устоев семьи нашла выражение в формуле «трех покорностей»: «дочь должна быть покорна отцу, жена — мужу, вдовствующая мать — старшему сыну». С малых лет девочке вдалбливалось представление о ее неравноценности с мужчиной. Даже в имени это часто находило отражение: нередки были имена, показывающие, что рождение девочки было обузой для семьи. Например, Да-цо — «большая ошибка», Сань-до — «третья лишняя» и т. д. Девочка для семьи обуза, а в будущем источник значительных затрат, отрезанный ломоть — эту мысль о неизбежном уходе из семьи девочке прививали с раннего детства. Семья отца — временная семья, настоящая семья — семья мужа. В богатых семьях прежде допускалась совместная игра девочек и мальчиков не более чем до 10 лет. Но отделение их начиналось уже с 6 лет, так как около этого возраста мальчик поступал в местную школу. В богатых семьях после 12 лет девочка уже считалась невестой и не должна была появляться на людях, не позволяла себе резких движений и выражения чувств, готовилась к семейной жизни: училась шить, вышивать, приготовлять пищу; от всех вопросов, связанных с физиологией, девушка тщательно ограждалась. Таким образом, девушка становилась затворницей и проводила время в домашней работе. В круг обучения невесты входила передача ей навыков рисования традиционных в селении или семье орнаментов и сюжетных рисунков для вышивки и т. п. В районах, имеющих специализацию ремесленную или по отраслям сельского хозяйства, требующих участия женщин, девочку обучали традиционному ремеслу или производству. Девочке передавали обязательно множество сведений относительно внутрисемейных отношений и обрядности, не связанной с культом предков и празднествами сельскохозяйственного цикла, где носителем традиций был мужчина. Мать должна была научить дочь, как ей вести себя в «настоящей» семье, т. е. как угождать свекрови. Свадьба в Китае всегда считалась важным семей- Сватовство и ным событием, особенно в жизни женщины. Сватов- свадеоныи обряд ^ ' ~2 ство обычно начиналось с взаимного сбора сведении родителями жениха и невесты. Прежде всего узнавали, не состоят ли семьи в родстве и какова степень родства между женихом и невестой. Если это родство третьей и ближе степени по мужской линии, то брак считался безусловно невозможным. Собранные сведения обе семьи обсуждали на семейном совете (каждая на своем и по возможности скрытно от другой), на котором большую, а иногда и решающую роль играли женщины, особенно бабка (мать матери) в семье жениха и мать в семье невесты. В последние десятилетия 286
перед созданием КНР решающее слово принадлежало отцу— главе· семьи. В выборе невесты значительную роль играли ее личные качества: работоспособность, знание традиционного ремесла или профессии, воспитанность, здоровье, ловкость и т. п. При выборе жениха учитывался в основном экономический уровень его семьи и ее общественное положение, затем его физическая крепость и работоспособность, в помещичьих семьях — его ученая степень или должность. Только разведав, что сватовство будет принято благосклонно, семья жениха направляла сватов к родителям невесты. Кроме профессиональных сватов, в этой роли могли выступать любые доверенные лица, в том числе отец жениха. По традиции даже в случаях, когда сведения о семье жениха и о нем самом были наиболее благоприятными, отвечать согласием или прямо отказать с первого раза считалось неприличным. Согласие или отка» сообщали во второй или третий приход сватов. Если в третий, решающий приход сватов их усаживали и предлагали угощение, то сама трапеза была символом положительного ответа. Если же сватов еще раз просили «выждать», это было равносильно отказу. В день сговора обычно устанавливали размер подарков невесте и ее родичам, размер и состав приданого, а также сроки свадьбы. Обычно свадьбу назначали на конец осени, когда урожай снят и реализован. До официального обручения было принято проводить суанъмин — гадание относительно «соответствия стихий невесты и жениха», или, как в народе говорили, соответствия их бацзы — 8 иероглифов (4 + 4), обозначающих день, месяц и циклические знаки года рождения жениха и невесты. При гадании учитывались системы китайского летоисчисления. Брак, например, считался невозможным, если невеста родилась в год тиграг а жених в год барана («тигр погубит барана»), зато очень хорошо, если молодые родились в год тигра и дракона, коровы и собаки и т. д. Считалось, что это пары шэн — рождающие, благостные. В противоположность им тигр и баран и т. п. — пары кэ — разрушающие и губительные. При гадании перед обручением, кроме сопоставления наименования года по животному двенадцатичленному циклу, устанавливали, счастливым ли является соответствие лет по системе ганьчжи (или, как ее называют в народе, цзя-цзы): вторая пара знаков в гадании сответствует одной из «пяти стихий» и «десяти качеств». Например, дерево ян — строительный материал, дерево инь — плодоносящая ветка; вода ян — вода орошающая, вода инь — вода разрушающая, море; огонь ян — солнце, тепло, огонь инь — огонь домашнего очага. И здесь есть пары «шэн» и пары «кэ». Например, если жених родился в год под знаком стихии «дерево», а невеста — в год под знаком «огонь», то брак между ними невозможен, так как «огонь» сжигает «дерево» — «будущая жена погубит мужа»; это пара «кэ». Но если жених родился под знаком «огонь», а невеста — в год под знаком «дерево», то это пара «шэн», так как солнце согреет плодоносящую ветвь и плоды ее будут крупнее и сочнее, — брачный союз этой пары будет награжден многочисленным потомством. Считалось, что обойти «предсказания» нельзя, так как брак предопределен, каждая пара заранее связана небом. Небесным вершителем брачных дел считался «Подлунный старец» (Юэся лаожэнъ). Ему приносились жертвы в благодарность за «удачный брак». В случае же, если в обход показателей гадания богатая семья решалась заключить брак пары «кэ», то родители жениха (реже сами молодые) приносили жертву в даоской молельне перед изображением «Подлунного старца» и затем оставляли на алтаре две палочки, связанные красным шнуром. Две· 287
палочки символизировали собой новобрачных, а красный шнурок — «красное дело» — предстоящую свадьбу. Все беды, посланные «Подлунным старцем» за нарушение предначертаний судьбы, должны были пасть не на самих молодых, а на их «заменителей». Народные суеверия в своекорыстных целях использовались различными шарлатанами. К их числу принадлежали составители гороскопов и гадальщики. Нередко, видя, что семья жениха или невесты зажиточная, гадальщик нарочно подстраивал «несоответствие бацзы» с тем, чтобы за вознаграждение «исправить дело» (как он говорил) или «принять на себя ответственность перед Юэся лаожэнем» (как думали просители) . За месяц до свадьбы семья жениха направляла подарки родителям, старшим братьям и ближайшим родичам невесты по отцовской линии. Они имели скорее характер знаков почтения, чем передачи материальной ценности. В состав чали {дословно «чайный подарок») входила коробка с разными сортами чая, обрядовые хлебцы, сладости и т. п. Еще до чали семья жениха выплачивала отцу невесты выкуп в денежной форме. В ряде областей выкуп выплачивался в форме «больших подарков», которые подносились позже подарков родичам. Значительная часть денежного выкупа, а также тканей, входивших в «большие подарки», уходила на приготовление приданого. В приданое входили постельные принадлежности, одежда, утварь и тому подобные предметы, необходимые молодой паре в быту. Торжественная процессия, состоявшая из родичей обеих сторон (особенно невесты), переносила приданое за неделю до свадьбы в дом жениха, где его выставляли для обозрения. Так как многие вещи были сшиты и вышиты невестой, то приданое служило при осмотре показателем ее навыков в рукоделии. В день свадьбы, назначенный при сватовстве или после внесения выкупа, жених отправлялся в дом невесты. Одетая в свадебный костюм, девушка усаживалась в закрытый паланкин (хуа цзяо). В ряде областей невесту, сидевшую в полном свадебном облачении на кане в средней комнате дома ее отца, относил в паланкин на руках ее старший брат. Красный, украшенный блестками паланкин, яркий наряд участников процессии, в котором невесту переносили в дом жениха, а также и костюм самой невесты обычно брали напрокат в специальных костюмерных лавках и конторах. Свадьба считалась тем пышнее, чем длиннее была процессия. Поэтому в городах богатые семьи нанимали, кроме носильщиков паланкина, еще и участников процессии, которые несли за паланкином зонты, барабаны и т. д.; на время пути их облачал-т в нарядные одежды, взятые напрокат. По прибытии в дом мужа молодую усаживали в комнате молодых, и в свадебном пире она не участвовала. В ряде окраинных областей (в Гуандуне, Синьцзяне, Северо-Восточном Китае) в той или иной мере сохранялись так называемые «шутки над молодой».4 Почти повсеместно сохранился и обычай, по которому в комнате молодых собирались женщины — родственницы мужа и разглядывали сидевшую здесь молодую, вслух высказывая свое мнение. Наутро после первого дня свадьбы молодую знакомили с членами семьи мужа и его ближайшими родственниками по отцу. Наиболее ответственным моментом было знакомство с матерью мужа. Свекровь, уже убедившаяся в том, что жена ее сына сохранила девственность до свадьбы,5 в этот день оценивала умелость молодой, ее навыки в хозяйстве. На третий день после свадьбы происходил обряд встречи родителей молодых (в доме мужа). Этим заканчивается круг брачных обрядов. В старину в ряде районов по переезде в дом мужа молодая должна была перешагнуть через огонь, что символизировало полный ее переход в «настоящую» семью, однако фактически связь с родной семьей не прерывалась для нее до рождения первого ребенка. Как у многих других народов, молодая навещала свою мать и нередко даже роды проводила у нее. Иногда хуэймынъ, т. е. обряд 4 «Шутки над молодой» (туа си) — отдаленный отголосок норм группового брака — состояли из «вечерних шуток» (когда в дом молодых приходили только юноши; они заставляли молодых выполнять различные требования: петь не всегда цензурные песни и т. п., а за отказ невесты били жениха) и «ночных шуток», которыми будили молодых: кричали в трубу, стучали в окно и пр. 5 В первую брачную ночь постель молодых застилалась платом, который утром снимала свекровь, чтобы удостовериться в девственности невесты. 288
возвращения молодой в дом матери, проводился на третий день после свадьбы. Возвращение молодой в дом отца (точнее, матери) на месяц и более было широко распространено в Центральном и Северном Китае. Значительно реже встречалось гостевание молодой у матери после рождения ребенка. Новая семья, как правило, не была самостоятельной. В большинстве случаев она образовывала лишь новую ячейку в составе болыпесемейной общины или родственной группы. Таким образом, молодая попадала в положение младшей снохи, наименее самостоятельной в кругу женщин семьи. Первая беременность всегда является значительным Обычаи, связанные с событием в жизни молодой женщины. Особенно важным рождением и первыми оно считалось, если не более года отделяло его от дня годами жизни ребенка свадьбы и если старшие женщины семьи и деревенская повитуха «определяли», что ожидается мальчик. Рождение первенца-сына считалось благоприятным предзнаменованием не только для новой брачной пары, но и для всей семьи в целом. Поэтому в хорошей семье старшие женщины (снохи, свекровь) старались оградить будущую мать от тяжелых или вредных работ. Во время беременности сравнительно рано прекращалась половая жизнь. Боясь нарушить развитие ребенка, молодая зачастую переселялась в дом своей матери, где поступала под опеку бабки. Муж на это время имел право посещения дома тестя, но только в качестве гостя. При этих посещениях семья мужа передавала молодой подарки продуктами, тканями. Однако роды происходили предпочтительней в доме семьи мужа. Приглашение доктора было явлением редким, что объясняется обычаями, отсутствием врачей, а также крайней бедностью крестьянских масс. Но даже в семьях, где пользовались услугами врача, ребенка обычно принимала опытная полупрофессиональная повитуха. В беднейших семьях роль повитухи мог исполнять и муж. Обычно же роды происходили в отдаленной комнате или отдельной пристройке дома, так как роженица считалась нечистой (в различных местностях на срок от 9 до 30 дней). Дети, незамужние женщины (присутствие которых, по народным суевериям, «затрудняло роды») и мужчины должны были удаляться из дома. Для облегчения родов роженицу водили или заставляли бегать, при этом ее поддерживали, подхватив сзади под мышками, старшие родственницы по мужу. Нередко женщина рожала стоя или сидя на низком табурете, закрытом жесткой тканью. Приняв ребенка, повитуха заворачивала его в халат и, прежде чем передать матери, производила кай-коу — обряд открытия рта, вливая ему несколько капель теплой воды. После этого обряда послед погребался в пределах усадьбы, по возможности тайно. Так же поступали в феодальном Китае и с мертворожденным ребенком, лишь впоследствии извещая местные власти об этом событии. В провинциях юго-востока и приморья Китая еще в 30-х годах текущего столетия сохранялись следы кувады:6 муж роженицы имитировал роды и послеродовые недомогания (даже если роженица поднялась и начала работать, он оставался в постели несколько дней). Лучшей пищей для матери в первый после родов день считался «легкий и полезный» отвар из пшеницы или риса. Этот отвар, а затем жидкая каша были основной пищей роженицы в первые четыре дня после родов. Полезным считался также вареный коричневый сахар. По обычаю рождение ребенка праздновалось семьей на третий день после рождения. Обряд госанъжи представлял собой первый показ ребенка родственникам и знакомым. Ребенка наряжали в халатик, сделанный из одного куска красной ткани. Первыми к нему подходили бабка и дед, затем родичи со стороны мужа, затем свойственники (родичи жены и матери мужа). Родители молодой извещались официально и без такого извещения на празднество не приходили. Затем проводили благодарственное моление предкам и просили их «сохранить нового члена семьи». Основным блюдом на празднестве госаньжи было кушанье из тертых зерен кунжута, яиц и муки, приготовленное без соли. Считалось, что оно способствует восстановлению сил и здоровья матери, а также обилию у нее молока. Родичи и соседи приходили на праздник, принося подарки — пшеницу, сваренные вкрутую и окрашенные в красный цвет яйца, красный сахар и т. п. Корзинка с приношениями обычно была покрыта красной тканью. Состав и размер подарка обычно записывались семьей новорожденного, с тем чтобы иметь возможность отблагодарить дарителей в случае подобного празднества в их семье. В этот же день дед нарекал ребенку «малое» имя.7 Для мальчика были обычны выспренние имена: фу («богатство»), гуй («знатность»), си («счастье»), лэ («ра- 6 По данным информатора, уроженца провинции Чжэцзян. 7 В Китае очень распространено было неоднократное изменение имени в связи: с различными обстоятельствами. Мальчик получал сначала детское «малое», затем 19 Народы Восточной Азии 289
дость») и т. п. Часто имя давалось по событию в семье или соответственно возрасту деда (прадеда или отца) в этот год: люпгиэр («деду было 62 года»), ушии («деду стукнуло 51 год, когда родился внук»), лаова («дитя старого человека»). Именами девочек предпочтительно служили названия цветов, реже бабочек, птиц и т. п. Роженица начинала вставать с постели уже на третий день после родов. К работе она могла приступить по истечении б—7 дней. В богатых семьях роженица должна была проводить в постели или не выходя из комнаты 10 дней. Когда ребенку исполнялся месяц, молодая посещала дом своих родителей, где устраивалось (в меньшем размере) празднество, подобное госаньжи. Когда ребенку исполняется год, обычно празднуют суйсур («годок»). На празднество приглашаются родичи и соседи. По обычаю основными дарителями являются на этот раз родичи по линии матери, приносящие ребенку первый комплект одежды (штанишки, халат, туфли, шапочку). В этот день прежде производилось гадание о будущих склонностях или специальности ребенка. На нити, протянутой поперек люльки, перед ним вешали различные игрушки: писчую кисть, деньги, модели сельскохозяйственных орудий, гонг, а также пластинку белил и румянящую вату. Ребенок силился схватить что-либо из этих предметов. Иногда ему удавалось сорвать с нити игрушку, наиболее привлекшую его внимание. Если это была кисть, то считали, что он будет ученым, если деньги, то купцом, если же белила, то в будущем ему грозят беды от любовных увлечений. Основную часть забот о ребенке в первые годы несла мать. Только рождение следующего ребенка отвлекало ее. Тогда отец принимал на себя заботы о старшем (особенно если это был сын). Большое участие в жизни мальчика до настоящего времени принимают дяди (братья его матери) и особенно вайцзуму (бабка — мать матери). Они имели законное право обратиться к семье отца с протестом, если отец бил сына, достигшего пятнадцатилетнего возраста, и т. д., в чем вполне правомерно видеть отголоски прошлой обрядности и права, например, авункулата. Положение женщины в семье и в обществе было Положение женщины бесправным не толькс по существу, но и по обыч- в семье и обществе r J^ J' ному праву и по законодательству, принятому в феодальном Китае. Основанные на упомянутой выше конфуцианской формуле «о трех покорностях», законоположения не только лишали молодую жену равенства с мужем в семье, но даже отнимали у ее семьи право вмешиваться в ее жизнь в доме мужа, заботиться о ней, защищать ее от нападок со стороны других женщин в семье и тем более от деспотизма свекрови. Враждебное отношение старших снох — жен старших братьев мужа — и особенно свекрови не раз было причиной самоубийства молодых женщин. Если муж высказывал своей жене сочувствие, то этим он «нарушал долг сына», так как косвенно порицал мать. Случаи открытого выступления мужа в защиту жены против тирании его матери были крайне редки. Свободнее чувствовала себя в семье мужа лишь умелая работница. Однако и в этих случаях все же основную роль играло личное отношение к ней свекрови. Положение молодой в семье мужа несколько улучшалось с рождением сына, особенно если мальчик был первым ее ребенком. В старом Китае среди обычаев, отражавших положение женщины, следует упомянуть широко известное бинтование ног. Считается, что этот обычай возник в VIII в. в подражание миниатюрной ножке одной из любимейших жен танского «школьное» имя, которое могло меняться в зависимости от класса (в государственной школе все ученики одного класса могли менять имя-прозвище так, чтобы во всех «именах» соучеников второй слог был одинаков), в высшем учебном заведении были распространены литературные псевдонимы и курсовые прозвища; в семье имя ребенка менялось в случае каких-либо исключительных событий. Менялось прозвище, употреблявшееся вместо имени, при перемене профессии и т. д. Но смена имен и прозвища, особенно с возрастом и профессией, касалась чаще всего мужчин. Смена женского имени и даже прозвища была известна лишь в кругу семьи. 290
императора. Обладание «золотыми лотосами», как называли поэты бинтованную ножку и туфельки соответствующего размера, считалось обязательным признаком красоты (и аристократизма) невесты. Для сохранения маленького размера ноги девочкам с 3—5 лет начинали бинтовать ступни, подтягивая пальцы к пятке полотняным бинтом и втискивая бинтованную ножку в маленький башмачок. Бинтование не прекращало роста ноги, но стопа искривлялась, мостиком выгибался подъем, пальцы как бы врастали в подошву. Первые годы процедура ежедневного перебинтовывания и обмывания ног была мучительной, затем, став привычной, она уже не вызывала боли. Но стоило распустить бинты, как стопа столь же мучительно стремилась принять нормальное положение. Обязательный в аристократических семьях, этот обычай поддерживался и в чиновничьих и купеческих семьях. В бедных семьях девушки участвовали в работе, и потому крестьянки и дочери ремесленников (а далее и рабочих) обычно имели нормальную стопу. Значительное распространение этого обычая в городах связано с «общественным мнением» и, как говорил Лу Синь, рабским подражанием власть имущим. Так женщина лишалась свободы в передвижении (в аристократических семьях женщин носили даже при переходах на сравнительно близкие расстояния). Этот обычай давно начал уходить из жизни. Процесс шел постепенно и стал особенно ощутимым в середине 1930-х годов. С представлением о том, что женская фигура должна «блистать плоскостью и гармонией прямых линий» связан был обычай стягивания груди. Невесте, т. е. девочке 10—14 лет, туго стягивалась грудь холщовым бинтом, специальным лифом или особым жилетом. Таким образом, приостанавливалось развитие грудей, резко ограничивалась подвижность грудной клетки и кислородное питание организма, резко тормозилось общее развитие организма девушки и способность его противостоять заболеваниям. Бинтование груди постепенно исчезает лишь после создания КНР, в связи со всей перестройкой быта. Женщины болыпесемейных групп, связанных родством, или семей, связанных дружбой, часто общались между собой, образуя небольшие замкнутые общественные мирки, мнение которых нередко играло значительную роль в общественной жизни деревни. Однако влияние это сказывалось главным образом на обрядной стороне жизни деревни. В ряде случаев объединение женщин играло и отрицательную роль; именно в этих объединениях разыгрывались настоящие трагедии межсемейной и внутрисемейной вражды. Наименее почетным было положение женщин в богатых и аристократических семьях. В помещичьей среде были распространены многоженство и конкубинат (т. е. содержание наложниц). Нередко наложницами помещика становились по принуждению дочери его арендаторов. Сыновья от всех жен участвовали в наследовании после родителей, но преимущество было за старшим сыном. Дети наложниц наследовали отцу с его волеизъявления и в значительно меньшей доле. Жена не наследовала мужу, но взрослые сыновья обязаны были ее содержать. При разводе дети оставались в семье отца. Для мужчин развод по суду и по обычаю был легким делом. Достаточными поводами для развода считались «дурной характер» жены, непочтительность ее к свекрови, неумелость в хозяйственных делах, болезненность и бездетность. Жену, с которой муж развелся вследствие ее болезненности и бездетности, муж должен был обеспечить материально. Поэтому он часто соглашался оставить у себя бездетную жену, но брал вторую жену. Развод по инициативе жены был невозможен. Разведенная жена могла вступить во второй брак. Женитьба на разведенной проходила при сокращенном круге обрядов. Сохранялись лишь сватовство (иногда даже личное) и свадебная трапеза. Смерть мужа (а иногда даже жениха) не давала женщине права выйти замуж за другого. В императорском Китае для вдовы считалось позорным покинуть дом мужа, если ее не принуждали к этому родители покойного. В феодально-аристократических кругах открыто поддерживалось мнение, что наиболее почтенна та жена, которая «ушла вслед за умершим мужем», т. е. умерла вскоре после него хотя бы в результате самоубийства. Вторичный брак вдовы был по существу запрещен или считался настолько предосудительным, что, даже если семья мужа выдала вдову замуж, позор падал на женщину, а не на ее родственни- 291 19*
ков, так как считалось, что в загробном мире души супругов встретятся, и тогда душа женщины, не несшей вдовства, должна была «делиться» между душами мужей. По народным верованиям, смерть не прерывает Смерть и погребение связей души покойного с его родственниками по патронимии. Переселившись в загробный мир, душа покойного продолжает участвовать в хозяйственной и обрядовой жизни своих родственников, помогает им, защищает их от злых духов, ходатайствует за них перед властителем неба Юйхуаном («Яшмовый император»). Такие воззрения определяли в значительной мере отношение к смерти как моменту перехода души из мира земного в мир загробный. Считалось, что душа явится в загробный мир в том виде, в котором тело будет уложено в гроб. Поэтому самыми страшными видами казни из применявшихся в феодальном Китае считались отрубание головы, четвертование и другие, приводившие к расчленению тела. Обезглавленная душа, соответственно народным представлениям, должна будет терпеть страдания и в загробном мире. Считалось, что у каждого человека есть несколько душ. По распространенной поговорке, у предельно перепугавшегося человека «все пять душ упали» (ухунъ сядяола). По народным верованиям, было три основных души: телесная, земная и поминальная. Все они могут «покидать тело» еще при жизни (этим объяснялся, в частности, сон). Но, покинув тело, душам нельзя задерживаться. Иначе «потерявший душу» человек умирает. Болезни тела и телесной души тесно связаны. Вместе с тем можно и без видимых причин, т. е. от старости, «переселиться в мир предков». Естественная смерть в глубокой старости считалась наиболее достойной. С приближением старости заранее готовились к приходу смерти. В помещичьих семьях по завещанию отводился специальный участок земли, урожай которого шел на поминания. Нередко, не надеясь на сыновей, умирающий передавал этот участок монастырю с условием «вечного поминания» своей души. Еще при жизни шили погребальные одежды из белого холста (шоуи). Готовили заранее и гроб. В старом Китае считалось, что гроб должны преподносить родителям почтительные сыновья. Гроб делали толстостенным, так как между днем смерти и днем похорон нередко проходили месяцы и годы. Такая отсрочка похорон зависела от многих обстоятельств. Считалось, что для души земной, которая остается с телом в гробу, необходимо выбрать «счастливый день» для погребения. Определение «счастливого дня» производилось гадальщиками по небесным корням (тянъеанъ). Этот день мог быть назначен и через год после смерти, и позже. Другой причиной задержки похорон являлось убеждение, что хоронить родственников следует только на семейном кладбище, в той местности, где они родились и где жили их предки. Гроб с телом покойного сохранялся до тех пор, пока его семья и родственники не собирали достаточно средств для перевозки гроба в родное село. Нередко из Тяньцзиня или Шанхая отправлялся корабль, груженный гробами членов какого-либо землячества, доставляемыми к месту последнего успокоения за счет родственников усопшего или за счет землячества. Душа бедняка, родственники которого не могли перевезти его тело к семейному кладбищу, «сама путешествовала туда», покидая тело. В первый день после смерти отца старший сын покойного в глубоком трауре отправлялся известить об этом Тудишэня — божество земли (данной местности). По народным представлениям, Тудишэнь ведет учет населения и докладывает властителю небес Юйхуану о смертях в его владениях. Первым оповещением о смерти в деревне служило громкое причитание, принятое в большинстве провинций. Выражение печали и формы похоронной обрядности несколько различны в разных областях страны. Цикл погребальных обрядов открывался подготовкой дома к проведению похорон. Траурное убранство начиналось с ворот. Вместо красных полосок и благожелательных картин на ворота наклеивали белые полосы, а в помещичьих домах нередко иероглифический текст из белой бумаги на бамбуковой основе. В городах л в помещичьих семьях перед воротами усадьбы красные фонари с черными иеро- 292
глифами (благопожеланиями счастья, богатства и др.) заменялись белыми или же- голубыми с белыми иероглифами. Основным из этих иероглифов был, исходя из представления о бессмертии души, знак шоу — «долголетие». Он же входил в орнаментацию гроба и т. д. В соответствии с народными верованиями отлет души в загробный мир символизировался в старом Китае вывешиванием бумажного изображения птицы над воротами дома, где есть покойник. Таково было второе извещение о смерти. Одновременно, особенно если погребение ожидалось скоро, рассылали баосан — извещения о смерти близким и друзьям. В деревне родственников покойного и друзей извещал о его смерти мальчик, обходивший все указанные ему сыном покойного дома. Омовение тела покойного совершалось вне дома. На омовение приглашались двое-трое из беднейших односельчан, иногда профессиональные мойщики. С ними расплачивались главным образом носильными вещами покойного. Профессиональные мойщики, как и представители других профессий, связанных непосредственно со смертью и загробным миром, издавна считались людьми «подлой», «нечистой» профессии. Омытое и облаченное тело вносили в дом и, если была возможность, помещали в отдельной комнате. Гроб с телом ставили так, чтобы голова была обращена на юг. При этом гроб прикрывали, но не совсем плотно, чтобы душа могла свободно перемещаться к угощению. Перед гробом ставился поминальный стол. На нем размещались курильницы с дымящимися палочками или фигурными (в виде иероглифа шоу и др.) прессованными плитками благовоний. Здесь же ставились ежедневно «угощения» для души умершего: рис, вареная курица, сушеные фрукты и т. д., а также специально сделанные для обряда погребения изображения денег и целых слитков из золотой и серебряной бумаги, а также лампа, которую не гасили до самого дня первичного погребения. Обычно огня в очаге и других ламп не зажигали всю первую неделю со дня смерти. Пищу готовили и приносили семье покойного ближайшие родственники по мужской линии. Частично пищу присылали и друзья покойного, которые, узнав о смерти, посылали письма-соболезнования, а затем приходили проститься с покойным, принося при этом подношения продуктами и деньгами. Из таких подношений складывались значительные суммы, облегчавшие семье покойного бремя затрат на пышные похороны. В городах существовали так называемые «клубы взаимопомощи». Это были объединения группы сослуживцев или друзей, ежемесячно отчислявших определенную сумму с тем, чтобы по очереди иметь право на крупную разовую затрату (например, на похороны). Пришедшие проститься с покойным должны были, как и родственники, облачиться в траурные одежды (санфу). Специальными указами в императорском Китае регламентировалась степень траура и определялся характер одежды. В феодальном Китае подданные должны были носить траур по императору три года. По родителям сыновья носили «двойной траур», т. е. 25 месяцев. Этому долгому трауру соответствовали чанцуй — полные траурные одежды из белого холста.8 По ближайшим родственникам (по мужской линии: по родному деду, братьям отца и т. д.) траур носили год (12—13 месяцев). Этой степени траура соответствовали траурные одежды цзуцуй — также белый полный костюм. По братьям деда, двоюродным братьям отца и т. д. траур дагун (буквально «большое почтение») носили 9 месяцев. Одежды могли быть уже голубыми и не из холста. Допускались обычные одежды, но с белой отделкой. При трауре по сестрам матери, по отцу матери и по родителям жены и т. д. носили траур сяогун («малое почтение») 5 месяцев. Траурные одежды в этом случае были голубыми или отороченными белым. По братьям и другим родичам матери и по родичам жены носили траур 3 месяца. Одежды при этом использовались голубые. По друзьям и знакомым носили траурные одежды в соответствии с близостью к умершему. Так, по любимому наставнику носили траур 25 месяцев, как по духовному отцу. В богатых семьях было принято чтение молитв у гроба. При этом независимо от того, к какой религии причислял себя усопший, читали молитвы и даоские и буддийские монахи. После прощания семьи и друзей с телом покойного гроб «запечатывали», т. е. тщательно промазывали все пазы, чтобы можно было выждать для погребения «счастливый день». Гадатель-геомант указывал также «счастливое место» на кладбище. Считалось, что фыншуй (буквально «ветер-вода»), т. е. «космические силы» данной местности, действуют положительно или угнетающе на земную душу, которая в свою очередь будет помогать родичам или вредить им. Поэтому для погребения считалось необходимым не только установить «счастливый день», 8 Траурная одежда отличалась от обычной только материалом и цветом. Покрой был одинаков. 293
Рис. 37. Богатые похороны в старом Китае. но и определить благоприятное место могилы. Следует отметить, что «счастливое место» могло оказаться вне кладбища. Когда наступал «счастливый день», собирались друзья и знакомые усопшего, заранее извещенные о погребальной процессии. Пока шло чтение молитв и первая поминальная трапеза, копали могилу, ориентированную чаще всего меридионально. Если же такое направление было гадальщиком признано «неблагоприятным», то, по его указанию, могилу ориентировали в «нужном направлении». Гроб укрепляли на длинных бамбуковых шестах. Для того чтобы перенести гроб к могиле, требовалось 18—36 человек. Похоронная процессия также оформлялась возможно более пышно. Существовавшие в городах и местечках костюмерные лавки предоставляли напрокат белые костюмы и белый реквизит. Во главе процессии несли «для устрашения злых духов» бумажные изображения «черного сановника» и «красного стража».9 Далее шли в ряд 5 человек, несущие погребальные хоругви. За ними группа в 30—60 человек с хоругвями, зонтами и флагами. Далее шли музыканты и даоские монахи. За ними несли столы с погребальными вещами: «золотой» и «серебряной» горой, изображениями домов, слуг, экипажей, гор тканей, связок денег и даже жен. По народным верованиям, в загробном мире, где в общем быт тот же, что и на земле, душе праведника все это понадобится. Далее следовали буддийские монахи, затем группа юношей, несущих гирлянды и большие букеты из белой бумаги. За ними на некотором расстоянии шли друзья умершего с дымящимися курительными палочками в руках. Непосредственно перед гробом шли сыновья покойного и музыканты, бьющие в гонг. Гроб еще перед выносом из дома накрывался красным, расшитым золотыми драконами покровом. За гробом шли прочие родственники и присоединившиеся по пути к процессии друзья и знакомые. По прибытии на кладбище монахи поочередно или все вместе читали «отправные» молитвы. После того как гроб опускали в могилу, ближайшие родственники бросали по горсти земли. Затем все присутствующие быстро зарывали могилу. Могильный холм делали обычно овальный. В изголовье холма, т. е. в южной его части, богатые семьи ставили надгробье в виде мифического животного (биси — десятого сына дракона) со стелой на спине, на которой затем писали чин и имя умершего. Формы надгробий различны и по оформлению, и по качеству в зави- 9 В ханьское время (III в. до н. э.—III в. н. э.) во главе процессии двигалась группа монахов в пять человек, надвинувших на лица устрашающие маски. 294
Рис. 38. «Временное захоронение» на окраине города. симости от достатка семьи и от района погребения. После чтения погребальных молитв и прощания с покойным на могиле сжигали для телесной души принесенные изображения ее имущества и спутников. После сожжения подношений сын покойного обращался к третьей — поминальной душе с просьбой вселиться в табличку (чжу), которую он держал при этом за спиной. Затем участники погребальной процессии возвращались в дом умершего, где участвовали во второй поминальной трапезе. Поминальные трапезы совершались затем в «семь семерок», т. е. каждый седьмой день до 49-го дня включительно. Дом тщательно окуривался и считался окончательно «чистым» только после завершения траура. Поминания совершались далее ежегодно в дни поминовения душ (главным образом в Новый год и в день весеннего равноденствия). В празднование «цинмин» при посещении могпл вновь сжигали бумажные изображения \ денег и имущества, «пополняя запасы» души соответственно земной профессии и социальному положению покойного. В эти дни моления душам предков возносили перед поминальной душой, заключен}юй в табличке чжу, которую ставили на алтаре предков перед каждым молением и хранили в находящемся там «ларце душ». В дни траура и поминок считалось неприличным посещать театр и пр., устраивать свадьбы и даже начинать торговое дело. Обычный ход жизни возобновлялся после «очищения» дома. Борьба с суевериями, проводимая в КНР, постепенно сказывается на отношении к самому характеру погребальных и поминальных обрядов. Похороны все более становятся гражданскими. Общая линия режима экономии давно привела к упрощению обрядности. Однако погребальный обряд остается одним из наиболее консервативных. Со времени образования КНР постепенно меня- Изменения в семей- ются ЖИЗнь и быт; происходят перемены и в семейных и брачных отноше- w г о * ниях в КНР ных и брачных отношениях, «закон о браке», принятый правительством Китайской Народной Республики в 1950 г., был декретом, закреплявшим равноправие женщин. По новому закону ликвидировались все обязательства, данные по сговору ^без согласия вступающих в брак, запрещались сговор в отношении 295
малолетних и брак не достигших брачного возраста. Отменялся обычай запрета на вторичный брак вдов и т. п. Интересно отметить, что «Закон о браке» предусматривал охрану интересов обеих сторон (хотя женщина, как сторона, более часто страдавшая от старых законов и обычаев, получила благодаря введению закона больше льгот). Так, статья 25 закона гласит: «Если одна из сторон после развода не вступает в новый брак и находится в затруднительном положении, то другая должна оказать ей помощь. Способ и продолжительность оказания такой помощи устанавливаются соглашением сторон. Если соглашение не достигнуто, народный суд выносит решение».10 «Законом о браке» были подорваны патриархальные, угнетавшие женщину семейные отношения. Аграрная реформа довершила распад кое-где еще сохранившихся родственных групп и болынесемейных общин. Унизительные «шутки над молодой» в современных условиях исчезают. Свадебное веселье включает, кроме обильного пиршества, театрализованные выступления. На многих празднествах исполняются япгэ (см. стр. 402). Ушел в прошлое выкуп за невесту. Но подарки от жениха ее родителям и приданое остаются. Молодые сами выбирают, остаться ли им в доме жены или поселиться в доме мужа; преобладает, однако, последнее. Молодые не только знали друг друга до свадьбы, но зачастую уже сдружились между собой в совместной работе и т. д. Браки односельчан теперь обычное явление. Не выдерживается и запрет на брак родичей третьей (и даже второй) степени родства. Заключение брачного союза стало делом самих вступающих в брак; их решение основано на взаимной склонности и уверенности в создании крепкой семьи, на взаимном доверии и уважении. В сельских местностях женщина получила возможность участвовать в производстве. В ряде отраслей труда женщина занимает ведущее место: например, в выращивании хлопка, разведении гусениц шелкопряда, в текстильной промышленности. Вместе с тем женщины овладевают профессиями, ранее им недоступными. За равный труд женщины получают равную оплату. Одной из форм единения семьи были празднества, Празднества семейные связанные с тем или иным событием в жизни членов и общественные семьи. Большую роль,* как средство укрепления связей семьи с общиной того периода, когда в ней были сильны патронимические отношения, играли производственные торжественные дни: день урожая, день начала производственного процесса и т. д. Первым из традиционных празднеств была встреча праздника весны и Нового года. Начало Нового года — первого дня первого лунного месяца падает на различные даты солнечного календаря в пределах конца января—середины февраля. В 1965 г., например, первым днем первого месяца лунного года было 1 февраля по солнечному календарю. Празднование Нового года официально приурочено к празднику весны в 140 г. до н. э. Праздник весны сохранился у китайцев как народное празднество и в настоящее время. Однако содержание празднества значительно изменилось. Празднование Нового года длилось от трех дней до полумесяца и включало целый цикл обрядов: малый Новый год, дни семейно-родственного единения, новогодние гостевания и праздник фонарей. 10 Сб. «Законодательные акты Китайской Народной Республики». М., 1952, стр. 26. 296
Сочетая в себе и начало весны (на юге Китая лунный новый год не только считается, но и является началом весны, временем цветения сливы и вишни) "и день «очищения», лунный Новый год праздновался под знаком единения семьи, укрепления и восстановления родственных связей. К этому времени в усадьбе по обычаю должны оставаться только основные члены патрилинейной семьи. Чужаки, гости, друзья, даже замужние дочери, гостившие в доме своей матери, должны были по обычаю покинуть дом, чтобы встретить празднество в кругу своей «основной» семьи. Даже квартирантов старались на эти дни переселить в помещение, возможно более изолированное от общего. К Новому году считалось обязательным возвратить (получить) долги, а также урегулировать спорные вопросы, примирить враждующих. Новый год считался днем примирения. Однако вместо примирения этот день нередко становился днем траура для бедняков, у которых помещик или ростовщик под Новый год за неуплату долга безжалостно отбирал землю, имущество и даже детей; как известно, фактическое долговое рабство в тот период процветало. Тех, кто пытался помешать этому узаконенному грабежу, подручные помещика—минътуани11 или охранники ростовщика нередко забивали до смерти. Случалось, что, не выдержав издевательств или разлуки с семьей, люди кончали жизнь самоубийством. Недаром в народе сложилась поговорка «Пережить Новый год, что через пропасть прыгнуть». Перед 23-м днем 12-го месяца, который часто называли «малым очищением», или малым Новым годом, обычно производили генеральную уборку дома и усадьбы, стремились подновить ограду, подкрасить деревянные части ворот, а также инби. Пересматривали и чинили весь комплект земледельческих орудий труда. В доме также все чистили и мыли, подновляли печи и дымоходы канов. Кухне уделялось особое внимание: и помещение, и утварь должны были быть начищены до блеска. В этот день, по народным верованиям, божество домашнего очага Цзаован отправляется к Верховному владыке небес — Юйхуану с донесением о всех событиях, добрых и злых делах семьи за истекший год. Поэтому перед лубочным его изображением в божнице ставили в этот день чашки с рисовыми пирожными и другими сластями, чтобы в его докладе Юйхуану «звучали сладкие ноты». Нередко около иконы можно было увидеть деньги (плата за умолчание о грехах семьи) или тянучки (средство заклеить рот его в момент доклада). К этому дню заготовлялись новые дуйцзы — благожелательные надписи на красной с золотыми и серебряными блестками или золотисто-оранжевой бумаге. Закупались лубочные иконы, картины и прописи-заклинания, которые за два дня до Нового года вывешивались в доме, наклеивались снаружи на двери (изображения двух воинов — стражей дверей), ворота и инби. Пища заготавливалась с таким расчетом, чтобы ее могло хватить не только на празднование, но и на дни госте- вания. В последний день старого года (обычно день самого бойкого рыночного торга) покупали все необходимое. Женщины готовили пирожки и сласти. Поздно вечером в главной комнате у северной стены ставился стол, на котором стояли культовые предметы: таблицы предков, блюдца с жертвенной пищей, курильницы с курительными свечами, восковые парадные красные свечи. Над столом вывешивались благожелательные надписи и картины. Как в картинах, так и в пожеланиях основное место отводилось Цайшэню — богу богатства и его спутникам. Чаще всего картина изображала внезапное получение семьей несметного богатства, что символизировало пожелание: «пусть будет так в моей семье». На столе стояли сосуды с ветками сосны или бамбука (символ долголетия), вишни, сливы (символ начала весны), на которых были надеты монеты — цянъ, а также стояли блюда с печеньями квадратной формы (символ земли) и чашечки с зернами пшеницы. С момента окончания приготовлений считалось, что семья вступила в период праздника и уже не принимает посторонних. После ужина женщины оставались дома доделывать мелкие дела, жарить семечки подсолнуха, арбуза и т. п., мужчины же шли посетить могилы умерших родителей. В 12 час. ночи вся семья вставала на колени перед открытыми дверьми дома. Приносилась «малая жертва» (воскурение благовоний и обрызгивание· вином) божествам неба, земли, домашнего очага. Рано утром, еще до рассвета, семья поднималась в праздничном настроении. Старший в семье мужчина зажигал три курительные свечи на импровизированном алтаре. Поднеся их почтительно ко лбу, он затем укреплял их в курильнице. Обращаясь с молением, к предкам и усопшим родичам вообще, он преклонял колени и делал три земных поклона. То же проделывали все остальные мужчины. Затем члены семьи приветствовали друг друга: младшие — старших земным поклоном, равные равных — поясным. Когда церемония была закончена, глава семьи зажигал первую хлопушку. Считалось, что треск хлопушек, ракет и т. п. отгоняет злых духов. Начиналось веселье. Трещали хлопушки, повсюду развешивались фонари (причем 11 В буквальном переводе «народные отряды», фактически — помещичья полиция. 297
^лампочки типа лампадок в них были сделаны из рисового теста и наполнены тун- тутовым маслом). Члены семьи желали друг другу (особенно главе семьи) счастливого Нового года. С восходом солнца все выходили на улицу, где поздравляли односельчан, оставляя в специально вывешенном у ворот конверте визитные карточки. Взрослые одаривали детей сластями и деньгами. В древности этот праздник сочетался с молением о плодородии: о благополучном рождении в семье мальчиков — продолжателей рода, о тучных нивах и обильном урожае, о богатом приплоде домашних животных. Вечером, как только стемнеет, устраивались карнавальные шествия. В деревнях горного юга сохранились карнавальные шествия в головных масках (голова лошади, осла, льва и др.); участники шествия несли фигурные шесты с фонарями, знамена, штандарты и т. д.; среди фигурных знамен и шестов несли изображение фаллических символов, прямая принадлежность которых к молению о плодородии несомненна. Широко распространено до сих пор шествие с драконом. В таком карнавальном шествии-игре принимают участие 18 человек. Руководитель этой самодеятельной акробатической труппы несет на шесте изображение солнца в виде шара, изнутри освещенного фонариком. Три человека несут огромную голову дракона из папье-маше на проволочном или деревянном каркасе; нижняя челюсть делается подвижной, так что пасть раскрывается, и в ней пылает огонь фонариков; фонариками горят и глаза дракона. Остальные участники несут длинное полое тело дракона. Благодаря слаженности движений участников игры создается полное впечатление, что извивающийся дракон стремительно кидается на солнце и пытается проглотить его. Под треск хлопушек солнце ускользает от «гибели». Сцена сопровождается грохотом и звоном ударных инструментов. Исполнители этой в прошлом явно символической сцены борьбы против затме- τπδά — «гибели солнца» ходили по всему селению или кварталу городка, останавливаясь и повторяя цикл пируэтов у каждого большого дома. Б прежнее время хор завершал сцену, возглашая здравицу: Да здравствует хозяин (данного дома)! Да здравствует вся семья (его)! Да здравствует вся община (квартала или все селение)! Особенно оживленны и красочны карнавалы в районах крупных городов: Шанхая, Тяньцзиня и др. Основная часть праздника заканчивалась на третий день обрядом суннянъ, подобным первому молению перед табличками предков. Этот обряд символизировал проводы слетевшихся к очагу душ родичей. Полностью празднование Нового года заканчивалось в 15-й день первого месяца, называемый празднеством Шанъюанъ, который отмечали обильным потреблением мясной пищи. Примечательно, что новогодняя пища считалась целебной. Вечером с 13-го по 15-й день Нового года проводился праздник фонарей. С праздником фонарей прежде было связано .моление об урожае. Для всего трудового населения новогодние празднества были трудным и разорительным временем. Даже чиновники и служащие государственных и частных учреждений, получив право использовать пятнадцать дней неоплачиваемого «отдыха» (да еще связанных с огромными расходами), долгое время затем расплачивались с новогодними долгами. Особенно тяжело приходилось городской бедноте и беднейшему крестьянству, которые, не имея средств заблаговременно заготовить все необходимое для встречи Нового года, становились жертвой спекуляций торговцев новогодними товарами, мясом и другими продуктами. 298
Рис. 39. J — подготовка к новогоднему празднику; 2 — фейерверк в новогодний праздник.
Вторым празднеством, связанным с хозяйственным циклом, является· Эръюээр — 2-й день второго месяца лунного года. Этот день считался в народе днем рождения Тудигнэня, божества земли, обеспечивающего урожаи и благосостояние семьи. В народе этот праздник считается днем пробуждения Дракона — повелителя вешних вод и называется Лунтайтоу, что в буквальном переводе означает «дракон поднял (после зимней спячки) голову». Целью празднества являлось и здесь моление об урожае. В качестве символического пожелания урожая служили изображения куч зерна, лестниц, амбаров. При этом лестница символизировала пожелание такого урожая, чтобы до вершины кучи полученного зерна пришлось добираться по лестнице. В этот день жарились бобы и подсолнухи. Из бобовой муки и коричневого сахара делались сласти. С днем Эръюээр было связано также «празднество весенней коровы» (Чунъню). По улицам города носили сделанную из бумаги на бамбуковом каркасе фигуру коровы, наполненную зерном пяти основных злаков Северного Китая. Перед священным местом (часто перед алтарем храма земледелия) эта фигура разрывалась присутствующими на клочки. Присутствующие старались захватить лоскут цветной бумаги или горсть зерна, что, по народным верованиям, должно было обеспечить хороший урожай на его поле. В XIX в. «празднество весенней коровы» в столице страны проводилось как официальная церемония. Изготовление бумажной фигуры сопровождалось гаданием: слепой старец (суанъмин сянъшэн) оклеивал каркас цветной бумагой. В корзине перед ним были перемешаны куски бумаги красного, черного, белого, зеленого или желтого цвета (символика цветов здесь соответствует пяти элементам· природы: огонь, металл, вода, растительность и земля). Преобладание того или иного цвета, по народным верованиям, показывало, какие события произойдут в данном году. После Эръюээр начинался вывоз на поля удобрений и первичное боронование. Однако в северной части страны полевые работы развертывались после празднества Цинмин.12 Цинмин — «праздник чистоты и ясности» — самый большой после Нового года. Отмечается он в конце второго или начале третьего месяца лунного года. Погода становится ясной и устойчивой. По народным представлениям, борьба зимы и весны, воспринимавшаяся как борьба Ян — мужского светлого начала с Инь — женским темным началом, заканчивается в пользу весны. Вместе с тем считалось, что в этот день Ян и Инь приходят в равновесие; небо оплодотворяет землю; зарождается новая жизнь. Толпы празднично одетых людей гуляют по улицам с веточками ивы в руках. По-китайски ива — яншу, т. е. дерево Ян, символ торжества Ян. В этот день всей семьей посещали могилы родичей и сжигали «необходимые для их душ» жертвенные предметы*из золотой и серебряной бумаги. В день «цинмин» издревле и до конца XIX в. проводился в Китае «праздник первой борозды». Глубоко народный «праздник первой борозды» в феодальном Китае превратился в обряд государственного земледельческого культа. На священном поле Храма земледелия император лично шел в желтых одеждах за плугом, проводя первую борозду. Его два помощника в обряде (даже если император передоверял одному из них заменить себя) имели право надевать лишь красные одежды вассала. В начале и конце обряда проводилось торжественное моление небу и божествам земледелия. Обрядовые орудия, с помощью которых запахивалось, а затем обрабатывалось священное поле, хранились при Храме земледелия (откуда они были похищены в период японской оккупации Пекина). Начинать запахивание личных полей до обряда первой борозды номинально в императорском Китае воспрещалось. Фактически в обширной стране, где в ряде районов вегетационный период длится весь год, одновременно начинать обработку поля просто невозможно. Далее следует празднество Дуанъу («начало лета», буквально «пара пятерок»), т. е. праздник 5-го дня пятого месяца лунного года, или так называемый праздник дракона. Цикловая связь этого празднества сейчас 12 В ряде мест Центрального и Северного Китая празднеству «цинмин» предшествовал праздник «ханыпи» («холодной пищи»). Причастность его к земледельческому циклу неясна. 300
ъ народе почти не осознается (прежде он считался днем окончания посева).13 По народным верованиям, дракон — повелитель водной стихии — представлял в сельскохозяйственном годичном цикле, с одной стороны, подателя влаги, щедро орошающего созревающие поля своих почитателей. С другой стороны, он выступал как защитник от неисчислимых бедствий, вызываемых чрезмерным разливом рек, наводнениями, переменой русел рек. Ясно, что почитание его занимало третье место (после божеств неба и земли). Праздник и поныне отмечается карнавалом на реках и озерах. Причем лодке придается форма, напоминающая голову и узкое туловище дракона. В последние годы в этот день проводятся массовые состязания в различных видах водного спорта (плавание, гребля). В воду бросают цзунцзы — своеобразное кушанье из клейких сортов гаоляна, риса, проса или кукурузы. Это угощение духов вод ассоциируется с распространенным у ряда народов мира обычаем приносить жертвы духам вод и еще раз подкрепляет предположение о связи празднества с сельскохозяйственным календарем. Этот праздник, как и другие праздники земледельческого цикла, явление отнюдь не исключительно китайское, а широко распространенное во всей Восточной и Юго-Восточной Азии. В народе считалось также, что дракон питает и растит целебные травы и травы-обереги. С утра в день Дуаньу входные двери дома убирались душистыми букетиками трав. Толчеными душистыми травами наполнялись в этот день сотни амулетов, куколок, коробочек и т. д., подвешивавшихся прежде к косичкам и пришивавшихся к одежде детей как обереги. На стенах комнаты вывешивались за- клинательные картины, изображающие поражение пяти основных вредоносных существ: зеленой лягушки, ящерицы, многоножки, паука и змеи. Считалось, что оберегом служат также пятицветные травяные и нитяные ожерелья и браслеты. Праздничная торговля, длящаяся 2—3 дня, развертывалась обычно вокруг часовни божества Чэнхуана, хранителя данной местности, причем в значительной мере предметом торговли являлись именно амулеты и различные вышивки. Обрядовая роль вышивки проявлялась с еще большей отчетливостью в период следующего празднества — Дуанъци («пара семерок»), или Циюэци (т. е. 7-й день седьмого месяца лунного года). Традиция связывала с этим праздником моления о счастливых браках. В этот день встречаются легендарные влюбленные Пастух и Ткачиха, устраиваются гадания на паутине, сотканной пауком, посаженным в коробку. Ткачиха считалась профессиональным божеством — покровителем вышивальщиц. Естественно, что рынок этого дня был в основном заполнен вышивками и иными изделиями женского ремесла. В шелководческих районах этот день праздновался как день божества — покровителя шелководства. Праздник урожая (Чжунцю — «середина осени») отмечается в 15-й день восьмого месяца лунного года. Считается, что в эту ночь луна наиболее ясная и полная. Пища, приготавливаемая в этот день, особенно обильна. Вечерняя трапеза включает несколько сортов печений, изготовленных в форме луны (юэбин). «Лунные» печения не пекутся дома, а покупаются заранее в городе, в лавке. Они делаются из белой муки, обильно глазированы вареным коричневым сахаром. Новый год, Дуаньу и Чжунцю считаются основными празднествами годичного цикла празднеств сельскохозяйственного календаря и носят общее название Санъцзе (буквально «три коленца годичного стебля бамбука»). 13 Литературная традиция связывает этот день с памятью великого поэта IV—III вв. до н. э. Цюй Юаня, утопившегося в 278 г. до н. э., когда владение Чу было окончательно присоединено к Цинь. 301
Празднество Дэнгао (или Чунцзю), проводившееся в 9-й день девятого месяца* восходит к тому времени, когда значительную роль в хозяйстве народов Северного Китая играла охота. В полной мере сохранялся он в период господства маньчжурской цинской династии. В этот день проводилась ежегодная облавная охота, совершались также жертвоприношения духам гор и возвышенностей. С давних времен· отмечается обычай проводить этот день на возвышенностях и у вершин, принося жертву духам гор вином и мясом. В начале десятого месяца в ряде мест проводилось празднество зимнего солнцестояния (Дунчжи). В 8-й день двенадцатого месяца праздновался Лаба — праздник по названию- обрядовой жертвы ла против всех вредоносных духов. С ним связано жертвоприношение лабачжоу (каша из круп, фасоли и сушеных плодов). Это жертвенное кушанье в честь Шэньнуна (по народным поверьям — изобретателя плуга,, обучившего людей земледелию), Хоуцзи (якобы подарившего людям просо и другие злаки), а также 6 духов-покровителей (духов местности, прудов и запруд, водных путей, земледелия, диких животных и насекомых). В северных и северозападных районах к этому дню приурочивалась охота. Интересно, что, так как Шэньнун и Хоуцзи известны как божества мужские, божественные мужи, то и. праздник Лаба считался мужским. В 23-й день двенадцатого месяца лунного года отмечались проводы Цзаована — божества домашнего очага. С этого дня начинались проводы старого года и встреча нового. Из всех празднеств, связанных с сельскохозяйственным календарем,, в народе в полной мере сохранилась традиция отмечать Саньцзе3 а также Цинмин.
Глава IV РЕЛИГИЯ Еак и у других народов мира, формирование религиозных воззрений; китайцев определялось особенностями их социально-экономического развития. В этом развитии неизбежно находила отражение сложность этногенеза китайцев, в состав которых вошло много, подчас очень разнородных этнических групп. Основной чертой верований китайского народа является явное преобладание в них слоя, связанного* с общинным земледелием (культы божеств сельскохозяйственного производства — предков, семейных покровителей). Процесс формирования религиозных воззрений; Древние религиозные китайского народа был длительным. Этим, вероятно, воззрения ** « объясняется значительная устойчивость в верованиях крестьян пережитков подчас очень отдаленных этапов развития идеологии. Часто невозможно с достаточной достоверностью определить, самобытно ли то или иное явление идеологии китайцев, или оно воспринято извне и вошло в общекитайскую духовную культуру от соседнего народа или через одну из ассимилированных китайским народом этнических групп. Так, например, в фольклоре до наших дней дошли два различных мифа о происхождении вселенной. Один из этих мифов, более ранний, посвящен матери-прародительнице Нюйва (иногда Нюйгуа). Другой миф, более поздний, разработанный более сложно и отвлеченно, посвящен мужчине-прародителю Паньгу. Вероятнее всего, что эти два мифа принадлежат самим китайцам и различия в них связаны со стадиальными различиями в идеологии их создателей. Более ранний миф о Нюйва более конкретен и прост. Сама Нюйва представляется очеловеченной Природой, в которой она растворилась. Очеловечение явлений природы мы находим и в других ранних мифах. Так, например, луна представляется матерью светил, а ее дети — 10 солнцами. С этим представлением связан обычай купания девушек в 3-й день третьего лунного месяца. Фетишистское в своей основе олицетворение или очеловечение явлений природы долго сохранялось у древних китайцев. К такому представлению восходит очень распространенный с древности и дошедший до наших дней у народов страны культ гор. Основные горы Китая представляются как живое существо, человек, и даже более того, как предок. Так, в древнем «Сводном перечне горам и морям» читаем:: 303
«Гора Хэ (дословно «Колос-гора»)'— это Предок. Ей приносятся жертвы по ритуалу Беликого заклания; яства и убитое животное закапывают». (Жертвенным животным был обычно бык или буйвол). Олицетворены, очеловечены и другие основные явления природы. Мы имеем лишь косвенное указание на это: в древнем «Своде норм и правил обрядности» («Лицзи») рекомендуется приносить жертву горам, лесам и рекам в равной мере, т. е. как объектам, равным по значению, путем убиения животных по ритуалу Великого заклания, «ни в коем случае не используя при этом самку» (корову, овцу и т. д.). Олицетворяются и такие важные для земледельца явления природы, как засуха: «Имеется человеческое существо, одетое в зеленое платье. Это существо зовется дочь Желтого предка — Ба — засуха». Наконец, на следующем этапе обожествления гор, рек, лесов и т. п. возникает представление о духе их (или демоне, т. е. злом духе). По представлениям древних китайцев, каждая гора имела своего духа-хозяина, который был непохож на других духов. Часто в его облике соединены черты нескольких живых существ. Значительно позже появляется представление о едином духе всех гор. Духом- властителем гор считался тигр, и даже в лубочной картинке Владыка гор изображался человеком, лицо которого подобно морде тигра. Изображение тигра считалось оберегом от злых духов. Щитами с изображением морды тигра наделялась гвардия. До наших дней дошло представление о тигре как главном духе-хозяине гор. Лаоху (дословно «почтенный тигр») считается божеством гор не только у китайцев, но и у маньчжуров, чжуан и ряда других народов страны. Поклонение силам и явлениям природы, наделение рек, лесов, гор, стихий духами (обобщенными или персонифицированными: дух реки Ло, дух реки Хуанхэ и др.) сохранилось почти до наших дней; наиболее ярко оно выражено в культе повелителя вод — дракона (Луи). В представлении о драконах и водных духах наиболее ярко выражены пережитки древних, особенно анимистических воззрений предков китайцев. Каждая водная артерия больших или меньших размеров в народном представлении наделена своим божеством. Духи рек и больших озер подчинены пяти драконам, поделившим меж собой власть над водной стихией пяти стран света («пятой страной» считалась середина). Восточный и южный драконы обитают в морях, северный, центральный и западный — в реках и озерах Центрального Китая. Драконы владеют также тучами, облаками и дождем, насыщающим их. В большинстве случаев дракон считался проявлением ян — мужского, активного, благостного, оплодотворяющего начала. Каждая часть существа дракона, по древним верованиям, имела благостную силу. Его «кожа» считалась оберегом. «Кости», «зубы» и «слюна» дракона (за которые принимаются костные остатки рептилий и т. п.), находимые при раскопках, широко применялись в народной медицине. Считалось, что эти-то «останки дракона» и вызывают фыншуй — магическое действие сил данной местности, особенно усиливающееся, если она холмиста. Дракон является постоянным персонажем сказок, легенд и т. п. т Тотемные представления и особенно вера в происхождение человеческого коллектива от определенного растения, животного или птицы возникли немногим позже фетишистских олицетворений природных явлений. На этом этапе человек осознал уже себя как члена определенного человеческого коллектива, но еще не отделял этот коллектив от коллективов животных, птиц, растений и не ставил человеческий коллектив выше других в природе. Наоборот, часто коллектив растений или животных представлялся более близким к праматери-природе, а следовательно, и более могущественным. Возникает представление о братской связи животных одного или одновременно нескольких видов с определенной группой людей. Животное брат или сестра, по древним верованиям, может не только общаться со своими братьями-людьми, но и превращаться в них и вновь принимать свой облик. Эти связанные общим происхождением люди и животные, по пред- 304
ставлениям древних, могли вступать в брак и растить потомство, своей кровью и плотью питая друг друга во время голода (в определенные периоды поедание тотемных животных и даже охота на них были запр; щены). Люди называли свой коллектив по тотемному животному. «Нам идти походом на племя Конь. Предок окажет нам помощь», гласит иньская гадательная надпись (II тыс. до н. э.). Как и у других народов, у древних китайцев подразделение большого коллектива часто именовалось по названию своего частного, но связанного с общим тотема. О южных связях иньцев говорит их тотем — пурпурная птица. Очень многочисленны наименования родов и племен древних китайцев по названиям растений. Чаще всего тотемом служили полезные растения; поэтому и среди фамильных знаков десятками встречаются такие, как: Чжу (бамбук), Ли (каштан съедобный), Хэ (колос злакового растения), Тао (персик), Ли (большая группа сливовых), Сан (тутовник). Но среди фамильных знаков мы встречаем и такие, как Сун (сосна строительная), Бо (кедр, широко использовавшийся в древности на изготовление лодок-долбленок), Чу и Цзин (терновник и колючий кустарник; оба растения использовались на устройство изгороди селений, а колючки их использовались для охотничьих и хозяйственных нужд). Последние два наименования сохранились как наименования царств и позже — областей и районов Китая, но восходят они к племенным тотемам. Тотем основного рода в племени древних китайцев и далее основного племени в союзе племен сохраняется в памяти (и в литературе) их потомков как государственный символ власти. Тотемом сясцев была сосна, у иньцев жертвенник духу земли устраивался в роще кедров (часто дерево бо — кедр — называют ошибочно китайским кипарисом), у чжоусцев «местом трепета» была роща каштанов (см.: Луньюй, гл. III, § 21). Известный комментатор и ученый Чжу Си (XII в.) пишет, что из этих пород дерева выполнялись и изображения духа земли в виде деревянного прямоугольного блока с затесом в форме человеческого лица в верхней его части; этот блок подвешивался и в священной роще, и в главном храме в период общественных собраний и особенно суда над ослушниками воли вождя (или царя). Миниатюрное подобие этого бруса цари возили с собой в походах и перед ним казнили ослушников и изменников, так как считалось, что в нем пребывает сам дух земли. Представление о родстве с тотемом и о большей его связанности с природой, а следовательно, и большей для него возможности влиять на природу, обеспечить успехи в охоте, сборе плодов и корней, умножить плодовитость злаков и животных, а также самих людей привело к представлению о тотеме-предке. Предок должен заботиться о благе потомков, защищать их, множить их число — рождать их (или содействовать их рождению). Потомки же должны заботиться о почитании предка, о его питании как в форме жертвенных закланий животных, так и в виде постоянных подношений у алтаря, об удовлетворении и других его потребностей. По мере осознания человеком своего места в коллективе и роли этого коллектива в борьбе с враждебными силами и существами природы предок принимает все более антропоморфный (человекообразный) облик. Сначала это животное с лицом или телом человека, как например различные духи с телом лошади и лицом человека, затем — человек с головой или телом животного (так, например, прародительница Нюйва на древних рельефах часто изображалась полуженщиной, полузмеей, что подчеркивало ее мудрость; Фуси изображался также с телом змеи или человеком с головой быка, а изобретатель плуга и покровитель земледелия Шэньнун — с рогами). Наконец, предки принимают чисто человеческий облик. Более того, и духи и божества также изображаются в виде человека. Например, звезда (и божество) долголетия изображается и сейчас добрым мудрым старцем Шоусином (последнее подчеркивается удлиненной головой с черепом как бы двойного объема). 20 Народы Восточной Азии 305
Женские божества В сонме человекообразных предков и среди первых обобщенных божеств преобладают, как и у других народов, женские божества и предки. В иньский период гадавшие- обращаются к матерям-прародительницам Востока (Дун-Му) и Запада (Си My); лишь позднее Восточная матерь-прародительница уступила место Дун-ван Фу — отцу-повелителю Востока. Однако это божества «опоздало»; его трансформация в мужское божество происходила в период укрепления представлений о единоличной власти и, соответственна им, о верховном божестве, также мужском. Дун-ван Фу так и остался в представлениях религиозных китайцев второстепенным божеством. Божественный предок-женщина первоначально представлялся очень конкретно. Предком считалась старейшая женщина племени или родоначальница генеалогической линии (части племени), живущая или недавно умершая, но оставившая память о себе. Позже этот образ абстрагировался и сохранилось представление о женщине-прародительнице — матери племени и посреднице между матерью-природой и людьми. Ее образ позднее нашел выражение в представлении о богине- свахе (Шэньмэй). Это божество — устроительница браков, ниспосылающая плодородие полей и плодовитость стад, а также самого человеческого коллектива; в качестве помощниц, по представлениям древних, ей служили содружества женщин— глав родов племени, которые являлись посредницами между нею и человеческим коллективом. По представлениям древних китайцев (как и других народов мира), женщина-мать не только выполняла волю природы и ее олицетворений— женских божеств, но и сама вызывала и усиливала процессы, происходящие в природе. Наделяя женщину сверхъестественными свойствами, древние постепенно выработали представление о женщине-предке, обитающей в небесной сфере (по материалам фольклора, конкретным обиталищем предка была луна). Пережи- точно представление о женщинах — помощницах и выразительницах воли предка — дошло до наших дней в форме веры в могущество шаманок и прорицательниц (у и бу). В период обрядовых молений об урожае или приношения благодарственных жертв по случаю удачного сельскохозяйственного года, а также по случаю различных событий в жизни коллектива (в частности, смерти взрослого его члена) эти «у» — посредницы между природой и людьми, доведя себя до исступления сначала обрядовой музыкой, а затем ритуальной пляской, начинали прорицать, «предсказывая будущее» и толкуя события недавнего прошлого. Весь процесс проходил при «воскурении», т. е. жертвенном сжигании растений с одурманивающим запахом, ц «возлиянии», т. е. жертвенном обрызгивании огня и обрядовом выпивании дурманящих напитков. Естественно, что поскольку руководство основным процессом производства было сосредоточено в руках тех же «у», то предсказания их были очень конкретны и часто сбывались, что, в свою очередь, закрепляло веру в их могущество. Основным обрядом были весенние игрища. Ежегодно помощницы Шэньмэй собирались весной на моление об урожае в священной роще или у отдельных деревьев, например под гуйшу — коричным деревом. Так объединялись культ священных деревьев и ранние формы культа предков. На предка-человека, как ранее на предка-растение или предка-животное, возлагались надежды и пожелания человеческого коллектива. Руководительницы и участники (женщины и мужчины) обряда весенних сборищ имитировали процесс зарождения и развития растительного царства, в том числе посева злаков, развития колоса и сбора обильного урожая. Можно сказать, что в каких-то формах имитировался весь комплекс годичного кругооборота жизни в природе. Не случайно Шэньмэй в иньском обществе часто называется Нюйгуа-ши, т. е. сливается с самой праматерью-природой. Однако образ Шэньмэй дошел до наших дней в виде даоского божества Няннян Сун-цзы («государыня, ниспосылающая сыновей»). В потере женскими божествами главенства в пантеоне и трансформации женских образов в мужские можно видеть извращенное восприятие реального процесса утраты главенства женщин в обществе, перехода от материнского права к отцовскому. Правда, в земледельческом Китае этот процесс был очень длительным и шел замедленными темпами. Сохранившиеся до наших дней в народных верованиях женские божества и духи занимают в пантеоне народной религии место второсте- 306
пенных божеств и выполняют в ней второстепенные функции. Такг например, кроме упомянутой выше Няннян Сун-цзы, процессом зарождения и родов ведают еще 36 ее помощниц. Имена этих помощниц не сохранились; их называют по номерам: 8-я помощница ведает зарождением мальчиков, 18-я — девочек, а 17-я оберегает плод от язв во чреве матери. Кроме основных женских божеств (Си-ван My, Шэньмэй, Тянь-ши — покровительницы моряков в верованиях населения приморских областей) и второстепенных богинь (подобных божествам частной медицины), в народной религии большое место занимают третьестепенные женские божества, задачей которых является усиление значения параллельных им мужских божеств. Прежде всего это жены мужских богов и духов. Такова, например, жена Цзао-вана — божества очага. Ту же роль играют шесть его дочерей, из которых существенное значение сохранила лишь Ткачиха. Такова же роль матерей божеств (например, Лун-му — мать драконов — покровительница плавания в пресных водах и каботажных- рейсов). Особое место среди матерей-божеств занимают прародительницы обожествленных предков (например, Цзян-ди, «проглотившая яйцо пурпурной птицы» и породившая первого царя Шан, т. е. иньцев, как представляли свое происхождение их дальние потомки; мать предка чжоусцев Хоу-цзи зачала его, наступив на след Верховного владыки). Очевидно, представление о неземном происхождении предков, не знавших отца, но знавших род матери, было необходимо для утверждения их влияния и значения. _ Культ предков в той его форме, которая дошла Пульт предков « J г до наших дней, связан с отцовским родом, т. е. с тем периодом доклассового общества, в котором человеческий коллектив осознавал свое кровное родство по мужской линии, когда все члены рода вели свое происхождение от одного общего предка. Живые члены рода не только представляли себя потомками этого предка, но и считали, что душа предка сохраняет связь и влияет на мир живых. Такое представление о загробном мире и породило уверенность, что душам предков надо регулярно помогать, снабжая их всем необходимым: пищей, одеждой, жильем, рабами (в рабовладельческом обществе), а впоследствии деньгами для покупки всего необходимого. Доставка всего необходимого в мир душ обеспечивалась, по верованиям иньцев, сжиганием жертв. Первоначально сжигались настоящие одежды, настоящий строительный материал для жилья или дом, в жертву приносили живых людей, закалывали живых животных. Позже, в середине I тысячелетия до н. э., перешли к замене настоящих ценностей изображениями их из глины и бумаги. До наших дней деревянные заменители — погребальные фигурки дошли как один из типов кукол — детских игрушек. В обрядах жертвоприношений и молений предкам ведущую роль играли старший сын — носитель семейного культа и глава рода — носитель родового культа. Разработав сложный ритуал почитания душ предков и строго соблюдая его, потомки твердо рассчитывали на помощь предков в самых различных делах; основными были просьбы о продлении жизни каждого члена рода, о счастии и благополучии всего рода, о многочисленном мужском потомстве, в котором род будет жить вечно. В дальнейшем этот культ единства рода был перенесен в родственную патронимическую общину цзунцзу. Менялись формы молений, но сущность их оставалась прежней. В цзунцзу были выделены земли, доход от урожая с которых шел на устройство общинных молений предкам. Моление совершалось в общинном храме предков. По убеждению молящихся, предки продолжали незримо присутствовать здесь при совершении обряда. Во время совершения погребального обряда по вождю рода или кому-либо из родовой аристократии от имени усопшего (как бы присутствующего на собственном погребении) выступал «представляющий» его доверенный шщ роль эту чаще всего выполнял малолетний племянник усопшего, облаченный в его одежды. Отвечая от имени покойного на вопросы присутствующих, мальчик старался подражать его голосу, его характерным жестам и мимике. Неслучайно исследователи видят в этом «лицедействе» один из истоков возникновения актерского искусства. При совершении обряда погребения вождя племени главный ши от имени усопшего выдвигал его преемника. Обряд избрания «преемника предков» был одним 307 20*
из важнейших социальных актов в раннеклассовом обществе, одним из основных обрядов государственного культа предков. В «Шицзине» завершающая часть этого обряда зафиксирована так: Продление в потомках тебе суждено, А как же продление сулю тебе я. Тебя им одарит супруга твоя. Тебя им одарит супруга твоя, А следом и внуков пойдут сыновья. Таким образом, и здесь основной мотив моления — продление рода, обильное мужское потомство: бесконечной чередой, поколение за поколением сыновья, внуки, сыновья внуков. Считается, что души тех, кто не оставил мужского потомства, становятся злыми духами, ибо о них некому позаботиться, и они в свою очередь не могут посодействовать потомкам. Связующим звеном между пантеоном культа предков и культа природы в народной религии служила большая группа духов и божеств отдельных участков жилого дома, усадьбы, поселения, дорог. В числе обязательных годичных жертв древними источниками упоминаются жертвы пяти духам: духу дверей — в начале весны, духу очага — в начале лета, духу середины комнаты — в середине лета, духу ворот — осенью, духу дороги — зимой. Обряд приношения жертв каждому из этих духов совершался в храме предков. Храм предков родовых, а позже семейных сохранился до последнего времени как центр отправления не только даоской обрядности, но и конфуцианских церемоний. Как правило, храм был ориентирован так, что алтарный его стол был обращен к юго-востоку. "Прямоугольное в плане каркасно-столбовое здание храма обычно имело черепичную крышу с загнутыми кверху углами. Предпочитали ставить храм на возвышенности или на искусственной насыпи (типа стилобата). Внутреннее убранство храма обязательно включало светильники, гонги и алтарный стол. В центре алтарного стола обычно был помещен ларец, в котором хранились таблички с именами предков. При молении в центре алтарного стола ставилась табличка с именем божества или духа, к которому обращалось моление (в нужных случаях вынимались и расставлялись таблички предков). Перед главной таблицей или по бокам ларца ставились чашечки с жертвенной пищей и* курильницы с благовониями, а также фигурные свечи из красного воска. Носитель культа предков — старший мужчина главной линии большой семьи — зажигал свечи и благовонные палочки. Опустившись на колени перед табличкой духа, он возносил к нему пожелания, соответствовавшие «обязанностям» духа: духа дверей молили об охране семьи от дурных влияний местности и от злых духов; духа ворот просили об охране домашних животных и имущества; духа дороги — о защите членов семьи и животных от болезней и преждевременной гибели; дух середины комнаты, вытеснивший в народных верованиях духа центрального опорного столба жилища, почитался как представитель духа-хозяина дома (чаще всего «первого предка семьи»). К нему возносились моления о продлении рода. Наибольшее значение среди духов и божеств жилища придавалось Цзао- шэню — духу домашнего очага. Культ его дошел до наших дней. Цзао-шэня (Цзао- вана, или Цзао-цзюня, т. е. «государя очага») в религиозных крестьянских семьях чтут и побаиваются, так как в народных верованиях ему вменена обязанность присмотра за внутрисемейными отношениями, поведением и моральной чистотой членов семьи. Считается, что Цзао-ван возносится к небесам с дымом и запахом праздничной новогодней пищи, которую готовят заранее. Это явно сравнительно позднее представление, так как в Северном Китае еще недавно говорили, что Цзао- зан на небо «едет на лошади» и перед божницей в чашечке ставили мелко наруб- 308
Рис. 40. Свиток с благопожелательными символами духа литературного успеха — Куйсин, духа долголетия — IIIоу-син, духа богатства — Цай-шэнь, близнецов счастья — Хэ-Хэ. ленное сено — корм для нее. Цзао-ван на лубочной иконе изображается в сопровождении супруги Цзао-ван Найнай, ибо блюстителю семейной нравственности не подобает оставаться холостым. В период формирования общегосударственного культа предков значение родовых и племенных культов значительно снижается и центром их отправления становится цыган — храм патронимической группы. Вместе с тем представление о могущественном предке племени сливается с качественно иным культом героя. Представление о вожде племени как герое со временем переходит в представление об эпониме — легендарном· предке-герое, по имени которого и называется коллектив его потомков. Культ героев, широко распространенный среди всех народов Восточное и Юго-Восточной Азии, нашел выражение в обожествлении героев-ма- 309
стеров того или иного ремесла (например, Лубань — покровитель столяров), героев национально-освободительных войн или борьбы с интервентами (типичным примером является культ Юэ Фэя, героя войны против захватчиков чжурчжэней, или Чжэн Чэн-гуна, героя национального отпора захватчикам маньчжурам в XVII в.). Общегосударственный культ предков, участие в отправлении которого было обязанностью всего чиновного сословия императорского Китая, связывался с культом предков императора и ролью самого императора — носителя этого культа (первосвященника). Как отражение социальных сдвигов в древ- ШаНбожесВЫСШее нем Китае появляется представление о небожителях во главе с Юйхуаном Шанди (дословно «Яшмовый император», «Верховный, или Небесный, предок», в отличие от Чэн- хуан Туди — властителей местностей и поселений и Сяди — прочих «земных» божеств). Однако над всей этой системой и иерархией божеств еще со II тысячелетия до н. э. продолжало стоять абстрактное представление о Всесильных Небесах. Даже в период создания древнейших литературных памятников (середина I тысячелетия до н. э.) четкого представления о роли и характере этого Неба не имели даже конфуцианцы. Развитие понятш Неба связано с императорским Китаем. От Неба император получал инвеституру на правление Поднебесной. Считалось, что Небо «доверяет» императору (сыну Неба) страну и народ и только Небо вправе отнять эту власть; если правитель неправедно управляет страной, то Небо «поручает» правление другому, более достойному. Предостережением неправедному правителю считались стихийные бедствия: засухи и наводнения, затмения солнца и другие «грозные знамения». За эти бедствия ответственным перед Небом считался император. Сын Неба не только управлял Поднебесной, но, по официально принятому мнению, он получил от Неба и право на руководство духами и божествами. По своему усмотрению император указом «повышал или понижал в ранге», возводил в сан божества и духов, даровал им чины, а впоследствии и ренту (соответственно чину). Небесные сферы и земной (а позже и подземный) мир считались населенными сонмом божеств и духов. В большинстве своем божества и духи очеловечивались: божества первого ранга, как правило, представлялись в виде мужчины, женские обычно были второстепенными божествами. Главенствующее положение они сохранили в отдельных областях семейной обрядности, в психотерапевтических приемах народной медицины и т. д. (как например, упоминавшаяся выше Няннян Сун-цзы). Новая религиозная система сохранила в своем составе многие пережитки верований предыдущих периодов, в том числе тотемистические. Божества полуантропоморфные (полуживотные, полулюди) и обожествленные животные, птицы или растения, сохраненные в пантеоне народной религии, трансформировались. Они превратились из могущественных предков-тотемов в помощников или спутников новых основных божеств пантеона (как например, быкоголовый и конеголовый помощники Владыки подземного царства). Так, спутниками божества долголетия Шоусина считаются: пятнистый олень, журавль, персик, бамбук, сосна, чудесная трава линчжи и ряд других. В легендах Инь-лун (Синий дракон) помогал предку Юю справиться с наводнением, прорывая хвостом своим русла рек; Хуан-сюн — желтый медведь, приходивший в снах У-вану, служил ему советником, и т. д. Божества грома и бурь изображались едущими на драконах, властитель ветра Фын-бо — выпускающим :ветер и бурю из мехов, сделанных из тигровой шкуры. Лэй-гун (до- 310
словно «князь — повелитель грома») изображался в народной лубочной картинке в виде полуптицы, производящей грохот ударами молота по циркульной системе барабанов. Существовавшая в начале нашего века структура системы народных верований сложилась в основном к концу I тысячелетия до н. э. Пантеон народных верований Китая в начале нашего века включал три группы основных божеств. Первая группа —- божества, связанные с народной космологией и культом природы: Юйхуан, Паньгу, Нюйгуа, Си-ван My, .круг божеств земли и земледелия — Туди-шэнь, Тушэнь-хоу и др.; громовое воинство — Лэй-цзу (предок-громовик), Лэй-гун (громовик), Дянь- му (мать молний), Фын-бо (повелитель ветров), Юй-мин (илиЮй-ши,— ниспосылатель дождя), драконы и круг божеств водоемов и рек, местные божества леса, гор, местностей и поселений (чэнхуан), божества звезд (в том числе китайские хроносы — божества времени: часа, дня, месяца, года). Вторая группа — божества, связанные с культом предков (в прошлом он был общегосударственным), культом семейных предков, культом героев-предков, божества-покровители человеческого коллектива или личные боги (например, божества-покровители ремесел и профессий иного типа, например специализированные медицинские божества), божество богатства Цай-шэнь и его спутники, божества долголетия: Шоу-сини др.; особое место в этой группе занимает Цзао-цзюнь, играющий роль посредника между семейными божествами и Юйхуан Шапди; в эту группу со временем вошли буддийские божества (Бодисатва Гуань-инь — божество милосердия) и святые-архаты. Третья группа — божества и духи вредоносные: духи болезней, вампиры, оборотни, 5 ядоносов и др. С культом семейных божеств (культом предков семьи) тесно связан один из наиболее устойчивых культов в современных народных верованиях — культ духов и божеств долголетия, органической частью входивший в даосизм и наиболее разработанный именно в этой религиозной системе Китая. В круг божеств входят: восемь бессмертных (басянъ), главное божество долголетия, Шоусин, божества времени: года, сезона, месяца, дня; спутниками божеств долголетия считаются женские медицинские божества. Былые тотемы: растения, птицы, животные — также входят в число спутников этих божеств. Таковы, например, сосна (и кедр и реликтовая лиственница — гинко), бамбук и персик (но только цветы и плоды; считается, что в садах Си-ван My на Дальнем западе растут персики, плоды которых даруют бессмертие), журавль, красноголовый аист, сойка, сова, пятнистый олень (хуа лу) и многие другие. В официальных религиях Китая народная символика божеств долголетия приобретала часто иное осмысление, вытеснившее первоначальное, основное. Так, например, изображение оленя — носителя пантов, издавна известных в народной медицине как тонизирующее и омолаживающее средство, воспринималось как пожелание успехов на служебном поприще, потому что слово лу — «олень» звучит так же, как лу — «государево жалованье» (т. е. чиновная должность). Изображения журавля и аиста также воспринимались как пожелание успеха по службе, но не по созвучию слов (омофонизму), а по тому, что их голову увенчивает красный хохолок, как шапку чиновника высшего класса увенчивал рубиновый красный шарик — знак различия в феодальном Китае. Из круга божеств долголетия выпали со временем Почтенная старица и Старец-прародитель, а также их спутники л символы: плакучая ива и ясень. Из древнейших тотемных растений дошел до наших дней гуйшу (китайский лавр, коричное дерево). По преданию, дерево бессмертия гуйшу растет на луне, где под его ветвями пляшет со своими подружками богиня луны Чан Э. В феодальном Китае изображение гуйшу считалось пожеланием успехов по службе, так как название его омофонично слову гуй — «знатность». Тем самым этот символ перекочевал в другую из наиболее распространенных групп божеств — Си-Фу (божества радости, счастья и богатства). Эту группу возглавляет троица Цай-шэнь, Си-шэнь и Гуй-шэнь. В феодальном Китае (особенно, пожалуй, в конце феодального периода) главенствующую роль в этом круге божеств стал играть Цай-шэнь — божество богатства, обитающий на юге Небесной сферы. По легенде, Цай-шэнь награждает наиболее стойкого из своих почитателей нежданным бессчетным богатством. При этом якобы оживает во всех своих деталях лубочная новогодняя икона (или картина), вывешиваемая обычно в это время на 311
стене жилой комнаты или на боковине кана. Оживает диншу — сирень (называемая деревом богатства, так как ее наименование — омофон слову цзинь — «золото»), она изображается с ветвями, согнувшимися под тяжестью монет и слитков золота. Начинает ржать баома — лошадь, везущая корзины, переполненные слитками золота и серебра; на седле ее раскрывается баохэцзы — чечевицеобразная шкатулка, полная драгоценных камней. С небес спускается сам Чжао-гун Мин (Цай-шэнь), сопровождаемый близнецами мальчиками хэ-хэ (наименование которых созвучно названиям столь необходимых человечеству явлений: мира и спокойствия) и Люхаром; последнего часто именуют Пхаром; он изображается стоящим на трехлапой жабе (чанъ), изо рта которой он тянет ленту с нанизанными на нее монетами (по легенде, он спасает этим друга, обращенного в жабу за корыстолюбие, освобождая его от груза богатства). Спутником Цай-шэня и символом богатства считалось прежде изображение пеона. Божество радости и счастья Си-шэнь, обитающий в юго-западной части Небес (напомним, что почетным углом дома считался именно юго-западный — ао — и домашний алтарь размещался в нем), редко встречается в народной лубочной иконографии. Но в лубочной картинке, в вышивке постоянны изображения его спутников: летучей мыши (ее наименование фу служит омофоном словам фу — «счастье», «радость» и φ у — «богатство»), сороки (сицяо — омофон слову си — «радость»), бабочек (старинное наименование их сянси — является омофоном словам сян — «радость» и си «радость»). Изображение слона (сян — омофон слову сян — «радость»), вероятно, пришло в народную религию Китая из буддизма. Третий член троицы — Гуй-шэнь (божество знатности) также известен в народной иконе более всего по его спутникам и помощникам. Таковы упоминавшиеся выше роза (мэйгуй), сирень (динсяншу), аист (сянъхэ), а также лу — птица-рыболов (карморан), л у — олень, пеон муданъ и многие другие. С основным издревле занятием китайцев — земледелием связан в народной религии круг божеств земли, бурь и вод. В круг божеств и духов земли входили прежде всего олицетворения рождающей силы земли и произрастающих на ней злаков. Таковы божество земли в древности Шэн-цзи (дословно «божество почвы из злаков»), Ао-но (или Ао-шэнь — дух плодородия земли, представлявшийся в образе доброй Старицы-прародительницы; возможно, один из образов все той же матери-природы), мяо-ван — дух-покровитель ростков риса и ряд других частных и местных божеств и духов, божеств отдельных сельскохозяйственных культур разных районов. Их образы выступают обобщенно в собирательном представлении о Матери земли и Отце земли (Ту My и Ту-гун) и Духа земли (Туди-шэнь). Подобно Цзао-вану Туди-шэнь часто помещается в полевых кумирнях вместе с супругой, которую народные верования наделяли обязанностью отпугивать на нивах вредителей сельского хозяйства; лучшим способом отпугивания считалось изготовление из глины и затем обрядовое уничтожение изображений «пяти вредоносных существ», а также размещение в поле флажков с иероглифической надписью-оберегом. Уже с конца XIX в. Туди-шэнь «потеснил» в народных верованиях не только прочих божеств и духов земли, но и вообще духов-повелителей местности — чэнхуанов. Его наделяли также обязанностью отмечать и докладывать Юйхуану о рождениях и смертях в каждой местности (т. е. о приросте или убыли населения). Получив «сообщение» о смерти в какой-либо семье, Туди-шэнь, по представлению верующих, не только фиксировал это в годичном реестре, но должен был «аттестовать душу» покойного на докладе Юйхуану. Соответственно этой аттестации и решению Юйхуана, считают верующие, душа попадает на судилище в Фындучэн (город Фынду, стоящий на границе живого и мертвого миров). Здесь душа предстает перед Великим правителем Фынду (Фындудади) для получения пропуска в загробный мир. Перейдя границу, души грешников попадают в подземное царство на суд к Великому восточному правителю (Дунъюэ Дади); души же праведников, за которыми Яшмовый император присылает отрока в темно-синих одеждах (цин и тунцзи), попадают в места блаженства (цзиложисо), т. е. рай. По народным представлениям, подземное царство (соответственно воспринятому из буддизма учению об аде) разделяется на 10 залов, где правят суд 10 судей. Все они подчинены Дунъюэ Дади. Наиболее могущественными из 10 судей считались первый и десятый. Первый — Циньгуан — определяет «степень грешности». Соответственно его определению душа будет направлена в залы, специализированные по роду дурных поступков, где грешников мучают демоны. Только души тех, у кого добрых дел было больше, чем злых, Циньгуан направляет, минуя залы мучений, к десятому судье — вану Яньло, который решает, можно ли разрешить им вновь появиться на свет земной и какой судьбой их наградить в новом рождении. Туди-шэнь наделен был также правом ходатайствовать о смягчении наказания или даже об установлении срока мучения, по истечении которого душа считалась «очищенной от греха» и могла возродиться вновь на земле. 312
Из божеств бурь и вод наиболее почитаемым было громовое воинство. Основной их задачей в народных верованиях было обеспечение своевременного выпадения дождей, защита от природных пожаров, посылка благостных ветров. Но не менее важной их функцией считалась борьба с вредоносными злобными демонами и духами, в особенности с духами болезней. По иконописи, эта группа появляется в тучах. Иконографически Лэй-цзу и Юй-ши изображались мчащимися на драконах; Фын-бо изображался с мешком из тигровой шкуры, откуда он, как из меха, гонит ветры различной силы; Дянь-му — с двумя зеркалами-отражателями в руках, окруженными языками огня. Лэй-гун помещался в центре клубов туч в виде птицеголового чудовища с перепончатыми крылами, птичьими лапами-ногами. В левой руке он держит резец, в правой — громовый молот, которым он, описывая круг,, последовательно ударяет по девяти барабанам. Часто Лэй-цзу изображался в сопровождении министра громового ведомства Вэнь Чжуна. Это огневолосый, черно- ликий, в желтом одеянии чиновник (якобы убитый громовиками верный слуга императора, который в награду посмертно назначил его управлять громовиками — виновниками его смерти). Изображения громового воинства широко применялись в качестве оберега против вредоносных существ — злобных духов и бесов. Чаще всего встречалось изображение Лэй-гуна. Даже изображение его атрибутов или просто слова лин — «приказ (бесам удалиться)» считалось достаточным по силе· действия оберегом. Следует отметить, что магия слова, графически выполненного как криптограмма (тайнопись), имела в Китае чрезвычайно широкое распространение. Подразделение божеств народной религии на вышеупомянутые три группы остается условным и потому, что первые две группы взаимосвязаны (например, божества земледелия и семейных культов) вследствие большой синкретичности народных верований. Как и у других народов, у китайского крестьянина в домашней божнице можно было найти изображения божеств и местных и общекитайских, божеств народной религии и всех трех учений. В своем небольшом, но исключительно важном труде «О китайском храмовом синкретизме» академик В. М. Алексеев отмечал удивительное сосуществование божеств не только в быту, но и в храмах старого Китая. Эта синкретичность объясняется не столько веротерпимостью китайских народных масс, сколько стремлением задобрить и расположить к себе «на всякий случай» все известные божества и духов. Она объясняется и тем, что официальные религиозные системы (особенно пришлые) в целях лучшего проникновения в сознание народных масс широко использовали и адаптировали народные верования, вводили в свой пантеон не только отдельных популярных в народе божеств, но и целые комплексы их, основные народные культы. Обычно представление о религиях Китая сво- Государственные дится к указанию, что в стране господствующее и мировые религии / r г положение занимают санъцзяо (дословно «три учения»). В европейской литературе саньцзяо понимают прежде всего как три вероучения, не выделяя при этом исторически различные линии развития идеологии: философии, этико-моральных учений, теории права и религиозных систем. Это объясняется частично тем, что религиозные системы и философские учения были в Китае одноименны: даоцзяо (даосизм), жуцзяо (конфуцианство) и фоцзяо (буддизм). Национальная (или государственная) 2 религия — даосизм, наиболее близкая народным религиозным представлениям. Трудно разделить былые каноны и пантеон народной религии недавнего прошлого и даосизма религии. Даосизм возникает как материалистическая и даже атеистическая философия. Родоначальником даосизма традиция считает Лаоцзы. Основой учения Лаоцзы были философские категории Дао (обычно 2 Даосизм принимал характер официальной религии неоднократно в истории Китая: в период правления царей Цинь и империи Цинь, в начальный период правления танской династии, при первых маньчжурских императорах и т. д. 313
переводится как «путь») и ци (передается бытовым понятием «воздух» или «эфир»). Дао, по учению Лаоцзы и других основоположников даосизма, — это диалектическое единство всего сущего. Оно «матерь всех вещей», «первопричина и конец их, бесконечное изменение Неба и Земли». Задача человека познать Дао, встать на правильный путь выполнима, потому что человек обладает способностью достижения — Дэ. Он должен стремиться к «естественности». «Человек следует Земле, Земля — Небу, Небо — Дао, Дао — естественности». Естественность, по учению даосов,— это «гармония мира», единство противоположностей, но не в их борьбе, а в стремлении к покою и взаимоуравновешенности. Социальным идеалом даосов служит именно гармония мира, заключающаяся в слиянии человека с природой. Всякая социальная несправедливость рассматривается как нарушение гармонии. Одной из форм борьбы против социального неравенства была даоская проповедь возврата к «естественности», ухода от мирских бед, т. е. отшельничества. Даоское отшельничество, уединение на лоне природы, находило выражение в двух формах: в пассивном уходе к природе и «слиянии с нею для достижения гармонии мира» и в активном стремлении изменить ее. С первой из форм связана очень важная сторона религиозного даосизма — поиски эликсира бессмертия и островов, где обитают в блаженстве бессмертные. Со второй формой связаны поиски китайской разновидности «философского камня». Даосизм, проделав сложную эволюцию, через поиски универсального средства, открывающего превращения мира, к алхимии, астрологии, магии, уже в I—II вв. н. э. порождает политеистическую религиозную систему. Пантеон даосизма, включивший ряд божеств из народной космологической группы и оформивший их изображения по образцам буддийской иконографии, чрезвычайно обширен. Во главе его стоит Юйхуан Шанди — Верховный владыка, божество Неба, вошедший центральной фигурой в триаду Паньгу, Юйхуан и Лаоцзы (обожествление последнего введено указом от 166 г. н. э.). Далее следует большое количество божеств планет и созвездий, гениев и святых, специализированных божеств — покровителей отдельных профессий. Ко II в. н. э. относится выработка статута даоской церкви и церковной иерархии. Основоположником даоской церкви считается Чжан Дао- лин, живший, по преданию, в I в. н. э. Звание даоского патриарха Тяныпи было наследственным в роде Чжан. Потомки ЧжанДао-лина Тяныпи и посейчас стоят во главе даоской церковной иерархии. В 1016 г. Чжан Дао- лину «посмертно» был пожалован в провинции Хунань (тогда Цзян-нань) значительный земельный надел. Даоские монастыри были разбросаны по всему Китаю в наиболее живописных местностях. Часто даоский «приют отшельников» можно встретить в отдаленных (но доступных паломничеству) районах почитаемых издревле гор. Культ природы, наиболее полно дошедший до наших дней в даосизме, был использован и другими религиозными системами (конфуцианством, буддизмом), как «путь к сердцу верующего». Кроме того, даоский пантеон пополнялся божествами из других религиозных систем. В него вошли конфуцианский покровитель ученых, буддийская богиня милосердия Гуань-инь и др. Обращения к даоским божествам (точнее, впитанным даосизмом божествам местных народных верований) преобладают в молениях по вопросам повседневной и особенно семейной жизни китайского крестьянства. Атеистическая разъяснительная работа сейчас направлена прежде всего против даосизма в связи с тем, что именно даоский круг верований и связанные с ним часто изуверские формы культов и суеверий коренятся в сознании крестьян, в основном старшего поколения. 314
Вторая государственная религия (точнее, официальная) — жуцзяо (конфуцианство) сложилась приблизительно к VI в. н. э. как государственный культ предков императора, культ национальных героев (чжу- анши — дословно «верные долгу мужи»), культ «равновесия» в природе и обществе {ту). Родоначальником философской основы жуцзяо считается Кунцзы (Конфуций). Странствующий проповедник, моралист и философ Кунцзы нес современным ему правителям отдельных владений этико-политическое учение о цзюнъцзы — мудром правителе, человеке, который, как учит Кунцзы, по сущности и качествам своим является действительно связующим звеном между небесами и землей, подлинным носителем небесной истины. Примером для Кунцзы являлись прежде всего легендарные правители китайской древности Яо и Шунь. Общество, ими возглавлявшееся, было, с его точки зрения, идеальным. То были «золотые века» истории страны. Отсюда клич «назад к древности». В изучении древности Кунцзы и его ученики видели истинное знание. Познание древности в первую очередь проводилось путем изучения, собирания, воссоздания документов древности типа «Свода песен» («Шицзин»), «Свода истории» («Шуцзин») и т. п. Конфуцианская этика зиждется на двух основных принципах — жэнъ и ли. Принцип жэнь — гуманизм конфуцианского типа (исключающий, например, чувства жалости по отношению ко всему «низменному», «недостойному») —коренится в чувстве сыновней почтительности (сяо); жэнь достигается путем воспитания в себе верности (чжун) и чувства «взаимности» (шу), т. е. «соответствия вещей их назначению в мире». Взаимность — по Конфуцию — соответственное их сущности соотношение частей природы и общества. Такова извечная основа бытия. Нарушение соответствия грозит бедами, разрушениями. Всякое несоответствие должно быть выправлено, возвращено в должное состояние. Нормы поведения человека в обществе, правила взаимоотношений между людьми регламентировались принципом ли (обычный перевод — «церемонии»). В обществе есть три рода основных отношений: правителя и подданных, старшего и младшего, отца и сына. Нормы эти, учит Кунцзы, извечны и неизменны. Они фиксированы в ли. Отбрасывая наличие стремления к некоему идеалу, эта проповедь извечности существования данной формы социального строя, семейных и социальных отношений являлась моралью аристократической, укреплявшей и идеологически обосновывавшей власть господствующих слоев общества во главе с «просвещенным и совершенным правителем». Логическим завершением конфуцианской доктрины является культ императора как верховного правителя. Достойным помощником и наставником просвещенного правителя мог быть столь же просвещенный чиновник из круга ученых-конфуцианцев. Отсюда и утверждение учеников и последователей Кунцзы об исключительной роли чиновно-бюрократической прослойки общества. Значительно позднее (через тысячелетие) этико-политическое учение конфуцианства оформляется как система религиозных представлений. Вначале в нее включаются древнее космологическое представление о Небе как верховном божестве, вера в духов природы, культ предков (соответствующий 3 основным отношениям), позднее оформляется конфуцианский пантеон. К нему причисляются сам Кунцзы и его ученики, обожествляется ряд героев — идеальных правителей и их помощников — последовательных и образцовых конфуцианцев и т. д. Став в позднейшее время государственной религией, конфуцианство служило целям реакции. С падением императорского Китая роль конфуцианства как официальной религии сравнительно быстро была утрачена. Однако реакционные сто- 315
Рис. 41. Старинная китайская лубочная картина, изображающая Конфуция. роны этико-морального учения конфуцианства (в частности, домострой в нашем понимании) были приняты как идеологическое оружие бюрократической социальной верхушки гоминьдановского Китая. Мировая религия буддизм (фоцзяо) получил развитие в Китае во II—IV вв. Считается, что проникновение буддизма, этико-морального учения и идеалистической философии в Китай начинается много ранее: со II—I вв. до н. э. Однако никаких свидетельств этого нет. Более того, уверенно можно говорить, что лишь в Китае получают развитие две из трех основных ветвей буддизма: ламаизм и махаяна (дословно «большая колесница»). Родоначальником буддизма как философии считается царевич Сидарта Гаутама из рода Шакья, живший в VI—V вв. до н. э. Чрезвычайно поэтичная и красочная легенда повествует о том, что, с детства оберегаемый от всех теневых сторон жизни, он внезапно познал мир зла, нищеты, печали, взаимоуничтожения. Потрясенный представившейся ему картиной, он оставляет наследное владение (к северу от Бенареса) и, странствуя, ищет способ обновления этого мира, средство очищения его, избавления всего живущего от скорби; он приходит к заключению, что все в жизни бренно, преходяще. Жизни, заключает он, сопутствуют неисчислимые, неизгладимые несчастья. Искоренить их силой невозможно, ибо насилие (даже направленное на благо) порождает насилие. По его учению, умирая, живое существо лишь меняет оболочку и в следующем своем рождении3 несет ответственность за свои дела не 3 Соответственно идеалистической мистике буддизма (его философской основе), весь мир — это проявление потока комбинаций непознаваемых, нематериальных частиц (дхарм). Определенная комбинация дхарм порождает индивидуальное созна^- ние, иллюзией которого является внешний мир. Смерть — это распад комбинаций дхарм, за распадом следует новая комбинация в соответствии с кармой — воздаянием за деятельность души в предыдущем существовании. Если дела были добрыми и благочестивыми, то и новая комбинация дхарм — телесная форма, в которой возродится душа, — будет доброй (т. е. это будет человек богатый, знатный и счастливый). Если же дела были злыми, то душа может возродиться даже в животном. Отсюда мораль: будь благочестив, неизменно самосовершенствуйся. Фактически же под этой моралью всегда скрыта проповедь покорности господствующему классу, отрицание классовой борьбы. 316
Рис. 42. / —фигура будды Милэфо (Майтрея) в буддийском храме Юнхэгун; 2 — божество Гуаньинь в храме Биюньсы.
только в настоящем, но и во всех предыдущих существованиях. Бытие всего живого представляет, таким образом, замкнутый круг — «колесо превращений», которые проходит живое существо. Если оно идет по линии совершенствования, то от одного рождения к другому оно проходит состояние низших существ, затем — животных и наконец превращается в человека. Но он может стать снова животным, если это человек, движимый различными страстями, из которых самыми пагубными являются плотское вожделение и строптивость. Логическим выводом является требование постепенного отрешения от всего земного. С течением времени и развитием буддизма именно в вопросе о путях отрешения обнаружились наибольшие разногласия между отдельными школами (сектами) буддизма. На втором всебуддийском съезде в г. Вай- шли (Индия, IV в. до н. э.) выявилось резкое разделение буддизма на две ветви — ачаръявада и тхеравада. Каждая из этих основных ветвей в свою очередь разделилась: ачаръявада на 7 толков, тхеравада на 11 толков. В дальнейшем учение тхеравада, более сохранившее черты этико-моральной системы, получило распространение на о. Цейлон и в странах Юго-Восточной Азии (особенно Индокитайского полуострова). В литературе оно известно более под названием хинаяна (дословно «малый путь», «малая колесница»). В среде северных соседей Индии распространение получило учение ачаръявада и его подразделений, большинство которых было вновь объединено в учении махаяны, оформившемся как религиозная система с обожествлением Будды, созданием храмов — мест хранения его реликвий, с почитанием сонма бодисатв. По учению махаяны отрешение от мирских благ достигается также не в одной жизни, а в цепи перерождений, если при этом самосовершенствующийся пройдет все четыре ступени этого пути. Наградой прошедшему все четыре отрешения явится блаженное небытие — нирвана. Достигнуть полной нирваны можно только отрешившись от всего земного и от самой презренной телесной оболочки. Состояния Будды, т. е. неполной нирваны (четвертой ступени отрешения), избранные могут достигнуть в результате длительного самоусовершенствования в цепи предыдущих и в текущем существовании. Состоянию Будды предшествует состояние Бодисатвы (третья ступень отрешения). Совершенные — бодисатвы, — сонм которых обитает в далеких небесах, обладают властью над миром, содействуют очищению верующих и, добровольно возрождаясь на земле, спасают человечество в период катастроф. Лишь одно решающее перерождение приведет их к состоянию Будды. Вторая ступень отрешения — состояние Архата (архан-святой) — доступно уже не только избранным, но и широкому кругу монашествующих, в цепи перерождений сохранявших благочестие. Первая, начальная ступень отрешения — личное благочестие — доступно всем верующим, т. е. мирянам, уже в текущем существовании. Наградой за личное благочестие, непоколебимую веру в Будду и бодисатв, а также за щедрую поддержку храмов и священнослужителей (буддийских монахов) является переселение души благочестивого после его смерти в рай, находящийся на Дальнем Западе. Особо благочестивые могут вознестись в рай еще прп жизни. Таковы по учению буддизма «пути спасения человечества». Являясь религиозной системой чрезвычайно гибкой и легко приспосабливавшейся к местным условиям, буддизм в Китае получил развитие,, как уже упомянуто, в форме учения махаяны, со строго разработанной системой последовательного, четырехступенного отрешения, а главное, в отличие от раннего буддизма, с включением представления о рае. Проповедь всеобщего равенства, перерождения душ (затушевывающая социальный смысл требования непротивления злу), отказ от обязательности монашества,4 замена отвлеченного и расплывчатого представ-* 4 В отличие от южного буддизма — хинаяны, первым догматом которого- является обязательное, хотя бы очень кратковременное, пребывание в^ядах монахов каждого взрослого мужчины, в северном буддизме стать святым, попасть в рай может и мирянин, но достигнуть состояния Будды й даже Бодисатвы может лишь монах. 318
ления о блаженном небытии (нирване) вполне конкретной наградой за благочестие — райским блаженством, включение в буддизм местных культов, культа предков (с VIII в.) и даже анимистического пантеона привлекли к новому учению большое количество последователей. Расцвет- буддизма в Китае начинается в IV в. Наибольшего распространения буддизм достигает в Китае в VI—VII вв., когда в Китай переезжает последний индийский патриарх Бодидхарма. Из Китая буддизм распространяется в Корею, Японию и другие страны. Однако уже в середине IX в. (845 г.), в годы правления У-цзуна, издается императорский указ о закрытии монастырей и принудительном прекращении пропаганды буддизма. По сведениям различных источников, было разрушено более* 45 тыс. монастырей и других культовых зданий, расстрижено более 250 тыс. монашествующих. В последующем ходе истории буддизм не раз то получал правительственную поддержку и привилегии, то вновь подвергался гонениям, и никогда уже не мог вернуть прежнего величия и расцвета. С начала XX в. буддийские монастыри переживают период упадка. Не имея теософских специальных школ, буддийские монахи в массе- своей были людьми низкой культуры, малообразованными (а порой и совершенно безграмотными) и неразборчивыми в способах добывания средств к существованию. После революции 1911 г. часть китайской буржуазии и помещичье-бюрократические слои искали в буддизме средства борьбы с революционными настроениями народных масс. Широко финансировались буддийские ассоциации, украшались храмы. Христианство, которое внедрялось сначала не- Прочие мировые стошанами еще с VI в., а позже, в XIII и XVII вв., религии *-—.>> > различными католическими миссионерами, не получило широкого распространения в Китае и потому, что это была религия, чуждая сложившимся представлениям китайского народа, и потому, что в XIII и XVII вв. она получила поддержку завоевателей Китая — монголов и маньчжуров. Антагонизм к миссионерам со стороны народа даже вынуждал иногда цинское правительство ограничивать деятель- кость миссий. В годы гоминьдановской реакции проамериканское правительство Чан Кай-ши использовало католические и протестантские миссии как орудия духовного воздействия на массы. В большинстве случаев подобные духовные миссии, их госпитали и школы в Китае стали центром контрреволюционной деятельности. После победы народной революции деятельность некоторых миссий, превратившихся в шпионские организации, была запрещена, что встретило горячее одобрение всего китайского народа. Следует сказать, однако, что после изгнания империалистов из страны общины верующих христиан (в большинстве своем католиков) поддержали все основные мероприятия, проводившиеся в стране, и даже отказались от главенства Рима. Проклятия папы и отлучение от римской церкви китайских католиков привели лишь к созданию особой восточной независимой ветви католицизма. Особое место среди христианских миссий в Китае занимала русская православная духовная миссия в Пекине, созданная с согласия китайского правительства в 1715 г. по указу Петра I. Задачей этой миссии являлась не пропаганда православия среди китайцев, а забота о тех русских и православных гражданах, которые временно или постоянно проживали в Китае. Деятельность членов русской миссии имела большое значение для информации России о Китае, его истории, культуре и политике. В этой среде жили и работали выдающиеся русские ученые-китаеведы Иакинф (Н. Я. Бичурин), Палладий (П. И. Кафаров) и многие другие. 319
Исторический интерес представляла еще в начале XX в. небольшая труппа китайцев (около 300 человек), живших отдельной колонией в г. Кайфыне, исповедовавших иудаизм. Эта группа считала себя потомками еврейских беженцев из Малой Азии, обосновавшихся в Китае в I в. н. з. (по другим данным, в XII в.). Еще меньшие группы были обнаружены в Нинбо; они также вели свою родословную от переселенцев ханьской эпохи. В настоящее время и те и другие полностью утратили какую-либо языковую и религиозную специфику, существовавшая прежде синагога бездействует, а молодежь не отличает себя от китайцев. Ислам распространился в Китае двумя путями: южным из Гуанчжоу через арабских купцов по приморским провинциям (прежде всего по городам), вероятно в VIII—IX вв., и северным — через Среднюю Азию по Великому Шелковому пути в VIII в. и в XV—XVI вв. Однако и ислам, завоевавший огромные просторы от севера Африки до Центральной Азии, часть Индии и Индонезию, не получил среди китайцев широкого распространения. Китайцы, исповедующие ислам, становились хуэй и во время переписи 1953 г., как правило, относились и по национальной принадлежности к хуэй. В Китайской Народной Республике церковь была Положение религии 0Тделена от государства. Конституцией гарантирована свобода вероисповедания и культовых отправлений всех граждан. В широких слоях китайского крестьянства подорвана вера даже в таких «могущественных божеств», как дракон — повелитель вод, Туди- шэнь — Владыка земли, бог домашнего очага и др. Трудящиеся массы постепенно освобождаются от влияния религиозных представлений, порожденных бессилием человека перед силами природы, нуждой и бесправием. В КНР нет запретов деятельности различных религиозных обществ и сект. Так, например, в настоящее время там функционирует общество буддистов, имеется католическая миссия, православная епархия и другие церкви. Что же касается народных верований, то они распространены более всего в пережиточной форме и в основном среди сельского населения.
Глава V НАУКА И ПРОСВЕЩЕНИЕ НАУКА Развитию науки в Китае, как и в других странах, предшествовал период накопления знаний о природе. Впоследствии их стали обобщать и постепенно из такого обобщения коллективного опыта выделились и выросли отдельные отрасли науки. Их развитие всегда было вызвано практической потребностью в усовершенствовании приемов ведения сельского хозяйства. Предки китайцев еще в эпоху неолита занимались земледелием, и именно эта давняя традиция дала начало областям науки, тесно связанным с земледелием, в первую очередь агрономии. Древние китайцы хорошо знали флору своей страны и приемы агротехники, позволявшие выращивать уже в I тысячелетии до н. э. разнообразные по характеру культуры. В древнем «Своде песен» («Шицзине») упомянуто более двухсот растений; в их числе не только зерновые культуры, но и технические (конопля), огородные (тыква) и садовые (слива, шелковица). Во второй половине I тысячелетия до и. э. агрономия уже становится наукой. Сохранились сведения о том, что были написаны практические руководства по полевому земледелию. К концу I в. до н. э. ученый Фань Шэн выработал теорию обогащения почвы и практическое руководство по привнесению компостных удобрений до посева и во время роста полевых продовольственных культур. Его последователь Чжао Го впервые применил агротехнический прием обогащения почвы и восстановления ее плодородия чередованием культур. Можно сказать, что на рубеже нашей эры агрономия в Китае достигает значительных по тому времени высот: в составе «девяти философских направлений» древнего и средневекового Китая была школа «агро- номистов». Развитие сельского хозяйства было тесно связано с климатологией и знанием водного режима. Борьба с наводнениями требовала точности расчета профиля дамб, размеров и направленности волнорезов, глубины и разветвленности рука- 21 Народы Восточной Азии 321
bob водосброса и затем ирригационной сети. Все это стимулировало развитие прикладной и теоретической математики. Обычно развитие математических знаний принято связывать с развитием торговли, мер и весов, денежной системы.1 Практические потребности в развитии математики были шире: строительство водных сооружений, архитектура, землемерные работы выдвигают на первый план начальную геометрию, знание пропорций и соотношений чисел и т. д. Первые дошедшие до нас чертежи рассматривали соотношение квадрата, круга и концентрических фигур. Эти чертежи, в литературе часто упоминаемые как «магические квадраты» (лоту) и «гадательные диаграммы» (хоту), предшествующие триграммам «Ицзина»,2 находят простое объяснение в народном «строительном квадрате», построенном на соотношении чисел. Старейшее руководство по прикладной математике «Чжоубэйсуаньцзин» (восходящее предположительно к устным наставлениям рубежа II—I тысячелетий до н. э.), включает такие сведения: «Искусство чисел идет от круга и прямоугольника, если, изменив линию, превратить круг в прямоугольник, а ширину (фигуры) взять за число 3, а длину за 4, то расстояние между углами (прямоугольника) будет равно числу 5. Небо округло, и символ его нечет; земля квадратна, и ее числа чет». В приведенном отрывке наставлений главное — пропорции в прямоугольнике, необходимые для развития строительства, а также наивно сформулированные выводы о кривизне небесной сферы и о возможности измерения площади земной поверхности при помощи разбивки ее на квадраты, т. е. по тому же принципу, который применяется и в настоящее время. Математику Чжан Цзяну (250—152 гг. до н. э.) принадлежит руководство по математике «Цзючжан суаныпу» («Арифметика в девяти разделах»), в котором содержалось изложение приема определения стороны и площади фигур, пропорции и соотношение, кратное трем, сведения: о процентах и т. д. Серединой III в. н. э. датируется начало алгебраических изысканий в Китае. Но это был период расцвета математических знаний вообще. Так, в середине III в. математик и географ Лю Хуэй написал свой труд «Хайдаосуаньцзин» (263 г.). Именно в середине III в. Ван Фаном (229— 267) была открыта величина π. Позже Цзу Чун-чжи (430—501) получил 365 ν для л; выражение тто » дающее семь цифр этой величины. 1 Как известно, первая стандартизация мер и весов в Китае приписывается Цинь Шихуанди (III в. до н. э.); по его плану проведена общая стандартизация. Упорядочение мер и весов в отдельных областях проводилось до него и продолжалось впоследствии. 2 По легенде, на спине черепахи, вышедшей из моря к царю Фуси, было начертано восемь триграмм {багуа). Триграммы состоят из различных комбинаций прерывистых и непрерывных линий (по три линии в каждой), расположенных одна над другой. Непрерывная линия — символ мужского светлого, активного начала (ян), а линия с перерывом — женского, темного, пассивного начала (инь). Каждая из комбинаций триграмм считается символом одной из стихий: воздух (небо), земля, гром, вода, гора, ветер, огонь, водоем. Позже триграммы были сдвоены ш> 6 черт в каждой и получили название гексаграмм. Верхняя триграмма гексограммы стала обозначать стихию, а нижняя — ее деятельность. 322
Ка а С различными отраслями сельского хозяйства, и осо- д ™ бенно с земледелием, связано и развитие астрономии. В «Шицзине» имеется прямое указание на развитый сельскохозяйственный календарь. Так, например, в первой строфе «Песни о седьмой луне» говорится: В 7-ю луну звезда Огня Все ниже на небе день ото дня. И вот теперь к 9-й луне Одежду из шерсти несет жена мне. В дни 1-й луны пахнёт холодком. В луну 2-ю мороз жесток... За сохи беремся мы в 3-й луне, В 4-ю в поле пора выходить. Земледельческие календари в древнем Китае были разнообразны. Наиболее ранним можно считать деление года на «хозяйственный» и «пустой» сезоны и вскоре вслед за этим деление года на четыре сезона. За начало года принимались различные сезоны. Поэтому в «гадательных надписях» вместо того, чтобы указать, что промежуток времени равен «стольким-то годам», отмечали «столько-то весен» или «столько-то осеней» (как в России говорили «в лето такое-то»). Этим подчеркивался опорный хозяйственный сезон. Он был различен в различных частях современной территории Китая. Нерабочий сезон (в среднем два месяца) тогда не принимался в расчет; рабочий год делился на десять солнечных или солнечно- лунных месяцев. Вследствие того что рабочий год на юге начинался раньше, чем на севере, и исчисление месяцев и начало года были разными в различных областях страны. Позднее центром этнической территории стали долины Хуанхэ и Янцзы от среднего течения к дельте, а также их притоков Вэй и Хань и бассейн р. Хуай. На этой территории наблюдалась общая смена сельскохозяйственных сезонов, которая и была положена в основу календаря, официально принятого во время династий Цинь и Хань. В этот период было разработано деление года на 24 «сезона» размером в «одну луну»3 каждый: личунь (начало весны), юйшуй (дожди), цзинчжэ (пробуждение насекомых), чунъфэнъ (весеннее равноденствие), цинмин (чистота и ясность), гуюй (урожайные дожди), лися (начало лета), сяоманъ (малое изобилие), манъчжун (полный, наливающийся колос), сячжи (летнее солнцестояние), сяошу (малая жара), дату (большая жара), лицю (начало осени), чушу (конец жары), байлу (белые росы), цюфэнъ (осеннее равноденствие), ханълу (холодная роса), шуанцзян (выпадение инея), лидун (начало зимы), сяосюэ (малые снега), дасюэ (большие снега), дунчжи (зимнее солнцестояние), сяохань (малые холода), дахань (большие холода). Месяц делился на три декады и четыре недели. Дни декад передавались порядковым числительным (первый, второй^ т. д.), как и месяцы (кроме первого, который именовался чжэнъюэ — «начальный месяц»). К номеру дня недели добавлялось само слово «неделя» в двух формах: либай или синцщ например, среда называлась либайсанъ или синцисанъ. В иньское время для обозначения дней применялся т. н. «шестидесятиричный цикл» или система ганъ-чжи (дословно «стволы и ветви»). Согласно этой системе, день обозначался сочетанием одного из десяти циклических знаков ганъ (цзя, и, бищ дин, у, цзщ гэн, синь, жэнъ, гуй) и одного из двенадцати знаков чжи (цзы, чоу, инь, мао, чэнъ, сы, у, вэй, шэнъ, ю, сюй, хай). Таким образом, первый день шестидесятиричного цикла обозначался сочетанием цзя-цзы, второй — и-чоу, третий — бин-инъ, последний — гуй-хай. Затем весь цикл повторялся. Позже шестидесятиричный цикл применяется в самых разнообразных областях. Для счета лет его приспособил, как сообщают источники, Лю Синь в 66 г. н. э. Общая для всех народных форм календаря черта — это расчет времени по солнечнотлунному или только по лунному времени. О лунном годе следует добавить, что месяцев в нем насчитывалось обычно, как и в солнечном, двенадцать; но так как число дней в месяце могло быть двадцать девять (сяоцзянъ) или тридцать (дацзянъ), то через известный промежзигок времени год считали високосным и добавляли тринадцатый месяц. Таких високосных лет было семь на каждые девятнадцать лет. Кроме описанных календарей, существовал календарь на основе двенадцати- членного животного цикла, появление которого в Китае, по мнению многих ученых, связано с завоеванием страны племенами чжоу и установлением династии Чжоу. 3 Около двух недель. 323 21*
В цикле было двенадцать лет: каждый год цикла назван по имени какого- нибудь животного. Первый год — год мыши (чоу), или крысы (шу), затем быка — (ню), тигра (ху), зайца (ту), дракона {лун), змеи (шэ), лошади (ма), барана (ян), обезьяны (ху), петуха или курицы (цзи), пса (гоу), вепря, или свиньи (чжу). Соответственно исчисляется время суток: в сутках насчитывалось двенадцать «страж», по два часа в каждой. Первой «стражей» считаются часы мыши — с 11 час. вечера до часу ночи, второй — часы быка — с часа до 3 час. ночи и т. д. Несомненно, что сравнительно недавно животный цикл применялся и для обозначения месяцев, как это имеет место у монголов, тибетцев-скотоводов и у ряда других народов. Можно предположить, что двенадцатичленный цикл возник в Китае в чжоуском обществе того времени, когда преобладающим занятием у них было скотоводство. Наличие в списке животных двенадцатичленного цикла обезьяны, дракона, змеи, а также свиньи и курицы заставляет думать, что животный цикл восходит к древнему комплексному хозяйству и при этом отражает контакт народов центральной степной полосы с земледельческим югом. Двенадцатичленный животный цикл в счете лет и часов суток использовался еще в начале нашего века. В настоящее время он сохранился лишь в свадебном обряде, в шуточном определении характера жениха и невесты; например, юноша, родившийся в год быка, должен быть воинственным и энергичным. В некоторых позднейших материалах указывается, что календарь Ся отличался от календаря периода правления Чжоу (чжоучжэн) по срокам начала года на два месяца. Сельскохозяйственный земледельческий год по методам исчисления отличался от скотоводческого. Календарь Ся близок к современному. В КНР действует солнечный календарь, единый с европейским. Официально новый хозяйственный и календарный год начинается 1 января, но в народе больше празднуется «старый» Новый год. По преданию, с 720 г. до н. э. в Китае ведется Астрономия и систематическая регистрация и описание солнечных НаВИГаЦИЯ » тлт ттт ттт затмении; в IV в. до н. э. астрономом Ши Шэнем составлен звездный каталог, в который было внесено 800 светил. При этом сообщается, что Ши Шэнь с помощью им же изобретенного прибора измерил в градусах небесные светила по экватору и эклиптике. На рубеже нашей эры Чжан Хань усовершенствовал каталог Ши Шэня и занес в него 2500 звезд. Еще в 28 г. до н. э. китайские астрономы обнаружили пятна на солнце и сделали попытку связать с циклом их нарастания цикл природных катастроф. Развитие астрономии благоприятствовало созданию навигации как науки, а осмысление закономерности в смене природных явлений и открытие некоторых законов механики практически помогло развитию мореплавания. Народы Китая с давних пор славятся как искусные мореплаватели. Выработанный мастерами корабельного дела тип плоскодонного судна, способного поднять большой груз и значительное число людей, позволил уже в середине I тысячелетия н. э. наладить морские связи и сообщения с южной оконечностью Кореи, Японскими островами, странами Южных морей. Система парусов стала известна китайцам еще от древних прибрежных племен юэ, ходивших на боевых кораблях к северу и югу от своих земель. В ханьское время фуцзяньские моряки и кораблестроители стали применять на судах два и три киля. Это дало им возможность оторваться от каботажных линий и двинуться к островам на восток. В V—VII вв. были хорошо освоены морские пути в Индию. Морское путешествие по этому маршруту было совершено в V в. Фа Ся- нем, а в VII в. И Цзин путешествовал в Индию и Индонезию. В VIII в. Цзя Фанем было написано навигационное руководство «Описание десяти стран»; в нем был подробно описан маршрут и дан расчет времени путешествия из Гуанчжоу в порты Персидского залива с заходом в Индонезию. В XV в. китайский мореплаватель Чжэн Хэ прошел морским путем на юг вдоль восточного берега Африки. Он совершил семь дальних плаваний и каждое на десятках кораблей с тысячами человек экипажа, 324
Рис. 43. 1 — деревянная модель первого в истории Китая сейсмоскопа, изобретенного в 132 г. н. э. китайским ученым Чжан Хэном; 2 — деревянная модель механического компаса «Повозка, указывающая юг». войска и спутников. Чжэн Хэ в своем распоряжении имел уже бусоль (морской плавающий компас), подвесные кили, систему парусной нагрузки на несколько мачтах, до 14 на каждом корабле. По опыту своих плаваний и из многих рассказов он хорошо знал о предстоящем пути (пока флот его не двигался юго-восточнее Явы или южнее Красного 325
моря). Бусоль, примененная в одном из плаваний XI в., имела предшественника в сухопутном простом компасе в виде медной градуированной пластины, на которой помещалась ложечка из магнитного железняка, вращавшаяся сравнительно свободно и указывавшая на юг; изгза неустойчивости ложечки, не закрепленной в центре пластинки, это подобие компаса можно было использовать только в статичном положении. Изобретение этого компаса датируется III в. до н. э. Своеобразным механическим компасом, т. е. компасом без магнита, была также изобретенная Ма Цзюнем (в III в. н. э.) «повозка, указывающая юг». Помещенная на ней фигура человека, системой зубчатой передачи соединенная с колесами повозки, при движении повозки указывала рукой заданное (южное) направление. Прикладная химия Большое место среди других наук Китая занимала прикладная химия. Она была тесно связана с практическими потребностями общества. Уже в VII—IV вв. до н. э. сурьма применялась как катализатор при золочении и покрытии серебром бронзовых зеркал. Развивалась и химия красителей. Некоторые разделы химии связаны с развитием письменности.4 В VII— V вв. до н. э. писали на бамбуковых планках лаком или тушью. Затем бамбук постепенно заменяется шелком. По шелку стали писать сначала естественными красителями (индиго или охрой), позднее была изобретена тушь (III в. до н. э.). В состав черной китайской туши входили ламповая копоть, растительное масло и металлическая примесь. Цветная тушь делалась преимущественно с применением растительных красителей. Изобретение цветной и особенно черной туши обеспечило стойким красителем не только писца, но и печатника. Плотная неразмываемая китайская тушь настолько прочна, что пролежавшая в неблагоприятных условиях книга могла утратить бумагу, но сохранить текст (т. е. сохранить лишь те части страниц, где тушь препятствовала распаду бумаги). И в наши дни, когда производство туши имеется почти во всех странах, китайская тушь ценится очень высоко. Писали кистью из шерсти (остевого волоса) колонка, соболя, горностая, ласки, зайца и других животных, пучок которой конусом вделан в бамбуковую основу — трубочку. В Европе кисть не привилась в письме, но нашла широкое применение в живописи. Во II в. до н. э. в Китае была изобретена бумага, постепенно вытеснившая все остальные виды писчего материала и распространившаяся по всему миру. Во II—III вв. бумага стала известна в Центральной Азии (Кашгария). В VIII в. бумага попадает в Среднюю и Переднюю Азию; в XII в. в северо-западной арабской Африке ее стали предпочитать пергаменту, в XIV в. она вошла в употребление в Германии и лишь в XV в. — в Англии. 4 Знаки древнейшей китайской письменности сохранились на бронзовых сосудах (XIV—XII вв.). Древние китайцы наносили их в зеркальном порядке на изложницу. Знание этого приема привело к выпуклому зеркальному вырезыванию иероглифов на деревянной доске, а затем и к печатанию рисунка или текста с деревянного клише. Изготовление оттиска рисунка (ксилографическое печатание) известно с середины I тысячелетия н. э. Ксилографическое книгопечатание сохранялось в странах Востока в полной мере до начала нашего века. Принцип печатания рисунка с клише применяется и в наши дни. 326
, - Философские системы в Китае сложились очень Философия гл v рано. Самая ранняя из известных нам школ — школа натурфилософов; возникновение ее теряется в глубине веков. Первые представители этой школы пытались осмыслить явления природы и создать их классификацию. Не менее древней, по-видимому, была и школа «агрономистов». Она развивала естественно-научное направление и имела большое практическое значение. Несколько позднее возникла школа легистов в связи с необходимостью философского обоснования теории государства и права. Расцвет китайской античной философии падает на вторую половину I тысячелетия до н. э. Считается, что первые философские системы в Китае якобы были созданы праотцами философского даосизма — Лаоцзы ж конфуцианства — Кунцзы. Вероятно, ни Лаоцзы, ни Кунцзы не были единственными «проповедниками истины». Во многих крупных царствах того времени странствующие философы, собрав вокруг себя учеников (по данным биографов Кунцзы, число его учеников превышало 3000 человек, но лишь 72 из них были достойны этого почетного звания), проповедовали свое учение. Нет нужды рассматривать здесь вопрос о подлинности их учений. Запись поучений и бесед вряд ли можно датировать временем более ранним, чем IV—III вв. до н. э. Многочисленность философских школ подтверждается хотя бы разнообразием основных философских направлений того времени. Китайская научная традиция выделяет девять таких направлений: учение конфуцианцев (жуцзя), учение даосистов (даоцзя), школа натурфилософов (инъянцзя), школа легистов (фацзя), школа логиков (мин- цзя), учение моистов (моцзя), школа софистов (цзунхэщзя), школа эклектиков (цзацзя) и школа «агрономистов» (нунцзя). Своеобразием традиционной классификации является отсутствие в ней единого принципа, что свидетельствует и о ее нечеткости, и о возможной неполноте. Не в письменной полемике, а в жарких спорах утверждался приоритет и авторитет философа. И когда возразить или остроумно ответить было нечем, то незадачливый спорщик-философ с позором бежал с диспута. Основные споры, естественно, шли между представителями трех основных учений: жуцзя, даоцзя и моцзя. Естественнонаучное направление «агрономистов» не вызывало спора благодаря конкретности его тематики. Все остальные учения в той или иной мере изложены в теоретических трудах представителей трех философских направлений. Так, один из основателей древнего даосизма философ Чжуанцзы (IV—III вв. до н. э.), обвиняя в софизме и суесловии своих противников по диспутам, но часто союзников по взглядам, говорил: «Кто в споре неразлучен с софистикой, тот приводит доказательства, словно нанизывает шарики или завязывает узлы на веревке, пускается в рассуждения о твердом и белом, сходном и различном, а устав, сделав половину шага, восхваляет бессмысленные слова: „Ведь это зло". Таковы и учения Янчжу и Моцзы». Вместе с тем напряженная борьба между тремя ведущими идейными течениями была осложнена своеобразной диффузностью древнекитайской философии. Диффузность эта выражалась прежде всего в том, что, формально относя себя к тому или иному из трех основных учений или к одной из второстепенных школ, философ мог иметь идейных врагов среди соратников по диспутам, ученых того же направления и, наоборот, друзей среди противников. «В этой борьбе, — пишет советский исследователь философской мысли Китая Ян Хин-шун, — каждое из этих тече- 327
ний представляло две противоположные группы: материалистов, с одной стороны, и идеалистов — с другой». Несомненно, что если пока еще нельзя провести прямую непрерывную линию развития материализма как особой линии в китайской философии, то можно отметить плеяду материалистов-философов Китая на всем протяжении его истории. К ним принадлежат авторы «Великого» плана» (дошедшего до нас в книге 4-й части V Шуцзина), древнейшие· натурфилософы, философ III в. н. э. Ван Би, философ-просветитель I в. н. э. Ван Чун, воинствующий атеист V—VI вв. Фань Чжэн. К ним можно отнести прогрессивных мыслителей XII—XIII вв. Ε Ши и Чэк Ляна, боровшихся против чжусианства, а также философа XVI в. Ли Чжи? открыто воевавшего против деспотизма знати, реакционных учений конфуцианцев Чжу Си и Ван Ян-мина, ставших знаменем японского» неоконфуцианства — предтечи японского фашизма. Философы XVII в. Ван Чуан-шань, Хуан Цзун-си и Гу Тин-линь активно участвовали в борьбе против иноплеменной агрессии. Материалистами были и философ-энциклопедист XVIII в. Дай Чжэнь и ученый конца XIX в. Тань Сы- тун, учение которого было теоретической основой антиманьчжурского» и антиколониалистского реформаторского движения. Линия материалистической философии Китая может быть с полным основанием расширена включением имен многих философов-даосистов^ последователей «учения о глубочайшем». Это учение было выдвинуто- в противовес идеалистическому учению о «небесной воле» и было наивно- материалистическим и стихийнодиалектическим в основе вплоть до периода VIII—IX вв., когда даоские каноны были возведены в ранг «классической литературы». Даосисты систематически разрабатывали понятие ци — материальной субстанции мира и обосновали идею об объективном характере закономерности в мире вещей (Янчжу), о взаимосвязи всего существующего (Лецзы), а также «принципе недеяния» как способе проявления «естественного пути» — Дао. Этот тезис развивали все поздние даосисты. Материалистические идеи звучат и в философских построениях учения моистов и самого Моцзы (V в. до н. э.), ратовавших за внимание к нуждам простого народа и порицавших расточительство. Моцзы, в частности, порицал нелепую расточительность при погребальном ритуале и требовал вместо этого большего внимания к нуждам живых, он боролся против «бессмысленной бойни» — войны. Представителями метафизической философии, идеалистической в самых главных положениях, были конфуцианцы. Раннее конфуцианство, возникшее как этико-моральное учение о «гуманности» и долге как основе существования общества и как проповедь незыблемого «соответствия своему назначению» его классов, постепенно стало идеологией господствующего эксплуататорского класса. Порицая моистов за недостаточный аристократизм и «отсутствие культуры», конфуцианцы переняли у них проповедь «суждения πα аналогии». Разыскание и комментирование текстов древней классики явилось основным содержанием деятельности конфуцианцев ханьской эпохи. Среди них первое место принадлежит теологу и мистику Дун Чжун-шу (II—I вв. до н. э.), знаменитому своей филологической деятельностью, в частности определением первого канона «Классического Пятикнижия», а также продолжателю его дела Чжэн Сюаню (127— 200 гг. н. э.), составившему «Семикнижие». Следует упомянуть также Лю Сяна (I в. до н. э.), автора первой классификации памятников древности и поборника библиографии как науки. Завершением создания догматических канонов известен Кун Инь-да (VII в.), под главенством которого составлен труд «Уцзинчжэнъи» («Пятикнижие в правильном освещении»), знание которого требовалось при сдаче государственных экзаменов. В VII—IX вв. философ Хань Юй пытался вернуть конфуцианству дух 328
просветительства, понимаемого как проповедь этических норм и устроения государства. Новый подъем переживает конфуцианство в сунский период. Ряд ученых занимается историей, филологией, философией (логикой и теорией познания): Оуян Сю (XI в.), Чжоу Дунь-и (XI в.), Чан И-чуань (XI—XII вв.) и особенно Чжу Цзы (Чжу Си; XII в.). Последний, развивая комментаторские традиции, стал родоначальником «охранительного течения» в комментаторстве, которое впоследствии было представлено многими идеологами господствующего режима.5 Учение Чжу Си стало поворотом к неоконфуцианству, подхваченному позже наиболее реакционными кругами интеллигенции феодального Китая и императорской Японии. В отличие от чжусианского «охранительного течения» в комментаторстве XVIII—XIX вв. развивается и «критическое направление», которое представлено Ху Вэем (XVII—XVIII вв.), Чжан Сюэ-чэном (XVIII в.) и др. В целом конфуцианство представляет собой догму, способную к развитию лишь в схоластической форме. Г (Ьия Сбор и систематизацию географических знаний в Китае этнография, история можно достоверно датировать IV, в. до н. э когда^ впер- г ^ ' г вые был записан составленный ранее «Шаньхаицзин» («Свод сведений о горах и морях»). Он, как и многие из аналогичных ему древних географий других народов, содержит значительное количество фантастических сведений.6 Дальнейшее развитие географии как науки связано с развитием торговли и установлением дипломатических' отношений с отдаленными странами. Сборы географических сведений, производившиеся китайскими мореплавателями и путешественниками по суше, послужили основой для составления «докладов с мест» и «добавлений» к официальным и неофициальным «историям». На всем протяжении истории Китая до революции 1911—1912 гг. доклады с мест составляли лично путешественники или, по их сообщениям, чиновники местной администрации. Эти доклады способствовали развитию географических и этнографических знаний, так как они включали описание маршрутов; попутно сообщались сведения о горах, реках, растительности, климате, полезных ископаемых, животных и т. п. Но самыми интересными были те доклады, в которых содержались сведения о происхождении, языках, обычаях и обрядах, религиозных представлениях о материальной культуре различных племен и народностей. По существу, путешественники были первыми китайскими этнографами, добросовестно и с усердием собиравшими «полевые материалы», нередко в очень трудных условиях. Одной из ярких фигур среди них был упоминавшийся ранее дипломат и путешественник II в. до н. э. Чжан Цянь. Сведения, поступавшие от таких путешественников, тщательно собирались и фиксировались. На основании их составлялись позднее специальные географические и этнографические описания, которые и включались в особые разделы истории династии. Из крупных географов Китая XIX в. следует назвать Чжан My и Хэ Цю-тао. Отцом китайской истории традиция считает Сыма Цяня, ученого, жившего в II—I вв. до н. э. Им впервые были сведены \и систематизированы исторические записи и предания, составленные ранее, и включены в его знаменитое сочинение, названное «Шицзи» («Исторические записки»). Все сведения были разбиты на бэнъцзи — основной текст истории и шу — описание; отдельно были выделены бяо — хронологические таблицы; шицзя — истории знатных домов, а также лечжуань — предания и сообщения, куда включались биографии исторических деятелей, а также и этнографические сведения. Система расположения исторического материала, принятая Сыма Цянем, стала образцом для последующих историков. Сыма Цянь был не только собирателем и систематизатором исторических фактов. Он пытался объяснить причины исторических явлений и искал их в различии природных условий, в которых приходится жить разным народам. Это была одна из первых в Китае попыток объяснить некоторые явления истории материальными причинами. На протяжении более двух тысячелетий китайская историография выдвинула ряд блестящих имен. Продолжателями Сыма Цяня можно считать Бань Гу (I в. н. э.), автора «Цяньханыпу», Фань Е, автора «Хоуханыпу», и др. 5 Н. И. Конрад. [Послесловие-комментарий к кн.:] Ю. К. Шуцкий. Китайская классическая книга перемен. М., 1960, стр. 401. 6 В этой связи интересно отметить, что уже во II в. до н. э. появились критические замечания по поводу неточностей в географических данных. Цитируя Сыма Цяня, крупный просветитель своего времени Ван Чун (27—97 гг.) писал: «Все слышали о высоте Куньлуня, о яшмовом источнике и цветочном озере, но когда Чжан Цянь лично отправился туда, то оказалось, что их в действительности нет. В главе „Юйгун" упоминаются сведения о девяти областях, горах, реках, чудесных вещах, о драгоценных камнях и металлах, но ничего не говорится там о том, что в горах Куньлунь есть яшмовый источник и цветочное озеро» (А. А. Петров. Ван Чун — древнекитайский материалист и просветитель. М., 1954, стр. 39). 329
В Китае издавна при дворе императора существовала должность (титул) придворного историографа. Характерно, что в период правления данной династии только подбирались материалы (документы): доклады чиновников, указы императоров, сообщения путешественников и т. п., а ее историю писал придворный (как правило, историограф) уже при следующей династии. Написание истории считалось в древности государственным делом и было частным лицам запрещено. Нарушение запрета каралось как преступление (что, впрочем, не помешало составлению ряда вайши — неофициальных историй). В средневековую эпоху и последующие века в историографии участвовали Сыма Гуан, Вэй Чжэн, Ли Янь-шоу, Ма Дуанъ-линь и др. В конце XIX в., в связи с ускорением процесса Наука капиталистического развития и полуколониальным в новом Китае т/» л. χ. положением Китая, его ученые и философы знакомились с философскими течениями Европы и Америки. В этот период наиболее четко вырисовывается борьба двух основных направлений философии: материализма и идеализма. Сравнительно кратковременное увлечение кантианством и идеалистической диалектикой уступает место увлечению человеконенавистнической философией Ницше. Логическим продолжением этой линии в эпоху империализма был также прагматизм Дьюи и его китайского последователя Ху Ши. Первое знакомство с работами Маркса и Энгельса в Китае относится к концу XIX в. Распространение идей марксизма-ленинизма связано с возникновением первых марксистских кружков и созданием Коммунистической партии Китая. После провозглашения КНР наука Китая постепенно стала перестраиваться. Была создана новая единая Академия наук, по структуре резко отличная от прежних китайских академий. Институты Академии наук распределены по пяти группам: технической, физико-математической, географо-геологической, биологической и общественных наук. Из 26 филиалов Академии наук Китая некоторые специализированы (подчинены одной группе или одной науке), но большинство почти повторяет структуру центральной своей организации. Кроме Академии наук, в стране имеются десятки ведомственных научных и технических институтов, подчиненных Государственному Совету, а также отдельным министерствам и ведомствам. Местные научные учреждения призваны решать текущие проблемы, возникающие в связи с развитием промышленности, сельского хозяйства, медицины, культуры и образования на местах. В 1959 г. было 106 институтов Академии наук, а число сотрудников превышало 7000 человек. В преобладающем большинстве это молодежь. Два института ведут работу этнографического характера в составе Академии наук КНР: Институт языков национальных меньшинств и Институт национальностей, созданный в 1958 г. Историю, культуру и проблемы происхождения самих китайцев изучает ряд других институтов Академии наук КНР (а также Фольклорное общество и др.)· Большое значение имеют временные и постоянные выставки, краеведческие и историко-культурные музеи. Например, Исторический музей, бывший императорский дворец Гугун, различные исторические сооружения, к числу которых принадлежат, например, усыпальницы минских императоров, а также разнообразные мемориальные музеи (Дом-музей Лу Синя в Шанхае и др.). Наконец, научно-исследовательскую работу проводят также высшие учебные заведения. 330
Рис. 44. Великие ученые древнего Китая. .1 — Чжан Хэн (79—139 гг.), астроном; 2 — Цзу Чун-чжи (429—500 гг.), астроном и математик; Ά — ИСин (Чжан Суй, 683—727 гг.), астроном; 4 — Ли Ши-чжэнь (1518 — 1593 гг.), известный врач- фармаколог.
ПРОСВЕЩЕНИЕ Организованное обучение, построенное на прий- Народное ципе «логической передачи знаний», в Китае, вое- в старом Китае ходит еще ко времени развития ранних философских школ. Основоположниками этического направления: в педагогике (и самой педагогики) считаются Конфуций и его последователь Мэнцзы. Школа того времени представляла собой группу последователей учителя. Такая школа, естественно, не имела ни постоянного помещения, ни определенной программы. Основным предметом было толкование классических сводов древних преданий и т. п. Менялся и состав учеников. Конфуций принимал любого, кто был готов слушать его (см.: Луньюй, гл. VII, 7): «Я никому не отказывал в наставлении, начиная с приносивших (в оплату) одну связку сушеного мяса (т. е. бедняков)». Однако ни Конфуций, ни Мэнцзы не признавали за широкими народными массами права на овладение знаниями.7 Курс обучения состоял из бесед или поучений, поводами к которым могли быть вопросы учеников, пояснения к наблюдению и т. п. Уже с середины I тысячелетия н. э. по закону государственные должности замещались в Китае только теми, кто выдержал государственные экзамены. Формально8 каждый мужчина мог быть допущен к экзамену. В уездном городе производился экзамен на первую ученую степень (сю- цай). Выдержавшие первое испытание через год имели право экзаменоваться на вторую ученую степень (цзюйжэнъ) в административном центре провинции. Раз в три года в столице страны выдержавшие экзамены на вторую ученую степень держали последний экзамен на степень цзинъши. Лучшие из выдержавших этот экзамен получали доступ в Хань- линьюань (Императорскую академию наук) и становились академиками (ханъ линь), основной задачей которых (кроме подготовки к высокому чиновному посту) были составление и комментирование книг, воспитание членов императорской семьи и т. п. Экзаменационный отбор был классовым, особенно в феодальном Китае времени правления династии Цин. Нежелательного кандидата всегда можно было провалить на экзамене или не допустить его к экзаменам. И, наоборот, желаемый кандидат без труда проходил экзаменационные тяготы с помощью подкупа экзаменаторов, подлога и т. п. Многие талантливейшие писатели и ученые, с тоской перебирая на доске объявлений полоски красной бумаги с фамилиями счастливцев, выдержавших экзамен, так и не смогли обнаружить среди них себя. Экзамены не позволяли судить о подготовленности выдержавшего их к государственной или научной деятельности, так как чаще всего не имели никакого отношения к его будущей специальности или должности. Экзаменуемый должен был показать свои стилистические и каллиграфические способности, знание канонической литературы и умение толковать цитаты из древних книг. В XV—XIX вв., т. е. на последнем этапе существования этих экзаменов, основой суждения о способностях к занятию высших должностей было знаменитое «восьмичленное сочинение» ба гувэнъ. 7 Луньюй, гл. VII, 8, а также гл. VIII, 9: «Народ можно заставить подчиниться (следовать должным путем), но нельзя ему давать знания (понятие причины)» (цит. по: Ян Юн-го. История древнекитайской идеологии. Пер. с кит. Общая ред. и вступ. статья Ян Хин-шуна. М., 1957, стр. 117). 8 Без различия возраста, но с ограничениями по национальному признаку π по профессиям: на образование в средневековом Китае не имели права парикмахеры, оружейники, актеры, мясники, нищие и тому подобные представители «низких» профессий. 332
Подготовка к экзаменам требовала долгих лет непрерывной зубрежки текстов, упражнений в написании их. Выработка каллиграфического почерка зависела от гибкости пальцев, поэтому каллиграф и писец постоянно имели при себе два шарика (диаметром 1—2 см), которые, держа в правой руке, перебирали, не давая пальцам «застывать». Для достижения знаний и навыков, необходимых экзаменуемому даже на соискание первой степени, требовались долгие годы напряженного учения, что, конечно, было не по средствам огромному большинству населения. Классовой была и система школьного образования. Деревенские школы (шэ- сюэ), уездные училища (сянъсюэ) и училища при провинциальных центрах (шуюанъ) по программе основной задачей имели подготовку к экзаменам. Число правительственных школ вплоть до XIX в. было незначительно. Не существовало единых программ. Преподаванием в частных начальных школах тогда занимались лица, не имевшие ни достаточных знаний, ни навыков. Случалось, что сам учитель был и владельцем такой школы. Нередко финансирование правительственных училищ заменялось отведением им земельных участков, доходы с которых и шли на содержание школы. Кроме правительственных и частных школ, существовали еще храмовые и так называемые общинные школы, содержавшиеся за счет доходов с общинной земли. В районе Циндао в одной из деревень, где территориальная община делилась на пять родственных групп, одна из этих групп оказалась достаточно состоятельной, чтобы выделить помещение для школы, а главное, содержать преподавателя, выходца из этой же группы. Учащиеся первоначально также были детьми членов этой родственной группы. В программу таких школ, помимо общего курса, вводился цикл бесед по истории данной родственной группы, по изучению ее семейных списков и устных традиционных комментариев к ним. В программу бходило изучение «Троесловия» («Саньцзыцзин» — каноническое стихотворное произведение на 356 строк типа краткой энциклопедии, содержащее 1068 иероглифов, по три в каждой строчке), «Поэмы в 1000 знаков» («Цяньцзывэнь», которая расширяла знание неповторяющихся иероглифов до тысячи) и классических книг древности — «Четверокнижия» («Сышу») и «Пяти канонов» («Уцзин»). В дополнение к «Троесловию» иногда привлекался «Именник ста семей» («Байцзясин»). При изучении первой из книг «Четверокнижия» привлекались «Жиюнцзачжи» (словарь повседневных слов и терминов), «Сыжэньцзачжи» (сборник элементарных сведений по биологии, химии, физике), «Юсюэ цюаньмин» (энциклопедического типа пособие по метеорологии, географии и т. д.). В деревенских школах всех типов обучали навыкам счета (устно, письменно и на счетах),9 знакомили с единицами мер и весов. В общинных школах иногда вводилось знакомство с приемами труда по главнейшим ремеслам области или района. Приступая к чтению классических книг древности, ученик сначала запоминал иероглифическое написание текста книги. Далее шло объяснение и заучивание смысла иероглифов. Написанные далеким от разговорного, очень лаконичным древним языком, эти книги не были понятны без комментирования текста. Школа по существу не имела классов, так как каждый учащийся получал свое индивидуальное задание и подходил к новому материалу, ответив (а не усвоив) старый. Учащиеся группировались по успехам, а не по годам обучения; число проходящих одинаковый материал редко превышало 5 человек. Не выдерживалась и группировка по возрасту. Возраст учащихся мог колебаться от 6 до 18—20 лет, так как даже в пределах одной родственной группы сын богатого имел лучшие условия для учения, чем сын бедняка; дети бедноты чаще всего вовсе не учились, не имея возможности платить за обучение. Иногда в сельских школах плата взималась в замаскированной форме, в виде кормления учителя. В таких случаях учитель переходил поочередно на кормление из одной семьи в другую. Вечером каждого дня бирка на кормление — фанъпайцза (так она называлась на северо-западе Китая) передавалась из семьи, где кормили учителя сегодня, в семью, где его будут кормить завтра. Встречалась плата за учение разовым подношенпем учителю продуктов и денег. Кроме того, было принято делать учителю подарки в дни праздников, перед началом учения и т. д. Отопление помещения школы зачастую лежало на учащихся, каждый из которых должен был принести в школу полено дров или другое топливо. Также неудобным для бедноты было и время, когда проводились занятия. Летом учение начиналось с рассветом. Первый час отводился для повторения заданий. Собравшись в класс, ученики раскрывали книги и начинали громко вслух повторять каждый свои уроки. 9 Китайские и японские пятковые счеты отличаются от европейских. Кроме обычных для нас рамы и прутьев с косточками, в китайских счетах введена дополнительная планка. Косточек на каждом пруте не 10, а 7. Пять из них над планкой составляют единицы. Две косточки под планкой означают пятки. Таким образом, если к планке подвинуты одна косточка снизу и три сверху, то счеты показывают цифру 8. 333
Рис. 45. В детском саду (г. Чанчунь). Затем появлялся учитель и проводил опрос учеников поочередно. Вызванный" ученик передавал учителю книгу и, стоя к нему спиной, отвечал урок. За ошибки в ответе ученик получал удар линейкой по пальцам рук. Нередко в школе применялись и другие телесные наказания. После перерыва на завтрак (который ученики и учитель приносили из дому) обычно шла практика в каллиграфии, стихосложении, подборе рифм. Днем устраивался второй перерыв, во время которого ученики оставались на отдых в школе, порой засыпая тут же на кане или столах. Учитель отдыхал вместе с учениками. Летом занятия длились до ужина. Зимой после ужина занимались еще одну «стражу» (два часа), причем именно эти часы и считались наиболее продуктивными. Конечно, описанный режим дня был лишь более или менее типичным, так как каждая школа имела свой режим. Недостатки экзаменационной системы и школь- Изменения в системе ного образования вызывали протест даже в среде^ образования г г\ в XIX—XX вв. правящих социальных слоев. Однако до конца XIX в. протесты были одиночны. Поражения Китая в борьбе против европейских держав, а затем и Японии показали отсталость, оторванность от жизни, однобокость развития китайской: науки и школьного образования. Промышленный подъем в конце XIX в. вызвал коренную ломку старой системы образования, развитие технического обучения. В 1862 г. создается первая правительственная школа иностранных языков (Тунвэньгуань). В последующие 30 лет было создано 17 училищ; иностранных языков, навигации, медицины, инженерного и военного дела. В 1898 г. был открыт Пекинский университет. В 1902—1903 гг. издаются указы о реорганизации всей системы образования по европейскому образцу, а через два года, в 1905 г., была отменена прежняя система государственных экзаменов. К 1910 г. в Китае имелись уже три университета (в Пекине, Тянь- цзине и Тайюани), более 50 специальных училищ и свыше 50 тыс. правительственных и частных школ. Следует оговориться, что значительную < долю частных школ в то время составляли комплексные училища, содержавшиеся иностранцами. Согласно расписанию, в их программу входило обучение иностранным языкам и техническим наукам. Фактиче- 334
Рис. 46. Танец с платками в исполнении детей детского сада (Пекин). ски же зачастую это были мастерские, где беспощадно эксплуатировался детский труд. Ряд реформ системы образования был проведен после буржуазной революции 1911 — 1912 гг. Были изменены программы, введена поклассная разбивка и в сельских школах. Огромную роль в изменении старой системы образования сыграло движение 4 мая 1919 г. Система образования в Китае периода гоминьдановского господства была уже трехступенной. Начальное образование, охватывавшее детей 6—12 лет, подразделялось на две категории: низше-начальное — четырехгодичное и высше-начальное, следовавшее за ним, — двухгодичное. После окончания начального образования срок обучения в учебных заведениях, дававших среднее образование, был различным в зависимости от их профиля: в общеобразовательных средних школах (также двух категорий — низшей и высшей) — 6 лет, в педагогических училищах — 3 года, в профессионально-технических школах — от 1 года до 7 лет; срок обучения в учреждениях, дававших высшее образование, — от 3 до 6 лет. В программу преподавания начальной школы входили родной (фактически для всех народов страны китайский) язык, арифметика, история, география, природоведение, ручной труд, рисование, музыка, физкультура. Обучение велось раздельно по полу, иногда в одной школе, но в разных классах. Женские школы, возникшие в основном после революции 1911—1912 гг. (хотя первая из них была создана в 1907 г.), составляли не более 7б общего числа школ. Даже в 1936 г. охват обучением девочек школьного возраста был почти в 5 раз меньше, чем мальчиков. По-прежнему значительную часть школ составляли частные учебные заведения, программа которых и методы воздействия на учащихся Министерством просвещения фактически не контролировались. Из общего числа детей школьного возраста в 1931 г., по данным Министерства просвещения, в школах обучалось всего 23.3%. Эта цифра сама по себе явно завышена: в исходную цифру общего числа детей школьного возраста не вошли «замужние» девочки, т. е. маленькие ра~ 335
ботницы в семьях будущих мужей, и дети-рабочие, как «занятые на производстве», а также дети беженцев и т. д. Еще меньшим (относительно к общему числу юношей и девушек) был охват молодежи средней школой и высшими учебными заведениями. В конце XIX в. за недостатком высших учебных заведений в самом Китае китайская молодежь стремится получить образование за границей (в Европе, США, Японии). Первая группа студентов в составе 30 человек была отправлена в США в 1872 г., а с 1875 г. началась отправка студентов в Европу (Англию и Францию). Несмотря на наличие в гоминьдановском Китае 107 высших учебных заведений, отъезд студенчества за границу продолжался. В 1929—1934 гг. за границей обучалось свыше 5 тыс. человек, большинство их занималось в технических и естественнонаучных учебных заведениях. В самом Китае гуманитарные учебные заведения составляли больше половины всех учебных заведений. Преобладающее большинство сосредоточивалось в Северо- Восточном Китае и городах южной приморской полосы. В Пекине было 17 высших учебных заведений, в Шанхае — 25, в то время как на весь Северо-Западный Китай было два колледжа и одна специальная школа. Программа преподавания в высших учебных заведениях не была единой. В гуманитарных высших учебных заведениях программа включала теософские «предметы», проповедовались бредовые человеконенавистнические измышления Мальтуса, Шопенгауэра, Ницше. В среде «золотой молодежи» широкое хождение имели теории фашиствующего неоконфуцианства, а также прагматизма. Однако и в то время в числе преподавателей высших учебных заведений можно встретить такие имена, как Лу Синь, Ли Да-чжао и др. Значительная часть студенчества была в рядах передовых борцов за демократию, за национальную независимость. Студенты пали первыми жертвами реакции во время событий движения 4 мая 1919 г., 30 мая 1925 г. и ряда других. Студенчество приняло активное участие в организации отпора японской агрессии в 1931 и 1937 гг. Вторжение японских интервентов принесло китайскому народу неисчислимые бедствия: разрушение зданий университетов, библиотек, научно-исследовательских учреждений. Пострадало огромное количество начальных и средних школ. Крупнейшие университеты страны переместились в гг. Куньмин, Чунцин, Яньань и др. В г. Яньани, столице Особого пограничного района, действовали так называемый Университет северной Шэньси (с 1938 г.), Военно-политическая академия (с 1937 г.), Академия искусств им. Лу Синя с четырьмя отделениями: литературным, драматическим, музыкальным и художественным. В старом Китае трудовые массы китайцев и других народов были лишены возможности пользоваться даже такими минимальными благами культуры, как грамотность. К началу 1950 г. неграмотными было более 80% всего населения страны. Великий китайский писатель Лу Синь с горечью указывал: «Наши трудящиеся издавна терпели жесточайший гнет и эксплуатацию, им не кинули в подачку даже начальной грамоты. При нашем сложном изобразительном письме массы лишены возможности заниматься самообразованием, и им остается молча сносить произвол и погибать». Вскоре же после образования КНР была проведена реорганизация системы образования. Были ликвидированы частные учебные заведения. Храмовые и общинные школы перешли на государственное содержание и под государственный контроль. 336
Рис. 47. ι — учащиеся сельской школы; 2 — учащиеся на занятиях вечерней средней школы (провинция Шаньси). "22 Народы Восточной Азии
Реформа образования, проведенная в 1951 и последующие годы, предусматривала охват детей в возрасте от 3 до 7 лет сетью государственных: (в 1956 г. в стране имелось около 19 тыс. детских садов) и кооперативных детских садов. Дети в возрасте от 7 до 13 лет получают образование в шестилетней начальной школе. Полная средняя школа имеет также 6 классов и рассчитана на охват детей и юношества до 18 лет. Средней школе по срокам образования и возрасту учащихся соответствуют средние политехнические, медицинские, педагогические и тому подобные- училища (с разными сроками обучения—-от 3 до 5 лет). Молодежь старше 18 лет обучается в высших учебных заведениях: университетах (срок обучения 5 лет), институтах (4—5 лет) или двух-трехгодичных высших технических училищах. Изменение состава учащихся, особенно учащихся высших учебных заведений, где большинство составляют юноши и девушки из крестьянских и рабочих семей, нередко сами имеющие опыт работы на производстве, облегчило борьбу за перестройку высшей школы. Большую роль в деле быстрой перестройки высшего образования сыграли использование опыта и помощь стран социализма, и в первую очередь Советского Союза (переводы программ и учебников советских вузов, живая и непосредственная помощь советских специалистов и т. д.). Мероприятия по обучению взрослых идут по двум линиям: 1) ликвидация неграмотности и малограмотности, 2) производственно-техническая учеба. МЕДИЦИНА И ЗДРАВООХРАНЕНИЕ Традиционная медицина была в старом Китае QJ!ie™4uHa и одной из наиболее древних и наиболее засекречи- здравоохранение u *» « π в старом Китае ваемых отраслей китайской науки. Ее истоки принято возводить к древнейшему (легендарному) периоду китайской истории: написание первого фармакологического* сборника «Шэньнунбэньцао» приписывается легендарному правителю Шэньнуну, а первого лечебника «Нэйцзин» — также легендарному правителю Хуанди. Сборник «Шэньнунбэньцао» содержит описание 365 лечебных трав и 240 иных лечебных средств; лечебные травы подразделяются* на три класса: омолаживающие (120), тонизирующие (120) и ядовитые (125). Дошедшая до нас редакция относится, по-видимому, к III в. до н. э. Лечебник «Нэйцзин», ^написанный в форме диалога между Хуанди и его двумя последователями, является первой попыткой передачи сведений по анатомии и физиологии. Здесь встречаются упоминания о вскрытии (впоследствии строго запрещенном), хирургии, иглотерапии (иглоукалывании) и моксе (лечении прижиганием), о диагностике по пульсу. Дошедшая до нас редакция неполна (хотя и содержит 81 главу); долгое время считалось, что она принадлежит автору VIII в. н. э.; исследования китайских ученых последнего времени относят лечебник к III в. до н. э. В дальнейшем оба сборника, признанные непогрешимыми образцами, неоднократно подвергались комментариям, уточнениям, дополнениям. В форме коммента- торства суммировался личный врачебный опыт, разрабатывались отдельные вопросы медицинской теории и практики. Это позволило в 1749 г. коллегии из 80 врачей выпустить богато иллюстрированную медицинскую энциклопедию «Юйцзуаньицзун- цзиньцзянь» («Золотое зеркало медицины»), состоящую из 90 томов; из них 38 посвящены вопросам частной патологии, 7 томов — вопросам рецептуры и т. д. Выросшая на базе народной медицины, стихийноматериалистическая в своей основе (несмотря на значительную примесь магии как средства психотерапии), китайская медицина пережила в свое время период увлечения поисками средств, излечивающих от всех болезней и несущих вечную молодость, бессмертие и хотя бы временное омолаживание. К по- 338
Рис. 48. 1 — Институт кораблестроения (Шанхай); 2 — в Научно-исследовательском институте машиноведения и электроники Академии наук КНР. 22*
следним в китайской народной медицине относятся широко известные и сильно действующие тонизирующие средства, получаемые из «корня жизни» жэныпэня и молодых рогов оленя — пантов. Наиболее ценным рациональным зерном, унаследованным от народной медицины, является так называемая фармакодинамика, т. е. не" просто знание лекарств — фармакология, а знание их действия и управление этим действием. Тысячелетний опыт изучения целебных свойств растений, животных препаратов и неорганических веществ позволил китайским врачам еще в глубокой древности применять эфедру, лук, аконит, чайный лист (содержащий, в частности, средство против ожогов — танин), различные растения с анестезирующими веществами, свиной жир, препараты желчи, ртуть (для лечения сифилиса, нарывов, как противо- паразитное средство и т. п.), медь, золото, серу. Китайская фармакологическая литература включает ряд известных работ авторов разных эпох. Последняя из них — «Бэньцаобэйяо» («Сокращенная фармакопия»), принадлежащая Ван Аню (XVIII в.), содержит описание 400 лекарственных средств. Наиболее полным является 52-томный труд Ли Ши-чжэня «Бэньцаоганму» (закончен в 1578 г.), содержащий описание свойств 1892 лекарственных веществ (из них растительных 1074, животных препаратов 434). Многие из описанных лекарств не были известны европейской медицине, и в настоящее время часть их оказывается ценным вкладом в мировую фармацевтику.10 Философская основа теории китайской медицины в конечном счете сводится к натурфилософии и, в частности, к представлению о диалектичности развития всего сущего как борьбы активного (мужского) начала ян и пассивного (женского) начала инь. Отдельные органы человеческого организма подвержены предпочтительному воздействию одной из этих сил (верхняя половина тела — область действия ян, нижняя — инь). Разделение органов на стимулирующие и образующие и всего тела на верхнюю и нижнюю половины считается в традиционной медицине внешней характеристикой организма. Внутренней же характеристикой его (анатомической системой) является деление организма на двенадцать органов (цзанфу) или на две их группы по шесть в каждой: 1) уцзан (дословно «пять хранилищ») —сердце, легкие, почки, печень, селезенка, кроме того, шестой основной орган (уравновешивающий симметрию анатомической схемы) — околосердечная сумка; 2) люфу (дословно «шесть проводящих сокровенных» — органов пищеварения, растворения и всасывания) — желудок, толстый кишечник, тонкий кишечник, желчный пузырь, мочевой пузырь и «троичный» орган санъцзяо (шестой, уравновешивающий вторую часть схемы, орган определяется как внутренний регулятор трех полостей: шанцзяо — верхней, включающей сердце, легкие и полость над диафрагмой, чжунцзяо — средней, состоящей из почек, печени, селезенки и всей полости от диафрагмы до пупка, и сяцзяо — нижней, включающей толстый и тонкий кишечник, мочевой пузырь от пупка до лобковой кости). Все органы получают питательные вещества, кровь и энергию (ци), а также отдают свою энергию по двенадцати главным и двум дополнительным каналам (цзинмо), связующим органы в единую систему — организм. Направление циркуляции веществ и энергии идет от груди к рукам, от рук к голове, от головы к ногам и обратно к груди или брюшной полости. Сосуды соответствуют органам,11 кожный покров также отражает состояние сосудов и органов, так 10 Однако среди них есть и средства вроде капель «лунной воды» (испарения, оседающие на зеркале в лунную ночь — «средство» против глазных заболеваний) или порошки и пилюли из костей тигра (укрепляющее средство) и т. п., носящие явный характер симпатической и иной магии. 11 Такое представление об анатомии, форме и расположении внутренних органов связано с длительным (X—XX вв.) запретом касаться ножом и тела живого человека, и трупа, с долгой неразвитостью хирургии, с непризнанием аналогичности строения тела человека и близких к нему животных. Отсюда и схема симметрии организма человека, и такие указания старых руководств, как утверждение, что мочевой пузырь имеет только выход, а жидкость поступает в него, фильтруясь через стенки. Представление о ци — эфире или воздухообразных потоках восходит к натурфилософии. Учение о ци как материи вездесущей и всетворящей развивалось ранними китайскими материалистами Ван Чуном и др. 340
как выходы сосудов к кожной поверхности влияют на нее. Эти «выходы» сосудов образуют на поверхности чувствительные к пальпации места. Учение о пульсе в традиционной китайской медицине разработано весьма детально. Труд ученого Ван Шу-хэ (265— 317 гг.) «Моцзин» («Учение о пульсе») содержит описание 24 видов пульса. Считается, что врач может по состоянию пульса безошибочно установить диагноз у любого больного. В медицинских руководствах указывалось, что пульс «прощупывался» по шелковой нити, привязанной к запястью больного, которого врач во многих случаях не имел права даже видеть. Исследуют пульс сразу тремя пальцами. При этом различают поверхностную и глубокую пальпацию. Поверхностная пальпация в трех точках левой руки дает представление о состоянии тонкого кишечника, желчного пузыря, мочевого пузыря. Глубокая пальпация тех же точек «дает представление о состоя- рис. 49. Врач лечит девочку методом чжэнъцзю, нии» сердца, печени, левой почки. Поверхностная пальпация в трех точках правой руки «дает представление о состоянии» толстых кишок, желудка, саньцзяо. Глубокая пальпация в тех же точках — о легких, селезенке и правой почке. Кроме пульса (метода пальпации), диагностика традиционной медицины использует еще три метода: обоняние, осмотр (прежде чисто внешний и без обнажения больного) и опрос. Опорой диагностики служат положение о внешних и внутренних болезнетворных факторах и учение о наличии определенных симптомов болезни при воздействии определенных факторов на данный орган. Внешними болезнетворными факторами прежде всего считаются ветер, холод, сухость, сырость, огонь, жар. Внутренними — гнев, печаль, забота, горе, испуг. Одним из специфических методов лечения в традиционной медицине всех народов Восточной Азии является иглотерапия — иглоукалывание в соединении с прижиганием — моксой. В Китае они связаны даже терминологически воедино: чжэнъцзю. Метод чжэньцзю известен народам Китая с глубокой древности; в вышеприведенном лечебнике «Нэйцзин» имеется описание древнейших каменных игл (бянъши) и девяти видов металлических игл (в том числе золотых, серебряных, биметаллических и лигатурных). Там указаны также 365 точек, размещенных вдоль каналов и линии пульсации от 9 до 67 на каждом. Основной труд по теории и практике этого метода лечения принадлежит перу ученого цзиньского времени Хуан-фу Ми (III в. н. э.). Оба эти метода в XVI—XVII вв. проникли и в западную медицину (где применялись раздельно) и имели среди европейских врачей горячих поклонников, но потом были забыты. В настоящее время методика лечения акупунктурой успешно осваивается в других странах. Как накол, так и прижигание производятся по 658 «жизненным точкам» поверхности тела (соответствующим внутренним органам и линиям сосудов). Практически при лечении используется не более 100 из этих точек. 341
Чжэнъ — накол — произврдится путем введения в нужную точку хао- чжэнъ — металлической иглы (или двух-трех игл) различной длины и на различную глубину; введенная игла оставляется в теле на срок 20— 35 минут. Накол используется чаще всего как возбуждающее средство антиспазматического действия. Чжи — прижигание — производилось в народной медицине путем раскладывания на теле (в тех же «жизненных точках») небольших до 0.8 см катышков из сушеной китайской полыни (цзю). Затем эти катышки поджигались и тлели, производя неглубокий ожог. Это считается укрепляющим, а в народе даже приносящим долголетие средством. В странах Азии прижигание применялось в профилактических целях систематически и к здоровым людям. Сейчас врачи традиционной медицины Китая и их европейские последователи применяют и иглоукалывание, и прогревание, а в некоторых случаях и легкое прижигание полынными сигаретами (айцзюанъ) по сходным точкам. «Учение об умеренности» во всех сторонах жизни и деятельности, предпочтение профилактики и связанной с нею диететики нашли свое отражение и в отношении к врачам: домашние врачи богатых семей в феодальном Китае обычно получали содержание лишь за период, когда все были здоровы и бесплатно обслуживали семью в период болезни ее членов. В китайской медицине широко развито учение о лечебной гимнастике. Лечебная гимнастика тесно связана с национальными видами спорта. Хирургия, как уже упомянуто, долгое время была в Китае крайне не развита. После Хуа То (И—III вв.) история старой китайской медицины долго не знала ни одного крупного теоретика и практика хирургии. Можно сказать, что хирургия в Китае была отдана на откуп цирюльникам, знахарям и т. п. В «Чжоули» упоминаются 4 специальности врачей: терапевты (цзи-и), диетологи (ши-и), хирурги (ян-и) и ветеринары (шоуи). В период правления династии Тан (VIII—X вв. н. э.) наметилось дробление медицинской практики. В этот период при Медицинском приказе главной государственной администрацией было создано 4 отделения: терапии, хирургии, массажа и «заклинаний». По трем первым из них велось и преподавание. В четвертом — отделении заклинаний преподавание затруднялось тем, что психотерапия (в том числе внушение) была соединена с магическими приемами и даже «обереганием» от заболеваний с помощью амулетов, т. е. религиозными, антинаучными методами. После танского периода категория ян-и была исключена из числа медицинских специальностей. Дальнейшая дифференциация специальностей наблюдалась в сунское время (X—XII вв.) В этот период имеются три государственных медицинских управления: Ханьлиньигуаньюань (Управление, ведавшее здравоохранением), Юйяоюань (Медицинского управления императорского двора), Тайиюань (Управление подготовки кадров). В 1076—1166 гг. при одном из храмов столицы существовала медицинская школа (на 310 человек учащихся), готовившая медицинские кадры по девяти специальностям: лечение внутренних болезней, лихорадочных заболеваний, детских, глазных, горловых болезней, травм, женских заболеваний (акушерство), лечение с помощью накола и прижигания, магической психотерапии. В следующие исторические периоды сохранилось, по существу, лишь Медицинское управление императорского двора. 342
В XVII—XIX вв.> т. е. в цинский период, врачевание вновь становится профессией почетной, доходной, но никак не контролируемой государством. На десятки врачей, унаследовавших навыки врачевания и медицинскую практику от отцов и дедов, приходятся сотни псевдоврачей, практиковавших в основном методы магической психотерапии (заклинатели, монахи, слепцы-гадатели и пр.). И в Медицинском управлении императорского двора, обслуживавшем, по существу, только императора, его родственников и крупнейших сановников-маньчжуров, преобладали шаманствующие лекариv (официально именуемые заклинателями). Заботы об охране народного здоровья не было никакой. Русские врачи (Корсаков, Пясецкий и др.) пишут о крайне антисанитарном состоянии улиц даже столицы, где водопровод и канализация отсутствовали, где жители нередко выплескивали нечистоты прямо на улицу. Даже на тех улицах, где были сточные канавы, зараза легко распространялась, так как поливка улиц производилась вручную ковшом из этих же канав. Эпидемии чумы, холеры, тифов периодически поражали огромные области. Все меры борьбы с эпидемиями сводились к возможному ограничению района распространения эпидемии. Жертвами эпидемии становились прежде всего массы трудового населения, организм которых, истощенный постоянными голодовками, не мог сопротивляться инфекции. В конце XIX в. в стране появляются первые китайские медицинские научно-исследовательские учреждения, созданные по западноевропейскому образцу, но их деятельность всячески ограничивалась правительственными чиновниками, разжигавшими в народе суеверия. Одной из причин враждебного отношения к деятельности медицинских научных учреждений со стороны народных масс было то, что эти учреждения пользовались западноевропейскими методами лечения, (тогда слово «иностранный» было синонимом слова «эксплуататорский»). Тормозя развитие отечественной медицинской науки западного направления, цинское правительство не препятствовало деятельности иностранных «медицинских» обществ. Работу по «медицинскому обслуживанию» населения вели в основном католические миссий различных толков и стран. В конце XIX—начале XX в. в числе студентов, получивших образование за пределами Китая, были и медики. Несколько расширяется подготовка медицинских кадров после революции 1911—1912 гг. Создаются эпидемиологические пункты, карантинные станции, городские больницы, стационары, открываются лаборатории, аптеки европейского образца и т. д. Однако деятельность Национального управления здравоохранения фактически нельзя было назвать охраной здоровья народных масс. Ничтожность мероприятий, проводившихся по линии здравоохранения в период господства чанкайшистского режима, станет наиболее наглядной, если цифры ежегодных отчетов Национального управления здравоохранения брать относительно к общей численности населения страны. В стране с почти шестисотмиллионным населением за 1936 г. во всех национальных и в 232 иностранных больницах функционировало всего 16 492 койки. Медпомощь была оказана всего 217 тыс. больных станционарно и 3.9 млн человек амбулаторно. В 1936 г. в огромной стране с преобладающим сельским населением действовал всего 91 деревенский медицинский пункт. На душу населения на медицинское обслуживание 343
в 1936—1937 гг. было отпущена по государственному бюджету всего 0.4 цента (1.6—2 коп.) в год. В гоминьдановских воинских частях раненый солдат выбывал из строя наравне с убитым. Предоставленный самому себе,, он либо погибал (не столько от ран, сколько от потери или заражения крови), либо долго и трудно выздоравливал, но, как правило, в строй не возвращался. Медицина и здравоохранение в КНР После образования КНР начинают разрешаться и вопросы охраны здоровья трудового населения страны. Органы народного здравоохранения уже с 1950 г. ** развернули борьбу с эпидемическими заболеваниями, особенно распространенными в- Рис. 50. В родильном отделении больницы окраинных областях страны, где· (пров. Хэбэй); проживали основные массы национальных меньшинств и куда переселялось в значительных размерах население из других районов в связи с освоением природных богатств и развитием промышленности вблизи от источников сырья. Проведение серьезных медико-санитарных мероприятий потребовалось и в основных густозаселенных областях страны, особенно в пригородах крупных промышленных центров. В борьбе за хорошее санитарное состояние сел и городов население создало штабы, под руководством которых осуществлялись озеленение улиц и дворов, контроль за состоянием улиц, дворов, квартир, за своевременным вывозом мусора, обеззараживанием свалочных мест и пр. В городах проводился ремонт сети водоснабжения. Развивалась сеть лечебных учреждений, профсоюзная и государственная сеть домов отдыха, здравниц и санаториев. Благодаря массовым мероприятиям серьезные результаты достигнуты в борьбе с эпидемическими и инфекционными заболеваниями. Так, например, только в Центральном и Юго-Восточном Китае от шистоматоза было избавлено более пяти миллионов больных. Особое внимание первое время в КНР уделялось развитию хирургии. Значительную помощь в ликвидации отставания в этой области медицины оказало освоение передового опыта врачей Советского Союза и других стран лагеря социализма как в результате работы специалистов из этих стран в Китае, так и посещения китайскими специалистами медицинских учреждений этих стран. В Китае получили распространение достижения советской медицины: тканевая терапия, лечение сном, методы предупреждения загнивания ран с применением жировых покрытий, методика операций на сердце, гипотермия и др. В развитии народного здравоохранения большую роль сыграло сочетание методов западной и китайской традиционной медицины. Многие 344
врачи, получившие медицинское образование в Европе, освоили богатое наследие национальной медицины. Большую помощь им оказывает Центральный государственный научно-исследовательский институт традиционной медицины. Китайские медики различных специальностей и направлений в содружестве с врачами-практиками открыли ряд ценных лечебных средств и препаратов, среди них эритромицин, скарлатиновый антитоксин и др. Фичичргкя* κνπι,τνηβ В Китае сУЩествУют многочисленные национальные и гпопт виды спорта. Весьма древним является комплекс приемов и спорт самозащиты в воображаемой борьбе с противником (ушу); упражнения исполняются одним или двумя «борющимися». Этот изобилующий различными прыжками и поворотами комплекс доступен для выполнения и старику и юноше. Позднее многие упражнения этого комплекса, но в усложненной форме, стали исполняться как цирковые номера. В Китае с древних времен известно использование гимнастических упражнений для лечения различных болезней. Издавна существует система традиционных физических упражнений с учетом возрастных особенностей.12 Примерно тогда же в Китай проник комплекс упражнений системы йогов. Большое развитие физкультура и спорт получили в настоящее время. Широко используются традиционные виды спорта (бахэ — перетягивание на канате, ушу — гимнастика и т. д.). Китай является родиной «волана» (игры с оперенным мячом — юймаоцю, подобной бадмингтону); эта игра и поныне широко распространена в стране. Очень популярны в народе сянци (китайские линейные шахматы); доска имеет 64 клетки, однако фигуры ходят не по клеткам, а по образующим клетки 9 вертикальным и 10 горизонтальным линиям, а также вэйци (китайские шашки); игра ведется на семи- или девяти клеточной доске также по линейкой системе. В последнее время распространение получают международные шахматы и шашки. К 1958 г. в КНР существовало около 70 тыс. команд по баскетболу, волейболу, футболу, в них занималось примерно 715 тыс. человек. Самым массовым видом спорта среди китайской молодежи и подростков является баскетбол. Эту игру можно наблюдать не только на всех стадионах, но и на специальных площадках, устроенных во дворах жилых домов. Одним из любимых видов спорта является игра в настольный теннис. В северных районах значительные результаты достигнуты в лыжном и конькобежном спорте, а в южных — по плаванию. За последние годы развиваются художественная гимнастика, легкая и тяжелая атлетика, парашютный спорт, и т. д. В КНР с целью подготовки кадров преподавателей и инструкторов физкультуры, тренеров и судей создано около 30 институтов физкультуры и спорта, около 60 училищ физкультуры и т. д. Спортивную работу организуют различные добровольные общества и профсоюзы. При Государственном Совете КНР работает Комитет по делам физической культуры и спорта. Ill llllJllllHill.liJIHJltl" 12 Интересно, что многие упражнения имитируют движения птиц и животных. Важное место в этой системе занимала постановка дыхания (цигун ляофа).
Глава VI РАЗВИТИЕ КИТАЙСКОЙ ПИСЬМЕННОСТИ Китайцы очень рано научились «помогать памяти». Возникнув в глубокой древности, мнемотехнические средства во II тыс. до н. э. существовали параллельно рисуночному способу фиксации событий и затем первым формам письменности. Даже в период развитой письменности различные мнемотехнические средства имели широкое распространение. Все многобразие средств мнемонии у народов Восточной Азии в целом можно свести к двум: это были бирки и низки. И те, и другие дожили до наших дней. Простейший тип бирки представляет собой Мнемотехнические планку с условными зарубками или условного цвета (например, в угольной шахте, отправляя на-гора очередную партию вагонеток с углем, бригада кладет в каждую из них планку установленной формы с номером бригады или календарной засечкой). Разнообразие форм условных планок позволяло использовать их как условный знак в самых разнообразных случаях. Так, например, белая дощечка (си) длиной 30 см, посылаемая к союзникам, означала призыв к мобилизации, а к врагам — объявление войны. В случае, если поход был срочным, то в дощечку втыкалось куриное перо; до наших дней слова юйси (планка с пером) и фэйси (летучка) дошли в смысле «депеша»; в виде планки с пером или ветки с листом условный знак срочного послания или прямого объявления войны сохранялся до начала 1950-х годов у многих народов Юго-Западного Китая. Но та же планка в мирное время могла служить подтверждением устно передаваемого приказа (симин) символическим знаком полномочий гонца (сравни современные верительные грамоты дипломатов). Та же планка с печатью и с определенными насечками (чанси или фуси) была паспортом или подтверждением права на занятие военной должности. Значение верительной грамоты имела также бамбуковая дощечка (фу) длиной около 15 см. Она использовалась и в период развитого феодализма, когда разветвленная централизованная административная система требовала постоянного контроля над ее низовыми звеньями. Эта дощечка первоначально раскалывалась продольно на две части. Правая из них оставлялась в центре, левая отправлялась вместе с чиновниками на места. Представитель центральной власти, отправляясь на ревизию, захватывал правую половину как доказательство своих полномочий. В императорском Китае эти таблицы делались и из других материалов. Медные 346
{хуфу — «тигровые знаки») — символ власти при ханьской династии, медные или золотые (юйфу) — знаки полномочий и различий при династии Тан (юйфу — нефритовая пластинка, являвшаяся символом власти царя в периоды Инь и Чжоу). Широко известные условные знаки воинов и чиновников монгольского времени (пайцзы) делались медные, серебряные и золотые. В Китае они служили примерно с X в. «командировочным удостоверением» гражданских и военных лиц. О широте полномочий командированного говорил материал, из которого сделана пайцза (наименьшими полномочиями обладал гонец с медной пайцзой), о чине командированного — изображение одного из геральдических животных у военных или птиц у гражданских лиц. Но этот же условный знак пай издавна имел значение «список», «послужной список». Эта бирка восходит к деревянному щиту воина. Пайцзы — список жителей десятидворки — становится, таким образом, понятным как термин, потому что каждый двор давал в дружину «один щит» — одного воина. Личный деревянный щит воина, хранивший на себе зарубки — следы всех битв, в которых он сражался, был как бы послужным списком воина (мупай). Дальнейшим шагом по пути усовершенствования бирок были регламентации размера определенных типов планок и переход от зарубок к насечкам (т. е. от глубоких врезов сбоку планки к поверхностным по всему ее полю). Регламентация размера бирок позволила делить их поле на два-три поперечных или два продольных участка. Это разделение открыло возможность специализации полей планки, что в свою очередь позволило создать понятный всем «табель-календарь», потому что стало известно, в каком поле отмечаются дни, в каком — месяцы, в каком — ходы (по животному циклу). Сравнительно рано в Китае известны ху — памятные планки из более мягкого материала (мягкого дерева или слоновой кости) или пянъ — из обыкновенного бамбука. Острым стилом на такой планке фиксировались условные знаки, подобные насечке на бирках. Отсюда — прямой путь к записи «текста». Зарубки, засечка и насечка, по-видимому, породили письменность типа триграмм «Ицзина», т. е. ба-гуа — условных знаков, ныне толкующихся как обозначения стихий, знаков зодиака и других астрологических или мистикофилософских понятий. Другая линия развития мнемонических средств — это развитие низок. (чуанъ). В своем первичном значении — «связка раковин» — это слово сохранилось почти до наших дней для обозначения связки мелких денег в 100 или 1000 штук (в современном разговорном языке — идяоцянъ). Гораздо сложнее и важнее для истории культуры другие формы низок: бусы или связки одноцветных шариков и ожерелья или четки из одноцветных же шариков, перемежаемых через равное их количество одним шариком другого цвета. Может быть, из-за непрочности материала или тяжести низки связки шариков дошли до наших дней лишь как средство религиозной мнемонии. Буддисты, перебирая четки, механически повторяли молитвы, магические формулы и имена. В подражание связкам раковин или в надежде сделать более стойким материал низки из шариков древние китайцы пошли по линии использования уплощенных шариков (сперва сырцовой керамики, а позже специально обожженых или обточенных кусочков черепицы). Этот вид мнемонии создал широко распространенные в наши дни китайские пятковые счеты. Непрочность керамических шариков и неудобство использования «системы» из них, вероятно, еще в конце II тыс. до н. э. привели к изобретению шариков из мягкого материала, а затем и «системы узелков» на шнуре (цзешэн). Несмотря на несомненные преимущества этой системы, оба сходных средства мнемонии долго существовали параллельно, по крайней мере до ханьского времени. И низки шариков, и система цзешэн в период раннего средневековья были настолько забыты ученым миром Китая, что воспринимались как некие ритуальные украшения к поясу. :На систему цзешэн не обращали внимания и позднее, хотя и существовала поговорка среди крестьян: «Если хочешь запомнить, запиши на поясе» (т. е. завяжи узелок на поясе). 347
Система цзешэн изобретена на два-три тысячелетия ранее известной системы узелкового письма народов Центральной Америки — кипу. В отличие от кипу, в которой количество шнуров и узелков на них не было регламентировано, система цзешэн, по-видимому, представляла собой мягкий пояс с двумя кистями из шести шнуров каждая, причем на каждом шнуре можно было завязать по пять узелков (в соответствии с земледельческим шестидесятиричным циклом). О ранней форме применения цзешэн можно судить по аналогии, используя материалы о других народах Восточной Азии. Эти данные позволяют с известной достоверностью представить метод пользования цзешэн древними китайцами. Разнообразные цвета шнуров позволяли условно на черном шнур& «записать» число ночей похода (или полей, вспаханных в сезон, и т. п.)^ на золотом — количество слитков, полученных в дар (или захваченные пленных). Разложив шпуры в ряд (как расположены цепочки у цзинпо), можно было использовать их как счеты, принимая узелки на правом иа них за единицы, на следующем — за десятки и т. д. Важные дела фиксировались крупными узелками, незначительные дела — маленькими. Для этого к поясу привешивались си — специальные, слегка изогнутые пендели (род шила из слоновой кости), справа большой (для больших узлов)г слева маленький. Владение системой цзешэн было тайной «посвященных»; первоначально в эту категорию входили все прошедшие «посвящение», умудренные опытом мужи (ши); ко времени Хань в эту категорию входили воины, советники и т. д. Существенную роль играла система цзешэн в жизни тех, кому особенно часто приходилось блистать ораторским искусством, почитавшимся одним из основных достоинств настоящего, умудренного опытом мужа. В период правления династии Хань в костюм должностного лица вошел жесткий пояс. Очевидно, с этого времени начинает меняться и форма цзешэн. Следы цзешэн остались до наших дней в лексике: так, помещик из образованных именовался шэнъши [дословно «опоясанный (системой цзешэн) муж»]. π Древние приемы мнемонии — бирки, шариковые Письменность ^r r г ' ^ низки, система цзешэн — долгое время сосуществовали с развитой письменностью. Китайская письменность называется иероглифической. Слово «иероглиф» происходит от греческого ιερογλυφ — «символический (священный), высеченный на камне». В этом значении — «символическое письмо» — и принято название для китайской письменности. Иногда ее именуют идеографической; это греческое слово, означающее «образное письмо», точнее передает сущность китайской письменности.1 Но в русской традиции это название принято применять 1 Сравнительно небольшое число знаков, непосредственно восходящих к изображениям, применяется и теперь. Таковы знаки |1] шанъ — «гора», жэнъ А — «человек», т. д. Особенно интересен иероглиф fe синь— «сердце», в древнем начертании представлявший собой почти анатомически точное изображение этого органа. Как ясно из приведенных примеров, многие из этих рисунков очень схематизированы. Большую отвлеченность имеют указательные иероглифы, в которых точкой или черточкой отмечается место обозначаемой детали предмета, например слово «корень» изображал иероглиф — рисунок дерева vfc му, пересекаемый внизу черточкой, показывающей место, где расположены корни: т|£ бэнъ. У некоторых иероглифов соотношением частей указывается относительное положение предметов, поясняющее такое отвлеченное представление, как «верх» _h шан или «низ» "р ся. 348
не ко всем иероглифам, а лишь к тем, которыми передается отвлеченное понятие — «идея». Иероглифы бывают простые и сложные. Простой иероглиф представляет собой единое, неразложимое целое, в то время как сложный состоит из нескольких простых или одного простого, дополненного какими-либо графическими элементами. Сложные иероглифы делятся на идеографические и фонетические. Иероглиф PJC фэй — «лаять» принадлежит к идеографической категории, состоит из знаков ^ цюанъ — «собака» и □ коу— «рот». Примером фонетической категории может служить В^ вэй — «вкус»; левая его часть — знак D коу — «рот» — показывает, что значение иероглифа имеет отношение ко рту; правая часть иероглифа — знак ^ вэй «еще не» — никакого отношения к значению иероглифа не имеет и только указывает, что слово вэй— «вкус» произносится так же, как слово ^ вэй— «еще не». Среди сложных иероглифов есть также изобразительные. Например, ^ гао, состоящий из знака 0 оюи — «солнце» над yfc «деревом»; значение иероглифа — «высоко», «светло». Но тот же смысл имеет изобразительный иероглиф Щ мин — «светло», в котором соединены изображение солнца В и луны Jf юэ. Наоборот, «солнце» ниже «дерева» — иероглиф ^ яо обозначает «темно», «глубоко». Изобразительные иероглифы отнюдь нельзя назвать первичной стадией, или формой, иероглифов. Среди сложных иероглифов преобладают фонетические, т. е. такие, у которых есть указатель и фонетическая часть. Указатель, или детерминатив (по 214 указателям-ключам сгруппированы все иероглифы в большинстве китайско- китайских и двуязычных словарей), показывает, к какой категории примерно относится смысл изображаемого. Так, иероглиф 7& — шуй (вода) в сокращенном виде i является ключом всех знаков, обозначающих понятия, связанные с водой или жидкостью вообще: уЩ: хай — «море», 'Д цзян — «река». Вторую часть иероглифа составляет так называемый фонетик. Его цель показать, как произносится слово, обозначенное иероглифом. Создание иероглифов исходило из насущных потребностей быта, хозяйства. Например, иероглиф \Щ тун значил «совместно». Он является фонетиком многих сложных иероглифов. Когда в хозяйстве большое значение приобрело дерево тун (ошибочно именуемое у нас тунговым), тогда к фонетику тун прибавили ключ ?|С «дерево», и каждый видел, что новый иероглиф Ш обозначает породу дерева или деревянный предмет. Слово «медь» ЗЯ произносится также тун, но пишется с ключом ^ цзинъ «металл». Первоначально фонетик безусловно отвечал своему назначению, т. е. показывал нормативное чтение иероглифа. Однако по той причине, что с течением времени фонетика китайского языка подверглась существенным изменениям, а иероглиф сохранял прежнее написание, фонетик уже в ряде случаев не мог показывать точное чтение. Необходимо отметить также, что некоторые современные иероглифы могут ошибочно восприниматься как сложные, на самом же деле они восходят к простым изобразительным знакам. Например, иероглиф 3JS лай — «приходить» кажется сложным, состоящим из Д. «человек» (или «два человека») и yfc «дерево». На самом деле это простой древний знак пшеничного колоса. п Иероглифическое письмо принадлежит к числу прежде всего видимых, а не слышимых. Иероглиф состоит, как правило, из двух частей. Причем первая {обычно левая или верхняя) часть — ключ, детерминатив — показатель, к какому классу предметов или понятий относится данный знак; вторая часть — фонетик, дающий возможность определить, как может читаться (произноситься) иероглиф. В китайской графологической и литературоведческой традиции иероглифическое письмо принято называть фанкуайцзы (т. е. «квадратные знаки»). Действительно, современное иероглифическое письмо предусматривает равновеликость иероглифов в строке; каждый иероглиф, про- 349
О) о И Qj а; || § g т-Жв.дн.э. хв. 1X8. уте, те w IV 68. те. не 1е.дон.з.Шн.э. не т v6 vie VII6 я η к ** а Θ О 1 D ^ψ Щ ί i Р0=* @ О G Θ Θ 3 в у у ί 4 1 $ % Ч % f (Πί а& ρε/ А Θ 6 1 Э $ Ш % \ сш © Θθθ JD Ρ f 11 f %t t § § § Ο Θ Θ R Л Л ^ # 3U 3^* 3 t тэ е а а ЛйН * # £ А 4\ & & 4* \ а §> s а Рис. 51. 1 — основные этапы развития китайской письменности; 2 — традиционные принадлежности для письма. стой он или сложный, должен быть уложен в равные квадратики (в школьных тетрадях, на телеграфных бланках и т. д. разлиновка идет не только строчками, но и квадратиками). Традицией принято деление иероглифов на шесть категорий: а) сян- син — изобразительные знаки, б) чжиши — указательные знаки, в) ху~ эйи — комбинированные, составные (из нескольких простых) знаки, г) синшан — фонетические знаки, д) чжуаньчжу — видоизмененные знаки, е) цзяцзе — заимствованные знаки. Развитие китайской иероглифической письменности, просуществовавшей уже более трех тысячелетий, идет по линии увеличения числа иероглифов, упорядочения их формы, уменьшения их полисемантичное™. После высказанных выше предположений о роли в формировании письменности насечек на бирках и условных значков на памятных пластинах можно сказать лишь, что, по-видимому, наиболее ранние формы иероглифов либо не поняты, либо не известны. До сих пор не обнаружено ни 350
одной надписи, датируемой временем более ранним, чем начало XIV в, до н. э. А сравнительная совершенность формы знаков в этих надписях заставляет предполагать, что им предшествовали более простые. Первые датированные с большей или меньшей точностью надписи обнаружены на «гадательных надписях», т. е. костях жертвенных животных, особенно лопатках крупного рогатого скота, на щитках панцирей черепах. Большая часть знаков в этих надписях процарапана. Многие надписи ограничиваются кратким вопросом к оракулу и еще более кратким ответом: «Гадали в день цзичоу, в день гэн будет дождь. Будет». Среди «гадательных надписей» встречаются надписи, содержащие только вопрос: «В день цзя-сюй умиротворить феникса тремя баранами, тремя собаками, тремя свиньями!». Но, в целом, хотя число иероглифов во фразах этого периода исчисляется сотнями тысяч, неповторяющихся среди них лишь тысячи. Возможно, что причиной тому — многозначность, нечеткость их значений, неупорядоченность их формы. Есть и такие знаки, о значении которых не высказано даже общего предположения (нерасшифрованные). Вероятно, сыграл свою роль и метод выполнения знаков. Гадание сводилось к тому, что нагретый на священном огне металлический прут прикладывался к кости; позже в черепаховых панцирях просверливался ряд отверстий, куда прут вставлялся. В обоих случаях в месте касания прута образовывались трещины (во втором случае они были более четкими), а рисунок трещин толковался гадателями как ответ на заданный вопрос. Записывался (на той же кости или отдельно) вопрос и ответ. В конце периода правления Инь и в период Чжоу применяются надписи на ритуальных бронзовых сосудах и на оружии. Иероглифы, как правило, отливались по предварительно вырезанному на литейной форме изображению. Несомненно, что, используя бронзу в важных случаях, древние китайцы применяли, очевидно, метод процарапывания текста по мягкому материалу, а затем и записи текста на бамбуке с использованием лака. Этот метод позволял: а) резко увеличить текст (впервые появился текст, а не скупая запись), б) разнообразить и украшать форму иероглифа, в) подвесить или привязать цэ (планки) книги друг к другу, а потом сделать книгу цэ многоглавой, сшив ее «листы» (планки). Такая книга была, конечно, крайне громоздка. Философ Хуэй-цзы, например, говорил, что свою книгу он возит за собой на трех возах. С одной стороны, развитие этого метода привело к созданию «книг», известных под именем «Бамбуковые летописи»; не случайно слово пянъ может значить и «бамбуковая дощечка» и «лист книги» одновременно, а чэн-пянъ в средневековых текстах означает «завершить главу (сочинения)». С другой стороны, умение наносить текст на пластинки из бамбука или дерева облегчило изобретение техники ксилографической печати (задолго до печатания буддийских икон). Со второй половины I тыс. до н. э. для письма стали применять рулон шелка. Бесспорные находки писчей кисти относятся к VI—IV в. до н. э., однако некоторые ученые на основе косвенных данных предполагают, что кисть была известна иньцам. Лишь в начале II в. до н. э. стала известна бумага из тряпья и коры. Средства для письма на бумаге менять не потребовалось, но она сыграла в свою очередь огромную роль в изобретении книгопечатания. Формально изобретение книгопечатания принято относить к IX в. Однако задолго до этого времени (в III в. н. э.) стало известно изготовление эстампажей, т. е. оттисков на бумаге с высеченного на каменной плите текста. В той же технике с VI в. выпускались даоские амулеты — оттиски на бумаге с ксилографа деревянного планшета с резным выпуклым текстом. Несмотря на то что в Китае был изобретен в 1041 г. глиняный наборный шрифт' (изобретатель его Би Шэн набирал знаки в железную рамку и склеивал смолой) и с XIII в. металлический наборный шрифт, вплоть до XIX в. ксилографический способ печатания книг преобладал. Бытовала даже брошюровка книги «гармошкой» в деревянных корочках или «бабочкой», т. е. каждый лист печатался, затем складывался вдвое печатной стороной наружу и вместе с другими листами сшивался в книгу. 351
Изменениям в характере используемого материала и средств письма в общих чертах соответствует изменение «стилей» — форм написания самих иероглифов. Древнейшие иероглифы отличались крайней нечеткостью композиции (сложный иероглиф мог изображаться с различным размещением его частей). Надписи на гадательных костях цзягувэнъ еще во многом близки к рисунку. Ключевые знаки отсутствуют вовсе или еще не приобрели устойчивости. Надписи на бронзе соответственно называются цзинъвэнъ (дословно «металлическое письмо»). В этот период стабилизируется размещение частей иероглифа, но ключевые знаки не стандартизируются еще долго. В поздний период существования надписей на бронзе возникают уставные почерки (дачжуанъ и сяочжуанъ — «большое» и «малое уставное письмо»), свидетельствующие о нарастании процесса объединения страны и стремлении к единству письменных форм. В эпоху Хань получает развитие скорописный вид почерка лишу. В заключительный период распространения надписей на бронзовых изделиях возникает ряд почерков, бытовавших в различных царствах. Наиболее известен из них няочжуанъ (дословно «птичье уставное письмо»), связываемый с южными царствами. В этом почерке иероглифы так украшались завитушками в виде птицы, что порой трудно узнать, какой из общепринятых иероглифов здесь взят за основу. С III в. до н. э. наступила пора стандартизации формы иероглифа в масштабах всей страны. Почерк чжуанъ сохранился в печатях, вывесках и т. п. Со времени Тан постепенно распространился простой квадратный стиль — кайшу. Вместе с тем исключительное распространение среди интеллигенции приобрел с этого времени скорописный почерк цаошу (дословно «письмо в виде побегов травы»). Этот причудливый и вычурный почерк, с одной стороны, породил каллиграфию как искусство, с другой — смыкался с криптографией (тайнописью, одной из форм которой можно считать почерк няошу). С III в. до н. э. проводятся и регулярные проверки бытующих в разных областях страны письменных знаков и попытки унифицировать не только почерк, но и форму иероглифа. Но, вероятно, лишь с феодального времени устанавливается общепринятая форма написания ключевых знаков. Особую трудность представляла попытка в какой-то мере унифицировать чтение иероглифов. Как уже было упомянуто, иероглиф — это письменность видимая. Но при изучении старинных книг, сопоставлении документов с географическими названиями и т. д. потребность в знании звучания слога была подчас совершенно насущной. Еще в ханьское время возникли словари рифм, указатели разночтений; в справочных и сводных изданиях применялись для обозначения чтения методы чжиинъ и фанъце. В первом случае указывалось, что такой-то иероглиф читается так же, как определенный другой. Для этого нужно было только ... знать оба иероглифа. Применявшие этот метод не задавались мыслью о том, что случится, если другой знак со временем изменит произносительную норму, что часто и происходило. Второй способ — «рассечения» — бытует в переизданиях справочников до настоящего времени. Указывается, что ини- циаль, обозначаемая данным иероглифом, читается так же, как инициаль другого иероглифа, а его финаль — как финаль чтения третьего. Как ни странно, но этот более сложный метод был более удачным благодаря возможности сложного сопоставления. Лишь в период назревания культурной революции вводится фонетическая азбука чжуинъцзыму, в создании которой был использован принцип фаньце. Недостатки чжуиньцзыму — полное подобие простым или сокращенным иероглифам многих из ее графем, сохранение слогового письма в гласных. Положительные ее черты: национальный характер, сам факт ее фонетичности и др. — сыграли свою большую историческую роль в 1920—1940 гг. Многими составителями грамматик китайского языка и словарей чжуиньцзыму до сих пор применяется для записи чтения иероглифов. Длительную историю имеет разработка фонетического буквенного письма для китайского языка. Если не принимать во внимание те случай- 352
ные алфавиты, которые составлялись многими побывавшими в Китае путешественниками (индийцами, арабами, европейцами) для передачи китайских наименований, то первые попытки проекта алфавита известны с 1605 г. Начиная с середины XIX в. появляется ряд проектов систем транскрипции на латинской или русской основе. После образования КНР реформе иероглифической письменности и созданию алфавитной письменности было уделено большое внимание. В 1956 г. Комитетом по реформе письменности был создан и поставлен на обсуждение проект алфавита на основе латинской графики. Проект был принят в 1957 г. и утвержден 5-й сессией Всекитайского собрания народных представителей в качестве транскрипционного алфавита в феврале 1958 г. Перед китайским алфавитом не ставится задача немедленно заменить иероглифическое письмо. Фонетический алфавит уже с успехом применяется на телеграфе. В ряде мест, в особенности в Северо-Восточном Китае, крупные рабочие коллективы применяют его для переписки, для обучения взрослых, в стенных и заводских многотиражных газетах и т. д. В основном же пока алфавит выполняет вспомогательную службу, облегчая запоминание иероглифов, способствуя распространению нормативного произношения путунхуа.2 Параллельно с разработкой транскрипционного алфавита шла другая очень важная на этом этапе работа — сокращение (упрощение написания) иероглифов. Сокращения, проведенные в три очереди в 1956— 1958 гг., охватывают 798 иероглифов. Сокращение шло по трем линиям: а) сложный иероглиф заменяется простым, одинаково с ним читающимся в путунхуа, б) вместо сложного иероглифа пишется часть его, в) у нескольких иероглифов одинаково сокращается или упрощается написание их общей части и т. д. 2 При этом алфавитный текст пишется параллельно с иероглифическим, а иногда и вместо него в учебниках, заголовках, афишах, вывесках и прочих надписях. 23 Народы Восточной Азии
Глава VII ФОЛЬКЛОР И ЛИТЕРАТУРА Фольклор и литература, переплетаясь и взаимно обогащаясь, прошли через всю историю Китая и представляют собой одну из главных сторон его духовной жизни. ФОЛЬКЛОР Китайское устно-поэтическое народное творчество включает целый ряд видов и жанров, каждый из которых имеет свои отличительные особенности, историю и художественную специфику. Основное различие наблюдается между фольклором Северного и Южного Китая, причем примерная граница проходит по р. Янцзы. На севере отчетливо выделяется своими особенностями фольклор провинций Ганьсу, Шэньси и Цинхай. Богата фольклором провинция Шаньдун. Различия в народном творчестве китайцев разных местностей объясняются историческими условиями формирования китайской народности. Китайский фольклор имеет длительную зафиксированную историю. Легенды, пословицы, сказки, а особенно песни начали записывать в Китае очень давно. Так, первый памятник поэзии — «Шицзин» — включает народные песни XI—VI вв. до н. э., миф о Пастухе и Ткачихе записывали много раз — от IV в. до н. э. и вплоть до наших дней; легенды о Сунь Син-чжэ бытуют около тысячи лет и т. д. Китайский фольклор теснейшим образом связан со всей китайской культурой. Именно через произведения народного творчества неграмотный крестьянин приобщался в прошлом к национальной духовной культуре, знакомился с историей своей страны. На протяжении долгих веков существования фольклора он служил основой и источником развития китайской литературы. Для Китая характерен своеобразный процесс взаимовлияния литературы и фольклора. Многие фольклорные произведения, пройдя литературную обработку, возвращались в народ в новом, измененном виде. Китайская литература значительно обогатилась благодаря влиянию народного творчества. Так, знаменитая поэзия периода Тан (VII—X вв.) во многом обязана своим расцветом народной поэзии периодов Хань и Лючао (III в. до н. э. — VI в. н. э.); знаменитый китайский роман родился из народных фаблио; 354
творчество таких корифеев китайской литературы, как Цюй Юань, Тао Юань-мин, Ли Бо, Пу Сун-лин, тесно связано с фольклором. И в настоящее время фольклор — это один из источников, питающих развитие китайской литературы. л- В древнем Китае обрядовая поэзия была сильно Обрядовая ПОЭЗИЯ тт F rt развита. Песни и танцы сопровождали многочисленные обряды — жертвоприношения богам (обряд ла), изгнания злых духов (например, обряд но — изгнание духа болезней) и т. п. Обрядовые песни (иши гэ) исполнялись при бракосочетании, по случаю рождения ребенка, на похоронах, при новоселье. В свадебных песнях восхваляются вступающие в брак, новобрачным желают никогда не знать ни голода, ни холода, ни жажды, жить в довольстве и радости. Основная тема песен по случаю рождения ребенка — пожелание данной семье и в дальнейшем обильного потомства. Родителям желают иметь детей больше, чем зерен в стручке перца, чем кузнечиков в поле, и т. п. При похоронах специальные лица оплакивали покойника, восхваляя его достоинства, выражая соболезнование семье. Важнейшие жертвенные песни — те, которые связаны с хозяйственной деятельностью древних китайцев. В песне «Урожайный год» («Шицзин», отдел «Гимны») поется о богатом урожае и о желанном изобилии; в песне «Под водой» (там же) — о богатом улове, часть которого молящиеся обещают уделить духам, и т. п. Этими обрядами и культовыми действиями ведали жрецы (си) и жрицы (у). В древних китайских книгах отмечается, что в то время пение, музыка и танец существовали нераздельно. Цикл «Девять песен» («Цзю гэ», предполагаемый автор — великий поэт древности Цюй Юань) по существу является ярким памятником обрядовых песен. К этим песням примыкают «Песни священных струн» («Шэнь сянь гэ»), записанные в IV—V в. н. э. В песнях, посвященных циклу сельскохозяйственных работ, в поэтической форме говорится о том, какие работы следует исполнять крестьянину в различное время года и в различные сельскохозяйственные сезоны. Во многих песнях — двенадцать строф по числу лунных месяцев, либо четыре строфы по числу времен года, причем каждая строфа начинается с названия месяца или времени года. Каждому из двадцати четырех сезонов, на которые делится китайский год, соответствуют также многочисленные пословицы, цель которых дать в художественной и легкой для запоминания форме приметы и агрономические советы. МиЛология Драгоценной частью китайского национального куль- Ф0 ° я турного наследия являются древние мифы. Китайская мифология не дошла до нас в полном виде. Однако отрывки и свидетельства в древних книгах позволяют восстановить несколько прекрасных мифов, в которых отразились особенности мировосприятия древних китайцев, их фантазия, любовь к труду, готовность к самопожертвованию. В группе мифов повествуется о начале мира, о происхождении земли, неба, людей и тварей. В мифах о солнце, звездах и планетах содержатся наивные попытки объяснить различные небесные явления. Желание осмыслить лунные затмения вызвало, например, миф о Небесной собаке, которая проглотила луну, а затем по требованию Владыки неба вынуждена была выплюнуть ее. Из наблюдений над звездным небом родился и замечательный миф о Пастухе и Ткачихе, который в форме многочисленных легенд живет в китайском народе до сих пор. На одном берегу Небесной реки (т. е. Млечного Пути), говорится в легенде, жили юноша и девушка. Они полюбили друг друга и часто встречались, а затем девушка ушла от своего отца, Небесного государя, к возлюбленному. Злой отец решил вернуть дочь, послал войско, которое похитило и возвратило ее домой. Влюбленные решили встречаться тайно, но, когда они собрались на свидание, Небесный государь перенес свой дворец на другой берег Млечного Пути и между Пастухом и Ткачихой пролегла река. Лишь раз в году, 7-го числа седьмой луны, 355 23*
птицы (орлы, вороны или сороки) слетаются в таком количестве, что образуют мост над Небесной рекой, пройдя по которому Пастух и Ткачиха встречаются. Так объясняет миф, почему созвездие Тельца и звезда Ткачиха ближе всего подходят друг к другу именно в это время. В дальнейшем этот сюжет получил иное развитие, пополнился деталями, новыми вариантами и превратился в трогательную повесть о любви двух тружеников и их борьбе за счастье. Группа прекрасных мифов рассказывает о героях древнего Китая, об их борьбе с чудовищами и стихиями. Таков миф о герое И, совершившем семь великих подвигов во имя людей, когда жена Ди-цзюня, Владыки востока, родила 10 солнц. Рожденные солнца разместились на ветвях гигантского дерева Фусан: одно на вершине, остальные на нижних ветвях. Выходили они из ущелья Тангу, где росло это дерево, по очереди. На однажды они расшалились — ведь это были еще дети — и вышли все сразу. Они не хотели причинить людям зло. Наоборот, они полагали, что их яркий свет приятен людям. Храбрец И убил девять солнц из десяти, поднявшихся на небо одновременно и сжигавших все живое, победил чудовище с телом змеи, лицом человека, убил Сверлозуба, хищную птицу Дафын, гигантского змея Сюшэ, вепря Фынси и огнедышащее чудовище Цзюина. Другим важнейшим мифом героического цикла является миф о Гуне, его сыне Юе и об их борьбе с наводнением. Разгневавшись на людей, говорится в мифе, Верховный владыка Шанди послал им в наказание потоп. Страдания людей тронули только одного бога — Гуня. Он похитил на небе «живую землю» и начал бороться с наводнением. Но Верховный владыка послал бога огня Чжу- юна, и тот убил Гуня. Из трупа Гуня вышел его сын Юй, который победил потоп и спас людей. Путешествия Юя во время борьбы с потопом, его самоотверженная работа — замечательная и яркая повесть о созидательном труде. В ряде мифов повествуется о Ди-цзюне, одном из героев-богов китайской мифологии. Он и его потомки передали людям различные знания, орудия и инструменты. Много сделали для людей мифические герои Фу Си, Яньди (Шэнь- нун) с сыновьями и др. В мифах о великане Куа-фу, бегавшем наперегонки с солнцем, о птице Цзин- вэй, которая старается засыпать море, о мятежном Син-тяне отразился героизм, трудолюбие и талантливость древних китайцев. Некоторые мифы вошли в исторические хроники, а герои мифологии стали восприниматься как действительно жившие императоры и государи. ~ Широко бытуют в Китае легенды мифологические, исторические и религиозные. В мифологических легендах старые сюжеты мифов используются и переосмысливаются в соответствии с изменением взглядов народа в эпоху классового общества. Одной из наиболее известных мифологических легенд является «Сказание о Белой Змее» («Байшэ чжуань»). Впервые легенда о Белой Змее стала известна в эпоху Тан, но в совершенно ином, чем в настоящее время, виде. Там повествовалось о том, как некто Ли встретил на берегу озера красавицу — оборотня водяной змеи, три дня забавлялся с ней, а вернувшись домой, превратился в воду и умер. Легенда в ее современном виде оформилась в период правления династии Южная Сун (XI—XIII вв.). В ранних вариантах Белая Змея выступала как злой оборотень. Идея этих вариантов сводилась к тому, что человек и оборотень не могут жить вместе: оборотень высасывал жизненные соки человека. Но со временем произошло переосмысление легенды. Белая Змея стала символом любящей и преданной мужу женщины, которая борется за счастье против религиозных догм. Сюжет легенды в современном варианте таков: юноша по имени Сюй Сюань однажды спас от смерти змею. Чтобы отблагодарить его, змея решает стать женой Сюй Сюаня. Она превращается в женщину редкой красоты и вместе с подругой, Синей Змеей, также принявшей облик девушки, знакомится с Сюй Сюанем, становится его женой и поселяется у него в доме. Синяя Змея живет у нее в качестве служанки. В счастливую жизнь супругов вмешивается буддийский монах Фа Хайт который выдает Сюй Сюаню секрет его жены. С помощью зелья, полученного от монаха, Сюй Сюань превращает жену снова в змею и, убедившись в том, что его возлюбленная — оборотень, умирает. Белая Змея с опасностью для жизни достает для него целебную траву. Воскресший Сюй Сюань уходит в монастырь, где его укрывает Фа Хай. Белая Змея вступает в бой с монахом, но терпит поражение, vl 356
монах заточает ее в пагоде Лэйфынта. Оттуда подругу спасает Синяя Змея, и они вместе улетают на небо. Эта легенда существует в нескольких вариантах, на эту же тему исполняются многочисленные пьесы. Одной из характерных черт китайского фольклора является описание в нем многочисленных женщин-героинь, образы которых пользуются широкой популярностью и любимы народом. В исторических легендах содержится народная оценка различных исторических событий и лиц. Часто подлинные факты и персонажи истории смешиваются в легенде с вымышленными событиями и героями, а сама история существенным образом переосмысливается в народном сознании. Китайская история служит неисчерпаемым источником тем, сюжетов и образов фольклора. В легендах повествуется о всех наиболее значительных событиях истории. Есть циклы легенд о периодах Чжоу (1027—403 гг.), «Борющихся царств» (403—221 гг.), об императоре Цинь Шихуанди (246—210 гг. до и. э.), о борьбе китайцев с иноземцами, о крестьянских восстаниях и т. д. К историческим легендам, в которых факты переплетены с художественным вымыслом, относится широко известная в Китае легенда «Мэн »Цзян-нюй ищет мужа». Молодая девушка по имени Сюй Мэн Цзян 1 (Сюй — фамилия ее отца, Мэн — фамилия матери, а Цзян — фамилия приемной матери) вышла замуж за некоего Фань Си-лана. Молодожены были счастливы, но внезапно по приказу императора Цинь Шихуанди Фань Си-лана забрали на строительство Великой китайской стены. Наступают холода. В других семьях собирают теплую одежду и посылают ее тем, кто на строительстве. Но в семье Фань Си-лана нет никого, кто мог бы отнести ему теплую ватную одежду. Во сне Мэн Цзян-нюй видит своего страдающего супруга и решает сама отправиться в путь. На строительстве она узнает, что ее муж погиб. Он был живым замурован в стену. Мэн Цзян-нюй собирается везти домой тело супруга. В это время ее встречает император. Прельщенный красотой женщины, он хочет сделать ее своей наложницей. Мэн Цзян-нюй соглашается, но при условии, что император устроит роскошные похороны Фань Си-лана и сам будет идти за гробом. Император дает согласие, но, когда погребение заканчивается, Мэн Цзян-нюй бросается в реку и тонет. В воде ее встречает дракон, который уводит ее жить в подводный дворец. Посрамленный император прекращает строительство стены.2 Цикл исторических легенд посвящен борьбе трех царств: Вэй, Шу и У (III в. н. э.). Имена участников этой борьбы —Цао Цао, Лю Бэя, Чжоу Юя, Чжугэ Ляна и др. — стали нарицательными. Особенно популярен в народе образ героя Чжугэ Ляна — искусного полководца, неистощимого на выдумки, хитрости и маневры, умного и проницательного. В ряде легенд воспеваются доблесть и патриотизм великих полководцев древности — Сюэ Жэнь-гуя, Ян Цзи-е, Юэ Фэя и др. Их имена стали нарицательными, их хорошо знают китайцы с детских лет. Некогда были широко распространены религиозные легенды, в которых повествовалось о жизни святых буддийского и даоского пантеонов, о чудесах, совершаемых монахами, об уходе из мира. Эти легенды интересны своеобразной фантастикой. Близко к легенде примыкает китайская сказка. Во всех деревнях Китая бытует много народных сказок. Одной из наиболее важных групп сказок являются сказки волшебные, к которым относятся также сказки о животных и рассказы о необычайном (чуанъци). В ряде сказок хороший и трудолюбивый человек получает волшебным путем богатство, а злой и жадный гибнет, пытаясь разбога- 1 Существует версия, что Мэн Цзян-нюй вышла из тыквы-горлянки, корни которой были во дворе семьи Мэн, а плод — во дворе семьи Цзян. 2 См. Б. Л. Ρ и φ τ и н. «Сказание о Великой стене...». М., 1961. 357
теть таким же способом (сказки «Гора солнца», «Два брата», «Дерево, приносящее деньги» и др.)· Многочисленны сказки, в которых спасенное животное начинает служить своему спасителю («Змей и стоножка», «Дровосек и улитка» и др.). Одним из наиболее частых мотивов является женитьба героя на змее, лисе, еже или другом животном, принявшем облик женщины. Как правило, такой брак приносит человеку счастье, за исключением тех случаев, когда человек сам или чаще по наущению монахов начинает сомневаться в искренности и безвредности оборотня. В таких случаях оборотень покидает человека и счастье их разрушается (сказки «Тигр-жена», «Змея» и др.)· Множество таких сказок обработано Пу Сун- лином (1622—1715) и через народных рассказчиков возвратилось в народ. Как правило, действующие лица таких сказок не имеют имени. В лучшем случае их называют каким-либо обобщающим именем. Этого требует самый жанр волшебной сказки, требуют особые законы типизации в сказке и сама эстетика сказки. В волшебных сказках еще сильны пережитки первобытного мировоззрения, отражены древние обычаи и обряды. Порою в сказочной форме выражаются мечты простых тружеников об идеальных отношениях между людьми, о лучшем устройстве общества, о красоте и счастье, о богатстве и свободе. Эти мечты — один из наиболее ранних видов социальной утопии. Чрезвычайно многообразны и многочисленны сказки с ослабленным фантастическим элементом или вовсе без него. Все, что происходит в этих сказках, может произойти в реальной жизни, но практически никогда не происходит. В такие сказки легкое может быть (и часто так и происходит) включен фантастический элемент или деталь. В этих сказках особенно сильно развита социальная сатира. В них сплошь и рядом батрак или слуга оставляют в дураках хозяина, плохо с ними обращавшегося, мстят ему, часто разоряют и губят (например, сказки из большого цикла «Помещик и батрак», «Сравнение способностей» и др.). В некоторых сказках герой — отверженный, презираемый человек. Он хитростью и ловкостью добивается успеха и побеждает врагов и чудовищ, которых не могли победить другие. Однако национальной особенностью китайских сказок в целом является то, что в них необязателен счастливый конец. Сказки рассматриваемого типа относительно кратки, их сюжет значительно проще, чем у сказок с преобладающим фантастическим элементом. Близки к сказкам и многочисленные анекдоты, в которых высмеиваются недостатки людей, злоупотребления чиновников, жадность богатых, испорченность нравов и пороки общества. Басни (юйянъ) имеют прозаическую форму, обычно кратки и заключают в себе мораль, часто становящуюся пословицей. Мораль эта почти никогда не высказывается прямо. Многочисленные сказки и другие виды фольклора имеются и у народов, населяющих Китай и соседние страны. Сказки Тибета, Монголии, Индии, народов Южного Китая проникали в китайское народное творчество, обогащали его. За последнее время в Китае широко распространились также и арабские сказки. Все они были легко усвоены китайцами и приобрели китайский национальный колорит. Песенно- Специфически китайским национальным видом повествовательный фольклора является песенно-повествовательная лите- жанр ратура (цзянчанвэнъсюэ, шочанвэнъсюэ, чуанъчан- вэнъсюэ, цюй-и). Сюда относятся многочисленные и меняющиеся от местности к местности жанры, в которых пение чередуется с прозаическим повествованием, причем исполнение сопровождается часто игрой на раз- 358
личных музыкальных инструментах (пипа, санъсянъ, сыху и др.), ударами в барабан, гонг или простые деревянные дощечки. Исторически эти виды песенно-повествовательной литературы восходят к так называемым бянъвэнъ — жанру простонародной литературы, родившемуся из буддийских песнопений в эпоху Тан (VII—X в.), но включающему много и светских повестей («У Цзы-сюй», «Ван Чжао-цзюнь», «Чжан И-чао» и др.). Бяньвэнь — довольно сложный жанр, в котором сочетается проза с ритмической прозой и стихами-песней. Небуддийские сюжеты бяньвэнь заимствовались из народных легенд. Бяньвэнь могли исполнять лишь рассказчики-профессионалы, знавшие особенности и законы повествования. Близки к бяньвэнь и баоцзюанъ (буквально «драгоценные свитки»), среди которых наряду с произведениями на религиозные сюжеты мы находим и повествования о Мэн Цзян-нюй, Лян Шань-бо и Чжу Ин-тай и многих других героях китайского фольклора. На юге наиболее распространенным видом песенно-повествовательной литературы явились танъцы — сказы, исполнявшиеся, как правило, в сопровождении струнных инструментов. В провинции Фуцзянь они носили название пинхуа, в провинции Гуандун — муюйшу и т. д. Таньцы пользуются особой популярностью среди женщин. Тематика их разнообразна: здесь и сюжеты исторические, и бытовые, и легенды, и мифологические рассказы, но преобладают лирика, любовные истории. Форма поэтической части таньцы — семисложная строка, допускающая некоторые отклонения. На севере широкое распространение получил жанр гуцы — сказ под барабан. Гуцы делятся на большие и малые. Различие их не только в величине, но и в тематике. Если в больших гуцы повествовалось о войнах, походах и подвигах, то в малых гуцы основной темой была любовь. Гуцы имеют многочисленные местные подвиды. Различия между этими подвидами определяются тематикой, характером исполнения, музыкальным сопровождением и местностью бытования. Для гуцы характерна более длинная строка в поэтической части — как правило, до 10 знаков в строке. Сейчас различия между таньцы и гуцы постепенно стираются и сводятся главным образом к языковым (диалектальным) различиям. Исполнителей песенно-повествовательных произведений часто бывает несколько, они ведут диалоги, сопровождаемые мимикой, жестикуляцией, различными театральными приемами. В период Сун (X—XIII вв.) в Китае появляются профессиональные рассказчики — шошуды. Особенного развития жанр шошу (дословно «рассказывание книг») достиг в XVIII в. ш Репертуар первых шошуды сохранился в виде сборников повестей, известных под названием хуа- бэнъ (дословно «пересказ основного содержания»), цыхуа («рассказ с песнями»), шихуа («рассказ со стихами»), пинхуа («простые рассказы»), цзянш\ик («повествование об истории») и т. п. В настоящее время репертуар шошуды делится на классические и новые повести. На пересказ сказителя влияют и предшествовавшие пересказы, так что можно говорить о целых школах сказа в шошу. На жанре шошу особенно наглядно видны сложные взаимоотношения китайского фольклора и литературы. Как известно, большинство китайских классических романов и пьес представляет собой обработку средневековых народных повестей и легенд. В свою очередь эти произведения возвращались в народ при помощи шошуды и служили источником для произведений фольклора. Наиболее удачные произведения — пересказы шошуды передаются от поколения к поколению, бережно хранятся. 359
Как правило, шошуды специализуется на одном каком-нибудь произведении^ которое он затем и повторяет много раз. К основной линии повествования рассказчик добавляет многочисленные отступления, вводит новые самостоятельные сюжеты, новых героев. Исполнение шошуды обычно сопровождается игрой на музыкальных. инструментах. Нередко рассказчики выступают вдвоем. Главная цель шошуды при исполнении — произвести возможно большее впечатление на слушателя. Он должен создать яркие образы действующих лиц. Для этого он прибегает к ряду приемов, которые называются «рука», «рот», «тело», «шаг», «дух», причем главным является, конечно, «рот», т. е. приемы, с помощью которых шошуды передает характер речи героя, наречия различных мест, подражает различным звукам — пению петуха на рассвете, лаю собак, ударам гонга ночной стражи, бряцанию оружия, вою ветра и т. п. Все это оживляет повествование. Приемы «руки», «тела» и «шага» означают жестикуляцию, имевшую свои условности и законы. «Дух» — это приемы, с помощью которых выражаются чувства, переживаемые героями, их радость, злоба, горе, веселье. Опытный слушатель уже знаком с системой этих приемов и знает, что скрывается за многочисленными условностями. Этими приемами достигается максимальная конкретность исполнения. Слушатель не только слышит, что У Сун победил тигра (знаменитый эпизод из романа «Речные заводи»), но и почти видит, как сделал это герой. Жанру шошу присущи народность, демократизм. Он пользуется необыкновенной популярностью. Этот жанр претерпевает сейчас большие изменения. Из репертуара шошуды постепенно исчезают фантастические, мистические повести, в которых рассказывалось о судьбе, божествах и т. п. и которые были полны суевериями и пережитками старого, феодального мировоззрения. Репертуар новых шошуды строится, во-первых, на произведениях китайской классической литературы, во-вторых, на произведениях современных китайских писателей и, в-третьих, на личном творчестве шошуды, которым часто помогают работники литературы и искусства. Наиболее ярким примером творческой перестройки шошуды является путь, пройденный сказителем Хань Ци-сяном. Слепой шошуды Хань Ци-сян потерял зрение трех лет от роду. Но замечательная память помогла ему запомнить более 70 книг — факт весьма редкий. Кроме книг, Хань Ци-сян знал множество песен, сказок, легенд, пьес, мелодий. С 1944 г. он начал рассказывать повести, сложенные им самим. Сюжеты подсказывала жизнь, народно-освободительная борьба китайских трудящихся. Так возникли рассказы «Лю Цяо находит счастье», «Великая победа у Ичуань» и др. ~ Сложным представляется вопрос о китайском героическом эпосе. До нас дошло несколько старинных героических песен: о генерале Цзи Бу, о полководце Юэ Фэе, о девушке- героине My Лань. Произведения типа героического эпоса немногочисленны и никак между собой не связаны. Песни о Ло Фу, о жене Цзяо Чжун-цинаг о Дун Юне носят скорее характер баллад, нежели эпических песен. В современных песнях эпический элемент очень краток, в них лишь упоминаются герои романов и пьес. По-видимому, героический эпос растворился в китайском романе и пьесе, с одной стороны, и в песенно-повествователь- ных жанрах — с другой. Чрезвычайно разнообразны и многочисленны ки- Пословицы, тайские пословицы (янъюй). В них отразилось от- поговорки, загадки ^ х -, ' \, « ношение народа к событиям социальной, семейной жизни, его многовековой опыт в области трудовой деятельности и познания природы. Этот опыт, обобщенный в кратких и художественных изречениях, служит многим поколениям. Пословицы существуют в Китае в целом ряде видов. Наиболее древними являются так называемые чэнъюй (дословно «установившиеся выражения» ), многие из которых берут начало от изречений исторических деятелей, философов, писателей или произошли из старинных китайских на- 360
родных басен и повестей. Например, широко известна пословица «Е Гун хао лун» — «Е Гун любит дракона». Этот чэнъюй берет начало от басни о некоем Ε Гуне, который всем говорил, что он любит драконов, все свое жилье увешал изображениями дракона; но когда к нему явился настоящий дракон, Ε Гун испугался и поспешил спрятаться. Чэнъюй очень часто употребляются в литературной речи, способствуя ее обогащению. Как правило, рассказы, связанные с чэнъюй, хорошо известны в народе. Самым распространенным видом пословиц являются пословицы, родившиеся из живого разговорного языка. Каждая пословица — законченное художественное целое, объединенное ритмом, с рифмой, с приемами контраста. Вот несколько пословиц о труде: «Ямынь цянь, и фын янь, шэнъи цянь люши нянь, чжунтянь цянь, ваньвань нянь», т. е. «Деньги из ямыня — струйка дыма; деньги от торговли — на шестьдесят лет; деньги от обработки земли — на десятки десятков тысяч лет»; «Бу жу ху сюэ, бу дэ ху цзы» — «Не проникнешь в логово тигра, не поймаешь тигренка» и др. В ряде пословиц отразились общественные отношения, влияние положения человека на его характер. Например: «Фужэнь сы лайнянь, пиньжэнь сы янь- цянь» — «Богатый думает о будущем годе, бедный думает о том, что пред глазами»; «Хэ гуань у сы, хэ глуй у юй» — «У какого чиновника нет корысти, в какой воде нет рыбы». Во многих пословицах мы встречаем наблюдения над семейной жизнью в старом Китае. Женщина в феодальном обществе была бесправна. Это отразилось в ряде пословиц: «Цзя цзи суй цзи, цзя цюань суй цюань» — «Выйдешь за петуха — следуй за петухом, выйдешь за пса — следуй за псом»; «Цзячу-ды нюй, майчу-ды тянь» — «Выданная замуж дочка, что проданное поле», и др. Однако такими пословицами не исчерпываются пословицы, основанные на наблюдении семейной жизни, — они настолько же разнообразны, насколько разнообразна и сама жизнь. Как видно из приведенных выше примеров, пословица состоит, как правило, из двух частей. Но часто употребляется только первая часть, так как подразумевается, что собеседник или читатель знает пословицу полностью. Такие неполные пословицы называются сехоуюй и представляют своеобразное явление китайского фольклора. Китайские загадки очень образны и живописны. Загадкой может служить все, с чем человек встречается в своей повседневной жизни. Разумеется, наиболее часто загадываются животные, предметы и явления, хорошо знакомые простым людям. Приведем несколько примеров: «Голова есть, шеи нет; все тело в льдинках; есть крылья, но не умеет летать; нет ног, а все же может идти» (рыбка); «Красный бачок с зеленым дном, в середине горсть пшена» (перец); «Когда стоит — ростом меньше, чем когда сидит» (собака). Загадки обычно представляют собой короткий стишок. Многовековую историю имеет китайская народ- Песни трудовые и ная песня> Песня сопровождает каждый трудовой ириче и день крестьянина, рабочего, носильщика. Песен великое множество. Песня — один из наиболее подвижных жанров народной поэзии, и сейчас в Китае возникает много песен с новым содержанием, незнакомым прежде фольклору. В исторических песнях о событии редко повествуется, оно просто называется, действующие лица песен обычно только упоминаются, ибо подразумевается, что они хорошо знакомы слушателям. Наиболее древними песнями являются песни трудовые (хангэ, яо- хаоцзы и т. п.). Это песни, сопровождающие трудовой процесс непосредственно: работу в поле, усилия рыбаков, вытаскивающих сети, размеренную ходьбу носильщиков. Как правило, текст в этих песнях играет роль подчиненную, он даже необязателен, главное же — ритм и простая мело- 361
дия. Кроме песен, сопровождающих процесс труда, к трудовым песням относятся также песни, в которых поется о труде. В старом Китае основной темой таких песен была тяжесть подневольного труда. Например: Рикша плачет, рикша плачет: Кости, как палки, лицо отощало, С утра до вечера он должен усердно бегать, Одежда — рубище, еды не хватает.3 Тема подневольного труда в старых песнях — лишь одна из тем социального протеста. Гневное отношение вызывало царившее прежде общественное неравенство, несправедливость которого ярко рисует следующая песня: Хижина кровельщика крыта травой, Одежды нет у ткачихи, Ест пресный суп торговка солью, Сеятель риса ест рисовые отруби, А мукомол — тыквенную ботву. У продавца сладостей — горькая жизнь, Поджаривающий овощи только нюхает их запах, На голом кане спит тот, кто плетет циновки, И у обочины дороги умирает тот, кто пышно хоронил других.4 В песнях, выражающих социальный протест, разоблачается жадность и взяточничество чиновников, произвол и жестокость помещиков, глупость монахов. Эти песни бытуют и в новом Китае как память о тяжелом прошлом. Наиболее обширную часть лирических песен составляют песни семейные и любовные. Основная тема семейных песен — жизнь женщины в семье мужа, притеснения, которые она терпит от мужа, свекрови, золовок. Подобные песни не имеют каких-либо существенных отличительных особенностей — у всех народов, испытавших тяжесть феодального гнета, мы находим такие же песни. Следует отметить только, что китайским песням свойственна предельная конкретность бытового описания, что видно и из приведенных выше примеров. В новых лирических песнях отражаются изменения, произошедшие в семейном укладе после революции. В многочисленных игровых, шуточных, детских песнях много юмора, радости и поэтических находок. Лирическая песня обобщает отдельное событие, чувство, делает его близким и понятным всем. По-видимому, поэтому в лирической песне нет определенных имен у тех, о ком поется, а есть только рикша, батрак, пастух, дровосек, богач, жена, золовка, любимый и т. п., т. е. любой батрак, любой пастух, любой возлюбленный. Высокие художественные достоинства народной песни давно сделали ее источником творческого вдохновения многих китайских поэтов. Народная песня оказывает сильное влияние на современную поэзию. Близко к песне примыкают поэтические жанры, Другие которые исполняются без мелодии, без пения. Надо фольклорные жанры «_» γ отметить, что в китайском фольклоре текстов песен значительно больше, чем мелодий, так что на одну и ту же мелодию часто приходится несколько песен, порою весьма различных по содержанию. Самым распространенным жанром такого рода являются куайбанъ, родившиеся в Северном Китае, а сейчас широко распространившиеся по 3 Сборник пекинских песен, т. 2, 1928, № 44. 4 Избранные песни Севера и Юга, сб. 2. Шанхай, 1950, стр. 47. 362
всей стране. Куайбань — поэтические произведения со строгим ритмом и рифмой, исполняемые, как правило, под мерный стук кастаньет. Поэтому говорят «считать куайбань» или «говорить куайбань» в смысле «исполнять куайбань». Тематика куайбань весьма разнообразна, ритмы тоже. В некоторых из них, нескончаемо длинных, может рассказываться сюжет романа «Речные заводи», в других, весьма коротких, описывается какой- либо небольшой факт или событие. Многие куайбань сложены сейчас воинами китайской армии, рабочими и крестьянами. Тематика новых куайбань берется из современной жизни. Произведения в жанре минъяо можно петь, а можно и декламировать. Миньяо, как правило, короткие стихи свободных размеров на самые разнообразные темы. Народные песни в различных местах Китая называются по-разному: (шанъгэ, синътянъю, хуар и т. д.). п ~ „ ν Рабочий фольклор в Китае начал развиваться Рабочий фольклор тг г сравнительно недавно. Для него характерны два основных направления: создание поэтических произведений, тесно связанных с фольклорной песенной традицией, и создание и развитие театрального искусства. В настоящее время рабочий фольклор тесно смыкается с самодеятельностью. Художественная самодеятельность как бы перебрасывает мост между фольклором и индивидуальным творчеством. Тематика рабочего фольклора берется обычно из жизни и быта отдельной фабрики, цеха, участка. В марте 1950 г. в Пекине было создано Общество по изучению китайского фольклора (Чжунго миньцьзянь вэньи яньцзю хуэй), которое является центром собирательской и издательской деятельности в области фольклористики. Общество за годы своего существования опубликовало ряд монографий, сборников и статей по вопросам фольклора. Преимущественное внимание уделяется народной песне. С апреля 1955 г. Общество издает специальный журнал «Миньцзянь вэньсюэ» («Фольклор»), печатающий произведения фольклора народов КНР, статьи китайских фольклористов, переводы работ советских исследователей по общим вопросам народного творчества. ЛИТЕРАТУРА Китайская литература исторически делится на два неравных периода: до 1919 г. господствовала литература, написанная на языке вэнъянъ, малодоступном для широких народных масс, после 1919 г. ведущее положение заняла литература на языке байхуа, основанном на живом разговорном языке. Период старой китайской литературы занимает Классическая ТрИ тысячи лет. За это время высокого уровня до- литература и ее ^ стигли и поэзия, и проза, и драматургия. Они глу- значение в духовной г ' ^ ' „r Jr J жизни народа "око проникли в толщу китайского народа и стали частью его духовного богатства. «В Китае даже совершенно неграмотный народ далеко не чужд литературной пищи... тем, кто видел, как внимают слушатели своему шо- шуды, становится ясно, как глубоко проникают нити культуры в толщи этого удивительного народа», — писал академик В. М. Алексеев.5 Китайская классическая литература оказала большое влияние на развитие литературы соседних стран Восточной и Юго-Восточной Азии. 5 В. М. Алексеев. В старом Китае. Изд. вост. лит., М., 1958, стр. 298—299. 363
Надо сказать, что литература старого периода не была однородной: в ней в большей или меньшей степени сохранились следы влияния разговорной речи, а некоторые памятники написаны почти полностью на живом языке своего времени. В древности под литературой понимали прежде всего классические канонические книги, в которых видели откровения древних мудрецов, учителей жизни. Считали, что, только изучив эти книги, человек мог достигнуть нравственного совершенства. С середины I тысячелетия н. э. большое развитие получают новые жанры китайской литературы, родившиеся из народного творчества: повествовательная литература, песенно-повествовательная. Позднее развивалась драматургия. Эти жанры стоят на грани фольклора и литературы. Именно они в период до 1919 г. представляли ведущее направление китайской литературы. Эта литература прошлого является фактом сегодняшнего дня культуры китайского народа. Литература древнего Китая действительно несла в себе всю сумму знаний того времени, поэтому понятно, что в ней видели источник просвещения. Только древняя поэзия носит вполне определенные черты литературного (в нашем смысле слова) явления; философские, исторические, экономические, военные трактаты являются синтетическим литературным жанром. Стиль и изложение в них подчинены задаче осмыслить явления общественной жизни человека и его поведения в обществе. В древних трактатах мы встречаем значительные вкрапления поэтического текста, и притчи, и новеллы, и пословицы, но весь этот художественный материал привлекал авторов не сам по себе, а лишь как средство доказательства своих мыслей. Поэтому современная литературоведческая терминология и понятия применяются условно. Больше всего дошло до наших дней сочинений, связанных с кругом идей конфуцианства. Это прежде всего так называемые «Сышу» («Чет- верокнижие») и «Уцзин» («Пять канонов»). К первой группе принято относить «Луныой» («Суждения и беседы»), «Мэн-цзы» (книга названа по имени философа Мэн Кэ), «Дасюэ» («Великое учение») и «Чжунъюн» («О середине»); ко второй группе — «Ицзин» («Книга перемен»), «Ши- цзин» («Книга поэзии»), «Лицзи» («О правилах поведения»), «Шуцзин» («Книга истории») и «Чуньцю» («Весна и осень»). Такая группировка трактатов сложилась уже при династии Сун, в XI в. В «Даодэцзине» («Книга о Пути и Нравственности») и «Чжуан-цзы» (книга названа по имени философа Чжуан Чжоу) нашли выражение идеи даосизма. Надо отметить, что эмоциональное впечатление от этих трактатов значительно глубже, чем от конфуцианских сочинений. История китайской поэзии начинается с «Шицзина», который включает народные песни, гимны, храмовые песнопения, относящиеся примерно к XI—VI вв. до н. э. В «Шицзине» четыре раздела: «Го фын» («Нравы царств»), «Сяо я» («Малые оды»), «Да я» («Великие оды») и «Сун» («Гимны»); в них триста пять песен, которые, как говорит традиция, Конфуций отобрал из трех тысяч. Тематика песен охватывает многие стороны быта древнего Китая: любовь и труд, храмовые обряды и подвиги царей, войну и далекие походы воинов. «Шицзин» оказал огромное влияние на последующее развитие китайской поэзии. Цюй Юань (343—278), поэт из южного китайского царства Чу, испытал в своем творчестве сильнейшее влияние фольклора Южного Китая. Это влияние настолько велико, что некоторые исследователи ставили под сомнение самый факт существования поэта. До нас дошел сборник «Чу 364
цы» — «Чуские строфы», в котором центральное место занимают «Лисао» («Поэма гнева и скорби»), риторические стихи, проникнутые горечью человека, отвергнутого от участия в социальных делах. Третий крупнейший памятник древней поэзии — песни юэфу6 хань* ского времени. Они продолжают традиции «Шицзина» в тематике, но в отличие от «Шицзина» их основу составляет не четырехсловная строка, а пятисловная (по пять иероглифов в строке). Это на первый взгляд несущественное изменение привело к значительным изменениям ритмической организации китайского стиха и подготовило расцвет поэзии в средние века. Все эти три важнейших памятника поэзии древнего Китая тесно связаны с народным бытом. «Шуцзин» («Книга истории») начинает собой традицию повествовательной исторической литературы в Китае. Элемент легендарности и вымысла в этих сочинениях постепенно уменьшался, и они становились все более и более научно достоверными. Выдающиеся литераторы и историки древнего Китая Сыма Цянь (145—86 до н. э.) и Бань Гу (32—92 н. э.) положили начало исторической науке. Как и в древности, главную литературную цен- Поэты и критики ность представляла в это время поэзия. Поэтов раннего средневековья, было много, хотя их творчество и не отличается Народная проза особым разнообразием. История китайской поэзии навсегда сохранит имена Цао Пэя (187—226), Цао Чжи (192-232), Юань Цзи (210-263), Цзи Кана (223-262), Пань Юэ {247-300), Чжан Хуа (232-300), Цзо Сы (250Р-305?), Янь Янь-чжи (384-456), Се Лин-юня (385-433), Бао Чжао (415?—466), Се Тяо (464—499), Шэнь Юэ (441—513), Юй Синя (513—581) и многих других. Однако над именами всех этих поэтов возвышается имя величайшего поэта средневекового Китая —Тао Юань-мина (365—427). Поэт-отшельник, певец единства человека с природой, автор замечательной утопии «Персиковый источник», глубокий философ, Тао Юань-мин сыграл едва ли не основную роль в формировании национального своеобразия китайской поэзии. Особое место в поэзии этого времени занимает антология «Юйтай- синьюн» («Нефритовая башня — новые напевы»), составленная около 550 г. выдающимся поэтом Сюй Лином (507—583). Она количественно более чем в два раза превосходит «Шицзин». Во времена появления «Нефритовой башни» главным жанром литературы признавалась ритмическая проза, а главной добродетелью литературы — верность конфуцианской догме и культу написанного слова. Линия, представленная Сюй Лином, все это совершенно игнорировала и главным жанром посчитала любовную лирику, которая родилась из народной песни. Эпоха средневековья была временем, когда возникла и развилась в Китае литературная критика. Замечательным и во многих отношениях 6 В ханьском Китае одной из важнейших функций государственного аппарата было собирание и обработка народных песен. Для осуществления этой функции по повелению императора У-ди (140—86 гг. до н. э.) было создано специальное учреждение — Юэфу (Музыкальная палата), число служащих которой достигало восьмисот человек. Чиновники Музыкальной палаты ездили по всему Китаю, записывая песни. Образовался свод поэтических произведений, названных по имени палаты юэфу. Песни юэфу справедливо называют в Китае вторым «Шицзином»: как по количеству вошедших в него текстов, так и по значению в истории китайской поэзии свод юэфу не уступает своему великому предшественнику. Юэфу делятся на два основных раздела: к первому относятся песни, записанные Музыкальной палатой при династии Хань, т. е. во II в. до н. э. — III в. н. э., ко второму — записанные в III—VI вв. н. э., так называемые южные и северные юэфу. 365
непревзойденным другими китайскими критиками памятником остается трактат «Вэньсиньдяолун» («Резной дракон литературной мысли»), написанный около 500 г. Лю Се (456—520). В этом трактате мы находим не только взгляды на литературу в целом, но и на отдельные жанры, а также глубокие замечания о стилистике. Трактат находится под сильным влиянием традиционного конфуцианского образа мышления. Несколько позднее появился трактат, посвященный специально поэзии, — «Шипинь» («Категории стихов») Чжун Юна (480?—552); этому трактату подражали многие исследования. Однако крупнейшие сочинения — трактаты Лю Се и Чжун Юна — имели ряд предшественников, из числа которых следует упомянуть «Рассуждения о литературе» Цао Пэя, «Ода литературе» Лу Цзи (261 — 303), «Бао пу цзы» Гэ Хула (290—370). В этот период начинает усиленно развиваться народная проза в виде волшебных рассказов, в которых действуют привидения, духи, волшебники, оборотни. Из числа сохранившихся сборников следует упомянуть весьма важный для истории литературы свод разных по величине рассказов — от очень коротких отрывков в несколько иероглифов до небольших, но вполне законченных новелл; свод этот называется «Соу- шэньцзи» («Рассказы о духах»). В конце VI—начале VII в. Китай вновь объе- Расцвет поэзии динился под властью одной династии и вступил в танскии период. ^ ^ „ π «Движение за в период укрепления единой империи. йсли прежде возрождение центрами культуры были в основном столица и двор, древности». Ду Фу, поместья крупных феодалов и их дворцы в главных Б Π ^- И' городах, то сейчас такими центрами стали многие города, торговые центры, монастыри, рынки, дома торговцев, ученых, путешественников, школы; появились целые кварталы, населенные танцовщицами, певицами, музыкантами, акробатами, скоморохами. Укрепляются позиции буддизма, расширяются внешние связи Китая. Танское время — переломный момент в истории китайской литературы. Это время необычайного взлета поэзии — от имен поэтов тесно в книгах, посвященных «золотому веку» поэзии. Развитие не только затронуло традиционные жанры, но и привело, к появлению (не без влияния иноземной музыки) и нового вида литературной поэзии — так называемых цы. В области художественной прозы эта эпоха характеризуется жанром новеллы, а также становлением первого из всех песенно-пове- ствовательных жанров китайской литературы — жанра бянъвэнъ (легенда). Важнейшее значение для истории литературы этого времени имеет «движение за возрождение древности» («Фугу юньдун»), начатое Хань Юем (768—824). Это движение весьма напоминает европейское движение Возрождения. Поэзия и проза были частью этого движения. Как показал академик Н. И. Конрад, идеологической основой китайского Возрождения было представление, что наивысшая ценность общественной жизни и всего бытия — человек. Гуманизм — вот то общее, что роднит европейский Ренессанс и китайское «Фугу юньдун». Среди плеяды блестящих имен поэтов танского Китая традиция выделяет в первую очередь четверых: Ли Во (701—762), Ван Вэя (699— 761), Ду Фу (712-770) и Во Цзюй-и (771-846). Ду фу — певец страдающих и бедствующих, тяжело переживавший несчастья, обрушившиеся на Китай, поэт-мудрец; Ли Во — светлый, чуть иронический лирик, устремленный в мечты, в стихах которого традицион- 366
ные темы китайской поэзии: пейзаж, вино, дружба, смерть и бессмертие — звучат просто, проникновенно и с кдким-то особенным интимным доверием к читателю; Ван Вэй — поэт-художник, для которого стихи и картины роднит одухотворенность, привнесенная человеком, умеющим видеть, умеющим оживить увиденное. Мы знаем, что самые фантастические мечты человечества оказываются сплошь и рядом предвидением будущего, подсознательным ощущением потенциальных возможностей человека. В китайской классической поэзии есть особая, можно сказать, традиционная мечта об ином, лучшем мире, который находится неведомо где: то ли в глухих горах, то ли за морем цветущих деревьев, то ли за лабиринтом речных протоков. Иногда этот мир дает о себе знать, являясь одиноким скитальцам, отшельникам или поэтам. Мечта об этом мире волновала поэтов, и Ли Бо писал: Меня спрашивают, что вы там живете — в темных горах? Смеюсь и не отвечаю... Сердце мое спокойно. Цветок персика пронесла струя — и нет его. Есть другой мир — не наш человеческий... Вера в иной, лучший мир — самая древняя и самая сильная мечта людей, и поэзия древнего Китая наполнена этой верой начиная с древнейшего памятника песен и ритуальных гимнов «Шицзина». Это романтическое начало — основа основ китайской поэзии — тесно связано с некоторыми буддийскими представлениями, однако оно не имеет ничего общего с религией. Неудивительно, что и Ли Бо, и Ван Вэй не избежали влияния буддизма, в частности того его принципа, что «высшее нужно искать в самом себе». Эти поиски привели Ван Вэя к ощущению слияния с природой. Он писал: Все голо. По камням бежит ручей. Багряных листьев Не смогу нарвать я. Давным давно Тут не было дождей — Но дымка синяя Мне увлажняет платье.7 Тот же пейзаж у Ду Фу получает иное звучание, в его стихи вторгаются смута и страдания родной страны. Поэт пишет: Страна распадается с каждым днем, Но природа — она жива: И горы стоят, и реки текут, И буйно растет трава. Трагедией родины удручен, Я слезы лью на цветы. И вздрогнет душа — если птица вдруг Крикнет из темноты.8 Ни один поэт старого Китая не пользовался при жизни такой популярностью, как Бо Цзюй-и. Он был известен в Японии и Корее. Две его большие поэмы «Лютня» и «Песня вечной скорби» имеют сюжет, что представляет весьма большую редкость в китайской поэзии; их своеобразие усиливает и тема — любовь. Как в поэмах, так и в стихотворениях в манере юэфу и в коротких четверостишиях Бо Цзюй-и стремился к простоте и выразительности языка, пренебрегая порой законами стихосложения, установленными еще в период Лючао (IV—VI вв.). Подобная ломка традиции характерна для танской поэзии в целом. Если пятистопные pi семистопные размеры китайской поэзии родились из песен юэфу, то «свободные» размеры цы берут начало в народ- 7 Три танских поэта. Ли Бо, Ван Вэй, Ду Фу. Сост. и прим. Г. О. Монзелера, перевод А. И. Гитовича, предисловие Н. И. Конрада. Изд. вост. лит., М., I960, стр. 194. 8 Там же, стр. 284. 367
ной песенной поэзии. Цы, одним из наиболее прославленных авторов которых был Ли Юй (937—978), представляют собой стихотворения с разным числом иероглифов в строке. Однако весь их ритмический строй строго регламентирован мелодией, на которую писалось цы, так что формальные требования к цы еще более жесткие, чем к стихам предшествовавшего периода. Возникновение танской новеллы тесно связано Гу^с™сСкогоЫ,с Развитием городской культуры при Тан. Особен- периода ностью этих новелл является, в частности, соединение вымысла правдоподобного с вымыслом неправдоподобным, описания действительности с фантастикой. Среди новелл есть много произведений, в которых описывается жизнь танского общества; герои новелл — мелкие чиновники, студенты, обитатели увеселительных кварталов, певицы, гетеры. Очень много новелл о любви. Следует подчеркнуть, что в создании новелл участвовали поэты и выдающиеся писатели того времени. Так, одна из самых знаменитых новелл «Повесть об Ин-ин» написана поэтом Юань Чжэнем (779—831), другом и соратником Бо Цзюй-и. Тематика новелл стала в дальнейшем источником сюжетов как для драматургии, так и для прозаических произведений. Время правления династии Сун — период дальнейшего развития китайского Возрождения. Преобразование литературы, начатое Хань Юем и Лю Цзун-юанем (773—819), было продолжено замечательными писателями и мыслителями: Оуян Сю (1007—1072), Су Ши (1036—1101), Ван Ань-ши (1021-1086), Су Сюнем (1009-1066), Су Чжэ (1039— 1112), Цзэн Гуном (1019—1083). Их называют «тан сун ба да цзя»— «Восемь великих писателей времен Тан и Сун». Они развивали идеи гуманизма и подчеркивали значение рационального начала в литературе и ее общественную пользу. Лучшие из них, и прежде всего Су Ши (Су Дун-по) оставили прекрасные стихотворения как в прозе, так и в жанре цы. Немалую роль в развитии поэзии цы сыграли Лу К) (1125—1210), СиньЦи-цзи (1140—1207), ЦзянКуй [1155?—1230?] и другие поэты. Для их творчества характерны глубокая философская мысль и живописность изображения. Несомненно, что сунская поэзия тесно связана единством стиля с прославленной сунской живописью, главным образом с пейзажем. Юаньская драма Развитие культур*, которая сложилась при династиях Тан и Сун, было приостановлено монгольским завоеванием. Завоеватели мало интересовались культурой, они отстранили от управления страной китайское чиновничество, которое было единственным носителем знаний в то время. Множество образованных людей погибло, часть из них в поисках заработков «пошла в народ», пополнив ряды актеров и рассказчиков. В то же время в период монгольского господства не могла совсем заглохнуть культурная жизнь китайского народа, она находила свой выход уже в иных формах литературы. Уже во времена Сун в городах стали возникать театральные представления. При Юань наблюдался уже расцвет театра и того вида литературы, который мы условно называем драмой. Драма не представляла собой законченного литературного произведения. Более того, литературный текст не был в ней главным. Тексты драм (или как их иногда называют либретто) не были постоянными, их свободно меняли, используя сплошь и рядом не всю пьесу, а только ее эпизоды. По сюжетам пьесы принято делить на четыре группы: бытовая пьеса, любовная, фантастическая и историческая. Пьес было великое множество, источником для них служила и действительная история, вклю- 368
чая биографии великих людей, и старинная художественная проза, и народные сказки и легенды. О драматургах того времени сведений почти не сохранилось. Крупнейшим является Гуань Хань-цин (40-е годы XIII в.—20-е годы XIV в.), которому принадлежит ^о шестидесяти произведений, среди них — пьеса «Обида Доу Э», идущая на китайской сцене до сих пор, как, впрочем, и многие другие пьесы юаньского времени, подвергнутые, правда, переработке в современном духе. К числу наиболее прославленных авторов относятся также Ма Чжи-юань (конец XIII—начало XIV в.), которому принадлежит пьеса «Осень в ханьском дворце», и Ван Ши-фу, написавший «Западный флигель» — драматургическую интерпретацию новеллы Юань Чжэня (IX в.) «Повесть об Ин-ин». Ма Чжи-юань сыграл важнейшую роль в развитии поэтического жанра саньцюй. Замечательная особенность юаньской драмы как литературного явления — написанные прекрасным языком поэтические арии, представляющие собой, как правило, вполне самостоятельные произведения. Юаньская драма относится к так называемой простонародной литературе, которая становится в послесунское время основным направлением китайской литературы. Кроме драмы, это направление охватывает также и прозу, причем не традиционную опоэтизированную прозу, а прозу повествовательную, в которую стихотворения входят как особый элемент, не меняющий стилистического единства основного рассказа. Эта проза состояла из рассказа (повести) и романа. Наиболее значительным памятником рассказа Ра£^а^* и романы является свод, составленный выдающимся деятелем китайской литературы Фын Мэн-луном (1575— 1646) — «Сань янь» («Три сборника рассказов»). Этот свод сыграл большую роль в эволюции литературы после эпохи Возрождения. Превосходные произведения принадлежат Пу Сун-лину (1640—1715)—его «Ляо- чжайчжии» («Странные истории, [рассказанные] Ляо Чжаем») шошуды распространили в народе. В XIV в. появились два больших романа, с которых начинается традиция развернутого эпического повествог >ния, включающего множество линий и мало связанных между собой эпизодов. Это «Речные заводи», автором которого считается Ши Най-ань (даты жизни неизвестны), и «Троецарствие» Ло Гуань-чжуяа (1330? —1400?). Как правило, каждый роман имел несколько вариантов и вызвал ряд подражаний. Многие черты китайской прозы этого направления делают ее похожей на нашу лубочную литературу: чрезвычайная популярность в широких массах неграмотного народа, простота языка, соединенная с подражанием стилистическим особенностям литературы «высокого стиля», бесхитростная сюжетная занимательность, отсутствие психологизма, определенность нравственной оценки поступков героев, скупость сведений об авторах, создавших эту литературу. В сокровищницу китайской литературы навсегда вошли и такие своеобразные произведения как «Путешествие на Запад» У Чэнь-эпя (1500? — 1582?), «Сон в красном тереме» Цао Сюэ-циня (1716? 1724? —1764), «Неофициальная история конфуцианцев» У Цзин-цзы (1701 — 1754), «Цветы в зеркале» Ли Жу-чжэня (1763?—1830?). Романы эти — большие многоплановые произведения, в них десятки и даже сотни действующих лиц. Общий сюжет, как правило, едва намечен, зато подробно разработаны отдельные звенья повествования, соединенные между собой без заботы о глубокой обоснованности. В Китае горячо любят и прекрасно знают эти романы. Не будет преувеличением сказать, что почти все их герои и все наиболее интересные коллизии прочно вошли в духовный быт народа. 24 Народы Восточной Азии 369
Рис. 52. Великий китайский драматург Гуань Хань-цин. XIX век был трудным периодом в жизни китай- \-т^Л1«0е^ТУР^ скои литературы. Культурная жизнь приняла под Λ.-ΙΛ. начала Λ.Λ. в. « « гнетом маньчжуров застойный характер, страну терзали уже не кочевники, а европейские колонизаторы, стремившиеся поработить китайский народ. Однако маньчжурский гнет и иноземная агрессия вызвали мощное движение сопротивления, принявшее сначала реформаторские, а затем и революционные формы. Это движение вызвало к жизни новые течения и в литературе. Появляется обличительный роман, показывающий в традициях «Неофициальной истории конфуцианцев» пороки закостеневшей социальной системы; появляется передовая поэзия, отразившая идеи передовой интеллигенции. Одним из наиболее значительных поэтов был Хуан Цзунь-сянь (1848—1905), произведения которого исполнены взволнованного патриотического пафоса. Выдающийся просветитель Тань Сы-тун (1865—1898) оказал большое влияние на молодежь, своими публицистическими и литературными выступлениями способствовал выработке новых идей. В этот период, как, пожалуй, никогда прежде, художественная литература переплелась с публицистикой, стала одним из средств выражения общественных идей. Многие литераторы, в частности Тань Сы-тун, поплатились жизнью за свои убеждения и за свою деятельность. 370
Рис. 53. ι — рисунок китайского художника к книге Ши Най-аня «Речные заводи»; 2 — рисунок китайского художника к книге Ло Гуань-чжуна «Троецарствие»; 3 — «Дрема рыбака на осенней реке» (худ. Ма Юань; Южная Суй).
Впервые в истории китайской литературы появляются переводы художественных произведений с европейских языков. Перевод становится одной из важных сфер приложения сил литераторов. Так, известный перегодчик Линь Шу (1852—1924) сделал достоянием китайского парода свыше 170 произведений. Европейская литература не могла не оказать влигния на развитие китайской литературы. Литературное движение XIX в. в значительной мере подготовило ту перемену, которая произошла в китайской литературе во время и после так называемой «литературной революции», поскольку обсуждению и осмыслению подвергся весь круг вопросов, поднятых впоследствии со всей остротой: о социальной роли литературы, о ее патриотическом долге, о ее доходчигости. об учете опыта других литератур мира, о новом языке литературы. Поэтому XIX век явился как бы мостом между старой и новой китайской литературой. После «литературной революции» прошло более Рождение новой сорока лет. За это время новейшая китайская лите- Л™Жда5и PaTIP5 np0nLf 5 основных Гan0B^ п 1-й этап (от движения 4 мая 1919 г. до революции 1925—1927 гг.)—литература этого периода отражала борьбу революционных и реакционных сил Китая, колебания и шатания мелкой буржуазии, предательство крупной буржуазии — измену гоминьдана делу революции, борьбу передовых писателей за создание новой, реалистической литературы; 2-й этап (от поражения китайской революции в 1927 г. до начала войны с Японией в 1937 г.) знаменуется борьбой передовых писателей за создание революционной литературы; 3-й этап (1937—1945 гг.)—литература периода национально-освободительной войны китайского народа против японских захватчиков, мобилизующая весь народ на борьбу с врагом; 4-й этап (1945—1949 гг., период развязанной гоминьданом гражданской войны) — литература отражает борьбу сил реакции и сил демократии, разложение в среде гоминьдановской буржуазии, с одной стороны, и рост новой демократической культуры в освобожденных районах — с другой; в этот период создается качественно новая литература, находящаяся под непосредственным влиянием самой передовой и демократической литературы мира — советской литературы; 5-й этап (с 1949 г.) — литература, отражающая те перемены, которые произошли в стране после создания Китайской Народной Республики. Основной вехой 1-го этапа в истории новейшей Движение 4 мая. китайской литературы следует считать движение Рождение ^ 4 мая 1919 г., способствовавшее распространению революционной в }{итае Пдей марксизма-ленинизма и созданию де^^мо^ь'и Коммунистической партии Китая. Литератур- творчество Лу Синя ная же сторона этого движения была подготовлена более чем десятилетним творчеством передовых писателей, таких как Лу Синь и др. В ходе движения 4 мая развернулась борьба за создание новой литературы на живом разговорном языке, близком и понятном народу. Движение 4 мая можно считать началом возникновения новейшей китайской литературы, но в ходе развития этой литературы складывались различные направления, школы и группы, явившиеся выражением противоречий внутри общественных групп Китая. Почти все молодые писатели и поэты этого времени ратовали за новую литературу на новом языке, но они по-разному представляли себе задачи этой литературы. Одни из них критиковали современный им об- 372
Рис. 54, Памятник Лу Синю в Шанхае. щественный строй во имя его переустройства, другие же ποπμρι по пути простого отрицания существующих порядков, бегства от действительности. Сторонники первого направления — писатели-реалисты Ε Шао- цзюнь, Чжэн Чжэнь-до, Ван Тун-чжао, Сюй Ди-шань и др. — группировались вокруг созданного в Пекине в 1921 г. «Общества изучения литературы»; сторонники второго направления — Чжоу Цюань-пин, Чжан Цзы-пин, Ни И-дэ — составляли правое крыло группы «Творчество», основанной в 1921 г. в Шанхае. Идейные позиции членов этой группы не были едиными. Одни были сторонникам реакционного неоромантизма, другие — революционного романтизма; одни из членов группы ратовали за «чистое искусство», другие говорили о социальной значимости литературы; одни выбрали путь «эскейпизма» — бегства от действительности, другие — путь протеста против социальной несправедливости. Характеризуя идейную борьбу двух направлений китайской литературы, Цюй Цю-бо, один из наиболее ярких представителей марксистской литературной критики, писал: «Это были уже не раздоры между ретроградами и сторонниками новой культуры, а раскол в рядах новой культуры. На одной стороне был лагерь рабочих, крестьян и простых людей, на другой — буржуазия, спевшаяся с остатками феодальных сил». Против идеологов буржуазного лагеря выступали писатели из «Общества изучения литературы», стремившиеся создавать реалистические произведения, объективно и правдиво описывающие современную им действительность, обличающие все ее отрицательные стороны, дающие разрушительную критику старого отживающего общественного строя — феодализма. Виднейшая роль в борьбе за новую культуру принадлежала Лу Синю (1881 —1936). Сборниками «Клич» и «Блуждания» открывается умное, человеколюбивое творчество этого писателя, которого не случайно называли «китайским Горьким». Трагедия людей, гибнущих в тисках устарелых житейских норм, тупость мещанина, алчность чиновника, произвол 373
деспотической власти — вот что волновало его и что он считал необходимым разоблачить в своих произведениях. Уже в первом своем рассказе «Записки сумасшедшего» Лу Синь выносит суровый приговор феодальной морали, обличает человеконенавистнические, людоедские порядки. Герой рассказа — интеллигент, страдающий манией преследования — это единственный среди всего его окружения нормальный в нравственном отношении человек, осмелившийся сказать правду об этом страшном обществе, где «на протяжении четырех тысяч лет люди едят людей». Остальные — либо «цивилизованные людоеды» (помещики и чиновники), либо — их жертвы (трудовой народ). В других своих рассказах Лу Синь («Кун И-цзи», «Завтра», «Родина») дает образы героев — жертв произвола, молчаливо подчиняющихся гнету и унижениям, не находящих в себе сил и мужества для протеста. С этой точки зрения особый интерес представляет вышедшая в 1921 г. повесть Лу Синя «Подлинная история А-Кью», ставшая одним из популярнейших произведений сразу по ее выходе в свет. В типическом образе ее героя — забитого и униженного крестьянина — писателем воплощены все те пороки, которые являются результатом конфуцианского воспитания в течение веков в духе рабской идеологии. Жизнь А-Кью — это цепь постоянных унижений и поражений, но А-Кью утешает себя с помощью философии «моральных побед», занимаясь самообманом и самоуспокоением. «Акьюизм» — порождение полуколониального, полуфеодального общества, и основной пафос повести Лу Синя — в разоблачении рабской покорности. Высмеивая своего героя, бичуя его недостатки, Лу Синь в то же время сочувствует этому жалкому, маленькому крестьянину, и это характерно для гуманистического творчества Лу Синя. Гневно, страстно говорит Лу Синь о том, как старое общество губит людей, и в то же время он верит в возможности человека, в его доброе начало. Он не только бичевал старое общество, феодальные пережитки, но и звал к переустройству жизни. В его произведениях появляются образы революционеров — борцов за новую жизнь, готовых погибнуть во имя счастья народа. Период китайской революции 1925—1927 гг. оз- Литература в годы наменовался огромным интересом к Советскому народной революции ^ τ τ π Союзу. Цзян 1уан-цы принадлежит множество поэм и стихов, посвященных СССР. Лу Синь знакомит читателей с советской литературой; в китайской прессе появляются обзоры советской литературы, целая серия статей о влиянии Великой Октябрьской социалистической революции на русскую литературу, большое количество переводов произведений советских писателей. После поражения революции 1925—1927 гг. начинается 2-й этап в развитии новейшей литературы. В 1928 г. возникает так называемая «литературная дискуссия», длившаяся почти два года. В ходе дискуссии китайские писатели разделились на два лагеря. Представители одного лагеря, возглавлявшегося Сюй Чжи-мо, Ху Ши и Шэнь Цунь-вэнем, отстаивали идеи буржуазно-феодального блока, говорили об упадке культуры, отрицали возможность существования революционной литературы; участники этого реакционного лагеря считали, что литература не должна отражать темных сторон жизни, не должна вскрывать недостатки и заниматься какой бы то ни было критикой. Представители другого лагеря, руководимого Лу Синем, отстаивали принципы революционной литературы. Трибуной деятелей этого лагеря были журналы «Творчество» и «Солнце». Появляются статьи Цзян Гуан-цы «Пролетарская революция и культура», «Современный Китай и революционная литература». Публикуют свои замечательные произведения, полные революционного пафоса, поэт Инь Фу и писатель Жоу Ши, в 1931 г. казненные гоминьдановскими палачами. В 1929 г. выходит первая повесть Ба Цзиня «Гибель», героем которой является молодой революционер, готовый пожертвовать собой во имя свободы и счастья народа. В этом же году Ε Шао-цзюнь кончает работу над романом «Ни Хуань-чжи», основной темой которого является рассказ о том, как китайская интеллигенция приходит в революцию. В 1928— 1929 гг. появляется ряд статей Лу Синя, основная мысль которых сводится к призыву, адресованному передовым писателям Китая, создавать произведения, воспе- 374
вающие революцию, ратующие за переустройство общества, за уничтожение старого и утверждение нового. «Литературная дискуссия» сыграла большую роль в деле создания китайской революционной литературы: она помогла окончательному размежеванию китайских писателей на два лагеря, сплотила сторонников революционной литературы и подготовила почву для объединения писателей левого крыла, углубила их классовое сознание, выдвинула ряд важнейших вопросов. За время дискуссии значительно увеличилось количество переводов на китайский язык произведений советских писателей и работ классиков марксизма-ленинизма. По окончании дискуссии, 2 мая 1930 г., на подпольном собрании революционных писателей в Шанхае была создана Левая лига революционных писателей Китая, председателем которой был избран Лу Синь. Эта лига сыграла большую роль в развитии новейшей китайской литературы. Она популяризировала идеи марксизма-ленинизма, пропагандировала идею внедрения литературы в широкие массы трудящихся, воспитывала новые кадры писателей и критиков, сплотила лучших писателей Китая. Участие в борьбе за литературу, зовущую к революционному преобразованию действительности, требовало от писателей огромной смелости и боевых, революционных качеств. Не один писатель поплатился в гоминь- дановском Китае жизнью за свое творчество. Гоминьдановцы выпустили фашистский «лист террора», в котором среди лиц, подлежащих физическому уничтожению, фигурировали крупнейшие писатели левого блока во главе с Лу Синем. Была введена строжайшая цензура. Гонениям подвергалась не только молодая революционная литература Китая, но и китайские переводы советской литературы, влияние которой уже в те годы было огромным. Ни террор, ни репрессии, проводимые гоминьдановским правительством, не могли ослабить творческой деятельности революционных писателей начала 30-х годов. Ведущие произведения этих лет пронизаны антифеодальными и антиимпериалистическими идеями («Рикша» Лао Шэ, трилогия Ба Цзиня «Стремительное течение», романы Мао Дуня, стихи и поэмы Сяо Саня, Цзан Кэ-цзя, Вэнь И-до, пьесы Го Мо-жо, Хун Шэня, Ся Яня, Цао Юя и Фэн Най-чана). С 1937 г. начинается 3-й этап в развитии новейшей китайской литературы. Борьба против японских захватчиков повысила национальную и политическую сознательность китайского народа, не желавшего больше жить по-старому. 27 марта 1938 г. в Ханькоу на съезде китайских писателей была основана Всекитайская ассоциация работников литературы и искусства по отпору врагу. На съезде были приняты важнейшие решения о направлении литературной работы, о создании произведений для фронта, о посылке писательских бригад на фронт и т. д. Во время войны изменились критерии поэзии, появились новые жанры, поэзия стала народной, ибо она творилась для народа, воспевала народ и его героическую борьбу и часто использовала формы, знакомые народу и любимые им. Наиболее популярными в то время были жанры декламационной поэзии, «стенной поэзии» (или «уличной»), чрезвычайно простые и доступные и по форме, и по содержанию. Широкой известностью пользовались одноактные агитационные представления — так называемые «уличные пьесы». Своеобразную эволюцию претерпели распространенные на северо-востоке народные представления с музыкой и танцами (янгэ), которые в годы войны стали самой популярной формой короткой музыкальной драмы на актуальные темы. Позднее появилось множество многоактных пьес на исторические сюжеты и на современные темы. 375
В годы антияпонской войны было создано много произведений: о влиянии войны на судьбы народа, на его сознание и о героической борьбе китайского народа против японских захватчиков. Гуманистические идеи всегда пронизывали лучшие произведения китайской литературы. Но эти гуманистические и оптимистические ноты в годы войны стали звучать все сильнее. Окончание войны с Японией не принесло Китаю долгожданного мира: правящая верхушка гоминьдана предприняла поход против демократических сил страны и Народно-освободительной армии. В стране разгорелась гражданская война. Эта борьба между силами реакции и силами народной демократии нашла свое отражение в литературе 4-го из выделенных нами этапов. В гоминьдановском Китае торжествовала реакция. Были закрыты все прогрессивные газеты и журналы, происходили массовые аресты, избиения студентов, зверские расправы с революционными писателями и деятелями искусства. Но в тех районах, где трудящиеся уже взяли власть в свои руки, где были осуществлены принципы новой демократии и проводились демократические преобразования, началось широкое движение за создание литературы для трудящихся масс. Появились произведения на тему переустройства китайской деревни. Тема рабочего класса не занимала большого места в произведениях китайских писателей. Тем большее впечатление произвела на читателей повесть Цао Мин «Движущая сила», в основе которой лежал рассказ о восстановлении рабочими гидроэлектростанции. Писательница в 1947 г. работала на гидроэлектростанции на оз. Цзинбоху; она близко узнала рабочих, почувствовала дух коллективизма, спаявший их в единый отряд; она увидела, как изменилось отношение к труду у людей, ставших хозяевами производства и увидевших плоды своего труда. После образования КНР состоялись второй и третий всекитайские съезды деятелей литературы и искусства (первый был созван еще 2 июля 1949 г., второй —в июле 1960 г.). Первые годы в КНР много издавалось наряду с книгами известных китайских писателей старшего поколения и литературной молодежи переводов лучших произведений мировой литературы и в первую очередь русской и советской. Многочисленные произведения прозы, поэзии и драматургии отразили перемены в социальной жизни, прежде всего аграрные преобразования, а также историю вооруженной борьбы в годы национально-освободительных войн. Слабее в литературе нашли отражение преобразования в промышленности. В последние годы большое развитие получило творчество рабочих и солдат, многие из которых пришли в литературу как авторы оригинальных произведений, воспоминаний и дневников.
