Вопросы философии 01 - Александров Г.Ф.

$Дискуссия по книге Г. Ф. Александрова \$
Тексты речей товарищей, не выступивших в связи с закрытием прений
$Дискуссия по книге Г. Ф. Александрова \$
Автор: Александров Г.Ф.
Теги: философия журнал вопросы философии
Год: 1947
Похожие
Текст
                    АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ
ВОПРОСЫ
ФИЛОСОФИИ
ЖУРНАЛ ВЫХОДИТ ТРИ РАЗА В ГОД
Оцифровано издательской группой
МЛРД «РАБОЧИЙ ПУТЬ»
1947

От редакции
Создание нового журнала «Вопро¬
сы философии» — большое событие на
философском фронте. Потребность в
таком журнале давно назрела. Инте¬
рес к философии в нашей стране ве¬
лик. Значение марксистско-ленинской
философии для советского народа,
для советского государства огромно.
Наша партия кровно заинтересована
в решительном подъёме философской
работы. Всё это ясно показала фило¬
софская дискуссия, недавно прове¬
дённая Центральным Комитетом
ВКП(б).
Дискуссия вызвала движение на¬
учно-философской мысли и показала,
насколько велика у нас потребность
в живой, смелой, творческой разра¬
ботке актуальных вопросов совет¬
ской философии. Дискуссия всколых¬
нула широкие слои наших филосо¬
фов, обнаружила новые философские
силы и подсказала новые формы для
выдвижения и пробы этих сил. Од¬
ной из таких форм явился и наш
журнал. Он прямо родился из дис¬
куссии.
Перед журналом, перед всем на¬
учно-философским фронтом стоят
большие задачи:
советские философы призваны
творчески разрабатывать вопросы о
закономерностях развития нашего
общества, нашего государства, ана¬
лизировать и теоретически обобщать
богатейший материал, который даёт
практика социалистического строи¬
тельства, уметь отыскивать ростки
нового, осмысливать их значение,
теоретически освещая путь к ком¬
мунизму;
советские философы должны быть
в первых рядах работников идеоло¬
гического фронта, ведущих развёр¬
нутое наступление на пережитки ка¬
питализма в сознании советских лю¬
дей; они должны вести наступатель¬
ную борьбу против растленной, бур¬
жуазной идеологии, против мракобе¬
сия и реакции во всех их проявлени¬
ях за рубежом;
советские философы должны твор¬
чески обобщать открытия современ¬
ного естествознания, следуя класси¬
ческому образцу — ленинской книге
«Материализм и эмпирио-крити¬
цизм».
Журнал должен стать застрель¬
щиком в постановке и решении этих
задач; он должен способствовать
дальнейшему подъёму идеологиче¬
ской работы, должен твёрдо отстаи¬
вать высокую идейность, высокую
принципиальность нашей философии,
неуклонно проводить ленинский
принцип партийности философии.
Журнал призван объединить всех
советских философов, привлечь ши¬
рокие слои советской интеллигенции,
которым близки интересы нашей фи¬
лософии и которые ждут от журнала
смелой, творческой разработки мар¬
ксистско-ленинской философии.
Девизом журнала будут служить
мудрые сталинские слова — овладеть
марксистско-ленинской теорией —
значит уметь развивать её и двигать
вперёд.
Следуя этому указанию, журнал
должен освещать развитие философ¬
ской мысли и отражать новые поло¬
жения и новые идеи, возникающие в
4	ОТ РЕДАКЦИИ
процессе научно-исследовательской
работы по философии.
При этом необходимы творческие
споры, необходима острая большеви¬
стская критика и самокритика, кото¬
рые помогут глубже и полнее понять
и обобщить новый материал совре¬
менной общественной жизни, науки,
искусства. Чем плодотворнее будут
проводиться научные дискуссии на
страницах журнала, тем успешнее он
справится со своими задачами. Об¬
разцом такого свободного, научного
обсуждения служит недавно закон¬
чившаяся философская дискуссия,
материалы которой мы публикуем в
первом номере нашего журнала.
Редакция рассчитывает, что самые
широкие круги наших философов при¬
мут активное участие в творческой
разработке советской философии.
Редакция обращается ко всем то¬
варищам, работающим над развити¬
ем советской философии, над фило¬
софским обобщением данных совре¬
менной общественной жизни и но¬
вейших достижений естествознания,
с горячим призывом активно сотруд¬
ничать в новом журнале.

ДИСКУССИЯ
ПО КНИГЕ Г. Ф. АЛЕКСАНДРОВА
«ИСТОРИЯ
западноевропейской философии»
16—25 июня 1947 г.
Стенографический отчёт
Заседание первое
(16 июня 1947 года)
Жданов А. А, (председательствую¬
щий). Товарищи, по поручению ЦК
ВКП(б) позвольте открыть совеща¬
ние работников научно-философ¬
ского фронта, посвящённое дискус¬
сии по книге Александрова «Исто¬
рия западноевропейской филосо¬
фии».
Уже то, что эта дискуссия прово¬
дится вторично, показывает, какое
значение Центральный Комитет при¬
даёт обсуждаемой теме. Тема эта,
как вы сами понимаете, серьёзная.
После выхода книги в свет и в итоге
её изучения читателями выяснилось,
что автор не совсем серьёзно подо¬
шёл к теме, в связи с чем книга вы¬
звала большое количество критиче¬
ских замечаний и существенных
поправок. Выявилась, как вы знаете,
необходимость дискуссии, и такая
дискуссия была проведена в Инсти¬
туте философии Академии наук.
Центральный Комитет рассмотрел
итоги дискуссии, которая происхо¬
дила в январе месяце в Академии
наук, и пришёл к выводу, что как
организация самой дискуссии, так и
способы подведения итогов её ока¬
зались неудовлетворительными. Во-
первых, к дискуссии не были при¬
влечены работники из республик и
крупнейших городов РСФСР. Во-
вторых, часть записавшихся, свыше
15 товарищей, не получила возмож¬
ности, хотя и записывалась, высту¬
пить в прениях.
В материалах, посвящённых под¬
ведению итогов дискуссии, речи были
приведены не стенографические, а в
виде краткого экстракта, в кратком
изложении. По всем указанным мо¬
тивам Центральный Комитет пришёл
к выводу, что дискуссия в том виде,
в каком она была проведена, оказа¬
лась бледной, куцой, неэффективной,
а поэтому и не имела должных ре¬
зультатов. В связи с этим ЦК решил
организовать новую дискуссию с
тем, чтобы к этой дискуссии были
привлечены не только работники из
Москвы, но и работники из респуб¬
лик и крупных городов РСФСР.
Разрешите начать нашу работу и
6
РЕЧЬ TOB. ЭМДИНА М. В.
выразить уверенность от имени ЦК,
что товарищи, приглашённые для
участия в дискуссии, примут самое
активное участие в ней, высказав сво¬
бодно все критические замечания и
пожелания, которые они имеют к
книге т. Александрова.
Необходимо установить регламент
для работы. Есть такого рода пред¬
ложение: заседания наши проводить
с 6 часов вечера до 10 часов вечера;
выступающим в прениях предостав¬
ляем 30 минут; слово к порядку и
для справки —3 минуты, для личных
заявлений —5 минут в конце засе¬
дания.
К регламенту есть какие-нибудь
замечания? Приемлемо. Насчёт вре¬
мени для ораторов нет замечаний?
Нет. Регламент принимается.
Прошу товарищей записываться.
Напоминаю, что у нас имеется
ещё остаток ораторов от предыду¬
щей дискуссии в количестве 15 то¬
варищей.
Слово имеет т. Эмдин.
Эмдин М. В. (Ленинград). Това¬
рищи, книга т. Александрова «Исто¬
рия западноевропейской философии»,
для обсуждения которой мы сюда
собрались, стала в нашей стране
учебником для вузов, для повышен¬
ных звеньев сети партийного просве¬
щения и для товарищей, которые
индивидуально изучают вопросы
марксистско-ленинской философии.
Конечно, это является положи¬
тельным фактом, что книга, написан¬
ная коммунистом, вытеснила все те
буржуазные учебники по истории
западноевропейской философии —
всех этих фалькенбергов, виндель-
бандов и прочих, которые фальсифи¬
цируют историю философии и кото¬
рыми пользовались наши студенты и
слушатели. Само собой разумеется,
что это только половина дела — вы¬
теснение буржуазных учебников по
истории философии. Другая поло¬
вина дела состоит в том, чтобы соз¬
дать действительно наш, большеви¬
стский учебник по истории филосо¬
фии, — учебник, который успешно
помогал бы нашим кадрам присту¬
пить к ещё лучшему усвоению
марксистско-ленинской философии.
Без нашего, большевистского учеб¬
ника по истории философии, учеб¬
ника, помогающего нашим кадрам
приступить к изучению марксистско-
ленинской философии, нам не обой¬
тись. При той бездне практической
работы, в которую погружены наши
кадры, при том перенапряжении
учебных планов и программ, которое
имеется в наших вузах, мы не мо¬
жем сейчас ставить перед собой
задачу, чтобы большинство наших
студентов или слушателей изучало
историю философии по произведе¬
ниям самих мыслителей, вошедших в
историю философской мысли. Мы
можем и должны ставить своей за¬
дачей, чтобы наши студенты и слу¬
шатели изучали историю философии
по трудам Маркса и Энгельса,
Ленина и Сталина. В качестве посо¬
бия к этому должен служить боль¬
шевистский учебник истории фило¬
софии.
Нужда в таком большевистском
учебнике по истории философии не
ограничивается только рамками на¬
шей родины. Такой подлинно боль¬
шевистский учебник по истории фи¬
лософии, переведённый на иностран¬
ные языки, будет служить мощным
орудием в руках наших товарищей
из братских компартий для борьбы
против реакционного буржуазного
мировоззрения, для воспитания в
духе марксистско-ленинского миро¬
воззрения тяготеющих к нам пере¬
довых людей Запада и Востока, для
завоевания на нашу сторону рабо¬
чих, крестьян и интеллигентов капи¬
талистических стран, трудящихся
в странах новой демократии в осо¬
бенности.
Это должен быть такой большеви¬
стский учебник истории философии,
который не давал бы ни малейшего
повода тем или иным современным
дипломированным лакеям попов¬
щины заявить, что, якобы, мы и они
одинаково освещаем вопросы фило¬
софии, что, якобы, наука беспар¬
тийна и т. д.
Является ли книга т. Александ¬
рова «История западноевропейской
философии» таким большевистским
учебником? К сожалению, книга
т. Александрова «История западно¬
европейской философии» не может
быть признана вполне отвечающей
РЕЧЬ TOB. ЭМДИНА М. В.
7
требованиям, которые мы предъяв¬
ляем к большевистскому учебнику
по истории философии.
Основной порок книги т. Александ¬
рова состоит в том, что в ней нару¬
шен принцип ленинско-сталинской
партийности в философии, причём
часто этот принцип нарушен по всем
линиям.
Ленинско-сталинский принцип в
истории философии требует прежде
всего, чтобы историки философии
всегда за самыми абстрактными
вопросами философии вскрывали ин¬
тересы тех или иных борющихся
классов, тех или иных прослоек того
или иного класса. В предисловии к
русскому переводу писем Маркса
Ленин указывал, что Маркс всегда
выяснял связь чисто теоретических,
отвлечённых вопросов с интересами
борющихся классов (см. В. В. Ленин,
Соч., т. X, стр. 362).
Классики марксизма-ленинизма во
всех своих трудах дают нам образец
партийности в науке.
Что же мы видим в книге т. Алек¬
сандрова?
Во-первых, в отношении большин¬
ства философских школ автор, к со¬
жалению, даже не потрудился ука¬
зать на их классовые корни. Если
взять только выдающихся филосо¬
фов, взгляды которых освещаются
в книге т. Александрова, то из
69 таких философов нет указаний на
классовые корни 48 философов;
среди них такие философы, как
Фейербах, Эпикур, Толанд, Спиноза,
Сократ, Лейбниц, Декарт, Гассенди,
Аристотель и другие.
Во-вторых, там, где т. Александ¬
ров указывает на классовые корни
тех или иных школ в истории фило¬
софии, он это делает формально, по¬
верхностно.
Тов. Александров пишет, что Де¬
мокрит «принадлежал к демокра¬
тической части рабовладельцев»
(Г. <Р. Александров, История запад¬
ноевропейской философии, 1946,
стр. 52). Он «строго отделял свои
убеждения от убеждений «низших»
слоёв общества, в том числе от ра¬
бов» (там же). Из этой фразы чита¬
тели ровным счётом ничего не
узнают и не поймут, идеологом
какой же классовой прослойки рабо¬
владельцев был Демокрит. Ведь от
взглядов рабов отличались и взгля¬
ды земельной аристократии и взгля¬
ды так называемого «античного»
класса купцов и промышленников.
Дальше т. Александров пишет, что
Кампанелла был близко связан с
трудящимися и выражал их инте¬
ресы (см. Г. Ф. Александров, Исто¬
рия западноевропейской философии,
1946, стр. 159). Французские социа¬
листы-утописты выражали «интере¬
сы класса пролетариев» (стр. 350).
Это неверно. Выражать интересы
класса могут идеологи, идеи которых
мобилизуют и организуют этот класс
на борьбу за выполнение им его исто¬
рической миссии, идеологи, которые
апеллируют к массам данного класса.
Ни того, ни другого мы не видим у
утопических социалистов. Интересы
класса пролетариев как класса
в целом выражает только марксизм-
ленинизм. Все другие философские
системы выражали лишь интересы
тех или иных прослоек эксплоата-
торских классов, радикальных или
консервативных.
Классики марксизма-ленинизма
всегда конкретно-исторически опре¬
деляли классовые позиции того или
иного философа. Они показывали,
как тот или иной класс в тот или
иной период, как тот или иной нацио¬
нальный характер — английский,
французский, немецкий — наклады¬
вали свою печать на ту или иную
школу философии.
Можно привести множество мест
из сочинений Маркса и Энгельса,
Ленина и Сталина по этому поводу.
Ленин, например, в книге «Материа¬
лизм и эмпириокритицизм», подробно
разобрав конкретные формы прояв¬
ления «физического идеализма» в
Англии, Германии и Франции, пере¬
ходя к русскому «физическому идеа¬
лизму», писал, что поучительно
«взглянуть на то, как однородные
философские тенденции проявляются
в совершенно различной культурной
и бытовой обстановке» (В. И, Ленин,
Соч., т. ХШ, стр. 245).
Тов. Александров в своём учеб¬
нике игнорирует эти указания клас¬
сиков марксизма-ленинизма. Там,
где он даёт классовую характери¬
стику той или иной школы в истории
8
РЕЧЬ TOB. Э М Д И Н А М. В.
философии, она но-сит абстрактный
характер: и Бэкон, и Декарт, и
Локк, и французские материалисты,
и т. д. — идеологи буржуазии. На
самом деле смешно и думать, что
есть единый класс буржуазии,
одинаковый во всех странах и во все
периоды истории этого класса. По
мнению т. Александрова, совершенно
одинакова доктрина «общественного
договора» у Гоббса, Спинозы и Рус¬
со. Это и есть объективистский под¬
ход к оценке философских направле¬
ний у т. Александрова.
Ленин, критикуя буржуазный объ¬
ективизм Струве, писал: «Нельзя не
заметить, что этот приём грешит той
же абстрактностью, которая была
отмечена с самого начала как ос¬
новной недостаток разбираемой
книги» (В. И Ленин, Соч, т I,
стр. 295). Речь у Ленина идёт о
книге Струве «Критические заметки
к вопросу об экономическом разви¬
тии России».
Там же, где т. Александров пока¬
зывает классовый, исторический и
национальный облик той или иной
философской школы, а именно при
характеристике немецкой идеалисти¬
ческой философии, он впадает в
ошибку. Тов. Александров заявляет
на стр. 357, что учение немецкой
идеалистической философии о диа¬
лектическом развитии мышления
было прогрессивным, что Кант,
Фихте, Шеллинг и Гегель были пе¬
редовыми людьми из немецкой бур¬
жуазии (стр. 400 и сл.), что гегелев¬
ский диалектический метод играл
прогрессивную роль в развитии нау¬
ки (стр. 13—14).
Не такова должна быть оценка
исторической роли немецкой идеали¬
стической философии. Известна пар¬
тийная оценка немецкой идеалисти¬
ческой философии как аристокра¬
тической реакции на французский
материалиЗхМ и французскую рево¬
люцию. Не только идеализм, но и
метод немецкой идеалистической
философии был реакционным, враж¬
дебным исторически-великим идеям
материализма XVIII века. Метод
Гегеля был как раз враждебным
естественным наукам и способство¬
вал тому, что гегелевская натурфи¬
лософия оттолкнула многих естество¬
испытателей от философии своими
идеалистическими выдумками. Геге¬
левский диалектический метод был
неотъемлемой частью мировоззрения
реакционной части немецкой бур¬
жуазии, целиком пресмыкавшейся
перед аристократической юнкерской
идеологией пруссачества. Он был на¬
правлен против материалистиче¬
ского учения о природе французов
XVIII века, против их исторических
прогрессивных социальных выводов.
Только диалектический метод Маркса
играл и играет прогрессивную роль
в науке.
Ещё Ленин писал, что материа¬
лизм XVIII века «оказался единст¬
венной последовательной филосо¬
фией, верной всем учениям естест¬
венных наук, враждебной суевериям,
ханжеству и т п. Враги демократии
старались поэтому всеми силами
«опровергнуть», подорвать, оклеве¬
тать материализм и защищали раз¬
ные формы философского идеализма,
который всегда сводится, так или
иначе, к защите или поддержке ре¬
лигии» (В, И Ленин, Соч., т. XVI,
стр. 350).
Изучение истории философии
должно помочь нашим людям по¬
знать исторически сложившийся
национальный характер народа. На¬
сколько это важно в отношении не¬
мецкого народа, показал опыт Вели¬
кой Отечественной войны Советского
Союза. Это и в будущем не менее
важно в отношении знания нацио¬
нального характера других народов.
Абстрактно-объективистский под¬
ход товарища Александрова к осве¬
щению вопросов истории философии
находит своё выражение и в том,
что им не показана внутренняя,
органическая связь между социаль¬
но-исторической обстановкой, уров¬
нем развития научного знания и
вытекающей из них философской
проблематикой.
Тов. Александров иногда пишет и
об исторической обстановке и об
уровне научного знания, например,
говоря о древнегреческой филосо¬
фии, о философии эпохи Возрожде¬
ния, о немецкой философии, но всё
это подаётся в виде общих, ничего
не значащих положений, в виде
внешнего фона, совершенно оторван¬
РЕЧЬ TOB. ЭМДИНА М. В.
9
ного от конкретно - исторических
проблем философии. В силу этого
сама история философии у т. Але¬
ксандрова фактически сводится к
филиации идей, и совершенно не
объясненными остаются коренные
вопросы истории философии.
Почему Сократ сосредоточил вни¬
мание на проблемах этики и почему
он их решил так, а не иначе; почему
Платон и Аристотель по-разному
решали вопросы философии и социо¬
логии; каково историческое значение
индуктивной логики Бэкона; почему
Декарт не мог научно решить проб¬
лему сохранения материи; почему
именно Лейбницем выдвинуто учение
о диференциальном и интеграль¬
ном исчислении; как берклеанская
философия паразитировала на труд¬
ностях естествознания его времени,
на односторонности и ограничен¬
ности эмпиризма и номинализма;
почему Кант поставил вопрос о син¬
тетическом знании и т. д. и т. д. —
обо всём этом мы у Александрова
ровно ничего не узнаём. А ведь не
кто иной, как великий Ленин, писал,
что для марксиста обязательно «све¬
сти все дело к выяснению того, что
есть и почему есть именно так, а не
иначе?» (В, И. Ленин. Соч., т. I,
стр. 305).
Что касается вопроса о влиянии
философии на развитие естествозна¬
ния и об обратном воздействии фи¬
лософии на общественное бытие, то
это почти полностью отсутствует в
книге т. Александрова.
Ленин не раз говорил, что объек¬
тивизм в отличие от марксистской
партийности ведёт к поверхностному,
неглубокому пониманию объектив¬
ной действительности, к простому
эмпирическому перечислению фак¬
тов, к тому, что объективист стано¬
вится апологетохм этих фактов.
«...Материалист...—писал Ленин,—
последовательнее объективиста и
глубже, полнее проводит свой объ¬
ективизм» (В. И. Ленин, Соч., т. I,
стр. 276).
На примере буржуазной газеты
«Русские ведомости» Ленин кон¬
кретно показал, что объективизм
сводится к поверхностному перечис¬
лению фактов. Ленин писал, что в
указанной газете «преобладает су¬
хой, деревянный тон — «объектив¬
ность»... Факты и фактики — вот
чем старается ограничиться автор
статьи» (В. И. Ленин, Соч., т. XII,
стр. 165).
Большинство старых буржуазных
учебников по истории философии
как раз и отличалось повествова¬
тельно-эмпирическим изложением
фактов, дат, имён. Ленин об одном
таком буржуазном учебнике по исто¬
рии философии, об учебнике Ибер-
вега, писал: «Нечто неудобочитае¬
мое! История имен и книг!»
(В. И. Ленин, Философские тетра¬
ди, 1947, стр. 333).
К сожалению, книга т. Александ-.
рова во многих местах также не
свободна от этого порока. Скажите,
что кроме имён и отрывочных, бес¬
связных положений может читатель
книги Александрова узнать о пифа¬
горейцах, о софистах, о Сократе,
о стоиках, об арабской философии,
о Николае Кузанском, о Шароне,
Монтэне и других? Кроме имён и
пустых фраз, кроме отдельных био¬
графических данных об указанных
философах Ничего почерпнуть нельзя
из книги т. Александрова.
Поверхностное изложение мате¬
риала и неряшливость формулиро¬
вок т. Александрова приводят к
ошибочным положениям. Так, на¬
пример, на стр. 25 т. Александров
спрашивает, почему в древней Гре¬
ции имело место обилие учений,
взглядов, теорий? Прежде всего,
неправильно поставлен т. Александ¬
ровым вопрос. Дело, конечно, не в
обилии теорий и взглядов. И в эпоху
империализма буржуазия наплодила
обилие взглядов и философских
«измов», а цена им — грош. Дело в
глубине и разносторонности учений.
Причины этого, конечно, не в раз¬
дроблённости политической и эконо¬
мической жизни древней Греции,
как «глубокомысленно» объясняет
т. Александров. В то время у многих
народов наблюдалась эта раздроб¬
лённость. И в эпоху средневековья
мы имеехМ такую экономическую и
политическую раздроблённость. Де¬
ло в бурном становлении рабовла¬
дельческого общества, в напряжён¬
ности классовой борьбы не только
между рабовладельцами и рабами,
10
РЕЧЬ ТОВ. ЭМДИНА М. В.
но и внутри класса рабовладельцев,
в демократическом устройстве мно¬
гих полисов, в экономических и
культурных связях древней Греции
со странами древнего Востока, в
относительной независимости древ¬
негреческой философии от религии
и т. д.
На стр. 156 у т. Александрова
получается, что труд — гарантия
правильности человеческих зна¬
ний. На стр. 162, по мысли т. Але¬
ксандрова, возврат к порядкам,
уже имевшим место в истории обще¬
ства, есть вечное обновление обще¬
ственной жизни. На стр. 188—189
т. Александров теологию объяв¬
ляет наукой. На стр. 300 книга
Ленина «Материализм и эмпи¬
риокритицизм» оценивается только
как книга, направленная против
субъективного идеализма. Только
этим ограничивается оценка этого
великого из великих трудов ленин¬
ского гения. На стр. 354 сказано, чго
Фурье не считал возможным перей¬
ти к социализму путём реформ. Тут
и поверхностное изложение, и не¬
ряшливость формулировок.
Самое главное — не повезло
т. Александрову с марксистско-
ленинской критикой. Ленин и Сталин
много раз говорили, что марксист¬
ская философия по самому своему
существу революционная и крити¬
ческая. В книге т. Александрова мы
не чувствуем этого духа воинствую¬
щей большевистской принципиаль¬
ности в науке. Даже язык т. Алек¬
сандрова никчёмный, пустой, либе¬
ральный язык буржуазного объек¬
тивиста, профессора. В книге даже
не дана в развёрнутом виде ленин¬
ская критика берклеанства, очень
важная для всей нашей борьбы про¬
тив буржуазного мировоззрения.
Если т. Александров излагает уче¬
ние Демокрита или французских
материалистов о причинности, о слу¬
чайности, или учение Спинозы, или
учение Гегеля о свободе и необхо¬
димости, или вопросы буржуазного
атеизма, он нигде не противопостав¬
ляет им точку зрения марксизма-
ленинизма по всем этим вопросам.
Тем самым т. Александров лишает
читателя возможности познать до¬
стоверную истину по всем этим
вопросам, не облегчает своим чита¬
телям задачу усвоения марксист¬
ско-ленинской философии.
Ленин и Сталин требуют от ком¬
мунистов, работников теоретического
фронта неуклонно разоблачать и
преследовать всех современных ди¬
пломированных лакеев поповщины
из буржуазно-философских школ,
какими бы масками они ни прикры¬
вались. Так как все современные
реакционные школы буржуазной
философии питаются отбросами
реакционных философских систем
прошлого, то крайне необходимо в
истории философии показать, куда
росли эти реакционные системы фи¬
лософии прошлого.
Ленин в своих «Философских тет¬
радях» дал образец того, как нужно,
критикуя фейербаховский идеал че¬
ловека, критиковать этот идеал и у
Михайловского, как нужно, крити¬
куя кантовский тезис о природе, о
совокупности явлений, критиковать
по этой линии махизм, как, кри¬
тически излагая гегелевский метод,
подвергать критике новоэмпиризм,
физический идеализм, как нуж¬
но, освещая гегелевский взгляд на
культуру Ионии, подвергать кри¬
тике плехановский географический
материализм, как, критикуя Зенона,
одновременно критиковать махиста
Чернова (см. В, И. Ленин, Фило¬
софские тетради, стр. 53, 106, 138,
222, 242) и т. д. и т. д.
Следует ли т. Александров в своей
книге этим указаниям Ленина? Как
правило, не следует. Им не показано
обстоятельно и убедительно, куда
росло берклеанство, юмизм, канти¬
анство, фихтеанство и проч. Возь¬
мите конкретный пример. На стр. 59
т. Александров излагает теорию по¬
знания Демокрита, его учение об
«эйдолах». Мы знаем, что все фило¬
софы-идеалисты считали своим дол¬
гом потешаться над этой наивной
точкой зрения Демокрита, чтобы оп¬
ровергнуть материализм и поизде¬
ваться над ним вообще. Разоблачить
идеалистов, отбить их атаку и самим
их атаковать можно и нужно, сопо¬
ставив теорию познания Демокрита
с теорией познания махизма — тео¬
рией дикой и несуразной, являющей¬
ся продуктом сумасшедшего бреда
РЕЧЬ ТОВ. Э М Д И Н А М. В.
11
идеалиста, мистика. Делает это
т. Александров? Нет, не делает
этого.
Более того, т. Александров приво¬
дит болтовню философов-реакционе¬
ров, долженствовавшую, по намере¬
нию её авторов, служить фиговым
листком, прикрывающим реакцион¬
ную сущность их взглядов. Тем са¬
мым объективно т. Александров
обеляет этих реакционных мыслите¬
лей-идеалистов. Вот, например, что
т. Александров пишет о Юме:
«В своём основном сочинении
«Исследование человеческого разу¬
мения» Юм так определяет предмет
философии: «Удовлетворяй свою
страсть к науке, но пусть твоя
наука останется человеческой и
сохранит прямое отношение к дея¬
тельной жизни и обществу». «Будь
философом, но, предаваясь фило¬
софии, оставайся человеком!»
(Г. Ф. Александров, История запад¬
ноевропейской философии, стр. 305).
Весь этот призыв Юма к науке
противоречит духу и букве всего
юмизма. Юмизм в корне отрицает
науку. Весь этот призыв Юма есть
фальшивая болтовня. Зачем нужно
было т. Александрову приводить эту
болтовню?
Известно, что наша партия учит
молодёжь на примере своей великой
непримиримой борьбы с врагами
большевизма и народа, что нужно
строго различать контрреволюцион¬
ные дела врагов и их пустую, време¬
нами красивую болтовню, рассчитан¬
ную на одурачивание простаков. То,
что т. Александров приводит болтов¬
ню реакционных мыслителей, яв¬
ляется делом не полезньим для вос¬
питания нашей молодёжи.
Или возьмите Фихте в освещении
т. Александрова. Он пишет: «Вера в
волю субъекта, в активность и дей¬
ственность Я была характерной чер¬
той мировоззрения Фихте. Он писал:
«Я смело поднимаю кверху голову, к
грозным скалистым горам и к бу¬
шующему водопаду и к гремящим,
плавающим в огненном море обла¬
кам и говорю: я вечен, я противобор¬
ствую вашей мощи. Падите все на
меня, и ты, земля, и ты, небо, сме¬
шайтесь в диком смятении, и вы, все
стихии, пенитесь и бушуйте и сотри¬
те в дикой борьбе последнюю сол¬
нечную пылинку тела, которое я на¬
зываю моим, — одна моя воля со
своим твёрдым планом должна
мужественно и холодно носиться над
развалинами мира, так как я принял
моё назначение, и оно прочнее, чем
вы, оно вечно, и я вечен, как оно»
(Г, Ф, Александров, История за¬
падноевропейской философии, стр.
387).
Вся эта поэтическая метафора
Фихте обеляет и смазывает реак¬
ционную сущность фихтеанства, его
никчёмную, пустую лжеактивность
«я» перед «несуществующим ми¬
ром», и приводить эту болтовню не
было никакого смысла. Более того,
это может приучить нашу молодёжь
к болтливости, к пустозвонству, к за¬
воеванию её симпатий «пышной»
фразеологией реакционного фихте¬
анства.
Точно так же не было никакого
партийного смысла т. Александрову
на стр. 421 его книги приводить
письмо Гегеля Борису Икскулю. Это
не только партийно нецелесообразно,
но и антинаучно, ибо всегда интере¬
сы нашей партии совпадают с науч¬
ной объективной истиной. Всякая
наука, в том числе и история фило¬
софии, призвана отделять главное от
второстепенного, важное от неваж¬
ного, необходимое от случайного.
Если ухватиться за второстепенное и
возвести его в абсолютное, то тогда
исчезает наука.
Если выдернуть отдельные приме¬
чания из «Науки логики» Гегеля и
заслонить ими главное у Гегеля, то
можно Гегеля причесать под диалек¬
тического материалиста. Если вы¬
дернуть случайные, вскользь бро¬
шенные отдельные фразы Фейер¬
баха и возвести их в абсолют,
то тогда и Фейербаха можно будет
пригладить под исторического мате¬
риалиста.
Если давать одновременно и глав¬
ное и случайное, как это сделал
т. Александров, приведя письмо Ге¬
геля Икскулю, то опять же не будет
науки, а будет эклектическая каша,
способная дезориентировать читате¬
ля и смазать партийную линию в
оценке Гегеля.

12
РЕЧЬ TOB. Э М Д И Н А М. В.
Мне хотелось бы сделать ещё
пару замечаний.
Книга по истории философии
должна ставить своей целью воспи¬
тание у наших читателей чувства
национальной гордости за русский
народ, за его культуру и
науку.
Необходимо было, во-первых, по¬
казать плодотворное влияние рус¬
ской науки на развитие мировой нау¬
ки в XIX веке.
Во-вторых, следовало показать,
как русская наука опрокинула лжи¬
вые принципы реакционных фило¬
софских систем. Можно было пока¬
зать, как Тимирязев своими трудами
опроверг теологию Канта о« невоз¬
можности возникновения даже про¬
стейшей органической природы из
неорганической. Можно было пока¬
зать, как Менделеев опроверг агно¬
стицизм Юма и Канта, ложь маль¬
тузианства, как Сеченов и Павлов
разоблачили мистику идеализма
и т. д. и т. д.
В отношении классиков русской
философии. Дело не в том, чтобы
критика реакционных западноевро¬
пейских философских систем рус¬
скими передовыми мыслителями-де¬
мократами заслонила собой несрав¬
нимо более высшую и научно
правильную марксистско-ленинскую
критику, как иногда это делается у
т. Александрова. Тов. Александров
упрощённо понял задачу показа ве¬
личия русской классической филосо¬
фии и вместо марксистско-ленинской
критики преподносит цитаты из рус¬
ской домарксовской философии. Де¬
ло в том, чтобы, соблюдая чувство
меры, показать, как в целом ряде
важнейших вопросов философии рус¬
ские философы—революционные де¬
мократы — поднялись выше западно¬
европейских философов, оригиналь¬
но трактуя вопросы философии, бо¬
лее приближаясь к познанию объек¬
тивной истины.
Последнее замечание. Судя по
предисловию т. Александрова, его
книга имеет своим генезисом
1933 год. За это 15-летие в СССР
было построено по предначертаниям
Ленина и Сталина социалистическое
общество. За это время советский
народ одержал полную победу в
Великой Отечественной войне 1941 —
1945 годов. Обе эти победы — и
победа социализма в нашей стране,
и победа Советского Союза в Отече¬
ственной войне—являются победой и
советского ленинско-сталинского ми¬
ровоззрения над всеми видами и раз¬
новидностями буржуазного мировоз¬
зрения. Это надо было обстоятельно
и, главное, убедительно, а не декла¬
ративно, показать и отобразить на
протяжении всего курса истории фи¬
лософии, ибо это лучший критерий ис¬
тины, лучшее опровержение лжи фи¬
лософии эксплоататорских классов.
Ленин указывал, что общественно¬
историческая практика отнимает
всякую почву из-под ног идеалисти¬
ческой и теистической бессмыслицы.
Тов. Александров не воспользовался
этим указанием Ленина.
Какой вывод?
Книга т. Александрова по истории
философии должна быть коренным
образом переработана. Это должен
прежде всего сделать сам т. Але¬
ксандров, строго и неуклонно руко¬
водствуясь указаниями Центрально¬
го Комитета нашей партии, получая
критическую поддержку от теорети¬
чески подготовленных кадров — фи¬
лософов нашей страны.
Одновременно надо заметить сле¬
дующее: книга т. Александрова — не
исключение. Надо, бесспорно, само¬
критично признать, что и наше пре¬
подавание истории философии, диа¬
лектического и исторического мате¬
риализма, и все статьи, которые по¬
являются время от времени в жур¬
налах, — всё это страдает очень
большим количеством тех же недо¬
статков, какими страдает и книга
т. Александрова.
Поэтому надо нам, всем препода¬
вателям истории философии, пере¬
строиться. Мне кажется, имеется
острая нужда в философском жур¬
нале для того, чтобы печатать дей¬
ствительно оригинальные, больше¬
вистски выдержанные, глубокие по
своей ленинско-сталинской идейно¬
сти и научности статьи. Надо шире
развернуть критику и самокритику
не только книги, но и статей по
философии. Есть много статей по¬
верхностных, эмпирических, зани¬
мающихся простой комбинацией
РЕЧЬ TOB. KAMM АРИ M. Д-
13
ранее напечатанных, также по¬
верхностных, эмпирических ста¬
тей.
Вот какой вывод можно сделать
из обсуждения книги т. Александ¬
рова.
Жданов. Тов. Мильнер спраши¬
вает: должны ли быть прения огра¬
ничены только обсуждением книги
т. Александрова или можно касаться
и других вопросов, связанных с по-
ложениехМ на философском фронте?
Если товарищи имеют в виду кос¬
нуться вопроса о положении на фи-
лософскохМ фронте не в ущерб основ¬
ной теме, которая сама по себе до¬
статочно широка, мы их ограничи¬
вать не будем.
Слово имеет т. Каммари.
Каммари М. Д. (Москва). Това¬
рищи, здесь уже указывалось на
особое значение обсуждения книги
т. Александрова, ввиду того что эта
книга ставит перед собой задачу
воспитания нашей советской моло¬
дёжи. Указывались и основные не¬
достатки этой книги.
Во время первой дискуссии, кото¬
рая происходила у нас в Институте
философии, целый ряд этих ошибок
также был указан, но недостатки
гой дискуссии заключаются, во-пер¬
вых, в том, что мы недостаточно со¬
средоточились на основных недо¬
статках и на их практическом изжи¬
тии, не дали глубокого теоретиче¬
ского анализа коренных недостатков
и ошибок книги.
Ленин и Сталин учат нас, что
серьёзное отношение к ошибкам и
недостаткам в нашей работе требу¬
ет глубокого анализа источников и
корней ошибок, ибо только в этом
случае мы можем преодолеть ошиб¬
ки и недостатки в нашей работе и
успешно двигаться вперёд.
В книге т. Александрова, безус¬
ловно, есть и положительные сторо¬
ны. Во-первых, по сравнению с преж¬
ними курсами здесь дано более по¬
пулярное изложение; видно желание
автора связать историю философии
с историей развития науки, хотя во
многих случаях это ему не удаётся;
видно стремление автора выяснить
положительную историческую роль
той или иной философской системы.
Но это я бы назвал культурническо-
просветительским подходом к исто¬
рии философии. Этот подход прони¬
зывает всё изложение, и в известной
мере именно эта сторона книги под¬
купала многих читателей, которые
не обращали внимания на другую её
сторону, на основной недостаток
книги, на отсутствие в ней боевой,
политической заострённости в кри¬
тике буржуазной философии и осо¬
бенно её реакционных сторон и те¬
чений. В книге т. Александрова не
выясняется конкретно, остро, по-бое-
вому реакционная роль ряда фило¬
софских учений, не вскрывается вли¬
яние их на последующее развитие
общества, т. е. нет последовательно¬
го проведения принципа партийно¬
сти в философии. Это и есть основ¬
ной недостаток книги, который под¬
чёркивался в ряде выступлений на
прошлой дискуссии. Необходимо на
этом ещё раз остановиться.
Тов. Эмдин уже говорил здесь, что
местами в книге т. Александрова
совсехМ не дано анализа классового
содержания философских учений.
Здесь вопрос не только в том, как
происходит борьба между материа¬
лизмом и идеализмом; речь идёт так¬
же о выяснении той роли, какую
сыграло то или иное философское
учение в идеологической и полити¬
ческой классовой борьбе.
Поскольку т. Александров не вы¬
ясняет этого, у него получается
объективистское, чисто описатель¬
ное изложение истории философии.
Именно поэтому книга не имеет ост¬
рого, боевого характера, необходи¬
мого для воспитания наших кадров
и изучения истории на основе мето¬
да марксизма-ленинизма.
История философии не есть про¬
стое «логическое» развитие фило¬
софских идей, понятий, категорий
и т. д. В книге т. Александрова не¬
достаточно показана связь развития
философских учений с развитием
науки и с историческими условиями
той или иной эпохи. История фило¬
софии есть борьба разных партий в
философии — борьба материализма
и идеализма. Эта борьба выражает
в последнем счёте интересы различ¬
ных борющихся классов общества, и
14
РЕЧЬ ТОВ. К А М М А Р И М. Д.
поэтому первая задача заключается
в том, чтобы вскрыть и показать
классовые корни философии, пока¬
зать тем самым основную законо¬
мерность развития самой философии
в классовом обществе.
Между тем, в работе т. Александ¬
рова часто встречаются общие рас¬
суждения о культуре, о прогрессив¬
ности той или иной философской си¬
стемы вообще, без вскрытия классо¬
вых противоречий и тенденций это¬
го «прогресса». На самом деле это,
конечно, означает забвение ленин¬
ского принципа партийности в фило¬
софии, означает переход на позиции
буржуазного объективизма, замазы¬
вающего объективные классовые
противоречия в развитии философии.
Это может привести к идеализму.
Критикуя струвистскую «Крити¬
ку» народничества, Ленин указывал,
что нельзя понять философские осно¬
вы субъективного метода социологии
народничества, не поняв, что народ¬
ники являются идеологами мелкой
буржуазии. Ленин считал критику
народничества в работе Струве иде¬
алистической по своей основе, по¬
скольку Струве не выяснял классо¬
вых основ философии и идеологии
народников.
В предисловии к своей книге
т. Александров говорит о необходи¬
мости анализа классового характера
философии, о партийности филосо¬
фии, о связи философии с эпохой,
с историческими условиями развития
общества, с развитием науки. Он
правильно отмечает необходимость
критического отношения к культур¬
ному наследию прошлого, необходи¬
мость давать оценку философскому
учению по «объективному признаку».
Но одно дело провозглашать прин¬
цип партийности, а другое дело по¬
следовательно проводить его в
конкретном исследовании. Прове¬
дение этого принципа требует глу¬
бокого конкретного анализа фило¬
софских учений, их источников и
корней. Классовые корни мировоз¬
зрения мыслителей яснее всего вы¬
ражаются в их социально-политиче¬
ских взглядах и позициях, поэтому
последовательное проведение прин¬
ципа партийности в философии тре¬
бует тщательного анализа не только
общих гносеологических взглядов
мыслителя, но и его социально-по¬
литических взглядов, установок и
позиций, показа того, какие полити¬
ческие выводы вытекают из данных
философских учений, какие выводы
делают из них сами философы, ка¬
ково объективное значение и роль
данного учения в борьбе обществен¬
ных классов и как его используют
в наше время представители разных
борющихся классов и течений.
Здесь мы должны учиться у
классиков марксизма-ленинизма на
таких образцах, как критика
Марксом, Энгельсом философии Ге¬
геля, Прудона, Дюринга, как кри¬
тика Лениным, Сталиным теорий
народников, анархистов, экономи¬
стов, меньшевиков и т. д.
Уместно вспомнить, что Ленин
упрекал Плеханова за то, что,
критикуя философско-политические
взгляды Чернышевского, «из-за тео¬
ретического] различия идеалисти¬
ческого] и материалистического]
взгляда на историю Плех[ано]в
просмотрел практич[ески]-полит[иче-
ское] и классовое различие либе¬
рала и демократа» и не сумел по¬
казать поэтому положительного зна¬
чения идей Чернышевского как ре¬
волюционного демократа.
Уместно напомнить также одно
указание Ленина в работе «Госу¬
дарство и революция». Разбирая
критику Плехановым анархизма,
Ленин подчёркивал, между прочим,
что Плеханов, критикуя анархизм, в
своей брошюре в 1894 году «забыл»
подвергнуть критике анархизм по
вопросу о государстве, по вопросу о
диктатуре пролетариата, т. е. по ко¬
ренному вопросу политики.
В противоположность этому и
В. И. Ленин, и товарищ Сталин в
своей работе «Анархизм или социа¬
лизм?» дают глубокую критику
взглядов анархизма не только по
общим вопросам философии, но и
по центральному вопросу политики,
по вопросу о государстве, о дикта¬
туре пролетариата. Товарищ Сталин
постоянно показывает неразрывную
связь между философией и полити¬
кой марксизма, между диалектиче¬
ским материализмом и научным
коммунизмом. Он показывает кош
РЕЧЬ ТОВ. К А М М А Р И М. Д.
15
кретно, какие практические, полити¬
ческие выводы следуют из того или
иного положения философии марк¬
сизма-ленинизма для практики на¬
шей партии.
В этом отношении наши философ¬
ские работы страдают крупнейшими
недостатками, ибо они частенько
ограничиваются анализом одних об¬
щефилософских взглядов мыслите¬
лей, оставляя в стороне их социаль¬
но-политические взгляды. Такой ана¬
лиз и такая критика не могут счи¬
таться политически заострёнными,
вооружающими и воспитывающими
наши кадры. Такая критика неиз¬
бежно носит объективистский, поло¬
винчатый, не боевой характер. Кни¬
га т. Александрова страдает тем,
что в ней социально-политические
взгляды мыслителей, классовые
корни, социальное содержание их
философии, как правило, вскрыва¬
ются в самых общих чертах и поло¬
жениях, а в ряде случаев и вовсе не
вскрываются, или же социально-по¬
литические взгляды излагаются без
должного анализа и критики.
Так, например, социально-полити¬
ческие взгляды Гоббса излагаются
без достаточной критики. Гоббс
изображается идеологом свободы,
равенства и братства, что не соот¬
ветствует действительности, ибо
он является идеологом абсолю¬
тизма, выразителем идей буржуаз¬
ной конкуренции, и нельзя его под¬
крашивать под революционного де¬
мократа такого типа, как Руссо.
Анализируя взгляды Гоббса,
т. Александров пишет, что социаль¬
ная теория Гоббса сыграла прогрес¬
сивную роль и оказала большое вли¬
яние на общественные науки XVII—
XVIII веков. Но в чём заключается
его прогрессивная роль, какие тече¬
ния использовали учение Гоббса и с
какой целью и как его используют
сейчас, об этом читатель в книге
ничего не найдёт. Изложение взгля¬
дов Фурье в книге сделано одно¬
сторонне. Наиболее ценное у
Фурье — критика противоречий ка¬
питализма, критика так называемой
«цивилизации», основанной на част¬
ной собственности, идеи Фурье
с всестороннем развитии человека
в ассоциации. В книге т. Але¬
ксандрова читатель найдёт об этом
лишь одно общее положение, что кри¬
тика капитализма в произведениях
Фурье сыграла известную роль в раз¬
витии социалистических идей. На
первый план в книге т. Александ¬
рова выдвинуты абстрактные, фан¬
тастические, мистические, идеалисти¬
ческие взгляды Фурье на божествен¬
ное происхождение мироздания, на
божественное происхождение чело¬
века. Но это как раз наиболее мёрт¬
вое и реакционное в произведениях
Фурье, что не подчёркнуто. Наобо¬
рот, автор как будто усматривает
тут нечто положительное.
Далее т. Александров указывает,
что теория четырёх фаз развития
общества, выдвинутая Фурье, пред¬
ставляет большое достижение и шаг
вперёд. Но здесь опять-таки изла¬
гается только общая схема, общий
взгляд Фурье на развитие общества,
на неизбежность «дряхлости челове¬
чества» и прекращения всякой жизни
на земле. Читатель отсюда не может
уяснить, что же здесь представляет
большое достижение, в чём шаг впе¬
рёд в развитии общественной мысли?
Получается одностороннее, однобо¬
кое, неправильное представление о
Фурье, ибо оставлено в тени наи¬
более ценное, положительное в его
взглядах, а мёртвое, идеалистическая
фантастика не получили соответст¬
вующей оценки и должной критики.
Давая общую характеристику со¬
циалистов-утопистов, т. Александров
правильно пишет, что Сен-Симон и
Фурье исходили из учения француз¬
ских материалистов (стр. 350), а в
изложении взглядов Фурье эти ис¬
точники исчезли. Почему это полу¬
чилось, почему здесь автор не смог
показать правильность указаний
Маркса, которые он приводил не¬
сколькими страницами раньше?
Просто потому, что Фурье исходил
непосредственно из взглядов фран¬
цузских материалистов в своей кри¬
тике капитализма и в своей теории
воспитания. А т. Александров оста¬
вил в стороне эти вопросы, считая,
очевидно, своей задачей изобразить
лишь общие абстрактно-философ¬
ские взгляды Фурье (который как
философ-самоучка заимствовал их из
какого-либо источника), которые
16
РЕЧЬ ТОВ. КАММАРИ М. Д.
вряд ли являются его собственным
«изобретением».
Проводя принцип партийности в
философии, необходимо помнить, что
партийность философии марксизма
отнюдь не означает какой-то «клас¬
совый субъективизм», как утверж¬
дают критики и враги марксизма.
Последовательное проведение прин¬
ципа партийности философии мар¬
ксизма означает признание объек¬
тивной истины, требование правдиво¬
сти в освещении истории философии
и последовательное доведение науч¬
ного объективизма до конца. Это
значит, что к анализу классового
содержания философских учений
нельзя подходить вульгарно, упро¬
щенчески, по методу Шулятикова
или так называемой исторической
школы Покровского.
Товарищ Сталин учит нас, что
историю нельзя ни улучшать, ни
ухудшать, ни прикрашивать, ни чер¬
нить, её надо изображать так, как
она есть, со всеми её противоречия¬
ми, прогрессивными и реакционными
сторонами и борьбой между ними,
вскрывая таким образом закономер¬
ность общественного развития и на
её основе закономерное развитие фи¬
лософии. Мы должны разоблачать
буржуазный объективизм как лице¬
мерный, непоследовательный «объек¬
тивизм», ибо суть этого «объективиз¬
ма» заключается в затушёвывании,
замазывании классовых антагониз¬
мов, борьбы классов и буржуазных
классовых позиций, выступающих
под маской надклассовой, внеклас¬
совой, аполитичной науки, филосо¬
фии и т. п. Мы обязаны разоблачать
фальшивый буржуазный «объекти^
визм» с позиций воинствующего ма¬
териализма.
Последовательное проведение
принципа партийности марксист¬
ской философии включает в себя за¬
щиту и проведение политики пар¬
тии, политики Советского государст¬
ва, борьбы за коммунизм. Марксизм
требует точного, всестороннего, объ¬
ективного анализа и оценки истори¬
ческого учения. Непоследовательное
проведение партийности ведёт к
субъективизму.
Указания товарища Сталина, ре¬
шения ЦК нашей партии по вопро¬
сам философии, по вопросам идеоло¬
гического фронта вскрывают недо¬
статки не только в книге т. Але¬
ксандрова, но и дают программу
дальнейшей работы, открывают но¬
вый этап во всей нашей теоретиче¬
ской работе. Замечания товарища
Сталина на книгу т. Александрова
дают нам ответ на те вопросы, над
которыми билась наша теоретиче¬
ская мысль и не могла их решить
вполне научно и правильно, по-
марксистски. Я имею в виду объясне¬
ние причин расцвета философии в
древней Греции и характеристику,
данную товарищем Сталиным не¬
мецкой философии конца XVIII и
начала XIX века. Выясняя историче¬
ские, социальные корни реакционных
сторон немецкой философии, мы по¬
вторяли указания Маркса и Энгельса
об отсталости Германии, о слабости
и трусливости немецкой буржуазии,
о её холопстве перед феодально-мо¬
нархическими порядками Пруссии.
Но где же корни этой трусливости
и этого холопства? Этого мы не
сумели объяснить последовательно,
в духе марксизма. Энгельс указы¬
вал, что, несмотря на свой средневе¬
ковый теологическо-схоластический
характер, немецкая философия,
подобно философии французов
XVIII века, всё же служила фило¬
софским введением к политической
революции.
Энгельс подчеркнул коренную
разницу между этими философскими
введениями к буржуазной револю¬
ции. В чём причина этой коренной
разницы? Мы искали ответ на этот
вопрос опять-таки в слабости и поли¬
тической трусливости немецкой бур¬
жуазии, в отсталости и раздроблён¬
ности феодальной Германии, в ме¬
щанском характере развития Герма¬
нии и т. д. Приводили формулу
Маркса о том, что теория Канта —
это немецкая теория французской
революции, и, неправильно истолко¬
вывая её, приходили к неправильной
оценке характера немецкой филосо¬
фии, к недооценке её реакционных
сторон, силы и влияния этих реакци¬
онных сторон на последующее раз¬
витие идеологии буржуазно-поме¬
щичьей, юнкерской, а затем фашист¬
ской Германии.

РЕЧЬ ТОВ. КАМ МАРИ M. Д.
17
Эти замечания я отношу и к своим
двум статьям о философии истории
и философии права Гегеля. Корни
ошибок, имеющихся в работе т. Але¬
ксандрова по данному вопросу, мы
должны вскрыть полностью и до
конца. От этих ошибок не свободен
и целый ряд других наших работ, на
выводы которых т. Александров,
очевидно, опирался.
Я уже не говорю о затушёвыва¬
нии коренной противоположности
между диалектикой Маркса и Геге¬
ля, затушёвывании противополож¬
ности между научным пролетарским
и буржуазным мировоззрением, об
ошибках, вскрытых решениями ЦК
по III тому истории философии.
Можно ли вообще объяснить раз¬
витие немецкой идеалистической фи¬
лософии, исходя только из внутрен¬
них условий развития Германии, как
это некоторые товарищи у нас де¬
лали и делают даже теперь?
Теперь для нас должно быть со¬
вершенно ясно, что такой подход яв¬
ляется неправильным, узким, одно¬
боким, не марксистским, не учиты¬
вающим такого важного факта все¬
мирно-исторического значения, как
французская буржуазная револю¬
ция конца XVIII века, когда реши¬
тельно ломался феодальный строй и
устанавливалось господство буржуа¬
зии, победа буржуазии в одной из
наиболее передовых стран европей¬
ского континента.
Эта революция вызвала страх у
реакционной феодальной Европы.
Вся феодальная реакция поднялась
на борьбу с этой революцией, с ре¬
волюционными материалистически¬
ми идеями французской буржуазной
революции, с идеями, которые мо¬
билизовали массы на эту резолю¬
цию. Аристократическая реакция
особенно была сильна в Германии,
Эту реакцию выражают своими ре¬
акционными сторонами немецкие
философы конца XVIII и начала
XIX века.
Указания товарища Сталина дают
нам ключ к объяснению характера и
особенностей развития немецкой фи¬
лософии и всего идеологического и
политического развития Германии,
всего того, что было для нас неясным,
чего мы не могли объяснить. Конеч¬
но, это не значит, что мы можем
дать правильное освещение этих во¬
просов без глубокого изучения зано¬
во всего материала. Разумеется,
нельзя понять и объяснить особен¬
ности развития немецкой филосо¬
фии, игнорируя изучение внутренних
условий развития Германии, ибо
только эти условия могут объяснить,
почему аристократическая реакция
против буржуазной революции ока¬
залась сильнее всего в Германии,
почему даже левое радикальное
крыло гегельянцев вело сражение с
французской революцией и фран¬
цузским материализмом. Философия
Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля вы¬
ражает идеологию холопства не¬
мецкой буржуазии перед феодально¬
юнкерской прусской монархией, она
бессознательно, в абстрактной, идео¬
логической форме выразила ту тен¬
денцию развития капитализма, кото¬
рую Ленин впоследствии назвал юн¬
керско-прусским путём развития ка¬
питализма.
При первом обсуждении книги
т. Александрова некоторые товари¬
щи характеризовали немецкую фи¬
лософию Канта, Фихте, Шеллинга и
Гегеля как идеологию дворянства.
Мне кажется, что это несколько
упрощённое решение вопроса. Не¬
мецкая философия отражает, без¬
условно, идеологию прусско-юнкер¬
ской Германии, но она отражает
вместе с тем и холопство немецкой
буржуазии перед прусской монархи¬
ей. Она отражает не только страх
дворянства, но и страх немецкой
буржуазии перед революционной
ломкой феодального строя Герма¬
нии по французскому методу, нена¬
висть дворянства и либеральной
крупной буржуазии к революцион¬
ной диктатуре якобинцев.
Немецкая буржуазия испытывала
страх не только перед рабочим клас¬
сом, но и перед крестьянством. Она
боялась народной революции ещё
задолго до наступления половинча¬
той буржуазной революции 1848 го¬
да, она стремилась сохранить и ук¬
репить военно-полицейский режим
прусской буржуазной монархии и
военщины, распространить его на
всю Германию, чтобы использовать
прусскую монархию против народа
2. «Вопросы философии» № 1.

18
РЕЧЬ TOB. KAMM АРИ M. Д.
сразу же после своего прихода к
власти. Эта линия нашла выражение
и обоснование в немецкой буржуаз¬
ной философии конца XVIII и нача¬
ла XIX века. Эта философия стала
на службу аристократической реак¬
ции и даже возглавляла эту реак¬
цию в области идеологической борь¬
бы против материализма, атеизма,
против идей французской буржуаз¬
ной революции, стала прислуживать
перед прусской монархией, изобра¬
жать её «государством разума», зем¬
но-божественным существом, «шест¬
вием бога в мире», эта философия
выступала против «черни», возму¬
щающейся против богатства, как
писал Гегель.
Значит ли это, что мы должны за¬
быть прогрессивные стороны немец¬
кой философии конца XVIII и нача¬
ла XIX века? Мне кажется, что де¬
лать отсюда такие выводы нельзя,
неверно, мы должны рассматривать
эту философию во всей её противо¬
речивости. Игнорируя буржуазное
содержание и классовые корни не¬
мецкой философии, мы закрыли бы
себе путь к пониманию двойствен¬
ного, противоречивого характера
этой философии и совершили бы но¬
вую ошибку, придя к прикрашива¬
нию прусского дворянства, приписы¬
вая его идеологии такую прогрессив¬
ную роль и место в истории запад¬
ноевропейской философии, которых
она не могла иметь и не имела.
Проблема заключается в том, что¬
бы понять, почему немецкая буржу¬
азная философия выразила аристо¬
кратическую реакцию против фран¬
цузской революции. Последователь¬
ное проведение принципа партийно¬
сти в философии требует глубокого
конкретного анализа исторических
корней всякого учения. Марксист¬
ская история философии предпола¬
гает огромную кропотливую научно-
исследовательскую работу, целый
ряд специальных исследований, ра¬
боту всего коллектива философов,
ибо, только опираясь на эти исследо¬
вания, можно дать действительно
марксистскую историю философии.
Таков, по моему мнению, первый
практический вывод для нашей ра¬
боты.
Л1арксистский метод — самый
острый, могучий научный метод по¬
знания мира. Он даёт нам превос¬
ходство перед любым буржуазным
учёным, но при условии, что мы хо¬
рошо овладеем этим оружием и бу¬
дем помнить, что перед исследова¬
телями-марксистами стоят несрав¬
ненно более ответственные, высокие
задачи, чем те, которые ставят перед
собой буржуазные философы.
Буржуазная философия и социо¬
логия ставят целью оправдать суще¬
ствование загнивающего капитализ¬
ма, затушевать его глубочайшие
язвы и противоречия схоластически¬
ми вывертами и квази-научными
«исследованиями», пережёвываю¬
щими то, что писали сотни лет тому
назад для оправдания рабства и по¬
давления народных масс.
Наша теория, теория марксизма-
ленинизма, как писал товарищ
Сталин ещё в 1906 году, это не
просто философское учение, она
является учением пролетарских масс,
их знаменем, а основоположники
научного коммунизма не просто родо¬
начальники одной из философских
школ, они — «живые вожди живо¬
го пролетарского движения, которое
растёт и крепнет с каждым днём»
(И. В. Сталин, Соч., т. 1, стр. 350).
Наша теория — орудие рабочего
класса, мы обязаны поэтому крити¬
чески изучать всё прошлое и пере¬
оценивать его с точки зрения инте¬
ресов рабочего класса, интересов
трудящихся.
Задача такого масштаба и харак¬
тера никогда ещё не стояла и не
могла стоять ни перед одним госу¬
дарством в области науки и развития
общества. Это значит, что мы дол¬
жны более глубоко, смело и реши¬
тельно, по-боевому, по-большевист¬
ски взяться за решение наших боль¬
ших задач. К этому обязывают нас
решения Центрального Комитета и
указания товарища Сталина.
Эти задачи мы, безусловно, можем
решить на основе развёртывания
острой, смелой, принципиальной, от¬
кровенной, честной и объективной
критики и самокритики как постоян¬
ного метода нашей работы.
Трусостью было бы, если бы мы
начали замазывать свои ошибки и
РЕЧЬ ТОВ. ГАКА Г. М.
19
не попытались развернуть критику
для пользы нашего дела.
Мы, философы, в большом долгу
перед советским народом. Пора нам
серьёзно, со всей остротой, энергией,
с ясным пониманием своих задач
реализовать указания нашего вож¬
дя о теоретической работе.
Правильное понимание наших за¬
дач мы должны доказать на деле
созданием обстоятельных и фунда¬
ментальных работ, книг, учебников
по диалектическому и историческому
материализму, по истории филосо¬
фии, наступлением на буржуазную
реакцию. Мы можем с честью вы¬
полнить эти задачи, развернув твор¬
ческую работу всего коллектива фи¬
лософов на основе большевистской
критики и самокритики. От нас са¬
мих теперь зависит выполнить стоя¬
щие перед нами задачи, и мы вы¬
полним их под руководством Цент¬
рального Комитета нашей партии,
под руководством нашего учителя и
вождя товарища Сталина.
Жданов. Слово имеет т. Гак.
Гак Г. М. (Москва). Товарищи! Из
всех областей исторической науки
история философии особенно постра¬
дала от буржуазной тенденциоз¬
ности. В этой области классовая
корысть буржуазии посеяла всего
больше неправды. Буржуазные про¬
фессора философии наплодили гро¬
мадное количество руководств и
учебников по истории философии,
истории западной философии, исто¬
рии новой философии, истории
новейшей философии.
Для всей этой историко-философ¬
ской литературы характерны сле¬
дующие моменты:
1. Если не считать некоторых кни¬
жек последнего времени, например
истории западной философии Рессе-
ля, где имеется глава о Марксе, —
разумеется, враждебная Марксу, —-
то во всех этих книгах по истории
философии полностью замалчивает¬
ся марксистский материализм, как
будто бы он и не существует.
2. Античный материализм обычно
представлен в искажённом и обкра-
денном виде, так что он выглядит
весьма скудным. Известно, как Ге¬
гель в своей «Истории философии»
обкарнал, например, Эпикура и за¬
тем заявил, что «невозможно иметь
более скудную теорию познания»,
чем у Эпикура. Но «все будет скуд¬
но, — замечает Ленин при чтении
этого места у Гегеля, — если иска¬
зить и обокрасть» (В. И. Ленин, Фи¬
лософские тетради, стр. 274).
3. Более близкий домарксовский
материализм, в особенности фран¬
цузский, почти, или вовсе замалчи¬
вается в буржуазных руководствах
по истории философии. Так, напри¬
мер, в истории философии Льюиса
нет упоминания ни об одном из
французских материалистов. В исто¬
рии философии Вильденбанда, пред¬
ставляющей целый фолиант, только
три страницы отведены Ламетри,
несколько строк — Гельвецию и
Гольбаху и буквально одна строч¬
ка — Дидро. Даже французский
историк Фуллье, излагающий исто¬
рию философии по странам, посвя¬
щает в разделе французской фило¬
софии всего две странички фран¬
цузскому материализму.
4. История философии, хотя бы
она и не была названа специально
историей западной философии, фак¬
тически повествует лишь о западно¬
европейских философах, не упоми¬
ная о философах других стран. Да¬
же русский профессор Челпанов ни
словом не обмолвился не только о
русских материалистах, но и о рус¬
ских идеалистах.
5. В историю философии вводится
множество малозначительных имён,
вроде мистика Рюисбрука, позити¬
виста Лааса и десятков им подоб¬
ных, что, очевидно, соответствует
буржуазному определению филосо¬
фии, которое гласит, что «история
философии является голосованием
данной теории», — вот и подбирает¬
ся побольше голосов, поданных за
идеализм и мистику.
6. Всячески разрисовывается
«колоссальность», «грандиозность»
идеалистических систем, представ¬
ляемых в виде иерархии понятий,
положений, долженствующей ока¬
зать действие своей последователь¬
ностью Всячески превозносятся
имена более крупных философов-
20
РЕЧЬ ТОВ. ГАКА Г. М
идеалистов, раздуваются их автори¬
теты и их роль в истории мысли.
Наконец, история философии изо¬
бражается таким образом, что, как
заявляет профессор Фуллье, «все
философы не противники друг друга,
не враги, а скорее друзья-товари¬
щи..., противники и сторонники ка¬
кого-либо учения одинаково служат
той доле истины, которую оно мо¬
жет содержать».
Всем этим преследуется цель —
возвысить низшее и ненаучное ми¬
ровоззрение, каким является идеа¬
лизм; принизить высшее и научное
мировоззрение, каким является по¬
следовательный материализм; изо¬
бразить материализм как нефило¬
софское мышление, отдать филосо¬
фию в безраздельное господство
идеализму.
Разумеется, не может быть и ре¬
чи о вполне марксистской истории
философии, если она не освободит
историко-философскую науку от
всей этой фальсификации, которой
подвергли эту науку буржуазные
профессора.
Такой вполне марксистской исто¬
рии философии пока ещё нет, и об¬
суждение книги т. Александрова
может и должно послужить толчком
к выработке основ подлинно марк¬
систской истории философии, кото¬
рая отвечала бы требованиям боль¬
шевистской партийности и была бы
её осуществлением на деле.
Философия и история философии
находятся в ином отношении, чем
какая-нибудь другая наука, напри¬
мер, астрономия или физика, и исто¬
рия этой науки. История астрономии
не составляет объекта астрономи¬
ческой науки. Изучение истории
этих наук имеет значение скорее
эстетическое и философское, как
дающее возможность наслаждаться
картиной роста умственной силы
человека, развития его разума и как
материал для изучения жизни разу¬
ма и закономерности его развития.
Иначе обстоит дело с историей
философии. Философия имеет одним
из своих объектов свою собствен¬
ную историю, так что изучение исто¬
рии философии имеет важнейшее
значение для самой философии. Это
значит, что если оставляется в сто¬
роне история философии и она не
изучается в свете диалектического
материализма, то диалектический
материализм лишается одного из
важнейших объектов, изучение ко¬
торого способно обогатить диалек¬
тический материализм и ещё глуб¬
же раскрыть величие этого мировоз¬
зрения.
Известно, например, что важней¬
шее значение для создания научной
философии имел вопрос о предмете
философии, о её компетенции. Един¬
ственно правильный ответ на этот
вопрос дал марксизм. Этот ответ за¬
ключается в утверждении, что
основной вопрос всякой философии,
в том числе и новейшей, есть вопрос
об отношении мышления к бытию.
Но это столь важное философское
положение есть плод диалектико¬
материалистического обобщения
истории философии.
Или взять, например, характери¬
стику немецкого идеализма, данную
товарищем Сталиным. Она имеет
существеннейшее методологическое
значение, так как позволяет видеть
в новом свете историческую линию
философского развития и сделать
весьма важные выводы, идущие на
пользу диалектическому материа¬
лизму и в ущерб идеализму.
В самом деле, каков путь разви¬
тия истории философии, какой закон
прокладывает себе здесь путь?
В античной философии возникла
растянувшаяся на длительный пе¬
риод идеалистическая реакция на
древний материализм. В новой фи¬
лософии мы имеем в лице немецкой
идеалистической философии аристо¬
кратическую реакцию на француз¬
ский материализм и французскую
революцию. После появления диа¬
лектического материализма мы
имеем эпигонскую идеалистическую
реакцию на это высшее достижение
материалистической философии.
Чем была идеалистическая реак¬
ция Сократа и Платона на материа¬
лизм Демокрита? Материализм Де¬
мокрита означал крупный шаг впе¬
рёд в выработке научных понятий и
представлений о мире; реакция от¬
брасывала назад человеческую
мысль от этих завоеваний. Мате¬
риализм поднял знамя борьбы про¬
РЕЧЬ ТОВ. ГАКА Г. М.
21
тив религии, закладывал основы
своего союза с наукой; реакция при¬
няла религию в свои объятия, по¬
дрывала всякие научные основы ми¬
ропонимания. Ясно, что мы имеем,
таким образом, перед собой несом¬
ненный регресс мировоззрения, дви¬
жение назад в решающих вопросах.
Чем была реакция немецкого иде¬
ализма на французский материа¬
лизм? Опять вытеснением в решаю¬
щих пунктах мировоззрения науч¬
ных взглядов и заменой их такими
взглядами, которые открывали путь
к религии.
Ничто не испытало в такой силь¬
ной мере влияния философии Канта,
как теология. Сам Кант писал в сво¬
их «Пролегоменах»: «Трансценден¬
тальные идеи хотя и не дают нам
положительного знания, однако,
служат к упразднению дерзких и
суживающих область разума утвер¬
ждений материализма, натурализма
и фатализма и через то дают про¬
стор нравственным идеям вне обла¬
сти умозрения». Реакция немецкого
идеализма на французский материа¬
лизм нашла своё отражение также
в этике. Французские материалисты
говорили, что нравственные воззре¬
ния и побуждения людей объясня¬
ются государственным устройством
и воспитанием. Человек, говорили
они, руководится личными интереса¬
ми, но они могут стать и обществен¬
ными интересами, если общество
организовано таким образом, что
личные интересы совпадают с обще¬
ственными и человеческие побужде¬
ния служат общему благу. Конечно,
французские материалисты глубоко
ошибались, когда они выдвигали
это положение в абстрактной фор¬
ме, вне вопросов о классовой струк¬
туре общества. Но важно то, что в
то время, как материализм обуслов¬
ливал нравственность состоянием
государства и общества, так что
новая нравственность предполагала
изменение государства и общества
и борьба с пороком разрасталась до
борьбы с государственной властью,
у Канта общество, находящееся в
пространстве и времени, опреде¬
ляется нравственным законом, стоя¬
щим вне пространства и времени, и
требования свои нравственный за¬
кон диктует отдельной личности. На
кантовскую этику опираются, из неё
до сих пор исходят все защитники
эксплоатации, старающиеся отвлечь
трудящихся от борьбы против ко¬
ренных устоев империализма, ослеп¬
ляя их иллюзией о том, что в нрав¬
ственном самосовершенствовании
людей — панацея от всех зол и бед¬
ствий, что-де личность должна со¬
вершенствоваться для того, чтобы
могло совершенствоваться обще¬
ство.
Перед нами в лице немецкой
идеалистической философии вновь
попятное движение в основном во¬
просе мировоззрения.
Нельзя, разумеется, отрицать
того, что идеализм — античный, а
затем, позднее, в лице философии Ге¬
геля — поставил некоторые новые
вопросы, которые означали извест¬
ное движение вперёд, известные яв¬
ления прогресса. Но ведь решение
этих вопросов пошло на пользу
науке лишь тогда, когда материа¬
лизм, поднимая эти вопросы на но¬
вую высоту, давал на них ответы.
Диалектический метод Гегеля, ко¬
торый базировался на идеалистиче¬
ской основе, сам по себе не приво¬
дил к научным результатам. Лишь
созданная Марксом и Энгельсом ма¬
териалистическая диалектика, кото¬
рая явилась прямой противополож¬
ностью гегелевской диалектике, сде¬
лалась орудием для открытий в на¬
уке. Это Маркс и Энгельс, взяв из
диалектики Гегеля лишь её «рацио¬
нальное зерно», отбросив гегелев¬
скую идеалистическую шелуху и
развив диалектику дальше, придали
ей современный, научный вид.
Из сказанного мною вытекает, что
изображение истории философии в
виде сплошь восходящей линии дви¬
жения, хотя и совершающегося че¬
рез борьбу противоположностей, не
соответствует действительному ходу
истории. Идеализм всегда был идео¬
логией реакционных классов. Гово¬
ря так, я знаю, что встречу возра¬
жения. В философской литерату¬
ре и в преподавании философии
избегают дать общее определение,
которое бы связало всякий материа¬
лизм и всякий идеализм с соответ¬
ствующими социальными, классо¬
22
РЕЧЬ ТОВ. ГАКА Г. М.
выми корнями. Более того, обычно
заявляют, что не всякий идеализм
есть философия реакционных клас¬
сов, причём делается ссылка на ука¬
зание Энгельса об относительной
самостоятельности идеологии. И в
качестве примера приводится как
раз немецкий идеализм, который
трактуется как философия восходя¬
щего класса.
Товарищи говорили в своих лек¬
циях и писали в статьях, что-де во
Франции во второй половине
XVIII века сознание революционной
буржуазии выражалось в форме ма¬
териализма, а философское созна¬
ние революционной немецкой бур¬
жуазии, правда, колеблющейся и
половинчатой в своих требованиях,
в первой половине XIX века выра¬
жалось в форме классического идеа¬
лизма. Это, пояснялось далее, нель¬
зя объяснить только экономическим
и политическим состоянием Герма¬
нии этой эпохи, только социальной
беспомощностью, трусостью и двой¬
ственностью немецкой буржуазии.
Необходимо, говорили, учесть ряд
обстоятельств, связанных с особен¬
ностями идеологической жизни той
эпохи. Нельзя, мол, безоговорочно
полагать, что идеализм был филосо¬
фией реакционных классов всегда
и в частности в эпоху Гегеля.
Я обращаю внимание на этот по¬
следний вывод, который считаю
неправильным. Здесь т. Каммари
говорил, что идеализм—это аристо¬
кратическая реакция и в то же вре¬
мя и идеология буржуазии. Но надо
сказать ясно, что по своему классо¬
вому происхождению немецкая
идеалистическая философия есть
аристократическая реакция. Другое
дело, что половинчатая немецкая
буржуазия и не только она, но и
французская буржуазия после свое¬
го прихода к власти сделали эту фи¬
лософию своим идеологическим зна¬
менем.
Есть две партии в философии:
партия материалистов и партия
идеалистов. Но они являются двумя
противоположными партиями, пото¬
му что представляют мировоззрение
противоположных общественных
сил. Поэтому мне кажется, что если
история философии чему-нибудь
учит, то она учит прежде всего
именно знанию того, что идеализм
есть философия реакционных клас¬
сов, а материализм — философия
классов прогрессивных. И думается,
что это необходимо показать при
построении марксистской истории
философии, при проведении ленин¬
ско-сталинского принципа партий¬
ности философии.
Далее. Древний идеализм, факти¬
чески восстановивший философское
мышление в виде традиционных ре¬
лигиозных учений, выступал с боль¬
шим внешним блеском, облачённый
в куда более пышный наряд, чем
эти учения.
Новый идеализм, особенно в лице
Канта и Гегеля, ещё более увеличил
этот внешний блеск свой, представ
в виде (употребляя любимое немец¬
кое слово «kolossal») колоссальных
систем, хотя и ложных, но весьма
тяжеловесных.
А после появления диалектиче¬
ского материализма поднимается
новая реакция в лице идеалистиче¬
ских эпигонов, на сей раз, однако,
уже без всякого блеска, серая, бес¬
цветная. Ни одного, употребляя не
помню кому принадлежащее выра¬
жение, светоча философии, а одни
лишь её подсвечники, которые, не¬
смотря на то, что подвизаются уже
почти что целый век, хотя и созда¬
ют всевозможные системки, не про¬
извели никаких идей, достойных
этого названия.
Чем это объяснить? Несомненно,
тем поражением, которое диалекти¬
ческий материализм нанёс идеализ¬
му. Идеализм был в состоянии бли¬
стать перед материализмом внеш¬
ней видимостью духовного богат¬
ства, когда материализм страдал
ещё неполнотой, ограниченностью.
Диалектический материализм, под¬
нявшись неизмеримо выше пред¬
шествующего материализма, пред¬
стал как цельное и многогранное
учение, как вылитая из одного ку¬
ска цельная и богатейшая философ¬
ская система. Это, видоизменяя не¬
сколько образное выражение Гей¬
не, — лес мыслей, растущих ввысь, к
необозримым вершинам, между тем
как непоколебимые стволы их внед¬
ряют корни в вечную землю. Неодо¬
РЕЧЬ ТОВ. ГАКА Г. М.
23
лимой силой марксизма следует
объяснить также тот факт, что
раньше идеалистические реакции
вытесняли на время материализм и
утверждали своё почти безраздель¬
ное господство на длительные исто¬
рические периоды. Идеалистическая
реакция на диалектический мате¬
риализм уже не в силах этого сде¬
лать. Конечно, ко всему этому име¬
ются причины, коренящиеся в соот¬
ветствующих исторических услови¬
ях общественного развития, но не
видеть в этом деле роли самого ми¬
ровоззрения значило бы не извлечь
из истории философии надлежащих
выводов в пользу марксистского ми¬
ровоззрения.
И ещё одна сторона дела должна
быть принята во внимание. Изве¬
стно, что в борьбе против диалекти¬
ческого материализма наиболее рас¬
пространённой и, так сказать, со¬
звучной эпохе разновидностью идеа¬
лизма является позитивизм в его
многообразных вариантах. Все эти
эмпириокритики, неореалисты, праг¬
матисты, инструменталисты и т. д.;
все эти Махи и Авенариусы, Пэрри
и Муры; все эти Джемсы и Дьюи с
их «элементами» вместо «ощуще¬
ний», с «терминами» вместо «эле¬
ментов», с событиями вместо «тер¬
минов» или рядом с ними и т. д.
и т. п. — все они устремились в
поиски третьей линии в философии.
Все они ненавидят материализм,
все они худшего пошиба идеалисты,
но боятся назвать себя идеалистами,
боятся вступить в борьбу против со¬
временного материализма с откры¬
тых позиций идеализма. В этом
опять-таки надо видеть неодолимую
силу марксистского материализма.
Очевидно, что история филосо¬
фии, написанная с марксистских по¬
зиций, на деле проводящая боль¬
шевистскую партийность, должна
суметь извлечь из этой истории
средство укрепления позиций мар¬
ксистского мировоззрения, усиления
его престижа, его влияния в массах.
Основной недостаток книги
т. Александрова в том и заключает¬
ся, что она слабо показывает силу
материалистического миросозерца¬
ния и не бьёт с должной энергией по
идеализму. В книге слишком много
места уделяется изложению идеали¬
стических систем, а критика скупа.
По моим подсчётам, две трети кни¬
ги уделены идеалистам, и лишь
одна треть — материалистам. О Со¬
крате, например, сказано, правда,
немного, но ни звука критики. Пла¬
тон критикуется, но только через
Аристотеля. О философии самого
Аристотеля говорится, что она яви¬
лась вершиной древней философии.
Я лично с этим не согласен. Аристо¬
тель, колебавшийся между материа¬
лизмом и идеализмом, здесь, по-
моему, переоценивается в сравнении
с Демокритом, хотя как личность
Аристотель был крупнее. Или взять,
например, резюме к Гегелю. Здесь
весь упор т. Александров делает на
то, что надо видеть в Гегеле поло¬
жительного.
Основной недостаток книги
т. Александрова в том и состоит, что
на неё легла печать академизма и
объективистского подхода в изло¬
жении философских систем.
В критике идеалистических си¬
стем важно вскрывать их классовую
сущность, показывать, кому они
служат, показывать вред, который
они приносят народу. Важно также
развенчивать внешнюю «солид¬
ность» этих систем, их напускную
«величавость». К идеализму и при¬
менимо, что «из слов системы соз¬
даются». И это относится не только
к эпигонам, где скудость мысли
прикрывается философской тара¬
барщиной, набором всяких слов.
Учителя идеализма также не сво¬
бодны от этой маскировки. И кри¬
тика идеализма должна, мне кажет¬
ся, включить изобличение этой ма¬
скировки. Я допускаю, что именно
эта напускная величавость нередко
берёт людей в плен, порождает
своего рода низкопоклонство. По¬
этому следует вскрывать внутрен¬
ние противоречия и несогласован¬
ность этих систем. Мы не должны
пренебрегать логикой доказательств,
являющейся важным оружием в
борьбе с идейными противниками.
Надо, с другой стороны, показы¬
вать, что сила мышления опреде¬
ляется не раскладыванием и рас¬
сортировыванием идейного материа¬
ла по ящикам, а значимостью и
24
РЕЧЬ ТОВ. ГАКА Г. М.
жизненной правдой самих идей,
научными открытиями, что подлин¬
ная гениальность заключена не в
системотворчестве, а в открытии за¬
конов природы и общественной жиз¬
ни, дающих человеку власть над
природой и над общественными
отношениями.
Буржуазия привила неправиль¬
ный взгляд, что где нет расписанной
по разделам системы, там нет и фи¬
лософии. Вспомним критику Михай¬
ловским марксистской философии
и отповедь, которую дал ему
Ленин.
Я хотел бы остановиться ещё на
одном вопросе.
Я уже выше отметил, что одной
из отличительных особенностей бур¬
жуазных руководств по истории
философии является то, что они её
преподносят как историю западно¬
европейской философии, часто при¬
давая своим курсам такое именно
название. Мне кажется, что следо¬
вало бы в марксистской истории
философии показать, что история
философии отнюдь не сводится к
истории философии западноевропей¬
ских наций.
Всякое деление в науке предпола¬
гает объективное основание для та¬
кого деления. Можно всемирную
историю философии делить по на¬
циональному признаку, можно её
делить по историческим эпохам. Но
что такое западноевропейская фило¬
софия, если отбросить прочь идеали¬
стическую дребедень о какой-то «эво¬
люции западноевропейского духа»?
После того как сложился лени¬
низм, являющийся вершиной фило¬
софской мысли и имеющий своей
родиной Россию, история филосо¬
фии уже никак не является исто¬
рией западной философии. И не так
вовсе обстоит дело, чтобы развитие
философской мысли в странах За¬
пада всегда представляло сотруд¬
ничество наций на ниве человече¬
ского прогресса, сотрудничество, при
котором одна нация продолжала де¬
ло, начатое другой нацией.
Ошибочно, конечно, утверждение,
что гегелевская философия — про¬
дукт эпохи французской буржуаз¬
ной революции конца XVIII века.
Авторы этого утверждения обычно
ссылались на то, что Маркс назвал
философию Канта «немецкой тео¬
рией французской революции», и
заявляли, что эта характеристика
может быть также отнесена ко всей
немецкой классической философии,
в особенности к Гегелю. Эту форму¬
лировку Маркс употребил в своей
статье «Философский манифест
исторической, школы права», где
критикует Гуго за его пошлый скеп¬
тицизм, наглый по отношению к
идеям, провозгласивший, что един¬
ственным юридическим отличитель¬
ным признаком человека является
его животная природа. Маркс от¬
мечает, что Гуго отражает распут¬
ную фривольность разложения
французского государства при раз¬
вратном дворе регента, и в этой
связи, противопоставляя ему этику
Канта, пишет: «Если поэтому фи¬
лософию Канта нужно по справед¬
ливости считать немецкой теорией
французской революции, то есте¬
ственное право Гуго можно считать
немецкой теорией французского ста¬
рого режима». Эта статья Маркса
относится к начальной ступени пе¬
риода «Рейнской газеты», когда
Маркс ещё не совершил перехода к
материализму и самую француз¬
скую революцию трактовал идеали¬
стически как разложение, которое
«есть освобождение нового духа от
старых форм, которые были уже не¬
достойны и неспособны охватить
его» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч.,
т. I, стр. 212).
Я не буду здесь подробно оста¬
навливаться на всех высказываниях
Маркса и Энгельса о Канте, отмечу
лишь, что эта формулировка упот¬
реблена только здесь, что в других
формулировках дело обстоит по¬
сложнее.
Товарищи! Создание вполне мар¬
ксистской, подлинно научной истории
философии — дело весьма серьёз¬
ное. Этого как раз раньше, до ука¬
заний товарища Сталина, должным
образом себе не представляли. Те¬
перь, после этих указаний, подняв¬
ших на огромную высоту вопросы
истории философии, серьёзность
этой задачи предстала во весь рост.
Нельзя отрицать	того, что
т. Александрову пришлось употре¬
РЕЧЬ ТОВ. ГАКА Г. М.
25
бить много труда. Ему пришлось
поднять самому очень большой мате¬
риал — философский, естествовед¬
ческий, в области различных отрас¬
лей науки, истории культуры, исто¬
рии народов, пришлось сделать
большую изыскательскую работу.
Это нашло своё отражение в книге.
Всё же она получилась не такой,
какая нужна с вполне выдержанной
точки зрения марксистско-ленин¬
ской науки, ибо в ней не одолены по¬
роки академизма, объективизма.
Опасность академизма, идущего
вразрез с требованиями партийности
в идеологии, постоянно подстерегает
нас, ибо мало признать и провозгла¬
сить принцип партийности в идеоло¬
гии и в философии, надо уметь его
осуществлять.
Для обеспечения этого принципа
на деле требуется преодолевать
косность мысли, шаблон. Мысль
всегда охотнее устремляется на уже
проторенную дорогу, устремляется в
поиски уже готовых ответов на во¬
просы. Отсюда — стремление исхо¬
дить из уже готовых определений,
отдельных высказываний классиков.
Итти от готовой цитаты у Маркса,
у Энгельса, у Герцена, у Белинского
всегда легче, чем самому раздобы¬
вать результаты научного исследо¬
вания. Последнее требует напряже¬
ния сил, терпения, неторопливости,
научной добросовестности, неуто¬
мимой самокритики.
Осуществление принципа партий¬
ности в идеологии немыслимо без
творческих усилий, без того, чтобы
развивать теорию и двигать её впе¬
рёд.
Говоря об академизме как рас¬
пространённом недостатке в нашей
работе, я хотел бы отметить, что и
статьи наши часто только пережё¬
вывают уже известные положения,
лишены собственной мысли автора,
не выказывают его собственных уси¬
лий над какой-нибудь проблемой.
А нам нужно разрабатывать теоре¬
тические вопросы. Тридцатилетний
опыт существования Советского го¬
сударства, первый в мире опыт по¬
строения социалистического обще¬
ства, новые великие идеи лениниз¬
ма, рождённые опытом создания и
строительства советского общества,
представляют благодатнейшую поч¬
ву для развития теории, для плодо¬
творной деятельности работников
теоретического фронта.
Всестороннее теоретическое обоб¬
щение советской действительности,
теоретическая разработка вопросов,
связанных с осуществлением пере¬
хода от социализма к коммунизму
и с созданием предпосылок этого
перехода, — важнейшая сейчас за¬
дача научных кадров.
Товарищ Сталин учит нас, что
развитие теории не есть дело толь¬
ко и исключительно гениев, что раз¬
витие теории может осуществляться
и как результат коллективных уси¬
лий многих людей, из которых каж¬
дый может и должен внести в тео¬
рию свою крупицу, свою лепту.
Нам сейчас особенно нужно зака¬
ляться в изобличении вражеской
идеологии — буржуазной филосо¬
фии и социологии, аргументировать
против неё глубоко и остро и нано¬
сить ей чувствительные удары. Тут
опять-таки не обойтись без творче¬
ских усилий мысли. И здесь мы не
окажемся в состоянии быть на вы¬
соте умелых бойцов, крепко разя¬
щих врага, если будем избегать
творческого напряжения и творче¬
ских усилий.
Указания товарища Сталина о
недостатках и ошибках «Истории
западноевропейской философии»
Александрова снова напоминают о
том, что необходимо неустанно от¬
тачивать боевое оружие нашего ми¬
ровоззрения в борьбе с враждебной
идеологией и что это неотделимо от
творческой мысли, ведущей вперёд
развитие теории.
Ныне буржуазная идеология ре¬
ставрирует всякие пошлые идейки
реакционного идеализма, мракобе¬
сия. Характерным для наших дней
является поворот буржуазной фило¬
софии к политике буржуазии и в
связи с этим её стремление проник¬
нуть в массы. В этом отношении
следует особенно подчеркнуть роль
экзистенсиализма. Его экс-пропо¬
ведник Сартр пишет книги по фило¬
софии, а также романы и пьесы. Он
среди литераторов — философ, а
среди философов—литератор. И это
не случайно. В этом видно созна¬
26
РЕЧЬ ТО». МЕЛЕЩЕНКО 3. Н.
тельное намерение буржуазных
идеологов превратить литературу,
как наиболее доступную массам, в
средство пропаганды реакционных
философских идей.
Понятно, что в борьбе против со¬
временных сил реакции подлинно
марксистская история философии и
призвана играть роль сильнейшего
оружия, но именно подлинно мар¬
ксистская история философии, в ко¬
торой проведена непримиримая
борьба с идеализмом, борьба после¬
довательная и до конца выдержан¬
ная, борьба, полностью изобличаю¬
щая ту реакционную роль, которую
идеализм всегда играл в истории.
Вполне марксистская история фи¬
лософии должна дать советским лю¬
дям и всем трудящимся за рубежом
оружие в борьбе.
Ныне, больше чем когда бы то ни
было, нам нужна большевистская
критика и самокритика, способная
подталкивать и двигать вперёд
творческую теоретическую мысль,
повышать требования к работникам
в области теории и тем способство¬
вать большему оттачиванию больше¬
вистского духовного оружия.
(После перерыва).
Жданов. Позвольте возобновить
нашу работу. Слово имеет т. Меле-
щенко.
Мелещенко 3. Н. (Ленинград). То¬
варищи! Я буду говорить как чело¬
век, читающий курс античной и сре¬
дневековой философии для студентов
философского факультета, которые
тоже широко используют в своей
работе над изучением античной фи¬
лософии книгу т. Александрова.
Я не буду повторять тех совер¬
шенно правильных замечаний, ко¬
торые здесь были уже сделаны и под¬
робно иллюстрировали недостаточ¬
ное развитие принципов партий¬
ности философии в этой книге.
Я главным образом остановлюсь на
тех недостатках, которые затруд¬
няют изучение для студентов и для
всех тех, кто работает над этой кни¬
гой, кто через неё старался обога¬
щать свои знания по разделу антич¬
ной и средневековой философии.
Я считаю, что в области изложе¬
ния самих философских учений, фи¬
лософских систем самым крупным
недостатком, серьёзным недостат¬
ком разбираемой нами книги
т. Александрова является разрыв
между той совершенно правильной
методологической установкой, ка¬
кую автор прокламирует в своём
введении, и осуществлением, при¬
менением её при изложении авто¬
ром историко-философского мате¬
риала. Автор призывает при изу¬
чении истории философии, в част¬
ности античной философии, руковод¬
ствоваться гениальным учением
Маркса — Энгельса — Ленина —
Сталина, дающим основные вехи
для всякого марксистского истори¬
ко-философского исследования, од¬
нако автор работы, совершенно оче¬
видно, не вполне справился с зада¬
чей применения этой методологии
марксизма-ленинизма к излагаемому
в его книге историко-философскому
материалу. Вот этой внутренней свя¬
зи, этой взаимозависимости в явле¬
ниях идеологического порядка, о ко¬
торых подробно автор говорит во
введении, в изложении истории фило¬
софии мы видим очень мало.
Мне могут возразить, что автор на
всём протяжении книги чётко про¬
водит борьбу материализма и идеа¬
лизма, т. е. чётко следует тому
делению на две линии философии,
о котором говорят основоположники
марксизма. Но этого ещё недоста¬
точно для научного исследования и
даже для учебника по истории
философии, вышедшего в 1946 году,
а не 30—40 лет назад. В книге
т. Александрова не показана орга¬
ническая и в то же время глубоко
противоречивая преемственность и
борьба философских направлений и
систем. Для читателя остаётся со¬
вершенно непонятным, что же имен¬
но в данной философии, в философ¬
ской системе, тянуло её назад к
прошлому, что ограничивало, что
мешало полному развитию взглядов
того или иного философа и, с другой
стороны, что являлось неодолимо
прогрессивным, ведущим вперёд, что
подхватывалось борцами за мате¬
риализм в последующей эпохе. Для
всякой философской системы не мар¬
ксистской, для всякой домарксовой
РЕЧЬ ТОВ. МЕЛЕЩЕНКО 3. Н
27
философской школы имеется, так
сказать, свой предел, потолок взлёта,
он достигается не сразу и не одним
философом, он достигается посте¬
пенно и, будучи достигнутым, огра¬
ничивает дальнейшее развитие фило¬
софской системы. Эти границы име¬
ют свои глубокие причины как со¬
циально-классовые, так и теоретико¬
познавательные, в условиях разви¬
тия науки, культуры данной эпохи,
данной общественно-экономической
формации и отдельного периода.
Поэтому, чтобы раскрыть внутрен¬
нюю диалектику развития философ¬
ского учения, необходимо показать,
во-первых, какие основные вопросы
не были и не могли быть разрешены
в философских системах, непосред¬
ственно предшествовавших данной,
и также в науке того времени, как
разрешались эти вопросы изучаемым
нами философом или философским
направлением, что нового, своего,
оригинального, живого было им вне¬
сено, какое значение имело, какое
влияние оказало развитое данным
философом учение на современный
период и последующее развитие фи¬
лософии и общественную мысль в це¬
лом, какие вопросы его учения или
школы в целом остались нерешённы¬
ми, а если решены, то неудовлетвори¬
тельно, с отходом в сторону от глав¬
ной линии развития его философии, и
почему так происходило? Как вос¬
пользовались слабой стороной, не¬
последовательным решением вопро¬
сов данным философом враждебные
течения, как идеалисты подхваты¬
вали всякую слабую сторону мате¬
риализма, раздували, абсолютизиро¬
вали, превращая в целую систему, в
исходные позиции для развития ре¬
акционных систем, которые исполь¬
зовались классовыми врагами?
Мне кажется, что именно так из¬
лагать историю самой философии
учили нас Маркс, Энгельс, Ленин,
учит товарищ Сталин. И только при
таком изложении истории филосо¬
фии была бы не картина борьбы ма¬
териализма «вообще» с идеализмом
«вообще», пусть даже при этом
делается детализация отдельных
разновидностей материализма и
идеализма, а будет действительно
живая борьба старого и нового сре¬
ди философских направлений, кото¬
рые являются наиболее диференци-
рованным абстрактным отражением
классовой борьбы в идеологии. Возь¬
мём несколько самых простых при¬
меров. Чтобы понять, например,
внутреннюю диалектику перехода от
материализма Гераклита к атоми¬
стике Демокрита через посредство
философии элейцсв, совершенно не¬
достаточно, как это сделано в рабо¬
те т. Александрова, изложить эти фи¬
лософские системы одну после дру¬
гой, а необходимо показать, что ос¬
новное жизненное могучее начало
гераклитового учения о движении
материи как о борьбе внутренних
противоположностей не могло впо¬
следствии, непосредственно в после¬
дующий период, опереться ни на ка¬
кую научно-естественную или обще¬
ственно-научную базу.
Стихийная диалектика первых ма¬
териалистов неизбежно должна была
уступить место на определённый
период метафизическому материа¬
лизму. Элеаты и подготовили этот
переход. Иначе нельзя было сделать
в то время.
Пифагорейская школа, реакцион¬
ная школа, подхватила слабость
именно этого основного момента,
недоказуемость для науки той эпо¬
хи противоречивости движения и
выдвинула теорию внематериальных
основ движения.
Элеаты, борясь за материализм и
не будучи в состоянии ни научно
обосновать Гераклитовой концепции
движения, ни дать обоснования ещё
только начавшемуся механистиче¬
скому учению, отрывают движение
от материи, так сказать, спасают ма¬
терию, жертвуя движением.
Связь элеатов с последующим раз¬
витием материализма особенно ярко
вскрывается в их учении о едином
бытии и пустоте — небытии. То, что
у элейцев служило главным аргу¬
ментом для отрицания движения и
вытекало непосредственно из свойств
самого бытия, а именно недопу¬
стимость пустоты,— это уже яви¬
лось позже в атомистике Демо¬
крита отправным пунктом для обо¬
снования движения атомов. Мы ви¬
дим, как Демокрит преодолевает
противоречие элейцев между всеза-
28
РЕЧЬ ТОВ. МЕЛЕЩЕНКО 3. Н.
полняющим бытием и движением,
невозможным без пустоты, — он
смело допускает её существова¬
ние.
Дальше нужно указать на следую¬
щее: в системе Демокрита самым
слабым местом оказалось учение о
качестве. Для того чтобы понять
причину этого недостатка, необхо¬
димо было органически связать его
с учением о природе атомов, их дви¬
жением, показать, что из природы
атомов у механистов не могли вы¬
текать особенности, воспринимаемые
свойства вещей. Эта проблема про¬
тиворечия между однокачественной
материей, какой она могла представ¬
ляться метафизическим материали¬
стам, и многокачественностью окру¬
жающего мира проходит красной
нитью, как основной труднейший
вопрос через всё последующее раз¬
витие материализма до диалектиче¬
ского материализма. Эти противоре¬
чия, это слабое место в системе ме¬
ханистического материализма были
подхвачены, превращены в само¬
стоятельное учение представителя¬
ми субъективного идеализма. Этот
приём врагов материализма прохо¬
дит через всю последующую исто¬
рию философии. Однако мы не ви¬
дим в книге раскрытия внутренней
связи между философскими систе¬
мами, и поэтому в целом всё изло¬
жение не носит последовательного
диалектического характера. Автор
ограничивается указанием на то, что
данная философская система «раз¬
вивалась дальше», «поднялась на
более высокий уровень материализ¬
ма» и т. п., и поэтому философия та¬
ких-то авторов оказала «большое»
и «весьма плодотворное влияние на
последующую философию». В ре¬
зультате у читателя не возникает
ясного понимания внутренних проти¬
воречий и в то же время единства,
связи последующей системы с пред¬
шествующей философской системой.
И это касается не только отдель¬
ных философов, но и в целом антич¬
ная философия ничем, кроме хроно¬
логических рамок, не связана с
новейшей философией. Например,
совершенно не вскрыто влияние
античности на философию Ренес¬
санса, своеобразное преломление
этого влияния в трудах философов
эпохи Возрождения.
Взять хотя бы влияние натурфило¬
софии стоиков. Она по-разному от¬
разилась и в средневековье — в ран¬
ней схоластике у Скотта Эриугена,
в виде его пантеистических тенден¬
ций, и в трудах такой «переходной»
фигуры, как Н. Кузанский, и далее
у Дж. Бруно. Идея неотделимости
бога от мира, идея совпадения про¬
тивоположностей микрокосма и мак¬
рокосма привела не одного мысли¬
теля Ренессанса к материалистиче¬
ским выводам.
Ограничившись вышеприведённы¬
ми примерами, а также основываясь
на высказываниях студентов, изу¬
чающих работу т. Александрова, я
возьму па себя смелость подтвер¬
дить высказанное мною вначале ут¬
верждение, что в книге очень много
говорится, как надо строить марк¬
систско-диалектический курс исто¬
рии философии, но мало сделано
для действительного его построения.
Поэтому все такие указания носят
чисто внешний характер, а автор об¬
наруживает некритический подход
не к одной философии, а к истории
философии в целом.
Вторым серьёзным общим недо¬
статком работы является излишнее
упрощение, подчас схематизирован¬
ный подход к обоснованию причин
реакционности тех или других фило¬
софских теории. Автор даёт приме¬
ры того, что идеи Фихте и Канта вы¬
ражали мировоззрение реакционных
классов и были поэтому реакцион¬
ными, а идеи Белинского, Чернышев¬
ского—наоборот. Оставив в стороне
термин «реакционные классы» во¬
обще, какие именно классы, в какой
обстановке (это на стр. 13), нельзя
удовлетворяться таким общим схе¬
матичным делением: реакционный
класс — реакционные идеи, револю¬
ционный класс — революционные
идеи. Ведь читателю остаётся непо¬
нятным, студенты часто спраши¬
вают, почему же тогда Гераклит или
же представители элеатской школы
были такими прогрессивными фило¬
софами, хотя по своему аристократи¬
ческому происхождению, по своей
классовой сущности, по своей роли
в классовой борьбе они не могут
РЕЧЬ ТОВ. МЕЛЕЩЕНКО 3. Н.
29
быть причислены к друзьям демо¬
кратии, а Платон, наоборот, создал
реакционнейшую систему.
Автор пытается выйти из этого
затруднения, приведя целый ряд ци¬
тат о партийности философии, но
где же эта партийность показана на
конкретных фактах? Между тем ес¬
ли при изучении отдалённой истори¬
ческой эпохи — античного мира —
для нас подчас трудно проследить
партийность в философии, то в
отношении таких периодов, как
XVIII век, при его резко определив¬
шейся классовой борьбе и совершен¬
но ясных партийных группировках
(взять французскую философию
XVIII века), тут уже нельзя сме¬
шивать в одно целое всю буржуа¬
зию, как носителя революционных
идей, что сделал автор. Буржуа¬
зия любой страны тогдашней Евро¬
пы была передовой, авангардной
частью, которая готова была бороть¬
ся если не за полное, то хотя бы за
частичное осуществление своих пе¬
редовых идей, и была другая, не ме¬
нее многочисленная часть одворя-
нившейся парламентской бюрокра¬
тии—интенданты, банкиры, финанси¬
сты и т. д., которые были тесно свя¬
заны с королевской властью, со ста¬
рой властью, старым режимом и мог¬
ли требовать в лучшем случае ча¬
стичного ограничения этого режима
без коренной его ломки. Поэтому
мало даёт читателю упоминание о
партийности в философии, если оно
не определено в конкретном анализе
классовой борьбы.
У т. Александрова даже в изло¬
жении такого наступательного воин¬
ственного периода из истории запад¬
ноевропейской философии, как фран¬
цузский материализм XVIII века, со¬
вершенно не отражена эта острота
борьбы, её развитие, её великое зна¬
чение для последующих философ¬
ских учений.
В связи с тем, что в последнее
время мы научились более глубоко,
критически относиться к немецкой
классической философии, нам бы
следовало, мне кажется, переменить
наше отношение к французскому
материализму.
Я вполне сочувствую профессору
Гак, который говорил относительно
французских материалистов, что все
революционные стороны немецкой
классической философии, которые
действительно стали передовыми
идеями, не были бы возможны, если
бы они не были оплодотворены вели¬
кими идеями французской револю¬
ции. Этому учат нас Маркс, Энгельс,
Ленин, товарищ Сталин, особенно
товарищ Сталин в своей статье об
особенностях Октябрьской револю¬
ции, проводить параллель между
влиянием идей французской револю¬
ции на якобинцев, которые действи¬
тельно были жупелом для реакции и
возбуждали в её лагере ненависть
против материализма, и между от¬
ношением современной буржуазии к
революционной идеологии и филосо¬
фии победившего пролетариата.
Очевидно, несмотря на все свои
недостатки, французский материа¬
лизм оказывал, а это мы видим из
всей последующей истории филосо¬
фии, самое благотворное влияние на
величайшие умы в истории западно¬
европейской философии.
Третьим недостатком является со¬
вершенно произвольное и подчас
легкомысленное, ничем не оправдан¬
ное расположение самого материала
в некоторых крупных разделах. На¬
пример, почему в разделе философии
феодального общества говорится о
роли церкви (на стр. 97), а потом о
возникновении христианства (на
стр. 100)? Ведь церковь в феодаль¬
ном обществе была христианской
церковью? Почему это так? При
этом сущность классовых корней, со¬
циальной обстановки возникновения
христианства совершенно смазы¬
вается, совершенно не вскрывается.
Также ничем не оправдывается
порядок изложения взглядов Робер¬
та Оуэна сразу же вслед за Юмом
и в полном отрыве от идей утопи¬
ческого социализма и чартистского
движения. Здесь, очевидно, автор
хочет сохранить принцип географи¬
ческого размещения философов: в
Англии Роберт Оуэн был в одино¬
честве, и его причисляют поэтому к
представителям «английской филосо¬
фии после буржуазной революции».
Кстати сказать, т. Александров го¬
ворит, что Оуэн занимает видное
место в развитии общественной ан¬
so
РЕЧЬ TOB. МЕЛЕЩЕНКО 3. H.
глийской мысли, так как «им напи¬
сан ряд книг и брошюр, в которых
он обосновывал и пропагандировал
свои новые социальные идеи». Такая
оценка ничего не даст читателю.
Значение Оуэна не в том, что он на¬
писал много книг и брошюр, а в том
влиянии, которое он имел на уто¬
пистов, на лучшие передовые умы
Европы и России, например, на Чер¬
нышевского, не говоря о самих ан¬
глийских рабочих, о деятелях коопе¬
ративного движения и т. д.
Переходя к частным замечаниям,
хочу сказать, что по сути дела все
они касаются недостатков книги,
вытекающих из основных недостат¬
ков, которые отмечали здесь това¬
рищи, выступавшие раньше меня, а
именно: отсутствия чёткого проведе¬
ния принципа партийности в филосо¬
фии и анализа идей, борьбы проти¬
воречий между отдельными философ¬
скими системами и внутри их.
Этот недостаток особенно остро
даёт себя знать при изложении та¬
кого периода, который наименьше
изучен в советской философии, а
именно — средневековья и Ренессан¬
са. Здесь мы видим только последо¬
вательное, а иногда и мало последо¬
вательное изложение философских
взглядов известных философов без
всякой внутренней связи между
ними.
Давая общую характеристику фи¬
лософии Ренессанса, автор не исхо¬
дит из таких важных указаний Эн¬
гельса, что Ренессанс является «эпо¬
хой жизнерадостного свободомыс¬
лия», подготовившего материализм
XVIII века, и что «великие итальян¬
цы» Ренессанса были такими людь¬
ми, от которых ведёт своё лето¬
счисление новая философия».
Если бы автор при изложении фи¬
лософии Ренессанса претворил ука¬
зание Энгельса в жизнь, то он обя¬
зательно показал бы хоть где-нибудь
совершенно явственную связь, какая
имеется между «великими итальян¬
цами», как, например, Бруно, Макиа¬
велли, и Бэконом, Гоббсом. Автор
говорит, что сочинения Уарте были
изданы 40 раз, что его влияние ис¬
пытали Спиноза, Монтескье и дру¬
гие. Но напрасно мы будем искать
следы раскрытия этих влияний на
взгляды Бэкона и других философов
в книге т. Александрова.
Так же недостаточно раскрывает
автор реакционное влияние филосо¬
фии Канта на последующее развитие
истории философии. Автор, говоря о
реакционных сторонах философии
Канта, совершенно оторвал в своём
изложении неокантианство от его
главных носителей, от теоретиков
II Интернационала, а именно они
противопоставляли Канта диалек¬
тическому материализму, именно
они использовали Канта для пропа¬
ганды своего учения о примирении
классовых противоречий, о том, что
«общечеловеческое выше классо¬
вого».
Именно эти неокантианские теоре¬
тики способствовали духовному из¬
вращению классового сознания гер¬
манского пролетариата. Такие сто¬
роны учения Канта, как его катего¬
рический императив, как его отноше¬
ние к религии, явились острым ору¬
жием и в идеологической, партийной
борьбе внутри II Интернационала.
В книге т. Александрова об этом ни¬
чего не сказано. А ведь мы знаем,
что Канта весьма уважали фашист¬
ские идеологи рухнувшего режима
гитлеровской Германии. Они очень
ловко жонглировали понятием «ка¬
тегорического императива», и для
этого у них было достаточно осно¬
ваний в самой кантовой философии.
Вот, например, отзыв одного из
очень видных представителей гер¬
манской фашистской лженауки, док¬
тора биологии Геббинга, в его книге
«Духовное возрождение Европы»
(вышла в Германии в 1934 г.). Он пи¬
шет: «Заслуга Канта в том, что он
хотя и боролся против бога с пози¬
ций естествознания, с другой сторо¬
ны, выставил существование бога
как неопровержимый и необходимый
постулат в своей «Критике практи¬
ческого разума» и тем самым со¬
хранил идею бога для необходимого
упорядочения жизни; отвергнув на¬
учное познание бога, он доказал не¬
избежность веры». И далее этот фа¬
шистский «учёный муж» воздаёт
дань своего уважения неокантианст¬
ву: «Неокантианство, — пишет Геб-
бинг, — наиболее всеобъемлющее и
выдающееся движение современ¬
РЕЧЬ ТОВ. ГУСЕЙНОВА Г. Н
31
ности, отрицающее «вещь в себе»
как материальное начало. Неокан¬
тианцы, однако, отрицая возмож¬
ность научного познания через мир
явлений, всё же подчёркивают не¬
обходимость такового, считают, что
интуиция толкает к умозрению и на¬
ходит таковое в метафизике. По¬
этому религия и метафизика явля¬
ются одинаково обоснованными сфе¬
рами действия человеческого ума».
В заключение я хочу сказать не¬
сколько слов о причинах, какими
вызваны, на мой взгляд, указанные
недостатки книги.
Во-первых, сказалось то, что в
книге т. Александрова соединены без
органической переработки лекции,
читанные на протяжении 15 лет. Это
повредило внутреннему единству
книги.
Во-вторых, трудность создания
краткого пособия, отвечающего всем
требованиям современного состояния
марксистско-ленинской науки.
В-третьих, отсутствие товарище¬
ской критики со стороны работников
философии, несмотря на то, что ав¬
тор в своём «Введении» и призывает
всех нас, философов, к такой крити¬
ке. А вот мы, если сказать по-чест¬
ному, — где же мы были, когда
вышла книга? Кто и когда её крити¬
чески разобрал? Мы все ждали,
когда нас «сверху» надоумят на
критику книги т. Александрова!
А своевременная критика многому
бы помогла!
В-четвёртых, недостатки легче
предупредить, чем исправлять.
И здесь уже вина лежит не на нас,
а на т. Александрове, который в про¬
цессе работы над книгой не созвал,
очевидно, товарищей для обмена
мнениями по его работе. Книга ещё
раз показывает острую необходи¬
мость для всех нас — коллектива фи¬
лософов Советской страны — вклю¬
читься в глубокую, серьёзную работу
по изучению, освоению и научному
изложению истории философии в
духе самой острой партийности и бес¬
пощадного разоблачения всех и вся¬
ческих реакционных влияний в об¬
ласти философии.
Жданов. Слово имеет т. Гусейнов.
Гусейнов Г. Н. (Баку). Товари¬
щи, книга т. Александрова Г. Ф.
является у нас в СССР пер¬
вым опытом создания общего очерка
истории западноевропейской филосо¬
фии, предназначенной для высших
учебных заведений в качестве учеб¬
ника.
Создание учебника для высших
учебных заведений по истории фило¬
софии является чрезвычайно важной,
исключительно ответственной зада¬
чей. Попытка т. Александрова изло¬
жить историю философии в виде
учебника — весьма положительное
явление.
Книга т. Александрова Г. Ф. «Ис¬
тория западноевропейской филосо¬
фии» допущена Министерством выс¬
шего образования СССР в качестве
учебника для университетов и гума¬
нитарных факультетов высших учеб¬
ных заведений.
Как учебник работа т. Александ¬
рова не отвечает всем тем требова¬
ниям, которые предъявляются к
учебникам. Хотя автор в предисло¬
вии и пишет о том, что книга яв¬
ляется сжатым очерком развития
философской теории, но это не даёт
права нам сказать, что в таком виде
работа автора могла быть рекомен¬
дована Министерством высшего об¬
разования как учебник.
Министерству высшего образова¬
ния необходимо было бы до утверж¬
дения работы т. Александрова «Ис¬
тория западноевропейской филосо*-
фии» в качестве учебника подверг¬
нуть её всестороннему обсуждению.
Для этого у Министерства высшего
образования, по-моему, были все
возможности, а именно, как извест¬
но, первое издание работы т. Алек¬
сандрова, выпущенное Высшей пар¬
тийной школой, имелось во всех ву¬
зах Советского Союза. Можно было
бы написать всем кафедрам филосо¬
фии и кафедрам основ марксизма-
ленинизма о том, что Министерство
высшего образования предполагает
утвердить дополненное 2-е издание
книги «История западноевропейской
философии» т. Александрова в ка¬
честве учебника для высших учеб¬
ных заведений. Безусловно, наши
преподаватели могли бы представить
свои замечания до издания книги
32
РЕЧЬ ТОВ. ГУСЕЙНОВА Г. Н.
т. Александрова. Вообще непонятно,
почему Министерство высшего обра¬
зования во многих случаях не хочет
этого делать. К тому же следует
отметить, что рецензии на книгу
т. Александрова, напечатанные в
1946 году в журнале «Советская
книга» № 5, в «Вестнике Академии
наук СССР» № 10 (имеется в виду
статья профессора Баскина под на¬
званием «Выдающийся труд по
истории западноевропейской фило¬
софии»), а также в журнале «Боль¬
шевик» № 13—14 (статья кандидата
философских наук т. П. Е. Вышин¬
ского «Научный труд по истории
философии»), не только не помогли
автору и читателям, а лишь дезо¬
риентировали их.
Все эти рецензии представляют со¬
бой сплошное восхваление работы
т. Александрова, не отмечают ника¬
ких недостатков, неточностей, оши¬
бок и т. д. Бесспорно, редакции на¬
званных журналов допустили ошиб¬
ку, поместив подобные однобокие
рецензии.
Далее. Институт философии Ака¬
демии наук СССР тоже должен был
бы своевременно совместно с рес¬
публиканскими академиями наук,
где имеются соответствующие на¬
учно-исследовательские учреждения
по философии, обсудить работу
т. Александрова, созвать специаль¬
ное совещание для обсуждения кни¬
ги до её издания.
Таким образом, следует сказать,
что Министерство высшего образо¬
вания СССР допустило ошибку, не
обсудив книгу т. Александрова и
утвердив её как учебник для вузов.
В научном труде, тем более в
учебнике, каждая фраза, каждое
определение имеет большое значе¬
ние. Товарищи Сталин, Жданов, Ки¬
ров в замечаниях по поводу конс¬
пекта учебника по истории СССР
указывали, что в учебнике «должно
быть взвешено каждое слово и каж¬
дое определение». С этой точки зре¬
ния книга т. Александрова далеко не
отвечает и этим требованиям.
Всем нам известно, что препода¬
вание философии в советских выс¬
ших учебных заведениях имеет кро¬
ме научного огромное политическое
и воспитательное значение. Поэтому
при издании учебника по истории
философии необходимо было бы, по-
моему, взять в основу постановление
ЦК ВКП(б) «О постановке партий¬
ной пропаганды в связи с выпуском
«Краткого курса истории ВКП(б)»,
где с особой силой подчёркнуто, что,
«создавая «Краткий курс истории
ВКП(б)», ЦК ВКП(б) исходил из за¬
дачи преподать учение марксизма-
ленинизма на основе исторических
фактов. ЦК ВКП(б) имел в виду, что
такое изложение марксистско-ленин¬
ской теории наиболее отвечает инте¬
ресам дела, так как на исторических
фактах лучше, естественнее и понят¬
нее демонстрировать основные идеи
марксизма-ленинизма, так как сама
история ВКП(б) есть марксизм-лени¬
низм в действии, так как правиль¬
ность и жизненность марксистско-
ленинской теории проверены практи¬
кой, на опыте классовой борьбы про¬
летариата, и сама марксистско-ле¬
нинская теория развивалась и обога¬
щалась в теснейшей связи с практи¬
кой, на основе обобщения практиче¬
ского опыта революционной борьбы
пролетариата» (Постановление ЦК
ВКП(б) от 14. XI 1938 г.).
Известно, что учебник по истории
философии призван быть политиче¬
ски целеустремлённым, глубоко про¬
никнутым духом воинствующего ма¬
териализма, большевистской партий¬
ности. Нельзя изучать историю фило¬
софии оторвано от всего того, что
происходит в наше время. Поэтому
учебники вообще, и в особенности
учебник по истории философии,
должны быть написаны по-ленински,
по-сталински, в духе беспощадной
борьбы против буржуазной идеоло¬
гии.
Книга т. Александрова написана
недостаточно боевым партийным
языком. Изложение отдельных фило¬
софских систем и взглядов носит
как бы абстрактно-академический
характер. Так, например, о филосо¬
фии Августина «Блаженного» автор
пишет: «Крупнейший «отец церкви»,
один из наиболее почитаемых офи¬
циальной католической церковью,
Августин, прозванный «блаженным»,
о большинстве великих учёных и фи¬
лософов прошлого отзывался, как о
тщеславных людях, воспевающих
РЕЧЬ ТОВ. ГУСЕЙНОВА Г. Н.
ложь и обман... Августин — видней¬
ший христианский философ, ярост¬
ный защитник религии. Им написано
около ста работ против науки и ма¬
териалистической философии, в за¬
щиту и обоснование христианской
религии» (стр. 104—105).
Тов. Александров характеризует
Августина как плодовитого христи¬
анского писателя, виднейшего хри¬
стианского философа. Непонятно, к
чему нужно было т. Александрову
так выделять этого христианского
писателя, яростного защитника рели¬
гии. Кстати сказать, материалисту
Эпикуру в работе т. Александрова
посвящено столько же страниц,
сколько и яростному защитнику ре¬
лигии Августину, если не меньше.
Излагая основные принципы миро¬
воззрения Августина, Фомы Аквин¬
ского и других, необходимо было бы
вскрыть также социальные и клас¬
совые корни их мировоззрения.
Или, например, в своём изложе¬
нии философии Беркли т. Александ¬
ров недостаточно ясно и отчётливо
показывает ту социальную среду,
идеологическим выражением кото¬
рой явилась философия Беркли. На
стр. 298 в работе т. Александрова
говорится о Беркли, что студенче¬
ские годы он (Беркли) провёл в Ду¬
блине и уже в это время мечтал по¬
святить свою жизнь борьбе с атеиз¬
мом, что в записной книжке Беркли
сохранились заметки, из которых
видно, что ещё в ранней молодости
он представлял себе борьбу с ате¬
измом как борьбу против материа¬
лизма и т. д. Для читателя не ясно:
почему Беркли выступал против
материализма, боролся с атеизмом?
Представителем какого класса был
Беркли, идеологию какого класса
он защищал? На все эти вопро¬
сы найти ответ в работе т. Але¬
ксандрова, мне кажется, очень
трудно.
Нам необходимо помнить указа¬
ния бессмертного Ленина о том, что
«за гносеологической схоластикой
эмпириокритицизма нельзя не ви¬
деть борьбы партий в философии,
борьбы, которая в последнем счете
выражает тенденции и идеологию
враждебных классов современного
общества. Новейшая философия так-
o. Вопросы философии № 1.
33
же партийна, как и две тысячи лет
тому назад. Борющимися партиями,
по сути дела, прикрываемой ге-
лертерски-шарлатанскими новыми
кличками или скудоумной беспар¬
тийностью, являются материализм
и идеализм» (В. И. Ленин, Соч.,
т. XIII, стр. 292).
Один из самых главных недостат¬
ков работы т. Александрова заклю¬
чается в том, что автор недостаточно
ярко показывает развитие философ¬
ских идей как отражение борьбы
классов. Философские системы из¬
лагаются автором не всегда в связи
с конкретной исторической обста¬
новкой, зачастую вне борьбы клас¬
сов, носителями идей которых они
являются. Этот недостаток пронизы¬
вает почти все главы книги. Так,
например, на 6 страницах дана ха¬
рактеристика огромной эпохи сред¬
невековья и далее следует описание
взглядов философов этой эпохи в
отрыве от живой жизни и классовой
борьбы. Этот отрыв философских
идей от классовой борьбы, невиди¬
мому, и не давал автору возмож¬
ности обратить внимание на то, что
реакционные философские идеи сред¬
невековья в католических странах
современной Европы и сейчас имеют
распространение. Примером этого
может служить философия Фомы
Аквинского, идеи которого офици¬
ально приняты и преподаются в ду¬
ховных академиях вышеуказанных
стран и в наше время.
Несколько слов о немецкой фило¬
софии. Тов. Александров бесспорно
проработал солидный фактический
материал по истории немецкой фи¬
лософии. Но в изложении немецкой
философии необходимо было бы
ещё яснее и отчётливее подчерк¬
нуть, что представители немецкой
философии конца XVIII и начала
XIX века в своём учении высту¬
пали против решительных револю¬
ционных методов борьбы со старым
феодальным строем.
Нужно было ещё более выпукло
показать, что Гегель не мог отде¬
латься от духа немецкого филистер¬
ства. Энгельс писал по этому во¬
просу, что «Гегель был немец и, по¬
добно своему современнику Гёте, не
свободен от некоторого элемента

34
РЕЧЬ ТОВ. ГУСЕЙНОВА Г. II.
филистерства» (Ф. Энгельс, Людвиг
Фейербах, 1940, етр. 13).
Следует ещё отметить, что в кри¬
тике т. Александровым немецкой фи¬
лософии нет достаточной политиче¬
ской заострённости.
Маркс, критикуя взгляды Гегеля
на право и государство, указал, что
критика гегелевской теории права
и государства должна быть развита
как критика определенной политики
с точки зрения интересов определен¬
ной политической партии, стало
быть, мы должны связать и отожде¬
ствить нашу критику с действитель¬
ной борьбой. И эта действительная
борьба, революционное движение
пролетариата, является историче¬
ским решающим критерием для
того, чтобы бесповоротно покончить
с гегельянством и выковать теорию
диалектического материализма и
материалистическое понимание ис¬
тории.
Конечно, не отрицая определён¬
ного значения учения Гегеля, мы
должны, главным образом, раскры¬
вать реакционную сущность немец¬
кой философии вообще и в особен¬
ности философии Гегеля.
Ясно, что консервативная, реак¬
ционная сторона немецкой филосо¬
фии зачастую носит очень скрытый
характер. Поэтому задача нашей
философской науки, марксистско-
ленинской науки заключается в том,
чтобы всесторонне раскрыть и пока¬
зать реакционную сущность немец¬
кой философии, которая скрывается
за мистической теорией немецкого
идеализма. Известно, что у Гегеля
идеализм и диалектика слиты в еди¬
ное целое, и он всячески старался
доказать правильность объектив¬
ного идеализма. Иначе говоря,
недостаточно просто утверждать,
что у немецких философов имеется
консервативная сторона, а нужно
раскрыть её и показать, в чём это
заключается.
Необходимо отметить, что не толь¬
ко идеалистическая система Гегеля
носит консервативно-реакционный
характер, но в известном смысле
и диалектический метод исполь¬
зуется им для защиты тогдашней
реакционной немецкой действитель¬
ности.
Маркс в послесловии к I тому
«Капитала» писал, что «в своей
мистифицированной форме диалек¬
тика стала модной в Германии, так
как, повидимому, давала возмож¬
ность набросить покрывало на суще¬
ствующее положение вещей».
Бесспорно, изложение философии
Гегеля значительно яснее выглядело
бы, если бы т. Александров изложил
философию Гегеля в связи с со¬
временной ей международной евро¬
пейской обстановкой, в связи с род¬
ственными ей другими реакционны¬
ми учениями, и тогда более рельеф¬
ной была бы роль Гегеля как фило¬
софа европейской реакции эпохи ре¬
ставрации.
Несколько мелких замечаний.
По-моему, название книги т. Алек¬
сандрова не вполне соответствует её
содержанию, поскольку значитель¬
ная часть книги посвящена филосо¬
фии древнегреческого общества
(стр. 24—94) и поскольку один из
разделов второй главы посвящён
арабской философии. Нельзя не воз¬
ражать против такого расширенного
понятия западноевропейской фило¬
софии, которое включает Грецию и
/Малую Азию.
В книге имеется ряд фактических
неточностей. Так, например, т. Алек¬
сандров пишет, что «крупный учё¬
ный, таджик по национальности,
«князь философов» Авиценна, ро¬
дившийся в Средней Азии (Бухара)
и проживший в Бухаре значительное
время, завершил своё образование
в культурном и политическом центре
арабского мира, Багдаде» (стр. 117).
По имеющимся историческим све¬
дениям и из автобиографии самого
Авиценны явствует, что он учился
и завершил своё образование в Бу¬
харе, а о его пребывании в Багдаде
никаких сведений у нас нет. Или
ещё, т. Александров пишет: «Ави¬
ценна различал разум божествен¬
ный и человеческий. Божественный
разум предшествует вещам, челове¬
ческий разум следует за вещами»
(стр. 118). Такая классификация
видов разума не встречается в уче¬
нии Авиценны.
На стр. 24 книги т. Александрова
говорится: «Философия как само¬
стоятельная область знания воз¬
РЕЧЬ ТОВ, КИВЕНКО В. Д.
35
никла в древнегреческом рабовла¬
дельческом обществе». Нужно было
бы точнее сказать, что философия
возникла в Греции и Индии.
Товарищи, при тщательном и вни¬
мательном изучении книги т. Алек¬
сандрова нетрудно обнаружить, что
она содержит следы недостаточной
продуманности и поспешности в на¬
писании. По-моему, одним из круп¬
ных недостатков работы т. Але-
сандрова является установка автора,
состоящая в том, что он рассматри¬
вает философские системы прошлого
исключительно как наследие, имею¬
щее для нас ту или иную ценность.
Исходя из этого, автор выделяет из
них наиболее существенное в
смысле идейного содержания и на
нём останавливается. При этом в
книге т. Александрова одна фило¬
софская система как бы сменяет
другую при недостаточном показе
социально-экономической, политиче¬
ской обстановки и классовой борьбы.
Таким образом, автор не всегда
показывает философов как предста¬
вителей определённого класса и
партии. Мы видим перед собой лишь
философское наследие, оставленное
ими. Правда, это наследие автор
анализирует, но самое главное, т. е.
конкретный исторический ход разви¬
тия во всей его сложности и проти¬
воречивости, остаётся всё же в тени.
Что нужно сделать? Нужно пере¬
работать детально, основательно
книгу «История западноевропейской
философии». Эту книгу можно рас¬
сматривать как материал, а как учеб¬
ник эта работа в таком виде не го¬
дится.
Жданов. Слово имеет т. Кивенко.
Кивенко В. Д. (Ростов-на-Д.). Тот
интерес, который вызвала у нас ди¬
скуссия по книге т. Александрова
«История западноевропейской фило¬
софии», и широкое обсуждение всех
вопросов, затронутых в этой книге,
показывают, с каким вниманием мы
относимся к тем задачам, которые
стоят сейчас перед изучением исто¬
рии философии, в частности исто¬
рии западноевропейской филосо¬
фии.
Несомненно, что учебник т. Але¬
ксандрова помог нам разобраться во
многих вопросах истории западно¬
европейской философии, но вместе
с тем этот учебник имеет ряд суще¬
ственных недостатков. Я считаю,
что коренным недостатком является
то, что в учебнике допущено рас¬
хождение между принципиальными
положениями, которые даёт т. Але¬
ксандров о подходе к изложению
истории философии, и фактическим
освещением исторических периодов
развития философии.
Я остановлюсь на одном вопросе —
на вопросе о понятии истории фило¬
софии как науки. Я должен сказать,
что, когда мы создаём любой учеб¬
ник по философии, любую философ¬
скую книгу, мы должны пересмот¬
реть все те определения и понятия,
которые сложились в период разви¬
тия буржуазной мысли, в истории
буржуазной философии. Мы должны
освещать философские вопросы по-
новому, с позиций марксизма-лени¬
низма. Поэтому каждое наше по¬
ложение должно быть взвешено,
чтобы оно строго соответствовало
тем принципам, на которых мы
стоим, принципам нашего мировоз¬
зрения, принципам политики комму¬
нистической партии. В этом будет
состоять и партийность в подходе
к выяснению тех вопросов, которые
мы перед собой ставим.
К вопросу о понятии истории
философии как науки. Тов. Але¬
ксандров совершенно правильно бе¬
рёт за исходное то положение, что
история философии как наука начи¬
нается с обоснования, открытия
Марксом и Энгельсом материали¬
стического понимания истории.
Однако это принципиальное, пра¬
вильное положение не находит у ав¬
тора своего отражения как в изло¬
жении развития философии, так и в
определении истории философии
как науки. Я приведу те опреде¬
ления истории философии как
науки, которые даны т. Алек¬
сандровым в его книге. Они край¬
не многообразны. Например: исто¬
рия философии есть история фи¬
лософского мышления (стр. 8);
история философии есть история
мировоззрения людей (стр. 9); исто¬
рия философии это есть история
36
РЕЧЬ ТОВ. К И В Е Н К О В. Д
особой области общественной идео¬
логической деятельности людей
(стр. 12); история философии есть
история познания в её необходимом
развитии, в борьбе двух направлений
в философии—материализма и
идеализма (стр. 14); история фило¬
софии есть история поступательного,
восходящего развития знаний чело¬
века об окружающем его мире
(здесь речь идёт о знаниях человека
вообще); история философии яв¬
ляется также историей возникнове¬
ния и развития многих современных
идей (стр. 22); история философии
есть обобщение огромного теорети¬
ческого опыта человечества; история
философии имеет свой особый пред¬
мет и составляет свой специфиче¬
ский круг знаний. На 20 страницах
дано примерно семь различных опре¬
делений понятия истории философии
как науки, различных по формули¬
ровке и по содержанию.
О чём это говорит? Это говорит
о том, что т. Александров не поду¬
мал над тем, чтобы дать такое оп¬
ределение истории философии как
науки, которое должно быть основ¬
ным, исходным в изложении всех
вопросов истории философии, в
частности истории западноевропей¬
ской философии.
В этом отношении нам всем нужно
учиться излагать свои мысли, фор¬
мулировать новые философские по¬
нятия и положения на классических
примерах философских работ Ленина
и Сталина. Возьмём, например,
работу товарища Сталина «О диа¬
лектическом и историческом мате¬
риализме». В этой работе, небольшой
по объёму, но глубокой по содержа¬
нию, даны образцы предельной яс¬
ности и чёткости определения поня¬
тия «диалектический материализм»
и основных положений диалектиче¬
ского метода и материалистической
теории Маркса. Напомню это опре¬
деление: «Диалектический материа¬
лизм есть мировоззрение марксист¬
ско-ленинской партии. Оно назы¬
вается диалектическим материализ¬
мом потому, что его подход к
явлениям природы, его метод изуче¬
ния явлений природы, его метод
познания этих явлений является
диалектическим* а его истолкование
явлений природы, его понимание
явлений природы, его теория—ма¬
териалистической».
Если же внимательно рассмотреть
определения понятия истории фило¬
софии как науки, данные в книге
т. Александрова, то они не дают чёт¬
кого представления ни о предмете,
ни о существе истории философии
как науки.
Нечётко также дано определение
задач истории философии как науки.
Указывая на задачи истории фило¬
софии как науки, т. Александров
пишет, что такой задачей должно
быть критическое освещение тех фи¬
лософских теорий, которые вели
борьбу против научного мировоззре¬
ния (стр. 12).
Мы знаем единственно правильное
научное мировоззрение, философию
марксизма — диалектический мате¬
риализм. Поэтому непонятно, о ка¬
ком научном мировоззрении в исто¬
рии философии до Маркса идёт речь,
тем более что книга т. Александро¬
ва охватывает период развития
философской мысли более чем за
2 тысячи лет.
Совершенно неправильно делает
т. Александров, когда он важнейшие
марксистско-ленинские положения
об изучении истории философии, о
задачах истории философии как
науки подкрепляет взглядами Ломо¬
носова, Чернышевского, Добролю¬
бова.
Так, указывая на то, что одна из
самых важных особенностей маркси¬
стско-ленинской истории философии
как науки состоит в безусловной и
всесторонней критике прошлых фи¬
лософских учений и в их историче¬
ской оценке, т. Александров в обос¬
нование этого положения ссылается
на высказывания Ломоносова (стр.
18—19). Указывая на необходи¬
мость научного понимания развития
философской мысли, т. Александров
в обоснование этого положения
ссылается на Чернышевского (стр. 6).
Указывая на то, что основополож¬
ники марксизма-ленинизма показали
в своих трудах, что общественные
идеи, теории, возникнув на базе на¬
зревших задач развития материаль¬
ной жизни общества, сами затем воз¬
действуют на общественное бытие,
РЕЧЬ ТОВ. К И В Е Н К О В. Д.
37
т. Александров в обоснование этого
положения ссылается на Добролю¬
бова (стр. 11—12).
Такие подтверждения, во-первых,
не вызываются необходимостью и,
во-вторых, они неправильны, так как
известно, что указанные русские
философы в понимании вопроса об
отношении общественного сознания
и общественного бытия стояли на
идеалистических позициях. Поэтому
нельзя подтверждать марксистские
положения высказываниями Ломо¬
носова, Чернышевского, Добролю¬
бова. Почему же это получилось?
Это получилось, видимо, под влия¬
нием того внимания, которое было
уделено развитию русской филосо¬
фии и, следовательно, желания по¬
казать прогрессивность взглядов рус¬
ских философов. Но в данном случае
в этом нет необходимости. Работа
т. Александрова должна быть про¬
дуктом определённого исторического
этапа развития марксистской теоре¬
тической мысли. Тов. Александров
является марксистом и эти вопросы
должен освещать как марксист, не
ссылаясь в этом деле на Ломоносо¬
ва, Чернышевского и Добролюбова.
На взгляды русских философов
можно указать там, где необходимо
подчеркнуть их прогрессивность по
сравнению со взглядами западноев¬
ропейских философов, но никак не в
введении, где даются принципиаль¬
ные положения марксистско-ленин¬
ского понимания истории филосо¬
фии как науки.
Мы хорошо помним положение
Энгельса о том, что «наука о мышле¬
нии, как и всякая другая наука, есть
историческая наука, наука об исто¬
рическом развитии человеческого
мышления». Это положение является
исходным для каждого из нас, яв¬
ляется основой правильного научного
подхода к изложению вопросов раз¬
вития философского мышления.
Здесь товарищи уже указывали,
почему допущены эти недостатки в
книге т. Александрова. Конечно, сте¬
нограммы лекций, которые поло¬
жены т. Александровым в основу
этого учебника, нужно было корен¬
ным образом просмотреть и перера¬
ботать. Это ясно, об этом товарищи
говорили. Я хочу указать и на дру¬
гое, а именно на то, что нужно
больше и тщательнее работать нам
над теми вопросами, которые не
были освещены ещё в марксист¬
ской литературе по истории фи¬
лософии. В этом отношении исход¬
ным в создании учебника должен
быть не учебно-методический прин¬
цип, а принцип методологический.
Тов. Александров в предисловии
указывает, что он составил этот
учебник применительно к вузовским
программам. И если это так, то это
не только неправильно,— это было
также причиной многих недостатков
книги т. Александрова, потому что
ни одна вузовская программа ни по
истории философии, ни по диалекти¬
ческому и историческому материа¬
лизму не является научной, каждый
раз эти программы перерабаты¬
ваются, каждый автор или кафедра
составляют эти программы по-сво¬
ему, единой программы нет, и по¬
этому это не может быть принципом
построения такого важного научного
труда.
В изложении вопросов истории фи¬
лософии, истории развития челове¬
ческого познания о мире мы дол¬
жны исходить из ленинского поло¬
жения о том, что в теории познания,
как и в других областях науки, сле¬
дует рассуждать диалектически.
Здесь высказались против положе¬
ния т. Александрова о восходящем
развитии человеческой мысли. Я счи¬
таю, что это положение по суще¬
ству правильное, ибо оно не исклю¬
чает борьбы между материализмом
и идеализмом, как это т. Алексан¬
дров указывает и в введении и в
ряде других мест своей книги.
Другое дело, что оно не нашло
должного отражения в характери¬
стике отдельных периодов в разви¬
тии философии; в этом также один
из существенных недостатков книги
т. Александрова. Но этот недостаток
относится не только к учебнику
т. Александрова; нам нужно учесть
это в своей работе, потому что мы
иногда диалектику преподаём не¬
диалектически.
Мои предложения. Изложению
истории развития философской
мысли необходимо предпослать вве¬
дение, в котором осветить такие
38
РЕЧЬ ТОВ. КЕДРОВА Б. М.
вопросы: научное понятие филосо¬
фии, материализм и идеализм как
два основных направления в филосо¬
фии; история философии как наука.
В книге т. Александрова нет опре¬
деления понятия философии, между
тем практика работы показывает,
что в учебнике такое определение
необходимо дать, исходя из учения
Энгельса об основном вопросе фило¬
софии. Необходимость этого вызы¬
вается ещё и тем, что до сих пор
в толковании понятия философии
берётся не научное определение
этого понятия, вытекающее из
происхождения этого слова фило —
любовь, софия—мудрость; следова¬
тельно, философия есть любовь
к мудрости.
Следует с предельной ясностью
раскрыть сталинское учение о пар¬
тийности философии, о том, что фи¬
лософия, как и другие формы идео¬
логии, не только отражает интересы
борющихся классов и партий, но
является идейным оружием в руках
борющихся классов и партий, могу¬
чим средством классовой политиче¬
ской борьбы. Тут говорили о пар¬
тийности в смысле объективности
освещения вопросов, но товарищ
Сталин в своей работе «Анархизм
или социализм?» достаточно чётко
указал на понятие партийности идео¬
логии как руководящей роли идео¬
логии в классовой политической
борьбе, и это должно быть исход¬
ным также и в определении партий¬
ности философии.
Третьим вопросом введения надо
дать определение истории филосо¬
фии как науки, устранив те неточ¬
ности, которые были допущены в
этом вопросе, дать всестороннюю
критику ненаучного, буржуазного
понимания истории философии, а
также критику современных бур¬
жуазных взглядов на развитие
философии.
Жданов. Слово имеет т. Кедров.
Кедров Б. М. (Москва). Товарищи,
в книге т. Александрова есть много
ценного; на мой взгляд, это шаг
вперёд по пути собирания и отборки
материала для будущей марксист¬
ской философии. Значение этой
книги, мне кажется, видно из того,
что мы теперь можем вести обсужде¬
ние вокруг чего-то, можем вести
дискуссию по истории философии,
а если бы книги т. Александрова не
было, я думаю, вряд ли нас собрали
бы обсуждать что-нибудь по истории
философии. (Смех.)
Выступавшие товарищи отметили
ряд недостатков в работе т. Але¬
ксандрова. Я не буду их повторять.
Я хочу поставить один вопрос, кото¬
рый мне кажется главным,— вопрос
о марксистском, диалектическом ме¬
тоде как методе научного исследо¬
вания. Ведь привести некоторые
цитаты из работ классиков мар¬
ксизма— это не означает действи¬
тельно применить марксистский ме¬
тод; а вот как применяется этот
марксистский метод, об этом можно
и нужно поговорить, когда мы рас¬
сматриваем книгу т. Александрова.
Перед советской философией стоит
задача — создать подлинно маркси¬
стский обобщающий труд по истории
философии. Решает ли эту задачу
книга т. Александрова? Мне ка¬
жется, нет, не решает. Более того,
в ряде случаев автор не прибли¬
жается, а отдаляется от решения
этой задачи, делая уступку старой,
немарксистской историографии. Это
не только личная ошибка автора,
а следствие неверных взглядов на
историю философии, которые до сих
пор в нашей среде не изжиты и даже
как следует не раскритикованы. Они,
эти взгляды, нашли своё отражение
в трёх вышедших томах по истории
философии, из которых третий том
был осуждён ЦК» а остальные пока
остались не тронутыми критикой.
(Смех в зале.)
Жданов. Вы не предлагаете их
затронуть?
Кедров. Сейчас я не могу этого
предложить потому, что мы обсу¬
ждаем книгу т. Александрова, но мы
их обязательно должны будем затро¬
нуть, тем более что целый ряд недо*
разумений происходит оттого, что
некоторые товарищи тянут нас
назад, к этим нераскрптикованным
ещё томам по истории философии,
не видя их недостатков.
В чём состоят коренные ошибки,
которые делают ряд работ по исто¬
РЕЧЬ ТОВ. КЕДРОВА Б. М.
39
рии философии, в том числе и работу
т. Александрова не вполне марксист¬
скими? Я бы сказал — в том, что они
изложены преимущественно в духе
простого описания событий, а не их
объяснения, не их марксистского
освещения. Следовательно, здесь
имеется тот же дефект, который был
вскрыт товарищем Сталиным в отно¬
шении прежних учебников по исто¬
рии партии.
Я не хочу сказать, что автор во¬
обще уклоняется от попытки вскрыть
причины событий, их закономер¬
ность, их необходимую связь. Одна¬
ко делает он это часто далеко не
полно, не всегда научно, а иногда
и неверно. Марксистское объяснение
предполагает, что события анализи¬
руются в разрезе диалектического и
исторического материализма. К та¬
кому анализу т. Александрова обя¬
зывало уже то, что свои лекции в
Высшей партийной школе он читал
в качестве историко-философского
введения в курс диалектического и
исторического материализма. На де¬
ле же такого введения всё же у него
не получилось.
Как должен подходить марксист
к истории философии? Какова дол¬
жна быть руководящая нить в его
исследованиях? Очевидно, в центре
его внимания всегда должен стоять
марксизм, С момента возникновения
марксизма в него вошло всё ценное,
прогрессивное, лучшее, что было
создано в домарксовой философии
от древних греков до Фейербаха; всё
это вошло в него в критически пере¬
работанном виде и выступило как
один из идейных источников мар¬
ксизма. С другой стороны, всё реак¬
ционное, антинаучное, что было в
домарксовой философии, стало те¬
перь источником всевозможных мод¬
ных течений в буржуазной филосо¬
фии, основная роль которых —
борьба с революционным марксиз¬
мом. Такова историческая перспек¬
тива; в соответствии с этой перспек¬
тивой всю историю философии мо¬
жно разбить на две эпохи — эпоху
домарксовой философии и эпоху
марксистской философии. При изло¬
жении первой эпохи историк фило¬
софии должен показать, как подго¬
товлялись и формировались фило¬
софские источники марксизма. Эта
генеральная линия развития миро¬
вой философской мысли должна вы¬
ступить предельно ясно. Историку
философии — марксисту нужно по¬
казать, что марксизм не только не
стоял в стороне от столбовой дороги
развития мировой науки и философ¬
ской мысли всего человечества, но
прямо продолжил и завершил это
развитие. Нужно показать, какие
вопросы ставила до Маркса передо¬
вая мысль человечества, как она
была не в силах их решить и как на
них действительно ответил впервые
только марксизм; это нужно сделать
так, чтобы в ходе изложения исто“
рии философии постановка этих во¬
просов при неспособности человече¬
ской мысли до Маркса решить их
и решение их марксизмом раскрыва¬
лись бы перед читателем в полной
мере. При таком изложении вопроса
всё грандиозное здание марксизма
выступило бы как действительный
венец многовекового развития всей
человеческой мысли. Отсюда сле¬
дует, что заключительная глава
книги, посвящённая марксизму, дол¬
жна быть центральной, самой содер¬
жательной, самой сильной и яркой,
завершающей всё предшествующее
изложение, ибо она должна вклю¬
чить в себя ответы на все основные
вопросы, которые поставила до
Маркса философская мысль.
К сожалению, этого не учёл
т. Александров. Заключительная,
восьмая, глава его книги, посвящён¬
ная марксизму, по объёму самая
маленькая, она даже меньше второй
главы, посвящённой средневековой
философии. Но главное даже не это,
а то, что содержание этой главы
очень бледно и бедно, оно сведено
к разбору нескольких ранних произ¬
ведений Маркса и Энгельса и крат¬
кому изложению их биографий до
1848 года.
В силу этого последняя глава
книги не подводит никакого общего
итога, а скорее является формаль¬
ным привеском к основному содер¬
жанию книги; марксизм дан подле
и после домарксистской философии
и только; автор не показал, что
марксизм решил все спорные, все
трудные вопросы философии, на ко¬
40
РЕЧЬ ТОВ. КЕДРОВА Б. М.
торых спотыкались все лучшие
мыслители предшествующей эпохи.
Тем самым остаётся невскрытым
историческое значение марксизма в
развитии философии; в этом один из
коренных недостатков книги т. Але¬
ксандрова.
Нельзя сказать, что т. Алексан¬
дров совсем забыл об этом. В введе¬
нии он в ряде случаев ставит эту
задачу, но, когда он начинает изла¬
гать материал, он забывает, о чём
он сказал в введении. Так, напри¬
мер, он приводит известное положе¬
ние Ленина о том, что раздвоение
единого и познание его противоречи¬
вых частей есть суть диалектики и
что правильность этой стороны диа¬
лектики нужно проверить на истории
науки, следовательно, и философии.
Но, поставив перед собой такую за¬
дачу, т. Александров к ней по суще¬
ству больше не вернулся; в его книге
приведённое ленинское положение
повисло в воздухе; поэтому когда
он подошёл к концу, то оказалось,
что подытожить ему, собственно
говоря, было нечего. Между тем
именно указание Ленина давало воз¬
можность принципиально по-новому
осветить многие серьёзные вопросы
истории философии.
Возьмём, например, вопрос о со¬
отношении субъекта и объекта, по¬
смотрим, как он ставился в домар¬
ксистской философии и как много¬
вековое развитие философской
мысли дало богатейший материал,
для того, чтобы показать всё огром¬
ное преимущество, всю силу
марксистского учения. Здесь ничего
нового я вам не скажу, а сошлюсь
на всем известные положения. Вы
помните знаменитый тезис Маркса о
Фейербахе, где говорится, что основ¬
ной недостаток прежнего материа¬
лизма состоял в том, что предмет по¬
знания рассматривался только в
форме объекта, созерцательно, но не
в форме практики, субъективно и
что в силу этого активную сторону
развивал идеализм. Это был разрыв
единого на противоречивые части, и
по существу этот разрыв никто из
философов до Маркса не мог пре¬
одолеть. Только в марксизме обе
стороны познания впервые раскры¬
лись в их диалектической взаимо¬
связи, причём практика была ор¬
ганически включена в теорию по¬
знания в качестве критерия исти¬
ны.
Возьмите другой пример. Извест¬
но, что в домарксовой философии
отрывались друг от друга звенья
единого процесса познания,— такие,
как момент ощущения и момент
абстрактного теоретического мыш¬
ления. В результате такого разрыва
возникали односторонние концеп¬
ции. И опять-таки никто до Маркса
не решил этой, одной из важнейших
проблем теории познания и филосо¬
фии вообще. Решение впервые и
здесь дал только Маркс. Помните
слова Ленина: «Первое начало»
(речь идёт об ощущениях.— Б. /<.)
забыто и извращено идеализмом. А
диалектический материализм один
связал «начало» с продолжением и
концом». Этой краткой, но чрезвы¬
чайно яркой формулой Ленин подво¬
дит итог длительной истории фило¬
софской борьбы вокруг названных
теоретико-познавательных вопросов,
подводит так убедительно и просто,
что автору надо было только развить
это ленинское положение. К сожале¬
нию, т. Александров этого не сде¬
лал.
Известно также, что до марксизма
внутри философии обособлялись и
резко противопоставлялись друг
другу такие её части, как логика и
гносеология. Марксизм и здесь впер¬
вые дал решение проблемы путём
установления диалектического един¬
ства противоположных сторон позна¬
ния. Всем хорошо известны соответ¬
ствующие положения Ленина, а по¬
тому я не буду их приводить.
Показывая, как марксизм после¬
довательно и до конца решал по¬
добного рода философские вопросы,
историк философии — марксист дол¬
жен показать неспособность бур¬
жуазной философии, даже в лучшую
её пору, когда она достигала «по¬
толка» своего развития в лице Ге¬
геля, решать эти вопросы; необхо¬
димо развенчать миф, будто Гегель
в какой бы то ни было степени ре¬
шил эти вопросы. Все его попытки
разрешить эти вопросы на почве
идеализма не дали результатов, да и
не могли дать в силу несостоятельно¬
РЕЧЬ ТОВ. КЕДРОВА Б. М.
41
сти гегелевского метода, в силу бур¬
жуазной ограниченности гегелев¬
ского мировоззрения.
Такой же подход должен быть
применён и к естествознанию в его
связи с философией. Здесь т. Гак
высказал мысль, будто история есте¬
ствознания существует вроде как бы
для эстетического удовольствия. Эго,
конечно, сплошное недоразумение.
Так расценивать историю естество¬
знания нельзя. Вы помните замеча¬
ние Ленина, что история науки, в
том числе и история естествознания,
должна показать правильность
основных законов диалектического
материализма, правильность марк¬
систской диалектической логики,
которая выступает как обобще¬
ние истории мысли. При чём же
здесь эстетика? Классики марксиз¬
ма-ленинизма неоднократно указы¬
вали, что естествознание даёт благо¬
дарный материал для подтвержде¬
ния диалектического характера
развития человеческого познания,
идущего противоречиво через раз¬
двоение единого на противополож¬
ности, к познанию их в их внутрен¬
нем единстве.
Тов. Александров совершенно не
использовал богатейший материал
истории естествознания, а дал его
как привесок к характеристике со¬
циальной обстановки той или иной
страны. Тов. Александров—не есте¬
ственник, но это не оправдание; ког¬
да надо всесторонне показать зако¬
номерное развитие человеческой мы¬
сли, то надо уметь привлечь мате¬
риалы, выходящие за пределы соб¬
ственно философии и относящиеся к
другим областям человеческой дея¬
тельности и знаний, в том числе и к
истории естествознания. Классики
марксизма-ленинизма дают блестя¬
щий пример такого подхода. Я на¬
помню слова Ленина, сказанные им
по поводу махизма, что разбирать
махизм, игнорируя его связь с новой
физикой, как делает Плеханов, зна¬
чит издеваться над духом диалекти¬
ческого материализма.
Мне кажется, что простое приведе¬
ние в вводной части отдельных глав
некоторых справок, относящихся к
естествознанию, не восполняет, а,
наоборот, только подчёркивает тот
пробел, который в книге т. Алексан¬
дрова имеется. В качестве примера
укажу на Кювье и Ламарка, взгля¬
ды которых замечательно ярко под¬
тверждают, что познание природы
развивается диалектически, противо¬
речиво, через раздвоение единого на
противоречивые части. Тов. Але¬
ксандров ограничивается тем, что
просто называет имена Кювье и Ла¬
марка, не касаясь их воззрений по
существу. Сравните такой поверхно¬
стный подход к вопросу с тем, как
аналогичные воззрения разбирает
товарищ Сталин с позиции материа¬
листической диалектики.
Товарищ Сталин в 1-м томе своих
Сочинений говорит, что имеется
двоякая форма единого движения—
эволюционная и революционная.
В применении к живой природе эта
двоякая форма движения оказалась
вначале расчленённой и разъединён¬
ной. В результате возникли две пря¬
мо противоположные концепции—
катастрофизм Кювье и теория од¬
носторонней эволюции. Товарищ
Сталин показывает, что никакое
соединение обеих концепций не да¬
ёт истинной картины, лишь марксизм
даёт решение этой проблемы (в про¬
тивовес метафизическому разрыву
противоположностей) на основе по¬
знания диалектического единства
и взаимообусловленности эволюци¬
онной и революционной форм од¬
ного и того же движения. Та¬
кой же общий ход философской
и естественно-научной мысли можно
обнаружить и в других областях
знания. Об этом свидетельствуют
Ньютон и Гюйгенс в физике, Пруст
и Бертоллэ в химии соединений,
Дальтон и Праут в учении об эле¬
ментах, Мейнеке и Деберейнер в
область/ классификации элементов,
Кювье и Лайель в геологии и т. д.
Сейчас весь этот материал у т. Але¬
ксандрова пропадает, ибо он не дан
в определённом разрезе, не дан как
материал, которым должен подтвер¬
ждаться и на который должен опи¬
раться диалектический метод, при¬
меняемый к истории философии. Но
весь этот материал мог бы оказать
автору большую помощь, если бы
автор действительно прослеживал
42
РЕЧЬ ТОВ. КЕДРОВА Б. М.
в своей книге то, о чём он сказал в
введении.
С этой точки зрения мы можем по¬
дойти к обоснованию принципиаль¬
ного различия между домарксовой
и марксистской философией. Пред¬
шествующая, домарксовая филосо¬
фия, отрывая друг от друга противо¬
речивые стороны предмета познания
или самого познания, в лучшем слу¬
чае именно в силу этого могла лишь
ставить вопросы, но была бессильна
найти на них правильный ответ.
Объясняется это тем, что она не
располагала подлинно научным ме¬
тодом познания. Диалектический ма¬
териализм, по самому своему суще¬
ству, преодолевая всякого рода ме¬
тафизические разрывы и восстанав¬
ливая нарушенное ранее единство
противоположных сторон познания
или его предмета, тем самым уже
даёт ответы на нерешённые, хотя п
поставленные до него вопросы.
Если бы т. Александров эту мысль,
подчёркнутую в трудах классиков
марксизма-ленинизма, положил в
основу своей книги и развил бы её на
конкретном материале, как это он
собирался сделать, то, несомненно,
ему удалось бы тогда глубже рас¬
крыть внутреннюю связь между со¬
бытиями в истории философии,
вскрыть их общую тенденцию, их
закономерность и тем самым дать
необходимое марксистское объясне¬
ние и освещение историко-философ¬
ского материала с точки зрения диа¬
лектического материализма. Тогда
бы книга приобрела большую цель¬
ность и целеустремлённость.
Поэтому можно пожалеть, что на¬
мерение автора осталось только де¬
кларацией.
Но речь идёт не только о внутрен¬
ней, логической, закономерной связи
в развитии философии, но и о дви¬
жущей силе развития философской
мысли, об её источнике, которым
служит классовая борьба. Это—раз¬
рез историко-материалистический, и
для его реализации в не меньшей
мере требуется конкретное примене¬
ние диалектического метода. Задача
здесь состоит в том, чтобы показать
борьбу философских направлений
как отражение в конечном счёте
классовой борьбы. С этой стороны
надо показать не только борьбу про¬
летарского и буржуазного мировоз¬
зрений, но и всё развитие домарк¬
систской философии. Тов. Александ¬
ров, обращая на эту сторону своё
внимание, не раскрывает и, я
бы подчеркнул, не может раскрыть
её в полной мере; происходит это по¬
тому, что и т. Александров, и все мы,
философы, до замечаний товарища
Сталина стояли на не совсем пра¬
вильных позициях по данному во¬
просу.
Развитие мировой философской
мысли — а до 40-х годов XIX века
это и было по преимуществу то, что
называют западноевропейской фило¬
софией — следует рассматривать в
первую очередь не по отдельным
странам, а по определённым со¬
циальным эпохам. Ибо мировую фи¬
лософию, представляющую собой
мысль человечества, нельзя предста¬
вить как простую сумму отдельных
национальных философий, развивав¬
шихся более или менее самобытно,
автономно одна от другой. Напро¬
тив, по мере развития капитализма,
по мере развёртывания связанной с
ним классовой борьбы сначала
между буржуазией и феодализмом,
а затем между пролетариатом и бур¬
жуазией на первый план всё больше
и больше выдвигается классовый
характер, присущий философии раз¬
ных стран и отражающий характер
социальных битв данной эпохи. На¬
циональные особенности, черты той
или иной философии, разумеется, при
этом не исчезают вовсе, но они ста¬
новятся всё более и более подчинён¬
ным моментом; они выступают как
та особая национальная форма, в ко¬
торой по-особенному проявляется в
каждой стране общий классовый ха¬
рактер философской борьбы данной
эпохи. Речь идёт, таким образом, не
о противопоставлении национальной
формы философии её классовому со¬
держанию, не о том, что надо исхо¬
дить либо из учёта только одних на¬
циональных черт философии, либо
из анализа только её классовой при¬
роды; речь идёт о том, что следует
считать здесь главным, основным,
определяющим. Оба момента—клас¬
совый и национальный—неразрывно
связаны между собой, как вообще
РЕЧЬ ТОВ. КЕДРОВА Б. М,
43
неразрывно связаны форма и содер¬
жание, ибо классовая сущность фи¬
лософских взглядов, разработанных
представителями того или иного на¬
рода, неизбежно проявляется в той
своеобразной форме, которая обу¬
словлена психическим складом, об¬
щим характером культуры данного
народа.
Но, учитывая связь и единство
обоих моментов в развитии филосо¬
фии — классового и национального,
мы, если мы марксисты, должны
всегда видеть решающий фактор,
определяющий как существо самой
философии и её борьбы с враждеб¬
ными ей течениями, так и двигатель¬
ную силу этой борьбы. Таким ре¬
шающим фактором служит, как учит
нас исторический материализм, борь¬
ба классов.
Буржуазная история философии
игнорирует или отрицает значение
классовой борьбы. Она метафизи¬
чески отрывает национальную форму
философии от её содержания и пред¬
ставляет чисто идеалистически,
искажённо развитие философии, вы¬
ступающей в качестве составной
части «национального духа» того
или иного народа. Буржуазная наука
говорит: вот история одной, скажем,
немецкой, философии, вот история
другой, французской, философии,
вот история третьей философии
и т. д. Если сложить их, то получит¬
ся общая история мысли всего чело¬
вечества. Подобный подход к исто¬
рии философии, фальсифицирующий
её действительное движение, можно
определить как буржуазный принцип
ограниченно-национальной трактов¬
ки истории философии.
Мы знаем, что на деле философ¬
ская мысль развивалась несравненно
сложнее; по существу, несмотря на
все различия и оттенки философских
направлений в разных странах, фило¬
софия каждой эпохи, взятая в це¬
лом, особенно начиная с XVI века,
отражала собой характер основных
классовых битв данной эпохи. При
этом случалось так, что философия
одной страны становилась главным
выразителем интересов одних об¬
щественных сил данной исторической
эпохи, а философия другой страны —
выразителем интересов враждебных
им сил. Поэтому классовая борьба
между этими общественными сила¬
ми, например между буржуазией и
феодализмом, отражалась в своеоб¬
разной, специфической форме борьбы
между основными философскими си¬
стемами, из которых одна олицетво¬
ряла собой национальную филосо¬
фию одной страны, другая — другой
страны Европы. Уже в силу одного
этого нельзя при марксистском изло¬
жении истории философии замыкать¬
ся в рамки отдельных стран, нельзя
брать изолированно немецкую, фран¬
цузскую, английскую, русскую фило¬
софию и просто их складывать
вместе, одну рядом с другой. Надо
видеть более глубокие, скрытые, но
в то же время более существенные
главные связи, которые выводят нас
далеко за узконациональные рамки
при анализе причин важнейших собы¬
тий в истории философии так назы¬
ваемого «нового времени».
Из этого следует вывод, что стро¬
ить историю мировой философии сле¬
дует прежде всего не по странам, не
исходя из её национальных различий
и особенностей, а по важнейшим
историческим эпохам, как это сде¬
лал, например, тов. Александров в
отношении философии эпохи Воз¬
рождения (глава III). Внутри эпо¬
хи могут и должны, конечно, да¬
ваться подразделения по странам,
но опять-таки под углом зрения вза¬
имодействия различных националь¬
ных философий между собой, с учё¬
том того, какие классовые силы стоя¬
ли за той или иной национальной
философией, какие силы боролись
между собой не только в националь¬
ном, но и международном масштабе.
Коротко можно выделить несколько
таких исторических эпох или перио¬
дов:
А. Эпоха трёх решающих клас¬
совых битв между феодализмом и
буржуазией; сюда войдёт, во-пер¬
вых, философия эпохи Возрождения
(крестьянские войны в Средней Ев¬
ропе XVI века); во-вторых, филосо¬
фия периода английской буржуаз¬
ной революции XVII века, т. е. то,
что вошло в IV и отчасти V главу
книги т. Александрова; в-третьих,
философия периода французской
буржуазной революции XVIII века,
44
РЕЧЬ ТОВ. КЕДРОВА Б. М.
т. е. то, что составило часть V
главы, VI и VII главы обсуждаемой
книги (за вычетом утопистов и,
может быть, Фейербаха).
Б. Затем идёт эпоха развитого
промышленного капитализма, в ко¬
торой прогрессивная, передовая фи¬
лософия представлена философией
марксизма, трудами Маркса и Эн¬
гельса. Главе о марксизме должна
быть предпослана глава о социали¬
стах-утопистах; в этой главе взгляды
Сен-Симона, Фурье и Роберта Оуэна
должны рассматриваться в их орга¬
нической связи между собой, ибо их
национальные различия (английский
и французский оттенок утопического
социализма) играют ничтожно ма¬
лую роль по сравнению с общностью
их классовой сущности, отражавшей
собой общую слабость рабочего дви¬
жения в начале XIX века, т. е. в пе¬
риод, непосредственно последовав¬
ший после утверждения капита¬
лизма в Западной Европе.
В. Наконец, следует XX век—эпо¬
ха империализма и пролетарских ре¬
волюций, представленная в маркси¬
стской философии трудами Ленина и
Сталина, т. е. ленинизмом как выс¬
шей стадией развития марксизма,
как марксизмом данной новой эпохи.
При таком изложении становится
ясным, что, скажем, философию эпо¬
хи французской революции XVIII ве¬
ка нельзя просто разделить на фило¬
софию трёх или четырёх стран и рас¬
сматривать каждую из них в отдель¬
ности, изолированно от всех других.
Напротив, если в центре философии
данной эпохи стоит французский ма¬
териализм, выражавший идейные
устремления революционной буржуа¬
зии, вступившей в третью решающую
битву с феодализмом не только во
Франции, но и во всей Европе (на
её континенте), то прямые отклики
и непосредственный философский
резонанс эта битва находит в сосед¬
них с Францией странах. Буржуазная
Англия, объявившая борьбу фран¬
цузской революции, оказалась не в
силах в области философии противо¬
поставить французскому материа¬
лизму ничего, кроме перепевов субъ¬
ективного идеализма и скептицизма.
Зато положительную реакцию на
французскую революцию выразил в
Англии Пристли, за что он и по¬
платился. Далёкая Россия тоже
откликнулась положительно на фран¬
цузские события в лице Радищева.
В этих условиях выражение идейных
устремлений тех реакционных об¬
щественных сил, по которым наноси¬
ла сокрушительные удары француз¬
ская буржуазная революция, взяла
на себя немецкая идеалистическая
философия. Это было облегчено тем,
что исторически немецкая филосо¬
фия и в части метода и в части тео¬
рии познания развивала такое нап¬
равление, которое было диаметраль¬
но противоположно французскому
материализму. Она противостояла
ему, как противостоит идеалистиче¬
ская диалектика метафизическому
материализму. Поэтому философское
оружие против французской револю¬
ции смогла дать не более развитая и
передовая в то время страна — Ан¬
глия, а, напротив, более отсталая —
Германия. Это философское оружие,
будучи пущено в действие, с самого
начала оказалось выражением не
столько немецкой, сколько общей,
международной аристократической
реакции против французской револю¬
ции и её философии, ибо ни в самой
Франции, ни в Англии, не говоря уже
о других странах, враждебные рево¬
люции общественные силы не могли
противопоставить французскому ма¬
териализму какой-либо иной фило¬
софской системы, которую бы фран¬
цузский материализм уже не разбил
до этого.
Таким образом, отражение борьбы
основных классов тогдашнего об¬
щества выступило в форме борьбы
французского материализма и его от¬
кликов в разных странах Европы, с
одной стороны, и немецкой идеали¬
стической философии — с другой.
Первый представлял революционную
буржуазию, вторая — аристократи¬
ческую реакцию. Так обстоит дело,
если взглянуть на философскую
борьбу с общей, международной,
классовой точки зрения. Но это от¬
нюдь не означает, что в пределах од¬
ной Германии те же самые Кант и
Гегель не могли быть также вырази¬
телями специфических интересов не¬
мецкой буржуазии. Поэтому, если
бы мы ограничились рамками одной
РЕЧЬ ТОВ. КЕДРОВА Б. М.
45
лишь Германии, как это обычно де¬
лалось до сих пор, то тогда в этих
узких, национальных рамках мы
определили бы классовую сущность
философии Канта и Гегеля так, что
она была выразителем идейных
устремлений тогдашней немецкой
буржуазии. Но такой подход был бы
очень узким, ограниченным. Пра¬
вильно определяя положение данно¬
го философа внутри страны, мы не
смогли бы тогда взглянуть на исто¬
рическую роль его воззрений с более
широкой точки зрения и показать
в целом, со всех сторон классовое
назначение его философии, которое
полностью становится понятным
только тогда, когда мы способны
выйти за пределы отдельной страны.
В этом, мне кажется, суть дела,
когда мы говорим о соотношении на¬
ционального и классового момента в
истории философии.
До сих пор это обстоятельство
почти совсем не учитывалось никем
из нас, в том числе и т. Александ¬
ровым.
В самом деле, когда речь заходила
о выяснении социально-экономиче¬
ских предпосылок той или иной фи¬
лософской системы, то в лучшем слу¬
чае наши философы ограничивались
тем, что искали социально-экономи¬
ческие истоки данного философ¬
ского учения, но, как правило, они
не вскрывали его обратного воз¬
действия на общественное движение.
В соответствии с этим в книге
т. Александрова, как правило, исто¬
рия философии исследуется прежде
всего в рамках развития националь¬
ной философии — английской, фран¬
цузской, немецкой, русской и т. д.
Более того, история философии стро¬
ится у него не столько на основе
учёта её классового признака, сколь¬
ко на основе учёта её национального
признака. Национальный признак
стоит у него на первом месте. По¬
чему? Потому, что он наиболее
прост, нагляден, его легче опре¬
делить без дальнейшего анализа.
Достаточно знать национальность
философа и страну, где он подви¬
зался, тогда как классовый анализ
является значительно более слож¬
ным, трудным; и именно потому,
что национальный признак настоль¬
ко очевиден, что здесь никакого ис¬
следования не нужно, к его исполь¬
зованию особенно охотно прибе¬
гают буржуазные историки фило¬
софии, мыслящие сугубо фор¬
мально-логически. Наши товарищи
по существу переняли недоста¬
точно критически этот принцип и по¬
старались приспособить его к марк¬
сизму. Это было сделано так, что
классовые корни того или иного фи¬
лософского учения разыскивались
неизменно в пределах только дан¬
ной отдельной страны, в которой
жил и творил сам философ, а меж¬
дународные влияния отодвигались на
задний план и даже вовсе игнориро¬
вались. При таком подходе не уда¬
валось исходить из анализа основ¬
ных классовых битв в период до
Маркса, ибо, очевидно, не удавалось
учитывать во всём их объёме и влия¬
нии события, выходящие за рамки
отдельных стран, такие события, как
английская буржуазная революция
XVII века, не говоря уже о француз¬
ской революции XVIII века, которые,
несомненно, носили международный
характер.
Национальный принцип, понимае¬
мый ограниченно, метафизически, а
значит неправильно, требует, чтобы
корни и истоки философских учений
отыскивались обязательно внутри
данной страны и только здесь.
Реально же, по мере обострения
классовой борьбы, по мере её раз¬
вития оказывалось, что философия
одной страны возникала как прямой
ответ на революционные события,
происходящие в другой стране, но,
разумеется, ответ, преломлённый че¬
рез особенности национальной куль¬
туры, духовных традиций той стра¬
ны, где он возник. При такой поста¬
новке вопроса национальный при¬
знак философии должен выступить
как подчинённый, как зависимый от
основного, классового назначения
данной философии. Так именно и по¬
ступил Ленин в «Материализме и
эмпириокритицизме», когда он, ана¬
лизируя махизм, показал междуна¬
родный характер махизма как фило¬
софской реакции, имеющей лишь
различные оттенки в разных странах.
Игнорировать факт международного
характера классовой борьбы и её от¬
46
РЕЧЬ ТОВ. КЕДРОВА Б. М.
ражения в философии — значит
жертвовать марксистским принципом
классового анализа ради частичного
удержания буржуазного принципа
национальной самобытности и огра¬
ниченности развития философской
мысли. Это неизбежно происходит
тогда, когда мы стремимся во что
бы то ни стало втиснуть в узкие
рамки одной страны взгляды данного
философа, трактуя их как отражение
классовой борьбы, происходящей
лишь внутри этой страны. Многие из
нас приносили до последнего вре¬
мени такую жертву, в том числе и
т. Александров; отсюда те ошибки,
которые были уже отмечены сегодня
с этой трибуны.
Возьмите, например, V главу книги
т. Александрова и продумайте её
под этим углом зрения; она посвя¬
щена английской философии после
буржуазной революции XVII века.
Посмотрите, как построена эта гла¬
ва. Вокруг чего группируются в ней
события и системы? Вначале идёт
дуалист Локк, затем идут материа¬
листы Толанд и Пристли, далее
идеалисты Беркли и Юм, а в заклю¬
чение утопист Роберт Оуэн. Что их
объединяет?
Только то, что все они англичане,
и не больше. Все же остальные
связи, кроме одного этого нацио¬
нального признака, оказались нару¬
шенными. Нарушена прежде всего
историческая последовательность,
которая не обязательна при логиче¬
ском обобщении и резюмировании
исторического материала, но которая
совершенно обязательна, когда изла¬
гается история именно как история.
Это нарушение явилось следст¬
вием неудачного применения ленин¬
ского замечания о «кругах» фило¬
софии, где Ленин, имея в виду логи¬
ческую обработку истории мысли и
только это, говорит о необязатель¬
ности соблюдения хронологии в
отношении отдельных лиц. Так, на¬
пример, в книге т. Александрова
Пристли поставлен непосредственно
после Толанда, хотя исторически
между ними стояли Беркли и Юм.
Пристли даже не был современни¬
ком Толанда, а подвизался совсем
в другое время, в иной исторический
период. Очевидно, чтобы сгладить
это небольшое насилие над исто¬
рией, автор на стр. 294 говорит:
«Спустя несколько лет после смерти
Толанда в Англии получил извест¬
ность философ-материалист Пристли
(1733—1804 гг.), выдающийся хи¬
мик и физик того времени»; на са¬
мом же деле Пристли только родил¬
ся спустя 11 лет после смерти То¬
ланда. Следовательно, известность
он мог получить не раньше, как че¬
рез 30—40 лет после смерти То¬
ланда. Поэтому Пристли никак не
мог непосредственно следовать за
Толандом. Но главное даже не это, а
то, что философию Пристли невоз¬
можно понять вне её связи с совре¬
менным ей французским материа¬
лизмом XVIII века, ибо философия
Пристли явилась в известном смы¬
сле прямой, положительной реак¬
цией, английским отзвуком на
французскую революцию и её фило¬
софию. В книге же т. Александрова
взгляды Пристли вообще изложены
до и независимо от рассмотрения
революционных процессов во Фран¬
ции, ибо вся английская философия
XVIII—XIX веков втиснута в гла¬
ву V, а вся французская философия
этой же эпохи — в следующую
главу VI. Поэтому Пристли ока¬
зался оторванным от тех течений,
с которыми он был непосредственно
связан, и дан в иной связи, которая
в действительности не была такой
сильной и непосредственной. Но
так повелевал узко национальный
принцип, принятый автором за
основу.
Здесь уже т. Мелещенко правиль¬
но отметила это в отношении Оуэна.
Этот именно ограниченный принцип
привёл автора к тому, что Оуэн,
живший совсем в другом веке, в
иной социальной эпохе, изложен
автором до французской революции,
до победы капитализма, а потому
представлен совершенно не истори¬
чески, сугубо формально.
В целом глава V производит впе¬
чатление довольно бессвязной, по¬
скольку действительные и главные
связи подменены в ней второстепен¬
ными и даже искусственными.
Всё это нам нужно учесть и при
разработке истории русской филосо¬
фии. Мне кажется, что некоторые
РЕЧЬ ТОВ. КЕДРОВА Б. М.
47
тенденции в нашей среде — изобра¬
жать развитие русской философии
как замкнутый в себе, национально
ограниченный, вполне самобытный
процесс, — они, эти тенденции, не
являются марксистскими. Между
тем, многие события в истории рус¬
ской философии могут быть пра¬
вильно поняты, если в них видеть
не только отражение процессов, про¬
исходивших внутри России, но и от¬
звуки международных классовых
битв, которые происходили в то
время за рубежом.
Товарищи, я считаю, что в этой
связи мы должны понять ту замеча¬
тельную формулировку, данную
товарищем Сталиным, которую мы
уже обсуждали на прошлой дискус¬
сии и которая, очевидно, служит нам
указанием к тому, как надо вести
разработку марксистской истории
философии. Я имею в виду опреде¬
ление немецкой идеалистической фи¬
лософии как аристократической ре¬
акции на французскую революцию и
французский материализм. Значение
этой формулировки огромно, если к
ней подойти именно с той стороны,
о которой я сейчас говорил. С этой
стороны указание товарища Сталина
нами ещё не понято и не оценено
как следует. Когда товарищи услы¬
шали эту формулировку, некоторые
из них бросились к своим работам и
стали зачёркивать то, что было ими
написано ранее, стали заменять одну
формулировку другой. Зачёркивают
«Г егель — представитель немецкой
буржуазии» и пишут «Гегель —
представитель немецкой аристокра¬
тии». Но ведь дело-то совсем не в
этом. Дело не в том, чтобы внутри
той же самой Германии найти
для Канта, Гегеля и других немец¬
ких философов новую социальную
основу, трактовать их не как пред¬
ставителей немецкой буржуазии, а
как представителей и идеологов не¬
мецкой же аристократии. Словом,
речь идёт вовсе не о замене одной
формулировки другой при сохране¬
нии старого общего подхода к исто¬
рии философии, а о несостоятельно¬
сти этого старого подхода, о необхо¬
димости взглянуть на Канта, Гегеля
и т. д. не только с точки зрения мест¬
ных немецких условий, а с более
широкой, международной точки зре¬
ния. В этом, мне кажется, весь
гвоздь вопроса. Товарищ Сталин дал
принципиально новую постановку
всего вопроса в целом, показал но¬
вый подход кс всей истории фило¬
софии, а товарищи рассуждали по
существу формально-логически: или
то, или другое, или аристократиче¬
ская реакция, или выразитель инте¬
ресов немецкой буржуазии, а пото¬
му заменяли одну формулировку
другой. Я не понимаю так замечания
товарища Сталина, что его новая
формулировка отменяет известное
положение, сформулированное в ре¬
шении ЦК о III томе «Истории фи¬
лософии», что диалектика Гегеля и
марксистская диалектика отражают
противоположность буржуазного и
пролетарского мировоззрений. Я ду¬
маю, что это положение остаётся в
силе. Замечание товарища Сталина
надо понимать глубже: оно разби¬
вает вдребезги порочный принцип на¬
циональной ограниченности, соглас¬
но которому социальные корни геге¬
левской философии надо было искать
лишь в пределах одной Германии.
Товарищ Сталин дал принципи¬
ально новую постановку всего во¬
проса в целом, опровергающую ста¬
рые буржуазные установки и взгля¬
ды на историю философии, а именно,
товарищ Сталин подчеркнул, что фи¬
лософию одной страны — Германии,
в течение определённого историче¬
ского периода, в течение классовых
битв между буржуазией и феодализ¬
мом в конце XVIII века, следует рас¬
сматривать как прямую реакцию на
революцию и её философское выра¬
жение в другой стране — во Фран¬
ции. В это замечание надо глубже
вдуматься; это — не замена одной
частной формулировки, касающейся
немецких философов, другой форму¬
лировкой, а это замена одного об¬
щего подхода к истории филосо¬
фии — буржуазно ограниченного
подхода — другим, подлинно марк¬
систским. В этом, повторяю, суть
дела. Надо понять и учесть, что нам,
философам, не удастся на этот раз
обойтись простой заменой формули¬
ровок. Нам надо переучиваться, и
товарищ Сталин дал нам указание,
как это надо делать.

48
РЕЧЬ ТОВ. КЕДРОВА Б. М.
Я хочу ещё раз подчеркнуть, что,
конечно, марксистский принцип от¬
нюдь не отвергает необходимости
учитывать национальные черты фи¬
лософии, преемственность между
взглядами философов данной стра¬
ны, равно как условия конкретной
исторической обстановки, сложив¬
шейся в данной стране. Всё это
марксизм требует учесть как ту на¬
циональную ферму, в которой только
и воплощается классовое содержа¬
ние философских учений. Но мы
должны исходить из того, что на
первый план марксизм ставит не на¬
циональный признак сам по себе, а
принцип классового анализа и под
углом решающих классовых битв
рассматривает весь исторический
материал. Вспомните, что говорит
товарищ Сталин по этому поводу в
«Вопросах ленинизма».
Я предвижу возражение со сторо¬
ны некоторых товарищей, которые
могут сказать, что я предлагаю при¬
низить или даже отбросить вовсе
учёт национальных особенностей в
развитии философской мысли. По¬
этому я хочу предупредить, что от¬
нюдь не предлагаю этого делать. Я
считаю только, что национальный
момент в истории философии надо
рассматривать как подчинённый,
производный, как ту форму, понять
которую можно только подходя к
ней с точки зрения наполняющего её
классового содержания. Такой под¬
ход не имеет ничего общего с
метафизическим противопоставле¬
нием национального и классового
моментов в истории философии,
с отрывом одного из них от дру¬
гого, с предложением выбрать либо
тот, либо другой, но только один из
них. Так я вопроса не ставлю и
надеюсь, что товарищи не поймут
меня так.
В целом, как мне кажется, книга
т. Александрова нуждается в очень
серьёзной переработке и в этом от¬
ношении.
Тов. Кивенко говорил уже по по¬
воду тех ошибок, которые делает
т. Александров, когда он подходит к
оценке русской философии; мы —
все патриоты, русские люди, хотим
во всём блеске показать значение
прошлого нашего народа, желаем
поднять на щит русскую философию,
но это не должно мешать нам видеть
принципиальную грань между прош¬
лым и настоящим, между марксиз¬
мом и домарксистской русской клас¬
сической философией. Когда же
т. Александров пытается поднять на
щит русских философов, то он даже
не замечает, что делает это не путём
поднятия русской философии до
марксизма-ленинизма, а фактически
путём принижения марксизма-лени¬
низма до уровня русских просвети¬
телей XIX и даже XVIII века. Про¬
исходит это оттого, что ставятся на
одну доску с Марксом и Энгельсом,
Лениным и Сталиным предста
вители русской философии Ломо¬
носов, Добролюбов, Чернышевский.
А так именно и получается у т. Але¬
ксандрова, когда он, начав говорить
о взглядах основоположников мар¬
ксизма-ленинизма, тут же, без вся¬
ких пояснений, в порядке простого и
прямого продолжения начатой мыс¬
ли приводит высказывания из ра¬
бот русских философов прошлого.
Это мы видим не только во всём
введении к книге, но даже в
специальном параграфе «Предмет
марксистско-ленинской истории фи¬
лософии», где речь идёт о принципи¬
альных взглядах основоположников
марксизма-ленинизма. В этом пара¬
графе приводится большая выдерж¬
ка из работы Добролюбова в поряд¬
ке пояснения марксистских принци¬
пов истории философии, как если бы
Добролюбов был законченный мар¬
ксист. Говоря о Ломоносове, Черны¬
шевском, Добролюбове и других, мы
должны всё время помнить о той
грани, которая существует между
домарксистской и марксистской фи¬
лософией, и не допускать ни малей¬
шего смешения той и другой, не до¬
пускать, чтобы взгляды Добролюбо¬
ва и других русских мыслителей
XIX, а тем более XVIII века выда¬
вали за марксистские. И этим мы,
конечно, отнюдь не умалим значе¬
ния их взглядов, но избежим грубых
ошибок, идущих по линии прикра¬
шивания одних философов и умале¬
ния действительного значения мар¬
ксизма.
Последнее замечание. У нас часто
принято считать, и т. Гак выразил
РЕЧЬ ТОВ. КЕДРОВА Б. М.
49
сегодня эту точку зрения, что реак¬
ционная философия всегда отра¬
жает собой общественную реакцию,
а материализм, напротив, всегда
связан с прогрессивным движением
в обществе. Так ли это происходило
всегда на самом деле? Нет, не всег¬
да это происходило так. Конечно,
если мы условимся рассматривать
то или иное философское учение в
плане развития всей человеческой
мысли, то в конечном счёте увидим,
что рано или поздно материа¬
лизм обнаруживает себя как выра¬
жение прогрессивных общественных
тенденций, идеализм же — как вы¬
ражение регрессивных, реакционных
тенденций. Именно так они обнару¬
живают себя в современном нам об¬
ществе, где налицо борющиеся силы
буржуазии и пролетариата и разме¬
жёвка философских лагерей и сил
доведена до небывалой доселе ясно¬
сти и глубины. Но в прошлом дело
обстояло не всегда так ясно и про¬
сто; не всегда материализм служил
знаменем борьбы революционных
сил, точно так же, как идеализм и
религия не всегда оказывались идей¬
ным орудием в руках реакционного
класса. Надо поэтому делать разли¬
чие между тем, как обнаруживает
себя та или иная философия в плане
общего движения философской мыс¬
ли, в перспективе своего развития, в
своей исторической тенденции, и
тем, какую определённую классовую
роль играла эта философия в дан¬
ной конкретной исторической обста¬
новке, в данной стране, в данный от¬
резок времени. Может случиться,
что та философия, которая в
конечном счёте обнаружила себя
как злейшая реакционная идеология,
временно, в силу стечения истори¬
ческих условий и особенностей пред¬
шествующего развития, сыграла
роль знамени, под которым боролись
прогрессивные, революционные об¬
щественные силы того времени. Так
именно обстояло дело, как известно,
с двумя первыми решающими бит¬
вами, данными буржуазией феода¬
лизму. Они, эти революции, не сбро¬
сили ещё с себя религиозных одежд,
а потому мы видим лютеранство как
знамя немецкой крестьянской ре¬
волюции XVI века и кальвинизм
4. Вопросы философии № 1.
как знамя английской революции
XVII века. Конечно, сейчас же
после победы последней религия
обнаружила своё реакционное идей¬
ное существо. Тем не менее тогда,
в момент подготовки и развёртыва¬
ния революционных битв, эта же
самая религия давала идейное ору¬
жие для революционного класса.
В этих условиях английский мате¬
риализм XVII века не мог сыграть в
общественном отношении прогрес¬
сивной роли, хотя с точки зрения об¬
щего развития философской мысли
он несомненно представлял собой
громадный прогресс. Но события
складывались так, что материализм
и атеизм могли оказаться хорошим
оружием против религиозного фана¬
тизма, которым была охвачена рево¬
люционно настроенная часть англий¬
ского общества XVII века. Раз так,
то вполне естественно, что материа¬
лизм должен был стать аристократи¬
ческим учением, должен был быть
подхвачен аристократами, но отнюдь
не революционной буржуазией и
крестьянством и потому должен был
сыграть роль своеобразной аристо¬
кратической реакции на английскую
революцию XVII века и её идейное,
философское облачение. Так это и
произошло с материализмом Гоббса
в самой Англии. Но уже здесь обна¬
ружилось, что международный ха¬
рактер английской революции нашёл
своё проявление в том, что и совре¬
менники этой революции последова¬
тели Декарта во Франции раз¬
вивали свой материализм также как
аристократическое учение. Таким
образом, здесь мы видим нечто
похожее на то, что повторилось
в следующем веке в связи с
французской революцией: аристо¬
кратическая реакция вооружается
таким идейным, философским ору¬
жием, которое прямо противополож¬
но тем философским идеям, под зна¬
менем которых шествует ненавист¬
ная ей революция. Если это знамя—
тот или иной вид религии, то ари¬
стократическая реакция использует
в своих интересах даже материа¬
лизм и атеизм. Если же этим знаме¬
нем служит материализм, то аристо¬
кратическая реакция хватается за
идеализм и даже за идеалистиче¬
50
РЕЧЬ ТОВ. КЕДРОВА Б. М.
скую диалектику, поскольку послед¬
няя может нанести удар по материа¬
лизму, используя его слабости,
его метафизическую ограниченность.
Аристократическую реакцию не ин¬
тересует, является ли используемая
ею философская система реакцион¬
ной или прогрессивной с чисто фило¬
софской точки зрения, т. е. в смысле
общей тенденции развития человече¬
ской мысли. Она не откажется от воз¬
можности использовать всё истори¬
чески прогрессивное в своих реакци¬
онных целях, если только это ей, ко¬
нечно, удастся сделать. Её задача —
использовать всё, чем можно бить
враждебную ей идеологию револю¬
ционной буржуазии в данной стране,
в данной обстановке, в данное вре¬
мя.
Более того, если опять-таки вслед¬
ствие конкретных исторических усло¬
вий революционный класс оказал¬
ся не в силах использовать более
прогрессивные в некоторой своей
части философские учения, аристо¬
кратическая реакция цепляется за
эти учения, с тем чтобы с их по¬
мощью с большим успехом бороть¬
ся против враждебной ей идеоло¬
гии.
Вот почему могло случиться так,
что философски более прогрессив¬
ная по сравнению с метафизическим
материализмом XVIII века (в смыс¬
ле метода и общего исторического
подхода к понятиям) идеалистиче¬
ская диалектика была использована
аристократической реакцией на ру¬
беже XVIII—XIX веков. Ибо своей
диалектикой, даже в её идеалисти¬
ческой форме, Гегель мог бить фран¬
цузский материализм. «Этим
Гегель бьет всякий материализм,
кроме диалектического», — подчёр¬
кивал Ленин. Вот где ответ, почему
философски прогрессивное течение в
лице немецкой философии могло и
должно было быть использовано
аристократической реакцией в своих
сугубо реакционных целях.
По этой же причине могло слу¬
читься так, что английский и фран¬
цузский материализм XVII века
был аристократическим, следова¬
тельно, реакционным учением с точ¬
ки зрения общественного движения
тогдашнего общества, хотя в пер¬
спективе это был прогресс и из этого
именно материализма вырос фран¬
цузский материализм XVIII века, по¬
служивший в конечном счёте одним
из философских источников мар¬
ксизма. Этому поступательному, про¬
грессивному движению не помешало
то обстоятельство, что временно в
XVII веке материализм Гоббса и
последователей Декарта оказался на
службе у аристократии. Напротив,
кальвинизм, игравший определённую
общественную роль в XVII веке,
после победы буржуазии превра¬
тился немедленно в орудие духов¬
ного подавления масс и в даль¬
нейшем стал играть лишь реакцион¬
ную роль.
То же самое можно сказать, и о
гегелевской диалектике. То, что она
была аристократической реакцией
на французскую революцию и её фи¬
лософию, отнюдь не помешало
Марксу и Энгельсу, очистив её от
идеализма и в корне переработав
её, использовать заключённый в ней
прогрессивный элемент — «рацио¬
нальное зерно».
Таким образом, последняя фор¬
мулировка, данная товарищем
Сталиным, отнюдь не отменяет дру¬
гих формулировок, данных им в
других его работах, равно как и
основных оценок Гегеля, данных
Марксом, Энгельсом и Лениным.
Она только углубляет и расширяет
все прежние оценки, подчёркивая
такие стороны и связи в развитии
философии, которые до сих пор
оставались в тени или почти в
тени.
Оценивая Гегеля и его диалекти¬
ку с точки зрения международной
расстановки классовых сил той эпо¬
хи, мы должны охарактеризовать
его учение как аристократическую
реакцию на французскую револю¬
цию и её философию.
Оценивая Гегеля с точки зрения
более узких, внутригерманских усло¬
вий того времени, мы можем ха¬
рактеризовать его как выражение
классовых устремлений немецкой
буржуазии в период между фран¬
цузской революцией и 1848 годом.
Оценивая Гегеля с точки зрения
ближайшей перспективы развития
человеческой мысли, после смерти
РЕЧЬ ТОВ. КЕДРОВА Б. М.
51
Гегеля в 30—40-х годах XIX века,
мы можем охарактеризовать его ди¬
алектику как один из философских
источников марксизма в её прогрес¬
сивной части (в смысле содержа¬
щегося в ней «рационального
зерна»).
Наконец, оценивая диалектику
Гегеля в плане общей тенденции
развития классовой борьбы во всём
мире, отражённой в форме развития
философской борьбы, и подходя к
ней прежде всего с современной
точки зрения, мы должны особенно
резко подчеркнуть её коренную про¬
тивоположность марксистской диа¬
лектике, поскольку противополож¬
ность между ними отражает принци¬
пиальную противоположность бур¬
жуазного и пролетарского мировоз¬
зрения вообще.
Таким образом, в трудах класси¬
ков марксизма-ленинизма мы сталки¬
ваемся не с одной какой-то исчерпы¬
вающей, окончательной, единствен¬
ной и т. д. оценкой Гегеля, равно как
и любого философа, а с множеством
различных и, на первый взгляд, ка¬
залось бы, не согласующихся между
собой оценок. Происходит это отто¬
го, что каждое крупное философское
учение имеет не одну сторону, а мно¬
жество связей и сторон, которые
определяют его положение в истории
философии, а также в общественном
развитии. И если даваемые оценки
кажутся иногда взаимно противоре¬
чащими, то только потому, что про¬
тиворечива сама историческая дейст¬
вительность, в силу чего прогрессив¬
ное в философии может временно
стать орудием реакционных общест¬
венных сил, а реакционное в филосо¬
фии временно служит интересам ре¬
волюционной буржуазии. И только
после того, как появился марксизм,
который собрал и резюмировал в се¬
бе всё прогрессивное, что было и
есть в философии, реакционные силы
современного общества в борьбе про¬
тив марксизма уже лишены абсо¬
лютно какой-либо возможности ис¬
пользовать в своих интересах вообще
что-либо прогрессивное. Именно по¬
этому современная буржуазная фи¬
лософия может заниматься только
эпигонством, только собиранием от¬
бросов старых метафизических и
идеалистических систе^м и их перепе¬
вом на новый лад.
Именно поэтому сейчас мы наблю¬
даем то, чего не было в до¬
марксистской философии, а именно,
что марксизм-ленинизм, будучи уче¬
нием передового, революционного
класса общества, в то же время
представляет собой от начала и до
конца прогрессивное философское
учение, свободное от какой-либо
мертвечины и застоя мысли, тогда
как вся без исключения современная
буржуазная философия, будучи ору-
дием международной империалисти¬
ческой реакции, представляет собой
сплошную помойную яму всякого ро’
да идейных отбросов, где нет ни кру¬
пицы прогрессивных мыслей, а есть
только гниение, только маразм,
трупный распад.
Конечно, если мы заранее примем
упрощённую схему, как предлагает
т. Гак, и будем считать, что прогрес¬
сивная философия всегда отвечала
прогрессивному общественному дви¬
жению, а реакционная — реакцион¬
ному, то тогда, конечно, никакого ис¬
следования не нужно будет прово¬
дить. Но если мы глубже вникнем
в этот вопрос, то увидим, что в прош¬
лом временно могло быть так, что
прогрессивная философия выра¬
жала интересы реакционных сил.
Поэтому я думаю, что такая упро¬
щённая схема, которую здесь ре¬
комендовал нам т. Гак, вряд ли
нас может устроить. Мы должны
с помощью конкретного диалекти¬
ческого анализа вскрывать дейст¬
вительные противоречия, имевшие
место в развитии философской
мысли, и тогда окажется, что в
этой конкретной исторической дей¬
ствительности все события протека¬
ли значительно сложнее, чем это
может представить любая формаль¬
но-логическая схема.
Всё это показывает, какое огром¬
ное значение приобретает подлинное,
творческое применение диалектиче¬
ского метода, марксистской диалек¬
тической логики в исследованиях по
истории философии. Анализ работы
т. Александрова, а также работ
других наших философов показыва¬
ет, что авторы обычно ограничива¬
ются тем, что декларируют необхо¬
52
РЕЧЬ ТОВ. КЕДРОВА Б. М.
димость применения этого метода и
дальше простой декларации не идут.
На деле же они сплошь да рядом
сбиваются на путь упрощённых со¬
циологических схем, в основе кото¬
рых лежит самая обыкновенная
формальная логика, стремящаяся
избежать и устранить неприемлемые
с её точки зрения противоречия.
Если бы товарищи на деле пользо¬
вались марксистским методом, если
бы они не делали уступок формаль¬
ной логике там, где должна быть
применена логика диалектическая,
то многие теоретические ошибки,
наблюдаемые сейчас, не были бы
допущены, во всяком случае их
было бы значительно меньше, в
частности в работе т. Александрова.
Ибо марксистская диалектическая
логика в противоположность школь¬
ной, формальной логике требует
конкретного, а не отвлечённого под¬
хода, требует учёта не одной какой-
либо стороны или одной случайно
выбранной связи явлений, а учёта
всей их совокупности, учёта всех
сторон изучаемого предмета в их
внутренней взаимообусловленности,
требует учёта внутренней противо¬
речивости развития предмета, ос¬
новных тенденций его развития и
не допускает упрощённого подхода,
освобождающего предмет от при¬
сущей ему противоречивости и ли¬
шающего возможности взять его в
его развитии, в перспективе. И, ко¬
нечно, только марксистская диалек¬
тическая логика позволяет учесть и
показать действительные запросы
человеческой практики.
Всё это как раз и составляет то,
что особенно нужно при разработке
марксистской истории философии и
отсутствие чего неизбежно ведёт к
грубым теоретическим ошибкам.
Отсюда следует вывод, что нам не¬
обходимо всерьёз взяться за разра¬
ботку не только истории философии,
но и самого диалектического мето¬
да, самой марксистской логики.
Сделано же у нас по этой части нич¬
тожно мало. В этом, как мне ка¬
жется, одна из причин общей сла¬
бости теоретической работы в обла¬
сти философии.
Я хочу в заключение сказать, что
самый факт этой дискуссии чрез¬
вычайно отраден, потому что мы
должны уметь творчески обсуждать
и решать вопросы марксистской
диалектики, марксистского диалек¬
тического метода, а без дискус¬
сии здесь нельзя никак обойтись,
без творческого научного спора у
нас ничего не выйдет. К сожалению,
у нас стиль работы немного другой:
вот тебе заранее установка, вот
тебе цитаты, а дальше поясняй их
своими словами. Я думаю, что, ког¬
да мы подходим к разработке таких
новых и сложных проблем, которые
ставятся перед нами сейчас, мы
должны отказаться от такого стиля
работы; он нам ничего не даёт, а
может только помешать решению
новых задач. Мы должны во что бы
то ни стало научиться творчески
подходить к марксизму, понимать
его дух, а не сводить всё дело к пе¬
ресказу известного, к пояснению но¬
выми примерами известных уже
всем положений марксизма. Мы
должны уметь высказывать свои соб¬
ственные мысли, уметь развивать
их творчески, исходя из того, что
нам подсказывает дух марксизма, а
не одна какая-нибудь случайно
выхваченная цитата.
Все мы, философы, глубоко бла¬
годарны Центральному Комитету
партии за организацию этой дискус¬
сии. Я хочу просить ещё больше,
чтобы Центральный Комитет партии
дал такое направление нашей рабо¬
те, чтобы такие действительно на¬
учные, творческие дискуссии имели
место в процессе всей нашей рабо¬
ты. Центральный Комитет ещё три
года назад вынес такое решение, а
мы его до сих пор не выполняем.
Я думаю, что Центральный Комитет
должен призвать нас к порядку.
Прошло три года, было постановле¬
ние Центрального Комитета, а фило¬
софы его не выполняют. Куда же
это годится?
И ещё одна просьба. Тов. Жда¬
нов! Мы лично к вам обращаемся с
глубокой просьбой помочь нам со¬
здать свой журнал, в котором мы
могли бы выступать со своими мыс¬
лями, со своими статьями по
спорным вопросам, обмениваться
мнениями. Сейчас у нас нет такой
возможности. Организация журнала
РЕЧЬ ТОВ. КЕДРОВА Б. М.	53
является лучшим способом оживить
всю нашу работу. Журнал поможет
нам воспитывать новые кадры и ра¬
сти самим. Я думаю, что если в бу¬
дущем мы соберёмся, то, может
быть, нам уже не придётся краснеть
за нашу продукцию, как сейчас мы
краснеем за книгу т. Александрова,
ибо видим в ней ошибки и недостат¬
ки, свойственные всем нашим рабо¬
там.
Жданов. Следующее заседание
состоится завтра в 6 часов вечера
здесь же.