4\J ® ■ <S" (э (© (э 4\J ® ' <S" («Г (э (F «/ <g @ 3 «/(?(Э Глава VIII ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА Многочисленные памятники культуры и искусства, сохранившиеся в Китае и в музеях почти всех стран мира, составляют ценный вклад китайского народа в общемировую цивилизацию. Несмотря на тяжелый гнет господствующих классов, творческие силы китайского народа сумели создать целый ряд выдающихся художественных произведений, реалистически отображающих жизненные явления. Традиционная китайская живопись в отличие Живопись Г ^ „ ., / от западной обозначается термином гохуа («национальная живопись»). Живопись гохуа опирается на художественные традиции, складывавшиеся в Китае в течение более чем двух тысяч лет. Для китайской живописи с давних времен характерна картина-свиток на шелке или длинной полосе тонкой бумаги, наклеенной на шелковую ткань. Горизонтальная картина-свиток хранится обычно в свернутом виде и ее постепенно разворачивают перед зрителем. Такая форма картины соответствует повествовательному характеру китайской живописи. Узкие вертикальные свитки служат для украшения стен. Тушь и растительные краски художник наносит кистью, которая заменяет ему и перо, и карандаш. Китайские художники употребляют различные тона туши: светлые, густые и темные, иногда употребляют жженую тушь или тушь цвета морской воды. Мастерское использование туши различных оттенков позволяло художникам в картинах достигать эффекта многокрасочности. В первые века нашей эры в Китае было открыто своеобразное решение перспективы с применением диагональной линии, отличающееся от линейной перспективы на Западе. Это решение стало законом перспективы китайской живописи — рисунок дается или одной линией или красочными силуэтами, расположенными на нейтральном фоне. Линия в китайской живописи играет основополагающую роль. Китайская живопись была тесно связана с каллиграфией. С отдаленных времен каллиграфия считалась искусством, равноценным по своему значению живописи, и в ней существовало множество различных приемов π стилей. Почти все великие художники были в то же время и знаменитыми каллиграфами. Живопись и каллиграфия как бы дополняли друг друга, и обычно китайская картина украшается каллиграфической надписью. 377
Истоки китайской живописи восходят к концу периода Чжоу (IV— III вв. до н. э.). К этому времени относится самая ранняя из известных нам картин на шелке с изображением женщины, над головой которой борются дракон и феникс. Картина, несмотря на некоторый схематизм, написана очень выразительно, реализм сочетается в ней с причудливой фантазией. В живописных произведениях ханьского времени (II в. до н. э.—II в. н. э.) основное место занимает изображение человека. По композиции, перспективе, тематике, передаче человеческого тела живопись того времени тесно связана с барельефами и со штампованным рисунком на кирпичах. В III—V вв. китайское искусство вступает в новую фазу своего развития. В эту эпоху творили два великих художника и теоретика живописи, сыгравших огромную роль в развитии китайского искусства: Гу Кай-чжи (321—379) и Се Хэ (V в. н. э.). Гу Кай-чжи славился как портретист. Его картину-свиток «Наставление женщинам» отличает тонкость рисунка, оригинальная композиция, мягкость и изящество красок. Гу Кай-чжи считал, что главное в живописи — это человек. В изображении человека основное — это раскрытие его духовного содержания. Большое внимание художник придавал композиции картины и технике владения кистью. Первый теоретический трактат о живописи «Шесть правил» создал портретист Се Хэ. Суть правил Се Хэ сводится к тому, что для достижения жизненной правды художник должен в совершенстве обладать техникой владения кистью и линией. Произведения художника должны быть реалистическим отображением действительности, а не пассивным, натуралистическим изображением ее. Для совершенствования техники следует изучать произведения старых мастеров, не слепо копируя их, а улавливая самую суть этих произведений. Эти правила сохранили свое значение до настоящего времени. Проникший из Индии буддизм оказал сильное влияние на китайское искусство. Но китайские мастера, заимствуя чужеземные образцы, никогда не утрачивали национальный колорит. Они соединяли чужеземные влияния со старыми традициями своего искусства и создавали новый стиль. Основные памятники буддийского искусства — это пещерные храмы-монастыри с изумительной скульптурой и живописью. Наибольшей известностью среди множества храмов-монастырей пользуются «Пещеры тысячи будд» близ г. Дуньхуана, названные русским исследователем С. Ф. Ольденбургом музеем китайского буддийского искусства. Росписи дуньхуанских пещер имеют общую длину до 25 км. В пещерах, кроме религиозных композиций, можно видеть военные, бытовые, охотничьи сцены, пейзажи и выделяется портрет как особый жанр живописи. Многочисленные композиции с изображением паломников и донаторов знакомят с жизнью того времени. Танская эпоха (618—906) считается «золотым веком» в истории китайского искусства. При династии Тан процветают самые разнообразные жанры живописи: религиозная живопись, портрет, историческая тематика, бытовые сюжеты и т. д. Величайшим художником-портретистом эпохи Тан был У Дао-цзы (700—760). В совершенстве владея «силой кисти», он рисовал картины, полные стремительного движения. Одной из характерных черт в танской живописи было выделение пейзажа в самостоятельный жанр. Основателями двух главных школ пейзажной живописи считаются Ли Сы-сюнь (651—716) и Ван Вэй (698—759). Пейзажи Ли Сы-сюня — основателя северной школы живописи — характеризуются яркостью и декоративностью красок, зелеными и голубыми тонами с применением золотой контурной линии. Представителям Южной 378
школы, основанной Ван Вэем, свойственна монохромная живопись тушью. Период Сун (960-1279) открывает еще одну блестящую страницу в истории китайской классической живописи. В этот период все большее значение приобретает пейзаж. Для пейзажа CyF характерно глубокое знание и понимание природы. Значительную роль в художественной жизни того времени играла так называемая Академия живописи. Художники «Академии» воспроизводили действительность, тщательно выписывая даже второстепенные элементы на картине. Членом «Академии» был знаменитый пейзажист Го Си (1020—1090). Его трактат «О красоте пейзажной живописи» оказал большое влияние на дальнейшее развитие пейзажа. Великие пейзажисты сунского времени Ма Юань (1190-1224) иСя Гуй (1194—1224) создали „ ,лппл лглгп лиюический пейзаж Такой Рис· 55· Чи Бай"ши (1861~1957 гг.), народный лирический пейзаж. ±акои художник> лауреат Международной премии пейзаж часто ведет от силь- Мира 1955 г. но подчеркнутого и тщательно выписанного переднего плана без всякого перехода в даль, обозначенную несколькими линиями. В сунскую эпоху наряду с пейзажем своего высшего развития достигает живопись цветов и птиц. Портретная живопись в то время имела второстепенное значение. Кроме живописи членов «Академии», существовало особое направление вэньжэнъхуа («живопись ученых»). Оно характеризуется субъективностью, узостью тематики и экстравагантностью. Но в то же время многие художники этого направления достигли высокого мастерства и в своих картинах схватывали внутреннюю сущность изображаемого предмета. Крупнейшими представителями вэньжэньхуа считаются МиФэй (1051-1107) иСуДун-по (1036-1101). Позднее, в минский (1368—1644) и пинский (1644—1911) периоды, живопись вэньжэньхуа становится все более субъективной, стремящейся к точному воспроизведению внешней формы и слепому копированию старых мастеров. Несмотря на то что в то время работал ряд известных художников, и в пейзаже и в живописи цветов и птиц мастера не сумели достичь той правдивости изображения, которые были присущи старым художникам. Упадок живописи, тесно связанный с общим кризисом китайской феодальной культуры, усиливается в XIX в. Возрождение живописи, происшедшее в начале XX в., связано с именами двух крупнейших художников Ци Бай-ши (1860—1957) и Сюй 379
Рис. 56. 1 — «Геолого-разведочный отряд в ущельях р. Янцзы» (худ. Лю Си-юнь). Бэй-хуна (1895—1953), стремившихся обновить китайскую живопись, сохраняя при этом лучшие национальные традиции. В своих произведениях Ци Бай-ши сумел отразить внутреннюю жизнь природы. Изображенные на его картинах живые существа — креветки, крабы, раки, лягушки, цикады, а также цветы и деревья переданы живо и правдиво со всеми присущими им характерными особенностями. Живопись Ци Бай-ши впитала в себя здоровые традиции народного искусства с характерной для них ясностью, простотой и красочностью. В последние годы своей жизни художник откликался и на события современности. Он написал картину «Мир», изображающую голубей, отдыхающих среди цветов. Замечательный художник-новатор Сюй Бэй-хун выработал собственный характерный стиль, обогативший современное китайское искусство. Сюй Бэй-хун работал в различных жанрах. Он известен как художник- анималист, заслуженным успехом пользуются его пейзажи. Он мастерски писал портреты своих современников, создавал исторические картины. Интересна по замыслу его символическая композиция «Клич перед бурей», написанная в 1937 г., когда китайский народ поднялся на борьбу против японских агрессоров. Картина аллегорически выражает национальный подъем в Китае в этот период. В последних работах Сюй Бэй- хуна еидно его горячее стремление к отражению богатой действительности. Одним из лучших произведений возрожденной традиционной живописи является также большая композиция «Беженцы», созданная известным художником Цзян Чжао-хэ. Показывая страдания и бедствия, причиненные народу японской военщиной, картина рождала высокий патриотизм. Стремясь к созданию нового искусства, художники отказываются от условности старой живописи. Главное значение в их творчестве приобретают черты правдивости, характерные для классического искусства Китая. 380
В 1956 г. в Пекине и Шанхае были созданы институты китайской национальной живописи. С 1957 г. начал издаваться журнал «Изобразительное искусство». Художники в своих произведениях используют национальные традиции, развивая и обобщая их на основе современности. Часто встречается у художников гохуа тема строительства. Картина Гуань Шань-юэ «Новая шоссейная дорога» (1954) показывает созидательный труд людей — покорителей природы. Свиток Бань Юня «Восстановление дамбы Великого канала» вмещает множество человеческих фигур и широкий простор пейзажа. Современные китайские художники продолжают лучшие традиции живописи цветов и птиц. Встречаются картины, полные лирического настроения (например, «Дикие утки в лунную ночь» Ван Юй-фу, «Птицы весной на абрикосовой ветке» Юй Фэнь-аня). Современная пейзажная живопись характеризуется яркой красочной гаммой. В работах художника-пейзажиста Ли Кэ жэня традиционная условность сочетается с непосредственным наблюдением природы. За последние годы в Китае значительное развитие получила живопись маслом, возникшая в начале XX в. Появились написанные маслом историко-революционные картины, отображающие этапы борьбы китайского народа за свою независимость. Соврехмениая китайская Гравюра Гравюра тесно связана с жизнью, она боевая, политически активная. В гравюрах преобладает яркая цветовая гамма, и им свойственно особое эмоциональное звучание, характерное для революционного китайского искусства. Как и в живописи гохуа, китайские мастера наследуют луч- Рис· 56 (продолжение). ШИО традиции Старой КИТаЙСКОЙ гра- 2 — «Доставка пищи r снежную ночь» 1 Г L (худ. Ян Чжи-гуан). вюры л в то же время воспринимают все прогрессивное и полезное в искусстве зарубежных стран. Китайская гравюра существует или в виде книжных иллюстраций, или как лубок няиъхуа (дословно «новогодняя картина»). Это название произошло от обычая украшать в канун Нового года стены и двери жилищ лубками. Считалось, что лубки с изображением богатого урожая, детей, связок монет, играющих золотых рыбок (символ покоя и счастья) принесут в дом в наступающем году счастье и довольство. Композиция чаще всего носила повествовательный характер: сюжет разворачивался в пространстве и времени. Нередко к иллюстрациям и лубкам делались пояснительные надписи. Самая ранняя датированная гравюра на дереве, найденная в Дуньхуане, откосится к 868 г. Начиная с IX в. ксилография с ее простой техникой стала быстро развиваться в Китае. В сунское время появились гравюры, иллюстрировавшие 381
Рис. 57. ι — «Живой мост» (гравюра на дереве Гу Юаня); 2 — современная настенная живопись. драмы, новеллы, научные трактаты и т. д. К этому времени относятся ранние образцы няньхуа. В минский период гравюра достигает наибольшего развития. Важнейшими центрами производства гравюр в тот период были Пекин, Нанкин, Цзяньян (провинция Фуцзянь), Синьянь (провинция Аньхуэй). В связи с существованием различных центров ксилографии наблюдается и разнообразие стилей гравюр. Наиболее совершенные минские гравюры производились в Синьяне. В этих гравюрах мастерам удалось достигнуть красоты линий, законченности композиции и верности изображений. В конце минского периода появляются цветные гравюры. Известны пятикрасочные гравюры, производящие впечатление рисунка. На лубках минского времени изображаются не только божества, но и легендарные красавицы и герои. Во времена династии Цин главным ксилографическим центром был Пекин. Во второй половине XVIII в. под влиянием миссионеров появляются смешанные китайско-европейские гравюры. Тематика лубка в XIX в. сильно расширяется; по- 382
являются лубки на сюжеты легенд и драм, лубки с изображением женщин и детей, лубки, изображающие пейзажи, цветы и птиц, лубки в виде жанровых сцен, новогодние благопожелательные лубки. Во второй половине XIX в. получили развитие гравюра и лубок агитационного характера, отражающие борьбу китайского народа за независимость. В конце XIX—начале XX в., в связи с распространением более дешевых способов печати — литографского и фотомеханического, искусство ксилографии приходит в упадок. Оно возродилось лишь через несколько десятилетий. После движения 4 мая 1919 г. гравюра становится оружием пролетариата в его борьбе и занимает ведущее место в творчестве революционных художников. В 1930 г. художники, близкие к пролетариату, объединились в Лигу левых художников. Много сделал для возрождения ксилографии Лу Синь, тесно связанный с лигой. Он поощрял развитие иллюстративной графики, видя в ней одно из средств просвещения и организации масс, и широко пропагандировал работы советских мастеров гравюры. Война против японских захватчиков стала боевой школой, в которой развивалось и укреплялось искусство гравюры. Лубок этого времени тоже стал действенным оружием политической агитации. После образования КНР в большом количестве стали выпускаться серийные картины и лубки на современные темы. Среди старых мастеров гравюры большой известностью пользуется Гу Юань. Гу Юань сближает гравюру с плакатом, стремясь посвятить свое творчество запросам дня. Ряд гравюр Гу Юаня посвящен боевым подвигам Народно-освободительной армии. Его пейзажи отличаются искренностью и теплотой. В современном Китае появились работы, выполненные в новой технике — на меди, гипсе, стекле, линолеуме и других материалах. Сейчас китайская гравюра среди других жанров изобразительного искусства занимает ведущее место. В настоящее время новогодний лубок не только служит праздничным украшением, но и играет агитационную роль. Он продолжает сохранять красочность, яркость, обобщенность и доступность образов. Для него характерно разнообразие тем. Лубок стал самым популярным и любимым видом искусства, тираж его доходит до 200 млн экземпляров в год. Следует, однако, отметить, что за последние годы лубок несколько утратил свою специфику и столь популярную прежде традиционность. TJ. В современном Китае очень популярны книжки- Книжки-картинки г тт -, Y г „ - картинки. Небольшие по формату, с цветной обложкой, они заключают в себе картинки, которые сопровождаются предельно простым текстом. Книжки-картинки знакомят читателей с классической и современной литературой. Книжки-картинки появились около сорока лет тому назад. Вначале они были примитивны по форме и часто отражали реакционные идеи. В настоящее время их художественный уровень заметно повышается. Наиболее известны книжки-картинки, иллюстрированные художником Ли Цзи-ю. Это «Письмо с петушиными перьями» и «Учитель Дунго». Некоторые книжки-картинки с большим количеством иллюстраций (иногда более тысячи) создаются коллективом художников. Политическая карикатура зародилась после революции Карикатура, плакат 1911 г. В ранних карикатурах изображались политические деятели, виновные в разорении крестьянства, а также казнокрадство, милитаристские и министерские распри. Революционные карикатуристы сочетали свою деятельность с пропагандистской работой и создавали гротескные образы Чан Кай-ши и его сообщников. Многочисленные художники-кари- 383
натуристы в современном Китае откликаются на события в международной жизни и высмеивают отсталость и старые пережитки, сохраняющиеся еще в быту. Искусство плаката появилось недавно. Это агитационно-массовое искусство выросло в ходе освободительной борьбы китайского народа. В 1948—1949 гг. художники начали выпускать плакаты об успехах Народно-освободительной армии. В настоящее время на предприятиях и в деревнях вывешивают плакаты с призывом повысить производительность труда, улучшить качество продукции и т. д. Обычно композиция плаката состоит из одной или двух главных фигур, выражающих основную идею плаката. Язык плаката настолько образный, что надписи на нем нередко являются лишними. с Истоки китайской скульптуры восходят к периодам Инь и Чжоу. От ханьского времени сохранилось монументальное изображение каменной лошади, топчущей поверженного гунна на могиле полководца Хо Цюй-бина (II в. до н. э.). В ханьских могилах часто находят многочисленные глиняные статуэтки слуг, музыкантов, танцовщиц, различных животных. В течение ханьского времени фигуры людей из плоских и условных становятся объемными, мастер начинает придерживаться правильных пропорций при изображении человеческого тела. С появлением буддизма в Китае стали строиться пещерные храмы с совершенной скульптурой и живописью. В период Северной Взй (Зоб—557) началась постройка многих пещерных монастырей: Дуньхуана, Юньгана, Майцзишаня, Лунмыня и др. При династиях Суй и Тан строительство в этих пещерах продолжалось. Пещерные храмы высекались в отвесных скалах. Они располагались на различной высоте в два или три яруса. Внешний вид храмов и внутренняя планировка зависели от твердости скалы. Высота самых больших храмов достигала 20—23 м, ширина — 32 м. Размеры статуй были разнообразны, начиная от колоссальных 13—16-метровых будд и кончая крохотными их изображениями в 9—12 см. В некоторых храмах буддийских изображений было несколько сотен, в других — несколько тысяч (например, в Лупмыне 90 тыс.). Формы скульптур менялись с течением времени. Для вэйской скульптуры характерно соединение черт древнего, ханьского искусства с индийским, пришедшим в Китай через Центральную Азию. Вэйскую скульптурную фигуру отличают удлиненная форма тела и головы, тонкие губы с легкой улыбкой, одежда, плотно облегающая туловище или ниспадающая широкими свободными складками. При династии Тан в скульптуре уже меньше чужеземных черт, статуи будд китаизируются, туловище очерчено округлыми линиями. Скульптура отделяется от стены и становится независимой от нее. Намечается стремление к передаче душевного состояния изображаемого лица. В сунскую зпоху чужеземные черты в скульптуре уже совершенно исчезают и заменяются сложившимися иконографическими китайскими традициями. В фигурах этого времени точно переданы пропорции тела, струящиеся одежды, выражение глаз. Начиная с юаньского периода строительство пещерных храмов и монастырей пошло на убыль. Многие пещеры были засыпаны песками и погребены на долгие годы. Народное правительство приняло ряд энергичных мер для отыскания и охраны памятников древней культуры. Китайские ученые изучают и популяризируют искусство Дуньхуана и других монастырей, обращая особое внимание на выявление национальных традиций в скульптуре и живописи. Кроме скульптурных изображений в буддийских монастырях, в тан- ском Китае существовала и монументальная рельефная скульптура. До нашего времени дошли рельефные изображения лошадей на могиле императора Тайцзуна (637 г.). Глиняные погребальные фигурки танского и сунско-о времени, сопровождавшие мертвеца в могилу, делались неизвестными народными ма- 384
Рис. 58. 1 — «Страж-хранитель» (статуя эпохи Вэй или Северного Чшоу в пещере горы Майцзи); 2 — «Рабочие и крестьяне» (барельеф Хуа Тянь-ю). 25 Народы Восточной Азии
стерами. В этих фигурах, раскрашенных красками или покрытых цветной глазурью, заметно стремление к отображению реального мира. Покойника сопровождали в могилу статуэтки танцовщиц, музыкантов, актеров, слуг, гениев-хранителей и фигуры воинов в доспехах с поверженными демонами у ног. Большое разнообразие расовых типов, представленное глиняными фигурками, характеризует разноплеменный состав Танской империи и свидетельствует о широких связях Китая с отдаленными странами. В погребальных статуэтках сунского времени религиозная символика почти исчезает. Дальнейшие периоды не дали ничего выдающегося в области монументальной скульптуры. Вслед за эпохой расцвета китайской скульптуры наступил ее упадок. Общий кризис феодальной культуры и иностранный гнет способствовали полному упадку скульптуры. Поэтому современной китайской скульптуре предстоит решить многочисленные трудные проблемы. Сейчас китайские скульпторы творчески воспринимают старое наследие и усваивают все полезное в зарубежной скульптуре. Для увековечения революционных подвигов, героических событий современности создаются монументальные произведения. Скульптурный портрет ранее был почти неизвестен. Только за последние годы удалось создать ряд скульптурных портретов. Большой известностью пользуется работа Ван Чао-вэня «Лю Ху-лань», в которой скульптор создал образ партизанки—«китайской Зои», отдавшей свою жизнь за независимость родины. Монументальными скульптурами украшаются здания, площади, парки. Среди интересных работ последних лет следует назвать большую скульптурную группу работающих и отдыхающих крестьян, вылепленную Лю Кай-ци для украшения Дома крестьянина в Пекине. На площади Тяньаньмынь коллективом скульпторов воздвигнут грандиозный монумент, посвященный памяти погибших бойцов революции. Однако, несмотря на большие успехи, китайская скульптура еще отстает в своем развитии от живописи и графики. А ит Национальная китайская архитектура отличается рядом своеобразных черт. Она имеет свои композиционные и конструктивные особенности. Для этой архитектуры характерно знание свойств строительных материалов и органическая связь с окружающей природой. В Китае дома строили особым способом, разработанным еще в отдаленные времена. Столбы, составляющие основной каркас жилого дома, покоились на базах; материал стен только заполнял пространство между столбами. Нередко стены в деревянных домах были раздвижными. На столбах помещалась двойная или тройная изогнутая крыша, покрытая пестрой глазурованной черепицей. Для поддержания массивных крыш, характерных для китайской архитектуры, строители древнего Китая разработали и развили оригинальный метод (доугун) применения ярусных кронштейнов на поверхности колонн. Основные черты китайской архитектуры уже в ханьскую эпоху достигли полной зрелости. Модели зданий, найденные в ханьских погребениях, свидетельствуют о том, что китайские архитекторы одни из первых в мире научились строить многоэтажные дома. Деревянные сооружения в Китае долговечны. До наших дней сохранилось более 30 больших деревянных сооружений почти тысячелетней давности. В провинции Шаньси, в горах Утайшань, в 857 г. был воздвигнут буддийский храм Фогуан. Главный зал храма построен из дерева, и, несмотря на то что ему более 1000 лет, он все еще находится в хорошем состоянии. Больших успехов достигли древние зодчие и в области кирпичной и каменной архитектуры. Они сооружали гигантские оборонительные и ирригационные сооружения, мосты и гробницы. Всему миру известна зна~ 386
Рис. 59. 2 —арка в саду публичной библиотеки (Пекин); 2—деталь украшения крыши; з — пагода Баочу (провинция Чжэцзян).
менитая Великая китайская стена, построенная в III в. до н. э. для защиты от кочевников. В последующие времена стена неоднократно перестраивалась и реставрировалась. Длина стены в настоящее время составляет 4500 км, ряд боевых башен и ворот расположен на всем ее протяжении. В средние века некоторые башни, площадки и арки над дорогами, проходящими сквозь стену, были украшены великолепными рельефами, художественно выполненными надписями и т. д. Это придавало стене характер подлинного произведения искусства. Из древних мостов наиболее известен Великий каменный мост в уезде Чжаосянь провинции Хэбэй. Этот первый в мире арочный мост, построенный 1300 лет тому назад, достигает в длину 37.5 м. Самыми распространенными сооружениями древней каменной архитектуры Китая являются многочисленные буддийские пагоды. Само название «пагода» (та) происходит от индийской ступы. Форма пагоды, однако, не копирует полностью индийскую ступу. В пагодах видны явные следы влияния древних китайских многоэтажных сооружений. Для пагод было характерно нечетное число этажей. Самая древняя сохранившаяся кирпичная пагода находится в Хэнани, в храме Сунъюэсы. Эта величественная 15-этажная пагода была построена в 523 г. на одной из «пяти великих вершин» Китая, славящихся своим пейзажем. Интересна «Большая пагода диких гусей», построенная в 625 г. в Шэньси. Высота пагоды около 60 м. Ступенчатая семиэтажная пагода облицована светлым, слабо обожженным кирпичом. Поставленная на высоком холме, пагода как бы вырастает из него и органически сливается с окружающим пейзажем. «Железная пагода» в Кайфыне построена в 967 г. Она получила свое название по облицовке глазированным кирпичом, по цвету напоминающим железо. Строились в сунское время и пагоды из железа и бронзы. Зодчие смогли применить необычный в архитектуре материал благодаря высокому развитию техники обработки металла. В сунскую эпоху появилась классическая книга по архитектуре «Ин- цзаофаши». В этом трактате обобщен опыт многочисленных строителей Китая. В эпоху Сун велось большое строительство, но от многочисленных архитектурных сооружений до наших дней сохранились только пагоды. Большинство дошедших до наших дней старинных архитектурных памятников Китая относится ко времени Мин и Цин. В эпоху Мин создавались своеобразные красочные сооружения и ансамбли в Пекине, ставшем столицей Китая. Строились городские укрепления, возводились земляные валы. Основная часть «Запретного города» — императорского дворца — была тоже выстроена в минское время. Отличительной чертой императорского дворца, как и вообще дворцовых комплексов в Китае, является система многочисленных дворов, отделенных друг от друга монументальными воротами. Ворота строились либо в виде больших павильонов, либо в виде своеобразных двухэтажных зданий. Многочисленные дворцовые сооружения располагались на определенном расстоянии друг от друга и были ориентированы по странам света. Главные здания были всегда больше, чем вспомогательные. Такая композиция подчеркивала идею сооружений, их внутреннюю сущность. В последнем внутреннем дворе императорского дворца располагались высокие террасы с мраморными лестницами. Белые мраморные лестницы и террасы, белые камни мостовых прекрасно сочетаются с цветными колоннами и крышами строений. Примером такого ансамбля может служить пекинский Храм Неба, построенный в середине XV в. Этот грандиозный ансамбль, расположенный в парке, поражает необыкновенным размахом и широтой композиционного замысла. К сооруженияхМ ведет «дорога духов», вымощенная каменными плитами. «Храм молитвы об урожае», где совершались жертвоприношения и молились об урожае, — самое большое сооружение из всего ансамбля. Круглый деревянный храм возвышается на высокой трехъярусной мраморной террасе. Очертания храма безукоризненно пропорциональны. Массивные колонны, покрытые красным лаком, увенчаны тройной конической крышей из синей черепицы. Яркие колонны и крыша прекрасно сочетаются 388
с белоснежными мраморными террасами, украшенными художественной резьбой, В этом храме архитектура, живопись и скульптура создают гармоничное целое. Мраморный «Алтарь Неба», сооруженный в XVI в. в южной части парка, не менее великолепен. Он состоит из трех ступенчатых ярусов, обнесенных балюстрадами, покрытыми ажурной резьбой. Постепенно более строгие и простые раннеминские формы обрастают вычурными деталями. Все большее значение приобретают декоративные украшения. Деревянные колонны, столбики балюстрад почти сплошь покрываются орнаментальной резьбой. Орнаментация становится все более пышной и разнообразной. В ней преобладают мотивы, взятые из растительного и животного мира, встречается и геометрический орнамент. Высокого развития в Китае достигла садово-парковая архитектура. Разнообразные архитектурно-художественные приемы свидетельствуют о богатом опыте, незаурядном воображении и таланте безвестных зодчих- садоводов. Методы разбивки китайских садов не подчиняются никаким правилам, в них столько же отступлений и вариаций, сколько разнообразия в самой природе. В китайских садах создаются искусственные скалы, холмы, водоемы, острова, живописно размещаются группы камней или отдельные камни. Особенность искусства планировки сада состоит еще и в том, что китайцы маскируют деревьями или скалами постепенные переходы пейзажей, так что перед зрителем развертывается совершенно неожиданно новый вид. В композиции парков китайские зодчие включали водные пространства и для большей живописности создавали различные бухточки, заливы, протоки. Берега их связывались каменными, деревянными или бамбуковыми мостиками. Большую изобретательность китайцы проявили при строительстве парковых беседок и павильонов. В архитектурных решениях этих сооружений достигнута большая свобода, но в то же время они подчинены композиционной системе всего паркового комплекса. Яркая многоцветная раскраска павильонов — синяя, красная, зеленая, желтая — гармонично сочетается с водоемами, зеленью и камнями парков. В китайских парках деревья всегда различаются между собой по колориту своей листвы. Китайцы чередуют деревья, обладающие густыми и раскидистыми ветвями, с деревьями пирамидальной формы. Они смешивают цветущие деревья так, чтобы парк цвел большую часть года. Из декоративных камней создают искусственные горы самых причудливых очертаний, с пещерами, гротами, переходами и т. д. Формы камней различные: иногда камень напоминает фигуру человека или животного, иногда это как бы скала в миниатюре. Замечательный опыт китайских архитекторов и художников-садоводов внимательно изучают и критически осваивают современные архитекторы Китая. Как показала практика, классическая система постройки дома позволяет полностью применять современную строительную технику — стальные и железобетонные каркасы — и использовать современные строительные материалы в китайской архитектуре.
Глава IX ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО И КИНО w^-w релищные виды искусства современного Китая отличаются большим '-*Г разнообразием форм. Наряду с жанрами, существующими с глу- Щ^ бокой древности, здесь встречаются жанры, образование которых относится к последним десятилетиям нашего века. Традиционное театральное искусство — театр музыкальной драмы — в Народном Китае представлено двумя основными его формами: пекинской музыкальной драмой 1 и многочисленными и необычайно разнообразными так называемыми местными или провинциальными театрами, работающими почти во всех провинциях и крупных городах.2 Наряду с труппами, сохраняющими и развивающими традиционное театральное искусство, за последние десятилетия сформировались новые коллективы, экспериментирующие в области новых для Китая форм и создающие новое театральное искусство: китайскую разговорную драму, китайскую оперу, китайский балет. Широкое распространение вновь получил за последнее время театр кукол, известный во всех его основных разновидностях (перчаточный, тростевой, кукол на нитках и теневой), а также китайский национальный цирк. Китайский традиционный театр музыкальной История театра драмы — крайне сложное явление. Его возникнове- музыкальнои драмы ^ г ттт г ние, возможно, относится к III тыс. дон. э., а период формирования исчисляется многими сотнями лет. Возникший в крестьянской среде и надолго сохранивший связь с этой средой, этот театр не привлекал внимания литературно образованных государственных чиновников, которые в старом Китае занимались изучением классической литературы и в одинаковой степени презрительно относились и к так называемой простонародной литературе, и к простонародному искусству, к которому принадлежал театр. И несмотря на то что еще в VIII—V в. до н. э. народные певцы и танцоры появляются при дворах правителей и начинается процесс фор- 1 Встречающееся часто в отношении этого вида театрального искусства название «опера» неточно и по существу неверно; правильнее назвать его «музыкальная драма». 2 Различие между пекинской и местными формами музыкальной драмы отнюдь не только территориального порядка: прежде всего это различные разновидности традиционного театра. 390
жирования придворных трупп, актерское искусство не только не изучалось, но даже и не фиксировалось. Поэтому ранние периоды его истории реконструировать особенно трудно. Их можно представить лишь в следующем виде. В древнейший период, видимо еще в недрах первобытнообщинного строя, вырабатывалась форма преображения человека в иное существо3 и создавались условия для возникновения театрального (актерского) искусства. Изображались всевозможные животные, умершие родные и предки людей, различные фантастические существа. На следующем этапе на сценической площадке, сооруженной при храме, устраивались мисте- риальные представления с целью возблагодарения божества-духа.4 Актеры изображали различных духов и многочисленные божества китайского пантеона. Наряду с мистериями бытовали уличные представления. Мистерии под влиянием уличных представлений приобретали постепенно более светский характер, хотя и сохраняли долгое время территориальную связь с храмом. Представления на улицах и площадях городов и сел, где исполнялись бытовые сценки, помогали театру оторваться от религии ж окончательно стать светским зрелищем. Новым этапом можно считать привлечение актеров ко двору и формирование придворного театра, который по началу занимал сравнительно небольшое место в спортивно-акробатических и песенно-танцевальных развлечениях, так называемых смешанных представлениях (цзацзюй). С течением времени придворный театр стал самостоятельным и отделился от цирковых зрелищ. В репертуаре большое место заняли исторические пьесы, в которых действующими лицами были любимые герои прошлого. Наравне с придворным были широко распространены местные провинциальные театры, обслуживавшие крестьян и ремесленников. В XII—XIII вв. на севере Китая формируется жанр «северной драмы» (бэйцюй) героико-исторического характера; в ней все вокальные партии исполнялись одним актером-певцом, а все остальные актеры вели диалоги. В оркестре, сопровождавшем представление, преобладали ударные инструменты, а в сценическом действии большое внимание уделялось батально- акробатическим сценам. В тот же период на юге Китая развивается театр «южной драмы» (нанъцюй), в XIV в. получивший название чуаньци. В репертуаре этого театра преобладали сказочные и бытовые сюжеты. Спектакли его были длинными и продолжались иногда несколько суток подряд. Музыкальное сопровождение основывалось преимущественно на струнных инструментах, а актеры в равной степени должны были и петь и разговаривать. В XVI в. на основе «южной драмы» и целого ряда местных театров в уезде Куныпань провинции Цзянсу возникает и развивается получивший широкое распространение театр кунъцюй. В его репертуаре преобладает бытовая тематика, музыкальное сопровождение строится на мелодике местных народных песен и музыкальные номера занимают ведущее место в представлении. В оркестре преимущественную роль играют струнные и духовые инструменты. Надо сказать, что XVI—XVII века вообще характерны развитием местных театров во многих провинциях Китая. Во второй половине XIX в. складывается пекинский театр музыкальной драмы, так называемый «театр столичной пьесы» (цзинси), соединивший в своих спектаклях все лучшее, что было создано традиционным театром за многие годы его существования. 3 Подробнее см.: А. Д. Авдеев. Происхождение театра. Л., 1959. 4 Там же. 391
Рис. 60. Образцы грима пекинской музыкальной драмы. В конце XIX—начале XX в. окончательно формируется китайский традиционный театр, который сохранился в качестве классического до наших дней. После образования КНР традиционный театр реформируется; наряду с этим возникают новые, неизвестные до этого времени жанры, возрождаются и развиваются исчезнувшие было местные театры. Таким представляется многовековой путь развития китайского традиционного театрального искусства. Это искусство всегда носило глубоко народный характер, который ему удалось сохранить в своей основе даже в период длительного придворного существования. Эта народность китайского театра характеризуется прежде всего глубоко народным содержанием его репертуара. Китайский театр передвижной по самому своему существу. Его представления носят зрелищный характер. Искусство этого театра настолько строго регламентировано и приняло такую законченную форму, что это делает его широко понятным и в буквальном смысле слова общедоступным. 392
Репертуар традиционного театра ко времени его Репертуар театра окончательного формирования складывался из пьес музыкальной драмы ^ ^ ^ "Л преимущественно исторического и фантастического содержания; сравнительно небольшое количество пьес носило бытовой характер. Исторические пьесы, создаваемые по материалам народных преданий, исторических хроник, а впоследствии различных романов (как, например, «Троецарствие» Ло Гуань-чжуна и «Речные заводи» Ши Най-аня, которые в свою очередь представляют обработку народных легенд), отражали почти все важнейшие события многовековой истории Китая и выводили на сцену, т. е. делали реально зримыми многих любимых народных героев, таких как полулегендарный непоколебимый Цзян Шан, полководец ханьской эпохи Хань Синь, герой периода «Троецарствия» непобедимый Чжугэ Лян, храбрый воин танской эпохи Сюэ Жэнь-гуй, полководцы из семьи Ян, самые популярные в народе «ляншаньские удальцы», герой борьбы против чжурчжэней Юэ Фэй, трагически погибший из-за предательства, и многие другие. Древнейшие народные сказания о духах, олицетворяющих силы природы, о людях-героях, ведущих борьбу со злыми силами за благо человечества, о Небесной Ткачихе, внучке Небесного Владыки, полюбившей простого пастуха, о женщине-змее, вышедшей замуж за простого смертного и ставшей любящей матерью, и, наконец, об озорных похождениях царя обезьян, популярнейшего Сунь У-куна, перерабатывались в многочисленные пьесы фантастического характера.5 Бытовые пьесы выводили героев, боровшихся против феодальной морали, за право женщин на личное счастье, героев, страдавших от социальной несправедливости, неприемлемого уклада жизни и т. д. Нельзя не отметить одной характерной особенности: китайский зритель идет в этот театр, чтобы насладиться игрой актеров, так как содержание пьесы в основных чертах ему давным-давно известно. Зритель знает содержание пьес по знакомым ему с детства легендам и сказаниям, по широко бытующим народным картинкам, по выступлениям уличных рассказчиков. Гастрольная система, необходимость легко и быстро передвигаться определили весь характер построения спектакля.6 Примерно до XX в. китайский театр не знал Сцена театра устройства театра в европейском смысле слова: музыкальной драмы J г г „ почти что до наших дней китайские актеры играли на сценической площадке, вернее — помосте, открытом с трех сторон и без занавеса. По этому принципу иногда сооружалась специальная постоянная постройка, а иногда легкая эстрада из бамбука воздвигалась непосредственно по прибытии театральной труппы на место выступления. Временные сооружения под открытым небом характерны были для деревни, постоянные постройки со сценой и зрительным залом строили в городах. В некоторых случаях спектакли давались на лодках: актеры играли на большой лодке, ближе к берегу, а зрители не приходили, а приплывали в театр по реке и, сидя на своих лодках, окружали эту своеобразную сцену. Только за последнее время китайский театр начал показывать свои спектакли на обычной европейской сцене. 5 Китайский театр долгое время не знал профессионального драматурга: пьесы создавались для сцены самими актерами. 6 До сих пор китайский театр, как правило, не знает постоянно закрепленного за определенным коллективом театрального помещения: отдельные труппы постоянно передвигаются по всей стране с площадки на площадку, из города в город. 393
Долгое время китайский театр не применял специальных декораций для каждого спектакля. Обычно ограничивались ярким, пестрым, нарядным «задником» — занавеской, отделяющей сценическое пространство от закулисного. Этот «задник» являлся оформлением театра, но не данной пьесы, так как на его фоне разыгрывали все пьесы независимо от того, где происходило действие — в помещении или вне его, на улице, в саду, в гористой местности. Справа и слева от занавески имелись выходы на сцену: через один из них актеры выходили на сцену, через другой удалялись. Эти выходы выполняли исключительно служебную роль. Для обозначения места действия использовали стол и несколько стульев. Помимо своего прямого назначения — мебели в крестьянской хижине, в императорском дворце, в канцелярии чиновника и т. д., они могли быть использованы для изображения самых различных объектов: стол мог быть, например, кроватью в богатом и бедном доме, возвышенностью, стулья — крепостной стеной, пригорком и т. п. Простые столы и стулья декорировались роскошно вышитыми цветными покрывалами, которые хотя и не скрывали от зрителя мебели целиком и не создавали никакой иллюзии, тем не менее придавали ей нарядный и празднично-зрелищный вид. Это был, если так можно выразиться, «театральный костюм» для мебели, благодаря которому она включалась в общее «празднество для глаз», каким является спектакль китайского театра. «Одежда» мебели по ходу действия могла меняться, и если, например, надо было изобразить «кровать богатого человека», к столу прикреплялись палки с навешанными на них и отдергивающимися занавесками, изображающими постельный полог; если кто-либо из полководцев должен был по ходу действия очутиться на верху крепостной стены, он взбирался на стул; а от зрителей его закрывали два человека, держащих на палках изображения стены и крепостных ворот. Человек, идущий между двумя кусками материи, на которых были нарисованы колеса и которые несли также два человека, одетых в темные костюмы, воспринимался как «едущий в повозке», а если эти куски материи были голубого цвета, актер «оказывался в воде», и т. д. Чаще же всего место, где происходило действие, становилось ясным из поведения актера или же из слов, которые он при этом произносил: в самом тексте роли обязательно имелось описание того пейзажа, вообразить который призывался зритель, несмотря на то что видел он при этом только один и тот же богато расписанный «задник». Из-за отсутствия занавеса, скрывающего сценические «тайны», спектакль обслуживали особые лица, которые переставляли по ходу действия мебель, подавали актерам необходимые вещи, выносили «крепостные стены», «повозки» и пр. Эти «никтошки» во время действия по мере надобности свободно передвигались по сцене на глазах у зрителей, · но так как одеты они были в простые темные костюмы, резко отличаясь в этом отношении от актеров, игравших роли, и никого по ходу действия не изображали, зрители их якобы и не замечали. Просуществовали «никтошки» до наших дней. Уход актера со сцены при всех обстоятельствах происходил тоже на глазах зрителей: так, «убитые» по ходу действия покидали игровую площадку, накинув на голову черное покрывало, — тогда они становились якобы невидимыми для зрителей. Оркестр, сопровождающий спектакль, в течение многих лет помещался прямо на сцене. И это тоже не шокировало зрителей, не замечавших музыкантов потому, что они ведь тоже не играли никаких персонажей в спектакле. Для зрителей перпендикулярно или параллельно к сцене сооружались простые скамьи, перед которыми ставились столики. На них пили чай π закусывали во время действия. Продавцы всяческой снеди, лица, подающие чай, обслуживали посетителей во время спектакля. Мужчины сидели в партере, женщины — на специальной галерее на втором этаже. Подобная организация зрительного зала в настоящее время почти полиостью исчезла и сохранилась только кое-где в спектаклях некоторых 394
местных театров. Поведение зрителей ничем не стеснялось.7 В этом видны традиции улично-площадного театра под открытым небом. Из-за отсутствия занавеса и декораций китайский актер традиционного театра призван один «держать в своих руках» все внимание зрителей. Именно ради его мастерства они идут в театр. Все в творчестве китайского актера призвано создавать атмосферу зрелищной театральности: внешний облик, появление на сцене и поведение в роли — голосоведение, движения, виртуозная игра с вещами и т. д. и т. п. Актер выводит из-за занавески, шествует полукругом на авансцену, демонстрируя себя всем зрителям. У каждого амплуа есть особая походка, строго регламентированная, но всегда подчеркнуто театральная: воины движутся «походкой тигра», девушки — мелкими шажками кокетливой красавицы и т. д. Часто актер сам рассказывает, кто он такой, зачем он сюда пришел и что предполагает совершить. Костюмы традиционного театра, для какой бы Костюм театра пьесы они ни предназначались, никак не характери- музыкальнои драмы г ^ ' n ^ F зуют времени и места действия. сгго прежде всего и только театральные костюмы — нарядные, красочные, яркие, представляющие сами по себе произведения искусства. Они шьются из дорогих материй — шелка, парчи — и богато орнаментированы замечательными вышивками шелком, золотом и серебром. Черные и желтые, ярко-красные и голубые, белые и нежно-розовые, они радуют глаз необычайным разнообразием сочетаний, всегда создающих особую цветовую гармонию. Театральный костюм по покрою, орнаментации и даже по цвету всегда строго соответствует роли, которую играет актер; поэтому зритель часто по внешнему виду безошибочно определяет даже имя персонажа, особенно если персонаж исторический. Соответствие это носит условно-театральный характер: нищий рыбак и его бедная дочь все равно будут одеты в одежды, сшитые из такого материала, о каком в жизни бедняк не может и мечтать. Яркий костюм дополняется не менее ярким головным убором, который подчас представляет собой необычайно сложное сооружение из блестящих подвесок, помпонов, глиняных шариков, колеблющихся на тонких проволочках, фазаньих перьев и т. д. Такой головной убор также очень отдаленно напоминает бытовые и является театральной характеристикой изображаемого персонажа. г Соответственно костюму и головному убору лицо плу актера раскрашивается очень сложным и изощренным гримом, который наносится на лицо с помощью кистей и требует продолжительного времени для своего выполнения. Грим китайского традиционного театра не только обозначает общественное положение персонажа (герой-полководец, рыбак, министр, божество и т. д.), но и дает его психологическую характеристику: особый рисунок грима и особый цвет раскраски существует для характеристики вероломного злодея, мужественного и честного воина, справедливого судьи и т. д. Все комические персонажи наносят на переносицу белой краской специальное изображение, напоминающее «бабочку», сплошные золотые лица обозначают героев божественного происхождения. Иногда краской наносятся на лицо даже мелкие условные знаки, которые могут что-либо прибавить к индивидуальной характеристике персонажа: стяжатель и сребролюбец 7 В. М. Алексеев сообщает, как во время одного спектакля зрители грозили кулаками актеру, допустившему ошибку в исполнении (В. М. Алексеев. В старом Китае. М., 1958, стр. 59). 395
имеет монету, нарисованную на виске, служащий в канцелярии — черное пятно на нижней губе,8 умеющий плавать — синие линии на щеках, и т. д. Особенно разнообразны и по цветовой характеристике и по изощренной форме гримы, относящиеся к амплуа так называемых «больших раскрашенных лиц» (дахуалянъ) и придающие лицу актера видимость маски, в которой долгое время выступали китайские актеры. Подобных гримов, опять-таки в точности соответствующих вполне определенным образам, в пекинской музыкальной драме, например, насчитывается несколько сотен, и изучение их актером (китайский традиционный театр не знает гримера) составляет один из сложнейших разделов его профессиональной подготовки. Об общественном положении и характере героя говорят зрителю и всевозможные по форме и раскраске усы и бороды. Они бывают большие и маленькие, окладистые и клочкообразные, сплошные и состоящие из трех частей; усы иногда свисают, иногда смешно торчат вверх и т. д. Эти принадлежности, изменяющие лицо актера, не наклеиваются, как в европейском театре, а подвешиваются на проволочках за уши, причем и борода и усы скреплены вместе и надеваются одновременно. Изготовляются они из волос яка и раскрашиваются в самые необычайные цвета: китайский театр знает красные, лиловые и ярко-желтые бороды и усы, помимо, так сказать, обычных — черных и белых. В китайском театре нет костюмов и грима, изготовляемых для каждого спектакля. Это — костюмы и грим, закрепленные навсегда за определенным персонажем. Все исполняемые в традиционном театре роли разделяются на пять основных групп — амплуа: 1) героические роли положительного характера (шэн)\ 2) женские роли и характеры (дань); 3) мужские роли воинов, полководцев и других героев большей частью отрицательного характера, отличающиеся особо изощренным гримом (цзинъ или дахуалянъ — «большие раскрашенные лица»); 4) мужские комические роли (чоу); сюда же относятся роли злодеев, убийц, и предателей в отличие от цзинь. 5) мужские и женские бессловесные роли второго плана (мо); сюда входят роли слуг, солдат, носильщиков; эти роли зачастую требуют большой физической подготовки, так как все сцены боев и сражений выполняются представителями- именно этого амплуа. Каждая из этих групп, как правило, подразделяется по возрасту на молодых (сяо), лиц среднего возраста (ху) и стариков (лао), а также на военных (у) и штатских (вэнъ). Приемы сценической игры определялись восемью психологическими- категориями (богатство и знатность, бедность, благородство, низость, глупость, коварство, болезнь, безумие) и четырьмя эмоциями (робость, гнев, печаль, испуг), которые комбинировались в различном сочетании в зависимости от той или иной роли. Однако не надо думать, что актеру было предоставлено право свободного выбора того или иного «набора» психологических категорий и эмоций. Каждая роль, каждый образ в традиционном театре имели до мельчайших подробностей зафиксированный рисунок-партитуру. Подготовка актешж Подготовка актеров в старом Китае носила цехово-ре- в станом Китае месленный характер. К будущей профессиональной деятель- р ности готовились или дети родителей-актеров, передающих свои навыки по наследству, или дети бедняков, заключавших контракт с тем' или иным актером и передававших своего ребенка в полное распоряжение, чуть- ли не в собственность театральной труппы. Ученики такой «школы» полностью* изолировались от окружающего мира (им запрещалось даже разговаривать с посторонними во время прогулок) и проводили все время в упражнениях в пении,. 8 След постоянно облизываемой кисточки с тушью. 396
декламации и мимике, в занятиях гимнастикой, акробатикой и ритмикой. В процессе подготовки они изучали, как надо играть ту или иную роль, а за время пребывания в «школе» заучивали несколько десятков таких сценических партий. Большинство учеников были неграмотными и заучивали партии наизусть с голоса. Выработав таким образом репертуар, получив «сценическое имя», ученики дебютировали перед зрителями и приобретали право на самостоятельную деятельность. В старом Китае женские роли, как правило, исполнялись мужчинами. В начале нашего столетия в Китае начали появляться женские труппы, где все мужские роли исполнялись женщинами. Таким является, например, коллектив Шао- синской «оперы», гастролировавшей в СССР в 1955 г. Лишь за последние годы женщина появляется на сцене наравне с мужчиной, преимущественно выполняя роли молодых героинь. Так как за время подготовки китайский актер изучал досконально, как надо играть определенное количество ролей, китайскому традиционному театру неизвестно было понятие репетиционного периода как процесса пробы и подготовки будущего спектакля. Китайский традиционный театр по своей сущности театр синтетический, т. е. органически сочетающий слово, музыку, пение, танец, пластику, пантомиму и т. д.; поэтому искусство китайского актера состоит не только в умении внешне преображаться в исполняемый образ, но и в овладении рядом навыков: он должен уметь разговаривать и в манере простой бытовой речи, и в манере речи ритмизованной, должен уметь петь и вести музыкально-певческие монологи и диалоги, уметь танцевать, владеть пластикой и сложной пантомимой, а для исполнения некоторых ролей виртуозно владеть оружием и даже быть акробатом. Эти навыки варьируются в зависимости от исполняемого амплуа: один круг ролей требует преобладания одних навыков, иные доминируют при выполнении других амплуа, но исполнение всех ролей требует от актера виртуозного мастерства. Большую роль в китайском традиционном театре .Музыка, театра .. •->. играет музыка: она является его основой. Существует четыре основных вида театральной музыки, отличающихся друг от друга мелодикой и преобладающим значением одного из инструментов или группы инструментов в оркестре. Эти виды следующие: пинцзы со скрипкой хуцинъ как ведущим инструментом (распространен в провинциях Шаньси, Хэбэй, Хэнань), кунъцян с ведущим инструментом китайской флейтой (провинции Цзянсу и Чжэцзян), эрхуансипи, где мелодию ведет скрипка эрху (провинции Аньхуэй, Хубэй, Гуандун, Фуцзянь) и нанъцян с оркестром, состоящим из ударных инструментов, кроме того в спектакле участвует хор, поющий за кулисами (провинции верхнего и среднего течения Янцзы). Мелодика и состав оркестрового сопровождения являются одним из основных различий, определяющих характер того или иного местного театра. Пекинский театр музыкальной драмы не связан с какой-либо одной провинцией, и для его музыкального сопровождения характерны все четыре названных вида, что значительно расширяет его мелодические возможности. В китайском традиционном театре музыка не сопровождает, а буквально пронизывает весь спектакль, создает его ритмический костяк. Она предъявляет особые требования и к актеру, который пленяет зрителя с-воей необыкновенной музыкальностью и легкостью, с какой он переходит от пения к сценической речи, от сложной пантомимы к пластическому танцу и т. д. Оркестровое вступление, исполняемое ударными инструментами, в начале спектакля привлекает внимание зрителей к предстоящему спектаклю. Музыка поддерживает актера и усиливает эмоциональное напряжение момента, музыка создает атмосферу «сценической тревоги», предваряя и характеризуя события, которые должны сейчас совершиться. Место и время действия также очень часто живописуются музыкальными средствами. Мы не говорим уже о вокальных диалогах и монологах и в особенности о широко развернутых эпизодах сражений, где все перипетии борьбы отражаются и организуются музыкой. 397
Рис. 61. 1 — китайский национальный балет «Волшебный фонарь лотоса» в постановке Центрального экспериментального оперного театра; 2 — пекинская музыкальная драма «Царь обезьян».
Рис. 61 (продолжение). • народный танец с масками «Его и ее радость», уезд Исин провинции Цзянсу; 4 — «Танец дракона» в исполнении артистов провинции Сычуань.
Среди многих средств сценической выразитель- Пантомима в театре ности особого внимания заслуживает прежде всего музыкальной драмы * г J пантомима. Китайскими актерами широко применяется прием игры с воображаемыми предметами, который до сих пор существует в европейской театральной школе в качестве учебно-тренировочного. Суть этого приема заключается в том, что всюду, где это возможно, вещь как таковая на сцене отсутствует и заменяется соответственным движением актера, как если бы вещь эта была в его руках. Китайские актеры «вышивают» несуществующими иголками и нитками, «развязывают» несуществующие веревки, «гасят» и «зажигают» несуществующую свечу, «отодвигают» несуществующий засов у воображаемой двери и т. п. Проделывается все это с таким вниманием и такой четкостью и совершенством, что зритель как бы видит эти предметы в руках актера. Сценические возможности китайского традиционного театра не ограничены ни в пространстве, ни во времени. Слов «этого в театре показать нельзя» для китайского драматурга не существует, потому что все передается с помощью актерской игры и воображения зрителя, а их возможности неограничены. Зритель видит перед собою открытую площадку сцены, ее ровный пол. Однако достаточно актеру сделать руками движение как будто он открывает дверь, а ногами как будто он перешагивает через порог, как становится ясным, что актер вошел в помещение, и зритель помнит, что дальнейшее действие происходит уже внутри этого помещения. Движения, проделанные в обратном порядке (но обязательно проделанные) «выводят» актера «на улицу». Достаточно актеру изобразить движением восхождение «по лестнице» или «на горз^», и действие переносится или на вершину горы, или во второй этаж дома. Более того, по законам китайской сценической выразительности несколько действующих лиц могут одновременно находиться в различных местах, тогда как в действительности они все находятся на ровном полу сцены, неподалеку друг от друга. Если одно из действующих лиц «пере- €тупило порог», а другое осталось сидеть или стоять «в комнате», с этой минуты оба они для зрителя находятся в разных местах и могут и должны играть, не замечая друг друга, как если бы они действительно были разграничены стенами помещения. Точно так же герои спектакля могут оказаться на разных высотах по вертикали, стоя фактически рядом на полу. Иногда по ходу действия бывает необходимым показать передвижение героя, протяженное не только в пространстве, но и во времени. В таком случае актер действительно передвигается по сцене, двигаясь по кругу и прерывая свое движение паузами. Каждый раз он говорит о том, где он находится в данное время и какое время прошло; из его слов зритель узнает о смене мест действия и о течении времени. Если же при этом герой «скачет на лошади», он быстро движется по кругу, изображая всадника, не забыв при этом взять в руку «погонялку» и «сесть в седло». Умение владеть своим телом с акробатической ловкостью годами воспитывается у актеров многих амплуа. Так, например, исполнение роли «царя обезьян» Сунь У-куна требует от актера умения великолепно владеть оружием и проделывать трюки чисто акробатического порядка. Особой фехтовальной техники требует исполнение ролей амплуа уданъ, т. е. женщины-воина. Нельзя не вспомнить в этой связи актрису Шанхайского театра Чжан Мэй-цзюань, которая в роли Белой Змейки демонстрировала совершенное владение мечом и копьем. По ходу действия на Белую Змейку нападали четыре человека, и она одновременно должна была отбиваться от всех четырех врагов. Противники бросали со всей силой в нее копья, а актриса ловила их руками и посылала обратно; отбивала копья ногами так, что 400
они летели точно в руки пославших; лежа на спине, отбивала два копья одновременно и одновременно же бросала их ногами в противников. При этом ни разу ни одно из копий не упало и не полетело случайно не в ту сторону, что свидетельствовало о виртуозной технике актрисы и ее партнеров. Сцены боев и сражений, решаемые приемами акробатической техники, занимают большое место в спектаклях традиционного театра, в особенности, конечно, в пьесах исторического плана. Несомненно, что происхождением своим эти акробатические эпизоды обязаны т. н. смешанным представлениям (цзацзюй), в которых театральные приемы были тесно связаны с народным цирковым искусством. Как бы там ни было, эпизоды сражений в китайском театре представляют собой, в сущности говоря, сочетание фехтовальных «реприз» с композицией трюков партерной акробатики. Пластический рисунок движения китайского актера имеет такую совершенную форму, настолько изощренно изящен и органично связан с музыкой, что он приобретает полутанцевальный, полупантомимический характер. В ходе спектакля широко используются и собственно танцевальные номера. Особенно излюблены танцы с предметами: мечами, веерами и т. д. Местные театры между собой различаются прежде всего по языку: каждый из них играет на том диалекте, который преимущественно распространен в данной провинции. В основе мелодики пения и музыкального сопровождения лежат народные песни, бытующие в данной провинции. В связи с этим различия касаются и состава оркестра, а также отдельных инструментов, играющих ведущую роль: для каждого района они будут другими. По-разному в различных местных театрах интерпретируется и исполняется один и тот же драматургический сюжет. Наряду с традиционным театром в последнее Другие время широко распространены новые виды театра, театральные жанры г г г г г гл г r г малоизвестные или же совсем незнакомые старому Китаю. Среди них следует прежде всего упомянуть театр разговорной драмы (хуацзюй) и театр новой оперы — песенной драмы (гэцзюй), близкие к европейским. Первые попытки постановок пьес по европейскому образцу были сделаны в начале нашего века. По инициативе китайских студентов, обучавшихся в Японии, в Токио, было организовано театральное общество «Весенняя ива» и поставлены несколько переводных пьес. Их впоследствии ставили и на китайской сцене. В движении за новый театр самое активное участие принял Оуян Юй-цянь, ставший вскоре одним из виднейших драматургов и деятелей этого вида театра. В связи с движением: 4 мая 1919 г., всколыхнувшим китайскую интеллигенцию, наряду с постановками переводных пьес (в эти и последующие годы были переведены и поставлены многие пьесы русской классики — «Ревизор» Гоголя, «Гроза» Островского, «Вишневый сад» Чехова, «Власть тьмы» Толстого и др.), крупные прогрессивные драматурги создают много пьес в манере европейской драматургии. Эти пьесы ставились исключительно силами любительских коллективов и охватывали главным образом интеллигентские круги. В период антияпонской борьбы, в особенности в районах, руководимых Коммунистической партией Китая, возникают многочисленные рабоче-крестьянские труппы, ставящие своей задачей средствами театрального искусства участвовать в освободительной борьбе. В 1938 г. в Яньани была создана Академия литературы и искусства им. Лу Синя для подготовки деятелей искусства нового типа, сыгравшая большую роль в становлении новых форм театрального искусства. В силу особых условий деятельности, необходимости быстро и оперативно откликаться на текущие события театральные работники ориентируются в этот период преимущественно на одноактные пьесы, легкие для сценического воплощения. 26 Народы Восточной Азии 401
После образования КНР новая «разговорная драма» стала популярной среди всех слоев населения. В Китайской Народной Республике в настоящее время действует не один десяток государственных коллективов новой драмы, которые отличаются от традиционных не только драматургией, но и новой техникой игры актера. В ее основу положена система Станиславского. В специальных учебных заведениях, созданных государством,9 буду щие актеры обучаются или традиционным формам игры, или по системе Станиславского на разных, конечно, факультетах. Получают они и общее образование. В период борьбы за национальную независимость, когда возникла острая необходимость в небольших по размерам спектаклях, возродились древние крестьянские представления — янгэ («песни рисовых полей»).. Янгэ устраивали когда-то в связи с окончанием полевых работ, а впоследствии вообще по случаю какого-либо празднества. Это было шествие ряженых, во время которого демонстрировались самые различные народные зрелища: «шествие с драконом», «львы», «сухопутная лодка», танцы на ходулях, с барабанами, фонарями и т. п. Во время этих шествий народные актеры разыгрывали также небольшие по размеру и количеству исполнителей песенно-танцевальные сценки, непременно с диалогом веселого, а иногда и сатирического характера. В указанный период янгэ оказались удобной формой агитации и новые янгэ наряду с самодеятельными стали сочинять и профессиональные драматурги. О характере новых янгэ красноречиво говорят заглавия: «Поднимем целину», «Сдадим зерно государству», «Учеба», «На борьбу со шпионажем» и т. д. Многоактные янгэ послужили основой для создания произведений совершенно нового типа, получивших наименование песенной драмы (гэцзюй). В 1945 г. драматурги Хэ Цзин-чжи и Дин Ни и композиторы Ма Кэ, Чжан Лу, Цюй Вэй и Хуан Чжи создали в Академии им. Лу Синя пьесу «Седая девушка», которая стала широко известной далеко за пределами Китая, неоднократно ставилась на советской сцене и считается предшественницей новых гэцзюй. Впервые постановка этой пьесы в Китае была осуществлена коллективом при той же Академии. В 1953 г. на базе этого коллектива был создан Центральный экспериментальный оперный театр. Перед этим новым коллективом была поставлена задача сочетать национальные формы народного искусства с традициями европейского оперного театра, т. е. создать новый для Китая жанр — китайской оперы в настоящем смысле этого слова. Поставленные перед коллективом задачи осуществляются Центральным экспериментальным оперным театром в трех направлениях: постановка европейских классических опер («Евгений Онегин» Чайковского, «Лакмэ» Делиба, «Чио Чио Сан» Пуччини и др.), переделка произведений традиционного театра и приспособление их к новым требованиям («Под сенью ивы», представляющая собой переработку традиционного сюжета о любви Ткачихи и Пастуха) и, наконец, создание больших произведений оперного плана на национальные и современные сюжеты (оперы «Лю Ху-лань» о китайской девушке-героине, погибшей в борьбе с захватчиками, «Песнь степей» о вражде и примирении двух тибетских родов и др.). Сохраняя народную песенную мелодику и многие приемы национального танца и традиционного театра (например, необычно свободный и легкий переход от пения к разговорной речи, которая и в китайской опере играет значительную роль)г китайский театр осваивает многое, что не было известно традиционному театру со- 9 Государственные театральные училища, или студии, созданы по всей стране; в Пекине и Шанхае организованы высшие учебные заведения — театральные институты, в Пекине — Академия театрального искусства с несколькими факультетами.. 402
всем: вводится европейская манера пения, дуэтные и ансамблевые номера, по4- являются новые «голоса» на сцене (например, бас), в спектакле участвует симфонический оркестр, специально для данного спектакля создается декоративное оформи ление. В театре появляются новые творческие работники, которых не знает театр традиционный: композитор, который создает музыку, режиссер, который осуществляет постановку, художник, создающий декорации и костюмы. Впервые в истории китайского театра их имена указываются на театральной афише. Вскоре после образования КНР (в июне 1956 г.) был открыт первый специальный театр для детей. В постоянном репертуаре этого театра в настоящее время насчитывается уже не один десяток пьес китайских и советских авторов, и среди них фантастическая пьеса-сказка «Полет за пределы земли», явившаяся откликом на запуск в Советском Союзе искусственных спутников Земли. Балетная труппа Центрального эксперименталь- анец и алет яото оперного театра, а также Пекинское хореографическое училище, созданное в 1953 г., успешно осуществляют строительство китайского национального балетного искусства. Наряду с овладением техникой европейского классического балета и постановкой ряда спектаклей европейской классики («Лебединое озеро» Чайковского, «Корсар» Адана и др.) эти коллективы на основе национальных танцевальных традиций осуществляют постановку нескольких национальных балетных спектаклей («Волшебный фонарь лотоса» на тему старинной легенды о любви феи Сян Шэн-му к бедному студенту; «Поиски волшебной травы» по легенде о Белой Змейке и т. д.). В связи с этим уместно будет коснуться и китайского танцевального искусства. В Китае танцы существовали уже в глубокой древности. Они имеют; общее происхождение с другими зрелищами — театром и цирком. Поэтому до сих пор эти три вида искусства тесно переплетаются и у них много общих черт. Не говоря уже о праздничных -шествиях и народных зрелищах типа янгэ, неизменно носящих танцевальный характер, танец органически входит в представления китайского традиционного театра. В то же время танец китайцев как таковой чаще всего носит характер сюжетной пантомимы. В древности танцы исполнялись на праздниках, связанных с началом и окончанием полевых работ, с рыболовством, с охотой. В этих танцах подражали трудовым процессам. Ритм танца подчеркивался ударными инструментами (барабанами, тарелками, причем в некоторых, видимо наиболее древних танцах, музыканты были одновременно и танцорами). На каменных плитах ханьского периода сохранились изображения таких танцев. С развитием религиозных верований и связанных с ними обрядов некоторые танцы стали исключительно ритуальными. По-видимому, именно ритуальное происхождение имеет «танец дракона», который исполнялся в феврале и знаменовал собой окончание зимы и увеличение дня. Позднее «танец дракона» перестал быть частью ритуала, связанного с календарем, и стал исполняться на всех праздниках. Параллельно с обрядовыми танцами существовали танцы светского характера, исполнявшиеся профессиональными танцорами перед зрителем. Танцевальные группы артистов были, как правило, невелики — 5—6 человек. Танцорами были почти всегда мужчины, с одинаковым мастерством исполнявшие и «танец львов» и «танец лотоса». «Танец львов» — один из немногих танцев, который исполнялся и непрофессионалами, обычно жителями деревни. Двое танцоров изображали льва, надевая для этого львиную маску и специальный костюм, имитирующий львиную шкуру, а один изображал дрессировщика 403 26*·
с мячом. «Лев» (или «львы») старались отнять мяч у дразнившего их «дрессировщика», с необычайным искусством подражая движениям животных. «Танец с лодкой» имитировал движения человека, плывущего в лодке по реке. Лодку танцор надевал на нижнюю часть торса. Эти танцы сохранились до настоящего времени и составляют необходимую часть многих народных празднеств. Большим изяществом отличаются «танцы лотоса», «ловля бабочки» и «собиратели чая», известные в Китае также с древнейших времен. к „ Китайский кукольный театр имеет не менее продолжительную историю, чем театр актера. К сожалению, она еще менее изучена, так как китайский театр кукол в еще большей степени является театром народным. Легенды, в которых упоминается о кукольном театре, свидетельствуют о том, что уже в далекие времена кукольники приглашались для выступлений ко дворам правителей; нет никакого сомнения, что в народе кукольный театр существовал задолго до этого. Известна ' классификация жанров кукольного театра, восходящая к XI в. Это—«театр на коромысле», «куклы на нитках» (марионетки), «пороховые куклы», «плавающие куклы» и «живые куклы». Из этих жанров первые два дожили до наших дней, остальные не сохранились. «Театр на коромысле» обслуживается одним актером, который является и чтецом, и музыкантом, и ведет диалог с куклами от своего лица. Он все свое имущество переносит на коромысле, откуда и пошло название жанра. Показываются в этом театре преимущественно «перчаточные» (по-китайски «мешочные») куклы, хотя демонстрируют и кукол «тросте- вых».10 «Куклы на нитках» широко известны и дополнительных разъяснений не требуют. Необходимо только отметить, что если европейские марионетки, как правило, имеют управляющие нити в пределах одного десятка, китайские кукольники применяют до сорока нитей, что требует от кукловода особо тонкого мастерства: у китайских кукол подвижны не только руки, ноги, голова и туловище, но у них движутся рот, глаза, брови, лоб, подбородок. «Пороховые куклы», видимо, были пиротехническим зрелищем и едва ли могут рассматриваться как один из видов кукольного театра, в котором не последнюю роль играет актер-кукловод. Едва ли может относиться к этому жанру и «театр живых кукол», где сидящие на плечах взрослых и замаскированные дети подражали движениям кукол. О «театре плавающих кукол» мы можем судить по аналогии с таким же театром во Вьетнаме, где он существует по сей день. Куклы этого театра плавают по водной поверхности и управляются на большом расстоянии с помощью палок и нитей. Демонстрирующие их кукольники обычно стоят по пояс в воде, скрытые кустами. Широкое распространение по всему Китаю имеет теневой театр. Сохранились сведения, что в больших городах при династии Сун устраивали представления теневого театра, надо полагать, что существовал он уже задолго до этого. 10 «Перчаточными», или «петрушечными», куклами называются такие, туловище которых составляет трехпалая перчатка, надеваемая на руку кукловода; у кукол «тростевых» голова укрепляется на «трости», проходящей через все туловище; две другие «трости» в замаскированном или открытом виде прикрепляются к рукам куклы, ими управляют ее движениями. 404
Рис. 62. 1 — кукольный театр марионеток (провинция Шэньси); 2 — театр тростевых кукол (провинция Фуцзянь).
Куклы теневого театра изготовляются из тщательно выделанной кожи (воловьей, свиной, ослиной или бараньей); в последнее время кожу заменяют промасленной бумагой. Из этого материала вырезались фигурки всевозможных действующих лиц, отдельные предметы театрального обихода, декорации, напоминавшие тончайшие кружевные узоры. Их ярко раскрашивали цветными прозрачными лаками, благодаря чему, когда фигурки демонстрировали на экране, на нем возникали причудливо окрашенные тени. Руки и ноги у фигурок теневого театра делались подвижными; фигурки, прислоненные сзади к слегка наклонному экрану, управлялись тонкими невидимыми зрителю спицами, которые обычно прикрепляли к шее, ногам и рукам куклы. В отношении репертуара, характера движения персонажей, костюмов и грима, а также музыкального сопровождения спектаклей кукольный театр сильно напоминает традиционный театр актера, хотя и отличается от него некоторыми специфическими деталями. Достаточно сказать, что в кукольном традиционном театре играют те же по содержанию пьесы, что и в театре актера: источником для них служат те же народные легенды (например, о Белой Змейке), те же романы «Троецарствие», «Речные заводи», «Путешествие на запад». В 1955 г. впервые в Китае был создан государственный кукольный театр — Китайский художественный театр кукол, который на основе изучения опыта советского и чехословацкого кукольных театров осуществил ряд постановок национального (о похождениях Сунь У-куна) и зарубежного репертуара (советские пьесы «Заяц и кот» Ландау, «Хамелеон» по Чехову и др.)· тт Первые известия о выступлениях цирковых артистов находятся в различных исторических хрониках. Заслуживает внимания упоминание о большом празднестве с участием иностранных гостей, устроенном ханьским императором в 108 г. до н. э. Но в особенности богатый документальный материал дают изображения на каменных плитах, обнаруженных при раскопках захоронений ханьского времени. Среди этих изображений, а также среди найденных здесь же глиняных погребальных статуэток есть фигуры, исполняющие многие цирковые номера, известные китайскому цирку и по сегодняшний день. На основании этих археологических памятников можно судить о наиболее древних представителях китайского цирка, а по характеру номеров современных циркачей примерно описать, какими же были их выступления в древности. Среди упомянутых изображений ханьского времени (III в. до н. э.—III в. н. э.), а также по памятникам изобразительного искусства более позднего времени (картины танского времени — VII—X вв.) можно безошибочно определить следующие выступления циркового характера: упражнения с першем и «китайской вилкой», упражнения с тарелками и пиалами, жонглирование, всевозможная партерная акробатика, номера конного цирка, хождение на ходулях, упражнения с вазой, «антипод» (жонглирование ногами), упражнения на турнике, фехтование, выступление ряженных львами и т. д. Многие жанры китайского цирка ведут свое происхождение от трудовых процессов, издавна существовавших в быту. Так, например, цирковой номер «хождение по канату» обязан своим происхождением испытанию крепости спле тенных веревок, изготовлением которых занимались китайские крестьяне. В основе номера «баланс на катушке», где исполнитель, стоя на доске, положенной на круглый обрубок дерева — «катушку», сохраняет равновесие, катая ее направо и налево, лежит процесс лощения материи, проделывавшийся примерно таким же способом. Прототипами обручей для прыжков через них и тяжелых кувшинов для жонглирования и баланса являются решета для просеивания муки и глиняные кор- 40G
чаги, в которых крестьяне хранили зерно. «Летающее копье — трезубец» или «китайская вилка», которую артист, раскрутив, ловко перегоняет по всему телу, представляет собой древнее вооружение китайского воина. Искусная езда верхом на лошади, дрессировка лошадей и джигитовка были распространены в быту в эпоху Западной Чжоу (XI—VIII вв. до н. э.). Конный цирк был широко развит в период со II в. до н. э. по XII в. н. э. За последние столетия конный цирк Китая пришел в упадок. Еще в древности были известны десять видов жонглирования: артисты работали с бутылками, тарелками, шарами, кеглями, чашками с водой, тяжелыми кувшинами, палочками, шелковыми лентами и т. д. Особенно эффектными и в наши дни являются следующие номера: жонглирование тарелками, которые раскручиваются на концах длинных гибких бамбуковых прутьев (артист держит обычно по нескольку таких прутьев в каждой руке); перебрасывание тяжелого, весом в несколько килограммов, фаянсового кувшина, который кажется зрителям невесомым — с такой легкостью он летает и принимается артистом то на плечо, то на лоб, то на шею; вращение двух наполненных водой чашек, укрепленных на концах веревки: мастерство исполнителя заключается в том, чтобы, вращая чашки вокруг туловища, рук, шеи и иногда даже выпуская веревку из рук совсем, не лролить при этом ни капли воды из чашек. Среди гимнастическо-акробатических номеров заслуживают быть упомянутыми прежде всего упражнения на подвесном ремне; во всем мире этот номер выполняется пока только китайскими артистами. Свободно висящий ремень одним концом закрепляется на расстоянии нескольких метров от пола. Взяв в руку свободный конец ремня и резкими движениями накручивая его на кисть руки, артист таким образом поднимается до конца ремня вверх, все время сохраняя положение тела параллельным земле. Достигнув конца, артист вдруг как бы срывается и стремительно летит вниз, останавливаясь буквально в нескольких сантиметрах от земли. Очень эффектны для зрителя и требуют большой собранности от артиста прыжки сквозь свободно стоящие друг на друге обручи. Иногда эти обручи протыкаются острыми ножами или зажженными факелами, превращающими обруч в пылающий круг. Для осложнения трюка артист завязывает глаза и надевает на голову мешок. Но во всех случаях прыжок производится с таким изяществом и ловкостью, что артист заставляет забывать не только об опасности, но и о какой бы то ни было трудности исполнения этого номера. Удивляют китайские цирковые артисты искусством баланса в самых невероятных положениях. Мастерство китайских фокусников известно всему миру, а их национальный, один из древнейших, жанр и манера демонстрации фокусов сделались нарицательными для самого жанра, так и известного под названием «китайские фокусы». Безо всяких приспособлений, на открытом воздухе, окруженный со всех сторон недоверчивыми зрителями, фокусник мог рассчитывать только на свое мастерство. И последнее было действительно изумительным: предметы появлялись и исчезали в руках артиста, он проглатывал шарики и доставал их из ушей, пустая чашка, только что наполненная водой, вдруг оказывалась до краев наполненной зернами риса, изо рта фокусника вытягивалась бесконечная бумажная лента и т. п. Эти народные в полном смысле этого слова артисты обладали к тому же неистощимым чувством юмора: они работали легко, весело, заразительно смешно и мастерски уверенно. Современные китайские цирковые артисты не только выполняют номера традиционного жанра, но и показывают многое из европейского репертуара. И в этих номерах они проявляют много выдумки и всегда стремятся не облегчить, а усложнить трюки номера. Мастерство китайских цирковых артистов можно определить как изощренное мастерство. 407
Рис. 63. 1 — китайский цирк; 2 — театр для детей, сцена из спектакля «Советская космическая ракета летит на луну». Китайское цирковое искусство, как указывалось ранее, теснейшим образом связано с искусством театра. Оно используется для подготовки театральных актеров и для создания больших акробатическо-фехтоваль- ных сцен в самих спектаклях. Кинематографическое искусство Китая — самое Кинематографи- молодое из всех его зрелищных искусств. В отличие ческое искусство ^ r ^ J от театра, кукольного театра и цирка оно не имеет национальных традиций. Первый кинофильм в Китае был продемонстрирован в начале нашего века, но это был американский фильм, и вплоть до 4949 г. голливудская кинопродукция в сущности почти безраздельно владела китайским экра- 408
пом: о национальной продукции частных фабрик, носившей исключительно подражательный характер, всерьез говорить не приходится. В период антияпонской войны было создано много документальных и хроникальных фильмов, что не только сыграло агитационную роль, но и содействовало становлению национальной кинематографии: китайские работники овладели новой для них профессией. С образованием Китайской Народной Республики было создано Управление по делам кинематографии, возникли государственные киностудии — Северо-Восточная, Пекинская, Шанхайская. Фактически с этого времени можно говорить о возникновении национальной китайской кинематографии. Большую роль сыграли освоение творческого опыта Советского Союза и непосредственная помощь его работников, в частности при постановке совместных советско-китайских фильмов. Главной темой китайского кино становится в этот период героическая борьба народа за свою свободу и независимость. На эту тему были поставлены фильмы, получившие признание на международных фестивалях. Это «Седая девушка» (режиссеры Ван Бинь и Шуи Хуа), «Стальной солдат» (режиссер Чэн Инь) и «Дочери Китая» (режиссеры Лин Цзы-фын и Чжай Цян). В дальнейшем киноискусство Китая развивалось в трех основных направлениях: съемка документальных фильмов, отображающих переворот в жизни китайского народа, экранизация спектаклей традиционного театра и, наконец, создание художественных фильмов. За период с 1956 по 1959 г. было выпущено на экран более двухсот фильмов, т. е. в два с лишним раза больше, чем за все семь предшествующих послереволюционных лет. Зрелищные искусства Китая, будь то традиционный театр, или цирк, древнейший театр кукол и теней, или самое молодое из искусств кинематография, всегда пользовались и пользуются теперь огромной популярностью и любовью широких народных масс. Содержание излюбленных пьес излагается в книжках-картинках и в произведениях живописи, фигуры действующих лиц вырезаются из дерева и бумаги, их лепят из глины и теста, изготовляют из фарфора и слоновой кости, образцы грима в виде изящных масочек-игрушек служат предметом массового производства.
Глава Χ МУЗЫКА Зарождение и развитие китайского музыкального искусства Музыка с древнейших времен занимает видное место в жизни китайцев, как, впрочем, и других народов. Этнографы-музыковеды устанавливают, что на ранних этапах человеческой истории музыка была тесно связана с пантомимическими представлениями, с танцем. Появление музыкальных произведений и инструментов древние китайцы в своих легендах связывали с богами. По их утверждениям, боги сочли человека своим законченным творением только тогда, когда они обучили его музыке. Однако достоверную картину истории развития китайской музыкальной культуры можно воссоздать только на основании данных ряда наук: археологии, этнографии, музыковедения, литературоведения и т. д. Древнейшие музыкальные инструменты на территории Китая (ударные музыкальные инструменты — каменные пластинки) найдены археологами на неолитических стоянках в долине р. Хуанхэ. Древнейшие струнные инструменты (чусэ — сэ из древнего царства Чу) относятся к V—III вв. до н. э. О многообразии музыкальных инструментов, о различных музыкальных представлениях говорят надписи на костях и панцирях. Во II тысячелетии до н. э. появились бронзовые музыкальные инструменты. Некоторые поздние источники свидетельствуют о том, что уже в середине II тысячелетия до н. э. устраивались χ у — многолюдные песенно- плясовые представления, которые, видимо, имели ритуальный характер (они были посвящены началу и окончанию сельскохозяйственных работ). Постепенно песня лгг мУ^кальное произведение отделилась от танца. И в период Западного Чжоу (XI—VIII вв. до н. э.) из народных песен различных районов Китая впервые был составлен свод песен «Шицзин» («Книга песен»). Записи древних песен дают возможность говорить об отличиях в музыке песен разных районов страны (например, музыка песен царства Чу). В древнем Китае стала создаваться и музыкальная наука. Древнейший трактат о музыке «Юэцзин» входил в комплекс первоначально существовавших в Китае 6 классических книг. «Описание музыки» («Юэцзи») вошло затем в качестве одной из глав в «Или» («Обрядник»), составленный самим Конфуцием. Суждения Конфуция о музыке встречаются также в «Луньюе». Музыка играла большую роль во всех сторонах жизни китайцев. Именно поэтому конфуцианцы придавали такое большое значение музыке. По их учению, музыкальная гармония должна была являться показателем социальной и политической гармонии. Музыка пользовалась большим почетом при дворах ванов в чжоускую эпоху: исполнением песен и^ танцев при дворе ведала специальная придворная служба (Дасыюэ). В ханьский период была учреждена специальная музыкальная палата 410
(Юэфу). В эпоху Хаиь наблюдалось бурное развитие музыкальной культуры. Именно в этот период появляются новые музыкальные инструменты (заимствованные извне кунхоу — струнные арфообразные инструменты и др.). Известно, какое большое влияние на развитие китайской музыки оказал проникший в Китай буддизм. Новый расцвет китайской музыки приходится на эпоху Тан. На фресках Дуньхуана изображены различные музыканты, певцы, танцоры. Обнаружены нотные записи песенной и танцевальной музыки танской эпохи. В конце XIII—начале XIV в. известный поэт и музыкант Чжан Янь создает книгу «Источники цы» («Цыюань»), которую историки китайской музыки рассматривают как самую раннюю работу о вокальном искусстве. В XVIII в. было предпринято издание 62-томного свода китайских классических мелодий, охватившего период VIII—XVII вв. Недавно древние знаки этого свода были переведены на современные ноты. В эпохи Тан, Сун, Юань, Мин, Цин китайская музыка обогатилась за счет влияния музыки других народов: монголов, тибетцев, уйгуров и т. д., было заимствовано много новых музыкальных инструментов (пипа, эрху, янцинъ и т. д.). С XVII в. в Китае начала создаваться оркестровая музыка. В эпохи Мин и Цин музыка стала значительно более разнообразной, определилась специфика музыки оперных (музыкально-драматических ) спектаклей. Мелодический рисунок китайской музыки всегда Мелодика необычайно отчетливый, выпуклый и своеобразно китайской музыки « ' J * красочный, напевный и одновременно ритмичный. Характерно, что нотная запись фиксирует далеко не все изгибы мелодии, а лишь ее основной стержень, исполнитель же произвольно нанизывает на нее разнообразные украшения, причем импровизация его имеет подчас очень широкую амплитуду, зависящую в первую очередь от мастерства исполнителя. Хотя современные хоровые коллективы поют многоголосо, мелодия традиционных народных песен всегда ведется в унисон; в китайской музыке, особенно древней, никакого полифонического ведения голосов, а тем более сложной гармонизации мелодии нет. А потому китайская народная песня является по сути сольной, независимо от количества поющих. Слабые интонационные возможности в значительной мере восполняются очень выпуклым и подчеркнутым ритмом, а отсюда и исключительная роль ударных инструментов. В силу упора на ритмичность в природе китайской музыки она близка к поэзии. Ведь каждое китайское слово имеет характерный мелодический рисунок, определяемый тоном. И весьма вероятно, что в музыкальности китайской речи можно искать ее чзвязи с китайской музыкой. Ритмичность наиболее характерна для музыки северных районов. Например, некоторые исследователи происхождение янгэ (песенно-танце- вального представления) связывают с внемелодической, ритмизированной музыкой барабана, которая затем обросла мелодией. В южнокитайской музыке тембровая окраска значительно ярче, на первый план выступает не ритм, а мелодия. Например, мелодичностью отличается гуан- дунская музыка, в которой наряду с четким и ясным ритмом, вообще присущим китайской музыке, мелодия льется красиво, напевно, вольно. Своеобразен тип южных янгэ — хуагу («цветочный барабан»), также отличающихся от северных значительно большей мелодичностью, напоминающей индонезийскую музыку. Произведениям китайской музыки свойственна строгая и четкая программность. Характерно преобладание пейзажных картин. Так, среди му- 411
зыкальных произведений района Чаочжоу (провинция Гуандун) можно* назвать музыкальные картинки «Праздничное катание на лодках» и «Отражение осенней луны на глади озера». „ Наиболее характерной особенностью ладового Музыкальный строи « r г π J г строя китайской музыки является пентатоника. При такой звуковой системе в пределах одной октавы содержится 5 звуков- разной высоты. Пятизвуковая гамма была установлена около IV в. н. э. музыкальными теоретиками древнего Китая с помощью математических расчетов и философских рассуждений. Наиболее распространенной является бесполутоновая пентатоника, т. е. между смежными ступенями интервалы достигают целого тона или полутона. В этой особенности китайской музыки ощущается и некоторая ограниченность ее возможностей. Однако нельзя рассматривать национальный стиль китайской музыки только под углом зрения пентатоники. Лады пентатоники не сковывали развитие музыкальной культуры. Уже в III в. до н. э. была установлена семизвуковая, а затем и двенадцатизвуковая гамма. Созданием законченной двенадцатизвуковой музыкальной шкалы к концу эпохи Чжоу была заложена основа для дальнейшего развития китайской музыки. Развитие музыкальной культуры происходило и в результате приходящего извне влияния. С буддизмом в Китай проникли элементы музыкальной культуры Индии и Средней Азии. В XIV в. под влиянием монгольской музыкальной культуры в китайской музыке оформилась диатоническая гамма. Хотя в Китае в XVI в. Чжоу Цзай-юйем был применен темперированный строй, темперированная гамма не утвердилась в китайской музыке. Китайская музыка по-прежнему строилась на основе пяти пентатонных ладов. И в характере звучания пентатонной музыки в полной мере были использованы ее возможности. Уже начиная с глубокой древности, несмотря на определенную скованность звукорядной системы, народная музыка отличалась большим мелодико-интонационным богатством. Недостаточная гибкость, статичность интонацион- Музыкальные но-ладовой структуры восполняется богатым и очень инструменты ^ rj J ^ разнообразным составом музыкальных инструментов, существующих до сих пор в составах народных оркестров и оркестров театров. Из того, что основой музыкальной канвы был четкий ритм, совершенно понятна исключительно важная роль в китайской музыке ударных инструментов, отличающихся чрезвычайным разнообразием. И первенство среди всего этого многообразия бесспорно принадлежит барабану (гу); это двусторонние барабаны тангу, гангу, шугу, дянъгу, тамбу- ринообразный логу и др., односторонний малый барабан банъгу. К числу мембранных ударных инструментов также относятся бубнообразные дагу и бацзяогу. Барабаны делались из дерева, тыквы, глины, бронзы. Перепонки барабанов изготовлялись из кожи, бычьего пузыря и другого материала. Во время исполнения барабаны держат в руках или устанавливают на специальных подставках. Удары по перепонке исполнитель производит кистью руки и палочкой. Применение барабанов чрезвычайно широко. Не будет преувеличением сказать, что без барабана в Китае немыслимо ни одно празднество, немыслимо никакое торжество. О важности барабана в оркестре говорит тот факт, что исполнитель на барабане по существу выполняет функции дирижера оркестра, состоящего из китайских национальных инструментов. Широко распространены и другие ударные инструменты — металлические гонги, из которых звук извлекается ударом деревянной колотушки, медные тарелки, фансян — подвешенные на деревянной раме-стойке каменные, нефритовые или, очень редко, металлические продолговатые че- 412
Рис. 64. Народные музыкальные инструменты. 1 — бамбуковая флейта (сяо); 2 — бамбуковая флейта (ди); з — трехструнный инструмент ■ (саньсянь); 4—четырехструнный инструмент (юэцинь); δ — многоствольный духовой инструмент (шэк); 6 — семиструнный щипковый инструмент (цинь); 7 — четырехструнный смычковый ^инструмент (сыху); 8 — труба (сока); 9 — барабан двухсторонний (тангу); 10—гонг десятитонный (юньло).
тырехугольные пластинки, отличающиеся друг от друга только по толщине, а вследствие этого при ударе палочкой издающие каждая свой звук. Особо следует подчеркнуть наличие цинов (каменных гонгов, лито- фонов) — шицин, тэцин или бянъцин (набор цинов, различно настроенных) . Особенностью другого рода ударных инструментов — бронзовых колоколов и колокольчиков (бочжун и бянъчжун — набор колоколов) является то, что звук извлекается ударом по колоколу деревянной колотушкой. Для отбивания ритма также используются деревянные ударные инструменты: деревянные пластинки куайбанъ, а также типа кастаньет кайбанъ, банцзы, пайбанъ. Пластинки делались из твердолиственных пород деревьев. Исполнитель держит одну пластинку в руке на ладони, ударяя по ней второй пластинкой, которую он держит в другой руке (банцзы), или движением кисти руки, в которой он держит связку пластинок, ударяет их друг о друга (пайбань). К числу ударных музыкальных инструментов, хотя и редко встречающихся, относится муюй («деревянная рыба») —по существу род деревянного колокола, обычно в виде рыбы (отсюда и название инструмента), из которого звук также извлекается ударом деревянной колотушки. Большим разнообразием отличаются также струнные инструменты: сэ и чжэн — струнные щипковые музыкальные инструменты типа настольных гуслей. Весь корпус инструмента чуть выпуклый, представляет собой деку, во всю длину инструмента натянуты струны, обычно шелковые, под каждой струной устанавливается подставка, передвижением которой производится настройка инструмента. Играют одной (правой) рукой или обеими руками. Большой выразительностью обладают цисянъ- цинъ (род цитры), пипа (род лютни), кунхоу (род арфы) и т. д. Разнообразен тип струнных смычковых музыкальных инструментов ху (эрху^ сыху, банъху и т. д.). Корпус эрху, например, полый, с верхней стороны дека из змеиной кожи. В резонатор вставлена бамбуковая шейка-гриф, в ней пара колков для двух шелковых струн, с помощью вращающихся колков и натягиваются струны. Играют сидя, инструмент ножкой резонатора упирают в колено, держа его вертикально. Волос смычка пропускается между струнами, расстояние между которыми не превышает 3—4 мм. В китайском оркестре народных инструментов эрху занимает такое же важное место, как скрипка в симфоническом оркестре. Очень популярны духовые инструменты. Это бамбуковые сяо (род продольной флейты), чи и ди (род поперечной флейты), пайсяо (многоствольная флейта). Из глины изготовляли сюанъ — духовой инструмент овальной формы с 6 отверстиями для изменения высоты звуков. Воздух вдували через отверстие-дульце в вершине сюаня. Эти инструменты очень просты. Более сложным инструментом является труба лаба (или сона) — род гобоя. Корпус лабы представляет собой почти коническую деревянную трубку с восемью отверстиями, с помощью которых исполнитель изменяет высоту звука. Весьма своеобразным инструментом является шэн, состоящий из круглого корпуса, в который вставлены патрубок для вдувания воздуха и до Современная 20 бамбуковых трубочек. На концах трубок в косых музыка срезах вставлены бронзовые язычки. В нижней и исполнительское v ^ ^ искусство части трубок сделаны отверстия, которые исполнитель при игре закрывает попеременно пальцами. Звук возникает от колебания язычков. В зависимости от количества вставленных трубочек различается несколько типов шэнов. За последний период, особенно после движения 4 мая, происходит быстрый процесс обогащения содержания и формы новой китайской музыки. В 1919 г. композитор Сяо Ю-мэй при Пекинском университете 414
основал музыкальное отделение. Это было первое отделение при китайском высшем учебном заведении, где занятия шли по программе европейских музыкальных школ. Ряд таких отделений возник позже и при других университетах. В этот период создаются патриотические произведения, воспевающие любовь к родине, жизнь простого народа. Так, композитор Чжао Юань-жэнь написал «Песнь о труде» и «Песню о продаже полотна». С развитием революции в Китай проникают такие революционные песни, как «Интернационал», «Варшавянка» и др. С созданием КПК и началом революционных войн музыка начинает играть все более важную роль в борьбе народа. Уже в 1932 г. Не Эр и Люй Цзи выступили инициаторами создания революционной музыкальной группы, сплотившей вокруг себя передовых китайских музыкантов. Композитор- коммунист Не Эр за свою недолгую жизнь (1912—1935) написал около 50 боевых революционных массовых песен, среди них «Марш добровольцев», утвержденный теперь в качестве гимна КНР. Значительными произведениями в китайской музыке являются «Кантата о реке Хуанхэ» и «Движение за подъем производства» композитора Си Син-хая (1905— 1945 гг.), оказавшие большое влияние на дальнейшее развитие китайской музыки. Новое в революционной песне — ее конкретность, политическая заостренность, простой язык, острая выразительность. Революционная" песня характеризуется краткостью, четкостью и ясностью мысли, выраженной в тексте, стремительностью, напористостью, волевым ритмом, яркой красивой мелодией («Хвала Ленину», «Песня рабочих и крестьян», «1 Мая», «Брат и сестра поднимают целину»). Новое содержание и новая форма не отняли у песни ее национального колорита, она осталась китайской народной песней и тем самым пополнила сокровищницу богатой песенной культуры народа. С образованием КНР китайская музыкальная культура получила определенные условия для своего развития. В произведениях первых лет воспевается народная власть, давшая крестьянам землю, сделавшая женщину свободным равноправным членом общества и т. д. Развивается песенно-танцевальное музыкальное искусство. Осваиваются новые жанры музыки. Так, группа студентов Шанхайской консерватории написала концерт для скрипки с оркестром «Лян Шань-бо и Чжу Ин-тай», «Молодежный концерт». Плодотворно трудятся крупнейшие китайские композиторы Ма Сы-цун и Хэ Лу-дин. Композитор У Цэу-цян написал музыку к национальному балету «Красавица-рыбка», с большим успехом идущему на сцене Центрального театра оперы и балета в Пекине в постановке П. А. Гусева. Всекитайская ассоциация работников музыки и Союз китайских писателей совместно ведут работу по собиранию, записи, систематизации и изучению народной музыки. Изучение и преподавание народной музыки ведется в консерваториях и музыкальных школах. После 1949 г. почти на каждом предприятии, в деревне, в учебном заведении создан свой коллектив художественной самодеятельности, местные ансамбли национальной песни и танца, музыкальной драмы и т. д. Подготовку музыкантов осуществляют Пекинская1 и Шанхайская консерватории. Наряду с такими крупными мастерами, как скрипач Ма Сы-цун, выступают и выдвинувшиеся в последние годы молодые музыканты, в том числе лауреаты Международного конкурса им. П. И. Чайковского Лю Ши-кунь и Ин Чэн-цун, а также Ли Мин-цян (ученики проф. Т. П. Кравченко). В оперных спектаклях с успехом выступает 1 В 1927 г. в Тяньцзине была создана консерватория. В 1959 г. консерватория была переведена в Пекин. 415
воспитанница Московской консерватории Го Шу-ин. В 1957 — 1958 гг. создан Центральный симфонический оркестр (главный дирижер — Ли Дэ- лунь, выпускник Московской консерватории, ученик проф. Н. П. Аносова) . Успешную концертную деятельность ведут многочисленные оркестры народных инструментов. Большое количество исполнителей собирают ежегодные музыкальные фестивали «Шанхайская весна». Громадное влияние на развитие музыкальной культуры Китая оказывает советская музыка. С советской музыкой китайский народ познакомился через боевую, массовую советскую песню, которая начала проникать в Китай уже в годы революции 1925—1927 гг. Советские песни «Марш Буденного», «Песня о Родине», «Катюша», «Гимн демократической молодежи мира», «Подмосковные вечера» и другие хорошо известны китайскому народу. С большим успехом прошли многочисленные выступления советских музыкантов в Китае. Через знакомство с советской музыкой китайские музыканты осваивали достижения мировой музыкальной культуры, советский опыт строительства новой музыкальной культуры, национальной по форме, социалистической по содержанию.
НАЦИОНАЛЬНЫЕ МЕНЬШИНСТВА КН Ρ 27 Народы Восточной Азии
Глава 1 ХУЭЙ Народность хуэйхуэй (или сокращенно хуэй, хуэйцзу) — третья по численности среди малых народностей КНР: по данным переписи 1953 г., хуэй более 3.5 млн чел. Процесс консолидации этой народности завершался в самые последние годы (середина и конец 1950-х годов) вследствие укрепления связи между тремя основными исторически сложившимися группами хуэй: северной,1 юго-западной (юньнань- ской) и юго-восточной (гуанчжоуской), а также переселения хуэй из Центрального Китая в созданный в 1958 г. Нинся-Хуэйский автономный район. Это третья в КНР национальная автономия в масштабе провинции. Кроме хуэй, в ее пределах живут монголы, маньчжуры, тибетцы, китайцы и др. Хуэй составляли к моменту образования района 33% его населения. Хуэй расселены в Китае повсеместно: в провинции Ганьсу — 1.1 млн чел., в провинциях Хэнаыь — около 388 тыс. чел., Хэбэй— 306 тыс. чел., Цинхай — 257 тыс. чел., Шаньдун — 246 тыс. чел., Юньнань— 217 тыс. чел., Аньхуэй—134 тыс. чел., в Синьцзян-Уйгуреком автономном районе — почти 135 тыс. чел., в городах Пекине и Тяньцзине — около 75 тыс. чел. в каждом; небольшое число хуэй живет также на о. Хайнань. Наиболее компактно хуэй жили прежде в смежных провинциях Нинся, Шэньси и Ганьсу, которые были центром формирования северной группы; позже (в середине XVIII и в XIX в.) отсюда производилось переселение в города северо-запада и в районы северо-востока. Относительно компактно расселились хуэй и в Юньнани. Наиболее раз- бросанно на первый взгляд расселены юго-восточные хуэй, но и они сосредоточены главным образом в городах Гуанчжоу, Нинбо, Шанхай и др., где сплоченность их укреплялась длительной обособленностью общин. Язык хуэй (имеются в виду их компактные северные группы) входит в китайско-хуэйскую ветвь китайско-тибетской семьи языков. Локальные группы хуэй по языку близки к окружающему их китайскому населению. По существу консолидация хуэйской народности завершается на базе 1 В русской литературе они известны как дунгане. Таково же наименование народности Средней Азии, близкородственной северным хуэй. 419 27*
использования общераспространенного китайского путунхуа. Прежде диалекты и говоры хуэй расходились значительно, особенно говор хайнаньских хуэй (среди которых часть — недавние выходцы с Филиппинских о-вов), а также шэньсий- ский диалект (связующим между ним и остальными диалектами хуэй северной группы был ланьчжоуско-нинсяский говор). Различия между хуэйским · языком и диалектами и говорами китайцев — их соседей, определявшиеся прежде всего значительным слоем мусульманской терминологии в языке хуэй (а также некоторым запасом остаточных специфических слов, служащих для выражения эмоций), не могли не сказаться на фонетике и даже грамматике; но эти особенности не столь значительны. Проблема Решенная в основных ее положениях проблема происхождения происхождения хуэй уже почти столетие привлекает хуэй и их ранней внимание исследователей.2 Вплоть до 1930-х годов истории хуэй считали либо тюрками, утратившими язык и изменившими весь облик своей материальной культуры (китаизированными) , либо китайцами, принявшими ислам. Среди самих хуэй широкое распространение имеет легенда, в которой говорится, что император Тан (т. е. Танский Тайцзун) видел сон о появлении новой «праведной веры» (по-китайски цин чжэн цзяо — чистое, праведное учение): лев — символ ислама — победил в этом сне слона — символ буддизма. Император Тан, взволнованный битвой животных, потребовал разъяснения у астрологов и послал по их совету послов к Мухаммеду с просьбой прислать проповедников и «священное слово». Это пожелание было якобы выполнено, и в VII в. 300 арабских посланцев прибыли в Китай; потомство их от браков с китаянками и составило ядро хуэй. Эта легенда остается легендой (исторических сведений о прибытии большой группы арабов в Китай в VII в. нет), и относится она не к формированию хуэй, а к распространению ислама.3 Однако рациональное зерно в ней — участие в формировании хуэйской народности пришлого элемента — подтверждается антропологически. (Ср. выше стр. 87). В современной советской науке (многие западноевропейские и американские авторы, упоминающие в своих работах хуэй, остаются на прежних позициях) единодушно признано, что хуэй — народ сложного этногенеза. Особенностью процесса формирования хуэй является очень позднее его завершение. Ранние его этапы различны для трех основных групп хуэй. Наиболее крупная и широко расселившаяся (от западных границ страны до морских — восточных) известна под наименованием <<дунгане», которое возводится к одному из фонетических соответствий: тун ганъ (переводится как «все из Ганьсу»), дун-гань (дословно: 'восточно-бережные'), турганъ (оставшиеся, ждущие) и т. д. Наиболее вероятно объяснение из шэньсийского говора: двун-ян жын (т. е. чжунъюань жэнь—жители Китая — Срединной равнины), но в таком случае вряд ли это самоназвание народа. Ответвлениями этой группы являются хуэй Северо-Восточного Китая, Шаньдуна и Синьцзяна. 2 Первый доклад, освещавший проблему происхождений хуэй (дунган), был прочитан А. К. Гейнсом в. 1866 г. на заседании Российского географического общества. 3 Считается, что первая стела в г. Чэнду с текстом о проникновении в Китай ислама относится к VIII в. (см.: О магометанах в Китае. Труды членов российской миссии в Китае, т. IV, СПб., 1866, стр. 438; см. также сб.: Религиозная жизнь китайских мусульман. Пекин, 1956). 420
По-видимому, основу в формировании северных хуэй составил один из аборигенных народов Северного Китая. Существуют различные предположения о том, какой именно из народов им является. Возможно, что основой были тогоны — народ монгольской группы, со значительными тибетскими вкраплениями, сыгравший в VII—X вв. заметную роль в истории Средней Азии (как считает историк, дунганин по национальности, X. Ю. Юсуров). Может быть также, это была часть населения киданьской империи, занимавшей весь север Китая в IX—XII вв., особенно его маньчжурские этнические группы. По историческим и этнографическим данным это предположение выдвинуто автором данной главы; с позиций антропологии оно поддержано Н. Н. Чебоксаровым, по материалам искусства — С. П. Поляковым. Но также возможно, что субстрат составили действительно дуньхуанцы — ранние китайские военнопоселенцы, еще до II в. до н. э. попадавшие в Турфанский оазис (С. П. Толстов). Несомненно и то, что последующие этнические включения были частично уйгурскими (М. Г. Левин, Люй Чжэнь-юй). Ряд китайских ученых (Бай Шоу-и, Дин И-минь, Хань Дао-жэнь и другие) считают, что говорить о начале формирования хуэй можно фактически не с первого появления в Китае выходцев из среднеазиатских районов (ныне СССР), Ирана или Аравии (по традиции оно возводится к VII в. н. э.), но со времени массового продвижения в Китай переселенцев арабов, иранцев, среднеазиатских тюрок и т. д. вместе с монгольскими войсками, т. е. в XIII в. В состав северной группы хуэй вошла часть китайцев, принявших ислам (женщины через браки с хуэй и др.), а также монголов, уйгуров и т. д. Основную массу хуэй составляли трудящиеся — ремесленники, земледельцы военных поселений и т. п., но при правителях монгольской династии Юань в Китае выходцы из социальной верхушки северных хуэй занимали видные посты в административном аппарате страны, а также крупные военные должности, вели широкие торговые операции при поддержке юань- ской аристократии. Тем самым они получили доступ в различные области страны, где стояли хуэйские воинские части и работали хуэй ремесленники; они могли активизировать и процесс сложения двух других групп хуэй — юго-восточной и юго- западной. Юго-восточные хуэй часто считаются самой ранней из групп хуэй. По-видимому, в формировании этой группы могли принимать непосредственное участие арабы, как это по традиции утверждается. Арабы-купцы, видимо, проникали в южные моря Китая еще до возникновения ислама, т. е. до начала VII в. Однако вряд ли можно говорить об этом с уверенностью (первое появление арабских купцов на Суматре датируется концом XIII в.). Сведения о постройке мечетей и домов молитвы в Гуанчжоу купцами из Даши-го (Арабского халифата) относятся, по китайским источникам, к середине VIII в. Их колонии в портах южного Китая были невелики. Но они вели оживленную торговлю и даже поднимались вверх по р. Чжуцзян (движение на Запад было затруднено тем, что весь юго- запад страны в VII—XIII вв. был подвластен Наньчжао, затем Дали). В X в. в сунском Китае был впервые введен таможенный контроль за деятельностью купцов из арабских стран (в тот период их именуют сохранившимся до наших дней названием хуэйхуэй). В ответ на это купцы хуэй создали торговое объединение «купцов пяти континентов». Эти данные говорят о наличии хуэй и их роли в торговле, но осознание южными хуэй себя как единой этнической группы связано все же с периодом усиления их связей с хуэй северной группы. По-видимому, этот процесс шел относительно интенсивно лишь в XIV—XVII вв. Среди юго-восточных хуэй и впоследствии преобладают городские жители таких крупных портов, как Кантон (Гуанчжоу), Шанхай, Нинбо и др. Исключение составляют лишь рыбаки о. Хайнань. Но это сравнительно молодая прослойка. Вряд ли поселки рыбаков о. Хайнань возникли ранее XVII в. По их тесной связи с населением островов юга Филиппин и северо-востока Индонезии (она осуществлялась до самого последнего времени) можно судить и об их «малайских» этнических истоках. Третья группа хуэй — юго-западная (юньнаньско-сычуаньская) — создается, очевидно, в период проникновения ислама к сифань (в число которых историки мусульманства включают ицзу, бай и других представителей основного населения Юго-Запада). Возможно, что в тот период, когда юго-запад страны был отрезан от Центрального Китая, арабские купцы попадали в Наньчжао и в Дали либо северным путем, через Иран, либо по старой торговой дороге Юньнань— Бирма—Индия, известной по историческим свидетельствам по крайней мере со II в. до н. э. Однако и в этой группе хуэй процесс ее формирования был ускорен вторжением войск хуэй вместе с монгольскими армиями, а затем поддерживался постоянными посещениями Юньнани и Сычуани купцами и чиновниками хуэй. В отличие от приезжих, именуемых дунганами, местное хуэйское население называлось пантай. Термин «пантай» с самого начала записан китайскими иероглифами бэнъ-ди, т. е. сместный', ^туземный' (в южнокитайских говорах это слово действительно читается пунти или пунтай; в провинциях Гуанси и Гуандун так 421
назывались местные тайские поселенцы). Сами юго-западные хуэй возводят этот термин к индийскому пандит (ученик веры, ученый) или к арабскому: ибн Дауд (сын Давида). Неуклонный численный рост северной группы хуэй и постоянные переселения выходцев из этой группы на юго-восток и юго-запад продолжались и в последующие столетия при минской и в первый период господства цинской династии. Это несомненно способствовало постепенному укреплению единства всех трех групп хуэй, однако вплоть до второй половины XIX в. их политическая история шла несколько различными путями. Так, юго-восточная приморская группа уже с Юаньского времени (XIII в.), используя привилегии, предоставленные иностранным купцам, держала в своих руках посредническую торговлю с Индонезией, Сиамом, гражданское кораблестроение, подготовку перевозчиков и кормчих. Уже в XV—XVI вв. купцы хуэй ощутили конкуренцию со стороны западноевропейских колонизаторов; может быть, поэтому значительным было участие этой группы хуэй в опиумных войнах первой половины XIX в. Вторая — юго-западная — группа хуэй вместе с китайскими военно- поселенцами участвовала в борьбе против маньчжурской администрации и в отпоре первым же попыткам захвата этой области страны французскими и английскими колонизаторами. В середине прошлого века в 1855 г. юньнаньские хуэй встали во главе антицинского восстания народных масс различных национальностей. Восстание было подавлено с чрезвычайной жестокостью в 1873 г., физическому истреблению подверглись тысячи человек различных национальностей, многие тысячи хуэй бежали на юг по хорошо известной торговой дороге в Бирму, где потомки их живут и сейчас, а часть — далее через Индию вплоть до Африки (основное, так называемое китайское, население Южно-Африканской республики на самом деле составляют потомки этих беженцев). Сведения об истории северной группы полнее, но и они отрывочны. Известно, что в составе маньчжурской (цинской) гвардии Вэйцзюнь хуэй составляли охрану Запретного города в Пекине; жилые дома этих хуэй, со временем составившие значительный район, вначале тянулись одной улицей Нюцзе (дословно: 'Коровья улица'). Охрану государственных складов, переправ, арсеналов они несли в составе караульных частей Цинъцзюнъ. Одной из обязанностей хуэй была охрана почтового тракта на Северо-Запад, и поселения их протянулись от Пекина на запад до Синьцзяна. Значительно больше известий о северной группе хуэй связано с сообщениями о народных движениях. Так, в «Истории династии Мин» сообщается об участии лао хуэйхуэй (как себя называют северные хуэй) в крестьянской войне 30-х годов XVII в., особенно в заключительном ее периоде, когда повстанцами был взят Пекин. Значительную роль играют хуэй в восстании саларов в середине XVIII в. Восстаниями хуэй полон и XIX в.: переселенные в пределы Синьцзяна (Кашгарии и Чжунгарии) из центральных провинций, хуэй принимали участие во всех значительных народных движениях Северо-Западного Китая. Но особенно значительным было их участие в восстании 1861—1878 гг., которое чаще всего^ так и именуют «восстание дунган», поскольку в этом восстании северные хуэй (дунгане) составляли основную боевую силу. Это антиманьчжурское и в значительной мере антифеодальное восстание народностей северо-западного Китая было последней волной великой крестьянской войны — Тайнинского восстания (1850— 1866 гг.). Вполне вероятно, что пекинские хуэй принимали участие в тайпинском движении, а затем составили первые кадры боевых командиров этого последующего восстания. В их числе называется вождь шэньсийских дунган Мохамед Быйянху. Вспышки восстания начались в 1861 г. одновременно в нескольких городах, 422
затем оно охватило провинции Шэньси, Ганьсу и с 1864 г. значительную часть провинции Синьцзян. В 1877 г. восстание было подавлено. Историческое значение этого восстания в том, что впервые со всей ясностью выявились различия классовых интересов в общинах хуэй, скрытые прежде номинальным единством религиозной общины. В этом восстании также проявилось единство действий западной и северной групп хуэй. Как уже упоминалось, с конца XIX в. единство всех трех групп хуэй становится ясно ощутимым. Последующие годы были временем наступления реакции. Разгром восстания и все большее нарастание феодального гнета вновь и вновь вызывали вспышки народного гнева. Крупные восстания в Синьцзяне отмечены в 1895 г., а также в последующие годы. В конце 20-х годов нашего столетия на территории расселения хуэй безраздельно господствовали милитаристы, которые ухитрились собрать с крестьян налоги и подати за 99 лет вперед. В этом ограблении трудового крестьянства участие принимали и «свои» милитаристы из хуэй. Таким же по существу было положение и у хуэй юго- западных. В условиях острого классового и религиозного конфликта рождались боевые революционные части молодежи из беднейшего крестьянства хуэй. Большой школой для них был Ганьсу-Нинся-Шэньсийский Освобожденный район. В годы японской агрессии они участвовали в 8-й армии; отдельные партизанские части хуэй затем вошли в состав регулярных частей НОА. После образования КНР хуэй провели аграрную реформу, прошли (при значительном сопротивлении кулацких слоев) путь кооперирования. В 1958 г., как уже указывалось, был создан Нинся-Хуэйский автономный район в масштабе провинции. 0 Основное занятие хуэй — земледелие. Для север- «занятия хуэй « * ных хуэй основная культура — озимая и яровая пшеница; в дополнение к ней возделываются рис (основная продовольственная культура у юго-западной и юго-восточной групп хуэй), а также большое количество бобовых культур: дадоу (большой боб, различные сорта которого широко распространены и у западных хуэй), горох, фасоль, чечевица (которая у большинства хуэй идет как кормовая культура), соевые бобы, арахис и др. Из зерновых в различных районах севера распространены: ячмень, овес, просо, гаолян, кукуруза; из технических — конопля, хлопчатник (хуэй успешна освоили эту новую для них культуру), табак, опийный мак. В остальных районах расселения хуэй главенствует рис, а из технических культур — тутовник, рами, тунг и др. Благодаря новой агротехнике в северных областях стал возможен второй урожай, но получение его требует значительных трудовых затрат и внесения большого количества удобрений (из которых прежде применялись главным образом фекалийные). Но многоурожайность достигается благодаря «обороту культур». В дополнение к полевому земледелию у хуэй издавно распространено огородничество, раньше, чем у соседних народов ставшее товарным. Хуэй вывели многие виды овощей, более продуктивные или имеющие особый вегетационный период. Западные хуэй более других используют картофель. Для хуэй — жителей пригородов Куньмина, столицы провинции Юньнань, — огородничество стало наряду с птицеводством основным занятием. Все группы хуэй выращивали много красного перца. Общим для хуэй было также развитие бахчевого хозяйства и садоводства. Из бахчевых культур повсеместно в больших количествах выра- 423
щивали тыкву. Особые сорта тыквы (горлянки) применяются: для поделок посуды — ковшей, черпаков, чаш, бутылей и баклаг для воды и др. Из других бахчевых культур у хуэй Синьцзяна в ходу дыни, арбузы; славятся они и как виноградари и как садоводы. Повсеместно в садах хуэй можно встретить персики, абрикосы, сливы, груши, яблоки и др. В большинстве хуэй не занимались пастбищным скотоводством. Исключение составляли лишь хуэй Западной Ганьсу, которые дольше других практиковали коневодство и связанные с ним ремесла — изготовление сбруи, седел, транспортных средств. Коневодство у хуэй северной группы Рис. 65. Хуэй, отдыхающий в поле. было занятием почетным, и всег связанное с лошадью, было предметом особого внимания. Одним из основных в прошлом занятий была профессиональная военная служба, притом чаще всего именно в кавалерии. За последнее столетие у хуэй Цинхая, Ганьсу, севера Нинся развитие получило овцеводство. Оно развивается все больше и в Нинся- Хуэйском автономном районе. У северных и юго-западных хуэй значительную роль играет разведение крупного рогатого скота (мясной скот желтой породы и буйволы как тягловая сила). У всех групп хуэй издавна было распространено птицеводство — выведение кур, гусей, уток, в последнее время индеек. Наконец, отраслью животноводства можно считать и стойловое выведение и содержание тягловых и транспортных животных (буйволов в южной и западной группах, ослов, мулов на северо-востоке страны). Занятие профессиональным извозом, особенно развитое у северо-западной группы, считалось прежде характерной чертой всех хуэй. С этим их занятием была связана и мелкая посредническая торговля, а также крупная посредническая и специальная торговля скотом. У южных хуэй (особенно на о. Хайнань) развито рыболовство. Часть хуэй была занята прежде в розничной и мелкой торговле. Хуэй умелые ремесленники. Они славились как мастера изделий из кожи; в отдаленных от промышленных центров сельских местностях старого Китая хуэй были известны и как жестянщики, посудники. Славились и ювелиры и ткачи и вышивальщицы хуэй. Особую отрасль занятий у хуэй представляла кулинария. Вдоль всего великого тракта Пекин—Кульджа протянулись цепочкой постоялые дворы, содержателями которых были хуэй. Даже в период наиболее тяжких гонений против мусульман (а они проводились периодически в годы правления династии Цин) в этих постоялых дворах мусульманин мог найти безопасный ночлег и необходимую помощь ремесленника, если нужно починить повозку и т. п. Здесь он получал и «чистую» пищу, которая приготовлялась мусульманами-поварами ресторанов и харчевен из мяса животных, забитых соответственно обычаю (кровь крупного животного должна быть спущена, поэтому скот режут, перерезая горло и подвешивая для стока крови). Пища хуэй славилась национальными 424
Рис. 66. l — поселение хуэй на о. Хайнань; 2 — мусульманская столовая в г. Ачэне. приправами — уксусом своего производства (из рисовой половы), особыми травяными настойками и специями, паровой пшеничной и бобовой лапшой. Хуэй были известны как профессионалы кондитеры, мастера изготовления сластей — сахарных печений, различного вида вареных в растительном масле изделий типа «хвороста», праздничных и поминальных лепешек из слоеного теста и т. д. Среди народов всей страны хуэй имеют, вероятно, наиболее давние навыки промышленного труда. Их опыт работы в угольных шахтах, добычи нефти и горнорудных ископаемых, работы на транпорте, в предприятиях по производству пищевых продуктов сейчас приобретает боль- 425
шое значение в связи с тем, что в пределах Нинся-Хуэйского автономного района созданы крупные и мелкие металлургические предприятия: завод сельскохозяйственных машин, предприятия химической промышленности (в том числе производство химических удобрений), проложены железнодорожные линии, связавшие автономный район со старыми промышленными центрами востока и новыми энергетическими базами запада. Процент кадровых рабочих в промышленности из числа хуэй растет и в других районах их расселения. Для поселения хуэй, как городского, так и сель- Селение, ^квартал, СКОго и сейчас характерно поквартальное объедине- ние. В настоящее время эти кварталы отличаются от обычных китайских особой столовой, своим медицинским пунктом, мечетью. В старом Китае эти кварталы имели характер замкнутых религиозных общин. Это зафиксировано и в терминологии: улица Нюцзе часто называется «мусульманским районом» Пекина, хотя мусульмане живут сейчас и в других районах города и мечети есть и на других улицах. Изолированность не была узко национальной: приезжая в Пекин или Шанхай, любой уйгур, казах или узбек имел доступ в мусульманскую гостиницу, ресторан, мечеть и т. д. Но, оставаясь жить в этом квартале, он постепенно органически входил в состав общины и осознавал себя как хуэй. В городах северо-запада кварталы хуэй иногда образовывались вне городской стены. Мелкие селения представляли собой одну общину. Крупные — делились на несколько родственно-религиозных общин. Городские мусульманские районы также делились на квартальные родственно-религиозные общины. И сейчас в них существует деление по приходам мечети; в связи с укрупнением мечетей укрупнилась и религиозная община. Религиозная община сохранила значительную роль в жизни хуэй. В настоящее время община, возглавляемая причтом мечети и выборными старостами, сохранила часть вакуфных земель,4 право сбора религиозных пожертвований. На эти средства не только существует причт, проводится подготовка кадров служителей культа, но и содержатся примечетные школы; в ходе борьбы за всеобщую грамотность из этих сумм финансировались общеобразовательные занятия для взрослых. Община хуэй, экзогамная в прошлом, теперь утрачивает эту черту. Используя предоставленные верующим права и общественное мнение в общине, мусульманское духовенство поддерживает обычай брака между определенными группами хуэй. Допускается брак между юношей из хуэй и девушкой из среды мусульман другой национальности, но предпочтительным остается брак между юношей и девушкой хуэй (и притом традицией установленных определенных локальных групп). Влияние традиционных взглядов, поддерживаемых внутри общины, еще существенно. В выборе жены в определенной локальной группе (группа А берет жен только у группы Б) сказывается еще домусульманская традиция. Так, в провинции Ганьсу. где хуэй живут бок о бок с саларами, отмечено в прошлом бытование «брака по цепочке» между жителями четырех Верховских, т. е. расположенных вверх по течению р. Хуанхэ, и четырех Низовских общин. Жилой дом и планировка усадьбы хуэй немно- Жилище, одежда, гим отличаются 0т распространенных в каждой местности у их соседей-китайцев. Общая черта жилого дома всех хуэй — каркасно-столбовая конструкция дома, безраспорная, не несущая конструкция крыши, значительный свес крыши по 4 В основном значении вакуф — «земли потомков пророка», прежде это была одна из феодальных форм собственности на землю; но у хуэй часто это были общинные земли при мечети, доходы с которых шли на устройство празднеств, содержание мечети, содержание гостевого дома при мечети и кормление останавливающихся в нем приезжих. О вакуфных землях см.: И. Г. Баранов. По китайским храмам Ашихэ. Харбин, 1926, стр. 46. 426
внутреннему фасаду. В прошлом обязательным было выведение всех окон и дверей по внутреннему или торцовым фасадам. Наружный фасад, даже если дом выходил прямо на улицу и он составлял как бы часть ограды, оставлялся глухим. В северо-западных районах долго сохранялся дом без потолочного перекрытия, с закрытыми сырцовым кирпичом боковыми фасадами. Крыша почти плоская; для придания впечатления загнутости кверху ее продольного края под верхним навесом выложен ряд кирпичей. Стоки образуются черепицей. Черепицей покрыт часто и конек. Особенностью жилого и общественного строительства считается соединение частей каркаса «в замок», т. е. без металлических скреп. Это относится и к храмовому строительству. Даже резной ажурный деревянный минарет мечетей строится почти «без металла». Культовые здания хуэй больше всего напоминают китайские (дворцы, парковые сооружения и т. д.). По внутреннему оборудованию дом хуэй отличается от китайского. Прежде всего, казалось бы однотипный с китайским кан на деле оказывается более древним по конструкции (иногда сохраняется кан — «коробка», т. е. не имеющий дымо- и жароотвода; закладка топлива в таком кане производится снаружи дома). «Калориферный» кан у хуэй редок. Старинные дома хуэй имели более четко выделенную женскую половину. В убранстве комнат заметно выделяется мусульманская специфика: литографии священных мест, мужской лубок, фарфоровая или металлическая утварь с орнаментальной строкой из Корана, выполненной арабской вязью, и др. Священные арабские надписи прежде были и в средней части матицы внутри дома. Но есть и такие специфические черты, как любовь к особым коврам, которые называются «кашгарскими», к разнообразным предметам, украшенным рукоделием хозяек, — вышивками с благожелательным орнаментом: плодов граната — пожелания обильного мужского потомства, летучих мышей — пожелания счастья и богатства, а главное — различных растений, связанных с благожелательной символикой или реалистичных. В кухне также можно подметить характерные черты, связанные с общими всем мусульманам особенностями пищи. К ним принадлежит большое разнообразие приспособлений для обработки овощей. Обязателен казан для варки pi тушения овощей и другой пищи в растительных маслах. Имеются специальные приспособления для варки на пару. В отличие от применяемых китайцами решот, это казан, в который опускается до половины его высоты плоская с множеством отверстий «крышка», на которой провариваются кушания, приготовляемые на пару. Особый казан имеется обычно для плова (блюдо тюркской кухни, у китайцев не распространенное). В пище хуэй обычно прежде всего строго соблюдается общий для всех мусульман запрет на свиное мясо и жир. Хуэй не едят мясо многих животных. У разных групп запреты могут быть различны. Например, у северной группы запретно мясо верблюдов и ослов. У южной группы такого запрета нет. Практически используются в пищу баранье мясо и жир, говядина, мясо домашней птицы: кур (в праздничном меню оно заменяет баранину и иногда предпочитается ей), уток, гусей. Рыбу используют в пищу, но предпочтительно свежую (квашеную — только у южной группы). Предпочтительны растительные масла: кунжутное, конопляное, под- €олнечное, для кондитерских изделий — маковое. Лапша и другие виды мучных изделий и особенно сластей — пирожков, лепешек и др. — 427
составляют гордость кухни хуэй. Основное место в пище все же занимают овощи; приготовление овощей ведется с учетом их вкуса, цвета и «редкости в сезоне» (ценится, например, первая редиска ранней весной, свежая капуста зимой и т. д.). В пище значительную долю составляют фрукты в свежем, сушеном и консервированном виде. Из напитков, кроме разнообразных сортов чая, в ходу квасы и прохладительное питье из кислого молока. Следует отметить, что хуэй ж прежде употребляли в пищу кислое молоко. Сейчас использование молока внедрилось у них повсеместно. Пьют чай с молоком, едят молочный суп и т. д. У хуэй, как и у всех мусульман, в пищу в качестве приправы используется много перца. Острые приправы приготовляются из растительного уксуса, соевого соуса, а у хуэй южной группы (особенно у хайнаньских) и из квашеной рыбы, подобно вьетнамскому нюокмам или индонезийской приправе типа кярри. Женская одежда очень разнообразна у отдельных групп. Так, южные хуэй по одежде ближе к гуандунским китайцам или к местному чжуан- скому населению. У хуэй западных одежда и особенно головной убор выдает их длительный контакт с ицзу. Одежда северных хуэй также различна в каждом из их подразделений. Так, у шэньсийских хуэй ряд деталей одежды и общий облик праздничного женского костюма близок к маньчжурским. Полный женский костюм хуэй шэньсийской группы состоит из нательной короткой распашной нижней кофты, штанов с широкой мотней на гашнике; калошки штанов заправляются в носки и прибинтовываются расшитыми узкими лентами на середине икры ног; верхней кофты распашной, застегиваемой под правой рукой, украшенной широким кантом по всей поле, с петельной застежкой; матерчатых носков с расшитым задником и наружной щекой (подошва у носков стеганая) и матерчатых туфель на высокой подошве, состоящей из нескольких обшитых тканью слоев картона. Особый интерес представляют туфли невесты, «каблук» которых занимает среднюю часть подошвы. У женщин хуэй провинций Нинся и Ганьсу в большем ходу халат или безрукавка, по покрою близкая к шэньсийской верхней кофте, но с клапанообразной правой полой; застегивать ее можно и по правому боку и, подогнув клапан,, посредине спереди. Головным убором женщин прежде служила чаще всего головная накидка. У женщин в Ганьсу штаны делаются прямокройные, и носят их навыпуск; низ калошек штанов богато украшен вышивкой или кантом из лонты. Отличаются и туфли. Будничные туфли с менее высокой подошвой, но и они. расшитые. К свадьбе невеста должна вышить себе заготовки туфель и сшить туфли; они делаются на высокой подошве со скосом от трети ее длины к носку, а носок туфли украшается выпуклой вышивкой бабочки с усиками-кистью, спускающейся книзу. Мужской костюм также несколько различен у разных групп хуэй. Старинный мужской костюм — черного или синего цвета, состоит из тех же частей, что и женский, но покрой его иной: прямозастежная куртка, безрукавка и прямого покроя штаны с широкой мотней и сужающимися калошками. Вместо подвязок, как и у китайцев, короткие обмотки, повязываемые по щиколотке. Носки матерчатые, сшивные, но без вышивки. Матерчатые туфли раньше делались на подошве, укрепленной кожей и подковкой. В настоящее время костюм хуэй значительно меняется. У мужчин распространение получает городской, полувоенный и «кадровый» костюм; у женщин все более входят в быт трикотажные изделия (и белье и костюмы) и готовые платья. Примечательно, что шэньсийский костюм, приспособленный к потребностям трудящихся, стал образцом 428
покроя рабочей одежды. Общим элементом одежды мужчин хуэй теперь стала белая (очень редко черная) шапочка, а у женщин — черная или белая глухая капюшонообразная головная накидка. г Почти повсеместно у хуэй (кроме приморских южных, не занятых в земледелии) господствовала патриархальная большая семья. Число членов многих семей хуэй в Шэньси достигало 30 и более. Во главе такой семьи стоял старейший мужчина, распоряжавшийся работами мужчин, хозяйством и внешними отношениями семьи. Формально он прежде считался неограниченным главой в семье, и все его распоряжения должны были исполняться беспрекословно. Фактически же в среде хуэй женщина пользовалась общественным авторитетом внутри семьи, а иногда и в общине. Жена главы семьи распоряжалась женскими работами по дому и в «ближнем хозяйстве». Как правило, до середины 1940-х годов женщины в поле и на производстве не работали. В ведении жены главы семьи были кладовые продуктов, идущих на питание семьи, распределение запасов сырья женских домашних промыслов и др. Деньги, заработанные мужчиной даже в период отходничества, шли в общую кассу; средства, заработанные женщинами от продажи вышивки и т. п., оставались в их пользовании. Расход этих личных денег лишь иногда доверялся старшей женщине семьи. Таковы, например, коллективные женские траты на устройство родственных гостеваний в период «Малого Хайда» (Хайд-фитра). У хуэй женщина не носила паранджи (обычай, заимствованный другими мусульманскими народами от иранцев или от узбеков); у них не был распространен и обычай бинтования ног; иногда представители аристократии, не считаясь с общественным мнением, подвергали этой процедуре девочек в своих семьях, но это считалось нарушением норм ислама. Строго соблюдалось в северной группе хуэй стягивание груди, распространенное прежде и у других народов севера Восточной Азии. Если у мужчин хуэй исследователи единодушно считают характерной чертой энергичность и деловитость, стремление к тому, чтобы идти в ногу со временем, то женщины характеризуются как носительницы традиций. Это прежде всего относится к семейному быту, кругу воспитания и брачным нормам. Несмотря на известную самостоятельность, большую часть жизни женщины проводили прежде на женской половине. Раньше, чем у других соседних народов, «невесту» — девочку стремились оградить от игр с остальными детьми и особенно с мальчиками. Круг воспитания девочки включал домоводство, вышивание (качество вышивальщицы демонстрировалось в подарках родным будущего мужа и ему самому после сговора), рисование настенного лубка, навыки приготовления пищи, некоторые сведения по личной гигиене и т. д. За немногими исключениями девочки были лишены школьного образования. Лишь в крупных городах богатые семьи финансировали женскую школу. Преподавание в этих школах вели женщины. Женщины хуэй строго соблюдали национальную и земляческую эндогамию: брак с нехуэй считался позором, а наложничеству предпочитали смерть, и свидетельства об этом очень часты т. литературе о восстаниях хуэй. Распад больших семей, проходивший иногда совсем недавно (например, во время аграрной реформы в северных районах страны в 1947 г.), ослабил традиционные межсемейные связи и расширил межнациональные браки. В больших семьях брак хуэй оформлялся только как религиозный акт. В сельских местностях у северной группы цикл брачной обрядности был общемусульманского типа; в городах у всех групп обрядность по внешнему оформлению во многом близка к китайской. Близка и вся обрядность жизненного цикла, кроме похоронного обряда, который оформляется и проводится «по-мусульмански»: захоронение производится в нише, выбираемой на высоте половины человеческого роста в западной стенке могилы. Тело покойного кладут головой к северу, 429
лицом к западу (в сторону Мекки и находящегося там священного· камня — каабы). Из других обрядов жизненного цикла своеобразно наречение одновременно двумя именами. На третий или на седьмой день ребенок, получает мусульманское имя; обычно наречение именем производит мулла. Прозвище или имя общекитайского типа дается родными (родителями ребенка или родными матери). Иногда имя меняется после проведения обряда обрезания (суннети), который воспринимался как включение мальчика в общину верующих (т. е. как своеобразная инициация, и как таковая в старину проводилась в возрасте 9 или даже 13 лет). Семейные отношения у хуэй постепенно меняются. Равенство членов семьи перед законом и в обществе не могло не отразиться на внутрисемейных отношениях. Сейчас у хуэй господствует малая моногамная семья. Хотя отец и сейчас стремится расселить сыновей с их семьями в непосредственной близости к его дому или кругу родственников по мужской линии, теперь характер расселения членов прежней большой семьи диктуется производственными и общественными интересами. Женщины хуэй участвуют в общественном труде на полях, в государственных мастерских ковроткачества (новое для хуэй производство), швейных и обувных мастерских (обувь будничная предпочтительно матерчатая). Огромную роль играют женщины в культурно-просветительной и политико-воспитательной работе. В строительстве новых отношений в семье большую роль играет совместное обучение детей в школах. « Хуэй исповедуют ислам, т. е. веруют в единого верования ш* » незримого бога — Аллаха, пророком которого и посредником между ним и людьми, по их верованиям, был Мухаммед. Считается, что Мухаммед был последним, кто слышал «глас Аллаха» и что именно «воля Аллаха» изложена пророком в священной книге мусульман — Коране.5 Среди хуэй преобладают сунниты, т. е. признающие второй главной священной книгой Сунну. Правоверный ислам с первых лет своего существования включал различные течения — вероучения проповедников (имамов). Из этих ортодоксальных вероучений среди хуэй распространены учение имама Ханифэ и имама Шафи. Но большинства хуэй северной группы издавна причисляло себя к последователям имама Аазама (XVI в.), проповедником учения которого был и его внук — Аппак-ходжа (могила его в нескольких километрах от г. Кашгара считается священным местом паломничества). Кроме ортодоксального ислама, широкое бытование имели секты ислама. Иногда они возникали на почве чисто догматических разногласий. У хуэй, которые сами называют себя лао хуэйхуэй, т. е. почтенные, или ортодоксальные, мусульмане, до наших дней дошли секты да двуар и се деуар (дословно: «большой» и «малый» размах рук в обрядовом благодарственном поклоне при обращении к Аллаху). Но иногда религиозные разногласия принимали острый характер, были ярким выражением классовой борьбы в самой религиозной общине. Таким было столкновение между сторонниками «Старого учения» и «Нового учения». Подобно ересям, возникавшим в XVIII—XIX вв. во многих странах Азии — Индонезии, Иране, Ираке и др., «Новое учение» возникло как реакция крестьянства на захват феодально-помещичьей верхушкой власти в религиозной общине (обществе в целом), как борьба против «развращенной аристократии», против «погрязшего в грехе и осквернении веры» старого духовенства. Проповедь «очищения веры», 5 Исследования показывают наличие в Коране различных исторических слоев, что говорит о разновременности его составления (см.: Е. А. Беляев. Мусульманское сектантство. М., 1957, стр. И). 430
Рис. 67. Мечеть в г. Ачэне. более строгого соблюдения предписаний ислама, уже в начале XIX в. дополняется идеями об обязательности труда, о мирном сближении между людьми (и мирном обращении «неверных» в мусульманство), о «покорности» властям в немусульманских странах. Эти идеи выражали интересы новых слоев ремесленников и отчасти — купечества. Хотя хуэй считаются ортодоксальными, или наиболее фанатически настроенными, но из 18 общемусульманских празднеств они отмечают по существу три: Молид Набави — день рождения Мухаммеда, Хайд- элъфитр, или Се-Эрди («Малый Хайд»), и Хайд-элъ-Курбан, или Да-Эрди («Большой Хайд») .6 В отличие от других групп хуэй, северные хуэй празднуют с наибольшей пышностью Малый Хайд. Ему предшествует тридцатидневный пост — У раза. В этот период едят только два раза в сутки: после вечернего моления (намаза шаму) в сумерки и утром, за час до рассвета. В современных условиях постятся только те, кто не участвует в производстве. Прежде же существовал запрет держать пост детям (девочкам до 9 лет, мальчикам до обрезания) и «нечистым женщинам» (в период месячных и родов). В ночь завершения поста в мечети велось длительное моление (от вечернего намаза до полуночи). Утреннее моление в большинстве случаев проводилось под открытым небом. Главный священнослужитель мечети провозглашает разрешение от поста. После моления собираются пожертвования на религиозные нужды. По возвращении домой проводится домашнее моление, после которого приступают к обряду гостевания (прежде в течение трех дней, теперь в зависимости от условий производства). По всем домам общины идут с приветствиями сперва мальчики (их принято было не только угощать, но и одаривать деньгами), затем взрослые мужчины и наконец почтенные мужи и старцы.7 Гостевание женщин шло отдельно, и взаимные посещения могли совершаться в течение месяца после завершения поста. 6 Сб. «Религиозная жизнь китайских мусульман». Пекин, 1956, стр. 1. 7 Такое выделение по возрасту трех групп и разновременность их посещений говорит о сохранении пережитков бытованпя возрастных классов в далеком прошлом. 431
Курбану также предшествовал прежде пост, но в полной мере (от одного до трех месяцев) этот пост держали очень немногие и раньше. В день Большого Хайда было принято приносить жертву, закалывая барана. Это было очень разорительно для трудящихся, особенно в районах неразвитого животноводства. Особенностью обрядов трапезы в этот день и является преобладание мясных блюд. Курбан-Хайд празднуют более пышно хуэй южной группы. Из религиозных обязанностей, которые мужчине-верующему предписано было соблюдать всю жизнь (и не только соблюдать самому, но и следить за тем, как выполняют «религиозный долг» соседи), главных было пять: учиться, выполнять ежедневные пятиразовые моления и омовения, вносить пожертвования и религиозные налоги, поститься и совершать хадж — паломничество к святым местам. В полной мере свое значение (хотя и с новым осмыслением) сохранили три первые. Хадж — путешествие к святым местам — также соблюдается до настоящего времени. Из других местных религиозных празднеств следует упомянуть «день святых — покровителей ремесел» (эти святые и дни празднеств были в Китае общими у исповедующих разные религии, но по традиции занимающихся одинаковым ремеслом). Торжественные дни отмечались прежде лишь молением, обрядовой трапезой и гостеванием. „ Ислам резко ограничивал допустимые для Народное искусство * К J г верующих зрелища. Запрет отражался и на изобразительном искусстве. Запрещалось изображение живых существ. Считалось, что глаза изображаемых животных и человека «вбирают» в себя частичку души художника. Поэтому женский лубок основным сюжетом имел благожелательные рисунки цветов или композиции из геометрических линий. Мужской лубок, построенный на принципе каллиграфии, был криптографическим: рисунок, выполненный в форме каллиграфического витиеватого иероглифа, содержал многократно повторенные мусульманские формулы (запрещенные в императорском Китае). Театральные постановки, танцы, цирк были под запретом. Запрет не распространялся на сказителей. Уличные сказители, исполнявшие под аккомпанемент «трехструнника», или скрипки хуципъ, или даже оркестра из хуцинь, бубна и зурны, отаринные героические поэмы или отрывки из эпоса или песни на злобу дня, всегда были желанными участниками празднеств и собирали много слушателей. При этом и эпос и злободневные песни не были простым заимствованием литературных образцов. Так, поэма о подавлении восстания излагалась от имени восставших и воспевала их подвиги. Порой сказитель не скрывал, что он является певцом народа и его обличение эксплуататоров и корыстного духовенства вызывало недовольство власть имущих. Реже всего в публичном исполнении встречались лирические песни, песни о женской тяжкой доле и др. В общинах были нередко и свои постоянные сказители. В их репертуаре преобладали сказки и волшебные истории. Сюжеты сказок пока известны нам лишь по северной группе хуэй. В значительной мере это сказки общие по сюжету со сказками соседних земледельческих народов. В сказке сильны мотивы борьбы против социальной несправедливости (побеждает умный и скромный бедняк, глупый и жадный эксплуататор- богач погибает, чванливый чиновник опозорен, жадный и безбожный мулла наказан) и особенно резко звучит антиклерикальная нота. В волшебных историях часто действуют оборотни, злые духи, чуждые исламу образы «духов деревьев» и т. д. Исследование народного творчества 432
(как устного, так и изобразительного) показывает, что ислам у хуэй, особенно западных, тесно переплетается с доисламскими верованиями — буддистскими или даже с древними анимистическими представлениями. м Народная медицина у хуэй в значительной мере по- 1 дицина строена на психотерапии с учетом их верований. В своей лекарственной части она примыкает к китайской народной медицине. Многие десятилетия разрабатывая приемы воздействия на больного наговорами, аму- летами (с зашитой в них «целительно-молитвенной» формулой), порошками из пепла «целительной» молитвенной записи и т. д., наряду с чистым знахарством и прямым обманом верующего, врачи хуэй научились применять внушение, самогипноз, нервный толчок и другие средства. Имеется четыре специально хуэйских госпиталя (в том числе госпиталь в Шанхае; к врачебному коллективу его часто обращаются мусульмане, прибывшие в КНР из других стран, если они нуждаются в медицинской помощи). Большое врачебное значение придается спорту, в котором хуэй принимают активное участие. π Выше упомянуто, что учение было прежде одной просвещение —> « т-» из пяти «основных обязанностей» мужчины. В настоящее время учатся все: дети, юношество, взрослые мужчины и женщины. У хуэй сохранились и религиозные школы. Помимо специальных учебных заведений, где готовятся кадры духовенства, имеется мусульманский научно-исследовательский институт в Пекине, где изучаются история ислама, история культуры хуэй. В настоящее время осуществляется переход хуэй на путунхуа (общекитайский язык) и замена арабской письменности единой латинизированной фонетической системой. Если раньше литература их была разобщена по трем главным группам или в основном представлена произведениями религиозной тематики, то теперь развиваются новые для хуэй жанры литературы: лирическая поэзия и своя, пока еще не слишком обширная, драматургия, так как театр давно уже не запретное зрелище. Кроме Нинся-Хуэйского автономного района, в КНР имеются два автономных округа: Линься-Хуйэский в провинции Ганьсу (создан в ноябре 1956 г.) и Чанцзы-Хуэйский в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (создан в июле 1954 г.). Имеется также 9 автономий в размере уездов: в провинции Хубэй — Мэнцуньский и Дачанский, в провинции Юньнань — Юнцзяньский и Синьдяньский, в провинции Ганьсу — Чжанцзячуаньский, в провинции Цинхай — Вэйюаньский и Хуалунский, в Синьцзян-Уйгурском автономном районе — Янциский, а также Вэйнин- ский хуэй-мяо-ицзуский в провинции Гуйчжоу. 28 Народы Восточной Азии
Глава II ЧЖУАН-ДУНСКИЕ (ТАЙСКИЕ) НАРОДЫ Чжуан-дунские народы являются самой значительной по численности группой среди национальных меньшинств КИР, их насчитывается свыше 10 млн чел. Самыми крупными из чжуан-дун- ских народов являются чжуан —7.5 млн чел., а также буи— 1280 тыс. чел. и дун — 710 тыс. чел. Чжуан-дунские народы преимущественно расселены в Гуанси-Чжуанском автономном районе, провинциях Гуйчжоу, Юньнань, Хунань и Гуандун. ^ Проблема происхождения чжуан-дунских (или тайских) народов в значительной степени связана с аустрической проблемой и теорией заселения юга Восточной Азии мигрантами из Юго-Восточной Азии и индонезийского островного мира. Наиболее полно эту точку зрения изложил в 40-х годах XX в. Пауль Бенедикт, который, принимая за протоаустрический субстрат один из диалектов языка народности ли, живущей на о. Хайнань и сравнивая его с языками мяо, вьетнамским и тайским, считал все перечисленные языки аустрическими. Вьетнамцев и индонезийцев он относил к протоаустрическим пародам на том основании, что предками и тех и других считались упоминаемые в древних хрониках «юэ». Однако никто из исследователей, разделяющих концепцию П. Бенедикта, не обратил внимания на то, что термин юэ в китайских летописях 1 имеет различное значение. В древнейших китайских исторических памятниках упоминаются племена саньмяо, которые расселялись к югу от р. Янцзы. Справа (т. е. на запад) от них — озеро Дунтин, слева (т. е. на восток) от них —озеро Пэнли (современное оз. Поянху), к югу от них находится гора Вэныпань, к северу —гора Хэншань». Сопоставление археологических данных и письменных источников позволяет предполагать, что во II—начале I тысячелетия дон. э. между озерами Поянху и Дунтинху в единой группе племен саньмяо находились мань — предки народов мяо и яо — и некоторые группы юэ, стоявшие на неолитической стадии развития и, несомненно, являвшиеся автохтонным населением этих районов. 1 Единственными дошедшими до наших дней письменными свидетельствами об истории, культуре и быте древних племен и народов Восточной Азии являются летописи и хроники древних и средневековых китайских государств, бывших их соседями. В настоящем томе будут приводиться материалы этих китайских исторических памятников для характеристики ранних периодов истории некитайских народов. 434
В период, предшествующий династии Хань, в районах к югу от среднего течения р. Янцзы и по морскому побережью (районы современных провинций Фупзянь и Чжэцзян) древними китайскими историческими трудами зафиксированы следующие этнографические группы юэ: дунъюэ (на юго-восток от оз. Дунтин), минъюэ (приморские районы) и сиюэ (на запад от минъюэ, в современной провинции Гуандун). Таким образом, в прибрежной полосе юго-восточного района материковой части Восточной Азии жили племена миньюэ и дунъюэ, бывшие, вероятно, предками малайско-полинезийских народов. На западе от миньюэ жили древние сиюэ и лоюэ (вьетнамская форма лак-въет), и т. п. — предки чжуан-дунских народов. От этой ветви частично происходят и вьетнамцы; это, видимо, первая из обособившихся и переселившихся в районы нынешнего Вьетнама группа древних юэ, встретившаяся там с предками мон-кхмеров, которые также участвовали в этногенезе вьетнамцев. В настоящее время многие советские, китайские и вьетнамские ученые считают, что вьетнамский язык относится к китайско-тибетской семье, давая вместе с тем объяснение наличию мон-кхмерских элементов во вьетнамском языке. Второй отделившейся от этой этнической общности группой, по всей вероятности, были предки современных ли острова Хайнань. Предки древних ли составляли наиболее удаленную к востоку ветвь этнического пласта чжуан-дунских народов, поэтому у них были определенные контакты с группой миньюэ. Отсюда — близость некоторых элементов языка ли к малайско-полинезийским языкам. Еще до переселения древних ли на о. Хайнань предки чжуан-дунских народов были, видимо, крупной этнической общностью с единым языком — праязыком всех современных чжуан-дунских народов. В конце I тысячелетия до н. э. эта этническая общность в исторических памятниках чаще всего именуется боюэ. Обычный перевод боюэ — «сто (все) юэ», однако есть основания видеть в данном термине этноним, так как у различных чжуан-дунских народов в той или иной форме древний этноним боюэ бытует как самоназвание. Возможно, что в I тысячелетии н. э. началось разделение чжуан-дунской общности на более мелкие группы, давшие начало современным чжуан, тай, дун, шуй, маонань, мулао. Самым поздним было выделение народности буи, до сих пор сохраняющей наиболее тесные связи с чжуан в языке, материальной и духовной культуре. Единство чжуан-дунских народов, их этническое родство не вызывает сейчас никакого сомнения. Ученые на богатом материале показали, что в языковом отношении чжуан-дунские народы, составляя самостоятельную языковую группу, имеют много языковых параллелей с языками группы мяо-яо, что, в свою очередь, является свидетельством существования во II тысячелетии до н. э. единой этнической общности предков современных чжуан-дунских народов и народов группы мяо-яо. Таковы общие истоки этногенеза и этнической истории народов чжуан-дунской группы, которые в силу более раннего, чем у других народов южного Китая, развития экономики и культуры, оседлого образа жизни и использования поливного земледелия, уже в первые века нашей эры играли значительную роль в сложении особенностей культуры и быта пришлого китайского населения областей к югу от р. Янцзы. ЧЖУАН Народ чжуан — самый крупный из некитайских народов КНР — прошел путь, отмеченный многими героическими событиями. К 1958 г. общая численность чжуан в Китае достигала свыше 7.5 млн чел. 435 28*
В Гуанси-Чжуанском автономном районе чжуан более 7 млн чел., они населяют 73 уезда и города этого района, но наиболее сконцентрированы в 42 уездах на западе и в центре. Кроме того, 480 тыс. чжуан (этнических групп нун и ша) обитает в провинции Юньнань, 116 тыс. — в провинции Гуандун и 14 тыс. — в провинции Гуйчжоу. Таким образом, чжуан, проживающие в Гуанси, где они занимают 130 тыс. кв. км, или 60% всей площади, и составляют 37% ее населения, являясь наиболее компактной группой этого народа. Бывшая провинция Гуанси (ныне Гуанси-Чжуанский автономный район), место основного обитания чжуан, является одной из самых плодородных областей Китая. Четыре горных хребта пересекают ее вдоль и поперек. Однако это хребты невысокие, самые значительные вершины не достигают 1.5 км над уровнем моря. Реки имеют широкие плодородные долины, из которых наиболее славятся своими благодатными почвами долины рек Цзоцзян, Юцзян и Хуншуйхэ. Климат в основном субтропический, осадков выпадает много, и вегетационный период длится круглый год. Благоприятный климат, благодатная почва создали условия для произрастания более 5000 видов растений. Недаром Гуанси называют ботаническим заповедником Китая. Недра здесь богаты залежами угля, марганца, олова, вольфрама и нефти. У чжуан четыре наиболее распространенных самоназвания — бучжуан, буту, буи и бунун. Китайцы зовут их чжуан. 5 марта 1958 г. был создан Гуанси-Чжуанский автономный район, включающий всю территорию бывшей провинции Гуанси. Столицей района стал город Наньнин. „ Чжуан по языку относятся к чжуан-дунской группе китайско-тибетской семьи языков. Особенно близок языку чжуан язык народа буи, который в настоящее время пользуется почти такой же письменностью, как и чжуан. - Язык гуансийских чжуан включает два диалекта — южный и северный, они разграничены реками Юйцзян и Юцзян. Существенными различиями диалектов являются фонетические расхождения. Ни основного словарного фонда, ни грамматического строя диалектные различия почти не затрагивают. Таким образом, чжуан обладают исторически сложившейся языковой общностью. Это имело большое значение для успешного распространения новой фонетической письменности и оказывает заметное влияние на весь ход культурного строительства у чжуан. Компактное проживание основной группы единого народа, его языковая общность играют выдающуюся роль в деле национального формирования чжуан, чему также способствует историческое единство культуры и экономики этого народа. Проблема происхождения чжуан, а следова- Происхождение тельно, и других народов одной с ними языковой народа чжуан ' rtFJ г ^ ^ и его история группы представляется чрезвычайно сложной, а недостаток материала не позволяет делать окончательные выводы. Как уже отмечалось выше, племена, известные во второй половине 1-го тысячелетия до н. э. под этнонимами лоюэ и боюэ, являлись предками чжуан-дунских народов, а следовательно и чжуан, бывших, очевидно, уже с того периода коренным населением современного Гуанси- Чжуанского автономного района. О том, что в этническую территорию древних лоюэ входили и районы современного обитания чжуан Гуанси, мы находим свидетельства в ряде поздних исторических памятников. Так, в географическом разделе хроники X в. н. э. «Цзютаншу» говорится: «На севере уезда (Сюньхуа) воды реки, это река Цзанкэ, в просторечии 436
она называется Юйчжуан, или Лоюэ, а то еще говорят Вэнь. Это и есть древние земли (племен) лоюэ». В историческом памятнике того же времени «Тайпинхуаньюйцзи» также отмечается, что современный уезд Гуйсянь является местом обитания древних лоюэ. Именно в районе, населенном древними лоюэ, т. е. прежде всего в пределах Гуанси, в III в. до н. э. и возникло «государство» Наньюэ.2 Наньюэ, по всей вероятности, было ранней формой объединения не всех древних лоюэ,3 а только той их части, которая была известна уже тогда как боюэ и среди которых основную роль играли предки собственно чжуан.4 В 195 г. до н. э. император ханьской династии У-ди вынужден был признать независимость Наньюэ. К сожалению, об этом государственном образовании сохранились лишь отрывочные сведения, которые сводятся к тому, что люди Наньюэ занимались подсечно-огневым земледелием, что они не знали письменности и не умели выплавлять железо; все население подразделялось на многочисленные племена, которые имели своих вождей. Вождям соплеменники обязаны были подносить подарки. В случае смерти близкого жители Наньюэ приносили жертву небу. Достаточных оснований считать Наньюэ государством нет. Это объединение, созданное политиком, бывшим военачальником Циньской империи Чжао То, носило временный характер. Чжао То попытался ввести административную систему, характерную для Китая, но для этого еще не было условий. Наньюэ, по свидетельству памятника «Цяньханыну», получало от Китая железные изделия, а главное — оружие; это позволило Китаю осуществлять экономическое давление на Наньюэ. В I в. до н. э. ханьские императоры начали войну с Наньюэ. В 43 г. до н. э. боюэ потерпели решающее поражение и Наньюэ распалось. Одна часть племен ушла на запад в горы, другая — по южному побережью Гуандуна на юго-запад, в районы Юго-Восточной Азии. После разгрома Наньюэ в исторических памятниках для тех же районов Гуанси, где обитали древние лоюэ и боюэ, мы находим различные этнонимы, восходящие к древнему наименованию предков чжуан. Так, в географическом разделе хроники VII в. «Суйшу» говорится: «Ли и ляо, которые ценят бронзовые барабаны, повсеместно встречаются в 25 округах области Линнань» (древнее китайское название областей к югу от циньского и ханьского Китая, современных Гуанси и Гуандуна). Сообщая о населении этих же районов, исторический памятник X в. «Тайпинхуаньюйцзи» отмечает, что на территории современного уезда Гуйсянь «вдоль подножья гор на несколько сот ли все лижэнь — это тоже варвары...» Таким образом, лоюэ (позднейшие ляо и ли5) древних и средневековых письменных источников являются ранними насельниками современного Гуанси-Чжуан- ского автономного района, а исторические названия лоюэ-ляо-ли — вероятные изменения одного из этнонимов предков чжуан. Эти данные позволяют говорить о непрерывном обитании предков чжуан в пределах современного Гуанси-Чжуанского автономного района на протяжении тысячелетий. Вплоть до X—XI веков этноним чжуан в исторических хрониках не упоминается. В результате китайского завоевания земель к югу от 2 В переписке Чжао То, главы государства Наньюэ с императорами династии Хань, население Наньюэ неоднократно именуется лоюэ, наньюэ, или боюэ. 3 В борьбе с Наньюэ династия Хань использовала солдат лоюэ, численность которых доходила до 400 тыс. Очевидно, что можно причислить этих лоюэ к той группе, которая скорее всего была больше связана с предками вьетнамцев, чем с Наньюэ и которая также, видимо, имела этнические связи с группой юйюэ, упоминаемых в письменных памятниках той же эпохи. 4 В данном случае интересно сообщение хроники династии Мин (XIV—XVII вв.) «Минши» (гл. 318), что основным районом расселения боюэ был уезд Таньян современного района Босэ, являющегося одним из основных мест обитания чжуан Гуанси в междуречье Юцзян и Цзоцзян. Важно также отметить, что древнее наименование города Наньнина — столицы автономного района чжуан (Юэи) близко к самоназванию чжуан (буяи, или буи). 5 В XI—XVI вв. наряду с уже появившимся названием чжуан существовало еще и название лан, которым также обозначалось коренное население Гуанси. Так, в памятнике XVII в. «Юэсиоуцзи» сказано: «Что касается людей лан, то они... имеются во всех округах Юэси». Возможно, что лан всего лишь вариант этнонимов ляо и ли. 437
Янцзы часть боюэ была ассимилирована китайцами. К X в. н. э. группа племен боюэ как единое целое перестала существовать. Это было вызвано еще и тем, что с прогрессом производительных сил происходил быстрый процесс разложения первобытнообщинного строя этих племен, обособление одной группы от другой. В силу сложившихся исторических условий из всех прежних боюэ выделяется своим социально-экономическим развитием группа племен, консолидирующихся в народность чжуан. В отчете о посещении иных земель чиновником китайской династии Сун Фань Чэн-да говорится о «белых чжуан», населяющих Гуанси* У этих чжуан, пишет Фань Чэн-да, имелись письменные знаки, свои законы и обычаи, свои правители и чиновники. Таким образом, начиная со времени сунской династии (X—XIII вв.) в китайских исторических хрониках уже говорится о народе чжуан, достигшем высокой ступени хозяйственного и культурного развития и начавшем длительную борьбу за свою независимость. В ответ на попытку императоров династии Сун изгнать чжуан с равнинных районов Гуанси и южной Хуиани чжуан подняли одно из самых значительных в своей истории восстаний. Под руководством Нун Чжигао 6 восставшие отбили натиск китайских войск, освободили область Нинчжоу и провозгласили государство Наньтяньго («Небесное государство Юга»). В течение первых месяцев войны с императорским Китаем преимущество было на стороне армии чжуан. Они заняли область Цзючжоу и осадили город Гуанчжоу. Но силы оказались неравными. Оправившиеся от первых поражений, китайские войска в конце концов сумели разгромить государство Наньтянь и присоединить чжуанские земли к Китаю. В период господства в Китае монгольской династии Юань (XIII—XIV вв.) и династии Мин (XIV—XVII вв.) чжуан неоднократно поднимались на борьбу против феодально-национального гнета. В этой борьбе, которая встречала поддержку у китайского крестьянства, крепло этническое единство чжуан и их связи с другими угнетенными народами, и прежде всего с мяо, яо, дун, буи, населявшими соседние районы и провинции. Особенно ярко сказалось это единство в годы великой крестьянской войны — движения тайпинов, направленного против маньчжурской династии Цин (1644—1911 гг.) и феодального гнета. В 1851 г. в Гуанси к восстанию, поднятому Хун Сю-цюанем и Ян Сю- цином, примкнул крупный чжуанский помещик Вэй Чанхуэй. Он привел более 1000 чел. под знамена тайпинов и стал одним из вождей Тайпин- тяньго. Вэй Чанхуэй носил титул «царь севера» (бэйван). По мере расширения тайнинского восстания в ряды повстанцев вливались новые и новые отряды, сформированные из чжуан. И даже в то время, когда Вэй Чанхуэй, видя, что восстание против маньчжурской династии выливается в антифеодальное движение крестьянских масс, в силу своей классовой принадлежности пошел против тайпинов, против их выдающегося вождя Ян Сю-цина, многие тысячи чжуан остались верными целям восстания. Они продолжали борьбу бок о бок с китайцами и мяо в тайпинской армии Ши Да-кая. Тайнинское восстание потерпело поражение, но оно явилось прологом освободительной борьбы народов Китая против иностранного и феодального гнета. Чжуан героически сражались вместе с другими народами в отрядах армии «Черных флагов» против французской агрессии в Китае и Вьетнаме. В годы гражданской войны в Китае 1927—1937 гг. чжуан вместе с братскими народами создали более десяти советских районов 6 В настоящем издании имена представителей некитайских народов в отличие ί)τ китайских имен пишутся слитно. 438
в междуречье Цзоцзян и Юцзян, организовали в те годы 7-ю и 8-ю Красные Армии Китая. Навсегда сохранится память о верном сыне народа чжуан Вэй Бацюне, выдающемся военачальнике революционных войск, отдавшем жизнь за победу народной революции. „ Чжуан — древние земледельцы юга материковой Восточной Азии. Используя природные условия речных долин Гуанси, их предки перешли от системы подсечно-огневого земледелия к возделыванию орошаемых культур и прежде всего риса. Известно предание о том, как древние мяо познакомились с поливным земледелием от небольшого народа мулао чжуанской языковой группы. Условия долин горных рек определили расположение полей террасами. Вода для орошения поля или поднималась с помощью водяных колес, или затопляла поля в результате искусственного подъема уровня воды в реке при помощи специальных дамб. Исторические материалы не сохранили подробных сведений о характере земледелия и сельскохозяйственных орудиях у предков чжуан в далеком прошлом. Известны лишь отдельные факты: землю пахали, используя буйволов, орудия были сделаны из дерева, на полях возделывались технические культуры: хлопок и конопля, а на небольших плантациях выращивались тунговые и чайные деревья, плоды которых дают масло. В китайской литературе встречаются сведения о торговле древних чжуан товарами своего производства, прежде всего знаменитой парчой. Очевидно, предки чжуан на рубеже нашей эры были знакомы с бронзой, которая представлена высокими образцами ремесленного производства — ритуальными барабанами и различными украшениями. Бронзовые изделия их производства были немаловажной статьей торговли древних чжуан с другими южными народами. Высокоразвитое для своего времени сельское хозяйство, с одной стороны, широкое проникновение товарно-денежных отношений, с другой — послужили основой раннего развития классового общества у древних чжуан в сравнении с другими южными народами. Уже исстари определилось и несколько особое положение чжуан (после завоевания их областей) в китайской империи. В отличие от других народов, у чжуан феодальные правители Китая предоставляли возможность знати сдавать государственные экзамены для занятия должности. Многие методы ведения хозяйства и орудия труда чжуан были восприняты китайскими поселенцами. Может быть, именно этим и объясняется отсутствие подробных сведений о специфически чжуанских формах хозяйствования. В настоящее время чжуан широко используют тягловый скот — быков и буйволов, металлические и деревянные орудия труда — плуг, борону, мотыгу, серп. Заливной рис является основной сельскохозяйственной культурой для чжуан, занятых орошаемым земледелием. Поскольку работы фактически ведутся круглый год, нельзя и установить какого-либо точного срока начала сельскохозяйственного года. Поля под рис обрабатывают при помощи плуга и однорядных или трехрядных борон. Весь период произрастания и созревания риса охватывает 3—4 месяца. В течение этого времени чжуанские крестьяне два раза проводят прополку. После сбора второго урожая риса на одном поле большую часть оставляют не занятой, а на меньшей сеют зимние культуры — бобовые и овощи. На неорошаемых полях чжуан сеют суходольный рис и другие злаки, больше всего кукурузу. Сажают кукурузу гнездовым способом, по несколько зерен в одну лунку. На тех же землях во второй посев идут соевые бобы, арахис, просо. Прежде самый большой урожай заливного риса составлял 300—400 цзи- ней с одного му. 439
Такими условиями сельскохозяйственного производства отличаются только районы речных долин, где живет подавляющее большинство чжуан Гуанси. На севере провинции в горном районе чжуан в основном занимались лесным промыслом, сбором дикорастущих плодов и лекарственных растений, охотой и рыболовством. Поскольку условия для земледелия здесь мало подходящие, то и доход от земледелия составлял всего 7з или около 72 всего дохода крестьянской семьи. В какой-то мере жизнь горных чжуан отличалась от жизни их соплеменников в остальной части Гуанси. Но это касалось небольшой группы всего народа и не определяло его общего развития. Высокая степень развития сельского хозяйства (если брать общий уровень для Китая начала XX в.) и его частично товарное направление, а также раннее отделение ремесла способствовали возникновению чжуан- ских торговых центров, выросших в поселения городского типа. Чжуанские ремесленники производили металлические и деревянные орудия труда, изготовляли черепицу для продажи и своим соплеменникам и китайцам, гончарную посуду, фарфоровые изделия и пр. На базе этих домашних промыслов уже в конце прошлого века возникли мануфактуры и различные ремесленные производства — железных изделий, черепичные и гончарные, прядильные и фарфоровые предприятия. Появилась небольшая группа чжуанского населения, порвавшая с земледелием и превратившаяся в наемных рабочих на горнорудных предприятиях, принадлежавших китайскому бюрократическому или иностранному капиталу, а также на различных ремесленных мануфактурах и производствах. В последние годы перед образованием КНР стал использоваться наемный труд чжуан в сельском хозяйстве и на ткацко-прядильных фабриках (занятых изготовлением знаменитой в Китае многоцветной гуансийской, или чжуанской, парчи). Таким образом, уже многие годы происходит формирование собственного пролетариата чжуан. Вместе с тем в ряде местных производств, на небольших предприятиях и в торговых центрах стал появляться чжуанский местный капитал. Как правило, капиталистические элементы в чжуанском обществе были связаны с бюрократическим капиталом всего Китая и в целом развитие капиталистических отношений у чжуан сдерживалось империалистическим и феодальным гнетом, тормозившим развитие всей страны. В целом общество чжуан прежде было полуколо- Социальная ниальным и полуфеодальным. Основное средство организация j^ ^ ν η производства большинства населения — земля — находилось в собственности помещиков и кулаков. Предприятия промыш- ленно-ремесленного типа были сосредоточены в руках представителей бюрократического капитала и империалистов. При обследовании ряда районов Гуанси было установлено, что в 40-х гг. на 1200 хозяйств помещики и кулаки составляли 5.9% и владели 16.8% земли. Если же учесть еще узурпированные помещиками общинные земли, то земля, находившаяся в собственности господствующего класса, составит 26%. Бедняки составляя 36.45% всех хозяйств, владели 14.7% земли, батраки (8.61) владели 0.69% земли. Прочие хозяйства принадлежали середнякам, мелким арендаторам и ремесленникам. Помещики и кулаки эксплуатировали крестьян и батраков с помощью феодальной аренды, ростовщических ссуд. Крупные помещики были тесно связаны с бюрократическим капиталом. Элементы общественной организации, характерные для первобытнообщинных отношений, сохранились у чжуан в форме номинально существующих «родовых старейшин», «совета старейшин» (хотя поселения уже 440
не были родственными по своему составу), и пережитки ее стали в руках феодалов орудием закрепощения крестьян. Исторически сложившаяся и существовавшая до свержения пинской династии в Китае, в частности у чжуан, система управления инонациональными районами осуществлялась через ту-сы. Ту-сы представляли на месте власть китайского императора, были сборщиками налогов в пользу казны, главными судьями и вершителями судеб населения подведомственных им районов. Резиденцией ту-сы обычно был уездный центр. Ту-сы подчинялись все старейшины «родов» (т. е. родственных групп). До начала XVIII в. ту-сы мог быть только выборный представитель чжуан из числа старейшин рода, имевший заслуги перед императорским двором. С 1728 г. должность ту-сы перестала быть выборной. Императоры по эдикту 1728 г. присвоили себе право назначать ту-сы, причем назначенным на этот пост мог быть и китаец, что и происходило в подавляющем большинстве случаев. Если старейшина рода был собственником и распорядителем земли рода, то ту-сы был собственником и распорядителем всех земель в районе его юрисдикции. Ту-сы становился на путь узурпации прав рода на землю. Таким образом династия Цин, стремясь посеять рознь между чжуан и китайцами, отменила существовавшее прежде положение и разрешила китайским феодалам присваивать земли чжуан. В результате крестьяне чжуан, с одной стороны, испытывали гнет китайских феодалов, с другой — своих собственных, выступавших обычно в роли старейшин родов. Однако в далеко ушедшем от первобытной эпохи обществе система управления некитайским населением Китая с помощью аппарата ту-сы изжила себя уже в конце периода династии Цин. В новых социальных условиях даже феодализированная родовая знать не обладала ни реальной силой, ни богатством. В годы господства гоминьдана последние остатки местного управления ту-сы у чжуан Гуанси были уничтожены, и на смену им стала вводиться общая для китайских районов система баоцзя. Баоцзя как система, с помощью которой гоминьдановская власть управляла местным населением, сочетала в себе административные, военные и просветительные функции. Гоминьдановские реакционеры пропагандировали эту систему как свою политику «трех самоуправлений», якобы предоставленных народу, — в области администрации, самозащиты и просвещения. Что из себя представляла эта политика, видно на примере тех же чжуан. Начальник баоцзя деревни одновременно являлся и начальником школы и начальником военно-полицейского отряда деревни. Первоначально, в годы антияпонской войны, на эту должность назначали кого- либо из молодых интеллигентов, прошедших специальную подготовку, но впоследствии во главе баоцзя ставили местного джентри. В подавляющем большинстве главари баоцзя в годы революции стали агентурой реакционного гоминьдана. К началу 1950 г. провинция Гуанси была очищена от регулярных го- миньдановских войск. Отряды народного ополчения еще прочесывали горные леса, где прятались вражеские банды, а на освобожденной земле чжуан начали создаваться демократические организации. Прежде всего была проведена аграрная реформа и ликвидировано помещичье землевладение. Дни проведения аграрной реформы стали днями Экономические политического воспитания широчайших масс чжу- шэеоо'ля'зовсШия F анского крестьянства. Земля перешла в руки тех, кто ее обрабатывал. С помещиками и феодально-бюрократическим аппаратом было покончено, народ чжуан стал строить новую жизнь. 441
С 1955 г. движение за социалистическое преобразование в сельском хозяйстве охватило районы, населенные чжуан. В 1956 г. в сельскохозяйственных кооперативах высшего типа было объединено свыше 96% всех крестьянских хозяйств у чжуан Гуанси. Наряду с подъемом сельскохозяйственного производства в районах, населенных чжуан,· росли промышленные предприятия. Если в 1950 г. в этих районах было 141 промышленное предприятие, то уже в 1956 г. их действовало 478. В 1956 г. доходы от промышленности составляли 10%, а уже в 1957 г. промышленность (включая кустарную) дала 32.5% всех доходов в районе. После образования КНР в Гуанси-Чжуанском автономном районе силами населения было построено большое число крупных и мелких ирригационных сооружений, что позволило оросить дополнительно свыше 12 млн му земли. Столица автономного района г. Наньнин, а также города Лючжоу, Гуйлинь стали крупными промышленными и культурными центрами. В годы гоминьдановской реакции чжуан запре- Материальная щалось носить свою национальную одежду, гово- ультура рить на родном языке, называться чжуан. Но народ, несмотря на все запреты, сохранил и свое национальное достоинство, и свой язык, и элементы своей материальной культуры, которые, как уже говорилось выше, были усвоены и китайцами этих же районов. В общем сейчас нет разницы между китайской и чжуанской одеждой, но женщины чжуан украшают свои кофты традиционным вышитым орнаментом по подолу и краю верхней полы. Они любят украшения: серебряные гривны и серебряные ожерелья в виде цепочки с серебряным замком, серьги, браслеты на руках и ногах. Головным убором женщин служит повязка из черной материи, которая закалывается сбоку или на затылке и не дает волосам ниспадать на лицо. Во время работы мужчины и женщины носят большие конусообразные шляпы из соломы. Ходят чаще всего босиком или надевают соломенные сандалии. В отдаленных районах старики до сих пор носят старинную одежду с широкими рукавами. Женщины уездов Луншэн, Лунлинь и Дасинь носят юбки, в других районах чжуанки носят штаны. Жилище чжуан, особенно северо-западных районов Гуанси, сохраняет традиционные черты. Как правило, это двухэтажное сооружение, еще в исторических документах оно характеризуется формулой: «внизу скот, наверху люди». Нижний этаж имеет каменные стены выше человеческого роста, с двухстворчатой дверью. Верхнее помещение сложено из кирпича-сырца. Внутри дома 3—4 комнаты, одна из них передняя, остальные внутренние. Стены между комнатами сделаны из бамбука или коротких досок. Каркас дома ставится на утрамбованную площадку. Крыша кроется, как правило, черепицей черного цвета. Внутри жилых помещений находятся кровати, столы, стулья, шкафы. Окна небольшие. Характерной особенностью поселений чжуан является устройство поселков на крутых горных склонах уступами. В городах и крупных поселениях улицы широкие, обычно застроены двухэтажными современными домами. Из средств транспорта в настоящее время распространены двухколесные деревянные телеги, в которые запрягают лошадей, мулов, буйволов. Развит речной транспорт. В горных районах ездят верхом на лошадях и используют вьюки. с „ „ б Семья чжуан патриархальная, моногамная. Брак патрилокальный, однако до последнего времени сохранялись также пережитки матрилокальности: после заключения брака муж лишь навещает жену, которая переходит жить в его дом только 442
Рис. 68. Общий вид чжуанского поселка. € рождением первого ребенка. Важно отметить, что, по свидетельству китайских хроник, браки с китайцами у чжуан разрешались уже с IX в. Это оказало влияние на семейные отношения чжуан. Положение женщины было такое же, как и у китайцев: она не пользовалась никакими правами в семье, рождение дочери не было радостным событием. Ухудшение материального положения семьи сказывалось прежде всего на девочках. Случалось, что девочку, достигшую 8-летнего возраста, семья продавала в чужую семью или отдавала за долги. Влияние норм феодального брака китайцев сказалось и в том, что родители могли сосватать свою дочь, не спрашивая ее согласия и даже до рождения будущих жениха и невесты. В семейно-брачной обрядности чжуан можно видеть многое, свидетельствующее о пережитках матриархата (ср. аналогичные обряды у других народов: мяо, ицзу, тай и т. д.). Самым значительным обрядом, предшествующим заключению брака, являлся молодежный праздник песни 3-го дня третьего месяца (прежде праздник поминовения предков) или 8-го дня четвертого месяца, а также осенью после сбора урожая. Во время этого ритуального праздника, носящего тот же характер, что и «лунные танцы» мяо, юноши и девушки поют любовные и шуточные песни «Сбор на склоне» или «Сбор на холме», завязывают знакомства. В празднестве участвует нередко 1—2 тыс., а на самых больших — более 10 тыс. чел. При окончательном заключении брака решающее слово имеют все же родители, но не сами молодые. За невесту семья жениха давала выкуп скотом или деньгами. В ряде 443
случаев в горных районах оставшаяся без родителей и без братьев девушка становилась наследницей имущества семьи. После "1949 г. женщины чжуан стали хозяйками своей судьбы и играют большую роль в общественной жизни своего народа. Чжуан хоронят своих умерших в гробу, но через 4—5 или 7—8 лет погребают заново, помещая кости в ос- су арий (обычно или зарывают оссуарий в землю или оставляют на горе, в пещерах). Большое распространение у чжуан имеет культ предков. Каждая семья имеет своего предка, в честь которого устраивается алтарь в доме. Во время праздника 14-го дня седьмого месяца приносят жертвы в честь се- с* 69# мейных предков, а 30-го числа — чжуанские девушки. первого месяца по традиции отмечают память героев «черных флагов». Ни даосизм, ни буддизм не получили широкого распространения. По своим верованиям чжуан были анимистами. Высокому уровню экономического развития И^ольклоСТЬ' этого народа соответствовал уже с далекого прошлого литература высокий уровень культуры. Еще до IX в. н. э. предки чжуан, пользуясь иероглифической письменностью («перевернутые иероглифы»),7 создали свою литературу. В X в. эта письменность имела относительно широкое распространение и употребление в среде чжуанской интеллигенции. Автор того времени Фань Чэн-да, китайский чиновник в г. Гуйлинь, составил краткий словарь этих местных знаков, которые при анализе их показали совпадение с существовавшей недавно иероглифической письменностью чжуан. Владея в ряде случаев китайской письменностью, чжуан создали собственные письменные знаки. Считается, что наибольшее распространение эта письменность получила в XIII—XVII вв. Именно от этого периода сохранились материалы о творчестве видного чжуанского поэта Вэй Чжидао — автора и собирателя многих народных песен и сказаний. Чжуанская иероглифическая письменность имела следующие особенности: 1) китайские иероглифы заимствовались по фонетическому признаку; для передачи определенного значения слова чжуан писался созвучный ему, часто приблизительно, китайский иероглиф; например, для написания чжуанского слова 'деревня' 7 Мы воспользовались работой языковеда чжуанца Вэй Цинвэня «Иероглифическая письменность гуансийских чжуан» («Чжунго юйвэнь», № 7, 1953, стр. 21—22). Некоторые китайские ученые отрицают наличие древней письменности чжуан, однако авторы «Истории и современного положения чжуан Гуанси» высказались в поддержку Вэй Цинвэня. 444
использовали китайский иероглиф ванъ (вечер), слова 'падать' — иероглиф лун (дракон) (следует, конечно, учитывать, что в те времена звучание китайских иероглифов было иное и современное их чтение не соответствует чжуанским словам); 2) использовались китайские иероглифы, совпадающие по смыслу и звучанию с чжуанскими словами; 3) использовались китайские иероглифы, у которых в чжуанской письменности сохранялось их смысловое значение, а читались они по-чжуански; 4) образовывались знаки, обычно из двух китайских иероглифов, один из которых имел смысловое значение, другой показывал произношение всего знака; например, чжуан- ское слово 'спать' обозначалось двумя китайскими иероглифами — 'луна' и 'год': первый показывал значение чжуанского иероглифа, а второй (нянь) — его произношение; 5) использовались произвольные идеограммы чжуанского письма — брали два или больше китайских иерогли- о «а я фов и из их отдельных частей Рис· ^ (продолжение). или всего знака составляли но- 2 — чжуанская девушка, исполняющая мелодию горцев, вые идеограммы, причем не принимались во внимание ни значение отдельных иероглифов, ни их произношение; например, китайский иероглиф ши (камень), повторенный в одном знаке трижды — два внизу, третий сверху — означал в чжуанском письме: «холм, сложенный из камня»; два китайских иероглифа 'цветок' и 'огонь', расположенные первый над вторым, обозначали чжуанское слово 'завянуть', 'засохнуть'; 6) заимствованные китайские иероглифы употреблялись в таком значении, которое ничего общего не имело с их китайским произношением и значением; например, китайский иероглиф кэ (мочь, иметь возможность) обозначал у чжуан \пицо'; китайский иероглиф ван (направляться) — 'невестка'; 7) в сохранившейся письменности чжуан есть ряд иероглифов, которые не существуют в современной иероглифической письменности китайцев и, возможно, были заимствованы из древней китайской графики или являлись собственно чжуанскими иероглифическими знаками; таких знаков немного. В существовавшей до недавнего времени чжуанской иероглифике больше всего было знаков, созданных на основе первых четырех способов. За тысячу лет существования чжуанская письменность не усовершенствовалась, а напротив, еще более усложнилась. После 1949 г. была предпринята попытка на основе старых принципов создать «новую иероглифическую письменность». Однако получился большой разнобой в написании различных знаков в зависимости от фонетических особенностей диалекта. Чжуанскими лингвистами совместно с другими учеными КНР в 1958 г. создан проект новой письменности чжуан на латинской основе. Литература чжуан представлена прекрасными образцами фольклора — историческими преданиями, легендами, обрядовыми и трудовыми песнями, эпическими произведениями, богатыми по своему национальному колориту сказками о чудесных превращениях и самоотверженных поступках людей. Известно также творчество выдающегося поэта средневековья Вэй Чжидао. 445
Вэй Чжидао был родом из центральной Гуанси. Он жил в конце периода правления китайской династии Мин (XVII в. н. э.), происходил из зажиточной семьи, успешно сдал государственные экзамены и прекрасно знал китайскую литературу. Вэй Чжидао был крупным знатоком.устного поэтического творчества своего народа. В совершенстве владея мастерством стихосложения, он стал творцом многих песен на своем родном языке и писал их иероглифической письменностью чжуан. Его прекрасные песни и стихи передавались и заучивались народными сказителями,, многие из них поются и рассказываются в наши дни. В 1954 г. в жизни народов Южного Китая, в истории их национальных литератур произошло большое событие. Ученые совместно с деятелями культуры народности ицзу собрали и опубликовали эпическую поэму ицзу «Ашма». Опубликование поэмы вызвало широкий международный отклик; оно показало, что народы юга страны, презиравшиеся правителями старого Китая, обладают высокоразвитой самобытной культурой и высокохудожественным народным творчеством. Сильное влияние «Ашма» оказала на чжуанца Вэй Цилиня, студента Уханьского университета. Используя сюжетную канву «Ашмы» и старинные фольклорные произведения своего народа, он создал поэму «Плащ из перьев ста птиц», опубликованную в 1955 г. Поэма начинается описанием красивой плодородной местности, где в бедняцкой семье у добрых людей родился мальчик по имени Гука: Трава растет под непогодой, А Гука рос в семье бедняцкой. Цветут цветы под солнцем ярким, А Гука рос в семье хорошей. Отец Гуки не дождался рождения своего сына, он умер на непосильной работе у ту-сы в ямыне (присутственное место). В 20 лет Гука становится смелым, трудолюбивым и красивым юношей, которому пора подумать о женитьбе. Однажды в горах Гука находит красивого петушка, который через три месяца превращается в красавицу по имени Или. Гука и Или живут дружно, как брат с сестрой, они крепко любят друг друга. О красоте Или узнает ту-сы. Чтобы отнять ее у Гуки, ту-сы задает ему целый ряд задач, но Гука с помощью Или все эти задачи решает и остается победителем. Тогда ту-сы посылает слуг, и они силой уводят Или. Она говорит, чтобы Гука убил сто птиц и сделал себе одежду из их перьев и на сотый день пришел в ямынь. Ту-сы не удается добиться любви Или, хотя он пытается смягчить ее подарками. Тогда ту-сы решает развеселить Или, зовет монаха, колдуна, шутов, но все попытки напрасны. На сотый день является Гука. Он убил сто птиц, на нем яркий плащ из их перьев. Он танцует, подражая птицам, и Или * смеется. В награду ту-сы дарит Гуке быстрого коня. Гука говорит, что одежда его волшебная: в ней старик превращается в юношу и любая девушка полюбит его. Ту-сы и Гука меняются одеждами. Помогая ту-сы надеть одежду из перьев, Гука убивает его, подхватывает Или, садится на коня и исчезает. Догнать его не могут. Через три дня Гука и Или скрываются в неведомом месте. Теперь днем они летают в небе, как супруги- фениксы, а ночью горят, как две звезды. Таково содержание этой поэмы Вэй Цилиня, наполненной яркими художественными образами поэтического творчества народа чжуан. По едирюдушному признанию литературоведов и критиков, эта поэма знаменовала собой рождение новой литературы народа чжуан, имеющего большое фольклорное наследие. Среди других фольклорных памятников превосходна по своей образности и глубине содержания легенда о Малэ, ушедшей искать солнце. БУИ Народность буи принадлежит к числу крупных национальных меньшинств Китая. По данным переписи 1953—1954 гг. их насчитывалось 1 247 883 чел., по данным 1959 г. — около 1270 тыс. чел. Все они живут в провинции Гуйчжоу, причем наиболее компактно на юго-западе и юге провинции, где вместе с мяо буи образуют Цяньнаньский автономный 446
1 ι* 5 Рис. 70. Образцы вышивки народов Южного Китая. 1 — чжуан; 2,5 — тай; 3,4 — мяо. округ народностей буи и мяо. В нем живет 855 тыс. чел. буи. В Цяньдун- наньском автономном округе народностей мяо и дун, в части его, примыкающей к Цяньнаньскому автономному округу народностей буи и мяо, живет свыше 16 тыс. буи. Остальные расселены среди китайского населения провинции Гуйчжоу, особенно к северу от г. Гуйян. Самоназвания буи — буюэи, буи, буёй. В старой литературе они известны под названиями чжунцзя, тудзя, бэньди, шуйху, ицзу. В 1953 г. было решено принять в качестве единого названия всей народности наиболее широко встречающееся самоназвание — буи. По языку буи относятся к китайско-тибетской семье языков, чжуан-дунской группе, языковой подгруппе чжуан. Различается три местных говора: говор буи южных уездов, па нем говорит свыше 500 тыс. чел., говор буи в основном восточных и северо-восточных уездов, на нем говорит свыше 400 тыс. чел., говор буи 447
западных и северо-западных уездов, на нем говорит свыше 200 тыс. чел. Существенной разницы между этими говорами нет, есть только некоторые различия в фонетике, но это не является препятствием для общения. Среди 3500 отобранных для сравнительного изучения слов одинаковые слова составляют 70 %. Язык буи очень близок к языку чжуан, особенно к его северному диалекту. Чжуан северных районов Гуанси-Чжуанского автономного района и буи провинции Гуйчжоу свободно понимают друг друга. При сравнительном изучении диалектов языков чжуан и буи ученые установили, что диалектные различия в языке чжуан очень часто оказываются сильнее, чем между языком буи и северным диалектом языка чжуан. Все это позволяет предполагать, что у чжуан и буи по существу общий единый язык. В ноябре 1956 г. в г. Гуйяне состоялась научная конференция по вопросу о создании письменности буи, в которой наряду с учеными приняли участие и кадровые работники буи. На конференции был принят проект письменности буи на латинской основе. В качестве норматива было решено принять говор уезда Хуэйшуй. Этногенез и история буи по существу еще не Этногенез и история разработаны. Наиболее распространенной яв. лется теория о переселении буи из провинции 1\ анси, где они жили в районе нынешнего г. Наньнин, вместе с чжуан. Действительно, близость буи и чжуан несомненна. Более того, можно даже определенно утверждать этническое родство буи и чжуан. Очевидно, племена юэ, жившие в районе южнее р. Янцзы, составили основной пласт в их этногенезе. Родство буи и чжуан подтверждается анализом всей их материальной и духовной культуры. Показательно, что чжуан, живущие в северной части провинции Гуанси, имеют в подавляющем большинстве самоназвание буи. Нет ни малейшего сомнения в том, что территория нынешнего Гуанси-Чжуанского автономного района, заселенная народностью чжуан, входила в ареал формирования, народов чжуан-дунской группы. Буи являются коренным, во всяком случае самым ранним известным населением южных районов Гуйчжоу. Следовательно, ареал формирования народов чжуан-дунской группы включал и территорию, ныне за - нимаемую буи в провинции Гуйчжоу. Таким образом, можно утверждать, что ранняя история буи, как и вся последующая, является совместной историей буи и чжуан. Названия этих народов — чжуан и чжунцзя, как тогда назывались в китайской литературе нынешние буи, в китайских хрониках появляются приблизительно в одно и то же время. Обращает на себя внимание также фонетическая близость названий этих народов — чжуан и чжунцзя — и их самоназваний. История буи полна примеров неоднократных выступлений против господства феодалов. Уже в начальный период Тайнинского восстания буи приняли в нем участие, поднявшись против притеснений и произвола местных угнетателей. Славной страницей в истории буи является их героическая борьба против гоминьдановских поработителей. В западных районах расселения буи разгорелось пламя народной борьбы. Гоминь- дановцам, несмотря на все их усилия, не удалось подавить этого широкого народного движения, которое завершилось в 1949 г. освобождением буи от гоминьдановского ига. ~ Λ пп „ „ Основным занятием б\и является земледелие. Основные занятия π -π ~ ^ Природные условия юга гуйчжоу благоприятны для этого: зима сравнительно теплая, среднегодовая температура выше +15°, количество осадков вполне достаточное (1100—1400 мм); речная сеть широко разветвлена; земли плодородны. Преобладают полив- 448
НАРОДЫ ЮЖНОГО КИТАЯ ГРУППА МЯО-ЯО |о0о0о1 22 Мяо 23 Яо 24 Гэлао ВЬЕТНАМСКАЯ ГРУППА * | 25 Вьетнамцы (цзин) АЛТАЙСКАЯ СЕМЬЯ МОНГОЛЬСКАЯ ГРУППА ШШЖ 26 Монголы МОН-КХМЕРСКАЯ СЕМЬЯ ДШИ 27 Кава(ва) r/~--^v
ные поля. Буи — искусные земледельцы. Они, так же как чжуан и мяо, получают высокие урожаи заливного риса. В северных районах расселения буи снимается один урожай риса, в южных —два урожая. На поле вносится большое количество удобрений, главным образом навоза. Вспашку производят легкими деревянными плугами южнокитайского типа, имеющими железный наконечник. В плуг впрягается буйвол или бык. Универсальным сельскохозяйственным орудием является мотыга: ею рыхлят землю, если нет плуга и скота, чтобы вспахать поле; ею пропалывают поле, при ее помощи убирают урожай клубнеплодов. Сельскохозяйственные приемы буи очень близки к применяемым соседними народами, в частности чжуан. На склонах гор сажают кукурузу, различные сорта батата, выращивают овощи, пшеницу, ячмень, рапс, сахарный тростник, хлопок, рами. Большие площади заняты табаком. Пшеница, ячмень, рапс являются в этих районах главными озимыми культурами. С одного му получали максимум 300 цзиней риса. Методы обработки земли были весьма примитивны. Пахали на глубину до 10 см. Удобрений в этих местах почти не вносили. Ранее широко был распространен еще подсечно-огневой способ обработки земли на горных склонах. После трех лет участок истощался, его забрасывали и расчищали новый. Животноводство не играет существенной роли в занятиях буи. Разводят для работы в поле буйволов и быков, для целей транспорта — лошадей. Местами пастбищ для скота служат склоны гор. Зимой скот кормят рисовой соломой, добавляя в нее соль и отруби. Разводят свиней, овец, коз, а также домашнюю птицу (кур и уток). В деревнях буи около домов часто растет несколько плодовых деревьев — банановых, мандариновых, сливовых и т. д. В лесах встречается свыше 100 различных древесных пород деревьев, есть еловые, туевые, камфорные деревья, эвкомия. В провинции Гуйчжоу, как и в других южных районах, широко распространено тунговое дерево, его экономическое значение весьма велико. В приречных районах занимаются рыболовством. Значительное развитие получили ремесла. В каждой деревне есть свои кузнецы, плотники, каменщики. Женщины искусны в прядении и ткачестве, почти в каждой семье имеется ткацкий станок. Распространено также плетение из бамбука. Плетеные изделия уезда Липо славятся по всему Китаю. Раньше в районах расселения буи шоссейных дорог почти не было. Грузы переносились главным образом на плечах, перевозились на лодках по рекам или вьюками на лошадях. В прошлом основными классами общества буи Социально- были помещики и крестьяне. В общем по уровню экономические г £г отношения политического и экономического развития буи существенно не отличались от населения соседних чжуанских районов. Концентрация земли в руках феодальной верхушки была очень высокой. Своей земли крестьяне буи имели очень мало. Малоземельные и безземельные крестьяне вынуждены были арендовать землю у помещиков и кулаков. Условия аренды были самыми жесткими: не менее 50% урожая и, кроме того, не оплачиваемые отработки в течение нескольких дней. Но получить землю в аренду было делом отнюдь не легким. Если крестьянин не имел своего скота и инвентаря, то условия аренды были еще более тяжелыми (отдавалось до 70% урожая). Безземельные, а нередко и малоземельные крестьяне нанимались к помещику в батраки на различные сроки. За работу батраку платили совершенно ничтожную плату. Одной из основных форм эксплуатации 29 Народы Восточной Азии 449
феодальной верхушкой широких масс крестьянства было ростовщичество. Деньги и продовольствие помещик давал под залог участка земли, дома и т. д. Если крестьянин не был в состоянии вовремя вернуть долг и проценты, то заложенная земля или другое имущество переходили в руки заимодавца. Крестьяне подвергались гнету не только со стороны местных феодалов-буи, но и со стороны правящей верхушки старого полуфеодального- полуколониального Китая. Старики еще помнят о существовании в этих районах системы ту-сы, возникновение которой связано с приходом сюда в XVII в. значительного количества китайцев. В период гоминьданов- ского господства у буи, как и у других народностей Китая, была введена система баоцзя (круговой поруки). Бесчисленные поборы еще больше разоряли и без того обедневших крестьян. У буи еще частично сохранялись некоторые пережитки первобытнообщинного строя. Так, в некоторых районах до самого последнего времени общей собственностью всех членов деревни являлись земли на склонах гор, в частности места для пастбищ. Сохранялись небольшие участки поливной земли, которыми сообща владела вся деревня. Эти участки обычно сдавались в аренду, доходы от них шли на устройство традиционных праздников, во время которых по обычаю жители всей деревни собирались вместе, закалывали быка или свинью, мясо съедали сообща. В некоторых местах еще до конца прошлого века известной властью обладали старики, которые сообща решали порой очень важные вопросы (например, вопрос о принятии в деревню новой семьи). Деревня буи чаще всего имеет линейный харак- МакультупааЯ теР' она вытянУта п0 склону горы или вдоль реки. ^ Разбивки на улицы в поселении нет. Деревня и прилегающие к ней земли имеют естественную границу (гребень гор, реку). Обычно в деревне живет около 30 родственных семей, объединенных двумя-тремя фамилиями. Дома бывают одноэтажные и двухэтажные. Дом каркасно-столбовой, стены деревянные. В южных районах есть дома с бамбуковыми стенами. Крыша двускатная, кроется черепицей, сланцем или травой. В двухэтажном доме первый этаж каменный, приспособлен для скота, второй жилой. Устройство одноэтажного дома и жилого этажа в двухэтажном доме одинаково. Это жилое помещение состоит из 3—5, реже 7 комнат. Легкие внутренние стены деревянные или бамбуковые.. В центре дома большая комната, играющая роль гостиной. В этой комнате* у задней стены находился семейный алтарь предков. Эта комната часто служила и столовой. В комнатах имеются столы, стулья, шкафы. За стеной, у которой находился алтарь предков, в доме обычно есть еще небольшая комната, служащая· спальней для старших членов семьи. По бокам гостиной располагаются внутренние^ боковые комнаты. Они несколько выступают вперед по отношению к гостиной. В одной боковой комнате находится очаг для приготовления пищи, хранится кое- какой сельскохозяйственный инвентарь, ступка; другая боковая комната служит спальней. Дети до 5 лет спят обычно с родителями, после 5 лет спят уже отдельно. Девочки и мальчики спят в разных комнатах. Кровать деревянная, обычно под пологом для защиты от комаров, есть матрацы, одеяла, покрывала, подушки. Если в комнатах места не хватает, то мужчины спят на чердаке, который также зачастую используется для хранения запасов продовольствия. В некоторых районах (особенно южных) для этой цели специально строят около дома небольшой амбар. Пищу готовят женщины. В период сельскохозяйственных работ буи едят три раза в день (около 8 часов, около 12 часов и после работы, около 7 часов вечера), в свободное от сельскохозяйственных работ время —два раза (в И часов и в 6 часов вечера). Готовят пищу в желез- 450
Рис. 71. Группа женщин буи. ных котлах, которые ставят на печь, сложенную из камня и обмазанную глиной, или на металлический треножник. Посуда в основном покупная. Едят палочками. Воду держат в деревянных ведрах. В качестве хозяйственной утвари широко используется высушенная тыква-горлянка. Продовольствие хранят в сплетенных из бамбука корзинах самого различного размера. В пищу в основном употребляют рис, реже кукурузу, а также овощи и дикие травы. Добавляют различные специи (особенно перец). Пища обыкновенно имеет остро-кислый вкус. Очень широко распространены среди буи и любимы ими изделия из клейкого риса. Едят говядину, баранину, особенно любят свинину. Раньше лакомством было мясо собаки. Украшением стола является рыба, особенно свежая. Масло в пищу почти не употребляют. Буи любят пить вино, приготовленное из клейкого риса. Раньше вино приготовлялось в каждой семье, особенно на праздники, свадьбу и т. д. Буи почти повсеместно носят в общем одинаковую одежду. В большинстве районов одежда остается неизменной, независимо от возраста владельца. Женщины искусные в прядении хлопка, почти все умеют ткать материю. Окрашивают материю местным индиго в синий цвет. Шьют одежду сами. Мужская одежда существенно не отличается от одежды чжуан. Женщины носят штаны и левополую кофточку. Женская кофточка имеет вышивку на рукавах, вокруг шейного выреза (ворота кофточка не имеет) и далее по краю левой полы до первой боковой застежки. Широко распространенным головным убором у мужчин и женщин является длинный кусок материи, повязанный на голове в виде тюрбана. Женская одежда буи района Бяньданыпань отличается рядом особенностей. Женщины здесь до сих пор носят длинную юбку с обилием складок. Ткань юбки выкрашена способом батикования. Кофточка имеет более богатый узор вышивки. В этом районе одежда женщины различается и в Зависимости от возраста. Девочки-подростки носят штаны и короткий левополый халат до колен, с поясом. В такой одежде они ходят до 14— 16 лет. После 17 лет они уже надевают кофту, несшитую юбку, фартук. Если раньше девочку выдавали замуж когда ей не исполнилось еще 14— 451 29*
Рис. 72. Женщина буи в праздничном убранстве. Семейно-брачные отношения 16 лет, то она продолжала ходить в штанах и халате, но ей обязательно дарилась одежда взрослой женщины. До замужества девушка укладывает косы вокруг головы. После замужества делается другая, особая прическа: волосы зачесываются назад и коса укрепляется под углом, образуя выступ, поверх этой прически надевается также специальный головной убор — накидка. Мужчины и женщины ходят босиком или носят сандалии из рисовой соломы,, из травы, а, также матерчатые туфли. Женские матерчатые туфли богато украшены вышивкой. Сейчас нередко используется покупная обувь. Из украшений у буи наибольшее распространение имеют крупные серебряные ручные браслеты и гривны, различные серебряные заколки для волос. Семья малая, обычно состоит из 5—9 чел., в ней 3 поколения. Во главе семьи — отец представлены 2 или старший из сыновей. Но по всем вопросам ведения хозяйства он обязательно должен был советоваться со всеми членами семьи мужчинами и особенно со стариками. Роль стариков в семье была немалой, и часто решающее слово при обсуждении семейных дел принадлежало им. Решение вопроса о заключении брака, как правило, всецело находилось в руках родителей. Прежде почти всегда, пока дети еще малы, родители, руководствуясь в первую очередь соображениями экономической выгоды, старались пораньше заключить договор о браке. Зачастую возраст детей, между которыми родители заключали такой договор, не превышал 15 лет. Сделав выбор, родители со стороны жениха подыскивали сваху. Сваха отправлялась с подарками в дом невесты. Обычно девушка должна была иметь иную фамилию и жить в другой деревне. Если родители невесты принимали подарки, принесенные свахой, это означало согласие заключить брачный договор. Затем родители жениха вновь посылали в дом невесты подарки (обычно пищевые продукты) со свахами. В доме невесты собирались все родственники, старые и молодые, для них устраивалось угощение. В ответ семья невесты посылала в подарок семье жениха куриные яйца, выкрашенные в красный цвет. Таким образом, договор о браке фактически был заключен. Однако для окончательного определения возможности вступить молодым в брак важную роль играл заимствованный у китайцев обычай «обмен восемью иероглифами». Если показания иероглифов были благоприятными, назначался «счастливый» день для свадьбы. Обычно от заключения договора о браке 452
до свадьбы проходило от года до двух л£т. В это время жених и нецеста, как и раньше, зачастую не поддерживали между собой никаких связей, совершенно не встречались, поскольку брак заключался родителями без их согласия. Они свободно принимали участие в гуляньях молодежи, известных под названием «ганьбяо» или «ваньбяо». Для таких гуляний нет установленного времени, место также выбирается произвольно группой молодых людей, в которой количество парней и девушек одинаково. Во время этих гуляний юноши и девушки поют, играют, разговаривают о любви. В этих играх иногда могли участвовать и уже вступившие в брак, но они старались это делать тайком. Очевидно, эти гулянья, как и «яомалан» у мяо, являются пережитком того далекото времени, когда молодежь по собственному выбору свободно могла вступать в брак и без согласия родителей. Свадьба всегда устраивалась в свободное от сельскохозяйственных работ время, т. е. обычно с сентября—октября по февраль—март. Перед свадьбой жених отправлялся за невестой в дом ее родителей. Невесту иногда приносили в паланкине, иногда она сама вместе с женихом приходила в сопровождении своих подруг и друзей жениха. Сопровождавшие несли приданое невесты. Приданое частично заготовлялось за счет тех значительных денежных подарков, которые делались невесте стороной жениха до свадьбы. У буи, как и у мяо, девушке по обычаю выделялся небольшой участок земли (так называемый гунянтянъ споле девушки'). На доходы с этого участка девушка приготавливала себе приданое. В приданое, кроме одежды, украшений, входили одеяла, покрывала, сетки на кровать от комаров, шкафы и другие, более мелкие вещи. В доме невесту встречали родители жениха. У порога она поднимала небольшой ящичек (как символ будущего богатства и семейного благополучия). На пороге было укреплено седло, на него молодая должна была сесть, перед тем как войти в дом. Войдя в дом, она трижды кланялась алтарю предков семьи мужа. Свадьба продолжалась три дня, после чего молодая вместе с сопровождавшими ее подругами возвращалась в дом своих родителей. Это так называемый обычай «отсиживания дома», имеющий широкое распространение и среди других народностей (например, чжуан). Молодая только иногда на несколько дней приходила в период сельскохозяйственных работ помочь семье мужа, после чего возвращалась в дом своих родителей, где в общей сложности жила около года. С рождением первого ребенка она возвращалась в дом мужа. Когда молодая окончательно поселялась в семье мужа, молодым в доме выделялось место, где спали они и их малолетние дети. Выделение имущества обычно не происходило, если отец —глава семьи еще участвовал в производстве. Когда отец переставал участвовать в сельскохозяйственных работах, он разделял землю между своими сыновьями, оставляя определенный участок за собой. Этот участок сыновья должны были обрабатывать поочередно или его обрабатывал младший сын, остававшийся с родителями, если другие сыновья выделялись. Если в доме не было сына, а были только дочери, родители старались взять в дом зятя. Как правило, это был юноша из бедной семьи. Переходя в дом жены, он обычно менял свою фамилию, или во всяком случае его дети носили фамилию жены. Если после свадьбы в течение нескольких лет у жены не было детей, χα муж мог взять в дом вторую и даже третью жену. С приходом второй жены первая* или возвращалась в дом родителей, или по-прежнему оставалась в семье мужа* Отсутствие ребенка было одним из основных поводов к разводу. Предложение о разводе обычно выдвигалось мужской стороной, ибо, если развод пожелала бы получить женщина, семья ее родителей должна была вернуть те значительные подарки, которые ей были преподнесены мужской стороной в период сватания. Кроме отсутствия ребенка, причиной разводов могли служить также семейные ссоры или серьезная болезнь одного из супругов. После развода дети, как правило, оставались в семье мужа. После смерти жены муж мог вторично вступить в брак, особенно если у него не было сына-наследника. Обычно жену вдовцу также выбирали из вдов. Положение женщины после смерти мужа было весьма трудным. Вступление ее во второж брак прежде всего зависело от согласия родителей мужа. Если у нее были дети,, то в большинстве случаев она уже не могла вторично выйти замуж. У буи еще во» многих районах сохранялся обычай левирата. В очень редких случаях семья покойного мужа соглашалась на уход вдовы в другой дом. Но и это согласие давалось после получения определенного количества подарков от семьи нового мужа вдовы. Дети и имущество ее оставались в доме первого мужа. 453
Дети (сыновья) наследовали часть имущества (особенно и прежде всего землю) еще при жизни родителей, после того как отец переставал участвовать в производстве. Окончательно раздел имущества мог и не производиться, если братья оставались жить и вести хозяйство сообща, или такой раздел производился после смерти родителей. Земля, оставшаяся для кормления родителей, после их смерти доставалась тому, кто пес расходы по похоронам. После смерти одного из членов семьи близкие родственники носили белую траурную одежду, более дальние родственники — белые повязки. Покойника клали в гроб. Одевали его в лучшую из оставшейся одежды. r>™ 7Q мол^о π„νη ^от™^ ™ Буи придавали большое значение по- Рис. 73. Маска духа-хранителя дома J ^ ^ π ^ хоронам умершего. Пока гроб стоял дома (около трех дней), приглашали монаха читать священные книги, что по их верованиям облегчало умершему путь в лучший мир. После смерти одного из членов семьи и во время его похорон били в бронзовый барабан. Приходившие почтить память покойного родственники и односельчане приносили с собой мясо, вино для поминальной трапезы. Место и время для погребения выбиралось специальными гадальщиками. Вследствие этого бывали случаи, когда покойника хоронили через год и даже позже. Могилу копали неглубокой, над могилой насыпали невысокий земляной холм, вокруг которого ставили каменные плиты. После похорон устраивали поминки, для чего специально резали свинью или быка, съедали также принесенные родственниками в качестве подношения продукты (мясо), выпивали вино. Могилу покойного родственники посещали каждый год, приносили жертвы (обычно резали курицу), сжигали изображения денег из бумаги. По своим религиозным воззрениям буи еще в недалеком прошлом та были анимистами. Они считали, что мир наполнен Верования ' ^ различными духами, которые оказывали влияние на жизнь людей. Они почитали горы, камни, реки, зверей. Духи, по поверьям буи, обитали в самых различных местах. Поклонение горам, камням занимало большое место в верованиях буи. В некоторых местах до самого последнего времени существовали храмы духа гор. Все духи считались злыми. От встречи с голодным духом человек мог заболеть. У буи были колдуны (чаще всего женщины). Их приглашали в дом, если в семье кто-нибудь заболевал. Колдуны приносили магические заклинания, отгоняя злых духов. Буи наделяли явления природы сверхъестественной силой. Так, после первого грома они не работали три дня, по прошествии определенного срока не работали еще один день. Эти дни считались несчастливыми. Весьма важное значение придавалось божеству земли, в честь которого во всех районах расселения буи были построены многочисленные небольшие храмы. Божеству земли приносились жертвы (например, в праздники 3-га дня третьего месяца и 6-го дня шестого месяца). 454
Большое развитие у буи получил культ предков. Считалось, что предки оберегают семью от несчастий, от злых духов. В каждой семье был алтарь в честь предков семьи, с таблицами, на которых были написаны имена умерших мужчин. В некоторых семьях существовали родословные хроники. В конце XIX—начале XX в. некоторое распространение получило католичество (в частности, в районе Бяньданыпань), первоначально среди местных китайцев, а потом и среди буи. Даоские и буддийские монахи также селились и вели проповеди своих вероучений среди буи. Среди праздников буи наиболее важным счи- Праздники тается Новый год, который отмечался по лунному календарю. Большим праздником у буи также считается праздник 15-го дня седьмого месяца по лунному календарю. Во время праздника три дня не работали. Сообща резали скот (быков, свиней), предкам семьи приносили жертвы. К этому времени уже частично начинали собирать урожай, поэтому обязательно устраивались угощения из продуктов нового урожая. Молодежь приносила подарки своим родителям. В праздник 3-го дня третьего месяца посещались могилы ближайших родственников. У могил после принесения жертв ели мясо, рис, пили вино. На могилах жгли символические бумажные деньги, курили ароматные палочки. В этот праздник в храме божества земли также приносили жертвы, просили о хорошем урожае в текущем году. Буи, так же как и китайцы, отмечали «цинмин» (праздник поминовения умерших). Праздник 9-го дня девятого месяца отмечался уже после сбора урожая, и по существу это было празднество в честь нового урожая. Буи отмечали также праздник лета (5-го дня пятого месяца) и праздник середины осени (15-го дня восьмого месяца). Таким образом, весь годовой цикл празднеств у буи одинаков с китайцами и большинством других народов южного Китая. Говоря о народном творчестве буи, прежде всего Народное следует назвать песни. Песни — наиболее любимый творчество г и широко распространенный вид народного творчества. Особенно популярны и весьма многочисленны песни о любви. Эти песни обычно парные, т. е. поются по очереди девушкой и парнем. В них молодежь, используя художественные образы, воспевает красоту природы, друг друга, любовь. Некоторые из любовных песен сложены давно, буи их очень любят, и варианты этих песен переходят из поколения в поколение. Часто, напевая песню, буи импровизируют; содержание таких песен самое разнообразное. Песни буи бывают как рифмованные, так и без рифмы. Мелодия их, независимо от содержания, почти всегда одна и та же. Танцы распространены мало. В танцах-пантомимах, обычно исполняемых несколькими парами девушек и парней, отражаются различные процессы труда, отдыха после работы. Буи любят различные игры. Большое количество зрителей собирает борьба. Она по существу является национальным видом спорта. В ней принимают участие старые и молодые. Среди музыкальных инструментов у буи есть смычковые и духовые (особенно широкое распространение имеет труба — лаба). Широко известен бронзовый барабан буи, имеющий также распространение среди тай, чжуан и мяо. Исторические данные неоспоримо свидетельствуют, что бронзовый барабан — самобытное произведение буи и чжуан, получившее большое развитие еще до прихода в эти районы китайцев. Размер таких барабанов различный: диаметр самых больших 455
превышает полтора метра, самых маленьких — полметра; вес больших барабанов превышает 200 кг, а вес наименьших по размеру — всего 20 кг. Поверхности барабана, как правило, богато художественно оформлены: на них изображены птицы, рыбы, звери и т. п. У буи распространена также резьба по камню. Она, в частности, хорошо сохранилась на барельефах богатых могил, насчитывающих не одно столетие. Прекрасными произведениями народного творчества буи являются вышивки. Вышивка отличается богатой и разнообразной расцветкой. В орнаменте вышивки буи — симметричные изображения человека, рыбы, цветов, животных. Большого искусства у буи достигало батикование ткани. Батикованные ткани буи отличаются особой красотой и тонкостью исполнения. ТАЙ В автономном округе народности тай Сишуанбаньна, в Дэхунском автономном округе народностей тай и цзинпо, в автономном уезде Гэнма народностей тай и кава, в автономном уезде Мэнлянь народностей тай, лаху и кава, а также в отдельных селениях и волостях провинции Юньнань Китайской Народной Республики проживает 479 тыс. тай. Тай — народ, имеющий свою древнюю алфавитную письменность (созданную на основе древнеиндийского письма), сравнительно высокий уровень культуры, своеобразное национальное искусство, — на протяжении многих столетий играет важную роль в истории Юго-Восточной Азии. По языку и основным элементам культуры тай этнически связаны с народами чжуан-дунской языковой группы. Археологические и исторические памятники определенно устанавливают их автохтонность южным районам материковой части Восточной Азии. Тай, живущие в пределах Китая, отличаются от тай районов Юго- Восточной Азии (прежде всего Таиланда), что объясняется историей их этнических и культурных связей с соседними народами Юньнани и их культурной и языковой близостью с народностью шань Бирмы. Самоназвание тай округа Сишуанбаньна — тай, округа Дэхун — бо. В китайских исторических хрониках предков современных тай называют народом бо или байи. После образования КНР было принято единое название и самоназвание тай. Язык тай относится к чжуан-тайской подгруппе чжуан-дунской группы китайско-тибетской языковой семьи. Вопросы После разгрома государства Наньюэ началось, этнической а к середине I тысячелетия н. э. завершилось распа- истории дение единого ствола древних предков чжуан-тайских народов — боюэ. Племенные группы юйюэ отошли на запад и юго-запад. Юйюэ предположительно считаются предками тай. Распространяясь на территории, заселенной веддоидами, и смешиваясь с ними, предки тай восприняли некоторые присущие тем особенности антропологического облика, вошли в контакт с индийской культурой, которая оказала на тай значительное влияние в духовной области. Тай, осевшие в плодородных долинах субтропиков Юньнани по р. Ланьцанцзян, хотя и испытали буддийское влияние, сохранили всё же более тесные этнические и культурные связи с чжуанскими народами. Наиболее компактно тай населяют округ Сишуанбаньна, название которого является тайским и означает 'Двенадцать баньна'. Банъна — историческое подразделение тай. Одна баньна включала несколько мэн. Мэн означало определенную территорию, по площади равную уезду. 456
Во главе мэн стоял шаомэн ('хозяин мэн') и имелось административное· управление — сылан. В период существования государства Наньчжао-Дали тай входили в состав его населения. В 1180 г., когда могущество Наньчжао-Дали пошло на убыль, в районе Сишуанбаньна тайский вождь Пья создал независимое государство Мэнлиго, просуществовавшее несколько десятилетий. Монгольское нашествие на Китай, стремление юаньских императоров завоевать Вьетнам привело к значительной концентрации войск в южной Юньнани. Хотя тайские вожди и оказывали помощь юаньским войскам в разгроме Дали, их власть была поставлена под строгий контроль созданных уже в 1296 г. военно-административных управлений Юньнани. Свержение монгольского ига создало условия для самостоятельного развития тай. Попытки минских императоров в 1415 и 1457 гг. силой оружия сломить свободолюбивый дух тай, несмотря на военные победы китайских войск, не увенчались успехом. В конце концов минские императоры изменили тактику, сумели привлечь на свою сторону тайских вождей и в 1570 г. преобразовали военный округ южной Юньнани в район «Двенадцати баньна» — Сишуанбаньна, признав тем самым суверенитет тайских вождей. Тайские вожди стали местными управителями — ту-сы, ответственными перед центральной властью. Относительно высокий уровень развития производительных сил у тай в условиях феодального способа производства обеспечивал экономические преимущества тайских ту-сы перед своим народом и соседними народами — булан, лаху, кава, хани. Трудящиеся массы тай вели активную борьбу против цинской монархии, а затем и гоминьдановской реакции. Феодальная же верхушка их общества — ту-сы — находила общий язык с китайской феодальной реакцией и выступала против национального и демократического движения народных масс страны. Антифеодальная борьба тайского крестьянства постоянно смыкалась с национальным движением булан, кава и хани, стремившихся уничтожить господство тайских ту-сы — верных помощников китайских колонизаторов. Характерным примером прежних социальных Социальные отношений в тайской деревне служит материал по отношения п <* о округу Сишуанбаньна. Все земли, включая пашни, водоемы и леса, в пределах области расселения тай являлись собственностью феодальных владетелей, общины или отдельных семей. Высший владетель — губернатор-наместник — пользовался правами шаопянъ- лина—хозяина безграничной земли'. По этому праву он получал половину добычи от охотничьего промысла и большую часть улова рыбы, так как «воды текли по его земле». Родственники умершего платили владетелю от 3 до 9 юаней серебром за погребение тела в «его земле». За то, что крестьянин получал от общины участок земли для обработки, за то, что община имела землю для распределения среди своих членов, крестьяне и сама община должны были нести повинность — обрабатывать поле владетеля. Те, кто по возрасту не мог работать в поле, обязаны были платить владетелю «за воду, которую выпили; за дорогу, по которой шли; за землю, на которой поставили дом». Таким образом, три категории собственности на землю не были равноценны и находились в соподчинении: крестьянин мог быть фактическим собственником земли, но платил за это и общине и владетелю; община была юридически собственником земли, но за это право или отдавала владетелю труд своих членов или платила ренту. Исполнение установленных феодальных повинностей определяло социальное положение человека. Так, во владении Мэндун лица, не достиг- 457
шие 15 лет и поэтому не несшие повинностей, после смерти «не имели души» и не могли быть погребены в гробу, община не могла помочь в их захоронении. В некоторых местах бродяг, которые не занимались хлебопашеством, после смерти не погребали. В этих условиях в крестьянском землепользовании находились земли трех категорий: 1) «родовые земли», они распределялись среди семей родственной группы (типа цзунцзу) и в 25 владениях тайских ту-сы составляли 19% всех пахотных земель; 2) «общие поля поселения», затем «земли повинностей»; эти земли распределялись среди всех членов общины, распределением их ведал старейшина; в 25 владениях «земли повинностей» составляли 58% всех пахотных земель; 3) «частные поля», которые составляли 9% всех пахотных земель; «частные поля» имелись двух категорий соответственно двум «кастово-сословным» группам тай — таймэн (так называли «исконных тай») и айхэншао (домашние рабы владетелей или их крепостные, добившиеся освобождения). Эти земли •были непригодными, заброшенными участками, на которые в случае нехватки своих земель имела права и община. Собственно частными землями были поля, принадлежащие «касте-сословию» — шаочжуан (свободные крестьяне — потомки разорившейся аристократии). Шаочжуан были не только пользователями, но и собственниками этих земель, они имели право продавать свои участки. Нет сомнения, что первоначально общинная собственность на землю была основной, но превращение «общих земель поселения» в «земли повинностей» свидетельствовало о феодализации тайской деревни, постепенном разложении общины. Тайский крестьянин все больше становился арендатором своих же общинных полей. Процесс феодальной узурпации прав общины начался давно, но у «касты-сословия» таймэн еще до 1949 г. некоторое значение имела общинная организация. У таймэн существовали общинные земли. Границы общинных владений были строго определены. Член общины получал для обработки участок земли. Землей община владела на правах коллективного собственника, но распределяла ее в пользование отдельным семьям или даже отдельным членам общины. Проникновение феодальных отношений отразилось и на общине таймэн, где так называемые «старые семьи», связанные родством со старейшинами, стали захватывать при распределении лучшие участки, обладали большим количеством тяглового скота, орудиями труда. Другие же семьи, особенно пришельцы, не имели, точнее, не получали достаточного надела и вынуждены были арендовать дополнительные участки у старояшлов или батрачить на их полях за вознаграждение в виде предоставления хозяином сельскохозяйственного инвентаря и посевных материалов для нужд самого батрака. Феодальные классовые отношения нашли свое отражение и в организационной структуре общины. Прежние «отец общины» и «мать общины» были заменены старейшинами, представлявшими интересы феодального владетеля. Старейшин в общине было три, причем функции их строго разграничивались. Как пережиток прежней демократии сохранялся «совет общины», но в его обязанности теперь входило распределение феодальной повинности и назначение на общественные работы. Три вида общественных работ — повинностей в пользу общины — все, что сохранила община таймэн от прошлой эпохи. Эти повинности следующие: 1) ремонт и сооружение дамб, водоемов, дорог, бамбуковых изгородей вокруг селения; 2) взаимопомощь при сооружении дома, погребении умерших, исполнение обряда траура; 3) помощь при отправлении религиозных культов, ремонте кумирен и храмов. 458
Рис. 74. 1 — улица деревни народности тай (окр^г Дэхун); 2 — женщины тай переносят удобрение (автономный округ Сишуанбаньна). Тай, как и чжуан — древний земледельческий Материальная народ, который на своих полях помимо риса, куку- культура рузы, овощей выращивает различные технические ι культуры. Они создали много приспособлений и орудий труда для поливного земледелия, которые стали достоянием соседних народов южного Китая, в том числе пришлых китайцев. Тайский плуг, борона, цеп, мотыга, использование в качестве тягловой силы быков и буйволов — все это не имеет каких-либо специфических особенностей в сравнении с тем, 459
Рис. 75. Храм Фупин (народность тай, провинция Юньнань). чем теперь обладают их соседи. В условиях жаркого, влажного субтропического климата тай в то же время сохраняют особенности материальной: культуры, свойственной другим народам Юго-Восточной Азии. Жилище тай, часто свайное, оно представляет собой обособленный, окруженный изгородью дом с двором. Дом сооружается из бамбука, сваи возвышаются до метра над уровнем земли. Крыша дома четырехскатная, невысокая, покрывается соломой или ветвями. Верхняя часть, жилая, имеет оконные проемы с сетчатыми ставнями со стороны улицы. Внизу (под домом) содержится скот. Лошадей и крупных быков содержат в специальных постройках. В центре жилого помещения устроен очаг или жаровня. Более состоятельные семьи имели дома, покрытые черепицей. Основной пищей тай является рис — дами. Тай едят свинину, мясо крупного рогатого скота, кур, уток, но баранины не едят. Мясо жарят на масле, вареной пищи вообще употребляют мало. Широко распространены в рационе овощи: капуста, турнепс, репа, а также бобы, молодые побеги бамбука и бананы. Пьют рассол квашеных овощей, подогретую воду. Едят рыбу, но особенным лакомством считаются моллюски, а также специально поджаренные куколки жесткокрылых насекомых. Национальный мужской костюм тай состоит из широкой, но короткой куртки, с короткими рукавами и без воротника, коротких и узких шта- 460
ήοβ, пояса, тюрбана; ходят босиком. Белый и синий цвет материи самый распространенный как у мужчин, так и у женщин. В зимнее время мужчины носят обмотки и шерстяную накидку. Женская одежда различается по районам и возрасту. Правда, возрастное различие преимущественно подчеркивается прической. Девушки укладывают заплетенные косы венком, а замужние, пожилые женщины или собирают волосы в пучок на темени или обвязывают голову синим полотном в виде высокой шапки. Девочки носят обычно белую кофту. В основном женский костюм тай состоит из короткой с узкими длинными рукавами кофты, имеющей или прямой разрез или левополый запах, и длинной, до пят, темной юбки. Юбку подпоясывают поясом. Ходят босиком. Из украшений мужчины носят только браслеты, а женщины — браслеты, серьги, гривны из серебра. Тай — буддисты, исповедующие учение Хинаяна «Малая колесница», которое также называют южной школой буддизма. В отличие от северной школы {Махаяна), которая лежит в основе китайского буддизма, южная школа имеет священные книги на языке пали и считается более близкой к первоначальным формам буддизма. Важнейшим отличием Хинаяна от Махаяна является то, что первая утверждает доступность «спасения» лишь для избранных, а вторая в конечном итоге для всех. Большая «демократичность» Махаяна объясняет ее широкое распространение и на территории Китая, куда первоначально проникла Хинаяна. Хинаяна в Китае сохранялась только у южных народов, а в Таиланде, Бирме и на Цейлоне она занимает господствующее положение. Последователи Хинаяна у тай подразделяются на четыре секты. Самой популярной является секта байчжуан, ее сторонники составляют подавляющее большинство среди верующих тай. Правила этой секты не отличаются строгостью. Монахи байчжуан могут ходить в мирском платье, пользоваться постельными принадлежностями, ездить на лошадях, есть мясо, курить, посещать дома мирян. Наставник секты хотя и ходит в церемониальном платье, но доступен для населения, его могут видеть смертные и разговаривать с ним. Вторая секта — кунь — отличается от первой незначительными деталями культа, ее приверженцев очень мало. Еще меньше людей принадлежит к третьей секте — цзоди, отличающейся строгой организацией и множеством ограничений. Монахи этой секты обязаны были всегда носить желтые церемониальные платья, не имели права ездить на лошадях, есть мясо, посещать дома мирян. Наставник не мог показываться простым смертным. "Таких же правил придерживались и приверженцы четвертой, самой незначительной секты — гали. Буддизм играл заметную роль в духовной жизни тай. В каждом селении, где жило не менее 40 семей, был свой храм, который сооружала •община. Дети проходили с 6—7 лет учебу в монастырях. Во время пребывания в монастыре мальчик получал монашеское имя. Буддизм придал религиозное содержание многим Народные народным, традиционным праздникам и обрядам, ко- ряды ТОрые Пр0СЛеживаются в существующих и признанных церковью обычаях. Под влиянием буддизма был создан и тайский календарь, по которому начало Нового года падает на апрель—июнь месяцы. С Новым годом связан один из самых распространенных и самых пышных праздников. Посетив в утро Нового года монастырь, юноши и девушки отправляются в горы, чтобы набрать цветов для украшения жилища. Затем они собираются на сельской площади, куда приходят из соседних деревень их друзья и подруги. Юноши и девушки разделяются на две партии и выстраиваются друг против друга на расстоянии двух метров. В руке у каждого матерчатый мешочек с семенами хлогс- 461
чатника. Они перебрасываются этими мешочками, и тот, кто не поймает его, должен сделать подарок бросавшему. Затем к вечеру, когда спускаются сумерки, зажигается фейерверк, костры, устраиваются танцы молодежи. Больше всего славится плавный и красочный «танец павлина» — священной птицы древних тай. Часто во время танцев и на улицах селений в первые три дня Нового года девушки и женщины обливают прохожих мужчин ведрами холодной воды. По народному поверью, этот обряд предохраняет человека на весь год от болезней. Особое значение имеют дни «закрытия и открытия дверей». 15-го числа девятого месяца по тайскому календарю наступает «закрытие дверей». С этого дня для любви и брака «закрыты двери», влюбленные должны прекратить разговоры о своих чувствах, ибо все люди сейчас поглощены работами на поле. Созрел урожай, его надо собрать, надо» снова обработать поле. Начинается сезон дождей. Семьями тай посещают монастыри и слушают проповеди. «Закрытие дверей» продолжается до· 15-го числа двенадцатого месяца. 15-го числа двенадцатого месяца — «праздник открытия дверей».. Собран урожай, кончились дожди, земля вспахана и засеяна, люди могут спокойно отдыхать, влюбленные — любить друг друга. День «открытия дверей» — радостный праздник у тай. п g. Семья у тай малая, моногамная. Брачный воз- Семья и брак л о оо * * раст от 18 до ΔΔ лет, причем в жены берут, как правило, девушку несколько старше. Брак между однофамильцами запрещен. Допускается брак младшего брата на вдове старшего и наоборот. Молодые люди встречаются друг с другом на праздниках, и когда их чувства станут обоюдными, юноша сообщает о своей избраннице родителям. Родители юноши отправляют в дом девушки сватов, если же ее родители не желают такого брака или за невесту требуют слишком большой выкуп, то сват возвращается ни с чем. После этого юноша имеет право похитить девушку из ее дома и увезти к себе. Родители невесты собирают родственников и приглашают старейшин в качестве арбитров.. Родственники невесты приносят большой камень и говорят, что они согласятся на брак, если семья жениха даст столько серебра, сколько весит камень. Камень взвешивают, и если семья жениха не может дать такой суммы, то старейшина молотком отбивает от камня кусок, давая понять, что запрос чрезмерен. Так продолжается до тех пор, пока принесенный камень не превращается в небольшой кусок и семья жениха соглашается на размер выкупа. Девушка возвращается домой, и скоро за ней приезжает жених, сопровождаемый родителями и друзьями. Начинается брачный пир. Развод осуществляется так. Если жена не хочет жить со своим мужем, то она просто уходит в дом родителей, и через некоторое время ее брак считают расторгнутым; если муж хочет покинуть жену, то он приглашает к себе родственников, друзей и старейшин, в их присутствии объявляет о своем намерении и передает семье жены палочку с зазубринами как доказательство предоставления свободы жене, которая может снова вступить в брак. Если на палочке одна зазубрина, это означает, что муж может потребовать у семьи жены возвращения данного им прежде выкупа,- если же три зазубрины, то он ничего требовать не будет.. * * * Тай — народ, который уже много веков тому назад познакомился в переводах на своем языке с прекрасным классическим наследием индийской и китайской литературы, но только в наши дни получил возможность внести свой вклад в сокровищницу мировой цивилизации. Достоянием всех народов стали превосходные эпические песни и сказа- 462
ния этого песенного народа и среди его фольклорных жемчужин — «Принцесса пава», переведенная на многие языки мира. ДУН По данным переписи 1953 г., в КНР насчитывается 712800 чел. народности дун. Больше половины их (свыше 474 тыс. чел.) живет на юго-востоке провинции Гуйчжоу, где совместно с мяо они образуют Цяньдуннаньский автономный округ народностей мяо и дун; дун также живут в Саньцзянском автономном уезде народности дун, расположенном в северо-восточной части Гуанси-Чжуанского автономного районаг и в Синьхуанском и Тундаоском автономных уездах народности дун, расположенных в западной и юго-западной частях провинции Хунань,. т. е. дун живут компактно, занимая пограничные смежные районы Гуйчжоу, Хунани и Гуанси-Чжуанского автономного района. Во всех районах у них общее самоназвание гам, шуй зовут их тоже гам, буи зовут бугам. Китайцы зовут их дун. По языку дун относятся к дун-шуйской подгруппе чжуан-дунской группы китайско-тибетской семьи языков. В языке дун два диалекта: северный (на нем говорит около 300 тыс. чел.) и южный (на нем говорит свыше 400 тыс. чел.). На состоявшейся в октябре 1957 г. научной конференции было решено признать южный диалект основным, и на базе его создана письменность. На той же конференции произношение дун уезда Жунцзян (провинции Гуйчжоу) было признано нормативным. Дун в своем происхождении тесно связаны Исторические с древнейшими известными нам предками народов сведения чжуан-дунской группы, которых в китайской исторической литературе называли боюэ, причем группа древних юйюэ, быв- щая независимой от наньюэ, составила основной пласт в этногенезе дун. По данным китайских хроник можно судить, что предки дун были самым древним населением занимаемых ими сейчас территорий. Дун жили племенными союзами, находившимися на стадии разложения первобытнообщинного строя, с зарождающимися феодальными отношениями. По мере колонизации дунских территорий китайцами процесс феодализации усиливался. К потребностям феодального способа производства была приспособлена длительное время сохранявшаяся форма общины. Беднейшаяг часть крестьянства с давних пор поднималась на борьбу против разного рода угнетателей, против многочисленных налогов, поборов. До сих пор^ сохраняется в народе память о восстании в XIV в. под руководством крестьянина У Мянь. Восстание было подавлено специально присланными из столицы китайскими войсками. Во время Тайнинского восстания в уездах Тяньчжу, Цзиньпин, Юйпин, Саньсуй и др. поднялось на борьбу свыше 100 тыс. дун. Борьба против местных угнетателей и эксплуататоров, а позднее также против империализма и гоминьдановского господства завершилась только в 1949 г. ~ Земледелие является основным занятием дун. Основные занятия тт * * Поле обрабатывают деревянным плугом с металлическим сошником, при пахоте используется рабочий скот, обыкновенно буйволы. Широкое распространение имеет мотыга. Главной культурой, является заливной рис, особенно распространены сорта клейкого риса. Из других культур следует отметить кукурузу, пшеницу, батат, капусту. Среди подсобных занятий особенное значение имеет лесоводство. Дун разводят важные в экономическом отношении породы: тунговое дерево, лаковое дерево, китайский ясень, эвкомию, дуб изменчивый, сумах яванский и др. 463
В искусственных прудах и на поливных рисовых полях разводят рыб. Скотоводство не имеет большого развития. Дун выращивают скот на тягло (буйволы, быки, лошади) и на мясо, прежде всего свиней. Из домашней птицы держат уток и кур. Ремесло у дун уже сравнительно давно отделилось от сельскохозяйственного производства. Дун — отличные строители; их мастера пользуются большой известностью и у соседних народностей. Почти в каждой деревне есть свой кузнец. Транспорт был развит очень слабо, дорог почти не было. Поэтому грузы переносили или на плечах или перевозили по рекам, где это было возможно. До последнего времени в обществе дун сохранялись остатки первобытнообщинного строя. В частности, сохранялись некоторые общинные земли, доходы от которых шли на организацию общих традиционных празднеств и совершение обряда жертвоприношения. В целом же «общество дун по уровню своего социально-экономического развития ничем существенным не отличалось от соседних с ними чжуан и буи. После 1949 г. земля по закону об аграрной реформе перешла в руки трудового крестьянства. В 1956 г. почти все крестьяне • были объединены в кооперативы. В деревне, располагающейся по склону горы, но Материальная обязательно вблизи хотя бы небольшой реки или культура ручья, обычно 20—30 дворов. Дом двухэтажный, каркасно-столбовой, с дощатыми стенами, крыша двускатная, черепичная. Оба этажа жилые. Первый этаж состоит из 4—6 комнат. В центре дома — основная комната, в которой едят, принимают гостей, здесь же находится алтарь предков семьи. За ней небольшая комната, где помещается деревянная лестница, ведущая на второй этаж. По обе стороны от этой малой комнаты — комнаты с очагами и утварью, причем еду готовят преимущественно на очаге, устроенном в правой боковой комнате, на другом очаге готовят корм животным. Другие две боковые комнаты, располагающиеся по обе стороны от основной комнаты, являются спальными. Боковые комнаты по отношению к гостиной выступают несколько вперед (до 80 см). На втором этаже боковые комнаты жилые, здесь спят члены семьи; центральная часть второго этажа приспособлена для хранения запасов продовольствия. Едят три раза в день, пищу готовят женщины. Утварь и пища такая же, как у буи, шуй. Мужская одежда в основном чжуанского типа. Различие в женской одежде в зависимости от различных мест расселения велико. В некоторых районах женщины носят штаны, в других — юбку. Кофточка без ворота, двубортная, на завязках спереди. У молодых преобладает синий и белый цвет одежды, у стариков — черный. На женской кофточке, особенно у молодежи, по краям бортов есть вышивка. Вокруг головы мужчины и женщины повязывают кусок ткани. Женщины носят также ноговицы. Мужская и женская обувь — сандалии из рисовой соломы или матерчатые туфли. Материю женщины сами ткут из хлопка. Почти в каждой семье есть ткацкий станок. В некоторых районах для крашения употребляют особые травы, придающие материи блестящий оттенок. Женщины — умелые вышивальщицы великолепных узоров. Семья у дун моногамная, патриархальная. духовн^Тультура ПРежДе сохранялось такое разделение труда: мужчины выполняли сельскохозяйственные работы, .женщины вели домашнее хозяйство, занимались ткачеством. У дун есть деревни, где живут только родственники-однофамильцы, 464
Рис. 76. Женщина дун с ношей. и есть многофамильные деревни, но в этом случае каждая группа однофамильцев живет в одном месте. Однофамильцы подразделяются на группы родственных семей, что, возможно, соответствует патрони- миям, члены которых между собой в брак не вступают. Брак заключался при посредстве свата, которого выбирали из числа родственников или друзей родители, если они решали женить сына, или же сами молодые. При заключении договора о браке семье невесты преподносили изделия из клейкого риса, мясо, сахар, деньги и пр. Во время свадьбы в доме жениха устраивалось угощение. После свадьбы молодая или оставалась в доме мужа, или, как было принято раньше, возвращалась в дом своих родителей и жила там до рождения первого ребенка. Раздел имущества после свадьбы был необязателен. При разделе же или при наследовании имущества после смерти родителей преимущественными правами пользовался старший сын. После смерти одного из супругов оставшийся мог вторично вступить в брак, для этого не было никаких препятствий. Если вдова уходила из дома покойного мужа, то детей она оставляла его родителям. Траур по покойнику носили ближайшие родственники, но в похоронах принимала участие вся деревня. Раз в год могилы посещали родственники и устраивали жертвоприношения. В недавнем прошлом дун по своим религиозным верованиям были анимистами. Духи, по их повериям, обитали повсюду. Особенно почитались духи гор, рек, камней, животных. Культ предков также занимал важное место в верованиях дун. По праздникам, особенно в Новый год, предкам приносились жертвы, все члены семьи просили их о покровительстве. Каждая группа родственников имела свою родословную книгу. Все однофамильцы данной деревни имели свою небольшую кумирню или башню с бронзовым барабаном, выполнявшую роль родового храма. В XX в. некоторое распространение имело католичество (в уездах Лилин, Саньцзян), но оно не оказало сколько-нибудь заметного влияния на верования дун. Праздники у дун тесно связаны с определенными этапами сельскохозяйственного производства. В седьмом месяце по лунному календарю, когда созревал рис, отмечался праздник отведывания риса нового уро- 30 Народы Восточной Азии 465
жая. В этот день устраивали шествия с драконами, в которых принимала участие вся деревня. В Новый год также царит большое веселье. Все собираются у башни с бронзовым барабаном,8 старики ведут беседы, рассказывают различные истории, предания, молодежь поет песни, танцует. Дун отмечают также праздник начала лета, праздник середины осени; празднование их, видимо, заимствовано у южных китайцев, по крайней мере, заимствована обрядность такого празднования. Многообразно народное творчество и богата народная литература дун: предания, мифы, загадки, пословицы, басни и т. д. В них рассказывается о происхождении народа, о любимых героях древности, о борьбе против угнетателей, о бесправной жизни в прошлом. Существует большое количество песен о любви для одного и двух голосов; молодые парни и девушки поют их друг другу по вечерам (молодежный праздник называется цзомэй), выражая таким образом свои чувства. У дун есть музыкальные инструменты: разные виды пила, дунская свирель, лушэн и др.; есть также бронзовый барабан. На праздниках особенной популярностью пользуются танцы с лушэном. Дун принадлежат к числу тех немногочисленных народов юга Восточной Азии, у которых есть своя национальная драма, пользующаяся большой любовью у зрителей. Дун создают великолепные архитектурные сооружения: их мосты, беседки, многоярусные башни прекрасны и самобытны. Например, некоторые башни с бронзовым барабаном достигают большой высоты, имеют около 10 ярусов. Их стены покрыты росписью или украшены резьбой по дереву и камню. ШУИ По данным 1953 г., в КНР проживает 134000 чел. народности шуй. Расселены они главным образом в провинции Гуйчжоу. В январе 1959 г. в уезде Саньду, где проживало 10700 шуй, был образован автономный уезд их национальности. Самоназвание — шуй, айшуй. Буи называют их бушуй, китайцы — шуй или шуйцзя. После образования КНР термин шуй был принят в качестве единого названия всей народности. Язык шуй относится к дун-шуйской подгруппе чжуан-дунской группы китайско-тибетской семьи языков. Диалектальные различия невелики. Подавляющее большинство народа владеет также и языками соседей, прежде всего китайским. В прошлом имела культовое назначение своеобразная пиктографическая письменность, многие знаки ее напоминали перевернутые иероглифы. Древняя история и этногенез шуй является Исторические частью общей истории чжуан-дунских народов. Пер- данные и основные ^ r J £ ^ » занятия вое упоминание названия собственно шуй встречается в китайских хрониках XV в. Хроники сообщают, что когда жившие в равнинных местах шуй занимались уже земледелием, то в горах уровень земледелия был очень низок, поэтому определенную роль продолжала играть охота. Уже при династиях Тан и Сун (VII—XIII вв.) в местах современного проживания шуй были организованы военные округа, из столицы были присланы чиновники. В XV в. вводится система ту-сы. История шуй полна примеров героической борьбы за независимость. Крупными восстаниями отмечены 1432, 1479, 8 Площадь перед башней с бронзовым барабаном у дун являлась традиционным местом народных собраний и гуляний. 466
Рис. 77. Обрушивание кукурузы (народность шуй). 1484 гг. После начала Тайпинского восстания шуй под руководством своего предводителя Пань Синь-цзяна совместно с другими соседними национальными меньшинствами поднялись на борьбу. В 1906—1907 гг. прокатилась волна антиимпериалистических восстаний шуй и мяо. В 40-х годах выступления против гоминьдановцев происходили почти ежегодно, принимая массовый характер. В народной революции шуй принимали активное участие. Основным занятием шуй является земледелие. Весьма благоприятные природные условия позволяют им получать по два урожая в год. Основными культурами являются заливной рис и кукуруза, а затем батат, пшеница, овощи. Из технических культур выращивают хлопок, коноплю, индиго и т. д. Прежде урожаи были очень низкими. Урожай риса, например, в среднем не превышал 200 цзиней с одного му, что объяснялось крайне отсталыми методами обработки полей: в некоторых местах до самого последнего времени сохранялся подсечно-огневой способ. Поле обрабатывали мотыгой или вспахивали деревянным плугом с железным сошником. Удобрений почти не вносили. В последние годы было проведено улучшение агротехники, увеличена ирригационная сеть, внедрены более совершенные сельскохозяйственные орудия. Были подняты массивы целинных земель. Появились новые сельскохозяйственные культуры. Важное значение имело ремесло. Почти в каждой деревне были свои кузнецы, каменщики, столяры; большого искусства достигло, как и у соседних буи, плетение из бамбука, резьба по дереву и камню. Эти занятия считались мужским делом, а женским — ткачество и окраска тканей. Женщины шуй — искусные вышивальщицы, своими вышивками они украшают национальную одежду. Животноводство не имело сколько-нибудь существенного значения. Шуй разводят в небольшом количестве буйволов, быков, лошадей — для рабочих и транспортных нужд, а также свиней, коз, овец, кур, уток и т. д., мясо которых идет в пищу. Перед 1949 г. по уровню социально-экономического развития шуй стояли на той же ступени, что и соседние с ними буи. Классовое расслоение было ярко выражено. Так, по уездам Саньду и Липо помещики 467 30*
и кулаки составляли всего 9.12% общего количества населения, а владели 35.51% всей земли; у бедняков и батраков, составлявших свыше 50% населения, было всего около 20% §емли. Если семья помещика получала в год в среднем по 2400 цзиней риса, то семья бедняка или батрака — менее, чем по 200 цзиней. Аренда земли ложилась тяжелым бременем на крестьянина, он вынужден был жить впроголодь, залезать в долги к деревенскому богачу. Деревня обычно разбросана по склону горы, МакультурааЯ ^лиз неболыпой реки. В деревне живет около 10 родственных семей. Жилище бывает двух типов: двухэтажное и одноэтажное. В двухэтажных домах (как у чжуан) первый этаж отведен для скота, второй — жилой. Дом у шуй, как и у всех других соседних чжуан-дунских народов, представляет деревянную кар- касно-столбовую конструкцию, стены забраны досками, крыша черепичная. В жилом этаже по бокам расположены спальные комнаты, отгороженные деревянными стенками. В этих же комнатах хранятся личные вещи членов семьи. У стены центральной комнаты, напротив двери, выгораживается еще небольшая спальная комната для стариков. Перед перегородкой находится алтарь предков. В этой же комнате стоит стол, небольшие скамейки. В некоторых домах продовольственные запасы хранятся на чердаке. Но очень часто в стене, по обеим сторонам от спальной комнаты стариков, прорублены еще две двери, ведущие к небольшим деревянным домашним складам, где хранятся запасы продовольствия. Очаг находится обычно в правой стороне центральной комнаты. Пищу готовят женщины. Едят шуй обыкновенно три раза в день. Основной продукт — рис, далее кукуруза и батат, очень любят клейкий рис, рыбу, свинину, предпочитают кислые и перченые блюда. Утварь такая же, как и у буи и дун, живущих по соседству. Женщины сами ткут материю и сами шьют одежду преимущественно черного цвета. Мужская одежда шуй в основном одинакова с чжуанской мужской одеждой: левополая куртка или иногда у стариков длиннополый халат без ворота, широкие штаны. Женская одежда состоит из левополой кофты без ворота или же прямозастежной кофты, завязываемой спереди, с широкими рукавами, и штанов. Несколько десятилетий тому назад еще носили юбку. Головным убором служит довольно длинный кусок материи, повязываемый вокруг головы наподобие тюрбана. Носят сандалии, сплетенные из травы или рисовой соломы, или матерчатые туфли. Женщины носят большое количество серебряных украшений, особенно на шее, а также колец, серег, браслетов. Разнообразны украшения для заколки волос, среди них есть специально предназначенные для свадебного обряда. Семья малая, моногамная, патриархальная. Семья, q браке договаривались родители, не спрашивая духовная культура согласия МОЛОдых. В 14—15-летнем возрасте будущих жениха и невесты при посредничестве свата заключался договор о браке. В это время устраивалось угощение и семье невесты преподносили подарки (сахар, мясо, серебряные украшения и др.), а также дертьги. Через некоторое время (от полугода до 3—4 лет) устраивалась свадьба. К этому времени невесте успевали приготовить приданое. В день свадьбы в семье жениха устраивался праздник, приглашались родственники, друзья. После свадьбы молодая нередко возвращалась в дом родителей и жила там до рождения первого ребенка. С рождением первого ребенка она переселялась в дом мужа. Главой семьи был отец. После его смерти имущество делилось между сыновьями; если их не было, то между родственниками по отцовской линии. 468
Вдовы и вдовцы имели право вторично вступить в брак. Выходя замуж, вдова оставляла детей в доме мужа, свое же имущество забирала* Как пережиточная форма отмечались случаи левирата. Узнав о смерти кого-нибудь из жителей деревни, все приходили в дом покойного с выражением соболезнования. Родственники делали подношения, сообща устраивали поминки. Покойника клали в деревянный гроб. Пока покойник находился в доме, для чтения священных книг приглашался колдун (шаман). Шаман исполнял особой танец со свирелью лушэн, все присутствующие пели погребальные песни. Для похорон шаман выбирал «счастливый» день. Место для погребения устраивали обычно на склоне горы. Существовал трехлетний траур, по истечении которого справляли поминки. Затем могилу посещали только в 3-й день третьего месяца поминовения предков. Шуи до самого недавнего времени являлись анимистами. Они почитали множество различных духов (гор, рек, деревьев и т. д.), но их изображений не делали и храмов в их честь не воздвигали. По существующим поверьям, в каждом доме был особый дух, за которым признавалась власть и которому вверялась охрана всех членов семьи. Ему в праздники ставили угощения на отдельном столике. Один раз в 7 или 13 лет приносились жертвы божеству риса. Для принесения жертвы выбиралось время в седьмом месяце, когда рис выбрасывал колос. Шаман читал священные книги, совершал жертвоприношения, молил духа о богатом урожае. Шаманы и шаманки лечили больных. Обычно шаманка определяла, какой дух поселился в больном или нанес ему вред, после чего шаман по совету шаманки резал курицу, свинью или собаку и приносил жертву этому духу. Существовал также культ предков. Предкам во время праздников ставили жертвенную еду, просили их о покровительстве. Почти в каждой семье или группе родственных семей была родословная книга. В конце династии Цин (начало XX в.) французские миссионеры пытались распространять среди шуй католичество. Католические храмы были построены в Саньду, Дуюне, Липо, но влияние католичества было незначительным. У шуй есть свой календарь, по которому новый год — цзедунь — начинается в сентябре. Это самый большой праздник. В новогодний вечер родственники сообща приносят жертвы предкам. В эти дни все нарядно одеваются, танцуют, поют. В первый день нового года обязательно устраиваются скачки, собирающие большое количество зрителей. Праздники тесно связаны с производством. Шуй отмечали начало сельскохозяйственных работ, начало и окончание сбора урожая и т. д. Богато народное творчество шуй. Устная литература существует в двух формах — стихотворно-песенной и прозаической. В сказках, мифах, преданиях, баснях, песнях рассказывается о происхождении народа, о его героях, о тяжелой жизни до Освобождения. Широко распространены так называемые «горные песни». Многообразно танцевальное творчество шуй; такие танцы, как «игра дракона», «танец львов», танец с лу- шэном, танец с барабаном, пользуются большой любовью у зрителей. МУЛАО На территории Гуанси-Чжуаяского автономного района, в уездах Лочэн, Ишань, Люйчэн, Синьчэн, живет народность мулао, насчитывающая свыше 43000 чел. Наиболее компактно мулао живут в уезде Лочэн (39 тыс. чел.). 469
Самоназвание мулао — буцзян. По языку мулао относятся к дун-шуйской подгруппе чжуан-дунской группы китайско-тибетской языковой семьи. Поскольку мулао широко расселены среди китайцев и чжуан, все они говорят и на китайском и чжуанских языках.9 Не только происхождение мулао, но и их история связаны с этногенезом других народов чжуан-дунской языковой группы (в прошлом все эти народы составляли единую этническую общность, известную в китайских исторических хрониках под названием юэ или ляо). Мулао являются аборигенами на ныне занимаемой ими территории и первыми встретились с предками мяо, которые заимствовали от них методы выращивания заливного риса. Вся дальнейшая история мулао неразрывно связана с историей других соседних народов. Еще в 1946 г. в районе Лочэна мулао вместе с другими соседними народностями поднялись на борьбу, были образованы крестьянский и женский союзы. К 1949 г. организованная партизанская борьба приняла довольно широкие масштабы. В ноябре 1949 г. эта борьба увенчалась победой. Природные условия местности, где живут мулао, самые благоприятные для занятия земледелием. Основными культурами являются заливной рис, кукуруза, ячмень, батат, гречиха, арахис, чеснок, хлопок, в год собирают два урожая. Уровень земледелия у мулао столь же высок, как и у соседних чжуан и китайцев, они при пахоте использовали даже лошадей. Из подсобных занятий, кроме животноводства, видное место занимает ремесло. Свыше 200 лет назад мулао уже добывали руду и уголь, умели плавить металл. Почти в каждой деревне есть свой кузнец, столяр, каменщик, но большинство из них занимается ремеслом в свободное от полевых работ время. На юге Китая широко известны керамические изделия мулаоских мастеров, особенно своеобразны по изготовлению чайники из уезда Лочэн. Общество мулао было феодальным, сохранялись традиции соседской (сельской) общины (поселение в одной деревне одной или нескольких групп однофамильцев и общее владение пустошами, пастбищами и лесами по горным склонам). Деревня обычно располагается на склоне горы, вблизи водного источника. Если не было естественного источника воды, то на окраине группы семей сообща рыли несколько специальных ям для сбора дождевой воды. Жилой дом одноэтажный, с глиняными стенами, на невысоком каменном основании, кроется черепицей, очень редко ветвями или соломой. Жилище подразделяется на 4 комнаты: восточную, являющуся загоном для скота, западную — жилое помещение и центральную, где устроен алтарь с таблицами предков; за ее стеной есть еще небольшая комната для самых старших членов семьи. Утварь и пища такая же, как у соседних чжуан. Основной продукт — рис, особенно клейкий рис. Любят кислую и острую пищу. Едят мясо собаки. Из риса приготовляют некрепкое вино. Одежда мужчин и женщин мулао не отличается от чжуанской. В женском костюме сохраняется традиционный передник. Женщины носят серебряные серьги, кольца, браслеты. Женщины до замужества заплетают косы, после замужества волосы закручивают сзади. Пожилые женщины повязывают голову длинным куском черной материи, наподобие головного платка. 9 Относя язык мулао к дун-шуйской подгруппе, китайские лингвисты считают его, в то же время, близким к группе мяо-яо. 470
Рис. 78. Шахтер из народности мулао. Семья у мулао моногамная, малая. Когда детям едва исполнялось 6—7 лет, родители заключали договор о браке, а брак между 12—-13-лет- яими был самым обычным делом. Однофамильцы в брак не вступали. Невесту провожали в дом будущего мужа младший брат или жена старшего брата, сопровождавшие ее девушки несли приданое. Невеста шла под зонтом, который, как считалось, предохранял от злых духов. Зонт нес один из сопровождавших. При входе в дом она поднимала сошник в знак будущего счастья; войдя в дом, она кланялась табличкам предков и родителям мужа. После свадьбы молодая возвращалась в дом своих родителей, где иногда жила до рождения первого ребенка. У мулао также существовал обычай принятия зятя, при этом он и дети носили фамилию жены. По своим религиозным воззрениям мулао являются анимистами. Наиболее почитаемыми являются божество очага и божество земли. В каждом доме оформлен алтарь в честь предков семьи. В деревнях •существовали храмы, в которых обычно весной и осенью устраивались жертвоприношения (обычно в жертву приносили свинью). У мулао существовал также культ Паньху. Все религиозные обряды у мулао выполняли колдуны, которыми нередко были и женщины. В местах расселения мулао бывали также даоские и буддийские монахи, а с начала XX в. и католические проповедники, однако все они не имели сколько- нибудь существенного влияния на местное население. Праздники у мулао такие же, как у соседних чжуан, китайцев, мао- нань. Одним из самых- любимых праздников является праздник 15-го дня восьмого месяца по лунному календарю. Во время этого праздника вся молодежь принимала участие в гуляниях цзоупо, юноши и девушки в песнях объяснялись в любви, воспевали красоту друг друга, природы. МАОНАНЬ Народность маонань насчитывает свыше 18000 чел. Они расселены яа территории Гуанси-Чжуанского автономного района, в уездах Бэй- цзян, Наньдань, Хэчи. 471
Самоназвание маонань — гуннун, соседние китайцы называют их маонанъ. По языку маонань относятся к дун-шуйской подгруппе чжуан-дун- ской группы китайско-тибетской языковой семьи. Маонань, кроме своего родного языка, знают китайский и чжуанский языки и говорят на них. Последние исследования языка, материальной и духовной культуры маонань и мулао, чжуан, дун, шуй позволяют предполагать, что маонанъ происходят от большого этнического пласта древних боюэ. Уже в исторических хрониках IX в. н. э. появляются первые сведения о предках маонань. Уже в то время их предки были названы «маонань» и расселялись в пределах современной области обитания этого народа. Начиная с этого времени прослеживается вся история маонань, полная героических эпизодов борьбы, которую вели угнетенные народы против феодальной и колониальной эксплуатации за свое освобождение. Маонань — земледельцы. Орошаемых земель очень мало. На них возделывают рис. По склонам гор расположены богарные земли, на которых сажают кукурузу, ячмень, батат, бобовые, а также технические культуры (хлопок, рами и т. д.). В некоторых районах сохранялось под- сечно-огневое земледелие. Следует отметить, что у маонань большее значение, чем у соседних народов, имеет животноводство. Скот содержат не только для сельскохозяйственных работ, но также и на мясо (особенно коров, быков, свиней) ; разводят кур, уток. Из домашних ремесел женским считается прядение, ткачество и окраска тканей, мужским — плетение из бамбука. По уровню развития социально-экономических отношений маонань не отличаются от других соседних народов. В деревне маонань большей частью жили члены только одной фамилии, связанные узами кровного родства; все семьи выбирали сообща старейшину, который ведал урегулированием споров между членами общины и т. п.; существовали общие земли, пастбища, леса, вместе с тем зачастую распорядителями этих общих земель от имени общины выступали помещики и кулаки, и здесь притеснявшие и обиравшие крестьян, формально считавшихся сообщинниками. Жилой дом сооружается из камня, но основные столбы, пол, перекрытия, внутренние перегородки деревянные. Крыша в большинстве случаев черепичная, но изредка дом кроется тонким сланцем. Некоторые дома двухэтажные (как у горных чжуан), верхний этаж жилой, нижний — загон для скота. Жилое помещение трехкамерное, планировка та же, что и у других чжуан-дунских народов. Перед домом часто строится невысокий деревянный амбар для хранения продовольствия. Пища такая же, как и у соседних чжуан и мулао. Особенно часто применяют кислые приправы. Одежда мужчин не отличается от чжуанской тех же районов. Женщины носят длинные кофты и штаны. Материал для одежды домотканный, женщины сами шьют всю одежду. Одежда преимущественно черного или синего цветов. Женщины носят косы или укладывают волосы. Носят головной платок, представляющий собой длинный кусок материи. Женские украшения состоят из серебряных браслетов, колец, серег. Семья у маонань малая, моногамная. Брачные контракты заключались родителями, когда детям исполнялось 7—10 лет, а спустя 1—3 года происходила свадьба. У маонань разрешалось нарушение эндогамии только с чжуан, что свидетельствует о прошлом этническом единстве этих народов. В заключении брачного контракта и свадьбы значительную роль играла сваха. После свадьбы молодая возвращалась в дом своих родите- 472
лей, оставаясь там зачастую до рождения первого ребенка. После переселения молодой в дом мужа он производил раздел с родителями, и новая семья начинала самостоятельную жизнь. Если жена не приносила мужского потомства, муж мог взять вторую жену. У маонань сохранялись пережитки левирата, левират мог быть старшим и младшим, но в обоих случаях требовалось согласие женщины и ее семьи. Для религиозных верований маонань, как и других чжуан-дунских народов, характерен синкретизм. Основной пласт составляют анимистические верования и культ предков, аналогичные чжуанским и мулао- ским. У маонань имеются колдуны (шаманы), некоторые из них сделали гадания и выполнение разных обрядов (при похоронах, лечении болезней и т. д.) своим основным занятием. Даоские и буддийские монахи также проповедовали в районах маонань. Некоторое распространение получило католичество. В храмах наблюдалось сосуществование изображений божеств всех этих религий и верований. Обрядность и праздники у маонань в общем одинаковы с китайскими. Особое значение имеет праздник окончания сельскохозяйственных работ. Во время этого праздника все жители деревни собираются на склонах гор. Старики рассказывают предания, молодежь веселится, поет песни. В ходе песенной переклички юноши и девушки объясняются в любви. По содержанию песни бывают как традиционными, так и импровизированными. ЛИ Ли — общекитайское название для одного из народов чжуан-дунской группы, населяющего о. Хайнань (провинция Гуандун). Общая численность народа ли по переписи 1953 г. превышает 360 тыс. чел. Основными местами их расселения являются уезды горного района Учжишань — Байша, Баотин, ^Пэдун, Жунфан и Цюньчжун. Отдельными группами и смешанно с другими народами ли живут на южном и юго-восточном побережье острова в уездах Линшуй и Яйсянь. В июле 1952 г. был создан автономный округ народов ли и мяо с центром в г. Тунчжа, включающий все эти семь уездов. О. Хайнань находится в зоне тропиков. Обилие осадков делает возможным произрастание многих ценных видов тропических растений: кокосовой пальмы, каучуконосного дерева, цитрусовых. Все пять отрогов хребта Учжишань покрыты тропическими лесами, богатыми дичью. Народ ли говорит на языке, входящем в чжуан-дунскую группу китайско-тибетской языковой семьи. В старой литературе население Хайнаня, объединенное названием ли,, называлось также лэй, лои. Общее самоназвание ли — лай, однако отдельные группы имеют самоназвания: ха, хэ, моифу (мэйфу). Древние китайские летописи сообщают, что Вопрос в состав существовавшего в I тысячелетии до н. э. об этногенезе ли J σ * на территории к югу от Янцзы племенного объединения саньмяо входили цзюли («девять ли»). Анализ археологического материала (находка неолитических стоянок на о. Хайнань в районе Учжишань) и фольклора позволяет предположить, что часть цзюли была предками современных ли и прежде всего- так называемых бэнъдили, т. е. той группы, которая под давлением китайцев первой отошла на о. Хайнань с побережья и обосновалась в отрогах Учжишань. 473
К началу нашей эры территория расселения ли охватывала как континентальные районы современной провинции Гуандун, так и о. Хайнань. С китайским проникновением на юг происходило постепенное оттеснение ли с континента на остров. Наряду с ли, в частности с племенами моифу, в конце династии Мин (XV—XVI вв.) на остров переселились племена мяо (сейчас мяо на Хайнане насчитывается более 16 тыс.). Долговременные культурно-исторические связи этой группы ли с мяо нашли отражение в культуре обоих народов. В языке моифу много заимствований из языка мяо. По свидетельству японского исследователя Одака, позже всех (столетие назад) на остров переселились племена ха. Анализ языкового материала и сведения исторических хроник позволяют сделать следующий вывод: группы, называемые бэньдили и мэйфу, являются древним и наиболее изолированным населением острова, а другие находились длительное время в тесном контакте с другим пришлым населением. χ « Основным занятием народа ли до последнего времени являлись: земледелие (подсечно-огневое и пахотное), а также охота, рыболовство и собирательство (для горных групп). В хрониках середины XVIII в. отмечается, что основными орудиями у ли служат лук и стрелы, а также большой нож, который носят в корзинке за спиной и используют для прорубания проходов в непроходимых чащах и кустарниках. Материалы начала XX в. заставляют предположить, что охота и рыболовство уже потеряли свое первоначальное значение даже для горных ли, или бэньдили. Проведенная после 1949 г. аграрная реформа уничтожила феодальную собственность китайских и местных помещиков (последние обычно были представлены родо-племен- ной верхушкой), передала в руки трудящихся помещичью и общинную землю, узурпированную родовой знатью. Хозяйство у ли претерпело существенные изменения, появилась местная перерабатывающая и добывающая промышленность. В прежнем хозяйстве и быту хайнаньских ли заметны два исторически сложившихся различных типа, развитие которых имело некоторые социальные особенности. В центральном горном районе Учжишань автономного округа народов ли и мяо о. Хайнань в 24 пограничных поселениях уездов Баотин, Лэдун и Байша, где проживает более 13 тыс. ли, что составляет 4% всех ли о. Хайнань, до недавнего времени существовала система нунгтонг инкунг, что означает объединение для совместного труда'. В какой-то мере это было сохранением системы первобытнообщинного земледелия. Эта система известна в литературе под китайским названием хэму (буквально 'единые пашни'). С другой стороны, в остальных районах, где жило подавляющее большинство ли, существовала система индивидуальных земледельческих хозяйств. При всей отсталости в прошлом хозяйства хайнаньских ли наиболее отсталым было хозяйство хэму. Ли, входившие в хэму, занимались или подсечно-огневым земледелием или обработкой земли для посева с помощью буйволов. При отсутствии сельскохозяйственных орудий по полю гоняли буйволов, они взрыхляли землю, затем одного из них пускали по прямой и в следы от копыт высевали зерно. В индивидуальных хозяйствах благодаря тесным связям с другим населением острова употреблялись некоторые сельскохозяйственные орудия, в том числе плуг и борона, а также развивалось домашнее производство тканей, существовал обмен. 474
Реакционные правители Китая, стремясь укре- Социалышя пить свое положение на острове, использовали организация Λ л ^ в своих интересах родо-племенную верхушку общества ли, представители которой, превратившись фактически в посредников между китайскими феодалами и трудящимися массами, стали крупными собственниками земли, сдающими землю в аренду. Все ли, живущие на о. Хайнань, подразделяются на несколько групп; возможно, это прежние родоплеменные объединения (племенная группа на языке ли — ком). Таких основных групп пять, ха (кит. сяоли), хэ (кит. цили), лай (кит. бэнъдили), моифу (кит. мэйфули) и тай или охай (кит. ли — как собирательное слово). Внутри этих групп есть подразделения на группы родственных семей, которые различаются по «родовым» знакам — татуированным узорам у женщин на лице, руках и ногах. У ли, живущих вне центрального района, где была развита система индивидуальных земледельческих хозяйств, существовало классовое расслоение феодального общества. Здесь на долю одного помещичьего двора приходилось 83 му земли, кулацкого — 57 му, крестьянского — 11.5 му; здесь была установлена система феодальной аренды и эксплуатации крестьян, выражавшаяся в отношениях между финг (хозяином) и фат (бедняком). В центральном горном районе классовые противоречия вуалировались системой хэму. Ею было охвачено более 13 тыс. чел. Земля и рабочий скот полностью или большей частью находились в собственности хэму. Имелись хэму, где значительная часть земли и скота была в частной собственности, однако независимо от этого существовала обработка полей сообща, совместная затрата труда и равное распределение дохода по семьям в зависимости от количества душ. Хэму могли быть и крупными, объединяющими от 20 до 30 хозяйств, и мелкими — в 2—3 хозяйства. Наиболее распространенным было объединение от о до 10 хозяйств. Члены хэму были связаны родственными узами, однако это не означало, что хэму состояло только из родственных семей. Могли быть и смешанные хэму, в состав которых входили неродственные между собой семьи. Во главе хэму стоял старейшина. Он был наделен большими правами, с его смертью функции старейшины переходили к его младшему брату или сыну. На •обязанности старейшины лежала организация обработки полей хэму, ухода за общим скотом, распределение общего дохода, надзор за соблюдением норм обычного права. В подавляющем большинстве случаев старейшина не участвовал в производственном процессе, но при распределении дохода он получал, кроме своей доли, еще так называемое «общественное зерно — зерно кормилицы». Это «общественное зерно» первоначально предназначалось на различные общественные нужды или служило резервом на случай неурожая. По количеству эта доля была весьма значительной, так как обычной нормой подобного отчисления из общего дохода было 7 цзиней с одного му. Этот дополнительный доход старейшина и его семья присваивали и таким образом постепенно становились кулаками или помещиками. При сохранении всех обычаев родовой помощи при обработке земли, постройке дома, в случае бедствий среди членов хэму складывались отношения, подрывающие основы этой пережиточной формы первобытной общины. В последние годы внутри хэму появилось три вида земель: 1) «земля предков» — основная земля хэму, номинально не подлежащая разделу, однако разделение семей и дробление затем хэму вели к такому разделу; 2) «земля, принадлежащая группе», — купленная семьей или группой семей земля, больше не принадлежащая всему хэму; 3) «частная земля». Последняя в основном находилась в руках старейшины и его семьи. В период революционного переустройства именно старейшины хэму, которые теряли свои былые привилегии, оказывали сопротивление преобразованиям. 475
Рис. 79. Деревенский дом в районе г. Тунчжа. Различный уровень прежнего хозяйственного раз- Материальная вития наложил свой отпечаток на некоторые эле- культура •^ менты материальной культуры исторически сложившихся двух различных групп народности ли, что прежде всего выразилось, в различии жилищ. Дома ли, называемые малам, отличаются от жилых строений ряда других народов тропической Азии, сооружаемых на сваях. Дома у ли, обычно однокамерные (хотя и существует условное разделение), имеют два хода, строятся прямо на грунте (утрамбованной площадке). Материалом служит дерево, доски, трава, лианы, глина, бамбук. Камень не* употребляется. В центральном районе жилища, как правило, имеют форму авиационных ангаров, полукруглая крыша касается земли. Высота до 2.3 м, ширина около 4 м, общая длина 13 м, спереди и сзади крыша выступает на метр. В окраинных районах дом таких же размеров, но он представляет собой жилище прямоугольного плана с двухскатной выступающей (нависающей) крышей. У мужчин почти всех групп ли некоторое распространение получила одежда общего для чжуан-дунских народов типа, наряду с сохранением (и в этом случае) самобытных традиций в ее украшении. В то же время женская одежда мэйфу, ха и лай полностью сохраняет свою национальную форму. Одежда этих групп ли изготовляется домашним способом из хлопчатобумажной ткани, окрашивается в темно- синий, почти черный цвет. Одежда девушек украшается белыми, коричневыми или красными горизонтальными полосами или красивой вышивкой, как и в женской одежде мяо. Одежда мужчин мэйфу состоит из верхней куртки покроя кимоно q узкими рукавами темносинего цвета, называемой веен, и такого же цвета юбкообразной набедренной повязки (кон). Иногда куртку подпоясывают. Верхняя накидка типа плаща у мужчин такая же, как у женщинг только несколько длинней, темносинего цвета. Обычно мужчины мэйфу нрсят короткий, доходящий до колен передник. 476
о оо о в а V £ >- а 1 ©* ев £ 3
Верхняя кофта у женщин называется также веен, она несколько короче мужской, чаще всего коричневого цвета с белой каймой. Покрой кофты типа туники с пришивными рукавами, разрез прямой. Юбка (лиин) подобно саронгу, охватывает тело кругом. Передник гораздо длиннее мужского; он чаще всего коричневого цвета с белыми полосами. Основной же цвет одежды, как и у мужчин, темно-синий. У бэиьдили юбка узкая и короткая, не доходит до колен. В другой такой же юбке (лиин) женщины носят детей и укладывают их спать, такой же обычай есть у малайских и шаньских женщин. У ли головным убором служит род тюрбана (головное полотенце); праздничный убор тщательно расшит, украшен вышивкой и кистями на одной стороне. В дожливую погоду нередко носят деревянные башмаки. На работе в поле, где много колючек, мэйфу носят кожаные туфли — ком-ном. Семьи моногамные и патриархальные. Женатые Семейно-брачные сыновья отделялись, сохраняя право наследования отношения, г г обрядность имущества родителей, однако девушка, выходя замуж, теряла такое право. Подобное положение в центральном районе объяснялось прежде всего существованием хэму и .связанной с ними системой распределения дохода по едокам. Все группы ли были анимистами. В случае неурожая или другого» стихийного бедствия в жертву божествам и духам приносили крупный рогатый скот. Скот приносили в жертву и при похоронах. В центральном районе хоронили в колоде, выдолбленной из одного куска дерева, в окраинных районах — в гробах китайского типа. Существовал своеобразный обычай добрачных встречг свидетельствующий о пережитках первобытнообщинных отношений. Для девушек ж юношей, достигших соответственно 14—15 и 16—17 лет, строились общие дома. Весной юноши и девушки собирались на поляне в отрогах Учжишань. Они пели и плясали друг перед другом. Такие встречи проходили ежегодно, молодые люди могли свободно вступать в интимные отношения, а достигнув зрелого возраста, заключить по обоюдному согласию договор о браке. Никто, даже родители, не могли помешать этим встречам. Договорившись между собой, молодые люди ставили в известность своих родителей. Однако свобода выбора отягощалась системой выкупа невесты. Семья юноши должна была преподносить семье девушки подарки: бедняки — одного вола и слиток серебра; семья побогаче — трех волов и 15 слитков серебра. Кроме этого, у всех ли до вступления в брак жених был обязан прислать в дом невесты в качестве выкупа 20—30 цзиней свинины. Если брак оказывался неудачным и жена добивалась развода, то первыми возражали ее родители, так как они получили подарки, которые возвращались в случае развода (тем более, что при вторичном браке родители жены могут вообще не получить подарков). Жена после заключения брака оставалась у своих родителей и уходила в дом мужа только после рождения ребенка. Фольклор Хайнаньские ли в прошлом не знали письмен- и национальное ности. В ряде районов некоторые зажиточные ли от- искусство давали своих детей в китайские школы, но это было возможно лишь при условии, если школьник откажется говорить на родном языке, носить национальную одежду. После образования КНР был подготовлен проект алфавитной письменности ли на латинской основе. Создание письменности может способствовать возникновению письменной национальной литературы этого народа, имеющего богатые фольклор- - пые традиции. 478
От поколения к поколению передавались легенды, предания, сказания, песни, сказки, пословицы и поговорки. Известна легенда о происхождении ли. В очень давние времена на одной из гор хребта Учжишань некий человек из южных стран нашел яйцо. Из яйца вышла прекрасная девушка, которая, став женой этого человека, родила людей племени ли. Поэтому гора и называется Ли-шанъму Торная мать [племени] ли\ (Легенда очень напоминает мотивы чжуанской поэмы Вэй Цилиня «Одежда из перьев ста птиц»). Ли — прекрасные певцы и музыканты. Женщины славятся искусной вышивкой своей одежды. Все эти черты национального искусства бытуют и в настоящее время.
Глава III НАРОДЫ ГРУППЫ мяо-яо Эта группа представлена четырьмя народами — собственно мяо и я о, а также более близкими по языку к яо — шэ и к мяо — гэлао, или цилао. Народы группы мяо-яо расселены во всех провинциях Южного и Юго-Западного Китая. Наиболее компактно мяо живут в западной Ху- нани и восточной Гуйчжоу, яо — в горных районах Даяошань Гуанси- Чжуанского автономного района и Ляньнань провинции Гуандун. В целом эта группа насчитывает около 3.5 млн чел. Языковое родство мяо и яо никем из исследователей не оспаривалось; напротив, подмечая ту особенность, что отдельные диалекты мяо (Вьетнама, о. Хайнань, провинции Юньнань) ближе к языку яо, чем к языку основной группы мяо Гуйчжоу-Хунани, а также что и мяо и яо считают своим предком «пятицветную собаку Паньху», А. Масперо и И. Я. Би- чурин высказывали предположение о древнем этническом и языковом единстве этих народов. Изучение древних исторических материалов позволяет определить древние племена мань как единый языковой и этнический ствол современных народов мяо, яо и шэ. Мань — предки мяо, яо и шэ — составляли важный компонент исторического племенного объединения саньмяо. Еще в VI—VII вв. нашей эры предки мяо и яо входили в единую группу мань и населяли районы современных провинций Цзянси и Хунань. С VIII в. началось распадение единого ствола мань на две большие группы — маньяо и маньмяо. Первые отошли в горные районы Гуанси и Гуандуна и к XIII в. переселились в северные районы Вьетнама и Лаоса, вторые двинулись на запад в горные районы Хунани и Гуйчжоу и далее через Юньнань на север Вьетнама и Лаоса. Долгое время в науке обсуждался вопрос о месте мяо-яо в системе языковой классификации. Приблизительно с начала нашего века, вслед за английским исследователем Дэвисом, некоторые ученые стали считать мяо-яо представителями мон-кхмерских народов. Язык мяо-яо был отнесен к мон-кхмерской языковой семье. Исходя из этого, предполагалось, что заселение народами мяо и яо Южного Китая происходило из Юго-Восточной Азии в начале нашей эры, доказательством чему служило упоминание о собственно народах мяо и яо в исторических хрониках только с IX—X вв. Таким образом, принадлежность к определенной семье априори решала вопрос об автохтонности мяо-яо. Новейшие исследования лингвистов подтверждают близость мяо-яо к мон-кхмерам, но остается несо- 480
стоятельной миграционная теория. Сторонники этой теории игнорировали наличие самоназвания яо — манъ и его связь в хрониках с древними племенами мань, легенды о предке Паньху и племенах паньху, упоминаемых в хрониках. На основе исследований других ученых утверждалось, что в языковом отношении группа мяо-яо имеет и материальное, и языковое родство не с мон-кхмерскими народами, а с чжуан-дунскими, что группа мяо-яо входит в большую китайско- тибетскую языковую семью. Эти выводы, казалось, наиболее согласовывались с историческими материалами, которые приводят сведения о саньмяо и тем самым дают право говорить об автохтонности предков мяо-яо со II тысячелетия до н. э. на территории межозерья Дунтин-Поянху. Столь противоречивые суждения оказались возможными потому, что и архео- лого-исторические данные и языковые материалы позволяют с большой долей вероятности предполагать наличие в глубокой древности какой-то языковой общности, в которую входили группы языков мон-кхмер, мяо-яо и чжуан-дун, и ее сложение ι* южной части материковой Восточной Азии. И те и другие материалы сообщают не о движении мяо-яо с юга в Китай, а о их движении на юг и о том, что предки мяо->ю внесли значительный вклад в развитие восточноазиатской цивилизации и по сей день сохранили свои этнические особенности, свою древнюю культуру. Среди народов группы мяо-яо особое место занимает народ шэ, который расселен в провинциях Фуцзянь, Чжэцзян, Цзянси и Гуандун. Шэ, так же кнк и мяо и яо, считают своим предком Паньху, а в языковом отношэнии они ближе к яо. Эти обстоятельства дают право предположить, что в эпоху распадения единого ствола мань предки шэ были частью маньяо, закрепившейся на прежней территории и затем отошедшей на восток в приморские районы. Во время этого движения они, вероятно, оттеснили с материка потомков миньюэ. Собственно, название народа шэ появляется в хрониках с конца правления китайской династии Сун и начала правления династии Юань (XIII в.). По мнению исследователей (Линь Яо-хуа), народность гэлао, обитающая в провинции Гуйчжоу в соседстве с мяо, по своему происхождению является чжуан-дунской группой, ассимилированной в языковом отношении более многочисленными мяо. Значительное культурное влияние мяо испытали и буи той же .провинции. В большей степени это объяснялось тем, что на протяжении более пяти веков (IX—XV) основной политической силой в провинции Гуйчжоу были мяо и сама провинция в официальных хрониках и географических обозрениях того времени называлась «Страной мяо». В начале XV в. «Страна мяо» была завоевана и Гуйчжоу стала провинцией Китая. Образование провинции Гуйчжоу привело к распространению среди ее населения власти выборных чиновников и старшин из среды некитайских народов, — так называемых «местных правителей» — ту-сы. Система ту-сы, принятая минской династией для управления инонациональным населением, распространилась на все южные районы Китая. В условиях разлагающегося первобытнообщинного строя она консервировала родо-племенную организацию и исходила из традиционного обычая выбора старейшин родов и племен, хотя у мяо, у чжуан и у ицзу эта должность уже передавалась по наследству. Во всяком случае исторические материалы дают право утверждать, что подобная система не была навязана китайскими правителями минской династии, а регламентировала сложившиеся отношения и структуру самоуправления у самих южных народов и прежде всего мяо. Мяо, как описывает их династийная история Мин, еще до создания провинции Гуйчжоу во времена императора Тайцзу (1368—1399) имели свое местное управление. Их местные чиновники назывались так: чиновник-управитель по установлению мирных отношений; чиновник-управитель пограничной охраны; военачальник; чиновник-управитель по решению споров и чиновник — главный 31 Народы Восточной Азии 481
управитель. Все они имели китайское название сы 'управление, управитель', а так как они местного происхождения, то их называли ту Местный'. Ясно, что ту-сы являлись представителями господствующей, эксплуататорской верхушки общества южных народов. Китайская администрация при династии Мин давала им всю полноту власти в" пределах своего района. МЯО Мяо — один из крупных народов, различные группы его расселены почти по всем центрально-южным и юго-западным провинциям. Общая численность мяо, по данным 1953 г., около 2.5 млн чел. Из них в провинции Гуйчжоу (в восточных и южных районах) проживает свыше 1.5 млн, в провинции Юньнань (в северо-восточных и юго-восточных районах) — 380 тыс., в провинции Хунань (западная часть) — 430 тыс., в Гуанси-Чжуанском автономном районе в различных уездных городах и в северных районах — 220 тыс., в провинции Сычуань (в южных районах) —100 тыс., в провинции Гуандун (на острове Хайнань) — 16 тыс., в провинции Хубэй в юго-западном уезде Сюаньэнь — около' 2 тыс., в провинции Чжэцзян — 28 тыс. и в провинции Фуцзянь — 14 тыс. В большинстве этих провинций созданы автономные округа и уезды одного народа мяо или совместно с другими национальностями. Наиболее крупными являются автономные округа: 1) народов туцзя и мяо в западной Хунани, 2) мяо и дун юго-восточной Гуйчжоу, 3) буи и мяо в южной Гуйчжоу, 4) Хайнаньский автономный округ ли и мяо, 5) Вэныпаньский автономный округ чжуан и мяо (провинция Юньнань). Главным центром сосредоточения мяо является район восточной Гуйчжоу и западной Хунани. Наиболее распространенными самоназваниями являются: гусу, му7 монг, а-мои, га-мэ. Язык мяо относится к мяоской подгруппе мяо-яоской группы китайско-тибетской семьи языков. Вследствие давнего отделения ряда групп от наиболее компактной группы в Гуйчжоу в языке мяо можно выделить пять (им соответствуют приведенные самоназвания) больших местных диалектов: восточный (западная Хунань, северо-восточная Гуйчжоу), на котором говорит более 440 тыс. чел., центральный (юго-восточная Гуйчжоу, южная Гуйчжоу и районы Гуанси), на котором говорит более 900 тыс. чел., западный (южная Сычуань, запад Гуйчжоу и Гуанси, юго-восток Юньнани), на котором говорит около 700 тыс. чел. (на этом диалекте говорят также мяо — мео ДРВ), северо-восточный (северная и центральная Юньнань, северо-западная Гуйчжоу), на котором говорит около 100 тыс. чел., и центрально-южный гуйчжоуский диалект.1 Мяо — потомки одного из древних автохтонных Вопрос народов юга Восточной Азии. Родство языков мяо °мяо°иС^сновжые и яо и хаРактеР Диалектных различий у мяо обна- этапы их истории руживает любопытные черты. Язык хайнаньских мяо и язык северовьетнамских мяо, отделившихся уже несколько веков от основной группы, ближе к языку яо, чем к диалектам своего языка в Гуйчжоу. Эта близость объясняется единством происхождения обоих народов, их выходом из единого мяо-яоского корня и, главное, сравнительно недавним (на грани VIII—IX вв. н. э.) рас- 1 В 1961 г. проф. Юй Ши-чан выдвинул иную классификацию диалектов мяо,. считая, что их язык подразделяется на следующие три диалекта: восточно- гуйчжоуский, западно-хунанъский и сычуань-гуйчжоуский. 482
падением этого ствола. Ранний этногенез мяо, следовательно, надо рассматривать как развитие единого мяо-яоского корня. Возможное начало своего исторического развития народ мяо берет из неолитической мяо-яоской основы — мань, которое и сейчас является самоназванием яо. Мань в более ранние времена входили в племенное объединение саньмяо. Еще в начале нашей эры мяо и яо находились в одной племенной группе мань, и ее этноним после III в. н. э. распространился на многие южные племена. Начавшееся в VII—VIII вв. н. э. вытеснение мань с исконных земель в Цзянси и Хунани китайцами обусловило распадение этой группы: часть мань ушла в горные районы Гуйчжоу, часть двинулась на юг до стыка провинций Гуанси и Гуандун. С IX в. в китайских хрониках начинают появляться два термина: мяо и яо. Для последних было еще наименование маньяо. Мяо, ушедшие в Гуйчжоу, назывались мань. Мань, ушедшие в Гуанси, назывались яо. Мяо, населявшие Гуйчжоу, сохранили большую самостоятельность, чем яо, которые к тому же были малочисленными. Последующая этническая история собственно мяо подразделяется на четыре периода. 1) Период с IX по XVI в. характеризуется дальнейшими переселениями мяо на юг, юго-запад и юго-восток. Рост классовых отношений в этот период вел к раздроблению мяо на отдельные мелкие группы, теряющие связи между собой. С другой стороны, окончательное завоевание в период правления минской династии провинции Гуйчжоу привело к установлению системы «местных управителей» (ту- сы), которая опиралась на родоплеменную верхушку. 2) Период с XVII до первой четверти XX в. — время господства в Китае маньчжурской династии Цин. Указ от 1728 г. о замене института наследственных ту-сы назначаемыми ту-сы (люгуанъ), причем назначен мог быть маньчжур или китаец, преследовал цель углубить раскол в среде малых народов, натравить одну группу на другую, противопоставить одного ту-сы другому, а также усилить господство китайско-маньчжурских феодалов в национальных районах. Развитие классовых отношений у мяо вело к обострению классовой борьбы, что особенно ярко проявилось в годы Тайнинского восстания, когда мяо принимали активное участие в мяо-китайской тайнинской армии Ши Да-кая. Хотя репрессии и ассимиляторская политика цинского правительства приводили к дроблению народа мяо, эта же политика, с другой стороны, вызывала сплочение народных масс мяо, их объединение в общей борьбе. 3) Период с 1912 по 1949 г. — эпоха революционных битв. Группы народа мяо континентальной части страны, не утратившие этнического родства, еще теснее сплотились и приняли участие в борьбе против клики Чан Кай-ши и собственных феодалов. 4) Образование КНР ознаменовало начало нового периода истории народа мяо. Таковы основные вехи многовековой истории мяо — истории трансформации его племенных групп в народность, причем, естественно, в прежних условиях процесс сложения мяо в единую народность был заторможен политикой реакционных правителей. Следствием этого является современная территориальная и культурная разобщенность этого народа. Хозяйство Районы, населенные мяо, представляют собой по и материальная преимуществу горные и лесные массивы. Провинция культура Гуйчжоу вместе с провинцией Юньнань составляет единый географический район — Юньнань-Гуйчжоуское плато. В рассмотренном гористом районе мало земли, пригодной для обработки. Обрабатываемая площадь в провинции Гуйчжоу составляет 11% всей ее территории, а в провинции Юньнань — около 6 % .2 Юго-западные районы Сычуани и западные районы Хунани являются фактически продолжением этого плато. На о. Хайнань мяо расселены также преимущественно в горных районах.3 2 Чу Шао-тан. География Нового Китая. М., 1953, стр. 196. 3 Расселение мяо в горных долинах или по склонам у подножья гор незначительно. 483 31*
Невозможность обеспечить прожиточный минимум, занимаясь только земледелием, определила своеобразие хозяйства мяо, в котором наряду с основным занятием — земледелием значительная роль отводится скотоводству, рыболовству, охотничьему и лесному промыслу (рубка .и сплав леса). Земледелие у мяо представлено двумя основными видами — богарным 4 и поливным. Богарное земледелие, начало которого прослеживается в хрониках как подсечно-переложное (ср.: «пашут ножом, сеют огнем»), является древней традицией. Богарное земледелие мяо характеризуется разработкой горных участков, продолжающей традицию древнего подсечно-переложного земледелия. Семья на выбранном участке срубает все деревья и выжигает траву вместе с сучьями и деревьями. Затем зола равномерно распределяется по полю, взрыхленному мотыгой. Подготовленный участок называется «поле, обработанное огнем». Высевают на этих участках просо, гаолян, гречиху, но больше всего кукурузы. Во второй посев идет конопля, бобы, лекарственное растение «иевлева слеза» (Coix lacryma). Сеют в апреле—мае, убирают урожай в августе—сентябре. При такой системе обработки наибольший урожай собирается в первый год, а затем земля истощается и через 3—4 года семья переходит на новый участок, чтобы вернуться на старый, когда он вновь зарастет. Вызываемые этим способом земледелия частые переселения порождали стремление к большому развитию орошаемого земледелия и к широкому использованию прогрессивных методов сельскохозяйственного производства крестьянами тех территорий, по которым такие переселения совершались. Уже к 40-м годам XX в. у мяо Гуйчжоу получило широкое развитие на сухих, неорошаемых участках применение удобрений: золы сожженных деревьев, а также фекалий. Зимние культуры — пшеница, бобы, рапс — высевались сразу же после снятия урожая клейкого риса на вновь вспаханном и удобренном поле. Применением этих форм севооборота обеспечивалось сохранение плодородия почвы. Вместе с освоением методов богарного земледелия мяо перенимали у соседних народов орудия труда, не применявшиеся ранее в их хозяйстве. История орошаемого земледелия у мяо4 остается пока неясной. Многие авторы в самом иероглифе «мяо» (самоназвание народа), который графически состоит из двух частей «поле» и «трава», что в целом означает «ростки риса», — усматривают определенную этимологию: «люди, занимающиеся разведением заливного риса». В исторических хрониках распространение поливного земледелия (преимущественно культуры риса) связывается с народом мяо как создателем этого способа выращивания сельскохозяйственных культур. Однако собранные в Гуйчжоу материалы показали, что часть гуйчжоуских мяо в прежние времена не знала способа обработки орошаемых полей. Так, лушаньские мяо сохраняют еще предание о том, что, придя в эти районы, они встретились с мулао (группа древнего парода лаосиляо, относящегося по языку к чжуан-дунской ветви). В эти края, по преданию, мяо пришли сразу же вслед за мулао и вынуждены были об менять на 70 своих соплеменников 7 мулао, которые должны были научить их обработке земли. Если говорить о современном разведении культуры заливного риса в этих районах Гуйчжоу, то определенно можно утверждать, что мулао знали этот способ, а мяо научились ему. Существует рассказ о том, что одна деревня мяо пригласила к себе на жительство две семьи мулао и каждая семья мяо отдавала им своих детей, чтобы мулао научили их разведению заливного риса. 4 Термин «богарное земледелие» употребляется для отличия от орошаемого, поскольку у мяо возделываются орошаемые и неорошаемые культуры. 484
Подобные ^ъ'едешш заставляют предположить, что если мяо научились навыкам орошаемого земледелия у мулао, то сами могли явиться распространителями этого способа среди других южных народов. ПоливЕгое земледелие мяо ведется в горных районах, в котловинах или на отлогих берегах внутренних (по отношению к горному району) рек. Спускающиеся отлогие участки горы превращаются в террасовидные поля, на которые вода поступает или из естественных водоемов с вершин или нагнетается из реки при помощи больших водяных колес. Такие колеса, изготовленные преимущественно из бамбука, достигают иногда в диаметре 10 м. Колеса приводятся в движение водой, потоки которой ударяют в черпаки, служащие одновременно и лопастями. Вода, попадая в черпаки, устроенные между двумя обручами колеса, поднимается до крайней верхней точки и выливается в желоб. Из желоба вода наступает в бамбуковые трубы. Иногда трубы бывают металлические. По трубам вода или достигает центрального поля, откуда растекается вниз по террасам, или на одинарных участках орошает только одно поле. В последнем случае используются водяные колеса небольшого размера и короткие трубы, Поле под поливную культуру начинают обрабатывать в конце февраля или в первой половине марта (по солнечному исчислению). С началом полевых работ женщины отправляются в горы собирать хворост и бурелом, которые сжигают, а полученную золу вносят в почву для удобрения. Мужчины в течение нескольких дней вспахивают и боронуют участки. Мяо пашут землю плугом, используя в качестве тягловой силы быков и буйволов. Земледельцы мяо, несмотря на сохранение у них пережитков первобытнообщинных отношений, имели пахотную землю в частной собственности. Земля, принадлежавшая раньше роду и племени, была узурпирована ту-сы и гуйчжу (первоначально глава рода). Основная масса крестьян мяо находилась в положении арендаторов у своих, мяоских, помещиков, у помещиков китайцев, ицзу, буи и ли. Арендаторы и крестьяне-собственники (например, селения Мэнгуань провинции Гуйчжоу) в общей сложности должны были уплачивать 6 различных видов налогов и сборов, одновременно с этим крестьян давила ростовщическая эксплуатация. Еще в 1927 г. китайский автор Ян Вань- сюань, описывая положение крестьян мяо уезда Дадин той же провинции Гуйчжоу, писал, что китайские и мяоские помещики из бывших ту-сы обращаются с арендаторами как с домашними рабами. Арендная плата, как правило, устанавливается не ниже 7з урожая, и это помимо сборов и налогов, собираемых правительственными учреждениями.5 Феодальная зависимость крестьян мяо от собственных помещиков, помещиков китайцев и ицзу наиболее ярко выражалась в арендных отношениях и определяла классовый антагонизм их общества. Трудящиеся крестьяне мяо горячо поддержали проведение у них первого этапа аграрной реформы — снижение ренты и ссудного процента, высказались за полное осуществление аграрных преобразований, за ликвидацию помещичьего землевладения, что послужило началом революционных перемен в сельском хозяйстве. К 1959 г. более 98% всех хозяйств мяо во всех провинциях были объединены в кооперативы высшего типа. В прошлом натуральный характер хозяйства определил широкое развитие домашних ремесел. В среде мяо много искусных ремесленников,, обменивающих свои изделия на продукты сельского хозяйства. Большой популярностью пользуются вышивки мяо, которые считаются лучшими 5Ян Вань-сюань. Крестьяне уезда Дадин провинции Гуйчжоу. Журн. «Дун- фанцзачжи», т. 24, № 16, Пекин, 1927, стр. 16—17 (на кит. яз.). 485
в стране. Ткани местного производства из хлопка, конопли и шелка, которые изготовляются на вертикальном ткацком станке, имеющем сходство со станками тайваньских горцев, народов Ассама и Филиппин, идут на изготовление одежды мяо. Преобладание в женской одежде мяо ткани того или другого определенного цвета — белого, синего, темно-бордового (кажущегося черным), красного, а также «пестрой» (вследствие украшения ткани богатой вышивкой) — послужило основанием для разделения всего народа мяо в китайской и западноевропейской литературе на пять основных групп, неверно отождествляемых с пятью племенами («белые мяо», «синие мяо», «черные мяо», «красные мяо», «пестрые мяо»). Женский костюм мяо в большей степени, чем мужской, сохраняет национальные особенности. Обыденный и праздничный (сюда относится и свадебный) костюмы различаются по качеству и богатству вышивки, однако основные элементы одежды остаются неизменными. Женская одежда состоит из верхней кофты, которая, как и куртка мужчин, надевается прямо на тело. Кофта шьется из хлопчатобумажной или шелковой ткани с преобладанием цветов, характерных для данной группы. Кофта (оцау) — покроя кимоно и не имеет застежек. Левая пола накрывает правую.6 Есть кофты с прямым разрезом. Спереди кофта засовывается за опоясывающий юбку пояс, концы которого свисают с обеих сторон по бедрам. Сзади кофта остается незаправленной. Рукава широкие и длинные, при работе они подворачиваются. По нижнему краю кофты у мяо из Гуйчжоу идет обшивка шириной в 4 см из голубой материи. У других групп эта обшивка украшена вышивкой или аппликацией из разноцветных кусочков материи. На обшлагах рукава и до локтя также часто делается вышивка. Сзади на кофте пришивается квадратный кусок материи того же цвета, что и обшивка, образующий своеобразный воротник. У молодых девушек на спине кофты в центре имеется вышитый крестом пестрый треугольник (аба), основание которого украшено бисерной бахромой. Женщины мяо носят несшитую юбку (та), которая бывает различной окраски, но чаще темно-синей или черной. Юбка, так же как и кофта, запахивается слева направо. Левая ее пола находит на правую и с правого бока на юбке образуется несколько складок. Край левой полы украшает вышитая полоса в 5 см. Поверх юбки надевается передник (бангсай) из пеньковой ткани, отбеливаемой обычно известью и украшенный нашивными вышивками или батикованными полосками ткани. Женщинам и девушкам приходится носить тяжести, поэтому для предохранения кофты на плечах носят накидку из грубой пеньковой ткани. Женщины обычно ходят босиком или носят соломенные сандалии. В холодное время они, как и мужчины, обертывают ноги от щиколотки до колен обмотками. У некоторых групп хунмяо (красных мяо) западной Хунани получили распространение южнокитайские женские штаны. Праздничный наряд, особенно свадебный, отличается богатством отделки. Женщины мяо высоко ценят свою праздничную одежду, так как ее шьют и вышивают в течение многих лет. Как правило, каждая женщина мяо имеет хотя бы одну вышитую одежду. Они начинают учиться вышивке с 7—8 лет. При выборе невесты отдается предпочтение девушке, на которой самая красивая, искусно вышитая одежда. Мяо не только вышивают ткани, но и батикуют их. Батикование ткани считается национальной традицией и у мяо, и у яо. Буи заим- 6 У некоторых групп мяо праздничная кофта не заправляется спереди под юбку и правая пола накрывает левую. 486
Рис. 81. ι — женщина народности мяо в праздничном наряде; 2 — девушка народности мяо. ствовали батикование у мяо. Орнамент на мяоской одежде отличается национальным характером и не носит следов китайского влияния. Напротив, китайцы восприняли у мяо изображение в орнаменте овец, лягушек, слонов и т. п., что характерно для южнокитайского стиля в искусстве китайского народа. Мяоская деревня имеет основную центральную улицу, вьющуюся зигзагами; от нее расходятся маленькие переулки. В каждом переулке стоят дома нескольких родственных семей. Переулки связаны между собой тропами. Идя по центральной улице, можно подумать, что в этой деревне нет жителей, так как они ходят по тропкам между переулками, нечасто появляясь на главной улице. Подобное расположение домов в селении было в прошлом обусловлено частыми стычками мяо с войсками императорского и гоминьдановского Китая. Сторожевые башни, частоколы вокруг деревни, мосты через протоки перед деревней, окружающие горные цепи и лабиринты переулков — обеспечивали эффективную защиту от нападения. Поселения мяо поэтому и называются в китайской литературе чжай, что означает военная крепость. Дом мяо представляет собой жилище одной семьи. Женатый сын •обычно не остается в доме родителей, а строит новый дом. В строительстве 487
Рис. 82. 1 — женщины мяо в национальных костюмах; 2 — амбар в селении народности мяо. дома принимают участие родственники и близкие друзья. Хозяин будущего дома обеспечивал их питанием во время работы. Сооружается жилище из камня, глины, кирпича, дерева и бамбука. Обычно дом представляет собой прямоугольную постройку на высоком каменном фундаменте или на утрамбованном грунте с потолочным перекрытием и двускатной крышей. Стены глинобитные или из кирпича, иногда из бревен. Крыша соломенная, бамбуковая или черепичная. Хайнаньские мяо для покрытия крыши применяют также пальмовые листья. Мяоский дом (пиг) в отличие от китайского дома тех же провинций, как правило, однокамерный, условно подразделяющийся на две, три, четыре и пять «комнат». Наибольшее же распространение имеет трехкомнатное жилище. Дома богачей 488
мяо сооружались четырех- и пятикомнатными и иногда в два-три этажа. На чердаке обычно хранится зерно, пряжа, орудия рыбной ловли, иногда там спят. Трехкомнатный дом мяо, как уже говорилось, в плане прямоугольный, по длине дома идут четыре столба, которые поддерживают четыре балки чердачного перекрытия. Второй и третий столбы делят внутреннюю площадь дома на три помещения, которые не разделяются перегородками. Несмотря на то что перегородка воображаемая, представление о разделении дома очень четкое. У мяо автономного уезда Дамяошань Гуанси-Чжуанского автономного района постройки, как и у чжуан, двухэтажные, на каменном фундаменте. Нижний этаж отводится для скота, верхний для людей. В их жилищах разделение на три комнаты строгое и есть внутренние перегородки — стены. Центральное помещение, куда входящий в дом мяо сразу же попадает из дверей (менгцзу), является своего рода парадной комнатой. Прямо у задней стены стоит такой же, как и у чжуан, стол — алтарь с табличками предков. Правый и левый (дальний) углы отведены под спальни (тейпаг). Здесь находятся неотапливаемые лежанки (мэнгпаг), накрываемые черными противомоскитными сетками. Перед лежанками в левом помещении отводится место для сельскохозяйственных орудий, корма для скота, а ближе к передней стенке устроена изгородь для загона скота. Здесь же расположен второй, дополнительный выход из дома. В правом помещении перед лежанками устроен очаг — высокая плита (ко-чо) в метр вышиной от пола с двумя вмазанными котлами. Дымохода прежде не делали, плиту топили по черному, а дым выходил через отверстие в потолке и крыше. Между плитой и спальней у правой стенки стоит полочка с обрядовыми чарками для вина. Обстановку дома составляют стол (типэй), стулья с изогнутыми спинками (ко-кэг) и скамейки (ко-ки). В доме же около лежанок стоят сундуки, где хранится одежда. На столе у плиты, у правой стенки дома, стоит металлическая и гончарная утварь: миски, чашки, плошки, кувшин для воды, деревянные ведра. Феодальный Китай, завоевав южные районы, соз- Общественные дад В0КруГ мяоских поселений специальные военные отношения г π -, г> опорные пункты. Бее поселения мяо были разбиты на военные округа. Споры между деревнями мяо решались только управителем военного округа. Округ ведал сбором налогов и податей со всех деревень мяо в сфере его юрисдикции. Такая система военных округов была создана китайцами для удержания в повиновении мяо, постоянно выступавших против феодального и национального гнета. В отдельной деревне устанавливалась система баоцзя. 5—10 семей представляли первичную ячейку, за проступки одного отвечали все, ячейка выделяла лиц для несения внутренней охраны и поддержания порядка. Старшим над этой группой, как и над объединением этих групп в большую организацию из 5—10 ячеек (охватывающую 2—3 соседних деревни), обычно был зажиточный крестьянин (кулак) или помещик. Нередко оба они были потомками ту-сы или гуйчжу. Всеми делами одной деревни ведали 2 или 3 старшины, один из которых занимался сбором арендной платы и налогов, другой — разрешением мелких споров, третий — организацией общеродовых обрядов и празднеств. Последний старшина обычно избирался из числа самых старых и уважаемых лиц деревни. Первые две должности, бывшие в руках потомков родовой знати, передавались по наследству. Довольно раннее развитие феодальных отношений и устройство военных округов разрушили родовые связи и фактически свели на нет племенную организацию. Вместе с тем отдельные факты свидетельствуют о существовании у мяо своеобразных форм территориальной (сельской) общины. 489
Яи Ханьсянь, по национальности мяо, историк и этнограф своего народа, в работе «Родовая организация дахуамяо» 7 убедительно показал сохранение общинных традиций у мяо. Община у дахуамяо включала в свой состав прежде всего кровных родственников, членов данного рода, во-вторых, усыновленных, в третьих, женщин из чужого рода, пришедших в данную общину после брака, в силу правила экзогамии. По достижении зрелого возраста усыновленный мог вернуться в свой род. После смерти мужа вдова становилась главой семьи, но привилегиями члена рода не пользовалась, они распространялись только на ее детей. Все жители деревни в случае какого-либо бедствия оказывали пострадавшему помощь и поддержку. Члены такой общины считают себя потомками одного предка, сообща участвуют в свадебных празднествах, придерживаются общеустановленных табу. Глава ее называется по-китайски гуйчжу, что буквально значит счеловек, управляющий дьяво- лами', или ^хозяин демонов'; он ведает религиозной и отчасти политической сторонами жизни данного общества. Эта должность наследственная и передается родственнику по мужской линии. Вообще правом наследования в семье пользуются дети по отцу, и только в тех случаях, когда нет сыновей, наследует дочь. Семья мяо патриархальна. Брак патрилокальный. Семеино-брачные Однако женщина остается в доме своих родителей и после замужества, уходя в дом мужа лишь с рождением ребенка. Семья включает в качестве полноправных членов всех сыновей, их жен и их потомство и незамужних дочерей. Термины родства охватывают пять поколений: дед, отец, я, сын, внук. Имущество семьи принадлежит всем сыновьям и после смерти родителей делится между ними. Юноша вступает в брак 17—18 лет, а девушка 15—16 лет. Брак и прежде заключался только при условии обоюдного согласия молодых, и родители не имели права вмешиваться, хотя иногда испрашивалось их согласие. Родители обеих сторон выступали в брачных церемониях сватами лишь после того, как их об этом просили молодые. У мяо, так же как и у яо, ли, ицзу и др., заключению брака предшествует обряд, называемый по-разному у различных групп мяо: яомалан, тяоюэ, тяо лушэн, тяохуа, что означает 'танцы под луной', 'свободное общение молодежи', 'место флейты', 'танец цветов' и т. д. После сбора урожая и до нового года (ноябрь—февраль) у одних групп, а более широко — 8-го числа четвертого месяца молодежь собирается в долину, расположенную недалеко от соседних деревень (пережиток родовых союзов). Сюда приходят юноши одной деревни и девушки другой. Все одеты в самые лучшие платья. Вместе с молодежью на праздник «танцы под луной», или «лунные танцы», собираются и их родители, которые располагаются где-нибудь на возвышенности. Щеголяя своими лучшими нарядами, искусной вышивкой, девушки выстраиваются по одну сторону лужайки, а юноши по другую. Юноши приходят с бамбуковыми свирелями (ки или ганг). Праздник молодежи открывает музыка свирелей, затем запевают юноши и девушки, начинаются песни и танцы. То приближаясь, то расходясь, юноши и девушки подзадоривают друг друга песнями. Песни, как правило, поются любовные и шуточные. Юноша начинает песню и поет один куплет, второй подхватывает девушка, затем вновь юноша и т. д. В перерывах между танцами и пением молодежь пьет вино. Во время общего веселья молодые люди успевают договориться друг с другом, понравившиеся друг другу становятся на время праздника сговорившейся парой. Наибольшим успехом пользуется та девушка, которая лучше поет, танцует и особенно та, у которой искусней других вышит узор на кофте и юбке. У некоторых групп мяо девушка должна приходить на такие праздники в одежде не только украшенной собственной вышивкой, но сшитой из материи собственной выделки. Даже пеньку для материи она должна вырастить сама, для этого у девушки в личной собственности находится участок земли, называемый «пеньковое поле». У девушки успехом пользуется ловкий и сильный 7 Ян Ханьсянь. Родовая организация дахуамяо. Журн. «Studia Serica», Чэнду, 1943 (на кит. яз.). 490
юноша, который также умеет хорошо петь, плясать, играть на флейте. К концу праздника девушки и юноши вновь выстраиваются друг против друга и по знаку старшего из родителей юноши подбегают к своим избранницам и на ночь уходят с ними в горы. Иногда строятся специальные дома для «новобрачных». Проведя совместно ночь, юноша и девушка обычно становятся женихом и невестой, хотя иногда такие встречи и не ведут к заключению брака. Подобные встречи продолжаются неоднократно. Как правило, молодые сообщают родителям о предстоящем браке в случае беременности девушки или же после ряда новых встреч. Родители жениха, узнав об его избраннице, режут курицу, и по расположению некоторых частей ее внутренностей приглашенный шаман (патэ) предугадывает, счастливым ли будет данный брак. После того как родители жениха получили от шамана благоприятный ответ, они наносят визит родителям невесты и сговариваются об устройстве свадьбы и о размерах выкупа за невесту. Родители невесты испрашивают у нее согласия на брак. Конечно, она всегда соглашается, так как юноша был избран ею самой. После сговора родителей юноша вечерами приходит к дому невесты со свирелью, играет и поет любовные песни. Девушка также отвечает ему песней. Во время посещения сватов и свах в обоих домах устраивается пиршество. День самой свадьбы превращается в большой праздник. „ Религию мяо можно охарактеризовать как ани- .верования л мизм и шаманизм. Анимизм у мяо выражается в одухотворении природы и природных явлений, шаманизм — в том, что имеется специальный человек, «связанный с духами». Он может якобы изгонять злых духов и призывать добрых. По мяоским представлениям, каждый человек имеет «душу» и «тело». Во время сна душа покидает тело. Основная часть религиозных верований мяо связана с культом предков. Характерной чертой народной религии мяо является вера, наряду с местными духами, в высшего духа — духа грома. Этот дух управляет всеми духами в мире и надзирает за всеми людьми. Он наказывает за преступления. Только дух грома может лишить человека жизни. Говорят, что душа ушла на небо, потому что услышала призыв — удар грома. Душам людей, согласно воззрениям мяо, суждена неодинаковая доля: 1) справедливая душа переселяется после смерти в другого человека, 2) злая душа поселяется в трупе, 3) душа предков пребывает в священном дереве. Священному дереву поклоняются как местному духу-покровителю. Никто не смеет притрагиваться к нему во избежание болезней и несчастий. Мяо не дают специальных названий духам по месту их обитания, как это наблюдается у китайцев. Все духи называются одним словом куенг, или с добавлениями: куенг пи — 'дух ветра', куенг нду— дух дерева'. Почитаются также души предков. Мяо различают злых и добрых духов. Добрые духи живут в Нцэ — на небе, в загробном мире, а также на земле среди людей, в шалашах. Злые духи обитают в подземном царстве. Христианство, распространявшееся в основном сетью католических миссий, а также даосизм и буддизм не оказали заметного влияния на развитие религиозных воззрений мяо, хотя среди них есть отдельные лица, исповедующие эти религии. Основой духовной культуры является богатей- Устное народное ШИ]^ фольклор мяо, сокровищница тысячелетней мудрости бесписьменного народа. Пение, музыка, танцы составляют важнейшую часть их культурной жизни, они издавна служили средством для воспитания подрастающего поколения. «Мяо — это народ, который любит песню: они, работая, передвигаясь по отвесным скалам, поют прекрасные, смелые песни фэйгэ (летающая песня'), которая может перелететь с одной горы на другую. Принимая 491
гостей, они поют „песню вина". Среди юношей и девушек распространены любовные и танцевальные песни».8 В каждой из указанных выше групп песен есть свои подразделеният. Так, существуют песни «поздравления с рождением сына», «песни-встречи гостей», «песня — приглашение принять участие в общей песне», «песня — приглашение отведать бычьего мяса», «песня при танцах с барабаном» и т. п. Некоторые из этих песен, связанные со свадебными обрядами, могут быть отнесены в равной мере к свадебным, любовным или обрядовым песням. Специально обрядовые песни, т. е. такие, которые поются только при похоронах, жертвоприношениях, составляют незначительную часть всего песенного богатства мяо и исполняются обычно только шаманами. Каждая песня мяо создается различными авторами и, хотя посвящается какому-то определенному моменту, имеет несколько вариантов. Чаще всего короткие песни первоначально были импровизациями, которые затем вошли в быт. Устное народное творчество мяо не ограничивается только созданием песен, легенд и сказок. Совсем недавно были записаны две части огромного эпического сказания народа мяо: «Песня о бабочке» и «Песня о золоте и серебре», которые по своей яркости и выразительности не уступают признанным эпическим образцам других народов мира. Для создания мяоской письменности ученые провели детальное изучение диалектов и установили, что при единстве грамматики в языке мяо есть фонетические и лексические диалектные различия. В связи с этим было решено утвердить три алфавита (на латинской основе) для трех диалектов — восточного (западная Хунань), центрального (юго-восточная Гуйчжоу и Гуанси) и западного (Сы- чуань, запад Гуйчжоу, восток Юньнани, запад Гуанси). Кроме этого, было решено реформировать письменность северо-восточного диалекта, распространенного в Юньнани, где после революции стали употреблять видоизмененную так называемую Поллард-скрипт.9 Создание письменности мяо имеет большое значение для их культурного развития. Бесписьменный в прошлом народ мяо хранил и развивал свое прекрасное устное творчество. Мяо имеют уже сейчас не только выдающихся сказителей, но и своих драматургов. Известными пьесами стали «Третья сестра дворца драконов», «Общество любви» и др. На основе ряда прежних, в той или инол степени обрядовых, праздников появились сейчас новые народные праздники, например женский праздник—«Пир освобождения», в района Хайни провинции Гуйчжоу. Этот праздник, возникший на основе старинного женского обрядового праздника, называемого «трапеза замужних сестер», устраиваемый семьей, в которой есть дочь на выданьи, превратился в широко распространенный у всех мяо не только Гуйчжоу, но и соседних провинций смотр народного искусства. * * * Народ мяо прошел длительный исторический путь развития. Через тысячелетия он пронес лучшие черты самобытной культуры, впитывая и осваивая все передовое, что могли дать культуры соседних народов. Достижения культуры и быта народа мяо становятся известными и доступными для других народов. Очевидно, мяо займут достойное 8 «Синьгуаньча», № 17, Пекин, 1952, стр. 31. 9 «Письменность Полларда» — английского миссионера, предложившего в начале XX в. образец алфавитного письма для мяо с использованием для этого заглавных букв латинского алфавита. Эта письменность не имела распространения. 492
Рис. 83. Селение Наньган провинции Гуандун (ляньнаньские яо). место в процессе взаимного обогащения культур. В ходе этого процесса будет идти дальнейшее этническое развитие народа мяо, укрепление единства которого началось в огне революционных боев. ЯО Народность яо, по переписи 1953 г., в Китае насчитывает свыше 660 тыс. чел. Самоназвание яо — минь и манъ, что в обоих случаях означает 'человек', люди'. Вьетнамские яо имеют самоназвание киммъен или ман, первое означает 'люди с гор'. Принятое в Китае название этого народа — яо — употребляется примерно с VIII в. н. э., во Вьетнаме, куда яо переселились из Китая в XII—XIII в., их называют ман. Яо — древнейший народ, населявший области юга Восточной Азии, расселен в настоящее время в следующих южных провинциях КНР: Гуанси-Чжуанский автономный район, провинция Гуандун, Хунань и Юньнань. Основной территорией расселения яо являются горные районы в Гуанси — Даяошань и в Гуандуне — Ляньнань. С 1952 г. в Китае были созданы автономные уезды народа яо — Даяошань, Ляньнань, а также Шаобяньский автономный уезд яо провинции Гуандун, Цзянхуаский автономный уезд яо провинции Хунань, Дуаньский и Бамаский автономные уезды яо Гуанси-Чжуанского автономного района. Язык яо сохраняет основу прежнего, древнего Проблема языкового единства народов мяо и яо, которые до происхождения яо^7ТТТ г VIII в. н. э. еще составляли единую племенную группу мань, ведущую свое происхождение от предка Паньху — «пяти- цветной собаки». Древний этногенез и этническая история яо до VIII в. являются общими и для мяо, и для яо. В раннем историко-географическом сочинении «Географическое обозрение династии Суй» (VI в.) есть указание на то, что в районе Чанша обитают многочисленные племена, которых называют мояо. В более ран- 493
них памятниках племена мо определенно связываются с мяоской частью мань, в то время как название яо употребляется для тех групп, которые и стали предками современных яо. В период правления в Китае династии Сун (X—XIII вв.) отмечалось, что в Гуандуне есть племена — потомки мань района Уци и Чанша, которые ведут свое происхождение от легендарного предка Паньху и называются мань-яо. С Сунской династии начинается период самостоятельного развития двух народов мяо и яо. Под давлением китайских войск яо вынуждены были отступить на юг и юго-запад из районов Чанша—Уци и осели в горных, мало пригодных для занятия земледелием районах. Часть яо по морскому побережью дошла до севера Вьетнама, где в настоящее время их потомки также обитают в горных районах. Хозяйство Природные условия, в которых очутились яог и материальная определили развитие у них наряду с мотыжным культура земледелием по горным склонам также лесного промысла. Основными сельскохозяйственными культурами являются рис, кукуруза, батат. Леса состоят из сосны, тунгового и чайного дерева. Долгое время основой земледелия являдся подсечно-огневой способ обработки почвы. Рабочего скота в яоских хозяйствах было мало, но каждая семья в больших количествах разводила свиней, кур. Домашними животными у яо были также собаки и буйволы. Наряду с основными занятиями земледелием и лесным промыслом были развиты подсобные: охота на диких зверей и птиц (в районах, населенных яо, обитают горные бараны, зайцы, медведи, тигры, гуси, фазаны и т. д.), сбор лекарственных трав и кореньев, разные промыслы. Для современного развития хозяйственной жизни яо характерно, наряду с улучшением агротехники в земледелии и лесном деле, широкое развитие горнорудной промышленности. В горах добывается золото, серебро, железная руда, олово и многие другие полезные ископаемые. Прежде богатства горных недр строго охранялись от чужеземцев, так как считалось, что эти богатства представляют собою плоть предков и, если они попадут на глаза чужих людей, то произойдет несчастье для всего народа яо. Именно поэтому основу обмена с соседними районами прежде составляли продукты лесного промысла, которые яо выменивали на изделия из железа, оружие и ткани, а также домашний скот. Пища у яо растительная и мясная. Обычно яо Пища, жилище, едЯТ два раза в день? в период сева и уборки урожая три раза. Первый прием пищи происходит утромг второй в обеденное время, но специальной регламентации не существует. Завтрак, как правило, состоит из кукурузного или рисового отвара и просяной каши. В обед едят кашу из кукурузы или клейкого риса, которая употребляется в пищу завернутой в молодые листочки, наподобие голубцов. Обед составляют овощи, мясо свиней и домашней птицы. Нередко за обедом пьют вино, приготовленное из диких фруктов или плодов. Широко распространено употребление желтых бобов, соевого сыра, квашеных овощей и рыбы, которую ловят в горных водоемах. Жилище яо — прямоугольный в плане дом, стены которого сложены из щебня, смешанного с глиной. Крыша двухскатная, кроется черепицей, которую яо покупали у китайцев, или же соломой. Жилище обычно одно- или двухкомнатное. Пол земляной. Внутренних перегородок в доме, как правило, нет. Через дорогу напротив дома часто устроен помост на сваях, служащий для работы и отдыха. Сзади дома пристройка, снабженная перегородкой, используется для загона скота, хранения топлива, сельскохозяйственных орудий. Выход ориентирован на долину или реку. 494
Внутри дома у задней стены находится алтарь предков, представляющий двустворчатый шкафчик, где хранятся таблички с именами умерших. В районе Ляньнаня, кроме таких алтарей, еще устраивается ниша духов с различными амулетами и идолами. Направо или налево от них в углу помещается земляной очаг высотой в метр с двумя или одним вмазанным котлом. У стены справа и слева от очага располагается утварь, сосуды для вина. Правая часть дома обычно считается помещением для родителей, левая для детей. Спят яо или прямо на полу на подстилках, или, чаще, на специальных деревянных широких лавках. В настоящее время повседневная одежда мужчин яо близка к чжуан- ской, а праздничная, как и повседневная женская, сохраняет традиционные формы. Одежда яо распашная, хлопчатобумажная, преимущественно черного или темно-синего цвета, с большим количеством вышивки на обшлагах рукавов, по низу штанин, но подолу и краям юбки или халата. Мужская одежда состоит из нательной куртки с прямым разрезом, покроя кимоно, с вшивным рукавом, и штанов. Женский костюм состоит из короткой нательной куртки такого же покроя, как и мужская, ярко вышитого нагрудника и юбки, не сшитой, которая запахивается справа налево. Некоторые группы яо носят длинный халат и штаны китайского типа, которые украшены внизу нашитыми кусками материи с вышивкой. Любопытен широко распространенный обычай зачесывать длинные волосы в узел, перехваченный серебряным кольцом или несколькими кольцами, который напоминает прическу ицзу тянъпуса—«небесного владыки». Прическа у некоторых групп яо, когда волосы укладываются вместе с головным платком так, что образуются два торчащих уха, является традиционной и связана с легендой о предке яо — «пятицветной собаке Паньху». Широко распространены у яо женские и мужские украшения из серебра типа гривны, шейных, ручных и ножных браслетов. Мужчины, как и женщины, обычно ходят босиком, обертывая ноги белыми холщевыми обмотками. На голове мужчины и женщины носят белый или синий тюрбан, или высокую остроконечную бамбуковую шапку. Прежде у яо, наряду с развитием под влиянием Социальная китайцев феодальных отношений, сохранялись в зна- организация „ / ^ чительнои степени пережитки первобытнообщинных отношений. Пахотная земля находилась в собственности отдельной семьи, землю можно было продавать, в частной собственности находились π деревья, растущие на земельном участке, а весь остальной лесной массив близ деревни принадлежал всей деревне, представлявшей, таким образом, своеобразную сельскую общину. Каждая деревня имела старейшину, ведавшего всей административной властью, распоряжавшегося сельскохозяйственными работами, ликвидировавшего конфликты и организовывавшего общинные обряды. В период правления династии Цин в Китае в яоских поселениях были назначены или введены должности «яоских начальников» или «управителей #яо». В годы гоминьдановской реакции были созданы местные управления чанкайшистской охранки и военно- полицейские посты. У яо района Даяошань до 1933 г., а в некоторых случаях и до 1948 г. сохранялась своеобразная система социальной организации, называемая шипай. Местное название гор также Шипай, что означает ^каменная плита'. Шипай — это объединение на основе общих прав и обязанностей, записанных всеми жителями в специальном договоре; символом объединения являлась каменная плита с нанесенными на ней знаками, символизирующими факт заключения договора. Одна деревня называлась «малый шипай», несколько деревень объединялось в «большой 495
ρ* s α. g I a ! I
Рис. 85. Деревянные фигуры предков в храме селения Наньган провинции Гуандун. шилай». Во главе шипай стоял вождь, который был обязан следить за строгим соблюдением общего договора, объединять все силы, если потребуется, для защиты имущества и спокойствия людей, входивших в шипай. Эта организация, безусловно, продолжала традиции родового общества. Связь с прошлым родовым делением имеют и современные фамилии яо, браки между однофамильцами строго запрещены. У группы яо района Ляньнань наиболее распространены фамилии — Тан, Дэн, которые, видимо, заимствованы, а также Пань, имеющая отношение к знаменитому предку Пашху. В условиях господства феодального Китая земли, некогда принадлежавшие яо, были узурпированы китайскими помещиками, в руках старейшин и их семей сосредоточивались основные богатства, а трудовое крестьянство испытывало постоянный двойной гнет. Уровень жизни подавляющего большинства народа яо был крайне низким, нередко до революции во многих семьях в течение трех, а то и шести месяцев в году, не хватало пищи. Низкому экономическому уровню развития Верования соответствовал общий низкий уровень культуры, в сфере духовной жизни господствовали различные религиозные предрассудки и суеверия. Яо по своим религиозным воззрениям анимисты, большое значение имел у них и культ предков. Мир, по представлениям яо, населяют добрые и злые духи; каждый предмет живой и неживой природы имеет своего рода духа-покровителя. Несчастья 32 Народы Восточной Азии 497
людям — болезни и смерть — приносят злые духи, изгнать или умилостивить которых можно с помощью различного рода заклинаний и амулетов. Большую роль в общественной жизни прежде играли шаманы,, которые принимали участие в различных обрядах. Обладая некоторым знанием китайской письменности, они пользовались оракульными сочинениями даоского толка. У яо существовало четыре типа амулетов: 1) против злых духов вообще; 2) помогающие при бракосочетаниях; 3) помогающие при строительстве и 4) помогающие путникам в дороге. Существовали также различные табу. В культе предков особое место отводится Паньху, в честь которого* сооружены кумирни. 7-й день седьмого лунного месяца считается днем рождения Паньху. В этот день яо устраивают большой праздник, посещают кумирни и возжигают в честь знаменитого предка курительные свечи и благовония. Семья Семья яо малая, моногамная и патриархальная. и семейно-брачные Брак заключается путем сговора родителей, но совер- отношения шенно необходимо согласие самих брачащихся. Брачной церемонии предшествует обряд «лунных танцев», который характерен и для мяо. Имеет распространение и другой обряд, называемый «встречи у стены и дверей». Когда девушка достигает брачного возраста, отец устраивает ей ложе у стеньг в отдельном помещении и рядом в стене проделывает сквозное отверстие. Обычно» это происходит зимой после уборки урожая. Юноша подходит к дому невесты и,, просовывая в отверстие длинный мундштук трубки, будит ее. Он обращается к ней с любовными стихами и песнями. Между ними завязывается разговор. Если пришедший юноша — тот, кого она любит, она встает с ложа, садится за прялку иг только затем открывает дверь, чтобы впустить юношу. Он входит, прикрывая лицо рукавом черной куртки, и садится спиной к девушке. Невеста подбрасывает в очаг хворост, и, когда пламя озарит всю комнату, юноша оборачивается и они начинают разговор, прерывающийся песнями. После таких неоднократных встреч девушка начинает вышивать узоры на праздничном платье. Это значит, что она сделала выбор. В один из вечеров юноша приходит в праздничном наряде, а невеста его встречает в свадебном платье. Они окончательно договариваются о браке, будят мать и ставят ее в известность о случившемся; та в шутку отговаривает юношу жениться на ее дочери, которая и нерасторопна, и ленива. Затем мать подает им вино и угощение, они пьют за ее здоровье и ночью уходят в дом жениха. Здесь встречает их отец, который долго расспрашивает, кто они такие, затем также· устраивает угощение. На следующее утро молодые просыпаются раньше всех и, принимаясь за хозяйственные дела, должны производить как можно больше шума. Деревня просыпается, и все узнают, где возникла новая семья. Молодых приходят поздравить, начинается пиршество. В некоторых районах у яо бытовал выкуп за невесту. Яо создали богатую изустную народную литера- Фольклор туру, памятники которой сейчас собираются. Это пре- и письменность JJ^J' г γ имущественно легенды и предания, мифы и сказки. Чрезвычайно разнообразно песенное творчество яо. Песни создаются путем свободной импровизации, характерна песенная перекличка юношей- и девушек. Из опубликованных на китайском языке яоских сказок наибольшей популярностью пользуется сборник «Золотая свирель». Яоский музыкальный инструмент — свирель типа мяоской пи считается священным атрибутом каждого юноши; мелодии, сыгранные на нем, не только· развевают тоску и грусть, но способны, якобы, умиротворить чудовищ и злых духов. Народ яо не имел прежде своей письменности, некоторое распространение среди шаманов имело китайское иероглифическое письмо. 498
# * # Яо имеют длительную историю революционной борьбы. В годы Тайнинского восстания плечом к плечу с другими народами сражались крестьяне яо против цинской монархии. В годы народной революции яо организовывали революционные базы, создавали партизанские отряды и наносили чувствительные удары по врагу. Победа революции была и их победой над мрачным прошлым. ШЭ Шэ являются самой многочисленной некитайской народностью в приморских провинциях Юго-Восточного Китая. По данным переписи 1953 г. в горных районах провинции Фуцзянь, Чжэцзян, Цзянси и Гуандун проживает свыше 219 тыс. шэ. В восьми уездах спецрайона Фуань провинции Фуцзянь проживает более 120 тыс. шэ, в десяти уездах спецрайонов Вэньчжоу и Цзиньхуа провинции Чжэцзян обитает 88 тыс. Согласно историческим материалам, чжэцзянские шэ являются сравнительно недавними пришельцами из Фуцзяни. В течение семи—девяти веков годные районы Фуцзяни (в том числе Дунбэйминь — северо-восточная Минь) являлись основными областями обитания шэ. * -* Язык шэ входит в яоскую подгруппу мяо-яоской группы. По языку и культуре шэ имеют больше всего общего с яо, сохраняя к тому же наиболее архаичные элементы их общей культуры. Шэ не имеют единого самоназвания, каждая из трех крупных групп имеет свое имя — прежнее название. Историко-этнографические материалы дают право утверждать, что до VIII—IX вв. н. э. шэ входили в состав мань-яоской группы единого мяо- яоского этнического ствола — мань. Расхождение мань на две большие группы — мяо и яо — привело к отпадению предков шэ от яо, ушедших на юг, в то время как шэ продвинулись на юго-восток в Фуцзянь и в своем движении оттеснили с материка прежних обитателей этих областей — потомков миньюэ. В различных элементах материальной культуры и обрядности шэ сохраняют древнее единство мяо и яо. Историческое предание о Паньху — «пятицветной собаке», положившей начало племенам мань, бытует у шэ. Причем Паньху выступает у них как родоначальник шэ. В устной версии предания, как и в тексте исторической хроники, Паньху выступает спасителем мифического императора Гао от неприятелей. В награду за услугу император отдал в жены Паньху свою дочь. Паньху поселился в горах. Жена родила трех мальчиков и одну девочку (в общеманьском варианте она рожает 12 детей — 6 мальчиков и 6 девочек). Старший сын получил имя Пань, средний — Лань, младший — Лэй и дочь — Чжун. С тех пор самыми крупными родственными группами шэ являются лань, лэй и чжун. До сих пор подобная версия о происхождении шэ широко бытует в прекрасной эпической «Песне о императоре Гао», или «Песне о Паньху». В знак уважения к памяти предков девушки, выйдя замуж, носят своеобразное украшение жены Паньху — фэнгуанъ. Два раза в год — в последнюю ночь первого лунного месяца и в праздник начала лета — устраивались жертвоприношения в честь Паньху. В течение многих столетий шэ Фуцзяни и Чжэцзяна, несмотря на политическое и национальное угнетение со стороны китайских феодалов, крепили узы дружбы с трудящимися китайцами. В 1278—1280 гг. бушевало самое мощное в средине века антифеодальное восстание шэ и китайских крестьян. В годы революции районы расселения шэ были опорными базами для Красной Армии Китая, здесь все время велась партизанская 499 32*
воина с гоминьдановскими войсками. Шэ внесли свой вклад в общую борьбу народов Китая. Шэ живут селениями в несколько десятков или сотен дворов (хозяйств). Основным занятием является поливное земледелие. На полях, расположенных террасами по горным склонам, выращивают рис и просо. В сельскохозяйственном производстве заняты и мужчины, и женщины. Техника земледелия, орудия труда у шэ аналогичны китайским, но в условиях террасовых полей затрата г> оа w » » ^ труда значительно выше, Рис. 86. Женский головной убор народности шэ. ft у?ожай ниже? чем у китайцев. В более глухих и изолированных от китайского соседства селениях шэ распоряжались землей на правах собственников, разработавших пустошь. Здесь в большой степени сохранились пережитки первобытнообщинных отношений. Напротив, в районах непосредственного соседства с китайцами шэ, как и китайские крестьяне, были арендаторами земли китайских и своих помещиков. Тяжелые экономические условия приводили к нищете и высокой смертности. В течение 20 лет, предшествующих 1949 г., во многих поселениях численность шэ сократилась вдвое. Семья шэ моногамная. Случаи браков с представителями других национальностей крайне редки. Строго соблюдается родовая экзогамия — браки внутри указаных выше родственных групп категорически запрещены. Распространены были прежде те же добрачные церемонии, что и у мяо и яо: «лунные танцы» и любовная перекличка песней. В семейно-брачных отношениях сохраняются пережитки первобытной общины, что находит свое выражение в обязательном расселении родственных семей в одном месте, в наличии у них старейшины. Старейшина, как и глава семьи, обязательно должен быть старшим по возрасту и уважаемым человеком, его обязанность — разбирать конфликты между родственниками и поддерживать культ предков. Одновременно с китайскими районами в районах расселения шэ была осуществлена аграрная реформа и начато кооперативное строительство. Вместе с экономическими преобразованиями осуществлялось культурное строительство. Только в спецрайоне Фуань к 1958 г. было открыто 32 начальных школы, в которых обучалось 3400 детей шэ. ГЭЛАО (ЦИЛАО) В провинции Гуйчжоу, гэлао по переписи 1953 г. насчитывали 20 800 чел., а по уточненным данным 1958 г. — 44 500 чел. Гэлао расселены в западных уездах провинции Гуйчжоу и в объединяющем разные национальности автономном уезде Лунлинь Гуанси-Чжуанского 500
автономного района. Небольшая группа гэлао проживает в провинции Юньнань. Этнический термин ляо, встречающийся в исторических памятниках первых веков нашей эры, принимается современными исследователями как обозначение предков гэлао. Термины цилао, циляо, цидоу, в южном произношении келао, келяо, кедоу, являются названиями, которые даны гэлао их древними соседями — мяо. Гэлао по происхождению считаются чжуан-дунской народностью, испытавшей на протяжении многих столетий сильное языковое и культурное влияние мяо. Этим обстоятельством объясняется то, что гэлао в языковом отношении принадлежат сейчас к мяоской подгруппе мяо-яоской группы, обладая между тем рядом специфических особенностей в культуре. Основным занятием гэлао является земледелие. Издревле они славятся как искусные плавильщики железа и кузнецы. Их железные орудия труда — мотыги и плуг — пользовались широким спросом среди окружавшего населения — ицзу, мяо, буи и китайских переселенцев. В фольклоре мяо и буи сохранились предания о том, что гэлао, будучи древними обитателями Гуйчжоу, учили другие племена строить жилища и заниматься земледелием. До недавнего времени мяо и буи при сооружении своих жилищ и на работу в кузницы приглашали гэлаоских мастеров. Гэлао славятся как искусные ткачи, мастера вышивки. Ткачеством занимались и мужчины, и женщины. Прекрасные ткачи, гэлао не имели хлопчатобумажной одежды и зимнюю Еерхнюю одежду делали из пальмового волокна, травы, а в самом лучшем случае из конопли. Покрой одежды во многом напоминал мяоский. Зажиточные женщины гэлао имели возможность в соответствии с национальной традицией украшать свой костюм богатой вышивкой по подолу юбки, на переднике и на рукавах кофты. Украшался вышивкой и головной платок. Жилище большинства гэлао представляло собой прямоугольный в плане дом с тростниковыми стенами и земляным полом или треугольный шалаш. Лечили гэлао (анимистов по религиозным верованиям) шаманы. Семья гэлао моногамная. Исследователи отмечали существование у них в прошлом кувады. Существовал обычай, по которому после смерти старшего брата его жена переходила к младшему брату. Как и у мяо, у гэлао распространены «лунные танцы». Этот обряд носит название «танцующий год», устраивался он в первые 15 дней первого лунного месяца. На широкой поляне юноши и девушки, старые и молодые играли на барабане, пели и плясали. Между молодежью устраивалась песенная любовная перекличка.
Глава IV ТИБЕТО-БИРМАНСКИЕ НАРОДЫ Тибето-бирманские народы в Китае по данным переписи 1953 г. насчитывают около 8.400 тыс. чел. (28.06% общей численности национальных меньшинств КНР) и являются второй по величине, после чжуан-дунских народов, группой. В группу входят: тибетцы, ицзу, бай, туцзя, хани, лису, нас и, лаху, цзинпо, цян, пум и, куцун, ачан, ну, дулун, лоб а. Эти народы расселены в следующих провинциях КНР: Цинхай, Ганьсу, Юньнань, Сычуань, Гуйчжоу, Хунань, в Тибетском автономном районе, в районе Чамдо, в Гуанси-Чжуанском автономном районе. Собственно бирманских народов на территории КНР нет, все они живут в Бирманском Союзе. В языковом отношении тибето-бирманские народы КНР подразделяются на три подгруппы: тибетскую, ицзу, цзинпо. В тибетскую языковую подгруппу входят народы, говорящие на тибетском языке, а также на языках цзяжун, сифань, лоба, цян, ну и дулун. Языки ну и дулун некоторые китайские исследователи выделяют в самостоятельную подгруппу в тибето-бирманской группе или же относят их к языковой группе ицзу. Возможно, языки дулун и ну занимают промежуточное положение между языковыми подгруппами ицзу и тибетской, однако небезынтересно отметить, что по материальной культуре дулун и ну сближаются с лису, а через них и с другими народностями подгруппы ицзу. Языковую подгруппу ицзу составляют языки ицзу, хани, бай, лису, наси, лаху, ачан. К этой же группе китайские лингвисты относят язык туцзя. Специфика этого языка во многом объясняется длительными контактами с китайцами. Особую подгруппу составляет язык цзинпо, сохраняющий черты, которые сближают его с бирманским языком. Тибето-бирманские народы являются древним населением западных районов материковой Восточной Азии. В материальной и духовной культуре их до настоящего времени прослеживается ряд общих элементов. Эта близость тибето-бирманских народов друг другу в значительной мере определяется общностью происхождения и единым в прошлом хозяйственно-культурным типом. 502
Вероятно, исторически и генетически они связаны с той группой «западных варваров», которые в древнейших хрониках назывались жун, •а затем цян и синаыъщ и которые заселяли районы современных провинций Шэньси и Ганьсу (частично), Цинхай, Сычуань, северо-восточной Юньнани, восточного и юго-восточного Тибета. Предки этих народов занимались скотоводством и отчасти мотыжным земледелием. Завоевание их территории войсками Цинь еще в IV в. до ή. э. заставило часть этих народов переселиться в другие районы, в результате чего предки тибето-бирманских народов расселились на территории современных провинций Гуйчжоу (в ее западной части), Гуанси (на северо-западе), на северо-востоке и севере провинции Юньнань.1 К VI в. н. э. в этих районах существовали шесть чжао — крупных этнических объединений, которые впоследствии послужили ядром при формировании народов группы ицзу. Значительно раньше началось продвижение предков современных тибето-бирманских народов в западные районы (заселение Тибета), а наиболее древняя, отделившаяся от этого потока ветвь переселилась на территорию Бирмы, где составила основное ядро при формировании бирманцев. На основе другой, более поздней ветви сложились этнические группы, ставшие предками современных цзинпо. До 1949 г. тибето-бирманские народы стояли на разных ступенях социально-экономического развития. Дулун и ну переживали разложение первобытнообщинного строя, зарождение и постепенное развитие феодальных отношений. Народность ицзу перешла к феодализму, однако .вплоть до 1956 г. в их общественном строе еще сильны были элементы рабовладельческого уклада. Народности лису, хани, лаху, видимо, перешли от первобытнообщинного строя непосредственно к феодальному; к 1950 г. общественный строй этих народов был феодальным, но со значительными первобытнообщинными пережитками. У тибетцев и цян существовал развитый феодализм. В Тибете вплоть до 1959 г. господствовал крепостной строй при теократической форме правления. У скотоводческих тибетских народов сохранились значительные патриархальные пережитки. ТИБЕТЦЫ Общая численность тибетцев составляла более Численность 2776 тыс. чел. Кроме Тибета, они живут в провин- расселение цИях Ганьсу, Цинхай, Сычуань, Юньнань, а также в районе Чамдо. В Ганьсу тибетцы расселяются к юго-западу от г. Ланьчжоу; здесь они живут в Ганьнаньском тибетском автономном округе (178 397 чел.), в Тибетском автономном уезде Тяньчжу (20 077 чел.), в автономном уезде Сунань национальности юйгу (1674 чел.) и т. д. В Цинхае тибетцы занимают около 70% всей территории провинции. Здесь они живут в следующих тибетских автономных округах: Хайбэй- ском (24489чел.),Хайнаньском (81 280чел.), Хуаннаньском (61 398чел.), Юйшуском (125 309 чел.), Голо (100102 чел.), а также в Хайсиском монголо-тибетоказахском автономном округе (8744 чел.), в Хуалунском -автономном уезде народности хуэй (26 775 чел.), в Хучжуском автономном уезде народности салар (72 647 чел.) и др. 1 Выдающееся значение для этногенеза народов южного Китая имеют памятники культуры Шичжайшань (пров. Юньнань). Вопрос об этнической принадлежности создателей этой культуры еще не решен окончательно. Однако есть основания связывать ее с предками тибето-бирманских народов и частично, возможно, ■с предками тай. 503
Небольшая группа тибетцев (около 500 чел.) живет в Эвенкийском автономном хошуне Хулун-Буирского аймака автономного района Внутренняя Монголия. В Сычуани тибетцы расселены в Ганьцзыском тибетском автономном округе (450 314 чел.), в Абаском тибетском автономном округе (230 500 чел.), в Мулиском тибетском автономном уезде (24 393 чел.) и др. В Юньнани тибетцы живут в Дицинском тибетском автономном округе (64 611 чел.), в Гуншаньском автономном уезде народностей дулун и ну (594 чел.) и т. д. Тибетское население собственно Тибета (вместе с районом Чамдо) составляет более 1274 тыс. чел. В Тибете проживают также китайцы (в городах), хуэй и монголы. Юго-восточную часть Тибета и южную часть района Чамдо занимают лоба — группа тибетоязычных народностей. В северо-западные районы Тибета иногда заходят кочевые скотоводы-уйгуры (таглыки) из Синьцзяна. На занимаемой территории тибетцы расселены крайне неравномерно. Основная масса населения сосредоточивается в долинах рек и других пригодных для земледелия местах. На севере Тибета оседлого населения почти нет. Поселения в Тибете расположены не выше 4.5— 4.9 тыс. м над уровнем моря. Общее самоназвание тибетцев — бодпа, что в раз- Самоназвание говорной речи звучит как пёба. Однако более рас- и название г * j ^ χ пространены самоназвания по месту обитания. 1ак, у жителей Цзана (юго-западный Тибет) существует самоназвание цзанба, у жителей Нари (запад Тибета) — нариба или дуйба, у жителей всего восточного Тибета — вэйба. Район верхнего течения р. Хуанхэ и к югу от него до р. Янцзы известен пбд местным названием Амдо, и население его называет себя амдоба. Тибетцы западной части Сычуани и Чамдо объединяются под названием камба (от Кам — исторического названия этой области). Население обширной территории, простирающейся от северо- западной части Сычуани до истоков р. Хуанхэ, объединялось под общим названием голоки (голо). Существуют также названия в зависимости от рода хозяйства. Так, кочевники-скотоводы известны под общим названием докба (жители пастбищ), а земледельцы — ронба (жители долин). Монголы называют тибетцев тангут и тубот, китайцы — цзан или цзанцзу. Предки современных тибетцев еще в эпоху позд- Исторические него неолита были расселены на территории совре- сведения ._, ^ тт « тт менных провинции 1 аньсу и Цинхаи. По-видимому, с ними можно связать цянов — один из древнейших народов на территории Китая. Впервые упоминания о цянах содержатся в надписях на гадательных костях, датируемых XIV—XI вв. до н. э. В то время цяны обитали на территории современных провинций Ганьсу и Шэньси (соответственно в восточной и западной частях). Они занимались кочевым скотоводством и охотой. По сообщению китайских летописей (VI—IV вв. до н. э.), у цянов, живших по соседству с китайцами, земледелие нередко являлось основным занятием. С глубокой древности цяны то расширяли свою территорию, то под натиском китайцев отступали на запад. В начале ы. э. цяны были окончательно вытеснены с территории современной Шэньси в Ганьсу и далее к западу и юго-западу. Еще приблизительно в IV в. до н. э. племена танмао и фацян отделились от основной массы племен цян (к этому времени их насчитывалось, по данным китайских летописей, около 150) и переселились от истоков р. Хуанхэ на территорию современного Тибета. 504
Древние племена цян в процессе своей истории постоянно сталкивались и смешивались на всей обширной территории своего расселения с современными им народами и племенами — сюнну, юэчжи, жунами, ди, древними китайцами и рядом других. Цяны были основным компонентом не только в этногенезе собственно тибетцев, но оказали также известное влияние на этногенез других тибетских народностей Восточной Азии. С конца V—начала VI в. н. э. на территории Тибета начинается процесс объединения населявших ее цянских племен. Наиболее сильным племенем к этому времени были туфани. Постепенно они подчинили себе другие племена цянов, и к VII в. н. э при царе Сонгцзангамбо (Сонг-цэн-гам-по) сложилась тибетская держава. Колыбелью ее была долина р. Ярлунга. История Тибета связана с историей его соседей. В VII в. политические, экономические и культурные связи Тибета и Китая становятся довольно тесными. В это время прибывшие в Тибет китайские мастера передали тибетцам свои познания в области земледелия и различных ремесел. Тибетцы создали календарь по образцу китайского и первый свод законов. В царствование Сонгцзангамбо в Тибете начал распространяться буддизм, проникший сюда из Китая, Индии и Непала. В последующее время усиление могущества Тибета привело к столкновению с Китаем. Продолжительная борьба закончилась в 822 г. подписанием мирного договора. В X в. тибетское государство из-за внутренних междоусобиц распалось на множество княжеств и отдельных владений. Часть земель Туфань вошла в состав тангутского государства Си Ся. Только в 1015 г. тибетцы вновь объединились под властью правителя Го- сыло, но феодальные смуты продолжались и после этого. Государство получило прежнее название Туфань. В 1131 г. оно было покорено чжурчжэ- нями. В 1253 г. войска хана Мункэ захватили Тибет, который вошел в состав складывавшейся монгольской империи. В 1275 г. император Хуби- лай передал светскую и духовную власть в Тибете Пакба-ламе, что способствовало дальнейшему усилению там буддизма. Монгольские власти реорганизовали управление Тибетом — разделили эту часть своей империи на провинции и уезды, создали там почтовые станции. Тесные связи между Тибетом и Китайской империей поддерживались и после свержения Юаньской династии. В конце XVI в. верховный ламаистский жрец принял титул далай- лама, вскоре после этого появился титул панчен-лама — второго лица в иерархии Тибета. В 1652 г. Далай-лама V, прибыв в Пекин, был признан правителем Тибета первым императором маньчжурской (цинской) династии Китая. Таким образом, тибетские власти признавали свою зависимость от императорского Китая. С этого времени государственный строй в Тибете стал принимать более четко выраженные теократические формы правления. В 1791 г. в Тибет вторглись гурки из Непала. Тибетские войска совместно с китайскими изгнали захватчиков. В 1792 г. императорское правительство Китая издало «Положение об упорядочении Тибета». Внешние сношения Тибета стали осуществляться только через китайских представителей — амбаней (их должность в Тибете была учреждена около 1725—1727 гг.), для посещения иностранцев Тибет был закрыт. Избрание нового далай-ламы стало контролироваться цинским правительством. С конца XVIII в. Тибет стал объектом экспансии со стороны Англии. В 1888 г. Англия осуществила прямое вооруженное вторжение в Тибет. Массовое сопротивление тибетского народа вынудило англичан отказаться 505
ют расширения агрессии. По соглашению 1893 г. Англия получила право вести торговлю в Тибете и другие льготы. Стремясь усилить свои позиции в Тибете, британское правительство во второй половине 1903 г. послало туда вооруженную экспедицию.. Англия навязала цинскому Китаю договор, по которому она получила право иметь торговые представительства в главных городах Тибета, потребовала возмещения расходов в сумме 500 тыс. фунтов стерлингов, связанных с посылкой войск в Тибет, и т. д. Успеху Англии в немалой степени способствовало то, что английские колонизаторы сумели создать свою агентуру среди правящей верхушки Тибета. Политика угнетения, проводившаяся правительством цинского Китая в отношении национальных меньшинств страны, в свою очередь также способствовала разрыву этих связей. После I мировой войны Англия, опираясь на проанглийскую партию, сумела установить контроль над экономикой Тибета и его армией. Сепаратистские круги Тибета повели вооруженную борьбу против Китая, затянувшуюся на длительное время. Во время и особенно после II мировой войны Тибет стал объектом американской экспансии. Англо-американский блок, отводивший Тибету важное место в своих стратегических планах, стремился к отторжению его от Китая. В 1949 г. местное правительство Тибета, возглавлявшееся про- империалистически настроенными лицами, провозгласило «независимость» Тибета. В это время патриотически настроенные представители тибетского народа обратились к Центральному народному правительству КНР с просьбой направить в Тибет армию для его освобождения. В октябре 1950 г. части Народно-Освободительной армии Китая начали освободительный поход в Тибет. Центральное народное правительство гарантировало защиту жизни и имущества тибетского населения, свободу вероисповедания, развитие Тибета в политическом, экономическом и культурном отношениях. 23 мая 1951 г. в Пекине между Центральным Народным правительством КНР и местным правительством Тибета было подписано «Соглашение по мирному освобождению Тибета». Тибетскому народу по этому соглашению обеспечивались необходимые условия для создания национальной автономии, для развития экономики и культуры. Вопрос о времени проведения социальных реформ в Тибете целиком отдавался на усмотрение тибетского народа и его руководителей. Соглашение гарантировало сохранение политической системы, существовавшей в Тибете, уважение обычаев и религиозных верований населения; сохранялись статус, функции и полномочия далай-ламы и панчен-ламы. Ко времени мирного освобождения Тибета его Социальный строй государственный строй характеризовался своеобраз- феодального Тибета ными особенностями феодально-теократической формы правления. Далай-лама, высший иерарх ламаистской церкви, одновременно являлся главой местного тибетского правительства. Его неограниченная власть распространялась почти на весь Тибет. Вторым иерархом ламаистской церкви был панчен-лама, под его политической властью находились некоторые районы южного Тибета. Господствующим сословием в Тибете были духовные и светские феодалы. Большим влиянием в ламстве пользовались настоятели крупнейших монастырей Тибета — Брайбуна, Сэры, Галдана, Дашийлхунбо, Ре- тинга, Кунделина и др. Административно Тибет делился на 100 уездов, во главе каждого из них стояли два чиновника (цзунбэня), один из которых обязательно был ламой и считался старшим. 506
Среди 150 тыс. лам в Тибете существовало значительное расслоение. Рядовые ламы выполняли в монастырях самые различные работы по хозяйству, занимались ремеслом и часто жили только за счет подаяний со стороны верующих. Во всем Тибете насчитывалось 200—300 дворянских семейств, из которых наиболее богатых и влиятельных было немногим более 20.2 Вся земля в Тибете принадлежала правящей верхушке — местному правительству (около 40%),3 монастырям (30%) и светским феодалам (30%). Им же принадлежала основная масса поголовья скота. Положение земледельцев и скотоводов было исключительно тяжелым. Земельная рента, взимавшаяся в Тибете в различных формах, составляла примерно 70% урожая. Земледельцы и скотоводы несли много повинностей, самой тяжелой и ненавистной была ула (транспортная): крестьяне должны были бесплатно предоставлять вьючный скот и носильщиков для проезжавших чиновников. Крестьяне вынуждены были брать займы под большие проценты, причем нередко эти долги передавались из поколения в поколение и достигали огромных размеров. Феодалы могли применять к провинившимся крестьянам любые меры наказания, вплоть до отрубания рук, выкалывания глаз и т. д. У тибетцев-скотоводов еще сохранялась родоплеменная структура. Они знали имя своего «общеродового предка». Члены рода несли ответственность за преступления и за долги сородича; они обязаны были также участвовать в кровной мести. Род возглавлялся старейшиной, которого иногда избирали каждые три года из числа наиболее богатых сородичей. Вождей племен также в отдельных случаях избирали старейшины родов, но чаще всего титул и власть вождя были наследственными. При этом родоплеменная структура у тибетцев служила внешней оболочкой патриархально-феодальных отношений. Рядовые члены общины, среди лоторых часто было много чужаков, на различных условиях выпасали свой и арендованный скот на пастбищах, которые уже полностью или частично принадлежали вождям. Размер арендной платы здесь также достигал приблизительно 70% ежегодного дохода. Скотоводы должны были уплачивать различные поборы в пользу центральных властей или монастырей. После мирного освобождения положение трудового народа в условиях сохранявшегося феодально-теократического строя не могло существенно улучшиться. В апреле 1956 г. в Тибете был образован Подготовительный комитет по созданию Тибетского автономного района, ставший единым временным местным органом власти. Но прогресс Тибета сдерживали сохранявшиеся здесь феодально-крепостнические отношения. По- прежнему крупные крепостники-феодалы эксплуатировали крестьян и скотоводов. Обосновавшись в органах Подготовительного комитета, они тормозили его работу. В марте 1959 г. поддерживаемые извне крупные крепостники-феодалы решились поднять вооруженный мятеж под лозунгом «независимого Тибета», но тибетский народ не поддержал мятежников, части НОА ликвидировали мятеж. По всему Тибету народ потребовал ликвидировать феодально-крепостнические отношения в этом районе. К настоящему времени в Тибете в основном завершены демократические реформы. Крестьяне получили землю и избавились от крепостной зависимости. 2 «Жэньминь жибао», 6. V. 1959. 3 Местное правительство за службу предоставляло своим чиновникам из феодального дворянства земли вместе с прикрепленными к ним крестьянами: они пользовались этими землями только во время нахождения на службе. 507
3 Основное занятие тибетцев — земледелие. Земледельцы содержат также некоторое количество скота. Основные земледельческие районы Тибета находятся в бассейне р. Цангпо. Земледелие является основным занятием тибетцев в большинстве районов их проживания в Сычуани, Юньнани, Ганьсу и отчасти в Цинхае. Земледельцы выращивают цинкэ (голозерный ячмень, в Тибете — двух сортов), пшеницу, овес, просо, гречиху, горох, в незначительном количестве кукурузу, горчицу. В юго-восточном Тибете культивируют рис. Из огородных культур выращивают репу, лук, чеснок, капусту, морковь, редис, тыкву, а также картофель. Но овощеводство в Тибете получило значительное развитие только в последнее время. Земледельческие орудия тибетцев несложны. Это плуг с деревянным лемехом, иногда окованным железом; обычно плуг делают из ивы. Он бывает парной или одиночной запряжки. Употребляют также борону с зубьями из рогов яка, грабли, вилы, лопаты, деревянные мотыги, серпы. Тягловым животным служит обычно цзо (бык — помесь яка и коровы), як, реже лошадь. Обмолачивают урожай цепами на плоских крышах домов или же на особых токах, на которых для этой цели практикуется еще и прогон скота по разложенным снопам. Провеивают зерно также на токах или на крышах жилищ с помощью совков, плетенных из бамбука. Там же в скирдах хранят солому. Размол зерна производят па ручных зернотерках или водяных мельницах. В земледельческих районах развито искусственное орошение. Вследствие отсталости способов ведения сельского хозяйства урожайность культур была крайне низка — сам-четыре, сам-пять, редко сам-девять. Общая площадь обрабатываемой земли в Тибете была ничтожна; по некоторым данным, она составляла всего 3—5% от всех пригодных к обработке земель. В последние годы в ряде мест, в том числе в окрестностях Лхасы, Шигацзе, Чамдо, были созданы сельскохозяйственные опытные станции, где выращиваются новые для Тибета культуры, готовятся работники из числа самих тибетцев, ведется большая работа по пропаганде новой техники и передовых агротехнических методов среди крестьян. Тибетцы Ганьсу, Цинхая, Юньнани и 'Сычуани еще раньше осуществили демократические реформы. Гтл Крупный рогатый скот, в том числе яки, цзо и СКОТОВОДСТВО / -» \ цзумо (корова — помесь самки яка и быка), а также овцы, лошади составляют основу скотоводческого хозяйства тибетцев. Они разводят также коз, мулов, ослов. Як используется главным образом как вьючное животное; цзо же, отличающегося более смирным нравом и большой силой, употребляют в качестве верхового животного и для полевых работ. Овцы у тибетцев преобладают над остальными породами скота. Скотоводство у тибетцев-кочевников экстенсивное. Животных в северных районах круглый год пасут на подножном корму; в земледельческих районах их зимой подкармливают соломой и горохом. Кочевание тибетцев носило циклический характер. Группы семей (большей частью родственных) перекочевывали в пределах своего точно определенного района, не заходя на территорию соседних племен. Распределение пастбищ и пользование ими прежде являлось источником постоянных раздоров. Междоусобная рознь и кровная месть широко распространялись в скотоводческих районах; угон скота у чужого рода считался доблестью. 508
Рис. 87. Стрижка овец на пастбище (Тибетский автономный округ, провинция Ганьсу). Земледельцы, держащие скот, ведут хозяйство иными методами. Животных они содержат в нижних этажах зданий или в близрасположенных загонах. Для пастбищ отводятся постоянные участки земли. Кроме обычных пород скота, эти полуземледельцы-полускотоводы разводят свиней, коз, а также домашнюю птицу. В населенных тибетцами скотоводческих районах провинции Цинхай, Ганьсу, Сычуань, Юньнань все больший размах приобретает процесс перехода скотоводов к оседлости, а в связи с ним и ломки старого уклада жизни кочевников. Строятся предприятия по переработке продуктов скотоводства, проводятся работы по севу лучших трав на пастбищах, по орошению, создают постоянные загоны для скота, заготавливают на зиму корма. Работники ветеринарных станций пропагандируют методы ухода за скотом, средства борьбы с его болезнями. В результате этих мер поголовье скота увеличивается. Тибетцы занимаются также охотой, особенно на севере Подсобные занятия и северо-востоке Тибета. Здесь охотятся на диких яков, антилоп, горных баранов, медведей, волков, лисиц, сурков. Восточный и юго-восточный Тибет — главный район охоты на мускусного оленя. Для охоты тибетцы используют ружья, капканы. У тибетцев распространены ткачество, гончарное дело, литье из бронзы и меди, оружейное, ювелирное, столярное и плотничье ремесла, резьба по дереву и камню, производство бумаги, плетение и т. д. Центрами ремесленного производства издавна были города Лхаса, Шигацзе, Гьянцзе, Батан, Кандин, Дэгэ и др. Ремесленники были объединены в цеховые организации, во главе каждой из них стоял старейшина. В Тибете были распространены ремесла, еще не так давно считавшиеся унизительными и презираемыми. К ним относились профессии красильщиков тканей, кузнецов, кожевников и др. Ремесло в Тибете имело наследственный характер, и переход от одной профессии к другой был сопряжен со многими затруднениями. π До последнего времени промышленности в Ти- Промышленность г ^ ^ Г r τΥ тт бете по сути дела не было. В Лхасе имелись лишь небольшой арсенал, монетный двор и маленькая бездействующая электростанция. В настоящее время в Лхасе и Чамдо построены гидроэлектростанции, в Шигацзе — теплоэлектростанция. В Лхасе и Ши- 509
гацзе работают предприятия по производству одежды, обуви, по переработке кожи и шерсти. В Лхасе есть также ремонтно-сборочные автомобильные мастерские, чугуноплавильный завод, кирпичные предприятия, механические мастерские. Передвижение по стране раньше осуществлялось «JwSfдства в основном верхом, для езды использовали яков, му- передвижения ^ « гг, -> лов, ослов и главным образом лошадей. Гибетцы употребляют седла, соединяющиеся в сбруе с ошейником и подхвостником. Через ущелья и реки тибетцы перебрасывают висячие мосты или протягивают канаты, укрепленные наклонно в сторону переправы. С помощью деревянного блока, двигающегося по канату, путешественник переправляется через преграду. Для обратного пути рядом протягивается второй канат с наклоном в противоположную сторону. Через широкие реки строят железные, каменные и деревянные мосты. Через реки переправляются также в легких лодках, представляющих собой ивовый остов, обтянутый кожей яка. Тибетцы знают и большие, вместительные деревянные лодки, носовая часть которых часто украшена вырезанной из дерева головой лошади. Прежде Тибет был связан с внутренними районами Китая и соседними странами несколькими путями, представлявшими собой, по сути: дела, караванные тропы. Сейчас сеть дорог быстро растет. Важное значение имеют построенные в последние годы Сычуань-Тибетская (2300 км) и Цинхай-Тибетская (2100 км) шоссейные дороги. В конце 1957 г. было* завершено строительство шоссейной дороги Синьцзян—Тибет (1179 км). В 1956 г. было открыто авиасообщение Пекин—Лхаса; к настоящему времени эта трасса уже хорошо освоена. Закончено проектирование железной дороги, которая соединит Лхасу с провинцией Цинхай. π Тибетские селения расположены около монасты- Поселения, города „ г* г\г реи или реже особняком. Обычно они являются поселениями кучевого, реже хуторного типа. Поселения находятся главным образом в земледельческих районах, в зонах скотоводства их мало. Больших городов в Тибете и районах других провинций, населенных тибетцами, немного. Это Лхаса, Шигацзе, Гьянцзе, Цзетан, Гарток, Рудок, Батан, Кандин и др. Главный город Тибета — Лхаса (букв.: 'земля богов'), был основан в VII в. н. э. Численность постоянного населения составляет приблизительно 50 тыс. чел. Город знаменит своими постройками, имеющими большую историческую ценность и являющимися религиозными святынями: ламаистов (дворец далай-лам — Потала, древние храмы малый и большой Чжоканы и др.). Улицы города узки, главные из них начали благоустраивать только в последнее время. Дома в основном двух- и трехэтажные, с лавками в нижнем этаже. В настоящее время в связи с развитием путей сообщения в Тибете возникают новые поселки и небольшие города, становящиеся экономическими центрами прилежащих районов. Жилище Тибетские земледельцы сооружают дом из грубо отесанных камней, сырцовых кирпичей, утрамбованной земли, глины. В восточном Тибете, Сычуани и Юньнани преобладают глинобитные дома, в области Амдо встречаются срубные. Дома из камня и из сырцовых кирпичей характерны главным образом для центрального Тибета. Глинобитные дома встречаются в долине Чумби (крайний юг Тибета). Характерная внешняя особенность тибетского дома в центральном, западном и северо-восточном Тибете: плоская крыша из жердей, покрытых 510
Рис. 88. 1 — дворец Потала в Лхасе; 2 — одна из улиц в Лхасе.
утрамбованной глиной. В южных и кое-где в восточных районах Тибета крыши устраивают двускатные, кровлю делают из черепицы или щепы, придавленной сверху камнями. Дома тибетцев имеют один—три этажа. Нижний этаж служит помещением для скота4 и кладовой, верхний — жилой. На третьем этаже, чаще состоящем из одной комнаты, устраивают молельню. Окна имеет только жилой этаж. Для сообщения между этажами тибетцы употребляют приставные «лестницы» — бревна с глубокими выемками- ступенями. Домашняя утварь земледельческого населения — котел для варки пищи, маслобойка из бамбука или выдолбленных кусков дерева, ступка, ручная зернотерка, глиняные сосуды для воды, чайники, чашки, кожаные мешки для хранения зерна, масла, мяса. Меблировка домов обычно ограничивается низкими столиками, несколькими тюфяками для сидения и спанья и сундуками. В кухне устраивают очаг в виде жаровни или просто в углублении пола,5 над ним на камнях ставят посуду для варки пищи. Топливом служит высушенный помет крупного рогатого скота. В' последние годы в городах Тибета построено много новых домов, где обычно размещаются учреждения, больницы, школы. Это одноэтажные стандартные дома с черепичными двускатными крышами, большими застекленными окнами. Жилище кочевого населения — палатка с почти плоской крышей. Внутренняя обстановка ее незатейлива. Очаг делит палатку на две половины. С правой стороны спят хозяева, левая половина служит местом ночлега гостей. Домашняя утварь скотоводов в общем та же, что и у земледельцев. Для сиденья и спанья скотовода расстилают шкуры или войлоки. В холодное время года в палатке держат ягнят и телят. 0 Национальная верхняя одежда как у мужчин, так ж и у женщин — чуба, длинная распашная одежда с запахом на правую сторону, с высоким воротом и длинными широкими рукавами. Чубу тибетцы подпоясывают поясом, полы подбирают вокруг него вверх, благодаря чему образуется напуск, который они используют как карман для ношения мелких предметов. Земледельцы носят кожаные штаны, сапоги и чубу. В настоящее время широко распространены рубахи, фетровые шляпы европейского производства. Женская одежда в земледельческих районах отличается более ярко выраженными локальными различиями. Помимо чубы из тонкого сукна, здесь носят юбку, короткую кофту с длинными рукавами, сверху надевают длинную безрукавку из сукна. Важной частью одежды тибетской женщины является передник с узкими горизонтальными полосками ткани различных ярких цветов. Из обуви носят главным образом сапоги. Их покрой (как мужских, так и женских) в общем одинаков, местные особенности незначительны. Головные уборы в Тибете разнообразны. Ранее они варьировали не только по районам, но и в зависимости от общественного положения того или иного человека. Повседневная прическа тибетских женщин (часто и мужчин) — косы. Праздничная же представляет собой сложное сооружение, богато украшенное кораллами, бирюзой, агатами. 4 В одноэтажном доме скот содержится вместе с людьми, причем жилой половиной считается находящаяся напротив двери часть дома. 5 Пол в домах обычно земляной или каменный (у южных тибетцев часто дощатый). 512
/ г 4 s Рис. 89. Тибетский женский костюм. / — кофта; 2 — шапка; з — передник; 4 — сапоги; 5 — халат.
Рис. 90. 1 — тибетки (провинция Циыхай); 2 — богатая тибетка в праздничном наряде (г. Шигатцзе). 33 Народы Восточной Азии
п Основная пища тибетцев земледельцев — цзамба (поджаренная ячменная мука), чай, овощные супы, лепешки из цзамбы или гречихи, молочные продукты, в меньшей мере мясо и разнообразные овощи. Цзамбу смешивают с чаем, молоком и, скатывая в шарики, употребляют в пищу. Тибетцы пьют так называемый кирпичный чай с маслом и солью. Мясо в пищевом рационе скотоводов занимает большее место, чем у землевладельцев. Тибетцы приготовляют его различными способами: варят, коптят, вялят, сушат на ветру. Значительное место в пищевом рационе тибетцев, особенно кочевников, занимают молочные продукты (масло, сушеный сыр, творог, кислое молоко, которое считалось почетным угощением). Национальный напиток тибетцев — пиво (чан). Его приготовляют из ячменя. Едят тибетцы каждый из своей чашки, с которой никогда не расстаются и носят ее за пазухой. Формы брака у тибетцев различны. Кроме моно- Брак и семейные гамии? которая является преобладающей, известна была полигамия (главным образом среди вождей племен) и полиандрия в различных формах — преимущественно братская, когда жена старшего брата одновременно является женой младших. Старший брат после женитьбы становится главой семейства и считается как бы единственным отцом всех детей от такого брака. Он один имеет право на развод с женой, хотя для этого требовалось согласие всех братьев. Хотя формы свадебных обрядов у тибетцев различны, ряд моментов остается общим. Интересен подарок жениха матери невесты, называемый «цена груди», т. е. одаривание за вскармливание дочери-невесты. Главным моментом в брачной церемонии являлся обряд отрешения невесты от семейных божеств, переход ее в дом жениха, поклонение там очагу и приобщение к богам этого дома. Способы захоронения у тибетцев разнообразны: отдание тела покойного на съедение птицам (наиболее распространенный способ), погребение в земле, бросание трупа в воду, кремация — наиболее почетный способ. Кроме того, тела умерших высших иерархов церкви бальзамируют. Народная медицина Суровый климат страны, общая культурная отсталость тибетцев, полное отсутствие медицинского обслуживания населения в условиях феодального гнета в прошлом6 были причинами широкого распространения ряда тяжелых заболеваний — пневмонии, проказы, чумы, оспы, венерических болезней. В случае заболевания тибетцы прежде всего обращались к ламам, которые «лечили» главным образом чтением молитв и заклинаний. Но тибетскую медицину, в основе которой лежит вековой народный опыт, нельзя сводить только к этому. Она унаследовала лучшие достижения медицины древнего Китая и Индии и обогащалась на протяжении веков народным опытом. Тибетская фармакология знает более шести тысяч видов лекарств, приготовляемых из трав, цветов, коры деревьев, мускуса, желчи, рогов изюбря, печени выдры и т. п. Анестезия была известна в Тибете с древних времен и применялась при ампутации. Ампутация была единственной операцией, разрешаемой ламаизмом, но практиковавшейся редко. В то же время тибетская медицина тесно переплеталась с магическими приемами и молитвами, связанными с религией бон и ламаизмом. Поэтому применение современных методов лечения болезней, помимо практического результата, содействует искоренению предрассудков, веками бытовавших среди тибетцев. 6 В Тибете ламы-медики (их насчитывалось около 500) обслуживали только высшее духовенство и знать. 514
За последние годы в Тибете были созданы передвижные медицинские пункты, работающие в основном в скотоводческих районах, а в Лхасе, Ши- гацзе, Чамдо и других больших городах открыты больницы и госпитали с современным медицинским оборудованием, где населению оказывается бесплатная помощь. В больницах проходят обучение десятки тибетцев. С методами современной китайской и тибетской медицины знакомятся также и ламы, выпускники Мынцзикана — школы тибетской медицины в Лхасе, готовящей лам-медиков. В КНР народная тибетская медицина изучается и лучшее из нее становится достоянием врачей всей страны. В свою очередь и тибетская медицина обогащается за счет достижений европейской и китайской медицины. Религией тибетцев является ламаизм,7 наиболее ерования поздно сформировавшаяся ветвь буддизма. Он почти полностью вытеснил их древнюю религию бон, близкую к шаманству, основанную на одухотворении и почитании сил природы.8 Бон продолжает сохраняться лишь кое-где среди немногочисленных групп населения (главным образом в восточных районах расселения тибетцев). Особенности ламаизма и пути его формирования связаны с верованиями севера Индостана, где дольше, чем в других областях, держались анимистические доарийские верования и ранние культы женских божеств. Буддизм к I в. до н. э. распространялся в пригималайской области, где в то время еще в полной мере сохранились древние дравидийские культы или их индуистские трансформации. К этому времени буддизм стал развитой религиозной системой. В северном Индостане появились первые святыни буддизма — «отпечатки стопы» Будды и др., а соединение местного культа гор с учением о «святости частей» тела Будды или даже предметов, которые касались его тела, породило архитектурный памятник-реликварий — дагобу, субурган или просто ступу. Пантеон буддизма пополнялся также путем включения в пантеон некоторых местных божеств. А так как в пригималайской области надолго задержались древние культы, культ женских божеств, культ плодородия и фаллический культ, то в пантеон буддизма были включены женские божества. К VII в. н. э. буддизм укоренился в прилегающих к Гималаям областях. Буддизм не только проник в Тибет несколькими волнами, но эти волны имели различные истоки и не сразу встречали поддержку. Этим можно объяснить различие буддийских сект в Тибете. Наибольшее значение и распространение вначале имели «красная», «пестрая», а позже «желто- шапочная». Считается, что буддизм ввел в Тибете около середины VII в. царь Сонгцзангамбо, направивший в Китай посланцев за книгами и проповедниками. Правнук этого царя Тисрон-дэцзан пригласил в Тибет проповедника Падма-самбхаву. Он ввел в пантеон буддизма ряд местных божеств и сохранил в обрядности буддистов много особенностей, присущих обрядам местной шаманистической религии тибетцев — бон. Сочетание описанной формы буддизма с местными культами после реформации в XV в. стало называться ламаизмом. В период правления Тисрон-дэцзана в Тибете было построено много монастырей и молелен. В середине XI в. в Тибет прибыл Дипакарашриджнана (Адиша), который вел борьбу за возрождение «чистого буддизма», т. е. за отказ от культа местных божеств, а также против «непристойного» поведения монашествующих. Именно ему принадлежит утверждение обета безбрачия монахов. Последователей его школы называют Кадампа (последователи наставлений Учителя или «связанные правилами»). Круг его сторонников был невелик. Противниками его учения была секта 7 Ламаизм был издавна распространен у монголов, бурятов, калмыков, тибетцев, сифань, цзяжун, непальцев, ладакхов, бхотия и некоторых мелких народов и этнографических групп Гималаев. 8 Вопрос о религии бон является очень сложным и интересным. В литературе неоднократно высказывалось мнение о влиянии на бон зороастризма и манихейства; даже создание поздней религиозной системы бон приписывалось уроженцу Персии. 515 33*
Сакья.9 Секта Сакья проповедывала «силу слова» 10 в «данном рождении», т. е. при жизни. Деятели этого монастыря проявляли интерес к политической жизни страны. Они поддерживали завоевателей монголов, поэтому Хубилай-хан признал настоятеля монастыря Сакья главой тибетского буддизма и политическим главой Тибета. Деятели секты Сакья осуществляли гонения на духовных и политических противников. Но борьба сект не прекращалась. Лишь в XVI в. она была приостановлена введением учения Цзонхавы, который жил в XIV—XV вв., но учение которого — гэлукпа было принято всеми сектами несколько позднее. Цзонхава и считается основателем «настоящего ламаизма» (или, как его часто называют, «желтошапочного» ламаизма). Ламаизм после реформации его Цзонхавой характеризуется тремя основными чертами: 1) учением о магическом значении и силе «божественного слова», 2) культом «перерожденцев» и 3) учением о «добром друге». Особенностью ламаизма является культ докшитов — божеств добуддий- ского культа демонов, которые вошли в ламаизм как борцы за веру, столь ревностные, что, жертвуя своим «спасением», убивают врагов веры, т. е. действуют как «воинствующие буддисты». Первое учение о τ ар ни или дарани — вера в магическую силу многократного повторения священных формул — наиболее древний элемент в ламаизме. Оно принесено из Индии. В ламаизме культ тарни был доведен до крайней формы — веру в силу «присутствия слова». Так, например, от влияния вредоносных сил,11 по верованиям ламаистов, могло предохранить многократное произнесение священных формул или их части (ом мани... и т. д.). «Присутствие» священных слов достигалось нанесением этих формул на флажок, трепетание которого под ветром приравнивалось к произнесению формул или на внутренний валик «молитвенных мельниц» — свободно вращающихся на оси барабанчиков. Их можно было вращать рукой или даже подставить под струю потока и предоставить ему вращать молитвенную технику. Второй основной элемент ламаизма — вера в перерожденцев — восходит к общебуддийским представлениям υ карме и сансаре. Буддисты верят, что все живые существа подвержены непрерывной смене форм существования, каждый раз в новом телесном облике. Эти перерождения и являются основой представления о земных страданиях как возмездии, поскольку существует карма. Карма (дословно: одеяние, дело') понимается в индуизме, а затем и в буддизме как неумолимая сила, которая в зависимости от итога добрых и злых деяний определяет дальнейшую форму существования данного субъекта, т. е. тело, в котором его душа вернется на землю. Например, если человек добр и совершает хорошие поступки, он в будущей жизни возродится либо человеком, либо хорошим животным, а если зол, совершает нехорошие поступки, то может в будущей жизни превратиться в гадкое насекомое и т. д. Буддизм говорит о возможности вырваться из кольца жизни либо путем самосовершенствования (для мирян), либо путем «отрешения», т. е. ухода в монашескую общину. Существа, достигшие «третьей степени святости», т. е. состояния бодисатвы, по мнению верующих, жертвуя своим спасением, остаются в человеческом воплощении или принимают ого ради спасения человечества. Третий основной элемент ламаизма — «учение о добром друге». Первоначально почетным званием «доброго друга» наделялся лишь сам Будда, позднее его деятельные перерождения — бодисатвы. Еще позже в ламаистском Своде обрядности под «добрым другом» стали понимать любого старшего «по степени святости» по отношению к младшему.12 Практически сложилось утверждение, что без помощи «доброго друга» «спасение» невозможно, а по отношению к мирянину «добрым другом» считался любой лама. 9 Секта Сакья была основана на рубеже XII—XIII вв. в монастыре Сакья его настоятелем, известным в литературе как сакъя-пандита (настоятель, наставник, учитель). 10 «Словом» в данном случае является священная формула буддизма: Ом мани падме хум (О ты, сокровище на лотосе!). 11 Демонов или злых духов, игравших очень важную роль в древней тибетской народной религии — бон. 12 Лама — слово тибетское, в переводе означает ^небесная матерь'. Этим термином в XI—XII вв. обозначали только верховного жреца раннего ламаизма. Позднее в Тибете, а особенно в дореволюционной Монголии, термином лама называли любого священнослужителя ламаизма. 516
В ламаистской церкви постепенно сложилась четкая и строгая иерархическая система, во главе которой стоят высшие иерархи, к которым относятся панчен-лама (или панчэн римпочэ) — воплощение самого Будды Амитабы и далай-лама (дословно 'океан-лама') —воплощение деятельного начала Амитабы — бодисатвы Авалокитешвары. За ними шли прочие «перерожденцы». С течением времени их количество выросло настолько, что их число в Тибете было ограничено тридцатью. Практически же все настоятели крупных монастырей считаются «перерожденцами». Следующей ступенью были гэлун — «полные» монахи, т. е. принявшие полное посвящение и соблюдавшие 253 обета, гэцул — монахи, не получившие еще полного посвящения и соблюдавшие лишь 36 обетов, гэнэн пли рабджун — низшая ступень в иерархии, «ученики веры», послушники, принявшие обязательство исполнять 10 монашеских заповедей. Ламаизм учит безропотному и беспрекословному подчинению и повиновению делу, слову, взгляду и даже мысли «доброго друга». Обязанность подчиняться простиралась и на вещи и существа, подвластные мирянину. Любая вещь или существо, приглянувшиеся «доброму другу», без колебания должны быть отданы мирянином временно или навсегда в зависимости от его желания. Тягчайшим проступком «ученика», т. е. мирянина, считалось даже сомнение в подлинной святости слов и дел «доброго друга». Считалось также, что «сень благодати» коснулась семьи, если один из трех сыновей стал ламой. Следует подчеркнуть, что в среде лам существовало не только деление «по степени святости», но и реальное социальное расслоение; послушники и «неполные» монахи несли тяжелые обязанности подневольного труда. Из последних часто набирались ламы художники (декораторы, скульпторы, живописцы и иконописцы и др.) ламы печатники, ювелиры и др. Таким образом, примерно до одной четверти всех мужчин Тибета было изъято из производительного труда и притом формально обрекалось на безбрачие. В жизни Тибета важную роль играло отыскание «нового воплощения» ν перерожденцев» и особенно двух высших иерархов ламаистской церкви. Когда один из них умирал, настоятели четырех крупнейших монастырей Тибета собирались, чтобы «по указанию неба» отыскать младенпа, в котором якобы возродился умерший. Четыре верховных ламы, производившие поиски, затем входили в регентский совет, что означало сосредоточение в их руках почти неограниченной власти в Тибете. Этим объяснялась в свою очередь «странная» особенность в жизни верховных иерархов ламаизма: нередко они умирали в юном возрасте, так и не успев принять власть от регентского совета. н Народные празднества в Тибете тесно перепле- праздн™ва таются с религиозными. Их отмечают по лунному календарю. Первый в году праздник — встреча нового года. Перед праздником в монастырях совершаются религиозные пляски — чам. Самые грандиозные по количеству лам-участников пляски происходят в Лхасе перед Поталой. Основное значение их состоит, по мнению ламаистов, в умилостивлении божеств, в победе над злыми силами и обеспечении благополучия в наступающем году. На 3-й день первой луны начинается монлам (великая молитва) — самый важный из религиозных праздников у тибетцев. В этот день в Лхасу из окрестных монастырей приходило 20—30 тыс. лам, собиравшихся на чтение молитв у храма Чжокан. С 3-го по 25-й день первой луны в Лхасе вся полнота власти переходила в руки настоятеля монастыря Брайбун. На 15-й день первой луны тибетцы отмечают «праздник фонарей». В этот день на улицах Лхасы выставляют лепные картины из масла. 517
весь город украшен фонарями. В этом празднике в какой-то степени сохранились основы древнего аграрного культа; вскоре после праздника земледельцы начинали полевые работы. Малый монлам (с 19-го по 29-й день первой луны) проходил так же, как и большой. В последний день совершался интереснейший обряд «изгнание козла отпущения». В этот день выбирали (обычно из бедняков) одного человека, раскрашивали его лицо наполовину в черный, наполовину в белый цвет и изгоняли из Лхасы. Считалось, что он уносит из города грехи всех его жителей. После нескольких месяцев пребывания в отдаленном монастыре этот человек мог вновь вернуться в Лхасу.13 25-й день десятой луны считается днем погружения Цзонхавы в нирвану. В этот день Лхаса бывает освещена буквально тысячами масляных фонарей, установленных по всему городу. В настоящее время тибетцы отмечают и общегосударственные памятные даты. Грамотность Грамотность в Тибете была ранее доступна лишь и народное привилегированному сословию и ламам. Обучение образование в монастырях состояло в заучивании наизусть религиозных текстов, в изучении богословских предметов, медицины, астрологии. В 1959 г. в Лхасе открылась первая в Тибете средняя школа, при которой были организованы также курсы по подготовке учителей, и три начальные школы. В Тибете создаются также курсы по ликвидации неграмотности, вечерние школы и др. Тибетская молодежь обучается в центральном институте национальных меньшинств в Пекине и в институтах национальных меньшинств в других городах Китая. Быстро растет уровень образования и среди тибетцев других провинций Китая. Помимо сети школ, здесь открыты своеобразные университеты. Так, в уезде Чжони Ганьнаньского тибетского автономного округа провинции Ганьсу в августе 1958 г. открылся университет с отделениями промышленности, земледелия, скотоводства, в нем обучалось около ста студентов. В г. Лаб- ран того же округа университет культуры посещают десятки тибетских юношей и девушек. jj Основное место в тибетской литературе занимают книги религиозного содержания. Среди них наиболее значительны переводы, сделанные в IX в. на тибетский язык с санскрита, составившие «Ганчжур» («Заветы Будды») в 108 томах и «Данч- жур» (комментарии к нему) в 225 томах. В нем содержатся также сведения по различным отраслям знаний (астрономии, медицине, математике, географии, истории). Светская литература представлена главным образом записями басен, сказок, легенд, различных изречений и поговорок. Широко известны среди тибетцев легенды и песни Миларайбы, поэта-отшельника и философа XI в., а также лирические песни и стихотворения Далай-ламы VI (XVII в.). Но самым популярным в народе произведением является эпическая поэма «Сказание о Гэсэр-хане», существующая в нескольких вариантах. Большая часть тибетского фольклора не записана. В настоящее время лучшие его образцы собираются и начинают издаваться. и тво Тибетский народ создал замечательное искусство. Некоторые его стороны развивались исключительно в монастырях, и ламаизм наложил на них сильный отпечаток. Другие же меньше подверглись этому влиянию. 13 Тибетцы считают, что этот обряд был установлен Далай-ламой V. 518
««* b о Η On
У тибетцев песня и пляска почти всегда тесно и гармонично слиты друг с другом. Их исполняют часто под аккомпанемент музыкальных инструментов ( смычковые, свирели, колокольчики). Широко распространены у тибетцев театрализованные представления. Кроме цама — мистерии религиозного характера, исполняемой только ламами, тибетцы знают различные пьесы, преимущественно исторического содержания. Драматические произведения исполняются странствующими актерами. В 1956 г. в Лхасе был построен первый в Тибете закрытый театр. Чисто национальным видом искусства, не встречающимся нигде более, является изготовление лепных изделий из сливочного масла, которые тибетские мастера готовят к празднику фонарей. Наибольшей известностью пользуются изделия мастеров-лам из монастыря Кумбум (провинция Цинхай), которые создают из окрашенного в различные цвета масла (куски его наносят на каркасы из тонкой проволоки, прикрепленные к доскам или кожам) целые большие пейзажи, изображения дворцов, растений, цветов, животных, людей и т. п. Сифань Сифань — этнографическая группа тибетцев; численность их составляет примерно 33 тыс. чел. Сифань расселены в провинции Сычуань — в Ганьцзыском тибетском автономном округе, в Ляншаньском автономном округе ицзу, а также в уездах Мули, Цзюлун, Яньтай и др. До 1949 г. у сифань господствовали феодальные отношения. Аграрная реформа, проведенная в районах расселения сифань, уничтожила феодальную собственность на землю. Основное занятие сифань — земледелие. Сельскохозяйственные орудия почти те же, что и у тибетцев и бай. Основные культуры: гречиха, просо, суходольный рис, в незначительных размерах пшеница. Сифань зачастую совмещают земледелие с содержанием животных, они занимаются также отгонным скотоводством. Разводят главным образом овец, лошадей, крупный рогатый скот. Из других занятий развиты рыболовство, охота, сбор лекарственных растений. В каждой деревне издавна были свои ремесленники, выделывавшие из железа и дерева разные несложнее орудия. Широко распространено ткачество и изготовление хозяйственной утвари из бамбука. В настоящее время среди сифань появляются люди совершенно не известных ранее профессий — рабочие, работники просвещения, медицины и т. д. Прежде земля в долинах находилась в частной собственности. Она постепенно концентрировалась в руках помещиков (сифань, наси) разорившиеся крестьяне становились арендаторами, попадали в долговую зависимость и превращались в лично зависимых слуг семьи помещика — бацзы. Каждая семья бацзы обрабатывала выделенный ей помещиком участок земли, за пользование которым расплачивалась натурой. Бацзы в порядке очередности выполняли работы на полях и в доме помещика. Наряду с бацзы, по положению сходными с крепостными, существовали и свободные общинники. Земля в горах еще считалась коллективной собственностью всей деревни. Жители выкорчевывали лес и обрабатывали участки этой земли, ие внося за пользование в течение пяти лет никакой платы. Через пять лет участок отходил в пользование всех жителей деревни, но размер арендной платы за его использование был вдвое меньше платы за аренду 520
земли у помещика. Арендная плата пополняла общедеревенскую кассу, но значительная часть ее шла уже непосредственно старшинам. Между жилищем сифань и тибетцев много общего. Сифань скотоводы обитают в палатках из шерстяной ткани, жилищем оседлого населения служат обычно двухэтажные дома, деревянные или каменные. Нижний этаж используется для содержания скота, верхний — как жилое помещение. Дома сифань имеют двускатную крышу из сосновой щепы, придавленной сверху камнями. Тип поселений у них обычно кучевой. Одежда сифань, особенно мужская, в результате длительного культурного контакта с тибетцами и южными китайцами представляет собой соединение элементов одежды этих народов. В женской одежде сохранилось больше особенностей. Она состоит из доходящей до талии кофты, длинной юбки, кожаной или шерстяной куртки, иногда безрукавки. Волосы женщины заплетали в несколько кос. Состав пищи у тибетцев и сифань в целом одинаков, но сифань охотнее и в больших размерах употребляют в пищу рыбу. У сифань преобладает малая семья. Известное распространение имела прежде братская полиандрия. До последнего времени среди сифань был распространен левират. Большая часть сифань — ламаисты. Вместе с тем у сифань существовало почитание духов гор. Все эти верования в той или иной степени переплетаются между собой. Главная религиозная церемония — принесение жертв духам предков и духу семьи, которая совершалась во время встречи Нового года, в праздник Цинмин, во время сбора урожая гречихи (в восьмом месяце лунного календаря), а также при заключении браков. Вторая по значимости церемония — принесение жертв духам гор (два раза в год). Сифань отмечают в 5-й день пятого лунного месяца праздник дракона, который совпадает у них с праздником начала лета. В этот день молодежь собиралась в горных пещерах, где жгли ароматические травы, пели песни, танцевали. Ночью старики собирались у старейшин общины, где молились о богатом урожае. Цзяжун Численность цзяжун — другой этнографической группы тибетца — составляет примерно 70 тыс. чел. Они населяют долины горного хребта Лайбаланшань на правом берегу р. Миньцзян (провинция Сычуань) в пределах Абаского тибетского автономного округа (уезды Маэркан, Чо- сыцзя, Дацзинь, Сяоцзинь, Ли). Цзяжун проживают также в уездах Даньба* и Даофу Ганьцзыского тибетского автономного округа, а также в уезде Баосинь той же провинции. Цзяжун — китайское название. Тибетцы называют их чжарун. Самоназвание цзяжун — кара. По сохранившимся легендам, предки цзяжун около 600 лет назад населяли районы северного Тибета и Синьцзяна. Позже они переселились на юг, где им за заслуги в войнах с монгольскими завоевателями были предоставлены земли к западу от р. Миньцзян. Затем в результате столкновений с императорскими войсками Китая цзяжун были оттеснены из долин в горы. По другим легендам, цзяжун — потомки переселенцев из Нгари (близ Камба Дзонг, западный Тибет). Они пришли на правый берег р. Миньцзян в начале XIII в., где за военные заслуги получили от юаньской династии Китая земли, на которых потомки их живут до сих пор. Цзяжун делились на несколько племен, часто воевавших между собой. В начале XX в. у цзяжун существовало несколько феодальных вла- 521
дений. Уже давно племенная структура у цзяжун прикрывала довольно развитые феодальные отношения. Вожди племен были полновластными господами в пределах своих владений. Территория племени — своеобразное княжество — делилась на районы, управлявшиеся наместниками вождя. Традиционные занятия цзяжун — земледелие и скотоводство. На орошаемых полях они выращивают пшеницу, ячмень, кукурузу, гречиху, различные овощи, в прошлом — опийный мак. Скотоводы разводят яков, крупный рогатый скот, низкорослых лошадей, коз, свиней. Осенью и зимой цзяжун занимаются охотой. Из ремесел, помимо ткачества, было развито изготовление оружия; центр оружейного ремесла находился в Сомо. Жилище цзяжун — обычно двухэтажный каменный дом с двускатной крышей из щепы, придавленной сверху камнями. Первый этаж, как и в тибетском доме, служит помещением для скота, второй — жилой. Поселения обычно состоят из нескольких десятков домов и расположены по склонам гор. В каждом селении есть одна—две (иногда больше) каменные башни высотой в 18—20 м, четырехугольной формы. Раньше они служили убежищем для жителей деревни при нападении врагов. Мужская одежда цзяжун в целом не отличается от,одежды тибетцев восточного Тибета. Но головной убор у них —навой в виде чалмы (как у цян) или же фетровая шляпа. Женщины цзяжун носят платье из домотканной или покупной материи, перехваченное в талии поясом. Волосы заплетают в две косы. Из украшений наиболее распространены серебряные браслеты и серьги. *Щ Пища цзяжун состоит из цзамбы, лепешек, овощей, а также мяса, молока, масла, чая. Но цзяжун довольно охотно употребляли в пищу яйца. Способы приготовления пищи в общем не отличаются от тибетских. Крепкие напитки цзяжун приготовляли из ячменя с различными травами и цветами. У цзяжун преобладает малая семья. В прошлом среди вождей племен была распространена полигамия. Брак заключали с ведома родителей, сватом обычно выступал дядя жениха. После свадьбы молодая возвращалась в дом своих родителей и только через несколько месяцев она окончательно переселялась в дом мужа. Издавна женщина у цзяжун пользовалась большим уважением и почетом. Она имела равные права с мужчинами в решении различных дел, обрабатывала поля, пасла скот, занималась торговлей. Нередко женщины были даже вождями племен. У цзяжун была очень широко распространена религия бон. С бон тесно связаны народные празднества цзяжун. Самым значительным является праздник Нового года, приходящийся на 12-й и 13-й день одиннадцатого месяца (по лунному календарю). К этому празднику цзяжун пекли плоские хлебы в виде солнечного диска, полумесяца, звезд, петуха (играющего большую роль в религии бон), мифических животных, а также специальные хлебы для всех членов семьи. Самый большой хлеб выпекали в честь прародительницы семьи. В четвертый месяц праздновался день начала полевых работ. В день праздника жители деревни вместе с жрецом бон поднимались в горы, где последний читал заклинания с целью «охранить» будущий урожай. Вслед за этим, после выполнения обрядов, начинались сельскохозяйственные работы. Цзяжун отмечали праздник летнего солнцестояния и праздники, связанные с ламаизмом. 522
Рис. 92. Танец народности цян. цян Численность цян — около 36 тыс. чел. Абсолютное большинство их проживает в провинции Сычуань, где они составляют компактную группу населения Абаского тибетского автономного округа. Здесь они расселены в уездах Маосянь, Лисянь, Вэньчуань, Сунпань, Хэйшуй и др. В 1958 г. пз населенных цян районов первых трех уездов был образован Маовэнь- ский автономный уезд цян. Самоназвание цян — жума или жумэй. Основные занятия цян — земледелие, затем скотоводство. Цян выращивают цинпэ, просо, пшеницу, гречиху, кукурузу, картофель, коноплю, табак, перец. Они разводят крупный и мелкий рогатый скот, свиней. В прошлом техника обработки земли у цян находилась на низком уровне (сохранялся подсечно-огневой способ обработки земли), основным сельскохозяйственным орудием был деревянный плуг. Часто у цян не было тяглового скота и в плуг впрягались люди. Цян использовали также мотыгу, серп, кривой нож. Еще в тридцатых годах XX в. отмечался факт распространения и использования каменных орудий в этих районах. Из ремесел и подсобных промыслов у цян наиболее развиты были ткачество, а также обжиг извести, выпаривание соли, заготовка дров, сбор лекарственных трав, переноска грузов, охота. Жилище цян — это обычно каменные дома в два этажа, с плоскими или же двускатными (в этом случае черепичными) крышами. Традиционный тип поселений кучевой. Характерной особенностью всех поселений цян, как и цзяжун, является высокая башня. Мужская одежда цян состоит из короткой куртки, шерстяной или кожаной (мехом внутрь) безрукавки, штанов и башмаков. В талии подпоясываются широкими вышитыми поясами. Головным убором мужчин и женщин цян является чалмообразный головной навой из белой или темной ткани. Женщины носят длинную юбку с кофтой или же халат. Сверху носят безрукавки, в талии подпоясываются расшитыми поясами. Широко распространены украшенные разнообразной вышивкой передники. У цян преобладает малая семья. У них отмечено существование братской полиандрии и левирата. Женщины в обществе занимали высокое 523
и уважаемое положение, в прошлом они в некоторых случаях становились даже во главе племен. Среди цян были широко распространены религия бон и ламаизм. Сохраняли свое значение различные анимистические представления, особенно культ духов гор, с которым было связано существование культа белого камня. Обряд жертвоприношения ягненка у белого камня, своеобразного алтаря, — пережиток древних обрядов, связанных с осенним забоем скота и сбором урожая. ПУМИ Народность пуми (свыше 15 тыс. чел.) живет в северо-западных районах провинции Юньнань, в уездах Ланьпин — около 8 тыс. чел. (с самоназванием пуинми), Нинлан — свыше 4 тыс. чел. (с самоназванием пужими), а также Лицзян, Юншэн, Вэйси и т. д.). Соседние народы— наси, и, бай, лису, тибетцы и др. — зовут пуми по-разному: лицзянские наси зовут их бе, лису — люлюпа и т. д. По лингвистической классификации язык пуми относится к тибетской ветви тибето-бирманской группы языков, однако занимает в названной группе обособленное положение, существенно отличаясь от языков этой группы по лексике, грамматике и особенно фонетике. Пуми не имеют своей письменности. Нинланские пуми пользуются тибетским письмом, а ланьпинские и лицзянские также и китайской иероглификой. Исторические хроники сообщают, что пуми пришли в районы их нынешнего обитания в XIII в. вместе с монголами из более северных районов. У пуми также существуют предания, рассказывающие об их движении с севера на юг. Небезынтересно отметить, что маршрут их движения, но легендам, совпадает с маршрутом движения монголов в Юньнань. В исторической литературе пуми Юньнани наряду с этнографической группой тибетцев сифань провинции Сычуань до самого последнего времени были известны под традиционным общим названием сифанъ, а также бацзюй. В течение нескольких веков самостоятельного этнического развития, находясь в тесных постоянных контактах с соседними народами, особенно наси и тибетцами, пуми сформировались среди тибетских народов как самостоятельная этнографическая группа. Основное занятие пуми — богарное земледелие, из пахотных земель свыше 90% расположены по склонам гор. Выращивают преимущественно кукурузу, ячмень (в том числе цинкэ), овес, гречиху и т. д. Возделываемое поле на некоторое время оставляют в целях повышения его плодородия, так как до самого последнего времени удобрений не вносили. По способу обработки земли, составу сельскохозяйственных орудий пуми в общем не отличаются от соседних народов. Большую роль играет животноводство (разводят коз, коров, свиней и т. д.), а также птицеводство (главным образом куры), пчеловодство. Среди подсобных занятий сохраняют определенное значение охота и собирательство (в основном сбор лекарственных растений). Широко развито домашнее ремесло (изготовление кузнецами сельскохозяйственных орудий, столярами — предметов быта, строительство жилища, изготовление материи из бараньей шерсти, плетение из бамбука и т. д.). Жилище пуми строят из дерева. В доме сидят обычно на деревянном полу, поджав под себя ноги. Очаг устраивается на земле, т. е. этот участок досками не застилался. За очагом, у стены, устраивался алтарь в честь духов предков трех поколений. В пище пуми основное место занимают продукты из кукурузы, ячменя. Овощей употребляют мало. Ни одна трапеза не обходится без чая. 524
Среди напитков следует также отметить спиртные, в больших количествах приготовляемые домашним способом. Мужчины носят штаны и длинные куртки (почти до колен). На голове узкий кусок материи, уложенный в форме большого тюрбана. Женщины надевают длинную широкую юбку со складками, а также кофточку с запахом направо. Кофточку убирают в юбку и подпоясывают длинным матерчатым поясом. Поверх юбки носят передник. У пуми, живущих в уездах Нинлан и Юншэн, сохраняются пережитки обряда инициации: в возрасте около 13 лет в торжественной обстановке мальчики-подростки надевают штаны, а девушки — юбки, как и взрослые. Общество пуми к середине первой половины XX в. характеризовалось феодальными отношениями. Основная масса земли была сосредоточена в руках помещиков. У них также были ту-сы из народности наси, которым они платили различные налоги, как и собственным помещикам. Во второй четверти XX в. в экономику пуми начали проникать элементы капитализма. Вместе с тем у пуми сохранялись пережитки первобытнообщинного строя. Так, членам одного рода запрещалось вступать в брак, прах покойников — членов одного рода хоронился в одной пещере и т. д. Сильны были традиции взаимопомощи. Члены деревни из своей среды выбирали старейшину деревни, который представлял интересы деревни π сношениях с другими деревнями, а также решал вопросы внутренней жизни деревни. После образования КНР были проведены аграрная реформа, а затем социалистическое переустройство хозяйства пуми. Семья у пуми малая, моногамная. После свадьбы новая семья выделялась. Только в уезде Юншэн до самого последнего времени еще сохранялась большая патриархальная семья. У пуми уездов Ланьпин и Лицзян было распространено захоронение покойников в земле, а в уездах Нинлан и Юншэн широко практиковалась кремация. Пуми по своим религиозным воззрениям были в основном анимистами. В частности, широко развит был культ деревьев, гор и т. д. Перед тем как пить чай или другие напитки, в том числе спиртные, полагалось прежде всего плеснуть на треножник. У пуми были свои шаманы — ши- сиби. Шаманизм у пуми имеет тот же характер, что бон у тибетцев и дунба у наси. При похоронах шаманы в уездах Ланьпин и Нинлан «открывают дорогу душе покойного», т. е. как бы указывают ей дорогу в старые места обитания предков на севере. В уезде Нинлан есть пуми буддисты (ламаисты), а в уезде Ланьпин — даосисты. У пуми существует много разнообразных запретов, в частности женщине запрещается проходить в доме между алтарем предков и очагом. Наиболее значительным праздником у пуми является Новый год. Все основные праздники проводятся в свободное от сельскохозяйственных работ время. В период праздничных веселий проводятся также скачки на лошадях, перетягивание каната, борьба и т. д. НУ Численность ну составляет приблизительно 12 800 чел. В Юньнани они расселены в Гуншаньском автономном уезде народностей дулун и ну, а также в уездах Бицзян, Фугун, Ланьпин, Вэйси. Ну населяют также уезды Чаюй и Чавалун района Чамдо. Самоназвания ну различны: ну, эну, ну су, жожо. Соседние народности называют ну по-разному: нуба, нани, нужанъ, ча, эбанъ. 525
Основное занятие ну — земледелие. На орошаемых полях они выращивают пшеницу, некоторые сорта проса, овес, рис, бобовые, овощи, ямс, таро, коноплю, но главным образом кукурузу и гречиху. Наряду с деревянной мотыгой, сохранявшейся до самого последнего времени, употребляли железные сельскохозяйственные орудия, заимствованные у сифань и бай. Сейчас землю обрабатывают плугом, в который запрягают обычно пару быков. Прочно сохранялся подсечно-огневой способ обработки земли, но ну знали и искусственное орошение. Не менее важное занятие — охота на диких животных и птиц. Скотоводством ну не занимаются, но содержат крупный рогатый скот (преимущественно буйволов), который выменивают у соседних народностей. На реках сетями ловят рыбу. Из подсобных промыслов и ремесел развито изготовление из бамбука посуды и различного назначения корзин, ткачество (из конопли), кузнечное ремесло (в меньшей мере). Ну занимаются также сбором лекарственных трав, лака, грецких орехов, плодов тунгового дерева. До недавнего времени у ну еще сохранялись многие черты первобытнообщинной организации. Обычно в одной деревне жило несколько больших семей, происходящих от одного предка; общину возглавлял старейшина — эта. В то же время в деревне поселялись выходцы из других деревень и даже люди других национальностей, что говорит о нарушении кровнородственных связей в общине ну. Земельная собственность выступала в двух формах — в форме частной собственности и в форме гунгэн (буквально: 'совместная обработка земли'; в дальнейшем под этим термином подразумевается, в зависимости от контекста, форма объединения нескольких семей, форма собственности на землю, участок земли, форма коллективного труда). В частной собственности находилась большая часть пахотных земель. Древнейшая форма гунгэн сводилась к следующему. Несколько семей сообща владели участком земли рода и совместно его обрабатывали; урожай распределяли поровну между всеми семьями. Количество затраченного труда, как правило, не учитывалось. В большинстве случаев, но не всегда, члены гунгэн были сородичами. В сельской общине уже шел процесс имущественного расслоения, но говорить о сформировавшемся феодализме у ну до 1949 г. не приходится. В то же время некоторые формы первобытнообщинных отношений — трудовая взаимопомощь, различные виды коллективного труда — уже использовались старейшинами для эксплуатации своих сородичей. Процесс феодализации общества ну ускоряло и то, что они соседствовали с народностями, где были развиты феодальные отношения, и то, что среди ну жили помещики из лису, наси'и бай, угнетавшие и эксплуатировавшие их. При всех этих обстоятельствах процесс становления феодальных отношений у ну (особенно в северных районах их расселения) шел довольно быстро. Жилища ну сооружают двух типов: каркасные (из бамбука) и сруб- ные (из тонкого леса). Каркасный дом обычно однокамерный. Тип поселений, как правило, кучевой, реже разбросанный. Мужчины носят халаты до колен с запахом слева направо или длинные рубахи, а также штаны и куртку из конопляной ткани. Ну носят кожаные сандалии, икры ног прежде обматывали полосками ткани. Женская одежда — юбка и кофта; грудь и плечи женщины иногда закрывали просто куском ткани, проходящим под левой рукой и скрепленным на правом плече застежкой. Украшения носят как женщины, так и мужчины. Еще недавно был широко распространен обычай татуировки. Основная пища — каша (особенно из кукурузы), вареные овощи, лепешки, печеный батат. Важным подспорьем является мясо диких животных и птиц, а также рыба. У ну существует моногамный брак. Как заключение брака, так и развод сравнительно свободны. 526
Рис. 93. Женщины народности ну. После смерти одного из жителей деревни покойника оставляли лежать в доме и в течение 2—3 дней приносили ему пищу трижды в день. Затем его хоронили в лесу в могиле, стенки которой были забраны досками,, причем труп клали на бок. Кроме погребения в земле, ну знали и трупо- сожжение. У ну распространен культ природы. При совершении обряда шаман приносил в жертву духам свинью или курицу, после этого мясо их съедали все присутствовавшие. Среди ну уезда Гуншань распространен ламаизм. В последние десятилетия перед революцией в районах обитания ну в результате деятельности католических миссионеров было довольно много католиков. ДУЛУН Дулун расселены в провинции Юньнань. Общая численность их в КНР составляет приблизительно 2000 чел. Большинство проживает в Гуншаньском автономном уезде народностей дулун и ну, а остальные — в уезде Вэйси района Лицзян. Единого самоназвания у дулун нет. Каждая группа называет себя или по месту обитания, или сохраняет название рода: дулун, дима, ди- були. Прежде дулун называли по-разному: цю, цюпа, лун, ло. Сейчас дулун — общепринятое и распространенное название. Основное занятие дулун — земледелие. Дулун прежде широко использовали подсечно-огневой метод расчистки участков под посевы. Главными сельскохозяйственными орудиями были мотыга (в основном деревянная), кое-где серп, большой нож, бамбуковая палка. В хозяйстве использовали также каменные орудия различного назначения. Дулун выращивают кукурузу, суходольный рис, цинкэ, просо, гречиху, овес, различные овощи, корнеплоды, сою, тыкву, хлопок, коноплю. Из домашних животных разводят главным образом свиней, быков же для жертвоприношений и на мясо в основном выменивают у соседей. Дер- 527
жат также кур. Но животноводство никогда не играло у дулун большой роли в хозяйстве. Широко развиты рыболовство (основное орудие лова — сети) и охота. Дулун наконечники стрел смазывали ядом аконита. У них была известна охота способом загона, которой руководил опытный охотник. В связи с сезонностью занятий имели место перекочевки: на время лова рыбы — к берегам рек, где у них стояли постоянные жилища, на время полевых работ — к полям. Дулун занимаются также сбором лекарственных трав, различных корнеплодов (дикорастущий ямс), дикого меда. Ремесло и торговля накануне образования КНР еще не окончательно отделились от земледелия. Из ремесел были наиболее развиты ткачество, плетение из бамбука, обработка железа, выделка кожи, изготовление украшений из раковин и кости. Деревня дулун являлась поселением одной или же нескольких (обычно 5—6) родственных больших семей. Старейшина (мэнгаоба) избирался из наиболее уважаемых и опытных мужчин. Относительно важные дела обсуждали коллективно все члены рода. В деревьях дулун поселялись ну, лису. При господстве гоминьдановцев была предпринята попытка насадить у дулун систему баоцзя. Это привело к тому, что некоторые старейшины, получив реальную власть, стали заставлять сородичей работать на своих полях. Но процесс зарождения феодальных отношений, наиболее заметный в северных районах расселения дулун, не получил значительного развития. Земля у дулун была поделена между большими семьями, но являлась собственностью всей общины. Купли-продажи земли не было. У некоторых общин сохранялся коллективный способ обработки земли (байлайху). Урожай делили строго поровну по количеству едоков вне зависимости от пола и возраста. В некоторых случаях положение отдельной семьи упрочилось уже настолько, что она стала в состоянии своими силами обрабатывать участок земли; в этом случае урожай с этого участка являлся полной ее собственностью. Жилище дулун можно подразделить на два типа. Дулун северных районов живут в срубных домах, обычно .трехкомнатных, поставленных на небольшие сваи. Дулун южных районов живут в удлиненных каркасных домах (из бамбука) — жилищах отдельной большой семьм. Дом состоял обычно из 8—10 помещений, где жили супружеские пары. Нередко у дулун было два дома — у реки и в полях. Состав мужской и женской одежды был несложен. Мужчины носили глухую мешкообразную одежду с отверстиями для рук и головы, сшитую из ткани местного производства. Только сравнительно незадолго до 1949 г. начали распространяться рубахи и штаны. Женская одежда состояла из юбки и кофты с короткими рукавами. Прежде дулун не носили никакой обуви. На талии женщины носят опояски из окрашенных в красный цвет лиан. Излюбленное украшение — бусы. Кое-где еще сохраняется обычай татуировки. Основная пища — каша из кукурузы, ячменя, проса, гречихи, риса, овса, а также овощи, различные корнеплоды, в том числе дикорастущий ямс, рыба. Дулун едят мясо диких животных, свиней, быков, но только в дни жертвоприношений или удачной охоты. В пищу употребляют также молодые побеги бамбука. У дулун сохранялась родовая экзогамия и роды издавна были связаны между собой строго определенными брачными отношениями, приближаю- 528
Рис. 94. 1 — девушка народности дулун, набирающая воду в бамбуковый сосуд; 2 — юноша народности дулун с самострелом. 34 Народы Восточной Азии
щимися по своей форме к трехродовому союзу. Наряду с малой семьей ]4г у дулун было распространено многоженство, причем часто в форме выхода замуж нескольких сестер за одного мужчину. У дулун широко практиковался левират, имели место также групповые браки, когда несколько сестер сообща выходили замуж за нескольких братьев. Девушки до вступления в брак пользовались половой свободой, причем положение внебрачных детей не отличалось от положения детей, родившихся в браке. Покойника хоронили обычно на второй день. Способ захоронения у дулун и ну одинаков. Дулун — анимисты; пантеон их духов довольно многочисленен. Шаманы у дулун играли главную роль во время жертвоприношения в честь духов, кульминационным моментом которого было заклание быка. Голову его затем вешали на ограду или помещали на особую деревянную полку вне дома. В результате деятельности миссионеров среди дулун известное распространение получило католичество. Сбор урожая дулун начинали после окончания сезона дождей и особым празднеством не отмечали. Праздновали только начало сельскохозяйственных работ и этот праздник служил вехой для летоисчисления. ЛОБА Лоба — собирательное тибетское название (буквально означает «горец»), встречающееся в китайской литературе для обозначения этнографических групп юго-восточного Тибета (монба, шердукпен, мемба и др.), говорящих на гималайских диалектах тибетской языковой группы. Лоба занимаются земледелием, значительную роль играет охота. В их социальной организации было много пережитков первобытнообщинного строя. По материальной культуре они резко отличаются от тибетцев — жилище у них каркасно-свайное с широкой верандой перед входом, основными элементами одежды являются накидка, набедренные повязки у мужчин и юбки и кофты у женщин. По верованиям они анимисты. Шердукпен в основном занимаются земледелием, а также торговлей, поддерживая обмен между жителями долин и гор. Хотя власть в деревне осуществлял совет деревни, но в нем руководящую роль играли аристократические семьи. Существует две брачные группы, внутри которых браки запрещены. Шердукпен — буддисты. Основным занятием монба является земледелие. На богаре высевают цинкэ, пшеницу, овес, кукурузу, гречиху, выращивают различные овощи, в большом количестве перец. На террасных полях культивируют рис суходольный или заливной, последний на орошаемых с помощью специально проведенных каналов землях. При пахоте пользуются деревянным плугом с металлическим наконечником, в плуг впрягается пара буйволов. Монба занимаются разведением скота — лошадей, яков, буйволов, овец и др. Определенную роль играет в занятиях монба охота на зверей и птиц, охотятся в основном с помощью лука и стрел. Рыболовство является второстепенным занятием, более существенное значение имеет собирательство, дающее частично не только продукты питания, но и продукты обмена с живущими к северу собственно тибетцами. В районе расселения монба благодаря теплому климату растут как культурные, так и дикие плодовые деревья — сливы, груши, грецкие орехи и пр. 14 Большая семья сохранялась главным образом у дулун южных областей. На севере же она в основном уже распалась к 1949 г. 530
Среди ремесел к числу наиболее развитых относится ткачество ковров и цветных шерстяных тканей, плетение из бамбука, резьба по дереву, а также гончарство, изготовление обуви и головных уборов. Широко распространены мельницы, приводимые в движение водяными колесами. Некоторое развитие имеет ювелирное ремесло — отделка мечей серебром, изготовление украшений из драгоценных камней и металлов. Хотя общество монба было до самого последнего времени феодальным, в структуре его немалую роль играла общинная организация, в которой сильны были родственные связи. Члены общины избирали пожизненно одного чореина (старейшину), возглавлявшего деревенский общинной совет ленгуй, и несколько членов совета (так называемых туман) сроком на один год. По установлениям обычного права совет ленгуй осуществлял управление делами общины, устраивал на общинные средства празднества и жертвоприношения. Обрабатываемая земля в основном находилась в частной собственности отдельных семей, пастбища и пустующие земли — в собственности общины. Среди монба широко распространены различные виды взаимопомощи — при строительстве домов, при выполнении сельскохозяйственных работ и т. д. Охотники, вернувшись с охоты, мясо убитых животных делили между всеми членами деревни. Жилище обычно двухэтажное, каменное, по планировке одинаково с тибетским. Временным жилищем является палатка. Основная мужская верхняя одежда — длинный халат (типа тибетской чубы), подпоясываемый шерстяным поясом. Способ ношения аналогичен тибетскому. Под халат надевают рубаху и штаны. Женская одежда состоит из кофты, юбки, безрукавки, в зимнее время часто поверх надевается длинный халат. Косы заплетают не только женщины, но и мужчины. Основная пища, как и у тибетцев, — цзамба, соленый чай с маслом, в пищу употребляют преимущественно мясо убитых диких животных. Из риса и цинкэ готовят спиртные напитки. Семья малая, моногамная. По своим религиозным воззрениям монба буддисты, монастыри являются центром духовной жизни. При монастырях устраиваются пантомимические представления в масках (типа цама). ИЦЗУ Ицзу15 или, как принято в китайской литературе, народность и, по данным переписи 1953 г., насчитывает 3.25 млн чел. Они населяют горные районы провинций Сычуань (1123 тыс.), Юньнань (1852 тыс.), Гуй- чжоу (274.5 тыс.), Гуанси (около 4 тыс.) и Хунань (200 чел.). Наиболее компактно ицзу расселены в районах горного хребта Далян- шань в Сычуани и параллельного ему хребта Сяоляншань на границе провинций Сычуань и Юньнань. В остальных провинциях — Юньнань, Гуйчжоу и западной части Гуанси — ицзу живут разбросанными группами в высокогорных местах. В Китайской Народной Республике созданы автономные округа и уезды ицзу: 1) Ляншаньский автономный округ ицзу провинции Сычуань, столица г. Чжаоцзюэ; 2) Хунхэский автономный округ хани и ицзу провинции Юньнань, центр г. Мэнцзы; 3) Эшаньский автономный округ ицзу провинции Юньнань, центр г. Эшань; 4) Ми- лэский автономный уезд ицзу провинции Юньнань, центр г. Милэ; 5) Нинланский 15 Учитывая особенности русского языка, обозначение народности и в настоящем издании принято в форме ицзу; слово цзу является детерминативом и означает народ, народность. 531 34*
автономный уезд ицзу провинции Юньнань, центр Нинлан; 6) Лунаньский автономный уезд ицзу провинции Юньнань, центр Лунань; 7) Цзянчэнский автономный уезд хани и ицзу провинции Юньнань, центр г. Мэнлэ; 8) Вэйнинский автономный уезд ицзу, хуэй и мяо провинции Гуйчжоу, центр Вэйнин. Самоназвание народа ицзу, наиболее распространенное у группы «черных ицзу» — носу или и (ицзя); у других есть самоназвание ачжэ, аси, сани, лалоба, лолопо и др. Термин лоло, употреблявшийся ранее в западноевропейской и китайской литературе вместо названия ицзу, имеет презрительный оттенок, в настоящее время не употребляется. В прессе и научных трудах принято обозначать этот народ их вторым самоназванием — и. По языку ицзу относятся к тибето-бирманской группе китайско-тибетской языковой семьи, составляя в ней особую подгруппу языков. Наиболее близкими по языку и культуре к ицзу являются народы лису, наси, лаху, ачан, бай, туцзя. Происхождение Согласно данным китайских письменных исто- и история рических памятников, в I тысячелетии до н. э. народа ицзу предки тибетских народов — цян — входили частично в состав объединения саньмяо. Юго-Западная часть области их обитания охватывала ряд районов провинции Сычуань. В историческом труде Сыма Цяня «Шицзи» говорится о том, что на западных границах Китая живут цяны, или сицяны, а также синань-и. Территория расселения последних в наибольшей степени совпадает с современной территорией расселения ицзу и входит в зону распространения так называемого сычуаньского неолитического комплекса, который в свою очередь связан с предками тибето-бирманских народов Китая. Название синанъ-и имеет значение юго-западные и, или, как обычно переводится иероглиф и — юго-западные варвары. Описание юго-западных варваров в разделе «Синань-и» после хроник обеих династий Хань было прекращено, и уже в период династии Цзинь (III—V вв. н. э.) в хрониках появляется название цуань, которое некоторые ученые считают обозначением предков ицзу. Цуань (первое имя вождя, распространившееся на все племя, во главе которого он стоял) подразделялись на восточных и западных. Восточные цуань назывались также у-манъ, а западные — бай-манъ. Название манъ прежде применяли ко всему населению юга Восточной Азии. Слово у входит составной частью в топонимику районов современного расселения ицзу, в частности в слово усань, являвшееся обозначением основного района их расселения. Усань состоит из двух частей: — у — транскрипционная передача слова но (языка ицзу), а санъ — слова су.16 Помимо этого, сохранившиеся описания языка цуань, их нравов и обычаев, их социального строя (наличие рабовладения) дают право предположительно говорить о том, что цуань, обитавшие в районах современной провинции Сычуань (южная часть) и Юньнань (северная часть) в III—VII вв., были вероятными предками носу. Территория провинции Сычуань уже к началу нашей эры в большей своей части была завоевана китайцами. Однако китайские войска не могли проникнуть в горные районы Ляншаня (Сычуань и Юньнань). Провинция Юньнань, хотя через нее проходили пути военных походов китайских императоров в страны Индокитайского полуострова, не была в полном подчинении у Китая, и многие населявшие ее народы оста- ьались независимыми. 16 См.: Ян Ханьсянь. Исследование о легенде дахуа мяо «Переселение в Усань» (на кит. языке). Studia Serica, т. 2, Чэнду, 1942. 532
Независимость предков ицзу не исключала влияния на них со стороны соседей. Общение с другими народами способствовало быстрому росту товарно-денежных отношений, особенно среди племенных групп, находившихся в более равнинных районах и в соседстве с китайцами. Эти условия исторически подготовили существующие ныне различия в социально-экономических отношениях у разных групп ицзу. В VII в. племенные группы предков ицзу сумели подчинить себе соседние племена и создать знаменитое государство Наньчжао 17 (649—1252 гг. н. э., с 859 г. государство Дали). Оцо распространяло свою власть почти на все районы современного Юго-Западного Китая, а также северного Вьетнама, Лаоса, Бирмы и Таиланда. По своему социальному облику Наньчжао было государством с рабовладельческим укладом. Рабовладение, как можно судить по имеющимся материалам, в государстве Наньчжао носило патриархальный характер. Рабовладельцем было все господствующее племя целиком, рабы находились в общей собственности всего племени. В рабство обращались иноплеменные группы и народы, например отдельные группы мяо, китайцев и др. В период существования государства Наньчжао культура предков ицзу достигла большого развития. Возникло иероглифическое письмо ицзу и своеобразное письмо наси. Бурный расцвет переживало устное народное творчество, многие памятники которого дошли до наших дней и прежде всего знаменитая эпическая поэма «Ашма», бытующая сейчас У ицзу. Развивается искусство — живопись и архитектура. В пещерах Юньнани найдены высеченные в скалах колоссальные фигуры земледельца, кузнеца, жреца и других представителей различных слоев общества Наньчжао. Государство Наньчжао-Дали просуществовало вплоть до монгольского нашествия на Китай в XIII в. Таким образом, почти в течение шести веков на территории Юго-Западного Китая существовало раннеклассовое государство, созданное предками ицзу,18 сохранявшее в своем социальном облике многие черты первобытнообщинного строя и безусловно сыгравшее большую историческую роль в развитии как культуры южных китайцев, так и других народов Юго-восточной Азии. Государство Наньчжао-Дали было разгромлено, однако правителям старого Китая не удалось полностью покорить ицзу. Напротив, часть их, отошедшая и укрепившаяся в горном районе Ляншань, в отличие от своих соплеменников, расселившихся в долинах или вкрапленных небольшими группами в инонациональную среду, соседствующая с китайцами и испытывающая сильное влияние их культуры, оставалась фактически независимой. Шесть бурных для Китая столетий обошли Ляншань стороной. Больше того, попытки, предпринимавшиеся императорами Китая, а впоследствии реакционной кликой гоминьдана, покорить ицзу района Ляншань были тщетны. Ицзу сражались с превосходящими силами противника, добивались успеха и сохраняли свою независимость и самобытность. Горы служили им надежной защитой, но они же были стеной, отгораживающей их от соседей. Гоминьдановские реакционеры, видя свое бессилие, блокировали этот горный район, закрыли пути торгового об- 17 Как сообщает китайская хроника «Цзюташпу» (X в. н. э.), государство Наньчжао было создано на основе консолидации шести племен (шести чжао) самым южным чжао, во главе которого стоял род Мэншэ (отсюда и название государства: Южное Чжао-Наньчжао). Другие чжао возглавлялись родами Юэси (Мосе), Ланцюн, Дэншань, Шилан. Это были племена древнего народа умань. 18 В период сложения государства Наньчжао род Мэншэ привлек на свою сторону представителей (вождей) некоторых древних тайских родов, и предки Юнь- наньских тай тем самым приняли участие в формировании этой ранней государственности. 533
мена ицзу с жителями долин, которые давали им недостающие и жизненно необходимые продукты и предметы домашнего обихода. Гоминьда- новцы всячески поддерживали существующую среди ицзу кровную вражду, вооружали один род против другого, одно племя против другого, стремясь проводить известный принцип феодальных правителей Китая: «Руками варваров управлять варварами». Ицзу района Ляншань были обречены или на постепенное вымирание в суровых природных условиях в результате блокады торговых путей, или на взаимное истребление. Начав свой исторический великий поход в 1934 г., китайская Красная Армия в следующем году, уходя от преследования чанкайшистских войск, проходила по самым трудным горным дорогам Сычуани. Революционные события вторглись в жизнь ляншаньских ицзу. Перед мужественным народом открылись новые горизонты, и он решительно встал на борьбу против общего врага всех народов Китая — феодально-империалистических сил и их ставленника Чан Кай-шп. Вместе с другими братскими народами все группы ицзу, в том числе и районов Ляншаня, добились освобождения. Как уже говорилось, наиболее компактно ицзу живут в районе Ляншаня. Общая площадь района 35 тыс. кв. км, население почти 1 млн человек, из них ицзу около 700 тыс., китайцев, живущих по окраинам этого горного района и речным долинам, немного более 260 тыс. В юньнань- ской части хребта Сяоляншань проживает более 50 тыс. ицзу. За пределами горного района Ляншань ицзу живут в провинциях Юньнань, Гуйчжоу и в Гуанси-Чжуанском автономном районе. В других районах Юньнани живет 1.7 млн ицзу, что является значительной частью этого народа, однако их поселения разбросаны, в обычаях и в культуре значительную роль играют племенные особенности и внешние влияния. Вот почему всегда специально подчеркивается, что районы Даляншаня и Сяоляншаня являются важнейшими областями обитания ицзу. Горы этого района столь высоки, что некоторые реки берут свое начало в истоках, находящихся на высоте 1200—2400 м над уровнем моря. Ицзу заселяют центр горного района. До революции здесь не было ни одного города, а только селения со сторожевыми башнями и каменными стенами, ютившиеся по склонам гор. Непосредственно к Ляншаню примыкает спецрайон Сичан, где также основным населением являются ицзу. Природа этого края сурова и по-своему величественна. Летом здесь жарко, зимой на возвышенностях местами холодно, а в низинах — дождь и слякоть. Среднегодовая температура района Ляншань 11°, самая высокая температура летом 36°, зимой термометр показывает от 7 до 14° ниже нуля. Снег нередко идет 3—5 месяцев в году. Более 95% площади района заняли горы и лишь 5% оставлено равнинам. Но ицзу живут и в горах. Сложившиеся природные и исторические условия привели к тому, что развитие единого народа пошло двумя различными путями. У ицзу Ляншаня до революции как бы законсервировался и прежний уклад их жизни, и отсталая экономика. Ицзу Юньнани, Гуйчжоу и Гуанси-Чжуанскою Экономика ицзу района до революции в своем развитии ушли вне- вне центрального г η г ^ г «/ района РеД> но их общественные отношения сохранили спе- Ляншань цифические черты социального уклада этого народа в прошлом. Основным занятием всех ицзу является земледелие, а подсобным — скотоводство. До революции у ицзу районов Юньнани и Гуйчжоу существовали феодально-крепостнические отношения. На высшей ступени иерархиче- 534
«жой лестницы находились представители господствующего класса и носители высшей административной власти — ту-сы или ту-му. Как пра- ьило, они были потомками родовой аристократии, а также китайских чиновников, назначаемых из центра.19 Таким образом, по своей национальной принадлежности феодалами являлись ицзу из родовых групп «черных» или, иногда, особой группы «белых и», а также китайцы. Крестьяне ицзу арендовали землю на условиях кабальной аренды у ту-сы и их чиновников. Права господина по отношению к крестьянину- арендатору переходили по наследству. Считалось узаконенным, что крестьянин и все его потомки могли арендовать землю только у одного феодала. Внешне арендная плата была невысокой — всего 10—20% урожая. Однако, помимо этого, каждый крестьянин был обязан выполнять бесплатно любую работу по заданию хозяина, а также выращивать для него на своей усадьбе и на своих кормах цыплят, свиней и еще ухаживать за хозяйским скотом. Получалось так, что формально отдавая хозяину всего 10—20% урожая, семья крестьянина-арендатора фактически оставляла себе очень мало. Арендатор не имел никаких прав. Феодал мог избить крестьянина за любую провинность или просто ради забавы, а то и убить. Закон был на стороне господина и закреплял крестьянина со всей его семьей за помещиком. Нередко феодально-крепостнические отношения не выявлялись столь открыто, были завуалированы, выступая под видом «родовой помощи». Такие отношения складывались между управителями ту-сы и их чиновниками из «черных» и других групп ицзу. Все — и хозяин и слуги — считались сородичами. Хозяин сам не называл себя господином и даже не разрешал так называть себя другим. Крепостных не называли и они сами не назывались крепостными. Принято было называть их «помощниками». «Помощники» были и из «белых и», и из других групп. Земля принадлежала помещику. «Помощники» жили в хозяйских домах, получали «на правах родственников» клочок земли от хозяина для собственного пропитания и из поколения в поколение трудились на него. Под оболочкой «патриархально-родовой помощи» скрывались самые изощренные формы феодальной эксплуатации крестьян. За побег от своего помещика «помощника» и всю его семью жестоко избивали и нередко предавали смерти. Феодально-крепостнические отношения у ицзу вне центрального района в значительной степени способствовали изжитию родо-племенной организации. Вместе с тем целый ряд племенных особенностей отдельных групп стал с течением времени настолько заметным, что прежде некоторые подобные группы принимались исследователями за самостоятельные народности. Так, еще недавно самостоятельными народностями считались аси и сани. С одной стороны, у них наблюдалось племенное обособление от ляншаньских ицзу, с другой — рост классового антагонизма между феодалами и крестьянством, что способствовало преодолению родо-племенных противоречий. Все это еще больше подчеркивало 19 Для характеристики ицзу всех районов использованы специальные материалы и отчеты комиссии по делам национальностей провинции Юньнань, а также -специальное издание комиссии: «Положение национальных меньшинств Юньнани». Куньмин, 1956. 535
различие путей развития обособленных групп одного и того же народа. После 1949 г. ицзу вне центрального района совершили демократические преобразования, которые привели к уничтожению феодально- крепостнических отношений. об В Ляншане до 1949 г., а по существу и до 1957 г., характеристика социально-экономические отношения складывались общества ицзу иначе.20 Влияние феодальных отношений сказалось Ляншаня меньше из-за труднодоступности этого района. до освобождения Суровые природные условия, обособленность ицзу Ляншаня и от других народов и от прочих групп своего народа за пределами гор способствовали сохранению низкого уровня земледелия. Земледельцы ицзу выращивают кукурузу, гречиху, рис, бобовые и таро. Однако прежде сельскохозяйственные орудия в Ляншане были исключительно деревянными, тяглового скота не хватало, не существовала систем орошения; все это сказывалось на урожае. Такая важная культура, как кукуруза, давала урожай сам-пять, сам-восемь. В редких случаях на отдельных участках урожай составлял сам-восемнадцать. В таких условиях ицзу Ляншаня не могли производить достаточного количества зерна для собственного пропитания и были вынуждены ввозить его в больших количествах из соседних районов. При существовавшей ряд лет гоминьдановской блокаде горного района положение населения было чрезвычайно бедственным. Все это в свою очередь отражалось на хозяйственном развитии. На низком уровне стояло и скотоводство. Оно было пастбищным, однако пастбищ в горном районе мало, а ицзу разводят рогатый скот, баранов, свиней и лошадей; это заставляет предположить, что прежде пастбищное скотоводство у них развивалось в равнинных местностях. До осуществления демократических преобразований в Ляншаньском районе- приходилось: одна голова крупного рогатого скота на две семьи, один баран менее чем па человека, одна свинья на двух человек; а количества лошадей не превышало и одной десятой количества свиней. Рост поголовья скота задерживался из-за большого падежа его от разных болезней, из-за отсутствия кормов зимой. Население верило в духов, которые могут помочь больному человеку только тогда, когда в жертву будет принесен скот. На жертвоприношениях уничтожалась значительная часть поголовья скота. Ремесло не было отделено от земледелия. Предметы домашнего обихода и сельскохозяйственные орудия производились в каждом хозяйстве- для своего употребления. Наряду с железными и бронзовыми орудиями, металл для которых доставлялся из китайских районов, кустарным способом выделывались и деревянные и каменные орудия. Внутреннего рынка у ицзу Ляншаня по существу не было. Внешняя торговля в редких случаях велась на серебро, чаще происходил продуктообмен с соседними районами. Ицзу обменивали продукты питания, овец, крупный рогатый скот, кур и вино на соль, ткани, железные изделия, иглы и нитки у китайских купцов. При этом ежегодно из районов ицзу 20 В описании общественной структуры ицзу районов Даляншань и Сяолян- шань (Ляншань) использованы документы комиссии по делам национальностей Центрального народного правительства, составленные на основе длительного изучения общества ицзу специальными экспедициями в Сычуани, а также отчетная статья Ся Кан-нун, Чэн Сянь-минь, ЛюЯнь и Ло Юнь-да. «Миньцзу Яньцзю», 1958, № 1. 536
в китайские районы вывозились шерсть и лесоматериалы. Как правило, подобный товарообмен бывал менее выгодным для ицзу. По окраинам горного района, где шире и прочнее были связи с соседними народами, под их влиянием быстрее развивались производительные силы. Нередко в хозяйствах «черных и» работали захваченные в плен китайцы, которые могли бы способствовать прогрессу всего производства, но такого прогресса в центральном районе Ляншань до 1957 г. не наблюдалось в силу сохранявшихся архаичных форм производственных отношений, которые тормозили развитие производительных сил. Семья, отдельный двор были экономической ячейкой, отсутствовало общественное разделение труда и разделение труда внутри определенного производственного процесса. Натуральное хозяйство безусловно занимало господствующее положение. В условиях отсталой техники, при натуральном хозяйстве законсервировались производственные отношения, характеризующиеся самыми жестокими формами эксплуатации человека человеком. Этим формам соответствовало кастовое (или сословное) и классовое расслоение общества ицзу горного района Ляншань. Обследование по шести уездам Ляншаня показало, что до демократических преобразований здесь существовало строгое подразделение населения на четыре касты-сословия. 1) «Черные и», на языке ицзу — носу (но буквально ?черная кость', су ?чело- век', глюди'; носу — самое распространенное самоназвание ицзу, ниже этим термином именуется данная каста или просто и). Носу — высшая аристократия Ляншаня, обладавшая всей полнотой политической и экономической власти. Носу считают себя потомками легендарных братьев Гухоу и Цюйне в сороковом поколении. Ко всем нижестоящим кастам относились презрительно и считали их своими рабами — вацза. Носу презирали труд и людей, занятых трудом, сами наживали богатства эксплуатацией вацза, путем взимания арендной платы, «сбора подарков» и т. п. По всему району носу составляли в среднем всего 7% населения, в некоторых селениях этот процент увеличивался до 10.8% или снижался до 0.9%. 2) Каста цюйно. Смысл этого термина на языке ицзу двойной: 1) опирающийся на хозяина и 2) белые люди, вышедшие из рабской зависимости. Однако на самом деле это были целиком зависимые от хозяина земледельцы. Господин не мог убить или продать кого-либо из цюйно. Если они арендовали землю у господина, то, помимо арендной платы, должны были отрабатывать определенный срок бесплатно, «подносить подарки» и вносить установленную для всех хозяйств плат^ хозяину. Имевшие свою землю цюйно не платили арендной платы, но не освобождались от других повинностей. Будучи сами зависимыми от носу, цюйно в то же время владели рабами вацза из других низших каст. Во всем районе численность цюйно самая высокая — в среднем 55%, но есть селения, где цюйно составляют минимум 13%, максимум 87% населения. 3) Каста ацзя, полностью — вату вацзя, что означает слюди, находящиеся в хозяйском доме и вне его'. Это—лично зависимые о г господина, не имеющие родовой организации потомки порабощенных китайцев, а также незначительное число — китайцы, недавно захваченные в плен. Разрешив ацзя жениться, хозяин наделяет его жильем и пищей и тот становится, таким образом, «внешним вацза» хозяина. Внутри ацзя существуют различия между зависимыми от самих носу (такие ацзя назывались мэнчжу) и в основном зависящими от цюйно (шо). Некоторые ацзя имели своих вацза из низшей касты. Во всем районе ацзя составляли 30% населения, в некоторых селах самое большее 68%, в некоторых самое меньшее 5%. Хозяин распоряжался ацзя, был властен над его жизнью и смертью. 4) Низшая каста — сяси, полностью сяси сяло, что означает ?руки и ноги общины хозяина'. Сяси — каста рабов, живущих в доме господина, обслуживающих его и работающих на него. Большинство сяси — рабы-одиночки, только небольшая часть имела семьи. По своему происхождению сяси — дети ацзя или захваченные в плен китайцы. Они не имели никакого имущества, не имели никаких прав, были совершенно беззащитны. Общее число сяси в районе составляет 8% всего населения, но есть селения и волости, где их процент доходил до 11. Наиболее суровому наказанию подвергали тех, кто нарушал кастовые запреты. Прежде всего это относилось к представителям высшей касты. 537
Необходимость строго соблюдать разделение на касты ярко выражена в старых поговорках ицзу: «Носу есть носу, плебеи и вацза — плебеи и вацза, домашняя курица есть домашняя курица, дикий петух есть дикий петух, каждый имеет свой род и не может быть смешан (с другими)»; «Бык есть бык, а буйвол есть буйвол» и т. п. Закон касты определял и возможность браков между представителями разных каст: «Носу и цюйно не могут вступать в брак»; «Цюйно и ацзя (мэнчжу) не могут вступать в брак». Эти же правила в грубой форме выразила следующая поговорка: «Юноша носу, вступивший в брак с девицей из цюйно (белых ицзу), подобен белому псу (священному), который гадит на дороге». Система господства и подчинения, эксплуатация человека человеком определяла существование и сохранение всех этих каст. Все низшие касты находились в подчинении высшей касте — носу. Цюйно могли по своим богатствам сравняться с носу, но не могли войти в их состав. Люди касты сяси находились в зависимости от представителей разных каст: свыше 45% сяси принадлежали носу, 37%—цюйно и 17% ацзя. В одной семье могло быть от одного до девяти сяси. Ацзя находились прежде всего в зависимости от носу, которые владели более 81% всех хозяйств этой касты. Цюйно владели свыше 16% хозяйств ацзя, а сами ацзя — всего лишь 1.5%. Интересно, что в поселениях, где сконцентрированы носу, численность хозяйств ацзя нередко превышает половину всех хозяйств или же достигает 80%. Происходило это прежде всего потому, что носу здесь обладали большим могуществом и могли держать в повиновении большое количество ацзя. Недаром старая поговорка гласила: «Цюйно — это тело носу, ацзя —это сердце носу». Ацзя, как правило, принадлежал не одному хозяину, а нескольким из одной или разных каст. В одной из деревень волости Цзело 26 хозяйств ацзя принадлежали нескольким хозяйствам носу. То же самое было и с сяси. В какой-то мере в этом отражалось сохранение отсталых форм рабовладельческого строя. Собственность на лично зависимого производителя ценностей была общей. Формально вся земля и все пашни в Ляншане считались собственностью носу, однако фактически большая часть земельных угодий находилась в руках цюйно, численность которых была также значительна. Если же говорить о количестве земли в руках одной семьи, то самыми крупными земельными собственниками были носу. Количество земли в собственности хозяйства носу было от 3 до 32 раз выше количества, бывшего в распоряжении хозяйств других каст. При отсталой технике земледелия размеры богатств определялись числом вацза или других категорий лично зависимых производителей. В целом по району Ляншань до демократических преобразований положение было следующим: носу, составлявщие 7.2% населения, владели 43.5% всех сяси, т. е. в среднем 2.1 человека на одно хозяйство, 79.7% хозяйств ацзя, т. е. в среднем 4.5 хозяйства на одно хозяйство, и всеми цюйно — в среднем 8.5 хозяйств на одно хозяйство носу; составлявшая 56.4% населения района каста цюйно владела 40.7% сяси, т. е. 0.27 человека на одно хозяйство, 18.7% хозяйств ацзя, т. е. 0.14 хозяйства на одно хозяйство цюйно; насчитывавшие 37.4% населения ацзя владели 15.8% сяси, т. е. 0.17 человек на хозяйство, и 1.4% хозяйств ацзя (средняя численность на одно хозяйство ничтожная). В центре района каждое хозяйство носу владело около 40 му, цюйно — около 10 му, а ацзя — около 5 му, при среднем количестве земли 12—13 му на хозяйство. В пограничном районе Ляншаня хозяйство носу 538
овладело 107 му; цюйно — 2.7 му, ацзя — около 1 му. При этом в центре района носу имели в зависимости больше производителей — разных категорий вацза, чем носу пограничной области. В первом случае землю носу обрабатывали вацза, во втором — часть ее сдавали цюйно на условиях кабальной аренды. Землей у ицзу владели, как правило цоси — объединенные группы ^родственных семей, происходящих от одного мужского предка. Внутри цоси каждая семья носу являлась единственным владетелем пахотной земли и основной экономической ячейкой. Только женатые сыновья и замужние дочери становятся экономически самостоятельными. Дочь, выходя замуж и покидая свою семью, получает часть имущества в виде приданого. Женатому сыну выделяется участок земли и строится отдельный дом, причем в пределах поселения данного цоси или семьи. В случае смерти родителей сын становится собственником и их земли. -В собственности семьи носу находились жилые постройки и пахотное поле возле них, которыми она могла распоряжаться по своему усмотрению, соблюдая, конечно, кровные интересы рода. Все, что было вне поселения рода, находилось в общей собственности общины, как и все пастбища и лесные массивы. Жители других поселений, если только они не находились в кровной вражде с членами данной общины, имели право лользоваться общими пастбищами. Теоретически общинная собственность не имела пределов, однако практически размеры ее часто ограничивались враждой между соседними общинами. Разделение на касты в какой-то мере поддерживалось пережитками кровнородственных отношений эпохи первобытнообщинного строя. Права и собственность каст, их иерархия не определяли всего своеобразия социально-экономических отношений ляншаньских ицзу, в обществе которых существовало и строгое деление на классы. О количестве классов в обществе ляншаньских ицзу существуют различные мнения, однако все исследователи сходятся на том, что в середине прошлого века у них существовал рабовладельческий уклад и два основных антагонистических класса — рабы и рабовладельцы; но примерно 50—60 лет назад начали развиваться феодальные отношения. Это привело к сложению новых классов, сосуществующих с прежними. Таким образом, можно дать следующую краткую характеристику каст и классов ляншаньских ицзу: носу — аристократия, рабовладельцы; цюйно — в основном крепостные крестьяне, еще не освободившиеся от эксплуатации рабовладельцев; ацзя — группа рабов, обладавшая незначительной личной свободой, сяси — рабы, не имевшие никакой личной свободы. Некоторые исследователи усматривают в обществе ицзу три классовые категории — рабов, крестьян и рабовладельцев. При этом считается, что в Ляншане накануне осуществления демократических преобразований рабовладельцы составляли 5% населения, крестьяне — 30 %, а рабы — 65 %. Рабовладельцам принадлежало более 70% земли, свыше 80% всех рабов вацза, а также преобладающая часть скота и другого имущества. Крестьяне владели 25% земли, небольшим количеством вацза и скота. Сами вацза владели 5% пахотной земли. Приведенные материалы показывают, что кастовое деление общества не совпадает с классовым делением, что внутри каст развиваются классовые противоречия. Конечно, они по существу не коснулись ни касты носу, ни касты сяси. Иначе сложилось положение в касте цюйно: 55% их относится к классу крестьян, 41% к классу рабов и 4% к классу рабовладельцев. В касте ацзя также заметно классовое расслоение: 81% их 539
входит в класс рабов, 18 % являются крестьянами и около 1 % — рабовладельцами. В последнем случае классовые различия еще не пришли полностью в противоречие с положением презираемой касты, но они так же, как и в касте цюйно, свидетельствуют о появлении имущественного неравенства внутри каст. Особенно это сказалось в последнее время в двух высших кастах. Наряду с наличием у отдельных семей носу в собственности более 8000 му земли были семьи тех же носу, владевшие 5 му. Некоторые семьи цюйно владели максимум 580 му, а некоторые — 30 му (самый низкий уровень). Имущественное неравенство внутри каст и особенна внутри высшей касты в значительной мере способствовало появлению классовых противоречий. В последние десятилетия в общество ляншаньских ицзу стали возникать феодальные отношения, которые прежде всего выразились в томг что собственники перестали обрабатывать ее рабами (вацза) и начали сдавать в аренду. Арендная плата чаще всего превышала 50% урожая. В 1955—1956 гг. в целом по району более 60% земли еще обрабатывали вацза, но уже свыше 30% сдавалось в аренду. В ряде мест доход от сдачи земли в аренду достигал 48% всего дохода, получаемого эксплуататорами. Эти факты убедительно свидетельствуют, что внутри рабовладельческого общества ляншаньских ицзу возникли феодальные отношения, которые подрывали основы рабовладельческой эксплуатации. Но прежняя социально-экономическая система не уступала своих позиций, высшая аристократия — носу — изыскивала новые формы закабаления трудящихся. Усилия аристократии были прежде всего направлены против растущей экономической независимости цюйно. Специальные законы определяли повинности населения по отношению к своему хозяину. Важнейшей повинностью были «подношения подарков». Каждый зависимый ежегодно должен был отдать хозяину половину свиной туши. В случае- женитьбы, сватовства, жертвоприношения, похорон и тому подобных событий в семье хозяина все вацза обязаны были доставлять свинину, вино и пищу,, а также деньги. Еще одна повинность — хозяйская разверстка на выплату доли компенсации после урегулирования кровной вражды между родами. Кабальная зависимость от носу особенно ярко проявлялась в следующем: зависимому из- касты цюйно, когда из его семьи девушку выдавали замуж, хозяин в принудительном порядке навязывал продукты в долг. Здесь хозяева носу выступали ужа как ростовщики. Обычный размер подлежащих возвращению продуктов в 10—20 раз превышал то, что получено. Эта система, называемая на языке ицзу цзабуда, позже стала широко практиковаться в различных случаях и по отношению к зажиточным ацзя; однако цюйно — хозяева ацзя — не имели права давать такую субсидию в долг. Эта система была исключительной привилегией носу и позволяла им, если должник не мог расплатиться с хозяином, превратить его детей в сяси и забрать в рабскую неволю к себе в дом. Даже в вопросах брака всеми правами — исключая те, что определялись кастовыми различиями, — пользовался хозяин. В последние годы, когда резко сократился приток пленных, обращаемых в рабство, из соседних районов, некоторые рабовладельцы насильно заставляли сяси и ацзя вступать в брак, чтобы иметь возможность увеличить число своих рабов за счет будущего потомства. Описанные формы повинностей и обязанностей, которые не определялись, главным образом, экономическим принуждением, а исходили из существовавшего кастового разделения общества ляншаньских ицзу, в целом оставляли незначительные различия в положении обеих низших каст — сяси и ацзя. Теми и другими также полностью распоряжался 540
хозяин, используя методы принуждения и подчинения, свойственные рабовладельческому обществу. Даже то обстоятельство, что, находя выгодным сдавать землю в аренду своим вацза и ацзя, аристократия в последние десятилетия пошла на раздачу своих земель, ничего не изменило в социально-экономических отношениях в целом. Перед ацзя появилась иллюзорная возможность откупиться от хозяина и стать цюйно, если он внесет 300 унций серебра; однако в условиях низкого уровня развития земледелия, сохранения системы подарков и подношений, распространения системы ростовщического процента цзабуда именно на зажиточные группы ацзя подобная возможность оставалась иллюзией. Таким образом, хотя в общество ляншаньских ицзу проникали элементы феодализма, они не могли изменить веками сложившегося строя рабовладельческой эксплуатации. Именно в силу особого экономического положения класса рабов накануне социальных реформ он был наиболее последовательно революционным классом ляншаньских ицзу. Противоречия между относительной экономи- Социальная ческой независимостью от хозяина и фактической организация « * и кровная вражда кастовой зависимостью особенно ярко проявлялись в отношениях между носу и цюйно. Правда, носу, как говорилось, были лишены права распоряжаться их жизнью, но это •объяснялось отнюдь не их экономической мощью, а особым положением касты цюйно среди других угнетенных каст и существованием собственных объединений цоси. Именно опираясь на такую организацию, носу, немногочисленные по сравнению с другими группами населения, могли сохранить свое господство над десятками тысяч людей, но зато цюйно, используя свои цоси, могли защитить себя от посягательства носу. Наличие цоси, таким образом, становилось одной из характерных особенностей в общественных отношениях и общественных институтах ицзу Лянгааня. Известно, что создание касты цюйно связано как с нарушением отдельными носу брачных запретов своей касты, так и с существовавшей системой местного управления ту-сы (ту-му). Ту-сы и ту-му нередко были китайцы, чиновниками в управлениях — также китайцы, поэтому их положение в Ляншане было несколько особое. По существу они не обладали реальной властью над носу, ибо последние никогда не признавали их сопричисленными к высшей касте. Извечный •антагонизм между ту-сы, не являвшимися выходцами из носу, и реальными правителями Ляншаня — носу зачастую приводил к уничтожению местных китайских управлений, к ликвидации системы ту-сы. Потомки ту-сы и их чиновников могли быть более зажиточными, чем некоторые носу, но они никогда не были носу, -а оставались цюйно.21 «Лучше всегда быть носу, — гласила старая поговорка ицзу, — чем быть ту-сы, потому что носу полагается на свое цоси, ту-сы — на людей, а тигр — на свою пасть». Смысл этого изречения таков: у ту-сы мало людей, родственных им по крови, и они зависят от других, а у носу многочисленные родственные организации, и они зависят сами от себя; носу, подобно тигру, полагается только на свою силу. Цоси существовали, или, точнее, имели право на существование, только у каст носу и цюйно; буквально в последние десятилетия исключение было сделано для незначительной части ацзя, получивших право на свою организацию, которая и вазывалась мэнчжу. Это не было характерным для всей прежней истории ицзу, потому речь может идти о двух типах цоси — носу и цюйно. В какой-то связи € этим находится и широко бытующее разделение ицзу на две основные группы — «черных» и «белых». 21 Об этнической принадлежности цюйно к китайцам говорил проф. Линь Яо-хуа в своей книге «Ляншаньские ицзу» (Шанхай, 1947, стр. 61—62). В данной статье широко используется материал этого труда. 541
У носу существует большое количество групп, называемых на языке ицзу цоси (чуси) или цоцзя (чуцзя). Прежде некоторые авторы считали такие группы семейными, однако сейчас большинство исследователей" справедливо считает их социальной организацией, выросшей из первобытно-родовой системы. Власть цоси распространяется как на всех членов данного рода, так и на зависимых от них представителей низших каст; таким образом, цоси цюйно и небольшой части ацзя зависят от цоси носу. Цоси носу ведут свое происхождение от одного предка. Как уже указывалось, большинство современных цоси считают своими предками братьев Гухоу и Цюйне. Цоси, ведущий начало от Гухоу, насчитывает уже 40 поколений, а цоси Цюйне — 44 поколения. Собственные названия цоси имеют различное происхождение. Такие цоси, как Ахоу, Алу, Эрень,, Мака названы именем основателя рода, а цоси Лому, Цзинцюй, Ваце взяли свои имена от названия местности, где складывалась данная организация; один цоси назван именем дерева — Ма. Одна группа цоси называется Тупи (что означает «опустился и стал жрецом биму»), это название происходит от рода занятий предка. Цоси цюйно носят чаще всего имена ту-сы или названия цоси своих хозяев, а иногда и просто имя хозяина, например: Махай, Алу, Шама, Уцицюйши, Шама- цюйпи и др. Цоси подразделяются на отдельные бусу (на языке ицзу единое целое'), бусу делятся уже на бу — отдельные семьи, обладающие экономической независимостью. Цоси в основном экзогамен. Внутри бусу все дети называются братьями и сестрами. Брак между членами одного цоси разрешается только через 6—9 поколений, а в случае разделения цоси на два новых рода разрешаются браки между членами прежнего и нового цоси. Считается, что приблизительно 20 поколений назад количество цоси у носу было невелико, возможности взаимных браков были очень ограничены и тогда началось разделение старого цоси на новые. Сейчас самым большим цоси является Ахоу, в него входит восемь бусу, которые в свою очередь подразделены на 23 семьи — бу. Полное имя мужчины всегда включает четыре элемента: имя цоси, имя бусу, имя бу и имя собственное данного лица. Например, полное имя заместителя председателя правительства автономного округа ляншаньских ицзу Ахоу Лумуцза будет звучать так: Ахоу-Буцзи-Цзиха- Лумуцза, что означает сЛумуцза из семьи Цзиха бусу Буцзи рода (цоси) Ахоу'. В сокращенном имени остается только свое имя и имя цоси, ибо принадлежность к цоси прежде всего определяла и права, и обязанности носу или цюйно. В давние времени цоси расселялся в одном каком-либо месте, с течением времени отдельные группы рода оказались разбросанными по всему району и местом общего поселения стала деревня — место расселения бусу. Однако деревня носу отличается от других прежде всего тем, что она разбросана в пределах своего района в зависимости от рельефа местности и один дом от другого отстоит на сотни метров. Иногда в одной деревне жило несколько семей — бу, число их доходило иногда до сорока. Семьи, принадлежащие к одному цоси часто жили в нескольких деревнях. Обычно соседствующие деревни принадлежали к одному цоси,. но бывало, что они могли входить в разные цоси. Деревня как часть цоси представляла собой важнейшую общественную ячейку этой организации. По существу она была общиной, где жители были связаны между собой не только родственными, но и территориальными отношениями. Иногда цоси объединялись для защиты или нападения в племена во главе с вождем одного из цоси. После окончания похода такие объединения распадались. Практически носу не признавал никакой власти, и 542
такой постоянной власти над ним не было, но для решения общих дел всего цоси существовали три категории вождей. Вождь, называемый на языке ицзу суй, имел функции организатора дел внутри цоси и его сношений с другими цоси. Суй не выбирался, а назначался по заслугам и общественному положению на собрании членов цоси, причем иногда таким вождем могла быть женщина. Помимо суй, было еще два вождя — дэгу и чжахуа. Дэгу занимал в цоси положение более высокое, чем суй. Он был грамотным, знал обычаи рода, причины кровной мести, а также врагов, которым надо было мстить. Дэгу обязательно был почтенный человек не моложе 40 лет. Напротив, чжахуа нередко бывал молодой человек, прославившийся военными подвигами; на время войны его избирали как военачальника цоси. Все эти должности вождей не давали их обладателям никаких имущественных привилегий по сравнению с другими членами цоси. Их должности не могли быть наследственными. Однако на практике получалось так, что семья дэгу, как правило, обладала лучшими возможностями воспитать своих детей, и они впоследствии сами становились дэгу. Помимо вождей дэгу, у цоси существовали выборные вожди общин — бусу,. которые также назывались дэгу. Дэгу общины, как и дэгу цоси, должен был избираться вне зависимости от богатства данного носу, однако это не всегда соблюдалось, как и запрещение наследования, о чем сказано выше. В обязанности дэгу общины входили прежде всего функции военачальника. Опираясь на вооруженную силу носу и зависимых от них представителей других каст, дэгу отстаивал интересы одних носу против других и против представителей низших каст — арендаторов и рабов. В пословице ицзу говорилось: «В районах ицзу существует управление дэгу, в китайских районах — управление чиновников, а в тибетских — управление лам». Вожди цоси и бусу не признавали над собой никакой власти, кроме общего решения собрания мужчин — членов организаций. Для решения частных вопросов (обычно внутри бусу) созывалось небольшое собрание членов бусу и соседей своего же цоси. Такое собрание называлось цзирцзите. Решения цзирцзите, затрагивающие общие интересы всего цоси, не имели окончательной силы и подлежали утверждению на общем собрании всех мужчин цоси — собрании мэнгэ. Именно общие собрания — мэнгэ, — созываемые для утверждения вождей, разбора спорных вопросов, объявления военных действий или кровной мести, предоставления помощи пострадавшим сородичам и др., принимали окончательные решения и могли отменять решения вождей. Если обсуждался вопрос, касающийся женщин, то· приглашались женщины. Иногда на общих собраниях носу присутствовали приглашенные дэгу цоси цюйно. Организация и функции цоси у цюйно не имели существенных отличий от цоси носу, за исключением разве того, что, будучи в прошлом зависимыми о г носу, цоси цюйно не имели определенной территории, были менее связаны между собой, не столь строго соблюдали экзогамию. У цюйно нет обычая разделять цоси. В силу подчиненного положения всей касты, вожди (дэгу) цюйно также находятся в зависимости от носу. Недаром ю- ворилось: «Дэгу цюйно — посох носу». Как уже указывалось, вожди прежде всего были обязаны выполнять функции военачальников, это определялось и постоянными военными столкновениями между ицзу и китайцами, и необходимостью организовать военные экспедиции для приобретения пленных-рабов, а также для исполнения кровной мести. В какой-то степени организация общества носу походила на известные формы военной демократии. Члены одного цоси были связаны взаимопомощью, кровная вражда какой-либо семьи данного цоси против семьи другого цоси служила причиной кровной вражды между обоими цоси. Получалось так, что с рождением мальчик, приобретая имя своего цоси, приобретал еще не известных ему многочисленных друзей и врагов. Законы цоси гласили: «Сын, ставший юношей, должен отомстить за отца, такой будет первая сыновняя 543
плата. Юноша, ставший взрослым, должен отомстить за родных, такой будет вторая сыновняя плата». Существовавшая на протяжении многих столетий кровная вражда между родами и племенами у ицзу была жесточайшим бичом этого народа, подлинным всенародным бедствием. Столетиями не утихал свист стрел и ружейные выстрелы в ущельях гор Ляншаня. Носу и его вацза уходили в поле и на рыбную ловлю только с оружием. С оружием, готовым к бою, носу ложился спать. Вероятно, истоки этого уходят в далекое прошлое — в эпоху первобытнообщинной родовой вражды. В последующие периоды ее источниками стала борьба за обладание вацза, имуществом, скотом. В ту историческую эпоху, когда складывались основы существовавшего до демократических преобразований рабовладельческого уклада, между родами носу велась борьба за овладение рабами. Семьи носу противились попыткам лишить их рабов, от этого также вспыхивала вражда с человеческими жертвами. Семья потерпевшего имела право потребовать выкуп за убитого или убитых, но если выкуп не давали, объявлялась кровная месть всей семье обидчика. Эта вражда семей переносилась на цоси и длилась из поколения в поколение. В последние годы перед революцией большинство носу уже не помнили причин вражды, но знали, что их предки боролись против такого-то цоси, и сами продолжали эту борьбу. Прежде кровная вражда двух цоси на короткое время могла прекратиться только в том случае, если женщины одного из цоси во имя прекращения кровопролития вступят в сношения с мужчинами другого цоси или же, как в недавнем прошлом, только обнажат свое тело. Самоотверженный поступок женщин превращал, по обычаям ицзу, неприятелей в братьев, а пролитие братской крови было самым страшным грехом — страшнее, чем нарушение законов касты. Но борьба затихала только на время, в лучшем случае на несколько лет. Затем все начиналось сначала. Революционные события во всей стране громким эхом отдались в горных районах Сычуани. Первым шагом на пути реформ явилось общее собрание вождей 270 цоси и бусу — всех каст ицзу, которые подписали «пакт единства» и принесли клятву положить конец многовековой кровной вражде. Стихли выстрелы в горах, и цены на ружья упали в 17 раз. Это было только началом наступления революционной волны на весь архаический правопорядок ляншаньских ицзу. Общество, сохраняющее в качестве основы рабовладельческий строй тысячелетней давности, с причудливыми переплетениями крепостной, рабской и кастовой зависимости, не могло уже существовать. Сохранившаяся родовая организация пыталась затушевать, скрыть под внешней демократией для членов данной касты классовые противоречия, раздирающие эти касты, но она не в силах была противостоять росту классового самосознания своих членов. Когда Красная Армия Китая совершала свой исторический поход через Ляншань на север, в рядах революционных полков ушли сотни носу, цюйно и ацзя. В первой декаде февраля 1956 г. состоялось собрание народных представителей автономного округа Ляншань. Учитывая интересы большинства народа, собрание приняло решение в течение 1956 г. осуществить в округе демократические преобразования. К апрелю 1956 г. такие преобразования были завершены в районах с населением более чем 530 тыс. чел., а к концу 1956 г. — и в районах с населением в 240 тыс. чел. Демократические преобразования дали землю и имущество более чем 70% всех бывших рабов. К концу 1956 г. демократические преобразования начали осуществляться в юньнаньской части Сяоляншаня, и к концу 1957 г. здесь были уничтожены остатки рабовладельческих и феодально-крепостнических отношений. Жилище и одежда Деревня ицзу еще в недалеком прошлом — это военная крепость, расположенная среди скал и окруженная 8—10 высокими сторожевыми башнями, сложенными из камня. Подступы к деревне были перекрыты завалами из камней. 544
Рис. 95. Улица поселка сани (группа народности ицзу) в провинции Юньнань. Строгая планировка поселения отсутствует, так как приходится учитывать рельеф местности. Деревни располагаются на отлогих склонах гор. Деревни, как правило, небольшие — 8—10 домов. Обычный жилой дом — прямоугольное жилище на высоком каменном фундаменте, стены выложены из камня или деревянные. Двускатная крыша из толстой дранки, которую иногда называют «деревянной черепицей». Мужской костюм состоит из нательных широких штанов и куртки. Поверх куртки в праздники надевается безрукавка с разрезом посредине. Штаны и куртка обычно синего (в провинции Юньнань) или черного (в Ляншане) цвета, безрукавка — белого с темносиними вертикальными полосами (провинция Юньнань). Основным материалом для одежды служит сукно, из него делают самую распространенную часть мужского костюма — большую шерстяную накидку чарва, которая предохраняет от дождя и стужи и с которой почти не расстаются. Женщины носят широкую и длинную шерстяную юбку и длинную кофту, доходящую до колен, с запахом, причем левая пола прикрывает правую. Женский праздничный костюм изготовляется из шелковых (в Юньнани) или тонкошерстяных тканей (в Ляншане), с вышивкой или батикованным орнаментом. В праздники женщина надевает орнаментированный передник и, для украшения, широкую ленту с узорами через правое плечо на левый бок. На боку к ленте пришивается вышитый платок с кистями. Украшением служат серебряные серьги и браслеты. 35 Народы Восточной Азии 545
Головной убор женщин и мужчин — платок, расшитый или черный,, свернутый в виде тюрбана; юноши носят особую прическу в виде рога или узла. Узел из волос на голове называется хранилищем тянъ пуса — незримого духа, которого никто не может видеть. В Ляншане носу ходят часто босиком, в Юньнани носят соломенные сандалии. Семья у ицзу малая и является самостоятельной Семеино-брачные экономической ячейкой. Во время праздников и других встреч молодые люди узнают друг друга, могут* вступать даже в половую связь и сговариваются о браке. Некоторые роды строят для молодежи отдельные мужские и женские дома, причем юношам не запрещается приходить в дом девушек. Здесь вокруг костра, горящего в центре дома, молодежь состязается в песнях и танцах, девушки показывают свое искусство в вышивке, а юноши демонстрируют свою силу и ловкость. Таким образом, у ицзу существовала свобода в добрачных отношениях. Однако всегда строго учитывалась эндогамия касты. Нарушение ее в высшей касте со стороны девушки навлекало на нее смерть. Дети, рожденные от брака между юношей из носу и девушкой из цюйно, не признавались ни той, ни другой кастой и их называли нопи люди желтой кости'. Они были презираемы, что вызывало с их стороны цесть, а это вело к кровной вражде. Семья юноши, который избрал себе невесту, посылала сватов в дом невесты^ Отказы были редки. Обычно в виде выкупа за невесту семья жениха давала семье невесты трех коров или трех овец, свинью, две меры риса, два рулона ткани" на одежду, кувшин вина. Когда все эти подарки доставлялись в дом невесты, ее семья должна была устроить для сватов обед, зарезав для этого свинью, а также овцу или барана. Если у убитого животного желчь из пузыря не разольется, то брак будет счастливым и можно назначать день свадьбы, если же разольется, то свадьба отменялась или откладывалась. В день свадьбы братья и мужчины — родственники невесты сопровождали ее- к дому жениха. Она ехала верхом на лошади или муле, но если была дорога плохая, мужчины несли ее на спине. Когда невеста прибывала, родственники: жениха должны были зарезать двух коров и свинью и устроить пир для прибывших. У юньнаньских ицзу после первой брачной ночи жена покидала дом мужа и возвращалась обратно лишь забеременев или даже после рождения ребенка. Если жена не забеременела, брак мог быть расторгнут. В отсутствии жены муж с помощью своих родственников выбирал свободный участок земли и строил- свой дом. Прежде у ряда групп существовал обычай умыкания невесты, причем, если жених не смог добиться согласия ее на брак, он должен был отпустить похищенную. Несмотря на патриархальный характер семьи ицзу положение женщины было более независимым, чем у китайцев. Женщина вместе с мужем принимала участие в общих работах, причем обзаведение семьей понималось как создание условий для совместной работы мужчины π женщины. В случае, если муж грубо обращался с женой, она могла покинуть его, что, в свою очередь, навлекало на него позор всей общины, а иногда приводило к вражде двух семей. Особенным уважением пользовалась женщина-мать. Рождение ребенка, безразлично мальчика или девочки, является радостным событием.22 В течение месяца после родов роженица не должна была выхо- 22 Здесь описываются семейно-брачные обряды прежде всего юньнаньских: ицзу. 546
дить из своей половины. Считалось, что в этот месяц нельзя открывать двери, чтобы не осквернить духа дома, нельзя разжигать огонь, чтобы не осквернить огонь. Спустя 3, 5, 7 или 9 дней после рождения ребенка приглашались все родственники и друзья дома, они пили жертвенное вино и сообща давали имя новорожденному. Через месяц мать с ребенком могла выйти из дому и уйти в дом мужа. По случаю прибытия жены с ребенком в дом мужа устраивался большой пир, гости преподносили подарки — скот, одежду, утварь. Мать кормила ребенка грудью до 4—5 лет. В 12 лет мальчик или девочка проходили обучение своим будущим занятиям. Тогда же представители жреческой касты (биму) обучали их обычаям и правилам цоси, передавали им легенды и предания. Если человек заболевал, то считалось, что в его тело проникли злые духи. Исцелением больного занимались Рис· 96· Мужчина народности ицзу в национала ^ π ном костюме, те же биму. Больного выносили на воздух. Биму сжигал баранью лопатку, по трещинам на ней определял, какого цвета буйвола или буйволицу надо принести в жертву. Затем животное, предназначенное для жертвы, 7 или 9 раз обводили вокруг больного и забивали. Перед тем как животное забьют, на него клали платье больного и больной должен был дунуть в рот жертвы. После жертвоприношения делали соломенное чучело человека, обмазывали его кровью животного, обносили вокруг больного и бросали на обочине главной дороги (тропы) в этом районе. Считалось, что больной выдохнул демонов в буйвола, а если они захотят выйти из мертвого животного, то устремятся к чучелу, оставив больного в покое. Когда человек умирал, одеждой его связывали труп в скорченном положении, привязывали к двум жердям и выносили в священную рощу деревьев — предков. Здесь из веток этих деревьев сооружали костер для кремации. Использовать ветви деревьев не из священной рощи не полагалось. Пепел закапывали в землю здесь же в роще. После совершения этого похоронного обряда все родственники и друзья покойного возвращались в дом умершего, где ели мясо жертвенных животных и пили вино. Во многих легендах происхождение носу связывалось с предком — черным тигром, 547 35*
Рис. 97. I — девушка народности ицзу в праздничном наряде; 2 — женщины народности ицзу у ткацкого станка.
поэтому раньше тело особо почитаемого носу перед кремацией завертывали в тигровую шкуру. Среди ряда групп ицзу, особенно вне района Ляншаня, в последнее время распространился обычай погребения в деревянных гробах. „ Религиозные обряды, связанные с почитанием Верования « F сверхъестественной силы и культом предков, занимали большое место в общественной жизни. По своим воззрениям, ицзу различают во всем окружающем два вида духов: с одной стороны, каждый неодушевленный предмет — камень, игла, одежда, украшение — имеет своего бестелесного, неосязаемого духа; с другой стороны, имеются духи в образе человека, например дух горы, демон смерти. Наиболее значительным духом в пантеоне является дух неба (по-ки- 1айски Тянъпуса), появляющийся в двух видах: Толо и Соло — Золотой и Серебряный дракон. Он приходит на помощь людям, он же наказывает их за проступки. Таким же большим почетом пользуется и дух гор — Миси. Считается, что вред людям приносят лишь злые духи — демоны, поэтому борьба с ними, поклонение им составляло основу религиозных воззрений ицзу, по существу складывавшихся из двух видов анимизма и аниматизма. Посредником между людьми и духами выступали представители жреческой касты — биму. Биму были и шаманами, и знахарями, и хранителями и толкователями обычаев рода и племени. Только каста биму могла фактически пользоваться священным древним письмом ицзу, хотя, как указывалось выше, его могли знать и вожди — дэгу. Биму вели запись преданий и легенд, а также составляли гадательные, оракульские тексты. Лица, предназначенные для занятия должности биму, проходили специальную длительную подготовку. Биму мог быть только мужчина, чаще всего эта должность переходила от отца к сыну. Прежде биму мог быть только представитель носу, но впоследствии в их среду стали допускаться цюйно и биму стало значительно больше. Объясняется это прежде всего тем, что биму не мог иметь никакой земли и жил только на то, что поступало в качестве части жертвоприношения. В конце концов биму стали представителями исключительно касты цюйно, а древний род носу Тупи получил презрительную кличку: «опустившийся до положения биму». Помимо биму, была еще группа знахарей, так называемая супе, которые занимались исключительно тем, что «излечивали больных». Суне мог быть и мужчина и женщина. Они не пользовались такими привилегиями в обществе, которыми были наделены биму, и употребляли для изгнания духов из тела больного гонги, барабаны, заклинания и пляски. В этом отношении суне в большой степени походили на шаманов. Каждая бусу имела своего биму, и никто из простых смертных не имел права применять гадательные приемы и прорицать, кроме биму. Принципы гадания биму в основном заключались в вопросах, обращенных к духу, и «ответов» духа. Если, по мнению биму, дух дал нежелательный ответ, необходимо увеличить жертву, причем большая часть жертвы переходила в собственность биму. Некоторые материалы свидетельствуют о наличии у ицзу развитых магических представлений, а именно — симпатической и заразительной магии. Ряд религиозных обрядов ицзу Юньнани был связан с народными праздниками сельскохозяйственного календаря. Самым большим праздником раньше, да и теперь (без примеси религиозных обрядов) являлся «Праздник факела», который устраивался 23—24-го числа шестого ме- 549
сяца каждого года. Этот праздник назывался еще «Возвращение звезды». С возникновением праздника связана следующая легенда. В период первой династии Хань, гласит легенда, когда китайские войска только начали проникать на территорию предков ицзу, китайский военачальник Го Ши-юн убил вождя племени Мэн Ана. У Мэн Ана была жена изумительной красоты. Если она выходила ночью, то звезды меркли; она сама блистала в ночи, как звезда. Прельстившись ее красотой, Го Ши-юн захотел взять ее в наложницы. «Я войду к тебе в дом, — сказала красавица, — но только ты исполни три мои желания: разведи костер, принеси жертву духу мужа и сожги его платье». Старый и злой Го Ши-юн с радостью дал согласие. Наутро он разложил из терновых веток большой костер, принес жертву духу Мэн Ана и стал сжигать его платье. Красавица-вдова подождала, пока не истлеет одежда ее мужа, затем выхватила кинжал и, перерезав себе горло, бросилась в костер. Пламя вспыхнуло ярко, как молния. «Праздник факела» является общим для бусу и даже для цоси. Молодежь и старики собирались в долине вокруг костра. Молодежь резвилась в танцах и состязалась в песнях. Под утро все присутствующие на празднике зажигали факелы и расходились по своим горным жилищам. Зажженные факелы втыкали в землю вокруг дома и бросали на них старую одежду, чтобы очистить все огнем. По дороге к дому все громко призывали души своих предков принять участие в праздничной трапезе. Прежде всего жертва приносилась предку рода или племени, для чего обряд устраивали под священной сосной или другим деревом — хранителем рода и предком. Письменность ицзу, которой пользовались Письменность и ДЭГу и дИМу? по СВоему характеру является иеро- литература глифическои. Некоторые считают, что ее происхождение связано с китайской иероглификой, однако это еще не доказано.23 Большинство иероглифов ицзу лишь отдаленно напоминает некоторые древнейшие написания китайских иероглифов. Такое совпадение вряд ли может служить доказательством, поскольку исходным для китайской иероглифики и иероглифики ицзу были традиции пиктографического письма. В древней письменности число иероглифов немного превышало 500. Но благодаря тому, что письменность существует очень давно (хотя она и была распространена в основном среди биму), возникла богатая письменная литература преимущественно религиозного характера, а также несколько тысяч томов записей богатейшего культурного наследия народа — легенд, преданий, эпических произведений. В 20—30-е годы произошло трагическое событие в культурной истории ицзу провинции Юньнань. Англо-американские миссионеры под видом стремления изучить старую письменность ицзу стали скупать все хранившиеся у биму тексты и свозить их в свои миссии и церкви. Когда фактически все, что можно было купить и собрать, было собрано, миссионеры сожгли эти ценнейшие рукописи. Из сотен тысяч текстов случайно сохранилось несколько тысяч в библиотеках крупных городов Китая, да на руках у отдельных биму, разгадавших намерения миссионеров и спрятавших рукописи. Сожжением текстов миссионеры преследовали цель уничтожить в народе память об их легендах и преданиях, в которых происхождение мира 23 Ч э н ь Вэнь-би. Влияние китайской письменности на письменность некоторых народов Востока. «Синь цзяныпэ», Пекин, 1952, N° 5, стр. 30 (на кит. яз.). 550
^излагается не по библиии, а также заставить ицзу забыть свою письменность и принять созданный миссионерами фонетический алфавит. Этим алфавитом были написаны только церковные тексты, он не получил распространения в народе. После 1949 г. усилиями ученых и молодой интеллигенции народа ицзу была создана новая письменность на фонетической основе с использованием латинского алфавита. Культура носу имеет богатое фольклорное наследие, которое сейчас iHe только широко изучается, но впервые становится достоянием всех народов мира. В 1953—1954 гг. были опубликованы превосходные эпические произведения «Сецзи» (Начало мира) и «Ашма» двух племенных групп народа ицзу — аси и сани. Через год фольклористы вместе с местными .национальными кадрами литераторов записали крупнейшее народно-эпическое произведения ицзу—«Мэйгэ» (в 11 тыс. строк). Детальное изучение этих памятников показывает, что народ ицзу и близкие к нему труппы, создавшие в прошлом великое государство юга — Наньчжао, являются носителями высокой поэтической культуры. Эпические произведения «Начало мира» и «Мэйгэ», происхождение которых ;восходит к эпохе первобытнообщинного строя, повествуют о создании земли и неба, о появлении первых людей, об их борьбе против сил природы, отдельные песни говорят о любви мужчины и женщины, о создании семьи. Эти произведения насыщены богатой художественной образностью, эстетическим восприятием действительности, наивно-материалистическим представлением об окружающем мире. Вот акак объясняется в них происхождение камней, травы, деревьев: Тарбаганы на земле раскидали камни, Ведь они до сих пор свои жилища прячут в камнях. Траву посеял попугай, Ведь она такая же зеленая, как и его перья. Деревья и кустарники посадил ворон, Ведь из веток и из листьев он делает свои гнезда. Эпические произведения служили средством приобщения молодежи к культуре своего народа, его обычаям и традициям; они исполнялись на молодежных празд- шиках, и многие песни дают подробное перечисление всех обрядов, какие только существовали у ицзу. Хранителями и сказителями эпоса могли быть поэтому не только пожилые люди, но и молодежь. Эпос «Начало мира» был записан у юноши племени аси Би Жунляна в 1942— 1943 гг. китайским политическим деятелем и ученым Гуан Вэй-жанем, тогда же от него записал этот эпос китайский лингвист проф. Юань Цзя-хуа. Перед самым освобождением Юньнани от гоминьдановцев Би Жунлян был схвачен и казнен чанкайшистами. Большую популярность приобрела эпическая поэма племени сани «Ашма». Рассказ о том, как в период существования государства Наньчжао юная девушка Ашма не захотела выйти замуж в дом богачей Жэбубала за их уродливого сына Ачжи и не смирилась с насилием, — прекрасный образец народной поэзии. Брат Ашмы вырывает ее из рук Жэбубала, но злые люди просят духа наводнения затопить дорогу, по которой проедут сестра и брат. Попав в пучину, Ашма не погибает, ее спасает другая героиня народных легенд — Скадулэйма. Но Ашма не может вернуться к своим, она вечно остается в горах эхом. Стоит только Ахэю крикнуть три раза: —Ашма, Ашма, Ашма» и она ему ответит эхом: «Ашма, Ашма, Ашма». Богатое поэтическое творчество ицзу, их эпос, легенды, предания, басни, сказки, их песни о любви, труде, героических подвигах, их прекрасное народное искусство, их танцы — это большие достижения свободолюбивого народа. 551
ХАНИ Хани расселены главным образом в южной части провинции Юньнань; по данным 1953 г., общее их число достигает 481 тыс. чел., .что составляет 2.89% населения всей провинции. Большая часть хани живет в автономном округе народностей хани и ицзу бассейна Красной реки (Хунхэ) и автономном уезде Цзянчэн народностей хани и ицзу. Кроме того, они живут в автономном округе Сишуанбаньна народности тай (32 840 чел.), в специальных районах Сымао (177 861 чел.), Юйси (46 330 чел.), Мэнцы (3 321 чел), Чусюнь (3004 чел.). В настоящее время насчитывается свыше 10 этнических групп народности хани, имеющих различные самоназвания: эни (или кадо)г биюэ, хаони (с подразделениями буду и букун), гэцо, асилума, дониу эму, лау, сони, ломай и др. Хани, живущие в автономном округе Сишуанбаньна, называют себя айни. Хани — общее название, утвердившееся за всеми группами. Язык хани принадлежит к подгруппе ицзу ти- Язык бето-бирманской группы китайско-тибетской семьи и письменность * π ^J языков. В силу того, что этнические группы хани расселены иногда далеко друг от друга, в их языке существуют значительные диалектальные различия. Грамматический строй диалектов един, довольно значительны лишь фонетические различия. В целях распространения христианства миссионерами для перевода библии на язык хани был создан латинизированный алфавит, но он не получил широкого распространения. После 1949 г. научным коллективом сотрудников Академии наук, изучавших язык ханиг была создана новая письменность, в основу ее положен научно* разработанный латинский алфавит. •о Λ Самые ранние письменные сведения о, хани отно- Вопросы истории г _ттт„ ^ сятся к периоду VII—X вв. Однако, несмотря на отсутствие более ранних сведений, можно на основании косвенных исторических материалов со значительной долей вероятности предположить, что примерно в III—IV вв. н. э. хани пришли из более северных областей, где жили совместно с ицзу, являясь их этническим подразделением. Следы общности ицзу и хани сохраняются до сих пор. В частности, об этом говорит и большая близость языков. В преданиях хани сохранились названия прежних мест обитания. Их сравнительный анализ показывает, что они были общими с местами расселения ицзу. Деревянные фигурки предков у ицзу и у хани совершенно одинаковы. Одно из самоназваний хани в переводе означает хани семьи и' (т. е. ицзу). Среди 37 мань («варваров»), административно подчиненных государству Наньчжао, были племена сичудянъ, банъсилокун, тежундянъ, гуанъгуйсыто. По мнению- китайских ученых, это и были племена хани. Они пришли с севера и жили к югу от Куньмина. После гибели государства Наньчжао они в результате военных столкновений были вытеснены оттуда и постепенна переселились в те места, в которых живут и сейчас. В преданиях хани, живущих в районе Юаньяна, говорится, что они пришли с севера, где раньше жили в районе Куха. У хани сохраняется представление, что после смерти дух умершего улетает на север, т. е. на родину их предков. После XV в. у хани начинают складываться феодальные отношения и вводиться система ту-сы. Особенно широкое распространение получила эта система во времена правления в Китае династий Мин и Цин (XVII-XXbb.). Хани вместе с другими народами неоднократно поднимались на борьбу против гнета и эксплуатации. В последний период освободительной 552
борьбы хани, вооруженные охотничьими ружьями и мечами, активно боролись против гоминьдановского господства. Основным занятием хани является земледелие. Но в силу особенностей исторического развития, различия географических условий экономическое развитие этнических групп шло неодинаково. Например, у гэцо уровень развития производительных сил был очень низок; они до недавнего времени применяли методы подсечно-огневого земледелия, у них бытовали деревянные и бамбуковые орудия труда (железных орудий прежде совсем не употребляли). Хани же районов Красной реки и Юаньяна имеют сравнительно передовые формы земледелия. Здесь живет основная масса хани, и поэтому будет вполне правильным вывод, что по хозяйственному уровню хани — одна из самых развитых народностей группы ицзу. Этому, во- первых, способствовало то, что эта часть хани находилась с давних пор в активном взаимодействии с китайцами, тай и другими экономически и культурно более развитыми соседними народами, а, во-вторых, благоприятные географические условия. Искусство обработки террасовых полей у хани этого района очень высоко. Заливной рис является главной культурой. Ежегодно здесь снимают два, иногда даже три урожая. Распространено также выращивание сахарного тростника, кофе, бананов, ананасов, черного перца, кокосовых пальм, манго, хлопка, каучуконосов (особенно гевейи), камфорного дерева. При обработке полей теперь употребляют железные орудия (железный плут и др.)? заимствованные у китайцев. В качестве тяглового животного используется главным образом буйвол. Важное значение имеет лесоводство. Животноводство, охота, рыболовство играют подсобную роль. Из ремесел развито изготовление сельскохозяйственных орудий, кирпича и черепицы, кузнечное дело (ремонт железных изделий), а также ткачество и раскраска тканей. Искусство вышивки достигло у хани большого совершенства. Плетение из бамбука было преимущественно мужским занятием. Основным способом транспортировки грузов был перенос их вьюками на спине. На деревянных лодках переправляют грузы по рекам. Реки используются и для сплава леса. Сейчас прокладываются новые шоссейные дороги, грузы транспортируются на телегах и автомашинах. Социально- Несмотря на сравнительно высокий уровень экономические производства, жизнь хани была крайне тяжелой. отношения Основная масса земли (свыше 80%) была в руках 18 ту-сы. Среди ту-сы были китайцы, тай, ицзу, а также и собственно хани. Гоминьдановцы ликвидировали систему ту-сы, но это нисколько не изменило тяжелого положения трудового населения. Господствовала арендная система землепользования. За аренду земли платили натурой, существовала также система отработок на полях богачей. Кроме того, на плечи крестьян-бедняков тяжелым бременем ложились многочисленные поборы. По мере развития товарного хозяйства возникла и распространилась купля-продажа земли. Это способствовало концентраций земли в руках помещиков. Перед 1949 г. общество хани переходило от раннего к развитому феодализму при сохранении первобытнообщинных пережитков. Некоторые из этих пережитков бытовали до самого последнего времени. Они выражались, в частности, в элементах тотемизма. Были роды дракона, дикой свиньи, обезьяны и т. д. Жители деревни, где большинство из рода, например, дикой свиньи, не убивали и не ели дикую свинью. Были деревни, где не ели кур, лошадей и других животных, видимо, в силу тех же пережитков тотемизма. В деревне сохранялись следы сельской 553
общины. Во главе деревни стоял староста. При решении важных вопросов собрание мужчин деревни играло определенную роль. При обработке земли, при уборке урожая, при строительстве домов сохранялись пережитки первобытнообщинной взаимопомощи. Дом обычно двухэтажный, в плане четырех- культЛЬНаЯ угольный. Каркас дома деревянный, стены глиняные, но бывают и кирпичные и каменные. Опорные столбы всегда предварительно прокопчены для предохранения их от порчи. Крыша дома двускатная, соломенная. Крыша со стороны главного входа, как правило, образует дополнительно небольшой навес. Второй этаж обычно в одну большую комнату и служит складом. Люди живут на первом этаже, разгороженном на три комнаты. В центральной комнате нижнего этажа устраивается алтарь предков. Перед алтарем место отводится для гостей. В этой же комнате хранится сельскохозяйственный инвентарь. Две боковые комнаты являются спальнями. В одной из них есть черный ход на скотный двор. Постройки для скота сооружаются довольно тщательно и иногда бывают даже двухэтажными. Хани, живущие вдоль самого берега реки, строят свайные дома. Второй этаж у них отводится под жилье. В домах, расположенных в низких местах, люди живут также на втором этаже, а в первом этаже содержат скот. В основном же тип постройки совершенно одинаков. Очаг находится около дома, вне жилого помещения. Двор огорожен плетнем. Едят хани два раза в день, обычная пища — вареный рис, кукуруза, овощи; сравнительно часто в меню входят рыба и мясо. Домашняя утварь почти одинакова с китайской. Одежда и головной убор (тюрбан) у хани преимущественно черного цвета. Мужской костюм по составу одинаков с мужским костюмом чжуан. Женский костюм состоит из кофты и юбки или штанов. Кофточка, длинная или короткая, без ворота, со швом на спине, запахивается на правую сторону, с поясом, рукава вшитые. Юбки длинные, бывают сшитые и запашные. В некоторых районах женщины носят штаны. Кроме того, они еще носят черные ноговицы. Очень распространенным элементом женской одежды является нагрудник и передник. Женская одежда украшается вышивкой. Орнамент вышивок простой, в основном геометрический. Хани не носят никакой обуви, лишь изредка надевают плетеные из травы сандалии. Женщины носят серебряные и медные украшения. Большое распространение имеют металлические украшения, нашитые на матерчатую основу, называемые нисо. Они нередко тоже выкрашены в черный цвет, являющийся любимым цветом у хани. По этому поводу даже существует поговорка: «Если девушка носит серебряное нисо — это очень красиво, если серебряное нисо выкрашено в черный цвет, то это еще красивее». Женщины носят большие серебряные серьги. Красивым у хани считается чернение зубов. Малая семья — основная хозяйственная ячейка. Семеино-брачные Брак патрилокальный. Общественное и семейное ОТНОПКЗНИЯ «iTf» положение женщины очень низкое, тена прежде рассматривалась главным образом как рабочая сила. Поэтому если жена в силу каких-то причин переставала быть хорошей работницей или не могла рожать детей, то, по обычаю, можно было взять в дом еще 1—2 жены. В деревне Мали близ Юаньяна из 303 семей в двадцати было 2—3 жены. Отмечаются случаи, когда после смерти старшего брата жена переходила к младшему. В добрачный период отношения между девушками и юношами довольно свободные. Развод считался привилегией мужчины. Если мужчина был недоволен своей женой, он мог отказаться от 554
Рис. 98. 1 — женщина народности хани в праздничном костюме; 2 — жилище народности хани.
нее, отправить ее к родителям и взять новую. В некоторых местах у хани сохранился любопытный способ извещения о разводе. Муж раскалывал деревянную палочку на две части и одну из них вручал жене, что означало принятие им решения о разводе и предложение уйти ей в дом родителей. Запретов на вторичный брак разведенной или овдовевшей женщины нет. Сохранились пережитки экзогамного брака. Раньше у хани были свои родовые имена.24 Вероятно, во время существования системы ту-сы шла смена имен, и хани стали пользоваться китайскими фамилиями. Однако браки между членами одной, воспринятой от китайцев, фамилии разрешались, тогда как между лицами одного рода, носящего старое имя, — браки были строго запрещены. Таким образом, новые фамилии по охвату не совпадают со старыми родовыми именами хани. Хани, живущие в бассейне Красной реки, имеют общие кладбища деревни или родовой группы. Когда человек умирает, то, по обычаю, убивают быка, чтобы «открыть дорогу духу покойного». Место для погребения выбирается шаманом. Он подбрасывает вверх яйцо; если яйцо разбивается, то место считается хорошим и хоронить здесь можно. Если же человек был убит, если умерла беременная женщина или человек умер хотя и своей смертью, но в несчастливый день, то в этих случаях тело сжигали. в По верованиям хани анимисты. Основным пред^ метом почитания у хани является «дерево дракона» — амаацо. Каждая деревня и каждая родственная группа выбирает себе чем-то примечательное дерево, которое почитается ими как «дерево дракона». Ежегодно на рубеже второго и третьего месяцев по лунному календарю приносят жертвы «дереву дракона». Этот обряд носит название иуматэ. Шаман — бимо и глава деревни — мигу являются распорядителями обряда жертвоприношения. В жертву приносят чаще всего буйвола и свинью. В течение 2—3 дней празднества едят рис, мясо, пьют вино, веселятся, поют, танцуют. Во время этого праздника хани надевают самые красивые одежды. Но во время жертвоприношения «дереву дракона» нельзя носить травяные сандалии, белую одежду; нельзя приносить в дом вещи зеленого цвета и особенно листья деревьев. На это время приостанавливалась торговля. Этих табу хани очень строго придерживались. Каждая деревня имела собственно мигу — распорядителя жертвоприношения. Он избирался на несколько лет из членов общины (родовой группы). Человек, избираемый мигу, должен был быть женатым, старше 30 лет, иметь детей. Обычно авторитет кандидата определял его избрание в мигу. В обязанности мигу входило возглавлять жертвоприношения «дереву дракона», земле, он участвовал также в обсуждении и решении общих дел деревни, родственной группы. В некоторых местах должность мигу уже стала наследственной. Шаман — бимо (или мопи, ср. у ицзу) обычно не возглавлял церемонии жертвоприношения, он только гадал, читал священные книги с целью «изгнать злых духов», лечил людей. Одним из распространенных методов «лечения» было «наступание ногой», его имел право выполнять только бимо. Метод состоял в- следующем. Разогревался до-красна железный котел, и бимо несколько раз касался его своей ногой, потом той же ногой касался определенного места у больного. Бимо обязан был знать наизусть родословные своих сородичей. Каждая родственная группа имела своего бимо. Среди божеств почитались небесная богиня Оума, бог земли Аощ существовал культ гор; каждый год зимой приносили жертвы богу муж- 24 Свои старые имена хани хорошо помнят. Эти имена образовывались так: последний слог имени отца становился первым слогом имени сына и т. д., например: Москиту — Туфуци — Циналу. Подобная «цепочка имен» встречается у многих народов Юго-Западного Китая, но до последнего времени лучше всего сохранилась у народов группы ицзу, а потому и характерна для них. 556
ской горы Цосыцоюй и богине женской горы Лобилачэи. По преданию, Цосыцоюй и Лобилачэн были влюбленной парой, но однажды, гуляя в горах, юноша сорвался в пропасть и разбился; девушка, не пожелав остаться без любимого, последовала за ним. После смерти он превратился в мужскую гору, она — в женскую. Кроме того, почиталось также божество Хэшаонишао. Как отмечалось, в каждом доме имелся алтарь предков. Объектом культа являлся только предок по мужской линии. Кусочек дерева рассматривался как вместилище души предка. Иногда этому кусочку дерева (фетишу) придавали форму человеческой фигуры, как символ одежды на него повязывали лоскуток красной материи. На кусочке дерева — фетише — намечен рот, глаза, нос, т. е. здесь явный пример перехода от фетишизма к анимизму. Каждый род употреблял для изготовления этих фигурок определенные породы деревьев. Некоторое влияние среди хани имел даосизм. Около 20 лет тому назад миссионеры стали распространять христианство, особенно у этнических групп биюэ и коду, живущих в районах Моцзяна и Цзянчэна. „ Праздники у хани связаны с сельским хозяй- Народные праздники m ^ ^ г ством и верованиями. 1ак, одним из самых любимых праздников хани является праздник во время принесения жертвы дракону, воплощенному в дерево. Каждый год 24-го числа шестого месяца по лунному календарю устраивается праздник жертв земле (лагулацзацза). По давно установившейся традиции в жертву приносится голова буйвола. Мужчины и женщины, старики и дети с благоговением преклоняют колени перед мигу, после чего из мяса буйвола приготовляют различные кушания. После этой церемонии начинается праздник: все качаются на качелях, веселятся, мужчины меряются силами, потом до поздней ночи поют песни, танцуют, пьют вино. Этот праздник еще известен под названием «праздника факелов» (ср. праздник у ицзу). Этот день также почитается как день памяти погибших в былых межплеменных войнах. Каждый год после уборки урожая устраивается праздник, который называется праздником пробы вкуса новой пищи. Во время праздника продуктами нового урожая прежде всего угощают буйволов за их труд и ътту за успешную защиту от злых духов. Потом все едят пищу, приготовленную из зерна и плодов нового урожая, и веселятся. Новый год у хани раньше отмечали в шестом и десятом месяце по лунному календарю, празднование в десятом месяце проводилось более пышно. Сейчас праздник Нового года отмечается в одно время с китайцами. В Новый год приносят жертвы предкам. Широко распространены танцы с веерами, танцы с чашками и т. д. Различные события в своей жизни хани отмечают песнями и танцами. Так, при рождении в семье первого ребенка родственники и друзья приходят в дом молодых родителей, чтобы поздравить их. Во время поздравления они исполняют танец птицы и танец с веерами. У хани довольно широко распространены музыкальные инструменты, особенно губные. Под аккомпанемент народных музыкальных инструментов исполняются народные песни. В песнях рассказывается о героической борьбе против угнетателей, о красоте южной природы, о любви. Народное искусство весьма многообразно. ЛИСУ В пределах КНР лису насчитывается 317 400 чел. В основном они живут в северо-западной части провинции Юньнань (235 023 чел.), из них в автономном округе народности лису бассейна р. Нуцзян — 557
110 661 чел., в особом районе Лицзян — 84 650 чел., в Дэхунском автономном округе народностей тай и цзинпо — 19 312 чел. Около 7 тыс. лису живет также в районе Сичан провинции Сычуань и в тибетском районе Чамдо. За пределами КНР лису обитают в Бирме, Таиланде, Камбодже. Общим самоназванием всех групп этой народности является лису. „ Язык лису относится к подгруппе ицзу тибето- и письменность бирманской группы китайско-тибетской семьи языков. Выделяются два диалекта языка лису — нуцзян- ский и лицзянский. Однако словарный состав и грамматический строй этих диалектов настолько близок, что лису, говорящие на разных диалектах, свободно понимают друг друга. Язык лису политонален, отдельные диалекты и говоры его имеют 6—12 тонов. Порядок слов в предложении строго определен. До 1949 г. у лису было три вида письменности, но ни один из них не получил широкого распространения. Первый вид — символическая «письменность» (скорее- мнемотехника и сигнализация). Например, если кому-либо посылали связанные- вместе деревянный меч с куриным пером, уголь и стручковый перец, то получивший знал, что неожиданно случилась неприятность, которая требует скорейшего его- прихода (как на пожаре), так как дело очень серьезное. В начале XX в. второй вид письменности был создан на основе мяоско-латинского алфавита миссионера Полларда. Третий вид письменности — слоговая письменность, созданная по типу китайских иероглифов крестьянином Ван Жэнь-по в 1925 г. После 1949 г. была создана новая письменность для лису на основе латинского алфавита. С 1956 г. новая письменность стала внедряться в жизнь. Предки лису входили в состав той единой: Вопросы этногенеза, общности народов ицзу, которая связана с государством Наньчжао. В те времена лису жили в районе Даляншань близ Сичана (ныне провинция Сычуань). На единство лису с другими народами этой группы указывает сопоставление их самоназваний: носу, нису, лису, лосу, мосу. Как видим, первый слог самоназваний варьирует сонанты н, л, м, тогда как второй — су — везде одинаков. Возможно, что эти различия в самоназваниях отражают древние фонетические различия диалектов, позднее сложившихся в самостоятельные- языки. Здесь имеется не только фонетическая, но и семантическая близость самоназваний. Все они переводятся как чернокостный человек', черно- костные люди'. Так, в самоназвании лису су означает человек', ли — черная кость'. В VIII—IX вв. постоянные военные столкновения Наньчжао с Ту- фань явились причиной переселения части ицзу, в том числе и предков лису, на юг. Вытесняемые воинственными племенами тибетцев и своими прежними соплеменниками, основавшими государство Дали, предки лису переселились в бассейн р. Ланьцанцзян. Репрессии, обрушенные пинским правительством в середине XIX в. на участников Тайнинского восстания и народы юга Китая, заставили лису перейти через горы на юго-запад, где они постепенно и осели в бассейне р. Нуцзян, а частью обосновались в районе Дэхун. По сообщению китайских хроникг некоторые племена лису обосновались здесь еще 300 лет назад. По уровню социально-экономического развития лису стояли выше ду- лун и ну, заселявших этот район, и они вскоре покорили эти племена. Таким образом, лису, которые подвергались эксплуатации со стороны маньчжурско-китайской администрации, а также помещиков и ростовщиков бай и паси, сами прежде выступали угнетателями отсталых народностей дулун и ну. 558
Основное занятие — земледелие. Лису живут анятия в высокогорном районе, поэтому в зависимости от крутизны склона горы применяются различные орудия для обработки почвы: у подножья — плуг и рабочий скот; на крутых склонах — мотыга. Есть районы, где издавна применялись методы подсечно-огневого земледелия. Там, где употребляют плуг, поле пропахивают один раз, после чего его боронят. Потом палкой делают лунки, бросают в каждую лунку 2—3 зерна кукурузы и зарывают. В долинах рек лису занимаются поливным земледелием, в основном выращивают рис. Как тягловая сила на поливных полях используются буйволы. В последние годы площадь поливных земель значительно увеличилась, но основную массу земель все еще составляют богарные земли. Важнейшей культурой на богаре является кукуруза. Из других культур выращивают гаолян, чумизу, грехичу, пшеницу, овес, ячмень, коноплю, различные сорта батата, бобов и т. д. Культуры распределялись по зонам. В год снимали один урожай. Урожаи были низкие. У 90% семей продовольствия хватало на 6—9 месяцев в году. Поэтому наряду с земледелием существенную роль продолжали играть охота и собирательство. Основным охотничьим оружием является самострел, который имеется у каждого мужчины. Стрелы изготовляют из бамбука. Наконечники их смазывают сильнодействующим ядом. Колчаны для стрел шьют из обезьяньей или медвежьей шкуры. Некоторую роль в хозяйстве играет и животноводство. Разводят свиней, коров, буйволов, кур; есть также овцы, черные козы. Из шерсти коз изготовляют суконные ткани. Ремесло еще не отделилось от земледелия. Ассортимент продукции очень беден, изготовляется только самое необходимое: утварь, простейшие орудия труда и т. п. Железа выплавлять лису не умели, а получали его от соседних народов. Из женских домашних промыслов важнейшим является ткачество. Ткани ткут из волокон конопли. Ткань для одежды окрашивается в черный цвет или на нее наносят черно-белый набивной рисунок. Торговля была развита слабо. Все необходимые товары лису выменивали у бай, наси, китайцев. С этой целью раз в полмесяца организовывали рынки. Грузы переправлялись носильщиками. При переноске грузов мешок закреплялся лямками на спине, дополнительная лямка шла через голову, позволяя создавать точку опоры на лбу. Река Нуцзян в районе проживания лису несудоходна. Через реку переправлялись с помощью двух висячих тросов. В последнее время проложена дорога Ланьпин— Бицзян, через реки строятся мосты. Для перевозки грузов используются повозки, автомашины. Социально- Перед 1949 г. уровень развития социально-эко- экономические номических отношений у лису был неодинаков. отношения В некоторых районах (уезды Ланьпин, Лицзян, Удин и др.) уже выделялись помещичьи хозяйства. На развитие феодальных отношений в этом районе немалое влияние оказали соседние народы. Но на основной территории проживания лису — в бассейне р. Нуцзян — классовое расслоение не было выражено достаточно ярко, хотя имущественное неравенство было уже значительным. В деревнях бедняки и маломощные середняки составляли около 90% всех хозяйств. Начавшейся классовой дифференциации способствовало введение в конце XIX в. системы ту-сы, а затем, при гоминьдановцах, системы баоцзя. Используя различные формы экономического и внеэкономического принуждения, богатеи лису эксплуатировали основную массу беднейшего крестьянства. 559
Они занимались ростовщичеством, давая взаймы на очень тяжелых условиях (порой из расчета 50—100% годовых). Деревня у лису была соседской общиной. До последнего времени сохранялось представление о родовой принадлежности. В районе Нуцзяна имелось свыше 10 родов, которые до сих пор сохранили свои названия по животным, насекомым или растениям: тигр, баран, пчела, рыба, крыса, обезьяна, птица, медведь, бамбук, гречиха и т. д. В названиях родов сохранились, по-видимому, пережитки тотемизма. Члены рода медведя не убивали медведя. Во главе деревни стоял старейшина самого крупного рода; он избирался пожизненно. В его обязанности входило решение внутриродовых дел, разрешение споров, распоряжение обрядом жертвоприношения. Старейшина также представлял свой род в сношениях с другими родами. Его власть опиралась на традицию и авторитет. В некоторых районах частично еще сохранялась общественная собственность на незанятые земли. Каждый член рода мог свободно поднимать пустующие земли, но они не переходили в его собственность. Однако эти земли можно было выкупить у общины, и тогда они переходили в частную собственность. Полученные от продажи земли средства распределялись между членами рода поровну. Среди членов рода были распространены различные формы организации совместной обработки земли. Несколько родственных дворов объединялись для совместного ведения хозяйства. Распределение урожая было равным, независимо от внесенного пая земли и от количества затраченных рабочих дней. Однако надо заметить, что в последнее время принцип равноправия нередко нарушался и при распределении дохода уже учитывались размер внесенной доли земли, количество отработанных дней. Естественно, что зажиточные слои, обладавшие большими земельными участками, обогащались за счет беднейшего крестьянства. Возможности для эксплуатации давала и вашу а — родственная или соседская взаимопомощь · Прежде считалось обязательным оказать помощь нуждающемуся в ней при постройке дома, обработке земли и т. п. Перед 1949 г. разбогатевшие лису стали широко использовать эту традиционную форму для эксплуатации своих сородичей. Исследователи отмечают у лису наличие элементов патриархального рабства. Таким образом, о характере общества лису можно сказать, что оно прежде было раннефеодальным со значительными пережитками первобытнообщинного строя и элементами патриархального рабства. „ Жилой дом двух типов. Первый, самый распро- .[Материальная « ** культура страненныи, — тип деревянного сруоного одноэтажного дома, в плане прямоугольника. Этот тип характерен для оседлого населения зоны хвойных лесов Юго-Западного Китая, он встречается также у наси, ну, дулун. Второй тип распространен в долинах рек. Это деревянные свайные двухэтажные дома: первый (свайный) этаж приспособлен для скота, на втором живут люди. Этот тип характерен для Юго-Восточной Азии. Крыша двускатная, из травы. Стены деревянные или плетеные из бамбука. В некоторых районах есть глинобитные дома. Строить глинобитные дома лису научились у южных китайцев, восприняв и тип глинобитной постройки. Жилой этаж домов состоит из двух комнат, одинаковых по размеру. Пол покрыт бамбуковым настилом. Вход в дом находится в левой части стены. Очаг всегда в центре комнаты. Над очагом треножник с котлом. Очаг считается священным местом. Внутренняя, вторая комната также имеет в центре очаг. На стене висит оружие, охотничьи принадлежности. В некоторых районах внутренняя комната считается запретной, нечлены семьи не могут без приглашения входить в нее. Спят вокруг очага. Наиболее распространенной пигцей является каша из кукурузы, риса, гаоляна. Пищу сильно перчат (перец черный). Принимают пищу обычно два раза в день. Едят сидя на полу. Пищу накладывают в деревянные чашки и употребляют палочки типа китайских куайцзы. Многое из утвари сделано из бамбука — сосуды для хранения воды, пищи и т. д. В дере- 560
вянных ведрах с крышкой хранят зерно. Из напитков употребляют чай, местное злаковое вино. Вино готовят из кукурузы или гаоляна. В зерно, залитое водой, кладут закваску, после брожения получается некрепкое вино. Мужской костюм лису близок к мужскому костюму хани. Мужчины носят широкий пояс, на котором справа обычно подвешены нож и курительная трубка. Волосы заплетают в косы, носят тюрбанообразную головную повязку или же ходят без головного убора. Женские кофты бывают как длинные, так и короткие, без ворота. Кофта запахивается на правую сторону. По краю полы идет цветная кайма в 2—3 см шириной. Иногда поверх носят распашные безрукавки. Юбка длинная, до пят, со складками. Обязательным элементом женской одежды является сумка, носимая через плечо. Женщины заплетают косы, головы не покрывают. Широко распространено головное украшение из раковин или, чаще, из твердых белых семян некоторых растений. Женщины любят различные украшения из серебра, меди, сплетеные из травы кольца; их носят на шее, на руках и на ногах. Замужние женщины носят медные серьги. Семья малая. Брак патрилокальный. До брака Семейно-брачные во Время празднеств было допустимо свободное по- отношения /-> кг тт ловое общение девушек и юношей. Для этого у лису были так называемые «общие дома». После работы молодежь собиралась в этих домах, где до глубокой ночи, сидя вокруг огня, пели, играли на музыкальных инструментах, рассказывали героические истории. Затем все вместе ложились спать. Вдовы и вдовцы также могли участвовать на таких собраниях. Браки запрещались только между родными братьями и сестрами. Обязательным требованием для вступления в брак являлось совпадение в возрасте. Был предпочтителен, однако, и широко распространен кросскузенный брак. Прежде нередкими бывали случаи умыкания невесты. Но обычно крали девушку, предварительно заручившись ее согласием на брак. В день заключения договора о свадьбе родные невесты приглашали родственников, друзей, угощали их. Родные жениха преподносили подарки (вино, ткани, скот). Пелись ритуальные песни, произносились, по давно установившемуся образцу, поздравительные речи с пожеланиями счастья. В день свадьбы родители, родственники, подруги провожали невесту в дом будущего мужа. На половине пути их встречали представители жениха, которые и сопровождали их далее к его дому. Когда все они подходили к дверям дома, несколько юношей (чаще трое или четверо), заранее выделенных стороной жениха, небольшими деревянными палками в шутку били родственников невесты, приговаривая, что они «бьют чертей». Двери дома в это время были закрыты и невесте не разрешали войти в дом, говоря, что за ней следует злой дух. Родственники невесты отвечали, что нет никаких злых духов, а если они и были, то их убили или прогнали. После совершения этого ритуала двери открывались и невеста входила в дом. Родичи жениха подносили различные угощения (вино, мясо и т. д.). На второй день сопровождающие невесту родственники, получив кое-какие подарки (обычно продукты питания), возвращались домой. Еще до свадьбы родители жениха строили для него отдельный дом, куда он на вторую ночь и уходил с молодой женой. На 13-й день после свадьбы молодая с мужем отправлялась в дом своих родителей, которые также устраивали г их честь угощение. В течение следующих 13 дней молодые жили в доме родителей жены, потом окончательно возвращались в свой дом. Там их встречали родители мужа и дарили молодой курицу, котел, свинью, сельскохозяйственный инвентарь. С этого времени молодые начинали вести самостоятельстное хозяйство. Если оказывалось, что жена не рожает мальчика, то с ее согласия муж мог взять в дом еще 2—3 жены. У лису также существовал обычай левирата. В отличие от других народов той же этнической группы у лису левират может быть и старший и младший. Вдова и вдовец могли вторично вступить в брак. Положение женщины в семье и обществе было и раньше довольно высоким. Случаи развода сравнительно редки. Если развод был по инициативе мужа, то происходил раздел детей: девочки оставались с матерью, маль- 36 Народы Восточной Азии 561
Рис. 99. 1 — женщина народности лису с ребенком; 2 — женщины народности лаху 8а сбором хвороста. чики оставались с отцом. Если развода требовала жена, она все своя вещи и детей оставляла в доме мужа. Когда в деревне узнают о смерти своего односельчанина, то все считают своим долгом обязательно побывать в доме покойного. Покойника хоронят в деревянном гробу. Впереди траурной процессии идут 3— 4 юноши, они держат в руках ножи, танцуют и громко кричат, чтобы отогнать злых духов." Обычно хоронят на склоне горы. Общих кладбищ 562
у лису нет. Могилу делают ровной, без земляного холмика. Над могилой вешали вещи покойного, которыми он пользовался при жизни. За могилой после погребения не ухаживают. в По верованиям большинство лису анимисты. Осо- р ван бенно был почитаем бог деревни Халани. После сбора осеннего урожая ему приносили жертвы. Богу охоты Суии обычно приносили жертвы перед охотой. У лису нет храмовых помещений, нет и изображений богов. В некоторых местах исследователи отмечали наличие фетишей. Кроме упомянутых божеств, лису верили в духов воды, гор, камня, дороги, реки. Деление на добрых и злых духов резко не выражено. В каждой деревне было два шамана. Один из них назывался нипа, другой нигупа. Нипа проводил гадания, читал священные каноны. Ни- гупа убивал жертвенных животных, занимался «изгнанием чертей». Раньше шаманы пользовались большим авторитетом. У лису не было более образованных людей, чем шаманы. Они были хранителями исторических преданий. В начале нашего века у лису получило распространение христианство. Но крестьяне во время болезней по-прежнему приносили жертвы, обращаясь к помощи нипа и нигупа. π Главным праздником является Новый год. Новый праздники 0 п год отмечается по лунному календарю с ζγ-го числа двенадцатого месяца по 9-е число первого месяца. Дома, у очага, пьют вино, рассказывают предания, легенды, высказывают пожелания благополучия и счастья в новом году. 7-го числа первого месяца отмечается праздник женщины. В этот день женщины не работают: даже пищу готовят мужчины. В последний день праздника Нового года женщины готовят самые лучшие кушания и угощают ими мужчин. В конце седьмого—начале восьмого месяцев проводится празднование в честь богов гор, воды и дракона. Музыкальные инструменты богато орнаментированы и украшены подвесными украшениями (раковины, бусы и т. п.). Особенной любовью у лису пользуются так называемые «горные песни». Это песни о любви, о труде, о новой жизни. Иногда один песенный импровизированный сказ может длиться несколько дней и ночей. ЛАХУ Народность лаху насчитывает 139 тыс. чел. Они в основном расселены в трех уездах провинции Юньнань — Ланьцан, Цзиндун и Шуанцзян. В местах преимущественного расселения созданы автономные уезды: автономный уезд Ланьцан народности лаху и автономный уезд Мэнлянь народности тай, лаху и кава. Самоназвание — лаху, что означает 'тигр, съеденный сообща'. В этимологии самоназвания отразилось прежнее основное занятие лаху — охота. По преданиям, в древние времена лаху, разделенные на рода, объединялись для совместной традиционной охоты. Охотники должны были поймать живым тигра, которого затем убивали и съедали все сообща. Тигр на языке лаху — ла, а обряд коллективного поедания добычи — ху. По языку лаху относятся к языковой подгруппе ицзу тибето-бирманской группы китайско-тибетской семьи языков. Согласно преданиям, предки лаху обитали значительно Исторические севернее современных уездов Ланьцан и Цзиндун. Под сведения натиском китайцев они пришли на юньнаньскую равнину, затем их оттеснили в район Дали, и уже в последние столетия они пришли в Ланьцан. Учитывая эти.данные, а также обрядовое значение охоты на тигра и языковое родство, можно допустить, что древние лаху вместе с ачан и ицзу в прошлом 563 36*
представляли единство, социальным выражением которого явилось государство Наньчжао-Дали. Уничтожение этого государства привело к обособлению отдельных племенных групп. Лаху в китайских исторических хрониках впервые упоминаются в XVII в. В 1726 г. они вместе с тай выступили против цинской монархии, но восстание было жестоко подавлено. Зверские расправы карателей не сломили боевого дух'1 народа. Оставшиеся в живых ушли дальше на юг и продолжали борьбу. В 1887 г. цинское правительство направило крупные воинские части в район Ланьцан и Мэнлянь, рассчитывая навсегда привести к покорности лаху и кава, но каратели не добились успеха. Борьба против господства цинской монархии, а затем и гоминьдановской реакции не прекращалась долгие годы. v „ Селения лаху большей частью расположены УЧ.ОЗЯИСТВО в горных субтропических районах Юньнани, где выпадают обильные осадки и течет множество горных рек и ручьев. При весьма благоприятных условиях для занятия поливным и богарным земледелием охота у лаху продолжала сохранять важное значение. Охота на диких животных и боровую птицу начиналась после уборки урожая (риса, кукурузы, овощей) и продожалась не менее одного месяца. До 1949 г. селения лаху представляли собой сельскую общину во главе со старейшиной. Поливные земли и приусадебные участки находились в частной собственности членов общины, а лес и пустоши вокруг селения были собственностью всей общины. В годы цинской империи всеми лаху управляли 18 ту-сы и 22 ту-му, которым были подчинены старейшины. В большинстве общин феодальный способ производства был господствующим, лишь незначительное число общин лаху в отдаленных районах сохраняло свою независимость от феодальных управителей ту-сы. Неполивные земли лаху обрабатывали подсечно-огневым способом. Урожаи были чрезвычайно низкие. Голод, нищета, эпидемии сопутствовали лаху на протяжении многих веков. Несмотря на проникновение феодальных отношений, в жизни лаху устойчиво сохранялись традиции взаимопомощи. Особенно это проявлялось в постройке жилища. Жилище лаху — жилище малой семьи. Строят его всей общиной. Мужчины рубят лес или бамбук, а женщины собирают траву или тростник. Дом лаху имеет деревянные или бамбуковые стены и двускатную крышу, крытую соломой. Очаг сооружается в ямс, выкопанной в центре дома. г, Семья у лаху моногамная. Молодые свободны Семья, культура ,* π г *г в своем выборе. Добрачные встречи во время лунных танцев и других молодежных игр дают возможность юноше и девушке испытать свои чувства. Влюбленные устраивают песенную перекличку на праздниках и обмениваются браслетами или другими украшениями, что символизирует их обоюдное согласие на брак. Вернувшись домой, юноша просит тетку или дядю со стороны матери сказать о его желании родителям. Если родители согласны, то они идут в дом невесты, чтобы в свою очередь просить ее дядю со стороны матери о согласии на брак молодых. На второй день после свадьбы молодые поселяются в доме невесты и три года работают на поле ее родителей, затем три года живут в доме жениха и работают в хозяйстве его родителей, после чего ставят свой дом. Если же между молодыми нет согласия, то брак расторгается. Когда брак расторгнут, молодые могут вновь жениться и выходить замуж, что не вызывает никакого осуждения. При отправлении различных обрядов и за праздничным столом особое значение имеет курица. Ее приносят в жертву духам, в особо торжественных случаях подают к столу, причем голову дают самому почетному гостю. 564
По своим религиозным воззрениям лаху анимисты. Широко распространен также культ предков. Отдельные их группы — буддисты и христиане. После 1949 г. на латинской основе была создана письменность лаху. Прежде лаху для записей пользовались зарубками на деревянной дощечке. Если было нацарапано три прямых линии, это означало, что «писавший» готов вступить в торговую сделку. Если на верхнем конце дощечки был насыпан порох или вделана свинцовая пуля, это означало призыв к войне. В 1954 г. действовала одна средняя и 63 начальных школы лаху, где обучалось 8000 детей. В 1958—1959 гг. число учащихся в школах составило 60—70% всех детей лаху школьного возраста. В уездах Ланьцан и Мэнлянь с 1958 г. начато строительство современных промышленных объектов, на 40 существующих уже сейчас небольших предприятиях работают рабочие лаху. КУЦУН Куцун (общая численность свыше 3500 чел.) живут основной массой (свыше 3200 чел.) в уезде Цзиньпин (пров. Юньнань), самоназвание основной части — лаху си, небольшой группы — гэцо. Часть куцун (свыше 300 чел.) живет компактно в 4 деревнях горного районах уезда Иу. Китайцы прежде оскорбительно называли куцун ежэнъ (дикари). Язык куцун близок языку лаху и относится к подгруппе ицзу тибето- бирманской группы. Языковая близость живущих в отдалении куцун и лаху, очевидно, говорит об их этнических связях, хотя ряд авторов сближает куцун с хани. Куцун до середины XX в. почти не знали земледелия, ведя кочевой образ жизни охотников и собирателей. Охота и плетение были преимущественно мужскими занятиями, собирательство и ткачество — женскими. Употребляли деревянный и бамбуковый лук, стрелы и т. д. В каждой семье был небольшой металлический нож, представлявший собой универсальное орудие труда и оружие. С помощью палки-копалки и примитивных мотыг они ведут земледелие подсечно-огневым способом, сажают в основном кукурузу. В последние годы появилось поливное рисосеяние. Поле для риса вспахивают легким плугом, в упряжке буйвол. Около домов держат свиней, кур. В деревне куцун живет обычно около 30 семей. Дома легкие, шалаше- образные, остов делается из бамбука или из тростника. Такой дом очень легко и быстро сооружается. Спят куцун вокруг очага. Взрослые мужчины и женщины носят набедренные повязки из материи, коры кокосовой пальмы или листа банана, зимой используют шкуры. Женщины носят также серебряные украшения. Дети ходят голыми. В питании куцун продукты собирательства и охоты играют довольно значительную роль. В последние годы все большее значение получают продукты земледелия (кукуруза и даже рис). Старейшина родовой группы решал основные вопросы жизни группы: о распределении обязанностей между всеми членами группы, о переселениях, выборе места для нового поселения и т. д. У куцун существовал обычай: после смерти одного из членов деревни уходить на новое место, забрасывая старое. У куцун наряду с анимистическими верованиями развит культ предков. Для жертвоприношений предкам по мужской линии использовали рис. В последние годы на развитие куцун все большее влияние оказывают соседние народы — тай, хани, хань (китайцы), яо. 565
АЧАН Народность ачан насчитывает 18 тыс. человек. Селения ачан расположены в долине р. Даинцзян уезда Инцзян и в уездах Лянхэ и Лунгуань Дэхунского автономного округа тай и цзинпо провинции Юньнань. Область, включающая местности Хуса и Ласа уезда Инцзян и северо-восточную часть уезда Лянхэ, — основная для современного расселения ачан. Хуса и Ласа лежат в обширном горном ущелье на высоте 1.5 тыс. м над уровнем моря. Теплый субтропический климат, обильные дожди создают здесь благоприятные условия для земледелия. По языку и духовной культуре ачан чрезвычайно близки к ицзу. Язык ачан относится к подгруппе языков ицзу тибето-бирманской группы китайско-тибетской языковой семьи. Ачан являются потомками той племенной группы, которая в XIII в. н. э. выделилась из общего для ицзу древнего ствола после разгрома знаменитого государства Наньчжао-Дали. Будучи сопричисленными к правящим классам этого государства, ачан сохранили следы древней высокой культуры и, оказавшись в благоприятных условиях долины, имели достаточно высокий (по сравнению с другими народами ицзу) уровень развития сельского хозяйства и ремесла. В районы Хуса и Ласа, согласно китайским хроникам, ачан пришли в XIV— XV вв., и здесь их впервые отметили летописцы. К этому времени ачан уже находились под властью тайских ту-сы, сыгравших немалую роль в разгроме Дали. Интересно отметить, что тай считают ачан аборигенами Юньнани. Основным занятием ачан является плужное поливное земледелие. В районах Хуса и Ласа для 10% ачан основным занятием служило ремесло. На полях выращивали заливной рис, кукурузу, картофель, разные овощи. Широко использовался рабочий скот. Орудия труда ачан такие же, как и у тай, и у китайцев этих же районов. Ачан проводят трехразовую вспашку плугом и бороньбу своих поливных полей, удобряют их золой и навозом. Урожай риса достигает сам-восемьдесят, сам-девяносто. Большая часть земель (прежде всего все поливные) принадлежала или тайским ту-сы или китайским помещикам. Крестьяне за аренду платили более 60% урожая и, кроме того, несли различные повинности и затраты при свадьбе или похоронах в семье ту-сы. Ремесленники ачан — кузнецы и жестяцщики — изготовляли железные орудия труда, мечи, ножи, металлическую утварь. Их продукция находила широкий спрос не только внутри селения, но и за его пределами и за пределами Китая — в Бирме. Славятся у ачан рудознатцы, ювелиры, резчики по янтарю и нефриту. До последних лет у ачан сохранились пережитки доклассовой социальной организации. Деревня — поселение родственников — имела своего старейшину цзочжи (ср. организацию у ицзу — цоси). Несколько деревень объединялись и имели своего главу — кантоу. В условиях проникновения феодальных отношений эти организации являлись местной администрацией тайских феодалов. Семья у ачан моногамная, малая. Молодожены живут с родителями не более года или двух лет, после чего выделяются и строят свой дом. Заключению брака предшествует длительный срок знакомства и встреч молодых. Юноши из одной деревни в свободное от работы время приходят в соседнюю деревню, и девушки должны выйти навстречу гостям. В знак желания петь вместе песни и веселиться парням подносят угощение. Такие встречи дают возможность молодым познакомиться и в случае обоюдного согласия они обращаются к своим родителям с просьбой разрешить им вступить в брак. Если же родители невесты не согласны, то совершается обряд умыкания. В ряде мест умыкание сохраняется 566
^традиционно и совершается даже при согласии всех сторон. Семья, не имеющая ♦сыновей, если у нее была взрослая дочь, вывешивала на дверях дома знак — «приглашение зятя в дом», в таком случае родившиеся дети получали имя :матери. Ачан не имели письменности, но их устное народное творчество, как 1Г У Других родственных народов, чрезвычайно богато и содержательно. Песни и танцы исполняются под народные инструменты — бамбуковую лютню, маленький барабан, флейты. Песни разделяются на четыре типа: песни обрядовые, исполняемые на годовых праздниках Чжамачжа; песни во время танца — Элоудэ; похоронные песни — Маланъни и большой лщкл любовных песен молодежи. От первобытнообщинной эпохи до недавнего времени у мужчин сохранялся обычай татуировки. Национальный костюм забыт не только мужчинами, но и женщинами, которые носят одежду и украшения тайского типа, а в районе Лянхэ даже цзинпоского. За исключением района Лянхэ, где господствовали анимистические представления, ачан являются буддистами ветви Хинаяна. НАСИ Наси — небольшая народность, имевшая высокий уровень развития хозяйства в сравнении с другими соседними народами юга материковой части Восточной Азии. По переписи 1953 г. наси в КНР насчитывается 143 тыс., из них в долине р. Цзиныпа в уезде Лицзян северо-западной части провинции Юньнань проживает 105 тыс. Это наиболее компактная группа наси. Остальные живут разбросанно в уездах Вэйси, Нинлан, Юншэн и Чжун- дянь провинции Юньнань, в уездах Яньюань и Яньбянь, а также в тибетском автономном уезде Мули провинции Сычуань. Сами себя наси уездов Лицзян, Чжундянь и Вэйси называют наси, .в уезде Нинлан — люйси, в уезде Юншэн — басщ есть еще самоназвания — су си, малимаша и др. Прежде китайцы называли их мосе, тибетцы — шатова, ицзу — лаймипу, бай — наси. По языку наси относятся к языковой подгруппе ицзу тибето-бирманской группы китайско-тибетской семьи языков. Наси этногенетически тесно связаны с древней- Происхождение и шими предками всей группы народов ицзу, которых, история ι» /-ч тт по всей вероятности, и имел в виду Сыма Цянь ш своем труде «Шицзи», когда говорил о «юго-западных варварах» — си- наньи, населявших исторические области Шу и Ба. Именно в этом смысле важно указание китайских хроник до периода Тан (VII в. н. э.), что в районе современного Сычуанского уезда Яньюань живут племена «белых мосо». В период Тан в IX в. знаменитый путешественник и этнограф Фань Чо прямо связывал мосе (ср. мосо) с умань, считая первых потомками этих племен. Возможно, племена умань представляли некое древнее единство современных народов группы ицзу и прежде всего самих ицзу, наси и бай. Умань были основой шести исторических чжао,25 расселившихся в горных районах современных провинций Сычуань и Юньнань, из которых южное и явилось создателем государства Наньчжао. Подробнее об умань см. в статье об ицзу. 567
В ту пору на территории современного уезда Лицзян обитало чжао (местное название племени), во главе которого стоял род Юэси, называемый также Мосе. Именно это чжао и является прямым предком современных наси. Все шесть чжао этих районов были связаны между собой брачными связями, сохраняли единство в общей борьбе с племенами туфань и танским Китаем; в 649 г. вождь я самого южного чжао (предков современного народа бай) Синуло провозгласил себя правителем Циси, а свое чжао переименовал в великое государство Мэн. На протяжении 80 лет на юге этой области существовало государство Дамэн, а на севере пять различных чжао, находившихся только в союзнических и кровнородственных отношениях с этим южным государством. В 728 г. на престол в Дамэн пришел внук Синуло — Пилогэ. Он принял титул вана — правителя Наньчжао и свое государство стал называть Наньчжао. Пилогэ- со своим войском атаковал и захватил северные области Вьетнама, разгромил племена долины р. Эрхэ и стал ваном — правителем Юньнани. Силы его возросли, а силы остальных пяти чжао ослабли. Опираясь на мощь своих войск, Пилогэ· объединил все шесть чжао в одно государство и стал владетелем почти всей современной территории Юньнани и севера Вьетнама. В едином государстве, созданном предками народов группы ицзу, предки наси, бывшие прежде полукочевыми скотоводами, перешли к оседлости, стали широко заниматься земледелием, используя на полевых работах военнопленных, превращенных в рабов. С 902 г. в государстве Наньчжао начинаются междоусобицы, прежние чжао ведут борьбу за власть, силы единой монархии расшатываются; воспользовавшись, этим, подвластные туфань обособляются от Наньчжао. Территория последнего резко сокращается, и, когда в 937 г. на престол вступает Дуаньсыпин, принявший для государства новое имя — Дали, от бывшего Наньчжао отпадает чжао Юэси — предков наси. Предки наси вступают в борьбу с Дали, завязывают тесные отношения с туфань и другими народами. Вождь наси Майцзун создает даже своеобразную коалицию родственных племен и родов против Дали. Когда Хубилай совершал южный поход и напал на Дали, сын Майцзуна — Алан, бывший предводителем наси, вышел встречать войска Хубилая, за что получил от него чиновничий титул. С XV в. у наси устанавливается система местного самоуправления ry-сы, что способствует быстрому классовому преобразованию в их обществе. Уже в XV—XVI вв. господствующее положение занимают феодалы — помещики наси, эксплуатирующие подвластное им население путем взимания арендной платы и ростовщической ссуды. С этого времени все развитие экономики наси проходило под сильным влиянием культуры тай и китайских поселенцев в этих районах и во взаимодействии с этой культурой. Помещики-феодалы наси прежде всего воспринимали китайскую культуру, обучали своих детей в китайской школе,, сами становились частью аппарата и управления феодальной монархии Цин. Сложившиеся особые исторические условия определяли высокий уровень развития земледелия у наси — основного занятия подавляющего большинства населения, возникновение торгового капитала, общее развитие культуры. В национальном районе наси — уезде Лицзян — в начале нашего века даже издавалась китайская газета «Лицзян байхуабао». В условиях феодализма крестьянство наси решительно боролось против феодалов и империалистов. В 1936 г., когда через уезд Лицзян проходили полки Китайской Красной Армии, революционная борьба крестьян наси приняла массовый характер. Партизаны наси громили чанкайшистов в 1948—1949 гг. и вместе с другими братскими народами добились победы. В преданиях сохраняется память о том, что Хозяйство и предки наси, жившие в районах Сычуани, были ко- материальная культура ^ ^ ' *~ чевниками-скотоводами. Однако основным занятием современных наси является земледелие; разведение домашнего скота — подсобное занятие. Наси живут в долине р. Цзинына, где плодородные почвы на равнине дают возможность выращивать на поливных участках рис, а на сухих — 568
кукурузу и различные бобовые культуры. Техника обработки полей и земледельческие орудия — тайские, так как и земледелие наси заимствовали от тай. Большая часть всей пахотной земли до революции принадлежала ту-сы, помещикам и монастырям, у которых крестьяне арендовали землю. Ремесло и торговля уже сравнительно давно отделились у наси от сельскохозяйственного производства, что способствовало развитию товарно-денежных отношений. Ремесленники производили кустарным способом различные металлические изделия, из которых особенно славились бронзовые замки. Существовало специальное производство тканей, ба- тикование тканей; работа производилась в небольших мастерских, оснащенных маленькими деревянными станками. Купцы наси сосредоточивали в своих руках торговлю с Тибетом и даже с Индией. Дом был в плане прямоугольный, стены клались из глины со щебнем или из сырцового кирпича. Достатком хозяина прежде определялся вид покрытия жилищ у наси: самые бедные имели крышу из соломы, побогаче — дощатую, а помещики — черепичную. Мужская одежда наси — тайского типа, женская одежда состоит из кофты обычно светлого (чаще белого) тона, которая заправлялась в длинную юбку темного цвета. Женщины носят длинные штаны, низ которых, украшенный узором, виднеется из-под юбки. Поверх кофты надевается нагрудник. Ходят наси босиком; женщины и мужчины на голове укладывают кусок ткани в виде тюрбана, а незамужние женщины носят кожаную шапочку, напоминающую тюбетейку. Семейно-брачные Для ГруППЫ наси уе3да Ни™ хаР^терны пе- отношения режитки материнского рода. У них счет родства идет по материнской линии. Брак дислокальный. Община объединяет родственников со стороны матери. Дети носят имя матери. Воспитание детей лежит на жене, и дети считаются принадлежащими ее семье. Муж только навещает свою жену ночью, оставаясь днем работать в общине матери. У других наси семья малая, патрилокальная. Дети живут с родителями до вступления в брак, после чего отделяются и живут своей семьей. Существует свобода добрачных связей молодежи, предпочтителен ку- зенный брак. Обычный брачный возраст — 15—16 лет. При заключении брачного договора выкуп за невесту состоял из нескольких голов крупного рогатого скота и овец. Родителям в какой-то мере было предоставлено право окончательного решения судьбы любящих друг друга. В том случае, если отец или мать не соглашались на брак, молодые иногда совершали самоубийство. Они уходили далеко в горы, там пели, веселились, а затем кончали с собой, бросаясь в пропасть или в горное озеро. О таком обычае сложены даже песни, имеющие название юфу — песни о тех, кто отдал свою жизнь во имя любви. ~ Среди наси уездов Лицзян, Юншэн и Нинлан Религия и верования r J ^ ' многие исповедуют ламаизм, но, кроме этого, сохраняется и своя религия дунба, которую некоторые исследователи считают связанной с тибетской религией бон. Служитель культа дунба называется также дунба, он должен знать пиктографическое письмо наси, которым написаны специальные оракульские каноны. Дунба прежде «лечил» больных путем изгнания бесов и злых духов, для чего совершал в доме больного ритуальную, скорее всего шаманскую, пляску. 569
Рис. 100. ι — плуг народности наси; 2 — срубные постройки у народности наси. Наси поклонялись как самому сильному существу в природе духу «Горы яшмового дракона», которому устраивали специальные родовые жертвоприношения в начале года, на них приглашенный дунба исполнял древние гимны. В шестой лунный месяц устраивали жертвоприношения в честь умерших предков. В ряде групп паси наряду с общераспространенным погребением в земле сохраняется трупосожжение, а иногда погребение с последующим отрытием трупа и сжиганием его. 570
Рис. 101. 1 — женский костюм народности наси; 2 — женская теплая одежда народности наси. Наиболее распространенные обряды, связанные ΉβροΑΗΐ,ΐΘ праздники, неК0Гда с культом поклонения духу водной стихии лькл Ρ и духам, обеспечивающим урожай на полях, превратились в народные праздники. Одним из них — праздником молодежи — является праздник «на речных волнах», который устраивается ежегодно 15-го числа третьего лунного месяца. Молодежь, юноши и девушки, садятся в лодки и ездят допоздна с зажженными факелами по реке, распевая песни. Интересен производственный праздник молодежи—«топтание проса». В начале четвертого месяца, когда просо дает ростки, молодежь приходит на поле и устраивает веселые пляски прямо на ростках. После такого топтания просо, якобы растет быстрее. Считалось, что молодежь ^своими действиями ублажает духов земли и урожая. Народ наси — творец прекрасных фольклорных произведений, эпических сказаний, песен, сказок, легенд и басен. Студенты из народности наси Ню Сянкуй и My Личунь в 1956 г. собрали большой свод фольклорных произведений своего народа, получивший название «Третье государство в горах Яшмового дракона». Наси, подобно ицзу, сохранили с эпохи Наньчжао свою собственную письменность двух типов — пиктографическую, называемую дунба, распространенную среди служителей культа, и слоговую гэба, мало распространенную; не получила распространения и система латинизированной письменности наси, предложенная миссионерами. Только после 1949 г. наси стали пользоваться новым алфавитом, который поможет сделать богатства культуры этого народа доступными широким массам. 571
БАЙ Бай населяют западную часть провинции Юньнань, главным образом уезды Дали, Дэнчуань, Эръюань, Юньлун. Цзяньчуань, Ланьпин.. Основная часть бай расселяется в зоне Дали-Цзяньчуань. Бай живут также в других уездах этой провинции, например в уезде Бинцзяне, в районе Нуцзян. В 1956 г. был образован Далийский автономный округ бай. Они заселяют и низменности, и горы. Численность этой народности составляет примерно 570 тыс. чел. Самоназвание бай — байцзы, байхо; группа бай, насчитывающая около 30 тыс. чел., называет себя байни, они частью живут в районе Нуцзян, частью в уезде Ланьпин. Китайцы называют их бай. Прежнее название минъцзя ныне вышло из употребления. Соседние с бай народности называют их различно. Так, лису Лицзяна называют их лэмо, наси Ланьпина — пажа. Язык бай относится к тибето-бирманской группе к подгруппе ицзу. Он распадается на диалекты. В языке обнаруживаются значительные заимствования из китайского, что объясняется длительным культурным контактом бай с китайцами. Среди китайских ученых существовало несколько Историческая точек зрения относительно происхождения бай. Их связывали с тай, с цянами, с китайцами и т. д. Бай являются аборигенами мест своего нынешнего заселения. Во II в. до н. э. в районе оз. Эрхай жили племена, считающиеся предками баи, в хозяйстве этих племен большую роль играло скотоводство. К III в. н. э. земледелие стало уже преимущественным занятием этих племен. К этому же приблизительно времени относится образование племенного союза. В VII—IX вв. н. э. население долины р. Сиэр называли хэманъ или михэбайманъ. То были уже древние бай. С этой эпохи основным занятием древних бай, живших на равнинах, стало земледелие. Последующее развитие производительных сил привело к распаду у равнинных бай родо-племенных отношений. По мнению многих китайских исследователей, в обществе бай в период государства Наньчжао определенное значение имел рабовладельческий уклад. В VIII в. н. э. район Дали вошел в состав государства Наньчжао, созданного древними ицзу и другими родственными народностями. С VIII в. у бай появляются металлические сельскохозяйственные орудия, в том числе плуги. Они начинают переходить к плужному земледелию, используя буйволов как тягловый скот. С этого же времени в обществе бай начинается становление феодального уклада. В 902 г. Наньчжао пало, просуществовав 164 года. В 937 г. древние бай объединились в государство Дали, существование которого ознаменовалось дальнейшим ростом земледелия, ремесла, торговли, городов. Феодальные отношения в Дали получили дальнейшее развитие, но рабство сохраняло еще довольно прочные позиции. Государство Дали пало в 1253 г., разгромленное Хубилаем. Во время династии Юань, правившей в Китае, в районе Дали был учрежден округ. В последующие периоды включенный в состав Китая район Дали стал политическим, экономическим и культурным центром запада провинции Юньнань. После XIII в. завершается феодализация общества бай, живших в долинах. Уже в то время у бай были, с одной стороны, крупные землевладельцы-феодалы, с другой — крестьяне-общинники. В городах жили профессиональные ремесленники и торговцы, появились меняльные лавки, открывались мелкие ремесленные предприятия, началась разработка руд- 572
ников и т. п. Город Сягуань стал важным торговым центром. Развитию этих районов способствовало тесное соприкосновение бай с другими народами. В период XIV—XVI вв. переселение китайцев в Юньнань было особенно интенсивным, что еще более усилило влияние китайцев в этих районах. С начала XX в. в обществе бай появляются ростки капиталистического уклада. Возникают небольшие промышленные предприятия (мыловаренные, кожевенные, спичечные). Некоторые помещики бай начинают вкладывать свой капитал в торговлю и местную промышленность. Из среды беднейшего крестьянства начал выделяться слой пролетариев, работавших по найму на этих мелких предприятиях. Но процесс становления капиталистических отношений не получил у бай достаточного развития, ко времени образования КНР общество бай оставалось в основе своей феодальным. В то же время в горных районах сильные пережитки первобытнообщинных отношений сохранялись вплоть до середины XX в. Во времена гоминьдановского господства крестьяне бай испытывали двойной гнет — со стороны своих феодалов и китайских чиновников. Поэтому уже в начале 1949 г. бай вместе с другими национальностями создали революционные опорные базы на северо-западе Юньнани и начали открытые военные действия против чанкайшистов. Когда же НОА освободила юг Дали, бай вместе с соседними народностями поднялись на вооруженное восстание и при помощи частей НОА добились своего осовобождения. - Основным занятием является земледелие. Оно носит ярко выраженный зональный характер: культивирование тех или иных культур определяется высотой местности над уровнем моря. Крестьяне в долинах выращивают главным образом рис на заливаемых полях. Из других культур возделывают таро, сахарный тростник, чай, коноплю, а также разводят шелкопрядов. Земледельцы выращивают различные овощи (лук, чеснок), сажают плодовые деревья (персики, сливы, личжи). Горные бай культивируют суходольный рис, пшеницу, овес, ячмень, гречиху. Сельскохозяйственные орудия бай сходны с теми, какими пользуются чжуан-дунцы. Они употребляют легкий плуг без полоза. В то же время у горных бай еще накануне 1949 г. был широко распространен подсечно-огневой способ. Помимо земледелия, бай занимаются скотоводством, которое также носит зональный характер. Оно особенно распространено в горных районах. Разводят буйволов (выше в горах они сменяются горбатыми быками типа зебу), лошадей, овец, коз, свиней, а также птицу (в долинах). Бай, живущие по берегам оз. Эрхай, занимаются также рыболовством. Ремесло у бай имеет давнюю традицию. Уже во время Наньчжао они знали ткачество, обработку различных металлов (в том числе железа). Основанные в Наньчжао города Дали, Сягуань, Наньгуань Дэнчжоу уже в то время были центрами ремесла и торговли. Особенно же развивалось ремесло в период государства Дали. Город Дали является центром обработки мрамора. Мастера бай при изготовлении изделий из этого камня (экраны, надгробья и т. п.) умело используют естественный рисунок мрамора. Бай занимаются также изготовлением индиго, соляным промыслом. „ Социальные отношения у бай отличались значи- оциальныи ρ тельной сложностью. Господствующими были феодальные отношения, земля в основном принадлежала помещикам. Они эксплуатировали не только крестьян бай, но и крестьян других национальностей, особенно ну, дулун, лису. В то же время у некоторых групп бай, живших в горах, еще или сохранялась общинная собственность на 573
пахотные земли, или же они находились в собственности больших семей. У бай Нуцзяна наряду с этим сохранялись методы коллективной обработки земли. В то время как классовое расслоение у бай горных районов было выражено очень слабо, равнинные бай по своему социально-экономическому строю почти не отличались от соседних китайцев. В 1952 г. среди бай, живущих на равнинах, была осуществлена аграрная реформа. Здесь демократические и социалистические преобразования проводились в целом в той же форме и теми же методами, что и у китайцев. В горах народные власти также осуществили важные мероприятия: крестьянам выдавали ссуды для развития хозяйства, предоставляли сельскохозяйственные орудия. Материальная и Традиционное жилище бай представляет собой духовная культура каркасно-столбовой дом с глинобитными или сыр- цово-кирпичными стенами. Встречаются также кирпичные дома, в горных районах кое-где сохранились срубные; крыша черепичная, окна с рамами китайского типа. Нередко бай вдоль фасада дома пристраивают галерею. Дом, как правило, двухэтажный. Низ состоит из трех комнат. Верхнее помещение потолка не имеет и перегородками не делится. Очага в доме нет. Длительный культурный контакт бай с китайцами отразился на их одежде. Мужчины бай носят прямозастежные куртки, штаны с широким шагом. Женская одежда состоит в основном из кофты, запахиваемой на правую сторону, и халата. Из сохранившихся национальных элементов одежды можно отметить короткие накидки из войлока, шкур или шерсти,, которые носят как мужчины, так и женщины. Эти накидки характерны для большинства народов группы ицзу. В холодную погоду и мужчины в женщины надевают безрукавки из шерсти. Из обуви носят соломенные сандалии и матерчатые закрытые туфли с матерчатой прошивной подошвой (северокитайского типа). Основу пищи составляет отварной рис с различными приправами, пшеничные, овсяные, гречишные лепешки (главным образом у горных бай), мясо домашних животных и птицы. Из напитков широко распространен чай, который перед заваркой слегка «поджаривают» на огне в глиняном чайнике. Семья у бай малая, брак моногамный. Еще в недалеком прошлом у них были широко распространены большие семьи, объединявшие 3—5 поколений. Существование больших семей отразилось и на усадьбе. Поселения (в низинах они насчитывают иногда несколько сотен дворов) состоят из усадеб, обнесенных глинобитной или каменной оградой. На территории усадьбы расположено несколько домов, в которых живет группа родственников по отцу. На усадьбе имеется обычно одна летняя кухня с трубой, где готовили еду хозяйки всех малых семей этой распадавшейся боль- шесемейной общины. На территории усадьбы находились также хлев, птичник, иногда не разделенные, иногда уже поделенные на части. Но единое хозяйство общины уже в 1948—1949 гг., как правило, распалось. Из бытующих в семейно-брачных отношениях пережитков можно отметить стремление избегать заключения браков между однофамильцами. У бай предпочтителен кросскузенный брак, в семейной обрядности сильно китайское влияние. Женщина как в семье, так и в хозяйстве занимает важное место, ее мнение имеет немалое значение в делах. В VII в. в районы расселения бай проник буддизм северного толка, который с тех пор широко распространился. Некоторая часть бай испо- 574
a- о и л ч ей И о к £Г ев И Η а о В « со о о Η Д ев § w I о
Рис. 104. Помост для театральных представлений в селении бай на берегу оз. Эрхай. ведует даосизм. Вместе с тем в деревнях бай сохранились анимистические верования, культ духа вождя племени. Сохранились пережитки культа деревьев. В центре селения обычно росло большое старое дерево (часто баньян), около которого располагался храм предков. Это дерево почитали все жители деревни. Бай отмечают национальные праздники, приходящиеся на конец весны и лето. Самобытная культура бай имеет древнюю историю. Она складывалась во взаимодействии с культурой других народов: так, в музыке заметны элементы, свойственные также музыкальной культуре Бирмы. Прикладное и изобразительное искусство бай развивалось во взаимодействии £ культурой Тибета, Китая, Индонезии. Но эти влияния преломлялись через призму традиции бай, что позволяет говорить о подлинной самобытности культуры этого народа. Есть также театрализованные представления (мистерии), устраиваемые во время праздников на особом помосте около дерева в центре деревни. Фольклор содержит эпические сказания, космогонические легенды, предания о борьбе бай с иноплеменными угнетателями. В Дали сохранились богатые архитектурные памятники эпохи Наньчжао. ТУЦЗЯ Народность туцзя населяет район на стыке провинций Хунань (северо-западные уезды Луншань, Юнгдань, Баоцзин) и Хубэй (юго-западные уезды Хаофэн и Лайфэн). Древнейшие обитатели современных районов Хубэй—Хунани, туцзя очень рано вступили в тесный контакт с пришлым населением — китайцами и мяо. Широкое распространение среди туцзя китайского языка и письменности, восприятие китайской культуры привели к тому, что их не считали особой народностью, а рассматривали как древних «местных, або- 576
ригенных китайцев» (по-китайски туцзя) в отличие от «пришельцев- китайцев» (по-китайски кэцзя или хакпа). Наиболее компактно туцзя расселены в Западно-Хунаньском автономном округе мяо. После определения их национальной принадлежности этот округ в сентябре 1957 г. был преобразован в Западно-Хунаньский автономный округ народностей туцзя и мяо. По данным 1953 г., туцзя насчитывается 549 тыс. Их самоназвание — хуацзыка. Их язык родствен языку ицзу, входит в подгруппу языков ицзу тибето-бирманской группы китайско-тибетской языковой семьи. Вопросы Первоначальный полевой материал, собранный истории „ - г * китайскими учеными, позволяет лишь в общих чертах наметить возможные вехи истории народа туцзя. Китайские хроники сообщают, что племена ба в середине I тыс. до н. э. обитали вдоль северного берега Янцзы от Сычуани до Хунани. Большая часть потомков ба или была ассимилирована или отошла на запад, но жители горных районов, примыкающих к северной Хунани, оказались в относительной изоляции и сохранили свои культурные особенности, они-то и явились предками современных туцзя. Наряду с потомками ба китайские хроники отличали других аборигенов Хунань—Гуйчжоу — мяо и гэлао. На связь туцзя с древними ба указывает распространенная по сей день традиционная танцевальная пантомима, известная только у древних ба под названием Баюйу (Танец перевоплощений племени ба). В результате интенсивного китайского продвижения на юго-запад произошло распадение ба, как это случилось и с мань (единой мяо-яоской основой), причем туцзя явились потомками той части ба, которая осела на исконных землях при движении большей (основной) части в юго-западные области и на север Вьетнама. Утрата многих этнических особенностей, широкое освоение китайской культуры сказались на всех сторонах жизни туцзя, которые и в культурном и в социально-экономическом отношении почти не отличались от своих китайских соседей. Вместе с тем у туцзя существовали тесные брачные отношения с мяо, объяснить которые скорее всего можно через какие-то этногенетические связи, еще неуловимые для исследова- вателя. Вместе с трудящимися мяо крестьяне туцзя вели вековую борьбу с феодалами за землю и свободу. χ β Туцзя — земледельцы. На неполивных землях они выращивают кукурузу и батат, на поливных террасовых полях — рис. На горных участках у них плантации тунговых π чайных деревьев; они заготовляют строевой лес и собирают дикие плоды. Вместе с китайцами и мяо туцзя после завершения аграрных преобразований создали сельскохозяйственные производственные кооперативы. На базе прежних ремесленных мастерских выросли небольшие, но современные предприятия по изготовлению сельскохозяйственных орудий труда, переработке чайного и тунгового масла, бумажные фабрики; в автономном округе создана гидроэлектростанция. На этих предприятиях работают туцзя, мяо и китайцы. Кадры для промышленности и сельского хозяйства проходят подготовку в четырех техникумах, 59 специальных учебных заведениях и в университете в г. Цзишоу — центре автономного округа. 37 Народы Восточной Азии 577
В области материальной культуры туцзя по существу не имеют отличий от китайцев, исключение составляет лишь женский костюм. Женщины носят левополую кофту, украшенную орнаменти рованными полосами, идущими поперек в 2—3 ряда. Рукава на кофте широкие, но короткие, воротников нет. Носят длинную юбку из восьми клиньев. Головной убор — тюрбан. В семейно-брачных отношениях сохранилось больше национальных традиций, что выражалось в свободных добрачных встречах молодежи и обязательных танцах-пантомимах на таких встречах. Начиная с первого дня Нового года по лунному календарю и до 15-й ночи устраивался большой праздник, во время которого юноши и де- Рис. 105. Женщина народности туцзя за уборкой вушки, старики и дети соби- кукурузы. рались на утрамбованную площадку танцев-пантомим. Такие площадки устраивались перед существующей в каждом селении туцзя кумирней в честь Тувана — «правителя Ту». Звучали барабаны и гонги, старец ту (местный жрец) совершал поклонение и жертвоприношение духам, а затем начинались танцы-пантомимы и девушки пели любовные песни. Большие праздники устраивались в четвертый и шестой лунные месяцы, эти праздники прежде также носили, обрядовый характер. Туцзя, анимисты, поклонялись духам предков и особо духу правителя Ту. В настоящее время национальные традиционные праздники утрачивают свой религиозный смысл. ЦЗИНПО В провинции Юньнань ко второй половине 1950-х годов проживало 102 тыс. чел. цзинпо. Из них свыше 100 тыс. —в горных районах Дэхун- ского автономного округа народностей тай и цзинпо, около одной тысячи—в автономном уезде Гэнма народностей тай и кава. Вне КНР около 300 тыс. цзинпо (качин) живет в Бирманском союзе, незначительные группы есть в ряде других стран Южной и Юго-Восточной Азии. Цзинпо подразделяются на четыре ветви: собственно цзинпо (самоназвание цзинпо), цзайва (самоназвание цзайва), чашань (самоназвание лаци) и лансу (самоназвание ланъэ). У собственно цзинпо выделяют небольшую этнографическую группу — г а о ж и (гаолы), а у лансу — б о л о. В Китае преобладает ветвь цзайва. Однако самоназвание цзинпо принято для обозначения всего народа. 578
В языке существенны лексические и грамматические различия между цзинпо, с одной стороны, и цзайва, чашань, лансу — с другой. Язык цзинпо, его диалекты и говоры, составляют особую группу тибето-бирманской *ветви китайско-тибетской языковой семьи, занимающую, видимо, промежуточное положение между бирманской и тибетской группами, а также языковой группой ицзу. ~ Достоверных сведений о древней истории и путях Этногенез, история ^ г т>« тт этногенеза цзинпо нет. В районе Дэхуна предки этого народа зафиксированы историческими хрониками с начала XV в. н. э., когда при китайской династии Мин было установлено два управления ту-сы в Чашань и Лима, которым административно были подчинены «дикие горные племена» (ежэнъ — хроник того периода) или «жители горных пиков» (шанътоу — исторических сочинений конца XIX—первой половины XX в.). Предания цзинпо сообщают, что в далекие времена их предки, составлявшие группу племен, связанных кровнородственными узами, обитали в районе Сикан- Тибетского плато у Куньлуня. Затем они продвинулись в область Цзянсиньпо и отсюда начали свое движение на юг двумя группами: одна пошла в северные районы Бирмы, другая в Дэхунский район Юньнани. Вероятно, предки цзинпо входили в состав древних этнических групп жун или, позднее, цян, обитавших в прити- бетских районах Сикана и Сычуани. Они имели общее происхождение с другими тибето-бирманскими группами, но вышли из этого этноса еще до сложения крупных государственных образований — Туфань, Наньчжао, Сися. Переселение предков цзинпоской общности на юг, возможно, проходило в пределах VIII—IX вв. Столь давнее обособление способствовало формированию или, напротив, консервации тех этнических и языковых особенностей, которые позволяют выделять их из среды первоначально близких и родственных им народов. Миграция цзинпо на юг проходила по районам, занятым народом тай — многочисленным и стоящим на более высокой ступени развития. Цзинпо или были подчинены тайскими, а затем китайскими феодалами, или оттеснены в труднодоступные горные области. Влияние китайского и тайского феодальных обществ, установление административной системы феодального типа способствовали разложению первобытнообщинных отношений у цзинпо, появлению у них территориальной общины, имущественного неравенства, обособлению вождей и старейшин, которым феодальные правители старого Китая присвоили наследственный титул «горных чиновников» — шанъгуанъ. В условиях, когда цзинпо испытывали гнет со стороны китайских и тайских феодалов, национальный антагонизм был постоянным явлением, классовые противоречия были затушеваны и местная правящая верхушка «горных чиновников» укрепляла свои позиции, играя на антикитайских и антитайских настроениях народа. После образования КНР были осуществлены демократические преобразования. Цзинпо была оказана широкая помощь сельскохозяйственными орудиями и продовольствием. Создание сети медицинских учреждений помогает в борьбе с варварским обычаем уничтожения тяглового скота во время жертвоприношений. Растут местные кадры из среды цзинпо. В 1956 г. существовало четыре производственных кооператива. Хоз „ т До 1956 г., т. е. до начала кооперативного строй- материальная тельства, натуральное хозяйство было у цзинпо ос- культура новным. Каждая семья вела хозяйство на своем надельном участке земли, полученном из общинных земель. Лишь у небольшого числа зажиточных семей были орошаемые участки долинных полей. Эти участки считались частной собственностью семьи, но без права свободной продажи. Та небольшая часть народности цзинпо, которая расселена в равнинных районах в непосредственном соседстве с китайцами и тай и чаще всего на землях, принадлежа- 579 37*
щих китайским и тайским феодалам, уже сравнительно рано оказалась вовлеченной в сферу действия товарного хозяйства и утратила многие черты, присущие хозяйственно-культурному облику своего народа. Цзинпо теперь земледельцы, животноводство развита у них слабо и в основном представлено содержанием тяглового скота и домашней птицы, реже — небольшого числа свиней и овец. Прежде, до переселения на юг, скотоводство являлось их основным занятием, о чем свидетельствуют легенды и некоторые явления материальной культуры и культовой обрядности. По хозяйственно-культурному типу цзинпо еще недавно принадлежали к мотыжным земледельцам. Основными сельскохозяйственными орудиями были мотыга и меч — дах (универсальное орудие и в бою и при расчистке тропы в джунглях и т. п.). Мотыгами после пожога обрабатывалось более 70% земли полей. Повторный пожог пней крупных деревьев, стерни и травы позволял сохранять плодородие почвы 2—4 года. Затем поле забрасывали на 12—16 лет, для посевов же расчищали новый участок. Из сельскохозяйственных культур преобладали кУкУРУза, бобовые, гречиха, просо мелкое, гаолян, рис (местного типа, из клейких сортов); из технических — коротковолокнистый хлопок, опийный мак, лаковое дерево, чайный куст и др. Орошаемые поля под рис устраивали террасами по горным склонам и обрабатывали их мотыгой, а поля, находящиеся в долинах, — плугом тайского образца. Цзинпо заимствовали у тай навыки ведения поливного земледелия. Низкий уровень развития сельского хозяйства в прошлом приводил к тому, что продуктов земледелия хватало семье не более чем на 4—6 месяцев; систематическое голодание вызывало долгое сохранение в качестве важнейших, хотя и подсобных занятий охоты и собирательства. Основная тяжесть работ на поле (после того как мужчины раскорчевали участок и сожгли пни и кустарники) падала на женщин; на охоту и в джунгли для сбора съедобных растений отправлялись мужчины. Нередко в горных лесах охотники-собиратели проводили 3—4 месяца в поисках добычи, способной обеспечить полуголодное существование семьи. В самое последнее время домашнее производство плетеных изделий из бамбука получило некоторое товарное значение наряду с кузнечным и ювелирным промыслом; продукты этих промыслов сбывались на равнинных рынках в соседних тайских районах. Промыслами также занимаются мужчины. Поселения чаще всего представляли собой тип военной крепости чжащ когда отдельные деревни обнесены частоколом-оградой, а внутри нее расположено от трех до тридцати домов отдельных семей, связанных, как правило, родственными отношениями. Жилой дом цзинпо обычно свайный. Высота свай различна в зависимости от профиля местности, в среднем более полутора метров. В настоящее время опорные столбы каркаса дома являются одновременно и сваями: на высоте полутора метров и выше от земли поперечные балки соединены с ними полулунным врезом (с последующим обвязыванием сочленения лианой) или же сквозным продергиванием. Наличие при доме двух—трех открытых веранд (менее поднятых над землей, чем пол дома) и характер их сочленения с основным строением позволяют говорить о том, что жилой дом цзинпо по типу восходит к строениям на помосте. Дом в плане прямоугольный, строгой ориентации нет, так что в одном селении могут быть дома, обращенные на север то фасадами, то торцом. Стены дома невелики, но высота их различна по районам. Иногда стены делаются в виде плетня, иногда их нет вовсе, а каркас дома затягивается циновками. Крыша дома чаще всего двускатная, со значительной крутизной. Покрытием ее служат 80-сантиметровые полоски пальмового листа, перегнутые посредине на палочке метровой длины наподобие 580
швабры. Они плотно накладываются от низа крыши до верха одна на другую. В верхней части крыши, как в Индонезии и других странах ЬОю- Восточной Азии, над коньковой балкой покрытие обшивается циновкой или накрывается половиной продольно расколотого ствола бамбука. Окон в домах нет. В долинных поселках, в подражание домам городского типа, изредка делаются окна — подъемные, как фрамуга. Обычно дом имеет три входа — общий, гостевой и «дверь духов» (как показывают названия, первым из них пользуется любой входящий в дом, вторым только «гости» — молодые люди, посещающие взрослых дочерей в семье, третьим же входом не пользуется никто). Иногда входных дверей, ведущих в дом, больше: две (иногда и более) дополнительных двери ведут на боковые веранды, но это только в том случае, когда в доме живет несколько малых семей, или пока взрослые сыновья еще не отделились. Внутри дома тянется продольная перегородка, не доходящая до крыши, достаточная, чтобы за ней не было видно сидящего или даже стоящего человека. От нее делаются перегородки в таком количестве, какое необходимо для отделения родителей от детей и взрослых дочерей от остальных детей. Иногда же перегородки условные, но четко представляемые всеми обитателями дома и частыми посетителями. В каждой (реально существующей или условно выделяемой) комнате имеется свой очаг. Очаг представляет собой квадратную (в среднем 1 кв. м) опоку, забитую очень плотно утрамбованной глинистой смесью. С годами глинистая смесь достигает состояния обожженного кирпича. Над очагом ставится или подвешивается от балок крыши редкая клетка из бамбука, на которой размещается утварь, сушится одежда, вялится мясо. На циновках спят все члены семьи, кроме престарелых родителей. Ложе родителей напоминает северные нары. Внутри дома у задней стены расположен алтарь с особым очагом, разведение огня на котором разрешалось только при жертвоприношениях духам. Алтарь представляет собой шест с надетым на него черепом быка или буйвола. Украшения такого рода обязательны и снаружи над «входом духов». Количество черепов животных свидетельствует о хлебосольстве и об авторитете хозяина и его предков среди жителей селения. Перед домом главы семьи (в прошлом вождя и жреца) и наиболее авторитетных жителей часто расположены шесты с подвесными изображениями солнца и луны, шесты с корзинами — символ жертвы путем заклания птицы; в прошлом, когда среди цзинпо были распространены человеческие жертвы, в такой корзине помещалась голова жертвы, служившая «залогом благополучия» (см. «Кава»). Близ дома расположены подсобные помещения — амбары, сараи для орудий труда, склад топлива и т. п. Помещением для скота служит обычно пространство под домом. Нередко между сваями дома размещаются и ткацкие принадлежности семьи. Как правило, для приготовления праздничной одежды использовалась плотная домотканная материя, хлопчатобумажная или шерстяная. Мужской костюм составляют: короткая без воротника с длинными узкими рукавами прямозастежная куртка, короткие (до икр) широкие штаны, и то и другое предпочтительно черного или темно-коричневого цвета, и зеленого или красного цвета тюрбан. Женский костюм — короткая до талии кофта (чаще всего черная), темно-красная из плотной ткани юбка типа саронга, вокруг ног несшитые паголенки или обмотки. Сравнительно не^ давно юбки стали делать сшитыми. Несшитая шерстяная юбка саронг и сейчас обязательна в праздничном костюме. Праздничную кофту делают из покупного черного бархата или плюша. Непременной частью мужскога и женского костюма является квадратная сумка из домотканной шерсти или сыромятной кожи, которая вешается через плечо. В ней хранят бетель, табак и др. Девушки до замужества носят короткую стрижку; замужние женщины отпускают волосы, укладывают их в прическу и носят тюрбан из легкой ткани. Вокруг бедер, на запястьях и на щиколотках носят украшения в виде нескрепленных обручей из бамбука или ратана, окрашенного лаком в красный и черный цвет. Распространены укра-- 581
Рис. 106. 1 — женщина народности цзинпо за ткацким станком (провинция Юньнань); 2 — невеста (в центре) перед свадьбой (народность цзинпо, район Дэхун).