Заседание второе
(17 июня 1947 года)
Жданов (председательствующий).
Работа совещания возобновляется.
Слово имеет т. Светлов.
Светлов В. И. (Москва) Мне хоте¬
лось бы остановиться на двух вопро¬
сах: во-первых, вскрыть некоторые
недостатки книги т. Александрова и
на этом основании уточнить некото¬
рые принципы марксистской методо¬
логии истории философии и, во-вто¬
рых, ответить хотя бы отчасти на
вопросы о причинах отставания фи¬
лософской науки и из этого попы¬
таться сделать соответствующие
практические выводы.
Начну с первого вопроса. Прежде
всего нужно установить, когда по¬
явилась история философии как
наука, кем она впервые создана.
Из введения к книге т. Александ¬
рова вытекает, что эта наука была
создана до Маркса и Энгельса.
В начале введения к своей книге
т. Александров пишет, что история
философии, как наука, появилась
лишь в новое время. И далее он го¬
ворит, что Гегель сделал «попытку
превратить историю философии в
науку» (стр. 7).
Это, по-моему, преувеличение.
У Гегеля имела место фальсифика¬
ция действительного хода истори¬
ческого философского развития.
Вспомните, как Гегель обошёлся с
Аристотелем, скрыв его критику
платоновских идей, все колебания
Аристотеля в сторону материализ¬
ма. Вспомните, как Гегель стремил¬
ся ряд материалистов превратить в
идеалистов, а когда ему это не уда¬
валось, обходил материалистиче¬
скую философию. Вспомните о том,
что он превратил историю филосо¬
фии в историю выдвинутой им са¬
мим абсолютной идеи. Вспомните
целый ряд мистических идей, имев¬
ших место в его лекциях по исто¬
рии философии.
Какая же это наука или даже
попытка превратить философию в
науку?
Дальше т. Александров пишет в
введении к книге, что подлинное на¬
учное представление о ходе фило¬
софского развития в прошлом было
создано классиками русской филосо¬
фии— Герценом, Белинским и Чер¬
нышевским.
Было бы неправильно отрицать
большую философскую заслугу на¬
ших русских мыслителей. Советская
страна справедливо гордится ими.
Но из этого нельзя делать вывода,
что их историко-философские обзо¬
ры являются подлинно научными.
Этого нельзя делать по одному тому,
что они не стояли на почве истори¬
ческого материализма, не умели
объяснить идеологические явления с
точки зрения материалистического
понимания истории.
Из выдержки, приведённой
т. Александровым из Чернышевско¬
го (стр. 6—7), следует, что в основ¬
ном история философии у Черны¬
шевского предполагает связь мыс¬
лей одних философов с мыслями
других философов без указания на
то, чем эти мысли и связь их друг
с другом исторически обусловли¬
ваются.
Мы можем и должны сказать об
отдельных блестящих догадках рус¬
ских мыслителей — Белинского, Гер¬
цена, Чернышевского в оценке фило¬
софии прошлого. Но от этих дога¬
док далеко до вполне научного
представления о ходе истории фило¬
софской мысли.
Тов. Александров, несколько пре¬
РЕЧЬ ТОВ. СВЕТЛОВА В. И.
55
увеличивая заслуги русской филосо¬
фии, пишет:
«Не изучив внимательно и не ис¬
пользовав глубокую критику фило¬
софских систем прошлого, данную
классиками русской философии,
нельзя составить научного представ¬
ления о ходе развития философской
мысли в западноевропейских стра¬
нах» (стр. 6).
Из этого утверждения вытекает,
что представители русской филосо¬
фии до Маркса создали научную ис¬
торию философии западноевропей¬
ских стран и, следовательно, им, а
не классикам марксизма-ленинизма
принадлежит заслуга в создании
этой науки. А раз без русских мы¬
слителей нельзя составить научного
представления о ходе развития фи¬
лософской мысли в западноевропей¬
ских странах, то, выходит, совер¬
шенно излишне обращаться к мар¬
ксизму-ленинизму в оценке фило¬
софского развития прошлого, ибо
такая научная оценка уже дана
русскими мыслителями до Маркса,
Энгельса, Ленина, Сталина.
У нас вообще заслуги русских мы¬
слителей прошлого иногда преуве¬
личивают, подгоняют под марксист¬
ско-ленинскую схему, превращают
этих мыслителей в законченных
марксистов-ленинцев. Так писа¬
лось некоторыми историками рус¬
ской философии о Герцене, Белин¬
ском, Чернышевском, Добролюбове,
Плеханове, и в то же время своеоб¬
разные черты и ограниченность
взглядов русских философов по
сравнению с марксизмом нередко не
обнаружишь и с помощью лупы.
А ведь как важно было бы обстоя¬
тельно, наряду с другими важней¬
шими вопросами, выдвинутыми ве¬
ликими русскими мыслителями, по¬
казать русскую философию искусст¬
ва, эстетические воззрения русских
мыслителей. К сожалению, эти их
стороны историками русской фило¬
софии не раскрыты, а они должны
быть даны наряду с другими, важ¬
нейшими вопросами русской мате¬
риалистической философии, подня¬
тыми революционными представите¬
лями русской философской матери¬
алистической школы.
Тов. Александров пишет далее в
своём введении, что «мыслители,
находящиеся на уровне развития
наук своей эпохи, видят дальше и
глубже своих современников. Они
чувствуют сильнее интересы своего
класса, потребности эпохи и её ре¬
альные, разрешимые задачи, прони¬
кают глубже своих современников в
средства и пути решения этих за¬
дач» (стр. 11).
Всё это было бы правильно, если
бы относилось к таким мыслителям,
как Маркс, Энгельс, Ленин и
Сталин. Но т. Александров пишет
всё это, имея в виду домарксистскую
философию. Тогда чем же отлича¬
ется марксистско-ленинская филосо¬
фия от домарксистской? Почти ни¬
чем, потому что уже философы до
Маркса знали потребности и по су¬
ществу закономерности эпохи и на
этом основании давали правильные
рецепты для общественного дейст¬
вия.
Как же это связать с тем, что фи¬
лософы до Маркса были идеалиста¬
ми во взглядах на общественную
жизнь и именно поэтому не могли
правильно понять ход общественно¬
го развития, основные пружины,
двигающие вперёд человеческую
историю? Как это, наконец, связать
с тем, что до появления марксист¬
ской науки история творилась людь¬
ми стихийно, без ясного знания, куда
она идёт, каков будет конечный ре¬
зультат действия людей? Как это
связать с тем, что история творилась
без руководства со стороны обще¬
ственной науки? И в этом вопросе
у т. Александрова сказывается
опять-таки переоценка домарксист¬
ской философии в ущерб философии
марксизма, а ведь именно марксизм
сделал обществознание подлинно
научным.
Философы прошлого много сдела¬
ли в научном объяснении явлений
природы и очень мало в правильном
объяснении явлений общественной
жизни, ограничившись некоторыми
догадками о классовой борьбе и т. д.
Но если они и делали, подобно Тье¬
ру, Минье, Гизо, Адаму Смиту и
Рикардо, догадки о классах и клас¬
совой борьбе, то, придумывая рецеп¬
ты наиболее рационального, по их
56
РЕЧЬ ТОВ. СВЕТЛОВА В. И.
мнению, устройства общества, посту¬
пали вопреки этим догадкам, пред¬
лагали не содействовать развитию
классовой борьбы и доведению её до
революционного результата, а, нао¬
борот, считали классовую борьбу не¬
нормальным явлением, считали воз¬
можным мирное содружество клас¬
сов. В значительной мере именно по¬
тому, что философы до Маркса не
знали закономерностей обществен¬
ной жизни, не знали правильных на¬
учных путей и средств для разреше¬
ния общественных задач, они и были
философами-одиночками, не сумев¬
шими оказать значительного влияния
на действия и умы миллионов людей,
на общественное развитие, которое
нередко шло мимо них, мимо их
субъективной воли и желания, ибо
они вопреки потребностям эпохи
выдвигали подчас нежизненные ре¬
цепты улучшения общественной
жизни.
Было бы нелепо зачёркивать всё
положительное, что сделано пред¬
шествующей домарксистской фило¬
софией, но не меньшей ошибкой бу¬
дет и перегиб палки в другую сто¬
рону, когда мы будем приписывать
философии прошлого такие свойст¬
ва, какими обладает только маркси¬
стско-ленинская философия, такие
качества, которые присущи только
историческому материализму.
Когда мы говорим о методологи¬
ческих основах марксистской исто¬
рии философии, то как нельзя лучше
забвение нами этих основ, в том
числе и в книге т. Александрова, об¬
наруживается в интерпретации фи¬
лософии Гегеля. И надо сказать, что
имеются другие, гораздо более оши¬
бочные точки зрения, чем у т. Алек¬
сандрова.
Возьмите вчерашнее выступление
т. Гака. Он нам наговорил таких ве¬
щей, с которыми никогда не согла¬
сится т. Александров. Я не буду
говорить о более чем странном
заявлении т. Гака, что для других
наук, кроме философии, история
науки не имеет никакого значения.
На это дал ответ т. Кедров. Но ведь
т. Гак не ограничился этим. Он по
существу встал на ту точку зрения,
что изучение философии сводится к
изучению истории философии, он по
существу заявил, что диалектиче¬
ский и исторический материализм
черпают свой объект, свои важные
положения из истории философии.
Выходит, что достаточно хорошо
знать философские воззрения мысли¬
телей до Маркса,—и ты будешь мар¬
ксистом-ленинцем, ибо основные фи¬
лософские положения и принципы
были уже даны до Маркса.
Но ведь это означает, что мар¬
ксистская философия есть лишь уме¬
лая компиляция предшествующей
философии, есть лишь её синтез, т. е.
что ничего или почти ничего своего,
нового, оригинального она не содер¬
жит.
Разве можно согласиться с этим?
Ведь это фактический отказ от того,
что марксистско-ленинская филосо¬
фия сказала своё, новое, научно
обоснованное слово в каждом во¬
просе философии.
Но т. Гак не ограничивается этим.
Он заявляет с этой трибуны, что
гегелевская диалектика поставила
вопросы, а марксистская диалектика
разрешила их, что марксистская ди¬
алектика есть по существу превра¬
щённая гегелевская диалектика.
Куда вы нас тянете, т. Гак? До
обиды жалкую роль вы отводите
марксистско-ленинской философии
по сравнению с философией Гегеля,
которую вы так возвеличили с этой
трибуны.
Нужно вообще сказать, что фило¬
софия Гегеля стала какой-то ахил¬
лесовой пятой на пути работы на¬
ших товарищей. Из-за неё происхо¬
дила дискуссия в 1930 г., на ней
споткнулись авторы III тома, по от¬
ношению к ней допущены и ошибки
в книге т. Александрова — известная
переоценка Гегеля, о которой здесь
многие товарищи уже говорили.
Всего этого можно было бы избе¬
жать, если бы у наших товарищей
не было чрезмерного увлечения ге¬
гелевской философией, если бы они
в отношении к Гегелю не стояли од¬
но время примерно на тех позициях,
на которых находились молодые
Маркс и Энгельс в период увлечения
некоторыми сторонами гегелевского
идеализма, если бы, наконец, мы
больше занимались марксистско-
ленинской философией.

РЕЧЬ ТОВ. СВЕТЛОВА В. И.
57
В чём же состоит основная, глав¬
ная причина искажённой интерпрета¬
ции философии Гегеля?
В том, что товарищи, писавшие о
Гегеле, неправильно подходили к
социально-историческим предпосыл¬
кам воззрений Гегеля, рассматри¬
вали взгляды Гегеля в отвлечении от
той исторической обстановки, в ко¬
торой он находился. Отсюда непоз¬
волительные вольности с этой фило¬
софией, отсюда попытка приблизить
её во что бы то ни стало к марксист¬
ской философии, как это наглядно
нам здесь показал т. Гак.
Замечания, данные по III тому
«Истории философии», ничему не на¬
учили некоторых наших товарищей.
Они стремятся по существу прими¬
рить старый, неправильный, сусаль¬
ный взгляд на Гегеля с новым, пра¬
вильным взглядом на него.
Результат же такого примирения—
невольное сидение на двух стульях,
нечёткость и в конечном результате
путаница, искажённая интерпрета¬
ция философии Гегеля.
Каков же выход из этого эклекти¬
ческого отношения к Гегелю?
Выход показывает нам товарищ
Сталин, решения Центрального Ко¬
митета партии о III томе «Истории
философии».
Товарищ Сталин в письме к т. Ра¬
зину учит, что нельзя быть догмати¬
ком, что нужно смело отбрасывать
устаревшие положения, ибо иначе
невозможно двигать вперёд маркси¬
стскую науку. И товарищ Сталин за¬
мечательно делает это в отношении
таких больших вопросов, как учение
о строительстве социализма и комму¬
низма в одной стране, о государстве
при коммунизме и т. д.
Не можем мы, философские работ¬
ники, быть догматиками и в отноше¬
нии философии Гегеля. В частности,
едва ли следует признать правиль¬
ным утверждение Энгельса о том,
что немецкая идеалистическая фило¬
софия была классической филосо¬
фией, т. е. лучшей из буржуазных
философских систем.
Если правильно, а не догмати¬
чески подходить к философии Гегеля,
то мы, на мой взгляд, обязаны ска¬
зать, что философия Гегеля есть
аристократическая, дворянская, юн¬
керская философия, с ненавистью
относившаяся к буржуазной револю¬
ции и к передовым воззрениям
своего времени, особенно к материа¬
лизму и атеизму.
Если позволительно провести
некоторую историческую параллель,
то следует сказать, что консерватив¬
ная философская система Гегеля
играла такую же реакционную роль
в истории философии нового времени,
как философия Платона в древнее
время, как богословская философия
в средние века.
Как же доказать, что философия
Гегеля была по существу идеологией
прусского юнкерства, дворянской
идеологией? Это доказывается рели¬
гиозным характером философии Ге¬
геля, а религия, как известно, была
главной идеологической опорой дво¬
рянства.
Правда, старая, католическая ре¬
лигия с седым раздельно от мира
существующим богом после канто-
лапласовской теории уже не удовле¬
творяет Гегеля. Поэтому у него бог
более тонкий, всюду проникающий,
всё составляющий, бог скорее про¬
тестантского облика, но тем не менее
это бог. И консервативная философ¬
ская система Гегеля была в значи¬
тельной своей части видоизменённой
религиозной философией, видоизме¬
нённой применительно к XVIII и на¬
чалу XIX века. Возьмите, например,
учение Гегеля о природе. Оно было
фактически учением о сотворении
мира богом.
А разве Гегель в ряде своих поло¬
жений является абсолютно чуждым
схоластике? Возьмите его эквили¬
бристику чистых категорий, его по¬
нятие, как таковое, его «что»,
«ничто», «нечто» и т. д.
В его логике из-за её в ряде слу¬
чаев схоластического характера да¬
леко не всё соответствует тому, что
есть в жизни. Недаром Ленин гово¬
рит о туманности, запутанности ряда
мест в логике Гегеля, возмущается
по этому поводу и утверждает, что
Гегель только угадал, не больше, в
диалектике понятий диалектику
вещей. Эти догадки, которые без¬
условно являются большим плюсом
Гегеля, не исключают, однако, схо¬
ластического характера некоторых
58
РЕЧЬ ТОВ. СВЕТЛОВА В. И.
положений его логики. Даже у схо¬
ластов философии средневековья мы
встретим некоторые догадки о внеш¬
нем мире.
Разве у Фомы Аквинского не на¬
ходим учения о существовании ма¬
терии, которую он рассматривал как
начало индивидуальных вещей?
Разве он не говорил, что чувствен¬
ное знание опирается на телесные
органы? Разве он не догадывался, не
писал, что источником знания яв¬
ляется и опыт? Говорил, писал, дога¬
дывался, но вся беда в том, что
этот систематизатор схоластической
философии стремился всё подчинить
богу, душе, как источнику всего су¬
ществующего.
Подобно этому и догадки Гегеля
не освобождают его от схоласти-
цизма некоторых положений. Наобо¬
рот, диалектические догадки, без¬
условно являющиеся положитель¬
ной стороной философии Гегеля, ле¬
жат у него, однако, в ряде случаев
под схоластическим спудом и даже
иногда раздавлены этим спудом.
Гегель, далее, выступил против
передовых научных идей своего вре¬
мени. Он отрицал переход одних ви¬
дов животных в другие в процессе их
эволюционного развития. Он был
противником атомистики Дальтона и
его химических достижений. Он —
фактически враг развития естествен¬
ных наук. Его учение о материи сов¬
падает со средневековым представ¬
лением о ней. Материя, по Гегелю,
инертна, есть нечто низшее и, как у
Платона, является «небытием» в от¬
личие от «бытия» — идеи.
Ещё легче доказать преклонение
Гегеля перед философией дворян¬
ских кругов на примере его обще¬
ственных воззрений.
Он защищает принцип абсолют¬
ности монархии, говорит о безапел¬
ляционности, непогрешимости ре¬
шений монарха.
Он обожествляет короля и коро¬
левскую власть, выступает против
теории общественного договора, вы¬
ставляя себя сторонником аристо¬
кратической теории государства.
Он презрительно, по-аристократи¬
чески относится к народу, рассмат¬
ривая его в виде сплошного количе¬
ственного безразличия, без всякого
качественного оформления.
Он прославляет крепостнические
отношения, восхищается средневеко¬
выми немецкими рыцарями, отказы¬
вается от дальнейшего развития
общественной жизни, преклоняется
перед дворянско-монархической Гер¬
манией.
Он пишет, что вершина его учения
о тождестве — это средние века.
Право и мораль Гегель рассматри¬
вает как образы божества, они якобы
имеют божественное происхожде¬
ние, предписаны богом.
Гегель, далее, защищая сословное,
т. е. по существу феодальное, деле¬
ние общества, вершину сословий ви¬
дит во «всеобщем сословии», состоя¬
щем прежде всего из крупных дво¬
рян и высших чиновников.
Всё это говорит о том, что фило¬
софия Гегеля была дворянской, юн¬
керской философией, но, однако, та¬
кой философией юнкеров, которая
уже признавала, что немецкий поме¬
щичий режим не может далее про¬
держаться, если не произойдёт слия¬
ния мелких княжеств и герцогств в
мощное, централизованное, абсолю¬
тистское юнкерское государство под
эгидой прусского короля. И Гегель
стал глашатаем такого государства.
Но, может быть, Гегель в моло¬
дости был другим? В связи с этим
нужно сказать, что как в книге
т. Александрова, так и в других на¬
ших работах по истории философии
беда заключается в том, что мы
не даём почти никакого биографи¬
ческого материала о философах,
а если и даём, то очень поверхност¬
но, пересказываем то, что говорят
о них буржуазные авторы.
Так, слепо следуя Куно Фишеру,
наши авторы одно время писали
(у т. Александрова этого нет), что
Гегель был в молодости чуть ли не
революционером, что он, будучи
студентом, посадил вместе с Шел¬
лингом дерево свободы в окрест¬
ностях Тюбингена как знак соли¬
дарности с французской буржуаз¬
ной революцией, как знак восхи¬
щения ею, как знак надежды на
то, что революция и свобода будут и
в Германии. Когда же начинаешь
изучать биографию Гегеля не по
РЕЧЬ ТОВ. СВЕТЛОВА В. И.
59
Куно Фишеру, а по документам, то
картина получается совершенно дру¬
гая. Оказывается, что дерево сво¬
боды сажал не Гегель, а зарейнские
студенты из Эльзаса и Лотарингии,
учившиеся с Гегелем в одном уни¬
верситете.
Анализ же дневников Гегеля
этого периода показывает, что Ге¬
гель был далёк от событий француз¬
ской революции, от её идей; они не
занимали его, как не занимали и
идеи Лессинга, идеи Гёте. Всему
этому он предпочитал чтение глупей¬
ших и длиннейших сентиментальных
немецких романов, в том числе
шеститомного скучнейшего романа
будущего профессора теологии в
Бреславле Гермеса — «Путешествие
Софии из Мемеля в Саксонию».
А возьмите участие Гегеля в маги¬
стерском диспуте, состоявшемся на
второй год после французской рево¬
люции, в сентябре 1790 года. Он
здесь говорит о вечности и незыбле¬
мости нравственных законов. Каза¬
лось бы, что Гегель, знавший о фран¬
цузской буржуазной революции,
должен был стоять на другой точке
зрения. Но консервативность Гегеля
сказалась уже в это время.
Даже Куно Фишер не может
скрыть, что ещё в студенческие годы
о Гегеле ходила слава, как о при¬
верженце старого, — даже в мело¬
чах, в быту. Недаром в Тюбинген¬
ском институте называли его стари¬
ком, а его друг Фалотт нарисовал в
своём альбоме (в 1791 году) Гегеля
сгорбленным, ковыляющим стари¬
ком и сделал надпись: «Помоги
боже старику!»
Документы говорят и о том, что
Гегель был недоволен своей фило¬
софской, педагогической деятель¬
ностью, говорил, что «бог в наказа¬
ние сделал его философом», и на¬
деялся заняться государственной
деятельностью в прусском государ¬
ственном аппарате.
Разве всё сказанное о биографии
Гегеля не проливает свет на пра¬
вильное понимание классовых кор¬
ней его философии?
У нас, подчас, когда и говорилось
кое-что о биографии Гегеля, то де¬
лался упор на том, что прадед Гегеля
был жестяных дел мастер, и забы¬
валось о другом, — что отец Гегеля
был высшим чиновником, а это ведь
не прошло бесследно для самого Ге¬
геля.
Ведь не секрет, что Гегель при
окончании гимназии в своей выпуск¬
ной речи изливал почтительнейшие
дифирамбы по адресу герцога Кар¬
ла-Вильгельма. Сравните с этим
юношу Энгельса, который в письме к
Греберу пишет, что он до смерти не¬
навидит прусского короля Фридриха-
Вильгельма III и что если бы он не
презирал его, то ещё больше бы
ненавидел.
Вспомните заключительную часть
письма Энгельса, когда он говорит,
что ждет «чего-либо хорошего только
от того государя, вокруг головы ко¬
торого свистят пощечины его народа
п во дворце которого революцией
выбиты стекла» (К. Маркс и Ф. Эн¬
гельс, Соч., т. II, стр. 553).
Разве всё это похоже на Гегеля,
который с юношеского возраста до
смерти неизменно оставался почти¬
тельнейшим верноподданным немец¬
кого феодально-монархического го¬
сударственного строя и уже в 24-лет¬
нем возрасте пишет Шеллингу из
Швейцарии о «мерзости, — как он
выражается, — приверженцев Робес¬
пьера».
Итак, совершенно очевидно, что
философия Гегеля была дворянской,
помещичьей, юнкерской философией,
противопоставившей себя философ¬
ским и политическим идеям француз¬
ской революции. Юридическое завер¬
шение этого факта нашло своё вы¬
ражение в том, что Гегель стал офи¬
циальным философом прусского го¬
сударства, его официальным идеоло¬
гом.
Но если Гегель был представите¬
лем реакционной дворянской фило¬
софии, то как же быть с его диалек¬
тикой? Следует ли её абсолютно пе¬
речеркнуть и сказать, что это лишь
чепуха? Конечно, нет! Жизнь, откры¬
тия естествознания уже во времена
Гегеля, диалектические открытия
философов, живших до Гегеля, на¬
стойчиво требовали выдвижения
диалектических принципов в фило¬
софии, и Гегель не мог пройти мимо
этого, не мог обойти этот вопрос и,
надо отдать ему справедливость,
60
РЕЧЬ ТОВ. СВЕТЛОВА В. И.
имеет здесь безусловные заслуги,
здесь заключается его рациональное
зерно — он выдвинул идею развития
и т. д. Гегель начинает широко вы¬
двигать диалектические положения,
широко пользоваться ими. Однако
из-за консервативности, реакцион¬
ности философской системы Гегеля
его диалектика очень много поте¬
ряла, была в ряде случаев похожа
на игру в кошки и мышки, была за¬
душена консервативной философ¬
ской системой, раздавлена ею по
принципу: «Я тебя породил — я тебя
и убью». Во всяком случае Гегель
попытался обезвредить диалектику,
рассматривая её только в прошлом,
сведя её к чистым понятиям, отка¬
зав природе в диалектическом раз¬
витии, говоря о примирении проти¬
воположностей, заявляя, что старое,
сопротивляющееся новому, не есть
уже больше старое, а есть новое.
Так Гегель по существу стремился
увековечить старое в ущерб новому
и этим самым пытался сохранить
старое.
Мне представляется, что мы пре¬
увеличиваем историческое значение
Гегеля, когда говорим, что он яв¬
лялся чуть ли не единственным соз¬
дателем диалектики до Маркса. Так
ли это? Разве в этом отношении
мало сделали греки, римские фило¬
софы, философы нового времени до
Гегеля? И в этом вопросе необходим
пересмотр. Не следует приписывать
Гегелю открытие таких диалектиче¬
ских черт, которые были уже
вскрыты до него предшествующими
философами, и забывать о том, что
многие из своих диалектических по¬
ложений он заимствовал у филосо¬
фов, живших до него.
Философия Гегеля была дворян¬
ской, юнкерской, но была ли фило¬
софия Гегеля вместе с тем и бур¬
жуазной? Да, была, но в условном,
немецком смысле этого слова, в том
смысле, что немецкая буржуазия во
времена Гегеля была классом в себе,
не отделяла своих интересов от ин¬
тересов помещиков, не понимала от¬
личия своих интересов от интересов
дворян и поэтому некритически вос¬
принимала и прусскую, юнкерскую
идеологию. Словом, она смотрела на
мир глазами немецкого дворянина,
перед которым раболепно и безро¬
потно преклоняла колени.
Мне кажется, что мы правильно
поймём классовые корни философии
Гегеля, если учтём, что процесс ка¬
питализации Германии проходил по
особому, прусскому пути, по такому
пути, при котором следует не столько
говорить о самостоятельности во вре¬
мена Гегеля класса буржуазии,
противопоставлявшего свои инте¬
ресы интересам помещиков, сколько
о медленном, постепенном обуржуа-
зивании самих помещиков, сохра¬
нявших в несколько подновлённом
виде свою дворянскую идеологию,
и приспособившихся к этой идеоло¬
гии немецких бюргеров. Именно та¬
ким был и Гегель.
Лишь в более позднее время, в
40-х годах XIX века, когда немецкая
буржуазия стала экономически более
сильной, она стала несколько проти¬
вопоставлять свои взгляды взглядам
немецких дворян, юнкеров, в том
числе и дворянско-религиозной идео¬
логии. В философии это нашло своё
выражение в появлении воззрений
Фейербаха.
Перехожу к следующему вопросу.
К сожалению, т. Александрову не
всегда удавалось показать историю
философии как связный процесс.
У него нередко философы прошлого
путешествуют по историческому фи¬
лософскому морю изолированно друг
от друга, содержатся в изолирован¬
ных ящиках, герметически закупо¬
ренных коробочках.
При учёте связи и взаимодей¬
ствия между отдельными мыслите¬
лями прошлого историки философии
должны помнить, что в истории су¬
ществовали разного рода ученики
того или иного мыслителя. Одни из
них развивали, дополняли и исправ¬
ляли взгляды своего учителя, содей¬
ствуя их дальнейшему прогрессу.
Таким, например, был Лукреций в
отношении к Эпикуру. Другие в про¬
цессе своего философского развития
отходили от своего учителя и даже
опровергали его взгляды, опять-таки
содействуя дальнейшему прогрессив¬
ному ходу развития философских со¬
бытий. Таким был Аристотель по от¬
ношению к Платону, Фейербах по
отношению к Гегелю. И, наконец,
РЕЧЬ ТОВ. СВЕТЛОВА В. И.
61
существовал третий род учеников,
которые или дословно повторяли
взгляды своего учителя или в некото¬
рых случаях даже ухудшали их.
Именно такими в значительной части
были взгляды младогегельянцев, ко¬
торые в своём угодничестве перед
идеализмом Гегеля иногда шли даже
на дальнейшее ухудшение филосо¬
фии Гегеля, доводили её, как гово¬
рит Маркс в «Святом семействе», до
критически-карикатурного заверше¬
ния. Это, в частности, выразилось
в том, что Бруно Бауэр стремился
превратить объективный идеализм
Гегеля в законченный субъективный
идеализм.
Тов. Александров совершенно
прав, когда говорит, что младоге¬
гельянцы пытались, и не безуспешно,
подвергнуть критике религию. Но
сказать, что они пытались сделать
радикальные выводы из философ¬
ского учения Гегеля, связать фило¬
софию с политикой, очевидно, в про¬
грессивном смысле этого слова, было
бы преувеличением. Это очень хоро¬
шо понимали Маркс и Энгельс, ког¬
да в «Немецкой идеологии» они пи¬
сали, что младогегельянцы это овцы,
считающие себя волками, что «они
своим блеянием лишь философски
воспроизводят представления немец¬
ких буржуа, что хвастливые речи
этих философских истолкователей
только отражают убожество немец¬
кой действительности» (К. Маркс и
Ф. Энгельс, Соч., т. IV, стр. 3).
А т. Александров говорит о радика¬
лизме младогегельянцев и даже о
том, будто они пытались связать
философию с политикой, т. е. припи¬
сывает младогегельянцам то, что не
было присуще даже Фейербаху, а
было свойственно в то время лишь
Марксу и Энгельсу.
Единственный положительный ре¬
зультат, который дали Штраус и
Бруно Бауэр, состоял в их критике
религии, в их заявлении, что хри¬
стианство устарело, и в этом их несо¬
мненная заслуга.
Во всём же остальном они не от¬
личаются от Гегеля, являются его
страстными защитниками и поклон¬
никами. Об этом весьма отчётливо
говорят Маркс и Энгельс уже в
1845 году, когда они пишут в «Свя¬
том семействе», что младогегельян¬
ская философия «является и остает¬
ся старой бабой; она—-увядшая и
вдовствующая гегелевская филосо¬
фия, которая подрумянивает и под¬
крашивает свое высохшее до отвра¬
тительнейшей абстракции тело и по¬
глядывает на всю Германию в поис¬
ках за женихом» (К. Маркс и
Ф. Энгельс, Соч., т. III, стр. 37).
Таким образом, младогегельянцы
были пленниками философии Гегеля,
оставались в её пределах, выходя из
неё только в отношении к религии.
О каком радикализме младоге¬
гельянцев может итти речь, раз они
по уши еще торчат «в грязи немец¬
кого национализма» (К. Маркс и
Ф. Энгельс, Соч., т. III, стр. 184), без
всякого зазрения совести твердят о
духовном перевесе немецкой науки
над всеми другими нациями? О ка¬
кой попытке младогегельянцев сде¬
лать радикальные выводы из филосо¬
фии Гегеля может итти речь, когда
Бауэр заявлял, что народ—бесплод¬
ный, пассивный элемент истории, что
масса «бесформенна», «нагла», «са¬
модовольна», «поверхностна», что
она «чистое ничто», что она «пре¬
зренная материя», не выдерживаю¬
щая никакого сравнения с «духом»
абсолютной критики? И здесь младо¬
гегельянцы по существу повторяли
Гегеля.
Тов. Александров говорит, что
младогегельянцы пытались связать
философию с политикой и, судя по
контексту книги т. Александрова,
связать в прогрессивном смысле
слова.
На самом же деле Бруно Бауэр
требовал полного отказа философа
от политики, заявляя, что политиче¬
ские вопросы якобы лишены всякого
значения. Он как огня боялся, как
бы его философскую группу не сочли
за политическую организацию, и
поэтому всячески открещивался от
такого подхода к его группе, заявляя,
что средн его сторонников нет ника¬
кой речи о политике, что «критиче¬
ская критика» игнорирует всякие по¬
литические, социальные вопросы.
Для чего Бруно Бауэр это делал?
Для того чтобы его не заподозрили
хотя бы в слабой степени в оппози¬
ционном отношении к прусскому го¬
62
РЕЧЬ ТОВ. СВЕТЛОВА В. И.
сударственному режиму. Поэтому
требование Бауэра о полном отказе
философа от политики не помешало
ему написать работу «Евангельская
церковь» — апологию прусскому ко¬
ролевскому дому и, подобно Геге¬
лю, возвести прусскую монархию
в ранг абсолютного государства,
а впоследствии даже восторгаться
Бисмарком.
Что же касается Штрауса, то,
начав с неплохой критики христиан¬
ства, он впоследствии в книге «Ста¬
рая и новая вера» раболепствует
перед прусской монархией, высту¬
пает откровенным прусским шовини¬
стом, считает прусскую монархию
единственно возможной формой раз¬
вития, выступает противником мира,
сторонником войны, выступает злей¬
шим врагом всякого революцион¬
ного движения, выступает противни¬
ком равенства, с ненавистью отзы¬
вается о социалистах, говорит, что
история никогда не перестанет быть
аристократкой, и т. д. Уже в 1848
году он в качестве депутата Вюр¬
тембергской палаты примыкает к
консерваторам.
Недостаток книги т. Александрова
состоит также и в том, что в ней
история западноевропейской фило¬
софии доводится только до сере¬
дины XIX века, да и то только в
отношении немецкой философии. Что
касается философии французской,
английской, то её история в книге
т. Александрова заканчивается XVIII
веком. Между тем, для того чтобы чи¬
татель составил верное представле¬
ние об эволюции буржуазной фило¬
софии, нужно довести её до сегод¬
няшнего дня, нужно дать буржуаз¬
ную философию всего XIX и первой
половины XX века.
В этой связи хочется сказать, что
мы много говорим о реакционной
идеалистической немецкой филосо¬
фии конца XIX и начала XX века и
об этом нужно говорить. Но мы
забываем, что английская и фран¬
цузская философия этого времени,
особенно первой половины XIX века,
если исключить философию социа¬
листов-утопистов и умеренную бур¬
жуазную философию, была иногда
не менее реакционной. Нельзя забы¬
вать, что Англия выступила за¬
стрельщицей подавления француз¬
ской буржуазной революции, именно
Англия в 1793 году начала воевать
с революционной Францией, стремясь
реставрировать в ней старый поря¬
док, именно в Англии появились
такие мрачные фигуры, как Беркли,
Юм, Мальтус, Кольридж и Кар¬
лейль. Таким образом, в английской
философии XIX века мы можем
встретить реакционные идеи в самой
яркой форме, и о них нельзя не го¬
ворить в курсе истории философии
в полный голос, чтобы не создалось
впечатления, что взгляды английских
мыслителей лучше германских. Этим
мы помогаем английским лейбори¬
стам, которые именно так и расце¬
нивают английскую философию. Сло¬
вом, нам нужно пересмотреть своё
отношение к истории английской
философии не только конца XIX века,
но и XVII и XVIII веков.
Что греха таить, ведь мы склонны
были понимать утверждение Маркса,
что Англия является родоначальни¬
ком материализма нового времени в
том смысле, что там был чуть ли не
сплошной материализм, что в ан¬
глийской философии был чуть ли не
сплошной прогресс. И не все перво¬
степенные реакционные философы
Англии нами подвергались крити¬
ческому обстрелу.
Французская философия XVIII
века также совершенно неправильно
понималась нами — как чуть ли не
сплошной материализм, во всяком
случае, как чуть ли не сплошной
прогресс. Именно так подавали мы
эту философию читателям и слуша¬
телям лекций, именно так препод¬
носит французскую философию и
т. Александров.
А дело обстоит иначе. Возьмите
кардинала Полиньяка, его книгу
«Анти-Лукреций», переведённую на
все языки мира, в которой он гряз¬
нит всякую материалистическую фи¬
лософию. А ведь книга Полиньяка
впервые появилась в 1745 году, т. е.
во времена французских материа¬
листов. Возьмите Жозефа де Ме-
стра, реакционера Бональда, кото¬
рые излагают свои аристократиче¬
ские, антиреволюционные взгляды.
Следовательно, Франция даже
XVIII и начала XIX века далеко не
РЕЧЬ ТОВ. СВЕТЛОВА В И.
63
такая абсолютно передовая в фило¬
софии страна, как мы её иногда
представляем. Изображая Францию
XVIII века страной, в которой чуть
ли не абсолютно господствовал ма¬
териализм и по крайней мере толь¬
ко передовая, прогрессивная мысль,
мы забываем, что в той же Фран¬
ции в начале и середине XVIII века,
когда жили и творили французские
материалисты, было полным-полно
и идеалистов. И я не ошибусь, если
скажу, что они занимали во Фран¬
ции в XVIII веке и в начале XIX века
не последнее место, а если к ука¬
занным мною де Местру и Бональ-
ду прибавить живших позднее спи¬
ритуалистов Мен де Бирана и мно¬
гих других, например, христиан-
ствующего философа Ламмене, то
картина развития французской фи¬
лософии будет иная, чем мы её
иногда себе представляем.
Мне представляется, что однобо¬
кого освещения истории философии
мы могли бы избежать, если бы
меньше декларировали о партийно¬
сти философии, а побольше, по-на¬
стоящему показывали, как остро
протекала философская борьба в
той или иной стране, в тот или иной
отрезок времени.
Недостатком книги т. Алексан¬
дрова является и тот факт, что из-
за стремления дать краткий, очень
сжатый курс истории философии в
ней многие вопросы философии
прошлого не затронуты глубоко и в
результате после чтения книги ос¬
таётся какая-то досада, что ни одна
почти проблема в книге по-настоя¬
щему глубоко не раскрыта и не
подвергнута критическому анализу.
Что касается освещения маркси¬
стской философии, то надо сказать,
что этому разделу в книге т. Алек¬
сандрова особенно не повезло. Эта
последняя, завершающая и поэтому
особенно ответственная часть учеб¬
ника подана так бегло и неудовлет¬
ворительно, что у иностранного чи¬
тателя может даже вызвать непра¬
вильный взгляд, что, собственно,
марксистской философии как систе¬
мы взглядов и не существует. А ведь
марксистская философия насчиты¬
вает более 100 лет своего сущест¬
вования, и историкам философии
пора, давно пора заняться глубо¬
ким изучением того, как сложилась
марксистская философия, как она
развивалась и обогащалась вместе
с общим ходом революционного ра¬
бочего движения, как двигали и
развивали эту философию такие её
гениальные продолжатели, как
Ленин и Сталин.
В заключение первой части сво¬
его выступления, касающегося кни¬
ги т. Александрова, мне хочется
сказать и о том, что многие ошибки,
имеющиеся в книге т. Александрова,
делаем и мы сами. Это, если хотите,
в известной мере и наши ошибки,
на которые мы своевременно т. Але¬
ксандрову не сумели указать. Сле¬
довательно, и нам и т. Александрову
многому ещё надо учиться, во мно¬
гом переучиваться.
Мне представляется, что на на¬
стоящем совещании надо не только
обсудить недостатки книги т. Алек¬
сандрова, но и поставить основные,
наболевшие вопросы развития фи¬
лософской науки.
В чём причина отставания и дли¬
тельного захирения философской
науки? Отчасти в том, что у нас
имеется очень ограниченный крут
лиц, причастных по-настоящему,
целиком к этой науке. За послед¬
ние 10 лет мы можем назвать очень
мало людей, начавших с успехом
заниматься философией. У нас как-
то повелось, что если человек про¬
явит данные к научной работе, то
его нередко вырывают из сферы
этой работы на другую, на органи¬
зационную работу, причём бывает
и так, что человек переводится на
такую работу, которая прямого от¬
ношения к занятию философией не
имеет, и он или совсем забрасывает
философскую науку, или занимает¬
ся ею урывками. А ведь философия,
как и всякая наука, ревнива и не
прощает, если ею занимаются от
случая к случаю. Естественно от¬
сюда, что мы теряем философские
кадры, на выращивание которых
партия затратила многие годы, —
пока они окончат высшее учебное
заведение, аспирантуру, защитят
диссертацию и научатся вести са¬
мостоятельно научно-исследователь¬
скую работу.

64
РЕЧЬ ТОВ. СВЕТЛОВА В. И.
литературоведов, ис-
Я понимаю, что партийный и со¬
ветский аппарат очень нуждается в
теоретически подготовленных ра¬
ботниках и известная часть това¬
рищей обязательно должна пойти и
в партийный, и в советский аппарат.
Но у нас образовался какой-то
флюс, может быть потому, что, фи¬
лософ по специальности, т. Алексан¬
дров является начальником Упра¬
вления пропаганды и агитации и
лучше всех других знает философ¬
ские кадры. Как-то получается так,
что из среды историков, философов,
экономистов,
кусствоведов наибольший процент
работающих на организационной
руководящей работе составляют фи¬
лософские работники и наимень¬
ший — историки. Может быть, исто¬
рики в своей науке по этой причине
и сделали больше, чем философы.
Чтобы исправить это положение,
нужно, и мы бы очень просили вас,
Андрей Александрович, об этом,
нужно, может быть, даже решением
Центрального Комитета партии, вре¬
мя от времени предоставлять това¬
рищам, находящимся на организа¬
ционной работе, обязательный твор¬
ческий научный отпуск. Иначе они
безнадёжно отстанут.
Вторая причина отставания фи¬
лософской науки состоит в том, что
до образования Академии общест¬
венных наук почти абсолютно пре¬
кратилось выращивание новых кад¬
ров, в результате чего мы имели
очень узкий круг пишущих фило¬
софских работников. ЦК ВКП(б)
создал Академию общественных
наук, и она вскоре пополнит недо¬
статок философских кадров.
Третья причина состоит в недо¬
статочной работе философских ра¬
ботников над собой, в недостаточно¬
сти их знаний. Ведь слушателей
ИКП, аспирантов ИФЛИ воспиты¬
вали главным образом на истории
западноевропейской философии,
преимущественно на философии
Гегеля, а вопросы диалектического
и исторического материализма или
были в тени, или изучались иногда
даже несколько схоластически. Что
касается логики, истории русской
философии, современной буржуаз¬
ной философии и естествознания, то
они в учебных планах отсутствовали
вовсе. В результате работникам
философии предстоит очень много
работать над собой, гораздо боль¬
ше, чем это мы делаем теперь.
Четвёртая причина состоит в том,
что для создания серьёзного науч¬
ного труда, серьёзной монографии
требуется подчас даже не один год.
Работники же философии привыкли
выезжать только на статьях и лек¬
циях, написанных к тому же на¬
скоро. Естественно, что наши рабо¬
ты нередко носят поверхностный
характер и не удовлетворяют чита¬
телей.
Конечно, нам непременно нужно
вести журналистскую работу, пи¬
сать в газеты. Мы и этим очень
мало занимаемся. Но ограничивать¬
ся одним этим ни в коем случае
нельзя. Нужно создавать и крупные
исследовательские работы, нужно
создавать и монографии. В этом
случае мы избежим в будущем и
такого положения, когда мы не
столько создаём новые монографии,
сколько спорим о том, какой харак¬
тер они должны носить. Спорить,
конечно, безусловно нужно, и по¬
чаще, но у нас эти споры мало под¬
крепляются делом. У нас очень
мало материала для дискуссий уже
потому, что за последние годы
очень мало появилось работ.
Пятая причина состоит в том,
что философские работники разоб¬
щены, что у нас нет печатного ор¬
гана, на страницах которого они
могли бы обменяться научным опы¬
том, поделиться своими мыслями,
идеями, дискутировать по тому
или иному вопросу. Просто стыдно
становится, когда вспомнишь, что
даже такая небольшая страна, как
Болгария, имеет свой регулярно
выходящий печатный философский
орган, а такая крупнейшая пере¬
довая страна, как Советский Союз,
своего философского журнала не
имеет. Мне кажется, в этом в
своё время были повинны и работ¬
ники редакции журнала «Больше¬
вик», в том числе и я, когда были
такого мнения, что и для «Больше¬
вика» трудно добывать философ¬
ские статьи, где же думать о само¬
стоятельном философском органе?

РЕЧЬ ТОВ. СВЕТЛОВА В. И.
65
При этом мы иногда давали ответ,
что статьи не подходят к профилю
журнала.
Жданов. Ничего, только бы пи¬
сали, поместим куда угодно.
Светлов. К сожалению, Андрей
Александрович, не все статьи при¬
нимаются и не потому, что они пло¬
хие, а потому, что в последнее вре¬
мя сложилось такое мнение, что ис¬
торико-философские статьи, за ис¬
ключением статей по русской фило¬
софии и современной философии,
помещать в «Большевике» нельзя
потому, что они будут неинтересны
для широкого читателя, не найдут
себе аудиторию.
Жданов. Почему нет? Уровень
аудитории подойдёт, будьте уве¬
рены.
Светлов. Очень хорошо.
Жданов. Верно ли то, что у нас
перепроизводство публицистов из
философов? Если это верно, то по¬
чему мало статей? (Смех в зале.)
Светлов. Значит, и публицистов-
философов мало.
Шестая причина отставания фи¬
лософского участка науки состоит
в том, что мы любим шарахаться от
одной крайности в другую, в ре¬
зультате чего сильно страдает раз¬
витие философской науки. В по¬
следнее время на товарищей, кото¬
рые занимаются историей филосо¬
фии, смотрят отчасти как на изгоев.
Я понимаю, что прежде всего нуж¬
но заняться марксистско-ленинской
философией, но некоторое, пусть
скромное, место за философским
столом нужно давать и историкам
философии, в том числе даже спе¬
циалистам по античной философии,
учитывая, что современные буржу¬
азные философы извращают эту фи¬
лософию, а мы им ничего не противо¬
поставляем.
Нельзя не сказать и о том, что
среди философских работников су¬
ществует иногда и некоторая груп¬
повщина, подход к коллеге с точки
зрения того, а как бы он не был
умнее меня, а как бы он не стал
критиковать меня, а как бы он не
стал иметь самостоятельное мне¬
ние, противоположную точку зре¬
ния. В соответствии с этим и скла¬
5. Вопросы философии № 1.
дывается отношение к такому ра¬
ботнику. Отсюда, если хотите, и
подбор некоторыми товарищами
философами работников по личным
симпатиям, а не по степени их науч¬
ной серьёзности и полезности. Но¬
вому, молодому работнику нелегко
иногда выступать и в печати. Я в
своё время испытал это на себе.
Нам надо проявлять больше чутко¬
сти к молодым, начинающим работ¬
никам. Работы всем хватит — и
старым и молодым, и сильным и ря¬
довым товарищам.
Последняя причина отставания
нашей философской науки от дру¬
гих отраслей советской науки со¬
стоит в том, что среди нас имеется
немало консервативных людей, не
желающих ни на йоту отойти от
сложившихся представлений о том
или ином философе. Я наверное не
ошибусь, если скажу, что решение
о III томе кое-кем было встречено
с внутренним ропотом, с внутрен¬
ним несогласием. Уж очень полю¬
бился им Гегель в его иконописной
рамке. Я уверен, что если бы не
было решения о III томе, то всякого
осмелившегося выступить против
Гегеля освистали бы и оплевали
так, что он на всю жизнь зарёкся
бы выступать с новыми идеями,
двигающими вперёд марксистско-
ленинскую науку.
Таким образом, застой, консер¬
ватизм, преклонение перед устано¬
вившимися взглядами, к сожале¬
нию, кое-где процветают среди фи¬
лософских кадров.
Мне кажется, что для радикаль¬
ного устранения этого явления дол¬
жно быть произведено своеобраз¬
ное переливание крови в среде фи¬
лософских работников, смелое, ши¬
рокое, активное вовлечение в науч¬
ную деятельность молодых способ¬
ных учёных, в том числе перифе¬
рийных товарищей, о которых вчера
ещё страна ничего не знала. Эти
работники безусловно есть в нашей
стране, и наша теперешняя дискус¬
сия, помимо того, что она имеет
другие задачи, является и некото¬
рым смотром новых философских
сил страны. Она поможет выявить
таких работников.

66
РЕЧЬ ТОВ. КУЗНЕЦОВА Б. Г.
Жданов. Слово имеет т. Кузне¬
цов.
Кузнецов Б. Г. (Москва). Товари¬
щи, в этой дискуссии недостатки кни¬
ги т. Александрова должны быть, как
мне кажется, поставлены в связь
с некоторыми общими тенденциями
философских и общественных наук.
Указания Центрального Комитета
станут началом коренного поворота
советской общественно-научной мы¬
сли, и перелом в общественной нау¬
ке, по-моему, должен охватить не
только историю философии и фило¬
софию, но и остальные обществен¬
ные дисциплины. Однако перелом
этот обязательно должен начаться
именно с истории философии. По¬
чему именно с неё? Дело, как мне
кажется, в следующем. Сейчас со¬
ветская общественная наука дол¬
жна исходить из того факта, что
вне нашего диалектически-материа-
листического мировоззрения вообще
невозможно какое бы то ни было
действительно прогрессивное посту¬
пательное движение общественно-
политических идей, философских
идей и в последнем счёте — даже
теоретического естествознания.
Как можно исходить из этого,
действительно основного сейчас
факта, если не показать историче¬
скую несоизмеримость диалектиче¬
ского материализма и философских
концепций прошлого, несоизмери¬
мость современных задач науки с
задачами прошлого.
Историю науки и философии
можно сравнить с восхождением на
высокую гору, когда глазу откры¬
вается всё более и более широкий
ландшафт, причём то, что казалось
морем, оказывается озером, так как,
поднявшись выше, мы видим его
границы, и, напротив, то, что каза¬
лось озером, оказывается заливом
моря. Мы поднялись сейчас так вы¬
соко, что ретроспективно видны ис¬
торические границы научных идей,
которые предыдущим поколениям
казались вечными, а некоторые со¬
бытия, казавшиеся им случайными
перипетиями идейной борьбы, ока¬
зались началом мощных вековых
течений. То, что старым историкам
казалось важным, нам, поднявшим¬
ся на вершину, представляется не¬
существенным, недостойным науч¬
ного анализа, и наоборот. Кантов¬
ские «Метафизические начала есте¬
ствознания» оказались лужицей, а
никогда не входившие в школьную
историю философии философские
идеи Лобачевского — началом це¬
лого океана новых идей в науке.
С такой точки зрения должно изме¬
ниться не только освещение от¬
дельных фактов, но и вся структура
и стиль истории философии.
Несколько слов о стиле истории
философии.
Традиционная история философии
была по своему стилю не столько
наукой, сколько эрудицией, собра¬
нием различных не связанных друг
с другом исторических сведений.
Стиль науки состоит в однозначном
подборе её содержания, в однознач¬
ном, а не произвольнохМ подборе ма¬
териалов, где каждое звено дей¬
ствительно необходимо, — без него
рушится всё здание. Классические
произведения марксистской фило¬
софии — «Материализм и эмпирио¬
критицизм», «О диалектическом и
историческом материализме» — мо¬
нолитны. Напротив, традиционные
историко-философские сводки лег¬
ко разваливаются на куски, здесь
можно прибавить новые главы, уба¬
вить имеющиеся, и ничто не постра¬
дает. Нам нужен в истории филосо¬
фии строго научный стиль, строгий
однозначный отбор материалов для
доказательства основной идеи, а не
равнодушное нанизывание безраз¬
личных сведений. Этот стиль будет
гораздо более лапидарным. Он свя¬
зан с принципиальным отказом от
целого ряда имён и понятий, кото¬
рые охраняются в истории филосо¬
фии только по традиции.
Мне кажется, основная причина
недостатков книги т. Александрова,
коллективной «Истории филосо¬
фии» и всей нашей историко-фило¬
софской литературы состоит в бояз¬
ни коренным образом отойти от ста¬
рых, привычных понятий и схем
типа «патристика» — «ранняя схо¬
ластика» — «поздняя схоластика» —
«рационализм» и т. д. Если поды¬
тожить то, что произошло в науке
и философии за последние десяти¬
РЕЧЬ ТОВ. КУЗНЕЦОВА Б. Г.
67
летия, то все эти традиционные, хо¬
дячие разграничения и определения
оказываются безнадёжно устарев¬
шими. История должна оценивать
прошлое во всеоружии современ¬
ных знаний. В самом деле, разве
поражение Германии в войне не
позволило более точно оценить ис¬
торию её военной доктрины? Разве
современное политическое исполь¬
зование идеализма не придаёт но¬
вый смысл ряду историко-философ¬
ских проблем? Или, скажем, разве
современное положение в естество¬
знании не требует, чтобы философ¬
ско-исторический анализ таких про¬
блем, как атомистика, относитель¬
ность движения, соотношение меж¬
ду пространством и временем, стал
основным содержанием истории фи¬
лософии? Если история философии
побоится отойти от старых канонов
и освежить своё содержание, —
судьба её будет печальной, потому
что нет других путей, чтобы преодо¬
леть архаичность, никчёмность и
неизбывную скуку традиционной
истории философии.
Самые основные, коренные, ис¬
ходные причины всех, или по край¬
ней мере большинства, ошибочных
концепций в работах по истории
философии состояли и состоят в по¬
пытках влить новое вино в старые
меха, поставить новую науку в ряд
с научными системами прошлого, а
порой и отождествлять современную
науку с давними научно-философ¬
скими теориями. Наши философы
как бы боятся расстаться с при¬
вычными историческими воспоми¬
наниями, которые в сущности пора
уже сдать в архив. Это проявляется
трояким образом. Первая тенден¬
ция состоит в непонимании или не¬
дооценке коренного качественного
отличия, несоизмеримости диалекти¬
ческого материализма и всех пре¬
дыдущих философских систем. Вто¬
рая тенденция — недооценка того
факта, что диалектический материа¬
лизм развивается, что его развитие
и есть главное содержание истории
философии конца XIX и первой по¬
ловины XX века. Третья тенденция
заключается в игнорировании фило¬
софского обобщения современной
науки при изучении философских
систем прошлого.
Начнём с первой тенденции. С
точки зрения коренного различия
между диалектическим материализ¬
мом и буржуазной философией
нельзя огульно, «с порога» отбра¬
сывать буржуазную философию, но
нельзя также придавать самостоя¬
тельное научное значение всем пе¬
рипетиям метафизической и идеали¬
стической мысли, прослеживать её
эволюцию во всех деталях, изобра¬
жать историю философии в виде
абсолютно рациональной логичной
схемы познания, в виде лестницы,
на каждой ступени которой лежит
некая истина. Одна из основных
идей марксистской истории фило¬
софии — представление о сложной,
иррациональной связи между идеа¬
листическими и метафизическими
концепциями, с одной стороны, и
научным прогрессом — с другой; это
представление широко и последо¬
вательно применено в «Материа¬
лизме и эмпириокритицизме» к кри¬
тике целой полосы истории западно¬
европейской философии. В идеали¬
стических системах Ленин видел
произвольно абсолютизированную,
одностороннюю, обожествлённую
грань, оттенок, чёрточку историче¬
ски развивающегося познания, пу¬
стоцвет, выросший на живом дереве
развивающейся науки и используе¬
мый господствующими классами в
корыстных интересах. Отсюда сле¬
дует, что марксистская история фи¬
лософии должна ловить идеалистов
за руку и включать, во-первых, ис¬
торический анализ тех достижений
науки, которые извращённым обра¬
зом отразились в основных идеали¬
стических и метафизических кон¬
цепциях прошлого, и, во-вторых,
анализ классовых сил, предопреде¬
ливших ту или иную форму аполо¬
гетического извращения выводов
науки.
Отсюда следует, таким образом,
неразрывная связь марксистской ис¬
тории философии с историей науки,
с историей классовой борьбы и об¬
щественной мысли.
Разумеется, отсюда также сле¬
дует полная недопустимость наблю¬
дающегося среди историков прене¬
68
РЕЧЬ ТОВ. КУЗНЕЦОВА Б. Г.
брежения анализом классовых сил,
игнорирования классовой структуры
прошлых общественных формаций.
Такое игнорирование приводит к
взглядам, прямо враждебным ком¬
мунизму, к идеализации прошлого,
вплоть до отождествления совет¬
ского государства с дореволюцион¬
ным государством.
Вторая тенденция, приведшая к
некоторым основным недостаткам
нашей философской литературы, —
игнорирование истории диалектиче¬
ского материализма. В книге
т. Александрова и других работах
по истории философии диалектиче¬
ский материализм представлен как
однократное событие, заканчиваю¬
щее, завершающее историю фило¬
софии. Наши историки не показы¬
вают развития научной картины
мира внутри диалектического мате¬
риализма, а между тем именно вну¬
три диалектического материализма
научная картина мира развивается
наиболее быстро, без задержек, без
апологетических воздействий, сжи¬
мающих научное развитие.
Мне кажется, что в книге т. Але¬
ксандрова самодовлеющий интерес
к малосущественным различиям
между отдельными идеалистически¬
ми и метафизическими системами
объясняется именно этим предста¬
влением о диалектическом материа¬
лизме как краткой концовке, одно¬
актном финале, завершающем исто¬
рию философии.
Такой взгляд препятствует пра¬
вильному пониманию не только ис¬
тории философии XIX—XX веков, но
и предыдущего периода, так как
именно развитие диалектического
материализма и развитие научной
картины мира позволило увидеть
действительное значение некоторых
идей прошлых времён. Возьмём, на¬
пример, так называемые эволюцион¬
ные воззрения мыслителей XVII—
XVIII веков. Разве не ясно, что в
свете сталинского определения пе¬
рехода количества в качество и по
сравнению с современным эволю¬
ционным естествознанием нельзя на¬
зывать эволюционизмом трансфор-
мистские идеи XVIII века?
Поэтому следует подчеркнуть исто¬
рическое развитие диалектического
материализма и специфический ха¬
рактер его новейшей современной
формы. Все мы знаем, что Октябрь¬
ская революция начала новую эру в
жизни человечества. Понятно, что
философия, неотделимая от жизни,
вступила также в новую эру, приоб¬
рела новые черты, оказалась в но¬
вом отношении к жизни, практике, к
обществу, государству. Последнее
особенно важно. Ведь диалектиче¬
ский материализм стал сейчас госу¬
дарственной философией. На его
основе формируется политика госу¬
дарства, планируется наука, науч¬
ные кадры сознательно исходят из
принципов диалектического мате¬
риализма.
Относится ли всё это к истории
западноевропейской философии? От¬
носится, потому что вместе с ростом
идейного авторитета коммунистиче¬
ской партии и советского государст¬
ва непрерывно растут симпатии к
диалектическому материализму в
научных кругах Запада. Ленин в
«Материализме и эмпириокритициз¬
ме», говоря о физиках, указывал
лишь на наличие стихийно-материа¬
листических тенденций, а сейчас уже
можно видеть сознательные мате¬
риалистические и диалектические
концепции у таких корифеев науки
в Западной Европе, как, например,
покойный Ланжевен.
Применительно к социологии и к
политике непрерывное историческое
развитие диалектического материа¬
лизма хорошо известно, но примени¬
тельно к природе, к естествознанию
оно требует решительного подчёрки¬
вания.
В новом пятилетии, когда развитие
естествознания стало важнейшим
условием технического прогресса,
нахМ нужно всемерно усиливать ре¬
волюционные тенденции в естествен¬
ных науках, и главным орудием для
этого является развитие марксист¬
ско-ленинской философии естество¬
знания. Что касается объективных
условий научного прогресса, то они
созданы, и вся задача состоит в том,
чтобы воспитать в научных кругах
смелость мысли, которая воспиты¬
вается именно марксистско-ленин¬
ской философией и историей естест¬
вознания. В этой области пора прямо
РЕЧЬ ТОВ. КУЗНЕЦОВА Б. Г.
69
поставить вопрос о том, что некото¬
рые формулы «Диалектики при¬
роды» в значительной мере устаре¬
ли и что если мы будем цепляться за
«букву» этой работы, то мы изменим
её духу. Это очень важный вопрос.
Советский Союз обладает решающи¬
ми идейными преимуществами в но¬
вейшем естествознании, в работе над
атомным ядром. Эти преимущества
состоят, в частности, в единственно
научном и плодотворном миросозер¬
цании, которым руководствуются со¬
ветские учёные. Нужно полностью
использовать эти преимущества. В
своё время на страницах журнала
«Под знаменем марксизма» маркси¬
стская философия естествознания в
большой мере сводилась к однооб¬
разному повторению одних и тех же
цитат, причём новейшая физика
игнорировалась. Это нанесло боль¬
шой ущерб и философии и физике.
Сейчас необходимо восстановить
философию естествознания как са¬
мостоятельную дисциплину. Она не¬
обходима не только для нашего
научно-технического развития, но и
для боевых воспитательно-политиче¬
ских задач. Сейчас вопросы истории
и философии науки стали особенно
политически актуальными. Реакци¬
онные проповедники безнадёжности
и тщетности прогресса, вроде пре¬
словутых «экзистенциалистов» ссы¬
лаются на извращённую, карикатур¬
ную картину якобы бесплодного
блуждания человеческой мысли
перед лицом немой и непостижимой
природы. Апостолы новых агрессий
пытаются найти в науке обоснова¬
ние своих претензий. В литературе
по истории и философии естествозна¬
ния всё больше усиливается борьба
реакционных и передовых идей. Наи¬
более оголтелые сторонники реак¬
ции выпускают «труды» вроде из¬
данной в Англии книги Резерфорда
«Англо-саксонский Израиль», где с
самым серьёзным видом доказывает¬
ся, будто пирамида Хеопса в своих
геометрических пропорциях содер¬
жит пророчество о господстве англо¬
саксов над миром. С этой совершен¬
но безграмотной стряпнёй перекли¬
кается содержание недавно вышед¬
шей в Соединённых Штатах книги
Холла «Тайная судьба Америки».
В этой книге рассказано, как жители
погибшей Атлантиды передали свои
научные идеи европейцам, перечис¬
лены астрологические «доказатель¬
ства» господствующей роли, которая
должна принадлежать США, и т. д.
Яркий пример связи антинаучной
трактовки истории и философии
естествознания с реакционной поли¬
тикой мы встречаем в деятельности
фельдмаршала Смэтса. Смэтс—ру¬
ководитель и идеолог южноафрикан¬
ских плантаторов — является авто¬
ром научно-философской системы
«философия целостности», которую
он именует «холизмом». Холизм
представляет собой смесь давно
опровергнутых развитием науки ре¬
акционных идей, подкреплённых
ссылками на эволюцию физических
и биологических представлений.
Смэтс ссылается на теорию отно¬
сительности (целостность простран¬
ственно-временной непрерывности),
теорию квант, дарвинизм и т. д. и
приходит к выводу, что материя,
жизнь и сознание даны в единстве,
а поэтому нужно покончить с мате¬
риализмом, который-де ограничивает
свойства материи протяжённостью.
Интерес книги Смэтса не в реак¬
ционном мусоре, который он собрал
на задворках науки, а в откровенной
декларации политических целей хо¬
лизма. Смэтс заявляет, что в его экс¬
курсах в область истории и фило¬
софии науки им руководило стрем¬
ление обосновать целостность... им¬
перии, единство англичан и буров
по отношению к цветным народам.
Смэтс выводит из холизма требова¬
ние резерваций для коренного тузем¬
ного населения Южной Америки,
лишения этого населения политиче¬
ских прав и т. д.
Для разоблачения подобной фаль¬
сификации науки нужна подлинно
научная разработка прогрессивной,
передовой философии естествозна¬
ния. Но этого мало. Нужно увели¬
чить удельный вес естественно-науч¬
ных проблем в самой истории фило¬
софии, разрабатывать её так, чтобы
она помогла разобраться в современ¬
ной науке и чтобы современная
наука помогла разобраться в исто¬
рии философии. Историки филосо¬
фии будут играть смешную и недо-
70
РЕЧЬ TOB« КУЗНЕЦОВА Б. Г.
стойкую роль, если они не поймут,
что в свете современной науки кон¬
цепции прошлого выглядят иначе,
что история философии должна смот¬
реть в прошлое, учитывая современ¬
ное состояние науки. Пора отказать¬
ся от школьных традиционных схем
в истории философии, пора пере¬
стать называть науку и философию
XVII века «новой» наукой и «новой»
философией. Пора излагать историю
философии в связи с эволюцией ме¬
ханического естествознания, элек¬
тромагнитной картиной мира и т. д.
История философии будет архаич¬
ной, школьной, она не выполнит сво¬
их боевых задач, если не станет рас¬
сматривать эволюцию философии в
связи со сменой этих основных кар¬
тин мироздания. Поменьше огляды¬
ваться на Виндельбанда и Куно Фи¬
шера, больше самостоятельного фи¬
лософско-исторического анализа
эволюции механической и электро¬
магнитной картин мира, эволюции
атомистики, эволюции понятия энер¬
гии и т. д. И прежде всего нужно
показать эволюцию материалисти¬
ческой философии в связи с откры¬
тием всё новых фактов, первоначаль¬
но относившихся к механике, затем
к различным видам молекулярного
движения, затем к электричеству и
уже в наше время — к внутриядер¬
ным силам.
«Диалектика природы» связана по
преимуществу с механикой, с меха¬
нической теорией тепла, с кинетиче¬
скими и эволюционными идеями
XIX века. История философии по¬
могла бы развитию смелости мысли
у наших естествоиспытателей, если
бы показала, что при дальнейшем
развитии науки Ленин и Сталин
внесли ряд новых идей в содержа¬
ние диалектического материализма
по сравнению с идеями Энгельса.
Ленин говорил, что «ревизия
«формы» материализма Энгельса,
ревизия его натурфилософских поло¬
жений не только не заключает в себе
ничего «ревизионистского» в устано¬
вившемся смысле слова, а, напротив,
необходимо требуется марксизмом»
(В. И. Ленин, Соч., т. XIII, стр.
206).
Из контекста, в котором находятся
эти слова, видно, что ревизия натур¬
философских положений Энгельса
вынуждается новыми естественно¬
научными открытиями. После Эн¬
гельса не только имели место мно¬
гие естественно-научные открытия,
но за это время механическая кар¬
тина мира, построенная в XVII—
XIX веках, была дополнена электро¬
магнитной картиной мира (конец
XIX и первая треть XX века) и по¬
явились теории, выходящие за
рамки последней, соответствующие
более глубокому проникновению в
глубь материи. Поэтому сейчас аб¬
солютно необходима ревизия (в ле¬
нинском смысле) ряда натурфило¬
софских положений Энгельса. Мно¬
гочисленные фрагменты «Диалек¬
тики природы» попрежнему остают¬
ся в силе и для нашего времени и
могут служить руководящими идея¬
ми в той форме, какую им придал
Энгельс 70 лет тому назад. Но боль¬
шое число утверждений устарело,
требует замены и, что, может быть,
самое важное, — о большом числе
проблем у Энгельса вообще ничего
не могло быть написано, так как
соответствующие открытия были
сделаны через 10—30—50 лет после
его смерти. Ведь современное пред¬
ставление об атомном ядре выходит
за рамки даже электромагнитной
картины мира, так же как в своё
время новые факты не могли полу¬
чить объяснения в рамках механи¬
ческой картины мира. Как известно,
природа сил, объединяющих струк¬
турные части ядра, — не электриче¬
ская. Ядерные силы не могут быть
объяснены электродинамически и
тем более механически. Наука от¬
крыла новую область, где электри¬
чество уже не является самой общей
основой явлений. Повидимому, есте¬
ствознание переходит к новой ста¬
дии. Эта новая стадия только начи¬
нается и дана ещё только в черно¬
вых чертежах, да и те относятся
лишь к небольшой области. Но как
бы то ни было, старые представле¬
ния оказались недостаточными, и
наука решительно и бесповоротно
вступила в новую область. Если в
XVII—XIX веках господствовало
механическое естествознание, а в
первой трети XX века механика
уступила свою роль в учении о мире
РЕЧЬ ТОВ. ЦЕБЕНКО М. Д.
71
электричеству, то сейчас начался
период, когда в центре научной кар¬
тины мира оказались неэлектриче¬
ские силы, с которыми связано су¬
ществование атомных ядер и, в по¬
следнем счёте, — всей вселенной.
Быстрое решение всех этих проб¬
лем под силу только нашему мате-
риалистически-диалектическому ми¬
ровоззрению. Но для этого нужно
исторически показать, что диалекти¬
ческий материализм несоизмерим с
догматическими системами прошло¬
го, что он связан с непрерывным
прогрессом науки. Именно с такой
точки зрения и надо рассматривать
историю философии. Такой подход к
истории философии даст большой
толчок науке, позволит Советскому
Союзу полностью использовать свои
идейные преимущества в важнейшей
области естествознания. Но для это¬
го нужно показать эволюцию фило¬
софской мысли, отделить рациональ¬
ное содержание науки от идеалисти¬
ческих и метафизических пустоцве¬
тов, и это можно сделать только в
курсе истории философии, построен¬
ном по-новому. Конечно, этим не
ограничиваются претензии к т. Алек¬
сандрову, вытекающие из оценки
современных задач науки. Однако
указанная сторона дела — требова¬
ния к истории философии, вытекаю¬
щие из нового этапа в развитии
естествознания, представляется мне
существенной, и я счёл своим дол¬
гом высказать изложенные сообра¬
жения.
Жданов. Слово имеет т. Цебенко.
Цебенко М. Д. (Москва). Мне ду¬
мается, что для нас нежелательны
две крайности в отношении книги
т. Александрова, так как они обе
не принесли бы нам пользы, а толь¬
ко вред. Одна из них — то захвали¬
вание книги, которое имело место в
рецензиях т. Вышинского и т. Бас¬
кина. Они в своё время не помогли
автору, не вскрыли недостатков и
ошибок в книге и, видимо, сами об
этом здесь скажут.
Но крайностью было бы сейчас
удариться и в другую сторону и
огульно охаивать книгу в целом.
Кстати, здесь не всегда правильно
цитируют и толкуют положения из
книги т. Александрова, как это, на¬
пример, сделал т. Светлов. Было
бы неправильным не видеть поло¬
жительных сторон в книге, того, что
помогало нам в продумывании во¬
просов, что помогало систематизиро¬
вать целый ряд положений, лучше
разобраться в вопросах, облегчало
преподавание истории философии.
Если сейчас товарищи вспомнят, как
они впервые прочитали эту книгу,
первое впечатление, которое оста¬
лось от книги, и затем дальнейшую
работу над ней, когда каждый отме¬
чал для себя и то, что ошибочно, и
то, что правильно в книге, то такой
ведь картины не было, что всё в ней
неправильно. Если вдумчиво отнес¬
тись к каждой странице, то наряду
с ошибками, которые имеются в
этой книге, неужели никто не нашёл
в ней свежих мыслей, отдельных глу¬
боких новых положений, системати¬
зации материала, отдельных удач¬
ных глав? Остро, по-большевистски
критикуя книгу, мне думается, надо
сказать и о положительных момен¬
тах (а в книге есть более и есть ме¬
нее удачные главы). И это также
будет помощью автору, — указание,
где продолжить и углубить уже то
имеющееся положительное, что мы
отметим, а не перечеркнуть реши¬
тельно всё сделанное автором, как
это можно понять из выступлений
целого ряда товарищей. Неверно
сводить сейчас труд автора лишь к
ошибкам, так как и книга этого не
заслуживает и пользы нам это не
принесёт.
В книге т. Александрова есть ко¬
ренной недостаток, и об этом здесь
уже говорили. Это отпечаток акаде¬
мизма, просветительства, явно недо¬
статочно последовательное проведе¬
ние принципа большевистской пар¬
тийности в оценке представителей
западноевропейской философии.
Здесь сказалось влияние старой бур¬
жуазной историографии. Из него
оказалось не так легко и просто вы¬
рваться, но это вполне возможно и
необходимо сделать.
Всё же начало создания марксист¬
ского труда по истории западноевро¬
пейской философии, труда, над ко¬
72
РЕЧЬ ТОВ. ЦЕБЕЙКО М. Д.
торым надо дальше работать, поло¬
жено. Надо использовать ту критику
книги, которая даётся здесь, учесть
все ценные предложения для того,
чтобы это дело довести до конца.
Огромным творческим вкладом в
марксистско-ленинскую историю фи¬
лософии являются замечания товари¬
ща Сталина по книге т. Александро¬
ва. Эти замечания открывают нам
очень интересную перспективу даль¬
нейшей исследовательской работы. Я
думаю, что выражу желание всех то¬
варищей, если скажу, что хорошо бы
эти замечания сделать достоянием
данного совещания, потому что не
все товарищи присутствовали на
прошлом совещании.
Критикуя книгу т. Александро¬
ва, следует сказать и о том, как её
переработать. Мне кажется, что это
лучше сделать, взяв в выступлении
не много, а один-два вопроса.
Из содержания книги т. Алексан¬
дрова я остановлюсь на одном во¬
просе— о французском материа¬
лизме XVIII века. Надо сказать, что
это одна из тех глав, которые напи¬
саны автором лучше остальных, но
и она нуждается в доработке. Пре¬
жде всего надо более тщательно и
продуманно, более конкретно дать
характеристику исторической обста¬
новки, в которой возник и развивал¬
ся французский материализм XVIII
века. Иногда говорят, что это при¬
водит к увеличению объёма книги.
Это неправильное возражение. У
нас есть образец, на котором мы ещё
недостаточно учимся, как надо пи¬
сать,— это «Краткий курс истории
ВКП(б)». Открываем его — и с пер¬
вых же страниц — чёткая, ясная ха¬
рактеристика капиталистического
развития России конца XIX века,
особенностей этого развития, поло¬
жения классов и расстановки клас¬
совых сил. И всё это на протяжении
полутора—двух страниц очень сжа¬
то, но ответ мы находим на все во¬
просы и не вообще, а конкретный ма¬
териал и цифры, обобщения. Нам
надо учиться на образце «Краткого
курса истории ВКП(б)» глубине,
идейности изложения, анализу и об¬
общениям, сжатости изложения.
В главе о французском материа¬
лизме XVIII века в книге т. Алек¬
сандрова нет конкретной, чёткой ха¬
рактеристики тех исторических усло¬
вий, в которых возникал и развивал¬
ся французский материализм. Там
указаны такие моменты (стр. 315—
316), как быстрое формирование но¬
вого общественного строя, быстрый
рост городов, быстрый рост торгов¬
ли. Но где же те препоны, те препят¬
ствия, которые мешали развитию
нового хозяйственного уклада и вы¬
зывали столь острые противоречия?
Одним только распределением до¬
ходов, конечно, этого не объяснишь.
Не раскрыт способ производства,
господствовавший в предреволюци¬
онной Франции, в его противоречи¬
ях, а ведь это определяло всю фи¬
зиономию общества. Надо сжато
показать экономическое положение
страны и что мешало развитию, т. е.
старые, изжившие себя производ¬
ственные отношения. На историче¬
ских особенностях феодального спо¬
соба производства во Франции и
расстановке классовых сил надо по¬
казать особенности классовой борь¬
бы, её остроту. В последние десяти¬
летия, предшествовавшие револю¬
ции во Франции, нарастали кресть¬
янские восстания, разрозненные, но
грозные, сочетаясь с восстаниями в
городах рабочих мануфактур, ре¬
месленников. Об этом в книге ниче¬
го не сказано. Значение крестьян¬
ских восстаний в истории вскрыто,
обобщено товарищем Сталиным; они
расшатали и привели к гибели
феодальное общество. Надо пока¬
зать особенности классовой борьбы
в предреволюционной Франции и, ис¬
ходя из всего этого:
а) Объяснить остроту идеологиче¬
ской борьбы в стране. Ведь до
французских материалистов ни в
Англии, ни в Голландии в XVII веке
буржуазная мысль не поднималась
до такой высоты, как французский
материализм XVIII века. Это надо
объяснить, исходя из анализа кон¬
кретной обстановки. Это должно
быть понято и усвоено теми, кто
изучает по учебнику историю запад¬
ноевропейской философии.
б) Надо, наконец, объяснить из
характеристики социально-экономи¬
ческой обстановки и идеологической
борьбы во Франции, что же вызва¬
РЕЧЬ ТОВ. ЦЕБЕНКОМ. Д.	73
ло такой ужас и ненависть у немец¬
кой аристократии, юнкерства и их
идеологов — немецких идеалистов?
Революционные события во Франции
хотя и слабо, но находили отклик в
массе немецкого крестьянства—вол¬
нения в Пфальце, Саксонии, Рейн¬
ской области. Вот это и вызвало не¬
нависть и волнения немецкой ари¬
стократии. Дух сопротивления и
борьбы проникал и в Германию. И
даже этот слабый отклик вызывал
столь сильный ужас немецкого дво¬
рянства и ненависть к материализму,
к идеологии революционной фран¬
цузской буржуазии.
Если материализм рассматривать
только теоретически, то этой нена¬
висти к нему и преследования его
со стороны идеалистов, реакционе¬
ров на всём протяжении истории —
не объяснишь.
Борьба Платона, Беркли, Гегеля,
Маха, современных мракобесов эпо¬
хи империализма против материа¬
лизма не может быть объяснена
лишь противоположностью в идеях
материализма и идеализма. Связь
материализма как теоретического
выражения прогрессивного движе¬
ния в обществе, связь материализма
с практикой общественной жизни,
с борьбой прогрессивных классов,
т. е. «вредные выводы» из материа¬
лизма, как выражался Беркли, вы¬
воды в применении к обществу, в от¬
ношении религии — вот что страшит
реакционеров, приводит их в ужас.
Не будь этого, не будь задеты инте¬
ресы реакционных классов, материа¬
лизм так же мало волновал бы их,
как любая частная истина в матема¬
тике или астрономии.
Этим же, т. е. связью с классовой
борьбой, объясняется зоологическая
ненависть у современных реакцио¬
неров к материализму, в особенно¬
сти к марксистско-ленинской фило¬
софии, тем более, что сейчас речь
идёт уже не о «призраке коммуниз¬
ма», как писали сто лет назад Маркс
и Энгельс, а о могучем, передовом,
развивающемся социалистическом
государстве, которое противостоит
старому миру и выражает будущее
человеческого общества.
Таким образом, необходимо объяс¬
нить эти два момента из социально¬
экономической обстановки, возник¬
новение французского материализ¬
ма и что в нём вызывало ненависть
у немецкого юнкерства.
Наконец, чёткая характеристика
исторической обстановки как в этой,
так и в других главах должна на¬
учить молодёжь, кадры, работаю¬
щие над книгой, как надо на основе
учения Ленина—Сталина маркси¬
стски подходить к оценке тех или
иных философских систем прошлого,
объяснять их, критиковать изнутри.
Другой момент — это о характе¬
ристике социально-политических
взглядов французских материали¬
стов XVIII века. В книге т. Алек¬
сандрова дана критика ограничен¬
ности взглядов французских мате¬
риалистов на общество, критика их
исторического идеализма. Бегло по¬
казана связь их учения с утопиче¬
ским социализмом начала XIX века.
Но не показано всё положительное,
прогрессивное для того времени со¬
держание их социологического уче¬
ния — взгляды на человека, на го¬
сударство, общество, о роли во¬
спитания и законодательства, эти¬
ческие взгляды. Об этом говорится
вскользь. А здесь-то ближайшим об¬
разом, в прямом виде выступает ан¬
тифеодальный, буржуазно-демокра¬
тический характер учения француз¬
ских материалистов, здесь видно, ка¬
кое же значение имели попытки
французских материалистов приме¬
нить их метафизический материа¬
лизм к обществу.
Мы знаем результаты этой попыт¬
ки—она привела их к историческому
идеализму, но историческому идеа¬
лизму прогрессивных мыслителей,
материалистов, принципиально от¬
личному от исторического идеализма
реакционера Гегеля.
Что в учении французских мате¬
риалистов порождало аристократи¬
ческую реакцию на их воззрение,
реакцию в философии — немецкий
идеализм? Прежде всего их атеизм
и социально-политические взгляды,
т. е. то, что больше всего могло дать
и давало отклик в практической
жизни общества. Это прежде всего
борьба французских материалистов
против феодального общества, его
сословного деления, против фео-
74
РЕЧЬ ТОВ. ЦЕБЕНКО М. Д.
дальнего государства и его идеоло¬
гии.
Вот это и было главным источни¬
ком ненависти к французским мате¬
риалистам, фальсификации их уче¬
ния Гегелем, а Гегель не останавли¬
вался перед фальсификацией, как не
останавливаются и современные ре¬
акционеры, но уже в отношении
марксистско-ленинской философии.
Эта борьба Гегеля против соци¬
ального учения французских мате¬
риалистов лучше всего раскрывает
существо его идеализма как аристо¬
кратической реакции на француз¬
ский материализм, на французскую
революцию.
Французские материалисты учили
о природном равенстве людей, их
праве на свободу (в их буржуазно¬
ограниченном понимании); они счи¬
тали, что наилучшей формой госу¬
дарственного управления является
демократия, что лишь народ может
по достоинству оценить добродетель
и т. д. Взгляды Гегеля антидемокра¬
тичны от начала до конца, он пре¬
зрительно относится к народу и при¬
нижает его. Гегель стремится зату¬
шевать антифеодальный характер
воззрений французских материали¬
стов, пытается отделить их (мате¬
риалистов) от революции.
Вся система идеализма Гегеля,
его идеалистическая диалектика на¬
правлены к обоснованию социально¬
го неравенства в его феодальной,
несколько подправленной форме.
Французские материалисты выдви¬
гали также прогрессивные положе¬
ния о том, что различия цвета кожи,
физической организации людей не
обусловливают разницы умов. Гель¬
веций писал, что природа поделила
поровну свои дары между народами.
Гегель, как известно, был национа¬
листом, он возвеличивал немецкую
нацию, превозносил её, пренебрежи¬
тельно относился к славянам и дру¬
гим народам. Вот реакционные вы¬
сказывания его об отсталых наро¬
дах, например неграх: «Характер
негров отличается необузданностью.
Это состояние исключает возмож¬
ность развития и образованности,
и негры всегда были такими же, ка¬
кими мы видим их теперь... рабство
способствовало развитию гуманно¬
сти среди негров» (Л Гегель, Соч.,
т. VIII, стр. 93). Какая пища для
современных реакционеров, для фа¬
шистских мракобесов!
Так борется Гегель в открытой и
скрытой форме против французских
материалистов.
Любопытный вывод можно сде¬
лать из всего приведённого.
Реакционная идеалистическая си¬
стема Гегеля, его ограниченное,
идеалистически искажённое учение о
развитии и прежде всего его поли¬
тические взгляды приводили к
нейтрализации, примирению проти¬
воположностей, к сглаживанию со¬
циальных противоречий.
Французские материалисты — ме¬
тафизики, но в силу буржуазно¬
демократического, прогрессивного
(для того времени) духа их миро¬
воззрение вело к углублению нена¬
висти к высшим сословиям, т. е.
объективно—к обострению социаль¬
ных противоречий, хотя эти противо¬
речия и не были научно осознаны
французскими материалистами.
Следовательно, в главе о фран¬
цузских материалистах необходимо
дать систематическое (в сжатом
виде), тщательно продуманное осве¬
щение их социально-политических
взглядов с соответствующей марк¬
систско-ленинской критикой их.
Это относится не только к главе
о французских материалистах. Со¬
циально-политическим взглядам
нужно больше уделять внимания в
курсах истории философии, так как
здесь тесное, прямое соединение ми¬
ровоззрения с политической и пра¬
ктической жизнью, с классовой
борьбой той или иной исторической
эпохи.
Нас не должны вводить в заблуж¬
дение отдельные выпады Гегеля про¬
тив устарелых сторон, отдельных
учреждений, «чрезмерностей» фео¬
дализма, против «слишком ветхой
старины».
Гегель не был полным слепцом в
отношении, скажем, положения в
предреволюционной Франции и не
всё оправдывал в нём. Он говорил,
что Франция накануне революции
представляла собой запутанный аг¬
регат привилегий в сочетании с край¬
ней испорченностью нравов и т. д.

РЕЧЬ ТОВ. ЦЕБЕНКО М. Д.
75
Гегель был за известную модер¬
низацию прусского государства,
феодальных учреждений, за устра¬
нение того, что может быть опасным
для господства дворянства, за очень
умеренные изменения, совсем не за
коренную переделку в буржуазном
духе.
Гегель использовал диалектику в
критике отдельных, слишком уста¬
ревших сторон феодального обще¬
ства, но он использовал этот метод
с целью не допустить развития и об¬
новления общества. И в этом от¬
ношении глубокие положения
высказываются Чернышевским в
его «Антропологическом принципе
в философии», когда он даёт оцен¬
ку философии Шеллинга и Ге¬
геля.
«Шеллинг представитель пар¬
тии, запуганной революциею, искав¬
шей спокойствия в средневековых
учреждениях, желавшей восстано¬
вить феодальное государство, разру¬
шенное в Германии Наполеоном I
и прусскими патриотами... Гегель
умеренный либерал, чрезвычайно
консервативный в своих выводах, но
принимающий для борьбы против
крайней реакции революционные
принципы, в надежде не допустить
до развития революционный дух,
служащий ему орудием к ниспро¬
вержению слишком ветхой ста¬
рины» (Н. Г. Чернышевский, т. VI,
стр. 180).
Мне думается, что глава о фран¬
цузском материализме должна не¬
обходимо дать ответ на ряд вопро¬
сов последующей главы о немецком
идеализме; между ними будет изве¬
стное переплетение.
Та критика, которая развёрты¬
вается в процессе обсуждения книги
т. Александрова, заставляет нас об¬
ратить внимание и критически по¬
смотреть также и на всю нашу ра¬
боту. Здесь надо исходить из задач,
поставленных ЦК партии, из требо¬
ваний поднять на высокий уровень
всю нашу идейную работу.
В своём докладе о журналах
«Звезда» и «Ленинград» т. Жданов
говорил: «Центральный Комитет
партии хочет, чтобы у нас было изо¬
билие духовной культуры, ибо в
этом богатстве культуры он видит
одну из главных задач социа¬
лизма».
Это определяет задачи и нашей
интеллигенции, работающей в об¬
ласти философии. Нужно дать на¬
учную продукцию высокого каче¬
ства, книги, учебники, проникнутые
ленинско-сталинской непримиримо¬
стью к враждебным течениям. Надо
разоблачать и вести наступление на
современную реакционную буржуаз¬
ную философию, буржуазную куль¬
туру, находящуюся в состоянии вы¬
рождения и упадка.
Вся наша идеологическая работа
направлена к благородной цели —
показать всё превосходство нашего
социалистического строя, нашего
мировоззрения, нашей культуры.
Она должна воспитывать у совет¬
ских людей любовь, чувство гордо¬
сти за свою родину, воспитывать на¬
шу молодёжь стойкой и бодрой, не
боящейся трудностей, умеющей их
преодолевать.
Результаты решений ЦК по идео¬
логическим вопросам уже дают себя
знать в области литературы и искус¬
ства. Всё больше появляется произ¬
ведений, замечательных по своему
идейному и художественному уров¬
ню. Об этом свидетельствует и
последнее присуждение Сталин¬
ских премий. Действительно дело
идёт к изобилию духовной куль¬
туры.
Но вот в области философии дело
обстоит по-иному. Не только изоби¬
лия нет, но очень мало хороших ра¬
бот, нет учебников по диалектиче¬
скому и историческому материа¬
лизму, нет монографий, где была бы
дана разработка богатства идей, со¬
держащихся в трудах Ленина и
Сталина, где было бы дано философ¬
ское обобщение того нового, что
даёт развитие советского обще¬
ства.
Это говорит о том, что все мы,
работающие в области философии,
всё ещё плохо выполняем постав¬
ленные перед нами задачи. Видимо,
недостаёт и партийной ответствен¬
ности за свою работу, настойчивости
и творческой инициативы.
Если посмотреть на передовых
людей нашего общества — новато¬
76
РЕЧЬ ТОВ. ЧЕРТКОВА В. П.
ров производства, техники, науки,
то мы видим, что они с честью вы¬
полняют поставленные перед ними
партией задачи, ведут огромную,
кропотливую, настойчивую, творче¬
скую работу, преодолевают большие
трудности — без этого новое не да¬
ётся — и творчески прокладывают
новые пути в развитии нашего хо¬
зяйства, техники, науки, искусства.
Я далека от каких бы то ни было
аналогий, так как это области тру¬
да—разные, со своей спецификой. Но
есть и общее — это творческий, со¬
зидательный дух нашей работы, ра¬
боты для народа, работы, для кото¬
рой партия создаёт все условия.
Ведь никто не может сказать, что
написанную им действительно хоро¬
шую, нужную марксистскую книгу
по философии, учебник, статью, ко¬
торую он предложил, не напечатали
бы, отклонили, замолчали бы.
Голос с места. Сколько угодно.
Цебенко. Нужно доказать это,
выйти сюда и сказать об этом.
Следовательно, просто — рабо¬
таем мы ещё плохо. Видимо, плохо
организуем свой труд, недостаточно
требовательно, критически относим¬
ся к своей работе. А это ведёт к от¬
ставанию, которое необходимо пре¬
одолеть, изжить. Народ, партия, в
конце концов, крепко спросят с на¬
учных работников за это отстава¬
ние.
Заботливое отношение правитель¬
ства к научной деятельности, внима¬
ние, которое уделяют Центральный
Комитет нашей партии, товарищ
Сталин философии, означают, что на¬
лицо все коренные условия для ус¬
пешной плодотворной работы и осу¬
ществить её — дело рук всех нас,
собравшихся на это совещание.
Жданов. Слово имеет т. Чертков.
Чертков В. П. (Ашхабад). Как из¬
вестно, т. Александров в своей рабо¬
те «История западноевропейской фи¬
лософии» прослеживает историю фи¬
лософской мысли от античности и до
возникновения марксизма включи¬
тельно. Его работа освещает, таким
образом, всю или почти всю извест¬
ную нам историю человеческого по¬
знания, историю мышления как отра¬
жение объективной действительно¬
сти.
Но нас интересует история фило¬
софии не только потому, что она яв¬
ляет собой картину поступательного
развития познания, она интересует
нас также и потому, что она являет
собой картину того, как и какими
путями человечество шло от незна¬
ния к знанию в специфический пе¬
риод своего развития, период клас¬
сового общества, период досоциали¬
стический.
Научная история философии в
одинаковой степени должна дать
как картину роста положительных
знаний, так и специфичности, непо-
вторяемости условий, при которых
совершался этот процесс общечело¬
веческого познания в эпоху классо¬
вого общества. Здесь, конечно, одно
связано с другим, одно без другого
не существует, и это надо иметь в
виду.
Я в связи с этим остановлюсь на
втором моменте, характеризующем
условия развития научной мысли.
Изучающих историю философии,
конкретно говоря, интересует не
только поступательный характер
развития познания, но и противоре¬
чивость этого процесса познания,
противоречивость, свойственная раз¬
витию культуры, всей истории клас¬
сового общества и, в частности, раз¬
витию философской мысли.
Мне кажется, что эта мысль о про¬
тиворечивости развития познания
недостаточно подчёркнута в работе
т. Александрова. Это выражается в
том, что т. Александров недостаточ¬
но подчеркнул падение положитель¬
ных знаний в период средневековья.
Тот факт, что т. Александров не¬
достаточно бичует таких реакционе¬
ров, как Августин Блаженный, ви¬
димо, объясняется не только недо¬
статком воинствующего отношения
к нему, но и тем, что автор недоста¬
точно подчеркнул падение знания в
этот период, тем, что поступатель¬
ный процесс познания рассматри¬
вается им до известной степени «в
чистом виде», тем, что автор желает
подчеркнуть, что в истории «белых
пятен» не бывает. А между тем топ¬
тание на месте, даже временное
движение вспять в истории позна¬
РЕЧЬ ТОВ. ЧЕРТКОВА В. П
77
ния—одна из характернейших черт
развития научной мысли досоциали¬
стического периода. Это входит в
понятие закономерности развития
мышления в этот период, это вклю¬
чается в понятие «необходимости»
его развития.
Попутно остановлюсь и на том,
что, по существу, в развернувшейся
дискуссии по работе т. Александрова
вопрос противоречивости познания
не только не понят некоторыми, но
и решительно отрицается. Я имею в
виду выступление т. Гака. Он, прав¬
да, пользовался другими материа¬
лами для доказательства своей мыс¬
ли, но ведь это он сказал, что мате-
риалиЗлМ всегда прогрессивен, а
идеализм всегда реакционен. Это
явное упрощенчество, хотя в подоб¬
ной характеристике и есть серьёзное
рациональное зерно. (Смех в зале.)
Сказать, что идеализм всегда реак¬
ционен, и поставить на этом точку
неправильно. Хотя здесь рациональ¬
ное зерно есть, повторяю, есть кусо¬
чек истины, но это упрощенчество.
Упрощенчество конкретно состоит
здесь в том, что игнорируется спе¬
цифика истории познания, свой¬
ственная досоциалистическому пе¬
риоду, а именно — противоречи¬
вость. Приведу пример с гегелев¬
ской диалектикой, о которой здесь
много говорили. По выступлениям
некоторых можно заключить, что
вообще с ней нужно покончить.
В работе т. Александрова гово¬
рится, что система философии Ге¬
геля и его метод органически свя¬
заны между собой. Эта мысль со¬
вершенно правильная, и её надо раз¬
вивать. Система Гегеля оставила
глубокий след на его методе, но и
сам метод, сама диалектика не чуж¬
ды его метафизической, консерва¬
тивной системе. Нс это не значит,
что мы должны поставить крест на
диалектике Гегеля. Это недоразуме¬
ние строится, очевидно, на игнориро¬
вании противоречивости познания,
которое в данном случае состоит в
том, что если Гегель использовал ди¬
алектику для защиты своего дела, то
ирония истории такова, что другие
мыслители созданную Гегелем диа¬
лектику использовали для защиты
дела прогресса в борьбе против са¬
мого Гегеля. И это не случайно.
Сама гегелевская диалектика да¬
вала эту возможность. Сам идеа¬
лизм, борясь против материализма,
брался не за какое-то фантастиче¬
ское, сплошь выдуманное оружие
(такого оружия вообще в природе
не существует), а за оружие, взятое
им в объективном мире, но приспо¬
собленное для своей реакционной
цели.
Всем известно, что Гегель почерп¬
нул свою идею о всеобщем развитии
не в чистом сознании (он этого не
мог сделать!), он почерпнул её в
реальном мире, только поставил на
голову. Вот почему диалектику Геге¬
ля можно было повернуть против не¬
го самого, что и было сделано, и
вот почему она могла быть приобре¬
тением науки, которую надо было
усвоить, творчески пересоздавая.
Я думаю, что т. Светлов, который
здесь произнёс речь, неправильно
представляет себе место, занимае¬
мое Гегелем в истории философии.
Такое упрощенчество — один из эле¬
ментов, который мешает нашему
развитию, нашей философской нау¬
ке, о которой он же сам говорил, что
она шарахается из крайности в
крайность. Я считаю, что то место
его речи, где он говорил о Гегеле,
есть пример шараханья в другую
крайность.
Но сегодня нас интересует не
только то, что думал Гегель о своей
диалектике (он думал, что она —
создание духа), нас интересует то,
чю он отразил в ней мир, хотя и
фантастически. Нас интересует
объективное содержание в субъек¬
тивном представлении людей прош¬
лого о мире. Без этого понимания
нельзя создать научную историю фи¬
лософии.
Партийность состоит здесь в том,
чтобы самый идеализм понять с точ¬
ки зрения материализма. Говгзрил же
Ленин, что надо идеалистов читать
материалистически. Партийность
состоит в этом вопросе в том, чтобы
видеть рост знаний, совершенствую¬
щихся в борьбе материализма с
идеализмом, в борьбе, в которой
реальная действительность — мате¬
риализм — всегда, в конечном счёте
одерживает победу, ибо она, эта
78
РЕЧЬ ТОВ. ЧЕРТКОВА В. П.
реальная действительность, прохо¬
дит в окно там, где идеалисты го¬
нят её в дверь. Партийность в этом
вопросе состоит в том, чтобы реши¬
тельно подчеркнуть противоречи¬
вость в развитии познания, свой¬
ственную досоциалистическому об¬
ществу. Эта противоречивость вы¬
ражает, в конечном счете, историче¬
ски ограниченные условия развития
культуры в классовом обществе. Мы
стоим на этой точке зрения, и это
правильно. Надо решительнее пока¬
зать борьбу партий в философии,
без этого нет партийности, нет
большевистского объективизма в
науке. Но в этой борьбе партий в
философии, за этой их борьбой
нельзя не видеть роста объективно¬
го познания мира, ибо внутренним
содержанием этой борьбы и было
само поступательное развитие чело¬
веческой мысли.
По выступлениям некоторых това¬
рищей можно заключить, что глав¬
ная задача сейчас не в этом.
Я считаю правильным тот факт, что
вслед за французской материали¬
стической философией т. Александ¬
ров рассматривает немецкую фило¬
софию, что верно не только с точки
зрения хронологии, но и поступа¬
тельного развития научной мысли.
Некоторые выступающие хотели это
перевернуть, но, я думаю, это пра¬
вильно.
Голоса с мест. Что правильно?
Чертков. Повторяю. Я только что
сказал, что в работе Александрова
после французской философии рас¬
сматривается немецкая философия
и что это соответствует не только
хронологии, но и тому, что немец¬
кая философия является шагом впе¬
рёд на пути развития. Если же су¬
дить по выступлению т. Светлова,
то это не так; т. Светлов с этим не
согласен. Он, правда, не поставил
точку над «и», но его выступление
было таково.
Однако в освещении немецкой
философии т. Александровым мы
находим и наибольшие недостатки в
его работе. Известно, что немецкая
философия была кануном марксиз¬
ма—с хронологической точки зре¬
ния и по существу. Вог почему по¬
нять её — значит многое понять в
связи марксизма со всей предше¬
ствующей историей философии.
Мне кажется, что в этом вопросе
у нас есть некоторая недоговорён¬
ность. Я имею в виду следующее.
В подготовке марксизма принимала
участие вся протекавшая до нас ис¬
тория развития философской мысли.
Это один вопрос. Но есть и другой
вопрос, правда, связанный с ним ор¬
ганически, но не тождественный ему.
Какое участие принимали в этом де¬
ле немецкие философы? Маркс от¬
талкивался от Гегеля и Фейербаха,
это верно, но стал Марксом лишь то¬
гда, когда усвоил всю предшествую¬
щую культуру. Надо поэтому разли¬
чать роль немецких философов, кото¬
рую они играли в индивидуальном
развитии Маркса, от той роли, какую
они сами сыграли в развитии обще¬
человеческого познания.
Возьмите, например, Фейербаха.
В домарксовское время были мате¬
риалисты, которые стояли выше
Фейербаха, внесли большой вклад
в историю познания, продвинулись
вперёд дальше Фейербаха, но в ин¬
дивидуальном развитии творца но¬
вого мировоззрения — Маркса —
именно Фейербах сыграл огромную
роль, значительно большую, чем та,
которая принадлежит ему лично в
поступательном движении познания
в целом.
Тот, кто этого не различает, тот
непосредственно — волей или нево¬
лей — отождествляет достижения
мысли истории в целом с достиже¬
ниями немецкой философии, тот тем
самым преувеличивает объективное
значение немецкой философии в об¬
щей линии общечеловеческого по¬
знания.
Говорят, что яблоко, которое упа¬
ло перед учёным, сыграло свою роль
в том, что оно помогло ему открыть
закон всемирного тяготения, но не
это яблоко было основой, не оно
главное. Нас не должен смущать
и тот факт, что марксовские взгля¬
ды возникли вслед за Гегелем и
Фейербахом, что вовсе не являет¬
ся законом для возникновения но¬
вого мировоззрения. Нужно иметь
в виду это различие между тем
обстоятельством, какую роль в
индивидуальном развитии Маркса
РЕЧЬ ТОВ. ЧЕРТКОВА В. П.
79
сыграла немецкая философия, и
тем, какую роль сыграла она непо¬
средственно в мировой науке. Это
нужно иметь в виду, чтобы не сво¬
дить все достижения домарксовской
философии к достижениям только
немецкой философии, чтобы не
исключить возможности появления
такой философии, как, скажем, фи¬
лософия русская, тоже домарксов-
ская, но стоящая выше философии
немецкой. Это нужно иметь в виду,
чтобы установить всю сложность,
противоречивость процесса позна¬
ния, чтобы тем самым не свести всё
поступательное движение научной
мысли домарксовского периода
только к западноевропейской науч¬
ной мысли, чтобы всё поступатель¬
ное развитие познания не свести к
успехам отдельных народов — наро¬
дов Запада.
В нашем изображении того, как
подготовлялся марксизм всей исто¬
рией философской мысли, как мне
кажется, логическое слишком пре¬
валирует над историческим. На де¬
ле же в этом вопросе истори¬
ческое, впрочем, как и всегда, зна¬
чительно шире: оно охватывает мно¬
жество народов, шедших то парал¬
лельно, то один впереди другого в
направлении создания нового миро¬
воззрения. Это тоже надо учесть
для того, чтобы не упрощать линию
развития научной мысли, не умень¬
шать значения и других народов в
развитии общечеловеческого позна¬
ния.
Я считаю, что дело состоит не в
том, чтобы в работе по истории за¬
падноевропейской философии упо¬
мянуть русскую философию, приво¬
дить цитаты из трудов русских фи¬
лософов, а в существе: в том, чтобы
ещё шире изобразить линию разви¬
тия философской мысли, которую
двигало вперёд множество различ¬
ных народов, не подменять грубо
историческое логическим.
В связи с этим я считаю необходи¬
мым сказать несколько слов о нацио¬
нальном моменте. В этом отношении
наше обсуждение даёт очень много
материала для размышлений. Я имею
в виду речь т. Кедрова, который го¬
ворил вчера по сути дела, что не
нужно искать национальное в разви¬
тии философии. Мне кажется, что
это неверно и что в работе т. Але¬
ксандрова не в этом недостаток.
Тов. Кедров напрасно, под предло¬
гом партийности, необходимости
выявления классового содержания,
однобоко обращается к международ¬
ным условиям. Надо исходить из
внутреннего развития страны и на¬
рода, что не отрицает значения ме¬
ждународного влияния. Это факт.
Я думаю, что т. Кедров неправ, когда
он считает, что главная задача со¬
стоит в том, чтобы все явления фи¬
лософии объяснять только междуна¬
родными моментами в жизни ка¬
ждого отдельного народа. Он неправ
потому, что необходимость, законо¬
мерность поступательного развития
научной мысли досоциалистической
формации противоречивы и что в
поступательном развитии научной
мысли человечества в целом огром¬
ную роль играли отдельные народы.
В книге т. Александрова фактиче¬
ская сторона этого вопроса есть, но
она рассматривается как нечто
должное, как само собой разумею¬
щееся, а на деле — это специфиче¬
ская черта развития познания только
досоциалистической истории, ибо она
отражает неравномерность в разви¬
тии народов, разобщённость их, она
отражает диалектику жизни. Её на¬
до основательно подчеркнуть для
того, чтобы, во-первых, не смазывать
национальный вклад отдельных на¬
родов в общечеловеческую культуру,
не растворять национальное в интер¬
национальном, и, во-вторых, для
того, чтобы избежать национальной
узости и полнее понять националь¬
ный вклад отдельных народов в ор¬
ганической связи с культурой всех
других народов, с мировой культу¬
рой.
Тот, кто подходит однобоко, кто
либо берёт только национальное,
либо считает, что тезис этот вообще
неправилен, тот не может понять
весь процесс духовного развития че¬
ловечества и, в частности, процесс
развития философской мысли. Без
этого нельзя правильно понять не¬
прерывность духовного процесса и
философской мысли, в частности,
движимого всеми народами; без
этого нельзя понять, как создаётся
80
РЕЧЬ ТОВ. ЖУКОВОЙ в. н.
мировая культура и какова роль в
ней отдельных народов.
И, наконец, мне кажется, что кни¬
га т. Александрова много выигра¬
ла бы, если бы он учёл одно в выс¬
шей степени принципиальное поло¬
жение, которое мы находим в работе
товарища Сталина «О диалектиче¬
ском и историческом материализме».
Я имею в виду то место, где товарищ
Сталин говорит, что новые потреб¬
ности материального развития обще¬
ства вызывают новые передовые
идеи, что последние организуют и
мобилизуют массы, в результате чего
стихийный процесс сменяется про¬
цессом сознательным, что эволюция
сменяется революцией. Мне кажется,
что это положение применимо к тол¬
кованию каждой великой историче¬
ской эпохи на протяжении всей исто¬
рии, что здесь — основа для пра¬
вильной трактовки философских кру¬
гов. Именно в этом плане надо дать
философию каждой великой истори¬
ческой эпохи, её плюсы и минусы.
Естественно, конечно, что каждая
конкретная историческая эпоха име¬
ет своеобразную стихийность и со¬
знательность, но, если рассматривать
всю историю в этом плане, — а мне
кажется, что это правильно, — тогда
мы подойдём к философским шко¬
лам, философии каждой отдельной
исторической эпохи более чётко, бо¬
лее правильно. Тогда мы сможем
конкретно осветить развитие фило¬
софской мысли в рамках каждой
данной эпохи, а тем самым и посту¬
пательную линию философской мыс¬
ли в целом.
(После перерыва).
Жданов. Слово имеет т. Жукова,
приготовиться т. Розенталь.
Жукова В. Н. (Одесса). Товари¬
щи, в Великой Отечественной войне
победил не только наш социалисти¬
ческий общественный и государ¬
ственный строй, в Великой Отечест¬
венной войне победила наша передо¬
вая идеология, она одержала победу
над силами чёрной реакции, над
мракобесием и человеконенавистни¬
чеством.
Однако в послевоенный период
обнаружено, что на идеологическом
фронте у нас не всё благополучно.
А именно: имели место такие извра¬
щения, как проникновение в нашу
литературу и искусство беспринцип¬
ности, безидейности, низкопоклонни¬
чества некоторых работников перед
западноевропейской культурой и ци¬
вилизацией. Эти недостатки требуют
немедленного изжития и ликвида¬
ции, и в этом отношении представи¬
телям советской интеллигенции, ра¬
ботникам философского фронта при¬
надлежит большое и почётное место.
В настоящее время мы собрались
для обсуждения работы по истории
западноевропейской философии. По¬
явление такого труда чрезвычайно
своевременно. Однако наряду с по¬
ложительным фактом — появлением
этой работы — следует остановиться
на тех коренных недостатках, кото¬
рыми страдает данная работа, и на
том, что следует сделать для того,
чтобы наша советская обществен¬
ность получила подлинно марксист¬
ский учебник по истории филосо¬
фии.
Я не стану повторять здесь то, что
уже говорилось товарищами, отмечу
только, что каждый из нас должен
много работать, чтобы справиться с
задачами, которые возлагаются на
нас в деле пропаганды марксистско-
ленинской теории, чтобы обогатить
нашу науку новыми марксистскими
работами.
Итак, первое, что обращает вни¬
мание в указанной работе т. Алек¬
сандрова— это то, что между всту¬
пительной частью и самим изложе¬
нием курса истории философии нет
органической увязки. Впечатление
таково, что в первой части вступле¬
ния изложены основные принципи¬
альные положения, в соответствии с
которыми должно было бы и вестись
само изложение курса истории фило¬
софии. Однако это не совсем так.
Коль скоро эта книга является
учебником, рассчитанным на уча¬
щуюся молодёжь, на людей, которые
хотят расширить свой кругозор, кни¬
га должна быть политически заост¬
рённой; все формулировки должны
быть отточенными, чтобы не возни¬
кало никаких сомнений. Например,
РЕЧЬ ТОВ. ЖУКОВОЙ в. н.
81
был ли Августин в действительности
великим отцом церкви или не был?
Каково место той или иной филосо¬
фии в общем потоке развития чело¬
веческой философской мысли?
Мне кажется, что в книге филосо¬
фия средних веков изложена не¬
сколько мозаично. Там очень много
имён, много различных учений, но
нет сколько-нибудь глубокой марк¬
систской критики каждого из них.
Пожалуй, не нужно было бы изла¬
гать философские взгляды каждого
философа, нужно было бы дать ос¬
новную исчерпывающую критику
наиболее видных представителей фи¬
лософского направления, это дало бы
правильную методологическую уста¬
новку в понимании философских
знаний эпохи средневековья.
Что касается того, как излагается
материал, то в ряде случаев труды
тех или иных философов, буржуаз¬
ных или добуржуазных, даются без
критической оценки их взглядов, в
духе объективизма. Такой учебник
чрезвычайно затрудняет изучение
истории философии студенчеством
потому, что тут нет того основного
критерия, от которого можно было
бы отправиться для составления пра¬
вильного представления об историче¬
ском процессе в целом и об особен¬
ностях развития философии в каж¬
дый данный период для выработки
критического подхода ко всякой фи¬
лософии с позиций марксизма-лени¬
низма.
Мне кажется, что при изложении
курса истории философии следует
обратить больше внимания на показ
решающей роли материального про¬
изводства в развитии всей обще¬
ственной жизни.
Необходимо показать и обратное
воздействие теорий, идеологий, по¬
литических взглядов, учений каждо¬
го данного периода на развитие ма¬
териального производства. Характе¬
ристике социально-экономических
формаций уделено мало места. Мало
данных о развитии естественных
наук, не подчёркнута роль науки.
Здесь товарищи останавливались
на исторической обстановке Фран¬
ции, на характеристике Германии,
породившей философские воззрения,
и подчёркивали то, что нельзя огра¬
6. Вопросы философии № 1.
ничиться указанием национальных
особенностей философской школы.
Но мне кажется, что надо было бы
самую периодизацию курса истории
философии осуществлять не по при¬
знаку национальной принадлежности
философов (например, французские
материалисты, английские материа¬
листы и т. п.), но сообразовать с те¬
ми указаниями, которые были сде¬
ланы в своё время Центральным
Комитетом Всесоюзной коммунисти¬
ческой партии большевиков о перио¬
дизации истории. В указаниях гово¬
рится, что преподавание граждан¬
ской истории в школах СССР дол¬
жно осуществляться в соответствии с
разделами: древняя история, сред¬
няя история, новая история, причём
новая история делится на три пе¬
риода: начиная с французской рево¬
люции до периода франко-прусской
войны, до Парижской Коммуны и от
Парижской Коммуны до победы
Октябрьской революции и после
1918 года до наших дней.
В замечаниях о конспекте учеб¬
ника по новой истории, сделанных
товарищами Сталиным, Ждановым
и Кировым, указано: считать совер¬
шенно недопустимым доведение ав¬
торами истории только до 1923 года.
Но коль скоро недопустимым было
доводить историю в 1934 году до
1923 года, то тем менее есть осно¬
вание доводить историю философии
только до сороковых годов прошлого
века.
Наша эпоха богата такими собы¬
тиями, когда каждый год может рав¬
няться столетию в прошлом. Мне ка¬
жется, что в курсе истории филосо¬
фии необходимо обязательно давать
историю философии до наших дней,
до того периода, когда противоречия
общественных классов достигли в
капиталистическом обществе наи¬
большей остроты, когда в борьбе фи¬
лософских направлений мы ясно мо¬
жем видеть борьбу общественных
классов. Вот это и будет партийно¬
стью философии, вот это и будет её
живой связью с современной дей¬
ствительностью, ибо нельзя изла¬
гать сегодня историю философского
воззрения авторов древности — Гре¬
ции, Рима или периода средневе¬
ковья, совершенно не сообразуясь с
82
РЕЧЬ ТОВ. ЖУКОВОЙ В. н
тем, как проявили себя в истории
наследники философских воззрений
предшествующего времени.
Ещё хочу сказать об одном. Когда
имеется такое деление на западно¬
европейскую философию и русскую
философию, то образуется непреодо¬
лимый водораздел между западно¬
европейской философией и филосо¬
фией славянских народов Европы.
Создаётся искусственная межа, не
освещается философская мысль и её
развитие у братских славянских на¬
родов (болгары, чехи и др.). Ведь мы,
по существу, не имеем характеристи¬
ки того, как развивалась философ¬
ская мысль братских славянских на¬
родов и какое влияние оказывало её
развитие на развитие философии дру¬
гих народов. Гегель в своё время ут¬
верждал, что на востоке от Эльбы до
Дуная живёт огромная нация славян,
которая ничем себя не проявила в
истории. Выходит, что подобного ро¬
да изложение курса истории фило¬
софии будет прямо подтверждать
точку зрения мракобесов и реакцио¬
неров о том, что славяне не дали
миру выдающихся мыслителей, фи¬
лософов, историков, учёных. В дей¬
ствительности современная истори¬
ческая наука доказала непрерыв¬
ность исторического процесса на
территориях, где с древних времён
жило славянское население, показав
высокий уровень их культуры, их
влияние на экономическую и куль¬
турную жизнь соседних народов
ещё в глубокой древности.
Я хочу, чтобы мне ответили на
вопрос: следует ли вообще делить
философию на западноевропейскую
и русскую, минуя совершенно во¬
прос о развитии философской мысли
в славянских государствах, тяго¬
теющих к нам? Не следует ли
больше подчеркнуть роль славян¬
ских народов в создании мировой
культуры, в развитии философии?
Ещё одно замечание. Поскольку
речь идёт о создании учебника по
истории философии, то мы должны
предъявить автору такие требова¬
ния: во-первых, методологические
основы этого учебника не должны
вызывать никаких сомнений; он
должен быть написан на основе и
в полном соответствии с законами
диалектического материализма; во-
вторых, изложение материала в
учебнике должно быть чётким,
ясным, сжатым, понятным и в то же
время глубоким. Кроме того, в ха¬
рактеристике тех или иных филосо¬
фов необходимо придерживаться
известной последовательности. В на¬
стоящей книге изложение философ¬
ских воззрений разных авторов ве¬
дётся по-разному: в одном случае
характеризуются взгляды философа
на материю, в другом — характери¬
зуется теория познания. Не всегда
даётся критика общественно-полити¬
ческих воззрений философов. Я счи¬
таю, что для учебника неприемлемо
такого рода изложение. Мы должны
учить студентов логично мыслить,
излагать свои знания понятным
языком. Непоследовательность и
недостаточная чёткость в изложении
не содействуют улучшению подго¬
товки наших кадров.
Последнее, о чем я хотела ска¬
зать. Я хотела бросить упрёк това¬
рищам из научных учреждений
центра за то, что они не оказывают
нужной помощи периферии. Дело в
том, что мы на периферии работаем
в очень трудных условиях, а имен¬
но: нам приходится работать на тер¬
ритории, бывшей временно оккупи¬
рованной; у нас отсутствует литера¬
тура; нам особенно необходимо
бороться с остатками вражеских
влияний среди части людей, быв¬
ших на оккупированной территории;
нам особенно нужны произведения
классиков марксизма-ленинизма,
марксистские учебники.
А что мы имеем? Мы подчас не
имеем журналов, не имеем книг.
Достаточно сказать, что книгу, ко¬
торую мы сейчас обсуждаем, я
доставала окольными путями, через
посредство знакомых. Это — совер¬
шенно ненормальное явление. На
периферии есть люди, которые хотят
и могут работать, но элементарных
условий для работы у них нет.
На мой взгляд, необходимо улуч¬
шить подготовку философских кад¬
ров, усилить их физико-математиче¬
скую подготовку. Не случайно, мне
кажется, в книге т. Александрова
вопрос развития науки, естествозна¬
ния является некоторым привеском
РЕЧЬ ТОВ. РОЗЕНТАЛЯ М. М.
к тому или иному философскому
воззрению той или иной эпохи. На¬
учная подготовка философских кад¬
ров по вопросам теоретического
естествознания в ряде случаев недо¬
статочная. Нужно, чтобы люди,
занимающиеся вопросами диалек¬
тического и исторического материа¬
лизма, глубоко изучали достижения
социалистического строительства,
достижения теоретического естество¬
знания. Для этого нужна солидная
физико-математическая подготовка.
Приходится работать над освоени¬
ем современных достижений науки
и техники, и часто испытываешь
трудности, которых могло бы не
быть при иной подготовке философ¬
ских кадров. На историческом фа¬
культете (я не знаю, как на философ¬
ском факультете) не даётся курса
математики и физики в объёме выс¬
шего учебного заведения, и это
очень плохо.
Итак, чрезвычайно полезно то, что
к обсуждению данной книги привле¬
чена широкая общественность. Од¬
нако обсуждение могло бы прохо¬
дить ещё успешнее, если бы работ¬
ники периферии были своевременно
осведомлены о дискуссии. Очень
хорошо, что наряду с обсуждением
вопросов, связанных с содержанием
самой книги, были подняты вопросы
о том, что необходимо коренным
образом улучшить подготовку на¬
ших кадров. Если нам, работникам
периферии, помогут товарищи, на¬
ходящиеся в центре, если мы полу¬
чим надлежащее количество лите¬
ратуры (хотя бы самое минималь¬
ное), работа значительно улучшится,
и появятся такие люди, которые
будут трудиться над дальнейшим
развитием нашей философской мы¬
сли в полном соответствии с теми
требованиями, которые предъявляет
к работникам теоретического фронта
наша родина, партия Ленина —
Сталина.
Жданов. Слово имеет т. Розен¬
таль.
Розенталь М. М. (Москва). Цен¬
тральным вопросом обсуждения кни¬
ги т. Александрова является вопрос
о том, какой должна быть марксист¬
ско-ленинская история философии.
аз
Чтобы ответить на этот вопрос,
нужно исходить из правильного
представления о том, что такое
марксистско-ленинская история фи¬
лософии в отличие от буржуазной,
что является её основной задачей,
каков её метод подхода к философ¬
ским теориям прошлого. Мне кажет¬
ся, что ошибки и пороки в книге
т. Александрова обусловлены пре¬
жде всего неправильным решением
этого исходного вопроса. Ему в
книге посвящено введение, и я хочу
на нём остановиться. В качестве
параллели хочу использовать ле¬
нинские замечания на историю фи¬
лософии Гегеля, дающие замеча¬
тельно глубокие и ясные руководя¬
щие идеи для понимания того, как
марксист должен подходить к исто¬
рии философии.
Определяя предмет марксистско-
ленинской истории философии,
т. Александров пытается вскрыть
принципиальное различие, суще¬
ствующее между буржуазной и
марксистской наукой истории фило¬
софии. Он указывает на то, что
только теория исторического мате¬
риализма, понимание зависимости
идей от общественно-экономиче¬
ских условий позволили впервые
возвести историю философии на
ступень науки. Он далее говорит о
классовости, партийности философ¬
ских систем и т. д. В качестве
общих предпосылок это всё верно,
хотя эти верные исходные посылки
не служат руководящей идеей при
конкретном анализе конкретных
философских систем и взглядов. Но
когда т. Александров переходит к
решающим определениям сущности
марксистской истории философии,
её предмета и значения, он выска¬
зывает положения, которые не могут
нас удовлетворить; более того, ими
объясняются в значительной мере
пороки теоретической концепции в
целом.
Тов. Александров указывает, что
отличие между буржуазной и марк¬
систской историей философии за¬
ключается в том, что буржуазные
философы некритически подходят к
оценке философских систем прош¬
лого, а марксистские философы —
84
РЕЧЬ ТОВ. РОЗЕНТАЛЯ М. М.
критически. В своей книге т. Але¬
ксандров пишет: «В отличие от бур¬
жуазной философской историогра¬
фии марксистско-ленинская история
философии не допускает некритиче¬
ского воспроизведения предшествую¬
щих теорий...» (стр- 18).
Нет, конечно, никакого сомнения,
что буржуазная история философии
абсолютно неспособна научно-кри¬
тически оценить философские тео¬
рии, имевшие место в прошлом. Но
положение т. Александрова о том,
что буржуазная история философии
некритична в отличие от марксист¬
ской, я считаю неверным, ибо оно
неправильно акцентирует действи¬
тельно коренное отличие марксист¬
ского подхода к истории философии
от буржуазного. На самом деле нет,
может быть, более классово-корыст¬
ной субъективистской науки, чем
буржуазная история философии.
Говорить, что её особенность — в
некритическом подходе, значит на¬
правлять удар не в самое уязвимое
её место.
Я беру историю философии Вин-
дельбанда, т. е. типичную буржуаз¬
ную историю философии, и читаю:
«Как и всякая история, история фи¬
лософии — критическая наука: она
обязана не только изложить и
разъяснить, но и дать оценку до¬
стигнутых в течение исторического
развития результатов. Без этой
оценки истории не существует, и
сознание критической точки зрения
является как бы свидетельством зре¬
лости для историка» (В. Виндель-
банд. История философии, стр. 15).
Никакого сомнения нет в вопросе
о том, критична или некритична
буржуазная история философии.
Она сугубо критична. Всё дело в
том, каков критический пафос этой
истории философии. И вот тут-то
мы подходим к главному пункту
всей проблемы марксистского пони¬
мания истории философии как
науки.
Один из выступавших вчера това¬
рищей говорил, что в введении книги
т. Александрова есть много опре¬
делений того, что такое история фи¬
лософии. Действительно, определе¬
ний слишком много, но беда в том,
что ни одно из них нельзя наз¬
вать правильным, марксистским.
Тов. Александров даёт следующее
определение истории философии как
науки:
«История философии есть исто¬
рия мировоззрения людей. Она
рассматривает, как человек в раз¬
ные исторические эпохи объяснял
сущность и законы природы, обще¬
ственную жизнь, процесс мышле¬
ния» (стр. 9). Это определение яв¬
ляется центральным у т. Александ¬
рова. Центральным не столько в
формальном смысле слова, сколько
с фактической точки зрения, ибо
оно, это определение — точное зер¬
кало, отражающее всю концепцию
книги — метод анализа философ¬
ских теорий прошлого, её дух, стиль
и даже язык. Но верно ли такое
определение? Нет, абсолютно невер¬
но. Под него не подойдёт никакая и,
особенно, марксистско-ленинская
история философии. Ибо на деле во
всякой истории философии есть своя
определённая теоретическая кон¬
цепция, определённый угол зрения,
есть определённая цель и, притом,
более глубокая, существенная, бо¬
лее острая, чем одно повествование
о том, как человек в разные истори¬
ческие эпохи объяснял законы при¬
роды.
Ленин, как известно, писал, что
история философии показывает с
полной ясностью, «что в марксиз¬
ме нет ничего похожего на «сек¬
тантство» в смысле какого-то зам¬
кнутого, закостенелого учения, воз¬
никшего в стороне от столбовой
дороги развития мировой цивилиза¬
ции. Напротив, вся гениальность
Маркса состоит именно в том, что
он дал ответы на вопросы, которые
передовая мысль человечества уже
поставила». Мысль Ленина совер¬
шенно ясна. Это мысль о том, что
марксистская философия является
выводом, итогом, венцом всего исто¬
рического развития общества и на¬
учных знаний, что из этого законо¬
мерного развития с железной необ¬
ходимостью вытекает марксистская
философия как единственно науч¬
ное мировоззрение. Слова Ленина
дают угол зрения на марксистскую
историю философии. Они дают воз¬
можность установить действительно
РЕЧЬ ТОВ. РОЗЕНТАЛЯ М. М.
85
коренное и глубочайшее отличие
марксистской истории философии
от буржуазной. В чём это отли¬
чие?
Буржуазная история философии
несомненно критична. Но её крити¬
цизм направлен на то, чтобы в ре¬
зультате исследования и изложения
истории философии был сделан вы¬
вод, что философский идеализм и
метафизика являются неизбежным
результатом всего развития фило¬
софии и единственной философией,
достойной этого слова. Но сделать
этот вывод буржуазная история фи¬
лософии может лишь путём созна¬
тельной фальсификации действи¬
тельного хода развития, путём вы¬
пячивания на первый план идеа¬
лизма и затушёвывания материали¬
стической философии, борьбы про¬
тив неё.
Марксистская история философии
имеет своей коренной задачей пока¬
зать, как в сложных перипетиях
борьбы философских теорий и на¬
правлений, отражавшей борьбу
исторических классов, в тесной свя¬
зи со всем развитием общества и
науки развивалась, крепла, проби¬
вала себе дорогу прогрессивная,
научная линия в философии; как это
развитие в известных исторических
условиях, при появлении самого ре¬
волюционного класса современного
общества — пролетариата, благода¬
ря тому, что только представители
этого класса смогли дать подлинно
научное, основанное на революцион¬
но-критической переоценке прош¬
лого, обобщение всего развития
науки и истории общества, как это
развитие привело к закономерному
возникновению марксистской фило¬
софии и почему с тех пор только
эта философия может считаться
единственно научной философией.
Она имеет своим предметом такое
рассмотрение хода развития фило¬
софии, которое как в целом, так и
в каждой своей части должно воспи¬
тывать читателя в духе марксизма
и подводить его к центральной идее
о том, что только марксизм создал
научную философию, указывающую
угнетённым классам путь к своему
освобождению.
Марксистская история филосо¬
фии должна показать, как в резуль¬
тате всей истории развития филосо¬
фии и науки потерпели полное и
окончательное банкротство идеа¬
лизм, метафизика, буржуазная со¬
циология.
И сделать это марксистская исто¬
рия философии может не только не
насилуя факты, а, наоборот, на почве
историзма, не нарушая исторической
правды, руководствуясь материали¬
стическим пониманием истории, имея
такой верный компас, как марксист¬
ская теория классовой борьбы.
Марксистская история философии
должна показать всемирно-истори¬
ческую особенность нашего миро¬
воззрения, заключающуюся в отли¬
чие от всех прошлых философских
течений и школ в том, что оно выра¬
жает интересы рабочего класса,
всего трудящегося народа, в то
время как старые философы были
одиночками или представителями
небольших групп людей, преимуще¬
ственно эксплоататорского мень¬
шинства.
Отсюда, из такого понимания за¬
дач марксистской философии, вы¬
текают и способы подхода, методы
анализа философских теорий прош¬
лого: не бесстрастное, объективист¬
ское в струвианском смысле слова
изложение сущности и смысла мно¬
гочисленных философских учений и
взглядов, не холодно-эпический
рассказ о том, как в разные эпохи
по-разному мыслили люди, а актив¬
ный, революционный подход и ме¬
тод анализа, с величайшей тщатель¬
ностью отбирающий всё передовое
и ценное, со всей силой подчёрки¬
вающий и возвышающий материа¬
листическую линию в философии,
диалектические запросы и искания,
всякую умную критику метафизики,
идеализма и поповщины и со всей
беспощадностью обрушивающийся
на мёртвое, консервативное, реак¬
ционное, на всякую проповедь того,
что шло вразрез с наукой.
Вот такой целенаправленности,
такого подхода к истории филосо¬
фии, такой марксистской воинствен¬
ности нет в книге т. Александрова.
В ней, конечно, даётся и критика
идеализма, и положительная оценка
86
РЕЧЬ ТОВ. РОЗЕНТАЛЯ М. М.
материализма, но в книге не чув¬
ствуется кипения страстей, обуре¬
вавших борющиеся лагери и партии
в философии, не выделяются основ¬
ные проблемы философии, вокруг
которых на протяжении двух с по¬
ловиной тысяч лет шла и сейчас
идёт ожесточённая борьба, не про¬
слеживается история этой борьбы,
не показывается значение этой борь¬
бы в общественной жизни. Она по¬
этому эмпирична и похожа больше
на остановившуюся киноленту, на
которой каждый кадр сам по себе,
но нет движения, нет истории как
единого закономерного процесса
развития, движения.
У Ленина в конспекте книги Лас¬
саля о Гераклите есть характерное
замечание, раскрывающее весь под¬
ход Маркса и самого Ленина к ис¬
тории философии. Ленин пишет:
«Отличие (Лассаля.— М. Р.) от
Маркса: у Маркса тьма нового и
интересует его только движение
вперед от Гегеля и от Фейербаха
дальш е...» (В. И. Ленин. Философ,
ские тетради, стр. 311).
Вот это движение вперёд и впе¬
рёд—основная красная нить исто¬
рии, завершающаяся в середине
XIX столетия на основе коренных
социальных изменений великим ка¬
чественным скачком — возникнове¬
нием философии марксизма, — вот
на что сознательно, тенденциозно
(ибо наша тенденциозность, наша
партийность целиком совпадает с
объективным ходом истории) долж¬
ны делать ударение марксистские
историки философии.
Мне хотелось бы в связи с этим
хотя бы бегло и в общей форме, по
некоторым лишь вопросам провести
параллель между ленинскими заме¬
чаниями на книгу Гегеля «История
философии» и книгой т. Александ¬
рова. Это очень важно, потому что,
читая немарксистскую историю фи¬
лософии, Ленин спорит с ней, делает
интереснейшие замечания, перера¬
батывает на свой, марксистский лад.
Мы имеем, таким образом, возмож¬
ность видеть иные, чем у Гегеля,
принципы подхода к философским
теориям прошлого, — марксистские
принципы. Конечно, Ленин делал за¬
мечания для себя, не для опублико¬
вания, но каждое ленинское слово
настолько нам дорого, что мы ни од¬
ного из этих замечаний не можем
оставить без внимания. Это отнюдь
не значит, что всё, что мы находим
в этих записях, нужно канонизиро¬
вать, не добираться собственными
усилиями в глубокий смысл ленин¬
ских замечаний.
Я хочу обратить ваше внимание
на два момента. Во-первых, когда
вы изучаете конспект Ленина, сразу
бросается в глаза та революцион¬
ная страстность, та сознательная це¬
леустремлённость, с которой Ленин
изучает и оценивает историко-фило¬
софские явления. В замечаниях и
оценках Ленина самые абстрактные
понятия и идеи пифагорейцев, элеа-
тов, Платона, Аристотеля, Эпикура
переводятся на острейший марк¬
систский язык борьбы течений в
философии. Эти замечания Ленина
дают возможность сразу увидеть,
обнаружить зёрна положительного,
прогрессивного, того, что, пусть
хоть как гениальная догадка, спо¬
собствовало развитию науки, и вме¬
сте с тем почувствовать гнилой, от¬
вратительный запах поповщины,
мистицизма, идеализма, всего того,
что в прошлых теориях препятство¬
вало движению вперёд.
У Ленина есть ясный угол зрения
на историю философии: это борьба
партий в философии — материализ¬
ма и идеализма, анализ, пусть са¬
мых слабых и ещё неясных наме¬
ков, подходов к теории развития,
к диалектике, выделение всего того,
что способствовало правильному
решению вопроса об истине в теории
познания.
Ставя в центр рассмотрения эти
действительно основные проблемы
философии, Ленин, как сторонник и
представитель марксистской фило¬
софии, со свойственным ему при¬
страстием анализирует борьбу во¬
круг них, ту борьбу, которая яв¬
ляется движущей силой развития
мысли. Он не обходит ни одной по¬
пытки Гегеля отодвинуть на задний
план, умалить философию материа¬
лизма и находит сильные слова,
чтобы опровергнуть клевету идеали¬
ста на материализм. Эти замечания
известны, и я не буду их повторять.

РЕЧЬ ТОВ. РОЗЕНТАЛЯ М. М.
87
Поля его конспектов пестрят за¬
мечаниями: «Вздор! ложь! клеве¬
та!»— по поводу критики Гегелем
Эпикура. По поводу критики Демок¬
рита: «Невыносим идеалисту дух
материализма!!» О гегелевской оцен¬
ке Платона он пишет:
«Подробно размазывает Гегель
«натурфилософию» Платона, архи-
вздорную мистику идей... Это пре¬
характерно!.. Гегель (как и вся ка¬
зенная, поповски-идеалистическая
философия нашего времени) пре¬
возносит и жует мистику-идеализм
в истории философии, игнорируя и
небрежно третируя материализм.
Ср. Гегель о Демокрите—ничего!!
О Платоне тьма размазни мистиче¬
ской» (5. И. Ленин, Философские
тетради, стр. 287).
И так далее и так далее в этом
духе.
И вот с этой точки зрения инте¬
ресно сравнить некоторые оценки
философских теорий прошлого, дан¬
ные Лениным и дающиеся в книге
т. Александрова. Я возьму только
двух философов — Платона и Ари¬
стотеля.
Известно, что Аристотель, хотя и
колебался между материализмом и
идеализмом, дал основательную
критику мистических идей Платона.
Ленин очень высоко оценивает эту
критику. Он замечает, что Гегель
скрадывает материалистические чер¬
ты этой критики, что он совсем
скомкал критику платоновских идей
у Аристотеля. Известно, что именно
в конспекте Аристотеля Ленин дал
свой гениальный набросок гносео¬
логических корней философского
идеализма.
Ленин так оценивает критику
Аристотеля: «идеалист Гегель трус¬
ливо обошел подрыв Аристотелем...
основ идеализма» (В. И. Ленин,
Философские тетради, стр. 288).
Тов. Александров в своей книге
посвящает специальный раздел этой
критике. Он подробно описывает,
как критиковал Аристотель Пла¬
тона, но решающей оценки значения
этой критики он так и не даёт. Вме¬
сто точного, ясного определения
Ленина — «подрыв основ идеализ¬
ма» — мы читаем следующие мало¬
значащие, расплывчатые, неясные
итоговые строчки:
«Таким образом, платоновские
идеи есть абстракции. Они не по¬
могают объяснить чувственно вос¬
принимаемые вещи. Идеи не явля¬
ются причиной вещей и не соста¬
вляют их сущности» (стр. 68).
Разве это марксистская оценка
критики идей Платона? Это не мар¬
ксистская оценка. Что значит аб¬
стракция? Разве понятие материи,
понятие стоимости, понятие закона
эквивалентности массы энергии —
разве это не абстракция? Это тоже
абстракция. Нельзя же точные мар¬
ксистские понятия заменять таки¬
ми расплывчатыми понятиями, ко¬
торые только запутывают. Идеи
«не помогают» объяснить чувствен¬
но воспринимаемые вещи! Это всё
не те слова, не те оценки, которые
нужны. Вообще раздел о Платоне
показателен для всей книги. На
примере Платона можно и нужно
показать, как и почему философия
идеализма в истории философии
играла, как правило, реакционную
роль (если те или иные прогрессив¬
ные взгляды высказывались в идеа¬
листической форме, то не потому,
что идеализм помогал высказывать
эти прогрессивные взгляды, а пото¬
му, что история мысли вообще раз¬
вивается противоречиво и иногда в
ненаучной форме могли высказы¬
ваться и прогрессивные идеи). Не¬
даром ведь Ленин говорит о линии
Платона в истории философии.
Накал классовой борьбы во времена
Платона между аристократией и
демократией достиг своей высшей
точки. Философский идеализм Пла¬
тона органически связан с его реак¬
ционной политической позицией и
общественными взглядами, в огром¬
ной степени вытекает из них.
В книге т. Александрова об этой
связи говорится буквально лишь
следующее: «Здесь (т. е. в идеа¬
лизме Платона. — М. Р.) сыграло
свою роль, видимо, и то обстоятель¬
ство, что этот «здешний мир» — по¬
литический строй эпохи Платона —
противоречил идеалам философа...»
(стр. 64). Это, конечно, не то, что
нужно было сказать, это не марк¬
систский анализ.

88
РЕЧЬ ТОВ. РОЗЕНТАЛЯ М. М.
И второй момент, на который я
хотел бы обратить ваше внимание.
Я имею в виду ленинский язык в
философии. Речь идёт не о стиле.
У каждого писателя свой стиль. Речь
идёт о языке как средстве выраже¬
ния идей. Язык есть форма, выра¬
жающая определённое содержание.
Ясно, что язык пролетарского фи¬
лософа, марксиста отличается от
языка буржуазного философа, ибо
содержание нашей философии прин¬
ципиально иное, нежели содержание
буржуазной философии. И поэтому
должно существовать соответствие
между языком и идеями марксист¬
ской философии. Несоответствующий
язык может привести и всегда при¬
водит к снижению, ущемлению идей¬
ного содержания.
В этой связи я напомню, как от¬
неслись критики Ленина к языку
его «Материализма и эмпириокри¬
тицизма». Буржуазным и меньше¬
вистским философам не понравился
боевой, воинствующий язык, кото¬
рым написано великое ленинское
произведение. Их ухо резали непри¬
вычные слова, бичующие идеализм,
дававшие политические оценки, свя¬
зывавшие философию и политику.
Все эти критики с недоумением от¬
мечали, что Ленин в философию
вводит «точку зрения социал-демо¬
кратической благонадёжности». Не¬
кий Булгаков писал, что «при этом
оказывается, например, реакционе¬
ром... автор единственной настоящей
пролетарской философии, г. Богда¬
нов, эмпириомонизм которого несом¬
ненно представляет идеалистическую
систему...» Но вот-де Ленин об этой
«единственной пролетарской си¬
стеме» невежливо выражается, го¬
воря, что это сплошной комплекс
вздора, годного только на то, чтобы
вывести бессмертие души или идею
бога.
Другой рецензент выражал своё
возмущение по поводу того, что
Ленин называет махистов «безмозг¬
лыми» философами, «прихвостнями»
и «лакеями» буржуазии. А Аксель¬
род заявила, что её эстетическое
чувство оскорблено такими ленин¬
скими словами, как «кривляка» об
Авенариусе и «урядник на философ¬
ской кафедре» о Корнелиусе и т. д.
(В зале смех.) Такая грубость-де,
более или менее допустимая в зло¬
бодневных политических статьях, в
философии прямо-таки «невыноси¬
ма». (Смех.)
Эта критика на деле была направ¬
лена не столько против языка ле¬
нинского произведения, сколько про¬
тив его последовательного воинст¬
вующего материализма, против ле¬
нинской непримиримости ко всем
идеалистическим шатаниям, кому
бы они ни были присущи, — откро¬
венному ли буржуазному махисту,
Богданову ли, или Плеханову.
Ленинский язык был лишь выраже¬
нием этой идейной непримиримости
Ленина.
Да, Ленин и товарищ Сталин
связывают философию с политикой,
и их язык в философии есть такой же
боевой ленинский, сталинский язык,
как и в их политических статьях.
Если с этой точки зрения подойти
к книге т. Александрова, то мы
должны будем констатировать, что
язык его произведения, будучи объ¬
ективистским, небоевым марксист¬
ским языком, не даёт возможности
выразить подлинно марксистскую
оценку. Дело не в том, чтобы ругать
Платона или Локка, дело в точном
марксистском языке, который даёт
правильное выражение марксист¬
ского подхода, марксистских идей.
В самом деле, вот несколько при¬
меров.
Говоря о локковском разделении
первичных и вторичных качеств, т. е.
разделении, которое вело к субъек¬
тивному идеализму, т. Александров
пишет: «Подразделение Локком ка¬
честв на первичные, объективные, не
зависимые от человека, и вторичные,
субъективные, зависимые от него,
было неправомерно». Такое разъ¬
яснение не даёт марксистской ха¬
рактеристики этой теории. Притом
локковское разделение первичных и
вторичных качеств стало одним из
центральных пунктов борьбы между
материализмом и идеализмом, диа¬
лектикой и метафизикой. Отзвуки
этой борьбы дошли и до нашего
времени, когда в советской филосо¬
фии механисты защищали эту тео¬
рию Локка. Нужно было дать пра¬
вильную марксистскую оценку этой
РЕЧЬ ТОВ. РОЗЕНТАЛЯ М. М.
89
теории Локка, так как до сих пор
ещё на неё опираются метафизики и
идеалисты.
Вообще неверно думать, что оцен¬
ка Платона, Беркли имеет чисто
академический интерес. На самом
деле современная буржуазная фи¬
лософия, жалкие эпигоны старых
идеалистов опираются на Платона,
Беркли и т. п., реставрируют их тео¬
рии. Так что марксистская оценка
их имеет политический, актуальный
интерес. Только такая оценка будет
служить цели воспитания наших
кадров, нашей молодёжи в комму¬
нистическом духе.
Или в главе о Беркли т. Алек¬
сандров хотя и приводит ряд ярких
и резких цитат из Ленина, сам не¬
однократно употребляет такие слова,
которые просто неуместны в устах
марксиста. Он говорит о «внутрен¬
ней несостоятельности берклиан¬
ства», о научной несостоятельности
попыток «доказать» истинность
субъективного идеализма и попов¬
щины. При чём тут «научная несо¬
стоятельность», когда речь идёт о
человеке, единственной целью кото¬
рого было утвердить идею бога.
Тов. Александров правильно изла¬
гает общие черты философии Лейб¬
ница, но итог своего изложения этой
философии он формулирует такими
словами, что Лейбница можно при¬
нять за настоящего материалиста:
«Он (Лейбниц. — М. Р.) выдви¬
нул ряд важных идей, в частности
учение о всеобще^м движении в при¬
роде, о самодеятельности, актив¬
ности простейших тел природы, о
соединении признававшейся ранее
пассивной материи с силой, приво¬
дящей эту материю в движение»
(274 стр.).
При чём тут природа, когда Лейб¬
ниц говорит о духовной, божествен¬
ной монаде как первичной по отно¬
шению к материи и о силе этих ду¬
ховных монад как причине пассив¬
ной материи?
Всем нам нужно учиться ясности,
чёткости, точности, определённости
философского языка Ленина и
Сталина.
В заключение мне хотелось бы
вкратце остановиться на вопросе о
состоянии нашего философского
«фронта» вообще.
Тов. Светлов выдвинул ряд при¬
чин, которые обусловливают отста¬
вание нашего философского фронта.
Конечно, эти причины играют свою
роль. Не плохо было бы, если бы
философов было больше. Нужно
энергичнее воспитывать философ¬
ские кадры. Тем не менее филосо¬
фов у нас не так мало, их довольно
много, и тем не менее наша наука
отстаёт. В чём же дело? Мне
кажется, что среди семи причин,
указанных тов. Светловым, нет од¬
ной, самой решающей, самой суще¬
ственной. Простое сопоставление
того, что требуют от нас, работни¬
ков в области философии, интересы
социалистического строительства, за¬
дачи идеологического воспитания
масс и наших кадров, дальнейшего
развития науки и того, что мы даём,
показывает, насколько мы отстаём
от жизни, как плохо мы выполняем
свой долг перед партией. Задачи
наши необыкновенны; они несрав¬
нимы по своим масштабам и значе¬
нию с тем, что делалось в любую
другую историческую эпоху или что
делается в другом, несоветском, об¬
ществе. Эти особые задачи вытекают
из того, что наша философия — не
мировоззрение какой-то отдельной
группы людей — специалистов или
частное воззрение какой-нибудь
школки или течения, а мировоззре¬
ние великой коммунистической пар¬
тии, возглавляющей борьбу всего со¬
ветского народа за коммунизм.
Для того чтобы марксистская фи¬
лософия как наука могла развивать¬
ся, итти вперёд, философы должны
разрабатывать новые теоретические
вопросы, итти в ногу с жизнью, по¬
могать теоретически осмысливать то
новое, что возникает и развивается
в действительности. Всегда маркси¬
стско-ленинская философия была
тем сильна, что она служила нуждам
и потребностям борьбы рабочего
класса, обобщала новые закономер¬
ности жизни и главным своим со¬
держанием имела объяснение явле¬
ний, рождённых каждым новым
историческим периодохм в развитии
общества.
Я напомню известные слова

90
РЕЧЬ ТОВ. РОЗЕНТАЛЯ М. М.
Ленина о том, что, упуская из вида
эту сторону, мы делаем марксизм
односторонним, подрываем связь
марксизма с определёнными прак¬
тическими задачами эпохи, которые
могут меняться при каждом новом
повороте истории. Я хочу напомнить
также слова товарища Сталина по
этому же поводу: «Что такое мар¬
ксизм? Марксизм есть наука. Может
ли сохраниться и развиваться мар¬
ксизм как наука, если он не будет
обогащаться новым опытом клас¬
совой борьбы пролетариата, если он
не будет переваривать этот опыт
с точки зрения марксизма, под уг¬
лом зрения марксистского метода?
Ясно, что не может».
Никогда ещё так интенсивно не
изменялась жизнь, так быстро не
возникало новое во всех сферах
жизни, никогда не был так богат
опыт борьбы, как в нашем совет¬
ском обществе, в котором вели¬
кая революция, строительство социа¬
лизма перевернули вверх дном всё
старое и утвердили новые принципы
общественного бытия и сознания.
Ясно, что наша работа в области
философии тогда может быть полно¬
кровной, содержательной, сущест¬
венной и важной с точки зрения ин¬
тересов народа и государства, если
она служит цели переваривания
опыта борьбы советского народа и
партии за коммунизм, если она на¬
правлена на обобщение всего ново¬
го, что принесла и приносит победа
социализма в нашей стране. Ведь
тем и велики труды товарища
Сталина, что они насквозь проник¬
нуты чувством нового, что они дают
всестороннее теоретическое обосно¬
вание закономерностей строитель¬
ства нового мира и тем самым под¬
нимают на высшую ступень мар¬
ксизм и марксистскую филосо¬
фию.
Как же мы выполняем эту важ¬
нейшую задачу, стоящую перед на¬
шей наукой? Вы сами знаете, что
нельзя указать ни одной серьёзной
работы, монографии, посвящённой
этим вопросам, вопросам о Совет¬
ском государстве, о советской куль¬
туре, о становлении и росте нового,
советского человека, новой морали,
о новых законах развития советского
общества.
Не должны ли мы поэтому, бу¬
дучи честными перед самими собой
и перед партией, сказать, что важ¬
нейшей причиной неудовлетвори¬
тельного положения на философском
фронте является одна теоретическая
болезнь (против которой партия
всегда ведёт борьбу) — болезнь от¬
рыва теории от практики, отрыва от
живых запросов жизни. Другого вы¬
вода сделать нельзя, настолько он
вытекает из самого простого анализа
положения вещей. Отсюда идёт и
цитатничество и начётничество, бо¬
язнь самостоятельного анализа яв¬
лений, трусость перед смелой поста¬
новкой вопросов. Но наука не может
быть трусливой. Её задача состоит
не в том, чтобы повторять истину,
а в том, чтобы развивать её в соот¬
ветствии с новыми условиями.
Мне кажется, главное, что стоит
перед нами,— это покончить реши¬
тельно с этой опасной болезнью,
разбить узкие рамки, в которые
замкнулась наша работа, сделать
коренной поворот в сторону актуаль¬
ных и боевых проблем марксистской
философской науки.
Я хотел бы два слова сказать о
том, что ведь после Энгельса и даже
после Ленина естествознание шаг¬
нуло чрезвычайно далеко. У нас нет
работ, которые бы обобщали эти до¬
стижения естествознания, которые
шли бы по пути «Материализма и
эмпириокритицизма». В этом также
нужно видеть отрыв теории от
практики.
Я думаю, что этот вопрос имеет
прямое отношение к той теме, кото¬
рая служит объектом нынешней ди¬
скуссии: не является ли объективизм,
отсутствие воинствующей больше¬
вистской партийности в подходе к
историко-философским проблемам,
опасность катедер-социализма в под¬
ходе к историко-философским про¬
блемам, дух бесстрастности и прочее,
т. е. всё то, в чём мы видим недо¬
статки и пороки книги т. Александ¬
рова,— не есть ли всё это проявле¬
ние отрыва философской науки от
актуальных задач воспитания наших
кадров, нашей молодёжи в том духе,
чтобы она была способна с маркси-
РЕЧЬ ТОВ. ЗАХИДОВА В. Ю.
01
стско-ленинских позиций оценивать
явления прошлого, бороться со вся¬
ческими формами современной бур¬
жуазной идеологии, идеалистической
мистики, теориями метафизического
застоя и т. д.
Товарищи, не будет ли совершенно
верно сказать, что если бы фило¬
софская наука и мы, философы,
хорошо выполняли свою основную
обязанность, если бы наша работа
крепче была связана с жизнью, с
интересами и потребностями нашего
социалистического строительства, то
у нас меньше было бы причин
для появления книг по истории
философии, не соответствующих
целям коммунистического воспита¬
ния масс?!
Что нужно сделать, чтобы покон¬
чить с этим недопустимым разрывом
между теорией и практикой? Нужно,
конечно, многое сделать и прежде
всего в самих себе совершить пере¬
лом, чтобы в нашем собственном
сознании, по выражению Герцена,
не переставал действовать револю¬
ционный трибунал, беспощадно кри¬
тикующий нашу работу и непрестан¬
но спрашивающий нас: всё ли дела¬
ем, что нужно делать? Нужна также
соответствующая организация ра¬
боты философских кадров, нужно
повышать свой теоретический уро¬
вень, свои знания и т. д.
Мне хочется сказать только об
одной причине, которая тормозит
нашу работу. Я имею в виду отсут¬
ствие критической атмосферы в на¬
шей области науки, «споробоязнь»,
боязнь дискуссий по теоретическим
вопросам. Смешно думать, что тео¬
ретические вопросы, касающиеся
современности, а также другие фи¬
лософские проблемы можно решить
в один присест, без всестороннего
обсуждения, без столкновения раз¬
личных мнений и точек зрения, без
борьбы между ними.
Товарищ Сталин неоднократно
говорил о необходимости таких
творческих дискуссий и споров, да и
нынешняя дискуссия, организован¬
ная по инициативе ЦК, служит убе¬
дительным уроком для нас всех.
Когда же нет обсуждений, теорети¬
ческих споров (которые, разумеется,
должны быть плодотворными и пре¬
следовать интересы развития науки),
тогда неизбежно снижается дух
критики и самокритики, тогда терпит
ущерб и принципиальность в оценке
книг или статей.
Если бы этот дух критики и само¬
критики был в области философии,
то нет сомнения, что была бы и кри¬
тика книги т. Александрова, которая
помогла бы ему самому. Мы все, в
том числе и я, виновны, что этой
критики не было, что книгу серьёзно
не обсуждали. Задача заключается
в том, чтобы критика и самокритика
у нас была, как учит нас партия.
Без этого работать невозможно. Не
потому ли захирел журнал «Под
знаменем марксизма», что он, как
огня, боялся обсуждения острых и
актуальных вопросов нашей жизни?
Нам нужен философский журнал,
который бы стал орудием подъёма
нашей работы.
Товарищи, мы разрабатываем и
отстаиваем в борьбе против растлен¬
ной буржуазной идеологии самую
великую истину в истории человече¬
ского мышления — истину учения
Маркса — Энгельса — Ленина —
Сталина. И мы должны всей своей
работой, каждым своим шагом быть
достойными великой чести называть¬
ся пропагандистами этого великого
учения.
Жданов. Слово имеет т. Захидов.
Захидов В. Ю. (Ташкент). Това¬
рищи, книга т. Александрова, конеч¬
но, имеет свои заслуги, но вместе с
тем она страдает крупными недо¬
статками и ошибками.
Как известно, Восток служил ме¬
стом, связующим мир древних гре¬
ков и римлян с Западной Европой
эпохи Возрождения и нового вре¬
мени. К тому же и сам Восток дал
много нового общечеловеческой нау¬
ке и философии, принимал активное
участие в развитии мировой цивили¬
зации.
Повидимому, т. Александров пре¬
следовал цель показать это, и он
совершенно правильно поступает,
посвящая в своей работе специаль¬
ный раздел истории так называемой
арабской философии. Но наш автор
не добился своей цели. Я позволю
92
РЕЧЬ ТОВ. ЗАХИДОВА В. Ю.
себе остановиться в основном на
этом.
Прежде всего надо отметить, что
отсутствие строгой партийности и
наличие порочного объективизма на¬
ложили свой большой отпечаток на
весь этот раздел.
Термин «арабская философия» со¬
вершенно неточен. Дело в том, что
в создании различных философских
школ, систем принимали участие не
только арабы, но и все народы му¬
сульманского Востока. Многие учё¬
ные, не учитывая этого положения,
всю философию Востока приписы¬
вают арабам и тем самым игнори¬
руют роль всех не арабских народов,
что, конечно, как с исторической,
так и с научной точки зрения невер¬
но. На место термина «арабская фи¬
лософия» правильно было бы приме¬
нить термин «философия народов
мусульманского Востока», если не
вообще Востока, включая Индию,
Китай и другие страны, которые в
равной или в большей или меньшей
мере принимали участие совместно
с арабами в развитии общественной
мысли вообще и в частности фило¬
софии на всём Востоке.
Голос с места. А Грузия и Арме¬
ния?
Захидов. Я говорю — или вообще
Востока.
Следовательно, неправильно по¬
ступает автор, применяя термин
«арабская философия» и таким обра¬
зом сводя всю философию Востока
к арабской философии.
Имена тех философов, которые
нашли место в данном разделе кни¬
ги, даются в неправильной тран¬
скрипции. Ибн-Сина как Авиценна,
Ибн-Рошта как Аверроэс, Ибн-Ту-
фейль как Абубацера. Надо отка¬
заться от традиции, которой придер¬
живались буржуазные учёные в
этом вопросе, и дать имена этих
мыслителей и им подобных в своей
национальной транскрипции.
В книге философии мусульман¬
ского Востока уделяется чрезвычай¬
но скудное внимание. Ей посвящено
всего четыре страницы. Правда, не
всегда объём решает дело. Но если
мы обратим внимание в данном
случае на содержание, вложен¬
ное в эти четыре страницы, то по
своей бедноте оно соответствует
этому чрезвычайно малому объё¬
му.
Автор говорит о четырёх учёных-
философах—Ибн-Сина, Ибн-Рошта,
Ибн-Баджа и Ибн-Туфейль, причём
о последних двух почти ничего су¬
щественного не говорится. Напри¬
мер, об Ибн-Туфейле сказано всего
следующее: «Из арабских учёных,
оказавших влияние на последующее
развитие философии, следует ука¬
зать ещё на Абубацера (Ибн-Ту¬
фейль, около 1110—1185 гг.). Это
был философ, врач, математик и
поэт. Из его сочинений особенно
большое распространение получил
роман «Живой, сын бодрствующего».
Основная идея этого сочинения но¬
сит религиозный характер» (стр. 118).
И всё.
Дело в том, что во многих частях
Востока (в древней Средней Азии,
особенно в Хорезме, Бухаре и в Са¬
марканде, в Закавказье, а также в
Иране, Хорасане, особенно в Гера¬
те, в Китае) веками создавались
различные, многогранные научно¬
философские школы, и учёные, фи¬
лософы вносили большой вклад в
сокровищницу мировой цивилиза¬
ции. По своему размаху и уровню
культура и философия, созданные в
этих частях Востока, не отставали
от той культуры и философии, ко¬
торые имели место в самой Аравии,
в Багдаде и в Кордове.
По совершенно непонятным при¬
чинам автор, если не считать Ибн¬
Сина, которого, к сожалению, он на¬
зывает арабским философом, гово¬
рит только о Багдаде и Кордове,
причём ограничивается нескольки¬
ми, по существу общими, фразами
о творчестве Ибн-Рошта, Ибн-Сина,
Ибн-Баджа и Ибн-Туфейля. А Азер¬
байджан и его Низами, Хорезм и
его Аль-Бируни, Аль-Хорезми, Бу¬
хара и многие её учёные и филосо¬
фы, Самарканд и его Улугбек, Ге¬
рат и его Навои, Иран и его Абду¬
рахман, Джами и многие другие
философы, учёные, а также Аль¬
Кинди, Ибн-Араби, Аль-Наззам,
Аль-Фараби совершенно выпадают
из поля зрения автора (реплика с
места: Книга называется «История
западноевропейской философии»),
РЕЧЬ ТОВ. ЗАХИДОВА В. Ю.
93
тогда как эти люди науки и фило¬
софской мысли имеют весьма боль¬
шую заслугу в развитии философии
на Востоке и оказали огромное
влияние на развитие культуры и
философии в других частях мира.
Освещение всего этого имеет не
только научное значение, но оно
нанесло бы в какой-то мере удар
против идеологов озверелого импе¬
риализма, называющих народы Во¬
стока варварами и неспособными
научно мыслить и существовать и
нагло отвергающих огромное влия¬
ние культуры народов Востока на
культуру Запада.
Автор допускает и неточности в
разборе взглядов Ибн-Сина и Ибн-
Рошта. Ибн-Рошта, подобно Аристо¬
телю, в решении многих вопросов
философии часто колеблется между
материализмом и идеализмом, на¬
пример, он, как правильно показы¬
вает автор, утверждает, что мате¬
риальный мир не имеет внутренней
необходимости и божественный ра¬
зум таит в себе такую силу, с по¬
мощью которой он материальному
миру, т. е. миру возможностей, при¬
даёт форму определённости, кон¬
кретности, утверждает, что душа
бессмертна. Но автор забывает, что
у Ибн-Сина мы иногда находим и
противоположные мысли — о том,
что миру конечных вещей свойст¬
венна творческая, созидательная
сила, которая даёт определённую
форму возможностям, благодаря
чему неопределённая возможность,
общее превращается в конкретную
действительность, в определённое
конечное. Это учение Ибн-Сина на¬
глядно обнаруживается и в его
взглядах о закономерности при¬
роды. Хотя автор и говорит о том,
что, «стремясь объяснить природу,
он (Ибн-Сина. — В. 3.) много дал
науке наблюдениями над законо¬
мерностями природы» (стр. 118), но
не раскрывает сущности его учения
о закономерностях, несмотря на то,
что в этом вопросе Ибн-Сина вы¬
сказывал чрезвычайно интересные,
порой диалектического, стихийно¬
материалистического характера
мысли. Умалчивая об этих момен¬
тах, наш автор упускает весьма
ценное. Ибн-Сина иногда говорит о
том, что в мире вещей существует
постоянство, вещи не уничтожа¬
ются, они переходят из одного вида
в другой. Таким образом, он, хотя
и в общей, гипотетической форме,
выдвигает тезис о сохранении и
превращении вещества.
У учёного и естествоиспытателя
Ибн-Сина есть такие мысли, кото¬
рые говорят о том, что их авто¬
ру не всегда чужда мысль о
смертности индивидуальной души,
а об этом ни единым словом не упо¬
минается в разбираемой нами книге,
несмотря на исключительное значе¬
ние этой мысли в те времена.
Ибн-Сина говорит о четырёх эле¬
ментах (огонь, вода, воздух, земля)
и иногда превращает их в основу, в
созидательное ядро природы. Он
утверждает, что эти четыре элемен¬
та имеют такой характер, что один
переходит в другой, что один обус¬
ловливает другой и из соответству¬
ющих образов сочетания, соедине¬
ния их, возникают конкретные вещи.
Это есть в основном стихийно-мате¬
риалистическое учение, в чём мы
видим влияние также древних гре¬
ков на Ибн-Сина.
В ту эпоху, в условиях безраз¬
дельного господства фанатизма, ре¬
лигии, мистики, исключительное
значение имели эти взгляды Ибн¬
Сина, а также его мысль о том, что
надо любить природу, необходимо
изучать её и наслаждаться её бо¬
гатствами и прелестями. Это, с од¬
ной стороны, связывало человека с
действительностью и, с другой сто¬
роны, способствовало развитию
наук. К сожалению, в книге это не
раскрыто, автор ограничивается
только следующими словами:
«В противоположность многим хри¬
стианским (а почему и не мусуль¬
манским?— В. 3.) философам Ави¬
ценна обращает свои взоры к при¬
роде» (стр. 117).
Учение Ибн-Сина о боге по свое¬
му характеру отличается по су¬
ществу от учения ислама о боге.
Он иногда понимает бога, исходя из
пантеистической позиции, что про¬
тиворечит исламскому учению о
раздвоении мира.
Ибн-Сина выступал также и про¬
тив некоторых других теоретических
94
РЕЧЬ ТОВ. ЗАХИДОВА В. Ю.
положений, обрядов религии исла¬
ма. Он верил в могущественную си¬
лу разума и наук.
Поэтому не случайно, что пред¬
ставители феодально -клерикальной
реакции преследовали этого вели¬
кого учёного и философа и вели
борьбу против него, против его за¬
мечательных в условиях тех времён
мыслей. Следовало бы и на этом
примере разоблачить и показать ре¬
акционность ислама, в чём мы и
сейчас очень заинтересованы.
К сожалению, автор не уделяет
внимания этому. Читая строки, на¬
писанные ИхМ об Ибн-Сина, не ви¬
дишь тех многих характерных на¬
учно-философских мыслей Ибн-Сина,
которые ценны для науки и сыграли
колоссальную роль в развитии науч¬
но-философского понимания мира.
Одним словом, весьма богатая
своим содержанием научная, фило¬
софская система Ибн-Сина в основ¬
ных своих чертах остаётся неразоб¬
ранной и непонятной.
Когда автор говорит об Ибн¬
Баджа, он ограничивается общими
фразами, не раскрывает основных
моментов его мировоззрения. Когда
он говорит о том, что, по мнению
Ибн-Баджа, человек вечно стре¬
мится к духовной жизни, что в ней
философ видит высшее блаженство
людей, то он не раскрывает соци¬
ального содержания и смысла этой
мысли философа.
Когда автор говорит о мировоз¬
зрении Ибн-Рошта, то и тут он не
даёт системы его мировоззрения.
Правда, он говорит о том, что Ибн-
Рошта признавал зависимость всех
форм от материи, что материя сама
в себе имеет потенциальную актив¬
ность, благодаря чему образуются
конкретные вещи; индивидуальные,
естественные тела происходят толь¬
ко от материи; они не могут возни¬
кать из ничего, как не могут и прев¬
ращаться в ничто. Ибн-Рошта гово¬
рил, что мир вечен, и отрицал
творение мира богом; отрицал чуде¬
са; основой всех знаний считал ощу¬
щения; цель всего процесса позна¬
ния — открыть вещи такими, как
они существуют.
Всё это автор объясняет исклю¬
чительно коротко и часто непонят¬
но, особенно для незнакомых с вос¬
точной философией и философией
вообще.
Кроме того, автор обходит весьма
ценное, особенно в условиях того
времени, учение Ибн-Рошта о двой¬
ственной истине, с помощью кото¬
рого он хотел освободить науку от
господства и вмешательства рели¬
гии, отделить науку от религии.
Автор также не упоминает учения
Ибн-Рошта об отсутствии потусто¬
ронней жизни для индивидуумов, о
том, что мистический образ жизни не
принесёт никакой пользы, что надо
быть с природой, изучать её, что
через науку человек достигает ре¬
ального счастья и совершенства, что
мир познаваем и истина постигается
с помощью разума и ощущений.
Всё это послужило причиной резко
враждебного отношения реакцион¬
ных представителей религии к Ибн-
Рошта, которого они обвинили в
ереси и атеизме и подвергли пре¬
следованиям.
К сожалению, и это осталось не¬
освещённым в книге т. Александ¬
рова.
Нельзя согласиться с утвержде
нием автора о том, что Ибн-Сина и
Ибн-Рошта считали, «что следует
отказаться от собственных взгля¬
дов, если они противоречат рели¬
гии» (стр. 117).
Здесь автор порой противоречит
сам себе, ибо он, хотя и очень ко¬
ротко, говорит о наличии у этих
мыслителей таких взглядов, кото¬
рые направлены на ревизию тех или
иных положений религии.
Кроме того, они высказывали и
другие мысли (о некоторых из них
мы уже говорили), которые проти¬
воречат исламу.
Таким образом, не даётся картина
мировоззрения Ибн-Рошта даже в
основных чертах. Так же обстоит
дело и с Ибн-Сина. Кроме того, не
раскрывается классовая основа
Ибн-Рошта и Ибн-Сина, Ибн-Ту-
фейля и Ибн-Баджа.
Автор в своей книге не показы¬
вает ожесточённой классовой борь¬
бы, имевшей место в области идео¬
логии того времени, борьбы между
представителями прогрессивной, де¬
мократической и реакционной идео¬
РЕЧЬ ТОВ. ЗАХИДОВА В. Ю.
95
логией, не раскрывает общественно¬
экономической основы философских
течений и их классовый характер.
Одним словом, социально-экономи¬
ческие причины и интересы эпохи,
народа, породившие те или иные
философские течения, остаются
нераскрытыми. Нераскрытой остаёт¬
ся и классовая принадлежность тех
или иных философов.
Когда автор говорит о том, что
арабские теологи наряду с религией
признавали необходимость философ¬
ских знаний и в силу этого нередко
выходили за пределы корана, то
тут он допускает ошибку, заклю¬
чающуюся в том, что не все араб¬
ские теологи признавали необходи¬
мость философского знания, а мно¬
гие вели борьбу против него, против
научного познания мира. Таким об¬
разом, эти апологеты религии не
выходили за пределы корана, а,
наоборот, оставались ярыми защит¬
никами мусульманской реакции и
идей корана, направленных против
науки и положительной философии.
Одним из самых основных недо¬
статков автора является обход ис¬
ламской философии, то, что он не
показывает огромной реакционной
роли, которую она сыграла почти
на всём протяжении истории му¬
сульманского Востока.
Дело в том, что со времени воз¬
никновения ислама в течение дол¬
гих веков исламская религия, и фи¬
лософия, являясь господствующей,
держала всю область идеологии в
своих руках и за всё время своего
существования, за исключением не¬
которых коротких периодов, вела
беспощадную борьбу против на¬
учно-философской мысли и прогрес¬
са.
Кроме того, нельзя согласиться с
утверждением автора о том, что
«защитники корана, так называе¬
мые мутакалимы, а затем и мута¬
зилиты, не признававшие абсолют¬
ной истинности корана, объединя¬
лись, однако, в одном религиозном
русле» (стр. 116). Дело в том, что
мутазилиты отвергали божествен¬
ность корана, его абсолютную истин¬
ность и утверждали, что коран не
является божественным откровени¬
ем. Этим самым мутазилиты на¬
носили весьма большой удар ко¬
рану — этой библии, господство¬
вавшей и душившей всё лучшее в
религии ислама. Правда, среди му-
тазилитов были и такие, которые
вместе с мутакалимами по существу
объединялись в одном религиозном
русле, но это не является общим для
мутазилитов. Ведь недаром между
мутакалимами и мутазилитами шла
ожесточённая борьба.
Без выяснения исламской филосо¬
фии, без анализа хотя бы её неко¬
торых основных моментов нельзя
всесторонне понять истории мусуль¬
манского Востока, его идеологии и
научно-философских направлений.
Особенно с точки зрения наших со¬
временных интересов разоблачение
исламской философии и идеологии
приобретает весьма большое значе¬
ние, и поэтому обход этого вопроса
является совершенно неправильным.
Автор не выясняет причин ни раз¬
вития научной философской мысли
на Востоке, ни её упадка. Раскры¬
тие этих причин, особенно причин
упадка, приобретает в настоящее
время весьма важное как научное,
так и политическое значение. Не
надо забывать, что ислам не только
в прошлом, но и в настоящем душит
миллионы угнетённых и обездолен¬
ных, препятствует прогрессу их
стран, например в Иране, Индии,
Аравии, Афганистане. Надо было
показать, что религия ислама и раз¬
личные другие реакционные, мисти¬
ческие философские направления на
Востоке являлись одной из самых
основных причин упадка передо¬
вой, богатой научно-философской
мысли, которая некогда имела место
на мусульманском Востоке, и того
застоя, который претерпевала эта
огромная часть света. Здесь необхо¬
димо было показать реакционную
роль как исламского, так и других
ему подобных мистических фило¬
софских течений не только в прош¬
лом, но и на современном зарубеж¬
ном Востоке, где они и сейчас про¬
должают тормозить развитие наук
й культуры и усиливают грубейший
фанатизм среди угнетённой ши¬
рочайшей народной массы. Здесь
автор забыл один из основных прин¬
ципов нашей партийности, требую¬
96
РЕЧЬ ТОВ. ЗАХИДОВА В. Ю.
щий исследовать прошлое так, чтобы
это помогало исправлению настоя¬
щего, устранению общественного
зла.
Автор, включая в свою работу
специальный раздел об арабской
философии, повидимому, преследо¬
вал цель показать место и роль вос¬
точной философии в развитии за¬
падноевропейской философии, пока¬
зать влияние первой на последнюю,
но этого не получилось. Ни в дан¬
ном разделе, ни в последующих ав¬
тор ни единым конкретным приме¬
ром не показывает того огромного
влияния, которое оказывали мысли¬
тели-философы Востока на развитие
материализма, философской мысли
на Западе.
Также надо отметить, что автор
забывает различные мистические
философские направления на Вос¬
токе, которые на протяжении не¬
скольких столетий сыграли исклю¬
чительно большую роль как в идео¬
логической, так и в общественной
жизни Востока. Надо было дать хотя
бы краткую характеристику основ¬
ных мистических, суфийских фило¬
софских течений и раскрыть их ре¬
акционный характер. Без понимания
их нельзя в должной мере понять ни
истории самого Востока, ни истории
его идеологии, его философии.
Совершенно несправедливо посту¬
пает автор, замалчивая историю фи¬
лософии народов СССР, тогда как
у народов СССР (узбеки, таджики,
азербайджанцы и т. п.) ещё в седой
древности были великие мыслители,
которые своими замечательными
идеями обогатили сокровищницу
передовой общечеловеческой фило¬
софии и оказывали на протяжении
нескольких веков огромное влияние
на развитие научно-философской
мысли других народов.
Надо, правда, отметить, что
т. Александров пишет историю фи¬
лософии Западной Европы, но так
как он включил специальный раздел
по Востоку и преследовал хорошую
цель (о которой мы уже говорили
вначале), то тут ему следовало бы
дать такую картину, которая бы ох¬
ватила хотя бы характерные момен¬
ты основных философских течений
на Востоке, а это можно было бы из¬
ложить не больше чем на 30—
35 страницах.
Надо отметить, что все эти про¬
махи и недостатки т. Александрова,
имевшие место в его книге «Исто¬
рия западноевропейской филосо¬
фии», не являются его виной, а ско¬
рее всего являются его бедой. Дело
в том, что со стороны некоторых
буржуазных историков обществен¬
но-философской мысли Востока кое-
что сделано в деле разработки во¬
просов истории философии Востока,
но они во многом как с научной
точки зрения, так и методологи¬
чески порочны, и при этом всё, что
они сделали, есть капля в море. Ис¬
тория восточной философии во всём
своём объёме и со всем своим бо¬
гатством до сих пор почти не иссле¬
дована с позиции марксизма-лени¬
низма. ТакихМ образом, т. Александ¬
ров не располагал такими материа¬
лами, которые помогли бы ему
правильно осветить историю филосо¬
фии Востока и дать её картину хотя
бы в основных чертах.
Всё это, а также требования на¬
шего общего прогресса со всей
серьёзностью выдвигают перед на¬
ми необходимость всестороннего
марксистского анализа и освещения
истории культуры Востока, в частно¬
сти его философии.
Изучение истории культуры Вос¬
тока вообще и в частности его фи¬
лософии особенно в данное время
приобретает весьма большое науч¬
ное и политическое значение. Не¬
обходимость этого дела диктуется
следующими положениями:
1. За рубежом как в странах Вос¬
тока, так и в Европе реакционеры,
для того чтобы оправдать свои по¬
литические стремления и свою ко¬
лониальную политику, стремятся по¬
ставить на службу реакции филосо¬
фию прошлого. Они извращают
действительное положение вещей,
по-своему трактуют историю фило¬
софии Востока, всемерно поощряют
различные реакционные мистиче¬
ские, религиозно-суфийские фило¬
софские течения, ведут ожесточён¬
ную борьбу против всего положи¬
тельного, созданного передовым че-
ловечествохМ на протяжении не¬
скольких веков. Они, не ограничи¬
РЕЧЬ ТОВ. СЕРЕБРЯКОВА М. В.
97
ваясь злостным извращением исто¬
рических положительных фактов,
стремятся предать прогрессивных
мыслителей забвению и вместе с
тем прилагают усилия к тому, чтобы
всемерно выпячивать, пропаганди¬
ровать религиозно-мистические, ан¬
тинародные взгляды людей прош¬
лого. Одним словом, для оправда¬
ния своих реакционных мыслей они
стремятся сослаться на историю.
Зарубежные реакционные идеоло¬
ги, например, дошли до того, что
стремятся доказать, что социализм
исходит из ислама, что между исла¬
мом и социализмом существует пол¬
нейшая гармония, что идеи ислама
соответствуют идеям социализма.
Здесь они преследуют цель: обма¬
нуть народ, стремящийся к социа¬
лизму и относящийся с величайшей
любовью к социализму, который
восторжествовал в нашей стране.
Они, обращаясь к народам «своих»
стран, говорят: зачем вам стре¬
миться к социализму, когда он су¬
ществует у вас с давнишних времён,
подчиняйтесь безмолвно идеям ис¬
лама, торжество которых будет оз¬
начать торжество социализма.
Такое течение, как я убедился во
время своей поездки за границу,
особенно сильно развито в Иране, в
Индии и Аравии. Задача марксис¬
тов-исследователей заключается в
том, чтобы, детально проанализиро¬
вав историю восточной философии,
культуры, философии ислама, дать
отпор этим реакционерам.
2. Как известно, многие зарубеж¬
ные империалистические круги счи¬
тают народы Востока варварами,
неспособными мыслить и существо¬
вать как самостоятельная полити¬
ческая единица. Тем самым они от¬
рицают то огромное культурное бо¬
гатство, которым располагают на¬
роды Востока, и стремятся оправ¬
дать свою колонизаторскую поли¬
тику. Разработка истории богатей¬
шей культуры народов Востока дала
бы отпор этим империалистам.
Мы должны показать место наро¬
дов Востока в создании единой об¬
щемировой цивилизации.
Как с научной, так и с политиче¬
ской точки зрения имеет огромное
значение разоблачение реакцион-
7. Вопросы философии № 1.
ных, религиозно-мистических фило¬
софских течений, которые не только
в прошлом, но и в настоящее время
продолжают играть реакционную
роль, тормозить науку и рост осво¬
бодительного движения, держать
народные массы в узах фанатизма,
бескультурья и рабства. Это разоб¬
лачение особенно важно и благород¬
но в свете величайшей борьбы между
двумя системами — системой социа¬
листической и капиталистической.
Значение его особенно ясно, если
учесть место и весьма большую
роль неосвобождённого Востока в
этой борьбе как в настоящем, так
и в будущем.
3. Некоторые идеи, мысли и бла¬
городные учения писателей, учёных
и мыслителей Востока и сейчас мо¬
гут помочь нашему общему делу
прогресса.
Всё это оказало бы нам большую
помощь в преодолении пережитков
феодализма, капитализма в созна¬
нии людей и в превращении всех
советских людей в активнейших и
сознательных членов того общества,
которое мы строим.
Несмотря на всё это, очень пе¬
чально, что кроме единичных попы¬
ток отдельных товарищей никакой
организованной работы не ведётся в
области разработки вопросов исто¬
рии, культуры и философии Востока.
Такие величайшие учёные и филосо¬
фы, как Аль-Фараби, Аль-Бируни,
Ибн-Сина, Ибн-Рошта и другие,
творчество которых составляет це¬
лый этап в развитии мировой куль¬
туры и философии, не нашли места
даже в философском словаре, вы¬
шедшем в 1940 году. Как наша по¬
литика, так и задачи нашего об¬
щего прогресса справедливо требу¬
ют устранения этого пробела в крат¬
чайший срок.
Жданов. Слово имеет т. Сере¬
бряков.
Серебряков М. В. (Ленинград).
Я хочу, товарищи, констатировать
очень отрадный факт: глубокий ин¬
терес ко всем вопросам, которые
связаны с книгой т. Александрова,
и, несомненно, возросшие требова¬
ния к подобного рода работам.

98
РЕЧЬ ТОВ. СЕРЕБРЯКОВА М. В.
С другой стороны, я должен кон¬
статировать и отрицательный факт,
а именно попытку со стороны
некоторых товарищей взвалить всю
вину на т. Александрова. Он имел
несчастье опубликовать свою книгу и
потому сделался козлом отпущения,
а другие товарищи от этой неприят¬
ности избавлены только потому, что
не написали даже такой книги.
Критикуя книгу т. Александрова,
мы прежде всего должны рассмат¬
ривать это как самокритику, ибо
ошибки, допущенные им, типичны
для нашего времени, а учиться на
типичных ошибках дело в высшей
степени поучительное. Вот почему
нам надо детально, серьёзно разо¬
брать книгу т. Александрова и сде¬
лать соответствующие выводы.
Когда мы говорим об этих ошибках,
надо иметь в виду ошибки, допу¬
щенные не только т. Александро¬
вым, а, между прочим, и авторами
трёхтомного сочинения по истории
философии. Там допущены такие же
ошибки, ошибки типичные, которые
я отношу прежде всего к самому
себе. Это не только критика, но и
самокритика.
В чём заключается наша основ¬
ная, главная, методологическая
ошибка? Тов. Александрова упре¬
кают в том, что он допустил объек¬
тивизм, что он не даёт классовой
оценки той или другой философской
системы и т. п. Эти утверждения
несправедливы. Георгий Фёдорович
Александров великолепно понимает,
что каждая философия есть партий¬
ная философия, что она имеет клас¬
совый характер. Подобные фразы в
зубах навязли и всем давным-давно
известны. Говорить о них нет ника¬
кого смысла потому, что здесь дело
в ином.
Мне кажется, что при составле¬
нии учебника по истории философии
необходимо обратить внимание на
следующий факт, который едва ли
кто-нибудь будет отрицать: фило¬
софия возникает там и эмигрирует
в те страны, где существует товар¬
но-денежное обращение. Этот факт
свидетельствует, что философия до
сих пор или, вернее, до середины
XIX века была идеологией исключи¬
тельно господствующих классов.
В самом деле: я не знаю в античном
мире философии, которая была бы
идеологией рабов; я не знаю фило¬
софии феодального общества, кото¬
рая была бы идеологией крестьянст¬
ва. Наконец, в более новое время
я не знаю философии, которая была
бы идеологией пролетариата, вплоть
до того момента, когда появился
диалектический и исторический ма¬
териализм.
Но из этого факта надо сделать
соответствующий вывод, а именно;
если философия есть идеология гос¬
подствующих классов, той или дру¬
гой их части, то необходимо заме¬
тить, что каждый господствующий,
эксплоатирующий класс занимает
объективно противоречивое положе¬
ние. Оно противоречиво во многих
отношениях. Одно из главных про¬
тиворечий состоит здесь в том, что
господствующие классы стремятся
выдать свои зачастую узкоклассовые
интересы за интересы всего обще¬
ства и таким образом универсализи¬
ровать их.
Подобные стремления отражают¬
ся во всякой философии как идео¬
логии господствующего класса. Для
господствующих классов это яв¬
ляется жизненной необходимостью,
ибо только таким путём можно идео¬
логически подчинить классы, угне¬
тённые и порабощённые, добиться
того, чтобы идеология господствую¬
щих классов стала господствующей
идеологией.
С указанной стороны и нужно
подходить к истории философии.
Это значит: нужно показать, как
объективно противоречивое положе¬
ние данного класса в лице того или
иного мыслителя отражалось на фи¬
лософском языке его философской
системы. Если подойти таким обра¬
зом, история философии окажется
не коллекцией каких-то печальных
заблуждений, глупых недоразумений
или забавных домыслов, а опреде¬
лённой, закономерной формой клас¬
совой борьбы и с этой точки зрения
приобретает совершенно своеобраз¬
ный и в высшей степени большой
интерес.
Разумеется, объективно противо¬
речивое положение каждого класса
порождает противоречивую филосо¬
РЕЧЬ ТОВ. СЕРЕБРЯКОВА М. В.
99
фию. Задачи марксистов-ленинцев
при изучении и изложении филосо¬
фии и заключаются в том, чтобы
показать, каковы непоследователь¬
ности и противоречия любой домар¬
ксистской философии, почему эти
противоречия неизбежны. Здесь де¬
ло совсем не в индивидуальных
особенностях мышления того или
иного философа, который может
обладать громадной, можно сказать,
железной логикой и тем не менее
допускать непоследовательность и
всевозможные противоречия. Объяс¬
нять их нужно, основываясь на ана¬
лизе объективного положения того
класса, интересы которого отражает
данный философ. Такова наша за¬
дача. Подойдя таким образом к
истории философии, мы можем от¬
крыть у любого без исключения фи¬
лософа, не только идеалиста, — об
идеалистах нечего и говорить, —
но даже у любого материалиста
многие противоречия. Сделав это,
мы сможехМ показать, в чём заклю¬
чаются внутренние противоречия
домарксовой философии.
Объективно противоречивое поло¬
жение господствующих классов и
тщательный его анализ позволяют
нам констатировать ещё один важ¬
ный факт: любая философия до
марксизма-ленинизма — как идеа¬
листическая, так и материалистиче¬
ская — исторически ограничены и
неизбежно включают более или ме¬
нее реакционные моменты. Наша
задача — показать, что даже в наи¬
более прогрессивных философских
направлениях содержатся эти реак¬
ционные моменты, что, иными сло¬
вами, до середины XIX века не
было и не могло быть последова¬
тельной, до конца революционной
философии.
Только в XVIII и начале XIX ве¬
ка появился, наконец, такой угне¬
тённый класс, который сумел соз¬
дать свою собственную последо¬
вательно-революционную филосо¬
фию, — пролетариат. Это именно
такой класс, объективное положе¬
ние которого лишено каких бы то
ни было противоречий. Соответст¬
венно этому впервые появилась та¬
кая философия, которая тоже ли¬
шена внутренних противоречий и до
конца революционна в отличие от
всех предыдущих. Покажите это на
деле — и будет показано без всяких
ругательств, без всякого грубого от¬
ношения к старым философам ог¬
ромное превосходство марксистско-
ленинской философии. Это прево¬
сходство объясняется объективно
иным непротиворечивым положе¬
нием пролетариата, философией ко¬
торого является диалектический и
исторический материализм.
Вот, мне кажется, с какой точки
зрения мы должны подходить к лю¬
бому мыслителю. Такая точка зре¬
ния, такой методологический под¬
ход возлагает целый ряд чрезвы¬
чайно серьёзных обязанностей и
ставит перед нами очень много
трудных задач, которые можно ре¬
шить только путём коллективной
работы. Эти задачи и трудности при
решении их заключаются в сле¬
дующем.
Обычно у нас принято (это отно¬
сится и к книге т. Александрова и
к трёхтомнику по истории филосо¬
фии) давать общий экономический,
а часто и политический очерк дан¬
ной страны. Он охватывает одно-
два-три, а то и больше столетий.
Так, например, и книга т. Александ¬
рова и первый том истории фило¬
софии начинаются общим экономи¬
ческим очерком Эллады, начиная от
конца VII века, когда возникает
эллинская философия. Но в течение
VI, V и IV веков, как известно
всякому историку, происходят гро¬
маднейшие перемены в структуре об¬
щества. Правда, общество остаётся
рабовладельческим, тем не менее в
пределах его структуры происходят
колоссальные изменения, развёрты¬
вается классовая борьба, принимаю¬
щая самые разнообразные формы,
изменяется соотношение между бо¬
рющимися классами, главным обра¬
зом аристократией и демократией.
Всё это отражается в литературе,
искусстве и между прочим в филосо¬
фии. Так разве можно объяснить на
основании общего экономического
очерка и минуя классовый анализ
те перипетии, те контроверзы и
споры, которые возникают между
разными философскими школами?