Рис. 107. Магазин в горной деревне цзинпо. шения из дутого серебра: серьги, нагрудные подвески, сложные пелеринообразные ожерелья из полусферических бляшек, соединенных серебряной цепочкой. Еще до 1950-х годов в основных районах обита- Сельская община и ния цЗИ1Шо шел процесс перехода от первобытнооб- <<горныхИчиновников>> щинного строя к феодальному. До начала кооперативного движения (1956 г.) основной хозяйственной и социальной ячейкой была сельская община буни. Община коллективно владела прилегающими к деревне пустошами, лугами, пастбищами, лесными участками. Орошаемые поля и огородные приусадебные участки считались частной собственностью семьи, однако без разрешения главы общины их нельзя было продавать. Цзинпо не испытывали недостатка в земле, поэтому периодических переделов не существовало и каждая семья имела право пользоваться залежными землями для расчистки участка под посевы. Родо-племенные подразделения сохранились как пережиток в отдаленных горных районах. Но реальное значение принадлежность к роду сохранила лишь в брачных отношениях (трехродовой союз). В обработке полей, при постройке дома, при совершении различных культовых церемоний каждая семья имела право рассчитывать на безвозмездную помощь своих родственников и сообщинников и получала такую помощь. Любая семья, исчерпавшая запасы своих продуктов, могла безвозмездно «гостевать», т. е. по существу кормиться у любой другой семьи. Никаких ограничений на получение такой помощи по признакам племенной или родовой принадлежности не существовало, что показывает, сколь прочно сохранялись традиции первобытнообщинного строя. Тем более разительным был контраст между основной массой народа и шаньгуань, представлявшими административную власть, а фактически бывших приказчиками китайских и тайских феодалов в районах цзинпо. После установления в районе Дэхуна системы ту-сы китайская администрация передала власть тайским ту-сы, которые и собирали налоги во всей зоне обитания цзинпо. Во главе общин цзинпо стояли выборные старейшины — потомки вождей племен и родов. Для облегчения сбора 583
налогов тайские ту-сы отменили прежнее деление на отдельные оо- щины — деревни цзинпо, присвоив особо отличившимся старейшинам наследственный титул шаньгуань и подчинив им обширные районы, включавшие несколько десятков или сотен общин. Шаньгуани постепенно отрывались от своего народа, превращались в феодальных правителей. Перед образованием КНР пять крупнейших шаньгуаней управляли каждый более чем 10 тыс. людей; непосредственными исполнителями их воли в общинах-деревнях были «маленькие чиновники» — сувун. Хотя за очень редким исключением сувун были выборными, но в целом должности и шаньгуань и сувун были наследственными, передающимися от отца к младшему сыну, наследующему также и имущество семьи. Шаньгуани узурпировали права общин, которые ранее распоряжались своими землями на подвластной им территории. В случае, если из какой- либо общины семья переселялась в другую общину, ее землей из общинного фонда наделялся шаньгуань. Он же совершал обряды, связанные с началом и окончанием полевых работ, руководил обрядами жертвоприношения главному духу Мудаи. Считалось, что шаньгуань «помогает земледельцам», совершая обряд жертвоприношения перед началом сельскохозяйственных работ. По праву распорядителя общинными землями шаньгуани и даже сувун присваивали лучшие по качеству и более значительные наделы земли, которую обрабатывали для них рядовые общинники на основе родственной помощи. Феодализирующаяся верхушка общества цзинпо — шаньгуань и сувун — беззастенчиво использовали традиции первобытнообщинного строя, сохранившиеся в народе, получая за свой труд «организатора сельскохозяйственных работ и жертвоприношений» обязательную «помощь» — обработку своего поля в течение 3—5 дней в году каждой семьей подведомственной территории, окорока жертвенных животных и вообще лучшие части охотничьей добычи. В 1940-х годах подавляющее большинство шаньгуаней стало давать ссуды своим соплеменникам, причем это нарушение безвозмездной помощи ими объяснялось, как «зло, введенное китайцами», которому они якобы не могут противостоять. Получилось так, что в семейной собственности шаньгуаней земли χι скота было во много раз больше, чем у рядового общинника. Шаньгуани даже составляли особое сословие, вне которого браки считали предосудительными. Семья у цзинпо моногамная, патриархальная, Семейно-брачные брак датрилокальный. отношения, культ тт et Половые отношения до брака у цзинпо относительно свободны. Когда дочь подрастала, родители по обычаю выделяли ей отдельное помещение в доме, куда с наступлением сумерек могли приходить ее «гости» и оставаться с ней до рассвета. Внебрачный ребенок и сейчас не считается позором (в отдаленных поселках горных районов цзинпо в жены брали предпочтительно имеющих детей, что свидетельствовало о способности женщины произвести потомство). Часты и сейчас вечерние встречи молодежи в особых общинных помещениях. Однако прежде было далеко не безразлично, из какого поселка юноша приходит к девушке в гости. Цзинпо в этнографической литературе часто приводятся как классический пример «трехродового союза», т. е. обязательного брака в пределах трех родов (теперь это фактически родственные или соседско-родственные поселения). Каждый житель поселка цзинпо четко осознавал себя связанным брачными обязательствами, общими для всех членов его рода, по отношению к майю — роду зятя, куда пошли в жены все его и его сородичей женщины, и к дама — роду тестя, откуда он и все мужчины его рода получали жен. Таким образом, пры- 584
Рис. 108. Могила цзинпо (район Дэхун). ход к девушке юноши из рода тестя или тем более из ее рода рассматривался как нарушение норм или как кровосмесительство. Кроме того, юноша или неженатый мужчина должен был быть из ее поколения. Когда юноша и девушка в процессе посещений договаривались о браке, то они просили родителей «обдумать дело», обращались к шаману — жрецу, который и определял целесообразность брака. Нередко мужчина умыкал невесту без ее согласия. Брак посредством умыкания сохранялся до последних лет. После того как украденную невесту привозили в дом жениха, он сам и все его родные собирали подарки и отправляли их родителям невесты. Если те принимали подаркп, значит, они согласились на брак. Однако женщина могла отказаться от брака или расторгнуть брачный договор при условии возвращения свадебных даров; мужчина, похитивший жену, мог развестись только при ее согласии. Свадьба, рождение ребенка и похороны сопровождаются ритуальными празднествами и обрядами, существенную часть которых составляют непременные жертвоприношения скотом и обильные угощения всех присутствующих на торжестве. В случае, если человек заболевал, приглашали жреца, который требовал заклания быка или буйвола для удовлетворения духов, причем значительная часть мяса жертвенного животного доставалась жрецу в качестве подарка. В религиозных представлениях цзинпо преобладают анимистические верования. Множество духов, как считают цзинпо, населяют живую и мертвую природу. Духи леса, рек или определенных местностей, духи — хранители животных, растений могут быть по отношению к человеку дружественными или враждебными. Яркие следы тотемистических верований и фетишистских представлений причудливо переплетаются в верованиях цзинпо с основными анимистическими верованиями и развитым культом предков. Посредниками между человеком и природой, духами, божествами считаются жрецы — мотоу. Существовала специализация жро 585
цов: одни из них специализировались на устройстве обрядов (особенно важным из которых был обряд заклания быка или буйвола), другие на проводах душ умерших в «Страну предков» и рассказывании преданий, третьи на ворожбе и лечении больных (часто лекарками были женщины). Магия и сейчас занимает значительное место в религиозной обрядности цзинпо. Только в небольшом уезде Чжэньси есть цзинпо католики, а среди живущих в непосредственном соседстве с тай некоторое число буддистов. Во время своих встреч юноши и девушки поют Народное творчество Друг Другу песни о любви, мелодия и содержание и культурные -» γ преобразования которых представляют прекрасные образцы фольклора. День ото дня импровизированные песни отбираются самими поющими и лучшие образцы повторяются из года в год, чем сохраняется преемственность и традиция поэтической культуры. Исторические легенды и предания молодежь слышит из уст мотоу, которые исполняют их во время ритуальных жертвоприношений. Предание говорит, что у цзинпо была своя письменность, подобная изобразительному письму наси. Но документальных свидетельств этого не сохранилось. В начале текущего столетия для цзинпо миссионерами была выработана письменность на основе латинской графики. Однако она была фонетически очень несовершенна. В 1956 г. при помощи исследовательской группы Института языков национальных меньшинств Академии наук КНР был выработан проект письменности также на латинской графической основе. В 1957 г. он был принят и было начато обучение на его основе.
Глава V ВЬЕТНАМЦЫ Вьетнамцы живут в западной части провинции Гуандун, их насчитывается около 4 тыс. человек. В 1952 г. вьетнамские волости Утоу, Ваньвэй и Шаньсинь слились в единую Вьетнамскую автономную волость. 1 мая 1958 г. вьетнамцы совместно с чжуан и яо создали Дунсинский многонациональный уезд. Самоназвание вьетнамцев — кинь. В китайской литературе они известны под названиями юэ или юэнанъ, что является китайским произношением вьетнамских слов вьет или въетнам. В КНР для названия вьетнамцев принято их самоназвание, в китайском произношении звучащее цзин. Вьетнамцы КНР говорят на северном диалекте вьетнамского языка, составляющего по мнению одних ученых особую группу китайско-тибетской семьи языков, по мнению других — группу в мон-кхмерской семье, и пользуются вьетнамской национальной письменностью на латинской основе. Как правило, все говорят также по-китайски (на гуанчжоуском диалекте). Вьетнамцы живут в прибрежной морской полосе, поэтому естественно, что их основным занятием является рыболовство, для чего используются разнообразные орудия лова (верши — на мелководье, сети, удочки — в открытом море). Мужчины уходят на лодках далеко в море, женщины ловят рыбу и занимаются сбором морских водорослей вблизи берегов, а также обработкой всего улова. У большинства вьетнамцев свыше 70% доходов дает именно занятие рыболовством. Подсобными занятиями являются земледелие и соляной промысел (выпаривание соли из морской воды). Сельскохозяйственный инвентарь, техника обработки земли, а также выращиваемые культуры такие же, как у соседних китайцев. Ранее классовое расслоение у вьетнамцев не было четко выражено. Правда, выделялись и более богатые семьи, из числа которых выбирался старейшина деревни. В его обязанности входило представлять свою деревню при разрешении споров с другими деревнями, возглавлять общедеревенские мероприятия и т. д. Основными эксплуататорами выступали китайские помещики, купцы, чиновники, а также капиталисты-рыботорговцы. Жизненный уровень вьетнамцев был очень низок. После образования КНР было налажено рыболовство, земледельцы по аграрной ре- 587
форме получили землю. К концу 1955 г. вьетнамцы объединились в рыболовецкие кооперативы высшего типа. Материальная и духовная культура вьетнамцев Китая в основных своих чертах сходна с культурой вьетнамцев северной части Вьетнама. Некоторые специфические черты наблюдаются в жилище: оно невысокое, высота лицевой стороны дома достигает лишь 1.5—1.6 м. Пол дощатый или сделан из полос расщепленного бамбука. Вьетнамцы едят и спят на полу, а потому при входе в дом снимают обувь. Семья у вьетнамцев малая, в основном моногамная. Отмечаются пережитки родовой экзогамии в виде запретов вступать в брак однофамильцам. Распространены смешанные браки, особенно с китайцами. Большинство вьетнамцев Китая исповедует даосизм. С конца XIX в. получило некоторое распространение (через французских миссионеров) католичество. У вьетнамцев продолжают бытовать и старые анимистические представления: культ предков и вообще духа усопших и т. д.
Глава VI МОН-КХМЕРСКИЕ НАРОДЫ Два народа Южного Китая, которые населяют юг провинции Юньнань, — кава и бэнлун — безусловно относятся по языковому признаку к мон-кхмерской группе аустро-азиатской языковой семьи. Относительно третьего народа — булан, который генетически связан с этими двумя народами, существуют различные мнения о его этнической принадлежности. По данным лингвистики, их можно считать также пред- са авителями мон-кхмерской группы. В отношении древнего периода истории этих народов известно, что они считают себя аборигенами районов Юньнани и рассматривают всех прочих как пришельцев. В китайских же хрониках впервые упоминание о них мы находим в труде Фань Чо «Маныпу» (IX в.). Такие, довольно краткие, сведения, однако, позволяют предположить, что кава, бэнлун и булан — остаточные группы мон-кхмероязычных племен, формировавшихся также и на юге материковой Восточной Азии еще в III тысячелетии до н. э. По предположениям советских исследователей (Н. Н. Чебоксаров), в эту эпоху на юге Китая происходит смешение южномонголоидов и австралоидов, результатом которого явилось образование как южноазиатских антропологических типов (к ним относятся все прочие народы Южного Китая), так и переходных групп, к которым относятся по антропологическим признакам прежде всего кава и бэнлун. В прошлом эти народы стояли на низкой ступени общественного развития, сохраняя в значительно большей степени, чем другие национальные меньшинства, архаическую культуру и быт первобытнообщинной эпохи. КАВА1 Кава, как и лису, ну, дулун и цзинпо, в культурном и социально- экономическом отношениях являлись наиболее отсталыми группами среди народов Южного и Юго-Западного Китая. 1 Некоторые исследователи предлагают называть эту народность «ва». В настоящее время в КНР официально принято название «кава». 589
По данным переписи 1953 г., кава в КНР насчитывалось окола 286 тыс. человек. Кава населяют юго-запад провинции Юньнань. Основными районами расселения кава являются горные области уездов Лань- дан, Цанъюань, Чжэнькан, Гэнма, Шуанцзян и район Симэн. Кава центрального горного района Симэн в современной китайской литературе также называются дакава («большие кава»), а кава, живущие вне этого района среди китайцев, тай и лаху, называются сяокава («малые кава»). Кава подразделяются на три большие племенные группы — бужао, ва и во, наименования которых являются наиболее распространенными самоназваниями кава. В прежние времена китайцы называли кава двумя названиями: тег которые больше подверглись китайской ассимиляции и признавали власть китайских императоров, назывались «ла» (кала, хала), другие, «непокоренные», назывались «ва» (кава, хава); после образования КНР в законодательном порядке было принято решение о применении общего названия «кава». По языку кава относятся к ветви вапалаунг мон-кхмерской группы аустро-азиатской семьи языков. В отношении языка и культуры наиболее близки кава небольшие национальные группы Юньнани бэнлун (палаунг) и булан (пумань), насчитывающие вместе около 38 тыс. человек. Следовательно, кава являются самым крупным (по численности) представителем мон-кхмероязычных народов Южного Китая. В языковом отношении обе группы народа кава, условно подразделяемые на дакава (население горного района Симэн) и сяокава (все остальные), имеют лишь незначительные диалектные расхождения, в то же время в культурном отношении они резко отличаются друг от друга. Последнее объясняется тем, что дакава, населяющие труднодоступные горные районы в отличие от сяокава, живущих в долинах и нередко чересполосно с китайцами и тай, сохранили в большей степени свой прежний уклад жизни. Сяокава, воспринявшие многие элементы материальной культуры, хозяйства, быта, социального уклада китайцев и тай, в период перед победой революции были обществом, у которого складывались феодальные отношения. Этногенез кава Проблема происхождения народов мон-кхмерской группы является до сих пор одной из сложных и не имеющих еще окончательного решения. История бесписьменного в прошлом народа кава, находившегося долгое время в состоянии естественной изоляции, также остается неразработанной. В связи с данной проблемой было высказано два различных предположения о появлении мон-кхмеров в Китае. С одной стороны, английский исследователь Дэвис,2 считая представителей мон-кхмерских народов древнейшим населением провинции Юньнань и соседних с ней районов Индокитая, отрицает их автохтон- ность в данных районах. Он предполагает, что они пришли в эти районы из Восточного Китая, теснимые китайцами. Причем те из них, которые ушли в горы Южного Китая, сохранились в Китае и по сей день, а другие мон-кхмеры были оттеснены еще дальше на юг, на Индокитайский полуостров. Вышедшие из Восточного Китая мон-кхмеры в южных районах Юньнани и на Индокитайском полуострове встретились, по мнению Дэвиса, с какой-то очень низкорослой расой и ассимилировали ее. Смешение с этой «карликовой» группой повлияло на образование тех антропологических особенностей кава, о которых говорилось выше. 2 Н. К. D a ν i е s. Yunnan -- the link between India and Yangtze. Cambridge. 1909, pp. 337—338. 590
Другая теория была высказана китайскими учеными. Согласно этой теории, мон-кхмероязычные народы Южного Китая являются выходцами с Индокитайского полуострова и, вероятно, остаточными группами тех австралоидных элементов, которые еще в эпоху мезолита вступили в контакт с южномонголоидами в пограничных районах Южного Китая и северной части Индокитайского полуострова. В советской этнографической науке принято положение об автохтон- ности мон-кхмероязычных народов как юго-западным районам материковой Восточной Азии, так и Юго-Восточной Азии (см. вводные главы). В китайской литературе о племенах, называемых кава, впервые упоминается в труде «Обозрение провинции Юньнань» (Юньнань тунчжи, гл. 187), изданном при династии Цин, в годы правления Цяньлун (1756—1796). В более ранних источниках (IX в.) их предки именовались ванцзюйцзе, ваньмань, вайюй, причем эти названия распространялись на население юго-запада современного Китая и северной части современных Бирмы и Вьетнама. В «Юньнань тунчжи» отмечалось, что те кава, которые живут в горах, не покорены, занимаются охотой и земледелием, часто грабят на дорогах караваны с товарами. Другие же кава подчиняются власти императора, несут повинности и охранную службу. Сами же кава о своем происхождении рассказывают в различных легендах и преданиях. В большинстве из них излагается, как правило, история происхождения какого-нибудь одного рода от какого-либо животного, насекомого, растения или от мифического вождя Хулу (что значит «тыква-горлянка», интересно, что есть варианты, в которых прямо рассказывается, что прародительницей кава была тыква).3 v - Земледелие играет важную роль в жизни сяокава Хозяйство и быт r J г и является их основным занятием; у дакава основным занятием теперь также является земледелие, однако еще совсем недавно большое значение для них имела охота. Все продукты земледелия преимущественно идут на собственное потребление, а шкуры убитых животных, опий или красное дерево в специальные дни ярмарок кава выменивали у китайцев и тай на соль, ског или металлические изделия. Основными земледельческими культурами, которые выращивают кава, являются суходольный рис, пшеница, кукуруза, просо, гаолян, гречиха, бобовые, хлопок, раньше также сеяли опийный мак. Земледелием занимались женщины, на мужчинах лежала обязанность корчевания пней, рубка деревьев и охрана женщин во время работы. Сельскохозяйственные орудия были еще совсем недавно чрезвычайно примитивными, основным и наиболее совершенным орудием труда была мотыга, рабочую часть которой выделывали собственные кузнецы кава. Однако кузнечество не было полностью отделено от земледелия. В районах дакава до последних лет продолжало существовать подсечно-огневое земледелие. Обычно в январе места, отводимые под пашню, очищались от леса и кустарников и выжигались. Затем в марте на них производили посев, а уже в середине лета собирали урожай. Уборка производилась вручную, по колоску, молотили же ногами. Даже буйволы и лошади, разводимые дакава, редко применялись на полевых работах и использовались преимущественно для 3 Все человечество произошло из тыквы, говорит легенда (сравните эпические сказания группы аси народа ицзу). Когда люди появились в ней, тигр стерег их и не выпускал. Воробей клюнул тигра в хвост, тот обернулся, чтобы схватить обидчика, а люди тогда вышли из тыквы. За этот подвиг воробья почитают все кава. 591
транспортировки грузов или верховой езды (лошади), а коровы — для жертвоприношений. Помимо этих животных, кава разводят также овец, свиней, собак, кур. На костях собак и кур гадают. Собаки используются на охоте, и их мясо употребляют в пищу. Однако скотоводство в целом не имело, да и не имеет существенного значения в хозяйстве кава. В то же время скот служил показателем богатства семьи. В сельскохозяйственном производстве прогресс наступил лишь после осуществления аграрной реформы в районах расселения сяокава, а также демократических преобразований у дакава. Уже в 1955 г. в районе Симэн существовало 7 производственных кооперативов, из них в одном членами кооператива являются только кава, в других — лаху и кава. К 1958 г. в районе расселения сяокава было создано несколько кооперативов высшего типа. Охота у дакава является исключительно мужским занятием. Охота ведется на диких животных, обитающих в горных лесах, — тигров, леопардов, горных козлов, медведей, и др. Из ремесленного производства у дакава имеют некоторое развитие ткачество, производство железных изделий и утвари из бамбука; у сяокава, помимо этого, развито изготовление серебряных украшений. Однако во всех случаях, за исключением поделок из серебра, дакава производит вещи для себя, а не на продажу. Постоянная борьба с многочисленными противниками (китайцами, тай, цзинпо), пытавшимися покорить кава, живущих в горном районе Симэн, наложила определенный отпечаток на селения дакава. В то время как деревни сяокава напоминают селения тай этих районов, деревня дакава — это своеобразная крепость, которую практически не могли захватить воинственные соседи кава. Как правило, деревня располагается на господствующем в данном месте склоне. В деревне от 100 до 200 домов. Вся деревня окружена земляным валом в 2—3 м высотой и такой же толщины. Вал специально обсажен кактусом. Недалеко от вала устраивается широкий и глубокий ров, через который нельзя перепрыгнуть. Попасть в деревню можно только через туннели, расположенные на разных концах селения. Туннели имеют опоры из столбов, стены из досок и обсажены кустарником, ветви которого переплетаются вверху и образуют крышу. Высота туннеля не больше среднего роста кава, а ширина такова, что с трудом проходят двое. Перед входом в различных местах вбито несколько высоких, с отравленными концами кольев, которые должны задержать постороннего. Вход в туннель закрывается двухстворчатой дверью из толстых досок, имеющей массивный засов. Таким образом, ни войти, ни выйти из деревни кава нельзя без согласия ее жителей. Внутри деревни, позади вала, дома располагаются в беспорядке на удобных для строительства склонах. Жилище обычно свайное. Сваи высотой до 2 м. Попасть в дом можно лишь по бамбуковой лестнице или по столбу с вырезами-ступенями. Сооружаются жилища из строевого леса, идущего на сваи, столбы и пол. Стены и двери делаются или из бамбуковой плетенки, или из обтесанных досок. Дверной проем — вход — делается овальной или полукруглой формы. Жилище по внешнему виду из-за соломенной крыши, спускающейся почти до земли, кажется несколько овальным. Вокруг дома сооружается невысокая изгородь. Под жилым помещением, между сваями, устраивается загон для домашних животных. Дома вождей чаще всего делятся на 2—3 комнаты, сваи их жилищ украшены орнаментами. Обстановка дома чрезвычайно скудная даже у вождей: она состоит из нескольких циновок, брошенных на полу, и невысоких табуретов. Очаг делается на квадратной раме, забитой толстым слоем земли, 592
и расположен в центре жилого помещения. Здесь же в доме хранится оружие (ружья, копья, лук и стрелы), домашняя утварь и коровьи черепа. Никаких больших чанов для хранения воды, как у многих других южных народов, нет, так как кава считают, что избыток воды приносит лихорадку, поэтому воду женщины носят нередко по нескольку раз в день в бамбуковых стволах-кувшинах из водоема. Если же источник воды находится далеко в горах и выше деревни, то устраивается бамбуковый «водопровод». Бамбук раскалывают пополам и по соединенным концами половинкам, как по желобу, вода течет в общий колодец деревни. Одежда до последнего времени была различной у обеих групп. Сяо- кава во многом переняли тайский костюм, а мужчины и женщины дакава в холодное время в добавление к мужскому поясу стыдливости и короткой женской юбке носили своеобразную холщовую или шерстяную накидку наподобие накидок чарва у ицзу, которыми прикрывали обнаженное тело. Женщины дакава носили множество серебрянных украшений. Выше уже говорилось, что сяокава стояли на бо- Общественный строй лее ВЫСОК(щ ступени общественного развития, чем и родо-племенная п J » * ' - организация дакава. оемля в районах сяокава находилась в собственности помещика, который был или тай, или китайцем, или кава. Последний нередко являлся вождем племени, получившим титул вана от китайского императора. Большая часть скота также принадлежала помещикам, и трудящиеся кава были у них арендаторами. У дакава до последнего времени сохранялись первобытнообщинные отношения. Пахотная земля и поливные участки у дакава были в частной собственности, а пустоши и целина находились в собственности всего племени; каждое племя имело четко установленную границу своего владения. Члены данного племени имели право обрабатывать пустоши, но они должны были делиться доходом со своими сородичами, и эта племенная земля не могла быть ни продана, ни куплена. Земля, находившаяся в частной собственности, обрабатывалась семьей самостоятельно и с помощью рабов. Рабы составляли 5—8% всего населения района Симэн. Детей, остававшихся сиротами после войны, обычно обращали в рабов. Раб стоил 2 буйвола или равную им сумму юаней. Рабы использовались главным образом на домашних работах в симье, в случае сопротивления хозяевам их наказывали палками, сжигали или вешали. Раб мог купить себе свободу, рабыня же становилась свободной, если у нее рождался ребенок от хозяина, что и считалось выкупом. Рабы не играли существенной роли в хозяйстве, поэтому справедливо мнение, что рабство у дакава существовало лишь как домашнее, патриархальное. Важной формой ведения земледельческого хозяйства было сохранение системы «общинных полей», несколько напоминающей систему «хэму» у хайнаньских ли. Количество общинных земель было невелико в сравнении с частными землями. На общинных полях работали все сообща, а полученный доход делили поровну. Родовая помощь была незыблемым правилом. Если внутри племени один род страдал от голода, ему помогали другие роды своими продуктами. Весь доход от охоты был, как правило, достоянием всего рода. Даже такое важное приобретение во время охоты, как череп человека (см. ниже), никогда не становился собственностью охотника, а был собственностью рода или племени. Экономическая отсталость дакава определяла сохранение у них до последних лет этих первобытных форм коллективного труда и коллективной собственности. 38 Народы Восточной Азии 593
Рис. 109. 1 — женщины кава; 2 —> женщина кава за работой.
Все семьи, связанные общим происхождением, составляли одну родственную группу, которая преимущественно селилась в одном месте и представляла одно поселение кава, в то же время нередко селились вместе от двух до четырех таких групп. Подобные деревни являлись по существу соседскими общинами. Во главе каждой общины стоял старейшина (алан). Две, три, четыре общины объединялись в одно племя. Алана выбирали гаданием на костях курицы, а затем утверждали на собрании общины. Во главе племени стоял великий алан, избранный при обязательном единодушии всех общин. Действия алана требовали согласия всех членов общин или племени, они же могли сменить алана. В каждой семье были свои деревянные мужские и женские барабаны. Особый деревянный барабан был у каждой общины, бить в него для сбора мог только старейшина. В каждом племени был также свой главный барабан, который принадлежал самой многочисленной общине, старейшина которой был также вождем племени. Барабаны хранились в специальных помещениях. Каждая родосемейная группа была самостоятельна в отправлении родовых культов, имела свои родовые кладбища, особые родовые праздники и обряды. Иногда функции посредника между общинами осуществлял специальный старейшина (чжанъе), а отправлением родовых культов ведал жрец (мона). Нередко племена объединялись в союз племен. Обычно такое объединение вызывалось следующими тремя обстоятельствами: а) временный союз во время войны; б) союз побежденного племени с победившим племенем для прекращения кровопролития в будущем; в) небольшое племя ввиду угрозы со стороны враждебного племени вступает в союз с большим племенем для собственной защиты. Все эти объединения носили временный характер и в мирное время не имели места и не влияли на внутреннюю жизнь племени. Семья кава в настоящее время патриархальная π Семейно-брачные моногамная. До недавнего времени существовал вы- верования КУП невесты, за которую давали буйволов или собак. По обычаю, первый ребенок считался принадлежащим родителям невесты, π если его хотели оставить в роде мужа, необходимо было дать большой выкуп. Это называлось доплатой за мать. При обычной патрилокальности брака нередки были случаи, когда муж уходил в дом жены. Пережитком материнского рода можно считать и бытование широко распространенных у кава добрачных сборищ. Во время больших празднеств молодежь 17—18-летнего возраста вступала в половые отношения, что уже по существу и было началом брачных связей. В брачных отношениях соблюдалась экзогамия рода. Добрачная связь и брак между юношей и дочерью его дяди со стороны матери (кузенный брак) вполне допустимы. Верования кава, как и племен о. Тайвань, носят следы тотемизма, а также культа предков и духов, населяющих природу. Среди сяокава были буддисты. Непосредственно связана с верованиями кава бытовавшая ранее у них охота за головами людей. Принесенный в деревню череп, причем обязательно чужеземца, а не своего соплеменника, должен был, по их поверьям, обеспечить процветание роду, его благополучие и, главное, хороший урожай. С этим обычаем и с тотемистическими воззрениями кава связана легенда о двух первых предках кава — головастиках Ятави и Ятай. Головастики Ятави и Ятай жили в таинственном озере. В озере они провели первые годы и превратились в лягушек, которые перебрались из озера на гору Намдао. Лягушками они пробыли недолго и стали какими-то существами с крас- 595 38*
Рис. 110. 1 — настенная роспись (народность кава); 2 — помещение для деревянного барабана (народность кава).
ными глазами, не отбрасывающими тени даже при ярком солнце. Переселившись в пещеру Паккедо («место, откуда вышли все люди») на склоне горы Намка, они жили охотой на свиней, горных козлов и зверей. Прошло много дней, а детей у них не было, но вот однажды они забрели в страну, где жили люди, и, мучимые голодом, поймали человека, съели его, а череп захватили с собой в пещеру. Очень скоро у них стали рождаться дети и все в образе человека; мало-помалу дети, говорившие сначала по-лягушечьи, заговорили по-человечески. Тогда прародители поставили череп на видное место и стали ему поклоняться. У Ятави и Ятай было 10 сыновей и столько же дочерей. Сыновья поселились в долинах, а дочери поднялись в горы. Потомки дочерей и есть дакава. Перед смертью прародители собрали всех своих потомков и завещали им почитать себя как прародителей, а для того чтобы в их деревнях был мир и довольствие, всегда иметь человеческий череп. В этой легенде отражен ритуальный каннибализм, оформленный как обряд, связанный с почитанием прародителей кава, с необходимостью следовать их заветам. Принести в жертву человеческий череп духам первых предков можно только по особым случаям — во время войны, засухи, эпидемии, строительства новой деревни, а главное — при начале полевых работ, чтобы был хороший урожай. В последнем случае плодородию, по поверьям кава, могут помочь только новые черепа, а не старые, и перед началом полевых работ кава уходили на охоту за головами. Составлялись специальные охотничьи партии до 10—12 человек, охотились соблюдая строгие правила и обычаи. Одним из важнейших правил являлся запрет убивать сородичей. Добытый череп не мог принадлежать одному человеку, он принадлежал только роду или всему селению и «помогал» только всей общине в целом. В этой связи у кава не было обычая, как у некоторых из гаошань, выставлять череп перед своим домом для прославления личной доблести. Черепа у кава складывались в специальных хранилищах в родовой роще. Преимущественно кава убивали иноплеменцев, так как, по их поверьям, местопребыванием духа покойника на земле является его собственный череп и чем дальше от дома убит человек, тем менее вероятно, что его дух найдет дорогу к себе на родину, тем дольше он будет привязан к тому месту, где находится череп и тем усерднее он будет охранять это место от козней злых духов. Этот обычай исчез в 40-х годах XX в. и сохранился лишь в своей пережиточной форме — убийстве животных для тех же целей или просто покупке или обмене черепа какого-либо умершего у других народов и племен. Народ кава, несмотря на свою отсталость в эко- Современное номическом и культурном отношениях, успешно бо- положение J Jr ' J ролся многие века за свою независимость не только против войск феодального Китая, но в начале нашего века и против отрядов английского империализма, стремившегося захватить Юньнань. В апреле 1903 г. кава вместе с лаху в уезде Чжэньбянь подняли большое восстание против вторжения английских войск на их территорию. В годы революции и после провозглашения КНР кава и в горах, и в долинах оказывали помощь Народно-освободительной армии Китая в ликвидации банд гоминьдановского генерала Ли Ми. В 1954—1955 гг. в Юньнани были созданы автономный уезд Мын- лянь народов тай, лаху и кава — центр г. Мынлянь, автономный уезд Гэнма народов τ ай и кава — центр г. Гэнма. БЭНЛУН Народность бэнлун принадлежит к числу малочисленных народов Китая: их всего около 3 тыс. человек. Живут они в провинции Юньнань, уездах Луси, Лунчуань, Жуйли, Инцзян Дэхунского автономного округа народов тай и цзинпо. Часть бэнлун обитает в Бирме. 597
Бэнлун имеют различные самоназвания; кроме наиболее принятого бэнлун, еще встречаются жушай (уезд Лунчуань), ан (уезд Луси), мэн- банъ, жувэн, пянъ, даопо и т. д. — всего около 20. В западноевропейской литературе они известны под названием «палаун». Язык бэнлун относится к ва-бэнлунской ветви мон-кхмерской группы аустро-азиатской языковой семьи. В языке бэнлуи выделяют 3 диалекта; булэй, жаоцзин, жулин. Бэнлун знают языки цзинпо и тай, а в последнее время также китайский. Своей письменности бэнлун не имели. Хроники сообщают, что свыше 2 тыс. лет назад на большой территории к западу от р. Ланьцанцзяна жили племена айлаои, в других источниках именуемые пу. Они и являлись предками нынешних мон-кхмерских народностей Китая, в том числе бэнлун. Земледелие является основным занятием бэнлун. В горных районах широко бытовал подсечно-огневой метод. На богарных землях сажали кУкУРУзу, гречиху, бобы и т. д. Урожаи были очень низки — около 100 цзиней с 1 му. Бэнлун издавна выращивают чайное дерево, древесный хлопок, эти культуры позднее у них заимствовали тай и цзинпо. От тай бэнлун переняли культуру возделывания заливного риса. При доме обычно есть небольшой огород, где выращивают овощи, тыквенные культуры. Здесь же посажены фруктовые деревья (цитрусовые, дурьян). Земледелие не обеспечивало полностью продовольствием, поэтому известную роль играло собирательство. Бэнлун держали для жертвоприношений буйволов, свиней, кур. Теперь скот используется как тягловая сила на сельскохозяйственных работах. Женщины бэнлун издавна занимаются ткачеством. Многоцветные хлопчатобумажные материи бэнлун китайские торговцы в древности вывозили даже во внутренние районы Китая. Женщины искусны в вышивании. Мужским занятием считается плетение из бамбука. До 1949 г. у бэнлун сохранялись многочисленные пережитки первобытнообщинного строя. Деревня бэнлун представляла собой общину, состоящую из 5—15 родственных семей. Деревня имела определенные границы; земля, за исключением поливной, находилась в общем пользовании, однако каждый член деревни мог свободно поднимать пустующие земли; лес, пастбища также находились в общем пользовании. Во главе деревни стоял хотоу, управлявший всей жизнью деревни. Хотя земля находилась в пользовании у бэнлун, переселившиеся сюда тай и цзинпо объявили ее своей, заставив бэнлун платить арендную плату. Тайские и цзинпоские феодалы через старейшин собирали различные налоги, занимались ростовщичеством и таким образом эксплуатировали бэнлун. Деревня бэнлун располагается по склону гор, вблизи водных источников. Дом свайный, стены из плетеного бамбука, крыша кроется листьями или травой, иногда соломой. Конек крыши украшается рогами буйвола или их деревянным изображением. Перед домом устраивается терраса. Жилое помещение обычно двухкамерное. В центре первой камеры на глиняной подстилке устраивается очаг, здесь или на террасе едят и спят. Вторая камера, находящаяся за первой, представляет собой женскую половину, куда запрещалось входить посторонним. Основной пищей является рис, а также кукуруза, гречиха, широко в рационе представлены овощи, фрукты, побеги бамбука. Утварь делается из бамбука. Мужской костюм состоит из короткой, застегивающейся на боку куртки, штанов, пояса, головным убором служит длинный кусок материи, свернутый наподобие.тюрбана. 598
Рис. 111. 1 — крыша дома (народность бэнлун); 2 — рабочий помост перед домом (народность бэнлун). Женская кофта с застежками посредине, без ворота. Юбка цветная (попеременно чередуются горизонтальные красные, синие, желтые полосы) , сшитая и несшитая. Головной убор — длинный цветной платок, на который нашиваются сделанные из материи шарики. Разнообразны женские серебряные украшения (браслеты на руках, гривны, серьги), вокруг пояса женщины носят несколько сплетенных из тростниковой лозы колец. 599
Полюбив друг друга, юноши и девушки могли свободно вступать в брак, несогласие родителей не являлось препятствием, но к концу первой половины XX в. уже отмечались браки, заключенные по настоянию родителей из-за материальных выгод. После свадьбы молодые могли жить вместе с родителями или же отделиться, образовав новую семью. Для разводов не существовало препятствий, < главным было взаимное согласие супругов. Также не существовало запретов для повторных браков. Бэнлун исповедуют буддизм (хинаяна). Видимо, буддизм пришел к ним от тай. В каждой деревне есть песчаные башенки, имитирующие формы южнобуддийских пагод. Однако в религиозных воззрениях значительное место занимают добуддийские верования. Бэнлун поклонялись различным духам природы, приносили жертвы духам гор, воды и т. д. Многообразно народное творчество бэнлун. В преданиях, сказках, песнях рассказывается о предках, о народных героях ж т. д. Во время народных праздников старики и молодежь после совершения традиционных обрядов жертвоприношений сообща устраивали угощение, пили вино, танцевали, пели песни. Значительное распространение имеют лирические песни. В течение первых лет после образования КНР были проведены демократические преобразования, а затем приступили к опытному осуществлению кооперирования. За последние годы были освоены новые земли, особенно поливные, построены ирригационные сооружения, улучшились методы обработки почвы. Впервые были построены предприятия местной промышленности. В местах проживания бэнлун налаживается санитарно-лечебная работа, заболеваемость уменьшилась на 70—80%, более чем в два раза снизилась смертность. БУЛАН Булан, насчитывающие 35 тыс. человек, живут отдельными поселениями в провинции Юньнань. Сишуанбаньнаский автономный округ народности тай (района гор Буланшань). и автономный уезд Ланьцан народности лаху являются основными районами расселения булан. Большое число поселений булан есть в уездах Цзиндун, Юньсян, Шуанцзян и Чжэнькан провинции Юньнань. Самоназвание булан из уезда Чжэнькан — г/, а из Ланьцан — вэнгун, однако наиболее распространено первое. Под названием «пумань» булан прежде были известны в мировой литературе. Это название наряду с названиями «пужэнь» и «поуцзамань» существует в исторических хрониках. Язык булан относится к мон-кхмерской группе аустро-азиатской языковой семьи и наиболее близок языку кава и бэнлун. Булан не имеют своей письменности. В округе Сишуанбаньна в результате длительных экономических связей булан освоили тайский язык и нередко пользуются тайской письменностью. Этногенез этого народа тесно связан с общей проблемой происхождения мон- кхмеров. Существующие отрывочные сведения хроник позволяют говорить о том, что предки булан являлись аборигенами горного района Буланшань уже с VII— VIII вв. н. э. Именно в этом районе отмечала наличие поуцзамань китайская хроника IX в. н. э., с этим же горным районом связывает происхождение булан современная фольклорная традиция, согласно которой булан обитают на Буланшань уже в течение 1300 лет. 600
Селения булан размещались по горным склонам, среди непроходимых джунглей. Связь с внешним миром и даже с ближайшими соседями была чрезвычайно затруднена. Естественная изоляция, нарушенная лишь в середине 30-х годов нашего века, способствовала длительному сохранению низкого уровня производительных сил и примитивной общественной организации. Основным занятием булан было подсечно-огневое земледелие. Только 20 лет назад они стали перенимать от тай и лаху мотыжное земледелие, поэтому значительную роль в хозяйстве сохраняли охота, собирательство и рыболовство (по р. Ланьцан). Главным и чуть ли не единственным орудием труда был большой железный нож, которым рубили просеки в чащах, корчевали деревья на поле, с которым ходили на охоту. Мотыга появилась в самые последние годы. Вся земля, все леса в районе одного поселения считались общей собственностью. Деревня была поселением патрилинейных кровных родственников и являлась общинной, во главе которой стоял выборный старейшина (анъчжан). Аньчжан ведал всеми делами общины, как сельскохозяйственными работами, так и культовыми церемониями. В начале полевого сезона он путем гаданий определял, какой именно участок должен быть раскорчеван и очищен от кустарников и деревьев. Расчисткой занималась вся община, но после этого земля разделялась на участки, которые получала для обработки каждая семья. Развитие с середины 30-х годов XX в. связей с тайским населением способствовало начавшемуся преобразованию первобытной общины булан в соседскую. Стало допускаться поселение в деревне лиц, не являющихся кровными родственниками, власть старейшин становится наследственной. По отношению к старейшине члены общины стали нести определенные повинности — по праздникам устраивать ему угощение, в случае удачной охоты посылать в дар заднюю ногу убитого крупного зверя. Вновь поселившаяся в деревне семья должна была в первый год отработать на участке старейшины 12 дней безвозмездно. Распад первобытной организации более быстрыми темпами происходил у булан округа Сишуанбаньна, так как их поселения попали под власть тайских местных управителей. В результате изменившейся исторической ситуации полученные для обработки участки стали частной собственностью отдельных семей и прежде всего старейшин, которые начали сдавать их в аренду, а в ряде случаев использовать труд домашних рабов. Начал происходить процесс феодализации булан Сишуанбаньна, который привел к тому, что в 1949 г. 70% булан не имели своей земли или имели ее недостаточно и были арендаторами. Влияние тайского населения округа сказалось и на одежде булан этого района. Все эти перемены ухудшили материальное положение основной массы народа, тем более что под влиянием возникших экономических связей некоторые старейшины перешли от посева традиционных сельскохозяйственных культур — риса и кукурузы — к выращиванию товарных — чая и хлопка. Традиционным и основным жилищем булан являлись большие дома, где жило пять-шесть семей, составлявших большую семью. Антисанитарные условия жизни и скученность в таких домах приводили к быстрому распространению эпидемических заболеваний. После достижения юношей и девушкой 17 лет они получали право быть причисленными к своеобразной общественной организации моло- 601
дежи (кунцзя синао). Во время полевых работ молодежь помогала друг другу, между юношей и девушкой возникала привязанность, любовь. Песнями они говорили о своих чувствах. Когда молодые между собой договаривались, они просили сватов отправиться в дом девушки и у ее родителей получить согласие на брак. После свадьбы молодые селятся отдельно, прежде им отводили место в большом доме. Булан — анимисты, и только в округе Сишуанбаньна среди них распространен буддизм, заимствованный от тай.
Глава VII ИНДОНЕЗИЙСКИЕ НАРОДЫ Малаеязычные народы КНР представлены горными племенами Тайваня, собирательно называемыми гаошань, С происхождением этих малайских, или индонезийских, народов тесно связана проблема юэ. До сих пор еще нет единого мнения по поводу того — происходило ли в III тысячелетии до н. э. заселение юга Восточной Азии аустронезийцами юэ из островного мира, а затем последующее расселение их уже из Восточной Азии в Индонезию, или же формирование индонезийских народов происходило на материке, откуда они расселялись на острова. Известно, что в Восточной Азии во II—I тыс. до н. э. обитали различные племена юэ, часть которых создала государство Наньюэ и явилась предками современных чжуан-дунцев. Вместе с тем китайские хроники указывают на существование особых групп юэ — миньюэ и дунъюэ. В период существования государства Наньюэ областью их расселения были приморские районы Чжэцзяна, Фуцзяни и Гуандуна. Известно, что у них бытовал обычай татуировки тела, они умели делать большие лодки и хорошо плавать по морям. Вероятно, они были предками индонезийцев и не имели отношения к юэ, создавшим государство Наньюэ. О том, что миньюэ и дунъюэ не родственны племенам Наньюэ, довольно отчетливо сказано в древних китайских хрониках. Когда правителю Наньюэ стало известно о запрещении китайского двора продавать его подданным железные изделия, в своем письме китайскому правительству он писал, что наньюэсцы — не какие- нибудь варвары миньюэ, чтобы можно было применять по отношению к ним такие меры. Когда же китайские войска сражались с Наньюэ, лротив последнего выступили и миньюэ. Более поздние хроники прямо сообщают, что миньюэ — это предки тайваньских горцев (гаошань), которые говорят на малае-индонезийских языках. ГАОШАНЬ Гаошань — это общее название для семи племен наиболее древних, аборигенных обитателей о. Тайвань, Китайское название «гаошань» по- 603
лучило широкое распространение в научной литературе и прессе КНР» Буквально в переводе на русский язык оно означает «горцы», и применение его ко всем тайваньским племенам условно. Гаошань занимают самую горную часть острова — район хребта Юйшань (или Чжунъян- шань), идущего вдоль острова с севера на юг. Районы расселения гаошань расположены на восточном побережье острова и занимают более половины всей площади. Одно из племен гаошань, по данным 1931 г., расселялось на о. Хун- тоуюй, расположенном вблизи юго-восточного побережья Тайваня. Тайвань большей частью (исключая северную оконечность с умеренным климатом) расположен в зоне субтропиков и тропиков. На Тайване выпадает самое большое количество осадков во всем Китае. Благоприятный климат острова способствует произрастанию многих теплолюбивых культур, среди них важное место занимают цитрусовые, камфарное дерево, чай, которые преимущественно разводятся в западных районах, горные же районы представляют собой непроходимые чащи тропических лесов, перевитых лианами, богатых зверем и птицей. Гаошань составляют около 3% населения Тайваня. По неточным данным, их насчитывается около 160 тыс. человек, а вместе с равнинной группой пинпу (около 60 тыс.), — более 200 тыс. Каждое из семи племен имеет собственное самоназвание. В северной части хребта Юйшань, в районах Синьчжу и Хуалян, расположено племя атайял (или таиял), в западную часть земель атайял (район Синьчжу) вклинивается небольшая территория, население которой входит в племя сейсетто, центральную часть хребта (район Тайдун, Хуалян и Тайчжун и Госюн), к югу от атайял, занимает племя бунун, к западу от него (район Госюн и Тай- нань) расположено племя цоу (чжуоу), к востоку (по побережью в районах Хуалян и Тайдун) — племя ами (амэй), самую южную часть острова (район Госюн и Тайдун) занимает племя пайван, а о. Хун- тоуюй — племя ями (емэй). Крупнейшим по численности является племя ами, немного меньше — пайван и атайял. Эти три племени составляют 84% всех гаошань πα численности. Наиболее подвергалось влиянию китайцев, кроме пинпу, племя пайван. Все племена говорят на малайских языках. „ Вопрос об этногенезе гаошань представляет собой Происхождение и г , ^ -ri история ОДНУ из сложных проблем в науке, исли принять гипотезу, что в эпоху неолита предки малайцев начали свое переселение из Восточной Азии в страны Юго-Восточной Азии, то следует допустить и два пути их переселения. Либо они переселялись из пределов Южного Китая через Тайвань на Филиппины и Индонезийские острова, либо они переселялись из Южного Китая через Индокитайский полуостров, на острова Индонезии, затем Филиппины и, вероятно, далее на Японские острова, минуя Тайвань или пройдя через него. В обоих случаях эта гипотеза заставляет предполагать в современных гаошань (единственных представителях малайцев в Китае) остаточные группы древних малайских переселенцев из Китая. Однако исторические хроники, а также некоторые лингвистические материалы, да и некоторые фольклорные тексты, записанные у гаошань, показывают: 1) что гаошань не были первыми пришельцами на Тайвань (легенды гаошань о том, что на Тайване до них жили низкорослые люди, с которыми они сражались);1 2) что переселились они на Тайвань не раньше первых 1Н. Мацокин. К этнографии острова Формозы. Вестник Азии, № 31—32, Харбин, 1914, стр. 50—52. 604
Рис. 112. Представители народности гаошань. веков нашей эры; 3) что в языковрм отношении они больше отличаются от малайцев Филиппин, чем от более отдаленных малайцев Малайи. Можно предположить, что заселение Тайваня предками современных гаошань произошло несколько веков спустя после малайского освоения территории Юго-Восточной Азии и непосредственно из приморских районов Китая, где жили так называемые миньюэ и дунъюэ. По данным хроник, миньюэ татуировали лицо и тело, занимались охотой, хорошо плавали на лодках, строили амбары и дома на сваях и т. д., т. е. в ряде случаев эти описания совпадают с некоторыми сторонами жизни и быта современных гаошань. В одном из исторических сочинений, «Миньфаньчжэнъяо», где во вступительной части говорится о местных племенах Тайваня, прямо указывается, что они являются потомками миньюэ, переселившимися с материка на остров. Китайские переселенцы появились здесь с конца III в. до н. э. и стали интенсивно осваивать западные районы острова. Земледельцы-китайцы способствовали распространению земледелия среди гаошань и оказали на них культурное влияние, в особенности на племя пайван. Таким образом, уже почти две тысячи лет на острове проживало, с одной стороны, китайское земледельческое население, занимающее равнины западной его части, с другой, в горах, — охотничьи племена, предки современных гаошань, которые прежде отнюдь не были жителями высокогорий и стали таковыми в силу исторических условий. Первая попытка захватить о. Тайвань была совершена Португалией в XVI в., однако уже в 1624 г. южная часть острова была захвачена Голландией, а в 1626 г. северная часть — Испанией. В борьбе с Голландией Испания одержала победу в 1642 г. и завладела всем островом. Владычество Испании было сметено в 1662 г. объединенными силами китайцев и гаошань под предводительством выдающегося китайского полководца Чжэн Чэн-гуна. Тайвань вновь стал частью китайского государства. После японо-китайской войны 1894 г. Тайвань был захвачен японскими империалистами, чье полувековое господство принесло неисчислимые 605
бедствия населению острова. В тяжелых условиях оккупационного режима гаошань не раз поднимались на борьбу, терпели поражение, отходили дальше в горы, но никогда не мирились с угнетением. В этой борьбе народ гаошань проявил высокий героизм ц революционную сознательность. В 1928 г. на Тайване была создана подпольная коммунистическая организация, которая возглавила в период 1928— 1931 гг. революционное движение гаошань («движение Ушэ») против колониального ига японских империалистов. В 1938 г. в районе отрогов Юйшань-Алишань гаошань совместно с китайцами создали антияпонский партизанский район. Японские оккупанты не в состоянии были покорить горные племена, они создали вокруг этих хребтов заградительные зоны, выкопали рвы и установили колючую проволоку. Всем жителям гор запрещалось под страхом смерти спускаться в эти зоны. После капитуляции Японии и возвращения Тайваня Китаю в жизни населения мало что изменилось. Господствующая клика Чан Кай-ши продолжала политику угнетения как своего народа, так и некитайских племен. Закаленные в прошлых революционных битвах гаошань и трудящиеся массы китайцев вновь поднялись на борьбу против чанкайшистов и их американских хозяев. Навсегда войдет в историю восстание на Тайване 28 февраля 1947 г., которое хотя и было потоплено в крови, на всколыхнуло все революционные силы жителей острова и соседних островов. Новая волна революционных, антиамериканских выступлений охватила остров в 1960 г. v g. Основным занятием всех племен гаошань яв- Хозяиство и быт ляются земледелие и охота, причем у таких племен, как ами, бунун и пинпу, которые до переселения китайцев владели большой частью территории на равнинах западного и восточного побережья острова, земледелие больше развито, а у племени атайял, наоборот, большее значение имеет охота. Земледелие поливное, с террасовыми полями. Обработка почвы нередко производится с помощью крупного рогатого скота или лошадей, используемых как тягловая сила при пахоте. Однако техника обработки почвы и сами орудия труда весьма примитивны, все железные рабочие части орудий труда импортируются из китайских районов, поэтому количество их весьма ограничено. Основным сельскохозяйственным орудием является мотыга, с помощью которой разрыхляют землю на поле, очищенном перед этим от деревьев и кустарников, которые сжигаются. Способ обработки поля сохой или плугом больше всего распространен у племен пинпу и бунун. Занятие земледелием вплоть до последнего времени было исключительно делом женщин, и только с увеличением доли земледелия в общей экономике, особенно у племени бунун и пайван, им стали заниматься и мужчины. Выращивают гаошань на своих полях заливной рис, батат, таро, просо, различные овощи, рами и табак. У всех племен, за исключением племен ами и пинпу, земля находится в собственности общины. Община регулярно наделяет каждую семью землей. У племен пинпу и ами, развивавшихся несколько иначе, как говорилось выше, эти участки общинной земли превратились в собственность отдельной семьи и возникла частная собственность на землю. У пайван старейшина владеет землей, но сам на ней не работает. Эта земля обрабатывается общинниками. Охота, занимающая также важное место в жизни гаошань, является исключительно занятием мужчин. Охота ведется коллективно или индивидуально. Коллективная охота имеет наибольшее распространение. Каждая община владеет своими охотничьими угодьями, имеет свои особые правила, сроки охоты, добыча делится поровну. Самыми распространен- 606
ными орудиями охоты являются метательные дротики или копья, лук и стрелы, а также силки, капканы, в последнее время появилось и огнестрельное оружие. Гаошань имеют и охотничьих собак. Охота ведется главным образом на оленей, шкура которых (особенно у племени цоу) идет на изготовление одежды, а также на кабанов, различных обезьян, медведей, диких буйволов, леопардов, зайцев, различную дичь и т. п. Коллективная охота в большой степени сохранилась у племени атайял. Для охоты организуются специальные общества2 раттан или котто-ратан. Они создаются только из членов одного рода. Эта группа — раттан — отправляется на свой охотничий участок, которым никому другому не разрешается пользоваться. В случае, если охотники убьют зверя, вбежавшего на их участок из другого, то необходимо отдать хозяевам того участка шкуру и мясо животного, оставив себе рога, ноги и пр. При дележе добычи, за исключением тех случаев, когда бывает убит медведь, в первую очередь наиболее ценные части животного (рога или панты) дают владельцу охотничьей собаки, а стрелку (или стрелкам) —шкуру и печень. Если же убит медведь, то наделяют шкурой и печенью стрелка, а владельцу собаки особой доли не полагается. Все остальное мясо делят поровну между всеми семьями общины, отправившей охотников, по количеству членов семьи. Головы животных в виде ценного дара преподносятся старейшинам общины или родов. Эти головы хранятся в специальных черепохранилищах, которые свидетельствуют о бытовании в прежние времена обычая охоты за человеческими черепами. Помимо земледелия и охоты, у тех групп (например, у ами), которые живут вблизи богатых рыбой рек Тайваня или по побережью, развито как подсобное занятие рыболовство. Домашним способом гаошань приготовляют различную утварь и орудия труда из дерева и бамбука, ткут ткани, делают гончарную посуду и умеют отливать наконечники для копий и стрел. В конструкции жилища сохраняются племенные различия. Племя атайял сооружает свои дома по склонам гор, вкапывая их в землю, так что получается нечто вроде полуземлянок, огороженных стеной из крупных камней. У племени пайван жилище бывает двух типов. Одно представляет собой выкопанную пещеру, перед входом в которую устанавливается два столба и на них покоится небольшая крыша-навес. Другое напоминает китайское однокомнатное жилище со стенами, сделанными из бамбуковых дощечек, двухскатной крышей, покрытой тростником, и земляным полом. Одежда мужчин, как правило, состоит из распашной короткой куртки с длинными рукавами и разрезом посредине, а также пояса стыдливости. Одежда женщин состоит из длинной или, наоборот, очень короткой, прямой юбки, нагрудника, часто украшенного зубами кабана или других хищников, и большой накидки, в которой матери носят своих детей на спине, а девушки употребляют как индийское сари, обертывая верхнюю часть тела. У других групп вместо этой накидки женщины носят короткую безрукавку белого цвета. Для изготовления одежды употребляют шкуры животных, пеньку и хлопчатобумажные ткани, которые получают от китайцев в обмен на дичь и мясо. До последнего времени у гаошань была распространена татуировка тела (за исключением ами), особенно груди и лица, как у девушек, вышедших замуж, так и у юношей, которые достигли совершеннолетия. 2 Н. В. К ю н е р. Коллективные охоты у формозских племен (у племени атайял). Сов. этнография, 1937, № 2—3, стр. 101. 607
Общество ряда племен гаошань представляет Социальная патриархальную общинную организацию. Общая организация, собственность у большинства племен на землю и семеино-брачные J отношения и верования охотничьи угодья, примитивность орудии труда, изоляция в горных, труднодоступных районах способствовали сохранению этих пережиточных форм. Каждая община подразделялась на родственные группы. Наиболее крупные из них имели по 200 членов, мелкие — 20—30 человек. Община являлась основной экономической ячейкой еще и потому, что у этих племен охота продолжала иметь большое значение, а примитивная техника в земледелии, даже когда земля для обработки и распределялась между семьями, требовала сохранения коллективного труда. Община имела выборного главу — старейшину, который толковал обычаи общины, наблюдал за правильным распределением земель и возглавлял охотничью партию. У атайял, цоу, бунун и ами старейшина общины — самый почтенный пожилой человек, а семья строго патриархальная; у пайван есть деление на аристократические и плебейские группы родов и старейшина выдвигается только из аристократов, власть передается по наследству, а в семье положение женщины и мужчины равное; у ами нередко старейшина — женщина и место женщины в семье и обществе более высокое, чем у мужчин. Старейшину у бунун выбирали мужчины и женщины общины. Общины объединялись в племена, во главе которых стоял выборный племенной вождь. В семейно-брачных отношениях также сохранились пережитки первобытной общины. Следует отметить, что наряду с патриархальностью общины и наличием ряда патриархальных больших семей внутри нее есть группы, где продолжает существовать приоритет материнского права. У племени пайван сохранился обычай, согласно которому юноша, желающий вступить в брак со своей избранницей, должен поставить перед ее жилищем ведро с водой и прибор для добывания огня. Если эти предметы в знак согласия девушки на брак будут ею приняты, то жених обязан 2—3 года проработать на поле родителей невесты. Только тогда община разрешала ему вступить в брак, признав его совершеннолетним, но юноша должен был похитить невесту. После брачной ночи невеста убегала к своим родителям и жених должен был с помощью друзей вновь похитить ее. Если при вторичном похищении случалось и кровопролитие, то это считалось счастливым предзнаменованием, так как означало, вероятно, установление кровных отношений между обоими родами. Затем новобрачных поселяли в специально устроенном шалаше, где они находились в течение пяти дней, а затем возвращались в дом мужа; но у некоторых племен (ами) и до наших дней брак матрилокальный. Существовал обменный брак. Иногда локальность определялась необходимостью в той или иной общине иметь рабочую силу. Семьи строго моногамны, и многоженство запрещается. Разрешение на вступление в брак дается общиной (у атайял и цоу) только совершеннолетнему юноше, который, чтоб его признали совершеннолетним, должен пройти особую инициацию — отличиться на охоте. Еще в конце прошлого века основными трофеями, доказывающими совершеннолетие юноши, были головы врагов, которые, возвращаясь с охоты, юноша нес на шесте, встречаемый праздничной толпой своих соплеменников. Шест устанавливался у входа в дом, и чем больше было таких голов, тем искуснее и доблестнее считался охотник. Изображения черепов (соответственно числу им добытых) вытатуировывались на груди охотника. Черепа собирались со всей общины и содержались в специальном хранилище. Обычай охоты за черепами у гаошань был связан с целым рядом их верований и представлений.3 Черепа добывались: 1) ради приобретения звания взрослого 3 Там же, стр. 104—105. 608
мужчины; 2) ради разрешения спора; 3) ради отмщения за близких родственников; 4) ради устранения соперника в браке; 5) ради отвращения несчастливых примет во время опасной эпидемии или других стихийных бедствий; 6) ради возвеличивания самого себя и достижения почета. Как бы там ни было, но основными мотивами были те, которые определялись межродовой и межплеменной враждой, вызываемой постоянными столкновениями из-за охотничьих угодий, недостатка пищи и т. д. Никогда охота за головами не проводилась специально ради самой охоты, скорее всего это была форма мести, которую якобы требовали духи предков за попранную честь, нанесенное оскорбление. Кровная вражда, вспыхнув однажды, вовлекала все новые и новые поколения, которые вели между собой борьбу за существование. Только в XX в. постепенно охоту за головами людей стала сменять охота за головами животных. Духи предков могли спасти общину от постигшего горя только тогда, когда в их честь будут добыты головы животных и их черепа сложены в хранилище. Такие черепа устанавливались на полках перед хлебными амбарами, чтобы духи предков, видя данные трофеи, заботились о хорошем урожае. В силу отсталости экономического и социального развития племен верования гаошань характеризуются пережитками тотемизма и фетишизма, различными поверьями и запретами, связанными с их охотничьими занятиями. Так, в то время как охотничья партия покинула селение, все оставшиеся не должны есть свинину, сородичи охотников избегают брать или передавать огонь, прекращают ткать и не берут в руки пряжу или пеньку, чтобы не вызвать затруднений для охотников, не запутать их следы, не завести в ловушку и т. п. Многие племена считают обезьян своими предками и запрещают их убивать, особенно это относится к племени пайван. Наряду с этими ранними формами верований большое развитие имеет культ предков, поклонение общеродовым предкам является одним из главных праздников общины. Большим народным праздником у ами является праздник урожая куру-маанъ. Боясь потревожить дух предка, бунун хоронят умершего главу семейства в доме, где он жил, закапывая труп в землю под его лежанкой (голову умершего ориентируют на юг) и навсегда покидают это жилище. Пайван хоронят, как и некоторые другие племена, в четырехугольных гробах, но опускают их в специальные склепы, а не погребают в земле, как пинпу. У племени цоу существуют специальные священные рощи, где, по их поверьям, живут души предков и куда входить кому бы то ни было запрещено. * * * Тайваньские горные племена находятся сейчас в тяжелых условиях на оккупированном американскими империалистами острове, под гнетом остатков чанкайшистской банды. Требование китайского народа освободить Тайвань и прилегающие к нему острова находит полную поддержку у СССР, других стран социалистического лагеря и всего прогрессивного человечества. JSk 39 Народы Восточной Азии
Глава VIII ТАДЖИКИ В Китайской Народной Республике, по данным переписи 1953 г.г проживает 14 тыс. таджиков. Они расселены в горах юго-западной Кашгарии, в горных долинах Восточного Памира и северозападного Куньлуня. Наиболее компактная группа живет в Ташкурган- ском таджикском автономном уезде. Таджики Китая представлены двумя припамирскими народностями, говорящими каждая на своем особом языке восточноиранской группы, — сарыкольцами и ваханцами; более многочисленные сарыкольцы живут только в Китае, в то время как основная масса ваханцев живет в СССР и в Афганистане, а в пределах Китая: ваханцы являются довольно поздними выходцами с территории указанных двух государств. Помимо этих двух припамирских народностей, в юго-западной Кашгарии имеется, по-видимому, и некоторое количество4 собственно таджиков (язык которых, как известно, принадлежит к другой,, западноиранской, группе). Есть основания полагать, что в более или менее отдаленном прошлом таджикское (иранское) население в Кашгарии было довольно многочисленным. Еще путешественники XIX в. отмечали тот факт, что в Кашгарии можно встретить значительные группы людей, резко отличающихся по своему физическому типу от основнога тюркоязычного населения. Р. Ша, указывая на физический тип яркендцев, считал, что их следует относить к «отатарившимся арийцам»;1 русский путешественник М. В. Певцов сообщает, что в Яркендском и отчасти в Каргалыкском округах приходилось часто встречаться с людьми, походившими по своему типу на таджиков, «высокого роста, с густой, окладистой бородой, густыми, дугообразными бровями, горбинкой на носу и узким межбровьем».2 К этому следует прибавить, что топонимика восточной части Кашгарии дает много таджикских (западно- иранских) названий; весьма многочисленны поселения и места, имеющие составной частью своего названия термин «лянгар» (Терек лянгар, Хош лянгар, Ак лянгар, Чулак лянгар), безусловно иранского происхождения;3 на равнине близ Яркенда и Каргалыка встречается ряд селений с базарами, названными по тому дню недели, в который здесь устраивался базар, причем названия этих дней недели таджикские (шамбе базар — «субботний базар», якшамбе базар — «воскресный базар», сешамбе 1 Р. Ша. Очерки Верхней Татарии, Яркенда и Кашгара. СПб., 1872, стр. 23. 2 М. В. Певцов. Путешествие в Кашгарию и Кун-Лунь. Географгиз, 1949, стр. 112. 3А. 3. Розенфельд. Название «лянгар» в топонимике Таджикистана. Изв. Всесоюзн. геогр. общ., т. 72, вып. 6, 1940, стр. 861—864. 610
базар — «вторничный базар»); в горных долинах Раскем-Дарьи и Тизнафа встречаются чисто таджикские названия, как например сел. Санглаши (тадж. сами лахши — «скользкий камень»), перевал Куколян (тадж. куй калон — «большая гора»), урочище Шивер (тадж. Шибер; шивер — «болотистый луг с родниками»); самое название р. Тизнафа (тизнаб, вероятно, происходит от таджикского тезаб — «быстрая река»). Сарыкольцы живут в селениях в долинах Сары- Исторические кола (или Ташкургана) и ее притоков Тагармы и сведения Вачи, а также в долине Раскем-Дарьи, ниже впадения Мариона и по самому Мариону. Сарыкольская долина и являющаяся ее продолжением к северу долина Тагармы ограничены с запада Сарыкольским хребтом, служащим водоразделом между бассейнами Аму-Дарьи и Тарима, а с востока — хребтами Кашгарским и Ташкурганским. Здесь находится большая часть сарыкольских селений, группирующихся вокруг Ташкургана (административного центра Сарыкола, носившего раньше название Варшиди). Сарыкольская долина, по-видимому, уже с отдаленных времен служила удобным путем, связывавшим Кашгарию с Индией, а также и со Средней Азией. Перевал Минтеке через Гиндукуш проходим в течение всего года, тогда как более восточные проходы через широкое нагорье Каракорума значительно труднее; в то же время истоки Сарыкола отделены от истоков Иянджа—Аму-Дарьи лишь незначительным перевалом, дающим возможность легко переходить из Вахана в Сарыкол. О торговом значении долины Сарыкола свидетельствует, в частности, тот факт, что еще в начале XX в. в Ташкургане находился самый большой и самый старый в припамирских странах рынок, в котором имели свои лавки кашгарские и индийские купцы. Вполне естественно, что Сарыкольская долина, к тому же находившаяся на стыке границ Китая, Индии и среднеазиатских ханств (а впоследствии и России), являлась объектом соперничества этих государств. Ее судьба в значительной степени зависела от случайностей многовековой борьбы между китайцами и их западными мусульманскими соседями за обладание Синьцзяном, или Восточным Туркестаном. В 1832 г., после длительных распрей и войн с китайцами, кокандский хан Мадали занял Ташкурган, оставив в нем местного правителя. В результате утверждения в Кашгарии власти Якуб-бека правитель Сарыкола Алаф-шах в 1866 г. ттризнал свою зависимость от него, но через некоторое время, вследствие общих смут на Памире и в припамирских районах, Алаф-шах отказался подчиняться Якуб-беку. В конце 60-х годов войска Якуб-бека заняли Сарыкол, его правитель был убит (по другим сведениям, бежал в Бадах- шан), а сарыкольцы выселены в Яркенд и Кашгар. Через два года сарыкольцам разрешили вернуться на родину. Участники английской экспедиции Форсайта, посетившие Сарыкольскую долину в 1874 г., отмечают, что в долине было еще много оставленных селений и развалившихся домов и что количество населения значительно сократилось. В Ташкургане среди развалин древнего Варшиди, на возвышенности выстроен форт из камня и глины, в котором живет наместник Аталыка (Якуб-бека); он управляет страной и собирает доходы при посредстве старшин, которых в каждом селении имеется по двое. Путешественники особенно подчеркивают твердость управления страной: воровство наказывается конфискацией скота и земли, прелюбодеяние — смертной казнью обоих виновных, убийств неизвестно совсем; в прежнее время, говорили местные жители, они боялись уходить далеко из своих селений в связи с набегами алайских киргизов, а также канджутцев, те- 611 39*
перь же, если кто бросит кнут на равнине, то найдет его на том же месте через год, отмечали члены экспедиции Форсайта.4 После смерти Якуб-бека в 1877 г. Китай утвердил свою власть над Кашгарией, в том числе и над Сарыколом, но долгое время китайское правительство не имело в Сарыколе даже военного поста. Лишь в связи с усилением политической напряженности в 80—90-х годах прошлого века в этих местах китайцы в 1884 г. поставили гарнизон в Ташкур- гане. Среди припамирских языков сарыкольский ближе всего к шугнан- скому, их объединяют вместе с рушанским, бартангским и орошорским языками в одну подгруппу, называемую шугнано-рушанской. Это обстоятельство дало основание говорить о близости сарыкольцев к шугнан- цам и даже о переселении сарыкольцев из Шугнана. По словам Форсайта и его спутника Гордона, сарыкольцы пришли из Шугнана, они составляют с шугнанцами единый народ и заняли долину Сарыкола семь поколений назад;5 пришельцами из Шугнана сарыкольцев считает и В. Гейгер.6 Напротив, Р. Ша склонен полагать, что миграция шла в обратном направлении, что большинство припамирских таджиков перешло через Памир с востока на запад, а из сарыкольцев — лишь одна из групп, задержавшаяся к востоку от Памира. М. С. Андреев слышал от жителей долины Хуф (Западный Памир, Рушан), что их отдаленные предки вышли когда-то из Сарыкола.7 Однако никаких данных, подтверждающих то или иное из приведенных мнений, не имеется. Во всяком случае по образу жизни и культуре сарыкольцы близки к другим припамирским народам, в частности к шугнанцам. Основным занятием сарыкольцев является земле- Занятия делие. Обрабатываемые участки земли расположены культура вокруг селений или по склонам гор, в Сарыкольской долине главным образом по западным. В долинах Сарыкола, Тагармы, Вачи, Мариона и Раскем-Дарьи возделывают пшеницу, ячмень, два вида гороха, маш; в местах же, лежащих на высоте более 3000 м (например, в верхней части Сарыкольской долины), высевают только гималайский ячмень и горох, так как пшеница здесь не вызревает; случается, что и в более низких местах при наступлении ранних холодов посевы гибнут. В Сарыкольской долине имеются небольшие посевы люцерны и горчицы, масло которой используется для примитивных светильников. Садоводство почти не играет никакой роли: немногочисленные фруктовые деревья приносят редко созревающие плоды. Большое значение имеет скотоводство; население держит лошадей, волов, овец и коз, а также яков сравнительно мелкой породы, которых используют и при пахоте. В начале или середине мая большая часть жителей сарыкольских селений уходит со стадами в горы и в верховья долин, где остается до осени, перегоняя скот с одного пастбища на другое. Продукты скотоводства — масло и шерсть — население сбывает, приобретая взамен зерно 4 И. П. Минаев. Сведения о странах по верховьям Аму-Дарьи. СПб., 1879, стр. 151, 173, 204. 5 Там же, стр. 203. 6 W. G е i g е г, Kleinere Dialekte und Dialektgruppen, I. Die Pamir-Dialekte. Grundriss der iranischen Philologie, Bd. 1, Abt. 2. Strassburg, 1895—1901, 291; см. также: И. Μ. Оранский. Введение в иранскую филологию. М., I960, стр. 337. 7 М. С. Андреев. Таджики долины Хуф, вып. 1. Сталинабад, 1953, стр. 15; Р. Ш а. Очерки Верхней Татарии, Яркенда и Кашгара, стр. 24—25. 612
и ткани; из шерсти кустарным способом приготовляют войлоки и грубую шерстяную ткань. Сарыкольские селения компактны в отличие от более низких районов Кашгарии, где отдельные усадьбы разбросаны среди полей. Тип жилища не отличается от такового у других припамирских народов; дома большие, глинобитные или из грубого камня, скрепленного глиной, с плоской крышей, без окон. В доме сбоку от входа делается глинобитное возвышение, в котором устраивается очаг; вдоль обеих боковых стен, а также задней стены идут широкие глинобитные нары, на которых располагаются обитатели дома; иногда отдельно ставится помещение для приема гостей. В старое время в селениях сооружались каменные башни для защиты населения от разбойников. Одежда сарыкольцев мало отличается от одежды других припамирских народов. Гордон сообщает, что покрой одежды похож на ваханский.8 Национальной одеждой являлся длинный халат, шерстяной или хлопчатобумажный, подпоясываемый широким кушаком, у женщин — рубаха- платье; обувь — овчинные мягкие сапоги с крепкой кожаной подошвой, головной убор мужчин — овчинная шапка с отворотом, у женщин — свободно накинутый платок. В настоящее время в обиходе одежда фабричного изготовления — рубахи, брюки, ватные куртки, сапоги. Продуктами питания в основном являются хлеб и молоко. Хлеб выпекают в виде больших лепешек; их заливают в деревянных блюдах топленым маслом с кислым молоком. Приготовляют различные похлебки с лапшой, овощами, которые также заправляются молоком или мукой. В настоящее время стали больше употреблять мяса. г Старые путешественники отмечали довольно не- ры ць зависимое положение женщин, которые работали на полях и были полными хозяйками дома. В обществе они держат себя свободно и не закрываются. Только жены и дочери старшин носили покрывало и проводили жизнь в затворничестве. Среди населения господствовала моногамия, только старшины имели по две жены; разводы были редки. По обычаю, жених выплачивал отцу невесты выкуп, в основном скотом. Свадьба обставлялась торжественно; человек, совершавший бракосочетание, трижды спрашивал невесту, а затем жениха о согласии вступить в брак, затем он брал кусок жареной баранины, разрезал его на две части, дул на каждую из них и, обмакнув в соль, правой рукой клал кусок жениху в рот, а левой — невесте. При этом он говорил: «Эти двое муж и жена! Бог их соединил, да не разлучат их люди!». Новобрачные принимали от присутствующих поздравления и подарки. Торжество продолжалось три дня, после чего новобрачный уводил жену в свой дом. Вдова могла выйти замуж вторично через год после смерти мужа. До прихода русских в Среднюю Азию и установления власти Якуб- бека в Кашгарии вследствие постоянных междоусобиц между киргизами, сарыкольцами, населением Канжута, Читрала и Бадахшана многие местные жители обращались в рабство и отправлялись в Бухару, Кашгар и другие города; иногда местные старейшины продавали в рабство и своих соотечественников — сарыкольцев. Сарыкольцы любят музыку и танцы. Молодежь выступает с песенной импровизацией под аккомпанемент флейты; разделившись на две группы, они исполняют песенные любовные диалоги, сопровождаемые танцами. Верующие сарыкольцы принадлежат, как и представители других памир- ских народов, к секте исмаилитов, которые считают своим духов- И. П. Минаев. Сведения о странах по верховьям Аму-Дарьи, стр. 203—204. 613
ным главой Ага-хана, в прежнее время они посылали ему в Индию религиозную подать. ~ о Ваханцы (или, как их называли в Кашгарии, ва- ханлыки) и собственно таджики живут восточнее сарыкольцев — в долине Азгансала (приток Яркенд-Дарьи), Тизнафа и Кальяна. Ваханцы занимаются скотоводством, преимущественно овцеводством. Подспорьем им служит земледелие, которым они немного занимаются в горных долинах, засевая исключительно ячмень. До недавнего времени ваханцы вели пастушескую жизнь. Зимой они жили в каменных хижинах или в глиняных небольших постройках, а летом в войлочных юртах, устанавливаемых около зимних жилищ. Скот их пасся круглый год на окрестных горах, на ночь пригонялся к жилищам. Мужчины и женщины большей частью носили домотканые шерстяные халаты, сапоги из шкур собственной выделки и куполообразные овчинные шапки шерстью внутрь, с отворотами в виде околыша. По своим обычаям и языку они не отличаются от ваханцев верховьев Пянджа; верующие принадлежат к секте исмаилитов.
Глава IX ТЮРКСКИЕ НАРОДЫ Ε тюркским народам в КНР относятся уйгуры, казахи, киргизы, узбеки, татары, салары, юйгу (сарыг югур). Все эти народы обладают большой общностью этнической истории, говорят на родственных языках, как правило допускающих взаимопонимание. Главную роль в этногенезе этих народов играли различные древнетюркские племена. Общность происхождения и единый в прошлом хозяйственно-культурный тип обусловили значительную близость ряда элементов материальной культуры у многих тюркских народов Восточной Азии. На близость их духовной культуры, помимо общих традиций, большое влияние оказало также и то, что преобладающей религией у всех тюркских народов, за исключением буддистов юйгу, стал ислам. Он наложил «свой отпечаток на семейные отношения, обрядность, правовые институты, искусство и другие стороны духовной культуры этих народов. Прп всех этих элементах общности этническая история тюркских народов была достаточно сложной. Некоторые племена меняли один диалект на другой, переходили из состава одного народа в состав другого. Тюркские народы включили в свой состав и ряд нетюркских кочевых племен, в частности монгольских. Как в составе казахов, так и в составе киргизов имеется, например, племя найман, исторически восходящее к западномонгольскому племени найманов. В состав различных народов вошли также и части одних и тех же тюркских племен, например кыпчаков. В этногенезе и культуре преимущественно оседлых тюркских народов, как уйгуры и узбеки, очень большую роль играл тот компонент, который восходил к древнему земледельческому населению Синьцзяна — согдий- цам, тохарам и другим народам. Архаичные, восходящие к этому слою черты особенно долго сохранялись в наиболее изолированных оазисах. Унаследовав высокую культуру античных земледельцев и сочетая ее 45 собственными национальными традициями, тюркские народы еще в раннем средневековье создали на северо-западной окраине материковой Восточной Азии могущественные государства, оставившие нам ценные памятники искусства и средневековой науки. 615
Однако в близком соседстве с центрами высокой культуры до самого недавнего времени некоторые локальные группы сохраняли весьма отсталый и примитивный тип хозяйства. Пережиточные явления в материальной и духовной культуре этих групп зачастую относятся к еще более древней эпохе, чем античность. Большинство тюркоязычных народов КНР сосредоточено в Восточном Туркестане (Синьцзяне). Однако в пределах этой территории границы расселения отдельных народов на протяжении истории много раз менялись. Такие же народы, как татары и отчасти узбеки, живущие преимущественно в городах, являются сравнительно поздними переселенцами в Восточный Туркестан, пришедшими сюда с основных этнических территорий своих народов. УЙГУРЫ Основная масса уйгуров Китайской Народной Республики — около 3640 тыс. человек — расселена в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, созданном в 1955 г., и составляет в нем национальное большинство. Длительное время уйгуры называли себя по месту жительства: каш- гарлык (кашгарец), хотанлык (хотанец) и т. д. После завоевания Каш- гарии в 1759 г. маньчжурами несколько тысяч уцгурских семей было переселено оттуда в Илийскую долину, чтобы обеспечить хлебом расположившиеся там войска. Эту часть уйгуров стали называть таранчи («земледельцы»). Наименование «уйгуры» было принято в 1921 г. советскими уйгурами на съезде в г. Ташкенте. Этим был восстановлен древний этноним,, существовавший до XIV в. В Синьцзяне он стал общепризнанным несколько позднее. Этногенез и история Уйгурский народ в его современном виде сложился на территории нынешнего Синьцзяна. Основу в его этногенезе составили оседлые племена Кашгарии и родственные им кочевники, жившие по окраинам бассейна р. Тарима. Однако немалую роль в нем сыграли и племена, переселившиеся из Средней Азии, Алтая, из Монголии и Китая (гунны, кушаны, эфталиты, жужани). Первые упоминания о древних уйгурах («гао- гюй») имеются уже в китайских письменных источниках V в. Гао- гюйцы первоначально обитали в восточной части пустыни Гоби, где разводили лошадей, коров, овец. В начале V в. большая часть гаогюйских родов ушла в долины р. Толы, Орхона и Селенги, частично откочевала в Притяныпанье. Здесь гаогюйцы воспринимали высокую культуру оседлых народов. Усилившись, они начали борьбу с тюркским каганатом и в 744 г. одержали победу. Уйгурская империя простиралась от Алтая до Байкала. Ставка уйгурских каганов находилась в Карабалгасуне, на р. Орхоне. Могущество уйгурского каганата ослабело в начале VIII в. Кыргызы, обитавшие в Минусинской котловине и состоявшие в зависимости от уйгуров, в середине IX в. напали на них и разрушили Карабалгасун. Уйгурская империя распалась. Однако, откочевав к Тянь-Шаню и Алтаю, где их столицей стал Бэйтин (около Урумчи), уйгуры вскоре окрепли и в 874 г. одержали победу над тибетцами, также продвигавшимися в Тянь- Шань. В Притяныпанье уйгуры создали государство, просуществовавшее около 500 лет и занимавшее около полмиллиона квадратных километров, от Кучара на западе до Хами на востоке. В Кучаре, Турфане и Хами задолго до этого господствовал буддизм. Уйгуры восприняли его, отказавшись от манихейства, распространенного 616
у них с VII в. Культура (стенная живопись, архитектура, литература) развивалась иод влиянием буддизма. Территория западнее Кучара находилась под властью карлукских^ а затем караханидских тюрков. Караханиды, исповедовавшие ислам, не раз предпринимали попытки продвинуться на восток, но не имели успеха. Уйгурское государство с 1125 по 1209 г. находилось в зависимости от ки- даней. Одновременно уйгурские правители (идикуты) направляли свои посольства к чжурчжэням и ко двору сунских императоров. В 1209 г. идикут Баурчук объявил себя зависимым от Чингисхана, а когда монгольские ханы были изгнаны из Китая, уйгурское государство в 1373 г. вошло- в состав улуса Чагатаидов. Это событие имело большое значение для сложения единой уйгурской народности. Уйгуры стали воспринимать ислам- (суннитского толка), что способствовало устранению различий в быту и языке. Мусульманские проповедники в конце XVII в. захватили политическую власть. Однако междоусобные распри между ними продолжались до завоевания Восточного Туркестана маньчжурами в 1759 г. Угнетенные народы Синьцзяна не раз выступали против своих поработителей. Уже в 1765 г. вспыхнуло восстание в г. Уше (Уч-Турфане). В XIX в. волнения, бунты и восстания следовали одно за другим. Наиболее крупное восстание в Синьцзяне произошло в 1864—1878 гг. Однако его успехом воспользовались феодалы и духовенство. В 1867 г. власть в Кашгарии захватил в свои руки Якуб-бек. Подчинив себе возникшие ранее мелкие ханства, созданное им государство новый эмир назвал Джетьыпаар (Семиградье), столицей его стал г. Кашгар. Якуб-бек опирался на мусульманскую знать и угнетал народ не меньше, чем это делало маньчжурское правительство. В 70-х годах маньчжуры двинули против восставших хорошо вооруженную армию. В Кашгарии политика Якуб-бека оттолкнула от него население. В 1877 г. Якуб-бек внезапно умер. В следующем 1878 г. вся Кашгария была вновь завоевана маньчжурами. Во внешней политике Якуб-бек пытался опереться на Англию. При посредстве англичан Якуб-бек закупал в Турции оружие, нанимал военных инструкторов. Со второй половины XIX в. экономика Синьцзяна постепенно начинает втягиваться в мировой рынок. Проникновение иностранного капитала, русского и английского; главным образом торгового, способствовала разрушению натурального хозяйства, но слабо затрагивало существующие феодальные социальные отношения. Революция в Китае, свергнувшая маньчжурское господство, докатилась до Синьцзяна через год. Местные феодалы, поддержанные Англией, пытались оторвать Синьцзян от Китая, но этому воспрепятствовала Россия. Борьба за власть в провинции различных феодальных групп, милитаристские войны во всем Китае привели к тому, что Синьцзян фактически жил обособленно от центральной власти. Установление в Китае режима гоминьдановской диктатуры, с одной стороны, обострило классовые и национальные противоречия, а с другой — революционизировало широкие народные массы всех национальностей, поднявшиеся на борьбу с феодализмом, гоминьдановской реакцией и иностранным империализмом. В 1944 г. в Илийском крае вспыхнуло народное восстание. Оно окончилось изгнанием гоминьдановцев из трех округов Синьцзяна (Илийского, Тарбагатайского и Алтайского). Повстанцы продержались до прихода в Синьцзян Народно-освободительной армии Китая. После освобождения Синьцзяна в конце 1949 г. было создано провинциальное объединенное демократическое правительство, в состав которого вошли представители всех национальностей, населяющих Синьцзян. 617
Для социально-экономического строя уйгуров было характерно преобладание феодальных порядков. Значительная часть земли находилась в собственности помещиков, феодальной аристократии, хакимов и беков (чиновников), разбогатевшей на посреднической торговле торговой буржуазии, которая со второй половины XIX в. охотно скупала земли. Феодалы владели, кроме того, большинством источников орошения, за пользование которыми крестьянам приходилось платить большие деньги. Свою землю феодалы сдавали в аренду, чаще небольшими участками. Лишь немногие из крестьян могли вести хозяйство на своей земле. Громадное большинство уйгурских крестьян должно было приарендовывать землю у помещиков, или целиком существовало на урожай с арендованной земли. В Синьцзяне господствовала кабальная форма аренды — издольщина. За аренду земли крестьянин платил около половины урожая, а если он получал от хозяина скот, семена и инвентарь, то имел право не более чем на Ve—lh часть урожая. Народная власть в Синьцзяне прежде всего отменила феодальную монополию на источники воды, на ирригационные сооружения и каналы и объявила их народным достоянием. В 1952—1953 гг. в Синьцзяне была проведена аграрная реформа, охватившая все районы, заселенные уйгурами. В ходе проведения реформы было распределено среди крестьян 4366 тыс. му помещичьей земли. Каждая семья безземельного и малоземельного крестьянина получила по 7—15 му. 3 Земледелие в сочетании с домашними ремеслами с древнейших времен является главным занятием уйгуров. Сельским хозяйством занимается подавляющее большинство населения. Земледелие ведется главным образом при искусственном орошении. Богарные посевы производятся лишь в горах, где чаще выпадают осадки. Длительный период времени жизнь уйгуров протекала в узкой предгорной полосе и по долинам рек. В отдельных оазисах на квадратный километр приходилось 270 человек, тогда как общая плотность населения составляла в среднем около 3 человек на 1 км2. Уйгуры возделывают главным образом зерновые культуры, из технических культур возделывают хлопок и масличные (табак, шафран, марену). Они разработали систему удобрения и севооборота, позволяющую эксплуатировать землю без перерывов. На удобрение используются глина с холмов, стены старых зданий, ил, навоз. Сеют озимые хлеба, которые снимают в мае. На их место сеют ку- кУРУзу, бобовые и другие культуры. После яровой пшеницы, поспевающей в июне, на том же поле успевают вызреть джугара, кунжут. Техника земледелия была до последнего времени примитивной. Поля пахали деревянной сохой (букуса, сапан), состоящей из коленчатого деревянного корпуса с железным или чугунным стреловидным лемехом (чиш). Борона (сбрам) в Восточной Кашгарии и в Илийском крае имела вид деревянной рамы, заплетенной прутьями; при бороновании на нее наваливали камни для тяжести. В Западной Кашгарии употребляли мала — род доски или бревна с деревянными гвоздями. Малоземельные бедняки, не имевшие скота, обрабатывали все поле вручную, с помощью кетменя. Хлеб жнут серпом (огак) с гладким, без зазубрин лезвием. Молотьба производится на току (хаман) — гладкой, утрамбованной площадке, которую устраивают тут же на поле. Снопы расстилают на площадке, и гоняют по ним скот, молотят также с помощью тулука — круглого или многогранного каменного валька или деревянного катка, к которому постромками припрягают лошадей. Собранное зерно тут же провеивают деревянной лопатой. Зерно обычно хранят в ямах {ора) неподалеку от дома. 618
Уйгуры известны как умелые огородники и садоводы. На грядках возле дома выращивают разнообразные овощи (морковь, лук, бобовые, реже огурцы, баклажаны, картофель). Там же растут перец, чеснок, укроп, анис, кориандр, мята, составляющие любимые приправы к пище. Большое значение имеют бахчевые культуры, превосходные дыни и арбузы различных сортов; в Турфанском и Хамийском оазисах они выращиваются на продажу, а в районе Урумчи и на вывоз. Фруктовое садоводство развито в Кашгарии повсеместно. Фруктовые сады разбивают возле дома, рассаживают по широким межам между пашнями. В садах разводят виноград, абрикосы, персики, яблоки, гранаты, груши, лох, айву, вишню, черешню, грецкие орехи, тутовник. Садоводство и виноградарство наиболее развиты в Турфанской долине. Наиболее распространена в Синьцзяне арычная система, питаемая водой из речек и источников. Поля обычно делятся на мелкие квадраты- клеточки. Наполнив ближайшие к арыку клеточки, вода через спускные отверстия переливается в следующие, и так до края поля. Система кярызного орошения свойственна Турфанскому и Хамийскому оазисам. Горные речки, сбегающие с Тянь-Шаня, около подножия гор всасываются в почву и только кое-где выходят наружу в виде ключей. Чтобы вывести воду, отыскивают место, где под землей имеется вода, и роют узкий колодец (кудук) глубиной местами до 100 м, пока он не достигнет водоносного слоя. Отсюда роют ряд колодцев меньшей глубины по уклону местности, соединяя их подземным каналом, пока из последнего колодца воду можно будет вывести на поверхность в арык. Скотоводство у уйгуров является подспорьем к земледелию. В оазисах, где почти нет выгонов и пастбищ, разводят главным образом рабочий скот, держат немного коров или коз для молока. Рабочим скотом служат лошади, волы и ослы. В Хотанском, Яркендском и Хамийском оазисах имеются естественные пастбища в речной пойме и в предгорьях. Тут разводят лошадей и верблюдов, но больше всего коз и овец курдючной породы; в районе Хотана разводят тонкорунную овцу. Скотоводство является главным занятием лобнорцев, горцев Хотана (таглыков) и жителей Хами. Летом таглыки поднимаются на высокие альпийские луга, зимой спускаются в горные долины или на северные предгорья Куньлуня, где расположены их постоянные селения. Прежде по условию с жившими в оазисах богатыми хозяевами стад пастухи получали за выпас часть шерсти и масла. Они отвечали за целость стада и обязаны были ежегодно представлять приплод. На Лобноре пастбищами служат заливные луга, а на зиму заготовляют связки камыша. Стада верблюдов (бактрийской двугорбой породы) и лошадей круглый год содержатся на подножном корму. Значительную роль в хозяйстве уйгуров играет шелководство, которым занимаются почти повсюду. Главным шелководческим районом является область Хотана. Рыболовством занимаются этнографические группы доланов и лобнорцев в нижнем течении Тарима и на оз. Лобнор. Но постепенно значение его падает. До недавнего времени был распространен ямный способ ловли рыбы: недалеко от берега реки копали канаву, по которой вода затопляла всю соседнюю равнину. В мае канаву засыпали землей и вода высыхала, оставаясь лишь в самых глубоких ямах. В сентябре из этих ям прокапывали пусковой канал, рыба, почуяв свежую воду, устремлялась в канал и попадала в поставленную тут сеть. Кроме того, рыбу ловят на озере небольшими круглыми сетями, которые ставят в узких протоках. Реже ставят большие сети, куда загоняют рыбу ударами весел. Употребляют также удочку (джангал) и острогу. Доланы применяли отравление источников семенами наркотического растения: одурманенную рыбу вылавливали крючьями. Подспорьем в хозяйстве доланов и лобнорцев являлась также охота. Зайцев, фазанов, а также перелетную птицу — уток и гусей — ловили с помощью разнообразных силков. В Турфане и Хами в XIX в. была довольно распространена зимняя охота на диких верблюдов. На Тянь-Шане охотятся на антилоп, лисиц и волков. Для охоты на мелких хищников держат охотничьих соколов, ястребов и орлов. 619
Ремесло и кустарные промыслы издавна являлись важнейшим подсобным занятием земледельцев и были значительно развиты в городах. Городские ремесленники до недавнего времени сохраняли цеховые организации, возглавляемые старостами и имевшие род писанных уставов (рисале). Самое развитое ремесло в Кашгарии — прядение хлопка и ткачество хлопчатобумажных материй. Кашгар — центр хлопчатобумажного промысла; в Капггарском оазисе много сел, где этим ремеслом занято поголовно все население. Ткут главным образом простое полотно мата (она же даба и боз), затем алача — из белой основы и цветного утка, чакман — плотную цветную ткань из крученых ниток, шелковые ткани (машрун, атляс, шайи). Шерстяные материи изготовляют главным образом в Хотане. В последнее время значение этого ремесла сильно сократилось в связи с развитием фабричной текстильной промышленности. По развитию ремесел на первом месте стоит Хотанский оазис, где распространены шелкоткацкое, ковровое, кошемное производство, выделка хлопчатобумажных тканей, выделка мехов, металлических и нефритовых изделий. Хотанские ворсовые ковры отличаются прочностью, красотой рисунка и яркостью красок. Ковровщики объединены в небольших мастерских типа мануфактур (по 10—20 и более рабочих). Техника изготовления ковров еще очень примитивна и основана на ручном труде. Яркендский оазис славится кожевенными изделиями, а также производством маты, ковров, шелка и предметов из нефрита. Кожевенное производство удовлетворяло потребность местного рынка в кожсырье. Кожи шли на сбрую, обувь (ичиги, калоши, сапоги). Важной отраслью уйгурского ремесла является также производство кошем. В Хотане изготовляют знаменитые белые хотанские кошмы; узорчатыми кошмами с мастерским рисунком славится Кучар. В Кучаре развито производство керамических изделий, орнаментированных росписью по глазури или штампованным узором. После 1949 года в Синьцзяне начала создаваться промышленность. В связи с развитием промышленности в Синьцзяне происходит процесс формирования уйгурского рабочего класса. Еще в начале XX в. средством передвижения в Синьцзяне служили только верблюды, лошади, быки и ослы. Основной повозкой являлась арба (харва) на двух высоких деревянных колесах и с оглобельной упряжкой. Для перевозки пассажиров употреблялась мэпэ — более легкая крытая арба с будочкой на платформе, сделанной из двух полуовальных рам, затянутых с боков и сверху циновками. Товары перевозились вьюком на верблюдах и лошадях. Крестьяне возят продукты на ближайший рынок вьюком на ослах. В качестве рабочего скота чаще всего используется осел, роль которого в хозяйстве и транспорте у уйгуров Кашгарии была очень велика благодаря его большой неприхотливости в корме и выносливости. Верховых лошадей держали только богатые уйгуры. Меньшее значение имеет водная траспортировка грузов по крупнейшим рекам Тариму и Или. Развитие автомобильного транспорта началось только с 30-х годов текущего столетия. За последние годы построено несколько новых автотрасс, строится железная дорога Ланьчжоу—Урумчи— Дружба (СССР). Поселения и жилище УйгУры живут в оазисах, разделенных пустын- ными пространствами. Центром, дающим имя оазису, является город или крупное селение. От предместий города вдоль речек и арыков лучами расходятся селения. Ближе к городу они имеют линейный характер и состоят из одной-двух улиц. Дворы, включающие обычно все жилые и хозяйственные постройки одной семьи и небольшой участок с садом и огородом, стоят тесными рядами вдоль улицы. Города состоят из нескольких больших и множества малых кривых улочек и базарных площадей, рядом с которыми обычно расположены мечети. Базары и улицы, примыкающие к ним, нередко сверху, от 620
Рис. ИЗ. <1 — площадь в г. Кашгаре (Синьцзян-Уйгурский автономный район); 2 — работники ковровоткацкой фабрики (Синьцзян-Уйгурский автономный район).
крыши до крыши окаймляющих их домов, перекрыты циновками, защищающими от солнца. Город окружен высокой глинобитной или кирпичной стеной с несколькими воротами. Большие города (Кашгар, Аксуг Яркенд, Хами и др.) обычно имеют «двойник» —город-крепость, построенный маньчжурами неподалеку от мусульманского города. В этом городе разрешалось жить только китайцам, там находились управление, войска и т. д. Уйгуры обычно именовали их Янги-шаар («новый город»). Селения отличаются от города более разбросанной застройкой. В центре крупных селений находится базарная площадь, на которой происходит торг, возле нее мечеть и пруд для омовений, обсаженный деревьями. В большинстве случаев стены жилищ строятся из сырцового кирпича или же сбиты из глины, перемешанной с соломой. В оазисах, богатых лесами, делают деревянный каркас, который набивается глиной. Стены ставят на утрамбованную площадку без всякого фундамента или кладут надземный фундамент из булыжника. Глинобитные стены делаются обычно значительной толщины (до 120 см) и суживаются кверху. Плоская кровля устраивается на продольных или поперечных балках, на них делается настил из тонких жердей, накрываемый тростниковыми циновками. Сверху настилается тростник, засыпается слоем земли в 10—12 см и обмазывается глиной. Плоская крыша (рапространена в основном на юге) используется в хозяйственных целях. На ней сушат кукурузу, фрукты, овощи и т. д. Прежде окна устраивали в плоской крыше в виде отверстий, располагаемых в центре потолка комнаты и закрываемых деревянными ставнями. Теперь проделывают окна в стенах и вставляют туда деревянную узорчатую решетку, заклеенную бумагой. Все окна и двери помещений выходят внутрь двора, наружные стены глухие. К жилому помещению примыкают хозяйственные постройки, скотный двор. Дом со всеми постройками огораживается высокой глиняной стеной или же, там, где есть вода, живой изгородью. Главную часть здания составляет зимняя комната. Перед ней имеется летняя комната. Дом в плане имеет вид прямоугольника, разделенного поперечными перегородками на несколько комнат, соединенных внутренними дверями. Реже встречается дом сложного плана, с центральным большим помещением. У богатых людей хозяйственные постройки выделялись в особый двор, у людей победнее они объединялись с жилыми комнатами одной крышей и общим входом с улицы. У зажиточных хозяев выделяется особое летнее помещение, кухня (ашхана), комната для гостей (михман- хана) и т. д. Под одной крышей в богатых домах бывало до 20—25 комнат. Почти каждый дом имеет крытую террасу (айван) перед входом. Пол в жилых помещениях земляной, плотно утрамбованный глиной. Большую часть комнаты занимает лежанка (кан) высотой около 0.5 м, которая тянется вдоль стен. Центр комнаты и проходы к дверям остаются свободными. Кан в то же время является обычным типом отопления. Если кана не было, огонь разводился посреди комнаты, а дым выходил через отверстие в крыше. В Кашгарском оазисе дома зимой обогревают сандалом — жаровней с углями. Возвышения (супа) устраивают на верандах и в садах, под тенистыми деревьями возле арыка. На супа, как и на кане, проходит вся жизнь семьи — тут спят, едят, работают. В стенах комнат сделаны ниши (уюк) разных размеров, служащие шкафами. Сюда ставят сундуки с платьем и бельем, кладут скатанные постели. Посуду ставят в те же ниши, или для нее делают особые деревянные полки возле очага. Супа, а также кан за- 622
стилаются циновками, поверх которых кладут кошмы, а богатые люди — ковры и паласы. Обстановка дополняется иногда маленьким столиком, который во время еды ставится на супа, а остальное время стоит прислоненный к стене и завернутый в скатерть. Городские жители, особенно обеспеченные, строили двухэтажные дома. На крышах таких домов устраивались открытые террасы или же террасы с легким навесом. Жилища лобнорцев, доланов и таглыков в XIX в. отличались примитивностью. Лобнорцы называют свои хижины сатма. Наиболее примитивна сатма лобнорцев, основанием которой служит решетка из жердей, а стены состоят из тесно составленных снопов тростника. Из того же материала настилается плоская крыша; пол земляной, плотно утрамбованный, застилается тростником. Иногда даже вместо угловых столбов хижины ставят связки тростника. Тростниковыми перегородками сатма делится на 2—3 комнаты, в самой большой из них сложен очаг, а над ним в крыше делается отверстие для дыма и света. Этот же очаг служит для приготовления пищи, для чего над ним подвешивают казан. Вся утварь сложена у стен или расставлена на полках вдоль стен. Сиденьем и постелью являются циновки и войлоки, разостланные вдоль стен. Отверстие для входа делалось с южной стороны и закрывалось тростником. Доланские дома — в прошлом также тростниковые хижины, но обмазанные глиной. Нередко такой дом устраивали в виде полуземлянки, возвышающейся на 1.5—2 м над землей. Горцы (таглыки) района Хотана нередко использовали лессовые обрывы в предгорьях Алтын-Тага, где выкапывали себе дома-пещеры. В горах для кладки стен употреблялся и камень. 0 Материалами для изготовления одежды служат дежда преимущественно хлопчатобумажные ткани. Для изготовления праздничной одежды используют шелк, бархат, сукно. Жители Лобнора носили одежду из кендыря, зимой халаты, подбитые утиными шкурками. Таглыки употребляли шерстяные ткани собственного изготовления. У мужчин нижней одеждой служит длинная распашная рубаха с длинными, широкими рукавами и шаровары (иштан или тамбал), очень широкие, собранные в поясе на шнурке. Под рубахой турфанцы носят еще короткую, до пояса рубашку— (калта хантай). Верхнее платье составляют халаты разных цветов и короткая, стеганная на вате кофта (чамча). Халат (чапан) шьется на подкладке и покрывается хлопчатобумажной материей темных цветов или же полосатой. Застежки имеются у горла и на груди; пуговицы пришивают иногда на сложенном вдвое шнурке, пришитом почти по всей ширине борта. С другой стороны такой же шнурок заканчивается петлей. Зимой носили бараньи шубы, штаны на ватной подкладке, широкие, кожаные, подбитые мехом штаны, в которые при верховой езде забирают полы халата и шубы. Рубаху, халат и кофту подвязывали поясом из свернутого платка. К поясу слева иногда подвешивали нож в ножнах, носовой платок, трубку и кисет. Обували кожаные чувяки, мягкие кожаные или сафьяновые ичиги (маиса) зеленого или красного цвета; при выходе на улицу на них надевали галоши (кепиш). Большинство обувалось в кожаные сапоги с каблуками, обычно очень высокие и с язычком спереди, закрывающим колено. В сапоги надевали чулки из маты, а в холодное время — шерстяные чулки (пайпак). На голову надевали тюбетейку (допа или борюк). Старинная сшивная тюбетейка состояла из широкой, цилиндрической части с круглой или конической верхушкой; она обшивалась по краю полосой из другой материи, нередко вышитой. Теперь чаще употребляется небольшая квадратная тюбетейка. Теплая шапка (тумак) делается на меховой подкладке и с меховым околышем. 623
1 г Рис. 114. Уйгурская женская одежда. 1 — тюбетейка; 2 — платье. Национальный женский костюм представлял собой длинное платье прямого, туникообразного покроя с прямыми проймами для рукавов, на кокетке со стоячим воротником. Рукава делались широкие, длинные, иногда с манжетами. Поверх платья женщины надевали безрукавку, борта, ворот и низ которой обшивались тесьмой. Женские шаровары, широкие внизу и перехваченные у щиколотки, иногда украшаются снизу вышивкой или цветной лентой. Платье имеет застежку спереди. Девушки раньше всегда носили платье с разрезом на плечах: ворот и борта по разрезу обшивали цветной тесьмой и застегивали на пуговицы или завязывали тесемками. Платье замужних женщин, имеющих детей, украшалось нашивкой на груди поперечных лент (в Хотане и Курле). Верхняя одежда отличается от мужской только преобладанием ярких цветов (красного, зеленого, желтого) и отсутствием пояса. Кроме короткой, стеганой кофты (чамча), носят кофты и безрукавки маньчжурского покроя, с характерным выре- 624
НАРОДЫ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО КИТАЯ 72° 76° 80° КИТАЙСКО-ТИБЕТСКАЯ СЕМЬЯ КИТАЙСКАЯ ГРУППА | 11 Китайцы.(хань) | ^ А А I 2 Хуэй (дунгане) ТИБЕТО-БИРМАНСКАЯ ГРУППА II I I I II 3 Тибетцы АЛТАЙСКАЯ СЕМЬЯ ТЮРКСКАЯ ГРУППА |· · [4 Уйгуры ЬОООО! 6 Киргизы YWA ъ Казахи |*х * х] 7 Узбеки |^^ ~^|8 Татары МОНГОЛЬСКАЯ ГРУППА |>6>Ч 9 Монголы |vvyv| 10 Дахуры ТУНГУСО-МАНЬЧЖУРСКАЯ ГРУППА | А | 11 Маньчжуры 1ν*:'Χ·':112 Сибо ИНДОЕВРОПЕЙСКАЯ СЕМЬЯ ИРАНСКАЯ ГРУППА |f | о | о|13 Припамирские таджики У/)4СА Смешанное население | н | Незаселенные территории 92° 96° ι ктога и ^ -^У.жъшПа'н^<Л^;Эви-НуР; ^istfrv ■КоктогойЯ? ЩоЬоЛЬСКАЯ ρ£££ί Η А я р Ε С Π У Б Л И1К А Ваян-Упдэр YS> У?/'/\^К&У/'у"/'УУу£ Л'л /4,^ Лралтюбе /К ^ •Sm г Нарын $Куча /X-Cv ^^Χ^^α^5^ ' /*Χ/УУ/&ы Щ • Τι/ΡΦ' Кюмющ о ^с1 оз. Баг рашкуль. Η °тпущ^ лнгигисар ^ 'Шако *£ Шинихинся 7^ ίΐ° v//|4ilf I 36° о To I II I l/5l|l||o| Ac mop *\ nx- ^2 4 ^—·^ · у^^к yrtf '•s^*^ · · · · \*!/^-\У'С^\/А\\ zS^.'s {оз.Лобнор _Аньсм_ -р-/1тьхуан' *~7 ι \/ / ///Λ^ /3,9' -fQu^btHb nral 92° 96° 200 —I
зом ворота и широкой правой полой. Зимний женский костюм не отличается от мужского; у бедных людей нередко одна шуба служила и мужу, и жене. Малышам шьют одежду в виде комбинезона, в котором соединены вместе рубашка, штаны и чулки. Волосы женщины заплетают в косы. Раньше девушки причесывались на прямой пробор, оставляя челку на лбу и заплетая пять кос, а две косы женщина получала право носить только после рождения ребенка (в Тур- фане даже 3 детей) или после особого обряда заплетания волос. В концы кос вплетают черные шелковые шнурки с кистями. Иногда они заканчиваются особым украшением (чачгуч) из шелковых черных шнурков и кистей с серебряными подвесками ювелирной работы. На голову надевается тюбетейка, подобная мужской, но богаче украшенная вышивкой, бисером, бусами. В холодное время надевают меховую шапку, обычно с более широким, чем у мужских шапок, околышем. Из-под шапки на спину спускается большое белое покрывало из кисеи или из маты. Спереди из-под шапки выпускается небольшой белый платок из прозрачной кисеи, нередко вышитый по краям и окаймленный кистями. Богатые женщины носили шапки с меховым околышем, иногда шапки делались из выдры, в южных оазисах шапки шились из шкурок барашка. Лобнорские женщины надевают белое покрывало поверх шапки и повязывают его ниже подбородка, как платок, или носят одно покрывало в виде платка. Раньше (XIX в.) носили еще шапочки из лебяжьих и утиных шкурок перьями наружу. Из ювелирных украшений у уйгурских женщин распространены кольца, обычно с драгоценным или полудрагоценным камнем, серьги, браслеты. Серьги делают в виде кольца из серебряной проволоки с красивой пирамидкой филигранной работы на нижней стороне дужки. Носят также стеклянные и коралловые бусы. Украшением одежды служат также пуговицы из коралла или драгоценного камня, отделанные золотом или серебром. Широко распространено украшение одежды вышивкой, например ворота, кантов и кокетки платья, околыша на тюбетейках; вышитая узорная лента оторочивала концы женских шаровар. Теперь вышивка на будничном платье вытеснена нашивками из цветного ситца. π В пище уйгуров преобладает мучная основа. Хлеб пекут в виде лепешек из кислого и пресного теста, круглых, плоских или выпуклых с дырой посредине. Распространено приготовление пирожков (самса) с тыквой, с луком, с мясом. Пекут в печах, расположенных на току или во дворе. Печи бывают либо в виде большого, опрокинутого горшка без дна, либо в виде ямы, обмазанной тонким слоем глины. В печь кладут дрова, и накаливают стенки. Затем тесто смачивают водой и прилепляют к стенкам. На жару тесто быстро пропекается. Прочие блюда готовят в чугунном казане (котле). Распространенным кушаньем является лапша, которую подают в виде супа или густого блюда с приправой из мяса, овощей. К лапше добавляют мелко крошенные лук, репу, мясо, главным образом баранину. Из муки готовят ряд праздничных блюд — маленькие пельмени (чбчура), большие пельмени, сваренные на пару (манту), пирожки, блины на сале и др. Ряд блюд готовят из риса, в их числе каша с мясом и жиром, каша с мясом и фруктами, суп с рисом, суп с рисом и горохом, а главное — плов с бараньим мясом, с большим количеством моркови, лука и красного перца. Из жиров наибольшее распространение имеют сало и растительные масла: хлопковое, кунжутное, конопляное. Широко распространены блюда из кукурузы, которую в Турфане и Хами заменяет джугара. Наиболее частое обеденное блюдо — умач, похлебка из кукурузной муки, которую едят с кислым молоком и лепешкой. Нередки также овощной суп, суп с просом 40 Народы Восточной Азии 625
и кислым молоком. Мясные блюда: кавап — шашлык из кусочков баранины, поджаренных на вертеле, колбаса из конины и из баранины. Все блюда обильно сдобрены перцем, имбирем, кориандром, миндалем. В хлеб' прибавляют анис, тмин. Молоко употребляют только кипяченое и квашеное, его добавляют во* многие блюда и чай. Разбавленное водой (айран), оно является прекрасным освежающим напитком. Из молока готовят также сливки и сухой творожный сыр. Наиболее распространенный напиток — чай, кирпичный, черный или зеленый. В восточных оазисах (Турфан, Хами) и в Или чай варят в казане; в него при этом добавляют соль, масло или сало (аткан чай) и пьют из больших чашек. Очень большую роль в питании уйгуров играют дыни и разнообразные фрукты. Из недозрелых персиков и абрикосов варят похлебку, заправленную мукой. Обычно едят три раза в день: утром, в полдень и вечером. У лобнорцев основную пищу составляла рыба, но к ней добавляли мясо диких птиц и животных. В пищу употребляли корни кендыря и молодые побеги тростника. В северных оазисах распространена глиняная посуда (обычно кашгар- ского производства), а в южных оазисах, кроме того, бытует деревянная: посуда. Для воды делаются кувшины с ручкой или без ручки, с перехваченным горлышком и расширенным отверстием. Вместо глиняного кувшина иногда используют тыкву-горлянку. Пиала является весьма распространенной посудой; из нее едят суп и пьют чай, завариваемый в небольшом чайнике. Уйгуры едят на супа или на полу: расстилают большую· скатерть, на нее кладут лепешки, ставят кушанья, пиалы для чая. Плов едят руками, с одного большого блюда, лишь маленькие дети получают свою порцию в пиале. Несмотря на мусульманский запрет на вина, уйгуры в городах пил!г китайскую водку, а в селениях приготовляли араку из зерен ячменя и проса и боксун из проса. У уйгуров распад большой семьи завершился и o6i>bo τ давно. Малая семья основана на патриархальных началах, однако женщины пользовались относительной свободой. Дети у уйгуров относятся весьма почтительно к родителям: в присутствии отца сын не садится без разрешения, не курит, дома не ложится первым спать и т. д. Ислам допускает полигамию, но господствующей была моногамная форма семьи. Города Кашгарии были издавна известны оригинальным обычаем оформления браков на короткий срок, который официально оформлялся и расторгался муллой. Мужчина, приехавший в другой город по делам, вступал в брак, а уезжая, расторгав его. Развод вообще не представлял никаких затруднений. В южных оазисах редкая женщина не была замужем несколько раз. Большинство важнейших событий в семье отмечается при участии многих членов сельской общины. На 3—4-й день после рождения ребенку дают имя, более торжественно справляется в честь новорожденного бешиктой, когда ребенка кладут в колыбель (на 6-й, 7-й или 15-й день). Иногда колыбель осыпают обрядовыми- хлебцами (богурсак), вареными в кипящем сале. В возрасте 5—6 лет мальчикам делают обрезание, по случаю чего устраивается пир с участием родственников: и соседей. Прежде брак заключался в раннем возрасте, обычно с 12—15 лет, по сговору родителей, часто при помощи свах. Свадьбе предшествует церемония сватовства со стороны семьи жениха. За девушку у уйгуров, по обычаю, давался небольшой выкуп (анлык) и предусмотренный шариатом махр — обеспечение жене в случае развода. В качестве сватов сторона жениха посылает обычно родственников. На первом4 свидании решался вопрос, отдадут ли дочь. На втором свидании договаривались- о деловой стороне — определяли размеры приданого, махра, анлыка, количество* 626
продуктов и топлива, которое жених доставит в дом невесты для пира. На празднество приглашались родные и соседи. Жених и невеста брали хлеб, обмакивали его в воду, а затем в соль и оба откусывали его. В дом мужа невесту везут в арбе, в сопровождении женщин. По дороге поезд невесты стараются задержать ее родичи и требуют, чтобы невеста откупилась деньгами или танцами. Жених должен снять невесту с арбы или с коня и на руках перенести через порог. Затем невеста обходит вокруг костра, разведенного во дворе, и ее уводят в комнату для молодых. Иногда еще несколько дней шло взаимное гостевание новой родни друг у друга. По-видимому, как пережиток матрилокального брака сохраняется посещение после свадьбы молодой женой дома ее родителей каждую пятницу. Первого ребенка она рожает также в доме своих родителей, после чего регулярные посещения прекращаются. Значительно отличается свадебный обряд у лобнорцев. Родители сговаривали здесь детей очень рано, и родители мальчика присылали родителям девочки продукты и топливо, помогали в ее содержании. Свадьба происходила, когда жениху и невесте исполнялось 15—16 лет. За 5 лет до этого юноша переселялся в дом невесты со своей лодкой, сетями и припасами, расплачиваясь своим трудом за невесту. Накануне свадьбы жених дарил девушке лисьи шкуры, хлеб и пучок перьев серой цапли. После угощения две женщины провожали молодых на другую сторону Тарима, где они ночевали в палатке. На другой день они ходили с визитами и их везде одаривали рыбой, кендырем, холстом и посудой. Тесть дарил им лодку, сети, утварь, скот. В Кашгаре наиболее важным событием в жизни женщины была не свадьба, а чачваг, или «заплетание волос в косы»; проводилось оно обычно когда женщина достигала примерно 30 лет и отмечалось торжественнее, чем свадьба. Центральным моментом празднества был выход женщины в дорогих нарядах. Она садилась на стул, ей заплетали две косы. После этого обряда она пользовалась большим уважением, а если выходила замуж, то на более выгодных условиях, чем малолетняя невеста. Закон о браке 1950 г., принятый в КНР, изменил и положение уйгурской женщины. Запрещены браки между малолетними. Женщина получила равные права в семье. Брак заключается по обоюдному согласию. Похороны устраивают, по возможности, в день смерти: покойника обмывают и заворачивают в саван из белой ткани. Одетого покойника выносят на войлоке в другую комнату, где собрались знакомые. При прощании усиливаются причитания женщин. Могилу делают с подбойной нишей, которую потом закладывают сырцовым кирпичом, а могилу закапывают и ставят камень или глинобитное возвышение. К пережиткам доисламских верований относится обычай втыкать на кладбищах длинные шесты с привязанными к ним коровьими хвостами и тряпками. Богачи строили над могилами своих родных мазары — склепы с куполом. После похорон поминки справляются в доме какого-нибудь родственника, так как в доме покойного еще нельзя разводить огня («душа покойного витает в доме и может обжечься»). На 3-й, 7-й и 40-й день поминки снова проводятся уже в своем доме. Похороны у лобнорцев в XIX в. значительно отличались от общеуйгурской обрядности: на 3-й день покойника клали в лодку, другой лодкой прикрывали ее как крышкой и ставили на низеньких подставках в неглубокую яму, которую закрывали жердями и тростником, а сверху засыпали землей. Вместе с покойником клали в могилу часть его сетей, или ими обтягивалась могила. Наряду с исламом у уйгуров сохранилось много пережитков домусуль- манских культов, в том числе и господствовавшего ранее буддизма: мечети и мазары святых иногда стоят в непосредственной близости с руинами буддийских святынь, а в легендах, связанных с ними, можно проследить буддийские источники. Среди верований широко распространена вера в духов (дива и пери). Изгнанием злых духов из больных занимались профессионалы-заклинатели (перихон), приемы которых имели чисто шаманский характер. 627 40*
Богатая культура уйгуров в своем развитии испы- Литература, тала влияние Индии, Ближнего Востока, Китая. Па- искусство „ ' 7 ^ мятники раннеуигурскои культуры — буддийские храмы, скульптура, живопись — дошли до нас, несмотря на вандализм последователей ислама. В уйгурском фольклоре есть сказки, неразрывно связанные с жизнью. В сказках о животных аллегорически выражен социальный протест. В волшебных сказках человек с помощью ковра-самолета или волшебного зеркала преодолевает злые силы и стихии. Древнейшим уйгурским литературным памятником является поэма «Хуастанифт», созданная в V в. Позже получила широкое развитие переводная буддийская литература. Под влиянием мусульманской культуры написана в 1069 г. дидактическая поэма «Кутадгу-билиг» Юсуфа Баласа- гунского. С конца XV в. получили широкое распространение произведения поэта Алишера Навои, некоторые его газели перешли в уйгурский фольклор. Очень популярно имя поэтессы Сары-хан, жившей в Хотане на рубеже XVIII—XIX вв. Ей приписывается создание некоторых песен, до сих пор исполняемых уйгурами. Из мемуарно-исторических сочинений необходимо назвать «Таарих и Эминие» Муллы Мусы (XIX в.), у которого имеется и много стихотворений религиозно-философского содержания. Крупным поэтом того времени был Мулла Билал, его творчество тесно связано с фольклором. Одним из тех, кто стоял у истоков современной уйгурской литературы, был поэт Энвер Насири (1914—1945). Большую роль в развитии современной уйгурской литературы сыграл Лутпулла Муталлип (1922—1945). Он был поэтом, драматургом, фельетонистом. В любом жанре Муталлип выступал активным борцом за народное счастье. Соратник Муталлипа поэт Билал Азизи (1920—1945) писал о родине, о дружбе народов. Эти темы характерны для всего творчества Азизи. Лирические стихи лишь помогали ему полнее раскрыть основные темы. В 1945 г. гоминьдановские реакционеры и местные националисты расстреляли обоих поэтов. Широко известно творчество современных уйгурских писателей, таких, как Зуннун Кадыр, Алкам Ахтам. В развитии современной уйгурской литературы большую роль играли литературные журналы. Они печатали повести, рассказы, стихи, либретто, очерки, басни и т. д. Журналы знакомили широкие круги читателей с новыми произведениями и со старым литературным наследием. Уйгурский читатель получал возможность знакомиться с писателями СССР и других стран в переводах на уйгурский язык. Уйгуры среди народов Восточной Азии славятся как отличные музыканты и певцы. Их музыкальные инструменты самобытны и многообразны. Наиболее распространенным из них является дутар, типа домбры с кузовом овальной формы и длинным грифом, имеющим 8—15 передвижных ладов, границами между которыми служат узкие перепояски из тех же струн в 3—4 ряда. Наряду с дутаром в состав струнных инструментов входят: щипковый инструмент (тамбур) с 3 металлическими струнами, трехструнная домбра (шенгза), по ритму близкая к китайской, цимбалы (янчин) с 48 металлическими струнами, гусли (калун) с 18 парами струн, смычковый инструмент (гиджек), имеющий от 4 до 10 струн. Из ударных инструментов в ходу небольшой бубен (дап), большой барабан (думбак) и малый (награ). Духовые инструменты — небольшая флейта из камыша (пай) и длинная медная труба (карнай). Все эти инструменты, кроме медной трубы, воспроизводят музыку из цикла «Двенадцать му- камов». Мукамы по своему характеру являются народным произведе- 628
Рис. 115. 1 — уйгурский народный танец; 2 — уйгурский классический танец~
нием. В настоящее время старинное народное музыкальное творчество продолжает жить. Весь цикл мукамов — 170 песен на 70 мелодиях был записан музыковедами. Уйгурские танцы очень популярны и разнообразны. Они исполняются сольно, парами и с большим количеством участников, но сольные "танцы преобладают. Распространены совместные танцы мужчин и женщин. Популярна игра «пота оюн» со сменным партнером, во время которой девушка приглашает на танец молодого человека, ударяя его кушаком, завязанным узлом, а после короткого обмена стихами молодой человек таким же образом приглашает другую девушку и т. д. В народном искусстве уйгуров имеются такие элементы театра, как пантомима, акробатика. В Кучаре, например, популярны шуточные представления «коровы» и «всадника». «Корову» представляют два человека, идущие один за другим, согнувшись. Голова «коровы» делалась из платков, концы которых закручивались как рога. Передний из участников нес в руках голову и руководил движениями, порой очень удачно подражая животному. «Всадник» ловко раскачивает «ноги» — набитые ватой штанины, свисающие с импровизированного седла. Наряжаются также обезьяной, козлом, женщиной на лошади. Иногда представление включает целые сцены и даже пьески: неправый суд, воровство дынь и т. п. Однако лишь после революции 1949 г. в Синьцзяне получило развитие театральное искусство в современных формах. Создан целый ряд любительских коллективов и первый профессиональный театр в Урумчи, включающий и уйгурскую труппу. Они ставят пьесы, написанные советскими уйгурскими авторами, переведенные узбекские, китайские, казахские пьесы. Имеются уже и первые произведения своей современной драматургии, даже уйгурские оперы. Одна из них, «Гарип Санам», пользуется большим успехом. Ранее школьное обучение находилось почти целиком в руках духовенства. Школы устраивались при мечетях или на квартире муллы-преподавателя. Обучение сводилось к чтению религиозных книг на арабском языке. В 1940 г. менее 5% детей было охвачено образованием. Теперь же в Урумчи работают государственные средние школы и несколько институтов. КАЗАХИ Казахов в Китайской Народной Республике насчитывается 509 тыс. человек (1953 г.). Подавляющая их часть (475 тыс.) населяет Синьцзян- У8гурекий автономный район, где после уйгуров казахи являются наиболее многочисленной народностью. В пределах названного района казахи занимают многочисленные урочища в горах Тарбагатая и Алтая, ряд районов в бассейне р. Или, а также обширные пространства к северо-востоку и востоку от г. Урумчи. Небольшие группы казахов расселены в других местностях, в частности к югу от Гашуньской Гоби. Часть казахов в 1930 г. была переселена гоминь- дановцами в сос0дние провинции Ганьсу и Цинхай. Кроме того, небольшие группы казахов имеются в Тибете (окрестности г. Лхасы) и в Нинся-Хуэйском автономном районе (Алашань, местность Шацзинтаохай). Последняя группа — потомки казахов, переселенных сюда в 1759 г. Они давно уже омонголились, но до сих пор исповедуют ислам. Старики помнят о своем казахском происхождении. Группа казахов проживает также в г. Тяньцзине. 630
В 1954 г. в пределах Синьцзян-Уйгурского автономного, района были образованы Или-Казахский автономный округ в составе 9 уездов, а также автономные казахские уезды Мурэ (Мулэй) и Баркуль. Население Или- Казахского округа составляет 800 тыс. человек, в том числе 445 тыс. казаков. Центр округа —г. Инин (Кульджа), в котором проживает около 100 тыс. человек, представляющих все национальности Синьцзяна. В уезде Мурэ насчитывается более 7 тыс. казахов, в уезде Баркуль — около 7.5 тыс. В провинции Ганьсу был выделен казахский автономный уезд Аксай, а в западной части провинции Цинхай — монголо-тибетско-казахский автономный округ Хайси; кроме того, в уезде Гунхэ той же провинции — автономная казахская волость. Казахи входят в состав населения монгольского автономного уезда Хобуксар, сибинского автономного уезда Чапчал и хуэйского автономного округа Санджи (Чанцзи), расположенных в пределах Синьцзян-Уйгурского автономного района. До последнего времени среди казахов отчетливо История сохранялось родо-племенное деление. Основная их и этногенез —· г~\ часть относила себя к Среднему жузу, а в его составе — к племенам найман и керей. Кроме того, в составе казахов были представлены группы адбан (албан) и суван, обычно относимые к Старшему жузу. Найманы еще в XIII в. обитали к востоку от гор Тарбагатая, вплоть до р. Черного Иртыша. Керейцы в XIV в. кочевали по р. Черному Иртышу и лишь в начале XV в. были вытеснены отсюда джунгарами. Таким образом, казахи КНР — прямые потомки обитавших в Джунгарии в средние века тюркоязычных племен, образовавших вместе с другими племенами казахскую народность. В пределы своего современного обитания в Синьцзяне казахи снова начали переселяться лишь в третьей четверти XVIII в., после разгрома Джунгарского ханства маньчжурскими войсками в 1758 г. Некоторые труппы Старшего жуза переселились в западную и северную Джунгарию в начале XIX в. Число казахов в Синьцзяне в XIX в. постепенно увеличивалось за счет притока переселенцев с территории России. Основной экономической и социальной ячейкой у казахов была кочевая община, состоявшая из того или иного числа аулов. Эта община сообща пользовалась пастбищами, хотя производство осуществлялось отдельными семьями. Вместе с тем внутри казахского общества имело место далеко зашедшее классовое расслоение. Помещичьи хозяйства владели основными средствами производства. В Тарбагатае, например, им принадлежало до двух третей земли и оросительных каналов и большая часть «сельскохозяйственного инвентаря. В некоторых районах сохранялись султаны. Помимо массы зависимых рядовых скотоводов, среди которых распределение скота имело неравномерный характер, и бедняков-земледельцев (игинчи), среди казахов образовалась значительная группа людей (их называли джатак), единственным источником существования которых стала продажа своей рабочей силы. Влачившие полное лишений существование, обреченные на вымирание, подвергавшиеся национальному угнетению и жестокой эксплуатации трудовые массы казахов, как и других народов Синьцзяна, не раз поднимались на борьбу против своих угнетателей. Они были участниками антиманьчжурского восстания 1864—1878 гг. В развернушихся на территории· Синьцзяна, как и всего Китая, революционных событиях 1911—1913 гг. приняла участие и казахская беднота. Совместно с уйгурами трудящиеся казахи поднялись в 1931—1933 гг. на борьбу против господства милитариста Цзинь Шу-жэня. Разгул гоминьдановской реакции вызвал в 1944 г. вооруженное восстание народов Синьцзяна и в их числе казахов против гоминьдановской клики. 631
Вскоре после освобождения страны в скотоводческих районах, населенных казахами, началось осуществление демократических преобразований, направленных на ликвидацию феодализма. До этого наиболее ценные летние и зимние пастбища, формально находившиеся в общинном пользовании, фактически были сосредоточены в руках эксплуататорской верхушки. Народная власть решительно запретила крепостнические отношения и феодальные формы эксплуатации, создала комитеты по управлению пастбищами и их распределению, что вело к подрыву экономической основы феодализма в кочевьях. Был взят курс на постепенное преобразование производственных отношений, скотоводы начали объединяться в постоянные (на весь год) и временные группы трудовой взаимопомощи. После осуществления демократических преобразований возникли предпосылки для проведения социалистических преобразований. 3 Казахи, как и соседние монгольские племена, были в прошлом преимущественно степными кочевниками. Они разводили, кроме лошадей и овец, крупный рогатый скот, в меньшем количестве верблюдов. Их зимние стоянки находились в низовьях рек, а летние пастбища — в ближайших предгорьях, в горных луговых долинах, в верховьях рек. Большинство скотоводов не заготовляло фуража на зиму, и скот в течение круглого года находился на подножном корму. Казахи никаких помещений для скота не строили, за исключением редких загонов для защиты ягнят от зимней стужи. Большой урон их стадам наносили эпизоотии и массовые падежи скота в результате суровых зим с жестокими морозами и буранами. Более половины казахов были вынуждены арендовать пастбища у захвативших их баев или работать в их хозяйствах, чтобы получить право на выпас скота. Количество скота у рядовых скотоводов неуклонно сокращалось. Многие казахи пасли уже не свой скот, а лошадей, овец и коров, принадлежавших баям. Казахское скотоводство в целом находилось в состоянии упадка. В целях подъема скотоводства, занимающего и сейчас основное место в хозяйстве казахов, были осуществлены важные мероприятия: по охране пастбищ, созданию животноводческих и ветеринарных станций, борьбе с эпизоотиями, улучшению пород животных и т. п. Скотоводы начали косить траву и заготовлять корма на зиму, сеять кормовые травы, строить помещения для скота, чтобы обеспечить ему безопасную зимовку. В табунах у казахов имеются уже и лошади улучшенных пород, в том числе советских. В улучшении пород овец участвовали советские специалисты. Выведена новая порода овец — синьцзянская тонкорунная мясо-шерстная овца. Обобществление пастбищ, их рациональное использование, правильный уход за молодняком способствуют подъему животноводства у казахов. Крупный рогатый скот и верблюды используются и как вьючные животные, а лошади — для верховой езды. Подспорьем скотоводству у казахов и в прошлом являлось земледелие. Занимались им преимущественно обедневшие кочевники. В некоторых волостях земледельцы составляли значительную часть населения. Среди них было много издольщиков. Другие занимались возделыванием земли помещиков и богатых «сородичей». Посевы были небольшие. Они располагались в долинах рек и в ближайших к ним урочищах. Сеяли преимущественно просо, реже пшеницу. Техника земледелия находилась на низком уровне. Нередко казахи скотоводы засевали поля не сходя с лошади. Они спускались с гор только осенью для сбора урожая. После образования КНР были приняты меры для развития земледелия. Благодаря осуществлению аграрной реформы (1952—1953 гг.) была ликвидирована помещичья собственность на землю и„ монополия на использование оросительных систем. Место помещичьего землевладения заняло крестьянское землевладение. 632
Рис. 116. 1 — охота с беркутом у казахов (Синьцзян-Уйгурский автономный, район); 2 — девочки-казашки, рассматривающие книгу.
В 1954 г. в районы кочевого скотоводства были направлены специалисты, доставлены семена и сельскохозяйственные орудия. Началось освоение целины. Но только в 1956 г., когда среди казахов развернулось движение за кооперирование, открылась возможность разрешить противоречие между земледелием и скотоводством на основе оседания кочевников-скотоводов. Начавшийся массовый переход на оседлый образ жизни означал коренной перелом во всем бытовом укладе казахского населения. Переходя к оседлости, члены многих производственных кооперативов стали строить себе дома, сооружать колодцы, прокладывать каналы и т. п. Благодаря помощи уйгуров, китайцев, хуэй, сибо, ранее занимавшихся земледелием, а также специалистов госхозов казахи стали умелыми земледельцами. Они начали выращивать рис, хлопок, соевые бобы. В прошлом среди казахского населения были широко развиты домашние промыслы, в особенности связанные с обработкой продуктов скотоводства. Имелись также ремесленники — кузнецы, серебряных дел мастера, плотники, седельщики и др. Некоторое значение в хозяйстве имела охота. Б настоящее время подсобные промыслы получили новое развитие. В связи с переходом на оседлость казахи начали заниматься птицеводством, лесоводством, добычей золота и т. п. Сохранила свое значение охота как с беркутами, так π с ружьями. В прошлом казахи не строили постоянных жилищ Материальная и жили в юртах. Обстановка бедной юрты состояла культура г „ из нескольких подстилок из шкур и войлока, самой необходимой утвари. У богатых казаков юрта была убрана коврами и занавесями из плиса, сукна, шелковых и шерстяных тканей, расшитых узорами, пол застлан дорогими паласами и коврами. Юрта и сейчас сохраняется у многих казахов. Но с изменением условий хозяйства, в котором скотоводство приобретает отгонный характер, и с переходом на оседлость более 80% казахов становятся иными как жилище, так и тип поселения. Во всех скотоводческих районах появились новые населенные пункты — деревни с постоянными жилищами и общественными зданиями, среди которых имеются не только помещения хозяйственного назначения, но и школы, клубы, медицинские учреждения. Бывшие кочевники построили много новых жилищ, домов, имеющих в плане преимущественно квадратную форму, плоско-двухскатную или плоскую кровлю с земляной насыпью. Встречаются и двухкомнатные дома. В районах, богатых лесом, дома бревенчатые, в других — из сырцового кирпича или из глины на деревянном каркасе. В последних внутри имеются в стенах ниши; часть помещения занимает возвышение, напоминающее узбекскую супа или маньчжурский кан. Многие дома имеют застекленные окна, отапливаются железными печами. Казахские дома содержатся опрятно, нередко их стены побелены. В убранстве дома во многом сохраняется прежняя обстановка юрты. Постельные принадлежности сложены стопкой возле стены, здесь же стоит сундук, обитый раскрашенной жестью. На стенах висят полотнища и покрывала, украшенные узорами. Среди утвари — чугунный котел, деревянная и фарфоровая посуда, самовары. Значительная часть казахского населения, в особенности мужчины, носит национальную одежду в сочетании с европейской. Одежда казаха мужчины состоит из длинной рубахи, шаровар, безрукавки или застегиваемой наглухо однобортной куртки со стоячим воротником. В качестве верхней одежды принят халат с длинными, суживающимися рукавами. Головпые уборы — тюбетейка, меховая шапка с четырьмя лопастями, подбитыми мехом и защищающими лоб, уши и шею, распространенного у всех казахов типа, войлочная шляпа с неразрезанными полями и широкой тульей. Носят и обыкновенную шапку-ушанку. Зимой надевают шубу на меху с широким воротником, пальто на вате или тулупы из овчин. Сапоги носят с войлочными чулками. Женская одежда состоит из длинного платья-рубахи с широкими рукавами и с закрытым воротником из бумажной ткани ярких тонов, шаровар, 634
носимых под платьем, и камзола (без рукавов), который бывает коротким или длинным, доходящим почти до колен. Молодые женщины часто носят платья с оборками в несколько рядов и изящные безрукавки, сшитые . в талию, иногда бархатные, с закругленными полами и большим вырезом на груди. Женщины надевают головной убор типа капюшона (кимешек), из белой ткани, плотно закрывающий не только голову, но и спину, плечи и грудь и имеющий вырез для лица. Нередко он бывает украшен вышивкой на груди и по краям выреза. Такой убор широко распространен и в Казахстане. Носят и большие белые и цветные платки, вязаные шали. Девушки и молодые женщины носят шапки с меховым околышем либо небольшие шапочки типа тюбетейки на твердом каркасе, вышитые бисером, часто украшенные кистью и пучком перьев. Они надевают серебряные браслеты, кольца, серьги, ожерелья. Летом казахи питаются преимущественно квашеным молоком, сливками кипяченого молока, топленым маслом, кумысом. Свежее молоко пьют с кирпичным чаем, который потребляют в большом количестве. Теперь его пьют нередко с сахаром. В прошлом большинство казахов питалось в целом довольно скудно. Основной пищей зимой служило просо, сваренное на молоке или на воде, а также сушеный кислый сыр (курт), разводимый в воде или молоке. Мясом питались сравнительно редко. Осенью скотоводы забивали скот, заготавливая на зиму мясо. Казахи употребляют мясо преимущественно в вареном виде, запивая его потом бульоном. Во многих домах пекут лепешки, делают лапшу и т. д. Казахи научились у хуэй делать пельмени, у уйгуров — лепешки, у татар — вкусные хлебные изделия. Умеют уже готовить и овощные блюда. Гостей угощают пловом. п В массе казахские семьи были моногамными, Семья и духовная γ „ - ' культура лишь в среде феодальной знати и богатых скотоводов имело некоторое распространение многоженство. Без уплаты выкупа за невесту брак был невозможен. Для малоимущих слоев населения этот обычай был тяжелой повинностью. Некоторые бедняки из-за отсутствия средств для уплаты калыма оставались неженатыми. В брак могли вступать только лица, принадлежавшие к разным родам, а род считался самостоятельным в том случае, если после предка рода прошло не менее семи поколений. Казахская женщина не пользовалась имущественными правами. Ее ценили в семье как рабочую силу, на ее плечи ложился весь труд по ведению домашнего хозяйства. Однако в трудовых семьях женщины, особенно пожилые, пользовались значительным влиянием, участвуя в решешш семейных дел. После образования КНР положение женщины в казахской семье улучшилось, что оказало влияние на изменение уклада семейной жизни. В прошлом в казахском ауле культура и образование находились на низком уровне. Дети обучались в духовных школах. Общеобразовательные предметы проникали в школы крайне медленно. Грамотных среди казахов было очень мало. После создания КНР для казахских детей были открыты начальные школы первой ступени, с преподаванием на родном языке. Казахи КНР пользуются арабским алфавитом, но это не служит препятствием для ознакомления их с высокой культурой казахов СССР. Казахи КНР знают и любят произведения советских писателей Казахстана. Очень популярны стихи Джамбула. В Или-Казахском автономном округе выросли местные кадры казахских писателей и поэтов. Широко известна музыкальная одаренность казахов. Казахские песни сочиняются не только профессиональными певцами, исполняющими песни под аккомпанемент двухструнной домбры, но и в процессе живого твор- 635
чества самим народом. Каждый народный праздник сопровождается соревнованием певцов, импровизирующих как слова, так и музыку песен. Казахские женщины по-прежнему создают высокохудожественные образцы вышивки, аппликации, различные предметы декоративного искусства. Создателями выпущенного в КНР фильма «Хасан и Джамиля» были и деятели казахской культуры. В нем повествуется о борьбе казахского народа против гоминьдановских реакционеров. Большой популярностью у казахов пользуются конские скачки, устраиваемые, в частности, во время мусульманского праздника курбан-байрам. Казахи, как и ряд других народностей КНР, исповедуют ислам (они относятся к суннитам местного толка). Однако и в прошлом они были чужды религиозному фанатизму. Мусульманский пост соблюдали далеко не все. У них сохранялись и пережитки шаманизма. КИРГИЗЫ Почти все киргизское население КНР сосредоточено на территории Синьцзян-Уйгурского автономного района, где киргизов насчитывается 71 тыс. человек (1953 г.). Небольшая группа киргизов (450 человек) проживает в уезде Фуюй (провинция Хэйлунцзян), куда она была переселена из Синьцзяна при императоре Цянь-Луне (1736—1796) как военное подразделение. Их называют здесь «дзирдисы». Киргизы расселены по горным хребтам и межгорным долинам Восточного Тянь-Шаня, Памиро-Алая и Куэньлуня. Населенная ими территория охватывает западную часть южной половины Синьцзяна как бы полукольцом от г. Куча на севере до р. Каракаша на юге. Часть киргизов обитает в северной половине Синьцзяна, в долинах р. Текеса и ее южных притоков. В 1954 г. на территории Синьцзян-Уйгурского автономного района был образован Киргизский автономный округ Кызыл-Су, в котором, кроме киргизов, проживают также уйгуры, китайцы, узбеки, казахи, хуэй, таджики, татары, сибо, маньчжуры — всего 130 тыс. человек, в том числе 48 620 киргизов. Административный центр округа — г. Артуш. В составе округа четыре уезда: Улугчат (У-Хэ), Ак-Чий (Ахэци), Артуш (Атуаныпи) и Ак-Тоо. Значительная группа киргизов (9871 чел.) живет на территории Или-Казахского автономного округа, главным образом в двух автономных единицах: национальном киргизском районе Кок- Терек, объединяющем несколько волостей в уезде Кызыл-Курэ (Текес), и национальной киргизской волости в уезде Монгол-Курэ (Чжаосу). Небольшие поселения киргизов имеются также в таджикском автономном уезде Таш-Курган, в уездах Гума (Пишань), Дорбольджун (Эминь), в автономном сибинском уезде Чапчал и в других. Мелкие группы киргизов отмечены также в городах Урумчи, Кашгар, Инин (Кульджа), в горах уезда Яркенд. Часть оседлого земледельческого населения, проживающего в двух десятках уйгурских селений, расположенных между городами Кашгаром и Янги-Гисаром и частично к югу от последнего, сохранила воспоминание о том, что их предки были киргизами, а жители некоторых из этих селений наряду с уйгурским языком до сих пор еще употребляют в быту киргизский, сохраняя одновременно в отдельных обычаях киргизские традиции. В пределах северной части Синьцзяна имеется группа так называемых калмак-киргизов (около 1 тыс. человек). Они живут в Эмель-Гольском монгольском автономном районе (уезд Дорбольджун), в частности в сел. Далын-Тургун. Они говорят на казахском языке, по религии — ла-' маисты, быт их близок к монгольскому. В уезде Монгол-Курэ среди казахов и кир- 636
гизов живут сарт-калмыки (сарт-калмак). По происхождению они ойраты, но относят себя к киргизам, двух- и трехъязычны. Их несколько сот человек. Согласно некоторым данным, этнографическая группа в составе уйгуров, известная под названием доланов, связана по своему происхождению с киргизами. Другая группа уйгуров — лоплык, или лоптук, населяющая бассейн оз. Лобнор, также может быть этнически сопоставлена с киргизами. По мнению С. Е. Малова, язык современных лобнорцев следует считать разговорным языком древних киргизов. Среди старшего поколения киргизов до сих пор еще живут представления о былом родо-племенном устройстве. Они подразделяют себя на северных, или 0тУз уул (30 сыновей), и южных, именуемых иногда ичкилик.1 Наиболее крупными группами среди северных киргизов являются чонг багыш, черик, кутчу и бугу, среди южных — кыпчак, найман и тейит. Как в прошлом среди киргизов СССР, у киргизов КНР выявляются два этнических массива. В первый входят киргизы, живущие в пределах северной части округа Кызыл-Су и в Или-Казахском автономном округе. Они связаны этнически с киргизами, населяющими северную часть Киргизской ССР. Киргизы же южной части округа Кызыл-Су и соседних уездов этнически близки к памиро-ферган- ским киргизам, населяющим южную часть Ошской области Киргизской ССР и некоторые районы Таджикской ССР (Мургабский район Горно-Бадахшанской автономной области и Джиргатальский район). Эти два массива киргизского населения КНР отличаются друг от друга некоторыми особенностями материальной и духовной культуры, что, по-видимому, связано с несколько различными путями их происхождения. Остается пока открытым вопрос о том, какое История и основные r „ r J занятия значение в сложении современной киргизской народности имели древние этнические образования, известные в источниках под именами: хягас (сяцзясы), цзилицзисы и др. Страна древних киргизов находилась вначале в западной Монголии, в пределах владений гуннов. Позднее местопребыванием киргизов стала территория Минусинской котловины (среднее течение р. Енисея), на которой до этого обитали динлины. Таким образом, этническая история древних киргизов была тесно связана с гуннским и динлинским племенными союзами. В VI—VIII вв. енисейские киргизы находились под властью тюркских каганатов, сохраняя, однако, некоторую самостоятельность. В дальнейшем, начиная с середины VIII в., в течение примерно 100 лет киргизы находились в подчинении у уйгурских ханов. Конец господству последних был положен в 840 г. В последовавший период, вплоть до начала X в., киргизы достигли значительного политического могущества, распространив свою власть на северо-западную Монголию и далеко на юг, вплоть до Восточного Туркестана. Но затем гегемония в Монголии перешла к киданям; территория, которой владели киргизы, резко сократилась. По свидетельству Рашид-ад-Дина, местообитанием киргизов в конце XII—начале XIII в. была территория среднего и верхнего течения Енисея. Потомки этих киргизов еще продолжали проживать в пределах Минусинской котловины в XVII в. Большинство современных ученых подвергает сомнению возможность массовых переселений енисейских киргизов в пределы Тянь-Шаня и Памиро-Алая. Исторические, антропологические, лингвистические и этнографические данные говорят о том, что основу киргизской народности, формировавшейся в XIII—XVI вв., составило местное, в том числе кар- лукско-уйгурское население, группа тюркоязычных племен, переместившихся из восточного Притянынанья, южного Алтая, Прииртышья, а также племена монгольского и казахско-ногайского происхождения. 1 Некоторые данные об этническом составе киргизов КНР получены от преподавателя Центрального института национальных меньшинств (Пекин) т. Ху Чжэнь-хуа. 637
Киргизское население было свидетелем и участником бурных событий, разыгравшихся на территории Синьцзяна как в период владычества монгольских ханов, в XIV—XVI вв., так и в последующие периоды господства местной уйгурской знати — ходжей, а затем маньчжуро-китай- ских феодалов. Эксплуатируемые собственными баями и беками, трудовые массы киргизов подвергались разорению в результате междоусобных феодальных войн и жестокого подавления народных восстаний, испытывали на себе произвол маньчжурских чиновников и военных властей. Особенно жестокому угнетению, грабежу и обману со стороны местных феодалов, милитаристов и спекулянтов подверглись киргизы в условиях гоминьдановского режима. Но и тогда сплачивались демократические силы, поднимавшиеся на борьбу с реакционным режимом. Эта борьба, в которой участвовали и киргизские трудящиеся, приняла в 1944 г. форму народного восстания, охватившего северные округа Синьцзяна. Главным занятием большинства киргизов и по сей день продолжает оставаться скотоводство. Скотоводство раньше носило исключительно кочевой и полукочевой характер, хотя перекочевки и совершались на сравнительно небольшие расстояния. Главная масса скота принадлежала относительно небольшой группе богатых и зажиточных скотоводов, широко применявших наемный труд и эксплуатировавших зависимые от них бедняцкие хозяйства на основе существовавших патриархально-феодальных отношений. Техника ухода за скотом находилась на низком, уровне: скот содержался на подножном корму (сено заготовляли немногие хозяйства, зимой размещали преимущественно в открытых загонах). Бичом скотоводов были частые эпизоотии. Скотоводство все более приходило в упадок, и большие участки пастбищ пустовали. Киргизы разводят овец и коз, крупный рогатый скот (в том числе в южных районах — яков), лошадей, верблюдов, ослов. В настоящее время уже большая часть скота составляет общественную кооперативную собственность. Вводится в практику строительство зимних скотных дворов, обеспечение скота на зиму кормами и т. п. Начинает применяться летний нагул скота. Борьба за сохранение молодняка, ветеринарное обслуживание привели к сокращению падежа и увеличению поголовья скота. Земледелием как подсобной отраслью хозяйства киргизы занимались· и в прошлом, в тех местностях, где климатические условия позволяли производить посевы. Сеяли главным образом ячмень, пшеницу и просо, преимущественно на поливных землях. Еще недавно для обработки почвы применяли деревянное пахотное орудие (буурсун, или букурсун) с железным наконечником, жали серпом, а молотили гоняя по снопам быков или лошадей. Ныне земледелие превратилось в одно из основных занятий киргизов. После завершения аграрной реформы в 1953 г. киргизы земледельцы приступили к расширению посевов, стали повышать урожайность, поднимать целину. В уезде Ак-Тоо уже более половины киргизского населения — земледельцы. Развитие земледелия было тесно связано с переходом к оседлости. В настоящее время большинство скотоводов перешло на оседлость, что явилось одной из самых крупных перемен в жизни бывших кочевников. К числу таких же важных перемен относится переход части киргизов к промышленному труду. Особенно большое развитие в населенных киргизами уездах промышленность получила в 1958 г. Ее важной базой стал уезд Улугчат, где начинает развиваться горная промышленность. Здесь сооружена электростанция. На построенных в этом уезде с помощью СССР рудниках и заводах трудится много рабочих-киргизов. 638
У киргизов сохраняются некоторые домашние промыслы, связанные главным образом с обработкой продуктов животноводства. В качестве подсобного занятия существует охота, как ружейная и с капканами, так и с ловчими птицами. Некоторые группы киргизов поставляют проводников и транспортных яков для перевозки грузов через перевалы, ведущие в Кашмир и другие районы. Основным видом жилища у киргизов в прошлом Жилище, одежда, была юрта (уй, an уй). В форме юрты, как и в дру- шпца гих сторонах материальной культуры киргизов КНР, прослеживаются особенности, свойственные отмеченным выше двум группам киргизов. У северной группы киргизов преобладает юрта с конусообразным куполом, для южной же группы характерна юрта с низким куполом полусферической формы, иногда сильно уплощенным. Нарядный вид юрте придают украшения на ее верхних войлочных покровах и на лицевой стороне навесной двери (в виде аппликаций из войлока или ткани), а также внутри юрты; среди последних часто встречаются ковровые изделия. На зимних становищах у части скотоводов имелись раньше небольшие глинобитные дома с плоскими крышами, а у осевших на землю бедняков — хижины, сложенные из грубо обтесанных камней. Часть киргизов из-за отсутствия юрт или домов ютилась в пещерах или шалашах. После образования КНР многие семьи впервые поставили себе хорошие юрты, обзавелись войлоками для постели, одеялами. Переходя к оседлости, большинство скотоводов возвело себе новые дома. Они более совершенны по своему устройству, имеют окна с застекленными рамами. У киргизов КНР сохраняются многие виды традиционной одежды. Для женской одежды характерны широкая рубаха-платье (койндк) туникообразного покроя, шаровары с широким шагом и безрукавная одежда, а также головные уборы в виде тюрбана. Киргизские женщины на юге носят платье с небольшим стоячим воротником, на груди — украшение в виде круглой серебряной броши (пучулук, тобнбш). Под тюрбан надевают шапочку, украшенную тончайшей вышивкой цветным шелком, к концам которой с обеих сторон лица подвешиваются длинные связки кораллов. Женщины на севере носят поверх платья (у молодых женщин — с оборками внизу) камзол, своеобразную распашную юбку (белъдемчи), а головным убором девушек иногда служит шапка с опушкой из меха выдры или мерлушки. Теперь многие женщины носят головные платки, нередко с налобной повязкой. Среди мужчин широко распространены различные виды верхней распашной одежды. Стеганые на вате халаты (чапан) в некоторых местностях шьют более длинными, чем обычно у киргизов, и с разрезами внизу по бокам. Носят однобортные куртки со стоячим воротником и халаты, не доходящие до колен. В высокогорных районах надевают нагольные тулупы с оторочкой из черной мерлушки. Головные уборы у мужчин часто такие же, как у уйгуров, но носят и шапки (тебетей) с широким, массивным околышем из овчины или лисьего меха. Летом повсеместно распространена национальная войлочная шляпа (калпак). Хозяйственная деятельность киргизского населения наложила свой отпечаток на характер пищи. В ней до сих пор преобладают молочные продукты, из которых наиболее употребительны разбавленное водой квашеное молоко, топленое масло и сливки, несколько сортов сыра. В некоторых районах приготвляется кумыс. Среди мучных изделий на первом месте лепешки из пресного теста. Изготовляют также печенье из кусочков теста, слоеные лепешки. Варят похлебку из ячменного толокна, 639
заправляемую кислым молоком или сухим сыром, суп с лапшой, сладкую рисовую кашу на молоке с маслом и т. п. Из мясных блюд наиболее распространена вареная баранина, которую во многих местах едят в мелко накрошенном виде; к ней добавляют лук или смешивают ее с жиром и лапшой. Делают также род колбасы с начинкой из кусочков мяса и риса. Теперь нередко варят плов, пельмени. Широко употребляется соленый чай. Хотя киргизские женщины и в прошлом пользо- Семеиный быт и вались в семье значительной свободой, все же в ос- духовная „ ' культура нове семейных отношении лежали патриархальные традиции. Женщина должна была подчиняться воле отца в выборе супруга, воле мужа в вопросах имущественных отношений и т. п. Еще недавно обязательным условием брака являлась уплата выкупа за невесту, главным образом скотом. Для бедных семей этот обычай был очень обременителен. Теперь положение женщины во многом изменилось. После издания в КНР закона о браке последний все более лриобретает характер добровольного союза юноши и девушки, заключается между лицами, достигшими совершеннолетия, тогда как в прошлом нередко родители сговаривались о будущем браке своих малолетних, а иногда даже еще ожидаемых детей. Однако сватовство и помолвка, свадебный пир в доме родителей невесты, различные обычаи, связанные с переездом новобрачных в дом мужа и поселением там супругов, соблюдаются многими семьями до наших дней. Киргизы располагают богатым наследием народного творчества. Среди произведений устного творчества встречаются былины, сказки, песни, пословицы и др., причем у северных групп киргизов особенно популярны эпические поэмы «Манас» и «Семетей». Большой любовью населения пользуется музыка. Почти в каждом доме имеется трехструнный щипковый инструмент (комуз), встречаются исполнители на флейте. Исконная любовь киргизов к музыке и пению находит свое выражение в богатстве народных талантов. Продолжает развиваться и прикладное изобразительное искусство, в чем главная заслуга принадлежит женщинам. Они изготовляют войлочные и шерстяные ворсовые ковры, узорные циновки, различные виды орнаментированной ткани, с большим мастерством украшают вышивкой свои головные уборы, пазухи рубах, покрывала для колыбели, домашнюю утварь. Для орнаментации применяется и аппликация из войлока и кожи. До последнего времени у киргизов были распространены празднование встречи Нового года, проводимое в марте, поочередные групповые угощения, устраиваемые компаниями молодых мужчин, скачки с зарезанным козленком («козлодрание»), игры молодежи, наконец, годовые мусульманские праздники. Мусульманская религиозная идеология до сих пор оказывает значительное влияние на быт киргизов. Наряду с выполнением предписываемых религией обрядов сохраняется благоговейное отношение к мусульманским религиозным памятникам и к некоторым святыням, которым приписываются сверхъестественные свойства. Однако рост культуры приводит к постепенному ослаблению влияния ислама, особенно среди молодого поколения киргизов. В Киргизском автономном округе открыты больницы, три уездные амбулатории, пункты охраны материнства и младенчества и другие лечебные учреждения, работают передвижные медицинские отряды. В борьбе с различными заболеваниями достигнуты большие успехи, в результате чего существенно уменьшилась смертность, в особенности детская, и возросла рождаемость. 640
САЛАРЫ Салары населяют западные провинции Китайской Народной Республики. Наиболее плотно они селятся на небольшой высокогорной местности по правому берегу р. Хуанхэ, в юго-восточной части провинции Цинхай. 24 февраля 1954 г. здесь создан Саларский автономный уезд Сюньхуа (главный город— Цзиши). Уезд окружают районы с китайским, хуэйским и тибетским населением, с которым салары с давних пор находятся в тесном контакте. Количество саларов в уезде — 23 444 человека (1958 г.). Кроме автономного уезда, салары проживают в других местах провинции Цинхай — уездах Хуалун, Хайбэй, Хайси, Хуаннань, Хайнань. Салары живут и в соседней провинции Ганьсу — в уездах Линься, Гань- нань, Сунань (автономный уезд юйгу), Ланьчжоу, а также на западе Синьцзян-Уйгурского автономного района, в районе г. Инин, в Пекине и других городах страны. Общая численность саларов в КНР 31 тыс. человек (1953 г.). Уезд Сюньхуа делится на 11 волостей. В 7 волостях (на севере) живут преимущественно салары, в остальных (на юге) — салары, китайцы, хуэй, тибетцы. К собственно саларским волостям относятся Гейцзы (Алтиюли), Сучжи, Сюньяя (Полер), Цзиши (Язы), Чиншуй (Сеныр), Немынь, или Кова (Ко), Бейчжуаи (Ахвар). Селения саларов тянутся полосой от Сучжи на западе до Бейчжуана на юго-востоке. Немного в стороне остается Мынта (Чицзы), находящаяся в труднопроходимой горно-лесистой местности в северо-восточном углу уезда. В сознании саларов еще живо старое административное деление на гуны. Сначала (1731 г.) гунов было 12, затем (1781 г.) их стало 8. Современное государственное деление не совпадает с прежним. Волость Гейцзы объединила два гуна — Гейцзыгун и Чагагун, а волость Чиншуй — Сеныргун и Чицзыгун. Область к западу от г. Сюньхуа раньше называлась (иногда называется и теперь) Шансыгун («четыре верхних гуна») по течению р. Хуанхэ, к востоку — Хасыгун («четыре нижних гуна»). Вместе они составляли «внутренние гуны» саларов. На левом берегу р. Хуанхэ находились 5 «внешних гунов» (вайугун). Из них сохранился только один — Ганьдугун, входящий ныне в соседний уезд Хуалун. Все это очень напоминает деление на «внутренних» и «внешних» салоров у туркмен, тюркоязычного народа юго-западной группы. Салары говорят на языке тюркской семьи. Саларский язык сильно смешан. Основа его—язык огузской ветви (й в начале слов, дательный падеж на -а, -е, прошедшее время на -миш). На нее наслоились кыпчак- ские элементы (дательный падеж на -га, -ге, прошедшее время на -ган). Поэтому С. Е. Малов справедливо отнес саларский язык в среднюю группу наряду с языком хивинских узбеков.2 Письменности салары не имеют. Мусульмански образованные люди пользовались арабской графикой, но сама она не получила широкого распространения в народе, не стала его письменностью, несмотря на то, что арабскими буквами написаны целые книги. Как государственный язык у саларов принят китайский. Саларский язык испытал воздействие китайского и тибетского. Китайское влияние заметно в фонетике, морфологии, синтаксисе и лексике, тибетское влияние — только в лексике. Несмотря на то, что эти влияния, конечно, многое изменили в саларском языке, но тем не менее по основным своим чертам он остался языком западнотюркским. Имея это в виду, можно сказать, что и сами салары — не коренные жители этих мест, а передвинулись сюда с запада. 2 С. Е. Малов. Изучение живых турецких наречий Западного Китая. Восточные записки, т. I, Л., 1927, стр. 163—172. 41 Народы Восточной Азии 641
Происхождение ^ китайских хрониках салары упоминаются со второй: ^ д половины XIV в., но не ранее. Какого-либо указания на происхождение саларов в них нет. ^ Сами себя салары называют салар или салыр. Древнейшие формы этих названий — салур и салгур. Махмуд Кашгарский (XI в.) относит эти этнонимы к огуз- ским племенным наименованиям. Племя салор указывают среди огузских племен «Китаби Коркуд» (XV в.) —книга легендарных рассказов об огузах, историки Рашид-ад-Дин (XIV в.), Абульгази (XVII в.) и др. Подробный анализ источников о салорах сделан В. В. Бартольдом.3 Племя салыр есть у туркмен Советского Союза, живущих у Мары и Серахса. Этноним «салар» ведет свое происхождение от «салур» или «салор» — формы с конечными губными после негубных являются более древними, чем формы с конечными негубными. Устные истории (саларниги лиши) передают повесть о том, как предки саларов, Караман и Ахман, переселились в современные западные провинции Китая из г. Самарканда. О причине переселения говорится глухо. В различных версиях сказаний меняющийся маршрут передвижения саларов по этим районам позволяет думать о том, что переселение осуществлялось в несколько этапов. Сохраняется неизменным везде 1370 г. — время поселения саларов в провинции Цинхай. В 60-е годы XIV в. в Самарканде развертывается напряженная борьба Тимура за власть, в которую были вовлечены и туркменские племена из Мерва. Имя Тимура в саларских лиши не называется. Следовательно, салары переселились в Китай до того, как имя Тимура приобрело известность. Причины переселения, по-видимому, надо искать в событиях указанного выше периода. Эпизод переселения хранят и народные обычаи саларов. Прежде на свадьбе- показывалось тове ойны («верблюжья игра») —театрализованное представление* того, как Караман, погрузив на белого верблюда священный Коран, едет по Китаю- в поисках пристанища и находит его в Гейцзы. В диалоге перечисляются места передвижения. Род караман, как известно, встречается в составе племени салор у туркмен. И устные предания саларов, и народный обычай в легендарной оболочке удержали несомненно исторический факт. Можно думать, что древние салуры (салоры) в своем движении на запад частично осели в районе Самарканда, в соседстве с кыпчакскими племенами. Другой поток задержался на территории современной Туркмении и позже вошел в состав туркменского народа. Дальше волна салоров докатилась до Малой Азии. Здесь салоры растворились в массе турецкого народа, оставив свой след в топонимике Восточной Анатолии (в XV в. салуры еще отмечались в Турции — поэт Кади Бурханеддин был потомком салуров). В конце XIV в. самаркандские салуры из рода караман волна за волной переселились на земли Центральной Азии и осели в местности южнее Синина. Около 600 лет салары живут в западных провинциях Китая. Современные салары — одна из народностей КНР, имеющая свою национальную автономию, родной язык, оригинальную историю, уклад жизни и обычаи. Антропологический тип саларов неоднороден: четко различаются европеоидный тип и монголоидный тип. Большая часть саларов занимается земледелием. Занятия Сеют пшеницу, ячмень, овес, гречиху, чумизу. и материальная 0 « > ν л j j культура оемли, пригодной для посева, мало. Б долинах заботливо укреплен и тщательно обработан каждый клочок земли, сеют и в предгорьях. Зерна высевают обычно женщины, по обычаю, заведенному издавна. В гористой местности даже на близком расстоянии ландшафт и условия для земледелия резко различны: в долинах — вода и зелень, урожай снимают на месяц раньше, чем в горах, где воды мало и климат сухой. В домашнем хозяйстве салары разводят овец, коров, быков, коней, мулов и ослов. Из овечьей шерсти ткут грубую ткань. Почти каждый двор у саларов имеет сад и огород, которые содержатся в образцовом состоянии. В садах вызревают груши, виноград, орехи, в огородах — картофель, дыни, арбузы, перец. В некоторых местах для удобства орошения сады и огороды глубоко врыты в землю. Ог арыка, текущего вдоль улицы, сделаны узкие каналы, по которым вода через отверстие в стене вливается в сад или огород. 3 В. В. Б а ρ τ о л ь д. Очерк истории туркменского народа. Сб. «Туркмения»., т. I, Л., 1929, стр. 43—44, 46—47, 52, 57. 642
Около с. Мынта, там, где много лесов, население занимается плотничеством. Приречные салары сплавляют лес и перевозят людей и грузы на больших двух- или четырехвесельных плоскодонных лодках с тупым носом и кормой. К ремеслам обслуживающим население уезда, относятся кузнечное, гончарное, сапожное, мукомольное и некоторые другие. Салары живут большими селениями, без городских стен. Расстояние между селениями небольшое (10—15 км). Дома примыкают близко друг к другу, окна выходят на двор. На улицах — арыки, обсаженные карага- чом и ивой. Жилища саларов обычно глинобитные или в редких случаях сложены из сырцового кирпича. По внешнему виду они напоминают уйгурские дома. Фундамента нет, иногда его заменяет ряд камней, на которых возводятся стены. Пол земляной, в больших домах деревянный. Крыша плоская, покоится на продольных балках, в мечетях и в некоторых других домах она двухскатная, китайского типа. Этажей один или два. Каждый дом имеет айван. Двери деревянные, из одной, двух или четырех створок, створки открываются внутрь комнаты, порог высокий. Окна по обеим сторонам от двери представляют собой узорчатые решетки, иногда очень богатого рисунка. Верхняя часть для лучшего освещения поднимается снаружи. В большие решетки в некоторых случаях вделываются внизу застекленные оконца. Жилищный комплекс саларов состоит из двух частей: хозяйственного двора и двора для людей. В первом — помещения, где находится скот и сельскохозяйственный инвентарь. Во втором — жилые постройки: гостиная и кухня. На этом дворе всегда очень чисто и опрятно; если нет сада, растут два-три куста роз. Может быть, конечно, и другая планировка: жилой двор и хозяйственный двор, заканчивающийся садом. Комнаты жилого двора небольшие и невысокие. Дверь вводит сразу в комнату, прихожая отсутствует. Напротив дверей обычно узкий, длинный стол на высоких ножках, уставленный безделушками. Над ним висит картина с иероглифом «счастья и долголетия», рядом изображение мусульманских святынь — Мекки и Медины, на других стенах — китайские пейзажи и различные благожелательные надписи. Налево (или направо) от дверей располагается кап, занимающий почти половину комнаты. Кан покрыт ковром или кошмой, на нем маленький столик и сундук для вещей. Сундуки, поставленные один на другой, бывают и в противоположной кану части комнаты. В некоторых домах встречаются особые футляры для Корана в виде небольшого ящика с резными дверцами и двухскатной крышей. В комнате принято возжигать тоненькие ароматные свечи. Комнаты саларов своим убранством во многом напоминают жилища хуэй. Но у местных хуэй в отличие от саларов в комнатах — зеркала, европейского типа мебель и много надписей, ограждающих от нечистой силы. В пищу саларов входят мясо, рыба, овощи, молоко, хлеб, рис. Мясо (обычно баранина) подается отдельно, или с лапшой, или с рисом. Чай, к которому добавляется молоко, пьют с хлебом. Лакомые блюда саларов: баоцзы — испеченные на пару круглые пирожки с начинкой из сахара; етлоулах — жареное куриное мясо кусочками вперемешку с вермишелью из крахмальной муки; мома — испеченные на пару пампушки; куджа — густой суп; куймак — оладьи. Кухня у саларов китайская. Пища всегда подается горячая, мясо мелко нарезано. Вилок и ножей не требуется, при еде салары пользуются, как и окружающее население, палочками. Летом мужчины носят рубашку, штаны, жилет или куртку, как у хуэй. Куртка бывает двух видов: 1) с разрезом посередине и приле- 643 41*
гающими друг к другу полами, застежка хуэйского образца, слева матерчатый шнурок, кончающийся сплетенной из него же пуговицей, справа шнурок с петлей на конце, по бокам снизу два кармана; 2) куртка, застегивающаяся справа налево, на боку и по косой линии у левого .плеча. На ногах туфли на матерчатой подошве. На голове обязательно шапочка из легкой материи с невысокой тульей и плоским, круглым дном. Женщины поверх длинных штанов надевают халат или куртку хуэйского покроя, сверху халата надевается камзол. Женщины носят матерчатые туфли, иногда с вышитыми носками. На голове раньше все саларские женщины носили кейту — головной убор, прикрывающий голову, уши, часть спины и шею. С недавних пор молодые женщины кейту не носят, его надевают только после 35 лет. Зимой мужчины и женщины надевают стеганые на вате халаты или тулупы. Духовная культура CajIfbI исповедуют ислам суннитского направ- ления (следуют учению Абу-Ханифы). Ислам у саларов неоднороден: он делится на лаопэй — «старый толк» и синъпэй (или джеди-ду) — «новый толк». Новый толк появился 50 лет тому назад благодаря реформистской деятельности группы ши да ахун («десяти больших ахунов»). Эта группа состояла из духовенства дунсян- ской и хуэйской национальностей, руководил ею дунсянин Ма Нур-хэй. После образования КНР салары вернулись к «старому толку». В каждом гуне около девяти больших и малых мечетей (1958 г.). Самая крупная, соборная, мечеть находится в Гэйцзы. Это религиозный и историко-культурный центр саларов. Здесь сосредоточены саларские древности. В мечети хранится Коран, вывезенный, по словам ахунов, первыми переселенцами из Самарканда. Каждая из 30 частей его, в толстых, кожаных, с тиснением обложках, помещается в плоских ящичках. Крупные мечети управляются ахуном и несколькими имамами, последние избираются общиной на один год. Средние и малые мечети управляются имамом и наставником. При каждой мечети имеется религиозная школа (медресе). Мечети имеют вакуфные владения, к которым относятся земля, вода, сады. Прежде до 7з урожая с вакуфных земель шло в пользу мечетей. У саларов есть культ святых — почитаются сорок вели, которые в числе первых пришли в Сюньхуа. В слабой форме сохранился зикыр, отдаленно напоминающий радения дервишей. Он совершается обычно один раз в год, за три дня до праздника рамазан. После пятого намаза, в 10—11 час. вечера, собираются дома и в мечетях. Ахун читает молитву, режут барана и едят мясо. Церемония длится полчаса—час. Народные обычаи имеют общий тюркско-мусульманский характер, но в них есть и: свои особые оригинальные черты. Так, свадьба состоит из следующих этапов: родители жениха посылают свата к родителям невесты; если родители невесты согласны на дальнейшие переговоры, то родители жениха с тем же сватом высылают пару сережек или пачку чая. В случае, если дары приняты, это означает, что родители невесты согласны выдать свою дочь замуж; родители жениха по своему достатку высылают со сватом материальное вознаграждение семье невесты (михыр); назначается день свадьбы. Свадьбы устраиваются чаще всего осенью, после уборки урожая, и продолжаются в течение нескольких дней. В первый день совершается обряд освящения брака (никахохума). Гостям подается угощение, причем мясо играет роль ритуальной пищи. Передняя часть барана подается отцу невесты, задняя часть — дяде невесты. Ошибка не допускается, если же она происходит, то свадьба расстраивается. Это внимание к невесте — очень старая особенность жизненного уклада тюрков, след древних матриархальных отношений. Лет 30—40 тому назад на свадьбе разыгрывалась сценка тбве ойны, теперь забывающаяся, гости декламировали орух соз, величали невесту. Второй день свадьбы — проводы невесты в дом жениха (йенкине озат). Дружки жениха, провожающие невесту, в ее дом не входят, а ожидают у дверей. Выходя 644
из дому в сопровождении родителей и дружков жениха, невеста, прощаясь с родительским домом, плачет. В доме жениха молодая дарит всем своим новым родственникам по паре туфель, а свекру и свекрови — еще по одной подушке. На третий день (тохолаба) молодые встречаются. На четвертый день (кхойанба) новобрачные посещают дом невесты. В прошлом девушки вступали в брак 13—15 лет, юноши — 16—17 лет. Теперь брачный возраст для девушек установлен 16—18 лет, для мужчин —19—20 лет. Раньше было принято многоженство, женились на двух, трех, пяти, девяти и одиннадцати женах. И сейчас еще сохранились семьи с двумя, тремя женами. Старшая жена называется уллылых, младшая — кичилых, другие — по своим именам. ~\ Семья у саларов обычно небольшая. Иногда она является объединением нескольких семей родных братьев и носит тогда название агней. Хотя после женитьбы братья номинально отделяются друг от друга, их семьи продолжают жить совместно. Наряду с этим сохраняются пережитки патриархальной общины в виде союзов родственных по крови семей (комсен). Делами такого «союза семей» управляют авторитетные старейшины. В случае каких-либо затруднений одной семьи другие семьи приходят ей на помощь. Тесные патронимические связи у саларов указывают на то, что некогда у них были родо-племенные отношения. Но в настоящее время у саларов отсутствует всякое представление о каких- либо родовых или племенных делениях. Поэтому саларские ту-сы, которые существовали в прошлом, — не родовые, а административные начальники саларов. На похоронах в память покойного раздаются деньги, чай, соль, дрова, одежда и вещи умершего. На третий день устраиваются поминки. Собравшимся подаются суп, мясо, оладьи. Поминки делают также через 7, 40 и 100 дней. Такие поминки делаются в течение трех первых лет. Существует обычай заклинания (пиреохугучы). Ахун читает молитву, дует на воду и дает ее пить больному. Гадают или по особой книге гаданий (фалиачкан), или по священным текстам (пдреачкан). Известно и моление о дожде (йагмурсана). У источника (йул) собираются жители селения. Ахуны стоят впереди всех, засучив штаны и вывернув наружу халаты. Один из них стоит в воде. Ахуны читают молитву и одновременно колотят близстоящих людей, нанося каждому по 39 ударов, сверху вниз, с головы до ног. Это называется тазыр. После этого все расходятся. Иногда старший ахун, стоявший в воде, остается. Ему устраивают сиденье, и он, опустив ноги в воду, сидит 3—7 дней. Ходить ему не полагается. Кто-либо из жителей приносит ему еду. Три последние обычая у саларов сейчас встречаются очень редко, они уходят в прошлое. Все участники этого обряда соблюдают пост. Почитание старших у саларов очень сильно. При разговоре со старшими по возрасту или положению людьми принято втягивать в себя воздух. По-видимому, сказывается тибетский обычай — не осквернять своим дыханием воздух, которым дышит уважаемое лицо. Устное народное творчество саларов очень богато по содержанию и по форме. К фольклорным жанрам относятся томбах — сказки бытовые, волшебные, новеллистические, сказки о животных, птицах и т. д., лиши — исторические легенды саларов о переселении из Самарканда в Китай, йур — песни лирического, любовного содержания. Любопытно, что до недавнего времени салары не пели у себя дома или в селении песен, которые они любят и знают. Песни эти пели только в поле, во время работы. Излюбленный музыкальный инструмент саларов — кхуши (кобуз). Мотив песен свой, особенный, не похожий на мотивы китайские или тибетские. Саларские женщины исполняют рифмованные «плачи». Они бывают двух видов: сагыш — плач по родительскому дому и йыгы — плач по умершим. Часть сказок — тюркского происхождения. Встречаются типично западные сюжеты из серий «героическое сватовство» и «возвращение мужа», как в эпосе «Алпамыш» или «Одиссее» Гомера, хранящие в себе древние тотемистические представления. Часть сказок, более поздняя по происхождению, передает сюжеты китайских и тибетских сказок с их собственными именами и местными особенностями. G45
Рис. 117. 2 — саларские женщины на поливном поле; 2 — пастухи юйгу.
ЮЙГУ Народность юйгу занимает территорию по северным отрогам горы Циляншань, на западе провинции Ганьсу. Она состоит из четырех этнически разных теперь групп. Одна группа называет сама себя сарыг югур («желтый уйгур») и в количестве около 2 тыс. человек живет в районе Минхуа (волости Лянхуа и Минхай), к востоку от г. Цзюцюань (бывш. Сучжоу). Сарыг югуров, обитателей степей, называют еще ойлыг («степной», «равнинный»), а жителей гор — таглыг («горный», «горец»). Группа юйгу, называющая себя шира югур («желтый уйгур»), в количестве около 1500 человек, живет в волостях Канлочу и Матисы, около г. Чжанъе (бывш. Ганьчжоу). Следующая группа — часть шира югуров, отделившаяся от основной массы в количестве около 200 человек, — населяет волость Югэй, недалеко от оз. Кукунор. Группа, именующая себя югур (уйгур), в количестве около 400 человек, живет в волостях Чэнтан и Хуаннипо, на юг от г. Цзюцюань. Всего юйгу в КНР насчитывается не более 4 тыс. человек (1953 г.). 20 февраля 1954 г. в провинции Ганьсу был образован автономный уезд с центром в г. Сунань и было введено единое наименование для всей народности — «юйгу». _ Сарыг югуры тюркоязычны. Их язык вместе Этногенез r Jir г с хакасским и шорским языками относится к северовосточной группе тюркских языков. Исторически он происходит от одного из народно-разговорных древнеуйгурских языков, испытавших влияние языка древних киргизов. Сильное влияние на него оказали китайский (в фонетике, морфологии, лексике), тибетский (в лексике) и монгольский языки. Шира югуры, живущие в Канлочу и Матисы, говорят на „диалекте монгольского языка, который сохранил архаичные черты. Шира югуры, населяющие волость Югэй, усвоили местный тибетский говор. Юйгу, живущие в волостях Чэнтан и Хуаннипо, говорят теперь только по-китайски. Примерно три столетия тому назад сарыг югуры еще имели свою письменность, восходящую к согдийской графике. Открытие С. Е. Маловым в 1910 г. около Сучжоу уйгурских рукописей от 1687—1688 гг. и даже 1702 г. приводит к выводу о том, что у сарыг югуров уйгурское письмо в монастырях было в ходу до начала XVIII в. Древнеуйгурским литературным языком, который далеко не совпадает с разговорным языком сарыг югуров, в позднейший период пользовались главным юбразом буддийские монахи. С ростом тибетского влияния, особенно в религиозной сфере, тибетское письмо вытеснило уйгурское и своя древняя письменность была забыта. Грамотные сарыг югуры до 1949 г., частично и после, пользовались тибетскими буквами для записей на родном языке. Записывали песни, хозяйственные расчеты и пр. Такие же записи тибетскими буквами делали и шира югуры. Китае- язычные юйгу из волости Чэнтан пользовались иероглификой. Все группы юйгу хорошо владеют китайским языком. Это единственный язык, связывающий юйгу в одно целое. В настоящее время китайский язык и иероглифическая письменность приняты у народности юйгу как государственный язык и письменность. Этническую основу современных юйгу составляют древние уйгуры Монголии и Турфана. Сам термин «юйгу» — транскрипция этнонима «уйгур»: уйгура йугу(р) (с метатезисом) > йуйгу. По сведениям китайских источников, тюркоязычные уйгуры, предки :ганьсуйских юйгу, переселились в Ганьчжоу и Ляньчжоу из бассейна р. Селенги в VII—VIII вв. н. э. Новый поток хлынул в середине IX в., когда уйгурский каганат в Монголии был разгромлен киргизами. Предания самих юйгу сообщают о том, что они пришли в район Сучжоу с запада, из Сиджи-Хаджи и Цяньфутун в XVII—XVIII вв. (ср. совре- 647
менное Ходжо — селение Турфанского оазиса и Цяньфодун — Пещера тысячи будд около Дуньхуана). Таким образом, в формировании юйгу принимали участие несколько потоков уйгуров: древний (из Монголии) и новый (из западных земель). На територии Ганьсу юйгу обитают больше тысячи лет. Наиболее древняя тюркоязычная группа именует монголоязычную группу, как и себя, сарыг югур, указывая этим на их общее происхождение. Но монголоязычная группа называет тюркоязычных юйгу иначе — хара югур. Последний термин искусственный и официально не принят. Кроме этнических названий, юйгу в быту пользуются наименованиями по лингвистическому принципу. Сарыг югуры свою речь и себя называют югур cos («уйгурская речь», «уйгуры»), а шира югуров — ынгар сдз («непонятная, чужая речь»). О единой основе всех групп юйгу свидетельствуют родо-племенные деления, общие всем группам. Родовые деления объединяются в 7 отаков (джиты охтак): 1) йацкыц талуй, 2) ондон сакыс, 3) ышкана, 4) пэй, 5) йаглахкар, 6) хурангат, 7) арт сахыс. Родо-племенные деления (всего их около 50) разнородны по своему составу. Примерно третью часть составляют племена и роды монгольского происхождения: арлат, джуныл, калка, каргос, конг(ы)рат, ойрат, орге, пагана, солтусг темурчин, туман и др. Примерно пятая часть имеет соответствия среди родов и племен тюркоязычных народов восточной ветви, в формировании которых участвовали древние киргизы: кыргыс, йаглахкар (с подразделениями на ак и кара), кон? кулин, пегеши, пэй, чунса, шартын. Около половины всего состава не имеет соответствий. Можно думать, что это собственно уйгурские роды и племена. К ним относятся анджан, вай (с подразделениями на эрки и йаны), йун, каджан, камер, паглыг, патан, пашу, сокалыг, сына, чанбан, эркэр и др. Какое количество людей охватывает тот или иной отак или племенное деление, сказать трудно, никто таким подсчетом не занимался. Все эти этнические единицы юйгу не имеют административного или экономического значения, основная их роль — регулировать браки по принципу экзогамии. ~ До образования КНР значительная часть сарыг Занятия и материальная гл х- ^ культура югуров мужчин занималась духовной деятельностью. Это были ламы разных степеней, объединявшиеся в религиозную общину. 10—15 дней в месяц они работали в хозяйстве своих семей, а остальное время — на общину. Крестьянская часть населения занималась скотоводством и земледелием. Выделялись крупные хозяйства частных лиц и монастырей. Состоятельность их определялась количеством скота. Малоимущие крестьяне нанимались батраками в крупные хозяйства на кабальных условиях. В настоящее время главное занятие юйгу — скотоводство. Разводят овец, коров, коз, верблюдов, лошадей, мулов. Степные юйгу, жители долин, занимаются земледелием и огородничеством. Основная посевная культура — просо. Сажают бобы, картофель, лук, выращивают дыни и арбузы. Побочные промыслы — охота, собирание лекарственных растений, транспортировка грузов. Автономный уезд юйгу — перспективный район по добыче нефти и полезных ископаемых: найдены руды с высоким содержанием железа. В конце 1958 г. в уезд проведена ветка железной дороги от магистрали Ланьчжоу—Синьцзян. Появились первые промышленные предприятия. Селения степных юйгу состоят из 10, 20, иногда 30 дворов, в некоторых районах живут отдельными домами-усадьбами, которые находятся на большом расстоянии друг от друга. Жилище оседлых юйгу — глинобитный дом с плоской крышей и земляным полом. Фасад раньше (40— 50 лет назад) ориентировался на восток, теперь — на юг. В строительстве домов участвуют китайские мастера. Жилищный комплекс юйгу — один двор или сочетание двух, трех дворов. В каждом дворе — помещения для 648
людей и скота. Окна и двери все выходят во двор. Перед домом в некоторых случаях имеется огород (сэйондзы) или сад (терекйондзы), затем наружный двор (таскхарагыл); стеной он не огорожен. Сразу же за воротами начинается внутренний двор (ишкерагыл). Иногда он делится на две части: первая — для скота, вторая — для людей. Во внутреннем дворе находятся главный дом (чоткан), кухня (чоан) и другие подсобные пристройки. Дома возводятся без фундамента, в редких случаях под домом делается основание из раствора песка и глины с навозом. Дверь (сык), из одной или двух половинок, открывается внутрь комнаты, ведет сразу в жилое помещение. Налево и направо от двери — окна с решеткой. В главном доме налево (реже направо) от дверей — кан с топкой у задней стены. На кане — кошмы из овечьей шерсти (йынак), маленький столик (тервелчын). Напротив дверей, в южной стене устроена ниша-молельня (чункур) с деревянным алтарем (кунчжоу). Обстановка главного дома: стол на высоких ножках (пезыктервелчын), кресла (большое— чжицзы, маленькое — тынцзы), сундуки (аркам), зеркало (шыл). Кочевые юйгу, обитатели гор, живут в четырехугольных войлочных палатках. Жердь, поддерживающая палатку в центре, называется сурук. На стенах палатки и на полу — ковры и кошмы. Из двух камней устраивается очаг с котлом для приготовления пищи и кипячения чая. Стол юйгу не отличается большим разнообразием. Основные блюда: менсемен — суп с лапшой, к которому прибавляют порой мясо и овощи; митан — рисовая каша, часто жидкая; сокпа семен — каша из чумизы или пшена. Как хлеб употребляют вареные на пару пампушки — кимзы. Излюбленный напиток — чай, приготовленный по-тибетски, с толокном и коровьим маслом, его пьют в большом количестве. Пьют также молоко и сливки. Едят палочками. Мужчины носят короткую куртку, большей частью шелковую, которая застегивается налево (охсохтын). Куртка бывает красного, бордового, зеленого цветов. В холодное время надевается куртка, подбитая мехом, снизу надевают брюки (йум). На ногах —чулки (вацзы), сапоги (шиуо), зимой валенки (чжэншиуд). Сверху куртки надевают длинный халат из толстой шерстяной материи (тон) такого же цвета, как и куртка. Он застегивается налево. Линия застежки и рукава отдетаны широкой вышитой лентой (чинкеп), а иногда оторочены полоской меха соболя. Халат подвязывается у пояса длинным шарфом (кур), часто синего цвета. В теплое время левый рукав не надевается, он свободно висит, как у тибетцев. На голове — кепки или шляпы: самодельные (лембем пе- рык) или европейские фетровые (лимо). Некоторые на левой руке носят нефритовый браслет (кулагы). Одежда мальчиков такая же, как у взрослых. Женщины носят два халата: внизу старый и легкий (эрхкэтои), сверху нарядный, новый (йанытон). У пожилых женщин халат черный, у молодых — различных цветов. Халат повязывается цветным шарфом, оба конца которого свешиваются сзади и по бокам. Поверх шаровар надеваются чулки с прикрепленными к ним туфлями (кхэй). На голове — шляпа из белого войлока, конической формы, с маленькими полями. Снаружи поля обшиты по окружности тремя полосками черного бархата, средняя полоска зубчатая. К вершине конической тульи прикреплен пучок бордовых или красных шелковых нитей, спадающих на поля (чжала). Шляпа неглубокая, она держится на макушке с помощью ленты (сакалхтык), которая проходит на подбородке. Женщины носят очень богатые и яркие украшения. Прикрепленные к волосам, на грудь свисают две широкие ленты (кембеш), расшитые кораллами, бирюзой, жемчугом, нефритом и украшенные серебром. Вдоль спины тянется длинная 649
лента, сужающаяся книзу (тхундесык). Длина ее колеблется от 1.5 до 2 м и более. Вся лента усеяна круглыми раковинами (тхун), которые привозят из района оз. Кукунор и с о. Хайнань. Всего раковин до 30. Лента ввиду ее большой длины закручивается за пояс. В ушах, серьги, обычно серебряные кольца с вкраплениями коралла и бирюзы (сырга), на пальцах перстни (кэйчицзе). Все эти украшения женщины носят со дня свадьбы. Девочки одеваются почти так же, как женщины, но их украшения проще, чем у взрослых. На лбу они носят ленту с бахромой (шаж дарткы), на груди — расшитый кусок материи (шонгар), а на спине — свисающий на двух лентах расшитый прямоугольник, кончающийся кистями. д. Юйгу исповедуют ламаизм. Верующие ходят на духовная культура поклонение в Лхасу или монастырь Таэрсы (в Цин- хае). Во многих домах у юйгу имеются молитвенные алтари с изображениями будд (пыркан) в два ряда. Над алтарем висят два шарфа (катак): слева синий, справа белый. Алтарь деревянный, с дверцами из двух половинок. Духовные лица получают образование в монастырях, проходя несколько степеней: 1) панда (тиб. ванда) —ученик, начинающий изучать каноны и помогающий учителю в хозяйственных делах монастыря; 2) ыркесул (тиб.) —ученик, умеющий уже самостоятельно читать каноны и обслуживать население; 3) ремцамба (или карем кхарчи — тиб.) — начальная учительская степень, можег иметь учеников; 4) чурци (тиб.) — учитель с полным знанием канонов, может иметь до 30 учеников; 5) чире ыртен (тиб.) — высокий духовный сан, лицо с этой степенью имеет право сидеть рядом с гэгэном (живым буддой). После смерти гэгэна, через 2—3 года, составляют список всех детей, родившихся за это время. Из них выбирают 3, δ, 7 имен и направляют их с посыльным в Таэрсы или, что реже, в Лхасу. Посыльный, вернувшись, объявляет имя нового гэгэна. Молодой гэгэн принимает имя своего предшественника. В Минхае в 1958 г. был третий гэгэн, 42 лет. Он стал гэгэном, когда ему было семь лет. Как грамотный человек он привлечен на государственную службу: с 1957 г. работает в издательстве национальной литературы в Ланьчжоу. Раньше юйгу отчасти придерживались шаманства, в настоящее время оно почти не практикуется. Прежде у юйгу существовал обряд поклонения небу и воде. Поклонение небу совершалось два раза в год. Старцы (охчутпа, тиб.) читали молитву небесному хану (кхан теныр), затем резали овцу, съедали мясо, а кости выбрасывали в поле, прося благополучия людям и скоту. Поклонение воде совершалось в первый день пятого месяца на берегу озера. Теперь этот обряд у юйгу ушел в прошлое, но у тибетцев он еще бытует. Браки у юйгу моногамные. Разводов обычно не бывает. Если жена не рожает, муж не имеет права развестись с ней или взять вторую жену. Если супруги не могут жить вместе, то разъезжаются, но они не считаются разведенными и не могут вторично вступить в брак. У юйгу господствует экзогамия. Юноша не может жениться на девушке из своего рода. Нельзя жениться также на девушке из другого рода, но носящей то же имя. Дети носят имя рода отца. В родственных связях братья матери имеют больше прав, чем братья отца. В прошлом браки заключались в очень раннем возрасте, о браке для мальчиков договаривались с трехлетнего возраста. Теперь юноши женятся 18—-20 лет, девушки выходят замуж 17—18 лет. Раньше за невесту платили выкуп (калын) скотом, вещами или деньгами. За единицу расчета принималась лошадь. Жениха подыскивали родители невесты. Теперь выбор свободный. Свадьба обычно длится два дня. Первый день она проводится в доме невесты. До свадьбы в ее доме собираются гости и помощницы. Вывешиваются украшения. 650
Из дома жениха приносят подарки. Ночью не спят, поют песни, веселятся. На рассвете невесте подносят украшения и заплетают три косы: две носятся спереди, одна — сзади (до того' как девочке исполнится 12 лет, ей заплетают одну косу, после 12 лет —семь косичек, которые носятся сзади). После подношения украшений невесту провожают в дом жениха, где второй день продолжается свадьба. Вечером гости расходятся. Когда девушка в семье, не имеющей сыновей, достигает зрелости, родители относятся к ней так же, как относились бы к сыну. Она надевает украшение женщины (кембеш) и имеет право встречаться с мужчинами, дети носят ее фамилию. Такие девушки называются сурукчин («поддерживающая дом, как главная жердь юрту»). Другое название ее — сык- туткан («хранящая двери» или «продолжающая род», т. е. дочь в роли сына). Молодежь в настоящее время не придерживается такого обычая. При похоронах над покойником два-три дня лама читает каноны. Он же устанавливает время для выноса тела. Покойника выносят в определенное место в поле (тыр), закрепленное за каждой семьей, и сжигают. Через три дня приходят родственники, собирают пепел в белый мешок и закапывают, насыпая сверху холмик земли. Этот способ захоронения называется оттур. Так хоронят лам и пожилых людей. Молодых людей после чтения канонов сразу зарывают в землю в одежде, поместив их в нишу (туртейлык), лицом на юг, головой на запад. Через несколько лет могилу раскапывают, останки сжигают и пепел зарывают. Умерших младенцев, не читая канонов, зарывают около дома. Поминки устраиваются на 40-й день и через три года. Родственники умерших в эти дни устраивают угощение и делают подарки. Монголоязычные шира югуры Канлочу хоронят покойников по тибетскому обычаю, относя их в горы и оставляя на съедение птицам. Через три дня приходят посмотреть. Если птицы не клюют, то лам просят читать молитвы до тех пор, пока птицы не склюют труп. При встрече юйгу протягивают обе руки ладонями вверх. Это отголосок старинного тибетского обычая приветствовать протянутыми ладонями и высунутым языком, означавшим, что в руках нет оружия и нет яда, ибо, согласно тибетскому поверью, язык отравителя черен. Фольклор юйгу разнообразен и богат. В прозе первое место принадлежит сказкам волшебного и бытового содержания. Много сказок о животных. Обычным действующим лицом многих сказок являются ламы, которые часто попадают в смешное положение. Сказки юйгу имеют большое сходство с китайскими и монгольскими сказками. Известны исторические легенды и предания о происхождении и местах обитания юйгу. Сарыг югуры с глубоким чувством воспринимают свои старинные песни. Исполняя или слушая лирические песни, они испытывают при этом такое сильное волнение, что иногда даже плачут. После 1949 г. создано много новых песен. В танцах сарыг югуров очень заметно тибетское влияние.
Глава Χ МОНГОЛЬСКИЕ НАРОДЫ Из монгольских народов в КНР расселены: 1) собственно монголы, 2) дахуры (дауры), 3) монгоры, 4) дунсян, 5) баоань. Общая численность их превышает 1.7 миллиона человек. Собственно монголы расселены в основном в пределах автономного района Внутренняя Монголия, где они размещаются в аймаках: Хулун- буирском (баргуты, буряты, хорчины, джалайты), Джеримском (хор- чины), Джоудасском (барины, ару-хорчины, огнюты, хэшиктэны, ха- рачины, тумуты), Шилингольском (узумчины, хучины, абага, абаганары, суниты), Чахарском (чахары), Уланцабском (ураты, дурбэн хухэт, дар- хан-мянган), Иехе-чжоуском (ордосы) и Баин-норском (торгуты, олёты). Часть монголов живет в отдельных провинциях Китая: Хэйлунцзян (дэрбэты, горлосы), Цзилинь (горлосы), Ляонин (тумэты), Цинхай (ху- хунорские или кукунорские монголы). Группы монголов встречаются также в провинциях Ганьсу и Юньнань. Кроме этого в Синьцзян-Уйгурском автономном районе проживают ойраты: торгуты (Баингольский монгольский автономный округ; Хубук- сарский монгольский автономный уезд), хошуты (Баингольский монгольский автономный округ), олёты (округ Тарбагатай). Помимо этого в автономном районе проживает небольшая группа чахаров (Боротальский монгольский автономный округ). Самоназвания, у монголов Китая часто отражали их прежние деления на племена. По племенным названиям ранее именовались и княжества (хошуны). Если отдельные родственные племена входили в разные княжества, то к имени их прибавлялось географическое обозначение— восточный (дзун), западный (барун) и т. д. Например, узумчины Силршгольского сейма обитали в двух хошунах — дзун узумчин и барун узумчин. МОНГОЛЫ Внутренняя Монголия является основной областью расселения собственно монголов КНР. Автономия Внутренней Монголии была провозглашена в апреле 1947 г. на объединенном съезде представителей бывшей Внутренней Мои- 652
голии и Маньчжурии, проходившем в городе Ванъемяо, а 1 мая того же года было образовано демократическое правительство автономной области Внутренняя Монголия. В административном отношении Внутренняя Монголия делится на аймаки (мэны), знамена, или хошуны, и уезды. В земледельческих районах знамена подразделяются на нотуке, коча (административные деревни) и айми (две-три деревни) . В скотоводческих районах знамена делятся на с ум г/, которые в свою очередь подразделяются на группы кочевых хозяйств — багщ наиболее мелкие поселения кочевых аратов в багах называются хотоны или айлъ. В состав Внутренней Монголии входят мэны: Хуна, Синань, Чжерим, Чжоуда, Чахар, Силингол, Улан- даб, Ихэчжоу. Административным центром Внутренней Монголии является город Хух-Хото, основанный в XVI в. Алтын-ханом туметским. В настоящее время город состоит из двух частей — Суйюани и Гуйхуа, находящихся на расстоянии 3 км одна от другой. Гуйхуа — старая часть города (в ней в основном сосредоточены торговля и промышленные предприятия). В новой части, Суйюани, находятся различные учреждения народного правительства. Общее количество населения Внутренней Монголии свыше 7 400 тыс. человек, из них монголов насчитывается около 1.5 млн. В большом количестве проживают китайцы, а также корейцы, маньчжуры, дауры, эвенки, орочены и др. В состав монгольского населения вошли монголы, населявшие старую Внутреннюю Монголию (хорчины, чжалайты, горлосы, найманы, оннюты, чжароды, кешиктены, чахары, суниты, абага, узумчины, хучиты и др.)? и монголы Маньчжурии. Монголы, вошедшие в состав современной Внутренней Монголии, были известны в литературе под именем баргутов, однако под этим именем объединялись племена различного происхождения: баргу-буряты, чипчины, дауры и олёты — монгольского происхождения, солоны и орочены — тунгусского. В незначительном количестве во Внутренней Монголии кочуют забайкальские буряты (долины pp. Ганы, Мергела, Чинхэ, Уэткена). Λ Основным занятием кочевого монгольского на- Основные занятия π „ луг селения Внутренней Монголии является кочевое скотоводство. Оно существует в районах сплошного монгольского населения, занимающих западную часть района, главным образом в аймаках Уланцаб, Силингол и в западной части аймака Хуна. Восточная и южная части включают земледельческие районы с преобладанием оседлого китайского населения. Между чисто скотоводческими и земледельческими районами находятся районы с переходной формой хозяйства. Монголы разводят овец, коз, лошадей, крупный рогатый скот и верблюдов. В скотоводческих районах наибольший процент поголовья скота приходится на мелкий скот — коз и овец, за ними следует крупный рогатый скот, далее лошади и в отдельных районах верблюды. В юго-западных и северо-западных полупустынных районах целесообразность разведения коз и овец вызывается тем, что высокогорные и полупустынные пастбища наиболее полно используются именно этим видом скрта. Крупный рогатый скот, занимая по численности второе место среди прочих видов скота, помимо производства молочных продуктов, имеет большое значение как тягловая сила. Районы Внутренней Монголии всегда являлись поставщиками лошадей для Китая. Мэны Хуна и Силингол славились издавна разведением верблюдов, шерсть которых высоко ценилась и ценится на мировом рынке, а также идет в самом Китае на изготовление высших сортов шерстяных тканей, ковров и других изделий. В прошлом верблюды служили единственным средством транспорта в песчаных районах, теперь они 653
служат для перевозки грузов на небольшие расстояния, а также используются как тягловый скот на полевых работах. Скотоводческое хозяйство имеет несколько типов. В юго-западной и северозападной частях Внутренней Монголии имеет место круглогодичное содержание скота на пастбищах. Количество перекочевок со скотом в течение года бывает различно в разных районах. В гобийской части, бедной пастбищами, их бывает больше, чем в районах, прилегающих к Хингану. Здесь в весеннее время скот пасется на южных склонах гор и в долинах рек, в летнее и осеннее время он перегоняется" в открытые степи, зимой монголы перекочевывают к подножиям гор и в горные пади, защищенные от ветра. В основном пастбища располагаются на южных и юго- западных склонах гор, где, разрывая копытами снег, животные добывают корм. Воду в этот период заменяет снег. В скотоводческо-земледельческих районах "со смешанным китайским и монгольским населением имеет место пастбищное содержание скота в летнее время и: стойловое содержание его зимой. На южных и юго-восточных окраинах Внутренней Монголии в земледельческих, районах преобладает стойловое содержание скота. Здесь разводят главным образом рабочий скот — лошадей, мулов и ослов. Овец и коз разводят в незначительном. количестве. В прошлом развитие скотоводства резко тормозилось различными заболеваниями, частыми падежами от бескормицы, потерями скота от потравы его дикими зверями и т. д. Наиболее пагубны были различные эпизоотии (особенно чума рогатого скота). Способы ведения хозяйства были примитивны, зоотехнические мероприятия отсутствовали. В случаях заболевания скота кочевое население прибегало к шарлатанскому «врачеванию», проводившемуся ламами, а в некоторых северных районах и шаманами. Широкие массы скотоводов нещадно эксплуатировались местными феодалами и гоминьдановскими реакционерами, которые монополизировали лучшие пастбища. Феодальная кабала, налоги и поборы не позволяли рядовому скотоводу увеличивать свое стадо. Поголовье скота с каждым годом продолжало сокращаться, за одно только десятилетие оно сократилось на 20%. После образования автономного района были уничтожены тяжелые налоги и поборы, з«мля поступила в пользование всего народа. Большое внимание уделяется развитию скотоводства: организована ветеринарная служба, готовят ветеринарные кадры,. строятся хашаны (скотные дворы), организуется сенокошение и т. п. В целях увеличения пастбищ и посевных площадей в степях Внутренней Монголии создаются оросительные сооружения, колодцы, водохранилища. В 1960—1962 гг. сооружен канал, который отводит воду изг р. Хуанхэ в засушливые районы южной части Внутренней Монголии. Канал орошает свыше 100 тыс. га полей, 13 тыс. га пастбищ и большие районы пустыни, а также может обеспечить местное население электроэнергией и будет использован для судоходства. В засушливых районах, подвергающихся песчаным заносам, созданы лесозащитные полосы. Важную роль в животноводческом хозяйстве играют госхозы, оказывающие существенную помощь животноводам в области преобразования техники производства и улучшения пород скота. В ходе развития животноводческого хозяйства проведена большая работа по переводу скотоводов-аратов на оседлый образ жизни. К 1960 г. половина кочевников перешла на оседлость, часть же их стала вести полуоседлый образ жизни. С переходом на оседлость скотоводы Внутренней Монголии стали заниматься свиноводством и разведением птиц. За последние годы стала внедряться также пчеловодство. Земледелием занимается незначительное количество оседлого и полуоседлого монгольского населения. В Чжеримском, Синаньском, Чжоуда- 654
ском мэнах, а также частично в Ордосе (Ихэчжоуский мэн) рядом с китайскими крестьянами работают на полях и монголы. Из сельскохозяйственных культур возделываются гаолян, бобы, пшеница, ячмень,, гречиха, просо, кукуруза, из технических растений — местный сорт льна, который известен под китайским названием хума. Земледельческие орудия у монголов такие же, как у китайцев, в прошлом они были крайне примитивны и требовали большой затраты ручного труда. С 1950 г. на государственных сельскохозяйственных фермах, опытных показательных сельскохозяйственных станциях Внутренней Монголии начали применяться тракторы и другая сельскохозяйственная техника. Подсобным занятием монгольского населения является охота на тарбаганов, дзеренов, лисиц, волков, зайцев, хорьков, колонков, а также добыча соли, соды и перевозка грузов. Промышленность на территории Внутренней Монголии прежде была развита слабо, и ее удельный вес в экономике страны был невелик. Наиболее развитым в промышленном отношении был район Хулунбуира, где существовали мелкие предприятия — мельницы, шерстомойки, кожевенные заводы, маслодельные предприятия и др. После образования народного правительства Внутренней Монголии одновременно с проведением демократических преобразований в области животноводства и земледелия был взят курс на развитие промышленного производства. В первую очередь стали строиться лесообрабатывающие предприятия для переработки леса, которым изобилуют восточные склоны Большого Хингана. В таежных местах появились новые города и поселки, пролегли железные и шоссейные дороги. Одновременно начали производиться в разных районах и лесопосадки. Лес как важнейший строительный материал требовался и требуется на нужды народного хозяйства во многих районах страны. Строительство с помощью СССР Баотоуского металлургического комбината имело большое значение не только для Внутренней Монголии, но и для всего Китая. С развитием скотоводства и земледелия и созданием крупной государственной промышленности во Внутренней Монголии стала развиваться и местная промышленность. Сюда относится сеть предприятий, занимающихся изготовлением и ремонтом земледельческих орудий, переработкой кожи и мяса, швейные и текстильные фабрики. В отдельных районах развиваются предприятия по добыче железной руды, марганца, слюды, асбеста, соды и др. В Ихэчжоуском мэне (в Ордосе) сдан в эксплуатацию в 1959 г. первый во Внутренней Монголии нефтеперерабатывающий завод. Развитие промышленности повлекло за собой рост кадров рабочего класса как из среды монгольского населения, так и других населяющих Внутреннюю Монголию народов. В одном только городе Баотоу в 1957 г. из 4000 рабочих насчитывалось почти 50% монголов. С появлением крупной промышленности и железных дорог на территории Внутренней Монголии стали быстро расти такие города, как Баотоу, Хух-Хото, Цзи- нин, Хайлар, Якаши. ,, Жилищем кочевого населения служит войлочная Материальная ^ культура юрта. Основу ее составляют раздвижные решетчатые стены (ханы), количество которых колеблется от 4 до 8, а в исключительных случаях доходит до 12. Ханы расставляются по кругу и в местах стыка связываются волосяными шнурами. Верхняя часть юрты имеет форму усеченного конуса, состоящего из длинных палок (уни), которые одним концом прикрепляются к ре- 655
шетке, другим вставляются в отверстие обруча (тоно), служащего одновременно как для проникновения света в юрту, так и для выхода дыма из очага. Остов юрты покрывается войлочными покрышками и обвязывается волосяными веревками. Вход в юрту обращен на юг. С внутренней стороны юрты делается двухстворчатая деревянная дверь, над которой снаружи спускается войлочная стеганая покрышка в виде занавеса. Внутри юрты, под отверстием в крышке помещается очаг; иногда это железная печь, иногда железный таган с поставленной на нем чугунной чашей. Последняя служит для варки мяса и кипячения чая и молока. Правая половина от входа считается женской половиной. Здесь обычно находится хозяйка с детьми, размещаются полочки с посудой, сундуки с провизией и низкая деревянная семейная кровать, покрытая войлоком. Прямо против дверей ставится столик с изображением Будды и сундуки для разных вещей. Левая сторона считается мужской половиной, в ней находится хозяин, размещаются гости-мужчины. Ближе к дверям складываются седла, сбруя, охотничьи принадлежности, летом здесь ставят кожаные бурдюки с квашеным молоком, в зимнее время помещают маленьких ягнят и телят. Для отопления используют сухой коровий и лошадиный помет — аргал. Юрты обычно бывают окружены двухколесными повозками разной формы. Одни из них имеют плетенный из тростника остов и покрыты войлоком, другие сколочены из досок и имеют форму ларя. В последних обычно хранятся одежда, продукты и разные предметы домашнего обихода. Монголы, занимающиеся с давнего времени оседлым сельским хозяйством, живут в таких же условиях, как и китайские крестьяне северных провинций. Жилищем их служат фанзы. Большая часть их представляет собой прямоугольное строение, у которого северный и южный фасады длиннее, восточный и западный короче. Внутреннее устройство их такое же, как в китайских фанзах: те же паны, окна, оклеенные бумагой, вокруг дома небольшой двор, окруженный невысокой глиняной стеной, в котором размещаются скот и орудия сельскохозяйственного производства. Скотоводы-араты, переходя теперь на оседлость, строят новые дома и помещения для содержания скота. Меняется и внутренняя обстановка дома-фанзы. - Появляются шкафы для одежды, на канах встречаются циновки, байковые одеяла, матрацы. В некоторых районах (Ордос и др.) монголы живут в пещерах, вырытых в лессе. Одежда монголов, перешедших к оседлому образу жизни, представляет сочетание маньчжурских и монгольских элементов. В кочевых районах сохраняется национальная одежда. У мужчин и девушек она состоит из халата, застегивающегося на правой стороне. Высокий воротник и правая пола до пояса обшиваются каймой из цветной материи. Рукава мужской и девичьей одежды никогда не делаются вшивными. Они шьются длиннее рук, у кисти заканчиваются воронкообразными обшлагами, а в локтях собираются в складки. Халат шьется всегда очень длинным и подпоясывается широким цветным кушаком, длина которого нередко достигает 7—8 м. Над опояской спереди и сзади делается напуск, что позволяет держать за пазухой различные вещи. К кушаку сзади прикрепляют на шнурках или цепочках прибор для добывания огня, а также ножны, в которых находится нож и две костяные палочки для еды мелких кусочков мяса и риса. За пояс засовывается кисет с табаком. Летний халат шьется на подкладке, зимний на меху из мерлушки. Зимняя одежда шьется также из выделанных бараньих шкур. На голове мужчины в летнее время носят фуражки, фетровые шляпы, а также платки, концы которых завязывают спереди. В зимнее время широко распространены шапки с остроконечным верхом и пышным меховым 656
НАРОДЫ СЕВЕРНОГО КИТАЯ 7^1 о
Рис. 118. 1 — караван во Внутренней Монголии; 2 — монгольское стойбище. околышем, который сзади завязывается тесемками и в случае мороза может быть опущен на уши. Обувью служат сапоги с тупым носком, подошва состоит из слоев простеганного войлока, который снизу подшивается кожей. Широко распространена также китайская обувь. Женская одежда состоит из халата, поверх которого надевается безрукавка, состоящая из жилета и пришитой к нему сборчатой юбки, которая имеет сзади разрез до пояса. Волосы женщины расчесывают на две половины и заплетают в две косы, на которые надевают бархатные или матерчатые чехлы с нашитыми на них серебряными или металлическими бляшками. На голове носят металлический венчик или плетеные бисерные повязки, от которых спускается на лицо большое количество подвесок, поверх венчика надевается шапка. Пояса ранее женщины не должны были носить. Теперь большинство женщин носит мужской халат, опоясанный разноцветным кушаком, волосы они заплетают в косы и поверх надевают платок, сложенный чаще всего в виде повязки, концы которой завязывают на лбу. 42 Народы Восточной Азии 657
Одежда девушки имеет мужской покрой. В отличие от женщин девушки всегда носили и носят пояс. Волосы заплетают в одну косу или стригут. Как женщины, так и девушки носят серьги, кольца, браслеты, а на шею ранее надевали изображения бурханов в серебряном или медном футляре (гоу). Основой питания монгольского кочевого населения служат мясо и молочные продукты. Молочные продукты потребляются не только в весеннее и летнее время — в период максимального удоя молока, но в различных видах заготовляются и на зиму, когда доение скота прекращается. Молоко монголы пьют только в кипяченом виде. Путем различных способов закваски и выпаривания из молока приготовляется несколько разновидностей сыра — бислае, хурут, арул, а также простокваша — та- рые, айраг. Пенки (урмэ), снятые с охлажденного кипяченого молока, являются любимым кушаньем. Чай заправляют молоком, маслом и солью. Самым любимым и широко употребляемым блюдом является баранина. Мясо монголы кочевники едят только в вареном виде. Бульон заправляется крупой, а также китайской вермишелью или лапшой. Мучные продукты потребляются в меньшем количестве. В основном из муки изготовляется пресное тесто в виде галушек или лепешек, которые затем варятся в бараньем жиру. Среди блюд у монгольского населения распространены пирожки, начиненные сырым мясом, одни из них жарятся в масле, другие пекутся на пару. С переходом скотоводов-кочевников на оседлый образ жизни в их рацион начинают входить овощи. к В старое время, в условиях феодальной и импе- риалистической эксплуатации, среди монгольского населения был высокий процент смертности от различных инфекционных заболеваний. Бичом населения являлись сифилис, оспа и бубонная чума. Больницы, амбулатории, санитарный надзор полностью отсутствовали, население могло прибегать только к «врачеванию» лам. Одним из первых шагов народного правительства было осуществление мероприятий по борьбе с чумой и оспой и организация всесторонней медицинской помощи. В 1952 г. во Внутренней Монголии действовало уже 10 больниц и поликлиник и работали постоянные противоэпидемические отряды. В результате этих мероприятий снизилась заболеваемость населения. Широкие мероприятия проводятся и по повышению культурного уровня населения. Неграмотность была характерной чертой прошлого. Дети аратов, находящиеся в монастырях, изучали тибетскую грамоту, но она целиком была подчинена нуждам буддийской религии. После революции в оседлых пунктах были открыты начальные школыг в кочевых районах — школы передвижки, в городах — средние учебные заведения, везде преподавание ведется на родном языке. Монголы Внутренней Монголии пользуются старомонгольской вертикальной письменностью, в которой буквы пишутся сверху вниз, а строки располагаются слева направо. К числу наиболее распространенных ранее праздников относились религиозные праздники майдари и цам. Майдари — это буддийский мессия, который должен был якобы явиться для спасения человечества. В честь Майдари ежегодно устраивалось религиозное торжество, во время которого его изображение на особой колеснице в сопровождении лам и верующих, обвозилось вокруг монастыря. После религиозной части начинался надан (буквально «игры», «развлечения»), в котором существенную роль играли борьба, стрельба из лука и состязания в скачках на лошадях. В празднике 658
Рис. 119. 1 — сооружение оросительного колодца в степях Внутренней Монголии; 2 — стрельба из лука — традиционный вид спорта монголов. 42*
Рис. 120. Танец пастухов (автономный район Внутренняя Монголия . цам основную часть составляли пляски-мистерии «маскированных лам. В настоящее время содержание надана значительно изменилось, он стал народно-революционным праздником, на котором ежегодно демонстрируются достижения во всех областях строительства. Наряду с традиционными национальными развлечениями — стрельбой из лука, состязаниями на лошадях, борьбой — устраиваются выставки, демонстрируются кинофильмы, проходят различные театральные представления, исполняются национальные песни и музыкальные произведения. Большое внимание на надане всегда уделяется национальной борьбе. Наряд борцов обычно состоит из куртки, окаймленной серебряными или медными пластинками круглой формы, юбки и пояса из разноцветных полосок, узорчатых штанов и высоких кожаных сапог. Победителем в борьбе является тот, кто вынудит противника коснуться земли любой частью тела выше колен. Победители получают призы. В новые виды спорта и развлечений входят волейбол, баскетбол и др. В последнее время стали развиваться самодеятельные танцевальные и музыкальные кружки. В ансамбль песни и пляски Внутренней Монголии входят монголы, китайцы, дауры, солоны, орочены и др. Участники ансамбля успешно выступают с национальным репертуаром в различных районах области. В 1955 г. исполнителям ансамбля была присуждена премия за «ордосский танец» на Всемирном фестивале молодежи и студентов в Варшаве. Успешно работают в городах Хух-Хото и Баотоу народные театры. Особо следует отметить в их постановках возрождение старинного жанра эроюэнтэй, который в свое время был распространен в западной части Внутренней Монголии и сошел со сцены при реакционных правителях. Этот жанр развился на основе народных песен и народного танца. Спектакли этого жанра представляют собой маленькие музыкально-драматические пьески. На первых этапах возникновения жанра эржэнтэй исполнителями являлись обычно двое мужчин, одрш из которых одевался в женский костюм. Они пели и одновременно исполняли медленный ритмический танец. В настоящее время в спектакле допускается участие и более двух человек. G60
ДУНСЯН Дунсян (в буквальном переводе «восточное село»)—это название местности к востоку от Линься (бывш. Хэчжоу), где высоко в горах живут дунсян. До освобождения страны народ называли дунсян тужэнь («местные жители из восточного села»). В русской литературе они именуются широнгол-монголами.1 Дунсянский язык, развивавшийся обособленно от остальных монгольских языков, сохранил много специфичных черт среднемонгольской эпохи, отсутствующих в других современных монгольских языках (например, в современном халха-монгольском, монгольских диалектах Китая). В диалектном отношении он почти монолитен; наиболее распространенным и нормативным является говор Сунаба. При описании монгольских языков дунсянский прежде обычно опускался как неисследованный. Лексика дунсян специфична, так как включает ряд слов китайского и арабско-иранского культового происхождения. Общая численность дунсян 156 тыс. человек (1953 г.). Они обитают в провинции Ганьсу, в основном в Дунсянском автономном уезде (создан в 1950 г.), а также в уездах Гуантун, Линься, Кандэ и др. По сведениям комитета по делам национальностей провинции Ганьсу, несколько семей дунсян живет и в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. История дунсян неясна. В одном из преданий говорится, что дунсян в Ганьсу привел будто бы Чингисхан для охраны западных границ его владений и с тех пор дунсян остались здесь навсегда. По другому преданию, дунсян — это бывшие монголы, принявшие ислам, что нашло отражение в их быте, обычаях, а также языке. Основное занятие дунсян — земледелие, ранее богарное, а в настоящее время поливное. Сеют пшеницу, рожь, овес, выращивают овощи и картофель (основная пища населения). В силу недостатка влаги в высотной зоне долин, в которых жили дунсян, занятие земледелием несколько затруднено. Подсобное занятие — скотоводство. Ремесла и домашние промыслы (валяние войлока и др.) развиты слабо. Усадьбы дунсян — это чаще всего замкнутый прямоугольник с одним двором. Преобладающий тип жилища — глинобитные (саманные) дома, двух-трехкомнатные, из которых соответственно одна-две жилые и одна хозяйственная. Дома строят по двум сторонам двора; по двум другим сторонам располагают служебные и хозяйственные помещения — амбар, кухня, хлев и др. Усадьбы обносятся обязательно оградами из необожженного кирпича. Окна домов всегда обращены во двор. В жилой комнате обязателен кап, его покрывают циновками и затем войлоком. Ночью дунсян спят на кане, а днем пьют чай, обедают, ставя на кан низенький столик. Жилищами бедноты нередко служили раньше пещеры, врезанные в обрывы гор. Пещеры используются и сейчас, в них хранят запасы овощей и картофеля. По верованиям дунсян — мусульмане, сунниты. На их быт заметный отпечаток наложило соседство с хуэйским населением, от которого дунсян многое заимствовали, особенно в жилище, одежде, празднествах. Свадебные обряды в основном сходны с хуэйскими. В феодальном об- 1 Известный русский путешественник Г. Н. Потанин был в местности Тун- сян в 1864 г. и проезжал через деревню Со-Ло-Ба (ныне Сунаба — центр Дунсян- ского автономного уезда в провинции Ганьсу). Но слово «Тун-сян» Г. Н. Потанин употребляет лишь для обозначения местности, а жителей этой местности он называет широнгол-монголами. При сопоставлении сведений, приводимых Г. Н. Потаниным о широнгол-монголах, оказывается, что термином «широнгол-монголы» он называет монгоров, дунсян и баоань. 661
ществе дунсян бытовал выкуп за невесту, часто в виде подарков. Дунсян- ские девушки имеют право выходить замуж не только за одноплеменников, но обязательно за единоверцев, т. е. представителей народов» исповедующих ислам, они выходят замуж за хуэй, баоань, саларов. Мужской и женский костюмы мало чем отличаются от одежды хуэй. Мужской костюм состоит из штанов, куртки из хлопчатобумажной ткани, матерчатых туфель, кепки или маленькой черной шапки из материи. Зимой носят такого же покроя костюм на вате. Женский костюм включает полухалат или длинную кофту из набивной хлопчатобумажной ткани с застежкой на правом боку, штаны с длинными галошками из той же или другой, более темной материи и туфли. Пожилые женщины и вдовы носят белую головную повязку, молодые — черную, а девушки — зеленую. Девушки начинают носить ее с 12—13 лет. В отличие от других мусульман Китая среди дунсян прежде было распространено бинтование ног у женщин. Сейчас только пожилые женщины сохранили этот обычай. Девушки носят одну косу; замужние женщины волосы делят прямым пробором надвое, заплетают их и убирают в маленькую вязаную шапку, которую носят под головной повязкой. Уничтожение феодальной эксплуатации, проведение аграрной реформы, развитие ирригационной сети, кооперирование сельского хозяйства — все это коренным образом изменило положение дунсян. Если прежде имелось только 9 начальных школ, в которых учились 400 учащихся, то уже к середине 1950-х годов действовало 35 начальных школ и 1 средняя школа. Обучение в школах ведется на основе арабской и китайской письменности. У дунсян своей письменности не было. После лингвистических и этнографических экспедиций 1955—1956 гг. разработана дунсянская национальная письменность, на основе которой развивается их литературный язык. ТУ (МОНГОРЫ) Ту, или монгоры, — один из пяти монгольских народов КНР — расселены в долине р. Синина (близ одноименного города). Северная часть их этнической территории расположена в провинции Ганьсу, а южная — в провинции Цинхай. По переписи 1953—1954 гг. числится 53 тыс. человек монгоров, в том числе2 в провинции Цинхай в автономной волости ту Хучжу, созданной 21 февраля 1954 г., 21 тыс. чел., в волости Миньхэ \\ тыс., в волости Датун 12 тыс., в волости Тунжэнь 3 тыс., в автономной волости хуэй Мыньюань 1 тыс., в волости Лоду 1 тыс., в провинции Ганьсу свыше 1 тыс. человек. В конце XIX в. у монгоров побывали русские исследователи Н. М. Пржевальский, Г. П. Потанин, М. В. Певцов и др. В русской литературе того времени чаще встречается для обозначения этого народа термин «далда» или «далат». В КНР, кроме наименования «ту», бытуют в качестве самоназвания: хор — термин тибетского происхождения (в волости Хучжу), мэнгулэ, или мэнгуэр пунь, или чаханъ мэнгу — термины монгольские. Монгорский язык, составляющий особую ветвь монгольских языков, по строю и фонетическим особенностям ближе к западномонголь- ским говорам. С течением времени различные этнические контакты способствовали формированию диалектов и говоров монгорского языка. Основные диалекты: хучжурский и миньхэский, как и другие, взаимопо- 2 В это число, однако, входят и тибетцы, отдельные семьи которых живут среди монгоров. 662
нимаемы, но в первом из них сказывается включение значительного слоя лексики тибетского, во втором — китайского языков. Часть монгоров двуязычна — знают, кроме родного, тибетский, китайский или один из тюркских (чаще всего саларский) языков. Живущие среди монгоров тибетцы, китайцы и хуэй часто знают монгорский. Прежде монгоры не имели своей письменности. В области культовой они пользовались тибетской (ламаистской) письменностью, в обычной жизди в ходу была китайская иероглифика. Сведения об истории монгоров отрывочны и неточны. Как европейские, так и китайские авторы говорят о сложности процесса их этногенеза. Называется четыре существенных наслоения на основной, сяньбий- ский, субстрат: западномонгольский (тумэтский), тюркский (шато и уйгурский), тибетский (цянский) и китайский. Исторически можно засвидетельствовать северохуэйские вкрапления. По преданию монгоров, нынешние их поселки были образованы как воинские поселения, охраняющие границы империи Юань (XIII—XIV вв.) от нападений со стороны воинственных тибетцев. Былая воинская слава монгоров нашла отражение в некоторых специфических обрядах, в женской парадной прическе, вправе женшин носить особые, воинского образца юбки, закрепленном якобы за монгор- скими женщинами императорским указом на активное их участие в обороне поселков против подвижных, летучих отрядов противника. О более раннем периоде истории монгоров есть лишь косвенные указания на близость их к ойратам (вероятнее всего, к тумэтам) до монгольского завоевания Китая. Основное занятие монгоров — полевое земледелие и огородничество. Сеют ячмень, пшеницу, в меньшей мере просо. На приусадебных огородных участках выращивают лук, чеснок, различные бобовые растения, картофель; из бахчевых в ходу арбузы, дыни, тыква. Земледелие известно монгорам давно; документально оно засвидетельствовано с XVII в. Орудия труда близки к северохуэйским и китайским (по-видимому, заимствованы у этих народов). Скотоводство играет подсобную роль. Разводят лошадей, овец, крупный рогатый скот, ослов, коз. Лошадь у монгоров считалась священным животным, служила она лишь для верховой езды; использование лошади как тяглового животного и даже под вьюк было запрещено обычаем. Лишь в последние десятилетия развивается извозный промысел. Ореолом почета окружены и ремесла, связанные с лошадью: выделка потников, изготовление и орнаментация сбруи и т. п. Лошадь занимает почетное место в обрядности и в фольклоре. Свиноводство и птицеводство развиты слабо. Охота (главным образом на сурка с целью добычи жира) и рыболовство также играют подсобную роль. В отличие от других групп монголов (кроме дауров) монгоры занимаются подледным ловом рыбы в озерах и даже используют часть рыбы в пищу. Но большая часть выловленной рыбы шла на продажу китайскому населению соседних городов, что давало монгорам довольно значительные средства для закупки металлических изделий, хлопчатобумажных тканей и т. д., а также для выплаты налогов. Ремесла, как и торговля, развиты слабо. Из домашних промыслов развиты валяние войлока, прядение, изготовление шерстяных тканей, поделка утвари и орудий труда из дерева. В прошлом хозяйство монгоров было в значительной степени натуральным, а в их обществе господствовали феодальные отношения. Феодальная собственность на землю была здесь выражена более ясно, чем у других монголов, хотя, как и у них, значительные земельные угодья или право на взимание поборов с трудового населения были сосредоточены в руках духовенства. 663
Как и у многих других соседних народов (например, киргизов),, у монгоров пережиточно сохранялось родо-племенное деление — наиболее удобная форма эксплуатации феодальной аристократией трудящихся земледельцев и скотоводов. Во главе каждого из 16 родов монгоров стояли ту-сы — наследственные феодалы-управители, утверждаемые в должности китайской администрацией, и тугуанъ — чиновники местной администрации. При проведении налоговых сборов и других мероприятий ту-сы опирались в роде на совет глав семей. В брачных отношениях сохранялась родовая экзогамия. Род объединял семейные группы и при проведении торжеств, связанных с обрядами жизненного цикла, празднествами сельскохозяйственного календаря или религиозными (ламаистскими или даосистскими). По верованиям монгоры — буддисты. Они принадлежат к двум основным разновидностям ламаистской его ветви: желтошапочной и красношапочной. Однако, так же как и у тибетцев, большую роль в их быту и обрядности играло шаманство. В районах контакта с китайцами (волость Миньхэ и др.) известное распространение имел культ предков, а также почитание божеств даоского пантеона; Цзао-вана (божества семейного очага), Цай-шэня (божества богатства) и др. С течением времени монгоры оказались далеко от границ страны. Их поселки утратили значение укрепленных пунктов. Это сказалось прежде всего на характере поселения: в настоящее время преобладают поселки хуторского типа, в которых живет одна патриархальная семья. Жилые постройки хутора вытянуты в линию вдоль тракта. По строительным материалам, планировке и типу они близки к хуэйским и китайским. Это каркасный, прямоугольный в плане дом, двух- или трехкомнатный. Крыша, как правило, двухскатная, опирающаяся на верхний конец каркаса, покоящийся на столбовой конструкции. Промежутки между столбами (стены) закладываются сырцовым кирпичом. Однако встречаются и постройки, стены которых представляют собой плетень из хвороста, обмазанный глиной как с внешней, так и с внутренней стороны. Усадьбы часто огорожены глинобитной оградой. Из хозяйственных построек делают амбар и сарай для сельскохозяйственных орудий. При наличии у семьи большого количества скота ограда усадьбы служит загоном. Национальный мужской костюм монгоров состоит из штанов, халата с застежкой по правому боку, подпоясываемого по-тибетски (т. е. с напуском у пояса, образующим пазушные «-карманы», в которых носят необходимые мелкие вещи и даже пищу), сапог с плоской прошивной подошвой и маленькой фетровой шапочки; в зимнее время головным убором служит меховой треух. Женский костюм включает два халата — верхний и нижний, оба с застежкой по левому боку, прямозастежную безрукавку, короткие штаны с длинными подшивными галошками. В праздничном костюме галошки штанов, как правило, подшиваются (иногда поверх будничных). Они делаются из красного шелка или ткани типа сатина, широкие, украшенные цветными поперечными полосками и расшитыми шелком лентами. Праздничный халат (или специальная праздничная куртка типа курмы) имеет нашивные рукава; концы обшлагов каждого из этих рукавов украшены тесьмой различного цвета. Каждый обшлаг короче предыдущего и верхний короче всех, благодаря чему образуется пышный рукав, украшенный рядом разноцветных полос по обшлагу. По-видимому, оторочка праздничного костюма монгорских женщин восходит к тому времени, когда большое количество одежды было показателем зажиточности семьи и способом похвастаться богатством был такой «многослойный» костюм. Праздничному костюму соответствует парадная прическа. Для сооружения ее волосы разделяются прямым поробором надвое, заплетаются в две косы; у ушей начальная часть косы, наподобие крыла распластывается с помощью зажимов (как и в парадной прическе женщин у монголов халха). Но в наиболее крупные праздники прическа делается иная: над лбом валик из волос, у затылка волосы перехватываются лентой, поверх которой прикрепляется подвеска в виде 664
щита и скрещенных стрел, а в нижней части к прядям волос подвязывается ме·^ таллический диск. В праздничном костюме прежних лет использовалась также юбка, по форме повторяющая распашной двойной передник китайского воина. Она была также важной частью погребального костюма. Такому наряду соответствовала и обувь, подобная мужским сапогам (в обычное время женщины носят матерчатые туфли на прошивной подошве). Как уже упоминалось, у монгоров бытует представление, что эти юбки, обруч и щитообразная подвеска к косам служат свидетельством былой воинской доблести монгорских женщин. БАОАНЬ Баоань — одна из монголоязычных народностей КНР. Наименование «баоань» дано народу по местности, в которой баоань жили прежде.3 Общая численность, по местным данным 1956 г., достигает 8 тыс. человек (по переписи 1953 г. их значилось 5 тыс.). Расселены баоань главным образом в хуэйском автономном округе Линься провинции Ганьсу и в уезде Тунжэнь провинции Цинхай. Особенностью языка баоань можно считать отдельные архаические черты, утраченные в современном языке монголов МНР и северо-западных монголов КНР. Баоаньский язык имеет два диалекта: дахэцзянский (в провинции Ганьсу) и тунжэньский (в провинции Цинхай). На тун- жэньском диалекте баоань говорят и монгоры, живущие с ними по соседству. Монгоры других мест (уездов Ху, Миньэ и Датун) не только не могут говорить по-баоаньски, но и даже понимать их. Язык баоань до середины 1950-х годов был изучен очень слабо и даже в перечень языков монгольской ветви чаще всего не включался. Письменности баоань не знали, поэтому письменных памятников у них нет. Весьма скудны и сведения об их истории. По преданию, баоань в XIV в. начали передвижение в провинцию Цинхай, где поселились, установив тесный контакт с тамошними тужэнь, т. е. монгорами. После того как несколько поколений прожило на месте, часть баоань продвинулась далее к местам обитания саларов и в 1869 г. там осела. Основное занятие обеих групп баоань — земледелие, главным образом богарное, полевое, и огородничество. Из зерновых сеют пшеницу, рожь и др., из овощей — картофель. До проведения земельной реформы землю чаще всего арендовали у помещиков иной национальности (хуэй и китайцев). Скот разводят главным образом как тягловую силу и в небольших количествах на мясо. Подсобным занятием служат рубка леса, заготовка древесного угля и т. д. Из ремесел развита чеканка по серебру и кузнечное дело. Ножи, изготовленные ремесленниками баоань, пользуются заслуженной славой далеко за пределами провинций Ганьсу и Цинхай. В жилище, пище, одежде у баоань очень много общего с их соседями: дунсян, саларами, китайцами, хуэй, тибетцами. Жилищем служит дом из сырцового глино-саманного кирпича. Из этого же кирпича делается и высокая ограда усадьбы. Дом имеет две-три комнаты. В жилых комнатах до половины всей площади занимает кап, на котором отдыхают, спят, обедают и пьют чай. Пища баоань в основном такая же, как у хуэй, но основу питания составляет картофель; по-ойратски заваривается чай: его пьют с молоком и солью. 3 Русский путешественник Г. Н. Потанин, побывавший у них в 1884—1886 гг. (см.: Тангутско-тибетская окраина Китая и центральная Монголия. СПб., 1886), именует народ широнгол-монголами, а местность — «боунап». 665
В одежде баоань проявляется также влияние соседних народов. Мужская одежда (особенно зимняя) близка к тибетской; женская одежда почти полностью совпадает с одеждой местных хуэй. В отличие от последних баоаньские женщины носят головную повязку: зеленого цвета — молодые женщины и девушки, черную — замужние женщины средних лет, белую — очень пожилые. Ношение головной повязки считается обязательным не только на улице, но и дома, если в доме гости. Под повязку надевают обычно шерстяную вязаную шапочку типа тюбетейки. Иногда, как у южных тибетских народов, голову повязывают шарфом. Пожилые женщины в далеком прошлом носили халаты с длинными, широкими рукавами и штаны, также длинные и с широкими галошками. Обрядность баоань также близка к обрядности соседних народов, равно как и праздники. По верованиям баоань провинции Ганьсу мусульмане-сунниты, баоань Цинхая — ламаисты (в их верованиях очень значительны пережитки добуддийских анимистических воззрений). Свадебный обряд обеих групп соответственно различен. Интересно, что ганьсуйская девушка баоань, по обычаю, имела раньше возможность выйти замуж не только за своего соплеменника, но и за любого мусульманина из дунсян, хуэй или саларов. После аграрной реформы баоань получили землю и встали на путь кооперирования. В районах расселения баоань работают школы. Обучение ведется на основе китайской письменности и на путунхуа (общекитайском языке). ДАУРЫ (ДАХУРЫ) Большинство дауров (дагуры, дахуры) живет на северо-востоке КНР, преимущественно в долине р. Нонни — в восточной части автономного района Внутренняя Монголия (главным образом в даурском автономном знамени Молидава, меньше в уезде Бутха и эвенкийском автономном знамени) и в северной части провинции Хэйлунцзян (даурский район Мэйлисы вблизи Цицикара, уезды Фуюй, Нуньцзян, Нэйхэ и Айхунь). Небольшое число дауров живет вблизи Хайлара и около границ Синь- цзян-Уйгурского автономного района (уезд Дачэн). Численность дауров в 1957 г. достигла 44 тыс. человек. Многие из них живут в городах. Даурский язык, входящий в монгольскую группу алтайской семьи языков, очень своеобразен и сохранил многие архаические черты монгольских диалектов XIII—XIV вв., известных по памятникам того времени. В лексике дауров имеется значительное количество тунгусских и маньчжурских слов. Основные говоры — бутхаский, цицикарский и хайларский. Многие дауры, помимо родного, владеют еще несколькими языками: монгольским, китайским, маньчжурским, русским или эвенкийским. В прошлом дауры не имели собственной письменности, различные записи вели маньчжурским алфавитом. В 1920 г. хайларский дуар Мэрсэ (автор ряда статей по монгольскому вопросу) создал даурский алфавит на основе латинского, но он не получил распространения, хотя им и начала пользоваться часть молодежи. С 1957 г. дауры перешли на алфавит, созданный на основе русской графики. Богатый фольклор еще мало изучен. Широко известна былина «Алтан галбурт». Для дауров характерна любовь к поэзии. Любимым поэтом начала прошлого века был Рабдан из рода Аула, живший в Хайларе. Его стихотворение «Бэлбэтэй илга» («Узор бабочки»), записанное в свое время маньчжурским письмом, пользовалось большой популярностью и в первой половине XX в. В наши дни наиболее известны поэты Амгулан, Бухгол, Маамагчи, Мэн Шисун, Наун, Суу Шэулян, Хухээ, Хээ Дээжы, Чинтунпуу. 666
Этногенез дауров почти не изучен. Считается, что они происходят от кжданей. Вместе с тем в их формировании участвовали и тунгусо-маньчжуры. Это заметно тв названиях некоторых родов, а также в элементах материальной и духовной культуры. До XVII в. дауры проживали в верхней части р. Амура и в долинах pp. Ар- туни и Зеи. В 1654 г. цинское правительство переселило дауров в долину р. Нонни, а в 1698 г. включило их в состав восьмизнаменных войск. Несмотря на малочисленость, высокий культурный уровень дауров -с давних пор давал им возможность занимать большое в процентном отношении количество офицерских и руководящих чиновничьих должностей в районах Цицикара, Мэргэня, Айгуня и в Барге. Появление китайских переселенцев способствовало развитию частной собственности на землю у дауров. В конце правления династии Цин пахотная земля у дауров начала переходить в частную собственность, но пастбища по-прежнему оставались в собственности всей деревни. Приход китайских переселенцев принес не только куплю-продажу земли, у многих дауров земля была отобрана силой. В результате большая часть -земли в районах расселения дауров оказалась в руках китайских помещиков и кулаков. Дауры — народ довольно старой земледельческой культуры. Известно, что уже в XVII в. дауры сеяли пшеницу, овес, гречиху, коноплю; теперь выращивают также гаолян, просо, ячмень, кукурузу, сою, периллу и др. Каждая семья прежде имела несколько участков для посева зерновых, разбросанных в различных местах. Часть полей ежегодно оставляли под пар, а на остальных применяли севооборот: гаолян—гречиха—просо— овес. На огородах выращивали бобы, картофель, капусту, огурцы, морковь, баклажаны, дыни, тыкву, табак. Основным пахотным орудием был плуг двух видов, с чугунным лемехом. В легкий плуг для вспашки огорода и поля под просо впрягали двух быков или лошадей, β тяжелый плуг впрягали парами четырех быков; зтим плугом пахали под зерновые. Сеяли вручную. Пололи и окучивали сапкой π мотыгой. Урожай убирали серпом северокитайского типа, сено — косой. Во время прополки и жатвы была распространена взаимопомощь между соседями. Молотьба происходила обычно на огородах, где после снятия урожая для этого утрамбовывали круглую площадку. Бобы и гречиху обмолачивают цепами, просо и пшеницу — каменными латками с запряженными в них лошадьми, овес — прогоном быков или лошадей, по четыре в ряд, по разложенным на току снопам. Пшеницу мололи каменными жерновами. Другие зерновые обрушивали обычной в Маньчжурии крупорушкой. Все полевые работы выполняют мужчины, на огородах работают женщины (за исключением вспашки огородов). Дауры разводят лошадей, крупный рогатый скот, ослов, свиней, из .домашней птицы — кур. Наибольшее значение имеет лошадь, которую используют для верховой езды, перевозок и полевых работ. Кобылиц не доят. Из конского волоса делают веревки, а из кож — обувь. Лошади юбязательно входят в свадебный подарок и считаются лучшей жертвой в похоронном обряде. Мясо жертвенных лошадей съедают, в обычное время конину не едят. Тяжело заболевшую лошадь украшали цветной тканью, в гриву вплетали узкие полоски красной и желтой материи и совершали над ней обряд посвящения. Если лошадь выздоравливала, то •ее вновь использовали на работе. Последнее говорит об отмирании этого обряда у дауров; у монголов после такого жертвоприношения на этой лошади не работали. 667
Крупный рогатый скот (особенно быков) используют на различных работах, мясо и молоко идет в пищу. Молоко пьют с чаем, делают из него масло, каймак и пр. Кожи идут на обувь, сбрую, седла и упряжь. Крупный рогатый скот и свиньи входят в свадебный подарок и служат жертвенными животными в похоронных и религиозных обрядах. Мясо- свиней и кур дауры употребляют в пищу. За лошадьми и крупным рогатым скотом ухаживают мужчины, за другими животными —женщины. Коров доят только женщины. Существовало и профессиональное разделение труда как внутри одной семьи, так и между семьями. Это касалось земледелия, охоты и лесозаготовок. На охоту и лесозаготовки выезжали небольшими временными артелями, которые создавались на добровольных началах и объединяли нескольких человек с одинаковым снаряжением, используемым сообща. Старший (татандаа) — наиболее- искусный и способный член группы — фактически руководил ходом охоты или лесозаготовок. В последние годы дауры охотились и более крупными, до 20 человек, артелями. Богатые семьи, организовывавшие эту «коллективную» охоту,, предоставляли снаряжение и боеприпасы охотникам, получая за это половину добычи. В больших лесозаготовительных артелях богатые дауры просто нанимали работников, оплачивая их труд по договору, а всю продукцию забирали себе. Охотятся на лося, косулю, белку, рысь, кабана, а вблизи деревень — на волка и лису. Медведя и тигра старались не убивать, так как, согласно поверью, сородичи убитого зверя приходят ночью в охотничий лагерь и задирают всех лошадей. На охоте применяют ружья, рогатины, самострелы, прежде — луки; устраивают ловчие ямы, петли на звериных тропах, на птиц и зайцев иногда ставят ловушки и капканы. Сохранялась соколиная охота на фазанов, куропаток и зайцев. В отличие от других монгольских народов (кроме монгоров и юнь- наньских монголов) дауры занимаются рыболовством. Орудия рыбной ловли разнообразны: леса с крючками и различные плетеные ловушки — для мелкой рыбы, сети и остроги — для более крупной. Зимой ведется подледный лов рыбы. Из ремесел известны кузнечество, обработка дерева, металла, кожи, изготовление замши, а из нее — спальных мешков, одежды, обуви, упряжки и т. п.; из ивняка плетут корзины, верши и т. д. Развито производство берестяных изделий (туесы, короба и пр.), нередко орнаментированных. Даурские селения (аил), состоящие из 10—50 домов с населением в 75—350 человек, расположены обычно около реки. Планировка их линейная, главной «улицей» часто служит проходящая через селение дорога. Усадьба, окруженная оградой, делится плетнем на две части — хозяйственный двор и огород. На хозяйственном дворе, кроме дома, находятся амбары и загоны для скота. Дома (гэр) одноэтажные, каркасно-столбовые, типа маньчжуро-китайской фанзы, с двухскатной соломенной или тростниковой крышей, обращены фасадом на юг. Внутри дома две, реже три комнаты, что зависело от достатка семьи. Вход в дом через кухню. В жилых комнатах устроены каны, на которых спит вся, семья. Во время еды на кан ставят маленький низкий столик. Колыбель эвенкийского типа, состоящая из двух деревянных коробок, соединенных под углом 160°. Дауры носят одежду монголо-маньчжурского покроя. Вплоть до начала XX в. у дауров существовала большая семья. Общесемейную собственность наследовали только мужчины. При выделении из большой семьи женатый сын получал равную с другими сыновьями часть общесемейной собственности. Если в семье были только дочери и отец умирал, не разделив предварительно всего имущества между ними, то оно делилось между ближайшими родственниками отца по мужской линии и никогда не переходило к семье его жены. Семья моногамная. 668
Вторую жену разрешалось брать только в случае бесплодия первой, но это не было обязательным правилом. Разводы очень редки, и относятся к ним неодобрительно. В случае развода дети всегда остаются в семье отца. Большинство даурских селений возникло на основе одной большой патриархальной семьи. По преданию, все большие семьи вели свое происхождение от одного общего мужского предка, традиционного основателя селения. Иногда несколько близлежащих селений считали себя близко родственными на основе традиционного представления о том, что основателями этих селений были родные братья. Все семьи таких селений носят одно общее родовое название и принадлежат к одному роду — хала, который делится на несколько мохонов (то же, что мокунъ у маньчжуров) . Принадлежность к одному мохону определяется общим именем, общим происхождением по отцовской линии и общим местом поселения. Бутхаские дауры делятся на роды: Аула, Баягир, Булдагир, Бутаму, Вэрэ, Гапка (Габка), Гобут, Дадул, Дакуту, Данкир, Калтагир, Мэрдэн, Надэй, Накта, Ниргир, Онон, Содор, Судур, Тогдот, Урат. Хала и мохон были строго экзогамными; браки заключались вне своего мохона и хала. Все жены, происходя из другого мохона, причислялись к мохону мужа. Сейчас, по новому закону о браке, члены одного .хала и мохона могут вступать в брак. Лишь с начала XX в. у дауров стали известны браки с китайцами и монголами (да и то среди интеллигенции). Очень редки браки дауров с их ближайшими соседями — солонами и ороченами. Большинство дауров — шаманисты, небольшая часть — ламаисты. Шаманами могут быть мужчины и женщины, но родовой шаман {манна мохон) только один. Шаманы «лечили» больных, что обычно сопровождалось закланием какого-нибудь животного — барана, быка или коня. За исцеление больного шаману делали подарки. Наряд даурского шамана близок к маньчжурскому. От других монгольских народов дауры резко отличаются своеобразием погребального обряда. О смерти отца или матери извещают всех родственников и членов рода. Покойника обряжают в доме, надевая также шапку, пояс и обувь. Рядом на полу -садятся сын и невестка. Во время траурной церемонии (чиган байты — буквально «белое дело») утром, днем, вечером и в полночь жгут жертвенную бумагу. В полный траур облачаются сын и невестка, близкие родственники, двоюродные братья, а также сыновья их и всех родных. Мужчины — дальние родственники ж члены рода надевают траурные пояса, а женщины — траурные косынки. Приходящие проститься с плачем кланяются покойнику, подносят ему табак. Затем, сев на пол, подносят табак сыну и невестке покойного, выражая свое соболезнование. Умершего кладут в двойной деревянный гроб (авса) на расстеленную красную и белую ткань, три двойных подстилки и подушку, закрывают белым шелком лицо и обстригают ногти. В центре изголовья гроба пишут название рода и имя покойника. В ношенную им одежду вонзают острия ножниц. В гроб кладут платок, кисет, трубку, кремень и табакерку, пронзив их острием ножа. На крышку гроба изнутри наклеивают изображения семи звезд и луны, вырезанные из серебряной бумаги, и солнца — из золотой. Крышку прибивают большими твоздями. Возле гроба вешают в сетках небольшой котел, чашки, уполовник, нож, ложку, палочки для еды, мешочек с солончаковой солью, поваренную соль, чаи и др. Хоронят в выбранный «счастливый» день и час. Перед выносом тела одному из мужчин подносят водку, и сын покойного просит его объявить о жертвоприношении, передавая свою жертвенную запись, где указано, к какому знамени, деревне и роду принадлежал покойник, его имя, в какой год, месяц, день и час он заболел, когда умер и сколько ему было лет. Принявший запись громко читает ее, став перед гробом на колени, как и все присутствующие мужчины. Женщины слушают сидя. Начинается оплакивание. Подсчитывается количество положенных в гроб вещей, заколотых быков и овец (включая одного коня), водки, каймака, печенья, сластей, серебряной и золотой бумаги для сжигания, а также 6G9
Рис. 121. l — дахурская колыбель; 2 — дахурские изделия из бересты. кто из родных и сородичей и сколько из всего вышеперечисленного (в том числе деньги) передал семье покойного. Затем собравшихся угощают супом и кашей. Носилки с гробом несут на плечах 16 человек. Провожающие идут пешком да могилы, сын и невестка — опираясь на белые посохи. После погребения перед могилой ставят кашу, печенье, сласти, отрезанные головы быков и баранов. Приносят также головы лошадей и быков, которые кладут сзади могилы. Сжигают жертвенную золотую и серебряную бумагу, а также лучшую часть пищи —водку и берцовую кость овцы, хадак, лоскуты ткани и курительные свечи. После погребения мужчины возвращаются верхом, женщины — на арбах. После угоще- 670
ния всех вернувшихся провожают посторонних. Остаются лишь близкие родные для завершения церемонии на другой день, когда жгут жертвенную бумагу и, обойдя вокруг могилы, возвращаются на угощение. Сын и невестка, соблюдая тРаУР» три месяца не выходят из дома, сидят и спят на полу. По прошествии ста суток жгут бумагу «трех месяцев» и объявляют собравшимся родичам о частичном снятии траура. Все идут на могилу, где жгут бумагу, приносят в жертву быков и овец и снимают траур. В первую и вторую годовщину жгут бумагу и закалывают барана. В течение трех лет сын и невестка носят черную одежду. В третью годовщину, заколов быков и овец, объявляют о полном снятии траура. Ежегодно в день поминовения усопших отправляются на могилы родителей, дедов, бабки, прадеда и прабабки. На каждой могиле сжигают по тысяче листов бумаги, а в головах ставят пищу и бараний крестец. В даурском шаманстве важную роль играют духи-помощники (онгор) шамана и, главный из них, его покровитель (борчохор). Шаманов обоего пола именуют одинаково — ядаган или же ергун ядаган (букв, мужчина-шаман) и емгун-ядагап (женщина-шаманка). Они также лечат больных и им поручают смотреть за благополучием детей от рождения до возраста 5—6 лет. Шаманский костюм (чжава), сшитый из кожи изюбря имеет рукава (ханчи) с длинными обшлагами (бугуян). На длинные полы нашито по 3 ряда медных бубенцов (хоанеарт), по 10 в каждом ряду, нанизанных на вышитые ленты. С обеих сторон костюм от живота до колен пришито по 30 медных зеркал (тол), изображающих панцирь. Поверх надевают шелковую или бархатную безрукавку (чжахард), обшитую 108 раковинами-каури (чиган ёгос). На спине размещены 5 зеркал, среднее во всю спину, другие по краям. Под ними к квадрату с изображениями изюбря и журавля прикреплены халбанха —12 полос с нарисованными животными 12-летнего цикла. Пояс составляют три полосы ткани. Шапку (маеал) украшают пятиотростковыми рогами с кукушкой между ними, сделанные из меди или железа. На лоб до бровей свисает проволочная бахрома, а с затылка — несколько хадаков. На ногах унты (татамал гочор). Бубен {унтур, хуптурсо) из кожи косули держат с обратной стороны за три кожаных ремешка, соединенных двумя железными кольцами. Бьют в него колотушкой (еасур) из бамбука, обшитого кожей изюбря. Камлание у больного начинается с возжигания курений (отур) и запева шаманом призыва к духам, который подхватывают присутствующие. Духу сообщается место жительства больного и просьба о помощи. Больной рассказывает о своей болезни, а шаман призывает борчохор а и пляшет вплоть до «вселения» в него духа, когда он падает без чувств. По случаю камлания колют барана или козла, быка или коня. При тяжелой и долгой болезни шаман призывает всех своих онгоров и тогда колют всех этих животных. По выздоровлении, болевший, смотря по достатку, дарит шаману барана или коня, о чем тот извещает онгора. Раз или два в год шаман устраивает в своем жилище особые камлания — оминан (длится 3—5 дней) и йирден (1—2 дня), в присутствии своего учителя (бахши), чтобы умилостивить онгоров и набраться новых сил. ВДМ1
Глава XI ТУНГУСО-МАНЬЧЖУРСКИЕ НАРОДЫ Тунгусо-маньчжурские народы КНР — маньчжуры, сибо, эвенки, орочены и хэчжэ (нанайцы) — расселены преимущественно на северо-востоке страны. Их общая численность около 2.5 млн человек, и они являются важным составным элементом населения Северо- Восточного Китая (Маньчжурии). Подавляющее большинство из них маньчжуры, говорящие теперь по-китайски, общее число остальных народов едва превышает 30 тыс. человек. Небольшая час'АЬ народов этой группы расселена в других районах КНР — в автономном районе Внутренняя Монголия, Синьцзян-Уйгурском автономном районе, в провинциях Хэбэй, Шаньси, Шаньдун, Ганьсу и др. Все они связаны общим происхождением и историческим прошлым, а иногда общностью культуры, форм хозяйства и быта. Говорят они на более или менее близких языках тунгусо-маньчжурской группы алтайской языковой семьи. МАНЬЧЖУРЫ Численность маньчжуров, по данным переписи 1953 г., составила 2 419 тыс. чел. Самоназвание их — манъчжу, манъчжу нялма, цижэнъ последнее означает в переводе с китайского «знаменные люди»). Расселены маньчжуры главным образом в Южной Маньчжурии, в коренных районах своего обитания (около 2100 тыс. чел.). Остальные маньчжуры живут в различных частях КНР: в провинции Хэбэй — 286 тыс. чел., в Автономном районе Внутренняя Монголия — 14 тыс. чел., в провинции Шаньдун — 6200, Хубэй — 3300, Сы- чуань — 2200, Гуандун — 1500, Ганьсу — 1300 человек и т. д. Происхождение и древнейший период истории Этногенез и история маньчжуров, сибо, хэчжэ и части эвенков пока еще недостаточно выяснены. В то же время уже установлено, что маньчжуры в основном являются потомками древнего населения территории, ныне составляющей северо-восток КНР. В их этногенезе, кроме племен сушэнь, илоу, воцзюй, уцзи, мохэ и др., упоминаемых в китайских летописях, участвовали в разное время еще соседние племена — монгольские, тюркские и др. На это указывает ряд черт маньчжурского языка и культуры, связывающих их с монголами, тюрками, корейцами и китайцами. 672
НАРОДЫ СЕВЕРО-ВОСТОЧНОГО КИТАЯ 100 ϊ— 300 км
Некоторые этнографы считают племена сушэнь, упоминаемые в китайских летописях с XII по III в. до н. э., палеоазиатами, которые позже были поглощены пришельцами, являвшимися предками тунгусо-маньчжуров, коренными обитателями южной половины Прибайкалья в каменном и бронзовом веках. Распространяясь по всей прилегающей лесной зоне во II—I тысячелетиях до н. э., они начали продвигаться на территорию Маньчжурии незадолго до начала нашей эры и окончательно утвердились здесь в III—IV вв. н. э., ассимилировав или вытеснив более древнее население. К этому населению можно отнести илоу, которые уже в III в. н. э. знали железо и занимались земледелием, и родственных им по языку воцзюй и позднейших уцзи. В конце VII в. этнические группы из разгромленного китайцами государства Когурё (668 г.) влились в состав племен мохэ, обитавших севернее, и содействовали образованию раннефеодального государства Бохай (713—927). Отсюда и близость культур, и преемственность исторических судеб между мохэ и бохайцами, с одной стороны, и когурёсцами — с другой. Бохайцы сыграли крупную роль в культурной истории средневекового Дальнего Востока. С уничтожением бохайского царства киданями культурная жизнь в крае замерла. В начале XII в. Агуда, вождь чжурчжэней, родственных мохэ и бохайцам, разбил киданей и создал в 1115 г. могущественную империю Амбань Альчун (дословно «великая золотая», по-китайски Да Цзинь), включавшую часть территория Монголии и Северного Китая. К XIII в. эта империя приобрела важное политическое значение для Восточной Азии, но вскоре была уничтожена монголами. Чжурчжэни номинально зависели от монголов, а позднее от китайской династии Мин и делились на враждовавшие между собой родо-племенные группы. История формирования собственно маньчжуров начинается с объединения этих групп. Процесс сложения маньчжурской народности получил особенно широкое развитие при правителе Нурхаци (1559—1626), объединившем 66 родов, и его преемнике Абахае (1628—1643). В основном он закончился в начале XVII в., когда в 1616 г. было создано военно-феодальное государство и впервые появилось общее для всего края и народа наименование «Маньчжу» (по-китайски маиъчжоу—«полная область»). Одновременно шло утверждение и распространение маньчжурского литературного языка. Общественный строй маньчжуров того времени можно характеризовать как патриархально-феодальный, так как родо-племенные отношения еще сохраняли большое значение. Все маньчжуры считались военным сословием и до революции 1911 г. состояли в войсках, состоявших из 8 знамен (гуса). Первые 4 гуса, имевшие военные и административные функции, были созданы в 1606 г. и назывались по цвету знамен — желтому, белому, красному и синему. В 1615 г. прибавилось еще 4 гуса со знаменами тех же цветов, но с каймой. В каждый гуса входило 5 полков (чжаланъ), состоявших из 5 рот (ниру) каждый. В середине XVII в. маньчжуры завоевали весь Китай, создав последнюю в истории Китая династию Цин. Значительная часть знаменных войск (вместе с семьями) была выведена из Маньчжурии и поставлена гарнизонами в крупных городах Китая. Они несли охранную службу и находились на государственном содержании. С этого времени началась китаи- зация маньчжуров, а также заселение их родины китайцами. С XVIII в. резко прогрессирует использование китайского языка, и в настоящее время большинство маньчжур говорит по-китайски. Сейчас маньчжурская речь сохраняется лишь в некоторых селах провинции Хэйлунцзян. Старшее поколение и в других частях Китая помнит родной язык, хотя обычно на нем не говорит. Следует отметить, что в китайский язык, на котором говорят маньчжуры, вошел ряд маньчжурских слов, которые также вошли и в родной язык китайского населения Маньчжурии. При гоминьдановском режиме маньчжуры часто скрывали свою национальную принадлежность, выдавая себя за китайцев. 43 Народы Восточной Азии 673
л В сельском хозяйстве занято около 80% всех Основные занятия ЛГ „ маньчжуров. Хозяйство, в недавнем прошлом единоличное, теперь ведется на коллективной основе. Маньчжуры издавна занимаются земледелием, высевая преимущественно яровые хлеба. Озимые посевы встречаются только в провинциях Ляонин и Хэбэй. Преобладают зерновые культуры: пшеница, гаолян (сорго), чумиза (итальянское просо), обыкновенное просо, кукуруза, суходольный рис,„ гречиха, ячмень, овес. Большое место занимают бобовые. Из масличных, помимо сои, выращивают арахис (только в южной половине края), кунжут, периллу и подсолнечник. Из технических культур распространены конопля, канатник, табак, лен, клещевина, а на юге и хлопчатник^ имеются посевы сахарной свеклы. Большое значение имеют овощные- культуры, особенно вблизи городов, иногда бахчевые. С начала XX в. заметно распространился картофель. Особенно разнообразен состав всех культур в провинции Ляонин, где развито также садоводство. Скотоводство имеет подсобный характер. В основном разводят только тягловый скот (лошади, быки и коровы). Кормят его сечкой из чумизной соломы, обычно с добавлением зерна гаоляна. В большом количестве разводят свиней скороспелой черной породы. Занятие свиноводством характерно» для предков маньчжуров с глубокой древности. До последних лет пашню обрабатывали простейшими земледельческими орудиями, сходными с китайскими, деревянным плугом (анъчжа) различных размеров с чугунным лемехом (халханъ), деревянной бороной (нареа) с железными или деревянными зубьями, сапкой (сачику) и крюком-мотыгой (шолонео сачику). Каменным катком (тохороку) прикатывали землю после посева. Урожай убирали серпом (хадуфунъ) с коротким, прямым лезвием на длинной, деревянной рукоятке. Особенно' характерны для маньчжуров деревянный сдвоенный плуг для двустрочного посева пшеницы, маркёр — бороздник и некоторые типы мотыг, не- встречающиеся в Северном Китае. Молотят с помощью животных, которые ходят по кругу по развязанным снопам, волоча за собой тяжелые, каменные молотильные катки. Иногда молотили цепами (духу). Зерно провеивают, подбрасывая на ветру деревянными лопатами (улдэфунъ), реже деревянной веялкой китайского типа. Многие из этих орудий теперь- уходят в прошлое. Деревянные плуги почти везде заменены современными железными, на полях появились тракторы и другая сельскохозяйственная техника. До свержения цинской монархии в 1911 г. формирование рабочего- класса у маньчжуров, по существу, только еще начиналось. Количество рабочих было незначительно даже с учетом тех, что работали в арсеналах Пекина, Шэньяна и Цзилиня. Лишение маньчжуров их былых привилегий и изменение социальных условий в результате революции* ускорило процесс становления рабочего класса. С 1920-х годов значительная часть маньчжуров, живущих в городах, работает в различных промышленных и кустарных предприятиях. Промышленность в районах с маньчжурским населением была развита слабо, за исключением Шэньяна, Аныпаня и Бэньси. В последние годы в ряде других городов построены новые заводы, фабрики и другие предприятия, в связи с чем заметно выросло число рабочих-маньчжуров. В этих центрах формируются кадры молодого маньчжурского рабочего класса. Так, в городе Баотоу, одном из важнейших пунктов строительства промышленных объектов первой пятилетки КНР, весной 1958 г. среди 4 тыс. рабочих из нацменьшинств значительную часть составляли маньчжуры. Наибольшее количество рабочих-маньчжуров занято на Аныпаньском металлургическом комбинате и промышленных предприятих Шэньяна. 674
Немалое значение в хозяйственной жизни крестьян горно-таежных районов имеют подсобные лесные промыслы: заготовка и вывоз леса и дров, выжиг древесного угля, сбор дикого винограда, орехов, древесных грибов, дикорастущих лекарственных и пищевых растений, меда диких пчел и т. д. Охота теперь играет незначительную роль, являясь подспорьем в зимнее время. Добываются главным образом колонок, солонгой, белка, заяц. Изредка для охоты на мелких животных я птиц (фазан, утка, заяц и др.) держат ловчих соколов, сохраняя древнюю традицию. Встречаются некоторые домашние производства: плетение циновок, выделка веревок, а также обработка травы, подстилаемой зимой в обувь, и др. Распространено плетение корзин, бадеек для воды и защитных рабочих шлемов из ивняка. Местами практиковалось сезонное занятие извозом (зимой). Кустарная промышленность процветала в мелких городах, где значительную часть маньчжурского населения еще недавно составляли мелкие ремесленники и кустари. Больше всего были распространены ремесла: оружейное, ювелирное, кожевенно-шорное, кузнечное, деревообделочное, столярное, плотничное, сапожное и др. Широкую известность получило изготовление искусственных цветов. В Гирине славились кустарные мастерские деревянных изделий. Довольно значительная часть маньчжуров горожан занята в различных кустарно-ремесленных предприятиях и теперь. Поселения маньчжуров в районах их коренного жилища обитания расположены по берегам рек или у подножия гор и холмов, причем часть домов иногда поднимается по склонам. Река или рельеф местности обычно определяете форму селения. Большая часть старых поселений находится в местах, защищенных от господствующих северо-западных ветров. Некоторые- поселения расположены вдоль старинных трактов, где маньчжуры несли почтовую и военную службу. В равнинном районе, образующем треугольник между городами Шуанчэн, Харбин, Учан, большинство маньчжурских деревень (носящих названия по цвету знамен) находится на равном расстоянии одна от другой. Такое необычное размещение вызвано тем, что они были специально созданы в начале XIX в. для маньчжуров, переселенных сюда из Пекина, Шэньяна и их окрестностей. Эти селения имеют в плане форму вытянутого прямоугольника, ориентированного по странам света. Селения обносились высокими и массивными глинобитными стенами с башнями по углам и двумя или четырьмя воротами. Многие селения окружены деревьями. Размер маньчжурских селений очень различен. Число семей в них колеблется от 20—30 до нескольких сотен. В небольших городах маньчжурские кварталы частично· сохранили традиционное своеобразие до наших дней благодаря резным деревянным воротам и калиткам усадеб, дощатым заборам и пр. Дома маньчжуров одноэтажные, каркасно-столбовой конструкции,, обычно рассчитаны на одну семью. Дом в плане представляет вытянутый прямоугольник, ориентированный по странам света. Посредине усадьбы ставят один главный дом (амба баб), по возможности один или два флигеля. Посредине фасада главного дома (продольная стена), обращенного на юг или юг-юго-восток, находится дверь, приходящаяся точно против ворот (дука) усадьбы. Между домом и воротами находится дощатая стенка-экран (инбы) с деревянным шестом-вехой (сомо) посредине, с «тарелкой» для жертвоприношения духам у верхнего, заостренного конца и куском ткани. Подобные вехи можно было видеть во многих маньчжурских дворах по долине Муданьцзяна еще в 1930-х годах. Длина главного дома в 2.5 раза превышает ширину. Обычно дом имеет две комнаты с кухней, расположенной между западной и восточной комнатами. Иногда это центральное помещение отводят под прихожую, куда выходят топки обогреваемых лежанок, а кухню размещают в северной части восточной комнаты, или разделяют это помещение на прихожую и кухню (в северной его половине). 675 43*
Перед главным домом с западной стороны ставят флигель (моса бао—«мельничный дом» или варги бао—«западный дом»), состоящий из помещения для размола зерна, курятника, а иногда и жилья. Против него находится другая подобная постройка {такто бао — «амбарный дом» или дэрги бао — «восточный дом»), северную часть ее также часто используют под жилье. Фасады этих зданий и окна соответственно обращены на восток и на запад. В углах двора ставили конюшню, свинарник, загородку для свиней, навесы для сельскохозяйственного инвентаря, топлива и т. д. Овощи хранили в закрытой яме. По краям площадки, подготовленной для постройки, вкапывают опорные столбы для крыши, иногда подкладывая под них камни. Толстые стены (фу) возводят прямо на земле или на неглубоком фундаменте из камня или кирпича на глине или извести. Равные промежутки между столбами каркаса заполняют наиболее доступным материалом, в лесных районах — жердями, а чаще горизонтально положенными длинными пучками травы, предварительно скрутив их в жгуты (лаха) ] и пропитав раствором глины. Стены также кладут из кусков дерна, сырцового или обожженного серого кирпича, штукатурят снаружи и изнутри смесью глины с рубленой соломой. Возводя тонкие перегородки и наружные фронтонные стенки, между столбами забивают горизонтально ряд жердей и на них вешают вертикально пропитанные глиной жгуты травы. Крыша (оио) сплошная, двухскатная, поднятая под углом 40°. Сверху опорных столбов для крыши кладут длинные продольные балки. На боковые поперечные балки ставят вертикально короткие стойки, на которых и держится коньковый брус (икири мулу, тайбу). Наклонные слеги из жердей размещают на равном расстоянии. Их верхние концы упираются в коньковый брус, а нижние выходят за продольные балки, образуя свес крыши. К слегам крепят обрешетку из жердочек, а промежутки закрывают стеблями гаоляна или прутьями, иногда подкладывая циновки. Сверху промазывают слоем глины с рубленой соломой и тщательно покрывают соломой. В зависимости от вида растения кровля (элбэку) держится от 7 до 15 лет и перекрывается по мере необходимости частями или целиком. Кровлю увенчивает конек (тэнъ), сплетенный из травы. В таежных районах встречается тесовая кровля, а на юге Маньчжурии и в городах — из серой черепицы. Скаты крыши выступают над поперечными стенами и обшиваются с боков «ветроотбойными» досками (эдунъ файтаку), а свесы выдаются за продольные стены так, что в летний полдень солнце не попадает в широкие и большие (более половины высоты стены) окна (чжулэрги фа), разделенные только столбами каркаса. Узкие простенки имеются лишь по бокам. По одному большому окну устраивают в западной и восточной стенах. Окна состоят из двух рядов горизонтальных решетчатых рам. Среднюю или нижнюю часть рамы застекляют, остальное заклеивают бумагой с наружной стороны. Входят в дом всегда через кухню или прихожую. Дверь (учэ) деревянная, одностворчатая, реже двустворчатая, верхняя половина ее решетчатая, заклеивается бумагой и служит также окном. Внутри, слева от входа, находится печь (чжулэрги чжунъ). Дым и горячий воздух из печи сразу же поступают под лежанку (наганъ, наханъ — «кан»), которая примыкает к ней, находясь за перегородкой в жилой комнате. Лежанки тянутся вдоль всех стен, достигая 3—3.3 м в длину (по южной или северной стене) и до 2 м в ширину (глубину), образуя в плане букву «П», и занимают в жилой комнате большую часть площади, оставляя посредине комнаты немного места для столика, узких скамеек или табуретов. Сооружают их из сырцового или обожженного кирпича и сверху промазывают глиной. На лежанки кладут циновки или рогожки. Дым из печи проходит по горизонтальным дымовым каналам (наганъ и ирунъ), нагревая лежанку, и попадает в выводной канал, а затем выходит 1 «Лаха» по-маньчжурски означает свернутые жгутами пучки соломы, а также рубленую солому, которую кладут в глину для смазки стен. Таким же способом стали возводить стены и китайцы, переняв от маньчжуров термин «лаха» и добавив к нему китайское слово бянъцза, что означает заплетенную косу. Термин лаха- бянъцза распространен у всех северных китайцев. 676
Рис. 122. 1 — маньчжурская семья; 2 — маньчжурская колыбель. из здания через лежащий на земле дымоход и вытягивается наружу при помощи высокой трубы (хуланъ). Толстая у основания, она сужается кверху и стоит на расстоянии до 1 м от дома, поднимаясь чуть выше свеса крыши, что улучшает тягу. Лежанки, размещенные вдоль северной и западной стены этой же комнаты, отапливаются от другой печи (в северо-западном углу кухни) и имеют отдельный выводной канал,, выходящий в ту же трубу. Во второй жилой комнате (восточной) сооружают такие же лежанки (в том числе и вдоль восточной стены), а снаружи ставят вторую трубу. Лежанки называют по занимаемому ими месту (северная, восточная и т. д.). Стены изнутри не красят, но до- 677
вольно часто оклеивают, сплошь или частично, кусками обоев или газетами. Украшают стены наклеивая лубочные картины, плакаты и традиционные новогодние благопожелания, написанные на узких и длинных полосах красной бумаги по-маньчжурски и по-китайски. Потолок (ебихэнъ) чаще отсутствует, делают его в виде решетки из жердей и тонких стеблей гаоляна или тростника, заклеивая снизу бумагой или обоями. Полы, покрытые смесью глины с рубленой соломой и плотно утрамбованные, ничем не застилают. Кирпичные и деревянные полы в прошлом делались лишь в городах и в зажиточных домах. Меблировка дома из-за наличия кана скудна и не отличается от китайской. Типичной чертой городской (реже сельской) маньчжурской усадьбы является глухая деревянная ограда (ясэ) выше человеческого роста, >столбы которой украшены наборными или резными навершиями. Утваюь и пиша Посуда для приготовления пищи обычно металлическая, р щ а для подачи к столу — керамическая и фаянсовая. Жидкую пищу варят в чугунном чашеобразном котле (сэлэ мучэнъ), вмазываемом в печь. Жарят в небольшом полусферическом железном котле с одной ручкой, похожем на сковороду. Воду кипятят в котле, а также в медном или жестяном чайнике (фуебурэ тампинь). Встречаются медные и железные «суповары» (типа самовара). В кухне хранят некоторые хозяйственные вещи и мелкий земледельческий инвентарь. Возле печи находится деревянная полка с обычным набором глиняных или фаянсовых мисок и чашек разного размера, палочек для еды (сабка) и ложек, фарфоровых или жестяных, в последние годы и пластмассовых. Воду и зерно держат в больших глиняных корчагах. Зерновые припасы хранили в больших деревянных ларях. Пища состоит из крупяных, бобовых и овощных блюд. На крупу (бэлэ) идут обычные и клейкие сорта чумизы и обыкновенного проса, сорго, кукурузы и риса. Из крупы варят (в воде или на пару) каши, чаще густые или рассыпчатые (ол~ хонь буда), которые и являются основной пищей. Дополнением к ним служат различные овощные блюда или закуски. Летом их готовят из свежих овощей, а зимой из соленых, квашеных и сушеных. Кушанья готовят на растительном масле. Любимый вид мяса — свинина. Молоко (сунь) и молочные продукты известны давно, но сейчас их почти не употребляют. Праздничный стол разнообразен и обилен. В целом различий в пище с китайцами нет. Напитки те же (зеленый чай, водка, вино). Еще в XIX в. делали и другие напитки: из молока — водку (арчжанъ) и кумыс (аяры), а из диких растений — квасы. 0 Одежда у маньчжуров распашная, в настоящее время такая же, как у китайцев, так как последние Ч5о временем восприняли почти все элементы маньчжурской одежды. Традиционную мужскую одежду больше сохраняют крестьяне. Она состоит из широких, глухих штанов (факури), матерчатого кушака (уме- сун), куртки (аджигэ нэй еахари) и головного убора. При выходе из дома она дополняется безрукавкой (дэхэлэ) или халатом (гахари). Всю одежду шьют из фабричной хлопчатобумажной ткани, в прошлом шили из домотканной. Женская одежда в основном сходна по покрою с мужской. Состоит она из кофты и доходящих до щиколотки штанов, которые носят навыпуск или подобно мужчинам прибинтовывают обмотками. То и другое шьют из синей или цветной бумажной ткани. Женщины старшего возраста предпочитают одежду спокойных и темных цветов, молодые — ярких расцветок, чаще с цветочным рисунком. Длинный халат (ципао) ч:тал теперь любимой одеждой и у китаянок. Иногда поверх него надевают безрукавку или .широкую кофту-курму (курумэ). Зимний халат того же покроя, но подбивается ватой подобно зимним штанам и кофте. Праздничная одежда маньчжуров, состоявшая из широкого прямого халата и курмы, еще недавно отличалась большой красочностью и вышивками. В последние годы и среди женщин распространились покуп- 678
ные платья, пальто и шубы европейских фасонов, особенно в городах. Каждая женщина, особенно в деревне, умеет шить одежду и изготовлять матерчатую обувь. На ногах обычно носят легкие туфли (сабо, сабу) с матерчатым верхом и про- ^тежной подошвой, подобные китайским. Самодельные или покупные кустарной работы туфли носят с высокими носками (чжурсу фомочи), сшитыми из бумажной ткани. Теперь их чаще заменяют фабричными носками. С наступлением морозов надевают покупные кожаные поршни (ула) амурского типа. Изготовляют ула из одного куска дубленной дымом свиной кожи, реже коровьей. Подошву с боков и на носках загибают кверху и пришивают сборами к короткому язычку. Задник прямой, довольно твердый, со сшитым разрезом. Под пятку для прочности подбивают две железные бляшки. Улы не достигают лодыжки и закрепляются на логах конопляной веревкой, продетой сквозь пришитые к верхним краям поршней ременные петли. Для утепления в улы вкладывают пучок обработанной для мягкости деревянным молотком осоки особого вида (фойо орхо) и оборачивают ею всю ступню. Этот вид обуви у маньчжуров заимствовало китайское население всего Северного Китая. До 1920-х годов носили сапоги (гулъха), по типу близкие монгольским гутулам, на толстой подошве, с матерчатыми голенищами. Иногда носят короткие меховые унты с мягкой кожаной подошвой. В недавнем прошлом маньчжурки носили расшитую цветочным орнаментом из ярких шелковых ниток характерную матерчатую обувь двух типов: с очень толстой, косо срезанной спереди и сзади подошвой и совершенно необычного вида, с очень высоким и расширенным внизу каблуком белого цвета, расположенным под серединой подошвы туфли (га одирхэй). Головные уборы такие же, как и у китайцев, и только местами старики носят зимние капорообразные шапки тунгусского типа, с назатыльником, доходящим до плеч. Традиционное бритье мужчинами передней части головы и заплета- ние оставляемых на затылке волос в косы, обязательные в прошлом, сейчас единичное явление. Прическа детей и взрослых теперь одинакова •с китайской. Пожилые женщины все еще носят традиционную прическу, резко отличную от китайской. Волосы собирают вверх и свертывают на темени в характерный высокий узел (шошонъ), в праздники украшаемый искусственными цветами. Сложная, своеобразная прическа, с тонкой и широкой пластинкой, обтянутой черным шелком (в виде «рачьего хвоста») и украшенной цветами, с 1930-х годов стала быстро исчезать и встречается редко. Из украшений распространены серьги и серебряные ручные браслеты. В праздники нередко красят губы, брови и румянят щеки. У маньчжуров в силу конкретных условий их Родовая организация исторического развития дольше сохранялись следы родовой организации. Маньчжуры в прошлом разделялись на три группы: фэ манъчжу — старые (исконные) маньчжуры, ичэ манъчжу — новые маньчжуры и монго-манъчжу — монголо-маньч- журы. Это деление возникло во времена основания маньчжурской империи, когда к ядру маньчжурского народа, возглавляемому Нурхаци, позднее были присоединены другие роды тунгусо-маньчжурского (вместе с палеоазиатским пластом), монгольского, корейского и китайского происхождения. Предания самих маньчжуров говорят о том, что их родина — район хребта Чанбайшань. У маньчжуров и сейчас сохраняются остатки родовых делений. Большинство знает название своего рода, а многие семьи хранят родовые книги и списки членов рода. Именно родовая организация помогла маньчжурам сохранить национальное самосознание и некоторые особенности самобытной культуры и не раствориться в массе окружающих их теперь китайцев, хотя большинство маньчжуров и восприняло китайский язык. Род объединяет группу лиц, происходящих от одного мужского предка, 679
признающих свое кровное родство, общих родовых духов и исполняющих ряд запретов, основным из которых является запрещение брака между членами рода, т. е. экзогамия. В обязанность членов рода входило личное знание всех его членов и их родства (для чего велись специальные родовые книги и листы), контроль над браками, вопросами общественной и личной нравственности. Каждый род (хала) имеет свое собственное название. В прошлом члены рода вероятно жили на какой-то ограниченной территории ♦чтобы отсутствие связей не мешало нормальному ходу родовых дел. Роды постепенно разрослись в такие крупные единицы, что экзогамные и религиозные обычаи, а также общественные функции практически не могли контролироваться родом. Со времени объединительных войн, которые вел Нурхаци, и особенно с завоеванием Китая членов одного рода можно было встретить в различных районах огромной страны. Это приводило к нарушению традиционных связей и обязанностей членов рода. Для сохранения системы в новых условиях пришлось видоизменить родовую организацию, создав новые родственные группы, которые восприняли все функции древних хала. Такой новой экзогамной единицей явился мокунь (мукунъ). Этот термин в XIX в. стал наиболее распространенным и понятным для маньчжуров, но его не употребляли в отрыве от термина хала. Каждый хала состоял из одного или многих мокунь, что зависело от численности рода. Если число членов рода сокращалось, то несколько мокунь могли слиться в одну экзогамную единицу, в один мокунь. п „ „ - Семья моногамная, малая. Глава семьи — отеп Семейный быт π ' Дети подчиняются отцу, а в его отсутствие — матер Существует система усыновления мальчиков. Многоженство и конк>- бинат прежде отмечались лишь у правящей верхушки да небольшой части богатых горожан и крупных помещиков. Большая патриархальная семья почти везде отошла в прошлое. Еще недавно дочери не имели права наследовать имущество. В деревне мужской и женский труд разделяется довольно строго. На мужчинах лежат основные полевые, огородные и строительные работы, уход за рабочим скотом, сбор топлива. Женщины выполняют все работы по дому, часть работ на огороде, обрушивают и мелют зерно, готовят пищу, ухаживают за детьми, шьют одежду и матерчатую обувь, обрабатывают и заготавливают на зиму продукты, собирают дикорастущую зелень и коренья, ухаживают за свиньями и домашней птицей, иногда запасают топливо. В хозяйственной жизни семьи женщина играет большую роль, неся на своих плечах главную тяжесть работ в домашнем хозяйстве. Раньше только у бедняков женщины участвовали в полевых работах. Имея теперь равные права с мужчинами, маньчжурки активно участвуют в общественной жизни. В крестьянском хозяйстве мальчиков 9—10 лет уже привлекают к подсобным работам, а 12—13 лет — и к обычным полевым работам. Девочки с 12—13 лет выполняли все женские работы по дому. Рождение мальчика считается радостным событием и отмечается угощением. Женщина, родившая сына, пользуется уважением семьи тт родственников. Соседи также поздравляют роженицу. Ребенка принимает повивальная бабка, одна из родственниц или соседка. При рождении мальчика над дверями дома еще недавно вывешивали лук с тремя стрелами и красный платок, при рождении девочки — только красный платок. Маньчжурская колыбель сохраняет древнейшую традиционную форму и по своему устройству близка к эвенкийской колыбели енисейского 680
2 Рис. 123. Маньчжурская женская одежда. 1 — халат; 2 — шапка; з, 4 — туфли.