100
РЕЧЬ ТОВ. СЕРЕБРЯКОВА М. В.
Мне представляется это совершенно
невозможным.
Возьмём какой-нибудь другой пе¬
риод, например, обычно называе¬
мый второй половиной XVIII века
и первой половиной XIX века в Гер¬
мании. Да ведь за это время и здесь
происходят серьёзные изменения.
А между тем обычно даётся лишь
общий очерк положения Германии
с указанием на её экономическую
отсталость, политическое убожество,
раздроблённость и т. д. Разве толь¬
ко этим можно объяснить, почему
возникают различные философские
разногласия между Кантом, Фихте,
Шеллингом и последующими фило¬
софами? Разве можно только этим
объяснить, почему философия Ге¬
геля начинает разлагаться уже
очень быстро после его смерти? По¬
чему из неё, этой реакционной фи¬
лософии, как её назвал т. Светлов,
вырастают такие движения, которые
оказываются наиболее либераль¬
ными, демократичными и радикаль¬
ными?
Чтобы дать удовлетворительное
объяснение, нужно изучить те эко¬
номические, политические и идео¬
логические перемены, которые про¬
исходят в Германии 30 и 40-х годов.
Надо, следовательно, рассмотреть
её философские, религиозные и ли¬
тературные течения, политические
события и главным образом эконо¬
мические изменения. Поэтому об¬
щий очерк совершенно недостато¬
чен. От этих общих очерков в духе
Карла Каутского (его излюбленная
манера!) давным-давно следует от¬
казаться, ибо всегда приходится
указывать на те изменения — эко¬
номические, политические, философ¬
ские, научные, религиозные, лите¬
ратурные, которые происходят, ког¬
да мысль движется вперёд. Вот это¬
го, к сожалению, не сделано ни в
книге т. Александрова, ни в боль¬
шом трёхтомнике. Поэтому наша
история философии действительно
страдает очень большими недостат¬
ками. До тех пор, пока мы от таких
приёмов не откажемся, недостатки
будут вечно повторяться.
В связи с этим находятся перио¬
дизация и распределение материала.
Те общие соображения, которые
приводит Георгий Фёдорович в сво¬
ей книжке о периодизации истории,
очень мало вразумительны. Он
ограничивается в сущности цитатой
из Ленина, очень неясной, потому
что Ленин писал это для себя, а не
для печати. И если Георгий Фёдо¬
рович привёл эту цитату, он взял на
себя ответственную обязанность
разъяснить смысл её. К сожалению,
он этого не сделал. А между тем с
методологическими соображениями,
о которых я сказал, связано и рас¬
положение материала. Здесь ука¬
зывали, что материал в учебнике
т. Александрова распределён очень
неравномерно. Я с этим согласен.
Действительно, местами возникает
просто недоумение: почему такому-
то направлению, течению или шко¬
ле отведено так мало места? На¬
пример, Георгий Фёдорович уделяет
стоикам полстраницы, а ведь, как
известно, стоики оказали огромное
влияние на всю римскую и христи¬
анскую философию. А какому-ни¬
будь Эриугене, этому первому схола¬
сту философии, он отводит, если мне
память не изменяет, две с половиной
страницы. И это можно наблюдать
неоднократно.
Здесь уже указывали, что воз¬
никновению нашего мировоззрения
марксизма-ленинизма отведено чрез¬
вычайно мало места в сравнении
с остальными частями книги. А
между тем, мне кажется, это
основная задача всякого учебника,
я не говорю об учебнике именно
т. Александрова, его учебник пред¬
ставляет не что иное, как истори¬
ческое введение в тот курс, который
сам Георгий Фёдорович читал, а
именно — курс диалектического и
исторического материализма в
Высшей партийной школе. Совер¬
шенно очевидно, что на этот курс
было отведено определённое ко¬
личество часов и, наверное, мало.
( Смех.)
Я это знаю по своему собствен¬
ному опыту. Когда мне приходится
читать историю философии и курс
диалектического материализма (я
читаю его на философском факуль¬
тете для аспирантов), я всегда чув¬
ствую себя в глупейшем и очень
затруднительном положении, ибо
РЕЧЬ ТОВ. СЕРЕБРЯКОВА М. В.
Ш
не имею возможности остановиться
на тех вопросах, на которых хотел
бы остановиться, и посвятить сколь¬
ко-нибудь больше времени тем фи¬
лософам, которые этого вполне за¬
служивают. Никакой пользы, по
моему глубокому убеждению, от по¬
добного преподавания нет. Оно при¬
учает слушателей Высшей партий¬
ной школы, как и аспирантов (в за¬
ле смех)' к верхоглядству. Георгий
Фёдорович сочувственно улыбается:
он, повидимому, со мной согласен.
Я не знаю, как из этого затрудне¬
ния выйти, но как-то нужно вы¬
ходить.
Голос из президиума. Книгу мож¬
но было поправить.
Серебряков. Конечно, можно. Гу¬
сейнов, товарищ из Азербайджана,
заявляет: как это случилось, что кни¬
гу т. Александрова рекомендовали?
И делает вывод, что эту рекоменда¬
цию надо снять. Это определённый
перегиб, непонимание дела. (В зале
смех.)
Я не знаю, какую другую книгу,
кроме книги т. Александрова, можно
было бы рекомендовать в качестве
популярного учебника. Пускай т. Гу¬
сейнов толково ответит на этот во¬
прос. Я утверждаю, что он не отве¬
тит, ибо книга т. Александрова —
лучшее, что у нас есть. Из этого
надо исходить. А что касается недо¬
статков, они общи всем нам; мы
должны критиковать эти свои недо¬
статки.
Позвольте ещё остановиться на не¬
которых недостатках, тоже общих.
Есть тенденция рассматривать уче¬
ние философов как нечто стабиль¬
ное, неподвижное, законченное,
устранить те фазы, которые данный
мыслитель прошёл. Этим нарушает¬
ся, конечно, развитие самой филосо¬
фии.
Подобные приёмы совершенно не¬
допустимы, в особенности если мы
имеем дело с такими мыслителями,
которые в разное время своей жизни
стоят на разных и философских и
политических позициях. Так, напри¬
мер, здесь говорили, — я не помню
уже кто, что Фихте — сплошной ре¬
акционер и националист. Позвольте
напомнить вам, товарищи, что в на¬
чале своей деятельности Фихте был
порядочным демократом. (В зале
смех.) Неверно, что он был нацио¬
налистом, ибо во время наполеонов¬
ских войн даже хотел отправиться
пастором во французскую револю¬
ционную армию. Когда же наполео¬
новские войны приняли завоеватель¬
ный характер, это отразилось на
Фихте очень пагубно. Он стал не
только националистом, но крайним
шовинистом. Перед нами факт —
объясните этот факт!
Равным образом и Гегель. Здесь
т. Светлов сделал попытку доказать,
что он и древо свободы не сажал
(смех в зале), что он читал какие-то
скучные романы, что и сочинения
его были реакционными с самого
начала. Но факты суть факты. И я
спрошу т. Светлова, не забыл ли он
о том, что в молодости Гегель напи¬
сал работу, посвящённую разбору
конституции одного швейцарского
кантона, а затем другую работу, по¬
свящённую критике Вюртемберг¬
ской конституции. Это совсем не ре¬
акционные работы.
Случилось, однако, так, что чем
старше становился Гегель, тем боль¬
ше увеличивалась его реакцион¬
ность. (Смех.) Это — факт совсем
не единичный, а характерный, как
раз для немецких философов: Кан¬
та, Фихте, Шеллинга, Гегеля. В са¬
мом деле, они начинали, как гово¬
рится, за здравие, а кончали за упо¬
кой. (Смех.) Кант начал с материа¬
лизма, а окончил «Критикой прак¬
тического разума». Шеллинг начал
более или менее толково защищать
интересы естествознания, а кончил
такой философией, которая пред¬
ставляет чистейшее мракобесие. Од¬
нако нельзя сводить всю геге¬
левскую философию к тому, что
эта философия исключительно реак¬
ционная.
Незачем, конечно, преувеличи¬
вать значение Гегеля. В результате
тщательного изучения я пришёл к
выводу, что значение его преувели¬
чивалось даже Марксом и Энгель¬
сом. Они гораздо больше обяза¬
ны не Гегелю, а французским ма¬
териалистам, о которых обычно не
упоминают; обязаны не только фран¬
цузским утопическим социалистам,
102
РЕЧЬ ТОВ. СЕРЕБРЯКОВА М. В.
на что указывал В. И. Ленин, но
и английским утопистам; обязаны
левым чартистам, как Джемс Брон-
терр, О’Брайен и Джон Джули¬
ан Гарней; обязаны историкам Ре¬
ставрации, на что указывал сам
Маркс; обязаны Идену Макфер¬
сону Андерсону и другим англий¬
ским историкам, на что указывал
Энгельс. Доля же Гегеля оказывает¬
ся поистине малой. Но эту малую
долю нельзя сводить к нулевой ве¬
личине. Всё-таки Гегелю принадле¬
жит заслуга, что он ввёл идею раз¬
вития в философию. И если т. Алек¬
сандров это подчёркивает, он со¬
вершенно прав и вовсе не преумень¬
шает реакционности Гегеля.
Если же мы будем рассматривать
Гегеля только как реакционера и не
больше, мы окажемся в очень
затруднительном и даже неловком
положении. Как в таком случае объ¬
яснить, что такие умные, проница¬
тельные, гениальные люди, как
Маркс и Энгельс, попались в эту
хитроумно расставленную ловушку?
(Смех в зале.) Почему случилось,
что тот и другой стали если не
ортодоксальными гегельянцами, то
младогегельянцами? Как произошли
такие события, которые с этой точки
зрения могут показаться чудесами в
решете: как случилось, что против
Гегеля выступает по всему фронту
реакция?
Тов. Светлев говорит, что Гегель
в области религии вернулся к схола¬
стике и дальше не пошёл.
Светлов. Да. речь не о религии!
Серебряков. Я вовсе не склонен
защищать религиозные воззрения
Гегеля. Но чем объяснить, что пи-
этисты, ортодоксы, романтики и вся¬
кие ханжи, в частности крупные
теологи своего времени, например
Толук, Блек, Ницш, Эрдман, Гар¬
дель и т. д., ополчились рьяно на
Гегеля? Объясняется это просто.
Пантеизм не совсем согласуется с
христианской религией — и католи¬
ческой, и протестантской, и лютеран¬
ской. В этом отношении Гегель был
порядочным еретиком. А если при¬
нять во внимание, как он относился
к священному писанию — ветхому и
новому завету, то мы поймём, поче¬
му Гирцель, Эрдман и другие так
на него ополчились. Ведь он требо¬
вал, чтобы и к евангелию, и посла¬
ниям, и к ветхому завету относи¬
лись так же критически научно, с
такими же научными методами, как
и ко всем произведениям светской
литературы.
Голос с места» Это все протестант¬
ские богословы требуют.
Серебряков. Этого и теперь не
требуют.
Голос с места. Тогда»
Серебряков. Этого совершенно не
требовали. Как раз богословы, ко¬
торых я назвал, — Эрдман, Ницш, а
в особенности Гирцель, этого вовсе
не допускали. Кроме’ того, нельзя
забывать, что из школы Гегеля вы¬
шли Те люди, которые, считая себя
его учениками, уже по-своему тол¬
ковали его философию и сделали
огромный шаг вперёд в объяснении
истории христианства. Тут я опять
полемизирую с т. Светловым, веро¬
ятно, потому что его речь была наи¬
более содержательной. (Смех в за¬
ле.) Он говорил, что Бруно Бауэр
был реакционером. А между тем
в 1841 году он ещё не был реакцио¬
нером. Я должен его взять под свою
защиту. (Смех.) Его научные за¬
слуги в области истории христиан¬
ства, несомненно, велики. Между
тем, оценивая Бауэра, о нём судят
исключительно на основании «Свято¬
го семейства». Но при этом забы¬
вают, что как раз Энгельс и Маркс
не критикуют его главное научное
произведение. И это понятно: для
своего времени это был крупный
шаг вперёд в объяснении христиан¬
ской истории. Это впоследствии при¬
знал не кто иной, как Энгельс, когда
после смерти Бауэра посвятил ему
некролог, где прямо признал его
огромные заслуги. Если сравнить,
как решали основные религиозные
вопросы французские материали¬
сты, надо сказать, что младогегель¬
янцы стояли на несколько голов вы¬
ше французских материалистов.
Голос с места. Выше атеистов?
Серебряков. Вы говорите об ате¬
истах. Вы бросаете мне перчатку, с
удовольствием поднимаю.
Младогегельянцы до 1842 года
были наиболее радикальными и да¬
РЕЧЬ ТОВ. СЕРЕБРЯКОВА М. В.
103
же революционными в тогдашней
Германии, если не считать, конеч¬
но, Маркса и Энгельса, которые их
опередили. Они, между прочим, и в
области атеизма пошли куда дальше
Гегеля. Вот вам факт. После того
как появилась «Сущность христиан¬
ства» Фейербаха, все младогегель¬
янцы подпали под его влияние.
Энгельс через 44 года говорил: «На¬
до было пережить освободительное
действие этой книги, чтобы соста¬
вить себе представление об этом.
Воодушевление было всеобщим: все
мы сразу стали фейербахианцами».
Голос с места. После книги ма¬
териалиста Фейербаха, а не идеали¬
ста Бауэра.
Серебряков. Я об этом и говорю,
чего же вы мне помогаете? Как раз
левые гегельянцы и стали атеиста¬
ми. И вот мы присутствуем перед
картиной, которая представляет со¬
бой действительно оригинальное и
заслуживающее глубокого внимания
зрелище. Мы знаем, что в других
странах — во Франции, в нашей
стране — атеизм всегда связан с ма¬
териализмом. А тут выступает груп¬
па идеалистов, которые объявляют
себя атеистами. Это так называе¬
мые «свободные», в частности Бру¬
но Бауэр, Макс Штирнер, Людвиг
Буль и др. Атеистами же стано¬
вятся Маркс и Энгельс, когда они,
кстати сказать, тоже ещё не были
материалистами. Ошибочно думать,
что, как только появляется книга
Фейербаха, Энгельс становится ма¬
териалистом. Я смею утверждать,
что материалистом сколько-нибудь
последовательным Энгельс стано¬
вится не в 1841 году, когда появ¬
ляется книга Фейербаха. У т. Алек¬
сандрова допущена неточность: ска¬
зано, что книга Фейербаха появи¬
лась в 1840 году. Нет, она появилась
в 1841 году. Первая публикация о
выходе книги в «Дейче Ярбюхер»
появилась 30 июля 1841 года. Так
вот, когда появляется книга Фейер¬
баха, Энгельс выпускает целый ряд
статей, которые вовсе не свидетель¬
ствуют о том, что он уже стал
материалистом. Это происходит
только после того, как он попадает
в Англию, во всяком случае не ранее
1843 года.
А что касается атеизма, появ¬
ляется целый ряд памфлетов, к со¬
жалению, совершенно не известных
русской литературе и нашей фило¬
софской мысли. Лишь один из них
переведён на русский язык. Это —
«Трубы страшного суда над Гегелем,
атеистом, антихристом». Интересно,
что Бруно Бауэр выдает Гегеля за
атеиста, якобинца и архиреволю¬
ционера, а таковым он вовсе не был.
Макс Штирнер выпустил также
атеистический памфлет: «Ответ од¬
ного берлинского прихожанина на
послание пятидесяти семи священ¬
ников о праздновании воскресенья».
За ним последовал памфлет Люд¬
вига Буля «Нужда церкви и празд¬
нование воскресенья». И в то же
время младогегельянцы считают се¬
бя правоверными учениками Гегеля,
а его противников объявляют «ба-
тардами гегелевской философии».
Если гегелевская философия была
сплошь реакционной, как объяснить
подобные парадоксальные явления?
Убейте меня или разрежьте на
части, объяснить этого я не смогу.
Жданов. Перерыв до завтра, до
6 часов вечера.

Заседание третье
(18 июня 1947 года)
Жданов (председательствую¬
щий). Заседание возобновляется.
Слово имеет т. Молодцов. Пригото¬
виться т. Смирновой.
Молодцов В. С. (Москва). Това¬
рищи, Центральный Комитет нашей
партии поставил на обсуждение
книгу т. Александрова, и всем нам
теперь уже ясно, что постановка на
обсуждение этой книги является ре¬
зультатом и тех ошибок, которые в
книге допущены, и тех серьёзных
провалов, которые есть у нас на фи¬
лософском фронте.
Надо признать, что мы всё же
отстаём от тех задач, которые сей¬
час ставит наша эпоха, эпоха пере¬
хода от социализма к коммунизму,
что философский фронт не сделал
того, что сейчас требуется сделать
для развития всей нашей идейной
жизни, для подъёма идейной жизни.
Понятно, что писать учебник очень
трудно. Это понятно не только тем,
кто пишет учебник, но и тем, кто не
пишет; нам всем понятны трудности
создания такой книги. (Смех, ожив¬
ление в зале.) Но несмотря на то,
что делать учебник чрезвычайно
трудно, всё же никак нельзя прими¬
риться с теми серьёзными ошибка¬
ми, которые допущены в книге
т. Александрова.
Я хочу остановиться на некоторых
ошибках в работе т. Александрова,
которые связаны с пониманием задач
марксистской философии.
Мне представляется, что одна из
важнейших задач марксистской ис¬
тории философии состоит в том, что¬
бы показать то новое, что марксизм
внёс в понимание историко-фило¬
софского материала. Это должно
быть ведущей идеей при составле¬
нии учебника по истории философии.
Марксизм во всех областях идео¬
логии внёс своё, новое, он внёс но¬
вое и в понимание материала исто¬
рии философии. Марксистская исто¬
рия философии, давая критическое
изложение историко-философских
систем прошлого, должна подвести
читателя к пониманию величия
марксистской философии. Нужно
так написать учебник по истории
философии, чтобы читатель, студент,
прочитав эту книгу, не только полу¬
чил бы марксистское представление
о прежних философских теориях,
но и осознал бы величие марксист¬
ской философии. И вот надо ска¬
зать, что этой задаче книга т. Але¬
ксандрова не отвечает. Я хочу пока¬
зать это на разборе нескольких
страниц книги, посвящённых Геге¬
лю. Например, т. Александров пи¬
шет следующее:
«Всё мировоззрение Гегеля про¬
никнуто двойственностью, противо¬
речивостью. Основоположники мар¬
ксизма-ленинизма вскрыли противо¬
речия философии Гегеля, отметив,
с одной стороны, прогрессивность
гегелевского учения о развитии, с
другой стороны, то обстоятельство,
что Гегель отстаивал самодержавное
прусское государство, на службе
которого он состоял в качестве про¬
фессора Берлинского университе¬
та».
Здесь обращается внимание на
противоречие между логикой и со¬
циологией Гегеля, между идеей
развития и политическими взгляда¬
ми Гегеля. Этим, собственно, огра¬
ничивается характеристика противо¬
речивости философии Гегеля. Но
дело ведь не только в противо¬
речиях между системой и мето¬
дом.
Необходимо было найти, суметь
РЕЧЬ ТОВ. МОЛОДЦОВА В. С.
105
выразить те противоречия, которые
лежат в самой идее развития у Ге¬
геля. Такая задача должна была
стоять перед автором, а когда гово¬
рится лишь о прогрессивной стороне
философии Гегеля и о его идеализме
как реакционной стороне, этим, мне
кажется, мы допускаем переоценку
диалектики Гегеля, скрываем огра¬
ниченность этой диалектики- Такое
изложение философии Гегеля не
подводит читателя к пониманию
величия философии марксизма.
Трудно студенту при таком изложе¬
нии найти различие между диалек¬
тикой Маркса и диалектикой Геге¬
ля; книга т. Александрова не даёт
материала для понимания такого
различия.
Какой же, по-моему, основной
недостаток в изложении философии
Гегеля? От чего нужно было отпра¬
вляться при изложении системы
Гегеля? Нужно было отправляться
от характеристики социально-исто¬
рической обстановки. Без этого
невозможно понять Гегеля, невоз¬
можно определить место идеи разви¬
тия Гегеля в истории познания,
невозможно понять ограниченность
гегелевской диалектики.
В определении социально-классо¬
вых корней немецкой философии, в
частности гегелевской философии,
есть до сих пор неясности. Положе¬
ние, которое высказал товарищ
Сталин в связи с книгой т. Але¬
ксандрова, говорит о том, что не¬
мецкая философия есть аристокра¬
тическая реакция на французскую
революцию и французский матери¬
ализм; это положение внесло пол¬
ную ясность в понимание классовой
сущности гегелевской философии.
Здесь выступал т. Кедров и, на
мой взгляд, допустил ошибки в по¬
нимании классовых корней немецкой
философии. Неправильно разделял
т. Кедров национальное и междуна¬
родное в понимании классовых кор¬
ней Гегеля. Получилось так, что
рассмотрение системы Гегеля с
точки зрения международных усло¬
вий — это есть классовая точка
зрения; рассмотрение же нацио¬
нальных условий возникновения
гегелевской философии есть неклас¬
совая точка зрения. Это неправиль¬
но. Расстановка классовых сил
внутри страны определяет классо¬
вую сущность философии Гегеля.
Конечно, надо учитывать и между¬
народные условия страны.
Я хочу остановиться на этом во¬
просе, чтобы в конце выяснить, в
чём ограниченность гегелевской
диалектики и какая социальная
обстановка породила ограниченность
этой диалектики.
Гегель жил в период, когда стали
подниматься народные массы, низы,
которые несли угрозу не только
феодализму, но и крупной торгово-
промышленной буржуазии. Для то¬
го чтобы понять смысл гегелевской
диалектики и выяснить её значение
в истории развития познания, необ¬
ходимо разобраться в политической
обстановке того периода.
Французская революция 1789—
1793 годов была буржуазной рево¬
люцией, проходившей под знаменем
французского материализма. Но эта
революция, во-первых, осуществлена
была народными массами; во-вто¬
рых, в этой революции произошёл
раскол внутри третьего сословия:
интересы широких народных масс
разошлись с интересами торгово-
промышленной буржуазии. Фран¬
цузская буржуазия того периода
пыталась выставить свои интересы
как общие интересы, но это не
вышло. Это было понятно и Гегелю.
Расслоение третьего сословия на
классы напугало крупную буржуа¬
зию. Она испугалась вмешательства
народных масс в политическую борь¬
бу. Между тем это вмешательство
нарастало, и натиск народных масс
продолжался.
Якобинцы выражали не только
мнение революционных слоёв фран¬
цузской буржуазии, но и натиск
широких народных масс. Были такие
заявления: «Из кого состоит наша
республика? Из небольшого числа
капиталистов и огромного количе¬
ства бедняков», говорил один из
якобинцев — делегатов Конвента в
1792 г.
Ленин дал такую характеристику
Конвенту 1793—1794 годов: «Кон¬
вент был именно диктатурой низов,
т.-е. самых низших слоев городской
и сельской бедноты». В Конвенте
106
РЕЧЬ ТОВ. МОЛОДЦОВА В. С.
тогда «господствовала всецело и
безраздельно не крупная или сред¬
няя буржуазия, а простой народ,
беднота, т.-е. именно то, что мы
называем: «пролетариат и крестьян¬
ство» (В. И. Ленин, Соч., т. IX,
стр. 217).
Какой же отзвук получила эта
борьба в других странах и в частно¬
сти в Германии? В Англии, Италии,
России, Германии, Австрии появи¬
лись течения, явно сочувствовавшие
французской революции. С другой
стороны, появились не только книж¬
ки, но и течения, которые были вра¬
ждебны этому движению, якобин¬
скому движению французской рево¬
люции. Например, в Англии вышла
книжка Борка «Размышления о
французской революции» с нападка¬
ми на французскую революцию.
Борк доказывал, что французская
революция угрожает демократии во
всей Европе и несёт угрозу частной
собственности. С другой стороны,
выходит работа Вильяма Годвина
«Исследования о политической спра¬
ведливости», которая была весьма
популярна среди демократически
настроенной интеллигенции. Он
угрожал частной собственности и
опирался на идеи французских про¬
светителей XVIII века. В России
влияние идей французских просве¬
тителей и французской революции
испытал Радищев.
Что происходило в Германии в то
время? В Германии начались кре¬
стьянские восстания, они охватили
ряд областей, хотя и не приняли по¬
всеместного и большого размаха. Но
восстание началось.
Восставшие немецкие массы виде¬
ли в французских войсках своих
освободителей. В Германии возникла
организация «Общество друзей на¬
рода», которое возглавлялось яко¬
бинцем Форстером. Кстати сказать,
об этой организации у нас в лите¬
ратуре довольно мало сказано, а
мне кажется, что для нас будет ин¬
тересным более подробно выяснить
лицо этой организации. Эта органи¬
зация возглавлялась сторонником
якобинского движения Форстером.
Такая обстановка отпугивала наро¬
ждающуюся буржуазию Германии
от решительных действий против
феодальных пережитков. Немецкая
буржуазия боялась народа как в
период Канта, так и в период Геге¬
ля. Тон в Европе в то время задава¬
ла Англия, которая сколачивала
блок против французской революции
из ряда стран. Реакция стран этого
блока активно защищала матери¬
альные интересы господствующего
класса и подавляла всё прогрессив¬
ное. Гегель, будучи идеологом не¬
мецкой буржуазии, как раз и отра¬
жал её интересы в период, когда эти
интересы совпадали с интересами
феодальной аристократии и с похо¬
дом мировой реакции против народ¬
ных масс.
Поэтому неправильно искать клас¬
совые корни гегелевской философии
где-то на международной арене,
когда они находятся внутри самой
Германии.
Следующий вопрос. Известно, что
идеи французской революции были
начертаны французскими материа¬
листами, материализм был воин¬
ствующим знаменем буржуазии,
шедшей к власти. Однако, когда
власть была завоёвана, тогда у бур¬
жуазии не стало необходимости в
материализме как мировоззрении,
хотя буржуазия стремилась закре¬
пить своё господствующее влияние и
в идеологии. Ей нужна была новая
идеология. К тому времени механи¬
стический материализм не удовле¬
творял уже ни социально-политиче¬
ских устремлений буржуазии этого
периода, второго периода француз¬
ской революции, ни потребностей
науки. Этим облегчалась борьба
Гегеля против материализма. Одна¬
ко невозможно было в то время
отстаивать позиции идеализма, не
делая шага вперёд. Простого воз¬
врата к берклеанскому или фихте¬
анскому идеализму быть не могло.
Социально-политическая идейная
обстановка, уровень науки требовали
такой философии, которая хоть в
какой-либо мере преодолевала бы
недостатки предшествующей фило¬
софии и которая увлекала бы пере¬
довые умы того времени.
И вот эта социальная обстановка
и породила такую философию в виде
системы Гегеля. Энгельс в работе
«Людвиг Фейербах и конец класси¬
РЕЧЬ ТОВ. МОЛОДЦОВА В. С.
107
ческой немецкой философии» так ха¬
рактеризует появление гегелевской
диалектики: «Все это не помешало,
однако, гегелевской философии охва¬
тить несравненно более широкую
область, чем какая бы то ни было
прежняя система, и развить в этой
области еще и поныне поражающее
богатство мыслей». Это богатство
мыслей выразилось прежде всего в
утверждении идеи развития. Она
поражала своим величием и нано¬
сила сильный удар по механистиче¬
скому материализму. Как известно,
Маркс и Энгельс принадлежали к
левым гегельянцам, так сильно было
влияние Гегеля.
Гегелевская диалектика оказала
огромное влияние на развитие по¬
знания, она содержала рациональное
зерно, явившееся некоторым толчком
к поискам действительно научной
материалистической теории позна¬
ния. В этом смысле она была теоре¬
тическим источником, именно в смы¬
сле толчка, который вызывал новые
мысли, и мы должны, мне кажется,
рассматривать эту гегелевскую диа¬
лектику только именно с этой
стороны. Сама же диалектика
Гегеля, будучи идеалистической,
не могла быть научной и соста¬
вляла лишь видимость научного
метода.
В науке тогда появились десятки
учёных: Бернулли, Эйлер, Кулон,
Лагранж, Лавуазье, Кювье и др.,
которые подошли к очень важной
проблеме того времени, а именно к
вопросу о том, как перейти от неиз¬
менного бытия, о котором учили
метафизики-материалисты, к наблю¬
дающимся изменениям. Вот такая
проблема стояла перед всеми учё¬
ными того времени — перейти от
неизменного бытия к изменениям.
Разрешение этой проблемы требо¬
вало введения идеи развития в тео¬
рию познания, как руководящей
идеи познания. И вот стоит вопрос,
удовлетворил ли Гегель эти запро¬
сы науки? Надо прямо сказать,
что нет. Гегелевская диалектика
оказалась мистикой, а не наукой.
Вот это, мне кажется, надо было
т. Александрову показать в своей
книге, показать, что это не научная
диалектика, это всё же мистика, и
запросы науки остались неудовле¬
творёнными. Нужна была новая,
настоящая научная диалектика, ко¬
торую и создал Маркс. Эти ошибки
в книге т. Александрова происходят
из-за того, что недостаточно были
раскрыты классово-социальная об¬
становка возникновения диалектики
Гегеля и состояние естествознания
того периода, не показана и ограни¬
ченность этой диалектики. Задача
курса состояла в том, чтобы подве¬
сти нашего читателя к пониманию
величия нашей марксистской фило¬
софии, показав ограниченность и не-
научность диалектики Гегеля.
Какова наша задача в этом отно¬
шении? Решение вопроса подска¬
зано самим Марксом, который в
письме к Энгельсу писал: «Если
когда-нибудь снова придет время
для подобных работ, мне очень хо¬
телось бы в объеме 2—3 печатных
листов сделать доступным общему
человеческому рассудку то разумное
в методе, что Гегель открыл и вме¬
сте с тем затемнил». Вот и надо по¬
казать, что открыл Гегель, что
затемнил и почему затемнил. Об
этом в книге т. Александрова ни¬
чего нет. Надо показать значение
идеи развития, но также и огра¬
ниченность этой идеи у Гегеля
и несостоятельность, антинаучность
диалектики Гегеля. Нужно создать
серьёзную монографию о Гегеле.
У нас была выпущена одна неболь¬
шая брошюра, но там было много
допущено ошибок, а нужна серьёз¬
ная монография, серьёзная книга,
которую можно было бы обсудить в
коллективе. Этим вопросом следует
заняться.
Я хочу указать ещё на некоторые
неточности, я бы сказал, неряшли¬
вость некоторых формулировок в
книге. Вот как говорит, например,
т. Александров о представителях не¬
мецкой философии — Фихте, Шел¬
линге, Гегеле. Например, о Фихте
сказано: «Фихте — философ-идеа¬
лист. Все явления природы он ста¬
вит в зависимость от субъекта».
Таким образом, здесь речь идёт об
основном вопросе философии. Как
же дальше оценивает это положение
т. Александров? Он говорит: «Ис¬
ходя из такой совершенно необосно¬
108
РЕЧЬ ТОВ. МОЛОДЦОВА В. С.
ванной, глубоко ошибочной пред¬
посылки, философ всё развитие
внешнего мира рассматривает как
возможность его осознания, восприя¬
тия человеком». Можно ли так
объективистски, беспристрастно от¬
носиться к идеализму? Можно ли
считать, что Фихте, решая основной
вопрос философии идеалистически,
только заблуждался, ошибался, как
говорит т. Александров-
Я думаю, такая характеристика
совершенно неверна. Не в заблужде¬
нии надо искать источники возник¬
новения идеализма Фихте. То же
самое получается при изложении
философии Шеллинга. Тов. Алексан¬
дров пишет: «Уже отсюда видно, на¬
сколько ошибочен был главный
принцип философии Шеллинга».
Опять-таки речь сводится к ошибке.
Дальше о Гегеле. «При всём том, что
Гегель глубоко заблуждался в во¬
просе об отношении идей к приро¬
де» и т. д. Как можно идеализм
Фихте, Шеллинга, Гегеля объяснять
заблуждением? Это довольно стран¬
но. Это, несомненно, отступление от
марксизма, но я подчёркиваю, что
это результат небрежности форму¬
лировок. Но эти небрежные форму¬
лировки не дают возможности понять
немецкую философию как реакцион¬
но-воинствующую философию, как
наступление реакции на прогресс.
Такие формулировки как раз зату¬
манивают эти основные положения.
Я хочу поставить ещё один
небольшой вопрос. Правильно ли
мы поступаем при составлении на¬
ших курсов лекций, придерживаясь
такой схемы: даём кратенько со¬
циальную характеристику, затем
излагаем сущность философской си¬
стемы, а затем социально-политиче¬
ские взгляды философа. Не плетёмся
ли мы здесь в хвосте схем буржуаз¬
ных курсов истории философии? Мне
кажется, что мы должны начинать
изложение философских систем с
выяснения социально-политических
взглядов философа, если не целиком,
то во всяком случае в описание со¬
циальной обстановки включать
больше материалов, характеризую¬
щих политические взгляды фило¬
софа. Это сразу даёт представление
о том, чего философ хочет добиться
при разрешении гносеологических
вопросов. Конечно, здесь есть опас¬
ность скатиться к вульгарному со¬
циологизму, это надо сделать умело.
А при такой постановке, когда со¬
циально-политические взгляды фило¬
софа, его политическое лицо относи¬
лись в конец, получается какая-то
беспартийная философия.
Дальше я хотел сделать ещё та¬
кое замечание. Книга т. Алексан¬
дрова не пронизана марксистскими
положениями. Собственно, цитаты
здесь есть. Нам известно, что Маркс,
Энгельс, Ленин и Сталин не оста¬
вили ни одной философской системы
без своей критической оценки. Мы
о любом философе найдём в мар¬
ксизме точку зрения, характеризую¬
щую его философскую систему. Од¬
нако это богатство марксистского
материала не использовано т. Але¬
ксандровым в его книге.
Товарищи здесь уже говорили, что
образцом для написания марксист¬
ского учебника является «Краткий
курс истории ВКП(б)», написанный
товарищем Сталиным. Вот по образ¬
цу этой книги нужно делать и нашу
книжку по истории философии — та¬
кой же коммунистический учебник,
который воспитывал бы наших лю¬
дей. А на самом деле что получи¬
лось? Получилось так. Если мы возь¬
мём, например, раздел о Фихте:
излагается теория Фихте о соотно¬
шении субъекта и объекта, затем
приводится положение из работы
Ленина, и никак эта цитата из ра¬
боты Ленина не увязана со всем
предшествующим материалом, она
оторванно как-то стоит. Это непра¬
вильно. Надо было этой мыслью
Ленина пронизать критическое из¬
ложение самой системы Фихте.
Ещё одно замечание. Речь идёт
сейчас у нас о марксистской истории
философии, но пора начинать со¬
ставлять историю философии мар¬
ксизма. Здесь товарищи уже напо¬
минали, что марксизм существует
сто лет и сейчас надо делать учеб¬
ник по истории философии мар¬
ксизма.
Распределение материала в книге
т. Александрова также не правиль¬
ное. Смотрите, древней и средней
философии отводится в книжке
РЕЧЬ ТОВ. СМИРНОВОЙ 3. в.
109
170 страниц, а философии марксизма
отводится 40 страниц. Абсолютно
неправильное соотношение в распре¬
делении материала. Надо было
главе, посвящённой изложению фи¬
лософии марксизма, отвести значи¬
тельно больше страниц.
Я заканчиваю таким предложе¬
нием. Эта дискуссия, которую сей¬
час Центральный Комитет устроил,
имеет колоссальное значение для
подъёма всей нашей работы и нужно
было бы устроить такую же дискус¬
сию по диалектическому и историче¬
скому материализму. В разработке
вопросов диалектического' и истори¬
ческого материализма у нас ещё
большое отставание.
Заканчивая, я хочу сказать, что
для всех здесь собравшихся дискус¬
сия, которая проходит по этой
книге, — огромная школа и что мы
из этой дискуссии сделаем соответ¬
ствующее выводы и заверим Цен¬
тральный Комитет нашей партии и
товарища Сталина в том, что в на¬
шей преподавательской работе при¬
мем все меры, чтобы выправить
недостатки, которые сейчас заме¬
чаются.
Жданов. Прежде чем предоставить
слово т. Смирновой, я должен отве¬
тить на один вопрос. Товарищи про¬
сят сообщить, сколько дней про¬
длится дискуссия. Это было бы
важно для планирования работы.
Центральный Комитет не рассчи¬
тывает на то, чтобы как-либо уско¬
рять дискуссию. Центральный Коми¬
тет готов положить на эту дискуссию
столько времени, сколько вам на это
будет угодно. (Аплодисменты.)
Я думаю, что, во всяком случае,
дискуссия на этой неделе не закон¬
чится. Что касается ближайших
дней, то мы имеем в виду в пятницу
заседания не устраивать в связи
с тем, что в этот день предстоит от¬
крытие сессии Верховного Совета
РСФСР.
Слово предоставляется т. Смир¬
новой.
Смирнова 3. В. (Москва). Высту¬
павшие товарищи уже отмечали, что,
попытавшись ввести в свою книгу
материалы, характеризующие оценку
западноевропейских философов со
стороны крупнейших представителей
русской философской мысли, т. Але¬
ксандров сделал это неудачно.
Категорическое утверждение
т. Александрова о том, что нельзя
составить научного представления о
ходе развития философской мысли в
западноевропейских странах, не изу¬
чив внимательно и не использовав
глубокой критики философских си¬
стем прошлого, данной классиками
русской философии, уже подверга¬
лось на нашей дискуссии справедли¬
вой критике.
Мне кажется, однако, что сам
т. Александров в своей книге не вы¬
полняет поставленного им требова¬
ния. Привлечение материалов из
истории русской философии в книге
т. Александрова носит случайный,
эпизодический характер. Непонятно,
например, почему особую заслугу
Чернышевского автор видит в уста¬
новлении исторической связи между
отдельными философскими систе¬
мами. Факт этой связи отмечался
рядом философов — в- том числе и
русских — до Чернышевского. Ме¬
жду тем то, что представляет дей¬
ствительно громадную ценность и
интерес в историко-философских
взглядах Чернышевского, — его
ясное понимание связи философских
систем с «духом политических пар¬
тий, к которым принадлежали фило¬
софы», т. е. подход Чернышевского
к пониманию классового содержания
философских систем, — это осталось
вне внимания т. Александрова.
Можно смело утверждать, что из
книги т. Александрова читатель
не получит ясного и вполне правиль¬
ного представления об историко-
философских взглядах русских мы¬
слителей. Та же роль, которую
фактически играют высказывания
русских философов в книге т. Але¬
ксандрова, — роль цитат, как бы
подтверждающих взгляды Маркса и
точку зрения самого т. Алексан¬
дрова, явно далеко не всегда
является заслуженной русскими мы¬
слителями ролью.
В связи с этими недостатками
книги т. Александрова я хотела бы
специально остановиться на некото¬
рых вопросах нашей работы по
110
РЕЧЬ ТОВ. СМИРНОВОЙ 3. в.
истории русской философии. Я ду¬
маю, что в этом я не слишком отвле¬
кусь от непосредственной темы на¬
шего совещания. Мы обсуждаем
книгу по истории западноевропей¬
ской философии, но мы вместе с тем
обсуждаем те общие принципы
марксистско-ленинской истории фи¬
лософии, которые одинаковы и оди¬
наково обязательны для всякой
философии, идёт ли речь о русской,
французской, английской, немецкой
философии. Вместе с тем недостатки
книги т. Александрова, заключаю¬
щиеся в том, что недостаточно чётко
и последовательно проведён принцип
партийности, недостаточно глубок,
конкретен исторический анализ фи¬
лософских систем, в той же, если
не в большей, мере присущи сейчас,
как мне кажется, и нашим работам
по истории русской философии.
Кроме того, надо признать, что за
последние годы работа по истории
русской философии заняла значи¬
тельное место в работе нашего фило¬
софского фронта, и мы не можем на
этом совещании пройти мимо вопро¬
сов, связанных с разработкой рус¬
ской философии.
Касаясь этого вопроса, Я Хотела
бы подчеркнуть тот факт, что обра¬
щение за последние годы нашего
философского фронта, наших пропа¬
гандистских работников, громадной
массы Нашей партийной и советской
интеллигенции к вопросам русской
философии, к изучению русской
философской мысли и её истории
имеет колоссальное научное и Поли¬
тическое значение. Работа по исто¬
рии русской философии и пропа¬
ганда истории русской философской
мысли получили за последние годы
в нашей стране колоссальнейший
размах. Я Не ошибусь, если скажу,
что масса наших Людей впервые
услышала имена великих русских
мыслителей, впервые заинтересова¬
лась ими, впервые взялась за серьёз¬
ное их изучение. Недооценивать
значение этого факта мы не можем.
Вместе с тем мы должны признать,
что тем большая ответственность
ложится на наш научный фронт при
таком значении и при таком мас¬
штабе этой работы.
Мне хотелось также напомнить,
что если разработка истории запад¬
ноевропейской философии имеет у
наших философов свою сравнитель¬
но давНюю традицию, то разработка
русской философии — дело в сущно¬
сти новое и молодое, дело, которое
началось всего несколько лет назад и
началось почти на чистом месте. Нам
нужно было начинать с выработки
основных идейных установок в этой
области, с критики неправильных,
реакционных взглядов буржуазных
историков русской философской
мысли. Мне кажется, мы можем
сейчас сказать, что за последние
несколько лет мы проделали значи¬
тельную работу в области научной
разработки и в области пропаганды
истории Передовой русской философ¬
ской мысли. Были подвергнуты рез¬
кой критике взгляды буржуазных
историков русской философии, из¬
вращавших развитие русской фило¬
софской мысли, была показана
огромная прогрессивная роль круп¬
нейших русских Мыслителей-Мате¬
риалистов XVIII и XIX веков, ори¬
гинальность и научная ценность их
воззрений, был выработан ряд
принципиальных положений как ис¬
ходных для анализа и оценки исто¬
рии русской философии. Однако
масштабы работы в области русской
философии, её научное и политиче¬
ское значение, ответственность на¬
ших философских и научных кадров
за эту работу столь велики, что мы
никоим образом Не должны прохо¬
дить мимо тех недостатков, которые
имеются в этой работе.
В Настоящее время, мне кажется,
является уже достаточно общепри¬
знанным, что крупнейшим недостат¬
ком в нашей работе по истории рус¬
ской философии было недостаточное
соблюдение принципа исторической
правды, приводившее Иногда к тому,
что слабые стороны русских мысли¬
телей замазывались и что Характе¬
ристика русских мыслителей была
такова, что стиралась принципиаль¬
ная грань между их воззрениями и
марксизмом.
Повторяю, в настоящее время это
положение является в достаточной
мере общепризнанным. Доказывать
его и критиковать допущенные в
прошлом ошибки представляется
РЕЧЬ ТОВ. СМИРНОВОЙ 3. в.
111
мне менее важным, чем говорить о
недостатках, существующих ещё в
настоящее время, и об их устранении
в будущем.
Мне кажется, что в нашей работе
по истории русской философии мы
часто ещё очень далеки от действи¬
тельно глубокого, действительно
партийного, конкретно - историче¬
ского анализа русской философии.
Этот анализ мы часто подменяем
схемами, не всегда правильными и
научно обоснованными. Я останов¬
люсь на нескольких вопросах, кото¬
рые, как мне кажется, имеют общее,
принципиальное значение в работе
по истории русской философии.
Мне кажется, что одним из важ¬
ных недостатков нашей работы по
истории русской философии являет¬
ся недостаточно глубокий и конкрет¬
ный анализ понятия «патриотизм».
Ые приходится в этой аудитории до¬
казывать, насколько значительно и
серьёзно это понятие, насколько
важно и значительно выяснение и
изучение патриотических Традиций
в прошлом русской общественной и
философской мысли. Но у нас иногда
получается, что достаточно человеку
не быть прямым обскурантом, мрако¬
бесом и махровым реакционером,
чтобы получить Право на титул
патриота. Мы не всегда задумываем¬
ся над вопросом о различном со¬
держании патриотизма у различных
мыслителей. Известно, например,
что самый последовательный и убе¬
ждённый противник славянофилов—
Белинский видел много Дельного и
справедливого в нападках славяно¬
филов На слепое подражание Запа¬
ду и ценил заслуги славянофилов в
борьбе против этого подражания.
Но если патриотами были славяно¬
филы и патриотом был их против¬
ник Белинский, то, очевидно, есть
разница между патриотизмом сла¬
вянофилов и патриотизмом Белин¬
ского. Если патриотом был великий
революционер Чернышевский и
патриотом был умеренно либераль¬
ный Грановский, то, очевидно, ме¬
жду патриотизмом того и другого
также существует различие. Мы же
очень часто проходим мимо этого
различия.
Мне кажется, дело в том, что по¬
нятие «патриотизм» мы характери¬
зуем слишком общими и неопреде¬
лёнными чертами. Данный человек
любил свою родину, он верил в силы
русского народа, он верил в великое
будущее России. Вот в сущности,
всё, что мы говорим о патриотизме
XIX века, о патриотизме русских
мыслителей того времени.
Мне кажется, что до тех пор, пока
мы не поставим перед собой требо¬
вания конкретно-исторического ана¬
лиза понятий патриотизма в прош¬
лом, пока мы не включим в анализ
этого понятия характеристику со¬
циально-политических позиций того
или иного мыслителя, мы не сможем
нН выяснить характер и роль пат¬
риотических традиций в прошлом
русской мысли, пи использовать
правильно эти традиции для воспи¬
тания нашего, советского патрио¬
тизма.
Второй вопрос, на котором я хоте¬
ла остановиться, сбстопт в следую¬
щем: разработка истории русской
философии должна была начаться и
началась с самой резкой борьбы
против традиций старой буржуазной
историографии, старой буржуазной
истории русской философии. Из¬
вестно, что одной из самых вредных,
самых упорных и саМых живучих
традиций буржуазной истории рус¬
ской мысли был взгляд на развитие
русской мысли как на простое Пере¬
несение на русскую почву западных
идей и вытекающая отсюда характе¬
ристика русских мыслителей как
несамостоятельных, неоригиналь¬
ных, не отличающихся особой силой
ума и таланта мыслителей. Борьба
против этой традиции, очень упор¬
ной и очеИь живучей, была очень
острой и продолжается ещё и сей¬
час. Но в этой правильной и важной
борьбе мы иногда перегибаем палку
и приходим к отрыву русской фило¬
софской мысли от истории западно¬
европейской мысли.
Факт Межнациональных, между¬
народных идейных связей в Истории
философии — непреложный истори¬
ческий факт. И, странное дело,
когда речь идёт о западноевропей¬
ской философии, то установление
этого факта и анализ связей никого
не смущает с точки зрения призпа-
112
РЕЧЬ ТОВ. СМИРНОВОЙ 3. в.
ния того или иного мыслителя
самостоятельным или несамостоя¬
тельным, оригинальным или неори¬
гинальным. Никому не придёт в
голову подвергнуть сомнению ориги¬
нальность и самостоятельность
француза Гельвеция на том осно¬
вании, что он исходит из сенсуализ¬
ма англичанина Локка. Никому не
придёт в голову оспаривать само¬
стоятельность и оригинальность
Канта, несмотря на факт несомнен¬
ного влияния на Канта философа
Юма. Когда же доходит дело до
русской философии, то получается
такое положение вещей, при кото¬
ром само признание факта влияния
того или иного западного мыслите¬
ля на русского почему-то означает
выдачу русскому мыслителю свиде¬
тельства в несамостоятельности,
неоригинальности.
Мне вспоминаются в таких слу¬
чаях слова Белинского — человека,
которого никто не упрекнёт в недо¬
статке патриотизма или в некрити¬
ческом отношении к Западу. Белин¬
ский писал: «Бедна та народность,
которая трепещет за свою самостоя¬
тельность при всяком соприкоснове¬
нии с другою народностью!» Люди,
боящиеся за самостоятельность
русского человека при его сопри¬
косновении с западной культу¬
рой, «не видят, в простоте ума и
сердца своего, что, беспрестанно
боясь за русскую национальность,
они тем самым жестоко оскорбляют
её».
У нас нет никаких оснований
сколько-нибудь опасаться за само¬
стоятельность и оригинальность рус¬
ской мысли. Мы должны широко
показывать силу и оригинальность
русских философов. И мы вполне
можем отказаться от излишней бо¬
язни связывать русскую философ¬
скую мысль с западноевропейской
на том основании, что якобы само
признание этой связи должно при¬
вести нас к выводу о несамостоя¬
тельности и неоригинальности рус¬
ской мысли.
Далее. Буржуазная история рус¬
ской общественной мысли, сводя,
как я уже говорила, развитие рус¬
ской философии к проникновению
западных идей в Россию, естествен¬
но, игнорировала идейные связи и
преемственность, имевшиеся в самой
русской мысли. И естественно, что,
борясь против традиций старой бур¬
жуазной истории, разрушая эти
традиции, мы обратились в частно¬
сти и к исследованию идейной связи
и преемственности, существовавших
между самими русскими мыслителя¬
ми. Но нужно признать, что иногда
мы слишком упрощённо подходим к
этому вопросу. Конкретный истори¬
ческий анализ мы часто заменяем
мёртвыми, искусственными, необ¬
основанными научно схемами. Мы
ещё не раскрыли во всей его глуби¬
не известное ленинское положение
о том, что у передовых направлений
русской общественной мысли имеет¬
ся солидная материалистическая
традиция. Очень часто мы ограни¬
чиваемся тем, что берём всех рус¬
ских философов-материалистов, рас¬
полагаем их в хронологическом по¬
рядке и развитие материалистиче¬
ских воззрений каждого из них
характеризуем влиянием соответ¬
ствующего числа предыдущих. Так,
получается, что материализм Ради¬
щева формировался под влиянием
Ломоносова, материализм декабри¬
стов формировался под влиянием
Ломоносова и Радищева, материа¬
лизм Белинского формировался под
влиянием Ломоносова, Радищева и
декабристов и т. д. и т. п.
Самое первое возражение, которое
можно сделать против этих схем, —
то, что за ними не кроется в сущно¬
сти никаких научных доказательств.
Более того, эти схемы нередко за¬
крывают путь к детальному, кон¬
кретному и глубокому анализу фор¬
мирования и развития материализ¬
ма русских мыслителей, ибо зачем
анализировать чрезвычайно слож¬
ный путь развития Белинского,
который привёл его к материализму,
когда достаточно знать, что Белин¬
ский пришёл к материализму под
влиянием Ломоносова, Радищева,
декабристов, всех русских материа¬
листов, бывших до него.
Я не собираюсь здесь обсуждать
вопрос, кто и как в действительно¬
сти на кого влиял. Я хочу только
сказать, что научная разработка
этих вопросов требует отказа от
РЕЧЬ ТОВ. СМИРНОВОЙ 3. в.
схем, требует действительно глубо¬
кого, действительно конкретного
исторического анализа, при помощи
которого только и можно раскрыть
действительно имевшие место связи
в истории русской мысли.
Следующим недостатком в нашей
работе по истории русской филосо¬
фии, который обращает на себя вни¬
мание, является, по-моему, тот
простой факт, что характеристики
русских мыслителей, даваемые в
наших статьях и работах, являются,
я бы попросту сказала, чрезвычайно
однообразными и скучными.
Что мы в сущности говорим о
философских воззрениях русских
мыслителей, таких крупных, интерес¬
ных, своеобразных, как Белинский,
Герцен, Чернышевский, Добролю¬
бов? Они были материалистами, они
материалистически решали основной
вопрос философии. Они были мате¬
риалистами и в решении второй сто¬
роны основного философского во¬
проса. Они были социалисты-утопи¬
сты. Они были в основном идеали¬
стами в области истории, но у них
были некоторые материалистические
догадки. Всё это верно, всё это так,
но дело, к сожалению, в том, что мы
этим ограничиваемся, и русская
мысль, столь многообразная, выгля¬
дит в нашей передаче часто чрезвы¬
чайно скучной, бедной и однообраз¬
ной.
Мне хотелось бы также сказать
несколько слов о тех причинах, ко¬
торые вызывают все эти недостатки.
Прежде всего приходится счи¬
таться с тем, что, как я уже сказала,
работа по истории русской филосо¬
фии дело новое и молодое. Нужно
просто время, нужны большие фак¬
тические знания, которыми мы ча¬
сто ещё не обладаем, для того
чтобы эта работа была поднята на
более высокую ступень.
За последние три года мне приш¬
лось столкнуться с нашей работой
по истории русской философии — и
в своей работе, и в работе с това¬
рищами по Институту философии, и
в педагогической работе, и в лекци¬
онно-пропагандистской работе, и в
многочисленных разговорах с това¬
рищами как с периферии, так и из
Москвы. К сожалению, я должна
8. «Вопросы философии» № 1.
сказать, что наряду с действитель¬
ным интересом к вопросам русской
философии, наряду с серьёзным
желанием работать в этой области
мне пришлось часто встречаться с
недопустимым легкомыслием, с не¬
серьёзным отношением многих то¬
варищей, в особенности молодых
работников — аспирантов и препо¬
давателей, к разработке истории
русской мысли. Очень часто наши
молодые товарищи начинают зани¬
маться историей русской философ¬
ской мысли не потому, что это им
интересно, не потому, что это имеет
большое научное значение, а пото¬
му, что это им представляется наи¬
более лёгким и простым делом. Эти
товарищи часто подходят к истории
русской мысли очень просто. Что
нужно знать для этого? Языков
знать не нужно, западноевропей¬
скую философию знать не нужно,
даже русскую литературу, с кото¬
рой так тесно была связана русская
философская мысль, знать не нуж¬
но. Например, недавно, при приёме
кандидатского минимума по истории
русской философии мне пришлось
столкнуться с фактом, когда на мой
вопрос: по какому поводу написал
Белинский его знаменитое письмо к
Гоголю, человек, пришедший сдавать
кандидатский минимум, подумав,
ответил: кажется, по поводу второго
издания «Мёртвых душ». (Смех в
зале,)
Некоторые наши аспиранты и пре¬
подаватели считают, что в работе по
русской философии достаточно взять
готовые схемы, имеющиеся в ряде
статей и, прочитав большее или
меньшее количество сочинений рус¬
ских мыслителей, подобрать из них
факты, соответствующие этим схе¬
мам.
Мне кажется, что наша работа по
истории русской философии не бу¬
дет достаточно плодотворной, если
мы не скажем твёрдо нашим моло¬
дым товарищам, желающим рабо¬
тать в этой области, что история фи¬
лософии есть наука, история рус¬
ской мысли это также наука, а по¬
этому будьте добры обращаться с
ней, как с наукой.
Наконец, некоторые товарищи
здесь уже поднимали вопрос о це¬
114
РЕЧЬ ТОВ. МОРОЧНЙКА С. В.
лесообразности организации специ¬
ального философского журнала. Я
действительно думаю, что вряд ли
найдутся философы, которые не
испытывали бы потребности в спе¬
циальном философском журнале. Я
решусь сказать больше. Я скажу,
что по своему значению и масштабу
работа по исследованию русской
философии имела бы право на су¬
ществование своего специального
органа, ибо речь идёт не только о
том, чтобы время от времени поме¬
щать хорошие статьи по вопросам
истории русской философии. Речь
идёт о том, чтобы дать нашим кад¬
рам систематическое руководство в
их повседневной, очень серьёзной и
сложной работе по истории русской
философии.
Конечно, нужны монографий, но
монографии всё-таки долгое дело.
Хотелось бы, чтобы имелась возмож¬
ность помещать в журнале статьи,
систематически освещающие вопро¬
сы русской философии, и возмож¬
ность дискуссионного обсуждения
этих вопросов.
Жданов4 Слово имеет т. Мороч-
ник, подготовиться т. Митину.
Морочник (Сталанабад). Товари¬
щи, дискуссия показывает, что кри¬
тика книги т. Александрова по исто¬
рии западноевропейской фйлософии
принимает разнообразные формы.
Наряду с «критикой слева» мы
встречаемся, я бы сказал, и с крити¬
кой этой книги «справа». (Смёх в
в зале.)
Образцом такой «критики справа»
является хотя бы вчерашнее выступ¬
ление т. Серебрякова. (Смех.) По
существу т. Серебряков критиковал
работу т. Александрова с позиций
гораздо более ошибочных, чем те,
которые представлены в самой
книге.
Я начну с заявления т. Серебря¬
кова о том, что нам, видите ли, «на¬
вязли в зубах» слова о партийности
и о классовости науки.
Голоса. Неправильно. Он так не
говорил.
Морочник. Я не сомневаюсь, что
каждому из нас и, бесспорно, т. Але¬
ксандрову известны основные поло¬
жения марксизма-ленинизма, утвер¬
ждающие, что новейшая филосо¬
фия так же партийна, как и две тыся¬
чи лет тому назад, что всякая наука
и философия в классовом обществе
выражает идеологию тех или дру¬
гих общественных классов. Но одно
дело знать эти основные положения,
другое дело — уметь их осмыслить
и применить творчески. И вот тут-то
оказывается, что и т. Александров и
многие из нас эти положения за¬
учили, но применить их творчески не
сумели. За это, собственно, мы и
критикуем т. Александрова.
Тов. Серебряков вчера утверждал,
что до Маркса И Энгельса филосо¬
фия всегда была только философией
господствующих классов. Назовите
мне, требовал он, философа, кото¬
рый до Маркса—Энгельса не был
бы выразителем идеологии эксплоа-
таторских классов.
Я полагаю, что т. Серебрякову из¬
вестно, что классики русской фило¬
софии — Чернышевский, Добролю¬
бов— это не марксисты. Но можем
ли мы их на этом основании назы¬
вать представителями идеологии
господствующих, эксплоататорских
классов? Разве они не были идеоло¬
гами крестьянской революции в Рос¬
сии?
Голос с места. А Руссо?
Морочник. Можно вспомнить и
Томаса Мюнцера, замечательного
борца и мыслителя начала XVI века,
философские взгляды которого очень
высоко оЦенил Энгельс и о котором,
следуя порочным традициям бур¬
жуазной истории философии, даже
не вспомнил т. Александров, и дру¬
гих. Во всяком случае тезис Т. Се¬
ребрякова не выдерживает никакой
критики. Что же касается его свое¬
образной апологии младогегельян¬
ства, то с этой трибуны она была
совершенно неуместной.
Несмотря на все ошибки, которые
содержатся в книге т. Александрова
в разделе о гегелевской философии
и о которых здесь уже упоминалось,
следует сказать, что утверждение
т. Александрова о том, что младо¬
гегельянцы развивали только сла¬
бые стороны Гегелевской философии,
что они не внесли ничего нового по
сравнению с философией Гегеля,
РЕЧЬ ТОВ. МОРОЧНИКА С. В.
115
является более верным, чем обрат¬
ное утверждение профессора Се¬
ребрякова.
Известны слова Маркса и Энгельса
из «Святого семейства», где они,
говоря о философии младогегельян¬
цев, пишут: «Она является и остается
старой бабой; она — увядшая и
вдовствующая гегелевская филосо¬
фия, которая подрумянивает и под¬
крашивает свое высохшее до отвра¬
тительнейшей абстракции тело и
поглядывает на всю Германию в
поисках за женихом» (А. Маркс и
Ф. Энгельс, Соч., т. III, стр. 37). Это
было написано в 1844 году; Т. Се¬
ребряков же хочет нас уверить, что
в 1842 году, за два года до того, как
были написаны эти строки, эта мла¬
догегельянская философия, Которую
Маркс и Энгельс назвали старой
подрумяненной бабой, была чуть ли
не невинной девушкой. (Смех в
зале.) Он говорит, что младоге¬
гельянство до 1842 года было наи¬
более радикальным и даже револю¬
ционным течением.
В то же время надо сказать, что
выступление т. Серебрякова — это
дурная крайность другой дурной
крайности. Я имею в виду выступле¬
ние т. Светлова. Смысл его вы¬
ступления в Той его части, которая
касалась гегелевской философии,
был примерно таков: в 1931 году
наши философы споткнулись на Ге¬
геле, в 1943 году, когда вышел В свет
111 тем «Истории философии», мы
снова споткнулись на Гегеле, сейчас
т. Александров также споткнулся на
Гегеле. Отсюда т. Светлов делает
вывод: давайте к чёрту выбросим
Гегеля (смех в зале), как бы снова
чего-нибудь не вышло (смех в зале),
если кажинный раз на этом самом
месте мы спотыкаемся. (Смех в
зале.) Мне кажется, что т. Светлов
неправильно подходит к этому во¬
просу.
Задача заключается, конечно, не
в том, чтобы отвергнуть Гегеля,
отбросить его «с порога»; задача,
правда, гораздо более трудная, за¬
ключается в Том, чтобы преодолеть
его оружием критики.
Обойти этот вопрос, «закопать»
Гегеля, как это делает т. Светлов,
это значит не преодолеть трудно¬
стей, связанных с критическим
преодолением гегелевской диалек¬
тики, а это значит попытаться их
обойти. Это небольшевистский путь.
Для т. Светлова Гегелевская фило¬
софия это просто реакционная че¬
пуха, но нельзя забывать известных
слов Ленина, который говорил, что
философский идеализм есть только
чепуха с Точки зрения материализма
грубого, простого, метафизического,
с точки же зрения материализма
диалектического философский идеа¬
лизм, в особенности гегелевский
идеамизм, не является простой чепу¬
хой.
Мы много ошибались в вопросе
о гегелевской философии, мы, к со¬
жалению, не сумели разобраться в
социальной природе реакционности
гегелевской философии. Надо, сле¬
довательно, изучать Гегеля, разобла¬
чать реакционность гегелевской фи¬
лософии. Нужно учиться у Маркса
и Энгельса, у Ленина и Сталина уме¬
нию находить «рациональное зерно»
в гегелевской идеалистической диа¬
лектике. Во всяком случае, нельзя
отмахнуться от Гегеля, как это
предлагает т. Светлов.
Не только у т. Светлова мы встре¬
чаемся с таким упрощённым, вернее,
упрощенческим, подходом к отдель¬
ным вопросам Истории философии.
Ленин говорил, Что история
вообще «хитрее», «умнее», чем это
кажется самым умным, самым та¬
лантливым людям. Это в какой-то
степени относится и к истории фило¬
софии. Она также, конечно, «умнее»
и «хитрее», чем это кажется т. Гаку,
который говорит: материалисТиче-
ская философия всегда была Идеоло¬
гией прогрессивных классов; Идеа¬
листическая философия была идео^
логией реакционных классов.
С точки зрения Т. Гака все во¬
просы истории философии решаются
чрезвычайно просто, я бы сказал,
«слишком» просто. Но действитель¬
ная история философии гораздо
сложнее. Разве всякий философский
материализм выражает идеологию
прогрессивных классов? Разве спра¬
ведливо утверждение т. Гака, на¬
пример, в отношении вульгарного
материализма? И философский иДеа¬
116
РЕЧЬ ТОВ. МОРОЧНИКА С. В.
лизм не всегда укладывается в
формулу т. Гака.
Тов. Гак сейчас занимается воп¬
росом об экзистенциализме.
Сравните положение Декарта «Я
мыслю, следовательно, я сущест¬
вую» с положением экзистенциа¬
листа Сартра, который ещё до вой¬
ны в книге «Тошнота» писал: «Ме¬
ня тошнит, следовательно, я суще¬
ствую». Оба эти положения идеали¬
стичны, но разве нет величайшего
различия между ними?
Положение Декарта «Я мыслю,
следовательно, я существую» —
идеалистическое, и тем не менее оно
для своего времени было прогрес¬
сивным, оно выражало уверенность
в могуществе человеческого разу¬
ма; это идеалистическое положение,
как это ни противоречиво, толкало
философскую мысль по направле¬
нию к материализму. Положение же
Сартра есть выражение буржуазной
реакции и глубочайшего нравствен¬
ного и философского маразма.
Следовательно, нельзя упрощённо
подходить к вопросам истории фи¬
лософии. При этом важно уметь ви¬
деть и всегда подчёркивать, что пе¬
редовые идеи в философии всегда
играли в развитии общества вели¬
чайшую организующую роль, реак¬
ционные идеи всегда мешали, всегда
тормозили развитие общества.
В связи с этим ещё одно неболь¬
шое замечание по ходу дискуссии.
Мне непонятно утверждение, кото¬
рое мы слышали из уст т. Кедрова,
который буквально говорил, что
«прогрессивная философия может
быть выражением реакционной
идеологии». Тов. Кедров призывал
нас подходить к истории философии
диалектически. Но, как известно из
истории философии, диалектика
иногда служила мостиком к софи¬
стике. Это случилось ист. Кедро¬
вым. В самом деле, что означает по¬
ложение: «прогрессивная филосо¬
фия может быть выражением реак¬
ционной идеологии»? Разве филосо¬
фия это не идеология? Получается у
т. Кедрова, что прогрессивная идео¬
логия может быть выражением ре¬
акционной идеологии. Это чистей¬
шая софистика.
Перехожу к книге т. Александро¬
ва. Некоторые товарищи, выступая
здесь, говорили, что в книге т. Але¬
ксандрова имеется разрыв между
правильными методологическими
установками и тем, как эти установ¬
ки в книге претворены. Это не так.
В том-то и дело, что ошибки книги
т. Александрова как раз и выте¬
кают из его неправильных методо¬
логических установок. Здесь говори¬
ли, что у т. Александрова нет опре¬
деления истории философии или,
наоборот, есть множество разных
определений. Это неверно. На 22-й
странице т. Александров выделяет
курсивом фразу, которая является с
его точки зрения определением
истории философии: «История фило¬
софии есть история поступательного,
восходящего развития знаний чело¬
века об окружающем его мире».
Однако ясно, что для философа-
марксиста история философии это
не есть простая история поступа¬
тельного развития знаний некоего
абстрактного человека.
Конечно, в развитии человеческо¬
го мышления, как и в развитии при¬
роды и общества, осуществляется
переход от простого к сложному,
от низшего к высшему. Это разви¬
тие от низшего к высшему не яв¬
ляется, однако, прямой линией, оно
невозможно без борьбы, без проти¬
воречий.
Напомню классическое ленинское
положение о том, что познание че¬
ловека не есть прямая линия, а кри¬
вая линия, бесконечно приближаю¬
щаяся к ряду кругов, к спирали. Это
относится ко всей истории познания,
в частности и к истории философии.
Это ленинское положение т. Але¬
ксандровым игнорируется. История
философии, по т. Александрову, раз¬
вивается поступательно, прямоли¬
нейно, без борьбы, без противоре¬
чий. Это можно было бы проиллю¬
стрировать многочисленными при¬
мерами.
О роли Гегеля в истории филосо¬
фии во введении к книге т. Александ¬
рова говорится буквально следую¬
щее: «Его несомненная заслуга в
том, что он выделил в истории фи¬
лософии такие учения, которые име¬
ли крупное историческое значение.
Но, как идеалист, Гегель ставит на
РЕЧЬ ТОВ. МОРОЧНИКА С. В.
117
первое место историю идеализма»
(стр. 15). Отсюда легко сделать вы¬
вод, что наиболее крупное значение
в истории философии имели идеали¬
стические философские системы. По
всей вероятности, бессознательно,
но в своей книге т. Александров всё
время следует этой порочной ге¬
гельянской установке.
Порочная методология сказывает¬
ся уже в первой главе работы
т. Александрова. Пропадает в этой
главе основное — борьба линии Де¬
мокрита с линией Платона. Тов.
Александров пишет буквально сле¬
дующее: «Замечание Энгельса о
том, что материалистическое миро¬
воззрение означает понимание при¬
роды такой, какая она есть, без вся¬
ких посторонних прибавлений, мож¬
но отнести к философии древнегре¬
ческого общества. Такое мировоз¬
зрение было у большинства грече¬
ских философов чем-то само собой
разумеющимся» (стр. 24). Тов.
Александров скрадывает борьбу
между материализмом и идеализ¬
мом в древнегреческой философии.
Философские школы распола¬
гаются у т. Александрова одна
после другой или, в лучшем слу¬
чае, одна возле другой, но не в
борьбе друг с другом. Например,
т. Александров пишет, что «после
Эпикура античная философия всту¬
пила в полосу упадка». Но не после
Эпикура, а уже во время Эпикура
античная философия вступила в
эпоху упадка! В эту эпоху упадка
философская школа Эпикура была
единственной, продолжавшей пере¬
довые традиции древнегреческого
материализма, ведущей борьбу про¬
тив суеверий, скептицизма, мисти¬
цизма, идеализма. И это не описка,
это ошибка, вытекающая из пороч¬
ной методологической установки
книги.
Неудачно излагается в книге фи¬
лософия Гераклита. Без всяких ком¬
ментариев т. Александров выписы¬
вает цитату из Гераклита: «Война
есть отец всего и всего царь, — од¬
ним она определила быть богами,
другим — людьми» (стр. 37). Я по¬
нимаю, что т. Александров хочет
этим фрагментом проиллюстриро¬
вать мысль Гераклита о борьбе про¬
тивоположностей. Но фрагмент этот
выбран крайне неудачно. Если дать
его так, как он дан в учебнике
т. Александрова, т. е. без всяких
комментариев, то под ним может
подписаться любой фашистский фи¬
лософ. Тов. Александров застав¬
ляет Гераклита служить не нашим
целям, а целям наших врагов. Это
не марксистский, не ленинский под¬
ход к философии.
В критике идеализма Платона у
т. Александрова, к сожалению, от¬
сутствует та страстность, которая
отличает, например, философские
творения самого Платона.
Тов. Александров приводит, на¬
пример, известное место из диалога
Платона «Менон», где Платон пы¬
тается обосновать свою реакционно¬
поповскую теорию воспоминания.
Он заставляет неграмотного раба
самостоятельно притти к решению
сложнейшей математической зада¬
чи, причём Платон излагает это
остроумно, ярко, со всей партийной
страстностью убеждённого идеали¬
ста, а т. Александров, приводя этот
пример, говорит: «...этой аналогией
достигнуто не столько действи¬
тельное доказательство истинности
теории воспоминания, сколько ил¬
люстрация её основной мысли на
частном примере или случае»
(стр. 69). Как хотите, но назвать
это большевистской партийностью в
оценке реакционного идеалиста
Платона, конечно, нельзя.
Товарищи, раздел, посвящённый
философии феодального общества,—
это один из самых неудачных раз¬
делов книги. Прежде всего в этом
разделе отсутствует разоблачение
и критика средневековой схоласти¬
ки, поэтому все упоминания о схо¬
ластической философии в дальней¬
ших главах остаются просто непо¬
нятными читателю. Правда, пятый
параграф этой главы называется
«Поздняя схоластика». Но, во-пер¬
вых, о ранней схоластике раньше
ничего не было сказано. Самое же
главное то, что содержание этого
параграфа таково, что схоластика
выглядит весьма привлекательно,
ибо почти все представители схола¬
стической философии представлены
как прогрессивные мыслители. О
118
РЕЧЬ ТОВ. МОРО Ч НИКА С. В.
том, что схоластическая философия
в средние века была служанкой
богословия, сказано вскользь, ми¬
моходом (на стр. 121), между тем
как именно в этом и заключалось
то главное, что характеризует схо¬
ластическую философию как офи¬
циальную философию того времени.
Философия Фомы Аквинского, за¬
вершителя схоластики, воинствую¬
щего мракобеса, излагается бес¬
страстно, академично, причём Фоме
уделено вдвое больше места, чем
великому и действительно прогрес¬
сивному мыслителю Роджеру Бэ¬
кону.
Особенно неудачным является
раздел, посвящённый философии
средневекового Востока. Здесь уже
т. Захидов правильно говорил, что
самый термин «арабская филосо¬
фия» некритически заимствован
т. Александровым у буржуазных ав¬
торов. Известно, что так называе¬
мая «арабская философия» была
созданием многих народов, в том
числе в значительной мере созда¬
нием народов среднеазиатского Во¬
стока. История этой так называемой
«арабской философии» дана в книге
как некое саморазвитие философ¬
ской идеи вне всякой социальной
обстановки. В книге совершенно не
раскрыты социальные предпосылки
расцвета философской мысли в
эпоху Саманидов. Изложение фило¬
софского учения Авиценны не мо¬
жет удовлетворить читателя. В кни¬
ге не показано, что сложная и про¬
тиворечивая философия Авиценны
отразила как прогрессивность сама-
нидского общества, так и внутрен¬
нюю противоречивость саманид-
ского государства как государства
феодального.
Совершенно игнорируется истори¬
ческая обстановка, породившая фи¬
лософию Авиценны, его учеников и
последователей, в результате чего
история философской мысли на
Востоке излагается чрезвычайно
абстрактно, вне той идейной борь¬
бы между мыслителями, отстаивав¬
шими право на свободу мысли и на
опытное изучение природы, и при¬
верженцами мусульманской орто¬
доксии, — борьбы, которая выража¬
ла столкновение сил прогресса с си¬
лами реакции как в саманидском
обществе и государстве, так и после
падения Саманидов.
Не показана идейная борьба в
истории философии Востока, в кото¬
рой наряду с линией Авиценны и
Хайяма существовала и другая ли¬
ния — ревнителей мусульманской
ортодоксии, представленная, напри¬
мер, Ал-Газалием.
Не показано, откуда взялись, чем
были обусловлены материалистиче¬
ские тенденции в философии Ави¬
ценны. Кстати, автор много говорит
в разных местах об аристотелизме
в средние века, но очень странно,
что у такого знатока Аристотеля,
каким является т. Александров, по¬
чему-то выпало ленинское положе¬
ние о том, что поповщина убила у
Аристотеля всё живое и увекове¬
чила мёртвое. Величайшей заслугой
Авиценны и других мыслителей
Средней Азии является то, что они
в отличие от европейских схоластов
усвоили философию Аристотеля, не
выхолащивая из неё её живого со¬
держания, а творчески.
Некритическое следование за
буржуазной историей философии
также проявилось в том, что в этом
параграфе совершенно не упоми¬
наются такие замечательные мысли¬
тели, которые продолжали мате¬
риалистические тенденции Авицен¬
ны, как Омар-Хайям, как замеча¬
тельный мыслитель таджикского
народа Насыр Хоеров и другие, ко¬
торые вплотную подходили к мате¬
риализму и к атеизму.
Товарищи, так как моё время на
исходе, разрешите остановиться
ещё только на одном принципиаль¬
ном вопросе. В книге т. Александ¬
рова совершенно неудовлетвори¬
тельно показана связь между идеа¬
лизмом и религией, между идеализ¬
мом и поповщиной. В книге т. Але¬
ксандрова не чувствуется воин¬
ствующего атеизма. Больше того,
там, где характеризуется идеали¬
стическая философия Беркли и
Юма, там подчас выхолащивается
поповская суть этих теорий. Дав¬
ным-давно известно, и я не сомне¬
ваюсь, что это известно т. Александ¬
рову, что Беркли — это воинствую¬
щий поп в философии. В то же вре¬
РЕЧЬ ТОВ. МОРОЧНИКА С. В.
119
мя т. Александров высказывает сле¬
дующую мысль. Он заканчивает
главу о субъективном идеализме
следующими словами: «Оставаясь
на почве крайнего субъективизма,
берклеанцы должны были бы от¬
рицать и существование бога, так
же как они отрицают объективное
существование мира» (стр. 305).
Неверен тезис т. Александрова, что
Беркли приходил к богу лишь в ре¬
зультате своей непоследовательно¬
сти или для того, чтобы увильнуть,
вывернуться из философских за¬
труднений. Неверно это. Обоснова¬
ние поповщины было главной целью
Беркли. А Юм? Ведь агностицизм,
скептицизм Юма представлял
собой в сущности более тонкую фор¬
му фидеизма и поповщины, а здесь, в
книге т. Александрова, говорится,
что Юм «сочетает умеренный деизм
с тонкой и язвительной скептической
критикой, направленной против фи¬
лософского обоснования теологии»
(стр. 310), но всё дело в том, что
лишь более тонкая форма фидеизма
скрывалась за этой так называемой
«критикой».
Ленин говорил о Канте, что Кант
принижает знание, чтобы очистить
место для веры. Это можно сказать
о всяком агностицизме. Эту ленин¬
скую характеристику не только
можно, но и нужно отнести к Юму.
Юм принижает знание, чтобы очи¬
стить место для веры. Он такой же
фидеист, как и Беркли.
В книге т. Александрова много
фактических неточностей. Я не ста¬
ну на всех останавливаться. Оста¬
новлюсь только на одной. Как из¬
вестно, т. Александров приводит
слова Ломоносова для обоснования
некоторых марксистских положе¬
ний. Товарищи говорили, и с этим
надо согласиться, что это неудачно.
В то же время у т. Александрова
есть и некоторое умаление роли Ло¬
моносова. На 358 стр. он говорит,
например, что с Дальтона начи¬
нается новая атомистика. Об этом,
правда, в своё время говорил и
Энгельс, но Энгельс не знал, что
за двадцать с лишним лет до ро¬
ждения Дальтона Ломоносов в
своих «Элементах математической
химии» построил химию на новой
атомистической основе. Так что не
Дальтон, а Ломоносов является
основоположником новой атоми¬
стики.
Многие товарищи говорили о тех
задачах, которые стоят перед нами,
философами. Действительно, перед
каждым из нас и перед всеми нами
стоит вопрос: как могло случиться,
что основные положения марксист¬
ско-ленинской философии о партий¬
ности и классовом характере науки
мы так или иначе, но забыли или
исказили? Бесспорно, что это могло
случиться только в результате недо¬
пустимого отставания философской
теории.
Как же преодолеть это отстава¬
ние? Тут т. Светлов указал на ряд
недостатков и поставил ряд задач
для преодоления этих недостатков.
Надо сказать, что многие из этих
задач поставлены верно.
Однако Ленин и Сталин учат нас,
что всегда нужно найти то основное
звено, за которое нужно ухватиться,
чтобы вытянуть всю цепь стоящих
перед нами задач.
И вот мне кажется, что об этом
основном здесь не было сказано.
Мне кажется, что Институт филосо¬
фии Академии наук не стал орга¬
низационным и идейным центром
для развития философской мысли в
нашей стране. Между тем начать
борьбу за ликвидацию отставания
философской теории нужно именно
с него. У нас нет единого творческо¬
го коллектива советских философов,
мы на периферии работаем в обла¬
сти философии — работаем хорошо
или плохо, скорее всё-таки плохо,
чем хорошо, иногда даже очень пло¬
хо, — но я бы сказал, что в этом не
только и не столько наша вина, но,
может быть, наша беда. В том-то и
дело, что Институт философии не
стал направляющим, организующим
нас, исправляющим наши недостат¬
ки центром, больше того, он подчас
и не интересуется тем, что делаем
мы на местах.
Неотложная задача заключается
в том, чтобы укрепить Институт, пе¬
рестроить всю его работу так, чтобы
он действительно стал объединяю¬
щим, направляющим, организую¬
щим центром для творческой рабо¬
120
РЕЧЬ ТОВ. МИТИНА М. В.
ты всего коллектива советских фи¬
лософов, причём, конечно, не только
живущих и работающих в Москве,
но и на всей территории нашей
необъятной родины.
Это есть то необходимое условие,
без которого нельзя разрешить стоя¬
щие перед советскими философами
задачи и ликвидировать недопусти¬
мо позорное отставание философ¬
ской теории. Выполнение этого усло¬
вия явится основой для подъёма и
расцвета марксистско-ленинско-ста¬
линской философской науки в нашей
стране.
Жданов. Слово имеет т. Митин.
Митин М. Б. (Москва). Товарищи!
В своём вступительном слове т. Жда¬
нов говорил о том большом значе¬
нии, которое придаёт Центральный
Комитет нашей партии настоящему
обсуждению книги т. Александрова
«История западноевропейской фило¬
софии». И это понятно, почему. Речь
идёт о том, чтобы на основе обсуж¬
дения такого большого круга вопро¬
сов, каким является история запад¬
ноевропейской философии, утвердить
правильное отношение к предшест¬
вовавшим идейным течениям; речь
идёт о том, чтобы с высоты марксиз¬
ма, с высоты ленинско-сталинского
этапа в развитии марксистской тео¬
рии дать правильную оценку прош¬
лых философских систем.
Обсуждение всех этих вопросов
на данной дискуссии должно приве¬
сти в результате к дальнейшей идей¬
ной мобилизации наших кадров, к
заострению нашей борьбы против
реакционных течений прошлого и
настоящего, к ещё большему раз¬
венчанию буржуазной идеологии, к
показу с ещё большей силой вели¬
кого и неоценимого морального пе¬
ревеса нашей советской социалисти¬
ческой идеологии.
Прежде чем перейти непосред¬
ственно к рассмотрению содержания
самой книги т. Александрова, необ¬
ходимо сделать несколько предвари¬
тельных замечаний об основных
принципах марксистско-ленинского
подхода к вопросам истории фило¬
софии.
История философии, как и сама
философия, тоже партийная наука.
Правильная оценка прошлых учений
имеет крайне важное значение. Мы
знаем, как реакционеры в политике
и идеологии постоянно воскрешают
старые реакционные учения и
используют их в современной идео¬
логической борьбе. Мы знаем, что
реакционеры, по выражению Мар¬
кса, всякую подлость сегодняшнего
дня пытаются оправдывать под¬
лостью вчерашнего дня.
Каковы же основные требования
марксистско-ленинского подхода к
истории философии? Чему учат нас
Ленин и Сталин? В этом отношении
гениальная книга Ленина «Мате¬
риализм и эмпириокритицизм» яв¬
ляется образцом боевого выступле¬
ния по вопросам философии, образ¬
цом, по которому нам нужно учиться
и учиться. Ленин учит нас умению
видеть за гносеологической схола¬
стикой философских систем борьбу
между материализмом и идеализ¬
мом, в которой отражается классо¬
вая борьба в обществе. Ленин учит
нас рассматривать любую «школу»
или «школку» в философии не толь¬
ко как таковую, а брать её в связи
с её союзниками, друзьями, с её вра¬
гами.
Ленин, например, анализируя ма¬
хизм, вскрывает, с кем махизм идёт
вместе, с кем ведёт борьбу, кому
оказывает поддержку, кому прино¬
сит пользу, какими общественными
группами используется в своих ин¬
тересах, кто против махизма воюет.
Ленин учит нас искать, откуда
возникло любое данное философ¬
ское направление и куда оно растёт.
Ленин учит нас применять и в отно¬
шении философских «школ» и «шко¬
лок» прямые политические характе¬
ристики и определения. Вспомните,
как, разбирая философскую систему
Канта, он говорит о критике её
справа и слева и показывает, в чём
состоит такая критика и какова
расстановка в такой связи «школ»
и «школок» в отношении данной
философии. Ленин учит, что надо
уметь усваивать и перерабатывать
все ценные достижения, все ценные
завоевания учёных приказчиков
буржуазии, как он называет бур¬
РЕЧЬ ТОВ. МИТИНА М. Б.
121
жуазных учёных, и вместе с тем он
требует «уметь отсечь их реакцион¬
ную тенденцию, уметь вести свою
линию и бороться со всей линией
враждебных нам сил и классов».
С какой предельной ясностью вы¬
разился в этих замечательных сло¬
вах Ленина подлинно боевой харак¬
тер марксистского подхода к идео¬
логическим вопросам, как заострены
эти положения Ленина против ака¬
демизма, аполитизма, беспартийно¬
сти в идеологических вопросах!
С какой силой эти ленинские слова,
написанные им в 1908 году, звучат
в настоящее время!
А произведения товарища
Сталина! Какой это образец пре¬
творения в жизнь и дальнейшего
развития этих ленинских принципов
подхода к идеологической борьбе!
Товарищ Сталин учит при подходе
к философским вопросам не стано¬
виться на путь безразличного изло¬
жения философских систем, как это
делают буржуазные историки фило¬
софии. Он требует серьёзно вникать
в самую суть классовых отношений
и классовой борьбы каждой эпохи,
тщательно исследовать борьбу об¬
щественных сил, партий, чтобы на
этой основе правильно оценивать
философские системы и их действи¬
тельную роль, какую они играют в
общественной жизни. Товарищ
Сталин учит нас политически подхо¬
дить к философским системам и
философской борьбе, не ограничи¬
ваться только теоретической харак¬
теристикой данной философской си¬
стемы или течения, а возможно точ¬
нее характеризовать их политиче¬
ский эквивалент.
Товарищ Сталин неустанно учит
нас творческому подходу к вопросам
философии, он требует ликвидации
элементов догматизма, книжниче-
ства, начётничества, которыми так
часто страдают наши работы по во¬
просам философии. Он учит нас
смело итти вперёд, не задерживать¬
ся на пройденных этапах, не решать
новые вопросы при помощи старых
цитат, а давать новые ответы на во¬
просы в соответствии с новыми дан¬
ными и с любой исторической обста¬
новкой.
Товарищ Сталин особенно учит
нас понимать коренное отличие,
имеющее место между старыми фи¬
лософскими «школами» и «школка¬
ми», которые в большинстве случаев
создавались философами-одиночка¬
ми и, как правило, не вели за собой
широкие массы народа, и марксиз¬
мом-ленинизмом — боевым идейным
оружием рабочего класса и всех
трудящихся, при помощи которого
мы перестраиваем мир, живым, раз¬
вивающимся учением, за которым
идут миллионные массы, за которым
идёт наш советский народ.
Одна из центральных задач наше¬
го, большевистского изучения исто¬
рии философии заключается в том,
чтобы быть во всеоружии, если мож¬
но так выразиться, в идейной моби¬
лизационной готовности для того,
чтобы успешно разоблачать реак¬
ционные философские учения. Если,
скажем, современная католическая
реакция поднимает на щит Августи¬
на и Фому Аквинского, делает их
знаменем борьбы против демокра¬
тии, против коммунизма и если сотни
книг и много тысяч статей ежегодно
во всех капиталистических странах
посвящаются этим «отцам церкви»,
то изучейие и изложение этих фило¬
софских направлений в наших учеб¬
никах по истории философии, в на¬
ших книгах и статьях должно быть
таким, чтобы оно вооружало наши
кадры для острой борьбы с этой ны¬
нешней реакцией. Если, скажем, не¬
которые современные английские
или американские реакционеры пы¬
таются в обосновании своих теорий
ссылаться на политическую теорию
Гоббса, то наши учебники и книги
по истории философии должны быть
такими, чтобы они вооружали нас
серьёзным, боевым, научным мате¬
риалом для разоблачения этих
«идей».
Тут много говорилось относитель¬
но партийности философии. Что же
значит партийность в философии?
Это значит — ставить философию на
службу интересам большевистской
партии, той партии, которая руко¬
водствуется в своей деятельности
научным пониманием законов обще¬
ственного развития, той партии, ко¬
торая воплотила в себе гигантский
опыт рабочего и революционного
122
РЕЧЬ ТОВ. МИТИНА М. В.
движения всех стран, всего мира,
которая ведёт народ к коммунизму.
Партийность в философии — это
значит так теоретически разрабаты¬
вать философские проблемы, чтобы
отвечать насущным нашим задачам,
использовать философское оружие
для обобщения новых явлений дей¬
ствительности; это значит философ¬
ски углублённо показывать величие
социалистической эпохи, это зна¬
чит обобщать закономерности социа¬
лизма.
Партийность в философии — это
значит давать такое рассмотрение
философских систем на основе пра¬
вильного исторического подхода к
идейной борьбе прошлых веков, что¬
бы эти знания вооружали нас для
борьбы со всей линией реакции как
в прошлом, так и в настоящем.
Таковы некоторые основные тре¬
бования марксистско-ленинского
подхода к философии вообще и к
истории философии в частности.
К сожалению, и это надо со всей
прямотой сказать, наши работы
по истории философии и науки: и
большой трёхтомник по истории фи¬
лософии, и статьи по вопросам исто¬
рии русской философии, и другие
работы по истории философии, вы¬
шедшие за последнее время, в боль¬
шей или меньшей мере не отвечают
этим требованиям марксистско-ле¬
нинской истории философии. Этим
же требованиям далеко не отвечает
и книга т. Александрова, которая,
как уже здесь достаточно было
выяснено, страдает крупнейшими
пороками и недостатками. Многие
из нас, в том числе и я, виноваты в
том, что своевременно не выступали
с критикой этих недостатков. Это
произошло потому, что было извест¬
ное благодушие к недостаткам дан¬
ной книги, а также и потому, что мы
так остро не видели и не восприни¬
мали пороков книги, как это видим
и воспринимаем теперь.
После того как Центральный Ко¬
митет партии повернул наше внима¬
ние к этим вопросам, наша прямая
обязанность состоит в том, чтобы
со всей большевистской остротой,
на основе критики и самокритики
вскрыть недостатки, которые име¬
ются в работе на философском
фронте, вскрыть недостатки данной
книги. Между тем и сейчас ещё на¬
ходятся люди, которые явно не
хотят итти вперёд, не хотят по-на¬
стоящему развернуть критику книги
т. Александрова.
Так как книга т. Александрова
охватывает большой круг вопросов,
то естественно, что в выступлениях
можно остановиться только на не¬
которых из них. Мне хотелось бы
вначале сделать одно замечание от¬
носительно греческой философии.
Здесь уже говорилось о том, на¬
сколько неправильно т. Александров
освещает в своей книге вопрос q
причинах расцвета греческой фило¬
софии и появления там многочислен¬
ных философских систем. Это уже
достаточно было вскрыто и на прош¬
лой дискуссии и в предшествующих
выступлениях товарищей.
Я хотел бы сейчас обратить ваше
внимание на одно и притом итого¬
вое место, которое рельефно по¬
казывает ошибочный подход т. Але¬
ксандрова к оценке развития антич¬
ной философии.
Тов. Александров пишет: «Какое
значение имеет этот период в исто¬
рии философии и науки, ясно хотя
бы из того, что греки, этот неболь¬
шой по численности народ, на про¬
тяжении трёх-четырёх столетий да¬
ли столько крупнейших имён в фи¬
лософии, сколько впоследствии за
две тысячи лет развития не дал ни
один народ Западной Европы»
(стр. 26).
Тов. Александров явно увлёкся
тут, некритически повторил выска¬
зывания некоторых буржуазных спе¬
циалистов по древней философии,
которые настолько ушли в глубь
той эпохи, в глубь времён, что кро¬
ме греческой философии ничего
больше не видят ни в истории, ни
в жизни. Историзма в приведённом
утверждении т. Александрова нет.
Как можно проводить такую парал¬
лель между Грецией и всем после¬
дующим двухтысячелетним разви¬
тием науки и философии? Разве темп
исторического развития одинаков в
античное время и в новой истории?
Разве уровень общественного раз¬
вития и характер борьбы классовых
сил в древности и в новое время
РЕЧЬ ТОВ. МИТИНА М. В.
123
одинаков? Разве развитие филосо¬
фии в последующие века и в новое
время не даёт нам картины появле¬
ния в сравнительно небольшие пе¬
риоды большого количества круп¬
нейших мыслителей? Возьмём, на¬
пример, Россию второй половины
XVIII и XIX столетий. Мы видим
здесь такое большое созвездие дея¬
телей науки и философии — Ломо¬
носов, Радищев, Огарёв, Чаадаев,
Герцен, Белинский, Чернышевский,
Добролюбов, Писарев, Лобачев¬
ский, Менделеев, Тимирязев и мно¬
гие другие, — которое и по количе¬
ству имён, не говоря уже о харак¬
тере их научных и философских
воззрений, может поспорить с лю¬
бым историческим периодом в исто¬
рии философии. Да затем, и это
самое главное, разве в таких вопро¬
сах количество философских имён
решает вопрос? Одно появление диа¬
лектического материализма, создан¬
ного Марксом и Энгельсом, было
таким событием всемирно-историче¬
ского значения, какое не может итти
ни в какое сравнение с предшест¬
вующим идейным развитием в об¬
ласти философии и общественных
наук. Появление нового мировоззре¬
ния, которое впервые в истории на¬
учно обобщило весь предшествую¬
щий исторический опыт и всё раз¬
витие науки, критически осмыслило
этот опыт с точки зрения револю¬
ционных задач рабочего класса, ко¬
торое дало возможность открыть за¬
коны общественной жизни, означало
такой шаг вперёд в развитии обще¬
ственной науки и философии, кото¬
рый перекрывает движение фило¬
софской мысли на протяжении мно¬
гих столетий.
Разве дальнейшее развитие об¬
щественной науки и философии, свя¬
занное с гениями нашей эпохи —
Лениным и Сталиным, не есть такой
гигантский шаг в развитии мировой
культуры, с которым ничто по свое¬
му значению в прошлой истории
сравниться не может? Только игно¬
рирование основных требований
марксистского анализа истории фи¬
лософии, только узкий, книжный,
профессорский подход к делу мог
породить такую постановку вопро¬
са, которую мы находим в цитиро¬
ванных выше строках из книги
т. Александрова.
Одной из важнейших задач нашей
идеологической борьбы в совре¬
менный период является борьба с
проявлением элементов низкопо¬
клонства перед буржуазной культу¬
рой.
Низкопоклонство перед буржуаз¬
ной культурой может выражаться не
только в отношений к современной
западной культуре. Оно может
также выражаться и в преувеличен¬
ной, неправильной оценке предшест¬
вующих явлений буржуазной куль¬
туры — философских систем, тео¬
рий, произведений литературы и
искусства.
Например, неправомерное прибли¬
жение многих западноевропейских
домарксистских теорий и философ¬
ских систем к марксизму тоже есть
одно из проявлений переоценки бур-
жуазной культуры. Давно ещё
Маркс говорил, что анатомия чело¬
века — ключ к анатомии обезьяны,
что намёки на высшее развитие у
низших видов животных можно по¬
нять только тогда, когда это высшее
уже известно. Эта мысль Маркса
верна и в отношении к предшествую¬
щим идейным теориям. Намёки на
высшее в них мы можем понять,
если мы подойдём к ним с точки
зрения марксизма, т. е. с точки зре¬
ния высшей ступени в развитии об¬
щественной науки и философии.
Только с этой точки зрения мы мо¬
жем вскрыть, что в предшествую¬
щих теориях было намёком на выс¬
шее развитие и что было реакцион¬
ным, отсталым, отжившим. Только с
марксистской точки зрения мы мо¬
жем с абсолютной достоверностью,
в полном соответствии с историче¬
ской правдой, в полном соответствии
с классовыми отношениями каждой
эпохи дать подлинную картину фи¬
лософского развития. С высоты мар¬
ксизма-ленинизма, с вышки нашей
великой социалистической эпохи, с
точки зрения исторического опыта,
накопленного большевистской пар¬
тией, мы должны разобраться во
всём предшествующем идейном ма¬
териале, поставить всё на своё ме¬
сто, не односторонне освещать эта¬
пы развития человеческой мысли, а
124
РЕЧЬ ТОВ. МИТИНА М. Б.
научно показать борьбу прогрессив¬
ных и реакционных направлений, ка¬
кие были в истории.
Между тем книга т. Александ¬
рова, когда ещё и ещё раз читаешь
её, страдает тем пороком, что она
как бы впитала в себя, сконцентри¬
ровала односторонний, неправиль¬
ный подход к оценке предшествую¬
щих течений. В каждом философ¬
ском направлении, даже в каждом
отдельном вопросе, развиваемом тем
или другим философом, т. Александ¬
ров находит только положительное,
только прогрессивное, только пере¬
довое. Каждый философ, независи¬
мо от той действительной роли, ка¬
кую он сыграл в развитии науки, яв¬
ляется «великим», «крупнейшим»,
«замечательным». Эти оценки и эпи¬
теты расточаются в книге без меры
направо и налево. Каждое философ¬
ское направление, по многократно
повторяющимся в книге т. Александ¬
рова выражениям, представляет со¬
бой «большой шаг вперёд в разви¬
тии философии», каждый автор фи¬
лософской системы имеет «большие
заслуги в истории прогрессивной че¬
ловеческой мысли» и т. д. и т. п.
Получаются в связи с этим настоя¬
щие курьёзы. Так, например, автор
пишет: «Большим достижением со¬
циальной философии Фурье является
учение о развитии человечества.
В своём развитии общество прохо¬
дит, по Фурье, четыре фазы: 1) вос¬
ходящее разрушение, 2) восходящую
гармонию, 3) нисходящую гармо¬
нию, 4) нисходящее разрушение.
В последней стадии человечество
переживает период дряхлости, после
чего всякая жизнь на земле прекра¬
щается» (стр. 353—354).
Эту фантастическую, надуманную
схему, оканчивающуюся к тому же
такой весьма неприятной перспекти¬
вой, как дряхлость человечества и
прекращение его жизни, — схему,
которая, кстати сказать, отнюдь не
принадлежит к сильным сторонам
учения Фурье, т. Александров рас¬
сматривает как «большое достиже¬
ние» в учении о развитии челове¬
чества, причём слово «развитие» в
книге дано даже курсивом.
В изложении взглядов Бэкона
т. Александров также допускает
серьёзные ошибки. Отметим здесь
только некоторые. Он говорит об эм¬
пиризме Бэкона, но о материализме
его—крайне слабо и глухо. И в этом
вопросе он некритически следует
многочисленным немарксистским ис¬
торикам философии. Они, эти буржу¬
азные историки философии, готовы
всемерно подчёркивать эмпиризм Бэ¬
кона, но о его понимании опыта, т. е.
материалистическом понимании опы¬
та, они умалчивают. Они готовы
превозносить бэконовское учение об
опыте, но его материалистический
подход к вопросу об источниках
ощущений, его многократно повто¬
ряемые положения о наличии объек¬
тивного мира вне человека и его
ощущений — это историки филосо¬
фии опускают.
В изложении философии Бэкона в
книге т. Александрова мы видим
подобного же рода картину. Автор
много говорит о бэконовских требо¬
ваниях методичности и систематич¬
ности познания, о том, что, по Бэко¬
ну, разум должен опираться на дан¬
ные органов чувств, что нужно ра¬
ционально осмысливать данные опы¬
та и т. д. Однако вот вывода о том,
что опыт трактуется Бэконом мате¬
риалистически, этого нет. А ведь
этот вопрос очень важный, имеющий
к тому же не только историко-фило¬
софское значение.
В «Материализме и эмпириокрити¬
цизме» Ленин, разбирая ошибки
Плеханова в вопросе об опыте, ука¬
зывает, что опыт можно понимать
и материалистически (и этому сле¬
дует вся материалистическая линия
в области философии) и идеалисти¬
чески (и этому пониманию следует
вся идеалистическая линия, в том
числе и эмпириокритики).
Подводя итоги своему изложению
бэконовской философии, т. Але¬
ксандров пишет: «Заслуга великого
английского философа состоит в по¬
пытке систематизации всех накоп¬
ленных человечеством знаний, в
стремлении открыть один источник
для всех областей научного зна¬
ния— опыт» (стр. 189).
Это общая фраза, но как раз в
этой фразе потонуло то, что является
действительной заслугой Бэкона, а
именно — материалистический ха¬
РЕЧЬ ТОВ. МИТИНА М. Б.
125
рактер его эмпиризма, материалисти¬
ческое истолкование опыта. Это,
как мы видим, пропало в обобщаю¬
щей оценке т. Александрова.
Далее т. Александров пишет: «За¬
слугой Бэкона является и выделение
им в особую науку церковной исто¬
рии, истории религии и теологии. Это
помогло в дальнейшем Спинозе и
французским материалистам дать
более развёрнутую критику церков¬
ной истории и богословия» (стр. 189).
Это положение является примером
непродуманной и безответственной
фразы. Как мог человек, претендую¬
щий на марксистское изложение во¬
проса, писать, что заслугой Бэкона
явилось то, что он, видите ли, выде¬
лил в особую науку церковную исто¬
рию и теологию. Ведь за одно такое
зачисление теологии в ранг наук все
церковники будут аплодировать.
В действительности же учение
Бэкона было полно, по выражению
Маркса, «теологической непоследо¬
вательности». Бэкон фактически, по
сути дела является сторонником тео¬
рии двойственности истины. Он счи¬
тал, что наука должна заниматься
изучением природы и человека, а
вере надо отдать то, что ей как вере
принадлежит. Поэтому он и отде¬
ляет науку от теологии, даёт каждой
из них своё место. Объективно его
материалистическое учение было
направлено против церкви и рели¬
гии, но, с другой стороны, Бэкон
выступал против атеизма. И вот
вместо показа этой двойственности
Бэкона в отношении к религии,
двойственности, вполне объясняю¬
щейся конкретной исторической об¬
становкой того времени, эта двой¬
ственность и непоследовательность
Бэкона объявляется как раз заслу¬
гой его, да притом ещё такой за¬
слугой, которая якобы помогла
Спинозе и французским материали¬
стам дать развёрнутую критику
богословия.
Перейдём к Декарту. Тов. Але¬
ксандров излагает метод Декарта
для отыскания истины в науках. Он
подробно излагает учение Декарта
о сомнении как пути к истине.
Изложив это «универсальное сомне¬
ние» Декарта, т. Александров пи¬
шет: «Всё это даёт основание сде¬
лать вывод, что учение Декарта о
сомнении — это поиски достоверной
истины для обоснования могущества
человеческого разума и знаний»
(стр. 225).
В этом положении т. Алексан¬
дрова сказывается его некритиче¬
ский подход к изложению философ¬
ских систем прошлого. Вместо то¬
го, чтобы изложить нашу позицию в
оценке декартова сомнения, автор
по сути дела становится на точку
зрения Декарта. Бесспорно, что
«универсальное сомнение» Декарта
играло свою роль в деле критики
предшествующей Декарту науки, в
деле критики схоластической сред¬
невековой философии. Но разве
можем мы, марксисты, ограничи¬
ваться этим в оценке декартова
сомнения? Мы одновременно дол¬
жны показать также и ограничен¬
ность этой постановки вопроса об
универсальном сомнении, мы дол¬
жны сказать, что в декартовском
универсальном сомнении мы видим
также элементы субъективизма и
релятивизма. Без этого мы не мо¬
жем содействовать правильному
воспитанию наших кадров в понима¬
нии смысла декартова сомнения.
Говоря о Декарте, т. Алексан¬
дров пишет: «Несмотря на всю ори¬
гинальность положения Декарта,
«cogito ergo sum» («мыслю, следо¬
вательно, существую»), оно, одна¬
ко, не является правильным. Оно
ограниченно и глубоко ошибочно,
потому что индивидуальный акт
мышления, доказывая существова¬
ние человека, отрывает сознание
от всего положительного и подтвер¬
ждённого всем общественным раз¬
витием научного опыта» (стр. 228).
Это, можно прямо сказать, идеа¬
листическое возражение Декарту.
Так по сути дела критиковали Де¬
карта объективные идеалисты.
Марксизма в этом возражении нет.
Гегель, а также Фейербах (ещё в
ранний период своей деятельности,
когда он стоял на идеалистической
позиции) критиковали Декарта за
субъективно-идеалистический ис¬
ходный пункт и противопоставляли
ему объективно-идеалистический
подход, выдвигая против него в
качестве аргумента факт развития
126
РЕЧЬ ТОВ, МИТИНА М. Б,
не индивидуального мышления, а
развитие всего научного опыта. Са¬
мое же главное, факт объективного
существования мира независимо от
всякого сознания и практику обще¬
ственного человека, которая являет¬
ся единственным и правильным
критерием истины, автор забыл вы¬
двинуть в опровержение декартов¬
ского положения.
Далее, касаясь учения Декарта о
врождённых идеях и его трёх до¬
казательствах бытия бога, т. Але¬
ксандров пишет:
«Декарт не из религиозных побу¬
ждений развивал эту аргументацию,
а из побуждений научных, пытаясь
доказать объективность природы,
её беспредельность и то, что в ней
объединяются мыслящее и протя¬
жённое начала» (стр. 232).
Это—неверное изложение воззре¬
ний Декарта. Декарт выглядит
здесь чуть ли не как атеист. Между
тем Декарт отнюдь не был атеистом,
его «бог» и его «душа» — это со¬
ставные органические части его
философии. «Бог» Декарта — это не
то, что «бог» Спинозы. У Спинозы
это был действительно «теологиче¬
ский привесок» к его материалисти¬
ческой системе, а у Декарта это —
органическая составная часть его
метафизики.
Излагая философию Декарта, ав¬
тор не использует всех высказыва¬
ний Маркса и Энгельса, характери¬
зующих социальную обстановку и
социальную подоплёку этой филосо¬
фии. Так, например, очень важное
высказывание Маркса о Декарте
т. Александров не только не исполь¬
зует, но даже и не приводит. Между
тем Маркс писал, что Декарт с его
определением животных как про¬
стых машин смотрит надело глазами
мануфактурного периода в отличие
от средних веков.
Эта характеристика философских
воззрений Декарта замечательно
тонко и точно вскрывает социальную
подоплёку философии Декарта и
вместе с тем историческую ограни¬
ченность его философской систе¬
мы. Декарт— философ мануфактур¬
ного периода в развитии буржуаз¬
ного строя, и это получило своё от¬
ражение в его философской си¬
стеме.
Можно было бы значительно ум¬
ножить эти примеры, но у меня нет
возможности на них останавли¬
ваться.
Итак, каковы же основные недо¬
статки и пороки книги т. Алексан¬
дрова по истории западноевропей¬
ской философии?
Во-первых, в книге нет достаточ¬
ного раскрытия социальных корней
рассматриваемых философских си¬
стем. Изложение философских си¬
стем идёт в отрыве от жизни, от
классовой борьбы, которая происхо¬
дила F3 различные исторические
периоды, и напоминает логическую
филиацию идей.
Само изложение философских си¬
стем дано абстрактно, объекти¬
вистски, бесстрастно. Нет действи¬
тельного показа борьбы прогрессив¬
ных и реакционных течений в обла¬
сти философии. Такое по существу
аполитичное и безразличное изложе¬
ние способно только развинчивать
кадры, изучающие философию, а не
действовать на них мобилизующим
образом, не вооружать их боевым
партийным подходом к философским
направлениям прошлого и современ¬
ности.
Эти все характеристики, если их
объединить, могут означать только
следующее: книга т. Александрова
не является боевой марксистской
работой по истории философии, эта
работа книжная, объективистская,
смахивающая на изложение теорети¬
ческих вопросов в духе катедер-
социализма.
К сожалению, книга по истории
философии т. Александрова не изо¬
лированное явление в нашей фило¬
софской литературе.
Уже после первой дискуссии по
книге т. Александрова вышла в свет
книга т. Кедрова «О количественных
и качественных изменениях в при¬
роде». В журнале «Большевик» бы¬
ла напечатана критическая рецензия
на эту книгу. Однако рецензия не
раскрывает полностью всех недо¬
статков этой книги. В своей книге
т. Кедров дал абстрактно-логиче¬
скую схему развития естествозна¬
ния, ничего общего не имеющую с
РЕЧЬ ТОВ. МИТИНА М. Б.
127
действительным развитием истории
науки. Это — абстрактная схема,
которая походит на схему и порядок
развития категорий, какой имеется
в «Науке логики» Гегеля. При этом
т, Кедрову приходится, естественно,
подгонять под свою схему и насило¬
вать историю развития науки, как
это в своё время с гораздо большим
«успехом» делал Гегель, ибо дей¬
ствительная история в такие схемы
никак не укладывается. Так, напри¬
мер, он считает, что античная наука
занималась исследованием только
качества вещества, и Аристотель, по
мнению Кедрова, исследовал только
категорию качества. Но ведь всё
это чистейший вымысел, ничего об¬
щего не имеющий с подлинным раз¬
витием античной науки. Далее, не¬
смотря на то, что ещё Ленин в
«Материализме и эмпириокритициз¬
ме» вскрыл двусмысленное употре¬
бление термина «совпадать» в отно¬
шении мышления и бытия и показал,
что махист Базаров развивает
чистейший идеализм, употребляя
термин «совпадать» в смысле «быть
тем же самым», т. Кедров, ничем не
смущаясь, опять вытаскивает на
свет божий этот термин и не разъ¬
ясняет, в каком смысле он его упо-
требляет, и благодаря этому вносит
опять большую путаницу в изложе¬
ние философских вопросов. Тов.
Кедров всё время пишет о «совпаде¬
нии хода объективного развития
природы и хода его познания че¬
ловеком», без достаточного разгра¬
ничения вопроса о том, что если
Энгельс и употребляет этот термин
«совпадение», то только в смысле
отражения, что Ленин указал, что
этот термин надо употреблять толь¬
ко в смысле отражения мышлением
бытия. Тов. Кедров рисует следую¬
щую схему по вопросу о совпадении
хода развития самой природы и хо¬
да развития познания. Он пишет:
«Это можно изобразить двумя па¬
раллельными рядами, где верхний
показывает развитие объекта при¬
роды, а нижний — даты открытия
отдельных ступеней этого разви¬
тия» Г Верхний ряд — механическое
1 Б. М. Кедров, О количественных и ка¬
чественных изменениях в природе, Гос¬
под итиздат, 1946, стр. 240.
перемещение, атом, молекула, клет¬
ка, нижний ряд — до XIX века —
1803 год, 1811, 1839 годы. Итак, по
мнению т. Кедрова, развитие «объ¬
екта природы», т. е., иначе говоря,
развитие бытия, развитие самой при¬
роды происходило так: от механиче¬
ского перемещения к атому, от ато¬
ма к молекуле, от молекулы к клет¬
ке. (Смех в зале.) Таков один из при¬
меров схематического подхода к во¬
просам, трактуемым в данной книге.
Давно уже у нас не было книги,
которая в такой прямой и открытой
форме рассматривала бы историю
развития науки, научных представ¬
лений как чистую логическую фи¬
лиацию идей, как мёртвую схему.
Давно уже у нас, после разоблаче¬
ния меныпевиствующего идеализма,
не появлялось такой «гегельянской»
книги, как книга т. Кедрова, кото¬
рая бы в такой открытой форме
рассматривала логическую филиа¬
цию идей. Досадно то, что и данная
книжка вышла в свет под маркой Ин¬
ститута философии Академии наук.
В издательстве Академии наук
вышла также недавно, уже после
первой дискуссии, книга т,
К. Н. Державина «Вольтер». Книга
написана на основе изучения бога¬
тейшего фактического материала и
использования неизвестных ранее
архивных материалов о Вольтере.
Известно, что у нас в СССР в пуб¬
личной библиотеке Салтыкова-
Щедрина имеется знаменитая фер-
нейская библиотека Вольтера в её
основном составе, закупленная в
своё время после смерти Вольтера
Екатериной II и прекрасно сохра¬
нившаяся до настоящего времени.
Тем более досадно, что концепция
автора и его подход к изложению
взглядов Вольтера ошибочны. Ав¬
тор книги рассматривает Вольтера
как центральную, основную, глав¬
ную и определяющую силу мысли
XVIII века. Он говорит, что «Воль¬
тер управлял мнением своего века
потому, что дал ему обобщающую
и идеальную формулу мысли, мысли
категоричной, непримиримой и
устремлённой в будущее»1 2. И в
2 /С Н. Державин, Вольтер, изд. Ака¬
демии паук СССР, 1946, стр. 473.

128
РЕЧЬ ТОВ. МИТИНА М. Б.
другом месте: «Вольтер — не только
представитель передовой мысли
XVIII столетия, но и определенная
стадия этой мысли, выразившей
максимум возможностей и максимум
дерзновений в исторически ограничи¬
вавшем её периоде времени» 3.
Автор явно забыл, что в XVIII
веке были во времена Вольтера бо¬
лее прогрессивные учения, гораздо
более смелые и гораздо дальше
идущие. В области философии —
воинствующий атеизм и материа¬
лизм французских материалистов
XVIII столетия; вместо деизма
Вольтера они, как известно, высту¬
пали с открытым забралом атеизма
и материализма. В области полити¬
ческой мысли во Франции выступал
Руссо, современник Вольтера, с его
идеями народоправства.
Русский мыслитель второй поло¬
вины XVIII века Радищев поднялся
на большую высоту как по уровню
своих теоретических взглядов, так
и по их революционности и дей¬
ственности. С необычайной для того
времени смелостью разоблачал он
самодержавный режим. Если Екате¬
рина II находилась в переписке с
Вольтером, то Радищева она сажала
в Петропавловскую крепость, его
книги сжигались, он был пригово¬
рён к смертной казни с последующей
заменой ссылкой в Сибирь. Всё это
автор забыл. Вольтер для него —
центральная фигура XVIII века.
К. Н. Державин далее превра¬
щает Вольтера, этого идеолога «про¬
свещённого абсолютизма», тесно
связанного со всеми королями тог¬
дашней Европы, ближайшего друга
и долголетнего корреспондента
Фридриха II, в республиканца.
Он пишет: «Следует подчеркнуть,
что республиканский идеал Вольте¬
ра был именно идеалом «просвещён¬
ного республиканизма». С этой точ¬
ки зрения и следует понимать те
«антиреспубликанские» высказыва¬
ния, которые мы находим иногда,
например, в вольтеровских пись¬
мах» 4. И далее автор ссылается на
переписку Вольтера с Фридрихом II.
3 К. Н. Державин, Вольтер, изд. Академии
наук СССР, 1946, стр. 474.
4 Там же, стр. 280.
Аристократизм Вольтера, его вы¬
сокомерное и пренебрежительное
отношение к «низам», к народным
массам, автором в достаточной мере
не показаны, наоборот, он превра¬
щает Вольтера чуть ли не в радетеля
народных интересов. Я почему гово¬
рю здесь, на данном собрании, об
этой книге? Потому, что эта книга
в своих основных идейных установ¬
ках фактически, по сути дела опи¬
рается на то, что даётся о Воль¬
тере в книге Александрова «Исто¬
рия западноевропейской филосо¬
фии».
Александров. Я о Вольтере кни¬
ги не писал.
Митин. Я говорю о том разделе
вашей книги, где на l1/^—2 страни¬
цах говорится о философии Воль¬
тера.
Обратимся к тому, что написано о
Вольтере в книге т. Александрова.
Он отмечает только положительное и
только прогрессивное, что было в
деятельности Вольтера, его критику
феодального мракобесия, церкви.
Тов. Александров явно прикраши¬
вает и общефилософские взгляды
Вольтера, когда он пишет о нём как
о мыслителе, который, не сомневаясь
«в реальности внешнего мира, высту¬
пал как сторонник опытного иссле¬
дования природы, высоко ценил
учения английских материалистов —
Бэкона и Локка».
В одной фразе т. Александров
превратил сенсуалиста Локка в ма¬
териалиста, а заодно и представил
Вольтера чуть ли не в качестве по¬
следовательного материалиста, хотя
известно, что в своих общефилософ¬
ских высказываниях Вольтер вы¬
ступает как сторонник Локка, как
сенсуалист, но с очень большой при¬
месью агностицизма.
Тов. Александров в своей книге
тоже не говорит об аристократизме
Вольтера, ничего о его политических
взглядах, хотя ещё в своё время
метко и остроумно Герцен характе¬
ризовал Вольтера как дворянина
старого покроя, отворяющего двери
из раздушенной залы рококо в но¬
вый век, как придворного, который
был связан со всеми королями тог¬
дашней Европы, ходил в расшитом
галунами мундире.

РЕЧЬ ТОВ. МИТИНА М. Б.
129
«Вдохновившись» оценкой Воль¬
тера, имеющейся в книге
т. Александрова, автор большой
книги о Вольтере развернул ошибоч¬
ную концепцию в понимании твор¬
чества Вольтера.
Эти данные, которые можно зна¬
чительно умножить, говорят о
серьёзных прорехах, которые имеют
место в теоретической работе на
философском фронте.
Товарищи, какие же надо сделать
выводы из обсуждения книги
т. Александрова?
Во-первых, надо до конца вытра¬
вить академизм, аполитичность, за¬
стой, которые имеют место в рабо¬
те на философском фронте.
Ничто так не чуждо духу лениниз¬
ма, духу большевизма, как аб¬
страктность, академизм в освеще¬
нии теоретических вопросов. Ничто
так не чуждо духу большевизма,
как отрыв теории от практики, как
игнорирование важнейших жизнен¬
ных проблем действительности.
Мы переживаем исключительное
время. Жизнь идёт вперёд, ставит
всё новые и новые вопросы. А меж¬
ду тем мы, научные работники в об¬
ласти философии, часто продолжаем
жевать старую жвачку и не делаем
.всего того, что так необходимо.
Пусть данная дискуссия послужит
переломом во всей работе на фило¬
софском фронте. Надо основательно
прочистить мозги. Надо организо¬
вать настоящий поворот наших кад¬
ров к практике социалистического
строительства. Надо в серьёзных
исследованиях, в боевых публици¬
стических статьях и выступлениях
отображать живительные силы со¬
циализма, могущество нашего госу¬
дарства, моральную силу нашей
идеологии, величие нашей советской
системы, их преимущества перед
разлагающейся буржуазной идеоло¬
гией и буржуазным миром. Если ра¬
бовладельческое общество, феодаль¬
ный строй, затем буржуазия в пору
своего расцвета могли выдвинуть
своих учёных, философов, которые в
многочисленных книгах воспевали
эксплоататорское государство и об¬
щественный строй своей эпохи, то
тем более уместно поставить перед
нашими научными кадрами задачу
9. «Вопросы философии» № 1.
воспеть, восславить в серьёзных на¬
учных исследованиях наше государ¬
ство, государство нового типа, наше
общество, не знающее антагонисти¬
ческих классов, социального и на¬
ционального гнёта, нашу великую
большевистскую партию — аван¬
гард советского народа, вождя и
вдохновителя всего нашего разви¬
тия.
Во-вторых, необходимо усилить
нашу идеологическую борьбу против
буржуазных теорий в области фило¬
софии, политики, права, истории.
Почему нет у нас часто той необ¬
ходимой острой борьбы против бур¬
жуазной и социал-демократической
клеветы на марксизм, на наш строй,
на государство, борьбы, которая нам
так необходима? Почему мы, науч¬
ные работники-коммунисты, не от¬
тачиваем должным образом своё
оружие, не ведём развёрнутой бое¬
вой полемики против мерзкой клеве¬
ты, распространяемой стоустой бур¬
жуазной печатью? Почему мы не
даём должного отпора правым со¬
циал-демократическим лидерам, не
показываем, что собой представля¬
ют всё новые и новые вылазки этих
социал-демократических вожаков
вроде старых оппортунистов Ласки,
Леона Блюма, Карла Реннера,
Шумахера и др.?
Почему мы проходим мимо целого
ряда идеалистических трудов по¬
следнего времени, появившихся в
буржуазных странах, направленных
к опровержению материализма? Кто
лучше всего, наиболее последова¬
тельно может защищать материа¬
лизм, развивать его, громить идеа¬
листическую и поповскую реакцию?
Где и когда имелись и где имеются
такие условия, какие имеются в на¬
шей стране для того, чтобы в союзе
с передовыми представителями есте¬
ствознания ещё выше поднять знамя
материализма, знамя нашего пере¬
дового мировоззрения, чтобы наши
выступления разносились по всему
миру, чтобы наши выступления
определяли весь ход идейной борьбы
с реакцией в науке во всех стра¬
нах? Что мешает выступлениям на¬
ших работников идеологического
фронта стать в уровень с блестящи¬
ми выступлениями наших диплома-

130
РЕЧЬ ТОВ. САРАБЬЯНОВА В. Н.
тов? Что мешает нам в области
науки, в области философии, в об¬
ласти права, истории стать действи¬
тельными идейными гегемонами в
борьбе с мировой реакцией в науке?
Этому, между прочим, мешает от¬
сутствие должной принципиально¬
сти, партийной воинственности, за¬
стой и отсутствие самокритики,
которые имеют место на философ¬
ском фронте.
Данная дискуссия, организован¬
ная по поручению ЦК партии,
должна стать поворотным моментом
во всей нашей работе.
(После перерыва)
Жданов. Разрешите возобновить
нашу работу. Слово имеет т. Са-
рабьянов. Подготовиться т. Трай-
нину.
Сарабьянов В. Н. (Москва). Преж¬
де всего я хочу предупредить, что я
не буду касаться отдельных филосо¬
фов. Если бы дискуссия тянулась
30 дней, то всё равно нехватило бы
времени, чтобы продискутировать
греков, Декарта, Спинозу, Канта и
пр. Это не значит, что я согласен со
всеми толкованиями разных филосо¬
фов т. Александровым. Я, напри¬
мер, не могу согласиться, что по
Канту непознаваемы сущности ве¬
щей, ибо, согласно Канту, вещь в
целом непознаваема. Я не могу со¬
гласиться, когда т. Александров го¬
ворит, что Спиноза учит, будто бы
нам известны только два атрибута;
получается так, что Спиноза — или
агностик, или полуагностик, утверж¬
дающий непознаваемость атрибутов,
кроме двух.
Перед нами огромной важности
вопрос: у нас на философском фрон¬
те неблагополучно и не просто не¬
благополучно, а сильно неблагопо¬
лучно, и книжка т. Александрова
только выявляет это неблагополу¬
чие.
Критика должна быть направлена
на весь философский фронт, критика
должна быть направлена на всех
здесь присутствующих, а также и на
присутствующего здесь на кафедре
и выступающего. Прежде всего мно¬
гие из нас страдают неумением со¬
циально объяснить то или иное фи¬
лософское учение. И когда я заду¬
мываюсь над тем, почему мы в сво¬
их работах не умеем ещё давать
социального объяснения, хорошего,
глубокого, правильного, обстоятель¬
ного объяснения происхождения и
роли философских школ; когда я на¬
чинаю разбираться в этом, для меня
становится ясным, что мы истории
не знаем.
Голос с места. Это правильно.
Сарабьянов. Мы—истматчики, а не
историки. Мы мотивируем только
категориями формации, классы как
таковые, а между тем формации су¬
ществуют века, на протяжении этих
веков существуют полустолетия, де¬
сятилетия и годы. Когда я буду
изучать историю Турции 1899 года,
и 1901 года, и 1904 года и найду,
что Турция 1905 года сильно из¬
менилась, я этого не пойму, если
буду отправляться от формации,
ибо на Турции отразилась рус¬
ская революция 1905 года. В преде¬
лах одной формации протекает мно¬
жество исторических событий. И мы,
истматчики, не должны третировать
историю, а, наоборот, должны быть
вооружены знанием её в своих
исследованиях истории философии.
И когда я беру книгу т. Алексан¬
дрова, я должен сказать, что у него
исторических объяснений гораздо
больше, чем в целом ряде других
работ, написанных разными авто¬
рами.
Я не склонен покрывать книгу
т. Александрова, но я не согласен
с тем, когда все только и делают,
что бьют по этой книге, только и
бросают в неё все стрелы, забывая,
что недостатки этой книги присущи
многим философским книгам, нами
написанным.
Вот я беру статью под названием
«Античная философия». Здесь го¬
ворится и о милетской школе, и об
элеатах, и о Демокрите, и о Гера¬
клите, и об Аристотеле, и о других
крупных философах античной Гре¬
ции. Что же автор говорит в этой
статье об исторических условиях
возникновения античной греческой
философии? Он отмечает распад
родо-племенных связей, образование
рабовладельческого общества с его
основными классами, он говорит об
РЕЧЬ ТОВ. САРАБЬЯНОВА В. Н.
131
острой борьбе между ними, о возник¬
шей борьбе внутри рабовладельче¬
ского класса, о развитии торговли, о
разделении труда между городом и
деревней, о появлении в городе про¬
мышленности, об образовании горо¬
дов, государств. И всё!
Автор не догадывается, что ска¬
занное им можно повторить приме¬
нительно к любому обществу, к лю¬
бой стране, где произошёл переход
от общинного строя к рабовладель¬
ческому.
Скажите, пожалуйста, разве не
обращает внимание каждого из нас,
которого волнует Греция VI—IV ве¬
ков, особенно тех, которые знают
хорошо греческое искусство с его
скульптурой, архитектурой, театром,
поэтами, Эсхилом, Софоклом и
др., — разве не волнует нас вопрос,
почему Греция создала такое пре¬
восходное и разностороннее искус¬
ство? У автора ни намёка не найдё¬
те на ответ, аут. Александрова есть
кое-что. В объяснении этого он го¬
ворит о том, что в Греции были мел¬
кие государства, каждое государ¬
ство стремилось развиваться само¬
деятельно, стремилось к самостоя¬
тельности. Ответ отчасти правиль¬
ный, но далеко не способный
удовлетворить нас и, наверное,
самого т. Александрова, а ведь
можно сказать, что едва ли в исто¬
рии человечества был такой другой
народ, который сумел бы в течение
каких-либо трёх веков прожить та¬
кую бурную, насыщенную внешними
и внутренними событиями жизнь,
как греческий народ, когда люди
жили на улицах и площадях, в стра¬
стях творили и боролись. Как можно
было пройти мимо этого? Это одно
из важных объяснений интересую¬
щего нас вопроса.
История нам рассказывает о вос¬
станиях земельных должников и вы¬
званных ими реформах Солона, о
17-летнем правлении Пизистрата, во
время которого были впервые орга¬
низованы суды на местах, дешёвый
кредит, создан морской флот, поя¬
вились первые колонии в направле¬
нии к Чёрному морю, проводилось
крупное строительство в Афинах;
собирание гомеровских песен было
объявлено государственным делом,
развился культ Диониса с театром
и другими публичными зрелищами.
Затем следует правление Клисфена,
энергично ликвидировавшего остат¬
ки родового строя. В V веке Афины
выходят победителем в борьбе со
Спартой. Во главе с Афинами обра¬
зуется Делосский добровольный со¬
юз, а через 30 лет он уж перестаёт
быть добровольным, так как Афи¬
ны подминают под себя своих
недавних друзей — союзников.
Дальше идут войны греков с пер¬
сами. Затем великолепный расцвет
Афин во время Перикла. А потом
падение Афин и возвышение Маке¬
донии. Можно ли молчать об этой
истории, говоря о философии
VI—IV веков?
Греция жила жизнью, насыщен¬
ной большими событиями, и эта
жизнь проходила не мирно, а в оже¬
сточённой борьбе, и Пизистрат, на¬
пример, после 17 лет правления был
изгнан и 16 лет находился в изгна¬
нии.
Ясно, что такая насыщенность
большими историческими события¬
ми должна была чрезвычайно вол¬
новать греческое общество, а при
таком волнении способные люди
творят большие дела, способности
действительно ярко проявляются,
ибо их прилагают к большим вол¬
нующим делам. У автора об этом
ничего абсолютно не сказано.
А что он говорит о философии
Лукреция? Он опять-таки ограни¬
чивается общей фразой об упадке
рабовладельческой формации. Как
будто во времена Лукреция не было
напряжённейшей борьбы между
Суллой и Марием! Как будто не при
Лукреции было известное восстание
во главе с Каталиной, с которым, к
слову сказать, Лукреций встречался
на вечеринках и пил с ним вино и
вёл беседы.
Вот и получается, что наш фило¬
соф историческую эпоху подменя¬
ет рабовладельческой формацией!
История его не интересует. Позволь¬
те, но ведь Рим— это не Греция, и
Греция — это не Рим. Совершенно
верно. Как будто верно, но отсюда
никаких выводов не делается, а фи¬
лософия Лукреция так и остаётся
необъяснённой.

102
РЕЧЬ ТОВ. САРАБЬЯНОВА В. Н.
Беру средние века. Автор — че¬
ловек большой культуры. Приводит¬
ся цитата из работы товарища
Сталина «О диалектическом и исто¬
рическом материализме», где даётся
характеристика феодальной форма¬
ции. Потом автор уж от себя пишет,
что культура, в особенности в ран¬
нее средневековье, стояла на крайне
низком уровне, но что средневековье
отнюдь не было «простым переры¬
вом в ходе истории». В период сред¬
невековья происходило экономиче¬
ское и политическое развитие. Даль¬
ше начинается изложение средневе¬
ковой философии. Но ведь мы зна¬
ем, что средневековье прошло
длинный путь от богословского
увлечения тертуллиановским «credo
quia absurdum est» до Фомы Аквин¬
ского и Ансельма Кентерберрий-
ского, требовавших разумного
осмысливания того, чему учит вера.
Дистанция огромного размера!
И как же можно всё на этом пути
объяснять ссылкой на общие зако¬
ны феодальной формации? Это и
есть «истматческий» язычок, тогда
как истмат обязывает нас объяснять
идеологию живой историей, а не об¬
щими схемами.
Этот же автор объясняет расцвет
«мощной арабской культуры» «пере¬
довой для того времени экономикой
арабского Халифата». Всего одна
строка, да и та самого общего по¬
рядка. Какие именно экономические
и политические процессы вызвали
расцвет арабской философии? Надо
же об этом рассказать! Это инте¬
ресно не только нам с вами. Это ин¬
тересно и тем, которых мы обучаем
истории философии!
Беру другую работу того же ав¬
тора — о Возрождении. Блестящая
эпоха! Расцвет литературы, живо¬
писи, архитектуры, философии, но
в объяснении причин этого — та же
самая картина. Констатируется, что
в XV веке начинается перелом в
истории Западной Европы, эпоха
Возрождения. Говорится о том, что
в XVI веке будет капитализм, а до
этого только в некоторых городах
и районах Северной Италии разви¬
ваются зачатки капитализма.
И больше ничего. Мы даже не узна¬
ём, что культура расцветала во
Флоренции, Генуе, Венеции, Риме,
что между ними, Неаполитанским
герцогством, Французским королев¬
ством, Великой Римской империей
были очень сложные отношения, что
частые перемены во внешних отно¬
шениях осложняли внутреннюю
борьбу, что в этих («северных») го¬
родах бушевали страсти, что маг¬
наты феодализма перебирались в
города, вписывались в матрикулы
гильдий, следовательно, происходи¬
ло сращивание дворянства с купца¬
ми и банкирами. Как без всего
этого объяснить Леонардо да Вин¬
чи, Рафаэля, Микель Анджело, тог¬
дашнюю художественную литера¬
туру?! Как вы можете это сделать?
Вы будете ссылаться на то, что ка¬
питализм начал развиваться. Этого
мало. Капитализм начал развивать¬
ся — это так, но надо показать, в
каких конкретных формах он разви¬
вался.
Беру статью третьего автора, по
философии XVII и XVIII века, — и
опять ничего не сказано о том, что
капитализм развивался в Англии не
так, как развивался капитализм во
Франции. Любой студент задаст
вам вопрос: почему материализм
английский был деистический, а
материализм французский атеисти¬
ческий, почему английский материа¬
лизм — соглашательский, а фран¬
цузский материализм — воинствую¬
щий? Сказать, что началось разви¬
тие капитализма, появились торгов¬
ля и промышленность,— это ещё не
значит дать объяснение. А между
тем наш автор так и «объясняет».
Но ведь есть же серьёзные причины,
которые вызвали эти различия? Мы
отлично знаем, что Англия была по¬
ставщиком шерсти и сукна на всю
Европу, и в книге т. Александрова
об этом есть. У Томаса Мора ска¬
зано о том, как крестьяне разоря¬
лись, и овцы съедали поселения,
сёла, чуть ли не уездные города,
выражаясь старым нашим языком
А кто в этом принимал участие?
Дворянство, которое отнимало у
крестьян земли под пастбища и раз¬
водило овец. А кто ещё? Купцы, ко¬
торые тоже шли в деревню за шер¬
стью и разоряли крестьян. Между
купцами и лордами проходило
РЕЧЬ ТОВ. САРАЕЬЯНОВА 2.N.
13’3
средостение. Крестьяне же восста¬
вали. Вся середина XVI века —
40—50-е годы — это сплошные вос¬
стания, восстания год за годом,
иногда через год, и эти самые вос¬
стания бросали в объятия друг дру¬
гу буржуазию и лордов.
Во Франции этого не было, во
Франции по-другому развивался ка¬
питализм, и ничего мудрёного нет,
что тут дворяне вместе с купцами и
промышленниками не шли одним
фронтом против крестьянства. Во
Франции, наоборот, буржуазия воз¬
главляла крестьянское движение,
стала гегемоном во французской
буржуазной революции, в борьбе
против дворянства.
Скажем несколько слов о церкви
в Англии в XVII в. и во Франции в
XVIII в. Церковь во Франции была
боевой и защищала феодализм до
последней капли крови, а в Англии
церковь была в услужении у при¬
шедших к соглашению двух классов
и воинствующей природой не отли¬
чалась, по отношению, конечно, к
буржуазии.
Нужно же об этом писать! Когда
так объяснишь студенту, он будет
удовлетворён. Обходя же историю
ссылками на общие законы форма¬
ций, ничего не объяснишь и никого
не удовлетворишь.
Это всё элементарно, но обидно,
когда мы, истматчики, принадлежа¬
щие как будто к одной из наиболее
культурных и боевых пород нашей
интеллигенции (смех), нс проявля¬
ем этой культуры. Незнанием исто¬
рии надо объяснить и наши непра¬
вильные до сего времени объяснения
социальных корней немецкой идеа¬
листической философии, а те, кто
историю знает, объясняли, и не¬
плохо объясняли. Например, Гер¬
цен, который историю знал.
Говоря о французской революции,
бросившей в мир идею свободы, он
писал: «...страшное имя Свободы
замешалось в мире привычки, об¬
ряда и авторитета. Оно запало в
сердца, оно раздавалось в ушах и не
могло оставаться страдательным:
оно бродило, разъедало основы об¬
щественного здания... Сознание близ¬
кой опасности сильно выразилось
после безумной эпохи император¬
ства; все глубокие умы того вре¬
мени ждали катаклизма, боялись его.
Легитимист Шатобриан и Ламенэ,
тогда ещё аббат, указывали его.
Кровавый террорист католицизма,
де-Местр, боясь его, подавал одну
руку папе, другую — палачу. Ге¬
гель подвязывал паруса своей фи¬
лософии, так гордо и свободно
плывшей по морю логики, боясь да¬
леко уплыть от берегов и быть за¬
хваченному шквалом. Нибур (немец¬
кий историк. — В. С.), томимый тем
же пророчеством, умер, увидя 1830 г.
и июльскую революцию. Целая
школа образовалась в Германии, меч¬
тавшая остановить будущее прошед¬
шим, трупом отца припереть дверь
новорождённому» (А. И. Герцен,
С того берега, «Эпилог 1849»). Так
пишет человек, знавший факты жи¬
вой истории.
И сколько бы мы ни ссылались на
молодого Гегеля, который сажал де¬
ревья свободы, факт остаётся фак¬
том, что немецкая школа играла
реакционнейшую роль и стреми¬
лась трупом отца припереть дверь
новорождённому.
Нам нужно серьёзно заняться
историей. Когда мы оказываемся ли¬
цом к лицу с людьми, которые за¬
нимаются, например, искусством, то
стыдно становится, что иной истмат-
чик ничего не может возразить ка¬
кому-нибудь профессору или докто¬
ру искусствоведческих наук, даю¬
щему неверное толкование хотя бы
искусству Ренессанса. Нельзя тер¬
петь, чтобы греческую философию
у нас объясняли так, как это делает
т. Светлов (это он автор статьи об
этой философии), средние века и
Возрождение — по Трахтенбергу
(это он автор статей по философии
этих эпох), а XVII и XVIII века —
по Познеру.
Нужно сказать, что мы плохо
знаем также и историю техники. Мы
повторяем слова Энгельса, разъяс¬
няющие, почему французский мате¬
риализм XVIII века был механисти¬
ческим. Энгельс же объяснял это
тем, что в XVIII веке механика была
самой развитей наукой, она дикто¬
вала свои законы другим наукам,
другие науки стремились подражать
механике. А что это значит конкрет¬
134
РЕЧЬ ТОВ. САРАБЬЯНОВА В. Н.
но, что механика была самой пере¬
довой наукой, и что такое механи¬
ка — знают ли это наши истматчики
или нет? (В зале смех.) Конечно, они
знают о взаимодействии внешних
сил, об ударе, нажиме, трении
и т. п., но не могут набросать кон¬
кретную картину достижений меха¬
ники в XVII веке или рассказать об
открытии манометра, барометра, тер¬
мометра и т. п. Многие только ска¬
жут — разве были такие открытия,
у Энгельса ничего об этом не ска¬
зано. (В зале смех.)
Надо приобретать знания по исто¬
рии техники, естественных наук, а
не ограничиваться сведениями, чер¬
паемыми из книг Энгельса, — наука
за последние пятьдесят лет далеко
ушла вперёд.
Приобретать эти знания есть от¬
куда. У нас имеются на русском
языке и трёхтомник по истории фи¬
зики, и различные книжки по исто¬
рии химии, физиологии, и т. д., а мно¬
гие ли истматчики читают эти книж¬
ки? И когда шла дискуссия относи¬
тельно теории относительности Эйн¬
штейна, в каком положении были
истматчики? В таком положении,
что как только встретят математи¬
ческую формулку, самую простень¬
кую, так сдают позиции. Говорят,
мы когда-то учили в школе это, по¬
сле этого у нас борода с усами вы¬
росли и мы успели забыть это. Вер¬
но, успеваем забывать, но не всегда
успеваем приобретать новые зна¬
ния.
Ленин, для того чтобы написать
книжку «Материализм и эмпирио¬
критицизм», сотни источников по
физике изучил. Посмотрите, какую
огромную работу Энгельс проделал,
подготавливая свою работу «Диа¬
лектика природы». Нам, философам,
приходится говорить о Декарте, там
идёт речь о геометрии. А что такое
геометрия? Сумма углов в прямо¬
угольном треугольнике равна двум
прямым ( в зале смех), мы это зна¬
ем, а дальше что? Когда зайдёт речь
о Лейбнице, придётся сказать о
диференциальном исчислении и о
«бесконечно малых». А что такое
это? Если малые, то не бесконеч¬
ные, а если бесконечные, то значит
не малые. (Смех.)
Надо серьёзно взяться за изуче¬
ние истории, техники, естественных
наук. Мы многое успели сделать за
последние 15—20 лет, но сделанного
совершенно недостаточно. Куль¬
тура школьников быстро растёт.
В вузы приходят всё более образо¬
ванные парни и девушки. Будем же
поспешать!
Надо остановиться и на следую¬
щем дефекте в нашей философской
работе.
Что мы должны делать, когда
изучаем историю философии, чита¬
ем лекции, руководим семинарами и
пишем по истории философии? Мы
должны показывать историю фило¬
софии как борьбу лагерей, а у нас
это получается нередко как смена
лагерей. Вот вам французские мате¬
риалисты, а потом появляются идеа¬
листы Фихте, Шеллинг, Гегель, а им
на смену придёт Фейербах. Разве
на протяжении всей истории классо¬
вых обществ не идёт беспрерывная
борьба классов? И разве в филосо¬
фии не борются беспрерывно враж¬
дебные лагери? Излагая историю
философии, нужно делать так, как,
например, в Коммунистическом Ма¬
нифесте Маркс и Энгельс сделали.
Они дают характеристику фео¬
дальному социализму, называя Ла-
менэ, Монталамбера, Карлейля.
Дизраэли и других. Они говорят об
«истинном социализме» и называют
Карла Грюна. Указывают на бур¬
жуазный социализм Прудона.
Ленин в «Друзьях народа» полеми¬
зирует с Южаковым и Кривенко, не
стесняясь того, что они небольшие
люди. В книге «Материализм и
эмпириокритицизм» он разоблачает
и Богданова, и Юшкевича, и других,
совсем маленьких людей. Товарищ
Сталин в работе «Анархизм или со¬
циализм?» цитирует не только Кро¬
поткина, но и Черкезишвили.
Излагая философию Франции
XVIII века, мы говорим только о
крупных людях, а о всяких богосло¬
вах, имена которых история не со¬
хранила, мы молчим. Но ведь из
них главным образом и состоял тот
лагерь, с которым приходилось ве¬
сти борьбу французским материа¬
листам. Чернышевский с Добролю¬
РЕЧЬ ТОВ. САРАБЬЯНОВА В. Н.
135
бовым имели своими противниками
тоже малозначительных людей.
Нельзя ограничиваться противо¬
поставлением только крупных лю¬
дей, например Локка и Лейбница,
Дидро и Беркли, Демокрита и Пла¬
тона. Надо давать представление
об эпохе с её основными борющи¬
мися направлениями. Задача эта не¬
лёгкая. Придётся нашим историкам
философии немало сдуть пыли с жур¬
налов и газет разных эпох и стран.
Безусловно следует сказать и о
таком дефекте в наших историко-
философских работах, как недоста¬
точное подчёркивание главного, но¬
вого, что даёт тот или иной фи¬
лософ или философское течение.
Тов. Александров, например, добро¬
совестно излагает Декарта, Спино¬
зу, Канта, но у него получается
уравниловка. (Смех.) Он слабо от¬
теняет те стороны учения, которые
дальше развивают философию. На¬
пример, Декарт своеобразен своей
материалистической физикой, и он—
отец современного механического
материализма. Спиноза развил в
материалистической философии уче¬
ние об единстве мира и его законо¬
мерности, Локку принадлежит за¬
слуга убедительно доказать невоз¬
можность прирождённых идей, То¬
ланд — первый материалист совре¬
менности, признавший в движении
атрибут материи, и т. д. и т. п. Толь¬
ко при таком оттенении существен¬
ных своеобразных сторон можно по¬
казать, как материализм от Фалеса
дошёл до Маркса. Эта задача менее
трудная, чем предыдущая, и безус¬
ловно выполнимая.
Дальше я скажу о непедагогич-
ности книги т. Александрова. Он,
например, пишет: Гоббс является
систематизатором Бэкона. Это —
слова Маркса. Но ведь надо учиты¬
вать, что студент может спросить:
«А что это значит — систематиза¬
тор Бэкона?» Если он читал Бэкона
и Гоббса, он знает, что у Бэкона
охвачено гораздо больше вопросов,
чем у Гоббса. Значит, в простом
смысле слова Гоббс никак не мо¬
жет быть систематизатором Бэкона.
Значит, студенту нужно разъяснить,
что у Бэкона философия цвела все¬
ми цветами радуги, она говорила о
мире во всём его богатстве, тогда
как у Гоббса она уже втиснута в уз¬
кую систему. Здесь нужно слово
«систематизатор» расшифровать,
иначе студент становится втупик.
Это непедагогично.
В то время, как в течение уже
многих лет в связи с учением Эйн¬
штейна идёт речь о пространстве,
является ли пространство абсолют¬
ным или относительным, сейчас,
когда уже многим стало известно
учение Лобачевского о геометрии,
согласно которому для каждого типа
пространства требуется своя гео¬
метрия, в это время разве можно
молчать, говоря о Ньютоне, что
Ньютон учил о существовании абсо¬
лютного пространства, как это де¬
лает т. Александров? Кант изложен
так, что читатель ничего не поймёт
в его учении о субъективности вре¬
мени и пространства, качества, коли¬
чества, отношений, состояний. Изло¬
жить всё это в понятной форме очень
трудно. Надо проникнуть в лабора¬
торию мышления самого Канта. Но
если мне или вам, т. Александров,
справиться с этой трудностью не
удаётся, надо обратиться за советом
к одному, другому, третьему това¬
рищу. А это у нас, к сожалению,
не часто практикуется.
Я считаю, что само название кни¬
ги «История западноевропейской
философии» политически ошибочно.
Один товарищ тут выступал и го¬
ворил: «Теперь по частному вопросу,
название книги неправильное», а я
считаю, что это не частный вопрос,
а политический. Вы подумайте, за
границей всякие Гегели — о фаши¬
стах уж и говорить нечего, — когда
пишут мировую историю, молчат о
русской истории. Там не принято
называть Ломоносова, Петрова,
Яблочкова, Попова и других, и да¬
же в старых русских учебниках пи¬
сали, что радио Маркони открыл,
а лампочки накаливания—дело
Эдиссона, а не Ладыгина.
Неужели мы должны повторять
всё это? Мы являемся учителями
всего мира. Ведь вот если бы кни¬
га т. Александрова была одобрена,
она была бы переведена на различ¬
ные иностранные языки, и тогда
наши враги за границей сказали
136
РЕЧЬ ТОВ. САРАБЬЯНОВА В. Н.
бы, что вот у самого советского
автора нет ничего о русских. Книга
т. Александрова говорит об истории
мировой философии, как бы он её
ни называл. Тов. Александров мо¬
жет сказать, что он излагал домар-
ксовую философию. Но Белинский,
Чернышевский, Герцен, Добролю¬
бов как раз и принадлежат к до¬
марксовой философии. Их надо рас¬
сматривать не хронологически, а как
ступень в развитии человеческого
мышления. Если всем совершенно
ясно, что прыжок от фейербахов-
ского метафизического материализ¬
ма с идеалистическим пониманием
истории к материализму Маркса—
Энгельса слишком крут и резок,
то, очевидно, где-то между ними
должно быть соединяющее звено,
и мы ищем и находим это звено в
философии Белинского, Чернышев¬
ского, Герцена, Добролюбова, ко¬
торые были материалистами-диалек¬
тиками, правда, не всегда последо¬
вательными, но не дошедшими до
исторического материализма. Рус¬
ские революционные демократы
вписали блестящую страницу в исто¬
рию мировой мысли и в филосо¬
фии, и в утопическом социализме, и
в эстетике. И мы об этом обязаны
говорить полным голосом.
В заключение скажу о бесстра¬
стии, которого много в наших фило¬
софских книгах. Почему мы горячи
дома, почему мы горячи на улице,
страстно воевали, страстно строим,
а вот когда нам сунут перо в руки,
мы превращаемся в «синий чулок»,
в людей, которые боятся, как бы
не прозвучал слишком громко наш
голос и как бы не всыпали нам за
что-нибудь. В самом деле, можно
ли так холодно писать, как т. Але¬
ксандров написал свою книгу? Чи¬
тая её, вспоминаешь Ибервега-
Гейнца. У Ибервега-Гейнца всё на
месте, всё сделано аккуратно, по
форме, как и у т. Александрова, но
и как у последнего — бесстрастно,
холодно: книга не зажигает, не ве¬
дёт к другим книгам.
Откуда эта нехватка страстности,
откуда это замораживание? Вы ду¬
маете, в этом один Александров ви¬
новен? А вы прочитайте Светлова
о семье. На такую замечательную
тему он написал безнадёжно хо¬
лодную книгу. По содержанию кни¬
га неплохая, многое можно из неё
взять полезного, но книжка не мо¬
жет зажечь, она, напротив, убивает
интерес к теме. Когда я даю сту¬
дентам книгу Плеханова «К вопро¬
су о развитии монистического взгля¬
да на историю», я знаю, что она
не оттолкнёт читателя, а привле¬
чёт к вопросу. Когда я даю любую
книгу Ленина, пусть это будет «Что
делать?», «Две тактики», «Детская
болезнь «левизны»...», я уверен, что
они заинтересуют студентов.
Когда мы читаем труды товарища
Сталина, ну хотя бы его работу
«Октябрьская революция и тактика
русских коммунистов» или его до¬
клады на партсъездах, то они нас
волнуют, заинтересовывают, тянут
к другим его работам. А между тем
посмотрите, как у нас, философов,
много замораживающих, холодных
книг. И тут я просто не могу по¬
нять, в чём дело. Ведь мы же люди
горячие, страстные, честные, хоро¬
шие, а почему мы пишем эту ску¬
чищу? (Смех в зале.) А ведь есть
же, чем оживить книгу. Беру, на¬
пример, Юма. Неужели это не по¬
может разобраться в сущности бур¬
жуазной философии, неужели это
не придаст яркости изложению,
когда мы покажем циничность бур¬
жуазной философии на таком круп¬
нейшем, интереснейшем человеке в
истории философии, как Юм? Он —
сторонник скептицизма. А что он
пишет о том самом скептицизме,
который он так настойчиво разви¬
вает? Про Беркли Юм говорит, что
«все его аргументы представляют
в сущности защиту скептицизма, и
это ясно из того, что они не допу¬
скают возражений, но и не вселяют
в нас никакого убеждения».
В другом месте его «Трактата о
человеческой природе» мы читаем:
«Если бы меня спросили, искренно
ли я признаю силу тех аргументов,
которые я здесь так долго развивал,
и действительно ли я принадлежу к
скептикам, утверждающим, что ни¬
чего нет достоверного, то я отвечу,
что это вопрос совершенно излиш¬
ний и что ни я, ни кто-нибудь дру¬
гой никогда не придерживались по¬
РЕЧЬ TOB. I Р А 11 Н И Н А И. П.
137
добного мнения серьёзно и по¬
стоянно».
В книге т. Александрова есть ме¬
сто, где он даёт ряд цитат из «Кар¬
манного богословия» Гольбаха, и
это место украшает книгу, расцве¬
чивает её. Так почему же автор
стеснил себя в расцветке её?
Должен сказать о Розентале, ко¬
торый упрекал т. Александрова в хо¬
лодности его языка. Я рекомендовал
его книгу с момента её выхода и ре¬
комендую до сегодняшнего дня. Эта
книга написана замечательно спо¬
собным популяризатором, но до чего
же она, всё-таки, холодна. Она чи¬
тается студентами вот как: «Прочи¬
тав книгу Розенталя, я могу теперь
экзамен сдать и получить хорошую
отметку, ну и слава богу...» (Смех в
зале.) А когда он экзамен сдаст, он
книгу т. Розенталя забросит, он к
ней не вернётся, потому что она
скучная, холодная, бесстрастная
книжка.
Жданов. Слово предоставляется
т. Трайнину.
Трайнин И. П. (Москва). Товари¬
щи, здесь выступало столько специа¬
листов-философов, что я — только
потребитель философии — с некото¬
рым смущениехМ вступил на эту три¬
буну. Я попытаюсь держаться только
поставленной темы и, пожалуй, сде¬
лаю это коротко. Мне кажется, что
результаты данного совещания будут
плодотворны, если это совещание
подскажет Центральному Комитету
нашей партии соображения по двум
линиям: во-первых, по линии выяс¬
нения ошибок в труде т. Александ¬
рова и, во-вторых, по линии (о чём
здесь мало говорилось) того, какой
же учебник по истории философии
нам нужен.
По первой линии здесь было уже
немало высказываний. Говорилось о
том, что труд т. Александрова стра¬
дает академизмом, что нет партий¬
ного подхода к вопросам истории
философии, что не видно связи с
классовой борьбой и т. д. Об этом
было сказано много, и если я об
этом буду говорить, то только в свя¬
зи с другой линией вопроса, т. е. с
вопросом о том, какой учебник нам
нужен. Лишь отдельные замечания
я хотел бы сделать.
Я хотел бы указать на неправиль¬
ный подход в связи с национальным
разрезом: французская, английская,
немецкая философия; здесь было
воздействие одной философии на
другую, а затем среди каждой на¬
ции были различные философии,
прогрессивные и реакционные, в за¬
висимости от того, интересы какого
класса или группы того или иного
класса выражала та или другая фи¬
лософия. Нужно, например, разли¬
чать буржуазные взгляды Гоббса от
буржуазных взглядов Локка, хотя
они были представителями одной и
той же нации и почти одной и той
же эпохи.
Тов. Александров не всегда в ла¬
дах с историей и часто небрежно
относится к формулировкам. На
стр. 218 он пишет, что в первой по¬
ловине XVII века Франция посте¬
пенно становится буржуазной стра¬
ной. Проникновение буржуазии в
государственный аппарат Франции,
создание так называемых noblesse
de robe (дворянство мантии) не из¬
менили, конечно, классовую сущ¬
ность государства как государства
феодального.
Мы, юристы, недавно критико¬
вали, при участии Управления про¬
паганды и агитации ЦК, историка
права, покойного Сыромятникова,
который выдавал абсолютизм за
выразителя интересов буржуазии.
Другое дело, что буржуазия спо¬
собствовала становлению абсолю¬
тизма, созданию больших цент¬
рализованных государств. Но это
не одно и то же.
Какой же нам нужен учебник по
истории философии? Мы, юристы,
отстаём отчасти потому, что ряд
проблем истории философии не раз¬
работан. Во-первых, чтобы напи¬
сать хороший учебник, нужно чтобы
предварительно были монографии
по отдельным вопросам истории фи¬
лософии. Этого нет. Это не значит,
что не нужно браться за писание
учебника. Но сложность заклю¬
чается в том, что приходится попут¬
но монографически разрабатывать
отдельные вопросы. Правда, тут
т. Каммари призывал критиковать
138
РЕЧЬ ТОВ. ТРАЙНИНА И. П.
и тех, на кого т. Александров опи¬
рался, хотя я не припоминаю,
чтобы были какие-нибудь моногра¬
фические работы по этим вопро¬
сам.
Во-вторых, история философии,
конечно, вещь необъятная. Кто-то
здесь подсчитал, что т. Александ¬
ров цитирует 60 философов, но их
можно, конечно, насчитать в 5—10
раз больше. Важно, кого взять, что¬
бы показать определяющие момен¬
ты истории философии.
Тут раздавались упрёки в том,
что т. Александров останавливался
на Августине и на Фоме Аквинском.
Я не склонен его обвинять в этом.
Другое дело, что, как вы увидите
дальше, это было сделано, на мой
взгляд, неправильно, недоходчиво
с точки зрения политических задач
сегодняшнего дня.
В-третьих, история философии яв¬
ляется для нас не просто вопросом
«просветительства», «культурниче¬
ства», она для нас имеет политиче¬
ское значение. Философские воззре¬
ния классиков марксизма формиро¬
вались на основе изучения мировой
науки и философии, в сочетании с
обобщением политического опыта.
Когда Ленин говорил о том, что
новейшая философия так же пар¬
тийна, как и две тысячи лет тому
назад, он имел в виду не академи¬
ческие группировки по философским
вопросам, а политические группи¬
ровки. Мы не можем отвлечься от
политической действительности, не
можем отвлечься от учёта той роли,
которую играет наша страна, наша
наука, на которую смотрит всё про¬
грессивное человечество. Мы не
только должны творчески развивать
марксистско-ленинскую философию,
единственно верную, научно обосно¬
ванную философию, но от нас ожи¬
дает помощи прогрессивная интел¬
лигенция всего мира. Наша фило¬
софия боевая, она должна поддер¬
живать друзей, разоблачать и ра¬
зить врага. Отсюда и задача учеб¬
ника по истории философии.
Классы и партии выступают сей¬
час на арену политической борьбы
не только со своим политическим
вооружением, но и со своим миро¬
воззренческим вооружением, опи¬
рающимся на философию, на её
историю.
Задача учебника состоит, во-пер¬
вых, в том, чтобы правильно обосно¬
вать марксистско-ленинскую фило¬
софию, её историю. Если вы возь¬
мёте любую книгу по философии,
издаваемую за границей, то ни одна
из этих книг не может уже обойти
марксизм. Правда, эти книги кри¬
тикуют марксизм, тогда как ещё
недавно марксизм вообще замал¬
чивался.
Во-вторых, мы должны усилить
борьбу против враждебных фило¬
софских мировоззрений. Тут нужно
учесть несколько линий, по которым
мы должны дать ответ. Первая —
это фашистская линия. Фашизм раз¬
бит, но не добит. Многое из того,
что издаётся в различных странах,
как, например, в США, родственно
фашизму и немецкому, и итальян¬
скому Вторая — реформистская
линия. Подчёркиваю, что это буржу¬
азный реформизм, который вкли¬
нился в рабочую среду. Сама ли¬
беральная буржуазия облекается
«социальными» взглядами. В мо¬
мент, когда на общественную арену
выступили массы, буржуазии нельзя
обходиться без социальной демаго¬
гии. Нужно учесть, что даже англий¬
ские консерваторы имеют так назы¬
ваемую программу по «рабочему
вопросу». Приспособление «социа¬
лизма» к интересам капитализма ре¬
формистами производится «социаль¬
ным» подкрашиванием буржуазных
теорий. Здесь много всяких напра¬
влений. Возьмите Францию. Во
Франции реформисты подновляют
Руссо, и если почитать французских
реформистских историков социализ¬
ма, то получается, что «настоящий
французский социализм» идёт от
Прудона и т. д.
Лейбористы, фабианцы стряпают
всякие этические «солянки» из тру¬
дов различных буржуазных ханжей.
Немецкие социал-демократы воз¬
вращаются к Канту, Гегелю, куль¬
тивируют неокантианские и неоге¬
гельянские взгляды. Поэтому учеб¬
ник не должен ограничиваться кри¬
тикой самого Канта и Гегеля, а дол¬
жен стремиться показать, какое зна¬
чение их взгляды имеют на сегод¬
РЕЧЬ ТОВ. ТРАЙНИНА И. П.
139
няшний день. Надо учесть, что на
сегодняшний день жив Карл Рен¬
нер с его лозунгом «назад к Лас¬
салю», что фактически значит назад
к гегелевским взглядам на государ¬
ство. Он и сейчас повторяет, что
правильную линию по вопросам го¬
сударства нужно искать не у Мар¬
кса, а у Лассаля. Ещё в ходу кантов¬
ский философский взгляд по вопро¬
су о нации Отто Бауэра, который
имеет ряд последователей в рефор¬
мистской среде.
И, в-третьих, я подхожу к во¬
просу, о котором здесь мало гово¬
рили, а если и говорили, то без вся¬
кого учёта политической действи¬
тельности. Я имею в виду христиан¬
скую философию и «христианский
социализм». Кто может отрицать,
что христианские политические пар¬
тии представляют сейчас довольно
большую силу? И во Франции, и в
Италии, и в Бельгии, и в Голлан¬
дии существуют крупные католиче¬
ские партии, оказывающие большое
влияние на политику. В Испании и
Португалии фашизм прикрывается
христианским учением. Издаётся
огромное количество литературы по
этому вопросу. Передо мной одна из
недавно изданных книг, называемая
«L’Humanisme politique de Saint
Thomas», т. e. «Политический гума¬
низм св. Фомы». В ней стремление
подойти к действительности. Её со¬
ставители и издатели заинтересо¬
ваны, чтобы не только своей поли¬
тикой, но и своей социальной дема¬
гогией, своей философией увлечь
массы. Таких книг во Франции,
Бельгии и вообще в латинских стра¬
нах издаётся множество.
Вы понимаете, какую помощь мы
оказали бы нашим западным то¬
варищам, которые находятся в не¬
посредственной схватке с этими ка¬
толическими партиями, если бы су¬
мели дать хорошо продуманную фи¬
лософскую критику всех этих враж¬
дебных теорий?
Тов. Александров правильно сде¬
лал, что остановился и на Августи¬
не, и на Фоме Аквинском. Нельзя,
конечно, так делать, как предлагали
некоторые товарищи, — выбросить
Гегеля, выбросить Аквинского.
И Фома Аквинский, и «святой»
Августин, увы, ещё живы. Но как
это преподносит т. Александров?
Если взять его книгу, то по поводу
Августина у него имеется 5 страниц,
хотя тут больше всего освещена
анекдотическая сторона его фило¬
софии. Упоминается, правда, что
святой Августин является родона¬
чальником схоластики. Когда дело
доходит до Фомы Аквинского, то
т. Александров ограничивается не¬
сколькими словами, хотя это учение
сейчас является необычайно распро¬
странённым, и поэтому важна его
критика. Должен отметить, что сей¬
час развилось огромное политическо-
философское движение за рубежом,
которое называется «фомизмом».
Естественно, что это требует более
глубокого пояснения. Его надо взять
в разрезе истории и показать, какое
значение это имеет в политической
борьбе сегодня. Но для того, чтобы
показать современные католические
политические учения, недостаточно
ссылаться только на Августина и на
Фому Аквинского. На сегодняшний
день надо показать Марсилия Паду¬
анского, которого выдают за вырази¬
теля так называемого «демократи¬
ческого» движения в христианской
философии, и Ламенэ, который яв¬
ляется родоначальником «христиан¬
ского социализма». Раньше они
критиковались официальными като¬
лическими кругами, но затем они
были восприняты ими.
Нужно учесть, что эти вопросы за
рубежом интересуют не только
интеллигенцию; я должен отметить,
что этими идеями стремятся заинте¬
ресовать массы. Взять французские
газеты, в особенности из лагеря
МРП. В них можно встретить объя¬
вления о лекциях — «О влиянии
Фомы Аквинского» на то-то и то-то.
Всё это мракобесие, идущее от
средневековья, приспособляется к
современной жизни. Нужно также
вспомнить, что корпоративизм Мус¬
солини—это не его изобретение. Это
изобретение католической церкви.
И больше того (это моё мнение):
если фашизм не получит сейчас
должного противодействия, если он
будет возрождаться, то уж не на
фоне глупого расизма. Очевидно, он
использует католические учения.

140
РЕЧЬ ТОВ. ТРАЙНИНА И. П.
Если учесть ту роль, которую
играет сейчас католическая церковь
в формировании фашистских идей,
то вы поймёте, как нам важно пра¬
вильно освещать и эти вопросы, а
не просто отмахиваться от них.
Это громадная сила, с которой нам
придётся бороться, и нам нужно са¬
мим быть вооружёнными в этом от¬
ношении.
Но кто здесь из присутствующих
философов может многое расска¬
зать об этих учениях, о папских
энцикликах, полных социальной де¬
магогии и пропагандирующих фило¬
софию мракобесов? И книжка
т. Александрова не вооружает на
это, она выполнила повинность и в
известной хронологической после¬
довательности упомянула об Авгу¬
стине и о Фоме Аквинском, но не
отметила их возрождения сегодня,
причём на «социальный» лад.
Когда социализм был слаб, цер¬
ковь обрушилась на него прокля¬
тиями, но когда он стал силой, она
крадёт его идеи, чтобы развратить
рабочий класс христианским социа¬
лизмом. Плеханов в 1910 году, ука¬
зывая на попытку соединения мар¬
ксизма с чуждыми учениями, писал:
«До сих пор не было сделано по¬
пытки «дополнить Маркса» Фомою
Аквинским. Но нет ничего невоз¬
можного в том, что, несмотря на
недавнюю энциклику папы против
модернистов, католический мир вы¬
двинет когда-нибудь из своей сре¬
ды мыслителя, способного на этот
теоретический подвиг» (Г. В. Пле¬
ханов, Соч., т. XVIII, 1928, статья
«Основные вопросы марксизма»).
Нам известно, что капиталиста-
ческий мир выделяет из своей среды
мыслителей, способных на это. Это
важно подчеркнуть, по этого у
т. Александрова нет. У него эти во¬
просы объясняются сугубо академи¬
чески. Между тем, нужно показать
их в конкретной исторической об¬
становке и с учётом той живучести,
которую они имеют в политической
жизни.
Неправильно было выступление
предыдущего оратора, который го¬
ворил: подумаешь, какой-то бого¬
слов! о них никто не вспоминает.
А между тем, как видите, «вспоми¬
нают», и это очень живуче и в силь¬
ной мере направлено против нас.
Если я на этом остановился подроб¬
нее, то потому, что об этом ничего
не говорилось.
Вот, мне кажется, по этим четы¬
рём линиям и должен отбираться
материал. Пусть, однако, меня не
понимают ложно: я не предлагаю
воспроизводить философские идеи,
так сказать, «по Покровскому», как
политику, опрокинутую в прошлое.
История есть история. Каждую
историческую идею нужно взять в
конкретной исторической обстанов¬
ке, но мы обязаны сказать, что они
значат и сейчас, мы должны пока¬
зать, на какое наследство мы опи¬
раемся, а мы в этом отношении не
являемся нигилистами. Мы должны
показать, что является прогрессив¬
ным в каждой эпохе, и наследника¬
ми чего мы являемся. Мы должны
показать, на какое наследство опи¬
раются наши враги, в частности —
как реформисты искажают наше
наследство. Это одна группа вопро¬
сов.
Перехожу ко второй группе во¬
просов, которую нужно учесть в
учебнике. Нужно уметь ухватиться
за основное звено для того, чтобы
вытянуть всю цепь развития. Мож¬
но в истории философии выяснять
общие мировоззренческие вопросы,
можно уйти в естествознание, в
эстетику и т. д. — всё это будет
история философии. Конечно, фило¬
софия не может развиваться без
связи с наукой, но важно в первую
очередь установить связь с полити¬
кой, сделать философию партийной,
причём показать, что эта политика
тоже не обходится без философии,
без истории и без науки.
Вопросы философии, скажем, го¬
сударства, должны быть как-то бо¬
лее выпячены. Посмотрите, какая
пестрота в труде т. Александрова:
у одного мыслителя взяты только его
общемировоззренческие взгляды, у
другого его взгляды на отдельные от¬
расли науки. Мне кажется, если по¬
литически подойти, то нужно пока¬
зать политическую значимость фи¬
лософских учений на каждом этапе
истории. Декарт, например, никогда
не писал политических трактатов, но
РЕЧЬ ТОВ. ТРАЙНИНА И. П.
141
его идеи в области естествен¬
ных наук имели громадное влия¬
ние на политическую мысль Фран¬
ции и других стран. Поэтому
следует не просто освещать мысли
философов по их узкой специально¬
сти, а показать на исторических
примерах, какое это имело и полити¬
ческое значение. Во Франции, на¬
пример, Торез, выступая против
МРП, подчёркивает: «Мы страна
Декарта», имея в виду и то значе¬
ние, которое его мысли имели для
политических взглядов.
Несколько слов о положении на
юридическом фронте, то-есть о
юристах, которые являются потре¬
бителями философии и бьются сей¬
час над её вопросами. Раньше, до
революции, у нас существовала
дисциплина — философия права, то-
есть эта философия заключалась в
том, что излагались мысли прежних
философов по вопросам права и из
этого делали спекулятивные выво¬
ды на будущее. Из так называемой
«идеи права» делали вывод о буду¬
щем праве.
У нас, конечно, одна филосо¬
фия — марксистско-ленинская. У нас
есть ещё «теория права», и в ней
много философских вопросов. Взять
вопрос вины, вопрос о воле в праве,
вопросы нравственности и права —
всё это вопросы философские.
Буржуазному юристу относитель¬
но легко. Он имеет свою опору. Он
берёт Гегеля, Канта и других фило¬
софов, приводит их мысли и, опи¬
раясь на них, делает свои выводы.
Мы, конечно, тоже имеем наслед¬
ство, но ведь классики марксизма
специально юридические вопросы
мало разрабатывали. У нас нет
опоры в лице современных филосо¬
фов, и нам приходится самим быть
иногда «горе-философами».
Мы отстаём в разработке фило¬
софских проблем права. Если учесть,
что кадров, в особенности теорети¬
ческих, очень мало, гораздо мень¬
ше чем у философов (я имею в ви¬
ду теоретических), а монографий и
того меньше, то вы учтёте, с каки¬
ми трудностями нам приходится вы¬
полнять постановление ЦК относи¬
тельно того, чтобы написать в пять
месяцев шесть учебников, причём
по таким вопросам: во-первых, по
теории права, т. е. наполовину фи¬
лософская работа; во-вторых, учеб¬
ник по истории политических уче¬
ний, т. е. история философии, осве¬
щающая вопросы государства и пра¬
ва (фактически почти параллельную
работу с т. Александровым).
Мы эти учебники сделали. Мы
выполнили постановление ЦК, но я
с этой трибуны перед лицом т. Жда¬
нова должен отметить, что, конеч¬
но, мы не уверены в том, что каче¬
ство такое, как бы мы желали.
(Смех в зале.)
Жданов. Может быть, по этому
вопросу лучше поговорить один на
один? (Смех в зале.)
Трайнин. Я не хочу демобилизо¬
вать надежды аудитории в этом
отношении, но я сочту своим дол¬
гом об этом вам заявить лично го¬
раздо более подробно.
Я, конечно, не хочу скрываться
за спиной философов, но несомнен¬
но, что я подчёркиваю — мы рабо¬
тали бы гораздо лучше, если бы у
нас была помощь со стороны фило¬
софов.
Так же, как нам помог «Краткий
курс истории ВКП(б)» (сильно по¬
мог в этом отношении), так мы ожи¬
даем, что будущий учебник по исто¬
рии философии будет и политиче¬
ски боевым и, вероятно, отобразит
те вопросы, которые я пытался за¬
тронуть. И мы, и экономисты, и пред¬
ставители других отраслей нашей
науки получат серьёзную поддержку.
На этом я и хотел закончить.
Жданов. Объявляется перерыв до
завтра.