типа. Айгуньские маньчжуры вешают на колыбель шкурку ежа и медвежью лапу для «предохранения» ребенка от злых духов. Для первенца колыбель дарит мать роженицы, иногда ее покупает или делает отец ребенка. Через год после рождения ребенку дается имя. Обычно мальчик-первенец получает имя старшего сына старшего брата отца. Если такого родственника нет, то дают «сильное» имя, например айсинъ («золото»), монгун («серебро»), сылэ («железо») и т. д. По названию первой вещи, которую увидит или назовет мать сразу же после родов, дается еще второе, дополнительное имя («стол», «шкаф^ и др.). Это же имя дается последующим братьям. Таким образом, двойное имя старшего брата может быть «золотой шкаф», среднего — «серебряный шкаф», младшего — «железный шкаф» и т. д. Маньчжуры не дают мальчикам имена по названиям животных или растений, но имена девочек, образованные по тому же- принципу, могут быть: «золотой цветок», «серебряный цветок» и т. д. Имена выбирают люди, хорошо знающие родственные отношения членов рода, т. е. мо- кунъда («старейшины») или просто старики. Китаизированные маньчжуры дают детям чисто китайские имена. Если ребенок тяжело заболеет, ему дают новое имя того духа, который, по словам шамана, помог ему спасти ребенка. Пятимесячных детей начинают прикармливать чумизной кашицей, а с появлением первых зубов — дают обычную пищу. В четыре года ребенок уже ест за столиком на кане и хорошо владеет палочками. Кормят грудью до 5—6 лет и в исключительных случаях лет до 8. Детей раньше мыли очень редко. При заболевании оспой, ветрянкой, корью и краснухой детей изолировали и в знак этого на ворота усадьбы вешали одежду (тарга). В таких случаях ничем не лечили, а лишь приносили жертвы и молились духам. Отсутствие медицинской помощи, недоедание и антисанитария вызывали очень большую детскую смертность. Многие маньчжурки имели по 12 и более детей, но в редких семьях выживало по 5—6 детей. Игрушки обычно представляют утварь или вещи, с которыми имеют дело взрослые. Мальчикам делают также луки, стрелы, мечи и копья^ девочкам — колыбель, кукол и т. п. Самым маленьким делают различные погремушки из ивняка. С 6—7 лет мальчиков отдают в школу. Девочек раньше не учили, но с этого возраста они должны были помогать матери. Девочки и женщины у маньчжуров никогда не уродовали ног бинтованием. Брак еще недавно заключали по желанию родителей, старших родственников или опекунов. Теперь брак свободен, заключается по взаимному согласию и не требует больших расходов, как раньше. Обычный брачный возраст мужчин 18—20 лет, женщин — 16—18 лет. Предпочитаются браки между односельчанами. В деревнях браки с китайцами в отличие от города нечасты. В прошлом при назначении дня свадьбы со сватьей посылали в дом невесты подарки — живого гуся и водку. Перед свадьбой, помимо тканей, украшений и водки, посылали от 2 до 8 свиней, баранов, гусей и пр., все в четном числе. В дом жениха невеста вступала, перешагнув через седло, лежащее на пороге, держа в руках фарфоровую банку с зерном и драгоценностями. Свадебный обряд начинали в юго-восточном углу двора, перед столом с жертвенными кушаньями (задняя часть барана, две чашки с мелко нарезанной бараниной и две чашки с густой просяной похлебкой), под рогожным навесом. Старик, считающийся наиболее удачливым, трижды читал молитву небу. При этом каждый раз отрезали пластик мяса, ложкой зачерпывали похлебку, палочками брали немного нарезанного мяса и бросали на крышу дома. Затем вся еда вносилась в дом, где жених и невеста выпивали из чашечек немного вина трижды, передавая их друг другу через сва- тей. Второй день свадьбы жена (сарганъ) должна была проводить сидя в полном молчании. На третий день к ней приходили все родственницы, умывали, одевали и причесывали ее. Рано утром посреди двора ставили стол с курениями небу и земле, а в юго-восточном углу двора — стол с курениями маньчжурским предкам. Молодая выходила со связкой дров из 9 поленьев, клала их на священный очаг, перед которым обычно поклонялись духу огня (или очага), и выполняла обряд приготовления пищи. Потом молодожены совершали по три коленопреклонения и по- девять земных поклонов перед столами с жертвенными курениями и перед семейным алтарем. В заключение молодожены также кланялись каждой табличке с именами предков мужа, его родителям и старшим родственникам. 681
В похоронном обряде маньчжуры наряду с заимствованием китайских обычаев сохраняют свои традиции. Умершему связывали ноги пеньковой веревкой, хоронили в «счастливый» день. Деревянный, расписной гроб, очень высокий, с двухскатной наклонной крышкой, по . форме отличен от китайского. Родственники оплакивают покойника и соблюдают траур. Если умерший принадлежал к старшему поколению, то все члены мокунъ являлись на похороны в траурной одежде. Если покойник принадлежал к младшему поколению, то траурную одежду не надевали, за исключением случая самоубийства невестки вследствие грубого отношения со стороны родителей мужа. Траурная одежда (ехэнгэ этуку) белая, с неподрубленными полами. Поминки бывают на 7-й день, 14-й, 30-й и в годовщину смерти. Могильная насыпь (эйфу) круглая. Иногда у могилы ставят памятники — стелы из камня. Религия Религиозные верования маньчжуров представляют большой научный интерес, тем более, что из всех народов Дальнего Востока только они имеют свою собственную литературу по шаманизму (устав шаманского служения «Вэчэрэ мэтэрэ кооли битхэ», 1747 г.; рассказ шамана о похождениях во время камлания — «Саман куварани битхэ»; апокриф о добывании шаманской души умершего юноши Фянгу из царства мертвых — «Нишань самани битхэ» и др.). Шаманский пантеон включает значительное количество главных, «календарных» духов (энъдури), отраженных в шаманской иконографии и литературе. По мнению шаманистов, от воли духов зависит вся жизнь человека и его благополучие. Главным посредником между духами и людьми считается шаман (сама, саманъ) —избранник духов, который умеет обращаться с ними. Шаманы лечат больных, оказывают помощь в делах, предсказании будущего, поиске потерянных и украденных вещей, похоронах и проводах души покойного и др. В зависимости от выполнения определенных функций шаманы делятся на различные категории. Шаманят мужчины, женщины, юноши и девушки. Выделение профессиональной группы шаманов не уничтожило существовавшее издавна семейное шаманство. Остатки его можно наблюдать еще и теперь, например камлание с бубном рядовых сородичей — членов семьи в случае болезни одного из них и т. д. Основной атрибут шамана и любого камлания вообще — круглый бубен (имчен, уньтунъ) диаметром 40—50 см, с узким деревянным ободом, обтянутым с наружной стороны кожей косули. Бьют в бубен тонкой деревянной колотушкой (имчен кизун), обернутой полоской цветной ткани, с лентами на одном конце. С помощью ударов в бубен и пения обращений и молитв шаман «вызывает» духов-помощников и «ведет переговоры» с главными духами. Шаманы имеют своеобразное облачение. Сложный головной убор-шапку (екса) с прикрепленными сверху нечетными изображениями птиц из меди (от 1 до 9) или железными рожками с бубенцами или колокольчиками и цветными лентами. Куртку из ткани, имеющуюся не всегда, украшают аппликативным орнаментом по плечам и верхним частям груди и спины, иногда дополняя вышивками на рукавах и круглым медным зеркалом (толи). Обязателен широкий кожаный пояс (сижа хушхун) с рядом длинных, конусообразных подвесок из железа и медных бубенцов. Юбка (хушхун) из красной или разноцветной ткани, с разрезами. Облачение маньчжурского шамана сходно с нанайским и также может состоять лишь из пояса и юбки. Для маньчжурского шаманизма характерно наличие домашнего алтаря в жилой комнате. При маньчжурской династии шаманизм был официальной религией, и в Пекине имелся большой шаманский храм. Шаманизм вместе с культом предков был очень развит и еще недавно широко распространен среди всех классов. В жизни крестьян он и сейчас еще играет некоторую роль. Устное народное творчество маньчжуров изучено слабо. Песни маньчжуров в 1889—1890 гг. собирал А. О. Ивановский, а в 1908—1909 гг. — А. В. Гребенщиков, нашедший шаманские рукописи «Нишань самани битхэ». Замечательное эпическое сказание «Тэпталинь» («Маньчжурская Одиссея») было записано С. М. Широкогоровым в 1915 г. со слов старой сказительницы, вместе с другими произведениями народного творчества. Однако самобытный фольклор почти не развился в свою национальную литературу при наличии гигантской китайской литературы. Первые известные нам письменные образцы маньчжурской литературы — это китайские классические книги, переведенные на маньчжурский язык 682
после усовершенствования маньчжурской письменности в 1632 г. Таким •образом, в XVIII в. было положено начало маньчжурской литературе, дальнейшее развитие которой шло довольно слабо ввиду преобладания переводов китайских книг. Вместе с тем именно эта особенность и определяет до сих пор огромную ценность маньчжурской литературы для китаеведения. Известный маньчжуровед И. Захаров в свое время обратил на это внимание, говоря, что маньчжуры учились только у китайцев и изучали только то, что Китай выработал в течение многовекового своего существования. Но вопреки установившемуся мнению маньчжурская литература не ограничивалась одними переводами с китайского. История, лингвистика, религия, поэзия и фольклор отражены в книгах маньчжурских авторов, относящихся к периоду XVIII—XX вв. Большинство этих работ не печаталось, а размножалось в рукописях. Это и привело к тому, что собственно маньчжурская литература до сих пор остается малоизученной. С XIX в. появляются маньчжурские авторы, пишущие на китайском языке. Из современных писателей Китая большой известностью пользуется прозаик и драматург маньчжур Лао Шэ (Шу Шэ-юй). Для изобразительного искусства маньчжуров характерна четкость рисунка (чаще растительного орнамента) и многокрасочность. Рисунок встречается на одежде и обуви, преимущественно женской, а также на костюме и атрибутах шамана. Декоративное искусство маньчжуров (аппликация, вышивка цветным шелком, орнамент) близко к общетунгусскому, но в нем заметно и сильное китайское влияние. Богато и разнообразно народное прикладное искусство. В жилище больше всего декорируют «ветроотбойные» доски крыши, переплеты (решетки) оконных рам, ворота и калитки. До последнего времени они заботливо украшались прорезным орнаментом, а концы и края досок отделывались резьбой. Эта своеобразная особенность архитектурного стиля имеет художественный характер, сохраняя типичные черты деревянной постройки. Переплеты оконных рам нередко отличаются тонкой резьбой. Орнамент применяют во внешней и внутренней отделке строений, а порой им украшают игрушки. Все маньчжурские школы после революции 1911 г. были закрыты, но после образования КНР не только маньчжурские дети были охвачены школой, но в ряде городов открыты и начальные и средние национальные школы, в которых обучение ведется на китайском языке, а маньчжурский язык изучается в качестве самостоятельного предмета. Уже с давних времен предки маньчжуров применяли такие замечательные лекарственные средства, как жэныпэнь (орхода) и панты (неоко- стеневшие рога изюбря и пятнистого оленя), которые затем прочно вошли в фармакопею Китая и прославились на весь мир. Из среды маньчжурского народа вышел ряд ученых. Наиболее известны своими этнографическими работами Линь Цин, много путешествовавший по Китаю и написавший в 1839—1849 гг. шеститомный иллюстрированный труд, и Дунь Ли-чжэнь, в начале 1900-х годов выпустивший тоже на китайском языке чрезвычайно ценную для этнографов книгу «Яньцзинсуйшицзи» — «Записки о пекинских праздниках за год»; в 1936 г. она вышла на английском языке. Крупнейшим ученым Китая являлся известный языковед проф. Ло Чан-пэй, директор Института языковедения АН КНР и главный редактор журнала «Китайский язык» («Чжунго юйвэнь»). В Институте по изучению языков национальных меньшинств КНР в числе научных работников есть маньчжуры, ведущие исследования в области маньчжурского языка. Археологические и этнографические материалы по маньчжурам имеются в краеведческих музеях в Харбине, Шэньяне, Чанчуне, в Пекине и др. 683
СИБО Сибо (самоназвания — сибо, сибэ, сибо маньчжу) по происхождению, языку и культуре очень близки к маньчжурам. В настоящее время основным районом их расселения является западная часть долины р. Или (южный берег). Здесь в 1954 г. был создан Чапчальский автономный уезд сибо, входящий в состав казахского автономного округа Или Синь- цзян-Уйгурского автономного района. Меньшая часть сибо живет в Северо-Восточном Китае, в провинциях Ляонин и Цзилинь. Общая численность 19 тыс. человек (1953 г.). Из них в Синьцзяне проживает 12.7 тыс. человек, в провинции Ляонин — 5.8 тыс., в провинции Цзилинь — 400 чел. История происхождения сибо еще не выяснена. В годы правления Канси (конец XVII—начало XVIII в.) сибо, находившиеся в рабстве у хорчинских монголов, были выкуплены как соплеменники императором и поселены в районы городов Бодунэ и Цицикар. Позднее цицикарских сибо перевели в Мэргэнь, а бодунэских — в Шэньян (Мукден) и частично в Хулань. В 1763 г. более 3 тыс. сибо вместе с семьями и имуществом переселили в Синьцзян. Там они были размещены в качестве военных поселенцев знаменных маньчжурских войск для охраны государственной границы. Наделы земли и привилегированное положение синьцзянские сибо сохраняли до середины XX в. Язык сибо считается диалектом маньчжурского. Сохранился он только в Синьцзяне, где является официальным в Чапчальском уезде. Письменность маньчжурская. Будучи изолированным, язык сибо развивается самостоятельно. Основной словарный фонд и грамматический строй сохраняются, но под влиянием местных условий появились изменения в лексике, фонетике, синтаксисе и орфографии. Многие сибо знают русский язык, китайский и языки других соседних народов. Сибо живут в поселениях (ниру), распланированных по странам света. Жилища их, в большинстве однокамерные, сходны с маньчжурскими. Фасад обращен на юг. Основное занятие — земледелие; животноводство и рыболовство являются подсобными. Огороды имеются при каждом доме. Пища в основном растительная, дополняется рыбой. Мясо употребляют редко и обычно предпочитают баранину. Очень многие курят табак, начиная с самого раннего возраста. Большое распространение получила покупная общекитайская одежда. У сибо сохраняются остатки родового деления. Названия экзогамных родов те же, что и у маньчжуров. Брак моногамный. Грамотность распространена широко. Все дети учатся в начальной школе и значительная часть — в средней. В 1956 г. имелось 25 начальных школ. Преподавание ведется по учебникам, которые издаются на родном языке. Помимо изобразительного искусства, развиты различные виды народного творчества. Имеется много преданий, сказок, загадок, пословиц, а также песенный фольклор. Сибо очень любят вечерние коллективные читки художественных произведений, на которые собираются целыми семьями. По религиозным взглядам сибо были шаманистами, небольшая часть номинально считалась буддистами. хэчжэ Хэчжэ (нанайцы) проживают на крайнем северо-востоке Китаяг в провинции Хэйлунцзян, в треугольнике, образуемом устьем Сунгари, частью правобережья Амура и левобережья среднего течения Уссури. Общая численность 1000 чел. (1953 г.). В Сябача создана национальная болость хэчжэ. 684
Хэчжэ живут в нескольких небольших селениях уездов Фуцзинь, Фуюань и Жаохэ. В конце XVIII—начале XIX в. хэчжэ занимали почти все нижнее течение Сунгари и левый берег Уссури. Эти районы и их население были известны маньчжурам под названием хэчжэ фяка. Еще в начале XX в. центром их поселения был уезд Фуцзинь, где находилось сел. Гардан, куда хэчжэ собирались на ярмарки для реализации охотничьей добычи и закупки необходимых вещей, продуктов, водки и опиума. Хэчжэ говорят на диалекте нанайского (гольдского) языка, с говорами сунгарийским, уссурийским и правобережным амурским. В языке хэчжэ довольно много общего с маньчжурским и эвенкийским. Часть старшего поколения знает маньчжурский язык и письменность и немного русский. Большинство теперь владеет китайским разговорным языком, на котором ведется преподавание в школе. У хэчжэ сохранилось родовое деление. Хэчжэ, живущие в низовьях Сунгари, делятся на 7 экзогамных родов {хала): Ахтанко, Белдакир, Ки- лэ(н), Маринкан, Удинкэн, Футхар, Юкэмсэл. Большинство хэчжэ живет в однокамерных (реже в двух- и трехка- мерных) каркасно-столбовых жилищах (чжо) маньчжуро-китайского типа и полуземлянках, которые строятся на местах, не заливаемых в половодье. Размер однокамерного жилища 8 X 4.5 м. Фасад обращен на юг. Амбары строят на сваях. Спят на отапливаемых лежанках — канах (наха), расположенных вдоль стен в виде буквы «П». Глава семьи помещается на южной наха. Западная лежанка предназначается для гостей и церемоний и считается почетной. Сундуки (гуйсэ) для одежды, коробки с крышками, конусообразные шляпы, туески, чашки и т. п. делают из бересты, покрывая ее разноцветными узорами. Основные занятия: летом — рыболовство и земледелие, включая заливное рисосеяние (заимствовано у корейцев), зимой — охота. С середины XX в. основными сельскохозяйственными культурами являются кукуруза, соевые бобы, картофель, табак, а также дудчатый лук, чеснок, тыквы, кабачки, помидоры, баклажаны, дыни и арбузы. Земледельческие орудия такие же, как у соседних китайцев. Разводят крупный рогатый скот, лошадей, свиней, собак, кур, уток. Средством передвижения являются телеги русского образца, обычно запрягаемые быками. Лошади используются для верховой езды и под вьюк во время охоты. Зимой ездят на санях {фара). Охотники ходят на лыжах двух типов, изготовляемых из березы, бархатного дерева и др. Малые лыжи (сибирские голицы) делают гладкими снизу, большие, более длинные и широкие, подклеиваются снизу камусами (шкурками с оленьих ног). Для этого варят клей из кожи налима, который не размокает от воды. При ходьбе на лыжах пользуются лыжной палкой — посохом. Летом плавают на небольших лодках, которые выдалбливают из целого бревна (с острым носом и кормой) или сколачивают из трех досок (плоскодонка). Изредка их изготовляют из бересты. Лодки {тэмтэкэ) приводят в движение одним двухлопастным веслом или двумя небольшими лопатообразными веслами. Иногда пользуются парусом. Самобытную национальную одежду {тэрглэ) из выделанной рыбьей кожи теперь носят мало. Встречается преимущественно повседневно-промысловая одежда — узкие короткие штаны {хэйки) и наколенники (ноговицы) из кожи сома. Из нее же изготовляют зимнюю обувь (ото) с невысоким голенищем и разрезом спереди. На летнюю обувь идут звериные шкуры, главным образом кабаньи. Из кожи шьют также одежду, рукавицы (арма) и делают седла. В последние десятилетия широко распространилась повседневная одежда маньчжуро-китайского покроя из хлопчатобумажной ткани. Праздничная одежда женщин украшается вы- 685
шивками из цветного шелка, орнамент которых воспроизводится с помощью трафаретов — вырезок из бумаги. Особенно богатым орнаментомг отличался костюм невесты. Из женских украшений распространены: кольца, браслеты и серьги. В прошлом у хэчжэ практиковалась татуировка рук, лба и переносья. Основой питания еще недавно являлась рыба (главным образом кета), овощи, продукты охоты и различные дикорастущие растения. Очень развито курение табака. Семейно-брачные отношения, система и номенклатура родства сходны с другими тунгусо-маньчжурскими народами. Брак моногамный. У хэчжэ развиты различные виды народного творчества: изобразительное искусство (орнаментировка одежды, обуви, головных уборов, утвари, седел, орудий рыболовства и охоты и т. д., вышивка и аппликация, резьба по дереву), фольклор (сказки, которые мужчины рассказывают с пением, а женщины — без пения, предания и т. п.) и музыка (однострунный смычковый инструмент, варган, флейта и др.). Религиозные воззрения — шаманизм со сложной системой анимистических представлений и культа духов-«хозяев». В этом нашло отражение влияние маньчжурских и китайских обрядов. Ежегодно рыболовы отмечают три праздника: весной во время ледохода, летом и в начале зимы, при ледоставе. ЭВЕНКИ Общая численность эвенков, по переписи 1953 г., 5 тыс. человек. Из тунгусо-маньчжурских народностей Китая эвенки самые многочисленные и наиболее широко расселенные. Большинство эвенков живет в автономной области Внутренняя Монголия в эвенкийском автономном знамени Хулун-Буирского мэна (центр знамени — Наньтунь), а также в знаменах Чжалайт, Ацэ, даурском знамени Молидава, и в уезде Нэхэ провинции Хэйлунцзян по р. Нэмэру. Незначительное число живет вместе с сибо в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, куда часть эвенков- солонов была переселена в середине XVIII в. в качестве военных поселенцев знаменных маньчжурских войск. Эвенки (ывынки) — наиболее распространенное самоназвание народа, еще недавно известного под различными племенными и территориальными названиями: солоны Большого Хингана, бирары (бирарчен), ма- негры (манягир) по pp. Кумаре и Гану (откуда их другое название — кумарчен), оленные тунгусы (йэкэ) крайнего севера Хэйлунцзяна, которых неправильно называли якутами, конные тунгусы Трехречья (pp. Ган, Хаул, Дербул). В настоящее время название «эвенки» у них общепринято, хотя диалекты указанных групп различаются между собой. Из эвенков наиболее давние связи с маньчжурами имели солоны, с XVIII в. обязанные выставлять определенное число людей в знаменных войсках, что способствовало их ассимиляции маньчжурами. С этого времени солоны стали переходить на оседлость и наряду с охотой заниматься земледелием. В XIX в. в Маньчжурию перешли из Якутии оленные эвенки, а с левого берега Амура — манегры и бирары, в начале XX в. из Забайкалья — конные тунгусы. Соседние народы оказывали сильное экономическое и культурное влияние на эвенков, нередко их ассимилируя. На солонов, манегров и бираров повлияли маньчжуры, монголы, дауры и китайцы, на оленных и конных тунгусов — русские. Поэтому хозяйство и материальная культура эвенков значительно различается в зависимости от района обитания той или иной группы. Все эвенки делятся на экзогамные роды (хала). Брак моногамный. Основные занятия — животноводство, земледелие и охота. Издавна развито кузнечное мастерство. За последние годы все эвенки вошли 686
в производственные кооперативы. Живут небольшими деревнями в домах маньчжур- ско-китайского, а местами русского типа. Немногие живут в городах. Некоторые группы еще недавно вели кочевой и полукочевой образ жизни. Обучение в школе ведется на китайском языке. Число учащихся растет с каждым годом. Часть старшего поколения знает маньчжурский язык и письменность. Многие владеют разговорным русским и китайским языками. Значительное развитие получило декоративно-прикладное искусство — вышивка шелком и подшейным волосом лося или оленя, аппликация, отделка разнообразных берестяных изделий тиснением, резьбой и многоцветной раскраской. Рисунок орнамента чаще эвенкийского типа. Среди манегров был распространен спиральный орнамент, у других на оде- ^ ,Л/ ^ Жде И утвари- геометриче- Рис* 124* Эвенкийская женщина с ребенком. ский. Во многих местах сохраняется национальная одежда, производимая женщинами, наряду с распространением готовой покупной китайского или русского покроя. Часть женщин носит головные платки русского образца. Богатый эвенкийский фольклор, имеющий разные жанры — предания, сказки» песни, загадки и т. п., еще не изучен. На праздниках любят исполнять танцы «Аханбай» и «Чжэхойлэн». Развит шаманизм и культ духов — «хозяев» природы. В самом недавнем прошлом эвенки фактически были лишены медицинской помощи. Среди них свирепствовала корь, оспа и другие болезни. Так, во время эпидемии 1940 г. только в одной солонской деревне Самагай из 300 жителей умерло 120, главным образом детей. Теперь, с созданием ряда медпунктов, резко сократилась смертность от инфекционных заболеваний (в 1957 г. на 54% по сравнению с 1953 г.) и возросла рождаемость. Материальная и духовная культура некоторых групп эвенков изучалась научными работниками Краеведческого музея провинции Хэйлушгзян в Харбине, где и хранятся собранные материалы. ОРОЧЕНЫ Орочены широко расселены по горно-таежным районам хребтов Большой Хинган, Ильхури-Алинь и Малый Хинган. Они составляют основное население Ороченского автономного знамени, расположенного на крайнем востоке автономного района Внутренняя Монголия и образованного в октябре 1951 г., а также живут в ряде уездов провинции Хэйлунцзян. По данным 1953 г., ороченов в КНР насчитывалось свыше 2000 человек. «Орочен» — одно из названий среднеамурской группы эвенков, расселенных в КНР по отрогам упомянутых гор. Говорят они на незначительно 687
Рис. 125. 1 — чумы ороченов; 2 — ороченки с образцами вышивки. отличающихся говорах верхнеалданско-зейско-амурского диалекта эвенкийского языка. В результате длительного общения с китайцами многие орочены в достаточной мере усвоили китайский язык. Орочены старшего поколения знают маньчжурский и русский языки. В КНР ороченов выделяют в отдельную народность. Исконные занятия — полукочевая охота, дополняемая рыболовством и сбором дикорастущих растений. Только в последние годы, с переходом к оседлости, стало развиваться земледелие, хотя отдельные попытки за-
няться им известны еще с 1914 г. Раньше охотились с луком и стрелами, с XIX в. перешли к огнестрельному оружию. Орочены издавна славятся меткостью стрельбы. Охота, особенно пушная, имела товарное значение. Охота на парнокопытных животных (косуля, изюбрь, лось, кабан) играла более важную роль по сравнению с пушным промыслом и рыболовством, распространенным лишь в низовьях рек. У охотников шло в пищу и мясо некоторых пушных зверей (белка, заяц) и промысловых птиц. Особое значение в охотничьем промысле имела охота на косулю. В тех местах, где не было косули, не жили и орочены. От косули они получали мясо для питания, которое, так же как и оленье, заготовлялось впрок в сушеном виде. Одежду, обувь и ряд бытовых вещей шьют преимущественно из шкур косули (а также изюбря и лося), богато расшивая многоцветным орнаментом. Покрой одежды и обуви приспособлен к кочевому быту. Шапки делают из шкуры, снятой с головы косули вместе с рожками. Жилищем служит конический чум из 25—30 березовых жердей, крытых покрышками из проваренной бересты или выделанных шкур, реже палатка из ткани. Теперь чумом пользуются только на охоте. Покрышки шьют по форме конуса из шкур косули, мехом наружу, выделанной стороной внутрь. Для украшения на швах пришивают кисточки из замши и накладывают орнаменты, вырезанные из черной замши. Это придает нарядный вид чуму. Жилище отапливалось небольшим костром, разложенным посредине, на нем готовили пищу. Покрытие чума состоит из двух частей. На пошив нижней части, большей и лучшей, идет до 50 шкур. Служит она 20—25 лет. На верхнюю, меньшую, часть шкур идет меньше и худшего качества (иногда разные остатки или ткань), так как, подвергаясь действию дыма и огня, особенно вблизи дымового отверстия, она быстро приходит в негодность. Главное средство передвижения — лошади, которые приучены есть мясо и ягоды. Во время перекочевок мужчины нередко плыли на долбленых челноках, а женщины и дети ехали на лошадях и вели за собой вьючных животных. Орочены делятся на несколько патрилинейных экзогамных родов. Патриархально-родовой строй у них начал распадаться в XX в. Брак моногамный. Преобладает малая патриархальная семья. Религиозные верования — одухотворение всех явлений природы и шаманизм. Шаманят и мужчины {саман), и женщины-шаманки (удаю). Богатый фольклор (сказки, предания, загадки, пословицы и поговорки) отражает жизнь в тайге, охоту, межродовые отношения и т. д. Для производственных отношений ороченов в недавнем прошлом в основном были характерны родовая собственность на землю, общий труд, равное распределение продуктов производства. Охотничьи и рыболовные угодья использовались только родом. Вторжение на территорию другого рода строжайше запрещалось. Кроме общинного использования территории, часть земли посезонно распределялась между отдельными семьями внутри рода, но это распределение не было стабильным. Сохранялось разделение труда между мужчинами и женщинами. Мужчины занимались охотой, женщины — домашним хозяйством. Иногда женщины присоединялись к охотничьим группам, состоявшим из 3—5 или 7—8 мужчин, для выполнения подсобных работ. Охотничья добыча распределялась поровну между всеми, независимо от пола. Не принимавшие участие в охоте — старики, вдовы, сироты и больные — также получали равную долю мяса и шкур, за исключением ценных частей (панты и выпоротки изюбря). Пушнина принадлежала охотнику индивидуально. Основными орудиями производства (оружие, лошади, охотничьи собаки, утварь) владели отдельные семьи. Однако этим имуществом, индивидуальным или семейным, часто пользовались другие семьи рода или весь род в целом, если в этом возникала необходимость. Основным мерилом богатства было число лошадей, которыми владела семья. Спорные вопросы решались сообща. Глава рода приглашал стариков, и собравшиеся вместе с заинтересованными сторонами обсуждали дела и принимали решение. 44 Народы Восточной Азии 689
При переходе ороченов к артельным формам хозяйства возникла особая проблема изменения распределения добычи. Система коллективного труда совпадает с их обычаями и не встретила трудностей, но попытки отвергнуть прежние обычаи, чтобы осуществить принцип распределения по труду и этим стимулировать продуктивность охоты, были восприняты с неудовольствием. Чтобы изменить создавшееся положение, местные органы власти ввели принцип: охотничья добыча по- прежнему распределялась на основе равенства, но часть ее (20—30%) стали давать дополнительно к доле лучших охотников. Хозяйство и быт ороченов за годы кооперативного строительства резко изменились. Это коснулось и их расселения, и всего направления хозяйства, и бытовых условий. До кооперирования основная масса ороченов подобно другим группам эвенков вела необеспеченную жизнь кочевых охотников, живя в грязных, дымных чумах и терпя постоянную нужду. Кооперирование разрешило важнейшую хозяйственную задачу перехода на оседлость. Оседание в основном началось только с 1950 г. В селениях, созданных в наиболее удобных местах, построены школы, медпункты, клубы, детские ясли, магазины, и т. д. Опиекурение, страшный бич недавнего прошлого, полностью ликвидировано. Уже в 1952 г, 80% населения были сделаны противооспенные прививки, так как ежегодно оспа уносила много жизней, особенно среди детей. Одежда из бумажной ткани и хорошие пищевые продукты перестали быть редкостью. Еще раньше, живя в соседстве с китайцами и русскими, орочены иногда носили одежду китайского и русского покроя из покупных тканей, но заимствований типов жилища и хозяйства почти не наблюдалось. Теперь орочены живут в домах китайского или русского типа. Многие элементы национальной культуры продолжают сохраняться, хотя на быт оказывает все большее влияние китайская культура. Былая обособленность и замкнутость исчезли. В последние годы все орочены были объединены в смешанные по национальному составу промыслово-сельскохозяйствен- ные производственные кооперативы. Первые три кооператива с 624 членами были организованы в 1950 г. В 1958 г. было создано 3 оленеводческие фермы. До 1949 г. 99% ороченов было неграмотно. Сейчас дети посещают начальную школу с обучением на китайском языке. В прошлом часть ороченов пользовалась маньчжурской письменностью. Первая ороченская начальная школа была открыта в 1950 г. в Ниэрци, а уже к 1960 г. их было 11.
Глава XII КОРЕЙЦЫ Общая численность корейцев, проживающих в КНР, по данным переписи 1953 г., 1120 тыс. человек. Компактной группой корейцы проживают в Яньбяньском автономном округе (560 тыс.), где они составляют 74% всего населения, значительное число их расселено в провинциях Цзилинь (Гирин), Хэйлунцзян и Ляонин. Впервые небольшие группы корейцев стали селиться в Маньчжурии в XVII в., а более крупные переселения относятся к середине XIX в. Это были бедные крестьяне — выходцы из северных провинций Кореи, бежавшие от непосильных налогов и притеснений. Переправившись через р. Тумынь (Туманган), корейцы поселялись на землях, которые считались запретной зоной, как собственность цинского двора. Особенно много корейских семей перешло на китайскую территорию во время страшного голода 1869 г. в Корее. В 1887 г. китайскими властями был издан приказ о подчинении корейцев, живущих в районе Цзяньдао, китайским законам, об измерении пахотной земли и обложении ее податью. Проводя политику ассимиляции, цинские власти запрещали корейцам ношение национального костюма, требовали смены прически. Репрессии со стороны цинского правительства не могли остановить поток переселенцев. Корейцы переходили Тумынь около Мусана, где река мелководна и доступна для переправы вброд. Одни из них только днем обрабатывали землю на китайском берегу, а вечером возвращались домой, другие поступали батраками к китайцам, третьи оставались на постоянное жительство. В 1902 г. гиринскими властями был создан новый административный округ Яньцзи, куда вошла территория компактного расселения корейцев. Новая волна переселения корейцев на территорию Маньчжурии связана с периодом агрессии японского империализма в Корее, установлением японского протектората (1905 г.). Среди лиц, по разным причинам покидавших страну в это мрачное время, значительную группу составляли корейские патриоты-революционеры. К 1930 г. общая численность корейцев, проживавших в Маньчжурии^ равнялась 800 тыс. человек, причем в районе Цзяньдао (по-корейски Кандо) проживало около 400 тыс., что составляло 75% всего населения этого района (отсюда они расселялись в другие районы). Со строитель- 691 44*
ством железных дорог значительно увеличилось корейское население в Шэньяне, Харбине, Чанчуне и других городах. Большие группы корейцев переправлялись через р. Ялу и селились на пустошах вдоль правого берега реки. Среди корейцев этот район даже получил название «Западное Кандо». Корейцы КНР неоднократно поднимались плечом к плечу с китайскими крестьянами на вооруженную борьбу против своих поработителей. Особенно широкий размах приняли выступления корейцев после оккупации японскими империалистами Маньчжурии (1931 г.) и начала большой войны против Китая (1937 г.). Многочисленные отряды корейских партизан активно участвовали в антияпонской борьбе. Вскоре после освобождения Советской Армией северо-востока Китая от японской оккупации в 1945 г. была создана Корейская демократическая лига. Наряду с другими национальными меньшинствами освобожденных районов корейцы получили равные с китайцами права. В провинции Цзилинь многие руководители уездных демократических органов были корейцами, а когда в начале 1946 г. войска гоминьдана начали наступление против войск Северо-Восточной демократической объединенной армии, тысячи корейцев вступили в ее ряды. В сентябре 1952 г. был создан Корейский автономный район в Янь- бяне. В 1955 г. он был преобразован в Яньбяньский корейский автономный округ (чжоу), который включает в себя 5 уездов, центр округа — город Яньцзи. Первые промышленные предприятия в юго-восточной части Маньчжурии появились около 60 лет тому назад. Это были небольшие шахты, мелкие бумажные и льнообрабатывающие фабрики. После 1949 г. началось новое развитие промышленности этих районов: восстановлены и расширены старые предприятия, появилось много новых фабрик и шахт. В этом округе находятся богатые месторождения различных ископаемых: меди, свинца, цинка, марганца, золота и других ценных руд. Металлургическая, горнодобывающая, лесная, бумажная, химическая и текстильная отрасли промышленности стали ведущими в экономике Яньбяньского национального округа. Крупным промышленным центром становится город Яньцзи, где находятся завод сельскохозяйственных машин, завод резиновых изделий, льнообрабатывающая фабрика, фабрика по выпуску трикотажа и спортивной одежды и другие предприятия. Широко поставляют в сельские районы свои изделия предприятия по выпуску керамических сосудов в уезде Хуньчунь. Продукция промышленности составляет 75% всей продукции народного хозяйства Яньбяньского национального округа. Корейцы славятся как искусные рисоводы. На северо-востоке Китая корейцы были пионерами рисовой культуры. Правда, в результате бесправного и нищенского положения корейских переселенцев в прошлом техника корейской культуры риса имела примитивный, кустарный характер. Недостаток средств и сил вели к плохой организации системы орошения. Вследствие наводнения или, напротив, недостатка воды погибало не менее 20% всех посевов. Нередким явлением были посевы риса в высокую траву дикого луга, без пашни. В этих случаях после появления рисовых ростков крестьяне производили прополку и косьбу травы над всходами. Рис жали серпом, снопы переносили на чигэ (корейское деревянное приспособление для ношения тяжестей за спиной), молотили о камень, обдирали на деревянной ножной крупорушке (панъа). За последние годы сельское хозяйство Яньбяньского национального округа претерпело существенные изменения. Было построено много дамб и водохранилищ, благодаря чему орошаемая площадь увеличилась на 80%. Сейчас орошается 850 тыс. му сельскохозяйственных земель, часть которых отведена под посевы риса. Развитие ирригации и применение машин помогли корейским крестьянам добиться высоких урожаев. 692
Для изучения опыта корейских рисоводов в Яньбянь приезжает немало делегаций из различных провинций Китая. Корейцы выращивают морозоустойчивые сорта риса, привезенные их предками с родины. Несмотря на обилие гор, в Яньбяне совершенно отсутствует ландшафт террасовых рисовых полей. Рис выращивается корейцами, как правило, только в долинах. Помимо риса, корейцы сеют пшеницу, ячмень, гаолян, кукурузу. Из технических культур наибольший доход дают лен и табак. Выращивают корейцы коноплю, земляные орехи, масличные культуры, подсолнух. Значительное место в хозяйстве занимает плодоводство (яблони, груши, сливы и др.). В Яньбяньском национальном округе создано несколько опытных станций, занимающихся выведением новых видов фруктовых деревьев. Повсеместно разводят дубовый шелкопряд. В последние годы делаются попытки искусственного разведения жэныпэня. Возрастает роль животноводства, ранее имевшего подсобное значение. Из года в год растет число опытных станций, занимающихся разведением новых пород скота (свиней, овец, крупного рогатого скота). В жизни корейского крестьянина по-прежнему большую Рис# 126 Танец с барабаном в ИСП0Лнении роль играют различные про- артистки Корейского автономного мыслы. К их числу в лесных округа. районах в первую очередь относятся охота, сбор лекарственных трав и жэныпэня, обработка шкур убитых зверей. В уезде Хварен Янь- бяньского национального округа бытует свыше 150 видов различных промыслов. В уезде Андо доход от промыслов на 16% превышает доход от земледелия. Земельная реформа была проведена в Яньбяне еще в 1947 г. Крупных помещиков среди корейцев не было, но значительной была прослойка кулаков. В результате земельной реформы резко возросло число корейских середняцких хозяйств. С 1950 по 1955 г. в корейских деревнях было проведено кооперирование. В настоящее время значительное число корейцев КНР проживает в сельских районах. Селения обычно насчитывают от 30 до 100 домов. Большинство деревень, расположенных в горных районах, обнесено каменной или земляной стеной. Эти стены были воздвигнуты японцами в период оккупации Маньчжурии для борьбы с партизанами. В долинах поселения имеют разбросанно-кучевую планировку. Дома каркасные, в плане двух- или трехкомнатные, корейцы обычно строят их сами. Каркас дома делают из дерева. Стены сверху обмазывают глиной, сейчас повсеместно дома белят. Крыши двух- или четырехскат- 693
Рис. 127. Девушка-кореянка, готовящая наряды к свадьбе. ные, покрываются рисовой соломой или черепицей. Последние годы в домах стали делать потолки. Вход в дом с южной стороны, через открытую веранду. В центре дома располагается комната, называемая чончу. В этой комнате находится ондол (корейская национальная система отопления, проходящая под полом) с вмазанными в печь котлами. На ондоле устанавливается полка с посудой. Глиняный пол оклеивается бумагой или покрывается циновками. Чончу — основная жилая комната дома. Здесь спят родители и маленькие дети, здесь обедают, усевшись вокруг низенького столика (папсан), здесь проводят свой досуг. Вдоль стен этой комнаты складываются стопками одеяла, матрацы и корейские продолговатые подушки; стоят швейные машины, сундуки, низенькие шкафчики. К западу от чончу находится еще одна комната, которая в некоторых домах делится на две половины: жилую — парадную комнату для приема гостей, где иногда живет старший сын с женой, и небольшую кладовую для риса. Среди корейцев КНР широко бытует национальная одежда. Девушки и молодые женщины в городах и селах носят кофточки красочных расцветок (чогори) и юбки (чхима). Пожилые женщины предпочитают одежду белого цвета. Белый цвет является господствующим в костюме пожилых корейцев мужчин. В городах студенты, служащие, рабочие, партийные работники носят современную китайскую одежду чунсян- пок — синий полувоенный китель и такого же цвета брюки. Женщины, как правило, ходят без головного убора, иногда они покрывают голову платком. Мужчины носят фетровые шляпы и фуражки китайского покроя, а зимой — меховые шапки типа ушанок. Сейчас только у стариков можно встретить корейскую шляпу кат, сплетенную из конского волоса или тонких лучин бамбука. Из обуви наибольшей популярностью пользуются резиновые туфли (комусин). Корейцы Маньчжурии сохраняют не только повседневную национальную одежду, но до сих пор бытуют, особенно у женщин, праздничные и 694
свадебные костюмы, у стариков сохраняется траурная и погребальная одежда. Основной пищей корейцев является рис. Из риса на пару, без соли, приготовляют кашу (пап). К каше подаются различного рода острые приправы из овощей. Первое место среди них занимает пастообразная и жидкая соя. Корейцы готовят множество блюд из овощей, свинины, курятины и рыбы. Чай и молоко употребляют мало. Вместо чая пьют сырую воду или отвар, получаемый от кипячения воды в котле после варки риса. Семья у корейцев моногамная. По существующим обычаям, старший сын остается с родителями. Нередко в одном доме живут три поколения. Бывают семьи численностью до 20—30 человек. До недавнего времени браки заключались только по воле родителей. Сейчас все чаще молодые сами решают свою судьбу. Различные виды семейной обрядности (рождение ребенка, празднование его первой годовщины, свадебный обряд, юбилей шестидесятилетия, похоронный обряд) почти не отличаются от обрядов корейцев, живущих в Корее. До 1947 г. более 80% корейского населения было неграмотным. У корейцев не было ни одного высшего учебного заведения. В настоящее время Яньбяньский национальный округ — район сплошной грамотности. В 1949 г. в г. Яньцзи был создан Яньбяньский университет. На базе этого учебного заведения впоследствии были созданы Педагогический, Медицинский, Политехнический институты, Институт сельского хозяйства и Институт физкультуры. В начальных и средних школах преподавание ведется на корейском языке. С 4-го класса учащиеся изучают дополнительно китайский язык. В высших учебных заведениях преподавание ведется на китайском языке. Многие издательства (Издательство политической литературы, Издательство педагогической литературы, Народное издательство и др.) выпускают на корейском языке большое количество литературы. В Яньцзи издаются газеты «Енбен ильбо» и «Хыннренкан ильбо». Союз работников литературы и искусства издает журнал «Ариран». В каждом селе и в городах имеются библиотеки. В округе ведется радиовещание на корейском языке. В Яньцзи открыт театр корейской национальной оперы. На сцене этого театра была поставлена опера «Сказание о девушке Чхун Хян». В Яньбяньском национальном округе создано более 800 коллективов художественной самодеятельности. Широкой известностью в Китае и за рубежом пользуется Корейский ансамбль песни и пляски.
НАРОДЫ МНР
ЭТНИЧЕСКИЙ СОСТАВ Население МНР насчитывало по переписи 1956 г. 845.5 тыс. человек, к 1963 г. оно возросло до 1018.8 тыс. человек, а по данным 1964 г. уже достигло 1044.9 тыс. человек. Основную массу населения МНР составляют монголы — 92.3 %. Кроме монголов, в республике живут казахи — 4.2 %, русские — 1.5 %, китайцы — 1.6 %, прочие — 0.4%. Классифицируя монгольские наречия и говоры, акад. Б. Я. Владимир- цов подразделял их на две большие ветви — восточную и западную. В пределах МНР к восточной ветви относятся халха, буряты и ряд отдельных этнографических групп, близко стоящих к ним по языку. К западной ветви относятся: дэрбэты, байты, захчины, торгуты, олёты и мингаты. В настоящее время в процессе национальной консолидации постепенно изживается деление монголов МНР на восточных и западных. Халха-монголы образуют основное ядро монгольского населения МНР (800 тыс. человек в 1963 г.), складывающегося ныне в единую социалистическую нацию. Они населяют южную, восточную и центральную части республики (аймаки Дзабханский, Ара-Хангайский, Убур- Хангайский, Южно-Гобийский, Центральный, Селенгинский, Хэнтэйский, Восточный и Восточно-Гобийский). Наименование «халха» ведет свое начало со второй половины XVI в. и приписывается младшему сыну Даян- хана — Гэрэсэнцзе, который этим именем обозначил подвластную ему территорию, этнически неоднородную. Под именем «халха—монголы», или просто «халха», в дальнейшем стало известно и само население этой территории. В формировании халхасцев приняли участие различные этнические элементы: древнемонгольские (борджигин, онход, горлос, олхонуд и др.), а также племена и роды немонгольского происхождения (янь-ши-бу, тангут и др.). В настоящее время не отделяют себя от халха следующие этнографические группы: хотогойты, сартулы, халха-эльджигены, дариганга. Хотогойты населяют бассейн верхнего течения Тэса, район оз. Сан- гнн-далай и нижнего течения Мурэна. Некоторые исследователи считают их омонголившимшся тюрками. Б. Я. Владимирцов в составе халха- ского языка выделял две группы: собственно халхаскую и хотогойт- скую. В составе халхасцев существует род хотогойту. Возможно, что хотогойты халхаского происхождения. Сартулы населяют северо-западную часть Дзабханского аймака, а также один сомон в Убсунурском аймаке. Отдельные исследователи 699
сближают этноним «сартул», или «сартол», с «сарт», применявшимся прежде к узбекам — выходцам из Средней Азии, что дает возможность предполагать в сартулах потомков пленных узбеков. Часть сартулов во время борьбы ойратов с халха-монголами (при хане Галдан-Бошокту в XVII в.) бежала в Забайкальскую область. Халха-эльджигены — не этноним, а прозвище халхасцев трех сомонов Убсунурского аймака, расположенных к востоку от оз. Хир- гиснур, данное им, по преданию, их соседями (дэрбэтами, байтами и др.) за внешний вид их правителя (эльджиген—«длинноухий»). Фактически это те же халхасцы. Халха-монголами являются также дариганга, расселенные в юго- восточной части МНР (Сухэ-Баторском аймаке). Общая численность их 23 тыс. человек (1963 г.). Район дариганга, так же как и некоторые другие районы монгольской территории, был отведен маньчжурами под пастбище императорских стад скота, уход за которыми был возложен на монголов в качестве натуральной повинности. Этноним дариганга, по-видимому, имеет этногеографическое происхождение. По языку они не отличаются от халха, но имеют небольшие отличия в материальной и духовной культуре (в одежде^ в свадебных обрядах и т. п.). В настоящее время в состав халха входят небольшие группы южных монголов: харчинов, чахаров, тумэтов, зун-узумчинов. Харчины были переселены по приказу маньчжурского императора в 1715 г. Они несли главным образом уртонную службу в Монголии и были расселены вдоль почтовой дороги. В первой половине XVII в. чахары под руководством Ликдан-хана вели борьбу против маньчжуров. После разгрома Ликдана маньчжурскими завоевателями Чахарское княжество было лишено политических прав. Чахары были разделены на 8 знамен. Слово чахар сохранило значение «слуга», «свита при князе, хане», «телохранители гвардии», что указывает на их прошлое общественное положение. По правому берегу Керулена, в Дорнод (Восточном) аймаке, разместились зун-узумчины, переселившиеся из Внутренней Монголии в 1945 г. в количестве 1700 человек. Узумчины сохранили некоторые черты быта и материальной культуры, свойственные еще монголам XIII в. Так, например, интересно отметить, что они имеют в качестве «святыни» небольшую войлочную кибитку с шейкой, увенчанную золотым шаром. Кибитка служит для хранения реликвий, связанных с именем Чингисхана. Она укрепляется на двухколесной телеге наподобие войлочных юрт с шейкой, описываемых у монголов средневековыми путешественниками. Эта святыня в течение 30 поколений охраняется представителями рода бурят. Древние традиции можно видеть и в способах хранения одежды и отдельных продуктов в специальных сундуках типа ларей, всегда устанавливаемых на двухколесных телегах. Буряты — выходцы из Забайкалья и Тункинской долины. Они расселены по восточному берегу оз. Хубсугул по системе pp. Селенги, Ононуг Иро, незначительное количество проживает в городах. Общая численность их 29 тыс. человек (по данным 1963 г.). В их быту много навыков, полученных от русских (выпечка мучных продуктов, сенокошение и др.)· Родственные бурятам шине-барга прибыли в МНР в 1947 г. из Маньчжурии в количестве около 1000 человек и поселились на правом берегу Керулена. 700
Живущие в Хэнтэйском и Восточном аймаках хамниганы, группа «степных скотоводов и конных эвенков, в настоящее время почти не отличаются от бурят, которые в свою очередь уже приняли много халхаских черт. Хамниганы, живущие в Центральном и Селенгинском аймаках, хал- хаизировались. Этногенез хамниганов до сих пор неясен, но все они теперь говорят на монгольском языке. Разнородную группу представляют монголы, относящиеся к западной ветви и объединявшиеся в прошлом термином ойраты: Дэрбэты в начале XVII в. составляли объединение Дурбэн-ойрат вместе с торгутами, хошутами и чоросами. Их кочевья были на верхнем Иртыше. Они входили в состав феодального государства Джунгарии, разгромленного императорским Китаем в 1756 г. Часть дэрбэтов еще в 1630 г. вместе с другими ойратскими племенами перекочевала в низовья Волги, часть их во второй половине XVIII в. осела в Монголии. Монголы называли ойратов олётами, тюрки — калмыками, китайцы — вало. Расселяются дэрбэты от среднего течения р. Кобдо на юге до хребта Танну-Ола на се- вере* захватывая район оз. Убсу-Нур и нижнего течения р. Тэс. На востоке граница их обитания начинается от левого берега среднего течения р. Дзабхана и оз. Хиргиснур и доходит до границы СССР на западе. В основном они расселены в Убсунурском и Кобдосском аймаках, частично встречаются и в Дзабханском аймаке. Численность дэрбэтов 30 тыс. (1963 г.). Кроме скотоводства, дэрбэты издавна занимались земледелием. В настоящее время в районах их расселения наряду с животноводством и земледелием развиваются и новые отрасли промышленности. Байты (баяты) живут к северо-востоку от дэрбэтов, в Убсунурском аймаке, по южную и северную стороны хребта Тогтохын-Нуру. На севере их земли достигают берегов оз. Убсу-Нур и р. Тэса, на востоке р. Хан- гельцига. Общее количество байтов 19 тыс. человек (1963 г.). Есть основание полагать, что байты сформировались на основе упоминаемого впервые в источниках XIII—XIV вв. племени баяут. Баяуты были родственны восточным группам монгольских племен, хотя и жили рядом с ойратами и были с ними тесно связаны. Впоследствии байты входили в ойратское государство (Джунгарское ханство) и были причислены к дэрбэтам. После разгрома ойратов маньчжурами в середине XVIII в. байты выделились в самостоятельную военно-административную единицу, образовав 10 хошунов, которые и получили название арбан-баит («10 б>аитов>>). Несмотря на длительное совместное существование и связи с дэрбэтами, дэрбэты не считают байтов близко родственными. Захчины (цзахачины) живут в Кобдоском аймаке, к югу от г. Кобдо. Они населяют оба склона Алтайского хребта. На западе их территория граничит с районами обитания алтайских урянхайцев по р. Сенкули и торгутов в низовьях р. Уляса. Северо-восточная граница соприкасается с землями халхасов. Численность 13 тыс. (1963 г.) По отрывочным сведениям, о захчинах известно следующее. В XVII в., во время борьбы между маньчжурскими правителями Китая и Джунгарией, последней для охраны своих границ в пределах пограничной зоны было расселено 30 ойратских семей, впоследствии увеличившихся до 300 семей. В 1775 г. из них был образован хошун и назначен правитель, подчиненный кобдоскому амбаню. Этот хошун, выполнявший пограничную службу, был назван захчин. Находясь между халхасцами и торгутами, сами захчины не причисляют себя ни к тем, ни к другим. В их диалекте наряду с халхаским влиянием сохраняются и некоторые 701
специфические особенности (главным образом в лексике), а также и в обычаях. Торгу ты (торгоуты) в пределах МНР занимают территорию в бассейне нижнего Чингиля и правых притоков среднего и нижнего течения Булгана. Общее количество их 5—6 тыс. человек. Торгуты данного района являются потомками торгутов, вернувшихся в конце XVIII в. с Волги. Родственные · им группы торгутов живут в Китае, в автономном районе Внутренняя Монголия, в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, в части районов провинций Цинхай и Ганьсу, и в СССР, где они вошли в состав калмыков. Входившие раньше как самостоятельная единица в конфедерацию Дурбэн-ойрат χ о шуты к настоящему времени слились с торгутами. Те же из них, которые жили среди дэрбэтов, теперь вошли в состав последних. Олёты —6 тыс. (по данным 1963 г.), населяют пространство между долинами pp. Кобдо и Буянту. Они являются частью ойратов, которые прикочевали в данную местность вместе с другими группами (дэрбэтами, торгутами и др.). Олёты единственная группа западных монголов, сохранившая до сих пор за собой название народа «ойрат». Ассимилировавшаяся с халха часть олетов проживает в двух сомонах Ара-хангайского аймака. Около 3 тыс. мингатов расселено к северо-востоку от олётов, в Коб- доском аймаке. На востоке их кочевья доходят до берегов оз. Хара-Усу, на юге до р. Кобдо, на севере до Намюра, где их соседями являются дэр- бэты. Первоначально мингаты подчинялись ойратским ханам в Джунгарии, позднее были включены в состав халхаского Дзасакту-Хановского аймака, в сер. XVIII в. были поселены к северу от г. Кобдо. Отдельные авторы (Г. Н. Потанин) считали мингатов омонголившимися урянхайцами. Другие причисляли их к ойратам, совершенно не отличая от олётов. Сами мингаты считают себя пришельцами с востока, из местности Бустар- кура, где отделились от хотогойтов в количестве тысячи (минган) семейств, отсюда они якобы и получили свое название «мингат». Живя среди западных монголов, они испытывали их влияние. Некоторые ученые полагают, что этноним «мянгат» вероятно восходит к наименованию военно-административного деления XIII—XV вв. В материальной культуре, бытовой терминологии и отдельных обрядах мингатов есть черты, общие с халха-монголами. Дар хаты расселены в Хубсугульском аймаке. Их земли занимают узкую горную котловину, растянутую с севера на юг на 250 км, при средней ширине 80 км. На востоке границей их расселения служит оз. Хубсугул. Общее количество их достигает 6 тыс. человек. По мнению многих авторов, дархаты представляют собой омонголившихся тувинцев. В их этнической истории выступают элементы тюркские, монгольские и самодийские. Дархатский диалект близок к западно-монгольским диалектам; в нем содержатся также элементы халхаского и бурятского языков. До революции дархаты являлись шабинарами (крепостными) ургинского хутухты, однако точных данных о том, когда дархаты сделались шабинарами, не имеется. По одной версии, они могли быть пожалованы богдо- ханом ургинскому хутухте в награду за помощь, оказанную им в деле умиротворения Монголии после восстания Цэнгунджаба (1755 г.); по другой, дархаты были подарены Ундур-гэгэну своим князем Гылык-нойо- ном. По преданию, Ундур-гэгэн дал им название «дархат» (множественное число от слова «дархан»), что обозначало «неприкосновенные», «свободные от повинностей». 702
К народам, говорящим в наши дни на монгольском языке, относятся также хотоны и некоторые группы урянхайцев (или тувинцев). Хотоны (около 3 тыс. человек) (1963 г.) живут в северо-западной Монголии в Тариалан сомоне Убсунурского аймака, среди дэрбэтов. Переселившись сюда в конце XVII в., стали подданными одного из дэрбэтских князей. Хотоны — тюрки в настоящее время почти совершенно забыли свой родной язык и говорят на монгольском языке. По быту и культуре они почти не отличаются от дэрбэтов. Сами хотоны считают себя родственными казахам. В прошлом они исповедовали ислам, пережитки ко- того прослеживаются и сейчас в оформлении погребального обряда. Алтайские урянхайцы расселены по Монгольскому Алтаю от верховьев р. Кобдо до верховьев р. Булган. На юге они соседят с тор- гутами, а на востоке с захчинами. По языку, материальной и духовной культуре они почти ничем не отличаются от соседних дэрбэтов, олётов и захчинов, но в обычаях и обрядах сохранили некоторые особые черты, не сходные с монгольскими. Именем урянхайцы, как документально доказал Н. В. Кюнер в статье «Восточные урянхайцы по китайским источникам», называлась часть монгольских племен, генетически связанных с ранними монгольскими племенами, которые в китайских династийных летописях известны под именем хи (кумохи). Впоследствии это имя, идя с востока на запад, получило распространение и среди тюркских народов. До революции урянхайцами назывались тувинцы (дубо), населяющие Тувинскую АССР. Хубсугульские урянхайцы живут в Хубсугульском аймаке (Чандман Ундэр сомоне). Численность их около 5 тыс. чел. По историко- географическому признаку в старой этнографической литературе их называли урянхайцами бывшего Шабинского ведомства. Говорят они на монгольском языке, хотя по происхождению близки к тувинцам. Тюркские языки до наших дней частично сохранили в МНР урян- хайцы-мончак и цаатан (тувинцы-тоджинцы). У рянхайцы-мончак (мончок) обитают в близком соседстве с алтайскими урянхайцами в верховьях р. Кобдо. По отношению к урянхай- цам-мончак в старой литературе употреблялся термин «кок чулутан». Термин этот был введен Г. Н. Потаниным и сейчас в значительной степени устарел. «Кок чулутан» по-монгольски означает «Люди синих камней». Сами себя они называют «сойон». Возможно, урянхайцы-мончак представляют собой тувинцев, переселившихся в пределы Монголии. В настоящее время урянхайцы-мончак смешиваются с казахами и монголами, испытывают их культурное влияние, владеют как казахским, так и монгольским языками. Цаатан (в количестве 200 человек) живут среди дархатов в Хубсугульском аймаке и постепенно сливаются с ними. Цаатан являются выходцами из Тоджи (Тувинская АССР). В литературе их обычно называют танну-урянхайцами или сойот-урянхайцами. Этноним цаатан монгольского происхождения, в дословном переводе означает «оленеводы» (от цаа — олень). Цаатан называют себя уйгурами, т. е. урянхайскими тюрками и свой язык считают также уйгурским. Они владеют дархатским диалектом, по между собою объясняются обычно по-тувински. Это единственная группа в Монголии, которая занимается оленеводством. Отдельной тюркоязычной народностью МНР являются казахи, живущие в количестве 43 тыс. чел. (1963) в Баян-Улэгэйском казахском национальном аймаке, созданном в 1940 г. Они говорят на казахском языке, который относится к северо-западной, или кыпчакской, группе 703
тюркской ветви алтайской семьи языков. В отличие от монголов казахи мужчины носят усы и бороды. На севере казахи соседствуют с дэрбэтами, на востоке — с олётами и на юге — с урянхайцами мончок. Казахи — выходцы из районов Черного Иртыша и верховьев Бухтармы. Часть казахских групп, кочевавших по южным склонам Алтая, в середине XIX в. перекочевала на северный склон и расселилась в Монголии. Основным занятием казахов было кочевое и полукочевое скотоводство, широко распространена также охота с беркутом. G 1957 г. начался переход казахов к земледелию и оседлому образу жизни. Сейчас почти во всех сомонах аймака завершена коллективизация сельского хозяйства. Создается разветвленная сеть каналов для орошения полей. В сельскохозяйственных объединениях аймака в 1963 г. имелось 2.7 тыс. га посевной площади, увеличивается поголовье скота. В аймаке созданы предприятия легкой и пищевой промышленности. Социалистическое строительство привело к коренному переустройству быта казахов. Дома, сложенные из сырцового кирпича, с плоскими глинобитными крышами, уступают место новым, современным постройкам. Современная мебель фабричного производства, домашняя утварь прочно вошли в быт. Национальная одежда еще сохраняется. Верхней одеждой служат широкие халаты. Мужчины казахи носят большие шапки на лисьем меху, с разноцветным верхом. Женщины на голову надевают головной убор шылауыш из белой ткани, с вырезом для лица, закрывающим не только голову, но и грудь, плечи и спину. За годы народной власти вырос культурный уровень казахов. Сейчас в аймаке имеется 25 общеобразовательных школ, где преподавание ведется на казахском языке. Казахи имеют свою письменность. На казахском языке издается газета «Жена емер» («Новая жизнь»). В Баян-Улэгэе имеется аймачное издательство, выпускающее разнообразную литературу на казахском языке; построен аймачный радиоцентр, работает Казахский музыкально-драматический театр. В сомонах есть клубы, амбулатории. Успешно развивается казахская литература. Поэма «Орел» и другие произведения старейшего поэта, лауреата государственной премии Ахтана и других казахских писателей переведены на монгольский и русский языки. В г. Кобдо проживают в небольшом количестве чанту (узбеки). Термин заимствован из китайского — чанътоу — «чалмоносцы», буквально «повязанная (чалмой) голова». Кроме перечисленных народов в МНР проживают русские и китайцы. Русские (16 тыс. человек) живут главным образом в городах и поселках. Они начали селиться в Монголии со второй половины XIX в., занимались в то время главным образом торговлей. Позднее (конец XIX—начало XX в.) в Монголии появились русские мастеровые (кузнецы, плотники, шорники), а затем фельдшеры, врачи, учителя, типографские рабочие. В Урге действовала русско-монгольская типография, выпускавшая единственную газету—«Монголын сонин бичиг», на монгольском языке. Русские врачи впервые ввели оспопрививание, которое получило быстрое признание среди монгольского населения (И. М. Майский). Китайцы (17 тыс. человек) живут главным образом в городах, занимаются ремеслом, торговлей и огородничеством. До революции почти все такого рода занятия в Монголии были в руках китайцев. Китайские мастера строили дома и ограды, изготовляли предметы домашнего обихода, работали в угольных копях и золотых приисках, рубили лес и т. д. В Селенгинском, Булганском и Центральном аймаках встречаются китайцы-земледельцы. Они возделывали раньше пшеницу, ячмень, овощи и были наиболее оседлой категорией населения. Жили они в фанзах. 704
НАРОДЫ МОНГОЛЬСКОЙ НАРОДНОЙ РЕСПУБЛИКИ 100 1==э 100 200 300 км
ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК Племена, обитавшие в I тысячелетии до н. э. на Первобытнообщин- теглэитотаи Монголии, известные тэанее пол соотэ- ныи строи гг г ,, „ «« v ным названием «бэи ди», в китайской хронике хань- €кого времени «Шицзи» («Исторические записки») расчленяются на три группы: хунну, дун-ху и дун-и. В настоящее время есть основания утверждать, что под этими названиями подразумевались представители трех сложившихся к тому времени этнических общностей: тюркской (хунну), монгольской (дун-ху) и тунгусо-маньчжурской, от которой тогда не отделяли, по мнению Н. В. Кюнера, и палеоазиатскую (обе последние назывались дун-и). Н. В. Кюнер полагал, что название «ху» китайские авторы того времени прилагали к кочевому населению, соседствовавшему с ними на севере, а «и» — к оседлому. От племен, населявших Монголию и прилегавшие к ней районы, остались многочисленные памятники. Эти памятники позволяют судить об их хозяйстве, занятиях, быте, верованиях. Китайские хроники дают хотя и очень краткую, но выразительную характеристику их общественных отношений, взаимосвязей друг с другом (по происхождению, языку, обычаям и т. д.). Памятники I тысячелетия до н. э. в основном относятся к эпохе бронзы. Планомерных раскопок этих памятников в МНР пока не производили. В музеях МНР собраны вещи из случайных находок. Поэтому невозможно выделить отдельные археологические культуры и приурочить их к определенным районам, а тем более связать их с теми или иными древними этническими общностями. Материал позволяет дать только суммарную характеристику этого периода. В Монголии в I тысячелетии до н. э. обитали племена, которые вели уже кочевое скотоводческое хозяйство. Они жили в легких переносных жилищах, переселяясь вместе со своими стадами с одних пастбищ на другие. В составе их стад были лошади, овцы, крупный рогатый скот. Подсобным занятием была охота. Скот и пастбища нуждались в защите от соседей, поэтому оружия у этих племен было много и оно было разнообразным: луки, стрелы, ножи и т. д. Стрелы были неоднородны; их черешковые и втульчатые наконечники поражают разнообразием размеров и форм (двух- и трехлопастные, с жальцем и без него, трехгранные, пулевидные, овальные и т. д.). Форма и размеры наконечника всегда были обусловлены их назначением: боевые — более крупные, для охоты на мелкого зверя — маленькие. Длина древка стрелы достигала 60 см, а лук был в У2—Уз человеческого роста. Величина лука также была обусловлена тем, для какой дели он предназначался (В. В. Волков). Большинство наконечников стрел было сходно со скифскими, распространенными в VII—V вв. до н. э. у степняков вплоть до северного Причерноморья. Некоторые типы (втульчатые двухлопастные, овальные, срезанные под острым углом ко втулке, с головкой лавроволистных очертаний и короткой втулкой и др.) находят аналогии в южной Сибири. Стрелы с головкой листовидной формы и короткой втулкой, подквадратной в сечении, аналогичны дальневосточным. Ряд типов наконечников, по определению археологов (С. В. Киселев, В. В. Волков), сходен с северокитайскими чжоуского времени. Важно отметить, что племена Монголии в эпоху бронзы не употребляли наконечников стрел раннескифского типа — VIII—VII вв. до н. э. (асимметричные, ром- бическо-шипастые). Наиболее характерная особенность бронзовых наконечников стрел из Монголии— кольцеобразная втулка и круглые отверстия на лопастях («свистящие стрелы»). Эти черты почти не имеют аналогий ни в южной Сибири, ни в Китае и могут считаться самобытными и характерными для складывающейся в это время степной культуры кочевых племен Монголии. На территории МНР найдены бронзовые ножи вогнуто- и дугообразнообушко- вые, с выпукло-линейным узором, также распространенные в это время в южной 45 Народы Восточной Азии 705
Сибири и Северном Китае. Бронзовые бляшки, исполненные в скифском «зверином стиле», бронзовые котлы, каменные стелы с изображениями оленей (так называемые «оленные камни»), а также погребения в неглубоких могилах с четырехугольной оградкой из каменных плит, поставленных вертикально, дополняют общую· картину. Об антропологическом типе населения центральноазиатских степей I тысячелетия до н. э. мы можем судить только на основании материалов с соседних территорий, так как по Монголии пока данных нет. В этот период Тува, Алтай, степи Казахстана, районы Алай-Шаня и Тянь-Шаня были населены племенами, для которых характерно смешение европеоидного типа с центральноазиатским монголоидным. В Минусинской котловине почти до конца скифского времени продолжал сохраняться чистый европеоидный тип, носителей которого отождествляют с дин- линами китайских авторов. В это же время в Забайкалье жили племена с четко выраженными монголоидными признаками. Это позволяет предполагать, что обитавшие в степях Центральной Азии бэй-ди и их потомки дун-ху и хунну были в основной своей части центральноазиатскими монголоидами. Обряд погребения в плиточных могилах (так называют их по ограде из вертикально поставленных каменных плит) с небогатым погребальным инвентарем позволяет говорить о том, что эти племена верили в загробную жизнь, но земная жизнь их не отличалась роскошью. По-видимому, в этот период еще не существовало ни имущественного, ни социального неравенства. Самым дорогим из предметов повседневной жизни было оружие — его тщательно и заботливо украшали. По изображениям солнечного диска на оленных камнях можно полагать, что эти народы поклонялись небесным телам, в первую очередь солнцу. Важную роль в их представлениях о мире играл олень: его изображения на высоких каменных стелах говорят об этом очень определенно. Возможно, что в то время он считался тотемным животным. Сходство форм стрел и других предметов с аналогичными предметами из Причерноморья, южной Сибири, Дальнего Востока и Китая позволяет говорить о том, что племена, населявшие Центральную Азию в эпоху бронзы, жили не изолированно, а имели какие-то контакты с соседними народами: обменивались товарами и воевали с ними. В середине I тысячелетия до н. э. дун-ху, дун-и и хунну составляли, по-видимому, союзы племен и жили независимо друг от друга. Более сильными тогда были дун-ху. Но к III в. до н. э. положение изменилось. В дальнейшей истории племен Центральной Азии основная роль перешла к хуннам. Хунну составили к III в. до н. э. сильный союз племен, в котором уже четко прослеживается имущественное и социальное неравенство. Судя по лаконичным и фрагментарным упоминаниям китайских источников того времени, у хунну существовало домашнее рабство, но в хозяйстве рабы заметной роли не играли. По социальной структуре это было переходное от первобытнообщинного к классовому общество. Представление о материальной культуре хунну, их искусстве, верованиях и связанном с ними погребальном обряде дают археологические памятники как на территории МНР, так и соседних областей Сибири. В 1925—1926 гг. экспедицией П. К. Козлова были раскопаны погребения хуннских шаньюев 1 в горах Ноин-Ула. В 40—50-х годах раскопаны их поселения в долине р. Селенги (Иволгинское городище). Большое количество хуннских городищ было обнаружено и в МНР (С. В. Киселев, Ц. Доржсурэн и др.). Хуннские поселения были почти квадратной формы, обнесены стенами, ориентированы углами по странам света. Дома глинобитные или из сырцового кирпича, с отопительной системой в виде канов. Полагают, что в этих поселениях жили в большинстве не сами хунны, а их пленники. Погребения знатных хуннов поражают великолепием. Покойника хоронили в глубокой (2—6 м) яме, внутри которой ставили сруб. Внутри сруб был обит коврами и устлан войлоками. Покойника клали в гроб в богатой одежде. В погребальную камеру клали пищу, различные драгоценности, оружие. Над могилой делали насыпь из камней. 1 Так назывались вожди хунну. 706
Рядовые погребения отличаются меньшими размерами и беднее по инвентарю. Срубы в них всего в 1—2 венца, могильная яма неглубокая. По образу жизни хунны были кочевниками-скотоводами. Большую роль в их хозяйстве играла охота. Однако по сохранившимся памятникам материальной культуры можно предполагать, что некоторую роль в их хозяйстве играло земледелие. В конце III в. до н. э. хунны под предводительством шаньюя Модэ разбили своих восточных соседей дун-ху и захватили их земли. Часть дун-ху подчинилась хуннам, а желавшие сохранить свободу переселились на север. Они заняли земли по pp. Онону, Керулену, Аргуни и прилегающим к ним районам. Исторические судьбы этих переселенцев в последующий период тесно связаны с Забайкальем и северной Монголией. Эти пришельцы наслоились на обитавшее здесь ранее местное население и стали основой, на которой впоследствии сформировались северные монгольские племена. Хунны завоевали большую территорию. В их владения входили земли современной МНР, а также часть Забайкалья. Хунны обложили данью покоренные племена, которыми управляли хуннские наместники. В первые века нашей эры потомков дун-ху китайские летописи стали называть ухуань и сяньби. Оба эти названия — не этнонимы, а этно- географические термины, они означают «племена, живущие у гор Ухань и Сяньби». Ухуань были южной, более близкой к границам Хань группой. Хуннское завоевание поставило эти племена в очень тяжелое положение, так как хунны в случае неуплаты дани отбирали жену и детей должника. Постепенно среди древнемонгольских племен нарастало возмущение и желание освободиться от владычества хуннов. Хуннское объединение не было прочным, так как и само тюркоязычное население Центральной Азии, известное под этим названием, не было монолитным, а представляло собой конгломерат различных тюркоязычных племен, включивших путем завоевания в свой состав и другие иноязычные, в первую очередь древнемонгольские, группы. Верхушка хуннской племенной знати обогащалась за счет притока дани и грабительских походов в соседние государства. Усиление хуннов тревожило империю Хань, поэтому ее правительство охотно поддерживало борьбу покоренных хуннами племен. Хунны держали в своих руках торговлю с западными странами, так как по контролируемой ими территории проходили древние караванные пути — Великий шелковый путь. Империя Хань оказалась отрезанной от запада. В середине I в. до н. э. хуннский племенной союз в результате внутренних противоречий распался: хунны разделились на северных и южных. Южные хунны подчинились Китаю, а северные остались самостоятельными. Разделение хуннских сил способствовало усилению их противников — сяньбийцев, которые начинают играть значительную роль в истории Центральной Азии и южной Сибири со второй половины I в. до н. э., когда они сначала используются Китаем для борьбы с хуннами, позднее, в I в. н. э., самостоятельно выступают против своих давних врагов. В 80—90-х годах н. э. длительная борьба сяньбийцев с хуннами, которая велась в основном на территории современной МНР, закончилась полной победой сяньбийцев. В 93 г. н. э. хунны были разбиты, и 100 тыс. кибиток северных хуннов даже «приняли народное имя сяньби». Так на долгое время главенствующее положение перешла к древнемонгольским племенам. Описания ухуань и сяньби содержатся в исторических летописях. В них отмечается особо, что в первые века нашей эры между обеими группами почти не 707 45*
было различий, поэтому все основные черты хозяйства, культуры и быта, а также общественных отношении были у них сходными. Основой хозяйства предков монгольских племен продолжало оставаться кочевое скотоводство. Круглый год скот содержали на подножном корму, перегоняя его с одних пастбищ на другие. Их стада, в которых были лошади, крупный рогатый скот, овцы и козы, давали основные средства жизни. Из молока и мяса приготовляли пищу, а из шерсти и шкур делали одежду. Из шерсти же катали войлоки различной толщины, вили веревки. Кроме скотоводства, часть этих племен занималась примитивным земледелием. Сеяли просо, ячмень, вероятнее всего на зимниках. Довольно большую роль играла охота. Жилищем этих кочевников были юрты, аналогичные более поздним. Такое жилище удобно при кочевом образе жизни и мало изменялось с течением времени. Выход юрт обычно был обращен к востоку. Так же как и у позднейших монголов, очаг помещали посредине. Внутреннее убранство такого легкого переносного жилища не могло быть сложным и мало изменялось в течение веков. На очаге — металлический котел для приготовления пищи, вокруг него пространство застелено войлоком, у стенок сложены постельные принадлежности (из того же войлока и овчин) и одежда. Ближе к двери — конская сбруя, несложные предметы для домашнего ремесла, кожаные мешочки для хранения запасов пищи на зиму, деревянные, высокие сосуды для приготовления кумыса и т. п. Мужчины и женщины одевались в домотканные, окрашенные в различные цвета, шерстяные ткани. Из них шили одежду типа халата. Халат плотно запахивали и подвязывали поясом. Пояс у мужчин был кожаным, с металлическими (бронзовыми, серебряными), узорчатыми бляшками. К поясу на колечках привешивали футляр с вложенным в него луком и нож в ножнах; за спиной висел колчан со стрелами. Зимний халат шили из шкур мехом внутрь, как и теперь шьют свои шубы (дэлъ) монголы МНР. Шубы были с воротником и обшлагами. На шубы шли и выделанные овчины, и шкурки убитых на охоте пушных зверей: лисицы, соболя и др. Шапки носили типа малахая, из меха тарбагана (разновидность сурка), лисы, соболя, белки. Женская одежда отличалась большим изяществом, так как женщины славились как искусные вышивальщицы шелками, особенно по коже. Яркую одежду женщин дополнял головной убор из золота и изумрудно-зеленого нефрита с подвесками. Волосы женщины причесывали на прямой пробор. Мужчины и девушки волосы брили. Так как только скотоводство не могло обеспечить все потребности людей, подсобным занятием мужчин была охота на мясных и пушных зверей. Шкурки пушных (особенно соболя) ценили в Китае и обменивали их на продукты земледелия и ремесла: шелк, зерно и др. Нефрит вероятнее всего получали из Прибайкалья, где, как доказал А. П. Окладников, имелись крупные месторождения нефрита, которым прибайкальские племена издавна снабжали своих соседей, а через их посредство и более отдаленные племена. Но развитие обмена еще не было значительным в первые века нашей эры, хозяйство продолжало оставаться натуральным, а общественные отношения не выходили за рамки первобытнообщинных. Переход В начале нашей эры у предков монголов не к классовому было частной собственности на землю. Они пзре- обществу двигались «с места на место, смотря по достатку в траве и воде, постоянного пребывания не знают». Скот был в собственности отдельных семей, что видно из замечания летописца: «От старейшины до последнего подчиненного каждый сам пасет свой скот и печется о своем имуществе, а не употребляет друг друга в услужение». Старейшины имели право наказывать провинившихся, разбирали споры и тяжбы из-за захватов чужого имущества, нарушений обычного права и т. п. Власть старейшины была основана на доверии общества, и приказа старейшины нельзя было ослушаться. Наиболее тяжкими преступлениями считались неподчинение приказу старейшины и постоянное воровство: они карались смертной казнью. Членовредительство и убийство не подлежали наказанию старейшиной: виновные и потерпевшие договаривались о количестве скота (быков и баранов), вносимого как выкуп. Имущественное и правовое положение членов общины было в первые века нашей эры равным. Старейшины были только выборными: «Кто храбр, силен и способен разбирать спорные дела, тех поставляют ста- 708
рейшинами; наследственного преемствия нет у них», — лаконично сообщает летописец. Община в этот период, по-видимому, была родовой. Основу ее составляли кровные родственники. Они были связаны друг с другом рядом обязательств, и за проступки одного из родичей несла ответственность вся община. Мужчины (сыновья и братья) оставались в роде, из которого они происходили: таким образом сохранялась неприкосновенной, в собственности общины, земля (пастбища, охотничьи угодья и т. п.), а все члены данной общины были ее естественными владельцами. - Род был экзогамным, а браки — патрилокальными. Жен брали из других родов. За невесту выплачивали калым. Существовал обычай отработки: жених переселялся на два-три года в дом невесты и хтано- вился «слугой в женином доме». Когда жених отработает положенное время в семье невесты, родичи невесты выделяют ей приданое. Источник отмечает: «...женин дом щедро снаряжает дочь на (новое) место жительства. Имущество целиком выдается жениным домом. Поэтому в их обычае следовать замыслам жены». После того как невеста переселилась в дом мужа, она становилась навсегда собственностью мужа и его рода. Даже после смерти мужа она не могла возвратиться к своим родичам, а становилась женой одного из ближайших родственников мужа. «В обычай введено жениться на мачехах, брать жен после братьев», — сообщает летопись. Сферой деятельности женщины были дом и связанное с ним хозяйство, а мужчины обязаны были защищать семью, род, дом, имущество, скот, землю рода от посягательств других племен. На мужчинах рода лежала также обязанность регулировать спорные вопросы внутри общины. После победы над хуннами в 93 г., когда в сяньбийскую группу племен включилась часть северных хуннов и приняла «народное имя сяньби», состав северной группы сяньбийцев несколько изменился. Сяньбийцами стала называться и часть тюркоязычных племен. Во второй половине II в. н. э. все сяньбийские*племена были на некоторое время объединены под властью старейшины Таныпихая, сумевшего распространить свои владения на запад вплоть до Урала, а на восток до Уссури. На севере его владения достигали Саян и верховьев Амура, на юге граничили с Китаем. По-видимому, именно с походами Таныпихая на север справедливо связывают исследователи ликвидацию остатков хуннских укрепленных поселений на окраинах бывших хуннских владений (Иволгинское городище). Естественно, что завоевание прежних хуннских земель укрепило положение древнемонгольских племен в Центральной Азии, Забайкалье, верховьях Амура, а также дало возможность более свободно переселяться по бывшим хуннским владениям. Так, одно из сяньбийских племен — тоба — двинулось на юг и впоследствии завоевало земли Северного Китая, основав династию Тоба-Вэй. Не исключена возможность, что тобасцы принадлежали к западным сяньби и как-то были родственны современным тувинцам. После смерти Таныпихая созданное им государственное объединение вскоре распалось, хотя основные принципы административного и военного устройства пережили века и легли в основу аналогичных институтов позднейших монгольских народов. Таныпихай ввел разделение своей державы на две стороны (восточную и западную) и центр, которыми управляли его соратники, подчинявшиеся Таныпихаю, в руках которого была сосредоточена вся власть над огромной империей. После того как распалось сяньбийское объединение племен, земли Монголии перешли под власть жужаней (жуань-жуанд). 709
Они образовали Жужаньский каганат, который был разноплеменным военно- административным объединением. Этнографически правителей жузканей китайские летописцы не связывают ни с одной из крупных этнических общностей того (и более раннего) времени. Все же в состав этого каганата входили потомки как хунпов, так и сяньбийцев. По-видимому, жужани вынуждены были в основном опираться на сяньбийские племена, которые составляли значительное число их подданных. Многие исследователи считают, что в составе Жужаньского каганата преобладающим был монгольский элемент. В западноевропейских источниках раннего средневековья жужани известны под именем аваров, а в русских летописях — обров (М. И. Артамонов, Л. Н. Гумилев, Н. Я. Мерперт). В VI в. н. э. жужани были разбиты алтайскими тюрками, подчинившими себе соседние племена, и господство в Центральной Азии на 400 лет перешло к тюркоязычным племенам — потомкам хуннов и дин- линов. Тюркские племена Алтая, образовавшие государственное объединение, известное в литературе под названием I тюркского каганата, изучены во всех отношениях лучше, чем их предшественники. От них сохранились первые из известных в Центральной Азии памятники письменности — каменные стелы с высеченными на них руническими письменами на древнетюркском языке. По месту первой находки их в 1889 г. Н. И. Ядринцевым на берегу Орхона они стали известны как «орхонские памятники». Эти стелы ставились в честь тюркских ханов и тюркской 'знати. Судя по сведениям, сохранившимся в китайских летописях того времени («Суйшу», «Таншу»), а также в самих «орхонских текстах», тюркское общество стояло на грани перехода к феодализму, но процесс феодализации в нем еще не был завершен. По образу жизни тюрки были кочевниками-скотоводами. Тюркский каганат занимал земли от Желтого моря до Черного. В его руках были караванные пути, .связывавшие Запад с Востоком, поэтому тюрки держали в своих руках всю торговлю шелком. Тюрки вели оживленные сношения с Византией, и послы византийских императоров к тюркам оставили описание сказочного великолепия, окружавшего тюркских каганов. Тюрки вели войны с Китаем, Ираном и порабощенными ими соседними племенами Центральной Азии и южной Сибири. Внутренние распри, борьба за власть между представителями тюркской династии Ашина окончательно подорвали их могущество. В 630 г. I тюркский каганат перестал существовать; тюрки подчинились Китаю, часть из них была поселена в пограничных районах Северного Китая. В 80-х годах VII в. была,сделана попытка вновь возродить власть тюрков в Центральной Азии. В течение 50 лет существовал так называемый II тюркский каганат, но в 740 г. земли Монголии были подчинены уйгурам, также тюркоязычному народу, образовавшему Уйгурское ханство с главным городом Хара-Балгас. Уйгуры, как и тюрки, были в основной массе кочевниками, хотя у них уже около городов были значительные посевы. Во времена уйгуров в Монголии получили некоторое распространение буддизм, манихейство и христианство (несто- рианство). В этническом отношении уйгуры были близки тюркам, но у первых, по-видимому, была примесь динлинов. Уйгурское ханство не занимало такой обширной территории, как их предшественники — тюрки. Оно вело войны с Китаем, а затем с кыргы- зами (тюркоязычным населением Минусинской котловины). Борьба с кыргызами привела в 840 г. к поражению уйгуров. Большая часть уйгуров после падения их ханства переселилась в Турфанский и другие оазисы (в Синьцзяне), Ганьсу, где они дали начало известным сейчас уйгурам Синьцзяна и ряду небольших тюркоязычных групп пограничных районов КНР. Оставшиеся на месте тюркоязычные племена подчинились кыргызам. Последние недолго удерживали в своих руках главенствующее положение в степях Монголии. С X в. оно прочно перешло к монгольским племенам (киданям, а затем монголам). Кидани выделились из общего сяньбийского этнического комплекса, занимавшего земли в Ляоси, в III в. н. э. Они по общему облику, характеру культуры, этнографическим особенностям и языку были в то время такими же, как и остальные сяньби. Скотоводство, охота, примитивное земледелие не только удов- 710
летворяли их потребности, но и позволяли вести торговлю с соседями. Кидани оказались в наиболее благоприятных условиях: почва в верховьях Ляохэ и климат этих районов, лесостепной ландшафт — все это способствовало развитию хозяйства. Соседями киданей в то время на юге были гаоли (в северной части Кореи) и государства на территории современного Китая, на востоке — древне- маньчжурские племена с давней, устойчивой земледельческой культурой. Поэтому кидани легко обменивали продукты скотоводства и охотничью добычу на товары, получаемые от земледельцев. Основной статьей обмена со стороны киданей были лошади степной породы, отличавшиеся неприхотливостью и выносливостью, и соболя, которые славились в Китае, как самые лучшие. Кидани, входившие в союз сяньбийских племен, участвовали и в походах сяньбийцев против соседних народов, захватывая пленников, скот и другую добычу. Все излишки собственного хозяйства и военной добычи шли на обмен с соседями и между собой. Развитие обмена и участие в военных походах для захвата добычи постепенно приводили к имущественному и социальному неравенству. Это неравенство выразилось прежде всего в том, что из массы свободных и равных общинников выделились сильные и знатные роды, из которых и стали выбираться старейшины родовых объединений и племен. Круг знатных родов, из которых выбирались старейшины и вожди, все более сужался; знатные роды, распадавшиеся на семьи (более или менее богатые), вели борьбу за власть над общинниками. Эта борьба приводила к военным столкновениям, в ходе которых добычей становились ранее свободные соплеменники, часть которых поселяли на землях их владельцев, а их земли часто занимали победители. Так происходило дробление былых родовых общин, рушились древние родовые связи, заменяясь новой формой общности: людей теперь объединяла общность территории, на которой жили представители разных родов. В ходе борьбы власть захватывали и роды, и племена, прежде не принадлежавшие к киданям. Но с течением времени и эти чужеземцы и иноплеменники ассимилировались. Кидани в этот переходный период не стояли в стороне от событий, потрясших народы Восточной Азии. Заселенная ими территория входила в состав жужань- ского конгломерата племен. В VI в. кидани приняли деятельное участие в борьбе против тюркских претендентов на земли Монголии, но были разбиты и долгое время не могли оправиться после поражения. Они вынуждены были подчиняться тюркам и вплоть до середины VIII в. были от них в зависимости. Киданьскими землями правил тюркский намест- тыик, которому и были подчинены киданьские старейшины. Только с окончательным падением тюрков в 740 г. кидани получили самостоятельность. Но к этому времени у них уже сложилось первое в истории монгольских племен государство раннефеодального типа. Киданьское государство, которое занимало в то время земли первоначального расселения этих племен, с VIII до начала X в. не проявляло себя в истории остальных монгольских и других восточноазиатских народов. В этот период в нем, по-видимому, постепенно завершался процесс классообразования и формировались общественные институты, известные впоследствии. Об этом раннем периоде сведения невелики и отрывочны. Известно только, что в этот период у киданей все большее значение в жизни населения приобретает земледелие, часть населения переходит к оседлости, начинает жить в рубленых домах, развиваются ремесла и некоторые виды производства: добыча соли, железа, изготовление оружия, ткачество и др. Постепенно организуется и система государственного управления, создаваемая по китайскому образцу. Небольшое киданьское государство вело войны с соседними, родственными по происхождению племенами (хи, или татаби, и шивэй, или татарами) и часть из них присоединило к своим владениям. Киданьское государство было феодальным. Земли были в руках феодальной знати и монастырей (большинство монастырей были буддийскими). Часть земель была передана государством в пользование крестьянам. Земли военных поселений, созданных для охраны границ и завоеванных территорий, обрабатывались солдатами гарнизонов, урожай шел на их содержание. С прочих земель, обрабатываемых крестьянами, взимался налог, в зависимости от количества обрабатываемой земли. Налог был натуральным. Частные земли отдавались владельцам в аренду, за что земледелец платил до 50% урожая. Население несло ряд повинностей (участие в облавных охотах, содержание почтовых станций, снабжение их лошадьми и транспортными средствами и т. п.). Феодалы должны были в зависимости от количества подвластных им людей выставлять по требованию правительства определенное число воинов в полном вооружении. Каждый воин обязан был иметь при себе лук, набор стрел, копье, топор, веревки, запас продовольствия. Кроме того, он должен был явиться на сбор с двумя лошадьми. Войска выступали в поход тремя колоннами: правое и левое крыло и центр. Армия делилась на десятки тысяч, тысячи, сотни и десятки. Каждое крупное подразделение обязано было выделить воинов для передового отряда, который вел 711
обычно разведку. Армия состояла в основном из конницы, вместе с тем кидани применяли осадные орудия и др. Для набора войск правительство отправляло к наместникам курьера, снабженного серебряной дощечкой в форме рыбы (пайцзой). У курьера была только половина пайцзы. Вторая половина хранилась у наместника. Если обе половинки совпадали, объявлялся набор войск. Все описанные формы общественной, политической и военной организации сложились постепенно и подготовили в X в. образование империи киданей, известной в литературе под названием империи Ляо. Возникновение киданьской империи связано с именем ее основателя Елюя Амбагая (872—926). К началу X в. Елюй Амбагай сумел объединить южные и часть северных древнемонгольских племен. К концу жизни он завоевал на западе степи Монголии вплоть до Алтая (924 г.)г а на востоке государство Бохай (926 г.). При его преемнике Дэгуане, в 947 г., империи было присвоено название Ляо. Население империи было разноплеменным и разноязычным. Во время похода на Орхон (924 г.) были покорены племена, которые называли сборным наименованием «цзу-бу». Это были различные тюркоязыч- ные племена, оставшиеся здесь после переселения уйгуров в районы современного Синьцзяна. Большинство из них было кочевниками, о чем говорят археологические памятники (курганы), раскопанные Л. А. Евтю- ховой. На востоке империи жили оседлые племена (тунгусо-маньчжурские). Земли по pp. Онону и Керулену были населены родственными киданям по происхождению и языку племенами. Кидани построили ряд городов-крепостей, в которых разместили свои гарнизоны. Монгольский археолог X. Пэрлээ в течение ряда лет обследовал городища киданьского времени на территории Монголии. Им выяснено, что часть их расположена по pp. Керулену, Онону и в северной части страны. Эти города представляли собой укрепленные военные поселения, созданные для того, чтобы держать в повиновении окружающие племена. Города эти были в то же время центрами ремесла и торговли. Через них шли караванные пути на запад. Близкое соседство с южной Сибирью и Прибайкальем, естественно, способствовало проникновению отдельных элементов культуры киданей к племенам, населявшим в то время северную Монголию и соседние области. И даже более: отдельные пока, но убедительные факты говорят о том, что в период X—XII вв. какие-то группы монгольских племен проникали в эти районы. Так, Л. П. Потапов отмечает, что остатки ирригационных сооружений Саяно-Алтайского нагорья местное население приписывает земледельческому народу — киданям. При раскопках могильников в Прибайкалье и Забайкалье обнаружены погребения, которые по общему облику, инвентарю отличаются от хорошо изученной культуры местного населения, например могильник в местности Хабсагай, возле улуса Сэгенут. Иногда в могилу покойника сопровождал конь, которого убивали ударом в лоб каким-то острым оружием типа чекана (А. П. Окладников). В этой связи интересно вспомнить погребальный обряд, описанный ранее у сяньби: одним из животных, сопровождавших умершего в загробный мир, была лошадь, которую убивали во время похорон. Большое значение придавали лошади и остальные монгольские народы. Участие лошади в погребальном ритуале было давней, строго сохранявшейся традицией. Традиции почитания белой лошади и собаки как священных животных сохранялись и потом у киданей, о чем красноречиво свидетельствуют письменные источники и вещи, извлеченные из гробниц киданьских императоров. В письменных источниках упоминается также, что в один из праздников у входа в специально воздвигнутую для этого палатку зарывали собачью голову, а в могилу императора Дао-цзуна (XI в.) была положена средж прочих вещей статуэтка из дерева, изображающая собаку. Еще при жизни Амбагая была создана его приближенными письменность. На основе китайских иероглифов кидани создали свою систему письма, известную> в литературе под названием «большого киданьского письма». Эти письмена^ остающиеся до настоящего времени загадкой для ученых, сохранились на эпигра- 712
фических памятниках, поставленных в честь умерших императоров и их родственников, а также на отдельных предметах. Уже давно ведется работа^ по дешифровке киданьской письменности. Кроме того, предполагают, что они пользовались уйгурским письмом (Л. Лигети). Археологические раскопки (1935 и 1939 гг.) близ Мукдена обнаружили уникальные образцы культуры и быта киданей. В подземных склепах — мавзолеях киданьских императоров обнаружены стенные росписи. Они исполнены с удивительным изяществом рисунка, а богатая цветовая гамма подчеркивается и оттеняется четкими контурами, очерченными темной краской. Среди фресок есть и серия композиций «Четыре времени года», и, что самое главное, индивидуальные и групповые мужские портреты, изображающие различных деятелей той эпохи. Эти изображения людей разных возрастов, чиновников, воинов и музыкантов в одежде и головных уборах, с луками, колчанами, музыкальными инструментами и т. д. дают жш.ое представление о древних монголах. Мужчины, по типу лица похожие па современных монголов, одеты в халаты, талия стянута поясом. Интересна и киданьская керамика, не имеющая пока аналогий у других народов. В ней наиболее ярко проявилось сочетание сравнительно новых форм, характерных для населения с прочной оседлостью, и старых кочевнических традиций: так, изящные, из тонко отмученной, хорошо обожженной, красноватой глины кувшинчики, покрытые ангобом, развились, по-видимому, из более ранних форм, повторявших первоначально в глине давно знакомые кожаные сосуды. Даже швы, прошитые на коже, повторялись при изготовлении глиняных сосудов. Эти глиняные сосуды очень напоминают кожаные фляги, известные позднее у монголов, калмыков и других монгольских народов. К тому же периоду, что и Сэгенутский, относится и могильник, раскопанный Г. Ф. Дебецем у с. Зарубино в 1926 г. По погребальному обряду и вещам (железные ножницы) он наиболее близок к Сэгенутскому могильнику. Г. Ф. Дебец убедительно датирует его XI—ΧΪΙ вв. н. э. и считает, что он был оставлен монгольскими племенами, переселявшимися в этот период на север. Наконец, очень интересна находка на г. Манхай, неподалеку от с. Усть-Орды. Она изображает стоянку древнего монгола, прикочевавшего в Прибайкалье. Возможно, что рисунок был сделан местными художниками, изобразившими пришельцев очень схематично, но, несмотря на это, точно отразившими наиболее характерные черты их этнографического облика. Таким образом, по-видимому, отдельные группы монгольских племен в X—XII вв. обосновались в местностях, примыкавших к Байкалу. Собственно монголы, обитавшие по pp. Онону и Керулену, были подданными империи Ляо. В «Истории Ляо» упоминается, что в 1084 г. прибыли послы монголов с данью ко двору ляоекого императора Дао-цзуна. По-видимому, связи северных монголов с их южными соплеменниками не ограничивались только присылкой дани. «Сокровенное сказание» (XIII в.) — первый из известных нам памятников монгольской исторической литературы — неоднократно указывает на родственные связи северных и южных монгольских племен первой половины XII в. На этническое родство северных и южных монголоязычных племен указывают и более поздние источники. Поэтому естественно, что часть монголов приняла деятельное участие в борьбе, которую пришлось вести в начале XII в. Ляоской империи с новыми претендентами на гегемонию в Восточной Азии — чжурч- жэнями — восточными соседями монгольских племен. Они были подданными империи Ляо, платили дань ляоекому двору, служили в ляоеких войсках. В XI в. чжурчжэни постепенно усилились и к началу XII в. были готовы выступить против Ляоекого государства. Борьба между ки- данями и чжурчжэнями была выгодна империи Сун, которая на юге граничила с Ляо. Сунский Китай был давним и опасным врагом киданей. Еще в первой половине XI в. киданьские политические деятели постоянно указывали на враждебность Сунов. «Главный враг — на юге», — подчеркивалось в одном из докладов сановника того времени. Несмотря на длительный период внешне мирных отношений киданей с Сунами, последние не замедлили воспользоваться случаем, когда появилась возможность уничтожить империю Ляо. Между чжурчжэнями и Сунами был заключен договор против Ляо. Коренные земли киданей ока- 713
зались под угрозой с северо-востока, востока и юга. Несмотря на то, что киданям помогало тангутское государство Си Ся, они были разбиты, земли их захвачены чжурчжэнями. К 1125 г. империя Ляо перестала существовать. Земли киданей были заняты чжурчжэнями, назвавшими свою империю Цзинь («золотая»). Но не все кидани подчинились чжурч- жэням. Часть киданей и присоединившихся к ним других племен под предводительством Елюя Даши переселилась на запад, в Семиречье. Там они завоевали большую территорию и образовали новое государство, известное под названием Кара-Кытай, или Си Ляо (Западное Ляо). Оно просуществовало до начала XIII в., когда его земли были завоеваны Чингисханом. Эти большие исторические события начала XII в. повлияли и на положение северных монгольских племен. Чжурчжэни, занятые борьбой на юге, не были заинтересованы в завоевании земель своих северозападных соседей. После падения империи киданей их северные соплеменники стали независимыми. Именно северные племена наиболее известны в мировой истории. Северную группу племен китайские авторы со- Q бирательно называли «шивэй» и считали ее род- Завершение процесса г ттт г феодализации у мои- ственннои киданям. Шивэи состояли из многих пле- гольских племен. мен, каждое из них имело и свое название. Империя монголов На северо-западе границей расселения шивэй были верховья Онона и Керулена и частично Забайкалье, на востоке — черноречные мохэ (предки чжурчжэней), живших, как известно, по Амуру. Примерно при слиянии Шилки и Аргуни и сейчас еще есть городок, носящий название Шивэй, возможно еще с древних времен, сохраняя память о давно исчезнувшем племенном названии. Племя мынгу (монголы) было частью шивэй. Оно занимало земли в верховьях Онона и Керулена. В 731 г. в орхонских надписях на памятнике Могилян-хана появляется название «татар», которое в то время употреблялось тюркскими племенами для обозначения шивэй. Впоследствии оно стало собирательным именем для целого ряда различных племен, вошедших в состав империи Чингисхана, как собственно монгольских, так и тюркских, принявших это название и сохранивших его. О монголах раннего периода (VIII—XII вв.) сведений в письменных источниках очень мало. Известно, что они были подданными киданей и в 1084 г. приезжали с данью к ляоскому двору. Видимо, они принимали активное участие в борьбе киданей с чжурчжэнями на стороне киданей. Так, в 40-х годах XII в., по сообщениям китайских источников, монголы вели победоносную войну с чжурчжэнями и остались фактически независимыми от них. Между монгольскими племенами, обитавшими в верховьях Онона, и племенами, обитавшими около оз. Байкал, уже с X в. можно проследить тесные родственные отношения; это отражено в монгольских источниках, где в первых главах всегда излагается генеалогия монгольских знатных родов. Там рассказывается, что легендарная прародительница монголов была дочерью «владетеля Гол-Баргучжина то- кумского», т. е. одного из старейших племен, обитавших около современного Баргузина. Она жила, по-видимому, на рубеже X—XI вв. Приблизительно в этот же период часть монгольских родов откочевала в район Прибайкалья. Эти откочевавшие роды монгольское предание, приведенное впервые в «Сокровенном сказании», называет ойратами и считает, что первоначально это были четыре (дорбэн) рода, разросшиеся впоследствии. Не исключено, что дэрбэты западной Монголии генетически связаны именно с этой группой. Следует отметить также, что уже в самом начале XIII в. в Прибайкалье обитали предки современных бурят, о чем также сообщают монгольские хроники, начиная с «Сокровенного сказания». По-видимому, обитавшее в этих районах еще в VI—VIII вв. тюркоязычное население постепенно было частично оттеснено в киданьский период с занимаемых им ранее земель на север, а частично слилось с монголоязычными пришельцами. 714
Общественные отношения у центральноазиатских племен того времени подробно описаны Б. Я. Владимирцовым. По способу ведения хозяйства монгольские и тюркские племена, населявшие Монголию и часть Сибири, подразделялись на «лесные» и «степные». «Лесные», которые населяли главным образом таежную -зону, занимались охотой на крупных мясных и более мелких пушных зверей. Они жили в шалашах, покрытых древесной корой или шкурами. В поисках зверя бродили они по тайге, останавливаясь на временных стоянках. «Степные» племена разводили крупный рогатый скот, овец, коз и лошадей. Кочевое скотоводство было основой их хозяйства и быта. Подсобную роль в хозяйстве играли охота и частично рыболовство. В XIII в. богатые семьи кочевали аилами — отдельной семейной группой, состоявшей из нескольких юрт, а бедные семьи — куренем (большой группой), сохранявшим черты родовой общины первых яеков нашей эры, описанной у сяньби. Такое разделение было вызвано тем, что богатому скотоводу нужно было большее пастбище, чтобы прокормить огромные -стада, в то время как неимущим выгоднее было кочевать сообща. Для каждого члена рода (об ох) соплеменники делились на сородичей (у ρ ух) ж чужеродцев (джад). Степень родства была неодинакова: урух были связаны кровным родством (по происхождению). Кроме того, существовали родственники по жене (торгуд), т. е. роды, с которыми были брачные связи. Чаще всего эти связи были с другими племенами, вполне определенными, например у монголов с унгиратами, у меркитов с олхонутами и т. п. Роды и семьи, с которыми были брачные связи, называли сватами (худат). Монгольский род продолжал оставаться экзогамным. Роды, ведущие происхождение от общего предка (он назывался эбуге), имели общий родовой культ. Брак между членами таких родов не допускался. Род был отцовским. Причем были роды, ведущие свое происхождение от одного общего предка (реально существовавшего), и роды, считавшие своим предком животное, например волка, лань. Такие роды были более древними по происхождению. О том, что у древних монгольских племен существовал материнский род, от которого к XIII в. сохранились только пережитки, говорят обычаи, описанные в «Сокровенном сказании», например, переход молодого человека в зятья в семью его будущей жены на определенный срок (как и у сяньби), пережитки авункулата и т. п. Наследование у монголов по обычному праву, сохранявшему еще черты первых веков нашей эры, характеризовалось миноратом: младший сын получал коренной юрт отца, а старших сыновей выделяли при жизни отца. Роды объединялись в племя (иргэн). Первоначально племя состояло из ряда родственных между собой групп. К XII—XIII вв., когда у северной группы монгольских племен шел процесс дробления древних родов, эти связи стали нарушаться. Члены одного рода или племени оказывались уже в разных подразделениях. Поэтому понятие «ирген» — «племя» постепенно теряло свой первоначальный смысл. Оно со временем было заменено другим — улус («народ-удел», «народ- государство») . Монгольские племена, обитавшие по Онону и Керулену, к началу XIII в. были объединены выходцем из племени монгол, рода Борч- жигин, Темучином, получившим впоследствии титул Чингисхана. Он стал основателем Монгольской империи. Создавая свою империю, Чингисхан завоевывал соседние как родственные, так и иные по происхождению и этнической и языковой принадлежности племена. Если племя добровольно подчинялось, то, как правило, во главе его оставался старый правитель и оно просто несло ряд обязательств по отношению к центральному правительству (дань, поставки войск, снаряжения и т. п.). Если же племя завоевывали, то его дробили на части и раздавали сподвижникам Чингисхана. Тогда представители такого племени попадали в разные концы империи и теряли старые родовые связи. Так, например, произошло с найманами и кереитами (западными и северо-западными цзу-бу ляоского времени). На одной территории стали кочевать представители различных родов и племен, часто даже разноязычных. Древние родовые связи заменялись территориальными. Каждому владельцу стад был выделен определенный район перекочевок (нутук). Самовольные перекочевки на чужие земли строго карались, т. е. фактически араты (простонародье) были в эпоху Чингисхана прикреплены к земле. 715
Все монгольское общество делилось на сословия. Во главе государства стояли представители «золотого рода» — Чингизидов, ниже их были представители цаган ясун («белой кости») —темники, тысячники и т. п., которым было подчинено столько семей, сколько они могли .выставить в ополчение воинов сообразно со званием предводителя (10 000, 1000 и т. д.). Харачу («чернь»)—податное сословие, было обязано нести все повинности в пользу высших сословий. Со времен Угедея, сына Чингисхана (1228—1241), были установлены следующие повинности и подати: содержание почтовых станций (ям), продовольственная повинность (шуми), подойная повинность (снабжение кумысом) и т. п. В случае войны после ухода в ополчение мужчин эти повинности должны были нести оставшиеся дома. Как отмечено в «Истории МНР», все это были уже повинности феодального характера. Земледельческое население империи платило налоги с земли, а «лесные» народы выплачивали дань шкурками пушных зверей. Больше всех ценились соболя. Жилища монголов ярко описаны средневековыми путешественниками Плано Карпини, Рубру- ком, венецианским купцом Марко Поло и даоским монахом Чан Чунем. У монголов были разборные юрты, ставившиеся на землю, а также и неразборные, перевозившиеся на повозках целиком. Вильгельм де Рубрук, совершивший путешествие к монголам в 50-х годах XIII в., так описал поразившее его передвижное жилище: «Дом, в котором они спят, они ставят на колесах из плетеных прутьев; бревнами его служат прутья, сходящиеся кверху в виде маленького колеса, из которого поднимается ввысь шейка наподобие печной трубы; ее они покрывают белым войлоком, чаще же пропитывают также войлок известкой, белой землей и порошком из костей, чтобы он сверкал ярче; а иногда также берут они черный войлок. Этот войлок около верхней шейки они украшают красивой и разнообразной живописью. Перед входом они также вешают войлок, разнообразный от пестроты тканей. Именно они сшивают цветной войлок или другой, составляя виноградные лозы и деревья, птиц и зверей».2 Наряду с разборными юртами были и жилища типа юрт, не снимавшиеся с повозок. Их устанавливали на платформе. В повозку с поставленной на ней юртой впрягали волов, которые и перевозили ее с места на место. Воображение европейцев было потрясено зрелищем такого передвигающегося по степи поселка. Имущество свое монгольские племена перевозили в специальных повозках, также подробно они санных Рубруком: «... они делают четырехугольные ящики из расколотых маленьких прутьев, величиной с большой сундук... на переднем краю делают небольшой выход; после этого покрывают этот ящик, или домик, черным войлоком... В такие сундуки они кладут всю свою утварь и сокровища, а потом крепко привязывают их к высоким повозкам... Такие сундуки никогда не снимаются с повозок. Когда они снимают свои дома для остановки, они всегда поворачивают ворота к югу и последовательно размещают повозки с сундуками с той и другой стороны вблизи дома».3 Внешний вид монголов XIII в. хорошо описан западноевропейскими путешественниками Плано Карпини и Рубруком, которые побывали в монгольских степях в 40—50-х годах XIII в. В это время монголы носили халат, запахнутый на правую сторону, подвязанный поясом, к которому прикреплялся мешочек для огнива и других мелочей. На ногах войлочные или кожаные сапоги. На голове шапка типа малахая, отделанная мехом. Халат шили в зависимости от достатка: из холста, шелка. а зимой — меховой. Воин имел колчан со стрелами и лук (выгнутый в виде буквы «М»). Волосы мужчины заплетали сзади в косы, спереди подстригали, а верхнюю часть головы брили. Женщины носили тоже халаты, но без пояса (замужние). На голове у женщин был сложный головной убор — бокка. Вот как описан бокка у Плано Карпини: «На голове же они носят нечто круглое, сделанное из прутьев или из коры, длиной в один локоть и заканчивающееся наверху четырехугольником, и снизу доверху этот (убор) все увеличивается в ширину, а наверху имеет один длинный и тонкий прутик из золота, серебра или дерева или даже перо; и этот (убор) нашит на шапочку, которая простирается до плеч».4 Сохранились и изображения монголов персидских мастеров, по которым можно восстановить облик монголов. Внешне и по одежде они сходны с родственными им киданямн. 2 Плано Карпини. История монголов; Г. Рубрук. Путешествие в восточные страны. М., 195G, стр. 91. 3 Там же, стр. 91—92. 4 Там же, стр. 27. 716
Рис. 128. / __ установка юрты у халха-монголов (Убур-Хангайский аймак); 2 — на стальных магистралях Монголии.
С глубокой древности у монголов сохранялся культ гор. Кроме гор, у монголов того периода священными были Вечное синее небо (Тэнгри) и Мать-земля (Этуген). Вера в загробную жизнь, которая представлялась как продолжение земной, также была характерна для монголов того периода. Общение с миром духов (добрых и злых) осуществлялось через шаманов, которые приносили им жертвы и произносили заклинания. Монголы отличались веротерпимостью, и служители всех религий пользовались их покровительством. Впоследствии, когда империя разделилась на ряд фактически не связанных между собой улусов, монголы приняли религии завоеванных ими народов. В империи Юань привился буддизм (его принял Хубилай), а на западе — мусульманство. Еще при жизни Чингисхана завоеванные им земли были даны в уделы (улусы) сыновьям и родственникам Чингиса. Так, Джучи и его потомки получили Енисейско-Иртышское междуречье и примыкающие к ним Дешт-и Кыпчак. Так как Джучи умер ранее отца, то его владения перешли к сыновьям. Причем, старший сын Джучи — Орда — вместе с младшими братьями получил по повелению Чингиса коренной юрт отца (со ставкой на Иртыше), а второй сын — Вату (Батый) — был назначен главой улуса, но без коренных земель: он должен был мечом добывать себе владения. Вату завоевал земли далеко на запад и явился основателем Золотоордынского ханства. Юрт Орды и его младших братьев впоследствии получил название Ак-Орды (Белой Орды). Это владение первоначально считалось «левым крылом» улуса Вату-хана, но впоследствии стало самостоятельным. Земли к востоку от этого владения были «коренным юртом» монголов, и поэтому их наследовал младший сын Чингисхана — Тулуй. В верховьях Амура, где расположен Кондуйский городок, был удел младшего брата Чингиса — Отчигина-нойона — и его матери — Оэлун. В XIII в. Монгольская империя, возглавляемая Чингисханом, а после его смерти в 1227 г. его третьим сыном, Угедеем, продолжала расти территориально. Монгольские войска под командованием старшего сына Джучи — Бату-хана (Батыя русских летописей) — завоевали русские земли, прошли в Восточную Европу и дошли до Адриатического моря. Бату-хан основал государство, известное в русской литературе как Золотая Орда. Наследником императорского престола Угедей-хан назначил своего внука Ширемуна. Но вдова Угедея, Туракина, меркитка по происхождению, насильно взятая в жены Угедеем, договорившись с родственниками, не исполнила завещания. Она стала правительницей, постепенно подготовляя курилтай, на котором, согласно ее желанию, должны были избрать ее старшего сына, больного малоспособного Гуюка. Регентство Туракины, бо время которого она очень запутала государственные дела и создала почву для многих конфликтов, длилось пять лет. Во время междуцарствия младший брат Чингисхана, Отчигин-нойон, выступил со своими войсками к Каракоруму, намереваясь объявить себя великим ханом. Но его попытка не имела успеха. В 1246 г. на курилтае на престол был возведен Гуюк. Во время недолгого правления Гуюка (1246—1249) обострились его отношения с наиболее влиятельным представителем Джучидов — Вату. Этим не замедлила воспользоваться вдова Тулуя, Союркоктани-беки, чтобы укрепить связи с потомками Джучи. После смерти Гуюка и двухлетнего регентства его вдовы, Огул-Гаймыш, на курилтае в 1251 г. был с помощью Бату избран великим ханом старший сын Тулуя —Мункэ. Сыновьям Тулуя — Мункэ, Хубилаю, Хулагу, Аргуну и Ариг-Буге — суждено было играть выдающуюся роль в истории монгольского государства во второй половине XIII в. 717
Мункэ, избранный великим ханом в 1251 г., отправил Хулагу и Аргуна на запад завоевывать земли Ирана и Арабского халифата. Сам же* он вместе со своим братом Хубилаем предпринял поход на юг, чтобы окончательно завоевать земли Сунского Китая. Ариг-Буга своему младшему брату Мункэ пожаловал в удел часть Енисейско-Иртышского междуречья и северной Монголии с Приангарским краем. После того как Мункэ в 1259 г. умер в южном походе, Хубилай, поддержанный армией и частью родовитой знати, в 1260 г. объявил себя великим ханом в Кай- пинфу (близ Долоннора). В то же время, собрав монгольских князей, в Каракоруме объявил себя великим ханом младший брат Хубилая — Ариг-Буга, которого Мункэ оставил править «коренным юртом» на время похода. Избрание двух великих ханов: на севере — Ариг-Буги, а на юге — Хубилая — создало сложную ситуацию, которая привела к длительной междоусобной войне между Ариг-Бугой, поддержанным внуком Угедея Хайду и другими князьями, и Хубилаем. Ариг-Буга потерпел поражение и в 1264 г. сдался Хубилаю. Он был переселен в Китай. Хубилай, став великим ханом, продолжал завоевания. К 1279 г. им- был завоеван весь Китай. Последний малолетний император сунской династии был утоплен своим сановником, чтобы не попасть в плен к монголам. Еще до полного завоевания Китая Хубилай принял для своей династии название Юань (1271 г.). При Хубилае и его преемниках династия все более и более отрывалась от дел и интересов коренной Монголии. Монгольская придворная знать попадала под влияние культуры оседлого населения, привыкала пользоваться предметами роскоши, постепенно все более и более отходила от старых традиций и простоты степного кочевого быта. Для императоров и их приближенных коренные монгольские земли стали далекой, бедной окраиной блиставшей роскошью Юаньской империи. Это отчуждение было настолько сильным, что через несколько лет после прекращения борьбы Хубилая с Ариг-Бугой началась новая междоусобица, возглавленная внуком Угедея — Хайду, который долгие годы вел борьбу с полководцами Хубилая. После смерти Хайду борьба коалиции с Хубилаем продолжалась до самой смерти Хубилая в 1294 г. Таким образом, уже в период правления Хубилая Монголия только номинально входила в состав Юаньской империи. Фактически же она была независима от Хубилая и управлялась местными владетелями, которые вели с императором и между собой феодальные войны, чтобы увеличить свои владения за счет соседей и родственников. Потомки Джучи, Чагадая, Угедея и Тулуя, владевшие этими землями в течение второй половины XIII и в XIV в., то воевали, то заключали союз друг с другом и с центральным правительством. Построенный по повелению Угедея Каракорум, описанный европейскими путешественниками XIII в., потерял значение столицы и стал провинцией. Центр административной, военной, торговой, культурной жизни переместился: для Хубилая и его потомков — в Китай, где был построен Дайду (впоследствии Пекин), а для князей северных земель —в Енисей- ско-Иртышское междуречье. Монгольская империя, созданная силой оружия, просуществовала недолго. Уже при сыновьях Тулуя, в конце XIII в., она не представляла единства: на западе Золотая Орда и государство Иль-ханов (в Иране, созданное Хулагу и Аргуном), а на востоке империя Юань были по существу независимыми друг от друга владениями, хотя и поддерживали между собой политические связи. С течением времени эти связи все более и более слабели. Династия Юань была вынуждена сосредоточить все вни- 718
мание на своих китайских владениях. Но все же удержать в своих руках Китай монголам не удалось. Последний император юаньской династии Тогон-Тэмур был в 1368 г. свергнут восставшим китайским народом и бежал в степи Монголии. В течение 300 последующих лет территория Монголии была ареной жестокой междоусобной борьбы за власть между отдельными монгольскими феодалами. В начале XV в. произошел разрыв между восточными и западными монголами, т. е. между собственно монголами во главе с потомками Тогон-Тэмура и ойратами. Став во главе ойратов, князь Махмуд распространил свою власть на всю Монголию. При внуке Махмуда Эсене ойраты достигли наибольшего могущества. В 1449 г. Эсен выступил против китайской армии, во главе которой стоял император Ин-цзун. Плохо оснащенная китайская армия была разбита, а император взят в плен. Со смертью Эсена руководящая роль перешла к восточным монголам, однако их ханы не пользовались былым авторитетом, феодальные распри продолжались. Правители минской династии Китая прилагали все усилия к тому, чтобы не допустить объединения монголов, сохранить их раздробленность. Алтын-хану ту- метскому, несмотря на удачные военные действия против Китая, которые усилили влияние юго-западной Монголии и ламаизма в южных частях страны, не удалось добиться прочного единства. Со смертью Алтын-хана его владение распалось на мелкие княжества, между которыми разгорелась новая борьба. К середине XVI в. восточные монголы разделились на северных и южных, что привело к распаду монголов на три группы — северную (халха), западную (ойраты) и южную. В 30-х гг. XVII в. маньчжуры, двигавшиеся с севера, разгромили войско чахарского князя Ликдана, и южные монголы заявили о своем подчинении маньчжурам. Последние включили чахаров и тумутов в состав своих, так называемых «восьми знаменных» войск, утвердивших в Китае господство маньчжурской династии Цин. Западные монголы, или ойраты, долгое время жили обособленно; в начале XVII в. от них отделились хошуты, завоевавшие Амдо и Центральный Тибет. Другое их подразделение — торгуты — перекочевали к берегам Эмбы, Урала и Волги и осели в приволжских степях, где стали известны под именем калмыков. В конце XVII в. (1691 г.) князья и высшее духовенство северной группы монголов халхи, не желая присоединиться к западным монголам, пытавшимся объединить под своим руководством все монгольские народы для борьбы с цинским Китаем, приняли китайское подданство. Маньчжурские власти закрепили за монгольской верхушкой и главой ламаистского духовенства права на феодальные уделы. Одновременно правители цинского Китая старались защитить себя от ойратов, стремившихся вновь с конца XVII в. к созданию общемонгольского государства. Ойраты этого периода чаще известны под именем джунгаров. В течение 70 лет они мужественно сопротивлялись маньчжурам. Во главе ойратов появлялись один за другим энергичные представители — Галдан, Цеван-Рабтан, Галдан-Цэрэн. При Цеван-Рабтане Джунгарское феодальное государство достигло большого могущества. В 1756 г. маньчжуры разгромили Джунгарию. После поражения ойрат- ского князя Амурсаны и истребления значительной части ойратов в Джунгарии их опустевшие земли постепенно заняли казахи и отчасти вернувшиеся с Волги торгуты (калмыки). Разгромив одних и подчинив других монголов своей власти, цинские императоры поделили всю Монголию на две части —- Внешнюю (в настоящее время МНР) и Внутреннюю. 719
В отношении Внешней Монголии последовательно проводилась политика ослабления власти монгольских князей. Если вначале было сохранено исторически сложившееся удельное деление Монголии, то с течением времени политические права князей урезались. С дроблением их семей увеличивалось количество уделов (хошунов). Управление Монголией постепенно передавалось в руки китайских чиновников. На Монголию было распространено маньчжурское законодательство. Всякого рода подачками, назначением князьям жалованья, награждением их пышными титулами и т. д. маньчжуры превратили монгольских феодалов в послушных проводников своей политики. Кроме феодалов, надежной опорой маньчжурского правительства в Монголии являлось и буддийское (ламаистское) духовенство. Период маньчжурского владычества во Внешней Социальные Монголии (1691—1911 гг.) являлся периодом нацио- отношения до v г ' лг революции нального гнета и порабощения. Управлением страной ведала палата внешних сношений империи Цин, находившаяся в Пекине. Провозглашение после падения в 1911 г. в Китае маньчжурской династии автономии Внешней Монголии не изменило структуры монгольского общества. До самой народной революции (1921 г.), оставаясь чисто скотоводческой страной, Монголия сохраняла феодальные отношения. Монгольское население закреплялось за хошунами (уделами), которые в свою очередь объединялись в аймаки. Хошуны находились под управлением наследственных князей, являвшихся большей частью потомками Чингисхана. Во главе же аймаков стояли князья с титулом хана. Деятельность князей номинально контролировалась китайской администрацией — цзянь-цзюнями и амбанями, которые проживали в центральных городах: Урге, Улясутае и Кобдо. В соответствии с заслугами перед императором маньчжурские власти жаловали князей титулами — гущ тушегун, бейсэ, бэйлэ, ван, цинъ-ван. Князья, не имевшие уделов, получали звание тайчжи. Хотя они и не стояли во главе хошунов, но могли иметь в своем распоряжении отдельные семьи крепостных (хамжилга), которые работали на тайчжи, пасли его скот, выделывали кошму, кожу и выполняли ряд других работ. Хамжилга не значились подданными хошунного князя; если тайчжи умирал, они переходили к его наследникам. Особенностью феодальных отношений в Монголии было наличие рядом со светскими феодалами сложной иерархии духовных «желтых феодалов» (гэгэн, хутухта, хубилган). Несколько вне системы феодального соподчинения стояли дарханы — лица, освобожденные «за особые заслуги» от феодальных повинностей. Монгольские князья {нойоны) владели огромными пастбищными территориями, араты (трудящиеся), зависимые от феодала, вели индивидуальное скотоводческое хозяйство в пределах территории (хошуна) феодала. Они не имели права перекочевывать на территорию другого хошуна; пользование пастбищами регулировалось также феодалами. Лучшие пастбища обычно занимались под стада нойонов, худшие отдавались аратам. Власть феодалов простиралась на всю деятельность населения хошуна. Более того, феодалы могли также передавать аратов своего хошуна в собственность другим феодалам. Нередко нойоны жертвовали аратов сотнями в качестве шабинаров (крепостных) наиболее почитаемым монастырям или хубилганам — ламам, считавшимся «перевопло- щенцами» буддийских святых. Монгольское трудовое население, таким образом, делилось на аратов- 720
албату, шабинаров и хамжилта. Наиболее многочисленной группой были араты-албату.5 Одной из распространенных форм эксплуатации беднейших аратов феодалами и баинами (богачами) был сурук — отдача скота на выпас на правах феодальной аренды. Арат-сурукчин должен был подавляющую часть приплода, шерсти и молочных продуктов отдавать владельцу стад, для себя же он получал ничтожную долю годовой продукции. Особенно был тяжел сурук с нормированным количеством приплода. Зимние холода, бескормица, эпизоотии губили большой процент молодняка, и сурукчин должен был пополнять выпасаемое стадо феодала в обусловленной норме часто за счет собственного стада. Нередко в результате этого все собственное стадо сурукчина переходило к феодалу, а он сам превращался в пастуха-батрака. Разновидностью сурука являлся саалъ — передача скота на выпас только в летний период с правом пользования молоком и частью шерсти. Дословно «сааль» значит «доение». Внешне эта форма аренды кажется свободной от тяжелой эксплуатации, однако по существу уход за скотом при этой форме охватывал весь основной производственный период. Саальчин получал скот — овец и коз — до ягнения и возвращал осенью после стрижки. Он должен был бережно вырастить молодняк, произвести стрижку шерсти, позаботиться о хорошей упитанности стада. Таким образом, владелец скота без всяких затрат получал хорошее стадо с приплодом и почти весь настриг шерсти с него. Араты-албату не только платили основные налоги феодалу, но и участвовали во всех расходах, связанных с содержанием и управлением хошу- нов, монастырей, религиозными празднествами, вызовом князей в Пекин и др. Расходы по поездке к маньчжурскому императору (богдо-хану) и подарки последнему нередко приводили к полному разорению трудового аратства хошунов. Тяжелой повинностью была уртонная служба — содержание почтовых станций, доставка транспорта, юрт и пищи для проезжающих чиновников. Владетельные духовные феодалы и монастыри имели также своих крепостных — шабинаров. Среди них различалось несколько групп. К первой группе относились личные крепостные богдо-гэгэна — главы монгольской церкви, которые в количестве примерно около 150 тыс. человек были расселены по всей стране, составляя внутри каждого хошуна особые, не подчиненные местному феодалу территориальные единицы — отопи. Все они входили в состав Шабинского ведомства, центр которого находился в столице Монголии Урге, под непосредственным руководством богдо-гэгэна. Во вторую группу входили шабинары 13 хутухт — владетельных духовных феодалов, в хошунах (шаби) которых проживало до 30 тыс. человек крепостных. Наконец, третью группу составляли крепостные отдельных монастырей и хубилганов. Роль монгольского духовенства (лам) и монастырей в жизни рядового монгола была весьма значительной: лама сопутствовал арату во всей его жизни: свадьба, рождение, болезнь, смерть — ничто не обходилось без напутствия со стороны ламы. Каждый шаг ламы был связан для арата с солидными расходами. Ко времени революции 1921 г. 20% скота монголов находилось во владении монастырей. Лам насчитывалось около 120 тыс., что составляло 40% мужского населения страны. По обычаю монголов, каждая семья 5 «Алба» значит «обязанность», «повинность». 46 Народы Восточной Азии 721
посвящала в ламы одного из двух сыновей, отдавая их в монастыри с 7—8-летнего возраста. Нормальное обучение в монастыре заканчивалось в 40—45 лет. Содержание детей в монастырях ложилось на плечи родителей. В роли крупного эксплуататора трудового аратства выступал также китайский торгово-ростовщический капитал. Одной из. тяжелых форм эксплуатации была круговая порука, распространявшаяся на долговые обязательства аратов купечеству. Круговая порука начиналась по линии родства, в первую очередь за провинившегося арата отвечали родственники, затем весь сомон (низшая административная единица) и далее хошун. Система предоставления товаров в долг охотно применялась представителями торгового капитала. Монголы часто попадали в пожизненную кабалу к китайским торговым фирмам. Наряду с торговлей китайские фирмы занимались отдачей денег в рост, некоторые из них, как например Дашэнку и Тяньидэ, специализировавшись на ростовщичестве, представляли собой мощные банкирские конторы; за ссудой к последним нередко прибегали монгольские князья, нуждавшиеся постоянно в деньгах. Особенно большие суммы расходовались князьями при поездках в Пекин ко двору богдо-хана, куда полагалось являться с богатыми подарками; требовались средства также для взяток китайским чиновникам, на подношения ургинскому богдо-гэгэну и пр. Население, занимавшееся скотоводством, не могло предоставить нужных сумм князьям, почему последним и приходилось обращаться к ростовщическим конторам. О размерах эксплуатации монгольского населения торгово-ростовщическим капиталом красноречиво говорят следующие цифры: так, например, фирма Дашэнку ежегодно получала в виде процентов по долгам 70 тыс. лошадей и 500 тыс. баранов. Общая задолженность хошунов Внешней Монголии Китаю в 1911 г. (ко времени падения маньчжурской династии) достигала 11 млн лан серебром, или 15 млн руб. золотом. Национально- Тяжелое положение аратских масс, кабальные освободительное формы зависимости от феодалов и китайско-мань- движение чжурских властей все более и более усиливали недовольство аратов и заставляли их искать выход в борьбе против господствующего класса. Во второй половине XIX в. стихийные аратские волнения усилились. Араты во многих хошунах убегали от своих феодалов и создавали «вольные» отряды, носившие название сайн эрэ в восточной ,Монголии и госты в западной Монголии. Сайн эрэ нападали на феодалов, уводили у них скот и лошадей. Широкие массы видели в них смельчаков, борющихся против феодалов и защищающих интересы угнетенного населения. О наиболее популярных героях складывались песни и легенды. В отдельных хошунах араты выдвигали требование устранения князей и организовывали вооруженные выступления, сопровождавшиеся разгромом княжеских ставок. На рост аратского движения большое воздействие оказала революция 1905 г. в России. Под ее влиянием произошло одно из значительных в истории Монголии восстаний в Дза- сакту-Хановском аймаке, поднятое аратом Аюши. Восставшие требовали облегчения уртонной повинности, освобождения аратов от албы, отмены привилегий феодалов, отказа от уплаты долгов китайскому купечеству. Восстание было подавлено китайскими войсками. Китайская буржуазно-демократическая революция 1911 г. и падение в Китае цинской династии усилили революционную борьбу монгольского народа. Однако монгольские феодалы постарались использовать это движение за отделение Монголии от Китая в своих интересах, затушевывая антифеодальную сущность народного движения и придавая ему общенародный характер борьбы за отделение. 722
В декабре 1911 г. в Урге произошел переворот. Китайские губернаторы и чиновники были изгнаны. На съезде князей и высшего духовенства было декларировано отделение Монголии от Китая, на престол был возведен глава буддийской (ламаистской) церкви в Монголии богдо- гэгэн с титулом «многими возведенный». В руках богдо-гэгэна сосредоточилась как духовная, так и светская власть. Китайские власти признали автономию Внешней Монголии с тем условием, что монголам принадлежит право самим ведать только внутренним управлением страны и решать касающиеся их вопросы торговли и промышленности. Автономия Монголии не улучшила положения трудящегося монгольского народа. Араты продолжали по-старому находиться под гнетом феодалов. Аратские волнения не прекращались. В период первой мировой войны усилил свои притязания на Монголию японский империализм. Аппетиты Японии особенно разгорелись в период гражданской войны в Советской России 1918—1921 гг. В 1919 г. Япония сделала попытку оккупировать Монголию. Более того, используя белогвардейского атамана Семенова, Япония намеревалась создать под своим протекторатом «Великое Монгольское государство» от Байкала до Тибета. Японские планы были разрушены Красной Армией, успешно ликвидировавшей власть белогвардейцев на Дальнем Востоке. Япония попыталась захватить Монголию руками китайских милитаристов. В конце 1919 г. в Монголию были введены войска матерого японского агента аньфуиста6 Сюй Шу-чжэна, известного под кличкой «маленького Слоя». Последний подкупами и угрозами заставил монгольскую знать и верхушку духовенства подписать петицию китайскому президенту об отказе от автономии. Военный режим, введенный Сюй Шу-чжэном, восстановление отмененных в 1911 г. кабальных долгов китайским купцам, введение огромных налогов и натуральных повинностей на содержание оккупационных войск, реквизиции и т. п. — все это вызвало взрыв народного негодования и подняло на борьбу против японских ставленников население всей страны^ не ислючая и феодальные элементы. В это время в Урге создалась подпольная группа будущей Монгольской народно-революционной партии (МНРП), которая повела агитацию за установление связи с Советской Россией. Создателем партии был Сухэ-Батор. Заручившись поддержкой Советского правительства, монгольские революционеры развернули работу по сплочению народных масс на борьбу против интервентов. После свержения в Китае аньфуистского правительства и бегства Сюя Япония сделала ставку на изгнанных из России белогвардейцев. После захвата Урги наймитом Японии Унгерном в 1921 г. начались грабежи, погромы и жестокая расправа с мирным населением. Монгольские народные массы в ответ на репрессии повели борьбу против интервентов. Руководящей силой в этой борьбе явилась Монгольская народно-революционная партия. 1 марта 1921 г. на границе Монголии с СССР, в г. Маймачэне, состоялся первый съезд Монгольской народно-революционной партии, поставившей вопрос о создании в Монголии народно-революционной власти. 13 марта на совещании представителей партии, партизанских отрядов и населения было избрано временное народное правительство, руководимое МНРП. Временное правительство, будучи не в состоянии силами одной только Монгольской народно-революционной армии изгнать из страны белогвардейцев, обратилось к Советскому правительству за 6 Клуб Аньфу — партия китайских милитаристов, помещиков и крупных чиновников, послушных проводников влияния японского империализма. 723 46*
помощью. Советское правительство со своей стороны было заинтересовано в ликвидации белогвардейского очага в Монголии. Совместными усилиями Красной Армии и Народно-революционной армии Монголия была освобождена от белогвардейцев. После разгрома оккупантов встал вопрос об организации государственной власти. Решение вопроса о форме правления имело существенное значение для дальнейшего развития национально-демократической революции. В стране отсутствовал промышленный пролетариат, было еще сильно влияние лам на народные массы, не была сломлена власть феодалов. Все это определило характер государственного строя на первом этапе революции. Учитывая экономическую, политическую и культурную отсталость страны, Монгольская народно- революционная партия не могла сразу пойти на учреждение республики. 11 июля 1921 г. была временно установлена конституционная ограниченная монархия во главе с богдо-гэгэном, фактически же власть находилась в руках народного правительства. В течение короткого периода народная власть провела ряд важных мероприятий, направленных на укрепление государства и раскрепощение аратов. Земля была объявлена общественным достоянием, была аннулирована задолженность по иностранным займам Внешней Монголии, отменены феодальные повинности, ликвидирован институт взаимной ответственности внутри общины (круговой поруки). Правительство привлекло феодалов к уплате налогов, уравняло их со всеми аратами в праве пользования пастбищем, запретило взимать с населения насильственные поборы на религиозные нужды. В стране была организована торговая кооперация (Монценкооп). 27 октября 1921 г. состоялось открытие Малого хурала — первого в истории Монголии законодательного собрания представителей трудящихся масс. Хурал одобрил и утвердил все постановления и распоряжения правительства. Успешному осуществлению политики народного правительства способствовало установление дружественных отношений с Советской Россией. В 1924 г., после смерти богдо-гэгэна, народное правительство объявило Монголию независимой республикой, высшая власть в которой перешла к Великому народному хуралу (национальному собранию). Однако враги монгольского народа не унимались. Японские империалисты, утвердившись в Маньчжурии, организовали провокационные вылазки на границе СССР и МНР. Своевременная помощь Советского Союза расстроила агрессивные планы японского империализма. Действия Красной Армии совместно с Монгольской народно-революционной армией привели в августе 1939 г. к разгрому японских захватчиков у р. Халхин- Гола. При поддержке Советского Союза монгольский народ отстоял свою независимость. 14 августа 1945 г. между СССР и Китаем было заключено соглашение, в котором китайское правительство заявило, что оно признает независимость Внешней Монголии в ее существующих границах, если пле- бесцит монгольского народа выскажется за независимость. 20 октября 1945 г. в МНР состоялся плебесцит. Монгольский народ единодушно голосовал за государственную независимость МНР. Характеризуя путь развития Монгольской Народ- На ческотоС°с"рои-СТИ" ной Республики, можно говорить о следующих исто- тельства рических этапах. Первый этап развития Монгольского народно- демократического государства (1921 — 1940 гг.), включающий период от победы народной революции до ликвидации эксплуататорских классов и принятия новой конституции, явился по своему характеру этапом анти- лмпериалистической, антифеодальной революции. Она была антиимпе- 724
риалистической, так как была направлена против чужеземных угнетателей и ставила своей задачей национальную независимость монгольского народа. Она была антифеодальной, так как трудящиеся араты боролись против гнета светских и духовных феодалов своей страны. Первый этап был периодом возникновения и упрочения народной демократии. Народная власть в МНР, возглавляемая Монгольской народно-революционной партией, осуществляла функции революционно- демократической диктатуры рабочих и крестьян. Развитие производительных сил на этом этапе шло за счет укрепления индивидуальных аратских хозяйств и создания государственных и кооперативных предприятий в различных отраслях народного хозяйства. На втором этапе, начавшемся после 1940 г., Монгольское народно- демократическое государство, сохраняя, как и на первом этапе, в полной мере функции защиты страны от нападения извне, поставило главной задачей всех органов своего государства хозяйственно-организационную и культурно-воспитательную работу. На этом этапе началось успешное укрепление и дальнейший рост социалистического сектора в экономике страны, представленного государственными и кооперативными предприятиями в промышленности, на транспорте, в органах связи и в сельском хозяйстве; начался усиленный рост трудового подъема населения, выражающийся в социалистическом соревновании во всех отраслях народного хозяйства. Вместе с возникновением и развитием национальной промышленности появился в стране и рабочий класс. В результате ликвидации эксплуататорских классов в настоящее время в монгольском обществе остались лишь дружественные классы — рабочий класс и араты (крестьяне). Рабочий класс МНР стал ведущей силой монгольского народа в борьбе за социализм. XIV съезд Монгольской народно-революционной партии (июль 1961 г.) отметил, что Монгольская Народная Республика вступила в новый период своего развития, в период завершения строительства социалистического общества. Всемерное создание материально-технической базы социализма, превращение МНР из страны аграрно-индустриальной в индустриально-аграрное государство является основной дальнейшей задачей монгольского народа. АДМИНИСТРАТИВНОЕ ДЕЛЕНИЕ МНР делится на 18 аймаков — областей (см. таблицу); каждый аймак в свою очередь делится на сомоны — сельские районы. Столица МНР — город Улан-Батор, с населением 217.8 тыс. человек (по переписи населения на 5 января 1963 г.) — составляет самостоятельную административную единицу. Улан-Батор был основан в 1639 г., чтобы стать резиденцией главы ламаистской церкви в Монголии богдо-гэгэна. У русских ранее он был известен под именем Урга (искажение слова ергее — «дворец», «ставка важного лица»). Сами монголы до революции называли его Да хуре, или Йэхэ хуре («большой монастырь»), а иногда Богдо хуре («святой монастырь»). В прошлом это был город-монастырь. До 1779 г. монастырь был кочевым. В 1779 г. он закрепился на ныне занимаемом месте — на северном берегу Толы. До революции он оставался резиденцией главы буддийской церкви в Монголии — богдо-гэгэна. Вокруг монастыря выросли китайская торговая слобода, помещения административных учреждений, дома князей и чиновников. В 1924 г. Урга была переименована в Улан-Батор («красный богатырь»). Ныне этот город стал крупным политическим, культурным и промышленным центром МНР. В корне изменился весь внешний облик города, изменился классовый состав населения его, изменилась и вся жизнь города. Улан-Батор — современный город с широкими площадями и проспектами, ансамблем светлых многоэтажных зданий, асфальтированными магистралями и зелеными скверами, а также с центральной системой водопровода, канализации и теплофикации. Улан-Батор — не только административный и культурный центр 725
республики, но и промышленный центр и важный международный транспортный узел на Востоке* Он делится более чем на 40 районов. В центре города, вокруг площади имени Сухэ-Батора, расположен ряд новых зданий, в том числе здание Дома Правительства, с изящными колоннами. В строительстве города используются традиционные архитектурные, детали, которые сочетаются с современными постройками «общеевропейского» типа. Так, например, оформлена центральная площадь города. Перед Домом Правительства находится облицованная черным полированным лабродоритом усыпальница вождя монгольского народа Сухэ-Батора. В центре площади памятник Сухэ-Батору: на гранитной скале — всадник на вздыбленном, горячем степном скакуне, с простертой вперед правой рукой. Четырнадцать древнемонгольских львов, символ благородства и могущества, образуют его ограду. Это исконная монгольская традиция в скульптуре. Вокруг площади расположены здания Государственного университета, Государственного театра оперы и балета, гостиницы «Алтай», кинотеатра «Элдэб очир» и др. Несколько в стороне находится промышленный район города, в нем более 40 фабрик и заводов, которые производят больше половины всей промышленной продукции республики. От старой Урги остались своеобразные постройки бывших буддийских монастырей (один из них действует), белоснежные юрты кое-где соседствуют с современными зданиями. Они хотя и создают своеобразный колорит, все же не определяют лицо сегодняшней монгольской столицы. Аймачные и сомонные центры строились или заново, или путем реконструкции населенных пунктов бывших крупных монастырей. Обычно города являются административными центрами аймаков. Город Чойбалсан — административный центр Восточного аймака — расположен на берегу Керулена, промышленный, торговый и культурный центр на востоке страны; основан около 140 лет тому назад. Вначале это была ставка местного Административно-территориальное деление МНР Наименование аймака Год зования Число сомо- нов (1961 г.)| Название аймачного центра Население (в тыс. человек по переписи населения на 5 января 1963 г.) Ара-Хангайский . . Баян-Улэгэйский . Баян-Хонгорский . Булганский . . . Гоби-Алтайский . . Восточно-Гобийский Средне-Гобийский . Дзабханский . . . Убур-Хангайский . Южно-Гобийский . Сухэ-Баторский . . Центральный . . . Убсунурский . . . Кобдоский .... Хубсугульский . . Хэнтэйский .... Селенгинский . . . Восточный .... 1931 1940 1942 1938 1940 1931 1942 1931 1931 1931 1942 1931 1931 1931 1931 1931 1959 1931 25 20 22 19 21 15 19 24 26 15 18 25 20 18 26 19 12 13 Цэцэрлэг Олгий (Баян- Улэгэй) Баян-Хонгор Булган Юсун-Булак Сайн-Шанд Мандал-Гоби Улясутай Арбай-Хэрэ Далан-Дзадагад Барун-Урт Дзун-Мод Улангом Коб до Мурэн Ундэр-Хан Сухэ-Батор Чойбалсан 63.0 47.2 45.1 32.6 42.1 27.1 28.5 59.2 56.5 22.6 31.5 52.2 50.9 46.7 63.4 36.4 44.5 35.2 князя, вокруг которой затем выросли торговые ряды и обосновалось несколько монастырей. Сейчас в городе работают мукомольный комбинат, теплоэнергостанция, угольная шахта близ города, шерстомойка, предприятия пищевой промышленности. Рабочие составляют более 20% населения города. В последние годы построены новые здания музыкально-драматического театра, краеведческого музея, гостиницы, школы, массивы жилых домов, высажены тысячи деревьев. В Чойбал- сане находятся межаймачная больница с несколькими отделениями и лабораториями, педагогическое училище и горнорудный, сельскохозяйственный и медицинский техникумы и др. Город Чойбалсан — железнодорожный, авиационный и автотранспортный узел республики. 726
Рис. 129. 1 — город Улан-Батор; 2 — город Урга (старый Улан-Батор).
Город Цэцэрлэг — центр Ара-Хангайского аймака, образовался на месте торговой слободы, примыкавшей к крупнейшему монастырю Цзаин-Хуре. «Цэцэрлэг» в переводе с монгольского языка означает «сад», и действительно он превращается в город-сад. Цэцэрлэг имеет биофабрику, предприятия пищевой промышленности и промысловой кооперации. Из года в год вступают в эксплуатацию новые объекты промышленного, культурного и жилого строительства. Город Кобдо — центр Кобдоского аймака, расположен на р. Буянту, у северных отрогов Монгольского Алтая; основан в 1718 г. Современный Кобдо — экономический и культурный центр на западе Монголии. В нем выходит газета «Хеделмер» («Труд»), имеются промышленные предприятия, музыкально-драматический театр, построенный в старомонгольском архитектурном стиле, стадион и т. д. Город утопает в густой зелени. Город Улясутай — центр Дзабханского аймака, расположен среди отрогов Хангая. Он был основан в 1733 г. Сейчас Улясутай представляет собой современный город, застроенный капитальными домами. Город Улангом — центр Убсунурского аймака, раскинулся на месте древнего монастыря у подножия Красного Холма (отсюда происходит его название: улангом— «красный холм»). В его облике более заметно среднеазиатское влияние: глинобитные дома с плоскими крышами, глинобитные заборы. Город очень зеленый. Здесь развита перерабатывающая промышленность. Построены новые здания дворца культуры, школы-десятилетки, мельничного комбината и т. д. В городе имеется краеведческий музей. Население города многоязычно. Город Далан-Дзадагад — центр Южно-Гобийского аймака. Он быстро застраивается белокаменными зданиями административных учреждений, больниц, школ, библиотек. Здесь сооружен большой стадион, работает радиостанция. Город Мурэн — центр самого северного в МНР Хубсугульского аймака. Это , молодой растущий город. В нем есть клуб, библиотека, радиостанция, гостиницы, ; издается ежедневная газета, регулярно выходит литературный альманах «Волны Хубсугула», работает краеведческий музей. Город Сухэ-Батор — центр Селенгинского аймака, расположен на берегу Орхона, близ границы с СССР. Здесь находится пристань Селенгинского пароходства и станция железной дороги Наушки—Улан-Батор. Город Олгий — новый и растущий центр Баян-Улэгэйского аймака. ОСНОВНЫЕ ЗАНЯТИЯ Степи и горные пастбища издавна использовались монголами для выпаса скота. Из всех древних источников о монголах известно, что основным их занятием было кочевое скотоводство — разведение тавак хошу мал (буквально «скота-пятиугольника»): лошадей, овец, коз, крупного рогатого скота (в том числе сарлыков) и верблюдов. Изображение этих пяти видов животных на прежнем государственном гербе МНР подчеркивало большую роль скотоводства в народном хозяйстве республики. Следует подчеркнуть, что тысячелетней практикой монголов-скотоводов были выведены путем отбора породы животных, прекрасно приспособленные к суровому климату Монголии, и выработаны специфические приемы ведения скотоводческого хозяйства. Обширные монгольские степи, если не считать бедных растительностью Южного и Юго-Восточного Гобийского районов, представляют собой прекрасные естественные пастбища. Расстояние перекочевок и характер сезонных стоянок не везде одинаковы. Маршруты перекочевок определялись сезонностью пастбищ, которые делятся на весенние, летние, осенние и зимние. В районах Хангая благодаря обилию трав передвижение совершается на небольшие расстояния. Летние стоянки здесь располагаются в долинах рек, зимние же — в более высоких местах. В холмисто-равнинной степи недостаток трав вызывает передвижение на расстояние до 50 км от одной стоянки до другой, которые в летнее время располагаются в низких местах, около воды, в зимнее же время — преимущественно на южных склонах гор. В западных районах араты летом расселяются главным образом в высокогорных частях, недоступных в другое время, стремясь использовать корм этих мест, зимой же спускаются в нижний пояс гор. В южной полосе Хангая и восточных районах 728
араты летом располагаются в горах, а зимой откочевывают в бесснежные гобийские низины. Несмотря на богатый народный опыт монголов, до революции скотоводство находилось на крайне низком уровне и велось примитивным способом. Эта отсталость объяснялась главным образом социально-экономическим и политическим факторами. Система феодальных экономических отношений была основной причиной экстенсивного развития скотоводства. Феодалы, составлявшие 7.8% населения, владели 49.5% скота в стране, в то время как араты — 92.2% населения — имели 50.5% скота.7 Феодалам же принадлежали лучшие пастбища и водоемы. Феодалов и духовенство вполне устраивало пастбищное животноводство, потому что издержки производства по нему были минимальными. Затрата на рабочую силу была очень низкой. Араты пасли скот феодалов почти бесплатно. Развитие аратского единоличного хозяйства не имело никакой экономической перспективы. Монголы не знали ранее ни сенокошения, ни заготовки кормов на зиму, у них не строились загоны для защиты скота от мороза, дождя и хищных зверей. Равным образом не было ветеринарных и зоотехнических учреждений, отсутствовал специальный уход за молодняком, не было колодцев в тех районах, где не хватало воды. Скот круглый год находился на подножном корму. При низком уровне развития производительных сил только путем перекочевки араты могли прокормить и сохранить свой скот. Зимой для овец, коз, рогатого скота и верблюдов выбирались места малоснежные; для лошадей же были пригодны и местности с более мощным снежным покровом, так как своими крепкими копытами они могли разгребать глубокий снежный пласт. Единственное богатство монголов — скот — находился во власти стихийных бедствий. Поголовье и продуктивность скотоводства зависели от природных и климатических условий. Засуха и дзут были смертельным бичом для кочевников. Хара зуд (в переводе с монгольского «черная бескормица») наступал зимой, когда из-за отсутствия снега в безводной местности тысячами гибнет скот. В суровые зимы и особенно в весеннюю гололедицу, когда животные не могли добыть корм из-под снега или ледяного покрова, они обрекались на истощение и массовый падёж, начинался цаган зуд (т. е. «белая бескормица»). Случался туурайн зуд («копытный дзут»), когда от большого скопления животных пастбища бывали выбиты и наступала бескормица. Большое количество (до 50% и более) скота гибло также от эпизоотии: чумы, сибирской язвы, сапа, ящура и др. В таких случаях неустойчивое хозяйство скотоводов разорялось. Земледелие в Монголии не выходило из стадии зачаточного состояния. После победы народной революции 1921 г., в результате ликвидации в Монголии колониального и феодального гнета, было обеспечено развитие страны по некапиталистическому пути. Еще тогда в беседе с членами монгольской делегации во главе с Сухэ-Батором великий Ленин указывал, что «только из островков нового хозяйственного уклада, созданного под влиянием партии и правительства, сложится новая некапиталистическая экономическая система в аратской Монголии».8 В первые годы партия и правительство провели ряд революционных мероприятий. На первом, общедемократическом, этапе развития Монголии (1921 — 1940 гг.) в стране были ликвидированы феодальные отношения, уничтожена экономическая база феодализма, проведена национализация земли, которая лежала в основе раскрепощения аратства. Уже 7 Б. Ширендыб. Народная революция в Монголии и образование Монгольской Народной Республики, 1921—1924. М., 1956, стр. 8. 8 IX съезд Монгольской народно-революционной партии. Изд. «Современная Монголия», Улан-Батор, 1934, стр. 33. 729
в 1921—1924 гг. аратство было избавлено от крепостной зависимости, от уплаты долгов иностранцам-ростовщикам, были отменены феодальная система налогового обложения и все привилегии светских и духовных феодалов. Налоговая политика была направлена прежде всего на подрыв политических и экономических позиций крупных хозяйств светских и духовных феодалов и на поддержку мелких трудовых хозяйств. МНРП, строго учитывая специфические местные условия и опыт тысячелетнего ведения кочевого скотоводческого хозяйства, а также почти полное отсутствие земледелия, для ускорения развития производительных сил страны основное внимание уделила развитию животноводства. Правительство МНР с первых же дней своей деятельности, учитывая огромное значение животноводства в экономике, проявило особую заботу об организации в стране ветеринарно-зоотехнической службы, улучшении пород скота, заготовке кормов и постройке хашанов — утепленных загонов и укрытий для скота на зиму. На севере хашаны строили из лесоматериалов, а в степных и пустынных районах — из камня и глины. В безводных районах было начато рытье колодцев. На первых этапах развития производственного кооперирования аратских хозяйств существенное место занимала простейшая форма кооперации — товарищества (хотоны) по совместному выпасу скота, сенокошению, постройке хашанов и рытью колодцев, а в западных районах — по устройству орошаемых полей. В хотонах скот являлся частной собственностью каждого арата. Каждый член товарищества должен был личным трудом участвовать в работе и нести расходы пропорционально количеству скота. Объединения для пастьбы скота часто носили сезонный характер, т. е. на лето объединялись по уходу за одной группой скота, а на зиму — за другой. В то время еще не было объективных условий для массового кооперирования. Аратство еще не убедилось на опыте в преимуществах общественного хозяйства перед единоличным. Наряду с большим вниманием, уделяемым развитию социалистического сектора в сельском хозяйстве, государство проявляло большую заботу и о единоличных аратских хозяйствах. Передовым аратам, которые добивались высоких показателей в увеличении поголовья скота, предоставляли льготы, их окружали большим вниманием, дарили ценные подарки, присуждали премии и т. д. Наиболее значительным по удельному весу в народном хозяйстве и по численности занятого населения являлось свободное аратское хозяйство, которое быстро шло по пути превращения из натурального в мелкотоварное. Народная власть также стремилась к ограничению в сельском хозяйстве зарождающихся на базе мелкотоварного производства капиталистических элементов. Вслед за национализацией земли было проведено второе по сдоей значимости важное социальное мероприятие — широкое наступление на экономические позиции феодалов. В 1929—1932 гг. государство конфисковало скот и имущество значительной части крупных хозяйств феодалов и распределило этот скот и имущество среди аратов; эти меры подорвали экономическое положение светских феодалов и позволили снабдить скотом и инвентарем большую часть батрацких и бедняцких групп аратства. Однако для окончательной ликвидации старой системы хозяйства нужно было нанести удар и по церковным феодалам. Так как ламаизм глубоко укоренился в Монголии и долгое время пользовался значительным влиянием в массах, борьба с ламством была сложнее и требовала большой подготовительной работы. Необходимо было в первую очередь привлечь на свою сторону основную массу низших лам, являвшихся выходцами из среды аратства, тем самым изолировать контрреволюционную вер- 730
хушку, передать джасовый (монастырский) скот аратам для выпаса на договорных началах и т. д. Массовая конфискация скота и имущества крупных духовных феодалов была произведена в конце 30-х годов. МНРП на общедемократическом этапе революции проводила политику поддержки единоличных аратских хозяйств, одновременно поощряя простейшие аратские производственные объединения (ΑΠΟ), требовала строгого соблюдения принципа добровольности при кооперировании аратов, оказывая объединениям необходимую помощь (например, им отводили лучшие участки земли, предоставляли кредит на льготных условиях, их скот до 1940 г. не облагался налогом). К началу 40-х годов в МНР было уже около 100 аратских производственных объединений, которые вырастили кадры, имевшие некоторый опыт кооперирования в условиях кочевого хозяйства. К 1940 г. весь скот принадлежал аратам-единоличникам, аратским производственным объединениям и госхозам. В конце 30-х годов были созданы конно-сенокос- ные станции и госхозы. Конно-сенокосные станции возникли на базе оборудования 10 машинно-сенокосных станций, подаренных в 1937 г. монгольскому народу Советским Союзом. В последующие годы эти станции, занимавшиеся только заготовкой сена, стали преобразовываться в машинно-животноводческие станции. Тогда в стране было 12 животноводческих и земледельческих госхозов, оснащенных современной техникой. Госхозы были призваны внедрять новую технику, новую культуру б сельское хозяйство страны, готовить квалифицированных работников полеводства и животноводства. В результате аграрных преобразований к началу 40-х годов экономика аратов хедеепа (сельской местности) была представлена мелкотоварным и социалистическим укладами, а также зачатками капиталистического и незначительными элементами натурального хозяйства. Из них преобладал мелкотоварный уклад, но постепенно все большее значение приобретали социалистические формы хозяйства. К 1940 г. в Монголии были решены основные задачи общедемократического этапа революции. На втором, социалистическом, этапе революции (с начала 40-х годов) б МНР основной задачей стало социалистическое переустройство сельского хозяйства путем постепенного преобразования единоличных аратских хозяйств в крупные социалистические хозяйства. К 1955 г. в стране насчитывалось около 200 объединений. Аратские производственные объединения в хозяйственном отношении значительно окрепли. Все это предопределило коренные изменения в кооперативном движении. Складывались все условия для полного кооперирования сельского хозяйства. Сельскохозяйственные объединения (СХО) представляют собой добровольные организации, в которых общественные средства производства являются коллективной собственностью членов объединения. Продукция коллективного хозяйства распределяется между его членами согласно вложенному каждым из них труду. К 1960 г. была завершена в основном коллективизация аратских хозяйств. Трудовое аратство, убедившись в неоспоримых преимуществах коллективной организации труда, полностью встало на кооперативный путь ведения хозяйства. В связи с завершением кооперирования аратских хозяйств, осуществленного в соответствии с ленинским кооперативным планом и учетом особенностей развития МНР, во всей экономике страны одержали победу социалистические производственные отношения. Основное противоречие переходного периода было разрешено в пользу социализма. Теперь в социалистическом сельском хозяйстве сосуществуют государственный сектор в виде госхозов и машинно-животноводческих станций и кооперативный сектор в лице сельскохозяйственных объедине- 731
ний. Сельское хозяйство в МНР является основной отраслью народного- хозяйства и состоит из двух главных отраслей — традиционного скотоводства и успешно развивающегося земледелия. В настоящее время в Монголии насчитывается около 300 сельскохозяйственных объединений, свыше 30 госхозов и 40 машинно-животноводческих станций. На каждое объединение приходится в среднем 55 тыс. голов общественного скота ir 180 га посевов, а на один госхоз в среднем приходится 23 тыс. голов скота и 11 тыс. га посевов. После победы кооперативного строя главная задача заключалась в дальнейшем организационно-хозяйственном укреплении СХО, подъеме благосостояния их членов и повышении их материальной заинтересованности. С января 1960 г. члены СХО были полностью освобождены от уплаты налога и поставок государству молока со скота, находящегося в личном владении. До этого была изменена система заготовок сельскохозяйственных продуктов и значительно повышены заготовительные цены на сельскохозяйственные продукты. Каждое аратское хозяйство, состоящее в объединении, имеет собственные юрту, жилые и хозяйственные постройки, телеги, сбрую, мелкий сельскохозяйственный инвентарь и от 50 до 70 голов скота, в зависимости от районов страны: в Хангайской зоне (лесостепь) — 50 голов, а в Гобийской зоне (пустыня и полупустыня) — 70 голов. Сельскохозяйственные объединения становятся крупными социалистическими хозяйствами. Основой организации общественного производства в СХО является производственная бригада. Бригады создаются как животноводческие, по видам скота, так и комплексные, сочетающие в себе различные направления производственной деятельности, например выращивание молодняка и посев кормовых культур. По всем видам сельскохозяйственных работ устанавливаются нормы выработки и расценки в трудоднях. В основном сельскохозяйственные объединения перешли на денежную оплату труда. Это в свою очередь создает условия для внедрения хозрасчета в производство СХО. Из полученной сельскохозяйственной продукции часть вносится государству и создаются различные фонды (неделимые, фуражные, страховые и др.)* часть выделяется для продажи, остальная продукция распределяется между членами объединения по трудодням. Наряду с основной отраслью хозяйства — животноводством — сельскохозяйственные объединения занимаются земледелием, огородничеством и другими подсобными отраслями хозяйства. В Хубсугульском аймаке цаатан (тувинцы-тоджинцы) разводят также оленей. В последнее время в Монголии стали развиваться такие новые отрасли, как свиноводство, птицеводство и звероводство. Свиноводство и птицеводство развиваются главным образом в госхозах. Так постепенно преодолевается однобокость сельского хозяйства страны. На основе кооперирования аратских хозяйств впервые в республике было проведено межхозяйственное землеустройство. Если ранее административные границы устанавливали только для аймаков, то сейчас сельскохозяйственные угодья закреплены на вечное пользования за СХО и госхозами. Государство предоставляет СХО ссуды на заготовку кормов, приобретение сельскохозяйственного инвентаря и строительных материалов, породистых производителей и др. Денежные доходы кооперативов увеличились за 1959—1962 гг. в 3 раза, а денежная оплата труда кооперативов — в 2.3 раза. Машинно-животноводческие станции (МЖС) играют огромную роль в оказании материально-технической помощи СХО в повышении продуктивности скота, в развитии животноводства и земледелия. МЖС — это государственные сельскохозяйственные предприятия, которые выполняют 732
работы по заготовке кормов, электрострижке овец, искусственному осеменению скота, строительству хашанов, пахоте, внесению удобрений, севу и уборке зерновых, перевозке грузов и т. д. Они оказывают помощь в механизации всех трудоемких работ во всем сельском хозяйстве. Все МЖС имеют современную технику и являются рассадниками агро- и зоотехнических знаний в худоне. Они имеют крупные оседлые центры. Ведущее место в сельском хозяйстве по-прежнему занимает теперь его традиционная отрасль — животноводство; в нем занято 64% населения страны. Животноводство дает подавляющую часть продукции сельского хозяйства и является главным поставщиком сырья для многих отраслей промышленности и товаров для экспорта (74% экспорта страны). Первое место в экспортных статьях по стоимости занимает шерсть, второе — скот. Животноводство постепенно меняет свой экстенсивно-кочевой характер. Общее поголовье скота за годы народной власти увеличилось в 2.5 раза. В настоящее время по количеству скота на душу населения МНР занимает первое место в мире. В МНР на душу населения в среднем приходится около 30 голов скота. Первое место по поголовью занимают овцы — 52 %, второе козы — 25 %, затем лошади — 11 %, крупный рогатый скот — 8.3 %, верблюды — 3.7 %. Основную часть поголовья скота составляют овцы. В лесостепных и •степных аймаках наряду с местными грубошерстными овцами стали разводить овец с тонкой и полутонкой шерстью. Во всех аймаках МНР продолжают разводить в основном местных короткожирнохвостых овец. Они преобладают в хозяйствах большинства западных и юго-западных, а также гобийских аймаков. Местных курдючных овец разводят в основном в Баян-Улэгэйском аймаке, а также некоторых сомонах Убсунурского и Кобдоского аймаков. В Южных Гобийских аймаках, кроме местных монгольских овец, начали разводить смушковых овец. Козы в основном распространены в западных аймаках. Крупный рогатый скот наиболее плотно размещен в лесостепных, центральных и восточных аймаках, лошади — в центральной части степной зоны. Максимальное количество поголовья верблюдов сосредоточено в полупустынной зоне. Сарлыки наиболее распространены в северных горных районах республики. Проводится значительная работа по улучшению качества всех видов скота и увеличению его продуктивности. Это достигается улучшением породы местного скота, скрещиванием ввозимых из-за границы племенных животных с местными породами скота и другими мерами. Работа по племенному улучшению стада поставлена в центр внимания аймачных сельскохозяйственных управлений. В стране создано несколько десятков племенных станций и несколько сот пунктов искусственного осеменения. Идет работа по улучшению продуктивности местного монгольского крупного рогатого скота в госхозе «Тувшруулэх» Ара-Хангайского аймака и других госхозах. В настоящее время в республике имеется целая сеть стационарных ветеринарных учреждений. Ведется борьба с различными заболеваниями скота, организован ветеринарный надзор, проводятся профилактические мероприятия. Эпизоотии, типичные для дореволюционной Монголии, сейчас почти исчезли. К концу 1965 г. наряду с госхозами каждое СХО будет иметь свой ветеринарно-врачебный пункт, а каждая из животноводческих бригад — ветеринарно-фельдшерский пункт. Государство уделяет большое внимание механизации трудоемких процессов животноводческого хозяйства. Механизируются такие трудоемкие работы, как стрижка овец, заготовка кормов, дойка коров и т. д. Теперь каждая из МЖС оборудована электростригальными аппаратами. 733
В июле 1963 г. в Монголии создан новый Научно-исследовательский: институт животноводства АН МНР для развития животноводства на научной основе. Государство большое внимание уделяет важной проблеме создания в стране прочной кормовой базы, имеющей первостепенное значение дл# развития животноводства. В широких масштабах проводится сенокошение- на естественных лугах. Наряду с этим осуществляется заготовка силоса, посев различных кормовых культур и многолетних трав во всех аймаках, сомонах, СХО и госхозах. Из кормовых культур засеваются овес, кукуруза и некоторые многолетние травы. Природные условия многих аймаков обеспечивают получение высоких урожаев зеленой массы и зрелых початков кукурузы. Заготовляется и минеральный корм — хужир (соль). Заготовка сена (косьба, уборка, стогование и т. д.) в основном механизирована. Наряду с тракторными сенокосилками в некоторых местах применяется конная тяга. С интенсификацией сельского хозяйства (с развитием земледелия и сенокошения, созданием кормовой базы, строительством животноводческих помещений, улучшением водоснабжения) успешно решается вопрос перехода от кочевания к оседлости. Но переход монгольских аратов к оседлости, а также более высокое развитие сельского хозяйства вовсе не означают отказа от широкого использования естественных пастбищ. Пастбищно-отгонное животноводство по сравнению со стойловым содержанием скота требует значительно меньше труда и средств, так как подножный корм самый дешевый. Однако часто пастбищное животноводство наряду с положительными имеет свои отрицательные стороны, в частности недостаточное (неустойчивое) кормление скота зимой дает низкую продуктивность его. Поэтому нужна подкормка скота в зимне- весенний период. Это достигается теперь в Монголии в результате перевода животноводства на культурно-пастбищное содержание и кормление- скота. Следует сказать, что особо важное значение в сухом климате Монголии имеет водоснабжение. Особо чувствуется недостаток воды в южных районах. Теперь 64% пастбищных угодий в Монголии обеспечено водоисточниками. В водное хозяйство все больше внедряется передовая техника. Проводится обводнение безводных пастбищ путем строительства буровых и шахтных колодцев, обводнительных каналов, прудов и другие водохозяйственные мероприятия. Широко ведутся в стране как своими силами, так и с помощью других социалистических стран — Советского1 Союза, Венгрии и др. — гидрогеологические исследования грунтовых вод. С помощью советских специалистов за последнее время были проведены проектно-изыскательские работы на площади 144.3 млн га и составлен план обводнения пастбищ на 55.3 млн га в течение 10—15 лет. С 1957 г. венгерские специалисты ведут поисковые работы в пустынных районах страны. Ими пробурено 63 артезианских колодца, которые стали называться «унгаринными» (т. е. венгерскими). Сейчас на местах ведутся работы по созданию межаймачных строительных организаций по водохозяйственным мероприятиям, которые должны быть снабжены современным оборудованием и механизмами. К концу третьей пятилетки в стране будет 1.5 тыс. колодцев. Намечается сооружение оросительных систем на pp. Завхане, Байдраге, Онгийн-Голе и др., а также восстановление старых систем. В результате будет орошена до 16 тыс. га земли. Методы ведения животноводства в различных аймаках республики зависят от разнообразных местных условий. Так, например, в северных районах, где сосредоточены основные сенокосные угодья и есть лес, обе- 734
Рис. 130. — электродойка коров; 2 — в одном из цехов молочного завода
спечивающий хозяйственные постройки, развивается земледелие и осуществляется стойловое содержание скота в зимне-весенний период. В западных районах более целесообразно отгонное животноводство, β степной и полупустынной зонах используются пастбища в течение всего года с незначительной подкормкой скота в зимне-весенний период, стойловое содержание и пастбищная система там комбинируются (в зависимости от сезона, видов скота, величины стада и т. д.). Как указано выше, видную роль в скотоводческом хозяйстве МНР играют овцы, рогатый скот, лошади, козы и верблюды. В зимнее время овцы и козы с утра лежат в хашане, тесно сгрудившись; с наступлением тепла отара овец выгоняется на пастбища, где остается под присмотром пастухов до захода солнца. Верблюды пасутся без пастухов и только вечером подгоняются к юрте. Лошади зимой все время находятся на подножном корму и не подгоняются близко к юрте. В зимнее время в отдельных районах, особенно в Гоби, для табунов используются безводные пастбища, где отсутствие глубокого снегового покрова позволяет пасти табуны лошадей на большом расстоянии от места стоянок. Часто лошади нескольких владельцев соединяются до весны в один табун и пасутся объединенными силами. В быту и верованиях монголов наблюдается издревле идущее особое отношение к лошади. Среди животных, посвященных духам — хранителям скота, лошадь занимала первое место. Еще не так давно среди большого табуна можно было найти лошадь сетертей, посвященную божеству. Ее легко было отличить от других лошадей, она имела длинную гриву, в которую иногда вплетались лоскутки красной и желтой материи. На посвященной лошади мог ездить только ее владелец, и грива ее никогда не срезалась. В силу традиции араты неохотно используют лошадь и теперь для гужевого транспорта. Молодняк — ягнят и козлят, появляющихся в зимнее и весеннее время, — держат в л^вой половине жилой юрты, где их привязывают и подкармливают сеном. Сено дают также больным и сильно исхудавшим животным, иногда таким животным дают тарбаганий жир. Скот доят с восходом солнца, затем отправляют его на пастбище под присмотром мальчиков и девочек, которые пасут стада, объезжая их верхом на лошадях. Верблюды, несмотря на свою выносливость и неприхотливость, требуют весьма заботливого ухода, особенно в пути. Пускаясь в длинную дорогу с караваном, хозяин должен подготовить к этому животное, для чего в течение нескольких дней во время остановок на ночлег верблюдам дают весьма ограниченное количество корма и не дают питья. Зимой на местах ночлега каравана всегда расчищают площадки от снега, чтобы верблюды, ложась на землю, не простужались. Точно так же следят за тем, чтобы верблюды не ложились на ночь в сырых местах и в летнее время. Особой ловкости и сноровки требует ловля лошадей и верблюдов из табуна; она производится чаще всего всадником на лошади, при помощи арканов или длинной палки (урга) с привязанной на конце ее затягивающейся петлей из веревки или ремня. Обычно сидящий верхом на лошади человек быстро нагоняет намеченное животное и ловко набрасывает на его шею петлю. Молоком пользуются от всех пород скота, главный дойный скот — это коровы, сарлыки, хайныки (помесь крупного рогатого скота с яком), овцы, козы. Кобыл и верблюдиц доят мало, только в летние месяцы кобылье молоко употребляется для кумыса. В древние времена доением кобылиц занимались мужчины. Способы доения разных животных различны: так, 736
например, овец доят сзади, коров с правой, а кобылиц — с левой стороны. Перед доением к матке подпускают телят и жеребят и дают им отсосать немного молока. Лучшим молоком по густоте и количеству жиров считается сарлычье, вторым — овечье, затем следует коровье и козье. Нередко еще в силу старых традиций надоенное молоко, прежде чем вносить в юрту или употреблять в пищу, разбрызгивают ложечкой (цацал) по сторонам в качестве жертвоприношений небесным божествам. Навстречу подъезжающему важному лицу иногда в знак приветствия брызжут молоком. Для запряжки в телеги и верховой езды употребляются лошади, быки и яки. Верблюды употребляются главным образом для перевозки грузов во вьюках. Монгольский верблюд относится к виду двугорбых. У сытого и крепкого верблюда горбы твердые и стоят перпендикулярно, по мере исхудания горбы свисают набок. Поводком для верблюда служит волосяная веревочка (бурундук), которая одним концом привязывается к деревянной палочке (булъ), проколотой через носовой хрящ. Другой конец держат в руках или к чему-либо привязывают. По крику «сок-сок» верблюд ложится, по крику «хок-хок» встает. В представлениях и легендах монголов верблюд рисуется простаком, которого все другие водят за нос и обманывают. По одной из легенд, раньше у него имелись рога. Однажды на водопое к нему подошел олень и попросил одолжить ненадолго рога, чтобы сходить в гости. Марал надел верблюжьи рога и с тех пор больше не показывается. Однако верблюд не теряет надежды получить их обратно. Вот почему, говорят монголы, когда верблюд бывает на водопое, он вытягивает шею, вскидывает голову и оглядывается кругом после каждого глотка, как бы высматривая, не несет ли олень (марал) взятых «в долг» рогов. К числу важных продуктов скотоводства относится шерсть баранья и верблюжья. Стрижка баранов производится один раз в год (июнь— июль). Шерсть верблюдов собирается руками в период весенней линьки (в мае), когда она клочьями сваливается с животных. Из шерсти приготовляется войлок для юрт, веревки, нитки, мешки и пр. Кожи и волос животных также идут для хозяйственных нужд. Из овчины изготовляется зимняя одежда, кожа рогатого скота идет на ремни, обувь, кожаные мешки и др., из волос вьют веревки для юрт и арканов. Особенно ценится волос сарлыков. К числу необходимых в хозяйстве аратов побочных продуктов скотоводства относится аргал — сухой конский и коровий помет, который употребляется как топливо, а в измельченном виде как подстилка для скота в зимнее время. Ввиду отсутствия лесов на значительном пространстве страны аргал является преобладающим видом топлива (употребляется только коровий и конский помет, а верблюжий и овечий помет для этого не годится). Заготовка аргала на зиму производится летом; обычно в ней принимают участие женщины, дети и старики. Для сбора служат особые корзинки (араг) четырехугольной формы, которые забрасывают на плечи и удерживают левой рукой за веревку, привязанную к бокам корзины. Высохший на солнце аргал подхватывается с земли граблевидной лопаточкой (савар) и перебрасывается в корзину. Собранный аргал укладывается в кучи. Ранее аргал в большом количестве заготовлялся аратами для ставок князей и сбор его представлял одну из тяжелых трудовых повинностей аратов. Многовековое занятие скотоводством выработало у монгола-кочевника зоркий глаз, наблюдательность, выносливость, умение ориентироваться на местности, предсказывать погоду и определять направления ветров, ^знание местных кормовых трав и водопоев, умение комплектовать табуны лошадей, отары овец, стада, крупного 47 Народы Восточной Азии 737
рогатого скота и управлять ими при выпасе, перегонах, разбираться в поведении скота в снежную пургу и в дождливую погоду. Монгол-скотовод может безошибочно узнать свою лошадь в табуне или овцу в отаре, он может по едва уловимым признакам разыскать местонахождение своего стада. У дэрбэтов со скотом связано много древних традиций и примет. Золу из очага никогда не -выбрасывают навстречу идущему домой скоту; чтобы путь был счастлив, перед тем как садиться на лошадь, дэрбэт льет несколько капель молока на левое стремя. Когда он выезжает, то обязательно объезжает вокруг юрты, по ходу солнца — «вращается по солнцу», говорят дэрбэты. Мужчины-дэрбэты не слезают с коня у левой стороны юрты и не привязывают коня с этой стороны, а обязательно должны слезать у правой стороны юрты и с этой же стороны привязывают коня. Женщины поступают в этих случаях наоборот. Возраст домашних животных выражается особыми терминами, например: унаган — «жеребенок по первому году», даган — «жеребенок по второму году», шудулен—«по третьему году», гунан — /хэр—«трехлетний бык», гунаджин — «трехлетняя корова», и т. д. Монголы подразделяют скот на халун хошу мал — «животных с горячим дыханием» (или носом) и хитан (или хуйтен) хошу мал — «с холодным дыханием». Наиболее почетным считается скот с горячим дыханием, к нему относят лошадей и баранов; верблюды, козы и крупный рогатый скот обладают холодным дыханием, мясо их считается охлаждающим, мало полезным для человеческого организма; больным никогда не дают мясо этих животных. Мясо же барана и лошади считается полезным, согревающим. Лучшим угощением считается мясо барана. г. Исторические источники говорят о том, что на- Земледелие \τ Г „ селение Монголии с земледелием знакомо с древнейших времен. Еще в XIII в. китайский путешественник Чан Дэ видел в Монголии посевы пшеницы, ячменя и проса. В западной части Монголии есть места (например, в Убсунурском аймаке), где, по данным археологов, люди занимались земледелием около 2000 лет назад. Интересно отметить, что в западной части МНР, в районе р. Кобдо и оз. Хара-Ус-Нур, в настоящее время идет работа по восстановлению древнего оросительного канала — сооружения древних ирригаторов, — который был построен около 1300 лет назад, во времена тюркского каганата, когда, по-видимому, в этом районе жили земледельческие племена. Сейчас канал на расстоянии нескольких десятков километров восстановлен и дает воду полям сельскохозяйственных объединений. Среди монгольских аратов до революции земледелием в незначительных размерах занимались некоторые группы западной ветви монголов (дэрбэты, байты, захачины). Исторические данные свидетельствуют о том, что на заселенных ныне местах они занимались земледелием уже с конца XVII в. с целью обеспечения пограничных военных гарнизонов. В старой Монголии земледелием и огородничеством занимались также китайцы в бассейне pp. Селенги, Хары, Орхона и частично в северовосточных, пограничных с СССР районах. Раньше у большинства монголов считалось большим грехом не только сеять хлеб, но и «ковырять» землю, что былс* связано с религиозными предрассудками. Пахотные земли в Монголии не занимали сплошной территории, а в виде небольших участков встречались по долинам рек, горным падям, среди полупустынных пространств. Более крупные участки расположены в Кобдоском, Убсунурском, Булганском, Селенгинском и Центральном аймаках. Основные культуры — просо, пшеница, ячмень, овес. Для орошения полей в западных районах пользовались и пользуются системой арыков. У дэрбэтов, например, под Улангомом вода для орошения отводится по каналам из спускающихся в долины горных речек. Каналы проводят коллективно, длина их доходит иногда до 20 км. Техника земледелия была очень примитивной. Перед вспашкой для удобрения полей дэрбэты держали на них скот. Пахали сохами, в которые впрягали быков или верблюдов. К сохе прикреплялся железный сошник (анжисны хошу у). 738
?Кали серпами (хадуур), которые по форме напоминают скорее косу для сена. Обмолот велся при помощи прогона по снопам быков или лошадей, для чего выбирался участок с твердой почвой, посредине его вбивали столб, к которому привязывали ведущую лошадь или быка, остальных животных привязывали друг к другу за шею цугом и погоняли по кругу. Веяли на ветру, подбрасывая зерно вверх лопатами. При употреблении зерен в пищу дэрбэты поджаривали их в чаше, затем размалывали каменными зернотерками или толкли в деревянных ступках (уур), выдолбленных из целого куска дерева. В настоящее время в Монголии большое внимание уделяется развитию земледелия, которое энергично стало осуществляться с 1960 г., с помощью Советского Союза, за счет освоения целинных земель (атар гагар). Оно позволяет создать условия для полного разрешения зерновой проблемы в МНР. Монгольская Народная Республика уже обеспечивает потребность населения в хлебе и экспортирует его за границу. Решение проблемы земледелия создает благоприятные условия для перехода аратских хозяйств к оседлости. Интересно сравнить размеры посевных площадей в Монголии за 20 лет, В 1941 г. посевные площади Монголии занимали 26.6 тыс. га, в 1962 г. они составляли уже более 400 тыс. га, а валовой урожай зерна в 1962 г. составил 20.4 млн пудов (327 кг на душу населения). Основные зерновые культуры — пшеница, овес, рожь, ячмень, просо и др. (почти 80% площадей зерновых приходится на долю пшеницы). Выращиваются картофель и овощные культуры: капуста, лук, морковь, свекла и др. Организованное в долине Онона и около Улан-Батора овощное хозяйство снабжает овощами население городов. В настоящее время МНР удовлетворяет свои потребности в овощах и картофеле собственным производством. Большое значение приобретает расширение посевов высокоурожайных формовых культур (кукуруза, суданка, сахарная свекла, кормовые бобы, горох). Широкое распространение получает производство лубяных и масличных культур (конопля, лен, подсолнечник). Весьма интересно отметить, что достигнуты большие успехи в опытном садоводстве в Монголии. В будущем намечается расширение его в различных зонах республики. В некоторых западных аймаках есть первые результаты выращивания яблок, арбузов и т. д. В Кобдоском аймаке выращиваются арбузы прекрасного вкуса. Общая площадь под плодово- ягодными насаждениями к 1965 г. будет составлять примерно 600 га. Характерно, что монгольское земледелие с самого начала стало развиваться на высокой материально-технической базе. Основные виды земледельческих работ — пахота, сев, боронование, уборка урожая в госхозах, машинно-животноводческих станциях и в некоторых сельскохозяйственных объединениях — полностью механизированы. В сельском хозяйстве МНР ныне работает около 6 тыс. тракторов, 2 тыс. комбайнов и тысячи других сельскохозяйственных машин. В развитии земледелия ведущую роль играют госхозы: они в основном осваивают целину, в 1960 г. ими было засеяно около 80% всех пахотных земель республики. Теперь госхозы превратились в крупные, многоотраслевые, рентабельные хозяйства. Большинство госхозов земледельческие или земледельческо-животноводческие. На один госхоз в среднем приходится более 11 тыс. га посевов, около 100 тракторов, примерно 40 комбайнов и около 23 тыс. голов скота. Все госхозы электрифицированы, имеют ремонтные мастерские. В Хархоринском госхозе, в долине Орхона, впервые в Монголии построена гидроэлектростанция. Центры госхозов превращаются в крупные населенные пункты. Это имеет не только хозяйственное, но и большое культурное значение. 739 47*
Социалистическая организация труда позволяет с каждым годом повышать культуру земледелия и урожайность зерновых. Это достигается применением современных агротехнических приемов и повышением плодородия почвы. Обработка сортовых семян перед посевом, применение различных удобрений обработка паров и зяби, раздельная уборка хлеба, перекрестный и узкорядный посевы и т. д. широко применяются на полях Монголии. Важное значение имеют способы орошения, так как земледелие в некоторых засушливых районах республики, как и освоение новых посевных площадей, зависит от орошения. Для орошения полей в западных районах пользуются системой арыков. У дэрбэтов, например, под Улангомом вода для орошения отводится по каналам из стекающих в долины горных речек. Каналы проводятся коллективно. Длина их доходит иногда до нескольких десятков километров. В Хархоринском госхозе проложена ирригационная сеть в 400 км, что дает возможность оросить 8 тыс. га земли. В процессе овладения современной сельскохозяйственной техникой резко повысилась техническая грамотность и общий культурный уровень монголов. Растут национальные кадры агрономов и механизаторов-трактористов, комбайнеров, механиков и т. д. Нельзя не отметить, что современные араты, бывшие скотоводы-кочевники, являются не только передовыми животноводами, но и механизаторами — новаторами производства. Большую помощь в освоении земель и подготовке кадров механизаторов и других специалистов из среды аратов оказывают советские специалисты сельского хозяйства. Они делятся с монгольскими друзьями своим богатым опытом. В области земледелия основная задача состоит во всемерном повышении урожайности полей. В этом деле должны оказать и оказывают важную помощь сельскохозяйственные опытно-научные станции и созданный в июле 1963 г. в Зунхаре Монгольский научно-исследовательский институт растениеводства и земледелия АН МНР. Они разрабатывают научно обоснованную систему земледелия применительно к конкретным условиям каждого хозяйства в различных аймаках, определяют правильную структуру посевных площадей — одним словом, дают ответы на конкретные вопросы развития земледелия. За выдающиеся успехи в научно-исследовательской работе и за выведение нового высокоурожайного сорта пшеницы «Орхон» присуждены Государственные премии за 1963 г. научным сотрудникам Зунхаринского института растениеводства и земледелия. Орхонский сорт пшеницы по всем своим биологическим и хозяйственным показателям превосходит другие местные сорта. Урожайность его составляет 29.3 ц с 1 га. Сорт «Орхон» стойко переносит засуху, мало осыпается и не стелется. Чистый вес одного зерна составляет 760—850 мг. В засушливых зонах оно созревает в течение 89—97 дней и очень мало подвергается таким заболеваниям, как пыльная и твердая головня. Сорт «Орхон» не уступает отборным заграничным сортам. Развитие земледелия и механизация сельскохозяйственного производства влияет на бытовой уклад монголов. Созданы условия для перехода к оседлости значительной части населения. Государство оказывает помощь в переходе к оседлости, которая позволит улучшить организацию производства и быта аратов. Переход к оседлости — сложное явление. Он означает ломку веками сложившихся привычек, нравов и обычаев монголов и решается постепенно в ходе переустройства хозяйственной деятельности. Проблема перехода от кочевого образа жизни к оседлости непосредственно связана с вопросами развития земледелия, роста технической оснащенности машинно-животноводческих 740
станций, создания устойчивой кормовой базы для скота, а также помощи со стороны государства в строительстве производственных и бытовых помещений. Теперь проблема перехода монгольских аратов к оседлому образу жизни успешно решается, так как уже есть все предпосылки к этому. Создаются оседлые центры в виде центральных усадеб в госхозах, GXO и их производственных бригадах. На центральных усадьбах и в центрах бригад имеются и строятся жилые дома, административные здания, клубы с кинопередвижками, школы, больницы, зооветеринарные пункты, библиотеки, бани, детские ясли и сады, магазины и т. д. Большая часть СХО электрифицирована. Охота и рыболовство — подсобная отрасль в хо- °ef°Ta тв зяйстве монголов. Охота была известна у них с древнейших времен. В настоящее время она имеет промысловый характер. В Монголии охотятся главным образом на тарбаганов (сурков), антилоп (дзеренов и сайгаков), белок, лисиц, волков, хорьков, горных баранов (архаров), маралов (изюбрей), кабанов, медведей, соболей, рысей, диких кошек (манул) и т. д. В пустынных районах Монголии обитают редчайшие животные, вовсе исчезнувшие в других странах: дикие ослы — куланы, антилопы — джейраны {харасулъту), горбоносая сайга, дикие лошади (тахъ, лошадь Пржевальского), дикий верблюд (хабтагай), гобийский медведь-отшельник и т. д. В старину основным охотничьим орудием служили лук и стрелы. Стрелы были различных форм, с железным наконечником. Их носили в специальном колчане (саадаг), сделанном из кожи. Ранее на крупных животных ставили самострелы. Лук и стрелы для них делали из лиственницы, тетиву — из спинной части бычьей кожи. Теперь охотятся с ружьем, ставят капканы и силки; волков и лисиц травят иногда стрихнином. Ружье ставится на деревянную опору-сошку в виде развилки. Для привлечения марала употребляются дудки, а для козуль — свистульки из коры, бересты и травы. Традиционным и излюбленным способом охоты у монголов является гоньба зверя верхом на лошади, в этом виде охоты они проявляют исключительное мастерство. Широко распространена среди казахов, живущих в западной части МНР, охота с беркутом на хищников (на лисиц, волков). Беркуты специально приучаются к ней; хорошие беркуты пользуются славой. Опытный беркут может смело напасть на волка, а два беркута легко справляются с крупными волками. Интересна охота на сурка (тарбагана). Нередко можно видеть, как охотник за тарбаганом в яркий солнечный день ловко подкрадывается к нему, держа в одной руке ружье, а в другой — белую махалку, сделанную из хвоста яка. Любопытное животное, сидя перед норой на задних лапках, внимательно следит за движением охотника и подпускает его на близкое расстояние. В старое время охотник, прежде чем выстрелить, повторял про себя несколько извинительных слов перед животным, что связано с наличием тотемистических пережитков. Добывают сурка также капканами, выкуриванием из нор и раскапыванием нор. При охоте на тарбагана халха-монголы нередко надевают специальный костюм. Он должен состоять из халата и штанов обязательно белого цвета, шьется из замши; иногда для этой цели просто выворачивается мехом вверх барашковая шуба, на ноги надевают меховые сапоги, на голову — белую войлочную или меховую шапочку, обязательно с длинными, торчащими ушками. Употребление особого охотничьего костюма только при охоте на тарбагана указывает на древние традиции, связанные с этим животным, возможно тотемного характера, тем более, что по монгольским легендам считается, что тарбаган некогда был человеком. Многие монголы Барги не охотились на тарбагана и преследовали охотника, осмелившегося его убить. Охотники-араты стараются бить тарбаганов осенью, так как в это время у тарбаганов мех пушистый и блестящий. Во время сезона охоты на тарбаганов организуются специальные бригады в 8—10 человек. Шкурки сурка составляют существенную статью экспорта. В Монголии добывается несколько миллионов шкурок тарбаганов в год. Мех тарбагана пользуется 741
большим успехом на мировом пушном рынке, так как его можно выделывать под высокоценные меха (под выдру, под енота и т. д.). Тарбаганий жир очень ценится у монголов, он не застывает при сильных морозах. Мясо тарбагана употребляют в пищу. Существует оригинальный способ приготовления тарбаганьего мяса, а именно: ранней весной, когда шкурка не представляет большой ценности, ее не снимают, а, вынув внутренности зверкка, тушку набивают раскаленными камнями и засыпают в ямке горячей золой. Тушеное таким образом мясо представляет вкусное блюдо. Волки и лисицы добываются только ради меха, их травят стрихнином и ловят капканами. За маралами, антилопами и горными баранами охотятся с ружьем, нередко большими- артелями. У антилопы сайгака очень вкусное мясо, а рога самцов издавна славятся своими целебными качествами. Ранее молодые, не окостеневшие рога (панты) маралов экспортировались в Китай. В настоящее время монгольским правительством ведется борьба с хищническими методами охоты, устанавливаются сроки охоты и в некоторых местах организуются заповедники. Особое внимание уделяется сохранению редчайших животных. В монгольском экспорте пушнина занимает значительное место. Несмотря на обилие рыбы в реках и озерах, рыболовство у монголов (за исключением дархатов) было совершенно не развито. Большинство монголов не только не ест рыбы, но и испытывает к ней брезгливое чувство. Корни этого кроются в древних тотемических представлениях, которые прослеживаются в монгольской мифологии. Точно так же монголы не едят птицы и не охотятся за ней. Рыболовство в Монголии — новая отрасль хозяйства. В озерах и реках Монголии водятся окунь, осетр, таймень, хариус, линь, ленок, щука и т. д. Создаются предприятия для переработки рыбы. В Буир-Нуре создано первое в Монголии большое рыбопромысловое предприятие. На оз. Цаган- Нур построен рыбкомбинат. С большим успехом идет акклиматизация и разведение байкальского омуля в оз. Хубсугул. Рыба идет в основном на экспорт. Из предметов домашнего производства в сельских Домашнее производ- раионах широко распространено производство вой- ство и ремесло г г г г г г ^ лока и обработка кожи. Войлок, изготовляемый из бараньей шерсти, широко используется в быту кочевого населения. Он служит для покрытия юрт, из него изготовляются подстилки на кровати и для сиденья в юрте, потники под седло, шьются зимние чулки и мешки для хранения соли и другие предметы. Искусные мастера войлока получают тончайшие его сорта, отличающиеся белой окраской, мягкостью и прочностью. Для его изготовления требуется тщательная сортировка шерсти, взбивание ее, правильная раскладка и равномерное валяние. Для изготовления войлока шерсть сначала тщательно взбивается, для этого она раскладывается на кожу или палатку, затем ударами палки или тонких прутьев взбивается. В некоторых районах шерсть взбивают тетивой лука. Затем шерсть раскладывают на старый войлок или кожу и смачивают ее водой. Далее весь этот настил накручивается на деревянный вал, который затем сверху обертывается кожей и обвязывается посредине веревками или ремнями, к концам вала прикрепляются длинные веревки, свободные концы которых привязываются к седлу лошади. Седок, разъежая взад и вперед по степи, может в течение дня скатать прекрасный войлок. Кроме войлока, из шерсти изготовляют нитки и веревки. Для прядения ниток употребляется главным образом верблюжья шерсть. Женщины прядут шерсть без прялок, они обычно в левой руке держат пучок шерсти, а в правой — веретено. Пряслице делают в виде деревянного кружка, а иногда из камня. Шерстяные нитки идут для шитья шуб и стежки войлочных изделий: шэрдэков — подстилок для сиденья, войлочных покрышек для дверей и др. 742
К числу распространенных домашних производств относится и выделка шкур и кожи. Из них изготовляются шубы, обувь, чепраки, сосуды для квашеного молока и кумыса. При выделке овчин, как можно видеть на западе страны, они смазываются костным жиром или остатками (бозоин шар ус) от перегонки водки из кислого молока и разминаются палками или на ручных мялках. После того как овчина сделается мягкой, ее коптят. Для этого в яме разводится огонь из аргала, над ней делается конус из деревянных палок, на который набрасываются одна на другую овчины шерстью вверх. Все овчины накрываются сверху наглухо войлоком, для того чтобы дым не выходил. После копчения их снова несколько раз смачивают бозоин шар ус и в дальнейшем, разостлав на траве, отмывают много раз водой загрязненную шерсть. Кожа рогатого скота, употребляемая для обуви, ремней, посуды, мешков и пр., предварительно размачивается в воде. Отдельные монголы занимались кузнечным ремеслом, изготовлением каменных ручных жерновов (дэрбэты), производством чеканных серебряных и металлических предметов и костяных изделий. В дореволюционной Монголии ремесло было мало развито, оно находилось в руках отдельных кустарей-ремесленников, изделия которых удовлетворяли потребности внутреннего рынка. Промысловая кооперация, выпускающая предметы широкого потребления, была создана только после революции. Первые кустарно-промысловые предприятия были организованы в 1924 г., они объединились Монгольским центральным кооперативом (Монцен- кооп). В 1931 г. был образован самостоятельный кустарно-промысловый союз. Араты кустари на добровольных началах объединяются в промысловые артели. Кооперативную социалистическую собственность артелей составляют обобществленные и приобретенные ими средства производства, готовая продукция и доходы. Членами артели могут быть все граждане, достигшие 16 лет. Промартели входят в состав местного союза или непосредственно Центрального совета промкооперации. Большое место занимают в промысловой кооперации артели деревообделочные, пошивочные, металлообрабатывающие. Создаются также артели по добыче соли, производству строительных материалов, изготовлению изделий из камня, кости (шахматы, шашки) и др. Главными пунктами объединения являются аймачные и.сомонные центры, где члены артелей переходят к оседлому и полуоседлому образу жизни. В артелях участвуют как мужчины, так и женщины. Обращает на себя внимание то, что некоторые старые традиции в разделении труда по полу продолжают сохраняться и в новых объединениях; так, например, в пошивочных и сапожных артелях работают исключительно женщины, и только изредка в качестве закройщиков сапог или портных мужского платья, можно встретить мужчин. Продукция артелей через магазины кустпрома и потребительской кооперации поступает главным образом на продажу населению своих аймаков и сомонов. Ассортимент изделрш в основном отвечает повседневным бытовым нуждам аратов. Здесь изготовляются решетки — основы юрт, столы, кровати, сундуки (абдр), двухколесные телеги, бочки для маслозаводов, бочонки для воды, седла, сбруя. Металлообрабатывающие артели из железа и жести изготовляют ножи, пилы, печки, трубы, замки, ведра, банки для экспорта тарбаганьего жира, стремена, трубки для курения и др. В пошивочных, сапожных, валяльных и вязальных артелях изготовляется верхняя монгольская одежда (дэль), рубашки, шапки, европейского покроя костюмы, монгольские сапоги (гутулы), валенки; из шерсти вяжут 744
шарфы, фуфайки, береты, чулки. Кожевенными артелями изготовляются также чепраки (гулюмы) для седел, выделываются из коровьих шкур подошвы для обуви и ремни. Производственная кооперация еще играет значительную роль в обеспечении населения предметами широкого потребления. За годы народной власти в Монголии создана Промышленность промышленность, становящаяся важной отраслью народного хозяйства. Из аграрной страны Монголия превратилась в аграрно-индустриальную. До революции 1921 г. в Монголии не было промышленности и не было рабочего класса. Переработка продуктов животноводства — обработка кожи, выделка овчин, катание войлока, а также кузнечное и столярное ремесло и другие виды производства — носили кустарный характер и обслуживали внутрихозяйственные потребности монгольского населения. Собственно монгольскими промышленными предприятиями являлось небольшое количество угольных плахт в урочище Налайха. В отдельных районах страны (бассейн pp. Про, Хары и др.) иностранные капиталисты хищнически занимались добычей золота и драгоценных камней, им принадлежали также мелкие кустарные предприятия по первичной обработке шерсти и кожи, столярные, слесарные, кузнечные и другие мастерские. Страна целиком зависела от ввоза промышленной продукции из других стран. Одной из основных задач Народного правительства было создание национальной промышленности, однако отсутствие достаточных средств и квалифицированных рабочих создавало большие трудности на этом пути. Существенную помощь в создании монгольской национальной промышленности с первых же лет монгольской революции стал оказывать Советский Союз. Создание национальной промышленности было намечено в решениях III съезда МНРП и I Великого народного хурала МНР (1924 г.). Промышленность Монголии создавалась с самого начала как фундамент социалистического сектора народного хозяйства. В создании промышленности можно выделить два этапа, обусловленнных конкретно-историческими особенностями страны. На первом этапе (1921 —1940 гг.) развивалась в основном легкая и пищевая промышленность, а также были заложены основы энергетической промышленности. В 1920-х годах развернулась стройка современных предприятий, занимающихся переработкой различных видов животноводческого сырья. К 1933 г. в Улан-Баторе вступили в строй механический и кирпичный заводы и электростанция, лесопильный завод на р. Иро и другие предприятия. В 1931 г. началось строительство самого крупного в Монголии предприятия легкой и пищевой промышленности — Улан- Баторского промышленного комбината и в 1934 г. было закончено его строительство. Это предприятие впоследствии стало кузницей кадров социалистической промышленности. В те же годы вступила в строй Хат- хыльская шерстомойная фабрика. Успешное развитие легкой и пищевой промышленности требовало создания основ топливно-энергетической промышленности. Значительно были расширены и механизированы угольные копи в Налайхе. Были созданы новые угольные шахты — в районе Югоцзыря, Ундэр-Хане, Сайн-Шанде и в других местах. В Улан-Баторе в 1939 г. был создан единый энергокомбинат, в аймаках вступали в эксплуатацию небольшие электростанции. На первом этапе в республике также стали развиваться отдельные зачатки металлообрабатывающего производства (в 1928 г. создан механический завод с чугунолитейным цехом), промышленность строительных 745
материалов, полиграфическая, золотообрабатывающая отрасли промышленности. Так, в государственном секторе народного хозяйства за 1921 — 1940 гг. были созданы основы монгольской промышленности. На втором социалистическом этапе монгольской революции ('с 1940 г.) успешно развивается промышленность Монголии. Партия и правительство уделяют развитию промышленности огромное внимание. Размер капиталовложений в промышленность в 1960 г. возрос в 16 раз по сравнению с 1941 г. С 1940 по 1960 г. (за 20 лет) валовая продукция промышленности увеличилась в 7.5 раза. Производство отдельных видов промышленной продукции на душу населения в 1960 г. возросло в следующих размерах по сравнению с 1940 г.: электроэнергии — в 7.2 раза, угля — в 2.8 раза, крипича — в 27 раз, шерстяных тканей — в 4 раза, обуви кожаной — в 3.3 раза. Развитие промышленности ведет к изменению ее доли в экономике страны. Если в 1940 г. удельный вес продукции промышленности составлял 17% всей валовой продукции народного хозяйства, то в 1960 г. он достиг 34.4%. Пищевая промышленность в настоящее время дает свыше 40% всей промышленной продукции. Развиваются различные отрасли пищевой промышленности, такие как маслодельная, молочная, мясоперерабатывающая и т. д. В аймаках сооружены сотни маслозаводов и сепараторных пунктов. Раньше Монголия не производила товарного сливочного масла, а сейчас она его экспортирует. Улан-Баторский промкомбинат — наиболее крупное предприятие, перерабатывающее сельскохозяйственные продукты. В него входит целый комплекс заводов и фабрик, оснащенных новейшей техникой. Здесь имеются шерстомойная, суконная, камвольная, валяльно-войлочная, обувная, шорная и текстильная фабрики, овчинно-шубный, кожевенный, хромовый, шевровый заводы и другие производства. Промкомбинат выпускает и войлок, различные шерстяные ткани, драп, сукно, обувь всевозможных моделей, валенки, прекрасные одеяла из верблюжьей шерсти, пальто, сумки и т. д. Его изделия становятся важной статьей экспорта. Комбинат непрерывно расширяется. По мере роста комбината отдельные цеха его выделялись в самостоятельные новые предприятия. Улан-Баторский молочный завод в сутки перерабатывает десятки тонн молока и сливок. На нем механизированы и автоматизированы все технологические процессы. Он выпускает пастеризованное молоко, кефир, сливки, сливочное масло, творог, сырки, мороженое и другие молочные продукты. Около Улан-Батора работает крупный мясокомбинат, оборудованный современной высокопроизводительной техникой. На базе полуфабрикатов комбината работают, кроме колбасного завода, предприятия по изготовлению консервов, мыла, костяных изделий и пр. Значительная часть продукции мясоперерабатывающей промышленности идет на экспорт. Теперь пищевая промышленность МНР представлена мясным, маслодельным, хлебо-кондитерским, спирто-водочным, рыбным и другими производствами. В Улан-Баторе работает также кондитерская фабрика, в Сухэ-Баторе — молокозавод, во многих районах республики — производство хлебо-кондитерское, колбасное и др. В последние годы в республике появилась одна новая отрасль пищевой промышленности — мукомольная. Вступили в строй действующие мельничный комбинат им. XXII съезда КПСС в Улан-Баторе (25 тыс. τ муки в год) и ряд других механизированных мукомольных предприятий в аймаках. Монголия сейчас полностью обеспечивает потребность населения в муке за счет собственного производства. Все процессы производства в мукомольной промышленности механизированы. В последние годы в стране успешно развивается также энергетическая, каменноугольная, нефтяная, металлообрабатывающая, горнорудная, 746
строительная, деревообрабатывающая, бумажная, полиграфическая и фармацевтическая и др. отрасли промышленности. Среднегодовой прирост промышленной продукции составил в 1948— 1952 гг. 1.4%, а в 1958-1960 гг. 17.9%. Темпы роста промышленности Монголии, как менее развитой в экономическом отношении страны, значительно превышают темпы роста других социалистических стран, что шаг за шагом приближает промышленное развитие МНР к уровню передовых. В создании и развитии промышленности монголы справедливо видят основу развития всех других отраслей народного хозяйства. Например, успешное развитие химико-фармацевтической и биопромышленности имеет огромное значение для интенсификации животноводческого хозяйства. Развитие промышленности Монголии определяется топливно-энергетическим балансом, где основное место занимает угольная промышленность. Сейчас в МНР открыто уже 13 крупных месторождений бурого и каменного угля, в том числе и коксующегося. Наиболее значительная добыча высокосортного угля производится в Налайхиыском районе, недалеко от Улан-Батора. Имеются угольные шахты в Тумэн-Цогто, Баин-Булаке, Ундэр-Хане, Сайн-Шанде, Дзун-Булаке и Табан-Тологое. В некоторых районах страны, в частности в Убур-Хангайском и Сухэ-Баторском аймаках, были открыты угольные шахты, которые начали обеспечивать потребность не только своих аймаков, но и некоторых соседних. Благодаря сдаче в эксплуатацию новых шахт и оснащению новой техникой старых добыча угля по республике возросла на 15.9% по сравнению с 1961 г. В районе Дархана, в бассейне р. Щарын-Гола, монгольские геологи нашли запасы высококачественного каменного угля. Здесь же обнаружены залежи железной руды, асбеста, извести и других ценных ископаемых. Для использования этих природных ресурсов в районе Дархана Селенгинского аймака строится промышленно-энергетический комплекс. В результате освоения Шарын-Гольского угольного бассейна Монголия полностью может обеспечить углем потребности народного хозяйства республики. «Цветком дружбы» называется в Монголии новый г. Дархан. В строительстве этих комплексных предприятий большую помощь Монголии оказывают страны — участники Совета экономической взаимопомощи социалистических стран. С помощью Советского Союза строятся главные объекты комплекса — угольный разрез, железнодорожная ветка, высоковольтная линия электропередач и элеватор. Здесь зарождается новый социалистический город — крупный промышленный и культурный центр страны. С ростом топливной базы и в целом промышленности увеличивается производство электроэнергии. В большинстве аймачных центров и в госхозах работают местные электростанции. Электрификация страны способствует механизации и автоматизации производства. Потребление электроэнергии увеличится в 1965 г. в 3.5 раза по сравнению с 1960 г., а средний годовой прирост мощности электростанций — на 28%. В 1961 — 1965 гг. будет проведено пятое расширение Улан-Баторской ТЭЦ, построена Толгойтинская электростанция близ Улан-Батора. Намечается строительство электростанций в Селенгинском, Баян-Улэгэй- ском и других аймаках, а также в Дзунхаре и Хархорине. Мощность электростанций в стране увеличится в 1.7 раза, а сельских дизельных электростанций — в 2 раза. Появилась нефтяная промышленность, совершенно новая отрасль индустрии, о существовании которой не могли знать в дореволюционной Монголии. В Восточной Гоби в последнее время создан крупный нефтяной промысел. Здесь вырос молодой белокаменный город нефтянников — 747
Дзунбаян, с культурно-бытовыми объектами и даже с плавательным бассейном. В настоящее время Монголия производит около половины потребляемого в стране бензина. Нефтяная промышленность удовлетворяет значительную часть потребностей страны. Горнодобывающая промышленность МНР дает золото, марганец, вольфрам, магнитный железняк, свинец, горный хрусталь, бирюзу и другие цветные и драгоценные металлы, различные соли и т. д. На месте богатых залежей полезных ископаемых строятся горнорудные предприятия. Монголия экспортирует вольфрам, плавиковый шпат, редкие и цветные металлы и т. д. Металлообрабатывающая промышленность МНР представлена механическим заводом с чугунолитейным цехом. Завод выпускает культиваторы, окучники, транспортные и конные грабли, чугунное литье. В республике добываются мрамор, известняк, асбест, гипс, минеральные краски. На базе этих сырьевых ресурсов развивается промышленность строительных материалов. За последние годы сдано в эксплуатацию несколько заводов по производству извести, цемента, шифера, кирпича и других строительных материалов, в том числе домостроительный комбинат в Сухэ-Баторе, комбинат крупнопанельного домостроения в Улан-Баторе, стекольный завод в Налайхе, Толгойтинский кирпичный завод, кирпичный, железобетонный заводы в Улан-Баторе. Успешно работает первый в стране стекольный завод, который выпускает посуду техническую и бытового назначения, а также художественное стекло, вазы и другие изделия. В цехах широко применяется комплексная механизация. Завод оборудован современной техникой. В 1960 г. промышленность стройматериалов МНР выпустила столько продукции, сколько ее было получено за все предыдущие пятилетки Следует отметить, что промышленность строительных материалов играет важную роль в переходе монголов на оседлость. С каждым годом все больше строится благоустроенных домов, школ, больниц, культурно-бытовых учреждений в монгольских городах и х^допах. Техническая оснащенность всех промышленных предприятий непрерывно улучшается, в чем большую помощь Монголии оказывают Советский Союз и другие страны социализма. Развитие промышленности в Монгольской Народной Республике влекло за собой возникновение и развитие рабочего класса. Как указывалось выше, к началу революции в феодальной Монголии основными классами являлись светские и духовные феодалы и крепостные араты. Монгольский рабочий класс зародился лишь в условиях народно- демократического этапа революции. Он складывался под руководством Монгольской народно-революционной партии на предприятиях, где господствовала социалистическая собственность на средства производства. Поэтому его возникновение сопровождалось рядом особенностей, отличных от возникновения рабочего класса в условиях буржуазного общества. Монгольский рабочий класс не знал капиталистической эксплуатации, он формировался как носитель социалистических производственных отношений. Развиваясь в содружестве с трудовыми аратами, он стал ведущей силой в борьбе монгольского народа за постепенный переход к социализму. На формирование монгольского рабочего класса благотворное влияние оказывал и советский рабочий класс. Монгольские национальные кадры рабочих готовились различными путями. С одной стороны, они приобретали опыт и знания на своем производстве, работая непосредственно под руководством советских мастеров, обучались в специальных кружках и технических учебных заведениях МНР, с другой — многие рабочие, инженеры и техники получали и получают образование в Советском Союзе. За последние годы важную роль в подготовке национальных кадров рабочих стали играть открытые при крупных предприятиях и организациях учебные комбинаты. Так, в 1951 г. такой комбинат был организован при 748
Улан-Баторской железной дороге; задачей его является подготовка кадров железнодорожников разных специальностей. В 1954 г. открыт учебный комбинат при нефтяных промыслах Зунбаина в Восточно-Гобийском аймаке. Распространенной формой обучения рабочих, а также повышения их квалификации без отрыва от производства являются кружки техминимума и повышения квалификации, организуемые на предприятиях. Монгольские рабочие также изучают опыт рабочих других социалистических стран. В стремлении повысить экономическую мощь родины рабочие соревнуются за лучшее выполнение производственных планов, борются за рационализацию производственных процессов, за экономию материалов и средств. m Успехи в области промышленного и сельско- Торговля о г, хозяйственного производства способствовали росту товарооборота, который осуществляется по преимуществу государственными и кооперативными организациями. До 1921 г. внутренняя и внешняя торговля в Монголии находилась почти полностью в руках иностранных капиталистов; еще в 1927 г. удельный вес иностранных фирм в общем обороте достигал 67%; к началу 1930 г. иностранные фирмы были уже вытеснены с монгольского рынка. С этого времени как внутренняя, так и внешняя торговля стала находиться в основном в руках монгольских организаций, хотя вместе с тем допускалась и частная торговля. В 1951 г. удельный вес частной торговли не превышал 6% объема организованной торговли. Кооперативная торговля в республике осуществляется потребительской и промысловой кооперацией. Количество пайщиков кооперации достигает 250 тыс. С каждым годом увеличивается объем внешней торговли республики. МНР вывозит скот, мясо, шерсть, кожу, пушнину, масло, некоторые виды полезных ископаемых. Из-за границы МНР получает промышленное оборудование, сельскохозяйственные машины, средства транспорта и связи, чай, сахар, табак, ткани и др. Главное место во внешней торговле МНР занимает Советский Союз. За последний период развиваются экономические связи со всеми социалистическими и многими капиталистическими государствами. В 1952 г. МНР участвовала в Международном экономическом совещании в Москве, неоднократно принимала участие в международных ярмарках в Лейпциге и Пловдиве. До революции в Монголии транспорт и связь были Транспорт развиты очень слабо. Бычья упряжка, вьючные вер- и связь £ ^ J г г блюды и лошади были единственным видом транспорта. Служебная связь с аймаками и сомонами осуществлялась через уртоны — почтовые станции. Последние располагались на расстоянии 30—40 км друг от друга. До революции араты бесплатно предоставляли для уртонов лошадей, бесплатно перевозили феодалов, лам и чиновников, также бесплатно содержали их. Это было одной из тяжелых повинностей. Все аратские хозяйства, платящие государственный скотоводческий налог, привлекались к уртонной повинности. В 1949 г. правительством МНР эта повинность была совсем отменена. Перевозка государственных служащих осуществляется за счет государства. В настоящее время созданы все современные виды транспорта и связи. Гужевой и вьючный транспорт, являвшийся до недавнего времени основным средством связи, сейчас носит подсобный характер. Регулярное автомобильное и воздушное Сообщение связывает все важнейшие районы страны. Имеется широкая сеть асфальтированных и грунтовых дорог, сооружены и сооружаются автомобильные и железнодорожные мосты. Во 749
всех аймаках созданы автотранспортные базы, ремонтные мастерские, пункты снабжения и т. п. Автопарк страны насчитывает примерно 10 тыс. машин. На каждые 100 человек в МНР приходится больше машин, чем в некоторых капиталистических странах, а грузовых автомобилей на душу населения в 3.7 раза больше, чем в Иране, и в 15.5 раза больше, чем в Пакистане. Развивается воздушный транспорт Монголии. В этом очень большую помощь оказал и оказывает Советский Союз. Сейчас создан гражданский авиафлот МНР, который обслуживает почтово-пассажирские перевозки между всеми аймаками и Улан-Батором. Монгольские летчики обслуживают международные трассы, соединяющие Улан-Батор с Москвой и столицами других стран. Улан-Баторский аэропорт принимает современные воздушные лайнеры, типа ИЛ-18 и др. В 1956 г. вступила в эксплуатацию Трансмонгольская железнодорожная магистраль, которая связывает МНР с Советским Союзом и Китаем. По линии Трансмонгольской железной дороги возникли и строятся новые промышленные предприятия, города, поселки. Эти изменения особенно заметны в пустыне Гоби. Общая длина железных дорог в МНР составляет около 2000 км. Железные дороги МНР работают на тепловозной тяге. В конце 1960 г. на железные дороги приходилось 42% всех внутренних и внешних перевозок МНР. Судоходство в стране развито слабо, из большого количества рек и озер оно имеется лишь на оз. Хубсугул (Косогол), на р. Селенге и частично ее притоке Орхоне. На водный транспорт приходится в среднем Vio часть общего грузооборота. Он осуществляет главным образом внешнеторговые грузовые перевозки. В Монголии есть все современные средства связи. Сдан в эксплуатацию ряд телефонных станций, устаревшие системы заменяются более современными. Вводится в действие автоматическая телефонная станция на 10 тыс. абонентов. Аймачные центры связаны со столицей и между собой телеграфом и телефоном. Телефонизированы и радиофицированы госхозы и СХО. Намечена сплошная радиофикация страны. В 1960 г. в Улан-Баторе сдана в эксплуатацию мощная центральная радиовещательная станция МНР, построенная при братской помощи Советского Союза. Она одновременно передает программы монгольского радиовещания на длинной волне и на коротких волнах. Создано Монцамэ — Монгольское телеграфное агентство. Таким образом, транспорт и связь стали самостоятельной и новой для Монголии отраслью народного хозяйства, они занимают по техническому оснащению и энерговооруженности труда одно из первых мест. Быстрый рост всех отраслей промышленности вызовет дальнейшее развитие всех видов транспорта и связи. Общий объем грузооборота по всем видам транспорта увеличится за пятилетие на 90%, в том числе по железной дороге — на 11.5%, автотранспорту — в 2.9 раза, воздушному транспорту — в 1.6 раза. Однако новые средства передвижения пока не уничтожают местного, выработанного долголетней историей монгольского народа гужевого и верхового передвижения, приспособленного к природным условиям страны. Лошадь, бык, верблюд продолжают играть большую роль как верховые и вьючные животные, а также в отдельных районах, преимущественно в центральной и восточной частях страны, используются для запряжки в двухколесные телеги. Все монголы — мужчины, женщины и дети — великолепные наездники. Прежде перевозка грузов в основном производилась только на быках и верблюдах. Быки впрягались в двухколесные деревянные телеги весьма примитивного устройства, в которых совершенно отсутствовали железные части; на верблюдах 750
Рис. 132. Средства передвижения. 1 — верблюжье вьючное седло; 2 — верблюжья упряжь; з — седло для верховой езды; 4 — тренога; 5 — вьючное седло для быка; 6 — вьючная сума; 7 — телега.
груз перевозился вьюками, запряжка их в телеги практиковалась лишь в некоторых районах восточной части страны. Население обычно передвигалось по стране верхом, для чего служили в первую очередь лошади, использовались также быки и верблюды. Приучение лошадей к запряжке началось только после революции, причем здесь еще долгое время наблюдались остатки издавна сложившихся традиций особого почтительного отношения к лошади. Так, например, в телегу с запряженной лошадью хозяин предпочитал не садиться, а шел пешком рядом или ехал верхом на другой лошади. Новые средства передвижения, как указано выше, не уничтожают местного, выработанного долголетней историей монгольского народа гужевого и верхового передвижения. Особенности материальной культуры как результат многовекового опыта монгола-кочевника здесь выступают еще очень сильно. Они выражаются в устройстве вьючных и верховых седел, телег, в способах заседлывания и вьючения животных и др. Вьючное седло (янгирцаг) для коня и быка состоит из двух досок, соединенных между собой двумя массивными деревянными дужками. Доски и дужки просверлены и сшиты тонкими ремешками. Подпруга перекидывается через седло, и для неэ на досках вырезаны неглубокие выемки. К концам задних досок прикрепляется потфея (подхвостник). На спину животного сначала накладывается войлочный подседельник (токум), а поверх него укрепляется седло. Для верблюдов употребляется другая форма седла. Сначала для предохранения спины верблюда от стирания и ранения его горбы окутываются войлоком, к бокам прикладываются подушки (хом), набитые шерстью, и затем все это прижимается палками. Для укрепления вьюка на седле верблюда, его, дергая за поводок, заставляют лечь на землю. В центральных и восточных районах верблюдов впрягают в двухколесные телеги, для этой цели употребляется специальное войлочное седло-хомут, которое надевается на передний горб верблюда. При длительных переходах по песчаным и покрытым галькой местам подошвы верблюдов трескаются; в таких случаях верблюдов кладут на бок, связывают им ноги и подушкообразные подошвы ног подшивают кожей с помощью длинной кривой иглы. МАТЕРИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА Поселения и жилища Развитие промышленности и социалистическое преобразование сельского хозяйства вызвали к жизни современные города и крупные населенные пункты. По данным переписи МНР на 5 января 1963 г., 40.8% населения страны живет в городах и населенных пунктах городского типа. Этот факт говорит о больших изменениях, происшедших за годы народной власти в образе жизни монголов. Быт монгольского народа меняется в результате перемен в хозяйственном укладе. В настоящее время не только города и аймачные и сомонные центры, но и усадьбы госхозов, машинно-животноводческих станций и сельскохозяйственных объединений становятся пунктами оседлости. В монгольских степях создаются стационарные населенные пункты даже в бригадах GXO. Здания в поселках строятся в зависимости от местных условий из кирпича, камня, дерева и других материалов, выпускаемых строительной промышленностью. Как облицовочный материал широко используются мрамор и гранит. В северных районах страны, где много леса, дома часто строятся из дерева, тогда как в восточных, южных и западных районах преимущественно используются другие материалы (камень, кирпич и т. д.). Используются также и местные материалы, например камыш, саман и т. д. В Керуленском госхозе поселок построен из каменных и саманных домов. В качестве строительного материала здесь широко применяется камыш. Работает несколько предприятий по производству стандартных домов. В архитектуре новых зданий успешно используются традиции национального зодчества. Хотя в дореволюцонной Монголии, как известно, почти не было городов, но в стране в более ранние периоды ее истории 752
были свои города. Археологические раскопки, проведенные на развалинах древних городов Монголии членом-корреспондентом АН СССР С. В. Киселевым, а также исследования монгольских ученых дали интересный материал по истории городов Монголии XIII—XIV вв. Опираясь на местные традиции, а также используя элементы китайской и тибетской архитектуры, средневековые зодчие талантливо решали задачи ансамбля и архитектурной композиции. В настоящее время в городах и крупных населенных пунктах строятся современные здания. Они проектируются монгольскими архитекторами с учетом опыта зодчих СССР и других стран социалистического содружества наций. Проектирование осуществляется архитектурно-планировочным управлением столицы. Строительные работы выполняются главным стройуправлением. При проектировании жилых и особенно общественных зданий используются традиции древнего национального зодчества. При внешней отделке современных зданий и в интерьерах применяются богатые монгольские орнаменты (как, например, для декора Дома-музея Сухэ-Батора). В Монголии города и населенные пункты по своему внешнему облику выглядят по-разному, в зависимости от времени основания и местности. Аймачные и сомонные центры, как указывалось выше, строились заново или путем реконструкции населенных пунктов около бывших крупных монастырей. В западных районах страны (например, в Баян-Улэгэе, где живут в основном казахи) наряду с современными каменными зданиями стоят типичные казахские дома, сложенные из самана, с плоскими глинобитными крышами и глинобитными заборами — дувалами. Здесь заметно сказывается среднеазиатское влияние. В Хубсугульском аймаке, в поселке Хатхыл, расположенном близко к русской границе, распространены сруб- ные дома русского типа. Кое-где в Монголии еще и теперь остались глинобитные мазанки — китайские фанзы. В восточных районах, где живут буряты и хамниганы, встречаются летние деревянные постройки (зукалангай еэр). Эти летние жилища представляют собой дощатые прямоугольные постройки с покатой крышей. Посредине крыши делается прорез для вывода трубы, который служит и источником света. Дверь жилища, как и в юрте, обращена на юг. Так же как и в монгольской юрте, восточная (правая) половина считается женской, западная (левая) — мужской. Порядок расположения вещей в летнем и зимнем жилище одинаков с расположением вещей в монгольской юрте. Отличительной чертой бурятских жилищ является наличие сбитых из глины камельков, в которых они выпекают по русскому образцу хлеб и различное печенье. Интересно, что жители городов и стационарных сел ставят еще много войлочных юрт (они модернизированы и часто фабричного производства, внутри бывает настлан деревянный пол и обстановка такая же, как в квартирах). Это объясняется привычкой монголов к жизни в юртах. Некоторые люди, особенно старики, не переезжают в благоустроенные квартиры, а строят или приобретают юрты, объясняя это тем, что в домах сыро. Быт монгола-горожанина или оседлого жителя современной сельской местности отличается от быта дореволюционного кочевника-скотовода. Электрическая лампочка, радио и телефон прочно вошли в быт оседлого монгола. В квартирах появилась удобная городская мебель фабричного производства. В конструкции мебели наблюдается стилизация и орнаментация в национальном стиле, а в квартирах часто наряду с европейской мебелью стоят низкие монгольские столики. В домашней утвари также 48 Народы Восточной Азии 753
наблюдается смешение покупных европейских предметов с традиционными монгольскими. Новым является то, что в квартирах на окнах появился тюль, а на стенах — различные ковры, в том числе и тканные под гобелены. В быт монголов прочно входят радиоприемники, швейные машины, велосипеды, мотоциклы и даже автомобили. Важно, что бани строятся в каждом населенном пункте. Кочевник, который в старое время не мылся всю жизнь, теперь регулярно посещает общественную баню. Несмотря на важные перемены в быту, юрта в условиях отгонного животноводства остается удобным, наиболее приспособленным к местным условиям жилищем. Это древнее жилище, проверенное на многовековом народном опыте, незаменимо для животноводов, которые передвигаются из одного места в другое. Легкость, устойчивость, портативность, возможность быстро ее собрать или разобрать — вот достоинства и удобства юрты. Раньше для перевозки юрты обходились двумя-тремя вьючными верблюдами. Современная монгольская юрта намного улучшена, хотя форма и конструкция остаются прежними. В Улан-Баторе и других местах решетки современных юрт делаются высокими (в отличие от старых). В большинстве юрт настланы деревянные полы, хотя во многих юртах вместо деревянного пола по-прежнему на землю стелют войлочные ковры или шкуры. Теперь стали покрывать юрту сверх войлока непромокаемым чехлом фабричного производства. Чехлы обычно бывают белого цвета. Известно, что с древнейших времен у монголов белый цвет почитался как священный. Стены многих юрт с внутренней стороны стали покрываться цветной материей, украшенной национальным орнаментом. Остов войлочной юрты состоит из деревянных, складных решеток, которые у восточных монголов называются хана, а у западных — терем. Решетки ставятся по кругу. Размер юрты зависит от количества решеток. Их бывает от 4 до 12 (средние размеры юрты: диаметр 4—5 м, высота по центру около 3 м). К решеткам прикрепляется конусовидная крыша, состоящая из тонких палок (уни), опирающихся одним концом на решетки, а другим на деревянный круг, который одновременно служит и дымовым отверстием. Круг, как и решетчатые стенки, носит у монголов различные названия в различных местах. У халхасцев и бурят он именуется тоно, а у дэрбэтов и байтов — хараачи. В северо-восточных аймаках МНР круг носит название сырхинык-тон. Он отличается от других тем, что у него уни накрепко постоянно прикреплены с помощью шарниров, поэтому на установку его требуется меньше времени. Круг снабжен взаимно перекрещенными крестовинами, возвышающимися над его плоскостью, причем устройство крестовин варьируется по отдельным этническим группам. Уни, образующие конусовидную крышу, отличаются от таковых в юртах тюркских народов. Подобные палки тюркского образца можно наблюдать в жилищах казахов, проживающих в западной части МНР. В отличие от прямых монгольских уни казахские имеют выпуклую форму и тем самым придают казахской юрте полусферическую форму. Отличается также и устройство дверей у монголов и казахов. Монгольская юрта имеет деревянные двустворчатые двери, согласно древнему обычаю, обычно обращенные на юг (у халха-монголов) и юго-восток (у западной ветви монголов). Снаружи у монголов над деревянной дверью навешивается еще стеганый войлок, у тюрков же дверь закрывается только войлоком, опускающимся наподобие шторы сверху. Монгольские юрты целиком покрываются войлоком, а тюркские — войлоком и циновкой из камыша. Остов монгольской юрты обтягивается войлочными покрывалами, в зимнее время в два ряда, а летом в один ряд, и обвязывается волосяными веревками (гэрийн бус). Летняя покрышка обычно не доходит до земли, что дает возможность через обнаженную решетку проветривать юрту. Зимой для утепления низ юрты снаружи обтягивается длинной, по полметра в ширину полосой войлока (хаявч). Иногда эти накрайники бывают со стеганым геометрическим орнаментом. На дымовой круг (то но) накидывается квадратная войлочная покрышка (врхв), к концам которой прикрепляются волосяные веревки. При помощи ерхе можно закрывать дымовое отверстие на ночь или в случае дождя. Днем обычно тоно полностью не покрывается и служит для проникновения дневного света. В настоящее время в некоторых юртах в тоно вставляются стекла. В других случаях также в дверях делаются остекленные окошечки. Можно наблюдать также сочетание того и другого. Уни и тоно часто покрывают ярко-красной краской, а ханы не окрашивают. Дверь также красят обычно в различные оттенки красного цвета. Наружную часть двери украшают разнообразной росписью. 754
В оседлых пунктах можно иногда наблюдать изменения в материале и в самой форме юрты. Она перестала быть разборной, ее решетчатые стенки заменились досками, бревнами, кирпичами. Появились фундамент и различные пристройки и надстройки. Круглая в плане решетчатая юрта стала многоугольной или квадратной; ее конический верх — пирамидальным; внутри нее появились опорные стойки, позволяющие строить более тяжелую крышу. Внутри юрты посредине помещался очаг. Дымящийся очаг был раньше основным источником тепла и света; в настоящее время монголы обычно ставят на месте очага круглые железные печи. Трубы выходят в верхнее отверстие юрты — тоно. Однако в некоторых местах рядом с печкой можно увидеть железную подставку для котла — таган (тулга). Он состоит из 3 или 4 железных ножек, опоясанных железными обручами. Нижние концы ножек для устойчивости слегка загнуты наружу, а верхние отогнуты внутрь, для того чтобы они могли служить подпорками для котла. У дэрбэтов, байтов и захчинов вместо железного тагана в некоторых местах встречаются полукруглые глинобитные стенки (зуух) высотой примерно 30—40 см, которые окружают очаг, не закрывая его. В гобийских районах пользуются очагами, сложенными из глины и камней. Топливом служит обычно аргал — сухой коровий или лошадиный помет. Обычно корзинка с аргалом устанавливается между полками с посудой и очагом, а иногда аргал высыпается прямо на пол перед очагом. Предпочтение аргала дровам объясняется не только отсутствием дров во многих районах, но и тем, что дым от аргала не такой едкий. В очаге аргал размещается по кругу внутри тагана, иначе он не будет хорошо гореть. Раньше, когда не было печей, юрта постоянно наполнялась дымом. Правая половина от входа (восточная) считается хозяйской, «женской», сторона напротив входа считается самой почетной — сюда обычно сажают гостей. Во внутренней обстановке современной монгольской юрты произошли большие изменения. Почти во всех юртах можно встретить удобную городскую мебель: специальные низенькие столы и стулья, буфеты, сундуки, обычно орнаментированные, никелированные кровати, одеяла и покрывала фабричного производства, этажерки с книгами и другие вещи. В городских юртах, а также во многих сельских, стали обычными предметами быта такие предметы, как электронагревательные приборы, радиоприемники и книжные полки. Часто в семье арата можно увидеть небольшую домашнюю библиотеку. Однако наряду с этим сохраняются в сельских местах отдельные традиционные черты быта. Об этом говорят расстановка мебели внутри юрты и отдельные предметы быта. Справа от входа, так же как и раньше, располагаются полки и шкафчики с хозяйственной посудой, ящики с провизией, кровать хозяев и монгольские орнаментированные сундуки (авдар) с домашним имуществом. Слева от входа, на «мужской» половине, находятся стойки с кожаными сосудами для кумыса и квашеного молока. Здесь же складываются седла, сбруя и охотничьи принадлежности. Иногда в холодное время года в этой половине привязывают маленьких ягнят и телят. В юртах в настоящее время иногда ставится кровать и в левой половине, но на ней спят или почетные гости, или старшие члены семьи. Часть семьи, так же как раньше, размещается на войлочных подстилках вокруг очага. У многих аратов можно увидеть монгольскую кровать (орон); это разборная рама не выше 30—40 см, на которую настилаются доски. Лицевая сторона кровати всегда окрашивается и разрисовывается геометрическим орнаментом. В орнаменте чаще всего встречается рисунок в<лъзий («ниточка счастья»). На кровать кладут войлочные подстилки. Несмотря на наличие покупных подушек, некоторым монголам в качестве подушек служат матерчатые или войлочные валики, набитые шерстью, причем конец подушки, обращенный к стене, круглый, а противоположный конец имеет четырехугольную форму, которая придается подушке при помощи деревянной дощечки, вставленной внутрь валика. Четырехугольный конец подушки обшивается плисом или другой какой-либо материей. На материю нашиваются металлические бляхи. У узумчинов, пришедших из Китая, наблюдаются вместо блях большие металлические пластины с изображением драконов. На полу юрты вокруг очага расстилается войлок, стеганный нитками из верблюжьей шерсти. Он носит название ширдэк. Сложенный вдвое, он должен быть обращен краями всегда к очагу. Поверх ширдэка пол часто застилается кожами животных. Войлочные подстилки на кровати не простегиваются и называются эсгий, или эшгий, что значит «простой войлок». Мужчины обычно сидят на полу по традиционному монгольскому обычаю, подогнув под себя ноги, или на левой ноге, опираясь о колено правой. Для женщины считается неприличным сидеть по-мужски, т. е. свернув ноги «калачом». Она сидит, подогнув под себя правую ногу, и опирается на колено левой ноги. Монгольские араты — животноводы и земледельцы в летнее время используют палатки (майханы). Во время надана — национального празд- 755 48*
ника монголов — майханы пользуются особенно большим успехом. Монгольские палатки обычно бывают шестискатные и в большинстве случаев снаружи украшаются красивым орнаментом (алтан-хээ, вльзий и др.). Вокруг юрты располагаются загородки для скота, колышки с натянутыми веревками для привязи телят и ягнят, коновязи для верховых лошадей и телеги (в восточных и центральных районах). Войлочная юрта хорошо приспособлена к кочевому быту. Она отличается большой портативностью; при переезде с места на место она может быть в течение 30—40 мин. свернута или поставлена вновь. Наиболее древней формой монгольского жилища является обохой — конусообразное жилище. Обохой состоит из тоно и вставляемых в него уни. Сверху, так же как и юрта, обохой покрывается войлоком. Обохой как постоянное жилище теперь не встречается; иногда его используют в качестве хранилища домашних вещей. Чаще им пользуются пастухи или проводники караванов в холодное время года. ν Л Интересно заметить, что наряду с металлической, з/ тварь и γ γ » о о эмалированной, фарфоровой и другой покупной посудой, особенно в сельских районах, бытует традиционная деревянная и кожаная домашняя утварь. Она наиболее прочна и легко перевозима, что удобно при кочевом образе жизни. Таковы, например, деревянные ведерки (модон хувин) с обручами разной высоты. К ним для удобства переноски приделываются дужки из волосяных веревок. Ведерки используются главным образом для доения молока; употребление молочных сосудов для других хозяйственных целей в силу древних традиций воспрещается. Для воды служат высокие деревянные бочонки, имеющие в поперечном разрезе форму эллипса. К бокам приделываются деревянные ушки, сквозь которые продевается веревка. К деревянной посуде (сав) относятся различной величины корытца и плоские блюда (таваг) для вареного мяса, чашки (аяга) и кувшины (домбо) для чая, имеющие форму усеченного конуса и охваченные в нескольких местах металлическими обручами. В кувшины (домбо) и чайники (данх) переливается из чаши (того) прокипяченный чай. Для толчения чая употребляются ступы (уур), сделанные из цельного куска дерева. Для хранения масла употребляются хорошо промытые и высушенные желудки и толстые кишки животных. Этот вид «посуды» чрезвычайно архаичен и встречается у многих народов не только Азии, но и других стран. Для хранения крупы и муки нередко употребляются мешки (тулам) —шкуры, снятые целиком с телят, ягнят и жеребят. Кумыс и разных видов квашеное молоко хранят в высоких кожаных сосудах, именуемых у халха кухур, а у западной ветви монголов — архад. Необходимой принадлежностью арата являются чугунные того — чаши сферической формы; они устанавливаются на таган или в последние годы, с появлением железных печей, на круглое отверстие печки. В таких чашах варят мясо и кипятят чай. Котлы обычно чистят метелкой, сделанной из хвоста яка. „ Основой питания монгольского сельского населе- Пища и напитки ния служат молочные продукты и мясо; в меньшем количестве употребляются мучные блюда. Многовековое занятие скотоводством способствовало выработке большого ассортимента молочных продуктов (цаган иде), которые потребляются не только в весенний и летний периоды максимального удоя молока, но в различных видах заготовляются на зиму, когда доение скота прекращается. Недостаток свежего молока в это время восполняется мяс- дой пищей и сушеными молочными продуктами. 756
Рис. 133. Домашняя утварь. , -сосуд для чая (асшбо); '-^T^S^St^S^ к'у^Г*-'SS^S 4 - мерный ковш для чая (шанак), 5- кш;™с"Д0д™го (тввгиУ, 8, 9 - корзина и у лам); ϋ — мешок для хранения продуктов.
Молоко (су) монголы пьют только в кипяченом виде. Из него различными способами закваски и выпаривания приготовляется несколько видов сыра (бислаг, ару л, эзгий, хурут), род простокваши (тараг, айраг), напитки: кумыс (чигенъ у ойратов и гуне айраг у халха), водка, (архи) и др. Наиболее любимой едой и одновременно почетным угощением служат пенки (урум или врмв), для получения которых свежее молоко кипятится длительное время на медленном огне. После остывания молока толстый слой пенок осторожно снимают лопаточкой и на широком деревянном блюде или дощечке складывают вдвое таким образом, что маслянистая сметанообразная масса остается внутри ноздреватых корочек. Далее пенки немного подсушиваются и подаются к чаю. Снятое молоко слегка подогревают и, слив в сосуды, заквашивают закваской (хоронго), в результате чего получается тараг — род простокваши, которую в летнее время едят в большом количестве. У ойратов ему соответствует айраг, он хранится в большом кожаном сосуде, называемом архат. В этот сосуд сливается молоко разных удоев, после его наполнения в него вливается химар — теплая смесь воды и молока, что ускоряет брожение. Молоко неоднократно взбалтывается специальной мутовкой (булур), благодаря чему частицы жира скопляются на поверхности и могут быть легко отделены. Их собирают в отдельный сосуд и затем перетапливают. Реже масло получают из сметаны или сливок, взбивая их руками. Острокислый айраг разливают в чашки и пьют. Из него же изготовляют архи. Закваска для тарага и для кумыса, оставленная на зиму, весной размельчается и растворяется в теплом молоке. По старинному обычаю монголов, чужим людям закваску не дают, женатые сыновья и дочери могут получить ее из родительского дома, однако в тех случаях, когда они берут закваску, они должны взамен принести молоко. Другим видом молочных продуктов является бислаг —род пресного сыра, в форме большой, квадратной булки. Для его изготовления в кипящее свежее молоко вливается тараг или айраг, благодаря чему происходит быстрое свертывание молока. Творожистую массу складывают в матерчатый мешок и помещают под пресс. Обычно для этой цели служат две деревянные доски. Хорошо спрессованный бислаг легко режется ножом на тоненькие ломтики и подается к чаю. Бислаг является летней едой. Имея отличные вкусовые качества, он, однако, может сохраняться всего лишь несколько дней. Арул — также род сыра. Он изготовляется двояко. В одном случае это творожистая масса, получаемая при кипячении квашеного молока, в другом — это творожистый осадок, остающийся после перегонки квашеного молока на водку. Хорошо отфильтрованный творог небольшими комочками раскладывают на деревянные лотки и сушат на солнце. Обычно, проходя мимо монгольской юрты в летний солнечный день, всегда можно видеть несколько лотков, размещенных на конической части юрты. В некоторых случаях творог спрессовывают, режут ломтиками, нанизывают на нитку и также сушат на солнце. В этом случае он называется хурут, или хурса. Арул и хурут в большом количестве запасают на зиму. В качестве хорошего зимнего запаса служит эзгий. При его изготовлении, так же как и при изготовлении бислага, в кипящее свежее молоко вливается тараг или айраг, но в отличие от бислага творожистую массу не отделяют от сыворотки (шар ус), а кипятят до полного ее выпаривания. В результате получается красноватая творожистая масса пресноватого вкуса, которая может сохраняться длительное время. У ойратов (байтов) при изготовлении эзгий вместо тарага в качестве закваски употребляется молозиво. К числу молочных продуктов, изготовляемых домашним способом, относится и топленое масло (шар тос). Как указано выше, при сбивании пресного молока, слитого в кожаные сосуды, масло, всплывающее на поверхности, собирают в отдельные сосуды и по мере накопления перетапливают, затем оно сливается в хорошо промытые бараньи желудки 758
или толстые кишки. Такой способ хранения масла обусловлен кочевым «образом жизни. При перекочевках портативность, легкость и устойчивость домашних предметов весьма ценятся. Этим требованиям отвечают несомненно и указанные хранилища масла. В настоящее время в МНР широкое развитие получили государственные механизированные маслозаводы, куда араты продают молоко. Однако для этой цели идет только коровье молоко; овечье и козье обрабатывается домашним способом. К числу напитков, изготовляемых из молока домашним способом, относятся кумыс и водка. Кумыс, называемый у халха-монголов гуне айраг, а у ойратов чигень, или чиге, изготовляется в летние месяцы из молока кобылицы, в редких случаях — из молока верблюдицы. Обычно молоко сливается в большой кожаный сосуд и подквашивается айрагом. Для получения кумыса хорошего качества его необходимо часто взбалтывать, особенно в течение первых суток изготовления, для чего его взбивают мутовкой не менее часа утром, днем и вечером. Кумыс является весьма почетным и любимым напитком монголов. Его в летнее время пьют взрослые и дети, им угощают гостей, его в большом количестве заготовляют на празднество надан. С чарой кумыса в руках ульгерчи (сказители) говорят благопожелания и поют песни в честь выдающихся людей и событий. При угощении кумысом в юрте хозяина первая чашка кумыса подносится наиболее почетным людям — гостям и старикам, по принятому этикету она подносится и принимается всегда двумя руками. По существующему издавна обычаю монголов, считается неприличным не выпить до дна из поднесенной чашки; если человек не может этого сделать, он должен губами прикоснуться к жидкости и передать чашку хозяину или другому лицу. Учитывая особое почитание коня у монголов, можно думать, что обычаи почитания лошади, в частности питье кумыса, несут на себе печать очень древних традиций, связанных с первобытнообщинными отношениями. Доказательством этого является наблюдавшийся автором у монголов древний обычай, при котором чашка кумыса обходила по кругу всех присутствующих, и каждый из нее отпивал понемногу, что несомненно подчеркивало равноправное участие в питье всех присутствующих. К числу древних напитков относится и молочная архи, которая изготовляется из любого квашеного молока в специальных перегоночных аппаратах. Так же как и при питье кумыса, чашка архи передается по кругу. Мясо {махай) монголы едят главным образом в вареном виде. Разрезанное на куски мясо заливают водой в большой чаше и варят, слегка подсаливая, а чаще совсем без соли. Бульон заправляется крупой, для чего употребляется пшено (шар буда) или рис (цаган буда). Монголы любят заправлять бульон также китайской вермишелью (гоймон) или лапшой. Сваренное мясо раскладывают по чашкам и едят, иногда обмакивая в соленую воду, затем пьют бульон. Самое любимое, почетное и широко употребляемое блюдо — баранина. При закалывании барана домашним способом соблюдается ряд традиционных правил, среди которых самым существенным является строгое наблюдение, во-первых, за тем, чтобы кровь не была пролита на землю, во-вторых, чтобы мясо было разрезано только по суставам; дробить кости обычай не допускает. В старину барана убивали на войлоке. Древний способ резания животных применяется теперь лишь к мелкому скоту — баранам и козам, в отдаленные же времена он применялся и к крупным животным, особенно в тех случаях, когда они предназначались для жертвоприношения. Барана опрокидывают на землю и разрезают живот ниже грудной кости, после чего просовывают руку в надрез, ударом кулака разрывают диафрагму и зажимают аорту. После умертвления барана начинают снимать кожу. Сначала делают надрез кожи, идущий через грудь от середины передних ног, затем делают два надреза вокруг грудинки, после чего разрезают кожу вдоль живота, далее надрезаются до половины задние ноги и шкура снимается. После удаления внутренностей кровь, скопившаяся внутри туши, переливается в ведро. Кровь и кишки (гэдэс) заколотого животного идут на изготовление домашней колбасы. Для этой цели в кровь прибавляется немного муки. Колбаски варятся вместе о мясом. По старинному обычаю, грудинку с диафрагмой должны до употребления подвешивать в юрте, зацепляя ее за стропила (уни) юрты близ двери, остальное мясо 759
подвешивают к решеткам (ханам), также у двери юрты. Печень монголы любят есть сейчас же после раздела тушки барана. Ее обычно обертывают в слой жира, снятого с желудка барана, нанизывают на вертел и жарят на костре. На вер1 теле же жарят и нижнюю часть грудинки (керсенъ), которая отделяется вместе со шкурой. Наиболее почитаемыми частями барана являются голова и ууц — спинная часть (позвоночник) с курдюком. Их подносили в старину в качестве жертвоприношений божествам и священным деревьям, ими угощают наиболее уважаемых людей. Обычно эти части размещают на большом блюде так, что голова, лежащая сверх ууц, должна быть направлена в сторону бурхана (изображения буддийского божества) или почетного лица. Первый кусок, срезанный с головы, ранее подносился всегда бурхану. При еде мяса араты не употребляют вилок; разделанные по суставам кости с мясом берут левой рукой и ножом постепенно обрезают. Иногда при обрезании мяса его придерживают зубами. Араты придают большое значение тому, каким способом едят и режут мясо. По способу употребления мяса они узнают своих соплеменников. Следует отметить некоторые старинные обычаи и поверья. Баранью лопатку (дал), которая издавна в быту монголов являлась гадательной костью, нельзя держать в зубах, как прочие кости; мясо с лопатки женщина может есть только тогда, когда она получит ее из рук мужчины. По старому обычаю, мужчина должен был делиться мясом с лопатки со всеми присутствующими мужчинами. Ранее монголы употребляли мясо, жаренное раскаленными камнями. Этот способ изготовления у халха носит название ботог, у ойратов — зум. Теперь он иногда применяется при приготовлении тарбаганьего мяса. По воспоминаниям стариков, в древние времена охотники варили мясо раскаленными камнями в коже убитых животных, для чего снятую с животного кожу подвешивали к деревьям так, чтобы налитая в нее вода но вытекала, затем бросали в воду куски мяса и раскаленные камни. В летнее время, когда мясо не может долго сохраняться, его подвяливают или сушат. Сырое мясо разрезают на тонкие полоски, развешивают на веревочках и сушат на воздухе. Затем его складывают в мешки, где оно может сохраняться длительное время. Грудным детям дают сосать кусочек вареного курдюка. Как отмечалось выше, мучные продукты потребляются монголами в меньшем количестве, чем мясные и молочные. Если теперь в городских и районных центрах имеются хлебопекарни и изготовляется квашеный хлеб (талха), то в худонах еще сохранился старый способ изготовления мучных продуктов из пресного теста. К числу широко распространенных мучных изделий относятся борцог — куски мелко нарезанного теста наподобие украинских галушек, сваренного в бараньем жиру или масле. Таким же способом жарятся, вернее варятся, пресные лепешки и другое печенье. Иногда для их изготовления употребляют деревянные, с резным орнаментом трафаретики, имеющие удлиненную форму. К числу почетных кушаний относится халъмаг, для приготовления которого в чаше предварительно растапливают пенки, затем всыпают муку, и смесь поджаривают. Широко распространенным мучным блюдом является ячменное толокно. Его употребляют не только дома, но берут в качестве запасов охотники, проводники караванов, пастухи стад и др. Одной-двух горстей толокна достаточно, чтобы сытно позавтракать, для этого в чашке горячего напитка или чая растворяют масло, затем всыпают толокно и замешивают густое тесто, которое берут руками, едят, запивая чаем. Под влиянием китайской кухни среди монгольского населения получили распространение пирожки, начиненные сырым мясом. Одни из них — хушуры — делают из пресного теста (круглой, расплющенной формы) и жарят в масле, другие — бууз — пекут на пару, они имеют по вкусу сходство с сибирскими пельменями. При их изготовлении на раскатанный кружочек из теста кладут мясо, края кружочка не защипывают, а собирают в виде розетки, за которую берут бууз руками и размещают на решетке, погруженной в чашу или другой сосуд с кипящей на дне водой, но так, чтобы решетка не соприкасалась с водой. Сверху чаша покрывается крышкой. 760
В магазинах монголы приобретают русское и китайское сладкое печенье (бооб), а также чай, сахар и конфеты. Чай предпочитают кирпичный, чаще всего китайский, который густо заваривают и заправляют молоком, маслом или салом и солью (худжир). Чай пьют в течение всего дня; при появлении гостя в юрте первым долгом ему предлагают чашку чая. Заменители чая из дикорастущих трав в быту монголов существуют издавна. По исследованиям ботаника А. А. Юнатова, насчитывается свыше 30 видов местных растений, употребляемых в качестве чая. Из растительной пищи кочевое монгольское население в некоторых районах употребляет дикорастущие растения — сульхир, мангир, луковицы сараны и др. 0 Национальная мужская одежда халха-монголов состоит из рубашки и штанов, сшитых из далембы (тонкая хлопчатобумажная ткань), бязи или другой материи. Сверху надевается халат (дэлъ), застегивающийся на правой стороне. Он шьется на подкладке из материи, под зимний подводится мех из мерлушки. Зимняя одежда · шьется также из выделанных бараньих шкур и не покрывается материей. Халат подпоясывается широким кушаком из цветной материи, иногда такой кушак достигает в длину 7—8 м и служит предметом щегольства. Халат делается очень длинный, над опояской образуется как спереди, так и сзади напуск, что позволяет держать за пазухой различные вещи, которые легко достаются правой рукой. Рукава делаются также очень длинные и в локте собираются в складки. На конце их прежде пришивались воронкообразные обшлага (нударага) из плиса или бархата; теперь их уже не делают. Для праздничной одежды материалом служит· чесуча или шелк. Воротник и передний край верхней полы украшаются узкой полосой цветной материи. К кушаку на шнурках или цепочках прикрепляются прибор для добывания огня, состоящий из кожаного кошелька с вделанным в него огнивом, кремня и трута, а также трубкообразный футляр, в котором находятся нож и две костяные палочки. Последние употребляются для еды мелких кусков мяса, риса и др. За пояс засовывается кисет с табаком, а раньше обязательной принадлежностью была и табакерка для нюхательного табака, которая всегда предлагалась во время встреч и приветствий друг другу. В настоящее время у монголов в ходу папиросы и спички. В торжественных случаях прежде поверх халата надевалась шелковая безрукавка (ханътадзе). В дождливое время мужчины носят плащ (цабун), который делается обязательно из Красного сукна с разрезами от пояса до низа как спереди, так и сзади. Воротник, полы и рукава по краям обшиваются желтым кантом. На голову надевается такого же цвета башлык. Обувью служат сапоги (гутулы) с загнутым вверх носком. Подошва, состоящая из простеганных в несколько рядов слоев войлока, подшивается снизу кожей. Союзки и задники иногда украшаются кожаными .цветными аппликациями. Сапоги надеваются на войлочные чулки, края которых выступают над сапогами и обшиваются цветной материей, часто украшенной орнаментом, выполненным тамбурным швом. В настоящее время на фабрике в Улан-Баторе изготовляются сапоги и дамские туфли русского образца, точно так же на промкомбинате и в артелях изготовляется валяная обувь. На голову надевалась шапка с высокой, остроконечной тульей и лентой сзади, теперь предпочитают носить фетровые шляпы и фуражки русского образца. В зимнее время на голове носят меховые шапки в виде 761
башлыка. Кочевники зимой на голое тело надевают овчинные штаны и шубу того же покроя, что и халат. Голову в настоящее время мужчины бреют. Прежде не посвященные в ламы (хара хун) носили косу и брили только полголовы. Женская одежда и прически различны у отдельных групп монголов. Одежда халхаской девушки ранее не отличалась от мужской, она носила такой же халат и кушак, как мужчины, волосы заплетала в длинную косу, в которую вплетались украшения (шелковые кисти, бляшки и пр.). Теперь не только девушки, но и женщины-халхаски носят халаты мужского покроя, подпоясанные широким кушаком или ремешком. Покрой халата остался старый, исчезли лишь воронкообразные обшлага (нудрага) и цветные широкие нашивки — украшения у воротника и по краю верхней полы. Полы, воротники и края рукавов теперь обшиваются узкой цветной тесемкой. Старинный женский халат у халха-монголов сохранялся в отдельных районах еще до 1941—1942 гг. Он имел длинные рукава с высокими буфами на плечах и воронкообразными обшлагами. Средняя часть рукава обычно делалась из другой цветной материи и украшалась нашивными полосками из парчи, позумента, плиса, шелка и другого материала. Такими же полосками украшались воротник и края верхней полы халата. Последняя посредине была отрезная, нижняя половина ее собиралась в сборки. Одежда богатых женщин шилась из шелка, у бедняков — из хлопчатобумажных тканей: далембы, цуембы и др. Поверх халата в торжественных случаях надевалась безрукавка (уджи), которая состояла из жилета (цэдж) и пришиваемой к нему юбки (уджиин хормос). Спереди безрукавка имела четырехугольные матерчатые пластинки (дэнкхэб), пришитые к жилетке, а по бокам украшения (ташяный билъ) для подвязывания платков. Уджи застегивалась на крупные пуговицы (тобчи) плетеными петлями (шилъб). Вместо уджи иногда надевалась короткая безрукавка. Головной убор состоял из прически (хабтагай), при устройстве которой пряди волос в верхней части (по сторонам головы) были склеены в тонкие, широкие, полукруглые полосы (похожие на распростертые крылья), перехваченные серебряными пластинками (хапчик), а в нижней были заплетены в две косы (курилъго), покрываемые чехлами из бархата или плиса. Поверх прически надевался серебряный или металлический венчик (толгоин болт), украшенный различными подвесками, и остроконечная шапка (малагай) с бархатным или плисовым околышем и лентами (дзалеа) сзади. Описанную выше халхаскую прическу и костюм могла носить только женщина, прошедшая обряд бракосочетания. Прическа и костюм были взаимосвязаны. В тех случаях, когда женщина в силу каких-либо причин заплетала волосы в косу, она должна была надеть девичий халат. Ранее замужние женщины не носили пояса. В монгольском языке существует для обозначения женщины термин бусгуй («беспоясная»), для мужчин — бустэй («с поясом»), от слова бус — «пояс». Сейчас почти все женщины носят пояс, что иногда вызывает неудовольствие стариков. В настоящее время вместо крылатой прически женщины-халхаски носят одну или две косы, некоторые коротко стригут волосы; горожанки делают различные современные прически. В качестве головных уборов теперь носят платки, широко распространены также береты фетровые и пуховые, равно как встречаются фетровые мужские шляпы, а также мужские фуражки. В отдельных случаях на торжественных празднествах некоторые женщины появляются в европейских шляпах последних фасонов. Обувью служат гутулы, русские сапоги, иногда и русские туфли. Халаты шьются из русского и китайского шелка разных цветов, из русских хлопчатобумажных и шерстяных тканей. Интеллигенция — как мужчины, так и женщины — одевается в костюмы европейского покроя. Старая национальная одежда и головные уборы продолжают еще широко бытовать у ойратов на западе республики. У них как в терминоло- 762
Рис. 134. l __ старинный костюм халха-монголки; 2 — дэрбэтка в нарядном костюме (г. Улангом).