Заседание четвёртое
(19 июня 1947 года)
Жданов (председательствующий).
Объявляю заседание открытым.
Слово имеет т. Чалоян. Пригото¬
виться т. Мирошхиной
Чалоян В. К. (Ереван). Традицион¬
ная система построения истории фи¬
лософии западноевропейских исто¬
риков философии, разумеется, нас не
может удовлетворить. Системы исто¬
рии философии Гегеля, Виндельбан-
да, Прантля, Ибервега, а в последнее
время Христа и других неприемле¬
мы по многим причинам. Не только
потому, что для этих историков раз¬
витие философской мысли имеет
самодовлеющий характер, не со¬
держит адэкватного отражения ре¬
альной, саморазвиваюшейся дей¬
ствительности, но и потому, что они
имеют ложное представление о ходе
развития философской мысли, о
процессе складывания философской
культуры современной цивилизации.
На Западе и сейчас твердят о том,
что вся эта современная цивилиза¬
ция покоится на творческом начале
самих европейцев, игнорируют пре¬
емственную связь общечеловече¬
ской культуры, отрицают созидаю¬
щую деятельность многих народов
как на Востоке, так и в Восточной
Европе. Отсюда — важность и ак¬
туальность построения новой под¬
линно научной марксистско-ленин¬
ской истории философии.
Если по первой части — по выяв¬
лению социально-политической сущ¬
ности развития философии—т. Але¬
ксандровым сделано очень много,
то по второй части — по созданию
новой системы истории филосо¬
фии—им почти ничего не сделано.
Тов. Александров начинает с гре¬
ческой философии, излагает фило¬
софию от милетской школы до Ари¬
стотеля, уделяет всего четыре стра¬
ницы эпикурейской и стоической
философии и затем, выбросив из
истории философию больше чем за
тысячу лет, переходит прямо к схо¬
ластике — философии феодального
общества. Дальше идёт обычная
схема: философия Возрождения За¬
пада и последующая философия но¬
вого времени — английская, фран¬
цузская и немецкая философия. Ра¬
бота заканчивается изложением
истории возникновения марксистской
философии, главой, которая для це¬
лостной истории философии весьма
необходима. Работу свою т. Алек¬
сандров озаглавил «История запад¬
но-европейской философии». Между
тем, это — всеобщая история фило¬
софии, ибо понятие философии За¬
падной Европы не может включать в
себя ни древнегреческой, ни араб¬
ской философии, как это сделал
т. Александров.
Прежде всего, социально-поли¬
тическую всеобщую историю нуж¬
но рассматривать как целостный
процесс роста и развития. Общий
расцвет и упадок отдельных стран
необходимо брать не разрозненно,
а в единстве, во взаимной связи и
обусловленности. Страны восточ¬
ного побережья Средиземного моря
во всех своих проявлениях были
связаны со странами юга Европы,
а эти последние — со странами,
омывающимися Атлантикой. Восток
Европы, в том числе славянские
страны, был связан с Византией
и через Византию с Апеннинским
полуостровом. Эта связь делает
вполне понятной закономерность
развития, к примеру захват Кон¬
стантинополя турками, приведший к
открытию Америки Колумбом. Соци¬
ально-экономическая жизнь этих
стран основывалась на их преем¬
РЕЧЬ TOB. Ч А Л О Я Н А В. К.
143
ственной связи. Периоды расцвета
и упадка отдельных стран не ко¬
леблют общего прогресса единого
мира.
На исторических поворотах раз¬
вития общественных отношений, на
базе доставшегося материального
наследства строится новая эконо¬
мика, складывается новая социаль¬
но-политическая жизнь общества,
вместе с тем складывается и новая
идеология. Но точно так же, как и
способ воздействия на внешнюю
природу переходит из одной стра¬
ны в другую, так и унаследованный
круг идей переходит из страны в
страну. Так, во время крестовых
походов из Византии Западной Ев¬
ропе досталось не только производ¬
ство шёлка, но также и рукописи
Аристотеля и другие произведения
культуры Эллады. Человек не толь¬
ко наследует определённую систе¬
му общественных отношений, но
также определённый круг идей. При
определённой старой или вновь
утверждённой базе общественных
отношений складывается соответст¬
вующий образ мышления. Человек,
наследуя старый круг идей, под¬
бирает только то, что ему пригодно,
и на этом строит свою систему миро¬
понимания. Понятно, что в этом про¬
цессе подбора идей должна неиз¬
бежно проявляться преемственность
духовной культуры.
В этом важнейшем в наши дни
очень актуальном вопросе истории
философии книга т. Александрова
нас далеко не удовлетворяет. Мож¬
но прямо сказать, что т. Алексан¬
дров почти всю историю философии
относит к творчеству Западной Ев¬
ропы, не указывает и не разбирает
всех важнейших источников этой
философии, недостаточно исследует
ход её развития.
Аристотель — вершина и конец
эллинской философии, после чего до
формирования византийской циви¬
лизации, точнее до Юстиниана, при¬
мерно на протяжении 700—800 лет
имеется период эллинизма и але¬
ксандрийской эры. Сущность этой
эллинистической философии есть
синкретическое сочетание эллинско¬
го и восточного начала. В этот элли¬
нистическо-александрийский период
философия получает своё новое на¬
правление, чрезвычайно важное для
всей последующей её истории.
Здесь впервые ставится вопрос по¬
стижения личного мира человека,
философия индивида, его особенно¬
стей, постижения круга его дей¬
ствий, добродетелей, внутреннего
его удовлетворения. Все основные
направления эллинской философии
представлены здесь в период элли¬
низма во весь свой рост: привер¬
женцы Академии, Лицея, Сада и
Стой, наконец, «фантастическое
смешение» (К- Маркс) всех этих си¬
стем — философия Аммониуса Сак-
каса — Плотина, так называемый
неоплатонизм.
Неправильно со стороны т. Але¬
ксандрова, что он всё это выбрасы¬
вает за борт. Неправильно не толь¬
ко потому, что этот период истории
философии охватывает самый боль¬
шой отрезок времени, что без него
последующая философия не будет
понятна, что обрывается цепь разви¬
тия, но и потому, что на Востоке на
этом эллинистическом начале сло¬
жились, с одной стороны, философия
арабской, с другой — философия
стран византийской цивилизации,
которые в свою очередь стали источ¬
никами философии и культуры воз¬
рождающегося Запада.
Проследим бегло эти пути разви¬
тия философии. Когда с юго-востока
появились арабы, в их распоряжении
оказались важнейшие очаги элли¬
нистической культуры, школы Але¬
ксандрии, Антиохии, Эдессы с их
музеями, библиотеками, учёными.
Народы эллинистического Востока
стали учителями арабов, как это
часто бывает в истории: завоеватели
учились у завоёванных. Арабы
очень прилежно усваивали и разви¬
вали дальше полученное интеллек¬
туальное наследие. Интерпретация
Аристотеля — арабский перипате¬
тизм, кстати об этом упоминает и
т. Александров, сделала очень много
для формирования мировоззрения
Запада. Арабы дали Западу фило¬
софскую культуру в полном смысле
этого слова. Европа на первых по¬
рах познакомилась с Аристотелем
через арабских перипатетиков; это
144
РЕЧЬ ТОВ. ЧАЛОЯНА В. К.
вынужден признать даже такой
архинационалист, каким был Гегель:
«Когда среди христиан Запада
исчезла наука, его звезда (Аристоте¬
ля. — В. Ч.) взошла в новом блеске
среди народов, которые в поздней¬
шее время снова познакомили Запад
с его философией» (Г. Гегель, т. X,
стр. 319). Да, правильно, культура
Аристотеля, и не только Аристотеля,
была сохранена на Востоке; арабы
усвоили эту культуру сами непосред¬
ственно и через испанских евреев
передали на латинском языке запад¬
ному миру. Арабские мыслители —
Аль-Кинди из Басры, Аль-Фараби
из Багдада, Абу-Али-Ибн-Сина из
Бухары и, наконец, Аверроэс (Ибн-
Рошт) из Кордовы дали Западу фи¬
лософию— логику и метафизику.
Арабская философская мысль в
своём имманентном развитии, прав¬
да, далеко не последовательно, но
всё же пришла к материалистическо¬
му миропониманию — обстоятель¬
ство, сыгравшее огромнейшую роль
для философского развития Запада.
Достаточно сказать, что материали¬
стическая тенденция схоластики —
номинализм очень тесно был связан
с аверроизмом, а позднее, в эпоху
Возрождения, в знаменитом Паду¬
анском университете процветала фи¬
лософия Аристотеля в аверроизской
интерпретации.
Всё это приводит нас к мысли о
том, что арабская философия являет¬
ся важнейшим источником филосо¬
фии Запада.
Мы должны подчеркнуть, что
т. Александров мимоходом, только в
двух предложениях, отмечает вли¬
яние арабской философии на фило¬
софию Запада, однако в ходе разви¬
тия истории философии он этого не
показывает, не развёртывает, не
исследует проблему, явно чув¬
ствуется, что он не придаёт этому
вопросу принципиального значения.
Но ещё хуже обстоит дело у
т. Александрова со вторым источни¬
ком философии Запада,— византий¬
ской философией.
Византийская культура начинает
складываться со второй половины
VI века. Типичный византизм был
оформлен в области культуры при
исаврийских императорах. Период
же армянской (македонской) дина¬
стии являлся периодом расцвета
могущества империи, вместе с тем
и расцвета её культуры. Решающий
удар византийской культуре был
нанесён четвёртым походом кресто¬
носцев в самом начале XV века.
Однако, несмотря на нашествия ди¬
ких турецких полчищ и нашествия
крестоносцев Запада, Византии всё
же удалось создать философию, ко¬
торой было суждено занять заметное
место в общей истории филосо¬
фии.
Прежде всего, Византия — это
комплекс стран и народов христиан¬
ского Востока.
Византия — это далеко не одно¬
родное национальное государство;
она была конгломератом различных
этнических групп (обстоятельство,
которое сказывалось во всём её
общем культурном росте), где от¬
дельные народы христианского Во¬
стока имели свою большую или ма¬
лую долю в расцвете византийской
образованности. Теперь уже бес¬
спорно, что в странах византийской
цивилизации гораздо ранее, чем на
Западе, была эпоха возрождения фи¬
лософской мысли. Это Возрождение
философии византийских стран со¬
стоит из следующих элементов:
Первый — это факт возрастаю¬
щего интереса к древней — эллин¬
ской и эллинистической — фило¬
софии и логике. Это движение на¬
чинается в самой Византии Иоан¬
ном Дамаскином, но приобрета¬
ет оно новое качество только в
XI веке в лице философской
деятельности Михаила Пселла,
Иоанна Итала, позднее Никифора
Влеммида, Плифона и других. Ана¬
логичное явление в это же время на¬
блюдается и в других странах хри¬
стианского Востока — в Армении,
Грузии, а также в Киевской
Руси.
Заметим мимоходом, что, вопреки
т. Иовчуку, начало русской филосо¬
фии мы датируем не с XV века, а с
XII в. Ещё профессор Дерптского
университета Бонвеч в архиве Мо¬
сковского синода обнаружил и издал
на немецком языке философское
сочинение Мефодия Олимпийского
РЕЧЬ TOB. Ч А Л О Я Н А В. К.
145
«О свободе воли», сочинение, кото¬
рое сохранилось только на древне¬
русском языке. Это означает, что
русские в ту пору уже нуждались
в философской литературе, что рус¬
ские ещё в XII веке переводили,
комментировали, создавали у себя,
на своём родном языке, философ¬
скую культуру. С точки зрения воз¬
рождения философии здесь мы от¬
метим ещё то обстоятельство, что
Мефодий Олимпийский был ерети¬
ком и его сочинения были уничтоже¬
ны святыми отцами православной
церкви. Отсюда то большое значе¬
ние, которое приобретает найденная
рукопись на древнерусском языке.
Мы должны ещё добавить, что
страны византийской цивилизации
не только создали развитую фи¬
лософию. но ещё сохранили от
гибели эллинскую и эллинистическую
философскую литературу. В этом
деле огромна заслуга патриарха
Фоки, большая коллекция рукопи¬
сей которого в конце концов доста¬
лась Западу.
Логика Петра Испанского — впо¬
следствии папы Иоанна XXI — на
Западе была основным источником
изучения этой науки, она была де¬
сятки раз издана и переведена на
различные языки Западной Европы,
и только в XIX веке Прантль окон¬
чательно доказал, что она принадле¬
жит византийскому философу Ми¬
хаилу Пселлу. Следовательно, логи¬
ческая культура Запада за весь
период XIII—XIV веков базирова¬
лась в основном на византийской ло¬
гике. Сюда мы включаем таких
представителей логики Запада, каки¬
ми были Дунс Скотт и Раймунд Лул-
лий. Запад заимствовал философ¬
скую культуру Византии, начиная с
философии Дионисия Ареопагита до
Феодора Метохита и Виссариона Ни-
кейского.
Известно, что папа Иннокентий III
отправил учёных из Парижского
университета в Константинополь
для приобретения византийских ру¬
кописей. Энгельс пишет: «В спасён¬
ных при гибели Византии рукопи¬
сях... перед изумленным Западом
предстал новый мир — греческая
древность, перед ее светлыми обра¬
10. «Вопросы философии» № 1
зами исчезли призраки средневе¬
ковья...»
Только тогда Запад впервые
столкнулся с подлинным Аристоте¬
лем, с Аристотелем на греческом
языке. Папа и папские кардиналы,
генералы святой инквизиции первое
время под страхом отлучения нало¬
жили запрет на этого Аристотеля, но
потом, увидев, что это бесполезно,
начали обрабатывать Аристотеля,
приспособлять его к учению церкви.
Отсюда п получился тот «выхоло¬
щенный, извращенный Аристотель»,
о котором говорил Ленин, тот Ари¬
стотель, который стал объектом на¬
падения со стороны представителей
Ренессанса на Западе.
Вторым важнейшим элементом
Возрождения философии Византии
является еретическая система мыш¬
ления. Относительно этого вопроса
существует большая мировая литера¬
тура. В последнее время по этому
поводу в связи с изучением истоков
русской философии выступил про¬
фессор Трахтенберг. Мы здесь отно¬
сительно этого вопроса не будем
распространяться, укажем только,
что иконоборчество и павликианство
составляли основной элемент не
только Восточного Ренессанса, но и
Западного, что ереси Запада — ка¬
тары, альбигойцы и другие, по сло¬
вам Энгельса, проявления «револю¬
ционной оппозиции» имеют корни и
источники в странах византийской
цивилизации.
Что касается третьего элемента
Возрождения философии Византии—
мистицизма, его влияния на Ренес¬
санс Запада, то достаточно указать,
что Эриугена и Николай Кузанский,
первый — видный представитель
схоластики, второй — философии
Ренессанса на Западе, находились
под влиянием Дионисия Ареопагита,
о котором сейчас в советской лите¬
ратуре дебатируется вопрос, не яв¬
ляется ли он грузинским мыслителем
Петром Ивером.
На Западе, как утверждает Эн¬
гельс, «средневековье развилось из
совершенно примитивного состояния
Оно стерло с лица земли древнюю
цивилизацию, древнюю философию,
политику и юриспруденцию и начало
во всем с самого начала. Единствен¬
146
РЕЧЬ ТОВ. ЧАЛОЯНА В. К.
ное, что средневековье взяло от
погибшего древнего мира, было хри¬
стианство и несколько полуразру¬
шенных, утерявших всю свою
прежнюю цивилизацию городов»
(К. Маркс и Ф, Энгельс, Соч., т. VIII,
стр. 128) —обстоятельство, сыграв¬
шее большую роль для последующей
эпохи Возрождения, в силу чего эта
последняя не могла иметь в своём
распоряжении ни философии, ни
других отраслей культуры античного
мира; она не располагала древним
культурным наследием. Отсюда
явствует, что источником идей для
Ренессанса Запада мог быть только
Восток, где не побывали германские
вандалы, где турецкие полчища
ещё не успели уничтожить вековую
культуру передовых народов Во¬
стока.
Подытоживая рассмотрение во¬
проса, мы можем заключить, что
источником западной философии яв¬
ляется философия, созданная наро¬
дами Востока. Таким образом, фи¬
лософия и культура Востока прони¬
кают на Запад, с одной стороны,
через арабов и, с другой стороны,
через Византию. На этих двух
источниках и строится философия и
культура Запада. Всё это даёт нам
право говорить о восточных корнях
западной цивилизации.
Есть ли в книге т. Александрова
хотя бы намёк на такого рода пре¬
емственную связь всеобщей истории
философии? Нет, да и не может
быть, ибо т. Александров придержи¬
вается традиционной схемы истори¬
ков философии Западной Европы, и
это есть принципиальный недостаток
его работы. Историю философии
нужно излагать по-новому, по прин¬
ципу преемственной связи развития
общечеловеческой культуры. Нужно
выявить огромную роль Востока и
Востока Европы в зарождении за¬
падной современной цивилизации,
преемственную связь исторических
периодов прогрессирующей культу¬
ры; нужно показать реакционность,
лживость тех историков, которые ут¬
верждают, что культура присуща
исключительно творчеству одной
страны или народа, и отрицают
существование многонациональных
звеньев в последовательной цепи
развития общечеловеческой куль¬
туры.
Хочется сказать несколько слов
относительно русской философии.
Тов. Александров пишет: «Не изу¬
чив внимательно и не использовав
глубокую критику философских си¬
стем прошлого, данную классиками
русской философии, нельзя соста¬
вить научного представления о ходе
развития философской мысли в
западноевропейских странах». Если
без критики, данной представителя¬
ми русской философии, нельзя по¬
нять историю философии, то как же
можно понять целостность этой са¬
мой истории философии без русской
философии? Разве нужно доказы¬
вать, что без русской философии
изложение истории философии не
будет полным, не будет полной кар¬
тины развития философской мысли.
Это настолько правильно, что сам
материал неизбежно приводит к это¬
му. Тов. Александров вопреки своей
схеме был вынужден не только
ссылаться на воззрения русских
философов — Герцена, Чернышев¬
ского и других, но даже изложить
натурфилософию Ломоносова. Так,
спрашивается, если сам материал
приводит к единому представлению
о развитии философии, если русская
классическая философия образует
неотделимую составную часть все¬
общей философской культуры, то
зачем же отделять её, ставить для
неё искусственные барьеры? Мы
очень хорошо понимаем, почему это
так получается. Дело в том, что до
революции думали и теперь, к со¬
жалению, думают, что русская фи¬
лософия есть приложение к общей
философии, и поэтому только к кон¬
цу курса истории философии при¬
лагают страницы по истории рус¬
ской философии. (Интересно, что по
такой же схеме составлены про¬
граммы по истории философии на¬
ших вузов.) В учебнике т. Але¬
ксандрова нет такого приложения,
но также нет и изложения русской
классической философии там, где
её следовало дать. А следует её
дать после раздела о немецком
классическом идеализме. Следует
изложить классическую русскую
философию не после, а до раздела о
РЕЧЬ ТОВ. МИРОШХИНОЙ Н. м.
147
возникновении марксистской фило¬
софии. Русский классический мате¬
риализм в своём развитии не дошёл
до диалектического материализма
Маркса—Энгельса. Философия Гер¬
цена, Добролюбова, Чернышевско¬
го подготовила почву к восприятию
философии марксизма в России, и по¬
тому следует, чтобы мы её рассмат¬
ривали наряду с учением Фейерба¬
ха, с которым у них имеется так
много общего. И хронологически это
будет правильно. Белинский умер
задолго до смерти Фейербаха, Гер¬
цен умер также до Фейербаха, До¬
бролюбов умер раньше Герцена и
один только Чернышевский пережил
Маркса. Отсюда следует, что т. Алек¬
сандров неправильно поступил, не
изложив русскую философию там,
где следовало её дать.
Жданов. Слово имеет т. Мирош-
хина, приготовиться т. Леонову.
Мирошхина Н. М. (Ташкент), Това¬
рищи, мы все здесь присутствующие
прекрасно понимаем, какое огромное
значение имеет факт организации ди¬
скуссии ЦК ВКП(б) по книге т Алек¬
сандрова. Значение этого факта уси¬
ливается тем более, если мы обра¬
тим внимание на то, что мы ведь со¬
брались обсуждать здесь не учеб¬
ник, который только что подготов¬
лен к печати.
Ведь дело в том, что книга
т. Александрова была признана од¬
ной из лучших книг, которые появи¬
лись у нас, она удостоена Сталинской
премии, она разошлась по всей на¬
шей Советской стране, по ней стали
учиться, но, однако, как оказалось,
эта книга грешит существенными
недостатками. Всё это, а также и
то, что мы с вами присутствуем сей¬
час на повторной дискуссии, всё это
обязывает нас к тому, чтобы мы
здесь по-партийному, честно сказа¬
ли всё, что мы думаем о положении
на нашем философском фронте,
чтобы мы честно, по-партийному ска¬
зали, почему у нас стали возможны
такие явления.
Многие выступающие здесь това¬
рищи подчёркивали, что дело не
только в книге т. Александрова,
в самом т. Александрове как авторе
книги, дело в том, что у нас на фило¬
софском фронте неблагополучно.
А некоторые из товарищей пытались
здесь изобразить дело так, как будто
они об этом неблагополучии на фи¬
лософском фронте узнали только
после того, как сделаны были заме¬
чания по книге т. Александрова.
Я думаю, что никто из присут¬
ствующих здесь так не думает и
наивно полагать, что тем товарищам,
которые здесь так высказываются,
поверят.
В самом деле, знали ли мы, все
работники философского фронта, что
у нас не совсем благополучно на
философском фронте? Конечно,
знали. Как мы могли не знать,
когда мы имели в своё время реше¬
ние Центрального Комитета партии
о журнале «Под знаменем мар¬
ксизма», в котором указывались
недостатки в области философской
работы и были точно сформулиро¬
ваны задачи, стоящие перед работ¬
никами философского фронта. Спу¬
стя некоторое время после этого
решения появляется решение Цен¬
трального Комитета по III тому,
в котором указывается, что те за¬
дачи, которые были поставлены в
прежнем решении ЦК, работниками
философского фронта не выполнены.
Прошло немного времени, и мы при¬
глашены на обсуждение книги
т. Александрова, где имеются такого
же характера ошибки и недостатки,
на которые указывал в своё время
Центральный Комитет и к ликвида¬
ции которых он нас призывал.
Выступавшие здесь товарищи ука¬
зывали, что у нас нет серьёзных ра¬
бот, у нас нет монографий, что
статьи, которые появляются в наших
журналах, — на недостаточно высо¬
ком теоретическом уровне, что в них
встречаются ошибочные положения.
Как мы могли думать, что у нас
всё благополучно, когда мы были
свидетелями появления таких статей,
когда мы знали о том, что вслед за
ошибочной статьёй т. Батищева о
Плеханове появляется через корот¬
кое время конфузное извинение
редакции «Большевика» перед чита¬
телями в том, что в статье одного из
членов редколлегии допущено оши¬
бочное положение. (Смех в зале,)

148
РЕЧЬ ТОВ. МИРОШХИНОЙ н. м.
ЦК нам указывает, и все мы при¬
знаём, что у нас в нашей научной,
исследовательской работе недоста¬
точно проводится принцип партий¬
ности. Я думаю, что мы должны
больше сказать, — что в организа¬
ции самой научной, теоретической
работы в целом у нас на философ¬
ском фронте не было в достаточной
мере основного условия — партийно¬
сти в работе, не было принципиаль¬
ной большевистской критики.
У нас удивительная боязнь кри¬
тики, полное отсутствие её, несмотря
на то, что Центральный Комитет по¬
стоянно призывает к этому. У нас
полное отсутствие широкого обсу¬
ждения, полное отсутствие творче¬
ских дискуссий по вопросам филосо¬
фии. У нас, я бы сказала, теорети¬
ческая трусость, опасение, как бы
чего не вышло.
Вот это отсутствие принципиаль¬
ной большевистской критики, боязнь
этой критики, как мне кажется, ска¬
зались также и в проведении первой
дискуссии по книге т. Александрова.
Я — работник периферии, я не
участвовала в этой дискуссии. Мы,
работники периферии, об этой ди¬
скуссии узнавали только от това¬
рищей. О замечаниях, которые были
сделаны по книге т. Александрова,
мы узнавали таким же образом и
могли только догадываться. Когда
в Средней Азии зимой было органи¬
зовано совещание работников гума¬
нитарных кафедр и когда на этом
совещании после работы секций
один из товарищей подошёл к
т. Шевцову и попросил проинформи¬
ровать о бывшей в Москве дискус¬
сии по книге т. Александрова, то
т. Шевцов ответил: «Я не уполно¬
мочен это делать. Будет статья в
«Большевике», и из неё вы всё
узнаете».
Статья в «Большевике» не появи¬
лась, и мы ничего не узнали. (Смех
в зале.)
Это, товарищи, небольшевистский
стиль работы. Это не тот стиль ра¬
боты, которому нас учит Централь¬
ный Комитет нашей партии всегда
и сейчас, в частности, фактом орга¬
низации данной дискуссии.
ЦК созвал широкий круг научных
работников в области философии
и готов выслушать всё, что они
думают.
Здесь уже говорили о том, на¬
сколько важны задачи, которые
стоят перед нами по воспитанию
нашего советского мировоззрения,
и задачи борьбы против буржуаз¬
ного мировоззрения вообще. Совер¬
шенно ясно, что мы этих задач
не выполним, если будет и дальше
продолжаться столь позорное для
нас отставание в области философ¬
ской работы. Здесь кто-то из высту¬
павших товарищей упоминал книгу
Ресселя по истории западной фило¬
софии, в которой имеется глава
о Марксе. Я этой книги не читала,
но в одном из американских журна¬
лов мне попалось письмо, напра¬
вленное автору этой книги, и как раз
по поводу главы о Марксе. В этом
письме автор полемизирует с Рессе-
лем по поводу Маркса и выступает
против его оценки марксистской фи¬
лософии. Этот факт очень интересен,
он указывает на наличие борьбы.
Об этой борьбе мы с вами знаем и
из других фактов, и наш долг и наша
задача заключаются в том, чтобы
встать во главе этой борьбы, руко¬
водить этой борьбой против реакци¬
онного мировоззрения, которое ста¬
новится воинствующим и идёт в по¬
ход против марксистского мировоз¬
зрения. Но чтобы это делать, нам
нужно быть во всеоружии. Мне
кажется, необходимо обратить вни¬
мание на то, что сейчас наряду с
вопросами социальными в буржуаз¬
ной философской литературе исклю¬
чительно большое внимание уде¬
ляется вопросам методологии естест¬
вознания, большое внимание уде¬
ляется логике научного мышления
вообще. Это говорит о том, что со¬
временное положение в области
естествознания выдвигает настоя¬
тельную потребность методологиче¬
ского обобщения естественно-науч¬
ного материала, и буржуазная
философия пытается это делать со
своих позиций буржуазного идеали¬
стического мировоззрения. К этому
нужно добавить, что эта литература
читается нашими советскими учё¬
ными. Мне пришлось разговаривать
с одним из математиков, который
интересуется вопросами философии,
РЕЧЬ ТОВ. МИРОШХИНОЙ н. м.
149
и увидеть, как он прислушивается
к тому, что пишут Рессель, Уайтхед
и другие, потому что они базируются
на материале развития математики
самого последнего времени и затра¬
гивают проблемы, связанные с необ¬
ходимостью обобщения новых фак¬
тов в научной области, и это даёт
известный материал для размышле¬
ния наших советских учёных.
Конечно, если бы у нас, в нашей
литературе, появились такого рода
работы — серьёзные и основатель¬
ные, тогда бы наши советские учёные
прежде всего обращались к нашим
работам. Перед работниками фило¬
софского фронта стоит настоятель¬
ная задача создания таких работ.
Переходя к книге т. Александ¬
рова, я хочу остановиться на сле¬
дующем: здесь некоторые товарищи
указывали на то, что задачей исто¬
рии философии должно быть стре¬
мление показать, что марксистская
философия является высшим типом
философии, что она является един¬
ственно последовательной научной
философией, показать вместе с тем,
что же нового заключается в ней по
сравнению со всеми другими преды¬
дущими; почему она оказалась такой
философией, которая способна раз¬
решить все те вопросы, которые вы¬
двигались в истории философии.
Я также присоединяюсь к этому
мнению. В связи с этим мне бы
хотелось обратить внимание на сле¬
дующее обстоятельство. Обычно
мы, когда говорим об особенностях
марксистской философии, подчёрки¬
ваем, что это мировоззрение в отли¬
чие от старого метафизического и
созерцательного материализма есть
материализм диалектический, мате¬
риализм действенный. Но нужно
сказать, что, говоря о действенном
характере марксистской философии,
мы сводим это часто к действенно¬
сти нашего мировоззрения вообще,
к тому, какую роль играют марксист¬
ские идеи.
Когда мы характеризуем мар¬
ксистское философское мировоззре¬
ние как действенное мировоззрение,
то не только это должны иметь
в виду. Мы должны иметь в виду,
что сам марксистский философский
материализм отличается от созерца¬
тельного домарксовского мате¬
риализма, как материализм дей¬
ственный. Этот действенный ха¬
рактер марксистской философии
вытекает из решения ею основного
философского вопроса, которое со¬
вершенно отлично от решения его
во всём предшествующем марксизму
материализме.
Мне кажется, что это обстоятель¬
ство особенно сильно подчёркивается
в работах Ленина и Сталина. Вы все
прекрасно знаете, что и Ленин и
Сталин в борьбе против меньшеви¬
ков и оппортунистов II Интерна¬
ционала подчёркивали отличие мар¬
ксистского мировоззрения как миро¬
воззрения действенного в противовес
созерцательным позициям меньше¬
виков и оппортунистов II Интерна¬
ционала.
Ленину и Сталину в период созда¬
ния большевистской партии в борьбе
с экономистами и меньшевиками,
как известно, приходилось разъ¬
яснять роль сознания в общественно¬
историческом процессе, что стояло
в непосредственной связи с практи¬
ческой задачей привнесения социа¬
листического сознания в рабочее
движение. Товарищ Сталин в письме
из Кутаиси прямо указал на связь
вопроса о привнесении социалисти¬
ческого сознания в рабочее движе¬
ние с основным философским вопро¬
сом. В чём же отличие в решении
основного философского вопроса
марксистским философским мате¬
риализмом от старого созерцатель¬
ного материализма? Это очень хо¬
рошо видно, если мы обратим вни¬
мание на отличие Маркса от
Фейербаха в решении ими основного
философского вопроса. Историче¬
ское значение Фейербаха состоит в
том, что он показал несостоятель¬
ность гегелевского идеализма и вся¬
кого идеализма вообще. Он подчерк¬
нул, что сознание существует только
как человеческое сознание, что не
существуют мысли вообще, а су¬
ществует только мыслящая челове¬
ческая голова.
Также очень хорошо нам известно,
что Маркс, в основном соглашаясь с
этим, вместе с тем указывал на
недостаточность такого решения. Он
подчёркивал, что сознание суще¬
150
РЕЧЬ ТОВ. М И Р О Ш X И н О И н. м.
ствует действительно только как
человеческое, но дело в том, что это
человеческое сознание является
сознанием общественным. И вот в
этом указании Маркса на обще¬
ственный характер человеческого
сознания, на то, что сознание с са¬
мого начала есть общественный про¬
дукт и остаётся им, пока существуют
люди, и обнаруживается особенность
решения марксистским философским
материализмом вопроса об отноше¬
нии сознания к бытию.
Когда Фейербах говорит, что
основой человеческого знания яв¬
ляется чувственность, то он говорит
только о зависимости всего челове¬
ческого сознания от способности
воспринимать, которая в свою оче¬
редь обусловливается определённой
физической организацией человека.
Это правильно, но это далеко ещё
не всё, в особенности когда идёт
речь о сложном процессе образова¬
ния понятий, о создании теории.
Здесь мы имеем уже дело с истори¬
ческим процессом, обусловленным
общественной организацией чело¬
века. Поэтому понять то, что созна¬
ние есть общественный продукт и
является им, пока существуют люди,
очень важно, ибо это означает,
что познавательный процесс цели¬
ком определяется практической дея¬
тельностью людей, которая сама
представляет собою закономерный
общественно-исторический процесс.
Отсюда и вытекает марксистское
требование: при решении вопроса о
сознании исходить из признания его
социальной обусловленности, его со¬
циальной формы, его классового
характера в классовом обществе,
отсюда и понимание партийности
всякой теории и требование после¬
довательного проведения принципа
партийности в марксистском анализе
любого вопроса.
Ленин и Сталин с особой силой
подчёркивали, что в буржуазном
классовом обществе возможны толь¬
ко две формы общественного созна¬
ния — буржуазное и пролетарское,
которые вырабатываются сообразно
положению в обществе основных его
классов. Насколько важно это об¬
стоятельство, свидетельствуют все
работы Ленина и Сталина. Они учат
нас действительно классовому ана¬
лизу при рассмотрении любой про¬
блемы, имеем ли мы дело с полити¬
ческим учением или с решением
самой абстрактной философской
проблемы.
Я не хочу быть претенциозной, но
мне кажется, что в наших статьях
по философии на эту сторону мар¬
ксистского решения основного фило¬
софского вопроса обращается далеко
не достаточно внимания. А между
тем Ленин подчёркивает зависимость
решения общего вопроса об отно¬
шении мышления к бытию от реше¬
ния вопроса об отношении общест¬
венного сознания к общественному
бытию. «Сознание вообще, — пишет
Ленин, — отражает бытие, — это об¬
щее положение всего материализма.
Не видеть его прямой и неразрывной
связи с положением исторического
материализма: общественное созна¬
ние отражает общественное бытие—
невозможно». Правильно решить во¬
прос о характере человеческого со¬
знания, о его происхождении и его
роли в общественно - историческом
процессе стало возможным только
после того, как была выяснена сущ¬
ность самого человека, что и было
сделано теорией исторического мате¬
риализма.
Я затронула этот вопрос потому,
что как раз понимание этого обстоя¬
тельства, как мне кажется, и даёт
возможность не только показать,
чем отличается марксистский фило¬
софский материализм от домарксо-
вого созерцательного материализма,
что недостаточно сделано в книге
т. Александрова ни в главе о Фейер¬
бахе, ни в главе о Марксе, но и по¬
тому, что это положение должно
стать основным методологическим
принципом при рассмотрении исто¬
рии философии.
И как это сделать — этому учит
нас Владимир Ильич Ленин. Здесь
некоторые выступавшие товарищи
почему-то возражали против того
положения, что материализм как
мировоззрение всегда связан с про¬
грессивным общественным движе¬
нием, а идеализм, наоборот, — с ре¬
акционным движением. Я думаю,
что возражать против этого совер¬
шенно невозможно, ибо Ленин как
РЕЧЬ ТОВ. ЛЕОНОВА М. А.
151
раз и в «Материализме и эмпирио¬
критицизме», и в других работах,
и во всех своих конкретных иссле¬
дованиях неизменно подчёркивает
противоположность материализма и
идеализма как двух противополож¬
ных форм общественного сознания,
причём, говоря о материализме, он
подчёркивает то, что материализм
всегда согласуется с выводами со¬
временного ему естествознания и
связан с прогрессивными обществен¬
но-политическими движениями. Это
говорится и о европейском материа¬
лизме, включая французский матери¬
ализм. Это говорится и о нашем рус¬
ском материализме, когда речь идёт
о Чернышевском, Герцене и т. д.
Ленин говорит о материализме
как теоретической основе демокра¬
тического движения. Исходя из того,
что материализм представляет собой
общественную форму сознания, ко¬
торая проявляется в определённых
конкретных исторических условиях,
выдвигается требование рассмотре¬
ния его именно в этих условиях.
Отсюда и ограниченность его, так
сказать, в двух планах: с одной сто¬
роны, уровнем современного ему
научного знания и, с другой сто¬
роны, классовая ограниченность ста¬
рого домарксовского материализма.
В заключение я хотела бы сказать,
что те требования, которые здесь
предъявляются к книге т. Алексан¬
дрова, предъявляются не столько
лично к т. Александрову как к автору
данного учебника — это требования
к подлинно марксистской книге по
истории философии, которая должна
быть создана и которая не может
быть создана усилиями только одного
человека. Я этим не хочу сказать,
что книга должна писаться коллек¬
тивом. Я хочу подчеркнуть только
ещё раз, что в процессе создания
такой книги необходима критика,
необходимо обсуждение, необходима
дискуссия — это основное условие
подлинно творческой работы. Нам
необходим журнал. Нам необходима
организация периодически созывае¬
мых научных конференций по во¬
просам философии.
Обращаясь непосредственно к
т. Александрову, мне хочется ска¬
зать, что мы, работники философ¬
ского фронта, ждём от Управления
пропаганды и агитации ЦК ВКП(б)
повседневного руководства и по¬
мощи в создании таких именно усло¬
вий для нашей творческой работы.
Жданов. Слово имеет т. Леонов.
Приготовиться т. Баскину.
Леонов М. А. (Москва). Товарищи,
книга, вызвавшая настоящую дискус¬
сию, получила здесь разноречивые
оценки, многие из них прямо исклю¬
чают друг друга. Но вряд ли у
марксистов оценка научного труда
может быть делом личного вкуса.
Теория марксизма-ленинизма, кото¬
рой мы руководствуемся при рас¬
смотрении любого вопроса, даёт нам
также критерий для оценки научных
трудов. Ценность научного произве¬
дения определяется прежде всего на¬
сыщенностью фактическим материа¬
лом. Известны слова Ленина, что
марксист должен учитывать живую
жизнь, точные факты действитель¬
ности, а исторические факты —
это основа для исторической прав¬
ды. Известны указания товарища
Сталина, что историю нельзя ни
улучшать, ни ухудшать, что всякие
попытки нарушить историческую
правду — это отход от марксизма-
ленинизма.
Таким образом, серьёзные науч¬
ные труды могут рождаться при
условии, если они прочно основаны
на фактах объективной действи¬
тельности. Однако для подлинно
научного произведения одних фак¬
тов недостаточно. Требуется ещё
обобщение фактов, что и составляет
идейное содержание произведения,
его идейную направленность. Совер¬
шенно очевидно, что именно это по¬
следнее и является главным, решаю¬
щим в произведении. Но что следует
понимать под идейной направлен¬
ностью? Этот вопрос не вызывает
трудностей, если речь идёт об оценке
работ, посвящённых современным
проблемам. Совершенно очевидно,
что если жизненной основой совет¬
ского строя является большевист¬
ская политика, то и критерием
оценки всякой деятельности, в том
числе и научной, является служение
этой политике, решение определён-
152
РЕЧЬ ТОВ. ЛЕОНОВА М. А.
них задач, выдвигаемых ею. Но как
применить принцип идейной на¬
правленности к историческим рабо¬
там? Действует ли здесь другой
критерий или у нас не может быть
нескольких критериев? Мне ка¬
жется, что в конечном счёте исто¬
рические работы также призваны
решать определённые политические
задачи. Они также призваны слу¬
жить нашему мировоззрению.
Известно, что все труды осново¬
положников марксизма-ленинизма,
как исторические, так и теоретиче¬
ские, создавались всегда в связи с
реальными потребностями борьбы и
имели своей задачей дать ответ на
самые жгучие политические вопро¬
сы. В качестве примера удачного
применения принципа идейной целе¬
направленности в исторических ис¬
следованиях хочется назвать труд
академика Обнорского «Очерк по
истории русского литературного язы¬
ка старшего периода», удостоенный
на-днях Сталинской премии.
На основании тонкого анализа
древнерусских литературных памят¬
ников — «Русской правды», сочине¬
ний Владимира Мономаха и др. —
академик Обнорский опроверг суще¬
ствовавший до настоящего времени
взгляд, что русский литературный
язык будто бы имел своим истоком
церковно-славянский язык. Взгляды
Обнорского об исконно русских на¬
чалах в образовании и развитии рус¬
ского литературного языка имеют
огромное значение для правильного
понимания древнерусской культуры,
основ культуры русского, украин¬
ского и белорусского народов. Не¬
сомненно, что названная книга имеет
не узко исторический, но и полити¬
ческий интерес.
Проблема идейной направленно¬
сти в историко-философских произ¬
ведениях состоит, как мне кажется,
в том, чтобы показать на историче¬
ском материале превосходство мар¬
ксистско-ленинского мировоззрения.
Ведь задача показа превосходства
нашего мировоззрения принципиаль¬
но стоит перед всяким марксистским
исследователем, в какой бы области
он ни работал.
Изложение истории философии
должно вооружать исторической пер¬
спективой, подготовлять читателя к
уяснению того, что при всём ценном
и положительном, что даёт история
прогрессивной философской мысли,
основные вопросы философии ждали
своего последовательного решения,
что именно марксистская наука
впервые дала последовательное ре¬
шение философских проблем, над ко¬
торыми билась человеческая мысль в
течение нескольких тысячелетий. Так
ставил вопрос Ленин. «...Гениаль¬
ность Маркса,— писал Ленин,— со¬
стоит именно в том, что он дал отве¬
ты на вопросы, которые передовая
мысль человечества уже поставила»
(В. И, Ленин, Соч., т. XVI, стр. 349).
Так же ставит вопрос товарищ
Сталин. В качестве замечательного
примера идейной целенаправленно¬
сти в подходе к истории я хочу на¬
помнить одно место из статьи
товарища Сталина «Российская со¬
циал-демократическая партия и её
ближайшие задачи», вошедшей в
первый том его сочинений.
Говоря о социалистических уче¬
ниях в прошлом, товарищ Сталин
писал: «Человеческому мышлению
пришлось испытать много мытарств,
мучений и изменений, прежде чем
дойти до научно разработанного и
обоснованного социализма. Западно¬
европейским социалистам очень дол¬
го пришлось блуждать вслепую в пу¬
стыне утопического (несбыточного,
неосуществимого) социализма, пре¬
жде чем они пробили себе путь,
исследовали и обосновали законы
общественной жизни и отсюда —
необходимость социализма для че¬
ловечества. С начала прошлого сто¬
летия Европа дала много мужест¬
венных, самоотверженных, честных
работников-учёных, стремившихся
разъяснить и решить вопрос о том,
что может спасти человечество...
Много бурь, много кровавых потоков
пронеслось над Западной Европой
ради того, чтобы уничтожить угне¬
тение большинства меньшинством,
но горе всё же оставалось неразве-
янным...» Так было, пока не созрела
теория марксизма-ленинизма, сде¬
лавшая истину очевидной и не сле¬
пой.
Таковы принципиальные положе¬
ния классиков марксизма-ленинизма
РЕЧЬ ТОВ. ЛЕОНОВА М. А.
153
об идейной направленности в исто¬
рических исследованиях.
Обратимся теперь к рассмотрению
книги, послужившей причиной на¬
стоящей дискуссии. Что касается
фактов, то их собрано в книге
т. Александрова немало. Немало
также в этой книге фактических не¬
точностей, но не в этом главный не¬
достаток книги. Вряд ли стоило ради
этого устраивать дискуссию. Глав¬
ный недостаток обсуждаемой рабо¬
ты заключается в её слабой идейной
направленности. Прежде всего сле¬
дует отметить ошибочность исход¬
ного пункта автора в определении
значимости истории философии как
науки.
Изучение истории философии он
рассматривает как самодовлеющую
задачу. На стр. 3 учебника автор
утверждает, что история философии
Запада имеет самостоятельное зна¬
чение. С этим согласиться невозмож¬
но. При всей важности истории фи¬
лософии как науки она всё же само¬
довлеющего значения не имеет и не
может иметь, а подчинена главной
цели, которая осталась вне поля зре¬
ния автора. Если продумать все дру¬
гие определения предмета филосо¬
фии как науки, даваемые автором,
то нетрудно обнаружить, что все они
обращены на созерцание прошлого.
Автор пишет, что история филосо¬
фии как одна из отраслей обще¬
ственного знания представляет для
современного читателя тот интерес,
что показывает неуклонный процесс
развития человеческих знаний и обо¬
гащает суммированным опытом
прошлого. Главный смысл марксист¬
ского понимания философии здесь
автором не раскрыт.
Автор говорит, что в истории фи¬
лософии обобщён огромный теоре¬
тический опыт человечества, что
трудящиеся являются истинными
наследниками всего положительного
и прогрессивного в истории филосо¬
фии. Всё это так, но в этих и мно¬
гих других определениях, даваемых
автором, подчёркивается только од¬
на сторона вопроса — важность зна¬
ния прошлого. Но этим не исчерпы¬
вается значимость изучения истории
философии.
Слабая идейная направленность
книги лишает автора возможности
делать чёткие выводы и обобщения.
Известно, что борьба материализма
и идеализма в истории философии
шла по всем основным вопросам
теории познания. Известно, что вся
история философии полна попыток
решить такие проблемы теории по¬
знания, как соотношение чувствен¬
ного и рационального, общего и еди¬
ничного, сущности и явления, необ¬
ходимости и случайности, конечного
и бесконечного и т. д.
Нет ни одного мыслителя в исто¬
рии философии, который бы не пы¬
тался решить вопроса об истине и её
* критерии. Но кого можно назвать из
домарксовских прогрессивных фило¬
софов, которые последовательно ре¬
шили хотя бы один из названных
вопросов? Никого не можем назвать.
/Между тем в книге т. Александрова
вопросы подчас так освещаются, что
могут создать у читателя ложное
мнение, будто бы некоторые вопросы
теории познания всё же получили
своё последовательное решение в до-
марксовый период.
Так, например, освещается вопрос
о соотношении чувственного и рацио¬
нального познания. О Джордано
Бруно сказано следующее: «Ввиду
сложности и бесконечности природы
она, по учению Бруно, не может быть
познана путём простого созерцания.
Природа познаётся более сложным
путём. Начинается этот путь с вос¬
приятия природы в чувствах, про¬
должается он на ступени разумного
знания и завершается в интеллекту¬
альном созерцании мира» (стр. 147).
Спрашивается, решает ли Бруно по¬
следовательно вопрос о соотношении
чувственного и рационального? От¬
вета в книге т. Александрова мы не
находим.
Ещё пример. Теорию познания
Бэкона автор характеризует так:
«Путь познания, постепенно воз¬
вышающийся от опыта до высшего
обобщения, — длинный и сложный
путь» (стр. 184). Возникает тот же
вопрос: дал ли Бэкон последователь¬
ное решение вопроса о соотношении
чувственного и рационального, или
этот вопрос, как и другие вопросы
теории познания, ждал своего после¬
довательного решения? Ответа в
154
РЕЧЬ ТОВ. ЛЕОНОВА М. А.
книге т. Александрова мы не нахо¬
дим.
Говоря о том, что последователь¬
ное решение вопроса гносеологии
дано впервые в диалектическом ма¬
териализме, я вовсе не имею в виду
отрицать поступательное развитие
философской мысли. Конечно, исто¬
рия философии — это не топтание
на месте, а движение вперёд. Конеч¬
но, между взглядами Бруно и Бэкона
на чувственное и рациональное
имеется известное различие. Бэкон
сделал шаг вперёд в формулировке
ступеней познания. Несомненно, что
в поступательном развитии филосо¬
фии накоплялся материал для после¬
довательного решения всех вопро¬
сов гносеологии. Но действительно
последовательное решение они впер¬
вые получили именно в марксистской
философии.
Коренной порок книги и состоит
в том, что автор её не ведёт чита¬
теля по такому пути. Читатель не
получает всесторонней оценки фило¬
софских систем.
Автор предпочитает говорить в об¬
щих чертах о том, что дала та или
иная философская система, но, как
правило, обходит вопрос, чего эти
системы не давали и дать не могли
в силу своей классовой ограничен¬
ности.
В выводах нет должных обобще¬
ний, которые бы идейно целеустре-
мляли читателя. Автор, например,
ограничивается тем, что говорит, что
Аристотель не сумел преодолеть та¬
кую трудную проблему, как отноше¬
ние общих понятий к отдельным еди¬
ничным вещам. А кто в домарксовый
период решил эту проблему? Если
бы автор сказал, что Аристотель,
равно как и все домарксовские фи¬
лософы, не решил этого вопроса, чи¬
татель более целеустремлённо под¬
ходил бы к материалу истории фило¬
софии.
И чем ближе автор подходит к
возникновению марксистской фило¬
софии, тем сильнее следовало бы
подчёркивать, какие проблемы оста¬
вались нерешёнными, ждали своего
решения.
Слабая идейная направленность
книги находит своё завершение в
главе о возникновении марксистской
философии. Автор ограничивается
несколькими беглыми замечаниями
о том, что марксизм критически пе¬
реработал прошлое, но обходит мол¬
чанием то принципиально новое,
что создано диалектическим мате¬
риализмом. Читатель не находит в
этой главе, хотя бы в общих чертах,
объяснения того, что именно мар¬
ксистская наука дала наиболее глу¬
бокий и правильный ответ на соци¬
альные, гносеологические и методо¬
логические вопросы, над которыми
билось человечество.
Читатель не находит в этой главе
и характеристики отличительных
особенностей марксистского миро¬
воззрения, его принципиальных от¬
личий от предшествующих мировоз¬
зрений.
В этой главе нет важнейшего об¬
общающего вывода, что диалекти¬
ческий метод и материалистическая
теория существовали вплоть до воз¬
никновения марксизма в отрыве друг
от друга, что Маркс и Энгельс, соз¬
дав материалистическую диалектику
и придав материализму новую фор¬
му, соединили воедино диалектику
и материализм в новом мировоззре¬
нии.
В этой главе, наконец, отсутствуют
разъяснения о коренной противопо¬
ложности между пролетарским и
буржуазным мировоззрением, о ко¬
ренном отличии партийности мар¬
ксистской философии от буржуазной
партийности.
Все эти и множество других фак¬
тов свидетельствуют о слабой идей¬
ной направленности рассматривае¬
мой книги.
Но без идейной направленности
невозможно по-настоящему приме¬
нить принцип партийности в изложе¬
нии истории философии.
В самом деле, можно представить
такую работу по истории философии,
в которой автор раскрывает классо¬
вый партийный характер борьбы
философских направлений. И всё же
этого будет недостаточно.
Можно красочно изложить классо¬
вый смысл борьбы Платона против
Демокрита, борьбу реалистов и но¬
миналистов, берклеанства против
английских материалистов XVII века
и тем не менее оставаться на объек¬
РЕЧЬ ТОВ. ЛЕОНОВА М. А.
155
тивистских, созерцательных пози¬
циях.
Можно историю философии изло¬
жить так, что борьба мировоззрений
ничем не будет отличаться от про¬
стого коллекционирования философ¬
ских направлений.
Стало быть, дело не в простом рас¬
сказе о борьбе партий в философии,
а в чём-то большем. Марксистский
принцип партийности в подходе к
истории философии проявляется
весьма многосторонне, и одной из
важнейших сторон этого принципа
является вооружение людей идей¬
ной целеустремлённостью, историче¬
ской перспективой.
Я перехожу к выводам. Было бы
неправильно ограничиться выводами
только применительно к обсуждае¬
мой книге. В этом частном отражает¬
ся общее. Недостатки, обнаружен¬
ные в книге т. Александрова, при¬
сущи многим другим философским
трудам. Здесь правильно отмечалось,
что между книгой т. Александрова и
тремя томами «Истории философии»
нет принципиального различия.
В этих последних наблюдается такое
же отступление от марксистской
идейной целеустремлённости, как и в
книге т. Александрова. К сожале¬
нию, этот порок присущ не только
нашим историко-философским тру¬
дам, но и работам по другим отрас¬
лям философии. В этом нетрудно
убедиться, просматривая вышедшую
за последние годы философскую ли¬
тературу.
В качестве примера принижения
марксистской идейности мне хочется
указать на некоторые взгляды, име¬
ющие у нас хождение в области ло¬
гики. С введением формальной ло¬
гики в учебные планы вузов некото¬
рые склонны её канонизировать, но
тем самым наносится ущерб логике
диалектической.
Конечно, формальная логика не¬
обходима, и необходима она не
только для ежедневного обихода, но
и как ступень в научном исследова¬
нии. Известно, например, что прежде
чем установить, что одна вещь свя¬
зана с другими, необходимо соста¬
вить себе понятие о ней, как об от¬
дельной вещи, а для этого рассмот¬
реть её в известной изоляции от дру¬
гих вещей. Такой подход к явлениям
и находит своё отражение в прави¬
лах формальной логики.
Когда же на этом основании фор¬
мальная логика ставится в равно¬
правное положение с логикой диа¬
лектической, то тем самым прини¬
жается идейная направленность в
изучении логики. Формальная логи¬
ка—это своего рода арифметика мы¬
шления, она является низшей сту¬
пенью познания, подготовкой для пе¬
рехода к более высокой и более
сложной ступени—к изучению диа¬
лектики. Никогда не устареют слова
Ленина, что формальная логика бе¬
рёт формальные определения, руко¬
водствуясь тем, что наиболее обыч¬
но или что чаще всего бросается в
глаза, и ограничивается этим А ло¬
гика диалектическая требует того,
чтобы мы шли дальше.
Поэтому надо формальную логику
изложить так, чтобы видна была пер¬
спектива, чтобы видно было, что
это определённый этап в развитии
логического мышления, а отнюдь не
последнее слово этой науки. Эту за¬
дачу авторы работ по логике пыта¬
ются решить, но решают не всегда
удачно.
Одни из них предпочитают сказать
о недостаточности формальной ло¬
гики в начале изложения курса и за¬
тем основательно забывают об этом
на остальных страницах.
Другие же с невинным лицом пре¬
возносят формальную логику на про¬
тяжении почти всей книги, а в за¬
ключении безжалостно говорят чита¬
телю, что то, что он изучал, мало¬
жизненно и для объяснения сложных
вопросов непригодно.
Но это ведь идейно дезориенти¬
рует людей. Я полагаю, что мысль
о необходимости, но недостаточ¬
ности формальной логики должна
пронизать все главы. Об этом сле¬
дует говорить конкретно при рас¬
смотрении основных принципов фор¬
мальной логики.
Нарушение идейной направлен¬
ности в изложении логики выра¬
жается и в другом.
В нашей литературе имеет хожде¬
ние вредный, неправильный взгляд,
что представителями формальной ло¬
гики являются классики марксизма-
156
РЕЧЬ ТОВ. ЛЕОНОВА М. А.
ленинизма. В качестве примера я со¬
шлюсь на учебник логики т. Строго-
вича. Эта книга, несомненно, имеет
ряд достоинств, она написана понят¬
ным, доходчивым языком и вызы¬
вает интерес к логике. Это заслуга
автора. Но в коренном вопросе—
об идейной целеустремлённости в
изучении логики—допущены серьёз¬
ные промахи.
Тов. Строгович пишет: «Стро¬
гому соблюдению логических правил
придают большое значение Ленин и
Сталин, все произведения которых
представляют собою блестящие
образцы логического мышления»
(стр. 19).
Далее, приведя известную харак¬
теристику силы ленинской логики,
высказанную товарищем Сталиным
в его речи о Ленине, автор замечает:
«Этой же чертой строгой логичности
характеризуются все речи и произве¬
дения товарища Сталина, сила логи¬
ки которого придаёт им непреодоли¬
мую убедительность». Спрашивается,
о каком мышлении идёт здесь речь,
формально-логическом или диалек¬
тическом? Совершенно очевидно, что
логика Ленина и Сталина — логика
диалектическая.
Тов. Строгович может сказать, что
он, говоря о Ленине и Сталине, име¬
ет в виду диалектическую логику.
Но на каком основании т. Строгович
поясняет формальную логику приме¬
рами из работ классиков марксизма-
ленинизма?
Излагая правила формальной ло¬
гики, т. Строгович в порядке кон¬
кретных примеров приводит опреде¬
ления, которые по существу яв¬
ляются не формально-логическими, а
диалектическими. Так, например,
классическое определение нации,
данное товарищем Сталиным, кото¬
рое не укладывается в рамки фор¬
мально-логического определения, ав¬
тор трактует как хороший пример
определения, где видовой признак
является сложным, состоящим из не¬
скольких необходимых признаков.
Говоря о значении определений, ав¬
тор в качестве примера использует
диалектическое определение жизни,
данное Энгельсом.
В заключение я хочу высказать не¬
сколько замечаний о причинах отста¬
вания нашей философской науки и
об условиях устранения этого отста¬
вания.
Выступавшие товарищи, касаясь
этого наболевшего вопроса, гово¬
рили больше об организационных
мероприятиях. Но чтобы поднять
методы и организационную работу
философской науки на уровень
современных идейных задач, стоя¬
щих перед нашим государством,
надо прежде всего об этих задачах
поговорить.
Наша страна, находящаяся ныне в
полосе завершения строительства со¬
циализма и постепенного перехода
от социализма к коммунизму, ста¬
вит перед всеми областями нашей
общественной науки ряд новых за¬
дач. Эти новые задачи и требуют
новых методов организации научной
работы.
То, что было терпимо и допустимо
до сих пор, не может быть терпимо
ныне. Если подвести в общем виде
итоги философской деятельности в
СССР за 30 лет, то можно устано¬
вить, что комментаторская и по¬
пуляризаторская литература значи¬
тельно преобладает по сравнению с
монографической. Это обстоятель¬
ство имеет своё оправдание. После
Октябрьской революции произведе¬
ния классиков марксизма-ленинизма
впервые стали доступны миллионным
массам нашего народа. Первооче¬
рёдной задачей философской науки
было помочь широким слоям совет¬
ских людей приобщиться к сокро¬
вищнице марксизма-ленинизма, при¬
общить к философской культуре ши¬
рокие массы. И действительно, СССР
стал страной высокой философской
культуры благодаря широкому рас¬
пространению идей марксистско-ле¬
нинской философии.
Я считаю, что задача комментиро¬
вания и популяризации произведений
классиков марксизма-ленинизма, за¬
дача хорошего пересказа их никогда
не устареет. Но одного этого уже
теперь недостаточно. Мы задержа¬
лись на комментаторском периоде.
Теперь партия требует от философов,
чтобы они шли дальше.
Назрело теперь время для обобща¬
ющих работ по диалектическому ма¬
териализму на основании того ново¬
РЕЧЬ ТОВ. ЛЕОНОВА М. А.
157
го материала, который в изобилии
дан современной эпохой.
В результате 30-летнего строи¬
тельства социализма в нашей стране
накоплен гигантский опыт во всех
областях. Этот опыт требует своего
теоретического обобщения и систе¬
матизации. Это можно осуществить
только путём монографических ис¬
следований.
За последние 30 лет советская
наука и вся мировая наука накопили
новый материал в различных обла¬
стях знания, который ждёт и требует
своего теоретического, философско¬
го обобщения. Это можно осущест¬
вить только путём монографических
исследований.
Вот почему теперь, как никогда
раньше, остро встал вопрос о созда¬
нии фундаментальных трудов по
марксистско-ленинской философии.
В этой связи возникает настоя¬
тельная необходимость обсудить на¬
правление в разработке философ¬
ской проблематики. Это жизненно
важный вопрос, так как произвол в
выборе философской проблематики
связан не только с безрезультат¬
ностью в научной работе, но нередко
приводит к схоластике. Линия разви¬
тия диалектического материализма
не случайна и не произвольна. Она
намечается, складывается в процес¬
се разрешения определённых прак¬
тических и теоретических задач. Не
случайно, например, в работах
товарища Сталина получила необы¬
чайно глубокую разработку пробле¬
ма неодолимости нового, прогрес¬
сивного в общественном развитии.
В учении о закономерностях рожде¬
ния и развития нового товарищ
Сталин обобщает опыт рабочего
движения в России, опыт нашей пар¬
тии, опыт всего прогрессивного в об¬
щественном развитии.
Примером того, что линия разви¬
тия диалектического материализма
имеет свою определённую законо¬
мерность, может служить интерес
товарища Сталина к вопросам о роли
субъективного фактора в борьбе за
социализм и его построение.
Маркс и Энгельс создали целост¬
ное учение диалектического мате¬
риализма, в котором теоретически
разрешена проблема соотношения
объективных и субъективных момен¬
тов в истории человечества. И всё
же Маркс и Энгельс уделяли значи¬
тельно больше внимания вопросу о
роли объективных условий в обще¬
ственном развитии.
Ленин и Сталин проделали гро¬
мадную работу по выяснению роли
субъективного фактора, т. е. роли
пролетарской организованности и
сознательности. И это не случайно.
Социалистическая революция и
строительство социализма с особой
силой ставят вопрос о сознатель¬
ности, о руководстве революционным
движением. Поэтому Ленин и Сталин
углубляют и конкретизируют вопрос
о роли субъективных факторов, о
значении сознательной классовой,
партийной воли, преодолевающей все
противоречия, ломающей все пре¬
грады.
Товарищ Сталин выдвинул ряд по¬
ложений о соотношении объектив¬
ных и субъективных факторов при
социализме, которые остались вне
поля зрения наших философов. Ха¬
рактеризуя решающую роль в СССР
субъективного фактора, товарищ
Сталин подчёркивает, что даже и
объективные условия в советскую
эпоху создаются в значительной сте¬
пени нами самими, зависят от нас.
На XVII съезде партии товарищ
Сталин говорил: «После того, как
правильность политической линии
партии подтверждена опытом ряда
лет, а готовность рабочих и крестьян
поддержать эту линию не вызывает
больше сомнений, — роль так назы¬
ваемых объективных условий све¬
лась к минимуму, тогда как роль на¬
ших организаций и их руководите¬
лей стала решающей, исключитель¬
ной» (И. В. Сталин, Вопросы лени¬
низма, стр. 477).
Советский народ под руководст¬
вом партии Ленина — Сталина соз¬
даёт объективные условия для своей
дальнейшей работы. От нашего же¬
лания и умения зависит превраще¬
ние в действительность величайших
возможностей советского общест¬
венного и государственного строя.
В этих условиях умение руково¬
дить массой, умение организовать
её практическую деятельность при¬
обретает решающее значение.

158
РЕЧЬ ТОВ, БАСКИНА М. П.
Товарищ Сталин конкретизирует
понятие субъективного фактора тем,
что выдвигает организационную ра¬
боту как решающий исторический
фактор: «После того, как дана пра¬
вильная линия, после того, как дано
правильное решение вопроса, успех
дела зависит от организационной
работы, от организации борьбы за
проведение в жизнь линии партии,
от правильного подбора людей, от
проверки исполнения решений руко¬
водящих органов... Более того: по¬
сле того, как дана правильная по¬
литическая линия, организационная
работа решает все, в том числе и
судьбу самой политической линии...»
(И, В. Сталин, Вопросы ленинизма,
стр. 476—477).
Возвращаясь снова к вопросу о
направлении философского исследо¬
вания, необходимо подчеркнуть, что
нам следует глубже продумать те
проблемы, которые ставит това¬
рищ Сталин, и на этой основе вести
исследовательскую работу.
Вопрос о методах организации
философской работы требует специ¬
ального обсуждения. Я ограничусь
несколькими замечаниями о трудно¬
стях, с которыми Институту фило¬
софии приходится иметь дело.
Почему выходит в свет мало фи¬
лософских работ? Нередко говорят,
что мало философских работ пото¬
му, что философы мало пишут, но
это не совсем так. Пишут немало.
Почему же не появляется философ¬
ская продукция? Есть ряд причин.
Во-первых, иные написанные ра¬
боты имеют свойство стареть бы¬
стрее, чем работает типографская
машина, и вовсе в свет не выходят.
Во-вторых, другие работы, кото¬
рым удаётся обогнать типографскую
машину и выйти в свет, мало живу¬
чи. Эти работы называются «скоро¬
портящимся продуктом».
И, наконец, есть работы, которые
до бесконечности переделываются,
а авторы их переживают муки Тан¬
тала. Доделал автор работу, и
вдруг замечает, что жизнь опять
ушла вперёд. Он опять доделывает
работу. Между автором и жизнью
возникает здесь такое же противо¬
речие, как между Ахиллесом и че¬
репахой.
В чём же дело? Дело в том, что
живучи только высокоидейные тру¬
ды. Бессмертие произведений Мар¬
кса, Энгельса, Ленина, Сталина в
их высокой идейности. Будучи по¬
священы конкретным, исторически
преходящим событиям и фактам,
их произведения дают такие теоре¬
тические обобщения, которые во¬
оружают методом, подходом для
правильного решения самых слож¬
ных вопросов. Стало быть, главная
задача, стоящая перед советскими
философами, заключается в повы¬
шении идейного содержания своей
работы.
Жданов. Слово имеет т. Баскин.
Подготовиться т. Шария.
Баскин М. П. (Москва). Товарищи,
на одном из первых заседаний на¬
шей нынешней философской дискус¬
сии один из выступавших товарищей
упрекнул т. Александрова в том, что
он, создавая свою книгу, мало сове¬
товался с философами до выпуска в
свет книги.
Я мог бы, так сказать, докумен¬
тально засвидетельствовать, что
т. Александров советовался (смех в
зале) и советовался со многими то¬
варищами. Беда заключается в том,
что мы оказались плохими советчи¬
ками (смех) и не давали тех нуж¬
ных, действительно правильных со¬
ветов, которые исключили бы те
серьёзные ошибки, которые справед¬
ливо отмечают в работе т. Алек¬
сандрова.
Если взять все те рецензии, в
частности мою собственную рецен¬
зию о работе т. Александрова, все
те устные выступления, которые
имели место, то со всей больше¬
вистской прямотой нужно признать,
что до указания товарища Сталина
отдельные товарищи замечали от¬
дельные мелочи, отдельные недо¬
статки, отдельные минусы, но той
решающей большевистской критики,
которая требовалась, — не было.
Нужно прежде всего объяснить,
чем это вызвано.
Я считаю, что это объясняется
двумя обстоятельствами. Первым
принципиальным обстоятельством
является отсутствие в нашей фило¬
РЕЧЬ ТОВ. БАСКИНА М. П.
159
софской среде в достаточной мере
такого испытанного метода нашей
большевистской работы, как крити¬
ка и самокритика. Это, товарищи,
совершенно очевидно. Каждый из
нас это знает, и об этом свидетель¬
ствует и нынешняя дискуссия. Даже
здесь не все товарищи решаются
критиковать с должным мужеством
и смелостью.
Можно назвать несколько вы¬
ступавших товарищей. Например,
т. Смирнову. Неплохое выступле¬
ние. В своём выступлении она отме¬
чает недостатки не только в рабо¬
тах по западной философии, но и в
работах по русской философии.
Я хотел бы услышать, однако, в ка¬
ких работах, в каких статьях, в ка¬
ких книгах или изданиях имеются
эти недостатки. Нужно говорить
конкретно — где, в каком труде
и т. д.
Итак, я считаю, что большим по¬
роком в нашей работе является не¬
достаточно критический подход к
выпускаемым произведениям (в за¬
ле смех), но объяснять только этим
недостатком наши неудачи нельзя.
У нас имеется второй порок, кото¬
рый, конечно, неразрывно связан с
первым. Это — теоретический уро¬
вень самой философской работы.
В этом, пожалуй, гвоздь вопроса.
Мы должны со всей чёткостью,
со всей прямотой признать, что наш
философский фронт самым резким
образом отстаёт от тех задач, ко¬
торые выдвигает перед нами жизнь,
наша великая сталинская эпоха, от¬
стаёт от тех задач, которые ставит
перед нами партия. Я глубоко уве¬
рен, что всякая работа по состав¬
лению учебника должна не предше¬
ствовать исследовательской моно¬
графической работе, а следовать за
нею.
Товарищи, давайте составим
библиографическую справку о вы¬
пускаемых философских трудах — их
за последние годы почти нет. Есть,
конечно, великие труды Маркса,
Энгельса, Ленина, Сталина. А вот
работ, которые бы в свете марксиз¬
ма-ленинизма освещали конкретные
вопросы социалистического строи¬
тельства, мы пока не создаём.
Тов. Каммари говорил, что мы
виноваты в том, что т. Алек¬
сандров читал наши плохие моно¬
графии. Какие монографии имеет в
виду т. Каммари? Монографий со¬
всем не было. Вот почему отстава¬
ние нашей философской работы,
отставание теоретической работы
является одной из причин тех невер¬
ных положений, ошибочных положе¬
ний, наличие которых правильно от¬
мечаются в работе т. Александрова.
Между прочим, некоторые това¬
рищи говорили, что мы, философы,
больше являемся публицистами,чем
исследователями. Мне кажется,
если бы мы были хотя бы публици¬
стами, я говорю хотя бы, — то по¬
ловину наших грехов можно было
бы списать, потому что советская
журналистика и публицистика нуж¬
даются в философах, и мы знаем,
что история нашей родины и исто¬
рия нашей публицистики как раз
даёт исключительно яркие приме¬
ры, как великие философы, высту¬
пая в то же время на публицисти¬
ческой арене, не имели от этого
проигрыша, как не проигрывала от
этого и публицистика. Я считаю, что
в публицистике нет ничего зазор¬
ного, и поэтому вопрос заключается
не в том, что мы больше публици¬
сты, чем исследователи, а в том,
что мы и плохо исследуем, и плохо
пишем публицистические статьи.
Жданов. Я не помешаю вашему
ходу мыслей, если спрошу — есть
ли надежды на исправление этого
положения в близком или отдалён¬
ном будущем?
Баскин. Я постараюсь на этот во¬
прос ответить.
Я хочу отнести к недостаткам на¬
шей работы одну особенность, кото¬
рая, видимо, объясняется общей
слабостью нашей работы. У нас есть
несколько тем, на которые мы все
пишем. Пишем в журналах, газетах,
сборниках и т. д. Но как написаны
эти темы? Никогда ни один чита¬
тель не догадается, какой автор на¬
писал ту или другую статью. Все
статьи пишутся одинаково и с
одинаковым успехом. Читатель не
удивится, если подпись одного авто¬
ра заменится другой. Почему так
получается? В нашей литературной
продукции не выработался свой
160
РЕЧЬ ТОВ. БАСКИНА М. П.
стиль. Ведь форма находится в
единстве с содержанием, а в дан¬
ном случае, я полагаю, что она на¬
ходится в единстве со слабым со¬
держанием. Слабое в идейном смы¬
сле, в научном смысле содержание
целого ряда наших статей отра^
жается в соответствующе слабой
форме.
Мне кажется, в нашей редакцион¬
ной работе есть большой порок.
Мы пишем статью. Если статья
имеет политические ошибки, то та¬
кую статью надо не пускать в печать,
разоблачать, критиковать и т. д. Но
если мы пишем статью оригинальную,
с определённым выражением мысли
автора, выходящей за пределы уста¬
новленных редакцией шаблонных
норм, такая статья или не прини¬
мается, или ещё чаще так редакти¬
руется, что всё индивидуальное уни¬
чтожается, и, таким образом, все
статьи выглядят одинаково.
Жданов. А когда это кончится?
Баскин. Нужно думать, после этой
дискуссии это во всяком случае
уменьшится, не без вашей помощи,
конечно, так же как и дискуссия
началась, надо прямо сказать,
только потому, что ЦК нас поправил.
Жданов. А разве у философского
фронта нет внутренних сил разви¬
тия?
Баскин. В работе т. Александрова
одним из самых серьёзных недостат¬
ков (это видно, когда просматри¬
ваешь ещё и ещё раз книгу т. Алек¬
сандрова, как и наши другие работы,
в частности и мою работу и работы
других наших товарищей философов)
является то обстоятельство, что ав¬
тор ещё не избавился от цитатного
подхода. Но, товарищи, я имею в
виду под цитатным подходом в
истории философии не просто взятие
из текста цитат вне общей связи. Это
только одна сторона цитатности, но
есть ещё другая сторона, и мне ка¬
жется, что эта сторона имеет место
в работе т. Александрова и является
одним из существенных пороков
этой работы. Тов. Александров под¬
ходит к тому или иному философу с
точки зрения выяснения мысли дан¬
ного философа через ту или иную ци¬
тату. Такой же путь предложил и
т. Сарабьянов в своём выступлении.
Иногда мы в истории философии
применяем такой метод: если мы хо¬
тим философа разругать, то мы бе¬
рём те цитаты, которые дискредити¬
руют этого философа, если хотим
философа похвалить, то берём те
цитаты, которые поднимают филосо¬
фа, а так как философы, которые
писали по всем вопросам, нередко
давали самые различные ответы на
самые различные вопросы, то в ре¬
зультате мы у любого философа на¬
ходим то, что нам нужно, т. е. иска¬
жаем действительность. А ведь
товарищ Сталин нас учит, что дейст¬
вительность не следует ни искажать,
ни подкрашивать.
Я считаю, товарищи, что изба¬
виться от цитатного метода в исто¬
рии философии — это означает изла¬
гать концепцию автора, излагать
прежде всего общую точку зрения
того или иного философа. Цитаты
нужно брать редко и наиболее
типичные, т. е. те цитаты, которые
действительно выражают общую
концепцию философа, а не являются
произвольно выбранными из тек¬
ста.
Если мы возьмём книгу т. Алек¬
сандрова, то там, например, пра¬
вильно указано, что общая концеп¬
ция Гегеля представляет собой в от¬
ношении к славянским народам, в
отношении к России реакционную
точку зрения, точку зрения пруссаче¬
ства, шовинизма. Однако зачем же
т. Александров берёт цитаты и из
письма Гегеля, где Гегель положи¬
тельно высказывался о России или о
русском народе? Это неправильно.
Есть цитаты, в которых Гегель или
Кант хвалят французскую револю¬
цию, но они нетипичны ни для Гегеля,
ни для Канта и их не следует приво¬
дить. Они являются случайными и
для Гегеля и для Канта. Поэтому
передать концепцию автора, пере¬
дать её критически с большевист¬
ских позиций — вот та основная за¬
дача, которая позволит нам, как я
уже говорил, преодолеть цитатный
подход к тому или иному изучае¬
мому философу.
К марксистской истории филосо¬
фии может быть два подхода. Между
прочим, эти два подхода не проти¬
воречат один другому. Первая цент¬
РЕЧЬ ТОВ, БАСКИНА М. П.
161
ральная задача, которую мы перед
собой ставим, — это показать, что
марксизм есть вершина мировой
культуры, что марксизм есть вер¬
шина мировой цивилизации, что
марксизм, как писал Ленин, не стоит
в стороне от столбовой дороги
мировой цивилизации, словом, мы
должны показать подъём философ¬
ской мысли и марксизм как верши¬
ну, как результат критической пере¬
работки всех ценностей мировой
цивилизации. Но наряду с этим и в
связи с этим перед историком-фило¬
софом в наше время стоит другая
задача, и, мне кажется, вторая за¬
дача неразрывно связана с первой
и имеет сейчас, пожалуй, особенно
большое значение. Мы должны пи¬
сать историю философии для разо¬
блачения современной буржуазной
философии, мы должны писать исто¬
рию философии для разоблачения
буржуазной культуры в целом, для
борьбы с той апологией буржуазной
культуры, которая кое у кого сохра¬
нилась и которая, несомненно, имеет¬
ся и в работе т. Александрова, и,
мне кажется, в этом основной недо¬
статок его книги.
Тов. Александров главным обра¬
зом думал о первой задаче, о том,
чтобы показать поступательный ход
развития философской мысли, но он
пропустил вторую задачу — ив этом
основной порок книги, — задачу
борьбы с буржуазной культурой,
задачу борьбы с современной бур¬
жуазной философией, с современ¬
ной буржуазной социологией. Я сей¬
час специально работаю над совре¬
менной буржуазной социологией.
Из трудов, с которыми я в последнее
время ознакомился, я хочу назвать,
в частности, труды по истории со¬
циологии американских социологов
Бернарда, Богардуса и других.
Это — типичные представители аме¬
риканской буржуазной социологии,
представители психологической
школы в американской социологии,
кстати сказать, господствующей
школы среди современных амери¬
канских буржуазных социологов.
Любопытно, что Бернард, например,
так же как и Богардус, как на свои
основные авторитеты ссылается на
Огюста Конта и Спенсера. Они пря¬
11. «Вопросы философии» № 1
мо пишут, что для оправдания суще¬
ствующей в США социальной систе¬
мы исчерпывающий материал бур¬
жуазным социологам дают Конт и
Спенсер. А в книге т. Александрова
Конт и Спенсер пропущены. Почему
пропущены? Потому, что т. Але¬
ксандров ставил одну задачу — за¬
дачу показать прогрессивное разви¬
тие философской мысли. Конечно,
Спенсер и Конт означают упадок
буржуазной философии — это эпи¬
гоны, знаменосцы развала буржуаз¬
ной культуры. Так вот именно их-то
и надо было в первую очередь ра¬
зоблачить. Нужно развенчать тех
философов прошлого, на которых
опирается современная реакция.
Только так мы должны подходить к
истории философии и к истории со¬
циологии, не перенося, конечно,
современности в прошлое, иначе мы
встали бы на лженаучные позиции
Покровского. В интересах современ¬
ности мы должны критиковать то
действительно реакционное, что
имеется в прошлом.
Я не согласен с теми товарищами,
которые говорят: вот вы посмотрите,
прогрессивному буржуазному мыс¬
лителю т. Александров уделяет
2 странички, а вот Августину или
Аквинату — 6 или 8 страничек. Ино¬
гда так и нужно делать в борьбе с
реакцией. Тов. Трайнин об этом
правильно говорил. Изучая совре¬
менную философскую и социологиче¬
скую литературу, я пришёл к вы¬
воду, что для современных буржуаз¬
ных философов Августин или Акви¬
нат—основные источники. Для того
чтобы бороться с современными нео¬
романтиками, неосхоластами и т. д.,
нужно уделять критически, воин¬
ствующе больше места тем реакци¬
онным философам, на которых эти
современные буржуазные философы
или современные буржуазные социо¬
логи ссылаются. Вот почему необхо¬
димо так строить изучение истории
философии, чтобы центральным в
этом изучении было служение нашей
прямой большевистской задаче, за¬
даче борьбы с современной буржуаз¬
ной культурой, современной буржу¬
азной идеологией, и, мне кажется,
что основной порок книги т. Алек¬
сандрова заключается как раз в том,

162
РЕЧЬ ТОВ. БАСКИНА М. П.
что эта вторая задача борьбы с бур¬
жуазной культурой в учебнике не по¬
ставлена. А раз она не поставлена,
то совершенно естественно, что нет
той партийности, того большевист¬
ского подхода к отдельным философ¬
ским школам и проблемам, которые,
несомненно, будут иметь место, если
мы будем изучать действительную
историю философии в свете боевых
задач, выдвигаемых нашей борь¬
бой — борьбой с международной ре¬
акцией.
Кстати, я не согласен с фактиче¬
ской справкой т. Трайнина. Он гово¬
рил, что сейчас католицизм в бур¬
жуазной философии, социологии и
юриспруденции заменяет расизм.
Это неверно. Католицизм прекрасно
уживается с расизмом. Сейчас идёт
расцвет англо-американского расиз¬
ма, и не случайно товарищ Сталин
в «Интервью с корреспондентом
«Правды» относительно речи г. Чер¬
чилля» сопоставил расизм Черчилля
с гитлеровским расизмом. Мы имеем
несомненный расцвет новой формы
или старой формы в новом одеянии
расистского мракобесия. Кстати ска¬
зать, современный расизм иногда
одевается в псевдо-демократические
одежды. Например, Богардус, кото¬
рый написал целое исследование по
расовому и национальному вопросу,
пишет, что хуже расового подхода
ничего нет на свете. И в то же время
вслед за этим заявлением он начи¬
нает пропагандировать самый откры¬
тый воинствующий расизм.
Если мы в свете борьбы с расиз¬
мом посмотрим на Канта и в част¬
ности на кантовскую антропологию
(в работе т. Александрова есть кри¬
тика Канта, его двойственности, его
учения о непознаваемости вещей в
себе и т. д.), если мы возьмём целый
ряд заявлений Канта о французах,
об англичанах, о немцах, о славянах,
о турках и пр. и пр., то мы увидим,
что у Канта имеется в зародыше ра¬
сизм. Поскольку расизм и в частно¬
сти кантианский расизм пользуется
определённым влияние^м в современ¬
ной Америке, то на эту сторону (раз
мы поставили задачу борьбы с
современной буржуазной идеоло¬
гией) следовало бы обратить особое
внимание. А т. Александров не сде¬
лал этого.
Я хочу отметить вот такого рода
вопрос. Если работа т. Александ¬
рова не совсем марксистская, т. е.
имеет ряд пороков в вопросах клас¬
сового анализа, то одну вышедшую
после книги т. Александрова книгу,
написанную, кстати сказать, серьёз¬
ным учёным и серьёзным исследо¬
вателем, нельзя иначе назвать, как
антимарксистской. Я имею в виду
книгу Маковельского «Древнегре¬
ческие атомисты». Эта книга имеет
несомненные заслуги. Автор дал на
русском языке хорошие, доброкаче¬
ственные переводы античных тек¬
стов, но вместе с тем как он интер¬
претирует Демокрита! Я за кратко¬
стью времени возьму только два
факта. Основная заслуга Демокри¬
та, по Маковельскому, — перенесе¬
ние материалистического способа
понимания вещей на человеческое
общество. Автор пишет, что Демо¬
крит происхождение общества и го¬
сударства выводит из экономики.
Таким образом, Демокрит превра¬
щается у Маковельского в истори¬
ческого материалиста. (Шум в зале.)
Голос с места. Откуда это видно?
Баскин. Ленин говорит о борьбе
двух тенденций: тенденции Демокри¬
та и тенденции Платона. (В зале
шум.)
Тов. Маковельский пишет: к Де¬
мокриту восходит учение Платона о
том, что государство, под которым
понимается у Платона вся совокуп¬
ность социальных и экономических
отношений, возникло из материаль¬
ной необходимости. Таким образом,
здесь не только Демокрит превра¬
щается в исторического материали¬
ста, но и Платон отождествляется
с Демокритом.
Я уж не буду говорить о том, как
неправильно понимает Маковельский
классовый анализ. Я считаю, что у
нас монографии выходят редко, но
эти редко выходящие монографии,
к сожалению, страдают коренными
пороками.
Я хочу, товарищи, закончить вот
такого рода соображениями, такого
рода мыслью. Когда мы имеем в ви¬
ду в литературе жанр критики, то
мы говорим, что критик, пишущий
РЕЧЬ ТОВ. Ш А Р И Я П. А.
163
статьи о стихах, не обязательно дол¬
жен быть поэтом. О философах это¬
го сказать нельзя. Философ обязан
не только критиковать философские
труды, но и сам писать по вопросам
философии. У нас в философской
среде в последнее время имеется ряд
только критиков, которые видят в
«исследовании» одну задачу — кри¬
тически высказываться о других то¬
варищах.
Вот мне и кажется, что вообще
для морального права на критику
нужно, чтобы мы все писали моно¬
графии и учебники, т. е работали.
Я считаю, что это—основное. И мне
кажется, что, может быть, я очень
мало, но отвечу этим на тот вопрос,
который вы мне задали.
Жданов. Ваше время истекло. Вы,
к сожалению, уже не успеете на
этот вопрос ответить.
Баскин. Если мы будем писать
смелее...
Жданов. У вас был другой план,
мой вопрос застал вас врасплох.
Я снимаю свой вопрос. У вас есть
записка с другим вопросом. Ответь¬
те на неё, пожалуйста.
Баскин. Если мы будем писать
как следует, то мы исправим те не¬
достатки, которые у нас имеются.
Надо дерзать и писать творчески.
Здесь у меня есть записка: прошу
сообщить, с какими философами
советовался т. Александров?
У нас, в Институте философии это
известно. К нам, в Учёный совет,
поступила в своё время работа
т. Александрова, которая по реше¬
нию дирекции в своё время, перед
представлением её на Сталинскую
премию, была дана ряду товари¬
щей.
Голоса. Кому? (В зале шум.)
Баскин. Членам Учёного совета.
Голоса. Каким?
Баскин. Все члены Учёного совета
смотрели. (В зале шум.)
Жданов. Я понимаю аудиторию.
Вы обвиняли т. Смирнову в том, что
она не назвала, каких авторов по
истории русской философии она
имела в виду; видимо, аудитория
хочет в свою очередь знать, кто кон¬
кретно принимал участие в рассмот¬
рении работы т. Александрова.
( Аплодисменты.)
Баскин. Члены Учёного совета
Института философии. Я могу огла¬
сить список, назвать членов Учёного
совета нашего института, которые
смотрели эту книгу. Смотрел Трах¬
тенберг, Дынник, смотрел я, смотрел
т. Васецкий, смотрели все осталь¬
ные.
Голоса. Кто?
Баскин. Смотрела Смирнова. Я
назвал пять имён. Я не помню всех
товарищей, которые смотрели, но
можно прямо по списку огласить со¬
став нашего Учёного совета. Смо¬
трел, вероятно, Асмус. Я не помню,
смотрел ли т. Светлов, но раз он член
Учёного совета, значит смотрел.
(В зале смех.) Все, кого я назвал,
смотрели.
Жданов. Объявляется перерыв на
20 минут.
(После перерыва).
Жданов. Слово имеет т. Шария,
приготовиться т. Заславскому.
Шария П. А. (Тбилиси). Товари¬
щи, мне придётся сделать маленькую
оговорку. Во-первых, я оторван от
преподавательской работы более
12 лет, а в области истории филосо¬
фии это имеет существенное значе¬
ние. Во-вторых, по состоянию здо¬
ровья, а также в связи с некоторыми
неотложными работами я не мог под¬
готовить более или менее складного
выступления, и поэтому моё выступ¬
ление будет носить скорее характер
заметок. Я поставил себе целью не
повторяться, поскольку, как здесь
было сказано, много товарищей за¬
писалось и надо дать им возможность
высказать свои соображения. Уже
выступило больше 20 товарищей.
Было высказано много правильных
мыслей, но было внесено немало и
путаницы.
Я остановлюсь вкратце на книге
т. Александрова и коснусь ошибоч¬
ных, на мой взгляд, выступлений от¬
дельных товарищей.
Требования к учебнику, как из¬
вестно, особые, и прав был т. Гусей¬
нов, когда он подчеркнул, что Ми¬
нистерство высшего образования,
прежде чем допустить книгу т. Але¬
ксандрова в качестве учебника для
университетов, должно было более
164
РЕЧЬ ТОВ. ШАРИЛ П. А.
тщательно, более основательно об¬
судить её.
Здесь выступал т. Светлов, кото¬
рый является заместителем минист¬
ра высшего образования. Когда я
сейчас из выступления т. Баскина
узнал, что он является одновремен¬
но и членом Учёного совета Инсти¬
тута философии Академии наук, ко¬
торый в своё время обсуждал книгу
т. Александрова и дал о ней поло¬
жительный отзыв, я ещё больше
удивился тому тону, с каким здесь
выступал т. Светлов.
Казалось бы, т. Светлов должен
был начать с того, что именно Ми¬
нистерство высшего образования и
он, т. Светлов, который является
специалистом в этой области, допу¬
стили ошибку, рекомендовав книгу в
качестве учебника. Другое дело —
книга для чтения, вспомогательное
пособие, но, прежде чем утверждать
книгу в качестве учебника, нужно
было привлечь к её обсуждению спе¬
циалистов, дать им книгу на пред¬
варительный отзыв. Вот видите,
Центральный Комитет пошёл на то,
что вызвал товарищей даже с пери¬
ферии для всестороннего обсужде¬
ния книги.
Об ошибках т. Светлова, уже чи¬
сто теоретического порядка, я буду
говорить ниже.
Цель дискуссии — не только об¬
суждение книги т. Александрова.
Данная дискуссия, по-моему, после
известных дискуссий в 30-х годах,
является наиболее широкой дискус¬
сией на философском фронте, и то
обстоятельство, что этой дискус¬
сией руководит непосредственно
Центральный Комитет партии, на¬
кладывает на нас ещё большую от¬
ветственность, и мы надеемся, что
в результате её будут вскрыты кор¬
ни отставания на философском
фронте, что положение в области
философии более или менее будет
выправлено.
Прежде чем высказать свои сооб¬
ражения насчёт причины отставания
на философском фронте, о чём здесь
много говорилось, я хочу сказать
несколько слов о книге т. Александ¬
рова, не повторяя того, что уже до
меня было сказано другими. Возь¬
мём вопрос о партийности в освеще¬
нии истории философии. Очень мно¬
го здесь говорилось об этом, а вчера
т. Митин за счёт регламента 10—15
минут посвятил популярной лекции
о партийности. Я уверен, что т. Алек¬
сандров не хуже других знает те
элементарные положения ленинизма
о партийности, которые здесь изла¬
гали. О них не раз говорил сам
т. Александров в своих выступле¬
ниях. Речь идёт о конкретном приме¬
нении этих положений в освеще¬
нии исторического материала. Этого
т. Александрову не удалось сделать.
Вот об этом идёт речь. Рецепты
здесь давались очень хорошие. Важ¬
но, чтобы товарищи, которые давали
хорошие рецепты, вслед за этим вы¬
ступили хотя бы с одной работой
если не о всей истории философии,
то по крайней мере по некоторым её
разделам.
Здесь т. Сарабьянов очень живо
выступал. Я не скажу, что он вы¬
ступал плохо, но всё-таки в его вы¬
ступлении были отдельные ошибки,
которые ускользнули от внимания
из-за живости его выступления.
Речь идёт не о том, чтобы, скажем,
в введении к тому или иному разде¬
лу истории философии написать
много или мало по вопросам исто¬
рии классовой борьбы в соответ¬
ствующую эпоху. Учебник по исто¬
рии философии или по какой-либо
другой отрасли знания не может за¬
менить учебника истории, да и надо
полагать, что студенты проходят ис¬
торию как специальный предмет, она
преподаётся специалистами-истори¬
ками, и книги по истории философии
не могут, да и не должны заменять
учебника истории. Следовательно,
речь идёт не о пространном или ку-
цом введении. И как раз основной
недостаток книги т. Александрова за¬
ключается в том, что вопросы исто¬
рии классовой борьбы он освещает
во вступлениях к соответствующим
разделам книги, дальше же идёт
простое описательное изложение фи¬
лософских систем, и студентам пре¬
доставляется понять, интересы каких
классов защищали те или иные фи¬
лософы. Повторяю, решает не объём
исторического введения или парал¬
лельного исторического экскурса —
объём может быть меньшим или
РЕЧЬ ТОВ. Ш А Р И Я П. А.
165
большим в зависимости от целей ав¬
тора,—а применение принципа клас¬
совой борьбы в процессе конкретно¬
го изложения историко-философ¬
ского материала.
Здесь многие товарищи говорили
в таком духе, что мы можем, пожа¬
луй, дать неправильную ориентацию
на то, будто история философии —
это какая-то надстройка над други¬
ми науками и историк философии
одинаково должен быть историком
естествознания, историком техники,
историком физики, историком химии
и математики. Но всё это разве до¬
ступно одному человеку на совре¬
менном этапе развития наук? Ко¬
нечно, история философии не может
быть изложена в отрыве от корен¬
ных, узловых моментов развития
науки, и её теоретическая проблема¬
тика, отражающая дух эпохи, не
должна быть обойдена. Нельзя тре¬
бовать, чтобы специалист-фило¬
соф разбирался конкретно во всех
вопросах естествознания и матема¬
тики, как разбираются специалисты
этих отраслей знаний, ибо это озна¬
чало бы развивать дилетантизм, фи¬
лософию как науку превратить в
надстройку, словно речь идёт о фи¬
лософском освещении истории наук.
Каждая наука имеет свою историю,
которая в свою очередь не обходится
без философских обобщений.
Тов. Сарабьянов говорил, что его
чуть ли не в жар бросает, когда он
преподносит кантовскую философию,
в частности разъясняет вопрос о
пространстве у Канта. Мы не долж¬
ны забывать о различии философ¬
ского материализма и многообразии
физической картины мира. Й Эн¬
гельс и Ленин подчёркивали и това¬
рищ Сталин подчёркивает, что с
каждым новым великим открытием
в области науки материализму при¬
ходится менять форму, но именно
форму, а не существо. Неправ т. Са¬
рабьянов, если он считает, что для
того, чтобы преподнести студентам
трансцендентальную эстетику Канта,
то-есть его учение о пространстве и
времени, нужно разбираться во
всех особенностях неэвклидовой гео¬
метрии Лобачевского, Римана и
других. Это требование нереально.
Чтобы меня не поняли неправильно,
я ещё раз подчёркиваю обязатель¬
ность связи истории философии с
историей науки, но всё же здесь
надо знать меру.
Вряд ли целесообразно, как это
делают отдельные товарищи, пере¬
числять все ошибки и неточные фор¬
мулировки в книге т. Александрова.
Эта книга содержит свыше 450 стра¬
ниц текста, затрагивает очень много
вопросов, и в ней много неточностей
и ошибок. Я, например, уверен, что
т. Александров после указания това¬
рища Сталина ещё раз, уже более
вдумчиво, прочитал свою книгу и
сам заметил значительную часть
ошибок. Многие из них — элемен¬
тарного характера. Я хочу отметить
две-три ошибки, которых товарищи
не касались.
Прежде всего насчёт философских
линий. Здесь все товарищи подчёр¬
кивали, что существуют две партии
в философии. Это верно. Существуют
две основные партии, две основные
линии — материализм и идеализм.
Но нельзя, товарищи, забывать, что
есть компромиссная линия, линия
дуалистическая, которую нельзя сво¬
дить ни к непоследовательному ма¬
териализму, ни к непоследователь¬
ному идеализму и которая также
отражает определённую классово¬
политическую обстановку. Как ха¬
рактеризует товарищ Сталин в работе
«Анархизм или социализм?» мате¬
риализм, идеализм и дуализм? Возь¬
мите, как характеризовал Ленин в
«Десяти вопросах референту» линию
Юма, Канта и других. В книге
т. Александрова берутся только ос¬
новные линии: материализм и идеа¬
лизм, отмечаются непоследователь¬
ности этих направлений, и получает¬
ся так, что философы компромиссной,
дуалистической линии причисляются
к одному из них — материализму
или идеализму. Мне кажется, что
неправильно, например, Локка счи¬
тать непоследовательным материа¬
листом. Это будет мягко. Его систе¬
ма насквозь проникнута духом ком¬
промисса.
Не совсем правильно т. Александ¬
ров причисляет элеатов к материа¬
листической школе. Если т. Алек¬
сандров выдвинул такое положение,
надо было по крайней мере его обо¬
166
РЕЧЬ ТОВ. ШАРИЯ П. А.
сновать. Ведь не секрет, что элеаты
подготовили почву для отождествле¬
ния мышления и бытия и что Пла¬
тон опирался на них. Неправильно
Юма считать просто субъективным
идеалистом. Ленин категорически
причисляет его к субъективным идеа¬
листам в вопросе причинности и за¬
кономерности в объективном мире.
О французских материалистах.
Ведь что же получается? Как изла¬
гает т. Александров все остальные
философские школы? Он берёт от¬
дельных представителей, отдельных
философов, разбирает их точки зре¬
ния, одних более подробно, других
менее подробно, а вот французских
материалистов он свалил в одну
кучу. Можно ли говорить о теории
познания французских материали¬
стов вообще? Можно ли говорить
об общественных взглядах француз¬
ских материалистов вообще? Ведь
их было много — Дидро, Гельвеций,
Ламеттри, Д’Аламбер и другие.
Кстати, т. Смирнова совершенно
правильно говорила вчера, что стои¬
ло представителю русской классиче¬
ской философии сослаться в своём
произведении на того или иного ино¬
странного философа, чтобы прослыть
несамостоятельным. К сожалению,
товарищи, которые пишут о русской
философии, грешат ещё тем, что
говорят о них вообще, недиферен-
цированно: «теория познания рус¬
ских классических материалистов»,
«социально-политические взгляды
русских материалистов» и т. д.
Нельзя так, товарищи! Как можно
отождествлять Чернышевского, Доб¬
ролюбова, Герцена, Писарева? А в
своей книге т. Александров почти
отождествляет французских мате¬
риалистов, свалив их в общую кучу,
и нельзя понять, о ком собственно
идёт речь, хотя попутно приводятся
выдержки из отдельных работ. Это—
неудовлетворительное изложение их
взглядов.
Когда мы говорим о классовом
подходе, надо иметь в виду, что не¬
достаточно указать, к какому клас¬
су или общественной группе примы¬
кал тот или иной философ. На
каждом шагу процесса изложения,
освещения философских проблем
должна быть видна связь с общест¬
венными проблемами, с пробле¬
мами классовой борьбы соответ¬
ствующей эпохи. Классические при¬
меры этого дают Ленин и Сталин.
Вспомните, как начинает товарищ
Сталин свою работу «Анархизм или
социализм?» В первых же стро¬
ках говорится: «Стержнем совре¬
менной общественной жизни яв¬
ляется классовая борьба. А в ходе
этой борьбы каждый класс руко¬
водствуется своей идеологией»
(И. В. Сталин, Соч., т. 1, стр. 294).
И дальше товарищ Сталин разби¬
рает все сложные теоретические во¬
просы марксизма, в частности мар¬
ксистской философии, именно в
связи с этой классовой борь¬
бой и классовой идеологией.
Это — основное требование, а то
даются в качестве страховки введе¬
ния в виде входных триумфальных
ворот, за которыми и тропинок не
найдёте к действительно классо¬
вому, партийному освещению соот¬
ветствующих философских систем.
Я повторяю, что у т. Алексан¬
дрова много ошибок. Книга, без¬
условно, страдает объективизмом
немарксистского характера. Но
нельзя предъявлять к нему такие
требования, какие предъявляют от¬
дельные товарищи. Говорили о
стиле — стиль небоевой, непартий¬
ный. Это верно. Но у т. Алексан¬
дрова есть и другое, а именно —
вообще стиль страдает. Когда чи¬
таешь, создаётся впечатление, что
всё рассыпается, нет обобщённого
стержня, нет цельной системы из¬
ложения, а без этого нельзя до¬
биться ясности и определённости,
что особенно важно для учебника.
Почему это получилось?
Я считаю, что основная причина
вовсе не в том, что т. Александров
не разбирается в принципах мар¬
ксистской истории философии или.
скажем, не обладает стилем, а в той
спешке, в которой он свою книгу
составлял. Составить учебник из
лекций, читанных в разное время и в
разных целях, очень трудно. Кстати,
о целях. У меня создалось впечат¬
ление, что т. Александров специаль¬
ного курса истории философии не
читал, а читал вводный курс к диа¬
лектическому материализму. Потому
РЕЧЬ ТОВ. ШАРИЛ П. А.
и кончается изложение марксист¬
ской философии 1847 годом. Мар¬
ксизм излагается обстоятельно в
курсе диалектического и историче¬
ского материализма, а здесь взят
только вводный курс к диалектиче¬
скому материализму. Этим я вовсе
не хочу преуменьшать недостатки
книги т. Александрова, но это, без¬
условно, сказалось на характере
его учебника. Действительно, когда
читаешь книгу, то видишь отсутствие
единого стиля, собраны разные лек¬
ции. Так, например, в книге часто
говорится: «в этом вопросе, как и
во многих других, философ прояв¬
ляет непоследовательность»..., а о
«многих других вопросах» до этого
ничего не сказано. Безусловно, если
бы он имел время и возможность по¬
работать над книгой, то у него по¬
лучилось бы совершенно другое.
Прежде чем перейти к отдельным
неправильным, на мой взгляд, вы¬
сказываниям товарищей, я хочу
высказать свои соображения насчёт
причин отставания на философском
фронте. Тов. Светлов перечислил
здесь семь пунктов, пунктов очень
важных: многие из них правильны, с
многими из них можно согласиться.
Существенный момент выдвинул
т. Розенталь, именно — отрыв тео¬
рии от практики, неумение увязать
нашу теоретическую работу с наши¬
ми практическими задачами, с
жизнью нашей страны, с работой
партии и правительства. Это верно.
Но я хочу остановиться на другой
стороне вопроса — к самой филосо¬
фии товарищи подходят не совсем
по-философски. Ведь философские
убеждения должны вынашиваться
самым серьёзным образом. Если у
тебя выработался взгляд в отноше¬
нии истории философии, в отношении
логики, в отношении проблем диа¬
лектики, то ты должен дорожить
этим взглядом, дорожить тем трудом,
который вложил в его выработку,
расставание с таким убеждением
должно быть болезненным процес¬
сом. Конечно, когда сознаёшь свою
ошибку, то нужно иметь мужество
признавать её. Но нельзя же легко,
несерьёзно относиться к выработке
взглядов и к отказу от них. Часто
получается так, что товарищи как
1G7
будто пыль с себя стряхивают, с
шумом выступают и отказываются
от того, что говорили позавчера, с
тем чтобы послезавтра повторить то
же самое.
Указания партии и правительства
и прежде всего указания товарища
Сталина в области теории требуют,
чтобы к этим указаниям подходили
теоретически. К указаниям товарища
Сталина насчёт философии нужно
подходить философски, т. е. су¬
меть раскрыть смысл их, как про¬
граммы всей философской работы.
У нас часто получается так, что
когда товарищ Сталин даёт те или
иные указания, то не столько задают¬
ся целью осмыслить их, сколько на¬
чинают подбирать иллюстрации, при¬
меры к ним, будто в сумме приме¬
ров дело! А перестройки всей ра¬
боты в духе указаний товарища
Сталина не получается.
В качестве примера я оста¬
новлюсь на выступлении т. Свет¬
лова. Получается, что сейчас
т. Светлов даёт новую линию: долой
Гегеля, ничего прогрессивного у Ге¬
геля не было. Выступавший первый
оратор т. Эмдин тоже допустил по¬
добную ошибку.
А что же случилось? Товарищ
Сталин сказал, что гегелевская фи¬
лософия, вообще немецкая идеали¬
стическая философия конца XVIII
и начала XIX столетия — это ари¬
стократическая реакция на фран¬
цузскую революцию. Вы поняли,
товарищ Светлов, что это значит?
Во всяком случае, вы попытались
осмыслить это положение, чтобы
нести ответственность за выводы из
него?
Если речь идёт о тех или иных
выводах Маркса и Энгельса, касаю¬
щихся социализма, партии, вопросов
социалистической революции и дик¬
татуры пролетариата, то легко по¬
нять, что отдельные из них могут
устареть в ходе развития науки, в
ходе обобщения опыта последующей
классовой борьбы и революционного
движения. Мы знаем примеры, как
исправляли Ленин и Сталин отдель¬
ные устаревшие положения Маркса
и Энгельса в соответствии с духом
самого марксизма. Но когда речь
идёт об освещении исторического
168
РЕЧЬ ТОВ. ШАРИЯ П. А.
прошлого, то извольте не забывать,
что Маркс и Энгельс лучше вас зна¬
ли своих предшественников, на кри¬
тике которых они строили своё уче¬
ние.
К указаниям товарища Сталина
по вопросу истории философии
нельзя подходить как к лозунгам,
отражающим изменившуюся обста¬
новку. Каждое новое указание
товарища Сталина в этой области
имеет неразрывную связь с тем, что
он говорил по тем же вопросам
раньше, и является дальнейшим раз¬
витием, обогащением ранее сказан¬
ного.
Голос с места. Правильно.
Шария. Я постараюсь в двух сло¬
вах изложить, как я понимаю тезис
об аристократической реакции на
французскую революцию, и пока¬
зать, что это не есть отказ от того,
что говорили Маркс, Ленин и
Сталин в своих работах о Гегеле.
Если согласиться с положениями
т. Светлова о Гегеле, то нужно кое-
что вычеркнуть из уже изданного
первого тома сочинений товарища
Сталина, сделать купюры в новом
издании произведений Ленина, не
говоря уже о сочинениях Маркса
и Энгельса. Но надо полагать, что
т. Светлов успеет отказаться оттого,
что сказал вчера. (Смех.)
Когда мы говорим о высказыва¬
ниях классиков марксизма-лениниз¬
ма о Гегеле, мы должны иметь в ви¬
ду, что эти высказывания касаются
отдельных сторон философии Ге¬
геля. Ведь Маркс, Энгельс, Ленин,
Сталин отмечали ту или иную сто¬
рону гегелевской философии в раз¬
ное время, в разных целях, в своих
полемических работах, причём ни¬
когда не забывали критиковать
реакционность гегелевской филосо¬
фии. Вы не найдёте ни одной работы
Маркса, Энгельса, Ленина и
Сталина, относящейся к гегелевской
философии, чтобы там не было са¬
мой основательной и уничтожающей
критики реакционных сторон геге¬
левской философии.
Когда речь идёт об истории фило¬
софии, т. е. когда рассматривается
философская система данного фи¬
лософа, то и оценка должна отно¬
ситься к философской системе в це¬
лом, и неудивительно, если эта оцен¬
ка получит новое содержание, чем
ранее данная оценка отдельных
сторон.
В тезисе об аристократической
реакции на французскую революцию
речь идёт не об оценке отдельных
сторон гегелевской философии, а об
оценке всей гегелевской философии
в целом, всей немецкой идеалистиче¬
ской философии, об оценке всей этой
системы. Я понимаю именно таким
образом указание товарища Сталина.
Этим товарищ Сталин вносит новый
важный момент в оценку гегелевской
философии, поскольку ни Маркс, ни
Энгельс, ни Ленин историю филосо¬
фии не писали, а высказывали свои
взгляды об отдельных сторонах геге¬
левской философии. Но это указание
товарища Сталина вносит новое не
только в понимание гегелевской фи¬
лософии, но и в построение всей
марксистской истории философии,
даёт ключ к умению пользоваться
высказываниями Маркса, Энгельса
и Ленина о философах прошлого.
Я лично так понимаю указание
товарища Сталина, и пусть това¬
рищи, которые не согласны со мной,
попытаются дать своё понимание, а
не кричат, что раз философия Ге¬
геля—это аристократическая реак¬
ция на французскую революцию, то
долой Гегеля.
Чтобы понять, к чему приводит
такое огульное заявление, напомню
о высказываниях классиков мар¬
ксизма-ленинизма о Гегеле. Товарищ
Сталин говорит, что «родоначальни¬
ком диалектического метода был
Гегель. Маркс очистил и улучшил
этот метод» (И. В. Сталин, Соч., т. 1,
стр. 302). Вслед за этими строками
товарищ Сталин говорит, что Гегель
был сторонником реставрации. Дру¬
гой пример. Маркс говорит, что «ми¬
стификация, которую претерпела
диалектика в руках Гегеля, отнюдь
не помешала тому, что именно Ге¬
гель первый дал исчерпывающую и
сознательную картину её общих
форм движения» (К. Маркс, Капи¬
тал, т. 1, Партиздат, 1937, стр. 18);
там же, несколькими строками вы¬
ше, Маркс подчёркивает про¬
тивоположность своего материали¬
стического диалектического метода
РЕЧЬ ТОВ. ШАРИЯ П. А.
169
гегелевскому идеалистическому ди¬
алектическому методу.И еще пример.
Энгельс писал, что извлечь впервые
широко развитые Гегелем диалекти¬
ческие законы из их мистической
формы было одним из стремлений
его и Маркса (см. Ф. Энгельс, Анти-
Дюринг, 1938, стр. 10—11). Вместе
с тем Энгельс говорил, что филосо¬
фия Гегеля была «колоссальным не¬
доноском» (там же, стр. 25), что она
была возведена в ранг «королевско-
прусской государственной филосо¬
фии» (Ф. Энгельс, Людвиг Фейер¬
бах, 1939, стр. 7). Разве не гово¬
рил Ленин в своей работе «Карл
Маркс», что гегелевская диалектика
была самым всесторонним, богатым
содержанием и глубоким учением о
развитии, разве не предлагал Ленин
в своей статье «О значении воин¬
ствующего материализма» превра¬
тить редакцию журнала «Под знаме¬
нем марксизма» в своего рода обще¬
ство материалистических друзей ге¬
гелевской диалектики, хотя тот же
Ленин называет Гегеля «сволочью
идеалистической», а его философ¬
скую систему — поповщиной! Разве
трудно всё это понять, если мы
учтём, что метод для философа яв¬
ляется средством для построения
его философской системы, что имен¬
но философская система является
целью? Все мы знаем, что целью
Гегеля было построение универсаль¬
ной философской системы, и он дей¬
ствительно попытался построить аб¬
солютную систему. Вот где раскры¬
вается внутреннее противоречие
философии Гегеля, на которое не¬
однократно указывается в рабо¬
тах классиков марксизма-лениниз¬
ма. Гегель на основе своего хотя
и идеалистического, но диалектиче¬
ского метода строил систему. А
какова была цель системы Геге¬
ля? Цель философской системы
Гегеля — это освящение современ¬
ной ему прусской монархии, самой
реакционной в тогдашней Европе
(если не говорить о русском цариз¬
ме). Разве Гегель, строя такую си¬
стему, не пришёл к противоречию
даже со своим идеалистическим
диалектическим методом? Классиков
марксизма-ленинизма надо читать
более внимательно, и тогда легко
поймёте, что они имели в виду, го¬
воря о внутренних противоречиях
Гегеля, о том, что он своим методом
пожертвовал в пользу системы, ко¬
торая как раз и отражала прусскую
монархическую, аристократическую
реакцию на французскую револю¬
цию. Известно, что вопрос религии
являлся центральным в классовой
борьбе. У французских материали¬
стов, предвестников французской ре¬
волюции и участников этой револю¬
ции, воинствующий атеизм, а у Ге¬
геля — философия в конечном счёте
не что иное, как служанка религии в
новой форме. Не значит ли это, что
философия Гегеля есть схоластика
средних веков? Кто в философии Ге¬
геля не находит ничего, кроме сред¬
невековой схоластики, пусть вообще
откажется от трактовки истории фи¬
лософии, по крайней мере от трак¬
товки Гегеля. Таким подходом мы
дезориентируем наших товарищей.
У т. Александрова говорится о на¬
ционализме Гегеля. Это неверно, у
Гегеля не национализм, а настоящий
расизм. Строя свою искусственную
схему о четырёх стадиях развития
всемирной истории, он останавли¬
вает историю на германском перио¬
де, где, по его утверждению, начи¬
нается реализация абсолютной идеи
в закончившем своё развитие миро¬
вом духе. Разве это не теория из¬
бранности германского народа?
Товарищи, я не сумел должным
образом подготовиться к данному
выступлению, поэтому мне трудно
уложиться в регламент. Я скоро
кончу. Вместо того, чтобы понять
указания товарища Сталина как
исключительной силы методологи¬
ческое оружие, ориентирующее нас
в понимании вопросов истории фило¬
софии, в оценке философских си¬
стем, отдельные товарищи, мне ка¬
жется, просто растерялись и счита¬
ют, что сейчас начинается пересмотр
ленинско-сталинской линии в оценке
истории философии.
Можно обвинить т. Александрова
в каких угодно смертных грехах, но
разве можно его обвинять в том, как
это сделал здесь т. Митин, что он
подчеркнул прогрессивную роль для
своего времени декартовского ме¬
тода? Исторические перспективы
170
РЕЧЬ ТОВ. ШАРИЛ П. А.
требуют объективного, хотя и клас¬
сово-партийного объективного под¬
хода к пройденным ступеням разви¬
тия человеческого мышления. Если
мы говорим, что высшая социалисти¬
ческая общественная формация под¬
готовляется предшествовавшими сту¬
пенями общественного развития, то
не следует ли из этого, что и высшая
идеология, идеология марксизма,
подготовляется предшествовавшими
формами развития человеческого
мышления. Конечно, эта подготовка
шла в борьбе, в классовых схватках
в политике, экономике, идеологии, в
скачках, революциях, но в конечном
счёте непрерывная цепь истории
остаётся. К вопросу о прогрессивно¬
сти той или иной философии надо
подходить исторически. Возьмём
скептицизм. У Монтеня и даже у
Декарта он был формой борьбы про¬
тив церковного догматизма, следо¬
вательно, прогрессивным, а у Юма
он стал уже реакционным, более
утончённой формой прикрытия идеа¬
лизма и фидеизма, классовых инте¬
ресов английской буржуазии, сра¬
ставшейся с аристократией. Разве
скептицизм указанных двух перио¬
дов одно и то же? Или взять в при¬
мер французскую революцию и да¬
же революцию 1848 года в Герма¬
нии, разве отделение церкви от го¬
сударства не было прогрессивным
явлением? Тем более, когда Бэкон в
начале XVII века боролся за высво¬
бождение науки из оков церковной
схоластики, за отделение веры от
науки, пусть даже он и не боролся
против религии, разве это не было
тогда прогрессивным явлением?
Другое дело, что т. Александров
не сформулировал как следует эти
вопросы. Но ведь смысл понятен
для каждого, и разве можно высту¬
пать и говорить, что никакого про¬
гресса до марксизма не было? Если
кто-либо так понимает возвеличение
марксистской философии, которая,
кстати говоря, ни в каких ваших
искусственных возвеличениях не
нуждается, если некоторые това¬
рищи считают, что раньше мар¬
ксизма ничего не было, не был ре¬
шён ни один вопрос науки и филосо¬
фии и вдруг марксизм свалился с
неба, вырос на пустом месте, то это
или досадное недоразумение или что
хотите другое, но нечего связывать
такой вздор с указаниями това¬
рища Сталина.
Указание товарища Сталина даёт
новое не в смысле пересмотра того,
что говорили о Гегеле Маркс, Ленин
и раньше сам товарищ Сталин, а в
смысле углубления и дальнейшего
развития выдвинутых ими положе¬
ний. Это— огромной важности прин¬
ципиальное указание, как нужно
строить марксистскую историю фи¬
лософии и как нужно определять
историческое место тех или иных
философских систем.
Товарищи правильно подчёрки¬
вали, что нельзя отрывать изложение
истории философии от современно¬
сти. Тов. Трайнин был прав, когда
указывал, что в странах империализ¬
ма по всем линиям идёт возрождение
реакционных идеологических систем
прошлого. Неправ т. Баскин, кото¬
рый говорил, что сегодня католицизм
не играет активной роли. Католицизм
и сегодня выступает не только как
реакционная идеология, но всюду
протягивает свои испытанные орга¬
низационные щупальцы. Возьмите
паломничество нью-йоркского епи¬
скопа Спельмана к римскому папе
во время войны, возьмите движение
католицизма в Америке и т. д. Не
следует забывать, что сегодня бур¬
жуазные философы придерживаются
наступательных методов, причём на¬
ступательных не только против
марксизма как идеологии, но и
против подлинно демократической
структуры государства. Например, в
Соединённых Штатах Америки выхо¬
дят книги, не только обосновываю¬
щие буржуазную идеологию, но и
буржуазный государственный строй,
вплоть до конкретной формы амери¬
канского государственного устрой¬
ства. Вышла книга некоего Смита,
которая ставит себе целью «фило¬
софски» обосновать американский
конгресс и американскую демокра¬
тию. Вместе с наступательней поли¬
тикой империализм проводит насту¬
пательную реакционную идеологию,
и нам во всех формах нашей идеоло¬
гической работы надо бороться про¬
тив этого.
Сегодня загнивающая буржуазия,
РЕЧЬ ТОВ. НАУМОВОЙ М. А.
171
не полагаясь на свои собственные
силы, мобилизует всю реакционную
идеологию прошлого. Поэтому наша
задача в области истории филосо¬
фии — разоблачать и громить их.
Между прочим замечу, что на пери¬
ферии плохо обстоит дело с получе¬
нием иностранной литературы. Я, на¬
пример, в прошлом году начал рабо¬
тать над очерками современной аме¬
риканской философии, но в связи с
прекращением получения литера¬
туры пришлось оборвать работу.
Может быть, и правильно, что нужно
концентрировать литературу в цен¬
тре, но нельзя ли на месяц, хотя бы
на две недели, присылать нужные
книги в крупные периферийные
центры? Но история философии —
лишь один и даже не решающий
участок философского фронта. Пора
нам пойти дальше того, чтобы сего¬
дня только писать статьи и приво¬
дить цитаты и примеры о том, что
такое диалектический материализм,
что такое исторический материа¬
лизм. На 30-м году социалистиче¬
ской революции просто неудобно на¬
учную работу в области философии
ограничивать изложением, и то ци¬
татным, основ диалектического и
исторического материализма. Это —
дело популярных учебников. Буржу¬
азная философия никогда не ограни¬
чивалась обоснованием своих реак¬
ционных социально-политических
взглядов, она всегда пыталась и се¬
годня пытается все проблемы поли¬
тики, экономики, науки и искусства
осветить с точки зрения своей идео¬
логии. Посмотрите, какая уйма мо¬
нографий выходит, скажем, в США.
А есть ли такие работы у нас? К со¬
жалению, нет. Следовательно, речь
идёт не только о том, чтобы по¬
строить марксистскую историю фи¬
лософии, которая, безусловно, долж¬
на подводить к борьбе с современ¬
ной реакцией в странах империализ¬
ма, но нам надо заняться философ¬
ским освещением всех проблем, все¬
го нашего богатейшего опыта в об¬
ласти экономики, политики, науки,
литературы и искусства. Вот какая
работа нам нужна, вот чего ждут от
нас наши зарубежные друзья, все
те, которые с сочувствием следят за
нашей созидательной работой.
Именно к этому направлены ди¬
рективы партии, указания товарища
Сталина в области нашей философ¬
ской работы. Но, к сожалению,
вместо глубокого понимания этих
указаний у нас часто получается ша¬
раханье из стороны в сторону. Надо
полагать, что эта дискуссия, прово¬
димая под руководством Централь¬
ного Комитета партии, положит ко¬
нец такому шараханью, и те това¬
рищи, которые неспособны творчески
осуществлять указания партии, кото¬
рые случайно очутились в области
философии, может быть они и очень
способные товарищи, могут принести
пользу в других областях, займутся
своим настоящим делом, которое им
по плечу. Партия не может позво¬
лить так относиться к своим указа¬
ниям, чтобы вместо разворота друж¬
ной, творческой работы начиналось
перетряхивание и трусливое бегство
от одной ошибочной крайности к
другой. Товарищ Сталин призывает
нас именно к творческой, положи¬
тельной работе, и под руководством
Центрального Комитета партии мы
должны суметь провести эту поло¬
жительную работу.
Жданов. Тов. Заславский просит
его выступление отложить до после¬
завтра. Сейчас слово имеет т. Нау¬
мова, подготовиться Трахтенбергу.
Наумова М. А. (Москва). Обсуж¬
дение книги т. Александрова имеет,
безусловно, огромное значение не
только для автора книги, но и в зна¬
чительной мере для всех работников
идеологического фронта и философ¬
ских работников в особенности.
Если спросить, с какими же ре¬
зультатами работники философского
фронта приходят к 30-п годовщине
Октябрьской социалистической рево¬
люции, то окажется, что результаты
эти весьма незначительны. Понятно,
за это время издано чрезвычайно
много работ классиков марксизма-
ленинизма, работ Ленина и товарища
Сталина, «Краткий курс истории
ВКП(б)», работа товарища Сталина
«О диалектическом и историческом
материализме», и состоялся ряд ре¬
шений Центрального Комитета пар¬
тии по вопросам идеологической ра¬
172
РЕЧЬ ТОВ. НАУМОВОЙ М. А.
боты, в частности, решения по III
тому истории философии.
Всё это обязывало нас, работников
в области философии, к большой
продуктивной работе, всё это обязы-
вало нас к тому, чтобы с учётом того
нового, что даёт сама жизнь в пе¬
риод социалистического строитель¬
ства, мы строили свою работу и раз¬
рабатывали по-новому основные фи¬
лософские проблемы. На самом же
деле здесь многие товарищи конста¬
тировали, что разработка теорети¬
ческих вопросов философии в зна¬
чительной мере отстала от жизни, в
значительной мере отстала от поли¬
тических задач в области идеологии.
Это сказалось и в области научной
работы, это сказалось в области
преподавательской работы, и это, в
частности, сказалось в выступлениях
некоторых товарищей и на сегодняш¬
ней дискуссии. Надо, между прочим,
сказать, что дискуссия, организован¬
ная по решению ЦК, понятно, выхо¬
дит за пределы книги т. Алексан¬
дрова, она как небо от земли отли¬
чается от той дискуссии, которая бы¬
ла раньше, которая, я бы сказала, но¬
сила несколько схоластический, ака¬
демический характер, — тогда не
были подняты в острой форме поли¬
тические вопросы, которые стоят
сейчас перед работниками в области
философии.
Здесь многие останавливались уже
на выступлении т. Светлова, но в
несколько ином плане. Я хотела бы
тоже остановиться на выступлении
т. Светлова в связи с его оценкой
Гегеля. Не повторяясь, нужно ска¬
зать следующее: при такой оцен¬
ке т. Светлов выбросил Гегеля в по¬
мойную яму. На самом деле, по мне¬
нию т. Светлова, выходит, что нуж¬
но вычеркнуть работы Маркса,
Энгельса, Ленина и товарища
Сталина в отношении оценки Гегеля,
нужно, видимо, не считаться с указа¬
ниями Ленина в работе «О значении
воинствующего материализма».
Надо же, в конце концов, помнить
указание Ленина в «Философских
тетрадях», что Гегеля нужно читать
материалистически. В оценке геге¬
левской философии т. Светлов, мне
кажется, обнаружил явно не истори¬
ческий подход. У Гегеля чрезвы¬
чайно много мистики, реакционного,
об этом тоже много говорили, но
надо спросить т. Светлова, почему
же он в своих работах, в частности
в работе «Формирование философ¬
ских взглядов Маркса и Энгельса»,
опубликованной в «Философских за¬
писках» Института философии, не
даёт той настоящей оценки фило¬
софии Гегеля, которая содержится в
решении ЦК по III тому.
Если мы обратимся к работе
т. Светлова, опубликованной в «Фи¬
лософских записках» Института фи¬
лософии Академии наук, то мне ка¬
жется, что т. Светлов даёт там совер¬
шенно неправильную, немарксист¬
скую схему подхода к истории фило¬
софии. Однако т. Светлов в своей
статье «Формирование философских
взглядов Маркса и Энгельса», кото¬
рая, кстати сказать, написана после
решений Центрального Комитета
партии по III тому (а эта статья была
написана в бытность т. Светлова
директором Института философии
Академии наук, когда решениями
Центрального Комитета партии были
возложены на Институт философии
ответственнейшие обязанности по
дальнейшей работе в области фило¬
софии), даёт не совсем марксистскую
оценку философской эволюции
Маркса и Энгельса, а главное совер¬
шенно неправильную оценку миро¬
воззрения Гегеля. Вот что пишет там
т. Светлов: «В главе «Критическое
сражение с французским материализ¬
мом» Маркс даёт также краткую
схему развития буржуазной материа¬
листической философии. Вначале, в
виде ранней буржуазной философ¬
ской мысли, появилась метафизика
XVII века (Декарт, Лейбниц). Эта
метафизика была побита француз¬
ским материализмом XVIII века.
Гегелевская философия начала
XIX века реставрировала метафи¬
зику XVII века, соединив её со своей
спекулятивной философией. Однако
сама она, в свою очередь, была оп¬
ровергнута материализмом Фейер¬
баха и современньш материализмом,
т. е. диалектическим материализмом
Маркса и Энгельса.
В этой схеме, — пишет т. Свет¬
лов, — обращает на себя внимание
то обстоятельство, что развитие фи¬
РЕЧЬ ТОВ. НАУМОВОЙ М. А.
173
лософской мысли совершалось про¬
тиворечивым путём. Одно философ¬
ское направление вытеснялось дру¬
гим, противоположным направлени¬
ем, одна философская система вела
ожесточённую борьбу с другой, про¬
тивоположной системой».
В этой постановке у т. Светлова
явно обнаруживается, на мой взгляд,
немарксистский подход к истории
философии. Историю философии
т. Светлов рассматривает как борьбу
систем, по существу даёт схему и
приписывает эту схему Марксу.
С такой схемой, что история фи¬
лософии есть борьба систем, только
борьба систем, только борьба направ¬
лений, я думаю, согласятся все бур¬
жуазные историки философии; Вин-
дельбанд, Куно Фишер и Гегель
тоже согласятся. Известно, что
классики марксизма, рассматривая
борьбу между идеализмом и ма¬
териализмом, главное внимание об¬
ращали прежде всего на то, отраже¬
нием интересов каких классов, каких
партий является та или иная фило¬
софская система. Маркс и Энгельс
брали историческую обстановку и
прежде всего анализировали полити¬
ческую целеустремлённость, полити¬
ческую направленность той или иной
философской системы. Совершенно
непонятно, какая именно из восьми
указанных т. Светловым причин ме¬
шала ему написать действительно
марксистскую работу по такой важ¬
нейшей теме, как философская эво¬
люция Маркса — Энгельса? А как
т. Светлов излагает в этой же статье
оценку Марксом гегелевской фило¬
софии? Товарищи все читали эту
работу, достаточно только сказать,
что в изложении т. Светлова критика
Марксом Гегеля носит абстрактно¬
логический характер, не имеет ника¬
кой классовой политической остроты.
В самом деле, разоблачая мистиче¬
скую, реакционную сущность геге¬
левской философии, Маркс и Энгельс
критиковали политические воззрения
Гегеля. Об этом говорит хотя бы та¬
кая работа Маркса, как «Критика
философии государственного права
Гегеля», которую, кстати сказать,
т. Светлов почему-то обошёл молча¬
нием в своей работе.
Говоря о вышедшем сборнике Ин¬
ститута философии Академии наук
(кстати сказать, это итог пятилетней
работы Института философии, сбор¬
ник этот вышел тоже после решения
Центрального Комитета партии по
III тому), анализируя этот сборник,
надо подчеркнуть, что основным его
недостатком является то, что в нём
нет актуальных важнейших вопро¬
сов современности, по существу он
уводит от современности в прошлое.
Например, в сборнике имеется
очень актуальная современная статья
т. Селектора «Советский народ —
творец и новатор». Казалось бы, что
в этой теме будут поставлены и ре¬
шены чрезвычайно важные вопросы
исторического материализма. Оче¬
видно, в ней нужно было бы поста¬
вить и решить вопрос о новых зако¬
номерностях социалистического об¬
щества. Очевидно, к этой теме имеет
какое-то отношение решение вопроса
о закономерностях перехода от со¬
циализма к коммунизму, вопрос об
уничтожении пережитков капита¬
лизма в сознании людей и т. д. Это
не значит, что в пределах этой статьи
нужно было поставить все эти вопро¬
сы, но ведь ни одного нового вопроса
по этой важнейшей теме — «Совет¬
ский народ — творец и новатор» в
статье т. Селектора мы не видим.
Верно, здесь была попытка по-ново¬
му поставить вопрос о советском
патриотизме, но т. Селектор экскур¬
сом в прошлое по существу отожде¬
ствил понятие советского патриотиз¬
ма и патриотизма революционных
демократов прошлого, XIX века.
В этой статье т. Селектора, пре¬
тендующей на научное исследование,
мы находим такие патетические вос¬
клицания, как «вперёд, только впе¬
рёд, и как можно быстрее вперёд»
или «народ — новатор и потому тво¬
рец, творец и потому новатор, народ
творцов и новаторов — таков герои¬
ческий советский народ». В целом
сборник Института философии уво¬
дит от жизни и не ставит, не решает
ни одной актуальной теоретической
проблемы. Мы очень много говорим
о рецензиях, и вот, кстати сказать, в
«Советской книге» в последнем но¬
мере появилась рецензия на этот
сборник, академическая рецензия,
абстрактная, а автор рецензии высту¬
174
РЕЧЬ ТОВ. НАУМОВОЙ М. А.
пал здесь по вопросу о партийности
в философии.
Голос. Кто автор?
Наумова. Тов. Розенталь. Мне хо¬
телось бы привести один пример из
области преподавательской работы.
В области научной работы, в разра¬
ботке теоретических вопросов фило¬
софия в значительной мере отстала
ст жизни. Это в ещё большей мере
сказывается в преподавательской
работе из-за отсутствия литературы
и, может быть, нашей не всегда
достаточной подготовки в области
философии.
Возьмите Московский университет.
На прошлой философской дискуссии
до участников совещания были дове¬
дены указания товарища Сталина о
книге т. Александрова. Дискуссия
прошла неудовлетворительно. Но
указания товарища Сталина имели
безусловно огромнейшее значение.
Из этой дискуссии должно было бы
сделать соответствующие выводы в
преподавательской работе. Однако
что мы видим? Сразу же после дис¬
куссии в Московском университете
поднимается теоретический спор, ко¬
торый лихорадит студентов, аспиран¬
тов, преподавателей в течение 2—3
недель, спор по вопросу, что такое
истина. (В зале смех.) Причём неко¬
торые преподаватели философии счи¬
тают и дают установку, что сейчас
по-новому надо смотреть на вопрос
об истине, по-новому разъяснять его,
что вопрос об истине уже не имеет
никакого отношения к гносеологии, к
теории познания; не имеет никакого
отношения к практической жизни, к
практике в процессе познания. Эта
претензия на новую постановку во¬
проса, что это такое, как не гегель-
янщина?
Голос. Кто так говорил?
Наумова. Я имею в виду т. Белец¬
кого.
В том же Московском универси¬
тете после дискуссии, после реше¬
ния ЦК по III тому «Истории филосо¬
фии», после решения ЦК в связи с
журналами «Звезда» и «Ленинград»,
в семинарах идёт бесстрастное, апо¬
литичное обсуждение книги Ленина
«Материализм и эмпириокритицизм».
В семинаре пересказывают разные
точки зрения—Юма, Канта, Богда¬
нова, Ленина, Энгельса, Фейербаха—
и никакого политического воспита¬
ния студенчества кафедра филосо¬
фии Московского университета, ка¬
федра диалектического и историче-
ксго материализма, к сожалению,
не даёт.
Конечно, сложно сразу отказаться
от прежде выработанных, установив¬
шихся теоретических положений и
мыслей, но в преподавательской
работе поднять политический смысл,
политическую целеустремлённость
пашей мировоззренческой дисципли¬
ны, казалось бы, при желании можно
было сделать, а желание такое у нас
должно быть.
С претензией на новое в препода¬
вательской работе в том же вузе
ставится вопрос о том, что сейчас не
нужно говорить о трёх основных
источниках марксизма. Марксу и Эн¬
гельсу, говорят некоторые препода¬
ватели, собственно, нечего было
брать в философских, политических,
экономических теориях прошлого.
Дело дошло даже до того, что сту¬
денты, готовящиеся к государствен¬
ному экзамену, говорят тому члену
комиссии, который считает, что всё-
таки марксизм имеет теоретические
источники и что всё-таки надо анали¬
зировать ленинскую работу «Три
источника, три составных части мар¬
ксизма», следующее: «Если попадёт¬
ся такой вопрос, то вы, пожалуйста,
как-нибудь уйдите с экзамена, по¬
тому что другой член комиссии счи¬
тает, что это не проблема и анализи¬
ровать эту работу нет необходимо¬
сти,— на государственном же экза¬
мене надо получить оценку и отве¬
том удовлетворить преподавателя».
К сожалению, за 30 лет работы мы
не имеем учебника по диалектиче¬
скому и историческому материализ¬
му для высших учебных заведений.
Из года в год даются проекты кон¬
курсов на учебник, из года в год
Институт философии Академии наук
включает в план учебник по диалек¬
тическому и историческому материа¬
лизму, но так это и остаётся в плане.
Нет и программы для вузов по
вопросам философии, по диалекти¬
ческому, историческому материа¬
лизму, по истории философии.
Я хочу сделать несколько замеча¬
РЕЧЬ ТОВ. ТРАХТЕНБЕРГ Q. В.
175
ний о книге т. Александрова. Мно¬
гое уже о ней говорили.
Мне кажется, что большинство
ошибок в книге т. Александрова вы-
текает из того, что в ней нет стерж¬
ня, нет политической целеустрем¬
лённости, Основное, что, мне кажет¬
ся, нужно было показать, это— то,
как в борьбе с реакционными фило¬
софскими теориями создавалась фи¬
лософия пролетариата. Нужно было
оценить философские теории прош¬
лого с позиций высочайшего дости¬
жения — ленинизма.
Мне кажется далее, что сейчас
историю философии нельзя уже да¬
вать без критики современной бур¬
жуазной философии. В книге, оче¬
видно, нужно дать раздел по этому
вопросу.
Мне кажется, что самой плохой
главой в книге т. Александрова яв¬
ляется глава о формировании фило¬
софских взглядов Маркса и
Энгельса. Тут нельзя говорить, что
это~философское введение, а потом
будет диалектический материализм.
В книге, кстати сказать, не учтены
полностью указания Центрального
Комитета партии по III тому в
оценке Гегеля и, в особенности, в
оценке Людвига Фейербаха.
Фейербах и Гегель имели много
общего, особенно в политических
взглядах. Почему-то т. Алексан¬
дров упустил это. Фейербах, так же
как и Гегель, ненавидит русское.
Фейербах, так же как и Гегель, го¬
ворит в своих работах, что филосо¬
фии нет никакого дела до буду¬
щего, она анализирует настоящее.
А т. Александров, анализируя об¬
щественные взгляды Фейербаха,
пишет: «Во всех многообразных от¬
ношениях людей — производствен¬
ных, общественно-политических,
правовых, идейных и многих дру¬
гих— он (Фейербах.—М. Н.) видел
только одни отношения — нравст¬
венные. Это, несомненно, был шаг
назад даже по сравнению с Геге¬
лем». Какой шаг вперёд, что поло¬
жительного дал Гегель в вопросах
нравственности, в вопросах полити¬
ческих?
Мне кажется, что для того, чтобы
поднять уровень философской ра¬
боты, для того, чтобы выправить те
недостатки, которые у нас имеются,
необходимо понять, что разработку
каждой философской проблемы надо
связывать с жизнью.
Здесь говорили о критике как о
необходимом условии творческой
работы. В этой связи хотелось бы
сказать, что нам нужна своевремен¬
ная и настоящая критика, причём
критика без обид и критика без
мести за критику. К сожалению, у
некоторых теоретических работни¬
ков имеется противоположная тен¬
денция. Конечно, она присутствует
незримо, тихо, никто не скажет, что
он мстит за критику, но при напеча¬
тании или ненапечатании работы, в
тайном голосовании при защите дис¬
сертации эта тенденция товарищей
проявляется, между прочим она про¬
являлась и на прошлой дискуссии
чрезвычайно ярко. Если будет прояв¬
ляться тенденция мести за критику
(что может быть непартийное?), то
понятно, мы едва ли двинемся
дальше в разработке творческих во¬
просов в области философии.
Голос с места. Туманно говорите.
Наумова, Следовательно, для
того, чтобы поднять уровень нашей
философской работы, необходимо
главное, на что здесь уже указыва¬
лось, — не игнорировать те полити¬
ческие задачи, которые поставлены
сейчас перед философским фрон¬
том, и, учитывая то новое, что даёт
сама жизнь, современность, разра¬
батывать вопросы диалектического
и исторического материализма и
вопросы философии.
Жданов, Слово имеет т. Трахтен¬
берг.
Трахтенберг О. В. (Москва).
Исключительно важна детальная
критика книги т. Александрова, в
особенности припоминая нашу более
чем бедную продукцию по истории
философии. Это во-первых. Во-
вторых, обнаружившиеся в книге
т. Александрова дефекты являют¬
ся типичными для нашей истори¬
ко-философской продукции в це¬
лом, в том числе и для упоминав¬
шихся здесь двух томов (вышедших
в 1940 и в 1941 годах) по «Истории
философии», в которых я, кстати,
176
РЕЧЬ ТОВ. ТРАХТЕНБЕРГ О. В.
принимал самое активное участие.
Но существенно, чтобы дефекты
книги предстали не как сумма оши¬
бок, а были выявлены в них общие,
принципиальные линии, позволяющие
преодолевать подобные ошибки в
будущем и положительно решать
назревшие вопросы. Сделано ли это
в ряде предшествующих выступле¬
ний? Я выступаю 27-м. По крайней
мере в основном, мне кажется, это
сделано. Вот почему я спрашиваю:
имеет ли смысл повторяться? Я ду¬
маю, что не имеет смысла. Ведь са¬
мое важное — это не топтаться на
месте, а двигаться вперёд.
Сказанное не означает, что я
согласен со всеми конкретными упрё¬
ками, сделанными по адресу разби¬
раемой книги. Конечно, нет. Доста¬
точно было и необоснованных
нападок, часто по поводу отдельных
мелочей или выражений. Особенно
надо возражать против такого не¬
редкого, к сожалению, приёма: кри¬
тик «критикует» не то, что есть в
книге, а то, чего в ней нет, но, по
мнению оппонента, далеко не всегда
обоснованному, должно быть. Тут,
как из рога изобилия, начинают
сыпаться имена, названия, даты,
события и т. д. Я не отношу
этого к выступавшим с данной
трибуны, но, право, при подобном
типе критики часто вспоминается
чеховское «хочут свою учёность
показать».
Чтобы не повторяться и не раз¬
брасываться, сосредоточусь лишь
на небольшом круге вопросов.
Тов. Александров, следуя установ¬
ленной (кем? — задаём вопрос) тра¬
диции, заканчивает обзор западно¬
европейской буржуазной филосо¬
фии Фейербахом. Правильно ли
это? Категорически говорю — нет.
За рубежом буржуазные фило¬
софы оживлённо дебатируют сейчас
«проблему» о «пользе философии».
Некоторых из них не удовлетворяет
ультраабстрактность и крайний фор¬
мализм современной буржуазной
мысли. «Философия Запада, — пи¬
шет некий Гарольд Тейлор («Jour¬
nal of Philosophy», Dec. 1946),—
это хрупкое хрустальное колесо, кру¬
жащееся в пространстве, но неспо¬
собное своим положением, прочно¬
стью или размерами смыкаться
с колёсами жизненных событий».
Конечно, и это «хрустальное
колесо» преисправно выполняет
свои буржуазные партийные функ¬
ции. Но Тейлору хочется чего-то бо¬
лее прямого. Его идеал: философия
эпохи атомной энергии. При этом он
ссылается на «моральные корни»
(чего, спросим, атомной бомбы?),
имеющиеся в «американской тради¬
ции».
Многие англичане, полемизирую¬
щие по тому же вопросу «пользы»,
также признают бесплодность со¬
временной философии, в частности
модного в современной Англии «ло¬
гического анализа». Философ, пы¬
тающийся найти какие-то положи¬
тельные решения на этом пути, по
словам видного «неореалиста» про¬
фессора Джоуда («Britain to-Day»,
1947), подобен «слепому человеку,
ищущему в тёмной комнате чёрную
кошку, которой там нет». Но это не
смущает «почтенного» профессора.
Пользу философии Джоуд находит
в «выходе человека за границы соб¬
ственного Я», в приближении к
«идеалам высшего и вневременного
мира», т. е. в замене или подмене
религии.
Последняя же, в частности, един¬
ственно способна, мол, установить
«прочный мир между народами», ко¬
торые должны понять, что все они
«дети единого бога-отца». Так
«разрешается» другим английским
философом проблема мира.
Но при этом большинство бур¬
жуазных философов выполняет своё
классовое задание по укреплению и
расширению капитализма методом
«маскировки», лицемерно уверяя о
«преодолении» материализма и
идеализма, о своей высокосовре¬
менной научности, о либерализме и
даже «социализме». Однако в капи¬
талистических странах всё чаще
высказываются опасения, как бы
подобная маскировка не оказалась
чрезмерной и не помешала бы энер¬
гичному и активному внедрению
буржуазной философии в самую
гущу политической борьбы. Всё
чаще реакционеры выступают без
«фигового листка», во всей своей
неприглядной наготе.

РЕЧЬ ТОВ. ТРАХТЕНБЕРГ О. В.
177
Так обстоит дело по ту сторону
идеологической баррикады. Ставить
вопрос о значении нашей марксист¬
ско-ленинской философии совер¬
шенно излишне, настолько это ясно
и определённо для всех здесь собрав¬
шихся. Но вопрос о значении и роли
истории философии вызвал даже
здесь, в этом собрании, некоторые
разногласия.
Прежде всего, самое общее поло¬
жение. История философии не есть
нечто самодовлеющее, это не «ис¬
кусство для искусства», которое
гроша ломаного не стоит, не исто¬
рия для истории. Всем ясно, что
история философии есть часть
марксистско-ленинской философии в
целом, как мировоззрения маркси¬
стско-ленинской партии, как «руко¬
водства для действия». Однако
всегда ли соблюдается данный
стиль? Далеко нет. Очень часто мы
читаем спокойное «повествование» о
днях минувших, повествование по¬
рою критическое, порою «бесприст¬
растное», «спокойно зрящее на пра¬
вых и виновных». Но даже в случае
критики (обычно «имманентной»,
т. е. с точки зрения внутренних про¬
тиворечий самой разбираемой си¬
стемы) дело мало подвигается
вперёд. В этом отношении большой
грех лежит и на совести т. Алексан¬
дрова!
Прочитав подобное «летописа¬
ние», сейчас же задаёшься вопро¬
сом: для чего всё это? А что же
дальше? Говоря об этом «для чего»,
я не собираюсь заново открывать
давно открытую Америку.
Энгельс справедливо указывал на
выдающееся значение истории фи¬
лософии для развития наших спо¬
собностей к теоретическому мышле¬
нию. Этот пункт вполне очевиден, но
с этим связан и другой, более кон¬
кретный вывод.
Логическое есть кристаллизация,
есть сумма, вывод, итог историче¬
ского. Глубокое и эффективное ов¬
ладение диалектическим и истори¬
ческим материализмом немыслимо
без понимания путей их историче¬
ской подготовки, без знания той
борьбы, в которой они выковыва¬
лись. Лишь в исторической перспек¬
тиве становится особенно нагляд¬
ным и глубоким как познание самого
содержания, так и социального
смысла и значения марксистско-ле¬
нинской философии, высшего дости¬
жения мировой культуры. Я подчёр¬
киваю— овладение самим содержа¬
нием, а не только утверждение
значения марксистско-ленинской
философии, как здесь говорили не¬
которые ораторы. Тем самым исто¬
рия философии, в определённой
мере, подготовляет политическую
практику, борьбу за социализм. Но
для этого сама история философии
должна быть построена и изложена
соответствующим образом, под уг¬
лом зрения данных заданий. Ясно ли
проведено подобное задание в
книге т. Александрова и других
наших учебных работах? Далеко
нет!
Мы постоянно говорим о кон¬
кретно-историческом подходе, об
историзме. Это более чем бес¬
спорно, но так же бесспорно и то,
что выполняется данный принцип
на деле всеми нами совершенно
недостаточно или, попросту, пло¬
хо.
К сожалению, выступление т. Са-
рабьянова в этом отношении дало
немного. В нём сильнее была эмо¬
циональная сторона, чем убедитель¬
ная аргументация. Он перечислил
десятки исторических фактов и
имён, несколько наивно полагая, что
они не известны авторам, пишущим
по соответственным вопросам. Ведь
не было и тени доказательства того,
что всё это действительно нужно и
можно вложить, к примеру, в главу
ровно в одиннадцать страниц раз¬
мером, охватывающую эпоху от
V до XV века. А т. Сарабьянов
ссылался, между прочим, на такую
мною написанную главу из сбор¬
ника, вышедшего более 7 лет назад.
Когда же он «аргументировал», то
кроме «страстности», характери¬
зующей греческую философию,
такой же «страстности» философии
Ренессанса и, наконец, страст¬
ности, свойственной нашей действи¬
тельности, — ничего, по существу,
мы не услышали. И это «историче¬
ский» подход?!
Но вернёмся к историзму. Наш
историзм прогрессивен, точнее, ре¬
178
РЕЧЬ ТОВ. ТРАХТЕНБЕРГ О. В.
волюционен. Он помогает ориенти¬
ровке в настоящем и предвидению
будущего, тем самым воздействию на
действительность, её революциони¬
зированию. Историзм же, напри¬
мер, английских романтиков, призы¬
вавших вернуться к «старой, весё¬
лой Англии», «Old merry England»,
явно реакционен. Историзм Гизо и
К0 консервативен: они оправдывали
историей путь буржуазии к власти,
затем, отказываясь от истории, объ¬
являли вечность и нерушимость ка¬
питалистических отношений.
В марксистском, истинном, рево¬
люционном историзме достигнуто
полное органическое единство
объективности и партийности.
Историю нельзя ни чернить, ни под¬
крашивать. Партийность не допу¬
скает рассмотрения истории «вооб¬
ще», в стороне от классовой борьбы,
вне интересов борющегося пролета¬
риата, вне революционной целена¬
правленности. В это основное для
нас и широкое понятие (партий¬
ности) включается и отрицание ни¬
велировки, уравниловки при отборе
и освещении историко-философского
материала. Иногда же приходится
слышать заявления, которые я бы
назвал демагогическими; для исто¬
рика, мол, «всё одинаково», «всё
актуально». Не так, товарищи! Та¬
кие разговоры нередко лишь лазейка
для эмигрирования от боёв сегод¬
няшнего дня в более «спокойную»
даль веков. Далеко не всё равно¬
значно. Да и сама жизнь выдви¬
гает на первый план одни задания
как безотлагательные, допуская
возможность отложить другие. Если
мне предложат на выбор две темы:
критика Зенона Стоика и критика
Бертрана Ресселя, то я скажу (учи¬
тывая к тому же недостаточность
кадров), что стоики могут подо¬
ждать, а вот современных англий¬
ских реакционеров надо поскорей
разгромить.
В смысле определения объектив¬
ной значимости исторических фигур
огромное значение имеет проверка
временем. То, что казалось совре¬
менникам значительным, зачастую
оказывается ничтожным (например,
Христиан Вольф), то, мимо чего
равнодушно проходили (многие ма¬
териалисты прошлого), то оказа¬
лось весьма существенным.
К той же «исторической перспек¬
тиве» относится ещё одна группа
интересных вопросов. Мы говорим,
к примеру, о диалектике Гегеля,
со всеми её хорошо известными ко¬
ренными пороками. Каково её исто¬
рическое значение, как «звучала»
она в разные периоды истории?
Этот вопрос решается только кон¬
кретно. Я уже не говорю о так ска¬
зать «субъективной» стороне: в
перспективе опыта прошедшего сто¬
летия оценка, естественно, может
стать более точной и адэкватной.
Но и вполне объективно: одну
роль играли рациональные зёрна
этой диалектики, до оформления ма¬
териалистической диалектики, дру¬
гую — после. Изменялась она и в
дальнейшем, в связи с оформле¬
нием нового, высшего, ленинско-
сталинского этапа.
Над этим следовало бы пораз¬
мыслить некоторым товарищам, ко¬
торые представляют себе историю
философии в виде сборника цитат,
иллюстрированных «историческими»
примерами. Цитаты берутся при
этом безотносительно времени и
условий их высказывания.
Вопрос об объективной роли того
или иного философского направле¬
ния в последующей истории вообще
крайне поучителен. Здесь, например,
весьма показательна судьба кан¬
тианства, как излюбленной фило¬
софии всяческих оппортунистов или
лжесоциалистов от Форлендера и
Макса Адлера до Леона Блюма и
(раннего) Гарольда Ласки включи¬
тельно.
Вспомним и об известном идейном
контакте младогегельянцев с их
«критическими» личностями и на¬
шими народниками, между Максом
Штирнером с его «единственным» и
последующим анархизмом, который
до конца разгромлен товарищем
Сталиным.
В этой связи необходимо сказать
несколько слов о выступлении т, Се¬
ребрякова.
Меня крайне удивило заявление
т. Серебрякова о «революционно¬
сти» младогегельянцев. Неужели
можно всерьёз принимать трескучую
РЕЧЬ Т О 0. ТРАХТЕНБЕРГ О. ₽.
179
и совершенно абстрактную фразео¬
логию Бауэра и компании за «рево¬
люционность»? Какая же это рево¬
люция? Не пролетарская, конечно.
Значит буржуазная (в Германии са¬
мого начала 40-х годов!). Каковы
были конкретные методы этой «ре¬
волюционности»? В частности, ме¬
тоды «вольницы» из кабачка Штеля
в Берлине? И Штирнера, отдалённо¬
го предка Ницше, в том числе? Ду¬
маю, что не следует ревизовать из¬
вестное определение Марксом и Эн¬
гельсом этих так называемых рево¬
люционеров, как овец, прикрываю¬
щихся волчьей шкурой и своим бле¬
явшем отражающих лишь убогость
немецкой действительности.
Профессор Серебряков утвержда¬
ет, что Маркс и Энгельс избегали
критиковать более сильные работы
младогегельянцев, сосредоточиваясь
на более слабых.
Серебряков. Я этого не утверждал.
Трахтенберг. Вы именно так гово¬
рили. Я уверен, что т. Серебряков
не думал о возможных выводах, но
говорил именно так.
Серебряков. Неправильно, я этого
не говорил.
Трахтенберг. Вы прямо сказали,
что Маркс и Энгельс упустили наи¬
более сильные работы младогегель¬
янцев и сосредоточили своё внима¬
ние на более слабых. А Маркс и Эн¬
гельс 100 лет назад уже опровергли
это и писали, как вы помните, что
они использовали не только поздние,
но и все ранние работы младоге¬
гельянцев и перечисляют их. Маркс
и Энгельс писали о том, что они рас¬
сматривают критику «Literaturzei¬
tung» лишь как увенчание всей его
(Бруно Бауэра) «прошлой рабо¬
ты» (см. /<. Маркс и Ф. Энгельс,
Соч., т. IV, стр. 89). При этом прямо
говорится о том, что «философия са¬
мосознания», возвещённая в «Kritik
der Synoptiker» (т. Серебряков как
раз упоминал об этой работе!), осу¬
ществлённая в «Entdecktes Christen¬
tum», осталась равной самой себе в
ряде последующих произведений, не
теряя своей зависимости от «праори-
гинала» — гегелевской «Феномено¬
логии» (см. К. Маркс и Ф. Энгельс,
Соч., т. IV, стр. 77). Так что же,
Маркс и Энгельс сознательно иска¬
жали факты? Я не хочу навязывать
т. Серебрякову такого дикого выво¬
да, — это произошло, несомненно,
вследствие оговорки.
Дальше, т. Серебряков говорил,
что Гегель «атеистичен».
Серебряков. Ничего подобного я
не говорил.
Трахтенберг, Придётся обращать¬
ся к стенограмме. Вы говорили о
Гегеле, что его учение «атеистично».
Это можно будет проверить.
Голоса: Он этого не говорил.
Трахтенберг. Если т. Серебряков
этого действительно не говорил и
это является плодом недоразумения,
то я вопрос в части самого Гегеля
снимаю. Но остаётся целиком ваш
удивительный «парадокс» (по ваше¬
му выражению) об идеалистическом
атеизме. Имеются в виду младоге¬
гельянцы. Ну, а как быть со знаме¬
нитым положением о том, что «тай¬
ной» идеалистической спекуляции
является теология? А с ленинским
утверждением того, что идеализм
есть «рафинированная поповщина»?
И т. д. Всё это тоже следует «пере¬
смотреть»?! Различные «периоды»
(не возрастные, конечно!) имеются у
ряда философов. Но одно дело эво-
люция взглядов, скажем Фихте,
Шеллинга, известное изменение воз¬
зрений, а другое — миф (поддержи¬
ваемый буржуазными историками) о
коренном, принципиальном переломе
в их философии. Я не помню дня вы¬
хода в свет в 1800 году «Замкнутого
торгового государства» Фихте, но
хорошо помню недавнее прошлое,
когда германские фашисты исполь¬
зовали ряд положений этой ран¬
ней работы немецкого национа¬
листа.
Здесь, по-моему, неправильно сра¬
внивалась позиция т. Серебрякова с
критикой Гегеля «справа», а выступ¬
ление т. Светлова — с критикой
«слева». Вообще подобная аналогия
более чем сомнительна. В частности
же, т. Светлов говорил и о положи¬
тельных моментах в философии Ге¬
геля, о рациональных зёрнах в его
мистифицированной диалектике. Не¬
сомненно, однако, что эта сторона
осталась в тени, о ней надлежало
сказать гораздо более определённо и
ясно. Но это, по моему мнению, всё
180
РЕЧЬ ТОВ. ТРАХТЕНБЕРГ О. В.
же далеко от того нигилизма по от¬
ношению к гегелевской философии,
которое приписывалось т. Светлову
некоторыми выступавшими товари¬
щами. Совершенно правильно борясь
с модернизацией истории, нередко
смешивают подобную модернизацию
с установлением связи исторических
фактов с современностью, с выясне¬
нием их роли и значения в настоя¬
щее время. Что с первого взгляда
представляется более отдалённым от
актуальных проблем сегодняшнего
дня, чем схоластика? Поэтому обыч¬
но рассказывают о мракобесии
XIII века, о кострах испанской ин¬
квизиции, о ведьмовских процессах
и пр. и на этом ставят точку (этот
недостаток имеется и у т. Алексан¬
дрова). Но разве можно игнориро¬
вать тот мутный и зловонный, но
вместе с тем стремительный поток
неосхоластики, который в букваль¬
ном смысле заливает современную
буржуазную философию? Об этом
говорил академик Трайнин, об этом
упоминал т. Шария; это совершенно
не ограничивается романскими или
латинскими странами. Центром нео¬
схоластики сейчас являются США, а
в последнее время и Англия с её до¬
минионами. В Канаде функциони¬
руют две схоластические «акаде¬
мии»— в Оттаве и Торонто.
Недавно в президентской речи на
годичном собрании Эдинбургского
королевского общества профессор
Уайттекер с пеной у рта распинался,
утверждая, что надо вернуться к
концепциям «великих схоластиче¬
ских систем прошлого», что только
философия Фомы Аквинского «кон¬
гениальна» современному естество¬
знанию. Католицизм, пишет амери¬
канский автор Дэвис, это «Гибрал¬
тар», который единственно сможет
выстоять среди грядущих револю¬
ционных бурь. К этому гнилому
«Гибралтару» тянутся реакционеры
всяческих мастей, вплоть до матёро¬
го белоэмигранта Бердяева. Дело в
США дошло до таких гнусных курьё¬
зов, как «опровержение» диалекти¬
ческого материализма текстами из
Фомы Аквинского. Мы незаметно пе¬
решли ко второй стороне вопроса —
о значении истории философии для
современности: она является необ¬
ходимейшим оружием для решитель¬
ной борьбы с враждебными марксиз¬
му-ленинизму течениями.
Ленин для борьбы с врагами по¬
стоянно выяснял исторические корни
соответственных течений. Известно,
какое это имело громадное значение
для разоблачения богдановщины и
других реакционных школок начала
XX века. А сейчас? Разобраться в
десятке современных теориек просто
невозможно без основательного зна¬
ния истории философии. Известно,
что всё это видимое многообразие
сводится к очень небольшому числу
исторических истоков. Тем самым
ярко выявляется и полнейшее эпи¬
гонство современной буржуазной
философии. Это декаданс, вырожде¬
ние.
Ленин находил в прошлом союзни¬
ков для разрешения актуальных за¬
дач сегодняшнего дня. Так в «Мате¬
риализме и эмпириокритицизме» он
вспоминает о Дидро и о Чернышев¬
ском, как о противниках идеализма.
Сейчас, при резко обострившейся
борьбе за подлинный демократиче¬
ский мир, за лучшее будущее про¬
грессивного человечества, при раз¬
вёртывании ожесточённой борьбы с
империалистической реакцией, фило¬
софская критика приобрела особое,
исключительное значение. Нужна не
только и не столько защита от ре¬
акционной идеологии, сколько реши¬
тельное наступление на неё. Полней¬
шее разоблачение, острая боевая
большевистская критика современ¬
ной зарубежной буржуазной филосо¬
фии и социологии — одна из цент¬
ральных задач нашего философского
фронта.
А как реально обстоит дело? Пока
что плохо. Правда, за самое по¬
следнее время на данном участке за¬
метно известное оживление. Но всё
же дело ограничивается небольшим
числом отдельных статей.
«Дипломированные лакеи» бур¬
жуазии с особым усердием служат
сейчас своим господам. При этом
центр идеологической реакции, быв¬
ший недавне в Германии и Италии,
переместился в англо-саксонские
страны. Характерна, в частности,
массовая эмиграция в США немец¬
ких мракобесов — «философов» вро¬
РЕЧЬ ТОВ. ТРАХТЕНБЕРГ О. В.
181
де Хейдеггера, Кропера и многих
других. Из новейших методов бур¬
жуазных философов, которыми они
стараются подпереть прогнившее
здание идеализма (и тем самым со¬
действовать укреплению и развитию
капитализма) особого внимания за¬
служивает широчайшее использова¬
ние, точнее фальсификация, естест¬
вознания и математики. Мотивы
здесь многообразны, но говорить о
них сейчас не позволяет время. Во
всяком случае далеко не случайно
пресловутая «эмерджентная эволю¬
циям и «эволюционирующее божест¬
во» Александера якобы опираются
на теорию относительности, схола¬
стический «анализ» Ресселя перепле¬
тается с новейшей математикой,
«божественный дух» Эддингтона
«доказывается» квантовой механи¬
кой и даже Фома Аквинский, как мы
упоминали, оказывается «конге¬
ниальным» ядерной физике. «Психо¬
анализ» призван «объяснять» заба¬
стовки рабочих. В одной новейшей
статье в английском «Гильберт-жур¬
нале» проблемы рабочего движения
объявляются подведомственными не
политэкономии, а... психиатрии.
Партийная критика подобной фи¬
лософии не может ограничиваться
констатированием её ошибок и соот¬
ветственных классовых корней, не¬
обходимо действенное преодоление
выясненных дефектов. У нас неред¬
ко считается достаточным подвести
читателя (слушателя) к выводу об
идеализме той или иной теории. Не
учитывается недостаточная эффек¬
тивность такой критики. А что если
данный читатель ничего не имеет
против идеализма или не понимает
его сущности, ведь подобная квали¬
фикация ему ничего не даст. Это
особенно существенно при обраще¬
нии к зарубежному читателю.
Необходимо итти дальше и убе¬
дительно выяснить несостоятель¬
ность данной идеалистической пози¬
ции, её противоречие фактам и дан¬
ным науки и т. д.
Не ограничиваясь ссылкой на
«буржуазность», следует ясно пока¬
зать, как и почему поддерживаемая
нами линия ведёт к светлому буду¬
щему, несёт свободу и мир всем тру¬
дящимся, тогда как линия реакции
тянет человечество в чёрный провал
рабства и несказанных бедствий.
Один пример! Мы критикуем
столь модный сейчас в Англии «ана¬
лиз». Доведём же его до того естест¬
венного «завершения», который он
получил в «Логико-философском
трактате» Людвига Витенштейна.
В начале этого, преподносимого как
«философское событие» трактата
автор выражает надежду, что най¬
дётся «хотя бы один человек, кото¬
рый прочтёт его с пониманием».
В конце же он призывает (вероятно,
этого «единственного» мудреца)
понять, что все проповедываемые до
сих пор самим Витенштейном прин¬
ципы — это «бессмыслица». И вот,
когда читатель поймёт, что это бес¬
смыслица, то он поймёт, что в этом и
заключается суть философии: она
«невыразима», философ, правильно
понявший свою задачу, «должен
молчать». Вот та яма, куда тянут
«аналитики» — стихийно или созна¬
тельно — отражая бесперспектив¬
ность культуры загнивающего капи¬
тализма.
Я упомянул о зарубежных читате¬
лях. Помочь нашей работой нашим
друзьям за рубежом и, поскольку
только возможно, доводить нашу
марксистско-ленинскую критику до
заграничного читателя,— дело очень
большой важности. Особенно выде¬
ляю при этом братские нам славян¬
ские страны, страны новой, народной
демократии. Здесь возникает и дру¬
гая существенная проблема: доста¬
точно ли мы знаем о положении фи¬
лософии в них? Конечно, нет! И эту
слабость надо изжить быстрейшим
образом.
Выдвинутые мною в конце моего
выступления проблемы требуют
ряда организационных мероприятий.
Пока очень мало людей занимается
критикой современной буржуазной
философии; эти люди разбросаны по
ряду учреждений. Надо, в той или
иной внешней форме, сплотить их,
сорганизовав в особую группу. Сле¬
дует увеличить их число привлече¬
нием новых людей или, частично, пе¬
реключением с менее ответственных
в данное время участков философии.
Нужно обратить больше внимания
на расширение аспирантуры по дан¬
182
РЕЧЬ ТОВ. ТРАХТЕНБЕРГ О. Ь.
ному направлению, а в этой связи —
на изучение иностранных языков.
В учебных программах необходимо
отвести достаточно места для кри¬
тики современной буржуазной фило¬
софии.
Те материальные средства, кото¬
рые имеются в распоряжении Ин¬
ститута философии Академии наук
СССР (я говорю о том, что знаю не¬
посредственно) для организации та¬
кой необходимой работы, как рефе¬
ративная и переводческая, до смеш¬
ного ничтожны, принимая во внима¬
ние те поистине грандиозные задачи
борьбы с буржуазной философией,
которые перед нами стоят. А ведь
каждодневно следить за обширней¬
шей периодикой, аннотировать гро¬
мадное число вновь выходящих
книг — задача абсолютно необходи¬
мая. Нет даже специального иност¬
ранного библиографа.
Следует облегчить для работни¬
ков, специально занимающихся эти¬
ми проблемами, доступ к литера¬
туре. Зачастую и без того на¬
ши кадры теряют уйму времени,
чтобы только достать нужную книгу
или номер журнала, а иногда они
этого всё же не добиваются.
Работа по критике современной
зарубежной философии ведётся в
Институте философии Академии
наук. Написан ряд статей (Дынник,
Трахтенберг, Вышинский и др.), сде¬
лано несколько докладов и сообще¬
ний (Помогаева, Шершенко, Иг¬
натьев, Бочков, Ян-Хин-Шун и др.).
Подготовляется сборник статей. Пи¬
шутся монографии: по критике
немецкой философии академиком
Дебориным, по американской—проф.
Дыцником, по английской — проф.
Трахтенбергом. Однако, как уже
было указано, размах и возможно¬
сти подобной работы пока явно не¬
достаточны. К этому участку надо
привлечь пристальное внимание.
Я заканчиваю, товарищи, выраже¬
нием уверенности в том, что значе¬
ние происходящей дискуссии исклю¬
чительно велико. Она должна по¬
мочь нам и несомненно поможет
преодолеть те серьёзнейшие недо¬
статки, которые имеются на фило¬
софском фронте, даст толчок к пре¬
одолению недопустимого отставания
философии от жизни, укажет такие
пути, которые обеспечат философии
подобающее ей место в социалисти¬
ческом строительстве и в борьбе с
враждебной нам идеологией.
Жданов. Следующее заседание
будет в субботу, 21 июня в 1 час
дня. Работу сегодняшнего дня на
этом закончим.

Заседание пятое
(21 июня 1947 года)
Жданов (председательствующий).
Заседание объявляю открытым. Мы
условились на прошлом заседании
обсудить сегодня вопрос насчёт ре¬
гламента. Мы предварительно дого¬
ворились о 20 минутах, чтобы боль¬
ше ораторов высказалось.
Голос с места. 30 минут.
Жданов. 30 минут — это действую¬
щий регламент. Кто за 20 минут,
прошу поднять руки. Прошу опу¬
стить. Большинство. Кто за другие
предложения? Нет таких.
Слово имеет т. Заславский, при¬
готовиться т. Максимову.
Заславский Д. И. (Москва). Я не
вышел бы на эту трибуну, если бы
здесь не было произнесено несколько
раз слово публицистика (смех) и
притом в таких сочетаниях с други¬
ми понятиями и с такими интона¬
циями, что я решил, как публицист,
что я не могу молчать. О публици¬
стике говорил т. Светлов. Среди тех
причин, которые мешают развитию,
расцвету философских кадров и фи¬
лософских трудов, он назвал две
такие причины: во-первых, отвлече¬
ние философов, как он выразился,
в партийный и советский аппарат и
затем отвлечение их в публицистику.
Он даже восклицал с пафосом отчая¬
ния: «Мы не философы, мы публици¬
сты!»
Я думаю, что т. Светлов неправ.
Я думаю, что он выразился чрезвы¬
чайно неловко и говорил не философ¬
ским, а ведомственным языком.
Если бы он говорил живым, богатым
и точным языком большевистской
речи, то он говорил бы не об «аппа¬
рате», а говорил бы о привлечении
философов к живой, практической
революционной работе социалисти¬
ческого строительства и коммунисти¬
ческого воспитания трудящихся
масс, чем и занимается наш совет¬
ский и партийный аппарат. В таком
случае, вряд ли у него повернулся
бы язык сказать, что не надо при¬
влекать философов по-большевист¬
ски к живой, практической работе.
Я думаю, что, наоборот, он должен
был бы призывать и просить руко¬
водство не давать молодым филосо¬
фам закисать в четырёх стенах ин¬
ститутских кабинетов и больше при¬
влекать их к практической рабо¬
те по социалистическому строитель¬
ству.
Прямой вывод из нынешней фило¬
софской дискуссии заключается в
том, что отрыв философской теории
от живой социалистической прак¬
тики служит одним из источников
философского худосочия и акаде¬
мизма.
Я не буду развивать и углублять
эту важную тему, так как я не знаю,
сколько философов погибло в нашем
советском и партийном аппарате.
(Смех в зале.)
Я обращаюсь к публицистике. Я
имею честь состоять представителем
этой злокозненной профессии, погу¬
бившей и губящей столько молодых
философских дарований (смех в за¬
ле), в том числе и т. Светлова. (Смех
в зале.) Это преступление должно
было бы лежать камнем и на моей
совести, как совести публициста и
одного из редакторов «Правды», но
я бы мог по крайней мере утешиться
тем, что, обездолив философию, пу¬
блицистика обогатила себя приобре¬
тением многих философски образо¬
ванных журналистов. Но я такого
утешения не испытываю. (Смех в
зале.) Где они, эти философы, в на¬
шей печати? Это не личное моё не¬
184
РЕЧЬ ТОВ. ЗАСЛАВСКОГО Д. И.
доумение. Мы, редакторы «Правды»,
потолковали между собой, перебра¬
ли в своей памяти все наши много¬
численные грехи, и здесь, с этой три¬
буны, я могу с чистой совестью до¬
ложить — ни одной философской ду¬
ши мы не погубили и не погубили
по той причине, что ни одного фи¬
лософа в свой редакционный аппа¬
рат мы не получили. Мы рады бы
«погубить» философа в газете на
публицистической работе потому, что
как раз самой острой бедой нашей
публицистики является её невысо¬
кий теоретический уровень. Мы
очень нуждаемся в философски об¬
разованных публицистах, в таких
журналистах, которые бы и филосо¬
фию знали и писать умели для на¬
рода — живо, доходчиво, боевито.
К сожалению, эти два свойства
очень редко совмещаются в приро¬
де нашей журналистики.
Тов. Светлов противопоставлял
философию и публицистику. На мой
взгляд, это противопоставление не¬
правомерно. Позволю себе утвер¬
ждать, что марксистско-ленинская,
большевистская философия так же
невозможна без публицистики, как
марксистско-ленинская публицисти¬
ка невозможна без философии. Разве
не об этом именно идёт речь на ны¬
нешней философской дискуссии, и
разве основной порок книги т. Але¬
ксандрова не заключается в том,
что в ней история философии отор¬
вана от политики, т. е., другими сло¬
вами, она лишена элементов боль¬
шевистской публицистичности.
Но что такое публицистика? Я об¬
ращаюсь за ответом к политиче¬
скому словарю. Его обложку укра¬
шают имена двух известных наших
и уважаемых публицистов — т. Але¬
ксандрова и т. Рубинштейна. Там
даётся такое определение: «Публи¬
цист это писатель, произведения ко¬
торого посвящены общественным
вопросам. Публицистика — литера¬
тура, посвящённая общественно-по¬
литическим вопросам».
Что мы находим в этом определе¬
нии? Прежде всего погрешность про¬
тив формальной логики. Если публи¬
цистика— это литература, посвя¬
щённая общественно-политическим,
вопросам, то почему публицист —
это писатель, который пишет только
по общественным вопросам? Но это
неважно. А что мы ещё находим?
Решительно ничего не находим.
( Смех.)
Кого может удовлетворить столь
общее, столь формальное и столь
политически беззубое определение?
Можно сказать, что оно в советские
словари некритически пересажено из
буржуазных словарей. Публицисти¬
ку в таком виде можно противопо¬
ставить в ведомственном порядке
философии. Между публицистикой
буржуазии и публицистикой мар¬
ксизма не оказывается никакого раз¬
личия.
У нас есть другое определение
публицистики. Оно принадлежит
Ленину. Ленин писал о 1905 годе в
статье «Революционные дни»: «Мы
должны делать постоянное дело пуб¬
лицистов — писать историю совре¬
менности и стараться писать ее так,
чтобы наше бытописание приносило
посильную помощь непосредствен¬
ным участникам движения и геро¬
ям-пролетариям там, на месте
действий, — писать так, чтобы спо¬
собствовать расширению движения,
сознательному выбору средств, прие¬
мов и методов борьбы...» (В. И.
Ленин, Соч., т. VII, стр. 83).
Как видите, Ленин не ограничи¬
вает задачи публицистики, он вклю¬
чает в публицистику всё — и поли¬
тику, и философию.
История современности включает
все труды, в том числе и работы по
истории философии. Чего мы тре¬
буем от учебника по истории фило¬
софии? Мы требуем, чтобы он, оста¬
ваясь строго правдивым и точно рас¬
сказывая о прошлом, служил боевым
задачам современности, т. е. тем за¬
дачам, которые предъявляет Ленин
к публицистике. Можно ли сказать,
что публицистика чужда философии,
враждебна ей, гибельна? Нет. Под¬
линный философ-марксист не может
не быть публицистом.
Тов. Светлов воскликнул с укориз¬
ной и горечью: «мы не философы, мы
публицисты», но т. Светлов не знает
или позабыл, что величайший мыс¬
литель — философ нашего времени,
наш учитель в философии товарищ
РЕЧЬ TOB. 3 АС ЛАВСКОГОД. И.
185
Сталин на вопрос об основной своей
профессии ответил: публицист.
Тов. Светлов не знает или позабыл,
что Владимир Ильич Ленин, когда
он был председателем Совета На¬
родных Комиссаров, на тот же воп¬
рос ответил: журналист.
Мы с гордостью говорим о вели¬
ких русских философах домарксист¬
ского периода: о Белинском и Гер¬
цене, о Добролюбове и Чернышев¬
ском. Кто они? Публицисты. Их
сила в замечательном умении соеди¬
нять философию с политикой, насы¬
щать политическое слово философ¬
ской мыслью, а философскую мысль
зажигать политической и революци¬
онной страстью.
Какое отношение это имеет к исто¬
рии философии? Самое непосред¬
ственное. Я напомню вам статью,
которую каждый философ должен
знать назубок, как программный до¬
кумент—письмо Ленина в редакцию
философского журнала «О значе¬
нии воинствующего материализма».
В этом письме Ленин говорит об
истории философии. Что он выдви¬
гает на первый план, подчёркивает?
Философскую публицистику.
Вот его слова: «Бойкая, живая,
талантливая, остроумно и открыто
нападающая на господствующую по¬
повщину публицистика старых атеи¬
стов XVIII века сплошь и рядом
окажется в тысячу раз более подхо¬
дящей для того, чтобы пробудить
людей от религиозного сна, чем скуч¬
ные, сухие, не иллюстрированные
почти никакими умело подобранны¬
ми фактами, пересказы марксизма,
которые преобладают в нашей лите¬
ратуре и которые (нечего греха
таить) часто марксизм искажают»
(В. И. Ленин, Соч., т. XXVII,
стр. 184).
Вот какое значение придавал
Ленин публицистике.
Публицистика является совершен¬
но необходимой школой для фило¬
софа ещё и потому, что философская
борьба невозможна без полемики с
противником, а публицистика мар¬
ксизма-ленинизма это богатейший
источник для острого полемического
слова. Все философские произведе¬
ния классиков марксизма-ленинизма
остро полемичны и все насквозь про¬
низаны боевой публицистикой. При¬
меры здесь излишне приводить, вы
все их хорошо знаете, а вот вла¬
деете ли вы сами острым полемиче¬
ским оружием? Это сомнительно. Я
думаю, что невозможно овладеть
этим оружием, если относиться вра¬
ждебно или опасливо к публици¬
стике.
Некоторые, повидимому, думают,
чго остроумие, живость, бойкость
мешают философской солидности
труда, монографии или статьи. Но
от отсутствия остроумной полемики
статья не становится более солидной.
Она становится сухой, пресной и
скучной.
Вопрос о боевой философской пуб¬
лицистике приобретает сейчас осо¬
бую остроту. Мы ведём борьбу с за¬
рубежным идеологическим мракобе¬
сием, мобилизующим против мар¬
ксизма-ленинизма все свои философ¬
ские, литературные, художествен¬
ные силы. Об этом здесь говорили.
Тов. Трахтенберг предлагал орга¬
низовать философский отряд особого
назначения (в зале смех) для насту¬
пления на реакционную буржуазную
философию. Я не берусь судить о
том, насколько это правильно — де¬
лить всех философов на философов
боевого фронта и на философов мир¬
ного тыла. (Смех.) Может быть, это
и надо делать. Меня не интересует
вопрос, сколько будет философов в
таком отряде. Меня занимает воп¬
рос, как они будут писать. (В зале
смех.) И я сразу же предупреждаю
речь идёт не о качестве статей. Я ве¬
рю, что они будут превосходны по
качеству, по глубине эрудиции и
стилю. Я говорю о литературных фи¬
лософских жанрах. Я не сомневаюсь,
что будут статьи, много статей, по¬
явятся, надо думать, и монографии,
которых пока нет. Об этих жанрах
философской литературы здесь гово¬
рили, и мы обеспечены ими. Но разве
ими исчерпываются все виды фило¬
софского слова?
Я думаю, что задача борьбы с за¬
рубежным мракобесием, задача бое¬
вой философской публицистики тре¬
бует наряду со статьями, моногра¬
фиями возрождения таких литера¬
турных жанров, как философская
сатира, философский памфлет, и —
189
РЕЧЬ ТОВ. ЗАСЛАВСКОГО Д. И.
я хочу совершить величайшее ко¬
щунство на этой высокой кафедре!—
философский фельетон.
Я допускаю, что некоторых благо¬
склонных слушателей скандализует
такое сопоставление философии и
фельетона, но я никому из вас не
предлагаю стать фельетонистом, бо¬
же упаси! (Смех.) Я хотел бы, что¬
бы наши фельетонисты стали фило¬
софами. (Смех.)
Но дело не в этом, дело в том,
чтобы открыть в философской публи¬
цистике дорогу весёлому и злому,
язвительному и уничтожающему
смеху над врагом. Этот смех необ¬
ходим теперь больше чем когда бы
то ни было. За философской сатирой,
за философским памфлетом стоят
благородные революционно-демокра¬
тические и марксистские традиции.
Маркс и Энгельс, Ленин и Сталин не
только разоблачают врагов мар¬
ксизма, они заставляют читателя
смеяться над ними. Я думаю, что и
философский фельетон имеет за со¬
бой славное прошлое. Весёлые фи¬
лософские памфлеты, фельетоны и
пародии молодого Энгельса входят в
классический золотой фонд марксиз¬
ма. А разве «Святое семейство» это
не ряд блестящих философско-пуб¬
лицистических фельетонов и памфле¬
тов?
Я выступаю в защиту философ¬
ского смеха с этой трибуны потому,
что это имеет прямое отношение к
вопросу философии и публицистики,
потому, что, если я этого не скажу,
боюсь, что об этом позабудут
сказать другие. Ведь злой и
весёлый смех отсутствует в нашей
нынешней философской литера¬
туре.
Я не боюсь упрёков в том, что
позволил себе говорить о смехе в
столь серьёзном собрании. Смех это
тоже очень серьёзный вид оружия.
Позвольте напомнить вам слова Гер¬
цена. Какой-то весьма солидный чи¬
татель «Колокола» упрекал Герцена
в том, что он насмехается над ува¬
жаемыми и признанными авторите¬
тами. Этот читатель находил, что
смех не к лицу серьёзному изданию.
Герцен отвечал:
«Что касается до смешного, мы не
совсем согласны с нашим критиком.
Смех — одно из самых сильных ору¬
дий против всего, что отжило и ещё
держится, бог знает на чём, важной
развалиной, мешая расти свежей
жизни и пугая слабых...
Смех — вовсе дело не шуточное,
и им мы не поступимся. В древнем
мире хохотали на Олимпе и хохо¬
тали на земле, слушая Аристофана
и его комедии, хохотали до самого
Лукиана. С IV столетия человечество
перестало смеяться, — оно всё пла¬
кало, и тяжёлые цепи пали на ум
середь стенаний и угрызений сове¬
сти. Как только лихорадка изувер¬
ства начала проходить, люди стали
опять смеяться. Написать историю
смеха было бы чрезвычайно инте¬
ресно. В церкви, во дворце ,во фрон¬
те, перед начальником департамента,
перед частным приставом, перед
немцем управляющим никто не
смеётся. Крепостные слуги лишены
права улыбки в присутствии поме¬
щиков. Одни равные смеются между
собой.
Если низшим позволят смеяться
при высших или если они не могут
удержаться от смеха, тогда прощай
чинопочитание. Заставить улыбнуть¬
ся над богом Аписом, значит рас¬
стричь его из священного сана в про¬
стые быки» (А. И. Герцен, Полное
собрание сочинений, т. IX, стр. 118—
119).
Я обращаю ваше внимание на по¬
следние слова. В них прямое указа¬
ние на приёмы философско-публици¬
стической борьбы со всем старым,
отжившим.
Здесь говорили о том, что нынеш¬
няя буржуазная философия в борь¬
бе с демократией возрождает культ
Фомы Аквинского и блаженного
Августина. Поэтому и нам-де надо
сесть за изучение отцов церкви,
чтобы во всеоружии знания дать
сокрушительный отпор современным
обскурантам. Я против этого не
возражаю. Я даже предвижу появ¬
ление в свет солидной монографии,
к примеру, т. Гака под заглавием
«О различии между чертями жёлты¬
ми и чертями лиловыми в произве¬
дениях Фомы. Аквинского». В таком
произведении будет всё, кроме
улыбки. А очень важно заставить
читателей улыбнуться над тем, как
РЕЧЬ ТОВ. МАКСИМОВА А. А.
187
продувные дельцы буржуазии, не
верящие ни в бога, ни в чёрта, вер¬
ные поклонники доллара, припадают
в умилении к стопам средневеково¬
го монаха. Надо не только научно
разоблачить современного бога
Аписа, но и расстричь его в простые
быки.
Я не вижу этого в статьях наших
уважаемых философов. Они не
умеют улыбаться и боятся улыб¬
нуться. Они не владеют злым и
метким словом, сатирическим худо¬
жественным образом, без чего не
обходится ни одна статья Ленина,
ни одно выступление Сталина.
Я не призываю ни к легкомыслию,
ни к поверхностности, напротив,
только глубокое знание предмета,
только настоящая философская воо¬
ружённость даёт возможность сме¬
яться над противником.
Сатира рождается из сознания
своего превосходства над врагом.
Наш народ обладает огромным идей¬
ным превосходством над своими
врагами. Я не буду повторять из¬
вестные вам слова т. Жданова. По¬
чему же наши философы иногда
преувеличенно солидно, преувели¬
ченно серьёзно, без всякой улыбки,
без язвительной насмешки занима¬
ются разбором реакционной фило¬
софской дребедени наших врагов?
Этим они оказывают врагам неза¬
служенную честь. Этим они, против
своей воли, подымают по сути
ничтожных врагов на высокий пьеде¬
стал.
Я не хочу быть ложно понятым.
Я был бы не публицистом и не фелье¬
тонистом, а глупцом, если бы попы¬
тался бросить хоть малейшую тень
на серьёзные философские труды, на
монографии, на статьи, на диссерта¬
ции. Я выступаю лишь в защиту не¬
заслуженно забытых и очень нуж¬
ных нам философско-публицисти¬
ческих жанров. Я выступаю против
мнимой и ложной солидности, против
Философской напыщенности, против
академизма, литературной сухости и
политической бесцветности.
Наши русские философы-публи¬
цисты умели хорошо, весело, зло
смеяться над врагами. Добролюбов
редактировал лучшее русское сати¬
рическое издание, знаменитый «Сви¬
сток». Реакционные и либеральные
враги обвиняли воинствующих рус¬
ских материалистов в несолидности
и называли их «мальчишками».
Обиделись ли Добролюбов и Чер¬
нышевский? Нисколько. Они подхва¬
тили эту кличку и из презрительной
превратили её в почётную. Салтыков-
Щедрин писал: «Сословие «мальчи¬
шек»—это самое почтенное сосло¬
вие».
Я совсем не хочу, чтобы и вы
были «мальчишками». (Смех в зале.)
Но я хочу, чтобы вы, философы
самого молодого общественного
строя, были и сами молоды, всегда
молоды, чтобы вы возможно больше
походили на самого молодого, са¬
мого живого, самого остроумного и
самого серьёзного философа нашей
страны и нашей эпохи—на товарища
Сталина. (Аплодисменты.)
Жданов. Слово имеет т. Макси¬
мов, приготовиться т. Омельянов-
скому.
Максимов А. А. (Москва). Това¬
рищи! Я прежде всего остановлюсь
на некоторых теоретических пробле¬
мах истории философии.
Первый вопрос, которого я коснусь
и который имеет важное значение,
это вопрос о материализме и идеа¬
лизме. Здесь высказывались так.
Одни говорили: материализм —идео¬
логия прогрессивных и революцион¬
ных классов, идеализм — реакцион¬
ных. Другие утверждали, что пер¬
вое положение является упрощённым
и противоречит историческим фак¬
там.
Утверждать, что материализм
всегда и при всех условиях прогрес¬
сивен и революционен, без учёта
того, кто, в какой исторической об¬
становке, в какой форме его пропа¬
гандирует, это значит утверждать
нечто подобное утверждению о веч¬
ной полезности дождя, не учитывая
того, падает ли дождь на сухое или
влажное поле, на созревшую ниву
или на только произрастающие се¬
мена.
Как в действительности обстоит
дело с историческим значением мате¬
риализма п идеализма? Известно, что
труд — условие существования лю¬
188
РЕЧЬ ТОВ. МАКСИМОВА А. А.
дей, общее для всех общественных
форм. В труде человек на повседнев¬
ной деятельности убеждается, что
природа есть нечто, вне его лежа¬
щее, независимое от него. Отсюда
проистекает стихийное убеждение
трудящихся в объективности мира.
Это убеждение получает стихийное
отражение в языке. Это «наивное»
убеждение человечества сознатель¬
но, — как писал Ленин, — кладется
материализмом в основу его теории
познания» (В. И. Ленин, Соч.,
т. XIII, стр. 56).
Таким образом, по существу мате¬
риализм действительно является де¬
мократическим мировоззрением, бу¬
дящим сознательность масс в их
отношении к действительности.
Идеализм, наоборот, — мировоззре¬
ние, враждебное трудящимся, проти¬
водействующее пробуждению созна¬
тельности трудящихся.
Так обстоит дело по существу,
если взять общий итог исторического
развития человеческого общества
от первобытных времён до современ¬
ной эпохи социализма.
Почему же, спрашивается, матери¬
ализм не всегда служил и служит
трудящимся, почему некоторые фор¬
мы идеалистического и религиозного
мировоззрения на отдельных этапах
истории, например в крестьянских
движениях, в определённые эпохи
служили орудием борьбы против
господствующих эксплоататорских
классов? Дело в том, что трудящие¬
ся к сознательному пониманию свое¬
го отношения к действительности,
усвоению научного материалистиче¬
ского мировоззрения, к разрыву со
стихийностью приходят лишь в нашу
эпоху, а до этого выразителем их
стихийных убеждений являются вы¬
ходцы из других классов, материа¬
лизм которых не является всесто¬
ронне развитым, научным материа¬
лизмом и поэтому далеко не соот¬
ветствует правильному и всесторон¬
нему пониманию интересов трудя¬
щихся. Правильное понимание инте¬
ресов трудящихся стало исторически
возможно лишь по прошествии длин¬
ного ряда веков и впервые осущест¬
вилось лишь с небольшим 100 лет
тому назад.
Поэтому необходимо различать
различные формы материализма, раз¬
личные стороны материалистических
учений, различные этапы, которые
проходят эти учения в конкретной
исторической обстановке.
Вызревание революционной ситу¬
ации в той или иной стране способ¬
ствует возникновению таких мате¬
риалистических учений, которые и по
форме, и по языку, и по политиче¬
ским выводам из них ближе интере¬
сам трудящихся, интересам передо¬
вых слоёв общества. Таким является
французский материализм XVIII века
или материализм революционных
демократов в России. В обстановке
же социальной реакции, отсутствия
революционной ситуации мы встре¬
чаем таких материалистов, которые
говорят на языке, чуждом передовым
общественным элементам, не выдви¬
гают революционных лозунгов, пы¬
таются, как в случае с Гоббсом, оп¬
равдывать социальную реакцию.
При таком подходе необходимо
учитывать, что политические выво¬
ды, делаемые творцом той или иной
системы материализма, и понимание
им своих философских положений
может далеко не совпадать с объек¬
тивным значением его системы для
исторического развития философии.
Французские материалисты не ви¬
дели и не могли видеть, какое зна¬
чение их учение приобретёт для исто¬
рии социализма. Гоббс не мог учиты¬
вать того, какую роль сыграет в ло¬
гическом развитии материализма си¬
стематизация положений материа¬
лизма, произведённая им. Бэкон
ближе к живой действительности по
языку, по разносторонности, по уме¬
нию связывать философию с жизнью.
Но ни учение Гоббса, ни учение
Бэкона, французских материалистов,
русских революционных демократов
ещё не суть такие учения, которые
представляют всесторонне развитый,
научный материализм.
Отдельные положительные сторо¬
ны этих учений — революционность,
научное объяснение действитель¬
ности, жизненность, доступность
по языку — должны были возвысить¬
ся и развиться до новой формы все¬
сторонне развитого материализма,
который в одной системе объединил
и развил эти черты и для которого
РЕЧЬ ТОВ. МАКСИМОВА А. А.
189
теоретическая почва созрела только
в XIX веке.
Таким образом, для истории фило¬
софии важны весьма многие сторо¬
ны, черты, свойства исторически
данных форм материализма. Нельзя,
как пытаются некоторые, ограничить
анализ философских систем только
анализом политического значения их
для соответствующей страны и соот¬
ветствующего времени. Нельзя так¬
же ограничиваться прослеживанием
одной лишь логической филиации
идей.
Научность и мастерство в изложе¬
нии истории философии должны про¬
являться в умении сочетать истори¬
ческий подход с логическим.
К сожалению, у нас очень мало
разрабатывается вопрос об истори¬
ческих формах материализма, об эта¬
пах в развитии философских систем.
Филиация идей, логический ход
развития мысли у нас пользуется
особым вниманием. Исторический
же анализ, особенно анализ полити¬
ческой, социальной ситуации, не
пользуется должным вниманием.
Насколько последнее важно, я
позволю себе иллюстрировать на
примерах истории философии в час¬
ти, касающейся естествознания.
Возьмём в качестве примера от¬
крытия Ньютона. В Англии они слу¬
жили росту капитализма, но не сде¬
лались орудием борьбы демократи¬
ческих слоёв, ибо для этого не су¬
ществовало соответствующей об¬
щественной обстановки.
Другое дело Франция второй по¬
ловины XVIII века. Вольтер делает
ньютонизм орудием своей философ¬
ской борьбы. Его приятельница мар¬
киза Дю-Шатле переводит «Мате¬
матические начала натуральной
философии» Ньютона на француз¬
ский язык. Французские материали¬
сты очищают воззрения Ньютона от
теологических элементов и превра¬
щают их в боевое учение. Марат,
подвизавшийся одно время как прак¬
тикующий врач и автор ряда ес¬
тественно-научных сочинений, из¬
вестных не только на французском,
но и на английском, немецком и
русском языках, переводит «Опти¬
ку» Ньютона и т. д. Демократиче¬
ские и революционные элементы пре¬
вращают и физику Ньютона и всё
естествознание в орудие своей по¬
литической и идеологической
борьбы.
Возьмём теперь Германию, «кри¬
тического» Канта. Он также опи¬
рается на Ньютона. Но Ньютон слу¬
жит у него уже для борьбы с пере¬
довым материалистическим миро¬
воззрением в естествознании. Кан¬
тоны «Метафизические начала ес¬
тествознания» никогда не были и
не могли быть орудием передовой
философской мысли.
В России были особые условия
для восприятия Ньютона, и это ска¬
залось в отношении русских учёных
к ньютоновским идеям. Так обстоит
дело с Ньютоном.
То же с дарвинизмом, с атомисти¬
кой, с законом сохранения энергии
и прочими ведущими теориями и ги¬
потезами естествознания. Несом¬
ненным является то, что дарвинизм
в России 60-х годов нашёл более
благоприятную почву в передовой
интеллигенции, чем в какой-либо
другой стране, включая и родину
дарвинизма — Англию. Не случай¬
но то, что передовые учёные нашей
страны в XIX веке явились защитни¬
ками самых передовых идей в
естествознании и сами явились
творцами составивших эпоху в раз¬
витии науки открытий. Лобачевский
начал новую эру в математике, Мен¬
делеев — в физике и химии, Сече¬
нов, Павлов — в учении о физиоло¬
гических основах мышления, До¬
кучаев — в почвоведении, Фёдо¬
ров — в кристаллогии и т. д. и т. п.
Не случайно, что наибольшими
противниками передовых теорий
русских учёных явились реакцион¬
ные учёные Германии. Ни в какой
стране не было таких упорных про¬
тивников Менделеева, Мечникова,
Сеченова, как в Германии.
Как же можно обходить все эти
социальные условия развития науки,
определяющие направление этого
развития, полноту или ограничен¬
ность в трактовке того или иного
теоретического учения?
Теперь остановлю ваше внимание
на вопросе о формах материализма.
Ленин и Сталин при анализе исто¬
рии борьбы материализма и идеа¬
190
РЕЧЬ ТОВ. МАКСИМОВА А. А.
лизма обращали внимание на необ¬
ходимость различать формы матери¬
ализма. Вы знаете, что они отличали
стихийный материализм от созна¬
тельного, философского, указывая,
что философский материализм мо¬
жет быть научным, механическим,
вульгарным материализмом. До-
марксовские формы философского
материализма нужно в корне отли¬
чать от марксистского философского
материализма.
У нас этому анализу форм мате¬
риализма, их исторической смене не
уделялось достаточного внимания.
Иллюстрацией этого может быть то,
что у нас в печати не было должного
освещения указаний Ленина и
Сталина на существование естествен¬
но-исторического или естественно¬
научного материализма как стихий¬
ного, несознаваемого, неоформленно¬
го, философски бессознательного
убеждения подавляющего большин¬
ства естествоиспытателей в объек¬
тивной реальности внешнего мира, от¬
ражаемой нашим сознанием (см.
В. И. Ленин, Соч., т. XIII, стр. 283).
В этом отношении нужно проде¬
лать определённую работу, чтобы ис¬
тория философии стала конкретной.
Вот один из теоретических вопросов
из целого ряда вопросов, которые
хотелось бы осветить на данном со¬
вещании и которые я готовился осве¬
тить, но в моём распоряжении оста¬
ётся ограниченное время. Поэтому,
не желая выходить за рамки регла¬
мента, я остановлюсь теперь не на
теории, а совсем на других вопросах,
которые имеют отношение к Инсти¬
туту философии.
Я являюсь старейшим по стажу, к
сожалению, конечно, работником
института...
Голоса. Почему «к сожалению»?
Максимов. Потому, что хотелось
бы быть всегда молодым работни¬
ком. Так вот, я являюсь старейшим
работником этого института.
Здесь ставился вопрос, кто же от¬
вечает за то положение, которое соз¬
далось? Здесь развивали своеобраз¬
ную теорию отражения, но только но¬
вую. Тут некоторые так выступали:
вот все мы, мол, не совсем маркси¬
сты, всем нам присущи ошибки, и
т. Александров отражал эти ошибки.
Конечно, если всё выкрасить в се¬
рую краску или даже в чёрную, то
ничего после этого не разберёшь.
Несомненно, что всем нам присущи
некоторые недочёты. Но не разли¬
чать ответственность коллектива и
отдельных философов неправильно.
Неправильно, если не учитывать
всего того своеобразия обстановки,
которая у нас создалась.
Почему т. Александров, по мнению
товарищей, очевидно, желавших вы¬
ступить в его защиту, должен отра¬
жать именно эти недостатки, почему
он не должен возглавлять передо¬
вые, лучшие наши течения, передо¬
вую часть наших философов, а не
самых отсталых? (Смех в зале.)
Я хотел бы сказать о положении,
создавшемся в нашем институте.
Здесь в прошлый раз выступал
т. Баскин неискренне и, я бы сказал,
по-обывательски...
Голоса. Правильно.
Максимов. Все ли некритически
отнеслись к книге т. Александрова?
Можно ли так изображать, что у нас
полная, так сказать, баскинщина
была? (Смех в зале.) Нет, это не сов¬
сем так. Когда выдвигалась книга
т. Александрова на премию, в то
время в качестве заместителя дирек¬
тора Института философии, первого
заместителя, был т. Рубинштейн. За¬
нимаясь этой стороной дела, он усом¬
нился в правильности с формальной
стороны. Книга была выпущена Выс¬
шей партийной школой, в продажу не
поступала и всей советской интелли¬
генции не была доступна. Распрост¬
ранялась она только по спискам.
Кроме того, по его мнению, не прош¬
ло 6 месяцев с момента опубликова¬
ния, которые требуются законом для
выдвижения на Сталинскую премию,
и сомневался в самом качестве ра¬
боты. Но получилось так, что т. Ру¬
бинштейн был отстранён от заведы-
вания этим делом, и всё было пере¬
дано другому.
Голос с места. Кому?
Максимов. Тов. Кедрову.
Голос с места. Тогда понятно.
Максимов. Я не хочу сказать, что
наш коллектив всё бы вскрыл из
того, что оказалось порочным в кни¬
ге т. Александрова, но кое-что
вскрыл бы. Дело в том, что эта книга
РЕЧЬ ТОВ. ОМЕЛЬЯНОВСКОГО м. э
191
даже в печати подвергалась критике.
То, что называют первым изданием
1945 года, это по существу не совсем
так. В 1939 году вышла книга в из¬
дательстве «Советская наука», из
которой очень много перепечатано в
этом издании 1945 года. Следова¬
тельно, это не первое издание.
Первое же издание подвергалось
критике и в частности по той
линии, по которой теперь крити¬
куется книга т. Александрова. Я
повторяться не буду, так как это ог¬
лашалось на прошлом совещании.
Я не принадлежу к тем, которые
полагают, что наш коллектив не
марксистский, не способен вскрыть
всех ошибок, нельзя всё вымазать в
одну серую краску.
Голос с места. Вы что конкретно
сделали?
Максимов. По какой части?
Голос с места. По этой книге.
Максимов. Когда впервые крити¬
ковалась эта книга, я был членом
редколлегии «Под знаменем марк¬
сизма» и участвовал в публикации
рецензии.
С места. Мы не читали.
Максимов. Почитайте, она обще¬
доступна.
Теперь я хочу остановиться на не¬
которых других моментах. У нас, к
сожалению, некоторое онемение ру¬
ководства Институтом философии,
которое выражается в странных
явлениях. Например, упомянутый
выше т. Рубинштейн два года тому
назад отказался от работы замести¬
теля директора. Четыре месяца, как
принято его заявление о том, что он
больше не заместитель директора, но
он до сих пор числится заместите¬
лем директора. В продолжение зна¬
чительного времени у нас нет заве¬
дующего аспирантурой. У нас есть
сектор социологии, который состоит
из одного т. Баскина. Правда, т. Ба¬
скин велик^стиех в зале), но всё же
недостаточно велик, чтобы заполнить
весь сектор.
Я не буду приводить дальнейших
примеров. Приведённое уже доста¬
точно характеризует положение в
Институте философии, чтобы в нём
разобраться. Я только хочу сказать,
что нельзя всё подводить к одной
краске. В наших условиях аппарат,
руководство играют огромнейшую
роль, но когда в этом руководстве
некоторые недочёты, то это может
привести к серьёзным последствиям.
Я лично думаю, что коллектив фи¬
лософов обладает творческими си¬
лами, чтобы выправить то положе¬
ние, которое создалось на философ¬
ском фронте. Я думаю, что мы под
руководством Центрального Коми¬
тета и товарища Сталина разрешим
успешно те вопросы, которые перед
нами ставятся.
Жданов. Слово имеет т. Омелья-
новский.
Омельяновский М. Э. (Киев), Об¬
суждение книги т. Александрова ста¬
вит большие принципиальные вопро¬
сы перед нашей философской наукой,
вопросы, над которыми мы задумы¬
вались и раньше, но важности и
принципиальности которых до ди¬
скуссии мы непосредственно практи¬
чески не сознавали.
Тема дискуссии даёт широкий
простор для выяснения точек зре¬
ния не только на проблемы истории
философии в тесном смысле этого
слова, но и на проблемы диалекти¬
ческого и исторического материа¬
лизма. Мне кажется, что ход
дискуссии подтверждает это, и, зна¬
чит, неудача книги т. Александрова
одинаково тяжела не только для со¬
ветских философов, работающих в
области истории философии, но так¬
же и для философов, работающих в
области диалектического и истори¬
ческого материализма, в том числе и
для философов-естественников.
Каковы недостатки и ошибки кни¬
ги т. Александрова, в чём корень
этих недостатков и ошибок, об этом
говорили здесь и говорили хорошо.
Всё же мне хочется основное по¬
вторить, для того чтобы развить
свои соображения по определённым
вопросам.
Хотя я здесь и не собираюсь чи¬
тать лекцию о партийности филосо¬
фии (это сделали некоторые това¬
рищи до меня), но всё же, мне ду¬
мается, небесполезно кое-что на¬
помнить; это потому необходимо,
что есть такая точка зрения, будто
бы т. Александров неправильно
192
РЕЧЬ ТОВ. ОМЕЛЬЯНОВСКОГО М. Э.
сформулировал принцип партийно¬
сти в своей книге. Поэтому небеспо¬
лезно напомнить, что ленинизм ис¬
ходит из того, что философия не мо¬
жет стоять и не стоит вне политики,
что передовая философия при¬
звана осуществлять важную роль в
общественной жизни, что борьба
основных направлений в философии
в последнем счёте выражает тенден¬
ции и идеологию враждебных клас¬
сов общества, что философия пар¬
тийна как сейчас, так и две тысячи
лет назад.
Этот принцип партийности фило¬
софии, его роль и значение для
науки хорошо известны марксистам
после работ классиков марксизма-
ленинизма. Мы, здесь собравшиеся,
знаем, что этот важнейший принцип
проведён в книге т. Александрова
неудовлетворительно, и в этом как
раз и заключается коренной порок
его работы, а отсюда вытекают все
его ошибки. В книге т. Александро¬
ва этот принцип оставался часто
только словесным выражением;
т. Александров не пользовался или
плохо пользовался этим принципом,
и именно потому в его работе силь¬
на струя объективизма, налицо схе¬
матизм, и философы выступают не
как исторические личности в огне и
буре великих событий своей эпохи,
а как тени некоего философского
Аида, как персональные воплощения
некоторых абстрактных систем.
Тов. Александров должен был бы
показать в своей книге живых фи¬
лософов, а для этого необходимо
было показать философов в их исто¬
рических действиях, в сплетениях
классовой борьбы своего времени, в
их отношении к великим движениям
народных масс, в столкновениях по¬
литических и научных интересов,
как выразителей идеологии враж¬
дебных классов.
Повторяю, что всё это для нас —
вещи как будто бы известные; мы,
советские философы, много гово¬
рим о принципе партийности, пишем
о нём, разъясняем в лекциях, в бро¬
шюрах, но вновь спотыкаемся на
этом принципе и, к сожалению, спо¬
тыкаемся слишком часто. Видимо,
одно дело — признавать этот прин¬
цип в общем виде, а другое дело —
уметь применять его в научном
исследовании, пользоваться им при
решении конкретных вопросов нау¬
ки. Видимо, мы, рядовые советские
философы, плохо выполняем ука¬
зания товарища Сталина в области
разработки марксистской теории,
плохо учимся у гениев марксистской
мысли умению двигать вперёд мар¬
ксистско-ленинскую теорию.
Позвольте мне в связи с этими
соображениями остановиться на во¬
просе, как в книге т. Александрова
освещены проблемы естествознания.
Прежде всего какое место в книге,
посвящённой истории философии,
должны занимать вопросы естество¬
знания? Для марксиста ответ на
этот вопрос только один: важное и
серьёзное место. Разумеется, исто¬
рик философии должен учитывать в
своём исследовании, что всё более
быстрое и бурное развитие естество¬
знания толкает вперёд философскую
мысль, толкает вперёд философов.
Известно, что наиболее важные,
узловые пункты в истории естество¬
знания отмечены тесным переплете¬
нием с философскими вопросами.
Существование этого факта при¬
знают и буржуазные философы,
вплоть до таких реакционных бур¬
жуазных философов, как англий¬
ский идеалист Рессел. Последний,
фальсифицируя факты, особенно
выпячивает мысль о связи совре¬
менного идеализма с естествозна¬
нием. Таким образом, т. Александ¬
ров обязан был в своей книге пока¬
зать взаимоотношение философии и
естествознания на протяжении их
исторического развития и выяснить
влияние естествознания на филосо¬
фию. Но раскрыл ли т. Александ¬
ров в своей книге содержание этого
взаимоотношения, проследил ли он
глубоко и систематически связь фи¬
лософии и естествознания?
Мне думается, что т. Александ¬
ров не сделал этого и не сделал
прежде всего по следующей причи¬
не. В книге т. Александрова есте¬
ствознание витает вне социально-
экономических условий. Именно по¬
этому, когда читаешь в этой книге
страницы, посвящённые вопросам
философии естествознания, создаёт¬
ся впечатление, что естествознание
РЕЧЬ ТОВ. ОМЕЛЬЯНОВСКОГО м. э.
193
и философия прекрасно могут обой¬
тись друг без друга и что естество¬
знание, как и философия, движется
вперёд силой чистой мысли.
Я постараюсь несколько дальше
конкретно остановиться на этой сто¬
роне взглядов т. Александрова, а
сейчас мне хочется отметить, что
этот недостаток проявляется также
в структуре книги и характере её
изложения. Раскройте, например,
книгу т. Александрова на стр. 172—
173. Здесь даны два самостоятель¬
ных очерка, которые называются:
«Развитие буржуазного общества в
XVII веке» и «Развитие естество¬
знания». На стр. 276—277 вновь
даются два самостоятельных очер¬
ка: «Англия во второй половине
XVII века» и «Развитие естествен¬
ных наук». Или ещё на стр. 315—318
опять даются два самостоятельных
очерка: «Франция перед буржуаз¬
ной революцией XVIII века» и
«Открытия в естественных науках
XVIII века». Мне думается, что
едва ли можно одобрить такой спо¬
соб изложения, когда вопросы, отно¬
сящиеся к характеристике условий
материальной жизни общества, раз¬
витию естествознания, и вопросы
мировоззренческого, философского
порядка излагаются в отдельных
очерках, которые связаны между
собой лишь внешне. Ни Маркс и
Энгельс, ни Ленин и Сталин никогда
не писали в подобном, если можно
так выразиться, стиле, когда изло¬
жение определённых, конкретных
вопросов общественной жизни на¬
поминает, как у т. Александрова,
трёхстворчатое зеркало, когда, на¬
пример, очерк, посвящённый вопро¬
сам социально-экономических усло¬
вий, или очерк, посвящённый разви¬
тию естествознания, можно изъять
из соответствующего места книги, и
эта операция нисколько не отразит¬
ся на содержании параграфов, по¬
свящённых вопросам истории фило¬
софии.
Перейду теперь к разбору содер¬
жания тех мест книги, где т. Але¬
ксандров рассматривает вопросы
естествознания.
В очерке, который посвящён раз¬
витию естествознания XVII века,
т. Александров пишет: «Недостаточ¬
13. «Вопросы философии» № 1.
ность фактического материала для
объяснения причин движения мате¬
рии вызвала учение о различных
силах: причину теплоты усматривали
в особом веществе — теплороде,
причину горения — в флогистоне,
причину электромагнитных явлений
видели в электрических и магнитных
жидкостях. В основе каждого вида
движения материи лежала, по этим
взглядам, особая сила: сила инерции,
жизненная сила и т. п.» (стр. 174).
Дальше т. Александров приводит
выдержку из «Математических на¬
чал натуральной философии» Нью¬
тона и утверждает, что Ньютон
писал об особых врождённых силах
материи.
Мне кажется, что в этом отрывке
что ни предложение, то неточность
или ошибка. Я опущу чисто факти¬
ческие неточности, но хочу отметить
те неточности, которые представляют
философский интерес.
Во-первых, нельзя ставить на
одну философскую доску, как это
сделал т. Александров, силу инер¬
ции и жизненную силу. Сила инер¬
ции — рациональная категория ме¬
ханики, жизненная сила — мистика,
о чём справедливо писал ещё
Энгельс.
Во-вторых, Ньютон не писал об
особых врождённых силах мате¬
рии. Ньютон наделил массу грави¬
тационными и другими силами, но
они не имели у Ньютона одиозного
характера и были обобщением на¬
блюдаемых фактов движения. Не¬
обходимо напомнить, что именно
динамизм Ньютона, а не кинетизм
Декарта определил успех классиче¬
ской механики и на несколько веков
наметил необычайно плодотворный
метод решения физических задач.
Мне представляется, что т. Алек¬
сандров поступил бы правильнее,
если бы вместо вписывания в свою
работу многочисленных цитат из
«Диалектики природы» Энгельса
разобрал бы на фактическом мате¬
риале естествознания XVII—XIX ве¬
ков, как, с одной стороны, естест¬
вознание способствовало победо¬
носному шествию материализма в
истории философского мышления, а
с другой — как всё передовое в фи¬
лософии положительно отражалось

194
РЕЧЬ ТОВ. О М Е Л Ь Я Н О В С К О Г О М. Э.
на естествознании, способствуя его
успехам.
Второй пример, показывающий,
как т. Александров подходит к во¬
просам естествознания. В очерке,
посвящённом естествознанию конца
XVIII — начала XIX века (стр. 357),
т. Александров пишет: «На разви¬
тие прогрессивной стороны немец¬
кой философии, на разработку диа¬
лектики мышления, оказали влия¬
ние открытия в естествознании, осу¬
ществлённые в конце XVIII и на¬
чале XIX в.». И далее, ссылаясь
на атомистическую теорию Даль¬
тона, с которой, по мнению т. Але¬
ксандрова, начинается новая атоми¬
стика, на открытия Гальвани и
Вольта, а также на теории Лайеля,
т. Александров заключает: «Таким
образом, быстро прогрессировавшее
во второй половине XVIII и в на¬
чале XIX в. естествознание со сво¬
ей стороны подготовило почву для
возникновения диалектического спо¬
соба мышления, в своё время
провозглашённого древними гре¬
ками. Но то, что у греков было до¬
гадкой, теперь приобретало более
стройный вид, получало подтвер¬
ждение в многочисленных опытах и
открытиях, превращалось в более
развитую науку о мышлении»
(стр. 360).
Мне думается, что весь этот
очерк — сплошная путаница и ведёт
читателя по идеалистической до¬
рожке.
Во-первых, здесь фактически спу¬
тано гегелевское понимание диа¬
лектики мышления с разработкой
диалектики мышления марксист¬
ской философией.
Во-вторых, по т. Александрову
получается, что развитие естество¬
знания конца XVIII и начала
XIX века способствовало развитию
гегелевской диалектики. Почему в
данном случае т. Александров не
использовал знаменитое первое
письмо из «Писем об изучении при¬
роды» Герцена «Эмпирия и идеа¬
лизм», в котором русский мысли¬
тель задолго до Энгельса показал в
частности, как диалектика природы
способствует разработке материа¬
листической диалектики мышле¬
ния, а не диалектики немецких
идеалистов.
В-третьих, гениальные догадки
греков о диалектике природы и мы¬
шления получили своё завершение
и подлинную научную форму от¬
нюдь не в диалектике мышления
немецких философов, а в марксист¬
ской диалектике.
В-четвёртых, не Дальтон с его
неизменными и неделимыми ато¬
мами является зачинателем новой
атомистики, а Менделеев. Именно
со времени открытия периодиче¬
ского закона новая атомистика,
гениальную характеристику кото¬
рой дал Энгельс в «Диалектике
природы», получила прочную науч¬
ную основу. Я не могу согласиться
с одним товарищем, выступавшим
здесь, который Ломоносова назвал
зачинателем новой атомистики. Ло¬
моносов является основоположни¬
ком химии; он развивал атомисти¬
ческие воззрения, и об этом пра¬
вильно сказано у т. Александрова,
но зачинателем новой атомистики
Ломоносов не был.
В-пятых, метафизический способ
мышления был поколеблен не
столько открытиями естествознания
второй половины XVIII века, как
пишет в приводимом очерке
т. Александров, сколько открыти¬
ями естествознания XIX века, глав¬
ным образом открытиями 1830—
1870 годов и соответствующими от¬
крытиями в области общественной
науки. Как известно, Маркс и
Энгельс материалистически обоб¬
щили эти открытия, создали новое
мировоззрение, диалектический ма¬
териализм, на основе которого они
совершали свои великие открытия.
Между прочим, на стр. 320 своей
книги т. Александров правильно
пишет, что естествознание XVIII века
оставалось в пределах метафизи¬
ческого способа мышления и откры¬
тия, повлекшие разработку диалек¬
тики, были делом XIX века.
Итак, как мне представляется, в
области вопросов философии есте¬
ствознания книжка т. Алексан¬
дрова скорее дезориентирует чита¬
теля, неправильно решает постав¬
ленные проблемы. А между тем на
марксиста, работающего в области
РЕЧЬ ТОВ. ОМЕ ЛЬ ЯНОВСКОГО м. э.
185
истории философии, возлагаются
определённые задачи и в области
исследования проблем истории
естествознания. Марксистский учеб¬
ник истории философии одновре¬
менно должен быть в определённом
отношении очерком истории есте¬
ствознания. Такой учебник для ис¬
следователей в области естество¬
знания будет весьма полезен во
многих смыслах. Он будет полезен
хотя бы потому, что поможет напи¬
санию хороших марксистских книг
по истории естествознания. Нельзя
же марксистам пробавляться «Исто¬
рией естествознания» Д аннемана
или Таннери или «Историей фи¬
зики» Розенбергера, где развитие
естествознания излагается с позиций
идеализма. Он будет полезен также
и потому, что поможет нашим
марксистам историкам естествозна¬
ния правильно подходить к вопро¬
сам своей науки. В этой связи мне
хочется просить т. Александрова,
чтобы он, перерабатывая свою
книгу, помог уяснить т. Кузнецову
то положение, что нельзя новую
философию и новое естествознание
начинать с электромагнитной тео¬
рии, как т. Кузнецов предлагал не
так давно с этой трибуны.
Позвольте мне в связи с подня¬
тыми вопросами, о которых я гово¬
рил, рассмотреть ещё такой вопрос,
мне кажется, небесполезный, а
именно: как использовать наслед¬
ство в области философии естество¬
знания наших классиков? Я имею
в виду прежде всего вопрос об
использовании «Диалектики при¬
роды» Энгельса.
У нас принято относиться к
« Д и а л ект ике п р и роды » Эн пел ыс а
примерно так: вместо соответ¬
ствующего анализа определённой
проблемы, анализа, который иссле¬
дователь обязан был бы дать на
основании фактов науки наших
дней, — вместо этого приводится
длиннейшая цитата из Энгельса, и
вопрос считается исчерпанным.
Между прочим, так часто посту¬
пает и т. Александров. Но ведь, во-
первых, «Диалектика природы», как
и з в е с тн о, не з а к о н че н н ое прои зве -
дение; Энгельс не подготовил его к
печати, и, во-вторых, со времени
Энгельса историческая наука, есте¬
ствознание и марксизм колоссально
продвинулись вперёд.
Возьмите, предположим, вопрос о
той оценке, которую даёт Энгельс
в «Диалектике природы» Ньютону
или Гегелю как философу, обоб¬
щающему данные естествознания.
Напо-мню вам, что Энгельс называл
Ньютона «индуктивным ослом» и в
известном споре Ньютона с Лейб¬
ницем по вопросу об открытии
диференциального исчисления под¬
держал точку зрения Гегеля, кото¬
рый защищал Лейбница. Энгельс
также поддерживал Гегеля и по
ряду других вопросов философии
естествознания. А между тем, если
отвлечься от всякого рода привхо¬
дящих обстоятельств, то Энгельс не
прав: ведь Ньютон отнюдь не был
«индуктивным ослом», Ньютон
пользовался — и блестяще пользо¬
вался — гипотезами, он рекомендо¬
вал только не смешивать гипотезы
с достоверностями, с чем нельзя
не согласиться. То, что в данном
случае писал Энгельс о Ньютоне,
будет правильнее относить не
столько к великому английскому
физику, сколько к его многочи¬
сленным интерпретаторам и не
в меру ревностным последовате¬
лям.
Я говорю здесь, конечно, не о ме¬
тоде Энгельса, который он блестяще
применил и развил в «Диалектике
природы». Книга Энгельса в этом
смысле бессмертна, и она служит
большую службу не только в Совет¬
ском Союзе, но и за рубежом. Такой
крупнейший учёный, как, например.
Холдейн, в своём предисловии к
английскому изданию «Диалектики
природы» писал,, что если бы он с
«Диалектикой природы» познако¬
мился раньше, то он избежал бы
многих ошибок в области тех био¬
логических дисциплин, которыми он
занимается.
В заключение позвольте мне ска¬
зать несколько слов о нашем отно¬
шении к современным философским
оруженосцам капиталистической ре¬
акции.
'Мы в борьбе с современным идеа¬
лизмом не столько нападаем на
представителей этого идеализма,
196
РЕЧЬ ТОВ. ОМЕЛЬЯНОВСКОГО М. □.
сколько обороняемся, а если и на¬
падаем, то весьма робко и, так ска¬
зать, эпизодически. История фило¬
софии является также ареной борь¬
бы, а книжка т. Александрова, к со¬
жалению, мало служит задаче раз¬
грома современного идеализма.
Между тем мы бесконечно силь¬
нее современных реакционных идеа¬
листов. Мы видим порочность, не¬
достатки, ошибки, ложь и фальси¬
фикации построений зарубежных
идеалистов, видим всё это насквозь
и имеем все возможности метко
стрелять в ахиллесову пяту совре¬
менного идеализма, тем более, что
современный идеализм состоит из
этих ахиллесовых пят.
Что касается современных идеа¬
листов, то они волей истории оказа¬
лись в невыгодном положении: они
не находят и не могут найти в на¬
шей философии уязвимых мест и
вынуждены поэтому их изобретать.
Примером того, что это действи¬
тельно так, может служить «Исто¬
рия западной философии» Рессела,
на которую здесь ссылались. Рессел
в своей «Истории» приводит сле¬
дующую таблицу-словарь, которая,
по его утверждению, даёт возмож¬
ность «психологически понять
Маркса»:
Иегова = диалектическому мате¬
риализму,
Мессия = 1Марксу,
Избранный народ = пролетариату,
Церковь = коммунистической пар¬
тии,
Второе пришествие = революции,
Ад = наказанию капиталистов,
Тысячелетнее царство = комму¬
нистическому обществу.
Я избавлю вас от ресселовских
комментариев этой таблицы. Едва
ли есть нужда вести полемику с
Ресселом на этом собрании. Мне
хочется на этом примере показать
только то, что зарубежные идеали¬
сты в области истории философии,
оказывается, умеют быть гораздо
более боевыми, конечно, на свой
салтык, нежели мы. Из этого пе¬
чального факта мы должны сделать
свои выводы и прежде всего тот, что
мы ещё плохо бьём капитализм
философским оружием.
В этом отношении книга т. Але¬
ксандрова далека от всех требова¬
ний, которые предъявляет марксизм-
ленинизм. С одной стороны, т. Але¬
ксандров подаёт иной раз идеали¬
стов в такой форме, что у читателей
создаётся впечатление о некоторых
из них как о крупных реформато¬
рах естествознания. Стоит только
вспомнить, как т. Александров ха¬
рактеризует Шеллинга. На стр. 394
написано: «Шеллинг отбросил мно¬
гие устаревшие положения естест¬
вознания (теорию флогистона, уче¬
ние о теплороде и др.), подчеркнул
единство материи и её активности —
силы, показал единство органиче¬
ской и неорганической природы,
провозгласил притяжение и оттал¬
кивание свойством всей природы и
причиной её развития». Читая этот
отрывок, невольно думаешь, что
Шеллинг был реформатором естест¬
вознания. А ведь в действительно¬
сти это не так. Правда, на многих
физиков XIX века (Эрстед, Фара¬
дей, Майер) оказали влияние идеи
о связи сил природы. Но то, что
физики вкладывали в эти идеи, ко¬
ренным образом отличается от
взглядов Шеллинга, и это обстоя¬
тельство надо было бы как-то ого¬
ворить в работе. С другой стороны,
в книге не подчёркивается, что со¬
временные естественники, отдающие
дань идеализму по-своему и по-но¬
вому используют реакционные ут¬
верждения философов прошлых
эпох. Поэтому, например, вопрос о
критике Канта слева и справа сво¬
дится у т. Александрова к повторе¬
нию того, что было написано Энгель¬
сом и Лениным. Сам Ленин крити¬
ковал Канта не так, как Александ¬
ров: он не повторил критику Канта
Энгельсом, а пошёл дальше, исполь¬
зовав новые данные науки. И нам
надо учиться у Ленина.
Жданов. Ваше время истекло.
Омельяновский. У меня есть ещё
пять минут.
Жданов. Вы исходите из 30 ми¬
нут, а мы считаем уже по 20 минут.
Омельяновский. Я опущу ряд во¬
просов. Под конец мне хочется ска¬
зать два слова о положении на фи¬
лософском участке нашего идеоло¬
гического фронта, о причинах на¬
шего отставания. Мне думается, что
РЕЧЬ ТОВ. ЧАГИНА Б. А
197
те причины, которые здесь были
рассмотрены многими товарищами,
были названы правильно. Но всё
же основное, на мой взгляд, заклю¬
чается в том, что мы, философы,
плохо работаем, плохо работают ди¬
ректоры научно-философских учреж¬
дений, плохо работают научные со¬
трудники, преподаватели в области
философии. Если бы мы работали по¬
лучше, если бы мы учились как сле¬
дует у 'Маркса, Энгельса, Ленина и
Сталина, тогда было бы другое.
И вот для того, чтобы мы работали
получше, мне кажется, должен про¬
изойти своеобразный психологиче¬
ский перелом. Надо, чтобы мы это
осознали по-настоящему. Надо ру¬
ководителей наших научных учре¬
ждений также заставить работать
по-новому, не так, как они работали
до сих пор, и спрашивать с них
построже. Без этого непременного
и, казалось бы, тривиального усло¬
вия мы не сможем преодолеть серь¬
ёзных недостатков в нашей работе.
Жданов. Слово имеет т. Чагин,
приготовиться т. Новинскому.
Чагин Б. А. (Ленинград). Наша
дискуссия приобрела тот общий ха¬
рактер, который только и может дать
плодотворные результаты для реше¬
ния коренных вопросов не только
истории философии, но и диалектиче¬
ского и исторического материализма,
а следовательно, для философского
знания в целом в нашей стране.
Первый вопрос, на котором я хочу
остановиться, — это вопрос о нашем
отношении к философии гегельян¬
ства. К этому меня обязывает и то
обстоятельство, что т. Светлов в
своём выступлении невольно помог
Гегелю своей негативной позицией,
так как выступавшие после него
товарищи в значительной степени
гТодчёркивали прогрессивное значе¬
ние философии Гегеля, опуская её
реакционный характер.
Мне думается, что до сих пор мы
в нашей теоретической и практиче¬
ской преподавательской деятельно¬
сти переоцениваем метод Гегеля и
что нам нужна переоценка нашего
отношения к нему. Нужно попять,
что одно дело — историческое зна¬
чение метода Гегеля для формиро¬
вания философских воззрений
Маркса и Энгельса и даже для их
развития, и другое дело — наше
отношение к нему, когда мы имеем
перед собой целостную и разрабо¬
танную марксистско-ленинскую фи¬
лософию. Эта переоценка приобре¬
тает различные формы. Она иногда
имеет, на первый взгляд, несуще¬
ственное значение, внешнее. Это —
ссылки на Гегеля, подкрепление от¬
дельных положений мыслями Гегеля
и пр., и в работе т. Александрова
это находит своё отражение. Напри¬
мер, на стр. 257 определение модуса
у Спинозы даётся слонами Гегеля.
Эго, повидимому, связано с тем,
что т. Александров склонен оши¬
бочно считать, что Гегель разрабо¬
тал начала науки истории филосо¬
фии.
Во-вторых, переоценка значения
философии Гегеля сказывается в
том, что при характеристике идеа¬
листического метода Гегеля пре¬
имущественно ставится вопрос о его
рациональном содержании, а реак¬
ционно-метафизические его стороны
если и не опускаются, то в значи¬
тельной мере скрадываются. Забы¬
вают, что метод Гегеля — это ин¬
струмент, с помощью которого со¬
здавалась его реакционная фило¬
софская система, проходят мимо
метафизики, софистики и элементов
эклектики, неотъемлемо присущих
методу Гегеля. Мы подчас навязы¬
ваем Гегелю значительно более про¬
грессивную систему взглядов, чем
это есть в действительности.
В этом случае мы прибегаем для
подкрепления к заметкам Ленина
из его «Философских тетрадей», за¬
бывая, что это не является вполне
правомерным: ведь это заметки
конспекта.
В книге т. Александрова всё это
также нашло своё отражение.
Обычно подчёркивается противоре¬
чие системы и метода Гегеля и по¬
путно, мимоходом, говорится об их
единстве. Между тем в наших кур¬
сах истории философии и курсах
диалектического материализма надо
вскрыть и эту сторону проблемы.
Мы не можем и не должны подхо¬
дить так, как это было во времена
198
РЕЧЬ ТОВ. ЧАГИНА Б. А.
Маркса и Энгельса, когда приходи¬
лось по преимуществу подчёркивать
прогрессивные моменты философии
Гегеля.
Мне кажется, что далеко не яв¬
ляется полной истиной, когда мы в
своей теоретической и практической
преподавательской деятельности
исходим из известного положения,
что в философии Гегеля существует
противоречие между его системой и
методом,- первая сторона консерва¬
тивна, вторая — прогрессивна. Это
положение нуждалось в дальнейшей
конкретизации, и она, мне думается,
была дана товарищем Сталиным.
Товарищ Сталин поставил вопрос
о существовании «рационального
зерна» не в философии Гегеля, а в
его идеалистической диалектике. И,
следовательно, вопрос может стоять,
во-первых, о противоречии между
системой и тем, что касается рацио¬
нального в методе Гегеля, а не о
всём методе и системе и их проти¬
воречии и, во-вторых, о наличии про¬
тиворечия между «рациональным
зерном» и реакционным содержа¬
нием метода. Метод Гегеля — это
тоже двуликий Янус.
До выхода в свет «Краткого кур¬
са истории ВКП(б)» обычным явля¬
лось положение о противоречии ме¬
тода и системы Гегеля, да это часто
имеет место и теперь в практической
деятельности преподавателя. Под
«рациональным зерном» имелся в
виду диалектический метод Гегеля
в целом.
Нечётко сформулирован, а глав¬
ное, нечётко рассмотрен по суще¬
ству этот вопрос и в книге т. Але¬
ксандрова. «Прогрессивной сторо¬
ной философии Гегеля, — указы¬
вается в книге на стр. 412, — яв¬
ляется его диалектический метод,
который содержит в себе «рацио¬
нальное зерно». Так формулировать
нельзя. Ясно, что метафизика, софи¬
стика, крайняя абстрактность ни¬
как не могут считаться прогрессив¬
ными. Следовательно, прогрессив¬
ной стороной философии Гегеля яв¬
ляется лишь «рациональное зерно»
метода.
Голос с места. Так и сказано.
Чагин. Не так сказано.
Голос с места. Мы читали.
Чагин. Плохо читаете.
Не существует поэтому, строго и
правильно говоря, противоречия
между системой и методом Гегеля в
целом. Ведь метод у него служит
также и средствохм создания и обо¬
снования реакционной системы. Вот
это забывается.
Мы должны подойти к истории
философии научно, вскрывая её за¬
кономерности, и избежать, с одной
стороны, объективистского, а с дру¬
гой стороны, субъективистского ре¬
шения. Некоторые товарищи в пылу
полемики готовы были одним своим
выступлением зачеркнуть историче¬
скую прогрессивную роль «рацио¬
нального зерна» части методологи¬
ческих воззрений Гегеля.
Для нас нет нужды в таком субъ¬
ективном подходе к истории. Исто¬
рия останется историей. Мне кажет¬
ся, что позиция т. Светлова не верна.
Для него философия Гегеля — это
феодальная философия, однако ни¬
каких доводов он не привёл в пользу
своей точки зрения, если не считать
указания на реакционные стороны
философии Гегеля.
При решении вопроса надо исхо¬
дить из специфических условий раз¬
вития немецкой буржуазии, её осо¬
бой природы, когда она была в со¬
циально-экономическом отношении
немощной и в политическом отноше¬
нии — трусливой, связавшей свою
судьбу с феодальным классом, а в
области идеологии — усвоившей ре¬
акционные, аристократические чер¬
ты. Это предопределило, как извест¬
но, весь дальнейший путь развития
немецкой буржуазии. Она развива¬
лась под одной крышей с феодаль¬
ным классом. Поэтому враждебное
отношение феодальных кругов Гер¬
мании к французской революции, к
французскому материализму не
могло не стать и отношением немец¬
кой буржуазии, а следовательно, и
её идеологов.
В философии Гегеля с самого на¬
чала, можно сказать, текла дурная
кровь немецкой аристократии, фео¬
дализма и теологии. Эта кровь отра¬
вила весь организм её философии.
Она явилась аристократической ре¬
акцией на французскую революцию
и французский материализм.