гии, так и в покрое одежды, особенно женской, имеются отличия от восточных монголов. В женской одежде есть много элементов, сходных с одеждой тюрков Алтая. В зимнее время мужчины-дэрбэты носят шубы, не покрытые материей, которые называются девелъ. Воротник, .край верхней полы и подола обшиваются для украшения каймой из материи, в большинстве случаев черного цвета. В редких случаях кайма отсутствует. Рукава делаются невшивные; они обычно длиннее рук сантиметров на 20. Высота воротника от 5 до 10 см. Застегивается шуба у ворота, на правом плече и под правой рукой, на 5—7 пуговиц. Шуба шьется длинной, с расчетом на «карман» — напуск. Шуба, покрытая какой-либо материей, называется усъ, или уч. Она может быть любого цвета (кроме желтого и красного, которые присущи только одеждам лам). Ее покрой такой же, как и некрытой шубы. Штаны шьют из овчин, надевают на голое тело. Под шубой некоторые дэрбэты носят легкую куртку на меховой подкладке (чедзмек). В летнее время мужчины надевают лавшиг, легкий халат на подкладке, такого же покроя, как и шуба. Под халат надевают рубашку — (килинг) и штаны из далембы. Женщины зимой носят нагольные овчинные шубы девель и крытые усь. Покрой их значительно отличается от мужской одежды. Летняя женская одежда (терлиг) шьется на подкладке и представляет собой широкую, сборчатую юбку, пришиваемую к верхней части одежды. Последняя имеет широкие рукава, заканчивающиеся узким обшлагом (нудрум), средняя часть которого вырезается в виде язычка. Застежка делается по правой стороне. Разрез верхней полы начинается от воротника, сначала идет прямо посредине груди, затем на уровне нижнего края проймы рукава или несколько выше надрезается под прямым углом, идет далее по боковой линии и спускается вниз. Края полы до пояса обшиваются парчой или цветной материей. Край подола обшивается также нередко широкой каймой. К воротнику пришивается белая пелерина (цаган драхо). Украшение на груди называется чшмкъар. Зимняя шуба имеет такой же покрой. Все замужние женщины носят поверх шубы и терлига безрукавку (цегедек), состоящую из жилета и пришитой к нему сборчатой юбки, последняя сзади до пояса разрезана. Полы цегедека спереди оставляются открытыми так, чтобы расшитая грудь терлига была видна. Грудка цегедека расшивается парчой и разноцветной материей так же, как и у терлига. Пояс женщины не носят. Волосы расчесывают на две половины и заплетают в косы, на конце каждой косы привязывают по серебряной подвеске (тухук, тукук). На косы надевают бархатные или матерчатые чехлы (накосники), на которые сверху нашиваются бляхи. Накосники называются усни геръ (дословно «жилиЩе волос»). Косы спускают на грудь, и концы их пристегивают к бокам платья. Девушки носят зимой в большинстве нагольные шубы из овчины, обшитые по краям каймой. Летом надевают легкий халат (хуца). Девичья одежда имеет мужской покрой, с тем отличием, что обшлага на рукавах не делаются. В отличие от женщин девушки, как и мужчины, носят пояс. Волосы заплетают в одну косу и опускают назад. Форма нательной рубашки как у мужчин, так и у женщин и девушек одинаковая; она имеет маленький воротник и застегивается по правому боку под рукой. Точно так же все носят одинакового покроя головные уборы юдинг и дулга, или дулха, в виде шлема, а также китайские круглые шапочки (торцог) и русские фетровые шляпы. Зимние шапки шьются из лисьего меха и барашка, летние — из ткани, причем юдинг обяза- 764
со ίο <\» 5S s I
тельно шьется из красного материала. Дэрбэты считают, что красный юдинг является их племенным отличием. Он состоит из двух половин, сшитых посредине, наподобие русского башлыка, края его загибаются вверх, украшаются строченым орнаментом и сзади завязываются тесемками. Сапоги в отличие от халхаских не имеют союзок, а выкраиваются целиком в две половины, которые сшиваются спереди и сзади. Войлочная подошва подшивается кожей; носок сапога при этом сильно загнут вверх. Сапоги надеваются на войлочные чулки, края которых делаются выше сапог и обшиваются, цветной материей. Женщины и девушки носят серьги, кольца, браслеты. На шее раньше носили на шнурке или цепочке изображение бурханов в серебряном или медном футляре (гоу). По бокам платья прикрепляются платки и ключи от сундуков. Мужчины носят на поясе сзади, ближе к правому боку нож в ножнах и огниво, а также кисет с табаком. СЕМЕЙНО-БРАЧНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В дореволюционное время распорядителем имущества и судьбы своих детей являлся только мужчина. Закон допускал многоженство, однако фактически оно практиковалось в богатых и княжеских семьях, семьи же бедняков были моногамны. У ойратов кое-где сохранялись пережитки патриархально-семейных общин, однако они совершенно не изучены. В натуральном кочевом хозяйстве монголов разделение труда между мужчиной и женщиной было неравномерным. Обычно мужчина ведал общим надзором за скотом, выбором места для пастьбы скота и перекочевок, занимался охотой. На женщину же падали все работы по домашнему хозяйству и домашнему производству необходимых бытовых предметов. Она ухаживала за скотом, готовила пищу, шила одежду и обувь, занималась производством кошмы и выделкой овчины, изготовляла кожаную посуду и др. Одновременно на нее ложилось и воспитание детей. Женщина всегда находилась в подчиненном положении как в семье, так и в обществе. Она никогда не занимала административных постов и отстранялась от участия в общественных делах. Ее повседневные тяжелые обязанности отнимали у нее все время и способствовали ее культурной отсталости. Интересы девушки также ограничивались рамками семьи. Брачный возраст для невесты и жениха был 16—17 лет. Заключению браков сопутствовал ряд обрядов и обычаев. Существенную роль в решении вопросов о браке играл лама, который определял соотношения года рождения жениха к году рождения невесты, исходя из двенадцатилетнего животного цикла. Так, например, мужчина, родившийся в год тигра, мог жениться на женщине, родившейся в год зайца. Обратное соотношение не допускалось, так как считалось, что в этом случае мужчина не сможет быть главой в семье. Лама также определял счастливый день и час бракосочетания и совершал обряд венчания. Родители жениха и невесты перед началом свадьбы договаривались о сумме выкупа (калыма) за невесту и размере приданого, приносимого невестой. Кроме калыма, отец жениха давал молодой паре юрту, а отец невесты — веревки для скрепления юрты и все внутреннее убранство. Калым имел важное юридическое значение; дети, родившиеся в браке без уплаты калыма, считались незаконными, принадлежащими только матери. Здесь мы имеем отголосок ранних первобытнообщинных отношений, периода перехода от материнского рода к отцовскому, когда у материнского рода выкупалась не только женщина, но и ее потомство. При переезде невесты в дом жениха, как правило, инсценировалось похищение невесты. Свадебный поезд встречали родственники жениха. Невеста отводилась в особую юрту, где с соблюдением специального обряда ей делали женскую прическу и надевали женскую одежду, затем ее вели в юрту родителей жениха, где она 765
совершала обряд поклонения семейному очагу (огню) и родителям жениха; лишь после этого ее считали членом семьи мужа. Следуя традициям, она не могла называть по имени свекра и старших родных мужа, она не должна была сидеть, если свекор и старшие мужа стояли. Из юрты свекра она выходила, пятясь к двери, обратив лицо к сидящим в юрте. В присутствии родных мужа она могла находиться лишь с покрытой головой и в полном женском наряде. Она не могла спать в одной юрте с ними. Таким образом, на женщину налагался целый ряд обязательств по отношению к семье мужа и его родственникам. В монгольской семье признавалось главным образом родство по мужской линии. Среди родственников по материнской линии большим уважением пользовался брат матери, который имел некоторые права и обязанности по отношению к племянникам — детям сестры. Это проявление авункулата является пережитком первобытнообщинных отношений. К таким пережиткам следует отнести и некоторые монгольские термины родства, которые отражают существование у монголов древней классификационной системы родства. Каждый из этих терминов относится к строго определенной категории родственников. Так, у всех монгольских племен различают старших (ах) и младших (δγγ), различают родню по мужской линии, вернее, родню по отцу (авкга) и родню по матери (наеац). Отец называется эцэг и ав. Термином «авкга» называются как брат отца или дядя по отцу (авкга ах), так и сестра или тетка по отцу (авкга эгч) и бабка по отцу (авкга эх). Родство по матери обозначается термином нагац. Дед по матери будет нагац ах, тетка по матери — нагац эгч, бабушка по матери — нагац эх, дед по матери — нагац ав. Невестка не могла называть по имени старших родных мужа — отца, его дядей, старших братьев — они для нее хадам, а она для них бэр («невестка», «сноха», «чужеродка»). В период после образования МНР положение женщин изменилось: она получила равные права с мужчиной и вышла на широкий путь активного участия в хозяйственной, политической и общественной жизни страны. Старые традиции, как калым и др., полностью изжиты. Регистрация браков ведется государственными организациями. РЕЛИГИЯ Государственной религией феодальной Монголии был ламаизм. С буддизмом были знакомы еще кидани, попытка ввести его как государственную религию монголов была сделана в XIII в. при Хубилае, но лишь с конца XVI в. ламаизм желтошапочного толка получил распространение в Монголии. Пышный культ, усвоение популярных в народе шаманских и догла- манских обрядов, божественное освящение власти правителей способствовали росту популярности этой религии и среди феодальной аристократии и в народных массах. В 1586 г. тумэтский правитель Абатай-хан построил первый в Монголии монастырь Эрдэни-цзу, а в 1640 г. Монголия приобрела себе духовного владыку в лице ургинского Чжебцум-дамба-хутухты. Первым хутух- той под именем Ундур-гэгэна был провозглашен сын одного из крупных светских феодалов Тушету-хана. Он был объявлен хубилганом (перерожденцем) индийского монаха — проповедника буддизма в Тибете Даранаты. Культ хубилганов — «живых богов» — был очень популярен в монгольском ламаизме. Каждый монастырь старался обзавестись своим хубилганом, так как это содействовало не только славе, но и увеличению доходов монастыря, поскольку «живым богам» верующие приносили осо- 766
бенно обильные дары и подношения. До революции их насчитывалось в Монголии около 100. Громадное развитие получил институт ламства. Исходя из положения о «добром наставнике» — ламе, руководителе мирян на «пути спасения», ламаизм довел численность лам до абсурда. Треть мужского населения превращалась в монахов, выключаясь из сферы общественного производства. Большая часть их жила при монастырях, но около 30% оставались жить в семье. Феодальные отношения господствовали и в среде духовенства. Высшее ламство, окончившее философские, астрологические, медицинские факультеты при буддийских монастырях Тибета и Монголии и державшее в своих руках основные доходы монастырей, эксплуатировало низшее ламство (гадателей, заклинателей, чудотворцев, знахарей, иконописцев и др.), удовлетворявших повседневные нужды населения. Верховное ламство и монастыри владели большим количеством земель и шабинаров (закрепощенных за монастырями аратов), которые подносились им в дар маньчжурскими императорами и светскими князьями. Революция подорвала экономическую и идеологическую базу ламаизма. А проведенные народно-революционным правительством в 20— 30-е годы мероприятия (отделение церкви от государства, отмена института хубилганства, раскрепощение шабинаров, конфискация имущества наиболее крупных духовных феодалов) и, наконец, ликвидация в 1938 г. контрреволюционного заговора ламства окончательно свели на нет роль последнего в экономике страны и дискредитировали его в глазах народа. Начался массовый уход ламства из монастырей. К настоящему времени в Монголии сохранился лишь один действующий монастырь — Гандан- текчинлинг, но пережитки ламаизма продолжают бытовать. Это связано с тем, что ламаистская практика впитала в себя все те шаманские и до- таманские культы, идеи, представления, обычаи, поверья, которые складывались в народе на протяжении веков и в которых религиозные воззрения переплелись с хозяйственными навыками. В сохранившихся до сих пор праздниках и обрядах ламаизма можно проследить эти напластования. ПРАЗДНИКИ И ОБРЯДЫ К числу распространенных до революции народно-религиозных празднеств принадлежали день Майдари и Цам, приходившиеся всегда на летние месяцы. Моления совершались не одновременно по всей стране, а для каждого монастыря были установлены своп постоянные даты. Майдари — это буддийский мессия, который должен был якобы явиться для спасения человечества. В честь него устраивалось ежегодно религиозное торжество, во время которого изображение Майдари в сопровождении лам и верующих на особой колеснице обвозилось вокруг монастыря. После религиозной части начиналось народное празднество иадан (буквально «игры», «развлечения»), где существенным моментом всегда являлись состязания в борьбе, стрельбе из лука и скачки на лошадях. 8 празднике Цам основную часть составляли пляски — мистерии маскированных лам. К числу добуддийских религиозных праздников относился праздник, связанный с почитанием обо.9 До последнего времени на многочисленных перевалах, холмах^и вершинах гор МНР можно встретить обо, на которые ранее каждый проходящий или проезжаю- 9 Обо — каменная насыпь на вершине горы или сопки, являющаяся местом поклонения духам. В старое время обо часто сооружалось на вершинах родовых гор* 767
Рис. 136. Костюм дархатской шаманки. 1 — шапка; 2 — халат (вид спереди); щий считал долгом бросить кость животного или ветвь дерева, бумажку с тибетской молитвой, кусочек материи, хадак 10 и другие предметы в качестве жертвы духу горы. Почитание горы весьма древнее и распространенное явление у многих народов. У монголов поклонение священным горам было известно с давних времен. Достаточно указать, что, например, в «Сокровенном сказании» неоднократно упоминается священная гора Бурхан-Халдун. По преданиям, возле нее кочевали предки Чингисхана и сам Чингисхан был спасен на этой горе от врагов. Не случайно, что еще в 1924 г. почти все хошуны Монгольской Народной Республики были переименованы по названиям наиболее почитаемых гор в каждом хошуне. По представлению монголов, на священных горах обитали «добрые» и «злые» духи гор, т. е. посылающие счастье или несчастье. Зловредных духов гор старались умилостивить молебствиями и жертвоприношениями. Если это не помогало, то прибегали к перемене названия горы; поэтому в Монголии очень мало гор, сохранивших свои старинные названия. С принятием буддизма поклонение горам вошло в состав буддийского культа. Каждый год у обо ламы совершали богослужение; перед обо ставились чаши с молоком, мясом, молочной архи. По окончании молебствия у подножия горы начинался надан. Здесь в присутствии разноцветной, нарядно одетой толпы начинались различные состязания — борьба, стрельба из лука (сур харвах), скачки на лошадях. После революции, сохраняя характер спортивных состязаний, надан получил новое содержание. Он стал подлинно народно-революционным праздником, приуроченным в Улан-Баторе к 11 июля — годовщине вступления Монгольской народно-революционной армии в столицу МНР Улан-Батор и образования народного правительства. Послереволюционный надан получил название улсын аратын цэргийн надан — «государственные народно-военные игры». Кроме Улан-Батора, наданы проводятся в аймач- 10 Хадак — дарственный узкий платок из тончайшего шелка, голубого, белого или желтоватого цвета, подносимый почетным лицам в знак уважения; хадаками также украшают изображения будды, их развешивают в местах поклонения духам. 768
Рис. 136 (продолжение) 3 — халат (вид сзади); 4 — бубен и колотушка. 49 Народы Восточной Азии
ных и сомонных центрах, где они устраиваются в другие числа, чем центральный. Не каждый год и не в каждом аймаке или сомоне бывает надан, право на проведение надана предоставляется правительством тем аймакам и сомонам, которые являются образцовыми в выполнении государственного плана развития народного хозяйства. Накануне надана обычно устраивается торжественное заседание с докладом, освещающим пройденный путь и достижения республики (или данного аймака, со- мона); надан открывается грандиозным митингом, за которым следует военный парад, показ спортивных достижений, здесь же проходят и традиционные состязания в борьбе, сарельбе из лука и конских бегах. Победители получают ценные подарки и почетные звания. В Улан-Баторе надан происходит в предместье столицы, у подножия величественной горы Богдоула. На обширной площади, отведенной для надана, высятся величественные арки, располагаются нарядные павильоны выставок, летние театры, эстрады, здания ярмарки с ларьками магазинов, столовых, ресторанов и т. д. На- данские выставки охватывают разнообразные стороны жизни страны и имеют большое воспитательное значение для аратов-кочевников. Корни праздника надан, уходящие в далекое прошлое монгольского народа, были тесно связаны с военно-спортивными состязаниями. В эпоху Чингисхана состязаниям в стрельбе и скачках на лошадях придавалось большое значение. Следует, однако, отметить, что надан сохранил вместе с тем и некоторые следы тотемизма, прослеживаемые в подражании борцов отдельным животным и птицам, а также в почетных званиях, присуждаемых победителям. Так, например, борцы должны выходить на арену с поднятыми до плеч руками, помахивая ими и раскачивая туловище так, чтобы эти движения напоминали взмахи крыльев мифической птицы гаруды, а грудь и туловище "были бы как тело льва (арслана). Самым почетным званием для победителя является дархан абарга («титан», дословно «удав», «змея») или чаще абарга. Вторым званием является арслан («лев»). Далее идут цзан («слон»), начин, или шонхор («сокол»), харциг («ястреб»), бургэг («орел»), В зимнее время монголы празднуют цаган cap, что в дословном переводе значит «белый месяц». Празднование его приурочено к началу первого весеннего лунного месяца, который в различные годы падает на разные даты от конца января до середины февраля. Монголы считают этот месяц первым весенним месяцем или началом Нового года. Прежде со дня наступления цаган сара все население вело счет своим годам, невзирая на то, когда родился человек. Если даже ребенок рождался накануне цаган сара, то все равно считалось, что ему на другой день идет уже второй год. В 1940 г. постановлением Малого хурала МНР праздник цаган сара переименован в «день знатного скотовода». Ранее празднование его длилось около месяца и было связано с большими расходами, в настоящее время этот срок сокращен до двух дней. В старое время цикл обрядов празднования цаган сара, помимо моления в монастырях, включал гадания, моления перед обо, изготовление фигурок животных и пр. Во время праздника было принято поздравлять друг друга, говорить благопожелания, делать подарки, обмениваться обильными угощениями, так как, по поверьям монголов, хорошая встреча этого месяца «способствовала» изобилию пищи и приплода скота в наступающем году. Объяснение самого названия «цаган cap» — «белый месяц» —неясно, однако, судя по характеру празднования, можно думать, что это один из древнейших праздников, связанный с культом плодородия у скотоводческих народов. КАЛЕНДАРЬ В основу древнего летосчисления монголов, называемого в настоящее время «бытовым календарем», был положен лунный календарь. В нем год делился на 4 сезона (весна, лето, осень, зима). В каждом сезоне — 3 месяца, всего 12 месяцев. Особых названий для месяцев нет, 770
они обозначались либо положением в сезоне (первый, средний, последний), либо просто порядковым номером (первый, второй и т. д.). Каждый месяц делился на 3 декады в соответствии с фазами луны: 1-я — шинэ cap (новый месяц, новолуние), 2-я — дэлъгэр cap (полнолуние), 3-я — сарын хууч (последняя треть месяца). Дни в декаде не имели специальных названий. Они обозначались порядковым номером. Годы объединялись в циклы. Малый цикл состоял из 12 лет; каждый год носил название определенного животного, эти названия следовали строго по порядку: 1-й — хулгана (мышь); 2-й — ухэр (корова); 3-й — бар (тигр); 4-й — туулай (заяц); 5-й —луу (дракон); 6-й — могой (змея); 7-й — моръ (конь); 8-й — хонъ (овца); 9-й — бичин (обезьяна); 10-й — тахиа (курица); 11-й — нохой (собака); 12-й — га- хай (свинья). Каждый нечетный год считался эрэ — «мужским», «твердым», а четный — эмэ — «женским», «мягким». Пять 12-летних циклов объединялись в один 60-летний цикл. Каждый 12-летний цикл для определения его места в 60-летнем цикле имел обозначение — одну из пяти стихий; каждая из стихий имела свойственный только ей цвет. Порядок стихий был таков: 1-я — модон (дерево), цвет синий; 2-я — гал (огонь), цвет красный; 3-я — шороо (земля), цвет желтый; 4-я — тпемер (железо), цвет белый; 5-я — у сан (вода), цвет черный. Через 60 лет весь цикл повторялся снова. Следует отметить, что при пересчете на европейское летосчисление нечетные годы монгольского будут падать на четные европейского. Например: улаан гал нохой жил — «год красного огня — собаки» в XIX в. падал на 1826 и 1886 гг., а в XX — на 1946 г. Часто обозначения годов в старинных документах давались без указания стихий. Слово «год» обозначается двумя терминами — он и жил. Термин «он» употребляется для обозначения годов эры, например годы правления императора, годы монгольского или китайского времяисчисления. Словом «жил» обозначается астрономический год. Новый год начинался не с 1 января, а с середины февраля. 1-й день нового года не был постоянным, колебания были в пределах двух недель (с конца января до середины февраля). В настоящее время вместо счета на декады пользуются обозначениями дней недели, например: даваа гараг — понедельник, мягмар — вторник, лхагва — среда, пурэв — четверг, баасан — пятница, бямба — суббота, ням — воскресенье. Кроме названий, за днями недели сохраняется часто и порядковый номер дня (первый, второй и т. д.). Месяцы в году сохраняют только порядковые номера (с 1-го по 12-й). Первым месяцем считается январь. Годы обозначаются обычно европейскими датами (в изданиях книг, газет, журналов). Но вообще летосчисление в Монгольской республике в отличие от европейского ведется с 1911 г. — года объявления автономии Монголии. НАУКА И ПРОСВЕЩЕНИЕ Начало монгольской письменности на уйгурской Письменность и графической основе обычно относят к концу XII— началу XIII в. Однако в настоящее время есть данные, что уже в X в. кидане пользовались так называемой «малой» пись1 менностью, в которой предполагают уйгурский шрифт, приспособленный к нуждам древнемонгольского языка (Л. Лигети). Кроме того, у них была «большая» письменность, созданная по образцу китайского иероглифического письма. Сохранившиеся памятники ее пока не дешифрованы. Первым из найденных памятников монгольского языка на уйгурской графической базе является так называемый Чингисов камень, найденный свыше 100 лет назад в Забайкалье и до сих пор точно не прочитанный и не переведенный из-за плохой сохранности. Он хранится в Государственном Эрмитаже. Из прочитанных достоверно знаков можно заключить, что надпись относится к эпохе Чингисхана (около 1220 г.). Из хорошо датированных памятников этой же письменности можно назвать 771 49*-
два письма монгольских правителей Ирана (Иль-ханов) Аргуна и Ульц- зейту к государям Западной Европы. Эти письма написаны в конце XIII— начале XIV в. Они хорошо читаются, и на них отчетливо видны особенности письменности того времени (в слове тэнгри — «небо» отсутствует, как и в уйгурских документах, буква, передающая звук а, сохраняется общее округлое начертание букв, конечные н, д, а и другие снабжены длинными «хвостами» и т. п.). Эти же особенности характерны и для других письменных памятников XIII—XIV вв., оставшихся от монголов (ярлыков и пайцз). Хорошо известно, таким образом, что монголы XIII в. пользовались уйгурской письменностью, но до сих пор существует несколько мнений о том, каким путем эта письменность проникла к монголам, кем и когда была приспособлена для монгольского языка. Б. Я. Владимирцов считает, что монголы заимствовали письменность (а вместе с ней и сложившийся литературный язык) от соседних племен — найманов или кереитов. Эта точка зрения не подтвердилась, так как устанавливается, что найманы были тюркоязычны (А. Бобров- ников, Л. Лигети, С. Мураяма). Венгерский академик Л. Лигети высказал предварительное мнение, что впервые приспособили уйгурский шрифт к монгольскому литературному языку наиболее культурное из древнемон- гольских племен — кидане. Существует также мнение о возможной роли кара-китаев в передаче уйгурского шрифта монголам. В письме строки текста идут вертикально, слева направо, слова пишутся сверху вниз. Для письма употребляют тушь и кисть. Каждая буква имеет три формы (в начале, в середине и в конце слова). Некоторые буквы имеют одинаковое начертание для передачи разных звуков: α и а в середине слова, о и г/, ч и ц во всех позициях и др. Произношение их зависит от диалекта. Поэтому письменность монголов на уйгурской основе называется полифонной. В 1307 г. монгольский ученый лингвист Чойджи-Одзер (Чойджосор) усовершенствовал эту письменность, которая с течением времени приобрела вид известной «старомонгольской» письменности. Она закрепила сложившийся в средние века так называемый старописьменный язык, употреблявшийся в документах и литературе, но совершенно не соответствовавший нормам живого разговорного языка. Старомонгольский алфавит употреблялся всеми монгольскими народами. В XVII в., в связи с политическими .событиями в Монголии, ойрат- ский ученый лама (монах) Зая-Пандита приспособил эту письменность к ойратским диалектам. Его письменность закрепляла фонетические особенности языка ойратов и не допускала разночтений. Поэтому письменность Зая-Пандиты получила название тодо-бичиг («ясное письмо»). «Ясным письмом» пользовались только ойраты и до реформы письменности в XX в. — калмыки. Несколько отличается почерк старомонгольской письменности у южных групп монголов. На этой графике пишут до сих пор и печатают книги и газеты монголы автономного района Внутренняя Монголия в КНР. Их письменность сохранила более архаичные начертания букв. Кроме уйгурской, в средние века у монголов существовали и другие виды письменности. В первые десятилетия существования империи монголы применяли и китайскую письменность. Так; первая историческая хроника монголов, известная в русской научной литературе под названием «Сокровенное сказание» (или «Юань чао би пги»), дошла до нас в китайской транскрипции монгольского текста. Для транскрипции было использовано около 400 китайских иероглифов, приспособленных к фонетическим особенностям монгольского языка с характерным «южным» обликом (С. А. Козин). Эти особенности аналогичны языку памятников квадратной письменности, к которой мы и переходим. 772
В 1269 г. император Хубилай, внук Чингиса, основатель династии Юань, опубликовал указ, в котором говорилось: «Мы полагаем, что письменными знаками записывается речь, а речью отмечаются события. То общее правило древнего и настоящего времени. «Наше государство было основано в северных странах, когда нравы были просты, и потому не успело создать своей письменности. «Как только потребовалась письменность, стали пользоваться китайскими письменами и уйгурскими знаками для передачи речи нашей династии... С настоящего момента во всех императорских эдиктах следует параллельно писать новыми монгольскими знаками, и по обычаю каждый прибавляет к нему письмо своего государства».11 Так, в 1269 г. была введена в империи письменность, условно называемая по начертаниям букв квадратной. Создателем этой письменности был тибетский ученый Пакба-лама (Лодой Джалцан), приближенный Хубилая. В основу этой, слоговой, письменности был положен тибетский алфавит, несколько приспособленный к монгольской фонетике, были введены гласные о, й, которых нет в тибетском языке. Они, видимо, были заимствованы из письма брахми (П. Пелльо). Направление письма было вертикальным, строки писались слева направо. Создание квадратного письма было попыткой создать алфавит для всего многоплеменного состава Юаньской империи (Б. Я. Владимирцов, С. А. Козин). Известны памятники этого письма не только на монгольском, но и на других языках (тибетском, китайском, тюркском), относящиеся к тому периоду. Но несмотря на широкую пропаганду новой письменности, она у монголов не привилась, так как закрепляла один из южных диалектов с характерными особенностями (так называемый инициальный h: harban вместо arban — «десять», для дифтонгов и т. п.), мало распространенными в других частях империи. Квадратная письменность была официальным письмом юаньской династии: на ней печатались ассигнации, вырезались на каменных стелах императорские указы и т. п. Несмотря на введение квадратной письменности, разноплеменное население Монгольской империи продолжало пользоваться уйгурским письмом; оно существовало наравне с квадратным. Об этом свидетельствует находка в 1930 т, в Нижнем Поволжье рукописи на бересте, относящейся к золотоордынскому времени. Ее фрагменты написаны на уйгурском языке и на монгольском (уйгурскими буквами и квадратным письмом). После падения династии Юань сфера применения квадратной письменности сильно сократилась. Ею пользовались долго еще как знаками на печатях (до недавнего времени квадратным письмом вырезали знаки даже на печати далай-ламы). Такие печати употреблялись в особо торжественных случаях. Еще в начале XX в. на этой письменности выпускали ксилографическим способом буквари в монастырях Амхго и Тибета. В качестве орнамента эта письменность иногда встречается на обложках научных изданий в МНР. В МНР дважды производилась реформа письменности: в 30-х годах была попытка перевести письменность на латинский алфавит, но она оказалась неудачной, и поэтому в 1941 г. монгольская письменность была переведена на новый алфавит, в основу которого был положен кириллический шрифт. При переводе на новую графическую базу были учтены фонетические особенности современного монгольского языка и письменность приближена к живой речи. Первый из известных науке крупных памятников монгольского языка был написан в 1240 г. Это уже упоминавшаяся монгольская хроника «Юань чао би гли». Она написана на сложившемся уже в то время литературном языке. По ряду стилистических особенностей она напоминает византийские «вульгарные хроники» средневековья (С. А. Козин). В хронику включен ряд стихотворных вставок различных жанров монгольской поэзии, что позволяет говорить о том, что к XIII в. у монгольского населения центральноазиатских степей существовал уже вполне сформировавшийся литературный язык, уже в то время значительно отличавшийся от разговорной речи. Когда, на какой основе, у каких племен сформировался литературный монгольский язык, известный по памятникам письменности, до сих пор еще окончательно не выяснено. Полагают, что первоначально^монголы 'XIII в. заимствовали уже готовый язык вместе с письменностью от найманов или кереитов (Б. Я. Владимирцов). На основе этого языка в XIV—XVI вв. развивался старописьменный язык среднего периода. С XVII в. начинается новый этап в развитии этого 11 История письменности, т. 1. М.—Л., 1941, стр. 13 (перевод Б. И. Панкратова). 773
языка, на котором написаны все исторические сочинения и художественные произведения XVII—первой половины XX в. (до реформы 1946 г. в МНР). Существует и другая точка зрения, согласно которой монгольские племена XIII в., говорившие на различных (так называемых чакающих и цакающих) диалектах, к этому времени выработали своеобразный общий, сверхдиалектный устный литературный язык — койнэ, который и получил оформление в полифонно'й уйгурской письменности. Полифонный характер письменности способствовал тому, что один и тот же знак мог легко читаться по-разному представителями различных диалектов и быть поэтому равно близким и понятным каждому. Нарочитая неопределенность алфавита содействовала взаимопониманию между представителями разных племен и диалектов, т. е. политическим задачам объединения империи (С. А. Козин). Далее, полагают также, что в XIII в. население современной МНР и прилегающих к ней районов Центральной Азии имело единый язык, состоящий из ряда диалектов, на которых говорили различные монгольские племена. Впоследствии из-за конкретных исторических причин этот единый язык распался и на базе его диалектов в XIV—XVII вв. сформировались известные в настоящее время монгольские языки: халха-монгольский, бурятский, ойратский, язык афганских моголов и др. (Г. Д. Санжеев). Все изложенные гипотезы невозможно согласовать с накопившимися за последние 10—20 лет фактами. Следует сказать, что и ход исторического развития монгольских Племен до XIII в. не был еще изучен и не мог быть поэтому учтен при их создании. Поэтому наиболее убедительным представляется выдвинутое несколько лет тому назад предположение, согласно которому в основу монгольского литературного языка лег язык кидаНей (Л. Лигети). Хотя памятники письменности киданей еще не дешифрованы полностью, кое-что о языке их известно. Известно также, что кидани владели территорией Центральной Азии на запад до Алтая, строили на ней города, имели оживленные торговые и политические отношения с предками монголов, которые были их данниками. У киданей была литература разнообразных жанров, включавшая и поэзию, и прозу. Поэтому предположение о киданьском происхождении литературного языка, выдвинутое Л. Лигети, имеет наиболее веские основания, так как в нем без натяжек увязываются и исторические, и лингвистические факты. Не вызывает споров положение, что старописьменный монгольский язык окончательно оформился к XVII в. На нем написано много исторических и литературных произведений в XVII—начале XX в. В этом виде он сохранился до реформы 1946 г. В связи с тем, что старописьменный язык с самого начала был отличен от живой речи, и в XX в. эти отличия усилились. Реформа письменности, проведенная в 1946 г., диктовалась потребностями самой жизни. Она закрепила как литературный наиболее распространенный живой язык, на котором говорят халха-монголы — основное население МНР. Старописьменный язык как литературный продолжает сохраняться у монголоязычного населения автономного района Внутренняя Монголия. На нем выходят книги, газеты и журналы. В словарном запасе монгольского языка находит любопытное отражение кочевой скотоводческий быт. Так, например, привлекает внимание большое количество возрастных обозначений домашних животных, обозначений масти и др. Из особенностей словаря также следует отметить отсутствие слов с общим значением, роль их выполняют комбинации слов с частным значением, например: эмээл хазаар — упряжь, дословно «седло-узда»; хонъ-ямаа — мелкий скот, дословно «овца-коза». При составлении современной терминологии эта особенность языка широко используется, например: бугд найрамдах — республика, дословно «всеобщее - согласие»; эв хамт — коммунизм, дословно «согласие», «дружба», «совместность». С момента революции монгольский язык значительно обогатился международными научными, политическими и экономическими терминами. Культурно-политический уровень трудящегося Гра^ечатьЬ населения Монголии до революции был чрезвычайно низок. Грамотность была монополией лам, феодалов и чиновников. Основная масса населения была неграмотной. Среди чиновников было распространено знание маньчжурского языка, на котором велось делопроизводство в северных областях Китайской империи периода 774
Рис. 137. Студенты Медицинского факультета Государственного университета (г. Улан-Батор). маньчжурского господства. Внутри хошунов переписка шла на монгольском языке. Ламство усваивало тибетскую письменность и язык, так как все богослужение совершалось на тибетском языке. После революции 1921 г. монгольское правительство стало неустанно заботиться о просвещении народных масс. Борьба за ликвидацию неграмотности трудящихся, за развитие монгольской науки, литературы и искусства дала блестящие результаты. Теперь в стране ликвидирована неграмотность населения. К 1960 г. в республике имелось четыре высших учебных заведения, 16 техникумов и 424 общеобразовательные школы. Обучение в школах бесплатное. За последние годы осуществлено всеобщее обязательное начальное обучение детей в сельских местностях и всеобщее семилетнее — в городах. При сельских школах имеются интернаты, где учащиеся пользуются бесплатным питанием, обмундированием, учебными пособиями и др. Одним из главных достижений монгольского народа является организация высшего образования. В Улан-Баторе имеются Государственный университет, открытый в 1942 г., который уже к 1955 г. включал четыре факультета (медицинский, ветеринарно-зоологический, педагогический и общественных наук), 8 кафедр, специальные кабинеты и лаборатории. Учащихся в университете насчитывается свыше 1500 человек. В 1958 г. при Министерстве сельского хозяйства МНР создан Сельскохозяйственный институт. Важным вузом является и Педагогический институт, занимающийся подготовкой национальных кадров преподавателей средней школы. В городе функционируют также Высшая партийная школа им. Сухэ-Батора и Вечерний университет марксизма-ленинизма. Большое количество монгольской молодежи учится в различных учебных заведениях СССР и других социалистических стран. В подготовке высококвалифицированных кадров большую помощь оказывает Советский Союз, посылая в МНР опытных профессоров и преподавателей. Государство ассигнует большие суммы на дело народного образования. Если в 1926 г. было израсходовано на народное образование 423 тыс. 775
тугриков, то в 1956 г. бюджетные ассигнования на эти цели достигали 96 млн тугриков. Наряду с обучением грамоте развернута работа по повышению квалификации и общеобразовательного уровня работников многих предприятий и учреждений. На различных курсах или в группах рабочие изучают оборудование своих предприятий, правила эксплуатации машин и механизмов, методы борьбы за повышение качества и увеличение продукции, проходят ряд специальных предметов (физику, химию, экономику производства и др.). До революции в Монголии не было своих газет и журналов. В настоящее время в МНР издается 8 центральных, 19 местных газет и 16 журналов. Газета «Унэн» («Правда») —орган ЦК Монгольской народно-революционной партии и правительства, первый номер ее вышел 23 апреля 1925 г. За все время своего выпуска газета играла и играет огромную роль в переустройстве народного хозяйства республики и укреплении народно-демократического строя. Кроме «Унэн», издаются «Улан одо» («Красная звезда»)—армейская газета, «Залуучудын унэн» («Молодежная правда»)—орган Ревсомола, «Пианерын унэн» («Пионерская правда»), литературно-художественный журнал «Цог» («Огонек»), научно-популярный журнал «Шинжелэх ухаан» («Наука») и др. На русском языке выходят журнал «Современная Монголия» и «Новости Монголии»—издание Монгольского телеграфного агенства (Монцамэ). Большинство аймаков имеет свои типографии и издает свои собственные газеты. Кроме газет и журналов, в Улан-Баторе издается оригинальная и переводная научно-популярная и художественная литература. Огромное значение придается в МНР выпуску произведений классиков марксизма-ленинизма на монгольском языке; при ЦК Монгольской народно-революционной партии организована специальная редакция по переводу этих произведений. Широкое развитие получила в МНР культурно- Культурно-просвети- просветительная работа среди взрослого населения. тельная работа ^Г С первых же лет революции в стране стали возникать клубы, красные уголки, красные юрты, библиотеки и т. д. Партийно- ревсомольским активом проводились и проводятся лекции, доклады, организуется художественная самодеятельность. Хороших результатов достигают молодежные бригады, выезжающие в сельские организации, госхозы, аратские хозяйства. Члены бригад ведут широкую культурно- массовую работу и помогают местным агитколлективам в политической работе. Большую роль в культурно-массовой работе играют местные музеи. В Улан-Баторе имеются Государственный центральный музей, экспонирующий в большом количестве естественноисторические и археологические памятники своей страны, Музей Сухэ-Батора и Чойбалсана, Музей истории города Урги — Улан-Батора, Историко-религиозный музей. В музей превращен также монастырь в Эрдэни-Цзу, являющийся самым старейшим ламаистским монастырем Монголии. „ -, Научным центром республики до 1961 г. являлся наручная раоота ΎΓ» — *> Комитет наук и высшего образования, начавший свою деятельность в 1921 г. под назнанием Ученого комитета. 13 мая 1961 г. создана Академия наук. В деле организации научной работы и изучения республики неоценимую помощь оказывает Советский Союз. Изучение Монголии русскими учеными началось еще во второй половине XIX в. Имена Н. М. Пржевальского, Г. Н. Потанина, М. В. Певцова, П. К. Козлова, В. А. Обручева и других получили широкую известность. 776
Их исследования не утратили своей ценности и в наши дни. За годы существования МНР ее посетило большое количество советских ученыхт исследовавших природные ресурсы страны, геологию, археологию, этнографию и другие области. Свыше 90 научных экспедиций было проведено в МНР с момента ее образования. Комитетом наук совместно с Академией наук СССР в первую очередь разрабатывались вопросы, связанные с развитием народного хозяйства республики. Существенную помощь в научно-исследовательской работе оказывает Государственная публичная библиотека МНР, насчитывающая свыше 200 тыс. книг и рукописей. С каждым годом растут научные связи монгольских ученых с научными учреждениями других стран. За последние годы ученые многих стран (Венгрии, Германской Демократической Республики, Индии, Чехословакии и др.) посетили МНР и установили тесный контакт с монгольскими учеными. В 1956 г монгольские ученые создали свою организацию и вступили во Всемирную федерацию научных работников. До революции здравоохранения и построенной на Медицина и здраво- науЧНОй основе медицины в Монголии не было, охранение -1-1 ζ \ Больных «лечили» ламы (эмчи), сопровождавшие свое «лечение» заговорами и заклинаниями. В стране часто свирепствовали эпидемии, массовые инфекционные заболевания и различные социальные болезни, все это вызывало высокую смертность населения, особенно в детском возрасте. Основу современной медицины заложили советские врачи, которые после 1924 г, в течение долгих лет по приглашению правительства МНР работали в республике. С этого же времени и национальные кадры высококвалифицированных врачей стали готовиться в медицинских вузах СССР. Первые больницы и поликлиники были открыты в 1925 г. Сначала число их было крайне ограниченно. Теперь каждый аймачный центрг а также и крупные сомоны имеют свои больницы. В 1960 г. в республике насчитывалось около 60 объединенных и специализированных больниц и примерно 550 врачебных и фельдшерских пунктов. В стране ширится сеть женских и детских консультаций и диспансеров, оказывающих населению бесплатную помощь, в оседлых центрах создаются ясли и детсады, в разных районах организуются дома отдыха, санатории и лечение на минеральных источниках (аршанах). Матери, имеющие пять и более детей, получают государственное пособие. Значительную роль в подготовке национальных медицинских кадров в настоящее время играет Кафедра медицины при Государственном университете им. Чойбалсана в Улан-Баторе. Кроме того, в городе имеются медицинские техникумы и школа сестер. За годы революции в Улан-Баторе открыты Бактериологический институт и Санитарно-эпидемиологическая станция, создана санитарная авиация для оказания срочной медицинской помощи. Правительством МНР принимаются все меры и ассигнуются большие средства на улучшение и развитие здравоохранения. В результате всех мероприятий снизилась заболеваемость населения и значительно увеличился естественный прирост его. Президиумом Малого хурала МНР специальным указом установлен порядок награждения медицинского персонала орденами и медалями за выслугу лет и безупречную работу. 777
К древним национальным видам спорта относятся Физкультура и борьба, состязание в беге лошадей и стрельба из лука, обычно проводимые в дни празднования народной революции и других праздников. У древних кочевников Азии, в том числе и монголов, эти состязания являлись тренировкой воинов в силе и ловкости. Уменье поразить врага в конном бою или убить его без промаха стрелой на расстоянии было важным качеством древнего воина. В дальнейшем все эти виды, тренировки приобрели характер чисто спортивного состязания и стали любимым народным развлечением. Характерно, что эти состязания носят название эрийн гурван наадан, т. е. «три мужских состязания», чем подчеркивается их древнее назначение. Спорт ранее у монголов не считался женским делом. В настоящее время монгольские женщины занимаются всеми видами спорта, получившими после революции широкое распространение в стране. Такие виды спорта, как волейбол, футбол, баскетбол, прочно вошли в новый быт монголов. За последнее десятилетие стала успешно развиваться тяжелая и легкая атлетика, устраиваются велопробеги, получают широкое развитие и зимние виды спорта — бег на коньках, лыжный спорт, начал развиваться альпинизм. Среди монгольского населения широко распространена игра в шахматы, с которыми монголы знакомы с давних времен. Как фигуры, так и процесс игры в собственно монгольских шахматах отличаются от международных. В фигурах отразились особенности монгольского кочевого быта. Например, королеву заменяет собака как почетное животное, охраняющее кочевое хозяйство. Вместо слона выступает верблюд, вместо ладьи — телега и т. д. За последнее время монгольские шахматисты усваивают международные приемы игры. В 1956 г. в Улан-Баторе состоялся международный шахматный турнир, что явилось большим событием в спортивной жизни МНР. В настоящее время в республике насчитывается 6 добровольных спортивных обществ, объединяющих около 30 тыс. человек. Правительством Монгольской Народной Республики уделяется большое внимание развитию спортивного воспитания в стране. При Государственном педагогическом институте открыт Физкультурный факультет. Монгольские спортсмены неоднократно выступали на всемирных фестивалях молодежи и студентов и участвовали в различных спортивных соревнованиях, проводившихся в СССР, Китайской Народной Республике, Чехословакии, Болгарии, Румынии. ФОЛЬКЛОР И ЛИТЕРАТУРА Из устного творчества монголов известны бы- Устное народное ЛрШы, песни, сказки, пословицы, поговорки, благопо- творчество ' , ' ч ' ' ^ ' желания (иврвлы); сохранился в некоторых местах и шаманский фольклор, однако этот вид творчества мало исследован. Наиболее изученным является монгольский героический эпос (былины) — улигер, или тули, которые лучше всего сохранились у ойратов (байтов, дэрбэтов, хошутов, торгутов) и в более сокращенном виде у халха-монголов. Ойратские эпические поэмы (тули) исполняются под аккомпанемент музыкального инструмента товшур (род балалайки) или реже хуур (скрипка). Они всегда поются и никогда не рассказываются, их обычно исполняют профессиональные певцы тулъчи. 778
Халхаские улигеры сохранились в значительно сокращенном виде; если ойратские эпические поэмы содержат иногда до 20 тыс. стихов, то халхаские часто представляют краткую прозаическую передачу многих эпизодов, излагавшихся ранее в сотнях и тысячах стихов. Как ойратский, так и халха-монгольский героический эпос имеет много общего, эта общность прослеживается также на героическом эпосе бурят в Бурятской АССР и монголов Внутренней Монголии. В качестве примера близких по содержанию былин можно указать ойратскую былину «Ергиль Тюргюль», бурятскую «Хан Хашикта», халха-монгольскую «Лучший из мужей Ягандар» и чахарскую «Ареяту Номун-хан». Совпадение в структуре былин, в описании героев, в отдельных деталях, дословное совпадение многих выражений — все это говорит не только о близости эпоса большой группы монголов, но и о формировании его на одной стадии, относящейся к периоду феодальных войн XIV—XVII вв. Дальнейшие периоды наложили свои напластования, отразившиеся особенно сильно на внешних сторонах, как например описании дворцов, одежды и др. Обычное содержание героических эпических поэм составляет описание борьбы героя со своими противниками. При этом герой либо хан, либо менее значительный феодал; противник тоже хан или мифическое существо «мангус»; победителем из борьбы всегда выходит герой. В былинах о мангусах сохраняются древние мифические напластования. Видную роль в былинах играет конь — верный товарищ и советник героя. К числу распространенных ойратских былин относятся «Бум-Ер дёни», «Дайни-Кюрюль», «Егиль-Мерген», «Ергиль-Тюргель», «Шара-Бодон» и др. У халха-монголов широко известны былины «Лучший из мужей» — «Эринцэн Мэргэн», «Мани Бадар дзанги нашего хошуна», «Богдо нойон Джангар-хан» и др. Излюбленным и широко распространенным сказанием среди монгольских народов, в том числе халха и ойратов, является сказание о Гесер- хане. Оно, зародившись в Тибете, распространилось среди народов Центральной Азии как книжным путем, так и устным. Различные черты сказания о Гесере нашли отражение в эпической поэме о Джангаре, широко известной среди волжских ойратов (калмыков), и в отдельных отрывках, встречающихся в западной Монголии. По форме ойратские былины представляют стихотворные произведения, в халха-монгольских стихи чередуются с прозой. Характерной особенностью стихов является аллитерация начальных слогов строк; смежные строки стихотворного улигера начинаются одинаковыми слогами. Аллитерирующих строк может быть две, три, четыре и более. Иногда встречаются строки, стоящие вне аллитерации. Кроме аллитерации начальных строк, встречается также аллитерация начальных слогов полу- cipoK — внутренняя аллитерация. Разница между стихом улигеров и песней заключается в том, что песни делятся на строфы, чаще всего состоящие из четырех строк; улигеры делений на строфы не имеют. После революции монгольские народные певцы и сказители создают песни и сказания о вожде революции Сухэ-Баторе, о новой жизни и др. «. Как уже упоминалось, одним из самых древних литературных произведений на монгольском языке из числа дошедших до нас является «Сокровенное сказание», редактированное при Угедее на керуленском сейме в 1240 г. Оно представляет собой источник сведений о Чингисхане, основанный на ближайших к его времени устных преданиях и переполненный эпическими мотивами. «Сокровенное сказание», указывает Б. Я. Владимирцов, можно охаракте- 779
ризовать не как «произведение богатырского эпоса», а как историю-хронику, переданную эпическим стилем, пропитанную «ароматом степи». Период, переживаемый монголами в XII—XIV вв., нашел свое отражение в эпической литературе, которая, однако, дошла до нас в случайных отрывках. К подобным фрагментам принадлежат, например, «Йоэма о двух скакунах Чингисхана», «Поучение Чингисхана» и др. Отголоски эпической литературы находили свое отражение в дидактических произведениях и порой в Степных уложениях. В век Чингисхана у монголов появились постановления Чингисхана — «Великая яса», представлявшая собой, вероятно, кодификацию монгольского обычного права. Однако постановления эти до нас не дошли и известны лишь отрывочно по сообщениям мусульманских писателей. В этот же период были записаны изречения Чингисхана — «Билиг» (дословно «премудрость»), которые дошли до нас в отрывках разных сочинений, в том числе и монгольских. После падения монгольской династии в Китае до XVII в., по-видимому, литературная деятельность у монголов резко затормозилась. Это был «темный» период истории монгольского народа. Феодальные войны этого периода не способствовали сохранению монгольских исторических сочинений, в которых больше всего выявляется литература старого периода. В настоящее время известны лишь немногие летописи, составление которых приурочивается к XVII в., т. е. ко времени окончания борьбы за гегемонию между монгольскими феодалами. К ним относятся историческое сочинение ордосского князя Санан Сэцэна «Эрдэниин Тобчи» («Драгоценное сказание»), анонимная хроника «Алтан Тобчи» («Золотое сказание», перевод Г. Гомбоева), «Шара Туджи» анонимного автора и «Алтан Тобчи» ламы Лубсан Данзана. Несмотря на то что эти летописи отделены от «Сокровенного сказания» более чем тремя столетиями, в них можно найти черты преемственности, выражающиеся в пересказе отдельных эпизодов из «Сокровенного сказания» или отдельных выдержек из него. Б. Я. Владимирцов указывает, что монголы за «темный» период их истории сумели сохранить многое из своего культурного достояния; литература и письменность у них не прерывались, как не прерывалась и литературная традиция эпохи юаньской династии. Во второй половине XVII в. у большинства монгольских народов уже распространился буддизм, с которым пришла новая культовая литература. Западные монголы-ойраты в середине XVII в. изобрели свою письменность и установили литературный язык, на который были переведены многочисленные буддийские сочинения. Изобретателем этого алфавита в 1648 г. был Зая-Пандита — представитель племени хошутов. В ойратской литературе известны также записи поэм и сказаний, однако они не получили большого распространения. В конце XIX и начале XX в. в Монголии был известен ряд авторов, снискавших себе популярность социальной сатирой и остроумными иоролами (благопожеланиями и восхвалениями), без которых, как правило, не обходится у монголов ни одно празднество, пи один обряд. Среди них следует отметить Лубсан-хурчи — певца и сказителя, клеймившего своими песнями действия феодалов, и Балан-Сэнгэ — автора знаменитых «Семидесяти небылиц»—коротких рассказов, которые являлись острой сатирой, направленной против иностранных и местных угнетателей. После революции монгольская литература стала успешно развиваться,, становясь все более доступной широким массам населения. На первых 780
этапах революции большое место в литературе занимали песни о борьбе против китайских милитаристов и японских империалистов, о победе монгольского народа, о Сухэ-Баторе, о воинах народной армии. Писатели, народные певцы и музыканты, отходя от традиции передачи сказаний древности, творили новые песни одновременно со строительством новой жизни. Вышеупомянутый Лубсан-хурчи со всей страстностью исполнял, аккомпанируя себе на хуре, свои стихи и песни. С первых же дней революции он стал ее глашатаем, активным творцом новой монгольской литературы. В дальнейшем главное место в новой монгольской литературе заняли вопросы общественной жизни, темы труда, герои отчизны. Большое количество литературных произведений, особенно стихов, посвящено Ленину и вождю монгольской революции Сухэ-Батору. Боевая дружба советских и монгольских воинов послужила основой таких произведений, как повесть Д. Сэнгэ «Аюши», пьеса Э. Оюн «Братья» и др. Дружба с советским народом является одной из ведущих тем в монгольской литературе. Среди монгольских писателей заслуженной славой пользуется Дагд- доржшш Нацокдоржи (1906—1937 гг.). Он явился основоположником монгольской национальной литературы. Несмотря на короткую творческую жизнь, его талант проявился в разных жанрах. В своих произведениях он отразил тяжелую жизнь трудящихся аратов в феодальной Монголии, воспел победы народной революции и борьбу монгольского народа за новый путь своего развития. Монгольскому читателю хорошо известны стихи Нацокдоржи «Моя родина», «Старая Монголия», рассказ «Белый месяц и черные слезы», сатирическое произведение «Слезы ламы» и др. В основе популярной монгольской оперы «Три печальных холма» лежит либретто, написанное Нацокдоржи.12 Произведения Д. Нацокдоржи оказали большое влияние на молодую монгольскую литературу. Одним из старейших писателей МНР является Ц. Дамдинсурэн. Он не только поэт, он успешно работает и как прозаик, и как публицист. Творчество Ц. Дамдинсурэна развивалось под воздействием русской классической и советской литературы, с которой он познакомился во время своего длительного пребывания в СССР. В своих произведениях он гневно клеймит старое, косное и поддерживает все новое, передовое. Рост нового человека-строителя, его патриотические подвиги в труде и в борьбе с врагами родины — вот основные темы писателя. Первым крупным прозаическим произведением Дамдинсурэна была повесть «Отвергнутая девушка» (1929 г.), в которой автор изобличает лицемерие эксплуататоров монгольского народа. В дальнейшем в поэме «Моя седая мать» автор рисует активную борьбу рядовых борцов монгольского народа за новую жизнь. Утверждая в монгольской литературе нового героя — борца и строителя, Дамдинсурэн становится тем самым новатором в развитии отечественной литературы. К концу первого этапа развития Монгольского народно-демократического государства (1940 г.) творчество писателя достигает полной зрелости. В 1941 г. им написаны стихотворения «Полярная звезда», посвященное героическому Ленинграду, «Перемена» и др. Всеми этими, различными по тематике художественными произведениями Дамдинсурэн воспитывает в читателе патриотические чувства. Из других писателей следует указать Д. Цэвэгмэда, в произведениях которого «Чабан Найдан», «Болд и Самбу» и других отражена борьба с феодальными традициями и формирование нового человека. К числу популярных произведений прозы относится повесть «Аюши» Д. Сэнгэ о подвигах монгольского воина, сражавшегося за независимость своего народа. О героизме трудового народа рассказывает писатель Б. Ринчин в своем произведении «Смелые люди Гоби», его перу принадлежит также роман-трилогия «Утренняя заря». 12 Позднее, в 1943 г., либретто было несколько переделано Ц. Дамдинсурэном. 781
Широкое развитие получила в республике и поэзия. Монгольскому читателю хорошо известны стихи поэтов Ч. Чимида, Ц. Дамдинсурэна, Ч. Лхамсурэна, Б. Явуухулана и др. Большого расцвета достигла в МНР и драматургия. Драматурги Ч. Ойдов, Э. Оюн, Ш. Нацокдоржи, Л. Ванган и др. создали многочисленные произведения о жизни своего народа, о его борьбе за построение социалистического общества. Лучшие пьесы монгольских драматургов ставятся на сценах театров республики. Значительное влияние на монгольскую литературу оказывает русская литература. Переводы русских классических произведений и советской литературы занимают большое место. На монгольский язык переведены отдельные произведения Пушкина, Горького, Лермонтова, Гоголя, Некрасова, Чехова, Маршака, Михалкова и др. «Сказку о рыбаке и рыбке», переведенную Дамдинсурэном, можно услышать в разных уголках республики. Горячей любовью к Пушкину пронизаны и стихи Дамдинсурэна. Он пишет: Его стихи, как теплая одежда зимой, Как холодный напиток в летнюю пору, Как свет луны в темную ночь, Как губы милой в молодости — Его стихи велики и удивительны. Читайте их, монголы. На монгольский язык переводятся также произведения писателей других социалистических стран. ИСКУССТВО, МУЗЫКА И АРХИТЕКТУРА гр За годы революции значительные успехи достиг- нуты и в области театрального искусства. В старой феодальной Монголии не было национального светского театра. Первыми ростками театрального искусства были самодеятельные драматические кружки, появившиеся в первые же годы народной власти. В кружках начинали свою деятельность многие будущие артисты. Не имея ни опыта работы, ни готового театрального репертуара, они вынуждены были своими силами прокладывать новые пути. Часто они были не только исполнителями, но и авторами своего репертуара, в котором использовали популярные фольклорные и злободневные политические сюжеты. В 1930 г. в Улан-Баторе была открыта театральная студия для подготовки профессиональных работников. В дальнейшем она была преобразована в Государственный центральный театр. Учась на опыте советских представителей театрального искусства, монгольские театральные работники выросли в настоящее время в крупный творческий коллектив. Центром монгольского театрального искусства является теперь Государственный музыкально-драматический театр в Улан-Баторе. В состав театра входят драматическая и оперная труппы, симфонический оркестр и оркестр национальных инструментов, а также хор и балетная труппа. В 1948 г. при театре создан кукольный театр и в 1950 г. — детский театр. За последние годы созданы театры и в крупных городах страны — Чой- балсане, Кобдо и др. На сцене Музыкально-драматического театра идут пьесы и оперы как русских, так и.монгольских авторов. За последние годы монгольские зрители видели «Русский вопрос» К. Симонова, «Голос Америки» Б. Лавренева, «Калиновую рощу» А. Корнейчука, «Я хочу домой» С. Михалкова и др. 782
Рис. 138. 1 — женщина (справа) и девушка хотонки в национальных костюмах у гюрты (Убсунурский аймак); 2 — дэрбэтский национальный танец. К числу крупных монгольских драматических произведений относятся «Братья», «Встреча друзей» Э. Оюна, «Дорога», «Моя радость», «Мунко — искатель счастья», «Семьдесят небылиц» Ч. Ойдова, «Молодое поколение» Д. Намдага и Ш. Нацокдоржи, «Врачи» Л. Вангана, «Водитель. Тожо» Л. Вангана и Дашняма и др. Большой популярностью пользуются монгольские оперы «Три печальных холма», «Путь счастья» композитора Б. Дамдинсурэна, «Унэн» («Правда») композитора Гончигсумла. 783
Рис. 139. 1 — игра на национальных инструментах (Кобдоский аймак); 2 — сцена из оперы «Евгений Онегин» в постановке Монгольского театра. В 1954 г. на сцене театра впервые был поставлен монгольский балет «Наше объединение» («Манай нэгдэл»). В 1955 г. наряду с пьесой «Радость Цэрмы» молодого драматурга Банзарангча монгольские зрители смотрели «Отелло» Шекспира, а к 35-й годовщине народной революции (1956 г.) театр подготовил постановку балета Б. Асафьева «Бахчисарайский фонтан». Наряду с национальными пьесами театр показывает классические и советские пьесы. 784
Многие артисты, создавшие образы людей новой эпохи, пользуются большой любовью у монгольского народа. В числе их следует назвать артистов Ц. Цэгмида, Н. Цэгмида, Д. Дамдинсурэна, Пурэвдоржи, артисток Ичинхорло, Ч. Долгорсурэн, Эринциннорбо. Музыка Музыка и песни монгольской революционной эпохи стали зарождаться в 20-х годах. Партизаны из отрядов Сухэ-Батора и Чойбалсана были первыми творцами и исполнителями революционных песен. Многие песни приобрели широкую известность среди народных масс. В 30-х годах в Монгольской Народной Республике стали создаваться профессиональные музыкальные и вокальные коллективы, появились первые композиторы и профессионалы-исполнители. В настоящее время молодые композиторы республики успешно создают оперную, танцевальную и инструментальную музыку. Государственный музыкально-драматический театр является центром, вокруг которого развивается монгольское музыкальное искусство. В театре работают многие молодые композиторы — Б. Дамдинсурэн, Жамьян, Л. Мурдоржи, Лубсаншараб, Гончиксумла, Цэрэндорж. Упомянутые выше оперы «Три печальных холма» и «Путь к счастью», созданные композитором Б. Дамдинсурэном, знаменуют высокий этап развития монгольского музыкального искусства. Музыка, написанная Гончиксумлой к кинофильму «Монгольская Народная Республика», отмечена премией на международном фестивале в 1952 г. Большим успехом пользуются симфоническая поэма «О Родине» композитора Л. Мурдоржи и симфоническая увертюра об исторических событиях 1921 г. композитора Дугэрсурэна. Многие композиторы работают над созданием новых песен, посвященных социалистическому строительству. Большая работа проводится также по сбору и обработке народных песен. В 1961 г, создан новый гимн Монгольской Народной Республики, текст которого написали поэты Ч. Чимид и Ц. Гайтав, музыку — Б. Дамдинсурэн и Л. Мурдоржи. Достижения монгольского искусства были неоднократно продемонстрированы на международных фестивалях. Широкое развитие в республике получили кружки театральной и музыкальной самодеятельности. Во всех аймаках и сомонах созданы клубы, кинотеатры и другие культурные учреждения. В республике в настоящее время имеется своя национальная кинематография. По археологическим находкам, обнаруженным Изобразительное в ЭДЩР, можно судить о древнем искусстве в разные архитектура исторические периоды на ее территории. Сюда относятся художественные изделия из бронзы, кости, глины, камня, войлока, как например знаменитые ковры, найденные в погребениях в Ноин-Уле (I в. н. э.), и др. С начала нашей эры на территории Монголии отмечаются укрепленные поселения. В настоящее время на территории МНР можно встретить развалины городов IX—XIII вв. Раскопки Кара-Корума (Хара-Хорина) — столицы Чингизидов XIII в., — производившиеся в 1948—1949 гг. Историко-этнографической экспедицией АН СССР и Комитета наук МНР, дали интересный материал по архитектуре и укреплениям монгольских дворцовых построек. С распространением в Монголии в XVI в. ламаизма до самой народной революции (1921 г.) искусство монголов было подчинено задачам буддийской церкви. 50 Народы Восточной Азии 785
Рис. 140. Образцы орнамента. 1 — на коже, 2 — на металле, 3 — на ткани, 4, 5 — на дереве. Однако, несмотря на это, народное творчество широко проявлялось в прикладном искусстве. Выработавшись в условиях кочевого образа жизни, народные традиции находили и находят свое выражение в резьбе по кости, дереву, в чеканных изделиях и вышивках. Монгольское население любит украшать орнаментом обувь, войлочные ковры, сундуки,, кровати, шкафы, кожаные чепраки. Из камня монголы вырезают шахматы, мундштуки для трубок, различные пряжки. Из кости выделывают шахматы, накладные украшения на луку седла. Чеканом по металлу украшают ножны для ножей, и мечей, кожаные мешочки, прикрепляемые к кресалу (огниву). Металлическими и серебряными бляхами украшаются уздечки, седла и нагрудники в сбруе. Отдельные отрасли народного художественного производства как в прошлом, так и в настоящем являются профессиями мужскими: резьба 786
по кости, камню, раскраска деревянных предметов, литье, чеканка, или женскими: вышивки, нашивка аппликаций и вязанье. На войлочных и кожаных изделиях из типов орнамента преобладает геометрический (квадраты, ромбы, зигзагообразные линии), на деревянных предметах — растительный орнамент. Особенно ярко это выступает на старинных предметах, в чем сказалось влияние буддизма. Широко распространен у монголов орнамент, известный под названием улъдзий («нить счастья», «счастливое предзнаменование»), в виде клетчатого переплетения. Храмовая архитектура, живопись (на свитках шелка и холста, роспись) и скульптура развивались главным образом в монастырях. Этот вид искусства был подчинен культовым целям. Как в архитектуре, так и в живописи сохранялось много индо-тибетских и китайских элементов. Искусство в монастырях, как правило, находилось в руках низшего слоя лам. Они занимались преимущественно иконописью и изготовлением скульптур бурханов (буддийских изображений). Для этой цели ими делались формы и шаблоны, при помощи которых производились отливки и оттиски на глине, полотне или бумаге, далее штампованные произведения раскрашивались, при этом строго соблюдались все правила, установленные буддийским каноном. После революции в Монгольской Народной Республике наступила новая эпоха и выросли новые кадры специалистов. Из среды аратов вышли не только инженеры, ученые, врачи, писатели, артисты, но и талантливые художники, скульпторы, дарханы (мастера, занимающиеся резьбой, чеканом, вышивкой и т. д.). Многие из них получили образование в Советском Союзе. Среди художников большой известностью пользуется У. Ядамсурэн. Основным жанром его работ является портретная живопись. Кисти У. Ядамсурэна принадлежит немало работ в других жанрах. Заслуженной славой пользуется и художник О. Цэвэгжав. В его творчестве находят отражение темы как историко-революционные, так и социалистического строительства. Разнообразна тематика и у художника Д. Чойдока. Наибольшей популярностью пользуются его картина «Встреча Сухэ-Батора с Лениным» π многие портреты — Чойбалсана, Мельникова (русского партизана, боровшегося за освобождение монгольского народа) и др. Он уделял много внимания также пейзажам («Северный пейзаж», «Этюды с юртами» и др.) и историко-революционной тематике («Освобождение Урги», «Домик Сухэ-Батора»). К числу популярных художников принадлежат также Д. Манибадар и Л. Гава. Д. Манибадар является одним из старейших художников МНР. Своеобразие его творчества характеризуется сочетанием техники старой живописи и новой современной тематики. Л. Гава, начав свой творческий путь в качестве театрального художника, в дальнейшем стал уделять основное внимание живописи. Из более молодого поколения художников уже завоевали известность Чултэм, Одон, Амгалан. Искусство скульптуры начало занимать свое должное место в МНР лишь с 40-х годов. Его развитию в значительной мере стала способствовать организация в 1945 г. в Улан-Баторе скульптурной мастерской под руководством скульптора Чоймбола — ученика народного художника СССР С. Д. Меркулова. Сам Чоймбол явился создателем первых значительных произведений монгольской скульптуры. По его проекту сооружен в Улан-Баторе на центральной площади памятник Сухэ-Батору, ему принадлежат и другие монументы. Плодотворно работают скульпторы 787 50*
Махвал и Давацэрэн. За последние годы в числе скульпторов появились и женщины — Дамдима и Дарьжав. Ежегодно устраиваемые в МНР выставки произведений художников и скульпторов указывают на значительный рост национального искусства. Монгольское искусство становится известным далеко за пределами своей страны. Работы монгольских художников и скульпторов не один раз экспонировались на международных фестивалях молодежи, ряд картин художников, а также и произведений дархаиов хранится в Москве, в Музее восточных культур. * * * Победа народной революции обеспечила монгольскому народу государственную самостоятельность. Встав на путь некапиталистического развития, монгольский народ получил широкую возможность для мирного, созидательного труда в своей стране. Важнейшим итогом некапиталистического пути развития монгольского народа явились уничтожение национального и социального гнета, исчезновение характерной для феодальной Монголии отсталости во всех отраслях хозяйства и культуры, неуклонный рост социалистической экономики и культуры в стране. Ныне МНР вступила в период завершения строительства социалистического общества. Развивающаяся экономика МНР и рост национальной культуры являются важнейшими факторами, способствующими сплочению отдельных монгольских племенных групп и народностей в единую социалистическую нацию, основным ядром которой являются халха-монголы. Решающее значение в деле обеспечения условий некапиталистического развития МНР имела и имеет братская помощь Советского Союза, а также других социалистических стран. Постоянная поддержка со стороны СССР способствовала и укреплению международного авторитета МНР. Монгольское правительство установило дипломатические отношения со всеми социалистическими и некоторыми капиталистическими странами. В октябре 1961 г. МНР была принята в члены Организации Объединенных Наций, в ноябре 1962 г. — в ЮНЕСКО, 7 июня 1962 г. МНР вступила в члены Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) социалистических стран. Монгольская Народная Республика является также членом многих международных демократических организаций: Всемирного Совета Мира, Всемирной федерации профсоюзов, Организации солидарности народов Азии и Африки, Всемирной федерации женщин и др.
КОРЕЙЦЫ
Корея — европейское название страны, происходящее от названия средневекового государства Коре. Общая численность населения Кореи более 36 млн человек (1962 г.). Из них в КНДР проживает И млн, а в Южной Корее около 25 млн человек. В национальном отношении Корея очень однородна — .корейцы (самоназвание чосон сарам— «люди страны Чосон») составляют абсолютное большинство населения (99%). Среди корейцев существуют мелкие этнографические группы, отличающиеся особенностями быта и культуры. Происхождение этих групп различно. Этнографические особенности присущи населению о. Чечжудо, который вошел в состав Кореи в 1105 г., при династии Коре. К ним относятся главенствующая роль женщин в хозяйственной и семейной жизни, некоторые особенности хозяйства (разведение лошадей и подводный промысел), материальной культуры (темный цвет одежды и пр.) и духовной культуры. Выделяется и особый диалект района Чечжудо. В северо-восточной части Кореи (провинция Северная Хамгёндо) находятся деревни чэгасын («монахи, живущие в домах»), сохраняющие некоторые особенности жизни буддийских монахов (трупосожя^енрге, наличие буддийских кумирен и др.). Известным своеобразием отличается быт хванчжонминов («люди огненных полей») —потомков людей, бежавших в горы из-за притеснений феодалов и занимавшихся там под- сечно-огневым земледелием. Из других национальностей наиболее многочисленны китайцы (около 50 тыс. человек). Японцы, составлявшие 5% населения Кореи (1.5 млн человек), после поражения Японии во второй мировой войне почти полностью выехали из страны. Число корейцев, находящихся за пределами Кореи, достигает более 2 млн человек. Эмиграция корейцев за пределы своей родины началась ■с середины XIX в. и особенно усилилась в начале XX в., после захвата Кореи империалистической Японией. Корейцы живут компактными группами в Китае (около 1300 тыс. человек), в Советском Союзе, в Японии и США. В настоящее время в Японии находится более 600 тыс. корейцев. Японское правительство со времени своего колониального господства в Корее проводило насильственное переселение корейцев в Японию, где они использовались на тяжелых, мало оплачиваемых работах. В годы второй мировой войны число корейцев в Японии достигло 2.5 млн человек. После освобождения Кореи большая часть корейцев вернулась на родину. Корея — страна с высокой плотностью населения: средняя плотность 163 человека на 1 км2. Из стран Азии только Япония превосходит Корею 791
по плотности населения. Даже в таких странах, как Индия и Китай, средняя плотность населения значительно ниже. Население Кореи размещено неравномерно: на морском побережье и в речных долинах плотность населения доходит до 250—400 человек на 1 км2, а в горных районах, особенно в северо-восточной части страны, всего лишь 10 человек. ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК Как уже было сказано в вводных главах, древнее население Корейского полуострова оставило своеобразную и богатую неолитическую культуру. Однако многие вопросы ранней этнической истории корейского народа не могут считаться окончательно решенными. Это прежде всего касается проблемы этногенеза корейцев. При наличии различных точек зрения наиболее распространено мнение о двух основных противоположных компонентах в этногенезе корейцев: северном, связанном с этническими перемещениями с территории Северо-Восточной Азии, и южном, связанном с малайским миром. В свете этой теории этническая история корейского народа на ранних ее этапах представляется как самостоятельное существование племен южного и северного происхождения. Согласно преданиям и легендам, нашедшим отражение в китайских («Сань- гочжи», «Цяньханыну», «Хоуханыпу» и др.) и корейских («Самкук саги», «Сам- кук юса») летописях, племена, населявшие юго-восточную часть Маньчжурии и Корейский полуостров (пуё, когурё, ё, окчо, махан, чинхан, пёнхан), связывали свое происхождение с мифическими героями, которые были правителями расположенных где-то на севере «государств». На ранних этапах этнической истории, возможно даже в эпоху неолита, на территорию Корейского полуострова проникали группы, связанные в своем происхождении с южным миром. Предполагается, что южные элементы проникали на территорию Кореи наиболее интенсивно со стороны Бохайского залива, имея своей исходной точкой, очевидно, Шаньдунский полуостров. Этнические группы южного происхождения оказали значительное влияние на формирование некоторых специфических сторон хозяйства и материальной культуры предков корейцев. К их числу относятся многие особенности земледелия, в частности, культивирование риса, грядковая система обработки полей, наличие скотоводства без употребления молока, разведение домашней птицы и свиней, употребление в пищу мяса собак.ч. Согласно письменным источникам, первой крупной федерацией корейских племен было объединение древний Чосон (Кочосон). Ведущую роль в создании Чосона играли племена ё и курё. В 108 г. до н. э. войска ханьского Китая покорили Чосон и его территория была разбита на четыре уезда. На протяжении первых веков нашей эры у племен, населявших Корейский полуостров, происходил процесс разложения первобытнообщинных отношений и зарождения классового общества. Наиболее интенсивно этот процесс шел у северных племен: он завершился созданием на севере сильного государства Когурё (III—IV в. н. э.). К IV в. сформировалось другое крупное государство — Пэкче, занимавшее юго-западную часть страны. В юго-восточной части полуострова к VI в. сложилось государство Силла. Ведущую роль в его создании сыграло племя capo, которое, согласно корейской летописи «Самкук саги», пришло из Чосона. В хозяйственной жизни населения этих трех государств большую роль играло земледелие. Древние корейцы ьыращивали рис, просо, ячмень, пшеницу, бобовые культуры, разводили шелковицу. Для обработки земли использовали и железные орудия. Наряду с земледелием 792
в хозяйстве древних корейцев известную роль играли скотоводство (лошади, быки, свиньи, собаки), охота и рыболовство. Основным эксплуатируемым классом корейского общества периода трех государств1 было номинально свободное крестьянство. Рабство, хотя и известное корейскому обществу, как уклад не получило широкого развития. Феодальный характер носила известная в Когурё и Силла система дарений земли представителям господствующего класса — сачжон и система кормления — сигып. Мощного союзника в упрочении феодализма господствующие классы Когурё, Пэкче и Силла нашли в лице буддийской церкви. Буддизм проник в Корею из Китая в течение IV—VII вв. н. э. Из Китая корейцы заимствовали учение Конфуция и Лао Цзы. В период трех государств (IV—VII вв. н. э.) наблюдается расцвет культуры и искусства. Монументальная живопись когурёских гробниц, буддийская скульптура Пэкче, силланская керамика вошли в сокровищницу корейского изобразительного искусства. Государство Силла в VII в. н. э. стало наиболее могущественным государством на полуострове. Воспользовавшись тяжелым положением Когурё и Пэкче, Силла повело успешное наступление на Пэкче (660 г.), а затем и Когурё (668 г.) и присоединило их территорию к своим землям. Объединение трех государств под властью Силла создало условия для этнической консолидации. Установление централизованного государственного аппарата способствовало формированию языковой общности на основе распространения диалекта Силла по всей территории страны. Прекращение разорительных войн содействовало подъему производительных сил, экономическому и культурному росту государства Силла. В стране окончательно утверждаются феодальные отношения. Расширяются обрабатываемые площади, совершенствуются земледельческие орудия. Развиваются ремесла: производство тканей, украшений, предметов домашнего обихода. В VII—X вв. столица государства — г. Кёнчжу — становится центром корейской культуры. О научных достижениях того времени свидетельствует сохранившееся здание древнейшей в Восточной Азии астрономической обсерватории (647 г.). Высокого уровня достигло искусство литья в Силла — статуи Будды и колокола, отливавшиеся для буддийских храмов. Примером может служить известный колокол в храме Пондокса в г. Кёнчжу, отлитый в 770 г. Колокол был внушительных размеров (диаметр 2.3 м, высота около 3 м), на поверхности его были нанесены разнообразный орнамент, изящные изображения небожителей. В течение IX в. среди феодальной знати Силла усиливается сепаратистское движение. В этот период страну потрясают массовые выступления крестьян. Междоусобные феодальные войны и крестьянские бунты вели к ослаблению централизованного государства. Силла распадается на самостоятельные феодальные владения: Второе Пэкче и Второе Когурё,· или Тхэбон и Силла. В X в. государственное единство было восстановлено. Новое корейское государство получило название Коре (918—1392 гг.). Для укрепления централизованной королевской власти первыми правителями этой династии был проведен ряд реформ. В 976 г. был издан закон, по которому был восстановлен принцип государственной собственности на землю. По этому закону военным и гражданским чиновникам всех рангов давались 1 Вопрос о социально-экономическом строе корейского общества периода трех государств относится к числу дискуссионных. 793
наделы с правом взимания с них налогов в свою пользу. Были реорганизованы центральные и местные органы власти: страна разделена на 12 областей и 10 провинций. Столица перенесена из Кёнчжу в Кэгён (современный Кэсон). В период династии Коре расширяются и укрепляются границы государства. Граница на севере доходит до берегов Амноккана. Для охраны этой границы от нападения северных соседей — киданей — были построены крепости и крепостная стена протяжением в тысячу ли (около 500 км). Правительство проводило политику насильственного заселения северо-западных и северо-восточных районов страны выходцами из распавшегося государства Бохай и крестьянами из южных провинций. Возросшая военная мощь государства позволила успешно отразить трехкратное вторжение киданей в 993, 1010 и 1018 гг. Укрепление централизованной власти и установление в дальнейшем мирных отношений с соседями (киданями) привело к росту производительных сил страны. В стране расширяется площадь пахотных угодий за счет освоения целинных земель. Оживляется внутренняя торговля; в каждой провинции организуются регулярные рынки, в 1097 г. выпускаются новые медные деньги. Расширяется и внешняя торговля с сун- ским Китаем, киданями, чжурчжэнями, Японией и даже Персией. В период Коре большого расцвета достигло печатание книг. Широкую известность получило ксилографическое издание свода буддийских священных писаний — «Дополнительного свода» Ычхона, более чем в 4700 томах (начало XI в.). Развитие ксилографической печати в XI— XII вв. подготовило почву для изобретения и применения печатных металлических досок. Сохранились записи, которые свидетельствуют о том, что изданное в 1234—1241 гг. сочинение известного писателя Ли Гю Бо «Кочым санчжоне» («Древнее и новое установление») было напечатано с применением металлических досок. Были изданы многие исторические сочинения. В 1145 г. Ким Бу Сик завершил работу над «Самкук саги» («Исторические записи трех государств»)—летописью, неосвященной периоду существования Когурё, Пэкче и Силла. Это первый исторический труд древней Кореи, дошедший до наших дней. В 1281 г. буддийский монах Иль Ён написал «Самкук юса» («Дополнение к истории трех государств»). Среди различных видов искусства периода XI—XII вв. блестящего развития достигает производство керамических и фарфоровых изделий. Корейская керамика оказала влияние на керамическое производство Японии. В этот период значительного успеха достигло и металлообрабатывающее дело. Ремесленники подразделялись на оружейников, на мастеров по серебру, по разным видам бронзы, по чугуну и пр. При дворе было учреждено оружейное управление, которое непосредственно занималось литейным делом: отливало металлическую посуду, монеты, колокола, буддийские статуи. Особенно высоко в соседних странах ценилось медное литье. В обработке металла, как и в изготовлении фаянсовых изделий, с XII в. стал широко применяться способ инкрустации. Мирное развитие Кореи было прервано вторжением монголов в 1232 г. Монголы в главных городах посадили наместников хана, которые контролировали внутренние дела Коре. Корейский народ оказывал сопротивление монгольским завоевателям, только в 1258 г. король Коре признал себя вассалом монгольского хана, но и после этого борьба против монгольского ига не прекращалась. В 1369 г. корейский король официально отказался считать себя вассалом монгольского хана. Долголетняя борьба с монголами, разорение крестьян, превращение знатных сяновни- 794
ков в крупных землевладельцев ослабили централизованное феодальное правительство Коре, что создало благоприятную почву для укрепления оппозиции. В 1392 г. власть захватил Ли Сон Ге, поддерживаемый средним и мелким дворянством и ориентирующийся в своей внешней политике на Китай. Государство получило вновь название Чосон («страна утренней свежести»), столица была перенесена в г. Сеул. Для укрепления своей власти новая династия конфисковала земли феодальной знати и монастырские земли и передала их служилому дворянству. В первый период господства династии Ли проводится целый ряд преобразований, укрепляющих централизованное феодальное государство. Сохранив в целом государственную систему Коре, династия Ли для более четкой системы управления страной создала Государственный совет и 6 палат. Страна была разделена на 8 провинций, управляемых наместниками, назначаемыми королем, и подчиняющихся только ему. Король был признан неограниченной главой государства. Провинции делились на уезды, возглавляемые уездными начальниками. Для назначения на должность чиновника нужно было получить «ученую степень». В период XV—XVI вв. Корея достигла значительного развития в экономическом и культурном отношении. Возрастает роль столицы Сеула как политического, экономического и культурного центра. В стране расширяется внутренняя торговля, развивается специализация районов. Появляются крупные города, имеющие значение торговых центров всей страны. В этот период была восстановлена и расширена система орошения, происходит рост посевных площадей, заселение новых районов. Значительного развития достигает и ремесло: ткачество, гончарное производство (фаянс и фарфор), производство бумаги, оружейное производство. Широкую известность получили художественные ремесла: лаковое, резьба по дереву, чеканка по металлу, художественная вышивка и др. Развивались точные и технические науки. Серьезное внимание уделялось астрономии и календарным вычислениям. Для развития культуры большое значение имело создание в 1443 г. национальной самобытной фонетической письменности (хунмин чонъым), которая способствовала развитию просвещения и литературы на народном языке. Продолжает развиваться и совершенствоваться печатание книг: в 1403 г. правительство создало мастерскую по отливке шрифтов и начало издавать книги в центре и на периферии. В частности, в этот период издается историческая энциклопедия «Мунхонбиго» в 53 томах. Однако придворные конфуцианские ученые, захватившие в свои руки дело образования, препятствовали распространению литературы на национальной письменности. Вследствие этого она не получила всеобщего распространения, а китайская иероглифика осталась единственной письменностью для государственных документов и всей научной литературы. Свидетельством высокого культурного развития Кореи являются и средневековые архитектурные памятники: дворцовые и храмовые ансамбли, монументальные крепостные сооружения с арочными воротами, многочисленные каменные пагоды, легкие павильоны. Но как и в предшествующий период, развитие Кореи было прервано и. замедлено вторжением иноземцев, на этот раз японских самураев. В 1592 г. японские войска высадились в Корее и подвергли страну грабежу и насилию. Кровопролитная борьба длилась шесть лет и закончилась победой корейского народа. Особенно славные страницы в историю Кореи вписал выдающийся флотоводец Ли Сун Син, которому принадлежит заслуга в создании бронированного корабля «Кобуксон» («черепа- 795
ха-корабль»). Ли Сун Син с помощью своих кораблей нанес сокрушительный удар японскому флоту. Не успела Корея оправиться от ударов, нанесенных японскими захватчиками, как на нее двинулись полчища маньчжуров, которые дважды (в 1627 и 1637 гг.) вторгались в Корею. В результате этого нашествия Корея попала в вассальную зависимость от маньчжуров и вынуждена была платить им большую дань. Долголетняя тяжелая борьба с японцами и два вторжения маньчжу ров привели страну в состояние экономического и культурного упадка. Правящие круги Кореи стали проводить политику внешней самоизоляции: торговые и культурные связи с соседними странами были прерваны. Корейским купцам и ремесленникам запрещалось под страхом смертной казни торговать с иностранцами и покидать пределы родины. Внутри страны проводилась политика строгой регламентации и ограничений: неаристократическим слоям населения запрещалось употребление предметов роскоши, ношение дорогих одежд, строительство больших домов. На протяжении XVII—XIX вв. в недрах корейского общества складываются предпосылки для капиталистического развития. Рост городов и городского населения и усиление роли в экономической жизни страны так называемого третьего сословия (горожан, купцов, ремесленников) предопределили пробуждение свободной мысли, направленной против конфуцианской ортодоксии. В Корее начинают распространяться идеи сирхак (движение «за реальные науки»). В конце XIX в. правительство Кореи под натиском капиталистических хищников вынуждено было «открыть» Корею. Япония первая в 1876 г. навязала Корее неравноправный договор, вслед за которым США (1882 г.), Англия (1883 г.) и Россия (1884 г.) также заключили неравноправные торговые соглашения. Открытие внутреннего рынка Кореи для иностранной торговли и наплыв дешевых европейских и японских промышленных изделий ускорили разложение феодальных отношений. В Корее на базе докапиталистических мануфактур создаются первые промышленные предприятия. Развитие капитализма в Корее привело к экономическому сплочению и стимулировало складывание корейской народности в буржуазную нацию. Однако процесс национального экономического и культурного развития Кореи был резко заторможен захватом ее Японией и превращением ее в колонию японского империализма. В период японского господства (1910—1945 гг.) корейский народ подвергался беспощадной колониальной эксплуатации и национальному угнетению. С конца XIX в. в Корее начинается упорная национально-освободительная борьба. Так, антифеодальная борьба крестьян 1894—1896 гг. (восстание Тонхак), охватившая всю страну, сочеталась с антияпонскими выступлениями. Установление японского протектората (1905 г.) вызвало мощное движение протеста, принявшего характер длительной и упорной партизанской борьбы и массовых восстаний. В этот период растет влияние партизанской армии Ыйбёнъ, созданной еще в 1896 г. Борьба народных ополченцев была особенно ожесточенной в южных провинциях. Особенно сильным было национально-освободительное восстание в 1919 г., развернувшееся под влиянием Великой Октябрьской социалистической революции в России. Восстание охватило всю страну и длилось три месяца. Восставшие требовали ухода японцев и независимости Кореи. В апреле 1925 г. была создана Коммунистическая партия Кореи 796
(Чосон Консандан). В этом же году организован Коммунистический союз молодежи. Начиная с Вонсанской всеобщей забастовки, в 1928—1929 гг. учащаются выступления рабочего класса Кореи. В 1930 г. была проведена всеобщая стачка в шахтах Синхин, на текстильной фабрике в Пусане и резиновой фабрике в Пхеньяне. Активизировались также борьба крестьян и патриотическое движение среди корейской интеллигенции. В 1932 г. возникают народные партизанские отряды, в 1934 г. преобразованные в Корейскую народно-революционную армию, действовавшую в Маньчжурии и в пограничных районах Кореи. В 1936 г. создается Лига возрождения родины как организация антияпонского национального фронта. Поражение Японии во второй мировой войне положило конец сорокалетнему господству японских колонизаторов на Корейском полуострове. Освобождение корейскому народу принесла Советская Армия. Согласно договоренности между союзниками по антигитлеровской коалиции, в Корее были определены две зоны ответственности: советская — к северу от 38-й параллели —и американская — к югу от нее. С самого начала наметились две линии решения корейского вопроса. Игнорируя все предложения Советского правительства, американские правящие круги, опираясь на реакционные и коллаборационистские элементы корейского общества, взяли курс на искусственное расчленение страны. В августе 1948 г. в Южной Корее было сформировано марионеточное правительство. К власти пришел антинациональный, проимпериалистический блок помещиков и крупной буржуазии. В сентябре 1948 г. Верховное народное собрание Кореи, избранное путем всеобщих выборов как в северной, так и в южной части страны, провозгласило Корейскую Народно-Демократическую Республику. Правительство КНДР было сформировано из представителей Трудовой партии и других партий и общественных организаций Севера и Юга, входящих в Единый демократический отечественный фронт (ЕДОФ). Самой влиятельной и массовой партией является Трудовая партия Кореи, образованная в 1946 г. в результате слияния Коммунистической и Новой народной партий. В целях сплочения народно-демократических сил и централизации руководства борьбой корейского народа за единство и независимость своей родины прогрессивные партии Севера и Юга объединились, в 1949 г. произошло слияние Трудовой партии Северной и Южной Кореи в единую Трудовую партию Кореи. КНДР — государство, развивающееся по социалистическому пути. Высшим органом государственной и законодательной власти является однопалатное Верховное народное собрание, избираемое сроком на четыре года. В период между сессиями функции законодательного органа исполняет Президиум Верховного народного собрания. Согласно конституции КНДР, принятой в 1948 г., высшим исполнительным органом государства является Кабинет министров, который с этого времени возглавляет председатель Ким Ир Сен. Органами местной власти — народные собрания, организованные по существующему административному делению. Народные собрания выбираются на основе всеобщего, равного и прямого избирательного права при тайном голосовании. Депутаты провинциальных (областных) народных собраний избираются сроком на четыре года, а городских, уездных и сельских — на два года. Народные собрания всех ступеней на своих сессиях избирают народные комитеты, являющиеся исполнительными и административными органами государственной власти на меетах. 797
В Южной Корее вопреки воле корейского народа США сохранили оккупационный режим. Стремясь распространить свое господство на всю Корею, в 1950 г. США начали военную интервенцию против КНДР, но потерпели поражение. В 1953 г. было подписано перемирие. Народ Южной Кореи никогда не мирился с фашистским режимом, поддерживаемым США. В апреле 1960 г. в результате активных массовых выступлений США были вынуждены убрать Ли Сын Мана и его наиболее ненавистных народу приспешников. К власти пришла военная группировка во главе с Пак Чжон Хи. Первые же шаги нового правительства показали полную его зависимость от директив извне. Не пре терпел изменений и курс внутренней политики. Борьба народа против подчинения страны интересам США, за воссоединение Кореи на демократической основе вступила в новую фазу. ОСНОВНЫЕ ЗАНЯТИЯ И СОЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ НАСЕЛЕНИЯ π В течение четырех десятилетий хозяйство страны Промышленность ^ ^ r ^ J было приспособлено для нужд японской метрополии. Японцы захватили лучшие земли, недра и естественные богатства Кореи. Они подавляли развитие национальной промышленности. Национальная промышленность Кореи начала развиваться с конца XIX в. В это время на базе мануфактурного производства возникали первые национальные промышленные предприятия: бумажная фабрика под Сеулом, оборудованная привозными машинами, хлопчатобумажная и стекольная фабрики в Инчхоне и др. Особенно широкое развитие в Корее получила горнодобывающая промышленность, насчитывающая более 260 различных горнорудных приисков. Однако наиболее ценные рудники были захвачены американскими и японскими капиталистами. Слабый национальный капитал не мог конкурировать с иностранным капиталом, национальные капиталовложения в горную промышленность составляли в 1910 г. всего 5.4%. Империалисты долгое время искусственно задерживали промышленное развитие Кореи, придав ее хозяйству сырьевой и продуктовый характер, превратив страну в поставщика продовольствия и дешевого сырья для японской метрополии. Корея оставалась отсталой аграрной страной. Только в начале 30-х годов XX в. Япония, в связи с подготовкой войны против Китая и Советского Союза, резко увеличила добычу сырья и развернула крупное промышленное строительство в Корее. Однако корейская промышленность имела однобокий, колониальный характер. Существовала резкая диспропорция между тяжелой и легкой промышленностью. Тяжелая промышленность производила сырье и полуфабрикаты или же военные материалы. Крайне слабо была развита обрабатывающая промышленность, в частности, машиностроение почти отсутствовало. В стране преобладали небольшие ремонтные и сборочные мастерские. Наибольшее количество крупных промышленных предприятий размещалось в северных районах Кореи, богатых минералами, энергетическими и лесными ресурсами. Там вырабатывалось 85% продукции металлургической и 88 % — химической промышленности страны и до 92 % всей вырабатываемой в стране электроэнергии. На юге Кореи, более богатом сельскохозяйственным сырьем, наибольшее развитие получили отрасли легкой и пищевой промышленности. На долю этого района приходилось около 75% общей стоимости продукции 798
Рис. 141. ι — кореянка за ткацким станком; 2 — крутильный цех Пхеньянского текстильного комбината. легкой промышленности страны. Ведущими отраслями являлись пищевая, табачная, винодельческая, маслобойная и текстильная. Местная промышленность не удовлетворяла потребностей населения, в 1942 г. 80% всех товаров, потребляемых в Корее, ввозилось из Японии. Большой ущерб экономике Кореи нанесли японские оккупанты, которые при отступлении из Кореи в 1945 г. разрушали дороги, взрывали мосты через реки, демонтировали и выводили из строя промышленные предприятия. К моменту освобождения Кореи почти все крупные промышленные предприятия бездействовали. Сельское хозяйство пришло 799
в упадок, резко сократились посевная площадь и поголовье скота. Население страны оставалось без промышленных изделий и продовольствия. После свержения японского ига развитие экономики северной и южной частей страны пошло различными путями. Южная Корея, где сохранился буржуазный строй и господствует установленный американскими колонизаторами реакционный полицейский режим, остается отсталой аграрной страной с однобокой колониальной экономикой. Северная часть Кореи, где победил новый социальный строй, превращается в индустриально-аграрную страну с независимой национальной промышленностью. Если удельный вес промышленности в экономике Южной Кореи составляет немного более 25%, то в КНДР он составлял на 1959 г. 76%. В первые годы после освобождения в КНДР были проведены демократические преобразования: в 1946 г. осуществлена национализация крупных и средних промышленных предприятий, банков, транспорта и средств связи, установлен восьмичасовой рабочий день, обеспечены оплачиваемые отпуска и пособия по социальному страхованию и др. После проведения национализации промышленных предприятий был создан государственный сектор, занявший господствующее положение в важнейших отраслях народного хозяйства. В результате выполнения первого народнохозяйственного плана 1947—1948 гг. объем промышленного производства значительно превзошел довоенный уровень. Особенно быстрыми темпами развивались машиностроение и легкая промышленность. За годы войны (1950—1953 гг.) промышленность значительно пострадала. После окончания военных действий трудящиеся КНДР приступили к восстановлению народного хозяйства. За послевоенные годы с помощью Советского Союза и других стран социалистического лагеря за короткий срок были восстановлены и оснащены новейшей техникой важнейшие предприятия. Основное внимание в этот период обращалось на создание машиностроения. Города Пхеньян, Нампхо, Кэсон превратились в крупные центры машиностроительной промышленности. За годы осуществления трехлетнего плана восстановления и развития народного хозяйства (1954—1956 гг.) и первой пятилетки (1957—1961 гг.) КНДР стала индустриально-аграрной страной. В настоящее время ведущими отраслями промышленности КНДР являются металлургическая, машиностроительная, металлообрабатывающая, угольная, электроэнергетическая, химическая, строительных материалов, легкая (текстильная и пищевая). Рабочий класс л В пеРи0Д оккупации (в 1928 г.) общее число ра- бочих Кореи достигало Hob тыс. человек, число сезонных рабочих составляло 1 млн. Количество промышленного пролетариата было незначительным — немногим более 83 тыс. Рабочий класс Кореи был распылен по мелким предприятиям. В 1945 г. в Корее было 13 тыс. промышленных предприятий, на которых работало 400 тыс. рабочих. В этот период наблюдается значительная концентрация рабочего класса — 40% всех рабочих было занято на крупных предприятиях. В промышленности старой Кореи широко применялся женский и детский труд. Женщины и дети, составлявшие около половины рабочих, подвергались наибольшей эксплуатации. Продолжительность рабочего дня на крупных предприятиях в среднем составляла 10 часов. На мелких и средних предприятиях рабочий день равнялся 12—13 час. В промышленности, как и в сельском хозяйстве, были сильны феодальные пережитки — продажа девушек на фабрики, рабочие казармы, находя- 800
щиеся под особой охраной. Японские рабочие в Корее, составлявшие не более 10%, находились в привилегированном положении. Они выполняли квалифицированные работы. Почти весь технический персонал заводов и фабрик состоял из японцев, корейцы на такие должности не допускались. Кореец рабочий получал за тот же самый труд в два раза меньше японца. В первые же годы после освобождения в КНДР было уничтожено сословное и национальное неравенство трудящихся. За годы освобождения выросли национальные кадры инженеров и техников. К концу 1960 г. число рабочих и служащих возросло до 1248 тыс. человек. В экономике Кореи сельское хозяйство занимает Сельское ведущее место. Главной отраслью является полив- хозяйство ύ г ное земледелие, с явно выраженным рисоводческим направлением. Основные пахотные земли на полуострове размещены в предгорьях, в приморских и речных долинах. Однако во многих горных долинах северной части Кореи нередко можно встретить склоны крутизной до 50° и поля, возделанные на высоте 500—800 м от дна долины. Возделываемая площадь в 1938 г. составляла 23.1% от всей земельной площади. По обеспеченности населения пахотной землей Корея занимала одно из последних мест среди других стран мира. На душу населения приходилось в среднем лишь около 0.15 га пахотной земли. При японском господстве 60% пахотных земель принадлежало японским и корейским помещикам и кулакам, составлявшим незначительный процент сельского населения Кореи. Лишь 18% крестьянских хозяйств имело свою землю, остальные вынуждены были арендовать ее у помещиков и кулаков. Арендная плата имела исключительно кабальный характер. Она взималась натурой. Размер ее большей частью определялся самими землевладельцами или их агентами и составлял нередко от половины до трех четвертей собранного урожая. Кроме того, крестьянину приходилось еще платить за пользование водой и нести разнообразные натуральные повинности. В деревне в значительной мере сохранялись феодальные формы эксплуатации. Землевладелец нередко заставлял арендатора выполнять принудительные работы — строить дороги, рыть канавы, перевозить грузы и т. п. Для Кореи было характерно наличие большого количества карликовых хозяйств. Свыше 1 млн крестьян, представлявших около 40% всех хозяйств, обрабатывали участки площадью менее 0.5 га. Преобладание мелких карликовых хозяйств и высокая степень эксплуатации крестьянства являлись препятствием для повышения производительности труда, для использования сельскохозяйственных машин и усовершенствованного инвентаря. ' . ' В КНДР в сельском хозяйстве, как и во всех областях жизни, произошли значительные изменения. В 1946 г. была проведена аграрная реформа, уничтожившая помещичье землепользование и феодальную арендную систему. Земли корейских помещиков, японских собственников были конфискованы и распределены между крестьянами. В результате реформы 724 522 безземельных и малоземельных крестьянских хозяйства получили свыше 1 млн га земли. Государство обеспечивало наиболее нуждающихся крестьян семенами, удобрением, скотом, сельскохозяйственным инвентарем и пр. За счет государства проводится строительство крупных ирригационных сооружений. В широких масштабах создавались государственные полеводческо-животноводческие хозяйства. Для обслуживания крестьянских хозяйств сельскохозяйственными машинами были организованы тракторные станции. С 1953 г. в КНДР было начато кооперирование сельского хозяйства, которое в основном завершилось к 1958 г. 51 Народы Восточной Азии 801
Рис. 142. ι — обмолот риса; 2 — молотьба. г. Ведущей сельскохозяйственной культурой в Корее является рис. Рис дает 50% валового сбора зерна в Корее. Культура риса была известна корейцам уже в неолите. Рис — влаголюбивая культура; поле во время вегетационного периода (90—100 дней) залито водой. Поэтому для рисовых полей выбираются участки с естественным уклоном местности, облегчающим заполнение поля водой. На участках, расположенных ниже уровня рек, широко применяется гравитационное орошение, при котором вода растекается по каналам под действием собственной тяжести, без применения водоподъ- 802
емных механизмов. Слой воды на рисовом поле должен быть везде одинаковым, для этого поле тщательно выравнивают и, разделив на отдельные небольшие участки, огораживают их земляными валиками. Посев риса производится рассадой, в мае-июне, в сжатые сроки. Метод посадки риса рассадой стал применяться впервые в южных районах страны с середины XV в., а с конца XVII в. распространился повсеместно, вытеснив прежнюю систему беспорядочного высева семян. Рис требует бесперебойного снабжения водой. На богарных землях и горных склонах разводится суходольный рис, не требующий столько влаги, как заливной, и довольствующийся влагой от дождей, выпадающих в достаточном количестве. В горных районах, кроме риса, сеют кукурузу. В КНДР площадь под кукурузой увеличивается и занимает более 40% всей площади под суходольными зерновыми культурами. Важное значение имеют просяные (чумиза, сорго) и бобовые культуры, возделываемые повсеместно. Чумиза отличается большой засухоустойчивостью и высокой урожайностью. Солома чумизы используется на корм скоту. Стебли сорго (СУСУ), достигающие 2—3 м высоты, имеют широкое применение в крестьянском хозяйстве в качестве топлива и как строительный материал» Из бобовых растений наиболее распространены соевые бобы. Из них получают ценное соевое масло. Технические культуры занимают важное место в полеводстве Кореи. В стране выращивают хлопок, коноплю, рами, или китайскую крапиву, табак, сахарную свеклу, искусственный женьшень, кунжут, клещевину и др. Наиболее важной технической культурой является хлопок, который еще до освобождения страны давал свыше половины всех доходов от технических культур. В КНДР за счет освоения горных районов увеличивается площадь под хлопком, льном и коноплей. Сахарная свекла возде- лывается недавно и пока еще занимает небольшие площади. Специфической культурой Кореи является многолетнее растение жэнынэнь («корень жизни»). В дикорастущем виде он встречается во влажных местах тенистых лесов, на юго-восточных и юго-западных склонах сопок. С начала XVII в. в Корее жэнынэнь выращивается также на специальных плантациях. Центром искусственного разведения жэнь- шэня является Кэсон. Видное место в сельском хозяйстве занимают овощеводство и плодоводство. Овощеводство имеет характер приусадебного огородничества, выращиваются белая редька, корейская салатная капуста, морковь, тыква, баклажаны, дутый лук, чеснок, красный перец, картофель на севере, сладкий картофель (батат) на юге, а также огурцы, помидоры, дыни и арбузы. Плодоводство служит подсобным занятием населения. Наиболее распространенные плодовые деревья — яблони, груши, сливы, вишни, персики, абрикосы, гранаты, хурма, грецкий орех. Широко известные за рубежом корейские яблоки стали культивироваться в стране сравнительно недавно, лет 80 назад. Сейчас только в северных районах выращивается более 100 сортов яблок. На юге страны, на о. Чечжудо, выращиваются цитрусовые. В районе Сеула, Тэгу и Пусана развито виноградарство. Животноводство Животноводство является подсобным занятием крестьян. Тягловый скот разводится почти исключительно при стойловом содержании, на корм идут корнеплоды, различное зерно и солома (сено применяется в небольшом количестве). Больше развито свиноводство. Некоторое развитие получили овцеводство и птицеводство (куры, утки). 803 51*
В КНДР проводятся мероприятия по развитию молочного животноводства. В плоскогорных северных районах, богатых лугами, организованы государственные животноводческие фермы, скот имеет почти круглогодичный выпас. Быстрыми темпами развивается и общественное животноводство сельскохозяйственных кооперативов. Пчеловодство больше всего распространено на Пчеловодство и юге СТраны особенно в районе Санган. Ульи обычно шелководство а размещены вблизи домов, но встречаются одиночные ульи и небольшие пасеки вдали от деревень, в горных долинах и на полях. Так же как и рисоводство, шелководство является наиболее древней отраслью сельского хозяйства. Коконы шелкопряда, выращенного в Корее, отличаются хорошим качеством, имеют прекрасный естественный цвет, ровно и легко разматываются. Плантации тутовых деревьев встречаются повсеместно. Тутовые деревья разводятся у крестьянских домов и на межах рисовых полей. Разведением шелкопряда занимаются преимущественно женщины. В провинции Северный Пхёнан разводят дубоядного шелкопряда, коконы которого идут на производство чесучи. Государство предоставляет крестьянам по дешевой цене саженцы тутовника, отборные сорта грены и др. В результате сбор шелковых коконов значительно увеличился. В последние годы расширены также площади плантаций под дубом и клещевиной для корма гусеницам шелкопряда. Сельское хозяйство Кореи в период японского Сельскохозяйствен- господства почти целиком базировалось на ручные орудия ном труде, техническое вооружение сельского хозяйства было крайне низким. По японской статистике, на 1938 г. в среднем по стране только одна семья из одиннадцати имела усовершенствованный плуг, остальные пользовались деревянной сохой или мотыгой. Для выполнения наиболее тяжелых сельскохозяйственных работ, в частности при пахоте целинных земель, применялся рабочий скот (волы, коровы, лошади). При вспашке земли употребляли двухпарный или однопарный плуг с плоским лемехом. Нередко для поднятия целины и выкорчевывания корней широко использовалась лопата (чанъбугарэ). Металлическая лопасть лопаты по своей форме напоминаем лемех. По ее краям имеются ушки, к ним прикрепляются веревки, за которые тянут 2—6 человек, в то время как один человек, держась за длинную рукоятку лопаты, вгоняет ее глубоко в землю. Таким образом общими усилиями выкорчевывали камни и корни, которыми изобилует корейская почва. Рыхление почвы, окучивание и прополку производили мотыгами (хоми), имеющими различную форму и величину. Посев, как правило, производился вручную, простой сеялкой. Она состояла из резервуара и трубки, по которой сыплется зерно. В качестве резервуара использовали выдолбленную тыкву или мешок. Преимущественно вручную производился и сбор урожая. Главным орудием для этого служил серп (нат), состоящий из прямой металлической пластины, насаженной под прямым углом на деревянную рукоятку. Срезанные колосья подбирались и связывались в снопы. Затем их сушили и перевозили на ток, расположенный в крестьянском дворе. Зерно молотилось на току цепами (ториккэ). Для размола зерна крестьяне широко использовали ножные крупорушки (палбанъа) и водяные мельницы (мулбанъа). Древняя ножная крупорушка состоит из горизонтального деревянного рычага длиной 2.5—3 м, укрепленного на невысокой стойке. Большое плечо рычага снабжено деревянным тяжелым пестом. 804
ι *— цеп; 2 «— Рис. 143. Основные сельскохозяйственные орудия. трехзубая крюк-мотыга; з — серп (warn); 4—плуг; 5 — лемех; 7Ч 8 — лопата (чанъбугарэ)', 9 — ножная крупорушка (палбанъа). 6 — борона;
Рис. 144. На празднике в честь распределения доходов в сельскохозяйственном производственном кооперативе. другое плечо служит для подъема и опускания рычага с помощью ног. Пестик входит в каменную ступу, вкопанную под ним. Для помола зерна применялись ручные жернова (мэттол). Они состоят из двух каменных круглых плит. При вращении верхнего жернова зерно, попадающее через отверстие в нем, пропускается между жерновами и превращается в крупу и муку. Π мыслы В хозяйстве Кореи значительное место принадлежит различным промыслам. В рыболовстве и морском промысле занято около 1.6% населения страны. Моря, омывающие Корею, и реки богаты рыбой, морскими животными и съедобными растениями. Многие из них имеют важное промысловое значение. К наиболее ценным промысловым породам рыб принадлежат минтай, скумбрия, камбала, сельдь, треска, форель, морской окунь и др., из морских животных — каракатицы, крабы, креветки, трепанги, моллюски. Из различного вида моллюсков, помимо пищевой продукции, изготовляются корма для домашних животных, масла, лекарства, промышленное сырье и сырье для строительных материалов. Особенно развит промысел морской капусты и ламинария. Рыболовный флот и орудия лова, применяющиеся корейцами, были весьма несложны. Рыбаки пользовались преимущественно небольшими дощатыми парусниками, причем нередко паруса делались из циновок. На таких парусах возможен был лов только в тихую погоду. Ловили рыбу различными сетями. В реках и у берегов морей для ловли применялись сачки, заборы, запруды. Нередко рыбу ловили руками. У берегов Кореи, в особенности на юге, распространена добыча водорослей со дна моря руками. Но о. Чечжудо профессия пловцов, добывающих моллюсков со дна моря, распространена среди женщин. Усовершенствованные приемы лова применялись почти исключительно на рыболовных промыслах японских компаний, в руках которых был сосредоточен и моторный рыболовный флот. За годы оккупации Кореи японцами общий улов рыбы достиг 1.6 млн т, из них одна треть улова вывозилась в Японию. Лов производился хищнически, без всякой заботы о восстановлении фауны морей, вследствие чего Корея стояла перед угрозой утраты этого важнейшего источника питания и заработка. При японцах 806
основная часть улова поступала не на питание населения, а для переработки на технические цели (глицерин, туки, мыло, свечи, маргарин, жирные кислоты). Хищническое истребление рыбных ресурсов и морских богатств Кореи японскими колонизаторами, а также большой ущерб, нанесенный войной речному и морскому промыслу, привели к значительному сокращению улова рыбы. В связи с этим в народнохозяйственном плане КНДР большое место уделяется развитию рыболовства. В прибрежных водах и на местах старых солончаков разводятся промысловые водоросли и моллюски, в пресноводных водах — форель, а на заливных рисовых полях — карп. В первые годы после освобождения были созданы государственные рыбные промыслы, а рыбакам-единоличникам народное правительство оказывало всестороннюю поддержку. В настоящее время в КНДР все рыбаки объединены в кооперативные хозяйства. Рыболовецкие кооперативы владеют механизированными судами, оснащенными усовершенствованными рыболовными средствами. Это делает возможным глубоководный лов наряду с традиционным прибрежным ловом. В крупных портах Синпхо и Вонсане для обработки рыбы построены мощные рыбоконсервные предприятия. Для развития рыбной промышленности создаются судостроительные верфи. Наиболее крупные судостроительные верфи находятся в Нанчжине и Вонсане. С рыбным промыслом издавна был связан соляной промысел. Для обработки рыбы и заготовления ее впрок шло большое количество соли. В Корее соль добывается почти исключительно из морской воды. Осаждение соли из морской воды производится в неглубоких бассейнах, в которых под воздействием солнца вода испаряется. Добыча соли производится на всем западном и южном побережье. На восточном побережье соляных промыслов гораздо меньше. Важное значение в хозяйстве Кореи имеет также лесной промысел, особенно в северной части страны. Из лесных промыслов характерными являются лесозаготовки, лесосплав, углежжение и на юге рубка бамбука. Повсеместно в лесах заготовляется большое количество хвороста для строительства и топлива, зеленых ветвей для шелковичного червя и листьев для удобрения. Наиболее крупные лесные заготовки производятся в бассейнах Лмноккана, Тумангана, Тэдонгана, по которым лес сплавляется в лесопромышленные центры — в города Синыйчжу, Пхеньян и др., где сосредоточена лесопильная, деревообрабатывающая и бумажная промышленность Кореи. Лес в жизни корейского народа всегда играл огромную роль. Корейская пословица гласит, что «уход за лесом и водой — это основа управления государства». Однако за сорок лет своего господства японские империалисты варварским образом вырубали лес, находившийся в районах речных бассейнов, около железных дорог и шоссейных магистралей. Запас леса в Корее за эти годы уменьшился почти в два раза. В КНДР выделяются большие средства для восстановления лесных богатств, значительно пострадавших также за период войны. Приняты меры по рационализации лесоразработок и лесонасаждению. Большую роль в хозяйственной жизни играют Ремесла и домашние различные виды ремесел и домашние промыслы. ПРОМЫСЛЫ jj Г ^ ^ г История корейского ремесла начитывает несколько тысячелетий. Уже в глубокой древности предки корейцев создавали прекрасные изделия из глины, дерева, кости и камня. Мировую известность получило ремесло периода трех государств (когурёские ткани и черепица, пэкческая художественная бронза, ювелирные изделия и керамика из Силла). Ремесленники, прибывшие из Пэкче и Силла в Японию, способствовали зарождению и развитию многих видов ремесел в этой стране. В условиях феодальной Кореи ремесло развивалось в основном в форме казенного ремесла. Ремесленники, прикрепленные к различным государ- 807
ственным учреждениям, находились на положении крепостных. Основной организационной ячейкой ремесленников были цехи (кэ). Развитие капиталистических отношений вызвало распад казенного ремесла, увеличило роль свободных ремесленников и так называемого крестьянского ремесла. Во время японского господства наблюдался упадок и исчезновение некоторых видов ремесла. В настоящее время в КНДР происходит возрождение национальных традиционных ремесел. Среди многочисленных видов художественных ремесел наибольшей известностью пользуется керамическое и фарфоровое производство. Материалы, собранные археологами, свидетельствуют о том, что производство крашеной керамики и черепицы с давних времен стояло в Корее на очень высоком уровне. XI—XII вв. были временем расцвета корейского фарфорового производства. В этот период корейские мастера создали всемирно известный серо-голубой фарфор (селадон). Древние поэты писали, что цвет фарфоровых изделий периода Коре напоминает цвет неба Кореи после дождя. Ранний корейский фарфор был двух видов — гладкий и орнаментированный (сайгам). Он характеризовался особой лепкой фарфорового изделия и вкраплением в поверхность черной или белой глины, образующей выпуклый орнамент. В XIII в. в связи с нашествием монголов происходит упадок этого вида ремесла, и секрет фарфора Коре был на многие века утрачен. В настоящее время мастерам художественного цеха Пхеньянского фарфорового завода удалось наладить выпуск фарфоровых изделий, выполненных в традициях корёского селадона. После свержения монгольского ига новый подъем фарфорового производства наблюдался в XIV—XVI вв., когда корейские мастера начали производство белого фарфора с подглазурной росписью кобальтом. Наряду с фарфоровым производством большое развитие в этот период получило производство лаковых изделий (столики, шкафы, ширмы, подставки, шкатулки). Лаковые изделия обычно богато инкрустировались перламутром. Производство лаковых изделий широко бытует и в современной Корее. В XIX в. различные районы Кореи славились выделкой особых сортов тканей. Лучшие шелка производились в провинциях Пхёнандо и Чолладо. Отличными сортами полотна были известны города Хансан, Инчхон и Сосан, а особый тонкий сорт полотна изготовлялся в городах Хверён и Кенсон. С развитием ткачества тесно связано такое художественное ремесло, как вышивка. Вышивками украшали не только одежду, предметы домашнего обихода (подушки, подлокотники и др.)> но и создавали специальные панно-свитки, повторяющие в своих сюжетах картины художников-классиков. С глубокой древности корейские мастера славились своими изделиями из металла. Своеобразные по форме и орнаментировке колокола составляют славу средневекового корейского искусства. В XVIII—XIX вв. в Корее на высоком уровне стояло производство из высококачественных сортов стали больших ножей, сабель и кинжалов. Эти виды оружия корейцы широко экспортировали в Китай, где они высоко ценились. В XVIII в. производством бронзовой посуды славились провинции Кёнгидо, Канхвандо, Чолладо. Из других ремесел наибольшей известностью за пределами Кореи пользовалось бумажное производство. Бумагу делали из рисовой соломы или древесины. Веера, обои*, ширмы, фонари, ковры, зонтики, дождевые плащи, бумага для окон и резных дверей — таков далеко не полный перечень изделий, изготовлявшихся из бумаги. Лучшие сорта бумаги производились в провинциях Кёнгидо и Чолладо. Корейская бумага вывозилась в Японию и Китай. Изготовление бумаги, как и другие виды ремесел, было сосредоточено в буддийских монастырях. Например, буддийские монастыри провинции Чолладо были центрами производства веревочной обуви и деревянных изделий, буддийские монастыри провинции Кёнсандо — центрами производства лапши и дрожжей. Под Сеулом и Пхеньяном была развита выделка красных и серых кирпичей, отличавшихся большой прочностью. Производством изделий из сырья животного происхождения (изделия из кожи, производство свечей из сала и жира) занимались люди из особого, «низшего» сословия — пэкчхоны. Широкое распространение получило плетение, им занимались мужчины. Из соломы, тростника, веток ивы изготовляли циновки, маты, занавески на окна и двери, шляпы, обувь, различную домашнюю утварь. В большом количестве из рисовой соломы плели веревки и изготовляли мешки для хранения и транспортировки зерна, сушеной рыбы и туков. На юге плетеные изделия изготовлялись из бамбука и отличались высоким качеством. 808
/ 2 Рис. 145. Старинный фарфор. 1 — селадоновая чаша X—XI вв.; 2 — селадоновая ваза X—XI вв.; 3 — ваза XIV в.; 4 — ваза X—XI вв.; 5 — селадоновая чашка X—XI вв.; 6 — ваза XIV в.
Рис. 146. 1 — изготовление деревянных шкатулок; 2 — Пхеньянская мастерская Гприкладного искусства. Полировка лаковых изделий, инкрустированных перламутром. Для корейского ремесла всегда была характерна его связь с домашними промыслами. В крестьянском хозяйстве производились ткани, бумага, сельскохозяйственные орудия, травяные маты и другие предметы домашнего обихода. В настоящее время ремесленники в КНДР объединены, многие кустарные производства механизируются и получают передовое техническое оснащение. На местных предприятиях возрождаются различные виды художественного ремесла, создаются близкие вкусу народа изделия: национальные виды шелковых и хлопчатобумажных тканей, сорта бумаги, посуда — фарфоровая и медная, мебель и др. 809
Рис. 147. — способ ношения грузов; 2 — на базаре. Корея, по свидетельству путешественников, Средства пере- в КОНце χχχ в была одной из самых бездорожных движения ^ т. *> ^ г стран мира. В стране было всего шесть хороших дорог, окопанных канавами, соединявших столицу Сеул с окраинами. Постоянных мостов через реки было мало. В период дождей деревянные мосты разрушались, тогда переправа через реки осуществлялась на паромах или вброд. Население пользовалось преимущественно пешеходными дорогами и тропами. Грузы перевозились на двухколесной повозке. Корейская двуколка имеет своеобразную деревянную ось и деревянные 810
высокие колеса без шин. На севере колеса имели 12—14 спиц, на юге спицы в колесе заменялись крестовинами. Для переноски груза пользовались особыми носилками (чиге), -состоящими из рамы, к которой вверху прикреплялись две веревочные петли, надеваемые на плечи. Носильщики грузов и погонщики составляли довольно распространенную профессию и были объединены в артели. Для перевозки дров и хвороста, нарубленного в горах, служили волокуши. Первая железнодорожная линия между Сеулом и Инчхоном была построена японской компанией в 1899 г. После захвата Кореи японцы в стратегических целях стали осуществлять большое дорожное строительство. Строительство дорог особенно усилилось в 30-х годах, в связи с захватом Маньчжурии и подготовкой Японии к нападению на Советский Союз. Несмотря на довольно высокий уровень обеспеченности Кореи путями сообщения, в экономике страны они не имели большого значения. Многие дороги, построенные для военных целей, проходили по безлюдным местам. Техническая оснащенность транспорта была на очень низком уровне. Материальная часть была сильно изношена и в значительной степени устарела. Корейцы почти не допускались к технической и эксплуатационно-управленческой работе. Строительство железнодорожных линий и автогужевых дорог в КНДР развивалось в соответствии с требованиями народного хозяйства. За короткий срок с помощью СССР и других стран социалистического лагеря были созданы национальные кадры железнодорожников. Несмотря на огромные потери, нанесенные дорожному хозяйству последней войной, в КНДР за три года были восстановлены прежние линии и пущены в эксплуатацию новые железные дороги. Большое внимание уделяется электрификации железнодорожных линий. За годы пятилетки были электрифицированы линии Пхеньян—Вонсан и Вонсан—Начжин, связывающие восточное побережье страны. Горные дороги в Корее имеют много искусственных сооружений, тоннелей, виадуков, защитных сооружений и др. На всех дорогах через реки устроены прочные, преимущественно железобетонные мосты стандартного типа. Многие дороги •обсажены деревьями — белой акацией, пирамидальными тополями — и имеют живописный вид. Большое значение для внутреннего и внешнего сообщения имеет морской транспорт. Корейцы издавна славились как в области мореплавания, так и в области судостроения. В Корее много хороших портов. Авиационный транспорт стал развиваться только после освобождения страны, особенно в последние годы. ЮЖНАЯ КОРЕЯ В то время как в северной части Кореи осуществляется социалистическое строительство, южная часть Кореи остается на положении отсталой колониальной страны. На экономику Южной Кореи оказывают влияние три фактора: последствия колониального прошлого, искусственный разрыв связей между Севером и Югом и включение Южной Кореи в сферу влияния США. Промышленное развитие Южной Кореи имеет однобокий и крайне непропорциональный характер. Горнодобывающая промышленность (золото, серебро, вольфрам, графит) слабо связана с обрабатывающей промышленностью и ориентируется на внешний рынок (например, добыча вольфрама). В обрабатывающей промышленности ведущее место занимает легкая (в первую очередь текстильная и пищевая). Уровень развития тяжелой индустрии очень низок. Почти все предприятия тяжелой индустрии заняты первичной обработкой сырья, изготовлением полуфабрикатов, сборочными и ремонтными работами. Одной из особенностей экономического развития Южной Кореи является наличие так называемых государственных предприя- 811
тий, фактически принадлежащих южнокорейской крупной буржуазии, занимающей командные посты в госаппарате, тесно связанной с военными кругами, ориентирующимися на США. Ведущая роль в промышленности Южной Кореи принадлежит средним и мелким предприятиям, имеющим до 100 рабочих. Эти предприятия составляют 95.7% промышленных предприятий Юга и выпускают до 60% валовой продукции". Из-за нехватки капиталов и сырья, высоких налогов и снижения покупательной способности, а также из-за наводнения американскими товарами рынка сбыта средние и мелкие предприниматели разоряются; они вынуждены закрывать предприятия или сокращать производство. В настоящее время валовая продукция южнокорейской промышленности по сравнению с последними довоенными годами сократилась примерно на 40%. Для южнокорейской промышленности характерна широкая эксплуатация женского и детского труда. По данным ООН, в 1957 г. женщины и дети составляли более половины рабочих, занятых в обрабатывающей промышленности. Самым грозным социальным бичом для широких слоев населения Юга является массовая, хроническая безработица. Количество безработных и полубезработных в Южной Корее, по официальным данным, достигает более 3 млн человек. Остро стоит жилищный вопрос. Многие семьи до сих пор ютятся во временных лачугах и землянках. Не в лучшем положении находится и сельское хозяйство Южной Кореи. Согласно официальным южнокорейским данным, посевная площадь в 1959 г. сократилась почти на 20%, производство зерна уменьшилось на 32%, а производство технических культур резко снизилось (например, производство хлопка сократилось до 17% прежнего объема). Южная Корея, в прошлом являвшаяся главной житницей страны, испытывает теперь острый недостаток в продовольствии и вынуждена ввозить большое количество продуктов из-за границы. Земельная реформа, проводившаяся в 1948—1951 гг., заключалась в выкупе части помещичьих земель и распределении их среди крестьян за плату. Земля фактически осталась в руках помещиков и купцов. Крестьяне в течение пяти лег в качестве возмещения стоимости земли должны были сдавать ежегодно 30% урожая. Кроме того, одну треть урожая крестьянин платил в виде арендной платы, не считая платы за удобрения и других налогов. Оставляемая крестьянам доля урожая совершенно недостаточна. Крестьяне вынуждены прибегать к займам у местных ростовщиков-помещиков. Банковский кредит для большинства малоземельных крестьян недоступен, ибо они не имеют ничего, что можно было бы предложить банкам для обеспечения ссуды. Даже полученную по реформе землю крестьяне не могут заложить, так как она не является, по закону, их собственностью до тех пор, пока они не внесут всю сумму выкупа. Чтобы расплатиться с долгами, крестьянам приходится продавать осенью зерно по низким ценам. Остающегося зерна до нового урожая не хватает, и весной крестьяне вынуждены брать зерно в долг по наиболее высоким ценам. Высокие налоги и ростовщическая кабала приводят к тому, что многие крестьяне разоряются и пополняют армию безработных. Часть безземельных крестьян уходит в горы и ведет хозяйство подсечно-огневьгм способом. В послевоенные годы в южнокорейской деревне происходит ускоренными темпами классовое расслоение крестьянства, увеличивается число крестьян-бедняков, а с другой стороны, происходит рост кулацкой прослойки. Доходная часть государственного бюджета Южной Кореи строится главным образом на поступлениях от налогов, на которые приходится более 2/3 всей суммы доходов. Ярким показателем подчиненного положения экономики Южной Кореи является баланс внешней торговли, где сумма импорта намного превышает сумму экспорта. Соединенные Штаты ввозят вискозную пряжу, спиртные напитки, пшеницу, хлопок, табак, химические удобрения, товары ширпотреба и многое другое из того, что могли бы выпускать промышленные предприятия Южной Кореи. В списке экспортных товаров Южной Кореи главенствующее место занимает сырье: вольфрам, графит, железная руда, свиная кожа и щетина. Причем американцы ввозят свои товары по повышенным ценам, а ценное сырье вывозят по заниженным ценам. Колониальное закабаление и милитаризация экономики Южной Кореи вызвали всеобщий застой и неустойчивость южнокорейской экономики. В Южной Корее ощущается необходимость в новых школьных помещениях, так как многие школы используются под военные казармы. Дети занимаются во временных помещениях, в 3—4 смены. Более 1 млн детей школьного возраста не посещают школы, и около 70% населения совершенно неграмотно. Не лучше обстоит дело и со здравоохранением: велика заболеваемость туберкулезом, проказой, свирепствуют эпидемии полиомиэлита. Несмотря на жестокие преследования и полицейский террор, трудящиеся Южной Кореи ведут постоянную борьбу за жизненные права и свободу. Южнокорей- 812
ские рабочие в форме стачек и уличных демонстраций ведут борьбу не только против предпринимателей, но и непосредственно против правительства и американских империалистов. Участились выступления южнокорейских крестьян против насильственного сгона их с земли, забираемой под военные базы, против бесчеловечного грабежа, чудовищной эксплуатации и ростовщичества. Эта борьба, сначала протекавшая пассивно, в форме коллективных претензий к властям, перешла в активные массовые выступления. После свержения Ли Сын Мана в конце апреля 1960 г. в Южной Корее усилилось буржуазно-националистическое движение. Это нашло свое отражение в создании многочисленных политических партий, которые, несмотря на разнородность их программы, связывала одна идея — объединение страны. Демократическое движение шло под лозунгами: против американского контроля над экономикой и политикой страны, против злоупотреблений правительственных чиновников. В этих условиях американские империалисты, почувствовав шаткость своего положения, вкупе с южнокорейской реакцией и в первую очередь с южнокорейской военщиной 16 мая 1961 г. совершили военный переворот, и у власти была поставлена военная хунта. Таким образом, события в Южной Корее еще раз продемонстрировали несостоятельность политики США, которая встречает все усиливающееся сопротивление населения Юга. МАТЕРИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА В современной материальной культуре корейцев наблюдается органическое сочетание национальных традиций, вырабатывавшихся в течение многих столетий, с элементами так называемой современной иностранной культуры. г Городское население Кореи составляет более 25% всех жителей страны. Крупными городами являются Сеул (3 млн человек), столица КНДР Пхеньян (750 тыс. чел.), Пусан, Чхончжин, Инчхон, Тэгу, Хыннам, Вонсан и др. Все большие города страны расположены на морских побережьях или в долинах рек вблизи от моря. Города Кореи очень неоднородны по характеру планировки и архитектуре. Современное градостроительство начало развиваться в последние три десятилетия. Многие крупные города в стране были перестроены и значительно изменились по своему внешнему виду. Изменения коснулись особенно городских центров. Эта часть городов имеет современную планировку с перпендикулярными или расходящимися лучами улицами. Главные улицы широки, асфальтированы и застроены многоэтажными зданиями, часто обсажены деревьями, украшены газонами и скверами с декоративными растениями и цветами. На этих улицах сосредоточена вся торговая жизнь города. Окраины корейских городов сохранили почти без изменений старую планировку. Пхеньян — столица КНДР — является крупным экономическим и культурным центром. Город раскинут по обеим сторонам судоходной реки Тедонган. Пхеньян — колыбель национальной культуры корейского народа. Его история насчитывает более полутора тысяч лет. Долгое время Пхеньян был столицей государства Когурё, и в его окрестностях находятся многочисленные древние исторические памятники, в том числе гробницы Когурё, а также архитектурные памятники более поздних веков, наблюдательная башня Ыльмильдок, павильон Пубекну, буддийский монастырь Енменса, павильон Енгван (начало XII в.), крепостные ворота Тэдонмун (конец XVI в.) и др. Во время военных действий 1950—1953 гг. большая часть жилых зданий, промышленных и культурных центров была разрушена. После заключения перемирия развернулась большая работа по восстановлению и реконструкции жилых кварталов и промышленных предприятий. Крупнейший город Кореи — Сеул — расположен на правом берегу Хангана. С запада на восток через город проходят две магистральные улицы, которые пересекаются четырьмя такими же широкими, прямыми улицами. Эти улицы застроены многоэтажными, благоустроенными зданиями и богаты зеленью. На окраинах города преобладают одноэтажные глиняные дома. Промышленные предприятия .сосредоточены в юго-западной части города. В Сеуле находятся университет, не- 813
Рис. 148. Центральная улица г. Пхеньяна. сколько институтов, культурные учреждения. В городе и его окрестностях много архитектурных памятников: дворцовый ансамбль Кенбоккун, мраморные пагоды Ханмётаи, храм Мунмё, остатки средневековой городской стены с восемью воротами. Характерной чертой жилищного строительства в послевоенные годы в КНДР является переход от застройки небольшими индивидуальными: домами к возведению крупных, многоэтажных зданий и благоустроенных жилых кварталов. Вместо узких улиц создаются широкие, просторные проспекты. На месте глиняных лачуг рабочих кварталов возводятся двух-трехэтажные каменные дома. п Большая часть населения Кореи живет в дерев- Сельские поселения ^ ^ * нях и на хуторах, расположенных по долинам рек и на равнинах, удобных для земледелия. В плотнонаселенных земледельческих районах усадьбы тесно примыкают друг к другу и число домов в одной деревне иногда достигает нескольких сот. В таких деревнях нет четкой планировки. Деревенская площадь находится на окраине деревни. Поля располагаются часто на значительном расстоянии от поселения. В горных местностях, где площадь возделываемых полей незначительна, распространены разбросанные поселения, состоящие из 5— 6 домов. В настоящее время в КНДР происходит строительство новых поселков с четкой планировкой, в которых по стандартным проектам возводятся благоустроенные жилища, школы, культурные и общественные здания. ж Для Кореи характерен замкнутый характер застройки. Жилой дом строится, по традиции, в глубине двора, по обе его стороны располагаются хозяйственные постройки, сараи, зернохранилища, между которыми делаются крытые ворота. Очень часто в усадьбах имеется два жилых дома, в одном обычно живут старики, в другом семья старшего сына. Жилые дома располагаются или параллельно друг к другу, или под углом, образуя как бы букву «Г». В некоторых районах Кореи, например на восточном побережье, оба дома строятся под одной крышей, а хозяйственные постройки примыкают к жилому дому. Как правило, усадьбы огорожены забором. Характер жилых домов и усадьбы весьма разнообразен. На их архитектуру и планировку оказывают сильное влияние социально- 814
Рис. 149. Ворота Тэдонмун в г. Пхеньяне (1576 г.). экономические и географические условия. На юге жилые дома возводят более легкими, с открытыми террасами и садиками при них. На севере планировка домов более компактна, здание более приспособлено к суровым климатическим условиям. Наиболее типичным и распространенным жилищем в Корее является кар- касно-столбовой дом (чип), обмазанный глиной. Он прямоугольной формы, небольшого размера, обычно 6X3 или 8 X 4 м, высотой около 4.5 м. Стены такого дома состоят из деревянного каркаса, к опорным столбам которого прикрепляются деревянные ройки и скрепленные соломенными веревками гаоляновые стебли. Плетенные таким образом стены обмазываются с двух сторон глиной. Чтобы изолировать жилище от грунтовых вод, под зданием, как правило, устраивают земляную площадку высотой 45—50 см, стены которой укрепляют камнями. Иногда и стены дома обкладывают камнями, чтобы предохранить их от размыва. Как правило, дом трехкамерный и состоит из кухни (пуок), нижней (арыппанъ) и верхней (уппанъ) комнат. В кухне расположен очаг, в который вмазаны один большой и два-три маленьких котла для приготовления пищи и подогревания воды. Топка делается без дверки, ниже пола кухни, пол в кухне земляной, обмазан глиной. В зависимости от количественного состава и материального положения семьи количество комнат может быть и больше — 4—8. В каждой комнате имеются наружные двери, выходящие на длинную открытую галерею (покто). Для постройки домов широко используются местные строительные материалы — чаще всего глина, камень, дерево (на севере), стебли гаоляна и чумизы. Кровельным материалом служат черепица, изготовляемая из красной или серой глины, и рисовая солома. Соломенную кровлю для предохранения от сильных ветров покрывают специальной сеткой, к которой привязывают камни. Кровля, двухскатная или четырехскатная, делается с большим выносом. Форма кровли изогнутая, с приподнятыми краями. Такая форма кровли наблюдается у многих современных построек и характерна для корейской архитектуры. В старых корейских домах окна отсутствовали, если же они и имелись, то они ориентировались большей частью в сторону двора. Для освещения помещения двери устраивались решетчатыми и оклеивались специальной промасленной бумагой, которая хорошо пропускает свет. Для Кореи характерна своеобразная система отопления жилища — ондол («теплый пол») При такой системе используется тепло кухонного очага, дымоход ко- 815
Рис. 150. 1 — корейский поселок; 2 — переноска воды. торого выкладывается по земле, занимая часть пола кухни и весь пол жилых комнат. Дымоход кладется в несколько параллельных рядов из кирпича или камня, вверху обмазывается толстым слоем глины, образуя пол помещения. Вытяжная труба располагается по диагонали от топки и выводится на некотором расстоянии от дома. Подобная система отопления существует в Корее с давних времен. В китайской летописи «Танглу» отмечается, что в начале VII в. в Когурё «простолюдины в середине зимы делали длинные нары, отапливаемые для тепла». Однако эта система отопления в то время не была распространена на всем полуострове. По свидетельству той же летописи, в Синьло (Силла) делали печи (очаги) посреди комнаты. На теплом полу корейцы сидят, принимая пищу и занимаясь домашней работой, а также спят. Естественно, что пол содержится в большой чистоте. Корейцы в помещение в обуви не входят, а оставляют ее у входа. Спят на ватных, тол- 816
Рис. 151. Предметы домашнего обихода. 1 — керамическая ваза; 2 — каменный котелок; 3 — барабан (чанго); 4,5 — чашка с крышкой; 6 — деревянная ложка; 7 — жаровня; «—деревянный черпак; 9 — деревяннаячаша для промывки риса (сарамба); 10, 12 —подлокотники; 11 —подушка под спину; 13 —комод. 52 Народы Восточной Азии
стых одеялах, покрываются более тонкими, легкими одеялами, под голову подкла- дывают мягкие валики. На день постельные принадлежности складываются на сундуки, которые расставляются вдоль стен комнат. Здесь же находятся небольшие, лакированные, красные комодики с выдвижными ящиками, украшенные медными, орнаментированными пластинками. В послевоенные годы в домах не только рабочих, но и крестьян появляется современная европейская мебель: кровати, гардеробы, комоды, буфеты, столы и стулья. Мебель, изготовляемая на мебельных фабриках, сделана с учетом национальных вкусов. п Корейцы, как земледельческий народ, питаются главным образом растительной пищей и только в небольшом количестве употребляют мясо (главным образом свинину) и рыбу. Основной пищей корейцев является рис. Режим питания трехразовый, горячую пищу (суп, кашу) готовят утром и вечером. Обычно в рацион корейцев входят различные каши — рисовые, чумизовые, ячневые и др., которые заменяют корейцам хлеб. Рисовая каша (пап) приготовляется из специальных, неклейких сортов риса, на пару, без соли. Повседневным блюдом, кроме риса, является овощное острое блюдо кимчхи, из квашеной салатной капусты или редьки. Из свежих овощей кореянки готовят и горячие острые блюда чхэ. В качестве приправы к многим блюдам служит соя. Соя приготовляется двух видов — жидкая (канчжанъ) и густая, пастообразная (чанъ). Для приготовления сои варят соевые бобы (пхон). Когда бобы остынут, их разминают до тестообразного состояния и делают небольшие колобки, которые подвешивают на один-два месяца в теплое место. Когда колобки высохнут, их замачивают в определенном количестве воды, а затем разминают. Для получения густой сои добавляют перец, для получения жидкой сои эту массу отжимают и полученную жидкость кипятят. Хранят сою в глиняных, закрытых корчагах, в темном месте. Своеобразным блюдом традиционной кухни является кушанье, приготовляемое из сырой рыбы (хве). Кусочки сырой рыбы заливают уксусом, а затем добавляют перец, соль, чеснок, мелко нарезанную морковь или редиску. Через 20 мин. после смешения блюдо готово к употреблению. К праздникам и семейным торжествам готовят распространенные блюда куксу и чхалтток. Куксу — домашнего приготовления лапша из пресного теста. Лапшу подают к мясному или куриному бульону, в который для остроты добавляют перец, сою и кимчхи. Чхалтток — хлеб из клейкого риса или проса. Распаренной горячее зерно выкладывают в большое деревянное блюдо, и двое мужчин поочередно большими деревянными молотами отбивают его до тех пор, пока рис или просо не превратится в сплошную, тестообразную массу. После того как эта масса остынет, ее раскладывают в блюда и едят с соусом, приготовленным из растертых и поджаренных соевых бобов или фасоли. Пищу приготовляют на растительном масле. Молочные продукты и молоко корейцы, как и многие другие народы Восточной и Юго-Восточной Азии, до последнего времени в пищу не употребляли. В противоположность Китаю и Японии чаю пьют мало. Из спиртных напитков известна рисовая водка (сул). Перед употреблением ее подогревают. Издавна вошло в обычай украшать фруктами праздничные столы на свадебных, траурных и других церемониях. Наиболее распространенными видами фруктов сейчас являются яблоки, груши, персики, хурма. Используются также финики, каштаны. С незапамятных времен корейцы умеют готовить замечательные блюда и различные кондитерские изделия из фруктов. В южных районах 818
страны в день весеннего праздника (15 января по лунному календарю) все население готовит особую, так называемую лечебную кашу — из клейкого риса, меда, фиников, каштанов, кедровых орехов, кунжутного масла, жидкой сои. Блюдо это считается большим деликатесом и подается во время больших пиров. Большой любовью пользуются печенье из фруктов и «цветочный» салат, приготовляемый из хурмы, китайского лимонника, меда и пряностей. В горных и лесных районах население употребляет в пищу ягоды, дикие съедобные плоды, различные виды дикорастущих трав. В пищу идут и «грибы», растущие на деревьях (пхеори). В Корее распространены палочки для еды, а для супа и жидких блюд — плоские ложки. Обычно корейцы едят за низким столом, высотой около 30—35 см, сидя вокруг него на ондоле. Пищу готовят в чугунных котлах, вмазанных в печь. Сейчас в городах, да и в сельской местности все большее распространение получает посуда фабричного производства. В деревнях еще бытует старинная латунная и деревянная посуда, различной величины чаши с крышками для еды, тазы, корыта и другая утварь, необходимая в хозяйстве, а также большие глиняные корчаги (док). В них заквашивают овощи на зиму и хранят воду, вино, сою, рис, бобы. Этот способ хранения в горшках в условиях влажного климата очень удобен — продукты предохраняют от порчи и от домашних грызунов, весьма многочисленных в Корее. Эти корчаги обычно помещаются на особых земляных площадках, во внутренних дворах. 0 Корейская национальная одежда самобытна. В литературе укоренилось ошибочное утверждение, что покрой и состав корейской одежды заимствованы из Китая в XIV в. Это мнение верно лишь в отношении придворной одежды, которая действительно не была оригинальной. Основные элементы национального костюма были выработаны еще в первые века нашей эры. Характерной особенностью одежды является наличие короткой распашной кофты с узкими рукавами и широких штанов. Современная одежда проста и не имеет почти никаких украшений, хотя, как свидетельствуют китайские летописи, одежда древних корейцев была богато расшита серебром и золотом. Возможно, исчезновение золотошвейных украшений в современном костюме объясняется отчасти и тем, что в XVI в. был издан королевский указ, запрещающий простолюдинам ношение расшитых одежд из дорогих тканей, а также серебряных и золотых украшений. Мужская одежда состоит из запашной куртки и широких штанов (пади). Костюм обычно делается из белой ткани (для зимы на вате). Штаны закрепляются у талии широким, длинным кушаком и у щиколоток завязываются тесемками и заправляются в белые матерчатые носки (посон). Женская одежда состоит из короткой кофты (чогори) с узкими, длинными рукавами, широких штанов и широкой распашной или сшитой в сборку юбки (чхима), подвязываемой выше талии широким, длинным кушаком, крепко стягивающим грудь. Интересно отметить, что в Корее до последнего времени существовал обычай бинтования груди. Только кормящие женщины не закрывали и не затягивали грудь. В настоящее время юбки делаются на лифе. В зимнее время поверх чогори носят теплый жилет на меху или длинный халат (турумаги). Мужская куртка и женская кофта имеют покрой кимоно. Спинка и полы состоят из двух * полотнищ, сложенных вдвое, поэтому нет плечевых швов. На спинке делается шов, спереди — глубокий запах. Длинные рукава пришиваются 819 52*
Рис. 152. Одежда. / — шляпа; 2 — мужская куртка; 3 — халат; 4 — штаны; 5 — ватные чулки (посон); 6 — плетеная обувь; 7 — деревянная обувь.
2 4 1 Рис. 153. Старинный корейский военный костюм. 1 — халат; 2 — деталь вышивки на халате; з — шлем; 4 — сабля в резных костяных ножнах. по прямой линии, шов приходится значительно ниже плеча. Вырез прямой, удлиненный, с пришивным воротником-стойкой, переходящей спереди в шальку. Обычно по верхнему краю воротника пришивается узкая, белая полоска, придающая костюму опрятный вид. Еще в начале XX в. в некоторых районах сохранялся древний обычай склеивания одежды. Для этого варили клей из картофельного крахмала. Наиболее долго сохранялась традиция склеивания подола юбки, закрепления клеем завязок и воротничков на кофте. Древний обычай склеивания одежды отразился также на бытовавшем в Корее способе стирки белья, при котором одежда распарывалась и каждый спорок стирался отдельно. До сих пор одежду сильно крахмалят (особенно кофты). Детская национальная одежда по своему покрою почти не отличается от одежды взрослых. Ее своеобразной особенностью являются красочные рукава 821
детских кофточек, которые шьются из разноцветных полос: красного, белого, синего, голубого и желтого материала. Мужчины и пожилые женщины предпочитают белые ткани. Одежда молодых корейских женщин отличается богатым сочетанием красок. Для выходных нарядов выбирают ткани различных цветов, подходящих к данному времени года. Так, например, весной предпочитают светло-зеленые или темно-синие юбки и светло-розовые кофты. Летом юбки светло-голубые или светло-зеленые и белые, прозрачные кофточки — тексам (по покрою то же, что и чогори, но без подкладки). Осенью женщины носят коричневые юбки со светло-оранжевыми кофтами. Зимой, как и в других странах, подбираются темные цвета. Женские кофты нередко отделы- 1ваются тканью другого цвета, например, к светлым чогори пришиваются темно- бордовые тесемки. Втачиваются такого же цвета ворот и манжеты. Невесты носят главным образом юбки красного, ярко-розового, малинового цвета и кофты бледно-зеленого цвета с длинными тесемками, воротом и манжетами красного цвета. Яркая, красных тонов отделка символизирует молодость. Для одежды корейских женщин характерны яркие тона, но, за исключением свадебных нарядов и танцевальных костюмов, не принято комбинирование многих цветов, обычно сочетаются два ярких цвета. В настоящее время национальная одежда наиболее стойко сохраняется у женщин и стариков. В городах и среди сельской молодежи национальный костюм заменяется покупной одеждой или одеждой, сшитой в соответствии с модой из покупных тканей. В КНДР среди партийных и общественных работников наиболее распространен костюм полувоенного типа. В летнее время большой популярностью у мужчин пользуются чесучовые костюмы. Крестьянской обувью служат плетенные из веревок или соломы сандалии, в дождливую погоду на ноги надевают долбленую деревянную обувь на высоких подставках. Сейчас в городах и сельской местности все большее распространение получает кожаная покупная обувь. В дождливые дни носят цельнорезиновые туфли (комусин) с заостренным, чуть приподнятым носком. Большинство кореянок носит косы. Девушки убирают волосы в две косы, вплетая в них длинные, красные или бордовые ленты. Молодые и пожилые женщины укладывают косы в пучок на затылке. Пучок держится с помощью длинных шпилек, которые являются атрибутом прически только замужней женщины. Сейчас среди городских женщин распространены стрижка волос и модные современные прически. Женщины и дети обычно ходят с непокрытой головой. В прошлом мужчины также отращивали длинные волосы и носили их до свадьбы заплетенными в косу. В день свадьбы волосы собирали на макушке в пучок. Теперь эту старинную. прическу можно встретить только у глубоких стариков. У них же сохраняются и национальные шляпы с высокой тульей и широкими полями из конского волоса или тонких лучин бамбука. В настоящее время среди мужчин наиболее распространенным головным убором являются кепи, соломенные и фетровые шляпы. СЕМЕЙНО-БРАЧНЫЕ ОТНОШЕНИЯ До недавнего времени в Корее были сильны пережитки родовых отношений. Все лица, носящие одну фамилию (сонъ), считались родственниками. Помимо фамилии, каждый кореец имеет родовое имя — поп («корень»), не совпадающее с фамилией. Такие распространенные фамилии, как например Ким, Пак, Ли и др., имеют по нескольку десятков родовых имен. Некоторые фамилии имеют по одному нон. Нередки случаи, когда люди с разными фамилиями принадлежат к одной группе. В настоящее время название этих групп связывается с различными географическими пунктами. 822
До сих пор все лица, имеющие одинаковые пои, составляют экзогамную группу, браки между членами которой запрещены. Вследствие того, что многие фамилии имеют по одному пон, в литературе держалось мнение, что у корейцев запрещены браки между однофамильцами. На самом деле браки запрещаются в том случае, если лица принадлежат к одной фамилии и одной родовой группе. Длительное время в Корее существовали деревни, население которых состояло из родственных семей, носящих одну фамилию. В таких деревнях сохранились так называемые общинные дома, по своей архитектуре π размерам отличные от обычных крестьянских жилищ. Строили и содержали эти здания сами крестьяне. В этих домах происходили собрания, проводились народные и религиозные праздники, принимали почетных гостей. Мужчины в этих домах проводили свой досуг, играя в шашки, шахматы. Женщины сюда не допускались. Повсюду между родственниками существует тесная связь и взаимопомощь. В число родных и ближайших родственников, по традиции, входят 4 поколения предков и 4 поколения потомков, кроме своего собственного, всего 9 степеней родства по мужской линии. По женской линии родство признавалось только до второго поколения. Предки и потомки по женской линии в отличие от родственников по мужской линии назывались «внешними». В случае смерти родителей ближайшие родственники должны были заботиться о сиротах. В обязанность дяди со стороны отца входило обеспечить деньгами племянников во время свадьбы и для покупки дома и земельного участка. В случае, если дядя был не в состоянии обеспечить племянника деньгами, он обязан был предоставить в своем доме место для его семьи. В семье господствовали феодально-патриархальные отношения, глава семьи пользовался неограниченной властью над женой и детьми. Решение главы семьи было обязательным и окончательным для всех ее членов. После смерти отца главой семьи становился его старший сын, который наследовал землю и имущество и должен был заботиться о своих младших братьях и сестрах и помогать им материально, особенно при вступлении в брак. Старший сын и после женитьбы жил с родителями, заботился о них, вел все хозяйство. Отец оставался главой семьи и как глава семьи пользовался властью и уважением. Женщины до освобождения были лишены политических и гражданских прав. Всего около 20% женщин поступало в начальную школу и около 5% —в среднюю. Женщины выполняли работу наравне с мужчинами, но получали заработную плату наполовину меньше мужчин. Женщины были бесправными и в семье. Они выходили замуж по указанию родителей или родственников, а по выходе замуж вели полузатворнический образ жизни. Женщины не имели права на управление имуществом, на получение наследства. Уже по закону, принятому в 1946 г., женщина получила равные права € мужчинами во всех областях политической, экономической, общественной и культурной жизни. Новым законом запрещалось заключение браков по принуждению и ранние браки. Брачный возраст устанавливался для женщин с 17, для мужчин с 18 лет. Демократический закон устанавливал равноправное положение женщины в семье. Запрещены, как наследие средневековых феодальных отношений, унижающее достоинство женщин, многоженство и продажа девушек. В КНДР женщина принимает активное участие во всех областях общественной жизни и народного хозяйства. В настоящее время многие женщины являются депутатами Верховного народного собрания и местных народных собраний. Среди женщин немало инженеров, техников и 823
других специалистов, представителей правления сельхозкооперативов. Работающие женщины получают отпуска по беременности. Для того чтобы семейная женщина могла работать, в КНДР создана сеть детских и бытовых учреждений. В Южной Корее, напротив, запрещены все демократические женские организации. Труд женщин-работниц оплачивается ниже, чем труд мужчин. Так, например, текстильщицы (их более 80% в данной отрасли) получают 56% жалованья мужчин, а работницы химической промышленности только 32 %. Корейские семьи многодетны, в каждой семье в среднем 4—5 детей> нередки семьи, где 7 и более детей. В прошлом, когда из-за тяжелых экономических и антисанитарных бытовых условий смертность среди новорожденных была велика, рождение ребенка сопровождалось целым рядом обрядов, способных, по убеждению суеверных корейцев, оградить ребенка и мать от злых духов, от дурного глаза и т. п. Так, например, беременная женщина должна была избегать недоброго взгляда, встречи с покойником и др., поэтому она редко выходила из дома. При приближении родов роженица удалялась в особое помещение, в течение 7—10 дней после родов никто из знакомых не должен был ее посещать, на доме вывешивался особый знак. Только по истечении этого срока приходили родные и знакомые с поздравлениями и подарками для новорожденного. К числу старинных магических обрядов, призванных охранять жизнь новорожденного, можно отнести существовавший у корейцев обычай наречения ребенка заведомо некрасивым, непривлекательным именем, таким, например, как «свинья»г «жаба» и т. п. Для того чтобы «обмануть злых духов», мальчику нередко давали девичье имя. Среди имен мальчиков наиболее распространены такие, как «жемчуг»г «дракон», «орел», «гора» и т. п. Девочкам наиболее часто дают такие имена, как «яшма», «лотос», «цветок», «черешня», «луна», «преданная», «аккуратная», «чистая» и т. п. По традиции, имя первому ребенку выбирает дед, и если это внук, то его имя составляется из частей имени одного из старших мужчин в семье. Так, например, если имя одного из уважаемых предков семьи Дон Чер, то первая часть его имени Дон может войти в состав имени одного из его потомков. Официальное имя корейцев в настоящее время, как правило, состоит из трех частей: первая часть — фамилия (Ким, Пак, Цой, Хон, То, Ли и др.), вторая и третья части составляют личное имя (Чан Хо, Бен Ок, Ен Сук, Сан Гю и др.). Дети воспитываются в уважении к родителям и старшим. До сих пор сохраняются древние традиционные обращения младших к старшим. Корейские дети не называют своих старших братьев и сестер по имени, а обращаются к ним со словами «старший брат» или «старшая сестра». Иносказательно обращаются и к родителям сверстников, а также к старшим братьям и сестрам друзей. Этот обычай связан с древней традицией «запрета личных имен» . У корейцев распространен обычай усыновления детей. Усыновляют детей своих родственников. Иногда усыновление носило характер прима- чества, мальчика усыновляла семья, в которой не было сыновей. Когда он вырастал, его женили на одной из дочерей. Нередко усыновление носило характер религиозного ритуала, совершаемого с целью ограждения ребенка от несчастий. Например, ребенка из семьи, где дети часто умирали, усыновляла многодетная семья, в которой дети росли здоровыми и трудолюбивыми. Иногда новорожденному подбиралась приемная мать из числа женщин, родивших и воспитавших много детей. В таких: 824
случаях ребенок оставался жить у своих родителей, но приемные родители считали его своим ребенком, оказывали ему внимание, делали подарки. Когда ребенок вырастал, он и к своим приемным родителям относился как к родным. По мнению корейцев, в жизни каждого человека бывает три больших праздника: первая годовщина ребенка, свадьба и юбилей (шестидесятилетие). К числу больших семейных праздников относится празднование первой годовщины ребенка. В этот день ребенка с утра купают, одевают в новые одежды. Родители приглашают родственников и соседей. Часов в 12 дня бабушка ставит перед ребенком столик. На столе раскладывают различные предметы: ножницы, книгу, тетрадь, кисточку для туши и ручку, деньги, 3 чашки с рисом и 3 чашки с чхалтток, 3 чашки с бобами. Присутствующие наблюдают за действиями ребенка, гак как, по существующему поверью, в зависимости от того, к чему ребенок прежде всего прикоснется, устанавливают его дальнейшую судьбу. Так, если ребенок возьмет ножницы, то значит он будет хорошо шить, если книгу или тетрадь, то будет хорошо учиться, если чашку с рисом, то будет богато жить. Однако если ребенок возьмет чашку с отбивным хлебом, то полагают, что он будет плохо жить или даже скоро умрет. Поэтому чашку с чхалтток ставят подальше от ребенка. Если у ребенка есть приемная мать, то ей по окончании праздника отдают весь отбивной хлеб. После того как ребенок возьмет что-нибудь со стола, его уносят. Считается плохим предзнаменованием, если ребенок в этот день плачет или капризничает. Приглашенные на торжество гости приходят обязательно с подарками или с деньгами. Родители ребенка устраивают для гостей богатое угощение. По старым законам, только лица, вступившие в брак, считались совершен- аолетними. Свадебный обряд корейцев очень сложен, он состоит из нескольких этапов, между которыми иногда протекают месяцы. Раньше при заключении брака значительная роль отводилась свату или свахе, которая рекомендовала родителям юноши подходящую, по ее мнению, девушку, устраивала смотрины, договаривалась о помолвке. В настоящее время молодые люди все чаще женятся по взаимному влечению и такие обряды, как выбор невесты, смотрины, утрачивают свое значение, а роль сватов уменьшается. Получив согласие со стороны родителей девушки, отец и мать юноши начинают готовиться к проведению так называемой малой свадьбы. Она проводится в доме невесты. После этого юноша и девушка считаются помолвленными. Во время праздника родители договариваются о дне свадьбы. Иногда этот вопрос решается в последующие дни. Для этого разговора родители юноши посылают своего самого уважаемого и грамотного родственника. При выборе дня свадьбы обращаются к знающим старикам, чтобы те назвали «счастливый день». За месяц-два до свадьбы жених первым посылает в дом невесты подарки, состоящие из различных отрезов тканей, из которых невеста ко дню свадьбы должна сшить платье и сделать одеяло. Подарки складываются в короб (ечжанкап) и доставляются в дом родственниками и знакомыми жениха. Проведение свадьбы требует от родителей жениха и невесты больших материальных затрат, поскольку на свадьбу приходят все родные, знакомые и нередко даже посторонние люди. В день свадьбы жених рано утром поздравляет отца и мать и преподносит им рюмки с вином. Затем в сопровождении родственников жених едет за невестой. Число сопровождающих жениха родственников обязательно бывает нечетным и колеблется от 3 до 9 человек. Раньше жених, одетый в голубой шелковый халат и специальный головной убор (шляпу из конского волоса с крыльями), ехал за невестой, обязательно верхом на лошади. Среди родственников, сопровождающих жениха, ни в коем случае не могут быть его отец и мать. Если у жениха нет родителей и их заменяет на свадьбе старший брат или кто-нибудь из старших родственников, то и они не имеют права ехать с ним за невестой. Жених приезжает за невестой рано утром, считается чем раньше, тем лучше. Его встречает невеста, которая выходит из своей комнаты (в это утро ее никто не должен видеть до прихода жениха). На голове невесты высокая прическа и яркий венок, по бокам которого спущены красные ленты с золотым орнаментом. Свадебный наряд сшит из шелка. Рукава кофты состоят из разноцветных полос: зеленого- красного, желтого, голубого и фиолетового шелка. Вслед за невестой жениха приветствуют родители невесты и ее подруги. Жених передает невесте подарки. Затем совершают обряд тонбэчжу, который заключается в том, что жених и невеста пьют вино из одной рюмки и жених вручает невесте кольцо, обещая жить с ней в мире и согласии. 825
После этой церемонии начинается торжественный обед, собравшиеся поздравляют жениха и невесту, желают им счастья и верной любви. Свадьба продол- 'жается целый день. Через день или три дня, в течение которых жених живет в доме невесты, жених сажает невесту в паланкин и вместе с ней возвращается домой, где устраивается еще более торжественный праздник. Сейчас, однако, все чаще наблюдаются случаи, когда жених и невеста уезжают из дома родителей девушки в тот день, когда за ней приехал жених. Невесту в дом жениха сопровождают ее родственники, число их также нечетное, но обязательно на два человека больше, чем число лиц, сопровождавших жениха. Интересно отметить, что в старину свадебный кортеж на дороге поджидала другая группа родственников невесты. Между родственниками жениха и невесты происходило состязание в силе. В этом обряде, очевидно, сохранился отголосок далекого прошлого, когда, по-видимому, брак происходил путем умыкания. При приближении к дому жениха свадебная процессия останавливается и главный среди родственников невесты требует от родителей жениха угощений, нередко заставляет их танцевать, петь, словом, тут все зависит от его находчивости и смекалки. На расстоянии нескольких метров от дома стелят ткань для невесты, а когда она выходит из паланкина или из машины, ей кладут под ноги мешок с рисом. На второй или третий день невеста делает подарки родственникам жениха. Утром этого дня невеста готовит рисовую кашу и суп для всех гостей. Затем в комнату вносят маленький столик, на котором установлены закупки и вина. На этом же столе лежат подарки. Невеста с поклоном подносит родителям мужа и всем его родственникам по старшинству рюмки с вином и подарок. Отцу жениха чаще всего дарят отрез на рубаху, полотенце, носовой платок, матери жениха — сшитые невестой до свадьбы кофту и юбку. Подарками должны быть оделены все присутствующие. В благодарность за подарки молодая получает от присутствующих деньги, которые кладутся тут же на столик. Сейчас в свадебном обряде корейцев произошли значительные изменения. Наблюдается тенденция к сокращению и упрощению обрядности, некоторые обряды (сватовстгво, помолвка) теряют свое значение. Но свадьба справляется по-прежнему торжественно и ярко, в ней принимают участие все родные и знакомые. День рождения корейцы отмечают ежегодно, но особенно торжественно отмечается шестидесятилетний юбилей, как для мужчин, так и для женщин. На этот праздник съезжаются все дети юбиляра из других городов и районов. Подготовка к празднику начинается задолго до самого дня рождения. Главные расходы по проведению юбилея родителей несут сыновья, при этом основная тяжесть расходов ложится на старшего сына. Утром в день праздника юбиляр, одетый в новый костюм, принимает первые поздравления от детей и внуков. В это время на улице или в самой большой комнате дома расставляют столы для юбиляра и гостей. Столы устанавливаются буквой «П». В центре садится юбиляр и его жена (или муж), по правую и левую сторону — его ровесники и старшие по возрасту гости. Все гости приходят с подарками и поздравлениями, обычно написанными на красном шелку. Праздник начинает старший сын. Он выходит на середину комнаты и оповещает собравшихся о составе семьи и о многочисленных дарах, преподнесенных юбиляру. Затем он подходит к юбиляру, кланяется ему, поздравляет, желает долгой жизни и подносит ему двумя руками рюмку водки. В это время кто-нибудь из близких родственников подносит и ставит перед столом юбиляра подаренный старшим сыном «стол с угощениями». Такие «столы с угощениями» должны поднести юбиляру все его дети — сыновья и дочери. Количеством поднесенных юбиляру «столов с угощениями» определяется размах и богатство этого праздника. Эти праздничные столы устанавливаются перед юбиляром и остаются нетронутыми до конца торжества. После его окончания юбиляр одаряет внучат сластями с «юбилейных столов». Помимо «столов с угощениями», дети делают юбиляру богатые подарки. После поздравлений и подношения подарков начинается пиршество, которое сопровождается песнями и танцами. Праздник иногда продолжается два-три дня. Присутствующие на празднике женщины обычно берут с праздничного стола угощение для своих детей, оставленных дома. Похороны в Корее проводились пышно и сопровождались сложными церемониями. До сих пор при смерти главы семьи у его гроба собираются все ближайшие взрослые родственники, которые обычно оплакивают покойника в течение 3 суток. Покойника одевают в шелковую одежду, приготовленную еще при жизни, а затем обвертывают его материей. Каждый, кто приходит в дом, где есть покойник, приносит с собой вино, водку, продукты, деньги. Это своеобразная форма оказания помощи семье, которую постигло несчастье, в день проведения похорон и поминок. Войдя в комнату, где стоит гроб, необходимо низко, до земли покло- 826
питься — это прощание с умершим. По традиции, все дни и ночи напролет около гроба должен находиться кто-либо из его родных. Утром в день похорон родные прощаются с умершим и гроб выносят из дома. Похоронную процессию обычно возглавляет кто-либо из родственников, который несет красно-белый погребальный флаг, на котором иероглифами написаны имя, фамилия и родовое имя умершего. Корейцы верили в то, что, умирая, человек не исчезает, а после его смерти продолжают жить три его души. Чтобы успокоить души умершего, его потомки выбирали для погребения счастливое место. Для того чтобы снабдить умершего всем необходимым для загробной жизни, на могиле сжигали его носильные вещи. Считалось, что души покойников обитают среди живых родственников и требуют к себе большего внимания и забот, чем живые люди, так как они способны мстить и вредить, а сами недоступны возмездию. Отсюда тщательное соблюдение всякого рода церемоний, связанных с поминанием предков. Относительно траура также существовали строгие правила. Во время глубокого траура по родителям нельзя было заниматься каким-либо трудом, проявлять интерес к мирским делам. Носящие траур не стригли волос и бороды, не ели мяса, рыбы, чеснока. Покойников хоронят в горах, вдали от селений. Над могилами делают небольшие земляные насыпи, иногда устанавливают высеченные из камня памятники. Могилы часто обсаживают растениями, за которыми тщательно ухаживают. Родственники посещают кладбища во время праздников и дней поминания предков. ПРАЗДНИКИ, ИГРЫ, РАЗВЛЕЧЕНИЯ Большая часть праздников корейцев была связана с сельскохозяйственным календарем или религиозными датами (например, 8 апреля — день рождения Будды). Как и китайцы, корейцы делили год на 12 лунных месяцев и на весну, лето, осень, зиму. Каждое время года делилось на 6 групп, по 15 дней в каждой, для правильного распределения сельскохозяйственных работ. Всего выделялось 24 периода, среди которых •были, например, такие, как «начало весны», «дождь для семян», «начало лета» и др. Большим праздником считали и считают Новый год. В жизни каждого корейца этот праздник имеет особо важное значение, так как счет лет у них, как и многих народов Дальнего Востока, прибавляется с Нового года. Приготовление к Новому году начинается за несколько дней. Ночь в канун Нового года проводят в веселых играх и развлечениях. Корейская пословица гласит: «Чем веселее встретишь Новый год, тем богаче будет новый урожай». В первое новогоднее утро вся семья надевает лучшие праздничные костюмы. В каждом доме накрыт праздничный стол, хозяева принимают гостей. В этот день делают визиты и поздравляют с праздником всех родственников и знакомых. На улицах городов и сел царит оживление. Деревенские музыканты в нарядных костюмах обходят дома и исполняют веселую музыку, желая хозяевам счастья. Их в каждом доме угощают и одаривают. Празднество достигает наибольшего размаха 15-го числа (середина первого лунного месяца), когда впервые появляется полная луна. В эту ночь люди с зажженными фонарями поднимаются на сопки или выходят на берег моря и здесь танцами, играми и музыкой встречают первое в новом году полнолуние. Народная примета гласит, что если парень и девушка одновременно увидят восходящую луну, то в этом году они непременно поженятся. Наиболее распространенными новогодними играми является игра в косточки (ютнори), в которую играют преимущественно мужчины. Дети пускают воздушные змеи и играют в волчок (жоску). На Новый год, как и во время других праздников, исполнялись танцы в масках, особенно популярен «танец льва». Девушки ж молодые женщины развлекаются прыжками на качающейся доске (нолттвиги). На доске качаются две девушки. Сидящие вокруг подруги в такт их движениям поют песни. Народная легенда говорит о том, что нолттвиги придумала жена одного крестьянина с тем, чтобы увидеть своего мужа, посаженного в тюрьму. Согласно другой версии, корейские женщины, которые в старой феодальной Корее вели затворнический образ жизни, придумали нолттвиги с тем, чтобы хотя бы одним глазом взглянуть на жизнь, протекавшую за высоким забором их двора. Начало весны и посевного периода отмечалось приготовлением хлебов из пяти злаков, устройством танцев, в которых имитировалась уборка 827
Рис. 154. 1 — инсценировка старинной корейской обрядности; 2 — танец в маске льва. богатого урожая. В дни весеннего праздника женщины уходили в горы собирать дикий лук, распевая свои любимые песни. Наиболее популярной была лирическая песня «Тондолари». Весело проводился праздник лета тано (5-го числа пятого лунного месяца). В этот день устраивались состязания на качелях. Уже в период династии Коре качели были одним из развлечений девушек и женщин, а в период династии Ли, когда им запрещалось свободное хождение по улицам, катание на качелях разрешалось как часть традиционной цере- 828
монии. Раз в год в горах и селах устраивались соревнования на качелях. Сейчас качание на качелях — один из видов спорта. В августе проводился праздник начала осени и уборки урожая. В этот день приготовляли пищу из зерен нового урожая, справляли поминки по умершим, посещали и убирали могилы. В период антияпонской борьбы корейского народа наблюдалась попытка связать национальные праздники с международными праздниками трудящихся. Это проводилось по инициативе коммунистов Кореи, боровшихся за легальные формы работы. В 1927 г. весенний праздник толидэ совпал с Международным женским днем 8 марта, и в последующие годы он приурочивался к этому дню. Праздник лета тано нередко сопровождался тайными маевками и собраниями, посвященными дню международной солидарности трудящихся всех стран. В настоящее время в КНДР в дни революционных праздников проводятся военные парады и народные демонстрации и устраиваются соревнования по национальным видам спорта (нэлтуйги, качели, стрельба из лука, борьба), исполняются народные песни и танцы, столь характерные для традиционных праздников корейского народа. Особой популярностью у корейцев пользуются состязания в стрельбе из лука, спортивная игра сонма кепку (род поло) и борьба. Борьба и в настоящее время является любимой спортивной игрой. Корейская национальная борьба имеет два вида: миндун (борьба без употребления поясов) и сырым (борьба с матерчатыми поясами). Борцы сходятся на середине специального круга, опускаются на одно колено и берутся руками за пояса. После свистка судьи борцы поднимаются на ноги и начинается борьба. Разрешены такие приемы, как подножка, подсечка и др. Победителем считается борец, заставивший противника первым прикоснуться к земле рукой или коленом или же поваливший его на землю. В старину победитель получал приз — чаще всего быка. Стрельба из лука издавна являлась не только видом спорта, но и любимым развлечением на праздниках и в зимнее, свободное от полевых работ время. Уже в древности население Кореи славилось искусством изготовления лука. В период трех государств изготовлялись луки различных типов (до 10), в частности замечательный лук монго, похожий на арбалет, из которого можно было стрелять лежа, а также луки с роговым креплением. В городах Когурё, как отмечают летописи, имелись специальные помещения (кенчанъ), где молодежь упражнялась в стрельбе из лука. Стрельба из лука как вид спорта получила особенно широкое распространение в период династии Ли. В это время повсеместно были построены павильоны-стрельбища (сачан). Наряду с развитием традиционных видов спорта в КНДР развиваются и современные виды: легкая атлетика, теннис, волейбол, футбол, а также лыжи, коньки. РЕЛИГИЯ Сразу же после освобождения, в 1945 г. в северной части Кореи церковь была отделена от государства. Смена государственных религий и их ослабление в различные исторические периоды, критика в сочинениях корейских философов догматов буддизма и конфуцианства способствовали безразличному отношению народа к религии, хотя до недавнего времени и наблюдалось бытование пережитков древних верований. Поэтому основной удар атеистической пропаганды в КНДР направлен на борьбу с пережитками древ- 829
них анимистических представлений, уходящих своими корнями в религию первобытного общества. ^ Судя по летописям, анимистические представ- Древние верования J^^ „ ' * rt w ления были основой религиозных воззрении- древних корейских племен. Они поклонялись духам земли, неба, звездам, гениям — хранителям гор, рек и др. Наряду с одухотворением видимой природы и ее сил господствовало представление о том, что после смерти человека души его продолжают жить, требуя для своего существования подношений и заботы со стороны живых. Сохранились сведения, что у племен хань, населявших южную часть полуострова, при молении на высокое дерево вешали бубен с колокольчиками. В каждом селении был специальный человек для совершения жертвоприношений. Существовали «священные места» (соттэ), где жрецы воздавали молитвы духам. Проникновение на полуостров буддизма и конфуцианства ослабило роль древних верований в Корее. Основная черта корейских древних культов заключалась в почитании неба (ханыл), от которого якобы зависели все блага на земле (произрастание злаков, хороший урожай, избавление от болезней и т. д.). Наряду с почитанием неба одухотворялась видимая природа. Считалось, что она населена бесчисленными духами или демонами. Духи разделялись на злых и добрых. Счастье и благополучие всякого человека якобы зависело от его умения снискать расположение добрых духов, которые помогают человеку бороться со злыми духами. Для этого необходимо все время угождать им и совершать жертвоприношения. Посредниками между духами и человеком считались слепые колдуны (пансу) и шаманы (мудан). Шаманами могли быть как мужчины, так и женщины. Однако мужчины при особо важных камланиях надевали женское платье. Пансу становились обычно слепые от рождения люди, мудан — на основе избранничества, т. е. такие люди, которых якобы «избирал дух». Считалось, что дух вселялся в них и говорил их устами. Главными функциями колдунов являлись заклинания. Шаманы считались повелителями духов, и им приписывалось свойство с помощью кабалистических формул и заклинаний прогонять и даже умерщвлять духов. Вот почему к шаманам обращались во время болезней. По религиозным понятиям, во время болезни семью и больного покидали добрые духи и вселялись злые духи. Кроме того, мудан приглашали на распространенные периодические семейные праздники — обряды, заключающиеся в принесении благодарственных жертв домашним духам. Эти церемонии продолжались иногда несколько дней. Обычные корейские шаманы не имели специального наряда. Главным атрибутом при камлании (кутнори) являлись металлический гонг и барабан, а также веточка сосны и жезл, украшенный лентами. Корейский шаманизм обнаруживает большое сходство с верованиями соседних тунгусо-маньчжурских и палеоазиатских народов. С первыми их объединяет сходное представление о небе, верховном владыке, о душах, представление о тигре как хозяине гор, тайги и пр. Здесь обнаруживается даже сходство в терминах, например, по-корейски «душа» — ханы, а у орочей — ханаг. Как и у палеоазиатских народов, корейские шаманы не имеют специального костюма; совпадают и главные атрибуты шамана — барабан, гонг. В корейском языке, как у северных палеоазиатов (чукчи, коряки), нет терминов «шаман», «самань» и др. Б Буддизм проник на территорию Корейского полу- уддизм острова в IV—VI вв. н. э. Это был период оформления государственной власти в Когурё, Пэкче и Силла. Господствующему классу нужен был союзник в деле порабощения широких народных масс. 830
Таким союзником оказалась буддийская церковь. Буддизм проник в Корею из Китая в форме махаяна. Корейские монахи в свою очередь явились пропагандистами буддизма в Японии (VII в. н. э.). Наибольшего расцвета буддизм в Корее достиг при династии Коре, когда буддийская церковь стала играть важную роль как в экономической, так и в политической жизни страны. В конце XIV в. влияние буддизма ослабевает. Это было вызвано борьбой нового правительства (с 1392 г. к власти приходит династия Ли) против центробежных тенденций буддийской церкви, бывшей в период династии Коре крупным земельным собственником. В течение нескольких лет был издан ряд законов, значительно ограничивших земельные владения монастырей. Монахам воспрещалось входить в столицу н другие крупные города под страхом телесного наказания и обращения в рабов, запрещалось восстанавливать буддийские храмы. Буддийские идеи не оставили заметного следа в мировоззрении корейского народа. Некоторые из буддийских божеств слились в представлении народа с древними духами, нередко тем и другим воздавались одинаковые почести. Утратив свое влияние и государственное значение, буддизм продолжал существовать наряду с конфуцианством. Конфуцианство Распространение конфуцианства в Корее отно- сится к V—VII вв. Идеи китайского философа нашли сторонников в среде господствующего класса. В Когурё, Пэкче и Силла были организованы конфуцианские школы, устроены библиотеки конфуцианских книг. Придворная молодежь посылалась для обучения в Китай. Конфуцианство становится идеологией правящих классов, но в народе оно не имело значительного распространения. В начале XIV в. в идеологической жизни Кореи большую роль сыграло учение китайского историка и философа ЧжуСи (XII в.). Наставления конфуцианства получили характер догматов, в применении которых к жизни не допускалось никаких сомнений или возражений, его этическая и социальная система приобрела значение государственной религии, которая стала проявлять нетерпимость в отношении всех, кто не признавал ее авторитета. Лицам, изучавшим учение Конфуция, знание которого с 958 г. требовалось для поступления на государственную службу, было запрещено читать буддийские и даоские книги и посещать народные празднества в честь шаманских божеств. Были разрушены буддийские и языческие храмы в Сеуле. Одновременно с этим конфуцианцы, ставя своим идеалом все исходящее из Китая — родины Конфуция, начали вводить в Корее различные китайские обычаи. Так, были запрещены бракосочетания между лицами, носящими одну фамилию, хотя бы они и происходили из различных мест (имели разные пон), запрещено вдовам выходить вторично замуж, установлен трехлетний траур после смерти родителей, введены китайские похоронные обычаи, предписан всякой семье культ предков и др. В каждом уезде были учреждены школы для обучения юношей из высшего сословия (янбани) принципам конфуцианской этики; сооружались храмы и особые академии, где ученые-конфуцианцы собирались для бесед. В XVI в. впервые ряд корейских философов выступил с критикой основ неоконфуцианства. В сочинении «О природе духовного и материального начал» («Воллики») философ Со Ген Док (псевдоним Хва- дам, 1489—1546) писал: «Нет духа {ли), помимо материи (ки)». Со Ген Док рассматривал материю как источник и причину формирования всех вещей и считал ее первопричиной по отношению к духу. Этическая сто- 831
рона неоконфуцианского учения подверглась резкой критике в сочинениях Пак Чи Бона и других ученых школы сирхак. В широких слоях народа философская сторона этого учения оставалась неизвестной. В народе распространялась обрядовая сторона конфуцианства, проявляемого в культе предков, великих людей и духов. X с « Впервые христианство приникло в Корею в 1592 г., во время вторжения японских войск, среди которых было много христиан. Однако только с конца XVIII в. можно говорить о более или менее значительном распространении идей христианства. Сторонники новой религии преследовались корейским правительством и конфуцианскими учеными. Вторжение иностранного капитала в Корею в конце XIX в. сопровождалось широкой идеологической экспансией капиталистических держав. В стране создаются духовные миссии различных христианских вероисповеданий: православной, протестантской, католической церквей. Особенно бурную деятельность развернули американские миссионеры, которые занимались и концессионными делами, и продвижением своей агентуры в политические организации Кореи. Эту же роль идеологической экспансии выполняет христианская церковь и сейчас в Южной Корее. НАУКА И ПРОСВЕЩЕНИЕ В середине XV в. имел место большой подъем в развитии науки, техники, искусства и во всех остальных областях культуры. Благоприятной предпосылкой развития культуры являлась относительная стабилизация внешнего и внутреннего положения страны. Наиболее значительным достижением этого периода было создание национальной письменности. На ней стали издаваться книги и осуществлялись переводы с иероглифических текстов на корейский язык. В какой-то мере ускорилось распространение образования среди широких масс населения, и в самом корейском языке создались условия для постепенного утверждения нормативных принципов. Замечательных успехов в этот же период достигли астрономия, летосчисление, агрономия, фармакология, история, география, музыка, искусство танца и песенное творчество, книгопечатание с применением подвижных металлических шрифтов. Рост городов и усиление роли в экономической Просветители жизни страны так называемого третьего сословия XVII—XX вв. / \ (горожан, купцов, ремесленников) предопределили пробуждение свободной мысли, направленной против конфуцианской ортодоксии. В Корее начинают распространяться реформистские идеи Сирхакпха («школы реальных наук>>), основанной на стремлении к изучению реальных фактов и практического устройства жизни народа. Идеология «школы реальных наук», возникшая под влиянием европейской культуры, науки и техники, с которыми Корея познакомилась впервые в XVII в., получила широкое распространение в XVIII в. Приверженцы этой школы — корейские просветители XVII—XVIII вв. — были учеными, философами, политическими и государственными деятелями, публицистами, писателями и поэтами. Они разоблачали недостатки существующего строя Кореи, требовали уничтожения сословного и имущественного неравенства между людьми и пережитков позорного рабства. Первым зачинателем сирхакского движения считается Ли Сун Кван (1563—1628). Последователи этой школы настаивали на дальнейшем развитии земле- 832
делия, торговли, ремесел, промышленности. В области экономики представители школы сирхак уделяли особое внимание аграрной проблеме. Наиболее значительным представителем сирхакских ученых XVIII в. является Ли йк (ίυ82—1763). Ему принадлежат работы по общественным и естественным наукам. Ли Ик много сделал в области изучения вселенной и природы, он, не будучи знакомым с теорией вращения Земли, говорил о шарообразном строении Земли. В области общественных наук Ли Ик, как и многие представители сирхак, отоял на позиции физиократов (придавал первейшее значение земледелию). Хоч Дэ Ён (1731—1783) внес значительный вклад в развитие математики и астрономии. Он высказал предположение, что смена дня и ночи объясняется вращением Земли вокруг своей оси. Кроме того, он дал реалистическое объяснение таким природным явлениям, как солнечное и лунное затмение, землетрясение, гром. Он также боролся против концепции естественности вассального положения Кореи по отношению к минскому Китаю и пропагандировал идею суверенности Корейского государства и самостоятельного развития корейского народа. Он выступал против феодального сословного строя, против эксплуатации крестьян помещиками и чиновниками, владевшими огромным количеством земли, а также предлагал дать каждому человеку по 2 кёлъ земли для того, чтобы он мог вести свое хозяйство и удовлетворять свои потребности. В области образования он отстаивал принцип всеобщего равенства и предлагал в волостных центрах создать школы, где должны были обучаться все дети данной волости. Свои взгляды он наиболее полно изложил в «Книге о разведении леса». Выдающимся прогрессивным деятелем своего времени был Пак Чй Вон (1737—1805). Вместе с Хон Дэ Ёном он признавал не только то, что Земля имеет шарообразную форму и что ее полный оборот вокруг своей оси вызывает смену дня и ночи, но также и то, что звезды по величине больше Солнца, Солнце больше Земли, а Земля больше Луны. Он писал, что небо представляет собой пустынную бесконечность; естественно сменяют друг друга четыре времени года, и вся природа подчинена своим законам. Он высмеивал так называемое небесное провидение и небесное предопределение судьбы и связанный с этим культ неба, а также культ духа всевозможных вещей. Он выступил и против христианского учения с его библейским представлением о сотворении мира и райской жизни на небе и подчеркивал необходимость отказаться от всех предубеждений. Передовой корейский мыслитель Чон Якён (1762—1832) в своей книге «Дума об управлении народом» создал социальную утопию, проект идеальной организации общества на основе наделения крестьянских общин землей по принципу: земля принадлежит тем, кто ее обрабатывает. При этом предполагалось совместное ведение хозяйства, чтобы никто не мог присваивать труд другого и каждый получал продукт в соответствии с вложенным в общественное хозяйство трудом. Чон Якён осуждал наследственную монархию и в общих чертах высказывал идею народного суверенитета. Новый подъем просветительного движения наблюдается с конца XIX в. и связан с ростом национального самосознания и патриотизма корейского народа, боровшегося против иностранных экспансионистов. Деятели этого периода вели успешную и полезную педагогическую и издательскую работу. При их активном участии было открыто большое число учебных заведений и начато издание ряда газет и журналов. Одним из видных деятелей буржуазно-национального просветительного движения был Чу Си Ген (1876—1914), с именем которого связана разработка фонетики и грамматического строя современного корейского языка. Большой интерес просветителей этого периода к языкознанию неслучаен. Он объясняется тем, что развитие национальной культуры настоятельно требовало, чтобы корейский язык стал языком культурной и политической жизни страны. Установление японского владычества над Кореей пагубно отразилось на развитии науки и культуры корейского народа. Японские колонизаторы проводили политику насильственной ассимиляции. Запрещалось издание газет и литературы на корейском языке. Только после освобождения в КНДР были созданы условия для освоения научного и культурного наследия корейского народа, для дальнейшего развития его национальных традиций. 53 Народы Восточной Азии 833
В основе единого национального корейского· Язык и пись- языка лежит сеульский говор центрального диаг лекта. Понятие форм литературного языка за последнее время несколько изменилось: в КНДР в литературном языке все более употребляются слова и формы, свойственные северным диалектам. В настоящее время в корейском языке, по Ю. Н. Мазуру, различаются следующие 6 диалектов: 1) северо-восточный диалект (провинции Северная и Южная Хамгёндо и Янгандо); 2) северо-западный диалект (провинции Северная и Южная Пхёнандо, Чагандо и часть Северной Хван- хэдо); 3) центральный диалект (провинции Кёнгидо, Северная Чхунч- хондо, часть Канвондо, севернее Янъяна, Южная и часть Северной Хванхедо); 4) юго-восточный диалект (провинции Северная и Южная Кёнсандо, а также часть провинции Канвондо, частично районы морского побережья, Южной Чолладо); 5) юго-западный диалект (провинции Северная и Южная Чолладо и часть Южной Чхунчхондо); 6) диалект о. Чечжудо. Диалекты корейского языка характеризуются рядом фонетических (преимущественно), морфологических и лексических особенностей. Однако носители различных диалектов вполне могут объясняться друг с другом. Наиболее отличен диалект о. Чечжудо. Корейский язык издавна имел тесные связи с китайским, монгольским, японским, чжуржэньским и другими соседними языками. Влияние китайского языка наблюдается с распространением буддизма (TV— V вв.) в Корее. Он постепенно занимает прочное место среди господствующего класса и становится письменно-литературным языком (вэньянь). До первой половины XV в. корейцы не имели своей письменности, а использовали иероглифическое письмо, заимствованное в начале нашей эры из Китая. Однако в настоящее время некоторые корейские лингвисты (Ли Сан Чхун) считают, что в глубокой древности у корейцев было идеографическое письмо. В обоснование своего мнения они указывают на надписи, сделанные неизвестными знаками, на надгробных камнях, найденных в различных районах Кореи (на острове Нам- хэдо, и около города Пхеньяна). Надписи до сих пор не объяснены и не расшифрованы. Первые попытки корейцев использовать китайские иероглифы для записи корейских слов и грамматических форм относятся к VI—VII вв. Существовало несколько способов записи: в одних случаях иероглифы использовались для обозначения отдельного слова, в других — слога, а иногда даже и отдельного звука. Впоследствии был выработан особый способ письма, получивший название иду — система отобранных для вспомогательных целей иероглифов, которые употреблялись преимущественно как силлабические знаки и служили для транскрипционных целей. Эта система письма была чрезвычайно сложной и трудной для попи- мапия, хотя и употреблялась вплоть до конца XIX в. Использовалась она главным образом в частной переписке и с XV в. постепенно вытеснилась вновь созданным фонетическим писымом. Корейское фонетическое письмо (хунмин чонъым) было создано группой корейских ученых в 1443 году. Эта система письма считается одной из самых простых в мире. Алфавит состоял первоначально из 28 букв (в настоящее время — 40 букв). Корейское письмо — буквенно-слоговое, т. е. буквы при записи слов предварительно группируются в слоги. Новый алфавит играл вначале лишь подсобную роль, выполняя функции своего рода транскрипционной системы. Корейский алфавит стал понемногу вытеснять иероглифику и даже проникать в сферу официального делопроизводства, но иероглифическому письму отдавалось предпочтение. Корейский алфавит долго использовался для записи таких литературных жанров, которые имели большое хождение среди народа, но преследовались феодальной верхушкой. Только с конца XX в. вошла в обиход система смешанного иероглифически- буквенного письма. С 1949 г. стала широко применяться корейская графика. Иероглифы сохраняются, выполняя вспомогательную роль, для передачи заимствованных китайских слов и смысла одинаково звучащих слов. 834
В Южной Корее по-прежнему в официальном делопроизводстве и в периодической, научной, специальной и даже художественной литературе употребляется смешанная графика — иероглифы и корейская азбука. В последние десятилетия в Корее все больше распространяется горизонтальная запись (слева направо). Просвещение Народное образование в Корее при японцах на- ходилось на крайне низком уровне. Учебных заведений было мало. Преподавание велось на японском языке. В стране имелся всего один университет в Сеуле, в котором японских студентов было больше, чем корейцев. В начальной школе обучалось всего лишь 35 % детей школьного возраста. После освобождения в КНДР были проведены реформы народного образования; образование стало доступно для всех. С 1 августа 1956 г. в КНДР введено всеобщее обязательное начальное обучение, а спустя два года — всеобщее обязательное семилетнее, теперь девятилетнее обучение. В северной части Кореи, где до освобождения не было ни одного высшего учебного заведения, теперь имеется около 100 высших учебных заведений. Более 1 млн взрослых учится в начальных и средних школах для трудящихся. В настоящее время в КНДР учится каждый четвертый человек. В старой Корее прослойка интеллигенции была малочисленной. Она состояла в основном из врачей, адвокатов, учителей. Техническая интеллигенция почти полностью отсутствовала. Поэтому одной из важнейших задач, вставших перед просвещением КНДР, была подготовка кадров национальной интеллигенции по различным областям науки и техники» В декабре 1952 г. была создана Академия наук КНДР. Корейской исторической наукой накоплен боль- Этнографическая шол этнографический материал. Однако выделение наука υ этнографии в самостоятельную науку произошло сравнительно недавно. В 1948 г. при Комитете по охране исторических памятников материальной культуры был создан Отдел этнографии, ставший центром исследовательской работы в этой области. При Академии наук был учрежден Научно-исследовательский институт ахеологии и этнографии. Корейскими этнографами издан ряд монографий и статей, посвященных проблемам этногенеза корейцев, изучению культурного наследия корейского народа, семейной обрядности, общине, различным сторонам материальной и духовной культуры. Работу по про-^ паганде этнографических знаний ведет Центральный этнографический музей в г. Пхеньяне, созданный в 1957 г. Здравоохранение ПРИ японских колонизаторах в Корее не было государственной системы здравоохранения. Медицинская помощь оказывалась частнопрактикующими врачами, услугами которых могла пользоваться только обеспеченная часть населения: японцы, корейская аристократия и буржуазия. Широкие слои населения не в состоянии были платить врачам, некоторая часть крестьянства при крайней необходимости обращалась к знахарям и шаманам. Отсутствие медицинской помощи приводило к высокой смертности населения, особенно при заболевании туберкулезом и частых эпидемиях — оспы, холеры, тифа и т. п. К концу периода господства японского империализма средняя продолжительность жизни корейцев не превышала 37 лет. Со1- гласно статистике самих японцев, детская смертность достигала 25.4% ι Вскоре после освобождения в КНДР был принят закон об охране труда, социальном страховании и медицинской помощи. Было создано Министерство здравоохранения со своими органами во всех провинциях 835 53*
и уездах. В городах и сельской местности открыты сотни амбулаторий и больниц, трудящиеся пользуются бесплатной медицинской помощью. В Корее применяется как европейская, так и а °липинаЯ восточная медицина. Национальная медицина корейцев имеет древнюю историю. Уже в начале VII в. в Силла было учреждено звание «доктора» медицины. В XV в. были изданы книги «Собрание сведений в области лечения» и капитальный труд по фармакологии «Новое, дополненное собрание сведений о местных лекарствах», составленные на основе изучения народной медицины и обобщающие достижения в области медицины в Корее и за ее пределами. Большую роль в развитии корейской национальной медицины сыграл Хэ Дюн (1540—1615). Его перу принадлежит знаменитая медицинская энциклопедия «Тонъы богам», состоящая из 5 больших разделов (внутренние болезни, хирургия, акушерство, иглотерапия и прочие). Вся энциклопедия насчитывает 25 томов. Хэ Дюн писал ее 15 лет. В книге все рецепты и описания болезней сопровождаются комментариями, написанными с помощью корейского алфавита. В XVII в. «Тонъы богам» была издана в Китае. В XIX в. врач Ли Де Ма выпустил «Справочник о восточной медицине». В период японского господства дело подготовки врачей национальной медицины заглохло. После освобождения правительство КНДР провело кооперирование всех частных врачей, были созданы поликлиники народной медицины. В КНДР в настоящее время функционирует Научно-исследовательский институт восточной медицины при Академии медицинских наук КНДР, в котором изучается и обобщается опыт народных знаний в этой области. При Пхеньянском медицинском институте создан Факультет народной медицины, при Кэсонском медицинском техникуме — Отделение народной медицины. ИСКУССТВО И ЛИТЕРАТУРА м Письменные источники и археологические памятники свидетельствуют о том, что с глубокой древности музыка играла важную роль в жизни народа. В период трех государств существовало около 40 видов музыкальных инструментов. Музыкальное творчество было очень плодотворным. Об этом говорит хотя бы тот факт, что только для одной флейты было написано 567 музыкальных сочинений. В XI—XII вв. в Корее была распространена самобытная музыка и музыка других стран и народов Восточной Азии. Одним из видных музыкальных деятелей Кореи XV в. является Пак Ен. Пак Ен родился в 1378 г., в провинции Чхунчхан, в семье чиновника. С ранних лет он увлекался музыкой. Играл на флейте, комунго и пая- гыме. Пак Ен был заведующим придворной музыкой. Он проводил большую работу по сбору старинных музыкальных пьес, по восстановлению древних музыкальных инструментов (им было восстановлено более 20 видов инструментов), по усовершенствованию существовавшего в его время музыкального инструментария. Пак Ен подал корейскому королю около 40 докладов по различным вопросам развития корейской музыки. <К числу его заслуг надо отнести создание нотной записи, основание музыкальной школы, где дети обучались с восьмилетнего возраста, работу 836
по улучшению оркестра корейских национальных инструментов. Умер Пак Ен в 1458 г., на 81-м году жизни. Корейская национальная музыка по структуре своей мелодии, по ритму и гармонии весьма отличается от европейской. Основой корейского музыкального творчества является пентонная гамма (пятизвуковая), получающая в ряде случаев значительное обогащение. Разнообразны музыкальные инструменты. Среди струнных инструментов наибольшей любовью пользуются каягым, комунго и др. Каягым — тринадцатиструнный инструмент, отличающийся богатством тембровых и других выразительных средств. Предание относит его возникновение к V в. н. э. Создателем каягыма считается правитель владения Кая, существовавшего на юге Корейского полуострова. К V в. относят и создание другого популярного сейчас струнного инструмента — комунго. Его создателем считается Ван Сон Ак, легендарный музыкант, живший в период государства Когурё. Легенда рассказывает о том, что, когда Ван Сон Ак играл на своем инструменте, слушать его музыку прилетали черные аисты. С тех пор якобы этот инструмент и стал называться комунго, что значит «гусли черного аиста». Комунго имеет широкий диапазон, его можно легко перестраивать. Струны комунго делаются из крученых шелковых нитей. В состав оркестра входят и духовые инструменты, изготовленные из тростника: свирели, разнообразные флейты, 17-трубный сянхван, трубы из металла и бамбука. Особенно многочисленны ударные инструменты, придающие звучанию оркестра прочную ритмическую основу. Это в первую очередь барабаны, без которых не обходится ни одно исполнение народного танца. Барабаны различны как по форме, так и по назначению. Одни похожи на песочные часы, другие на винные бочки. Есть барабаны, которые висят обычно на специальных, инкрустированных перламутром подставках. Исполнители танца время от времени ударяют по этим барабанам палочками или ладонями. Цвет барабана тоже играет роль. Черные барабаны использовались в древности для молений о ниспослании дождя, желтые — при жертвенных церемониях, красные — при ритуальных обрядовых танцах. Древние корейцы наделяли многие музыкальные инструменты сверхъестественной силой, полагая, что они способны влиять на жизнь и судьбы людей и государства. В одной из легенд, повествующих о покорении государством Когурё владения Акнан, сообщается, что Акнан якобы потеряло свою силу из-за того> что когурёскому наследнику удалось тайно уничтожить изображения барабана и гонга во дворце правителя, которые всегда «извещали» о приближении врага. В настоящее время в Корее широко распространяется европейская музыка, европейский инструментарий. Пропагандистом классической западноевропейской, русской и советской музыки является Государственный симфонический оркестр КНДР. Кадры молодых исполнителей и композиторов готовит Пхеньянская консерватория, где создан также Факультет национальной музыки. В корейских песнях отражены трудолюбие, на- Народные песни и цИОнальная гордость, жизненная сила, коллективный танцы ^х Народные песни веселы, бодры, ритмичны и в то же время лиричны. Песни по содержанию можно разделить на пять основных групп: трудовые, застольные, плясовые, обрядовые и песни скоморохов. Трудовые песни исполняются при самых различных работах: высадке рисовой рассады, закладке фундамента дома, прядении, тканье полотна, при молотьбе ячменя, есть песни рыбаков, рабочих и т. д. Для рыбацких песен характерна звуковая изобразительность (например, отзвуки бури, плеск волн и т. п.). При коллективной работе обычно поет запевала, а припев исполняется хором; Запевалой должен быть человек, хорошо знакомый с процессом данной работы. Иногда трудовые песни исполняются под аккомпанемент музыкальных народных инструментов. Например, при высадке риса, когда в порядке взаимопомощи вся деревня работала попеременно на чьем-нибудь поле или общем поле, песня, посвященная специально этому случаю, пелась под аккомпанемент барабанов, бубнов и других инструмен- 837
тов. Несколько человек двигалось широко развернутой шеренгой по затопленному водой полю, а позади них в такт их движениям пели певцы. Трудовые песни женщин, исполняемые во время прядения и ткачества, обычно очень длинные и поются без припева. В этих песнях женщины выражали свою жалобу на горькую долю, на неудачное замужество, измену мужа. Плясовые песни звучат в дни народных празднеств. Застольные песни исполняются на пиршествах, во' время свадьбы, в дни рождения, в дни шестидесятилетнего юбилея и других семейных торжеств; эти песни поет каждый пирующий при поднесении круговой чары, или они исполняются искусными певцами, которые состязаются между собой. Застольные песни отличаются сложностью текстов и мелодий и разнообразием жанров. Из обрядовых песен до настоящего времени продолжают сохранять свое значение похоронные песни. В старых похоронных процессиях участвовало по нескольку десятков человек, большая часть которых несла тяжелый паланкин с прахом усопшего. Запевала своим пением под аккомпанемент музыкальных инструментов регулировал ход процессии. В зависимости от обряда существовала большая или малая похоронная песня. Похоронная песнь «Плач о братьях» — это горестные причитания ведущего, поддержанные репликами сочувствующего ему хора. Речитативный склад «Плача о братьях» близок напевной манере исполнения корейских народных сказок. Он ведется под унисонное сопровождение струнного инструмента. Многие песни пользуются популярностью не только в стране, но и далеко за пределами Кореи. К их числу относятся знаменитая песня «Ариран», народная песня «Торачжи». Под мелодию плясовых песен исполняются массовые, групповые и сольные народные танцы. Широкой известностью пользуется энергичный и темпераментный крестьянский танец нонак. В корейском танце, как и в большинстве танцев народов Востока, одним из основных выразительных средств являются руки. Движения рук очень разнообразны. Исполнение сольных танцев (танец с веерами, танец с кинжалами, танец с барабанами) требует от танцовщиц большой подготовки. В групповых танцах участвуют девушки и юноши. Для девушек характерны мягкие, плавные движения, мужской танец более энергичен и отличается широкими жестами. В изучении корейского танца особое место занимает хореограф Чо Ен (XI в.). Чо Ену принадлежит заслуга не только в изучении народного танца, но и создании новых массовых танцев. Многие из созданных им танцев сохранились до наших дней, став народными танцами. Музыка, написанная к ним, прочно вошла в репертуар оркестров национальных инструментов. Одним из жанров классического национального искусства являются танцы в масках. В Корее существует несколько видов танцев (или игр) в масках: тхальнори — народные игры в масках, сандэнори и огвандэнори — театрализованные представления в масках. Анализ письменных источников показывает, что уже в период существования государства Силла танцы в масках имели широкое распространение. Древние традиции танцев в масках наиболее стойко сохранились в провинции Хванхэдо, где и сейчас можно встретить замечательных исполнителей этого своеобразного жанра корейского искусства. Маски различных районов Кореи имеют отличительные особенности. В одном районе они более реалистичны и близки к человеческому облику, в другом — гротескные, уродливые или комические образы. Маски делаются из бумаги, тыквы- горлянки, значительно реже из дерева. Затем они раскрашиваются яркими красками. В масках и ярких костюмах ряженые исполняют отдельные танцы или разыгрывают целые представления. Представления включают сольные и групповые народные танцы, музыку и песни, прибаутки и диалоги. В народных танцах в масках высмеивалось ханжество бонз, глупость дворян (янбаней) и чиновников, в них народ выражал свои заветные думы и переживания. Происхождение многих масок связано с тотемическими представлениями древних корейцев. Эти маски служили для устрашения врага и имели культовое значение. Примером маски, связанной с тотемом, может служить маска медведя и маска льва. Так называемый танец льва сохраняется в Корее до наших дней. Первоначально это был танец тигра, и лишь позднее маска тигра была заменена маской льва и танец изменил свое название. В народе же танец льва до сих пор 838
.воспринимается как танец тигра. Тигр же, по религиозным представлениям корейцев, считался тем животным, в котором воплощается лесной или горный дух. В Корее были распространены и маски воинов. Отдельные виды танцев в масках связаны с религиозными ритуалами изгнания злых духов. Танцы в масках, до сих пор бытующие в Корее, представляют собой одну жз ранних ступеней развития драматического искусства корейского народа. К перво- лачальным жанрам корейской народной драмы относится и кукольный театр. т. „ Письменные источники свидетельствуют о том, Кукольный театр ™ ·· тт что уже в Когуре и Пэкче существовал театр, в котором «куклы танцевали под музыку». В период объединенного Силла корейский кукольный театр пользовался известностью даже за рубежом. В последующие столетия наибольшее распространение получил кукольный театр (кокту-какси). В этом театре были куклы двух видов: куклы, управляемые при помощи трости, и куклы на пальцах. В репертуар театра входили представления со львами, изображения сцен укрощения дракона. Выступления кукольного театра обычно происходили в дни народных праздников: в Новый год, 15-го числа первого месяца, в ночь на 8-е число четвертого месяца (день рождения Будды) по лунному календарю. Любимым героем и главным персонажем кукольного театра был Пак Чом Ди, старик-весельчак, всегда бодрый, неунывающий, с неистощимым запасом шуток, поговорок, острот и прибауток. При японских империалистах выступления кукольного театра были запрещены в Корее. Опера (чангык) имеет своим истоком искусство Корейская националь- пеСенного сказа. На рубеже XVII-XVIII вв. на ная опера rJ / смену комическому театру (танцы в масках и кукольный театр) приходит жанр пхансори. Пхансори представляет собой «оригинальный вид корейского национального искусства. Это синтетический жанр, в котором слились воедино и музыкальная драма, и драматизированный, народный по происхождению рассказ. Центральной, а первоначально и единственной, фигурой в пхансори был актер (квандэ), который речитативом, нараспев, под аккомпанемент барабана передавал сюжет инсценированного рассказа. Нередко квандэ был автором либретто, импровизатором и комментатором. В старой Корее актеры стояли па низшей ступени феодальной социальной лестницы. Именно поэтому имена очень немногих актеров дошли до нашего времени. Чангык в своем развитии прошла несколько этапов. Постепенно при исполнении пхансори песенный элемент начал превалировать над повествовательным. Было разработано 15 разнообразных ритмов исполнения, начиная с самого протяжного и кончая самым быстрым. Реформатором корейской национальной оперы был Син Чжэ Хё (1812—1884). Син Чжэ Хё пытался достигнуть единства вокального исполнения, драматургической основы и актерской игры. Он ввел нескольких исполнителей. Син Чжэ Хё первый выступил против старой традиции, запрещавшей актерам выражать чувства на <Щс$не, и выдвинул теорию переживания артистом своей роли. Син Чжэ Хё занялся подготовкой актрис. Первой актрисой на корейской сцене была его ученица Чя Сен. Первый стационарный театр чангык со сценой и декорацией был создан в 20-х годах XX в. При театре существовал оркестр народных инструментов. Современная опера чангык исполняется в сопровождении оркестра народных инструментов. В оперу введены хоры, массовые танцы, живо- 839
писные декорации, тщательно продуманный и подобранный реквизит,, костюмы, световые и шумовые эффекты и другие новшества. Современный театр Профессиональный драматический театр в Корее возник в zU-x годах АЛ в. ούού театр по принципам своей работы очень близок к европейскому драматическому театру. Па сцене этого театра ставились пьесы из современной жизни. Однако японские империалисты чинили всякие препятствия работе этого театра. Актеры должны были выступать под японскими фамилиями, играть на японском языке, японская цензура не пропускала пьес о жизни корейского народа. На сценах драматических театров КНДР идут пьесы корейских и советских драматургов. Только в Пхеньяне работают Первый государственный и Второй государственный драматические театры, Театр «юного зрителя. Драматические коллективы имеются теперь во всех провинциях. Пропагандой и изучением европейского музыкального наследия занимается Государственный театр оперы и балета КНДР, на сцене которого идут олеры западноевропейских, русских, советских и корейских композиторов. к Начало истории кинематографа в Корее относится к 20-м годам XX в. В те годы молодая корейская кинематография находилась в сильной зависимости от японских кинокомпаний. Экран был наводнен японскими милитаристскими фильмами. Многие киностудии существовали лишь потому, что надо было снабжать субтитрами японские фильмы. И все же прогрессивные корейские деятели кино создавали картины на национальные мотивы. К числу таких немногих фильмов, прорвавшихся через препоны японской цензуры,, относятся фильмы, поставленные по мотивам старинных сказаний о девушке Чхун Хян, о Сим Чхон, о богатыре Хон Гиль Доне. В 1947 г. в Пхеньяне была создана Государственная киностудия художественных фильмов. Одновременно была создана киностудия документальных фильмов. В 1948 г. на экранах северной части Кореи демонстрировался первый художественный фильм, поставленный молодой киностудией, — «Моя родина», посвященный освободительной борьбе- корейского народа. В создании корейских кинокартин принимают участие лучшие актерские силы, композиторы, драматурги, режиссеры страны. В 1962 г. была создана киностудия научно-популярных фильмов. Киноискусство КНДР широко известно за рубежом. Корейские киноработники неоднократно принимали участие в международных кинофестивалях. Фильму «Сказание о Чхун Хян» на Московском кинофестивале 1962 г. за операторскую работу была присуждена серебряная медаль. Документальный фильм «В объятьях родины» был награжден серебряной медалью на кинофестивале стран Азии и Африки. Иначе сложилось положение в Южной Корее. Правительством Южной Кореи снижена пошлина на ввоз американской кинопродукции, которая мешает деятельности национальных киностудий. п В Корее с древних времен было развито искусство верховой езды и разного вида физических упражнений, игр и плясок, как-то: прыжки, групповые пирамиды, упражнения на трапециях, хождение по канату, пляска с лентами и т. д. К числу народных развлечений относятся также выступления фокусников, акробатов на городских площадях и базарах. Со временем образовались бродячие цирковые труппы. Феодально- дворянская знать тогдашней Кореи относилась к этим артистам цирка 840
с презрением, но народ любил их, восхищаясь их ловкостью и мастерством. После освобождения в КНДР был создан Государственный цирк (1952 г.), в котором возродились традиции народного* цирка и спортивных игр. φ На протяжении тысячелетий корейский фольклор обогащал литературные произведения своими сюже- тами, образами, изобразительными приемами. Эта связь фольклора и литературы была всегда такой тесной и плодотворной, что не случайно* многие литературные образы и сюжеты, возникнув на фольклорной основе, приобретали широкое распространение и, оторвавшись от своего источника, снова воспринимались как фольклорные образы. К числу таких героев относятся Хон Гиль Дон, красавица Чхун Хян, верная и преданная дочь Сим Чхон. Корейский фольклор имеет свою зафиксированную историю. Известно,, что в период объединенного Силла в Корее была утверждена особая официальная должность пхэгван. В обязанность пхэгванам вменялось собирать, обрабатывать и записывать произведения устного народного творчества. Однако до нашего времени древние легенды, мифы, песни дошли в сочинениях лишь XII—XIII вв. Это летопись Ким Бу Сика «Самкук саги» и сочинение Иль Ёна «Самкук юса». Жанровый состав корейского фольклора богат и разнообразен. С глубокой древности существует в Корее обрядовая поэзия. Рождение и смерть человека, моление духам о ниспослании дождя, свадьба и изгнание болезней — все эти важные моменты в жизни древних корейцев сопровождались обрядовыми песнями и танцами. Примером такой обрядовой песни может служить песня «Чхоёнга»,. возникшая в период Силла и позднее превращенная в своеобразное драматическое представление. Главный герой песни, Чхоён, был сыном дракона Восточного моря и считался врагом всякого рода болезней. Сюжет песни сводится к изгнанию Чхоёном беса лихорадки. Среди обрядовых песен особое место занимали песни, связанные4 с сельскохозяйственным календарем. В древних корейских летописях сохранились мифы об основателях первых корейских «государств», которые обладали сверхъестественной силой и были наполовину божественного происхождения. Так, например, мать мифического основателя Когурё — Ко Чумона — была дочерью речного бога, а его отец — сыном небесного владыки. Чумон обладал огромной силой, был искусным стрелком и ловким всадником. О его меткости говорили так: «Сто стрел выпустит, сто стрел попадут в цель». В устном наследии корейского народа по праву одно из важных мест- принадлежит жанру легенды. Много легенд дошло до нас в записях корейских историков средневековья. В этих легендах, которые воспевают исторических деятелей, выражены любовь и уважение народа к патриотам, защитникам родины,, к великим музыкантам, художникам, поэтам и ученым. Сохранилась легенда, повествующая о происхождении широко известного в народе танца с мечами. Во времена государства Пэкче девушка Хван Чхэ Рян решила убить правителя страны — жестокого и деспотичного человека. Прибыв в столицу Пэкче, она тайно пробралась во дворец в день очередного дворцового праздника. После обильных возлияний король дал сигнал начать танцы. Попросила разрешение участвовать в танцах и Хван Чхэ Рян, но не^с кинжалами, как обычно, а с мечами. Медленно, будто нехотя, начала она свой танец, постепенно ускоряя его. И вот, наконец, движения стали настолько быстры, что казалось, мечи в руках девушки исчезли. Тут Хван Чхэ Рян сильным ударом сразила насмерть- короля. 841
В корейском народе живет много красочных легенд о природных достопримечательностях страны. Поэтичны легенды о водопадах, о горных вершинах я ущельях, о реках и озерах. Согласно одной из таких легенд, вода в Тэдонгане изумрудного цвета оттого, что в ней растворились драгоценные камни, добытые юношей для своей возлюбленной. Свершилось это чудо в знак подтверждения слов девушки о ее любви и преданности молодому человеку, в знак залога их будущей счастливой жизни. До сих пор живы в народе легенды о прославленных героях периода трех государств, о полководцах Имчжинской войны (XV в.). Самая известная из них легенда об адмирале Ли Сун Сине, который с помощью изобретенного им бронированного «корабля-черепахи» наголову разбил флот Хидэёси. В течение XVIII—XIX вв. многие наиболее популярные легенды, предания и сказки были обработаны и записаны неизвестными авторами в «Книгу рассказов» («Ияги чхэк»). «Книга рассказов» пользовалась любовью у народа, неоднократно переписывалась и переиздавалась вплоть до начала XX в. Значительное место в «Книге рассказов» занимала сказка, этот один из интереснейших жанров корейского устного творчества. Борьба добра со злом, любовь к родному краю, вера в торжество справедливости, jb светлое будущее — все это нашло свое отражение в корейских сказках. Корейским сказкам присуще подробное, реалистическое описание природы, одежды героев, обычаев страны. В сказках народ разоблачал паразитов-помещиков, пьяниц-монахов, тупых и хищных чиновников. Таковы сказка о девушке Чхун Хян и сказка о братьях Хон Бу и Нор Бу. Особую группу сказок составляют волшебные сказки, в которых действуют спустившиеся с неба феи, происходят сверхъестественные события. Героями многих сказок являются животные. Корейским сказкам нет числа. Их любят и взрослые, и дети. Нет корейца, который бы не знал множества сказок, и нет сказки, которая не имела бы множества вариантов. Рассказчики всегда придавали своим сказкам актуальность, рассказывали их по-своему, придавали сказкам местный колорит, вплетали в них местные обычаи, любимым героям давали имена лучших людей своей деревни. За последние годы появилось много новых сказок, отражающих счастливую жизнь на севере и тяжелое положение народа на юге. Советскому Союзу — освободителю корейского народа посвящена сказка «Солнце взошло с Севера». Народная смекалка, наблюдательность и остроумие нашли свое выражение в многочисленных пословицах и поговорках. _ В тесной связи с устным народным творчеством итература развивалась корейская литература. Среди первых памятников корейской поэзии, сохранившихся до наших дней, необходимо назвать 25 песен, написанных в форме хянга и включенных в сбор- пик «Самдэмок» (IX в. н. э.). Песни записаны с помощью системы «иду». Они свидетельствуют об оригинальной форме древней корейской поэзии. Мотивы большинства песен навеяны буддизмом. Однако ряд произведений имеет ярко выраженный народный характер. В период Силла развивалась и повествовательная литература: летописи, биографии, путевые заметки. Наиболее значительными произведениями являются написанные в VIII в. Ким Дэ Муном «Описание жизни юношей-хварапов» и «Жизнеописание знаменитых монахов», а также «Путешествие по Индии, Персии, Средней Азии» монаха Хэ Чо. Отрывки из этих произведений сохранились в исторических памятниках периода Коре. Продолжением древних традиций Силла явилась литература эпохи Коре. По дошедшим до нас произведениям мы можем судить о том, что поэзия того времени носила явно ощутимый фольклорный характер. Излюбленной для народной поэзии Кореи была форма «двенадцатимесяч- ного цикла» (волълён). Произведения этого рода были своеобразной поэтической темой с вариациями применительно к тем или иным событиям 842
в жизни человека или явлениям природы, характерным для каждого месяца. Талантливым поэтом и прозаиком XIII в. был Ли Гю Бо (1169— 1241). Он известен как собиратель устных поэтических произведений л создатель литературного жанра пхэгван или пхэсол, для которого характерно сочетание поэтического и прозаического текстов. Литература пхэгван получила наибольшее развитие в XV—XVII вв. В этот период появилось много сборников народного творчества. Корейские литературоведы считают, что она послужила основой для развития романа, зарождение которого также относится к этому времени. Создание фонетического письма дало возможность приблизить литературу к народным массам. Среди ученых-литераторов наблюдается тяга к родной литературе. Лучшие писатели начинают создавать свои произведения на корейском языке. Талантливый поэт и писатель Ким Си Сып (1435—1493) не только оставил много прекрасных стихотворений, но и впервые выпустил сборник повестей «Новеллы из Кьтмо». Появление этого сборника положило начало новому этапу развития новеллистической литературы. В своих произведениях Ким Си Сып совершенно отказался от китайской тематики. Ким Си Сып показывал Корею и ее жителей. Другому писателю — Сон Хену (1439—1504) — принадлежит также заслуга в создании прозы. В области поэзии в XIV в. развивается оригинальная форма — сичжо, ставшая классической для всей средневековой поэзии Кореи. Сичжо представляет собой трехстишие, каждый стих которого разделен цезурой на два полустишия. Каждое полустишие состоит из определенного числа слогов. Стихи, написанные в форме сичжо, исполнялись под аккомпанемент музыкальных инструментов. Получили распространение эпические оды (сонга), в которых придворные поэты прославляли новую династию. В то же время появились талантливые народные поэты, писавшие в форме паса. В конце XVI в. был составлен сборник «Акчанкаса»; в него вошли произведения многих поэтов. Получают известность стихи поэтессы Хван Чин И, одной из высокообразованных женщин своего времени, вошедшей в историю корейской поэзии под именем «бессмертная». В форме каса писал крупный поэт Чон Чхол (псевдоним Сон Ган) (1536—1593). Его песни, воспевающие человеческие чувства и природу Кореи, сыграли значительную роль в развитии поэзии Кореи. Освободительная война корейского народа с японскими захватчиками в конце XVI в. пробудила патриотизм и национальное самосознание корейского народа. Создается много патриотических произведений, отображающих героизм народа, вставшего на защиту родины. Поэт-патриот Пак Ин Но (1561 —1642), принимавший участие в морских сражениях, •в своих стихах призывал к защите родины. Истории Имчжинской войны посвящена известнейшая повесть ч<Имчжиннок» («Летопись Имчжинской войны»). Автор этого произведения неизвестен. Повесть состоит из отдельных глав и эпизодов, объединенных темой патриотизма корейского народа. Герои повести — исторические личности, автором с любовью воссозданы их реальные подвиги. «Имчжиннок» пользуется и пользовалась такой популярностью в народе, что была сложена поговорка: «Там, где читают —там „Имчжиннок"». Продолжением демократических тенденций в корейской литературе явилось утопическое произведение Хо Кюна (1569—1618) «Повесть о Хон Гиль Доне». В этом произведении впервые в корейской литературе была отражена идеология крестьянских масс, с ее мудростью, с ее верой в лучшее будущее, с ее предрассудками. Героем повести является 843
сын королевского сановника Хона юноша Гиль Дон. С детства он поставлен в семье в унизительное положение, так как является сыном наложницы. Уйдя из дома, Гиль Дон создает отряд из бедняков. С этим отрядом он нападает на чиновную знать, на буддийский монастырь, отнятое добро раздает беднякам, а сам со своими людьми основывает на острове идеальное государство и становится его королем, справедливым и гуманным. Первая половина XVII в. была особенно тяжелой для Кореи. Кровопролитная шестилетняя война с японцами, а затем с маньчжурами (1636 г.) разорили страну. Участились крестьянские восстания. Острая политическая и идеологическая борьба раздирала верхи корейского общества, лучшие представители которого, не находя реальных путей к разрешению социальных конфликтов, испытывали острое разочарование. Это настроение находит отражение и в литературе. В поэзии возрождается так называемая «литература рек и озер». Поэты этого направления отвергали власть, знатность, чины, богатство. Классиком этого направления является Юн Сон До (1587—1671), достигший высокого художественного мастерства в форме сичжо. Излюбленной темой поэтов этого- направления становится описание природы, одинокой жизни отшельника. Вот как об этом писал Юн Сон До: Мои друзья: бамбук зеленый, Речка, камень и сосна. А когда луна восходит, Счастлив я тогда вдвойне. И поверьте, мне не надо Больше никаких друзей. (Перевод Анны Ахматовой). Вторая половина XVII в. характеризуется значительным развитием литературы на родном языке и быстрым распространением романа. Много сделал для развития национального романа Ким Ман Чжун (1637—1692) —писатель и ученый. До нас дошли два его семейно-быто- вых романа: «Путешествие госпожи Са на юг» и «Облачный сон девяти». С просветительным движением сирхак тесно связан расцвет корейской демократической литературы XVIII в. Считая, что литература должна правдиво отражать действительность и прежде всего национальную и современную жизнь, корейские просветители были противниками рабского подражания китайским и древним образцам. В этот период вышли сборники корейской поэзии на родном языке «Ченгу ёнэн» и «Хэдон каё». Выдающийся представитель просветительного движения Пак Чи Вон (1737—1805) своим творчеством оказал огромное влияние на развитие корейской национальной культуры. Наиболее значительным его произведением является «Жэхэйский дневник» — многотомная книга путевых очерков, заметок и стихов. В этом произведении писатель не только рассказал о своем путешествии в Китай, но и изложил свои философские, политические и эстетические взгляды. В XVIII—XIX вв. появился ряд прекрасных произведений, в которых нашли свое художественное воплощение народные легенды и сказки- Среди них и до настоящего времени наибольшей известностью пользуются «Сказание о зайце», «Сказание о фазане», «Сказание о девушке· Сим Чхон», «Сказание о Чхун Хян» и др. Анонимное произведение «Сказание о девушке Чхун Хян» рассказывает не только о верности и любви 844
простой девушки Чхун Хян, по и рисует жизнь всех слоев общества на протяжении нескольких десятилетий конца XVII — начала XVIII в. Острое обличение феодального зла, защита народа, глубокий оптимизм, высокая художественная правда в обрисовке главных действующих лиц делают эту повесть одним из лучших произведений корейской классической литературы. Несмотря на гонения правящей верхушки, движение за народную литературу и искусство продолжалось вплоть до конца XIX в. Замечательный поэт-сатирик Ким Саккат (1807—1863) из-за преследований вынужден был вести скитальческий образ жизни. В этот период работал и выдающийся поэт и деятель искусства Син Чжэ Хё; он создал много песен и написал либретто оперы «Чхунхянга» в жанре пхансори, открыв тем самым путь к развитию национальной оперы. В конце XIX — начале XX в. наблюдаются сложные социально-экономические изменения. Новое время поставило и новые задачи перед корейской литературой. Старая средневековая литература уже не отвечала запросам зарождающейся корейской нации. В литературе происходят поиски новых форм. Основным содержанием литературы, как и всей новой культуры этого периода, является протест против агрессии чужеземцев и против отжившего феодализма. Появились такие произведения, „как «Ли Сун Син чжон», и жизнеописания других выдающихся полководцев и героев-патриотов прошлого, а также переводная литература. В 1925 г. начала свою деятельность Корейская ассоциация пролетарских писателей и деятелей искусств (КАПП). Ассоциация призывала писателей изучать лучшие традиции корейской литературы, произведения русской классической и советской литературы. На творчество многих писателей большое влияние оказал М. Горький. Членами ассоциации были передовые писатели, развивавшие традиции реалистической литературы. Они боролись против натурализма и декадентства буржуазной литературы Кореи. В 30-х годах писатели КАПП добились значительных успехов. Их правдивые реалистические произведения, проникнутые революционным пафосом, не только рассказывали о жизни народа, но и призывали к борьбе, оказывали идеологическое воздействие на передовых людей Кореи. Фашиствующие японские империалисты испугались этого влияния, многие писатели были брошены в тюрьмы, а сама КАПП распущена (1935 г.). Но и в эти годы реакции звучал революционный голос корейских пролетарских писателей. После освобождения, в 1946 г. была восстановлена Ассоциация работников литературы и искусства. Литература КНДР продолжает лучшие национальные традиции. Ведущими темами произведений корейских писателей и поэтов стали патриотизм, борьба за объединение родины и построение новой жизни. ж Самыми древними дошедшими до нас памятниками корейской живописи являются стенные росписи гробниц знати государств Когурё и Пэкче, датируемые III—VII вв. н„ э. Рисунки, изображенные на фресках, обычно обводились черной тушью, а затем уже раскрашивались густой краской. Многие древние корейские мастера прославились не только у себя на родине, но и в Китае, и в Японии. Там Дин — монах одного из буддийских храмов Когурё — в 610 г. переехал в Японию и написал в храме Хорюдзи огромную картину. Созданная им картина отличалась совершенством техники письма, богатством красок и замечательной композицией. Этот бесценный памятник культуры погиб при пожаре в храме Хорюдзи. Памятников живописи от периода Силла не сохранилось. Но дошедшая до нас ле- тенда о художнике VII в. Сол Гё, который написал на стенах буддийского храма Хванёнса сосну так реалистично, что птицы принимали ее 845
за настоящую и пытались на нее сесть, свитедельствует о высоком развитии реалистической живописи в Силла. В период Коре живопись продолжала развиваться. Но из-за пожарок во время войн большинство произведений сгорело. На основе уцелевших фрагментов и старой литературы мы узнаем, что в тот период значительное развитие получили многие жанры живописи и что в последние годы династии Коре появляется так называемая «живопись литераторов» (мунинхва). Картины писались по шелку и бумаге. Они имели вид свитков. Ими украшали стены парадных комнат. В XII в., как свидетельствуют летописи, работал известный художник периода Коре Ли Нен. Ли Нен был замечательным пейзажистом своего времени. Большую известность получила его картина «Южные ворота храма Ченсуса». От XIV в. сохранилась великолепная картина «Большая охота в небесных горах», приписываемая одному из последних королей Коре Кон Мину. Картина хранится в Сеуле. В ней чувствуется влияние школы .мунинхва. Живопись XIV—XV вв. развивалась под влиянием идеи единства стихосложения и живописи, что сказалось особенно ярко на творчестве художника Ан Гена (начало XV в.) — мастера Академии художеств (Тонхва сэвон). Наиболее известны его картины «Персиковый сад, виденный во сне», «Белое облако над зеленой горой» и др. XVI в. ознаменован развитием школы живописцев, изображавших цветы и травы, птиц и насекомых, собак и кошек. Наибольшей известностью в этот период пользовались три художника: Ли Ден, прославившийся изображением бамбука, Э Мон Реп — слив и Хван Диб Дюн —- винограда. Изображение этих растений связано с омонимистической символикой, характерной для дальневосточной живописи, где, например, бамбук или цветы сливы являются символами долголетия. Во второй половине XVII в. в связи с зарождением течения сир- хакпха художники начинают обращаться к бытовой тематике. В развитии национальной живописи большое место принадлежит художнику- пейзажисту Чон Сону (Кёмчже, 1676—1759). Он отказался от· существовавшего до него метода восточной школы пейзажной живописи, основанного на подражании древним стилизованным образцам, и стал писать с натуры. Его кисти принадлежит большое количество полотен, воспевающих горные пейзажи Кореи. Одним из продолжателей реалистических традиций Чон Сона явился Ким Хон До (Тан Вон). Ким Хон До (родился в 1760 г.) —известный художник-реалист, писал в различных жанрах. Он прославился своими- картинами, в которых он скупыми, но выразительными линиями запечатлевал жизнь простого народа. Ким Хон До в своих картинах сочетал приемы восточной живописи с приемами западноевропейской. В приписываемой его кисти картине на шелку «Тхукендо» («Собака боевой породы») для художественной выразительности использован прием тончайшей штриховки для достижения светотеней. Многие художники- Академии художеств являлись защитниками реалистических традиций: в живописи, особенно в портретном жанре, в котором была воспринята западноевропейская манера письма и достигалась необычайная выразительность и живость портрета. Художником-реалистом конца XIX в. является Тян Сын Об, который- обладал незаурядным мастерством во всех жанрах живописи. В 20-х годах XX в. художники вместе с литераторами входили в одну революционную ассоциацию. Одним из основоположников КАПП был известный скульптор и декоратор Ким Бок Дин. Он развернул борьбу против реакционных идей надклассовости искусства, чистого искусства? 846
и призывал к реалистическому отображению действительности. Художники КАПП занимались преимущественно плакатной живописью, карикатурой, иллюстрацией, гравюрой и графикой как наиболее действенными орудиями агитации. Когда в 1930-е годы в стране нарастало революционное движение, художники стали посещать заводские районы и деревни и приняли непосредственное участие в революционной борьбе. В 1930 г. состоялась Первая выставка пролетарского изобразительного^ искусства. В тематике картин отразились взгляды художников. Они изображали забастовки, крестьянские волнения и антиимпериалистические выступления студентов. Выставка имела огромный успех, приняв характер агитационной кампании и политической демонстрации. Японские власти закрыли выставку, конфисковали картины, а многих художников посадили в тюрьму. В 1946 г. работники изобразительного искусства северной части страны объединились в Союзе художников северной части Кореи, который вошел в Ассоциацию деятелей литературы и искусства северной части Кореи. В работах ведущих художников КНДР патриотическая тема, тема защиты родины, занимает главное место. Многие художники не только пишут картины маслом, но и создают боевые плакаты и карикатуры. В среде корейских художников имеется два направления: художники, работающие в современном стиле (живопись маслом, графика), и художники, придерживающиеся традиций корейской живописи. Архитектура Корейская архитектура развивалась в тесном контакте с архитектурой соседних стран, сохраняя при этом свои самобытные черты. Принцип симметричного расположения построек, величественность строений, строгая согласованность архитектурного решения той или иной постройки с ее назначением, единства архитектуры и пейзажа, богатство декоративного украшения — таковы некоторые из черт корейской национальной архитектуры. В отличие от западной архитектуры, стремящейся к вертикальным линиям, корейские зодчие шли по пути создания мягких очертаний, не отделяя архитектурных форм сооружений от окружающей природы, которые как бы врастали в нее и сливались с ней в качестве ее органического дополнения. Приподнятые концы крыш создают впечатление мягкости, воздушности. Большинство памятников раннего искусства Кореи погибло во время междсь усобных войн и многочисленных вторжений иноземных войск, но и то немногое, что сохранилось на территории страны, свидетельствует о замечательной одаренности и мастерстве ранних зодчих и художников. Корейскими археологами в окрестностях Пхеньяна, на месте древней столицы государства Когурё, были открыты погребения III—VII вв., а также отличающиеся особым великолепием усыпальницы представителей знати и королей государства Когурё. Наиболее ранние усыпальницы знати обшиты внутри деревом, а более поздние облицованы огромными каменными блоками около метра толщиной. Потолки усыпальниц обычно имеют форму ступенчатого купола. Раскопки бывшей столицы Силла г. Кёнчжу дают представление о большом городе, который был построен по строгому плану и окружен крепостной стеной. О высоком мастерстве корейских зодчих периода Силла могут дать представление здания храмового ансамбля Хорюдзи около г. Нара в Японии, которые, согласно сохранившимся сведениям, были построены в начале VII в. корейскими мастерами. Среди буддийских храмов всемирной известностью пользуется ансамбль Пул- кукса, сооруженный в середине VII в., около Кёнчжу. На обширном дворе главного храма находятся две каменные пагоды — Соккатхап и Таботхап, являющиеся классическими памятниками каменного зодчества Кореи. В отличие от пагод Китая они не имеют внутреннего пространства и по своему характеру близки к классическому обелиску. Большие творческие достижения зодчих и скульпторов периода Силла особенно ярко проявились при сооружении величественного храма Сокку- рам,' около Кёнчжу, созданного в 752 г. в склоне горы Тхохамсан. Соккурам напоминает индийские пещерные храмы Аджанты, что дает возможность предполагать наличие в VII—VIII вв. непосредственных связей Кореи с Индией. Своеобразным 847
памятником этого времени является огромная каменная фигура черепахи со стрелой на спине — «Тхэчон My Ер Ван». Она высечена в 662 г. в честь короля My Ер, объединившего три государства. В Силла сложились самобытные традиции национального искусства Кореи, которые передавались и развивались в течение последующих веков. В период династии Коре простота и суровость, свойственные архитектуре времени трех государств, сменяются большой пышностью и декоративностью. В целях возвеличения и пропаганды идей буддизма сооружались великолепные культовые здания (храмы), в строительстве и украшении которых участвовали многочисленные народные мастера — резчики по дереву и камню, живописцы, скульпторы, лакировщики и др. Свидетельством высокого культурного развития Кореи являются и средневековые архитектурные памятники: дворцовые и храмовые ансамбли, монументальные крепостные сооружения с арочными воротами, многочисленные каменные пагоды, легкие павильоны. В период Ли большое развитие получает городское строительство. В XIV в. Сеул был значительно перестроен и украсился множеством парадных зданий, дворцов, парков и храмов, в конце XIV в. он был обнесен крепостной стеной, сложенной из огромных каменных блоков. Стена Сеула, сохранившаяся до наших дней, не замыкает город в четырехугольник, подобно стенам Китая, но, отходя далеко от жилых кварталов, образует неправильное кольцо. Как и в Пхеньяне, ворота Сеула проходят через толщу стены и украшены в верхней части надвратными павильонами из дерева. Памятниками национальной архитектуры Кореи являются королевские дворцы Сеула. Главный и наиболее значительный из них, дворцовый ансамбль Кенбок-кун (Дворец счастья и богатства), построен в 1394 г. Удачным архитектурным решением отличается также павильон храмового ансамбля Чхунянса в горах Кымгансан, сооруженный в XVII в. Его наружные стены богато украшены живописью, что является своеобразным приемом корейского зодчества. Выступающая крыша поддерживается шестью тонкими, высокими столбами, образуя обход вокруг деревянного здания, стоящего на невысоком, каменном основании. Почти во всех сооружениях Кореи феодального времени ярко проступает национальное своеобразие архитектурных приемов. Основное направление современной архитектуры заключается в сочетании достижений мирового строительного дела с национальными формами. Новый облик приобрели восстановленные из пепла Пхеньян, Хамхын, Вонсан и другие города КНДР.
НАРОДЫ ЯПОНИИ 54 Народы Восточной Азии
^^^^^^Ш^к^=® ^|/fi (Sari Глава I ЯПОНЦЫ ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯ Японцы (самоназвание — нихондзин) — основное население Японского архипелага, протянувшегося вдоль восточного побережья азиатского материка от 30 до 45° с. ш. Общая численность населения Японии уже достигает 100 млн человек- Население страны растет довольно быстро: среднегодовой прирост за последние годы был равен 1 млн человек. Японцы составляют более 99% всего населения страны; кроме них, здесь проживает около 600 тыс. корейцев, около 45 тыс. китайцев, 20 тыс. айнов и очень небольшое число представителей других, преимущественно европейских народов. Несмотря на поощряемую правительством эмиграцию, число японцев за границей невелико, менее миллиона. Больше всего японцев проживает в Бразилии — около 250 тыс. человек, вдвое меньше в Перу, много японцев живет также в США (в том числе больше всего на Гавайях), Канаде и Австралии. До второй мировой войны большое число японцев проживало в странах Юго-Восточной Азии; после войны они должны были почти полностью покинуть эти страны, однако в последние годы их число здесь снова возрастает. Общая площадь Японского архипелага равна приблизительно 372 тыс. км2. Территорию Японии составляют четыре крупных острова (Хонсю, Кюсю, Сикоку и Хоккайдо) и множество прилегающих к ним мелких островов. Средняя плотность населения Японии 255 человек на 1 км2, но распределено население неравномерно — оно сосредоточено главным образом б центральной части страны (район Токио—Осака) и на небольших равнинах Южной Японии, где плотность достигает 600 и более человек на 1 км2. На Севере же, о. Хоккайдо, на 1 км2 приходится лишь 20— 30 человек, да и в Центральной и Южной Японии обширные горные, поросшие лесом пространства очень слабо заселены. Японские острова составляют часть вулканической цепи, опоясывающей западное побережье Тихого океана. В Японии 165 вулканов, из них 54 действующих. Ежегодно происходит около полутора тысяч землетрясений; чаще всего это слабые толчки, но бывают и землетрясения значительной разрушительной силы. Так, землетрясение в 1923 г. и вызванные им пожары почти полностью уничтожили город Иокогаму и сильно разрушили Токио. 851 54*
Нередко за землетрясением следует сейсмическая приливная волна (цунами), затопляющая значительные части низменностей. Япония — горная страна. Высочайший горный пик — Фудзи — имеет высоту 3776 м. Равнины и низменности, расположенные по большей части у морского побережья, занимают только одну пятую часть территории страны, но в них сосредоточено большинство населения. Крупными равнинами являются Канто, Ноби, Кинай, Исикари. Реки в Японии преимущественно горные. В результате аллювиальных наносов на равнинах Японии, как и в некоторых других районах Восточной и Юго-Восточной Азии, русла рек и водоемы часто приподняты над окружающими их возделанными полями, что и используется для самотечного орошения. Иногда дороги пересекают реки не по мостам, а по особым тоннелям под их руслом. Лишь некоторые реки судоходны на коротком отрезке нижнего течения, но зато используются они очень интенсивно. Однако главное хозяйственное значение японских рек состоит в их больших гидроэнергетических ресурсах, которые эксплуатируются тем более тщательно, что другими источниками энергии Япония небогата. Япония в общем бедна полезными ископаемыми. Залежи каменного угля имеются на всех крупных островах, кроме Сикоку, но он повсюду очень низкого качества. Очень невелики запасы нефти. Из рудных богатств в Японии относительно много меди, но все же далеко недостаточно для обеспечения потребностей страны. Железо в средние века выплавлялось из железистых песков, но для современной промышленности это сырье не годится, и Япония ввозит большую часть необходимого ей металлургического сырья. Не лучше дело обстоит и со всеми остальными металлами. Из нерудных ископаемых Япония богата серой. По климату Япония насчитывает множество небольших, существенно отличающихся районов. На севере — умеренно холодная климатическая зона, на юге — субтропическая, с мягким климатом и длительным вегетационным периодом. Большое влияние на климат оказывают муссоны, дующие летом с моря, а зимой с материка. Зимние муссоны приносят с собой значительное количество осадков, которых особенно много выпадает на западном побережье архипелага. На о. Хоккайдо климат умеренно холодный. Здесь лето достаточно теплое и влажное, а зимой земля покрывается толстым снежным покровом, по которому ходят на лыжах. На центральных равнинах острова январские морозы доходят до —25°. В центральной части о. Хонсю зима мягкая, почти бесснежная. Температура редко опускается ниже нуля. Светит яркое солнце, и лишь иногда с моря дует сырой, пронизывающий ветер, приносящий с собой туман и дожди. Лето в этом районе дождливое и жаркое. В июне начинается цую — пять недель непрерывных проливных дождей. Реки выходят из берегов, многие дороги становятся непроезжими. В эти недели буйно растут травы и деревья, наливается рис на полях. В разгаре душного и влажного лета температура доходит до +40°. Зато осень бывает ясная, теплая и сухая. В конце лета и начале осени, как и другие страны муссонного климата, Япония, особенно Южная, подвержена сильным ураганам — тайфунам, наносящим большой ущерб созревающему в это время рису. Растительность Японии очень богата и разнообразна. Свыше половины всего пространства страны покрыто лесами. Здесь встречаются и влажные тропические и субтропические леса с вечнозелеными деревьями, и хвойные леса в горах, и лиственные леса умеренного пояса на севере. Широко распространены также плодовые деревья и кустарники, которые нередко ценятся не столько за свои плоды, сколько за цветы (слива и вишня). Цветочные растения также разнообразны, хотя нередко лишены аромата. Некоторые из них, например хризантема, приобрели значение национальной эмблемы. Животный мир Японии вследствие островной изоляции беднее, чем на материке, и формы его измельчены. Из хищников здесь водятся медведи, волки, лисы, енотовидная собака, из копытных — олени и свиньи. Очень мало грызунов, и совершенно нет диких кошек. Зато Япония очень богата различными птицами и рыбами; разнообразна и фауна насекомых. Наличие роскошной растительности и живописное чередование горных, долинных и приморских ландшафтов в связи с островным и горным характером страны делают Японию одним из важных центров международного туризма. КРАТКИЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК Хотя в настоящее время большое число японских археологов признает наличие в Японии палеолитических памятников, бесспорных доказательств их принадлежности к палеолиту еще нет. Памятники, которые трактуются иногда как верхнепалеолитические, могут рассматриваться 852
и как мезолитические и даже ранненеолитические. Что же касается памятников, сопоставляемых с нижним палеолитом, то такое сопоставление в принципе должно повлечь за собой целый ряд сложных вопросов — о проникновении древнейшего человека (еще питекантропа) в Японию до ее отделения от материка, о его последующей изоляции и дальнейшей судьбе. Однако эти вопросы скорее относятся к проблемам антропогенеза, а не этнической истории; проблемы же этнической истории в любом случае могут подниматься лишь начиная с момента заселения Японских островов пришедшими извне людьми, не только принадлежавшими к современному виду, но и как-то сопоставимыми с ныне существующими расовыми этническо-лингвистическими категориями. В целом можно сказать, что древнейшие культуры Японии имеют не палеолитический, а скорее мезолитический и ранненеолитический облик. Эти ранненеолитические культуры могут быть отнесены к VI— JV тысячелетиям до н. э. или даже раньше, а позднейшие неолитические культуры сосуществовали на севере Японии рядом с культурой бронзового и железного веков в течение всей первой половины I тысячелетия н. э. Археологические памятники свидетельствуют о том, что основными занятиями древнейших жителей были собирательство, рыбная ловля и охота. Кроме даров моря — моллюсков, раков и водорослей, — древние жители собирали плоды и орехи, различные травы, молодые побеги бамбука, выкапывали съедобные корни. Охотились на оленя и диких свиней, кости которых обычно находят на стоянках. Основным охотничьим оружием служил лук. Археологами найдены также керамические сосуды, полированные орудия из камня, наконечники стрел. Население жило оседло, в поселках, состоявших из землянок, а позже в наземных домах. На местах древних стоянок в большом количестве встречаются глиняные статуэтки, позволяющие судить об одежде, татуировке и даже некоторых физических признаках изготовлявших их людей, например о наличии у них развитой бороды. Судя по антропологическому типу древнейшего населения Японских островов, имеется несомненная прямая генетическая связь между ним и современными айнами. Однако скорее всего неолитическое население островов по своему этническому составу не было вполне однородным и в разное время в него вливались различные племена не только айнского, но и иного, очевидно аустронезийского (малайско-полинезийского), происхождения. Потомками этих племен явились кумасо, или хаято, жившие на юге о. Кюсю до VIII в. н. э., а затем ассимилированные японцами. Время и пути проникновения на Японские острова их наиболее вероятных первых обитателей — древних айнов — еще не выяснены окончательно. Айны очень резко отличаются от соседних народов своими весьма своеобразными чертами. Прежде всего бросается в глаза своеобразие физического типа айнов. Для него характерны такие соматические признаки, как чрезвычайно сильно развитый третичный волосяной покров, волнистые волосы на голове, пухлые (прохейличные) губы, широкий и мясистый нос, частое отсутствие эпикантуса, несмотря на давнее смешение с соседними монголоидными народами, и другие черты, прямо противоположные характерным чертам монголоидов. Различия прослеживаются и в антропометрических показателях, и в группах крови. Язык айнов также не проявляет никакого сходства с языками их ближайших соседей; более того, все предпринятые до сих пор ^попытки сопоставить айнский язык с другими языками мира окончились неудачей. Немало очень своеобразных черт и в культуре айнов. Все эти особенности айнов долгое время были загадкой для исследователей. Делались попытки представить айнов как остаток европеоидного населения, некогда якобы занимавшего весь север Азии, а затем вытесненного монголоидами. До сих пор в зарубежной литературе имеет хождение концепция о европеоидности 853
нйнов и их связях с древнейшим, доисторическим населением Сибири. Однако европеоидное население, действительно существовавшее в Центральной Азии и Сибири, никогда не доходило, как мы теперь твердо знаем, до берегов Тихого океана. Все попытки найти следы пребывания айнов в континентальных районах Северной Азии успеха не имели. Благодаря трудам ряда советских этнографов и антропологов (в первую очередь Л. Я. Штернберга, М. Г. Левина и др.), в настоящее время можно считать доказанным, что основные специфические черты как культурных особенностей айнов, так и их антропологического типа связаны по своему происхождению не с северными, а, наоборот, с самыми южными районами Азии. Физический тип айнов наиболее близко примыкает к австралоидной ветви экваториальной расы, представители которой заселяли приморские и островные районы Юго-Восточной Азии, откуда были, за небольшими исключениями, вытеснены затем монголоидными народами. Об этом говорят такие признаки айнов, как широкий нос, толстые губы, развитый третичный волосяной покров, сравнительно темная кожа. Кроме того, и на археологическом материале, относящемся к неолиту Японии, и на связанной с последним многими чертами преемственности современной культуре айнов прослеживаются черты сходства с культурой народов Юго-Восточной Азии. Некоторые из них, как например наличие у айнов ткацкого станка индонезийского типа, ряда индонезийских заимствований в языке, могут быть объяснены культурным влиянием племен индонезийского происхождения, живших по соседству с айнами на юге Японских островов еще в неолитическую эпоху. Но много других черт параллелизма, как сходство, проявляющееся в обрядах, орнаменте, в таких элементах одежды, как набедренная повязка, и многих других моментах, скорее всего было принесено самими айнами из их южной прародины. Продвижение с юга на север австралоидных предков современных айнов, а позже шедших вслед за ними народов южномонголоидного облика могло происходить не только по цепи островов, образуемой Филиппинами, Тайванем и Рюкю, но и по юго-восточному побережью Китая, а для южных монголоидов даже, может быть, из Микронезии через Тихий океан, причем ни один из указанных маршрутов не исключает полностью другого. Происходившее по указанным различным маршрутам заселение Японии людьми, стоявшими на неолитическом уровне культуры, как айнами, так и южными монголоидами, шло постепенно и не сопровождалось резкими хозяйственными и этническими сдвигами, так как все эти племена не отличались существенно по уровню развития и характеру своей культуры одно от другого. В неолите Японии нельзя найти резких граней, переломных моментов; скорее он представляет картину непрерывного развития, и основные черты каждой его стадии не привнесены извне, а существовали в зачатке на предыдущих стадиях. Вместе с тем на основе имеющихся фактов невозможно продемонстрировать северные связи японского неолита. Более плодотворным представляется предположение о связях ранних культур Японии с такими мезолитическими культурами Юго-Восточной Азии, как хоабинь- ская и баксонская, но и это на нынешнем уровне наших знаний в данной области не более чем предположение. Во всяком случае допустима гипотеза, что именно в Юго-Восточной Азии, на стыке Индокитая и Индонезии, еще в мезолитическое время могла сложиться известная общность предков айнов, говоривших на древнейших айнских языках, которые достигли Японских островов, скорее всего по цепи островов Филиппин, Тайваня и Рюкю. Если нанести на карту районы бытования тех или иных элементов культуры, общих у айнов с аустронезийскими народами, то они образуют четкую дугу о г Суматры через Зондские и Филиппинские острова к Японии. Возможно, что по этому пути прошли некогда сами айны. Столь же вероятно предположение, что здесь прошли те аустронезийские племена, которым обязана своими аустронезийскими чертами как культура айнов, так и культура японцев. Не исключено, что аустронезийцы продвигались здесь вслед за айнами, постепенно оттесняя их на 854
«север, и контакты, таким образом, не прекращались в течение долгого времени. Однако для того чтобы подтвердить эти предположения и установить точные пути и время вторжения аустронезийских племен на Японские острова, нужны гораздо более подробные данные о неолитических культурах Индонезии и Южной Японии, чем те, которыми наука располагает в настоящее время. Во всяком случае не приходится сомневаться в южном происхождении айнов. За вычетом всех моментов, могущих оказаться заимствованиями, в их культуре остается много южных черт, которые заимствованием объяснить нельзя. И пользование растительным ядом для охоты, и легенды об утерянных в старину более сильных ядах, и южная специфика охотничьего праздника, который лишь в самое последнее время стал исключительно медвежьим, — все эти моменты представляются исконными для айнов и очень древними. Наконец, целиком остается в силе утверждение Штернберга о том, что все северные черты в айнском культурном достоянии несомненно заимствованы. Особого внимания заслуживает взгляд, высказанный лингвистом X. Идзуи, который на основе данных языка заключает, что к моменту появления праяпон- ского языка на Японских островах здесь уже были в ходу, особенно в западной их части, языки народов южного происхождения, скорее всего индонезийцев. Таким образом, надо признать, что еще в неолите западные части архипелага заселил народ аустронезийской группы. Приведенные выше предположения о наличии еще в эпоху неолита и индонезийцев, и айнов на территории Японии согласуются с указаниями антропологов на то, что в составе населения эпохи неолита возможно наличие наряду с преобладающим айнским типом также и южномонголоидного компонента. Надо думать, что заселение айнами Японских островов было частью распространения австралои- дов Юго-Восточной Азии на окраины островной области. Этот процесс, очевидно, был форсирован распространением здесь аустронезийских племен с их более высокой культурой, которые оттесняли аборигенов частично на периферию области, частично в горные районы островов, где они сохранились по сей день. Трудно сказать, с какого момента начались контакты между аустронезийскими и айнскими племенами, но на территории Японии они несомненно имели место. Можно надеяться, что дальнейшее археологическое и палеоантропологическое изучение Южной Японии прольет свет на эти процессы. Следует, однако, иметь в виду как трудность антропологической дифференциации айнских и южномонголоидных типов, так и сложность диагностики археологической, ибо контакт между отступавшими и наступавшими мог не прерываться на всем протяжении длиннейшего пути, приводя к все большему, все более прогрессирующему сближению культур контрагентов. Имеющийся палеоантропологический и археологический материал не позволяет разграничить на территории Южной Японии памятники айнских и малайско-полинезийских племен, но самый факт трудности их разграничения показывает, что в культурном отношении Япония той эпохи была единой: при очень большом разнообразии вариантов локальных культур их основа оставалась та же, что и ранее; совершенствовались методы изготовления керамики, развивалось искусство орнамента, изменялся тип жилища, а орудия труда и занятия населения оставались везде в основном без изменения. Все это многообразие неолитических культур, столь однотипных в то же время по своим основным характерным чертам, получило в японской литературе собирательное наименование «культуры дзёмон». Название это закрепилось за всеми комплексами древних айнско- аустронезийских культурных памятников Японии, несмотря на то что «веревочный узор», как буквально переводится японское слово «дзёмон», характерен лишь для определенной части их керамики. К этому комплексу не относятся лишь проникшие в эпоху позднейшего неолита на Хоккайдо культуры «эскимоидного» облика, но они не сыграли большой роли в этнической истории Японии, ибо к моменту прихода японцев на Хоккайдо последний был чисто айнским островом. Очевидно, немногочисленные северные пришельцы растворились в массе местного населения. Лишь в середине I тысячелетия до н. э. произошли события, которые коренным образом изменили картину языковых и культурных связей 855
древней Японии. В это время на значительной территории Южной Японии наблюдается смена неолитической культуры более высокой энеоли- тической культурой, известной под именем культуры яёи. Ее связывают с новой волной переселенцев с материка, скорее всего из южных районов Корейского полуострова, принесших с собой новые, более совершенные орудия труда и методы ведения хозяйства. Происходит существенное изменение хозяйственной и общественной жизни населения. Получает широкое распространение рисосеяние; об этом говорят найденные при раскопках земледельческие орудия — каменные серпы и мотыги, остатки зерна риса. Земледелие оттеснило рыболовство и охоту на второй план и у местного населения, подвергшегося значительному влиянию новых пришельцев. Понятно, что установившиеся с этих пор постоянные культурные и торговые связи с материком, прежде всего со стоящими на гораздо более высоком уровне развития обществами древнего Китая и Кореи, раньше и полнее всего еще на рубеже нашей эры охватили юго-западную Японию — север о. Кюсю и прилегающие к нему районы островов Хонсю и Сикоку. Конечно, смену культур нельзя рассматривать как уничтожение старой культуры и насаждение на ее место новой. Большое значение неолитических традиций во всей дальнейшей истории японской культуры отрицать никак нельзя. Процесс взаимопроникновения неолитической и энеолитической культур был очень сложным, но не вторая выросла из первой, а новая, третья, уже бронзовая и далее железная культура Японии выросла на основе этих двух разнородных культур. При этом не пришельцы были ассимилированы местным населением, а, наоборот, они ассимилировали его, несмотря на то что их было, очевидно, меньше. На первый взгляд может показаться неправдоподобной ассимиляция малочисленной группой многочисленной группы. Но здесь идет речь не о физической, а о культурно-лингвистической ассимиляции. Поскольку японский язык генетически вероятнее всего связан с корейским, можно считать, что японский язык был привнесен на территорию Японии теми же людьми, которые принесли сюда энеолитическую культуру яёи; здесь он претерпел значительные изменения под воздействием местного малай- ско-полинезийского и отчасти айнского субстрата. Более высокая культура пришельцев, несколько изменяясь, в основных чертах сохранялась и распространялась. Их язык мог стать языком межплеменного общения у местного населения, а затем, через стадию двуязычия, вытеснить его родной язык. Именно в этом смысле и говорится здесь об ассимиляции переселенцами местного населения. На антропологический же облик населения эти миграции оказали, по-видимому, меньшее влияние. Большинство находок энеолитической культуры яёи в чистом виде, без изменений, вызванных контактом с местным населением, сосредоточено на Кюсю. Следовательно, именно о. Кюсю явился пунктом проникновения этой культуры на архипелаг. Памятники яёи — керамика, включая глиняную скульптуру, каменные топоры, ножи, стрелы, мечи и пр. — сильно походят на соответствующие находки в Корее. Новой культуре всюду сопутствует развитие земледелия: найдены отпечатки и целые зерна риса, мотыги с желобом для прикрепления к рукоятке, сосуды с дырочками для варки риса на пару — способ, и поныне применяемый в Японии. Полулунные каменные ножи употреблялись как серпы. Что касается лошади, то ее использование в сельском хозяйстве маловероятно. Земледелие, очевидно, было еще мотыжным. Энеолитические поселки сосредоточены в местах, удобных для орошаемых: полей. 856
Отдельные следы земледелия отмечаются, правда, и в неолитических культурах Японии (известны отпечатки зерен риса на сосудах облика позднего дзёмона). Однако это не дает оснований считать, что рисосеяние зародилось в позднем дзёмоне. Дело в том, что в отсталых горных и северных областях Японии неолитические культуры продолжали существовать и тогда, когда на равнинах юга не только существовала культура эпохи бронзы, но развилась и культура эпохи раннего железа (культура курганов). После своего появления на архипелаге энеолитическая культура распространяется довольно быстро по всему его югу. Распространение это происходит в хронологических рамках собственно энеолита, или раннего яёи, по японской классификации. Более поздние этапы так называемой культуры яёи, т. е. культуры, сопровождаемой керамикой определенного типа, приблизительно соответствуют уяге бронзовому (средний яёи) и железному (поздний яёи, иваибэ) векам. Ранний яёи датируется временем от IV до I в. до н. э., средний — I—III вв. н. э., поздний — III—IV вв. н. э. Можно назвать приблизительно эти же отрезки времени соответственно племенной эпохой, эпохой союза племен и эпохой становления государства. Примерно эти же отрезки укладываются и в рамки классификации энеолита, бронзового и железного веков, хотя становление государства началось еще в эпоху бронзы. «Яёизация», т. е. отражение в керамике строгости и схематизма, свойственных керамике яёи, прослеживается по всей Японии, в том числе и далеко на севере. Однако этого нельзя сказать обо всем энеолитическом культурном комплексе, имеющем гораздо более узкий ареал. Здесь следует различать два процесса: восприятие населением более высокой культуры, очевидно сопровождающееся ассимиляцией с ее носителями, и, с другой стороны, поверхностное подражание ее внешним чертам. Различие между этими двумя процессами имело место и позже, в бронзовом и железном веках. Любопытно отметить следующее географическое распределение этих процессов. На Кюсю, если отбросить населенный кумасо юг, влияние местных элементов наименьшее. Переселенцы на Северном Кюсю не только не растворились в местном населении, но и не оторвались от корейско-приморской этнографической области и продолжали сохранять с ней общность линии развития. Предметы, изготовлявшиеся на севере Кюсю, например церемониальные мечи, тоже проникали, хотя и в небольших количествах, на юг Корейского полуострова. Очевидно, существовали тесные культурные связи между ва Северного Кюсю, как их называют китайские исторические документы, и племенами южной части Кореи. Судя по сходству материальной культуры, эти связи были более тесными, чем между Северным Кюсю и формирующимся вторым культурным центром Японии в районе Кинаи (современный Осака). Здесь, в Центральной Японии, после культурного переворота, обусловленного появлением энеолитического культурного комплекса и основы его — земледелия, преобладает развитие этого комплекса, включающее в себя многие местные черты. Здесь, в противоположность Северному Кюсю, аборигенное население, очевидно, превалировало над пришлым. Надо думать, что это аборигенное население состояло из аустронезийских племен, а также из тех южноайнских племен, которые в большей степени сблизились с аустронезийскими по своей культуре и были, таким образом, действительно лучше подготовлены к восприятию материковых культурных влияний, чем остальные айнские племена севера, ограничившиеся по большей части поверхностным подражанием внешним атрибутам новой культуры. За распространением основы новой культуры — земледелия — можно проследить по найденным полулунным ножам, употреблявшимся как серпы. Прогрессивные изменения в серпах отнюдь не восходят к Северному Кюсю, где архаичный тип их, очевидно, просуществовал почти вплоть до распространения металлических сельскохозяйственных орудий, а возникали самостоятельно на местах, причем улучшенный тип орудия передавался далее на восток. Наиболее совершенные типы серпов преобладают в районе Осака. Очевидно, на этой плодородной, широкой аллювиальной равнине земледелие начинает быстро прогрессировать, в то время как на Северном Кюсю, судя по тому, как жмутся поселки земледельцев к речным долинам, особого прогресса в земледелии не происходило. Так сложились два центра земледельческой культуры: один с преобладанием материковых черт на севере Кюсю, другой с преобладанием 857
местных черт в Кинаи. Период, когда различия между ними оформляются и становятся явными, относится к бронзовому веку. Именно в это время здесь впервые в истории Японии складывается раннеклассовое общество; племенные союзы сменяются объединениями мелких зачаточно- государственных владений во главе с царьками. Появляются работорговля и рабовладение как уклад. Можно отметить четкие признаки выделения племенной знати, что особенно хорошо -прослеживается в погребальном обряде. Основную массу бронзовых предметов, находимых на Кюсю, а также в западных районах Тюгоку и Сикоку, примыкающих к Кюсю, составляет оружие. Все его типы, за исключением узколокальных, наиболее полно представлены на Северном Кюсю. Здесь находился центр литья бронзового оружия и на первом этапе бронзовое оружие не выходило за пределы этого района,. Непригодное для практического употребления декоративное оружие могло служить символом власти. Уже в I в. н. э. на Кюсю почитался тройственный комплекс — зеркало, яшма (магатама) и меч, которые до сих пор составляют японские императорские регалии. Эти предметы вешались вождем на дерево как символ власти. Уже отмечалась характерная для Западной Японии времени энеолита и бронзы отсталость местного земледелия по сравнению с культурой племен Кинаи. Очевидно, энергия местйого населения находила себе применение в других отраслях. Это, во-первых, изготовление орудий и оружия, которые поставляются отсюда далеко на восток. Преимущественно здесь сосредоточены зеркала эпохи ранней Хань, что указывает на развитие интенсивной торговли с материком. Единственным товаром, который могла предложить тогда Япония в обмен на материковые продукты, были рабы. Действительно, захоронения в урнах в Суку указывают на значительное имущественное расслоение, на появление племенной знати, которая, как можно понять по сообщениям китайских хроник, возглавляла набеги для захвата рабов и получала главные выгоды от такой торговли. Очевидно, именно в результате большого хозяйственного значения таких набегов из местных культов получает наибольшее развитие культ оружия, чего не наблюдается в районе Кинаи с его мирным земледельческим укладом. Эти племена на о. Кюсю стремились подчинить своему влиянию племена, населявшие Центральную Японию. Культурный центр этих последних, находившийся в Кинаи, характеризуется так называемой культурой колокола. В хозяйственном отношении этот район был во многом развит лучше, чем Северный Кюсю. Здесь поселки были больше, поля занимали большую площадь на равнине, керамика имела более высокое качество. Из бронзовых предметов для местной культуры характерны стрелы, находимые в поселениях, и особенно колокола, которые и дали название этой археологической культуре. Исключительный интерес представляют рисунки, сохранившиеся на некоторых колоколах. На них изображены лодки с высоким носом и кормой (такая же лодка изображена и на глиняном сосуде, найденном в Карако, префектура Нара), охота с луком и собаками, толчение риса в ступе, а также дом (может быть, амбар) на высоких сваях, с приставленной стремянкой. Крыша его по форме напоминает индонезийскую, в частности батакскую, архитектуру, коньковая балка опирается на особые сваи, поставленные в стороне от торцовых стен дома. Такая конструкция сохранилась до наших дней в архитектуре японских старинных храмов в Идзумо и в Исэ. В Индонезии она встречается по сей день. 858
Такие строения неизвестны ни в Корее, ни на Северном Кюсю; зато амбары на высоких сваях встречаются повсеместно у современных айнов. Рисунок этого дома дает нам одно из свидетельств преобладания в местной культуре туземных, аустронезийского характера, черт. Что касается изображения ступки и аналогичного изображения деревянного песта, который найден в Карако, то, несмотря на наличие таких предметов у современных айнов и широкое их распространение в Индонезийской этнографической области, более правомерно будет сопоставить их с вполне сходными орудиями, распространенными в Корее, поскольку местное айнское, или аустронезийское, население в неолите еще не знало риса. Для этнографической характеристики района Кинаи важными являются, следовательно, такие черты: больший удельный вес туземных черт в создавшейся культуре, чем на севере Кюсю; более высокий уровень земледелия; отсутствие ритуального и боевого бронзового оружия, указывающее на меньшее значение войн. Конечно, об этом можно строить только догадки, но создается впечатление, что если на Северном Кюсю племенная знать была но своему характеру преимущественно военной, то в Кинаи большее значение имели ее жреческие функции. Во всяком случае представляется почти несомненным, что в отношении военной организации, военных навыков племена Кинаи уступали племенам Кюсю, хотя и превосходили их в хозяйственном отношении. К концу описываемого периода (вторая половина III в. н. э.) среди указанных бронзовых культур и главным образом, что вполне естественно, в культуре более близкой к материку области Северного Кюсю начинают все чаще попадаться железные предметы. Они знаменуют переход к новой эпохе — железному веку, переход, который совпал с крупными культурными сдвигами и большими, хотя плохо исследованными, политическими потрясениями. Этот новый период носит в литературе название эпохи Ямато (с IV в. н. э.). Археологическая эпоха Ямато изучена хорошо, хотя несколько односторонне: ее культура известна главным образом по предметам, найденным в характерных для этой эпохи больших курганах, почему и вся культура называется также часто и «культурой больших курганов». Курганы эти представляют собой захоронения знати — вождей, «импера- юров», «принцев». Эпоха курганов вплотную смыкается с достоверно известной по историческим документам эпохой. Официально их строительство было прекращено по указу наследного принца в 667 г. н. э. Материал раскопок курганов говорит о новых влияниях, исходивших с материка Азии; пластинчатые латы, наездничество, соколиная охота, получившие распространение в Японии в ту эпоху, имеют связи с культурой кочевников Центральной Азии. Однако указывающие на эти явления предметы, найденные в курганах, отражают лишь быт узкой верхушечной прослойки, поддерживающей тесные культурные связи с материком. Культура Ямато, весьма однородная по всей территории Японии, вместе с заимствованными с материка чертами новой цивилизации имеет черты, сближающие ее как с бронзовой «культурой колокола», так и с «культурой меча». Таким образом, основной вопрос, возникающий относительно «культуры курганов», сводится к тому, какую из указанных двух бронзовых культур следует считать прямым родоначальником культуры Ямато. От решения этого вопроса, как легко понять, зависит также и то, какой из указанных двух районов — Кинаи или Северный Кюсю — следует считать, так сказать, колыбелью японской народности и ее культуры. 859
Памятники «культуры курганов», будучи распространены почти по всей Японии,, все же гуще всего расположены именно в Кинаи, в ареале более древней «культуры колокола». Однако это не может служить доказательством существования прямой территориально-генетической преемственности и связи между этими двумя культурами. Из географического распространения отдельных археологических элементов, таких, как находки оружия, типы захоронений, видно, что племена района Кинаи, обладавшие «культурой колокола», в начале нашей эры оказались со всех сторон окружены племенами, находящимися под культурным влиянием Северного Кюсю. Подобной экспансии не наблюдается со стороны «культуры колокола», которая хотя и достигает высокого расцвета, но остается в общем в неизменных границах. В районе «культуры колокола» курганы начали строить не ранее конца III в. н. э. В оформлении возникших здесь так называемых кругло-квадратных курганов имеется ряд черт, указывающих на их прямую генетическую связь с круглыми курганами более раннего времени ла севере Кюсю. Много случаев, когда погребальные камеры сложены из монолитных каменных плит, напоминая, таким образом, дольмены Северного Кюсю. Есть основания предполагать, что в основе строительства курганов эпохи Ямато лежат те же самые обряды и верования, которые бытовали на Северном Кюсю в то время, когда там процветала культура мечей. Как выше указывалось, уже в I в. до н. э. на Северном Кюсю почитался тройственный комплекс — меч, яшма и зеркало, составляющий поныне государственные регалии Японии и святыню синтоизма. Поскольку и мечи, и зеркала, и яшма магатама являются постоянными спутниками захоронений как бронзовой культуры меча, так и железной культуры Ямато и неизменно фигурируют в японской мифологии, многие японские ученые делают вывод о преемственности именно этих культур, тем более что колокола в культуре Ямато не встречаются и память о них в мифах не сохранилась. Наоборот, воспоминания о них были так основательно искоренены из памяти народной, что когда в 674 г. первый такой колокол был случайно найден, его происхождение было для всех загадкой. Как раз предметы, характеризующие в курганах культуры Ямато религию- и быт господствующих слоев, говорят за то, что завоевателями здесь явились люди из Северного Кюсю. Естественно, что, сломив сопротивление феодально- жреческой верхушки Центральной Японии — района Кинаи, — их первой заботой было искоренить опору этой верхушки и местную религию и насадить свою. Интересно, что колокола часто встречаются археологами в положении, говорящем о том, что они были закопаны намеренно, иногда сразу в большом количестве. Возможно, жрецы и население при нашествии неприятеля закапывали ритуальные предметы с тем, чтобы спасти их от уничтожения. Представляется, что военно-феодальная верхушка Северного Кюсю, завоевав Кинаи благодаря лучшим военным навыкам и появившемуся у них как раз в это время лучшему железному оружию и перенеся сюда свой центр, получила доступ к неизмеримо более богатым ресурсам, чем на Северном Кюсю. От этого гг происходит бурное развитие культуры Ямато, грандиозность ее памятников. Но памятники эти в той части, в которой они отражают культуру верхушечных слоев населения, продолжают традиции завоевателей, которые лишь постепенно трансформируются под воздействием местных традиций. Разумеется, есть моменты преемственности в культуре Ямато и в бронзовой «культуре колокола» Кинаи. Они проявляются и в почти тождественной керамике, и в наличии в курганах тех же медных стрел, что и в поселениях бронзовой культуры. Сельскохозяйственные орудия и их модели, находимые в курганах, с одной стороны, чрезвычайно близки к современным японским орудиям, с другой — могут служить связующим звеном между ними и орудиями бронзовой культуры (кстати сказать, и в курганах эти орудия часто бывают бронзовыми, хотя оружие сплошь железное). В общем можно сказать, что предметы материальной культуры, находившиеся в массовом употреблении, связанные с крестьянским бытом, так же как и тип жилища в современной японской культуре, восходят через культуру Ямато к культуре Кинаи, а не к культуре Северного Кюсю, обладавшей иной керамикой, наземными, а не свайными домами и низко развитой сельскохозяйственной техникой. В этом и только в этом отношении действительно можно сказать, что культура Кинаи, распространившись в эпоху Ямато по всей Японии, легла в основу общеяпонской культуры. Однако невозможно признать, что распространение культуры Кинаи происходило путем завоевания окраинных территорий Японии из центра Кинаи. Если бьг это действительно было так, то можно было бы ожидать, что завоеватели станут насаждать повсюду и свою религию с колоколом как главным ритуальным предметом. Между тем этого не наблюдается. 860
Как мы видим, «культура курганов» развивает ряд элементов, содержавшихся ъ зачатке еще в бронзовой «культуре меча», таких, как строительство больших курганов — могил звати, культовое отношение к комплексу из меча, зеркала и яшмовой подвески магатама. Эти элементы относятся к культуре формирующегося господствующего класса. Имеющиеся же в курганной культуре народные элементы, как типы стрел и керамики, восходят скорее к «культуре колоколов». Племенная верхушка насельников Северного Кюсю — носителей «культуры мечей» — вторглась яа равнины Кинаи и завоевала их, подчинив своей власти местное население, которое, однако, в силу своей большей численности сыграло ведущую роль в формировании единой японской народности. Итак, можно сделать вывод, что в результате завоевания района Кинаи пришельцами с Кюсю сложилась синтетическая культура Ямато, народная основа которой была местной, восходящей к культуре Кинаи. Но все, что относится к религии и быту сформировавшегося здесь окончательно класса феодалов, было принесено с Кюсю и наложилось на эту основу. В дальнейшем синтетическая культура Ямато распространялась по всей Японии именно из этого центра, и поэтому даже на Северном Кюсю былая самостоятельность местной керамики, архитектуры и т. д. вскоре исчезла. Языковые же различия вряд ли были существенны и до завоевания, так что в этом отношении особых сдвигов не произошло. _ Одновременно с рассматриваемыми событиями на всем севере Японии и даже на центральных равнинах Канто население продолжало оставаться на уровне каменного века и этнически, по-видимому, существенно не менялось — это были те же предки айнов, о которых уже говорилось. В то же время, судя по записанным в китайских летописях именам, создатели обеих древнеяпонских бронзовых культур — «культуры мечей» и «культуры колоколов» — говорили уже на древнеяпонском языке, близком к известному нам по литературным памятникам VII 'в. Эти важные исторические события конца III—начала IV в. нашли отражение в некоторых китайских, а частично и японских исторических источниках. О ранней истории Японии мы находим краткие сведения в китайских летописях «Хоуханыну» и «Вэйчжи». Там сообщается, что в I в. до н. э. 30 японских владений имели сношения с китайским двором. В течение длительного времени между отдельными японскими владениями происходили междоусобные войны. В III в. н. э. во главе важнейшего владения Ямато (в современном китайском произношении иероглифической транскрипции это имя звучит как Семадай) стояла женщина по имени Химико (или Бимиху). При ней, как сообщает летопись, состояло около 1000 прислужниц; дворец со всеми его зданиями и укрепленный город были окружены караулами. В тех же летописях имеются упоминания и о быте и нравах древних предков японцев: «Земля произращает просо, рис, коноплю. Умеют ткать шелковые ткани и холсты... Зимою и летом растет всякий овощ... Из оружия имеют копья и щиты; стрелы делают с костяными копьецами. Мужчины вообще татуируют себе лицо и тело, и по величине черт, равно на правой или на левой стороне, отличают знатных от низких. Мужчины одеваются поперечными полотнищами... Женщины ... носят бесподкладное покрывало, накрывая и голову; тело натирают красным порошком.. . Много девушек, и знатные имеют по четыре и по пяти жен, а другие по две и по три».1 Последние замечания свидетельствуют о развитом патриархате. Местонахождение страны Ямато долгое время было предметом оживленной полемики в японской исторической литературе, но в последнее 1 Н. Я. Бичурин (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших я Средней Азии в древние времена, ч. II. М.—Л., 1950, стр. 34—35. 861
время было почти совершенно точно установлено нахождение Ямато на Северном Кюсю, в его внутренних районах, где название царства Ямато сохранилось в названиях уезда Ямато-но-кори в исторической провинции Тикудзэн и деревни Ямато в уезде Кикути-но-кори провинции Хиго. Ио указаниям летописей, одновременно с конфедерацией 29 перечисленных в них государств японских племен во главе с Ямато, восточнее, в Центральной Японии, существовало независимое от Ямато мощное царство Куну (название, близкое к современному Кинаи). Последние годы правления Химико — середина III в. — ознаменовались конфликтом между Ямато и Куну. После смерти Химико сведения летописей обрываются вплоть до V в., когда Япония предстает уже единой, с центром в районе Кинаи, на который к этому времени было перенесено название Ямато, и активно расширяет свои пределы на востоке за счет «волосатых людей», т. е. айнов, и на западе за счет различных «варваров», очевидно хаято (кумасо). Для понимания событий конца III—начала IV в. китайские источники становятся бесполезны, и следует обратиться к японским памятникам— «Кодзики» и главным образом «Нихонги». Эти источники повествуют о походе «императора» Дзимму, который, отплыв с берегов Кюсю, прибыл в район Кинаи и после кровопролитной войны подчинил его своей власти. Центр владений царствующего рода был перенесен с гористого Северного Кюсю на плодородные равнины Кинаи, сохранив, однако, свое старое название «Ямато». Теперь главным источником обогащения феодально-родовой знати стали уже не грабительские набеги на соседей и связанная с ними работорговля, а эксплуатация земледельческого населения. В IV—V вв. в руках царствующего рода начинают сосредоточиваться новые владения, так называемые царские поля, обрабатываемые рабами и полусвободными общинниками. Создав свое государство (Ямато) в центре и на юге архипелага, японцы вели длительные войны со своими отсталыми северными соседями (айнами), дольше сохранившими первобытнообщинные отношения. В результате этих войн значительная часть айнов ассимилировалась завоевателями и растворилась в массе японцев. Формирование японской народности. закончилось, таким образом,, в раннем средневековье. Процесс формирования японской народности происходил одновременно с процессом формирования феодального общества. Феодализм в Японии складывался на базе разложения первобытнообщинного строя, в условиях борьбы с рабовладельческим укладом. Япония не прошла стадию рабовладельческой формации. Феодальные отношения в течение длительного времени сочетались там с отношениями рабства. Большое значение в ходе исторического развития Японии имела феодальная собственность на землю, которая официально была установлена в VII в. н. э. В конце VII и начале VIII в. был проведен целый ряд реформ, отражающих становление феодализма и способствующих его дальнейшему развитию. Были уничтожены частные владения родовой знати. , Вся земля объявлялась государственной собственностью, формально «собственностью монарха», который принял титул императора и стал олицетворять собой верховную власть в государстве. Была введена надельная система землепользования, причем небольшие участки земли давались в надел от государства не только свободному населению, но и рабам. Было принято новое административное деление: страна разделя- 862
лась на провинции (купи), во главе которых стояли правители из числа потомков прежней родовой аристократии. В это время усиливается культурное влияние Китая и Кореи. От китайцев японцы заимствуют иероглифическую письменность, ряд жанров литературы, искусства, медицинские своды (лечебники). Из Китая же проникает в Японию буддизм, который вскоре становится здесь господствующей религией. При этом было объявлено, что он не противоречит старому родовому культу японцев — синто. Синтоистские храмы также пользовались государственной поддержкой, но буддизм оттеснил их на задний план. Нескончаемым потоком тянутся в эту пору в Японию из Китая и Кореи философы, проповедники, буддийские монахи, художники, скульпторы, архитекторы и мастера, которые строят мосты и дороги, воздвигают храмы и дворцы. В VIII в. в столице Киото китайцами и корейцами было основано особое училище, где преподавались философия, математика, астрономия и другие науки. В X в. завершается эпоха раннего феодализма. В Японии происходят приблизительно те же процессы, что и в соседнем Китае. Надельная система разлагается, земля становится частной собственностью крупных феодалов, которые присваивали себе земельные наделы, превращая их в наследственные поместья. Таким образом развивалось экономическое могущество аристократии. С упрочением в Японии феодализма буддийская церковь стала опорой феодального строя, играя весьма значительную роль в его развитии. Буддийские монастыри превратились в крупные феодальные владения, не без успеха соперничавшие со светскими феодалами на политической арене и иногда захватывавшие в свои руки всю власть в стране. Многие монастыри имели настоящие армии из тысяч вооруженных монахов. В Японии появилось много местных буддийских сект, часто враждующих между собой. Феодальная аристократия, а также буддийское духовенство жестоко эксплуатировали как крепостное крестьянство, так и тех крестьян, которые формально числились свободными, на деле же были почти так же закабалены, как и крепостные. В составе крестьянства полностью растворились рабы, сошедшие к этому времени с исторической сцены как особая общественная прослойка. Борьба феодальных кланов за власть и землю привела в конце XII в. к победе наиболее могущественного феодального дома Минамото, провозгласившего военное правительство (бакуфу), сосредоточившее в своих руках всю реальную власть в стране. Так было положено начало системе сёгуната, военной диктатуры наиболее могущественного экономически и политически феодального дома. При этом императоры номинально продолжали числиться верховными властителями в государстве, но фактически были отставлены от власти и нередко содержались на положении пленников во владении сегуна. Сёгун был верховным правителем страны, управляющим страной от имени императора, но опирающимся на свое экономическое и политическое могущество, так как власть в сёгунате всегда попадала в руки наиболее крупного и могущественного феодала. С 1274 по 1281 г. монголами, подчинившими к этому времени своему господству Китай и Корею, предпринимались попытки вторгнуться в Японию, и хотя эти попытки подчинить Японию окончились неудачей (флот монголов был уничтожен тайфуном, а остатки армии истощены эпидемиями), они привели к длительному перерыву в сношениях Японии с соседними материковыми странами (Кореей и Китаем). Только с конца XIV в. была восстановлена внешняя торговля с Китаем и Кореей, 863
а с XVI в. была установлена кратковременная связь и с некоторыми европейскими странами: Португалией, Испанией, Голландией, Англией. Несмотря на свою кратковременность, связи эти имели довольно большое значение для Японии. Некоторое число японцев побывало в Европе в составе посольств и, вернувшись, положило начало ознакомлению японцев с европейской наукой и культурой. Среди проникавших в это время в Японию европейцев было немало католических миссионеров. Пропаганда католицизма имела довольно большой успех среди крестьянства Южной Японии, куда в первую очередь попадали миссионеры, ибо крестьянство видело в новой религии форму протеста против феодального гнета. Со своей стороны многие крупные феодалы принимали христианство, надеясь этим путем приобрести могущественных союзников в деле осуществления своих сепаратистских устремлений, которые в это время приобретают особый размах. В XV—XVI вв. Япония переживает острый кризис феодальной системы. Непрекращавшиеся междоусобные феодальные войны ослабили централизованную власть, подорвали производительные силы страны, разорили население. В этот период происходили непрерывные крестьянские восстания, направленные против феодалов и ростовщиков и потрясавшие основы существовавшего строя. Многие из этих выступлений проходили под религиозными лозунгами — сперва под знаменем буддийской секты Икко, а затем главным образом как христианские. После подавления этих восстаний и мятежей принявших христианство феодалов были прерваны сношения со всеми европейскими странами, кроме протестантской Голландии. На христианство обрушились жестокие репрессии, и оно было почти полностью искоренено, уцелев в сильно видоизмененной форме лишь в отдельных деревнях на о-вах Гото, близ Кюсю. На протяжении XVI в. в Японии идет ожесточенная борьба за создание централизованной государственной власти. Связанные с этой борьбой события вошли не только в писаную историю Японии, но и в фольклор японского народа. Одновременно предпринимаются первые серьезные попытки внешней экспансии. На некоторый срок завязываются сношения со странами Юго-Восточной Азии — Сиамом, Филиппинами. В годы правления регента Тоётоми Хидэёси предпринимается «авантюристическая попытка завоевать Корею и Китай. Однако вторгшиеся в Корею японские войска были наголову разбиты, и результатом войны были лишь ограничения, наложенные китайским правительством на сношения с Японией, что еще больше усилило ее начинавшуюся изоляцию. После смерти Хидэёси власть захватили сегуны из рода Токугава, по имени которых этот последний период истории феодальной Японии получил название «токугавского». Однако централизация власти не уничтожила окончательно хозяйственной разобщенности отдельных феодальных княжеств. Япония оставалась раздробленной на крупные феодальные княжества (общим числом до 300). Во главе каждого княжества стояли даимё. В подчинении у даимё находились их вассалы — самураи, рыцарское сословие, составлявшее военную опору феодального строя. Самураи и даимё представляли собой две неодинаковые по размерам, характеру и отчасти интересам прослойки внутри господствующего класса феодалов. Самураи были мелким дворянством, восходящим к прослойке вооруженных поселенцев, получавших участки земли для кормления и первоначально самостоятельно ведших хозяйство. Однако затем основным средством к существованию для самураев стала пенсия, вы- 864
плачивавшаяся рисом каждым сеньером-даямё своим вассалам-самураям. Даимё враждовали между собой, разорялись, теряли свое могущество, а с ним и возможность поддерживать своих вассалов. Это приводило к появлению ронинов — деклассированных самураев, лишенных хозяев. Многие самураи начинали заниматься торговлей или ремеслами, а богатея — скупать земельные участки. Преобладающее большинство крестьян находилось фактически в крепостной зависимости от даимё и в подчинении у их вассалов-самураев и выплачивало им тяжелые налоги и подати, а также несло отработочную повинность. Сегуны Токугава (1603—1867) провели ряд мероприятий с целью укрепления своей власти. Была постепенно ограничена власть князеи- даимё, а для того чтобы держать их в постоянном подчинении, была введена так называемая система заложничества, при которой каждый даимё был обязан проводить год в своем поместье, а год в резиденции сегуна, Эдо (ныне Токио), которая еще тогда стала фактической столицей, хотя императорский двор пребывал в Киото; во время отсутствия даимё в столице в качестве заложников оставались члены его семьи. Еще в XVI в. экономическая мощь и влияние буддизма были подорваны разгромом и уничтожением сильнейших буддийских монастырей- крепостей, не желавших подчиниться центральной власти, установленной предшественником Хидэёси, Ода Нобунага. В токугавский период господствующее положение занимало конфуцианство, догмы которого являлись идеологической платформой токугав- ского режима. Выражением феодальной идеологии была и сформировавшаяся одновременно с системой сёгуната самурайская мораль бусидо («путь воина»). В число ее основных добродетелей входили презрение к смерти и страданиям, абсолютная верность своему сюзерену-даимё, императору, сегуну, готовность смыть с себя любое бесчестие, в том числе и позор поражения, мучительным самоубийством харакири. Харакири, которое в более высоком стиле речи называется также сзппуку, совершается путем распарывания себе живота кинжалом. Помимо добровольного характера, бывали случаи, когда сеньер приказывал провинившемуся вассалу совершить над собой казнь путем харакири. Иногда, чтобы ускорить смерть, самурай назначал себе секунданта из числа близких друзей, который должен был мечом отрубить умирающему голову сразу после того, как тот надрезал себе живот. Феодальное общество в эпоху Токугава состояло из четырех сословий. Высшим сословием была знать, куда входили кугэ, придворные вельможи из ближайшего окружения императора, и военная знать — даимё. Следующим по рангу было служилое военное сословие — самурайство, а затем крестьяне и ремесленники. Четвертым сословием были куптты, ростовщики и другие представители торговой буржуазии. Хотя официально они считались более низким сословием, чем даже крестьяне, и у них было еще меньше прав, на деле нередко богатые купцы пользовались немалым могуществом и оказывали политическое влияние через задолжавших им самураев и даже некоторых даимё. Вне сословий находилась бесправная каста эта, или хинин (дословно «нечеловек»); в нее входили так называемые презренные профессии: актеры, мясники, кожевники и др. На протяжении XVT—XVTT вв., несмотря на непрекращающиеся феодальные смуты, в Японии шло довольно быстрое развитие производительных сил: развивались различные ремесла (фарфоровое, шелкоткапкое, лаковое и др.)> строились города, усиливалась внутренняя торговля» 55 Народы Восточной Азии 865
В городах вырастают крупные торгово-ростовщические дома, развивается торговая буржуазия. В середине XVI в. г. Сакаи даже создал городское республиканское самоуправление наподобие вольных городов Европы. Однако купеческая республика в Сакаи была в конце XVI в. подавлена правительством Хидэёси. Товарно-денежные отношения проникают и в деревню, что еще больше усиливает роль купцов и ростовщиков, которые получали на откуп у феодалов сбор налогов с населения: это еще более ухудшило положение крестьян. В токугавской Японии почти ежегодно происходили вооруженные восстания и отдельные выступления крестьян. Одновременно учащаются бунты городского трудового населения, направленные против спекуляции рисом, обесценивания денег и лихоимства чиновников и ростовщиков. К середине XVIII в. в Японии развивается мануфактурное производство. Складываются центры, специализирующиеся на отдельных видах продукции. Так, район Ёнедзава был центром производства гончарных изделий, Тоса — бумажного производства, Никахама — производства тканей (крепа), Кодзуко — шелкоткацкого производства, Овари — фарфоровых изделий. Но несмотря на это, Япония до середины XIX в. оставалась отсталой феодальной страной. Торговля с другими странами была незначительна. Феодальное правительство, стремясь сохранить существующий порядок, строго запрещало сношения с иностранцами. Лишь в 1853 г. США первыми из капиталистических стран путем угроз и шантажа навязали Японии неравноправный договор, вслед за которым последовал ряд таких же неравноправных договоров с Англией (1854 г.), Россией (1855 г.), Голландией (1856 г.) и др. В Японию устремились дешевые иностранные товары, что привело к упадку японского ремесла и мануфактурного производства. Американские, английские и другие колонизаторы бесцеремонно грабили страну, выкачивая из нее ценные металлы. Все это обострило экономический и политический кризис в стране и ускорило взрыв внутренних социальных противоречий. В 1867—1868 гг. в Японии произошла буржуазная революция, получившая название «революции Мэйдзи». Ей предшествовали многочисленные восстания крестьянства и городской бедноты, окончательно расшатавшие власть сегуна. Используя эти силы, торгово-промышленная буржуазия и главным образом те связанные с ней круги самурайства, которые к этому времени утратили свои былые связи с даимё, свергли диктатуру сегуна, заставили даимё отказаться от своих феодальных прав и признать частную собственность на землю за ее фактическими владельцами, которыми к этому времени были самураи или ростовщики. Вся полнота власти в стране была передана императорскому правительству, которое стало выразителем классовых интересов новых обуржуазившихся помещиков и торгово-промышленной буржуазии. Массы трудящихся не добились никакого существенного улучшения своего положения. С развитием капитализма в Японии укреплялось экономическое единство страны, что стимулировало завершение формирования буржуазной нации на базе японской народности. Становление японской нации происходило в условиях, когда экономическая и политическая зависимость страны от иностранных держав ощущалась весьма болезненно всеми слоями населения, что прежде всего выражалось в стремлении японского народа к ликвидации неравноправных договоров. Господствующие классы Японии сумели использовать ненависть масс к чужеземным поработителям в своекорыстных 866
целях, чтобы упрочить свое собственное господство, приложили немалые усилия, чтобы привить японскому народу дух воинствующего шовинизма. Для этого использовалась идеология бусидо, объявленная «душой Японии» (Ямато-дамасии), а также реформированный, обожествляющий императора синтоизм, который с позиции второстепенной, подчиненной буддизму и конфуцианству религии перешел на положение господствующей, официальной, обязательной для каждого верноподданного веры. Все это имело целью упрочить абсолютистский монархический строй, подготовить почву для агрессии самой Японии против других стран в целях колониальных захватов. Еще в 1876 г., сама не успев освободиться от неравноправных договоров, Япония навязывает подобный договор Корее. Одновременно делается первая попытка захватить о. Тайвань. В 1894 г. Япония нападает на Китай и отторгает от него острова Тайвань и Пэнхуледао. Борьба за влияние в Корее между Россией и Японией кончается тем, что Япония нападает на Россию, захватывает в 1904—1905 гг. половину Сахалина, занимает и п-ов Ляодун, а в Корее окончательно устанавливает свое господство. Бурный рост японского капитализма в конце XIX и начале XX в. сопровождается резким обострением классовых противоречий, формированием буржуазных партий, развитием рабочего и крестьянского движения. В 1898 г. Сэн Катаяма — впоследствии вождь японских коммунистов — стал издавать журнал «Рабочий мир» и организовал Общество по изучению социализма. В период первой мировой войны и вслед за ней, воспользовавшись тем, что у ее европейских соперников на Дальнем Востоке были связаны руки, Япония заставила признать свои претензии на опеку захваченных ею германских владений в Микронезии, а также существенно укрепила свои политические и экономические позиции в Китае, основав крупные текстильные фабрики в Шанхае и Циндао. Резко увеличился вывоз японских товаров на азиатские рынки. В то же время внутренняя обстановка Японии этого периода характеризуется еще большим обострением классовых противоречий. Большое влияние на классовое самосознание японских трудящихся оказала Великая Октябрьская социалистическая революция. Немалую роль сыграл и разгром Красной Армией войск японских интервентов в Сибири. Летом 1918 г. по всей стране вспыхнули так называемые рисовые бунты, в которых приняли участие миллионы трудящихся: рабочие, крестьяне, ремесленники, а также городская мелкая буржуазия. В глубоком подполье из давно существовавших отдельных групп в 1922 г. была создана Японская коммунистическая партия, которая возглавила антивоенную борьбу и призывала трудящиеся массы Японии к созданию единого фронта. В 1931 г. японские войска вторглись в Северный Китай, оккупировали всю Маньчжурию и часть Внутренней Монголии и создали на захваченных территориях марионеточное государство Маньчжоу-Го. Оккупация Маньчжурии сопровождалась ростом шовинистических, реакционных, фашистских организаций в Японии, инспирируемых и используемых отдельными группами монополистического капитала. В 1937 г. при поощрении американских и английских правящих кругов японские империалисты возобновили агрессию против Китая и оккупировали значительную его часть. В 1938 г. японская военщина организовала провокацию против СССР в районе оз. Хасан, но потерпела полный провал. В 1939 г. она предпри- 867 55*
няла попытку вторгнуться в МНР у р. Халхин-Гола, но тоже была разбита монгольской армией, действовавшей совместно с советскими войсками, пришедшими на помощь МНР. В 1940 г. японское правительство заключило договор о военном союзе с Германией и Италией. Одновременрю оно ввело фашистские порядки в стране, установив так называемую новую политическую структуру. Были распущены политические партии, профсоюзы, крестьянские союзы. Японское правительство создало фашистскую организацию — Общество помощи трону. Во второй мировой войне Япония выступила в союзе с фашистской Германией и оккупировала почти всю Юго-Восточную Азию и ряд островов на Тихом океане. Однако удержать в своих руках эти громадные территории было не по силам японскому империализму. Уже с середины 1943 г. японское наступление было остановлено. Конец войны ознаменовался варварским актом американского командования, которое нанесло по городам Хиросима и Нагасаки атомные удары. Надо отметить, что в них не было никакой стратегической необходимости, ибо именно в это время в войну против Японии включился Советский Союз и дальнейшее сопротивление стало немыслимым. Именно выступление СССР вынудило Японию капитулировать и тем самым предотвратило дальнейшие разрушения и жертвы. 2 сентября 1945 г. была подписана безоговорочная капитуляция Японии, которая лишила ее всех колониальных владений. Территория Японии была оккупирована американскими войсками. Оккупация фактически сохранилась и после заключения в 1951 г. в Сан-Франциско японо-американского договора, по которому США получили право строить и содержать неограниченное время в Японии и поблизости от нее сухопутные, военно-воздушные и военно-морские базы — оплот реакции на Дальнем Востоке. С другой стороны, разгром империалистической Японии вызвал к- жизни демократические силы японского народа. Коммунистическая партия Японии, работавшая до октября 1945 г. в подполье, вышла из подполья и вновь возглавила борьбу японских трудящихся. До своей капитуляции Япония, несмотря на существование конституции и парламента, фактически была .неограниченной монархией. В 1946 г. была принята новая конституция. По этой конституции права парламента расширены, гарантируется ряд буржуазно-демократических свобод. Во главе государства по-прежнему остается император, провозглашенный конституцией «символом единства Японского государства и народа». В двухпалатном японском парламенте в послевоенные годы большинство мест распределялось между двумя крупнейшими политическими партиями страны. Одна из них — консервативная — в разные годы выступала под разными названиями: либеральной, демократической, либерально-демократической. Другая партия — социалистическая. Обе они не являются едиными, а состоят из ряда фракций, которые то выделяются в отдельные партии, то вновь объединяются. Однако в целом формирование кабинета достаточно четко зависит от соотношения сил между этими двумя основными партиями. Ныне действующая конституция, принятая взамен старой конституции 1889 г., содержит по сравнению с ней ряд важных в пределах буржуазного строя положений прогрессивного порядка: ограничены плава императора, расширена компетенция парламента, предоставлены избирательные права женщинам. Особое место в конституции занимает статья 9, 868
согласно которой Япопия навсегда отказывается от войны как средства разрешения международных споров. Эти прогрессивные положения, припятые сразу после поражения империалистической Японии под давлением демократических сил, в настоящее время стали тормозом на пути реакционных кругов, стремящихся к перевооружению и ликвидации демократических свобод. Поэтому японская реакция ведет ожесточенную борьбу за пересмотр конституции. Но следует отметить, что и без этого для японской действительности характерен большой разрыв между прогрессивным законодательством и фактическим положением вещей: реакционные эксплуататорские круги, используя темноту и отсталость значительной части трудящихся, консервируют многочисленные пережитки феодального средневековья. В частности, несмотря на формальную отмену в новейшее время сословных и кастовых различий, на деле до сих пор пережитки сословных делений и связанная с ними феодальная идеология продолжают играть некоторую роль. Так, например, фактически до сих пор этаг живущие особыми поселками, находятся в положешш отверженных. Теоретически человек из сословия эта может покинуть свой поселок, переехать в другой город и затеряться там среди других пролетариев — юридических препятствий для этого нет. Фактически же боязнь потерять свою жалкую лачугу, свой, пусть мизерный, но привычный заработок кожевника, страх бойкота в случае разоблачения, внушавшаяся из поколения в поколение уверенность в своей неполноценности мешают большинству из них пойти на такой шаг. Сходными причинами — боязнью осуждения и бойкота со стороны консервативных родственников, знакомых, соседей, внушенным с малолетства уважением к вековым традициям, отчасти влиянием духовенства — объясняется сохранение других пережитков средневековья в жизни многих слоев японского народа. Самурайская рыцарская мораль бусидо, искусственно культивировавшаяся в империалистической Японии, и сейчас воспевается идеологами реакции как «основа японского национального характера». Эта пропаганда тоже играет известную роль в сохранении феодальных пережитков. Борьба с этими пережитками и с заинтересованными в их сохранении силами наряду с борьбой против политической реакции является залогом лучшего будущего японского народа, важной задачей его прогрессивных кругов. ОБЗОР ХОЗЯЙСТВА Япония — высокоразвитая капиталистическая, индустриально-аграрная страна. Для состава ее самодеятельного населения, помимо лиц, занятых в сельском хозяйстве и промышленности, характерен весьма высокий процент лиц, занятых в торговле, в обслуживающих видах деятельности, в домашнем услужении и т. д. Хозяйству Японии свойственна резкая зависимость промышленности от иностранного сырья и от внешних рынков сбыта. Характерной чертой японской экономики всегда была узость внутреннего рынка, обусловленная низким уровнем жизни народа. π В короткий для капиталистического государства ромышленность ^^ ^ Японии развились современные отрасли промышленности — машиностроение, производство точных приборов и оптики, химическая, нефтяная промышленность и др. В связи с бедностью Японии полезными ископаемыми и ограниченностью земельных площадей под техническими культурами большинство 869
промышленных предприятий работает на привозном сырье. Зато благодаря обилию гидроэнергии развились такие энергоемкие производства, как электрометаллургия, электрохимия и др. Крупнейшие гидроэлектростанции находятся в горах центрального Хонсю, сравнительно близко от важнейших промышленных центров страны. Кроме того, в Японии имеется большое число мелких гидроэлектростанций на маленьких горных реках. Благодаря тому, что Япония обладает в избытке дешевой энергией, почти все деревни Японии имеют электрическое освещение. В последние годы наблюдается некоторый рост электрификации быта. Металлургия, металлообработка, машиностроение, химическая промышленность в довоенной Японии развивались прежде всего в плане подготовки к завоевательным войнам. Военные цели и сейчас не чужды японской тяжелой промышленности, но не могут уже считаться основным ее содержанием. Конкуренция со стороны продукции японской тяжелой промышленности на мировых рынках становится все заметнее. Текстильная промышленность издавна занимала ведущее место в японской промышленности, но во время второй мировой войны и после нее она была оттеснена на второй план тяжелой, в частности военной, промышленностью. Особенно большую роль играют производство синтетического волокна и хлопчатобумажная промышленность, работающая на привозном хлопке (из США и Индии). Япония до второй мировой войны была крупнейшим в мире экспортером хлопчатобумажных тканей и, несмотря на урон, нанесенный войной, к 1955 г. вернула себе эти утраченные было позиции. Восстановление японской промышленности после войны было произведено ценой частичной потери экономической независимости, путем уступок монополистическому капиталу США. Японские фирмы тесно связаны с американскими не только через капиталовложения, но и в области стандартов, лицензий, технологии. Для японской промышленности характерна высокая степень концентрации капитала и промышленных предприятий в руках отдельных крупных монополий (дзайбацу), сочетающаяся со значительным удельным весом мелких предприятий кустарного и полукустарного типа, составляющих 4/5 общего числа предприятий Японии. Зачастую эти мелкие предприятия тесно связаны с предприятиями монополий, производят для них детали и полуфабрикаты и полностью от них зависят. В Японии широкое распространение, особенно после войны, получила капиталистическая эксплуатация надомников. Современная капиталистическая работа на дому является придатком к крупной машинной индустрии и этим также отличается от прежних домашних промыслов крестьянских хозяйств. Значительная часть населения сельских районов, прилегающих к большим промышленным городам — Токио, Осака, Нагоя и др., — занята на дому выполнением заказов крупных фабрик. Заказы выполняются в виде несложных операций, в основном вручную. Надомники, как правило, производят не законченные изделия, а какую-либо отдельную деталь или выполняют какой-либо этап в обработке материала, например крашение ткани. Эксплуатация этой категории рабочих в Японии приобрела самые жестокие формы. Между крупной компанией и работающими на дому существует ряд посредников — агентов, которые раздают материал, устанавливают расценки на работу и т. п. На надомников не распространяется фабричное законодательство (законы о профсоюзах, рабочем дне и неделе, трудовых нормах, страховании и т. д.). Эксплуатируя крайне дешевый труд надомников, которые распылены и раздроблены, капиталисты сохраняют и всячески поддерживают среди этой части рабочих Японии пережитки феодальных отношений и патернализма. 870
По размерам национального дохода на душу населения Япония после войны ближе к уровню отсталых, колониальных и зависимых стран, а не таких развитых индустриальных стран, как США или ФРГ, Франция и др. Японские предприниматели прибегают к различным средствам для снижения зарплаты: они делят зарплату рабочих на основную и спецвыплаты (до 15%), которые определяются самими нанимателями; увеличивают число неоплачиваемых выходных дней; постоянных рабочих переводят на положение временных, зарплата которых на 20—30% ниже, и, кроме того, они в случае увольнения не получают выходного пособия; снижают оплату сверхурочных часов, расценки сдельных работ, повышают нормы выработки и т. п. Реальная заработная плата рабочих падает по мере роста цен и налогов. Налоги поглощают примерно одну треть семейного бюджета. Значительная часть зарплаты уходит на оплату жилья. Особенно тяжело положение трудящихся женщин. Их используют на низкооплачиваемой, подсобной и неквалифицированной работе. Женщинам становится все труднее найти работу. Заработная плата женщин не достигает и половины заработной платы мужчин той же профессии. Между тем в Японии около 26% наемной армии труда составляют женщины и около 12% — дети. Рост безработицы усугубляет тяжелое положение трудящихся и одновременно дает возможность капиталистам использовать дешевый труд временных рабочих, на которых не распространяется трудовое законодательство. В Японии до сих пор во многом сохранились следы средневековой цеховщины. В строительных и других работах практикуется система подрядов, которые сдаются отдельным подрядчикам-старостам, самостоятельно вербующим артель рабочих, над которыми они являются непосредственными хозяевами. Капиталистическая система эксплуатации японского пролетариата носит своеобразный характер и содержит элементы докапиталистических патерналистских форм. В Японии применяется система практически обязательных общежитий при фабриках, заводах. Живут работницы в общеяштии при фабрике, кормятся в фабричной столовой, необходимые вещи покупают в фабричной лавке. Заработная плата работницам на руки часто выдается не полностью, часть ее отсылается девушкой непосредственно в деревню родителям, другая часть идет в погашение кредита работницы в лавке, столовой и т. д., кое-что отчисляется в «пенсионный фонд» работницы. В подавляющем большинстве крестьянские девушки идут на фабрики для того, чтобы помочь семье и для того, чтобы скопить немного денег для выхода замуж. Проработав 2—3 года в промышленности, такая работница либо уезжает обратно в свою деревню, либо выходит замуж. Наличие в среде японского пролетариата значительной прослойки недавних выходцев из крестьянства, лиц, временно оставивших деревню, поддерживающих экономические связи с оставшимися там семьями, является одним из факторов, влияющих на тесную связь рабочего и крестьянского движения в Японии. Эта связь проявляется не только в сотрудничестве рабочих и крестьянских организаций, но и в стихийной форме, в помощи крестьян продуктами сельского хозяйства бастующим рабочим и т. д. В свою очередь рабочие остро реагируют на все события, происходящие в деревне. Японское профсоюзное движение до войны было очень слабым (немного более 6% всех рабочих и служащих входило в профсоюзы). В на- 871
Рис. 155. Японские железнодорожники в рядах демонстрантов. стоящее время в Японии насчитывается около 40 тыс. профсоюзов, в которые входит 36 % всех рабочих и служащих. В своей политической и экономической борьбе японский рабочий класс широко использует забастовочные методы. Забастовочное движение в Японии отличается большим размахом, гибкостью и своеобразием форм, включающих забастовки-голодовки, пикетирование с отказом от сна, «итальянскую забастовку» — предельное замедление работы и т. д. До второй мировой войны в аграрных отноше- Сельское хозяйство ниях Японии основными фигурами были помещик, часто живущий в городе, вдали от своих владений, и крестьянин-арендатор. Это положение изменилось в результате аграрной реформы 1947—1949 гг., которая практически положила конец старой системе помещичьего землевладения. Сдаваемый в аренду земельный фонд сократился в несколько раз, число арендаторов сократилось с 57 до 24%, а число собственников выросло вдвое. Но большинство крестьянства — беднота — получило от реформы очень мало; выиграли от нее лишь крупные арендаторы, скупившие большие участки земли, большие, разумеется, по японским масштабам, rim нередко собственник 3 га поливной земли — уже кулак или помещик. Исключение составляет о. Хоккайдо, где имеются действительно крупные фермеры-капиталисты. Малоземелье осталось бичом японского крестьянства и после реформы, но зато сильно увеличилась прослойка кулачества, элементы капитализма стали преобладающими в сельском хозяйстве страны. Кроме малоземелья, крестьянство страдает от государственных и местных налогов. Многие крестьяне, не выдерживая налогового бремени, порвав с сельским хозяйством, уходят в город. Тяжелое положение крестьянства еще более усугубляется частой реквизицией крестьянских земель в связи со строительством аэродромов и других военных сооружений, осуществляемым американскими оккупационными войсками. Борьба против американских военных баз составляет важную часть всей экономической и политической борьбы японского крестьянства. 872
Крестьянское движение в Японии значительно окрепло за последние годы. В Японии наблюдаются громадный рост аграрного перенаселения и скрытая безработица, которые в японской деревне проявляются в своеобразной форме «проблемы вторых и третьих сыновей». Для того чтобы не раздробить вконец свое карликовое хозяйство, японский крестьянин передает его старшему сыну. Все остальные дети в семье становятся лишними. Они переходят на положение батраков, нанимаются за нищенскую плату на окрестные предприятия, работают поденно за гроши. Задавленные нуждой, крестьяне нередко вынуждены массами покидать родные деревни и уходить в города, где лишь наиболее удачливые из них устраиваются на постоянную работу, другие жа [тополняют ряды люмпен-пролетариев, бездомных и жителей трущоб. Переселение из деревень в города происходит в огромных масштабах. Только в 1961 г. в города переселилось 762 тыс. сельских жителей, а 1963 г. — 520 тыс. В сельских районах, примыкающих к большим городам, почти в каждой крестьянской семье кто-нибудь из ее членов является промышленным рабочим и, проживая в селе, каждый день ездит на работу в город. Земледелие в Японии является основной отраслью сельского хозяйства. Под обработкой находится всего 6 млн га, т. е. 16% всей площадж страны. Японское земледелие отличается чрезвычайной интенсивностью при отсталых методах ведения хозяйства. Интенсификация японского земледелия достигается в результате огромной затраты ручного труда на единицу площади. В Японии широко распространены террасовые поля, расположенные на склонах холмов, в виде многоярусных террас-уступов. Устройство террас под посевы риса требует особенно больших затрат труда, так как поверхность каждого поля должна быть горизонтально ровной, чтобы его можно было равномерно затопить, т. е. чтобы толщина слоя воды в каждой точке поля была примерно одинакова. Японское земледелие требует внесения большого количества удобрения. Старыми традиционными удобрениями являются фекальные (экскременты, навоз). Обычно различные отбросы сваливаются в неглубокую цементную цистерну, где при добавлении воды вся масса постепенно разлагается. Японский крестьянин старается не столько удобрить почву, сколько подкормить растение, поэтому крестьяне не разбрасывают удобрений по всему полю, а льют их раствор под растение. Еще более распространены химические удобрения, бобовые жмыхи, рыбные туки. Основной культурой является рис. Благодаря высоким урожаям страна почти не нуждается в привозном рисе. Под рисом занято 56% всей обрабатываемой площади. Весной, в апреле, рисовую рассаду выра- пщвают на грядах, а затем ранним летом пересаживают на поля, затопленные водой. Урожай убирают в конце октября и в ноябре. Распространение выращивания риса рассадой объясняется отчасти тем, что на многих рисовых полях еще дозревают озимые посевы (пшеница, ячмень, сурепка, бобовые растения). На большей части территории Японии возможен сбор двух урожаев разных культур в год. Только в Северной Японии вследствие короткого вегетационного периода второй осенний сев вспомогательных культур на рисовых полях обычно невозможен, зато на крайнем юге удается в год снимать по два урожая риса. Зерновые: просо, пшеница, ячмень — дают хорошие урожаи и на богаре, но суходольное земледелие играет в Японии второстепенную роль, несмотря на то что в стране достаточно земель, годных для этого. Как показывает специальное обследование Министерства сельского хозяйства, обрабатываемая площадь в стране могла бы быть удвоена при 873
Рис. 156. 1 — прополка поля; 2 — обработка поля ямса моторной фрезой. определенных капитальных затратах на освоение пустошей и мелиоративные мероприятия. Следующее место после риса по своему значению в питании населения занимают овощи и бобовые культуры. Из овощей наибольшее распространение имеют батат, картофель, редька (один из важнейших продуктов питания японского крестьянина), репа. 874
Рис. 157. 1 — посадка рассады риса; 2 — сельская местность в префектуре Кагава (о. Сикоку)
Из плодовых растений распространены апельсины и другие цитрусовые, яблоки, хурма, японские груши, виноград, сливы и персики. Техни веские культуры не играют особенно большой роли. Самая распространенная техническая культура — табак, затем следуют сурепка, масло которой идет в пищу и на технические цели, лен, конопля, дающая пеньку и масло, персидская ромашка, мята, тутовое дерево. Широко распространена культура чая. В Японии почти не выращивается хлопок, в котором так нуждается японская текстильная промышленность. Японский крестьянин для обработки земли и уборки урожая, а также и других сельскохозяйственных процессов пользуется несложными сельскохозяйственными орудиями. Деревянное рало (суки), мотыга (кува), которыми пользовались сотни лет тому назад, до сих пор являются распространенными орудиями. Однако далеко не каждый может содержать тягловое животное — корову или вола, да и карликовый размер самих земельных участков приводит к тому, что плуг употребляется не всеми, и практически в Японии преобладают мотыжные методы возделывания земли. Разумеется, эти методы носят вторичный характер и не могут считаться настоящим мотыжным земледелием, которое не знает плуга. Каждый японский крестьянин знает плуг, умеет с ним обращаться и пользовался бы им, если бы имел возможность. Японский крестьянин употребляет и более современные механизмы — молотилки, веялкиг помпы, моторные фрезы для рыхления почвы. Кроме того, в японской деревне встречаются машины для первичной обработки сельскохозяйственных продуктов: крупорушки, жернова различных типов. Однако машины находятся в руках зажиточных крестьян и используются ими для эксплуатации бедноты. Лишь немногие крестьяне продолжают пользоваться примитивными орудиями. Например, для обмолота зерна пользуются деревянным цепом, рабочая часть которого (било) состоит из нескольких перевязанных прутьев, вставленных с одного конца в держатель, прикрепленный к длинной ручке. Для провеивания риса нередко применяется простейшая веялка (утива), которая состоит из двух больших вееров, прикрепленных основанием к бамбуковой ручке. Рис, ссыпаемый с лотка, продувается потоком воздуха, получаемым при движении вееров. При таком способе веяния всегда работают два человека: один ссыпает зерно, другой приводит в движение веера. Для обрушивания и толченик зерна используются деревянные ступы. Для рисоводства требуются ирригационные работы: проведение каналов, создание водохранилищ и т. п.; это совершенно не под силу одному мелкому крестьянскому хозяйству. Поэтому крестьяне организуются в кооперативы по совместному использованию воды. В большинстве случаев кулаки захватывают главенство в таких кооперативах и используют распределение воды для еще большего закабаления трудового крестьянства. Для залива поля и перекачки воды используют насос. Насос при поливном рисосеянии является весьма полезным орудием, позволяющим регулировать орошение и орошать возвышенные места из нижерасположенных водоемов. Однако и это полезное и не столь дорогое орудие в крестьянском хозяйстве встречается не всегда. Оно нередко в беднейших хозяйствах заменяется водяным колесом, приводимым в движение ногами человека. Несмотря на малые размеры участков, структура большинства крестьянских хозяйств многоотраслевая или во всяком случае имеет большое число культур, каждой из которых, естественно, отводится совсем уже- 876
Рис. 158. Основные сельскохозяйственные орудия. 1 — сапка; 2 — мотыга фабричной работы (кува)\ з — лопата (дзёрэп); 4 —цеп. (парасаоУ, ·* — ручной плуг (каршуни); 6 — борона (умагуви); 7 — топор-секач для очистки деревьев от копы (оно); 8 — бамбуковые грабли (куматэ); 9 — старинная деревянная ступа с пестом; ю — старинная веерообразная веялка (утива); 11 — плетеный совок.
крошечный участок земли. Делается это в целях страховки: при плохом урожае или неблагоприятной рыночной конъюнктуре одного вида продукции убыток частично компенсируется другими видами. Помимо возделывания зерновых, кормовых, технических, огородных культур, японские крестьяне занимают часть своих участков под такие культуры, выращиваемые с товарной целью, как саженцы хвойных деревьев (закупаемые лесовосстановительными хозяйствами), декоративные цветы на срезку, трава для плетения циновок {татами). В горных районах занимаются грибоводством: поленья низкокачественных сортов дерева заражают спорами съедобного гриба (сиитакэ) и складывают их в затененные штабеля. С однажды зараженной поленницы можно собирать грибы в течение нескольких лет, пока дерево не сгнивает окончательно. Характерная черта японского сельского хозяйства — ничтожное количество скота. Основным рабочим скотом являются коровы и быки-волы. Местная японская корова дает так мало молока, что его едва хватает для вскармливания теленка. В то же время эта корова отличается силой, выносливостью и нетребовательностью в отношении пищи и помещения. Лошади как рабочий скот применяются у небольшой части крестьян, главным образом на Хоккайдо. Во многих крестьянских хозяйствах разводят свиней, реже овец, а также домашнюю птицу. В последние годы у части кулацких хозяйств в центре и на севере Японии стало распространяться товарное молочное животноводство с разведением европейских и американских пород скота. До второй мировой войны особо важное значение Шелководство и имело шелководство. Япония была крупнейшим промыслы ^ г J в мире экспортером шелка-сырца. Почти весь экспортный шелк направлялся в США. За время войны вывоз шелка из Японии прекратился, большая часть тутовых деревьев была вырублена и земля занята продовольственными культурами (продукция шелка- сырца перед войной составляла 43 тыс. τ в год, сейчас только 20 тыс. т). Это разорило массу крестьян-шелководов. Шелководство издавна было важным подсобным занятием японских крестьян. В тех хозяйствах, где этот промысел еще сохранился, культурой шелковицы и разведением гусениц шелкопряда занимаются женщины и дети, но размотку коконов крестьяне в настоящее время редко производят сами. Чаще их сдают на шелкоразмоточные предприятия, которые скупают коконы по низким ценам. В японской деревне издавна существует множество разнообразных мелких промыслов, основанных на семейном и отчасти наемном труде крестьян. Это художественное шелкоткачество, производство изделий из бамбука, соломы (корзины, шляпы), производство деревянной обуви (гэта), циновок, керамики и т. д. Рыболовный и морской промыслы играют исключительную роль в экономике Японии. Япония занимает по улову рыбы первое место в мире. Продукция морского промысла занимает в общем экспорте Японии видное место. Моря, окружающие Японию, богаты разнообразной морской фауной, свыше 400 видов рыбы либо идет в пищу, либо имеет другое товарное значение. В Японии различаются три основных вида рыболовства: речное, прибрежное и глубоководное. Прибрежное рыболовство осуществляется в основном рыбаками береговых поселков. Часто глава крестьянской семьи занимается рыболовством, а его жена и дети обрабатывают землю. 878
Рис. 159. Орудия и средства рыболовства. 1 — ловушка для карпов (цутаи); 2 — бамбуковая 8ападня для крабов (сокоугэ); 3 — сеть (ива- сисаси); 4 — кринка для ловли осьминогов (такоцубо); 5 — бамбуковая ловушка для ловли форелей (угэ); 6 7 — лодка с черпаком для собирания раковин (каимаки-гёсэн)
Техника прибрежного рыболовства чрезвычайно разнообразна, насчитывается свыше ста *всевозможных приемов лова. Наиболее распространенными орудиями лова являются различные сети, мережи, верши. Прибрежным рыболовством занимаются круглый год. Чтобы предохранить рыбу от порчи, ее вялят и солят, кроме того, часть рыбы перерабатывается на удобрение (изготовление туков); из печени трески вырабатывается жир. В прибрежном рыболовстве распространены мелкое предпринимательство, эксплуатация рыбаками — владельцами лодок и сетей своих более бедных односельчан путем организации артелей, где улов распределяется с выделением паев за лодку, сеть, мотор. Речное рыболовство еще более раздроблено, оно ведется крестьянами или рыбаками-одиночками. В нем сохраняются в виде пережитков архаичные народные методы — отравление водоемов, использование привязанных к лодке на длинном шнурке бакланов-рыболовов и др. Глубоководное рыболовство и китобойный промысел ведутся на средства крупных капиталистов с помощью современного, хорошо оснащенного флота. Довольно важное место в морском промысле занимает и сбор съедобных водорослей, который производится примитивными орудиями — баграми — с маленьких лодок. Одним из наиболее своеобразных и хорошо известных морских промыслов Японии является добыча жемчуга. В Японии имеются специальные морские заповедники, в которых искусственно стимулируют рост жемчуга в жемчужницах, для этого вылавливают устрицу и при помощи тонкой операции вводят кусочек инородной ткани, после чего устрицу опять опускают в море. Спустя два-три года при благоприятных условиях в ней образуется жемчужина. При таком разнообразии видов морского промысла и громадной по сравнению с площадью страны протяженностью береговой линии неудивительно, что море в Японии кормит многие миллионы людей. От него целиком зависят жители множества рыбацких поселков, рабочие-китобои, краболовы, в значительной степени и крестьяне прибрежных деревень. π Главное место в японском импорте занимает Торговля γ γ ввоз нефти и нефтепродуктов, каучука, металлоруд и металлов, Япония вынуждена импортировать и продовольственные товары. Япония ввозит 60% необходимой ей пшеницы, 80% сои, почти 100% сахара, 75% соли и др. Важнейшая статья японского экспорта — металлоизделия и машины, затем идут текстильные товары, главным образом хлопчатобумажные ткани и ткани из искусственного шелка. После второй мировой войны и последовавших за ней событий Япония оказалась оторванной от значительной части своих традиционных рынков. Из-за оказываемого различными путями нажима монополий США Япония вынуждена покупать импортные товары не там, где ей выгодно, э там, где указывают американские монополии, по ценам выше мировых. Это часто приводит к неблагоприятному торговому балансу, который с трудом покрывается доходами от фрахта японских судов, туризма и т. д. Однако благодаря дешевизне рабочей силы в Японии продукция ее промышленности сохраняет большую конкурентоспособность на мировом рынке, зачастую наступая на экспортные позиции европейских и американских фирм. Транспорт ^ Японии имеется довольно развитая, частично электрифицированная, преимущественно одноколейная железнодорожная сеть. Островной и горный характер страны обу- 880
словливает большое число мостов, паромных морских переправ, тоннелей, проходящих через горы и даже под морскими проливами между островами. Немаловажное значение имеет для Японии и морской транспорт, как каботажный, так и дальнего плавания. Речное судоходство, осуществляемое в основном небольшими моторными баркасами, не играет существенной роли. По общему тоннажу торгового флота Япония занимала перед второй мировой войной третье место в мире. В результате войны и капитуляции флот сократился более чем в 5 раз, но последующий быстрый рост привел к тому, что тоннаж его достигает 9 млн т. Автомобильный транспорт в Японии высоко развит. Наряду с мощными грузовыми автомобилями в Японии выпускаются в большом числе микролитражные легковые машины, трехколесные сверхлегкие грузовики. И в городе, и в деревне очень популярен велосипед. В первые годы после войны трехколесные педикебы — велорикши с сиденьем для пассажира — почти везде вытеснили старинные рикши-одноколки, в которые впрягался человек. Однако в последнее время то и другое распространено мало и используется в основном лишь падкими на «экзотику» туристами. Пассажирский транспорт, как морской, так и железнодорожный, имеет в Японии деление на два класса. Несмотря на значительные расстояния, спальные вагоны мало распространены и очень дороги. Пассажирские вагоны оборудованы в^ основном креслами для сидения, снабженными нередко подвижной или откидной спинкой, а также подножками для ног; эти подножки обиты тем же материалом, что и кресла, поскольку японцы привыкли сидеть, сняв обувь. На пассажирских судах пассажирские палубы и твиндеки второго класса имеют несколько проходов, основное же пространство занято несколько приподнятыми и огороженными барьером отделениями, пол которых обит таким же плюшем, как кресла, или застлан циновкой. В таких отделениях по нескольку десятков пассажиров располагаются и сидя, и лежа, оставив обувь в проходах. В густонаселенных индустриальных районах Японии большое значение для трудящихся имеют пригородные поезда, междугородные трамваи, троллейбусы и автобусы. В Токио, Осака и Нагоя имеется метро. Вместе с тем для транспортировки небольших грузов до сих пор широко применяется мускульная сила человека — в крестьянских хозяйствах используются тележки, в которые впрягается человек; такие тележки прицепляются и к велосипедам. Распространена переноска грузов на коромысле или на спине вьюком. МАТЕРИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА п В административном отношении Япония делится на префектуры (кэн), общим числом около 50. К префектурам приравнены городские округа Токио, Осака и Киото, а о. Хоккайдо выделен в особую область. Следующая ступень деления ранее была представлена в префектурах уездами. Ныне префектуры непосредственно делятся на города и деревни. Муниципальные органы управления везде выборные. Старинные японские города, сложившиеся вокруг феодальных замков, имеют в центре четкую прямоугольную планировку, сохранившуюся со средних веков. Окраины же обычно разрастались стихийно и лишены какого-либо плана. Крупнейшие города, такие, как Токио, являют собой 56 Народы Восточной Азии 881
причудливую смесь современных кварталов и магистралей, зеленых массивов и запутанной паутины безымянных улочек, оставшихся от когда-τσ поглощенных городом деревень. Здесь, на этих окраинах, можно найти кое-где огород или даже крошечное рисовое поле, чудом уцелевшие между оживленной магистралью и заводскими корпусами. Заводские установки, громадные резервуары газа, высоковольтные линии находятся рядом с жилыми кварталами, без всякой «зоны безопасности» между ними. Прибрежные районы сплошь заняты портовыми и фабричными строениями, часто стоящими на искусственно насыпанных площадках; каналы разделяют их, а мосты соединяют. Среди хаотического скопления маленьких домиков, отделенных заборами от узких и извилистых улиц, кое-где подымаются четко спланированные кварталы стандартных новых зданий; на холмах, в тени деревьев, стоят небольшие храмы. К центру города ведут сравнительно узкие магистральные проезды,, на разных уровнях пересекающиеся и переплетающиеся с автомобильными шоссе на эстакадах, с пригородными линиями железных дорог. Чем ближе к центру, тем гуще на обеих сторонах магистрали начинают тесниться лавки, магазины, столовые. Они же заполняют и прилегающие переулки, часть которых бывает перекрыта прозрачной крышей и превратилась в торговые пассажи. Но за ними, в недрах кварталов, видны обычные жилые дома, не отличающиеся от окраинных. Прямые улицы центра во всех городах имеют наиболее европеизированный облик. Прямоугольные, образованные из плоскостей стекла и камня здания вмещают конторы бесчисленных компаний, гостиницы, зрелищные предприятия — иногда все это сочетается в одном и том же здании. Черты дальневосточной архитектуры выступают здесь лишь изредка в виде стилизации. Наряду со средними и крупными городами, среди которых Токиа является крупнейшим в Азии и, пожалуй, во всем мире, в Японии имеется большое количество мелких городков и местечек. Именно на них приходится большая часть городского населения страны. Население таких местечек состоит из ремесленников, занятых обычно каким-нибудь одним кустарным промыслом; часто этот промысел специфичен для данного городка и больше нигде не встречается, например производство какого- либо вида игрушек или посуды. Иногда большинство жителей — рабочие какого-либо одного большого предприятия. Многие местечки — это курортные городки с целебными горячими источниками, которые при вулканической природе Японских островов имеются почти везде и пользуются большой популярностью у всех слоев населения. Так или иначе, почти каждое местечко имеет свою четко выраженную специфику, свои интересы, свой ритм жизни. Однако внешне они очень похожи одно на другое. Здесь преобладает традиционная архитектура, лишь изредка можно встретить административное здание в западном стиле. Главная улица совпадает с проходящей через город дорогой. По обеим сторонам ее дома в нижних этажах почти лишены стен, и содержимое лавок едва не вываливается на улицу. Остальные проезды настолько узки, что автомобили разъезжаются на них только посредством сложных маневров. В окрестностях крупных городов эти небольшие местечки практически полностью сливаются с ними, а их специфика исчезает. Большинство крестьян живет в деревенских поселках. Наиболее распространен линейный тип поселков с одной улицей, на которой дома расположены по одной или по обеим сторонам дороги. Но встречаются также поселки разбросного или кустового типа, которые развились в пределах древних поселений родственных групп. Последние 882
о « о « о Р< о Рн о со I 56*
Рис. 161. Порт местного значения в г. Маругамэ (о. Сикоку). часто имеют хаотическую планировку. На Хоккайдо распространен хуторской тип поселений. Самая мелкая административная единица — это деревня (мура), которая состоит из нескольких поселков (бураку). Современная структура деревни была искусственно создана в 90-х годах прошлого столетия с целью усиления контроля правительства над населением. В деревне имеется центральный бураку, где находится магазин, «якуба» (местное управление), полицейский пост, почта, школа, храм, общественный зал (коминкан), сельскохозяйственный сбытовой кооператив. Центром административной деятельности в мура является якуба — муниципалитет, обычно размещающийся в двухэтажном деревянном здании. Штат его состоит из выборного старосты (сонте), его помощника, секретарей и посыльных. Еще сравнительно недавно большинство жителей бураку являлось уроженцами этого места. Однако жен обычно брали из других бураку или даже из других деревень. В настоящее время бураку пользуются меньшей независимостью и менее изолированны, чем прежде. Проникновение торговли и развитие промышленности в деревне изменили состав бураку. Сейчас почти в каждом бураку наряду с крестьянами проживают торговцы, чиновники, рабочие, каждый день уезжающие на работу в соседний город, и в некоторых бураку их число превышает количество крестьян. Традиционные отношения заменяются новыми; так, при постройке дома вместо системы соседской помощи стали применять наем рабочих, родственные отношения заменяются капиталистическими. Однако до сих пор жители бураку сообща совершают некоторые общественные обряды — похороны, празднества и др., — выполняют государственные повинности (строительство и ремонт дорог, мостов и т. д.). Во главе бураку стоит староста (нусидори), который выбирается обычно из числа наиболее зажиточных сельчан. Наиболее типичный японский дом представляет Жилище * „ * л. собой легкое каркасное строение, иногда без фундамента. Вертикальные столбы каркаса не врываются в землю, а ставятся, для предохранения от подтаивания, на плоские камни — базы. Нижний венец каркаса дома и переводы, на которых настилается пол, устраиваются примерно на полметра—метр выше земли, отчего жилище напоминает по своему типу свайные тропические постройки. Крыши двухскатные или четырехскатные, с невысокими гребнями, обычно крыты соломой или черепицей, с замысловатой фигурной накладкой на коньке: иногда они делаются с выгнутыми кверху краями. Широкий свес крыши выступает больше чем на метр, защищая комнаты от дождя и солнца. Только часть стен дома — обычно торцовые — делается неподвижной, 884
Рпс. 162. Улица в г. Нара. остальные, особенно те, которые обращены на юг, состоят из сёдзи — легких раздвижных рам, оклеенных прозрачной бумагой, которые легко скользят по верхним и нижним пазам. На ночь и зимой раздвижные части стен снаружи закрываются приставными деревянными ставнями, которые днем хранятся отдельно, в особых, вделанных в стены ящиках. Нераздвижные части дощатых стен часто обмазываются несколько раз глиной, в которую для связи подбавляют измельченную рисовую солому, и иногда белятся. Дома в плане прямоугольной формы, обычно они невелики по размерам (20—25 м2), трехкомнатные. В Японии распространены, хотя и в меньшем числе, двухэтажные постройки. По внешнему виду строений легко узнать степень достатка хозяина. Двухэтажные постройки, крытые черепицей, принадлежат торговцам и другим богатым горожанам. Дома их огораживаются высоким каменным забором или плотной, аккуратно подстриженной стеной зелени в рост человека. Двухэтажные постройки со многими элементами европейской архитектуры характерны для хуторов Хоккайдо. Во дворе или по его периметру располагаются сараи, хлев, а также кура — солидная двухэтажная постройка с почти глухими каменными или глинобитными стенами, служащая кладовой для запасной утвари и предохраняющая ее от пожаров. В отдельной пристройке часто помещается ванна. Старинная японская ванна очень своеобразна. Это большая бочка, внизу которой помещается горизонтальная труба, в нее накладываются горячие угли, и таким образом вода нагревается. Японцы любят купаться в очень горячей воде; в деревнях ванну принимает сперва глава 885
Рис. 163. Крестьянское жилище (о. Хоккайдо). семьи, потом в той же воде все остальные в порядке старшинства; перед ванной тщательно моются с мылом. Каждый японец принимает ванну по возможности ежедневно, а иногда и два раза в день. Во дворе также находится ток, на котором сушат и обмолачивают зерно. Здесь же происходят всевозможные домашние работы — плетение корзин, разматывание шелка и др. Усадьбы бедняков, особенно в рыбацких поселках, часто не имеют надворных построек. Здесь обычно у домиков на циновках сушат на солнце ракушки и морскую траву. Нередко у дома зажиточного горожанина разбивается сад, с изящно рассаженными низенькими кустами и карликовыми деревьями, затейливыми прудиками, гротами, холмиками. Распространенным типом городского жилища для рабочих является нагая. Это вытянутая в длину постройка (отсюда название «нагая» — буквально «длинный дом»), разделенная на квартирки в две-три, а иногда и в одну комнатку с выходом на улицу. Все выходы выведены в одну сторону. Дешевые жилые дома типа нагая одноэтажные, подороже — двухэтажные, второй этаж представляет собой мезонин. Экономия и простота характерны для архитектуры и внутреннего убранства японского дома. Японцы не окрашивают свои дома снаружи. Поэтому деревянные части дома со временем становятся серыми; в сочетании с имитирующей цемент серой штукатуркой и свинцово-серой черепицей это придает японским городам и селам однообразный, темный колорит, который японцы, однако, считают приятным. В деревне даже беднейшие хозяева строят свое жилище по возможности тщательно, проявляя 886
Рис. 164. Внутренний двор крестьянской усадьбы (префектура Η ар а). большой вкус. Внутренние деревянные части дома тщательно полируют, отчего они приобретают коричнево-золотистый оттенок. Рассеянный свет, льющийся через заклеенные бумагой окна, бледно-зеленые или слегка желтоватые тона тростниковых циновок (татами), покрывающих пол, гармония общих пропорций комнаты, тщательная отделка деревянных частей — все это делает японское жилище своеобразным и придает внутреннему помещению теплый и мягкий колорит. Иначе выглядят лачуги городской бедноты, кое-как сооруженные из случайных материалов. Татами в них нет. Впрочем, татами часто оказываются слишком дороги и для городской интеллигенции, в домах которой тоже можно встретить ничем не покрытые дощатые полы. Как правило, за исключением некоторой частд новых городских построек, в главной комнате делается специальная ниша (токонома) для декоративных цветов и картин. Ниша является почетной частью комнаты: когда собираются гости, то их по возрасту и положению рассаживают перед нишей. Внутренние комнаты отгораживаются легкими деревянными перегородками (фусума) — рамами, оклеенными картоном, скользящими в пазах; рамы при желании могут быть убраны совсем. Кухня находится под одной крышей с жилыми комнатами. Пол в кухне земляной и расположен ниже уровня пола жилых комнат. Ввиду того что японцы на полу сидят и спят, необходимость в мебели отпадает. Японцы сидят прямо на циновках, либо на плоских, ватных, плетенных из соломы или травы подушках (дзабутон), подогнув под себя ноги. Спят на толстых ватных матрацах, расстилаемых на полу, покрываются ватными, почти квадратными одеялами (футон). Под голову подкладывают маленькую подушечку, деревянная лакированная подставка с мягким валиком, прикрепленным сверху подставки, широко бытовавшая ранее, теперь в употреблении лишь у немногих женщин, носящих старинную прическу. Постельные принадлежности убираются на день 887
в одну из клетушек, образованных внутренними стенами. Внутренним убранством жилища являются бумажные и шелковые рулонные картины или тексты нравоучительного содержания. В доме бывает обычно большой запас таких свитков (какэмоно), но в комнате вывешивается только один, периодически сменяемый. В одной из дальних комнат или за ширмой устраивается домашний буддийский алтарь в виде шкафчика, покрытого лаком, который помещается на специальной подставке, а в углу под потолком находится синтоистская божница. Печей в японском жилище, за исключением поселений на Хоккайдо, кет. Обогреваются в зимнее время переносными жаровнями (хибати) из металла, глины или фарфора, которые наполняют углями. На Хоккайдо и иногда отчасти на севере Хонсю употребляют железные печи-времянки. Широко распространен врезанный в пол очаг (ирори), сходный по устройству с очагами свайных жилищ Юго-Восточной Азии. В домах горожан ирори видоизменяется и превращается в котацу, похожий на среднеазиатский сандал; такой очаг меньше, врезан в пол глубже, перекрывается решетчатым ящиком-столиком, закрываемым одеялом. Сидящие располагаются вокруг очага, засунув ноги под одеяло. В новейшее время котацу делаются даже электрические, причем нагревательный элемент не обязательно врезается в пол, а может крепиться на нижней поверхности спинки столика. Двухэтажные дома, выходящие на оживленные городские улицы, строятся несколько иначе. Жилые комнаты второго этажа имеют небольшие раздвижные окна, первый этаж часто занимает лавка или мастерская; сёдзи этих домов остеклены, стены оштукатурены. За последние годы в городах Японии начали появляться целые кварталы многоквартирных современных домов. Однако в них живет лишь небольшая, хорошо обеспеченная часть японских трудящихся — хорошо оплачиваемые служащие, рабочие высокой квалификации. Большинство новых зданий строится не как жилые дома, а как конторские помещения, магазины, гостиницы, общественные здания. В крупных городах Японии немало многоэтажных зданий, построенных в современном конструктивистском стиле. Однако во внутреннем убранстве своих жилищ японцы стойко сохраняют традиционные черты. В домах интеллигенции и буржуазии гостиные и рабочие кабинеты бывают обставлены по-европейски, но смешения разных стилей в убранстве одной комнаты обычно не допускается ввиду коренного различия японской и европейской манеры сидеть. п Пищу готовят на чугунных плитках или очагах, помещаемых в углу кухни, которая находится обычно или в боковой пристройке, или является продолжением дома. Пища японцев преимущественно растительная. Любимым продуктом питания является рис. Пищу японцы обычно принимают 3 раза в день. Завтрак состоит из вареного риса (гохан) и соленых овощей, которые употребляют с острым маринадом (цукэмоно). Рис приготовляется следующим образом: его моют, кладут в котелок и варят под толстой деревянной крышкой в небольшом количестве воды в течение 20 мин., после чего вся вода выкипает, а рис делается рассыпчатым и мягким. Во время варки рис никогда не помешивают. Рис, как правило, варится несоленый (за исключением особых блюд, в частности европеизированных), поэтому к нему и подаются острые соленые или остро-сладкие приправы. Соусы к приправам приготовляются из различных продуктов, в числе которых соя и сахарная пудра. Остро- 888
сладкий соус используется для приготовления многих национальных блюд, так, например, свежая рыба или мясо вымачивается в нем, а затем слегка обжаривается. С этой приправой подаются различные овощи — картофель, капуста, огурцы, редис, репа, баклажаны и др., а также бобовые растения — соя и различные виды бобов, часто проращиваемых до их употребления в пищу. Широко используются в качестве приправы и для изготовления супов и других блюд соленые и квашеные овощи, прежде всего квашеная редька (такуан), маринованный чеснок, соленые огурцы и др. Аналогичным образом японцы употребляют различные морские водоросли, грибы, многие виды дикорастущих растений, например корень репейника, молодые побеги бамбука, корневища лотоса, которые варят с мясом или рыбой и едят с соей. Из морских животных японцы используют в пищу различные виды моллюсков, трепангов, кальмаров, осьминогов и крабов, которых едят как в сыром, так и вареном виде, сушеные, соленые и консервированные креветки и др. Большое значение в питании японцев имеют бобовые продукты тофу и мисо. Тофу — бобовый сыр, состоящий в основном из соевого белка и напоминающий по виду творог, разносится по утрам специальными разносчиками и является почти повсюду обязательным блюдом на завтрак. Мисо — это полужидкая масса, приготовляемая из вареных и раздавленных соевых бобов, в которые для брожения прибавляют рисовые или пшеничные дрожжи. Мисо идет для приготовления супов. Бывает белое и красное мисо. Белое мисо имеет нежный, кисловатый вкус. Красное мисо имеет своеобразный горьковатый вкус; оно приготовляется несколько иначе и может храниться дольше. Суп из мисо иногда едят с вермишелью из пшеничной или гречневой муки, с добавлением мяса, зелени. Кроме того, в суп кладут строганую сушеную рыбу (кацуобуси). В качестве вторых блюд употребляют сырую, нарезанную ломтиками, рыбу (сасими), и жареную рыбу (якимоно), род макарон из пшеничной муки (удон), рисовые пирожки (моти) и др. Все эти блюда подаются всегда с острой приправой. Существует много сортов приправ, но основные делаются из редьки, редиски и зелени. Салат из редьки — самый распространенный, его приготовляют из редьки, которую кладут в бочку, солят, засыпают рисовыми отрубями и оставляют под прессом просаливаться. Мясо японцы употребляют мало. Молоко и молочные продукты до появления европейцев в Японии в пищу не употреблялись, в настоящее время, если они и употребляются, то все же не являются привычным национальным блюдом японцев. Не только сливочное и топленое масло, но и животный жир почти не употребляются. Все блюда приготовляют на растительном масле или рыбьем жире. В качестве лакомства едят фрукты, а также печенье. Пирожки норимаки делаются из рисового теста с ломтиками сырой рыбы, завернутой в сушеные водоросли. Широко распространен кори — струганный лед с фруктовым сиропом, который употребляется летом как прохладительное. Главным из напитков является чай. Его пьют без сахара. Чай приготовляется из зеленых чайных листьев, которые, не подвергаясь ферментации, высушиваются и растираются в порошок; поэтому навар японского чая имеет зеленоватый цвет и по вкусу отличается от европейского. Главным из спиртных напитков является рисовая брага (сакэ); пьют ее в подогретом виде. В XX в. широкое распространение получило также пиво. Питье сакэ или чая, когда оно происходит не как дополнение к тра- 889
иезе, а специально, может быть обставлено сложным церемониалом, разработанным на протяжении столетий. Пища подается на маленьких и низких (не выше 35 см) столиках (цукуэ), за которыми японцы сидят, поджав ноги (коленями вперед и опираясь корпусом на пятки). Пища раскладывается в небольшие деревянные или фарфоровые чашки типа мелкой пиалы (без ручек) с крышками. Деревянные чашки покрываются черным или красным лаком, обычно с выполненными золотом рисунками — благопожелательными символами: сосной, цаплей, веточкой вишни и др. Благодаря свойствам натурального лака деревянная, покрытая лаком посуда не боится кипятка, кислот и необычайно долговечна. Твердую пищу, как и в Китае и в Корее, едят палочками (хаси), которыми ловко берут как крупные, так и мелкие куски. Суп и другие жидкие блюда японцы пьют прямо из чашки. Японские чашки имеют внизу довольно высокий поддон, который у маленьких чашек для сакэ настолько высок, что напоминает уже ножку рюмки. Таким же поддоном снабжаются и крышки, так что крышку можно брать за него как за ручку, а перевернутая крышка может служить тарелкой. Диаметр крышки обычно меньше диаметра чашки, так что крышка не накрывает чашку, а, наоборот, несколько утапливается в ней. Сейчас широко распространяется пластмассовая посуда, внешне точно имитирующая лаковую. Приправы подаются в плоских блюдах, круглой или неправильной трапецеидальной и прямоугольной формы. Под палочки ставятся керамические подставки в форме рыбки, огурца и т. д. Палочки делаются из лакированного дерева или из кости. В крупных городах широчайшее распространение получили различные формы организации общественного питания. Далеко не каждая городская семья имеет кухню. Семьи рабочих, мелких служащих, рядовой интеллигенции, не имеющие собственных домов, обычно снимают мезонин или пристройку небольшого частного дома и довольствуются электрической или газовой плиткой, находящейся в жилой комнате. Большое число горожан не только регулярно обедает в столовых, но и берет готовые блюда на дом. На узких улочках японских городов всегда можно увидеть велосипедиста-разносчика, который одной рукой держится за руль, а другой балансирует с удивительной ловкостью целой пирамидой блюд, чашек и подносов. Японские рестораны и специализированные закусочные по убранству аналогичны жилым домам (разумеется, за исключением небольшого числа дорогих ресторанов, и по кухне, и по обстановке имитирующих европейские); обедающие в них располагаются на циновках, и нередко раздвижные φ у сума изолируют одну компанию от другой. Однако в таких местах японцы бывают только в часы досуга, а повседневно питаются в гораздо более многочисленных столовых, которые обставлены по-европейски, столами и стульями, но посуда и сервировка в основном японская. В меню таких столовых входит набор наиболее популярных японских блюд — рис, разные виды супов, лапши, жареной рыбы, зачастую также несколько распространенных европейских блюд — сосиски, шницели, иногда и ряд китайских блюд — различные пельмени и т. д. Но наибольшим спросом в таких столовых пользуется карэрайсу — рис с кэрри, острым мясным соусом, первоначально заимствованный из Индии и сильно видоизмененный на японской почве. Более дорогое, но тоже популярное блюдо — тэмпура, запеченые в тесте куски рыбы и овощей; это блюдо было заимствовано у португальцев в XVI в. и тоже видоизменено. Специфическим явлением в образе питания японцев является бэнто. Бэнто — это прямоугольная деревянная коробка с крышкой, иногда лакированная и нарядная, иногда просто фанерная, в этом случае после однократного употребления ее выбрасывают. Внутри бэнто обычно разделен на отделения, в самое большое кладется рис, в остальные — разные приправы. Снаряжение бэнто представляет собой целый компактный сервированный обед, удобный для переноски из отдаленной кухни в столовую комнату, при путешествиях, экскурсиях и т. п. В современной Японии бэнто еще более, чем в старину, стали неотъемлемой частью повседневного быта. Одноразовые, после употребления выбрасываемые бэнто из тонкой некрашеной фанеры нашли широчайшее распространение на транспорте, поскольку вагоны-рестораны включаются лишь в не- 890
Рис. 165. Домашняя утварь. 1 — бамбуковая ваза для цветов; 2 — жаровня и чугунный котелок для воды (хибатис тэ- цубином): з — черпак из бамбука; 4 — фарфоровая чашка; 5 — лакированная коробочка для чая; 6 — кисточка из бамбука для взбивания чая; 7 — фаянсовый сосуд для воды; 8 — корзиночки; 9 — металлическая ложка; Ю — метелочка для сметания пыли (хибоки); и _ судок для пищи (бэнто); 12 — металлический чайник; 13— свадебный столик с чашей деревянные; 14 — нож; 15 — эмалированный котелок; 26 — глиняная печка- жаровня; 17 — деревянное ведро.
ъ χ . >» Я & 9 » α ι ее * φ >» О | ■> I Я о ^ я
многие поезда и цены в них высоки. Бэнто же продаются по недорогой цене на всех станциях. Вошли бэнто и в производственный быт трудящихся. Далеко не во всех учреждениях и предприятиях Японии есть свои столовые. При невысоком уровне заработной платы, для того чтобы рабочие и служащие могли каждый день обедать в столовой предприятия, цены в ней должны быть значительно ниже, чем в обычных уличных столовых. Удешевление достигается введением максимального самообслуживания, предельным упрощением меблировки и сервировки, а главное, стандартизацией меню. Выбора обычно не бывает, либо он крайне ограничен. Если такой столовой нет, трудящиеся в массе своей в столовые общего типа не ходят, а ограничиваются обедом в бэнто, съедаемым не отходя от рабочего места. Бэнто они либо приносят с собой, либо стандартные бэнто оптом получаются через разносчика из близлежащей коммерческой кухни; бывает и так, что предприятие по числу работающих достаточно велико, чтобы иметь свою кухню, но не располагает помещением для столового зала. Тогда стандартные обеды разносятся в бэнто из кухни по рабочим местам. Национальная одежда японцев состоит из длин- дежда ного халата ПрЯМОГо покроя, известного под названием кимоно. Традиционный покрой кимоно предусматривает только два направления кройки ткани — параллельно и перпендикулярно кромке первоначального полотнища. Поэтому в каждой детали костюма, если его распрямить, все нити основы, нити утка, все линии орнамента будут параллельны соответствующим нитям и линиям всех других деталей: нити основы и продольные полосы пройдут вертикально, нити утка и поперечные полосы — горизонтально. Современное национальное мужское и женское верхнее платье имеет почти одинаковый покрой, но различается по цвету: женское шьется из тканей более светлой и яркой узорной расцветки, мужское — из темных одноцветных или клетчатых тканей. Обычно рукав платья, как мужского, так и женского, очень широк. Ширина рукава доходит иногда до 150 см, при этом к прямой пройме пришивается только соответствующая ей по размеру часть рукава: манжет, как правило, отсутствует, отверстие для кисти руки также делается не во всю ширину рукава; лишняя ширина рукава сшивается с трех сторон, образуя нечто вроде мешка. Мешки эти, спускаясь с рук на бедра, иногда служат японцам своеобразными карманами. Прямая полоса из сложенной вдвое ткани пришивается вдоль бортов кимоно с самого низа или только от пояса и, огибая шею, образует воротник. Кимоно застежек не имеет, оно запахивается слева направо и придерживается в талии верхним поясом {оби). Мужские пояса узкие и темных цветов, женские — до 30—35 см шириной, ярких тонов, завязываются на спине широким бантом. Женские оби и бант на спине считаются главным украшением женской одежды, поэтому оби ткут искусные ткачи, украшая их сложным художественным узором и подбирая яркие тона. Способ завязывания оби очень сложен. Одетое в рукава кимоно подбирается чуть ниже груди и подвязывается лентой, образовавшийся напуск спускается на бедра и закрепляется второй лентой. Затем надевается сита-оби — нижний пояс, более узкий, чем верхний, который тоже обычно скрепляется лентой. Лишь после этого в несколько слоев наматывается сложенный вдвое собственно оби. Под его верхний край подкла- дывается сшитый трубой шарф (обиагэ), в который вложена подушка (обиагэ-но-син), служащая основой завязываемого сзади подушкообразного банта, а спереди в оби для жесткости закладывается широкая пластина (маэ-син), и вся конструкция скрепляется шнурком (обид- зимэ), проходящим поверх оби. Шнурок этот двойной, завязывается он обычно под бантом на спине, но спереди имеет либо декоративный «морской узел», либо надетую на пего крупную бусину-безделушку. В токугавскую эпоху повсеместно к поясу пристегивался кошелек при помощи брелка (нэцкэ). Сейчас 893
нэцкэ можно видеть сравнительно редко. Гораздо чаще можно видеть, как за оби носят авторучки. Карманы не свойственны ни одному из видов японского костюма, а старинный обычай носить вещи в мешкообразных продолжениях рукавов постепенно исчезает и ныне применяется в^ основном к бумажным салфеткам, заменяющим в Японии носовые платки. Ношение кимоно исключает возможность ношения одновременно элементов европейского костюма — пальто, шляпы и т. д. В сочетании же с европейскими костюмами (платье, кофта и юбка, кофта и брюки) возможны лишь два элемента национальной одежды — любой тип национальной обуви и широкий халат (нэннэко) — верхняя одежда, укрывающая как мать, так и носимого на спине ребенка. Одежда европейского стиля является почти единственным видом одежды для служащих женщин на работе (за исключением продавщиц в магазинах японского платья, обслуживающего персонала гостиниц и ресторанов японского стиля, где род работы требует японского костюма), для учащихся на занятиях. Одежду японского стиля носят постоянно домашние хозяйки, а служащие женщины — дома и на досуге, при визитах, на празднествах, на прогулках, в театре, в храме и т. д. Под кимоно надевается нижняя рубаха (дзибан, нагадзибан) и несшитая, подвязываемая лентой (датэмаки) юбка (косимаки). То и другое теперь часто заменяется нижним кимоно, которое шьется из тонких, обычно синтетических тканей. Рукава белья большей частью той же формы, что и рукава кимоно, и вправляются в последние. Нагадзибан и нижнее кимоно могут быть различных цветов, но к их воротнику пришивается сменный белый подворотничок (хан-эри), только эта деталь выглядывает из-под воротника кимоно. Летом легкое кимоно (юката) иногда надевают прямо на голое тело. Наконец, до сих пор в качестве нижней одежды довольно широко распространен набедренный пояс (фундоси или сарумата). Зимняя одежда такого же покроя, только подбивается ватой, в холодную погоду обычно надевают два ватных халата — нижний (ситаги) и верхний (уваги). Рабочие и крестьяне во время работы надевают короткую куртку (хаппи) с узкими, прямыми рукавами и короткие, облегающие ноги штаны (момохики и момпэ) или работают в одном набедренном поясе фундоси. На большинстве предприятий введена для рабочих стандартная производственная одежда из бумажной ткани, зачастую с иероглифическими знаками, которые обозначают марку фирмы или фамилию предпринимателя. Крестьяне для защиты от дождя и снега используют короткие накидки из соломы или волокон конопли; в городе для этой цели служит зонт (карагаса) из промасленной бумаги или шелка. Как рабочий костюм в военное и послевоенное время в обиход вошли среди женщин шаровары, сменившие старинные узкие ноговицы крестьянского костюма. В городах чаще встречаются европейские или полуевропейские костюмы. Мужчины в городах на работе никогда не носят уже кимоно, но увидеть отдыхающего мужчину в кимоно на улице — не редкость. Женский национальный костюм в последние годы претерпел некоторую модернизацию: входит в употребление составное кимоно, состоящее из юбки и кофты. Изменился и оби, он стал уже, бант меньше. Детали кимоно также изменяются в зависимости от моды, как и европейское платье. Однако особенно ярко проявляются новые и заимствованные черты в той одежде, которая носится поверх кимоно. Помимо уже упоминавшегося нэннэко, имеются три типа такой одежды — кимоно-пальто, хаори и передник. Для кимоно-пальто и хаори характерно, что они шьются 894
широкими, с особенным припуском на спине, чтобы вместить большой бант оби. Характерны также рукава всех этих типов одежды. Они либо имеют провисающие прямоугольные мешки, чтобы вместить аналогичные продолжения (содэ) рукавов кимоно, которые в этом случае вставляются и вправляются в содэ верхнего платья, либо просто шьются очень широкими, но это бывает реже, ибо в этом случае содэ кимоно могут изменяться. Из этих трех типов ранее было известно только хаори. Классическое хаори такого же прямого покроя, как и кимоно, но сдерживается на груди завязкой, причем полы не доходят одна до другой. Новые черты в хаори этого покроя проявляются в том, что они шьются из несвойственных им раньше тканей, например кружевных. Но теперь шьются и такие хаори, которые застегиваются на пуговицы, что ранее было вообще совершенно несвойственно японскому костюму, снабжаются декоративными хлястиками, обшлагами и другими заимствованными из европейской одежды элементами. Рис. 168. Крестьяне Северной Японии в соло- Как уже говорилось выше, менных плащах-накидках, рукава у современных хаори бывают двух родов — японские мешкообразные содэ и обычные широкие с манжетой. Последние менее удобны для ношения с кимоно. Причина того, что они все-таки бытуют, носит экономический характер: такое хаори можно носить и в сочетании с европейским платьем, как обычный жакет или кардиган-труакар. Хаори же с мешкообразными рукавами с контурами европейского платья не вяжется. Домашние хозяйки не только дома, но и выходя за покупками, как правило,, надевают передник, называемый заимствованным из английского словом апрон. Передник, надеваемый поверх европейской одежды, имеет покрой обычного фартука. На кимоно же надевается род халата, завязываемого сзади и имеющего широкие рукава, застегиваемые манжетами. Последнее имеет целью предохранить во время работы длинные содэ. Раньше, да зачастую и сейчас, они для этой цели подвязывались восьмеркообразным шнуром (тасуки), проходившим под мышками и по спине. Передник всегда бывает белый, обычно с трапецеидальным вырезом на груди, по размерам, соответствующим высоте раскрытой части воротника кимоно. Очень своеобразное явление — кимоно-пальто. Это одежда прямого покроя, застегивающаяся на пуговицы или крючки, шьющаяся из плотных, часто непромокаемых тканей. Она надевается в ненастную погоду. Ворот кимоно-пальто либо близкий к европейскому, либо это простой трапецеидальный вырез, как у апрона. Кимоно-пальто отделывается пуговицами, обшлагами, клапанами, а иногда даже карманами. На спине оно имеет более заметный припуск ширины, чем хаори. Носится оно только поверх кимоно. Это новый тип национальной одежды, возникший под европейским влиянием и вобравший ряд заимствованных элементов. 895
Одежда детей по составу и покрою не отличается от одежды взрослых, только дети носят головной убор в виде чепчика, к которому иногда прикрепляется сбоку мешочек с талисманом, по убеждению японцев, оберегающий ребенка от несчастных случаев. В городах в дополнение к талисману ребенка могут снабдить металлическим жетоном, с указанием, на нем имени ребенка и адреса родителей. В южной части Японии дети бегают нагишом до 3—4 лет. Головной убор не является обязательной частью национальной одежды японцев. Соломенные большие шляпы надевают для защиты от солнца или дождя во время полевых работ или при длительных передвижениях. В зимнее время женщины повязывают голову большим прямоугольным платком, мужчины также пользуются платком меньших размеров, обвязывают голову свернутым жгутом полотенцем (хатимаки) для защиты глаз от стекающего со лба пота. После войны у мужчин широко распространились кепи. Для старой Японии были характерны пышные и сложные женские прически, в настоящее время они выходят из употребления. Обувь японцы надевают только при выходе на улицу, а при входе в дом ее снимают и оставляют у входа. В помещении ходят босыми или в коротких носках (таби) из белой бумажной ткани, сшитых таким образом, что большой палец ноги помещается отдельно от остальных, для удобства ношения национальной обуви — гэта или дзори. Гэта — деревянная обувь, делается или в виде маленькой скамеечки на двух ножках высотой около 10 см, или в виде колодки, плоской сверху, а внизу с затесом кверху у носка и с выемкой посредине. Закрепляется гэта на ноге посредством шнура, который укрепляется в трех местах: в передней части у носка, на некотором расстоянии от края и в задней по бокам ближе к пятке, образуя две лямки, под которые продевается передняя часть ступни. При этом переднее крепление шнура пропускается между большим и вторым пальцем ноги, что и удерживает гэта на ноге при ходьбе. Дзори — это деревянные или соломенные сандалии с такими же креплениями, как у гэта. В настоящее время распространены также резиновые башмаки с отдельным напальчником для большого пальца. Японская национальная обувь также подвержена модернизации, как и костюм. Широко распространена фабричная обувь типа дзори из пластмасс и других синтетических материалов на* каучуковой подошве, у женщин утолщенной под пяткой. Такая обувь носится даже в сочетании с европейским костюмом. Все дзори делаются одного размера, так что почти всегда они меньше носящей их ноги. Лишь дзори, предназначенные для пляжа, различаются по размеру, а также имеют подошву равномерной толщины. В ненастную погоду сделанный из непромокаемого материала колпачок надевается на передний край гэта и закрывает пальцы и часть подъема. Крепится он тесемкой за задний каблук гэта. В связи с подорожанием циновок татами все большая часть пола в японском жилище становится непокрытой. В связи с этим в быт японского народа прочно вошли слипперы — домашние туфли-шлепанцы без задника. Для переноски различных вещей японцы всех слоев — крестьяне, рабочие, студенты и др. — чаще пользуются не сумками, мешками или портфелями, а большими разноцветными и узорными платками (фуросики). Фуросики делаются квадратной формы, со стороной от полметра до метра; углы их завязываются крест-накрест, и получается узелок. В нем носят книги, покупки, завтраки и вообще все, что понадобится. 896
Рис. 169. 1 — одежда невесты; 2 — уличные музыканты (г. Кавасаки) Г)7 Народы Восточной Азии
СЕМЕЙНЫЕ ОТНОШЕНИЯ Японская семья основана на патриархальных отношениях. Главой японской семьи может быть только мужчина (отец, муж, сын); ему обычаем предоставлена неограниченная власть в семье. До недавнего времени патриархальная семья официально признавалась в Японии основной общественной единицей. Каждый член семьи, независимо от возраста, зависел от главы семьи. Глава семьи имел неограниченную власть. Даже взрослые члены семьи пользовались свободой действия лишь в тех пределах, какие были установлены для них главой семьи, а в глазах окружающих они были не более чем членами данной семьи. Например: если в семье на одном предприятии работали двое или трое, в профессиональный союз вступал обычно только отец. Это считалось достаточным; если к организации примыкал глава семьи, то членами ее тем самым становились и все прочие работники той же семьи. Собственность всех членов семьи принадлежала семье, глава семьи мог распоряжаться ею по своему усмотрению. Только глава семьи имел раньше* право на личную печать. Это специфический обычай в странах с иероглифической письменностью, где подписывание документов мало распространено и подпись не всегда имеет юридическую силу. Вместо подписи на документах ставятся обычно киноварью личные печати. Такие печати регистрируются местными органами власти, и владельцы ставят их на завещаниях, договорах, доверенностях, что сводит к минимуму необходимость в нотариальных засвидетельствованиях. Положение семьи определялось семейным реестром, который велся в деревенских и городских управлениях и куда заносили все изменения, происходящие в семье (брак, рождение, смерть). В эти реестры заносились также все неблаговидные поступки членов семьи. Подобные записи подрывали репутацию всей семьи, и их старались избегать всеми средствами. Вплоть до последних лет семейные реестры играли большую роль в жизни крестьян. Человек мог годами жить вдали от своей семьи, мог стать отцом семейства, но он оставался зарегистрированным в реестре своей семьи. Если младший сын хотел отделиться от главной семьи и завести на собственную семью свой посемейный список, то он должен был получить разрешение от главы семьи, причем такое разрешение обычно давалось только после длительных оттяжек. В отличие от «главной семьи» вновь образованную семью называли «боковой семьей». Главы главной семьи пользовались большими почестями в боковых семьях. Глава семьи не только давал советы, но и имел решающий голос в таких делах боковой семьи, как например, женитьба одного из сыновей. Под Новый год и по другим праздникам главе семьи надлежало поднести ценный подарок. От боковой семыг также требовалась помощь главной семье при сельскохозяйственных работах, например при пересадке риса. Различие между семьями не кончалось на этом. Положение семей зависело также и от того, когда была основана каждая из них. Семья, ответвившаяся раньше, стояла выше в общесемейной иерархии и пользовалась относительными привилегиями в таких вопросах, как вопросы старшинства, распределения работ по пересадке риса и т. д. Старший сын становился главой семьи и получал все права, вытекающие из такого положения, после того как глава семьи умирал или по старости удалялся на покой: «удаление на покой» (инкё) — специфический японский обычай, когда глава семьи добровольно уступает свое положение старшему сыну, а сам остается на его иждивении, иногда поселяясь в специально строящемся для этой цели домике у ворот усадьбы или флигеле дома. 898
Второй или третий сыновья должны были выполнять ту или иную трудовую повинность, которая могла потребоваться от семьи, и один из них, как правило, призывался в армию для несения воинской службы. В настоящее время, в связи с пересмотром гражданского кодекса, семейные реестры подверглись существенным изменениям. Теперь каждая пара молодоженов вносится в семейные списки как новая семья, на что никакого разрешения главы семьи не требуется. Само понятие «глава семьи» изъято из законодательных текстов. Каждый член семьи, достигший 21 года, автоматически становится гражданином, имеющим, с точки зрения закона, полные права. Однако и в этом случае, как во многих других, точка зрения закона — это далеко еще не точка зрения общества; поэтому на практике в сельских местностях во многом описанное выше положение сохраняется и сейчас. Интересно отметить, что в Японии среди крестьян, крупных землевладельцев, торговцев и других социальных групп существуют корпорации (оябун-кобун), члены которых, уже не будучи родственниками, берут на себя обязательства, сходные с обязательствами членов одной семьи. Оябун — глава объединения — становится как бы отцом, а все остальные члены — детьми кобун, которые находятся между собой в таких отношениях, как и в семьях младшие и старшие братья. Эта «семейная» организация производства напоминает некогда существовавшее семейно-цеховое ремесленное производство. Женщины как в общественной жизни страны, так и в семье, несмотря на установление законом ряда прав, фактически бесправны. Как самые высокие добродетели у японской девушки воспитывают покорность, послушание, смирение. Родители могут выдать ее замуж, продать на фабрику или в услужение. Брак в Японии — институт гражданский, религия не играет в нем почти никакой роли. Японская девушка, как и прежде, не может выражать собственного мнения при выборе мужа. Браки в Японии, за исключением особо прогрессивных слоев общества, передового пролетариата, трудящейся интеллигенции, заключаются в большинстве своем по сговору между родителями. Через брачного посредника (накодо), который имеет большое значение в брачной церемонии, устраиваются смотрины или знакомство брачащихся. Затем происходит обмен подарками, после чего жених дарит невесте свадебное кимоно или деньги на приобретение его. Родители невесты подносят жениху рыбу нескольких сортов, съедобную морскую траву и другие съедобные продукты для свадебного стола. Обмен подарками знаменует собой заключение договора, и ни одна из сторон уже не имеет права уклониться от брака. Затем по древнекитайскому циклическому календарю, где годы и месяцы обозначаются знаками 60-ричного цикла, назначается счастливый день для совершения брачной церемонии. В день брачной церемонии невеста надевает траурное белое кимоно в знак того, что она отныне умирает для своей семьи. Вечером ее отправляют в дом жениха в сопровождении посредника и его жены. После отбытия невесты в доме ее родителей совершаются очистительные церемонии, такие же, как и после выноса покойника — метут и моют полы, зажигают у ворот костер. Свадебная церемония совершается в доме жениха. Жених, одетый во фрак или принятый для подобных церемоний национальный костюм, садится на почетном месте, ожидая прибытия невесты. Невесту несут в закрытых носилках, за которыми следуют сват и его жена, а родственники и гости дожидаются ее у входа в дом жениха. Прибыв сюда, невеста садится против жениха, а между ними уса- 899 57*
живаются сват и его жена. Последняя наливает три миниатюрные чашечки сакэ и дает их выпить попеременно по три раза из каждой сначала свату, потом жениху и невесте. После этого следует пиршество, к началу которого невеста переодевается в праздничный халат. Обязательным для японской свадебной церемонии является подношение гостями символических изображений новобрачным, их родственникам и знакомым. Наиболее распространенными являются символы счастья (сосна, листья бамбука и цветы сливы), плодородия (гнездо аиста), богатства (цветы пиона), долголетия (черепаха). Нередко среди символических подарков встречаются изображения старика и старухи с метлой и граблями, олицетворяющие долгое супружеское счастье; метла и грабли соответствуют поговорке: «счастье в дом, несчастье вон». На другой день после свадьбы женщина в старину должна была сбрить и выщипать себе брови и почернить зубы, якобы в знак того, что отныне она уже никому не желает нравиться, кроме своего мужа. Теперь этот обычай изжит, и лишь изредка можно встретить старух с чернеными зубами. Через 3 или 7 дней после свадебной церемонии молодые наносят визит родителям невесты. Этот визит называется сато-каэри, что означает «возвращение в родной дом». Этим брачный обряд заканчивается. После посещения молодыми родителей невесты местные власти извещаются о состоявшемся браке. Прежде глава семьи невесты просил вычеркнуть из списков семьи новобрачную, указывая, где ее следует числить, так как в Японии обыкновенно не было принято отделение новообразованной парной семьи. Сын поселялся с женой у своих родителей. Молодая должна была повиноваться не только мужу, но и его родителям. В случае, если она чем-либо не угодила своему мужу, он имел право отослать ее обратно в дом к ее родителям, дети же оставались в семье отца. Во многом эти порядки, несмотря на формально довольно демократичное законодательство о браке, сохраняются и по сей день. В Японии также существует и примачество, когда муж входит в семью своей жены, принимая ее имя и делаясь одним из членов этой семьи. Чаще всего это бывает, когда в семье нет сына, который бы наследовал имя и имущество. Однако положение принятого в семью зятя непрочно. В случае, если он не угодил родителям жены, его могут изгнать из дома. Так как дети принадлежат той семье, имя которой они носят, то в этом случае при разводе они остаются в семье матери. Возраст ребенка в Японии исчисляется по годам, без указания месяца и дня рождения. Рождение ребенка отмечается как семейный праздник. В первые дни приходят родственники с поздравлениями и подарками. Спустя неделю после рождения совершается первый социальный акт — «церемония называния». Родители приглашают родственников, соседей и акушерку, принимавшую ребенка. Все гости, исключая акушерку, приносят подарки: ткань для кимоно, рис, вино. Церемония выбора имени совершается различными способами. Чаще всего каждый из гостей пишет имя на длинных узких полосах бумаги, которые помещаются в нишу (токоиома). Имя выбирается произвольно, так как в Японии традиционных имен нет. Акушерка наугад выбирает одну полосу и читает имя, написанное на ней. Затем гости, передавая друг другу младенца, произносят вслух это имя. Таким путем новорожденный приобретает имя. Мальчика на 31-й, а девочку на 32-й день после рождения несут в синтоистский храм и бреют голову, оставляя только на макушке пучок волос. После совершения этой церемонии ребенка можно купать, а с матери снимается запрет на половую жизнь. За маленькими детьми ухаживают их старшие сестры: часто можно встретить девочек, у которых на спине длинным полотенцем привязан грудной ребенок; при этом верхний край полотенца пропускается у ребенка подмышками, затем, перекрестив полотенце на груди девочки, несущей ребенка, и подхватив ножки ребенка, кончики полотенца завязываются на спине у пояса. В XX в. вошли в употребление и специальные лямки для этой цели. Такой способ ношения маленьких детей распространен у многих народов восточной Азии. 900
В крестьянских семьях дети уже с восьмилетнего возраста принимают участие в полевых работах. Хотя японцы отнюдь не отличаются особой религиозностью, они тщательно выполняют традиционные обряды, так же, впрочем, как и нерелигиозные церемонии. В частности, японцы строго соблюдают обычай культа предков. Поэтому они в знак оказания почести душам умерших совершают ежедневные молитвы перед домашним алтарем, строго соблюдая траур и поминки по покойным родственникам, особенно родителям. Похоронный обряд в Японии обставляется пышными и настолько дорогостоящими церемониями, что проведение похорон (особенно главы семьи) с полным соблюдением обрядности зачастую не под силу одной семье. Поэтому в Японии существуют общества взаимопомощи для проведения похорон, члены которых ежемесячно отчисляют определенную сумму в общий фонд для проведения похорон и других религиозных обрядов. В Японии существуют два вида захоронения — кремация трупа и погребение умерших в землю. Сжигание трупов было введено в Японии вместе с буддизмом в начале VIII в., но никогда не вытесняло старого синтоистского обычая — погребения умерших в землю. В настоящее время наблюдается сжигание трупов и у синтоистов, и даже у христиан, особенно в городах, где площадь кладбищ ограничена. Дела о погребении умерших были раньше сосредоточены в основном в руках буддийских монахов, которые часто заботились даже о погребении священнослужителей синтоистских храмов, и только с XIX в. эта забота перешла к синтоистским священникам. Для кремации применяются особые, плотно закрывающиеся печи. Торжественная процессия доставляет в крематорий гроб, обычно небольшой квадратный или бочкообразный, в котором труп находится в сидячем положении и голова сгибается к коленям, иногда, в особых случаях, гроб вытянутый, длинный, близкий к европейскому. Перед сжиганием покойного жрецы читают над ним «очистительные» и «сопровождающую душу в странствие» молитвы, а родственники возжигают благовонные травы. После сжигания родственники забирают пепел и костные останки π хоронят их в особой урне. При погребении покойника в землю гроб ставится так, чтобы покойник был обращен затылком на север, т. е. лицом к югу, самой счастливой, по мнению японцев, стороне. На могилу, кроме обычных приношений божествам вина и риса, ставят так называемый гохэй — небольшой деревянный брусок на подставке, увитый бумажными полосками, символизирующими, по традиционном^ объяснению, жертвоприношения тканями и одеждой. Этот элемент синтоистской обрядности развился под влиянием айнских инау. По истечении определенных сроков (от 7 недель до года) на могилу ставят памятник с надписью или изображением будды, а родные умершего окончательно перестают считаться нечистыми, приглашаются родственники и знакомые на поминки, после чего траур снимается. РЕЛИГИЯ Современная религиозная ситуация в Японии сложилась прежде всего на основе сложных, полуторатысячелетних взаимоотношений буддизма и синтоизма. «Синто», что значит «божественный путь», получило это название китайского происхождения от образованных по-китайски японских литераторов сравнительно поздно. Термин «синто» появился тогда, когда стал распространяться буддизм, когда стали ощутимы различия национальной 901
японской веры от буддизма. В народном синтоизме нашли свое отражение древнейшие анимистические представления и вера в магию. Ко времени появления буддизма синтоизм представлял собой лишь совокупность разнообразных народных культов и только начинал принимать формы государственной, классовой, канонизированной религии. Датой проникновения буддизма в Японию принято считать 552 г. Буддизм попал в Японию в своей махаянической форме через Китай, будучи уже пропитан массой ^добуддийских верований народов Северной Индии, Тибета и Китая, обогащенный конфуцианской этикой, элементами даосского дуализма, имея уже большой пантеон. Буддизм эпохи Нара (VI—VIΪΙ вв.) был еще чистым сколком китайского буддизма. Первоначально буддийские проповедники, хотя и происходили из различных сект китайского буддизма, ограничивались лишь проповедью общих догм. Появление сект в Японии произошло позже: в 625 г. выделились секты Санрон и Дзедзицу, в 658 г. — Куся, в 654 г. — Хоссо, в 736 г. — Кэгон и в 751 г. — Риду. Три последние секты существуют и до сих пор, но реального значения давно лишены. Секты эти совершенно не имели местных элементов, и круг их членов был ограничен придворной аристократией, получившей китайское образование. Даже богослужение велось обычно на китайском языке. Жрецы сект, сами будучи придворными, вели развратный образ жизни, были запутаны в придворных интригах и скоро восстановили против себя большинство даже в высших слоях тогдашнего общества. С переносом в 794 г. столицы из Нара в Хэйан (ныне Киото) начинается новый период японской истории, с которым связано появление новых сект — Тэндай (805 г.) и Сингон (806 г.). Секта Тэндай была основана монахом Сайте (после смерти именовался Дэнге Дайси). Его обитель на горе Хиэйдзан разрослась в громадный монастырь Энрякудзи, ставший на 8 веков центром японского буддизма. Тэндай эклектически соединяет в своем учении все варианты махаяны и заодно канонизирует синтоистских богов. Попытка примирения двух религий была и раньше, но исходила от синтоистских жрецов, которые включили основные буддийские божества в свой пантеон. Сейчас таким совмещением занялись буддисты и уже с иных позиций, объявив всех синтоистских богов воплощениями определенных буддийских персонажей. Результат получил имя ребусинто, т. е. «обоюдосторонний, или «двухсоставной», синто. Это, таким образом, уже японский вариант буддизма, совместимый с синтоизмом. Отсутствие всякого смысла и логики в эклектической мешанине противоречивых догм привело к тому, что, с одной стороны, культ в Тэндай свелся к пустой формальности, с другой стороны, от Тэндай непрерывно отпочковывались новые секты, бравшие в основу какую-либо деталь из этого необъятного мистического арсенала. Секта Тэндай больше всего чтит Сакья муни, будду-основателя. Она до сих пор имеет 7 тыс. жрецов и больше миллиона адептов. По учению секты Сингон, основанной монахом Кукай (после смерти именовался Кобо Дайси), весь мир есть тело космического будды Дайнити, а все происходящие в мире процессы — его жизнедеятельность, постичь которую можно только магическими действиями. Сингон еще теснее сплачивает буддизм и синтоизм, во многом приближается к шаманству. Жрецы Сингон обещают верующим, что разными колдовскими, шаманскими приемами можно добиться богатства и успехов в земной жизни. Вместе с необычной, гротескной обрядностью это способствовало росту популярности секты, которая до сих пор насчитывает до 9 млн. адептов. В XII в. зародилось наиболее важное течение современного японского буддизма — амидаизм. Первой амидаической сектой была Юдзу-Нэмбуцу (1117 г.), но в ней было еще очень много от тэндайского наследия, поэтому большого распространения она не получила (сейчас в ней 300 жрецов и 100 тыс. адептов). В амидаической форме буддизм на японской почве приобрел некоторые своеобразные черты: основатель религии Сакья муни (по-японски Сяка) был оттеснен на второй план образом Амитабхи (по- японски Амида). Первой популярной амидаической сектой была секта Дзедо (1175 г.). Учение Дзедо предусматривает совершенно четкий рай и ад, а также весьма простой путь к спасению — непрерывное повторение имени будды Амида. Сейчас эта секта имеет 2500 жрецов и 600 тыс. членов. Еще попу- 902
лярнее секта Дзедо-Син, почти не отличающаяся от Дзедо, хотя они ожесточенно оспаривают право считаться оплотом «настоящего» амидаизма. Две главные ветви Дзедо-Син, Ниси-Хонгандзи и Хигаси-Хонгандзи, имеют по 30 тыс. жрецов каждая и в общей сложности 17 млн адептов. В том же XII в. зародилось и другое ответвление японского буддизма — дзэн. Число адептов разных дзэнских сект около 9 млн, но значение дзэна не исчерпывается этим. Дзэн не придает большого значения культу, канонам, догмам, ритуалу, а сосредоточивает внимание на непосредственном единении человека с божеством, на созерцании. Эстетические принципы дзэна существенно повлияли на развитие японского искусства — живописи, театра и др. До известной степени в этом была положительная сторона дзэна, но гораздо сильнее была его реакционная активность. Монахи дзэна были проводниками реакционной чжусианской школы китайского конфуцианства в Японии, которая легла в основу кодекса самурайской морали — бусидо. Бусидо, тесно связанное с этикой дзэна, явилось главным идеологическим оружием реакционных монархистов-империалистов. Хотя конфуцианская философия была весьма близка образованной верхушке духовенства и правящим классам феодальной Японии, а в эпоху Токугава стала официальной идеологией, существенного возрастания проникновения конфуцианских элементов в догмы веры, а тем более в ритуал и практику не произошло. Храмы Конфуция, функционировавшие при Токугава, ныне пусты и заброшены. Дуалистические даосские концепции тоже были хорошо известны образованным японцам. Однако специфические даосские культы в Японии не привились. Некоторые ученые отмечают отдельные даосские элементы в некоторых синтоистских обрядах, но это вопрос спорный даже для ученых. Практически же можно считать, что даосские верования в Японии не распространены. Следует отметить, что и амидаизм, и дзэн не являются японским изобретением, а возникли в Индии и Китае до появления буддизма в Японии, и лишь приспособлялись японскими проповедниками к местным условиям. Возникшая в XII в. секта Нитирэн во многом отличается от остальных буддийских сект, прежде всего своей крайней нетерпимостью и фанатичностью. Разница проявляется и в основной молитвенной формуле: у других сект она звучит «слава будде Амитабхе» {ному амида буцу), у нити- рэнцев — «слава книге закона» (наму мё хорэн гэкё). Нитирэн насчитывает около 2 млн адептов. При всем разнообразии буддийских сект в их инвентаре, в обрядности и т. д. много общего. Примерно одинаково, независимо от секты, выглядят бонза (точнее, бодзу или боеан) — японские буддийские священники. Иерархия их разнится в зависимости от секты. Обычно имеется три ранга — рядовой, аббатский и епископский, с подразделениями внутри каждого ранга. Вне и ниже этих рангов стоят монахи, которые делятся на простых монахов и семинаристов, готовящихся к продвижению по рангам. Священники разных сект и рангов различаются цветом и покроем одежды, лентами-перевязями и другими знаками отличия. Все священники, как правило, бреют наголо голову, носят при себе четки и некоторые другие предметы культа. Почти одинаково строится у разных сект и тэра — японский буддийский храм. Он состоит из комплекса: самое культовое здание, ограда, массивные, обычно двухэтажные и двухстворчатые ворота, похожие на крепостные, со стоящими у ворот устрашающими статуями мифических стражей, за ними колокол под крышей на четырех столбах, иногда многоэтажная пагода. В самом храме за небольшой перегородкой помещаются статуи Будды и бодисатв, воскуряются благовонные свечи. При храме обычно расположено кладбище. Каноническими книгами японских буддистов являются китайские тексты полуторатысячелетней давности, сами по себе в основном переведенные с индийских языков еще до проникновения буддизма в Японию, совершенно непонятные большинству верующих. Наряду с известными только жрецам сложными теософскими 903
представлениями в народе широко бытуют простонародные культы и поверья, укладывающиеся в рамки буддизма. Одним из наиболее популярных буддийских божеств является Дзидзо, который обычно изображается в виде каменной статуи стоящего священника. Его считают божеством, приносящим счастье, покровителем детских душ, покровителем опасных мест (например, перекресток оживленных улиц) и т. д. Другое популярное буддийское божество — Каннон (в Китае — Гуань Инь, в Индии —- бодисатва Авалокитешвара), богиня милосердия, к ней часто обращаются с молитвой о легких родах беременные женщины. Центром буддизма в Японии является город Киото, где находятся крупнейшие богословские семинарии. После окончания этих семинарий буддийские священники направляются во все районы страны. В средние века, в особенности при сёгунате Токугава, буддизм был официальной и обязательной религией японцев, и храмовые регистрационные списки, охватывавшие все население страны, были основой государственной статистики, учета налогообложения, фиксации гражданского состояния. И в наши дни буддизм можно считать все еще главной, определяющей религией в Японии, ибо подавляющее большинство японцев на вопрос об исповедуемой ими религии прежде всего назовет определенную буддийскую секту. Синтоизм в этом контексте почти никем не упоминается, ибо культ синто рассматривают в послевоенной Японии как нечто весьма интимное, нерегулярное и даже не очень серьезное. На протяжении всей средневековой истории Японии буддизм и буддийские монастыри были орудиями феодального государства; монастыри сами были крупными феодалами. Жречество первоначально назначалось как чиновничество; с 1873 г. секты независимы в этом отношении, а с 1945 г., после отделения церкви от государства, формально совершенно независимы. Буддизм остается основной религией японцев. Однако не только относительная численность его адептов несколько сокращается, но гораздо сильнее сокращается его значение в жизни японцев. В быту японцев буддийский культ — это погребально-заупокойный культ по преимуществу. Каждый храм имеет определенный приход, члены которого хоронятся на кладбище при храме, здесь же производятся поминки; таблички предков выдаются храмом и хранятся в домашнем буддийском алтаре. Поэтому, пока японец живет в районе своего прихода, он связан с храмом и не порывает этих связей, как бы ни был он равнодушен к религии, — это единственный, испытанный и удобный путь проведения ритуалов, связанных со смертью. По вопросам же жизни в буддийский местный храм почти не обращаются, хотя некоторые ходят на моление в известные центральные храмы. Но при переезде человек обычно теряет связи с храмом, выбывает из прихода, а часто и из секты. Ведь далеко не везде он найдет храм своей секты, в приход которого он мог бы включиться. Совсем иной характер, чем исповедывание буддизма, носит отправление культа синто, хотя оба культа, как правило, отправляются одними и теми же людьми. Синтоизм — религия, оформившаяся в раннефеодальный период японской истории из японских народных верований шаманско-анимистического характера и основанная на поклонении сонму произошедших одно от другого божеств, из которых важнейшим, хотя и не первым по генеалогии, является солнечная богиня Аматэрасу. С распространением буддизма роль синтоизма постоянно уменьшалась, хотя большинство буддийских сект в Японии предполагает непротиворечие и совместимость синтоизма с буддизмом. Вплоть до революции Мэйдзи шел процесс оттеснения и растворения синтоизма в буддизме. Жрецами в синтоистские храмы назначались люди, подготовленные для буддийской службы; таким образом, 904
Ряс. 170. Японское ритуальное кимоно.
в синтоизм проникали обряды, формы, весь инвентарь буддизма. Для рядовых верующих обе религии в эту эпоху почти слились. Но подспудно нарастала синтоистская оппозиция, связанная с политикой подготовки реставрации императорской власти. В то же время дробность сект, вариации обрядов в разных храмах, нечеткость граней между религиями и сектами и частота примиренческих компромиссов приучили массы японцев терпимо и индифферентно относиться к любым догматическим или обрядовым вариациям. После революции 1868 г., направившей Японию на путь империализма, позиции синтоизма были резко усилены, и он стал государственной религией, превалирующей над совместимыми с ним буддийскими культами. Можно считать, что с 1868 по 1945 г. основной религией был синтоизм. Составными частями государственного синтоизма были: а) культ императора (тэнно) и его предков (тэнноизм); б) династический культ, особо отправлявшийся самой императорской фамилией, как находящейся «в родстве» с богами (династический синтоизм); в) культ различных богов в специальных храмах (храмовый синтоизм); г) культ богини Аматэрасу в домашних алтарях каждой верноподданной семьи (домашний синтоизм). Отправления культа Аматэрасу государство требовало даже от японцев-христиан. Возникшие в XIX в. различные неосинтоистские секты были включены в систему государственного синтоизма и рассматривались как его ответвления. Вся система носила ярко выраженную политическую, шовинистическую, империалистическую, милитаристскую направленность. Наряду с ней в народе продолжали бытовать не вошедшие в эту систему древние шаманские культы и поверья — так называемый вульгарный синтоизм. В религиозных представлениях японского народа сохранилось много архаических черт. В среде религиозных японцев весьма живучи древнейшие анимистические представления в сочетании с верой в магию, оборотней — особенно популярны среди последних барсук (тануки) и лиса-оборотень (кицунэ). Этот «вульгарный синтоизм» представляет собой низший слой народных синтои- стических верований, тогда как атрибуты официального синтоизма черпались из более высоких слоев тех же народных верований. Пантеон народного синтоизма охватывает бесчисленное множество божеств (нами) во главе с богиней солнца Аматэрасу. Среди них боги счастья Дайкоку и Эбису, чьи изображения можно найти почти в каждом деревенском доме, духи колодца, земли и кухни, боги лесов и рек, боги, покровительствующие деревням и селам, и множество других. Наиболее важным божеством среди народа считается Инари — божество риса, хороших урожаев, плодородия и вообще процветания. Инари изображается в виде лисы. Этому божеству посвящены специальные кумирни, в которых можно увидеть множество фигур лисы. Но лиса является не только воплощением Инари, ей народная вера приписывает сверхъестественную силу, она может превращаться в прекрасную женщину и владеет тайнами магии. Каждая деревня имеет свою кумирню, вместилище божества или божеств, покровительствующих данной деревне. В домах устраивается домашний алтарь, перед которым совершают ежедневные молитвы и ставят жертвенные чашечки с рисом, фруктами, овощами и вином. Во время молитвы синтоисты хлопают в ладоши, чтобы этим обратить на себя внимание божеств и быть ими скорее услышанными. Молитвы-обращения к ками возносят, вешая исписанные лоскутки бумаги на стоящее в храмовом дворе дерево. Синтоисты стремятся достигнуть счастья в этом мире и прибегают для этого к помощи ряда второстепенных божеств, каждое из которых управляет, по убеждению верующих, своей особой отраслью мирских дел и отношений. Беспокоить частыми мольбами стоящее во главе всех богов верховное божество верующие не решаются, ибо оно, по мнению синтоистов, парит слишком высоко на небе и не снисходит до людских дел. После разгрома империалистической Японии в 1945 г. культ императора был формально прекращен, хотя покойные императоры продолжают почитаться как боги; как боги почитаются многие погибшие генералы π 905
другие лица, и им сооружены храмы наравне с другими богами; династический культ продолжает отправляться как «личное дело» императорской семьи; после отделения церкви от государства была создана одна большая (включающая 86 тыс. храмов из общего числа их в 110 тыс..) и несколько мелких храмовых ассоциаций; эти организации поныне осуществляют храмовый культ синтоизма, с ними связан и домашний культ, который, с другой стороны, все более переплетается с «вульгарным синтоизмом». Неосинтоистские секты после 1945 г. оформились в самостоятельные религиозные организации. Официально храмы существуют на пожертвования верующих. Однако доход от рядовых верующих ничтожен. Основные средства храмового синтоизма складываются из взносов крупных капиталистических компаний, реакционных, зачастую полуправительственных организаций, заинтересованных в сохранении синтоизма как орудия планируемой и проводимой ими ремилитаризации Японии. Однако наметившаяся в начале XX в. тенденция к монотеизации синтоизма, абсолютизации культа Аматэрасу исчезла, и превалирует тенденция увеличения дробности культа. Синтоистский храм состоит из двух частей: а) хондэн — собственно святилище, закрытое помещение объекта культа — таблички с именем божества или священного предмета — меча, зеркала и пр.; б) хайдэн — молитвенный зал. В маленьких храмах хайдэн может отсутствовать и молящиеся стоят вне святилища; иногда, наоборот, отсутствует хондэн, если объект поклонения очень велик, как например гора или священная роща. Храм (дзиндзя или мия) сооружается в основном из некрашеного дерева и отличается крайней простотой отделки. Его основные признаки: ограждающая или висящая над дверью симэнава — веревка с лоскутками материи или бумаги, стоящие на пути к храму тории — П-образные ворота-арка, нередко еще бассейн с водой для омовения рук и рта перед молитвой. Каждый храм имеет свои определенные дни в годы, по которым устраивает пышные обрядовые празднества (мацури). Каждый храм имеет свою специфику в ритуале. Праздник может состоять из целого ряда различных ритуалов и обрядов, процессии с обходом прилежащей местности, танцев и целых театрализованных представлений. Для участия в обрядах, танцах и процессиях жрецы облачаются в нарядные мантии, а прочие надевают специальные халаты и куртки с эмблемами и знаками данного храма. Во время храмовых праздников изображение ками выносится из храма и помещается в изящную переносную кумирню-паланкин (о-микоси). За ками вереницей тянутся жрецы и монахи. Затем устраиваются театральные торжества, выступают актеры, акробаты. Массовые моления божествам проходят под девизом: «чтобы сделать богам приятное и вызвать их расположение, лучше веселиться, чем плакать». Оттого-то значительная часть религиозных празднеств японцев носит увеселительно-театральный характер. Мацури всегда привлекает много посторонних зрителей, а участие в нем в наши дни диктуется часто не религиозным рвением, а желанием как-то развлечься. Основными синтоистскими книгами являются «Кодзики» и «Нихонги». «Кодзики» — сборник японских космогонических мифов, сказаний о богах и героях, легенд, составленный в 712 г. в основном путем записи устной традиции, частично на китайском языке, частично на японском в китайской иероглифической транскрипции. «Кодзики» повествует о происхождении и приключениях синтоистских божеств, о «божественном происхождении» Японии и японцев. «Кодзики» может считаться основной священной книгой синтоизма; он играл большую роль при восстановлении и модернизации синтоизма воинствующим японским империализмом в 1868—1945 гг. при раздувании шовинистических и милитаристских настроений. «Нихонги» — японские исторические анналы, составленные в 720 г. на китайском языке. Они содержат наряду с относительно достоверными сведениями много вымышленных биографий древних «императоров», а также легенды и мифы о происхождении мира вообще и Японии в частности, в чем частично дублируют «Кодзики». «Нихонги» созданы путем компиляции из не дошедших до нас хроник и записей преданий, при несомненно большой доле изменений и дополнений, сочиненных самими компиляторами, и как источник могут использоваться только для событий не ранее V в. н. э.; события более ранние искажены настолько, что для их восстановления в каждом случае необходим специальный анализ и сопоставление с другими источниками. Синтоизм и буддизм, как уже говорилось, исповедуются японцами параллельно. Основная масса японцев, т. е. те люди, которые не являются последователями новых синтоистских сект или других религий (например, хри- 906
стианства), одновременно принадлежат к двум религиям сразу. При этом одни обряды, например показ ребенка божеству, совершаются только в синтоистских храмах, другие, в основном погребальные, — только в буддийских, а молятся и там, и тут. Чистыми синтоистами или чистыми буддистами можно считать лишь самих священнослужителей. В отличие от буддийских и сектантских неосинтоистских храмов святилища храмового синтоизма не имеют определенного прихода. Все отправляющие храмовый и домашний синтоистский культ лица являются одновременно и адептами какой-либо буддистской секты и имеют дома наряду с алтарем Аматэрасу и младших божеств алтарь Будды. Поэтому ^иисло адептов храмового синтоизма в Японии теоретически почти идентично числу буддистов. Раньше все японцы официально считались синтоистами, но с 1945 г. положение изменилось. С последовавшим за разгромом империалистической Японии крушением прежде распространенных в массах монархических и националистических иллюзий религиозность японцев вообще и авторитет храмового синтоизма в Японии резко упали. Домашний культ если и отправляется еще по традиции, то не всеми и обычно без особого усердия. Храмы посещаются мало, в основном только старыми женщинами. Молодежь, как правило, приходит сюда не для молитвы, а для прогулки, ибо почти все храмы окружены красивыми садами. Ослабление буддистско-синтоистского комплекса используется миссионерами «новых» (вообще или только для японцев) религий. Здесь также наблюдаются крайняя пестрота и дробность. За вычетом курьезов и раритетов, вроде японской мусульманской общины или карликовых экстремистских сект, остается христианство, необуддизм и неосинтоизм. Эти три движения различны и по масштабам, и по предположительной перспективности, и по политической окраске. Больший или меньший успех неомиссионерства сильно зависит от локальных условий. Неосинтоизм — общее и очень условное обозначение ряда сектантских движений в Японии, возникших в середние XIX в. Некоторые из этих сект очень близки к храмовому синтоизму, другие, напротив, имеют с ним очень мало общего. В империалистической Японии 13 крупнейших неосинтоистских сект были официально признаны и включены в государственную религиозную систему, более мелкие присоединились к ним на правах ветвей. После 1945 г. все секты обособились и совершенно независимы. Наряду с чисто синтоистскими сектами, канонической книгой которых является «Кодзики», имеются синтоистско-конфуцианские секты, секты, основанные на народных верованиях, главным образом на культе гор; однако особенно сильны и влиятельны секты, основатели которых сами сочинили свои канонические книги и изобрели новые, более подходящие для социальных условий буржуазного общества божества. Сходство таких сект с храмовым и простонародным синтоизмом ограничивается лишь внешним сходством некоторых обрядов и культовой утвари. Неосинтоистские секты ведут активную вербовку новых членов по всей Японии. Попытки их развернуть миссионерскую деятельность за границей не имели успеха ввиду специфической, узконационально-японской обрядности. Общее число неосинтоистов в Японии около 10 млн. Христианство впервые проникло в Японию в конце XVI в., но вскоре было искоренено правительственными репрессиями. Остатки средневекового католицизма, сильно искаженные, сохранились лишь в верованиях кирисутан на о-вах Гото, куда правительственная цензура мало проникала. После революции Мэйдзи в Японии развернули свою активность католические и протестантские миссии. Практическое значение их невелико, и они остаются чужеродным элементом в религиозном организме Японии. Протестантство и католичество играют все-таки в общественной жизни заметную роль, православие распространено мало. В Японии 907
Рис. 171. 1 — праздничная синтоистская храмовая процессия (храм Торигоэ в г. Токио). насчитывается значительное количество мелких христианских сект. Почти все они поддерживаются из-за рубежа и могут считаться проводниками иностранного культурного, идеологического и политического влияния в стране. Однако существенного влияния на жизнь страны они не оказывают, оставаясь в значительной мере чужеродным телом. Крупнейшие религиозные организации стремятся всеми силами упрочить свое влияние. Влияние крупных амидаических сект довольно велико. Часть их руководства состоит в родстве с императорской фамилией; секты принимают активное участие в политике, имеют своих депутатов в парламенте, где выступают как политические партии; секты содержат университеты, больницы и другие светские учреждения. Такой же деятельностью занимаются и большие неосинтоистские секты. Ряд более мелких сект зачастую лишен практического значения. То, что секты Хоссо, Кэгон и Риду сохранились в виде живых древностей до сих пор, объясняется правительственной поддержкой, оказываемой им как обладателям древнейших в Японии храмов, ценных исторических памятников и библиотек. Хоссо содержит такие известнейшие храмы, как Хорюдзи, Якусидзи, Кофукудзи. Она насчитывает 1 тыс. жрецов и 57 тыс. адептов. Кэгон содержит храм Тодайдзи, имеет 500 жреиов и 50 тыс. адептов. Рицу насчитывает всего 100 жрецов и 27 тыс. адептов. Эти секты основаны на почитании космического будды Дайнити. Совместно с сектой Юдзу-Нэмбуцу они имеют общую духовную академию. 908
Рис. 171 (продолжение). 2 — буддийский уличный алтарь божества Дзидзо в г. Нара. Характерным для последних лет является возрастающая секуляризация церкви в Японии. Она выражается в развитии межцерковных организаций, зачастую объединяющих догматически антагонистические общины, в ведении этими организациями или отдельными церквами светской и не культовой деятельности — медицинской, школьной, благотворительной; другая тенденция, идущая уже не от духовенства к массам, а от масс к духовенству, заключается в стремлении масс использовать материальный и моральный церковный инвентарь не в культово-ритуальных, религиозных, а в социально-церемониальных, практически безрелигиозных целях. Пестрота религиозных представлений в Японии сочетается с безразличным отношением к каждой из отдельных религиозных систем со стороны широких народных масс, в среде которых духовенство никогда не пользовалось ни особым почетом, ни популярностью. Передовая, прогрессивно настроенная интеллигенция Японии ведет успешно борьбу и пропаганду против религиозного дурмана, за внедрение в народые массы науки и прогрессивных идей. Со стороны реакционных кругов, напротив, делаются попытки обновить религию и сделать ее своим эффективным орудием. В последние годы появился ряд необуддистских сект, которые занимаются демагогией среди отсталой части трудящихся масс, проповедуя непротивление злу и классовый мир. В политике эти секты выступают как партии и также имеют депутатов в парламенте. В то же время часть рядового духовенства активно участвует в борьбе японского народа за мир, против угрозы атомной войны. 909
НАРОДНЫЕ ПРАЗДНИКИ, ИГРЫ, СПОРТ В Японии сохранился целый ряд праздников древнего происхождения,, но ни один праздник не отмечается с таким весельем, как Новый год, который празднуется в 1-день первого месяца. Вообще японские традиционные праздники отмечаются по лунному календарю, однако в наши дни он выходит из употребления и праздники все чаще переносятся на те же даты солнечного календаря. Новогоднему празднику предшествует целый ряд приготовлений: убирается жилище, приготовляются особые кушанья. В последнюю ночь старого года никто не ложится спать, приход Нового года возвещается 108 ударами храмового колокола. Ворота или вход в жилище убираются ветвями сосны, сливы и бамбука, пучками соломы, перевитой жгутому которые якобы преграждают вход в дом злым духам. На улицах во время праздников устраиваются импровизированные театральные представления, выступления канатоходцев и прыгунов. Группы музыкантов и танцоров ходят от дома к дому и исполняют обычно львиный танец (каппоре). Дети играют в мяч, мальчики пускают воздушных змеев в форме фазана, бабочек или с изображениями портретов сказочных героев. Девочки одеваются в свои лучшие платья и -играют в волан. Вода для новогодней трапезы берется на рассвете, предпочтительно ручьевая или ключевая. К обеду подается дзони — традиционное новогоднее блюдо, род супа с рисовым пирогом и с овощами, и напиток тосо (сакэ с пряностями). В первый день праздника никто не работает, все посещают храм своего прихода и дома родных и друзей, делают им подарки, иногда дарят модель лодки, сделанной из соломы, символизирующей «корабль богов счастья». Обычай подношения подарков в Японии вообще чрезвычайно распространен^ они делаются по всякому поводу: всякий визит обязательно сопровождается подарком. Разумеется, большей частью подарки незначительны и их подношение равнозначно подношению цветов или сластей гостями у европейских народов. Подарком может служить и съестное, и любой предмет, а чаще всего безделушка, куколка и т. п. Подарок обязательно перевязывается двухцветной бумажной лентой определенных цветов для разных случаев и снабжается носи — продолговатым шестиугольным ярлычком в форме рыбки, так как рыба в старину была излюбленным предметом для дарения. Дарить деньги, как и во многих других странах,' считается не вполне вежливым, и многие торговые фирмы выпускают красочно оформленные чеки на разные суммы, которые могут быть в любое время обменены на любой предмет соответствующей стоимости. Такие чеки можно дарить беспрепятственно, и они пользуются большой популярностью. Любой подарок обязательно отдаривается, обычно предметом более или менее одинаковой ценности. Новый год официально празднуется с 1 по 3 января. 4 января служащие идут на работу, но в этот день не работают, а поздравляют друг друга и делятся впечатлениями от встречи Нового года. 5 января начинается обычная жизнь, однако некоторые праздничные мероприятия имеют место и позже. 6 января происходит парад пожарников с демонстрацией старинных и современных методов тушения огня, а 7 января ветки, листья и прочие новогодние украшения дома снимаются и сжигаются либо бросаются в море. Кроме Нового года, отмечаются также буддийские праздники, например 8 апреля — праздник рождения Будды. Летом отмечается «праздник бон». Считается, что души всех умерших предков в этот день посещают свои семейные алтари, где для них готовятся особые кушанья. Вечером на улицу выходят* с фонарями, катаются в шлюпках при звуках музыки и блеске фейерверка. Этому празднику посвящается особый танец — бон-одори: танцующие ста- 910
новятся в круг и машут руками в такт пению и игре на флейте и барабане, исполняемой группой музыкантов, стоящих в центре. В ноябре отмечается несколько религиозных праздников синто. Наиболее важный из них — 8-го числа: праздник воздуходувных мехов в честь богинь кухонного очага. В этот день зажигают огни также в честь божества лисицы Инари и других божеств во дворах храмов синто. По преданию, Инари помогал знаменитому кузнецу Кокаэти раздувать меха, когда тот ковал меч для одного древнего императора. Повсеместно отмечаются также праздник жатвы, осени, праздник девочек — 3 марта, праздник мальчиков — 5 мая. В праздник девочек девочкам дарят только кукол, причем каждая кукла символизирует какое- либо пожелание. Этими куклами дети играют только в день праздника,, а потом матери их убирают до следующего года и хранят из поколения в поколение. Поэтому в день этого праздника в каждом доме образуются целые выставки кукол. Мальчиков в их день одаривают различными игрушками, имеющими символическое значение. На улицах городов и сел развешивают на высоких шестах разноцветные бумажные изображения огромных карпов — символ силы, ловкости и настойчивости. В отдельных районах отмечаются праздники, посвященные местным: божествам, во время которых исполняются массовые танцы-пантомимы в масках зверей и соответствующих костюмах. Праздники цветов проводятся три раза в год и продолжаются по нескольку дней подряд каждый: сначала — весной, когда расцветает розовым цветом вишня, затем летом, когда цветет ирис, и, наконец, поздней осенью, когда происходит массовое цветение хризантемы (кику). Цветение хризантемы празднуется здесь очень торжественно. На улицах процессии молодежи и детей с хризантемами в руках и в волосах представляют яркое праздничное зрелище. В эти дни японцы гуляют по улицам, посещают храмыг ходят друг к другу в гости. Во время праздников в Японии наряду с театральными зрелищами большой популярностью пользуется борьба сумо — единоборство борцов- профессионалов. Кроме того, существует способ борьбы дзюдо, или дзю- дзюцу (известный в искаженной передаче джиу-джитсу), которую преподают во многих школах. Основные правила этой борьбы: не противопоставлять грубую силу силе, а увертываться и побеждать силу ловкостью. Параллельно дзюдо существует другой вид единоборства — каратэ, род бокса, в котором удары наносятся концами пальцев или ребром ладони. 6 курс преподавания этих приемов входят различные способы: прижимать врага, наносить мнимо-смертельные удары и вновь возвращать его к жизни от таких «смертельных» обмороков, вправлять кости и т. д. В часы досуга японцы охотно играют в карты, масть которых в отличие от европейских обозначается различными цветками. Наиболее распространенной игрой является го — облавные шашки. Играют в го на квадратной доске. 19 прямых линий пересекаются под прямыми углами и образуют 361 крест на местах пересечения. Все эти кресты могут быть заняты 180 белыми и 181-м черным (иси) камешками. Цель игрока — завладеть как можно большим пространством на доске^; это достигается, если занять места, которые легче всего оборонять от нападений противника. На доске есть 9 таких мест, они означают «главные светила», а белые и черные камешки —день и ночь. Ход игры очень сложен, существует 9 разрядов для обозначения успехов в игре. В XX в. в Японии большое распространение получили современные виды спорта и спортивных игр. Самой популярной такой игрой можно считать бейсбол, очень сходный с русской лаптой. К излюбленным видам 911
спорта относятся также настольный теннис, плавание, альпинизм, туризм, а на севере страны — горнолыжный спорт. В некоторых из этих видов спорта японцы достигли успехов в мировом масштабе. НАРОДНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ В Японии формально существует всеобщее бесплатное начальное обучение. Однако вследствие тяжелого материального положения до миллиона детей трудящихся не имеют возможности посещать школу. Система образования создана в Японии после войны по американскому образцу (6 лет — начальное, 3 года — низшее среднее, 3 года— высшее среднее и 4 года — высшее). В начальную школу дети поступают с шестилетнего возраста. В Японии ведется большая исследовательская работа по методам преподавания, немалое внимание уделяется разработке учебных пособий для детей младшего возраста. Однако, несмотря на это, далеко не во всех школах возможно практическое осуществление разрабатываемых педаю- гических программ. Хотя число учащихся в Японии превышает 20 млн, ассигнуемые правительством средства на расходы по образованию в Японии незначительны. До сих пор многие школьные здания, разрушенные войной, не восстановлены. Особенно тяжелое положение в сельских школах, содержащихся на средства местных общин. В Японии много университетов и специальных колледжей. Университеты не только готовят специалистов, но и служат основными центрами научно-исследовательской работы, по масштабам которой Япония принадлежит к ведущим странам капиталистического мира. На состоянии пауки, однако, также сказывается недостаток средств. Так, в области физики японские ученые, имеющие выдающиеся теоретические достижения, лишены возможности проводить дорогостоящие практические эксперименты. Немалые успехи достигнуты японской биологической наукой, например в медицине и биохимии.2 В области гуманитарных наук по преимуществу изучаются японская история и философия. Немало внимания уделяется также проблемам всемирной истории. Особенно развито в Японии востоковедение, прежде всего китаеведение, базирующееся в основном на анализе древних текстов. Широко ведутся в Японии археологические исследования как на полевом, так и на литературном материале. Подробно изучается археология Японии, в особенности неолит центральных и северных районов. Археологи и этнографы Японии рассредоточены по разным университетам, чем объясняется недостаточная координация работы. Частично этот недостаток восполняют соответствующие научные общества — археологии, этнографии, фольклора, но они не имеют материальной базы. Дело публикации работ также сильно распылено, хотя общества имеют свои журналы. В Японии изучается в основном этнография своей страны, затем общая этнография и этнография Восточной и Юго-Восточной Азии. При этом этнография других стран, а также айнов изучается с общих позиций, э в изучении этнографии своей страны преобладает внимание к пережиткам, в особенности в духовной культуре, к обрядам, верованиям, специфическим локальным явлениям. 2 Внимание, уделяемое этим проблемам, находится в прямой связи с большим распространением недоедания, авитаминозов, а после войны — опасной радиоактив ι гости и происходящих от этих факторов заболеваний. 912
В многочисленных университетах и институтах работает большое число высококвалифицированных ученых, однако многие из окончивших высшие школы остаются без работы; в связи с этим японское правительство принимает меры, направленные к ограничению доступа молодежи в высшую школу и к сокращению учительских кадров. То же наблюдается и в отношении высше-средних школ (колледжей) , которые подразделяются на два вида: общеобразовательные — типа гимназий — и специальные — вроде техникумов. Среди высших и особенно средних учебных заведений много частных. Все они платные, причем плата за обучение высокая, особенно в частных заведениях. В технических колледжах и институтах студенты платят также и за пользование лабораториями, за израсходованные при опытах реактивы. Большинство студентов из трудящихся слоев народа вынуждено совмещать учебу с очень тяжелым трудом, обычно не имеющим никакого отношения к избранной специальности, работать грузчиками, официантами, рассыльными. Поскольку оплата такого труда низкая, а студенту нужно и учиться, и зарабатывать на хлеб, и добывать деньги на оплату учебы, не удивительно, что многие надрываются от непосильного труда. Процент больных туберкулезом особенно велик в Японии среди студенчества. Однако стремление японской молодежи к образованию сильнее, чем все эти неблагоприятные обстоятельства. Несмотря на тяжелые жизненные условия, японские юноши и девушки находят в себе силы, чтобы заниматься в вечерней (точнее, ночной) школе после изнурительного рабочего дня на капиталистическом предприятии. Грамотность в Японии почти поголовная, хотя само понятие грамотности в Японии весьма растяжимо ввиду особого характера японской письменности. Японская письменность отражает сложную историю японского языка. Первоначально она была заимствована из Китая в иероглифической •форме. При этом в отличие от современного китайского языка каждый иероглиф в разных случаях может читаться по-разному: в заимствованных китайских словах, из которых состоит почти вся техническая часть разговорного словаря, возможны разные древнекитайские диалектные варианты, приспособленные к нормам японской фонетики; кроме того, ими же обозначаются исконно японские слова. В VIII в. н. э. создается собственно японская письменность — слоговые азбуки — катакана и хирагана, в основу которых были положены упрощенные иероглифы. Создание японской письменности сыграло большую роль в формировании единого национального языка. Общенародный японский язык, положенный в основу современного национального языка, исторически складывался на базе диалекта восточной части о. Хонсю — говора г. Токио, вобравшего в себя ряд особенностей других диалектов (в современном японском языке их насчитывается около семи). Со второй половины XVII в. в японский язык проникает значительное число слов из европейских языков — испанского, португальского, а с XIX в. — из английского. При этом заимствованные слова подвергаются существенным изменениям; так, «алфавит» звучит по-японски аруфабэто (несвойственный японскому языку звук л заменяется звуком р, и все слоги становятся открытыми). Однако и при наличии слоговой азбуки в Японии до сих пор широко пользуются иероглифическим письмом. Тексты японских книг, журналов и газет написаны смешанным письмом — иероглификой, которой, как правило, пишутся корни слов, и слоговой азбукой, которой пишутся грамматические окончания, иностранные (кроме китайских) заимствования и собственные имена. При этом японские окончания и служебные слова записываются хираганой, а иностранные слова — катаканой, своего рода угловатым курсивом. Катакана употребляется также для телеграмм, штемпелей, примечаний и в других подобных целях. Без иероглифики, 58 Народы Восточной Азии 913
сплошной хираганой пишутся лишь популярные и детские издания. Такие, издающиеся в очень небольшом числе тексты может читать каждый хотя бы немного грамотный японец. Однако более или менее насыщенные иероглификой тексты поймет далеко не всякий — здесь уже нужна некоторая общая подготовка.3 И, наконец, даже самый образованный человек часто бывает вынужден прибегать к словарю, встретив какой-нибудь редкий иероглиф. ИСКУССТВО И ЛИТЕРАТУРА Японское искусство имеет очень глубокие корни в народе. Многие его проявления переплетаются с бытом каждой японской семьи. Так, поэзия в Японии не ограничена кругом поэтов-профессионалов, напротив, гораздо больше поэтов-любителей, пишущих стихи между делом. Сочинение короткого стихотворения — обычная реакция многих японцев на какое-нибудь крупное событие или личное переживание. Художественная ценность таких произведений может быть различная, но сама форма проявления человеческих чувств достаточно показательна для степени распространения поэзии в народе. Большинство японцев занимается также и рисованием; рисованию придается большое значение в системе детского воспитания. Картины и каллиграфические прописи служат украшением почти каждого дома. Прикладное искусство не ограничивается изготовлением предметов роскоши, представляющих его обычно в музеях; японский ремесленник вкладывает даже в предметы массового потребления столько старания и вкуса, что самая дешевая кустарная посуда, ткань, предмет обихода часто не уступают музейным вещам по изысканности своего оформления. Знаменитые памятники архитектуры, литературные произведения, явления театральной жизни находят свое отражение в пословицах, речевых оборотах; например, великолепная купольная конструкция храма в Никко фигурирует в труднопереводимой пословице «не видев Никко, не говорят о прекрасном» (по-японски «прекрасное и «конструкция» передаются одним словом); слово «интересный» буквально означает «белолицый» и происходит от белого грима актеров народного театра. В японском искусстве, особенно в архитектуре и в изобразительном искусстве, сильно сказалось китайское и корейское влияние; к моменту начала этих влияний классовое общество Японии находилось еще в процессе формирования, а специализированное профессиональное искусство — соответственно в зачаточном состоянии. С проникновением китайской цивилизации в Японию были принесены в готовом виде достижения искусства, совершенствовавшегося на протяжении многих веков. На японской почве это искусство подверглось дальнейшему творческому развитию и, сливаясь С собственно японскими народными художественными традициями, выработало в дальнейшем свои специфические черты. В числе характерных черт эстетической жизни японцев следует отметить присущее им тонкое чувство прекрасного в природе. Это чувство проявляется в двух специфических видах прикладного искусства — искусстве выращивания цветов, особенно хризантем, в котором японцы достигают виртуозного совершенства, и искусстве составления букетов, точнее, композиций из цветов, ветвей, коры и пр. (икэбана). Эти предметы, так же как основы рисования и стихосложения, преподаются в ряде школ и курсов, особенно женских. Япония — страна цветов. Их можно видеть в садах и на склонах гор Южной я Центральной Японии почти круглый год: в феврале камелии, в апреле вишни, ле- 3 Обширная японская пресса использует официальный максимум — 1850 знаков. 914
том лилии, азалии, гортензии, до поздней осени хризантемы. Цветы — излюбленный мотив в орнаментации тканей и бытовых предметов. И почти всегда в японском доме, независимо от того, принадлежит ли он крестьянину, служащему или ученому, можно найти несколько цветков в вазе, обычно стоящей в нише (токо- нома). Составление композиций из цветов и ветвей — искусство исключительно женское. Конечно, далеко не каждая японская хозяйка обучалась искусству икэбана, но каждая женщина не раз видела лучшие образцы этого искусства в других домах, на выставках, в журналах, так что ей есть с чего взять пример. Классическая старинная школа икэбана, очень распространенная и сейчас, использует при составлении композиций канонические чертежи, где направления линий и положения точек, по которым должны распределяться ветки и цветы, имеют символические, религиозные значения, исходящие из анализа фигуры человека в молитвенной позе. Другие школы икэбана, менее канонические, допускают вольное толкование композиций в тех или иных принципах. В качестве курьеза можно отметить, что абстрактное искусство проникло и в икэбана, хотя не получило популярности. Абстракционистки в икэбана используют ржавую проволоку, гнилые сучья, вялые листья и тому подобные материалы. Японская национальная архитектура развивалась рхите тура из традиций японского народного жилища. В основе ее лежит каркасно-столбовая или каркасно-свайная конструкция, увенчиваемая тяжелой фигурной, далеко выступающей крышей. Плоскости стен не выполняют несущих функций. Преобладают деревянные конструкции. Древнейшие памятники — храмы в Идзумо и Исэ — были построены, согласно преданиям, около 1500 лет тому назад; утверждают, что, хотя их постоянно ремонтировали и в них не осталось ни одной первоначальной балки, конструкция их сохранена. Это типично южноазиатский свайный дом с верандой. Другие японские храмы имеют большие размеры, но сходную конструкцию; правда, чаще они стоят не на сваях, а на высоких каменных платформах. Такой же характер имеют и дворцовые постройки; даже крепости — замки феодалов отличаются лишь солидностью фундамента и массивностью ограждающих постройки крепостных стен из дикого камня. Основные памятники японской национальной архитектуры распадаются на три группы. Это синтоистские храмы (дзиндзя или мия), буддийские храмы (тэра) и феодальные замки (сиро или дзё). Из их числа почти все относятся к XVII—XVIII вв., а строительство храмов ведется и по сей день. Синтоистский храм, как уже говорилось, состоит из двух частей: хондэн и хайдэн. Кроме того, в крупных храмах имеются боковые приделы, галереи, так что здание в плане становится П-образным или квадратным, с внутренним двором. Все эти части здания имеют довольно ажурную структуру, открыты воздуху и свету, отделаны, за исключением крыши, довольно скромно и скупо, деревянные детали чаще всего не окрашены. Все это сближает архитектуру синтоистского храма с народным зодчеством. Буддийские храмы, напротив, связаны с китайской, а через нее — с тибетской, индийской, непальской архитектурной традицией. В помещениях этих храмов бывает нередко темно и тесно. Между скульптурами Будды и бодисатв и стенами заключающих их зданий промежуток недостаточно велик. Деревянные детали зданий ярко раскрашены, позолочены,, обильно украшены резьбой. Интерьер в этих зданиях обычно не продуман, но с внешней стороны они производят внушительное, иногда величественное впечатление. В отделке зданий широко используется полировка дерева, лак; крыша бывает либо дранковая, либо черепичная, в последнем случае применяется черепица с разноцветной поливой. Замки-крепости всегда находятся на самой возвышенной точке местности, они окружены рвами и несколькими поясами стен. Темно-серый, 915 58*
почти черный камень стен и такого же цвета тяжелые, массивные крыши резко контрастируют с чисто белыми, скупо декорированными многоэтажными башнями, стены которых несколько скошены и напоминают по пропорциям пилоны египетских храмов. Дворцовая архитектура Японии не очень выразительна. Дворцы всегда окружены полностью скрывающими их высокими стенами, напоминающими крепостные. В противоположность буддийским храмам они не рассчитаны на внешнее обозрение и все внимание в них уделено интерьерам. Самые большие дворцы почти всегда одноэтажные и построены полностью по тем же принципам, что и обычные жилые дома, отличаясь от них только размерами и художественным оформлением. Раздвижные стены их богато расписаны. Потолки гораздо выше, чем в обычных домах. Даже в обычном доме, если потолок выше стандартного размера раздвижной стены, то пространство между верхней пазовой балкой и потолком заполняется ажурной перегородкой (рамма). Дворцовые же рамма очень высоки, массивны и представляют собой шедевры художественной резьбы по дереву. При всех различиях японские храмы, дворцы, замки и прочие крупные здания традиционной архитектуры с первого взгляда кажутся очень схожими между собой. Причина этого в том, что крыши всех этих зданий сооружаются примерно одинаково, а именно крыша и является наиболее существенной и характерной частью здания в японской архитектуре. Почти любое японское здание, от крестьянского амбара до крупнейшего храма, состоит из сравнительно легкой каркасной конструкции, поддерживающей солидную, массивную крышу. При этом чем больше здание, тем относительно объемистее, сложнее, массивнее становится крыша. Она далеко выступает за линии стен, имеет сложный криволинейный профиль, скаты на все четыре стороны. В крупных зданиях крыша часто многоярусная, с рядом дополнительных подрезных скатов, с дополнительными крышами для помещений, выступающих мезонинами над поверхностью основной крыши. При сложной планировке здания крыши порталов, флигелей и других частей здания оформляются особо, но в согласовании с крышей центральной части. Материал крыши бывает различный. Некоторые прославленные дворцы и важнейшие храмы могут быть * крыты такими материалами, как тростниковая солома, корьевая щепа или дранка — это отнюдь не умаляет достоинства здания. Однако практически черепица решительно преобладает, и в этом случае, помимо основной массы черепиц, самих по себе имеющих обычно довольно сложный профиль, употребляется еще великое многообразие всяческой фасонной черепицы — для оформления края крыши, для конька, для стыков между скатами, для завершения коньковых и стыковых швов и т. д. Черепицы, завершающие швы, даже в домах зажиточных крестьян, представляют собой настоящие скульптурные композиции с фигурами драконов, животных, рыб, со сложным геральдическим орнаментом. Характерным свойством японского зодчества можно считать обязательную увязку здания с окружающим ландшафтом — водной поверхностью, растительностью, рельефом. Как правило, памятник архитектуры — дворец или храм — это не одно изолированно проектируемое здание, а комплекс зданий, аллей, садов, образующий единый парковый ансамбль с рядом тщательно продуманных перспектив. Составными элементами в него входят и пруды, и скалы, иногда даже устраиваемые искусственно. Синтоистский храм обычно помещается в центре паркового ансамбля, на вершине холма. К зданию храма ведет дорога. 916
Из собственно архитектурных деталей, помимо зданий, значительную роль в подобных ансамблях играют каменные фонари на невысоких тумбах и синтоистские религиозные символы — П-образные ворота (тории) с двойной верхней перекладиной. При компановке ансамбля буддийского храма его многочисленные строения произвольно располагаются по плоскости ансамбля, иногда на весьма значительном удалении друг от друга* Парковые ансамбли разбиваются не только как дополнение к зданию, по и как самостоятельное произведение искусства, и сами по себе могут рассматриваться как архитектурный памятник. Такие ансамбли поражают своей искусственно созданной естественностью, близостью к природному ландшафту, в который незаметно и тактично вторгается организующая человеческая мысль. Дорожки кажутся запущенными, заросшими и непроходимыми, однако идущий обнаруживает с удивлением, что ветви деревьев расположены так, что свободно пропускают человека. Небольшой, расположенный в густо застроенной местности парк спланирован так, что домов не видно, видны лишь дальние горы, и посетитель чувствует себя в центре громадного массива почти дикой природы. Через водоемы переброшены мостки, либо высокие дугообразные, либо плоские, идущие изломанной линией по самой поверхности воды. Иногда мостки заменяются выступающими над водой камнями, через которые нужно перешагивать. Таким же образом из отдельных, неправильной формы плит складываются и дорожки. То, что дорожки и мостки делаются не прямые, а извилистые или по ломаной линии, основано на поверье, что злые духи могут передвигаться только по прямой, и эта изломанность линий стала прочной архитектурной традицией. По этим же соображениям ворота старинных зданий иногда не сквозные, а с коленчатым въездом, а за дверным проемом дома ставится ширма-экран. Наряду с вписыванием здания в парковый ландшафт внутренние дворы зданий также оформляются: они покрыты гравием, в определенных точках сажаются деревья либо подобно островкам устанавливаются живописной формы камни, поросшие мхом. Эти оформительские приемы широко используются и в современном строительстве и часто заимствуются европейскими и американскими архитекторами, на творчество многих из которых традиции японской архитектуры оказали сильное влияние. Из этих традиций парковой архитектуры развилось в позднем средневековье искусство устраивать карликовые сады во дворах домов. Подобный сад — это произведение искусства перспективы, где обширные панорамы и ландшафты природы искусственно сокращены до миниатюрных масштабов. Так, маленький холмик представляет собой уменьшенную далью высокую гору, искусственный прудик — море, маленький ручеек — быструю речку, все это в сочетании с причудливыми карликовыми деревьями создает образ «идеального ландшафта». Карликовые деревья разводят и как комнатные растения — в горшках, вазах; особым режимом взращивания садовод добивается того, что взрослое, правильно развитое дерево имеет миниатюрные размеры. После революции 1868 г. в строительстве общественных зданий долго господствовали различные европейские стили, что наложило свой отпечаток на общую пестроту облика больших японских городов. Современная японская архитектура развивается по двум направлениям. Одно из них — это разработка отвечающего современным требованиям небольшого жилого дома, в основном сборно-деревянного, сохранение и синтез традиций разных эпох и районов Японии. Другое, гораздо более распространенное направление — это проектирование железобетонных зданий, всегда выдерживаемых в стиле конструктивизма, иногда функционального 917
и очень удачного, сочетающего красоту пропорций с удобством и сейсмостойкостью, но чаще чисто формалистичного. Но и в последнем случае используются "отдельные мотивы традиционного японского искусства. Скульптура в ее классическом монументальном Скульптура j jr j JV понимании мало характерна для Японии. Древнейшие ее образцы — это ханива, погребальные статуэтки курганной эпохи (более ранние, неолитические, статуэтки не связаны с ними и входят скорее в общее русло айнского искусства). В более поздние времена, начиная с введения буддизма, преобладает типичная храмовая буддийская скульптура (каменная, бронзовая и др.), иногда достигающая величественных размеров и высокого мастерства, как статуя Дайбуцу в Кама- куре, но всегда очень ограниченная по тематике и выразительным средствам. Гораздо большей силы экспрессии и самостоятельности раннесредне- вековая японская буддийская скульптура достигла в изображениях демонов, которые иногда имеют очень мало демонического, а скорее являются по-своему реалистическими изображениями яростных, сильных и мужественных воинов. В позднем средневековье канонические штампы в значительной степени выхолостили из храмовой скульптуры художественную индивидуальность. Лучшие произведения этого времени можно найти не в больших городах, а в маленьких сельских храмах, где работали местные мастера-самоучки, среди которых особенно выделяется скульптура Энку. Произведения этих мастеров, всегда деревянные, подкупают своей искренностью, своеобразным, подчас гротескным юмором, живостью, смелостью художественного решения. Но и эта своеобразная художественная школа- не получила дальнейшего развития, не вышла за пределы сельской местности и была практически забыта, и лишь в последние годы художественные критики Японии как бы заново открыли этот вид творчества и заинтересовались им. Гораздо более развита жанровая, бытовая, реалистическая скульптура малых форм, сплетающаяся с прикладным искусством — резьбой по кости, дереву, ювелирным мастерством. Особенно показательны для нее нэцкэ — художественно оформленные пуговицы-брелки, служащие для пристегивания к поясу различных портативных предметов — кисетов, кошельков и т. д. Широко распространена анималистическая скульптура. ж Живопись тоже по существу начинает свою историю в Японии с периода усиленного проникновения китайского влияния; до этого известны лишь процарапанные схематические рисунки на керамике и бронзовых изделиях, а также цветная, преимущественно грубо геометрическая орнаментация курганных погребальных камер. Но в отличие от скульптуры живопись сразу приобретает очень широкое распространение, и с самого начала ей свойственны многообразие и национальный колорит. Японские мастера пренебрегают линейной перспективой и светотенью; преобладающее значение имеет контур, выделяющий характерные детали при нейтральном фоне, легкости и сбалансированности общей композиции. Основная техника — это цветная тушь или клеевые (на желатине) краски по бумаге и шелку, а также лаковая роспись по дереву. В позднем средневековье особое значение приобретает техника ксилогравюры. В тематике во все эпохи видное место занимает пейзаж, изображение растений и животных. В раннем средневековье излюбленными темами были сцены придворного быта, позже — батальные сцены. В XVI в. развивается жанровая живопись (фудзокуга), обращающаяся к реалистическому отображению повседневной народной жизни. Ее зачинателями были художники школы Кано. 918
В позднефеодальный, токугавский, период расцветает живописная манера укийо-э, противопоставляющая себя искусству правящих классов и обращающаяся к быту горожан. Именно к этому течению относится знаменитое искусство ксилогравюры, в котором выделились такие мастера женских образов, как Харунобу, Утамаро; к началу XIX в. великие художники Хиросигэ и Хокусаи создают в укийо-э жанр пейзажа, органически слитого с бытовыми мотивами; они уже широко используют опыт перспективного и светотеневого построения европейского искусства. После революции Мэйдзи в японском изобразительном искусстве возникает целый ряд направлений. Многие художники примкнули к какой- либо из западных школ XIX—XX вв. — импрессионизму, экспрессионизму и т. д.; их работы даже по тематике часто не отличимы от работ европейских и американских художников. Ряд мастеров продолжает ограничиваться чисто японскими традиционными приемами, и их работы в такой же мере не отличимы от произведенний средневековых живописцев. Однако для большинства японских художников, в том числе лучших из них, характерно стремление к синтезу в различных формах и пропорциях обеих традиций — национальной японской и западноевропейской. Именно в этом плане созданы лучшие работы таких талантливых художников, как Фукуда Хэйхатиро, Уэмура Сойэн, а в послевоенные годы — панно супругов Ири и Тосико Маруки, в том числе исключительно впечатляющая серия «Хиросима». В то же время в последние годы лучшим художникам Японии приходится вести трудную борьбу с мутными потоками эпигонствующего космополитического абстракционизма, сильно заразившего часть японской артистической молодежи. Прикладное искусство в Японии касается почти всех видов бытовых предметов. Искусство средневековых мастеров, изготовлявших предметы обихода для представителей феодальной верхушки, не утеряно их потомками. Сейчас, конечно, художественные шедевры идут сразу в музеи, в частные коллекции богатых любителей. Однако японская легкая промышленность часто использует лучшие произведения прикладного искусства как образцы для дешевой массовой продукции, производимой, конечно, уже механизированным путем и из иных, дешевых материалов. Это облегчается тем, что произведения японского прикладного искусства, jb особенности в настоящее время, почти никогда не бывают сложными по форме, вычурными, перегруженными рельефной или плоской орнаментацией; почти всегда их характеризуют скупые, строгие, выразительные линии, спокойная, сдержанная и простая орнаментация. Слово «орнаментация» вообще мало подходит для характеристики японского прикладного искусства, потому что отвлеченный орнамент встречается здесь редко. Вещь обычно украшается линейным или рельефным изображением растения (ветки, цветка плодов) или животного (обычно птиц, рыб), реже изображением каких-либо других предметов реального мира, нередко более или менее стилизованных, но почти никогда не теряющих реалистичности. При этом изображения обычно не занимают всей поверхности предмета, а находятся в какой-то одной композиционно ключевой его части. Даже на тканях нечасто можно видеть повторяющуюся «ситцевую» мелкую набойку; чаще это бывает занимающая все полотнище крупная и цельная цветочная композиция. Лишь в батиковании с помощью рисовой пасты, применяемом не только к тканям, но и к поделочной бумаге, можно встретить сравнительно простые и отвлеченные орнаментальные мотивы. Японское прикладное искусство имеет многовековую историю. Еще в раннем средневековье японские ремесленники достигли больших успехов в изготовлении 919
оружия, зеркал, лаковых изделий. В это время возникли такие приемы, как ра- ден — вложение раковин в лак, покрывающий спинку зеркала, хёмон — инкрустация лаковой поверхности фигурными золотыми и серебряными пластинками, рури- ден — перегородчатая эмаль. В позднем средневековье продолжают развиваться все виды прикладного искусства — обработка лака, металла, дерева, стекла, керамики» тканей. Декор этого времени в отличие от преимущественно орнаментального, следующего китайским канонам искусства раннего средневековья приобретает большую свободу^рисунка, нарядность и красочность. Расцветает художественная обработка деталей^ оружия — накладок и особенно гард эфесов мечей (цуба). Многие цуба, имеющие вообще форму плоского диска, представляют собой барельефные, ажурные или гравированные жанровые сценки, натюрморты или пейзажи. Характерна для этого периода миниатюрная скульптура нэцкэ, лакированные табакерки и составные маленькие ларцы (инро). Большие цветочные вазы — гладкие, расписные, фигурные, рельефно-декоративные — являются излюбленным объектом творчества современных японских керамистов. Среди народной бытовой керамики преобладают недорогие поливные кувшины, тарелки, чашки, чайники, декорированные простыми красочными пятнами, потеками, оплавленной глазурью или скорописными иероглифами; они отличаются благородством расцветки и целесообразностью формы. Разнообразна техника лаковых изделий. Шкатулки часто отделываются в уже упомянутой технике хёмон. При методе цуйсю лак, нанесенный несколькими слоями по металлической основе, затем вырезается по контуру рисунка. Выскабливание разных слоев лака характерно для метода тесицу. В художественных изделиях из металла применяются цветные сплавы сякудо (медь с 3% золота), рогин (медь с 25% серебра и следами золота), свинцовые латуни и др. В технологии известны резьба, инкрустация, насечка, ковка и литье. В японском художественном ремесле часто встречается сочетание разных материалов. Основа лаковых изделий бывает металлической, деревянной, из папье-маше или же прессуется из многослойной шелковой марли, пропитанной лаком, что является своего рода прототипом современной техники волокнистых пластиков. Зачастую плетеные изделия — корзины, подносы — покрываются такой же марлей и промазываются лаком. Полученное изделие на вид напоминает керамическую имитацию плетения, но необычайно легкий вес выдает природу его материала. В японском быту широко применяются экраны и ширмы, представляющие в прямом и переносном смысле слова большой простор для творчества художника. Тканая или лаковая поверхность их покрывается росписью, в которой традиционная японская тематика и композиция сочетаются с присущими современному искусству четкими линиями и имитированной цветовой гаммой. Бесконечна фантазия переплетающихся линий в ширмах из бамбука. И другие плетеные изделия обращают на себя внимание своеобразием формы, всегда согласованной с естественными свойствами материала. Продукция художественного ремесла занимает довольно много места в быту большинства японских семей; конечно, это не шедевры, а дешевая народная продукция, на изготовлении которой специализируются отдельные села и городки. Впрочем, как уже говорилось, массовая промышленная продукция — ткани, посуда, мебель — изготовляется в большинстве случаев с использованием мотивов национального прикладного искусства. Особую отрасль художественного ремесла составляет производство игрушек, безделушек, украшений, сувениров, чрезвычайно широко представленное в Японии. Точеные куклы-матрешки (кокэси), ранее бытовавшие только на севере Японии, ныне распространились по всей стране. Очень простые народные игрушки и сувениры-безделушки из самых простых материалов — жгутов соломы, заструженного дерева, раковин, сосновых шишек — необычайно выразительны и полны юмора. На_ протяжении всей истории Японии в широких литература1 народных массах бытовали различные сказания α реальных и фантастических животных, легенды о божествах, о демонах и о людях, сталкивавшихся в своих приключениях и с теми, и с другими. Японским сказкам свойственна нена- 920
вязчивая назидательность в сочетании с мягким юмором. Сказки более лозднего времени порой совершенно лишены какой бы то ни было фантастики или даже аллегории и скорее напоминают реалистические новеллы или анекдоты, также обычно с юмористическим оттенком. Многочисленные пословицы, поговорки и загадки отражают в себе всю историю японского народа. Народные песни слагаются повседневно, что не мешает некоторым из них сохраняться неизменными с древнейших времен, особенно это относится к обрядовым песням. Все эти виды народного творчества послужили основой, на которой развивалась японская литература. Древнейшими видами японского стихосложения были нагаута — длинные поэмы, восходящие к народным былинам, и пятистишия танка, генетически связанные с народными запевками-частушками. Эти стихотворные жанры представлены в двух крупнейших и древнейших антологиях японской классической поэзии — «Манъесю» (VIII в.) и «Кокинсю» (X в.). В «Манъесю» многочисленны еще записи фольклорных произведений, а из индивидуального творчества много нагаута — од, элегий, баллад. В «Кокинсю» выступают уже хорошо известные и сложившиеся поэты, в том числе такие корисбеи, как Аривара Нарихира и поэтесса Оно-но Комати. Крупный поэт Ки-но Цураюки, составлявший и редактировавший «Кокинсю», предпослал ей свое предисловие, где он в яркой и образной форме изложил современный ему взгляд на поэзию. В «Кокинсю» жанр танка является решительно преобладающим, а нагаута постепенно сходит на нет. Танка, до сих пор остающаяся излюбленной формой японского стихосложения, содержит 31 слог, распределяемый в чередовании 5—7— 5-7-7. Танка заключает в себе обычно какое-нибудь впечатление, переживание или сентенцию, причем первые три строчки служат предпосылкой {хокку), а две последние — заключением {агэку). Вот пример танка, написанной крупнейшим японским поэтом нового времени Исикава Таку- боку, в которой поэт иносказательно выражает свою тоску на чужбине: В стороне родной На краю тропинки я Камень обронил. Верно, он, травою скрыт, Там и до сих пор лежит. Четкое деление на хокку и агэку способствовало в ХП—XIV вв. развитию жанра рэнга — цепи танка, в которой каждое агэку одинаково хорошо согласуется по смыслу как с предшествующим, так и с последующим хокку. Например: 4 1. Белый талый снег — Знать, весна уже пришла — Начал исчезать. 2. Всюду легонький дымок, Из земли — ростки травы. 3. Хоть село давно Древним стало — люди здесь Все еще живут. 4. Вечер. Даже ветра звук Веет холодом сырым. Как легко заметить, агэку 2 может быть концовкой и к хокку 1, и к хокку 3. Писались рэнга обычно компанией людей в порядке поэтической забавы — один задавал хокку, другой добавлял агэку, третий продол- 4 Пример взят из книги: Н. И. Конрад. Японская литература. Л., 1927. 921
жал и т. д. Позже привычка сочинять отдельные хокку без вывода привела в XVI в. к их оформлению в особый жанр — хайку, трехстишия в 17 слогов, которые содержат в себе только какое-нибудь отдельное наблюдение, и поэтому выразительные возможности их слабее, чем у танка. Например:5 Постоянно дождь! Как давно не видел я Лика месяца... Или: Как прохладна ночь! Ясный месяц молодой Виден из-за гор. Существуют и другие формы стихов, в основе которых лежит обычно чередование пяти- и семисложных строк. Во всех них употребляются, как правило, только исконно японские слова. Иностранные заимствования, даже китайские, почти не допускаются. В новейшее время, особенно в гражданской лирике, широко распространилась форма свободной ритмической прозы, напоминающая поэзию Уитмена; в ней нет ограничений ни в размере, ни в лексике. Концевой рифмы японская поэзия не знает, хотя в фольклоре они изредка встречаются. Зато широко распространены такие приемы, как постоянные эпитеты, игра слов и т. д. Столь же рано, как и поэзия, развилась в Японии художественная проза. В конце X в. поэтесса Мурасаки Сикибу создала роман «Повесть о принце Гэндзи» («Гэндзи-моногатари»), где наряду с образом идеального дворянина, «рыцаря без страха и упрека» даются разнообразные реалистические картины жизни общества в ту эпоху. Японская средневековая проза представлена в жанрах повествовательных романов, так называемых моногатари (новелл), никки (дневников), соси (записок- очерков). В последнем жанре особенно выделяются «Записки у изголовья» писательницы Сэй Сёнагон, где с легким цинизмом пресыщенной придворной дамы рисуются разнообразнейшие картины жизни японской феодальной верхушки X в. В XIII—XIV вв. создаются историко-героические эпопеи, они представляют собой свод отдельных сказаний, возникших в разное время и в различных местах. Вначале они распевались странствующими певцами под аккомпанемент национального трехструнного щипкового инструмента (сямисэн). В XIV—XVI вв. появляются первые ростки народной повести. С развитием книгопечатания в XVI в. большое распространение получили рассказы о героических подвигах, путешествиях, волшебные сказки, любовные новеллы, нравоучительные истории. Любопытным памятником этого времени являются «Записки в часы досуга» («Цурэдзурэгуса») монаха Кэнко, причудливым образом сочетающие буддийское философское миросозерцание с эпикурейским восхвалением радостей бытия. Героические эпопеи сменяются рыцарским самурайским романом, в котором сохраняются те же основные доблести, но в иной форме и на фоне иных, меньших по масштабам событий. В XVII в. городской роман (укийо-соси) достигает полного расцвета. В это время творит крупный реалист Ихара Сайкаку, автор ряда ярких любовных романов, виднейший драматург Тикамацу Мондзаэмон и др. Прозаические произведения конца XVIII—начала XIX в. пронизаны резко сатирическими настроениями. Можно привести в пример плутовской ро- 5 Стихотворение Басе в переводе Г. О. Монзелер. 922
ман Дзиппэнся Икку «На своих на двоих по Токайдоской дороге», «Мирскую баню» Сикитэя Самбы и другие повести. В этих произведениях широко используется обыденная разговорная речь со всеми ее отклонениями от классической нормы. После революции 1868 г. большое влияние на развитие новой японской литературы оказали многочисленные переводы зарубежных произведений, в частности русской классики. Ознакомлению с ней много способствовал писатель Хасэгава Фтабатэй, чей роман «Плывущее облако», написанный под влиянием Тургенева, положил начало реализму в японской литературе и движению за создание единого разговорно-письменного и литературного языка. В конце XIX—начале XX в. выдающиеся писатели Симадзаки Тосон, Токутоми Рока, Нацумэ Сосэки, Куникида Доппо создали произведения, ознаменовавшие высшую точку расцвета критического реализма в Японии. К 20-м годам буржуазная литература Японии отходит от реализма и переходит к фантастическому мистицизму, к феодальной романтике, эротизму. Таковы произведения Акутагава Рюноскэ, Танидзаки Дзюнъитиро. Одновременно возникает пролетарская литература, виднейшими представителями которой можно считать Кобаяси Такидзи и Токунага Сунао.6 Организация японских пролетарских писателей, разгромленная в годы реакции и войны, возродилась в 1945 г. под именем Синнихон Бунгаку- кай. Продолжает свою работу Токунага, на смену убитому реакционерами Кобаяси приходят новые таланты — поэтесса Миямото Юрико, писатель Такакура Тэру. Эти прогрессивные силы в японской литературе ведут успешную борьбу с многочисленной, но обычно очень низкопробной реакционной упаднической литературой. м В японском народе живы традиции народных песен, исполняемых под аккомпанемент национальных инструментов. Обычный национальный оркестр состоит из сямисэн — трехструнного инструмента с четырехгранным корпусом и кожаной верхней декой, с длинным грифом, на котором играют плектром (бати), кото — 13-струнного щипкового инструмента, наподобие длинной прямоугольной цитры, четырехструнной лютни (бива), имеющей форму разрезанной груши, флейты (фуэ). Целый ряд специфических музыкальных инструментов сохраняется в храмовой музыке. Игра на этих инструментах и искусство изготовления их ограничены узким (в отдельных случаях всего 5—6 человек на всю Японию) кругом специалистов. К таким инструментам относится, в частности, флейта сё, близкая к китайскому шэну и индо-китайскому кхэну (все эти термины этимологически также родственны). Сё изготовляется из бамбуковых трубок, длительное время выдержанных в очаге (котацу). Большое число таких трубок разной длины расположено в сё по кругу, перпендикулярно к центральному резонатору. Кроме того, в храмовой музыке применяется большое разнообразие ударных инструментов — подвесных барабанов и гонгов различных размеров. Из обычных ударных инструментов важен барабан (тайно) с двумя ударными палочками, который бывает разных размеров — от маленьких до двухметровых, и инструмент типа сдвоенного бубна (цуцуми). Японская традиционная музыка зиждется на системе бесполутоновых яентатонических ладов; в более позднее время, однако, распространилось также чередование полутоновых, целотоновых и двухтоновых интервалов. Есть два варианта таких пятиступенных ладов — «деревенский» и «столичный». Его имя долгое время неправильно читалось Наоси. 923
Вместе с общим усилением европейского культурного влияния после ликвидации сёгуната в Японию проникают и европейские музыкальные традиции. С учетом достижений западной симфонической музыки и с использованием народных мотивов японскими композиторами создано большое число оригинальных музыкальных произведений. Большую популярность в Японии имеет творчество советских композиторов, особенно Шостаковича, Прокофьева. Большой любовью среди японской молодежи пользуются советские песни «Катюша», «Подмосковные вечера» и др. С другой стороны, в послевоенной Японии ведется пропаганда антихудожественной модернистской музыки. С целью противостоять этому влиянию, защитить народные музыкальные традиции, пропагандировать песни разных стран, особенно с миролюбивой и демократической тематикой, прогрессивные музыкальные силы Японии объединились в движение «Поющих голосов» Японии («Утагоэ»), возглавляемое лауреатом Ленинской премии мира Акико Сэки. Хоры, певческие праздники и другие мероприятия «Утагоэ» имеют глубоко народную, массовую основу и стали неотъемлемой частью жизни японского народа. т Японское театральное искусство, прежде чем приобрести более или менее законченные формы, прошло длинный многовековой путь развития. Начало этого пути теряется в глубокой древности и связано с плясками и обрядами японского народа, в которых участники их изображали различных персонажей: животных, предков, духов природы, обожествленных героев и различные божества. Исторические известия о первых танцевально-театральных представлениях (гагаку) относятся к VII в. н. э., разыгрывались они в буддийских монастырях и храмах. С 702 г. известны пляски в масках (бугаку), получившие широкое распространение по всей Японии. С первым крупным театральным жанром Японии, театтзом «но», генетически связан целый ряд древних театрализованных плясок и народных театральных представлений. Это «сельские представления» (дэнгаку), развившиеся на основе земледельческих плясок крестьян на празднествах посадки риса. Это очень сложные праздничные представления саругаку. объединявшие многие виды народных зрелищ. Связана генетически с театром «но» и храмовая пантомима (кагура), где разыгрывался миф о солнечной богине Аматэрасу. Именно с этим мифом легенда связывает возникновение японского театра. ^Среди многочисленных театральных жанров современной Японии традиционный театр «но» наиболее древний. Он возникает еще в XIV в. и существует и по сие время, т. е. около 500 лет. Еще и сегодня имеются специальные школы, подготавливающие актеров этого жанра, где обучается свыше тысячи учеников. Сцена традиционного «но» представляла собой квадратный помост размером 5.5 X 5.5 м, открытый с трех сторон взорам зрителей. Пол сцены сооружался из кедрового дерева, отполированного до зеркального блеска; для усиления звука под полом сцены помещались специальные резонаторы. К сценической площадке слева от зрителя примыкала галерея-помост, соединяющая внутренние служебные помещения со сценической площадкой (хасигакари — «висячий мост»): по нему выходили на сцену актеры. Декорацией для всех спектаклей служила деревянная стена, где на золотом фоне изображалась огромная сосна. Труппа театра состояла из трех групп: актеров (татиката), хора (дзи-утаи) и музыкантов (хайясиката). Актеров, собственно говоря, полагалось двое: главный актер (ситэ) и второстепенный актер-помощник (ваки). Основным персонажем представления и носителем идеи пьесы всегда был ситэ. Он появлялся перед зрителем в маске, которую менял в ходе спектакля, и в роскошном, нарядном и красочном костюме. В таком виде он долго шествовал по хасигакари, прежде чем выйти на сценическую площадку. Роль второго актера, ваки, была гораздо более скромной. Это посредник между сценой и зрительным залом. Его задача — сде- 924
Рис. 172. 1 — игра на старинном национальном инструменте; 2 — представление театра «но». лать понятным для зрителя все происходящее на сцене. Для этого он рассказывает содержание пьесы, задает главному актеру вопросы и объясняет его поступки. Одет он всегда более скромно, чем ситэ, и различие между ними подчеркивается даже в языке: если ситэ произносит изысканные стихи на особо утонченном литературном языке, пересыпая речь цитатами из классической литературы, не только японской, но и китайской, то ваки говорит на обычном, прозаическом языке. Различия существуют и в танце, и в мимике, и вообще во всем поведении на сцене. Хор в представлении «но» играет огромную роль: он состоит из восьми певцов, которые, одетые в темные кимоно, в два ряда в течение всего спектакля сидя г на сцене, так что зритель их все время видит. Хор предваряет появление актера 925
объяснительной песней, вступает в переговоры с ситэ, поет за него, когда ой пляшет, выявляет свое отношение к разыгрывающемуся конфликту, излагает содержание пьесы и т. д. Музыканты также размещаются на сцене во время всего спектакля: они сидят перед декорацией. Оркестр состоит из бамбуковой флейты (фуэ), . большого и малого ручных барабанов (о-цуцуми жъо-цуцуми). Каждый из актеров может иметь «спутников» (цурэ), которые в свою очередь имеют «слуг» (томо). Их роль в спектакле крайне ограничена: они повторяют последние слова основных персонажей или подают им реплики, а зачастую они остаются просто безгласными, и тогда их именуют татисю, что соответствует епропейскому «статисты». Своеобразными участниками представления были так называемые курумба: одетые в темные одежды, они меняли на глазах у зрителя нехитрую обстановку, приносили и уносили необходимый реквизит, помогали актерам, подавая воду, подбрасывая подушечку под колени, поправляя костюм актера и т. д. Полагалось считать*их «невидимками» и, хотя курумба непрерывно сновали по сцене, зритель их как бы не замечал. Прохождение спектакля «но», как правило, протекало по следующему, традицией установленному порядку: спектакль начинается музыкальной увертюрой, и на сцену появляется ваки. Он излагает содержание пьесы, а хор повторяет его пение. Затем ваки сообщает зрителям, кто он такой, кого изображает и с какой целью он сюда пришел. Затем следует ария ваки, где он описывает свое путешествие и ландшафты, которые ему приходилось наблюдать. После этого речитативом описывается место действия, где будут происходить дальнейшие события. Теперь на хаситакари появляется ситэ. Медленно двигаясь по помосту, в изысканно поэтической форме он еще раз излагает главную тему пьесы, а затем в арии, так сказать, подчеркивает ее. Когда ситэ вступает на сцену, ваки начинает задавать ему вопросы, чтобы выяснить основную ситуацию. Завязывается диалог между ситэ и ваки, в котором самое непосредственное участие принимает и хор. Когда сцена достигает наивысшего напряжения, ситэ удаляется со сцены тем же путем для необходимого по ходу действия преображения, чаще всего вторичное появление ситэ происходит в облике сверхъестественного существа (духа умершего самурая, страшного божества или грозного демона), в то время как в первом случае он появлялся в «земном» виде. Необходимая пауза заполняется особого вида интермедийным представлением комедийного характера (кёген), разыгрываемым специальными актерами (кёген- ката) и имеющим собственную обширную драматургию. Актеры кёген разговаривают на общераспространенном простонародном, всем понятном языке, в то время как язык «но» далеко не всем доступен для понимания. После этого ваки поет «песню ожидания», а затем следует появление ситэ в преображенном виде, в еще более роскошном костюме, в еще более выразительной маске. Обмениваясь в пении репликами с хором, ситэ исполняет ; специальный танец (май или хатараки) в сопровождении хора и оркестра. Наконец, следует заключительная сцена, в которой в попеременном пении ситэ и хор подводят итог всему происшедшему. Каноническое представление «но» состояло из пяти пьес: 1) пьесы о божествах (ками-моно), где содержание заимствуется из какой-либо религиозной легендыу а главный актер изображает роль божества; 2) пьесы о погибших воинах-героях (сюра-моно), где рассказывается о подвигах самурая, а ситэ является в облике умершего героя; 3) пьесы о женщинах и о любви (кацура-моно); 4) пьесы о сумасшедших (кёдза-моно), где повествуется о женщинах, потерявших возлюбленного или сына и сошедших с ума; сюда же относятся и бытовые пьесы; 5) пьесы о призраках или заключительные пьесы (кири-моно), где главный актер изображает демона, обреченного на вечные муки. Между пьесами игрались кёген. В кёген сохранилась живая сатирическая традиция народных комедийных представлений. Эти пьески Есегда одноактны и насыщены простонародным юмором, иногда весьма непристойного характера. В качестве действующих лиц здесь фигурируют хитрый, пронырливый слуга, слабовольный муж, находящийся у жены под «башмаком», лицемерный и развратный монах, богатый невежда, хвастливый и тупой самурай и т. д. Зачастую в кёген пародировались наиболее известные пьесы «но». Количество драматургических произведений в жанре «но» и кёген очень велико. Для исполнения главных ролей в пьесах «но» существует более двухсот канонических масок. Выдающимся деятелем «но» за все время его существования был сын основателя «но» Канами — Мотокио Киндзе, известный под именем 926
Рис. 173. Театр кабуки. 7 — сцена из спектакля Наруками; 2 — Итикава Сётё в женской роли.
Дзэами. Основательно изучив предшествующую театральную культуру, Дзэами (1363—1443) не только создал около сотни пьес, но и сделался известным актером и режиссером, а также первым значительным теоретиком японского традиционного театра. Весь стиль драматургии и спектакля «но», с европейской точки зрения, полностью условен, хотя японцами он воспринимается как совершенная реальность. Своеобразное построение пьесы, несомненно далекое от сегодняшней действительности, крайняя ограниченность событий при отсутствии динамического их развития, что придавало спектаклю некоторую статичность, полное отсутствие сценического конфликта, внешней «борьбы» — все это несомненно придавало спектаклю своеобразный характер условности. Актерская игра представляла собой демонстрацию многолетней тренировкой отточенных, точнейшим образом повторяемых условных жестов, в азбуке которых, кстати сказать, японский зритель прекрасно разбирался. Таким же условно-театральным был и внешний вид актера. В роскошных и ярких по краскам костюмах актеры появлялись перед зрителями вне бытовой связи с изображаемым персонажем: играя нищего, например, актер выступал в костюме, сшитом из дорогих материй. Вспомним также и о маске. Условно было и использование реквизита, один и тот же веер в руках актера, помимо своего прямого назначения, мог заменять и флейту, и меч, π букет цветов, и т. д. Первоначально спектакли «но» возникают и организуются при различных храмах. В правление третьего сегуна из рода Асикага, Йосимицу (1367—1395), труппы «но» привлекаются ко двору, актеры становятся государственными служащими, а спектакли их — составной частью придворного церемониала. Следствием этого было то, что, с одной стороны, искусство «но» к началу XVIII в. достигло наивысшего уровня своего развития, а с другой стороны, все более и более отрываясь от широких народных масс, оно все более и более приобретало характер эстетски- утонченного и застывшего в своих формах придворного зрелища. Приобретя законченную форму и столетия не развиваясь дальше, таким оно и сохранилось до наших дней. XVII в. принес Японии новый жанр, -которому суждено было стать самым выдающимся явлением традиционной национальной культуры. История его возникновения до сих пор представляется недостаточно ясной. Наиболее распространенной версией и в японском, и в европейском театроведении является полулегендарное событие — выступление в 1603 г. бывшей храмовой жрицы Окуни вместе со своим любовником, деклассированным самураем Нагоя Сандзабуро, перед зрителями с плясками и пантомимическими сценками. При этом Окуни танцевала переодетая в мужское платье. Вместе с тем совершенно несомненна генетическая связь искусства кабуки с народными песнями и плясками, а также с возникшими на их основе народными театральными представлениями. На формирование нового вида оказало свое влияние и древнее театральное искусство «но». Наконец, теснейшим образом театр «кабуки» связан с представлениями кукольного театра, драматургия которого, известная под наименованием дзёрурщ положила основание обширной драматургии кабуки. В эпоху Камакура (1185—1333) повсеместно популярными были выступления бродячих монахов, которые под аккомпанемент струнного инструмента бива исполняли различные эпические произведения. В течение XVI столетия в репертуаре этих певцов появляются лирические песни 928
(дзёрури-моногатари), а аккомпанирующий инструмент бива заменяется трехструнным сямисеном. Дзёрури-моногатари представляли собой историю любви некоей принцессы по имени Дзёрури. Эта история сделалась настолько популярной, что собственное имя героини стало наименованием всех песен о любви, исполняемых под сямисен, и не только песен, но и драматических произведений для кукольного театра, который, также получил название нинеё-дзёрури (нингё— «кукла»). В конце XVII столетия в театре дзёрури работали три крупных художника, при которых искусство кукольного театра достигло небывалой высоты и совершенно затмило актерский театр кабуки, к этому времени уже существовавший и занимавший значительное место. Этими художниками были выдающийся драматург Тикамацу Мондзаэмон (1653—1724), певец дзёрури Такемото Гидайю (1651—1714), создавший свой стиль исполнения (его имя стало нарицательным для всех исполнителей подобного рода) и, наконец, искуснейший кукольник Йосида Бундзабуро. К середине XVIII в. театр кабуки освоил и структуру кукольного спектакля, и приемы сценической выразительности, и в особенности его драматургию, более отвечавшую вкусам горожан, чем драматургия «но», изысканная и малопонятная, рассчитанная на вкусы японской феодальной аристократии. Мондзаэмон успешно работал как драматург и для нингё-дзёрури, и для кабуки. Примерно в это же время в Осака был основан актером Уэмура Бун- ракукакен первый стационарный кукольный театр, получивший по имени основателя наименование бунраку. Под этим именем чаще всего известен теперь японский кукольный театр. В театре этого вида каждая кукла, достигающая размеров примерно 3Д человеческого роста, управляется тремя кукольниками одновременно. Из них главный (оми-дзукаи) управляет головой куклы, ее туловищем и правой рукой. Его помощник, так называемый «левый актер» (хидари-дзукаи), двигает левой рукой куклы. На долю третьего — «двигателя ног» (аси-дзукащ), достается управление ногами, если кукла изображает мужчину, или полами кимоно, имитируя движение ног, если кукла — женщина. Куклы бунраку по своей конструкции очень сложны: у них подвижны глаза, брови, рот, даже каждый палец при необходимости может двигаться отдельно. Управление куклами поэтому представляет собой крайне сложное искусство, для овладения которым, как правило, требуется много лет: чтобы овладеть движением ног, по традиции, полагается не менее десяти лет, в следующие десять лет кукольник изучает искусство управления левой рукой, и только еще через десять лет ему удается изучить мастерство управления правой рукой и головой. Поэтому, как правило, японские кукловоды — люди пожилого возраста и молодежь (даже в относительном смысле) среди них встречается редко. Кукловоды в отличие от ярко разодетых кукол бывают одеты в черные одежды с такими же капюшонами, закрывающими их лица; поэтому они считаются «невидимыми». Кроме кукловодов, не произносящих ни одного слова, в представлении бунраку принимают участие чтец (гидайю), распевающий и декламирующий всю текстовую часть спектакля, и игрок на сямисене, аккомпанирующий чтецу. Они сидят на сцене, и зритель видит их так же, как и актеров, в течение всего представления. Кроме кукол типа бунраку, уже в очень древних документах упоминаются и марионетки (аяцури-сибай). Куклы этого вида, употребляющиеся и сейчас, достигают 60 см величины и имеют от 18 до 35 нитей, что позволяет им выполнять весьма сложные движения. Традиционный кабуки для своих спектаклей требовал специального оборудования сцены и зрительного зала. Сценическая площадка представляла собой закрытую «коробку» с более глубокой, чем на европейской сцене, арьерсценой и занавесом. К сценической площадке примыкали широкий просцениум и помост, соединяющий сцену с фойе и проходя- 59 Народы Восточной Азии 929
щий через зрительный зал с левой его стороны (в более древних театрах существовал и второй помост с правой стороны). Этот помост назывался ханамити, т. е. «цветочная тропа» или «тропа даров», так как на нее· клали подарки для любимых актеров. Ханамити служила дополнительной сценической площадкой: по ней выходили на сцену и уходили с нее актеры, когда требовалось показать, что они совершали длинный путь, ее использовали для всевозможных торжественных процессий и шествий, на ней разыгрывались наиболее значительные эпизоды спектакля. Вращающаяся сцена (появилась в первой половине XVIII в.) использовалась не только как способ быстрой смены декорации, но и как особый прием сценической выразительности, обеспечивающий непрерывность действия при переходе, например из внутреннего помещения на улицу и обратно, дающий возможность показать сцены преследования и погониг и т. д. На портальной арке сцены размещались (иногда в два яруса) особые помещения—ложи, где за легкой бамбуковой занавеской находились чтецы и музыканты. Чтец (а, вернее сказать, певец и декламатор) в спектакле кабуки играл значительную роль: он предварял появление актеров и резюмировал происшедшее после их ухода, сопровождая пением танцевальные моменты, а иногда, в особо напряженных драматически эпизодах, полностью заменял актера, предоставляя ему играть пантомиму. Не менее велика и роль музыканта, играющего на сямисене: он не только аккомпанирует певцу и актерам, сямисен дает ритмически и музыкально организующую основу всего спектакля, обращает внимание и подчеркивает наиболее значительные эпизоды действия и т. д. Репертуар кабуки складывается из пьес самых разнообразных жанров. Наиболее древние из них это танцевальные пьесы (сесягото). Большую группу составляют пьесы, построенные на диалогах и представляющие собой переработку драматургии «но» и дзёрури. Сюда относятся «придворные пьесы», героем которых является представитель знати эпохи Хэйян, «исторические пьесы» (дзидаймоно) о бесстрашных самураях, «семейные пьесы» (ойемоно), где изображаются придворные интриги, вероломство, предательство, месть, одним словом, быт княжеского двора; «семейные пьесы» (сэвамоно), где действуют лица «третьего сословия», чаще всего купцы, ремесленники, а иногда и представители городского «дна»: воры и убийцы, проститутки и нищие, разговаривающие, как правило, на простонародном языке. На заре своей деятельности театр кабуки не знал профессионального драматурга: пьесы обрабатывались всем коллективом актеров, которые иногда сами импровизировали текст; позднее обработку сюжета стали поручать определенным лицам из состава труппы, которые в конце концов образовали группу специалистов^ входившую в данную труппу и создававшую для нее драматургический материал. Первый профессиональный драматург появился в конце XVII в.; им был Томинага Хэйбэй, внук и ученик одного из известных актеров. Его имя впервые в истории театра появилось на афише в качестве «автора театра», и с этого времени обычай упоминать имя драматурга прочно вошел в практику. С этого же времени начали издавать иллюстрированные сценами из спектакля либретто пьес. Наиболее знаменитым драматургом этой эпохи был Тикамацу Мон- дзаэмон — автор многочисленных пьес как для кукольного театра, так и для кабуки. 930
Спектакль кабуки отличался продолжительностью: начинаясь в 3 часа дня, он заканчивался обычно к 12 час. ночи, продолжаясь 8—9 час. Программа обязательно составлялась из пьес различных жанров, но чаще всего играли несколько отрывков из различных пьес, где данная труппа всего выгоднее могла показать себя. Причем ведущие актеры обычно выступали в нескольких отрывках, чтобы продемонстрировать свои разносторонние возможности. Труппа кабуки представляла собой цеховую организацию, типичную для феодального общества, с его цехами ремесленников. Во главе труппы обычно находился ее лучший, ведущий актер-мастер, который обязан был заботиться о жизни цеха в целом как в художественном, так и в хозяйственном отношении. Он же определял репертуар, подготавливал спектакли и вел педагогическую работу. При нем находились его помощник (тодори) и несколько драматургов (сакуся). Прочие актеры также распределялись на мастеров (надай) и подмастерьев (надай ситэ). Далее следовали исполнители ролей, так сказать, «выходных» и между прочими — актеры на «передние ноги лошади» и на «задние ноги лошади» (изображение лошади актерами — одна из специфических черт японской театральной эстетики, не допускающей натурализма). Затем идут «ученики», которые находятся в обучении у мастеров и хотя и принимают участие в спектаклях, но не имеют еще своего сценического имени. Имена актеров, которые широко известны, не являются настоящими именами — это специальные «сценические» имена, которые присваиваются ученикам, закончившим обучение, в торжественной обстановке дебютного спектакля, когда сам мастер представляет публике своего питомца. Обычно и труппа носит имя своего основателя и главного актера. Вместе с именем актер-мастер передавал и свое мастерство, и традиции исполнения. Очень часто учениками были дети и родственники того или иного мастера и навыки передавались, как в любом ремесленном цехе, по семейной линии, от отца к сыну. Обучение мастерству обычно начиналось в раннем возрасте, так как японский актер должен был пройти сложную тренировку и овладеть многими умениями, прежде чем он получал «сценическое имя». Существенным отличием японского актера от европейского было то, что в процессе подготовки японский актер овладевал не методом работы над ролью, а изучал приемы, которыми передается та или иная роль. Самую последнюю ступень в иерархической лестнице труппы кабуки занимали лица обслуживающего персонала и среди них упомянутые уже курумба. Наряду с актерами в состав труппы входили музыканты и певцы-декламаторы, которые в некоторых пьесах, так же как и в «но», размещались на сцене, на глазах у зрителя. Оркестр кабуки состоит из группы барабанов самых различных размеров, всевозможных гонгов, тарелок, колокольчиков, флейт и сямисенов. Своеобразным по назначению инструментом является пара деревянных брусков, которыми издают резкий звук, отмечающий начало действия и подчеркивающий особо напряженные места. В этих же случаях музыканты протяжно выкрикивают ойо, растягивая первую гласную и коротко обрывая последнюю. Актерская игра в театре кабуки отличается специфическим своеобразием. В основе ее лежит принцип театральности, сформулированный еще Тикамацу Мондзаэмоном: на сцене все должно быть не тем, что есть, и не тем, чего нет. Поэтому искусство кабуки находится на грани между натурализмом и условностью. Это прежде всего театр и мастерство актера, доведенное до совершенства. На сцене говорят и действуют, но сценическая речь (сэрифу) — это особая, театральная речь, а сценическое действие — это не бытовое, это театральное действие (игра — сигуса). Речь актера на сцене носит особый музыкально-декламационный характер, легко переходит, когда это требуется, в напевный речитатив и в подлинное пение. Иногда речевая сторона полностью переходит к чтецу, а актер исполняет пантомиму, и это происходит столь искусно и органично, что неискушенному зрителю кажется, что актер продолжает говорить сам. Особенно детально и тщательно разработаны средства внешней выразительности актеров кабуки, т. е. мимика, жесты и вообще движение. Одновременно с формированием жанра определялись и группы ролей, отличающихся определенными характерными признаками, то, что в европейском театре называется «амплуа»: молодые герои (татияку), злодеи (катакияку), комические простофили (докэяку), мальчики (вакасюката), женщины (оннагата) и т. д. Для каждого персонажа — героя, любовника, красавицы, верной жены, скромной девушки — вырабатывалась традиционная форма внешнего выражения (ката), где особенное внимание обращалось на скупые, но выразительные и четко поданные детали. Актер кабуки никогда не мельчит жест и мимику в угоду бытовому правдоподобию. И жест, и в особенности мимика европейскому зрителю кажутся даже скупыми и сдержанными, но зато они бывают отработаны с предельной выразительностью и поданы так, что зритель не может не обратить на них внимания. 931 59*
В этом отношении кабуки воспринял технику движения театра кукол, где мелкие жесты и мимика просто «не играют». Из арсенала кукольного театра заимствован актерами кабуки и прием «позы» (миэ), в которой актер на секунду застывает в кульминационный момент своей игры. Такие «позы», которыми перемежается постоянно движение актера и которых имеется в его распоряжении обширный каталог на определенные случаи (например, «поза обхвата столба», когда актер для выражения ярости как бы взлетает на столб, поддерживающий кровлю, и замирает в такой позе), применяются и для групповых мизансцен, когда все участники в конце какого-либо эпизода замирают в живописной картине. Актер кабуки должен в совершенстве владеть своим голосовым аппаратом, но в особенности он натренирован в отношении мимики, жеста и сценического движения. Так как обучение актеров проходит на основе танцевальной техники, актеры кабуки в совершенстве владеют и искусством сценического танца. Характерно, что при условно-театральной реалистичности искусства кабуки актеры не пренебрегают и приемами совершенно условного характера. Так, например, бой на сцене никогда не разыгрывается так, чтобы запугать зрителя «всамделишностью» сражения: японские актеры скорее демонстрируют приемы фехтования, даже в замедленном темпе, не говоря уже о том, что «текущая из раны кровь» изображается просто пришитым на костюм актера куском материи соответствующего цвета, который актер в нужный момент открывает взорам зрителей. Наряду с этим если по ходу действия надо было показать жилище, то на сцене сооружался настоящий японский дом со всеми особенностями его архитектуры, только несколько уменьшенных по сравнению с бытовым размеров. Для обстановки сцены применялись не бутафорские, а самые подлинные вещи высокого художественного качества, что придавало спектаклю кабуки нарядно- праздничный вид. Однако вместе с тем охотно прибегали и к живописным декорациям, в особенности к так называемым «задникам», создавая яркие, живописные картины. Общая праздничность спектакля существенно дополняется роскошными костюмами актеров. Они шьются из дорогих, ярких по расцветке материй, из парчи и шелка, и подбираются по цветовой гамме так, чтобы создавать приятную для глаз живописную гармонию. Многие из актеров кабуки за три с половиной столетия внесли свой вклад в это традиционное искусство. В настоящее время в Японии существует четыре труппы кабуки, объединяющих около 350 актеров этого жанра, — это труппа Оноэ Кику- горо, труппа Накамура Китиэмон, труппа Кансаи-кабуки и известная нам труппа Итикава Энноске. В связи с буржуазной революцией 1868 г., примерно с 1888 г. возникает движение за «новую драму», во главе которого становится группа мелкобуржуазной интеллигенции, получившая наименование «политических энтузиастов». Один из членов этой группы, Судо Саданори, и считается родоначальником нового направления в театре — симпагэки («школа новой драмы»). Основав Общество театральных реформ, ставившее своей задачей создание новой драматургии, современной, политически направленной и общественно более значительной, чем драматургия традиционного кабуки, Саданори осуществил постановку двух новых пьес: «Настойчивый студент и девственница» и «Утренняя заря над Уено». Реформы школы симпагэки ограничивались попытками создания новой драматургии и более или менее реалистического ее исполнения. Ограниченные в своих возможностях любительским составом исполнителей и вынужденные прибегать к помощи актеров кабуки, приверженцы новой школы на технику традиционного театра оказали очень незначительное влияние, хотя многие понимали, что играть новые пьесы по-старому тоже нельзя. И если симпагэки суждено было положить начало созданию реалистической драматургии и обратить внимание на необходимость новой техники актерской игры, гораздо большую роль в создании нового театра сыграло движение, известное под названием сингэки, т. е. «новый театр». 932
В противоположность созданному правительством Обществу реформы театра, преследующему цели скорейшей европеизации японского театра, в начале XX в. зарождается движение за органичное освоение европейской культуры и создание на ее основе национального реалистического театрального искусства. В 1906 г. выдающимся деятелем Японии доктором Цубухи Сейо (4859—1935), известным переводчиком на японский язык сочинений Шекспира, было основано Литературное общество (Бунгэй Кёкаи), просуществовавшее семь лет. Оно ставило своей задачей изучать и ставить иностранные пьесы и осуществило постановки сцен из «Венецианского купца», полностью «Гамлета» Шекспира, «Кукольного дома» Ибсена и др. Примерно в это же время Осанаи Каору (1881—1928) в основанном им театре (Свободный театр — Дзиюгэкидзё, ^существовал с 1909 по 1919 г.) осуществил постановку пьесы Ибсена «Йиун Габриель Боркман» с выдающимся актером кабуки Итикава Садандзи в заглавной роли. Затем следовали «На дне» Горького, «Одинокие» Гауптмана и др. Первый период в искусстве сингэки — период становления — не создал новой национальной драматургии, но он доказал воможность подлинного освоения европейской культуры и заложил основы новой, реалистической манеры игры. Второй период (1924—1929 гг.) можно называть периодом экспериментирования. В этот период Осанаи Каору создает Экспериментальный театр, который осуществляет множество постановок от Шекспира до Кайзера, от Ибсена до Пиранделло, от Стриндберга и Ведекинда до О'Нейля и т. д. После 45 постановок иностранных пьес была наконец поставлена первая японская пьеса нового типа: это была пьеса Цубухи «Эн-но-гёдза». Экспериментальный театр играл в специально построенном по образцу Камерного театра Макса Рейнгардта театральном здании европейского типа. Годы 1927—1932 образуют третий период в жизни сингэки — период социалистической драматургии. Тяжелый экономический кризис, особенно остро протекавший в Японии, и в особенности влияние Великой Октябрьской революции в России вызвали значительный подъем общественного движения. Прогрессивно настроенные группы театральных деятелей организуют ряд театров «левого» направления, из которых самыми значительными были: Левый театр (Сайоку Гэкидзё), Новая труппа Цу- кидзи (Син Цукидзи Гэкидан) и Малый театр Цукидзи (Гэкидан Цу- кидзи Сёгэкидзё). Здесь ставились пьесы прогрессивного характера как иностранных, так и японских авторов. Именно в этот период (в 1931 г.) организуется труппа Дзэнсиндза, которая ставит своей целью коренную реформу театра кабуки на новых началах. Во главе этой труппы стоит Каварадзаки Тедзюро. Примечательно, что в своей деятельности эта труппа была тесно связана с японской компартией. Большое влияние на все движение нового театра безусловно оказали пролетарские театры, которые начали организовываться еще с 1919 г. под влиянием Октябрьской революции (Японский рабочий театр, Рабочий театр Хирасава Кэйсити, Передвижной театр, Экспериментальный пролетарский театр, Театр авангарда и мн. др.). Огромное значение для развития нового театра и драматургии имели русская классическая и советская драматургия и русское театральное искусство. 933
Развитие нового театра протекало в тяжелейших условиях националистической Японии, в сущности говоря, после 1919 г. уже вступившей на путь милитаризации, развязавшей ряд агрессивных войн и вступившей в качестве фашистского государства во вторую мировую войну. Под угрозой прямых репрессий, в тисках жестокой цензуры новый театр развивался в условиях суровой борьбы за право существовать и играть свою драматургию. · Отсутствие театральных помещений, плохая материальная обеспеченность, вплоть до того, что японские драматурги, как правило, должны были работать газетными рецензентами, на радио и в телевидении, в кинематографии, чтобы обеспечить себе право писать пьесы, сильная конкуренция с кинопромышленностью — все это ставило труппы сингэки в тяжелое положение. Творческий энтузиазм все же многочисленных приверженцев нового театра помог и после второй мировой войны быстро возродить движение за новый театр. В послевоенной Японии существует большое количество коллективов этого направления. Наиболее примечательным из них является коллектив «Общество винограда» (Будо-но кай), созданный группой театральной молодежи. Основой своего творчества этот коллектив считает глубокое изучение системы Станиславского. Большое оживление в деятельность нового театра внесли гастроли Московского художественного академического театра им. А. М. Горького (1958-1959). Если прежде в репертуаре преобладали переводные пьесы, то 1959 г. принес решительный перевес (60%) национальной драматургии. Однако в условиях капитализма все перечисленные выше виды высокохудожественного театрального искусства не имеют столь широкой аудитории, которую они могли бы иметь, если бы располагали средствами для большего числа постановок и зрительными залами. То и другое сосредоточено в Японии в руках небольшого числа мощных коммерческих зрелищных фирм. Эти фирмы содержат большое число постоянных ансамблей, эстрадно-мюзикхольная программа которых не представляет особо высокой художественной ценности. Однако именно эти представления видит чаще всего японский зритель. Помимо танцевальных и песенных номеров западного стиля, они включают большое число, обычно свыше половины программы, более или менее связанных общим сюжетом сцен, взятых из классического национального репертуара. С игровой и хореографической стороны эти сцены близки к кабуки и даже к «но», но в постановочной и оформительской части они больше сближаются с приемами современного западного театра. Подобного рода «облегченную классику» можно увидеть на любой эстраде, она нередко представляет собой легкое, но приятное зрелище и пользуется довольно большой популярностью. Есть также специфически национальный эстрадный жанр — ёсэ. Зрительные залы ёсэ частично имеют ряды кресел, частично же сохраняют структуру старых залов кабуки. В программе ёсэ участвуют фокусники, жонглеры, акробаты, артисты таких редких жанров, как быстрое вырезывание из бумаги сложных фигур по заказу публики. Однако больше половины времени в ёсэ отводится рассказчику. Такой рассказчик говорит, сидя на коленях в центре сцены. Иногда он просто рассказывает забавные истории, иногда же представляет их один в нескольких лицах, тут же, не сходя с места, перевоплощаясь. Иногда в таких выступлениях смело и остро используются злободневные политические сюжеты. Это 934
придает ёсэ большую популярность, и программы ёсэ часто транслируются по радио и телевидению. д По производству кинокартин Япония занимает инематография Третье место в мире после США и Индии. К сожалению, советский зритель очень мало осведомлен о характере и качественной стороне этого самого молодого из всех видов искусства. В 1896 г. в г. Кобе демонстрировался впервые кинетоскоп Эдиссона, а в следующем году показывали свое изобретение братья Люмьер. А уже через два года, 20 июня 1899 г., в токийском театре Кабуки- дза состоялся показ первых японских кинокартин, правда, самых скромных, видовых: «Улица Гиндза», «Гейши из храма Гиона», «Лавки в Аса- куса» и др. По прошествии нескольких месяцев был заснят на кинопленке и демонстрировался спектакль театра кабуки «Кленовые листья». Этот год, вне всякого сомнения, можно считать годом рождения японской национальной кинематографии. Первоначально японские кинематографисты снимают исключительно хроникально-видовые сюжеты, а также спектакли театра кабуки. С первых же дней существования японской художественной кинематографии определяются ее характерные, специфические особенности, которые существуют продолжительное время: демонстрация кинокартин сопровождается выступлением специального комментатора (бенси), объясняющего содержание фильма, а иногда говорящего за актеров. Деятельность бенси сохранилась вплоть до развития звуковой кинематографии, т. е. до 30-х годов, когда его выступления стали ненужными. Второй особенностью японского кино было исполнение мужчинами женских ролей, как это было привычным в театре. «Оннагата» просуществовали в кинематографии до 1921 г., когда на киноэкране появилась первая киноактриса Сумико Курисима в фильме «Красный мак» (режиссер Генри Отани) и своим творчеством доказала все преимущества для экрана женщины-актрисы. В дальнейшем кинематография Японии развивается в двух направлениях: на основе традиционного искусства кабуки создаются кинокартины исторического характера (дзидайгэки); используя приемы нового театра, создают фильмы современно-бытовой тематики (гэндайгэки). Поражение Японии во второй мировой войне и длительный период американской оккупации привел японскую кинематографию на грань творческого краха. Все надо было начинать сначала. Среди японских кинематографистов развернулась ожесточенная борьба прогрессивно настроенных художников с проамериканскими спекулянтами и дельцами. Победа прогрессивного и талантливого режиссера Канэта Синдо и его фильма «Голый остров» на Первом международном кинофестивале в Москве создает уверенность, что художники Японии, принадлежащие к прогрессивной интеллигенции, одержат верх в этой трудной в условиях оккупации борьбе и вернут былую славу японской национальной кинематографии.
Глава II РЮКЮСЦЫ Рюкюсцы — особая этнографическая группа, живущая в Японии, в прошлом представлявшая собой близко родственную японцам народность. До сих пор, несмотря на далеко зашедшие процессы ассимиляции, рюкюсцы сохранили языковые особенности, национальные обычаи и быт. Рюкюсцы живут на островах Рюкюского архипелага,1 раскинувшегося юго-западнее Японских островов и северо-восточнее Тайваня (административно Рюкюский архипелаг составляет южную провинцию Японии — Окинава). Рюкюский архипелаг, состоящий из 40 крупных и множества мелких островов, разделяется на три группы: северную, в состав которой входит второй по величине остров архипелага Амами-Осима, с главным городом Надзэ, южную группу островов — Дальние острова, и центральную, с самым большим и значительным островом Окинава, или Большой Рюкю, на котором находится административный центр Наха и древняя столица Сюри. Общая площадь островов составляет 3372 км2, из них примерно одна треть приходится на о. Окинава. Многие острова Рюкюской цепи вулканического происхождения. Животный и растительный мир островов своеобразен. Так, например, на Рюкю отсутствуют обезьяны, широко распространенные в Японии; нет также лис и барсуков, характерных для Дальнего Востока вообще, зато есть целый ряд эндемических видов птиц и грызунов. Флора субтропическая: множество сортов бамбука, сандаловое дерево и др. Как и во всей Восточной Азии, зима на островах сухая, а поздняя весна и лето дождливые. Климат здесь мякий, благоприятный для выращивания батата и даже сахарного тростника. Общая численность населения Рюкюских островов 970 тыс. человек. Наиболее плотно заселена центральная группа островов, особенно о. Окинава. Большинство жителей архипелага составляют рюкюсцы, только 0.3%, по данным 1950 г., приходилось на уроженцев других островов Японии и 0.1% на иностранцев: китайцев, корейцев, европейцев. 1 В старой географической литературе это название передавалось в искаженном китайском чтении иероглифов Лючу или Лиу-Киу, отчего и население называлось лючусцами или ликейцами. 936
В силу создавшегося политического положения и экономической необеспеченности значительная часть населения провинции вынуждена эмигрировать в промышленные районы Японии, Южную Америку и другие страны. Население живет главным образом в долинах рек и у заливов. Антропологически рюкюсцы несколько отличаются от остальных японцев еще более ярко выраженными айноидными и южномонголоидными чертами. В целом же различия в физическом типе рюкюсцев и японцев незначительны. Язык рюкюсцев, распадающийся на ряд говоров, может считаться одним из диалектов японского языка. По определению Б. Чемберлена, рюкюский и японский языки относятся один к другому примерно так же, как итальянский и французский. Однако следует отметить, что диалекты юга Кюсю очень близки к рю- кюскому и грань между ними довольно расплывчата. Строй языка и фонд корневых слов имеют много общего, но значительны различия в фонетике и в грамматических формах. Длительное влияние Китая и Японии способствовало проникновению в речь образованных рюкюсцев слов, заимствованных из новояпонского и китайского языков. Языком переписки и литературы являлся в старину китайский, а с XIX в. — литературный японский язык. В рюкюском языке сохранилось значительное число узколокальных говоров; так, например, на Амами Осима отмечается около 6 таких говоров, на которых говорит еще население изолированных горных деревушек. Официальным языком в провинции Окинава является японский, преподавание в учебных заведениях ведется на японском языке, однако в быту сохраняется местный диалект. Относительно заселения Рюкюских островов существуют различные предположения. Широко распространена теория, что задолго еще до нашей эры по Рюкюской цепи прошли южные племена (индонезийцы, полинезийцы, иидокитайцы), переселившиеся затем на Японские острова. Однако известные до сих пор стоянки каменного века на Рюкю относятся к более позднему периоду, чем древнейшие стоянки в Японии. По общепринятому мнению, древнейшая керамика на Рюкю принадлежит айнам, причем керамика Рюкю и Хонсю по своей форме и орнаментации имеет близкое сходство. Примерно в III в. н. э. наблюдается большая волна переселенцев — раннеяпонских племен, вышедших, очевидно, с юга Кореи, которые, продвигаясь на юг по Рюкю, теснили айнов и смешивались с ними. В дальнейшем переселение с севера не носило такого массового характера, оно происходило отдельными группами, которые уже не имели большого значения в формировании рюкюсцев как народности. Китайцы были осведомлены о Рюкю еще в III в. до н. э., но тесный контакт был установлен только в 605 г. н. э., когда китайское посольство посетило один из островов. Первые сведения о связях Японии с Рюкю относятся к 617 г. В китайских летописях значится, что рюкюсцы жили разобщенными общинами во главе со старейшинами; каждый остров представлял собой самостоятельное «государство» во главе с «королем» (хотя, судя по легендам рюкюсцев, они номинально признавали власть единого царя). Контакт японцев с населением о. Окинава в более позднее время связывается с прибытием в 1165 г. на острова японского военачальника Минамото Таметомо, который, согласно официальной истории, основал династию рюкюских королей. Одновременно расширяются связи с Китаем. В это время проникает на острова буддизм и заимствованное из Японии силлабическое письмо. К середине XIV в. на островах образуется три самостоятельных королевства. Наибольшее значение при- 937
обретает центральное королевство Чуан, которое признало власть Китая и с 1372 г. стало платить ежегодную дань китайскому императору. Китайские купцы имели свои концессии в Наха и других городах. Китайская дипломатия, поддерживая центральное королевство, содействовала объединению рюкюских владении в единое государство. Процесс объединения рюкюских владений завершился в XV в. С середины XIV в. до второй половины XVI в. Окинава поддерживает оживленную торговлю с Китаем, Японией, Кореей, Индией, Сиамом, Явой. В XVI в. на Окинава проникают изделия из арабских стран и Португалии. В начале XVII в. экспансия Японии на Рюкю усилилась. В 1609 г. она послала военную экспедицию, в результате которой Северные острова и о. Осима перешли во владение сацумского князя и с тех пор стали частью японской провинции Кагосима. Прочие острова остались под властью рюкюского короля при условии уплаты им ежегодной дани Японии и введения контроля Японии над внешними сношениями рюкюского правительства. Рюкю были присоединены к Японии как префектура Окинава, основные административные посты замещались японскими чиновниками. Официальным языком стал японский. На государственную службу принимали только лиц, овладевших японским языком. Через школу, правительственные учреждения, торговые предприятия и другими путями на острова вместе с языком стал проникать и общеяпонский образ жизни, и культурные достижения собственно Японии. С развитием капитализма в Японии, охватившего и Рюкюские острова, наблюдается нивелировка национальных особенностей, замена феодальных традиций новыми обычаями, многие элементы новой японской культуры проникли и утвердились среди рюкюсцев. В 1945 г. часть Рюкюских островов была оккупирована войсками США, а о. Окинава превращен в крупнейшую базу военно-воздушных сил США. США прилагают все усилия, чтобы оторвать острова от Японии. Население Окинавы и других островов ведет борьбу против оккупантов, за воссоединение с Японией. Более 70% рюкюсцев занимается сельским хозяйством. Основными сельскохозяйственными культурами островов Рюкю являются рис (преимущественно суходольный), бобы, сахарный тростник, шелковица, саговая пальма, батат. Плантации сахарного тростника расположены главным образом на южных островах; сахар является важной статьей вывоза. Культивируется также индиго, ведется разработка запасов сандалового дерева. Для Рюкю характерно интенсивное грядковое земледелие, с преобладанием ручного труда и ручных орудий. Универсальным и основным орудием является мотыга (кува) с тяжелым массивным лезвием и длинной крепкой ручкой. Такой мотыгой вскапывают, разрыхляют и боронуют почву. Прополка и: уборка урожая также производится вручную. Животноводство развито слабо. В небольшом количестве разводят лошадей, коров и коз. Большее значение имеют свиньи, куры, утки, а также кролики. Подсобными занятиями рюкюсцев являются рыболовство и шелководство, а также производство циновок. Рюкюские узорные циновки славятся по всей Японии, а шелковые ткани, производимые на о. Кумед- зима, издавна вывозились на север, в собственно Японию, где высоко ценились. 938
Домашние ремесла не занимают видного места в хозяйстве крестьян. Из домашних ремесел развито производство матов, веревок и корзин. Плетением их занимаются исключительно мужчины. В культуре рюкюсцев наряду с древними национальными чертами прослеживаются китайское и новояпонское влияние. В городах влияние Японии сказывается заметнее. В сельской местности, особенно в отдаленных горных селениях, старые национальные традиции сохраняются до настоящего времени. Жилище рюкюских крестьян представляет собой легкое каркасное строение, стоящее на возвышенном земляном фундаменте или на сваях. Обычно дом имеет четырехскатную соломенную или тростниковую крышу с высоким коньком. Стены делаются из бамбука и переплетаются травой, а на юге — из плетеного бамбука, напоминающего циновки, как в старых японских домах. Дверной проем занавешивается циновкой, иногда над входом делается навес. Жилище обычно однокомнатное, с земляным полом, покрытым иногда циновками. Открытый очаг помещается посредине комнаты и огораживается камнями. Над ним на крюке, спускающемся со стропил, прикрепляется котел для варки пищи. Дым выходит через отверстие в крыше или же прямо через дверь. Хозяйственные постройки делаются перед или по бокам дома. Характерны амбарчики южноазиатского типа, на высоких сваях. Жилое помещение и хозяйственные пристройки образуют закрытую усадьбу, обнесенную высокой, 2—3 м высотой, изгородью из камыша или бамбука, иногда из камня. Такого рода жилище в настоящее время сохраняется в глухих горных селениях, среди беднейшей части крестьян. Вместе с тем все большее распространение получают стандартные дома японского типа с верандами и скользящими раздвижными дверьми. В питании населения преобладают национальные блюда из батата, бобовых, риса, а также мяса (особенно свинины) и рыбы. Чай употребляют, но он привозной, так как на островах не разводится. В городах в последнее время распространяется кофе. Едят с помощью палочек (хаси), за низкими столиками, сидя на полу, скрестив перед собой ноги (по-турецки). Национальные костюмы рюкюсцев сходны с японскими — свободные запашные халаты для мужчин и женщин. Наиболее распространенный национальный цвет ткани для кимоно — синий с белой полоской для мужчин и белыми мелкими крапинками для женщин. Ткани подобной расцветки известны в Японии как «рюкюские ткани». Национальная одежда сохраняется теперь только среди людей старшего поколения. Молодые мужчины носят преимущественно полувоенные костюмы японского и американского образца, женщины перешивают кимоно на платья европейского покроя или шьют юбки и кофты. Общинные отношения на Рюкю сохранялись вплоть до начала XX в. В конце прошлого столетия во владении сельских общин находилось более 2/з всех пахотных земель. Пахотные участки перераспределялись между членами общины через каждые 2—4—10 лет. До настоящего времени у рюкюсцев значительную роль играют большие семьи, состоящие из нескольких десятков родственных семей. Члены большой семьи поддерживают связь между собой: собираются по праздникам (Новый год, праздник наречения имени новорожденного и т. д.) и для богослужения в честь фамильных предков. Семейно-брачные отношения и положение женщин согласуются с конфуцианскими догмами феодально-японского образца. 939
Неравное положение женщин в семье поддерживает и традиционная система наследования. Дочери не могут наследовать недвижимое имущество (дом и участок земли переходят старшему сыну), а при вступлении в брак в обеспеченных семьях получают деньги, одежду, утварь, в бедных — только одежду. Женщины выполняют всю тяжелую работу по дому и наравне с мужчинами работают в поле. Исключительно в руках женщин находится и вся мелкая сельская торговля. Прежде у рюкюсцев практиковались очень ранние браки, но с начала XX в. брачный возраст установлен с 15 лет. Брак между лицами, носящими одинаковую фамилию, запрещен, интересно, однако^ что брак между детьми братьев иногда разрешается, но между детьми сестер нет. Брак заключается обычно в своем селении. Как правило, браку предшествует помолвка; обычно от дня помолвки до свадьбы проходит 3—4 года. Большой возрастной разницы между супругами не бывает. Свадьба по-рюкюски называется хибити, что значит «тянуть с корнем». В этом отразились древние представления рюкюсцев, когда брак рассматривался как переход женщины со всем ее возможным потомством из своего рода в род мужа. Жених перед свадьбой должен преподнести семье невесты подарки — рис, вино и деньги, которые кладутся на семейный алтарь. Свадебные церемонии начинаются в доме невесты. Очень интересен старый обычай, наблюдаемый еще в начале нашего века. По обычаю, требовалось, чтобы жених к дому невесты скакал на бамбуковой палке, символизирующей собой лошадь. Есть несколько объяснений этому: одни считают, что это отголосок умыкания невесты на лошади, другие — что обычай скачки на палке (любимая игра детей) символизирует переход жениха в зрелый возраст. После визита жениха невесту в сопровождении посредницы и подруг доставляют в дом жениха. Покидая свой дом, невеста не надевает, как в Северной Японии, траурный костюм. Невесту передают в руки жениха, они выпивают сакэ, затем посредница покрывает их покрывалом и обрызгивает водой. Возможно, что этот обряд имел в прошлом значение очищения брачной пары. После дня, проведенного в доме мужа, новобрачная возвращается к своим родителям и проводит там 3 дня. Роды у рюкюсцев считаются нечистым периодом. Для беременной специально строится дом, причем крышу не доделывают с тем, чтобы через нее мог вылететь нечистый дух. Посде родов женщина должна пройти очищение купанием в реке или в море. Похороны совершаются как по японскому буддийскому обряду — путем сжигания трупа, так и по национальному — покойника закапывают в землю. Еще в начале XX в., когда тело совсем истлевало, отбирали кости и складывали их в урны. Урны ставились в каменных семейных усыпальницах. Как правило, кости мужа и жены помещались в одну урну. Для детей и холостяков урна делалась вдвое меньше. В настоящее время захоронение в урнах не наблюдается. Религией рюкюсцев считается буддизм северной школы, но на Рюкю наряду с буддийскими имеются храмы конфуцианские и синтоистские. Буддизм проник на Рюкю в XII в., однако большого влияния среди народ- пых масс он не имел прежде всего потому, что среди буддийских священнослужителей преобладают мужчины, тогда как, по традиции рюкюсцев, религиозные обряды совершают женщины. У рюкюсцев господствует вера в духов местностей, деревьев, добрых гениев и чудовищ — злых демонов. Религиозные рюкюсцы верят, что душа умершего возвращается снова и оказывает воздействие на живущих. Они считают, например, что если над человеком установлена опека духом его старшей сестры, то такому человеку сопутствует счастье. 940
В старой религии рюкюсцев значительное место занимали анимистические воззрения, которые оформились в своеобразную религиозную систему, во главе с жрицами (норо). Система норо играла в XV—XVI вв. роль государственной религии. Жрицы имели большое политическое влияние, были экономически независимы, в их руках находились наследственные земли. Развитие женского жречества связано с культом огня, домашнего очага и культом предков. До настоящего времени сельские жители, особенно женщины, исполняют обряды, связанные с почитанием духа огня, духа родников, духа рощ. Жрицы руководили религиозными обрядами, связанными с почитанием духов предков. Они совершают молитвы и обряды в честь основателя деревни, чьи алтари имеются в каждой деревне. Исследователи этнографии островов Рюкю отмечают наличие локальных особенностей в фольклоре, танцах, праздниках, присущих отдельным островам и даже деревням. Рюкюский народ создал своеобразный фольклор, патриотические и героические сказания. Манера стихосложения рюкюсцев отличается как от собственно японской, так и от китайской. Рюкюская строфа состоит из четырех строк, из которых первые три имеют восемь слогов, а четвертая шесть слогов. Театр рюкюсцев очень интересен. Современный рюкюский театр близок к японской лирической драме. Однако если театр «но» в Японии посещается в основном только аристократами и любителями и только им понятен, то театр рюкюсцев является народным, его посещают самые широкие слои населения. Представление начинается традиционными танцами, исполняемыми профессиональными танцовщицами. Затем следует короткий водевиль и, наконец, историческая драма. Выступления и танцы сопровождаются аккомпанементом народных инструментов: сямисенов, флейт, барабанов и др. * * * Теперь, когда о. Окинава превращен в крупнейшую базу американских военно-воздушных сил, рюкюсцы вместе со всем японским народом борются против засилия США. Стремясь расколоть это единство и подготовить мировое общественное мнение к мысли о возможном отторжении Рюкюского архипелага от Японии, американские эксперты подчеркивают различия между рюкюсцами и японцами и доказывают «необходимость» обособления рюкюсцев. Военные базы на Окинаве занимают сейчас значительную часть острова. Американское командование расширяет военные базы, захватывая земли у крестьян, лишая их источника существования. Это вызывает законное возмущение жителей острова. В поддержку жителей острова выступают крупнейшие демократические организации Японии, а также миролюбивая общественность других стран.
№>т<=£&?0&£<№ Глава III АЙНЫ До появления на Японских островах племен, на основе которых в дальнейшем формировалась японская народность, почти вся эта территория была заселена различными племенами айнов. Еще в конце прошлого века слово айну не было самоназванием айнов, каким оно стало теперь, а значило только «человек» вообще. Айны тогда называли себя различными племенными именами, например, соя-унтара, чувка-унтара, а японцы прежде называли айнов словом эбису, имеющим несколько пренебрежительный оттенок. В русской литературе курильские айны иногда назывались курильцами. Среди множества малых народов Земли айны занимают особое место. Они пользуются таким вниманием в мировой науке, какого не удостоились многие гораздо более крупные народы. Причина этого — в своеобразии айнов. Даже по внешнему своему облику они разительно отличаются от всех окружающих народов Дальнего Востока: черты их лица, окладистые бороды мужчин носят явно не монголоидный характер. Жившие в основном рыболовством и охотой, лишь местами начавшие переходить к примитивному земледелию, не знавшие никакой письменности, айны тем не менее создали богатую и интересную культуру. Их народное искусство создало удивительные по своей красоте и фантазии орнаменты, замечательную деревянную скульптуру и резьбу, яркие мелодии, танцы, песни, героические былины и сказания. И во всем этом, так же как и в обрядах, верованиях, одежде и быту айнов, проявилось их резкое своеобразие. Территория расселения айнов некогда захватывала Сахалин, Курильские острова и юг Камчатки, а айнское влияние прослеживается также в Приамурье. Резкое сокращение численности айнов в XVTII— XIX и начале XX в. связано с колониальной экспансией японцев на сопредельные северные территории. На Хоккайдо и Южном Сахалине айны подвергались нещадной эксплуатации японскими промышленниками. Самой трагичной была судьба курильцев: со всех островов Курильской гряды они были свезены на небольшой и бесплодный остров Сикотан, где в течение нескольких лет целиком вымерли от болезней и недоедания. Почти такова же была судьба и айнов Сахалина. Ныне айнское население имеется только на о. Хоккайдо, где айнов насчитывается около 942
15—20 тыс. Во время японской колонизации острова в конце XIX в. вся земля, принадлежавшая айнским племенам, была отнята у них и распределена между японскими колонистами. Айны были принудительно собраны в поселки, где им были оставлены наименее плодородные земли. Конечно, народ, rie имевший навыков современного земледелия, не мог прокормиться на них и вымирал. Основой хозяйства айнов до сравнительно недавнего времени были рыболовство, преимущественно речное (в то время как для японцев более характерно морское рыболовство), и охота на морского и лесного зверя. Археологические данные о составе раковинных куч указывают на большую роль прибрежного собирательства, которое сохраняло известное значение еще в начале этого века, но было преимущественно детским занятием — собирались раковины, морская капуста и пр. Японские исследователи насчитали 40 видов дикорастущих растений, которые употреблялись в пищу айнами различных районов. В позднейшее время охота велась преимущественно на медведя и оленя; по археологическим данным, раньше в большом количестве добывался также кабан. Охотничье оружие айнов включает лук, нож и рогатину. Айны — единственный северный народ, знающий отравленные стрелы, причем способ отравления аналогичен с малайским. В легендах есть воспоминания о более сильных ядах, очевидно употреблявшихся в прежних, более южных районах обитания. Лук айнов в отличие от луков окружающих народов простой. На его основе сконструировано очень много приспособлений, которые либо стреляют в животных, либо захватывают или удавливают его, когда оно затронет спусковой механизм. Такие западни на основе лука особенно характерны для айнов. Рыбная ловля производилась как с берега, так и с лодок; лодки на реках — долбленые однодеревки, которые на море оснащались дощатым надставным бортом. Специфическое айнское орудие рыбной ловли — острога с подвижным поворотным крючком, захватывающим рыбу. При охоте на морского зверя употреблялись вилообразно раздвоенные гарпуны. Ко времени первых контактов с японцами, относящихся к началу нашей эры, культура айнов находилась на неолитической ступени развития; домашних животных, кроме собаки, они совершенно не знали. Это не помешало им оказывать известное влияние на контактировавших с ними японцев. Особенно большую роль играли айнские элементы в формировании самурайства в северных районах Японии. Ряд аналогий позволяет думать, что именно от айнов японцы заимствовали ряд элементов синтоистского культа. Еще в начале VIIT в. вся северная половина о. Хонсю была айнской страной. Отношения между айнами и японцами в основном были враждебными, хотя в известные периоды состояние войны сменялось миром. Японская знать и выражавшее ее интересы хэйанское правительство стремились к покорению севера любым путем, тем более, что героически сопротивлявшиеся айны представляли собой опасных противников и японские войска не раз терпели от них жестокие поражения. Сохранившиеся исторические документы показывают, что многие айнские вожди наделялись придворными титулами и правительство стремилось привлечь их на свою сторону. С другой стороны, эти северные окраины привлекали большое число японцев, бежавших от феодального гнета, которые выступали вместе с айнами и даже являлись организаторами сопротивления айнов правительственным войскам. Часть айнов была истреблена в кровопролитных войнах, другая переселена в южные провинции, откуда взамен было переселено на север большое количество японских крестьянских семей. Убедившись в неспособности военных экспедиций удерживать захваченные территории, правительство перешло к вооружению этих и проживавших здесь ранее поселенцев, которые постепенно превратились в служилое дворянство — самураев. Эти поселенцы жили в тесном контакте с айнами и несомненно в какой-то мере смешивались с ними. По мере продвижения японских поселений все далее к северу много айнов переселилось на Хоккайдо, другие были ассимилированы японцами, но даже в конце XVIII в. на севере Хонсю сохранилось некоторое количество еще не асси- 943
милированных полностью айнов. В это же время началось проникновение японцев на Хоккайдо. В указанное время контакт с японцами привел также к включению земледелия в число занятий айнов. Однако, несмотря на то, что приемы и культуры были заимствованы у японцев, айнское земледелие носило иной характер. Оно было преимущественно женским занятием, земледелием богарным, переложным, в значительной мере подсечно-огневым и очень примитивным. Преобладающей роли в хозяйстве в таком виде и на этом этапе оно не получило и было подсобным занятием, осуществлявшимся наряду и согласованно с собирательством. Не изменило земледелие и степени оседлости айнов. И до этого айны жили в долговременных поселках (котан), где женщины проводили практически круглый год, а мужчины большую часть года, за исключением сезонных охотничьих экспедиций. Это было связано с обилием пищевых ресурсов, прежде всего рыбы в реках, позволявшим вести относительно оседлый образ жизни даже при преобладании присваивающего типа хозяйства. В то же время и после введения земледелия поселки время от времени меняли свое местонахождение, что было связано с оскудением в данном районе ресурсов дичи и истощением земли. Каждый айнский поселок имел в своем пользовании определенный участок реки с прилегающей частью ее бассейна, где население и добывало все необходимое для жизни: рыбу, дичь, дикорастущие съедобные растения, луб вяза и крапивное волокно для одежды, а также возделывало часть земли, в основном под просо. В результате контакта с японцами среди айнов распространилось пользование железными орудиями, но своей металлургии у них так и не появилось. С другой стороны, этот контакт привел к полному вытеснению замечательной айнской керамики деревянной и металлической японской посудой. Несмотря на сильнейшее японское влияние, а временами и насильственную японизацию, айны до сих пор сохраняют многие черты своей самобытной культуры. Охота играет теперь, после сгона их с прежних земель, в хозяйстве айнов сравнительно небольшую роль. Полностью потеряла прежнее значение рыбная ловля с острогой. Из сельскохозяйственных культур айнами возделываются преимущественно картофель, ячмень, просо; методы обработки земли и сельскохозяйственные орудия теперь стали почти такие же, как у японцев, лишь несколько более примитивные, в связи с общей отсталостью и бедностью айнского крестьянства. Эта бедность порождает в широких масштабах отходничество, причем, как правило, айны нанимаются на промыслы японских рыбопромышленников либо на лесоразработки. Айны живут небольшими поселками, которые могут и не включать японских крестьянских дворов, однако в них почти всегда проживают отдельные японцы или японские семьи. Это могут быть лавочники, кузнецы, буддийский священник и т. п. Ушло в прошлое традиционное жилище айнов — каркасный деревянный дом с камышовой обшивкой и кровлей, отличающийся от японского как планировкой, так и установкой нижнего венца на землю, без свай. В старину зимним жилищем служила землянка. Вдоль стен устраивались нары, остальное пространство частично или полностью покрывалось Циновками, которые в отличие от японских у айнов часто бывают узорного плетения. Меблировка айнского дома ограничивается ларями для хранения утвари и низенькими столиками японского образца. Наряду с металлической и лакированной японской посудой имеется и разная деревянная утварь собственного производства — корыта, плошки, блюда, подносы. Многие айны специализируются на изготовлении резной деревянной утвари, но покупают такую утварь почти исключительно японцы в качестве образцов народного искусства. В некоторых домах еще бережно хранятся старинные предметы, ныне уже не используемые в быту. Иногда для новорожденного ребенка сооружается традиционная айнская подвесная колыбель (синта). Однако чаще всего убранство и обстановка айнского дома уже ничем или 944
Рис. 174. Айнские дома. почти ничем не отличаются от таковых в жилищах бедных японских крестьян. Амбар для хранения продуктов устраивался ранее отдельно от дома, причем на довольно высоких сваях, которые вкапывались в землю, а не ставились на каменные подушки подобно сваям японских домов. Современное айнское жилище отличается от японского лишь меньшими размерами и иногда конструкцией кровли, сооружаемой из рядов отдельных соломенных снопиков. Нет существенных различий и в планировке усадьбы. Впрочем, в айнских деревнях подсобных помещений вообще бывает немного. Лишь наиболее богатые айны содержат домашних животных — коров, лошадей — и соответственно этому имеют хлев в составе усадьбы. Однако, по общему мнению живущих по соседству японцев, животноводство удается айнам, если только у них есть экономическая возможность им заниматься, лучше, чем японцам. Охотничий в недавнем прошлом народ, хорошо понимающий повадки животных вообще, айны, кроме того, имеют давние традиции выкармливания и содержания в доме различных диких животных. И с домашними животными также айны обращаются очень заботливо и бережно. Айны, живущие близ моря и рек, стараются комбинировать в своем хозяйстве земледелие, животноводство и рыболовство. Делается это по тем же причинам, по которым японские крестьяне выращивают большое многообразие культур, т. е. для страховки от неудачи в каком-либо одном виде хозяйства. Соответственно основе своего хозяйства айны питаются растительной и рыбной пищей. Айнская народная кухня знает много разнообразных рыбных блюд — студней, супов, как из свежей, так и особенно из приготовленной впрок сушеной рыбы; однако в связи с общим обнищанием айнов и в питании их своеобразия становится все меньше. Раньше распространенной приправой к пище служил особый сорт беловатой глины. Сейчас обычай геофагии исчез. 60 Народы Восточной Азии 945
Помимо сходной с японским фундоси набедренной повязки, летняя одежда айнов, в настоящее время употребляемая только стариками, а молодежью — при торжественной обстановке, состоит из распашного халата, украшенного орнаментальной каймой. Обычно же айнский крестьянин не отличается по своей одежде от современного японского крестьянина. Зимой издавна были в ходу штаны и глухие меховые куртки. Раньше материал для одежды ткался на примитивном ткацком станке индонезийского типа, но не из пряденых ниток, а из полосок луба некоторых деревьев; на тонкие ткани шли нити из волокна крапивы. Теперь даже для национальной одежды употребляются покупные японские ткани. Летняя обувь раньше делалась из лыка, вроде лаптей, зимняя кожаная, типа мокасин. Орнаментация традиционной одежды у айнов производится в основном методом аппликаций. Сейчас айнской аппликацией украшаются изделия, изготовляемые в порядке подсобного промысла для продажи как сувениры, — скатерки, салфетки. Сами эти изделия ткутся старинным способом из полосок луба. Однако полоски луба для одежды перед тканьем скручивались, что обеспечивало им большую прочность. Для современых изделий такая прочность не нужна и в целях экономии времени полоски не скручиваются, а ткутся в прямом состоянии. Среди головных уборов, помимо меховых шапок, надо отметить венки и налобные повязки, надеваемые в обрядовых целях, для которых применяются жгуты, кудрявые тонкие стружки и резные деревянные украшения. До недавнего времени айнские женщины татуировали себе руки до локтя и окружали губы сплошной широкой татуировочной каймой, выглядевшей как нарисованные усы. Учитывая уровень социального развития айнов, а также принимая во внимание, что у них почти отсутствуют культовые изображения, понятно, что изобразительное искусство этого народа по существу совпадает с декоративно-прикладным, с орнаментикой. Но прежде чем описывать собственно орнамент, следует указать на наличие реалистической деревянной скульптуры, зоологической по тематике, украшающей различные бытовые предметы. По стилю она сильно напоминает чукотско-эскимосскую резьбу по кости. В технике айнской резьбы по дереву можно отметить еще одну деталь, совершенно аналогичную чукотско-эскимосским приемам, а именно выпиливание звеньев цепи из одного куска материала. В свете новейших данных о поздненеолитических эскимоидных культурах на Хоккайдо напрашивается связь этих черт с их носителями, но не исключена возможность и гораздо более поздних влияний. Во всяком случае резная скульптура такого стиля резко выделяется из остальной айнской резьбы по дереву и встречается не очень часто. ^то же касается не декоративной, а самостоятельной скульптуры, то, помимо древних керамических статуэток, сделанных совершенно в ином, вычурно-гротесь, ном стиле, схематизированных, но пышно украшенных, которые после сменились, как кажется, антропоморфными инау, можно упомянуть только немногие скульптурные сюжеты, как например деревянная меч-рыба, реалистически исполненная, имеющая свое археологическое соответствие из камня, а также широко распространенные скульптурные изображения медведей (из дерева), змей (сплетенных из соломы, а в неотште — таких же, но керамических) и, наконец, сложные образы змей, перерастающих в медведей. Собственно орнаментальные мотивы все почти резко зооморфны. Значительную часть графических элементов айнского орнамента можно свести к двум простейшим элементам — спирали и зигзагу, и эти последние в свою очередь — к изображению змей. Зарубежные исследователи, однако, признают за змеей второстепенную роль по сравнению с четырьмя другими мотивами — стилизованной звериной головой, запятой, рыбой и глазом. То, что стилизованная голова зверя, очевидно медведя, занимает важное место в айнском .орнаменте, отрицать нельзя. Но все детали этого изображения — 946
глаза, уши, рот — переданы условно различными спиралями, а последние в конечном счете восходят к змее. Такая «двухступенная» стилизация и такая последовательность стилизации доказывают, между прочим, что культ змеи у айнов — первичное явление, а культ медведя — вторичное. Изображение рыбы также имеет довольно широкое распространение, хотя и не такое, как можно было бы ожидать, судя по роли рыбы в хозяйстве айнов. Встречаются более или менее полные изображения, изображения, сведенные до грудных плавников, а также покрытие пустых полей рисунком чешуи. Эти чешуйчатые поля одни исследователи связывают со змеиной чешуей, а другие считают эту чешую рыбьей. Внимательное рассмотрение предметов показывает между тем, что обе точки зрения правомерны: в орнаменте представлены два рода чешуи — ромбическая змеиная и округлая рыбья. К первой можно отнести и крупные ромбы, встречающиеся на некоторых икунисъ — палочках для подымания усов при церемониальном питье браги. Художественная одаренность айнов проявилась еще в богатой отделке неолитической глиняной посуды. Некогда богатая айнская керамика сейчас полностью забыта. Глина как материал заменена деревом. Древние художественные традиции продолжаются по сей день в любовном, тщательном украшении всех предметов обихода — посуды, вальков для стирки, ножен для ножей, уже упоминавшихся икунись. Однако в противоположность японским кустарным промыслам на это замечательное народное творчество не обращается внимания и ему угрожает опасность угасания. Относительно успешно развивается только изготовление деревянных фигурок медведей, которые раньше имели культовое назначение, а теперь находят себе сбыт в качестве сувениров. Богатый и поэтичный айнский фольклор представлен в основном эпическими песнями, которые исполняются на праздниках при обрядах, так же как и довольно простые танцы. Танцы у айнов групповые, чаще всего исполняются они женщинами. Состоят они в довольно медленном и ограниченном по расстоянию пере- ступании то в одну, то в другую сторону, сопровождаемом хлопками и ритмичными движениями рук и головы. Танцующие часто поют речитативом в такт танца песни очень простого содержания, а иногда вообще без содержания — набор лишенных значения, но сохраняющихся по традиции рифмующихся слов, которые в разных куплетах расположены в разном порядке и в несколько различных вариациях. Из музыкальных инструментов особенно выделяется своей архаичностью и параллелями в аустронезийской музыкальной культуре деревянный варган (муккуръ) — пластинка с язычком, вибрирующим подобно камертону; резонатором является полость рта играющей женщины, что позволяет изменять высоту тона звука. Другим имеющим аустронезий- ские параллели инструментом является простейший ударный инструмент — бревно, подвешенное на козлах. Имеется также флейта и пяти- струнная арфа, употребляемая только в случаях выражения печали, например при похоронах. Бубен и его название заимствованы айнами от северных их соседей, а прочие струнные инструменты, судя по их форме, — от японцев. Что же касается бревна, пластинки и флейты, то они безусловно исконно айнское достояние. Религиозные воззрения айнов принадлежат к числу наиболее примитивных по своей основе, но несколько осложнены различными перекрестными влияниями. В основе их лежит первобытный анимизм, т. е. признание существования души у каждого существа и предмета. Души особо важных и грозных явлений и существ являются объектами особого почитания, но нет оснований выделять эти души, называемые камуи, в качественно отличную категорию и устанавливать иерархию божеств. То 947 60*
Рис. 175. 1 — айны на «медвежьем празднике», 2 — подготовка луба для тканья. очень неопределенное верховное существо, которое создало мир, но которому не оказывается никакого почитания, очевидно, является результатом отражения в сознании айнов социальной организации их японских соседей. Несколько особняком стоит Айойна — культурный герой, посланный верховным божеством создать и обучить айнов. Но основной пантеон составляют камуи — духи различных видов животных, в особенности медведя и касатки, которых можно считать соответственно главными земными и морскими божествами. С другой стороны, существенную роль играет, а раньше, очевидно, имел еще большее значение, культ змеи, связанный с женским божеством солнца. Культ солнца настолько широко распространен повсеместно, что нет никаких оснований видеть связь между айнской Чуфкамуи (солнечной змеей) и японской Аматэрасу, тем более что последняя никак со змеей не связана. Другое очень важное женское божество — это унти-камуи, богиня очага. В ряде мест ее называют еще ибэ-хути—«бабушка-кормилица». Это единственное божество, к которому можно обращаться непосредственно, хотя и ему воздвигаются инау. При молитвах остальным богам предварительно осведомляют богиню очага о содержании просьбы. Изображений богов, т. е. идолов как такорых, у айнов нет, равно как нет у них ни специальных культовых мест, ни шаманов-профессионалов. К фетишам можно отнести черепа лис, медведей и пр., всегда украшенных инау. Инау сами по себе являются одной из наиболее специфичных черт айнской религиозной обрядности. Под общим названием «инау» объединяются столь различные предметы, что мало обоснованно приписывать им всем общее происхождение. Вполне возможно, что к разным видам инау применимы разные объяснения. По определению одного из первых исследователей айнской религии, 948
Дж. Бэчелора, те инау, которым не поклоняются, могут рассматриваться как жертвы, а инау, которым поклоняются, — как посланники к богам. Большинство инау антропоморфны, но антропоморфность эта очень условна. Хотя изпет,ка встречаются незаструганные инау, но большинство из них представляет собой палочки, украшенные стружками или целиком сделанные из пучков длинных стружек. Л. Я. Штернберг в специальной статье «Культ инау у племени айну» 1 рассматривает инау как посредников между людьми и богами, а стружки на них — как языки, которыми инау говорят перед богом. Однако заструженность не является обязательным элементом инау. Бывают инау и вовсе без застружек. В другой работе, «Айнская проблема»,2 Штернберг сам выдвинул иное, весьма правдоподобное предположение, что в древнее время под тропическим небом и айны употребляли вместо стружек длинные полосы из листьев и что на нынешней своей родине им пришлось вместо длинных листьев тропических растений поневоле перейти к стружкам. Инау этого рода, конечно, явление очень древнее. Есть основания полагать, что антропоморфные инау развились гораздо позже, как субститут жертвоприношения. Возможно, первоначально они изготовлялись не из дерева, а из глины, и именно такое происхождение имеют антропоморфные статуэтки, находимые в изобилии в неолите Японии. Во всяком случае замена глиняных статуэток деревянными антропоморфными схематическими фигурами представляется вполне логичной. Примерно к концу I тысячелетия н. э. имело место вырождение айнской керамики. Она постепенно заменяется деревянной посудой, причем материал, конечно, отражается на форме, но орнамент сохраняет свои основные черты. В культовых изображениях также произошла смена материала, причем менее податливый материал, с одной стороны, наличие более древних инау-стружек, с другой, и обусловили их нынешнюю форму. Большое место в айнской обрядности занимает также медвежий праздник — ритуал, по которому в мировой этнографической науке имеется обширная литература. Медвежий праздник или его отдельные реликтовые моменты прослеживаются на очень обширной территории Евразии. Крайняя древность медвежьего праздника и чрезвычайно широкое его распространение заставляют думать о независимом его возникновении в разных частях эйкумены. Ряд специфических черт позволяет выделить особый тип медвежьего праздника, распространенный у айнов и заимствованный от них их ближайшими соседями — гиляками, ороками, ульчами, орочами. Основные из этих специфических черт — воспитание пойманного медвежонка в клетке и убиение его на особом стрельбище. Эти особенности и целый ряд других деталей айнского медвежьего праздника выказывают яркое сходство с соответствующими явлениями у народов Индокитая, Индонезии и Филиппин. Айнский медвежий праздник тесно связан с культовым отношением к черепу и с поминальным обрядом. Эти два последних явления также связаны между собой. В отличие от остальных народов, имевших медвежьи праздники, айны воспитывали в клетках не только медведей, но и других зверей, а именно лису и енота. Больше того, еще в недавнем прошлом устраивали праздники лисы и енота, аналогичные медвежьим. Убитого медведя съедают. Праздник сопровождается песнями, танцами, различными обрядами и непременным питьем сакэ. На таких праздниках участники устраивают показ передаваемого из поколения в поколение в их семье имущества — нарядной одежды, посуды, а более всего — мечей, которые окружены у айнов еще большим вниманием и преклонением, чем у японцев. В целом мы можем понять религию айнов, как и религию всякого другого первобытного общества, как конгломерат различных, гетероген- 1 Ежегодник Русск. антропол. общ., т. Т, ч. 4, СПб., 1905. 2 В кн.: Сб. Музея антропол. и этнограф., вып. VIII, Л., 1929. 949
ных, но глубоко взаимопроникающих представлений. Тут и фаллический культ, и культ зверя, и культ черепов, и, наконец, один из характернейших для айнов культ инау, без которых не обходится ни один ритуал. Насколько переплетены между собой эти разные стороны культа, показывает очень тонкое и глубокое замечание Г. Монтандона, что медведь у айнов (это относится к животным, воспитываемым для этой цели с юного возраста и иногда выкармливаемым грудью) тоже рассматривается в этом культе в конечном счете как разновидность инау. Дело в том, что дух убитого медведя отсылается как посредник к богам с просьбой о ниспослании удачи. Похоронный обряд у айнов проявляет как локальные различия, так и хронологические пласты, часть из которых можно без труда определить как заимствования, другие как результат самостоятельного развития. Большинство айнов не допускает захоронения в гробу даже принявших буддизм или христианство лиц, ибо это может якобы помешать духу освободиться. Разбор похоронного обряда айнов позволяет установить в нем два хронологически различных слоя. Один основан на отношении к покойнику как к существу нечистому и злому. Принимаются всякие меры, чтобы помешать ему вернуться, сразу после смерти покойнику чем-нибудь закрывают лицо, кладут и несут ногами вперед, возвращаясь с кладбища, кладут поперек дороги бревно и засыпают тропинку травой. Имя покойника становится табу. Особенно большие предосторожности принимаются по отношению к погибшему от несчастного случая. Труп хоронят там, где его обнаружат. О гибели говорить запрещается, посланец входит в поселок с обнаженным мечом, которым указывает в сторону места гибели, и издает условный выкрик. Известие передается таким порядком из поселка в поселок эстафетой. К трупу приближаются осторожно, с выкриками и размахивая мечами. После похорон совершается обязательное питье сакэ, но ему предшествует очистительное омовение. Дом погибшего разрушают и строят фальшивый домик. Раньше дом сжигали, а теперь обычай разрушать дом отмирает. Гораздо более поздним по возникновению является отношение к умершему как к покровителю, но нет никаких оснований считать это отношение результатом влияния японского культа предков, так как и масштабы, и характер почитания умершего иные. Камуи (богами) становятся старики (70 лет и выше) через 1—2 года после смерти. В случае болезни члена семьи или какой-либо просьбы к предку в головах могилы ставится столб, ободранный от коры, на него вешают инау, капают на инау и пьют сакэ. Женщин и погибших от несчастного случая не почитают. В настоящее время описанная выше4 обрядность соблюдается только стариками, а молодыми людьми — лишь в отношении умерших стариков. Обрядность айнов весьма неодинакова в различных районах, отражая разные влияния и былые племенные различия. Неодинаковыми оказываются и пантеон духов, и способы захоронения, и типы памятников на могилах. Впрочем, в последнее время эти различия нивелируются, так как первобытные верования вытесняются религиями, распространенными среди японцев, в первую очередь буддизмом. В виде пережитка кое-где еще бытует культ инау. Сохраняется до наших дней и наиболее яркий из айнских обрядов — медвежий праздник. Праздник, сопровождаемый песнями, танцами, пиршеством, в настоящее время принял форму театрального представления, на котором всегда бывает множество зрителей — не столько айнов, сколько японцев, и устраивается довольно редко. В последние годы, когда Хоккайдо летом посещается большим числом отдыхающих японцев из других областей страны, обслуживание туристов стало для многих айнов побочным источником дохода. Помимо того, что айны продают им свои изделия, они получают доход от фотографов-лю- 950
бителей, предоставляя за плату фотографирующимся туристам айнские национальные костюмы и украшения, или сами фотографируются вместе с ними з подобном облачении. Кроме того, они рассказывают, разумеется, на японском языке сказки, предания, различные сведения о своем прежнем образе жизни. Показ своей «экзотической» обрядности также стал для айнов своего рода промыслом. Для этого в курортных местечках специально строятся традиционные дома, люди ходят в национальных одеждах, исполняют свои старые песни, танцы и обряды и даже придумывают новые для большей красочности. Сами айны сознают, что это унижает их национальное и человеческое достоинство, но при общей для айнов крайней нищете не могут обойтись без такого дополнительного заработка. Родо-племенная организация айнов в настоящее время уступила место семейной. Некоторые пережитки — большое значение родства по матери и дяди со стороны матери, наличие ряда женских божеств — указывают на матриархальные черты их строя в прошлом. Противоположны чертам матриархата такие данные, как недопущение женщин к большинству религиозных обрядов, различие, которое делается в захоронении мужчин и женщин, и т. д. Но и те, и другие черты носят остаточный характер, так как в настоящее время айны быстро японизи- руются. Современная айнская культура представляет собой чрезвычайно сложное сочетание исконно айнских и заимствованных элементов. Очень большое место в ней занимают японские заимствования, удельный вес которых постоянно возрастает. С другой стороны, через айнское население Сахалина и Курил до айнов Хоккайдо доходили и другие влияния. У народов Сибири — нивхов, орочей и др. — айны позаимствовали разнообразные достижения их материальной культуры, выработанные в процессе приспособления к климатическим условиям Севера: глухую зимнюю одежду, сани, лыжи. Культовое отношение к медведю также является результатом контакта с сибирскими народами, причем айны перенесли на медведя воззрения, которые ранее были связаны со змеей, дикой собакой и другими животными. В погребальных обрядах айнов можно найти даже китайско-маньчжурское влияние, скорее всего опосредствованное через нивхов. Возможно, что какие-то контакты и взаимные влияния имелись между айнами и народами крайнего северо-востока Азии — чукчами, эскимосами, алеутами. Со своей стороны айны оказали на соседние народы значительное влияние в области духовной культуры, передав им верования и обряды, истоки формирования которых находились в Юго-Восточной Азии. Поэтому исследование этнической истории айнов имеет значение не только для понимания истории других народов Дальнего Востока, но и для понимания общих законов развития культуры народов при их контактах, смешениях и переселениях. Раньше айны не имели гражданских прав, но уже несколько десятков лет айны в Японии официально не считаются особым народом, а причислены к японцам. На деле же как сами айны, так и окружающие их японцы, конечно, продолжают сознавать свою различную национальную принадлежность, хотя былая отчужденность между обоими народами в значительной мере стерлась. Но все же среди известной части японцев, живущих на Хоккайдо, живучи пережитки расистских предрассудков по отношению к айнам, схожие с тем отношением, которое в других районах проявляется по отношению к эта. Поэтому среди части айнов наблюдается стремление максимально уподобиться по языку и образу жизни японцам, что, конечно, им по ряду причин не удается. 951
Уровень жизни в Японии вообще невысок, но айны на Хоккайдо живут несравненно беднее, чем живущие рядом с ними японцы. Объясняется это не только плохим качеством земель в айнских поселках, но и продолжающейся, как и прежде, дискриминацией, пусть неофициальной, в отношении айнов. Им труднее найти сбыт для своей продукции, а тем айнам, которые уходят в город, будучи не в состоянии прокормиться в деревне, также трудно устроиться на работу — большинство японских предпринимателей не желает их нанимать. * Обстановка дискриминации и пренебрежения настолько подавляет айнов, что многие из них начинают считать свою национальную принадлежность несчастьем. Эти люди пытаются заставить не только окружающих, но и самих себя забыть, что они айны. Чтобы больше походить на японцев, айны — и мужчины, и женщины — выбривают себе свои густые брови. При детях стараются не говорить по-айнски. Бывали случаи, когда дети вырастали в айнской семье, не зная ничего о своем происхождении, в уверенности, что их родители настоящие японцы, и когда они узнавали в школе о своем айнском происхождении и сталкивались с предубеждением и пренебрежительным отношением товарищей, это приводило к большой душевной трагедии. Известны случаи самоубийства айнов на почве сознания своего неполноправного положения и вытекающего иногда из него ложного представления о своей неполноценности. Лишь отдельные, наиболее сильные духовно люди среди айнов в состоянии противостоять угнетающей обстановке их жизни. Они заявляют о том, что гордятся своей айнской культурой, стараются научить детей айнскому языку, передать и им эту гордость, стараются сохранить и развить айнское искусство. Но эти попытки не встречают никакой поддержки. Напротив, японская промышленность губит айнское искусство. Пользуясь тем, что высокохудожественная айнская резьба по дереву имеет большой спрос среди многочисленных туристов, посещающих Хоккайдо, предприимчивые дельцы организовали массовое производство подделок под нее: эти подделки завозят на Хоккайдо и продают туристам. Смешанные браки в основном заключаются между более или менее преуспевающими айнами и японками из беднейших семей, но случаи женитьбы японцев на айнках крайне редки. Как уже говорилось, определенная дискриминация айнов наблюдается и в вопросах найма. Их неохотно принимают на работу, при прочих равных условиях японцу получить хорошо оплачиваемую должность гораздо легче, чем айну. Нельзя сказать, чтобы такая дискриминация айнов проводилась в официальном или хотя бы скрытом, но организованном порядке. Но люди, имеющие расистские предрассудки против айнов, могут оказаться и на официальных постах. Зато ассимиляторская политика по отношению к айнам вполне реальна. Среди айнов нередко возникает инициатива создания новых или оживления деятельности ранее существовавших айнских национальных организаций. Задачи таких организаций очень скромны — пропаганда культурных навыков, распространение знаний, экономическая кооперация и взаимопомощь. Однако и такая деятельность встречается властями неодобрительно и успеха не имеет, хотя могла бы иметь, если бы такая инициатива поддерживалась. Равным образом неудачными оказывались попытки создать айнскую газету, будь то на айнском или на японском языке. Проблема записи айнской речи латинским шрифтом разработана хорошо, и эта транскрипция используется в научных целях, при издании фольклора, но каких-либо публикаций на айнском языке для айнов не существует. 952
Айнский язык вытесняется японским — единственным на Хоккайдо языком общественной жизни, школы, переписки. В настоящее время лиц, свободно владеющих айнским языком, осталось мало, это почти исключительно старики. Среди молодежи большое число вообще не владеет айнской речью. Нередки случаи, когда старики и родители дома, обычно говоря между собой и с детьми по-японски, переходят на айнский язык в тех случаях, когда не хотят, чтобы их поняли младшие члены семьи. Та часть молодежи, которая все еще понимает и говорит по-айнски, владеет языком недостаточно свободно: их язык упрощен в грамматическом отношении, насыщен японской лексикой. Впрочем, необходимо отметить, что айнский язык и в наиболее чистой его форме к XIX в. уже был очень сильно насыщен японизмами. Влияние японского языка на айнский на протяжении веков было очень сильным, и главное, постоянным. Прежде всего оно коснулось,, разумеется, словарного состава. При этом надо отметить, что японские слова вошли в айнский язык в неизмененном виде, во всяком случае, по сравнению с диалектом Тохоку; отклонения от японской литературной формы, разумеется, есть в большем числе. Перечислять эти японизмы в айнском языке здесь невозможно, да и нет надобности; можно привести лишь несколько примеров. Японская брага называется сакэ; в диалекте Тохоку э переходит в и; соответственно айнское слово звучит саки. Слово кусури (лекарство) звучит в айнском так же, как в литературном японском языке. Некоторые японизмы вошли даже в словарный фонд. Как к следовало ожидать, это наиболее старые заимствования, они подверглись фонетической и семантической эволюции. Можно привести два примера: гора по-айнски нубури от японского побори — «подъем». Японский же термин для горы яма означает по-айнски лес. В отношении грамматического строя между двумя языками мало сходства. Правда, синтаксическая формула айнского языка сходна с японским и всеми алтайскими языками, где дополнение предшествует сказуемому, а определение — определяемому. Но сильнейшие различия в области морфологии, морфологическая бедность айнского языка по сравнению с японским и алтайскими (это даже дало повод некоторым исследователям говорить о его «моносиллабичности», хотя, конечно, здесь мы имеем дело всего лишь с языком, в котором сильны признаки изолирующего строя), а также отсутствие сходства в составе морфем и в основном словарном фонде заставляют думать, что это совпадение носит случайный характер. Однако отдельные японизмы проникли и в область грамматики. Например, Д. Анучин в своей работе «Племя айнов» указывает, что «суффикс ва выражает близкое отношение (Теке-ва: рука, что касается руки)». Нельзя не отметить полной аналогии этой конструкции с японским тематическим падежом. Последний обычно употребляется в начале предложения и интонационно обособлен, так что синтаксическая его связь с остальными формами ослаблена, что создает благоприятные условия для заимствования. Важно отметить, что суффикс ва, как и все другие японские слова, фигурирует в японском языке в близком к современному японскому звучании, а это означает, что японизмы в айнском языке не· отрывались от родной почвы, не окаменевали, а жили той же жизнью, претерпевали те же изменения, что и весь японский язык, или же следует признать, что все японизмы в айнском языке — продукт очень поздней эпохи. Вряд ли это так. Скорее современность звучания айнских япониз- мов обязана непрерывному языковому контакту и отсутствию устойчивой айнской традиции в виде письма. 953
Следует сказать, что имело место и обратное воздействие айнского лзыка на японский, хотя, естественно, в гораздо меньших масштабах и в очень ограниченной сфере. Так, охотники Северной Японии, области Тохоку, на промысле употребляют особый тайный охотничий жаргон, где многие слова, на которые при охоте из культовых соображений накладывается табу, заменяются специальной лексикой. В этой последней можно найти немало айнских слов в почти неизменной форме, хотя последние остатки айнского населения в Тохоку были ассимилированы уже несколько столетий назад. В далеком прошлом часть айнов влилась в состав формировавшейся японской народности. Не исключена возможность, что в будущем их остатки полностью сольются с японской нацией. Однако пока этого еще нет. Даже сильно японизированные айны сохраняют национальное самосознание, обычаи, особенности быта, позволяющие считать их представителями особого, отличного от японцев народа.