РЕЧЬ ТОВ. ЧАГИНА В. А.
199
В этом плане можно назвать, с
моей точки зрения, гегелевскую фи¬
лософию буржуазно-юнкерской фи¬
лософией. Её социальные корни вос¬
ходят к возникновению и развитию
трусливой немецкой буржуазии.
Жданов. Тов. Чагин, Гегель, ви¬
димо, больше всех выигрывает в ре¬
зультате этого совещания. (Смех.)
Чагин. Мне кажется, что от моего
объяснения он проигрывает.
В курсе диалектического материа¬
лизма мы имеем в некоторых слу¬
чаях при рассмотрении отдельных
вопросов некритическое, слепое сле¬
дование за методологией гегельян¬
ства или, по крайней мере в других
случаях, использование его формы
при трактовке категорий материали¬
стической диалектики. Мне думает¬
ся, что одной из существенных черт
четвёртой главы «Краткого курса
истории ВКП(б)» является новая
постановка вопроса о законах диа¬
лектики в том смысле (меня интере¬
сует в данном случае только эта сто*
рона вопроса), что здесь дана адэк*
ватная марксизму-ленинизму форму¬
лировка этих законов, в которой ис¬
чезло влияние формы гегельянства
(например, закон отрицания отрица¬
ния). Я, пожалуй, скажу — и не
только формы. Но это другой, инте¬
ресный и важный вопрос, на кото¬
ром я не имею возможности остано¬
виться.
Влияние гегельянства сказалось
на рассмотрении ряда категорий
диалектического материализма, на¬
пример на теоретическом рассмотре¬
нии категории возможности и дейст¬
вительности. При рассмотрении
проблемы возможности и действи¬
тельности вводится понятие сущест¬
вования. Под действительностью в
полном созвучии с гегельянской ме¬
тодологией понимается не объектив¬
ное бытие во всём его многообразии
и полноте, а то, что является необ¬
ходимым.
Налёт подобного влияния лежит и
на трактовке таких категорий, как
случайность, необходимость и пр.
Голос с места. Где?
Чагин. Некритическое отношение
к гегельянской методологии ещё яв¬
ляется одним из существенных тор¬
мозов на путях самостоятельной,
марксистско-ленинской разработки
категорий материалистической диа¬
лектики.
Второй вопрос, на котором я хочу
остановиться, — это вопрос о харак¬
тере изложения истории философии.
Коснусь сперва одной методологи¬
ческой стороны вопроса. Мне ду¬
мается, что одним из серьёзных не¬
достатков излагаемых нами курсов
истории философии, в частности и
работы т. Александрова, является то,
что в них излагаемые философские
проблемы, как правило, не доводят¬
ся до социологических проблем и
тем самым до политики. Иначе Го¬
воря, надо подойти к рассмотрению
истории философии не только с по¬
зиций диалектического материализ¬
ма, когда мы рассматриваем отдель¬
ные философские проблемы, но и с
позиций исторического материализ¬
ма. В излагаемых нами курсах по
философии и в книге т. Александ¬
рова нет органической связи филосо¬
фии с социологическими пробле¬
мами, выдвигаемыми теми или
иными философскими системами.
Забывается, что значительное
большинство философских учений
имело своей целью обоснование оп¬
ределённых социологических прин¬
ципов, которые должны были лечь в
основание определённой политики.
Это относится к философским систе¬
мам Бэкона, Гоббса, Локка, Спино¬
зы, французского материализма и
пр.
Между тем в курсах истории фи¬
лософии мы ограничиваемся анали¬
зом гносеологических вопросов и
только некоторое внимание уделяем
социологическим Вопросам, которые
не связаны в этом случае органи¬
чески, логически с чисто философ¬
скими проблемами. Однако, именно
социологические выводы в наиболь¬
шей мере упираются в политику
класса. Как раз здесь можно полно
раскрыть классовое лицо автора фи¬
лософской системы и политическую
сущность его взглядов. В этой связи,
мне кажется, необходимо проанали¬
зировать вопрос о влиянии того или
иного философского учения на
социально-политические отношения
современности.
Мне кажется, что одним из цент¬
200
РЕЧЬ ТОВ. ЧАГИНА Б. А.
ральных вопросов дискуссии являет¬
ся проблема предмета марксистско-
ленинской философии. Мы обязаны
и должны пересмотреть многое в
этом направлении. В построении
курса истории философии, который
мы читаем, многое осталось от бур¬
жуазной методологии. Это нашло
своё отражение и в работе т. Алек¬
сандрова.
Перестройка здесь должна быть
серьёзная и основательная. Запла¬
тами едва ли можно ограничиться.
Здесь выступали т. Кедров и
т. Розенталь, выдвинувшие положе¬
ние, согласно которому история фи¬
лософии должна показать, что про¬
цесс развития человеческого знания
необходимо ведёт к своему вели¬
кому итогу — к марксистско-ленин¬
ской философии, которой и следует
завершить курс истории философии,
посвятив марксистско-ленинской фи¬
лософии большой и серьёзный раз¬
дел.
Эта мысль ценная, отражающая
важнейшую задачу. Но можно ли ею
ограничиться? Нет, нельзя, и к тому
же она содержит и некоторые не¬
правильные методологические мо¬
менты, если подумать над этим
серьёзно. Между тем о такой и толь¬
ко такой целенаправленности гово¬
рил т. Розенталь, который указывал,
что в истории философии мы долж¬
ны интересоваться только тем, что
говорит о движении вперёд.
История философии вскрывает за¬
кономерности прогрессивного разви¬
тия человеческого знания в классо¬
вых формах общественной жизни,
когда эти прогрессивные начала бы¬
ли скованы и придавлены эксплоата-
торской практикой господствующих
классов. Поэтому история филосо¬
фии отражает не только закономер¬
ности развития прогрессивных идей
в определённые прогрессивные пе¬
риоды развития эксплоататорских
классов, но и закономерное разви¬
тие реакционных идей буржуазной
философии, их непрерывный рост.
Вскрыть этот закон, вытекающий
из природы классового сознания
буржуазии, из её эксплоататорской
политики, — это одна из важнейших
задач предмета марксистско-ленин¬
ской философии. А с такой установ¬
кой связан вопрос: куда растут те
или иные буржуазные системы? На¬
до показать, что даже в самых про¬
грессивных системах буржуазной
философии мы имеем реакционные
тенденции, которые находят своё
дальнейшее развитие в последую¬
щих системах.
Следовательно, нельзя, как пред¬
лагают некоторые товарищи, огра¬
ничиться по преимуществу задачей
выяснения закономерностей разви¬
тия прогрессивных идей буржуазной
философии и затем закончить исто¬
рию философии разделом марк¬
систско-ленинской философии. Такое
решение вопроса является односто¬
ронним. Надо показать, что совре¬
менная гниющая философия импе¬
риалистической буржуазии подго¬
товлена развитием реакционных тен¬
денций и идей буржуазной филосо¬
фии даже в период её прогрессив¬
ного развития. Нельзя воздвигать
китайскую стену между буржуаз¬
ной философией домарксистского
периода и буржуазной философией
в последующий период.
В заключение я хочу остановиться
на некоторых практических вопро¬
сах. Мне хочется поставить один во¬
прос, это вопрос о причинах отстава¬
ния философской науки.
Товарищи здесь приводили неко¬
торые объективные обстоятельства и
причины. Я ограничусь указаниями
на некоторые субъективные при¬
чины.
Прежде всего, это — теоретиче¬
ская робость и боязнь в решении
проблем философии. Отсюда про¬
истекает в наших философских ра¬
ботах отсутствие самостоятельности,
оригинальности, простая популяри¬
зация, цитатология. (Смех.)
С этой причиной связана внутрен¬
не и другая — это теоретическая пе¬
рестраховка, боязнь «как бы чего не
получилось». Эта перестраховка в
высокой степени присуща нашим
учёным, философским учреждениям
и издательским органам. Каждый из
нас может привести немало приме¬
ров из собственной практики взаимо¬
отношений с указанными учрежде¬
ниями. Эта перестраховка перекочё¬
вывает и в наши собственные ряды.
Ответственность за права, которые
РЕЧЬ ТОВ. НОВИНСКОГО и. и.
2Q1
даны издательским учреждениям,
руководители не хотят нести, боятся
этой ответственности.
У нас повелось так, что пишут
(если вообще пишут) только в
Москве, создалась своеобразная мо¬
нополия. Рассчитывать на то, чтобы
напечатали статью в московском
журнале или выпустили брошюру
или книгу в Москве, — почти невоз¬
можно.
Необходимо также отступить от
ложного принципа, согласно кото¬
рому Институт философии моно¬
польно работает и выпускает учеб¬
ник или монографию, участие дру¬
гих авторов при этом исключено. По¬
чему не выпускать несколько учеб¬
ников и монографий на одну и ту же
тему? Почему не объявлять кон¬
курсы?
В этом году мы избирали членов-
корреспондентов, у нас немало док¬
торов философии. Но где их продук¬
ция? Я полагаю, что учёная степень
присуждается за учёные труды. По¬
чему философские учреждения не
позаботились об отпечатании моно¬
графий наших учёных, членов-кор¬
респондентов, докторов философии?
А ведь выпуск монографий дал бы
возможность выпустить доброка¬
чественный учебник по истории фи¬
лософии и повысил бы уровень на¬
шей теоретической работы.
Александров. Сперва написать
надо, а потом издавать.
Чагин. Я думаю, что каждый док¬
тор философии и член-корреспон¬
дент должен был написать моногра¬
фии.
Голоса. Правильно. (Смех в зале.)
Чагин. Последнее замечание. Мне
кажется, что для того, чтобы мы
смогли оживить нашу работу, про¬
водить творческие дискуссии, орга¬
низовать философский актив, было
бы целесообразно организовать все¬
союзное философское общество с
отделениями на местах и с обяза¬
тельным выпуском философского
журнала в центре.
Жданов. Слово имеет т. Новин¬
ский.
Новинский И. И. (Москва). Това¬
рищи, с чувством глубокой ответст¬
венности включаешься в дискуссию
по книге т. Александрова «История
западноевропейской философии».
Перед партией, перед советским
народом стоит величайшая задача—
бороться за победоносное движение
вперёд, осуществить построение ком¬
мунистического общества в весьма
сложной международной обста¬
новке.
Исключительно велико значение
разработки вопросов теории фило¬
софии для побед на нашем истори¬
ческом пути, для подъёма социали¬
стической культуры, для коммуни¬
стического воспитания наших кад¬
ров. Между тем научная работа в
области философии отличается серь¬
ёзным отставанием. Надо полностью
согласиться с теми товарищами, ко¬
торые указывают, что ответствен¬
ность за это должны взять на себя
все научные работники философ¬
ского фронта.
Надо сказать, что и книга
т. Александрова недостаточно со¬
действует уменьшению имеющегося
отставания.
Центральный Комитет нашей
партии решил провести дискуссию.
Дискуссия проходит в обстановке
исключительного внимания, отече¬
ской, подлинно сталинской заботы к
нам, научным работникам философ¬
ского фронта, со стороны Централь¬
ного Комитета нашей партии.
Тем более досадно слышать со
стороны отдельных товарищей за¬
мечания такого рода, — мол, хотят
в выступлениях «свою учёность по¬
казать». Профессор Трахтенберг,
правда, оговаривался, что это непо¬
средственно к выступающим не от¬
носится. Но спрашивается, к чему
же это тогда имеет отношение — к
истории русской литературы или к
области художественного чтения
отрывков из произведений Антона
Павловича Чехова?
Тов. Баскин говорил, что мораль¬
ное право критики имеют те, кто
заслужил это своей работой. Это
правильно. Это усиливает позицию
критика. Но позволительно спро¬
сить, — тем более, что т. Баскин в
своём выступлении не дал сам на
это ответа, — какой моралью он ру¬
ководствовался во всём своём исто¬
202
РЕЧЬ ТОВ. НОВИНСКОГО и. и.
рическом «вкладе» в дело оценки
книги т. Александрова?
Профессор Серебряков солидарен
с т. Баскиным. Он выдвинул, собст¬
венно, неопровержимое положение,
что не будь книги об истории запад¬
ноевропейской философии, не могло
бы быть проведено и обсуждение
этой книги (смех в зале) и что, соб¬
ственно, автор тем самым заслужи¬
вает с нашей стороны внимания и
признательности. (Смех в зале.) Но
книга есть, и она обсуждается, и
автор действительно заслуживает
внимания и признательности, однако
отнюдь не из-за недостатков своей
книги.
Каковы причины, что автору не
удалось решить взятые на себя за¬
дачи?
Здесь правильно указывалось, что
автором книги проявлена торопли¬
вость, давил груз старого матери¬
ала, прочитанных лекций, — книга
1939 года «Очерк истории новой
философии на Западе». Старый ма¬
териал был дополнен, частично об¬
новлён, освежён, но не подвергся
всесторонней переоценке и серьёз¬
ной переработке.
Но не это, мне кажется, является
наиболее существенной причиной
недостатков в работе книги
т. Александрова. Я позволю себе
высказаться прямо, по-партийному.
Мне кажется, что не только недо¬
статки книги, но и отставание фило¬
софского фронта обусловила недо¬
статочно здоровая обстановка, сло¬
жившаяся на философском фронте.
Здесь в первую очередь плохо об¬
стоит дело с самокритикой, допуска¬
лось терпимое отношение к неприн¬
ципиальному поведению отдельных
товарищей, скажем — рецензентов,
имелась замкнутость, оторванность
руководящих работников в области
философии от достаточно много¬
численного состава философских
кадров. Последние собственно были
в значительной мере предоставлены
самотёку, не было должного плани¬
рования и руководства работой
философов, а порой, в силу недо¬
статка целеустремлённости и орга¬
низованности, недостатка учёта сил
и контроля, не было и самой науч¬
ной работы.
Наконец, мне кажется, не было
должного понимания со стороны
всех нас, философов, важности и
сложности задач, стоящих перед
научными работниками философ¬
ского фронта, задач внутреннего и,
можно прямо сказать, международ¬
ного значения.
Неправильной и вместе с тем
чреватой опасностью является
мысль, будто узко ограниченное ко¬
личество товарищей, хотя бы и руко¬
водящих по своему академическому
положению, может, не привлекая
весь состав научных кадров, обеспе¬
чить подъём философского фронта.
Перед нами стоят большие задачи
как внутри нашей страны, так и за
её пределами. Мы должны устано¬
вить связи с нашими друзьями —
единомышленниками учёными за
рубежом для разрешения научных
вопросов, для усиления борьбы с
идеологической реакцией философ¬
ствующих мракобесов за границей,
для усиления влияния на колеблю¬
щихся, тянущихся в нашу сторону
кадров буржуазной интеллигенции,
буржуазных учёных.
Сейчас особо злободневно указа¬
ние Владимира Ильича Ленина в его
статье «О значении воинствующего
материализма»:
«Кроме союза с последователь¬
ными материалистами, которые не
принадлежат к партии коммуни¬
стов,—как, помните, писал Ленин,—
не менее, если не более важен для
той работы, которую воинствующий
материализм должен проделать,
союз с представителями современ¬
ного естествознания, которые скло¬
няются к материализму и не боятся
отстаивать и проповедывать его про¬
тив господствующих в так называе¬
мом «образованном обществе» мод¬
ных философских шатаний в сто¬
рону идеализма и скептицизма»
(В. И. Ленин, Соч., т. XXVII,
стр. 186).
Ленин писал об этом в 1922 году,
в начальном периоде советского
строительства, но эти слова живы и
злободневны полностью и сейчас.
Наше могучее Советское государ¬
ство является великой международ¬
ной силой, притягивающей всё чест¬
ное, прогрессивное. Наш обществен¬
РЕЧЬ ТОВ. НОВИНСКОГО и. и.
203
ный социалистический строй, наша
освободительная политика, наша
передовая наука должны вести и ве¬
дут к сложным процессам расслое¬
ния среди интеллигенции. Здесь-то,
мне кажется, может оказаться недо¬
статочно состоятельным то правило,
которому рекомендует следовать
т. Гак, говоря, что в истории фило¬
софии все прогрессивные философы
защищали материализм, а реакци¬
онные являлись идеалистами. Это в
общем и целом правильно в отно¬
шении истории, правильно в общем
и целом и для современности. Но
ведь были исключения из правила и
в истории философии.
Сейчас, как мне кажется, перво¬
очерёдным критерием должен быть
критерий политический. Нужно
уметь прежде всего видеть среди
деятелей культуры за рубежом сто¬
ронников демократии, знать, что
среди них достаточно и заблуждаю¬
щихся, путающихся между мате¬
риализмом и идеализмом, совер¬
шающих, таким образом, философ¬
ские ошибки, но тянущихся к на¬
учному мировоззрению, ищущих к
нему дорогу. Мы должны помогать
им, отличать их от врагов, поста¬
вляющих вредоносное идеологи¬
ческое оружие на службу воинст¬
вующей империалистической реак¬
ции. Это не означает, конечно, что
можно проходить мимо каких-либо
отклонений от научного мировоззре¬
ния без критики ошибок, без по¬
мощи ошибающимся. Мы должны
укреплять позиции марксизма-лени¬
низма, помня указание товарища
Сталина: «... только в борьбе с бур¬
жуазными предрассудками в тео¬
рии можно добиться укрепления
позиций марксизма - ленинизма»
(И. В. Сталин, Вопросы ленинизма,
изд. II, стр. 276). Ленин и товарищ
Сталин учат нас, что путь и способы
этой борьбы носят сложный, много¬
образный характер. Не является ли
оценка отдельных философов и учё¬
ных с помощью использования от¬
дельных цитат из иностранных жур¬
нальных статей упрощённыхм и чре¬
ватым ошибками приёмом?
Решению больших стоящих перед
нами задач мешает сложившаяся
нездоровая обстановка на философ¬
ском фронте. Что представляют со¬
бой в целом эти недостатки: сла¬
бость самокритики, замкнутость,
терпимость к непринципиальному
поведению отдельных товарищей,
недостаточная требовательность,
ослабление чувства ответственности
в работе? Это и есть в целом
прежде всего недостаток больше¬
вистской партийности науки. Этим в
первую очередь, как мне кажется,
обусловлено отставание философ¬
ского фронта и недостатки самой
книги т. Александрова.
Автор книги, т. Александров, раз¬
рабатывая вопросы истории филосо¬
фии, не реализовал также замеча¬
тельные указания товарища Сталина
по вопросам передовой науки. Това¬
рищ Сталин в своей речи на приёме в
Кремле работников Высшей школы
указывал, что, умело используя ус¬
тановившиеся в науке традиции,
люди науки должны иметь смелость,
решимость ломать старые традиции,
нормы, установки, когда они стано¬
вятся устарелыми и превращаются
в тормоз для движения вперёд,
уметь создавать новые традиции,
новые нормы, новые установки.
В работах по истории философии, в
характере их разработки и трак¬
товки имеется немало именно уста¬
ревших традиций. История фило¬
софии формировалась в буржуаз¬
но-крепостнической интерпретации,
которая не дала научной истории
философии. В борьбе с нею скла¬
дывалась и развивалась подлинно
научная разработка истории фило¬
софии в трудах Маркса, Энгельса,
далее в работах Ленина и товарища
Сталина.
Мне придётся сейчас из-за недо¬
статка времени опустить целый раз¬
дел, который я хотел изложить в
выступлении. Я имел в виду пока¬
зать, что автору книги не всегда
удаётся ломать устаревшие тради¬
ции, изменять требующие пере¬
смотра установки. Таково, напри¬
мер, традиционное для буржуазных
историко-философских работ невни¬
мание и пренебрежение к русской
философской мысли. Имея в виду
традиции замалчивания марксизма,
либо злобного извращения и воин¬
ствующей борьбы против нашего
204
РЕЧЬ ТОВ. НОВИНСКОГО и. и.
мировоззрения, автор должен уве¬
личить размеры главы, посвящён¬
ной марксистско-ленинской филосо¬
фии, и её коренным образом пере¬
работать. Этого требуют не только
традиции буржуазных историков
философии, но в первую очередь за¬
дачи создания марксистского учеб¬
ника по истории философии. Мне
также хотелось подробнее остано¬
виться на глубоко лживом и опасном
тезисе «объективности» науки, за¬
щищающемся буржуазной «теорией»
науки.
Мне кажется, что уже во введе¬
нии в книге т. Александрова должна
быть дана критика некоторых ос¬
новных историко-философских работ
(Виндельбанда, Гомперца, Куно
Фишера и др.). Ими пользуются,
ими можно пользоваться, но надо
предупредить об их существе, оха¬
рактеризовать их тенденциозность,
их буржуазную воинственность, их
партийность.
Остановлюсь на характеристике
некоторых вопросов естествознания
в связи с постановкой их т. Алексан¬
дровым в его книге. В книге
т. Александрова естественно-науч¬
ный материал представлен по пре¬
имуществу как перечень имён и фак¬
тических справок, зачастую лишён¬
ных принципиальной, научно-крити¬
ческой оценки. Следует прежде
всего отметить, что в книге не про¬
явлено должного внимания к данной
Энгельсом оценке развития естест¬
вознания в эпоху до проникновения
стихийной диалектики в естествен¬
ные науки. Энгельс указывал, что
естествознание развивалось в виде
эмпиризма и натурфилософии.
В воззрениях некоторых естество¬
испытателей порой причудливо со¬
четались опытные естественно-науч¬
ные данные со спекулятивными на¬
турфилософскими построениями.
Энгельс отмечал положительные и
отрицательные стороны эмпиризма
и натурфилософии, боролся против
метафизики и идеализма в естест¬
вознании, раскрывал влияние фило¬
софских позиций в естествозна¬
нии на развитие философии.
Тов. Александров, характеризуя, на¬
пример, значение естественно-науч¬
ных позиций Бюффона и его влия¬
ние на французский материализм,
обошёл вовсе идеалистические поло¬
жения Бюффона, его виталистиче¬
ские взгляды, его роль в защите
принципа самопроизвольного за¬
рождения организмов. Влияние
Бюффона мешало укреплению науч¬
ной позиции итальянского естест¬
венника Спаланцани, признавав¬
шего необходимость зародыша для
возникновения живого. Эта позиция
победила в XIX веке в результате
классических опытов Пастера.
Лейбниц — о нём здесь почти
не говорили — получает как учё¬
ный одностороннюю положительную
характеристику в книге т. Алексан¬
дрова. Здесь недооценивается тот
принцип, тот метод, который Лейб¬
ниц проводит, разрабатывая свою
идеалистическую философию. Надо
иметь в виду, что Лейбниц устанав¬
ливал. задачу «распространения
веры с помощью науки». Куно Фи¬
шер оправданно пишет, что Лейб¬
ниц «хотел утвердить верования и
на место древних традиционных
начал самую физику сделать фун¬
даментом теологии. Мысль о есте¬
ственной теологии сделалась про¬
граммой и направляющей нитью его
будущей системы». Мне кажется,
что Лейбница можно считать своего
рода основоположником линии не¬
мецкой философии нового времени:
линии укрепления идеализма путём
использования естественно-научного
материала.
Ведь это продолжается далее:
Кант, Шеллинг, Гегель. Здесь не¬
правильно говорили, что Гегель пре¬
небрегал естествознанием, не знал
его. Гегель знал и занимался есте¬
ствознанием. Нужно сказать иное,—
Гегель использовал естествознание,
стремясь укрепить позиции своей
идеалистической философии, и ос¬
нову этой тактики—опасной так¬
тики—кладёт немецкая философия
Лейбница.
Наконец, последнее. Считаю, что
в книге т. Александрова допущена,
может быть небольшая, но принци¬
пиальная неточность в характери¬
стике соотношения философских
взглядов Декарта с теорией услов¬
ных рефлексов.
Речь, собственно, идёт о Декарте
РЕЧЬ ТОВ. НОВИНСКОГО и. и.
205
и академике Павлове. Тов. Алексан¬
дров на стр. 237 пишет, что взгляды
Декарта по вопросам естествозна¬
ния «были тогда передовыми, а его
высказывания о психофизиологиче¬
ских процессах как результате воз¬
действия внешнего раздражения
имели серьёзное значение в разви¬
тии науки об условных рефлексах».
Правильна ли такая формулиров¬
ка о серьёзном значении взглядов
Декарта «в развитии науки об
условных рефлексах»? Следует ска¬
зать, что она является слишком
общей, расплывчатой. Переход от
понятия рефлекса Декарта к учению
об условных рефлексах страдает
фактически неоправдываемой непо¬
средственностью, преуменьшается
значение учения академика И. П.
Павлова как нового оригинального
учения о физиологии высшей нерв¬
ной деятельности. Ясно, что этот
вопрос «малого» масштаба стано¬
вится вопросом принципиальным с
точки зрения развития физиологии
нервной системы и той особой исто¬
рической вехи, какой является на
этом пути новое слово науки вели¬
кого русского учёного академика
Павлова.
А между тем, приложив немного
больше внимания, автор мог бы
найти совершенно точную характе¬
ристику значения учения Декарта о
рефлексе и тем самым определить
также правильнее особое место
теории условных рефлексов акаде¬
мика Павлова. Эта точная характе¬
ристика тем более неоспорима по
авторитетности, что она принадле¬
жит самому академику Павлову. В
труде Ивана Петровича Павлова —
«Лекции о работе больших полуша¬
рий головного мозга», в работе
Павлова о поведении животных
(«Двадцатилетний опыт объектив¬
ного изучения высшей нервной дея¬
тельности (поведения) животных»)
имеется точная характеристика роли
Декарта. «Считая деятельность
животных, — писал Павлов,—в про¬
тивоположность человеческой, ма¬
шинообразной, Декарт триста лет
тому назад установил понятие реф¬
лекса, как основного акта нервной
системы... Таким образом, изучение
деятельности нервной системы жи¬
вотных было поставлено на твердую
естественно-научную почву». И
дальше Павлов пишет: «Смелый шаг
в приложении идеи рефлекса к боль¬
шим полушариям не только живот¬
ных, но и человека сделал, стоя на
почве современной ему физиологии
нервной системы, русский физиолог
И. М. Сеченов». Из сказанного
следует, во-первых, что может быть
дана точная формулировка значения
учения Декарта о рефлексе; во-
вторых, выдающейся исторической
ступенью в развитии физиологии
нервной системы является приложе¬
ние идеи о рефлексе к изучению
больших полушарий мозга, что яв¬
ляется заслугой русского учёного
физиолога И. М. Сеченова; в-треть¬
их, следующим после Сеченова исто¬
рическим этапом в развитии физио¬
логии нервной системы является
учение об условных рефлексах Пав¬
лова не только как продолжение, но
и как дальнейшее развитие на но¬
вом оригинальном пути работ Сече¬
нова.
Вот я, товарищи, на этом заканчи¬
ваю и думаю: мы считаем необхо¬
димым заявить о том, что ответ¬
ственность за положение на фило¬
софском фронте каждый из нас дол¬
жен разделять, но этого мало. Мы
вместе с тем хотим и будем рабо¬
тать, борясь за выполнение великих
задач, которые ставит наша партия,
добиваясь, чтобы отставание на фи¬
лософском фронте было ликвидиро¬
вано.
Жданов. Товарищи, в связи с не¬
которыми неотложными обстоятель¬
ствами президиум просит на этом
сегодня работу закончить, вечерне¬
го заседания, как мы уже услови¬
лись, не устраивать, а следующее
заседание устроить в понедельник,
в 6 часов. Если это устраивает, на
этом можно было бы закончить.

Заседание шестое
(23 июня 1947 года)
Жданов	(председательствую¬
щий). Разрешите возобновить нашу
работу. Слово имеет т. Николаев,
подготовиться т. Маковельскому.
Николаев С. В. (Саратов). Това¬
рищи, я отлично понимаю положе¬
ние «своей малости», чтобы высту¬
пать здесь в роли учителя, учить,
как надо писать учебник по истории
философии, тем более учить чело¬
века, философская культура кото¬
рого неизмеримо выше моей. Я хочу
лишь поставить ряд вопросов, вы¬
текающих из опыта нашего препо¬
давания истории философии и диа¬
лектического материализма в уни¬
верситетском курсе.
На наш взгляд, низкий теоретиче¬
ский уровень книги Александрова
«История западноевропейской фило¬
софии» объясняется тем, что в под¬
ходе к вопросу истории философии
т. Александров не учитывает, обхо¬
дит ленинско-сталинский этап в
развитии материалистической диа¬
лектики как философской науки и
особенно работу товарища Сталина
о диалектическом и историческом
материализме.
Всем известно, что всякий новый
итог, более высокий результат раз¬
вития любой науки, не только откры¬
вает новые горизонты, пути и сред¬
ства для дальнейшего более углуб¬
лённого движения вперёд этой отра¬
сли знания, но и одновременно про¬
ливает свет на историю своего под¬
готовления, вскрывая или отражая
достоинства и недостатки, преходя¬
щее и устойчивое в прошлом науч¬
ном творчестве. Так дело обстоит с
дарвинизмом в отношении ламар¬
кизма, так дело обстоит в современ¬
ной физике и химии в отношении
Менделеева и Ньютона.
Сталинский «итог» не только от¬
крывает необозримые поля и пути
для дальнейшего плодотворного на¬
учного творчества, но вместе с тем
является мощным прожектором,
освещающим путь своего собствен¬
ного подготовления.
Возьмём сначала самый общий
вопрос, вопрос о сущности и форме
всякой философии, как она дана в
работе товарища Сталина, и что это
даёт для работы в области истории
философии. Сущность всякой фило¬
софской системы сводится в итоге к
материализму или идеализму, а с
точки зрения формы этой сущности
к двум концепциям развития — ме¬
тафизике и диалектике.
История развития философии, как
и науки вообще, сводится в итоге к
борьбе этих двух противоположных
взглядов, по вопросу сущности или
формы метода. Сталинская работа
«Диалектический и исторический
материализм» как бы специально
направляет философов-историков (и
неисториков), рассматривая каждую
черту марксистского философского
материализма в её противоположно¬
сти утверждению идеалистов и каж¬
дую черту формы — диалектиче¬
ского метода в её противоположно¬
сти метафизике.
Само собой разумеется, что эта
борьба выражает собой борьбу
классов, борьбу передового и отста¬
лого, нового и старого и т. д.
И, если бы т. Александров про¬
думал это, более серьёзно подошёл
к столь ответственной задаче, под¬
нялся на тот уровень, к которому
обязывает работа товарища Сталина,
то его учебник приобрёл бы мар¬
ксистскую почву и структуру, совре¬
менный научный вид, а не был бы
«рассыпным», как прекрасно выра¬
РЕЧЬ ТОВ. НИКОЛАЕВА С. В.
207
зился т. Шария. Вместе с тем это
был бы партийно-объективный учеб¬
ник, полнокровный политический
документ в смысле насыщенности
фактами борьбы передового с от¬
сталым в области философии, как
одной из форм классовой борьбы,
протекающей в специфически фи¬
лософской форме.
Возьмём второй вопрос — менее
общий, но имеющий в высшей сте¬
пени существенное значение для
истории философии. Известно, что
классики марксизма-ленинизма все¬
гда подчёркивали решающее значе¬
ние в марксизме-ленинизме метода
науки. «Душа» марксизма, гово¬
рит товарищ 'Сталин, принцип дви¬
жения науки и философии. Через
метод наука обогащается, освобож¬
дается от устаревших своих положе¬
ний и т. д.
Новое у товарища Сталина, как
нам всем известно, состоит в том,
что он, развивая дальше Маркса,
Энгельса, Ленина, обобщая их вы¬
сказывания, в своём впервые систе¬
матически изложенном курсе диа¬
лектического материализма на пе¬
редний план выдвигает проблему
метода. Логическая структура этого
курса уже как бы предопределяет
значение метода в истории развития
философии, в подготовлении диа¬
лектического материализма как фи¬
лософской науки.
В своём изложении «истории
западноевропейской философии»
т. Александров и «не подозревает»
самой этой проблемы для курса
марксистской истории философии.
На самом же деле проблема метода
является в известном смысле ре¬
шающей, когда речь идёт о движе¬
нии вперёд при всяком историческом
переломе в развитии. Достаточно
здесь сослаться на Бэкона и Декар¬
та, у которых вопросы метода зани¬
мали доминирующее место, наш
интерес к Гегелю также связан с
этой проблематикой. Можно смело
утверждать, что через всю историю
философии проходит противоречие
между методом (формой) и сущно¬
стью философии; материалистиче¬
ская сущность философии, скажем,
у французов не находит адэкватной
себе формы — метода, а диалектиче¬
ская форма — метод получает из¬
вращённый у Гегеля вид благодаря
идеалистической сущности его фи¬
лософии. В итоге этот вопрос разре¬
шается только диалектическим ма¬
териализмом, где это противоречие
снимается. Почему буржуазная фи¬
лософия не могла разрешить этого
вопроса, как и почему, наконец, уже
в самом марксизме — диалектиче¬
ском материализме особое значение
приобретает метод, т. е. путь или
форма движения науки, как этот
вопрос связан с 11-м тезисом Марк¬
са о Фейербахе? Эти вопросы дол¬
жны быть поставлены и разрешены
в курсе марксистской истории фило¬
софии, а в противном случае он не
достигнет цели.
Возьмём далее сталинские основ¬
ные черты диалектического метода,
упуская сейчас вопросы философско¬
го материализма, так как это только
бы усложнило задачу, не меняя
сути дела. Как и почему появились
эти четыре основные черты диалек¬
тического метода, почему товарищ
Сталин даёт их в такой, а не в иной
композиции, не выражает ли
их внутренняя последовательность
определённых и притом решающих
ступеней в развитии познания? А
если это так, а это безусловно так,
заметим в скобках, иначе логиче¬
ское не было бы сокращённым пу¬
тём исторического, иначе падает
проблема единства того или друго¬
го, то какое отношение эти черты
имеют к ленинским «кругам», с ко¬
торыми так «некругло» обращается
т. Александров в своём курсе, к
определённым высказываниям Эн¬
гельса по этому вопросу. Учение о
методе у Сталина развёртывается,
таким образом, в систему. Каково
отношение этой системы учения о
методе к вопросам философского
материализма в их историческом
подготовлении диалектического ма¬
териализма, почему в историческом
развитии в различное время выдви¬
гаются на первый план то та, то
другая проблема? Вместо самостоя¬
тельно разрабатываемой марксист¬
ской схемы истории развития фило¬
софии на основе новейших дости¬
жений науки т. Александров даёг
свои «круги», заключающиеся *
208
РЕЧЬ ТОВ. НИКОЛАЕВА С. В.
рассмотрении социально-политиче¬
ской обстановки, затем сущности
философской школы и её социально-
политических воззрений. Это вполне
в духе старых марксиствующих
профессоров или катедер-социали-
стов. Эти логические черты диалек¬
тического метода, выражающие со¬
бой определённые ступени в разви¬
тии философии и науки, в развитии
познания, можно показать на при¬
мере 1-й черты диалектического
метода — связи и взаимной обусло¬
вленности явлений, вещей. Истори¬
чески, как известно, дело обстояло
так, что колыбель всего современ¬
ного научно-философского знания—
древняя Греция впервые по Энгель¬
су дала эту общую и элементарную
картину связи и взаимной обуслов¬
ленности предметов, вещей, явле¬
ний, что представляет собой, по
Ленину, 1-й круг в развитии фило¬
софии как обобщающей науки, оли¬
цетворённый Гераклитом. Так дело
разрешалось исторически и таким
образом оно вошло в систему диа¬
лектической логики в качестве её
первой самой элементарной и все¬
общей черты, без учёта которой не¬
возможно никакое научное отноше¬
ние к окружающей действительно¬
сти, так как наука начинается там,
где устанавливаются первые элемен¬
ты связи между вещами, их свой¬
ствами, первые элементы взаимодей¬
ствия различных вещей.
Так же дело обстоит и с после¬
дующими чертами — более глубоки¬
ми ступенями в развитии познания
мира, но я сейчас на этом, есте¬
ственно, не могу остановиться. То
же и в отношении черт философско¬
го материализма, которые обяза¬
тельно должны быть исследованы в
этом плане и в плане их взаимной
связи с основными чертами диалек¬
тического метода.
Не менее важное значение для
истории философии имеет историче¬
ский материализм, также впервые в
систематическом плане данный то¬
варищем Сталиным. Тут и вопросы
периодизации, мобилизующая роль
новых идей, реакционное возрожде¬
ние старых и т. д. Эти моменты опять-
таки упущены т. Александровым.
Таким образом, важнейший вывод
моего выступления состоит в том,
что работа товарища Сталина «О
диалектическом и историческом ма¬
териализме», как итоговый и притом
впервые в систематически самостоя¬
тельной форме изложенный курс
марксистской философии, является
такой работой, которая даёт мощ¬
ную ретроспекцию в прошлое и обя¬
зывает по-новому подойти к истори¬
ко-философским проблемам. Она
столь же в этом смысле и историко-
философская работа. Вот почему
нельзя написать подлинно- марксист¬
ский труд по истории философии,
если не учитывать всего того нового,
что вносит эта работа в понимание
историко-философских«проблем.
В книге т. Александрова мы не
видим и попытки поставить эти во¬
просы, между тем как т. Алексан¬
дрову гораздо лучше меня известно,
что ключом к анатомии обезьяны
является анатомия человека...
Голоса с места. Наоборот.
Николаев. Нет, не наоборот.
...что понять до конца по-научному
капитализм можно лишь с позиций
научного коммунизма, что видеть не¬
достатки той или другой формы
классовой борьбы можно лишь с
позиций политики как высшей её
формы, то-есть высшее до конца
разъясняет предшествующее, низ¬
шее. Тов. Александров в своём кур¬
се использует все важнейшие выска¬
зывания 'Маркса и Энгельса, кото¬
рые они давали в отношении раз¬
личных лиц, философских направле¬
ний и т. д. Это правильно, но не в
этом суть дела.
Работа товарища Сталина «О
диалектическом и историческом ма¬
териализме» есть одновременно и
документ огромной политической
важности, теоретическая основа всей
практики нашего революционного
преобразования.
Обходить Ленина и Сталина при
составлении курса истории филосо¬
фии — это одновременно значит
оторвать свою философско-теорети¬
ческую деятельность от политики,
от интересов социалистического дви¬
жения, причём эту внутреннюю
глубокую органическую связь с со¬
временностью нельзя заменить теми
добавлениями критики современной
РЕЧЬ ТОВ. МАКОВЕЛЬСКОГО А. О-
209
буржуазной философии, о которых
говорил т. Баскин. Тут дело обстоит
глубже. В этой связи т. Баскин и
квалифицировал учебник т. Але¬
ксандрова как «не совсем марксист¬
ский». Такая квалификация может
исходить только от человека, кото¬
рый совсем не является марксистом.
Надо понять, что всякий теоретиче¬
ский документ нашего времени мо¬
жет быть лишь тогда актуальным,
когда он выражает ленинско-сталин¬
скую ступень в развитии марксизма,
так как ленинизм соединяет в себе
органически и неразрывно последние
итоги знания и самую острую рево¬
люционность.
Книга т. Александрова отнюдь
«не случайный» продукт в философ¬
ских писаниях; она является «закон¬
ным» детищем общего состояния
творческого бессилия, анемии на
философском участке работы. При¬
чиной всех причин этого состояния
является отрыв философии от поли¬
тики. Это было убедительно показа¬
но т. Ждановым в его анализе поло¬
жения на литературном фронте, что
принципиально целиком и полностью
верно и для философии. Отсюда
проистекают и все другие разнооб¬
разные болезни на философском
участке — семейственность (см.
речь т. Баскина), безответствен¬
ность, пренебрежение к публицисти¬
ке и т. д. Для того чтобы выправить
положение, необходимо резко повер¬
нуть философский участок к разра¬
ботке ленинско-сталинского этапа в
развитии философии, к философско¬
му осмысливанию победоносного
социалистического строительства, к
сближению философии с универси¬
тетской наукой. Что же касается
создания хорошего марксистского
курса истории философии, то для
этого необходима ещё предваритель¬
ная «расчистка» пути по целому
ряду проблем и в особенности тех,
о которых шла речь у меня.
Жданов. Слово имеет т. Мако¬
вельский. Следующий т. Иовчук.
Маковельский А. О. (Баку). Книга
т. Александрова «История западно¬
европейской философии» была за¬
метным явлением в нашей философ-
14, «Вопиосы Философии» № 1.
ской литературе за последнее время.
Значение её в том, что она — ориги¬
нальный труд, являющийся у нас
первым опытом представить общую
картину развития всей западноевро¬
пейской философии в целом с пози¬
ций исторического материализма.
Книга написана ясно, живо, увлека¬
тельно. Автор мастерски умеет вве¬
сти читателя в философские пробле¬
мы. Укажу, например, блестящее из¬
ложение философских учений Канта,
что, как известно, задача нелёгкая.
Тов. Александров — талантливый ис¬
следователь. Научные ресурсы его
огромны.
Но «кому много дано, с того и
много взыщется». И мы вправе
предъявить к работе т. Александ¬
рова более высокие требования, чем
к рядовым научным работникам.
Приходится констатировать, что
книга т. Александрова имеет
серьёзные недостатки. Среди них на
первое место я бы поставил то, что
книга т. Александрова «История за¬
падноевропейской философии» вовсе
не есть история философии, а только
предварительные наброски, очерки,
материалы для истории философии.
(Смех в зале.) Что книга т. Але¬
ксандрова в настоящем её виде не
есть ещё история философии, это
бросается в глаза уже при первом
её чтении, бросается в глаза её бес¬
системность, бессвязность, отрывоч¬
ность. (Смех в зале.) В ней пропу¬
щены существенные звенья (напри¬
мер, неоплатонизм, который господ¬
ствовал в течение многих веков на
Западе и Востоке), в ней нет чёткой
и продуманной, обоснованной перио¬
дизации, и расположение материала
часто неудовлетворительно, как здесь
уже отмечали товарищи.
Тема книги т. Александрова —
«История западноевропейской фило¬
софии». Казалось бы, автор должен
был начать с того момента, когда
философия впервые появляется на
Западе, а именно, когда греческий
философ Карнеад во главе посоль¬
ства явился в Рим и произнёс там
две свои блестящие речи о справе¬
дливости и возбудил, таким образом,
у римлян интерес к философии.
Между тем, о первых шагах фило¬
софии в Западной Европе, о фило-

310
РЕЧЬ ТОВ. МАКОВЕЛЬСКОГО А. О.
Софии Рима в книге почти ничего
не говорится, зато излагается дре¬
внегреческая философия. Это не на
тему. Греция — юго-восток Европы,
а Милет и Эфес — в Малой Азии.
Равным образом у меня сомнение—
правильно ли называть марксист¬
скую философию западноевропей¬
ской? Марксизм с самого начала
своего возникновения перерастает
национальные и территориальные
рамки, и философию марксизма
надо показать как венец не только
западноевропейской философии, но
всей мировой философии.
Неправомерное включение дре¬
внегреческой философии и маркси¬
зма в западноевропейскую филосо¬
фию преувеличивает действитель¬
ную роль последней и может способ¬
ствовать низкопоклонству перед
Западом.
История человечества, объектив¬
ный ход исторического процесса
есть нелицеприятный судья и над
историческими деятелями и над
политическими и философскими тео¬
риями. «Краткий курс истории
ВКП(б)» есть классический образец
такого показа истории. История
философии должна быть построена
так, чтобы она творила суд над
философами и их системами, —
тогда и история философии не будет
бесстрастной, объективистической, и
наши оценки будут научно обосно¬
ванными. А у нас оценки часто
субъективны, произвольны, нередко
хватают через край: если начинают
хвалить, то превозносят до небес,
и наоборот. И у т. Александрова
имеются перегибы в оценке. Правда,
у т. Александрова нет того прими¬
тивизма в оценке, как, например,
у профессора Лурье в его недавно
вышедшей книге «История античной
науки», в которой автор заявляет,
что Аристотель только по недоразу¬
мению попал в число творческих
умов.
Для Лурье Аристотель — ничтоже¬
ство,^ он не имеет никаких заслуг
перед наукой.
Ещё хуже, ещё безграмотнее те
оценки, которые высказал с этой
трибуны профессор Баскин. Мысль
Демокрита о том, что нужда во всём
была учительницей людей и что под
её давлением происходили изобре¬
тения, развивались науки и челове¬
чество поднималось на высшую сту¬
пень, профессор Баскин отождест¬
вляет с теорией исторического мате¬
риализма. И на этом снижении исто¬
рического материализма до уровня
наивных представлений древних о
роли нужды в развитии общества он
построил всю свою критику моей
книги.
Я в своей книге, анализируя уче¬
ние Демокрита об обществе, прямо
говорю, что учение Демокрита об
обществе — идеалистическое, что у
него нет никакого представления об
общественном бытии, об обществен¬
ном характере человеческого труда
и тем более о роли орудий труда как
основы развития общества.
Демокрит в своём учении об обще¬
стве исходит из психологии индивида
и само общество мыслит как про¬
дукт соглашения между индивидами.
Причём же тут исторический ма¬
териализм? Всё это ещё очень да¬
леко от исторического материализма.
Так я прямо об этом говорю в своей
книге, а если профессор Баскин
отождествляет наивные представле¬
ния древних о роли нужды в разви¬
тии общества с историческим мате¬
риализмом, то это свидетельствует
о его грубой вульгаризации истори¬
ческого материализма.
Профессор Баскин говорил, будто
бы я пишу в своей работе, что Демо¬
крит перенёс материализм на пони¬
мание общественных явлений. Но
это его собственное измышление.
Вот то место, на которое он
ссылался. Я цитирую страницы
117—118:
«...Оригинальнейшим делом Демо¬
крита было перенесение левкиппова
способа понимания вещей на чело¬
веческое общество. А именно, Демо¬
крит стремится сложные развитые
человеческие отношения вывести из
наиболее простых, установить по¬
степенное усложнение жизни об¬
щества».
Ясно, что здесь речь вовсе не идёт
о перенесении материализма на по¬
нимание общественных явлений,
а речь идёт лишь о том, что Демо¬
крит впервые ввёл идею развития в
понимание человеческого общества.

РЕЧЬ ТОВ. МАКОВЕЛЬСКОГО А. О.
211
Но это развитие механистическое,
соответственно механистической кон¬
цепции объяснения природы Лев¬
киппа.
Баскин говорил, будто я предста¬
вил Демокрита историческим мате¬
риалистом, тогда как у меня вот что
говорится на стр. 121, 122:
«...Демокрит является идеалистом
в объяснении общественных явле¬
ний... Главной причиной изменений
общественной жизни Демокрит счи¬
тает изменения в психологии масс.
Он в своём учении об обществе идёт
от общественного сознания к обще¬
ственному бытию».
Критикуя Платона, Аристотель
говорил: «Друг мне Платон, но
больший друг мне истина», а т. Ба¬
скину истина — не друг. (Смех,
оживление в зале.)
Возвращаюсь к книге т. Але¬
ксандрова. Я считаю, что в отноше¬
нии оценок здесь следовало бы уси¬
лить критику тех философских те¬
чений, которые в XIX—XX веках
вели борьбу с диалектическим мате¬
риализмом и до сих пор исполь¬
зуются за рубежом для этой цели.
Я имею в виду томизм — этот реак¬
ционнейший феодальный идеологи¬
ческий пережиток, берклеанство и
юмизм, контизм, кантианство, фих-
теянство и гегельянство. Надо ярче
показать связь философии Канта,
Фихте, Шеллинга и Гегеля с прусса¬
чеством. Не только эти системы раз¬
вились в Пруссии, но каждая из них
внесла свою немалую долю в созда¬
ние «духа пруссачества», отравив¬
шего общественное сознание Герма¬
нии.
Постановление о ликвидации прус¬
ского государства является справе¬
дливым историческим приговором и
над «прусской философией» Канта,
Фихте, Шеллинга и Гегеля. Это,
конечно, не исключает наличия в
этих системах отдельных поло¬
жительных моментов, отмеченных
основоположниками марксизма-ле¬
нинизма.
Неисторичность или недостаточ¬
ная историчность истории филосо¬
фии т. Александрова связана с тем,
что он склонен рассматривать фило¬
софские учения прошлого исключи¬
тельно с точки зрения ценности их
как наследия для нас, но склонен
игнорировать запросы и интересы
той исторической эпохи, о которой
идёт речь, и поэтому в его работе
нет самой жизни идей, мы видим
перед собой лишь философское на¬
следие, оставленное великими мы¬
слителями. Это наследие автор под¬
вергает научному анализу, но это
лишь анатомия. Самой же динамики
жизни нет, отсутствует изображение
конкретного исторического хода раз¬
вития во всей его сложности и про¬
тиворечивости.
Если бы автор стремился пока¬
зать живую историческую действи¬
тельность, то у него иначе были бы
показаны, например, в разделе
античной философии софисты и Со¬
крат. Им автор уделил всего одну
страничку, и если иметь в виду толь¬
ко их наследие для нас, то автором
сказано всё существенное. Но чита¬
тель не получает никакого предста¬
вления о той исторической роли,
которую сыграли софисты и Сократ
в ходе развития древнегреческой
общественной жизни. Не показано,
как в связи с расцветом демокра¬
тии появились новые общественные
запросы и как софисты впервые
выдвинули ряд новых обществен¬
ных теорий (теория естественного
права, теория о сущности государ¬
ства, о происхождении религии
и т. д.).
Тем же недостатком, и я бы сказал
в ещё большей мере, страдает изло¬
жение философии эпохи феодализма.
Достаточно сказать, что те обще¬
ственные идеи, которые господство¬
вали над умами в ту эпоху и сковы¬
вали человеческую мысль в Запад¬
ной Европе в течение тысячелетия,
совершенно не освещаются, а именно
«О граде божием» Августина всего
лишь шесть строчек, об обществен¬
ном учении Фомы Аквинского десять
строчек. Остановиться на этом было
бы важно для понимания духа
эпохи, её господствующих идей. Но
поскольку как наследие для нас оно
не представляет никакой положи¬
тельной ценности, автор пренебре¬
жительно игнорирует этот материал.
Равным образом автор ничего не
говорит о борьбе политических стра¬
стей и большой политической лите¬
212
РЕЧЬ ТОВ. ИОВЧУКА М. Т.
ратуре, возникшей в эпоху феодали¬
зма в связи с борьбой за господство
духовной и светской власти. Можно
сказать, что история философии
феодализма сведена к содержанию
споров наиболее видных схоластов
об универсалиях. То, что говорит
об этом автор, умно, глубоко и пре¬
красно, но это отнюдь не даёт доста¬
точного представления об умствен¬
ных интересах эпохи. Таким обра¬
зом, автор не показывает того, что
было самым животрепещущим в ту
эпоху, что волновало умы, разжи¬
гало страсти, разделяло широкие
круги на борющиеся партии.
И далее, если мы перейдём к фи¬
лософии нового времени, то здесь
наблюдается та же самая картина.
Англия XVII века — время, когда
разразилась английская буржуазная
революция. В книге т. Александрова
ничего не сказано о тех идеях, кото¬
рые овладели массами и их двигали.
Революция как таковая с её идеями
совсем выпала. Нет даже упомина¬
ния о Мильтоне, о левеллерах и
истинных левеллерах, о «Народном
договоре» Джона Лилберна и о
«Законе свободы» Уинстенли. Что
же мы узнаём об идейной борьбе в
Англии в эпоху буржуазной рево¬
люции? Приводится лишь учение
Гоббса — противника этой рево¬
люции.
За недостаткохм времени я закан¬
чиваю и хочу в заключение сказать,
что мы, советские учёные, любим
здоровую критику более, чем по¬
хвалы нашим работам. Чем острее
критика, чем она глубже и принци¬
пиальнее, тем больше она помогает
нам в нашей работе, помогает нам
поднять нашу научную работу на
большую высоту. Осознание имею¬
щихся налицо недостатков — есть
важнейшее условие движения впе¬
рёд как в области народного хозяй¬
ства, так и в научной теоретической
области. Мы глубоко благодарны
ЦК ВКП(б) за организацию настоя¬
щей дискуссии, которая поможет
росту нашей философской науки.
Жданов. Слово имеет т. Иовчук,
подготовиться т. Пауковой.
Иовчук М. Т. (Минск). Я бы не хо¬
тел повторять как того, что говори¬
лось мной на первой дискуссии, так
итого, что здесь было оказано пред¬
шествующими товарищами, хотя
это довольно трудно, потому что по¬
чти все вопросы в ходе настоящей
дискуссии были затронуты. Наша за¬
дача, по моему мнению, состоит не
в том, чтобы говорить здесь о частно¬
стях, а указать на коренные ошибки
и недостатки книги т. Александрова
и обменяться мнениями о том, как не
допустить повторения подобных тео¬
ретических ошибок, на которые нам
не один раз указывал Центральный
Комитет партии.
В чём же состоят, на мой взгляд,
эти коренные недостатки и ошибки
книги т. Александрова? Прежде
всего в том, что автор не показывает
в своей книге, что философские тео¬
рии прошлого — кантианство, ге¬
гельянство, субъективный идеализм,
различные схоластические систе¬
мы — являются предметом ожесто¬
чённой идейно-политической борьбы
в современных условиях. Он не по¬
казывает, что эти теории принадле¬
жат не только прошлому, а широко
используются реакционными силами
современности в их борьбе против
коммунизма, демократии и материа¬
листической науки.
К слову сказать, в западных рес¬
публиках Советского Союза нам
приходится и сейчас иметь дело с
реакционным католическим духовен¬
ством, которое и поныне пропове¬
дует философско-теологические тео¬
рии Августина, Фомы Аквината
и т. д. и стремится внушить моло¬
дёжи философский идеализм и тео¬
логические догмы.
Тов. Александров, концентрируя
внимание на внутреннехМ содержа¬
нии философских систем прошлого,
па их противоречиях, совершенно не¬
достаточно показывает, какое упот¬
ребление делает из этих систем
международная реакция. Если
т. Александров в последнее время
немало делает в своих статьях и вы¬
ступлениях для разоблачения совре¬
менной буржуазной философии и со¬
циологии, то тем более неправильно,
что книга т. Александрова по исто¬
рии западноевропейской философии
оторвана от задач идеологической
РЕЧЬ ТОВ. И О В Ч У К А М. Т.
213
борьбы на международной арене.
А мы, работники философского
фронта Советского Союза, должны
стоять во главе этой борьбы.
В то р ы м коренным недостатком
книги т. Александрова является то,
что в ней не дана история марксист¬
ской философии. Фактически вся
предшествующая марксизму история
философии была лишь предисто-
рией, поисками научного объясне¬
ния развития философских идей.
Тов. Александров не показал, что
взгляды классиков марксизма на
историю теоретической мысли, на
историю философии также разви¬
вались и совершенствовались.
А ведь никто из нас не поставит
знака равенства, скажем, между
высказываниями 'Маркса и Эн¬
гельса по истории философии в
«Святом семействе» и их мыслями
об истории идеологии в переписке
70—80-х годов. Тов. Александров
ограничивается в своей книге лишь
тем, что приводит отдельные ленин¬
ские оценки некоторых философ¬
ских систем. Поэтому книга не даёт
и не может дать цельного представ¬
ления об истории философии, вер¬
шиной которой является ленинизм.
Тов. Александров остановился на
полпути, не решив важнейшей за¬
дачи историко-философского иссле¬
дования. Поэтому нам впредь
нельзя писать ни историю западно¬
европейской философии, ни исто¬
рию русской философии, не пока¬
зав, что ленинизм дал научный от¬
вет на важнейшие теоретические
вопросы, над которыми столетиями
билась человеческая мысль, на во¬
просы, которые были запутаны
буржуазными философами.
Третий коренной недостаток кни¬
ги т. Александрова состоит в том,
что он, как правильно заметил
т. Сарабьянов, не даёт ясного ч
правильного представления о роли
русской философской мысли в об¬
щефилософском развитии, о том,
какое большое значение имела про¬
грессивная русская мысль в борьбе
против идеалистической реакции в
философии. Отдельные выдержки
из Герцена и Чернышевского по по¬
воду западноевропейских философ¬
ских систем, имеющиеся в книге
т. Александрова, не меняют поло¬
жения. И т. Александров и мы, ра¬
ботники, занимающиеся историей
русской философии, должны были
при исследовании и изложении
истории философии показать про¬
грессивную роль русской философ¬
ской мысли в идеологической борь¬
бе против реакции и идеализма на
международной арене.
Правда, о многих достижениях
русской философской мысли в За¬
падной Европе, за исключением
быть может славянских стран,
знали крайне мало. Аристократи¬
ческие и буржуазные реакционеры
Запада с нескрываемым пренебре¬
жением относились к теоретической
мысли русского народа и замалчи¬
вали её достижения, тем более что
со второй половины XVIII века она
была проникнута революционными
и материалистическими идеями.
Однако, несмотря на эти неблаго¬
приятные условия для проникнове¬
ния русской теоретической мысли
за рубеж, лучшие представители
русской философской мысли актив¬
но вмешивались в ход идеологиче¬
ской борьбы в Западной Европе.
Ломоносов своими естественно¬
научными открытиями нанёс
серьёзный удар по теории «тепло¬
рода» и другим метафизическим
теориям, объяснявшим переход ма¬
терии из одного состояния в другое
действием различных «непостижи¬
мых внешних сил».
Радищев в тот момент, когда
Кант третировал материализм и
атеизм французов, не только пропа¬
гандировал теории французских ма¬
териалистов в России, но и делал
из них более радикальные со¬
циально-политические выводы, тре¬
буя подлинного народовластия, осу¬
ждая крайности буржуазной дик¬
татуры.
Герцен, который, как известно,
оказывал влияние не только на об¬
щественную мысль славянских
стран, но и на революционную
демократию западноевропейских
стран, высоко поднял в своих тру¬
дах материалистическую традицию
XVII—XVIII веков, в то время как
немецкий идеализм разделывался с
материалистической наукой и фи¬
214
РЕЧЬ ТОВ. И О В Ч У К А М. Т.
лософией, а в Англии и Франции
господствующие классы отреклись
от материалистического наследства
своего недавнего прошлого.
Чернышевский, находясь в Ви¬
лтонской ссылке в 70-х годах, ясно
сознавал опасность идеалистическо¬
го поветрия, которое начинало охва¬
тывать образованные круги запад¬
ноевропейского общества в связи с
новыми открытиями естествознания.
В своих работах Чернышевский до¬
казывал, что новейшие открытия
естествознания отнюдь не отменяют
материализма, а подтверждают его.
Всё это говорит о том, что русские
мыслители-материалисты были ак¬
тивными участниками философской
борьбы в Западной Европе.
Я не говорю уже о русской мар¬
ксистской философии, которая раз¬
венчала и разоблачила различные
идеалистические теории в эпоху им¬
периализма, тогда как в Западной
Европе эти теории не нашли сколь¬
ко-нибудь решительного и умелого
отпора даже в лагере марксистов.
И т. Александров в своей книге
упустил этот момент, и мы, работ¬
ники, занимающиеся историей рус¬
ской философии, не раскрыли, как
с лед у е т, м еж д у н а род ног о значения
идеологической борьбы русских фи¬
лософов против философской реак¬
ции.
А это тем более необходимо было
сделать, что русские революцион¬
ные мыслители критически преодо¬
левали немецкий идеализм и дру¬
гие реакционные теории Запада в
жестокой борьбе против русских
эпигонов немецкого идеализма и
буржуазной социологии, которые,
как известно, раболепствовали пе¬
ред Западом, культивировали низко¬
поклонство перед буржуазной куль¬
турой и философией, унижали на-
ц ион а л ьное дос то и н с т во русс кого
народа и рассматривали Россию
как некое опытное поле для произ¬
растания семян той или иной за¬
падноевропейской философской си¬
стемы.
Не отступая ни на один шаг от
научной объективности, от историче¬
ской правды, т. Александров и дру¬
гие работники философского фрон¬
та имели возможность при изложе¬
нии западноевропейской философии
показать, насколько русские рево¬
люционные мыслители XVIII—XIX
веков стояли выше, нежели ограни¬
ченные буржуазным кругозором за¬
падноевропейские материалисты, а
тем более, чем немецкие реакционе¬
ры-идеалисты. То, что мы этого
ещё не сделали, — крупный недо¬
статок в нашей работе.
Исправив этот серьёзный недо¬
статок в философской работе, мы
сможем внести свою лепту в дело
патриотического воспитания наших
советских людей.
Вопрос о немецком идеализме и
его оценке имеет прямое и непо¬
средственное отношение к истории
русской философии. Тов. Александ¬
ров мог бы на материале истории
русской общественной мысли и исто¬
рии русской философии показать,
какое вредоносное, реакционное
влияние имела немецкая идеалисти¬
ческая философия.
В России 30—60-х годов XIX века
широкой волной распространился
немецкий идеализм и в особенности
кантианство, шеллингианство и ге¬
гельянство. Это объяснялось тремя
причинами.
Во-первых, господствующий класс
в России к р е п ос т н и к ов - п о мещ иков
всеми силами ненавидел француз¬
скую буржуазную революцию и опа¬
сался повторения в России декабрь¬
ских дней 1825 года, явившихся от¬
звуком революционных событий За¬
пада. Поэтому класс крепостников-
помещиков стремился насаждать в
России мистическую и реакционную
теорию немецкого идеализма как
противоядие против французского
революционного просвещения и ма¬
териализма и вместе с тем противо¬
ядие против материализма и про¬
светительских идей русских провоз¬
вестников демократической револю¬
ции — Радищева и декабристов.
Неме ц к и й идеал и з м п р ед ст а в л я л
собой аристократическую реакцию
на буржуазно-революционное дви¬
жение и материализм и вместе с
тем имел некую наукообразную
форму, что отличало его от от¬
крыто религиозных учений. Он им¬
понировал не только прусским, ню и
русским помещикам-крепостникам.

РЕЧЬ ТОВ. И О В Ч У К А М. Т.
215
Во-вторых, реакционные самодер¬
жавно-крепостнические круги в Рос¬
сии были напуганы проникновением
в Россию материалистического есте¬
ствознания и связанных с ним ате¬
истических4 идей. С этой целью они
объявили поход против материализ¬
ма в науке не только при помощи от¬
крыто мистических теорий Юрке-
вича, Берви, Савича и других, но и
посредством широкого распростране¬
ния кантианских идей о непознава¬
емости мира, о необходимости допол.
нить науку религией. Напомню из¬
вестные слова Чернышевского из
его письма к сыновьям:
«Кант отрицает все естествозна¬
ние, отрицает и реальность чистой
математики... Эти «формы» (транс¬
цендентальные.— М. И.) придума¬
ны Кантом для того, чтобы от¬
стоять свободу воли, бессмертие ду¬
ши, существование бога, промысл
божий о благе людей на земле и о
вечном блаженстве их в будущей
жизни, — чтобы отстоять эти доро¬
гие сердцу его убеждения от—ко¬
го? — собственно, от Дидро и его
друзей; вот о чем думал Кант. И для
этого он изломал все, на чем опирал¬
ся Дидро со своими друзьями. Дидро
опирался на естествознание, на ма¬
тематику,— у Канта не дрогнула
рука разбить вдребезги все естество¬
знание, разбить в прах все формулы
математики...»
Наконец, в-третьих, распростране¬
ние немецкого идеализма в России
объясняется ещё и тем, что русская
монархия, явившаяся организатором
«Священного союза» европейских
монархий, была застрельщиком в
деле подавления всех национально-
осво б о д и т е л ь н ы х и ре в о л ю ц и о н н ы х
движений того времени. Верхи рус¬
ской монархии, стремившиеся к уста¬
новлению мирового господства не¬
скольких великих держав над всеми
другими народами, всячески пыта¬
лись обосновать закономерность и
необходимость создания единой сла¬
вяно-византийской империи под ски¬
петром русского царя.
Шовинизм и панславизм русских
самодержавно-крепостнических пра¬
вящих кругов мог с полным основа¬
нием питаться и питался шовинисти¬
ческими идеями немецкого идеа¬
лизма, в особенности идеями Шел¬
линга и Гегеля о «богоизбранном
народе», которому якобы предназна¬
чено стать господином всех других
народов. Эти мистические и шовини¬
стические идеи немецких идеалистов
приспосабливались на потребу цар¬
скому самодержавию и русским по¬
мещикам-крепостникам и перепева¬
лись на своеобразный российско-
шовинистический лад Шевырёвым и
Катковым, Давыдовым и Чичери¬
ным, реакционными славянофилами.
Нельзя было игнорировать этот мо¬
мент. А в книге т. Александрова не
было показано, что по всем линиям—
в философии, в социологии, в теории
естествознания, в эстетике, не говоря
уже о непосредственно политической
области, шла ожесточённая борьба
между русскими революционными
демократами и немецкими идеали¬
стами и их эпигонами, их последова¬
телями в России.
'Мы гордимся тем, что передовыми
людьми русского общества, ставши¬
ми на сторону угнетённых крестьян¬
ских масс, уже в 40—60-х годах
прошлого века был дан посильный
отпор немецкому идеализму и его
русским последователям. Этот отпор
дали русские материалисты XIX ве¬
ка—Герцен и Белинский, Чернышев¬
ский и Добролюбов, Писарев, Анто¬
нович и Шелгунов. Я не буду изла¬
гать здесь их критики немецкого
идеализма, тем более что об этом
немало говорилось в печати. Я об¬
ращаю только внимание на то, что
русские мыслители - материалисты
XIX века начинали понимать партий¬
ный политический характер немец¬
кой идеалистической философии и
разоблачали немецкую идеалистиче¬
скую философию как сознательное
стремление реакционных классов об¬
щества — помещиков и холопствую¬
щего перед ними бюргерства — от¬
стоять в неприкосновенности устои
старого строя и увести передовые
силы общества от борьбы и поли¬
тики в болото абстракции и схола¬
стических умствований.
О Шеллинге Чернышевский гово¬
рил: «Шеллинг—представитель пар¬
тии, запуганной революциею, искав¬
шей спокойствия в средневековых
у ч ре ж ден и я х, ж ела в ш е й ibocc т а н о -
216
РЕЧЬ ТОВ. И О В Ч У К А М. Т.
вить феодальное государство, разру¬
шенное в Германии Наполеоном I и
прусскими патриотами».
Чернышевский замечал, что «си¬
стема Гегеля, проникнутая духом,
господствовавшим над обществен¬
ным мнением во время реставрации
и получившим свое начало во время
Первой империи, сама по себе уже не
соответствует нынешнему состоянию
знаний. Надобно еще прибавить, что
Гегель по своей натуре или, быть мо¬
жет, по ...расчету облекал свои
принципы в одежду очень консерва¬
тивную, когда говорил о полити¬
ческих и теологических предме¬
тах».
К сожалению, т. Александров в
своей книге не использовал боль¬
шинства этих глубоких и верных
критических замечаний русских ма¬
териалистов XIX века. Тов. Але¬
ксандров ограничивается в своей
книге приведением нескольких заме¬
чаний русских мыслителей, в кото¬
рых говорится о противоречивости
немецкой философии. В будущем
предстоит широко использовать кри¬
тику русскими материалистами ми¬
стики, шовинизма и реакционных
социально-политических взглядов
немецких идеалистов.
Не подлежит, однако, никакому
сомнению, что русская материали¬
стическая философия XIX века не
смогла дать подлинно научной и до
конца последовательной критики не¬
мецкого идеализма, потому что эта
критика, как и все философские
взгляды русских материалистов XIX
века, не была доведена до диалек¬
тического и исторического материа¬
лизма, не была связана с пролетар¬
ским революционным движением.
В сравнении с марксизмом какая-
либо переоценка достижений рус¬
ской материалистической философии
была бы ненаучной и неправильной,
ибо диалектический материализм^ —
высшая и единственно научная фор¬
ма философского знания. Следует
заметить, что метод сравнения пред¬
шествующих философских систем с
последующими философскими систе¬
мами, развивающимися в иных
исторических условиях, в данном
случае в условиях развитого капи¬
тализма и пролетарского револю¬
ционного движения, не научен и не
верен.
Напомню слова Ленина: «Истори¬
ческие заслуги судятся не по тому,
чего не дали исторические деятели
сравнительно с современными тре¬
бованиями, а по тому, что они дали
нового сравнительно с своими пред¬
шественниками» (В. И. Ленин, Соч.,
т. 2, изд. 4-е, стр. 166). Поэтому на¬
до, сравнивая русских философов-
материалистов с немецкими идеа¬
листами, показать, сколь большой
вклад внесли русские философы в
дело разоблачения аристократиче¬
ской реакции на французские ре¬
волюционные идеи, а это мы,
кстати сказать, делаем ещё очень
плохо.
Исходя из указаний товарища
Сталина по вопросам истории запад¬
ноевропейской философии, мы долж¬
ны сделать серьёзные выводы и в де¬
ле научного исследования и препода¬
вания истории русской философии.
Многие товарищи здесь уже за¬
трагивали вопрос о научной работе
в области русской философии. Этот
вопрос приобретает тем более важ¬
ное значение, что он теснейшим об¬
разом связан с задачей преодоления
одного из самых вредных и опасных
пережитков капитализма — низко¬
поклонства перед Западом, раболе¬
пия перед буржуазной культурой.
История русской философии —
молодая и недостаточно ещё разра¬
ботанная наука. Однако нельзя со¬
гласиться с т. Смирновой, что эта
наука создаётся на чистом месте.
Это утверждение т. Смирновой по
меньшей мере странно. Известно, что
великий Ленин оставил нам немало
трудов и указаний по истории осво¬
бодительного движения и теорети¬
ческой мысли в России. Известно,
что товарищ Сталин и ЦК ВКП(б)
не раз давали нам указания по во¬
просам развития русской культуры
и теоретической мысли в частности.
Не знаю, как т. Смирнова, но мы,
работники философии, выступавшие
в последние годы по истории русской
философии, отнюдь не думали, что
разрабатываем эту науку на чистом
месте, а исходили из глубоко науч¬
ных положений ленинизма по исто¬
рии русской общественной и фило¬
РЕЧЬ ТОВ. И О В Ч У К А М. Т.
217
софской мысли, стремились конкре¬
тизировать эти положения и довести
их до сознания наших кадров и ин¬
теллигенции.
В разработке истории русской
философии нам приходилось и при¬
ходится сталкиваться с неправиль¬
ными взглядами на историю рус¬
ской теоретической мысли, идущими
от старой буржуазно-помещичьей
историографии и реакционной исто¬
рии философии. В чём состоят эти
взгляды?
Во-первых, .в литературе по исто¬
рии философской и экономической
мысли, в трудах по истории русской
литературы долгое время усиленно
пропагандировались идущие от бур¬
жуазных космополитов теорийки,
будто русская философская мысль—
плод исключительно западноевро¬
пейских влияний, результат перене¬
сения на русскую почву различных
теорий Запада. Некритические по¬
следователи Плеханова, меньшеви-
ствующие идеалисты в философии,
историческая школа Покровского,
представители национального ниги¬
лизма в литературе и искусстве уси¬
ленно распространяли эту противо¬
речащую исторической правде вер¬
сию.
Можно ли сказать, что легенда о
полной зависимости русской тео¬
ретической мысли от Запада окон¬
чательно развенчана? Нет, нельзя
ещё этого сказать. Подвергнутые в
последнее время критике в печати
теории Нусинова, Эйхенбаума, от¬
дельные лекции и диссертации сви¬
детельствуют о том, что низкопо¬
клонство перед Западом пустило
известные корни среди некоторой
части интеллигенции. Это низкопо¬
клонство перед западноевропейской
буржуазной культурой сказывается
и в идеологической работе в союз¬
ных республиках. В Белоруссии это,
например, сказалось в трудах по
истории и литературе, в которых
долгое время пропагандировалась
лживая точка зрения будто бело¬
русская культура — это в значи¬
тельной мере результат польского и
литовского влияний, результат про¬
никновения и распространения рим¬
ско-католической религии. На Ук¬
раине воскрешались националисти¬
ческие теории Грушевского, кото¬
рые также представляют собой свое¬
образную форму низкопоклонства
перед Западом, ибо источником
украинской культуры, вопреки исто¬
рической правде, объявлялась за¬
падноевропейская культура.
Нам придётся немало потру¬
диться для того, чтобы до конца
выкорчевать корни низкопоклонства
перед Западом, восстановить исто¬
рическую правду, которая говорит
о том, что передовые русские мы¬
слители, деятели культуры народов
СССР, критически усваивая дости¬
жения запади о евр о пе й ско й м ыс л и,
не были учениками Запада и реша¬
ли творчески, самостоятельно тео¬
ретические задачи.
В этой связи я думаю, что т. Смир¬
нова не совсем по адресу направ¬
ляет товарищей, занимающихся рус¬
ской философией, когда заявляет,
что мы мало говорим о западно¬
европейских влияниях и слишком
часто напираем на самостоятель¬
ность русской философской мысли.
Нам ещё предстоит до конца раз¬
венчать, окончательно похоронить
легенду о полной зависимости рус¬
ской мысли от заграницы. 'Мы дол¬
жны, не отступая от исторической
правды, показать, что критиче¬
ское усвоение русскими мыслите¬
лями передовых западноевропей¬
ских философских теорий предста¬
вляет собой не слабость ума рус¬
ских мыслителей, а их силу, восста¬
новить подлинный ход развития тео¬
ретической мысли народов СССР.
Необходимо более глубоко и обстоя¬
тельно, чем мы делали это в нашей
пропагандистской литературе, по¬
казать, в чём состоит то новое, что
внесли русские мыслители в области
философии и социологии, так чтобы
утверждения о самостоятельности
русской философской мысли не ос¬
тавались декларативными и мало¬
доказательными.
Во-вторых, своеобразным про¬
явлением раболепия перед буржуаз¬
ной философией, проявлением не¬
критического отношения к буржуаз¬
ной истории философии и неуваже¬
ния к прогрессивным традициям
русской философии является отри¬
цание преемственности материала-
218
РЕЧЬ ТОВ. И О В Ч У К А М. Т,
стических традиций в России. Это
являлось логическим выводом из
плехановских и меньшевистских
схем о том, что каждый русский
мыслитель только тем и занимался,
что выбирал в арсенале западноев¬
ропейской философии наиболее под¬
ходящее для его> целей идейное
оружие. При этом замалчивалась
или открыто отрицалась националь¬
ная русская культурная и философ¬
ская традиция. В действительности
же в освободительном движении
России XIX века одно поколение
за другим, испытывая влияние за¬
падноевропейского революционного
движения и передовых течений тео¬
ретической мысли, стремилось про¬
должить традиции предшествовав¬
ших поколений, чтобы обосновать и
решить политические задачи, поста¬
вленные перед освободительным
движением самой русской жизнью*
Разве Герцен в своей философской
деятельности не учитывал теорети¬
ческих достижений первого поколе¬
ния революционеров в России —
Радищева и декабристов? Разве
Чернышевский и Добролюбов не ис¬
ходили главным образом из револю¬
ционно-демократической програм¬
мы и материалистической филосо¬
фии, созданных Белинским и Гер¬
ценом? Разве естествоиспытатели-
материалисты в России Сеченов,
Мечников, Тимирязев, В. О. Ко¬
валевский и другие не продол¬
жали в своей научно-теорети¬
ческой деятельности традиций ма¬
териализма Чернышевского и Пи¬
сарева?
Ленин именно в этом смысле сло¬
ва и говорил о солидной материа¬
листической традиции в России.
Преемственность традиций в Рос¬
сии— не схема, а сама жизнь.
И неправильно т. Смирнова гово¬
рила здесь о какой-то мёртвой
схеме преемственности материали¬
стических традиций в России, кото¬
рую якобы навязывают историкам
русской философии, и требовала
предъявления формальных доказа¬
тельств этой преемственности. Что-то
не требовала т. Смирнова таких
формальных доказательств, когда
ратовала за то, чтобы мы побольше
говорили о влиянии западноевро¬
пейской философии на русскую
теоретическую мысль.
Я убеждён, что мы можем создать
подлинно научную историю рус¬
ской философии лишь при Том
условии, если на оснований глубо¬
кого анализа мировоззрения рус¬
ских мыслителей покажем эту пре¬
емственность материалистических
традиций в России. Это будет но¬
вым ударом по лживой легенде о
несамостоятельности русской фило:
софской мысли, которую усиленно
распространяли немецкие историки
и философы и их русские эпигоны,
сначала из аристократического, а
затем из буржуазно-кадетского ла¬
геря.
Работники в области истории рус¬
ской философии находятся в боль¬
шом долгу перед партией и страной.
У нас нет ещё ни учебника по ис¬
тории русской философии, ни тома
«Истории философии», посвящён¬
ного русской философии, ни капи¬
тальных монографий об отдельных
русских мыслителях. Мы ограничи¬
вались главным образом изданием
сочинений русских материалистов и
научно-популярной литературы о
них. В этом деле были допущены
серьёзные ошибки и недостатки, в
том числе и в моих небольших ра¬
ботах.
Каковы эти недостатки? Во-пер¬
вых, подчёркивая самостоятельность
и оригинальность русской философ¬
ской мысли, мы не показывали вме¬
сте с тем, что даже русские рево¬
люционеры-демократы, не говоря
уже о Радищеве и декабристах, не
могли создать философию, которая
стала бы идейным оружием народ¬
ных масс, их символом веры. Вме¬
сте с тем я не могу согласиться с
т. Светловым, когда он говорит о
всех русских мыслителях как оди¬
ночках. Я не думаю, что можно
считать Чернышевского и Добро¬
любова одиночками. За ними ещё
не шёл и не мог итти народ, за
ними шёл узкий, немногочисленный'
круг революционеров, но они оди¬
ночками, в отличие от Радищева и
декабристов, в отличие от западно¬
европейских утопистов-социалистов,
ужё не были.
Во-вторых, нередко мы не пока¬
РЕЧЬ ТОВ. ИОВЧУКА м. т.
219
зывали классовую и историческую
ограниченность русских революци¬
онных мыслителей. Их революцион¬
ный демократизм и патриотизм, на
которые мы обращали больше всего
внимания, нередко отодвигали у
нае на последний план их теорети¬
ческие ошибки.
В-третьих, серьёзным недостат¬
ком в наших статьях и брошюрах
По Истории русской философии было
то обстоятельство, что в них не рас¬
крывалось в должной мере, что в
России был не только материализм,
но и идеализм, что русские мысли¬
тели-материалисты боролись с жи¬
выми врагами — реакционерами,
эпигонами западноевропейского
идеализма. Эти ошибки и недостат¬
ки в области истории русской фи¬
лософии мы должны преодолеть и
преодолеть их сумеем.
Центральный Комитет ВКП(б) не
первый раз указывает нам, работ¬
никам философского фронта, на
крупные недостатки и ошибки идео¬
логического порядка в нашей «ра-
й(юте. На эти ошибки и недостатки
нам было указано и в решении ЦК
о журнале «Под знаменем мар¬
ксизма» в 1931 г., и в решении ЦК
«О постановке партийной пропа¬
ганды в связи с выпуском «Кратко¬
го курса истории ВКП(б)», и в ре¬
шении ЦК о недостатках научной
работы в области философии от
1 мая 1944 г.
Центральный Комитет партии не
раз указывал нам на отставание фи¬
лософской теории от практики со¬
циалистического строительства, на
слабую разработку ленинского фи¬
лософского наследства, на отсут¬
ствие у нас серьёзных трудов, обоб¬
щающих опыт социалистического
строительства, развития советского
общества.
Мы должны открыто и честно
признать перед ЦК партии, что и
работники в области философии и
те учреждения, которым надлежало
руководить научной работой по фи¬
лософии, не сумели выполнить ре¬
шений Центрального Комитета и
поставить философскую работу на
уровень требований партии. Но это¬
го признания мало, так же как со¬
вершенно недостаточно было бы
ограничиться анализом ошибок, ана¬
лизом причин этих ошибок, сколь¬
ко бы их ни было названо — 7 или 8.
Тов. Жданов был совершенно прав,
когда спрашивал у Т* БаскиНВ —
есть ли у философского фрПнТа
внутренние силы развития, ДЛЯ töte
чтобы поправить положение?
Я думаю, что эти внутренние си¬
лы развития у философского фрон¬
та, для того чтобы поправить поло¬
жение, конечно, есть, и положение
не может быть охарактеризовано
бесперспективно й мрачно, как сде¬
лал это здесь т. Баскин.
Большинство наших филЬсофскйк
работников имеет серьёзный Опыт
политической и пропагандистской
работы, опыт Идеологической борь¬
бы против фашизма, опыт работы по
пропаганде советского патриотизма.
Мы в состоянии преодолеть отстава¬
ние философской науки и выполнить
требования, которые предъявляет
нам партия.
Что же нужно для этого сделать?
Прежде всего нам нужно преодо¬
леть серьёзный разрыв между прак¬
тикой нашей идеологической U про¬
пагандистской работы и теоретиче¬
ской работой в области философий.
Большинство философских работни¬
ков работает в области Партийной
пропаганды в качестве партийных
лекторов и журналистов, руководи¬
телей кафедр и т. д. и немало
делает для пропаганды марксистско-
ленинского мировоззрения. Но вме¬
сте с тем наши философские работ¬
ники, ведущие большую Партийную,
государственную и преподаватель¬
скую работу, занимаясь научной ра¬
ботой по философии, как правило,
уходят в давно прошедшие временя
и занимаются сугубо историко-фи¬
лософскими темами, не имеющими
большой актуальности. А между
тем, такие важнейшие проблемы,
которые волнуют наши партийные
организации, являются предметом
их деятельности, как вопрос о путях
и средствах преодоления буржуаз¬
ного сознания, о путях и формах
развития национальных культур в
СССР, о закономерностях развития
советского общества и социалисти¬
ческого государства, о Природе со¬
ветской демократии и её дальней¬
220
РЕЧЬ ТОВ. И О В Ч У К А М. Т.
шем развитии, о преодолении рели¬
гиозной идеологии и суеверий, о
воспитании коммунистической мо¬
рали и т. д., — все эти вопросы, ко¬
торые надо было бы разработать на
материале практической жиз1ни,
остаются неразработанными и неос¬
вещёнными. Я сомневаюсь в том,
что Институт философии Академии
наук и философские факультеты
у н иверс и тето в смогут пр е о до ле т ь
такой разрыв между практикой
идеологической работы партии и
теоретической работой в области
философии. Мне кажется, что они
пока что неспособны это сделать.
Необходимо, чтобы партийные ор¬
ганы — Управление пропаганды ЦК
ВКП(б) и ЦК компартий союзных
республик взяли в свои руки непо¬
средственное теоретическое и идей¬
но-политическое руководство науч¬
ной работой философии, поручали
ф ил ософски м р а ботн и к а м р а з р а б а -
тывать теоретические проблемы, ко¬
торые имеют первостепенное значе¬
ние для жизни партийных организа¬
ций и их идеологической борьбы,
постоянно руководили теоретиче¬
ской работой философских кадров
и требовали от них ответственности
за порученное дело, ибо наши фи¬
лософы главным образом должны
работать над партийными теорети¬
ческими вопросами и обязаны, на¬
конец, начать всерьёз обслуживать
теоретические запросы наших пар¬
тийных кадров.
Далее. Необходимо нам, строго
соблюдая принцип партийности фи¬
лософии, развернуть свободный об¬
мен мнениями, дискуссии по ряду
вопросов философии. Здесь, скажем,
затрагивались как спорные пробле¬
мы вопрос о характере воззрений
левогегельянцев и отношении к ним
Маркса, о преемственности тради¬
ций русской материалистической
философии и т. д. Так почему мы
не можем по таким вопросам от¬
крыто спорить и высказывать раз¬
личные точки зрения? Я думаю, что
для этой цели, как воздух, нужен
философский журнал и системати¬
ческое проведение в наших научных
учреждениях дискуссий по теорети¬
чески м в он р ос а м.
Нужно нам также перестроить
философское образование. Фило¬
софские работники, особенно те, ко¬
торые получили образование в 30-х
годах, когда историческая подго¬
товка в высших учебных заведениях
была очень слаба, а естественно¬
научная подготовка ещё слабее,
имеют серьёзные пробелы в своём
образовании. Если же наши люди,
философские работники, призваны
к то’му, чтобы теоретически обоб¬
щать и разрабатывать достижения
общественных, в особенности исто¬
рических, наук, то они не хуже
историков должны знать историю.
Если наши люди, философские ра¬
ботники, призваны теоретически
обобщать достижения в области
естествознания, то> они должны быть
подготовлены не хуже специалистов
в области теоретической физики и
химии.
Жданов. А вы уверены, что наши
специалисты по химии хорошо под¬
кованы в области научно-материа¬
листической философии?
Иовчук. Во всяком случае в обла¬
сти химии они подкованы лучше*
нас. В области философии они ме¬
нее подготовлены. Но я не думаю,
что мы сможем поставить себя в
равное положение с ними, они не со¬
бираются нас поучать по части фило¬
софии, а наша задача — теоретиче¬
ски руководить научной работой, в
том числе в области физики и хи¬
мии, и во всяком случае уметь под¬
твердить правоту марксистской фи¬
лософии достижениями современ¬
ного естествознания.
Нужно серьёзно пересмотреть
учебные планы философских фа¬
культетов и аспирантур, чтобы дать
возможность специалистам по исто¬
рическому материализму получить
серьёзную подготовку по историче¬
ским наукам, а философам, специа¬
лизирующимся в области естество¬
знания, — основательную подготов¬
ку по теоретическому естество¬
знанию.
Серьёзный недостаток в работе
по философии состоял в том, что до
сих пор со стороны центральных
научных учреждений и центральной
печати было известное пренебреже¬
ние к местным философским кадрам.
Мне могут сказать, что я сам стра¬
РЕЧЬ ТОВ. ПАУКОВОЙ В. С.
221
дал этим пренебрежением, пока не
стал местным работником. (Смех.)
Голос с места. С места виднее.
Иовчук. Совершенно правильно, я
с этим могу согласиться. Если у нас
и выходит в свет что-либо по фило¬
софии, то только в 'Москве. До сих
пор имеются только два философ¬
ских научных учреждения на пери¬
ферии: на Украине и в Азербайд¬
жане. А между тем у нас по край¬
ней мере половина философских
работников, свыше 150 научных ра¬
ботников — профессоров, кандида¬
тов. доцентов по философии — ра¬
ботают на периферии. Нужно, чтобы
были приняты в централизованном
порядке такие меры, чтобы научная
продукция этих научных работников
печаталась, издавалась как на ме¬
стах, так и в центре. Научная работа
по философии должна и может быть
развёрнута как в центре, так и на
местах — в союзных республиках,
в университетских городах.
И, наконец, я думаю, что мы дол¬
жны поднять требовательность к
самим себе. Мы в большом долгу
перед партией и страной. От нас
наши кадры и интеллигенция ждут
учебников по философии, моногра¬
фий, научных книг по актуальным
проблемам философии. Нельзя тер¬
петь бесконечных отсрочек и прово¬
лочек в этом важнейшем деле. Если
т. Митин ещё перед войной в течение
10 лет обещал нам новый учебник по
диалектическому и историческому
материализму, то теперь-то, после
войны, нужно решительно потребо¬
вать, чтобы этот учебник был, нако¬
нец, написан и выпущен в свет. Если
Центральный Комитет партии пору¬
чил новой редакционной коллегии
«Истории философии» — тт. Федо¬
сееву, Кружкову, Белецкому, Свет¬
лову, Митину—исправить ошибки,
допущенные в III томе «Истории
философии» и выпустить новый тре¬
тий том истории философии, то поче¬
му же прошло 3 года, а этого тома
нет и нет? Пора потребовать от этих
товарищей выполнения решений ЦК
партии.
Если, наконец, отдельные фило¬
софские работники защищают док¬
торские диссертации, например, то¬
варищи Розенталь, Иовчук, Кедров.
Трахтенберг, Резников и другие, так
почему эти диссертации ещё не
опубликованы? Я считаю, что мы
обязаны, как бы мы ни были заняты
своей практической работой, выпол¬
нить свой долг и представить на¬
писанное нами по вопросам филосо¬
фии для всеобщего ознакомления.
Требовательность к философским
кадрам, к их научной продукции
должна быть всемерно поднята, ибо
этого требуют интересы идеологиче¬
ской борьбы партии. Мы никогда не
должны забывать, что марксизм
нужно защищать не только в лек¬
ционной и пропагандистской работе,
но и в литературе. И не только за¬
щищать, но и наступать на идеоло¬
гическую реакцию, неустанно раз¬
рабатывая нашу общественную нау¬
ку на материале жизни современно¬
го общества.
Жданов. Сло1во имеет т. Паукова,
приготовиться т. Вышинскому.
Паукова В. С. (Москва). Конечно,
обвинять здесь т. Александрова и на¬
ходить теперь — после указаний то¬
варища Сталина — отдельные недо¬
статки его книги, посвящённой за¬
падноевропейской философии, дело
не столь уж трудное. Но едва ли нау¬
ка наша продвинется вперёд, пока на
основе сталинских указаний мы до
конца не поймём, что такое мар¬
ксистская история философии. А ход
дискуссии, к сожалению, показы¬
вает, что многим из нас это далеко
ещё не ясно.
Вот, например, т. Розенталь го¬
ворил здесь о том, что марксист¬
ская история философии должна
показывать, как предшествующая
мысль подготовляла возникнове¬
ние диалектического материализма.
Этим самым в основу марксистско¬
го исследования истории философии
предлагается положить идею преем¬
ственности. Хотя эта идея пони¬
мается т. Розенталем в марксистском
смысле, всё же я считаю его пред¬
ложение неправильным.
Несомненно, что при своём зача¬
тии и формировании диалектический
материализм питался достижениями
прошлого, поскольку основополож¬
ники марксизма критически перера¬
222
РЕЧЬ ТОВ. ПАУКОВОЙ В. С.
батывали их на соответствующей
основе. Однако диалектический ма¬
териализм давно уже создан и уже
имеет историю своего собственного
развития. Поэтому нам давно пора
оторваться от пуповины, связываю¬
щей нас с предисторией философской
мысли, и вступить в её подлинную
историю в качестве носителей со¬
вершенно новой философии, корен¬
ным образом отличной от всех пред¬
шествующих философских учений и
в том числе даже от материалисти¬
ческих.
Основным условием для осущест¬
вления этого является чёткое понима¬
ние того, что предметом домарксист¬
ской истории философии являются
идеологии тех прошлых классов,
которые последовательно сменяли
друг друга в качестве господство¬
вавших, и, быть может, идеологии
промежуточных общественных сло¬
ёв, протестовавших против суще¬
ствовавших порядков, но лишённых
способности к осуществлению само¬
стоятельной роли в истории.
Ясно представляя предмет до¬
марксистской истории философии,
марксист должен научно подойти к
исследованию его. Что значит науч¬
но исследовать то или иное явле¬
ние, ту или иную область жизни?
Это значит вскрыть самую основу
существования данного явления и
самую причину, порождающую его
именно в данной форме, в данном
виде. Только вскрывая это, можно
правильно показать и другую сторо¬
ну, то-есть роль данного явления в
жизни общества, а в связи с этим и
тенденции его развития.
Основной порок книги т. Але¬
ксандрова состоит в том, что она не
отвечает этому требованию научно¬
го исследования, прямо вытекающе¬
му из исторического материализма.
Между тем, исследование идеологи¬
ческой области должно особенно
последовательно осуществляться со¬
ответственно этому требованию, без
каких-либо, даже малейших, от¬
ступлений, ибо в противном случае
исследователь неизбежно отойдёт
от марксизма, скатится к той фи¬
лиации идей, в которой правомерно
упрекают т. Александрова.
Порок книги т. Александрова,
выражающийся в отсутствии глубо¬
ко научного исследования, отражает
тот общий недостаток, который при¬
сущ нашим философам, особенно
занимающимся теорией общества.
Дело здесь не только в том, что
философы наши не пишут больших
объёмистых книг. Можно написать
большую книгу, но науки в ней
может не оказаться, и её не будет,
пока метод описания, цитатничества,
поверхностных иллюстраций и т. д.
у нас не будет вытеснен подлинно
научным методом работы.
Внимательно загляните, для при¬
мера хотя бы, в те немногочислен¬
ные писания, которые относятся к
области исторического материализ¬
ма, и вы убедитесь в том, что на¬
стоящей науки в них лет. Отсюда
неубедительность, скука и иногда
путаница. Это существует уже
давно и продолжается до сих
пор. Потом я скажу, почему это
так.
Возьмите, например, статьи, по¬
свящавшиеся рассмотрению первых
двух фаз в развитии нашего госу¬
дарства. Они печатались в журналах
«Под знаменем марксизма» и др.
Ведь в этих статьях было в-сё, кроме
попытки раскрыть, что такое фаза в
развитии социалистического госу¬
дарства и какова та основа, кото¬
рая определяет смену фаз. Отсюда
в головах философов до сих пор
существует путаница. Люди никак
не могут решить, кончилась ли вто¬
рая фаза или нет. И хотя товарищ
Сталин определённо указывает, что
Советское государство прошло две
главные фазы, но люди прибегают
ко всяким крючкотворствам, дока¬
зывая, что товарища Сталина нель¬
зя в данном случае понимать-де
буквально и т. д., и доходят из-за
своей научной беспомощности до
всяких извращений. Эта путаница
разносится по всей стране, ибо она
произносится с кафедр наших учеб¬
ных заведений. (В зале шум,)
Голоса. Скажите конкретно, кто
именно, где, в чём путаница?
Паукова. Я, товарищи, уверяю вас,
что сколько философов, столько и
мнений о фазах в развитии Совет¬
ского государства. (Смех.)
Это доказывается обсуждением
РЕЧЬ ТОВ. ПАУКОВОЙ В. С.
£23
указанного вопроса, происходившим
не так давно в секции исторического
материализма Института философии
Академии наук СССР.
Голос с места. А ваше мнение?
Паукова. Я считаю, что вторая
фаза кончилась.
Ну, хорошо, быть может, в послед¬
ние годы философы стали писать
лучше? Нет, ничуть. Вот, например,
недавно вышли две лекции т. Ляпи¬
на и т. Юдина, посвящённые само¬
му насущному вопросу, вопросу о
переходе от социализма к комму¬
низму. И чем же они обогащают
нас? Абсолютно ничем. В них просто
декларируется, что надо переходить
к коммунизму, ибо коммунизм есть
конечная цель коммунистической
партии. Но почему этот переход те¬
перь закономерен, почему именно
коммунизм является конечной
целью, — это неизвестно... (Смех,)
Товарищи, не смейтесь.
Жданов. Товарищи, дайте орато¬
ру выступать. Это его право.
Паукова. ...и каковы закономерно¬
сти и движущие силы этого перехо¬
да в отличие от перехода от капита¬
лизма к социализму, — это тоже не¬
известно. Спрашивается, чему же
служит такая наука?
Книга т. Александрова воспроиз¬
водит этот недостаток на очень ши¬
рокой основе, на основе, охватываю¬
щей всю предыдущую историю чело¬
вечества. Хотя каждому большому
разделу автор предпосылает крат¬
кий исторический очерк и характе¬
ристику состояния наук, относяще¬
гося к соответствующему этапу,
однако это имеет лишь внешнее
отношение к изложению самого
содержания различных философ¬
ских учений, и поэтому последние
лишь описываются, но не иссле¬
дуются.
А исследование их предполагает
два момента. Оно предполагает рас¬
крытие того, что, во-1-х, метод позна¬
ния развивался в истории филосо¬
фии в непосредственной связи с раз¬
витием наук, будучи в то же время
обусловленным в конечном счёте
классовыми интересами, и, ibo-2-x, что
для мировоззрения, для системы, для
её направления и содержания опреде¬
ляющей всегда была общественная
практика соответствующих классов,
выражавшая их роль и место в жиз¬
ни общества. Состоянием же наук
мировоззрение определялось лишь в
самом конечном счёте. Пусть кто-
нибудь докажет здесь другое. Разве
неизвестно, что даже самые вели¬
чайшие открытия в области есте¬
ственных наук не могли и не могут
окончательно преодолеть идеализм,
пока существовали и существуют
реакционные классы, интересы ко¬
торых требуют закрепления и упро¬
чения гносеологических корней
идеализма. А в книге т. Александро¬
ва это не вскрывается. У него спу¬
таны, смешаны моменты, которые
определяют и только обусловливают
развитие философии. Поэтому, про¬
читав его книгу, мы не знаем, чему
обязан, например, своим происхож¬
дением английский и французский
материализм — не то общественной
практике классов, не то состоянию
наук того времени, а если и тому и
другому, то в какой мере и в каком
смысле тому и другому. И даже
больше, прочитав его книгу, можно
притти к выводу, что общественная
практика классов, природа послед¬
них, их отношение к другим клас¬
сам не играли решающей роли в
смене философских учений, а что
такую решающую роль играло раз¬
витие естественных наук. В главе о
французском материализме это вы¬
ступает особенно явственно. Но
тогда спрашивается: почему же,
невзирая на поступательное шествие
наук и после французского материа¬
лизма, он вызвал такую реакцию,
как немецкий идеализм? Почему
развитие предшествующей, домар¬
ксистской философии характеризует¬
ся такой закономерностью, как сме¬
ной философских направлений? Что¬
бы это понять, нельзя, как это
делает т. Александров, ставить в
один ряд и борьбу классов и со¬
стояние наук. И я согласна с т. Ша-
рия, что убедительность и подлин¬
ная научность исследования достига¬
ются не введениями, не «воротами»,
через которые автор входит в рас¬
смотрение учений, а глубоким ана¬
лизом последних изнутри их самих с
указанных позиций. Но я не согласна
с т. Шария, когда он говорит, что ис¬
224
РЕЧЬ ТОВ. ПАУКОВОЙ В. С.
то-рик философии не должен знать
всё. 'Может быть, всё он и не должен
знать, но знать историю развития
естественных наук в той степени, ко¬
торая необходима для обнаружения
особенностей развития метода,— он
должен. Иначе о закономерности по¬
явления, например, диалектики Ге¬
раклита мы узнаём из книги не боль¬
ше, чем о ней говорят сам Гераклит
и классики марксизма. Но ведь мы
должны не только выслушать Герак¬
лита, но и понять его, а привлечения
для этого только цитат из классиков
марксизма недостаточно, ибо послед¬
ние не разрабатывали специально
историю философии как цельную
науку.
Дальше — исследователь обяза¬
тельно должен очень хорошо и кон¬
кретно знать историю общества и
борьбы классов, чтобы /меть вскры¬
вать решающую причину смены раз¬
личных направлений. Иначе над ним
всегда будет висеть опасность ска¬
титься к филиации идей. И надо
чётко понимать, что если смена фи¬
лософских школ не исключала их
преемственности и взаимовлияния,
то это происходило лишь постольку,
поскольку существовала преемствен¬
ность и в практике классов.
Только при указанных условиях
исследователь сможет раскрыть фи¬
лософию не только как науку, как
историю познания, но и как высшую
форму идеологии предшествующих
классов. А в этом и состоит на со¬
временной ступени применение
принципа партийности к истории
философии.
Тов. Шария говорит, что т. Але¬
ксандров знает все положения
классиков марксизма о партийности
в науке и дело здесь не в незнании
этих положений, а в их конкретном
применении. Но это узкий подход к
основному недостатку книги. Дело
в том, что принцип партийности то¬
же конкретно-историчен. Он разви¬
вается и обогащается по мере наше¬
го движения вперёд.
'Маркс и Энгельс создавали диа¬
лектический материализм. Поэтому
естественно, что они делали упор на
отдельные стороны, на отдельные
моменты предшествующей мысли,
выбирая из неё всё ценное для
науки, и критически перерабатывали
его, поступаясь иногда при этом об¬
щей оценкой идеологического содер¬
жания того или иного учения, что
Маркс делает, например, в отноше¬
нии Лейбница.
Но теперь диалектический мате¬
риализм не только создан, но и
является мировоззрением нового
уже общества, мировоззрением, ко¬
торое лежит в основе идеоло¬
гии советского общества и от на¬
чала до конца научно. В связи
с этим, если раньше принцип пар¬
тийности предполагал чёткое опре¬
деление нашего отношения к двум
основным партиям в философии —
к материализму и идеализму в смы¬
сле их ценности для развития
науки, — то теперь принцип партий¬
ности предполагает большее, теперь
он предполагает чёткое определение
нашего отношения ко всему идеоло¬
гическому содержанию предше¬
ствующих философских учений в
смысле их значения для развития
общества, для борьбы классов и их
практики. Это необходимо потому,
что старая метафизика и идеалисти¬
ческая диалектика неизбежно и всё
больше преодолеваются развитием
самих наук; однако идеи прошлых
господствовавших классов живут, и
мешают развитию человечества, пока
существуют реакционные классы и
они, эти идеи, могут жить некоторое
время даже и после уничтожения
последних.
Развитый и обогащённый принцип
партийности целиком и полностью
совпадает с нашей наукой, на почве
которой мы теперь стоим. Наша по¬
следовательная научность и есть
наша партийность, и мы не боимся
целиком и полностью стоять на
почве науки, ибо интересы трудя¬
щихся совпадают с объективным
ходом истории, который отражается
нашей наукой.
Тут выступал т. Леонов и гово¬
рил, что критерием партийности по
01 ношению к настоящему является
наша политика, а по отношению к
прошлому — диалектический мате¬
риализм, его позиции. Вот пойди и
разберись в этой теории! Такое
усложнение излишне. А разве сама
наша политика в отличие от поли¬
РЕЧЬ ТОВ. ПАУКОВОЙ В. С.
225
тики других классов не научна? Не
потому ли она является правильной
политикой, что отражает объектив¬
ный ход истории? Поэтому не поли¬
тика должна служить критерием
партийности, а, наоборот, подлин¬
ная и последовательная научность
должна служить критерием партий¬
ности и политики и философии. Нашу
партийность во всякой области на¬
до сводить к её основанию. (Ожив¬
ление в зале.)
К нашему стыду, мы, философы,
споткнулись именно на принципе
партийности и споткнулись из-за
нашей научной беспомощности. И
когда ЦК указал нам на нашу
ошибку, то мы стали шарахаться из
стороны в сторону, не поняв того,
что развитие принципа партийности
не отменяет его старого содержа¬
ния, а развивает и обогащает это
содержание.
И тут я целиком и полностью
согласна с т. Шария, с его критикой
упрощённого, вульгарного понима¬
ния некоторыми философами ста¬
линской оценки гегелевской филосо¬
фии в целом.
В связи со всем сказанным я
хочу выдвинуть вопрос о периоди¬
зации истории философии. Хотя
т. Александров в своём предисло¬
вии говорит о периодизации, но по
существу периодизации философии
у него нет, и поэтому его история
выглядит мёртвой, безжизненной и,
если хотите, безликой, хотя он и
привлекает многих философов и
т. д. Периодизация должна служить
не только внешнему расположению
материала, но выражать и самую
закономерность развития фило¬
софии.
Как же её периодизировать? В
ленинском указании о кругах в фи¬
лософии заложена та мысль, что в
основу периодизации можно класть
различные этапы борьбы материа¬
лизма и идеализма. Это очень глу¬
бокая мысль, но мне кажется, что
она не совсем отвечает основной за¬
даче, стоящей перед нами в области
разработки истории философии. В
основу периодизации, по-моему, на¬
до положить процесс развития про¬
изводства и смены способов произ¬
водства, но взять его не абстрактно,
15. «Вопросы философии» № 1.
а учитывая все конкретно-историче¬
ские особенности этого процесса
по странам. А это значит, что
историю, философии надо пефио-
дизировать соответственно идеям,
которые способствовали либо утвер¬
ждению и закреплению господства
того или иного класса, либо паде¬
нию господства того или иного
класса.
Преимущество этого принципа пе¬
риодизации состоит в том, что он
от начала до конца научен и, таким
образом, отражает объективный ход
развития общества.
Преимущество его состоит в том,
что он даёт возможность вскрыть
самую причину, определявшую смену
философских течений.
Преимущество его, наконец, со¬
стоит в том, что он поможет
вскрыть и роль самих идей в раз¬
витии общества. Тогда история фи¬
лософии выступит перед нами не
бледной, скучной и мёртвой, а жи¬
вой и от начала до конца партийной,
дающей возможность установить,
какие классы и страны и когда, на
каких ступенях шли либо во главе
прогресса, либо во главе реакции.
Это будет подлинная марксистская
история философии.
История философии есть не толь¬
ко история познания, как опреде¬
ляет её т. Александров. В истории
философии есть многое и не отно¬
сящееся к истинному познанию.
Но сейчас, пока борьба двух ми¬
ров не завершена, мы выбросить
это из истории не можем. Мы
должны вскрывать и обнажать это.
И лишь на какой-то последующей
ступени отойдут в область истории
все идеалистические привески и мы
будем рассматривать философию
только как историю познания, что¬
бы не засорять головы человечества
всякой шелухой.
Одним словом, предметохМ нашей
истории философии должна быть не
только история познания, но и исто¬
рия тех идей, аргументы в пользу
которых черпались либо из науки
(так было у прогрессивных клас¬
сов), либо из учений, ничего об¬
щего не имеющих с наукой (так
было у реакционных классов).
Теперь последнее. Почему наш

226
РЕЧЬ ТОВ. ВЫШИНСКОГО EL Е.
философский фронт так беспомо¬
щен, так жалок и беден работами?
Прошло то время, когда нам
можно было жить только за счёт на¬
следства, оставленного человечеству
Марксом, Энгельсом, Лениным и
умножаемого товарищем Сталиным.
Товарищ Сталин призывает нас са¬
мих к творческой работе, ибо жизнь
идёт вперёд с неумолимой быстро¬
той. Идеи марксизма тоже непо¬
стоянны, они развиваются, на смену
однйм идеям марксизма приходят
другие идеи марксизма. Это тре¬
бует иногда пересмотра старых по¬
нятий, старых положений и отказа
от старых научных традиций.
Но за идеями стоят люди. Они
так срастаются со старыми тради¬
циями, старыми понятиями и по¬
ложениями, что не могут уже
отказаться от них. Но было бы пол¬
беды, если бы люди эти, не желая
расставаться с когда-то завоёван¬
ным положением и авторитетом,
вольно или невольно не душили, не
убивали, не глушили бы всякую жи¬
вую, свежую мысль в самом её заро¬
дыше, вместо того чтобы её подхва¬
тывать и помогать ей созревать.
Таково сейчас положение на фи¬
лософском фронте. И оно усугуб¬
ляется тем, что подготовка молодых
кадров, которые лучше способны
чувствовать новое, у нас была по¬
ставлена из рук вон плохо.
Жданов. Скоро ли это кончится?
Паукова. Я думаю, не очень
скоро — не завтра, не послезавтра.
Это кончится тогда, когда мы раз¬
двинем рамки науки, когда мы
добьёмся успехов в области подго¬
товки новых кадров и когда, нако¬
нец, принцип распределения труда
между членами общества по их спо¬
собностям найдёт своё сознательное
и полное применение и к области
науки.
Не всякий, знающий философию,
есть философ. Философ — научный
работник — должен быть идеологом
нового общества, способным выдви¬
гать, формулировать и обосновы¬
вать новые идеи, отвечающие по¬
требностям общества, развивающе¬
гося уже на основе нового способа
производства. А у нас среди фи¬
лософов — научных работников —
много людей, способных лишь си¬
стематизировать взгляды по тому
или иному вопросу. Они не могут
делать больше ничего и не позво¬
ляют другим делать то новое, что
требует страна и наука, ибо «си¬
стематизация» взглядов стала их
второй природой.
Вот основная, истинная, подлин¬
ная причина существующего по¬
ложения вещей на философском
фронте. Я взяла на себя смелость
сказать о ней, ибо обманывать ЦК
партии, товарищи, нельзя.
Жданов. Слово имеет т. Вышин¬
ский, подготовиться т. Буйницкому.
Вышинский П. Е. (Москва). Това¬
рищи, насколько 1можно судить по
стен огр а mim а м в ы с ту п л е ний, первая
дискуссия вращалась исключительно
вокруг книги т. Александрова. По¬
давляющее большинство выступле¬
ний на нынешней дискуссии было
также посвящено критике его книги.
Книга обсуждена и раскритико¬
вана на основе замечаний, сделан¬
ных товарищем Сталиным. Замеча¬
ния товарища Сталина имеют, как
в этом все согласны, более глубокое
значение, они освещают не только
недостатки книги т. Александрова,
но помогают вскрыть недостатки в
нашей работе литературной и педа¬
гогической.
Между тем, некоторые товарищи
пытались искусственно ограничить
рамки дискуссии только книгой
т. Александрова. При этом они за¬
малчивали тот факт, что на пози¬
циях т. Александрова до января
1947 года стояли очень многие това¬
рищи; некоторые выступавшие то¬
варищи изображали дело даже
таким образом, будто они давно
видели ошибки и недостатки в книге
т. Александрова, но не имели воз¬
можности на них указать. Например,
т. Митин заявил, что он проявил
малодушие, не подвергнув ранее
критике книгу т. Александрова.
Можно подумать, что т. Митин знал
об ошибках, но не имел мужества
высказать это. Так ли это? Факты
говорят о другом. А именно: содер¬
жание I, II и III томов истории
философии, которые создавались
РЕЧЬТОВ. ВЫШИНСКОГОП. E.	227
коллективом философов под руко¬
водством виднейших философов на¬
шей страны, оценка книги т. Але¬
ксандрова в печати, изложение
истории философии по Александ¬
рову в Высшей партийной школе
и других вузах — все эти факты
говорят о том, что если не все, то
очень многие московские философы
стояли на позициях т. Александрова,
считая его взгляды на все 1ОО;)/о
правильными.
Голос с места. Вы о себе говорите.
Вышинский. Дело, следовательно,
не в отсутствии мужества у этих то¬
варищей; дело в том, что* у них
отсутствовал правильный критиче¬
ский взгляд до января 1947 года.
Правильно указывал т. Митин на
проявление в книге т. Александ¬
рова элементов катедер-социализма.
Но катедер-социализм — это- явле¬
ние, более широко распространённое
и не о-граничивается книгой т. Але¬
ксандрова. Катедер-социализм, или
катедер-марксизм, — это марксизм
выхолощенный, небоевой, догмати¬
ческий, профессорский, вяло и бес¬
страстно проповедуемый с универ¬
ситетских кафедр, отсюда и выра¬
жение «катедер-социализм».
Проявления этого катедер-социа¬
лизма у нас имелись как в лекциях,
так и в печатных трудах. Сама кни¬
га т. Александрова, как известно,
возникла из лекций, которые чита¬
лись им в Высшей партийной шко¬
ле. Эти лекции читались, печатались
и.распространялись среди студентов
и преподавателей. Таким образом,
начиная с 1939 года и до» 1946 года
с кафедры диалектического и исто¬
рического материализма Высшей
партийной школы распространялся
профессорский, догматический, не
воинствующий марксизм. Под чьим
идейным и организационным руко¬
водством это делалось? Кто был ру¬
ководителем этой кафедры? Тов. Ми¬
тин. Если т. Митин считает теперь,
что книга т. Александрова есть при¬
мер кафедрального социализма, то
разве он не был обязан здесь, с этой
ответственной трибуны, честно и
нелицемерно заявить, что этот кате¬
дер-социализм преподносился с его,
митинской, кафедры и что он терпел
т. Александрова на своей кафедре и
что т. Митин также несёт ответст¬
венность перед советским общест¬
венным мнением за допускавшуюся
им пропаганду катедер-социализ¬
ма?! Думает ли т. Митин, что опас¬
ность катедер-социализма устра¬
няется одной критикой книги
т. Александрова?
Возьмём, далее, вопрос о выдви¬
жении книги т. Александрова на по¬
лучение Сталинской премии. Кто
выдвигал эту книгу на Сталинскую
премию? Во-первых, большой кол¬
лектив философов Института фило¬
софии Академии наук. Здесь т. Ба¬
скин давал справку об отзывах на
книгу т. Александрова, но он допу¬
стил большие неточности. Мне точно
известно-, кто давал и какие харак¬
теристики книги т. Александрова.
Отзывы положительные (отрица¬
тельных отзывов не было) на книгу
т. Александрова дали тт. Ваоецкий,
Трахтенберг, Дынник, Баскин.
Голос с места. А Вы?
Вышинский. Я, как вам известно,
написал рецензию. Моя рецензия в
«Большевике» явилась как бы обоб¬
щением всего того, что до» меня уст¬
но и письменно сказали о книге
т. Александрова все товарищи от
Митина до Баскина включительно.
Далее, книга поступила в Комитет
по Сталинским премиям, где о ней
давали отзывы эксперты-философы.
Почему они не дали критических, от¬
рицательных отзывов на эту книгу?
И почему у них теперь нехватает
мужества здесь сказать об это-м?
Голос с места. Кто это?
Вышинский. Тов. Митин является
экспертом в Комитете. Разве не ис¬
пользовал т. Митин сознательно и
добровольно свой авторитет фило-
софа-академика в Комитете по при¬
суждению Сталинских премий?! По¬
чему он об этом здесь ни слова не
сказал?
Мне, как «главному рецензенту»
книги доподлинно известна точка
зрения московских философов на
книгу т. Александрова. Здесь высту¬
пал т. Максимов. Он сказал: нельзя
мазать всех одним миром, надо* уста¬
новить индивидуальную ответствен¬
ность. Правильно*, совершенно пра¬
вильно, согласен! Рассмотрим же ин¬
дивидуальную позицию т. Максимо¬
22Я
РЕЧЬ ТОВ. ВЫШИНСКОГО П. Е.
ва в отношении книги т. Александ¬
рова. В Институте философии
т. 'Максимова просили принять уча¬
стие в обсуждении книги т. Але¬
ксандрова, когда ставился вопрос о
Сталинской премии. Тов. Максимов
занял позицию умолчания. Он даже
не явился на заседание Учёного со¬
вета, не высказался ни разу и дер¬
жал своё мнение о книге т. Але¬
ксандрова про запас до сегодняш¬
него дня. Он всё время молчал, а
сейчас говорит, что знал об ошиб¬
ках и недостатках книги т. Але¬
ксандрова, но что ему и Рубинштей¬
ну помешали эту книгу раскритико¬
вать. Это лицемерие!
Тов. Максимов в своём выступле¬
нии указал на то, что надо разделить
философов на передовых и отсталых
и что руководству Института надо
было бы возглавить эту передовую
часть философов. Но как же можно
возглавить такую «передовую» часть
философов, если они не проявляли
своих передовых взглядов до тех
пор, пока эти взгляды не были вы¬
сказаны руководителями партии?!
Что касается утверждения т. Мак¬
симова, будто у т. Рубинштейна были
в отношении книги т. Александрова
«сомнения», то это просто смехо¬
творный миф, который может вы¬
звать только улыбку. Правда, у
т. Рубинштейна были сомнения в
формальных данных книги-— он счи¬
тал её скорее сборником учебных
популярных лекций и полагал, что
она должна быть представлена на
премию университетом или каким-
нибудь другим учреждением, но не
Академией наук. Что касается сом¬
нений в самом качестве книги, то
таких сомнений у Рубинштейна не
было и не могло* быть. Зачем пона¬
добилось т. Максимову превращать
т. Рубинштейна в единственного
(если не считать самого т. Макси¬
мова) передового философа,— это
никому не понятно.
Товарищи, если я упомянул много
фамилий, то не для того, чтобы снять
с себя ответственность за свою зло¬
получную рецензию; наоборот, моя
ошибка усугубляется тем, что я ока¬
зался рупором или солистом боль¬
шого хора. Я должен сказать на
этом собрании о своей рецензии и
ö своём отношении к ней следующее.
Эта рецензия подверглась заслужен¬
ной и справедливой критике. Я её
целиком принимаю. Мне нечего ска¬
зать в своё оправдание. Я проявил
нетребовательность, поверхностно
подошёл к оценке книги, проглядел
имевшиеся в ней недостатки и, таким
о-бразом, дезориентировал читателя,
как правильно заметил т. Гусейнов.
Я просто не видел тогда тех недо¬
статков в книге т. Александрова, ко¬
торые мне видны теперь после заме¬
чаний товарища Сталина и выступле¬
ний товарищей.
Я не думаю, чтобы собранию было
интересно слушать ещё моё пере¬
числение отмеченных в книге т. Але¬
ксандрова недостатков. Это было
бы очень легко сделать, но я не ду¬
маю, что кому-нибудь нужны словес¬
ные признания и покаяния. И когда
я размышляю о том, как должен я.
как научный работник-коммунист от¬
ветить на услышанную здесь крити¬
ку моей рецензии, то я думаю, что
единственно правильным ответом
будет моё заявление, что я поста¬
раюсь ответить работой и на деле
постараюсь изжить те недостатки,
которыми страдает моя рецензия.
Такой ответ, я думаю, является един¬
ственно правильным, ибо все това¬
рищи согласятся с тем, что наша
задача состоит в том, чтобы претво¬
рить в работе — в статьях, брошю¬
рах, книгах — то хорошее и большое,
чему научил нас Центральный Ко¬
митет на примере критики книги
т. Александрова.
Здесь уместно поставить и другой
вопрос: в чём причина этого поло¬
жения, 4 и как философы-марксисты
могут изжить благодушие, некри-
тичность, либерализм и объекти¬
визм, безидейность и пр., появив¬
шиеся в -наших работах и лекциях?
В чём причина отставания философ¬
ского фронта, благодушия, само¬
успокоенности? Одна из причин
заключается в том, что мы до сих
пор не претворили в жизнь указа¬
ние ЦК о том, что критика и само¬
критика и творческие свободные
дискуссии должны стать основным
методом нашей научной работы. Без
воплощения и претворения в жизнь
этого указания мы не сдвинемся с
РЕЧЬ ТОВ. ВЫШИНСКОГО П. Е.
223
места. Имеется огромное количество
вопросов, которые нуждаются в об¬
суждении, например вопрос о на¬
циональном <и интернациональном
в развитии философии, вопрос о со¬
отношении формальной и диалекти¬
ческой логики, о соотношении пси¬
хологии и гносеологии и т. д. Я кос¬
нусь вопросов логики. Здесь т. Лео¬
нов говорил об опасности канониза¬
ции формальной логики. Эта опас¬
ность обнаружилась при обсужде¬
нии в Академии общественных наук
книги т. Строговича. Некоторые вы¬
ступавшие там товарищи отстаива¬
ли ошибочную, на мой взгляд, точку
зрения — слияния формальной ло¬
гики и диалектики. Эти товарищи
аргументировали это таким обра¬
зом, 'что наша молодёжь нуждается
в твёрдых моральных принципах и
что диалектическое положение •—
«всё течёт, всё изменяется» — яв¬
ляется ответственным за случаи не¬
прочности семейных и прочих мо¬
ральных отношений (смех) и что
ввиду этого положение — «всё те¬
чёт, всё изменяется» — должно
быть ограничено и дополнено проч¬
ными и неизменными понятиями
формальной логики.
Голос с места. Это анекдот, ко¬
нечно.
Вышинский. Это не анекдот, это
факт. Об этом можно прочесть в
имеющихся стенограммах. Анало¬
гичную точку зрения высказал и
другой товарищ. Вот его слова:
«Законы формальной логики не
только не вступают в противоречие
с логикой диалектической, а, наобо¬
рот, подкрепляют истинность её вы¬
водов. Отделяя формальную логику
от диалектической, мы снижаем
познавательную и практическую си¬
лу диалектической логики. Подчёр¬
кивая момент текучести, изменчи¬
вости в диалектике и не оставляя
формальной логике доказатель¬
ства постоянства и логической
непротиворечивости, мы можем по¬
колебать незыблемость тех поня¬
тий, которыми обязана руковод¬
ствоваться наша молодёжь, — поня¬
тий родины, социалистического оте¬
чества, понятия долга, чести».
Здесь, ,дидна тенденция ограни¬
чить диалектику формальной логи¬
кой, в которой некоторые товарищи
видят оплот против какого-то раз¬
лагающего, релятивистского влия¬
ния диалектики на моральные поня¬
тия и нормы...
Вопрос об отношении формальной
логики и диалектики должен быть
основательно продискутирован.
Сейчас перед нами стоит задача
создать учебник формальной логики
для вузов. Появившиеся до сих пор
работы страдают серьёзными недо¬
статками. Формальная логика, кото¬
рая до сих пор была прибежищем
схоластики, аполитизма и безидей-
ности, должна быть преподнесена
учащимся как живой и увлекатель¬
ный предмет, как практически по¬
лезное руководство в практике мы¬
шления. Логика должна дисципли¬
нировать мышление и воспитывать
молодёжь. 'Можем ли мы написать
такой учебник без обсуждения спор¬
ных вопросов, без обмена мнений?
Нет, это невозможно.
Второй вопрос, который предсто¬
ит решить, — это вопрос кадров —
основной вопрос работы нашего фи¬
лософского фронта. У нас много не¬
благополучия в деле подбора, рас¬
становки и правильного использова¬
ния философских кадров. Я коснусь
только вопроса подготовки, выращи¬
вания кадров. Товарищ Сталин гово¬
рил, что советская передовая наука
должна обеспечить преемственность
научных исследований, что она дол¬
жна осуществлять сочетание старых
квалифицированных кадров с моло¬
дыми растущими научными работ¬
никами. Так ли обстоит дело у нас?
К сожалению, нет. У нас опытные,
квалифицированные работники, как
порт от ладана, бегут от аспиран¬
тов, не хотят ими руководить, и по¬
этому аспиранты и младшие науч¬
ные сотрудники предоставлены са¬
мим себе и не имеют научного ру¬
ководства. У нас есть опытные и за¬
служенные философы — академики
и члены-корреспонденты тт. Дебо¬
рин, Митин, Максимов, Юдин и дру¬
гие. Как они растят кадры, эти от¬
ветственные товарищи? Печальный
факт, но эти товарищи — коммуни¬
сты, философы с высокими учёными
званиями — не имеют своих учени¬
ков, не создают своей научной шко¬
230
РЕЧЬ ТОВ. ВЫШИНСКОГО П. Е»
лы по -специальности, не проявля¬
ют... (шум в зале). Прошу понять
меня правильно. Речь идёт не о со¬
здании каких-то направлений в фи¬
лософии. Речь идёт о том, чтобы
готовить кадры специалистов по
историческому материализму, по
истории философии, по логике
и т. д. И вот опытные, квалифициро¬
ванные товарищи сами работают,
как ку-стари-одиночки, воплощая
старый индивидуализм в научной
работе и не думают о подборе и вос¬
питании учеников, научной смены.
В этом отношении беспартийный
специалист по психологии т. Рубин¬
штейн может быть поставлен в при¬
мер нашим коммунистам-академи¬
кам и членам-корреспондентам.
Эта беззаботность в деле подго¬
товки философских кадров вызы¬
вает тревогу. Возьмите область ло¬
гики. Центральный Комитет недавно
принял постановление о введении в
вузах и средней школе преподава¬
ния логики и психологии. Институту
философии предложено произвести
набор 20 аспирантов по логике.
А кто будет заниматься их воспи¬
танием, кто будет их обучать? Стар¬
шего поколения логиков у нас нет.
Естественно, что нужно среди моло¬
дых научных работников искать лю¬
дей, которым можно доверить под¬
готовку этих аспирантов. Но вся
академическая система, заведённый
порядок в работе Академии наук
стоит на страже старых традиций и
мешает, затрудняет выдвижение
этих новых молодых товарищей.
А раз аспиранты остаются без над¬
лежащего научного руководства, то
и получается, что в их подготовке
господствуют стихия и самотёк в выч
боре диссертационных тем и т. д.
Разве не должен вызвать у нас тре¬
вогу тот факт, что за всё время су¬
ществования Института философии
не было защищено ни одной доктор¬
ской диссертации на актуально-по¬
литическую философскую тему?!
Все говорят о подготовке книг,
монографий. Но разве подготовка и
выпуск молодого научного работни¬
ка, аспиранта, не является делом
более трудным и ответственным,
чем подготовка иной монографии?
Если мы хотим серьёзно улучшить
подготовку аспирантов, надо при¬
равнять (в учёте нагрузки научных
руководителей) подготовку и вы¬
пуск аспиранта по крайней мере к
выпуску хорошей книги.
В целях активизации и подъёма
работы философского фронта необ¬
ходимо создать специальный фило¬
софский журнал. Можно без пре¬
увеличения сказать, что по такому
журналу буквально истосковались
наши философы. Правда, сейчас не¬
обычайно возросли возможности пе¬
чатать философские статьи и без
специального философского журна¬
ла. Потребность в таких статьях
огромная. Многие журналы, газеты,
БОКС, Прессбюро «Правды», ТАСС,
Славянский комитет и многие дру¬
гие организации просят у нас ста¬
тьи. Эта работа «на заказ» очень
важная и необходимая.
Некоторые товарищи придержи¬
ваются такого софизма: раз нужны
монографии, то можно забросить пи¬
сание статей и умолкнуть под пред¬
логом долголетнего вынашивания
монографий...
Надо, однако, понять что моно¬
графия — это синтетический плод
долгой работы, итог многих статей,
вариантов, исследования отдельных
проблем. Конечно, можно привет¬
ствовать талантливых людей, спо¬
собных сразу написать монографию,
которая нужна нам и не зачахнет на
книжной полке. Однако опыт пока¬
зывает, что хорошую монографию
оказывается способным написать
тот, кто не гнушается трудиться над
писанием пропагандистских статей.
Нет никаких оснований смотреть
свысока на товарищей, пишущих
пока статьи, которые очень необхо¬
димы и потребность в которых мы
удовлетворяем, вероятно, не более
чем на 10%. Особенно отстаёт наша
философская пропаганда за грани¬
цей, в славянских и других странах,
где статьи наших товарищей оказа¬
ли бы большую помощь нашим дру¬
зьям в их борьбе с идеологической
реакцией. Мы мало, очень мало пи¬
шем. Институт философии должен
бы стать центром притяжения всех
живых, творческих, авторских сил
философского фронта; ещё более
подходящим центром такого рода
РЕЧЬ ТОВ, ВЫШИНСКОГО П. Е.
231
явился бы философский журнал. На
долю журнала остаются статьи, ко¬
торые не могут быть опубликованы
в существующих газетах и журна¬
лах, — научно-исследовательские
статьи, главы или извлечения из дис¬
сертационных работ, дискуссионные
статьи. Могут сказать: печатайте
эти статьи в «учёных записках» и
сборниках. Но издание «учёных за¬
писок» длится годами, в сборниках
один автор задерживает всех других
и т. д. К тому же этого рода изда¬
ния не имеют специального аппара¬
та для подготовки и редактирова¬
ния работ. Журнал нахМ необходим
во что бы то ни стало. В то же вре¬
мя журнал, если он будет создан,
повысит и ответственность всех това¬
рищей-философов перед Централь¬
ным Комитетом и перед читателями.
Журнал не должен повторять оши¬
бок, допущенных журналом «Под
знаменем марксизма», он должен
отвечать тем высоким требованиям,
которые предъявляет Центральный
Комитет к философскому фронту.
В заключение я хочу остановиться
на тех уроках, которые мы извле¬
чём из нынешней дискуссии. Мне
кажется, самым большим и благо¬
творным уроком, который преподан
на этой дискуссии Центральным Ко¬
митетом, является следующее: ЦК
учит нас не бояться критики, разви¬
вать критику, ЦК учит нас не толь¬
ко мужественно и терпеливо отно¬
ситься к большевистской критике,
но и внимательно прислушиваться
к ней. Мы — бойцы идеологического
фронта. Мы — солдаты коммунисти¬
ческой армии. Мы — философская
артиллерия коммунизма. Я бы сра¬
внил партийную критику с корректи¬
ровкой огня. Мы обстреливаем на¬
ших врагов, мы стреляем часто по
закрытым целям. Партийная печать,
а также ЦК своей критикой наших
работ корректируют огонь: им вид¬
нее, куда падают наши снаряды.
И разумеется, что невразумитель¬
ным стрелкам полезно иногда и
всыпать. Но когда мы ошибёмся,
пусть лучше нас сурово покрити¬
кует наш ЦК. Это полезнее, чем
остаться нам при своих заблужде¬
ниях и оставить, в результате пло¬
хой стрельбы, в живых наших вра¬
гов. Мы должны не бояться критики
и клеймить как трусость, если кто-
либо из боязни критики перестаёт
работать.
Далее, Центральный Комитет
учит нас развивать критику пра¬
вильную, принципиальную; критико¬
вать работы и статьи мы должны с
соблюдением логического закона до¬
статочного основания.
В связи с этим я хочу снова воз¬
вратиться к выступлению т. Митина,
который критиковал книгу т. Кед¬
рова. Можно и нужно критиковать
книгу т. Кедрова, обязательно нуж¬
но её критиковать, и было бы хоро¬
шо послушать здесь обстоятельное
выступление т. Митина на эту тему,
но странно, когда т. Митин, ещё не
читая книги, обругал т. Кедрова
«меныпевиствующим идеалистом»,
«гегельянцем» и т. п.
Ещё более непозволительный вы¬
пад сделал т. Баскин по адресу
т. Маковельского. Баскин здесь зая¬
вил, что книга т. Александрова «не
вполне марксистская», а книга Ма¬
ковельского — «антимарксистская».
Тов. Баскин читал книгу Але¬
ксандрова раньше, читал позже,
был, как он говорит, «советчи¬
ком», а затем рецензентом;
поэтому оценка им книги т. Але¬
ксандрова — это дело его философ¬
ской совести. Но что касается его
оценки книги т. Маковельского, то
это дело его, я бы сказал, философ¬
ского легкомыслия...
Голос с места. И невежества.
Вышинский. На основании одной
цитаты о фрагменте Демокрита
т. Баскин с необычайной лёгкостью
мысли заявляет, что книга т. Мако¬
вельского «сплошь антимарксист¬
ская». Разве это серьёзно? Разве
т. Баскин может так выступать с
этой ответственной трибуны? Вы,
т. Баскин, не только плохой совет¬
чик, в чём вы сами признались, но и
плохой критик. Это ведь пугливое
шарахание. Это — профанация мар¬
ксизма, поскольку вы превращаете
марксизм в ярлык, в этикетку, с лёг¬
ким сердцем наклеивая её направо и
налево на товарищей, создающих
книги.
Голос с места. Правильно!
Вышинский. Такая «критика»
232
РЕЧЬ ТОВ. БУЙНИЦКОГО А. М.
прежде всего вредит вам самим,
ибо вы дискредитируете свои не
только прежние, но и будущие ре¬
цензии, и это достойно сожаления.
( Смех.)
Этой дискуссией ЦК преподал
нам урок организации и проведения
научной критики.
Что касается меня и моего отно¬
шения к критике, то должен при¬
знаться, что приятели говорили мне:
«Поменьше пиши, Петро, — не то по¬
падёшь впросак!»
Но я писал и буду писать, пока
меня будут печатать. Я буду писать
и призываю всех товарищей писать
больше и лучше. Писать и никаких
гвоздей! Только работой, только
увеличением и улучшением печатной
продукции должны ответить мы на
критику нашей работы нашим люби¬
мым вождём и учителем товарищем
Сталиным!
•Жданов. Объявляется перерыв на
20 минут.
(После перерыва).
Жданов. Слово имеет т. Буйниц-
кий, подготовиться т. Уибо.
Буйницкий А. М. (Фрунзе). Това¬
рищи, чем дальше идёт и, невиди¬
мому, близится к концу наша дискус¬
сия о книге т. Александрова, тем
яснее становится, что при всех
серьёзнейших, существеннейших не¬
достатках книги автор её осуще¬
ствил всё-таки большое дело, поло¬
жил начало, только начало, работе
над учебником, подобного которому
ещё нигде не было. Это и мало,
только начало, но это и много: пред¬
ложен вариант учебника. (В зале
оживление.)
Работа сделана в чрезвычайно
трудных и ненормальных условиях,
без фундамента солидных марксист¬
ских монографий. Недаром же ни¬
кто на этой дискуссии не мог с три¬
буны этой заявить, скажем, так:
«Вы, т. Александров, в таком-то во¬
просе пошли назад от блестящего
изложения проблемы, скажем, т. Ми¬
тиным, или т. Каммари, или т. Гак,
или т. Баскиным, или другими вид¬
ными нашими профессорами-филосо¬
фами».
Ни одного такого заявления мы не
услышали и, видимо, не услышим.
Поэтому мне кажется, что даже
ошибки т. Александрова принесут
нашему делу больше пользы, чем
святость и непорочность иных фило¬
софов-дипломатов. (В зале ожив¬
ление.)
Имеет ли это обстоятельство для
нас, обсуждающих книгу, какое-либо
значение? Думаю, что имеет. Нас
интересуют и книги. Нас интересуют
и те, кто пишет книги. Нас интере¬
суют и те, кто не пишет книг. Нас
всё интересует.
Почему так получилось, что автор
оказался одино-чкой? Судить издали
трудно. Скорее всего наши видней¬
шие авторы-философы недооцени¬
вают всю важность и необходимость
своих усилий на этом фронте борьбы
за коммунизм. Не увидели они в
этом своего первоочерёдного науч¬
ного и прежде всего партийного дол¬
га. Много говоря б партийности в
философии, они не сделали, по-мое¬
му, партийных выводов относитель¬
но своих собственных обязанностей
по отношению к той же философии,
к нашей марксистской философии.
Не очень простое дело — создание
учебника по такому вопросу. Враги
материализма и диалектики в тече¬
ние веков потратили так много та¬
ланта, искусства, гения даже на за¬
темнение правды. Стало быть, серь¬
ёзнейшие трудности должен был
преодолеть автор и не один, а, по
крайней мере, со своими добрыми,
как здесь выражались, советчиками.
И вот, позвольте сказать несколь¬
ко слов о некоторых советчиках.
Это же и тема б партийности. Я не
буду здесь подробно говорить, но я
должен напомнить о том, что Вла¬
димир Ильич Ленин в работе «Ма¬
териализм и эмпириокритицизм»,
говоря о партийности в философии,
сослался на пример жизни Маркса и
Энгельса. Их жизнь была класси¬
ческим примером партийного пове¬
дения в вопросах философии. Всю
жизнь они стояли на позициях мате¬
риализма, сражались против идеа¬
лизма. Были беспощадны даже к
своим, более или менее близким
единомышленникам, если те хоть в
какой-либо мере отступали от мате¬
РЕЧЬ ТО Во БУ Й Н И Ц К ОГ О А. М.
233
риализма. Значит, Маркс и Энгельс
не только излагали свои взгляды о
партийности философии, а действо¬
вали, поступали партийно. И это бес¬
конечно важно!
Это ведь означает, что личное по¬
ведение философа-большевика имеет
существеннейшее значение для на¬
шей философии, включается в проб¬
лему партийности.
Когда в первые часы дискуссии мы
выслушали речь т. Митина, когда мы
услышали слова о катедер-социа-
лизме, я в душе аплодировал т. Ми¬
тину за его, как мне тогда показа¬
лось, прямоту, за желание говорить
горькую правду. Подчёркиваю: за
желание говорить правду. (Содержа¬
ние речи т. Митина — совсем другое
дело.) За желание. Мне показалось,
что в выступлении т. Митина можно
видеть пример партийной прямоты.
Но время шло. Дискуссия развива¬
лась. Выступил т. Баскин, и возникла
проблема советчиков. И выступление
т. Баскина вконец испортило для ме¬
ня впечатление от речи т. Митина.
«Мы плохими советчиками оказа¬
лись», — говорил т. Баскин. Непо¬
нятно, почему плохие? Непонятно,
зачем и кому вообще нужны плохие
советчики на фронте философии. От¬
куда они взялись в Институте фило¬
софии Академии наук? Что это за
странная профессия — плохие совет¬
чики? (Смех.) Мы ждали, что т. Ба¬
скин скажет, почему именно он и
они плохими советчиками оказались.
Ответа мы не дождались. Но тем са¬
мым стало совершенно ясно и без
ответа, что фраза о плохих советчи¬
ках есть неуклюжая отговорка: в
ней — нежелание говорить о сути во¬
проса.
Тов. Максимов, хотя и квалифици¬
ровал т. Баскина обывателем, но то¬
же не обнаружил особой склонности
объяснить корни этой обывательщи¬
ны. Непонятна причина этой неумест¬
ной стыдливости т. Максимова, ко¬
торый, по его же словам, очень дав¬
но сидит в Академии наук.
Дело, очевидно, в том, что неко¬
торые наши философы не чувствуют
по-настоящему своей ответствен¬
ности перед народом за дело нашей
философии. Не понимают или забы¬
ли, что философия — не их домашнее
ремесло, а кровное дело народа. За¬
быв об этом, иные из философов счи¬
тают возможным действовать по
принципу персонажей сатиры Сал¬
тыкова-Щедрина: Чего изволите?
Могу похвалить, а если нужно, могу
и обругать. Что возьмёшь с меня, с
плохого советчика? Вот в чём дело.
Сегодня — всё благополучно, а
завтра — всё струвизм!
Позвольте к вам, т. Митин и
т. Баскин, иронически отнестись и за
ваши похвалы и за ваши порицания.
Говорят — плохие советчики! Но как
же, но почему же для плохих сове¬
тов были избраны страницы больше¬
вистской печати? Неужели это пар¬
тийность? Конечно, нет. Партий¬
ность — это ответственность перед
народом за каждое слово и тем бо¬
лее печатное. Наши люди каждое
слово на страницах такого* журнала,
как «Большевик», воспринимают с
уважением, всерьёз.
Поэтому надо и в рецензиях ви¬
деть форму служения народу. Пе¬
чать наша — большая и ответствен¬
ная трибуна, а не место для легко¬
мысленных прогулок некоторых
легкомысленных философствующих
рецензентов, облечённых иногда вы¬
сокими званиями.
Нам нужно понять не только, что
философия партийна. Этого мало.
Нужно партийно вести себя в фило¬
софии.
Вот так т. Баскин развеял хорошее
впечатление от речи т. Митина. Тов.
Баскин, правда, в числе советчиков
т. Митина не назвал, но зато т. Ма¬
ксимов сказал, и сегодня т. Вышин¬
ский подтвердил, что в Институте
философии, если и были какие-то
сомнения о содержании работы
т. Александрова, то только у т. Ру¬
бинштейна. И стало быть, не было
их у т. Митина. Значит, раньше всё
было хорошо? Хорошо. Значит не
было катедер-социализма? Не было.
А теперь всё плохо? Теперь всё
плохо! Не похоже ли всё это на
плавание без компаса по бурному
философскому морю? Во всяком
случае, что-то неладно в позиции
т. Митина. Трудно понять, чего здесь
больше — то ли философии, то ли
«дипломатии». Если публицистика
придаёт философии блеск и жизнен¬
234
РЕЧЬ ТОВ. БУЙНИЦКОГО А. М.
ность, то дипломатия вызывает чув¬
ства досады и недоумения по мень¬
шей мере.
Это одно обстоятельство.
Второй вопрос — это проблема пе¬
дагогического мастерства в печатной
пропаганде больших вопросов фило¬
софии. Вопрос о силе аргументации
нашей. О том, что книга наша не
смеет быть холодной, вялой, должна
быть увлекательной. Мы помним сло¬
ва Владимира Ильича в статье
«О значении воинствующего мате¬
риализма». Их привёл здесь т. За¬
славский. Ленин говорил о бойкой,
живой, талантливой речи француз¬
ских материалистов и о скучных, су¬
хих пересказах марксизма, преобла¬
дающих в нашей литературе. Про¬
шло много лет с той поры, когда
Ленин писал об этом. Однако наши
авторы крайне мало, если не сказать
сильнее, успели уйти вперёд в бой¬
кости, живости, талантливости своей
аргументации.
Перед отъездом в Москву мне
пришлось говорить о книге т. Але¬
ксандрова с нашими аспирантами.
Один из аспирантов такую мысль
высказал: «Почему это так: если не
говорить о классиках марксизма-ле¬
нинизма, а о нашей обычной текущей
философской литературе, то в ней
всё яркое, образное, запоминаю¬
щееся извлечено по преимуществу из
высказываний философов прошлого.
Неужели только они, философы да¬
лёкого прошлого', обладают монопо¬
лией говорить выразительно, даже
тогда, когда они говорят неправду.
Вот, например, платоновская пеще¬
ра. Это в высшей степени сильный
художественный образ для защиты
идеализма. Изобрёл же Платон эту
пещеру. И сотни лет её не забыва¬
ют». Конечно, аспирант в какой-то
мере был прав, его недоумение в
какой-то мере естественно.
Возьмите рассуждение Бэкона
о трёх группах философов. Сколько
времени прошло, а рассуждение о
науке, муравье и пчеле не забыто.
Оно стало страницей биографии фи¬
лософа. Образная аргументация его
стала деталью его биографии.
В области аргументации, мне
кажется, есть свои открытия, как
в физике, в химии, в биологии.
Сколько раз в своих работах Вла¬
димир Ильич вспоминал рассужде¬
ние Чернышевского об историче¬
ском процессе, — о том, что процесс
этот очень непохож на гладкий и
лёгкий путь Невского проспекта.
Сила этого рассуждения Чернышев¬
ского высоко ценилась Владимиром
Ильичём за образность, за глубокую
правду сравнения.
Кстати, заканчивая свою речь,
т. Митин на этой дискуссии вос¬
кликнул: «'Мы жуём жвачку!» Если
в это «мы» т. Митин включил и
себя, то хотелось бы в его же стиле
обратиться к нему с пожеланием:
«Не надо жевать жвачку». Это не
ваше дело. (Смех в зале.). От вас
мы ждём ярких аргументов, ярких
образов в защиту материализма и
диалектики — таких аргументов, ко¬
торые мы там, на окраинах Совет¬
ского Союза, встречали бы как
событие, вносили бы в свои блок¬
ноты. Поч<а что, к сожалению, это
не так.
Михаил Иванович Калинин гово¬
рил во время войны, что Илья Эрен¬
бург с первых дней Великой Отече¬
ственной войны находился ежеднев¬
но в рукопашном бою против гит¬
леровской Германии. И, действи¬
тельно, это был блестящий бой
литератора против фашистского го¬
сударства. Нам тоже нужен руко¬
пашный бой, блестящий, остроум¬
ный, увлекательный. Не только фи¬
лософский фельетон должен свер¬
кать остроумием. Тов. Заславский
говорил о фельетоне. Но это не
значит, что в другие формы фило¬
софского творчества вход остро¬
умию запрещён. Кто может забыть
разящий сарказм «Капитала» Мар¬
кса? Кто может забыть сарказм
Ленина, направленный против идеа¬
лизма в его работе «Материализм
и эмпириокритицизм»? Когда Гер¬
цен говорил о связи теории с прак¬
тикой, он прибегнул к такому срав¬
нению, как «Магдебургские полу¬
шария». Добролюбов говорил о вы¬
дающейся личности, как об искре,
которая может упасть или на ка¬
мень, или в пороховую бочку. В
первом случае она гаснет, во вто¬
ром — приводит к совсем другим
результатам. Это же блестящий
РЕЧЬ ТОВ. БУЙНИЦКОГО А. М.
235
удар против идеализма. И мы все
это знаем. Все это цитируем. Но не
о цитатах здесь речь. Дело в том,
что они — Герцен, Белинский, Чер¬
нышевский, Добролюбов — изобре¬
тали. А о наших изобретениях та¬
кого рода что-то мало слышно. А
ведь наша правда неизмеримо боль¬
ше, неизмеримо величественнее, чем
та, за которую боролись Герцен,
Белинский, Чернышевский. И наши
философы не смеют эту правду за¬
щищать вяло, сухо.
Нет сомнения, что рассуждение
Чернышевского о праве каждого
пользоваться золотым сервизом и о
невозможности пользоваться этим
правом убедительнее ряда статей,
а быть может, и иных диссертаций
об ограниченности буржуазной де¬
мократии.
Ясность и образность языка <в
пропаганде нашей правды—сила
неодолимая и абсолютно необхо¬
димая.
Когда после выхода в свет со¬
чинений Иосифа Виссарионовича
Сталина мы прочли о том, что «Рос¬
сия — заряжённое ружьё с припод¬
нятым курком, могущее разрядить¬
ся от малейшего сотрясения» (И. В.
Сталин, Соч., т. 1, стр. 79), и когда
мы увидели, что это напечатано
8 января, в субботу, накануне 9 ян¬
варя, то мы уже никогда не забудем
ни даты написания этой проклама¬
ции, ни этого приподнятого курка.
Когда мы прочли в работе товарища
Сталина «Коротко о партийных раз¬
ногласиях», о компасе и о корабле,
о том, что корабль, конечно, при¬
станет к желанному берегу и без
компаса, но плавание будет сопро¬
вождаться большими опасностями,—
мы проникли в существо вопроса,
мы стали, если хотите, физически,
весомо ощущать правду учения
марксизма-ленинизма о внесении в
стихийное рабочее движение социа¬
листического сознания.
Когда во Фрунзе на-днях на лек¬
ции о биографии Иосифа Виссарио¬
новича Сталина было рассказано о
тосте товарища Сталина за людей
рядовых, за винтики, я видел, как
слёзы катились по лицу взволнован¬
ного человека. Значит, до глубины
души потрясли его слова товарища
Сталина. Это — сила аргументации!
К чему я об этом говорю? Вот
к чему. Если бы в книге т. Але¬
ксандрова и не было тех существен¬
ных недостатков, о которых гово¬
рится здесь, на этой дискуссии,
если бы в ней всё было абсолютно
верно, то и тогда осталась бы ещё
одна сторона вопроса, чрезвычайно
важная для учебника. Это убеди¬
тельность, образность языка, не¬
одолимость аргументации самого
автора. Конечно, это очень трудно:
говорить так, чтобы читатель никуда
от автора не ушёл. Но если речь
идёт об учебнике для сотен тысяч
людей, то преодолеть эту трудность
нужно во что бы то ни стало. Нельзя
считать, что эта трудность не пре¬
одолена в учебнике т. Александ¬
рова. А наши авторы-философы, мне
кажется, не изобрели ни «Магде-
бургских полушарий» Герцена, ни
«Невского проспекта» Чернышев¬
ского, ничего серьёзного не изобре¬
ли. Преобладают «скучные, сухие,
не иллюстрированные почти ника¬
кими умело подобранными фактами
пересказы марксизма» (В. И. Ленин,
Соч., т. XXVII, стр. 184).
Очевидно, настоящий, нужный
нам язык рождается только тогда,
когда автор всерьёз, с большой, хо¬
рошей злостью вступает в рукопаш¬
ный бой против чуждой нам идео¬
логии, против чуждой нам филосо¬
фии. И главное, когда автор-фило¬
соф глубоко убеждён, что в этом
бою должны участвовать не сотни
специалистов-философов (этого нам
мало), а тысячи и тысячи наших
людей, вся наша интеллигенция, без
которой такая важная работа, как
пропаганда марксистско-ленинской
философии, надлежащего размаха
не примет. Огромная армия пропа¬
гандистов нашей философии должна
учиться у крупных работников фи¬
лософского фронта речи яркой, яс¬
ной, убедительной, воинствующей.
Только тогда у нас будет большой,
настоящий успех.
Третье, о чём мне хотелось ска¬
зать. Совершенно правы были
т. Трайнин и т. Шария, говорившие,
что и Августин и Фома Аквинский
далеко не умерли.

236
РЕЧЬ ТОВ. БУЙНИЦКОГО А. М.
Их взглядами «философы» импе¬
риалистической буржуазии весьма
интенсивно отравляют сознание
миллионов людей. Поэтому сраже¬
ния с фашизмом не закончились.
При всех наших ошибках мы мно¬
гое сделали для пропаганды мате¬
риализма, для борьбы с религиоз¬
ным объяснением мира. Но едва ли
стоит говорить здесь, как многое
ещё предстоит сделать. Борьба про¬
тив религиозной идеологии стоит
перед нами как большая задача.
Борьба умная, настоящая, глубокая.
Книга т. Александрова не вооружа¬
ет нас для таких сражений.
Нам нужно помнить, что пропа¬
ганда атеизма—дело не только есте¬
ственников и даже не столько есте¬
ственников, сколько дело философов.
И помнить надо, что на окраинах
эта задача стоит гораздо острее,
нежели в центральных районах на¬
шей страны.
Мы не можем также забывать,
что все передовые люди зарубеж¬
ного мира крайне нуждаются в
сильнейшем оружии для битвы не
на жизнь, а на смерть с философией
религиозного мракобесия. И таким
оружием обязана быть наша исто¬
рия философии.
Четвёртое. Многие из выступав¬
ших с этой трибуны упрекали
т. Александрова в спокойном, бес¬
страстном тоне. Этот спокойный,
бесстрастный тон с поразительной
ясностью бросается в глаза, когда
мы читаем строки, посвящённые
«Манифесту коммунистической пар¬
тии». Тов. Александров писал свою
работу накануне столетия со дня
выхода этой ни с чем не сравнимой
работы. Эта работа больше, чем
другие творения Маркса и Энгельса,
проникла в дома наших людей, про¬
никла в дома трудящихся людей
всего мира. Суть этой работы из¬
ложена в «Кратком курсе исто¬
рии ВКП(б)».
И поэтому необходимо было об
этой работе, написанной пламен¬
ными словами (выражение т. Але¬
ксандрова), говорить тоже пламен¬
ными словами. А всё, написанное
т. Александровым о «Манифесте
коммунистической партии», вмести¬
лось на одной странице (473). Ска¬
зано, что в этой книге Маркс и
Энгельс возвестили передовому че¬
ловечеству о задачах и историче¬
ской роли рабочего класса. Очень
скупо сказано, а чрезвычайно важ¬
но было именно здесь оказать, что
Маркс и Энгельс уже в этой работе
видели в государстве комитет по
управлению делами буржуазии.
Важно было именно здесь сказать,
что Маркс и Энгельс уже в этой ра¬
боте писали, что рабочий класс
должен достигнуть положения гос¬
подствующего класса. Важно было
показать, как ясно видели уже тогда
Маркс и Энгельс программу револю¬
ционных действий рабочего класса
на завтра после его прихода к
власти.
А о третьей главе «Манифеста», о
сокрушительной критике ненаучного
социализма разве можно умолчать?
Как не показать здесь воинствую¬
щий характер марксизма? Речь идёт,
повторяю, о тако-й работе Маркса и
Энгельса, которая проникла в дома
миллионов и у нас, и за рубежом.
И не следовало здесь быть таким
холодным, бесстрастным.
Очень важно было именно здесь
сказать, что если в прошлом фило¬
софские систем-ы сменяли друг
друга, то последнее столетие пока¬
зало незыблемость нашей филосо¬
фии, её непреложную, неодолимую
правду, что её не может сменить ни¬
когда никакая другая философия.
Кончились смены философских си¬
стем, извращающих картину мира.
Познана правда мира.
Логика вещей как раз требовала,
чтобы речь об этом шла при хара¬
ктеристике «Манифеста коммунисти¬
ческой партии», работы Маркса и
Энгельса, проникшей в глубины
народа.
Позвольте закончить вопросом, ко¬
торый ставят почти все выступаю¬
щие здесь: что надо делать?
Во-первых, необходимо серьёзно,
по-настоящему ввязаться в бой про¬
тив современной философии мрако¬
бесия, современного фидеизма. Жур¬
нал, конечно, нужен. Но это тяжё¬
лая артиллерия. А нужна ещё
талантливо ведущаяся библиотека
воинствующего материализма. Ну¬
жна стремительная кавалерия. Она
РЕЧЬ ТОВ. У Й Б О А. А.
237
проникнет глубже в нашу жизнь, в
массы, нежели фундаментальный
журнал.
Второе. Нужно серьёзно проду¬
мать и хорошо разработать вопрос о
боевой пропаганде нашей филосо¬
фии в республиках, не имеющих до¬
статочно подготовленных кадров, на
окраинах Советского Союза. Я не
знаю, как в других республиках этот
вопрос решается, но в Киргизии он
решается пока что очень плохо.
Третье. Нужно систематическое и
обстоятельное освещение борьбы ма¬
териализма и идеализма в области
специальных знаний — физики, ма¬
тематики, химии, биологии, педаго¬
гики и др. Интеллигенция окраин
может узнать об этом только из глу¬
боко продуманной серии статей, по¬
являющихся не от случая к случаю,
а систематически. Профессорско-пре¬
подавательский состав институтов
желает знать, какая философская
борьба идёт сегодня в области спе¬
циальных наук. А мы не имеем до¬
статочных материалов. Не имее^м
статей, написанных обыкновенным
человеческим языком.
Жданов. Слово имеет т. Уйбо,
подготовиться т. Чеснокову.
Уйбо (Тарту). Товарищи! Появле¬
ние книги т. Александрова «История
западно - европейской философии»
было встречено у нас с большим ин¬
тересом. Это вполне понятно, потому
что для нас, молодых работников
идеологического фронта Советского
Союза, появление каждой новой мар¬
ксистской работы является большой
помощью, новым, дополнительным
оружием в борьбе за выкорчёвыва¬
ние остатков враждебной, буржуаз¬
ной идеологии.
Если развитие философской науки
в старых советских республиках
после победы Великой Октябрьской
социалистической революции про¬
шло уже длительный период напря¬
жённой борьбы, то* в новых, молодых
республиках, в том числе и Эстон¬
ской ССР, борьба за прочную по¬
беду мировоззрения большевистской
партии, диалектического и историче¬
ского материализма, требует ещё
больших усилий.
У нас пережитки старого бур¬
жуазного мировоззрения ещё живы
и сильны. Эти пережитки оказывают
ещё серьёзное сопротивление новому,
научному марксистскому мировоз¬
зрению.
Своеобразие условий развития
идеологической борьбы в Советской
Эстонии объясняется частично тем
обстоятельством, что уже в царской
России в Тартуском университете
преподавание философии шло в из¬
вестной степени по иному пути, чем
в остальных университетах России.
Философию преподавали в Тарту
главным образом немецкие профес¬
сора, и поэтому в Тартуском уни¬
верситете доминировали реакцион¬
ные взгляды немецких идеалистов
и вообще реакционеров Запада.
Как известно, в Эстонии в 1918 го¬
ду буржуазии удалось при под¬
держке империалистов Запада уста¬
новить свою диктатуру под флагом
так называемой «независимой Эстон¬
ской буржуазной республики».
Эстонская буржуазия, являвшаяся
послушным орудием своих хозяев —
империалистов Запада, в течение
всего этого периода внедряла в со¬
знание широких масс эстонского
народа и прежде всего молодёжи
звериную националистическую идео¬
логию.
Ориентация эстонской буржуазии
на Запад, её низкопоклонство, хо¬
лопство перед западноевропейской
буржуазной культурой и в то же
время ненависть и враждебное отно¬
шение к новой, растущей, самой
прогрессивной и передовой совет¬
ской культуре нашли своё выраже¬
ние и в низкопоклонстве перед
реакционной буржуазной западно¬
европейской философией и в смер¬
тельной ненависти и враждебности
по отношению к марксизму, к мар¬
ксистской философии.
Философия преподавалась в Тар¬
туском университете. Курс философ¬
ской пропедевтики также был вклю¬
чён в учебные программы гумани¬
тарных и классических гимназий.
Само собой разумеется, что как в
средних школах, так и в универси¬
тете преподавали идеалистическую
философию. О философском мате¬
238
РЕЧЬ ТОВ. У Й Б О А. А.
риализме, как правило, говорили
пренебрежительно и поверхностно.
Что же касается * марксистской
философии, то её тогдашние препо¬
даватели философии обходили мол¬
чанием, а порой предпринимались
яростные атаки против марксистской
философии.
Идеалистическая философия Фих¬
те, Шеллинга, Канта и неокантиан¬
цев, позитивизм Конта и Герберта
Спенсера и других, прагматизм
Дьюи и Джемса, крайне реакцион¬
ные взгляды Ницше и Шопенгауэ¬
ра, интуитивизм Бергсона, ирра-
ционализм, экзистенциализм и т. д. и
т. п. — вот чем отравляли и кале¬
чили сознание эстонской интелли¬
генции.
При этом следует отметить, что
эстонская буржуазия была времена¬
ми главным образом слугой англий¬
ских империалистов, и тогда в фи¬
лософии буржуазной Эстонии гос¬
подствовали позитивизм и прагма¬
тизм. В периоды, когда эстонская
буржуазия видела своих главных
хозяев в немецких империалистах,
в преподавании философии домини¬
ровали неокантианство, реакцион¬
ные взгляды Ницше, Шопенгауэра и
др.
Следует отметить, что буржуаз¬
ная Эстония была не только полу¬
колонией западных империалистов,
она была, кроме того, ещё так на¬
зываемым «буферным» государ¬
ством, одним из аванпостов импе¬
риализма в борьбе против Совет¬
ского Союза. Поэтому понятно, что в
Эстонию импортировались такие
реакционные взгляды, которые дол¬
жны были служить идеологическим
оружием в борьбе против марксист¬
ско-ленинской идеологии.
Эти реакционные взгляды препод¬
носились под маской якобы надпар¬
тийной философии, стоящей вне и
выше политики.
К этому необходимо ещё доба¬
вить, что в течение трёхлетнего пе¬
риода немецко-фашистской оккупа¬
ции Эстонии во время Великой
Отечественной войны фашистские
мракобесы отравляли ядом фашист¬
ской зоологической, звериной расо¬
вой теории сознание трудящихся
масс и интеллигенции Эстонии. Всё
это, конечно, оставило свои следы.
Эстонские большевики и предста¬
вители прогрессивной интеллиген¬
ции, не имея возможности пользо¬
ваться открытой трибуной, вели
борьбу за прогрессивную идеологию,
за марксистскую идеологию главным
образом в нелегальных условиях.
Сейчас работники идеологическо¬
го фронта советской Эстонии ведут
неустанную борьбу против пережит¬
ков буржуазной националистической
идеологии и борьбу за воспитание
кадров и широких масс трудящихся
в духе марксизма-ленинизма.
Общеизвестно, что величайшим
оружием в этой борьбе, в этой рабо¬
те являются гениальные произведе¬
ния классиков марксизма. Но и
каждое произведение, каждый учеб¬
ник советских учёных в области
советской общественной науки дол¬
жны нам помогать в борьбе за вы¬
полнение этой задачи. Мы ожидали и
надеялись, что книга т. Александро¬
ва «История западноевропейской
философии» будет в наших руках
тем сильным идеологическим оружи¬
ем, которое поможет нам в борьбе
против пережитков и остатков бур¬
жуазной идеологии в сознании
эстонской интеллигенции, поможет
воспитанию нашего студенчества в
духе правильного понимания исто¬
рии западноевропейской философии.
Мы ожидали, что эта работа помо¬
жет нам преодолевать все непра¬
вильные и вредные представления в
этой области, правильно вскрывать
то ценное, что имеется в прошлом
развитии философской науки.
Но, к сожалению, мы должны
заявить, что эти ожидания в пол¬
ной мере не оправдались. Чем это
объясняется? Нет сомнений, как об
этом здесь уже неоднократно гово¬
рили, что принципы партийности
философии, принципы воинствую¬
щего материализма в книге недоста¬
точно проведены. Философия как
одна из форм общественного созна¬
ния должна всё время рассматри¬
ваться в связи с общественным бы¬
тием, в связи с классовой борьбой.
Но в книге т. Александрова часто
просто излагается содержание
взглядов того или иного философа,
РЕЧЬ ТОВ. УЙБО А. А.
239
даются цитаты из произведений
классиков марксизма-ленинизма,
без подробного анализа констати¬
руется, что такой-то философ был
реакционером, или прогрессивным
мыслителем. Но почему, как — это
мы, к сожалению, не всегда видим.
При чтении книги создаётся такое
впечатление, что философия — это
якобы самостоятельный мир, а фи¬
лософы как будто бы живут и дей¬
ствуют вне конкретных историче¬
ских условий, вне связи с массами,
классами, партиями и их борьбой.
В книге т. Александрова допущен
ряд положений, которые вызывают
сомнение. Например, обилие учений,
взглядов и теорий, появившихся в
древней Греции, объясняется только
раздробленностью государственной
жизни древних греков. А разве
связи греков со всеми своими близ¬
кими и далёкими соседями не имели
никакого значения для формирова¬
ния философских воззрений древ¬
них греков?
Не следовало бы также забывать
тех изменений в экономической и
политической жизни, которые проис¬
ходили в древней Греции в различ¬
ные периоды развития древнегрече¬
ского рабовладельческого общества,
и их влияния на развитие философ¬
ских направлений и взглядов.
В книге указывается, что пифаго¬
рейцы сделали первый шаг от мате¬
риализма к идеализму и что в фило¬
софии Пифагора выражается идеа¬
листическая тенденция. Не слишком
ли скромно дана эта оценка? Пифа¬
горейцы сделали не только шаг в
сторону идеализма, но они были
идеалистами и в то же время край¬
ними реакционерами в обществен¬
ной жизни.
Сократу посвящено двадцать
строк, указывается, что Сократ от¬
казался от исследования вопросов
космологии и космогонии, так как
находил, что 1) философы, занимав¬
шиеся этими вопросами, запутались
в безвыходных противоречиях и
2) что предметом познания для че¬
ловека может быть только то, что в
его власти, т. е. его душа.
Но Сократ совершил поворот от
изучения объективной реальности
к изучению субъективной души,
по всей вероятности, не только
по этой причине. Здесь были дру¬
гие, более глубокие корни, но, к
сожалению, в книге мы их не най¬
дём.
При изложении философии Шел¬
линга на стр. 393 указывается, что
«философия Шеллинга представляла
шаг вперёд по сравнению со взгля¬
дами Канта и Фихте, так как его
новая натурфилософская теория
восстанавливала роль изучения
природы для философии и предлага¬
ла рассматривать все явления при¬
роды в их закономерном един¬
стве. Для обоснования своей натур¬
философии Шеллинг широко привле¬
кал данные естествознания того вре¬
мени. Он был знаком с открытиями
Гальвани, опытами Вольта и Деви,
учением Лавуазье». При чтении все¬
го этого может показаться, что на¬
турфилософия Шеллинга и вообще
немецкая натурфилософия на самом
деле была прогрессивным учением.
Но история развития естествознания
показывает, что так называемая не¬
мецкая натурфилософия скорее пре¬
пятствовала, чем содействовала, раз¬
витию естественных наук. В то
время, как французские учёные со¬
бирали огромный материал в обла¬
сти естествознания, хотя они в сво¬
их обобщениях были ещё беспомощ¬
ны, — немецкие натурфилософы во
главе’с Шеллингом занимались тем,
что выдумывали, как говорит Эн¬
гельс, законы природы из своей
головы, ^вместо того, чтобы откры¬
вать их путём изучения самой при¬
роды.
На стр. 418 указывается, что Ге¬
гель с особым пренебрежением отно¬
сился к славянским народам, а на
421 стр. цитируется письмо Гегеля
реакционному балтийскому барону
Икскюль, который почему-то в книге
называется русским помещиком, а из
этой цитаты видно прямо противо¬
положное.
Не следует смешивать всё-таки
реакционные взгляды Гегеля, выра¬
женные в его сочинениях, с отдель¬
ным случайным письмом, посланным
реакционеру-барону.
Книга заканчивается главой о воз¬
никновении марксистской филосо¬
фии. Вполне естественно, что всё
240
Р Е Ч Ь. Т О В. ЧЕСНОКОВА Д. И.
изложение домарксовой философии
должно показать, из каких источни¬
ков и каким образом из всего пред¬
шествующего развитию философии
закономерно и необходимо возникла
марксистская философия. Но нель¬
зя забывать и того, что после воз¬
никновения марксистской философии
продолжала своё существование
буржуазная философия, реакцион¬
но-классовый характер которой ста¬
новился всё более острым.
Возникает вопрос, не следовало
ли бы в наших университетах дове¬
сти курс западноевропейской фило¬
софии по крайней мере до конца
XIX века или до настоящего време¬
ни? Этот вопрос имеет особое значе¬
ние в новых, молодых советских
республиках, где перед нами стоит
задача — дать уничтожающую кри¬
тику остатков и пережитков буржу¬
азной философии в сознании интел¬
лигенции, студенчества.
В книге критике неокантианства
посвящена только пара десятков
строк. При этом изложение вопроса
дано в таких абстрактных и неяс¬
ных выражениях, что читатель вряд
ли может получить правильное
представление о философских взгля¬
дах неокантианцев.
Совершенно отсутствует в книге
критика позитивизма и прагма¬
тизма. Не следовало ли бы всё-таки
в учебнике западноевропейской фи¬
лософии раскритиковать, например,
взгляды Конта, Герберта Спенсера,
а также Дьюи, Джемса и цх эпиго¬
нов?
Ленин в своём произведении «Ма¬
териализм и эмпириокритицизм»
дал исчерпывающую и острую кри¬
тику махизма, неокантианства и по¬
зитивизма.
Опираясь на книгу Ленина, сле¬
довало бы дать и в учебнике крити¬
ку этих школ. Такая критика яви¬
лась бы важным оружием в борьбе
против современного эпигонства по¬
зитивизма и неокантианства, против
философской реакции в Западной
Европе и помогла бы нам, работаю¬
щим в новых республиках, в нашей
борьбе на идеологическом фронте;
такая критика также принесла бы
пользу прогрессивным читателям вне
пределов Советского Союза.
И, наконец, ещё одно пожелание.
Было бы желательно, чтобы в книге
по истории философии давались
в конце, в регистре имён, фамилии
иностранных авторов в таком виде,
как они пишутся в оригинале. Это
намного бы облегчило работу над
книгой.
В заключение хочу отметить ещё
раз, что работники идеологического
фронта Советской Эстонии так же,
как и в других новых республиках,
ведут борьбу за марксистско-ленин¬
скую идеологию в специфических
условиях. Такие вопросы, которые
в наших старых республиках некото¬
рым философам кажутся имеющими
только историческое значение, яв¬
ляются для нас весьма актуальными,
и мы поэтому нуждаемся в таком
оружии — в таком учебнике истории
философии, который был бы проник¬
нут острой большевистской партий¬
ностью, был бы боевой воинствую¬
щей книгой, написанной с больше¬
вистской страстностью. Только такая
книга окажет действительную по¬
мощь в борьбе против пережитков
буржуазного мировоззрения и в
овладении марксистско-ленинским
мировоззрением.
Жданов. Слово имеет т. Чесно¬
ков, приготовиться т. Ковчегову.
Чесноков Д. И. (Свердловск). То¬
варищи, в ряде выступлений указы¬
валось на то, что т. Александров,
провозглашая правильные принци¬
пы, не умел их практически прело¬
мить при создании курса западноев¬
ропейской философии. Мне кажется,
коренной порок книги т. Александро¬
ва состоит в том, что он не сумел пра¬
вильно сформулировать принципы,
на которые нужно опираться при
создании марксистского курса исто¬
рии философии. Известно, что этому
вопросу посвящено введение в книге
т. Александрова. В нём т. Александ¬
ров поднимает три вопроса: 1) о
предмете философии; 2) о периоди¬
зации философии и 3) о том, чему
учит история философии. И на все
эти три вопроса т . Александров от¬
вечает неправильно или же просто
не отвечает.
Что касается первого вопроса, во¬
РЕЧЬ ТОВ. ЧЕСНОКОВА Д. И.
241
проса о предмете философии, то
т. Александров преимущественно
ограничивается перечислением не-
ко тор ы х элем ента р н ы х поло ж е н и й,
говорящих о том, как должен мар¬
ксист подходить к истории идеоло¬
гии вообще — будет ли это литера¬
тура или история литературы, будет
ли это история политических учений
и т. д. Тов. Александров доказы¬
вает, что бытие определяет созна¬
ние, что идеология партийна, что она
обладает относительной самостоя¬
тельностью и т. д.
Всё это так, но всего этого явно
недостаточно для того, чтобы дать
исчерпывающий ответ на вопрос о
предмете истории философии как
идеологической формы, отличной от
истории литературы, искусства и т. д.
Тов. Александров должен был не
только определить предмет истории
философии, что он сделал неудач¬
но, но и определить отношение исто¬
рии философии к истории политиче¬
ских учений, к истории науки и т. д.
и т. д. Этот другой круг вопросов,
связанный как со спецификой фило¬
софии и историей философии, так и
её отношением к смежным видам
идеологии, т. Александров просто
не поставил в своём методологиче¬
ском введении.
Вопрос о периодизации истории
философии. Тов. Александров со¬
вершенно правильно указал на то,
что марксистско-ленинское учение
об общественно-экономических фор¬
мациях есть основа периодизации
учения об идеологии вообще. Но
ограничиваться этим явно недоста¬
точно. Нужно было бы попытаться
дать, исходя из материалистического
понимания истории, марксистскую
периодизацию истории философии.
Тов. Александров даже не попы¬
тался поставить этот вопрос в своём
введении, не говоря уже о том, что,
конечно, он не мог решить правиль¬
но его в самом курсе истории фило¬
софии. Мне кажется, что вопрос о
научной периодизации истории фи¬
лософии — один из кардинальных
вопросов марксистско-ленинской ис¬
тории философии, и, не решив этого
вопроса, мы не можем создать кур¬
са истории философии. Это вопрос
очень сложный и подробно на нём я
16. «Вопросы философии» № 1,
останавливаться не могу, разумеет¬
ся, но мне хотелось бы дать пример¬
ную попытку, как, на мой взгляд,
следовало бы пёриодизировагь исто¬
рию новой философии.
В учебнике т. Александрова глава,
посвящённая первому разделу исто¬
рии новой философии, озаглавлена
«Основоположники западной фило¬
софии нового времени». Это, соб¬
ственно, не только в учебнике
т. Александрова, но и в трёхтомнике
истории философии, и во всех бур¬
жуазных учебниках по истории фи¬
лософии. Когда речь заходит о Бэ¬
коне, о Декарте, то говорится о ро¬
доначальниках новой философии.
Для нас совершенно очевидно, что
буржуазная философия — давным-
давно не новая философия и что
здесь вместо ничего не говорящего
наименования — «основоположники
новой философии» — нужно было бы
дать периодизацию несколько ново¬
го типа, учитывая, что история бур¬
жуазной философии в новой фило¬
софии есть лишь один момент, одна
часть истории новой философии.
Ведь по существу т. Александров
говорит в этом разделе о буржуаз¬
ной философии, притом о старой
буржуазной философии, по преиму¬
ществу философии эпохи подымаю¬
щегося капитализма, а если ограни¬
чиваться этим, то мы дадим совер¬
шенно неправильное представление
читателям о том, что собой пред¬
ставляет буржуазная философия и
какова её действительная исто¬
рия.
Мне кажется, что вопрос о мар¬
ксизме не должен составлять пред¬
мет заключительной главы раздела
новой истории философии. Мне ка¬
жется, что вопрос об истории мар¬
ксистско-ленинской философии дол¬
жен занять примерно половину раз¬
дела истории новой философии, при¬
чём должна быть действительно
дана история марксистской филосо¬
фии, её история и за рубежом, и у
нас, история марксизма и марксист¬
ской философии в борьбе с буржу¬
азной философией.
Товарищи, я бы думал дать та¬
кую периодизацию истории филосо¬
фии нового времени с учётом этих
замечаний. Мне казалось бы, что
РЕЧЬ ТОВ. ЧЕСНОКОВА Д. И.
№
предметом обсуждения могла бы
явиться следующая схема:
1. Буржуазная философия эпохи
утверждения капитализма в Европе
и Америке.
2. Аристократическая реакция на
французский материализм и фран¬
цузскую буржуазную революцию.
3. Формирование и развитие фило¬
софии пролетариата, причём первая
часть этого раздела должна была
бы представлять, ^сак мне кажется,
характеристику утопического социа¬
лизма, имея в виду классиков утопи¬
ческого социализма и кончая крахом
тео р и и утопи ч еок ого со ци а л и з м а
после июньских дней 1848 года.
4. Буржуазная реакция на рабочее
движение и диалектический мате¬
риализм во второй половине XIX ве¬
ка и борьба с этой реакцией рево¬
люционного марксизма.
Не подлежит никакому сомнению,
что вся вторая половина XIX века
протекала под флагом попыток бур¬
жуазии опорочить марксизм, бороть¬
ся с ним, противопоставить своё ми¬
ро во з зре ни е м а р кс и с тек о му м и ро-
воззрению. Это находило своё от¬
ражение не только- в ревизионист¬
ских течениях, но и в течениях от¬
кровенно буржуазных.
Следующий раздел истории новой
философии, мне бы казалось, нуж¬
но было бы озаглавить — Ленинско-
сталинский этап в развитии истории
философии марксизма и борьба с
р е ак ц ио нно й ф и л ософи ей им пери а -
диетической буржуазии в начале
XX века.
И, наконец, последний раздел ис¬
тории новой философии мог бы при¬
мерно быть посвящён такому вопро¬
су : бор ьб а м арксистск о -ленин скот о
м и р о в оз з реки я п ос л е О ктя бр ьск о й
социалистической революции с реак¬
ционной империалистической фило¬
софией.
Может быть то, что я предлагаю,
и не может явиться основой схемы
истории философии нового времени,
но мне кажется, что в таком плане
нужно было бы нам подходить к
вопросам периодизации истории фи¬
лософии, пытаясь во всяком случае
ставить эти вопросы по-новому, по-
марксистски.
Следующий вопрос, который под¬
нимал т. Александров в введении,—
вопрос о том, чему учит история
философии. Мне кажется, что и на
этот вопрос т. Александров ответил
неправильно. О чём говорит т. Але¬
ксандров? Он говорит о том, что
задача истории философии как нау¬
ки состоит в критике прошлых фи¬
лософских теорий. Он говорит о не¬
обходимости критического преодо¬
ления этих философских теорий, он
далее говорит о педагогическом и
воспитательном значении истории
философии, он говорит о том, что
история философии раздвигает рам¬
ки научного и культурного кругозо¬
ра человека, он говорит о том, что
история философии имеет значение
для истории диалектического мыш¬
ления и правильного его понимания,
он говорит, наконец, о том, что исто¬
рия философии берёт философские
течения в связи друг с другом и
т. д. и т. д.
Но где же самое главное—по¬
каз того, что история философии
учит понимать борьбу классов в
идеологии? Правда, в конце введе¬
нья т. Александров пишет, что исто¬
рия науки и философии неопровер¬
жимо доказывает, что передовые
люди общества и их идеи в конеч¬
ном счёте всегда одерживали побе¬
ду над тёмными силами реакции.
Мне кажется, что эта заключитель¬
ная часть введения не спасает де¬
ла, ибо сказать просто, что передо¬
вые идеи содействовали победе сил
прогресса, явно недостаточно.
Мне кажется, что здесь надо оп¬
ределённо и чётко поставить вопрос
о том, что люди, как писал Ленин,
«всегда были и всегда будут глу¬
пенькими жертвами обмана и само¬
обмана в политике, пока они не на¬
учатся за любыми нравственными,
религиозными, политическими, со¬
циальными фразами, заявлениями,
обещания ми разыскивать интересы
тех или иных классов» (В. И, Ленин,
Соч., т. XVI, стр. 353).
Неправильное методологическое
решение вопроса о том, чему учит
история философии, и отсутствие
принципа партийности в философии
при характеристике и оценке фило¬
софских систем, что является след¬
ствием этой неправильности, и со¬
РЕЧЬ ТОВ. ЧЕСНОКОВА Д. И.
243
ставляет самый серьёзный порок
книги т. Александрова.
Поэтому на вопрос о том, может
ли книга т. Александрова явиться
начальным этапом создания мар¬
ксистского учебника по истории фи¬
лософии, я бы ответил отрицатель¬
но. Мне кажется, что самая крупная
услуга, которую мы можем оказать
т. Александрову, это убедить его в
том, чтобы он понял, что марксист¬
ский курс истории философии ему,
как и всем нам, надо будет созда¬
вать заново, отправляясь от руково¬
дящих принципиальных указаний
классикой марксизма-ленинизма.
Почему могло случиться такое
положение, что т. Александров соз¬
дал немарксистскую книгу? Разре¬
шите мне изложить на этот вопрос
свою точку зрения. Мне кажется,
что самый правильный ответ на это
дал т. Розенталь. Однако он дал
этот ответ в несколько общей фор¬
ме. Тон. Розенталь говорил о наме¬
тившемся расхождении между тео¬
рией и практикой в приложении это¬
го принципа к философскому фрон¬
ту. Я бы его сформулировал таким
образом. У нас на философском
фронте особенно отстаёт историче¬
ский материализм. Это находит
своё выражение как в чрезмерном
увлечении наших диссертантов ис¬
торико-философской тематикой и
не в глубокой разработке этих проб¬
лем, так и в отсутствии хороших
статей, даже статей по историче¬
скому материализму. В статьях и ра¬
ботах, посвящённых вопросам диа¬
лектического и исторического мате¬
риализма, укоренился такой, я бы
сказал, легковесный подход к реше¬
нию проблем. Выражается он в том,
что берётся известное событие или
известный факт, к нему присоеди¬
няется философская дефиниция и
считается, что получилось марксист¬
ское объяснение факта. Вместо дей¬
ствительного анализа и глубокого
изучения факта к нему «пришивают¬
ся» философские дефиниции. Полу¬
чается работа внешне марксистская,
но неглубокая и временами вульга¬
ризирующая вопрос.
Я хотел бы остановиться на одном
примере. Я говорю о работе т. Але¬
ксандрова «О советской демократии».
Мне кажется, что эта работа т. Але¬
ксандрова, в которой он берёт са¬
мый острый вопрос наших дней, во¬
прос о государстве вообще, о де¬
мократии вообще, о социалистиче¬
ской демократии в частности и в
особенности, требовала особой от¬
ветственности от автора и особой
глубины марксистского анализа. А
между тем в этой работе мы имеем
дело не только с академическим об¬
зором, но и с примерами вульгари¬
заторской и упрощенческой поста¬
новки вопроса.
Во<т, например, вторая глава этой
работы т. Александрова называется
«Великое прогрессивное значение и
сила советской демократии». Как
подходит с методологической точки
зрения т. Александров к решению
этой проблемы?
Он пишет, что в истории обще¬
ства так же, как и в истории науки,
имеется одна в высшей степени ин¬
тересная закономерность. Каждая
новая система политической жизни
и научного объяснения мира, если
она является действительно передо¬
вой и прогрессивной, успешно раз¬
решает не только вновь возникшие
проблемы, но и те, которые вставали
перед обществом и наукой на пре¬
дыдущих ступенях развития.
Голоса с мест. Правильно!
Александров. Что же тут непра-
вилыного?
Чесноков. Не спешите, т. Алек¬
сандров, Вы увидите, что здесь не¬
правильного.
Стало быть, закономерность состо¬
ит здесь в том, что новая система
политических учреждений и взглядов
решает те вопросы, которые на прош¬
лых этапах были не решены. Вооб¬
ще говоря, здесь пока ничего непра¬
вильного нет, но послушайте дальше.
Тов. Александров пишет: каждая
действительная прогрессивная си¬
стема взглядов и учреждений тем
именно и отличается, что вопросы
политической жизни или науки, быв¬
шие до сих пор нерешёнными, нахо¬
дили своё решение и более совер¬
шенное, точное объяснение...
Голоса. Тоже правильно.
Чесноков. А вот уже неправильно,
здесь разрешите с вами поспо¬
рить.