ПРИЛОЖЕНИЯ
рдр! щ ш ш ш ш ш щ ш щ ш щ ш ш Ш IfUS СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ Маркс К. Революция в Китае и Европе. В кн.: К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 9. Маркс К. Парламентские дебаты о военных действиях в Китае. В кн.: К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 12. Маркс К. Англо-китайский конфликт. В кн.: К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 12. Маркс К. Предстоящие выборы в Англии. В кн.: К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 12. Маркс К. Русская торговля с Китаем. В кн.: К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 12. Маркс К. Английские жестокости в Китае. В кн.: К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 12. Маркс К. Англо-китайский договор. В кн.: К. Μ а ρ к с и Ф. Э н г е ч ъ с, Соч., т. 12. Маркс К. Договор между Китаем и Британией. В кн.: К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 12. Маркс К. Новая китайская война. В кн.: К. Μ а ρ к с и Ф. Э н г е л ь с, Соч., т. 13. Маркс К. Торговля с Китаем. В кн.: К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 13. Маркс К. Китайские дела. В кн.: К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 15. Μ арке К. Хронологические выписки. От возникновения Хорезмского государства до появления в Малой Азии турок-османов. Архив Маркса и Энгельса, т. 1, М., 1938. Маркс К. Хронологические выписки. (Монголы в конце XIV в.). Архив Маркса и Энгельса, т. VI, М., 1939. Энгельс Ф. Новая экспедиция англичан в Китай. В кн.: К. г е л ь с, Соч., т. 12. Энгельс Ф. Персия и Китай (1857). В кн.: К. Маркс и т. 12. Энгельс Ф. Успехи России на Дальнем Востоке. В кн.: К. г е л ьс, Соч., т. 12. Ленин В. И. Китайская война. Поли. собр. соч., т. 4. Л е н и н В. И. Падение Порт-Артура. Поли. собр. соч., т. 9. Ленин В. И. VI («Пражская») Всероссийская конференция РСДРП. Поли. собр. соч., т. 21. Ленин В. И. Демократия и народничество в Китае. Поли. собр. соч., т. 21. Ленин В. И. Обновленный Китай. Поли. собр. соч., т. 22. Ленин В. И. Крупный успех Китайской республики. Поли. собр. соч., т. 23. Ленин В. И. Отсталая Европа и передовая Азия. Поли. собр. соч., т. 23. Ленин В. И. Тезисы по национальному вопросу. Поли. собр. соч., т. 23. Лен и н В. И. Пробуждение Азии. Поли. собр. соч., т. 23. Ленин В. И. О праве наций на самоопределение. Поли. собр. соч., т. 25. Ленин В. И. О национальной гордости великороссов. Поли. собр. соч., т. 26. Ленин В. И. Социализм и война (отношение РСДРП к войне). Поли. собр. соч, т. 26. Ленин В. И. Крах II Интернационала. Поли. собр. соч., т. 26. Ленин В. И. Воззвание о войне. Поли. собр. соч., т. 27. Ленин В. И. Империализм как высшая стадия капитализма. Поли. собр. соч., т. 2/. .Ленин В. И. Седьмая (апрельская) Всероссийская конференция РСДРП (б). 7—12 мая 1917 г. Поли. собр. соч., т. 31. Маркс и Ф. Эн- Ф. Энгельс, Μ а ρ к с и Ф. Соч., Эн- 957
Ленин В. И. Конгресс коммунистического Интернационала. Полы. собр. соч., т. 37~ Ленин В. И. Доклад на II Всероссийском съезде коммунистических организаций народов Востока 22 ноября 1919 г. Поли. собр. соч., т. 39. Ленин и Восток. Сб. статей, под ред. Б. Г. Гафурова. М., 1960. Конституция и основные законодательные акты Китайской Народной Республики (1954—1958). (Пер. с кит.). М., 1959. Конституция и основные законодательные акты Корейской Народно-Демократической республики. (Пер. с кор.). М., 1952. Образование Китайской Народной Республики. Документы и материалы. М., 1950. ОБЩИЕ РАБОТЫ Аграрные отношения в странах Востока. Сб. статей. Отв. редакторы Н. Ваганоз, В. Масленников, М., 1958. В а χ τ е е в Ф. X. Очерки по истории географии важнейших культурных растений. М., 1960. Бичурин Н. Я. (о. Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена, тт. 1—3, М.—Л., 1950—1953. Бичурин Н. Я. (о. Иакинф). Собрание сведений по исторической географии Восточной и Срединной Азии. Составители Л. Н. Гумилев, Μ. Ф. Хван, Чебоксары, 1960. Вавилов Н. И. Пять континентов. М., 1962. В ρ а д и й В. П. Пищевые продукты китайцев, корейцев, японцев и других инородцев Дальнего Востока, СПб., 1904 Гуру П. Азия. М., 1956. Китай, Япония. История и филология. Сб. статей к 70-летию акад. Н. И. Конрадэ, М., 1961. К ю н е ρ Η. В. Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока. М., 1961. Очерки общей этнографии. Зарубежная Азия. М., 1959. Пословицы и поговорки народов Востока. М., 1961. Реклю Э. Земля и люди, тт. 1—19, СПб., 1877—1896. Свет Я. М. По следам путешественников и мореплавателей Востока. М., 1955 Сказки народов Востока. М., 1962. Страны и народы Востока. Сб. статей под ред. акад. В. В. Струве, вып. 1, География, этнография, история. М., 1959. Токарев С. А. Религия в истории народов мира. М., 1964. Си liη S. Games of the Orient. Korea, China, Japan. Tokyo. 1958. ВВЕДЕНИЕ Природа и население Атлас народов мира. М., 1964. Брук С. И. Население Китая, МНР и Кореи. Пояснительная записка к карте народов. М., 1959. Витвицкий Г. Н. Климаты Зарубежной Азии. М., 1960. География Китайской Народной Республики. Сб. статей. М., 1956. Грумм-Гржимайло Г. Е. Рост пустынь и гибель пастбищных угодий и культур ных земель в Центральной Азии за исторический период. Изв. Гос. геогр. общ., т. LXV, 1933, вып. 5. Зайчиков В. Т. Корея. М., 1951. Комаров В. Л. Введение к флорам Китая и Монголии. Избр. соч., т. 2, М.-Л., 1947. Комаров В. Л. Флора Маньчжурии. Избр. соч., тт. 3—5, М.—Л., 1949—1950. Криштофович А. Н. Основные пути развития флоры Азии. Уч. зап. ЛГУ, 1936, № 9. Сер. геолого-почвенио-географическая, вып. 2. Мурзаев Э. М. Северо-Восточный Китай. М., 1955. МурзаевЭ. М. В далекой Азии. М., 1956. Обручев В. А. Восточная Монголия, ч. 1—2. М.—Л., 1947. Обручев В. А. Избранные работы по географии Азии, тт. 1—3. М., 1951. Треварта Г. Япония. М., 1949. Узлянер Е. И. Экономическая география зарубежных стран, ч. П. Китай, Корея, Вьетнам, Монголия. М., 1961. Численность и рассоление народов мира, под ред. Брука С. И. М., 1962. Cressey G. В. Asia's lands and peoples. New York—London, 1944. 958
Spencer J. Ε. Asia. East by South. New York—London, 1954. Stamp L. D. Asia. A regional and economic geography. London—New York, 1962. Древнейшее расселение и антропологический состав Васильев Л. С. О роли внешних влияний в возникновении китайской цивилизации. Народы Азии и Африки, 1964, № 2. Волков В. Бронзовые наконечники стрел из музеев МНР. Монгольский археологический сборник, М., 1962. Воробьев М. В. Древняя Корея. М., 1961. Воробьев М. В. Древняя Япония. М., 1958. Воробьев М. В. и И τ с Р. Ф. Работы китайских археологов. Сов. археология, XXI, 1954. Замятнин С. Н. О возникновении локальных различий в культуре палеолитического периода. Тр. Инст. этнографии АН СССР, нов. сер., т. XVI, М., 1951. И τ с Р. Ф. Культуры Яншао и Луншань и их соотношение. Сов. археология, XXIV, 1955. И τ с Р. Ф. Новейшие археологические раскопки в Китайской Народной Республике. Вестник Древней Истории, 1952, № 3. Киселев С. В. Неолит и бронзовый век Китая (по материалам научной командировки в КНР). Сов. археология, 1960, № 4. Крюков М. В. У истоков древних культур Восточной Азии. Народы Азии и Африки, 1964, № 6. Ларичев В. Е. Ашельско-мустьерские памятники и остатки палеолитического человека в Китае. Вопросы антропологии, вып. 1, 1960. Ларичев В. Е. Древнейшие памятники культуры Монголии. Природа, 1964, № 4. Ларичев В. Е. Открытие нижнего палеолита в Центральной Азии (некоторые итоги работ советско-монгольской экспедиции). Вестник Академии наук СССР, 1963, № 4. Левин М. Г. Антропологический тип корейцев. Кратк. сообщ. инст. этнографии АН СССР, т. VIII, 1949. ^ Левин М. Г. Некоторые проблемы этнической антропологии Японии. Сов. этнография, 1961, № 2. Левин М. Г. Этническая антропология и проблемы этногенеза народов Дальнего Востока. Тр. Инст. этнографии АН СССР, нов. сер., т. XXXVI, 1958. Левин М. Г., Чебоксаров Η. Н. Древнее расселение человечества в Восточной и Юго-Восточной Азии. Тр. Инст. этнографии АН СССР, нов. сер., т. XVI, 1951. Новгородова Э. Ножи карасукского времени из Монголии и Южной Сибири Монгольский археологический сборник, М., 1962. Окладников А. П. К вопросу о древнейшем населении Японских островов и его культуре. Сов. этнография, 1946, № 4. Окладников А. П. Новое в изучении древнейших культур Монголии. Сов. этнография, 1962, № 1. Окладников А. П., Ларичев В. Е. Археологические исследования в Монголии в 1961—1962 гг. Известия Сиб. отд. АН СССР, серия обществ, наук, № 1, Новосибирск, 1963. Решетов А. М. Новые антропологические материалы из Тибета (находки в Липь- чжи 1960 г.). Вопросы антропологии, вып. 18, 1964. Ρ о г и н с к и й Я. Я. Проблема происхождения монгольского расового типа. Антро- пол. журн., 1937, № 2. Ρ о г и н с к и й Я. Я., Левин М. Г. Основы антропологии. М., 1963. Семенов С. А. О сложении защитного аппарата глаз монгольского расового типа. Сов. этнография, 1951, № 4. У Ж у - к а н и Чебоксаров Η. Н. О непрерывности развития физического типа, хозяйственной деятельности и культуры людей древнего каменного века на территории Китая. Сов. этнография, 1959, № 4. Чебоксаров Η. Н. К вопросу о происхождении китайцев. Сов. этнография, 1947, № 1. Чебоксаров Η. Н. Основные направления расовой дифференциации в Восточной Азии. Тр. Инст. этнографии АН СССР, т. II, 1947. Чебоксаров Η. Н. Северные китайцы и их соседи. Кратк. сообщ. Инст. этнографии АН СССР, вып. V, 1949. Чебоксаров Η. Н. Основные проблемы этнической антропологии Китая. Доклад на XXV Международном конгрессе востоковедов, М., 1960. Чебоксаров Η. Н. Основные этапы формирования антропологического состава- населения Восточной Азии. М., 1964. 959
A r a s e S., К о h a m a M. An Anthropological Study of the Northern Goreans. Journ. of the Anthropological Society of Tokyo, XLIX, № 556, 1934. Anderson J. G. Ghildren of the Yellow Earth. London, 1934. В e a r d s 1 e у R. К. Japan Before History. The Far Eastern Quarterly, v. 14, 1955, № 3. Bishop C. W. Origin of Far Eastern Civilisations. Smithsonian Institution, War Background Studies, № 1, 1942. Black D. A. Study of Kansu and Honan aeneolithic skulls and specimens from later Kansu prehistoric sites in comparison with North China and other recent crania. Palaeontology Sinica, Peking, ser. D, v. 6, 1928. Chang Kwang-chih. New Evidence on Fossil Man in China. Science, v. 136. Washington, 1962. Cheng Тё-kun. Archaelogy in China. Cambridge, 1959. Coon S. С The origin of races. New York, 1963. G r e e 1 H. G. The Birth of China: a survey of formative period of Chinese civiliza- · tion. London, 1936. Gr e e 1 H. G. Studies in early Chinese culture. London, 1938. Eberhard W. Early Chinese cultures and their development: a new working hypothesis. In: Smithsonian Institution. Annual Report 1937, Washington, 1938. Eberhard W. Kultur und Siedlung der Randvolker Chinas. Leiden, 1942. Eickstedt von E. F. Rassendynamic von Ostasiens. China und Japan, Tai und Kmer von der Urzeit bis Heute. Berlin, 1944. J о у с e T. A. Notes of the Physical Anthropology of Chinese Turkestan and the Pamirs. Journ. of Royal Anthropol. Institute, XLil, 1912. LicentE. et Teilhard de ChardinP. La paleolitique de la Chine. Anthropologic, XXXV, 1925. Maringer J. Contribution to the Prehistory of Mongolia. Stockholm, 1950. Μ or ant G. M. A First Study of the Tibetan Skull. Biometrica, v. XIV, 1923, parts Ш—TV. Pei W. С On the Upper Cave industry. Peking Natural History Bulletin, ΧΙΪΙ, 1939. Pei Wen-chung, Woo Ju-kang and others. Report on the excavation of palaeolithic sites at Tingtsun, Hsiangfenhsien, Shansi province, China. Peking, 1958. Pei Wen-chung, Woo Ju-kang. Tzeyang palaeolithic man. Institute of Vertebrate Palaeontology, Academia Sinica, 1957, № 1. Shirokogoroff S. M. Anthropology of Northern China. Royal Asiatic Soc. North China Branch, Extra, Shanghai, v. Ill, 1923. Shirokogoroff S. M. Anthropology of Eastern China and Kwantung Province. Shanghai, 1925. Weidenreich F. On the earliest representatives of modern Mankind recovered on soil of East Asia. Peking Natural History Bulletin, XIII, 1939. Woo Ju-kang. Discovery of mandible of Sinanthropus Lantianensis in Shensi Province, China. Current Anthropology, v. 5, 1964, № ί. Woo Ju-kang. New Discoveries oi Paleoanthropology in China. Science Record, New Series, v. 4, 1960, № 2. Woo T. L. and Morant G. M. A Preliminary Classification of Asiatic Rases based on Cranial Measurements. Biometrika, XXIV, 1932. Woo T. L. The People of Kweichow and Other Peoples of South China. Journ of Royal Anthropological Institute of Great Britain and Ireland, v. LXXI1, 1942, parts I—II. W u L i η - ζ h i. On the Racial Types of the Upper Cave Man of Chou kou tien. Scientia Sinica, v. X, 1961, № 8. Yen Yin, Liu Chang-zhi and G u Υ u - m i n. Report on the Skeletal Remains from the Neolithic Site at Bao C'i, Shensi. Vertebrata Palaeasiatica, v. IV, I960, № 2. Yen Yin. Neolithic Human Skeletone unearthed at Hua-hsien, Shensi. Kaogu xuebao, 1962, № 2. Языки и письменности А в ρ о ρ и н Β. Α. О классификации тунгусо-маньчжурских языков. М., 1960. Арутюнов С. А. Проблемы классификации языков народов Восточной Азии в свете их этнической истории. М., 1964. Ба с к а к о в Н. А. Тюркские языки. М., 1960. Б у н а к о в К). В. Китайская письменность. Сб. Китай, М.—Л., 1940. Горцевская В. А. Очерк истории изучения тунгусо-маньчжурских языков. Л., 1959. Дирингер Д. Алфавит. М., 1963. Ким Ф. 3. Создание корейского звукового письма Хунмин Чонъым. Сб. Вопросы филологии. М., 1957. 960
К о л π а к ч и Е. М. Очерки по истории японского языка, т. I. М.—JL, 1956. Концевич Л. Библиографический указатель работ по корейскому языкознанию. Сб. Вопросы грамматики и истории восточных языков, М.—Л., 1958. Лоукотка Ч. Развитие письма. М., 1950. Μ а з у ρ Ю. Н. Языкознание в Корейской Народно-Демократической Республике. Вопр. языкознания, 1952, № 3. Η а д ж и π Э. Ы. Современный уйгурский язык. М., 1960. Насилов В. М. Язык орхоно-енисейских памятников. М., 1960. Невский Н. А. Тангутская филология, кн. 1—2. М., 1960. Поливанов Е. Д. Одна из японо-малайских параллелей. Пг., 1918. Поливанов Е. Д. Введение в языкознание для востоковедных вузов, т. I. Л., 1928. Поливанов Е. Д. К вопросу о родственных отношениях корейского и «алтайских» языков. Изв. АН СССР, сер. VI, 1927. Рамстедт Г. И. Грамматика корейского языка. М., 1951. Ρ а м с τ е д τ Г. И. Введение в алтайское языкознание. М., 1957. Рерих Ю. Н. Тибетский язык. М., 1961. Рудов Л. Н. Проблемы киданьской письменности. Сов. этнография, 1963, № 1. С а н ж е е в Г. Д. Маньчжуро-монгольские языковые параллели. Изв. АН СССР, Отд. гуманитарн. наук, ч. 1—2, 1930. Санжеев Г. Д. Сравнительная грамматика монгольских языков, т. I. М., 1953. Сердюченко Г. П. К вопросу о классификации народов и языков Китая. Сов. востоковедение, 1957, № 4. Сердюченко Г. П. Обзор языков чжуан-тайской группы в КНР. Доклад на XXV Международном конгрессе востоковедов, М., 1960. Стариков В. С. и НаделяевВ. М. Предварительное сообщение о дешифровке киданьского письма. М., 1964. Стратанович Г. Г. Цзешэн — узелковое письмо древнего Китая. Вестник древней истории, 1959, № 3. Τ а с к и н В. С. Опыт дешифровки киданьской письменности. Народы Азии а Африки, 1963, № 1. Τ е н и ш е в Э. Р. Саларский язык. М., 1963. Тодаева Б. X. Монгольские языки и диалекты Китая. М., 1960. Яхонтов С. Е. Сочетание согласных в древнекитайском языке. Доклад на XXV Международном конгрессе востоковедов, М., 1960. Яхонтов С. Е. Глоттохронология и китайско-тибетская семья языков. М., 1964. Aston W. A. Comparative Study of Japanese and Corean. Journ. of Royal Antropo- logical Society of Creat Britain and Ireland, new ser., vol. XI, 1879. Benedict P. K. Thai, Kadai and Indonesians: a New Alignment in Southeastern Asia. American Anthropologist, new ser., vol. XLIV, 1942. Carter T. F. The Invention of Printing in China and its Spread Westward. New York, 1925. D a ν i e s A. R. Υϋη-nan. The Link between India and Yangtze. London, 1909. Deveria M. G. Les Lolos et les Miao-tze, a propos d'une brochure de M. P. Vial, missionaire apostolique au Yun-nan. Journal asiatique, ser. 8, t. 18, № 2, 1891. Deveria G. L'ecriture du royaume de Si-hia ou Tangut. Memoires presentes par divers savants a l'Academie des Inscriptions, Paris, 1898. Hattori S. The Relationship of Japanese to the Ryu Kyu, Korean and Altaic Languages. Transaction of the Asiatic Society of Japan, Tokyo, ser. 3, vol. I, 1948. Kanazawa S. The Common Origin of the Japanese and Corean Languages. Tokyo, 1910. KarlgrenB. Tibetan and Chinese. T'oung Pao, XXVIII, 1931. Karlgren B. Grammata serica recensa. Stockholm, 1957. Li Fang-Kuei. A yao dialect in Ling-Jun, Kwangsi province. Academia Sinica, Bulletin of the Institute of History and Philology, vol. I, 1930. Logan J. R. Ethnologie of the Indo-Pacific Islands. The Affiliation of the Tibeto- Burman, Mon-Annam, Papuanasian- and Malayo-Polynesian pronouns and definitives. Journal of the Indian Archipelago, vol. Ill, part 1. Matsumoto N. Japonais et les langues austroasiatiques. Paris, 1928. Pauthier G. De l'alphabet de Pa-sse-pa et de la tentative faite par Khoubilai- Khan. Journ. asiatique, ser. 10, t. 19, 1862. Ρ e 11 i о t M. P. Les plus anciens monuments de l'ecriture arabe en Chine. Journ. asiatique, ser. 11, t. 2, № 1, 1913. Przylusky J. Langues austroasiatiques dans «Les langues du monde», par A. Meil- let et M. Cohen. Paris, 1924. Radlinski I. Slownik narzecza ainow. Krakow, 1891. R о s η у L. Notice sur l'ecriture chinoise et les principales phases de son histoire. Paris, 1854. 61 Народы Восточной Азии 961
Rosthorn A. Zur Geschichte de chinesischen Schrift. Wiener Zeitschr. fur Kunde des Morgenlandes, Bd. 48, 1941. Schindler Br. Die Entwicklung der chinesischen Schrift aus ihren Grundelementen. Ostasitische Zeitschr. Berlin, 1914—1915, Bd. 3. Schmidt W. Grundzuge einer Lautlehre der Mon-Khmer Sprachen. Wien, 1905. НАРОДЫ КНР Общие работы Алексеев В. М. В старом Китае. Дневники путешествия, 1907 г. М., 1958. Бичурин Н. Я. (о. Иакинф). Китай, его жители, нравы, обычаи, просвещение. СПб., 1840. Бичурин Н. Я. (о. Иакинф). Статистическое описание Китайской империи, ч. 1—2. СПб.. 1842. Бичурин Н. Я. (о. Иакинф). Китай в гражданском и нравственном состоянии. СПб., 1848. Бахтин Б., Карлина Р., Кроль Ю., Панкратов Б., Рудова М., Фиш- м а н О. Страна Хань. Очерки о культуре древнего Китая. Под общ. ред. Б. И. Панкратова. Л., 1959. Георгиевский С. Принципы жизни Китая. СПб., 1888. Глаза дракона. Легенды и сказки народов Китая. Пер. с кит. и примечания Лин Лин и Д. Устина. М., 1959. К ю н е ρ Η. В. Исторический очерк развития основ китайской материальной и духовной культуры в связи с выяснением роли последней в жизни других народов на Дальнем Востоке, ч. 1. Введение, обзор источников. Владивосток, 1909. Линь Яо-хуа и Чебоксаров Η. Н. Хозяйственно-культурные типы Китая. Восточноазиатский этнографический сборник, вып. 2, М., 1961. [Поло Марко]. «Книга» Марко Поло. Пер. старофранц. текста И. П. Минаева. М., 1956. Сердюченко Г. П. К вопросу о классификации народов и языков Китая. Сов. востоковедение, 1957, № 4. Скачков П. Е. Библиография Китая. М., 1960. Но Ping-ti. Studies on the population of China, 1368—1953. Harvard University Press, Cambridge, Massachusetts, 1959. Latourette K. S. The Chinese. Their History and Culture, vol. 1—2. New- York, 1934. Sprenkel, O. Berkelbach. Population Statistics of Ming China. Bull, of the School of Oriental and African Studies, University of London, v. XV, 1953. Исторический очерк Василевич Г. Μ. К вопросу о киданях и тунгусах. Сов. этнография, 1949, № 4 Васильев Л. С. Аграрные отношения и община в древнем Китае. М., 1961. Васильев Л. С. Генезис древнекитайской бронзы и этнокультурные связи инь. М., 1964. Георгиевский С. М. О корневом составе китайского языка в связи с вопросом 0 происхождении китайцев. СПб., 1888. Го Μ о - ж о. Бронзовый век. М., 1959. Го Μ о - ж о. Эпоха рабовладельческого строя. М., 1956. Гумилев Л. Н. Хунну. Срединная Азия в древние времена. М., 1960. Думан Л. И. К вопросу о социально-экономическом строе Китая в III в. до н.э. — 1 в. н. э. Вопросы истории, 1957, № 2. Ефимов Г. В. К вопросу об образовании китайской нации. Вопр. истории, 1953, № 10. Ефимов Г. В. Очерки по новой и новейшей истории Китая. Изд. 2-е, М., 1951. 3 а л к и н д Ε. М. Древние народы китайских хроник и эвенки. Хун-ну, Дун-ху, Сянь-би, Ши-вэй. Сб. «Сов. этнография», вып. I, 1937. Залкинд Ε. М. Кидане и их этнические связи. Сов. этнография, 1948, № 1. Иностранцев К. А. Хунну и гунны. Разбор теорий о происхождении народа хунну китайских летописей, о происхождении европейских гуннов и о взаимных отношениях этих двух народов. Л., 1926. И τ с Р. Ф. и С м о л и н Г. Я. Очерки истории Китая с древнейших времен до середины XVII века. Л., 1961. И τ с Р. Ф. Социально-экономические отношения в Китае в период династии Инь (XIV—XII вв. до н. э.). Вестник древней истории, 1954, № 2. Кара-Мурза Г. С. Тайпины. Великая крестьянская война и Тайпинское государство в Китае (1850—1864). Л., 1950. 962
Конрад Η. И. Сунь-цзы — трактат о военном искусстве. М.—JL, 1949. Крюков В. М. Иньская цивилизация и бассейн Хуанхэ. Вестник истории мировой культуры, 1960, № 4. Крюков М. В. Род и государство в древнем Кшае. Вести, древней истории, 1961, № 2. Очерки истории Китая, под ред. Шан Юэ. М., 1959. Переломов Л. С. Империя Цинь — первое централизованное государство в Китае (221—202 гг. до н. э.). М., 1962. Переломов Л. С. О характере сельской общины в период Хань. Народы Азии и Африки, 1965, № 1. Рубин В. А. Народное собрание в древнем Китае в VII—V вв. до н. э. Вестник древней истории, 1960, № 4. Рубин В. А. О народном собрании в древних государствах Восточной Азии. М., 1964. Свет Я. М. За кормой сто тысяч ли (о китайском мореплавателе Чжэн Хэ). М., 1960. Симоновская Л. В. Великая крестьянская война в Китае. 1628—1645 гг М., 1958. Симоновская Л. В. Вопросы периодизации древней истории Китая. Вестник древней истории, 1950, № 1. Степугина Т. В. К вопросу о социально-экономических отношениях в Китае в XIV—XII вв. до н. э. Вестник древней истории, 1950, № 2. Сунь Ят-сен. Избранные произведения. М., 1954. С ы м а Ц я н ь. Избранное. М., 1956. Тайпинское восстание 1850—1864 гг. Сб. документов. М., 1960. Тихвинский Л. С. Сунь Ят-сен. Внешнеполитические воззрения и практика. М., 1964. Фань Вэнь-лань. Древняя история Китая. От первобытнообщинного строя до образования централизованного феодального государства. М., 1958. Фань Вэнь-лань. Новая история Китая. М., 1955. Ху Хоу-сюань. Некоторые итоги китайской эпиграфики. Изучение надписей па гадательных панцирях и костях. Проблемы востоковедения, 1959, № 6. Ш τ е й н В. М. Гуань-цзы. М., 1959. Щ у ц к и й Ю. К. Китайская классическая «Книга перемен». М., 1960. Chavannes Ε. Les memoires hisloriques de Sema Tsien. Paris, 1895—1905. Eberhard W. A history of China. University of California Press. Berkeley and Los-Angeles, 1950. Ε r k e s Ed. Das problem der Sklaverei in China. Berlin, 1952. L e g g e J. The Chinese Classics. Hong Kong, 1960. Μ a s ρ e г о H. La Chine Antique. Paris, 1927. КИТАЙЦЫ Основные занятия и социальный состав Аграрные преобразования в народном Китае. Сб. материалов. М., 1955. Б и ч у ρ и н Н. Я. (о. Иакинф). Земледелие в Китае. С 72 чертежами разных сельскохозяйственных орудий. СПб., 1844. Делюсин Л. П. Борьба Коммунистической партии Китая за решение аграрного вопроса. М., 1964. Каминский А. Е. Кооперирование сельского хозяйства Китая. М., 1959. Ковалев Е. Аренда и арендные отношения в Китае. М., 1947. Кохановскии Н. И. Землевладение и земледелие в Китае. Изв. Восточн. инст., Владивосток, 9-й год изд., 1907—1908 академическ. г., т. XXIII, вып. 2, 1909. Кузнецов А. В., Сагалович Е. Н. Овощеводство в Китае. М., 1959. Л ю Ш и - ц и. География сельского хозяйства Китая. М., 1957. Ненарокомов А. В. Лесное хозяйство Китая. М., 1957. Стариков В. С. К истории земледельческих орудий ханьцев на Северо-Востоке Китая. Сб. «Из истории науки и техники в странах Востока», вып. I, М., 1960. Физико-географическое районирование Китая. Сб. статей, вып. I, М., 1957. Ч ж у а н Вань-фан. Культура чая. М., 1959. Чэнь Бо-да. Очерк земельной ренты в Китае. М., 1952. Экономика Китайской народной республики. 1949—1959. М., 1959. Ремесла Авенариус Г. Г. Землячества и цеховые объединения в Китае. Вестник Маньчжурии, Харбин, 1926, № 5. Авенариус Г. Г. Китайские цехи. Краткий исторический очерк и альбомы цеховых знаков в красках. Вестник Маньчжурии, Харбин, т. II, 1927, № 12, 963 61*
Виноградова Ε. В. Современное прикладное искусство Китая. М., 1959. Гловацкий Г. А. Поездка в Китайскую Народную Республику. Сов. этнография, 1959, № 5. Глухарева О. Н. Из истории китайского народного искусства. Вышивка. Сов. этнография, 1953, № 1. Глухарева О. Н. Возрожденное мастерство. Сов. этнография, 1959, № 4. Кочетова С. М. Фарфор и бумага в искусстве Китая. Краткий исторический очерк. М.—Л., 1956. Кречетова Μ. Н. Резной камень Китая в Эрмитаже. Л., 1960. Крюкова И. А. Резьба по слоновой кости в Китайской Народной Республике. М., 1957. Мао Цзо-бэнь. Это изобретено в Китае. М., 1959. Стариков В. С. Современная северо-китайская глиняная игрушка. Сб. «Страны и народы Востока». М., 1959. Стужина Э. П. Китайский феодальный город в XII—XIII веках (на примере Кайфына и Ханчжоу). М., 1964. Стужина Э. П. О характере цеховой организации в Китае в XVII—первой половине XIX в. Проблемы востоковедения, 1961, № 1. Feddersen Μ. Chinesische Lackarbeiten. Braunschweig, 1958. Hansford S. Chinese Jade Carving. London, 1950. Η о b s ο η R. L. and Hertherington A. The Art of the Chinese Potter. New- York, 1924. Percival D. The Magic Fountain in Chinese Ceramic Art. The Museum of Far Eastern Antiquities, Stockholm, bull. № 24, 1952. Транспорт и связь Мордвинов Г. И. Развитие транспорта в Китайской Народной Республике. Уч. зап. Инст. востоковедения АН СССР, т. XI. Китайск. сборник, М., 1955. Тэн Дай-юань. Железнодорожный транспорт Китайской Народной Республики и перспективы его развития. Железнодорожн. транспорт, 1957, № 10. Ширяев Л. С. Транспорт Китайской Народной Республики. М., 1962. Материальная культура Баранов И. Г. Очерк торгового быта в Китае. Экономическ. вестник Маньчжурии, Харбин, 1924, № 22. Ван Дун-чэнь. Строительство новых общественных зданий в Пекине. Архитектура СССР, 1959, №11. Васильев Ф. И. Двести шестьдесят блюд китайской кухни. М., 1959. Дубовский Е. О реконструкции Пекина. Архитектура СССР, 1959, № 10. И τ с Р. Ф. и Гловацкий Г. А. Парадный костюм китайского генерала из собраний Кунсткамеры. Сб. Музея Антропологии и Этнографии, т. XVII, Л., 1957. Скачков К. Национальная китайская кухня. Вестник Европы, 1883, июль. Сычев Л. П. Мужская одежда древних китайцев. Сов. этнография, 1958, № 3. Шаронов М. Об опыте градостроительства в* Китайской Народной Республике. Архитектура СССР, 1957, № 4. Burkhardt V. R. Chinese creeds and customs. Hong Kong, 1954. С a m m a η S. China's dragon robes. New York, 1952. К 0 s t S. J. Bamboo in the life of China. Eastern World, London, 1957, vol. XI, № 10. Spencer G. E. The houses of the Chinese. The Geographical Review, vol. XXXVIT, № 2, 1947, April. Общественная и семейная жизнь Баранов И. Г. Китайский новый год. Харбин, 1927. Баранов И. Г. Черты народного быта в Китае. Народные праздники, обычаи и поверья. «Китаеведение», Сб. статей по географии, экономике и культуре Китая, ч. I, вып. 1, Харбин, 1928—1929. Бичурин Н. Я. (о. Иакинф). Общественная и частная жизнь китайцев. Отечественн. зап., 1840, № 5, разд. П. Гудошников Л. М. Местные органы государственной власти и государственного управления Китайской Народной Республики. М., 1958. Крюков М. В. Древнекитайская система родства и вопрос о приоритете систем турано^ганованского типа. М., 1964. Макгован Дж. Китайцы у себя дома. Очерки семейной и общественной жизни. СПб., 1910. Ольдерогге Д. А. Малайская система родства. Тр. Инст. этнографии АН СССР, Нов. сер., т. XVI, М., 1951. 964
Переломов Л. С. Община и семья в древнем Китае (III в. до н. э.—III в. н. э.). М., 1964. Петров Н. А. Вопросы брака и семьи в новом Китае. Сов. этнография, 1954, № 1. Судариков Н. Г. Демократизация семейно-брачного законодательства Китайской Народной Республики. Сов. государство и право, 1954, № 7. Ян Юй-цай. Некоторые вопросы семейно-брачных отношений в КНР. Сб. студенческих научных работ ЛГУ, Л., 1963. Hsien Chin Ни. The common descent group in China and its Functions. Viking Fund Publications in Anthropology, № 10, New York, 1948. Hsu F. L. K. Under the Ancestors shadow. Chinese Culture and Personality, New York, 1948. Morgan L. И. Systems of consanguinity and affinity of the human family. Smithsonian Contribution to Knowledge, v. 17, Washington, 1871. Древние идеологические воззрения, верования и культ Баранов И. Г. Загробный суд в представлениях китайского народа. Вестник Маньчжурии, Харбин, 1928, № 1. ' Баранов И. Г. Поверья китайских земледельцев, рыбаков и охотников. Вестник Маньчжурии, Харбин, 1930, № 10. Бичурин Н. Я. (о. Иакинф). Описание религии ученых. Пекин, 1906. Бичуриы Н. Я. (о. Иакинф). О шаманстве. Отечествен, зап., 1839, № 6. Васильев В. П. Религии Востока. Конфуцианство, буддизм и даосизм. СПб., 1873. Георгиевский С. Мифические воззрения и мифы китайцев. СПб., 1892. Грубе В. Духовная культура Китая. Литература, религия, культ. СПб., 1912. И τ с Р. Ф. Китайские коллекции Петра Кузьмича Козлова в собраниях МАЭ. Сб. Музея Антропологии и Этнографии, т. XX, Л., 1961. Ольденбург С. Ф. Материалы по буддийской иконографии. Сб. Музея Антропологии и Этнографии, т. III, СПб., 1901. Петров А. А. Ван Чун — древнекитайский материалист и просветитель. М., 1954. Позднеев А. М. Очерки быта буддийских монастырей и буддийского духовенства в Китае. Зап. Русск. геогр. общ. по отд. этнографии, т. XVI, 1887. Попов П. С. Китайский пантеон. Сб. Музея Антропологии и Этнографии, т. VI, СПб., 1907. Потанина А. В. Театральные представления и религиозные празднества в Китае. Литературный сб., изд. «Вост. обозрения», СПб., 1885. Радуль-Затуловский Я. Б. Конфуцианство и его распространение в Японии. М.—Л., 1947. Радуль-Затуловский Я. Б. Великий китайский атеист Фань Чжэнь. Ежегод. Музея истории религии и атеизма, I, М.—Л., 1957. Стратанович Г. Г. О ранних верованиях древних китайцев (тотемизм). Кратк. сообщ. инст. народов Азии, вып. 61, 1963. Штернберг Л. Я. Культ близнецов в Китае и индийские влияния. Сб. Музея Антропологии и Этнографии, т. VI, Л., 1927. Ян Хин-Шун. Древнекитайский философ Лао-цзы и его учение. М.—Л., 1950 Ян Ю н- г о. История древнекитайской идеологии. М., 1957. Chao Pu-chu. Buddhism in China. Peking, 1957. С r e e 1 H. G. Confucius. The man and the Myth. London, 1951. Edwards E. D. Religion in Modern China. «Pacific Affairs», vol. XXVIII, № 1, 1955, March. G r a η e t M. La religion des chinois. 2 ed., Paris, 1951. Kremsmayer H. Schamanismus und Seelenvorstellungen im Alten China. Archiv fur Volkerkunde, Bd. IX, 1954. Наука Зайчиков В. Г. Географическая наука в Китайской Народной Республике. Изв. АН СССР, 1954, 1. Из истории науки и техники Китая. Сб. статей. М., 1955. Конрад Н. И. У-цзы. Трактат о военном искусстве. Пер. с комментариями. М., 1958. Линь Яо-хуа. Некоторые насущные проблемы, стоящие перед китайскими этнографами в связи с разрешением национального вопроса в Китайской Народной Республике. Сов. этнография, 1956, № 3. Риф тин Б. Л. Современная китайская фольклористика. Сов. этнография, 1960,№1. Современное состояние исторической науки в Китае. Вопр. истории, 1959, № 1. У Ж у - к а н. Антропология в Китае. Сов. антропология, 1959, № 1. 965
У Ч ж э н - и. Ботаника в Китае. Вести. АН СССР, 1953, № 8. Φ луг К. К. История китайской печатной книги сунской эпохи X—XIII вв. М.—Л., 1959. Чебоксаров Η. Н. Основные этапы развития этнографии в Китае. Сов. этнография, 1959, № 6. Чжан Сюань. Мореходство в древнем Китае. М., 1960. Чжао Цзю-чжан. Метеорология и сейсмология в Китае. Природа, 1959, № 10. Чжоу Пэй-юань. Физика нового Китая. Техника — молодежи, 1958, № 5. Юшкевич А. П. О достижениях китайских ученых в области математики. Сб. «Из истории науки и техники Китая», М., 1955. Needham J. Science and civilisation in China. With the research assistance of Wang Ling. Cambridge, 1954—1959. Просвещение Арнольдов А. И., Η о в а к Г. М. Культура народного Китая. М., 1959. Б и ч у ρ и н Н. Я. (о. И а к и н ф). Взгляд на просвещение в Китае. СПб., 1838. Клепиков В. 3. Народное образование в Китайской Народной Республике за 10 лет. Сов. педагогика, 1959, № И. Клепиков В. 3. Воспитание детей в Китайской Народной Республике. Дошкольн. воспитание, 1959, № 12. Рытая Μ. Н. Библиотечное дело в Китайской Народной Республике. Сб. «Библиотековедение и библиография за рубежом», вып. 4, М., 1959. Сергее н ков А. А. Заметки об обучении взрослых в Китае. Общеобразова- тельн. школа взрослых, 1958, № 5. Школа и просвещение в народном Китае. Сборник статей. М., 1957. Медицина Алексеенко И. П. Очерки о китайской народной медицине. Киев, 1959. Богоявленский Н. А. Краткий исторический очерк хирургии китайского народа. Вестн. хирургии, 1959, № 10. Ибрагимов Ф. И. Основоположники китайской медицины. Клинич. медицина, 1957, № 10. Ибрагимов Ф. И., Ибрагимова В. С. Основные лекарственные средства китайской медицины. М., 1960. Русецкий И. И. Китайский метод лечебного иглоукалывания. Казань, 1959. Ч ж у Янь. Достижения древнекитайской медицины. М., 1958. Korvin-Krasinski, von С. Die tibetische Medizinphilosophie — Der Mensch als Mikrokosmos. Zurich, 1953. Спорт У наших друзей. Физическая культура и спорт в Китайской Народной Республике. М., 1959. Язык и письменность Алексеев В. М. Китайская иероглифическая письменность и ее латинизация. Л., 1932. Ван Ляо-и. Основы китайской грамматики. Пер, с кит. Г. Н. Райской. Под ред. А. А. Драгунова и Чжоу Сун-юаня. Предисловие А. А. Драгунова и Л. Д. Позднеевой. Примечания А. А. Драгунова. М., 1954. Васильев В. П. Анализ китайских иероглифов, ч. 1. СПб., 1866; Изд. 2-ое, под ред. А. Д. Ивановского — СПб., 1898 (литогр.); ч. 2.. Элементы китайской письменности. СПб., 1884 (литогр.). Васильев Б. Α., Щуцкий Ю. К. Строй китайского языка. Л., 1936. Драгунов А. А. Грамматическая система современного разговорного китайского языка. Л., 1962. Драгунов А. А. Китайский язык. Сб. «Китай», М., 1950. Драгунов Α. Α., Драгунова Ε. Н. Структура слога в китайском национальном языке. Сов. востоковедение, 1955, № 1. Коротков Н. Н., Рождественский Ю. В., Сердюченко Г. П., Солнце в В. М. Китайский язык. М., 1961. Конрад Н. И. О китайском языке. Вопр. языкознания, 1952, № 3. Конрад Н. И. О литературном языке в Китае и Японии. Вопр. языкознания, 1954, № 3. 96G
Конрад Η. И. О национальной традиции в китайском языкознании. Вопр. языкознания, 1959, № 6. Колоколов В. С. Фонетика китайского языка. М., 1933 (литогр.). Ло Чан-пэй, Люй Шу-сян. Вопрос о нормах современного китайского языка. Вопр. языкознания, 1956, № 1. Люй Шу-сян. Вопрос о слове в китайском языке. Вопр. языкознания, 1959, № 5. Ошанин И. М. Языковое строительство в Китайской Народной Республике в 1949—1959 гг. Изв. АН СССР, Отд. литературы и языка, т. XVIII, 1959, вып. 5. Пашков Б. К. Древнейшие диалекты китайского языка и историческая давность пекинского наречия. Проблемы востоковедения, 1960, № 3. Сердюченко Г. П. О реформе китайского письма. Сов. китаеведение, 1958, № 1. Сердюченко Г. П. К вопросу о нормировании китайского литературного языка. Проблемы востоковедения, 1959, № 5. Со л н ц е в В. М. Очерки по современному китайскому языку. Введение в изучение китайского языка. М., 1957. Я χ о и τ о в С. Е. Проект китайского алфавита. Вопр. языкознания, 1957, № 3. Karlgren В. The parts of Speech and the Chinese language. Language and society. Copenhagen, 1961. Литература и искусство Фольклор Алексеев В. М. Китайский фольклор и китайская народная картинка. Вестн. АН СССР, 1935, № 4. Китайские легенды, сказки, басни, пословицы и поговорки. Собр. и сост. М. Моце- нок. Пермь, 1958. Китайские народные поговорки, пословицы и выражения. Пер. с кит. А. Тишкова, под ред. П. Петрова. М., 1958. Китайские народные сказки. Пер. с кит. Б. Рифтина. М., 1959. Ложь не задушит правду. Китайские рассказы, пословицы, поговорки. Сост. О. Л. Фишман. Л., 1959. Ρ и φ τ и н Б. Л. Сказание о Великой стене и проблема жанра в китайском фольклоре. М., 1961. Ancient Chinese fables. Transl. by Yang Hsien-yi and Gladys Yang, illustr. by Fen Tse-kai. Peking, 1957. Литература Алексеев В. Μ. Китайская литература. Сб. «Литература Востока», вып. 2, Госиздат, 1920. Китайская классическая поэзия (эпохи Тан). Переводы с китайского, М., 1956. Китайская классическая проза. В переводах акад. В. М. Алексеева. М., 1958. Маркова С. Д. Китайская поэзия в период национально-освободительной войны 1937—1945 гг. М., 1958. Позднеева Л. Д. Лу Синь. Жизнь и творчество (1881—1936). Изд. МГУ, 1959. Семанов В. И. О развитии реализма в китайской классической литературе. Изв. АН СССР, Отд. литературы и языка, т. XVI, 1957, вып. 1. Сорокин В., ЭйдлинЛ. Китайская литература. М., 1962. Федоренко Н. Т. «Шицзин» и его место в китайской литературе. М., 1958. Федоренко Н. Т. Китайская литература. М., 1962. Шицзин. Избранные песни. Пер. с кит. А. А. Штукина, под ред. П. И. Конрада. М., 1957. Э й д л и н Л. О китайской литературе наших дней. М., 1955. Изобразительное искусство Ащепков Е. А. Архитектура Китая. Очерки. М., 1959. А щ е π к о в Е. А. Об особенностях садово-парковой архитектуры Китая. Сб. «Архитектура стран Юго-Восточной Азии», М., 1960. Виноградова Е. Современная китайская карикатура. Искусство, 1954, № 6. Виноградова Н. Современная китайская национальная живопись «Гохуа». Искусство, 1957, № 3. Виноградова Н. А. Искусство средневекового Китая. М., 1962. Глухарева О. Памятники древнего зодчества. Сов. архитектура, сб. 3, 1952. Глухарева О. Н. Искусство народного Китая. М., 1958. 967
Μ у ρ и а н И. Китайский народный лубок. М., 1960. Рудова М. Л. Китайская театральная лубочная картина. Тр. Гос. Эрмитажа, т. Лт Культура и искусство Античного мира и Востока, I, Л., 1958. Стратанович Г. Г. Китайский политический плакат. Сов. этнография, 1953, № 2. Червова Н. Современная китайская гравюра. 1931—1958. М., 1960. Aston L., Gray В. Chinese Art. London, 1953. Carter D. Four Thousand years of China's Art. New York, 1948. CoxW. E. Chinese ivory Sculpture. New York, 1946. Siren 0. Chinese Painting. London, New York, 1956—1958. Williams C. A. S. Encyclopedia of Chinese Symbolism and Art Motives. New York, 1960. Театр, цирк и кино Театр Л в д е е в А. Д. Происхождение театра. Л., 1959. АнастасьевА. Н. В китайском театре. М., 1957. Васильев Б. А. Китайский театр. Сб. «Восточный театр», Л., 1929. Воинова 3. В. На фестивале драмы хуацзюй в Китае в 1956 г. Сообщ. Инст. истории искусств, вып. 10—11, 1957. Меньшиков Л. Н. Реформа китайской классической драмы. М., 1959. Мэй Лань-фан и китайский театр. Сб., М.—Л., 1935. Мэй Лань-фан. Сорок лет на сцене. М., 1963. Образцов С. В. Театр китайского народа. М., 1957. Петров Н. А. Китайский народный театр на пуш к реализму. Сов. этнография, 1949, № 3. Риф тин Б. Л. Теория китайской драмы (XII—начало XVII вв.). Проблемы теории литературы и эстетики в странах Востока. М., 1964. Юткевич С. В театрах и кино свободного Китая. М., 1953. Alley R. Peking opera. Peking, 1957. Arlington L. Ch. The Chinese Drama from the earliest times until today. Shanghai, 1930. Kalvodova-Sis-Vanis. Schiiler des Birngartens. Das Chinesische Singspiel. Praga, 1956. S с о 11 A. С The classical theatre of China. London, 1957. Кукольный театр Осипова Т. Волшебные тени и сказочные куклы. Театр, 1956, № 3. Ρ е м и Т. Китайский театр теней. В защиту мира, 1957, № 73. Цирк Левин А. Цирк в древнем Китае. Сов. цирк, 1959, № 10. Шир ай А. Китайский цирк. Сов. цирк, 1959, № 10. Кино Л и н н и к Г. Киноискусство Народного Китая. К 10-летию КНР. Искусство кинот 1959, № ю. С а дуль Ж. Китайское кино. В защиту мира, 1957, апрель, № 71. Музыка Кухарский В. Музыка свободного Китая. Сов. музыка, 1959, №№ 4, 8, 10. Люй Ц з и. О китайской народной музыке. Сов. музыка, 1953, № И. Μ а К э. Истоки китайской классической оперы. Сов. музыка, 1959, № 6. Музыкальные инструменты Китая. Иллюстрированный очерк. Авторизованный перев. с кит. под ред. И. 3. Алендера. М., 1958. О китайской музыке. Статьи китайских композиторов и музыковедов, вып. 1. Сост., предисл. и ред. Г. Шнеерсон. Пер. В. М. Пасенчука. М., 1958. Шнеерсон Г. Музыкальная культура Китая. М., 1952. 968
НАЦИОНАЛЬНЫЕ МЕНЬШИНСТВА КИТАЯ Общие работы Брук С. И. Расселение национальных меньшинств Китайской Народной Республики. Сов. этнография, 1958, № 1. Горбачева 3. И. Национальное строительство в юго-западных районах Китайской Народной Республики. Сов. этнография, 1952, «№ 4. 3 о н н С. В. В тропиках Южного Китая. М., 1959. Ивановский А. О. Материалы для истории инородцев Юго-Западного Китаяг т. 1, ч. II, вып. 2. Сведения этнографические. СПб., 1887. Ивановский А. О. Материалы для истории инородцев Юго-Западного Китая. Юнь-наньские инородцы в период династий Юань, Мин и Дайцин. С приложением словаря и двух литографических карт. СПб., 1888. И τ с Р. К вопросу об этнической истории народов Китая (по работе проф. Фань Вэнь-ланя). Сов. этнография, 1953, № 3. К а з а н и н М. Юньнань. Экономико-географический очерк. Проблемы Китая, 1930, № з. Казанин М. Хунань. Экономико-географический очерк. Проблемы Китая, № 6— 7, 1930. Мацокин Н. П. Материнская филиация в Восточной и Центральной Азии, вып. 1—2. Владивосток, 1910—1911. Полянский В. И. В тропиках Южного Китая. Л., 1960. Стратанович Г. Г. Поездка в Китайскую Народную Республику. Сов. этнография, 1958, № 2. Уиннингтон Ал. Рабы прохладных гор. Преобразование архаичных общественных условий на далеких юго-западных окраинах Китая. (Пер. с англ.). М., I960. Чебоксаровы И. и Н. Полевые этнографические работы в Китайской Народной Республике (1957—1958). Сов. этнография, 1959, № 5. Яковлев А. Г. Решение национального вопроса в Китайской Народной Республике. М., 1959. В a b е г Е. С. Travels and Researches in the Interior of China. Supplement Papers of the Royal Geogr. Society, 1882, part 1. Chang-Kong Chin. Die Kultur der Miao-Tse nach alteren chinesischen Quellen. Hamburg, 1937. Clark G. W. The Province of Yun-nan, Past, Present and Future... Shanghai, 1885. Clarke S. R. Among the tribes in South-West China. London, 1911. Deveria G. La frontiere Sino-Annamite. Paris, 1886. Eberhard W. Volkmerchen aus Sudost-China. Helsingfors, 1941. Ε k ν a 1 R. B. Cultural relations on the Kansu-Tibetan Border. Chicago, 1939. Fei Hsiao-tung. A minority people in Kweichow. China Monthly Review, Shanghai, vol. 121, № 6, 1951; vol. 122, № 1, 1952. Henry В. С Ling Nam, or Interior Viens of Southern China, Including Explorations in the Hitherto un Traversed Island of Hainan. London, 1886. Hervey de St. -Danys. Ethnographie des Peuples Etrangers de Ma Touan-Lin, vol. 2. Geneve, 1872. Lin Yueh-hwa. The Miao-man peoples of province Gweichow. Harvard Journal of Asiatic Studies, vol. 5, 1941, № 3—4. Lo Ch'ang-p'ei. The genealogical patronymic lineage system of the Tibeto-Bur- man speaking tribes. Harward Journ. of Asiatic Studies, 1945, March. Morse W. R. and J. Yen. Ancient Historical Ethnic Groups of Szechwan Province, West China. Journ. of the West China Border Research Society, Shanghai, vol. 8, 1936. D Ό 11 ο η e С. Α. Μ. С. Langues des peuples non Chinois de la Chine. Paris, 1912. Price W. R. Some Aboriginal Tribes of South Eastern China. China Journ., Schan- ghai, 1919, № 4. Stevenson P. H. Chinese tibetan borderland and its people. China Journ., VI, 1927, №№ 4, 5, 6. Ting V. K. In the Native Tribes of Yunnan. China Medical Journ., vol. 35, 192J. Vial P. De la langue et de l'ecriture indigenes au Yunnan. Angers, 1890. Хуэй Линь Г а н ь. Об этногенезе дунган. Сов. этнография, 1854, № 1. 969
Чжуан-дунские народы И τ с Р. Ф. Рец. на кн. История и современное положение народа чжуан провинции Гуанси. Пекин, 1958 (на кит. яз.), Сов. этнография, 1964, № 4. Москалев А. А. Система слогов чжуанского языка. Вопр. структуры языка, М., 1964. Сердюченко Г. П. Чжуанский язык. М., 1961. Bonifacy A. Etude sur les Тау de la Riviere Claire, au Tonkin et dans la Chine meridionale (Yun-nan et Kouang-Si). T'oung Pao, 1907. В о u r 1 e t A. Les Thay. Anthropos, 1907, № 11. Doutreligne D. Notes sur le langage des Dioy (Thai, Tho) du Kouy Tcheou meridional. Anthropos, Bd. XVIII—XIX, 1923—1924, Hft. 1—3. Doutreligne D. Contributions a l'etude des populations Dioy du Lang Long (Prov. Kouy-Tcheou meridional Chine). Anthropos, Bd. XXI, 1926, Hft. 3—4, Bd. XXII, 1927, Hft. 3—4, Bd. XXIV, 1929, Hft. 3—4, Bd. XXV, 1930, Hft. 1—2, Bd. XXVI, 1931, Hft. 1—2, Bd. XXVII, 1932, Hft. 3—4. Graham D. С Historic Notes on the Pho jen (Beh Ren); the last group of the pre- Chinese. Journ. of the West-China Border Research Society, Shanghai, vol. 8. Chengtu, 1936. I m b e r t С Les Negritos de L'ile Hainan. Revue Anthropologique, 1917, XVII. Lo^Ch'ang-p'ei. A preliminary study on the Nung languages of King Shan. Harward Journ. of Asiatic Studies, vol. 8, 1944—1945, № 3—4. Mtiyers W. F. A historical and statistical scetch of the island of Hainan. Shanghai, 1873. О d a k a, Kynio. Economic organization of the Li tribes of Hainan Island. Translation by Mikiso Ham. New Haven, 1950. Strzoda W. Die Li auf Hainan und ihre Beziehungen zum asiatischen Kontinent. Zeitschr. fur Ethnologie, Bd. 43, 1911, Hft. 2. S t u b e 1 Hans. Die Li-Stamme der Insel Hainan. Ein Beitrag zur Voikskunde Siid- chinas. Berlin, 1957. Yin Tang-chang. Anthropological features of the shans and their geographical environment in South-West Yunnan. Man, vol. XIIV, 1944, № 55. Народы группы мяо-яо Дьяков И. А. Поездка к чуань-мяо. Воспоминания русского востоковеда. Сов. этнография, 1957, № 3. И τ с Р. Ф. В поисках мяоского манускрипта. Из истории исследования памятников письменности народа мяо. Вокруг света, 1955, № 4. И τ с Р. Ф. Народ мяо. Историко-этнографический очерк. Кратк. сообщ. Инст. этнографии АН СССР, вып. 24, 1955. И τ с Р. Ф. Одежда мяо и яо (мань) Вьетнама в 'собраниях Музея антропологии и этнографии. Сб. МАЭ, т. XVII, 1957. И τ с Р. Ф. Об одном фольклорном жанре китайцев Гуйчжоу. Кратк. сообщ. Инст. этнографии АН СССР, вып. 32, 1959. И τ с Р. Ф. Мань в этногенезе мяо и яо. Сов. этнография, 1959, № 5. И τ с Р. Ф. Мяо. Историко-этнографический очерк. Восточноазиатский этнографический сб., вып. I, М.—Л., 1960; Тр. Инст. этнографии АН СССР, нов. сер., т. LX. Brautigam И. Uber Miao-Alben. Mitt, des Inst, fur Orientforschung, Bd. IX, Hft. 2/3, Berlin, 1963. Graham D. С Songs and stories of the Ch'uan Miao. Washington, 1954. Graham D. С Folk religion in Southwest China. Washington, 1961. Leuschner F. W. Von den Ureinwohnern Chinas erste Nachrichten eines Sachkun- digen uber das Volk der Yautze in Bergen der Provinz Kwangtung. Berlin, 1926. Ma Hsueh-liang. A script for the Miao people. China Reconstructs, v. 6, 1957, № 7. Mickey Margaret M. The cowrie shell Miao of Kweichow. Papers of the Peabody Museum, Cambridge, vol. 32, 1947, № 1. Ruey I-fu. The Magpie Miao of Southern Szechuan. In: Social Structure in South- East Asia. New York, 1960. S a ν i η a F. M. Histoire des Miao. Hongkong, 1930. Υ e η Y. Preliminary report on the measurements and observations of the Та Hua Miao. Studia Serica, Chengtu, 1941, vol. 2. 970
Тибето-бирманские народы Тибетцы Вичурин Н. Я. (о. Иакинф). История Тибета и Хухунора с 2282 г. до р. х. до 1227 г. по р. х. (Пер. с кит.). СПб., 1833. Богословский В. А. Очерк истории тибетского народа. М., 1962. Д а с С. Ч. Путешествие в Тибет. СПб., 1904. Журавлев Ю. И. Формы брака в Тибете (полиандрия). Кратк. сообщ. Инст. этнографии АН СССР, 1960, т. XXXV. Журавлев Ю. И. Этнический состав Тибетского района КНР и тибетцы других районов страны. Восточноазиатск. этнографическ. сб., вып. II, 1961, Тр. Инст. этнографии АН СССР, нов. сер., т. LXXIII. К о з л о в П. К. По Монголии и Тибету. М., 1956. Кычанов Е. И. К проблеме этногенеза тангутов (Тоба-Вэймин-Вамо). М., 1964. Кюнер Н. В. Описание Тибета, ч. 1 и 2. Владивосток, 1907—1908. Потанин Г. Н. Очерк путешествия в Сычуань и на восточную окраину Тибета в 1892—1893 гг. СПб., 1899. Пржевальский Η. М. От Кяхты на истоки Желтой реки. Исследование северной окраины Тибета. М., 1948. Рерих Ю. Н. «Звериный стиль» у кочевников Северного Тибета. Прага, 1930. Уиннингтон А. Тибет. Рассказ о путешествии. М., 1958. Цыбиков Г. Буддист-паломник у святынь Тибета. Пг., 1919. Hermanns Μ. Die Nomaden von Tibet. VVien, 1949. Hermanns M. Die Familie der Amdo-Tibeter. Freiburg-Miinchen, 1959. Hoffmann H. Die Religionen Tibets. Bon und Lamaismus in ihrer geschichtlichen Entwicklung. Ereiburg—Munchen, 1956. Hummel S. Geschichte der tibetischen Kunst. Leipzig, 1953. Stein R. A. Les tribus anciennes des marches sino-tibetaines. Legendes: classifications et histoire. Paris, 1961. Rockhill W. W. Notes on the ethnology of Tibet. Smithsonian Report, pt. IT, 1893. W a d d e 11 L. A. The Buddhism of Tibet or Lamaism with its mystic cults, symbolism and mythology... Cambridge, 1958. Ицзу Веба Карел. История Ламалуцу и его народа. О прошлом и настоящем народности и. Нов. время, 1957, № 7. И τ с Р. Ф. К проблеме соотношения классов и государства (по материалам лян- шаньских ицзу). М., 1964. Шкуркин П. П. Ло-ло. Старое и новое об инородцах Юго-Западного Китая, вып. 1 и 2. Харбин, 1915—1916. Эпические сказания народов Южного Китая. Вступительн. статья, пер. и комментарии Б. Б. Бахтина и Р. Ф. Итса. М.—Л., 1956. Bonifacy A. L. Coutumes et langue des Lolos et des Laqua. Bull, de l'Ecole Franchise d'Extreme Orient, vol. 8, 1908. Chavannes E. Une inscription du royaume de Nantchao. Journ. Asiatique, 1900. С о г d i e г Η. Les Lolos. Etat actuel de la question. T'oung P'ao, ser. 2, vol. VIII, 1907. D e ν ё r i a G. Les Lolos et les Miao-tze, a propos d'une brochure de M. P. Vial, mis- sionaire apostolique au Yunnan. Journ. Asiatique, ser. 8, vol. 18, 1891. Fu Mao-chi. The Lolo kinship Terms as affected by the sex of the speaker. Asia Major, London, vol. 2, 1951, part 1. Lin Yueh-hwa. The Lolo of Liang Shan. New Haven, 1961. Лису Ε η r i q u e ζ С. Μ. D. The Yawyins or Lisu. Journ. of Burma Research Society, vol. II, 1921. Fr a ser J. O. Handbook of the Lisu (Yawyin) language. Rangoon, 1922. J u i I - f u. On the sounds of the Lisu language with remarks on the «Lisu script». Academia Sinica, vol. 17, 1948. Rose A. and Brown I. С Lisu (Yawyin) tribes on the Burma-China Frontier. Memoirs Asiatic Society of Bengal, t. HI, 1910, № 4. 971
На си Решетов А. М. Матрилинейная организация у наси (мосо). М., 1964. В а с о t J. Les Mo-so. Ethnographie des Mo-so. Leurs religions, leur langue et leur ecriture. Leiden, 1913. Cordier H. Les Mo-sos. T'oung P'ao, ser. 2, vol. 9, 1908, № 5. GoullartP. Forgotten kingdom. London, 1955. Rock J. F. The ancient Na-khi kingdom of southwest China, vol. 1—2. Cambridge, 1947. Rock J. F. The Muan bpo ceremony, or the sacrifice to heaven as practiced by the Na-khi. Monumenta Serica... Reprinted from vol. XIII, Peiping, 1948. Rock J. F. The D'a Nv funeral ceremony with special reference to the origin of Na-Khi weapons. Anthropos, vol. 50, 1955, № 1—3. Rock J. F. The Zhi ma funeral ceremony of the Na-Khi of Southwest China, described and translated from the Na-Khi manuscripts. Vienna, 1955. Бай Graham D. C. The «White men's Graves», Journ. of the West China Border Research Society, Chengtu, vol. 5, 1933, vol. 7, 1935, vol. 8, 1936. Lie tar d A. Au Yun-nan Min-kia et La-ma jeu. Anthropos, Bd. VII, 1912, Hft. 4—5, Цзинпо Стратанович Г. Г. Экономические и социальные отношения у цзинпо. Сов. этнография, 1959, № 4. Barnard J. The frontier of Burma. Journ. of Royal Central Asian Society, t. XVII, 1930. Мон-кхмерские народы Мурбдян Α., Тихонов Η. Народность кава. Совр. Восток, 1960, № 6. D a ν i е s Η. К. Yunnan — the link berween India and Yangtze. Cambrige, 1909. Индонезийские народы Иванько С. Тайвань — исконная китайская земля. Госполитиздат, [Μ.], 1955. И н о. Символы власти у племен цалисан на Формозе. Пер. с яп. Н. Мацокина. Вестн. Азии, Харбин, № 38—39, 1916. К ю н е ρ Η. В. Коллективные охоты у формозских племен (у племени атайял). Сов. этнография, 1937, № 2—3. Мацокин Н. К этнографии острова Формозы. Предания туземцев о пигмеях. Охота за черепами у племени Цалисен. Отвращение к близнецам. (Пер. с яп.). Вестн. Азии, Харбин, № 31—32, 1914. Мольтрехт А. Четыре месяца зоологической и этнологической работы среди дикарей центральной и южной Формозы. Изв. Русск. геогр. общ., т. 52, 1916. Невский Н. А. Материалы по говорам языка цоу. М.—Л., 1935. Стратанович Г. Г. Некоторые данные по этнографии амэй («гаошань»). Сов. этнография, 1958, № 5. У Чжуан-да. Тайвань. М., 1959. Alvarez J. The aboriginal inhabitants of Formosa, L'Anthropologie, Paris, vol. XXII, 1927. Arnold, H. Julean. The peoples of Formosa. Smithsonian Miscel. Collect., vol. 52, 1901, № 3. Asai Erin. A Study of the Yami Language. Leiden, 1936. Beauclair de J. Present condition among the aborigines of Formosa. Atayal and Bunan. Sociologus, Taipei, vol. 6, 1956. Ling Shun-sheng. Formosan sea-going earth and its origin in ancient China. Bulletin of the Institute of Ethnology of the Academia Sinica, vol. 1, 1956, March. Μ a b u с h i T. Social organization of the central tribes of Formosa. An outline. Internationales Archiv fur Ethnographie, Leiden, vol. 26, 1952, part 2. Mabuchi T. Social anthropology on the Formosa aborigines. Japan science review. Literature, philosophy and history, 7, 1956. Mabuchi T. The aboriginal peoples of Formosa. In: Social structure in South- East Asia. New York, 1960. 972
Таджики Минаев И. П. Сведения о странах по верховьям Аму-Дарьи. СПб., 1879. Оранский И. М. Введение в иранскую филологию. М., 1960. Очерк экспедиции кап. Путяты в Памир, Сарыкол, Вахан и Шугнан 1883 г. Сб. геогр., топогр. и статистич. материалов по Азии, вып. X, СПб., 1884. Розенфельд А. 3. Название «менгар» в топонимике Таджикистана. Изв. Всо- союзн. геогр. общ., т. 72, 1940, вып. 6. ΙΠ а Роберт. Очерки верхней Татарии, Яркенда и Кашгара. СПб., 1872. •G е i g е г AV. Klein ere Dialekte und Dialectgruppen, 1. Die Pamir-Dialekte. Grundriss der iranishen Philologie. Strassburg, Bd. 1, Abt. 2, 1895—1901. S h u 11 ζ A. Die Pamirtadschik. Giessen, 1914. Тюркские народы Абрамзон С. Μ. Киргизское население Синьцзян-Уйгурской автономной области КНР. Тр. Киргизск. археолого-этнографическ. экспедиции, М., т. II, 1959. Аристов Н. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей и сведения об их численности. Жив. старина, вып. III—IV, 1897. Баскаков Н. А. Этнолингвистическая классификация диалектных систем современных тюркских языков. М., 1964. Бернштам А. Н. Источники по истории киргизов XVIII в. Вопр. истории, 1946, № 11—12. Богоявленский Н. В. Западный застенный Китай. СПб., 1906. Брук С. И. Этнический состав и размещение населения в Синьцзянском уйгурском автономном районе КНР. Сов. этнография, 1956, № 2. Ва лиха нов Ч. Ч. Собрание сочинений, т. I, II. Алма-Ата, 1961, 1962. Гуламов Р. Поездка в Синьцзян. Ташкент, 1961. Думан Л. И. Аграрная политика цинского (маньчжурского) правительства в Синь- цзяне в конце XVIII века. М.—Л., 1936. 3 е л а н д Н. Кагагария и перевалы Тянь-Шаня. Омск, 1888. К а з ы. Кашгарские очерки. Нов. мир, 1929, № 7. Колокольникова Л. Кашгария, Джунгария и Маньчжурия. М., 1900. Корнилов Л. Г. Кашгария, или Восточный Туркестан. Ташкент, 1903. Костенко Л. Чжунгария в 1887 году. Сб. геогр., топогр. и статистич. материалов по Азии, вып. XXVIII, СПб., 1887. Куропаткин А. Н. Кашгария. Историко-географический очерк страны, ее вооруженные силы, промышленность и торговля. СПб., 1879. Кутлуков М. Демократическое движение народов Южного Синьцзяна (Кашгария) в период 1945—1947 гг. Научн. работы и сообщения, кн. I. Ташкент. 1960. Μ а л о в С. Е. Памятники древнетюркской письменности. Тексты и исследования. М.—Л., 1951. Μ а л о в С. Е. Лобнорский язык. Фрунзе, 1956. Μ а л о в С. Е. Уйгурские наречия Синьцзяна. М., 1961. Η а д ж и π Э. Н. Современный уйгурский язык. М., 1960. Налюкайтис И. и Н. Д. Букинич. Скотоводческое хозяйство Синьцзяна. Сб. «Экспортные ресурсы стран Востока». М., 1933. Певцов М. В. Путешествие в Кашгарию и Кунь-Лунь. Изд. 2-е, М., 1949. Пржевальский Η. М. От Кяхты на истоки Желтой реки. Исследование северной окраины Тибета и путь через Лобнор по бассейну Тарима. СПб., 1888. Радлов В. В. К вопросу об уйгурах. Из предисловия к изданию Кудатку-билика. СПб., 1893. С к ρ и н А. Китайский Туркестан. М., 1930. Тенишев Э. Р. Еще раз о происхождении лобнорцев. М., 1964. Тенишев Э. Р. Саларские тексты. М., 1964. Тенишев Э. Р. Этнический и родоплеменной состав народности юйгу. Сов. этнография, 1962, № 1. Тихонов Д. И. Характер народно-освободительных движений в Синьцзяне в XIX в. и первой трети XX в. Сов. востоковедение, т. VI, 1948. Тихонов Д. И. Уйгурские исторические рукописи конца XIX—начала XX в. Уч. зап. Инст. востоковедения АН СССР, т. IX, 1954. Тихонов Д. И. Некоторые вопросы внутренней политики Якуб-бека. Уч. зап. Инст. востоковедения АН СССР, т. XVI, 1958. Федоров Д. Опыт военно-статистического описания Илийского края, т. 1—2. Ташкент, 1903. Федоров Д. Чжунгарско-Семиреченский приграничный район. Военно-статистическое описание Туркестанского военного округа. Ташкент, 1910. 973
Ш е в е л ь И. Б. Национальное строительство в Синьцзянском уйгурском автономном районе Китайской Народной Республики. Сов. этнография, 1956, № 2. Яковлев А. Р. К вопросу о национально-освободительном движении народов Синьцзяна в 1944—1949 гг. Уч. зап. Инст. востоковедения АН СССР, т. XI, 1955. Якубовский А. Ю. Арабские и персидские источники об уйгурском турфанском княжестве в IX—X веках. Тр. Отд. истории культуры и искусства Востока, Л., т. IV, 1947. Dutreil de Rhins. Mission scientifique dans la haute Asia, tt. I—III. Paris, 1897—1898. L e С о q von Albert. Auf Hellas spuren in Ost-Turkistan. Leipzig, 1926. Монгольские народы Дылыков С. Д. Демократическое движение монгольского народа в Китае. Очерк истории. М., 1964. Златкин И. Я. История Джунгарского ханства. М., 1964. Ивановский А. А. Монголы-торгоуты. Изв. Общ. любителей естествознания. антропологии и этнографии, т. LXXI, Тр. Антропологическ. отдела, т. XIII, М., 1893. Овдиенко И. X. Внутренняя Монголия. М., 1964. О ρ д о с е ц. Национально-освободительное движение во Внутренней Монголии. Рев. Восток, 1927, № 2. Тодаева Б. X. Дуысянский язык, М., 1962. Тедаева Б. X. Баоаньский язык, М., 1964. vSchram L. Μ. J. The monguors of the Kansu-Tibetan frontier, Philadelphia, 1954. V г e e 1 a η d Η. H. Mongol community and kinship structure, New Haven, 1957. Тунгусо-маньчжурские народы Го Д. Ч. Орочоны Хэйлунцзянской провинции. Вестн. Маньчжурии, Харбин, 1931, № 2. Гребенщикова А. В. Маньчжуры, их язык и письменность. Владивосток, 1912. Ивановский А. О. Очерк истории маньчжурской литературы. СПб., 1888. Кротков Н. Краткие заметки о современном состоянии шаманства у сибо, живущих в Илийской области и Тарбагатае. Зап. Восточн. отд. Российск. apxeoj. общ., т. XXXI, 1912. Лебедева Е. П. Расселение маньчжурских родов в конце XVI и пачале XVII веков. Уч. зап. ЛГПИ им. Герцена, т. 132, Л., 1957. Лопатин PL А. Гольды амурские, уссурийские и сунгарийские. Владивосток, 1922. Нишань самани битхе (Предание о нишанской шаманке). Издание текста, перевод и предисловие М. IL Волковой, М., 1961. Пашков Б. К. Вклад русских ученых в изучение маньчжурского языка и письменности. Кратк. сообщ. Инст. востоковедения АН СССР, вып. XVIII, 1955. Пашков Б. К. Маньчжурский язык. М., 1963. Руднев А. Новые данные по живой маньчжурской речи и шаманству. СПб., 1912. С о с н о в с к и й В. И. Сяньбийцы—эвенки. Сибирск. живая старина, Иркутск, вып. 8—9, 1929. В о g а η Μ. L. Manchu customs and superstisions. Peking, 1928. Schirokogorov S. Social organisation of the Manchu. Shanghai, 1924. Schirokogorov S. Social organisation of the Northern Tungus. Shanghai, 1929. Корейцы КНР Мазуров В. Μ. Антияпонская вооруженная борьба корейского народа в 1931— 1940-х гг. М., 1958. Рудаков А. Материалы по истории китайской культуры в Гиринской провинции (1644—1902), т. I. Владивосток, 1903. Sa Kung-Liao. China's Korean Minority. China Reconstructs, 1953, № 6. Ζ u Η ο ο η. Corean Migrants in Manchuria. Geographical Review, 1932, April. МОНГОЛЫ И ДРУГИЕ НАРОДЫ МНР Апродов В. А. 6000 километров по МНР. М., 1962. Бернштам А. Н. Социально-экономический строй орхоно-енисейских тюрок VI—VIII вв. М.—Л., 1946. 974
Бичурин Η. Я. (о. Иакинф). Записки о Монголии, сочиненные монахом Иакинфом, т. Ι—Π. СПб., 1828. Бичурин Н. Я. (о. И а к и н ф). Описание Чжунгарии и Восточного Туркестана в древнем и нынешнем состоянии, ч. 1—2, СПб., 1829. Бичурин Н. Я. (о. Иакинф). Историческое обозрение ойратов, или калмыков, с XV столетия до настоящего времени. СПб., 1834. Боголепов М. И. и Μ. Н. Соболев. Очерки русско-монгольской торговли. Экспедиция в Монголию 1910 года. Тр. Томского общ. изучения Сибири, т. I, 1911. Боровка Г. И. Археологическое обследование среднего течения р. Толы. Северная Монголия, т. И. Л., 1927. Васильев В. П. История и древности восточной части Средней Азии от X до XIII века. Тр. Восточн. отд. Русск. археол. общ., ч. IV, 1859. Викторова Л. Л. К вопросу о расселении монгольских племен на Дальнем Востоке в IV в. до н. э.—XII в. н. э. Уч. зап. ЛГУ, № 256, Сер. востоковед- ческ. наук, вып. 7, 1958. Викторова Л. Л. К вопросу о найманской теории происхождения монгольского литературного языка и письменности. Ученые записки ЛГУ, вып. 12 (серия востоковедных наук). Л., 1961. Владимирцов Б. Я. Отчет о командировке к дэрбэтам Кобдинского округа летом 1908 г. Изв. Русск. комитета для изучения Средн. и Вост. Азии, СПб., № 9, 1909. Владимирцов Б. Поездка к кобдоским дэрбэтам летом 1908 г. Изв. Русск. геогр. общ., т. XIV, вып. VIII—X, 1910. Владимирцов Б. Отчет о командировке к байтам Кобдоского округа. Изв. Русск. комитета для изучения Средн. и Вост. Азии, СПб., сер. 2, № 1, 1912. Владимирцов Б. Монгольская литература. Пг., 1920. Владимирцов Б. Монголо-ойратский героический эпос, Пб.—М., 1923. Владимирцов Б. Этнолого-лингвистические исследования в Урге, Ургинском и Кентейском районах. Северная Монголия, т. II. Л., 1927. Владимирцов Б. Сравнительная грамматика монгольского письменного языка и халхаского наречия. Л., 1929. Владимирцов Б. Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм. Л., 1934. В я τ к и н а К. В. Археологические памятники в Монгольской Народной Республике. Сов. этнография, 1959, № 1. Вяткина К. В. Кентейская руническая надпись. Сб. «Филология и история монгольских народов», М., 1958. Вяткина К. В. Монголы Монгольской Народной Республики. Материалы исто- рико-этнографической экспедиции АН СССР и Комитета Наук МНР 1948 — 1949 гг. Тр. Инст. этнографии АН СССР, нов. сер., т. LX, 1960. Вяткина К. В. Общие черты материальной и духовной культуры у западных монголов, бурят и южных алтайцев. М., 1964. Голстунский К. Ф. Монголо-ойратские законы 1940 г., дополнительные указы Галдан-Хун-Тайджия и законы, составленные для волжских калмыков при калмыцком хане Дондук-Даши. СПб., 1880. Греков Б. Д. и А. Ю. Якубовский. Золотая Орда и ее падение. М.—Л., 1950. Грум-Гржимайло Г. Е. Западная Монголия и Урянхайский край, т. I, СПб, 1914; т. II, Л.. 1926; т. III, вып. 1, Л., 1926, вып. 2, Л., 1930. Дамдинсурэн Ц. Исторические корни Гэсэриады. М., 1957. Евтюхова Л. А. О племенах Центральной Монголии в IX в. (По материалам раскопок курганов). Сов. археология, 1957, № 2. Записки о монгольских кочевьях. Пер. с кит. П. С. Попова, СПб., 1895. Златкин И. Я. Очерки новой и новейшей истории Монголии. М., 1957. История Монгольской Народной Республики. Главн. ред. акад. Б. Д. Греков, Б. Шырендыб и др. М., 1954. Карпини, дель, Д. Π л а н о. История монголов. СПб., 1911. Киселев С. В. Монголия в древности. Изв. АН СССР, Сер. истории и философии, т. IV, 1947, № 4. Киселев С. В. Древние города Монголии. Сов. археология, 1957, № 2. Козин С. А. Гесериада. М.—Л., 1936. К о з и н С. А. Джангариада. М.—Л., 1940. Козин С. А. Сокровенное сказание. Монгольская хроника 1240 г. Юань-чао- би-ши, т. I, М.—Л., 1941. Козин С. А. Эпос монгольских народов. М.—Л., 1948. Козлов П. К. Путешествие в Монголию 1923—1926. Дневники, подготовленные к печати Е. В. Кольцовой. М., 1949. К ю н е ρ Η. В. Восточные урянхайцы по китайским источникам. Уч зап ТувНИИЯЛИ. Кызыл, № 6, 1958. 975
Л а у φ е ρ Б. Очерк монгольской литературы. Л., 1927. Майский И. М. Монголия накануне революции. М., 1959. Мурзаев Э. М. Монгольская Народная Республика. Физико-географическое описание. М., 1952. Нацокдоржи Ш. Основные этапы развития Монгольской Народной Республики. Труды XXV Международного Конгресса востоковедов, т. V, М., 1963. Овдиенко И. X. Монгольская Народная Республика. М., 1963. Д'О с с о н К. История монголов. От Чингиз-хана до Тамерлана, т. I, Иркутск, 1937. Позднеев А. М. Города Северной Монголии. СПб., 1880. Пазднеев А. М. Ургинские хутухты. Исторический очерк их прошлого и со- г временного быта. СПб., 1880. Позднеев А. М. Очерки быта буддийских монастырей и буддийского духовенства в Монголии в связи с отношениями сего последнего к народу. Зап. Русск. геогр. общ. по отд. этнографии, т. XVI, 1887. Покотилов Д. История Восточных Монголов в период династии Мин 1368—1634 (по китайским источникам). СПб., 1893. Потанин Г. Н. Очерки северо-западной Монголии. Результаты путешествия, исполненного в 1876—1877 годах по поручению Русского географического общества, вып. 1—4. СПб., 1881—1883. Потанин Г. Н. Тангутско-Тибетская окраина Китая и Центральная Монголия. Путешествие 1884—1886 гг., т. I—II. СПб., 1893. Пржевальский Η. М. Монголия и страна тангутов. Трехлетнее путешествие в Восточной Нагорной Азии. М., 1946. Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М., 1957. Пэрлээ X. К истории древних городов и поселений в Монголии. Сов. археология, 1957, № 3. Пэрлээ X. Собственно монгольские племена в период киданьской империи (907—1125 гг.). Труды XXV Международного конгресса востоковедов, т. V, МГ, 1960. Радлов В. В. Атлас древностей Монголии, вып. 1—4. СПб., 1892—1899. Роборовский В. И. Путешествие в Восточный Тянь-Шань и в Нань-Шань. М, 1949. Ρ о щ и н С. К. Социалистический уклад в экономике Монгольской Народной Республики. М., 1958. Ρ о щ и н С. К. Социалистическое кооперирование аратства в Монгольской Народной Республике. Народы Азии и Африки, 1963, № 6. Рона-Таш А. По следам кочевников. М., 1964. Санжеев Г. Д. Дархаты. Этнографический отчет о поездке в Монголию в 1927 году. Материалы Комиссии по исследованиям Монгольск. и Тувинск. народн. республик и Бурят-Мопгольск. АССР, Л., вып. 10, 1930. Санжеев Г. Д. Современный монгольский язык. М., 1959. Сан же е в Г. Д. Старописьменный монгольский язык. М., 1964. Τ у д э в В. Формирование рабочего класса Монгольской Народной Республики. Монгольский сб., М., 1959. Уварова Г. А. Современный монгольский театр. 1921—1945. М.—Л., 1947. Цеденбал Ю. Сорокалетие Великого Октября и монгольский народ. М., 1957. Цеденбал Ю. Новая Конституция Монгольской Народной Республики. Сов. государство и право, 1960, № 10. «Шара Туджи» — монгольская летопись XVII века. Сводный текст, перевод, введение и примечания Н. П. Шастиной. М.—Л., 1957. Ш а с τ и н а Н. П. Алтын-ханы Западной Монголии в XVII в. Сов. востоковедение, VI, 1949. Шастина Н. П. Русско-монгольские посольские отношения XVII века. М., 1958. Andrews Ch. Exploration in the Gobi desert. The National Geographic Magazine, vol. 63, 1933, № 6. Hansen Η. H. Mongol costumes. Researches on the garments collected by the first and second Danish Central Asian Expeditions under the leadership of Hennig Haslund-Christensen, 1936—1937 and 1938—1939. K0benhavn, 1950. Trever С Excavations in Northern Mongolia. (1924—1925). Leningrad, 1934. КОРЕЙЦЫ Ан Сон Хи, Ткаченко Τ, Львов Η. Корейский танец. Μ., 1956. Ванин Ю. В. Феодальная Корея в XIII—XIV веках. М., 1962. Гарин Н. Г. Из дневников кругосветного путешествия (по Корее, Маньчжурии и Ляодунскому полуострову). М., 1952. Д ж а ρ ы л г а с и н о в а Р. Ш. Этнографические материалы в журнале «Новая Корея». Сов. этнография, 1958, № 3. 976
Джарылгасинова Р. Ш. Монументальная живопись древнекогурёских гробниц. Проблемы востоковедения, 1959, № 1. Джарылгасинова Р. Ш. Когурёсцы и их роль в сложении корейской народности. Сов. этнография, 1960, № о. 1 Джарылгасинова Р. III. Когурёсцы. Историко-этнографический очерк. Вос- точноазиатск. этногр. сб., Тр. Инст. этнографии АН СССР, нов. сер., т. LXXIII, 1960. Джарылгасинова Р. Ш. Соотношение северного и южного компонентов в этногенезе корейцев. М., 1964. Ден Дян Сек. Пятнадцать лет этнографии Корейской Народно-Демократической Республики. Сов. этнография, 1960, № 5. И о н о в а Ю. В. Корейская деревня в конце XIX и начале XX веков. Восточно- азиатский этногр. сб., Труды Инст. этнографии АН СССР, нов. сер., т. LXX, 1960. И о н о в а Ю. В. Рец. на кн. Ким Иль Чхуль «Народные танцы в масках». Пхеньян, 1958. Сов. этнография, 1961, № 1. И о н о в а Ю. В. Ценное поступление Музея Антропологии и Этнографии. Сб. МАЭ, XXII. М.—Л., 1964. И о н о в а 10. В. Этнографические материалы в журнале «Мунхва Юсан». Сов. этнография, 1959, № 2. История Кореи. Пер. с корейского Ким Дю Бона (и др.). Ред. и предисл. М. Пака, т. I. М., 1960. Казакевич И. С. Аграрный вопрос в Южной Корее. М., 1964. Ким Бусик. Самгук саги. Издание текста, перевод, вступительн. статья и комментарии М. Н. Пака. М., 1959. К и м Г. Ф., Г. Д. Тяга й. Советская литература по истории и экономике Кореи. М., 1960. Ким Г. Ф. Рабочий класс новой Кореи. М., 1960. Корейская литература. Сб. статей. М., 1959. Корейские повести. Пер. с корейского. Сост., общ. ред., вступительн. статья и комментарии А. А. Холодовича. М., 1954. Корейские танцы. Пхеньян, 1957. Кучерявенко В. Сказки страны Утренней свежести. Владивосток, 1957. Л а τ о в В. Искусство в свободной Корее. Записки советского журналиста. М., 1955. Лубенцов А. Г. Хамкенская и Пхенанская провинции Кореи. Зап. Приамурск отд. Русск. геогр. общ., Хабаровск, т. 2, 1897, вып. 4. Μ а з у ρ Ю. Н. Корейский язык. М., 1960. Мазуров В. М. Создание антинародного режима в Южной Корее (1945—1950 гг.). М., 1963. Мазуров М., Синицын Б. В. Южная Корея. Драматическое перепутье. М., 1963. Никольский Л. Б. Из истории становления национального литературного языка в Корее. Проблемы востоковедения, № 6, 1960. Описание Кореи, ч. 1—3. СПб., 1900. Описание Кореи. Сокращенн. переиздание. М., 1960. Пак Ир. Корейский фонд Алма-Атинской библиотеки им. Пушкина. Кр. сообщ. Инст. востоковедения АН СССР, вып. 1, 1951. Пак Μ. Н. О характере социально-экономических отношений в государстве Силла (III—VI вв.). Вопр. истории, 1956, № 7. Пак Μ. Н. Некоторые спорные вопросы истории Кореи. Вопр. истории, 1957, № 8. Пак Μ. Н. Дискуссии по проблемам феодализма в Корее. Сов. востоковедение, 1958, № 2. Петрова О. П. Описание письменных памятников корейской культуры, вып. 1. М.—Л., 1956; вып. 2. М.—Л., 1963. По Корее. Путешествия 1885—1896 гг. Сост., предисловие и примечания Г. Д. Тягай. М., 1958. Поджио М. А. Очерки Кореи. СПб., 1892. Производство национальных музыкальных инструментов в Корее. Информ. бюлл. [департамента] культ, связей с заграницей Министерства культуры и пропаганды КНДР, Пхеньян, 1955, 10 марта, № 7. Серошевский В. Корея. СПб., 1909. Синицын Б. В. Промышленность и положение рабочего класса Южной Кореи (1945—1959 гг.). М., 1961. С у ρ и ц Е. Корейский балет и его проблемы. Театр, 1957, № 4. То Ю Хо, Хван Ги Док. Раскопки в Ди-тап-ли. Сов. археология, № 4, 1959. Тягай Г. Д. Народное движение в Корее во второй половине XIX в. М., 1958. Тягай Г. Д. Очерк истории Кореи во второй половине XIX в. М., 1960. X а н М. Освободительная борьба корейского народа в годы японского протектората (1905—1910). М., 1961. 62 Народы Восточной Азии 977
Шабшина Φ. И. Очерки новейшей истории Кореи (1918—1945). М., 1959. Шабшина Ф. И. Очерки новейшей истории Кореи (1945—1953). М., 1958. Шабшина Ф. И. Социалистическая Корея. М., 1963. Ушков А. М. Некоторые вопросы истории философской мысли в Корее эпохи феодализма. Вопр. философии, 1962, № 5. Hall В. Account of a voyage of discovery to the West coast of Corea, and the Creat Loo-choo island. By captain S. Hall. London, 1818. И u 1 b e г t Η. B. The History of Korea. New York, 1905. Hulbert Η. B. The Passing of Korea. New York, 1906. Eckardt A. A History of Korean Art. London, 1929. Ross J. Corea, its history, manners and customs. Paisley, 1880. Laurent E. Le Confucianisme en Coree. Paris, 1938. Longford J. H. The story of Korea. London, 1911. НАРОДЫ ЯПОНИИ Японцы Авдеев А. Д. Происхождение театра. Л., 1959. Анучин Д. Н. Япония и японцы. Географический, антропологический и этнографический очерк. М., 1907. Арутюнов С. А. По страницам журнала японских этнографов. Сов. этнография, 1958, № 5. Арутюнов С. А. К оценке роли миграций в древней истории Японии. Сов. этнография, 1960, № 1. Арутюнов С. А. Этническая история Японии на рубеже нашей эры. Восточно- азиатский этнографический сборник, II, М.—Л., 1961. Арутюнов С. А. Заметки о быте японских рабочих. Сов. этнография, 1963, № б. Арутюнов С. А. Традиционное и заимствованное в современной материальной культуре японского города. Сов. этнография, 1964, № 5. Библиография Японии. Литература, изданная в Советском Союзе на русском языке с 1917 по 1958 г. М., I960'. Дмитренко Р. П. Народное творчество Японии. Миниатюрная скульптура. Неке, маски, инро, тсубы. М., 1928. Я^уков Е. М. История Японии. М., 1939. Конрад Н. И. Япония. Народ и государство. Пгр., 1923. Конрад Н. И. Японский театр. В сб.: Восточный театр. Л., 1929. Конрад Н. И. Литература Китая и Японии. М.. 1935. Кюнер Н. В. Географический очерк Японии. Изв. Вост. инст., Владивосток, 1904 Окладников А. П., Горегляд В. Н. Новые данные о древнейшей культуре каменного века на севере Японии. Сов. археология, 1948, № 3. Позднеев Д. Материалы по истории Северной Японии и ее отношение к материку Азии и России, т. I. Данные географические и этнографические. Иокогама, 1909. Поливанов Е. Д. Одна из японо-малайских параллелей. Изв. Российск. АН, 1918. Попов К. М. Япония. Очерки развития национальной культуры и географической мысли. М., 1964. Руднев Я. И. Этнографические очерки Японии. В кн.: Я. И. Руднев. Народы мира, Л., 1928. Сэн Катаяма. Воспоминания. М., 1964. Хани Гор о. История японского народа. А. А. Искандерова и И. Н. Киселева, ред. Б. В. Поспелова, вступит, статья А. Л. Гальперина. М., 1957. Японские сказки. Пер. с яп. В. Марковой и Б. Бейко, предисл. В. Марковой, М., 1956. A s t о η W. G. Nihongi, chronicles of Japan. London, 1956. Reardsley R. K., Hall W., Ward R. E. Village Japan. Chicago, 1959. BunceW. K. Religions in Japan. Tokyo, 1955. Chamberlain В. H. Kojiki. Tokyo, 1906. Donoghue John D. An Eta Community in Japan. Tokyo, 1954. Americ. Anthropologist, v. 59. № 6. Ε a r 1 e E. The Kabuki Theatre. London, 1956. G г о о t G. The prehistory of Japan, New York, 1954. Kidder E. Japan Before Buddhism. London, 1960. Mock Joy a. Quaint customs and manners of Japan. Tokyo, 1954. S о f u e T. Japanese studies by American anthropologists. Review and evaluation. Americ. anthropologist, Monasha, vol. 62, 1960, № 2. 978
Рюкюсцы И о н о в а Ю. В. Рец. на кн.: Clarence J. The Great Loochoo. Сов. этнография, 1959, № 5. Ш м и д τ П. Ю. На островах Лиу-Киу. Л., 1929. Chamberlain В. Н. Essay in aid of a Grammar and Dictionary of the Luchuan Language. Transactions of the Asiatic Society of Japan, Yokohama, vol. XXXIII, 1895. Chamberlain В. H. The Luchu Islands and their Inhabitans. The Geographical Journal, vol. V, № 4, 5, 6, London, 1895. G1 а с k e η Clarence J. The Great Loochoo. A study of Okinawa village life. Berkeley, University of California Press, 1955. Douglas G. Haring. Comment on Field Techniques in ethnography illustrated bv a Survey in the Ryu Kyu Islands. Southwestern Journ. of Anthropology, vol. 10, 1954, № 3. Smith A. H. The Culture of Rabika, Southern Ryu Kyu Islands. Proceedings of the American Philosophical Society. Philadelphia, 1960, vol. 104, № 2. Айны Α η у ч и н Д. Η. Племя айнов. Μ., 1876. Арутюнов С. А. Об айнских компонентах в формировании японской народности и ее культуры. Сов. этнография, 1957, № 2. Де-Прерадович Ф. Этнографический очерк южного Сахалина. Сб. историческ. и статистическ. сведений о Сибири, т. II, вып. 1, СПб., 1875. Добротворский Μ. М. Айнско-русский словарь. Казань, 1876. Кагаров Е. Новейшие теории происхождения айнов. Сов. Север, 1931, № 1. Лавров И. П. Об изобразительном искусстве нивхов и айнов. Кратк. сообщ. Инст. этнографии АН СССР, вып. V, 1949. Трофимова Т. А. К айнской проблеме. Антропологическ. журн., М., 1932, № 2. Штернберг Л. Я. Гиляки, орочи, гольды, негидальцы, айны. Статьи и материалы. Хабаровск, 1933. Batchelor J. The ainu of Japan. London, 1892. BatchelorJ. The ainu and their folklore. London, 1901. G j e r d m a η О. World parallels between Ainu and other languages. Le Mond Oriental, vol. XX, 1926, № 1—2. G u s i η d e M. Der Gegenwartige Stand der Ainu-Forschung. Anthropos, № 3—4, 1956. Montandon G. La civilisation ainou et les cultures arctiques. Paris, 1937. Takakura Shinichiro. The ainu in Northern Japan, a study in conquest and acculturation. Transl. and annot. by J. A. Harrison. Philadephia, 1960. 62*
ш Ш ш щ ш ш ш ш т щ ш Ш ш щ Ш\ ш ш ш СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ Стр. Палеолитические орудия и украшения из камня и зубов животных. 1-5 · шаньдиндунская культура (2 — пластинки кремня; 2 — каменные орудия из гальки; 3 — каменные подвески (серьги) из гальки; 4 — каменные бусы; 5 — различные зубы диких собак с отверстиями); 6 — каменные орудия из Чжоукоудяня (место № 15); 7 — динцуньская каменная культура (провинция Шаньси, уезд Сянфынь). (Го Мо-жо, Ян Чжун-цзянь, Пэй Вэй-чжун, Чжоу Мин-чжэнь, У Жу- кан, Цзя Лань-по. Открытие и исследование человеческих останков в Китае. Пекин, 1955) 49 Керамика культуры Яншао. (Десять лет археологии в новом Китае. Пекин, 1961, табл. VIII, V, VII) 55 Керамика культуры «хэнаньского Луншаня». (Десять лет археологии в новом Китае. Пекин, 1961, табл. XIII) 57 Керамика культур Цюйцзялин (2, 2) и Цинляньган (3—5). (Десять лет археологии в новом Китае. Пекин, 1961, табл. XXIII, XXV) 59 Керамика культуры классического Луншаня. (Десять лет археологии в новом Китае. Пекин, 1961, табл. XV) 61 Керамика культур Мацзяяо (2, 2) и Цицзя (3, 4). (2, 2 — Palaeontologia Si- nica, ser. D., vol. Ill, fase 1; 3, 4 — Десять лет археологии в новом Китае. Пекин, 1961, табл. XVIII) 63 Антропологические типы Восточной Азии: 2 — северокитайский (китаец} (Montandon. V. La race les races. Paris, 1933, табл. XVI); 2 — корейско- маньчжурский (маньчжур) (фото В. С. Старикова); 3 — восточнотибет- ский (тибетец) (Eva S i а о, Harald Η a user. Tibet. Leipzig, 1957); 4 — центральноазиатский (монгол) (фото МАЭ, № 128-55); 5 — корейско- 78— маньчжурский (кореец) (фото МАЭ, № И-1859-101) 79 Антропологические типы Восточной Азии. Южноазиатские антропологические типы: 2 — японец (фото МАЭ, № И-1641-21); 2 — представитель народности яо (фото Н. Н. Чебоксарова); 3 — ли с о. Хайнань (фото Н. Н. Чебоксарова); 4 — представитель народности ачан (Национальные меньшинства Китая. Пекин, 1958) 82 Образец рисуночного письма народности наси 127 Прополка рассады риса (2; фото агентства Синьхуа); боронование заливного поля (2; фото Г. Г. Стратановича) 187 Главнейшие сельскохозяйственные растения Китая: 2 — рис; 2 — пшеница; 3 — гречиха; 4 — кукуруза; 5 — гаолян (сорго); 6 — чумиза; 7 — хлопок; 8 — конопля; 9 — рами; 10 — тутовое дерево; 11 — кунжут; 12 — бамбук (ростки); 13 — тыква южная; 14 — батат; 15 — картофель; 16 — брюква; 17 — редька; 18 — свекла сахарная; 19 — сахарный тростник; 20 — лотос; 21 — чилим (чертов орех); 22 — помидор; 23 — огурец; 24 — тыква восковая; 25 — ямс; 26 — люффа; 27 — баклажан; 28 — водяной каштан; 29 — арахис; 30 — имбирь; 31 — таро; 32 — стрелолист; 33 — сорго сахарное; 34 — репа; 35 — фасоль обыкновенная; 36 — конские бобы; 37 — соя; 38 — чечевица; 39 — красные крахмалистые бобы; 40 — горох; 41 — вигна китайская; 42 — капуста цветная; 43 — сурепица; 44 — капуста салатная; 45 — кресс; 46 — листовидная горчица; 47 — шпинат; 48 — петуший гребешок; 49 — корнеплодная горчица; 50 — хризантема съедобная; 51 — сельдерей черешковый; 52 — петрушка; 53 — капуста кочанная; 54 — пастушья сумка; 55 — пе- 980
рец горький; 56— перец; 57— лук репчатый; 58 — лук-батун; 59 — чес- 192— нок; 60 — черемша. (Из коллекции В. С. Старикова) 193 Туковая подкормка растений. (Фото ТАСС) 199 Рассадосажалка для заливного риса (2); один из акведуков ляньцзянской ирригационной системы провинции Гуйчжоу (2). (Фото агентства Синьхуа) 200 Крестьяне трамбуют землю под дамбу. (Фото агентства Синьхуа) 201 Сельскохозяйственные орудия китайцев: 2 — плуг; 2 — плетеная борона; 3 — двухстрочный плуг для пшеницы; 4 — маркер-бороздник (хуайба); 5 — валик-волокуша для заделки семян; 6 — гребок-волокуша для заделки семян (шоуцза); 7— ручная сеялка с мешком; 8 — ручная сеялка с тыквой-горлянкой; 9 — беззубая борона — рама-волокуша для выдирания стерни. (Рисунки с фотографий В. С. Старикова) 203 Сельскохозяйственные орудия китайцев: 2 — соха-сеялка; 2 — мотыга; 3 — сапка; 4 — цеп; 5 — серп; # —бамбуковые грабли; 7 — веяльная лопата; 8 — молотильный каменный каток; 9 — гребло для сгребания обмолоченного зерна на току; 10— веялка; И —мельница. (Рисунки с фотографий В. С. Старикова) 205 Сбор водорослей на озере (2; фото агентства Синьхуа); ловля рыбы бакланами (2; фото МАЭ, № И-246-365) 217 Тяньцзинская ковровая фабрика (2; фото Г. А. Гловацкого); вышивальщицы за работой (г. Сучжоу) (2; фото агентства Синьхуа) 222 Художественное плетение: 2 — образец циновки, размер 35 X 62 см (МАЭ, № 964—42); 2 — соломенный веер, длина 31 см, ширина 21 см (МАЭ, № 1739-9); 3 — сумка из соломки, высота 26 см, ширина 25 см (МАЭ, № 6253-47); 4 — корзина для цветов, высота 51 см, ширина 29.7 см (МАЭ, № 6253-58); 5 — судок с деревянной ручкой, высота 34 см, нгч- рина 27 см (МАЭ, № 6253-28). Репродукция с цветной таблицы, выполненной художницей Т. Л. Юзепчук 224 Керамика: 2 — глиняная фляга плоская для растительного масла и вина, высота 22 см (МАЭ, № 775-55); 2 — глиняный чайник с металлическими ручками, высота 11.8 см, диаметр дна 11.8, диаметр крышки 10.5 см (МАЭ, № 932-25); 3 — глиняный подсвечник, покрытый зеленой поливой, высота 19.7 см (МАЭ, № 964-103); 4 — глазурованная черепица для углов крыши (династия Мин), высота 32 см (из коллекции В. С. Старикова) ; 5 — сосуд для хранения растительного масла и вина, высота 25.5 см, диаметр дна 12 см (МАЭ, № 775-55); 6 — цветочный горшок 224— из серой глины, высота 17.6 см, диаметр 23 см (МАЭ, № 964-89) . . . 225 Фарфор: 2 —ваза с шаровидным туловом (династия Цин), высота 39 см, окружность тулова 75.5 см (МАЭ, № 3246-56); 2 — чаша, высота 10.5 см, диаметр 24.5 см (МАЭ, № 2790-54); 3 — ваза с пятью горлышками для цветов, высота 27.7 см (МАЭ, № 3246-33); 4 — ваза, высота 52 см, окружность 109 см (МАЭ, № 3246-47); 5 —ваза с крышкой (династия Мин), высота 42 см, диаметр горла 13 см (МАЭ, № 3246-44). Репродукция с цветной таблицы, выполненной художницей Т. Л. Юзепчук . 225 Китайский ткацкий станок. (Фото Η. Н. Чебоксарова) 228 Резьба по слоновой кости, г. Пекин (2; фото Г. А. Гловацкого); производство «железных цветов» (2; фото Г. Г. Стратановича) 229 Изготовление зонтов из бамбука и шелка, г. Ханчжоу (2); изготовление разноцветных бумажных фонарей (2). (Фото агентства Синьхуа) . . . 231 Китайские арбы (2); китайские лодки (г. Ханькоу) (2). (Фото Г. Г. Стратановича) 235 Улица в Пекине (2; фото Г. Г. Стратановича); новая улица Саньлихэ в Пекине (2; фотохроника ТАСС) 243 Одна из главных улиц Шанхая Наньцзинлу (Нанкинский проспект). (Фото агентства Синьхуа) 244 Улица в Наньнине, 1960 г. (2; фото Η. Н. Чебоксарова); переулок в Куньмине (2; фото Г. Г. Стратановича) 245 Рабочий поселок. (Фото агентства Синьхуа) 246 Китайская фанза: 2 — наружный вид, 2 — внутренний вид. (МАЭ, макет фанзы) 249 Общий вид китайской фанзы (Северо-Восточный Китай) (2; фото В. С. Старикова); жилища на воде (провинция Цзянси) (2; фото Г. А. Гловацкого) 252 Домашняя утварь: 2 — терка, длина 26 см, ширина 7 см (МАЭ, № 1785-9); 2 — ножницы, длина 22 см, ширина 9.5 см (МАЭ, № 1080-74); 3 — металлическая шумовка, длина 26 см, диаметр 12.5 см (МАЭ, № 5987-11); 4 — ковш-черпак из бамбука, диаметр 7 см, высота 18 см (МАЭ, № 11-37); 5 — плетеная цедилка, длина 27 см, ширина 15.5 см (МАЭ, 981
№ 1313-81); 6 — ковш-поварешка из кокосового ореха, диаметр 11.5 см, длина ручки 24 см (МАЭ, № 11-35); 7— медный чайник, высота 30 см, диаметр 16 см (МАЭ, № 11-7); 8 — секач, длина 24 см, ширина 10 см (МАЭ, № 5988-8); 9 — металлический сосуд для варки пищи (хого), высота 17 см, диаметр 23.5 см (МАЭ № 11-2) 261 Домашняя утварь: 1—4— пароварка (лунти); 1 — крышка (МАЭ, № 1313-78); 2, 3 — решетки (МАЭ, № 1313-79, 80); 4 — лунти в собранном виде; 5 — деревянная форма для печенья, длина 31 см, диаметр печати 9 см (МАЭ, № 6253-68); 6 — сковорода, диаметр 30 см, глубина 10 см (из коллекции В. С. Старикова); 7 — глиняная печка, диаметр 38 см, высота^ см (МАЭ, № 964-71); £, 9 — лопаточка и палочки для пепла и углей, длина палочек 33 см, длина лопатки 33 см, ширина лопаточки 5.5 см (МАЭ, № 1029-7) 262 Семья за праздничным столом. (Фото агентства Синьхуа) 263 Женская одежда: 1 — городское летнее шелковое платье, длина 118 см (МАЭ, № 6375-8); 2—4 — хлопчатобумажный костюм: головной платок, 29 X 64 см; кофта, длина 71 см; штаны, длина 92 см (МАЭ, 264— №№ 6375-27, 28, 29) 265 Приготовление лапши (1); приготовление рыбы в целом виде (2). (Ф. И. В а- сильев. Двести пятьдесят блюд китайской кухни. М., 1959) .... 275 Богатые похороны в старом Китае. (Фото МАЭ, № 3651-161) 294 «Временное захоронение» на окраине города. (Фото МАЭ, № 3651-136) . \ . 295 Подготовка к новогоднему празднику (1); фейерверк в новогодний праздник (2). (Фото агентства Синьхуа) 299 Свиток с благопожелательными символами духа литературного успеха — Куйсин, духа долголетия — Шоусин, духа богатства — Цайшэнь, близнецов счастья — Хэ-Хэ. (Фото МАЭ, № 1091-4) 309 Старинная китайская лубочная картина, изображающая Конфуция. (МАЭ, № 5314-3) 316 Фигура будды Милэфо (Майтрея) в буддийском храме Юнхэгун (2); божество Гуаньинь в храме Биюньсы (2). (Фото Г. Г. Стратановича) ... 317 Деревянная модель первого в истории Китая сейсмоскопа, изобретенного в 132 г. н. э. китайским ученым Чжан Хэном (2; МАЭ, № 6325-1); деревянная модель механического компаса «Повозка, указывающая юг» (2; МАЭ, № 6325-6) 325 Великие ученые древнего Китая: 1 — Чжан Хэн (79—139 гг.), астроном; 2 — Цзу Чун-чжи (429—500 гг.), астроном и математик; 3 — И Син (Чжан Суй, 683—727 гг.), астроном; 4 — Ли Ши-чжэнь (1518—1593 гг.), известный врач-фармаколог. (Журнал «Китай», 1955, №11) 331 В детском саду, г. Чанчунь. (Фото агентства Синьхуа) 334 Танец с платками в исполнении детей детского сада (Пекин). (Фото агентства Синьхуа) 335 Учащиеся сельской школы (7; фото Г. Г. Стратановича); учащиеся на занятиях вечерней средней школы, провинция Шаньси (2\ фото агентства Синьхуа) 337 Институт кораблестроения, Шанхай (2); в научно-исследовательском институте машиноведения и электроники Академии наук КНР (2). (Фото агентства Синьхуа) 339 Врач лечит девочку методом чжэнъцзю. (Фото агентства Синьхуа) .... 341 В родильном отделении больницы, пров. Хэбэй. (Фото агентства Синьхуа) . 344 Основные этапы развития китайской письменности (7; из коллекции В. С. Старикова); традиционные принадлежности для письма (2; МАЭ, №№ 8-56, 1090-58, 2118-3, 671-44, 1395-19, 5960-17, 5960-38) 350 Великий китайский драматург Гуань Хань-цин. (Журнал «Китай», 1958, № 7) 370 Рисунок китайского художника к книге Ши Ыай-аня «Речные заводи» (2; Ш и Η а й - а н ь. Речные заводи, т. 2. М., 1955); рисунок китайского художника к книге Ло Гуань-чжуна «Троецарствие» (2; Л о Гуань- чжун. Троецарствие, т. 2. М., 1954); «Дрема рыбака на осенней реке», художник Ма Юань, Южная Сун (3; ДэнБайиУФу-чжи. Ма Юань и Ся Гуй. Шанхай, 1957) 371 Памятник Лу Синю в Шанхае. (Фото Η. Н. Чебоксарова) 373 Ци Бай-ши (1861—1957 гг.), народный художник, лауреат Международной премии Мира 1955 г. (Журнал «Дружба», 1957, № 3) ....... 379 «Геологоразведочный отряд в ущельях р. Янцзы», худ. Лю Си-юнь (7; фото Государственного Эрмитажа, № 11-12437); «Доставка пищи в снежную 380— ночь», худ. Ян Чжи-гуан (2; фото агентства Синьхуа) 381 «Лживой мост», гравюра на дереве Гу Юаня (1; Альбом произведений искусств. Шанхай, 1950); современная настенная живопись (2; фото агентства Синьхуа) 382 982
«Страж-хранитель», статуя эпохи Вэй или Северного Чжоу в пещере горы Майцзи (2; Пещера горы Майцзи. Пекин, 1954, на кит. яз.); «Рабочие и крестьяне», барельеф Хуа Тянь-ю (2; фото агентства Синьхуа) . . . 385 Арка в саду публичной библиотеки, г. Пекин (2; фото Г. Г. Стратановича); деталь украшения крыши (2; фото из коллекции Г. В. Ефимова); пагода Баочу, провинция Чжэцзян (3; репродукция с китайской открытки, комплект открыток) 387 Образцы грима пекинской музыкальной драмы. (МАЭ, № 6319-17, репродукция с цветной таблицы, выполненной художницей Т. Л. Юзепчук) . . 392 Китайский национальный балет «Волшебный фонарь лотоса» в постановке Центрального экспериментального оперного театра (2); пекинская музыкальная драма «Царь обезьян» (2); народный танец с масками «Его и ее радость», уезд Исин, провинции Цзянсу (3); «Танец дракона» в исполнении артистов провинции Сычуань (4); (Фото агентства 398— Синьхуа) 399 Кукольный театр марионеток, провинция Шэньси (2); театр тростевых кукол, провинция Фуцзянь (2). (Фото агентства Синьхуа) 405 Китайский цирк (2); театр для детей, сцена из спектакля «Советская космическая ракета летит на луну» (2). (Фото агентства Синьхуа) .... 408 Народные музыкальные инструменты: 2 —бамбуковая флейта (сяо), длина 55.5 см (МАЭ, № 11-117); 2 — бамбуковая флейта (ди), длина 62 см (МАЭ, № 1042-121); 3 — трехструнный инструмент (санъсянъ), длина 105 см (МАЭ, № 667-238); 4 — четырехструнный инструмент (юэцинъ), длина 60 см, ширина 34 см (МАЭ, № 1042—111); 5 — многоствольный духовой инструмент (шэн), длина 42 см (МАЭ, № 671-31); 6 — семиструнный щипковый инструмент (цинъ), длина 124 см, ширина 19.5 см (МАЭ, № 6335-63); 7 — четырехструнный смычковый инструмент (сыху), длина 77 см (МАЭ, № 2653-3); 8 — труба (сона), длина 36.8 см (МАЭ, № 5954-55); 9 — барабан двухсторонний (тангу), высота 14.6 см, диаметр 33 см (МАЭ, № 5993-29); 10 — десятитонный гонг (юнъло), длина 70 см, ширина 41 см (МАЭ, № 667-234) 413 Хуэй, отдыхающий в поле. (Журнал «Китай», 1957, № 11) 424 Поселение хуэй на о. Хайнань (2; фото Η. Н. Чебоксарова);, мусульманская столовая в г. Ачэне (2; фото В. С. Старикова) 425 Мечеть в г. Ачэне. (Фото В. С. Старикова) 431 Общий вид чжуанского поселка. (Фото Г. Г. Стратановича) 443 Чжуанские девушки (2; фото агентства Синьхуа); чжуанская девушка, испол- 444— няющая мелодию горцев (2; журнал «Китай», 1958, № 6) 445 Образцы вышивки народов Южного Китая: 2 — чжуан (Народное искусство художественной вышивки. Пекин, 1955, табл. 75, на кит. яз.); 2, 5 — тай (Образцы вышивки народов Юго-Запада. Составитель Тань Яо. Пекин, 1957, на кит. яз.); 3, 4 — мяо (Сборник орнамента малых народов Юго- Западного Китая. Пекин, 1954, на кит. яз.). Репродукция с цветной таблицы, выполненной художницей Т. Л. Юзепчук 447 Группа женщин буи. (Фото А. М. Решетова) 451 Женщина буи в праздничном убранстве. (Журнал «Дружба», 1957, № 7) . . 452 Маска духа-хранителя дома. (Фото А. М. Решетова) 454 Улица деревни народности тай, округ Дэхун (2; фото Η. Н. Чебоксарова); женщины тай переносят удобрение, автономный округ Сишуанбаньна (2; из коллекции Η. Н. Чебоксарова) 459 Храм Фупин (народность тай, провинция Юньнань). (Фото Η. Н. Чебоксарова) 460 Женщина дун с ношей. (Национальные меньшинства Китая. Пекин, 1958, на кит. яз.) 465 Обрушивание кукурузы (народность шуй). (Национальные меньшинства Китая. Пекин, 1958, на кит. яз.) 467 Шахтер из народности мулао. (Национальные меньшинства Китая. Пекин, 1958, на кит. яз.) 471 Деревенский дом в районе г. Тунчжа. (Фото Η. Н. Чебоксарова) 476 Девушки народности ли (г. Тунчжа) (2); мужчина народности ли в плаще (2). (Фото Η. Н. Чебоксарова) 477 Женщина народности мяо в праздничном наряде (2; журнал «Китай», 1957, № 7); девушка народности мяо (2; журнал «Китай», 1951, № 8) . . . 487 Женщины мяо в национальных костюмах (2; фото Г. Г. Стратановича); амбар в селении народности мяо (2; фото Η. Н. Чебоксарова) .... 488 •Селение Ианьган провинции Гуандун (ляньнаньские яо). (Фото Η. Н. Чебоксарова) 493 Головной убор и украшения мужчины народности яо (2); мужчина народности яо в национальном костюме (2). (Фото Η. Н. Чебоксарова) .· . 496 983
Деревянные фигуры предков в храме селения Наньган провинции Гуандуп ,Q7 (Фото Н. Н. Чебоксарова) *ХД Женский головной убор народности шэ. (Фото Η. Н. Чебоксарова) .... Стрижка овец на пастбище, Тибетский автономный округ, провинция Ганьсу. rnq> (Фото агентства Синьхуа) Дворец Потала в Лхасе (2); одна из улиц в Лхасе (2). (Фото агентства -,. Синьхуа) ^ll Тибетский женский костюм: 1 — кофта, длина 56 см, ширина 58 см, ширина рукава 19.5 см (МАЭ, № 6381-2); 2 — шапка, внутренняя окружность 46 см, высота 14 см (МАЭ, № 6381-6); £ —передник, длина 80 см, ширина 55 см (МАЭ, № 6381-5); 4 —сапоги, длина 25 см, высота голе- ... нища 39 см (МАЭ, № 6375-62); 5 — халат, длина 136 см, ширина 67 см bli~~ (МАЭ, № 6381-1) М3 Тибетки, провинция Цинхай (2; фото агентства Синьхуа); богатая тибетка г,~ в праздничном наряде, г. Шигацзе (2; из коллекции МАЭ) 0l,i Тибетская храмовая архитектура (2; фото агентства Синьхуа); тибетец-ико- - а нописец (2; фото МАЭ, № И-1638-82) ьш Танец народности цян. (Танцы национальных меньшинств Китая. Пекин, ._ 1958, на кит. яз.) ¥z Женщины народности ну. (Из коллекции Η. Н. Чебоксарова) *^' Девушка народности дулун, набирающая воду в бамбуковый сосуд (2; из коллекции Η. Н. Чебоксарова); юноша народности дулун с самостре- -9 лом (2; фото Н. Н. Чебоксарова) oZ^ Улица поселка сани, группа народности ицзу в провинции Юньнань. (Фото _ Г. Г. Стратановича) ^4;> Мужчина народности ицзу в национальном костюме. (Фото Г. Г. Страта- _ новича) ь4/ Девушка народности ицзу в праздничном наряде (2; из коллекции МАЭ); женщины народности ицзу у ткацкого станка (2\ Национальные меньшинства Китая. Пекин, 1958, на кит. яз.) ^ *° Женщина народности хани в праздничном костюме (2); жилище народности хани (2). (Из коллекции А. М. Решетова) 555- Женщина народности лису с ребенком (2); женщины народности лаху за сбором хвороста (2). (Национальные меньшинства Китая. Пекин, 1958, на кит. яз.) °"2 Плуг народности наси (2); срубные постройки у народности наси (2). (Фото Н. Н. Чебоксарова) 571) Женский костюм народности наси (2); женская теплая одежда народности наси (2). (Фото Н. Н. Чебоксарова) *?71 Улица селения бай, провинция Юньнань. (Фото Н. Н. Чебоксарова) . . . . 5/5 Мужчина бай в национальном костюме. (Фото Н. Н. Чебоксарова) 575 Помост для театральных представлений в селении бай на берегу оз. Эрхай. (Фото Н. Н. Чебоксарова) 576 Женщина народности туцзя за уборкой кукурузы. (Национальные меньшинства Китая. Пекин, 1958, на кит. яз.) °7^ Женщина народности цзинпо за ткацким станком, провинция Юньнань (2; фото Η. Н. Чебоксарова); невеста (в центре) перед свадьбой, народность цзинпо, район Дэхун (2; из коллекции Н. Н. Чебоксарова) . 582 Магазин в горной деревне цзинпо. (Журнал «Китай», 1957, № 3) 583 Могила цзинпо, район Дэхун. (Из коллекции Η. Н. Чебоксарова) 585 Женщины кава (2); женщина кава за работой (2). (Из коллекции Η. Н. Чебоксарова) 594 Настенная роспись, народность кава (2); помещение для деревянного барабана, народность кава (2). (Из коллекции Η. Н. Чебоксарова) .... 596 Крыша дома, народность бэнлун (2); рабочий помост перед домом, народность бэнлун (2). (Фото Η. Н. Чебоксарова) 599 Представители народности гаошань. (Национальные меньшинства Китая. Пекин, 1958, на кит. яз.) 6^5 Площадь в г. Кашгаре, Синьцзян-Уйгурский автономный район (2); работники ковровоткацкой фабрики, Синьцзян-Уйгурский автономный райоп (2). (Фото агентства Синьхуа) 621 Уйгурская женская одежда: 2 — тюбетейка, окружность 54 см, высота околыша 4 см (МАЭ, № 6393-2); 2 — платье (МАЭ, № 6393-1). (Репродукция с цветной таблицы, выполненной художницей Т. Л. Юзепчук) . . 624 Уйгурский народный танец (2); уйгурский классический танец (2). (Фото агентства Синьхуа) ... ^ 629 Охота с беркутом у казахов, Синьцзян-Уйгурский автономный район (2; фото агентства Синьхуа); девочки-казашки, рассматривающие книгу (2; журнал «Китай», 1958, № 1) 633 984
Саларские женщины на поливном поле (2; Национальные меньшинства Китая. Пекин, 1958, на кит. яз.); пастухи юйгу (2\ фото агентства Синьхуа) 646 Караван во Внутренней Монголии (2; фото У Ин-бо); монгольское стойбище (2; Внутренняя Монголия. Пекин, 1957, на русск. яз.) 657 Сооружение оросительного колодца в степях Внутренней Монголии (2; фото агентства Синьхуа); стрельба из лука — традиционный вид спорта монголов (2; фото У Ин-бо) 659 Танец пастухов, автономный район Внутренняя Монголия. (Фото агентства Синьхуа) 660 Дахурская колыбель (2); дахурские изделия из. бересты (2). (Фото В. С. Старикова) 670 Маньчжурская семья (2); маньчжурская колыбель (2). (Фото В. С. Старикова") 677 Маньчжурская женская одежда: 2 — халат, длина 144 см, ширина 54 см (МАЭ, № 6394-1); 2 — шапка, высота 13.5 см, окружность внутри 53 см (МАЭ, № 775-40); 3, 4 — туфли, высота 13.7 см, длина 23 см; высота 680— 8.6 см, длина 22.5 см (МАЭ, №№ 52-1, 2710-1) 681 Эвенкийская женщина с ребенком. (Из коллекции В. С. Старикова) .... 687 Чумы ороченов (2); ороченки с образцами вышивки (2). (Внутренняя Монголия. Пекин, 1957, на русск. яз.) 688 Танец с барабаном в исполнении артистки Корейского автономного округа. (Журнал «Китай», 1955, № 4) 693 Девушка-кореянка, готовящая наряды к свадьбе. (Внутренняя Монголия. Пекин, 1957, на русск. яз.) 694 Установка юрты у халха-монголов, Убур-Хангайский аймак (2; фото МАЭ, № И-1037-41); на стальных магистралях Монголии (2\ фото аг-ва Мон- 720— цамэ) 721 Город Улан-Батор (2; фото агентства Монцамэ); город Урга (старый Улан- Батор), (2; фото МАЭ, № 1697-153) 727 Электродойка коров (2; фото МАЭ, № И-1884-8); в одном из цехов молочного завода (2; фото аг-ва Монцамэ) 735 Заделка войлока (2; фото МАЭ, № И-1037-44); на ковровой фабрике (2; фото аг-ва Монцамэ) 743 Средства передвижения: 2 — верблюжье вьючное седло, длина 160.5 см, высота 23 см (МАЭ, № 1341-56); 2 —верблюжья упряжь (фото К. В. Вят- киной); 3 — седло для верховой езды, длина 44 см, ширина 32 см (МАЭ, № 507-21); 4 — тренога, длина 103 см, ширина 2.7 см (МАЭ, № 1341-54); 5 — вьючное седло для быка, длина 47 см, ширина 36 см (МАЭ, № 1341-52); £ —вьючная сума, высота 70 см, длина 57 см, ширина 25 см (МАЭ, № 1341-92); 7 — телега (из полевых зарисовок К. В. Вяткиной в МНР) 751 Домашняя утварь: 2 — сосуд для чая (домбо), высота 25.5 см, диаметр 20 см (МАЭ, № 467-4); 2 — деревянная тарелка (таваг), высота 5 см, диаметр 20 см (МАЭ, № 1341-126); 3 — чайная чашка (такша), высота 4.5 см, диаметр 12 см (МАЭ, № 1341-95); 4 — медный ковш для чая (шанак), длина с рукояткой 72 см, диаметр 22 см (МАЭ, № 1341-108); 5 — кожаный сосуд для кумыса, ширина 64 см, высота 102 см (МАЭ, № 1341-50); 6 — плетеный ковш (сито) для процеживания чая (шур), длина 46 см, ширина 22 см (МАЭ, № 1341-105); 7— деревянное корыто (тэвш), длина 45 см, ширина 22 см, высота 6.5 см (МАЭ, № 1341-118); 8 — корзина для собирания аргала, длина 42 см, ширина 25 см, высота 40 см (МАЭ, № 1341-39); 9 — грабли для собирания аргала, длина 68 см (МАЭ, № 1341-60); 10 — мешочек из шкуры жеребенка для жареной муки (тулам), длина 56 см, ширина 21 см (МАЭ, № 1341-43); 11 — мешок для хранения продуктов, длина 82 см, ширина 26 см (МАЭ, № 1341-41) 757 Старинный костюм халха-монголки (2; МАЭ, № 1359-40); дэрбэтка в нарядном костюме, г. Улангом {2; фото МАЭ, № И-1711-301) 763 Одежда: 2 — девичий летний халат (халха); 2 — мужской зимний халат (халха); 3 — дэрбэтская женская одежда; 4 — шуба из белой овчины (байты); 5 — деталь орнамента на шубе; 6 — дождевик (халха); 7 — башлык к дождевику. (Полевые зарисовки этнографического отряда 764— Монгольской экспедиции в МНР 1948 и 1949 гг.) 765 Костюм дархатской шаманки: 2 — шапка, высота 12 см, окружность 56 см (МАЭ, № 6322-2); 2 — халат (вид спереди), длина 94 см, ширина 63 см (МАЭ, № 6322-1); 3 — халат (вид сзади), длина 94 см, ширина 63 см (МАЭ, № 6322-1); 4 — бубен и колотушка, диаметр бубна 42 см, высота 768— 17 см; длина колотушки 27 см, ширина 3 см (МАЭ, № 6322-3, 4) . . . 769 985
Студенты Медицинского факультета Государственного университета г. Улан- Батор. (Фото МАЭ, № И-1884-25) 775 Женщина (справа) и девушка хотонки в национальных костюмах у юрты, Убсунурский аймак (7; фото МАЭ, № И-1711-325); дэрбэтский национальный танец (2; фото МАЭ, № И-1037-34) 783 Игра на национальных инструментах, Кобдоский аймак (2; фото' МАЭ, № И-1037-15); сцена из оперы «Евгений Онегин» в постановке Монгольского театра (2; фото агентства Монцамэ) 784 Образцы орнамента: 1 — на коже; 2 — на металле; 3 — на ткани; 4, 5 —на дереве. (Репродукция с цветной таблицы, выполненной художницей Т. Л. Юзепчук. Полевые зарисовки этнографического отряда Монгольской экспедиции в МНР 1948 и 1949 гг.) 786 Кореянка, за ткацким станком (2; фото МАЭ, № И-1361-25); крутильный цех Пхеньянского текстильного комбината (2; фото МАЭ, № 1737-15) . . . 799 Обмолот риса (1; фото МАЭ, № И-1361-270); молотьба (2; фото МАЭ, № И-1361-370) 802 Основные сельскохозяйственные орудия: 1 — цеп, общая длина 285 см (из коллекции МАЭ); 2 — трехзубая крюк-мотыга, длина 28.5 см, без рукоятки, ширина 13 см (МАЭ, № 6044-25); 3 — серп (пат), длина лезвия 16.5 см, длина ручки 41.5 см (МАЭ, № 6072-204); 4 — плуг; 5 —лемех (из коллекции МАЭ); 6 — борона; 7, 8— лопата (чанъбугарэ; 6—8 — М. Heydrich. Koreanische Landwirtschaft. Leipzig, 1931); 9— ножная крупнорушка (палбанъа), длина 135 см, длина песта 72 см. (Полевые зарисовки корейского отряда Среднеазиатской экспедиции Института этнографии АН СССР 1959 г.) 805 На празднике в честь распределения доходов в сельскохозяйственном производственном кооперативе. (Фото ТАСС) 806 Старинный фарфор: 1 — селадоновая чаша X—XI вв., высота 9 см, диаметр 20 см (МАЭ, № 227-100); 2 — селадоновая ваза X—XI вв., высота 28 см, диаметр 14 см (МАЭ, № 227-9); 3 — ваза XIV в., высота 11.6 см, диаметр 16 см (МАЭ, № 227-92); 4 — ваза X—XI вв., высота 15 см, диаметр 9 см (МАЭ, № 227-71); 5 — селадоновая чашка X—XI вв., высота 5 см, диаметр 7 см (МАЭ, № 227-64); 6 — ваза XIV в., высота 808— 38 см, диаметр 26 см (МАЭ, № 227-99) v 809 Изготовление деревянных шкатулок (7); Пхеньянская мастерская прикладного искусства, полировка лаковых изделий, инкрустированных перламутром (2). (Фото ЦТАК) 809 Способ ношения грузов (1); на базаре (2). (Фото Г. Е. Рачкова) 810 Центральная улица г. Пхеньяна. (Фото ЦТАК) 814 Ворота Тедонмун в г. Пхеньяне, 1576 г. (Фото МАЭ, № И-1661-8) 815 Корейский поселок (1; фото МАЭ, № И-1518-19); переноска воды (2\ фото Г. Е. Рачкова) 816 Предметы домашнего обихода: 1 — керамическая ваза, наибольший диаметр 20 см, ширина с ручками 27 см (МАЭ, № 227-94); 2 — каменный котелок, высота 10.5 см, диаметр 20 см (МАЭ, № 6258-94); 3 — барабан (чанго), высота 67 см, диаметр 44.5 см (МАЭ, № 6258-97); 4, 5 — чашка с крышкой, высота 4.5 см, диаметр 9 см (МАЭ, № 6258-50, 49); 6 — деревянная ложка, длина 22 см (МАЭ, № 6258-77); 7 — жаровня, высота 17 см, диаметр 33.5 см (МАЭ, № 6258-53); 8 — деревянный черпак, длина 46.5 см, ширина 19.5 см (МАЭ, № 6072-36); 9 — деревянная чаша для промывки риса (сарамба), высота 6 см, диаметр 33 см (МАЭ, № 6258-76); 10 — подлокотник, высота 22 см, ширина 22 см, длина 64 см (МАЭ, № 6258-22); 11— подушка под спину, длина 49 см, наибольшая ширина 47 см (МАЭ, № 6258-23); 12 — подлокотник, высота 22 см (МАЭ, № 6258-21); 13 — комод, высота 63 см, ширина 37.8 см, длина 68.5 см (МАЭ, № 6258-27) 817 Одежда: 1 — шляпа, диаметр 34 см, высота И см (МАЭ, № 1018-22); 2 — мужская куртка, длина 84 см (МАЭ, № 5946-50); 3 — халат, длина 128 см '(МАЭ, № Ц-176); 4 — штаны, длина 108 см (МАЭ, № 5946-37); 5 — ватные чулки (посон), высота 27 см, длина ступни 24 см (МАЭ, № 6258-6); 6 — плетеная обувь, длина 28 см (МАЭ, № 11-184); 7 — деревянная обувь, длина 26 см (МАЭ, № 6258-15) 820 Старинный корейский военный костюм: 1 — халат, длина 105 см (МАЭ, № 5508-9); 2 — деталь вышивки на халате (МАЭ, № 5508-9); 3 — шлем, окружность· 75 см (МАЭ, № 5508-9); 4 — сабля в резных костяных ножнах, длина 71 см (МАЭ, № 227-119). (Репродукция с цветной таблицы, выполненной Т. Л. Юзепчук) 821 Инсценировка старинной корейской обрядности (МАЭ, № И-1737-23); танец в маске льва (МАЭ, № И-1737-15) 828 986
Японские железнодорожники в рядах демонстрантов. (Фотохроника ТАСС) . 872 Прополка поля (1); обработка поля ямса моторной фрезой (2). (Фото С. А. Арутюнова) 874 Посадка рассады риса (2); сельская местность в префектуре Кагава, о. Сикоку (2). (Фото С. А. Арутюнова) 875 Основные сельскохозяйственные орудия: 2 — сапка, длина ручки 124 см, размеры тяпки 12 X 9 X 20 см (МАЭ, № 3692-12); 2 — мотыга фабричной работы (кува), длина ручки 153 см, размеры рабочей части 28.5X12 см (МАЭ, № 3692-3); 3 — лопата (дзёрэн), длина рукоятки 91 см, размеры рабочей части 28 X 25 см (МАЭ, № 3692-10); 4 — цеп (карасао), длина 230 см, ширина 11.5 см (МАЭ, № 3914-8); 5 — ручной плуг (карасуки), длина 138 см, ширина 16 см (МАЭ, № 3692-17); # —борона (умагува), ширина 98 см, высота 70 см (МАЭ, № 3914-7); 7— топор-секач для очистки деревьев от коры (оно), длина 42 см, размер лезвия 16X16 см (МАЭ, № 3692-24); 8— бамбуковые грабли (ку- матэ), длина 116 см, ширина рабочей части 37 см (МАЭ, № 3914-11); 9 — старинная деревянная ступа с пестом, модель в 1/2 натуральной величины (МАЭ, № 3914-19); 10 — старинная веерообразная веялка (утива), высота ручек 110 см, размер каждого веера 56 X 70 см (МАЭ, № 3814-13), 11 — плетеный совок, ширина 45 см, длина 40 см (МАЭ, № 5989-87) 877 Орудия и средства рыболовства: 1 — ловушка для карпов (цутаи), длина 70 см, диаметр 29 см (МАЭ, № 3825-1); 2 — бамбуковая западня для крабов (сокоугэ), модель (МАЭ, № 3825-7); 3— сеть (ивасисаси), длина 600 см, ширина 80 см (МАЭ, № 3825-24); 4 — кринка для ловли осьминогов (такоцубо) (МАЭ, № 3825-8); 5 — бамбуковая ловушка для ловли форелей (угэ), длина 70 см, ширина 8 см (МАЭ, № 3825-13); 6, 7— лодка с черпаком для собирания раковин (каимаки-гёсэн), модель (МАЭ, № 3825-30) 879 Город Токио. (Фото ТАСС) 883 Порт местного значения в г. Маругамэ, о. Сикоку. (Фото С. А. Арутюнова) . 884 Улица в г. Нара. (Фото С. А. Арутюнова) 885 Крестьянское жилище, о. Хоккайдо. (Фото С. А. Арутюнова) 886 Внутренний двор крестьянской усадьбы, префектура Нара. (Фото С. А. Арутюнова) 887 Домашняя утварь: 1 — бамбуковая ваза для цветов, высота 60 см (МАЭ, № 6143-133); 2 — жаровня и чугунный котелок для воды (хибати с тэцубином), высота 29.7 см, диаметр жаровни 32 см, диаметр котелка 20 см (МАЭ, № 6143-60); 3 — черпак из бамбука, высота 5.5 см, диаметр 5 см (МАЭ, № 6143-95); 4 — фарфоровая чашка, высота 5 см, диаметр И см (МАЭ, № 2072-94); 5 — лакированная коробочка для чая, высота 6.4 см, диаметр 6 см (МАЭ, № 3916-24); 6 — кисточка из бамбука для взбивания чая, длина 10.5 см (МАЭ, № 6143-96); 7 — фаянсовый сосуд для воды, высота 13.7 см (МАЭ, № 6143-25); 8 — корзиночки, высота 21 и 12.5 см, диаметр 15 см (МАЭ, № 6143-102); 9 — металлическая ложка, длина 20 см (МАЭ, № 6143-98); 10 — метелочка для сметания пыли (хибоки), длина 31.5 см (МАЭ, № 6143-100); 11 — судок для пищи, (бэнто), высота 20 см (МАЭ, № 13-2); 12 — металлический чайник, высота 11.5 см, наибольший диаметр 16 см (МАЭ, № 2072-57); 13 — свадебный столик с чашей, деревянные, высота столика 9.8 см, размер верхней доски 21 X 21 см, диаметр чаши 14 см (МАЭ, № 6143-49); 14 — нож, длина 37 см, ширина лезвия 7.5 см (МАЭ, № 3915-10); 15 — эмалированный котелок, высота 8 см, диаметр 18.5 см (МАЭ, № 2072-52); 16 — глиняная печка-жаровня, высота 20.5 см, длина 21.5 см, ширина 21.5 см (МАЭ, № 2072-54); 17 — деревянное ведро, высота 23.7 см, диаметр верхнего отверстия 24 см (МАЭ, № 2072-50) ... 891 Девушки в кимоно модернизированного стиля (1); детская одежда (2). (Фото из коллекции С. А. Арутюнова) 892 Одежда девочки: 1 — кимоно, длина 83 см, ширина 43 см (МАЭ, № 3448-50); 2 — нагрудник, длина 39 см, ширина 23 см (МАЭ, № 3448-50); 3 — без- 892- рукавка, длина 57 см, ширина 34 см (МАЭ, № 3448-50) 893 Крестьяне Северной Японии в соломенных плащах-накидках. (Фото МАЭ, № И-1761-41) 895 Одежда невесты (2; фото из коллекции С. А. Арутюнова); уличные музыканты, г. Кавасаки (2; фото С. А. Арутюнова) 897 Японское ритуальное кимоно, длина 175 см, длина рукавов 31 см, высота 904— ворота 11 см (МАЭ, № 6135-21) 905 Праздничная синтоистская храмовая процессия, храм Торигоэ в г. Токио (2); 987
буддийский уличный алтарь божества Дзидзо в г. Нара (2). (Фото 908— С. А. Арутюнова) 909 Игра на старинном национальном инструменте (1; МАЭ, № И-1761-24); представление театра «но» (2; фото МАЭ, № И-1761-19) 925 Театр кабуки: 1 — сцена из спектакля Наруками (Театр Кабуки. Гастроли в СССР, Госконцерт СССР, 1961); 2 — Итикава Сётё в женской роли (из коллекции А. Д. Авдеева) 927 Айнские дома (Из коллекции С. А. Арутюнова) 945 Айны на «медвежьем празднике» (i); подготовка луба для тканья (2). (Из коллекции С. А. Арутюнова) 948
Ш щщ Щ ш щ ш ш ш ш щ ш ш ш щ Ш\ 9 ш ш in СПИСОК ЗАСТАВОК и концовок Глава Заставка Концовка Предисловие. Введение. Природа. Население. Древнее расселение человека. Антропологический состав населения. Хозяйственно-культурные типы народов Восточной Азии. Языки Восточной \зии. Орнамент на лаке (династия Цин). (Сборник китайских орнаментов. Шанхай, 1954, стр. 172). «Золотая рыбка». Рисунок на вырезке из бумаги. (Чжан Юн-шоу. Сборник вырезок из бумаги. Нанкин, 1954, стр. 32). Деталь орнамента на бронзовом зеркале (эпоха Чжаньго). (Орнаменты на археологических предметах из уезда Хойсянь. Пекин, 1954, стр. 5). Аюхитектурный орнамент (династия Сун). (Сборник китайских орнаментов. Шанхай, 1954, стр. 100). Резьба по камню (северные и южные династии). (Сборник китайских орнаментов. Шанхай, 1954, стт). 87). Элемент орнамента на китайской парче (династия Сун). (Сборник китайских орнаментов. Шанхай, 1954, стр. 131). Деталь орнамента на керамике (эпоха Чжаньго). (Орнаменты на археологических предметах из уезда Хойсянь. Пекин, 1954, стр. 20). Китайский орнаментальный мотив (династия Цин). (Сборник китайских орнаментов. Шанхай, 1954, стр. 170). Орнамент на черепице (династия Хань). (Сборник китайских орнаментов. Шанхай, 1954, стр. 75). Отшаментальный мотив на керамике (эпоха Чжаньго). (Орнаменты на археологических предметах из уезда Хойсянь. Пекин, 1954, стр. 20). Орнаментальный мотив на парче (династия Сун). (Сборник китайских орнаментов. Шанхай, 1954, стр. 131). Элемент орнамента на китайской парче (династия Цин). (Сборник китайских орнаментов. Шанхай, 1954, стр. 174). Орнамент (династия Сун). (Сборник китайских орнаментов. Шанхай, 1954, стр. 119). Фрагмент узора на керамике (эпоха Чжаньго). (Орнаменты на археологических предметах из уезда Хойсянь. Пекин, 1954, стр. 20). Древнекитайский орнаментальный мотив. (Доклады о раскопках в уезде Хойсянь. Пекин, 1956, обложка книги). 989
Продолжение Глава Заставка Концовка Письменность народов Восточной Азии. Народы КНР. Исторический очерк. Китайцы Основные занятия и социальный состав. Материальная культура. Общественная и семейная жизнь. Религия. Наука и просвещение. Развитие китайской письменности. Фольклор и литература. Изобразительное искусство и архитектура. Театральное искусство и кино. Музыка. Орнамент на лаке (эпоха Чжаньго). (Орнаменты на археологических предметах из уезда Хойсянь. Пекин, 1954, стр. 23). Дракон. Китайский орнаментальный мотив (династия Цин). (Сборник китайских орнаментов. Шанхай, 1954, стр. 212). Драконы, играющие с жемчужиной. (Favier Alpho- n е s е. Peking. Histoire et Description. Paris, 1902, 246.). Орнаментальный мотив на парче (династия Сун). (Сборник китайских орнаментов. Шанхай, 1954, стр. 131). Орнамент на китайской тарелочке из перегородчатой эмали (МАЭ, № 6068-46). Орнамент на керамике (эпоха Чжаньго). (Орнаменты на археологических предметах из уезда Хойсянь. Пекин, 1954, стр. 15). Орнамент на керамике (эпоха Чжаньго). (Орнаменты на археологических предметах из уезда Хойсянь. Пекин, 1954, стр. 14). Орнамент эпохи Чжаньго. (Орнаменты на археологических предметах из уезда Хойсянь. Пекин, 1954, стр. И). Китайский орнаментальный мотив на бронзе (династия Чжоу). (Сборник китайских орнаментов. Шанхай, 1954, стр. 34). Орнамент эпохи Чжаньго. (Орнаменты на археологических предметах из уезда Хойсянь. Пекин, 1954, стр. 12). Древнекитайский орнаментальный мотив. (Альбом «Изобразительное искусство Китая». М., 1956, внутренняя сторона обложки книги). Орнамент на китайской де- копативной тарелке перегородчатой эмали. (МАЭ, № 6068-40/2). Орнамент на китайской декоративной тарелочке перегородчатой эмали. (МАЭ. № 6068-40/2). Древнекитайский орнаментальный мотив. (Альбом «Изобразительное искусство Китая». М., 1956, внутренняя сторона обложки книги). Орнамент (эпоха Чжанго). (Орнаменты на археологических предметах из уезда Хойсянь. Пекин. 1954, стр. 22). Ворота Тяньаньмынь, г. Пе^ кин. (Газета «Гуанмин жи- бао», 1 X 1960). Орнамент на китайской тарелочке из перегородчатой эмали (МАЭ, № 6068-46). Изображение одной из восьми буддийских драгоценностей (МАЭ, № 710-13/8). Орнамент на керамике (эпоха Чжаньго). (Орнаменты на археологических рредме- тах из уезда Хойсянь. Пекин, 1954, стр. 14). Орнамент эпохи Чжаньго. (Орнаменты на археологических предметах из уезда Хойсянь. Пекин, 1954, стр.11). Стилизованный иероглиф «Шоу» — орнамент на китайской вышивке (династия Цин). (Сборник китайских орнаментов. Шанхай, 1954, стр. 187). Китайский рисунок вышивки (ттинастия Цин). (Сборник китайских орнаментов. Шанхай, 1954, стр. 186). Китайский орнаментальный мотив. (Альбом «Изобразительное искусство Китая». М., 1956, стр. XV). Китайский орнамент на бронзе (династия Чжоу). (Сборник китайских орнаментов. Шанхай, 1954, стр. 32). Орнамент на бронзе (династия Чжоу). (Сборник китайских орнаментов. Шанхай, 1954, стр. 40). Китайский орнаментальный мотив. (Альбом «Изобразительное искусство Китая». М.г 1У56, стр. XV). 990
Продолжение Глава Заставка Концовка Национальные меньшинства КНР. Хуэй Чжуан-дунские народы. Народы группы мяо- яо. Тибето-бирманские народы. Вьетнамцы. Мон-кхмерские народы. Индонезийские народы. Таджики. Тюркские народы. Монгольские народы. Тунгусо-маньчжурские народы. Фрагмент китайского цветочного орнамента (династия Сун). (Сборник китайских орнаментов. Шанхай, 1954, стп. 138). Элементы вышивки с женской туфли. (МАЭ, №6372-1). Фрагмент орнамента на батике народности буи. (Орнамент на батике у национальных меньшинств провинции Гуйчжоу. Пекин, 1956, стр. 37). Орнамент на батике народности мяо провинции Гуйчжоу. (Сборник орнаментов национальных меньшинств Юго-Западного Китая. Пекин, 1954, стр. 55). Тканый тибетский орнамент. (Сборник орнаментов национальных меньшинств Юго-Западного Китая. Пекин, 1954, стр. 98). Элементы вьетнамского орнамента. (Vietnamese Pictures. Published by the Vietnamese Fine Arts Association, 1956, рисунок на конверте с репродукциями картин). Элемент узора на ткани народности бэнлун. (Сборник народных орнаментов разных национальностей Китая. Шанхай, 1953, стр. 75). Элемент орнамента народности гаошань. (Сборник народных орнаментов разных национальностей Китая. Шанхай, 1953, стр. 66). Орнамент на головной повязке припамирских иранцев. (МАЭ, № 2674-49). Элементы вышивки на женской уйгурской жилетке. (МАЭ, № 1875-13). Элементы вышивки на мужских сапогах. (МАЭ, № 5603-1). Маньчжупский архитектурный орнамент. (Сборник народных орнаментов разных национальностей Китая. Шанхай, 1953, стр. 53). Вышитое настенное украшение в виде рыбки (МАЭ, № 4189-16). Деталь орнамента на батике народности буи. (Орнамент на батике у национальных меньшинств провинции Гуйчжоу. Пекин, 1956, стр. 30). Фрагмент вышитого орнамента мяо провинции Сычу- ань. (Сборник орнаментов национальных меньшинств Юго-Западного Китая. Пекин, 1954, стр. 13). Тканый орнамент народности цян провинции Сычу- ань. (Сборник орнаментов национальных меньшинств Юго- Западного Китая. Пекин, 1954, стр. 87). Деталь вьетнамского орнамента. (Vietnamese Pictures. Published by the Vietnamese Fine Arts Association, 1956, рисунок на конверте с репродукциями картин). Фрагмент орнамента на ткани народности бэнлун. (Сборник народных орнаментов разных национальностей Китая. Шанхай, 1953, стр. 75). Деталь орнамента народности гаошань. (Сборник народных орнаментов разных национальностей Китая. Шанхай, 1953, стр. 64). Фрагмент орнамента на женской головной повязке припамирских иранцев. (МАЭ, №2674-47). Часть вышитого уйгурского украшения. (МАЭ, № 1875-26). Ниточка счастья. Орнамент на дереве. (Полевые зарисовки этнографического отряда Монгольской экспедиции Академии наук СССР и Комитета наук МНР, 1948— 1949 гг.). Деталь маньчжурского архитектурного орнамента. (Сборник народных орнаментов разных национальностей Китая. Шанхай, 1953, стр. 57). 991
Продолжение Глава Заставка Концовка Корейцы КНР. Народы МНР. Народы МНР. Корейцы. Корейцы. Народы Японии. Японцы. Рюкюсцы. Айны. Приложения. Мотив орнамента на кирпиче (государство Силла). (Альбом рисунков исторического корейского орнамента. Пхеньян, 1956, рис. 88). Стилизованное изображение бараньих рогов. (МАЭ, № 5684-9). Монгольский орнамент на дереве. (Полевые зарисовки этнографического отряда Мон гольской экспедиции Академии наук СССР и Комитета наук МНР, 1948—1949 гг.). Орнамент на фарфоровом блюде эпохи Коре (X— XIV вв.). (Альбом рисунков исторического корейского орнамента. Пхеньян, 1956, рис. 121). Орнамент на колоколе (период Коре). (Альбом рисунков исторического корейского орнамента. Пхеньян, 1956, рис. 143). Элемент орнамента на японском лакированном блюдце (МАЭ, № 4386-24). Фрагмент орнамента на японской бронзовой вазе. (МАЭ, № 6143-54). Фрагмент орнамента на японской бронзовой вазе. (МАЭ, № 6143-54). Фрагмент вышивки с айнского пояса. (МАЭ, № 829- 362). Китайский орнаментальный мотив (династия Цин). (Сборник китайских орнаментов. Шанхай, 1954, стр. 218). Орнамент на вышитой подушке (династия Ли). (Альбом рисунков исторического корейского орнамента. Пхеньян, 1956, рис. 169). Монгольский орнамент на дереве. (Полевые зарисовки этнографического отряда Монгольской экспедиции Академии наук СССР и Комитета наук МНР, 1948—1949 гг.). Орнамент на кирпиче (государство Пэкче). (Альбом рисунков исторического корейского орнамента. Пхеньян, 1956, рис. 60). Элемент орнамента на японской бронзовой вазе. (МАЭ, № 6143-54). Элемент орнамента на японской бронзовой вазе. (МАЭ, № 6143-54). Деталь орнамента с айнского деревянного подноса. (МАЭ, №345-7). Элемент орнамента на бронзе (династия Чжоу). (Сборник китайских орнаментов. Шанхай, 1954, стр. 41).
щ ш щ ш т ш ш ш ш Щ щ ш т щ ш\ ш шШ ш СПИСОК КАРТ Стр. Народы Восточной Азии 16—17 Плотность населения Восточной Азии 32—33 Народы Южного Китая 448—449 Народы Северо-Западного Китая 624—625 Народы Северного Китая . 656—657 Народы Северо-Восточного Китая 672—673 Народы Монгольской Народной Республики 704—705 ^U&3 Народы Восточной Азии
ш т ш ш ш ш ш щ ш ш ш щ Ш\ ш ш щ ш ГЛОССАРИЙ (Словарь местных терминов) Принятые сокращения ар. дин. и. каз. кирг. кит. л. м. ман. — арабское слово. — династия. — на языке ицзу. — казахское слово. — киргизское слово. — китайское слово. — на языке ли. — на языке мяо. — маньчжурское слово. монг. сал. т. тиб. т. р. уйгур. X. ЯП. монгольское слово, саларское слово, тайское слово, тибетское слово, термины родства. • уйгурское слово, на языке хуэй. японское слово. Аба (м.) — пестрый треугольник ткани на верхней одежде., Агней (сал.) — малая семья. Аджигэ нэй гахари (ман.) — куртка. Аймак (монг.) — административная единица (область); в дореволюционный период группа удельных княжеств (хошунов); в средневековой Монголии группа родственных семей или родов, возглавляемых феодалами и кочующих на одной территории. Айхэншао (т.) —домашние рабы, добившиеся освобождения. Айцзюань (кит.) —полынные сигареты для лечения прижиганием. Алб!а — (монг.) — повинность, подать. Албату (монг.) — крепостной, податной. Амаацо — священное дерево дракона у хани. Амба бао (ман.) — главный дом. Лмбань (ман.) — наместник в Тибете. Аньчжа (ман.) — деревянный плуг. Аыьчжан (кит.) — глава общины у булан. Арат (монг.) — крестьянин, скотовод. Арчжань (ман.) —водка из молока. Арыппанъ (кор.)—нижняя комната, в которой обычно жили женщины. Ацзя (и.) — сословие крепостных и рабов. Аяры (ман.) — кумыс. Багувэнь (кит.) — восьмичисленное сочинение на конкурсе для занятия высшей должности в средние века. Байлайху (дулун) — коллективная обработка земли. Байхуа (кит.) — разговорный язык. Байцай (кит.) — салатная капуста. Байчжуан — буддийская секта у тай. Бангсай (м.) — передник. Баньна (т.) — историческое территориальное подразделение тай. Баома (кит.) — сказочная лошадь, везущая богатства. Баосан (кит.) — извещение о смерти. Еаосянь (кит.) — своеобразная лопата, заменяющая мотыгу при вскапывании сильно задернованной почвы. Баохэцза (кит.) — сказочная чечевице- образная шкатулка с драгоценностями. Баоцза (кит.) — приготовленные на пару круглые пирожки. Баоцзюань (кит.) — жанр литературы, близкий к бяньвэнь. Баоцзя (кит.) — система круговой поруки. Бацза (кит.) — борона. Бацзы (кит.) — буквально «восемь иероглифов», здесь соответствие восьми иероглифов для счастливого супружества. 994
Баюйу (кит.) — название старинного танца туцзя. Бельдемчи (кирг.) —распашная юбка. Бимо — шаман у хани. Биму (и.) —жрец. Биси (кит.) —мифическое существо, считающееся десятым сыном дракона. Богдо-гэгэн (монг.) — титул главы ламаистской церкви в дореволюционной Монголии. Богдо-хан (монг.) — титул главы автономной области Внешняя Монголия. Бон (тиб.) — добуддийская религия тибетцев. Бон (яп.) — праздник поминовения усопших. Бу (и.) — семья. Бу (кит.) — прорицательница. Букуса (уйгур.) — деревянная соха. Буни — сельская община цзинпо. Бураку (яп.) —поселок. Бусидо (яп.) —кодекс самурайской морали. Бусу (и.) — община, деревня. Буурсун, букурсун (кирг.) — деревянное пахотное орудие. Бэйу (кит.) — северная комната в городском жилище. Бэйцза (кит.) — стеганое ватное одеяло. Бэйцюй (кит.) — северная музыкальная драма. Бэнто (яп.) —портативная коробка для завтрака. Бэньцзи (кит.) — основной раздел летописных сочинений. Бяньвэнь (кит.) —литературный жанр, сочетающий ритмическую прозу и стихи-песни. Бяньсе (кит.) —матерчатые туфли с простежной подошвой. Бяныпи (кит.) — каменные иглы для иглотерапии. Вайши (кит.) — неофициальные истории династий, царств и народов. Ван (кит.) — верховный правитель. Варги бао (ман.) — западный флигель у главного дома. Вату вацзя (и.) —зависимые лица, живущие в доме господина и вне его. Еацза (и.) — сословная и кастовая зависимость; лица низшего сословия, зависимые от высших сословий. Веен (и.) —куртка, кофта. Вопу, вопэн (кит.) —выселок. Вэйлинтоу (кит.) —плетенная из гаоляна шляпа. Вэйци (кит.) —шашки семи- или девя- тиклеточной доски по линейной схеме. Вэнь (кит.) — общее обозначение гражданских лиц и действий. Вэньжэньхуа (кит.) — направление в живописи, так называемая живопись ученых. Вэньмяо (кит.) —храм в честь Конфуция. Вэньянь (кит.) — архаический и традиционный письменный язык. Гали — буддийская секта у тай. Ганг —см. Ки. Ганьбуифу (кит.) — костюм кадровых работников. Ганьбяо, ваньбяо (кит.) — игрища молодежи у буи. Ганьфань (кит.) — вареный рис. Ганьчжи (кит.) —система шестидесятиричного цикла, употребляемая в календаре. Ганыпу (кит.) — батат. Гаолян (кит.) — сорго. Гаотоу (кит.) —мотыга. Гахари (ман.) — халат. Гидайю (яп.) — комментатор в кабуки. Гиджек (уйгур.) —смычковый инструмент. Го (яп.) —вид облавных шашек. Го (кит.) — котел. Гоби (монг.) — обитаемые равнинные степи и пустыни. Гоминьдан (кит.) —буржуазно-демократическая партия, после контрреволюционного переворота Чан Кай-ши в 1927 г. гоминьдан стал реакционной партией, с которой порвало левое крыло прежнего гоминьдана, создавшее революционный гоминьдан. Госаньжи (кит.) —праздник, связанный с рождением ребенка. Го фын (Нравы царств) (кит.) — раздел «Книги песен». Гохуа (кит.) — традиционная национальная живопись. Гу (кит.) —барабан. Гувэнь (кит.) —древний письменный язык. Гуй (кит.) — сосуд, трипод. Гуйчжу (кит.) — глава общины у мяо. Гуйпгу (кит.) — коричное дерево, оно же дерево бессмертия. Гунянтянь (кит.) —поле девушки-невесты у народов юга Восточной Азии. Гуса — воинское объединение — знамя у маньчжуров. Гуцза (кит.) — чумиза. Гуцы (кит.) — сказ под барабан. Гэба — слоговое письмо наси. Гэгэн (монг.) — один из высших санов буддийского духовенства, живой будда. Гэлукпа — школа ламаизма, основана в XIV—XV вв. Гэлун (тиб.) —монахи, принявшие полное посвящение. Гэнэн (тиб.) —низшая степень монахов. Гэр (монг.) —юрта. Тэта (яп.) —деревянные сандалии. Гэцзюй (кит.) —музыкальная драма, опера. Гэцул (тиб.) —монахи, не получившие полного посвящения. Дагун (кит.) — девятимесячный траур. 63 Народы Восточной Азии 995
Да двуар (χ.) — большая секта ортодоксальных мусульман. Далай-лама (тиб.) — верховный ламаистский жрец. Дама — род тестя у цзинпо. Дань (кит.) —женская роль в драме. Дань (кит.) —мера веса, равная примерно 30 кг. Дао (кит.) — основная субстанция даосизма, путь развития природы и всего сущего. Даоцзяо (кит.) —философия и религия даосизма. Дап (уйгур.) — бубен. Дархан (монг.) —мастер; первоначальное значение — свободный от рабства, вольноотпущенный, впоследствии свободный от несения повинностей. Дася (кит.) —креветка. Дах — универсальное режущее орудие у цзинпо. Дахуалянь (кит.) —изощренная форма грима, напоминающая театральную маску. Дачэ (кит.) —грузовая двухколесная арба. Да-Эрди (х.) —мусульманский праздник— большой хайд. Да я (Большие оды) (кит.) — раздел «Книги песен». Даянь (кит.) — опиум. Джиу-джитсу (точнее — дзю-дзюцу) (яп.) —японская школа борьбы, носящая массово-прикладной характер. Дзабутон (яп.) —матрасик для сидения. Дзёмон (яп.) —неолитические культуры Японских островов V—I тыс. до н. э. Дзиндзя см. Мия. Дзори (яп.) — сандалии с мягкой подошвой. Дзю-до см. Джиу-джитсу. Ди (кит.) —бамбуковая флейта. Дин (кит.) —сосуд, трипод. Динсяншу (кит.) — сирень; дерево богатства. Докпа (тиб.) —жители пастбищ. Докшит (тиб.) — демоны, злые духи. Доудоу (кит.) — женский щиток-набрюшник. Доуфу (кит.) — соевый творог. Ду (кит.) —деревня у переправы. Дуань у (кит.) — праздник сельскохозяйственного цикла, называется также праздником дракона, отмечается 5-го числа 5-го месяца. Дуаньци, Циюэци (кит.) — праздник 7-го числа 7-го месяца, праздник моления о счастливых браках. Дуйцзы (кит.) — парные благожелательные надписи. Дука (ман.) — ворота усадьбы. Думбак (уйгур.) — большой барабан. Дунба — добуддийская религия наси, служитель культа этой религии, культовое пиктографическое письмо. Дун My (кит.) — мать-прародительница Востока. Дунчжи (кит.) — зимнее солнцестояние Дутар (уйгур.) — музыкальный инструмент типа домбры. Духу (ман.) —цеп для молотьбы, Дэ (кит.) — даоский моральный принцип самосовершенствования. Дэгу (и.) —вождь цоси, бусу. Дэль (монг.) —халат. Дэнгао, Чунцзю (кит.) —праздник охоты в 9-й день 9-го месяца. Дэрги бао — восточный флигель у главного дома маньчжуров. Дэхэлэ (ман.) — безрукавка. Дянь (кит.) —деревня, в прошлом постоялый двор. Дяньхулу (кит.) — ручная сеялка из высушенной фигурной тыквы. Етлоулах (сал.) — вермишель с жареным куриным мясом. Ёчжанкап (кор.) — свадебный короб. Жуцзяо (кит.) — философия и религия конфуцианства. Жэнь (кит.) — принцип конфуцианского гуманизма, основанный на сыновней почтительности, верности долгу и признании справедливости мира. Жэныпэнь (кит.) —корень жизни, знаменитое лекарственное растение. РГдикут (уйгур.) —правитель. Иду (кор.) — система транскрипции корейского языка иероглифами по фонетическому признаку. Икунись — ритуальные пал очки-усо держатели у айнов. Икэбана (яп.) —искусство аранжировки цветов. Имчен (ман.) — круглый бубен шамана. Имчен кизун (ман.) —деревянная колотушка шамана. Инау — культовые объекты у айнов. Инби (кит.) — стена-экран, перед входом в усадьбу, закрывающая внутренний двор от постороннего взора; считается, что эта стена преграждает путь к жилью злым духам. Инь (кит.) —символическое женское начало в природе, тьма. Инь-янцзя (кит.) — философская школа натурфилософов. Ирори (яп.) — врезанный в пол очаг. Иуматэ — обряд жертвоприношения дереву дракона у хани. Ихэтуань (кит.) —религиозная секта, возглавившая в 1900 г. антиимпериалистическое движение в Китае. Ишкерагыл (юйгу) —внутренний двор. Йагмурсана (сал.) — моление о дожде. Йенкинеозат (сал.) —проводы невесты в дом жениха. Йум (юйгу) —штаны. Йур (сал.) —лирические песни. Йызы (сал.) —плач по умершим. Йынак (юйгу) —кошма из овечьей шерсти. Кааба (ар.) — священный камень. 996
Кабуки (яп.) —японская национальная драма. Кадампа — буддийская школа в Тибете, основана в XI в. Кайшу (кит.) — стандартный современный стиль письма. Какэмоно (яп.) —декоративный свиток с картиной или текстом. Калпак (кирг.) —шляпа. Калун (уйгур.) — гусли. Нами (яп.) —общее обозначение божеств. Камуи — айнский вариант слова «ками» (см.). Кан (кит.) — отапливаемая лежанка. Кана (яп.) — общее обозначение разных вариантов японской слоговой фонетической письменности. Кантоу — глава общин у ачан. Канфаньчжор (кит.) — низкий, прямоугольный столик, который ставят на кане. Канчжанъ (кор.) — жидкая соя. Каньцзянь (кит.) — безрукавка; мянь- каньцзянь — на вате; пиканьцзянь — на меху. Карнай (уйгур.) — длинная медная труба. Каса (кор.) — стих в форме народной песни. Кат (кор.) —старинная корейская мужская шляпа. Катакана см. Кана. Каягым (кор.) —щипковый 13-струнный музыкальный инструмент. Квандэ (кор.) — актер музыкально-драматического представления. Кетмень (уйгур.) — род мотыги. Кёгэн (яп.) — интермедия в стиле фарса. Ки (м.) — свирель. Кимзы (юйгу) — печеные на пару пампушки. Кимоно (яп.) — национальное японское платье, распашной халат прямого покроя. Кимчхи (кор.) — салат из капусты или редьки. Кичжими (ман.) — голотурии, или трепанги. Койнок (кирг.) —рубаха-платье. Ко-ки (м.) —скамейка. Ком — родоплеменное объединение у ли. Ком-ном (л.) — кожаные туфли. Комсен (сал.) — группа родственных семей. Комуз (кирг.) — трехструнный щипковый инструмент. Комунго (кор.) —щипковый музыкальный инструмент типа гуслей. Комусин (кор.) — резиновые туфли. Кон (л.) —набедренная повязка. Котацу (яп.) — разновидность ирори. Куайбань (кит.) — деревянный музыкальный инструмент типа кастаньет, название поэтического жанра. Куайцза (кит.) —палочки для еды. Кува (яп.) —мотыга. Кудук (уйгур.) —узкий колодец. Куенг (м.) —дух. Куенг иду —дух дерева. Куенг ки (м.) —дух ветра. Куймак (сал.) — оладьи. Куксу (кор.) —лапша. Кули (кит.) — неквалифицированные рабочие, используемые на самых тяжелых работах. Кунцзя синао — организация не вступившей в брак молодежи у булан. Кунчжоу (юйгу) —домашний алтарь. Кунь — буддийская секта у тай. Куньцюй (кит.) — местная музыкальная драма, пров. Цзянсу. Куньцян (кит.) —вид театральной музыки с ведущим инструментом флейтой. Кур (юйгу) —кушак. Кура (яп.) — амбар-кладовая. Курт (каз.) — кислый сыр. Куру-маань — праздник урожая у амн. Курумба (яп.) — служители сцены в японском театре. Кутнори (кор.) —шаманское заклинание. Куцза (кит.) —штаны. Куяодай (кит.) — пояс, кушак. Кхан теныр (юйгу) — небесный хан. Кхойанба (сал.) —посещение новобрачными дома невесты. Кхуши, кобуз (сал.) — музыкальный инструмент. Кхэй (юйгу) —чулки. Кэсы (кит.) — ткань типа шпалеры. Кэтин (кит.) —гостиная, центральное помещение жилища. Ла (кит.) —религиозный обряд жертвоприношения богам. Лаба (кит.) — духовой инструмент типа трубы. Лаба (кит.) — праздник 8-го дня 12-го месяца. Лагулацзацза — жертвоприношение земле у хани. Лама (монг.) — монах у буддистов. Лаобайсин (кит.) — «почтенные сто семей», синоним понятия «народ». Лаха (ман.) — жгут; свернутый жгутом пучок соломы. Лаши — кровная месть у цзинпо. Лечжуань (кит.) — раздел, освещающий предания; различные сообщения и биографии в летописных сочинениях. Ли (кит.) — административное объединение двадцати пяти податных хозяйств. Ли, личжан (кит.) — плуг. Ли (кит.) — принцип конфуцианской морали, определяющий поведение избранных. Ли (кит.) — сосуд, трипод. Лиин (л.) — юбка. Ло (кит.) — медный гонг. Лобэй (кит.) —редька. Лодоцзяо, цзяоцза (кит.) — паланкин. Лоучэ (кит.) — древняя соха-сеялка, напоминающая «вавилонскую соху». Лу (кит.) — олень; символ знатности. 997 63*
Лужун (кит.) — панты пятнистого оленя или изюбря. Лунти (кит.) — пароварка для приготовления пищи. Луншань (кит.) —неолитическая стоянка на п-ове Шаньдун; название археологической культуры III—II тысячелетия до н. э. чЛугпэн (кит.) —шестиствольная свирель типа свирели Пана у народов юга Восточной Азии. Лэй (кит.) —древнее двузубое сельскохозяйственное деревянное орудие. Люйча (кит.) — зеленый чай. Ляньдао (кит.) — серп. Лянъхуа (кит.) —лотос, символический цветок чистоты и лета. Магана (яп.) — вид письма, где для передачи каждого японского слога употреблялся определенный китайский иероглиф. Магуа (кит.) —куртка. Майцза (кит.) — пшеница. Майю — род зятя у цзинпо. Мала (уйгур.) —род бороны, выравниватель в виде доски или бревна с деревянными гвоздями. Малам (л.) —жилище. Маланьни — похоронные песнич ачан. Мань — в древнекитайской литературе «южные варвары». Маньтоу (кит.) —паровые хлебцы, пампушки. Маньюэ (кит.) —празднование исполнения новорожденному мальчику месяца. Маошань (кит.) —детская распашонка. Мата (уйгур.) —тканое полотно. Махыр (сал.) —материальное вознаграждение семье невесты. Мацзяцза (кит.) —каркасно-столбовая постройка. Мацури (яп.) —храмовый праздник. Менсемен (юйгу) — суп с лапшой. Мигу — деревенский старейшина у хани. Миндун (кор.) —вид национальной борьбы. Минцзя (кит.) — философская школа логиков. Минь (кит.) — фуцзяньский диалект. Миньтуань (кит.) — помещичьи полицейские отряды. Мисо (яп.) — соевая паста. Митан (кит.) —жидкая рисовая каша. Мия (яп.) — синтоистский храм. Мо (кит.) —второстепенная бессловесная роль в драме. Молид Набави (ар.) —день рождения Мухамеда. Мома (сал.) —испеченные на пару пампушки. Мона — распорядитель родовыми культами у кава. Монго (кор.) —название одного из видов лука. Монлам (тиб.) —религиозный праздник. Мопи см. Бимо. Морь (монг.) —лошадь. Моса бао — букв, «мельничный дом» — западный флигель у главного дома маньчжуров. Мотоу — жрец, шаман у цзинпо. Моцзя (кит.) — философское течение сторонников учения Мо Дй. My (кит.) — мера площади, равная Vis га. Мудан (кор.) —шаманка. Мудань (кит.) —древовидный и травянистый пеон, прозванный царем цветов. Мукам (уйгур.) —народная музыка. Мумянь (кит.) — многолетний хлопчатник. Мунинхва (кор.) — направление в живописи, утверждавшее единство стихосложения и живописи. Мура (яп.) —деревня, административная единица. Муэр (кит.) —черные древесные грибы. Муюйшу (кит.) — сказ под сопровождение струнных инструментов. Мэйгэ (и.) —название обширного народно-эпического произведения. Мэйхуа (кит.) —род морозоустойчивой сливы, цветы которой распускаются даже в конце зимы при снегопаде. Мэйюй (кит.) —летний период, т. н. период «сливовых дождей». Мэн (т.) —подразделение баньна, территориальная единица. Мэнгаоба (дулун) — старейшина. Мэнгиаг (м.) —лежанки. Мэнгэ (и.) —собрание мужчин цоси. Мэнчжу (и.) — особая группа в сословии ацзя. Мэттол (кор.) —ручные жернова. Мяньтяор (кит.) — лапша. Мяньхуа (кит.) —хлопок. Нагань, нахань (ман.) —лежанка. Нагая (яп.) — длинное городское жилище барачного типа. Награ (уйгур.) — малый барабан. Надан (монг.) —игры, народный праздник. Най (уйгур.) — флейта из камыша. Намаза шаму (ар.) — вечерняя молитва. Намако (яп.) — голотурии, или трепанги. Нань (кит.) —юг. Наньу (кит.) —главное жилище городской усадьбы. Наньцюй (кит.) —южная музыкальная драма. Наньцян (кит.) — вид театральной музыки, которую исполняет оркестр, состоящий из ударных инструментов. Наобар (кит.) — околыш-налобник. Наофан (кит.)—ночные шутки над новобрачными. Нарга (ман.) — деревянная борона. Нат (кор.) — серп. Наха (хэчжэ) — отапливаемая лежанка — кан. Нигупа — шаман у лису. 998
Никахохума (сал.) — обряд освящения брака. Нипа — шаман у лису. Ниру (сибо) —поселение. Нисо — металлические украшения у хани. Но (ян.) —классическая японская национальная опера. Нойон (монг.) —князь, господин. Нолттвиги (кор.) — игра, прыжки на доске. Носи (яп.) —ярлычок, которым снабжаются вещи, назначенные в дар. Носу (и.) — высшее сословие. Нунгтонг инкунг — система общинного землевладения у хайнаньских ли. Нунцзя (кит.) — философское течение агрономистов. Нцэ (м.) — Небо как высшее существо. Нэцкэ (яп.) — брелок; поясное украшение, поддерживающее кисет или кошелек. Нюцза (кит.) — шаровидные, узелковые пуговицы. Няньгао (кит.) — сладкое кушанье из клейкого риса. Няньхуа (кит.) — новогодний лубок. Оби (яп.) — пояс от кимоно. Обо (монг.) —каменные священные насыпи на горах, место поклонения духам. Огак (уйгур.) — серп. Огвандэнори (кор.) — театрализованное представление в масках. Ойлыг (юйгу) — степной житель. Олхонь буда (ман.) — каша. Ондол (кор.) —корейская система отопления, проходящая под полом. Онмун (кор.) —корейское фонетическое письмо. Ора (уйгур.) —яма для хранения зерна. Орух соз (сал.) —песня, величающая невесту. Отог, оток (монг.) — феодальный удел; административная единица в дореволюционной Монголии. Оттур (юйгу) — способ захоронения, при котором после сожжения покойника в землю зарывается мешочек с его пеплом. Оу, оугэн (кит.) — способ работы на поле вдвоем орудием типа рала. Охсохтын (юйгу) — мужская куртка. Охчутпа (тиб.) — старец. Оцау (м). — кофта. Пачжи (кор.) — мужские штаны. Пайцза (кит.) —нагрудный знак военных и гражданских чинов старого Китая. Палбанъа (кор.) — ножная крупорушка. Пансу (кор.) — слепой колдун. Панчен-лама (тиб.) — титул второго лица в иерархии Тибета. Панъа (кор.) —деревянная ножная крупорушка. Пао (кит.) — халат; мяньпао — халат на вате. Пап (кор.) — жидкая рисовая каша. Папсан (кор.) — низкий стол. Патэ (м.) —шаман, жрец. Пиг (м.) —жилище. Пинхуа (кит.) — сказ под сопровождение струнных инструментов. Пинцзы (кит.) —вид театральной музыки с ведущим инструментом скрипкой. Пипа (кит.) — музыкальный инструмент. Пиреохугучы (сал.) — заклинания. Покто (кор.) — галерея. Пон (кор.) —буквально «корень», «исток» — родовое имя, указывающее на место происхождения легендарного предка. Пбречакан (сал.) — священный текст. Посон (кор.) — матерчатые носки. Пу (кит.) —деревня, прежде пограничная крепость. Путунхуа (кит.) — общераспространенный язык. Пхансори (кор.) — музыкально-драматическое представление. Пхеори (кор.) — древесные гриоы. Пхэгван (кор.) — официальная должность собирателя фольклора в Силла. Пхэгван, пхэсол (кор.) — сборник произведений народного творчества. Пхэчхон <кор.) —раковинные кучи. Пыркан (юйгу) — будда. Пэкчхоы (кор.) — низшее сословие. Рабджун см. Гэнэн. Рикша (рикися) (яп.) — пассажирская коляска, которую везет человек. Ронба (тиб.) — жители долин. Сабка (ман.) — палочки для еды. Сабо, сабу (ман.) — туфли. Сагыш (сал.) — плач, причитание по родительскому дому. Сакэ (яп.) — рисовая брага. Саларниги лиши (сал.) — устные предания. Сама, самань (ман.) — шаман. Сангам (кор.) — орнаментированный селадон, характеризуется особой лепкой и вкраплением глиной. Сандэнори (кор.) — театрализованные представления в масках. Санфу (кит.) — траурные одеяния. Саньлуньчэ (кит.) —велорикша, пэдикэб. Саньсянь (кит.) — трехструнный музыкальный инструмент. Саньцзе (кит.) — объединение основных праздников сельскохозяйственного цикла. Саньцзыцзин (кит.) — каноническое «Троесловие» — пособие для обучения в средневековой школе. Саньцзяо (кит.) — в древней анатомии внутренний регулятор трех полостей, включающих сердце, легкие, почки, селезенку, тонкий и толстый кишечник, мочевой пузырь. Саньцзяо (кит.) —условное обозначение трех основных религий: даосизма, конфуцианства и буддизма. 999
Сапан (уйгур.) —деревянная соха. Саргань (ман.) —жена. Сачан (кор.) — павильон для стрельбища. Сачику (ман.) — сапка. Селадон — европейское название корейского серо-зеленого фарфора, относится к XVII в. и связывается с именем героя французского романа «Астрия», написанного в 1610 г. О. де Юрфе Селадоном, всегда носившим серо-зеленое платье. Сецзи (и.) — эпос о начале мира. Се-Эрди (х.) —мусульманский праздник «малый хайд». Сёдзи (яп.) — оклеенные прозрачной бумагой створки, играющие роль окон. Си-ван My (кит.) —мать-прародительница Запада. Сигуа (кит.) — арбуз. Сигып (кор.) — феодальная система землепользования. Син (кит.) — фамилия; в древности род. Синто (яп.) — национальная религия Японии. Синьтянью (кит.) — название жанра народной песни. Сирхак (кор.) — идеологическое течение XVII-XIX вв. Сирхакпха (кор.) — школа точных наук; название идеологического течения XVII—XIX вв. Сифань (кит.) —жидкая каша. Сицза (кит.) — циновка. Сищоэ (кит.) — сорока; символ радости. Сичжо (кор.) —классическая форма стиха. Сичжуан (кит.) — одежда европейского образца. Содэ (яп.) —мешкообразные рукава кимоно. Сомон (монг.) — административная единица. Сона (кит.) — музыкальный инструмент типа гобоя. Сонга (кор.) — хвалебная ода. Сонма кекку (кор.) — спортивная игра (род поло). Сонъ (кор.) —фамилия. Сорам (уйгур.) — борона. Соттэ, суту (кор.) — священные места. Сувун — низшая деревенская администрация цзинпо. Суй (и.) — вождь цоси. Суй-сур (кит.) — празднование первой годовщины рождения. Суки (яп.) — пахотное орудие. Сул (кор.) — рисовая водка. Сумо (яп.) —японская борьба узкопрофессионального характера. Сун (Гимны) (кит.) — раздел «Книги песен». Суне (и.) — знахарь, шаманка. Суни — божество охоты у лису. Суннети (ар.) — обряд обрезания/ Суннянь (кит.) — обряд новогоднего праздника. Сунхуадань (кит.) — консервированные утиные яйца. Сунь (кит.) — внук. Сунь (ман.) —молоко. Сы (кит.) — древнее деревянное пахотное орудие типа рала. Сык (юйгу) —дверь. Сыпан — местное административное управление у тай. Сыма (кит.) — трехмесячный траур. Сырым (кор.) —национальная борьба с матерчатыми поясами. Сыху (кит.) —струнный музыкальный инструмент. Сышу (кит.) — свод четырех канонических книг. Сэлэ мучэнь (ман.) —чугунный котел. Сюэ (кит.) — пещера, древнее пещерное жилище в лёссе. Сюцай (кит.) — первое ученое звание в старом Китае. Ся (кит.) —династия (миф). Сян (кит.) — административная единица, объединяющая пятьсот ли, или 12 500 податных хозяйств. Сянси (кит.) —старинное название бабочки; символ радости. Сянхван (кор.) — духовой 17-трубный инструмент. Сянци (кит.) —линейные шахматы на 64 клетки. Сяньсюэ (кит.) — уездная школа старого Китая. Сяо (кит.) — бамбуковая свирель. Сяо (кит.) —конфуцианская форма сыновней почтительности. Сяогун (кит.) — пятимесячный траур. Сяомяо (кит.) — семейная кумирня. Сяо-я (Малые оды) (кит.) — раздел «Книги Песен». Сяси, сяси сило (и.) — низшее сословие, рабы. Та (кит.) — пагода. Та (м.) —юбка. Таби (яп.) — носки из белой ткани с отдельным напальчником. Таглыг (юйгу) — горный житель. Тайжи, тайджи (монг.) —дворянин. Таймэн (т.) —исконные, коренные тай. Такто бао (ман.) — букв, «амбарный дом» — восточный флигель у главного дома. Тамбур (уйгур.) — трехструнный музыкальный инструмент. Танка (яп.) — распространенный поэтический жанр, лирическое пятистишье. Таньцы (кит.) —жанр песенно-повество- вательной литературы. Тарни, дарани (тиб.) — священная формула, имеющая якобы магическую силу при многократном повторении. Таскхарагыл (юйгу) —наружный двор. Татами (яп.) —плотные циновки, покрывающие пол жилища. Татандаа — старший в группе взаимопомощи на охоте у дауров. Тебетей (кирг.) —шапка. Тебиль (уйгур.) —литавры. Тейпаг (м.) — спальные места. Тексам (кор.) —летняя кофта из прозрачной ткани. 1000
Тервелчын (юйгу) —маленький столик. Терекйондзы (юйгу) — сад. Техуа (кит.) -—железные кованые цветы. Типэй (м.) — стол. Тове ойны (сал.) —верблюжья игра, свадебное театрализованное представление. Токонома (яп.) —ниша в стене, имеющая декоративное назначение. Тон (юйгу) —шерстяной халат. Тонбэчжу (кор.) — свадебный обряд. Тории (яп.) — ворота синтоистского храма. Ториккэ (кор.) —цеп. Тотай (кит.) —вид изделия из лака. Тофу (яп.) — соевый творог. Тохолаба (сал.) — обрядовая встреча жениха с невестой. Тохороку (ман.) —каменный каток. Ту — жрец у туцзя. Туйчэ (кит.) —тачка. Тули (монг.) — былина, сказание, героический эпос. Тулук (уйгур.) —круглый или многогранный каменный валик, в который впрягают лошадей; приспособление для молотьбы. Тумак (уйгур.) —теплая шапка. Ту-му (кит.) — система управления национальными районами в императорском Китае. Тунвэньгуань (кит.) —первая правительственная школа иностранных языков. Туншу (кит.) — тунговое дерево, дающее масленичные плоды. Тунь (кит.) —деревня, первоначально военное поселение. Туньцза (кит.) —детская безрукавка. Турумаги (кор.) —длинный халат. Ту-сы (кит.) — система управления национальными районами в Китайской империи. Тухуа (кит.) —говор, местное наречие. Тхалнори (кор.) — народные игры в масках. Тыр (юйгу) — место сжигания покойников. Тэмтэкэ (хэчжэ) —лодка. Тэра (яп.) —буддийский храм. Тэрглэ (хэчжэ) — одежда из выделанной рыбьей кожи. Тянь-гань (кит.) — «небесные корни»; циклические знаки в календаре. Тяньпуса (кит.) —небесный владыка у буддистов. Тяньцзин (кит.) —внутренний двор усадьбы. Тяоюэ, тяо лушэн, тяохуа см. Яомалан. У (кит.) — шанхайский диалект. У (кит.) — общее обозначение военных лиц и действий. У, Уши (кит.) — шаманка. Удаю — женщина-шаманка у орочон. Уй (кирг.) —юрта. Укийо-э (яп.) —жанровая живопись позднего средневековья. Ула (ман.) — зимняя обувь. Ула (тиб.) — транспортная повинность — крестьяне предоставляли вьючный скот и носильщиков для проезжавших чиновников. Улгерчи (монг.) —сказочник. Улдэфунь (ман.) —деревянная лопата. Улигер (монг.) — былина, сказание, героический эпос. Умесун (ман.) —кушак матерчатый. Умяо (кит.) — храм в честь полководца. Уппанъ (кор.) —верхняя (парадная) комната. Ураза (ар.) — 30-дневный пост у мусульман. Уртон (монг.) —почтовая станция; расстояние между почтовыми станциями. Уцза (кит.) —жилая комната дома, жилище в целом. Уцза (кит.) — табуретка. Уцзин (кит.) — свод пяти канонических книг. Уцзиныпи (кит.) —буквально «воронья руда» — древнее название каменного угля. Учэ (ман.) —дверь. Ушу (кит.) —традиционное искусство фехтования. Уюк — ниши в уйгурском доме. Факури (ман.) — штаны. Фалиачкан (сал.) —книга для гадания. Фанкуайцзы (кит.) —квадратные знаки, наименование иероглифического письма. Фанза (испорченное фанцза) (кит.) — дом, здание. Фаньвань (кит.) —обеденная пиала. Фаньце (кит.) —метод определения чтения данного иероглифа через два других путем рассечения их на слоги. Фара (хэчжэ) —сани. Фат (л.) —бедняк; простолюдин. Фацза (кит.) —древний вид водного транспорта — плот. Фацзя (кит.) — школа легистов—«законников». Финг (л.) —господин, хозяин. Фоцзяо (кит.) —философия и религия буддизма. Фошоу (кит.) —буквально «рука Будды» — пальчатый цитрусовый плод. Фу (кит.) — благожелательный иероглиф, означающий счастье. Фу (кит.) —летучая мышь; символ счастья, богатства. Фу (кит.) —отец. Фугу юньдун (кит.) —литературное движение за «возрождение древности». Фуебурэ тампинъ (ман.) —чайник. Фундоси (яп.) —набедренный пояс. Фуросики (яп.) —платок для ношения поклажи. Фу сума (яп.) — оклеенные плотным картоном створки, выполняющие функцию перегородок внутри жилища. 1001
Футон (яп.) —матрас или одеяло. Фыншуй (кит.) — определенное сочетание природных сил в геомантии. Фынгуань — китайское название специфического женского украшения у шэ. Хадак (монг.) — дарственный узкий платок из тончайшего шелка, голубого, белого или желтого цвета, подносившийся ранее буддистами почетным лицам в знак уважения; хадаками тдкже украшали изображения будд и развешивали их на обо. Хадуфунь (ман.) —серп. Хайшэнь (кит.) —трепанги. Хала (ман.) —род. Халани — божество деревни у лису. Халхань (ман.) — металлический лемех. Хаман (уйгур.) — ток. Хамжилга (монг.) — крепостной. Ханы (монг.) — решетчатые раздвижные стены юрты. Ханыл (кор.) —небо. Ханьдао (кит.) — суходольный рис. Ханьлинь (кит.) — учреждение при императорском дворе из лиц, достигших высшего ученого звания, и кандидатов на высшие чиновничьи должности. Хаори (яп.) —верхняя одежда типа широкой кофты. Хара (яп.) —горные луга. Харакири-сэппуку (яп.) —самоубийство путем распарывания живота. Харва (уйгур.) — арба. Хашан (монг.) — загон для скота. Хвачжонмин (кор.) —крестьяне-переселенцы, занимающиеся. подсечно-огне- вым земледелием в горах. Хибати (яп.) —переносная жаровня. Хирагана см. Кана. Хоми (кор.) —мотыга. Хошун (монг.) — феодальный удел в дореволюционной Монголии, административная единица (уезд) в МНР до 1933 г. Хуандоу (кит.) — соевые бобы. Хуанту (кит.) —лёссовая почва. Хуанцао (кит.) — вид жесткой травы, идущей на различные плетеные изделия. Хуаньмэньцинь (кит.) — обменный брак Хуар (кит.) —название жанра народной песни. Хуацзюй (кит.) —разговорная драма. Хуацзяо (кит.) — закрытый свадебный паланкин. Хуашэн (кит.) — арахис. Хубилган (монг.) — «перерожденец», «перевоплощенец» какого-либо буддийского «святого». Хулу (кит.) — посудная или фигурная тыква. Хунмин чоным (кор.) — название фонетического письма. Хунча (кит.) — красный чай. Хунь (кит.) — душа. Хурал (монг.) —собрание, заседание; Их Хурал — Великий Хурал — высший орган государственной власти в МНР. Хутухта (монг.) — титул ламаистского иерарха. Хуфу (кит.) — «тигровый знак»; императорский мандат. Хуэймынь (кит.) — обряд возвращения новобрачной в дом матери. Хэ (кит.) —древний музыкальный инструмент. Хэйдань (кит.) — буквально «черная киноварь» — древнее название каменного угля. Хэму см. Нунгтонг инкунг. Хэсам (кор.) —голотурии, или трепанги. Хэ-хэ (кит.) —мальчики-близнецы, символизирующие богатство. Хэшаонишао — божество у хани. Хянга (кор.) — старинная форма стиха. Цам (монг.) —религиозный праздник у ламаистов. Цаошу (кит.) — скорописный почерк, скоропись. Цел (монг.) — безлюдные пустыни без кормов и воды. Цзабуда (и.) — ростовщическая система. Цзамба (тиб.) —поджаренная ячменная мука. Цзанфу (кит.) — двенадцать основных органов, выделяемых древней анатомией. Цзаньцза (кит.) — головная булавка. Цзацзюй (кит.) — смешанное театральное представление. Цзацзя (кит.) — эклектическое направление в философии. Цзе, гай (кит.) — деревня, основное значение — улица. Цзедунь — Новый год у шуй. Цзешэн (кит.) — система узелков на шнуре, узелковое письмо. Цзи (кит.) —деревня, имевшая рынок. Цзи-и (кит.) —древнее название врачей по внутренним болезням. Цзинси (кит.) — столичный театр музыкальной драмы. Цзинь (кит.) — амплуа драматических героев с отрицательными чертами характера. Цзинь (кит.) —мера веса, сейчас он равен 0.5 кг. Цзиньвэнь (кит.) — иероглифические надписи на бронзовых изделиях. Цзиньлянь (кит.) — «золотые лилии», маленькие ножки женщин, изуродованные бинтованием. Цзиныпи (кит.) —высшее ученое звание в старом Китае. Цзиньюй (кит.) — золотая рыбка, являющаяся одомашненной формой золотого карася. Цзирцзите (и.) — собрание деревни, общины. Цзоди — буддийская секта у тай. Цзомэй — молодежные игрища у дун. Цзоулан (кит.) —галерея дома. Цзоупо — молодежные игрища у мулао. 1002
Цзочжи — старейшина общины у ачан. Цзунхэцзя (кит.) —философская школа софистов. Цзунцзу (кит.) — объединение родственных семей, происходящих от одного мужского предка, патронимия. Цзунцзы (кит.) —праздничное блюдо из клейких сортов риса, проса, гаоляна и кукурузы. Цзуфу (кит.) — дед. Цзуцуй (кит.) — годичный траур. Цзы (кит.) — сын. Цзэнсунь (кит.) —правнук. Цзэнцзуфу (кит.) —прадед. Цзюйжэнь (кит.) — вторая ученая степень в старом Китае. Цзюйхуа (кит.) —хризантема; цветок, символизирующий осень. Цзюньсянь (кит.) — административно- территориальное деление в древнем Китае. Цзюньцзы (кит.) — одно из основных положений конфуцианской доктрины, учение об истинно благородном, подлинном носителе небесной истины. Цзюцай (кит.) —дикий лук, черемша. Цзя (кит.) — семья. Цзя (кит.) — сосуд, трипод. Цзягувэнь (кит.) — надписи на гадательных костях. Цзянчанвэньсюэ, шочанвэньсюэ, чуань- чанвэньсюэ (кит.) —песенно-повест- вовательный жанр литературы. Цзянъю (кит.) —темно-коричневый соевый соус. Цзянь (кит.) — мера измерения площади простонародного жилища. Ци (кит.) — материальная первооснова мира у древних философов-материалистов. Цин (кит.) —древний каменный ударный инструмент. Цинмин (кит.) —народный религиозный праздник. Цинь (кит.) —династия. Ципао (кит.) — разновидность женского халата. Цисяньцинь (кит.) —древний семиструнный щипковый инструмент. Цоси (и.) — территориальное подразделение. Цоцзя см. Цоси. Цунами (яп.) — огромные волны, порождаемые землетрясением. Цунь (кит.) —деревня, первоначально хутор. Цы (кит.) —жанры поэтической литературы. Цюй-и (кит.) —песенно-повествователь- ный жанр литературы. Цюйно (и.) — сословие свободных землевладельцев. Ча (кит.) —чай. Чавань (кит.) —чайная чашка-пиала. Чали (кит.) —подарки семьи жениха родителям невесты. Чам (тиб.) — религиозные танцы. Чан (кит.) —деревня, основное значение — ток, площадь. Чан (тиб.) —пиво. Чанбаньдэн (кит.) — скамейка. Чангык (кор.) — национальная опера. Чанпао (кит.) — халат. Чанцуй (кит.) — трехлетний траур. Чанчу (кор.) —центральная комната дома. Чанъ (кор.) — густая соя. Чанъбугарэ (кор.)—железная лопата с длинной ручкой. Чань (кит.) — мифическая морская жаба, дающая бессмертие и богатство. Чапан (кирг., уйгур.) —халат на вате. Чарва (и.) —шерстяная накидка типа пончо. Чаху (кит.) —чайник. Чжай (кит.) —хутор, заимка и крепостца. Чжамачжа — обрядовые песни ачан. Чжанъе — старейшина у кава. Чжань (кит.) —деревня на месте прежней почтовой станции. Чжаньцза (кит.) — войлочная подстилка на кане. Чжао — племенные объединения древних ицзу и бай. Чжахуа (и.) —военачальник цоси. Чжи (кит.) — географо-этнографический раздел летописных сочинений. Чжи (кит.) — метод лечения прижиганием. Чжо (хэчжэ) —жилище. Чжоу (кит.) — округ. Чжоцза (кит.) — обеденный стол. Чжу (кит.) — табличка с именем умершего как вместилище его души. Чжуан (кит.) — сельское поселение. Чжуинь (кит.) — метод определения чтения данного иероглифа через другой. Чжуинь цзыму (кит.) — фонетическая азбука. Чжулэрги чжуны (ман.) —печь. Чжунго (кит.) — Срединное государство. Чжунцю (кит.) —праздник сельскохозяйственного цикла середины осени — 15-го числа 8-го месяца. Чжунши (кит.) —верные долгу мужиг т. е. достойные общенародного поклонения. Чжухоу (кит.) —правитель наследственного владения в древнем Китае. Чжуцза (кит.) — бамбук. Чжэншиуо (юйгу) —валенки. Чжэнь (кит.) — село, прежде — слобода. Чжэньтоу (кит.) —подголовник, заменяющий подушку. Чжэньцзю (кит.) —метод лечения иглоукалыванием. Чжэнъюэ (кит.) — начальный месяц. Чигэ (кор.) —деревянное приспособление для ношения тяжестей за спиной. Чиш (уйгур.) —стреловидный металлический лемех. Чоан (юйгу) —кухня. 1003
Чогори (кор.) — женская кофта. Чоткан (юйгу) —главный дом. Чоу (кит.) —комическая мужская роль в драме. Чуанхуа (кит.) буквально «оконные цветы», художественные вырезки из бумаги. Чуань (кит.) — связка раковин или монет. Чуаньци (кит.) — сказка о животных и рассказ о необычайном. Чуба (тиб.) —верхняя одежда, халат. Чунсянпок (кор.) — современная одежда, состоящая из кителя с отложным воротником и брюк. Чуньню (кит.) —праздник сельскохозяйственного цикла, буквально «весенней коровы». Чуфан см. Яоу. Чхалтток (кор.) — отбивной хлеб. Чхима (кор.) — женская юбка. Чэ (кит.) — повозка. Чэгасын (кор.) —поселения буддийских монахов. Чэнхуан (кит.) —мистический повелитель данной местности. Чэнъюй (кит.) — древние пословицы. Шабинар (монг.) — крепостной духовных феодалов и монастырей. Шаньгуан — титул старейшин цзинпо. Шаньгэ (кит.) — название жанра народной песни. Шаньцза (кит.) — куртка, летняя нательная рубашка. Шаньюй — вождь племенного союза гуннов. Шанъюань (кит.) — праздник 15-го дня 1-го месяца. Шаомэн (т.) —управитель территории расселения — мэн. Шаопяньлин — хозяин-управитель всей земли у тай. Шаоцзю (кит.) —водка. Шаочжуан (т.) — свободные крестьяне — потомки разорившейся аристократии. Шенгза (уйгур.) —трехструнная домбра. Ши (кит.) —персонаж погребального обряда, имитирующий участие в нем усопшего. Ши-и (кит.) —древнее название врачей, определяющих диету. Шилинь (кит.) —каменный лес, причудливые скалы. Шимо (кит.) — буквально «каменная тушь» — древнее название каменного угля. Шипай — общинная организация у яо. Шитань (кит.) -—древнее название каменного угля. Шиуо (юйгу) — сапоги. Шицза (кит.) —мифический лев. 1По (и.) — особая группа ацзя, находящаяся в зависимости от цюйно. Шолонго сачику (ман.) —крюк-мотыга. Шоу (кит.) — благожелательный иероглиф, означающий долголетие. Шоу-и (кит.) —древнее название врачей-ветеринаров. Шоу-и (кит.) —погребальные одежды. Шошу (кит.) — буквально «рассказывание книг» — жанр литературы. Шошуды (кит.) —профессиональный народный рассказчик. Шуаси (кит.) —шутки над молодой, над . новобрачной. Шуйдао (кит.) — заливной рис. Шуйню (кит.) — буквально «водяная корова» — буйвол. Шуйсяньхуа (кит.) — нарцисс, традиционный новогодний цветок. Шуцза (кит.) —просо. Шуюань (кит.) — школа в провинциальном центре старого Китая. Шыл (юйгу) —зеркало. Шэн (кит.) — героическое амплуа в драме. Шэн (кит.) —духовой инструмент из тыквы типа свирели. Шэнте (кит.) — чугун. Шэсюэ (кит.) —деревенская школа в старом Китае. Ыйбёнъ (кор.) — «армия, сражающаяся за правое дело», название народных ополчений. Элоудэ — песни во время танца у ачан. Эрхкэтон (юйгу) —женский халат. Эрху (кит.) — струнный инструмент типа скрипки. Эрхуансипи (кит.) —вид театральной музыки, где мелодию ведет скрипка эрху. Эръюээр (кит.) — праздник сельскохозяйственного цикла 2-го дня 2-го месяца. Эта (яп.) — бесправная каста, близкая к «неприкасаемым». Эша (ну) — старейшина рода. Юань (кит.) — основная денежная единица. Юаньло (кит.) —усадьба. Юймаопю (кит.) —бадмингтон. Юйми, юйшушу, баоми (кит.) — кукуруза. Юйтоу (кит.) —таро. Юйфу (кит.) —буквально «нефритовая пластинка» — знак полномочий. Юйянь (кит.) —басня. Юфу — песенный цикл наси. Юэ (кит.) — гуандунский диалект. Юэбин (кит.) —круглые сдобные пряники для праздничного стола. Юэся лаожэнь (кит.) —подлунный старец, покровитель супружества. Юэфу (кит.) — песни, собранные музыкальной палатой (Юэфу) в период династии Хань; поэтический жанр. Яёи (яп.) — энеолитическая стоянка, название археологических культур V в. до н. э.—III в. н. э. на Японских островах. Ямынь (кит.) —уездная или провинциальная канцелярия, присутственное место, 1004
Ян (кит.) —символическое мужское начало в природе, свет. Янбан (кор.) —военное и гражданское чиновничество, составлявшее господствующий класс феодального государства династии Ли. Янгэ (кит.) — театрализованное крестьянское представление, буквально — песни рисовых полей. Ян-и (кит.) —древнее название врачей- хирургов. Янчин (уйгур.) — цимбал а с 48 струнами. Янчэ (кит.) —буквально «заморская повозка» — название коляски рикши. Яншао (кит.) — неолитическая стоянка в провинции Хэнань, название археологической культуры III—II тысячелетия до н. э. Яньюй (кит.) —пословица. Яомалан (м.) — лунные танцы, игрища молодежи. Яочэ (кит.) —колыбель. Ясэ (ман.) —деревянная ограда вокруг усадьбы.
ш Щ а ш ш ш ш ш щ ш ш т щ Ш\ ш ш\ Ш УКАЗАТЕЛЬ Список сокращений а. окр. а. р-н. а. у. возв. г. геогр. обл гос-во им. им. миф. им. эп. котл. м. низм. о., о-ва — автономный округ — автономный район — автономный уезд — возвышенность — город — географическая область — государство — имя собственное — имя мифическое, религиозное — имя героя эпоса (фольклора) — котловина — море — низменность — остров, острова обл. 03. окр. п. п-ов π ров. прол. пуст. р. р-н у. хр. ц. этн. — область — озеро — округ — примечание — полуостров — провинция — пролив — пустыня — река — район — уезд — хребет — царство — этнические, племенные названия Аазама, им. 430. Абага, этн. 653. Абаганары, этн. 652. Абаский а. окр. 521, 523. Абахай, им. 673. Абуги, этн. 149. Абульгази, им. "642. Абу-Ханиф, им. 644. Авалокитешвара, им. миф. 517, 904. Авары, этн. 710. Авдеев А. Д., им. 391 п. Австралия, 45, 52, 209, 851. Ага-хан, им. 614. Агуда, им. 673. Адан, им. 403. Азгансал, р. 614. Азизи Билал, им. 628. Айгунь, геогр. обл. 667. Айлаошань, г. 158. Айни, этн. см. Хани. Айны, этн. 35, 52, 74, 75, 85, 88, 93, 95, 851, 853—855, 859, 937, 942— 954. Айона, им. миф. 948. Айхунь, у. 666. Айшуй, этн. 466. Акико Сэки, им. 924. Аксу, г. 622. Акутагава Рюпоскэ, им. 923. Ак-Чий (Ахэци), у. 636. Алай, геогр. обл. 706. Алан, им. 568. Алаф-шах, им. 611. Алашань, геогр. обл. 630, 706. Алексеев В. М., им. 313, 363, 395 п. Алкам Ахтам, им. 628. Аллах, им. миф. 430. Алтае-Саянское нагорье 72, 104, 117. Алтай, геогр. обл. И, 94, 616, 630, 637, 701, 704, 706, 710, 712, 764, 774. Алтынтаг, хр. 11. Алтын-хан, им. 653, 719. Амами-Осима, о. 936, 937. Аматэрасу, им. миф. 904—906, 907, 924, 948. Амбагай, им. 712. Амгалан, им. 787. Амгулан, им. 666. Амдо, геогр. обл. 510, 719, 773. Амдоба, этн. 504. Америка 12, 18, 26, 29, 175 937. Ами (амэй), этн. 604, 606, 609. Амитаба (Амитабха), 903. Амноккан, р. 794, 807. А-мои, этн. 482. Амур (Хэйлунцзян) 250, 667, 684, 686, Амурсаиа, им. 719. Ая Ген, им. 846. Англия 26, 157, 159, Андерсон Дж. Г., им. 62, 67, Андо, у. 693. Андреев М. С, им. 612. Аносов Ы. П., им. 416. Анучин Д., им. 953. Аньдун, гор. 179. Ань Лу-шань, им. 147, 148. 192, 196,348, 607, 608, им. миф. 517, 902, Р- 709, 73, 714, 95, 717. 189, 796, 864, 866. 1006
Аньхуэй, пров. 29, 83, 108, 171, 190, 191, 202, 212, 382, 397, 419. Аныпань, гор. 27, 176, 180, 674. Аньян, гор. 133, 134. Аоп, им. миф. 556. Аомынь (Макао), геогр. обл. 159. Аппак-ходжа, им. 430. Арабы, эти. 88, 147, 148, 152, 421. Ара-Хангайский аймак 30, 699, 702, 728, 733. Аргун,' им. 717, 718, 772. Аргунь, р. 15, 95, 104, 667, 707, 714. Аривара Нарихира, им. 921. Ариг-буга, им. 717, 718. Артамонов М. И., им. 710. Артуш, гор. 636. Ару-Хорчины, этн. 652. Арц-Богдо, хр. 41, 51. Асафьев Б., им. 784. Аси, этн. 532, 551. Асилума, этн. 552. Асиноуми, оз. 15. Ассам 84, 486. Атайял (тайял), этн. 604, 607, 608. Аустронезийцы, этн. 74, 853, 854. Афганистан 121, 610. Ахман, им. миф. 642. Ахтан, им. 704. Ачан, этн. 32, 82, 118, 502, 566, 567. Ачжэ, этн. 532. Ашма, им. эп. 551. Ба, ц. 137, 141. Ба, этн. 577. Бадахшан, геогр. обл. 613. Байты (баяуты), этн. 34, 699—701. Бай, этн. 31, 32, 34, 100, 118, 158, 421, 502, 526, 532, 558, 567, 572-576. Байи, этн. 456. Байкал, оз. 616, 713, 714, 723. Баймань, этн. 532. Байни, этн. 572. Байтоушань, г. 12. Байхо, этн. 572. Байцзы, этн. 572. Бай Шоу-и, им. 421. Бай-юэ, этн. 70. Бакшон, г. 45. Балан-Сэнгэ, им. 780. Банзарангча, им. 784. Бань Гу, им. 329, 365. Баньсилокун, эти. 552. Бань Чао, им. 143. Бама, а. у. 493. Баоань, этн. 32, 103, 652, 661, 662, 665, 666. Баодин, гор. 179. Баосинь, у. 521. Баотин, у. 473, 474. Баотоу, гор. 179, 180, 655, 660. Баоцзин, у. 576. Бао Чжао, им. 365. Баранов И. Г., им. 426 п. Барга, геогр. обл. 667. Барга-буряты, этн. 653. Баргуты, этн. 652. Баркуль, а. у. 631. Бартольд В. В., им. 642. Баси этн. 567. Бассов прол. 52. Батан, г. 509, 510. Бату (Батый), им. 717. Баурчук, им. 617. Ба Цзинь, им. 374, 375. Бацзюй, этн. 524. Баян-Улэгэйский аймак 35, 703, 704, 726, 733, 747. Баян-Хонгорский аймак 726. Белые горы 12. Бельц, им. 74. Беляев Ε. Α., им. 430 п. Бенедикт Пауль, им. 50, 70, 119. Бива, оз. 15. Би Жунлян, им. 551. Билал Мулла см. Мулла Билал. Бирары (бирарчен), этн. 686. Бирма (Бирманский союз) 18, 29, 39 71 84, 421, 422, 461, 502, 503, 533, 558,' 566, 576, 578, 579, 591, 597. Бпцзян, у. 525, 559. Бичурин Н. Я. (Иакинф), им. 319, 480, 861 п. ' Бишоп С. В., им. 67. Би Шэп, им. 351. Биюэ, этн. 552. Ближний Восток 147, 628. Блэк М. Д., им. 68, 69, 77. Бо, этн. 456, 524. Бобровников, им. 772. Богдо-сомон, р-н 41. Бод, этн. 148. Боджанта, оз. И. Водна (нёба), этн. 504. Бодунэ, г. 684. Боло, этн. 578. Большой Хинган, хр. 12, 51, 72, 95, 104, 655, 686, 687. Борджигин, этн. 699. Бохай, гос-во 181, 673, 712, 792, 794. Бо Цзюй-и, им. 366, 367. Бошань, р-н 177, 180. Боюэ, этн. 435—438. Брахмапутра (Цангпо), р. 14, 81, 83, 100, 111. Брюсов А. Н., им. 48. Бугам, этн. 463. Бугу, этн. 637. Будда, им. миф. 316, 318, 319, 515, 516, 518, 839, 903, 907, 910. Буду, этн. 552. Буёй см. Буи. Буи, этн. 31, 32, 34, 70, 96, 118, 125, 458, 446—456, 481, 485, 486, 501. Буир-Нур, оз. 742. Булан, этн. 32, 72, 85, 89, 92, 98, 120, 457, 589, 590, 600—602. Буланшань, р-н 600. Булганский аймак 30, 35, 704, 726, 738. Бунак В. В., им. 38. Бунун, этн. 604, 606, 609. Буряты, этн. 34, 515п., 652, 700, 779. Буту, этн. 436. Бутха, у. 666. Бухгол, им. 666. Бухтарма, р. 704. Бучжуан, этн. 436. Буюэи см. Буи. Буянту, р. 702. 1007
Бхотия, этн. 515 п. Быйянху Мохамед, им. 422. Бэйди, этн. 72, 706. Бэйтин, г. 616. Бэнлун, этн. 32, 72, 83, 85, 89, 92, 96, 98-100, 120, 589, 590, 597-600. Бэньдили, этн. 473—475. Бэньси, г. 176, 179, 180, 674. Бяньданынань, геогр. обл. 451, 455. Ва, этн. 589п., 590. Вавилов Н. И., им. 186. Вайшли, г. 318. Вало, этн. 701. Ван Ань, им. 340. Ван Ань-ши, им. 150, 368. Ван Бинь, им. 409. Ван Вэй, им. 366, 367, 378. Ванган Л., им. 782, 783. Ван Жэнь-по, им. 558. Ван Ман, им. 142, 143, 282п. Ван Сон Ак, им. 837. Ван Тун-чжао, им. 373. Ван Фан, им. 322. Ван Чао-вэнь, им. 386. Ван Чуан-шань, им. 328. Ван Чун, им. 141, 328, 329п., 340п. Ван Ши-фу, им. 369. Ван Шу-хэ, им. 341. Ван Юй-фу, им. 381. Ванъемяо* г. 653. Ван Ян-мин, им. 328. Васко да Гама, им. 237. Вахан, геогр. обл. 611, 613. Ваханцы, этн. 614. Вача, р. 612. Ведды, этн. 88. Ведекинд, им. 933. Вейденрейх Ф., им. 37, 38, 46, 47. Великая Китайская равнина 12, 28, 117, 189. Вигер Л., им. 68. Вильяме Е. Т., им. 67. Виноградов Н. П., им. 170. Владимирцов Б. Я., им. 699, 715, 773, 779, 780. Внешняя Монголия 720, 721, 723, 725. Внутренняя Монголия 28, 29, 31, 33, 42, 48, 51, 64, 80, 86, 95, 104, 165, 173, 181, 184, 207, 208, 213, 218, 232, 240, 251, 504, 652—660, 672, 686, 687, 700, 702, 779, 867. Волков В., им. 705. Вонсан, г. 797, 807, 811, 813, 848. Воробьев М. В., им. 65. Восточная Кашгария, геогр. обл. 618. Восточно-Гобийский аймак 699, 726, 747, 749. Восточно-Китайское (Дунхай), м. 13, 201. Восточный аймак 699, 701, 726, 728. Восточный Туркестан 616, 617, 637. Восточный Тянь-шань, хр. И, 637. Воцзюй, этн. 672, 673. Вьетнам 18, 29, 45, 50, 52, 70, 71, 92, 99, 141, 238, 239, 404, 457, 480, 493, 494, 533, 568, 577, 591. Вьетнамцы (цзин), этн. 32, 70,138, 587, 588. Вэй, р. 323. Вэй, ц. 139, 143, 144, 146. Вэйба, этн. 504. Вэйнинский а. у. 532. Вэйси, у. 524, 525, 527, 567. Вэй Цилинь, им. 479. Вэй Чанхуэй, им. 438. Вэй Чжидао, им. 446. Вэй Чжэн, им. 330. Вэйшаньский а. окр. 34, 482. Вэнь И-до, им. 375. Вэнь Чэн, им. 148. Вэньчжоу, р-н 207, 499. Вэньчуань, у. 523. Гава Л., им. 787. Гайтав, им. 785. Галдан, им. 719. Галдан-Бошкту-хан, им. 700. Галдан-Цэрэн, им. 719. Гам, этн. 463. Га-мэ, этн. 482. Ган, р. 653, 686. Ганьнань, а. окр. 503, 518, 641. Ганьсу, пров. 15, 17, 28, 31, 33, 34, 53, 62, 68, 72, 77, 80, 86, 117, 140, 141t 143, 149, 162, 173, 178, 182, 189, 208, 215, 218, 250, 251, 256, 354, 419, 423, 424, 426, 428, 503, 504, 508-509, 630, 631, 641, 647, 648, 652, 661, 662, 665, 666, 672, 702, 710. Ганьцзыский окр. 34, 504, 520, 521. Ганьцзян, р. 28 п. Гао, им. миф. 499. Гаогюй, этн. 616. Гаожи (гаолы), этн. 578. Гаоли, этн. 711. Гаону, у. 177. Гао Хуаиь, им. 146. Гао Цзу, им. 139, 140. Гаошань, этн. 32, 71, 85, 96, 100, 603— 610. Гаояо, у. 188. Гарток, г. 510. Гауптман, им. 933. Гаутама, Сидарта см. Будда. Гейгер .В., им. 612. Гейне-Гельдерн Р., им. 67, 68. Гейне А. К., им. 420 п. Георг II, им. 159. Гиляки, этн. 949. Гималаи, горы И, 18, 36, 37, 88, 99, 250, 515. Гиндукуш, хр. 611. Гирин (Цзилинь), пров. 674, 675; см. также Цзилинь. Гитович А. И., им. 367 п. Гоби, пуст. И, 12, 30, 41, 42, 616, 630, 736, 747, 750. Гоби-Алтайский аймак 726. Гоголь Н. В., им. 401, 782. Голо, а. окр. 503. Голоки (голо), этн. 504. Гомбоев Г., им. 780. Гомер, им. 645. Го Мо-жо, им. 144, 375. Гончиксумла, им. 783, 785. Гордон, им. 612, 613. Горлосы, этн. 652, 653, 699. Горький М., им. 782, 845, 933, 934. Го Си, им. 379. 1008
Госыло, им. 505. Госюн, р-н 604. Гото, о-ва 864, 907. Гошаньяо, этн. 93. Го Ши-юн, им. 550. Го Шу-ин, им. 416. Гребенщиков А. В., им. 682. Гуан Вэй-жань, им. 551. Гуандун, пров. 19, 29, 33, 34, 39, 45, 60, 70, 84, 88, 92, 108, 110, 141, 151, 154, 172, 188, 190, 195, 209, 211, 212, 215, 217, 218, 225, 226, 230, 240, 254, 255, 288, 359, 412, 422, 474, 480-483, 493, 494, 499, 587, 603, 672. Г.уанси-Чжуанский а. р-н (Гуанси) 19, 29, 31, 33, 37, 44, 50, 61, 70, 77, 92, 93, 96, 110, 120, 141, 157, 165, 172, 212, 233, 254, 421, 446, 448, 463, 469, 471, 480, 482, 483, 489, 492, 493, 500, 502, 503, 531, 534. Гуантун, у. 661. Гуанчжоу (Кантон), г. 16, 27, 148, 157, 159, 215, 220, 226, 227, 229, 230, 239, 269, 320, 324, 419, 421. Гуаньгуйсыто, этн. 552. Гуань-инь, им. миф. 311, 314, 317, 904. Гуань Хань-цин, им. 369. Гуань Чжун, им. 138. Гуань Шань-юэ, им. 381. Гуй-фан, этн. 137, Гуйхуа, г. 653. Гуйчжоу, пров. 12, 31, 33, 34, 61, 83, 96, 110, 116, 154—156, 158, 162, 172, 190, 191, 208, 233, 234, 254, 446-448, 463, 466, 480—485, 492, 500—503, 531, 532, 534, 577. Гуйян, г. 447, 448. Гу Кай-чжи, им. 378. Гума (Пишань), у. 636. Гумилев Л. Н., им. 710. Гунны, этн. 95, 137, 140, 146, 616, 637. Гунху, у. 631. Гуншаньский а. у. 527. Гунь, им. миф. 356. Гурки, этн. 156, 505. Гусев В., им. 415. Гусу, этн. 482. Гу Тин-линь, им. 328. Гухоу, им. миф. 537, 542. Гу Юань, им. 383. Гуюк, им. 717. Гэлао (цилао), этн. 32, 119, 480, 500, 501 577 Гэнма'578,'590, 597. Гэрэсэнцзе, им. 699. Гэсэр-хан, им. 518, 779. Гз Хун, им. 366. Гэцо, этн. 552, 553, 565. Гюнтер Г., им. 87. Гьянцзе, г. 509, 510. Давацэрэн, им. 788. Дагуры, см. Дауры. Дадин, у. 485 п. Дадухэ, р. 149. Дае, г. 174, 179. Даинцзян, р. 566. Дайду (Пекин), г. 718. Дайкоку, им. миф. 905. Дайнити, им. миф. 902, 908. Дай Чжэнь, им. 328. Дакава см. Кава. Далайнор, р. 15. Далан-Дзадагад, г. 726, 728. Далда (далат), этн. 662. Дали, геогр. обл. 34, 149, 158, 421, 457,. 533, 563, 568, 572, 573, 576. Даляншань, р-н 164, 531, 534, 536 п., 558. Далянь, г. 178—180, 191. Дамдинсурэн В., им. 783, 785. Дамдинсурэн Д., им. 785. Дамдинсурэн Ц., им. 781. Дамдима, им. 788. Дамяошань, г. 489. Даньба, у. 521. Дань-фу, им. миф. 256. Даофу, у. 521. Дао-цзун, им. 712. Дараната, им. миф. 766. Дариганга, этн. 34, 700. Дархан, г. 747. Дархан-мянган, этн. 652. Дархаты, этн.34, 702, 703, 768. Дарьжав, им. 788. Датун, р-н 177, 662, 665. Дауры, этн. 32, 80, 112, 652, 653, 666— 671, 686. Дахуры см. Дауры. Дацзинь, у. 521. Дачэн, у. 666. Дашням, им. 783. Даянхан, им. 699. Даяошань, гора 480, 493, 495. Дебец Г. Ф., им. 36, 713. Делиб, им. 402. Джамбул, им. 635. Джангар, им. 779. Джеты-шаар (Семиградье), гос-во 617. Джунгар, этн. 719. Джунгария, геогр. обл. И, 29, 631, 701,. 702, 719. Джучи, им. 717, 718. Дзабхан, р. 15, 701. Дзабханский аймак 699, 701, 726, 728. Дзасакту-Хановский аймак 702, 722. Дзёрури, им. миф. 929. Дзидзо, им. миф. 904. Дзимму, им. миф. 862. Дзиппэнся Икку, им. 923. Дзирдисы, этн. 636. Дзун-Мод, г. 726. Дзунхара, г. 747. Ди, этн. 70, 72, 136, 505. Дибули, этн. 527. Дима, этн. 527. Дин И-минь, им. 421. Динлины, этн. 140, 706, 710. Дин Ни, им. 402. Дипакарашриджнана (Адиша), им. 515. Ди Синь, им. 135. Ди-цзюнь, им. миф. 356. Дицинский а. окр. 504. Докба, этн. 504. Доланы, этн. 619, 637. Долгорсурэн Ч., им. 785. Дони, этн. 552. Дорбольджун (Эминь), у. 636. Доржсурэн Ц., им. 706. 1009
Дорнод (Восточный) аймак 700. Дуань," а. у. 493. Дуаньсыпжн, им. 568. Ду Вэнь-сю, им. 158. Дугэрсурэн, им. 785. Дуйба, эти. 504. Дулун, эти. 32, 93, 100, 111, 118, 164, 502—504, 527—530, 558, 589. Думан Л. И., им. 144. Дун, этн. 32, 34, 96, 118, 158, 463-466, 472, 482. Дунгане см. Хуэй. Дун-и, этн. 70, 73, 705, 706. Дун My, им. миф. 306. Дунсин, у. 587. Дунсян, этн. 32, 103, 652, 661, 662, 665. Дунсянский а. у. 661. Дунтинху, оз. 15, 215. Дун Ти-чэнь, им. 37. Дунху, этн. 140, 705—707. Дун Чжун-шу, им. 328. Дун Юн, им. 360. Дунъюэ, этн. 70, 603, 605. Дунь Ли-чжень, им. 683. Дуньхуан, г. 86, 378, 381, 384, 648. Дурбэт, этн. 652, 701, 702. Ду Фу, им. 366, 367. Душаньцзы, р-н 178. Дуюнь, г. 469. Дэвис X. К, им. 119, 480, 590, 590 п. Дэгуан, им. 712. Дэгэ, г. 509. Дэнчжоу, г. 573. Дэнчуань, у. 572. Дэрбэты, этн. 34, 35, 652, 699—704, 738, 740, 765. Дэхунский окр. 34, 83, 191, 456, 459, 558, 566, 578, 579, 583, 597. Дюбуа Е., им. 45. Дянь, этн. 141, 142. Дянь-юэ, этн. 70. Евреи, этн. 320. Европа 18, 26, 38, 39, 41, 46, 53, 67, 68, 74, 88, 91, 141 п., 152, 157, 163, 165, 175, 211, 238, 330, 336, 345, 717, 772, 864. Евтюхова Л. Α., им. 712. Ε Гун, им. 361. Ежэнь, этн. 565. Елюй Амбагай, им. 712. Елюй Даши, им. 714. Енань, у. 223. Енисейско-Иртышское междуречье, геогр. обл. 717, 718. Ε Шао-цзюиь, им. 373, 374. Ε Ши, им. 328. Ё, этн. 792. Ёнедзава, р-н 866. Жамьян, им. 785. Жаохэ, у. 685. Желтое (Хуанхай), м. 12, 13, 48, 149, 217, 710. Жинань, геогр. обл. 141. Жожо, этн. 525. Жоу Ши, им. 374. Жужани (жуань-жуани), этн. 616, 709, 710. Жужаньский каганат 709. Жуйли, у. 597. Жума (жумэй), этн. 523. Жун, этн. 70—72, 136, 137, 503, 505, 579 Жунфан, у. 473. Жунцзян, у. 463. Жэбубала, им. эп. 551. Жэхэ, пров. 80. Забайкалье, геогр. обл. 73, 700, 707, 709, 712, 714, 771. Завхан, р. 734. Западно-Хунаньский окр. 577. Захарова И. В., им. 683. Захчины (цзахачины), этн. 699, 701, 703, 738. Зая Пандита, им. 772, 780. Зея, р. 667. Зондские о-ва 854. Зун-узумчины, этн. 34, 700. Зунхара, г. 740. И, этн. 70, 135, 136, 524, 532. И, им. миф. 356. Ибсен, им. 933. Ивановский Α. Α., им. 86. Ивановский О. И., им. 682. Идзуи X., им. 855. Или, р. 620, 630, 684. Илийский окр. 34, 617, 618, 626. Илоу, этн. 112, 672, 673. Иль Ен, им. 794, 841. Ильхури-Алинь, хр. 687. Имамура, им. 80. Инари, им. миф. 905, 911. Инд, р. 14, 133. Индия 14, 26 п, 36, 39, 71, 88, 140, 141, 143, 147, 154, 160, 165, 188, 190-194, 230, 238, 318, 320, 324, 358, 412, 422, 505, 569, 611, 614, 628, 777, 792, 847, 870, 890, 902, 903, 935, 938. Индогерманцы, этн. 74. Индокитай 14, 45, 48, 51, 52, 65, 71, 76, 77, 92, 189, 192, 250, 318, 590, 591, 604, 854, 949. Индонезийцы, этн. 70, 71, 83, 138, 254, 603—609, 937. Индонезия 12, 18, 29, 45, 65, 70, 71, 74, 76, 84, 85, 88, 154, 189, 192, 238, 247, 250, 320, 324, 422, 430, 576, 581, 603, 604, 854, 855, 858, 949. Индостан, п-в 515. Инин (Кульджа), г. 631, 636, 641. Ин-цзун, им. 719. Инцзян, у. 566, 597. Инчхон (Чемульпо) 808, 811. Ин Чэн-цун, им. 415. Инь, гос-во 134. Инь Фу, им. 374. Иньцы, этн. 136, 137, 206, 305, 307. Иныиань, хр. 12, 18. Иокогама, г. 28, 851. Иран 147, 160, 238, 421, 430, 710, 718, 750, 772. Иранская группа, этн. 32, 421. Иро, р. 34, 35, 700, 745. Иртыш, р. 631, 701, 704, 717. Исикава Такубоку, им. 921. 1010
Исикари, р-н 15, 852. Исин, г. 224. Ή Син (Чжан Суй), им. 331. Исянь, г. 177. Итикава Садандзи, им. 933. Итикава Энноске, им. 932. Итс Р. Ф., им. 71. Иу, у. 565. Ихара Сайкаку, им. 922. Ихэчжоу, геогр. обл. 653, 655. Ичинхорло, им. 785. Ичкилик, этн. 637. Ицзу, этн. 31, 32, 34, 72, 83, 84, 87, 93, 96, 98, 100, 110, 111. 118, 127, 129, 148, 158, 164, 446, 447, 485, 501, 502, 531—553, 563, 568, 577, 579, 593. Ицзя см. Ицзу. Иосимицу, им. 928. Ишань, у. 469. Йосида Б., им. 929. Кава (ва), этн. 31, 32, 72, 83, 85, 89, 96—100, 120, 457, 563, 564, 578, 589— 597. Каварадзаки Тедзюро, им. 933. Кавасаки, г. 28. Кагосима, пров. 938. Кади Бурханеддин, им. 642. Кадыр Зуннун, им. 628. Казахи, этн. 32, 34, 35 86. 103, 426, 615, 630—636, 699, 703, 704, 754. Казахстан 86. 635, 706. Кайзер, им. 933. Кайлуань, р-н 177. Кайшгафу, гос-во 718. Кайфын, г. 150. 160, 220, 320, 388. Кайюань, у 36, 155. Кала, этн. 590. Калмыки, этн. 515 п, 702, 713. Кальян, р. 614. Кам, обл. 504. Камба, этн. 504. Камбоджа 558. Камчатка, п-ов 93, 942. Канами, им. 926. Канлочу, геогр. обл. 647, 651. Кандин, г. 509, 510. Кандэ, у. 661. Канжут, геогр. обл. 613. Каннон, им. миф. 904. Канси, им. 156, 157, 684. Канто, р-н 30, 852, 861. Канхвандо, пров. 808. Каыэта Синдо, им. 935. Кан Ю-вэй, им. 158. Кара, этн. 521. Карабалгасун, г. 616. Кара-кидани, этн. 151. Карако, р-н 859. Каракорум, гора 11, 51, 611, 717, 718, 785. Караман, им. эп. 642. Караханиды, этн. 617. Каргалыкский окр. 610. Катаяма Сэн, им. 867. Качин, этн. 578. Кашгар, г. 430, 613, 647, 620—622, 636. Кашгария, геогр. обл. 11, 29, 326. 610— 614, 616, 617, 619-622, 626, 627. Кашгарлык (кашгарец), этн. 617. Кашмир, геогр. обл. 639. Кёнгидо, пров. 808, 834. Кёнсандо, пров. 808, 834. Кенсон, г. 808. Кёнчжу, г. 793, 794, 847. Керей, этн. 631. Керулен, р. 15, 700, 707, 712-715, 726. Кешиктены, этн. 653. Кидани, этн. 95, 112, 125, 149, 150, 152, 637, 667, 673, 709—712, 713, 714, 716, 794. Ким Бок Дин, им. 846. Ким Бу Сик, им. 794, 841. Ким Де Мун, им. 842. Ким Ир Сен, им. 797. Ким Ман Чжун, им. 844. Ким Сак Кат, им. 845. Ким Си Сып, им. 843. Ким Хон До, им. 846. Кинай, равнина 852, 857—861. Ки-но Цураюки, им. 921. Кинь, этн. 587. Киото, т. 28, 35, 863, 865, 881. Киргизский а. окр. 640. Киргизы, этн. 32, 86, 103, 164, 613, 616, 636-640, 648. Киселёв С. В., им. 705, 706, 753. Китай, этн. 149 п. Китай 12—19, 21, 23—37, 39, 42, 44, 47, 48, 51, 53, 56, 61, 66, 67, 71, 73, 76, 83-88, 92, 93, 96, 102, 104, 105, 107— 109, 116—118, 121, 125, 127, 128, 133— 415, 576, 590, 612, 616, 617, 628, 630, 631—637, 639, 642, 645, 702, 705—707, 711, 713, 718—720, 755, 780, 781, 791— 795, 798, 808, 818, 819, 832, 833, 834, 836, 844, 845, 847, 856, 863, 864, 867, 892, 902, 903, 913, 937, 938. Восточный 16, 21, 26, 29, 68, 71, 180, 186, 193, 194, 218, 238, 590. Западный 29, 147. Северный 17, 18, 29, 40, 50, 60, 62— 64, 67, 69, 80, 81, 93, 100, 101, 107, 141, 143, 145, 150, 151, 155, 163, 171, 177, 181—183, 188, 190, 199, 204, 208, 213, 234, 240—242, 248, 250, 251, 253, 259, 264, 267, 284, 289, 300, 309, 354, 362, 421, 673, 679, 706, 709, 710. Северо-Восточный 12, 17, 19, 26, 29, 34, 95, 171, 183, 208, 212, 240, 242, 252, 288, 336, 353, 420, 672, 684. Северо-Западный 15, 29, 41, 45, 86, 173, 208, 213, 282, 336, 422, 704. Центральный 18, 19, 44, 50, 71, 81, 92, 163, 172, 183, 184, 188, 195, 213, 240—242, 248, 253, 254, 259, 282, 284, 289, 300, 304, 344, 419, 421. Юго-Восточный 29, 344, 499. Юго-Западный 31, 61, 84, 92, 93, 162, 172, 190, 213, 218, 250, 282, 346, 480, 533, 556 п., 560, 589. Южный 14, 15, 21, 44, 45, 48—52, 60, 62, 77, 81, 83, 85, 92, 96, 109, 111, 120, 128, 138, 142, 145, 146, 151, 152, 156—158, 162, 172, 183, 184, 186, 191, 198, 208, 219, 240-242, 1011
253, 254, 264, 266, 282, 354, 358, 364, 446, 480, 589—591, 604. Китайская Народная Республика см. Китай. Китайцы (хань), эти. 14, 15, 24, 25, 29— 31, 33-35, 67—70, 72, 73, 80, 81, 83, 84, 86—88, 96, 98, 102, 106—108, 110— 112, 116, 125, 133-415, 419, 470-472, 483, 485, 501, 534, 541, 553, 565, 572, 574, 576, 587г 591, 592, 606, 612, 641, 663—665, 673, 681, 686, 699, 704, 793, 851, 863, 936, 937. Кобаяси Такидзи, им. 923. Кобдо, р-н 15, 25, 35, 701—704, 720, 726, 728, 738. Кобдоский аймак 702, 726, 733, 738, 739. Кобе, г. 28, 935. Когурё, гос-во 673, 792, 794, 813, 816, 829, 830, 831, 837, 839, 841, 845, 847. Когурё, эти. 673, 792. Кодзуко, р-н 866. Козин С. Α., им. 772, 774. Козлов П. К., им. 149, 706, 776. Кокаэти, им. миф. 911. Кок-Терек, а. р-ч 63R Кокчулутаны, этн. 703. Кондупский г. 717. Кон Мин, им. 846. Конрад Н. И., им. 329 п., 366, 367 п., 921 п. Конради Α., им. 50, 67. Конфуций, им. 137, 315, 316, 327, 332, 364, 410, 793, 831, 903. Копперс В. П., им. 72. Коре, гос-во 791, 793, 794, 795, 828, 846, 848. Корейская Народно-Демократическая Республика см. Корея. Корейский п-ов 12, 73, 141, 792, 830, 856, 857. Корейский прол. 13, 52. Корейцы, этн. 14, 32, 34, 35, 73, 74, 80, 85, 87, 106, 107, 126, 247, 653, 691— 695, 793—851, 863, 938. Корея 12—17, 19, 21—23, 25—27, 30, 35, 47, 48, 51, 64-66, 73, 74, 76, 80, 85, 87, 92, 93, 101, 107—111, 125, 126, 147, 155, 180, 239, 319, 324, 367, 691, 695, 711, 793—848, 856, 859, 863, 864, 867, 936—938. Южная 25, 27, 791, 797, 798, 800, 802, 811—813, 824, 832, 835, 840, 857. Корнейчук Α., им. 782. Красная (Сонг-Кой), р. 14, 553, 556. Красный бассейн, котл. 12, 18, 28. Куа-фу, им. миф. 356. Куйсин, им. миф. 309. Кукай (Кобо Дайси), им. 902. Кукунор, оз. (Цинхай — Синее оз.) 15, 647, 650. Кульджа, г. 424, 631. Кульпхори, р-н 48. Кумара, р. 686. Кумасо (хаято), этн. 71, 853. Кумедзима, о. 938. Куникида Доппо, им. 923. Кун Инь-да, им. 328. Куну, р-н 862. Кунцзы см. Конфуции. Куньлунь (Куэнь Лунь), хр. И, 12, 329 п., 579, 610, 619, 636. Куньмин, г. 27, 245, 336, 423, 552. Куньмин, оз. 210. Куныпань, у. 391. Куньян, г. 179. Курё, этн. 792. Курильские о-ва 93, 942, 951. Курла, геогр. обл. 624. Куросио, течение 16. Кутчу, этн. 637. Куцуп, этн. 93, 565. Куча, г. 636. Кучар, геогр. обл. 616, 617, 620, 630. Кушаны, этн. 616. Кызыл-Курэ (Текес), у. 636. Кызыл Су, а. окр. 636, 637. Кымгансан, гора 848. Кыпчак, геогр. обл. 717. Кыпчак, этн. 637. Кыргызы, этн 617, 710. Кыргыс, этн. 648. Кэсон, г. 794, 800, 803. Кэцзя (хакка), этн. 84, 577. Кюнер Н. В., им. 607 п.. 703, 705. Кюсю, о. 13, 19, 20, 66, 74, 851, 853, 856—862, 864, 937. Ла, этн. 590. Лабран, г. 518. Лавренев В., им. 782. Ладакхи, эт. 515 п. Лай, этн. 473, 476. Лайбаланшань, хр. 521. Лайбинь, у. 44. Лаймипу, этн. 567. Лайфэн, у. 576. Лак-вьет, этн. 70, 435. Лалоба, этн. 532. Ландау, им. 406. Лансу, этн. 578, 579. Лань, этн. 499. Ланьпин, у. 524, 525, 559, 572. Ланьцан, у. 563, 564, 565, 590, 600. Ланьцанцзян (Меконг), р. 14, 558, 598, 601. Ланъэ, этн. 578. Ланьчжоу, г. 27, 179, 503, 620, 641, 648, 650. Лаос 51, 77, 92, 480. Лаоху, им. миф. 304. Лаоцзы, им. 313, 314, 327, 793. Лао Шэ (Шу Шэ-юй), им. 375, 683. Лаперуза (Соя), прол. 13. Ларичев В. Е., им. 40—42, 45, 64 п. Ласа, р-н ,566. Лау, этн. 552. Лаху, этн. 32, 96, 100, 457, 502, 532, 563—565, 597, 600. Лаци, этн. 578. Левин М. Г., им. 80, 85, 88, 421, 854. Лежандр Л. Ф., им. 87. Ленин В. И., им. 160, 729, 781. Лермонтов М. Ю., им. 782. Лёссовое плато 14, 18, 117. Лецзы, им. 328. Ли, у. 521. 1012
Ли, эти. 32, 34, 82, 83, 84, 96—100, 118, 151, 473—479. Ли Бо, им. 355, 366, 367. Лигети Л., им. 713, 771, 772, 774. Ли Гю Бо, им. 794, 843. Ли Да-чжао, им. 336. Ли Де Ма, им. 836. Ли Ден, им. 846. Ли Дэ-лунь, им. 416. Ли Жу-чжэнь, им. 369. Ли Ик, им. 833. Ликдан-хан, им. 700, 719. Ли Кэ-жэнь, им. 381. Лилии, у. 465. Лима, геогр. обл. 579. Ли Ми, им. 597. Линденау, им. 94. Ли Нён, им. 846. Лин Цзы-фын, им. 409. Линшуй, у. 473. Линся, у. (бывш. Хэчжоу) 34, 641, 661. 665. Линь Хузй-сян, им. 70, 146. Линь Цзэ-сюй, им. 157. Линь Цин, им. 683. Линь Шу, им. 372. Линь Яо-хуа, им. 481, 541 п. Липо, у. 467, 469. Лисан, им. 42. Ли Сан Чхун, им. 834. Ли Сон Ге, им. 795. Лису, этн. 32, 158, 502, 524, 532, 557— 563, 589. Ли Сун Кван, им. 832. Ли Сун Син, им. 795, 796, 842, 845. Ли Сы-сюнь, им. 378. Лисянь, у. 523. Ли Цзи-ю, им. 383. Ли Цзы-пу, им. 178. Ли Цзы-чэн, им. 155. Лицзян, геогр. обл. 111, 524, 525, 527, 558, 559, 567—569, 572. Ли-Чжи, им. 328. Ли Ши-минь (Тай-цзун), им. 147. Ли Ши-чжэнь, им. 330, 340. Ли Юань, им. 147. Ли Юй, им. 368. Ли Янь-шоу, им. 330. Ло см. Дулун. Лоба, этн. 502, 530, 531. Лобилачэн, им. миф. 557. Лобнор, оз. 15, 619, 637. Лобнорцы, этн. 619, 623. Ло Гуань-чжун, им. 369, 393. Лоду, волость 662. Лои, этн. 473. Лолан, геогр. обл. 141. Лоло см. Ицзу. Лолопо, этн. 532. Ломай, этн. 552. Лоплык (лоптук), этн. 637. Лосу, этн. 558. Ло Фу, им. 360. Ло Чан-пэй, им. 683. Лочэн, у. 469, 470. Ло Юнь-да, им. 536 п. Лоюэ, этн. 70, 119, 435—437. Лоян, геогр. обл. 137, 143, 179, 180, 195, 220. Лубань, им. миф. 310. Лубсан Данзан, им. 780. Лубсан-хурчи, им. 781. Лубсаншараб, им. 785. Лун, этн. 527. Лунань, а. у. 532. Лунгаунь, у. 566. Лунлинь, у. 500. Лунчуань, у. 597. Луншань, у. 576. Луси, у. 597, 598. Лу Синь, им. 285, 291, 330, 336, 372— 375, 383, 401. Лутпулла Муталлип, им. 628. Лу Цзи, им. 366. Лу Ю, им. 368. Лхамсурэн Ч., им. 782. Лхаса, г. 83, 509—511, 515, 517, 518— 520, 630, 650. Лэдун, у. 473, 474. Лэй, этн. 473. Лэй-гун, им. миф. 311. Лэй-цзу, им. миф. 211, 311. Лэйчжоу, п-в 97. Лэмо, этн. 572. Лю Бэй, им. 143, 357. Лю Д. К., 26 п. Люйда, г. 27. Люйси, этн. 567. Люй Цзи, им. 415. Люй Чжэнь-юй, им. 421. Люйчэн, геогр. обл. 469. Лю Кап-ци, им. 386. Люлюпа, этн. 524. Люмьер, им. 935. Лю Се, им. 366. Лю Синь, им. 323. Лю Сян, им. 328. Лю Сянь, им. 83, 84. Лю Хуэй, им. 322. Лю Цзун-юань, им. 368. Люцзян, у. 44, 51, 68, 76, 77. Лючжоу, г. 44. Лю Шао-ци, им. 164. Лю Ши-кунь, им. 415. Лянхуа, волость 647. Лянхэ, у. 566, 567. Лян Шань-бо, им. 359, 415. Ляньнань, а. у. 480, 493, 495, 497. Ляншань, геогр. обл. 34, 520, 531—534, 536—542, 544—546, 549. Ляо, гос-во 149, 150, 712—714. Ляо, этн. 470, 484, 501. Ляо (Ляохэ), р. 12, 15, 201, 215, 711. Ляодун, п-ов 60, 141, 155, 181, 218, 867. Ляонин, пров. 33, 46, 171, 188, 191, 202, 208, 209, 212, 213, 242, 250, 251, 652, 674, 684, 691. Ляоси, геогр. обл. 710. Ляо Чжай см. Пу Сун-лин. Маамагчи, им. 666. Мадали, им. 611. Ма Дуань-линь, им. 331. Мазур Ю. Н., им. 834. Майдари, им. миф. 658, 767. Маймачэн, г. 723. Майский И. М., им. 704. Майцзун, им. 568. 64 Народы Восточной Азии 1013
Ma Кэ, им. 402. Малайцы, этн. 478, 604, 605. Малайя 29, 52, 605. Малакка, п-ов 39, 154. Малимаша, этн. 567. Малов С. Е., им. 637, 641, 647. Малый Хинган, хр. 12, 687. Мальтус, им. 336. Манегры (манягир), этн. 686. Маяибадар Д., им. 787. Ма Нур-хэй, им. 644. Манхай, гора 713. Мань, этн. 70, 71, 136, 480, 481, 493, 577. Маньчжоу-го, гос-во 162. Маньчжу см. Маньчжуры. Маньчжу нялма см. Маньчжуры. Маньчжурия 16, 19, 21, 22, 29 п., 31, 35, 51, 63, 64, »73, 74, 80, 81, 85, 94, 102, 104, 106, Ί12, 140, 149, 153, 154, 156, 159, 181, 189, 204, 207, 213, 218, 240, 248, 653, 672, 673, 674, 686, 691-694, 700, 724, 792, 797, 811, 867. Маньчжуро-Корейские горы 12. Маньчжуры, этн. 29 п., 30—32, 73, 80, 81, 95, 106, 112, 127, 154—156, 158, 159, 161, 165, 251, 304, 419, 421, 483, 617, 636, 672—683, 686, 687, 700, 720, 796, 844. Маовэньский а. у. 523. Мао Дунь, им. 375. Маонань, этн. 32, 96, 471—473. Маосянь, у. 523. Мао Цзэ-дун, им. 163. Марион, р. 611, 612. Марко Поло, им. 152, 177, 716. Маркс Карл, им. 330. Маруки Ири, им. 919. Маруки Тосико, им. 919. Маршак С, им. 782. Масперо Α., им. 480. Массагеты (даюэчжи), этн. "140. Μ а Сы-цун, им. 415. Масю, оз. 15. Матисы, волость 647. Махан, этн. 792. Махвал, им. 788. Махмуд, им. 719. Махмуд Кашгарский, им. 642. Ма Цзюнь, им. 326. Мацокин Н., им. 604 п. Ма Чжи-юань, им. 369. Маэркан, у. 521. Ма Юань, им. 379. Меланезийцы, этн. 46, 47. Мельников, им. 787. Мемба, этн. 530. Мео, этн. 482. Мергел, р. 653. Меркулов С. Д., им. 787. Мерперт Н. Я., им. 710. Микронезия 854, 869. Миларайба, им. 518. Милэ, а. у. 531. Милэфо (Майтрея), им. миф. 317. Минаев И. П., им. 612, 613 п. Минамото Таметомо, им. 937. Мингаты, этн. 34, 699, 702. Минусинская котловина 616, 637, 706, 710. Минхай, волость 647, 650. Минхуа, р-н 647. Миньхэ, волость 662, 664. Миньцзя, этн. 572. Миньцзян, р. 190, 521. Миньюэ, этн. 70, 141, 499, 603, W5. Ми Фэй, им. 379. Михалков С, им. 782. Михэбаймань, этн. 572. Миямото Юрико, им. 923. Мо (Мояо), этн. 493. Мовиус М. X., им. 39. Могилян-хан, им. 714. Модэ, им. 140, 707. Мои-фу см. Мэйфу. Молидава, геогр. обл. 666. Монба, этн. 530, 531. Монг, этн. 483. Монголия И, 14—17, 21, 23, 25, 27, 29г 30, 34, 35, 41, 45, 46, 51, 63, 64, 66, 72, 85, 86, 92—94, 102, 103, 117, 121, 127, 128, 147, 149, 239, 358, 516, 616, 637, 647, 648, 673, 699-788, 868. Монгол-Курэ (Чжаосу), у. 636. Монголы, этн. 32, 33, 85—87, 95, 103, 105, 106, 125, 127, 151—153, 155, 161, 163, 421, 504, 515 п., 524, 653- 660, 673, 686, 699—788, 794. Монголы-торгуты, этн. 86. Монголы-халха, этн. 25, 34. Монголы-чахары, этн. 86, 653. Монгольская группа народов 31, 32, 34, 704. Монгольская Народная Республика см. Монголия. Монгольский Алтай, хр. 11, 703. Монгольское плато 77, 140. Монгоры (ту), этн.-652, 662—665. Монзелер Г. О., им. 367 п., 922 п. Мон-кхмеры, этн. 32, 71, 83, 85, 89, 96г 254, 480, 481. 589—602. Монтандон, им. 74, 950. Морган Г., им. 283. Мосе, этн. 567. Мосу, этн. 558. Мотокио Киндзе (Дзами), им. 926. 928. Мохэ (черноречные), этн. 672, 673, 714. Мо-цзы, им. 327, 328. Моцзян, р-н 557. My, этн. 482. Мудаи, им. миф. 584. Мудапьцзян, р. 15, 675. My Ер, им. 848. My Лань, им. 360. Мулао, этн. 32, 96, 118, 469—471, 484. Мули, у. 504, 520, 567. My Личунь, им. 571. Мулла Билал, им. 628. Мулла Мусса, им. 628. Мункэ, им. 505, 717, 718. Мурасаки Сикибу, им. 922. Мураяма С, им. 772. Мурдоржи Л., им. 785. Мурэ (Мулэй), а. у. 631. Мурэн, г. 726, 728. Мурэн, р. 699. Мусан, г. 691. Мусса Мулла см. Мулла Мусса. Мухаммед, им. миф. 420, 430. 1014
Мынгу см. Монголы Мыылянь, г. 597. Мын Тянь, им. 140. Мыньюань, а. волость 662. Μ эй лисы, р-н 666. Мэйфу, эти. 473, 476, 478. Мэн Ан, им. миф. 550. Мэнгулэ (мэнгуэркунь), этн. 662. Мэн Кэ, им. 364. Мэнлэ, г. 532. Мэнлянь, а. у. 456, 563, 564. Мэнцзы, им. 332. Мэнцзы, г. 531. Мэн Цзян-нюп, им. 357, 359. Мэнцы, р-н 552. Мэн Шисун, им. 666. Мэргэнь, г. 667, 684. Мэрсэ, им. 666. Мяо, этн. 31, 32, 34, 71, 72, 83, 84, 92, 96—100, 119, 156—158, 447, 455, 470, 473, 474, 476, 480—493, 494, 501, 532, 576, 577. Мяо-яо, этн. группа 32, 71, 96, 99, 119, 138, 254, 480—501. Навои Алишер, им. 628. Нага, этн. 84. Нагасаки, г. 868. Нагоя, г. 28, 870, 881. Нагоя Сандзабуро, им. 928. Надзе, г. 936. Найманы, этн. 615, 631, 637, 653. Накамура Китиэмон, им. 932. Иактонган, р. 15. Налайха, р-н 745, 747, 748. Нама, этн. 572. Намдага Д., им. 783. Нампхо, г. 27, 800. Намюр, г. 702. Нанайцы (гольды), этн. 73, 81, 85, 95. Пани, этн. 525. Нанкин, г. 27, 28 п., 153, 157, 163, 179, 220, 227, 382. Нанчжин, г. 807. Наньгуан, г. 573. Наньдань, у. 471. Наньлин, хр. 12, 109. Наньмань, этн. 71. Ианьнин, г. 448. Наньчжао (Наньчжао—Дали), гос-во 148, 149, 421, 457, 533, 551, 552, 558, 564, 566—568, 572, 573, 576, 579. Наныпань, хр. И. Наньюэ, гос-во 139, 141, 437, 603. Наньюэ, этн. 119. Наньян, у. 230. Нара, г. 847, 858, 902. Нари, р-н 504. Нариба, этн. 504. Наси, этн. 31, 32, 100, 111, 118, 127, 158, 502, 524, 525, 532, 560, 567—571. Насири Энвер, им. 623. Наун, им. 666. Наха, г. 936, 938. Нацокдоржи Ш., им. 781, 782. Нацумэ Сосэки, им. 923. Начжин, г. 811. Нгари, р-н 521. Невский Η. Α., им. 149 п. Негидальцы, этн. 95. Некрасов, им. 782. Непал, гос-во 505. Непальцы, этн. 515 п. Не Эр, им. 415 Нивхи (гиляки), этн. 73, 80, 95, 951. Ни И-дэ, им. 373. Никахама, р-н 866. Нинбо, у. 230, 320, 419, 421. Нинлан, у. 524, 525, 532, 567, 569. Нинся-Хуэйский, а. р-н 33, 34, 86, 87, 162, 165, 173, 251, 256, 419, 423, 424, 426, 428, 630. Нису, этн. 558. Нихондзин см. Японцы. Ницше, им. 330, 336. Ноби, равнина 852. Ноин-ула, гора 706, 785. Ионни, р. 215, 666, 667. Нор Бу, им. миф. 842. Носу, этн. 532, 537, 538, 558. Ну, этн. 32, 93, 110, 111, 118, 164, 502, 503, 525-527, 558, 560, 589. Нуба, этн. 525. Нужань, этн. 525. Нуньцзян, у. 666. Нурхаци, им. 154, 155, 673, 680. Нусу, этн. 525. Нуцзян, р. 557—560, 572, 574. Нэмэру, р. 686. Нэйхэ, у. 666, 687. Нюйва (Нюйгуа), им. миф. 303, 305. Нюйчжэнь см. Чжурчжэни. Ню Сянкуй, им. 571. Няннян Сун-цзы, им. миф. 306, 307, Обручев В. Α., им. 256, 776. Овари, р-н 866. Огузы, этн. 642. Огул-Гаймыгл, им. 717. Одака Кунио, им. 474. Ода Набунага, им. 865. Одон, им. 787. Ойдов Ч., им. 782. Ойраты, этн. 35, 637, 648, 652, 663, 701, 702, 719, 758, 772, 779. Окинава, пров. 936—938, 941. Окладников А. П., им. 39, 41, 42, 64 п., 72, 708, 712. Окуни, им. миф. 928. Окчо, этн. 792. Олёты, этн. 34, 35, 652, 653, 699, 702— 704. Ольденбург С. Ф., им. 378. Ольдерогге Д. Α., им. 284. Онгийн-гол, р. 734. О'Нейль, им. 933. Оннюты, этн. 653. Онон, р. 34, 700, 707, 712-715, 739. Оно-но Комати, им. 921. Оноэ Кикугоро, им. 932. Онход, этн. 699. Оргё, этн. 648. Орда, им. 717. Ордос (Хэтао), плато 42, 45, 178,655,656. Ордосцы, этн. 652. 1015 64*
Ороки, этн. 949. Орочи, этн. 73, 95, 949, 951. Орочоны, этн. 32, 73, 95, 104, 653, 672, 687—690. Орхон, р. 15, 29, 616, 710, 712, 728, 738, 739, 750. Орхоно-енпсейские тюрки см. Тюрки. Осака, г. 28, 35, 851, 857, 870, 881, 929. Осанаи Каору, им. 933. Отани Генри, им. 935. Отуз уул, этн. 637. Отчигин-нойон, им. 717. Оума, им. миф. 556. Оуян Сю, им. 329, 368. Оуян Юй-цянь, им. 401. Охотское м. 13. Оэлун, им. 717. Оюн Э., им. 781, 782. Оясио, течение 16. Падма-самбхава, им. 515. Пайван, этн. 604, 606, 608, 609. Пак Ен, им. 836. Пак Ин Но, им. 843. Пакба-лама (Лодой Джалцан), им. 505, 773. ' Пак Чи Вон, им. 832, 833, 844. Пак Чом Ди, им. 839. Палаун см. Бэнлун. Палеоазиаты, этн. 74, 673, 705. Палладий (П. И. Кафаров), им. 319. Памир, горы 610—612, 637. Памиро-Алай, геогр. обл. 636, 637. Панджаб, геогр. обл. 39. Панкратов Б. И., им. 773 п. Паньгу, им. миф. 311. Пань Гэн, им. 134. Пань Синь-цзян, им. 467. Паньху, им. миф. 471, 480, 481, 493— 495, 498, 499. Пань Юнь, им. 381. Пань Юэ, им. 365. Пёба, этн. 504. Певцов М. В., им. 610, 662, 776. Пекин, г. 27, 37, 46, 152, 155, 158—161, 163, 171, 179, 180, 191, 195 п., 210, 212, 215, 220, 226, 228—230, 238, 239, 258, 300, 319, 334, 336, 363, 373, 381, 382, 386, 388, 402 п., 415, 419, 422, 424, 426, 505, 506, 510, 518, 641, 674, 675, 683, 720, 722. Пектусан см. Байтоушань. Пелльо П., им. 773. Пёнхан, этн. 792. Передняя Азия 39, 67, 127, 211, 326. Персы, этн. 152. Пескадорские о-ва (Пэнхуледао) 151, 163. Петр I, им. 156, 319. Петров Α. Α., им. 329 п. Пжилуский (Пшилуски) Я., им. 50. Пилогэ, им. 568. Пинпу, этн. 604, 606, 609. Пинсян, г. 174. Пиранделло, им. 933. Плано Карпини, им. 716. Полинезийцы, этн. 88, 937. Поллард, им. 558. Поляков С. П., им. 421. ΓΤορΤϊΡτ τ 7 ι Потанин Г. Η., им. 661 п., 662, 665 п., 703, 776. Потапов Л. П., им. 712. Поянху, оз. 15, 215. Пржевальский Η. М., им. 662, 776. Приамурье, геогр. обл. 73, 81, 95, 103, 942. Прибайкалье, геогр. обл. 73, 104 673, 708, 711, 712, 713, 714. Приморье, геогр. обл. 103, 109, 673. Притянынанье, геогр. обл. 616, 637. Прокофьев С. С., им. 924. Пуё, этн. 792. Пуинми (пужими), этн. 524. Пумань см. Булан. Пуми, этн. 524, 525. Пурэвдоржи, им. 785. Пусан, г. 27, 797, 803, 813. Пу Сун-лин, им. 355, 358, 369. Пуччини, им. 402. Пушкин А. С, им. 782. Пхёнандо, пров. 804, 808, 834. Пхеньян, г. 27, 239, 797, 800, 807, 808, 811, 813, 834, 835, 837, 840, 847, 848. Пья, им. 457. Пэй Вэнь-чжун, им. 37, 39, 40, 42—44, 46, 50. Пэкче, гос-во 793, 794, 807, 830, 839, 841, 845. Пэн Жу-цэ, им. 39. Пэрлээ X., им. 712. Пяндж, геогр. обл. 611, 615. Рабдан, им. 666. Райнер М., им. 86. Рангун, г. 239. Раскем-дарья, р. 611, 612. Рашид-ад-дин, им. 152, 637, 642. Рейнгардт Макс, им. 933. Рим, г. 139, 211, 319. Ринчин Б., им. 781. Рифтин Б. Л., им. 357 п. Рихтгофен Ф., им. 67. Ришар Л., им. 67. Розенфельд А. 3., им. 610 п. Ронба, этн. 504. Россия 157, 160, 163, 176, 319, 611, 631, 723, 724, 796, 866, 867, 933. Ростгорн Α., им. 67. Рубрук Вильгельм, им. 716. Рудок, г. 510. Русские, этн. 25, 34, 212, 319, 613, 686, 699, 704. Рюкю, о. 13, 19, 22, 52, 65, 74, 75, 85, 88, 854, 936—941. Рюкюсцы, эти. 88, 936—941. Сайлюгем, хр. И. Сайн Шанд, г. 726, 745, 747. Сайте (Дэнге Дайси), им. 902. Сакаи, г. 866. Сакьямуни (Будда), им. миф. 903. Салары, этн. 32, 426, 503, 615, 641—645, 662, 665. Салуин, р. 14. Самарканд, г. 151, 152, 642, 644, 645. Санан Сэцэн, им. 780. Санджи (Чанцзи), а. окр. 631. 1016
Санжеев Г. Д., им. 774. Сани, эти. 551. Саньду, у. 466, 467, 469. Саньмяо, этн. 71, 83, 119, 254, 434, 480, 481, 532. Саньсуй, у. 463. Саньцзянский а. у. 463, 465. Саппоро, г. 28. Сарт-калмыки (сорт-калмак), этн. 637. Сартулы, этн. 34, 699, 700. Сарыг югур см. Юйгу. Сарыкол (Ташкурган), р. 611—613. Сарыколъцы, этн. 610—613. Сары-хан, им. 628. Сахалин, о. 73, 93, 867, 942, 951. Саяно-Алтайское нагорье 709, 712. Сватоу (Шаньтоу), г. 16. Сейсетто, этн. 605. Селенга, р. 15, 34, 616, 647, 700, 706, 738, 750. Селенгинский аймак (МНР) 35, 699. 701, 704, 726, 728, 738, 747. Се Лин-юнь, им. 365. Семенов С. Α., им. 76. Семиречье, геогр. обл. 714. Севку ль, \). 701. Сервий Туллий, им. 139. Се Тяо, им. 365. Сеул, г. 27, 795, 798, 803, 810, 811, 813, 831, 835, 848. Се Хэ, им. 378. Си, геогр. обл. 141. Си, этн. 136. Сиань (Чанъань), г. 27, 40, 137, 179, 220. Сибирь 18, 48, 50, 72, 74, 86, 88, 94, 103, 104, 165, 705—707, 710, 712, 715, 854, 867, 951. Сибо, этн. 32, 80, 112, 127, 636, 672, 684, 686. Сиджи-Хаджи, геогр. обл. 647. Сикан, геогр. обл. 33, 81, 579. Сикан-Юньнаньский р-н 93, 98. Сикитэй Самба, им. 923. Сикоку, о. 20, 66, 851, 856, 858. Силла, гос-во 792—794, 807, 816, 831, 836, 838—842, 845—848. Симадзаки Тосон, им. 923. Симонов К., им. 782. Симоносеки, пролив 13. Сим Чхон, им. миф. 840, 841, 844. Симэн, р-н 590, 592, 593. Синань, г. 653, 654. Синаньи, этн. 503, 532. Сингапур, г. 29. Синин, геогр. обл. 642. Синпхо, г. 807. Син-1янь, им. миф. 356. Синуло, им. 568. Спнхин, г. 797. Син Чжэ Хё, им. 839, 845. Синыйчжу, г. 807. Синьхуан, а. у. 463. Синьцзян (Синьцзян-Уйгурский а. р-н) 14, 15, 17, 21, 24, 28, 31, 33, 34, 48, 51, 63, 72, 80, 86, 87, 94, 102, 103, 106, 107, 122, 128, 140, 151, 152, 156, 165, 171, 173 п., 178. 195, 234, 250, 251, 288, 419, 420, 422—424, 504, 521, 611, 615—621, 630, 631, 636, 638, 641, 648, 65?, 661, 666, 672, 684, 686, 702, 710, 712. Синь Ци-цзи, им. 368. Синьчжу, р-н 604. Синьчэн, у. 469. Си Син-хай, им. 415. Ситуаныпань, гора 73. Сифань, этн. 32, 105, 118, 515 п., 520, 521, 524. Сицзян (Чжуцзян), р. 12, 15, 28, 81, 84, 190. Сицян см. Цян. Сичан, р-н 534, 558. Сичудянь, этн. 553. Сишань, р-н 177. Сишуанбаньна, а. окр. 34, 83, 191, 456— 459, 552, 600-602. Си-шэнь, им. миф. 312. Сиэр, р. 572. Согдийцы, этн. 615. Со Ген Док, им. 831. Сол Гё, им. 845. Солон, им. 139. Солоны, этн. 73, 95, 112, 653, 686. Сонгин-Далай, оз. 699. Сонгцзангамбо (Сонг-цэн-гампо), им. 148, 505, 515. Сони, этн. 552. Сон Хен, им. 843. Сорен Е., им. 51. Сосан, г. 808. Союркоктани-беки, им. 717. Средне-Гобийский аймак 726. Средняя Азия 67, 69, 86, 101, 107, 127, 140, 143, 147, 152, 154, 165, 188, 190, 192, 206, 320, 326, 421, 611, 613, 616, 700. СССР 27, 34, 35, 161—164, 171, 178, 179, 236, 238, 239, 338, 341, 344, 374, 403, 421, 609, 610, 620, 628, 635—638, 642, 655, 702, 723, 724, 731, 734, 738, 739, 747, 749, 775, 777, 787, 791, 798, 800, 811, 842, 867, 868. Стриндберг, им. 933. Сува, оз. 15. Судо Саданори, им. 932. Су Дун-по (Су Ши), им. 177, 216, 368, 379. Суйюань, р-н 653. Суй Ян-ди, им. 146, 147. Суку, геогр. обл. 858. Суматра, о. 52, 421, 854. Сумико Курисима, им. 935. Сунань, а. у. 503, 641, 647. Сунгари, р. 12, 15, 95, 201, 215, 684, 685. Суни, им. миф. 563. Суниты, этн. 652, 653. Сунляо, равнина 12. Сунпань, у. 523. Сунь Син-чже, им. 354. Сунь У-кун, им. миф. 393, 400, 406. Сунь Ят-сен, им. 160, 161. Суси, этн. 567. Су Сюнь, им. 368. Суу Шэулян, им. 666. Сухэ-Батор, г. 726, 728, 746, 748. Сухэ-Батор, им. 723, 729, 776, 779, 781, 785, 787. 1017
Сухэбаторский аймак 700, 726, 747—749. Сучжоу, г. 196, 227, 230, 647. Су Чжэ, им. 368. Су Ши, им. 195, 196. Сушэнь, эти. 103, 112, 672, 673. США 26 п., 27, 29, 157—159, 161—163, 178, 336, 791, 796, 798, 811—813, 851, 866, 868, 870, 871, 878, 880, 935, 938, 941 Сыма Гуан, им. 330. Сымао, р-н 552© Сыма Цянь, им. 133, 329, 365, 532, 567. Сыма Янь, им. 145. Сычуань, пров. 14, 28, 31, 33, 34, 43, 62, 71, 72, 80, 81, 83, 98, 100, 105, 109, 111, 116, 117, 137, 140, 141, 148, 150, 155, 162, 164, 172, 173, 178, 180— 182, 189—191, 193, 195, 199, 207-209, 218, 223, 227, 233, 254, 421, 482, 483, 502—504, 508—510, 521, 523, 524, 531, 532, 534, 536, 558, 567, 568, 577, 579, 672. Сэгенут, улус 712. Сэй Сёнагон, им. 922. Сэнгэ Д., им. 781. Сюаньэнь, у. 482. Сюй Бэй-хун, им. 380. Сюй Гуан-ци, им. 183. Скж Ди-шань, им. 373. Сюй Лин, им. 365. Сюй Мэн-Цзян, им. миф. 357. Сюй Сюань, им. миф. 356. Сюй Чжи-мо, им. 374. Сюйчжоу, г. 27. Сюй Шу-чжэн, им. 723. Сюнну см. Гунны, Хунну. Сюньхуаский а. у. 641, 644. Сюньян (Полер), волость 641. Сюри, г. 936. Сюэ Жэнь-гуп, им. 357, 393. Ся, этн. 69, 70, 305. Сябача, волость 684. Сягуань, г. 573. Ся Гуй, им. 379. Ся Кан-нун, им. 536 п. Сямынь, г. 239. Сянган (Гонконг), г. 159. Сянфынь, у. 40, 49 п. Сянцзян, р. 28 п. Сян Шэн-му, им. миф. 403. Сяньби, гора 707. Сяньби, этн. 95, 146, 707, 709, 710, 712, 715. Сяньтань, г. 235. Сяокава см. Кава. Сяоли см. Ли, эти. Сяоляншань, хр. 531, 534, 536 п., 544. Сяо Сань (Эми Сяо), им. 375. Сяоцзинь, у. 521. Сяо Ю-мэй, им. 414. Ся Янь, им. 375. Табан-Тологой, р-н 747. Тагарма, р. 611—612. Таглыг, этн. 647. Таджики, этн. 32, 87, 164, 610—616, 636. Таиланд (Сиам) 29, 52, 456, 461, 533, 558, 864, 938. Тай, этн. 31, 32, 34, 68, 83, 96, 98, 128, 129, 456-462, 533, 553, 558, 563, 565, 566, 568, 572, 578, 580, 592, 597, 598, 600. Тайвань, о. 13, 14, 24, 48, 52, 60, 71, 74, 85, 96, 99, 113, 120, 145, 151, 155, 159, 163, 172, 177, 186, 190, 191, 195, 218, 238, 239, 255, 603—609, 854, 867, 936. Тайгу, г. 238. Тайдун, р-н 604. Тайнань, р-н 604. Тайханшань, хр. 135. Тай-цзу, им. 481. Тай-цзун, им. 147, 384. Тайчжун, р-н 604. Тайюань, г. 27, 179, 334. Такакура Тэру, им. 923. Такемото Гидайю, им. 929. Такла-Макан, пуст. И. Там Дин, им. 845. Тамерлан, им. 154. Тампонг, геогр. обл. 51, 77. Тангуты, этн. 125, 149, 504, 699. Танидзаки Дзюнъитиро, им. 923. Танмао, этн. 504. Танну-Ола, хр. 11, 701. Таншань, г. 27, 179. Тань Сы-тун, им. 159, 328, 370. Танынихай, им. 709. Таохэ, р. 72. Тао Юань-мин, им, 355, 365. Таранчины, этн. 616. Тарбагатайский окр. 86, 617, 630, 631, 652. Тарим, р. 15, 67, 611, 616, 619, 620, 627. Татары, этн. 32, 164, 615, 635, 636. 711. Ташкурган, геогр. обл. 611, 612, 636. Тежундянь, этн. 552. Тейит, этн. 637. Текес, р. 636. Темучин см. Чингисхан. Терьен де Лакупри, им. 67. Тибет, геогр. обл. 12, 15, 17, 21, 24, 28, 31, 33, 45, 48, 62, 71, 81, 83, 88, 93, 100, 102, 104, 105, 111, 128, 147, 148, 156, 164, 171, 173 п., 218, 232, 239, 358, 505, 506, 509—522, 530, 569, 576, 630, 719, 723, 766, 773, 779, 902. Тибет, нагорье И, 15, 81. Тибето-бирманская этн. группа 32, 71, 72, 83, 84, 96, 148, 502-586. Тибетцы, этн. 29, 31—34, 68, 72, 81, 83, 87, 100, 105, 111, 125, 148, 161, 164, 173, 419, 502—523, 524, 531, 532, 641, 663, 664, 665. Тизнаф, р. 611, 614. Тикамацу Мондзаэмон, им. 922, 929—931. Тикудзэн, пров. 862. Тимур, им. 642. Тисрон-дэцзан, им. 515. Тихий океан 11—14, 162, 851, 854, 868. Тоба, этн. 146, 709. Тогара, пролив 22. Тогон-Тэмур, им. 719. Тогоны, этн. 421. Токио, г. 28, 35, 160, 401, 851, 870, 881, 882, 913. Токунаго Сунао (Наоси), им. 923. Токутоми Рока, им. 923. Тола. р. 616. 1018
Толстов С. П., им. 48, 421. Толстой Л. Н., им. 88, 401. Томинага Хэйбэй, им. 930. Тонкинский залив 217. Торгуты, этн. 34, 35, 652, 699, 701—702, 719. Тохары, этн. 615. То Ю Хо, им. 65. Ту (монгоры), этн. 32, 103, 662—665. Тубот, этн. 504. Тува, геогр. обл. 703, 706. Туван, им. миф. 578. Тувинцы, этн. 34, 35, 702, 703, 709. Туди-шэнь, им. миф. 292. Тулуй, им. 717. Туманган (Тумыньцзян), р. 64, 691, 807. Тумуты, этн. 652, 719. Тумэн-Цогто, г. 747. Тумэты, этн. 652, 663, 700. Тунгусо-маньчжуры, этн. 31, 32, 72, 74, 75, 85, 125, 672-690, 705. Тунгусы, этн. 72, 73, 94, 95, 686. Тундао, а. у. 463. Тунжэнь, геогр. обл. 662, 665. Тункинская низм., 700. Тунсян, геогр. обл. 661 п. Тунчжа, г. 473, 476, 477. Туракина, им. 717. Тургенев, им. 923. Турки, этн. 642. Туркмены, этн. 642. Турфан, геогр. обл. 11, 140, 421, 616, 619, 625, 626, 647, 648, 710. Туфань, этн. 148, 505, 568, 579. Туцзя, этн. 32, 34, 447, 482, 502, 532, 576-578. Тхохамса, гора 847. Тэгу, г. 27, 803, 813. Тэдонган, р. 15, 807, 813, 842. Тэс, р. 699, 701. Тюгоку, р-н 858. Тюрки, этн. 103, 148, 421, 672, 710, 764. Тюркская этн. группа 32, 34, 699, 705. Тян Сын Об, им. 846. Тяньцзинь (Синьган), г. 27, 159, 175, 212, 215, 228, 239, 246, 269, 292, 298, 334, 415 п, 419, 630. Тяньчжу, у. 463, 503. Тянь-Шань, хр. 11, 616, 619, 636, 637, 706. У, ц. 137, 138, 143, 357. Убсу-Нур, оз. 35, 701. 702. Убсунурский аймак 699, 700, 703, 726, 728, 733, 738. Убур-хангайский аймак 699, 726, 747. У-ван, им. 135. Угедей, им. 716, 717, 779. Уги, этн. 103, 112. У Дао-цзы, им. 378. У-ди, им. 139—143, 365 п. Удин, у. 559. У Жу-кан, им. 36, 37, 39, 44. Узбеки, этн. 32, 87, 164, 426, 615, 636, 641, 700, 704. Узумчины, этн. 652—653, 755. Уйгуры, этн. 31—33, 86, 87, 106, 107, 128, 147, 152, 164, 165, 411, 421, 426, 615—630, 635-638, 648, 710, 712. Улан-Батор, г. 27, 51, 86, 239, 725, 726, 728, 729, 739, 745—748, 750, 754, 761, 768, 775—778, 782, 787. Улангом, г. 726, 728, 738, 740. Ульцзейту, им. 772. Ульчи, этн. 73, 95, 949. Уляс, р. 701. Улясутай, г. 726, 728. Умань, этн. 532, 533 п., 567. У Мянь, им. 463. Унга, г. 48, 65, 73, 80, 704. Унгерн, им. 723. Ундэр-Хан, г. 726, 745, 747. Ураты, этн. 652. Урга, г. 704, 720, 723, 726, 728. Урумчи, г. 179—181, 616, 619, 620, 630, 636. Урянхайцы (алтайские), этн. 703. Урянхайцы-мончак (кок-чолутан), этн. 34, 35, 703—704. Урянхайцы (хубсугульские), этн. 703. Усань (Сучжоу), г. 27. У Сань-гуй, им. 155. Уси, г. 27. Уссури, р. 95, 684, 685, 709. Усунь, этн. 140. Утайшань, гора 386. Утамаро, им. 919. Утоу, геогр. обл. 587. Ухань, г. 27, 172, 179, 181, 238, 239, 707. Уху, г. 226. Ухуань, этн. 146, 707. Уцзи (угу), этн. 672, 673. У Цзин-цзы, им. 369. У-цзун, им. 319. У Цзу-цян, им. 415. Уци, р-н 494. Учан, г. 675. Учжишань, гора 473, 474, 478. У Чэнь-энь, им. 369. Уш (Уч-Турфан), г. 617. Уэмура Бунракукакен, им. 929. Уэмура Сойэн, им. 919. Уэткен, р. 653. У-юэ, этн. 70. Фань Вэнь-лань, им. 144. Фань Е., им. 329. Фань Си-лан, им. 357. Фань Чжэн, им. 328. Фань Чо, им. 567, 589. Фань Чэн-да, им. 438. Фа Хай, им. 356. Фацян, этн. 504. Фергана, г. 140. Филиппины, о-ва 16, 29, 52, 71, 74, 84, 85, 120, 154, 188, 189, 192, 421, 486, 604, 605, 854, 864, 949. Форке Α., им. 68. Форсайт, им. 611, 612. Франция 871. Фромагде Ж., им. 51. Фуань, р-н 499, 500. Фугун, у. 525. Фудзи, гора 12, 852. Фукуда Хэйхатиро, им. 919. Фукуока, г. 28. Фуси, им. миф. 305, 322 п., 356. Фусинь, р-н 177, 178. 1019
Фуцзинь, у. 685. Фуцзянь, пров. 28, 29, 60, 70, 108, ПО, 141, 146, 151, 154, 172, 190, 191, 195, 212, 217, 218, 226, 228, 230, 255, 359, 397, 482, 499, 603. Фучжоу, г. 27, 195 п. Фушунь, г. 27, 174, 177, 178. Фуюань, у. 685. Фуюй, у. 636, 666. Фын Мэн-лун, им. 369. с^эн Шй-чан, им. 375. Фэн Хань-цзи, им. 142. Фэнь.Чэн-да, им. 212. Ха см. Ли, этн. Хайбэйский а. окр. 503, 641. Хайду, им. 718. Хайлар, г. 181, 655, 666. Хайнань, о. 34, 60, 83, 84, 87, 97, 99, 110, 119, 141, 151, 172, 191, 195, 230, 255, 419, 421, 424, 475, 480, 483, 503, 650. Хайсиский а. окр. 503, 631, 641. Хакка, этн. 116, 577. Хала, этн. 590. Халани, им. миф. 563 Халха (халха-монголы), этн. 699, 700, 719, 762, 779. Халха-эльджиген, этн. 34, 700. Халхин-Гол, р. 724, 868. Хамгёндо, пров. 48, 791, 834. Хами, г. 616, 619, 622, 625, 626. Хамниган, этн. 35, 701. Хамхын, г. 27, 848. Хангай, хр. И, 29, 728. Ханган, р. 15. Хангельциг, р. 701. Хани, этн. 32, 34, 96, 100, 158, 457, 502, 552-557, 561, 565. Ханифэ, им. 430. Хансан, г. 808. Ханчжоу, г. 27, 60, 150, 196, 201, 220, 238. Хань см. Китайцы. Хань, р. 323. Хань, гос-во 23, 139, 140, 141, 143, 225, 348, 707. Хань Дао-жэнь, им. 421. Ханькоу, г. 174, 235 п., 375. Хань Синь, им. 393. Хань Ци-сян, им. 360. Ханыпуй, р. 56. Хань Юй, им. 150, 328, 366. Хаони, этн. 552. Хаофэн, у. 576. Хара, р. 738, 745. Хара-Балгас, г. 710. Хара-Нур, оз. 35. Хара-Ус-Нур, оз. 702, 738. Хара-Хото, г. 149 п. Харбин, г. 27, 179, 180, 191, 239, 269, 675, 683, 687, 692. Харт Р., им. 159, 283. Харунобу, им. 919. Хархорин, г. 747. Харчины, этн. 34, 652, 700. Хасан, оз. 867. Хасэгава Фтабатэй, им. 923. Хаято, этн. 71, 853, 862. Хван Диб Дюн, им. 846. Хванхедо, пров. 834. Хван Чин И, им. 843. Хван Чхя Рян, им. 841. Хварён, у. 693. Хверён, г. 808. Хи (Кумохи), этн. 703, 711. Хидэёси Тоётоми, им. 842, 864, 866. Химико (Бимиху), им. миф. 861, 862. Хинган, гора 77, 94, 112, 654. Хинду (Индия) 140, 141. Хиросигэ, им. 919. Хиросима, г. 868. Хиргис-Нур, оз. 34, 700, 701. Хиэйдзан, гор. 902. Хобуксар, а. у. 631. Хоккайдо, о. 15, 19, 20, 22, 30, 35, 65, 74, 75, 88, 851, 852, 855, 872, 878, 881, 884, 885, 888, 942, 943. 944—953. Хокусай, им. 919. Хо Кюн, им. 843. Хон Бу, им. эп. 842. Хон Гиль Дон, им. эп. 840, 841, 844. Хон Дэ Ён, им. 833. Хонсю, о. 20, 66, 851, 852, 856, 870, 888, 913, 937, 943. Хор, этн. 662. Хорезм, ц. 151. Хорчины, этн. 652, 653. Хотанлык (хотанец), этн. 616. Хотанский оазис, 619, 620, 623, 624. Хотогойты, этн. 34, 699. Хотоны, этн. 34, 35, 703. Хоуцзи, им. миф. 302, 307. Хо' Цюй-бин, им. 210, 384. Хошуты, этн. 652, 702, 719. Хрдличка Α., им. 86. Ху, У. 665. Хуай, р. 15, 58, 188, 207, 323. Хуайнань, р. 177. Хуайяныпань, хр. 12, 81, 107, 250, 253. Хуалун, у. 503, 641. Хуаляи, р-н 604. Хуанди, им. миф. 71, 211, 338. Хуаннань, у. 503, 641. Хуаннппо, волость 647. Хуанпу; г. 238. Хуанфу Ми, им. 341. Хуанхэ (Желтая), р. 15, 16, 18, 27, 28, 39, 42, 52, 53, 56, 62—64, 66—69, 72, 82, 85, 93, 96, 101, 105, НО, 112, 133, 135—137, 139, 141, 143—146, 149, 182, 190, 194, 195, 199, 201, 215, 238, 250, 251, 254, 304, 323, 410, 426, 504, 641, 654. Хуан Цзун-си, им. 328. Хуан Цзунь-сянь, им. 370. Хуан Чао, им. 148. Хуан Чжи, им. 402. Хуань-гун, им. 138. Хуа То, им. 342. Хубилай, им. 151, 505, 568, 572, 717, 718, 766, 773. Хубсугул (Косогол), оз. 15, 34, 700, 702. 742, 750. Хубсугульский (Косогольский) аймак, 703, 726, 728, 732, 753. Хубэй, пров. 40, 56, 70, 71, 83, 116, 172, 177, 188, 190, 191, 194, 209, 215, 397, 482, 576, 672. 1020
Ху Вэй, им. 329. Хулагу, им. 717, 718. Хулань, г. 684. Хулу, им. миф. 591. Хулун-Буирский аймак 95, 504, 652, 655, 686. Хуна, геогр. обл. 653. Хунань, пров. 33, 34, 61, 70, 71, 83, 108, 110, 133, 162, 172, 188, 190, 191, 209, 215, 226, 234, 254, 314, 463, 480, 482, 483, 486, 493, 502, 531, 576, 577. Хунну, эти. 705—707, 709, 710. Хунтоуюй, о. 120, 604. Хунхэ, р. 552. Хунхэский окр. 34, 531. Хун Шэнь, им. 375. Хуса, р-н 566. Хуф, долина 612. Хух-Хото, г. 653, 655, 660. Хухэт, этн. 652. Хухээ, им. 666. Хучжуский а. у. 503, 662. Ху Чжэнь-хуа, им. 637 п. Хучины, этн. 652. Ху Ши, им. 330, 374. Хуэй (хуэйхуэй, хуэйцзу), этн. 30—34, 84, 87, 88, 106, 107, 110, 148, 152, 158, 163, 320, 419—433, 503, 504, 532, 636, 641, 643, 662, 663, 665, 666. Хуэйхэ, этн. 147, Хуэйцзы, им. 351. Хыннам, г. 813. Хэ, этн. 473. Хэбэй, пров. 29, 33, 71, 80, 81, 137, 171, 179—182, 188—190, 194, 195, 199, 202, 208, 209, 212, 251, 388, 397, 419, 672, 674. Хэган, р-н 177. Хэдун, г. 209. Хэ Дюн, им. 836. Хэйан (ныне Киото), г. 902. Хэйердал Тур., им. 52. Хэйлунцзян, пров. 33, 95, 171, 212, 251, 636, 652, 666, 673, 684, 686, 687, 691. Хэйхэ, р. 45. Хэйшуй, у. 448, 523. Хэ Лу-дин, им. 415. Хэмань, этн. 572. Хэнанъ, пров. 39, 52—54, 56, 68, 80, 133— 135, 137, 148, 171, 182, 189-191, 202, 209, 212, 230, 251, 256, 388, 397, 419. Хэнтэй, хр. И, 30. Хэнтэйский аймак 699, 701, 726. Хэпу, г. 217. Хэтао, р-н 42. Хэ-Хэ, им. миф. 309. Хэ Цзин-чжи, им. 402. Хэ Цю-тао, им. 329. Хэчан, р-н 129. Хэчжэ (нанайцы), этн. 32, 73, 81, 85, 95, 672, 684—686. Хэчи, у. 471. Хэ Чо, им. 842. Хэшаонишао, им. миф. 557. Хээ Дээжы, им. 666. Хягас (сяцзясы), этн. 637. Цаатан (тувинцы-тоджинцы), этн. 703, 732. Цаган-Нур, оз. 742. Цайдам, плато 11. Цай Лунь, им. 180. Цай-шэнь, им. миф. 297, 309, 311, 312, 664. Цанъюань, у. 590 Цао Мин, им. 376. Цао Иэй, им. 365, 366. Цао Сюэ-цинь, им. 369. Цао Цао, им. 143, 177, 357. Цао Чжи, им. 365. Цао Юй, им. 375. Цеван-Рабтан, им. 719. Цейлон, о. 88, 318, 461. Центральная Азия И, 12, 14, 16—18, 48, 51, 64, 72, 76, 77, 86, 93, 95, 101, 103, 127, 140, 211, 320, 384, 642, 706— 707, 709, 710, 774, 854, 859. Центральный аймак 29, 35, 699, 701, 704, 726, 738. Цзайва, этн. 578, 579. Цзан (цзанцзу), этн. 504. Цзанба, этн. 504. Цзан Кэ-цзя, им. 375.. Цзао-ван (Цзао-шэнь, Цзао-цзюн), им. миф. 297, 307, 308, 664. Цзахачины, этн. 34, 35, 701. Цзетан, г. 510. Цзи Бу, им. 360. Цзи Кан, им. 365. Цзилинь, г. 179. Цзилинь (Гирин), пров. 33, 106, 171, 178, 191, 251, 652, 674, 684, 691. Цзилицзисы (киргизы), этн. 637. Цзин, им. 324. Цзинань, г. 27, 201. Цзинбоху, оз. 15, 215, 376. Цзпндун, у. 563, 600. Цзиндэчжэн, г. 174, 180, 225, 226. Цзинин, г. 655. Цзинпо, эти. 32, 34, 83, 84, 87, 96, 98- 100, 118, 158, 502, 558, 578-586, 589, 592 597 598 Цзинь^ гос-во,' 138, 150, 151, 154, 155, 179. Цзиньпин, у. 128, 463, 565. Цзиньхуа, р-н 499. Цзиньчжоу, г. 178. Цзиныпа, р. 567—568. Цзинь Шу-жень, им. 631. Цзинынэньвэй, г. 201. Цзиси, р-н 177. Цзиши (Язы), г. 641. Цзишоу, г. 577. Цзонхава, им. 516, 518. Цзо Сы, им. 365. Цзу Чун-чжи, им. 322, 331. Цзыбо, г. 27. Цзыгун, г. 223. Цзыян, г. 43, 68, 76. Цзэн Го-фань, им. 158. Цзэн Гун, им. 368. Цзюли, этн. 473. Цзюлун, у. 520. Цзюцюань (быв. Сучжоу), г. 178, 647. Цзядин, г. 155. Цзяжун, этн. 32, 105, 118, 515 п., 521, 522. Цзя Лань-по, им. 39, 40. 1021
Цзян Гуан-цы, им. 374. Цзянинь, г. 155. Цзян Куй, им. 368. Цзянси, пров. 60, 71, 83, 108, 110, 162, 172, 174, 177, 180, 191, 209, 212, 215, 225, 252, 480—483, 499. Цзянсиныю, р-н 579. Цзянсу, пров. 58, 60, 70, 71, 73, 83, 116, 145, 171, 194, 199, 201, 208, 209, 212, 217, .226, 228, 391, 397. Цзянхуа, а. у. 493. 1],зян.Чжао-хэ, им. 380. Цзянчэнский а. у. 552, 557. Цзян Шан, им. 393. Цзян Бо-цзань, им. 144. Цзяньдао (Кандо), р-н 691. Цзяньчуань, у. 572. Цзяньян, г. 382. Цзяоцзо, р-н 177. Цзяо Чжун-цин, им. 360. Цзя Сы-се, им. 197. Цзя Фань, им. 324. Цзячэн, г. 40, 41, Ци, гос-во 138, 139, 146. Ци Бай-ши, им. 264, 379, 380. Цили см. Ли, этн. Циляншань, гора 647. Циндао, г. 27, 175, 217, 333, 867. Цинхай, пров. 24, 28, 31, 33, 62, 71, 72, 105, 117, 143, 148, 149, 173, 178, 234, 251, 354, 419, 424, 502, 503, 508—510, 520, 630, 631, 641, 642, 650, 652, 662, 665, 666, 702. Цинь, см. Китайцы. Цинь, гос-во, 139, 140, 146, 301. Циньлин, хр. 12, 16—18, 21, 81, 107, 173, 188, 207, 250, 253. Цинь Шихуанди, им. 139, 140, 322 п., 357. Цицикар, г. 27, 666, 667, 684. Цосыцоюй, им. миф. 557. Цоу (чжуоу), этн. 604, 607, 608. Цуань, этн. 532. Цубухи Сейо, им. 933. Цугару (Сангарский), прол. 13, 22. Цукидзи, им. 933. Цусимское течение 13. Цы Си, им. 159. Цэвэгжав О., им. 787. Цэвэгмэд Д., им. 781. Цэгмид Н., им. 785. Цэгмид Ц., им. 785. Цэнгунджаба, им. 702. Цэрэндорж, им. 785. Цэцэрлэг, г. 27, 726, 728. Цю, этн. 527. Цюаньчжоу, г. 151. Цюй Вэй, им. 402. Цюйне, им. миф. 537, 542. Цюй Цю-бо, им. 373. Цюй Юань, им. 138, 301 п., 355, 364. Цюньчжун, у. 473. Цюпа, этн. 527. Цян, этн. 32, 71, 72, 105, 136, 143, 146, 502—505, 523, 524, 532, 572, 579. Цяньдуннаньский окр. 34, 447, 463. Цяньлун, им. 159, 591, 636. Цяньнаньский окр. 34, 446, 447. Цяньфутун, г. 647. Чавалун, у. 525. Чайковский П. И., им. 402, 403. Чамдо Кам, окр. 33, 72, 81, 105, 502—504, 509, 515, 525, 558. Чамы, этн. 71 Чанань, г. 143, 147. Чанбайшань, гора 12, 64, 112, 679. Чан Дэ, им. 738. Чан И-чуань, им. 329. Чанлу, р-н 181. Чанпэксан, гора 12. Чанту (узбеки), этн. 704. Чанчунь, г. 27, 179, 189, 246, 334, 683, 692. Чан Чунь, им. 716. Чанша, г. 27, 234, 493, 494. Чанъань см. Сиань Чанъян, у. 40. Чан Э, им. миф. 279, 311. Чаочжоу, р-н 412. Чапчал, а. у. 631, 636, 684. Чахань мэнгу, этн. 662. Чахары, этн. 34, 652, 700, 719. Чашань, р-н 579. Чашань, этн. 578, 579. Чаюй ν 52^5 Чебоксаров Η. Н., им. 421, 589. Чемберлен Б., им. 937. Чемульпо, бухта, 13. Черик, этн. 637. Черные ицзу см. Носу. Чехов А. П., им. 401, 406, 782. Чечжудо, о. 13, 791, 803, 806, 834. Чжай Цян, им. 409. Чжалайты, этн. 653. Чжан Дао-лин, им. 314. Чжан Лу, им. 402. Чжан My, им. 329. Чжан Мэй-цзюань, им. 400. Чжан Сюэ-чэн, им. 329. Чжан Хань, им. 324. Чжан Хуа, им. 365. Чжан Хэн, им. 331. Чжан Цзы-пин, им. 373. Чжан Цзян, им. 322. Чжан Цзяо, им. 143. Чжан Цянь, им. 140, 190, 329. Чжан Чан-тун, им. 144. Чжанъе (бывш. Ганьчжоу), г. 647. Чжаньпзян, г. 238. Чжан Юй, им. 212. Чжан Янь, им. 411. Чжао, гос-во, 139, 140, 146. Чжао Го, им. 197, 321. Чжао Куан-инь, им. 149. Чжаосянь, у. 388. Чжао То, им. 141. Чжаоцзюэ, г. 531. Чжао Юань-жэнь, им. 415. Чжао Ян, им. 179. Чжароды, этн. 653. Чжерим, геогр. обл. 653, 654. Чжони, у. 519. Чжоу, гос-во 135—139. Чжоу, этн. 135, 136, 305, 307, 323. Чжоуда, геогр. обл. 653, 654. Чжоу Дунь-и им. 329. Чжоукоудянь, населенный пункт (около Пекина) 37, 39, 41, 46, 48п. 1022
Чжоу Цзай-юй, им. 412. Чжоу Цюань-пин, им. 373. Чжоу Энь-лай, им. 164. Чжоу Юй, им. 357. Чжуап, эти. 30—34, 96, 98, 125, 157, 164, 165, 304, 434—448, 455, 470—472, 482, 587. Чжуан-дун екая эти. группа 32, 70. 71, 99, 119, 138, 148, 254, 255, 434—479| 603. Чжуандунцы, эти. 71—72, 83, 84, 96, 100, 107, НО, 138. Чжуан-цзы, им. 327. Чжуап Цяо, им. 141, 142. Чжуан Чжоу, им. 364. Чжу Ба-цзе, им. 211. Чжугэ Лян, им. 357, 393. Чжу Дэ, им. 163. Чжу Ин-тай, им. 359, 415. Чжун, этн. 499. Чжундянь, у. 567. Чжунцзя, этн. 447, 448. Чжун Юн, им. 366. Чжурчжэни, этн. 95, 112, 125, 150, 151, 154, 310, 393, 617, 673, 713, 714, 794. Чжу Си, им. 305, 328, 329, 831. Чжу Цзы, им. 329. Чжуцзян, р. 149, 190, 196, 421. Чжу Юань-чжан, им. 153. Чжуюн, им. миф. 356. Чжэн Сюань, им. 328. Чжэн Хэ, им. 154, 237, 238, 324, 325. Чжэнчжоу, г. 27, 215. Чжэньбянь, у. 597. Чжэнькан, у. 590, 600. Чжэнь Чэн-гун, им. 155, 310, 605. Чжэцзян, пров. 28, 29, 58, 60, 70, 73, 83, 108, 116, 171, 190, 191, 194, 207—209, 212, 215, 217, 218, 226, 230, 397, 481, 499, 603. Чимид Ч., им. 782, 785. Чингиль, р. 702. Чингисхан, им. 95, 151, 617, 661, 700, 714, 715, 717, 768, 771, 773, 779, 780. Чинтунпуу, им. 666. Чинхан, этн. 792. Чинхэ, р. 653. Чиншуй (Сеныр), волость 641. Чипчины, этн. 653. Читрал, г. 613. Чо Ен, им. 838. Чойбалсан, г. 27, 726, 782. Чойбалсан, им. 777, 785, 787. Чойджи-Одзер (Чойджосор), им. 772. Чойдок Д., им. 787. Чоймбол, им. 787. Чолладо, пров. 808, 834. Чонг багыш, этн. 637. Чон Сон, им. 846. Чои Чхол, им. 843. Чон Якён, им. 833. Чосон. гос-во 792, 795. Чосыпчя ν ^522 Чу, гос-во 137—139, 141, 301 п., 364, 410. Чултэм, им. 787. Чумой, р. 510. Чунцин (Басянь), г. 27, 43, 163, 179, 215, 238, 239, 336. Чу Си Ген, им. 833. Чусунский окр., 34. Чусюнь, р-н 552. Чуфкамуи, им. миф. 948. Чу Шао-тан, им. 483 п. Чходо, о. 65, 73. Чхоён, им. миф. 841. Чхончжин, г. 27, 813. Чхун Хян, им. эп. 695, 840, 841, 842, 844, 845. Чхунчхан, пров. 836. Чэнду, г. 27, 43, 179, 181, 195, 226, 227, 420 п. Чэн Инь, им. 409. Чэн Лян, им. 328. Чэнтан, волость 647. Чэн Тан, им. 133. Чэяь Вэнь-би, им. 550 п. Чэнь Сянь-мипь, им. 536 п. Чя Сен, им. 839. Шанди, им. миф. 356. Шан-инь, этн. 115, 306. Шанхай, г. 16, 27, 159, 161, 163, 171, 175, 178-180, 191, 195, 196, 215, 220, 226, 229, 230, 239, 244, 246, 269, 292, 298, 330, 336, 373, 375, 381, 402, 419, 421, 426, 867. Шанцы, этн. 133, 134, 136. Шаньдун, пров. 18, 29, 58, 60, 70, 71, 73, 80, 81, 148, 171, 180, 182, 188, 191, 192, 194, 195, 199, 208, 209, 212, 218, 223, 230, 236, 250, 251, 272, 354, 419, 420, 672. Шаньдунский п-ов 792. Шаыьси, пров. 29, 39, 40, 49 п. 53, 80, 85, 136, 152, 171, 173, 188, 189, 208, 212, 218, 231, 256, 337, 386, 397, 672. Шаньсинь, волость 587. Шаньсу, этн. 93. Шаньхайгуань, г. 155. Шан Ян, им. 139. Шаогуань, у. 39. де Шарден-Тэйяр, им. 42. Ша Роберт, им. 610, 612. Шарын-гол, р. 747. Шатова, этн. 567. Шафи, им. 430. Шекспир В., им. 784, 933. Шердукпен, этн. 530. Шивэй, этн. 711, 714. Шигацзе, г. 509—510, 515. Ши Да-кай, им. 483. Ши Дань, им. 144. Ши Най-ань, им. 369, 393. Шине-барга, этн. 34 п., 700 Шира югур, этн. 647, 648. Ширендыб Б., им. 729 п. Широкогоров С. М., им. 72, 682. Широнгол-монголы, этн., 661, 665 п. Шичжайшань, гора 141, 142, 503 п. Ши Шэнь, им. 324. Шмидт В., им. 50, 71. Шопенгауэр, им. 336. Шостакович, Д., им. 924. Шоусин, им. миф. 305, 309, 311. Штернберг Л. Я., им. 74, 854, 855, 949. Шу, ц. 137, 140, 141, 143, 357. Шуанцзян, у. 563, 590, 600. Шуанчэн, г. 675. 1023
Шугная, геогр. обл. 612. Шугнаыцы эти. 612. Шуи, эти. 32, 125, 466—469, 472. Шуйху, эти. 447. Шуи Хуа, им. 409. Шуйцзя см. Шуи. Шэ,-этн. 32, 480, 481, 499, 500. Шэнь Гуа, им. 178. Шэньмэй, им. миф. 306, 307. Шэнвнун (Сянь Нун), им. миф. 182, 302, 305, 338. Шэньси, пров. 17, 39, 53, 68, 69, 77, 80, 85, 136, 137, 146, 149, 152, 155, 162, 163, 173, 178, 182, 188, 189, 191, 196, 250, 251, 256, 336, 354, 388, 419, 423, 428, 504. Шэнь Цунь-вэнь, им. 374. Шэнь Юэ, им. 365. Шэньян (Мукдэн), г. 27, 179, 180, 191, 246, 674, 675, 683, 684, 692, 713. Щуцкий Ю. К., им. 329 п. Ычхон, им. 794. Эбань, этн. 525. Эберхард В., им. 67, 70. Эбису, им. миф. 905. Эвенки (ывынки), этн. 32, 35, 72, 73, 95, 104, 112, 653, 672, 686, 687, 701. Эвенкийский а. хошун 504. Эвенки-хамниганы, этн. 34 п. Эдиссон, им. 935. Эдо (ныне Токио), г. 865. Эйкштедт Э. Э., им. 74, 88. Эмба, р. 719. Эмель-Гольский а. р-н 636. Э Мон Реп, им. 846. Эму, этн. 552. Энгельс Ф., им. 50, 330. Эни (кадо), этн. 552. Эну, этн. 525. Эринциннорбо, им. 785. Эрхай, оз. 62, 72, 572, 573. Эръюань, у. 572. Эсен, им. 719, Эскимосы, этн. 43, 46, 47. Эфталиты, этн. 616. Эшань, окр. 531. Юань Цзи, им. 365. Юань Цзя-хуа, им. 551. Юань Чжэнь, им. 368, 369. Юань Ши-кай, им. 160. Юаньян, р-н 552—554. Юго-Восточная Азия 31, 39, 45, 47, 67, 74, 154, 206, 209, 247, 301, 309, 318, 363, 456, 460, 533, 560, 578, 581, 591, 604, 851, 852, 854, 855, 864, 868, 888. 912, 951. Югоцзырь, г. 745. Югур (уйгур), этн. 647, 648. Югэй, волость 647. Юе, им. миф. 356. Южная Азия 74, 578. Южно-Гобийский аймак 699, 726, 728, 733. Южно-Китайские горы 18. Южно-Китайское (Наньхай) м. 13, 85, 217, 254. Южнокорейский архипелаг 12. Юй, этн. 135. Юйгу (сарыг-уйгуры), этн. 32, 122, 615, 647-651. Юймынь, г. 178. Юйпин, у. 463. Юйси, р-н 552. Юйсикоу, г. 238. Юй Синь, им. 365. Юйхуан, им. миф. 292, 297, 310—312, 314. Юйшань (Чжунъяншань), хр. 604. Юй Ши-чан, им. 482 п. Юйшуский а. окр. 503. Юйюэ, этн. 437 п., 456. Юлинь, геогр. обл. 141. Юнатов Α. Α., им. 761. Юн Сон До, им. 844. Юн Чжэн, им. 156. Юншань, у. 576. Юпшэн, у. 524, 525, 567, 569. Юньлун, у. 572. Юньнань, пров. 19, 31, 33, 34, 36, 45, 61, 70—72, 80, 83, 89, 93, 96, 98, 100, 105, 109—111, 113, 116, 120, 141, 148, 152, 154, 155, 158, 172, 173, 179, 189, 191, 194, 207, 208, 218, 233, 234, 254, 434, 436, 456, 457, 480, 482, 483, 502—504, 508—510, 524, 527, 531—533, 534, 545, 546, 549, 550, 557, 564—568, 572, 573, 578, 579, 589, 590, 597, 600, 652. Юньнань-Гуйчжоуское плато 21, 483. Юньнаньское нагорье 12, 24. Юньсян, у. 600. Юсун-Булак, г. 726. Юсуров X. Ю., им. 421. Юсуф Баласагунский, им. 628. Юэ, ц. 141. Юэ, этн. 70, 74, 83, 119, 138, 141, 145, 146, 254, 324, 434, 470, 587, 603. Юэнань, этн. 587. Юэ Фэй, им, 151, 310, 357, 360, 393. Юэчжи, этн. 87, 505. Яань, г. 180. Ява, о. 39, 45, 325. 938. Явуухулан, пм. 782. Ядамсурэн У., им. 787. Ядринцев Н. И., им. 710. Яйсяиь, у. 473. Якаши, г. 655. Якуб-бек, пм. 611—613, 617. Якуты, этн. 73, 95, 104. Ялуцзян (Ялу), р. 15, 155, 692. Ямагути, г. 35. Ямато, пров. 861, 862. Ями (емэй), этн. 604. Ян Ван-сюань, им. 485 п. Янги-Гисар, г. 636. Ян Ханьсянь, им. 490, 532 п. Ян Хин-шун, им. 327, 332 п. Ян Цзи-е, им. 357. Янцзы (Чанцзян) р. 12, 13, 15, 16, 27, 28, 44, 58, 71, 81, 83—85, 96, 99, 108, 110, 116, 137, 141, 143, 145, 149, 150, 154, 173, 177, 178, 186, 189, 190, 191, 194—197, 201, 209, 213, 215, 216, 219, 237—239, 251. 253, 254, 323, 354, 397, 448, 473, 504, 577. 1024
Ян Цзянь, им. 146. Янчжу, им. 327, 328. Ян Юн-го, им. 332. Ян-юэ, этн. 70. Янь, ц. 139, 140, 146. Яньань, г. 256, 336, 401. Яньбяньский а. окр. 34, 567, 691—693, 695. Яньди, им. миф. 182, 356. Янь Инь, им. 68, 69, 72. Яньтай, у. 520. Яньцзи, г. 691, 692, 695. Яньчан, р-н, 178. Янь-ши-бу, этн. 699. Яныоань, у. 567. Янь Янь-чжи, им. 365. Яо, им. миф. 315. Яо, этн. 32, 71, 82—84, 92, 96—99, 119, 151, 157, 480, 493—499, 565, 587. Япония 13—19, 22—27, 30, 35, 47, 51, 52, 65, 66, 71, 74—76, 85, 87, 88, 92, 93, 96, 99, 101, 107—111, 125, 126, 147, 158, 159, 162, 163, 175, 191, 195, 319, 334, 336, 372, 376, 401, 724, 791, 794, 796—799, 806—808, 811, 818, 831, 845, 847, 849—954. Японские о-ва 12, 16, 17, 48, 51, 52, 74, 85, 88, 93, 108, 324, 604, 851, 853, 855, 936. Японское м. 13. Японцы, этн. 15, 71, 75, 82, 85, 87, 88, 93, 109, 111, 126, 163, 247, 791, 795, 847, 851—935, 943—946, 950—954. Яркенд, окр. 610, 611, 622, 636. Яркенд-дарья, р. 614. Яркендский оазис 619, 620. Ярлунга, р. 505. Ятави, им. миф. 595, 597. Ятай, им. миф. 595, 597.
ОГЛАВЛЕНИЕ Стр. Предисловие 5 ВВЕДЕНИЕ & Глава I. Природа 11 Глава II. Население 23 Глава III. Древнее расселение человека 36 Глава IV. Антропологический состав населения 76 Глава V. Хозяйственно-культурные типы народов Восточной Азии ... 90 Глава VI. Языки Восточной Азии ИЗ Глава VII. Письменность народов Восточной Азии 125 НАРОДЫ КНР 131 Исторический очерк 133 Китайцы 167 Глава I. Основные занятия и социальный состав 169· Глава П. Материальная культура 240 Глава III. Общественная и семейная жизнь 281 Глава IV. Религия 303 Глава V. Наука и просвещение 321 Глава VI. Развитие китайской письменности 346 Глава VII. Фольклор и литература 354 Глава VIII. Изобразительное искусство и архитектура 377 Глава IX. Театральное искусство и кино 390 Глава X. Музыка 410 Национальные меньшинства КНР 417 Глава I. Хуэй 419 Глава II. Чжуан-дунские (тайские) народы 434 Глава III. Народы группы мяо-яо 480 Глава IV. Тибето-бирманские народы 502 Глава V. Вьетнамцы 587 Глава VI. Мон-кхмерские народы 589 Глава VII. Индонезийские народы , 603 Глава VIII. Таджики 610 Глава IX. Тюркские народы 615 Глава X. Монгольские народы 652 Глава XI. Тунгусо-маньчжурские народы 672 Глава XII. Корейцы 691 НАРОДЫ МНР 697 корейцы 789
НАРОДЫ ЯПОНИИ 849 Глава I. Японцы 851 Глава II. Рюкюсцы 936 Глава III. Айны 942 приложения 955 Список литературы 957 Список иллюстраций 980 Список заставок и концовок 989 Список карт 993 Глоссарий 994 Указатель 1006
Народы Восточной Азии Утверждено к печати Институтом этнографии им. Н. Н. Миклухо-М аклая Академии наук СССР Редактор издательства И. Б. Марморштейп Художник В. В. Грибапин Технический редактор А. В. Смирнова Корректоры Е. В. Вивчар, Р. Г. Гершинспая, 3. В. Гришина и А. И. Нац Сдано в набор 13/XI 1964 г. Подписано к печати 28/Х 1965 г. РИСО АН СССР № 145-145В. Формат бумаги 70 χ 108Vi6· Бум. л. 3278· Печ. л. 64V4 = 88.02 усл. печ. л. +17 вкл. Уч.-изд. л. 89,85 + 17 вкл. (4.06). Изд. № 2015. Тип. зак. № 1036. М-51465. Тираж 2700. Цена 5 руб. Ленинградское отделение издательства «Наука» Ленинград, В-164, Менделеевская лин., д. 1 1-я тип. издательства «Наука» Ленинград, В-34, 9 линия, д. 12