244
РЕЧЬ ТОВ. ЧЕСНОКОВА Д. И.
Матери а диетическое пон и м ани е
истории учит нас тому, что в ходе
экономического развития неизбеж¬
но встают перед обществом новые
задачи, и они — эти новые задачи—
встают тогда, когда созревают ма¬
териальные предпосылки для их
разрешения.
Голоса с мест. Это ясно.
Чесноков. Стало быть, новые за¬
дачи созревают тогда, когда они
должны разрешаться, и эпоха, их
поставившая, создаёт материальные
силы, необходимые для их разреше¬
ния.
Голоса. Не всегда.
Чесноков. Да! Бывают примеры,
когда задачи, поставленные данной
исторической эпохой, не разрешают¬
ся силами этой эпохи, и тогда эти
задачи решает новая эпоха, но она
решает их, не как основные, а как
побочные. Новая эпоха — и в этом
её величайшая прогрессивность —
ставит и решает прежде всего но¬
вые исторические задачи, и если
при этом она и решает вопросы, не
нашедшие разрешения в прошлой
эпохе, то решает их не как основ¬
ные, а как побочные. Действитель¬
ная прогрессивность взглядов и уч¬
реждений состоит не в том, что они
решают нерешённые в прошлом
вопросы, а в том, что они решают
новые вставшие перед людьми
задачи.
Так, Октябрьская социалистиче¬
ская революция решала и те задачи,
которые не были решены февраль¬
ской буржуазной революцией, но
они — эти задачи — не были основ¬
ным содержанием Октябрьской со¬
циалистической революции. Нельзя
определять прогрессивное значение
Октябрьской социалистической ре¬
волюции тем, что она решала зада¬
чи, нерешённые на прошлом исто¬
рическом этапе. Прогрессивное со¬
держание Октябрьской социалисти¬
ческой революции определяется
тем, что она решала новые задачи,
которые родились в ходе обществен¬
ного развития.
Голоса с мест. Правильно, ну и
что же?
Чесноков. Я имею всего 20 минут
времени...
Голоса с мест. Сами запутались.
Чесноков. Продолжаю. Мне помо¬
гут разобраться, если я запутался.
Руководствуясь своей методоло¬
гической установкой, согласно ко¬
торой прогрессивные силы не ре¬
шают новых задач и ориентируются
на нерешённые в прошлом, т. Але¬
ксандров говорит о том, что социа¬
листическая демократия решала те
вопросы, которые не могла решить
буржуазная демократия. Я считаю,
что вопрос нужно было бы ставить
иначе. Социалистическая демокра¬
тия, а равно и социалистическая ре¬
волюция поставила такие вопросы,
которых не могла поставить ни бур¬
жуазная революция, ни буржуазная
демократия. Буржуазная демокра¬
тия решала те исторические задачи,
которые стали перед ней, и дело не
в том, что она их не могла решать,
а в том, что она не могла ставить
тех задач, которые были поставле¬
ны рабочим движением, социалисти¬
ческой революцией.
Утверждать, что буржуазная де-
мо кр ати я п ост ави ла о пр е д е л ё нн ые
задачи, а советская их разрешила,
з н ачи т, чрез м ер н о п р еувели чи в ать
значение буржуазной демократии и
непомерно уменьшать значение де¬
мократии советской. Этого не мог
не почувствовать т. Александров,
поэтому он на странице 19 своей
работы по отношению к одной проб¬
леме, но только одной, вынужден
был это признать.
Товарищи, я кончаю.
Я не буду останавливаться на
других вопросах, у меня не осталось
времени. Но в заключение хотел бы
остановиться на одном. Мне кажет¬
ся, товарищи, что вопрос об отста¬
вании философского фронта надо
взять ещё с одной стороны. Здесь
правильно говорилось о том, что у
нас многие философы занимаются
вопрос а м и пар ти йно й прооаг а н д ы.
Это очень хорошо. Я здесь совер¬
шенно согласен с теми, кто критико¬
вал выступления т. Светлова, кото¬
рый считал такое положение недо¬
статком. Это не недостаток, а серь¬
ёзное достоинство. Но недостаток,
мне кажется, в другом; он состоит
в том, что у нас часто философские
работники теоретического фронта,
занимающиеся вопросами партийной
РЕЧЬ ТОВ, КОВЧЕГОВА П. А.
245
пропаганды, переносят некоторые
черты академизма, не преодолённые
ими- в философии, на работу в обла¬
сти партийной пропаганды.
Голос с места. Непонятно.
Чесноков. Это непонятно? Разре¬
шите объяснить.
Жданов. Пожалуйста, объясните.
Чесноков. Я считаю, что дело не
только в том, что, допустим, Мини¬
стерство высшего образования в
лице т. Светлова выпустило книгу
т. Александрова в качестве учебни¬
ка. Я считаю, что у нас в Управле¬
нии пропаганды и агитации есть
фил о со фс ки о б р а зо в анн ы е то в а р и -
щи, и то обстоятельство, что эти то¬
варищи или сами допускают мето¬
дологические ошибки и грешат ака¬
демизмом, или не замечают этих
ошибок, имеет существенное значе¬
ние. Я считаю, что дело не в том,
чтобы критиковать только т. Свет¬
лова, но и iß том, чтобы критиковать,
допустим, т. Федосеева или т. Иовчу-
ка, который здесь выступал и кото¬
рый являлся виднейшим работником
Управления пропаганды ЦК партии,
не говоря уже об авторе настоящей
работы т. Александрове, являющем¬
ся одним из руководителей философ¬
ского фронта не только в качестве
академика, но и в качестве началь¬
ника Управления пропаганды и аги¬
тации ЦК ВКП(б).
Голос с места. Непонятно, в чём
вред в философии?
Чесноков. Вот вопросы, которые
я хотел с этой трибуны поставить,
считая, что работникам философ¬
ского фронта, находящимся в ап¬
парате Управления пропаганды и
агитации ЦК партии, надо с боль¬
шей ответственностью относиться к
положению дел на философском
фронте и более серьёзно руководить
непосредственно этим фронтом.
Вот всё, что я хотел сказать.
Жданов. Слово имеет т. Ковче¬
гов, приготовиться т. Кеменову.
Ковчегов П. А. (Кишинёв). Това¬
рищи, теперь всем ясно огромное
значение происходящей дискуссии.
Все понимают, что критика книги
т. Александрова переросла в критику
работы философского фронта, в кри¬
тику наших собственных ошибок,
иначе говоря, в самокритику.
Развернувшаяся критика и само¬
критика должны поднять, резко
улучшить качество нашей работы,
поднять уровень всей нашей работы
для того, чтобы она отвечала тре¬
бованиям сегодняшнего дня — пе¬
риода завершения строительства со¬
циализма и постепенного перехода
к коммунизму. Нужно ликвидиро¬
вать серьёзное отставание философ¬
ского фронта. Этого от нас требует
наш сталинский ЦК партии.
Критикуя положение дел на фи¬
лософском фронте, мы отталкиваем¬
ся ют критики книги т. Александро¬
ва, как от трамплина. Поэтому
прежде всего я остановлюсь на не¬
достатках книги Георгия Фёдорови¬
ча. В этой связи прежде всего сле¬
дует отметить, что все критики со¬
шлись на том, что книга страдает
объективизмом, что она плохо про¬
водит партийность. Это, вероятно,
и побудило некоторых товарищей
выступить с этой кафедры с разъяс¬
нением вопроса о том, что такое
партийность философии. Отдельные
товарищи пытались даже сделать
здесь тощие рефераты на эту тему.
Однако я считаю, что они тратили
время зря, так как ни Георгий Фё¬
дорович, ни аудитория, я думаю, в
таких рефератах не нуждались. Ге¬
оргий Фёдорович отлично знает, что
такое партийность в философии, и,
вероятно, гораздо лучше знает, чем
те товарищи, которые поучали его
в этом вопросе и явно скатывались
к субъективизму, на позиции школы
Покровского, которая, как известно,
понимала историю как политику,
опрокинутую в прошлое. Эти това¬
рищи, видимо, совершенно забыли
гениальную трактовку вопроса о
партийности, данную Лениным в его
работе « Экон о м и ч ее ко е с оде ржа¬
ние народничества и критика его в
книге г-на Струве». Поэтому некого-’
рые товарищи пытались здесь улуч¬
шать историю, игнорируя слова това¬
рища Сталина, что историю ни улуч¬
шить, ни ухудшить нельзя.
Вся ленинская полемика с народ¬
никами, с легальным марксистом
Струве, развёрнутая в указанной
книге, показывает, что марксист-
246
РЕЧЬ ТОВ. КОВЧЕГОВА П. А*
екая партийности, которая при вся¬
кой оценке события или историче¬
ского факта обязывает прямо и от¬
крыто становиться на точку зрения
пролетариата, обеспечивает более
глубокий анализ объективного хода
истории, позволяет видеть больше
и глубже, чем с так называемой
н а дж л а с совой п р о ф е с сор ско й выш¬
ки, с которой пытался рассматри¬
вать факты общественной жизни
господин Струве.
Соглашаюсь с т. Кедровым, что
действительно Ленин говорил о
большевистской тенденциозности.
Но эта тенденциозность отличается
от тенден цио зное ти б у рж у а з н ы х
теоретиков, в частности того же
Гегеля, который, как известно, ис¬
казил историю, извратил факты,
подтасовывал их.
Что такое большевистская тенден¬
циозность? Д оста точн о п роч есть
любое произведение Ленина или
Сталина, чтобы видеть, в чём она
з а клю ч а е тся. Г л уб оки й п а р ти й н ы й
анализ фактов и событий, непри-
м и р им а я б ол ь ш е в ис тск а я критик а
враждебных толкований этих фак¬
тов и событий, увязка теорети¬
ческих выводов с практикой классо¬
вой борьбы, умение исходить из тео¬
ретических положений, чтобы тут
же делать практические выводы,
важные для партии пролетариата,
вот в чём, собственно говоря, и вы-
р азитс я большей ис тск ий характер
книги. Большевистская книга — это
прежде всего книга боевая, полити-
ч еоки з ао с т р ённ а я, во ору ж а ю щ а я
нас для борьбы за коммунизм.
Является ли такой книга т. Але¬
ксандрова? Ясно, что нет. Но поче¬
му? Не потому, что т. Александров
не знает, что такое партийность фи¬
лософии, а потому что одно дело
провозгласить принцип партийности,
а другое дело провести его.
Я остановлюсь теперь на том, по¬
чему получилось у т. Александрова
расхождение между словом и де¬
лом, между обещанием дать мар¬
ксистскую историю философии и тем,
что из этого получилось, между обе¬
щанием дать большевистскую пар¬
тийную школу и тем, что из этого
получилось.
Попробуем разобраться в этОхМ
вопросе. Мне кажется, товарищи,
что произошло это из-за того,
что автор подошёл к своей за¬
даче с неправильных методологи¬
ческих позиций. Тов. Александров
оказался в плену у буржуазных
историков философии, пошёл по
проторенной ими дорожке, рас¬
положил различные философские
системы по полочкам, по националь¬
ностям и векам. Поэтому т. Але¬
ксандров не дал истории философии
как диалектического процесса разви¬
тия философской мысли, выражаю¬
щей и обосновывающей классовые
позиции различных классов, как
процесса духовного, но обусловлен¬
ного условиями материальной жиз¬
ни общества.
Надо было в общем показать по¬
ступательный процесс развития фи¬
лософской мысли, хотя временами
происходили и задержки в этом
движении вперёд и даже движение
вспять.
Здесь надо остерегаться схем, ко¬
торые предложили профессор Гак и
Наумова, потому что нельзя живую
жизнь втискивать в схемы, ибо жи¬
вая жизнь всегда богаче всяких
схем. Нельзя упрощать действи¬
тельность по рецепту профессора
Гака, ибо эта действительность го¬
раздо более многогранна и значи¬
тельно сложнее, чем многие думают.
Итак, надо было показать посту¬
пательное развитие философской
мысли, которое завершается поя¬
влением философии марксизма, ко¬
торая есть продолжение философ¬
ской мысли прошлого и, как указы¬
вал Владимир Ильич, возникает на
большой дороге развития философ¬
ской мысли, а не в стороне от неё,
где-то в закоулке.
Дана ли в книге т. Александрова
эта направленность, дана ли эта
красная нить? Нет. Нет этой крас¬
ной нити потому, что философские
учения распределены по полочкам,
чрезвычайно искусственно, что вид¬
но хотя бы из того, что Роберт Оуэн
перенесён был на задворки главы
пятой, тогда как его место рядом с
Сен-Симоном и Ш. Фурье.
Располагая философские системы
в определённом порядке, одну за
другой, и не показывая связно диа¬
РЕЧЬ ТОВ. КОЕЧЕГОВА П. А.
247
лектического процесса развития фи¬
лософской мысли, автор скатился к
поверхностному и объективистскому
описанию этих систем.
Автор привёл общую характери¬
стику взглядов утопистов, данную
Марксом и Энгельсом, но ничего
конкретного не сказал о содержании
взглядов утопистов, обошёл вопрос
о том, как же утописты представля¬
ли себе будущее общество. Там
даже нет звука о фаланстерах
Фурье. Неужели, чтобы иметь пред¬
ставление о фаланстерах, студенту
нужно обращаться к излюбленному
им «Краткому философскому сло¬
варю»?
Другим примером может служить
изложение философии Канта. Нельзя
согласиться с замечанием про¬
фессора Сарабьянова, будто бы
неправильно говорить об отрыве у
Канта явлений от сущности. Однако
нужно было более чётко показать,
как Кант отрывает мир явлений от
мира вещей в себе. Нужно было
дать критику этого разрыва, этой
пропасти между двумя кантовскими
мирами и подвести к пониманию
марксистско-ленинской теории отра¬
жения. Но не об этом я главным об¬
разом хотел говорить. Я хотел гово¬
рить о большевистской оценке кан¬
товской философии.
Автор приводит цитату из книги
Ленина ’ «Материализм и эмпирио¬
критицизм», из которой видно, что
Ленин охарактеризовал кантовскую
философию как философию, прими¬
ряющую материализм с идеализ¬
мом, но должного вывода наш ав¬
тор из этого не делает. Основная
черта кантовской философии, как
Ленин указывал,— это компромисс
между материализмом и идеализ¬
мом, сочетание в одной системе
противоположных, разнородных фи¬
лософских направлений.
Философия Канта не только при¬
миряет материализм с идеализмом,
рационализм с эмпиризмом, науку
с религией. Кант, кроме того, в сво¬
их антиномиях противопоставляет
положения с противоположениями,
из коих одни претендуют на науч¬
ность, а другие на мистику. Эта
кантовская философия пропитана
дух ом пр и м и р ен и я, ко м п р ом и со а
Не случайно она была поднята на
щит соглашателями по профессии,
«теоретиками» социал-демократии
Отто Бауэром, >Карлом Форленде-
ром и другими. !Кант прикрывал
реакционную сущность своей фило¬
софии уступками материализму,
наукообразными построениями, а
вожди социал-демократии прикры¬
вают своё предательство интересов
рабочего класса марксистской фра¬
зеологией. Эти «теоретики» пошли,
правда, вправо от Канта, отбросив
его материалистический привесок,
как все неокантианцы...
Голос. Это что — маленькая лек¬
ция?
Ковчегов. Они базируютя на кан¬
товской философии. Отрицая объек¬
тивную закономерность обществен¬
ной жизни, эти лидеры социал-демо¬
кратии понимают общественную
жизнь как открытое поле, на кото¬
ром они свободно могут осуще¬
ствлять своё беспринципное «шахер-
махерство».
Мне кажется, что, показывая ог¬
раниченность Канта, то, что он ти¬
пичный пруссак, с его оправданием
войн, что он не выходит за рамки
прусского королевства, что он идео¬
лог слабой, подлой, трусливой прус¬
ской буржуазии, что он прусский
сухой педант, что он дал основу
реакционнейшей философии неокан¬
тианства и философских позиций
«теоретиков» социал-демократии, —
мы не должны смазывать реакцион¬
ную сущность кантовской фило¬
софии.
Между тем, т. Александров, за¬
канчивая главу о Канте, говорит,
что мы его ценим не за такие-то
стороны, а вот за то, что он пробил
брешь в метафизическом мировоз¬
зрении. Заслугу эту отнять у Кан¬
та нельзя, но она перекрывается
его крайне реакционной критической
философией. Нет сомнения, что над¬
лежащей большевистской критики
философии Канта у Александрова
не получилось.
То же самое можно сказать от¬
носительно философии Гегеля, но о
ней слишком много говорилось, и я
повторяться не буду, тем более, что
потребовалось бы много времени.

248
РЕЧЬ ТОВ. КОВЧЕГОВА П. А.
Некоторые товарищи договорились
до того, что просто-напросто решили
отрицать что бы то ни было ценное
в философии Гегеля. Буквально
развенчали Гегеля таким образом,
что Гегель превращается из вер¬
шины немецкой буржуазной фило¬
софии не только в бугорок, а просто
в яму. (Смех в зале.) Если уж
останавливаться на этОхМ вопросе, то
надо было бы критиковать все вы¬
сказанные крайние взгляды «кри¬
тиковавших слева».
Я остановлюсь на причинах от¬
ставания и наших задачах. Этот
важный вопрос всех нас интересует,
каждый выступал и по-своему обос¬
новывал эти причины.
Голос с места. А вы как?
Ковчегов. Я, конечно, тоже по-
своему буду объяснять. (Смех в за¬
ле.) Здесь хлопали т. Заславскому,
когда он закончил свою речь. Мож¬
но было подумать, что товарищи
полностью одобряют эту речь, или
одобряет её значительная часть ау¬
дитории. Но, к сожалению, прихо¬
дится слышать и другого сорта раз¬
говоры: да, он говорил красиво, но
не на тему. (Смех в зале.) А я ду¬
маю, что т. Заславский говорил на
техму, потому что он правильно ука¬
зывал на наш отрыв от задач се¬
годняшнего дня, на отрыв филосо¬
фии от политики, на противопостав¬
ление политики философии, которое
здесь даже было обосновано в речи
т. Светлова.
Голос с места. Какое ваше мне¬
ние?
Ковчегов. Я думаю, что одним из
больших наших грехов является то.
что мы имеем действительно изве¬
стный отрыв философии от поли¬
тики. Философия не служит долж¬
ным образом политике; философия
отрывается от политических задач,
замыкается в своём собственном
кругу.
Здесь уже говорили, что у фи¬
лософов недостаточная эрудиция в
области истории, в области других
дисциплин. Это совершенно верно.
Философ — это человек, который
должен быть исключительно куль¬
турным. Поэтому совершенно ес¬
тественно, что философ должен
прежде всего быть знаком с исто¬
рией человечества и с историей
культуры. Тут некоторые товари¬
щи говорили, что невозможно че¬
ловеку всё и вся знать. Это верно,
но тем не менее каждый философ
должен в ту или иную конкретную
область знания залезать. Конечно,
не может быть философ одновре¬
менно прекрасно эрудирован и в
области физики, химии, биологии
и т. д., но отдельную область зна¬
ния он должен облюбовать, чтобы
иметь возможность оказать мето¬
дологическую помощь в той или
иной области знания. И, наконец,
ещё одно замечание. (Шум.)
Жданов. Я хочу сказать об одном
из правил демократии: аудитория
должна уважать оратора, но и ора¬
тор должен уважать аудиторию.
Тов. Ковчегов, прошу учесть, что
вы уже значительно перерасходо¬
вали регламент.
Объявляется передав до 6 часов
завтрашнего дня.

Заседание седьмое
(24 июня 1947 года)
Кузнецов А. А. (председатель¬
ствующий). Разрешите работу про¬
должить. Слово имеет т. Кеменов,
•следующий т. Жданов.
Кеменов В. С. (Москва). Высту¬
павший здесь академик Трайнин
говорил о том, что историк фило¬
софии может ставить перед собой
разнообразные задачи, например,
«может уйти в эстетику и всё это
будет история философии. Важно
установить связь с политикой». Это
был единственный случай, когда
слово эстетика прозвучало в этом
зале. В этих словах содержится не¬
правильная мысль, исключающая
эстетику из числа тех дисциплин,
которыми историк философии не
только может, но и обязан занимать¬
ся и рассмотрение которых нисколь¬
ко не уводит от связи философии с
политикой, а, наоборот, необходимо
для действительного понимания та¬
кой связи.
Внимание ЦК партии к вопросам
эстетики выражено в важнейших
партийных документах — решениях
ЦК по вопросам театра, кино, лите¬
ратуры, в докладе т. Жданова о жур¬
налах «Звезда» и «Ленинград», —
направляющих наше искусство на
путь создания высокохудожествен¬
ных произведений социалистическо¬
го реализма, проникнутых духом
большевистской партийности, помо¬
гающих нашим художникам реши¬
тельно бороться против буржуазных
влияний, против низкопоклонства
перед заграницей и её идейным и
художественным маразмом. Вопросы
эстетики сегодня теснейшим обра¬
зом связаны с вопросами политики.
!Мы должны иметь в своём распоря¬
жении марксистские работы, посвя¬
щённые истории эстетических уче¬
ний. Таких работ пока нет, и, на¬
сколько мне известно, подготовка их
даже не начата. Но и в общем
курсе истории философии, в частно¬
сти в книге т. Александрова, эсте¬
тика имеет право на внимание
автора, который нигде не рассматри¬
вает эстетику как составную часть
мировоззрения изучаемых им фило¬
софов. Особенно явно этот недоста¬
ток книги выступает там, где в фи¬
лософской системе того или иного
автора эстетика играла весьма су¬
щественную роль. Так, например,
мне кажется, нельзя правильно и
глубоко осветить философию Плато¬
на (а отчасти также и Аристотеля),
совершенно игнорируя всё написан¬
ное этими греческими философами
об эстетике.
Излагая философскую систему
Канта, т. Александров касается
только «Критики чистого разума» и
«Критики практического разума» и
даже не упоминает о произведении
Канта «Критика способности сужде¬
ния», где Кант излагает свои эсте¬
тические взгляды. Между тем роль
этого произведения Канта во всей
его философской системе исключи¬
тельно важна. Кант пытается в
«Критике способности суждения»
найти как бы мост, связующий дуа¬
листический разрыв между «Крити¬
кой чистого разума» и «Критикой
практического разума». Реакцион¬
ное идейное содержание в «Критике
способности суждения» Канта, где
впервые в истории философии от¬
чётливо сформулированы теоретиче¬
ские принципы формализма в искус¬
стве, принципы так называемого
«чистого искусства», сделали эту
книгу настольной для всех после¬
дующих течений упадочно-й буржу¬
азной эстетики.

250
РЕЧЬ TOB. КЕМЕНОВА В. С.
Если бы книга т. Александрова
была больше связана с практикой,
с современной борьбой советской
культуры против буржуазных влия¬
ний, автор должен был бы дать
хотя бы краткое представление об
эстетике Канта и критику её основ¬
ных принципов, чтобы вооружить
читателей для актуальной борьбы
против явлений современного буржу¬
азного формализма.
Тщетно мы стали бы искать осве¬
щения вопросов эстетики и в главе,
посвящённой французским .мате¬
риалистам, хотя боевой критический
дух буржуазных просветителей,
обусловивший их смелую критику
феодального общества, выразился
совершенно отчётливо в их реалисти¬
ческой эстетике, разрушавшей ка¬
ноны и идеалы придворного аристо¬
кратического искусства абсолютиз¬
ма. Нельзя дать правильного пред¬
ставления о философии романтизма,
выключив из неё рассмотрение эсте¬
тических теорий романтиков. Во
взглядах романтиков, в их об¬
щефилософских построениях, даю¬
щих идеализацию и поэтизацию
средних веков, вопросы эстети¬
ки занимали одно из важнейших
мест.
При рассмотрении философии Ге¬
геля т. Александров также выклю¬
чает гегелевскую эстетику. 'Между
тем в «Эстетике» наглядно видно,
как Гегель элементы правильных на¬
блюдений ставит на службу крайне
реакционным выводам ради аполо¬
гетики современного ему обществен¬
ного строя. Наблюдая симптомы
упадка искусства, Гегель делает
подло-лакейский, реакционный идеа¬
листический вывод о якобы прогрес¬
сивности гибели искусства ради тор¬
жества логики.
В изложении философии Маркса
т. Александров также не касается
проблем эстетики. Между тем Маркс
и в эстетике осуществил революци¬
онный переворот в науке. Взгляды
Маркса позволяют также увидеть,
как Маркс подвергает уничтожаю¬
щей критике капитализм ещё с одной
стороны. В «Теориях прибавоч¬
ной стоимости» Маркс писал: «Ка¬
питалистическое производство враж¬
дебно некоторым отраслям духов¬
ного производства, каковы искус¬
ство и поэзия» *.
История развития капитализма и
художественной практики буржуаз¬
ного искусства в эпоху империа¬
лизма полностью подтвердила глу¬
бокий прогноз Маркса. Упадок и ги¬
бель буржуазного искусства стали
очевидным фактом, наблюдаемым
нами в современных капиталистиче¬
ских странах. Раскрывается отвра¬
тительная картина полного патоло¬
гического разложений и маразма
буржуазного искусства, зашедшего
в тупик формализма и мистики,
провозглашающего психическое со¬
стояние душевнобольных *в каче¬
стве высшего проявления «свободы»
творческой личности. Бред психопа¬
та давно признан образцом свободы
творчества. «Параноик, — говорит
сюрреалист Сальвадор Дали, —
пользуется реальной действительно¬
стью для утверждения идеи, которой
он одержим»... «паранойя является
систематизированным действием»1 2.
Ещё дальше идёт французский
профессор Жермен Базен, опубли¬
ковавший сейчас свои эстетические
размышления, согласно которым
путь для спасения разложившейся
буржуазной культуры состоит в
бредовом иррационализме, который
завершается... «черчиллизмом». По
мнению Жермена Базена, не только
художник, но и сами предметы пси¬
хически ненормальны: «В опьяне¬
нии этой покоряющей свободой каж¬
дый предмет, утомлённый своей
индивидуальной формой, пылко от¬
даётся параноическому опьянению:
испробовать в одно мгновение ты¬
сячи возможностей, которые, он
чувствует, содержатся в нём»...3.
С этой, с позволения сказать,
«концепцией» нельзя сравнить даже
сумасшедший дом, — там ещё слиш¬
ком много реальности и здравого
смысла для изысканного вкуса гла¬
шатая эстетики «черчиллизма»!
Причём этот же Жермен Базен ста¬
1 К. Маркс, Теории прибавочной стои¬
мости, т. I, 1931, стр. 247.
2 См. Maurice Nadeaut Histoire du sur-
realisme, p. 210. Paris.
3 Цитирую по статье «Esthetique et bloc
Occidental». J. Kanapa. Arts de France.
№ 10-11. 1947, p. 116.

РЕЧЬ TOB. КЕМЕНОВА В. С.
251
рается всю свою концепцию облечь
в форму противопоставления пере¬
довому культурному западному че¬
ловеку людей Востока, куда отно¬
сится, по его мнению, Советский
Союз.
При знакомстве с духовной «про¬
дукцией» современного капитализма
наглядно видно, что никогда ещё
искусство не падало так низко и в
то же время никогда ещё так цинич¬
но не выставляло свои позорные
язвы для публичного обозрения,
объявляя их «достижениями». При¬
веду только один пример, кстати по¬
казывающий, до чего дошли принци¬
пы формализма, когда-то сформули¬
рованные кантианством. 'Морис
Надо в книге «История сюрреализ¬
ма» пишет: «Пикассо также при¬
знаёт ценность вещи в себе. Чем,
если не этим, можно объяснить его
«склеенную бумагу», обрывки газет,
куски верёвки и даже экскременты,
которые он вставлял в свои карти¬
ны?» 4. Самая смелая фантазия
Свифта бледнеет перед подобными
«достижениями» современной бур¬
жуазной культуры. Даже описанный
Свифтом изобретатель в знаменитой
Академии в Лапуте, который дела¬
ет опыты с тем же веществом, —
не додумался до того, что экскремен¬
ты именно в их натуральном виде
представляют собой эстетическую
ценность и ими можно украшать жи¬
вопись. Лавры этого открытия на¬
веки останутся за жрецами «чисто¬
го» искусства.
Сейчас Пикассо выдвинул новые
«принципы». Он пишет портреты, в
которых человеческие лица то сплю¬
щены, то разорваны, все черты лица
и части тела уродливо вывернуты,
представляя собой не живопись, а
патологический кошмар.
Критик Пикассо Роберт Деснос
ставит всё это в заслугу Пикассо,
который «и на этот раз не дал вве¬
сти себя в заблуждение внешней
видимости».
«В этих лицах, чей профиль явно,
по-человечески сливается, мы узна¬
ём своих современников. Такими мы
видели их до того, как нам их по¬
казал великий художник, и он, та¬
ким образом, открывает сходных с
нами людей и нас самих...
Человеческое существо достигает
здесь вершины благодаря всемогу¬
щему творчеству. Никогда человече¬
ство не было так близко к боже¬
ственному, как в этом цельном по¬
казе» 5.
Пикассо в живописи в гораздо
большей степени, чем Сартр в лите¬
ратуре, стал сейчас знаменем само¬
го упадочного буржуазного искус¬
ства. Влияние его в странах Европы
и Америки огромно.
Даже среди советской художест¬
венной интеллигенции есть люди,
которые из чувства низкопоклонства
перед последним словом загранич¬
ной моды почтительно восхищаются
идиотскими кривляниями Пикассо,
усматривая в них образцы «свобод¬
ного творчества». Замечу попутно,
что советская печать Пикассо не
критикует. Многие советские худож¬
ники стараются не затрагивать
Пикассо из соображений «как бы
чего не вышло». Мне кажется, это
совершенно неверно. Можно найти
соответствующую форму критики,
но нельзя из факта вступления Пи¬
кассо в члены французской компар¬
тии устраивать стену, защищающую
Пикассо от критики. Такое отноше¬
ние к Пикассо является более чем
странным. Всё это бредовое, гримас¬
ничающее буржуазное искусство —
от пикассовщины до сюрреализма
и экзистенциализма—смеет крити¬
ковать наше молодое, здоровое со¬
ветское искусство, обвиняя его в по¬
корном следовании за действитель¬
ностью, в фотографизме и т. п.
А продажные эстетические пройдо¬
хи сочиняют бредовые концепции о
якобы какой-то извечной противопо¬
ложности между культурами «За¬
падной Европы» и «Востока», о
якобы извечной вражде «человека
Запада» и «человека Востока»
(куда они, конечно, относят совет¬
ских людей и социалистическую
культуру). При этом они обильно
уснащают своп — отнюдь не эстети¬
ческие — измышления потоками
4 Maurice Nadeau, Histoire du surrea-
lisme, p. 212.
5 Picassc, Seize pointures. 1939—1943. Pa¬
ris.

РЕЧЬ TOB. КЕМЕНОВА В. С.
лжи и антисоветской клеветы.
Тов. Жданов призывал нас не только
«отвечать ударом на удары против
всей этой гнусной клеветы и напа¬
док на нашу советскую культуру,
на социализм, но и смело бичевать
и нападать на буржуазную культу¬
ру, находящуюся в состоянии ма¬
разма и растления» 6. Бичуя этот <ма-
разм, нельзя обойти Пикассо, ко¬
торый является наиболее ярким вы¬
разителем современного упадочного
буржуазного искусства.
Приведённые примеры показыва¬
ют тесную связь эстетики с полити¬
кой. В области эстетики, как и в
философии в целом, решающее сло¬
во принадлежит Советской стране.
На фоне разнузданной реакции,
мистицизма, полного маразма со¬
временного буржуазного искусства
осо-бенно ярко выступает всемирно-
историческое значение советского
искусства, развивающегося по пути,
указанному товарищем Сталиным,
по пути социалистического реализма.
Партийность философии требует от
нас разработки актуальных проблем
эстетики социалистического реализ¬
ма, требует анализа и оценки с
позиций этой эстетики истории
эстетических учений прошлого, тре¬
бует коренного изменения отноше¬
ния к вопросам эстетики со стороны
всего нашего философского фронта.
История эстетики имеет право и
должна быть рассматриваема как
неотъемлемая составная часть марк¬
систской истории философии.
Товарищи, большинство выступав¬
ших подвергло справедливой крити¬
ке книгу т. Александрова прежде
всего за отрыв теории от практики,
за бесстрастие и объективизм, за то,
что книга не пронизана духом
боевой большевистской партийности
и поэтому не содействует делу комму¬
нистического воспитания читателей.
Правильно критиковали также ряд
частных недостатков и ошибок учеб¬
ника в изложении отдельных фило¬
софских систем. Вместе с тем неко¬
торые ораторы, критиковавшие
т. Александрова, сами отстаивали
6 Доклад т. Жданова о журналах «Звез¬
да» и «Ленинград», Огиз—Госполитиздат,
1946, стр. 35.
позиции более ошибочные, чем пози¬
ции автора книги. Таково, например,
было предложение ликвидировать
философию Гегеля, игнорируя её
внутреннюю противоречивость и
усматривая в ней только одну реак¬
цию. Поскольку такой взгляд про¬
тиворечит истине и полемизирует с
оценками Гегеля у Маркса, Энгель¬
са, Ленина, Сталина, он не может не
вызывать возражений. Тов. Эмдин
и т. Чагин здесь подходили к Гегелю
с такой аргументацией: «Гегель —
реакционер. Философия реакционе¬
ра — реакционна. Метод реакцион¬
ной философии — реакционен».
Такого рода аргументация не нова.
В 1906 г. товарищ Сталин в статье
«Анархизм или социализм?» писал о
«разоблачениях» Кропоткина, Чер-
кезишвили, Гогелия о том, что
Гегель не революционер: «Правда,
об этом никто с ними не спорит.. »,—
пишет товарищ Сталин. Напротив,
каждый согласится с ними. «Но,
несмотря на это, анархисты всё же
«доказывают» и считают нужным
каждый день «доказывать», что Ге¬
гель—сторонник «реставрации». Для
чего они это делают? Вероятно, для
того, чтобы всем этим дискредитиро¬
вать Гегеля и дать почувствовать
читателю, что у «реакционера»
Гегеля и метод не может не быть
«отвратительным» и ненаучным.
Таким путём анархисты думают
опровергнуть диалектический метод.
Мы заявляем, что таким путём
они не докажут ничего, кроме своего
собственного невежества» 7.
Могут возразить, что это ранняя
работа товарища Сталина. Но и в
IV главе, написанной в 1938 г., и в
решении ЦК ВКП(б) о III томе
«Истории философии» в 1944 г. не
отрицается «рациональное зерно»
гегелевской диалектики, как не от¬
рицается и в последнем высказыва¬
нии товарища Сталина, глубоко
раскрывшем классовые корни и
истинный смысл философии Гегеля.
В 1914 г. Ленин возражал Струве,
демагогически упрекавшему марк¬
сизм за его связь с реакционными
теориями XIX века. Возражая
7 И. В. Сталин, Соч., т. I, стр. 302—303.

РЕЧЬ TOB. КЕМЕНОВА В. С.
253
Струве, Ленин писал, что Струве
посредством хлёстких фраз пере¬
прыгнул через все приобретения
общественной науки, сделанные по¬
сле просветителей XVIII века и до
марксизма.
Ленин, отметив прогрессивную
роль экономистов и просветителей,
писал: «...так как эту науку двигали
вперед, несмотря на свои реакцион¬
ные взгляды, историки и философы
начала XIX-го века, разъясняя еще
дальше вопрос о классовой борьбе,
развивая диалектический метод и
применяя или начиная применять
его к общественной жизни,—то мар¬
ксизм, сделавший ряд громадных
шагов вперед именно по этому пути,
есть высшее развитие всей истори¬
ческой и экономической и философ¬
ской науки Европы»8. Эти давно
известные, совершенно ясные поло¬
жения вконец запутал т. Чагин. Он
начал с того, что нужна переоценка
нашего отношения к методу Гегеля.
Закончил же т. Чагин требованием
переоценки нашего отношения к ме¬
тоду Маркса и Ленина. Тов. Чагин
дошёл до того, что говорил здесь,
будто бы влияние гегельянства было
преодолено марксизмом лишь в
IV главе Истории ВКП(б), и пояс¬
нил свою мысль словами: я имею в
виду форму, да и не только форму.
То, как реагировали присутствую¬
щие, показало, что эта неумест¬
ная выходка т. Чагина встрети¬
ла должную оценку и что т. Ча¬
гин стяжал себе печальную сла¬
ву своим выступлением. Я на¬
помню, что в «Философских тетра¬
дях» Ленина, ссылаться на которые,
по мнению т. Чагина, «неправомер¬
но», есть такие заметки: «Продолже¬
ние дела Гегеля и Маркса должно
состоять в диалектической
обработке истории человеческой мы¬
сли, науки и техники». «Гегель гени¬
ально угадал диалектику вещей...
в диалектике понятий».
И в тех же «Философских тетра¬
дях», одновременно, Ленин, возму¬
щённый идеалистическими извраще¬
ниями Гегеля, записывал: «Вздор!
ложь! клевета!», «Бога жалко!! сво¬
8 В. И. Ленин, Соч., т. XVII, изд. 3-е.
стр. 275—276.
лочь идеалистическая!!» и требовал
отсылать «бога и защищающую его
философскую сволочь в помойную
яму» 9.
Как возможно сочетание столь
противоречивых оценок? Значит ли
это, по мнению Чагина, что Ленин
соблюдал принцип партийности фи¬
лософии, когда клеймил Гегеля за
идеализм, и нарушал принцип пар¬
тийности, когда отмечал прогрессив¬
ное значение гегелевской диалекти¬
ки в истории философии? Разумеет¬
ся, это вздор. Как раз контраст та¬
ких оценок и отразил подлинный
партийный подход Ленина к гегелев¬
ской философии, показал-, как Ленин
вскрывал противоречивость этой
философии, отмечал идеалистиче¬
ский хлам и вылущивал идею
развития.
Товарищ Сталин писал: «диалек¬
тика есть душа марксизма» 10. Эта
мысль имеет прямое отношение к
правильному пониманию партийно¬
сти философии. Ряд выступавших
товарищей уже говорил здесь о
партийности философии, но некото¬
рые из них понимали под этим, глав¬
ным образом, вскрытие классовых
корней и борьбу материализма и
идеализма. При этом от их внима¬
ния ускользала борьба диалектики и
метафизики. 'Между тем эта борьба
не может быть игнорирована марк¬
систом — историком философии.
Раскрытие её имеет большое воспи¬
тательное значение для нашей прак¬
тической работы сегодня. Вспомним,
что в своей борьбе против внешних
и внутренних врагов партии това¬
рищ Сталин, вскрывая классовые
корни буржуазных реакционеров
всех мастей, меньшевиков, контрре¬
волюционеров — троцкистов и буха-
ринцев, всегда в то же время разо¬
блачал метафизичность их методо¬
логии, враждебной материалистиче¬
ской диалектике.
Товарищ Сталин в IV главе Исто¬
рии ВКП(б) совершенно ясно гово¬
рит о борьбе в истории философии
9 В. И. Ленин. Философские тетради, изд.
ЦК ВКЩб], 1936, стр. 144, 189, 299, 165.
10 И. В. Сталин, О правом уклоне в
ВКП[б], «Вопросы ленинизма», изд. 11,
стр. 247.

254
РЕЧЬ TOB. КЕМЕНОВА В. С.
двух разных методов познания, двух
разных подходов к явлениям приро¬
ды — диалектики и метафизики и о
борьбе двух теорий истолкования
природы, двух разных теорий пони¬
мания явлений природы: материа¬
лизма и идеализма. 'Марксист —
историк философии вскрывает клас¬
совую сущность этой борьбы во всех
её формах и оттенках и в то же вре¬
мя «определяет свою точку зрения»,
как того требовал Ленин, т. е. реши¬
тельно поддерживает материализм
против идеализма, непримиримо от¬
носясь ко всяким проявлениям огра¬
ниченности или непоследовательно¬
сти материалистического взгляда на
мир, элементам дуализма, субъекти¬
визма, агностицизма. Марксист ре¬
шительно поддерживает принцип
диалектики про-тив метафизики, не¬
примиримо относясь в то же время
ко всяким проявлениям непоследо¬
вательности диалектического взгля¬
да на мир, прежде всего разоблачая
извращения принципа диалекти¬
ки в идеалистической философии,
показывая враждебность софистики,
эклектики, релятивизма и т. д.
Сложные взаимоотношения меж¬
ду материализмом и идеализмом,
метафизикой, диалектикой т. Алек¬
сандрову не удалось раскрыть в
своей книге.
Тов. Александров имел в виду,
что нужно «видеть борьбу не только
материализма с идеализмом, но и
диалектики с метафизикой» и, но не
смог этого выполнить. Мне кажется,
что слова «не только, но и» пока¬
зывают неверное понимание авто¬
ром взаимоотношения между мате¬
риализмом и идеализмом, метафи¬
зикой и диалектикой, будто бы эти
взаимоотношения представляют со¬
бой два как бы независимых, па¬
раллельных процесса. На деле —
хотя в ходе истории философии
очень часто материализм развивал¬
ся в форме метафизического, а диа¬
лектика — в форме идеалистиче¬
ской, — существует глубокая вну¬
тренняя, я бы сказал, принципиаль¬
ная связь и взаимное тяготение
друг к другу, с одной стороны, меж¬
11 Г, Ф. Александров, История западно¬
европейской философии, 1946, стр. 20.
ду материализмом и диалектикой, с
другой — между идеализмом и ме¬
тафизикой. Эта внутренняя связь не
раскрыта т. Александровым.
В книге т. Александрова есть кри¬
тика идеализма за его идеалистич¬
ность, но нет критики идеализма за
его антидиалектичность. Между тем,
только такая критика является до
конца действенной. В книге не пока¬
зано, что глубочайшая метафизич¬
ность— сокровенная основа вся¬
кого идеализма и объективного, и
субъективного, и агностицизма.
Одна из замечательных заслуг
Ленина состоит во вскрытии гносео¬
логических корней идеализма. Здесь
Ленин особенно далеко ушёл впе¬
рёд по сравнению даже с той бле¬
стящей критикой идеализма, кото¬
рую дали Маркс и Энгельс, не го¬
воря уже о Плеханове и марксистах
начала XX века. Ленин записывает
в своих «Философских тетрадях»
«афоризмы»: «Марксисты критико¬
вали (в начале XX века) кантиан¬
цев и юмистов более по Фейерба-
ховски (и по Бюхнеровски), чем по
Гегелевски»; (имея в виду диалек¬
тическую критику агностицизма);
«Плеханов критикует кантианство (и
агностицизм вообще) более с
вульгарно-материалистической, чем
с диалектически-материалистиче-
ской точки зрения..?2. Этот же не¬
достаток свойственен и книге
т. Александрова.
Правда, в критике «идей» Пла¬
тона т. Александров говорит
вскользь об «отлёте фантазии от
жизни» 11 12 13, хотя делает это крайне
бегло, без действительного анализа.-
Но в критике Гегеля т. Александров
не вскрывает метафизичности гно-
сео л оги че с к и х корней идеализма,
как это делал Ленин в своих рабо¬
тах.
«Сторонник диалектики, Гегель,—
пишет Ленин, — не сумел понять
диалектического перехода от мате¬
рии к движению, о т материи к
сознанию — второе особенно».
«Диалектичен не только переход
12 В. И. Ленин, Философские тетради.
1936, стр. 174, 173.
1Л Г. Ф, Александров, История западно¬
европейской философии, стр. 65, 68.

РЕЧЬ ТОВ. КЕМЕНОВ А В. С
255
от материи к сознанию, но и от
ощущения к мысли» 14.
Диалектику этого перехода идеа¬
листы заменили метафизическим
разрывом между ощущением и мы¬
шлением лутём одностороннего
распухания, превращения в абсо¬
лют, оторванный от материи, обо¬
жествлённый, одного из моментов
познания: Гегель — понятия, Берк¬
ли — ощущения.
Ленин показал, что возможность
идеализма Гегеля дана уже в пер¬
вой элементарной абстракции. Воз¬
можность идеализма дана также и в
отказе от всякой абстракции. Когда
Беркли критикует абстракции: дви¬
жения, пространства, тела и т. д. на
том основании, что он чувственно не
воспринимает тела вообще, а толь¬
ко отдельные предметы, — Беркли
подготовляет почву для своей глав¬
ной цели — для критики такой «аб¬
стракции», как материя. Ленин по¬
нял и разоблачил эту хитрую софи¬
стику идеализма и раз и навсегда
уничтожил её, выдвинув в борьбе
против махистов-нео-берклеанцев
философскую категорию материи.
Здесь т. ’Морочник критиковал
т. Александрова за главу о Беркли.
Возражение т. Морочника было та¬
ково: поскольку защита бога —
главная цель епископа — мракобеса
Беркли, как мог т. Александров
писать о какой-то непоследователь¬
ности? Такое возражение страдает
упрощенчеством. Одно дело психо¬
логическая последовательность же¬
ланий и поступков попа — Беркли.
Другое — логическая последова¬
тельность научных доказательств
философа — Беркли. Это не одно и
то же.
То«. Морочник упустил из виду,
что вообще невозможно научно¬
последовательное доказательство
существования бога. Марксист дол¬
жен, разоблачая идеализм, вскры¬
вать внутреннюю непоследователь¬
ность, натяжки и жульнические со¬
физмы его представителей. Нельзя
поэтому упрекать т. Александрова
за то, что он хотел поймать Берк¬
ли на противоречии, когда писал,
14 В. И. Ленин, Философские тетради,
стр. 289.
что признание бога нарушает
исходный принцип Беркли — его
сенсуализм.
Замечу попутно, что, чувствуя
свою уязвимость в этом пункте,
хитрый поп стал на путь жалкой эк¬
лектики и, предвидя это возраже¬
ние, ввёл два критерия существова¬
ния: для неодушевлённых предме¬
тов — быть воспринимаемыми, для
одушевлённых (и для бога) — вос¬
принимать («Трактат», стр. 169).
Поэтому, например, известная кри¬
тика Беркли Плехановым, глася¬
щая, что, по Беркли, дети произво¬
дят родителей — скорее остроумна,
чем глубока.
В главе о Беркли т. Александров
приводит известное рассуждение
Беркли о субъекте и яблоке, как
комплексе ощущений субъекта, но
не приводит своих аргументов, при¬
нимает, так сказать, для боя с идеа¬
листом навязанную им позицию, не
критикует именно эту позицию за
её полнейшую метафизичность, не¬
подвижность, созерцательность, не
вводит момента изменения, не вводит
практики для опровержения софисти¬
ки Беркли. Почему бы, например, не
дать субъекту вместо яблока, ну,
хотя бы карманные часы? Тут тоже
есть цвет, форма, консистенция, тя¬
жесть, но вместо вкуса — звук.
Часы испортились, и из комплекса
восприятия субъекта исчез звук. Для
того чтобы вновь возникло ощуще¬
ние звука, нужно будет чинить часы,
а не ухо субъекта. Тут — двойное
доказательство: при порче механиз¬
ма и при исправлении его. Так, если
ввести элемент движения, измене¬
ния, практики в метафизическую
пассивную созерцательность субъек¬
том неизменного объекта, немед¬
ленно рассыпаются доводы идеализ¬
ма, основанные на метафизике. Дей¬
ствительно исчерпывающую, сокру¬
шительную критику Беркли, как я
уже говорил выше, дал Ленин, по¬
казав, что гносеологические корни
идеализма неразрывны с метафизи¬
кой,- эклектикой и софистикой. И не¬
достаток книги т. Александрова в
главе о Беркли не в том, в чём его
упрекал т. Морочник, а в том, что
т. Анексанлров но использовал
256
ВЫСТУПЛЕНИЕ ТОВ. ЖДАНОВА А. А.
то новое в критике идеализма, что
дал ленинский этап в филосо¬
фии.
Товарищи, наша дискуссия длится
несколько дней. Доза критики, ко¬
торую получил т. Александров, мне
кажется, во много раз превосходит
ту, которая приходилась на долю
любого из философов древности или
нового времени. Вскрывая недо¬
статки книги т. Александрова, каж¬
дый из выступавших понимал, что
недостатки эти свойственны в боль¬
шей или меньшей степени всему
нашему философскому фронту. Важ¬
но, чтобы в своей работе мы не толь¬
ко избежали повторений, ошибок,
допущенных т. Александровым, но и
смогли двинуть вперёд нашу мар¬
ксистско-ленинскую философскую
науку, как этого требует от нас
Центральный Комитет партии.
Кузнецов. Слово имеет т. Жда¬
нов. (Бурные аплодисменты,)
ВЫСТУПЛЕНИЕ ТОВ. ЖДАНОВА А. А.
Товарищи! Дискуссия U книге
т. Александрова не ограничилась
рамками обсуждаемой темы. Она
развернулась вширь и вглубь, по¬
ставив также более общие вопросы
положения на философском фронте.
Дискуссия превратилась в своего
рода всесоюзную конференцию по
вопросам состояния научной фило¬
софской работы. Это, конечно, со¬
вершенно естественно- и закономер¬
но. Создание учебника по истории
философии, первого марксистского
учебника в этой области, предста¬
вляет задачу огромного научного и
политического' значения. Не слу¬
чайно поэтому то внимание, кото¬
рое уделил этому вопросу Централь¬
ный Комитет, организовав настоя¬
щую дискуссию.
Выработать хороший учебник по
истории философии — это значит во¬
оружить нашу интеллигенцию, наши
кадры, нашу молодёжь новым мощ¬
ным идеологическим оружием и вме¬
сте с тем сделать большой шаг впе¬
рёд по пути развития марксистско-
ленинской философии. Понятна по¬
этому та высокая требовательность
к учебнику, которая была здесь
предъявлена. Расширение рамок дис-'
1
НЕДОСТАТКИ КНИГИ
Я думаю, что от учебника по исто¬
рии философии мы вправе требовать
соблюдения следующих условий,
которые, на мой взгляд, являются
элементарными.
Первое. Нужно, чтобы в учебнике
был точно определён предмет исто¬
рии философии как науки.
куссии оказалось поэтому только по¬
лезным. Её результаты будут, несом¬
ненно, велики, тем более, что- здесь
были затронуты не только вопросы,
связанные с оценкой учебника, но и
более широкие проблемы философ¬
ской работы.
Я позволю себе коснуться обеих
тем. Я далёк от мысли резюмировать
прения — это задача автора книги —
и выступаю в порядке прений.
Заранее прошу извинения за то,
что буду прибегать к употреблению
цитат, хотя т. Баскин всячески пре¬
дупреждал всех нас от этого. Ко¬
нечно, ему, старому морскому фило¬
софскому волку, легко боро-здить фи¬
лософские моря и океаны без нави¬
гационных приборов, на-глазок, по
соображению, как говорят моряки.
(Смех.) Но да будет позволительно
мне, философскому- юнге, впервые
вступающему на зыбкую палубу
философского корабля во время же¬
стокого шторма, употреблять ци¬
таты в качестве некоего ориентира,
позволяющего не сбиться с пра¬
вильного курса. (Смех, аплоди¬
сменты.)
Перехожу к замечаниям по учеб¬
нику.
ТОВ. АЛЕКСАНДРОВА
Второе, чтобы учебник был науч¬
ным, т. е. основанным на фундамен¬
те современных достижений диалек¬
тического и исторического материа¬
лизма.
Третье. Необходимо, чтобы изло¬
жение истории философии было не
схоластичным, а творчески действен¬
В ЫС Т У И Л ЕГ Н И Е Т О В. 'XX’Д А Н ОВД А. А.
257
ным, было бы связано непосредст¬
венно с задачами современности,
подводило бы к их уяснению и наме¬
чало перспективы дальнейшего раз¬
вития философии.
Четвёртое, чтобы приводимый
фактический материал был бы впол¬
не проверенным и добротным, и,
пятое, чтобы стиль изложения был
ясным, точным и убедительным.
, Я полагаю, что предъявленным
требованиям учебник не удовлетво¬
ряет.
Прежде всего о предмете науки.
• Тов. Кивенко указывал, что- учеб¬
ник т. Александрова не даёт ясного
представления о предмете науки и
что, хотя в учебнике приведено
большое количество определений,
имеющих частное значение, в нём
нет исчерпывающего обобщающего
определения, поскольку каждое
частное определение освещает толь¬
ко отдельные стороны вопроса. Это
замечание совершенно правильное.
Предмет истории философии как
науки так и не определён. Опреде¬
ление, данное на стр. 14, неполно.
Определение на стр. 22, подчёркну¬
тое курсивом, видимо, как основное
определение, по существу непра¬
вильно, ибо ’если согласиться с ав¬
тором в том, что «история филосо¬
фии есть история поступательного,
восходящего развития знаний чело¬
века об окружающем его мире», то
это значит, что предмет истории
философии совпадает с предметом
истории науки вообще, а сама фило¬
софия в этом случае выглядит как
наука наук, что уже давно отверг¬
нуто марксизмом.
Неправильно и неточно также ут¬
верждение автора, что история фило¬
софии является также историей воз¬
никновения п развития многих сов¬
ременных идей, ибо понятие «совре¬
менный» отождествляется в данном
случае с понятием «научный», что,
конечно, ошибочно. При определении
предмета истории философии необхо¬
димо исходить из определений фило¬
софской науки, данных Марксом,
Энгельсом, Лениным, Сталиным.
«Эту, революционную, сторону фи¬
лософии Гегеля воспринял и развил
Маркс. Диалектический материализм
«не нуждается ни в какой филосо¬
17. «Вопросы философии» № 1.
фии, стоящей над прочими науками».
От прежней философии остается
«учение о мышлении и его законах —
формальная логика и диалектика».
А диалектика, в понимании Маркса,
согласно также Гегелю, включает
в себя то, что ныне зовут теорией по¬
знания, гносеологией, которая долж¬
на рассматривать свой предмет рав¬
ным образом исторически, изучая и
обобщая происхождение и развитие
познания, переход от незнания к по¬
знанию» (В. И. Ленин, Соч., т. XVIII,
стр. И).
Научная история философии, сле¬
довательно, является историей за¬
рождения, возникновения и развития
научного материалистического миро¬
воззрения и его» законов. Поскольку
материализм вырбс и развился в
борьбе с идеалистическими тече¬
ниями, история философии есть так¬
же история борьбы материализма с
идеализмом.
Что касается научности учебника
с тонки зрения использования в нём
современных достижений диалекти¬
ческого и исторического материа¬
лизма, то в этом отношении учебник
также страдает многими очень
серьёзными погрешностями.
Автор изображает историю фило¬
софии и ход развития философских
идей и систем как плавный эволю¬
ционный ход развития путём нара¬
стания количественных изменений.
Создаётся впечатление, что мар¬
ксизм возник как простой преемник
развития предыдущих прогрессивных
учений и в первую очередь учения
французских материалистов, англий¬
ской политической экономии и идеа-
.диетической школы Гегеля.
Автор на стр. 475 говорит, что фи¬
лософские теории, созданные до Мар¬
кса — Энгельса, хотя и содержали
подчас великие открытия, но всё
же не были до конца последователь¬
ными и научными во всех своих вы¬
водах. Такое определение отличает
марксизм от домарксистских фило¬
софских систем лишь как учение до
конца последовательное и научное
во всех своих выводах. Стало быть,
отличие марксизма от домарксист¬
ских философских учений состоит
лишь в том, что эти философии были
не до конца последовательными и

258
ВЫСТУПЛЕНИЕ ТОВ. ЖДАНОВА А. А.
научными и что старые философы
только «ошибались».
Как видите, здесь дело только в
количественных изменениях. Но это
есть метафизика. Возникновение
марксизма было» настоящим откры¬
тием, революцией в философии. Ко¬
нечно, как и всякое открытие, как и
всякий скачок, перерыв постепен¬
ности, всякий переход в новое состо¬
яние, оно, это открытие, не могло
произойти без предварительного на¬
копления количественных изменений,
в данном случае итогов развития фи¬
лософии до открытия Маркса — Эн¬
гельса. Автор явно не понимает, что
Маркс и Энгельс создали новую фи¬
лософию, качественно отличающу¬
юся от всех предыдущих, хотя бы и
прогрессивных, философских си¬
стем. Об отношении марксовой фи¬
лософии ко всем предшествующим и
о перевороте, который произвёл мар¬
ксизм в философии, превратив её в
науку, известно каждому. Тем более
странно», что автор концентрирует
своё внимание не на том, что явля¬
лось новым и революционным в
марксизме по сравнению с предыду¬
щими философскими системами, а на
том, что1 соединяет его с развитием
домарксовой философии. Между
тем, сами Маркс и Энгельс говорили,
что их открытие означает конец ста¬
рой философии.
«Гегелевская система была по¬
следней, самой законченной формой
философии, поскольку она мыслится
как особая наука, стоящая над всеми
другими науками. Вместе с ней по¬
терпела крушение вся философия.
Остались только диалектический
способ мышления и понимание всего
естественного, исторического и ин¬
теллектуального мира, как мира бес¬
конечно движущегося, изменяюще¬
гося, находящегося в постоянном
процессе возникновения и уничтоже¬
ния. Теперь не только перед филосо¬
фией, но и перед всеми науками было
поставлено требование открыть за¬
коны движения этого вечного про¬
цесса преобразования в каждой от¬
дельной области. И в этом заклю¬
чалось наследие, оставленное геге¬
левской философией своим преемни¬
кам» (Ф. Энгельс, Анти-Дюринг,
1945я стр. 23—24).
Автор не понимает, видимо, кон¬
кретного исторического процесса
развития философии.
Одним из существенных, если не
самым главным недостатком книги
является игнорирование того факга;
что в ходе истории менялись не толь¬
ко взгляды на те или иные философ¬
ские вопросы, но сам этот круг во¬
просов, сам предмет философии на¬
ходился в постоянном изменении,
что вполне соответствует диалекти¬
ческой природе человеческого по¬
знания и должно быть ясно всякому
подлинному диалектику.
На стр. 24 своей книги, излагая
философию древних греков, т. Але¬
ксандров пишет: «Философия как са¬
мостоятельная область знания воз¬
никла в древнегреческом рабовла¬
дельческом обществе». И далее:
«Философия, возникнув в VI в. до
н. э. как особая область знаний, по¬
лучила широкое распространение».
Но можем ли мы говорить о фи¬
лософии древних греков как об осо¬
бой, отдиференцировавшейся обла¬
сти знаний? Безусловно, нет. Фи¬
лософские взгляды греков были на¬
столько тесно переплетены с их
естественно-научными, политически¬
ми взглядами, что мы не должны и
не имеем права переносить на гре¬
ческую науку наше, позже возник¬
шее разделение наук, их классифи¬
кацию. По сути дела, греки знали
лишь одну, нерасчленённую науку,
в которую входили и философские
представления. Возьмём ли мы Де¬
мокрита, Эпикура, Аристотеля, —
все они в равной мере подтверждают
мысль Энгельса о том, что «древ¬
нейшие греческие философы были
одновременно естествоиспытателя¬
ми» (Ф. Энгельс, Диалектика при¬
роды. /С. Маркс и Ф. Энгельс, Соч.,
т. XIV, стр. 498).
Своеобразие развития философии
заключается в том, что от неё, по
мере развития научных знаний о
природе и обществе, отпочковыва¬
лись одна за другой положитель¬
ные науки. Следовательно, область
философии непрерывно сокраща¬
лась за счёт развития положитель¬
ных наук (замечу кстати, что этот
процесс не закончен и до настоя¬
щего времени), и это освобождение
ВЫСТУПЛЕНИЕ ТОВ. ЖДАНОВА А. А.
259
естествознания и общественных наук
из-под эгиды философии предста¬
вляло из себя прогрессивный про¬
цесс как для естественных и обще¬
ственных наук, так и для самой фи¬
лософии.
Творцы философских систем
прошлого, претендовавшие на по¬
знание абсолютной истины в конеч¬
ной инстанции, не могли способ¬
ствовать развитию естественных
наук, так как пеленали их в свои
схемы, стремились стать над нау¬
кой, навязывали живому человече¬
скому познанию выводы, диктовав¬
шиеся не реальной жизнью, а по¬
требностями системы. В этих усло-
в№ философия превращалась в
музей, где были свалены в кучу са¬
мые разнообразные факты, выводы,
гипотезы и просто фантазии. Если
философия и »могла служить для
обозрения, для созерцания, то она
была негодна как инструмент прак¬
тического воздействия на мир, как
инструмент познания мира.
Последней системой такого рода
была система Гегеля, который пы¬
тался воздвигнуть философское зда¬
ние, подминающее под се^з все ос¬
тальные науки, втискивая их в про¬
крустово ложе своих категорий, и,
рассчитывая разрешить все проти¬
воречия, впал в безвыходное проти¬
воречие с диалектическим методом,
им же самим угаданным, но не по¬
нятым и поэтому неверно приме¬
нённым.
Но «раз мы поняли... что требо¬
вать от философии разрешения всех
противоречий значит требовать, что¬
бы один философ сделал такое дело,
какое в состоянии выполнить толь¬
ко все человечество в его поступа¬
тельном развитии, — раз мы поняли
это, философии, в старом смысле
слова, приходит конец, — указывал
Энгельс. — Мы оставляем в покое
недостижимую таким путем и для
отдельного человека «абсолютную
истину» и устремляемся в погоню
за достижимыми для нас относи¬
тельными истинами по пути поло¬
жительных наук и объединения их
результатов при помощи диалекти¬
ческого метода» (Ф. Энгельс, Люд¬
виг Фейербах. К. Маркс и Ф. Эн*
гелъс, Соч., т. XIV, -стр. 640).
Открытие Маркса и Энгельса
представляет конец старой филосо¬
фии, т. е. конец той философии, ко¬
торая претендовала на универсаль¬
ное объяснение мира.
Расплывчатые формулировки ав¬
тора смазывают величайшее рево¬
люционное значение гениального
философского открытия Маркса и
Энгельса, акцентируя на том, что
связывало Маркса с предшествую¬
щими философами, не показывая,
что с Маркса начинается совершен¬
но новый период истории филосо¬
фии, впервые ставшей наукой.
В тесной связи с этой ошибкой в
учебнике проповедуется немаркси¬
стская трактовка истории филосо¬
фии, как постепенная смена одной
философской школы другой. С по¬
явлением марксизма как научного
миросозерцания пролетариата
кончается старый период истории
философии, когда философия была
занятием одиночек, достоянием фи¬
лософских школ, состоявших из не¬
большого количества философов и
их учеников, замкнутых, оторван¬
ных от жизни, от народа, чуждых
народу.
Марксизм не является такой фи¬
лософской школой. Наоборот, он
является преодолением старой фи¬
лософии, когда философия была до¬
стоянием немногих избранных —
аристократии духа, и началом со¬
вершенно нового периода истории
философии, когда она стала науч¬
ным оружием в руках пролетарских
мчсс борющихся за своё освобо¬
ждение от капитализма.
Марксистская философия, в отли¬
чие от прежних философских си¬
стем, не является наукой над дру¬
гими науками, а представляет собой
ин струм ент научного иссл едов ания,
метод, пронизывающий все науки о
природе и обществе и обогащаю¬
щийся данными этих наук в ходе их
развития. В этом смысле марксист¬
ская философия является самым
полным и решительным отрицанием
всей предшествующей философии.
Но отрицать, как подчёркивал Эн¬
гельс, не означает просто сказать
«нет». Отрицание включает в себя
преемственность, означает поглоще¬
ние, критическую переработку и
.260
ВЫСТУПЛЕНИЕ ТОВ. ЖДАНОВА А. А.
объединение в новом высшем син¬
тезе всего того передового и про¬
грессивного, что уже достигнуто в
истории человеческой мысли.
Отсюда следует, что история фи¬
лософии, поскольку существует
марксистский диалектический ме¬
тод, должна включать в себя исто¬
рию подготовки этого метода, по¬
казывать, что обусловило его воз¬
никновение. В книге Александрова
не дана история логики и диалек¬
тики, не показан процесс развития
логических категорий как отраже¬
ние человеческой практики; тем са¬
мым приведённое в введении книги
указание Ленина, что каждую кате¬
горию диалектической логики сле¬
дует считать узловым пунктом в
истории человеческой мысли, по¬
висло в воздухе.
Совершенно неоправданным яв¬
ляется тот факт, что история фило¬
софии в учебнике доведена только
до возникновения марксистской фи¬
лософии или до 1848 года. Без из¬
ложения истории философии за по¬
следние 100 лет учебник, конечно,
не может считаться учебником. По¬
чему автор безжалостно распра¬
вился с этим периодом, остаёт¬
ся неясным и не находит объяс¬
нения ни в предисловии, ни в введе¬
нии.
Ничем не мотивированным яв¬
ляется также невключение в учеб¬
ник истории развития русской фи¬
лософии. Нет нужды доказывать,
что'это упущение носит принципи¬
альный характер. Какими бы моти¬
вами ни руководствовался автор, ис¬
ключая историю русской философии
из общей истории философии, умол¬
чание о ней объективно означает
умаление роли русской философии
и искусственно делит историю фи¬
лософии на историю западноевро¬
пейской и историю русской филосо¬
фии, причём автор не делает ника¬
ких попыток объяснить необходи¬
мость такого разделения. Оно уве¬
ковечивает буржуазное деление на
«западную» и «восточную» культуру,
рассматривает марксизм как регио¬
нальное «западное» течение. Боль¬
ше того, на стр. 6 введения автор с
жаром доказывает обратное поло¬
жение, настаивая на том, что, «не
изучив внимательно и не использо¬
вав глубокую критику философских
систем прошлого, данную классика¬
ми русской философии, нельзя со¬
ставить научного представления о
ходе развития философской мысли
в западноевропейских странах». По¬
чему же автор не реализовал этого
правильного положения в учебнике?
Такое положение остаётся совер¬
шенно непонятным и вместе с про-
11 з в о л ьн ы м окон чан нем и з л о ж ен и я
истории философии на 1848-м годе
оставляет гнетущее впечатление.
Выступавшие товарищи правиль¬
но указывали также на пробелы в
освещении истории философии Во¬
стока.
Ясно, что и по этой причине учеб¬
ник нуждается в коренной перера¬
ботке.
Некоторые товарищи указывали,
что введение к учебнику, должен¬
ствующее, очевидно, представлять
«кредо» автора,’ правильно опреде¬
ляет задачи и методы исследования
предмета, но что автор якобы не вы¬
полнил своих обещаний. Я думаю,
что эта критика недостаточна, по¬
скольку неправильно и не выдержи¬
вает критики само введение. Я уже
говорил о неправильном и неточном
определении предмета истории фи¬
лософии. Но этого мало. В введении
имеются и другие теоретические
ошибки. Товарищи уже говорили
здесь, что большой натяжкой являет¬
ся при изложении ?^&ов марксист¬
ско-ленинской истории философии
ссылка на Чернышевского, Добро¬
любова и Ломоносова, которые, ко¬
нечно, не имеют прямого отношения
к делу. Но вопрос, однако, не толь¬
ко в этом. Приведённые цитаты из
произведений этих великих русских
учёных и философов выбраны явно
неудачно, а те теоретические поло¬
жения, которые в них заключаются,
являются с марксистской точки зре¬
ния неправильными и, я сказал бы
больше, даже вредными. При этом
я ни в малейшей степени не имею в
виду бросить какую-либо тень на
самих авторов этих цитат, так как
эти цитаты выбраны произвольно и
относятся к поводам, ничего не
имеющим общего с теми, на которые
рассчитывает автор. Дело в том, что
ВЫСТУПЛЕНИЕ ТОВ. ЖДАНОВА А. А.
261
автор ссылается на Чернышевского
для того, чтобы доказать, что осно¬
воположники различных, хотя бы и
противоположных, философских си¬
стем должны терпимо относиться
друг к другу.
Позвольте привести цитату из
Чернышевского:	«Продолжатели
учёного труда восстают против
своих предшественников, труды ко¬
торых служили исходною точкою
для их собственных трудов. Так,
Аристотель враждебно смотрел н>а
Платона, так Сократ безгранично
унижал софистс-в, продолжателем
которых был. В новое время этому
также найдётся много примеров. Но
бывают иногда отрадные случаи,
что основатели новой системы по¬
нимают ясно связь своих мнений с
мыслями, которые находятся у их
предшественников, и скромно назы¬
вают себя их. учениками; что, обна¬
руживая недостаточность понятий
своих предшественников, они с тем
вместе ясно выказывают, как много
содействовали эти понятия разви¬
тию их собственной мысли. Таково
было, например, отношение Спино¬
зы к Декарту. К чести основателей
современной науки должно сказать,
что они с уважением и почти сы¬
новнею любовью смотрят на своих
предшественников, вполне признают
величие их гения и благородный ха¬
рактер их учения^ в котором пока¬
зывают зародыш собственных воз¬
зрений» (стр. о—7 книги т. Але¬
ксандрова) .
Поскольку автор приводит эту
цитату без оговорок, она, очевид¬
но, является его собственной точкой
зрения. Если это так, то автор дей¬
ствительно становится на путь от¬
каза от принципа партийности в
философии, которая свойственна
марксизму-ленинизму. Известна та
страсть и непримиримость, с кото¬
рыми марксизм-ленинизм всегда вёл
и ведёт острейшую борьбу со всеми
врагами материализма. В этой вой-
н е м арк с ис т ы - ле н ин ц ы под в ер г а ю т
с во и х проти вни ков у н и что ж а ю щ е й
критике. Образцом большевистской
борьбы с противниками материализ¬
ма является книга Ленина «Мате¬
риализм и эмпириокритицизм», где
каждое слово Ленина представляет
из себя разящий меч, уничтожаю¬
щий противника. «Г ени а льнос т ь
Маркса и Энгельса состоит как раз
в том, — говорит Ленин, — что в те¬
чение очень долгого периода, почти
полустолетия, они развивали мате¬
риализм, двигали вперед одно основ¬
ное направление в философии, нс
топтались на повторении решенных
уже гносеологических вопросов, а
проводили последовательно, — по¬
казывали, как надо проводить тот
же материализм в области общест¬
венных наук, беспощадно отметая,
как сор, вздор, напыщенную пре¬
тенциозную галимятью, бесчислен¬
ные попытки «открыть» «новую» ли¬
нию в философии, изобрести «но¬
вое» направление и т. д.»
«Возьмите, наконец, — пишет
Ленин далее, —отдельные фило¬
софские замечания Маркса в «Ка¬
питале» и в других сочинениях, —
вы увидите неизменный основной
мотив: настаивание на материализ¬
ме и презрительные насмешки по
адрес}7 всякого затушевывания, вся¬
кой путаницы, всяких отступлений
к идеализму. В этих двух коренных
противоположениях вращаются все
философские замечания Маркса —
с точки зрения профессорской фи¬
лософии, в этой «узости» и «одно¬
сторонности» и состоит их недоста¬
ток» (В. И. Ленин, Соч., т. ХШ,
стр. 275—276).
Сам Ленин, как известно, не ща¬
дит своих противников. В попытке
смазать и примирить противоречия
между философскими направления¬
ми Ленин всегда видел лишь ма¬
невр р е акц ио иной професс орско й
философии. Как же мог после этого
т. Александров выступить в своём
у ч ебни ке к ак про поведи i ж б еззуб о-
го вегетарианства по отношению к
философ ским про ти в ник а м, пр е д -
ставляющего безусловную дань
п р о фес сорок о м у кв аз и - объекта в и з -
му, тогда как марксизм возник, вы¬
рос и победил в беспощадной борь¬
бе со всеми представителями идеа¬
листического направления? (Апло¬
дисменты.)
Тов. Александров не ограничи¬
вается этим. Свою объективистскую
концепцию он последовательно про¬
водит через всё содержание учебни¬
262
ВЫСТУПЛЕНИЕ ТОВ. ЖДАНОВА А. А.
ка. Не случайным поэтому является
тот факт, что т. Александров, преж¬
де чем критиковать какого-либо
буржуазного философа, отдаёт
«дань» его заслугам, воскуряя ему
фимиам. Возьмите к примеру уже
упоминавшееся учение Фурье о че¬
тырёх фазах в развитии человече¬
ства.
Большим достижением социаль¬
ной философии Фурье, говорит
т. Александров, «является учение о
развитии человечества. В своём раз¬
витии общество проходит, по Фурье,
четыре фазы: 1) восходящее разру¬
шение, 2) восходящую гармонию,
3) нисходящую гармонию, 4) нисхо¬
дящее разрушение. В последней
стадии человечество переживает
период дряхлости, после чего всякая
жизнь на земле прекращается. По¬
скольку развитие общества осуще¬
ствляется независимо от желания
людей, высшая стадия развития на¬
ступает так же неизбежно, как про¬
исходит смена времён года. Из это¬
го положения выводил Фурье неиз¬
бежную смену буржуазного строя
обществом, в котором будет господ¬
ствовать свободный и коллективный
труд. Правда, теория развития об¬
щества Фурье была ограничена рам¬
ками четырёх фаз, но для той эпохи
она представляла большой шаг
вперёд» (Л Ф. Александров, Исто¬
рия западноевропейской философии,
стр. 353—354).
Здесь нет и следа марксистского
анализа. По сравнению с чем пред¬
ставляла теория Фурье шаг вперёд?
Если её ограниченность состояла в
том, что она говорила о четырёх
фазах в развитии человечества, при¬
чём четвёртая фаза составляет нис¬
ходящее разрушение, в итоге кото¬
рого всякая жизнь на земле прекра¬
щается, то как понять претензию
автора к Фурье, что его теория раз¬
вития общества ограничена рамка¬
ми только четырёх фаз, в то время
как пятой фазой для человечества
могла быть только загробная
жизнь?
Почти о всех старых философах
т. Александров находит случай ска¬
зать доброе слово. Чем крупнее
буржуазный философ, тем больше
фимиама ему преподносится. Всё
это приводит к тому, что т. Але¬
ксандров, возможно сам того не по¬
дозревая, оказывается в плену бур¬
жуазных историков философии, ко¬
торые исходят из того, чтобы в каж¬
дом философе видеть прежде всего
союзника по профессии, а потом
уже противника. Такие концепции,
если бы они получили у нас разви¬
тие, неизбежно ведут к объективиз¬
му, к раболепию перед буржуазны¬
ми философами и преувеличению их
заслуг, к лишению нашей филосо¬
фии боевого наступательного духа.
А это означало бы отход от основ¬
ного принципа материализма — его
н апр а влен нос ти, его п а ртийности.
А ведь Ленин нас учил, что «мате¬
риализм включает в себя, так ска¬
зать, партийность, обязывая при
всякой оценке события прямо и от¬
крыто становиться на точку зрения
определенной общественной груп¬
пы» (В. И, Ленин, Соч., т. I,
стр. 276). Изложение философских
взглядов в учебнике ведётся аб¬
страктно-, объективистски, нейтраль¬
но. Философские школы распола¬
гаются в книге одна после другой
или одна возле другой, но не в борь¬
бе друг с другом. Это тоже «дань»
ак а д е м и ч ес ко му, про ф ессорс ко м у
«направлению». Не случайно, види¬
мо, в этой связи, что изложение
принципа партийности в философии
совсем не удалюсь автору. В каче¬
стве примера партийности в фило¬
софии автор приводит философию
Гегеля, а борьбу враждебных фило¬
софий иллюстрирует борьбой реак¬
ционного и прогрессивного начала
внутри... самого Гегеля. Такой
приём доказательства является не
только, объективистским эклекти -
цизмом, но и явно приукрашивает
Гегеля, поскольку таким способом
хотят доказать, что в его филосо¬
фии столько же прогрессивного,
сколько и реакционного. Для того
чтобы покончить с этим вопросом,
добавлю также, что рекомендуемый
т. Александровым метод оценки
различных философских систем —
«наряду с заслугами имеются и не¬
достатки» (см. стр. 7 книги т. Але¬
ксандрова) , или «важное значение
имеет также такая-то теория» —
страдает крайней неопределённо¬
ВЫСТУПЛЕНИЕ ТОВ. ЖДАНОВА А. А.
263
стью, является метафизическим и
способным лишь запутать дело.
Остаётся непонятным, зачем пона¬
добилось т. Александрову отдать
дань академическим научным тра¬
дициям старых буржуазных школ и
забыть основное положение мате¬
риализма, требующее непримиримо¬
сти в борьбе со своими противни¬
ками.
Ещё одно замечание. Критиче¬
ский разбор философских систем
должен быть цел еу стре м лён ны м.
Философские взгляды и идеи, давно
разгромленные и похороненные, не
должны привлекать много внима¬
ния. Наоборот, с особой остротой
должны быть раскритикованы фило¬
софские системы и идеи, имеющие,
несмотря на свою реакционность,
хождение и используемые ныне вра¬
гами марксизма. Сюда относится в
особенности неокантианство, теоло¬
гия, старые и новые издания агно-
сти циз м а, поп ы тк и ко нтр а б а н до й
протащить бога в современное есте¬
ствознание и всякую другую стряп¬
ню, имеющую цель подлатать и под¬
красить на потребу рынка залежа¬
лый идеалистический товар. Таков
тот арсенал, который в настоящее
время пущен в ход философскими
лакеями империализма, чтобы под-»
держать перепуганного хозяина.
Введение содержит также непра¬
вильную трактовку понятия о реак¬
ционных и прогрессивных идеях и
философских системах. Хотя автор
и делает оговорки о том, что вопрос*
о реакционности или прогрессивно¬
сти той или иной идеи или философ¬
ской системы должен решаться
конкретно-исторически, он сплошь и
рядом игнорирует известное поло¬
жение марксизма о том, что одна и
та же идея в различных конкретных
исторических условиях может быть
и реакционной и прогрессивной.
Смазав этот вопрос, автор открыва¬
ет лазейку для проникновения кон¬
трабандным путём идеалистической
концепции надисторичности идей.
Автор далее, правильно отме¬
чая, что развитие философской
мысли, в конечном счёте опреде¬
ляете я м а тер и а л ьн ым и услов и ями
жизни общества и что развитие фи¬
лософской мысли имеет лишь отно-
сительну ю самостоятельность, сам
неоднократно нарушает это основ¬
ное положение научного материа¬
лизма, сплошь и рядом отрывая при
и зло же ни и р а зли чных ф и лосо фских
систем это изложение от конкрет¬
ной исторической обстановки и со¬
циально-классовых корней той или
иной философии. Так обстоит дело,
например, при изложении философ¬
ских взглядов Сократа, Демокрита,
Спинозы, Лейбница, Фейербаха и
других, что, конечно, является не
научным и даёт повод полагать, что
автор сбивается на точку зрения
самостоятельности и надисторично-
сти в развитии философских идей,
что является отличительным призна¬
ком идеалистической философии.
Отсутствие органической связи той
или иной философской системы с
конкретной исторической обстанов¬
кой имеет место даже там, где автор
пытается дать анализ этой обста¬
новки. Получается чисто механи¬
ческая, текстовая, а не сущест¬
венная органическая связь. Раз¬
делы и главы, излагающие фило¬
софские воззрения соответствую¬
щей эпохи, и разделы и главы, по-
свящ ённ ы е и зло ж е ни ю истори ч е -
ской обстановки, вращаются в не¬
ких параллельных плоскостях, а
само изложение исторических дан¬
ных, причинных связей между ба¬
зисом и надстройкой, как правило,
дано ненаучно, неряшливо, не даёт
материала для анализа, а скорее
представляет плохую справку. Та¬
ково, например, введение к главе VI
под названием «Франция XVIII в.»,
которое представляет рекорд невра¬
зумительности и ни в какой мере
не разъясняет истоки идей француз¬
ской философии XVIII — начала
XIX века. В силу этого идеи фран¬
цузских философов теряют свою
связь с эпохой и начинают фигури¬
ровать как некое самостоятельное
явление. Позвольте напомнить это
место учебника:
«Начиная с XVI—XVII вв. Фран¬
ция вслед за Англией, постепенно
становится на путь буржуазного
развития, пережив за столетие ко¬
ренные перемены: в экономике, по¬
литике и идеологии. Страна хотя и
была всё ещё отсталой, но уже на¬
264
ВЫСТУПЛЕНИЕ ТОВ. ЖДАНОВА А. А.
чала освобождаться от своей фео¬
дальной заскорузлости. Как и мно¬
гие другие европейские государства
того времени, Франция вступила в
п ер ио д п ерв он ан а ль него капитали-
стическюго накопления.
Во всех областях общественной
жизни быстро формировался новый,
б ур ж у а зн ы й о б щест в е нны й строй,
возникала новая идеология, новая
культура. К этому времени во Фран¬
ции начинается быстрый рост таких
городов, как Париж и Лион, Мар¬
сель и Гавр, создаётся сильный мор¬
ской флот. Одна за другой создают¬
ся международные торговые ком¬
пании, организуются вооружённые
э кс п е диц и и, з авоё в ыв а ющ и е ряд
колоний. Быстро возрастает торгов¬
ля. В 1784—1788 гг. оборот внеш¬
ней торговли достиг 1011,6 млн.
ливров, более чем в четыре раза
превысив торговлю 1716—1720 гг.
Оживлению торговли способствова¬
ли Аахенский договор (1748 г.) и
Парижский трактат (1763 г.). Осо¬
бенно показательна торговля кни¬
гами. Так, например, в 1774 г. обо¬
рот книжной торговли во Франции
равнялся 45 млн. франков, тогда
как в Англии он составлял только
12—13 млн. франков. В руках Фран¬
ции находилось около половины зо¬
лотого- запаса, имевшегося в Евро¬
пе. Однако Франция оставалась
ещё аграрной страной. Огромное
большинство её населения занима¬
лось земледелием» (стр. 315—316).
Это, конечно, не анализ, а про¬
стой перечень некоторых фактов,
изложенных при этом не в связи
друг с другом, а один возле друго¬
го. Само собою разумеется, что из
этих данных о «базисе» не получи¬
лось, да и не могло« получиться, ни-
к акой ха рактеристики французской
философии, развитие которой ока¬
залось оторванным от исторической
обстановки тогдашней Франции.
Возьмём далее в качестве приме¬
ра описание возникновения немец¬
ко й и д е а листач еской филосо ф и и,
приведённое в книге Александрова.
Он пишет: «В XVIII и первой поло¬
вине XIX в. Германия была отста¬
лой страной с реакционным по¬
литическим строем. В ней господ¬
ствовали феодально-крепостнические
и ремесленно-цеховые отношения.
В конце XVIII в. городское населе¬
ние не достигало и 25%, в ремесле
было занято лишь 4% всего населе¬
ния. Барщина, оброк, крепостное
право, цеховые привилегии мешали
развитию нарождавшихся капитали¬
стических отношений. К тому же в
стране царила чрезвычайная поли¬
та ческа я р а здроблёиное ть».
Приведённый в книге т. Алексан¬
дрова процент городского населе¬
ния Германии должен, по его мне¬
нию, иллюстрировать отсталость
этой страны и реакционность её го¬
сударстве нного и общ ест венно -по -
литического строя. Но в это же
время . городское население Фран¬
ции составляло менее 10%, однако
Франция была не отсталой феодаль¬
ной страной, какой была Германия,
а центром буржуазно-революцион¬
ного движения в Европе. Следова¬
тельно, процент городского населе¬
ния сам по себе ещё ничего не объ¬
ясняет, более того, он сам должен
быть объяснён из конкретно-исто¬
рической обстановки. Это также
п рим ер н е уда ч него и с поль зо ва н и я
. исторического материала для объ¬
яснения возникновения и разви¬
тия той или иной формы идеоло¬
гии.
Далее Александров пишет: «Наи¬
более видные идеологи немецкой
буржуазии того времени — Кант, а
затем Фихте и Гегель в созданных
и ми и деа листа чески х фи лосо ф с к и х
'системах выражали в абстрактной
форме, обусловленной ограничен¬
ностью немецкой действительности,
идеологию немецкой буржуазии той
эпохи».
Сравним это холодное, равнодуш¬
ное , об ъ е ктив истс кое и зло ж ени е
фактов, из которых так и нельзя
понять причин возникновения не¬
мецкого идеализма, с марксистским
анализом тогдашней обстановки в
Германии, изложенным в живом,
боевом стиле, который волнует и
убеждает читателя. Вот как Энгельс
характеризует обстановку в Герма¬
нии: «Это была одна гниющая н
разлагающаяся масса. Никто не
чувствовал себя хорошо. Ремесло,
торговля, промышленность и земле¬
делие были доведены до самых ни¬
ВЫСТУПЛЕНИЕ ТОВ. ЖДАНОВА А. А.
265
чтожных размеров. Крестьяне, тор¬
говцы и ремесленники испытывали
двойной гнет: кровожадного прави¬
тельства и плохого состояния тор¬
говли. Дворянство и князья находи¬
ли, что их доходы, несмотря на то,
что они все выжимали из своих
подчиненных, не должны были
отставать от их растущих расходов.
Все было скверно, и в стране господ¬
ствовало общее недовольство. Не
было образования, средств воздей¬
ствия на умы масс, свободы печа¬
ти, общественного мнения, не было
с ко лько -н и бу д ь з н а чи тельной тор -
говли с другими странами; везде
только мерзость и эгоизм — весь на¬
род был проникнут низким, раболеп¬
ным, гнусным торгашеским духом.
Все прогнило, колебалось, готово
было рухнуть, и нельзя было даже
надеяться на благотворную переме¬
ну, потому что в народе не было та¬
кой силы, которая могла бы смести
разлагающиеся трупы отживших
учреждений» (/\. Маркс и Ф. Эн¬
гельс, Соч., т. V, стр. 6—7).
С р а вн ит е эту х а р а к т е р и с п i к у
Энгельса, яркую, острую, точную,
глубоко научную, с характеристи¬
кой, которую даёт Александров, и
вы увидите, как т. Александров пло¬
хо использует уже готовое из неис-
ч ерп аем о го бог а тс т в а, оста вл е нн о -
го нам основоположниками мар¬
ксизма.
Таким образом, автор не справил¬
ся с задачей использования мате¬
риалистического метода для изло¬
жения истории философии, а это
лишает книгу научного характера и
превращает её в значительной мере
в описание биографий философов и
их философских систем, -взятых вне
исторической обстановки. Нарушен¬
ным оказался принцип историческо¬
го материализма, который учит, что:
«Надо исследовать .в деталях усло¬
вия существования различных об¬
щественных формаций, прежде чем
пытаться вывести из них соответ¬
ствующие им политические, частно-
правовые, эстетические, философ-
ские, религиозные и т. п. воззрения»
(Из письма Ф. Энгельса к К. Шмид¬
ту от 5 августа 1890 г., /(. Маркс
и Ф. Энгельс, Избранные письма,
1947, стр. 421).
Неясно и недостаточно автор
формулирует также цели изучения
истории философии. Нигде автор не
подчёркивает, что одной из основ¬
ных задач философии и её истории
является дальнейшее развитие фи¬
лософии как науки, выведение но¬
вых закономерностей, проверка её
положений на практике, замена
устаревших положений новыми.
Автор же исходит, главным обра¬
зом, из педагогически-воспитатель-
нсто значения истории философии,
из задачи культурнически-просвети-
тельной, придавая таким образом
всему делу изучения истории фило¬
софии пассивно-созерцательный,
академический характер. Это, ко¬
нечно, не соответствует марксист¬
ско-ленинскому определению фило¬
софской науки, которая, как и вся¬
кая наука, должна непрерывно раз¬
виваться, совершенствоваться, обо¬
гащаться новы ми пол о же ниями,
отбрасывая устаревшие.
Автор, сосредоточивая внимание
на учебно-просветительной стороне
дела, тем самым ставит пределы раз¬
витию науки, как будто бы мар¬
ксизм-ленинизм уже достиг своего
потолка и задача развития нашего
учения уже не является главной
задачей. Такое рассуждение проти¬
воречит духу марксизма-ленинизма,
поскольку оно' начинает метафизи¬
чески представлять марксизм как
законченное и совершенное учение
и может привести лишь к иссяка¬
нию живой и пытливой философ¬
ской мысли.
Совсем неблагополучно обстоит
дело также с освещением вопросов
развития естествознания, в то время
как историю философии нельзя в
прямой ущерб научности излагать
вне связи с успехами естественных
наук. Учебник т. Александрова не
даёт возможности уяснить, в силу
этого, условия возникновения п
развития научного материализма,
который вырос на гранитном фунда-
д I ен т е достижений совре менн о го
естествознания.
Излагая историю философии,
Александров ухитрился оторвать её
от истории естествознания. Харак¬
терно, что во введении, где излага¬
16J
ВЫСТУПЛЕНИЕ ТОВ. ЖДАНОВА А. А.
ются основные установки книги,
автор ни слоном не упоминает о'
взаимоотношении философии и есте¬
ствознания. Он молчит о естество¬
знании даже тогда, когда это,
казалось бы, совершенно н-евоз*
можно сделать. Так, на стр. 9 автор
пишет.- «Ленин в своих трудах и в'
особенности в «Материализме и
эмпириокритицизме» всесторонне
разработал и двинул далеко вперёд
это марксистское учение об обще¬
стве». Тов. Александров ухитрился,
говоря о «Материализме и эмпирио¬
критицизме», умолчать о пробле¬
мах естествознания и о связи его с
философией.
Бросается в глаза крайняя бед¬
ность, убогость и абстрактность
характеристики уровня естествозна¬
ния того или иного периода. О есте¬
ствознании древних греков сказано,
что в их время происходит «зарож¬
дение наук о природе» (стр. 26),
об эпохе поздней схоластики (XII—
XIII века) говорится, что тогда «по¬
явилось много изобретений и техни¬
ческих усовершенствов а ним» (стр.
120).
Там же, где автор пытается рас¬
крыть такие расплывчатые форму¬
лировки, даётся малосвязный пере¬
чень открытий; при этом в книге до¬
пускаются вопиющие ошибки, пора¬
жающие своей безграмотностью в
вопросах естествознания. Чего стоит,
например, описание развития науки
в эпоху Возрождения: «Учёный Ге¬
рике построил свой знаменитый воз¬
душный насос, и существование
атмосферного давления, заменившее
собой представление о пустоте, было
доказано практическим путём, вна¬
чале в виде опыта с полушариями
в Магдебурге. Люди в течение
веков спорили о том, где находится
«центр мира» и можно ли считать
им нашу планету. Но вот приходит
в науку Коперник, а затем Галилео
Галилей. Последний доказывает су¬
ществование пятен на Солнце и из¬
менение их положения. Он видит в
этом и в других открытиях подтвер¬
ждение учения Коперника о гелио¬
центрическом строении нашей сол¬
нечной системы. Барометр научил
людей предсказывать погоду. Мик¬
роскоп заменил систему догадок о
жизни мельчайших организмиз и
сыграл большую роль в развитии
биологии. Компас помог Колумбу
опытным путём доказать шарообраз¬
ное строение нашей планеты»,
(стр. 135).
Здесь почти каждое предложе¬
ние — абсурд. Как могло атмосфер¬
ное давление заменить представле¬
ние о пустоте: разве существование
атмосферы отрицает существование
пустоты? Каким образом движение
пятен на Солнце подтвердило уче¬
ние Коперника?
Представление о том, что баро¬
метр предсказывает погоду, отно¬
сится к самым ненаучным представ¬
лениям. К сожалению, люди, и сей¬
час ещё не научились как следует
предсказывать погоду, что всем вам
хорошо известно из практики нашего
Бюро погоды. (Смех,)
Далее. Разве может микроскоп
заменить систему догадок, и, нако¬
нец, что такое «шарообразное строе¬
ние нашей планеты»? До сих пор
казалось, что шарообразной может
быть только форма.
Перлов, аналогичных перечислен¬
ным, в книге Александрова много.
Но автор допускает и более су¬
щественные, принципиальные ошиб¬
ки. Так, он считает (стр. 357), что
диалектический метод был подгото¬
влен успехами естествознания «уже
во второй половине XVIII в.». Это в
корне противоречит известному по¬
ложению Энгельса о том, что диа¬
лектический метод был подготов¬
лен открытием клеточного строения
организма, учением о сохранении
и превращении энергии, учением
Дарвина. Все эти открытия отно¬
сятся к XIX столетию. Исходя из
своей неверной концепции, автор
уделяет известное место перечисле¬
нию открытий XVIII века, много
говорит о Гальвани, Лапласе, Лай-
еле, но относительно трёх великих
открытий, указанных Энгельсом,
ограничивается лишь следующим:
«Так, например, ещё при жизни
Фейербаха было создано учение о
клетке, учение о превращении энер¬
гии, появилась теория Дарвина о
происхождении видов путём естест¬
венного отбора» (стр. 427).

ВЫСТУПЛЕНИЕ ТОВ. ЖДАНОВА А. А.
267
Таковы основные редостатки
книги. Я отвлекаюсь от частных и
второстепенных недостатков, я не
хочу также повторять те весьма
ценные в теоретическом и практи¬
ческом отношении критические за¬
мечания, которые здесь были вы¬
сказаны.
Вывод таков, что учебник плох,
что нужно его коренным образом
переработать. Но переработка учеб¬
ника означает прежде всего пре¬
одоление неправильных и пута¬
ных взглядов, которые, очевидно,
имеют хождение в среде наших фи¬
лософов, в том числе и руководя¬
щих. И здесь я перехожу ко вто¬
рому вопросу, вопросу о положе¬
нии на нашем философском фронте.
11
О ПОЛОЖЕНИИ НА НАШЕМ ФИЛОСОФСКОМ ФРОНТЕ
Если вышло так, что книга т. Але¬
ксандрова получила признание у
большинства наших руководящих
философских работников, что она
была представлена к Сталинской
премии, была рекомендована в ка¬
честве учебника и вызвала много¬
численные хвалебные рецензии, то
это означает, что и другие философ¬
ские работники, очевидно, разде¬
ляют ошибки т. Александрова. А
это говорит о серьёзном неблаго¬
получии на нашем теоретическом
фронте.
То обстоятельство, чтб книга не
вызвала сколько-нибудь значитель¬
ных протестов, -.что потребовалось
вмешательство Центрального Коми¬
тета и лично товариша Сталина,
чтобы вскрыть недостатки книги,
означает, что на философском
фронте отсутствует развёрнутая
большевистская критика и самокри¬
тика. Отсутствие творческих дис¬
куссий, критики и самокритики не
могло не отразиться пагубным обра¬
зом на состоянии научной фило¬
софской работы. Известно, что фи¬
лософская продукция совершенно
недостаточна по количеству и сла¬
ба по качеству. Монографии и
статьи по» философии — редкое яв¬
ление.
Здесь много говорили о« необхо¬
димости философского журнала.
Есть известное сомнение в необхо¬
димости создания такого журнала.
Ещё не изгладился в памяти -пе¬
чальный опыт журнала «Под зна¬
менем марксизма». Мне кажется,
что нынешние возможности публи¬
кации оригинальных монографий и
статей использованы совершенно
недостаточно.
Тов. Светлов говорил здесь, что!
аудитория «Большевика» не сов¬
сем подходит для теоретических
трудов специального характера.
Я думаю, что это совершенно не¬
правильно и исходит из явной не¬
дооценки высокого уровня нашей
аудитории и её запросов. Такие мне¬
ния, мне кажется, исходят из непо¬
нимания того, что наша философия
вовсе не является достоянием не¬
большой кучки профессиональных
философов, а является достоянием
всей нашей советской интеллиген¬
ции. Не было решительно ничего
плохого в традиции передовых рус¬
ских толстых журналов в дореволю¬
ционное время, которые наряду с
литературно-художественными про¬
изведениями печатали также науч¬
ные, в том числе и философские
труды. Наш журнал «Большевик»
при всех условиях представляет го¬
раздо большую аудиторию, чем лю¬
бой философский журнал, и замы¬
кать творческую работу наших фи¬
лософов в специальном философ¬
ском журнале, мне кажется, пред¬
ставляло бы угрозу сужения базы
нашей философской работы. Прошу
не понять меня как противника жур¬
нала, но мне кажется, что скудость
философских работ в наших тол¬
стых журналах и в «Большевике»
говорит о» том, что надо бы начать
с преодоления прежде всего этого
недостатка через наши толстые
журналы и «Большевик», где, осо¬
бенно в толстых Журналах, время от
времени всё же и теперь появляются
268
ВЫСТУПЛЕНИЕ ТОВ. ЖДАНОВА А. А.
статьи философского характера,
представляющие научный и общест¬
венный интерес.
Худосочна также тематика на¬
шего руководящего философского
учреждения — Института филосо¬
фии Академии наук, кафедр и т. д.
Институт философии, по-моему,
представляет довольно безотрадную
картину; он не объединяет работни¬
ков периферии, не связан с ними, а
потому не является на деле учреж¬
дением союзного характера. Про¬
винциальные философы предостав¬
лены самим себе, а они представ¬
ляют, как видите, большую силу, к
сожалению, неиспользованную. Те¬
матика философских работ, в том
числе и работ на соискание учёных
степеней, повёрнута в прошлое, к
спокойной и менее ответственной
исторической теме, ну, скажем, вро¬
де: «Коперниковская ересь в прош¬
лом и настоящем». (Оживление в
зале.) Это ведёт к известному воз¬
рождению схоластики. С этой точ¬
ки зрения представляется странным
имевший здесь место спор о Гегеле.
Участники этого спора ломятся в
открытую дверь. Вопрос о Гегеле
давно* решён. Ставить его вновь нет
никаких оснований, никаких новых
материалов, сверх уже разобранные
и оценённых, здесь не было предъ¬
явлено. Сам же спор досадно схо¬
ластичен и оказывается степь же
мало продуктивным, как выяснение
в своё время в некоторых кругах во¬
проса о правомерности двоеперстия
п троеперстия или о том, может ли
бог создать камень, который он не
может поднять, и была ли бого¬
родица девой. (Смех.) Актуальные
проблемы современности почти не
разрабатываются. Всё это-, вместе
взятое, чревато большими опасно¬
стями, гораздо большими, чем это
вам представляется. Самая большая
угроза заключается в том, что не¬
которая часть из вас уже свыклась
с этими недостатками.
В философской работе не чувст¬
вуется ни боевого духа, ни больше¬
вистских темпов. В этом свете неко'-
торые ошибочные положения учеб¬
ника перекликаются с фактами от¬
ставания на всём остальном фило¬
софском фронте и таким образом
представляют не отдельный случай¬
ный фактор, а целое явление. Здесь
часто употребляется выражение
«философский фронт». А где, собст¬
венно говоря, этот фронт? Философ¬
ский фронт не совсем похож на на¬
ше представление о фронте. Когда
говорят о философском фронте, то
сразу же напрашивается представле¬
ние об организованном отряде воин¬
ствующих философов, вооружённых
в совершенстве марксистской тео¬
рией, ведущих развёрнутое насту¬
пление на враждебную идеологию за
рубежом, на пережитки буржуазной
идеологии в сознании советских лю¬
дей у нас внутри страны, двигаю¬
щих неустанно нашу науку вперёд,
вооружающих тружеников социа¬
листического общества сознаниехм
закономерности нашего пути и науч¬
но обоснованной уверенностью в ко¬
нечной победе нашего дела.
А разве наш философский фронт
по'хож на настоящий фронт? Он ско¬
рее напоминает тихую заводь или
бивуак где-то далеко от поля сра¬
жения. Поле боя ещё не захвачено,
соприкосновения с противником
большей частью нет, разведка не ве¬
дётся, оружие ржавеет, бойцы вою¬
ют на свой риск и страх, а коман¬
диры или упиваются прошлыми по¬
бедами, или спорят, хватит ли сил
для наступления, не следует ли по¬
требовать помощи извне, или на
тему, насколько сознание может от¬
стать от бытия, чтобы не показать¬
ся чересчур отсталым. (Смех.)
А в тоже время наша партия
крайне нуждается в подъёме фило¬
софской работы. Те быстрые изме¬
нения, которые каждый день вносит
в наше социалистическое бытие, не
обобщаются нашими философами,
не освещаются с точки зрения мар¬
ксистской диалектики. Тем самым
затрудняются условия для дальней¬
шего развития нашей философской
науки, и положение складывается
таким образом, что развитие фило¬
софской мысли идёт в значительной
мере помимо наших профессиональ¬
ных философов. Это совершенно
недопустимо.
Конечно, причина отставания на
философском фронте не связана ни
с какими объективными условиями.

ВЫСТУПЛЕНИЕ ТОВ. ЖДАНОВА А. А.
269
Объективные условия, как никогда,
благоприятны, материал, ждущим
научного анализа и обобщения, без¬
граничен. Причины отставания на
философском фронте надо искать в
области субъективного. Эти причи¬
ны в основном те же самые, кото¬
рые вскрыл ЦК, анализируя отста¬
вание на других участках идеологи¬
ческого фронта.
Как вы помните, известные реше¬
ния ЦК по идеологическим вопро¬
сам были направлены против без-
идейности и аполитичности в лите¬
ратуре и искусстве, против отрыва
от современной тематики и удале¬
ния в область прошлого, против пре¬
клонения перед иностранщиной, за
боевую большевистскую партий¬
ность в литературе и искусстве. Из¬
вестно, что многие отряды работни¬
ков нашего идеологического фронта
уже сделали для себя надлежащие
выводы из решений ЦК и на этом
пути добились значительных успе¬
хов.
Однако наши философы здесь от¬
стали. Видимо, они не замечают
фактов беспринципности и безидей-
ности в философской работе, фактов
пренебрежения современной тема¬
тикой, фактов раболепия, низкопок¬
лонства перед буржуазной филосо¬
фией. Они, видимо, считают, что по¬
ворот на идеологическом фронте их
не касается. Теперь всем видно, что
этот поворот необходим.
В том, что философский фронт
идёт не в первых рядах идеологиче¬
ской .работы, падает значительная
доля вины и на т. Александрова. Он
не обладает, к сожалению, способ¬
ностью остро критически вскрывать
недостатки работы. Он явно пере¬
оценивает свои силы, не опираясь
на опыт и знания широкого коллек¬
тива философов. Больше того, он
чересчур опирается в своей работе
па узкий круг ближайших сотруд¬
ников и почитателей таланта. (Воз¬
гласы: Правильно! Аплодисмен¬
ты.) Философская деятельность ока¬
залась как-то монополизирована в
руках небольшой группы филосо¬
фов, а большая часть философов,
особенно провинциальных, не при¬
влечена к руководящей работе.
Так оказались нарушенными пра¬
вильные взаимоотношения среди
философов.
Теперь всем видно, что создание
таких работ, как учебник по исто¬
рии философии, не по плечу одному
человеку и что т. Александрову
нужно было с самого начала работы
привлечь широкий круг авторов —
диаматчиков, истматчиков, истори¬
ков, естественников, экономистов.
Тов. Александров избрал неправиль¬
ный путь составления учебника, не
опершись на широкий круг знающих
людей. Необходимо исправить эту
ошибку. Философские знания, ко¬
нечно, являются у нас достоянием
широкого коллектива советских
философов. Метод привлечения
большого круга авторов к состав¬
лению учебника ныне полностью
применяется при редактировании
учебника политической экономии,
который должен быть готов в бли¬
жайшее время и к работам по ре¬
дактированию которого привлечены
широкие круги не только экономи¬
стов, но и историков и философов.
Такой способ творчества является
наиболее надёжным. В нём заложе¬
на и другая идея — объединить
усилия различных отрядов идеоло¬
гических работников, недостаточно
связанных ныне между собой, для
разрешения крупных задач, имею¬
щих общее научное значение, с тем,
чтобы таким образом организовать
взаимодействие между работниками
различных отраслей идеологии, что¬
бы двигаться вперёд не кто в лес,
кто по дрова, бить не растопырен¬
ными пальцами, а организованно и
сплочённо, а следовательно, с наи¬
большей гарантией успеха.
В чём же всё-таки корни субъек¬
тивных ошибок ряда руководящих
р а б о т н и ков фи л о со ф с ко г о фронта?
Почему здесь, на дискуссии, пред¬
ставители старшего поколения фи¬
лософов бросали справедливый уп¬
рёк некоторым молодым по поводу
их преждевременного одряхления,
по поводу недостатка у них боевого
тона, воинственности? Ответ на
этот вопрос, видимо, может быть
один — недостаточное уяснение
основ марксизма-ленинизма и нали¬
чие остатков влияния буржуазной
идеологии. Это сказывается и в том,
270
ВЫСТУПЛЕНИЕ ТОВ. ЖДАНОВА А. A«
что многие наши работники ещё не
понимают, что марксизм-ленинизм
есть живое творческое учение, не¬
прерывно развивающееся, непре¬
рывно обогащающееся на основе
опыта социалистического строитель¬
ства и успехов современного есте¬
ствознания. Такая недооценка этой
живой революционной стороны на¬
шего учения не может не приводить
к принижению философии и её роли.
Именно в недостатке воинственно¬
сти и боевого духа следует искать
причину боязни некоторых наших
философов попробовать силы на но¬
вых вопросах — вопросах совре¬
менности, на решении задач, кото¬
рые ежедневно ставит перед фило¬
софами практика и на которые фи¬
лософия обязана дать ответ. Пора
смелей двигать вперёд теорию со¬
ветского общества, теорию совет¬
ского государства, теорию совре¬
менного естествознания, этику и
эстетику. С небольшевистской тру¬
состью надо кончать. Допустить за¬
стой в развитии теории — это зна¬
чит засушить нашу философию, ли¬
шить её самой ценной черты —
её способности к развитию, пре¬
вратить её в мёртвую сухую
догму.
Вопрос о большевистской критике
•и самокритике есть для наших фи¬
лософов не только практический, но
и глубоко теоретический вопрос.
Если внутренним содержанием
процесса развития, как учит нас диа¬
лектика, является борьба противо¬
положностей, борьба между старым
и новым, между отмирающим и
нарождающимся, между отжившим
и развивающимся, то наша советская
философия должна показать, как
действует этот закон диалектики в
условиях социалистического обще¬
ства и в чём своеобразие его при¬
менения. 'Мы знаем, что в Ьбше-
стве, разделённом на классы, этот
закон действует иначе, чем а на¬
шем советском обществе. Вот где
широчайшее поле для научного ис¬
следования, и это поле никем из на¬
ших философов не обработано. А
между тем наша партия уже давно
нашла и поставила на службу
социализму ту особенную форму
раскрытия и преодоления противо¬
речий социалистического общества
(а эти противоречия имеются, и о
них философы не хотят писать из
трусости), ту особенную форму
борьбы между старым и новым,
между отживающим и нарождаю¬
щимся у нас в советском обществе,
которая называется критикой и са¬
мокритикой.
В нашем советском обществе, где
ликвидированы антагонистические
классы, борьба между старым и но¬
вым и, следовательно, развитие от
низшего к высшему происходит не .в
форме борьбы антагонистических
классов и катаклизмов, как это
имеет место при капитализме, а в
форме критики и самокритики, яв¬
ляющейся подлинной движущей си¬
лой нашего развития, могучим ин¬
струментом в руках партии. Это,
безусловно, новый вид движения,
новый тип развития, новая диалек¬
тическая закономерность.
Маркс говорил, что прежние фило¬
софы только объясняли мир, а ныне
дело заключается в том, чтобы из¬
менить его. Мы изменили старый
мир и построили новый, но наши фи¬
лософы, к сожалению, недостаточно
объясняют этот новый мир, да и не¬
достаточно участвуют в его измене¬
нии. Здесь мы слышали некоторые
попытки, так сказать, «теоретиче¬
ски» объяснить причины этого отста¬
вания. Говорилось здесь, например,
о том, что философы слишком задер¬
жались на периоде комментатор¬
ском, в силу чего своевременно не
перешли в период монографических
исследований. Объяснение это, ко¬
нечно, выглядит очень благородно,
но мало убедительно. Конечно, твор¬
ческая работа философа должна
быть ныне поставлена во главу угла,
но это не значит, что должна быть
свёрнута комментаторская, вернее
популяризаторская, работа. В ней
также нуждается наш народ.
Надо торопиться наверстать по¬
терянное время. Задачи не ждут.
Одержанная в Великой Отечествен¬
ной войне блестящая победа социа¬
лизма, которая явилась также бле¬
стящей победой марксизма, стала
костью поперёк горла империали¬
стов. Центр борьбы против марксиз¬
ма переместился ныне в Америку и
ВЫСТУПЛЕНИЕ ТОВ. ЖДАНОВА А. А.
271
Англию. Все силы мракобесия и ре-
акции поставлены ныне на службу
борьбы против марксизма. Вновь
вытащены на свет и приняты на во¬
оружение буржуазной философии
служанки атомно-долларовой де¬
мократии, истрёпанные доспехи мра¬
кобесия и поповщины: Ватикан и
расистская теория; оголтелый на¬
ционализм и обветшалая идеалисти¬
ческая философия; продажная жёл¬
тая пресса и растленное буржуазное
искусство. Но сил, видимо, нехва-
тает. Под знамя «идеологической»
борьбы против марксизма рекрути¬
руются ныне и более глубокие ре¬
зервы. Привлечены гангстеры, суте¬
нёры, шпионы, уголовные преступ¬
ники. Возьму на удачу свежий при¬
мер. Как сообщили на-днях «Изве¬
стия», в журнале «Тан модерн», ре¬
дактируемом экзистенсиалистом
Сартром, превозносится как некое
•новое откровение книга уголовного
писателя Жана Женэ «Дневник во¬
ра», которая открывается словами:
«Предательство, воровство и гомо¬
сексуализм — таковы будут основ¬
ные мои темы. Существует органи¬
ческая связь между моей тягой к
предательству, воровским занятиям
и моими любовными похождения¬
ми». Автор, видимо, знает своё дело.
Пьесы этого Жана Женэ широкове¬
щательно ставятся на парижских
сценах, а самого Жана Женэ уси¬
ленно зазывают в Америку. Таково
«последнее слово» буржуазной фи¬
лософии.
Известно уже из опыта нашей по¬
беды над фашизмом, в какой тупик
привела целые народы идеалисти¬
ческая философия. Теперь она пред¬
стаёт в своём новом отвратительно
грязном естестве, отражающем всю
глубину, низость и мерзость падения
буржуазии. Сутенёры и уголовные
преступники в философии — это
действительно край гибели и разло¬
жения. Однако эти силы ещё жи¬
вучи, ещё способны отравлять соз¬
нание масс.
Современная буржуазная наука
снабжает поповщину, фидеизм но¬
вой аргументацией, которую необхо¬
димо беспощадно разоблачать. Взять
хотя бы учение английского астро¬
нома Эддингтона о физических кон¬
стантах мира, которое прямёхонько
приводит «к пифагорейской мистике
чисел и из математических формул
выводит такие «существенные кон¬
станты» мира, как апокалиптиче¬
ское число 666, и т. д. Не понимая
диалектического хода познания, со¬
отношения абсолютной и относи¬
тельной истины, многие последова¬
тели Эйнштейна, -перенося резуль¬
таты исследования законов движе¬
ния конечной, ограниченной области
вселенной на всю бесконечную все¬
ленную, договариваются до конеч¬
ности мира, до ограниченности его
во времени и пространстве, а астро¬
ном Милн даже «подсчитал», что
мир создан 2 миллиарда лет тому
назад. К этим английским учёным
применимы, пожалуй, слова их ве¬
ликого соотечественника, философа
Бэкона о том, что они обращают
бессилие своей науки- в клевету про¬
тив природы.
В равной мере кантианские вы¬
верты современных буржуазных
атомных физиков приводят их к вы¬
водам о «свободе воли» у электро¬
на, к попыткам изобразить материю
только лишь как некоторую сово¬
купность волн и к прочей чертов¬
щине.
Здесь колоссальное поле дея¬
тельности для наших философов,
которые должны анализировать и
обобщать результаты современного
естествознания, памятуя указание
Энгельса, что материализму «при¬
ходится принимать новый вид с
каждым новым великим открытием,
составляющим эпоху в естествозна¬
нии» (Ф. Энгельс, Людвиг Фейер¬
бах. /С Маркс и Ф. Энгельс, Соч.,
т. XIV, стр. 647).
Кому же, как не нам — стране по¬
бедившего марксизма и ее филосо¬
фам, — возглавить борьбу против
растленной и гнусной буржуазной
идеологии, кому, как не нам, нано¬
сить fefi сокрушающие удары!
Из пепла войны выросли государ¬
ства новой демократии и националь¬
но-освободительное движение коло¬
ниальных народов. Социализм встал
в порядок дня жизни народов.
Кому, как не нам — стране ’ побе¬
дившего социализма и её филосо¬
272
РЕЧЬ ТОВ. ВАСЕЦКОГО Г. С.
фам,— помочь нашим зарубежным
друзьям и братьям осветить свою
борьбу за новое общество светом
научного социалистического созна¬
ния, кому, как не нам, просветить их
п вооружить идейным оружием
марксизма!
В нашей стране идёт мощный рас¬
цвет социалис тич ес кого х о з я йств а
и культуры. Неуклонный рост со¬
циал и с тинес ко го со знани я масс
предъявляет всё больше и больше
требований к нашей идеологической
работе. Идёт развёрнутое насту¬
пление на пережитки капитализма в
сознании людей. Кому, как не на¬
шим философам, возглавить ряды
р а б о гни ков и д ео логичес к о го ф р о н -
та, применить в полной мере мар¬
ксистскую теорию познания при
обобщении огромного опыта со¬
циалистического строительства и
при решении новых задач социа¬
лизма!
Перед лицом этих великих задач
можно было бы спросить: способны
ли наши философы поднять на свои
плечи новые задачи, есть ли порох
в философских пороховницах, не ос¬
лабла ли философская сила? Спо¬
собны ли наши научные философские
кадры своими внутренними силами
преодолеть недостатки своего раз¬
вития и перестроить по-новому свою
работу? В этом вопросе не может
быть двух мнений. Философская ди¬
скуссия показала, что эти силы есть,
что эти силы немалые, что эти силы
способны вскрыть свои ошибки для
того, чтобы их преодолеть. Надо
Кузнецов. Слово предоставляет¬
ся т. Васецкому. Следующий т. Ас¬
мус.
Васецкий Г. С. (Москва). Товари¬
щи, как совершенно правильно ска¬
зал Андрей Александрович- Жданов,
паша дискуссия превратилась, по су¬
ществу, во всесоюзное философское
совещание. Дискуссия по книге
т. Александрова «История западно¬
европейской философии» вполне за¬
кономерно превратилась в обсужде¬
ние положения на философском
фронте в целом. Поэтому не случай¬
но в ходе дискуссии многие тевари-
только больше веры в свои силы,
больше пробы этих сил в активных
боях, в постановке и решении жгу¬
чих современных проблем. Надо по¬
кончить с небоевыми темпами в
работе, стряхнуть с себя ветхого
Адама и начать работать так, как
работали Маркс, Энгельс, Ленин,
как работает Сталин. (Аплодисмен¬
ты.)
Товарищи, вы помните, как Эн¬
гельс в своё время радовался и от-
медал как крупное политическое
событие огромного значения выход
марксистской книжки тиражом в
две-три тысячи экземпляров. Из
этого, на наши масштабы незначи¬
тельного, факта Энгельс делал вы¬
вод, что марксистская философия
пустила глубокие корни в рабочем
классе. А что же сказать о проник¬
новении марксистской философии в
широкие слои нашего народа и что
сказали бы Маркс и Энгельс, если
бы они узнали, что философские
труды у нас распространены в на¬
роде в десятках миллионов экзем¬
пляров? Это настоящее торжество
марксизма, и это является живым
свидетельством того, что великое
учение Маркса — Энгельса —
Ленина — Сталина стало у нас все¬
народным учением и на этом фун¬
даменте, которому нет равного в
мире, должна расцвести наша фи¬
лософия. Будьте же достойны на¬
шей эпохи — эпохи Ленина —
Сталина, эпохи нашего народа, на¬
рода-победителя! (Бурные, продол¬
жительные аплодисменты.)
щи выходили за рамки книги и ста¬
вили основные вопросы нашей фи¬
лософской работы на данном этапе.
В книге т. Александрова, как в
фокусе, отражаются крупнейшие не¬
достатки, ошибки и серьёзное отста¬
вание нашей философской работы не
только в области истории филосо¬
фии, но и в других областях.
После всестороннего и глубокого
анализа серьёзных недостатков кни¬
ги т. Александрова и положения на
философском фронте в целом, а так¬
же принципиальных указаний, дан¬
ных товарищем Ждановым А. А. в
его речи, нам нужно сделать все
РЕЧЬ ТОВ. ВАСЕЦКОГО Г. С.
273
необходимые выводы, наметить кон¬
кретные пути быстрейшего устране¬
ния имеющихся недостатков, с тем
чтобы в ближайшее время по-настоя¬
щему организовать творческую раз¬
работку основных вопросов мар¬
ксистско-ленинской философии и тем
самым ликвидировать серьёзное от¬
ставание на философском фронте.
Я глубоко убеждён, что одной из
самых серьёзных причин большого
количества ошибок, недостатков я
отступлений от марксизма-лениниз¬
ма в освещении истории философии
надо признать отрыв нашей фило¬
софской работы по многим вопросам»
от практики социалистического стро¬
ительства. Андрей Александрович
Жданов совершенно правильно ука¬
зывал на то, что уход в историю и
есть одна из форм такого отрыва.
Действительно, если проанализиро¬
вать планы научно-исследователь¬
ской работы Института философии
Академии наук СССР, философских
институтов при академиях наук со¬
юзных республик, философских ка¬
федр вузов, тематики докторских и
кандидатских диссертаций по фило¬
софии, то нужно сказать, что боль¬
шинство философов работает над
историко-философскими проблема¬
ми. За последние примерно 8—9 лет
почти все докторские диссертации
защищались на Историко-философ¬
ские темы и ни одной докторской
диссертации не было на актуальную
тему исторического материализма в
связи с социалистическим строи¬
тельством.
Если бы наша работа в области
исторического материализма, вклю¬
чая сюда и творческое применение
исторического материализма к кри¬
тическому анализу философии прош¬
лого, проходила успешно, то мы
могли бы избежать многих ошибок,
о которых сейчас говорим.
■ Я должен сказать, что в этой об¬
ласти у нас, ■ к сожалению, дело
обстоит особенно неблагополучно
ещё и потому, что мы имеем недо¬
статочное количество высококвали¬
фицированных научных работников,
которые могли бы систематически,
подлинно научно разрабатывать та¬
кие актуальные темы исторического
материализма, как закономерности
18. «Вопросы философии» № 1.
социалистического общества, Совет¬
ское государство, особенности совет¬
ской идеологии и т. д. ’Мы очень
плохо готовим молодые научные
кадры в области исторического ма¬
териализма. Я могу это показать на
примере Института философии Ака¬
демии наук СССР. Сектор историче¬
ского материализма, при наличии
имеющихся научных работников, с
большим трудом справляется с за¬
дачей подготовки небольшого коли¬
чества аспирантов по историческому
материализму. Можно привести при¬
меры из практики работы философ¬
ских факультетов Московского, Ле¬
нинградского университетов, где
аспиранты не особенно охотно берут
темы по историческому материализ¬
му, а стремятся писать кандидатские
диссертации по вопросам истории
философии.
Я думаю, что наши недостатки в
деле разработки актуальных проб¬
лем исторического материализма
имеют прямое отношение и к недо¬
статкам в области истории филосо¬
фии. Если проанализировать те недо¬
статки и ошибки, о которых говори¬
лось в ходе дискуссии и которые
всесторонне и блестяще обобщил
Андрей Александрович Жданов, то
можно сказать, что они идут по ли¬
нии неправильного применения прин¬
ципов исторического материализма
к анализу истории философии. Я ду¬
маю, только в том случае, когда мы
ликвидируем очень серьёзное отста¬
вание в разработке актуальных во¬
просов исторического материализма,
нам легче будет решать и вопросы
историко-философского ♦исследова¬
ния.
Некоторые товарищи правильно
указывали, что Институт философии
Академии наук СССР по характеру
своей работы как в прошлом, так и
сейчас скорее можно было бы на¬
звать институтом истории филосо¬
фии.
Необходимо очень основательно
перестроить нашу работу в этом на¬
правлении, всем нам, философам,
взяться за выполнение задач, постав¬
ленных т. Ждановым перед фило¬
софской наукой.
Я совершенно согласен с той
острой и безусловно правильной крп-
274
РЕЧЬ ТОВ. ВАСЕЦКОГО Г. С,
тикой работы Института философии
Академии наук СССР за последние
годы, в том числе и в отношении
отрыва Института философии от на¬
шей широкой философской обще¬
ственности. 'Мы неправильно счи¬
тали, что основные вопросы мар¬
ксистско-ленинской философской на¬
уки можно решить только очень
узким кругом научных работников
Института философии. Правда, за
последнее время делались некоторые
очень незначительные попытки при¬
влекать философов, работающих в
других учреждениях, при разработке
отдельных вопросов диалектического
материализма, исторического мате¬
риализма, истории философии, фи¬
лософии естествознания, психологии,
но это были крайне недостаточные и
робкие попытки, которые не дают
возможности вывести Институт фи¬
лософии на широкую дорогу и не
могут превратить его в настоящий
организующий центр работы над ак¬
туальными проблемами марксист¬
ско-ленинской философии.
Настоятельно необходимо и по
этой линии после нынешней дискус¬
сии провести коренную перестройку,
с тем чтобы основные вопросы исто¬
рического материализма, диалекти¬
ческого материализма, в частности
проблемы логики, которые сейчас
также очень остро стоят, потому
что в ближайшие годы сотни тысяч
нашей молодёжи будут изучать ло¬
гику, — вопросы марксистско-ленин¬
ского освещения истории философии
и многие другие актуальные пробле¬
мы решать при активном участии ос¬
новной масоы философов.
Имеется острая необходимость
периодически собираться на анало¬
гичные всесоюзные совещания для
совместной творческой разработки
основных вопросов нашей марксист¬
ско-ленинской философии и обсуж¬
дения основных задач нашей работы
в разных областях философских зна¬
ний. Для организации совместной
работы всех философов нашей стра¬
ны было бы вполне целесообразным
организовать всесоюзное философ¬
ское общество.
Надо сказать, что работа по под¬
готовке учебников по различным об¬
ластям философских знаний в Ин¬
ституте философии Академии наук
СССР и в других философских учре¬
ждениях ведётся крайне плохо. Надо
совершенно иначе организовать под¬
готовку учебников. Наряду с коллек¬
тивной работой над учебниками це¬
лесообразно организовать и конкур¬
сы на лучшие учебники. Тов. Жданов
на основе всестороннего и глубокого
анализа учебника т. Александрова
дал исчерпывающий ответ на вопрос
о том, как надо создавать боевые,
подлинно марксистские учебники по
философии. То, что делается у нас
в Институте философии по подго¬
товке учебников, не может обеспе¬
чить создания настоящих учебников
по марксистско-ленинской филосо¬
фии. Сейчас подготовлен первый ва¬
риант учебника по диалектическому
материализму профессора Леонова;
обсуждение этого учебника имело
место в Институте философии, но это
обсуждение было сравнительно уз¬
ким, хотя и участвовали некоторые
философы других учреждений Мо¬
сквы, и недостаточно творческим.
Подобные обсуждения должны быть
политически острыми и творческими,
при участии широких кругов филосо¬
фов страны. Тов. Жданов поставил
перед нами задачу создавать учеб¬
ники по диалектическому и историче¬
скому материализму при участии
широкого коллектива квалифициро¬
ванных философов, и в этом смысле
работа по подготовке учебника дол¬
жна быть коренным образом пере¬
смотрена и в ином плане. Совершен¬
но правильно Андрей Александрович
критиковал т. Александрова за то,
что он стремился один создать учеб¬
ник. Такая сложная и трудная задача
действительно не по плечу одному
автору. Если по вопросам истории
философии требуется творческая
работа большого коллектива наших
квалифицированных философов, то
это ещё в большей степени от¬
носится к учебникам по диалек¬
тическому и историческому мате¬
риализму.
Тов. Жданов дал указание привле¬
кать для участия в подготовке учеб¬
ников по марксистско-ленинской фи¬
лософии квалифицированных науч¬
ных работников смежных областей
знаний. Это указание также должно
РЕЧЬ ТОВ. ВАСЕЦКОГО Г. С.
275
быть положено в основу нашей ра¬
боты над учебниками. Мы в Инсти¬
туте философии, к сожалению, слиш¬
ком изолированно проводили работу,
между тем очевидно, что без
совместных творческих дискуссий,
без хорошо организованной совмест¬
ной работы представителей различ¬
ных областей знаний невозможно
правильно решить многие вопросы
философии, ибо марксистско-ленин¬
ская философия развивалась и раз¬
вивается в неразрывной связи с дру¬
гими общественными науками, с
естествознанием и т. д. Разобщён¬
ность между философами, историка¬
ми, экономистами, правовиками,
представителями различных обла¬
стей естествознания и т. д. суще¬
ствует необычайная. Нам совмест¬
ными усилиями необходимо ликви¬
дировать этот нетерпимый разрыв.
Только совместными усилиями мы
сумеем преодолеть имеющуюся не
только среди историков философии,
но и среди многих представителей
истории смежных областей знаний
тенденцию уходить в далёкое прош¬
лое, отказываясь от разрешения бо¬
лее актуальных в научном и по¬
литическом отношении задач. Для
ликвидации серьёзного отставания
и по этой линии необходимы со¬
вместные творческие дискуссии пред¬
ставителей различных областей зна¬
ний.
Одной из действенных форм ликви¬
дации серьёзного отставания в обла¬
сти марксистско-ленинс1кого изучения
истории философии является макси¬
мальное развёртывание политически
острой, наступательной критики со¬
временной буржуазной философии и
социологии. Только этим путём мы
сумеем установить, какие идеи фи¬
лософии прошлого находятся на иде¬
ологическом вооружении империали¬
стической реакции, её теоретиков —
современных буржуазных филосо¬
фов, социологов.
Такой критический анализ помо¬
жет нам правильно подойти и к кри¬
тике философских систем прошлого.
А эта задача, к сожалению, в книге
т. Александрова и в других наших
работах по истории философии ре¬
шается неудовлетворительно. Это
объясняется ещё и тем, что мы плохо
знаем идеологическую борьбу в со¬
временных буржуазных странах и
мало этим занимаемся. В Институте
философии работа по критике совре¬
менной буржуазной философии и со¬
циологии по существу только начи¬
нается: сделано ещё крайне мало.
Философских работников, которые
бы по-настоящему включились в
борьбу с современной буржуазной
философией и социологией, очень
незначительное количество. Многие
философы предпочитают занимать¬
ся вопросами истории философии. Я
думаю, что и по этой линии нам
предстоит провести очень серьёз¬
ную работу Для преодоления
имеющих ещё место пережитков
буржуазного подхода к истории фи¬
лософии необходимо наряду с поло¬
жительной разработкой основных
вопросов марксистско-ленинской
истории философии дать глубокую,
всестороннюю критику концепций
буржуазных историков философии.
Только решительное преодоление
буржуазных традиций в подходе к
освещению истории философии даст
нам возможность с большим успехом
решить задачи создания подлинного
учебника по истории философии, как
и других учебников по марксистско-
ленинской философии.
В заключение я хочу сказать о фи¬
лософском журнале. Тов. Жданов
указал на совершенно неудовлетво¬
рительное положение с изданием фи¬
лософской литературы. Мы все,
философы, должны принять самые
решительные меры к ликвидации от¬
ставания и по этой линии. Но я ду¬
маю, что после нынешней дискуссии
будет иметь место творческий подъ¬
ём в работе наших философов, что
будет решительно преодолена тру¬
сость и боязнь в постановке и разре¬
шении новых вопросов. Всё это даёт
возможность высказать уверенность,
что условия для организации специ¬
ального философского журнала уже
имеются. Я хочу от имени философ¬
ской общественности заверить Цен¬
тральный Комитет партии, что если
такой журнал будет нам разрешён,
мы приложим все силы к тому, что¬
бы поднять его на должный теорети¬
ческий уровень, сделать его подлин¬
но боевым, помогающим двигать
РЕЧЬ ТОВ. АСМУСА В. Ф.
т
нашу философскую науку вперёд,
объединить вокруг журнала фило¬
софские кадры для решения акту¬
альных задач, стоящих перед мар¬
ксистско-ленинской философией.
Кузнецов. Слово имеет т. Асмус,
приготовиться т. Юдину.
Асмус В. Ф. (Москва.) После глу¬
боко взволновавшего всех нас слова
Андрея Александровича задача моя,
как мне думается, не может уже со¬
стоять в постановке всех вопросов
дискуссии в их общем содержании,
а должна состоять в попытке выска¬
зать соображения по вопросу о том,
каким образом существенные недо¬
статки нашей философской работы
должны быть исправлены. Этот ана¬
лиз в пределах времени, каким я
располагаю, я могу развить только
по двум-трём вопросам.
Одной из главнейших задач Ин¬
ститута философии Академии наук
и других наших философских учре¬
ждений и факультетов, мне думает¬
ся, должна быть задача ликвидации
того положения, при котором кри¬
тикой и разоблачением современной
буржуазной идеалистической реак¬
ционной философии занималась
только крайне небольшая часть на¬
ших философов. Само деление фи¬
лософов на специалистов по совре¬
менной философии и на историков
философии мне, с этой точки зрения,
представляется совершенно недопу¬
стимым и противоречащим боевому
духу нашей марксистской филосо¬
фии. Мне думается, что каждый
историк философии, каким бы отда¬
лённым о*т нас периодом или обла¬
стью он ни занимался, древней ли —
греко-римской, или восточной фило¬
софией, всегда должен в своей ис¬
следовательской работе, в объясне¬
нии причинного хода возникновения
и развития философских учений, в
принципиальной философской кри¬
тике исходить из правильного пони¬
мания того, что происходит в на¬
стоящее время в философии, как
идёт борьба между современной пе¬
редовой марксистско-ленинской фи¬
лософией и философией империали¬
стической реакции.
Эта важнейшая задача в примене¬
нии к истории философии, мне ду¬
мается, слагается в свою очередь из
двух задач. Историк философии в
числе других задач, о которых я
здесь говорить уже не буду, должен
решить задачу оценки современного
значения прошлых философских уче¬
ний, а также задачу оценки и кри¬
тики тех истолкований философских
учений, которые были выдвинуты и
выдвигаются в настоящее время
историками философии капиталисти¬
ческого общества.
Марксистский историк философии
всегда должен учитывать, в какой
мере и в каких своих частях фило¬
софское учение, о котором он ведёт
речь, есть невозвратный факт невоз¬
вратного прошлого, и в какой мере,
в каких своих частях оно есть жи¬
вой фактор современной идейной
борьбы.
Некоторые крупные философские
учения, не только прогрессивные для
своего века, но и реакционные, как
это теперь мы хорошо знаем, пере¬
жили своих авторов, живут до агой
жизнью.
Каждое поколение философов до
марксистской философии исходило
из современных ему задач философ¬
ской борьбы. Однако при решении
этих задач оно опиралось не только
на свои собственные мысли, но
также на идеи, выработанные
предшествующими философами. Но¬
вейшая буржуазная философия изо¬
билует явлениями этого рода. Уче¬
ния Беркли, Юма оказались теоре¬
тическим источником не только- для
старого махизма начала нынешнего
века, но и для современных его ва¬
риаций. Принципиальная критика
учений современных неопозитиви¬
стов так называемого «венского
круга» или учений Бертрана Рессе-
ла, Уайтхеда и многих других
невозможна, неосуществима без по¬
нимания и учёта того, в какой ме¬
ре они для решения своих сегод¬
няшних задач используют теории
старых идеалистов, теории Беркли.
Юма, Лейбница, Канта. Этот факт
живучести старых учений в ка¬
честве о-рудия современной идей¬
ной борьбы обязывает к важным
выводам историка философии. Кто,
например, излагая Юма, видит в
РЕЧЬ ТОВ. АСМУСА В. Ф.
277
нём только явление английского
агностицизма XVIII века и не
узнаёт идей Юма в современном нео¬
позитивизме, в логике и теории по¬
знания Карнапа, Рейхенбаха, в так
называемом реализме Рессела, тот,
даже при полной теоретической
правильности своей критики, не ре¬
шит при этом полностью идейно-по¬
литической задачи своего труда, так
как он не покажет, какую роль вы¬
полняют идеи Юма в качестве тео¬
ретической опоры современного
реакционного буржуазного идеа¬
лизма.
Некоторые работники нашей фи¬
лософской науки полагают, будто
реакционный эпигонский характер
современной буржуазной философии
исключает необходимость серьёзно¬
го знакомства с ней. Я полагаю, что
это мнение ошибочно по двум осно¬
ваниям. Оно ошибочно, во-первых,
потому, что в настоящее время, как
нам всем иввестно, борьба капита¬
лизма против нашей советской со¬
циалистической, идущей к комму¬
низму общественной системы, в ка¬
честве одного из важнейших своих
орудий выдвинула борьбу идеологи¬
ческую.
Во-вторых, мнение товарищей,
отрицающих необходимость серьёз¬
ного знакомства с современной реак¬
ционной зарубежной философией,
ошибочно ещё и потому, что сторон¬
ники этого мнения обычно учиты¬
вают только открыто, явно мракобес¬
ные формы современной буржуаз¬
ной философии и недоучитывают
огромного влияния, огромного вре¬
да, который приносят более утончен¬
ные, замаскированные формы совре¬
менного реакционного идеализма.
Этот идеализм часто выступает не
просто как учение, отрицающее на¬
уку, научные методы мышления, от¬
крыто пропагандирующее алогизм,
но выступает также и как учение,
подделывающееся под науку, гово¬
рящее якобы от имени науки, ото¬
ждествляющее собственные реак¬
ционные измышления с последним
якобы словом научного взгляда на
мир.
Андрей Александрович говорил об
Эддингтоне. То, о чём говорил
Андрей Александрович, г высшей
степени характерно для современно¬
го реакционного идеализма. Часто
такой идеализм пропагандируют
учёные, которые в своей специаль¬
ной области являются крупными
авторитетными деятелями. Кто из
нас, например, не читал книг
Дж. Джинса — крупного астрофи¬
зика и астронома современности?
Его специальные астрономические,
космогонические гипотезы и иссле¬
дования, — кстати говоря, весьма
основательно раскритикованные во
многих очень важных пунктах,—всё
же принадлежат к области спе¬
циальных исследований и по праву
изучаются специалистами астроно¬
мической науки. Они даже изла¬
гаются во многих учебниках, в том
числе и в советских. Но тот же
Джинс, — так сказать, философ.
В своей популярной книге вроде хо¬
рошо известной у нас книги «Все¬
ленная вокруг нас», а также в ме¬
нее известной у нас книге «Мисти¬
ческая вселенная» («The Mysterious
Universe») Джинс использует но¬
вейшие открытия теоретической фи¬
зики, а также открытия внегалакти¬
ческой астрономии для обоснования
самых реакционных идеалистических
и мистических взглядов. Эти идеа¬
листические и мистические тенден¬
ции Джинса настолько скандальны
с научной точки зрения, настолько
к о мп р ом етируют на у ко о бра з н ы й,
подделывающийся под научность
идеализм, что несколько лет тому
назад против мистицизма Джинса
сочла необходимым выступить ны¬
не уже умершая Сусанна Стеббинг,
в то время профессор философии
Лондонского университета и предсе¬
датель английского Аристотелевско¬
го общества.
В своей книге «Философия и
физики» («Philosophy and the
Physicists») Сусанна Стеббинг под¬
вергает критике явно противореча¬
щие науке и научному способу
мышления взгляды Эддингтона и
Джинса. Однако эта критика разви¬
та ею, конечно, не с позиций мате¬
риализма. Наоборот, Стеббинг вы¬
ступает против Джинса и Эддингто¬
на, как против таких писателей, ко¬
торые, с её точки зрения, компро¬
метируют настоящий, то-есть науко-

?ЕЯЬ ХОВ. АСМУСА В. Ф.
«и
образный, прикидывающийся нау¬
кой, идеализм.
Имеем ли право мы, советские
философы, не следить за всеми эти¬
ми явлениями, не отвечать на них
своими работами, своими статьями
и книгами, не разоблачать не толь¬
ко тех, кто несёт открытый, явный
мистический и идеалистический
вздор, но также и тех, кто пытает¬
ся нарядить современный идеализм
в мантию строгой научности?
Думается, что не только не имеем
никакого права, но, поступая таким
образом, мы делаем крупную ошиб¬
ку одновременно теоретическую,
научно-исследовательскую и поли¬
тическую.
Есть ещё одна сторона идейной
задачи учебника истории филосо¬
фии, о которой я хочу сказать не¬
сколько слов. Это — критика оши¬
бочных истолкований философских
учений прошлого. Такими истолко¬
ваниями изобилует буржуазная
историко-философская литература,
ими полны и учебники истории фи¬
лософии.
Почему эта критика должна при¬
влекать наш интерес? Каждое слож¬
ное философское учение, состав¬
ляющее предмет исторического
объяснения, анализа и принци¬
пиальной оценки, есть нечто, подле¬
жащее истолкованию и объясне¬
нию. Ни на одном таком учении нет
плаката или вывески, которые для
всех делали бы ясным, бесспорным
истинное содержание, истинные тен¬
денции этих учений, их классовую,
как мы говорим, сущность. Эта сущ¬
ность ещё должна быть вскрыта, и
вскрыта она может быть только
историками-марксистами. То, что
было вычитано в философских про¬
изведениях их современниками или
последующими поколениями читате¬
лей, должно быть ещё выяснено.
Марксистская история филосо¬
фии приписывает каждому рассма¬
триваемому ею философскому уче¬
нию прошлого, разумеется, только
тот смысл, только те тенденции, ко¬
торые действительно ему принадле¬
жат, какие в нём действительно мо¬
гут быть найдены, и отбрасывает все
попытки приписать ему тот смысл,
которого это учение не имеет и не
может иметь. Напротив, буржуаз¬
ная история философии постоянно,
на каждом шагу приписывает фило¬
софским учениям прошлого такое
содержание, какого эти учения не
имели и не могли иметь. Здесь ис¬
толкование философского учения не
совпадает с действительным содер¬
жанием этого учения, является тен¬
денцией не научной, но лишь субъ¬
ективной — в дурном смысле этого
слова. Такая субъективная тенден¬
ция есть искажение истинной исто¬
рии философии.
Размеры этих искажений в бур¬
жуазной истории философии в бук¬
вальном смысле слова не поддают¬
ся измерению. Но здесь важно дру¬
гое. Важно, что эти искажения
обычно преследуют вполне опреде¬
лённую идейно-политическую цель,
являются с этой точки зрения вполне
целесообразными для тех людей,
которые сознательно допускают эти
искажения в своих работах. При
этом даже в таких далёких от нас
во времени философских учениях,
каковы, например, учения филосо¬
фии античной, эти искажения при¬
обретают смысл, волнующий нас в
настоящее время, так как преследу¬
ют вполне понятную политическую
тенденцию, отнюдь не безразличную
для современной жизни, науки и
философии.
Приведу два-три примера.
Всем известно существование в
немецкой историко-философской ли¬
тературе по истории античной фи¬
лософии большого двухтомного
труда Пельмана, посвящённого ан¬
тичному социализму и коммунизму.
Этот автор пытается доказать,
будто в античном обществе уже бы¬
ли социалистические и коммунисти¬
ческие теории, будто бы теории со¬
циализма и коммунизма не пред¬
ставляют собой учений принци¬
пиально новых, возможных только
на определённом историческом эта¬
пе развития общества. Для мни¬
мого доказательства этой недока¬
зуемой (ибо она ложна) мысли мо¬
билизуется огромный аппарат фор¬
мальной исторической учёности,
аппарат исторически^ филологиче¬
ский д т. д.

РЕЧЬ ТОВ. ЮДИНА П. Ф.
270
Ясно, что историк, изучающий
научную литературу, не может
пройти мимо явлений подобного ро¬
да, не разоблачив их, не показав,
какую роль они играют в борьбе со¬
временных идей. Подобная пельма-
новской история социализма есть
попытка снизить всемирно-истори¬
ческое значение научного социализ¬
ма и коммунизма — учений, не
имеющих никаких прецедентов в
развитии мировой общественной фи¬
лософской мысли.
Другой пример — из современной
буржуазной историко-философской
фальсификации. Недавно мне попа¬
ла в руки небольшая книга не раз
упомянутого в этой дискуссии, стя¬
жавшего известность своим реак¬
ционным идеалистическим учением
философа — Жана Поля Сартра.
Книга эта называется «Декарт».
В ней всего 150 страниц. Она пред¬
ставляет собой выборку текстов
Декарта, подтверждающих мысли
самого Сартра. А мысли эти, разви¬
тые в предисловии на 50 страницах,
заключаются в попытке Сартра до¬
казать, что философия Декарта
должна быть признана классиче¬
ской на том основании, что аргу¬
мент Декарта «cogito ergo sum»
будто бы заключает в себе обосно¬
вание демократии,—демократии в
современном буржуазном понима¬
нии этого слова, то-есть лживой, ли¬
цемерной демократии, только лишь
формальной демократии, прикры¬
вающей господство капиталистов,
господство эксплоататоров.
Может ли современный советский
историк философии пройти мимо по¬
добной работы, которая под флагом
или знаменем наисовершеннейшего,
наиновейшего истолкования идей
великого французского учёного и
мыслителя пытается проводить точ¬
ку зрения, в высшей степени полез¬
ную для того класса, от имени кото¬
рого Сартр и ему подобные высту¬
пают? Разумеется, проходить мимо
этих фактов мы не имеем права.
Я глубоко убеждён в том, что ре¬
зультатом нашей дискуссии, не
имеющей прецедентов в истории со¬
ветской философской науки, будет
быстрое, всесторонне охватывающее
все основные задачи и вопросы фи¬
лософии, исправление существенных
коренных недостатков в нашей фи¬
лософской работе, недостатков, в
которых мы все и, в частности, я,
разумеется, повинны.
У нас много сил. Мне, старому
профессору, преподающему историю
философии и логику в Московском
университете, из знакомства с на¬
шей молодёжью, — студенческой,
аспирантской, — совершенно оче¬
видно, как много у нас сил и как
мало мы, работники старшего поко¬
ления, сделали для того, чтобы
эти силы как можно скорее и с
наилучшими результатами были
введены в боевое действие. Что это
произойдёт, в этом нет никакого
сомнения.
Кузнецов. Слово имеет т. Юдин,
приготовиться т. Рубинштейн.
Рубинштейн С. Л. Я прошу отло¬
жить мое выступление.
Кузнецов. Хорошо.
Юдин П. Ф. (Москва). Выступле¬
ние т. Жданова многие вопросы сде¬
лало настолько ясными, что это об¬
легчает задачу последующих орато¬
ров (смех), вместе с тем и осложня¬
ет, так как перестроиться, что назы¬
вается, в три минуты, не каждому
удаётся. (Смех.) ,
Я думаю, что чрезвычайно важ¬
ным, имеющим коренное значение
для всего хода дальнейшей работы
в области философии, и не только в
области философии, является заяв¬
ление т. Жданова (наряду с дру¬
гими вопросами) о том, что среди
философов нет большевистской
критики и самокритики.
Должен сказать, что наши фило¬
софские кадры в этом отношении, в
смысле отступления от принципов
большевистской критики и самокри¬
тики, пали очень низко. Положение
надо исправлять‘решительно и неза¬
медлительно. Как было» признано,
первая дискуссия по книге т. Але¬
ксандрова оказалась неудовлетвори¬
тельной, куцей. Я думаю, что это-
главным образом произошло пото¬
му, что люди, которым ЦК поручил
провести эту дискуссию, которым
было поручено обеспечить свободу
280
РЕЧЬ ТОВ. ЮДИНА П. Ф.
критики, не хотели этой свободы
критики, не хотели критиковать
книгу т. Александрова.
Голос. Кто?
Юдин. Я назову, подождите, не
спешите. Я говорю о тех, кому было
поручено организовать дискуссию,
а участники дискуссии не сумели
сломить этого нежелания практиче¬
ских исполнителей по* организации
дискуссии — Федосеева, Кружкова,
Васецкого (Институту философии
было поручено организовать дискус¬
сию).
Голоса. Правильно'.
Юдин. Тт. Федосеев и Васецкий в
своих выступлениях постарались в
такой мере замазать всю остроту
критики книги т. Александрова, что
и самой проблемы как будто бы не
было, что надо критиковать эту кни¬
гу. В то же время тт. Кружков и
Федосеев были настолько информи¬
рованы о направлении критики
книги т. Александрова, что они
могли бы просветить кое-кого и
имели основания поучить других,
как надо быть подлинными больше¬
виками, как надо проводить указа¬
ние ЦК в жизнь.
Принципиальные вопросы боль¬
шевистской теории были принесены
в жертву беспринципности и круж¬
ковщины
У нас имеются партийные учеб¬
ные учреждения, где теоретическая
работа должна носить боевой боль¬
шевистский характер. Кроме Инсти¬
тута философии, имеются Академия
общественных наук, Высшая пар¬
тийная школа. В этих учреждениях
собраны лучшие теоретические
большевистские кадры, которые ве¬
дут педагогическую и исследова¬
тельскую работу. В этих учрежде¬
ниях совсем не в почёте больше¬
вистская критика и самокритика по
вопросам теории. Достаточно ха¬
рактерно, что ни во время первой
дискуссии, ни после неё до настоя¬
щей дискуссии (а времени прошло
достаточно) книгу т. Александрова
ни разу не попытались поставить на
обсуждение. Разговор о книге
т. Александрова носил какой-то се¬
кретный характер, словно о какой-то
секретной болезни, вместо того что¬
бы по-настоящему, по-большевист¬
ски обсудить вопросы о научных до¬
стоинствах и недостатках книги
т. Александрова. Ни одна кафедра
Академии и школы, ни одно отделе¬
ние Института философии эти во¬
просы не поставили, хотя перед ру¬
ководителями некоторых кафедр,
как, например, перед т. Федосее¬
вым, ставили вопрос о книге т. Але¬
ксандрова, просили его ввести в
курс дела, чтобы обсудить книгу
т. Александрова. Под разными пред¬
логами, что он недостаточно знаег,
в чём дело, что вопрос будет поста¬
влен в другом порядке, он уклонил¬
ся от обсуждения вопроса.
Появление в свет той или иной
книги является важным обществен¬
но-политическим событием, особенно
если к'нига написана по (Вопросам
теории марксизма.
Ленин писал как-то Горькому,
критикуя одну его повесть, что зна¬
чение вышедшей книги после того,
как она дошла до читателей, опре¬
деляется уже не личными намере¬
ниями автора, а общественными от¬
ношениями и той общественной
ролью, которую книга играет.
Необходимо такое идейное воору¬
жение наших кадров, чтобы не
только можно было отбить капита¬
листическую идеологическую интер¬
венцию, но и разгромить её до конца
и по всем направлениям.
В {мобилизации всех духовных
сил советского народа на построе¬
ние коммунизма и в разгроме бур¬
жуазной идеологии марксистско-
ленинский курс истории философии
должен сыграть важную роль.
Марксистская история философии
должна показать, что философия
марксизма-ленинизма является вер¬
шиной развития человеческой мы¬
сли, она должна донести до наших
читателей все жемчужины человече¬
ского гения прошлого, показав их
истинное историческое значение.
Надо показать, что этот процесс
развития был не только длительным,
но и мучительным. Надо показать
великую силу передовых идей в
прошлом, показать, как и в прош¬
лом новое было неодолимо и одер¬
живало победу в непримиримой
борьбе со старым, отжившим.

РЕЧЬ ТОВ. ЮДИНА П. Ф.
281
Нужна такая книга по истории
философии, которая бы служила
идейным оружием нашим кадрам в
борьбе за коммунизм, которая бы
на примерах борьбы прошлого ещё
более убеждала в необходимости
с к о р ейш е го создан и я коммун изм а.
Курс по истории философии дол¬
жен помочь тому, чтобы каждый со¬
ветский интеллигент в научном от¬
ношении поднялся на несколько
голов выше буржуазных учёных и
профессоров.
Книга т. Александрова не являет¬
ся боевым марксистским произведе¬
нием. Она не вооружает должным
образом наши кадры необходимыми,
строго отобранными научными све¬
дениями из прошлого философии, а
главное, она не вооружает кадры
идейно. В этом главное, в этом суть.
Дело, как видим, идёт не о личной
удаче или неудаче того или иного
автора. Речь идёт не о том, пра¬
вильно ли т. Александров проком¬
ментировал Блаженного Августина,
святого Фому Аквинского или ка¬
кого-нибудь перипатетика. Речь
идёт, как говорил т. Жданов, о
кровных интересах марксистско-
ленинской теории, речь идёт об
идейном вооружении наших кадров.
На настоящей всесоюзной фило¬
софской конференции книгу т. Але¬
ксандрова раскритиковали со всех
сторон, не осталась незатронутой ни
одна глава. Критика книги показы¬
вает, что дело не в ошибках, не в
изложении отдельных систем, а в
концепции, в точке зрения автора,
с которой он рассматривает историю
философии. Отдельные фактические
ошибки и неточности легко устра¬
нить, но когда неверна теоретиче¬
ская линия, тут уж дело сложнее.
С книгой т. Александрова именно
так и получилось. Он не вскрывает
классовой борьбы, отразившейся в
истории философии, он не проводит
ленинского принципа партийности
философии. В итоге и получилось
искажение .всей истории философии,
искажение марксизма.
Многие выступавшие ораторы пы¬
тались найти причину ошибок т. Але¬
ксандрова в том, что он выставляет
правильные марксистские принципы,
с которых должна рассматриваться
история философии, но не проводит
этих принципов последовательно при
рассмотрении истории философии.
Эта непоследовательность имеет ме¬
сто в книге т. Александрова.
Причины же неудачи книги лежат
глубже. Они коренятся в том, что
т. Александров часто неправильно
понимает самый марксизм, пытается
изобразить его как весьма абстракт¬
ную, я бы сказал, либеральную
философскую и социологическую
систему.
Кому не известно, что марксизм
возник как пролетарское мировоз¬
зрение! Возникновение марксизма
связано с тем, что Маркс и Энгельс
всё более порывали со старыми
представлениями о свободе вообще,
о народе вообще, о демократии во¬
обще и, наконец, определённо вста¬
ли последовательно и до конца на
точку зрения пролетариата. Это и
явилось решающим переломом в
их мировоззрении, это и обусло¬
вило возникновение и создание
нового, пролетарского мировоззре¬
ния, принципиально отличного от
мировоззрения всех других клас¬
сов.
Тов. Александров даёт порою на¬
столько безжизненные, абстрактно¬
социологические формулировки в
определении марксизма, что утра¬
чивается классовая специфичность
мировоззрения пролетариата.
Вог как в книге т. Александрова
изображается возникновение мар¬
ксизма: «Одно то, что Маркс после¬
довательно выступал за револю¬
ционную политическую активность
трудящихся, за свободу в области
науки, неизбежно в конце концов
приводило его к материалистиче¬
ским выводам в общественной на¬
уке» (стр. 452). Да мало ли до
Маркса людей выступало за актив¬
ность трудящихся, мало ли высту¬
пало людей за свободу науки? Но
что-то кроме Маркса никто не при¬
шёл сам собой к материалистиче¬
ским выводам в общественной
науке. Что это за объяснение при¬
чин возникновения марксизма:
борьба за политическую активность
трудящихся, борьба за свободу в
282
РЕЧЬ ТОВ. ЮДИНА П. Ф.
области науки и т. д.? Это пустые
фразы, которые ровным счётом ни¬
чего не объясняют и с успехом мо¬
гут быть приписаны не марксисту,
а либералу.
Далее об этом же т. Александров
пишет: «Взгляды 'Маркса и Энгельса
формировались как в результате
обобщения ими опыта политической
борьбы того времени, так и в ре¬
зультате критического изучения и
использования ими данных мировой
науки и философии» (стр. 474). Это
положение об опыте политической
борьбы того времени и о данных
мировой науки и философии, из ко¬
торых, по т. Александрову, возни¬
кает марксизм, — настолько тощие
абстракции, что они ровно ничего
не поясняют.
Энгельс об этом говорит по-дру¬
гому: «Новейший социализм по сво¬
ему содержанию является прежде
всего результатом наблюдений, с од¬
ной стороны, над господствующим в
сов ременном о бщес тве анта го н и з -
мом между имущими и неимущими
классами, капиталистами и наем¬
ными рабочими, с другой,—над анар¬
хией, существующей в производстве.
Но по своей теоретической форме
он кажется на первый взгляд только
дальнейшим развитием и как бы бо¬
лее поел е до в ател ьн ы м п ров еден ие м
принципов, установленных вели¬
кими философами XVIII века. 'Как
всякая новая теория, социализм
должен был примкнуть к порядку
идей, созданному его ближайшими
предшественниками, хотя его корни
и лежали очень глубоко в экономи¬
ческих фактах» (К. Маркс и Ф. Эн¬
гельс, Соч., т. XIV, стр. 17).
Энгельс подчёркивает ярко выра¬
женный пролетарский характер
марксизма, то, что он по своему со¬
держанию есть результат изучения
ожесточённой классовой борьбы
между пролетариатом и буржуазией.
Что же касается теоретической
формы марксизма, то лишь на пер¬
вый взгляд он кажется только даль¬
нейшим развитием прежних прин¬
ципов.
Марксизм есть принципиально
новое и принципиально отличное от
всего предшествующего идейного
наследства, ибо марксизм есть про¬
летарское мировоззрение. Маркс и
Энгельс изучили и использовали,
критически переработали все старые
знания, не оставив без внимания ни
одного пункта, проверив свои вы¬
воды, говорит Ленин, на рабочем
движении. Вот почему нельзя счи¬
тать марксизм простым продолже¬
нием и только дальнейшим разви¬
тием старого идейного наследства.
Тов. Александров заменяет всё
это неопределённой фразой об опыте
политической борьбы того времени
вместо опыта антагонистической
классовой борьбы пролетариата с
буржуазией, пустой фразой о миро¬
вой науке и философии вместо ре¬
волюционного переворота, произ¬
ведённого Марксом и выразившего¬
ся в создании пролетарского миро¬
воззрения.
Поскольку т. Александров не
усмотрел истинных исторических
причин, в ыз в ав ш и х в о зн и кновен и е
марксизма, не уловил принципиаль¬
ного отличия марксизма от предше¬
ствующих мировоззрений, то и полу¬
чается, что марксизм есть одна из
философских школ в ряду других
школ, но только более последова¬
тельно развивающая старые прин¬
ципы. Это один из важнейших и
крупнейших пороков книги т. Але¬
ксандрова, который неизбежно при¬
вёл его к притуплению классовой,
партийной точки зрения при рас¬
смотрении различных школ и систем
философии прошлого. Здесь были
замечания, что у т. Александрова
есть и правильные формулировки.
Да, есть и правильные. Было бы по
меньшей мере странным, если бы
все формулировки были неправиль¬
ными. (Смех в зале.) Спрашивается:
какие из положений книги читатель
должен считать правильными и ка¬
кие неправильными? Это же не
кроссворд, а учебник по мар¬
ксизму. Тов. Александров не извлёк
всех выводов из решения ЦК о
третьем томе «Истории философии»,
к которому мы с ним были при¬
частны.
Пристрастие т. Александрова к
абстрактным, всемирно-историче¬
ским и классово-неопределённым
формулировкам приводит к тому,
РЕЧЬ ТОВ. ЮДИНА П. Ф.
283
что в них тонут элементарные мар¬
ксистские истины, в результате чего
из марксизма выхолащивается его
истинное пролетарское, истинно
партийное содержание и заменяется
порой профессорскими рассужде¬
ниями о марксизме. Вот примеры.
«Одна из решающих особенностей
философии рабочего класса, —пи¬
шет т. Александров, — состоит в её
действенности, активности, в её
стремлении и способности обновить,
изменить мир в духе свободного
развития всех народов» (стр. 477).
Это не определение решающей
особенности философии Маркса,
Ленина, Сталина, а пустая либе¬
ральная фраза. Что это за «способ¬
ность изменить мир в духе свобод¬
ного развития всех народов»? Ей-
же-ей, неизвестно. Ставится задача
определить решающую особенность
философии марксизма-ленинизма, а
говорится об этой особенности так,
что нет ни классовой определённо¬
сти этой философии, ни историче¬
ской конкретности, всё это заме¬
няет «свободное развитие всех на¬
родов». Какое развитие, каких на¬
родов, в какую эпоху? Наконец, что
за «свободное развитие»? От чего
свободное? Это не язык марксиста.
Элементарной истиной является,
что решающая особенность филосо¬
фии марксизма-ленинизма состоит
в том, что она есть революционное
оружие рабочего класса и только
рабочего класса, оружие его партии
для низвержения капитализма, ре¬
волюционное оружие пролетариата
в борьбе за построение коммунисти¬
ческого общества.
То, что приведённые примеры не
являются простой опиской т. Але¬
ксандрова, покажу ещё на примере.
На этот раз определяется уже то
особенное, что содержится в диалек¬
тике Ленина и Сталина. Тов. Але¬
ксандров пишет: «Диалектика в
трудах Ленина—Сталина не только
философское учение: она преврати¬
лась в грозное, действенное оружие,
открывающее пути к победе над
всякой реакцией, порождающее не¬
преклонную веру в победу прогрес¬
са» (стр. 481).
Постараемся вникнуть в существо
диалектики Ленина и Сталина, как
оно определяется т. Александровым.
Выходит, что новое у Ленина и
Сталина состоит в том, что диалек¬
тика превратилась в грозное, дей¬
ственное оружие. Раз превратилась,
то, значит, таковым оружием она
не была раньше. Это неверно, это
по меньшей мере нежелание вник¬
нуть в это новое, а объективно это
издевательство над тем действи¬
тельно великим и новым, чем диа¬
лектика стала в трудах Ленина и
Сталина.
Что же касается того, что новое
у Ленина и Сталина состоит в том,
что диалектика превратилась в
«оружие, открывающее пути к
победе над всякой реакцией, поро¬
ждающее непреклонную веру в
победу прогресса», то это напы¬
щенно-бессодержательная фраза,
которая граничит с отходом от диа¬
лектики. Что это, в самом деле, за
определение нового, внесённого
Лениным и Сталиным в диалектику,
когда якобы это новое состоит в
открытии путей к победе над всякой
реакцией?
Что это за реакция вне времени
и пространства? Да кто теперь не
говорит о борьбе с реакцией, да не
только теперь, а во все времена все
реакционеры говорили, что они
борются с реакцией.
Что это за вера в победу про¬
гресса, которая выдаётся за то
новое, что дано в трудах Ленина и
Сталина о диалектике? Право же,
под такими определениями диалек¬
тики подпишутся такие люди, про¬
тив которых направлено всё суще¬
ство диалектики Ленина и Сталина.
В наше время классическим при¬
мером, как надо излагать и опреде¬
лять диалектику марксизма-лени¬
низма, служит работа товарища
Сталина «О диалектическом и исто¬
рическом материализме». В этой ра¬
боте по отношению к нашей филосо¬
фии таких «категорий» не содер¬
жится.
Если искать корней, которые при¬
вели т. Александрова к отходу от
принципов партийности в философии,
которые привели к выхолащиванию
классового существа философских
систем прошлого, то эти корни надо
284
РЕЧЬ ТОВ. ЮДИНА П. Ф.
искать в том, что т. Александров не
совсем правильно понимает некото¬
рые важнейшие положения маркси¬
зма-ленинизма. А раз он их не
совсем правильно понимает, то, есте¬
ственно, что они не могли быть и
применимы к анализу истории фило¬
софии.
Ленин и Сталин ведут беспощад¬
ную борьбу против тех, кто превра¬
щает диалектику в абстрактные фор¬
мулы и конкретное революционное
содержание подменяет ничего не зна¬
чащими фразами «реакция», «про¬
гресс» и т. п. Наши учителя всегда
предупреждали, что наихудшим
врагом революционной диалектики
являетсядтопытка выхолащивания её
при помощи пустых абстракций, ни¬
кого и ни к чему не обязывающих.
Ленин говорил, что попытка обнять
словом «прогресс» всё человечество,
вместо изучения конкретного про¬
гресса какой-нибудь конкретной об¬
щественной формации, ничего не
даёт, это есть отход, говорит Ленин,
от изображения и выяснения кон¬
кретного прогресса в область ту¬
манных и голословных догм.
Слово «прогресс» вообще настолько
неопределённо, говорит Ленин, что
его можно натягивать на противо¬
положные вещи, что с успехом и
делает т. Александров в своей книге.
Ленин учит, что такого рода абст¬
ракции приводят к объективизму,
т. е. не к конкретному изучению
конкретных явлений, а к игре -в по¬
нятия, к отрыву от действительной
истории. И слова как будто бы хоро¬
шие, и много этих слов, а содержа¬
ние истории искажено.
Революционная диалектика
Ленина и Сталина куда богаче то¬
щих абстракций вроде «реакция»
и «прогресс». Проповедь такого рода
понимания диалектики не может во¬
оружить наши кадры, вот почему
книга т. Александрова не боевая.
Она не мобилизует людей, а расхо¬
лаживает.
В книге т. Александрова история
философии рассматривается преиму¬
щественно с точки зрения абстракт¬
но-социологических схем, в его изло¬
жении предмета истории философии
превалирует пристрастие к всемирно¬
историческим, надклассовым, как
правильно говорил т. Жданов,
культурно-просветительским катего¬
риям, в результате мало места
остаётся подлинно-научным, боевым
марксистским положениям.
Кузнецов. У вас осталось 3 ми¬
нуты.
Юдин. История философии прежде
всего есть история мировоззре¬
ний определённых классов, исто¬
рия борьбы мировоззрений, отра¬
жающая историю борьбы различных
классов и партий. История филосо¬
фии — наука, и как наука она есть
познание законов общественного
развития, законов развития челове¬
ческого мышления.
Первые слова, определяющие исто¬
рию философии как науку, гласят
у т. Александрова: «История фило¬
софии является существенной частью
истории мировой культуры» (стр. 5).
Верно ли это? Вообще говоря, верно,
в такой же мере верно, как, к при¬
меру, то, что истории искусства, ли¬
тературы, астрономии являются су¬
щественной частью истории мировой
культуры. Выявляет ли это специ¬
фичность истории философии как
науки? Нет, не выявляет, но сразу
же придаёт культурническо-просве¬
тительское направление вопросу.
В другом месте говорится: «Внима¬
тельное изучение национального
своеобразия развития философии
помогает понять характер данного
народа, особенности его духовной
культуры, заслуги этого народа перед
человечеством в развитии науки, его
место в историческОхМ развитии чело¬
веческой культуры» (стр. 10). Верно
ли это положение? Вообще говоря,
верно, но оно настолько абстрактно,
что практически ничего не даёт для
познания предмета истории филосо¬
фии. Опять та же культура «всего
человечества». Ещё: «Только мате¬
риалистическое понимание истории
даёт возможность с полной отчётли¬
востью выявить роль той или иной
философской системы в развитии
культуры» (стр.12). Ещё: «Маркси¬
стско-ленинское. изучение истории
философии раздвигает рамки науч¬
ного и культурного кругозора чело¬
века, прививает смелость в поста¬
новке и решении различных научных
РЕЧЬ ТОВ. ЮДИНА П. Ф.
285
задач, расширяет и обогащает наше
научное мышление» (стр. 19). Ещё:
«История философии как одна из от¬
раслей общественного знания пред¬
ставляет для современного читателя
тот интерес, что она показывает не¬
уклонный прогресс в развитии чело¬
веческих знаний и обогащает людей
суммированным опытом прошлого»
(стр. 21). Всё это настолько обще и
абстрактно, что придаёт культурни¬
ческий, надклассовый и надисториче¬
ский подход к истории философии.
Всё это говорит о таком подходе к
истории философии, что не характе¬
ризует её специфичности, не подчёр¬
кивает её классовую, партийную
сущность, не нацеливает читателя на
восприятие истории философии как*
борьбы мировоззрений обществен¬
ных классов, а уводит в сторону
от столбовой дороги марксистско-
ленинского понимания истории фи¬
лософии в область туманных, рас¬
плывчатых надисторических катего¬
рий расцвета разума и прогресса.
В книге т. Александрова содер¬
жатся, конечно, и правильные поло¬
жения. Но имеется столько безжиз¬
ненных, пустых абстракций о челове¬
честве вообще, о культуре вообще, о
прогрессе вообще, что правильные
положения тонут в этих ненаучных
абстракциях и вместо целеустрем-
л ё ни ой н а у чнои м а р кс и ст с ко - л ен и н -
ской характеристики истории фило¬
софии как науки получается нечто
расплывчатое, ненаучное определе¬
ние и рассмотрение истории фило¬
софии.
Всё это приводит к тому, что от
книги т. Александрова не веет ду¬
хом боевого марксизма-ленинизма, а
веет духом объективизма и профес¬
сорского бесстрастия. Она не являет¬
ся в полном смысле марксистским,
большевистским произведением.
Поскольку книга так быстро и
широко распространилась, сна, ви¬
димо, уже успела принести извест¬
ный -идеологический ущерб партии.
В своё время среди буржуазных
и меньшевистских теоретиков поя¬
вилось целое течение, стремившееся
вытравить из философии, истории,
культуры всё, что напоминает о
классовой борьбе и партийности в
науке. Таких людей называли кате-
дер-социалистами, они болтали с
социализме с кафедр, но на деле не
хотели социализма. В коайнем слу¬
чае некоторые из них соглашались
на мирный социализм, без борьбы
классов, без революции. Это был до¬
ведённый до крайности буржуазный
объективизм.
В России типичным представите¬
лем катедер-социализма был Стру¬
ве, который пытался подделать
марксизм под буржуазный объек¬
тивизм; впоследствии плехановское
направление встало на этот путь.
В советское время меныиевиствую-
щий идеализм искажал марксизм в
этом же стиле.
У нас невозможно возникновение
явно буржуазного направления в
философии. Однако, поскольку в
нашем обществе ещё имеются из-
в е стн ы е п роти вор е ч и я, пос к о ль к у
идеология старых классов в той или
иной мере проявляет себя как пере¬
житок старого строя, а сознанию
свойственно отставание от условий
общественной жизни, да к тому же
нельзя забывать идеологического
наступления извне, — всё это слу¬
жит питательной почвой для появ¬
ления различного рода идейных ша¬
таний среди некоторых слоёв нашей
интеллигенции.
Советский народ законно гордится
своими великими успехами, но эти
же успехи создают известную почву
для благодушия, которому преда¬
ются беспечные люди. Такие люди
не видят ни особых трудностей, ни
силы традиций старой идеологии,
ни натиска враждебной идеологии
из-за рубежа. Это также является
питательной почвой для враждеб¬
ных идейных настроений.
На фоне всех этих особенностей
может возникнуть у нас некоторая
опасность своеобразного катедер-
социализма или своеобразного ка-
тедер-коммунизма.
Эта опасность тел* более не ис¬
ключена, что пропагандистская ра¬
бота у нас не всегда находится па
должном уровне. Иногда не только
не даётся отпор аполитичности и
сползанию к объективизму, но сами
статьи порою носят такой характер.

286
РЕЧЬ ТОВ. ЮДИНА П. Ф.
Примером этого может служить
статья т. Васецкого © газете «Куль¬
тура и жизнь» о книге Ленина «Ма¬
териализм и эмпириокритицизм». В
этой статье партийность философии
сводится к наличию двух партий в
философии — идеализма и материа¬
лизма, и всё значение книги исчер¬
пывается той ролью, которую она
играла в 1909 году, в момент её вы¬
хода, в то время как книга Ленина
сыграла выдающуюся роль в истории
развития нашей теории, играет эту
роль и поныне, служа и теперь при¬
мером партийности философии.
Товарищ Сталин учит: чтобы наше
идейное оружие постоянно было
отточено, надо неустанно вести
борьбу со всякими идейными шага¬
ниями и воспитывать наши кадры в
духе воинствующего большевизма,
способного в любой момент нанести
врагу смертельное поражение.
Создание учебников по истории
философии, по диалектическому и
историческому материализму являет¬
ся настолько необходимым, что
для всех работников философии это
насущная и неотложная задача.
Задача эта, как показывает об¬
суждение книги т. Александрова,
очень сложная и трудная. Но я бу¬
мага, что те кадры, которые имеются
в нашей партии, те кадры, что нахо¬
дятся здесь, могут справиться с
этой задачей, если работа будет ор¬
ганизована правильно и будет ока¬
зана необходимая помощь.
Чтобы до конца изжить пороки,
имеющие место на философском
участке нашей теории, необходимо
особенно остро поставить и прово¬
дить в жизнь те положения, которые
выдвинул сегодня т. Жданов в своей
речи: О' том, чтобы наша философ¬
ская наука перестала быть отста¬
лой, чтобы работа наших философ¬
ских кадров перестала быть такой,
которая мало и весьма мало помо¬
гает большевистской партии. Те
пороки, которые содержатся в
книге т. Александрова — объекти¬
визм, смазывание партийной классо¬
вой линии — имеют место в пропа¬
гандистской работе, проползают в
нашу партийную печать. Эта опас¬
ность сползания к объективизму,
уступки буржуазному мировоззре¬
нию должны находить самый жесто¬
кий и непримиримый отпор. В нас¬
тоящее время пропагандистская ра¬
бота не поставлена должным об<ра-
зом, так, чтобы она отвечала зада¬
чам, которые выдвигаются партией.
Товарищ Жданов во второй части
своего выступления говорил о поло¬
жении на философском фронте и
поставил чрезвычайно важные за¬
дачи. Я уже вначале говорил, что с
самокритикой у нас дело обстоит до
неприличия плохо. Положение надо
испр а в л ять р ево л юц ион н ы м путём,
по-большевистски.
( Институт философии является на-
> столько плохим учреждением и о
’ нём трудно сказать, что это на¬
учно-исследовательское философ¬
ское учреждение; во всяком случае
это не боевое, пока что не вполне
бо лыш е в и стс кое у чреж д ен и е. Лицо
этого учреждения, каким оно являет¬
ся сейчас, вполне выражает дирек¬
тор института т. Васецкий.
Нам надо покончить и быстрее
покончить с организационнЫхМ анар¬
хизмом в философской работе.
Необходимо навести порядок в рас¬
становке философских кадров. Дело
сложилось таким образом, что куда
ни посмотрите, везде и всюду, во
всяком случае, во многих местах
представлена кружков щин а. Уж
слишко м однобоко по дбира ются
кадры во* многих местах, на важных
местах подобраны люди по группо¬
вому принципу, в одних руках сосре¬
доточивается столько руководящих
философских научных постсв, что
порою получается замкнутый круг.
К примеру, в Академии обществен¬
ных наук—руководитель философ¬
ской кафедры т. Федосеев. Если ка¬
федра плохо работает, надо пожа¬
ловаться в Управление пропаганды
т. Федосееву; если напишешь ста¬
тью в «Большевик» и не согласишься
с ответственным редактором т. Фе¬
досеевым, то на т. Федосеева надо
жаловаться в Управление пропа¬
ганды т. Федосееву же.
Я ценю высоко* его способности,
но, право, у нас дело с партийными
философскими кадрами не так уж
катастрофически плохо обстоит,
чтобы загружать так отдельных то¬
РЕЧЬ ТОВ. ЮДИНА П. Ф
287
варищей, надо пощадить их силы.
Примерно по этому принципу подби¬
раются кадры и расставляются на
работе. Вне поля зрения Управления
пропаганды остаются многие, мно¬
гие работники, порою не менее ква¬
лифицированные и не менее пар¬
тийные, чем те, которые являются
более знакомыми.
Я считаю чрезвычайно важным и
решающим для нас положение
т. Жданова, что философия может
развиваться только на основе изу¬
чения науки, естествознания, на
основе изучения актуальных проб¬
лем нашего советского социалисти¬
ческого общества, на основе изуче¬
ния актуальных проблем современ¬
ного международного положения.
Это глубоко правильно. Наши фило¬
софские кадры за последнее время
мало изучают и мало пишут по во¬
просам социализма, по важнейшим
вопросам жизни советского госу¬
дарства.
Дальнейшее решение вопросов,
связанных с выправлением дела на
философском фронте, чтобы фило¬
софский участок стал философским
фронтом, зависит от перестройки
нашей работы в ближайшее же
время в духе тех указаний, которые
даёт нам Центральный Комитет
партии.
Кузнецов. Позвольте сегодня на
это-м работу закончить и перенести
заседание на завтрашний день, на
G часов.
Оцифровано издательской группой
МЛРД «РАБОЧИЙ ПУТЬ»

Заседание восьмое
(25 июня 1947 года*
Жданов (председательствующий).
Товарищи, разрешите продолжить
нашу работу. В президиум поступил
ряд записок с просьбой поставить на
обсуждение вопрос о прекращении
прений. Какие будут соображения у
собрания?
Голоса с мест. Прекратить прения.
Жданов. Если общее настроение
собрания склоняется к тому, чтобы
прения прекратить, мне кажется,
было бы правильным, чтобы те то¬
варищи, которые не получили воз¬
можности высказаться в прениях,
по желанию, могли бы приложить
свои речи к стенограмме.
Голоса с мест. Правильно.
Мильнер. Я прошу собрание дать
мне возможность выступить. В своё
время я подавал записку и спраши¬
вал, может ли быть расширена тема
настоящей дискуссии. Вы ответили
положительно
Жданов. Записалось в прениях
98 человек, а высказалось 46 чело¬
век.
Голоса с мест. Хватит.
Жданов. Может быть, товарищей,
которые не высказались, удовлетво¬
ряет моё заявление относительно
приложения к стенограмме их вы¬
ступлений?
Голоса с мест. Правильно.
Жданов. Так как стенограмму мы
имеем в виду публиковать, то, ви¬
димо’, это устраивает товарищей.
Я голосую. Кто за прекращение
прений, тех прошу поднять руки.
Опустите. Кто против? Мало.
Заключительное слово имеет
т. Александров.
Александров Г. Ф. Товарищи.’
Наше совещание, посвящённое кри¬
тическому обсуждению моей книги,
на котором обсуждено также поло¬
жение дел с работой наших филосо¬
фов-профессионалов, имеет для всей
работы в области дальнейшего раз¬
вития революционной теории нашей
партии и, понятно, для меня, для
автора обсуждаемой здесь книги,
важнейшее принципиальное полити¬
ческое и теоретическое значение.
Тов. Жданов и выступавшие това¬
рищи указывали здесь на крупней¬
шие промахи, ошибки и недостатки в
книге «История западноевропейской
философии». На совещании по-но¬
вому встали многие важнейшие
вопросы истории философии.
Тов. Жданов вскрыл весьма безот¬
радное положение на философском
участке идеологической работы. Об
этом же говорили многие товарищи
в своих выступлениях, Я должен
откровенно здесь сказать, на этом
совещании, что, котда прямо в лицо
без всяких обинякС'В были сказаны
товарищами горькие, но целиком
верные слова о всех недостатках
моей книги, о том, почему она не
удовлетворяет ни нашу философскую
общественность, ни широкие круги
читателей, о крупных изъянах и про¬
валах в работе наших философских
учреждений, — стали ясными как
характер ошибок, допущенных в
книге, так и масштаб отставания ра¬
боты наших философов-профессио-
налов. А ведь без такого смелого и
решительного вскрытия этих ошибок
нельзя их и преодолеть, а следова¬
тельно’, нельзя двигаться вперёд.
В этом ярчайшим образом на при¬
мере самой нашей дискуссии сказы¬
вается великое значение критики и
самокритики, о чём так убедитель¬
но, образно и сильно говорил здесь
нам т. Жданов. Надо честно', со всей
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО ТО В. АЛЕКСАНДРОВА Г. Ф.
289
партийной прямо-той признать, что,
работая уже много лет в области
истории философии, в области мар¬
ксистско-ленинской философии, я
многие политически важные стороны
в своей работе, недостатки этой ра¬
боты, а также многие стороны боль¬
шевистской революционной направ¬
ленности этой работы понял только,
выслушав исключительные по сво¬
ему значению, по своей революцион¬
ной устремлённости и теоретической
глубине замечания товарища
Сталина на мою книгу, выслушав
смелое творческое освещение вопро¬
сов истории философии марксизма,
состояния задач советского фило¬
софского- фронта в речи т. Жданова,
разносторонний и объективный раз¬
бор книги, а также положения в об¬
ласти философской работы в речах
большинства выступивших на этом
совещании товарищей.
Я не скрою от товарищей, что я
и, видимо, не только я, прошёл за
это короткое время такой боевой
семинар и, надо сказать, нужный
нам, как солнце и воздух, по мар¬
ксистско-ленинской философии, ко¬
торый, конечно, трудно сравнить по-
своему значению, содержательности,
по своей партийной воинственности
с любой даже самой высокой фило¬
софской академией.
В понимании задач своей работы
в наших головах и сердцах, в боль¬
шевистской воле работать по-новому
произошёл за короткое время ко¬
ренной перелом; не будь вмеша¬
тельства Центрального Комитета
партии, товарища Сталина, не будь
настоящей дискуссии, трудно ска¬
зать, когда бы этот перелом произо¬
шёл.
Вместе с тем, несмотря на всё, что
я, понятно, переживаю здесь как ав¬
тор книги, которая явно не удалась,
оказалась плохим учебником, от¬
радно вместе с тем сознавать и ви¬
деть, что наши философские работ¬
ники быстро подхватили указания
Центрального Комитета по поводу
недостатков книги, по< поводу отста¬
вания работы в области философии,
остро и по-большевистски воспри¬
няли всё это и развернули настоя¬
щую партийную критику, горя же¬
ланием быстро1, энергично выпра¬
19. «Вопросы философии» № 1.
вить эти недостатки, преодолеть их
и двинуться вперёд.
Нас как большевиков, работающих
в области марксистской философии,
как пропагандистов великой партии
Ленина и Сталина, конечно, прежде
всего волнует вопрос о том, что в
обсуждаемой моей книге по истории
философии не был последовательно
проведён наш верный и никогда,
надо сказать, ещё не изменивший
делу партии принцип воинствующей
большевистской партийности. Впол¬
не понятно, что в дискуссии этот
вопрос выдвинулся на первый план.
Непоследовательно проводя этот
принцип в своей книге, недостаточно
подчиняя теоретическую работу ак¬
туальным вопросам политики партии,
мы ведь тем самым сами же себя
ослабляем в борьбе за победу на¬
шего коммунистического мировоз¬
зрения над растленной идеологией
современного империализма, недо¬
статочно используем тем самым в
этой борьбе самую сильную сторону
ленинизма. Теперь, когда ещё и ещё
раз взвешиваешь, продумываешь
свою работу и всю нашу общую ра¬
боту в области пропаганды мар¬
ксистско-ленинской философии, во¬
очию видишь решающее значение
этого пункта. Недаром враги комму¬
нистического мировоззрения больше
всего боятся этой стороны марксиз¬
ма, недаром им более всего ненави¬
стен воинствующий и последова¬
тельно революционный характер ле¬
нинизма, боевая и глубокая связь
нашей марксистско-ленинской фило¬
софии, нашего мировоззрения со
всей политикой большевистской пар¬
тии. Тот же английский историк
философии Рессел, на которого
здесь ссылались, нахально и откро¬
венно выразил эту боязнь марксизма
и ненависть к нему, считая, видите
ли, «недостатком» системы 'Маркса
то обстоятельство, что Маркс «черес¬
чур практичен, слишком погружён в
проблему своего времени, его кру¬
гозор ограничен нашей планетой, а
на этой планете — человеком».
Если с точки зрения ленинизма
теория становится беспредметной, не
будучи связана с революционной
практикой, то это коренное положе¬
ние ленинизма в полной мере должно

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ С Л О Ё О 1 Ö В. ДЛЁКСАЙДРОЙА Г. Ф.
быть отНесено и к йстсфйй филосо¬
фии, ибо марксистская исТория фи¬
лософий имеет крупное значение для
марксистско-ленинской * фйлосОфии,
Д;г1я борьбы Против ёё СОвф^мённЫх
отъяйлёнйЫХ йрйгов.
ПоеледбйателГное	проведшие
принЦийа Партийности в историй фй-4
лОсофии должно было бы ДаТь
огромный материал в пбльзу Мар¬
ксизма. Вместе с тем это должно
было внутренне связать исТоЦШо фи¬
лософии с классовой борьбой В ка¬
ждый период развития общества.
Эта связь не была последовательно
проведена в моей книге. Это круп¬
нейший промах в моей работе. Я дол¬
жен сказать, что сейчас, когда мы
коллективными усилиями при по¬
мощи Центрального Комитета разоб¬
рались В допущенных ошибках, — я
просто сам удивляюсь, что так мно¬
гого не увидел в историй фиЛософйИ.
Указания товарища Сталина Откры¬
ли мне, прямо скажу, глаза на под¬
линную суть, На глубочайшие основы
классовой идеологической борьбы,
происходящей в истории филосо¬
фии. Ведь можно без преувеличения
сказать, что история фиЛософии —
одна из наук, наиболее насыщенных
острейшей политической борьбой,
что классовые схваТки, непрестанно
Происходившие в философии, сами
за себя говорят об исТории фиЛосо¬
фии как арене классовых битв в об¬
ласти идеологии, что история фило¬
софии На всём протяжении её раз¬
вития являлась политической наукой,
а каждая система в философий —
острым идеологическим оружием в
руках борющихся классов. Разве
идеализм Платона не был призван
оклеветать афинскую демократию и
возвеличить идеальное аристократи¬
ческое рабовладельческое государ¬
ство? Разве политическая теория
Аристотеля не была открытым и
нахальным оправданием рабства?
А Гоббс в своём «Левиафане», разве
он не защищал со всей яростью
абсолютистское государство? То же
надо сказать и о всей линии метафи¬
зики, у которой, По словам товарища
Сталина, всегда на языке «вечная
справедливость» и «неизменная Исти¬
на» (См. И. В. Сталин, Соч., т. I, стр.
304). А всё устремление немецкого
Идеализма? Оно было, как эТо по¬
казал ТОвариШ Сталин и как бб этом
убёдиЧеЛьйо говорили здесь в ходе
Дискуёсйй, цёЛйкой пОдчййейо клас¬
совым политическим интересам —
борьбе реакционной ИрусскО-фео-
даЛййой аристократии йротив фран¬
цузской буржуазной революций,
против французского Материализма.
НёзИЧеМ; товарищи, говорить здесь
О современной буржуазной филосо¬
фии, которая состоит на службе Им¬
периалистической реакции. Необхо¬
димо искоренить книжный подход к
марксизму, покончить с объективист¬
ским холодным п бесстрастным Из¬
ложением истории философских
идей, Это противоречит революцион¬
ной сути марксизма. Й чем скорее
И решительнее будет покончено
мной и всеми, кто пиШет у нас по
этиМ вопросам, с этими недостатка¬
ми, тем полезнее будет это для на¬
шего большевистского дела.
Историю философии Надо излагать
нам как живую историю идеологи¬
ческой классовой борьбы. Надо по¬
стоянно помнить слова товарища
Сталина о том, что марксистский
метод «не смотрит на жизнь закры¬
тыми глазами, чувствует биение
пульса жизни...» (И. В. Сталин, Соч.,
т. 1, стр. 307).
'Мне в своей книге, к сожалению,
Не удалось проследить, куда росла
в истории философии та или иная
философская теория, какие послед¬
ствия сказались в результате того
или иного учения. А проследи я по¬
следствия этих тенденций в истории
философии, была бы написана книга
живее, более боевым и воинствен¬
ным тоном, который требуется от
большевика. И великий Лепин, учи¬
тывая значение такого подхода к
истории философии, предупреждал,
что о философах надо суДиТь «по
тому, как они на деле решают основ¬
ные теоретические вопросы, с кем
они идут рука об руку, чему они
учат и чему они научили своих уче¬
ников и последователей» (В. И.
Ленин, Соч., т. XIII, стр. 178).
Я счйтаю также вполне справед¬
ливой критику книги за совершенно
недостаточное, а порой просто непра¬
вильное освещение исторической об¬
становки, в которой складывались и
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО тов, АЛЕКСАНДРОВА Г, Ф.
291
вознйкалм фйлософскйе системы. Во
мйогих главах, как, например, в
главах, посвящённых греческой фи-
Лоёофии, французской и немецкой
философий, дана неправильная, да и
к тому же куцая характеристика той
обсТйновки, на почве которой вы¬
росли эТи философские теории.
Известно, что в буржуазных кур¬
сах по истории философии откровен¬
но признаётся, что нельзя-де итти к
раскрытию смысла философских си¬
стем от характеристики обществен¬
ных отношений. Это и понятно. Та¬
кой подход к делу наголову опроки¬
дывает гнусное стремление подоб¬
ных историков в философии подо¬
гнать век) историю философии под
свои реакционные идеи и определить
состояние, как говорили некоторые
из них, «промышленных искусств» в
ту йли иную эпоху состоянием «науч¬
ного мышления». Один из таких
историков философии восклицал:
«Опишите мне сбсТоянйе нравствен¬
ного, религиозного й духовного мы¬
шления той йли иной эпохи, и я буду
в состоянии сказать, каковы были
тогда законы и нравы и даже какова
была тогда политическая жизнь».
Обычно такого рода историки фило¬
софии считают практическую дея¬
тельность человечества лишь внеш¬
ним следствием внутреннего движе¬
ния Мысли.
Недавно появились новые буржу¬
азные курсы по истории философии.
Одна книга Написана американцем
Фуллером и издана в Нью-Йорке в
1945 гбду, другая — Ресселом й из¬
дана в 1946 году.
Рессел ЙОсТояЙно выйскиваеТ у
всех философов прогйлого хотя бы
намёк на либерализм и всячески
его превозносит, сам являясь горя¬
чим проповедником реакционного
либерализма. Можете представить
себе, чго за субъективизм и на¬
сквозь реакционная окрошка полу¬
чилась у этих историков философии
вМесТо истории философии и какие
усилия Прилагают буржуазные исто¬
рики философии, дабы превратить
историю философии в идеологиче¬
ское Подспорье в их современной
борьбе rtßotrik мйрксизма.
Исторйя фйлбеофии принимает у
буржуазных историков философий
тот вид, который выгоден ныне реак¬
ционной буржуазии. Тов. Жданов
глубоко справедливо отметил, что
марксистская история философии
давным-давно опровергла подобные
взгляды.
Йожди нашей партии — Ленин,
товарищ Сталин — дали нам пре¬
красные классические образцы того,
как марксист обязан применять по¬
ложение исторического материализ¬
ма к изучению конкретных историко-
философских' фактов. Достаточно
сослаться на «Святое семейство»
'Маркса и Энгельса, на «Нищету фи¬
лософии» Маркса, на критику народ¬
ничества Лениным, на ленинский
«Материализм и эмпириокрити¬
цизм», на критику анархизма и бур¬
жуазных Деорий по национальному
вопросу товарищем Сталиным.
Нельзя, товарищи, сказать, чтобы
мы не изучали общих марксистских
положений об историческом про¬
цессе развития общества и класси¬
ческих образцов применения поло¬
жений исторического материализма
к явлениям общественной жизни, об¬
разцов, которые преподаны нам
классиками марксизма-ленинизма.'
Мы изучали это. Изучал это и я.
И вместе с тем не сумел правильно
воспользоваться ни тем, ни другим.
Характеристика общественных от¬
ношений в каждую эпоху развития
философских воззрений, данная в
моей книге, не может удовлетворить
ни потому, что она дана без долж¬
ного строгого и обширного привле¬
чения исторического материала, ни
потому, что она мало связана с кон¬
кретной характеристикой философов
и борьбой партий в философии.
Товарищи правильно указывали
на такую серьёзную ошибку, допу¬
щенную в моей книге, как недоста¬
точно боевой и конкретный анализ
борьбы партий в философии мате¬
риализма и идеализма, борьбы, про¬
ходившей в живой исторической об¬
становке. А между тем материал,
которым располагает история фи¬
лософии, даёт для этого богатейшие
возможности.
Крупным недостатком в своей
книге по истории философии я счи¬
таю то обстоятельство, что в книге
не проведена последовательно эта
292
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО ТО В, АЛЕКСАНДРОВА Г, Ф.
единственно научная точка зрения
при изложении истории философии,
не прослежена до конца история
гнилостного разложения идеализма
и его прислужничество перед импе¬
риализмом, превращение идеализма
в своеобразный идеологический фун¬
дамент современных реакционных
классов в их борьбе против марксиз¬
ма и революционного рабочего дви¬
жения. 'А именно в таком изложении
истории философии и должна была
состоять воинствующая большевист¬
ская партийность. Такое марксист¬
ское изложение истории философии
сильно содействовало бы воспита¬
нию у советских людей, у наших
кадров последовательной ненависти
и непримиримости ко (всяким прояв¬
лениям реакционной буржуазной,
так называемой, культуры, буржу¬
азной идеологии, буржуазных нра¬
вов.
Большевистская партийность дол¬
жна состоять также и в том, чтобы
конкретно изобразить всю историю
материализма, показать рост и
укрепление сил науки в борьбе с
идеализмом и религией.
Важнейшей задачей нашей науки
является, как справедливо говорил
т. Жданов, показ победы марксизма
как величайшего революционного
переворота в идеологии, великого
научного открытия, настоящего твор¬
ческого подвига революционных вож¬
дей пролетариата. Эту сторону дела
блестяще раскрыл т. Жданов в сво¬
ём вчерашнем выступлении. В своей
книге я не сумел изложить этого, а
именно такой взгляд только и мо¬
жет вскрыть исторически обоснован¬
ное всесилие марксистской филосо¬
фии, её возвышение над всеми тео¬
риями прошлого и настоящего, по¬
казать марксизм как теоретический
фундамент революционной партии
рабочего*класса.
В курсах по« историч философии
нередко считалось (должен сказать,
что я также стоял на этой позиции),
что достаточно исторически верно
схватить смысл той или иной фило¬
софской системы, правильно и не¬
сколько критически преподать чита¬
телям её содержание, и задача тем
самым будет выполнена. Моя ошиб¬
ка часто состояла в том, что при
оценке той или иной системы фило¬
софии я приводил высказывания фи¬
лософов об их собственной систе¬
ме взглядов. Именно такая ошибка
была допущена, когда в моей книге
приводились мнения современников
Декарта и Гоббса о философских
воззрениях этих мыслителей или
мнение Юма о задачах и значении
его собственной философии. Дело в
том, что системы этих философов
значили нечто совершенно иное,
чем они сами о них говорили. Это
было сделано ошибочно, ибо такое
изложение ведёт к тому, что бое.вое
партийное освещение вопроса под¬
меняется объектив и стеки м, х л а д н о -
кровным, профессорским, в дурном
смысле этого слова, изложением
историко-философского материала.
Ленин называл идею партийности
социалистической идеей. Эта идея
социалистическая по своему харак¬
теру потому, что только настоящий
коммунист, большевик может после¬
довательно проводить в жизнь идею
партийности, открыто и последова¬
тельно защищать позиции своего
класса. Эта идея и потому социали¬
стическая, что точка зрения больше¬
вистской партийности, последова¬
тельно проведённая, применённая к
истории культуры, науки и филосо¬
фии, необходимо ведёт к научному
социализму, к коммунизму Кругл
ным недостатком в своей книге по
истории философии я считаю имен¬
но тот факт, что мне не удалось по¬
следовательно провести этот принцип
и так изложить историю философии,
чтобы она ещё более усиливала по¬
зиции научного социализма, диалек¬
тического материализма. Между тем
ясно, и дискуссия это убедительно
показала, что этот путь изложения
истории философии должен дать са¬
мые замечательные результаты.
Надо признать, что крупнейшим
недостатком научных работ по исто¬
рии философии, и западноевропей¬
ской, и русской, являлась одна, ус¬
военная нами и решительно раскри¬
тикованная товарищем Сталиным,
неверная установка, мешавшая мне
в частности рассмотреть подлинные
слабости, самые глубоко уязвимые
стороны философских систем прош¬
лого!. Я не учитывал в своей книге,
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО ТО В. АЛЕКСАНДРОВА Г. Ф.
293
что все философские системы до
'Маркса и Энгельса были филосо¬
фией одиночек, что только марксизм
явился учением и знаменем револю¬
ционной борьбы миллионов.
Как это теперь вполне очевидно«,
сколь бы сложна и даже прогрес¬
сивна для своего времени ни была
философская система, примером чего
могут являться системы Демокрита
и Эпикура .в древности, Спинозы
или Дидро в новое время, вся де¬
тальнейшая, порою смелая, разра¬
ботка философских понятий в конце
концов оттачивала -философскую
мысль, способность к теоретиче¬
скому мышлению лишь весьма уз¬
кой группы лиц и не оказывала, ко¬
нечно, сколько-нибудь заметного
влияния на развитие самосознания
народов, а тем более не оказывала
влияния на революционную борьбу
масс.
Нельзя, конечно, отрицать, что в
истории философии происходила
борьба, в которой передовые мате¬
риалистические идеи одерживали
победы над идеями реакционными.
И нельзя также игнорировать тот
основной факт, что возникновение
передовых идей отнюдь не сопро¬
вождалось их широким распростра¬
нением в народных массах и что эти
идеи не оказывали преобразующего
влияния на общественную жизнь и
не могли его оказать.
'Мало найдётся лиц, которые бы
отрицали, скажем, крупное значе¬
ние атеистической и материалисти¬
ческой философии Спинозы. Но сто¬
ит обратиться к истории жизни этого
философа, как становится очевидно,
что его идеями не воспользовались
передовые слои голландского обще¬
ства XVII века. Правда, среди его
последователей были учёные не
только Голландии, но и Англии,
Франции, Германии. Однако это
была узкая группа лиц, небольшая
школка, которая не могла стать и не
стала во главе прогрессивных сил
европейских стран, не могла возгла¬
вить борьбу за ликвидацию феода¬
лизма, средневековья, крепостниче¬
ства. Кдо может отрицать, что изве¬
стный итальянский социалист-уто¬
пист Кампанелла, автор знамени¬
того труда «Город солнца», в кото¬
ром с такой яркостью сделана по¬
пытка начертать прообраз будущего
коммунистического общества, — ко¬
нечно, с точки зрения утопического
социализма, — кто может отрицать,
что Кампанелла был передовым
и смелым мыслителем своего вре¬
мени? Но ясно, что его произведе¬
ние было известно лишь несколь¬
ким сотням лиц и что на протяже¬
нии последующих веков оно изуча¬
лось лишь как любопытное истори¬
ке-л и те р ату р ное, и стор и ко - ф и л ософ -
ское явление, и оно- не повлияло на
движение народных масс.
Вся история философии до воз¬
никновения марксизма, являясь от¬
ражением политической, экономи¬
ческой и идеологической классовой
борьбы в обществе, не могла, —
как это показал товарищ Сталин
ешё более сорока лет назад и как
он с новой силой обратил на это
внимание в критических замечаниях
на мою книгу,—выработать и утвер¬
дить такое философское знание, ко¬
торое стало бы действенным зна¬
менем борьбы масс. В этом и со¬
стоит основная слабость, основной
порок философских идей прошлого,
в том числе и самых передовых.
В своей книге я не учёл этого тре¬
бования марксистского изучения
истории философии и упустил из
виду, что мерой успеха самых доб¬
ропорядочных идей в философии
марксист признаёт не разработку
советов обществу, а, как говорил
Ленин, «степень распространения
этих идеалов в определенном классе
общества» (В. И. Ленин, Соч., т. 1,
стр. 268). Ленин говорил, что са-
мьнм высоким идеалам цена мед¬
ный грош, если они не слиты с борь¬
бой, с интересами, с житейскими
вопросами данного класса.
Если попытаться учесть пожела¬
ния и критические замечания това¬
рищей, а также уже значительный
опыт преподавания и научной раз¬
работки историко-философских во¬
просов, то как следовало бы более
совершенным образом, чем сделал
это я в своей книге, построить курс
истории философии?
Первое требование, которое дол¬
жно быть учтено и на которое со
всей силой указал т. Жданов, со¬
294
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ CAÖÄO $ОВ. АЛЕВОАВДВОЙА Г. Ф.
стоит в том, что весь курс истории
философии следует построить на_
широком фоне действительной и
конкретной истории общественной
жизни. Историк философии, кото¬
рый не учтёт этого важнейшего мо¬
мента исследования, упустит воз¬
можность, как это случилось с моей
книгой, вскрыть политическое со¬
держание философской теории дан¬
ной эпохи, содержание классовой
борьбы, происходящей в сфере идео¬
логии, содержание борьбы двух ос¬
новных партий в философии — мате¬
риализма и идеализма.
Совершенно справедливо была
подвергнута критике моя книга за
отсутствие в ней изложения исто¬
рии русской философии, на что осо¬
бое внимание обратил т. Жданов.
Мы, философские работники, обя¬
заны иметь очень серьёзно в виду
это предупреждение. Уже в ближай¬
шее время надо восполнить это
серьёзное упущение и коллектив¬
ными усилиями двинуть вперёд раз¬
работку истории нашей отечествен¬
ной философии. Надо создать круп¬
ные монографические исследования
о всех имевших существенное значе¬
ние учениях в истории философской
мысли и в России, и на Украине, и в
Белоруссии, и в Грузии, и в Азербай¬
джане, и в других советских респу¬
бликах, восстановить всю богатую
историю русской философской мы¬
сли, незаконно и преступно забытую
или искажённую в историко-фило¬
софских работах буржуазных ис¬
следователей в царской России, и в
будущем учебнике по истории фило¬
софии отвести важное место истории
общественной и философской мысли
в России.
У Крупнейшим недостатком, приня¬
тым в изложении истории филосо¬
фии, и это было свойственно и моей
книге, является тот факт, что основ¬
ное внимание было сосредоточено
на развитии философских идей до
возникновения марксизма. Возник¬
новению же и развитию марксист¬
ского философского учения не уде¬
лялось должного внимания, так же
как не уделялось должного внима¬
ния и стор ии м а ркс и эм а -ленин изм а
вообще. Обычно, доведя исследова¬
ние до середины 40-х — начала 50-х
годов и установив, что все прошлые
философские системы снимаются,
преодолеваются тем, что появилась
единственно* научная философская
теория, ставшая знаменем миллио¬
нов и миллионов трудящихся, сим¬
волом веры рабочего класса, его пу¬
теводной звездой, исследование на
этом заканчивали. Так же поступил
в своей книге и я. Но, как показал
опыт преподавания истории филосо¬
фии и убедительно показало это на¬
стоящее обсуждение вопросов исто¬
рии философии, а также, как это со
всей очевидностью вытекает из ука¬
заний Центрального Комитета пар¬
тии й указаний товарища Сталина,
мы должны взять за исходное совер¬
шенно иные принципы изучения и
изложения истории философии. 'Мне
думается, что вся история филосо¬
фии, начиная с древнейших времён и
кончая серединой XIX века, должна
составлять одну и притом неболь¬
шую часть истории философии. '
С »марксизма начинается история
действительно настоящей науки
об обществе, история подлинно на¬
учного философского знания; с мар¬
ксизма начинается история миро¬
воззрения, которое не только опро¬
кинуло и преодолело все прошлые
системы знаний об обществе, не
только создало единственно верный
взгляд на мир и законы его разви¬
тия, ^но с него начинается великая
эпоха соединения массового рево¬
люционного движения рабочего
класса с действительно научным
знанием законов развития обще¬
ства, соединения борьбы рабочего
класса с революционной теорией.
С марксизма началась история
науки и история борьбы рабочего
класса, которая в конце концов при¬
вела к свержению капитализма, к
поражению всех видов его идеоло¬
гии, к победе социалистических
принципов жизни и социалистиче¬
ской идеологии в нашей стране. Не¬
зачем говорить с этой трибуны, ка¬
кое исключительное значение имеет
боевое и верное изложение истории
побед марксизма-ленинизма для во¬
спитания у наших людей советской
национальной гордости за свою ро¬
дину, за свою партию, за своё рево¬
люционное мировоззрение.

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО ТО». АЛЕКСАНДРОВА Г. Ф.
205
Вот почему при изложении исто¬
рии философии необходимо выде¬
лить историю марксистско-ленин¬
ской философской МЫСЛИ IB особую
и самую большую, наиважнейшую
часть, ибо эта история имеет все¬
мирно-историческое значение.
'Мы не почерпнули бы из истории
философии ‘всего, что нам сейчас
нужно для борьбы с буржуазным
мировоззрением, для дальнейшего
развития наших советских социали¬
стических идей, если бы ограничили
себя критикой буржуазных фило¬
софских теорий прошлого. Дело в
том, что ныне советскому человеку
приходится иметь дело не в чистолМ
виде с философскими теориями
Канта и Гегеля, Беркли и Юма.
Строителям социалистического об¬
щества приходится вести постоян¬
ную, ежедневную, самую острую
и напряжённую борьбу с совре¬
менными разновидностями бур¬
жуазной реакционной идеалистиче¬
ской философии, которые так ши¬
роко заполнили ныне мировой зару¬
бежный книжный рывок. И всё это
обилие различных и в том числе
новейших «.измов» в философии уст¬
ремлено не только на борьбу против
материалистического миросозерца¬
ния, но и прежде всего против мате¬
риализма марксистского, против
■мировоззрения советских людей и
политики Советского государства,
!построенной на прочном научном
^фундаменте марксизма-ленинизма.
Тов. Жданов сосредоточил особое
внимание нас, работников филосо¬
фии, на разоблачении современной
реакционной идеологии буржуазии.
К этому призывают нас решения
ЦК В КП (б) -по вопросам литера¬
туры и искусства. Нельзя с успехом
отстаивать социалистические идеи и
принципы, наше советское мировоз¬
зрение, не сокрушив и не победив в
острой классовой идеологической
бо(рьбе современные ; буржуазные
философские теории. Это тем более
важно, что разгром буржуазных
мистических и всякого рода ганг¬
стерского характера идей империа¬
лизма имеет крупное и принципи¬
альное значение для воспитания и
укрепления патриотических чувств
советского народа»
Плохим марксистом-ленинцем ока¬
зался бы тот человек, который,
хорошо заучив отдельные положе¬
ния, высказанные Марксом и Эн¬
гельсом, це смог бы расправиться
со своим идеологическим врагом,
победить его в открытой классовой
борьбе, Опрокинуть и разрушить всю
аргументацию и всё лживое идеали¬
стическое реакционное миросозер¬
цание современных оруженосцев
империалистической реакции в Аме¬
рике и Англии, во Франции и Ка¬
наде, в Германии и Австралии, в
Италии и Испании.
Вот почему было бы крайне необ¬
ходимо и полезно при изложении
истории философии, как на это об¬
ратил внимание т. Жданов, иметь
ещё одну часть курса, посвящённую
критике буржуазных философских
теорий современного периода, пе¬
риода загнивания, распада, гнило¬
стного разложения буржуазной
культуры, буржуазной цивилизации,
буржуазной философии эпохи импе¬
риализма.
В современных условиях, когда
буржуазная философия, потерпев
полное поражение в вопросах гносео¬
логии и теории общественного про¬
цесса, занялась историко-философ¬
ским обоснованием буржуазной
идеологии вообще,— для философов-
марксистов встала с особой остротой
жизненная задача выбить из рук
представителей буржуазной филосо¬
фии и это их идеологическое оружие,
доказать, что нынешняя буржуазная
идеология не является продолже¬
нием передовых идей прошлого, по¬
казать, что марксизм является выс¬
шим научным достижением челове¬
чества, революционным знаменем
пролетариата. История философии
превратилась сегодня в поле острой
борьбы между марксизмом и совре¬
менной буржуазной реакционной
идеологией. После долгого перерыва
буржуазные историки, философы ри¬
нулись в область истории филосо¬
фии, истории политической мысли,
истории экономической науки. По¬
нятно, что дело здесь отнюдь не в
отвлечённом интересе к истории
культуры и духовного развития чело¬
вечества со стороны современной
правящей клики в капиталистиче¬
296
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО ТО В. АЛЕКСАНДРОВА Г. Ф.
ских государствах. Необходимость
использовать историю культуры в
реакционных целях порождена клас¬
совыми интересами современной
буржуазии. Теперь, когда фронт гос¬
подства империализма прорван в не¬
скольких странах, когда в ряде стран
господство буржуазии либо слом¬
лено вовсе, как, например, в странах
новой демократии, либо сильно ос¬
лаблено, как, например, в Италии
или во Франции, а в центре совре¬
менной империалистической реак¬
ции— в США и в Англии — полити¬
ческая классовая борьба становится
всё более острой и напряжённой, —
теперь проблема обоснования и тео¬
ретической защиты империализма
стала перед его идеологами как са¬
мая жизненно важная для них за¬
дача.
Именно здесь лежат настоящие
причины такого, никогда ранее неви¬
данного, устремления буржуазных
профессоров философии в историю и
проблемы современной государст¬
венности.
Перевёртывая, фальсифицируя,
извращая всю историю политической
и духовной жизни народов, идеологи
реакционной буржуазии тужатся ис¬
пользовать историю политической и
философской борьбы для укрепления
буржуазного строя и его растленной
идеологии, всё ещё держащей боль¬
шие массы населения, особенно
интеллигенции, в сетях (буржу¬
азного ид е а л ис ти ч е окого м про во з -
зрения.
Нынешний идеологический поход
буржуазии против социализма яв¬
ляется продолжением целого перио¬
да борьбы реакционных клик зару¬
бежных государств против нашей
страны путём — в начале и в после¬
дующие годы — экономического на¬
жима и блокады, политического
и дипломатического наступления,
военной интервенции, совершённой
дважды на протяжении сравнительно
немногих лет. То, что не удалось со¬
вершить экономическим, политиче¬
ским и военным путём, то пытается
ныне достигнуть мировая империа¬
листическая реакция и прежде всего
^буржуазия США и Англии идеологи¬
ческим наступлением. В этом источ¬
ник нового похода империалистов
против марксизма, против советской
идеологии.
Понятна отсюда вся та ответствен¬
ность, которая ложится на всех нас,
марксистских публицистов, наших
философов-профессионалов и всех
специалистов общественной науки,
пропагандистов науч но го м и ро во з -
зрения нашей партии, ответствен¬
ность, на которую так сильно обра¬
тил внимание здесь т. Жданов.
Дискуссия наша показала, что в
стране имеются подготовленные
кадры работников в области маркси¬
стско-ленинской философии. Но эта
дискуссия вскрыла и крупные про¬
белы в нашей марксистско-ленин¬
ской философской подготовке. Здесь
присутствуют специалисты по мар¬
ксистской теории. Это — положи¬
тельный факт, что наша партия име¬
ет изрядное количество профессио¬
нальных марксистских философских
работников. Наша теория существу¬
ет сто лет. На протяжении этих ста
лет революционная партия рабочих
не имела в своём распоряжении
стольких марксистских философов-
профессионалов, сколько имеет она
их сейчас. Но дело в том, и это надо
прямо сказать здесь, что мы не вос¬
пользовались как следует благопри¬
ятными условиями, которые предо¬
ставила нам наша партия. Партия
добыла все положения нашей рево¬
люционной теории в великой напря¬
жённой борьбе с врагами марксизма,
добыла эти положения ценой огром¬
ного труда и напряжения духовных
сил своих великих вождей. Нашему
поколению партия дала это своё ве¬
ликое детище в готовом виде, сказав
при этом: вот вам великолепное тео¬
ретическое оружие, глубоко изучайте
его, умело пользуйтесь им, непре¬
станно оттачивайте и совершенст¬
вуйте его.
Что мы сделали с этим оружием?
Мы его с величайшей радостью и
гордостью восприняли. Но, к сожа¬
лению, как это ни горько признать,
мы глубоко его не изучили и не су¬
мели поэтому творчески, в полную
его силу воспользоваться этим ору¬
жием. Мы, я бьГсказал, легкомыс¬
ленно подошли к этому великому по¬
ручению своей ленинской партии.
Это, конечно, можно было бы во¬
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО ТОВ. АЛЕКСАНДРОВА Г. О.
297
время поправить. Но я должен ска¬
зать и считаю вполне справедливой
критику моей работы и в области
философии и работы по объедине¬
нию всего коллектива наших совет¬
ских философов, — критику, данную
здесь т. Ждановым и моими товари¬
щами по профессии. Мне прежде
всего нужно было заняться органи¬
зацией научной и пропагандистской
работы в области философии. Но эта
работа не была проделана мною,
отчего, конечно, понесло ущерб
наше общее дело. Понятно, что и
учебник надо было писать испытан¬
ным уже методом, привлечь к его
созданию наш широкий философ¬
ский актив.
Можно ли поправить эту мою и
работников в области философии
большую провинность перед партией,
провинность, состоящую в том, что
мы допустили такое сильное отста¬
вание философского фронта в нашей
стране?
Да, конечно, можно. Что касается
меня, то я, например, отчётливо
вижу и убеждён, что только все мы
вместе и дружно сможем поднять
это дело философской работы, и я
весь свой пропагандистский и иной
опыт употреблю на это, чтобы вы¬
полнить задачу, поставленную пе¬
ред нами Центральным Комитетом
партии, т. Ждановым. Нам всем
надо ещё многому научиться, непре¬
рывно и постоянно совершенство¬
вать свои познания в области мар¬
ксизма-ленинизма. Это надо делать
не только тем, кто приступает к
изучению марксизма, но и тем, кто
считает себя квалифицированными
мастерами.
Тов. Жданов наметил боевую про¬
грамму нашей работы, выполнение
которой должно привести к преодо¬
лению отставания философской ра¬
боты в институтах и университетах
нашей страны, к преодолению допу¬
щенных ошибок.
Тов. Жданов сказал нам здесь,
что мы очень разобщены в своей
работе, что имеется узкая группа
лиц, которая работает во многих
местах, создав тем самым, по сути
дела, монополию, что вместе с тем
служит известным препятствием для
роста кадров и быстрого подъёма
всей ргаботы в области марксистской
философии. Эта критика попадает в
самую цель. Мы должны ответить
на неё созданием самого широкого
актива советской философской об¬
щественности, сколотить весь кол¬
лектив наших философов в единую
дружную партийную семью теорети¬
ческих работников, в которой мы
могли бы вести споры по теоретиче¬
ским вопросам, творческие дискус¬
сии по вышедшим и подготовленным
к печати книгам. Нам надо приме¬
нить к самим себе важнейшее поло¬
жение марксизма, выдвинутое и раз¬
работанное товарищем Сталиным, а
именно: «...Наша партия,— говорил
товарищ Сталин, — есть организа¬
ция руководителей, а не скопление
одиночек» (И. В. Сталин, Соч., т. 1,
стр. 66). Наша слабость в том сей¬
час и состоит, что мы больше похо¬
дим на собрание одиночек, чем на
организацию теоретических, пропа¬
гандистских, публицистических ра¬
ботников в области марксистско-
ленинской философии.
Нам надо самым основательным
образом усилить не только подго¬
товку философских кадров, но и
фундаментально переподготовить
уже сложившиеся кадры в области
философии. Мы очень и очень при¬
отстали от уровня марксистско-ле¬
нинской науки, уже достигнутого
нашей партией, и от тех задач, ко¬
торые стоят ныне перед Советской
страной.
Нам надо завести единый план
философской работы в стране, с тем
чтобы к этой работе, как об этом
говорил т. Жданов, были на деле,
действительно привлечены все фи¬
лософские работники, чтобы каж¬
дый товарищ имел и разрабатывал
тему, нужную партии, нужную на¬
шей борьбе, и чтобы это учитыва¬
лось в общем плане нашей работы,
чтобы было покончено, наконец, с
тем нелепым положением, при кото¬
ром у нас, при нашем остром недо¬
статке в подготовленных людях,
буквально десятки товарищей писа¬
ли диссертации и книги на одни и
те же темы, а многие и многие толь¬
ко потому, что они работают в раз¬
ных городах Советского Союза, не
имеют возможности активно уча-
298
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО TQB. АЛЕКСАНДРОВА Г. Ф.
стцовадъ в общей философской ра¬
боте. Надо веек работников в обла¬
сти философии вовлечь в самую
активную и жизнедеятельную рабо¬
ту независимо от того, где, в каком
городе каждый из нас работает.
Дел у нашей партии, товарищи, на
всех философов-марксистов хватит,
даже если бы нас было в несколько
раз больше и если бы мы были в
несколько раз лучше и сильнее, чем
мы есть.
Тов. Жданов подверг суровой
критике наши философские учреж¬
дения и институты, в особенности
Институт философии. Нам надо, то¬
варищи, со всей серьёзностью учесть
предупреждение т. Жданова, пре¬
дупреждение Центрального Коми¬
тета и решительно изменить методы
работы наших философских учреж¬
дений и издательств, выпускающих
философскую литературу, журна¬
лов, публикующих статьи на теоре¬
тические темы. Я хотел бы напом¬
нить одно, в высшей степени важ¬
ное, указание Ленина на этот счёт.
На одном заседании, в мае 1921 го¬
да, Ленин посылает т. Молотову та¬
кую записку: «Товарищ Молотов!
Не возникал ли когда-либо вопрос
о выделении из состава членов РКП
такой части, которая не участвует в
управлении, не занимает никаких
ни командных, ни управляющих, ни
вообще государственных, ни про¬
фессиональных, ни кооперативных,
никаких постов, т. е. такой части
членов РКП, которая занята исклю¬
чительно идейной работой, агита¬
цией и пропагандой вне всяких
административных постов. Нельзя
ли это сделать? Не следует ли это
сделать?» (В. Молотов, Партия и
ленинский призыв, стр. 87).
Нельзя сказать, товарищи, что
партия оставила втуне это указа¬
ние Ленина. Партия выполнила это
указание и выполнила с лихвой.
После этого были созданы целые
научные институты с большим шта¬
том работников, вовсе освобождён¬
ных от всяких иных дел, кроме заня¬
тия теорией, кроме идейной работы.
Были созданы институты филоср-
фии, права, истории, экономики, ли¬
тературы, мирового хозяйства и ми¬
ровой политики. Организованы были
философские кафедры и философ¬
ские факультеты во многих цыеших
учебных заведениях. Были органи¬
зованы также большие, вполне со¬
временные издательства литературы
по гуманитарным наукам, также со
значительным количеством осво¬
бождённых работников.
По истечении нескольких лет после
организации этих учреждений оказа¬
лось, что философские институты и
учреждения у нас есть, философские
факультеты есть, издательства тоже
есть, а книг по марксистской фило¬
софии, написанных нашими филосо¬
фами-профессионалами, почти нет.
Причём на первый взгляд трудно
понять причины этого довольно
странного положения. Ведь нельзя
сказать, что у нас, к примеру, в
Институте философии в качестве
его руководителей находились люди
неподготовленные, малосведущие в
вопросах философии. Этого сказать
нельзя. Руководил несколько лет
Институтом философии т. Митин, но
серьёзных работ по философии, как
вы знаете, в этот период выпущено
не было. Руководил Институтом фи¬
лософии долгое время т. Юдин, но
и при нём дело не изменилось; ника¬
ких трудов по философии не появи¬
лось. Институт оказался бесплод¬
ным. Впрочем, сотрудники института
ссылались при этОхМ на многолетнее
теоретическое бесплодие своего па¬
трона — Юдина. Руководителем Ин¬
ститута философии был назначен
т. Светлов. Положение дел по сути
мало изменилось. Тов. Светлов ушёл
на работу в Министерство высшего
образования. В Институт был назна¬
чен т. Васецкий, но на философском
фронте без перемен. Тов. Васецкий
также не сумел организовать фило¬
софские кадры нашей страны,
не сумел выправить положение дел.
Значит, в методах руководства фи¬
лософской работы у нас существуют
серьёзные пороки, значит, не всё
*благополучно обстоит и с подбором
самого состава научных работников
в Институте философии.
Голоса с мест. Правильно!
Александров. Что же касается ру¬
ководства Института философии, то
надо, наконец, понять и нам всем и
товарищахМ из института, что нельзя
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ С Л О В Q Т О V. АЛЕКСАНДРОВА Г Ф.
299
направлять живое дело развития
марксистско-ленинской философии
замкнуто, келейно, без нашей широ¬
кой научной общественности, без
участия всех нас в этом живом деле.
Недавно Институтом философии был
составлен пятилетний план философ¬
ской работы. Если спросить присут¬
ствующих здесь товарищей, многие
ли из них принимали участием соста¬
влении планов философской работы
на ближайшее пятилетие, многие л,и
включены в работу по выполнению
пятилетнего плана в области фило¬
софии и что представляет собой сей
философский камень —пятилетний
план, то вероятно я не ошибусь, если
скажу, что большинство товарищей
вряд ли вообще знает о существова¬
нии этого пятилетнего плана.
Голоса с мест. Правильно!
Александров. А что это значит?
Это значит, что план работы на це¬
лое пятилетие составлен без участия
огромного коллектива наших фило¬
софских работников. Не ясно ли, что
такими методами можно загубить
любое, самое хорошее дело, что надо
немедленно кончать с подобными ме¬
тодами руководства философской
работой.
Товарищи! Отставание разработки
актуальных вопросов философии, от¬
ставание нашей работы, всех нас,
наших философов-профессионалов,
наносит крупный ущерб работе пар¬
тии по коммунистическому воспита¬
нию советских людей, по борьбе с
современной буржуазной идеологи¬
ей. Каждый из нас принимает глу¬
боко к сердцу слова т. Жданова об
этом, тем более, что и силы у наших
кадров есть, есть горячее желание
отдать все эти силы на службу пар¬
тии, на пользу народа. Ведь мы име¬
ем такое великое преимущество в
своих руках, которого никогда и
никто не имел. Товарищ Сталин, пар¬
тия дают такие великие образцы
идеологической работы, образцы
развития теории, нашей философии,
держат нашу марксистско-ленин¬
скую философию на таком величай¬
шем уровне, на каком она никогда
ещё не находилась за все сто лет,
прошедшие после возникновения
марксизма! И только наша органи¬
зационная слабость, частые ошибки,
уже длительное отставание нашей
работы, превратившееся в привычку,
мешают нам развернуть силы фило¬
софских работников во всю их мощь
и вполне встать на уровень теорети¬
ческой работы, уже достигнутый
партией, смело разрабатывать новые
актуальные вопросы ленинизма, на¬
шей философской науки.
Это и понятно. Возьмись мы все
дружной работой за боевую пропа¬
ганду и разработку марксистской
философии, за серьёзное освещение
вопросов, так замечательно изложен¬
ных в речи т. Жданова, втянись мы
смело в острейший бой против совре¬
менного буржуазного мракобесия,—
да кто, товарищи, может сомне¬
ваться в том, что мы достигнем бы¬
стрых и основательных успехов в
этой области. Ведь есть же, — и мы
должны ответить на вопрос т. Жда¬
нова, — есть и порядочно имеется
пороху в наших философских поро¬
ховницах!
Мы, товарищи, в большом долгу
перед нашей партией. Мы особенно
больно и остро переживаем это по¬
тому, что наш народ, наша партия
ведут сейчас самую напряжённую
работу, развернули настоящее сра¬
жение за коммунизм. Мы хотим
быть и будем достойными солдатами
в этом сражении, в этой борьбе.
Тов. Жданов! Товарищи секретари
Центрального Комитета!
Партия взрастила и воспитала
нас. Мы хотим быть достойными на¬
шей партии, которая поручила нам
великое дело. Я думаю, что выражу
мнение всех присутствующих здесь
товарищей, если скажу: мы хотим,
т. Жданов, в Вашем липе заверить
нашу партию, мы хотим дать своё
искреннее твёрдое слово большеви¬
ков нашему родному товарищу
Сталину, что* со всей страстью, всем
коллективом возьмёмся мы за подъ¬
ём философской работы в стране, за
организацию широчайшей пропаган¬
ды марксизма-ленинизма. (Аплодис¬
менты.)
Жданов. Таким образом, наша ра¬
бота закончена. Несколько вопросов
насчёт дальнейшего. Товарищи, ко¬
торым не удалось выступить, спра¬
шивают, кому и когда они могут пе¬
300	ОТВЕТЫ ТОВ. ЖДАНОВА А. А. НА В О ПРО/ С Ы.
редать тексты своих речей. Просьба
передать эти речи в секретариат
т. Кузнецову. Хорошо, если бы это
было сделано в течение сегодняш¬
него и максимум завтрашнего дня.
Будет ли опубликован мой до¬
клад? Будет, вместе со стенограм¬
мой.
Как и какой круг людей информи¬
ровать на местах о философской
дискуссии? Так и такой, какой вам
будет угодно.
'Можно ли без специальной дирек¬
тивы рассказать философам о прове¬
дённой дискуссии? Никаких специ¬
альных директив от ЦК не будет.
Вопросы исчерпаны. Разрешите на
этом считать нашу работу закончен¬
ной и пожелать вам в дальнейшем
всяческих успехов в деле развития
и подъёма философской науки!
(Бурные аплодисменты. Все
встают. Возгласы: «Да здравствует
товарищ Сталин! Ура!»)

Тексты речей товарищей,
не выступивших
в связи с закрытием прений
Алексанян Т. (Ереван). Не оши¬
бусь, если скажу, что основным не¬
достатком всей нашей работы на
философском участке идеологиче¬
ского. фронта следует считать то,
что как историю философии, так и
отдельные её проблемы мы ешё не
освещаем с высот нашей эпохи,
эпохи Ленина — Сталина.
На рубеже XIX и XX веков как
итог, сумма всей истории развития
общественной практики, науки, фи¬
лософии, подымаются титанические
фигуры Ленина и Сталина. Они
собою как бы завершают XIX век,
всё предшествующее развитие и
открывают XX век. Они являются
творцами и зодчими лучезарного
будущего человечества. Вот уже
четверть века, выко-вывая новые и
новые кадры борцов за новое и ок¬
ружая ими себя, мудро ведёт нас
вперёд великий кормчий мировой
истории — товарищ Сталин.
Эпоха Ленина — Сталина — это
эпоха, когда историческая инициа¬
тива миллионных масс, их актив¬
ность доходит до кульминационной
точки своего проявления, когда эти
массы, выражаясь словами Маркса,
штурмуют небо, когда субъектив¬
ная, действенная сторона истори¬
ческого процесса проявляется во
всей своей силе.
Ленин и Сталин — это живые
вожди вот этих штурмующих небо-
живых миллионных масс, это орга¬
низаторы и вдохновители практиче¬
ского движения вот этих миллионов
обыкновенных людей, великие, не¬
виданные доселе мастера, руково¬
дители этого движения.
Вот почему Ленин и Сталия как
величайшие мыслители всех времён,
как величайшие философы являются
не оторванными от масс мыслите¬
лями, а миллионными нитями свя¬
заны с массами. Исходным пунктом
их миросозерцания является не иш
дивид, а масса.
Дабы не быть неправильно поня¬
тым, следует указать, что исходным
пунктом миросозерцания Маркса и
Энгельса тоже была масса, а не ин¬
дивид.
В эпоху империализма и проле¬
тарской революции Ленин и Сталин
развили эту особенность марксизма
дальше, конкретизировали и вырази¬
ли с предельной чёткостью.
Так вот, товарищи, что же кон¬
кретно значит подойти к истории
философии с высот эпохи Ленина —
Сталина? Это значит, во-первых, по¬
дойти к вопросам истории филосо¬
фии, как и к отдельным её пробле¬
мам, с точки зрения исторической
инициативы миллионных масс, тво¬
рящих то новое, к чему стремились
в течение веков лучшие умы чело--
всчества. Это значит изложить ис¬
торию философии так, чтобы вид¬
но было, как в результате противо¬
речивого развития возникла та тео¬
рия, которая сознательно своим ис¬
ходным пунктом приняла не инди¬
вида, а массу.
Вот, если с этих позиций обо¬
зреть пройденные этапы развития
философии, то сейчас же бросается
в глаза одна из существенных осо¬
бенностей домарксовой новой фило¬
софии— это именно то, что она ис¬
ходила из индивида, а не из массы.
В своём замечательном труде
«Анархизм или социализм?»
товарищ Сталин, говоря о сущест-
вующехМ принципиальном отличии
между анархизмом и марксизмом,
подчеркнул, что анархизм исходит из
302
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. АЛЕКСАНЯНА Т.
отдельной личности, а марксизм —
из массы.
Не ошибусь, если скажу, что ска¬
занное товарищем Сталиным* об
анархизме целиком и полностью
применимо и к домарксовой новой
философии. Домарксистские фило¬
софы — это оторванные от массы
мыслители, это одиночки филосо-
фы. Боязнь масс — вот одна из
особенностей домарксовой новой
философии. Эта болезнь в той или
иной мере присуща всем представи¬
телям домарксовой философии.
В этом отношении очень харак¬
терно письмо Гегеля к Нитгаммеру
от 29 апреля 1814 года. Гегель сей¬
час же после отречения Наполеона
писал:
«Вокруг нас происходят великие
события; великое зрелище достав¬
ляет нам саморазрушение необыкно¬
венного гения; это — самое траги¬
ческое; вся масса посредственно¬
сти давит без устали и примирения
всею своею абсолютною свинцовою
тяжестью до тех пор, пока не стащит
вниз высшую силу и не поставит ее
на одном уровне с собою; основ¬
ная пружина всего этого процесса,
причина, благодаря которой эта
масса имеет силу и остается, дей¬
ствуя хором, наверху, состоит в
том, что великая индивидуальность
сама принуждена давать ей право
на это, т. е. сама ведет себя к ги¬
бели. Впрочем, весь этот переворот
я, —могу похвалиться этим,—пред¬
сказал в своем сочинении, закончен¬
ном ;в ночь перед битвою под
Иеною».
И вот, основным пороком обсуж¬
даемой работы т. Александрова яв¬
ляется то, что он вот эту особен¬
ность домарксовой философии не
заметил, это осталось вне его поля
зрения.
Не видя этой особенности домарк¬
совой философии, т. Александров
упустил из виду и то положитель¬
ное, что в домарксовой философии
имеется в этом отношении в русской
классической философии XIX века,
в лице Белинского, Герцена, Чер¬
нышевского и Добролюбова. Рус¬
ская классическая философия в
лице мыслителей — революционных
демократов с позиции крестьянской
революции попыталась преодолеть
эту массобоязнь. Они, эти мысли¬
тели, были не кабинетными людь¬
ми, а общественными деятелями,
однако», не зная научных законов
развития общества, они, к сожале¬
нию, окончательно преодолеть этот
недостаток предшествующей и со¬
временной им философии не смогли.
Но они сделали шаг вперёд к мар¬
ксизму. Если принимать во внимание
не хронологию, а логическое содер¬
жание их взглядов, то надо сказать,
что они были непосредственными
предшественниками марксизма.
Во-вторых, .подойти к вопросам
истории философии с высоты эпо¬
хи Ленина — Сталина — это зцачит
подчеркнуть действенность филосо¬
фии, подчеркнуть роль субъектив¬
ной стороны исторического процес¬
са, это значцт изложить историю
философии под углом зрения кри¬
тики созерцательности, стихийности,
самотёка, под углом зрения критики
буржуазного объективизма, либера¬
лизма.
Рассматривая до^арксову новую
философию с этих позиций, мы за¬
метим вторую её особенность, а
именно её созерцательность, т. е. то,
что она стояла на точке зрения объ¬
ективизма, либерализма.
Русская классическая философия
XIX века и в этом вопросе является
непосредственной предшественни¬
цей марксизма. Русские мыслители,
как-то: Белинский, Герцен. Черны¬
шевский, Добролюбов, сознавали и
пропагандировали идею союза фи¬
лософии с действительностью, по¬
дошли к идее партийности филосо¬
фии (Чернышевский).
В этой связи надо- сказать, что
вторым основным недостатком
книги т. Александрова является
именно то, что он не только не вы¬
явил и не подчеркнул эту особен¬
ность домарксовой новой филосо¬
фии, но, наоборот, как тут справед¬
ливо было отмечено, сахМ отдал дань
этому объективизму, сам изложил
историю философии языком объек¬
тивиста, беспартийно. Это вырази¬
лось в том, что т. Александров изло¬
жил историю философии в отрыве
от классовой борьбы.

ТЕКСТ FJS4H ТОВ. АЛЕКСАНЯНА Т.
303
В книге т. Александрова не чув¬
ствуется той марксистско-ленинской
партийной страстности, которой про*
питаны все работы классиков мар¬
ксизма-ленинизма. Здесь выступил
т. Заславский и говорил о необходи¬
мости философской сатиры, пам¬
флетов. Говорил хорошо, говорил
правильно. Но это будет у нас, если
мы будем пропитаны той священной
большевистской страстностью, кото¬
рой дышит эпоха Ленина—Сталина,
той священной страстью, будучи ох¬
вачены которой, миллионные -массы
творят чудеса в деле построения
нового, лучезарного своего буду¬
щего.
Этой страстностью должны быть
пропитаны не только наши письмен¬
ные выступления, но и вся наша пе¬
дагогическая работа, чего, к сожа¬
лению, до- сих пор ещё не все со¬
знают.
В домарксовой новой философии
некоторые философы главное своё
внимание обращали на проблему
метода, иные — на онтологическую
проблему, а другие — на гносеоло¬
гическую проблему. Достаточно
назвать имена Бэкона, Декарта,
Спинозы, Канта, чтобы в этом убе¬
диться.
Марксизм в противовес этому ис¬
ходным пунктом выбрал социально-
ф ило со ф скую проб л ему. Поэто м у,
если развитие домарксовой новой
философии привело к развитию ес¬
тественных наук, то возникновение
марксизма дало сильный толчок к
развитию исторических наук. В
связи с этим гносеологическую про¬
блему марксизм начал рассматри¬
вать не внесоциально, а в связи с
развитием материальных условий
жизни общества, историю филосо¬
фии марксизм начал рассматривать
с позиции исторического материа¬
лизма.
Это обстоятельство особо под¬
черкнул Ленин в «Материализме и
э мвдриок ри типизме ».
«Маркс и Энгельс, — писал
Ленин, — вырастая из Фейербаха и
мужая в борьбе с кропателями, ес¬
тественно обращали наибольшее
внимание на достраивание филосо¬
фии материализма доверху, т.-е. не
на материалистическую гносеоло¬
гию, а на материалистическое пони¬
мание истории. От этого Маркс и
Энгельс в своих сочинениях больше
подчеркивали диалектический мате¬
риализм, чем диалектический мате¬
риализм, больше настаивали на
историческом материализме, чем
на историческое материализме»
(В. Ц. Ленин, Соч., т. ХЩ,
стр. 269—270).
Третий недостаток обсуждаемой
работы т. Александрова заклю¬
чается в том, что автор не выявил
вот эту особенность домарксовой
новой философии, а тем самым не
выявил одну из основных черт мар¬
ксистско-ленинской философии.
С этой точки зрения показательно,
что, излагая философские взгляды
отдельных философов (а т. Алексан¬
дров говорит о взглядах больше чем
50 философов), автор оставил в
тени общественные взгляды боль¬
шинства из них. Вот, например, ни¬
чего не сказано об общественных
взглядах Спинозы. Следует подчер¬
кнуть, что этот недостаток книги
т. Александрова не даёт возможно¬
сти читателю превратить её в
средство борьбы против сегодняш¬
них оруженосцев реакции.
Вышеприведённые слова Ленина
нам надо помнить хорошо, ибо на
сегодняшний день пррблецы социо¬
логии стали злободневными.
Маркс, Энгельс, Ленин учили,
товарищ Сталин учит, что для науч¬
ного познания необходимо рассмот¬
реть явление в процессе его истори¬
ческого развития. Вот что писал
Ленин:
«Самое надежное в вопросе об¬
щественной науки и необходимое
для wo, чтобы действительно при¬
обрести навык подходить правильно
к этому вопросу и не дать зате¬
ряться в массе мелочей или громад¬
ном разнообразии борющихся мне¬
ний,— самое важное, чтобы подой¬
ти к этому вопросу с точки зрения
научн°й, это — не забывать основ¬
ной исторической связи, смотреть
на каждый вопрос с точки зрения
того, как известное явление в исто¬
рии возникло, какие главные этапы
в своем развитии это явление про¬
ходило, и с точки зрения этого его
развития смотреть, чем данная вещь
304
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. АЛЕКСАНЯНА Т.
стала теперь» (В. И. Ленин, Соч.,
т. XXIV, стр. 364).
Неоднократно об этом говорил и
товарищ Сталин. При освещении
истории философии, как и отдель¬
ных проблем философии, никогда
нельзя забывать этого указания
классиков марксизма-ленинизма. А
это значит, что надо показать внут¬
реннее, необходимое, закономерное
развитие истории философии.
Однако надо сказать, что как это
ни странно, а всё-таки факт, что в
книге «История западноевропейской
философии» меньше всего истории
философии.
Почему в одно и то же время в
различных странах или в различ¬
ные периоды времени в одной и той
же стране существуют различные
философские направления и школы?
Чем объяснить приливы и отливы
материализма и идеализма или раз¬
личных школ идеализма и материа¬
лизма?
На этот и подобные вопросы не
только в книге т. Александрова, но
и в работах других авторов ответа
найти нельзя.
Читая работу т. Александрова,
чувствуешь не закономерность раз¬
вития, а как раз наоборот: всё ка¬
жется случайным скоплением слу¬
чайных явлений (философских си¬
стем).
Почему это так получилось?
Только потому, что т. Александров
оторвал историю философии от ре¬
альной её основы, не раскрывая
подлинные, классовые корни той или
иной философской системы.
Выступающие правильно указали,
что в книге говорится о классовости
и т. д., но с конкретным примене¬
нием этих принципов дело обстоит
неблагополучно. Слова Маркса о
том, что «умы всегда связаны неви¬
димыми нитями с телом народа...»
(К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные
письма, 1947, стр. 256), т. Александ¬
ровым не приняты во внимание. При
изложении истории философии раз¬
ве можно забывать то, что буржуа¬
зия в своём развитии прошла не¬
сколько этапов. Разве можно забы¬
вать то, «...что современная буржуа¬
зия, — как писали Маркс и Эн¬
гельс,— сама является продуктом
длительного процесса развития,
ряда переворотов в способе произ¬
водства и обмена», что «каждая из
этих ступеней развития буржуазии
сопровождалась соответствующим
политическим успехом. Угнетенное
сословие при господстве феодалов,
вооруженная и самоуправляющаяся
ассоциация в коммуне, тут — неза¬
висимая городская республика,
там — третье податное сословие мо¬
нархии, затем, в период мануфакту¬
ры,—противовес дворянству в со¬
словной или в абсолютной монархии
и главная основа крупных монархий
вообще, — таковы ступени, которые
прошла буржуазия в своем разви¬
тии; наконец, со времени упрочения
крупной промышленности и устано¬
вления всемирного рынка буржуа¬
зия завоевала себе исключительное
политическое господство в совре¬
менно хм представительном государ¬
стве» (/<. Маркс и Ф. Энгельс,
Коммунистический манифест).
Нельзя без учёта исторических эта¬
пов развития буржуазии дать науч¬
ное объяснение истории новой фи¬
лософии. Разве можно дать точный,
научный анализ философии Бэкона,
Декарта, Спинозы ц т. п. без учёта
вышеприведённых слов Маркса и
Энгельса? Нет, нельзя.
Но не только это. С момента воз¬
никновения и утверждения капита¬
лизма закономерность развития ис¬
тории философии обусловлена не¬
равномерным развитием реальной
жизни.
Вот почему основным пороком об¬
суждаемой книги т. Александрова
является то, что в ней не учтён от¬
крытый Лениным и в новых усло¬
виях развитый и конкретизирован¬
ный товарищем Сталиным закон не¬
равномерного развития капита¬
лизма.
Ещё в 1910 г. в статье «Разногла¬
сия в европейском рабочем движе¬
нии» Ленин писал, что «быстрота
развития капитализма неодинакова
в разных странах и в разных
областях народного хозяйства»
(В. И. Ленин, Соч., т. XV, стр. 6).
А, как известно, через пять лет, в
1915 г., в статье «О лозунге Соеди¬
ненных Штатов Европы» Ленин уже
дал закон неравномерного развития
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. АЛЕКСАНЯНА Т.
305
капитализма. Причём Ленин с этим
неравномерным развитием связывал
зигзаги классовой борьбы. Как до
установления господства буржуазии
зигзагообразно развивалась борьба
новорожденной буржуазии против
феодальной аристократии, точно так
же, после установления господства
буржуазии, свои зигзаги имела и
борьба между буржуазией и проле¬
тариатом. Ленин указывал, что бур¬
жуазия по отношению к рабочему
движению ведёт две тактики: либе¬
ральную и деспотическую, что де¬
спотический метод борьбы «...все
больше перестает быть в Западной
Европе политикой землевладельче¬
ских классов, все больше становит¬
ся одной из разновидностей обще¬
буржуазной политики» (В. Я. Ленин,
Соч., т. XV, стр. 7).
Несомненно, что это зигзагооб¬
разное развитие реальной действи¬
тельности имело своё отражение и
в философии. Несомненно, что при¬
ливы и отливы идеализма и мате¬
риализма или же идеализма и иной
формы проявления идеализма —
объективизма — в новой философии
можно и нужно объяснить ленинско-
сталинским законом неравномерного
развития капитализма. Без приме¬
нения этого закона научное изложе¬
ние истории новой философии дать
невозможно. Причину того, что
т. Александров в своей работе гово¬
рит о классовости философии, о дей¬
ствительной основе философских
воззрений, но на деле не применяет
этого принципа, с моей точки зре¬
ния следует искать в том, что он
при изложении истории новой фило¬
софии не пользовался законом не¬
равномерного развития капита¬
лизма.
Пользуясь этим законом, т. Але¬
ксандров правильно представил бы
основные пути развития новой фи¬
лософии в связи с перемещением
центра революции из одной страны
в другую. К сожалению, отсутствие
такого чёткого представления об ос¬
новных путях развития новой фило¬
софии составляет один из основных
недостатков обсуждаемой работы
т. Александрова. Именно этим об¬
стоятельством следует объяснить
как ошибочное представление ав¬
20. «Вопросы философии» № 1.
тора о немецкой философии конца
XVIII и начала XIX века, так и то,
что в обсуждаемой книге недооце¬
нено значение русской классической
философии XIX века. Если, по мет¬
кой характеристике товарища
Сталина, немецкая философия ука¬
занного периода была аристократи¬
ческой реакцией на французскую
революцию, то русская философия в
лице Белинского, Герцена, Черны¬
шевского, Добролюбова, защищая
прогрессивные традиции предшест¬
вующей философии, по существу
была борьбой против аристократи¬
ческой реакции на французскую ре¬
волюцию. Это точно так же, как в
конце XIX и начале XX века русская
философия в лице Ленина—Сталина
была борьбой против международ¬
ного ревизионизма. Нет возможно¬
сти подробно остановиться на этом
вопросе. Этот вопрос следует под¬
робно разрабатывать и осветить в
будущем учебнике по истории фило¬
софии.
'К сожалению, недостатки книги
т. Александрова этим не кончаются.
Как известно, в своё время
В. И. Ленин писал, что в каждой
нации имеются две культуры: демо¬
кратическая и культура господст¬
вующих классов.
Буржуазные историки философии
об этом думать даже не хотели и
не хотят. Для Куно Фишера, Вин-
дельбанда и тому подобных истори¬
ков философии была и есть только
культура, философия господствую¬
щих классов, а остальные миллион¬
ные массы, по их мнению, в деле
создания культуры никакой роли не
играли и не играют.
Удивительно, но факт, что т. Але¬
ксандров отдал некоторую дань
этим буржуазным концепциям. А ме¬
жду тем в частности опыт второй
мировой войны вновь подтвердил
правильность указанного ленинского
положения.
Но что же следует для истории
философии из этого положения
В. И. Ленина?
Во-первых, то, что, давая мар¬
ксистско-ленинское изложение исто¬
рии философии, мы не должны огра¬
ничиваться, если можно так выра¬
зиться, признанными философами,
306
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. АЛЕКСАНЯНА Т.
а дать изложение общественно-фи¬
лософских взглядов тех, которые
были игнорированы буржуазными
историками философии. История
русской философии, философии Гру¬
зии, Армении и других народов
СССР может служить ярким дока¬
зательством этого положения.
Во-вторых, это в свою очередь го¬
ворит за то, что при изложении исто¬
рии философии мы не должны огра¬
ничиваться английской, француз¬
ской, одним словом, так называе¬
мой, западноевропейской философи¬
ей, но надо дать также изложение
истории философии восточноевропей¬
ских (польской, латышской, эстон¬
ской, румынской, болгарской, юго¬
славской) и восточных народов.
Процесс развития мировой исто¬
рии в первой половине XX столетия
в этом вопросе внёс существенное
изменение. А вторая мировая война
закрепила это изменение.
И вот изложить историю филосо¬
фии с высоты ленинско-сталинского
учения, с вершины сталинской эпо¬
хи — это значит показать, как веко¬
вая борьба между демократией и
господствующими классами, имев¬
шая своё яркое отражение и в обла¬
сти философии, под мудрым руко¬
водством товарища Сталина привела
к победе демократии, к победе
миллионных масс. Это значит пока¬
зать, что исторической заслугой
товарища Сталина является то, что
под его гениальным руководством
Восточная Европа поднялась на но¬
вую ступень развития. Великая ве¬
ковая тяжба славянских народов с
пруссачеством окончилась полной
победой славян; это одновременно
было и победой нашей культуры, на¬
шей идеологии.
Поднять, подчеркнуть подлинную
роль восточноевропейских и вообще
восточных народов в деле развития
философии, науки — это значит по¬
дойти к проблемам истории филосо¬
фии с высот сталинской эпохи, это
значит показать, как исторически,
практикой борьбы миллионных масс
была опровергнута аристократиче¬
ская, реакционная теория Гегеля о
том, будто Восток органически не¬
способен создать культурные цен¬
ности.
Надо сказать, что непонимание
важности подчёркивания роли фило¬
софии народов Восточной Европы и
Востока является основным недо¬
статком книги т. Александрова. Этот
недостаток подчёркнуто выступает
уже в заглавии книги. Последнюю
надо было озаглавить не «История
западноевропейской философии», а
«История домарксовон философии
(критика домарксовон философии)».
В своих «Философских тетрадях»
Ленин обвинял Плеханова в том, что
он критиковал кантианство и вообще
агностицизм более вульгарно-мате¬
риалистически, критиковал по-
фейербаховски, т. е. с порога, чем по-
гегелевски, т. е. гносеологически.
Читая книгу т. Александрова, я, к
сожалению, неприятно поразился
тем, что автор, забывая эти указания
Ленина, фактически стал на пози¬
ции вульгарно-материалистической,
фейербаховской критики. В книге
т. Александрова мы не находим гно¬
сеологической критики того или
иного философа. А образцы такой
критики он мог бы найти у класси¬
ков марксизма-ленинизма. Доста¬
точно вспомнить «Теории прибавоч¬
ной стоимости» Маркса, «Материа¬
лизм и эмпириокритицизм» Ленина,
«Анархизм или социализм?», «Об
основах ленинизма» и «Еще раз о
социал-демократическом уклоне в
нашей партии» товарища Сталина,
чтобы ясно стало то, что значит дать
гносеологическую критику домарксо-
вой философии.
Известны указания Ленина о гно¬
сеологических корнях идеализма
(см. «Философские тетради»).
Марксист-ленинец—историк фило¬
софии — обязан был, учитывая эти
указания Ленина, дать анализ того,
какую сторону процесса познания
односторонне развивает та или иная
школа идеализма. Тем более что в
«Материализме и эмпириокрити¬
цизме» Ленин сам даёт образец
такой критики, когда, скажем, кри¬
тикуя субъективный идеализм, под¬
чёркивает, что он цепляется за ощу¬
щение, что субъективный идеализм
не преодолел рамки ощущения. Или
возьмём агностицизм Юма. Ведь дей¬
ствительная марксистско-ленинская,
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. АСЛАНЯНА Г. Г-
397
гносеологическая критика требует
указать, что игностцццзм вообще,
кии И игностицизм Юма, опирается
на относительный характер человече¬
ского поедания.
Нет гносеологической критики и
домарксового материализма и мета¬
физического метода, который тесней¬
шим образом связан с идеализмом.
Гносеологический анализ истории
домарксовой философии стал бы
историей человеческого мышления.
Марксистско-ленинское изложение
истории философии должно быть
конкретным доказательством того
известного положения Ленина, что
диалектика, логика и гносеология
одно- и то же, что «не надо 3-х слов»
( Ленин ).
Отсутствие такой гносеологиче¬
ской критики домарксовых философ¬
ских систем является одним из ос¬
новных недостатков работы т. Але¬
ксандрова. Это обстоятельство в
свею очередь обусловило отсутствие
в обсуждаемой работе т. Алексан¬
дрова изложения логических взгля¬
дов ряда мыслителей. Во-просы ло¬
гики вообще почти не затронуты в
книге- А между тем они, эти вопросы,
в данное время представляют боль¬
шой интерес.
В 1913 г. Ленин, бросая ретро¬
спективный взгляд на исторически
пройденные этапы развития’учения
Маркса и подчёркивая, что оно про¬
шло три этапа развития, писал:
«После появления марксизма каж¬
дая из трех великих эпох всемирной
истории приносила ему новые 'под¬
тверждения и нс-вые триумфы. Но
ещё больший триумф принесет мар¬
ксизму, как учению пролетариата,
грядущая историческая эпоха»
(В. И. Ленин, Соч., т. XVI, стр. 333).
Пророческие слова! На наших гла¬
зах, на глазах счастливого поколения
эпохи Ленина — Сталина, совер¬
шился этот новый триумф марксиз¬
ма-ленинизма, триумф, равный кото¬
рому ни одна предыдущая историче¬
ская эпоха не принесла марксизму.
В эпоху сталинских цдуилеток, В
героической Практике стро'Итедьствд
социализма, миллионные мас.сы црд
руководством славной цдртии
Ленина — Сталица, под мудрым во¬
дительством величайшего философа
нашей современности — товарища
Сталина, с невиданной энергией, не
КнцжНР, а практически, в борьбе за
Построение нового штудировали мар-
кснзм-лсницизм. На нолях ВТОРОЙ
мировой войны миллионные массы
выучили теорию Маркса, Энгельса,
Ленина, Сталина. Никогда ни одна
теория не овладела массами так, жак
теперь марксизм-ленинизм.
Учение Маркса — Энгельса —
Ленина — Сталина стало теорией
миллионов и миллионо-в.
Наша задача: цод руководством
нашей партии, под -водительством
товарища Сталина, в борьбе с сов¬
ременными оруженосцами реакции
быть достойными современниками
ведикого Сталина, решить задачи,
поставленные перед нами жизнью.
Мы должны это сделать, и мы это
сделаем.
Аслднян Г- Г. (Ереван). Один из
коренцых пороков книги т. Але¬
ксандрова заключается в том, ЧТО
здесь не показана борьба философ¬
ских течений, неправильно решён
вопрос о роли личности в истории
философии. У т. Александрова по¬
лучается, что история философии —
это история отдельных мыслителей,
выступавших один после другого;
философы выступают изолированно,
вне борьбы общественных классов и
политических групп, вне конкретно^
исторических УСЛОВИЙ.
Ленин и товарищ Стадии учат нас
другому. История философии пока¬
зывает, что философские идеи и тео¬
рии внезапно не сваливаются с неба,
как герой вагнеровской оперы «Ло-
энгрин» на крыльях лебедя свали¬
вается сверху на сцену; люди в фи.-
лоссфиц искали о?ВетМ на социаль¬
ные, исторические врцррсы, при по¬
мощи философских идей боролисв
за то илц иные общественные цеад—
реакционные или прогрессивные,
Потому-То И вокруг философских
идей группировались люди, образо¬
вывались тецедия, лагери, партии и
велц ожесточённую идейно-полити¬
ческую борьбу.
И вот при исследовании истории
философии должна быть ясно и
чётко выявлена эта борьба течений,
308
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. АСЛАНЯНА Г. Г.
направлений идеализма и материа¬
лизма, как отражение общественно-
политической классовой борьбы. Не
только у т. Александрова, но и у
многих товарищей, пишущих по
вопросам идеологии, всё дело как
бы сводится к биографии отдельных
мыслителей. Тов. Светлов, выступая
здесь, рылся в юношеской биогра¬
фии Гегеля. Ну, а если биография
философа не известна? Как опреде¬
лить тогда сущность и смысл дан¬
ной философской теории?
Марксизм-ленинизм даёт на это
единственно научный ответ.
Нужно вскрывать, говорит Ленин,
идейное содержание данного фило¬
софского течения и, что самое
важное, общественно-политическое
значение его. Важно установить:
как, при каких общественно-клас¬
совых условиях появилась и могла
появиться данная система взглядов,
что даёт ей силу и значение, кем
и в каких целях используется
она. У Ленина мы находим глу¬
бочайшие указания на этот счёт.
«Лица и группы, — пишет Ленин,—
могут переходить с одной стороны
на другую — это не только возмож¬
но, это даже неизбежно при всякой
крупной общественной «встряске»;
характер известного течения от это¬
го нисколько не меняется; не меняет¬
ся и идейная связь определенных
течений, не меняется их классовое
значение». И далее Ленин продол¬
жает: «А, разумеется, мы должны
брать за основу не лица и не груп¬
пы, а именно анализ классового со¬
держания общественных течений и
идейно-политическое исследование
их главных, существенных принци¬
пов» (В. И. Ленин, Соч., т. XVIII,
стр. 114).
Философские идеи не являются
чисто личным делом их авторов. Со¬
здавая теорию, мыслитель выражает
определённые объективно-классовые
интересы, борется против других
интересов, включается в обществен¬
ную борьбу. Философские системы
суть форма борьбы общественных
сил в данной конкретной обстановке;
философские теории, как и всякая
другая идеология, есть обществен¬
но-классовое явление по своему про¬
исхождению, по своему содержанию,
по своей роли. Такие понятия, как
идеализм, материализм, метафизика,
диалектика, вульгарный материи
лизм, индивидуализм и т. д., —
каждое из этих понятий сводится к
определённому социальному или по¬
литическому эквиваленту. Например,
когда либерально-буржуазный про¬
фессор П. Струве сущность народни¬
чества сводил к тому, что оно при¬
знаёт особую роль личности и спе¬
цифически исторические судьбы
России, Ленин называл такое опре¬
деление «сущности» народничества
абстрактным, идеалистическим. Оно,
это определение, указывает лишь на
господствующие идеи народничества,
но не на его сущность. Эта послед¬
няя представляет интересы мелких
производителей, выражает чувства
и мысли мещанства. Вот что такое
сущность народничества.
Нельзя сказать, что т. Алексан¬
дров не даёт социально-исторической
характеристики той или иной эпохи,
той или иной страны; к каждой
главе, трактующей новые философ¬
ские взгляды, т. Александров пред¬
посылает социально-экономическую
характеристику. И всё-таки мар¬
ксистского анализа философских
течений не получается. Вместо
конкретного исторического анализу
т. Александров заполняет свою книгу
цитатами из классиков марксизма-
ленинизма и механическим описани¬
ем эпохи. У Ленина и Сталина (как
и у Маркса и Энгельса) историко¬
экономическая характеристика не
пришивается, а органически впле¬
тается в анализ идейного материала.
Например, анализируя гносеологи¬
ческие и социальные корни кризиса
физики, Ленин не даёт отдельной
характеристики экономического и
социального строя эпохи империа¬
лизма (в книге «Материализм и эм¬
пириокритицизм»), а вскрывает ре¬
акционно-империалистические тен¬
денции путём конкретного анализа
взглядов идеалистов и мистиков на
материю, причинность, простран¬
ство и время, законы сохранения
массы и энергии и т. д. А у т. Але¬
ксандрова экономика и классовый
строй той или иной эпохи даются
сами по себе, а философские, идео¬
логические проблемы, интересы —
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. АСЛАНЯНА Г. Г.
309
сами по себе, без внутренних свя¬
зен.
Вообще в произведениях многих
товарищей (Васецкий, Баскин, Га¬
гарин, Гак и другие) «марксистский»
анализ сводится к перечню цитат из
классиков без глубокого анализа,
без раскрытия разных сторон в
данной системе взглядов, без са¬
мостоятельного разбора идейного
содержания их. Это показывает,
как поверхностно мы иногда пони¬
маем марксизм. Так, например, вме¬
сто вдумчивого и серьёзного изуче¬
ния глубокого смысла известной
формулы товарища Сталина об
аристократической сущности идеа¬
лизма Гегеля многие наши филосо¬
фы в своих лекциях и докладах
механически повторяли её в разных
вариациях. Это напоминает мне
фехтовальное искусство сына мага¬
раджи: он так искусно манипулиро¬
вал шпагой, что умел отражать все
капли дождя. Наши философы опе¬
рируют с высказываниями наших
вождей, как тот фехтовальщик со
шпагой. Эту слабость обнаруживает
и т. Александров. Критикуя реакци¬
онных философов прошлого, он не
обнаруживает научной глубины, не
умеет использовать несокрушимую
силу марксистско-ленинской логики.
Вот как он критикует, например,
отца католической христианской
церкви — мракобеса Августина.
«Исповедь» Августина, пишет
т. Александров, яркий пример край¬
него субъективизма и порочности
всей аргументации крупнейшего отца
церкви. По мнению Августина, весь
многообразный богатый мир создан
богом и познаётся благодаря богу.
В этом, по мнению т. Александрова,
состоит аргументация Августина. Но
это неверно: здесь перед нами не
аргументация Августина, а его
тезис. Действительной аргументации
воинственного «отца церкви» т. Але¬
ксандров не разбирает, не разобла¬
чает путём марксистского анализа, а
проходит мимо. 'Между тем, пра¬
вильно применяя марксистскую ло¬
гику, можно вскрыть нелепость
всякого идеализма и мистики.
Переходя к вопросу о свободе и
несвободе воли у Августина, т. Але¬
ксандров пишет: «В зависимости от
ответа на него решался и другой
вопрос — о признании или отверже¬
нии церкви» (стр. 106). Выходит,
что здесь мы имеем дело с дилем¬
мой: либо за свободу воли — тогда
против церкви; либо против свободы
воли — тогда за церковь.
Но оказывается, что тут дилеммы
нет, ибо второе решение тоже не
спасает положения церкви: раз воля
человека обусловлена, значит все
его поступки предопределены, и че¬
ловек не ответственен за них, он
безгрешен. «Следовательно, оба
решения вопроса о свободе воли
противоречили религиозным дог¬
мам» (стр. 106). Если это так, зна¬
чит никакой дилеммы здесь нет, и
вопрос поставлен т. Александровым
неправильно. Учение о свободе
воли не только совместимо с рели¬
гией, но является атрибутом вся¬
кого* идеализма. Вся аргументация
т. Александрова, а также многих
других авторов, пишущих по фило¬
софским вопросам, сильно напоми¬
нает логику чеховского персонажа:
одна барышня в одном из рассказов
Чехова, желая доказать, что Пуш¬
кин психолог, приводит выдержку из
какого-то стихотворения Лермонто¬
ва, стихотворения, абсолютно не
относящегося к делу.
Хотя т. Александров и рассматри¬
вает историю философии, но глубо¬
кого историзма нет у него. Неисто¬
рический подход к истории мы ви¬
дим также у некоторых критиков
т. Александрова: у них получается,
что вся история домарк-со'вой мыс¬
ли — это как бы чистая отрицатель¬
ность, ошибки, заблуждение. Исто¬
рия философии в марксистском ос¬
вещении должна показать, что ход
развития передовых направлений
общественной мысли в их борьбе
против реакционных направлений, а
также появление революционного
движения рабочего класса создава¬
ли предпосылки для появления мар¬
ксизма, сочетающего в себе строгую
научность и последовательную ре¬
волюционность. Тов. Александров
чётко не показывает, к чему привело
развитие домарксовон общественной
мысли и в чём заключается перево¬
рот, совершённый Марксом и Эн¬
гельсом. Самое формирование взгля¬
310
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. АСЛАНЯНА Г. Г.
дов Маркса и | Энгельса дано очень
поверхностно: |Маркс и Энгельс вы¬
ступают почти\изолированно от тог¬
дашнего коммунистического движе¬
ния. Автор не /понял смысла тезиса
Ленина о том,: что марксизм — это
теория, программа и тактика комму¬
низма, не понял смысла определения
товарища Сталина о том, что диа¬
лектический материализм — миро¬
воззрение марксистской партии.
Но это ещё не всё; вся столетняя
история развития марксизма т. Але¬
ксандровым выброшена за борт.
Ведь развитие подлинно научной
философской теории не завер¬
шается созданием «Коммунистиче¬
ского манифеста», а лишь начинает¬
ся. У некоторых здесь выступаю¬
щих ораторов также сквозила дог¬
матическая мысль, будто Маркс и
Энгельс дали сразу ответы на все
вопросы и на все случаи жизни.
Между тем Ленин и товарищ
Сталин неоднократно указывают, что
марксизм — не догма, а живой,
развивающийся метод, обогащаю¬
щийся в новых общественных усло¬
виях и при новых научных открыти¬
ях. Уже совсем недавно в своём
ответе полковнику Разину товарищ
Сталин вновь подчеркнул мысль о
том, что Маркс и Энгельс заложили
лишь краеугольные камни, дело мар¬
ксистов развивать творчески мар¬
ксизм в новых исторических услови¬
ях применительно к разным стра¬
нам.
Марксистский историк философии
должен глубоко и всесторонне пока¬
зать не только возникновение, фор¬
мирование марксизма, но и всю
его историю развития до нащих
дней.
Важнейшими моментами этой
истории являются следующие факты
и явления:
1. Борьба марксизма за своё
утверждение (1848—1871 гг.).
2. Победа марксизма в междуна¬
родном рабочем движении, вытесне¬
ние разных форм буржуазных идео¬
логий, анархизма, реакционно¬
утопических учений и др.
3. Возникновение и распростране¬
ние социал-демократических партий,
появление ревизионизма, опошление
марксизма в разных странах деяте¬
лями II Интернационала (разделы 2
и 3 охватывают 1871 —1903 гг.).
4. Эпоха империализма, переме¬
щение революционного движения на
восток, в Россию, появление боль¬
шевизма. Ленин и Сталин.
5. Ленинизм, как синтез мировой
и русской культуры. Роль русской
философии. Ленинизм — марксизм
эпохи империализма и пролетарских
революций.
6. Новейшие открытия в естество¬
знании и их гениальные обобщения
в трудах Ленина и Сталина (1903—
1917 гг.).
7. Великая Октябрьская социа¬
листическая революция—новая эра
в истории человечества. Опыт пер¬
вого в мире Советского социалисти¬
ческого государства, обобщение
этого опыта в трудах Ленина,
Сталина, в решениях паотии (1917—
1947 гг.).
Вся эта богатейшая история мар¬
ксизма должна быть показана на
фоне напряжённой идейно-полити¬
ческой борьбы против различных
многочисленных реакционных фило¬
софских, социологических, полити¬
ческих учений (позитивизм, неокан¬
тианство, махизм, натуралистиче¬
ские и субъективно-идеалистические
школы, мистицизм и мракобесие,
фашизм и расизм).
Я бы хотел ещё отметить; что,
несмотря на то, что здесь много го¬
ворилось о выявлении русской пе¬
редовой философии, эта тема ещё
не выявлена во всей её глубине, не
показано отношение русской фило¬
софии к западной, как и благотвор¬
ное влияние русской материалисти¬
ческой передовой философии на
общественную мысль наших наро¬
дов.
Я считаю, что поверхностностью
страдают писания и лекции очень
многих работников философского
фронта. Вот примеры: на-днях я
прочитал в Институте философии
статью т. Баскина: «Критика со¬
циологии анархистов товарищем
Сталиным». Тема весьма актуальна
и интересна. Но автор никакой глу¬
бокой проблемы не поставил, дал
нам достаточно неинтересный пере¬
сказ некоторых мыслей товарища
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. АСТАФЬЕВА В. К.
3-11
Сталина из статьи «Анархизм или
социализм?» Или возьмите доклад,
прочитанный т. Васецким зимой это¬
го года на тбилисском совещании
преподавателей общественно-поли¬
тических дисциплин на тему: «Мо¬
рально-политическое единство со¬
ветского народа». Это был простой,
очень неинтересный перечень всех
наших достижений без анализа фак¬
тов, без соответствующих теорети¬
ческих обобщений. То же нужно
сказать о лекции, прочитанной год
тому назад т. Розенталем в Ереване
о марксистско-ленинской теории по¬
знания.
Здесь много говорилось о необхо¬
димости критики и самокритики.
Это абсолютно необходимо, без это¬
го наша работа не продвинется
вперёд. Однако за последнее время
расплодился особый сорт критиков,
я бы сказал, чисто отрицательных
критиков. Это — люди, не дающие
себе труда изучать историю, науку,
философию. Они критикуют чрезвы¬
чайно легко, они как бы сидят в
засаде и. ожидают появления какой-
либо статьи в газете, журнале и на¬
чинают «критиковать», «отрицать»
во-всю. Их интересует не наука,
а критика сама по себе. Они готовы
отрицать всё, лишь бы отрицать. Они
не способны к положительной рабо¬
те, они скорее всего похожи на во¬
инственных рыцарей или стран¬
ствующих схоластов с плащом и
шпагой и готовы в любой момент
сбросить плащ, вынуть шпагу и на¬
броситься на любого автора и до¬
кладчика, лектора. Такой сорт кри¬
тиков есть, например, у нас в Ар¬
мении, да и не только у нас. Они
лишь мешают положительной твор¬
ческой работе.
В заключение я хотел бы выра¬
зить одно пожелание. Огромное зна¬
чение настоящей дискуссии ясно для
нас всех. Но я считаю, что настал
момент широкого (правда, может
быть, не такого масштаба, как эта
дискуссия) обсуждения вопросов
логики. У нас уже имеется трёхлет-
ций опыт преподавания логики, но
единство в основных понятиях у
нас едва ли имеется. Поэтому об¬
мен мнений по этому вопросу чрез¬
вычайно важен.
Астафьев В. К. (Львов), Приме¬
нить принцип большевистской пар¬
тийности к истории философии —
это значит проследить борьбу не
только материализма и идеализма,
но и борьбу диалектики и метафизи¬
ки, также имеющих свои социаль¬
ные и гносеологические корни.
В частности необходимо проследить
борьбу диалектических и антидиа¬
лектических тенденций в создании
научного метода мышления, борьбу
тенденций формальной логики и
диалектики. Эта сторона истории
философии находит очень слабое от¬
ражение в книге т. Александрова.
Тов. Александров не затрагивает
сколько-нибудь серьёзно вопроса о
борьбе тенденций формальной и
диалектической логики — вопроса,
который имеет для нас в настоящее
время актуальное значение.
Здесь приходится коснуться заме¬
чания т. Трахтенберга, который на¬
ходил странным критиковать кни¬
гу за то, чего в ней нет. Но бо¬
лее странным является замечание
т. Трахтенберга и вытекающие из
него выводы. Конечно, нельзя кри¬
тиковать в книге то, чего в ней нет,
но вполне правильно и необходимо
критиковать книгу за отсутствие
того, что в ней должно быть.
В книге т. Александрова по исто¬
рии философии либо совершенно
обойдена, либо лишь поверхностно
затронута борьба за создание под¬
линно научного метода мышления.
Разрешите проиллюстрировать это
положение на ряде конкретных
моментов из книги т. Алексан¬
дрова.
При освещении философии Гера¬
клита т. Александров даже не
находит нужным указать, что Гера¬
клит своим учением о диалектике
вещей выдвигает вместе с тем прин¬
ципы диалектического метода мыш¬
ления, принципы диалектической
логики.
Именно на этом основано замеча¬
ние Ленина, что Аристотель в своей
логике борется с принципами Гера¬
клита. Ленин отмечает, что Аристо¬
тель ведёт «упорнейшую борь¬
бу с Гераклитом, с идеей тождества
бытия и небытия (подошли к ней гре¬
ческие философы, но не сладили с
312
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. АСТАФЬЕВА В. К.
ней, с диалектикой)» (В. И. Ленин,
Философские тетради, стр. 332).
Тов. Александров не даёт анализа
как положительных сторон, так
и ограниченности, недостаточности
диалектики Гераклита, не вскры¬
вает причин, породивших диалекти¬
ку Гераклита, не ищет социальных и
гносеологических корней её и не
ставит вопроса о причинах, обу¬
словивших её отступление перед
принципами метафизики и логики
недиалектической в античном ми¬
ре.
Тов. Александров ограничивается
лишь поверхностным замечанием,
что «некоторые ученики Геракли¬
та...», например Кратил, «пытались
исказить его учение и делать выво¬
ды, противоречащие его филосо¬
фии» (стр. 39). Такое замечание ни¬
чего не даёт для понимания причин,
обусловивших эти попытки искаже¬
ния философии Гераклита.
Кстати сказать, т. Александров не
находит нужным показать ошибоч¬
ность взгляда Кратила на диалекти¬
ку и ограничивается простой пере¬
дачей его взгляда. Тов. Александров
не учитывает того, что попытка Кра¬
тила сводится к дискредитации не
только диалектики Гераклита, но
диалектики вообще.
Взгляд, что диалектика не может
давать определённых ответов о при¬
роде явлений, имеет хождение и
сейчас. Ряд авторов (Виноградов и
другие) в статьях о логике, появив¬
шихся в последнее время, считают,
что способность давать определён¬
ные ответы представляет, так ска¬
зать, монополию формальной логи¬
ки и не относится к логике диалек¬
тической.
Никаких определённых выводов
о ценности, правильности принци¬
пов диалектики Гераклита читатель
из книги т. Александрова получить
не может.
Второй пример — характеристика
философии Зенона, «изобретателя
диалектики», по словам Аристотеля.
Знаменитые «апории» Зенона неза¬
висимо от тех метафизических вы¬
водов, которые из них делал сам
Зенон, являются одним из доказа¬
тельств противоречивой природы
движения, известным доказатель¬
ством справедливости диалектиче¬
ской логики.
Защитник формальной и критик
диалектической логики Тренделен-
бург вынужден признать, что по от¬
ношению к движению закон проти¬
воречия формальной логики непри¬
меним.
Тов. Александров не передаёт су¬
щества высказываний Ленина о
диалектике в связи с анализом «апо¬
рий» Зенона. У т. Александрова —
простая передача взглядов Зенона.
Он обращает внимание не на ту сто¬
рону вопроса, которую необходимо
было подчеркнуть, исследуя раз¬
витие диалектики в прошлом.
Тов. Александров допускает при
этом неточную и даже неправильную
передачу хода мысли Зенона. Он
пишет: «...движение, по Зенону, не
истинно, а поэтому его нельзя выра¬
зить в научном понятии».
Иначе оценивает суть и смысл
«апорий» Зенона Ленин: «...вопрос
не о том, есть~ли движение, а о том,
как его выразить в логике понятий»
(В. И. Ленин, Философские тетради,
стр. 265).
Наконец, т. Александров делает
ошибку в передаче воззрений Зено¬
на. В своих «Философских тетра¬
дях» Ленин писал:
«Движение есть нахождение тела
в данный момент в данном месте, в
другой, следующий, момент в дру¬
гом месте — таково возражение, ко¬
торое Чернов повторяет (см. его
Философские этюды) вслед за всеми
«метафизическими» противниками
Гегеля.
Это возражение неверно: (1) оно
описывает результат движения, а не
само движение; (2) оно не показы¬
вает, не содержит в себе возмож¬
ности движения; (3) оно изобра¬
жает движение, как сумму, связь со¬
стояний покоя, т. е. (диалектиче¬
ское) противоречие им не устранено,
а лишь прикрыто, отодвинуто, за¬
слонено, занавешено» (В. И. Ленин,
Философские тетради, стр. 268).
Таким образом, Зенон вскрыл
противоречивость движения, но от¬
сюда сделал неправильные выводы,
отрицая истинность движения. Чер¬
нов же просто отрицал противоречи¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. АСТАФЬЕВА В. К.
313
вость движения. Тов. Александров
отождествил их взгляды.
Я не исчерпал всех неточностей и
ошибок в освещении философии
Зенона, но уже указанные моменты
говорят о том, что анализ филосо¬
фии Зенона, взгляды которого пред¬
ставляют большой интерес для исто¬
рии философии, логики, а также и
для других наук (в частности мате¬
матики), — явно неудовлетворите¬
лен.
Следующий пример: оценка диа¬
лектики Платона. Тов. Александров
находит решительные слова для ха¬
рактеристики роли Платона в исто¬
рии диалектики: «Несомненно, за¬
слугой Платона являлось его учение
о диалектике понятий, диалектике
мысли» (Г, Ф. Александров, Исто¬
рия западноевропейской философии,
стр. 70).
Но не следует отождествлять уче¬
ние Платона о делении и соедине¬
нии понятий с диалектикой мысли.
Не следует в истории диалектики
преувеличивать роль Платона, учив¬
шего о вечном и неизменном мире
идей и рассматривавшего изменчи¬
вость мира вещей как неполноцен¬
ность бытия.
По-другому подходит к Платону
Ленин, который прежде всего счи¬
тает необходимым отметить архи-
вздорную мистику идей Платона и
ничего не говорит о его заслугах в
создании диалектики.
Тов. Александров не уделяет до¬
статочного внимания истории раз¬
вития научногб метода мышления и
при рассмотрении других эталон в
развитии философской мысли.
Излагая учение Канта о логике,
т. Александров ограничивается про¬
стой констатацией и передачей
взглядов Канта на ло-гику, не давая
оценки воззрений Канта по суще¬
ству, не критикуя их.
О Гегеле. Здесь т. Александров не
уделяет должного внимания столь
актуальному вопросу, как вопрос об
отношении логики формальной и
диалектической, не касается совер¬
шенно гегелевской критики фор¬
мальной логики.
Должен сделать несколько от¬
дельных замечаний по вопросам,
затронутым в прениях.
1) Применить принцип партийно¬
сти в истории философии — это зна¬
чит вскрыть классовую подоплёку
борьбы философских направлений,
показать социальную историческую
обстановку, которая обусловила
формирование данной философской
системы.
Это не значит, что следует чисто
внешним образом включать обще¬
исторический материал в историю
философии, как это имеет место в
книге т. Александрова и в первых
томах истории философии, выпущен¬
ных Институтом философии Акаде¬
мии наук СССР.
Пример: т. Александров, рас¬
сматривая историю философии в
древней Греции, включает данные о
количестве рабов в Афинах и Корин¬
фе, приводит соображения историков
о достоверности этих данных
(см. стр. 27).
Возникает вопрос: какое отноше¬
ние имеют эти сведения к истории
философии, если они внутренне не
связаны с последующим изложением
материала?
Уместно и необходимо было бы
сказать о положении рабов и раб¬
ских восстаниях, когда идёт речь б
возникновении христианства. Как из¬
вестно, отчаяние рабо*в после пора¬
жения ряда рабских восстаний было
одним из источников возникновения
христианства — религии непротив¬
ления, какой она была на первых
ступенях её развития.
Зачем нужно было приводить дан¬
ные о том, что Афины были извест¬
ны керамическими изделиями, Хал-
кида и Сикион — изделиями из ме¬
талла, Эгина — предметами домаш¬
него обихода, Мегара — текстильны¬
ми товарами, когда эти данные оста¬
ются чем-то чисто внешним и не на¬
ходят никакого отражения в харак¬
теристике философского развития
древней Греции.
Образец того, как следует вскры¬
вать социально-историческую обста¬
новку, обусловившую ход философ¬
ского развития, можно видеть у
классиков марксизма-ленинизма.
В книге т. Александрова приве¬
дён данный Энгельсом блестящий
анализ социальных условий, опреде¬
ливших мировоззрение средних ве¬
314
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. БЕЛЕЦКОГО 3. Я.
ков: «'Мировоззрение средних веков
было по преимуществу теологиче¬
ским. Европейский мир, фактически
лишённый внутреннего единства, был
объединён христианством против
общего внешнего врага, сарацин.
Единстве? западноевропейского ми¬
ра, представлявшего группу наро¬
дов, развитие которых совершалось
в постоянном взаимодействии,. это
единство было осуществлено като¬
лицизмом. Это теологическое объ¬
единение было не только идеальным.
Оно в действительности существо¬
вало не только» в лице папы, своего
монархического центра, но прежде
всего в организованной на феодаль¬
ных и иерархических началах церк¬
ви, которая в каждой стране владе¬
ла приблизительно третьей частью
всей земли и составляла поэтому
крупную силу в феодальной органи¬
зации. Церковь с её феодальным
землевладением служила реальной
связью между различными страна¬
ми; феодальная организация церкви
освящала религией светский фео¬
дальный государственный строй.
Духовенство к тому же было един¬
ств е н н ы м образ ов ан н ьим к л а сс о м.
Отсюда само собой вытекало, что
церковная догма была исходным мо¬
ментом и основой всякого мышле¬
ния. Юриспруденция, естествозна¬
ние, философия — всё содержание
этих наук приводилось в соответ¬
ствие с учением церкви» (цит. по
книге т. Александрова «История за¬
падноевропейской философии», стр.
98—99).
2) Марксистская история филосо¬
фии должна показать не только по¬
ступательный (в конечном счёте)
ход развития философии, но и
периоды её временного упадка,
должна выявить конкретные исто¬
рические причины этого упадка
(пример — философия средних ве¬
ков).
3) В ряде выступлений затраги¬
вался вопрос о том, какие философ¬
ские системы и какие стороны их
следует выделить, излагая историю
развития философии.
Несомненно, что следует отобра¬
зить ход философского развития так,
как это имело место в исторической
действительности.	*
В тб же время необходимо ука¬
зать и на ту роль, которую данная
философская система играла в по¬
следующие эпохи исторического раз¬
вития и прежде всего в современный
период. Это касается как прогрес¬
сивных (в своё время), так и реак¬
ционных сторон любого философ¬
ского направления.
4) Один из недостатков книги
т. Александрова состоит в том, что
в ней зачастую не даётся критиче¬
ской оценки рассматриваемых фи¬
лософских учений с позиций марк¬
сизма; автор часто ограничивается
простой передачей взглядов того
или иного философа.
Принцип большевистской партий¬
ности истории философии обязывает
не только к тому, чтобы изобразить
борьбу философских направлений, но
и показать, как в конечном счёте
ход исторического развития подго¬
товил возможность (возникновения в
определённых исторических усло¬
виях революционной философии про»-
летариата.
Критику философских систем
прошлого необходимо давать с учё¬
том исторической обстановки, не
требуя от них того, что они по
историческим условиям не могли
дать.
В заключение следует сделать
один общий вывод: написание цель¬
ной марксистской истории филосо¬
фии требует большой многосторон¬
ней исследовательской работы.
Белецкий 3. Я. (Москва). Това¬
рищи, в процессе обсуждения книги
т. Александрова высказано много
интересных и ценных замечаний как
по вопросам истории философии во¬
обще, так и о книге т. Александрова
в частности.
Однако подход к оценке книги с
позиций той или иной узкой спе¬
циальности или с точки зрения коли¬
чества сделанных ошибок нельзя
признать правильным. Такой подход
затушёвывает главное, не позволяет
вскрыть принципиальные ошибки
книги.
Выступавшие отмечали, что изло¬
жение книги проникнуто объекти¬
визмом, абстрактностью, скольже¬
нием по поверхности философской
Т Ё К С Т РЕЧИ ТОЙ. БЕЛЕЦКОГО 3. Я.
315
науки. Спрашивается, Можно ли эти
недостатки рассматривать как част¬
ные недостатки книги? Несомненно,
нельзя. Эти недостатки говорят о
крупном методологическом пороке
книги в целом.
Как это произошло и отчего всё
это зависит, мы должны ясно себе
представить.
Надо сказать, что у нас имеют
хождение две Точки зрения на пони¬
мание как науки философии, так и
истории философии: точка зрения
меньшевиствующего идеализма и
точка зрения исторического материа¬
лизма. Первая точка зрения полу¬
чила сейчас широкое распростране¬
ние и, можно сказать, является гос¬
подствующей у нас, вторая же на¬
ходится в тени.
Представители меньшевистско-
идеалистической точки зрения счи¬
тают, что историю философии сле¬
дует излагать как историю фило¬
софских школ и учений, следующих
друг за другом в хронологическом
порядке. Такого рода изложение
истории философии предполагает,
что процесс развития мышления и
познания носил общечеловеческий
характер и шёл своим особым путём.
Он не был связан ни с общественно¬
материальной, ни с политической
деятельностью людей.
Таким образом, признаётся суще¬
ствование двух параллельно идущих
процессов — философского, теорети¬
ческого, и общественно-историче¬
ского, практического.
Представители буржуазной точки
зрения считают, что предметом фи¬
лософского исследования является
то всеобщее и вечное, которое якобы
лежит в основе мира и которое опре¬
деляет мир к существованию. Этим
всеобщим и бесконечным считаются
законы мира. Они признаются как
надисторичные и нематериальные.
Они раскрывают себя в мышлении
в форме понятий и категорий. Что
же касается отдельных вещей и
предметов,.то они, по мнению тех же
философов, существуют лишь как
проявление этих всеобщих законов.
Поэтому мир чувственно восприни¬
маемых вещей, мир единичного
можно исследовать с помощью наук
естественных и общественных, мир
же всеобщего можно познать лишь
с помощью абстрактного мышления.
Вот почему философия рассматри¬
вается как наука о содержательном
мышлении, как наука о всеобщих
законах бытия.
Что же касается конкретных наук,
то считается, что они занимаются
изучением частных законов, не
имеющих отношения к философ¬
скому знанию. Законы, открывае¬
мые конкретными науками, являют¬
ся лишь подтверждением общих за¬
конов, данных философией. Поэтому
считается, что без философии кон¬
кретные науки, как и общественно-
политическая человеческая деятель¬
ность, были бы невозможны. Чело¬
век, не зная философии, блуждал бы
в хаосе фактов, не понимая иХ вну¬
треннего смысла, не улавливая их
внутренней логики, не зная их зако¬
номерности.
Всеобщие законы, логику мира
открывает только философия. Изу¬
чив философию, можно знать, по
каким законам существуют и разви¬
ваются единичные предметы и явле¬
ния мира. Следовательно, надо в
первую очередь изучать философию,
логические законы и с помощью этих
законов всё объяснять и всё пред¬
видеть.
Материальная жизнь людей, по
этому представлению, в каждую
историческую эпоху находится в за¬
висимости от развития философских
идей. Есть новые идеи — есть дви¬
жение вперёд, нет их — в обществе
происходит застой. То же самое
наблюдается и с конкретными нау¬
ками. Науки могут устанавливать,
описывать конкретные явления, но
найти общую связь между ними, по¬
нять их логику без философии они
не могут. Уровень естественно-науч¬
ного развития определяется уровнем
философского развития. Чем более
высокой ступени в своем развитии
достигает философия, тем выше и
совершеннее общественная жизнь,
тем совершеннее становятся кон¬
кретные науки.
Из сказанного следует, что фило¬
софия по характеру изучаемого
предмета никак не может быть клас¬
совой, партийной. Её нельзя ни по¬
нять, ни объяснить из условий
316
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. БЕЛЕЦКОГО 3. Я.
общественно-политической жизни
людей. Наоборот, сама общественно¬
материальная и политическая жизнь
людей может быть понята только
через философию.
При таком понимании науки фи¬
лософии и её роли в общественном
развитии на первый план при рас¬
смотрении исторического процесса
выступает не общественно-матери¬
альная деятельность людей с клас¬
сами и классовой борьбой, не госу¬
дарства, не развитие наук — есте¬
ственных и общественных, а борьба
философских школ и учений. Субъ¬
ектом исторического прогресса вы¬
ступает мыслитель, который силой
чистой мысли двигает историю впе¬
рёд. Философы изображаются как
люди, стоящие над классами, госу¬
дарствами и народами, как борцы
за чистую истину, за идею свободы,
добра, блага и т. п.
Этот взгляд на философию вос¬
принял и т. Александров, Он заяв¬
ляет: «Ленинские «круги» в истории
философии показывают историче¬
ское развитие познания человеком
законов природы и общества как
развитие философского знания, фи¬
лософских систем» (Г. Ф. Александ¬
ров, История западноевропейской
философии, стр. 17).
Тов. Александров вслед за бур¬
жуазными историками философии
повторяет, что философия является
общечеловеческой наукой и что она
открывает законы природы и обще¬
ства.
Когда подобным образом харак¬
теризует философию Виндельбанд
или Гефдинг, то это понятно. Бур¬
жуазные историки философии не мо¬
гут иначе подойти к оценке содер¬
жания истории философии. Они
ставят своей задачей доказать, что
всеобщие законы, якобы открывае¬
мые мышлением, управляют миром,
что, следовательно, только та часть
общества, которая занимается ду¬
ховной деятельностью и которая рас¬
крывает законы мира, имеет право
руководить массой и направлять об¬
щественный процесс согласно ло¬
гике понятий. Когда же подобного
рода идеалистический вздор повто¬
ряет т. Александров, то это не делает
?му чести. Тов. Александров совсем
не в ту сторону направляет нашу
теоретическую мысль. Куда он её
направляет, видно из следующего.
Он пишет: «Мысль о беспрестанном
совершенствовании научных и фи¬
лософских знаний в истории, о необ¬
ходимости критики предшествую¬
щих взглядов для глубокого пони¬
мания современных проблем мы на¬
ходим ещё у великого основателя
русской науки Ломоносова» (там же,
стр. 18).
Почему нам сейчас необходимо
ссылаться на Ломоносова, — непо¬
нятно, а во-вторых, почему следует
думать, что для глубокого понима¬
ния современных проблем мы дол¬
жны начинать с критики предше¬
ствующей философии? Неужели че¬
ловек, стоящий на марксистских
позициях, может всерьёз думать,
что современные проблемы филосо¬
фии находятся в какой-то связи с
предшествующей философией? Так
может думать только последователь
Гегеля, но не Маркса. Последова¬
тель Гегеля считает, что надо изу¬
чать диалектику понятия. Коль изу¬
чено исторически движение понятия,
коль известна логика понятия (эту
логику, как известно, в древнее
время разработал Аристотель, в но¬
вое же—Гегель), то можно доказать
необходимость любой цели и любого
действия. Для этого надо лишь
уметь оперировать логическими ка¬
тегориями и обладать соответствую¬
щей теорией познания.
При таком понимании истории
философии марксизм выступает как
синтез предшествующих философ¬
ских школ и учений. Для понимания
марксистской философии не требует¬
ся ничего, кроме понимания истории
философии. При таком понимании
истории философии гражданская
история, как и история наук — есте¬
ственных и общественных, — высту¬
пает лишь в качестве иллюстрации.
При таком понимании истории
философии на первый план высту¬
пает личность философа, ибо только
философ, развивая понятия, полу¬
ченные от предшествующих поколе¬
ний, может двигать историю вперёд.
Только философ является творцом
нового. Почему идеальным филосо¬
фом с этой точки зрения является
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. БЕЛЕЦКОГО 3. Я.
317
тот философ, который научается дер¬
жаться не за факты истории, а за
идеи прошлого.
Основной недостаток книги т. Але¬
ксандрова по истории философии
заключается в том, что он не крити¬
чески воспринял изложенную выше
буржуазную точку зрения на исто¬
рию философии. Он излагает исто¬
рию философии как самостоятельный
процесс развития философских уче¬
ний и систем. Точка зрения истори¬
ческого материализма на историю
философии в книге т. Александрова
не нашла своего выражения.
Тов. Александров пишет: «Исто¬
рия философии как одна из отра¬
слей общественного знания пред¬
ставляет для современного читателя
тот интерес, что она показывает не¬
уклонный прогресс в развитии чело¬
веческих знаний и обогащает людей
суммированным опытом прошлого»
(там же, стр. 21).
Такое понимание истории филосо¬
фии ничего общего с марксизмом не
имеет. Маркс неоднократно указы¬
вал, что развитие истории, связь
людей, опыт человечества суммиро¬
вались не философией, а единствен¬
но и в первую очередь в материаль¬
ном процессе производства.
В письме к Анненкову Маркс пи¬
сал: «Прудон, прежде всего из-за
отсутствия у него исторических зна¬
ний, не понял, что люди, развивая
свои производительные силы, т. е.
живя, развивают определенные от¬
ношения друг к другу и что характер
этих отношений неизбежно меняется
вместе с преобразованием и ростом
этих производительных сил. Он не
понял, что экономические категории
суть лишь абстракции этих дей¬
ствительных отношений и являются
истинами лишь постольку, по¬
скольку существуют эти отношения»
(К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные
письма, 1947, стр. 27).
Маркс никогда не говорил и не
мог говорить, что философия осу¬
ществляет в истории «неуклонный
процесс в развитии человеческих
знаний». Философия, говорил Маркс,
всегда служила интересам господ¬
ствующих классов. Она постоянно
стремилась обосновать существую¬
щий строй, доказать его вечность
и неизменность.
Перед философией на первом пла¬
не стояли не столько интересы зна¬
ния, сколько политические интересы
того или иного класса, государства.
Интересы знаний философия в прош¬
лом почти всегда приносила в жерт¬
ву интересам политики. Идеи стави¬
лись на службу политике. И в соот¬
ветствии с тем, какова была поли¬
тика, какие задачи решал тот или
иной класс, то или иное государство
в известный период, такова была и
философия. Она была или прогрес¬
сивна или реакционна. Но она ни¬
когда не представляла собой едино¬
го процесса «неуклонного развития
знаний».
Философия в прошлом меньше все¬
го была поборником чистой истины,
она всегда была стражем политики.
Благодаря этому идеи старого об¬
щества никогда не служили источ¬
ником для идей нового общества.
Наоборот, они всегда являлись тор¬
мозом для возникновения новых
идей. Товарищ Сталин пишет: «Но¬
вые общественные идеи и теории
возникают лишь после того, как раз¬
витие материальной жизни общест¬
ва поставило перед обществом новые
задачи» («История ВКП(б). Краткий
курс», стр. 111). Новые идеи нового
общества утверждались в жизни
лишь в процессе борьбы со старыми
идеями, со старым мировоззрением.
Неверно думать, что в истории фи¬
лософии в том же порядке осущест¬
вляется преемственность между
идеями, что и в истории материаль¬
ной жизни людей. Здесь мы имеем
дело с двумя совершенно различны¬
ми процессами. Одно дело—общест¬
венно-материальный процесс, выра¬
жающий объективный поступатель¬
ный ход истории, другое дело*—фи¬
лософия, дающая теоретическое
обоснование истории с субъективно-
классовой точки зрения.
Домарксова философия, защи¬
щавшая интересы имущих классов,
давала извращённое, ложное изобра¬
жение действительности. Такое из¬
вращённое изображение действи¬
тельности ей приходилось давать не
потому, что» она хотела сознательно
извратить действительность, а пото«-
ТЕКСТ Ё Ё Ч Й 1 Ö В. БЕЛЁЦК0ГО 3. Я.
5iy, Что объёкТййЙб ТакОНым явЛй-
лось положение того Kjiactä, тб№ об-
Щёстба, ИйтерёсЫ kOtOpoto ЬЙа вы¬
ражала. Маркс Шворит, Что ЦолО-
Жёнйе кЯасёсШ й обществе, поётроёй-
HÖNi riä экспЛбаТаЦий, всегда яВ-
ЛяёДсЯ йзШраЩёйНЫм: одни трудятся,
д^уЬЙе присваивают результаты тру¬
да. Поэтому и философия этогб об-
ЩёёТВа Даёт ЙзвраЩёйНОё изображе¬
ние ДейёДвйтёЛьности. Вся фйЯбсо-
фИЙ Прошлых общественных форма¬
ций Нё мбжёт быФь Поэтому рас-
смоТрёйа как наука в Строгом смыс¬
ле этого слова. Идеализм никогда
йё служил интересам наукй. Не мо-
жеГ бЫтЬ Рассматриваема как наука
И философия дрёвййх в том сМыслё,
как мы сейчас понимаем философий.
В фйлбёЬфйи Древййх имелись ЛйШь
научные Догадки.
ТЬлькО оДий класс современного'
общества—проЛеДарйаТ—мог явить¬
ся нОсиТёЛем подлинно йаучнбй фи¬
лософии, Так как Он впервые в исТо-
рИй ставит сЙОей заДйчей унйчТЬжйТь
эксплоатаЦию человека человеком,
ОсуЩесТвйть построение социали¬
стического Общества. Общественное
положение этого« класса такОНо«, чТо
ой безбоязненно, Не предвзято, без
каких бы То ни было классовых ог¬
раничений станОвиТся на точку зре¬
ния признания объективных законо¬
мерностей, господствующих в при¬
роде И обществе. Свою политиче¬
скую деятельность он опирает На на¬
уки общественные и еСТествёнйые,
почему и философия этого класса
впервые становится научной. Она
утрачивает то значение, которое Ойа
играла в антагонистических общест¬
вах. Она перестаёт быть наукой в
старом, плохом смысЛё слова, на¬
укой, конструирующей Действитель¬
ность й её законы в соответствии с
интересами экспло-ататорскйх клас¬
сов. Ойа принимает действительность
такой, какОва она есть на самом де¬
ле. Она ничего ОТ себя ТуДа не
прЙВйОсит. Маркс ГОворИЛ: Для тОго
чтобы разделаться с филОсофйей в
старом смысле слова, «нужно« вы¬
прыгнуть йз нее и В Качестве обык¬
новенного человека взяться За Изу¬
чение дёйётвйТёЛьНОстН» (К. Müpfcc
и Ф. Энгельс, Соч., Т. IV, сТр.
215).
Рассматривая Нро’ШлуЮ фйЛоСо-
фию, мЫ обязаны различать тОТ Объ¬
ективно-научный материал, ЙЗ кото¬
рый она В Ту ИЛИ иную эпоху опи¬
рается, и Те идейИЫе, Теоретические
построения, в которых Специфично
оТраЖаеТсЯ ОбЩествеННОё бЫДиё то¬
го йли Иного кЛасса. Но хоТя фило¬
софия Всегда отталкивается от Тех
илй ийЫх научных знаний своею
времени, Тем не мейее, еелй говорить
о фйЛосОфиИ идёалисТйчёскОй, в
этой философйй Научные знания
всегда извращаются в интересах оп¬
ределённого реакционною мировоз¬
зрения. Наука всегда ставится на
службу религии. Этого нельзя ска¬
зать о философии материалистиче¬
ской, где научные знания имеют ре¬
шающее значение, почему материа¬
листическая философия и нОсит всег¬
да прогрессивный характер, не пере¬
ставая быть классовой, партийной.
В антагонистически-классовых фор¬
мациях материалистическая филосо¬
фия выражает передовые, прогрес¬
сивные черты в развитии господст¬
вующих класёов. Так, французский
материализм XVIII века явился идео¬
логией революционной французской
буржуазии, Немецкий же идеализм
конца XVIII и первой полойины XIX,
века явился идеологией реакцион¬
ной, юнкерской, дворянско'-буржуаз-
ной Германии.
Однако если немецкий идеализм
даёт всеЦело извращённое изображе¬
ние действительности, оправдывая
тем самым общественное положение
прусской арйстокраЯйи, то неверным
бЫлб бы Думать, что французский ма¬
териализм не был также по-своему
ограничен положением в обществе
класса французской буржуазии. Ме¬
тафизичность французского материа¬
лизма, его неспособность подняться
до научного« объяснения обществен¬
ных явлений, его созерцательность в
области теории познания — всё это
было предопределено« в значитель¬
ной мере «Общественным йбложёнием
кЛаЬса французской буржуазий.
^ерТы НеНаучнО'сДи сохранялись и во
французском материализме.
Используя йреДШ'ествуюЩий мыс¬
лительный мйТерйал, Маркс й Эн¬
гельс Должны былй йЬёТрЬить новое,
принципиально оДлиййОё мйрОйбззре-
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. БЕЛЕЦКОГО 3. Я.
319
ние, Мировоззрение, отражающее по-
Ложёйие в обществе класса про-ле-
ТарйатН. Марксистское мировоззре¬
ние ЯЙЛяетсЯ поэтому йе синтезом
предшествующих философских уче¬
ний, а Их полным, коренным
ЦрёодоленИем. Марксизм И основу
исторического Прогресса кладёт
не философское знание, а практиче¬
скую материальную деятельность
людей.
Марксизм в основу своей теории
познания кладёт не способности по¬
знающего субъекта, а материально¬
практическую деятельность челове¬
ка. Познающие способности челове¬
ка никогда не определяли характера
развития знаний человека, знания
всегда зависели от степени развития
материальных сил человека. Духов¬
ные способности людей сами по се¬
бе никогда Ни в прошлом, ни в на¬
стоящем не являлись препятствием
Для исторического прогресса.
Марксизм рассматривает филосо¬
фию не как сумму логических кате¬
горий, с помощью которых можно
Ёёё познать и объяснить, он стоит
Hä точке зрения признаний постоян¬
ного!, ИечНОСо развития материаль¬
ного мира—Природы и общества,
Законы которого мы обязаны всё
дальше и всё глубже Научно позна¬
вать.
Марксистская философия не от¬
рывается от наук и не противостоит
Наукам. Она обогащается и разйи-
ваеТСя в результате развития наук о
Природе и обществе, в свою очередь
ойа содействует их развитию, давая
научную теорию и метод. Марксист¬
ская философия имеет поэтому вели¬
чайшее революционно-практическое
значение, так как Только благодаря
марксистско-ленинской философий
можно со знанием Дела строить пе¬
редовое, подлинно человеческое об¬
щество.
Таким образом, не с вершины Ис¬
тории философии можно понять
марксизм, а, наоборот, лишь с тбчкй
зрения марксизма Можно* понять И
объяснить всю прошлую философию.
Но эта задача нами ещё не решена.
Мы к ней ЛйШь Приступили. Энгельс
в письме к ШмиДТу от 5 августа
1890 г. Писал: «Вею историю надо
начать изучать заново. Надо Иссле¬
довать И деталях условий сущест¬
вования различных общественных
формаций, прежде чем пытаться
вывести Из них соответствующие им
политические, частно-правовые, эсте¬
тические, философские, религиоз¬
ные И т. п. воззрения». У нас Жё
дело пока обстоит по-старому.
Тов. Александров, не желая зани¬
маться историей и естествознанием,
выводит из философских воззрений
общественные формации и тем са¬
мым превращает в схоластику мар¬
ксистскую философию.
Задача историка-марксиста сво¬
дится не к тому, чтобы показать, как
двигались философские идеи от од¬
ной школы к другой, а к тому, чтобы
показать, как и почему возникали в
те или иные эпо*хи определённые
идеи и философские учения, какую
общественную роль они играли и в
чём был их политический и научный
смысл. Мы должны твёрдо помнить,
что есть только одна основа и один
подход Для подлинно научного' рас¬
смотрения философских учений —
это гражданская история. И только
опираясь на неё, можно понять ис¬
тинную суть всех философских школ
и учений.
Необходимо отметить, что полити¬
ческий подход к анализу философ¬
ских учений отнюдь не исключает
исследования гносеологических и
логических проблем. Собственный
предмет философии при этом под¬
ходе не исчезает. Наоборот, все ос¬
новные проблемы философий при
этом подходе впервые получают
подлинно научное объяснение.
При правильном, научном изложе¬
нии философских учений мы сможем
понять, почему в то*т или иной пе¬
рйод определённые политические,
классовые, материальные отношений
получили то Или иное духовное вы¬
ражение И почему, с другой стороны,
только в данной определённой фор¬
ме общественного сознания эти от¬
ношения нашли своё выражение. Мы
поймём, какую роль играла та или
ийай философия для своего времени
и места. Такое изложение будет и
партийным и критичным.
Рациональная, партийная критика,
по мысли Маркса, сводится не к то¬
му, чтобы мы характеризовали исто¬
320
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. БЕЛЕЦКОГО 3. Я.
рию философии тольк'б с то-чки зре¬
ния сегодняшнего дня, не анализи¬
руя её относительно своего' времени
и места, не показывая её классового
партийного смысла. 'Мы обязаны
всякую философскую теорию по¬
нять и объяснить относительно к
своему времени и своему общест¬
ву.
Для того чтобы эта мысль стала
вполне ясной, я остановлюсь кратко
на рассмотрении «Критики чистого
разума» Канта и «Феноменологии
духа» Гегеля. Это я делаю ещё и
потому, что анализу этих работ мно¬
го внимания в своей книге уделил
т. Александров.
Работа Канта «Критика чистого
разума», как известно, была написа¬
на перед Великой французской рево¬
люцией. Однако эта работа от нача¬
ла и до конца направлена как против
французского материализма, так и
против идей французской револю¬
ции, больше того, в этой работе
Кант заложил основы той реакцион¬
но-философской теории, которая в
дальнейшем получила название не¬
мецкой идеологии.
Кант в работе «Критика чистого
разума» разрешает один основной
вопрос — вопрос о том, может ли
человек черпать свои идеи из объ¬
ектов внешнего мира. И доказывает,
что внешний мир не может явиться
основой для возникновения идей,
что идеи человек получает сверх¬
опытным путём. Они возникают в ре¬
зультате чистой деятельности раз¬
ума. Идеи, по мысли Канта, помо¬
гают человеку ориентироваться в це¬
лях и принципах, положенных богом
в основу мироздания. Всё, что чело¬
век находит в жизни, всё это, учит
Кант, дано свыше, богом. Мы, люди,
должны воспринимать жизнь такой,
какой она дана от бога. Изменять
что-либо в обществе, говорит Кант,
мы не можем, не имеем права.
Кант в «Критике чистого разума»
решительно опровергает философию
французского материализма, фило¬
софию, которая учила, что человек
может создавать идеи, опираясь на
природу, и может согласно получен¬
ным идеям практически революцион¬
ным путём изменять жизнь.
Таким образом, кантовская идеа¬
листическая философия явилась тео¬
ретическим опровержением идеи ре¬
волюции. Она запрещала возмож¬
ность революционного преобразова¬
ния общества. В этом было глубокое
назначение философии Канта. В этом
была её идейность. Априоризм,
трансцендентальный метод — всё
это служило Канту лишь средством,
способом для его« «теоретических»
построений, оправдывавших неру¬
шимость прусского государства.
Глупо- поэтому думать, что Кант в
«Критике чистого разума» беспо¬
коился о какой-то общечеловеческой
науке, решал какие-то общечелове¬
ческие задачи, стремился к како¬
му-то общечеловеческому прогрес¬
су-.
Если подойти к философии Канта
объективистски, по-буржуазному, то
она предстаёт как собрание каких-
то замысловатых философских кон¬
струкций, созданных якобы в инте¬
ресах познания чистой истины. Если
же подойти к ней со стороны тех
общественно-политических целей,
которые Кант вынужден был разре¬
шить, то оказывается, что вся эта
сложная конструкция ему необхо¬
дима была для теоретического обо¬
снования утверждаемых им идеа¬
лов — бытия бога, бессмертия души,
свободы воли.
При рассмотрении философии
Канта мы можем остановиться, ко¬
нечно, и на анализе его метода. Но
из этого не следует, что истинный
смысл философии Канта сводился к
методу, а не к его системе. И это
не означает, что в философии Канта,
как и Гегеля, метод не был органи¬
чески слит с системой и не служил
так же, как и система, одним це¬
лям — теоретическому обоснованию
интересов пруссачества. Маркс пи¬
сал: «В своей мистифицированной
форме диалектика стала модной в
Германии, так как, повидимому, да¬
вала возможность набросить покры¬
вало на существующее положение
вещей» (/<. Маркс, Капитал, 1935,
стр. XXIII).
Философия Канта стремилась на¬
нести удар и по материализму и по
науке. Не случайно Чернышевский
писал: «Кант отрицает всё естество¬
знание, отрицает и реальность чи¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. БЕЛЕЦКОГО 3. Я.
321
стой математики». Далее, он обра¬
щается к тем, кто берётся толковать
о «трансцендентально данных фор¬
мах интуиции». «Эти «формы»,— пи¬
шет он,— придуманы Кантом для то¬
го, чтобы отстоять свободу воли, бес¬
смертие души, существование бога,
промысл божий... от—кого?—собст¬
венно, от Дидро п его друзей... Он
изломал всё, на чём опирался Дидро
со своими друзьями. Дидро опирался
на естествознание, на математику,—
у Канта не дрогнула рука разбить
вдребезги всё естествознание»
(//. Г. Чернышевский, Избранные
философские сочинения, 1938, стр.
514).
Критика, данная Чернышевским
философии Канта, от первой до по¬
следней буквы верна. Это критика
партийная, боевая. Есть ли хоть
что-либо похожее на эту критику в
книге т. Александрова? Надо прямо
ответить — ничего похожего там
нет. Изложение «Критики чистого
разума» даётся академичнее, апо¬
литичное, профессорское. Читать всё
это и не интересно и не нужно.
Анализируя «Критику чистого ра¬
зума», т. Александров приходит к
странному выводу. Он пишет: «Сво¬
ей критикой бога как объекта по¬
знания Кант нанёс серьёзный удар
религии» (Г, Ф. Александров, Исто¬
рия западноевропейской философии,
стр. 371). Кант нанёс удар религии!
Известно было, что Кант обосно¬
вал в новое время религию с точки
зрения науки. Но то, что он нанёс
удар религии, это откровение, пере¬
несённое из буржуазных учебников.
Каким же образом идеи, развитые
Кантом в «Критике чистого ра¬
зума», перекликаются с его обще¬
ственно-политическими взглядами?
Продолжением «Критики чистого
разума» является работа Канта
«Критика практического разума».
В этой работе Кант изложил своё
учение о нравственности, учение,
которое сыграло исключительно
большую роль для формирования
в Германии реакционно-мещанско-
пруссаческой морали.
Опираясь на идеи, развитые в
«Критике чистого разума», Кант
учит, что материальная, чувствен¬
ная жизнь людей не имеет никакого
значения. Все противоречия мате¬
риального характера, по мысли Кан¬
та, должны исчезнуть в идее нрав¬
ственности. Существенным для че¬
ловека являются не чувственные его
интересы и потребности, а нрав¬
ственный закон, долг.
В «Критике практического разу¬
ма» Кант утверждает, что человек
обязан лишь подчиняться тем выс¬
шим принципам, согласно которым
общество существует. Человек не в
праве изменить что-либо в своей
собственной жизни. Государство, за¬
коны, король — всё это положено
высшей волей. На долю человека
остаётся лишь аккуратное выполне¬
ние своих обязанностей, моральное
усовершенствование.
В свете этого морального прин¬
ципа все сословия изображаются
как равные и свободные, ибо каж¬
дый человек в обществе носит в
своей душе принцип свободы, как
стремление выполнять долг без при¬
нуждения.
Работы Канта «Критика чистого
разума» и «Критика практического
разума»—это работы не абстракт¬
ные, не оторванные от конкретной
действительности. Это боевые, по¬
литические работы, в которых Кант
теоретически обосновал необходи¬
мость существования пруссаческого
государства, необходимость сохра¬
нения существующего порядка ве¬
щей. В этом была партийность фи¬
лософии Канта. Философия Канта
защищала немецкую реакцию про¬
тив французской революции, она
защищала идеализм против мате¬
риализма, религию против науки.
Как же оценивает «Критику прак¬
тического разума» т. Александров?
Он и в данном случае верен себе.
Он даёт какой-то абстрактный,
объективистский, схоластический
анализ этой работы. Он говорит, что
идея о самодовлеющем характере
человеческой личности нашла в уче¬
нии Канта о морали своё развитие
и завершение. Он указывает, что
учение Канта о категорическом
императиве носило исключительно
абстрактный, созерцательный и
идеалистический характер (стр. 379).
Реакционное учение Канта о кате¬
горическом императиве, оказы-
21. «Вопросы философии» № 1.

322
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. БЕЛЕЦКОГО 3. Я.
вается, носило созерцательный и
идеалистический характер! Какой
же буржуазный историк философии
с этим не согласится?
Тов. Александров пишет, что у
французов и Канта встречаются
одни и те же лозунги — равенства,
свободы, братства. Но он не пони¬
мает, что эти лозунги похожи лишь
по форме, по существу же они диа¬
метрально противоположны. Фран¬
цузы выдвинули революционные ло¬
зунги, а Кант превратил их в реак¬
ционные. Кант обосновывает мо¬
ральный принцип равенства всех
сословий перед пруссаческим госу¬
дарством, а французы относили его
только к третьему, революционному
сословию. Что здесь общее и что
здесь можно сравнивать? Оценивая
в целом учение Канта о морали,
т. Александров пишет: «Из сказан¬
ного виден не только непоследова¬
тельный, но и консервативный ха¬
рактер этики Канта» (стр. 380).
Такая оценка не верна по суще¬
ству. Этика Канта была, во-первых,
последовательна от начала и до
конца, а во-вторых, не консерватив¬
на, а безусловно1 реакционна.
К какому итогу можно притти
после прочтения главы о Канте в
«Истории западноевропейской фило¬
софии» т. Александрова? Итог один.
Кант при всех своих недостатках
служил делу человеческого про¬
гресса.
После Канта наибольшим уваже¬
нием т. Александрова пользуется,
видимо, Гегель. Тов. Александров
стремится, так же как и Канта,
изобразить Гегеля прогрессивным
мыслителем. Он рассматривает фи¬
лософию Гегеля в двух планах. Он
отличает его общетеоретические
взгляды от социально-политических.
В общефилософской части, по мне¬
нию т. Александрова, Гегель сделал
огромный вклад в общечеловеческую
науку. Он разработал диалектиче¬
скую теорию познания и диалекти¬
ческую логику. В социально-полити¬
ческих взглядах Гегель реакционен.
Поэтому, рассматривая работы Ге¬
геля «Феноменология духа» и «Ло¬
гика», т. Александров не ставит
своей задачей связать их с его реак¬
ционными социально-политическими
взглядами, а анализирует их как
произведения хотя и не вполне со¬
вершенные, но стоящие в ряду
общечеловеческого прогресса. Тов.
Александров стремится убедить чи¬
тателя, что идеи, развитые Гегелем
в этих произведениях, явились источ¬
ником возникновения марксистской
философии.
Характеризуя в целом гегелевскую
«Феноменологию духа», т. Але¬
ксандров пишет: «Понятно, что не
эта мистическая черта диалектики
Гегеля привлекала к себе присталь¬
ное внимание передовых учёных. Их
привлекало его учение о развитии
сознания, мышления, о борьбе про¬
тивоположностей как источнике раз¬
вития» (стр. 409).
Оценивая же гегелевскую «Логи¬
ку», т. Александров заявляет: «Уче¬
ние Гегеля о развитии, его мысль о
том, что познание есть познание
борьбы противоположностей и что
противоречие есть источник разви¬
тия, является исторической заслугой
философа. В этом существо «рацио¬
нального зерна» его диалектики»
(стр. 411—412).
Из книги т. Александрова чита¬
тель узнаёт важную новость. Гегель,
оказывается, учил о борьбе противо¬
положностей. На самом же деле из¬
вестно, что учение Гегеля сводилось
к примирению противоположностей.
Источник же развития Гегель видел
в противоречивом развитии поня¬
тий, в диалектической борьбе поня¬
тий друг с другом. Что может здесь
привлекать «пристальное внимание
передовых учёных»? Тов. Александ¬
ров пытается доказать, что в
«Феноменологии духа» Гегель раз¬
работал диалектическую теорию по¬
знания, а в «Логике»—идеалистиче¬
скую диалектику. Как диалектиче¬
ская теория познания, так и идеали¬
стическая диалектика были воспри¬
няты в переработанном виде 'Мар¬
ксом. По Александрову получается,
что работы «Феноменология духа» и
«Логика» явились мостом, соеди¬
няющим Гегеля с Марксом, что в
этих работах Гегель выступил как
прогрессивный мыслитель.
В действительности же дело об¬
стояло не так. Во-первых, взгляды,
развитые Гегелем в этих работах
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. БЕЛЕЦКОГО 3. Я.
323
как по вопросам теории познания,
так и по вопросам логики, находят¬
ся в полном единстве с его реак-
ц ионным и пол и ти чес кими в з гл яда¬
ми, а во-вторых, Маркс не только не
принял в переработанном виде ге¬
гелевскую теорию познания и логи¬
ку, Ио он их отверг. Он создал
новую, научную теорию познания,
опирающуюся на исторический мате¬
риализм. Он разработал новый, на¬
учный, революционный диалектиче¬
ский метод, опирающийся на обще¬
ственное развитие и достижения
наук. Что же касается вопроса, на¬
ходились ли гегелевская теория по¬
знания и его диалектическая логи¬
ка в единстве с его политическими
взглядами, можно показать при рас¬
смотрении «Феноменологии духа».
В работе «Феноменология духа»
Гегель занимается анализом форм
человеческого мышления. Он выде¬
ляет три главные формы мышле¬
ния — чувственное сознание, рассу¬
дочное и разумное. Гегель учит, что
чувственное сознание соответствует
детскому и юношескому возрасту;
рассудочное — зрелому возрасту и
разумное — старческому. Но эти
три ступени развивающегося мыш¬
ления характеризуют не только
индивидуальное мышление. Они
характеризуют	также процесс
мировой истории.
Детский и юношеский период в
развитии сознания проходили наро¬
ды Востока и Греции. Этот период
соответствует чувственному созна¬
нию. Возмужалый возраст в исто¬
рии относится к Риму. Этот период
связан с развитием абстрактного
мышления. И, наконец, период в
истории, связанный с развитием
разумного мышления, относится к
германскому миру. Только народы
германского мира, учит Гегель, до¬
стигли высокой ступени в развитии
сознания, и только этому народу
дано поэтому право руководить ми¬
ровой и с то ри е й. «Фе н о м е ноло г и я
духа» дала теоретическое обоснова¬
ние политическим взглядам Гегеля.
Гегель разработал не революцион¬
ную теорию .познания, а реакцион¬
ную, и 'Маркс этой теорией восполь¬
зоваться не мог.
Так же обстояло дело и с гегелев¬
ской «Логикой». В этом можно лег¬
ко убедиться как при чтении «Логи¬
ки», так и при изучении работы
Маркса «Критика философии госу¬
дарственного права Гегеля». Исто¬
рик-марксист не может отделять
теоретическую часть в философии
от общественно-политической. Фи¬
лософия Канта и Гегеля была оди¬
наково реакционна как в своей тео¬
ретической части, так и в области
общественно-политической. Мы обя¬
заны показать, что немецкая фи¬
лософия конца XVIII и первой по¬
ловины XIX века заложила фунда¬
мент для развития всей позднейшей
реакционной немецкой философии.
Говоря о немецкой философии, я
обращаю внимание сейчас лишь на
одну сторону вопроса, на то, как эта
философия была связана с немецкой
действительностью и как она слу¬
жила пруссаческой Германии. Йз
сказанного, однако, не следует, что
историк-марксист не обязан отыски¬
вать и показывать черты, стороны в
философии, которые могли при
определённых условиях оказаться
прогрессивными. Известно, что Ге¬
гель открыл диалектику, попытался
раскрыть идею развития, но у Ге¬
геля эта идея не получила револю¬
ционного смысла в силу его реакци¬
онных политических убеждений.
Мне хочется ещё раз отметить,
что партийно-политический подход
к истории философии является
единственно научным подходом и
единственно правильным. Он даёт
нам возможность подойти объектив¬
но, научно ко всякой философии,
даёт возможность понять как поло¬
жительные, так и отрицательные
стороны всякой философии.
Философия всегда была конкрет¬
но связана с определённым време¬
нем, определёнными государствами
и классами. Из того, что буржуаз¬
ные философы говорят, что их фи¬
лософия носит общечеловеческий
характер, не следует ещё, что она
является в действительности тако¬
вой.
Несколько слов о том, как и за
что нужно критиковать прошлую
философию. Тов. Александров пи¬
шет, что задача марксистской фило¬
софии «состоит в безусловной и все¬
324
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. БЕЛЕЦКОГО 3. Я.
сторонней (критике прошлых фило¬
софских учений, в их строго истори¬
ческой оценке».
Что значит безусловно критико¬
вать?
Всю прошлую философию крити¬
ковать безусловно с порога нельзя.
Надо разобраться, что и как сле¬
дует критиковать. Не можем мы
критиковать Фалеса за то, что он за
начало всего брал воду. С современ¬
ной точки зрения это нелепость, а
для своего времени это было боль¬
шое достижение. Нельзя также кри¬
тиковать Дидро за то, что его мате¬
риализм не был диалектическим.
Дидро не мог разработать диалек¬
тический метод, так как он жил в
такое время, когда и естествозна¬
ние и общественная жизнь не по¬
зволяли ещё раскрыть диалектику.
Если говорить о философии Дидро,
задача заключается ib том, чтобы
показать, во-первых, на какой об¬
ществе н н о - исто р и ческо й и научной
основе сложилась эта философия, и,
во-вторых, что в ней было прогрес¬
сивного, революционного для своего
■времени и в чём заключалась её
ограниченность.
Из сказанного, однако, отнюдь не
следует, что в истории философии
осуществлялся поступательный про¬
цесс развития знаний человечества.
Из процесса поступательного раз¬
вития знаний человечества нельзя,
во-первых, выбросить естествозна¬
ние и общественные науки, а, во-
вторых, если уже речь идёт о фило¬
софии, то о каком же поступатель¬
ном развитии знаний можно го¬
ворить, имея перед собой филосо¬
фию Платона, Беркли, Канта, Фих¬
те, Гегеля и т. д.? Эта философия
ставила своей задачей подчинить
науку религии. В философии, следо¬
вательно, выражался не только про¬
гресс, но и регресс.
Не понимая роли и значения
гражданской истории и естествозна¬
ния в развитии философии, т. Але¬
ксандров не мог поставить и разре¬
шить проблему о неодинаковой роли
философии в различные историче¬
ские периоды. Известно, что роль
философии в древнем мире была
совсем не та, какую она начала
играть в новое время. В Греции фи¬
лософия была слита с науками того
времени, естествознанием в первую
очередь. В новое время естествозна¬
ние и общественные науки отдели¬
лись от философии. В связи с этим и
роль философии изменилась.
Тов. Александров считает, что фи¬
лософия развивалась в процессе
борьбы материализма с идеализмом.
Поэтому он стремится зачислять в
лагерь материалистов как можно
больше философов, думая, что ст
этого марксизм что-либо выигры¬
вает. Он причисляет к материали¬
стам Парменида, пифагорейцев.
Хочу два слова сказать о том, как
т. Александров трактует филосо¬
фию марксизма. Он пишет: «Одна
из решающих особенностей филосо¬
фии рабочего класса состоит в её
действенности, активности, в её
стремлении и способности обновить,
изменить мир в духе свободного
развития всех народов».
Это положение верно лишь в том
смысле, что наша Философия дей¬
ствительно революционна. Со всем
же остальным согласиться нельзя.
Способностью изменить и обновить
мир никогда ни одна философия не
обладала и не будет обладать. Та¬
кое представление о философии
было только у Фихте и Гегеля. Спо¬
собностью изменить мир обладает
не философия, а революционный
класс, осознавший своё место и
свою роль в обществе.
С помощью философии пролета¬
риат осознаёт свою историческую
роль. Теория становится силой толь¬
ко тогда, когда ею овладевают мас¬
сы. Философия не сама по себе
сила, а лишь в том случае она стано¬
вится силой, когда служит интере¬
сам практики, когда она отвечает
на вопросы, выдвигаемые практи¬
кой. Формула т. Александрова о
м а р к с ис тс ко й ф и л о с оф и и вытек ает
из гегелевского представления о фи¬
лософии как чистом, имманентном
процессе развития человеческого
мышления.
Заканчивая, я должен сказать,
что книга т. Александрова принесла
нам несомненный вред, так как
т. Александров дал неправильное,
буржуазное изображение не только
истории философии, но и марксизма.

ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. БЕЛОВА П. Т.
325
Вред этой книги усугублён тем,
что она издана большим тиражо?*! и
превращена в учебник, что она от¬
мечена Сталинской премией. Здесь
обращает на себя внимание также
и то, что по формальным данным
эта книга не могла быть принята
Сталинским Комитетом для пред¬
ставления на оремию, как выпу¬
щенная в 1939 году.
Поворот, намеченный ЦК нашей
партии в области философии, в са¬
мое ближайшее время принесёт
большие результаты. Академизм и
схоластика, надо думать, в самое
ближайшее время будут решитель¬
но устранены из философии. Наша
философия полностью соединится с
жизнью и пойдёт вместе с ней впе¬
рёд.
Белов П. Т. (Москва). В том, что
книга по истории философии должна
быть партийно заострённой, целе¬
устремлённой, — согласны все. Тут
нет проблемы для дискуссии. Глав¬
ный вопрос, очевидно, заключает¬
ся в том, как добиться, как до¬
стигнуть того, чтобы создаваемая по
истории философии книга отвечала
предъявляемым требованиЯхМ высо¬
кой большевистской направленности
и научной глубины? Задача настоя¬
щей дискуссии, как я её понимаю, в
том и состоит, чтобы всесторонне об¬
судить и решить этот вопрос, ответить
на который, оказывается, не так-то
легко. Одно несомненно, что об¬
щими заявлениями о партийности в
философии дела не исправишь.
Высказан уже ряд конкретных
предложений. Некоторые предла¬
гают, чтобы при коренной пере¬
работке книги т. Александрова
значительно расширить её материал.
Так, в соответствии с собственным
научным амплуа выступавших одни
настаивают на включении в неё раз¬
дела по истории русской философии,
другие — по истории Византийской,
Мусульманского востока и т. д.,
третьи предлагают значительно
расширить раздел социологии, чет¬
вёртые — естествознания...
Несомненно, когда речь идёт об
учебнике по истории философии, то
необходимо самым тщательным об¬
разом взвесить, что и в какой мере
мы должны включить, а что безболез¬
ненно можно исключить из учебника.
Бесспорно при этом, что история не
может обрываться на 1848 г., бес¬
спорно, что в ней должно быть от¬
ведено солидное место для русской
философии.
Однако для философского произ¬
ведения вообще вряд ли этот чисто
количественный подход имеет суще¬
ственное значение. Можно в пять раз
увеличить объём работы и всё-таки
написать её поверхностно и не по-
марксистски. Наоборот, можно даже
сузить её материал (например, осве¬
тить только античную философию
пли только какого-нибудь одного
мыслителя) и тем не менее дать глу¬
боко принципиальную, марксистскую
работу.
Высказывались предложения: в
книге по истории философии обра¬
щать преимущественное внимание
только на материализм, а главы об
идеалистах свести к минимуму. Этот
подход к делу мне кажется слишком
примитивным. Дело ведь не столько
в том, кто освещается, а в том, как
он освещается, «Материализм и эм¬
пириокритицизм» Ленина целиком
посвящён рассмотрению реакцион¬
нейших форм идеализма. Но вместе с
тем это философское произведение
Владимира Ильича является образ¬
цом для нашего подражания.
Весьма ценные соображения, на
мой взгляд, содержатся в выступле¬
нии т. Леонова. Он правильно на¬
щупал основной порок книги т. Але¬
ксандрова — то, что сам подход,
само понимание предмета и назна¬
чение истории философии как науки
автором обсуждаемой книги опре¬
деляется неправильно. История фи¬
лософии им определяется и иссле¬
дуется сама по себе, «как особая
область знаний», как бы параллель¬
но и независимо от предмета и за¬
дач диалектического и историче¬
ского материализма. И этот непра¬
вильный подход к истории филосо¬
фии как науке, являющейся якобы
самодовлеющей областью знаний,
невольно сбивает автора на каждом
шагу на простое, поверхностное
описание фактов, на объективист¬
ское их истолкование.

326
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. БЕЛОВА П. Т.
Это весьма ценное замечание, ибо
вскрыть главную причину ошибок
означает половину дела. Но когда
т. Леонов пытается сформулировать
свои предложения в позитивной,
так сказать, форме, то и он очень
немного подвигается вперёд от са¬
мой общей постановки тезиса о пар¬
тийности в философии. В самом
деле. Справедливо говоря о подчи¬
нённом характере истории филосо¬
фии, т. Леонов формулирует задачу
так: цель истории философии со¬
стоит в том, чтобы на историческом
материале показать превосходство
марксистского мировоззрения. Но
неужели товарищи серьёзно до¬
пускают, что автор обсуждаемой
книги не ставил перед собой такой
цели, не стремился к ней? Уже самое
построение книги опровергает такое
допущение. Книге предпослано вве¬
дение, в котором говорится о пре¬
восходстве марксизма в сравнении
с предшествовавшими философами
в понимании как истории, так и ис¬
тории познания. Затем автором
рисуется сама картина домарксист¬
ской истории философии, и, наконец,
в последней главе и в заключении
книги автор вновь говорит о мар¬
ксизме как о вершине, венце по¬
знания, как о единственно и до
конца научной теории. Как види¬
те, с двух сторон автор пытался
противопоставить домарксистской
философии превосходство нашего
миросозерцания. И что же? Цель
всё-таки оказалась недостигнутой,
книга т. Александрова оказа¬
лась совершенно неудовлетворитель¬
ной.
Насколько я понял, далее т. Лео¬
нов предлагает (в противополож¬
ность т. Александрову, стремивше¬
муся прослеживать поступательность
истории развития мысли и акценти¬
ровавшему на том, чего достиг каж¬
дый из философов в сравнении с
предыдущими), чтобы мы акценти¬
ровали при оценке каждого из фи¬
лософов не столько на том, чего он
достиг, сколько на том, чего он не
достиг в сравнении с марксизмом.
В таком изложении, по его мнению,
чем ближе к марксизму, тем напря¬
жённее, тем острее читатель будет
ожидать истинного, т. е марксист¬
ского, решения всех коренных фило¬
софских проблем.
А, по-моему, читателю просто-на¬
просто надоест ожидать всё время
только обещаемой истины, которая
должна ему открыться лишь в конце
книги, п, боюсь, он, не дождавшись,
т. е. не дочитав, закроет книгу. А
кроме того, что значит акцентиро¬
вать на том, чего философ не достиг
в сравнении с марксизмом? Да Фа¬
лес, например, «достиг» только до
воды. Так неужели в параграфе о
Фалесе нам изложить всё последую¬
щее богатство познания? А что же
тогда писать в остальных главах?
По-моему, этот рецепт тоже не
годится.
Как же всё-таки добиться того,
чтобы книга по истории философии
отвечала предъявляемым к ней тре¬
бованиям научности, партийности?
Мне кажется, что это может быть
достигнуто только при одном усло¬
вии, а именно — если автор, исходя
из подчинённого характера истории
философии как науки, будет стре¬
миться на каждом шагу, на каждой
странице книги к тому, чтобы на
историческом материале всесторонне
обосновывать, доказывать и разви
вать само марксистско-ленинское
мировоззрение. Если автор ограни¬
чится чисто внешним противопоста¬
влением превосходства марксизма
ограниченности домарксистских си¬
стем, — у него ничего не выйдет,
как не вышло в книге т. Александро¬
ва. Нет, задача состоит в том, что¬
бы в каждой главе, по поводу каж¬
дого философа, в связи с каждой
из разбираемых категорий форми¬
ровать, обосновывать и развивать
современное марксистское понима¬
ние и решение этих проблем.
Посмотрите, как умело в своих
интересах писал историю филосо¬
фии Гегель. По его истории легко
изучать его собственную доктрину
во всех её подробностях. Я отнюдь
не призываю к тому, чтобы нам сде¬
латься гегельянцами. Но, как учит
нас товарищ Сталин, иногда не
вредно бывает поучиться и у про¬
тивника.
Для настоящего философа нет
более удобного подхода к раскры¬
тию собственных воззрений, чем
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. БЕЛОВА П. Т.
327
исторический подход. Вспомним
«Письма об изучении природы» Гер¬
цена, статьи Белинского. Сколько у
них возникает собственных вопро¬
сов, идей в связи с разбором взгля¬
дов того или иного направления в
философии или литературе! Их
история получается развитием их
собственной теории.
Но больше всего в этом отноше¬
нии мы должны учиться у класси¬
ков марксизма-ленинизма. Их об¬
разцам мы должны следовать.
Возьмём «Философские тетради»
Ленина. Сколько проблем, сколько
глубочайших мыслей выдвигает
Владимир Ильич при рассмотре¬
нии философских школ прошлого!
Сколько тут своеобразных как бы
отступлений от истории! Но эти от¬
ступления вовсе не уводят нас
в сторону. Напротив. Это — отсту¬
пить, чтобы дальше прыгнуть. Эти
лен и некие отступлен и я од нон р е м ен -
но проливают необычайно- яркий
свет на историческую фигуру, а с
другой стороны, являются разви¬
тием, углублением собственной, ле¬
нинской диалектики и теории позна¬
ния.
Или, наконец, взять главное фи¬
лософское произведение Ленина —
«Материализм и эмпириокрити¬
цизм». Если хотите, оно тоже напи¬
сано как своеобразное историко-
философское сочинение. В подзаго¬
ловке оно так и названо Лениным:
«Критические заметки об одной ре¬
акционной философии». А между
тем в форме этого своеобразного
историко-философского произведе¬
ния Ленин не только защитил и
отстоял марксизм от покушений фи¬
лософских ревизионистов, но и со¬
вершенно на новую ступень поднял
самое философию марксизма.
Здесь уже приводились ссылки на
Маркса, на Ленина, требующие
того, чтобы наше мировоззрение
было выведено и обосновано исто¬
рически. Я хотел бы к этому при¬
бавить то, что всемирно-историче¬
ского обоснования при этом требует
не только сам факт возникновения
марксизма 100 лет назад. Но и ка¬
ждый новый шаг нашего дальней¬
шего движения вперёд — ив жизни
и в теории — также требует своего
всемирно-исторического обоснова¬
ния.
Критерий истинности взглядов
есть практика. Но, как известно,
Ленин тут же добавлял, что «при
этом не надо забывать, что критерий
практики никогда не может по самой
сути дела подтвердить или опро¬
вергнуть полностью какого бы то ни
было человеческого представления.
Этот критерий тоже настолько
«неопределенен», чтобы не позволять
знаниям человека превратиться в
«абсолют», и в то же время настоль¬
ко определенен, чтобы вести беспо¬
щадную борьбу со всеми разновид¬
ностями идеализма и агностицизма»
(В. И. Ленин, Соч., т. XIII, стр. 116).
Это значит, что в понятие прак¬
тики, обосновывающей и каждо¬
дневно подтверждающей истинность
нашего и только нашего, марксист¬
ского миросозерцания, мы обязаны
включать не только суммированный
опыт борьбы нашего народа и нашей
великой партии, не только вековой
опыт движения революционного ра¬
бочего класса, но и опыт всей, поло¬
жительно всей истории человечества.
Это требование неоднократно встре¬
чается у Владимира Ильича. И тут
история философии как своеобраз¬
ная кристаллизация опыта тысяче¬
летий должна обязательно вклю¬
чаться в рамки нашего мировоззре¬
ния (не в качестве составной части,
а как предмет тщательнейшего изу¬
чения) и исследоваться единственно
под углом зрения обоснования
истинности нашего и только нашего
мировоззрения.
Я считаю совершенно неправиль¬
ным распространённый в нашей
среде взгляд на историю философии,
как на чисто пропедевтическую нау¬
ку, — что она-де только подводит
нас к пониманию марксизма. Скорее
всего «подводит» (но уже в ином
смысле) нас этот ошибочный взгляд
на неё, что особенно отразилось на
книге т. Александрова.
Нет. История философии имеет и
должна иметь для нас прежде всего
огромное гносеологическое значение.
Только так подходят к ней классики
марксизма-ленинизма.
В свете этих замечаний легко ви¬
деть недостатки и ошибки обсуждае¬
328
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. БЕЛОВА П. Т.
мой книги. В ней марксизм в общем
присутствует в каждой главе. Но
присутствует лишь в качестве сред¬
ства для объяснения рассматривае¬
мого философа. Задача же состоит
в том, чтобы, наоборот: целью неиз¬
менно иметь обоснование, развитие
диалектического и исторического
материализма, а рассмотрение исто¬
рических школ использовать только
в качестве материала, по поводу
которого, в связи с которым то
с одной стороны, то с другой затра¬
гивать и наталкивать читателя на
всё более и более глубокое уяснение
марксистского решения коренных
вопросов философии.
Приведу примеры.
Освещение древней философии
т. Александровым начинается со
школы Фалеса. Отчего бы при этом
автору не задаться вопросом и не
поговорить с читателем, почему это
первые философские школы возни¬
кают именно как материалистиче¬
ские школы? Ведь в этом пункте
кроется один из глубочайших гно¬
сеологических аргументов в пользу
нашего миропонимания. Тут и про¬
блема взаимоотношения материа¬
лизма философского и житейского
материализма простых смертных
людей, не искушённых никакой фи¬
лософией, и ряд других вопросов.
Почему, далее, когда речь идёт
об элеатах, автором не ставится и
не разбирается та вечно волнующая
проблема, которую в связи с элеа-
тами выдвигает Ленин, это — про¬
блема внутренней противоречивости
всякого движения и противоречиво¬
сти его отображения в сознании:
«мы не можем представить, выра¬
зить, смерить, изобразить движения,
не прервав непрерывного, не упро->
стив, угрубив, не разделив, не омерт¬
вив живого» (В. И. Ленин, Философ¬
ские тетради, 1938, стр. 268).
Ведь в этом пункте видна, как в
капле воды, объективная диалек¬
тика и дано обоснование необходи¬
мости диалектики понятий!
Далее. У т. Александрова об Ари¬
стотеле говорится, как о вершине
древней науки, как об энциклопеди¬
сте, обнявшем всю сумму знаний
древности. Затем на протяжении
целом главы повествуется, как эта
вершина и энциклопедия только и
знала, что колебалась между мате¬
риализмом и идеализмом. Всё это,
конечно, верно: Аристотель без¬
условно вершина (вопреки сомне¬
ниям т. Гака), Аристотель — энци¬
клопедия, Аристотель постоянно
колебался. Но что же получается
при таком «нейтральном» изложе¬
нии фактов? Прочитает юноша-сту¬
дент этот раздел и скажет: уж если
такая фигура, как Аристотель, не
смог окончательно приклонить го¬
ловы ни к одному из основных лаге¬
рей в философии, то почему же от
нас Требовать, чтобы мы обязатель¬
но шли за материализмом? Ведь все
заявления автора о превосходстве
материализма и лживости идеализ¬
ма при этом не обосновываются, не
доказываются. Их надо принимать
на веру.
А в книге следовало бы сказать,
что под влиянием Платона, по при¬
чине классовой принадлежности,
Аристотель сам, субъективно, созна¬
тельно стремился к построению
более утончённой, чем у Платона, си¬
стемы идеализма с её идеей перво-
двигателя, примата формы над ма¬
терией, энтелехией, телеологическим
пониманием развития и т. д. Но вви¬
ду того, что этот идеалист был одно¬
временно крупнейшим наблюдате¬
лем природы, оттого что он собрал
в своей голове колоссальное по тому
времени богатство фактических зна¬
ний о природе, об организме чело¬
века и пр., то этот фактический
материал сам собою подавляд, выте¬
снял из головы Аристотеля его идеа¬
лизм и стихийно заставлял его
постоянно говорить языком материа¬
листа. Отсюда сам собою напраши¬
вается вывод, — и его легко подска¬
зать читателю, — что факты при¬
роды, факты действительности были
и всегда будут сильнее всякой на¬
думанной идеалистической конструк¬
ции. Они даже идеалиста прину¬
ждают высказывать материалисти¬
ческие истины. В этом основной
смысл замечаний Ленина об Аристо¬
теле. И этот-то ленинский подход к
освещению философов прошлого
упускается автором обсуждаемой
книги.
Например, в разделе средневеко¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. БЕЛОВА П. Т.
329
вой философии рассказывается о
борьбе номинализма и реализма.
Я не представляю себе, зачем всё
это рассказывается, если тут же, не
ожидая последней главы, не выдви¬
гается и не решается по-марксист¬
ски проблема взаимоотношения еди¬
ничного и всеобщего в познании.
Ведь сказать просто, что номинали¬
сты в тех условиях выражали собой
линию материализма, недостаточно.
Иначе могут подумать, что и мы
номиналисты. А ведь автору пре¬
красно известно, что впоследствии
и Беркли и Мах тоже исходят из
принципов номинализма. Стало
быть, надо тут же критически разо¬
брать ограниченность и несостоя¬
тельность как одностороннего реа¬
лизма, так и самого одностороннего
номинализма, а их односторонности
противопоставить наше единственно
верное марксистское решение этой
центральной проблемы всякой фи¬
лософии.
Пройдитесь так из главы в главу
по книге т. Александрова и вы всю¬
ду обнаружите этот основной её не-
д ост а ток. Рассматривая последов а -
тельно философские школы, автор
не исполнен стремления на каждом
шагу истории философии находить,
открывать всё новые и новые дока¬
зательства истинности нашего п
только нашего мировоззрения. А ис¬
тория человеческого познания пред¬
ставляет нам неисчерпаемое количе¬
ство таких аргументов, умей ими
только пользоваться. Автор не стре¬
мится на каждом шагу найти для
читателя поучительное, что неотра¬
зимо убеждало бы его в превосход¬
стве марксизма в сравнении с нау¬
кой прошлого.
Мне кажется, при правильном
подходе автор невольно указывал
бы на то, как ограниченные, реак¬
ционные стороны метафизики и
идеализма в прошлом питают реак¬
ционные течения в современной бур¬
жуазной философии. И, наоборот,
только марксизм продолжает всё
лучшее, что было в истории мысли
прошлого. И это также было бы од¬
ним из весьма убедительных дово¬
дов в пользу марксизма.
Здесь уже указывали, как на не¬
достаток книги, на то, что в ней при
освещении Ньютона ни словом не
говорится о современных представ¬
лениях науки о пространстве, вре¬
мени и т. д., подтверждающих тео¬
рию диалектического материализма.
А мне хочется здесь назвать другой
пример. Не так давно вышла книга
академика С. И. Вавилова «Исаак
Ньютон». В ней нет ни одной главы
о современной теоретической физике.
Книга вся посвящена далёкой исто¬
рии. Но странное дело, прочитаешь
эту книгу, и у тебя складываются
довольно солидные представления о
том, как современная передовая
наука решает проблемы о природе
света, тяготения, о пространстве и
времени. А почему? Да потому, что
в каждой главе С. И. Вавилов как
один из видных физиков борется,
отстаивает, доказывает эти новые
взгляды передовой теории на при¬
роду физических явлений. Этой тре¬
воги (в хорошем смысле слова),
этих волнений автора за судьбу
марксистской теории не чувствуется
в обсуждаемой книге т. Александ¬
рова.
Я согласен, надо расцвечивать
каждую главу колоритными истори¬
ческими фактами, цитатами. Но ещё
более надо каждую главу расцвечи¬
вать собственными мыслями, идея¬
ми, обосновывающими и развиваю¬
щими основные положения маркси¬
стско-ленинской диалектики, теории
познания, исторического материа¬
лизма.
Мне могут возразить: не будет ли
автор постоянно повторяться, если
он по поводу каждого из философов
прошлого будет затрагивать и
обсуждать различные стороны марк¬
систской философии? Конечно, всё
зависит от искусства автора. Некото¬
рые повторения были бы даже по¬
лезны. Однако марксизм настолько
многогранен, что автору всегда бу¬
дет что сказать нового в каждой
главе. Мне, например, представляет¬
ся, что и строгое установление пар¬
тийности, к л а ссов ой in р ин а дл еж но -
сти каждого из философов нужно
нам не столько для установления
самого этого исторического факта—
хотя и это важно, — сколько для
того, чтобы на широком и красоч¬
ном историческом полотне проиллю¬
330
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. БЕЛОВА П. Т.
стрировать и обосновать коренное
положение исторического материа¬
лизма о взаимоотношении общест¬
венного бытия и сознания, о клас¬
совости сознания -в классовом обще¬
стве, о роли идей -в развитии обще¬
ства.
Только в этом прямом и органи¬
ческом подчинении истории филосо¬
фии разработке диалектического и
исторического материализма всё
должно встать на своё место. Тогда
история мысли предстанет перед
нами не сама по себе, как холодная
и равнодушная чреда усопших те¬
ней, а как живые и поучительные
материалы для формирования и
дальнейшего развития в книге всех,
а не только какой-либо одной из
сторон философии марксизма-лени¬
низма.
В связи с критикой недостатков
и ошибок книги т. Александрова хо¬
чется несколько слов сказать о не¬
достатках наших программ по фило¬
софии. Товарищ из Ростова пра¬
вильно заметил, что наши програм¬
мы по истории философии нельзя
признать в научном отношении
вполне удовлетворительными. И он
справедливо упрекнул т. Александ¬
рова в том, что он некритически по¬
следовал в своей книге за програм¬
мой по философии Высшей партий¬
ной школы. С этими резонными за¬
мечаниями нельзя не согласиться.
Именно программа ВПШ — един¬
ственная более или менее прилич¬
ная у нас программа по филосо¬
фии — сбивает нас на недопустимый
параллелизм, на независимость
друг от друга диалектического и
исторического материализма как
науки и истории философии как
науки со всеми вытекающими от¬
сюда последствиями поверхностного
описательства старины при изучении
истории философии, с одной сторо¬
ны, и скучного догматического за¬
учивания отдельных черт диалекти¬
ческого и исторического материа¬
лизма без достаточного историче¬
ского обоснования каждой из кате¬
горий — с другой. Я не говорю уже
о многих раскритикованных здесь
понятиях, вроде «арабская филосо¬
фия», «еврейская философия» и пр.,
которыми пестрит эта программа.
В самом деле, как признать такую
программу строго научной, если она
всю подробную историю древней,
средневековой, новой западной, рус¬
ской философии предпосылает курсу
диалектического и исторического
материализма в качестве так назы¬
ваемого «историко-философского
введения».
Я уже говорил, что отношение к
истории философии просто как к
пропедевтике—немарксистское отно¬
шение. Этот взгляд идёт от буржуаз¬
ной, по преимуществу неокантиан¬
ской, историографии. Тут некоторые
говорили, что история философии
должна нас «вплотную подвести» к
пониманию величия марксизма. Но
что это практически означает
«подвести»? Что же, студент,
только что приступающий к систе¬
матическому изучению философии,
должен сначала стать на точку зре¬
ния Фалеса, затем переболеть всеми
муками пифагорейского числа, по¬
следовать за Демокритом, за Пла¬
тоном, Аристотелем, пока не дора¬
стёт до гегельянства, до фейерба¬
хианства, пока сам внутренне не
преодолеет в себе ограниченность
каждой из систем прошлого и не
выберется на свежий воздух мар¬
ксистского миросозерцания? Согла¬
ситесь, что это странствие по аравий¬
ской пустыне прошлого, раньше чем
войти в землю обетованную, чревато
большими жертвами. 'Многие могут
остаться, погибнуть в пути. Ведь
иного результата нельзя ожидать
при таком построении программы.
Подумайте, для того чтобы студент
с толком мог разобраться, скажем,
в партийно-классовой подоплёке
борьбы лагерей в философии, надо,
чтобы он уже изучил, что такое
общественные классы, партии, ка¬
ково взаимодействие общественного
бытия и сознания. Иначе все наши
разговоры с ним на эту тему будут
бездоказательными фразами. Для
того, чтобы дать не словесную, не
поверхностную критику метафизике,
различным разновидностям и оттен¬
кам идеализма, связать эту критику
прошлых систем с современным по¬
ложением буржуазной реакционной
идеологии, показать, откуда и
куда растёт идеализм, метафизи¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. БЕЛОВА П. Т.
331
ка, — студенту надо выступить уже
во всеоружии марксистской диалек¬
тики и теории познания.
Иначе получаются курьёзы. Про¬
читает студент «Систему природы»
Гольбаха и на экзамене утверждает,
что чем его поразило это произведе¬
ние, так это диалектика Гольбаха.
Он встречает у Гольбаха рассужде¬
ния о движении, о сцеплении при¬
чин и следствий, а возвыситься над
точкой зрения Гольбаха не в со¬
стоянии.
'Когда выдвигаешь этот программ¬
ный вопрос на кафедре, то некото¬
рые отмахиваются от него разгово¬
рами, что, мол, это равносильно
загадке о том, что раньше, курица
пли яйцо? Согласен, взаимообуслов¬
ленность при изучении истории фи¬
лософии и диалектического мате¬
риализма налицо. Однако в этой
взаимозависимости надо правильно
определить главное, исходное. Ина¬
че мы уподобляемся тем эклектикам,
против которых боролся Ленин,
когда приводил знаменитый пример
с определением стакана.
Одно для меня здесь несомненно:
главным, отправным и заключитель¬
ным требованием для нас должно
быть изучение диалектического и
исторического материализма. Толь¬
ко он позволяет нам разобраться в
истории развития человеческого по¬
знания вообще и истории философии
в частности. А с другой стороны, и
история философии нам нужна не
сама по себе, а только как вторая
ступень изучения марксистского
мировоззрения, но на этот раз на
специфическом историческом мате¬
риале.
Я вспоминаю, как возникало это
так называемое историко-философ¬
ское введение. В работе товарища
Сталина «О диалектическом и исто¬
рическом материализме» есть тезис
об отношении марксизма к Гегелю и
Фейербаху. Так вот, путём чисто ко¬
личественного расширения этого
пункта мало-помалу в программе
дело довели до того, что теперь вся
подробная история философии стала
предварять собой изучение курса по
диалектическому и историческому
материализму, что явно неправильно.
Зместо марксистского подхода в
изучении: итти от сущности предме¬
та к его истории и предистории и
тем самым ещё более углубляться в
познание самой сущности этого же
предмета, программа ВПШ по фи¬
лософии поступает как раз наоборот.
Я говорю об этой программе ВПШ
потому, что она имеет внутреннюю
органическую связь с обсуждаемой
здесь книгой по истории философии,
предопределяя собой многие из её
пороков. Поскольку программа по
истории философии построена как
«введение» в диалектический и
исторический материализм, — функ¬
ция, никак не свойственная исто¬
рии философии, — поскольку она
рассчитана на людей, едва приступа¬
ющих к знакомству с философией, то
вначале лектор по этой программе,
а впоследствии и автор, составляю¬
щий книгу на основе лекций и при¬
менительно к программе, вынужден
невольно оперировать самыми общи¬
ми рассуждениями, не раскрывая
проблем по-настоящему, как это
могло бы быть и как это должно
быть, если изучение истории фило¬
софии мыслить в качестве второй
ступени изучения диалектического п
исторического материализма.
А это всё означает, что критика
обсуждаемой здесь книги неизбежно
перерастает в критику самой про¬
граммы, на основе которой книга
писалась. Это означает, что критика
автора обсуждаемой книги должна
перерасти в нашу критику всей
кафедры ВПШ, где составлялась
эта программа и где до сих пор нет
намёка на то, чтобы кафедра крити¬
чески посмотрела на свою програм¬
му. Здесь выступал руководитель
этой кафедры. Он говорил дольше
регламента, критиковал других хо¬
рошо, правильно, но почему-то ни
словом не обмолвился о недостат¬
ках собственной продукции. Поче¬
му? Очевидно потому, что сам этих
недостатков пока не видит. На них
надо ему указать.
Я полагаю, что данное совещание
вправе потребовать от наших веду¬
щих философских кафедр — прежде
всего от кафедр Академии обще¬
ственных наук, Высшей партийной
школы, Московского государственно¬
го университета, — чтобы они серь¬
332
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. БЕРДНИКА Л. Ф.
ёзно и срочно обсудили принципы
построения подлинно научных про¬
грамм по философии и чтобы
они скоро создали такие програм¬
мы.
Более научно составленные про¬
граммы были бы не только помощью
автору обсуждаемой книги в процес¬
се его дальнейшей работы над кур¬
сом по истории философии, но это
была бы огромная помощь и всему
нашему философскому коллективу
работников центра и периферии.
В заключение одно замечание бо¬
лее частного порядка. И на прошлой
дискуссии и на этой многие выска¬
зывались за то, чтобы будущий курс
по истории философии в значитель¬
но большей степени увязывался с
историей естествознания. Это без¬
условно правильное требование. Но
почему же только с естествознанием?
Ведь философия есть обобщённое
выражение всей суммы познания
своей эпохи. А познание эпохи, если
не говорить о жизненном опыте во¬
обще, складывается не только из
естествознания и вообще наук. Дру¬
гим таким огромным руслом являет¬
ся искусство во всех его видах, и в
особенности художественная лите¬
ратура и театр. Науки познают мир
посредством выведения отвлечённых
понятий, искусства — посредством
живого образа, познавательная,
обобщающая сила которого не ме¬
нее велика, чем сила научной
абстракции.
Философия, как обобщённое вы¬
ражение знаний и опыта своей эпохи,
в равной мере опирается как на дан¬
ные, доставляемые науками, так и
на данные, доставляемые искусства¬
ми. И вопрос этот уже зависит от
конкретных исторических обстоя¬
тельств, на что в данном случае
философия опиралась больше. Возь¬
мите русскую классическую филосо¬
фию середины XIX века — Белин¬
ский, Чернышевский, Добролюбов.
Можно ли обстоятельно разобраться
в их мировоззрении, если не учесть
всего того, что давало им великое
русское искусство этого времени, в
особенности литература и театр?
Белинский, говорят, ходил в уни¬
верситет, а учился по-настоящему
понимать смысл жизни в Малом теа¬
тре. Даже форма русской филосо¬
фии — литературная критика — в
значительной степени определялась
ролью искусства. Такие ситуации
бывали и в других случаях. Можно
безошибочно утверждать, что на
мировоззренческую науку эпохи
Возрождения великое искусство того
времени оказывало гораздо боль¬
шее идеологическое освободительное
влияние, нежели те крупицы есте¬
ствознания, которые зарождались в
XIV и XV веках. Нельзя, разумеет¬
ся, игнорировать взаимного влияния
искусства и философии в случаях с
Дидро, с немецкой философией
XVIII—XIX веков.
Отсутствие учёта конкретной роли
искусств в развитии человеческого
познания, философии, взаимодей¬
ствия философии и искусства — это
один из недостатков книги т. Але¬
ксандрова, который необходимо
устранить при переработке книги.
Бердник Л. Ф. (Москва). Выступ¬
ление т. Жданова ещё и ещё раз нас
учит, что вся наша теоретическая
работа, теоретические споры и ошиб¬
ки имеют политическое значение и
нужно их по- партийному оценивать.
Поэтому имеет большой политиче¬
ский смысл к оценке книги т. Але¬
ксандрова и состояния всей нашей
философской работы подойти в свете
идей товарища Сталина о важней¬
ших проблемах истории и теории
марксистско-ленинской философии и
в духе сталинских указаний о на¬
правлении в их разработке.
Прошло уже 23 года со вре¬
мени знаменитых лекций товарища
Сталина в Коммунистическом уни¬
верситете имени Свердлова «Об ос¬
новах ленинизма». В этих лекциях
товарищ Сталин осветил основы ле¬
нинизма и важнейшие проблемы
истории и теории марксистско-ленин¬
ской философии. Товарищ Сталин
показал, что метод ленинизма пред¬
ставляет собою не только восста¬
новление, но и дальнейшую конкре¬
тизацию и развитие революционной
и критической диалектики Маркса;
что В. И. Ленин в своём труде «Ма¬
териализм и эмпириокритицизм» на
основе обобщения данных новей¬
шей революции в естествознании
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. БЕРДНИКА Л. Ф.
333
придал материализму Энгельса но¬
вый вид; что Плеханов, потешав¬
шийся над теоретической беззабот¬
ностью Ленина, даже не смог при¬
ступить к разрешению такой задачи.
Исполнилось почти девять лет со
времени выхода в свет «Краткого
курса истории ВКП(б)» и опублико¬
вания постановления ЦК ВКП(б) от
14 ноября 1938 г. «О постановке
партийной пропаганды». В «Крат¬
ком курсе» товарищ Сталин научно
обобщил гигантский опыт больше¬
вистской партии, равного которому
не имела никакая другая партия в
мире, показал огромное значение в
развитии большевизма марксистско-
ленинской философии, в особенности
труда В. И. Ленина «Материа¬
лизм и эмпириокритицизм». Товарищ
Сталин обобщил, развил примени¬
тельно к современным условиям и
дал лаконически-жраткое и ясное из¬
ложение того наиболее ценного, что
имелось в трудах К. Маркса, Ф. Эн¬
гельса и В. И. Ленина по вопросам о
марксистском диалектическом мето¬
де, марксистском философском ма¬
териализме и материалистическом
понимании истории. А постанов¬
ление ЦК ВКП(б) от 14 ноября
1938 г. раскрыло глубокий смысл
сталинского подхода к освещению
важнейших проблем истории и тео¬
рии марксистско-ленинской филосо¬
фии, сталинских указаний о направ¬
лении в освещении и пропаганде
этих проблем в нашей печати.
Как же обстоит дело с реализаци¬
ей сталинских указаний в нашей фи¬
лософской работе? На кого-кого, а
на т. Александрова Центральный Ко¬
митет вправе был рассчитывать, что
он покажет образцы в претворении
в жизнь указаний товарища Сталина.
Что же получилось на деле?
Учебник т. Александрова «Исто
рия западноевропейской философии»
по существу вышел в трёх изданиях:
в 1939, 1945 и 1946 годах. После ис¬
торических замечаний товарища
Сталина и речи т. Жданова для всех
ясно, что эта книга т. Александрова
является отрицательным примером
того, как не нужно освещать исто¬
рию философии. Поэтому я ограни¬
чусь очень краткими замечаниями
об этой книге. Трагедия т. Александ¬
рова заключается в том, что, не¬
смотря на острую критику, кото-рой
подверглась его книга в издании
1939 года, не марксистские поло¬
жения в его книге продолжают расти
от издания к изданию. Рекорд в этом
отношении побило второе, дополнен¬
ное издание 1946 года. Вот несколь¬
ко иллюстраций.
На стр. 10 своего учебника т. Але¬
ксандров рассматривает условия
конкретно-исторического анализа фи¬
лософских учений.
«Одним из этих условий, — пишет
т. Александров, — является обяза¬
тельный учёт не только конкретной
социальной обстановки, но- и основ¬
ных национальных особенностей фи¬
лософского развития каждой страны.
Внимательное изучение националь¬
ного своеобразия развития филосо¬
фии помогает понять характер дан¬
ного народа, особенности его духов¬
ной культуры, заслуги этого народа
перед человечеством в развитии на¬
уки, его место в историческом раз¬
витии человеческой культуры»
(стр. 10).
В этой фразе т. Александров пре¬
вращает национальные особенности
философского развития в надистори¬
ческую категорию и этим самым, во-
первых, расходится с учением Ленина
и Сталина о нациях и националь¬
ных движениях как исторических
явлениях; во-вторых, в противовес
ленинизму навязывает читателям
чисто идеалистический вывод, что
национальный дух и национальные
особенности развития философии су¬
ществовали до появления нации;
в-третьих, т. Александров по-идеа¬
листически на голову ставит действи¬
тельную связь национального свое¬
образия развития философии с ха¬
рактером данного народа, с особен¬
ностями его духовной культуры, е
его заслугами в развитии науки и
местом в развитии человеческой
культуры.
В книге т. Александрова имеется
модернизация взглядов Гераклита.
«В своей известной раболе «К во¬
просу о диалектике», — утверждает
т. Александров, — Ленин указал на
Гераклита, как на философа, кото¬
рый впервые открыл одну из основ¬
ных черт диалектики — раздвоение
334
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. БЕРДНИКА Л. Ф.
единого и познание противоречивых
частей его» (стр. 37). Эта мысль
т. Александрова неправильна.
В действительности В. И. Ленин
по« этому вопросу писал следующее:
«Раздвоение единого и познание
противоречивых частей его (см. ци¬
тату из Филона о Гераклите в нача¬
ле III части («О познании») ласса-
левского Гераклита) есть суть
(одна из «сущностей», одна из основ¬
ных, если не основная, особенностей
или черт) диалектики. Так именно
ставит вопрос и Гегель (Аристотель
в своей «Метафизике» постоянно
бьется около этого и борется с
Гераклитом respective с гераклитов-
скими идеями).
Правильность этой стороны со¬
держания диалектики должна быть
проверена историей науки»
(В. И. Ленин, Философские тетради,
стр. 327).
Что же говорил Филон о взгля¬
дах Гераклита, на которого ссыла¬
ется В. И. Ленин?
«Ибо единое есть то, что состоит
из двух противоположностей, так
что при разрезании пополам эти про¬
тивоположности обнаруживаются.
Не это-ли положение поставил, по
словам эллинов,—писал Филон,—их
великий и славный Гераклит во> гла¬
ву своей философии и гордился им
как новым открытием» (В. И. Ленин,
Философские тетради, 1947, стр.
295).
В действительности на основе
этого предположения Филона и под¬
линного текста мыслей Ленина мож¬
но говорить лишь о том, что у Гера¬
клита, а впоследствии и у Гегеля бы¬
ли поиски, догадки, постановка во¬
проса об этой черте диалектики, и
только В. И. Ленин окончательно её
сформулировал и считал нужным
своё решение вопроса проверить на
истории науки. Аут. Александрова
получается, что эту черту диалектики
впервые открыл Гераклит. По Але¬
ксандрову выходит, что через 2 400
лет после Гераклита В. И. Ленин ни¬
чего нового не мог сказать об этой
черте диалектики. Еще пример. Как
известно, товарищ Сталин, характе¬
ризуя происхождение диалектическо¬
го метода, отметил положительную
роль, которую в этом отношении сы¬
грала древнегреческая философия. А
т. Александров эту мысль товарища
Сталина о положительном содержа¬
нии древнегреческой философии вы¬
рывает из контекста и в виде цита¬
ты приклеивает к оценке философии
идеалиста Платона. По Александро¬
ву получилось, что вся заслуга в
разработке диалектического метода
принадлежит идеалисту Платону.
Получилась идеализация философии
Платона.
Вот по какой линии растут ошибки
т. Александрова в его книге от из¬
дания к изданию. Основная тенден¬
ция всех антиисторических извраще¬
ний и ошибок это то, что т. Алек¬
сандров отходит от основного прин¬
ципа марксизма-ленинизма в науч¬
ной работе, от соединения высшей
научности, строжайшей объективно¬
сти с партийностью, с социально-
классовым подходом к анализу дей¬
ствительной истории развития фило¬
софии, он отходит к буржуазному
профессорскому объективизму типа
г-на Струве. Так относится т. Алек¬
сандров к сталинским указаниям о
марксистском освещении важнейших
проблем истории и теории марксист¬
ско-ленинской философии, так вы¬
полняет т. Александров постановле¬
ние ЦК ВКП(б) от 14 ноября
1938 года «О постановке партийной
пропаганды».
Тот основной факт, что антимар¬
ксистские извращения книги т. Але¬
ксандрова получили признание и
хвалебные отзывы у большинства
наших руководящих философских
кадров, наглядно показывает глубо¬
кий прорыв, в котором находится
вся наша философская работа, её
отставание от требований жизни, от
требований большевистской полити¬
ки. Положение характеризуется со¬
вершенно неудовлетворительными
результатами в реализации указа¬
ний товарища Сталина о разработ¬
ке и освещении в печати наиболее
актуальных проблем истории и тео¬
рии марксистско-ленинской филосо¬
фии.
Возьмите такой животрепещущий
вопрос всей нашзй марксистско-ле¬
нинской теории, как вопрос о мар¬
ксистском диалектическом методе.
Обидно и горько, но приходится
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. БЕРДНИКА Л. Ф.
335
признать, что до сих пор у нас
имеется по этому вопросу одна более
или менее приличная брошюра. Это
работа т. Розенталя. Он пытается в
ней освещать основные черты мар¬
ксистского диалектического метода
в духе указаний товарища Сталина,
привлекает по этому вопросу выска¬
зывания К. Маркса, Ф. Энгельса и
В. И. Ленина, даёт целый ряд новых
примеров. Но эта работа имеет свои
недостатки. Прав был в этом отно¬
шении т. Сарабьянов. Она не может
удовлетворить всех запросов жизни.
Сопоставьте освещение первой
основной черты марксистского диа¬
лектического метода у товарища
Сталина и у т. Розенталя, и вы
увидите существенную разницу.
Товарищ Сталин, характеризуя диа¬
лектический подход к познанию явле¬
ний природы, показывает, что при¬
рода представляет из себя связное,
единое целое, где все явления и
предметы органически связаны друг
с другом, зависят друг от друга и
обусловливают друг друга. А у
т. Розенталя речь сначала идёт о
связях явлений и предметов, а по¬
том только он говорит о природе как
едином целом. Возможно, что в
оправдание такой оригинальноегм
т. Розенталь будет ссылаться на пе¬
дагогику. Но на это следует отве¬
тить, что плоха та педагогика, кото¬
рая расходится с действительным
ходом человеческого познания, рас¬
ходится с жизнью. Из опыта жизни,
на примере изучения любой маши¬
ны или любого вида оружия у нас
теперь каждый колхозник и рабо¬
чий знает, что познание начинается
с представления о целом, а затем
оно идёт к выяснению его частей, к
выяснению взаимодействия и вза¬
имосвязи этих частей целого. Ясно,
что в одной брошюре и нельзя охва¬
тить всех проблем марксистского
диалектического метода. Скажем,
такие вопросы, как проблема исто¬
рии марксистского диалектического
метода, проблема его творческого
понимания и применения к разработ¬
ке теоретических и практических
задач. А между тем эти вопросы
вызывают особый интерес и насущ¬
ные запросы жизни. Разве не ясно,
что по всем этим вопросам нужна
большая литература. Ещё хуже об¬
стоит дело с освещением в печати
важнейших проблем марксистского
философского материализма и мате¬
риалистического понимания исто¬
рии. По этим вопросам у нас нет
никакой литературы, за исключе¬
нием отдельных статей в нашей пе¬
риодической печати.
В нашей печати не ведётся углуб¬
лённая пропаганда важнейших про¬
блем марксистско-ленинской филосо¬
фии, как этого требовал товарищ
Сталин. Наша пропаганда мар¬
ксистской философии в печати от¬
стаёт от растущих запросов нашей
интеллигенции, наших кадров. Они
пытаются самостоятельно разби¬
раться в важнейших проблемах фи¬
лософии марксизма. Эго приводит к
очень большим издержкам роста, к
большому идеологическому браку.
Сейчас Управление пропаганды и
Институт философии получают
большое количество рукописей, ко¬
торые очень часто характеризуются
сер ьё з ны м и те о р ети чески ми ош и б -
ками и извращениями идеалистиче¬
ского характера.
Сталинские указания о необходи¬
мости разработки наиболее актуаль¬
ных проблем марксистско-ленин¬
ской философии до сих пор не яв¬
ляются основой всей нашей научно-
исследовательской работы и работы
по подготовке новых философских
кадров. До сих пор у нас нет серьёз¬
ных исследований и монографий по
важнейшим проблемам марксист¬
ско-ленинской философии. Сталин¬
ская тематика, выдвинутая в «Крат¬
ком курсе истории ВКП (б)», не яв¬
ляется предметом докторских и кан¬
дидатских диссертаций. За послед¬
ние годы на актуальные современ¬
ные проблемы диалектического и
исторического материализма не бы¬
ло написано и не защищалось ни од¬
ной докторской или кандидатской
диссертации. Большинство диссер¬
таций за последние годы было напи¬
сано и защищалось на темы русской
философии 40—60-х годов прошлого
века. Философские взгляды русских
просветителей и революционных
демократов нужно было понять и
объяснить. Однако поголовное увле¬
чение этой задачей всех наших мо¬
336
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. БЕРДНИКА Л. Ф.
лодых философских кадров и их ру¬
ководителей является недопустимой
роскошью. Жизнь требует от нас не
только известного количества спе¬
циалистов, которые смогли бы объ¬
яснить философские идеи прошлого,
в том числе идеи русских просвети¬
телей и революционеров-демократов
40—60-х годов прошлого века, а
прежде всего современных мыслите¬
лей, которые, как этого требует
товарищ Сталин, смогли бы смело
ставить и решать современные ак¬
туальные теоретические вопросы и
удовлетворять насущные теоретиче¬
ские запросы советских людей. Та¬
ким образом, поголовное увлечение
наших молодых философских кад¬
ров и их руководителей историей
русской философии из положитель¬
ного направления в нашей работе
превратилось в резко отрицатель¬
ное. Оно по существу является ухо¬
дом, бегством наших философских
кадров от современной тематики в
историческое прошлое.
Чем же объясняются такие круп¬
ные прорывы с реализацией сталин¬
ских указаний в нашей философ¬
ской работе?
Причина этого прорыва в нашей
философской работе, как правильно
показал т. Жданов, та же, что и на
других участках идеологического
фронта. Это неумение работать
по-новому, так, как этому учил
товарищ Сталин, это наличие остат¬
ков буржуазной идеологии, привы¬
чек и традиций среди наших руково¬
дящих философских кадров и игно¬
рирование ими большевистского ме¬
тода критики и самокритики как ре¬
шающего условия преодоления этих
пережитков и недостатков в фило¬
софской работе.
Здесь т. Светлов занимался схо¬
ластическими рассуждениями по по¬
воду причин прорыва в нашей рабо¬
те. Между тем этот вопрос давно
нашёл освещение в ленинско-ста¬
линской теории. Вот что говорил по
этому вопросу товарищ Сталин на
XVII съезде ВКП(б):
«Ссылка на так называемые объ¬
ективные условия не имеет оправ¬
дания. После того, как правиль¬
ность политической линии партии
подтверждена опытом ряда лет, а
готовность рабочих и крестьян под¬
держать эту линию не вызывает
больше сомнений, — роль так назы¬
ваемых объективных условий све¬
лась к минимуму, тогда как роль
наших организаций и их руководи¬
телей стала решающей, исключи¬
тельной. А что это значит? Это зна¬
чит, что ответственность за наши
прорывы и недостатки в работе ло¬
жится отныне на девять десятых
не на «объективные» условия, а
на нас самих, и только на нас»
(И. В. Сталин, Вопросы ленинизма,
стр. 477).
Недостатки в нашей философской
работе объясняются тем, что реше¬
ние таких важнейших задач, как
реализация указаний товарища
Сталина о направлении в разработ¬
ке важнейших проблем истории и
т ео р и и м а р кс ис тско- ле н и н с кой ф и -
лософии, как воспитание на этих
проблемах молодых философских
кадров и пропаганда этих проблем в
печати, было пущено на самотёк,
предоставлено случайности, плохо-
планировалось и организовывалось.
Ясно, что ответственность за про¬
рывы философской работы ложится
в первую очередь на т. Александро¬
ва. Он имел достаточно средств и
прав, чтобы бороться с недостат¬
ками в работе. Он не проявил доста¬
точной инициативы в ликвидации на¬
ших недостатков, не нацеливал фи¬
лософские кадры на претворение в
жизнь указаний товарища Сталина,
не требовал от них работы в этом
направлении и не организовал про¬
верки этой работы, невнимательно
относился к инициативе снизу в де¬
ле разрешения этих задач.
Антиисторические и антимаркси¬
стские положения в учебнике «Исто¬
рия западноевропейской филосо¬
фии»—это не индивидуальные ошиб¬
ки т. Александрова, а ошибки многих
товарищей, которые воспитывались
в духе пренебрежительного отноше¬
ния к большевистской критике и са¬
мокритике, в атмосфере благодушия
и взаимовосхваления. Дело дошло до
того, что руководящие работники
Института философии два раза име¬
ли возможность заметить ошибки в
книге т. Александрова: а) при под¬
готовке второго, дополненного пзда-

ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ВОЙТИНСКОЙ о. с.
337
ния книги; б) при представлении
этой книги Институтом философии к
Сталинской премии. Этого не случи¬
лось.
Руководящие работники Институ¬
та философии проявили растерян¬
ность в первой дискуссии по книге
т. Александрова. Всячески пытались
умалить ошибки, допущенные в кни¬
ге т. Александрова. Имелись на¬
строения, проявившиеся в некоторых
выступлениях на первой дискуссии,
представить хвалебные рецензии, ко¬
торые помещались в нашей печати
на книгу т. Александрова, как фор¬
му большевистской критики и само¬
критики.
Пренебрежительнее отношение к
большевистской критике и самокри¬
тике и атмосфера взаимовосхвале-
ния привели к снижению идейного
уровня научно-исследовательской
работы, к росту академизма в Инсти¬
туте философии. За последние 17 лег
никогда так низко не падал автори¬
тет института, как в настоящее вре¬
мя. Институт потерял своё место и
свою роль во всей системе идеологи¬
ческой работы. Это особенно ярко
выявилось на двух дискуссиях: а) на
первой дискуссии о книге т. Але¬
ксандрова и б) на дискуссии о- кни¬
ге т. Рубинштейна.
Безусловно, права была т. Пау¬
кова, сказавшая, что философский
фронт страдает серьёзной болезнью
и, чтобы излечить эту болезнь, нуж¬
ны серьёзные меры. Нужно восста¬
новить большевистскую критику и
самокритику в её правах в нашей
философской работе. Нужно восста¬
новить большевистский принцип
подбора и воспитания наших фило¬
софских кадров, нужно эти кадры
расставить по их действительным
способностям, по политическому и
деловому принципу. Нужно всемер¬
но о-рганизовать и поощрять инициа¬
тиву снизу в деле развёртывания
творческой работы над современ¬
ными актуальными проблемами мар¬
ке ис т с ко -л ен и н с ко й фило соф и и и
развёртывания углублённой фило¬
софской пропаганды в нашей пе¬
чати.
Бот при каких условиях наш фи¬
лософский фронт в самое короткое
время изживёт, излечит все своп
тыловые болезни и превратится в
самый настоящий боевой партий¬
ный фронт, играющий ведущую и
решающую роль во всей нашей идео¬
логической борьбе за дело комму¬
низма.
Войтинская О. С. (Москва). Неод¬
нократные, до сих пор, к стыду на¬
шему, нереализованные указания
ЦК ВКП(б), выступление на этой
дискуссии т. Жданова обязывают
нас к перестройке всей научно-ис¬
следовательской и педагогической
работы в духе подлинно больше¬
вистской партийности.
Партия требует от нас ответа на
острейшие вопросы послевоенного
развития общества, ждёт от нас
реального участия во всемирно-ис¬
торической битве с врагами совет¬
ского народа. Научные исследова¬
ния, преподавательская работа —
это наше оружие, наше реальное
участие в* строительстве коммуни¬
стического общества, в борьбе про¬
тив реакции. В наше время отстава¬
ние равно дезертирству. Сейчас фи¬
лософские кадры партии должны
быть поставлены на вооружение
народа в борьбе за коммунизм, дол¬
жны выйти на первую линию фронта
против реакционной идеологии им¬
периализма.
Именно сейчас развитие творче¬
ского марксизма, борьба с догма¬
тизмом в теории является актуаль¬
нейшей задачей. В статье к 50-ле-
тию со дня рождения Ленина
товарищ Сталин дал классическое
определение отличия творческого
марксизма от догматического.
Товарищ Сталин указывал, что, не
умея или не желая вникнуть в су¬
щество марксизма, не умея или не
желая претворить его в жизнь, дог¬
матики превращают революционные
положения марксизма в мёртвые,
ничего не говорящие формулы. Свою
деятельность они основывают не на
опыте, не на учёте практической
работы, а на цитатах из 'Маркса
Указания и директивы догматики
обычно черпают не из анализа жи¬
вой действительности, а из ана¬
логий и исторических паралле¬
лей.
22. «Еопросы С|Э:1лософ::иг JA? 1.

338
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ВОЙТИНСКОЙ О. С.
В отличие от катедер-социализма
большевики стоят на позиции твор¬
ческого марксизма. На мечение пу¬
тей и средств осуществления идей
марксизма, в соответствии с обста¬
новкой, изменение этих путей и
средств, когда обстановка ме¬
няется, — вот что* лежит в основе
теоретической деятельности больше¬
визма.
Именно- с этих позиций мы дол¬
жны подойти к анализу книги
т. Александрова. Здесь нужно исхо¬
дить из двух основных предпосы¬
лок:
1. Насколько книга т. Алексан¬
дрова исходит из опыта теоретиче¬
ской борьбы нашей партии против
реакционной идеологии, в особен¬
ности против идеологии буржуаз¬
ного общества и ревизионистских
течений в рабочем движении.
2. Является ли книга т. Алексан¬
дрова произведением творческого
марксизма, т. е. произведением,
исходящим не из отдельных цитат
и положений марксизма, а из опыта
классовой борьбы, из опыта столет-
н его с у щ ес т во в а ни я м арке ис тской
науки. Другими словами, соответст¬
вует ли книга т. Александрова тре¬
бованиям современной марксистской
науки.
Мне думается, что этим двум тре¬
бованиям книга т. Александрова не
удовлетворяет. И на прошлой ди¬
скуссии и на этой некоторые това¬
рищи пытались доказать, что
т. Александров — первый марксист¬
ский исследователь истории фило¬
софии. Применительно к истории
русской философии т. Смирнова
здесь утверждала, что работники в
этой области создают, как она вы¬
разилась, на голом месте. Это—'вред¬
нейшее и глубокое заблуждение. За
100 лет существования марксизма
уже созданы принципы исследова¬
ния истории философии, периодиза¬
ции её; созданы великие боевые
традиции историко-философских ис¬
следований.
Известно, что- все основные исто¬
рико-философские работы Маркса и
Энгельса, Ленина и Сталина, все
основные труды по теории диа¬
лектического и исторического мате¬
риализма были направлены про¬
тив реакционно-буржуазной фило¬
софии и катедер-социализма, всегда
имели определённый прицел против
классового врага.
Мы не можем отвлечься от того
обстоятельства, что книга т. Але¬
ксандрова вышла в свет в 1946 году,
в условиях нарастающей идеологи¬
ческой войны с империализмом.
Именно сейчас возросла необходи¬
мость критики либерального пони¬
мания классовой борьбы, буржуаз¬
ного' объективизма, катедер-социа-
лпзма.
Конечно, учебник имеет особое
назначение. Он должен сообщать
определённый объём знаний, изла¬
гать последовательно и системати¬
чески идеи и факты. Однако и
учебник должен иметь определён¬
ный прицел, стрелять по врагу. Са¬
мый крупный, коренной недостаток
книги т. Александрова заключается
в том, что мы не знаем, против ка¬
кого врага воюет эта книга, в связи
с чем она написана. Именно это об¬
стоятельство определяет объекти¬
визм этой книги, отличает её от
произведений революционно-мар¬
ксистской литературы.
Подлинно- марксистская история
философии должна осветить борьбу
передовых идей с реакционными,
борьбу материализма с идеализмом,
дать новое критическое изложение
истории развития буржуазной фило¬
софии. К сожалению, у т. Але¬
ксандрова отсутствует продуман¬
ная концепция истории развития
буржуа зной фи лос о ф и и.
На 1-м съезде писателей Горь¬
кий выступил с замечательной мыс¬
лью. Он говорил, что имеется пол¬
ное основание надеяться, что когда
история культуры будет написана
марксистами, — мы убедимся, что
роль буржуазии в процессе куль¬
турного творчества сильно преуве¬
личена, что смысл процесса разви¬
тия культуры никогда не понимался
буржуазией как необходимость
роста всей массы человечества.
Вся история буржуазного обще¬
ства, вся история развития буржуаз¬
ной философии подтверждает эту
мысль Горького, и здесь перед ис-
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. Б О И Т И Н С К О Й О. С.
339
торикюм-марксистом встают совер¬
шенно новые неотложные задачи
•по пересмотру традиционной бур¬
жуазной точки зрения по этому
вопросу.
Мы не можем отвлечься и от того
обстоятельства, что марксисты 40-х
годов нашего века находятся в
более благоприятных условиях, чем
марксисты в XIX веке. В наше
время марксисты располагают бога¬
тейшим материалом для изучения
буржуазного общества, его зарож¬
дения, развития и загнивания. Од¬
нако т. Александров далеко не вос¬
пользовался этим преимуществом.
Известно, что накануне француз¬
ской революции, в конце XVIII века,
буржуазия воспользовалась мате¬
риалистической мыслью для борьбы
с основами и идеологией феодаль¬
ного общества. Однако и тогда ве¬
ликие идеологи буржуазной револю¬
ции были одинокими и не нашли су¬
щественной поддержки в «третьем
сословии».
Борьба за материализм относит¬
ся к очень далёкому прошлому бур¬
жуазии. В XIX веке буржуазия не
только в политике, но и в идеологии
вступает на путь реакции, пытается
оправдать своё существование фи¬
лософией критицизма, позитивизма,
рационализма, прагматизма.
Буржуазная идеологическая реак¬
ция выразилась, во-первых, в от¬
казе от великого идейного насле¬
дия буржуазных революционеров
XVIII века, в активной поддержке
аристократической реакции против
великих освободительных идей
французской революции, против
французского материализма. Веро¬
ятно, этим объясняется то обстоя¬
тельство, что немецкий идеализм
был широко использован буржуаз¬
ными идеологами всех стран в борь¬
бе против революционных идей
марксизма. Во-вторых, начиная с
половины XIX века буржуазная
идеологическая реакция вырази¬
лась в активной борьбе против
ф ило соф ии пролетарс кого движе¬
ния, против философии марксиз¬
ма.
Какие же страны в силу ряда
социальных условий явились перво-
ис то чн ик а ми ид е о л о ги ч ес ко й реак¬
ции буржуазии уже в XIX веке?
Ленин отмечал, что французские
буржуазные революционеры не наш¬
ли поддержки в других странах,
«против них ополчились все евро¬
пейские государства и более всего
передовая Англия» (В. И. Ленин,
Соч., т. XXIV, стр. 305).
Стало быть, мы можем рассматри¬
вать Англию как один из перво¬
источников идеологической реакции
против освободительных идей фран¬
цузской революции. В Англии тви¬
де н ц и я ими ер и а ли зм а р а ск а лыв а ть
р а бо'ЧН'Х, усилив ать оппо рту н из м
среди них, порождать временное
загнивание рабочего движения ска¬
залась гораздо ранее, чем в конце
XIX века. По определению Ленина,
уже с половины XIX века в Англии
имели место две крупные отличи¬
тельные черты империализма: гро¬
мадные колониальные владения и
монопольное положение на всемир¬
ном рынке. Известно, что Маркс и
Энгельс систематически в течение
ряда десятилетий прослеживали эту
связь оппортунизма в рабочем дви¬
жении с империалистическими осо¬
бенно стям и а нгли йско го капита¬
лизма. Энгельс писал Марксу
7. октября 1858 г., что «английский
пролетариат фактически все более
и более обуржуазивается, так что
эта самая буржуазная из всех наций
хочет, повидимому, довести дело в
конце концов до того, чтобы иметь
буржуазную аристократию и бур¬
жуазный пролетариат рядом с бур¬
жуазией» (К. Маркс и Ф. Энгельс,
Избранные письма, 1947, стр. 105).
Опыт истории учит, что именно в
Англии были созданы философские
основы позитивизма, лейборизма,
этой буржуазно-идеологической ре¬
акции против идей научного социа¬
лизма. Стало быть, Англия явилась
одним из первоисточников идеоло¬
гической реакции против философии
революционного марксизма.
Известно также, что Германия
противопоставила французскому ма¬
териализму немецкий идеализм, как
аристократическую реакцию против
великих освободительных идей фран¬
цузской революции. Реакция эта
была широко поддержана герман¬
ской буржуазией. Это объясняется
340
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ВОЙТИНСКОЙ О. С.
тем, что, по замечательному опреде¬
лению Маркса, буржуазная Герма¬
ния разделила с другими странами
реставрацию, не участвуя в их
революции.
Идеологическая реакция буржуа¬
зии против философии пролетариа¬
та имела серьёзную основу в Гер¬
мании. Если в начале XIX века
буржуазия всех стран импортиро¬
вала идеализм Канта и Гегеля,
чтобы идейно разбить материализм
энциклопедистов, то во второй поло¬
вине XIX века в Германии начинает¬
ся реакционное движение против
идей революционного марксизма.
Мы не можем отвлечься от того
обстоятельства, что именно в Герма¬
нии были созданы философские ос¬
новы ревизионизма в рабочем дви¬
жении, представляющего столь
актуальную политическую опас¬
ность. Наконец, известно, что в Гер¬
мании была создана идеология фа¬
шизма, нашедшая столь широкую
поддержку в реакционных империа¬
листических кругах Англии и Аме¬
рики. Но всё это и есть история раз¬
вития буржуазной идеологии, бур¬
жуазной философии в этих странах.
У т. Александрова отсутствует кри¬
тика буржуазной философии, осно¬
ванная на изучении реального хода
истории буржуазного общества.
Утверждая, что философия яв¬
ляется теоретическим оружием в
борьбе общественных классов, при¬
водя замечательные ленинские цита¬
ты, напоминая о необходимости со¬
циального классового анализа, пар¬
тийного подхода к истории филосо¬
фии, т. Александров не сделал эти
глубокой верные идеи принципами
своего исследования и изложения.
Своей вершины буржуазная фило¬
софия достигла в философии фран¬
цузского материализма. Однако
именно эта передовая философия
восходящей буржуазии крайне бегло
и поверхностно изложена на страни¬
цах книги т. Александрова. Описа¬
ние одной из важнейших эпох в раз¬
витии мировой цивилизации, в исто¬
рии философии занимает в книге
т. Александрова всего 24 страницы.
Сюда входит описание деятельности
блестящей плеяды французских ма¬
териалистов, их социологии, их ате¬
изма, их науки о природе и гносео¬
логии. В отличие от т. Цебенко,
весьма похвалившей эту главу на
дискуссии, я считаю, что изложение
идей французского материализма
весьма неудачно в книге т. Алексан¬
дрова. Известно, что в первой главе
«Материализма и эмпириокритициз¬
ма» Ленин широко использует аргу¬
ментацию Дидро в критике субъек¬
тивного идеализма Беркли. В част¬
ности в книге Ленина широко при¬
водятся выдержки из разговора Да-
ламбера и Дидро. Эта классическая
аргументация Ленина должна была
быть полностью доведена до сведе¬
ния читателей учебника. Как же из¬
лагает т. Александров ленинскую
оценку гносеологии французских ма¬
териалистов? Он пишет: «Неверны
утверждения буржуазных историков
философии об агностицизме фран¬
цузских материалистов. Ленин ещё
в 1909 г. назвал подобные утвержде¬
ния враньём». Не трудно видеть, что
ленинские характеристики француз¬
ского материализма здесь даны в
урезанном, весьма упрощённом виде.
Ещё более примечательна харак¬
теристика т. Александровым «Пле¬
мянника Рамо» Дидро. Известно,
что это произведение Дидро обычно
рассматривается как образец ре¬
волюционно-критической литературы
XVIII века, как штурм феодально¬
аристократической твердыни. Маркс
послал Энгельсу экземпляр «Пле¬
мянника Рамо» с припиской, что это
неподражаемое произведение доста¬
вит Энгельсу ещё раз возможность
насладиться им. Приведя «забав¬
ное» высказывание Гегеля и коммен¬
тарии Жюля Жанэна, Маркс пишет,
что этот морской кардинал не нахо¬
дит в «Рамо» Дидро устоев нрав¬
ственности и, для того чтобы испра¬
вить это, делает открытие, что вся
извращённость «Рамо» происходит
оттого, что он не дворянского про¬
исхождения и сильно этим огорчён.
От Дидро к Жюлю Жанэну, про¬
должает Маркс, это как раз то,
что физиологи называют регрессив¬
ной метаморфозой. Французский дух
до французской революции и при
Луи Филиппе. Энгельс ответил /Мар¬
ксу 16 апреля 1869 года: «Большое
спасибо за «Рамо», который дсста-
ТЕКСТ РЕЧИ тов. войти некой о. с.
341
бит мне большое наслаждение». Из¬
вестно также, что Гёте переводит
это произведение Дидро на немецкий
язык со случайно попавшей в его ру¬
ки рукописи и снабжает коммента¬
риями. Сохранилась переписка меж¬
ду Шиллером и Гёте по поводу
«Племянника Рамо».
Что же пишет т. Александров по
поводу этого крупнейшего памятни¬
ка французского революционного
просвещения?
«Цель научного познания, — пи¬
шет т. Александров,—очень удач¬
но сформулирована Дени Дидро в
его знаменитом «Племяннике Рамо».
Дидро подробно развил мысль, что
человек должен и способен достиг¬
нуть истины. Он указывал на связь
истины с общественной жизнью и
влияние этой общественной жизни
на открытие истины. Он писал, что
если ложь в конце концов непремен¬
но оказывается вредной, то истина,
напротив, — полезной» (стр. 340).
Здесь отсутствует характеристика
этою произведения Дидро как вы¬
ражения французского духа перед
французской революцией.
В оценке немецкой и английской
философии т. Александровым было
забыто основополагающее указание
Ленина, что за гносеологической
схоластикой «нельзя не видеть борь¬
бы партий в философии, борьбы, ко¬
торая в последнем счете выражает
тенденции и идеологию враждебных
классов сов ременного общества»
(В. И. Ленин, Соч., т. XIII, стр. 292).
Как, например, излагается т. Але¬
ксандровым история английской фи¬
лософии? Для иллюстрации приведём
его характеристику философии Гоб¬
бса.
По мнению т. Александрова, То¬
мас Гоббс создал передовую фило¬
софию и социологию. Не оставаясь
в стороне от напряжённой классо¬
вой борьбы того времени, «он пони¬
мал, что Англия займёт не последнее
место среди других народов мира,
если усилия её руководящих деяте¬
лей будут направлены по линии про¬
гресса. Своей деятельностью он пы¬
тался сделать всё, что мог, для
победы прогрессивных сил страны»
(стр. 199).
В книге т. Александрова приводят¬
ся высказывания ученика Декарта
Мерсенна о философии Гоббса, как
о «благородной», как о «целом со¬
кровище», которое должно быть на¬
писано «серебряными буквами». Тов.
Александров утверждает, что социо¬
логическое учение Гоббса выражало
освободительную идею буржуазной
революции, что, «лозунг буржуазной
революции «свобода, равенство и
братство» получает своё теоретиче¬
ское обоснование в трудах Гоббса и
особенно в его сочинениях «О граж¬
данине» и «Левиафан» (стр. 214).
Правда, т. Александров делает
оговорку, что знаменитое поло¬
жение Гоббса о войне всех против
всех является выражением корыст¬
ных классовых интересов бур¬
жуазии. Но далее следует вывод:
«Теория, развитая Гоббсом, сыграла
прогрессивную роль и оказала
большое влияние на обществен¬
ную науку всех европейских стран
XVII—XVIII вв.» (стр. 218).
Тов. Александров утверждает, что
философия Гоббса была шагом впе¬
рёд по пути прогресса науки и фило¬
софии. Это весьма вольное толкова¬
ние характеристик, данных Марксом
и Энгельсом философии и социологии
Гоббса, и совершенно некритическое
отношение к последующему влиянию
реакционных сторон социологии Гоб¬
бса. Известно, например, что Маркс,
рассматривая философию Гоббса как
систематизацию материализма Бэко¬
на, в то же время указывает, что у
Гоббса чувственность теряет свои
яркие краски и превращается в аб¬
страктную чувственность геометра.
В «Святом семействе» Маркс пока¬
зал, что Гоббс не дал обстоятельного
обоснования главному принципу —
происхождению знаний и идей из
чувственного мира. Особо резкой
критике подверглись реакционные
социологические положения Гоббса.
В книге о «Левиафане» Гоббс посту¬
лирует «войну всех против всех» как
естественное состояние человече¬
ства. Гоббс писал: «Все стремятся
не к общению с другими, а к власти
над ними и следовательно к войне».
«Война всех против всех» является
еще п теперь законом для дикарей,
и состояние войны до сих пор яв¬
ляется естественным законом в от¬
342
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ВОЙТИНСКОЙ О. С.
ношении между государствами и
между правителями». Гоббс исходит
из того положения, что человек по
природе необщественен, что в есте¬
ственном состоянии человек челове¬
ку волк. Эти реакционные взгляды
Гоббса получили весьма резкую
оценку в высказываниях Маркса и
Энгельса. Энгельс в «Диалектике
природы» рассматривал учение Гоб¬
бса о «войне всех против всех» как
открыто реакционную теорию. Эн¬
гельс характеризовал это учение в
одном ряду с теорией народонаселе¬
ния Мальтуса, буржуазным экономи¬
ческим учением о конкуренции.
Маркс видел в положении Гоббса
«война всех против всех» социологи¬
ческое выражение английского об¬
щества с его разделением труда,
конкуренцией, открытием новых рын¬
ков и мальтусовской борьбой за су¬
ществование. Маркс писал, что эта
гоббсова «война всех против всех»
напоминает взгляды Гегеля в «Фено¬
менологии», в которой гражданское
общество изображается, как духов¬
ное царство животных.
Впоследствии это реакционное по¬
ложение Гоббса стало одним из тео¬
ретических аргументов английского
позитивизма против теории научного
социализма, т. е. было использовано
буржуазной идеологической реак¬
цией. Так, один из основоположни¬
ков английской школы позитивизма
Герберт Спенсер широко использовал
гоббсовское положение в борьбе про¬
тив социализма.
Спенсер писал, что борьба за су¬
ществование очищает расу, предох¬
раняет её от падения. Если бы борь¬
ба за существование прекратилась и
если бы каждый был уверен в своём
существовании без всякой борьбы,
тогда раса непременно пришла бы
в упадок... Спенсер стремился дока¬
зать, что социализм, стремящийся к
уничтожению борьбы за существо¬
вание в человеческом мире, конечно,
также должен вызвать общий ин¬
теллектуальный и физический упа¬
док.
Нет нужды особо доказывать, что
реакционный принцип буржуазной
философии ныне широко использо»-
ван современным английским импе¬
риализмом. Неслучайно Маркс уви¬
дел родство социологических взгля¬
дов Гоббса и Гегеля: и тот и другой,
несомненно, создали идейные осно¬
вы расизма, философского обоснова¬
ния буржуазных войн.
В свете истории развития ряда ка¬
питалистических стран за последние
столетия сейчас необходимо просле¬
дить историю развития важнейших
философских систем. Однако, такой
анализ отсутствует в книге т. Але¬
ксандрова.
Этим и объясняется неправильная
трактовка т. Александровым фило»-
софии Гегеля. Я говорю здесь даже
не об отдельных грубых ошибках.
Например, т. Александров на стр. 421
утверждает, что Гегель обнаружил
историческое чутьё и высказал инте¬
ресные мысли о грядущем развитии
России. Конечно, сугубо неправильно
так излагать вопрос в учебнике, ко¬
торый должен вскрыть реакционную
сущность антиславянской концепции
Гегеля. Неверна и общая оценка
т. Александровым философии Геге¬
ля. Казалось бы, что здесь автор
книги исходит из известных положе¬
ний и высказываний классиков мар¬
ксизма. Тов. Александров видит ра¬
циональное зерно гегелевской диа¬
лектики в его учении о развитии, в
учении о борьбе противоположно¬
стей, как источнике самодвижения.
Тов. Светлов, совершенно забыв, что
он ранее писал по этому поводу, пы¬
тался нам доказать, что, в диалектике
Гегеля не было рационального зер¬
на. Однако даже изыскания т. Свет¬
лова из области биографии Гегеля,
его открытия, что Гегель был сыном
крупного чиновника, не могут опро¬
вергнуть того факта, что классики
марксизма видели рациональное зер¬
но гегелевской диалектики именно в
учении о самодвижении, о диалекти¬
ческом развитии. Мне думается, что
критиковать книгу т. Александрова
следует не за изложение в ней этих
азбучных положений, а за то, преж¬
де всего, что в книге отсутствует пол¬
ное изложение взглядов Маркса и
Ленина по этому вопросу. При этом
т. Александровым опущены осново¬
полагающие характеристики клас¬
сиков марксизма, характеристики,
о предел ившие и х последов а тел ьно
критическое отношение к диалектике
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ВОЙТИНСКОЙ О. С.
343
Гегеля. В своём конспекте книги
Гегеля «Лекции по истории фило¬
софии» Ленин замечает, что из
логики Гегеля надо выбрать ло¬
гические гносеологические оценки,
очистив их от мистики идей, а это
ещё большая работа. Известное по¬
ложение Маркса о том, что Гегель не
только открыл диалектический ме¬
тод, но и затемнил его, обязывает
нас критиковать мистицизм и идеа¬
лизм диалектики Гегеля. Следует
помнить, что формирование филосо¬
фии марксизма совершилось после
суровой критики не только системы
Гегеля, ,но и его метода. Здесь клас¬
сики марксизма оставили богатейшее
наследие. Однако критика метода Ге¬
геля занимает ничтожно малое ме¬
сто в книге т. Александрова. О ми¬
стике идей гегелевской диалектики
говорится вскользь, поверхностно.
Между тем развитие философских
идей показало, что некритическое от¬
ношение к методу Гегеля приводит
к серьёзным ошибкам в понимании
диалектического метода марксизма.
То, что было рациональным зерном
в борьбе с метафизикой во времена
Гегеля, стало тормозом в развитии
современной научной философской
мысли.
Объективистский тон книги т. Але¬
ксандрова сказался и в оценке после¬
дующего влияния немецкого идеа¬
лизма, философии Гегеля.
Тов. Александров пишет: «Двойст¬
венностью философского учения Ге¬
геля и объясняется, почему так раз¬
лично влияние, оказываемое Геге¬
лем, на последующее развитие фило¬
софии и науки, и почему его совре¬
менники по-разному относились к
нему. Многие философы считали се¬
бя правоверными последователями
Гегеля. Другие мыслители, как Фей¬
ербах, резко и справедливо критико¬
вали Гегеля за идеализм, но не
понимали его заслуг в создании диа¬
лектического метода, учения о раз¬
витии. Были и такие люди, которые
третировали Гегеля как' «мёртвую
собаку». И только классики марксиз¬
ма-ленинизма дали подлинно истори¬
ческую, научную оценку значения
философии Гегеля» (Г. Ф. Алек¬
сандров, История западноевропей¬
ской философии, сто. 416).
Далее говорится, что современ¬
ные реакционеры возвели мистицизм
Гегеля в особую систему неогегель¬
янства, представляющую собой фи¬
лософию воинствующего мракобесия
и реакции.
Из этого бесстрастного перечня
фактов и событий совершенно выпа¬
ла острая классовая борьба, развер¬
нувшаяся вокруг философии Гегеля
в 30—40-х годах прошлого века.
Известно, сколь острой была эта
борьба в Германии в период форми-
рования сначала революционно-д е-
мократических, затем марксистских
взглядов Маркса и Энгельса. Кри¬
тика молодым Марксом младоге¬
гельянства глубоко поучительна.
Она показывает, что гегельянская
трактовка диалектики несовместима
не только с научным социализмом,
но и революционным демократиз¬
мом. Об этом же свидетельствует
о т но ше н ие р ус с ко й р евол юц ионно й
демократии к немецкому идеализму,
в частности к системе и методу
Гегеля.
Известно, что русская револю¬
ционная демократия ещё в 40—60-х
годах прошлого века подвергла су¬
ровой критике философию Канта,
Шеллинга, Гегеля, их теорию диа¬
лектики, их глубоко реакционную
теорию чистого искусства. В то вре¬
мя буржуазия уже становится реак¬
ционным классом, поддерживает и
использует аристократическую реак¬
цию против освободительных идей
французской революции. Всемирно-
историческое значение русского ма¬
териализма 40—60-х годов состоит
в его борьбе не только против фео¬
дализма, но и против капитализма.
И здесь я никак не могу согласиться
с т. Кедровым, отрицающим ориги¬
нальные национальные черты рус¬
ской передовой философии XIX века,
и почему-то фактически противопо¬
ставившим национальное социаль¬
ному. Мне думается, что т. Кедро¬
вым забыта программная статья
Ленина «О национальной гордости
великороссов».
И Белинский, и Герцен, и Черны¬
шевский в пору своей политической
и философской зрелости заняли пе¬
редовые позиции в критике немец¬
кого идеализма. Герцен писал, что
344
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ВОЙТИНСКОЙ О. С.
немцы могут быть глубоко ради¬
кальными в науке, оставаясь кон¬
серваторами в своём поведении, поэ¬
тами на бумаге и мещанами в жиз¬
ни. Напротив, дуализм нам, рус¬
ским, антипатичен. Социализм ка¬
зался нам самым естественным сил¬
логизмом философии, применением
логики к философии.
Известно, что Герцену принадле¬
жит определение диалектики как
алгебры революции, что Белинский
в своём знаменитом письме Боткину
потребовал от Гегеля отчёт о жерт¬
вах реакции, инквизиции, суеверия.
Плодотворно развитая Белинским
идея отрицания в истории, его пони¬
мание исторического прогресса, как
поступательного движения, принци¬
пиально отличается от замкнутого
круга гегелевской диалектики.
Основываясь на опыте реалистиче¬
ской литературы всех стран, в осо¬
бенности русской литературы, Бе¬
линский провозгласил: «где жизнь,
там и поэзия» и нанёс сокрушитель¬
ный удар по теории чистого искус¬
ства немецких идеалистов, которую
он гениально назвал игрушкой
праздных ленивцев и опоэтизирован¬
ным эгоизмом.
Критика Чернышевским идеализ¬
ма Гегеля и Канта — выдающая¬
ся глава в мировой материали¬
стической литературе. Ещё в
1854 году в статье «О поэзии» Чер¬
нышевский резко выступил против
эстетической концепции немецкого
идеализма, против трансценден¬
тальных идей априористического
знания, саморазвития науки и
искусства. Известно, что диссерта¬
ция Чернышевского «Эстетические
отношения искусства к действитель¬
ности» — первый и единственный в
мировой материалистической литера¬
туре опыт критики эстетики Гегеля,
выяснение связи этой эстетики с
реакционной сущностью гегелев¬
ской философии. Ленин указы¬
вал, что в критике Канта Черны¬
шевский был на уровне Энгельса.
В вилюйских письмах, опублико¬
ванных уже после Октябрьской со¬
циалистической революции, Черны¬
шевский характеризует кантианство
как форму реакционной борьбы с
идеями французского материализма.
Всё это — факты реальной исто¬
рии, свидетельствующие о всемирно-
историческом значении русского ма¬
териализма XIX века в его борьбе
против идеологической и буржуаз¬
ной реакции. Однако в книге т. Але¬
ксандрова история западноевропей¬
ской философии не показана на фо¬
не мировой истории. Поэтому и вы¬
пала столь существенная часть этой
истории, как борьба русской рево¬
люционной демократии против меж¬
дународной реакции.
Мне думается, что при написании
марксистской, подлинно научной
истории философии следует:
1. дать последовательную мар¬
ксистскую критику истории буржу¬
азной философии, показать, что роль
буржуазии в развитии философско¬
го мышления сильно преувеличена
буржуазными историками филосо¬
фии;
2. показать развитие всех фило¬
софских систем на фоне мировой
истории, борьбы классов, борьбы
передовых идей с реакционными.
На нас, участников дискуссии,
она налагает серьёзное обязатель¬
ство. Круг вопросов, который был
поднят здесь, требует коллективных
усилий всех работников философ¬
ского фронта для боевой перестрой¬
ки работы Института философии
Академии наук, кафедр при инсти¬
тутах и университетах.
Научно-исследовательская работа
должна стать обязательной для
каждого квалифицированного пре¬
подавателя высшего учебного заве¬
дения. Кафедры должны научно раз¬
рабатывать актуальные проблемы
марксистско-ленинской философии,
систематически выпускать учёные
записки. Профиль высшего учебного
заведения должен в значительной
мере определять и профиль научно-
исследовательской работы философ¬
ских кафедр.
Следует возродить замечательную
традицию, в силу которой универси¬
теты и их кафедры должны стать не
только организаторами педагогиче¬
ского процесса, но и боевыми шта¬
бами теоретической мысли.
Подлинная большевистская пар¬
тийность — вот что определит сей¬
час успех нашей работы. Забвение
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ДАНЕЛИА С.
345
принципа партийности сказалось не
только в изложении предшествую¬
щих философских систем. В тече¬
ние нескольких лет насаждались не¬
партийные нравы <в философских уч¬
реждениях, в расстановке и исполь¬
зовании философских кадров.
Ныне в затхлую атмосферу ку¬
старных философских мастерских #
ворвался свежий ветер большевист¬
ской критики. А это важнейшее
условие для выполнения указаний
партии.
Данелиа С. (Тбилиси). История
философии в нашем отечестве пре¬
подаётся давно. На русском языке
с давних пор имеется много учебни¬
ков по истории философии, — как
оригинальных, так и переводных.
Но поскольку все они не удовлетво¬
ряют требованиям, предъявляемым
нашей исторической эпохой к делу
умственного воспитания молодёжи,
возникла потребность в новом учеб¬
нике по истории философии, соот¬
ветствующем нашей высшей школе,
а также и запросам широкой чита¬
тельской массы, интересующейся
проблемами философии. Спраши¬
вается: в какой мере книга Георгия
Фёдоровича Александрова «История
западноевропейской философии»
удовлетворяет этим требованиям?
По этому вопросу высказалось уже
очень много лиц и прибавить что-ни¬
будь новое и существенное довольно
трудно. Отмечу только некоторые
стороны книги т. Александрова, об¬
ращающие на себя внимание пре¬
подавателя истории философии.
Прежде всего бросается в глаза
не совсем обычное заглавие этой
книги — «История западноевропей¬
ской философии». Такое заглавие не
соответствует содержанию книги,
один из отделов которой посвящён
философии древней Греции. Об этом
уже несколько раз было заявлено
здесь, и я позволю себе прибавить
лишь одну мысль: само понятие «за¬
падноевропейская философия» ка¬
жется мне недостаточно отчётливым
и даже недостаточно правомерным.
Есть философия английская, фран¬
цузская, немецкая, русская. Но все
эти национальные формы фило¬
софии суть части единой филосо¬
фии человечества. Термин «западно¬
европейская философия» может в
некоторой мере угрожать идее этою
единства, и если мбжно английский
национальный тип философствования
противопоставлять немецкому типу
или же русский национальный тип
философствования противопостав¬
лять французскому типу, — то едва
ли можно признать столь же право¬
мерным противопоставление так на¬
зываемой «западноевропейской фи¬
лософии» всем незападноевропей¬
ским. Имеем ли мы вообще доста¬
точные основания для того, чтобы
таких мыслителей, как Вольтер, Рус¬
со, Кант, загонять в клетку с ярлы¬
ком Западной Европы? Ведь прав
был Герцен, когда он в «Былом и
думах» писал, что учёные и фило¬
софы, родившиеся и выросшие в
странах Западной Европы, пользо¬
вались иногда в России большим
вниманием, чехМ у себя на родине,
что в 'Москве 40-х годов читались с
великим энтузиазмом, «вплоть до
дыр и до выпадения листов» не
только сочинения Гегеля, но и тру¬
ды довольно бесцветных его ком¬
ментаторов. Едва ли можно отри¬
цать ту истину, что великие филосо¬
фы принадлежат скорее тем людям,
которые их понимают и любят, чем
тем, среди которых они только фи¬
зически родились.
Но если Вольтера, Руссо, Канта
нельзя без всяких оговорок объяв¬
лять собственностью Западной Ев¬
ропы, то ещё меньше оснований
называть Платона и Аристотеля за¬
падноевропейскими философами.
Вряд ли русские, болгары, сербы,
грузины и другие имеют достаточ¬
ное основание для того, чтобы от¬
ступиться от Платона и Аристотеля,
которые вошли составным элемен¬
том в их культуру. В Грузии друг
знаменитого Иоанна Итала —
Иоанн Петрици переводил на гру¬
зинский язык и комментировал
Прокла ещё в те времена, когда в
странах Западной Европы даже
Аристотеля знали плохо. Я полагаю,
что заглавие книги т. Александрова
«История западноевропейской фи¬
лософии» должно быть пересмот¬
рено.

346
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ДАНЕ ЛИА С.
Но заглавие, конечно, не есть
главное. Имеются в этой книге и
другие положения, вызывающие со¬
мнение. Во-первых, в книге нет
определения понятия философии.
Правда, н е к о то р ые со с г а в и те л и
учебников по истории философии
обходятся без такого определения.
Но следовать их примеру наш ав¬
тор имел тем меньше оснований,
что то понятие философии, с точки
зрения которого писался его учеб¬
ник, коренным образом отличается
от понятия философии, положенного
в основу других учебников. Поэтому
в начале книги необходимо было
разъяснить, какие существуют взгля¬
ды на сущность философии и
как Маркс, Энгельс, Ленин и
Сталин понимают содержание, за¬
дачи и метод философии. На основа¬
нии своего опыта по преподаванию
истории философии могу сказать,
что студенты, приступающие к изу¬
чению истории философии, не за¬
трудняются, оттого что им с самого
же начала курса даётся определе¬
ние понятия философии. Напротив,
такое определение вносит чёткий
смысл в их дальнейшую работу, и
они изучают историю философии
сознательно, с каждым новым ша¬
гом глубже усваивая на практике
умение отличать философское со¬
держание от нефилософского. А это
очень важно, ибо не одни только
студенты смешивают философию с
тем, что не есть философия, и ника¬
кой пользы от такого смешения не
получается.
В обсуждаемой книге т. Але¬
ксандрова имеется параграф
«Основные предпосылки периодиза¬
ции истории философии», но систе¬
матического рассмотрения самой
проблемы периодизации истории
развития философской мысли мы
там не находим. Дело не в том, что
автор не разделил истории филосо¬
фии на периоды, а в том, что он не
дал в своей книге систематического
изложения вопроса о том, на какие
периоды делится история филосо¬
фии. Между тем такое изложение
было бы полезно во многих отно¬
шениях.
Во-первых, с ис те м а т и чес к и и з л а -
гая проблему периодизации истории
философии, автор не избег бы необ¬
ходимости explicite указать, что
нельзя периодизацию общественно¬
исторического процесса механиче¬
ски переносить на историю филосо¬
фии, ссылаясь на то, что филосо¬
фия есть идеологическая надстрой¬
ка над экономическим базисом; ибо
поскольку философия есть явление,
имеющее свою специфику, она име¬
ет и свою историю, и периоды исто¬
рии общества намечают лишь гра¬
ницы, внутри которых философия
развивалась по своим законам и
имела свои собственные периоды.
Я нисколько не сомневаюсь, что
т. Александров всё это знает не ху¬
же, чем кто-нибудь другой. Но
этого своего знания он не приме¬
нил на практике, когда писал свой
учебник.
Во-вторых, систематическое изло¬
жение проблемы периодизации
истории философии помогло бы ав¬
тору правильнее разделить свою
книгу на части. Нельзя, например,
признать правильным, когда антич¬
ная философия выступает в плане
учебника как единица, логически
равноправная с философией эпохи
Возрождения. Нельзя признать пра¬
вильным и то, что вся античная фи¬
лософия, обнимающая собою более
10 столетий, рассмотрена без учёта
основных периодов её развития.
В книге не принято во внимание, что
античная философия имела разные
периоды и что в соответствии с этим
менялся и характер философских
теорий. Одно дело, например, соб¬
ственно греческая философия, фило¬
софия до смерти Аристотеля, когда
философская мысль развивалась в
границах греческой национально¬
сти, и другое дело античная филосо¬
фия после смерти Аристотеля, фило¬
софия эллинистическая, которая
вышла из рамок греческой нацио¬
нальности и стала значительным
фактором международной культуры.
Наконец, саму греческую филосо¬
фию, обнимающую собою два сто¬
летия (VI—IV), но в высшей степени
обильную теориями, как это отмече¬
но в учебнике, следовало бы в свою
очередь разбить на периоды. Ведь
один тип имеют философские тео¬
рии Эмпедокла и младших физиков
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. Д А Н Е Л И А С.
347
и совершенно другой тип философ¬
ских теорий у Протагора, Сократа
и их последователей. Словом, не
следовало всю античную филосо¬
фию рассматривать по отдельным
мыслителям, не производя группи¬
ровки этих мыслителей по кругам
исторического развития философ¬
ской мысли.
Сказанное нами о периодизации
древней философии кое в чём мож¬
но применить и к периодизации
истории новой философии. Но об
этом здесь уже говорили. Вообще
систематическое рассмотрение во¬
проса периодизации истории разви¬
тия философской мысли помогает
читателю охватить всё это развитие,
а это облегчает ему изучение пред¬
мета.
Обращает на себя внимание также
то обстоятельство, что в книге не
всегда соблюдено строгое соответ¬
ствие между значением мыслителя и
тем вниманием, которое ему уде¬
ляется. Так, например, Сократу от¬
водится полстраницы, а Уарте —
шесть страниц. Возможно, что со¬
ветского читателя нужно познако¬
мить с идеями Уарте, но этого не
следует делать за счёт его знаком¬
ства с Сократом, который является
важным звеном в развитии не толь¬
ко мышления, но и нравственного
сознания человечества. Нельзя так¬
же не отметить, что в книге ^ничего
не сказано о неоплатонизме, яв¬
ляющемся весьма значительным
моментом в истории философской
мысли.
Но все эти пробелы легко могут
быть устранены. Гораздо труднее
устранить другой недостаток, при¬
сущий этой книге. Я имею в виду
то обстоятельство, что самый про¬
цесс развития философии, процесс
возникновения одной философской
теории из другой не всегда указы¬
вается автором с достаточной ясно¬
стью и точностью. А между тем это
очень существенное дело. Здесь
т. Серебряков и другие доказывали,
что в истории философии необходи¬
мо определить классовую сущность
философских теорий. Это, конечно,
неоспоримая истина. Но нам сле¬
дует помнить и то, что классовую
сущность философской теории мож¬
но определить лишь на основании
глубокого изучения логического со¬
держания этой философской теории
и её отношения к другим философ¬
ским теориям. Всякий иной метод
определения классовой сущности
философской теории нужно признать
несостоятельным, отводящим нас
прочь от прямых задач истории
философии. Нельзя историю филосо¬
фии подменять рассуждениями не о
философии. История философии дол¬
жна быть историей развития фило¬
софской мысли, а учебник истории
философии должен так излагать
свой предмет, чтобы студент учился
философски мыслить. Здесь не то
главное, чтобы дать перечень взгля¬
дов философа, ибо самый полный
перечень взглядов мало полезен для
студента, если мы ему не укажем
логическую связь между этими
взглядами, если мы не сообщим ясно
и отчётливо, какую проблему уна¬
следовал философ от своего предше¬
ственника, как и при помощи каких
средств мышления решал он . эту
проблему, какие противоречия были
допущены при этом решении и что
сделал следующий мыслитель для
снятия этих противоречий. Правда,
такого рода указания не исчерпы¬
вают всей задачи истории филосо¬
фии, но едва ли можно спорить, что
без них диалектическое изложение
данной науки невозможно. Между
тем в обсуждаемом учебнике не всё
в этом отношении обстоит благопо¬
лучно: диалектика истории философ¬
ского мышления не всегда вскры¬
вается, и читатель не видит ясно
самого процесса развития и роста
философской мысли.
Чтобы не быть голословным,
укажу несколько примеров. 1) Го¬
воря об Анаксимандре, автор не со¬
общает, какая логическая необходи¬
мость вызвала его теорию, какое
противоречие эта теория была при¬
звана снять. 2) Говоря о Демокрите,
автор не сообщает отчётливо, как
Демокрит пришёл к атомистической
теории строения мира, какая логиче¬
ская необходимость привела его к
допущению пустоты, к понятию ато¬
ма, к отрицанию случайности, к по¬
нятию вечности движения и т. д.
3) Излагая учение Декарта, автор не
348	ТЕКСТ РЕЧИ Т О Е. Д А П 2 Л >1 А С.
указал ясно того внутреннего про¬
тиворечия (таким противоречием
было допущение influxus physicus),
необходимость снятия которого в
известном отношении определила со¬
бой развитие картезианства, вызвав
к жизни сперва окказионализм Гей¬
линкса и Мальбранша, а потом мо¬
низм Спинозы и плюрализм Лейб¬
ница.
Ясное понимание необходимости
раскрыть перед глазами читателя
диалектику развития философской
мысли уберегло бы автора от неко¬
торых промахов изложения. Так, на¬
пример, он не поставил бы в книге
Гераклита перед элеатами, Анакса¬
гора перед Демокритом, Лейбница
перед Локком. Правда, в хронологи¬
ческом отношении Гераклит предше¬
ствует главе элеатской школы Пар¬
мениду (но не Ксенофану), а Анакса¬
гор предшествует Демокриту. Но
историческое изложение не есть лето¬
писное. изложение, довольствующее¬
ся описанием одной лишь хроноло¬
гической последовательности. Цель
исторического изложения — вник¬
нуть в существо изучаемого процес¬
са, и с точки зрения этой цели диа¬
лектику Гераклита следовало бы
рассматривать как синтез милетской
физики и элеатской метафизики, а
гомеомерию Анаксагора — как по¬
пытку снятия логического противо¬
речия, заключавшегося в левкиппо-
демокритовском понятии атома. Что
же - касается Лейбница, то тут и
хронология противоречит тому, что¬
бы автора «Новых опытов» (Лейб¬
ница) поставить раньше автора
«Опытов» (Локка).
Учения некоторых крупных пред¬
ставителей философской мысли не
получили в обсуждаемом учебнике
достаточно рельефную характеристи¬
ку. Нет, например, ясности в изло¬
жении философии Юма и недоста¬
точно отчётливо выступает перед
читателем та роль, которую сыг¬
рал скептицизм Юма в истории
развития новой философии. Таких
замечаний на обсуждаемую книгу
можно сделать очень много.
Если учебник истории философии
должен в некотором отношении быть
и введениехМ в философию, подгото¬
вляющим студента к самостоятель¬
ному чтению философской литерату¬
ры, то обсуждаемая книга не сов¬
сем удачно справляется с этой за¬
дачей, ибо многие основные понятия
философии не получили в ней доста¬
точного разъяснения.
Говоря обо всём этом, я очень да¬
лёк от мысли совершенно отрицать
полезное значение обсуждаемой кни¬
ги. Я думаю, что многие недостатки
книги т. Александрова объясняются
трудностью самой задачи, которую
он, явно переоценив свои силы, по¬
ставил перед собой — написать од¬
ному марксистско-ленинский учеб¬
ник по истории философии.
Какие условия необходимы для
написания вполне приемлемого
марксистско-ленинского учебника по
истории философии? Я думаю, что
для этого необходима полная разра¬
ботка марксистско-ленинской исто¬
рии философии как науки. Для та¬
кой разработки истории философии
как науки у нас имеются данные
огромного значения, и самое боль¬
шое значение принадлежит здесь
высказываниям классиков марксиз¬
ма-ленинизма по вопросам истории
философии. Эти высказывания нуж¬
но тщательным образом собирать,
приводить в систему и комментиро¬
вать, чтобы найти в них прочную
поддержку при разработке проблем
истории философии как науки. Для
дальнейшего же углубления этой
работы и поднятия её на уровень
монографий по истории философии
одним из важных условий является
признание той истины, что научная
работа по истории философии есть
достаточно серьёзное и важное дело
для того, чтобы занять всего челове¬
ка. Нам, работникам по истории фи¬
лософии, следует с большим усерди¬
ем концентрировать свои усилия
вокруг разработки историко-фило¬
софских проблем, и этим, я думаю,
мы выполним волю руководящих
органов, стремящихся поднять уро¬
вень философской культуры в нашем
советском отечестве на высшую
ступень.
Перед нами стоит большая зада¬
ча: разработать историю философии
как науку. А когда наука истории
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ДУДЕЛЬ С. П.
349
философии будет нами разработана,
тогда и составить учебник по исто¬
рии философии, учебник, ни одно
положение которого не вызывало
бы споров между нами, будет выпол¬
нимым делом.
Дудель С. П. (Москва). Когда
читаешь книгу т. Александрова
«История западноевропейской фи¬
лософии», то прежде всего обра¬
щает на себя внимание следующее.
1. Не полно, не всесторонне и не
на уровне современной науки изло¬
жена в книге линия материализма и
атеизма в истории философской
мысли с древнейших времён до XIX
века.
В самом этом факте отразились то
кустарничество и разобщённость,
которые ещё и сегодня имеют место
в работе советских историков фи¬
лософии, с одной стороны, и в ра¬
боте советских историков науки, в
частности естествознания, — с дру¬
гой.
В качестве примера можно пре¬
жде всего привести изложение в
книге Г. Ф. Александрова взглядов
великого материалиста древней
Греции Демокрита.
Автор излагает идеи Демокрита
в отрыве от его научного творчества
в области конкретных наук древне¬
го мира, ещё не отделённых тогда в
полной мере от философии.
Автор не показывает прогрессив¬
ного значения индуктивных, эври¬
стических, способствующих нахо¬
ждению новых результатов приё¬
мов, применяемых Демокритом в
математике и оказавших впослед¬
ствии большое влияние на творче¬
ство таких учёных античности, как
Архимед.
Совершенно не показано в книге
Александрова, как борьба линии
Демокрита и линии Платона кон¬
кретно влияла на развитие зачат¬
ков естествознания в античном
мире.
Совершенно не развит вопрос об
отношении Демокрита к религии
(см. стр. 60 книги) и не изложена
попытка Демокрита объяснить про¬
исхождение религии,
В этой связи необходимо указать
на следующие факты: в Советском
Союзе Демокрит является предметом
исследования нескольких учёных.
Много лет работает над пробле¬
мой математических взглядов Демо¬
крита профессор С. Я. Лурье. Его
книга «Теория бесконечно малых у
древних атомистов» вышла в СССР
ещё в 1935 году. Много лет работает
над вопросами античного атомизма
профессор Маковельский. Пишет о
Демокрите профессор Дынник в
своих работах по истории античной
философии. Пишет о Демокрите и
т. Александров в своей книге.
Но характерно то, что прекрасное
знание античных текстов, большое
количество новых фактов в трудах
Лурье и Маковельского сочетаются
у них с путанной, не марксистской
методологией.
Достаточно указать, что во* всех
работах профессора Лурье пропаган¬
дируется взгляд на движение, отри¬
цающий внутреннюю противоречи¬
вость движения материи, отрицается
по существу сам факт движения, со¬
вершенно игнорируются мысли Эн¬
гельса и Ленина о диалектике дви¬
жения материи. Выводы профессора
Лурье ведут к теориям типа теорий
Бертрана Ресселя, который ещё в
1912 году заявил о том, что «мы
живём в неизменяющемся мире». Вы¬
воды профессора Лурье превращают
Демокрита в идеалиста, реальный
атом в математический атом и т. д.
Но Институт философии Акаде¬
мии наук СССР не собрал учёных,
работающих над проблемами мате¬
риализма Демокрита в СССР, не
провёл творческой дискуссии по ра¬
ботам, посвящённым его философии,
не подверг критике ошибок профес¬
соров Лурье и Маковельского и не
использовал, не обобщил те новые
факты в области анализа античных
текстов о Демокрите, которые не¬
сомненно есть в трудах Маковель¬
ского и Лурье и представляют цен¬
ность.
А в результате получилось, что в
книге Александрова и в первом
томе «Истории философии», издан¬
ном Институтом философии Акаде¬
мии наук, взгляды Демокрита изло¬
жены в отрыве от истории естество¬
знания, ленинская оценка взглядов
350
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ДУДЕЛЬ С. П.
материалистов древности не конкре¬
тизирована на новом естественно¬
научном и историографическом ма¬
териале.
Далее, в книге Александрова со¬
вершенно отсутствует рассказ о рим¬
ском материалисте-атеисте Лукреции
Каре.
Ряд ссылок на него в параграфах,
посвящённых Демокриту и Эпикуру,
не исправляет этого крупнейшего
пробела.
В 1946 году Академия наук СССР
провела специальную юбилейную
сессию, посвящённую 2000-летию со
дня смерти Лукреция. Президент
Академии наук СССР С. И. Вавилов
показал в своём докладе, как новей¬
шие достижения физики микромира
позволяют по-новому увидеть про¬
грессивное значение некоторых до¬
гадок Эпикура и Лукреция, в част¬
ности их учения о самопроизвольном
отклонении атомов. С. И. Вавилов
показал в своём докладе, что эти до¬
гадки могут быть истолкованы вовсе
не в пользу идеализма и свободы во¬
ли электрона, как это имеет место
у ряда буржуазных историков фило¬
софии и историков естествознания.
С. И. Вавилов показал это на при¬
мере истолкования борьбы мате¬
риализма и идеализма по вопросу о
соотношении неопределённостей в
современной физике микромира.
Только в СССР изданы наиболее
поДно тексты поэмы Лукреция. Лук¬
реций не просто повторяет, но само¬
стоятельно развивает взгляды Эпи*
кура в борьбе с идеализмом в пе¬
риод упадка древнего мира. Тем
важнее было в марксистско-ленин¬
ском пособии по истории филосо¬
фии рассказать о Лукреции в спе¬
циальном параграфе. Но в книге
Александрова этого нет.
Гегель в его «Истории фило¬
софии» вполне естественно, как
идеалист, уделяет такому прогрес¬
сивному философу XIII века, как
Роджер Бэкон (XIII век), всего 4
строчки в разделе «мистики» и пи¬
шет о нём только как об изобрета¬
теле селитры (пороха).
Но почему т. Александров в своей
книге по истории философии поме¬
щает Роджера Бэкона между реа¬
листом Фомой Аквинским и номи¬
налистом Дунс Скоттом, остаётся
непонятным.
Ведь Р. Бэкон критикует схола¬
стику и призывает к эксперименталь¬
ному изучению природы. Он' нахо¬
дится не внутри, а вне спора номи¬
налистов и реалистов. Автор не уде¬
лил должного внимания раннему
предшественнику возрождения в
недрах средневековой философии,
смазал значение Р. Бэкона по отно¬
шению к схоластам и церковникам и
не показал, как церковь травила Бэ¬
кона. (Он только вскользь упомянул
об этом).
Если философы XVII века в книге
Александрова представлены персо*-
нально, то изложение такой важной
страницы в истории философской
мысли, как французский материа¬
лизм XVIII века, дано обезличенно.
Автор излагает французский мате¬
риализм по проблемам. В результате
получается, что идеалисту Беркли,
скептику Юму уделены в книге Алек¬
сандрова специальные параграфы, а
материалисты XVIII века Дидро»,
Ламеттри, Гольбах, Гельвеций, Ро-
бинэ даны в целом обезличенно.
Даже просветителю нематериа-
листу Вольтеру более «повезло» в
этом отношении.
Я полагаю, что, несмотря на общ¬
ность взглядов в целом, нельзя всё
же не видеть разницы между фигу¬
рой такого масштаба, как Дидро и,
скажем, Робинэ.
Обезличенный подход к изложе¬
нию французского материализма
привёл к тому, что в работе
Александрова изложению взглядов
Тертулиана отводится три страницы
с выделением его имени в отдельный
параграф, христианскому философу
Августину отводится три с полови¬
ной страницы и также в виде само¬
стоятельного параграфа, а француз¬
скому материалисту священнику-
атеисту Жану Мелье и его знамени¬
тому «Завещанию» уделено в книге
всего пять строчек в общей рубрике
«атеизм французских материали¬
стов» (стр. 341—342).
Вольтер в своё время, получив ру¬
копись Мелье после смерти автора,
не решился её опубликовать пол¬
ностью, испугавшись выводов Мелье.

ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ДУДЕЛЬ С. П.
351
В СССР «Завещание» Мелье опуб¬
ликовано полностью. Но почему в
советском учебнике по истории фи¬
лософии не уделено должного вни¬
мания этому документу атеизма
XVIII века?
К этому можно было бы добавить,
что имена утопистов Мабли и Мо¬
релли совсем выпали из книги Але¬
ксандрова.
Если ко всему этому добавить, что
русские материалисты XVIII—XIX
веков оказались обойдёнными в кни¬
ге Александрова, то станет понят¬
ным вывод, сделанный в начале мое¬
го выступления;
Не полно, не всесторонне и не на
уровне современной науки изложен
материализм и атеизм в истории фи¬
лософской мысли до Маркса.
Однако всестороннее изложение
материализма домарксовой эпохи
требует также показа слабых сторон
метафизического материализма, тех
сторон, за которые цеплялся идеа¬
лизм в борьбе против материализма.
Эта сторона истории философии в
книге т. Александрова также осве¬
щена неполно.
Излагая идеи и сущность номина¬
лизма в английской философии фео¬
дального общества (Дунс Скотт) и
излагая затем влияние номинализма
на идеи английских материалистов
Гоббса и Локка, автор не показал,
как неправильное, упрощённое по¬
нимание природы общего, сведение
общего лишь к имени, облегчило
епископу Джорджу Беркли* критику
материализма Локка.
Ведь Беркли начал свой трактат
с критики «отвлечённых идей» Лок¬
ка и стремился доказать, что идея
материи — «отвлечённая идея», про¬
стое имя, которому вне сознания ни¬
что не соответствует.
Уже Беркли пытался в интересах
идеализма использовать также и те
трудности, которые возникли в связи
с прогрессом науки, в связи с изобре¬
тением диференциального исчисле¬
ния в математике и невозможностью
в то время его логически обосновать
средствами элементарной формаль¬
ной логики.
Беркли в специальном сочинении
«Анналист» доказывал в этой связи
якобы иррациональный, мистический
характер всякого знания и возвели¬
чивал веру, религию.
Обо всём этом в книге Александ¬
рова не сказано ни слова.
2. Второе обстоятельство, которое
обращает на себя внимание при чте¬
нии книги: некритическое, беспартий¬
ное изложение линии идеализма в ис¬
тории философии. Я приведу только
три примера этого:
Теория познания (воспоминания)
Платона в книге Александрова не
опровергается по существу, а изла¬
гается так, что читатель может по¬
думать, будто автор согласился с
этой теорией и упрекает Платона
лишь в неполноте доказательств её
истинности.
Рассказывая о* том, как Платон в
диалоге «Менон» заставляет раба по
наводящим вопросам Сократа удво¬
ить квадрат с целью доказать, что
знания не берутся из изучения при¬
роды, а врождены душе, причастной
миру потусторонних идей, Александ¬
ров пишет: «Этой аналогией достиг¬
нуто не столько действительное до¬
казательство истинности теории вос¬
поминания, сколько иллюстрация её
основной мысли на частном примере
или случае. Самая же мысль остаёт¬
ся недоказанной» (стр. 69). И далее:
«Платон не привлекает (!!!) для до¬
казательства своего учения о позна¬
нии естественно-научный материал и
опыт общественного человека». «Фи¬
лософ избегает наблюдения, опыт¬
ного исследования природы» (там
же).
Тут всё беззубо подано. Платон
не просто «избегает» исследования
природы, а выступает как враг по¬
добного исследования. Он запре¬
щает подобное исследование, как и
всё то, что связано с «орудиями
пошлого ремесла» (Платон) и с
идеями материализма. Апелляция к
аналогии, сравнению, эмоциональ¬
ному образу — сознательный при¬
ём Платона, а не просто частный
пример, потому что Платону ничего
не остаётся в борьбе за утвержде¬
ние существования не существующе¬
го мира потусторонних идей, как
прибегать к фантастике, облекаемой
в образы, заимствованные из анало¬
гии с внешним миром (пещера
и т. д.). Неужели автор думает, что
352
ТЕКСТ РЕЧИ ТОП. ДУДЕЛЬ С. П.
можно естественно-научным мате¬
риалом и опытом общественного
человека доказать истинность идей
Платона?
Далее: почему при изложении
идей Платона не показано идеали¬
стическое понимание Платоном при¬
роды государства как воплощения
способностей души (ума, воли и
чувственности)?
Почему не показан Платон как
враг идеи исторического прогресса,
считающий, что история есть исто¬
рия разложения государственных
форм и что идеал государства поза¬
ди, в прошлом?
Или другой пример:
К чему в советском учебнике по
истории философии преувеличивать
опасность реализма для церкви при
изложении спора между номинали¬
стами и реалистами (см. стр. 109,м
НО книги Александрова)?
Ведь, объективно, это только сти¬
рает остроту борьбы материалисти¬
ческой и идеалистической тенденций
в средние века и приукрашивает
реалистов в этом споре.
Или, наконец, третий пример:
Товарищ Александров пишет об
арабской культуре в Багдаде сле¬
дующее: «Здесь получили значи¬
тельное развитие различные меха¬
нические искусства, медицина и свя¬
занное с ней естествознание, мате¬
матические науки, а также богосло¬
вское и различного рода теологиче¬
ские учения. На арабскую культуру...
сильное влияние оказало распро¬
странение... учений древнегреческих
философов—Гераклита, Демокрита,
Платона и главным образом Ари¬
стотеля» (стр. 116).
Это образец беспартийного, бес¬
страстного, чисто описательного из¬
ложения материала, где богословие
и наука, идеализм и материализм
свалены в одну кучу. .
3. В марксистско-ленинском посо¬
бии по истории философии необхо¬
димо полностью учесть ленинско-
сталинский, конкретно исторический
подход к самому предмету науки и
к научной терминологии.
Товарищ Сталин в работе «О диа¬
лектическом и историческом мате¬
риализме» дал исчерпывающее
определение марксистско-ленинской
философии как мировоззрения мар¬
ксистско-ленинской партии и в то
же время уделил внимание и место
истории происхождения таких на¬
учных терминов, как, например, диа¬
лектика.
В истории философии многие тер¬
мины и понятия получали различ¬
ное значение на разных этапах об¬
щественной жизни и развития нау¬
ки. Эти изменения часто сами отра¬
жали борьбу двух лагерей в фило¬
софии и в развитии науки.
В курсе истории философии необ¬
ходимо осветить эту сторону с целью
воспитать у изучающих её умение
критически подходить к оценке
идей прошлого и с целью наиболее
глубокого и сознательного понима¬
ния значения единственно научного,
марксистско-ленинского определения
философских категорий, основных
черт марксистско-диалектического
метода и марксистского философско¬
го материализма.
В книге Александрова такого
исторического подхода к предмету
своей науки и к важнейшим её тер¬
минам нет.
1) Нет разъяснения того, как воз¬
ник и какое значение получал на
различных этапах истории идеоло¬
гии сам термин «философия».
Не поставлен в этой же связи
вопрос о предпосылках возникно¬
вения философии в доклассовом
обществе, хотя философия возник¬
ла, как известно, только в классо¬
вом обществе, о наличии философии
не только в Греции, но и в Китае
и в Индии, о гносеологических и
классовых корнях идеализма и ма¬
териализма у истоков их возникно¬
вения.
Не поставлен в динамике важней¬
ший вопрос об отношении филосо¬
фии к конкретным наукам (слияние
их в древнем мире, отрыв от приро¬
ды в средние века, навязывание
законов мысли природе извне в ге¬
гелевской натурфилософии и един¬
ственно правильная постановка у
нас вопроса о научной философии,
как о методе и теории для конкрет¬
ных наук, в свою очередь дающих
материал для философского обоб¬
щения) .
2) Совершенно неправильно по¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ДУДЕЛЬ С. П.
Я53
ступает автор, когда при изложении
философии Платона он лишь для
иллюстрации философии Платона
ссылается на известное сталинское
определение происхождения терми¬
на «диалектика» и этим сужает зна¬
чение указания товарища Сталина
и значение самого термина.
Ведь объективная стихийная диа¬
лектика Гераклита предшествовала
появлению самого термина «диале-
го» и разработке Сократом и Пла¬
тоном субъективной диалектики в
целях обоснования их идеализма.
Если благодаря деятельности
идеалистов до нас не дошли полно¬
стью произведения греческих мате¬
риалистов, то из этого нельзя сде¬
лать вывода, что материалисты древ¬
ности не использовали в своей
борьбе за материализм оружия по¬
лемики и спора. Античный спор об
истине и метод раскрытия противо¬
речия в доводах противника явились
обобщением политической, юриди¬
ческой практики, опыта классовой
борьбы, в том числе и в области
идеологии в рабовладельческой
Греции, а не только продуктом дея¬
тельности Сократа и Платона.
Наконец, автору надо было бы
показать, как впоследствии в исто¬
рии философии произошло распро¬
странение диалектического способа
мышления на познание природы.
Ведь уже Аристотель считал диалек¬
тику исследовательским приёмом,
направленным к отысканию начал
вещей, и трактовал её иначе, чем
Платон.
Всего этого нет в книге Алексан¬
дрова.
3) Нет также исторического под¬
хода к понятию «метафизика». Я
имею в виду не только историю воз¬
никновения термина. Когда Маркс
говорит о том, что у Декарта его
физика отделена от его метафизики,
то он имеет в виду не метод, не спо¬
соб рассмотрения Декартом явле¬
ний природы (ибо Декарт был в
физике метафизическим, механиче¬
ским материалистом), а метафизику
в смысле «пьяной спекуляции»
(Маркс), в смысле учения о нема¬
териальной потусторонней субстан¬
ции, в смысле средневекового миро¬
воззрения в целом. А метафизиче¬
23. «Вопросы философии» № L
ский способ рассмотрения явлений
природы, перенесённый Бэконом и
Локком из естествознания XVII—
XVIII веков в философию, явился
составной частью буржуазного ми¬
ровоззрения. Борьба марксистского
диалектического метода против ме¬
тафизики есть выражение борьбы
двух мировоззрений — буржуазного
и пролетарского в области способов
рассмотрения явлений природы, в
области методологии.
Это не значит, конечно, что мета¬
физический метод в смысле подхода
к явлениям природы не имел места
в прошлом. Достаточно вспомнить,
хотя бы Парменида в Греции. Но
современное научное значение тер¬
мина метафизика дано исчерпываю¬
ще у товарища Сталина в конкрет¬
ных исторических условиях, и это
не показано в книге т. Александрова.
4) В книге совсем не показано
та1кже, что неумение (в период гос¬
подства метафизического метода)
отделить формально-логическое про¬
тиворечие от диалектического вело
к тупикам в ряде вопросов науки
(особенно в вопросе о движении).
На странице 138 Александров
пишет о Николае Кузанском:
«Математика открывает противо¬
положности...» И тут же, в этом же
абзаце, автор продолжает: «Миро¬
воззрение Николая Кузанского, не¬
смотря на всю его противоречивость,
было шагом вперёд в развитии фило¬
софии».
Вследствие нерасчленённости воп¬
роса о формально-логическом и о
диалектическом противоречии не¬
опытный читатель может сделать
неправильный вывод о том, что ука¬
зание Кузанского на наличие проти¬
воположностей было не рациональ¬
ным, а отрицательным моментом в
его философии.
Таких примеров можно было бы
привести очень много. Они показы¬
вают, что т. Александров не приме¬
нил к самому предмету истории фи¬
лософии требований диалектическо¬
го метода Маркса и рассматривает
историю философии не всегда исто¬
рически конкретно в определённых
условиях места и времени, в движе¬
нии, в борьбе двух лагерей фило¬
софии, не подчёркивает скачкооб-

354
ТЕКСТ РЕЧИ Т О В. Е F О Р Ш И Н А В. П.
разного изменения в истории фило¬
софской мысли, часто стирая грань
между новым и старым.
4. Изучение истории философии в
наших вузах не самоцель, а сред¬
ство воспитания марксистско-ленин¬
ского мировоззрения у советских
людей.
Марксистско-ленинский учебник
по истории философии является вве¬
дением в философию диалектиче¬
ского материализма. Его задача
дать не просто знание имён и си¬
стем, а умение научно и пар¬
тийно критиковать малейшее от¬
ступление от материализма в любой
области знания (особенно той, ко¬
торая является специальностью изу¬
чающего этот курс). Задача книги
показать прогрессивное значение
материалистического мировоззрения
для творческого развития наук о
природе, об обществе, о мысли и
опытом истории философии доказать
ту истину, что только диалектиче¬
ский материализм Маркса, Энгель¬
са, Ленина и Сталина является на¬
учным мировоззрением', — мировоз-
зрением рабочего класса и его пар¬
тии, что только он способен разгро¬
мить идеализм во всех областях и
обеспечить безграничные возможно¬
сти расцвета всех наук, давая им
правильный метод и правильное
истолкование их объекта.
Книга должна брать пример в
использовании историко-философ¬
ского материала (для борьбы с со¬
временными философскими оруже¬
носцами империалистической реак¬
ции) у Ленина и у Сталина.
Книга должна учитывать новей¬
шую разработку историко-научного
и естественно-научного материала.
Книга должна особое внимание
уделить методической стороне (до¬
ходчивость изложения, точность и
единство определений).
Но книга Александрова этим тре¬
бованиям не удовлетворяет. И как
учебник и как научный труд она
должна быть коренным образом пе¬
реработана и в настоящем виде не
может служить пособием при изуче¬
нии истории философии в вузах.
Обсуждение книги на настоящей
дискуссии показывает, что только
вмешательство Центрального Коми¬
тета партии и лично товарища
Сталина привело к развёртыванию
настоящей творческой дискуссии на
базе большевистской самокритики.
Внутренние силы для подъёма
философского участка идеологиче¬
ского фронта налицо. Но до сих пор
кадры философов разобщены. Их
педагогический и научный опыт не
мобилизован.
Дискуссия должна положить на¬
чало всесторонней мобилизации сил
наших философских кадров для
выполнения задач, поставленных
перед работниками идеологического
фронта ЦК нашей партии, тт.
Сталиным и Ждановым.
Егоршин В. П. (Москва). Разре¬
шите сначала остановиться на неко¬
торых общих вопросах истории фи¬
лософии.
Буржуазных историков философии
можно разделить на две категории.
Первая категория — это откровен¬
но-реакционные, клерикальные исто¬
рики философии; вторая катего¬
рия — так называемые «либераль¬
ные», «прогрессистские» историки
философии. Конечно, между ними
имеется некоторое различие, но
нельзя не видеть у них единой об¬
щей основы. Оба эти направления
преследуют одни и те же цели, ме¬
жду ними существует негласно уста¬
новленное «разделение труда», и о
них можно сказать, что при посред¬
стве известного учения о «двойствен¬
ной истине» у них рука руку моет.
В наших историко-философских
работах мы, можно сказать, оттолк¬
нулись от берега первой концепции
в истории философии, но мы ещё не
сумели порвать со второй буржуаз¬
ной концепцией, концепцией «либе¬
рального» понимания философии.
Можно было бы привести немало
примеров того, как до сих пор над
нами ещё довлеют вреднейшие тра¬
диции либерального подхода к исто¬
рии философии, я могу здесь оста¬
новиться только на немногих из
них. Между тем классики марксиз¬
ма-ленинизма учили нас рвать бес¬
пощадно, последовательно по всей
линии именно с традициями либе-
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ЕГОРШИНА В. П.
355
ральпого подхода к проблемам исто¬
рии философии. Рассмотрим некото¬
рые примеры.
Либеральные историки философии,
исходя иногда даже из благих яко¬
бы намерений просветительства, ри¬
суют философское развитие как
сплошной непрерывный прогресс,
при котором философское знание
якобы наращивается непрерывно,
кирпичик за кирпичиком, причём
при этом процессе поступательного
движения не бывает никаких отступ¬
лений, провалов, не бывает ничего
такого, чего следует только стыдить¬
ся. Они не дают картины эпохи со
всеми её противоречиями и не дают
верней картины философии, отра¬
жающей эту противоречивую эпоху.
Поэтому они рисуют прошлое фило¬
софии только с переднего, лицевого
фасада, не затрагивая её заднего
фасада. Ясно, что марксистская
история философии не должна за¬
малчивать ни той, ни другой сторо¬
ны старой философии.
Такой либеральный подход сразу
закрывает возможность не только
дать объяснение историко-философ¬
ским фактам, но и правильно опи¬
сать их.
(Клерикальная история философии
за основу всей философии кладёт
религиозные догматы, зафиксиро¬
ванные в библии и в постановлениях
«вселенских» церковных соборов,
считая их стоящими выше всякой
критики, непререкаемыми философ¬
скими истинами на том мнимом осно¬
вании, будто они были даны самим
богом. У либеральных историков
философии мы часто не находим
такого возвеличения религиозных
догматов: мы видим у них, как пра¬
вило, умолчание о них, как будто их
не существовало в истории. Но и
здесь различие только кажущееся.
Разве «умолчание» о религиозно¬
исторических фактах у либералов
вытекает из их атеизма? Совсем нет,
умолчание их свидетельствует как
раз об обратном. Они молчаливо
принимают религию, считая невы¬
годным или неприличным открыто за
цеё ратовать (ведь за неё ратуют
другие, и этого достаточно). Они
выносят религию за скобки истории
философии именно потому, что они
считают её стоящей вне философ¬
ской критики, не подлежащей фило¬
софской критике, считают её «бого¬
вдохновенной». Они не защищают её
открыто, потому что видят её фило¬
софское скудоумие, от которого,
однако, у них нет силы отречься.
Их можно уподобить разбогатевше¬
му выскочке, который стесняется
вывести к гостям к столу свою ста¬
рую подслеповатую мать, одетую в
домотканный наряд, и держит её у
себя на кухне.
(Классики марксизма-ленинизма не
так смотрели на роль религии в исто¬
рии философии. Они весьма одобря¬
ли смелые разоблачающие произве¬
дения Л. Фейербаха и французских
материалистов, отходивших от этих
либеральных традиций и критико¬
вавших философскую сущность ре¬
лигии (как бы ни была бедна и во*
нюча эта сущность). Надо сказать,
что наши историко-философские ра¬
боты следуют здесь за либералами,
а не за блестящими атеистами. Они
предоставляют этим вопросом за¬
ниматься исключительно антирели-
гяозникам-профессионалам. Но раз¬
ве не должны наши историки фило¬
софии, говоря о философии рабовла¬
дельческой формаций, нарисовать
яркую, сочную картину возникнове¬
ния христианства, — этой массовой
религии,—сорвать с него «всей
всяческие маски»? Это мы должны
сделать гораздо лучше, чем Фейер¬
бах, который не знал исторического
материализма. Правда, философия
христианства слишком тоща, обску-
рантна, даже вонюча, но она была
неизбежным продуктом своей эпохи,
и именно к этому вонючему источ¬
нику припадают и Шеллинг, и Кант,
и Гегель, и Беркли, и Мах. Не нуж¬
но забывать, что всякий идеализм
есть разновидность попов-шины, и
мы иногда критикуем различные
ветви идеализма, а основной ствол
и корни этого идеализма, откровен¬
ную теологию оставляем вслед за
либералами вне критики.
Порвать с традициями либералов
можно только при творческом под¬
ходе к проблемам.
Мы ещё не научились применять
к историко-философским проблемам
нашу теорию исторического мате¬
356
ТЕКСТ РЕЧИ Т О В. Е Г О Р Ш И Н А В. П.
риализма. Я здесь хочу остановить¬
ся на одном вопросе.
Товарищ Сталин в своём произве¬
дении «О диалектическом и истори¬
ческом материализме» пишет: «Ис¬
торическая наука, если она хочет
быть действительной наукой, не мо¬
жет больше сводить историю обще¬
ственного развития к действиям ко¬
ролей и полководцев, к действиям
«завоевателей» и «покорителей» го¬
сударств, а должна, прежде всего,
заняться историей производителей
материальных благ, историей тру¬
дящихся масс, историей народов»
(«История ВКП(б). Краткий курс»,
стр. 116).
Прямой смысл этой выдержки от¬
носится к общей гражданской исто¬
рии, но я утверждаю, что содержа¬
щаяся в ней мысль в той или иной
степени относится и к истории фи¬
лософии.
Мы ничего не поймём в творче¬
стве Пушкина или Глинки, если не
проанализируем глубоко и основа¬
тельно творчества народных масс,
которым эти гении питались. Могут
сказать: одно дело — история искус¬
ства, другое дело — история фило¬
софии. Я и не предлагаю упрощённо
отождествлять разные факты, но я
утверждаю, что сталинское положе¬
ние в той или иной степени относит¬
ся и к истории философии.
У либеральных историков филосо¬
фии народным массам не уделяется
ровно никакого внимания. Они смо¬
трят на народные массы, как на
пасомый скот, не больше. Правда,
в них они видят скот, который фи-
лосрфы призваны «просвещать», но
всё же в их глазах это не больше
как скот. Если признать сталинское
положение применимым и к истории
философии, — а оно, на мой взгляд,
здесь применимо, — то в нашей ис¬
тории философии роль народных
масс не может быть вне поля зре¬
ния.
В самом деле, если отказаться от
сопоставления философов с короля¬
ми и завоевателями, о которых го¬
ворится в приведённой выдержке,
то сопоставление их с «полководца¬
ми» явно не лишено основания.
Каждый крупный философ есть
как бы штаб философской мысли, и
у этого штаба есть непременно
большая или небольшая армия, со¬
стоящая из «офицеров» и «солдат».
Если философ сыграл известную
историческую роль, то у него не¬
пременно такая армия должна быть.
Если же он был генералом без ар¬
мии, то о нём мы так и скажем, что
у него армии не было. Именно раз¬
мером и характером этой армии мы
и должны определять обществен¬
ную значимость того или иного фи¬
лософа и его действительную роль
в истории. Без этого в истории фи¬
лософии исторический материализм
проведён быть не может.
Даже рядовые читатели, чита¬
тельская масса в истории филосо¬
фии не были простым животным ста¬
дом. Они тех или иных философов
читали, они их одобряли, им апло¬
дировали, отвергали. В определён¬
ных случаях можно даже сказать,
что они помогали активно отдель¬
ным философам формировать и
формулировать их взгляды. Так,
воинствующий атеизм французских
материалистов XVIII века, несом¬
ненно, питался народной ненавистью
к привилегиям духовенства и к цер¬
ковному землевладению.
У нас часто применение историче¬
ского материализма к истории фи¬
лософии видят исключительно' в
том, что сообщают те или иные
биографические данные о философе.
Разумеется, имеют значение и эти
биографические данные, но гораздо
более важную роль в анализе соци¬
ально-исторической сущности той
или иной философской системы
играет вопрос, какие массы шли за
этим философом, кого он вёл за со¬
бой. на кого он опирался.
Наконец, роль народных масс в
истории философии будет нам вид¬
на во весь свой рост, если мы в ана¬
лизе истории философии выйдем за
рамки установленных традицией
шаблонов и обратимся к тем эпохам
в истории человечества, когда не
было вообще никаких философов,
как известных личностей, когда, в
эпоху доклассового общества, вся
культура находилась в руках безы¬
мянных представителей народа.
С точки зрения либеральных исто¬
риков такое раздвижение рамок
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ЕГОРШИНАВ. П.
357
истории философии абсурдно, так
как от тех эпох не осталось ника¬
ких письменных документов и тогда
не было «философов», а история
философии в представлении буржу¬
азных историков есть не более как
история философов.
Марксистская история философии
не может с этим примириться.
Спрашивается, на каком основании
мы по традиции историю филосо¬
фии начинаем с Фалеса? Пусть мы
согласимся с тем, что философия
как наука ведёт своё начало с Фа¬
леса, но у философии, как и у вся¬
кого общественного организма, не¬
избежно должен был быть период
«детства» и период «утробной жиз¬
ни». Несомненно, у философии так¬
же была своя богатая предистория,
Фалес не мог возникнуть чудом, на
голом месте, без всяких историче¬
ских и историко-культурных пред¬
посылок. Напомню, что вся исто¬
рия после Фалеса укладывается в
две с половиной тысячи лет, тогда
как до Фалеса человечество жило,
по крайней мере, пятьсот тысяч
лет. За эти полмиллиона лет чело¬
вечество накопило немало чисто
философских положений, в виде по¬
словиц, загадок, басен, мифов, на¬
училось делать железо из руд, на¬
училось земледелию, приручило до¬
машних животных и т. п. Оно изоб¬
рело простейший счёт, простейшие
измерения, календарь и т. д. Разве
без всего этого мог бы возникнуть
Фалес? Недостатки и наивность воз¬
зрений Фалеса могут быть также
объяснены только из предшествую¬
щего развития человеческого зна¬
ния.
Когда Маркс и Энгельс начинали
свою деятельность, первобытной
истории как науки у буржуазии
почти не существовало. Тот вели¬
чайший интерес, который проявля¬
ли творцы научного коммунизма к
вопросам первобытной истории, по¬
казывает, что проблемы первобыт¬
ной истории теснейшим образом
связаны были с революционны¬
ми задачами. Можно указать ряд
капитальных работ на протяжении
всей жизни Маркса и Энгельса, сви¬
детельствующих об этом их инте¬
ресе: «Немецкая идеология», подго¬
товительные работы Маркса к «Ка¬
питалу», конспект Маркса на книгу
Моргана размером в 23 печатных
листа, гениальное «Происхождение
семьи, частной собственности и го¬
сударства», блестящие страницы из
«Анти-Дюринга», специальные ра¬
боты об индийской общине, кельт¬
ском клане, о перуанской, герман¬
ской и славянской общине. Когда
В. И. Ленин в горячие дни граждан¬
ской войны читал в Свердловском
университете лекцию о государстве,
он уделил большое внимание вопро¬
су о происхождении государства.
Да разве может быть иначе?
Разве можно объяснить по-маркси¬
стски какое-нибудь общественное
явление, не проследив его истоков,
далёких исторических и «доистори¬
ческих» корней? Величайшему ин¬
тересу классиков марксизма-лени¬
низма к первобытной эпохе доклас¬
сового общества соответствует не¬
внимание к этой эпохе со стороны
буржуазных историков, невнимание,
переходящее в презрительную гри¬
масу. Да и что может для буржу¬
азных теоретиков сулить исследо¬
вание этой эпохи, когда она со всей
наглядностью опровергает реакци¬
онный апологетический миф о «веч¬
ности» классов, государства, част¬
ной собственности, семьи и прочих
буржуазных институтов?
Этого мало. Из того, что
В. И. Ленин написал в «Философ¬
ских тетрадях» о намечавшейся им
разработке теории диалектики, тео¬
рии познания, явствует, какое ог¬
ромное значение мы должны при¬
давать истории первобытного мыш¬
ления и познания. Именно там мы
можем со всей конкретностью про¬
следить происхождение познания,
примат практики над теорией (кон¬
кретно), примат чувственного позна¬
ния над понятиями и абстракциями
(конкретно), происхождение логики
(конкретно), именно оттуда мы мо¬
жем полностью разоблачить кантов¬
ский априоризм. Исследование пер¬
вобытных форм религии всегда слу¬
жило полезным орудием в руках
антирелигиозников в деле разобла¬
чения современных классовых рели¬
гий.
Правда, взгляды первобытного
358
ТЕКСТРЕЧИ Т О В. Е Г О Р Ш И Н А В. П.
человечества были наивны, прими¬
тивны, зачастую ненаучны. Но, как
вы помните, Ленин не постеснялся
противопоставить наивные убежде¬
ния широких масс, простых людей о
реальности внешнего мира и о его
доступности для познания профес¬
сорской гносеологической схоласти¬
ке Канта и Маха, ставя первые выше
последней.
Всё это показывает, какое огром¬
ное принципиальное значение для
марксистско-ленинской философии
имеет первобытный период в исто¬
рии человеческого познания и мыш¬
ления.
Когда я начал философски разра¬
батывать историю одной из част¬
ных отраслей естествознания, а
именно механики, я по традиции
начал было от Фалеса. Flo- вскоре
я натолкнулся на те вопросы, кото¬
рые я здесь постарался коротко ос¬
ветить, и должен был углубиться в
п р е д ш е ству ю щ у ю исто р и ю. Мате¬
риал вследствие своего исключи¬
тельного значения для марксистско-
ленинской философии настолько
увлёк меня, что я не мог уже отор¬
ваться от него, и в настоящее вре¬
мя я заканчиваю специальную рабо¬
ту по истории мышления и позна¬
ния до Фалеса (в связи с развитием
механики), размером в 35—40 пе¬
чатных листов. Сообщаю об этих
подробностях потому, что эта рабо¬
та не запланирована ни в каком фи¬
лософском учреждении, и веду я её
на свой страх и риск.
Пленение нас либеральными тра¬
дициями мешает нам разрешить и
такой важный историко-философ¬
ский вопрос, как «загадка» бурного
расцвета древ негр е ч ес ко й ф и лосо-
фии в первые века её существова¬
ния. В самом деле, разве не загад¬
кой является тот факт, что за корот¬
кий срок она так далеко шагнула
вперёд, наметив все формы поздней¬
шей философии домарксовского пе¬
риода, или тот факт, что древнегре¬
ческие философы первого периода,
при всей их наивности и слабой воо¬
ружённости фактами, отличаются
необыкновенной свежестью, искрен¬
ностью, как бы молодой лучезарно¬
стью, которая в позднейшее время
классового общества больше не на¬
блюдалась? Точно это не было ра¬
бовладельческим обществом, осно¬
ванным на наиболее зверской форме
эксплоатации! А классическое гре¬
ческое искусство, в котором Маркс
находил неповторимое обаяние и
недосягаемые образцы (см. «К кри¬
тике политической экономии»)! Как
всё это объяснить при наличии того
рабовладельческого способа произ¬
водства, который характерен для
древней Греции?
Этому иногда даётся такое объяс¬
нение: расцвет торговли и промыш¬
ленности, выдвижение класса тор¬
говцев и промышленников, высту¬
пивших против старой аристокра¬
тии, — вот где причина бурного
роста греческой культуры. Это объ¬
яснение имеет под собой основание,
но его не только недостаточно,
оно не объясняет главной пружины
этого подъёма. Дело в том, что оно
оставляет в стороне то, что состав¬
ляет основную характеристику ан¬
тичного общественного строя, а
именно, рабство. Ведь торговцы,
промышленники и землевладельче¬
ская аристократия принадлежали к
одному классу, а основными клас¬
сами общества были рабовладельцы
и рабы. Именно эти основные клас¬
сы определяли физиономию общест¬
ва. Торговцы и промышленники так
же, как и землевладельцы, принад¬
лежали к господствующему классу.
Поэтому остаётся непонятным, по--
чему они были заинтересованы в
гаком культурном росте.
Можно» дать ещё такое объясне¬
ние. Всякая общественная формация
вначале развивается по восходящей
линии, и лишь затем эта восходящая
линия сменяется нисходящей. И это
объяснение частично« правильно. Но
и оно не объясняет главной пружины
расцвета. Почему тогда римское ра¬
бовладельческое общество,, а также
феодальное общество не имело та¬
кого периода расцвета культуры?
Ключ к объяснению этой древне¬
греческой загадки следует искать в
основном признаке древнегреческого
общества, а именно» в его рабовла-
дельческом характере. Энгельс был
не либералом, а диалектиком, и он,
подходя к вопросу исторически, от¬
метил прогрессивное значение рабст¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ЕГОРШИНАВ. П.
359
ва. Вот что написано у него в «Анти-
Дюринге»: «Только рабство сделало
возможным в более крупном масш¬
табе разделение труда между земле¬
делием и промышленностью и таким
путем создало« условия для расцвета
культуры древнего мира — для гре¬
ческой культуры. Без рабства не бы¬
ло бы греческого государства, гре¬
ческого искусства и науки... Нам
никогда не следовало бы забывать,
что все наше экономическое, поли¬
тическое и интеллектуальное разви¬
тие имело своей предпосылкой такой
строй, в котором рабство было в той
же мере необходимо, в какой и об¬
щепризнано. В этом смысле мы
вправе сказать: без античного рабст¬
ва не было бы и современного со¬
циализма» (Ф. Энгельс, Анти-
Дюринг, 1945, стр. 169).
Эти строки Энгельс прямо направ¬
ляет против либерала Дюринга, ко¬
торый приходит в священное негодо¬
вание против рабства, как говорит
Энгельс/ строит по этому поводу
«презрительную мину». «Нет ничего
легче, — читаем мы далее у Энгель¬
са, — как разражаться целым пото¬
ком общих фраз по поводу рабства
и т. п., изливая свой высоконравст¬
венный гнев на такие позорные яв¬
ления. К сожалению, это негодова¬
ние выражает лишь то, что известно
всякому, а именно,— что эти антич¬
ные учреждения не отвечают больше
нашим современным условиям и на¬
шим чувствам, определяемым этими
условиями. Но при этом мы ровным
счетом ничего не узнаем относитель¬
но того, как возникли эти порядки,
почему они существовали и какую
роль они сыграли в истории. И раз
мы уже заговорили об этом, то
должны сказать, — каким бы проти¬
воречием и ересью это ни каза¬
лось, — что введение рабства при
тогдашних условиях было большим
шагом вперед» (Ф. Энгельс, Анти-
Дюринг, стр. 169—170).
Современному либералу легко вы¬
ступать против античного рабства:
во-первых, сейчас уже нет этого ан¬
тичного рабства, а во-вторых, он на
этом может нажить некоторый по¬
литический капитал и получить
некоторое «моральное право» вы¬
ступ и ть	а пол огето м сов р е менно го
капиталистического рабства.
Чтобы понять прогрессивное зна¬
чение возникновения рабовладель¬
ческой формации, нужно вспомнить,
что с ним связано не только увели¬
чение уровня производства, но и ос¬
вобождение большой массы людей.
Существовавший до того общинный
строй вследствие разлагающего
влияния частной собственности вы¬
родился и вместо свободных и рав¬
ноправных общинников давал кар¬
тину совершенно иную: на одном по¬
люсе была кучка аристократии и на
другом — масса рядовых общинни¬
ков, опутанных вечными долгами и
превратившихся в полурабов. Пере¬
житки такого «общинного строя»
наблюдались на Востоке и позднее.
Вот что говорит о персах Ксено¬
фонт: «Мне известно, что весь пер¬
сидский народ, исключая лишь од¬
ного человека (т. е. царя), — это
толпа рабов, чуждая граждан¬
ских добродетелей». У Еврипида мы
читаем: «Все варвары — рабы, сво¬
боден лишь один». Поэтому Энгельс
с полным правом мог сказать:
«Древние общины там, где они про¬
должали существовать, составляли
в течение тысячелетий основу самой
грубой государственной формы, вос¬
точного деспотизма, от Индии до
России. Только там, где они разло¬
жились, народы двинулись собствен¬
ными силами вперед по пути разви¬
тия, и ближайший экономический
прогресс их состоял в увеличении и
дальнейшем развитии производства
посредством рабского труда»
(Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, стр. 170).
Мероприятиями Солона и Клисфе-
на греческие граждане были в значи¬
тельной степени уравнены в правах,
кабальные долги были аннулирова¬
ны, к управлению государством были
привлечены более широкие массы
греков. Борьба между греками, ко¬
нечно, не прекратилась, потому что
экономическое неравенство осталось,
но теперь основной фронт эксплоа-
тации был направлен против рабов.
Все греки получили относительное
«освобождение», зато по отношению
к рабам-иноземцам гайка была за¬
кручена, как никогда. «Вместо того
чтобы по-старому жестоким образом
360
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ЕГОРШИНАВ. П.
эксплуатировать собственных со¬
граждан, стали теперь эксплоатиро-
вать преимущественно рабов и поку¬
пателей не-афинян» (К. Маркс и
Ф. Энгельс, Происхождение семьи,
частной собственности и государ¬
ства, Соч., т. XVI, ч. I, стр. 95).
Как известно, переход от феода¬
лизма к капитализму также был свя¬
зан с освобождением третьего со¬
словия и с закручиванием гайки над
пролетариатом, т. е. с заменой од¬
ной формы эксплоатации другой. Но
здесь есть существенная разница.
Греки в VI и первой половине V века
до н. э. упивались свободой, не за¬
мечая того, что они сидят на шее у
себе подобных рабов. Рабы были
иноземцами, военнопленными, они
были такими же объектами собст¬
венности, как скот, как орудие или
машина. Маркс писал, что раб (как
и крепостной) не есть, с точки зре¬
ния их господина, субъект, с кото¬
рым надо договариваться. Это одно
из неорганических условий произ¬
водства, как скот, как придаток к
земле (см. /С Маркс, Формы, предше¬
ствующие капиталистическому про¬
изводству, «Вестник древней исто¬
рии» № 1, 1940, стр. 20). Эксплоа-
тация рабов могла не считаться за
эксплоатацию человека чело-веком,
она приравнивалась к эксплоатации
скота иди эксплоатации машины.
Поэтому греки могли упиваться сво¬
бодой своей, считая свой строй есте¬
ственным порядком, установленным
навсегда, порядком, которому не
угрожают никакие потрясения.
Борьба рабов с рабовладельцами до
эпохи Пелопоннесской войны не вы¬
ходила из рамок единичных и слу¬
чайных столкновений. Энгельс го¬
ворит, что рабовладельческий строй
в первое время даже для самих ра¬
бов «был прогрессом»: «военноплен¬
ные, из которых вербовалась масса
рабов, оставлялись теперь, по край¬
ней мере, в живых, между тем как
прежде их убивали, а еще раньше
даже поедали» (Ф. Энгельс, Анти-
Дюринг, стр. 170).
Правда, и тогда могли быть време¬
нами побеги и бунты, но они также
не нарушали общей мирной картины.
Поэтому рабовладельцы, упиваясь
своим освобождением от ига старой
родовой аристократии, могли не за¬
мечать, что их общество антагони¬
стическое. Не забудем, что это было
первое классовое общество, и весь
исторический опыт классовых битв
был ещё впереди. Вследствие этого
греческие рабовладельцы пережи¬
вали весну свободы, не опасаясь
свержения своего классового гос¬
подства со стороны рабов. Отсюда
их смелость, отсутствие лицемерия и
благодушная простота, характерные
для всей* их культуры VI и V веков
до н. э.
Под этим знаком и развивалась
греческая философия до Эпикура
включительно, если исключить отсю¬
да школы пифагорейцев, Сократа,
Платона и отчасти Аристотеля. Эти
направления нуждаются в особом
объяснении.
Что касается школы пифагорей¬
цев, то она представляет собой ста¬
рородовую аристократическую реак¬
цию на новые порядки, о которых
мы только что говорили. У Сократа
же и Платона мы видим переплете¬
ние той же реакции с стремлением
идеологически скрепить рабовла¬
дельческое общество. Сократ и Пла¬
тон уже поняли, что их общество ан¬
тагонистическое, что оно нуждается
в идеологическом обруче, — иначе
сопротивление рабов может быть
усилено примкнувшими к ним низа¬
ми «свободных граждан», и поэтому
они придают философии резко выра¬
женную политическую тенденциоз¬
ную направленность. Это было совер¬
шенно новым направлением в фило¬
софии. Прежней наивности и детской
лучезарности приходил конец.
Либеральные историки философии
до небес превозносят Сократа преж¬
де всего за его якобы «моральную
чистоту». Они обычно не подчёрки¬
вают при этом, что он был осуждён
судом рабовладельческой демокра¬
тии как реакционер. Но дело не
только в этом. Самый характер его
философии заслуживает объективно
оценки, прямо противоположной той,
какую он получает у либеральных
историков. Они не могут найти до¬
статочно слов для его восхваления
за то, что якобы он впервые поста¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ЕГОРШИНАВ. П.
361
вил в философии проблему этики,
якобы он впервые поставил филосо¬
фию на практические рельсы, — го¬
ворят даже так, что он спустил фи¬
лософию с небес на землю. Всем
этим характеристикам, которые мо¬
гут выглядеть -весьма положительно,
на самом деле соответствует только
тот факт, что Сократ впервые созна¬
тельно поставил перед философией
политические цели в угоду господст¬
вующему классу, для того чтобы
идеологически привести к покорности
низы греческого общества и тем са¬
мым увековечить рабский строй.
С Сократом медовый месяц классо¬
вого* общества кончился, и все позд¬
нейшие общественные формации,
вплоть до капиталистической вклю¬
чительно, такого медового месяца
уже не переживали, так как после
греков господствующие классы были
уже с самого* начала научены исто¬
рическим опытом классовой борьбы
и боялись «распускать вожжи».
По этой же причине и Римское го¬
сударство не имело у себя прогрес¬
сивной философии досократовско-го
типа (исключение — Лукреций).
У римских рабовладельцев, вступив¬
ших на арену истории вслед за гре¬
ками, мы с самого начала вместо
вольнолюбивого благодушия видим
звериный оскал зубов. Сократовские
«морализирующие», т. е. политиче¬
ские, тенденции -в римской филосо¬
фии очень хорошо* выявил Цицерон,
да и не только Цицерон.
Рабовладельческой формации ан¬
тичности соответствует в истории
философии кратковременный период
расцвета («медовый месяц») и го¬
раздо более длительный период
упадка. У нас часто, следуя либе¬
ральным традициям, подробно ри¬
суется этот кратковременный взлёт
мысли, как будто рабо*владельческая
формация только и проявилась в
этом взлёте. Нельзя забывать, что
эта формация характеризуется не
только этим коротким подъёмом, но
и весьма длительным упадком, про¬
должавшимся почти тысячу лет.
Христианская философия, неоплато¬
низм, мистицизм, мракобесие отцов
церкви столь же характерны для ра¬
бовладельческой эпохи, столь же яв¬
ляются её необходимым продуктом,
как и философия ионийцев или Де¬
мокрита. Историческая правда тре¬
бует показа обеих сторон медали.
Помимо истории философии, я хо¬
тел бы затронуть один вопрос. Я хочу
остановиться на вопросе о примене¬
нии диалектики к специальным об¬
ластям знания.
Существует неправильный взгляд,
находящий себе сторонников даже
среди философов, а именно: говорят,
что диалектика неприменима к тех¬
нике, к медицине и вообще, очевид¬
но, к таким отраслям знания, кото¬
рые тесно связаны с практикой. При
этом милостиво допускается, что
диалектику можно применять в
теоретических науках. Подобный
взгляд в корне противоречит тому,
что содержится в учении марксизма-
ленинизма.
Классики марксизма-ленинизма
учат нас, что диалектика имеет
место всюду: все природные явле¬
ния, общественные явления и тех¬
нические процессы совершаются
диалектически, и, следовательно,
отражающее их мышление также
должно быть диалектическим.
Если бы мы ограничили диалек¬
тику лишь сферой теоретических
знаний и изгнали её из сферы прак¬
тики, из самой жизни, то это была
бы злейшая пародия на марксизм.
Сама действительность более диа¬
лектична, чем самая лучшая теория,
в которой всегда по необходимо¬
сти есть элемент схематизма, эле¬
мент «покоя», по выражению
Ленина, элемент упрощающего
обобщения.
Из техники, медицины и пр. диа¬
лектику и невозможно изгнать, по¬
тому что хорошего инженера, врача,
полководца и др. то и отличает от
плохого инженера, врача, полко¬
водца и др., что хорошие специа¬
листы бессознательно применяют
именно диалектику, а плохие больше
полагаются на схему, на формаль¬
ную логику.
Формальная логика для нас не¬
обходима, и её бывает достаточно
в тех случаях, когда дело идёт о
простых вопросах, допускающих ти¬
повое решение, где речь идёт об
устойчивых вещах. Там же, где
речь идёт о сложном вопросе, тре¬
362
ТЕКСТ РЕЧИ Т О В. Е ГО Р Ш И И А В. П
бующем индивидуального решения,
не терпящем шаблона, там стано¬
вится необходимой диалектика, и
без диалектики не обходится на
практике ни один хороший инженер,
врач, полководец и т. п. Весь вопрос
в том, что приходят они к этой диа¬
лектике стихийно, в результате жиз¬
ненного опыта, без помощи наших
философов.
Возьмите для сравнения молодого
специалиста, только что окончившего
вуз, и крупного опытного специа¬
листа. Молодой специалист, хорошо
изучивший учебники в школе, часто
теряется перед практическим вопро¬
сом по своей специальности, делает
ошибки и при отсутствии помощи и
руководства может принести серь¬
ёзный ущерб делу. Наоборот, опыт¬
ный специалист справляется с этими
же вопросами очень легко. В чём
здесь дело? А дело здесь в том, что
молодой специалист, даже в совер¬
шенстве изучивший теорию, не учи¬
тывает обычно следующего: 1) связ¬
ности вещей и явлений; 2) вещей
в их динамике и развитии; 3) про¬
тиворечивости объекта. Другими
словами, молодой специалист не
учитывает диалектики.
С годами практики специалист
научается решать эти сложные во¬
просы. Эту его практическую науку
обычно называют «опытностью»,
«развитием чутья», «искусством» в
дополнение к науке, тогда как на
самом деле это есть не что иное,
как усвоение диалектики на прак¬
тике.
Можно ли при этом соглашаться
с мыслью о том, что диалектика
должна стоять в стороне от техни¬
ческих наук, если сами эти науки
настойчиво требуют диалектики и
приходят к ней ценой долгих по¬
исков, ошибок, при которых иногда
набивают себе шишки на лбу?
Энгельс писал, что всякий иссле¬
дователь, если он действительно хо¬
роший исследователь, так же близок
стихийно к диалектике, как моль¬
еровский герой Журден был близок
всю жизнь к прозе. Ленин писал,
что диалектика присутствует во вся¬
ком предложении («Жучка есть
собака»). Что отсюда следует для
философов?
Отсюда следует то, что мы ещё не
выполняем огромного количества
задач и даже не приступили к их
решению. Если бы мы сумели, как
того требовал Ленин, серьёзно на¬
учить всех профессоров наших
вузов диалектике, — формального
усвоения здесь недостаточно, — то
они лучше готовили бы наших спе¬
циалистов. Они лучше бы показы¬
вали студентам объективную диа¬
лектику в технике, вооружали бы
их этой диалектикой и тем самым
уменьшали бы пропасть между
«книжной теорией» и диалектиче¬
ской практикой. Если в буржуазных
странах такая пропасть неизбежна,
потому что там в теории чураются
диалектики, то в нашей стране роль
диалектики должна быть по суще¬
ству иною.
На диалектику надо смотреть не
как на сборник догм, годных лишь
для бесплодного мудрствования и
для диспутов, а как на руководящий
метод во всяком рассуждении и во
всяком действии. Диалектику надо
протащить в жизнь, вернее, не по¬
ворачиваться к ней спиной там, где
она есть в действительности.
Надо научить наших учащихся
диалектически осмысливать всю
окружающую их действительность,
показать им, что диалектика при¬
сутствует не только в марксистских
учебниках, а всюду кругом них и в
частности в их будущей специаль¬
ности. При преподавании диалек¬
тики надо её демонстрировать на
самых простых, не вымученных, ис¬
кусственно изобретённых примерах
и в то же время на примерах нетра¬
фаретных. В качестве источника
этих примеров укажу на следующее:
1) в художественной литературе
каждый образ, если он реалистичен,
является наверняка и диалектич¬
ным; 2) так же обстоит дело и с
художественной ситуацией в романе^
повести и т. п.; 3) целый мир по¬
словиц и поговорок даёт огромное
богатство примеров диалектики (но
там же есть примеры и антидиа¬
лектики, их также полезно исполь¬
зовать в отрицательном смысле);
4) народный юмор, вульгарно назы¬
ваемый «анекдотами», зло высмеи¬
вает людей, которые без разума
ТЕКСТ Р Е Ч И Т О В. 3 ВО Н О В А Л. Ю.	363
применяют формальный образ мыш¬
ления там, где нужна диалектика.
Перед нашими философами —
непочатый край работы. В резуль¬
тате настоящей дискуссии стало со¬
вершенно очевидным, что нам нужно
работать по-новому. Мало сказать:
«работать с удвоенной энергией»,
как это иногда говорится, «засу¬
чить рукава» и т. п. Этого мало.
Нужно работать качественно по-
иному.
Звонов Л. Ю. (Ленинград). Дис¬
куссия, развернувшаяся вокруг
книги т. Александрова, вскрыла не
только ряд ошибок и недостатков,
присущих этой книге, но и показала,
что они логически проистекают из
основных принципиальных методо¬
логических ошибок, коренящихся
вообще в нашей философско-тео¬
ретической работе.
Дискуссия показала, что мы, пар¬
тийные работники в области филосо¬
фии, по-настоящему ещё не развер¬
нули творческую разработку того
великого источника нашей теорети¬
ческой мысли, который заключён в
идеях Маркса, Энгельса, Ленина
и Сталина и который в состоянии
оплодотворять и постоянно двигать
вперёд теоретическую деятельность
наших кадров, и не на одно поко¬
ление. А между тем мы по-настоя¬
щему ещё не припали к этому жи¬
вительному роднику нашей тео¬
ретической мысли.
Мы должны быть благодарны
товарищу Сталину за то, что он всё
время не даёт застаиваться, коснеть
нашей теоретической мысли во всех
областях науки, за то, что вот и сей¬
час товарищ Сталин своими указа¬
ниями направляет нашу философ¬
скую работу в настоящее русло пар¬
тийности и глубокой научности.
На эту помощь со стороны на¬
шего гениального учителя мы долж¬
ны ответить нашей теоретической
активностью, всесторонней и твор¬
ческой разработкой идей классиков
м а р кс и з м а - л енин и з м а.
А между тем нами сделано ещё
очень мало. Даже такие, например,
работы, которые дают для нашей
историко-философской мысли неис¬
сякаемое богатство возможностей,
,как «Материализм и эмпириокри¬
тицизм», «Философские тетради»
Ленина, совершенно недостаточно
используются в нашей историко-фи¬
лософской литературе, в том числе
и в книге т. Александрова. Приведу
пример одной идеи Ленина, недоста¬
точно разработанной нами в истори¬
ко-философских исследованиях.
Известно, что Ленин в «Материа¬
лизме и эмпириокритицизме» ге¬
ниально показал, как одно направле¬
ние (точнее, школа) современного
идеализма — махизм — паразити¬
рует на теле науки—физики, ма¬
тематики и т. д. Ленин раскрыл
связь махизма с естествознанием
как связь паразитарного характера
и тем самым разбил махизм в том
самом главном пункте, где этот
реакционный идеализм чувствовал
себя наиболее сильным и защищён¬
ным, козыряя своей мнимой науч¬
ностью. Как известно, Ленин видел
слабость борьбы Плеханова с идеа¬
лизмом как раз в том, что Плеханов
не раскрывал глубоких классовых
и гносеологических корней идеа¬
лизма, не видел этой связи идеа¬
лизма с паразитическим использо¬
ванием науки.
И эта методологическая слабость
Плеханова не является только
делом давно минувших дней,
К сожалению, она присуща и на¬
шим работам по истории фило¬
софии (в том числе и книге
т. Александрова); ленинский ме¬
тодологический принцип не вошёл
ещё в плоть и кровь наших историко-
философских исследований. Если не¬
достаточно и плохо раскрываются
социальные, классовые основы той
или иной философии, то не в луч¬
шей степени обстоит дело с раскры¬
тием определённых конкретных гно¬
сеологических корней той или иной
философской системы, а эти две
стороны исследования между собою
органически связаны, так как для
раскрытия классовой сущности той
или иной системы требуется обна¬
жить её идейную сущность, раскрыть
её гносеологические корни, как на
этом настаивал Ленин. Недостаточно
лишь охарактеризовать социально¬
364
ТЕКСТ РЕЧИ TOB. 3 В О Н О В А Л. Ю.
политические взгляды данного фило¬
софа, надо вместе с тем показать
социальную сущность данного фило¬
софского учения, показать, как оно
выглядит объективно в идеях фило¬
софа. Часто субъективные политиче¬
ские симпатии или настроения того
или иного философа прошлого могли
не совпадать с объективной сущ¬
ностью его идей, как это бывало,
впрочем, и с писателями прошлого
(Гоголь, Толстой). Подлинный клас¬
совый анализ требует глубокого ана¬
лиза идей и вскрытия их связи с
определёнными социально-историче¬
скими условиями, из которых эти
идеи в конечном счёте проистекают.
Раскрытие классовых корней
Ленин всегда тесно связывал с рас¬
крытием гносеологических корней
той или ино-й философской теории.
Мы обычно ограничиваемся в наших
философских работах, лекциях
и т. д. общей ссылкой на гносеоло¬
гические корни идеализма, т. е. го¬
ворим о том, что идеализм представ¬
ляет собою преувеличение, раздува¬
ние, возведение в абсолют одной из
чёрточек, сторон процесса познания,
но не показываем, как это сделал
Ленин по отношению к махизму,
какую именно сторону, чёрточку или
какой именно аспект науки односто¬
ронне раздувает и абсолютизирует
данная философская школа, каким
именно образом данный идеализм
имеет возможность использовать те
или иные сложные проблемы науки
в свою пользу и в чём действительно
заключается паразитизм такого ис¬
пользования.
Известно, что Ленин и Сталин
всегда учили наши кадры тому,
чтобы в борьбе с врагом выступать
во всеоружии, не сводить дело к
щелчкам по противнику, а, вскрывая
его классовую сущность (в какой бы
маске она ни выступала), показы¬
вая, каковы классовые основы той
или иной теории, разоблачать её
в её сердцевине, нанести удар ей в
такое решающее место, чтобы она
не могла оправиться. А это можно
сделать, только обнажив до конца
эту теорию, до её классовых и гно¬
сеологических корней.
Ленин в отличие от Плеханова и
совершил такой подвиг в своей
книге «Материализм и эмпириокри¬
тицизм». Едва преодолевая отвраще¬
ние, он произвёл вскрытие всей той
внутренней реакционно-идеалистиче¬
ской грязи, которая камуфлирова¬
лась внешней наукообразностью ма¬
хизма.
Ленин показал, на чём именно
держится махизм, как он раздувает
и абсолютизирует момент относи¬
тельности наших знаний, доводя это
раздувание до релятивизма, как раз¬
дувает и абсолютизирует значение
математического аппарата в совре¬
менной науке, доводя это раздувание
до превращения математики в некую
всепоглощающую науку, и т. д.
Ленин показал буржуазную реак¬
ционность махизма. Вот тако-го под¬
хода нет в книге т. Александрова,
как нет его и в других работах и
статьях, когда критикуется та или
иная идеалистическая теория.
И поэтому эта критика не разит, не
уничтожает, а лишь в лучшем слу¬
чае ранит противника, да и то ране¬
ние это обычно неглубокое.
Правда, применение ленинской
методологии требует и тех средств,
на которые опирался Ленин, на ко¬
торые опирались всегда классики
марксизма-ленинизма, — именно
глубокого и исчерпывающего рас¬
крытия тех социально-экономиче¬
ских и политических условий, кото¬
рые имеют отношение к генезису
данной философской системы, тре¬
бует всестороннего знания тех проб¬
лем науки, к которым имела то или
иное отношение данная философия.
Эти две стороны исследования в ра¬
ботах классиков марксизма-лени¬
низма всегда находились в единстве.
Это относи гея не только к историко-
философским работам в узком смы¬
сле слова, но и к самой марксист¬
ско-ленинской философии — к диа¬
лектике, теории познания, историче¬
скому материализму, так как мар¬
ксистско-ленинская философия яв¬
ляется мировоззрением наиболее
революционного и передового клас¬
са и его партии и вместе с тем выс¬
шим обобщением и итогом мирово¬
го научного развития.
Известно, что в «Философских
тетрадях» Ленин требует как в
и с то р и к о -философе ком и сел едов а¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. 3 В О Н О В А Л. Ю.
365
нии, так и при разработке идей са¬
мой марксистской философии опи¬
раться на всю сумму научных зна¬
ний, достигнутых человечеством!
Вспомним, например, гениальные
заметки Ленина в конспекте книги
Лассаля о- Гераклите.
И вот тут мы сталкиваемся с тем
противоречием, вокруг которого
бьёмся и из которого пока не нашли
выхода. Тов. Шария частично уви¬
дел это противоречие, но, как мне
представляется, выход из него на¬
шёл неправильный. Что это за про¬
тиворечие?
Философия в прошлом имела
дело с наукой ещё не развившейся,
не развернувшейся в огромный ком¬
плекс многообразных научных зна¬
ний. А между тем древо человече¬
ского познания неимоверно разрос¬
лось, появилось огромное число но¬
вых отраслей науки. Поэтому,
разумеется, если бы кто-нибудь за¬
дался целью энциклопедически охва¬
тить современные знания, ничего
кроме жалкого декоратизма не
получилось бы. Никто не требует от
нас быть всезнайками, учившимися
понемногу чему-нибудь и как-ни¬
будь. И, однако, во всей силе
остаётся ленинское положение —
требование опираться на всю об¬
ласть знания.
Уйти от науки, укрывшись под
сенью идеи самостоятельного раз¬
вития философской науки, нам не
удастся. Наука властно стучит в
дверь философии и требует, чтобы
под неё подвели мощный единый
методологический фундамент, дабы
не обрушилось это огромное здание
при возведении всё новых и новых
этажей. И этим единственно проч¬
ным фундаментом может служить
лишь философия марксизма-лени¬
низма. 'МожехМ ли мы отказать нау¬
ке? Имеем ли мы право в страхе пе¬
ред дилетантизмом уйти от неё?
Этот вывод, нотки которого звуча¬
ли в речи т. Шария, был бы непра¬
вилен. Не в меньшей степени, чем
опасность декоратизма, выступает
и опасность наукобоязни под пред¬
логом непосильности задачи охва¬
тить всю область современного на¬
учного знания. Никто в отдельности
эту задачу выполнить не может, это
может сделать лишь коллектив, наш
мощный коллектив научных и фило¬
софских работников под руковод¬
ством нашей партии. Что же »касает¬
ся каждого из нас в отдельности,
то настало время, когда любой из
нас должен быть основательно зна¬
ком хотя бы с одной отраслью со¬
временной науки. Пусть социолог,
истматчик хорошо знает историю,
пусть товарищи, работающие в об¬
ласти теории познания, хороню
знают физиологию высшей нервной
деятельности и психологию, пусть
другие изучают физику, математику
и т. д. И уж обязательно для всех
знание языков. Вот в этом — выход
из того противоречия, о котором я
говорил. Настало время, когда наша
ф и л ос о ф с к а я продукция должна
свидетельствовать о глубокой раз¬
носторонней образованности наших
кадров.
Неизмеримо превосходя нынеш¬
них буржуазных философов по
идеологической направленности на¬
шей работы, по силе наших идей, по
значимости их для человечества, мы
д ол ж н ы неизмеримо п р ев ос ход и т ь
этих философов (и мы имеем воз¬
можность этого добиться, это отве¬
чает сущности и достоинству нашей
великой страны и партии) по уров¬
ню образованности наших философ¬
ских кадров.
На дискуссии раздавались голоса
о том, что о партийности философии
здесь уже много говорили. Но это
естественно, тем более что по этому
вопросу можно и нужно ещё многое
сказать. Товарищи уже выступали
против известной бесстрастности и
объективистской манеры изложения
в книге т. Александрова, правильно
требовали остроты, страсти и т. д.
Силу патетических эмоциональ¬
ных приёмов лабораторно проде¬
монстрировал т. Сарабьянов. Одна¬
ко дело прежде всего состоит в том,
что бесстрастность, холодность из¬
ложения — это не только и не
столько показатели внешнего стиля,
а показатели существа теории. Дело
в том, что у Ленина, у Сталина так
горячо и остро излагается мысль
потому, что сама мысль — горяча и
остра, и великая идея получает у
них и достойную форму выражения.

366
ТЕКСТ РЕЧИ TOB. ЗВОНОВА Л. Ю.
А холодная объективистская ма¬
нера изложения неизбежно выте¬
кает из объективистской идеи.
Незначительное, бедное, пустова¬
тое содержание мстит за себя такой
же бедной формой. А при незначи¬
тельном содержании впадать в па¬
тетический транс — нет ничего
смешнее такого зрелища!
Мы должны бороться прежде все¬
го за то, чтобы содержание наших
идей в монографиях ли, статьях
и т. п. было проникнуто глубокой
партийностью, бороться с объекти¬
визмом. Такой объективизм особен¬
но для нас опасен, ибо, восходя на
философский Олимп прочь от
грешной земной практической дей¬
ствительности и от задач борьбы,
мы рискуем впасть в беспартий¬
ность, т. е. в худший вид буржуаз¬
ной партийности.
Я далёк от обвинения т. Але¬
ксандрова в буржуазной партийно¬
сти, но что недостаточно острая пар¬
тийность в самом существе иссле¬
дования у него имеет место и что
эта тенденция опасна, об этом гово¬
рят факты.
Так, в книге т. Александрова со¬
вершенно недостаточно использо¬
ваны ленинско-сталинские приёмы
критики идеализма и недостатков
метафизического материализма.
В частности Ленин показывает, что
надо не только обнаружить противо¬
речия в идеализме, но и использо¬
вать эти противоречия в интересах
материализма. Неоднократно он эту
мысль подчёркивает в «Философ¬
ских тетрадях» («Когда один идеа¬
лист критикует основы идеализма
другого идеалиста, от этого всегда
выигрывает материализм»). Ленин¬
ская книга «Материализм и эмпи¬
риокритицизм» — образец такого
использования противоречий в ла¬
гере идеализма в интересах торже¬
ства диалектического материализ¬
ма. Тов. Александров приводит, из¬
лагает эти противоречия, но не до¬
водит их раскрытие до цели, т. е. до
показа торжества диалектического
материализма. А это главное.
Некоторые товарищи здесь в ди¬
скуссии повторили одну принци¬
пиальную ошибку книги т. Але¬
ксандрова, Напав на т. Светлова за
резкость постановки вопроса о ре¬
акционной философии Гегеля, они
{вольно или невольно) впали в тон
апологии идеализма. Эта апология
может выразиться не только
в прямом восхвалении, она мо¬
жет проявиться и проявлялась здесь
в скрытом виде, в том, что по
существу материализм и идеализм
расцениваются, я бы сказал, в духе
известной равнозначности. Отдавая
дань материализму прошлого, от¬
дают дань и идеализму, критикуют
и тот и другой за-слабости, недо¬
статки, заблуждения и т. д., забы¬
вая, что материализм — это основ¬
ной ствол развития научного по¬
знания мира и развитие его идёт,
как правило, поступательно вплоть
до торжества диалектического ма¬
териализма, забывая, что идеа¬
лизм—другое основное направле¬
ние философии — есть в целом,
как правило, пустоцвет, паразити¬
рующий на древе человеческого
познания, а те или иные отдельные
великие и гениальные идеи филосо¬
фов-идеалистов являются лишь зёр¬
нами истины в подавляющей массе
лжи и заблуждений.
Что неправомерное преувеличе¬
ние роли идеализма имеет место, об
этом говорит хотя бы тот факт, что
один из выступавших товарищей
(кажется, т. Морочник) доказывал
возможную прогрессивность идеа¬
лизма ссылкой на известное указа¬
ние Ленина о том, что идеализм не
только чепуха... Известно, что в сво¬
ём фрагменте «К вопросу о диа¬
лектике» Ленин говорит прямо
противоположное. Он указывает как
раз на то, что философский идеа¬
лизм есть одностороннее преувеличе¬
ние, раздувание одной из стофон по¬
знания в абсолют, оторванный от ма¬
терии и обожествлённый.
И вот такого рода непонимание
вопроса как раз и ведёт к известной
переоценке Гегеля, когда «рацио¬
нальные зёрна» гегелевской диалек¬
тики застилают глаза некоторым то¬
варищам и заслоняют собою при
исторической оценке Гегеля основ¬
ную сущность его философии.
Тов. Шария подошёл к вопросу об
оценке «рационального зерна» геге¬
ТЕКСТ РЕЧИ TOB. ЗВОНОВА Л. Ю.
367
левской диалектики в разные пе¬
риоды, но, к сожалению, не пока¬
зал, в чём же именно заключается
различие оценок.
Нельзя забывать, что в первый
период своей деятельности как осно¬
воположники нового мировоззрения
'Маркс и Энгельс, так и в первый
период деятельности Ленин и
Сталин в России — вели борьбу за
торжество диалектического мате¬
риализма, доказывая его неизбеж¬
ный триумф, но это был период ста¬
новления, победа была лишь в бу¬
дущем. Приходилось отстаивать
право на существование материали¬
стической диалектики. В этот пери¬
од враги марксизма кололи марк¬
систам глаза Гегелем; клеветниче¬
ски отождествляя идеалистическую
диалектику Гегеля и марксистскую
диалектику и одновременно пред¬
ставив диалектику Гегеля .в карика¬
турном виде, они тем самым припи¬
сывали марксистской диалектике
все смертные грехи. Сущность вра¬
жеских приёмов и разоблачение их
прекрасно даны в работе товарища
Сталина «Анархизм или социа¬
лизм?». В этих условиях классики
марксизма естественно должны
были, резко подчёркивая противо¬
положность марксистской диалекти¬
ки и гегелевской, вместе с тем отме¬
чать, что в диалектике Гегеля со¬
держалось «рациональное зерно»,
которым не только нельзя прене¬
бречь, но которое нужно было спа¬
сти при разгроме гегелевской фи¬
лософии.
Видя реакционную сущность ге¬
гелевского идеализма, классики
марксизма подчёркивали значение
«рационального зерна» гегелевской
диалектики. Повторяю, они подчёр¬
кивали с особой силой это «рацио¬
нальное зерно» в определённой об¬
становке. Может быть, поэтому
казалась несколько выпяченной эта
сторона дела. (В истории марксиз¬
ма бывало уже, что подчёркивание
одной стороны теории в известный
период приводило догматиков и
буквоедов к вульгаризованному
марксизму. Так, например, подчёр¬
кивание Марксом и Энгельсом зна¬
чения экономического фактора, ма¬
териальных условий было расцене¬
но вульгаризаторами и врагами
марксизма как отрицание значения
идей в истории. Эти потуги успел
ещё разоблачить Энгельс незадолго
до смерти).
Точно так же нельзя в подчёрки¬
вании Марксом и Энгельсом «ра¬
ционального зерна» гегелевской
диалектики видеть оценку ими фи¬
лософии Гегеля в целом, тем более,
что у Маркса, Энгельса и Ленина
имеется очень много высказываний
о реакционной сущности гегелев¬
ского идеализма.
Та классическая оценка, которую
даёт товарищ Сталин философии
Гегеля, является глубоким и исчер¬
пывающим раскрытием этой сущ¬
ности.
Есть ли необходимость сейчас,
когда в нашей стране марксистская
диалектика является единственным
методологическим фундаментом на¬
уки и политики, когда наше миро¬
воззрение является господствующим,
когда восторжествовал диалектиче¬
ский материализм, когда по охвату
и значению проблем, по их глубине
марксистский диалектический метод
неизмеримо обогатился и усовершен¬
ствовался, когда «рациональное
зерно» гегелевской диалектики —
холмик по сравнению с Эльбрусом
материалистической диалектики, —
есть ли необходимость теперь так же
подчёркивать это «рациональное
зерно», поднимая на щит Гегеля и
впадая в апологию его, как это по¬
лучилось у ряда товарищей? Не упо¬
добляемся ли мы в этом случае
известному герою народного эпоса,
перепутывавшему свои действия в
разных обстоятельствах? Нельзя за¬
бывать, что ныне враги марксизма-
ленинизма уже не нападают на ма¬
териалистическую диалектику под
вывеской нападок на гегельянщину,
а, наоборот, нападают на материа¬
листическую диалектику, всячески
превознося диалектику Гегеля над
марксистской диалектикой.
Конечно, мы должны излагать
историю философии научно, объек¬
тивно, что совпадает с нашей боль¬
шевистской партийностью. Не сле¬
дует впадать в упрощенство, надо
видеть и рациональные моменты, в
368
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ИЛЬИНСКОГО В. I.
том случае, когда они содержатся в
той или иной идеалистической си¬
стеме, но не следует, видя их, за¬
хваливать идеалистов, а надо давать
этим моментам такую оценку, какую
они заслуживают, если иметь в виду
их систему идей в целом.
В этом случае мы не только не
ухудшаем историю или не улучшаем,
а лишь правильно её освещаем,
освещаем с нашей марксистско-
ленинской точки зрения.
Тов. Светлов тут уже вспоминал
о том, как в ИКП изучали «Логику»
Гегеля и доходили лишь до поня¬
тия. Однако было ещё хуже: изучали
материалистическую диалектику по
«Науке логики» Гегеля. Я думаю,
что времена эти отошли уже в об¬
ласть преданий, но пережитки этого
прошлого сохранились ещё в созна¬
нии некоторых наших философов.
И мне кажется, что пора, нако¬
нец, уйти от того, чтобы гегелевская
проблематика была тем центром,
вокруг которого вертится теоретиче¬
ская мысль этих философов.
Конечно, и Гегеля нужно изучать
и знать его, как и всё прошлое в
истории философии, но таким’ обра¬
зом, чтобы это изучение служило
делу оттачивания нашего теорети¬
ческого оружи^ в борьбе с врагами,
чтобы вся наша научная философ¬
ская работа служила делу развития
и обогащения нашего мировоззре¬
ния, служила делу нашей партии.
Ильинский В. Г. (Сталинград), Я
считал бы весьма целесообразным
при освещении истории античной
философии прежде всего раскрыть
конкретную историческую обста¬
новку, в условиях которой развива¬
лась античная философия.
Ни с методологической, ни с ме¬
тодической точек зрения нельзя
оправдать приведения цитаты из ра¬
боты А. И. Герцена «Письма об изу¬
чении природы», в которой подчёр¬
кивается своеобразие и величие гре¬
ческой жизни в её простоте. При
этом вышеуказанное извлечение из
работы Герцена приводится в начале
раздела об античной философии. Чи¬
тателю и учащемуся очень мало го¬
ворят следующие слова Герцена, про¬
извольно вырванные из общего кои-
текста: жизнь, отражённая в фило¬
софских сочинениях греков, спокой¬
но «течёт между двумя крайностями:
погружением в чувственную непо¬
средственность... и потерей действи¬
тельности во всеобщих отвлечениях».
Не комментируя приведённых слов
Герцена, можно повести читателя по
совершенно неправильной дороге
идеализации античной эпохи. Мы не
можем забыть ни на одну минуту,
что это была пора господства рабо¬
владельческого способа производ¬
ства. Рабовладельческая демокра¬
тия — это демократия для рабовла¬
дельцев, указывал В. И. Ленин. Нуж¬
но показать ограниченность рабовла¬
дельческого способа производства и
вытекавшую отсюда ограничен¬
ность античной культуры и фило¬
софии.
Какой блестящий образец такого
анализа даёт нам К. Маркс в то¬
ме I своего труда «Капитал», когда
вскрывает ограниченность выводов
Аристотеля относительно источника
того, что «обмен не может иметь
места без равенства, а равенство без
соизмеримости». «Но того факта, что
в форме товарных стоимостей все
виды труда выражаются как одина¬
ковый и, следовательно, равнозначи¬
мый человеческий труд, — этого
факта Аристотель не мог вычитать
из самой формы стоимости, так как
греческое общество покоилось на
рабском труде и, следовательно,
имело своим естественным базисом
неравенство людей и их рабочих
сил» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч.,
т. XVII, стр. 68).
Античная философия т. Алексан¬
дровым изображается такой, что на
путях её словно не стояли истори¬
ческие границы рабовладельческого
общества.
Эта порочная методологическая
концепция и приводит т. Алексан¬
дрова к переоценке античной куль¬
туры и античной философии и к со¬
вершенно необоснованному выводу,
что «греки на протяжении трёх¬
четырёх столетий (с VI века до
н. э.) дали столько крупнейших имён
в философии, сколько впоследст¬
вии за две тысячи лет развития не
дал ни один народ Западной Ев¬
ропы»

ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. КАГАНОВА В. М.
369
Тов. Александров, касаясь поста¬
новки вопроса о движении Зеноном,
вместо того, чтобы вскрыть несо¬
стоятельность возражений Зенона
против противоречивости движения,
ограничился приведением цитаты из
«Философских тетрадей» Ленина, не
конкретизируя и не иллюстрируя её
примерами. Тов. Александров укло¬
нился от выяснения вопроса, почему
В. И. Ленин, обосновывая несостоя¬
тельность возражений Зенона про¬
тив противоречивости движения,
вспоминает рассуждения по этому
поводу В. Чернова, отстаивавшего
по вопросу о движении позицию Зе¬
нона.
Когда читаешь раздел книги
т. Александрова об античной фило¬
софии, то невольно чувствуешь, на¬
сколько забыты в этой работе ука¬
зания Ленина и Сталина, что исто¬
рию нельзя ни ухудшать, ни улуч¬
шать, что следует держаться стро¬
гой историчности в истории филосо¬
фии, чтобы не приписывать древним
таких идей, которые у них отсут¬
ствовали.
Нельзя пройти мимо того эпиче¬
ского спокойствия, с каким т. Але¬
ксандров излагает философскую си¬
стему Гегеля. Если мы вспомним,
что реакционная идеология Гегеля
стала питательной почвой пруссаче¬
ства и агрессивной программы пра¬
вящих классов Германии, то мы,
прошедшие огромный опыт освобо¬
дительной борьбы против гитлеров¬
ской Германии, не можем абстракт¬
но, академически трактовать о фило¬
софских взглядах Гегеля. Задача
всестороннего раскрытия всего
вредного в реакционной идеологии
Гегеля не может быть снята в на¬
стоящее время, ибо реакционные и
империалистические правящие клас¬
сы в буржуазных странах снова
поднимают реакционный гегелевский
хлам, чтобы оправдать фашистскую
«расовую теорию» и под знаменем
её (правда, в более завуалирован¬
ной форме) пойти по пути осуще¬
ствления империалистической про¬
граммы. Бесспорно, глашатаями
империалистических американских
и английских кругов приняты утвер¬
ждения Гегеля, что славянство не в
силах и не может выступить «как
24. «Вопросы философии» № 1.
самостоятельный момент в ряду об¬
наружений разума в мире» (Ге¬
гель, т. VIII, стр. 330). С ненавистью
и злобой они относятся к тому, как
упрочение и развитие дружбы и со¬
трудничества между славянски¬
ми народами превращаются в мо¬
гучий фактор мира и безопасности
всех свободолюбивых народов
мира.
Ещё меньше оснований у нас
прикрашивать Гегеля вплоть до
изображения его другом России,
как это делает т. Александров,
использовав для этой цели письмо
Гегеля к немецкому барону Икс¬
кулю. Ничего нет в этом письме про¬
грессивного о России. В этом пись¬
ме Гегель, бесспорно, имел в виду
царскую Россию, которой, по его
мнению, должны управлять немцы.
Такова по существу вся концепция
немецкой историографии и социоло¬
гии в отношении происхождения и
исторических судеб Русского госу¬
дарства.
Каганов В. М. (Москва). Анали¬
зируя и критикуя имеющиеся в кни¬
ге т. Александрова ошибки, неко¬
торые из выступавших здесь то¬
варищей, в частности, справедливо
указывали на неудовлетворитель¬
ность данного т. Александровым
определения предмета истории фи¬
лософии.
Я тоже считаю, что многие недо¬
статки книги т. Александрова объ¬
ясняются тем, что автор её, присту¬
пая к изложению истории филосо¬
фии, не уяснил себе предварительно,
что же составляет предмет и каков
метод этой науки.
Я считаю ошибочным определение
предмета марксистско-ленинской
истории философии, содержащееся
на стр. 9 книги т. Александрова.
«История философии, — говорит
т. Александров, — есть история ми¬
ровоззрения людей. Она рассматри¬
вает, как человек в разные историче¬
ские эпохи объяснял сущность и
законы природы, общественную
жизнь, (процесс мышления».
Ошибочным в этом определении
является то, что т. Александров
подменяет здесь предмет философии,
понятие «мировоззрения» пред¬
370
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. КАГАНОВА В. М.
метами конкретных наук: естество¬
знания, социологии, психологии и
логики.
В самом деле:
а) законы природы изучает и
объясняет естествознание, а не фи¬
лософия;
б) жизнь человеческого общества
изучает и объясняет социология,
а не философия;
ib) процессы мышления изучает и
объясняет психология, а не филосо¬
фия.
Что же касается философии, ми¬
ровоззрения людей, то оно выража¬
ет их подход к явлениям природы и
общественной жизни, их метод изу¬
чения, познания этих явлений, их
истолкование, понимание этих
явлений.
Это со всей очевидностью явст¬
вует из следующего, даваемого
товарищем Сталиным определе¬
ния диалектического материализма:
«Диалектический материализм есть
мировоззрение марксистско-ленин¬
ской партии. Оно называется диа¬
лектическим материализмом потому,
что его подход к явлениям природы,
его метод изучения явлений приро¬
ды, его метод познания этих явле¬
ний является диалектическим, а его
истолкование явлений природы,
его понимание явлений природы,
его теория — материалистической»
(И. В, Сталин, Вопросы ленинизма,
стр. 535).
'Мировоззрение людей даёт цель¬
ную, всеобъемлющую картину мира,
охватывает единым пониманием всё
многообразие явлений природы и
общественной жизни, и этим оно от¬
личается от конкретных наук, кото¬
рые изучают отдельные формы дви¬
жения материи, отдельные части и
стороны единого процесса развития
мира.
Ленин, как известно, строго раз¬
личал предмет философии и предме¬
ты конкретных наук, философские и
конкретно-научные, в частности
естественно-научные, понятия (на¬
пример, материи).
Таким образом, подменяя предмет
фило-софии, мировоззрения пред¬
метами конкретных наук, т. Але¬
ксандров, естественно, неправильно
определяет и предмет истории фило¬
софии.
В его определении предмет исто¬
рии философии, по существу, подме¬
няется предметами истории конкрет¬
ных наук.
То же самое, по существу, предла¬
гает и т. Паукова, которая опреде¬
ляет предмет истории философии
как историю идей, идеологии.
В этом нетрудно убедиться, если
принять во внимание тот простой,
общеизвестный факт, что понятие
«идеология», «общественное созна¬
ние» является несравненно более
широким, всеобъемлющим, чем по¬
нятие «философия», которая есть
лишь одна из форм идеологии, об¬
щественного сознания, а не вся
идеология.
Ведь кроме философии известны
ещё и другие формы общественного
сознания, т. е. идеологии, — наука,
искусство и т. д.
Поэтому нельзя подменять пред¬
мет истории философии гораздо бо¬
лее широким, общим, всеобъемлю¬
щим предметом истории идеологии,
т. е. всех форм общественного созна¬
ния.
Одним из наибольших пороков
книги т. Александрова, на мой
взгляд, является то, что история фи¬
лософии заканчивается в ней воз¬
никновением марксизма, что в ней не
нашёл себе должного отражения и
освещения марксистско-ленинский
этап истории философии.
Всё значение этого порока выри¬
совывается особенно резко, рельеф¬
но, если рассматривать его в свете
тех решений об усилении идеологи¬
ческой работы, которые ЦК нашей
партии принял и с такой настойчи¬
востью проводит в последнее время.
В самом деле, коммунистическое
воспитание, развитие коммунисти¬
ческого сознания всех советских
людей и прежде всего нашей ин¬
теллигенции, призванной воспиты¬
вать и обучать советскую молодёжь
в духе большевистской идейности,
приобретает в нынешний период
строительства коммунизма первосте¬
пенное, можно сказать, решающее
значение.
Совершенно очевидно, что для ре¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. КАГАНОВА В. М.
371
шения этой важнейшей задачи дол¬
жны быть мобилизованы все сред¬
ства советской культуры, среди
которых философия, в частности
история философии, должна сыграть
не последнюю роль.
При таких обстоятельствах партия
вправе ожидать, что каждая совет¬
ская книга по истории философии,
в особенности первая и пока ещё
единственная советская книга по
истории философии, — вне зависи¬
мости от того, идёт ли в ней речь о
мировой или западноевропейской,
или восточноевропейской, или рус¬
ской, или какой-либо иной нацио¬
нальной философии, — что вне за¬
висимости от этого, в ней будет
показано, как, при каких обществен¬
но-исторических условиях возникали
различные мировоззрения, каким
общественным силам — передовым
или реакционным — служило каж¬
дое из них, какую историческую
роль — прогрессивную или реакци¬
онную — они сыграли, какие из них
содействовали и какие препятство¬
вали расчистке и подготовке идей¬
ной почвы для возникновения миро¬
воззрения самого передового и
революционного класса современно¬
го общества — коммунистического
мировоззрения, философии диалек¬
тического материализма, как, в
борьбе с какими трудностями и
препятствиями развивалось и рас¬
пространялось это повое, самое
передовое мировоззрение, какую
историческую роль оно сыграло на
протяжении 100-летней истории
своего существования, какую роль
оно играет в настоящее время, бу¬
дет показано неизмеримое превос¬
ходство этого мировоззрения над
всеми другими, даже самыми пере¬
довыми, мировоззрениями всех
времён и народов.
Такая, или примерно такая, книга
по истории философии, несомненно,
много содействовала бы коммуни¬
стическому воспитанию, развитию
коммунистического сознания совет¬
ских. людей, укреплению чувства
советского патриотизма, националь¬
ной гордости советских людей,
росту сознания их превосходства
над зарубежными, несоветскими
людьми.
Ничего этого в книге т. Алексан¬
дрова нет и в помине.
Вместо всего этого в обсуждаемой
книге даётся подробное, спокойное,
«беспристрастное», объективистское,
беспартийное изложение того, что
говорили и доказывали разного рода
мистики, теократы, идеалисты. Тща¬
тельно выясняется, например, какие
черты мировоззрения Канта были
«прогрессивными» и какие реакци¬
онными. Со ссылками на авторитет...
Гейне «серьёзно» утверждается, что-
де «своей критикой бога как объ¬
екта познания Кант нанёс серьёз¬
ный удар религии» (стр. 371).
А вот И. Г. Чернышевский гово¬
рил совсем другое.
Касаясь кантовских трансцен¬
дентально данных фо<рм интуиции,
Чернышевский в письме к своим сы¬
новьям писал: «Эти «формы» приду¬
маны Кантом для того, чтобы отсто¬
ять свободу воли, бессмертие души.,
существование бога, промысл божий
о благе людей на земле и о вечном
блаженстве их в будущей жизни,—
чтобы отстоять эти дорогие сердцу
его убеждения от — кого? — соб¬
ственно, от Дидро и его друзей; во-т
о чём думал Кант. И для этого он
изломал всё, на чём опирался Дидро
со своими друзьями. Дидро опирал¬
ся на естествознание, на математи¬
ку, — У Канта не дрогнула рука раз¬
бить вдребезги всё естествознание,
разбить в прах все формулы матема¬
тики».
А когда дело доходит до марк¬
систского этапа истории философии,
то тут мысль автора книги и сама
книга неожиданно обрываются, хотя,
казалось бы, именно здесь эта мысль
должна была бы приобрести наи¬
большую остроту, глубину и силу
убедительности.
Таким образом, если принять во
внимание, что марксизм-ленинизм
является основой коммунистическо¬
го воспитания, книга т. Алексан¬
дрова в нынешнем её виде не только
не содействует усилению больше¬
вистской идейности советских людей,
но, наоборот, способна толкнуть не¬
которых из них на путь безидейно-
сти и аполитичности.
Такова одна сторона дела.
Но есть ещё и другая сторона
372
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. КАГАНОВА В. М.
дела, а именно: какое впечатление
может произвести книга т. Але¬
ксандрова в особо интересующих
нас странах за рубежом?
«Вопрос о социализме, — говорит
т. Жданов, — поставлен в порядке
дня во многих странах Европы».
Стоит только вдуматься в эти
краткие, но в высшей степени зна¬
менательные слова, чтобы понять,
каким серьёзным пороком книги
т. Александрова является отсутст¬
вие в ней освещения марксистско-
ленинского этапа истории филосо¬
фии.
Вполне естественно, что передо¬
вые люди Европы обращают свои
взоры в сторону советской идеоло¬
гии: философии, политической эко¬
номии, социологии и т. д. В Евро¬
пе, особенно Восточной, как извест¬
но, охотно переводятся не только
почти все советские книги по фи¬
лософии, но даже и многие журналь¬
ные статьи.
А что же мы иногда, — я подчёр¬
киваю: иногда, — даём им?
Нередко в наших книгах и ста¬
тьях и печатных лекциях Высшей
партийной школы, скажем по поли¬
тической экономии, весьма убеди¬
тельно доказывается и разъясняет¬
ся, как Маркс и Энгельс преодолели
Адама Смита, Рикардо и других
буржуазных экономистов, но ничего
не говорится или говорится очень
мало о теоретических взглядах сов¬
ременных буржуазных экономистов.
А между тем, моду в буржуазных
странах делают теперь не А. Смит,
Рикардо и Ротбертус, а Кейнс,
Чейз, Смит — не Адам Смит, а со¬
всем другой, гораздо« более неве¬
жественный, но в то же время и
более опасный и вредный.
А есть ли у нас книги, разобла¬
чающие реакционный, антинаучный
характер современной буржуазной
политической экономии? Пока ещё
очень, очень мало.
То же самое и в области филосо¬
фии. Книга т. Александрова пере¬
водится на европейские языки. Но
что она может дать зарубежным чи¬
тателям, друзьям нашим, поможет
ли она им возможно скорее и пло¬
дотворнее решить ставшие у них на
повестке дня актуальные вопросы,
если в ней ни слова нет о мрачной
философии современного империа¬
лизма, о той философской почве,
которая питает идеологию и поли¬
тику современного империализма—
человеконенавистнические идеи ра¬
сизма, мирового господства ит. д.?
Если в ней ни слона нет о Шопен¬
гауэре и Ницше, об англо-амери¬
канском прагматизме, махизме,
экзистенсиализме и других разно¬
видностях волюнтарйстического иде¬
ализма, модных течениях современ¬
ной буржуазной философской мыс¬
ли? Если в ней не говорится долж¬
ным образом о триумфальном рас¬
пространении идей марксизма-лени¬
низма, об их неизмеримом превос¬
ходстве над буржуазной идеоло¬
гией? Если вместо всего этого они
получат ещё одну книгу по запад¬
ноевропейской философии, именно
по той философии, которая им уже
надоела, осточертела, особенно сво¬
ей назойливой претензией на роль
духовного «учителя», «наставника»
народов Восточной Европы?
В нынешнем своём виде книга
т. Александрова не может оказать
существенной помощи передовым
борцам за социализм в странах
Европы.
Таков вывод о политическом смы¬
сле крупнейшего порока книги
т. Александрова.
Толкуют о том, что марксистско-
ленинский этап истории философии
не дан в книге т. Александрова по¬
тому, что она-де является лишь
историческим введением к курсу
диалектического и исторического
материализма, в котором, мол, и
отражается марксистско-ленинский
этап. Этот довод является совер¬
шенно несостоятельным.
Книга т. Александрова — не «Вве¬
дение» к курсу диамата, а непроду¬
манный, плохо обработанный факти¬
ческий материал об отдалённых и
более близких предшественниках
марксизма.
«Лекции по истории филосо¬
фии..., — говорит т. Александров,—
естественно распадаются на два
больших отдела — историю запад¬
ноевропейской и историю русской
философской мысли» (стр. 3).
«...История философии Западной

ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. КАГАНОВА В. М.
373
Европы имеет самостоятельное зна¬
чение...» (там же).
А куда же девать восточноевро¬
пейскую (помимо русской), амери¬
канскую философию, философию на¬
родов колониальных и зависимых
стран?
Такое понимание истории филосо¬
фии никак нельзя признать есте¬
ственным, пр а вил ьным. Наобо рот,
оно искусственно, надуманно и от¬
ражает глубоко укоренившийся бур¬
жуазный предрассудок о том, что
вся история философии сводится к
истории западноевропейской фило¬
софии.
Неправильно и политически оши¬
бочно нарочито выделять запад¬
ноевропейскую философию из всей
мировой философии и таким обра¬
зом по существу как бы сводить
историю всей мировой философской
мысли к истории западноевропей¬
ской философии. Неправильно, на¬
учно несостоятельно потому, что
сущность, особенности, характер¬
ные черты философских систем опре¬
деляются не геополитическими прин¬
ципами, не географическими усло¬
виями их возникновения, развития
и распространения, а прежде всего
и главным образом такими решаю¬
щими условиями материальной жиз¬
ни общества, как способ производ¬
ства материальных благ, характер и
уровень развития производительных
сил общества и соответствующих им
производственных отношений лю¬
дей.
Это нарочитое выделение запад¬
ноевропейской философии полити¬
чески ошибочно и вредно потому,
что такой подход к разработке и
освещению истории философии, та¬
кое нарочитое подчёркивание роли
и значения западноевропейской фи¬
лософии, вне всякой связи с исто¬
рией философской мысли в других
частях Европы и всего мира,
во-первых, может быть понято
как пренебрежительное отношение
к философии и вообще к культуре
других народов мира, живущих за
пределами Западной Европы, в
частности к философии -и культуре
народов стран Восточной Европы, к
русской философии, к несомненно
интересующей нас философии сла¬
вянских народов, народов колони¬
альных, полуколониальных и зави¬
симых стран и т. д.;
во-вторых, усиливает позиции тех
реакционных сил Западной Европы,
которые, не имея на то никакого
права, нагло претендуют на роль
«культуртрегеров», духовных от¬
цов, «учителей» и «наставников» на¬
родов Восточной Европы (и не толь¬
ко Восточной Европы) во всех об¬
ластях их культурного развития и
духовной жизни;
в-третьих, такой подход к разра¬
ботке и изложению истории фило¬
софии приводит к неправильной
оценке места, роли и значения мар¬
ксизма-ленинизма в истории фило¬
софии.
В книге т. Александрова марксизм
венчает и сторию з а п а дн о е вро п е й -
ской философии.
Таким образом, у читателя (осо¬
бенно у неискушённого в тонкостях
истории философии) создаётся опре¬
делённое впечатление, что марксизм
является не завершением всей ми¬
ровой философии, не обобщением
всего опыта мирового рабочего дви¬
жения, всех лучших достижений
философии, науки и общественной
мысли во всём мире, как это счи¬
тается общепризнанным среди рево¬
люционных марксистов, а всего
лишь одной из многочисленных
школ, одним из направлений запад¬
ноевропейской философии, заверше¬
нием одной лишь западноевропей¬
ской философии.
Таким образом явно умаляется и
принижается всемирно-историческое
значение марксистской философии.
Это, несомненно, весьма сущест¬
венный порок книги т. Александ¬
рова.
В своём докладе о 29-й годовщи¬
не Великой Октябрьской социалисти¬
ческой революции т. Жданов гово¬
рил: «Последние решения ЦК
ВКП(б) по вопросам идейно-поли¬
тической работы имеют целью уси¬
лить большевистскую непримири¬
мость ко всякого рода идеологиче¬
ским извращениям и поднять на но¬
вый, более высокий, уровень все
с редств а нашей со ц и а л ис т и ч е ск ой
культуры: печать, пропаганду и
агитацию, науку, литературу и ис¬
374
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. КАМЕНСКОГО 3. А.
кусство». Это указание т. Жданова
прямо и непосредственно касается
и нас, советских философов.
Вскрытые И. В. Сталиным, А. А.
Ждановым, а также выступавшими
здесь товарищами ошибки и недо¬
статки, имеющиеся в обсуждаемой
книге т. Александрова, в большей
или меньшей мере свойственны если
не всем, то большинству советских
философов.
Помимо прямых ошибок и идео¬
логических извращений, имеющихся
в нашей философском литературе,
об отставании нашего философского
фронта свидетельствует также и тот
поразительный, достойный сожале¬
ния, факт, что у нас до сих пор нет
серьёзных монографических иссле¬
дований по историческому материа¬
лизму, в особенности по вопросам
закономерностей развития советско¬
го социалистического общества, Со¬
ветского государства, о закономер¬
ностях перехода от социализма к
коммунизму и т. д.
Нет глубоких исследований о но¬
вых формах демократии в странах
Восточной Европы, о современной
зарубежной, в частности англий¬
ской и американской, философии.
У нас до сих пор нет учебников
диалектического и исторического
материализма; вот уже четыре года,
как не выходит ни один том «Исто¬
рии философии»; нет монографиче¬
ских исследований о ленинско-
сталинском этапе истории филосо¬
фии; нет ни монографий, ни учеб¬
ников по истории русской филосо¬
фии; несмотря на решение ЦК
ВКП(б), нет ещё учебника логики
для вузов; нет удовлетворительного
учебника по психологии для вузов;
нет исследований по философии
естествознания.
Для преодоления отставания на¬
шего философского фронта необхо¬
димо наряду и вместе с преодоле¬
нием и исправлением допущенных
ошибок и идеологических извраще¬
ний возместить также указанные
пробелы в нашей философской ли¬
тературе.
Институт философии явно не
оправляется с этой задачей.
А между тем, без серьёзной орга¬
низационной работы, без привлече¬
ния к этому делу буквально всех
способных советских философов, без
объединения их единым организую¬
щим и руководящим началом,— эта
большая и трудная задача вряд ли
сможет быть решена в предельно
короткие сроки и на должном тео¬
ретическом уровне.
Каменский 3. А. (Москва). Това¬
рищи! Речь А. А. Жданова, в кото¬
рой он поставил и решил так много
вопросов, занимавших нас *в этой
дискуссии, облегчает задачу орато¬
ров, ибо о многом им теперь уже
незачем говорить. Если всё же я
беру на себя смелость выступать,
то лишь потому, что есть ещё во¬
просы или, вернее, аспекты взглядов
на вопросы, в которых они ещё не
рассматривались, доводы, которые
при их решении ещё не выдвига¬
лись. Но такое рассмотрение их мо¬
жет иметь значение для предстоя¬
щей нам перестройки работы в об¬
ласти философии, а потому я хотел
бы здесь остановиться на трёх во¬
просах, главным образом научно¬
организационного свойства.
Все выступавшие согласились, что
наша философская литература чрез¬
вычайно бедна, и это несомненно
так. Но, мне кажется, никто с яс¬
ностью и определённостью не зая¬
вил, что она в известной степени
обеднена искусственно, что на са¬
мом деле нами, рядовыми работни¬
ками философской науки, создано
больше научных работ, чем напе¬
чатано.
Существует мнение, будто причи¬
ной бедности нашей философской
литературы является леность’ и не¬
радивость рядовых работников фи¬
лософии. Несколько месяцев тому
назад т. Александров в речи, про¬
изнесённой в Институте философии,
говоря на эту тему, сказал, если я
правильно его понял, что считал бы
целесообразным не платить заработ¬
ную плату тем сотрудникам Инсти¬
тута философии, которые не будут
печататься. Очевидно, он полагал,
что мы не печатаем своих трудов
потому, что не пишем их, а не пи¬
шем потому, что ленимся. Подобное
же мнение защищает и т. Цебенко,
предположившая, что нет работ,
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. КАМЕНСКОГО 2. А.
375
которые были бы »написаны, но не
были опубликованы. Конечно, мы
создаём ещё очень мало серьёзных
работ. Но мы всё же создаём их.
Есть, конечно, в нашей среде лен¬
тяи — в семье не без урода. Может
быть, им не надо платить жалованья.
Но есть в нашей среде люди, само¬
отверженно и самозабвенно предан¬
ные науке, любящие её, люди, пони¬
мающие, что в науке можно до¬
стичь серьёзных успехов, лишь от¬
давая ей всё своё время, все свои
силы, все свои помыслы. И только
порочные методы организации ра¬
боты в области философии мешают
им доводить результаты своих ис¬
следований до конца и делать их
достоянием народа.
Существует рукописная и маши¬
нописная литература по философии
и истории философии, более бога¬
тая, содержательная и глубокая,
чем та, о которой мы все знаем.
Некоторые сведения об этой свое¬
образной литературе по обществен¬
ным наукам, в частности философии
и истории философии, мы можем
получить и по официальным источ¬
никам: почитайте, например, еже¬
годно издающиеся всеми отделения¬
ми АН СССР, в том числе и отде¬
лением истории философии, «Рефе¬
раты» оконченных работ. Вы увиди¬
те в них названия и краткую анно¬
тацию исследований, многие из ко¬
торых не публикуются. Или почи¬
тайте интервью бывшего директора
Института философии АН СССР
т. Светлова, данное 23 декабря
1945 года корреспонденту газеты
«Известия». В этом интервью гово¬
рилось о работах, многие из кото¬
рых действительно созданы или
создаются. В последнее время в
Институте философии проводился
интересный учёт работы сотрудни¬
ков: учитывались как опубликован¬
ные, так и подготовленные, но не¬
опубликованные работы. У многих
рядовых научных работников не¬
опубликованных работ гораздо боль¬
ше, чем напечатанных. А поинтере¬
суйтесь списком защищённых кан¬
дидатских и докторских диссерта¬
ций по философии и истории фило¬
софии! Поинтересуйтесь списками
неопубликованных работ москов¬
ских и периферийных работников по
философии! Только недостаток вре¬
мени заставляет меня умолчать о
многих известных мне работах, дав¬
но написанных, но не увидевших
света. А ведь я не официальное ли¬
цо, и мне известно очень немногое.
Из всех этих материалов можно по¬
лучить сведения, хотя и неполные,
о-б этой «второй», скрытой от взора
общественной науке, в том числе и
науке философии и истории фило¬
софии. Почему же получается по¬
добное положение, что наша фи¬
лософская наука не может нор¬
мально развиваться ввиду отсут¬
ствия исследовательских работ, а те
немногие из них, которые всё же
созданы, не публикуются? Одной из
важнейших причин этого являются
бюрократические и протекционист¬
ские пороки в организации нашей
научной работы, в системе публика¬
ции научных трудов по обществен¬
ным наукам, в частности по филосо¬
фии, в особенности трудов, имею¬
щих характер исследовательский,
а не популярный. Эти пороки — од¬
на из форм той групповщины, кото¬
рая, как мы теперь установили, от¬
личала ру ко во дет во ф илосо фено й
наукой, одна из форм зажима кри¬
тики и творческой инициативы, осу¬
ществляющейся руководителями фи¬
лософской науки. Правом более или
менее беспрепятственной публика¬
ции пользуются у нас лишь руково¬
дящие товарищи, к сожалению,
часто независимо от качества их
работ, так же как независимо от
качества своих исследований рядо¬
вые работники этим правом поль¬
зуются в гораздо меньшей степени.
Конечно, такой порядок нигде не
узаконен, но он существует.
Система прохождения подготов¬
ленных работ и разрешения их к пе¬
чати у нас чрезвычайно громоздка и
очень напоминает осуждённый
Центральным Комитетом ВКП(б) в
постановлении от 26 августа 1946 г.
порядок разрешения пьес к поста¬
новке. Инстанции, которые должны
разрешать публикацию работы, мно¬
гочисленны. Люди, через руки кото¬
рых эти работы проходят и от кото¬
рых зависит их судьба, часто ведут
себя безответственно. Это касается
376
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. КАМЕНСКОГО 2. А.
и рецензентов, нередко разбираю¬
щихся меньше автора в вопросе, ис¬
следуемом автором, часто невнима¬
тельно читающих присланные им
труды. Это касается в особенности
тех наших руководителей, от кото¬
рых по долгу службы зависит окон¬
чательная судьба работ, созданных
во» вверенных им учреждениях или
публикующихся в них. Та ответ¬
ственность, которая возложена на
них за идейное содержание печатной
продукции, зачастую превращается
у них в мистический страх перед
ошибками, которые — не дай бог!—
ни рецензент, ни сами они не заме¬
тили. Этот страх увеличивается про¬
порционально оригинальности и но*-
визне работы, попавшей им в руки.
Если рядовой исследователь прихо¬
дит к выводам, не сводимым к тем
или иным утверждённым формулам,
цитатам из классиков, то можно* за¬
ранее сказать: у такой работы мало
шансов появиться в печати. Нет
сомнения, в наших условиях, усло¬
виях борьбы за высокую идейность
и политическую направленность
всей нашей литературы, мы должны
тщательнейшим образом следить за
тем, чтобы печатать лишь полноцен¬
ные произведения. Но с этой боль¬
шевистской политической бдитель¬
ностью и научной требователь¬
ностью не имеет ничего общего
трусливое и бюрократическое тор¬
можение публикации оригинальных
исследований, даже если в них
имеются выводы, ещё подлежащие
уточнению и развитию, ещё подле¬
жащие научному обсуждению. Су¬
ществует у некоторых наших руко¬
водителей мнение, будто наука мо¬
жет развиваться лишь в процессе
последовательного появления иде¬
альных и безупречных работ. Но
это вредная утопия, стремление осу¬
ществить которую в конце концов
приводит к ликвидации науки, к
подавлению всякого нового', живого
в науке. Развитие науки мыслимо
лишь как ряд последовательных
преодолений и отвержений ограни¬
ченных, односторонних, хотя и объ¬
ективных истин. Ленин учил нас,
что постижение абсолютной истины
и есть этот бесконечный, вечно
живой процесс. Только опубликован¬
ное и подвергнутое публичному
печатному обсуждению научное
исследование может послужить
импульсом к дальнейшему разви¬
тию науки. Но подобного подхода к
научной продукции ещё нет у мно¬
гих наших научных и редакцион¬
ных руководящих работников.
Можно себе представить, с каким
настроением люди, располагающие
солидными архивами 'неопублико¬
ванных монографий и статей, берут¬
ся за новые. Нужно обладать боль¬
шой волей, верой в науку и самоот¬
верженностью, чтобы не пойти по
пути, на который нас — вольно или
невольно — толкают некоторые на¬
ши руководители и по* которому, к
сожалению, идут многие из них, —
по пути писания популярных статей
и брошюрок.
Вот почему и как искусственно
обедняется наша философская на¬
ука и как мы заслуживаем себе
горькую, часто несправедливую сла¬
ву бездельников и лентяев.
Другой стороной этого бюрокра¬
тизма и протекционизма является
тот факт, что работы, написанные
нашими руководящими товарищами,
идут прямо из-под пера автора в ти¬
пографский станок, минуя обсужде¬
ние общественности, её критику. И в
результате получается, что библио¬
графия философской литературы,
появившейся в последние годы, это
<в значительной мере библиография
работ наших руководящих товари¬
щей, работ, многие из которых, к
сожалению, по своему качеству да¬
леко не совершенны и многие из
которых, конечно», не были бы ни¬
когда — ив данном случае заслу¬
женно — опубликованы, если бы
их писал рядо-вой научный работ¬
ник.
Дело осложняется далее тем, что
наши руководящие товарищи, имею¬
щие преимущественное право пе¬
чатания, не являлись и не являются
в подавляющем большинстве своём
одновременно и крупнейшими дея¬
телями философской науки.
Они в сущности больше лица ад¬
министративные, чем учёные. За
время существования в системе
Академии наук СССР Института
философии его возглавляли по оче¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. КАМЕНСКОГО А.
377
реди, если я не ошибаюсь, четыре
директора: тт. Митин, Юдин, Свет¬
лов, Васецкий. Но назовите хотя бы
одну их работу, которая открывала
бы новую страницу в философской
науке, которая явилась бы ориги¬
нальным вкладом в неё. Не будем
преуменьшать их заслуг. Тт. Митин
и Юдин сыграли значительную роль
в отстаивании ортодоксального
марксизма от извращений механи¬
стов и меньшевиствующих идеали¬
стов.
Будущий историк советской фило¬
софии должен будет отвести им
значительное место в своём труде.
Они, как и тт. Светлов и Васецкий,
немало потрудились над популяри¬
зацией и пропагандой марксистско-
ленинской, сталинской философской
науки. Но» этого всего мало для ру¬
ководителя академического учре¬
ждения, для руководителя науки.
Возьмите директоров других акаде¬
мических институтов по обществен¬
ным наукам: академики Греков,
Варга, Шишмарёв, Мещанинов, —
что ни имя, то крупный учёный, сим¬
вол нового, оригинального в науке,
всесоюзный и международный авто¬
ритет. К сожалению, нельзя того же
сказать о многих руководителях фи¬
лософской науки. Многие из них,
этого не нужно скрывать, не имеют,
и вполне заслуженно, научного ав¬
торитета. Это, например, нашло своё
выражение в том факте, что на
последних выборах в члены-коррес¬
понденты Академии наук СССР по
философии так и не была замещена
одна -вакансия, несмотря на то, что
на неё претендовало несколько че¬
ловек.
И вот я подхожу к вопросу, кото¬
рый многие здесь ставили: почему
получилось так, что появление книги
т. Александрова встретил дружный
хор панегиристов, а не суровый при¬
говор критиков?
Причина в том, что среди филосо¬
фов отсутствовала критика — невзи¬
рая на лица. Так уж у нас пове¬
лось, что наша критика не есть кри¬
тика нелицеприятная, строгая, бес¬
пристрастная, что работы наших ру¬
ководящих философов либо не рецен¬
зируются совсем, либо расхвали¬
ваются.
Я предполагаю, хотя и не могу ут¬
верждать с уверенностью, что имен¬
но по этой причине так сусально вы¬
глядит рецензия т. Баскина на книгу
т. Александрова. Он, мне думается,
садясь её писать, заранее закрыл
глаза на все недостатки книги. А на¬
печатай подобную книгу рядовой
работник философии, т. Баскин про¬
явил бы куда больше проницатель¬
ности! Но представьте себе, что на¬
шёлся бы какой-нибудь философ,
который бы написал до указания
товарища Сталина критическую
статью о книге т. Александрова. Не
знаю, согласится ли со мной т. Фе¬
досеев, но я думаю, что он не поме¬
стил бы её в «Большевике». Не
одобрил бы её и не по-местил в жур¬
нале «Советская книга» т. Васецкий.
Эта моя уверенность небезоснова¬
тельна. Она основывается на неко¬
торых фактах личной практики.
По выходе в свет пресловутого
III тема «Истории философии» мне
было поручено написать на него ре¬
цензию. Я написал её и подверг кри¬
тике ряд недостатков книги, оценил
её как работу, лишь подготовитель¬
ную для будущей научной книги по
истории философии. И что же, руко¬
водство Института философии и
редакция журнала «Под знаменем
марксизма», т. е. тогдашние руково¬
дители философского фронта, они
же редакторы III тома, так переде¬
лали мою рецензию, что в ней и духу
не осталось от критики, и в таком
«исправленном» виде она была на¬
печатана. Работы наших руководи¬
телей по фактически сложившейся
традиции не подлежат принципиаль¬
ной научной критике.
Каждый научный работник дол¬
жен иметь не только формальное
право, но и действительную возмож¬
ность критиковать недостатки и
ошибки теоретических работ наших
руководящих философов — скажем,
т. Александрова по истории западно¬
европейской философии, тт. Иовчука,
Васецкого или Кружкова по истории
русской философии (кстати, эти ра¬
боты у нас совершенно ещё не под¬
вергались обсуждению и, думаю, не
потому, что они безупречны и т. д.).

378
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. КАМЕНСКОГО 3. А.
А такой действительной возмож¬
ности мы не имеем. Вот что я пони¬
маю под бюрократизмом и протек¬
ционизмом в деле организации науч¬
ной работы, в деле публикации
научных трудов и в критическом их
обсуждении.
Этот порох нашей работы — одна
из причин того, что наша и без того
бедная философская литература ис¬
кусственно обедняется.
Я думаю, что дальнейшее нор¬
мальное развитие нашей философ¬
ской и в частности историко-фило¬
софской науки возможно лишь при
условии самой широкой демократи¬
зации нашей научной жизни. Мы,
рядовые работники философии,
должны перед лицом науки и науч¬
ной критики обладать равными пра¬
вами с нашими руководителями. Ру¬
ководители в свою о-чередь должны
нести не менее, если не более суро¬
вую ответственность за всякие пре¬
пятствия в публикации результатов
наших научных исследований, полу¬
чивших положительную оценку, чем
за содержащиеся в печатной про¬
дукции ошибки. Они должны нести
суровую ответственность за всякое
препятствие критике.
Одним из первейших их качеств
должно быть внимательное, я бы
сказал, трепетное отношение к ре¬
зультатам деятельности научных ра¬
ботников, к трудам, которые с такой
надеждой мы передаём в их руки.
Они должны освободить нас от мно¬
гих месяцев и даже лет тоскливого
ожидания, бесконечного рецензиро¬
вания, перерецензирования наших
работ, от бесконечных мытарств, ко¬
торые переживает всякий желающий
опубликовать свой более или менее
оригинальный труд.
Ковечно, эти неопубликованные
произведения ещё не очень много¬
численны. Среди них немало произ¬
ведений, которые никогда не смо¬
гут быть опубликованы, есть такие,
которые нельзя ещё публиковать,
которые нужно ещё доработать. Но
разве не является священной обязан¬
ностью наших руководителей на¬
стоять на том, чтобы всякое произ¬
ведение, хотя бы обещающее стать
полезным нашей науке, стало тако¬
вым? Разве не должны они напра¬
вить всю свою энергию и даже всю
свою власть на то, чтобы эти работы
доводились до конца?
Однако своеобразное «раздвое¬
ние» нашей философской науки, —
как я уже говорил, — это лишь одна
и притом не главная из причин бед¬
ности нашей философской, в част¬
ности, историко-философской лите¬
ратуры. Если бы мы ликвидировали
это раздвоение, то и тогда мы бы
ещё не поставили нашу науку на
должную высоту. Неопубликованные
произведения, написанные независи¬
мо друг от друга, без единого* плана,
не решают проблему создания фило¬
софской науки, хотя ликвидация
причин, породивших это своеобраз¬
ное раздвоение, является необходи¬
мым условием дальнейшего нор¬
мального развития философии в
СССР.
Ещё больше, чем это раздвоение,
отрицательно влияет на её развитие
и другая, более глубокая причина.
Она влияет не только и даже не
столько на состояние истории фило¬
софии, сколько философии вообще.
Тут я, переходя ко второму во¬
просу, на котором имею в виду оста¬
новиться, должен сказать несколь¬
ко слов в защиту так называемого
«академизма». Тов. Заславский в
своей речи, со свойственной ему об¬
разностью, совершенно справедливо
говорил о необходимости существо¬
вания «малых форм» философии, так
сказать, философской оперетты и
эстрады. Не отрицая их необходи¬
мости, следует всё же отметить, что
не они являются главной формой на¬
учных философских произведений, а
те самые «академические» формы,
которые у нас часто порицаются.
Мне кажется, мы должны различать
понятие истинного и ложного акаде¬
мизма. Ложным следует называть
исследование вопросов, в сущности
не имеющих отношения к жизни, к
подлинной науке, исследование
проблем, не вытекающих из опреде¬
ления предмета науки. Истинным же
академизмом следует считать на¬
стоящее научное, детальное, кон¬
кретное исследование проблем, мо¬
жет быть, и весьма абстрактных, спе¬
циальных, но всё же выдвигаемых
жизнью, развитием науки. Такое раз¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. КАМЕНСКОГО -• А.
379
личение, мне кажется, следует сде¬
лать в особенности теперь и в осо¬
бенности в философии, потому что
под видом борьбы с академизмом
некоторые товарищи бегут от глу¬
бокой научной разработки нашей фи¬
лософской науки, и в этом, в игнори¬
ровании необходимости системати¬
ческой, планомерной и всесторонней
разработки всех, даже самых абст¬
рактных, проблем марксистско-ле¬
нинской философии лежит, по моему
мнению, одна из причин отставания
философской науки в СССР. Причи¬
на эта заключается в том, что мы не
сделали конкретных выводов, выте¬
кающих из определений Марксом,
Энгельсом, Лениным и Сталиным
предмета и задач философии. Запом¬
нив и многократно повторяя эти опре¬
деления, мы не связали с ними наши
планы философской работы, не поло¬
жили эти определения в основу теку¬
щих и перспективных планов разви¬
тия философской науки в СССР.
Предметом марксистско-ленинской
философии как науки является диа¬
лектико-материалистическое изуче¬
ние и объяснение общих законов бы¬
тия, истории и мышления. Её высшей
задачей является сделать из этого
изучения выводы относительно прак¬
тической жизни человечества. Её за¬
дачей является обобщение этой жиз¬
ни на каждом историческом этапе
развития человечества. Для нашей
эпохи эта задача есть, следователь¬
но, изучение общих законов нашей
социалистической жизни и жизни
разлагающегося капитализма, обоб¬
щение данных новейшего естество¬
знания, разработка диалектической и
формальной логики. Задачи филосо¬
фии в наше время могут быть далее
характеризованы, с одной стороны,
как задачи выработки мировоззре¬
ния советского человека и, с дру¬
гой — как задачи борьбы с буржуаз¬
ным мировоззрением. Борьба с бур¬
жуазным мировоззрением не только
негативная, т. е. не только критика
буржуазной идеологии, но и борьба
за мировоззрение миллионов зару¬
бежных трудящихся, борьба за то,
чтобы и они прониклись идеями
диалектического и исторического ма¬
териализма.
Все эти истины известны, и на¬
прасно* думают, что само повторение
мысли о необходимости теоретикам
обобщать практику открывает нам
глаза и новые горизонты, может по¬
мочь решить коренные задачи фи¬
лософской науки в СССР. В этом
был бы смысл, если бы мы до. сих
пор не осознавали этой своей задачи.
Но разве не боролись с меныпевист-
вующим идеализмом под знаменем
этих задач и не говорили о них де¬
сятки раз тт. Митин и Юдин, ко*гда
они пришли к руководству философ¬
ской наукой на смену меныпевист-
вующему идеализму? Разве не знал
этого сам т. Розенталь, когда он не¬
которое время фактически руководил
Институтом философии? Разве не
знали и не повторяли этого тт. Свет¬
лов и Баскин, когда они сменили
тт. Юдина и Розенталя по руковод¬
ству Институтом философии? Разве
не знали и не повторяли этого тт. Ва-
сецкий и Кедров, сменившие в том
же амплуа тт. Светлова и Баскина?
Знали и повторяли, но воз и ныне
там. Значит, дело заключается не в
том, чтобы вновь и вновь повторять
вот уже два десятилетия повторяе¬
мые вполне верные истины. Дело в
том, чтобы понять, почему же при
знании общих задач философской
науки в СССР при более или менее
установленном определении предме¬
та марксистско-ленинской филосо¬
фии мы всё-таки не решаем этих за¬
дач и не разрабатываем этого пред¬
мета. Решение этой проблемы, мне
кажется, кроется в следующем. По¬
сле того* как в процессе развития
науки были выработаны определе¬
ния её предмета и задач, деятели
этой науки, живущие в новых ис¬
торических условиях, должны из
этих определений сделать для себя
совершенно конк ретн ые *в ы вод ы
о направлении своих дальнейших
усилий, о плане своих научных изыс¬
каний. Они должны чётко опреде¬
лить, каковы те проблемы, которые
уже решены наукой, и какие ещё
подлежат разрешению, они должны
направить свою деятельность на ре¬
шение этих конкретных проблем.
И вот именно такого конкретного
понимания у нас нет. При конкре¬
тизации общих положений о пред¬
мете и задачах философии как нау¬
380
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. КАМЕНСКОГО 2. А.
ки нельзя не учитывать того факта,
что ещё и до сих пор составные ча¬
сти марксистско-ленинской филосо¬
фии остаются неразработанными в
деталях в целом ряде звеньев той
логической цепи, последовательная
и необходимая связь которых толь¬
ко и даёт право считать определён¬
ную сумму знаний наукой. Если мы
признаем философию наукой и если
мы определим её предмет и задачи,
то из этих определений вытекает
заключение о необходимости раз¬
работки всей системы понятий и
законов, составляющих философию.
Должна ли марксистско-ленин¬
ская философия представлять со¬
бою систему законов и понятий?
Даёт ли право само наше понима¬
ние конечных задач философии —
задач практических — требовать все¬
сторонней разработки этой систе¬
мы? Не впадём ли мы в ложный
академизм, если потребуем себе
право изучать, конечно, в соответ¬
ствующей их значению мере, самые
абстрактные проблемы нашей фило¬
софской науки? Словом, имеет ли с
марксистско-ленинской точки зре¬
ния право на существование «боль¬
шая» философская наука, если упо¬
треблять этот термин, обычно упот¬
ребляемый в естествознании?
Я думаю, что от ответа на этот
вопрос зависят в значительной сте¬
пени судьбы нашего дальнейшего
философского развития. Недоста¬
точная ясность в понимании этого
вопроса, фактически отрицательный
ответ на него с нашей стороны, т. е.
отсутствие кропотливой и всесто¬
ронней разработки многочисленных
проблем философской науки, и яви¬
лись одной из важнейших причин
её отставания. Я глубоко убеждён,
что признаваемые всеми нами за¬
дачи философии могут быть решены
лишь при условии разработки
«большой» философской науки.
Может ли быть разрешена глав¬
нейшая задача нашей! философии,
задача обобщения действительности
без всесторонней разработки самого
предмета философии? Можно ли
притти к убедительным выводам
для практической жизни, если сами
эти выводы не обоснованы желез¬
ной цепью аргументов? Могут ли
результаты науки быть достигнуты
вне всей системы посредствующих
звеньев, ведущих к этому результа¬
ту? На эти вопросы можно дать
лишь отрицательный ответ.
У нас часто думают, что задача
философов, поскольку они должны
обобщать действительность, состоит
в писании статей и брошюр на
актуальные политические темы.
Действительно, писать их очень
полезно и для философов и для на¬
шей политической литературы, ко¬
нечно, при условии, что это будут
полноценные работы. Но, мне ка¬
жется, что товарищи заблуждаются,
когда думают, что этим они выпол¬
няют свою философскую задачу.
Ведь задача обобщения жизни есть
не только задача философа. Обоб¬
щать должен и юрист, и экономист,
и деятель любой общественной
науки. Но они должны обобщать по-
разному. Философ, как и всякий
учёный, должен обобщать жизнь в
соответствии со спецификой своего
предмета, а потому, сколь бы ни
была полезна и даже необходима
его деятельность, вне эт<51го предме¬
та эта деятельность не есть фило¬
софская.
И вот мне кажется, что мы не
решаем нашей главной задачи
обобщения действительности и фор¬
мулирования практических выводов
из-за того, что не понимаем ясно,
что значит обобщать её специфиче¬
ски философски. Решение каких
именно проблем есть её обобщение?
Все мы, например, признаём перво¬
очерёдной задачей разработку во¬
проса о переходе от социализма к
коммунизму — и именно в такой
формулировке включаем эту тему в
планы нашей работы. Но ведь ту
же формулировку темы может при¬
нять и юрист и экономист. Пробле¬
ма перехода от социализма к ком¬
мунизму—это ведь в сущности комп¬
лекс проблем, целая научная об¬
ласть исследования для деятелей
всех общественных наук. И для
философов — это тоже комплекс
проблем. Наша задача в том, чтобы
выделить из этого комплекса и по¬
ставить в качестве объекта иссле¬
дования конкретные, специфически
философские вопросы и мобилизо¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. КАМЕНСКОГО 2. А.
вать на их решение наши силы. Но
если мы можем назвать и называем
некоторые актуальные проблемы
исторического материализма, то
уж совсем не знаем, разработка ка¬
ких именно конкретных .вопросов
диалектического материализма, ло¬
гики является обобщением совре¬
менной жизни. А поскольку мы все¬
го этого не установили, мы по
существу лишены возможности пла¬
номерно и систематически зани¬
маться философским обобщением
современности.
Боязнь академизма и абстракт¬
ности приводит подчас к забвению
того, что является предметом фило¬
софии, т. е. к фактической ликвида¬
ции философской науки, как это
случилось во времена господства
школы Покровского с исторической
наукой.
Решение задачи формирования
мировоззрения советского человека
также настоятельно требует от нас
детальной и конкретной разработки
всех сторон философской науки.
Для того чтобы сознание советского
человека, в тохМ числе деятелей нау¬
ки, глубоко прониклось основными
положениями и принципами диалек¬
тического материализма, эти поло¬
жения и принципы должны быть
научно развиты, обоснованы, дока¬
заны, начиная с самых абстрактных
положений и кончая заключитель¬
ными выводами. Мы не имеем права
бездоказательно выдвинуть ни од¬
ного положения, ни одного принци¬
па, если хотим, чтобы изучающие
диалектический или исторический
материализм не просто заучили фор¬
мулы, а глубоко» прониклись истин¬
ностью нашего мировоззрения. По¬
этому нет проблемы, которую бы мы
имели право назвать абстрактной в
дурном смысле этого слова, её раз¬
работку — ложным академизмом,
если только постановка этой про¬
блемы вытекает из необходимости
разработки предмета философии как
науки. И если даже само решение
этой проблемы и не даёт ещё нам
непосредственно оружия для прак¬
тической борьбы, то она всё же
должна быть разработана, ибо она
есть звено в цепи, ведущей к вы¬
воду, являющемуся таким оружием.
3Ö1
Решение её убедит человека, изу¬
чающего нашу философию, в истин¬
ности этого вывода.
Наконец, решение, так сказать,
внешнеполитической задачи нашей
философии — борьба с, буржуазной
идеологией и борьба за мировоззре¬
ние зарубежных трудящихся — тре¬
бует от нас, пожалуй, ещё более на¬
стоятельно подобной конкретной и
всесторонней разработки «большой»
философской науки.
Буржуазная философия имеет
свои давние традиции, свои десяти¬
летиями укреплённые позиции. 'Мы
не сможем её выбить с этих позиций
тем легковесным оружием, которое
мы сегодня производим. Неужели
кто-нибудь всерьёз думает, что при
помощи тех статей и брошюр, кото¬
рые мы теперь пишем, можно опро¬
вергнуть изощрённую буржуазную
философию и переубедить её сто¬
ронников из числа тех, в переубеж¬
дении которых мы заинтересованы?
Буржуазные мыслители написали в
обоснование своей идеологии целые
шкафы, библиотеки книг, моногра¬
фий, они издавали и издают десятки
философских журналов. И если мы
серьёзно хотим вступить с ними в
бой, то и для сокрушения буржуаз¬
ного мировоззрения и для утвержде¬
ния истинности нашего мы обязаны
детально, всесторонне разработать и
представить в монографиях и спе¬
циальных статьях все составные ча¬
сти философской науки в нашем её
понимании.
Произнося эти слова в защиту
истинного академизма, я не хотел
бы, чтобы меня ложно поняли.
Ленин и Сталин учат нас, что при
решении всяких вопросов, — я ду¬
маю, что это относится и к вопросам
теоретическим, — мы должны отли¬
чать главное от второстепенного,
должны ухватиться за главное —в
данный момент — звено цепи, чтобы
вытащить всю её. В теории это зна¬
чит обратиться к имеющим первооче¬
рёдное значение важнейшим, акту¬
альнейшим задачам. Такими важней¬
шими задачами для философии, та¬
ким основным звеном являются се¬
годня проблемы исторического мате¬
риализма. Но значит ли это, что мы
382
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. КАМЕНСКОГО 2. А.
должны забыть о необходимости раз¬
работки других проблем? Значит ли
это, что мы, если будет позволено
продолжить сравнение нашей науки
с фронтом, должны совсехМ снять все
свои (войска с других участков фрон¬
та и (Перебросить их на один основ¬
ной? Не означало ли бы это в сущно¬
сти открытие фронта и облегчение
задач противника? Это не риториче¬
ский вопрос.
В выступлении т. Васецкого мне
послышались нотки смятения, нотки
полководца, потерявшего ориента¬
цию. Тов. Васецкий высказал мысль,
будто Институт философии является
скорее Институтом истории филосо¬
фии и что ему надо перестать быть
таковым. Некоторые из нас, сотруд¬
ников Института философии, зани¬
мающихся историей философии, по¬
думали, что, пожалуй, нам теперь
грозит реорганизация, которая уще¬
мит нашу дальнейшую деятельность.
А ведь известно, что и в области
истории философии мы ещё не вы¬
полнили своих задач. Не написан
том по истории русской философии.
Не переделан III том истории фило¬
софии. Не созданы и не изданы мо¬
нографии об отдельных представи¬
телях и периодах истории филосо¬
фии. Известно, что в Институте фи¬
лософии из 5—6 десятков сотрудни¬
ков лишь 5—6 человек специально
занимаются историей философии.
В какохМ же смысле Институт яв¬
ляется Институтом истории филосо¬
фии? Эта крылатая фраза, мне ка¬
жется, не отражает состояния работ
Института философии. Она лишь
показывает, что т. Васецкий ещё не
нашёл ориентации в развивающихся
событиях, не видит ещё ясно путей
преодоления отставания философии
в СССР и не понимает необходи¬
мости всесторонней разработки фи¬
лософской науки.
'Мы обязаны, выдвигая на первый
план проблемы исторического мате¬
риализма, уделяя им главное наше
внимание и силы, обеспечить плано¬
мерную, систематическую, всесто¬
роннюю, детальную и в этом смыс¬
ле «академическую» разработку фи¬
лософской и историко-философской
науки. 'Мы должны помнить, что фи¬
лософия марксизма есть цельное
учение, части которого тесно связа¬
ны, что исторический материализуй
есть р а сп ростр а некие ди алектиче-
ского материализма на изучение
общественной жизни и что разра¬
ботка диалектического материализ¬
ма, даже при условии первоочерёд¬
ности разработки проблем истори¬
ческого материализма, является
весьма настоятельной задачей, как
и разработка истории философии.
Каковы же выводы, которые мне
бы хотелось сделать из рассмотре¬
ния двух первых поставленных мною
вопросов?
Первый и главный вывод заклю¬
чается в том, что нам необходимо со
всей серьёзностью, внимательностью
и не п р еду беж д ё н ностью продумать
те выводы, которые вытекают для
нашей дальнейшей работы из опре¬
деления предмета и задач филосо¬
фии как науки. Необходимо разра¬
ботать детальную конкретную проб¬
лематику, план развития философ¬
ской науки в СССР, выделить в этой
проблематике актуальные первооче¬
рёдные, но совершенно конкретные
философские темы, обеспечить их
разработку, не забывая, однако, о
необходимости всесторонней разра¬
ботки философской науки.
Второй вывод заключается в том,
что необходимо широко демократи¬
зировать нашу научную жизнь, раз¬
вязать и поддерживать творческую
и критическую инициативу работни¬
ков философской науки центра и пе¬
риферии, преодолеть бюрократиче¬
ские и протекционистские методы
руководства научной и издательской
деятельностью.
Третий и последний вопрос, о ко¬
тором я хочу сказать всего не¬
сколько слов, это вопрос о журнале.
Мне хотелось бы присоединиться к
тем, кто говорил о его необходимо¬
сти, и попытаться развеять вполне
основательные сомнения по поводу
возможности издания философского
журнала.
Тов. Жданов правильно говорил,
что «Большевик» и «толстые» жур¬
налы должны печатать философские
статьи. Но они не смогут печатать
всех наших статей. Более того, они
вряд ли могут печатать статьи на
ТЕКСТ Р Е Ч И ТОВ. КОГАНА С. Л.
383
узко специальные философские темы
ввиду своих задач, своего направле¬
ния, своей тематики. Например, мож¬
но было бы назвать такие темы, как
соотношение национального и интер¬
национального момента в истории
философии, принципы её периодиза¬
ции, проблема субстанции у Спино¬
зы, роль ощущений в процессе по¬
знания,— словом, множество нераз¬
решенных ещё тем, более или менее
узкого, специального характера, ко¬
торых у нас накопилось десятки и
сотни. Эти вопросы мы должны об¬
судить во что бы то ни стало. Без их
обсуждения мы не можем двигаться
дальше. Ведь почти всякая наука у
нас, в том числе • и общественная,
юридическая, экономическая, истори¬
ческая и т. д., имеет свой специаль¬
ный журнал, хотя общие проблемы
этих наук обсуждаются и в «Боль¬
шевике» и в «толстых» журналах.
Почему же философская наука не
должна иметь своего специального
журнала для обсуждения и разра¬
ботки своих специальных проблем?
Возникает сомнение: хватит ли у
нас сил вести философский журнал?
Но подобное сомнение стоит в про¬
тиворечии с той несомненно обосно¬
ванной уверенностью в творческих
силах работников нашей философ¬
ской науки, которую высказал
т. Жданов в своем выступлении. Если
у нас есть эти силы, то и журнал мы
вести сможем. Нужно только, чтобы
его возглавили смелые творческие
люди. Это должен быть журнал но¬
ваторов науки, журнал, не боящий¬
ся обсуждать новые вопросы, не боя¬
щийся предоставлять свои страницы
людям, желающим и могущим ска¬
зать новое слово, а потому журнал,
резко отличающийся от блаженной
памяти журнала «Под знаменем
марксизма», сквозь редакционные
рогатки и нивелирующее влияние
которого с таким трудом пробива¬
лась творческая мысль.
Я хотел бы закончить своё высту¬
пление ответом на вопрос, постав¬
ленный т. Ждановым т. Баскину.
Наша философская наука не просто
отстаёт, она отставала хронически,
в течение многих лет, и не так про¬
сто её поставить на должную вы¬
соту. Но я не сомневаюсь, что после
того, как мы наведём порядок в на¬
шей научной работе по философии,
направим философскую работу по
должному руслу, восстановим в пра¬
вах науку философии, а нет сомне¬
ний, что при помощи ЦК ВКП(б) мы
сумеем это сделать, мы в ближайшие
же годы, опираясь на несомненно
имеющиеся у нас творческие силы,
сможем преодолеть отставание фи¬
лософии в СССР.
Коган С. Л. (Одесса). Эффектив¬
ность настоящей дискуссии опреде¬
ляется не только тем, что сформули¬
рованы принципы построения
марксистского учебника по истории
философии. Её результаты несом¬
ненно скажутся в улучшении дела
преподавания истории философии в
наших вузах.
Какие выводы вытекают из речи
т. Жданова, из хода дискуссии в
целом для нас, практиков-препода¬
вателей истории философии?
Так как в предстоящем учебном
году единственным массовым учеб¬
ником остаётся книга т. Александро¬
ва, то задача заключается в том,
чтобы в лекционной работе воспол¬
нить недостатки и пробелы этой
книги. П е реет ро йк а преп о давания
истории философии должна осуще¬
ствиться раньше, чем будет создан
новый учебник.
Это потребует от преподавателей
большого* творческого напряжения.
Преподаватель периферийных вузов
не может ограничиться ролью про¬
стого потребителя философской про¬
дукции московских научных работ¬
ников.
В ходе дискуссии много говори¬
лось о недопустимости объективист¬
ского, бесстрастного стиля учебни¬
ка. Живая речь обладает могуще-
с тв ен н ы м и ср еде тв а ми во з де йс т в ия
на аудиторию, живую речь мы
должны максимально использо¬
вать.
В лекциях, посвящённых тому или
иному философскому учению, дол¬
жны сочетаться такие элементы:
1) сообщение известных фактиче¬
ских данных об этом учении, 2) исто¬
рико-материалистическое его объяс¬
384
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. КОГАНА С. Л.
нение, 3) критика данного учения с
позиций диалектического материа¬
лизма/
Нередко* можно наблюдать на
экзаменах по истории философии
такую картину. Студент, бойко отве¬
чающий о содержании того или ино¬
го буржуазного философского уче¬
ния, попадает в затруднительное
положение, когда ему предлагают
опровергнуть это учение. Это — ре¬
зультат объективистских учебников
и преподавания. Тем самым не
только не достигается цель маркси¬
стского курса истории философии,
но могут быть получены совершен¬
но отрицательные, вредные для на¬
шего дела результаты.
Спрашивается, что пользы в том,
что студент знает об учении Канта
об априорных формах, об его аргу¬
ментации, но не может их опровер¬
гнуть? Политическая вредность объ¬
ективистского курса истории фило¬
софии в наших условиях состоит
именно в том, что такое его строе¬
ние может служить делу укрепления
пережитков капитализма в сознании
масс, а не делу их преодоления,
т. е. может служить не нам, а про¬
тив нас.
Значит, в лекциях надо усилить
те элементы, которые слабее всего
в учебнике, т. е. в первую очередь
кри т и ческ и й р а з б о р фи л осо ф с к и х
учений с точки зрения диалектиче¬
ского материализма.
Курс истории философии имеет
огромное воспитательное значение.
Задана заключается в том, чтобы,
знакомя студентов с различными фи-
лософскими учениями, непр ерывно
пропагандировать наше мировоззре¬
ние — диалектический материализм.
Как осуществить нам основную
идею научного курса истории Фило¬
софии, сформулированную т. Жда¬
новым, что возникновение марксист¬
ской философии явилось величай¬
шим революционным скачком в ис¬
тории философии? Я полагаю, что
это должно* быть сделано не только
в специальной теме, но что эта идея
должна быть проведена через весь
курс путём показа ограниченности
предшествующих философских уче¬
ний, их противоречивости, путём
противопоставления им тех решений
философской проблематики, кото¬
рые даются марксизмом. Можно, ко¬
нечно, сказать, что это потребует
м но гочис ленн ы х п овто р е н и й. Го¬
лого повторения, однако, не полу¬
чится, если привлекать свежую ар¬
гументацию. К тому же новизна бу¬
дет заключаться в том, что те же
вопросы будут рассматриваться в
новых связях и сопоставлениях.
Характерной чертой борьбы реак-
ци о нн ы х бу ржу а зны х фи лосо фов
против марксизма является то, что
они не осмеливаются выступить про¬
тив марксизма в открытом бою, не
в состоянии критиковать подлинный
диалектический материализм, но
предварительно сочиняют какую-
либо карикатуру на марксизм, а за¬
тем воюют с продуктом собственной
клеветы. В качестве примера приве¬
ду курс истории философии профес¬
сора Парижского университета
Брейе. Из курса объёмом более чем
в 2 000 страниц автор уделил Мар¬
ксу полторы страницы. При этом
утверждается, что Маркс не был
оригинальным мыслителем, что в
области философии он был гегель¬
янцем. Приём сам по себе не новый.
«.Оригинальность» Брейе заключает¬
ся в том, что он приписывает
Марксу заимствование не только
метода Гегеля, но даже его филосо¬
фии истории, именно его положения
о существовании сознания «в себе» и
сознания «для себя», на что якобы
опирался Маркс в своём учении о
классе вой борьбе пролетариата.
Оказывается даже, что учение Мар¬
кса о социализме и есть осущест¬
вление гегелевского учения о созна¬
нии для себя.
Метафизическое учение об исто¬
рии философии как чисто эволюци¬
онном процессе, столь неопровер¬
жимо раскритикованное в речи
т. Жданова, чрезвычайно распро¬
странено в буржуазных курсах исто¬
рии философии.
Достаточно сказать, что Гегель,
собстве н но говор я, ра сем а три в а ет
всю историю философии как исто-'
рию подготовления элементов своей
соб-с т в е н ной ф и ло со ф и и.
Концепция, согласно которой исто¬
рия философии есть эволюционный
процесс, была привнесена в маркси-
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. КРУЖКОВА В. С.
385
стокую литературу ’ Плехановым.
Именно с этим связано у Плеханова
стирание граней между марксизмом
и предшествующей буржуазной фи¬
лософией. Достаточно напомнить его
известную формулировку о том, что
марксизм есть род спинозизма.
Истоки объективистской тенден¬
ции книги т. Александрова ведут, на
мой взгляд, именно к тому, что им
не были преодолены некоторые по¬
роки плехановской концепции исто¬
рии философии. Ведь именно Пле¬
ханов, для которого диалектика но
была душой марксизма, но приме¬
нил её и к истории философии. Для
Плеханова классовая борьба была
лишь одним из факторов, влияющих
на философию, а не то, что состав¬
ляет самую сущность философской
борьбы.
Главный результат настоящей дис¬
куссии — развитие марксистской
концепции истории философии — в
свою очередь станет основой созда¬
ния в недалёком будущем вполне
научного руководства по этому во¬
просу.
Надо выразить пожелание, чтобы
Министерство высшего образования
подготовило к началу учебного
года программу по истории филосо¬
фии, которую сейчас бесспорно мож¬
но построить.
. Уже сейчас можно организовать
печатание лекций по отдельным ис-
т о ри к о - ф и л о со ф ск И'м вопросам.
В наиболее крупных городах сле¬
довало бы создать секции философ¬
ских институтов.
' Хорошо было бы заменить еже¬
годно практикуемые съезды препо¬
давателей социально-экономических
дисциплин съездахми философскими,
экономическими и т. д.
Кружков В. С. (Москва). Ленин
и товарищ Сталин учат, что мар¬
ксист-исследователь должен давать
острый принципиальный, критиче¬
ский разбор философских учений,
смело и последовательно проводить
принцип партийности в оценке раз¬
личных философских систем.
Великими образцами марксист¬
ского, творческого подхода к оцен¬
25. «Вопросы философии» № 1.
ке различных философских и со¬
циологических теорий являются:
труд В. И. Ленина «Материализм и
эмпириокритицизм», труды И. В.
Сталина «Анархизм или социализм?»,
«О диалектическом и историческом
материализме» и другие работы
класси ков м а ркс и зм а-л с и пн и з м а.
В работе «Экономическое содер¬
жание народничества и критика его
в книге г. Струве» Ленин убедитель¬
но показал разницу между объекти¬
визмом и марксистским материализ¬
мом в оценке исторических явлении.
По л ити ч с с к и ос т ро й, вс ес то poi i -
ней, научно обоснованной критикой
различных буржуазных философ¬
ских течений Ленин и Сталин дали
замечательные образцы того, как
надо изобличать врагов марксист¬
ской философии. Со всей силой
Ленин и Сталин подчеркнули роль
и значение партийности в филосо¬
фии, классовый характер борьбы
между двумя основными направле¬
ниями в философии — материализ¬
мом и идеализмом — и именно под
этим углом зрения анализировали
философские учения прошлого или
современников.
Об этом приходится напомнить
потому, что основные недостатки
книги т. Александрова идут по ли¬
нии объективистского изложения
истории философских учений. Кни¬
га не написана тем боевым, больше¬
вистским языком, как это требует¬
ся для марксистской книги по исто¬
рии философии. Речь идёт, конеч¬
но, не о стиле, а о- существе изло¬
жения.
В книге т. Александрова приво¬
дятся важнейшие указания класси¬
ков марксизма-ленинизма о партий¬
ности в философии, о классовой ос¬
нове, политическом смысле тех или
иных философских учений, но эти¬
ми указаниями не проникнуто содер¬
жание книги.
В книге наблюдается бесстраст¬
ная академическая оценка некото¬
рых воззрений философов, которые
следовало бы подвергнуть основа¬
тельной критике с партийных пози¬
ций марксизма. Нередко разбор де¬
талей различных философских тео¬
рий затемняет собой их социальную

ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. К Р У Ж К О В Л В. С.
3ßG
сущность, их роль и значение в по¬
литической борьбе классов.
Читателю книги не даётся точно¬
го, удовлетворительного объясне¬
ния социальной подоплёки и причин
появления тех или иных философ¬
ских теорий.
Над учебником т. Александрова
сильно довлеют ещё традиции ста¬
рых буржуазных учебников.
Больше того, автор учебника явно
преувеличивает теоретическую и по¬
литическую роль некоторых мысли¬
телей-философов, подчас незаслу¬
женно приписывая им то, что от¬
нюдь не является их заслугой. Тем
самым даётся неправильная, оши¬
бочная оценка, точнее сказать — не
марке истек а я оценка со ц и а ль но го
и научного смысла философских и
политических учений прошлого.
Объективно это ведёт к тому, что
в какой-то мере принижается вели¬
чайшее значение того переворота в
общественных науках, какой совер-
ш ил и ос но воп о л о ж ни к и м ар кс и з м а.
Приведу несколько примеров до¬
полнительно к тем, какие уже при¬
водились в речах выступавших то¬
варищей.
Автор цитирует, например, в раз¬
деле о философии Гассенди, важное
место из высказываний Маркса о
Декарте: «Метафизика XVII столе¬
тия, главным представителем кото¬
рой во Франции был Декарт, долж¬
на была со дня своего рождения
вести борьбу с материализмом»
(стр. 241). Но почему именно мета¬
физики XVII века должны были ве¬
сти борьбу с материализмом? На
этот вопрос мы не найдём ответа в
главе о метафизике XVII столетия.
Л между тем, это важно было бы
выяснить. Не выделены, например,
также с достаточной полнотой и
ясностью ре а кц ион н ы е пол ити ч е -
ски-е взгляды метафизика XVII века
Лейбница, бывшего приверженцем
прусской монархии, социальная по¬
доплёка его борьбы против мате¬
риализма. Цитируя мысль Маркса
о Лейбнице, у которого были «лас-
салевские» черты и примирительные
стремления в политике и религии,
автор не разъяснил сути этого важ¬
ного положения Маркса.
Во вступительной части к главе
об английском философе Гоббсе
автор книги счёл почему-то нужным
привести оценку произведения Гобб¬
са «О гражданине» из письма Мер-
сенна Декарту. О произведении
Гоббса в этом письме говорится:
«Эта книга — целое сокровище, и
нежно желать, чтобы она была на¬
писана серебряными буквами. Я
уверен, что вы испытаете большое
наслаждение, когда увидите, что
эта благородная философия показа¬
на с такой же очевидностью, как.
элементы эвклидовой геометрии»
(см. стр. 200). Если это действитель¬
но так, то надо было показать спра¬
ведливость такой высокой оценки
труда Гоббса «О гражданине». Но
это, понятно, не так, что и нужно бы¬
ло бы разъяснить. Но автор вообще
не разбирает книгу Гоббса «О граж¬
данине», сосредоточивая внимание
читателей на книге «Левиафан». Так,
цитата из письма Мерсенна и висит в
воздухе, а ведь она может ввести
неискушённого читателя в заблужде¬
ние. Можно подумать, что труд
Гоббса «О гражданине» в самом де¬
ле выражает «благородную филосо¬
фию». Было бы лучше, если бы автор
избегал цитирования рекламных за¬
явлений философов и их друзей, не
в ы з ы в а е мото н ик ако й н е об х о дим о -
стыо, ибо это не только придаёт объ¬
ективистский характер изложению
разбираемых вопросов, но и означа¬
ет фактически отказ автора учебни¬
ка от марксистской оценки философ¬
ских и политических теорий буржу¬
азных учёных.
• Уместно напомнить одно выска¬
зывание Ленина из его книги «Ма¬
териализм и эмпириокритицизм» по
поводу философов, рекламирующих
свои труды: «О философах надо су¬
дить не по тем вывескам, который
они сами на себя навешивают... а
по тому, как они на деле решают
основные теоретические вопросы, с
кем они идут рука об руку, чему
они учат и чему они научили своих
учеников и последователей» (В. й.
Ленин, Соч., т. XIII, стр. 178).
В главе «Философия эпохи Воз-

Т Е К С Г 1» Е Ч II Т Ö В. К Р У Ж К О В Л В. С.
337
рождения» автор книги не даёт удо-
в летво Рит е л иного объясн е н и я при¬
чин появления утопических теорий
Том<аса Мора и Томазо Кампанеллы
и по существу объективистски, без
сопутствующих критических заме¬
чаний излагает принципы учения
Мора о будущем общественном
устройстве. Автор не разъясняет,
что учение Мора — плод фантазии,
хотя и прогрессивного характера.
Его утопия — это общественное
учение одиночки, правда, прогрес¬
сивной фигуры своего времени, но
всё же одиночки.
Такого же примерно рода было и
учение итальянского утописта Кам¬
панеллы, которого автор учебника
назвал «выдающимся политиче¬
ским мыслителем». Неправильны1
утверждения т. Александрова: «Кам¬
панелла был близко связан с тру¬
дящимися и выражал их интере¬
сы». «Как политический деятель
и мыслитель Кампанелла выступал
идеологом плебейско-крестьянских
масс Италии того времени, идеоло¬
гом трудящихся» (стр. 159 и 162).
С этим нельзя согласиться. Произ¬
ведение Кампанеллы «Город Солн¬
ца» никак не могло быть доступно
пониманию забитых крестьянских
масс Италии XVI—XVII веков.
«Идеал общества Кампанеллы, —
пишет т. Александров, — был про¬
грессивен и по своему характеру
социалистичен. Этот идеал был бли¬
же всего плебейско-крестьянским
массам того времени» (стр. 165).
С этим никак уже нельзя согласить¬
ся. Учение Кампанеллы, как и Мо¬
ра, было учением утописта-одиноч¬
ки, учением, которому массы никак
не могли следовать и не следовали.
Не только Мор и Кампанелла и
другие философы, их современники,
но и философы более позднего вре¬
мени— XVII и XVIII веков, — бу¬
дучи родоначальниками различных
философских школ, групп, течений
и направлений, изобретали свои
учения не для народа. Даже самые
передовые из них по своим социаль¬
ным устремлениям в условиях свое¬
го времени, например французские
просветители и материалисты-энци¬
клопедисты XVIII века Руссо, Дл-
дро и другие, не моглт' в силу своей
классовой ограниченности выразить
в построенных ими философских
и политических системах интере¬
сы широких трудящихся масс.
Вс ес торо нняя к ритика про свети -
телями и материалистами феодализ¬
ма, его общественного и государ'
ственного строя, духовенства, сред¬
невековой схоластики имела про¬
грессивное значение в истории раз¬
вития общественной мысли, прокла¬
дывала путь к буржуазной револю¬
ции, способствовала прогрессу в
науке и развитию производительных
сил. Однако при всей своей прогрес¬
сивности учение этих мыслителей
было обращено’ не к широким на¬
родным массам, а к различным
слоям буржуазии, хотя они широко
декларировали свои просветитель¬
ские лозунги, как якобы отвечаю¬
щие интересам большинства населе¬
ния:
Политичес кий смысл широкове-
щательных деклараций буржуазных
философов не нашёл в учебнике
необходимого критического разъяс¬
нения.
Известно, что создатели философ¬
ских систем прошлого нередко пы¬
тались рекламировать свои фило¬
софские и политические выводы как
истину в последней инстанции. Не¬
случайно поэтому Маркс в письме
Ковалевскому ещё в 1879 году пи¬
сал: «...необходимо для писателя раз¬
личать то, что какой-либо автор в
действительности дает, и то, что
дает только в собственном представ¬
лении. Это справедливо даже для
философских систем...» (К. Маркс,
Соч., т. XXVII, стр. 29). Ясно, что
между представляемым и действи¬
тельным дистанция огромного раз¬
мера.
Излагая общественные взгляды
Локка, автор книги пишет, что ан¬
глийский мыслитель выступил за
«демократические идеалы в области
политической жизни». Локк считал,
что «во всяком государстве власть
должна принадлежать большинству
народа; короля он рассматривал
как представителя большинства»
(стр. 281—282). Не ясно ли, что эту
прекраснодушную фразу английско¬
го буржуа либо вовсе не стоило
приводить, либо основательно рас¬
388
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. КРУЖКОВА В. С.
крыть её смысл. О какой же власти
большинства может итти речь? Что
это за идеалы демократии? Рассуж¬
дение Локка — сына классового
компромисса 1688 года о «власти
большинства народа» — это просто
фраза, не имеющая под собой реаль¬
ной почвы.
Не может быть признана удовле¬
творительной и оценка обществен¬
ных воззрений Вольтера и других
просветителей. Абстрактно, объек¬
тивистски выглядит, например,
утверждение т. Александрова о том,
что «Вольтер призывал в своих про¬
изведениях к уничтожению варвар¬
ства, дикости, к просвещению, улуч¬
шению общественной и личной жиз¬
ни людей» (стр. 321). Правда, автор
несколькими строками ниже отме¬
чает буржуазный характер просве¬
тительства, поскольку Вольтер «воз¬
ражал против просвещения широ¬
ких слоёв народа, считая, что «всё
потеряно, когда чернь пускается
рассуждать». Но в таком случае от
призыва к просвещению, тем более
к улучшению общественной и лич¬
ной жизни людей, т. е. народных
масс, ничего не остаётся. Учение
французских просветителей и мате¬
риалистов было рассчитано на узкий
круг читателей, к народным массам
оно не было, да и не могло быть
обращено.
Неверным является утверждение
автора книги о том, что стремление
французских социалистов-утопистов
установить социальное и полити¬
ческое равенство «отражало инте¬
ресы класса пролетариата», хотя
пролетариата, ещё не развитого и
не вполне сложившегося (см. стр.
350—351).
В «Манифесте Коммунистической
партии» Маркс и Энгельс отмечали,
что Сен-Симон, Фурье, Оуэн считали
себя «стоящими высоко» над клас¬
совым антагонизмом пролетариата
и буржуазии. «Поэтому они посто¬
янно апеллируют ко всему обществу
без различия и даже преимуще¬
ственно — к господствующему клас¬
су» f/C. Маркс, Избранные произве¬
дения, т. 1, 1940, стр. 165). Как ука¬
зывали Маркс и Энгельс, положи¬
тельные выводы утопических социа¬
листов о будущем обществе выра¬
жали не интересы пролетариата, а
только лишь необходимость устране¬
ния начинавшей развиваться клас¬
совой п р от и в gno л ож нести.
Энгельс во введении к «Анти-
Дюрингу» прямо указывал: «Общим
для всех троих (т. е. Фурье, Сен-
Симона и Оуэна.—В. К.) является
то, что они не выступают как пред¬
ставители интересов исторически по¬
рожденного к тому времени проле¬
тариата» (Ф. Энгельс, Анти-Дюринг,
1945, стр. 18). Стало быть, утвержде¬
ния основоположников марксизма
противоположны тому, что пишет в
своей книге т. Александров.
Как ни прогрессивны в целом уче¬
ния утопистов-социалистов, но тем
не менее они оставались филосо¬
фами-одиночками, не понятыми
народными массами.
Все эти пороки учебника т. Але¬
ксандрова, идущие по линии объ-
ективистски-академического изложе¬
ния, в духе старых буржуазных
учебников, и особенно часто наблю¬
дающаяся преувеличенность заслуг
того или иного мыслителя прошлых
веков связаны с тем, что т. Але¬
ксандров не провёл резкой грани,
не установил чёткого водораздела
между домарксистской философией
и совершенно новой философией,
созданной Марксом и Энгельсом,
творчески развитой дальше Лениным
и Сталиным. Складывается впечат¬
ление, что марксистская философия
представляет не новую, высшую,
качественно отличную и в политиче¬
ском и в теоретическом значении
от всех предшествующих философ¬
ских систем философию, а просто-
напросто является одной из фило¬
софских школ. Существует важное
принципиальное различие между
домарксистской философией, кото¬
рая являлась плодом размышления
кабинетных мыслителей или проте¬
стующих против установившихся
социальных порядков одиночек, и
марксистской философией, основа¬
телями которой были активные поли¬
тические деятели — борцы и вожди
пролетариата. Их труды стали тео¬
ретическим оружием миллионных
масс народа в борьбе за своё осво¬
бождение.
Ещё в ранний период своей лите¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. КРУЖКОВА В. С.
ратурной и революционной дея¬
тельности молодой Маркс провоз¬
гласил: «Подобно тому как филосо¬
фия находит в пролетариате свое
материальное оружие, так и проле¬
тариат находит © философии своё
духовное оружие...» (К. Маркс и
Ф. Энгельс, Соч., т. I, стр. 412).
И действительно, с тех пор как было
создано новое, единственно верное
учение — научный социализм, оно
стало духовным, боевым и мощным
оружием пролетариата, руковод¬
ством для революционного действия
в его борьбе. Марксистская филосо¬
фия была обращена к пролетариа¬
ту т- основной руководящей силе в
революционном движении народных
масс. В пролетариате она обрела
своё материальное, практическое
оружие.
Марксизм, творчески развитый
дальше, обогащённый и конкретизи¬
рованный Лениным, нашёл своё за¬
мечательное воплощение в соедине¬
нии научного социализма с рабочим
движением под знаменем и руковод¬
ством партии Ленина. Впервые угне¬
тённое большинство нашло тео¬
ретическое выражение и обобще¬
ние своих классовых интересов
и своих действительных, а не при¬
зрачных перспектив общественного
развития — в марксистской фило¬
софии.
Рождение научного социализма,
цельного, единого и нераздельного
учения, включающего в себя и поли¬
тическую, и экономическую, и фило¬
софскую теории, ознаменовало собой
новую эпоху в истории развития
общественной, в том числе и фило¬
софской, мысли. Одно из принци¬
пиальных, существенных отличий
научного социализма от других
предшествующих ему философских
и политических учений заключается
в том, что оно, учение научного со¬
циализма,— это не учение одиночек
или лидеров отдельных групп, тече¬
ний, направлений. Основатели и
продолжатели научного социа¬
лизма — не просто «родоначаль¬
ники» философской школы, а вожди
революционного движения пролетар¬
ских масс.
В своём замечательном труде
«Анархизм или социализм?»
339
товарищ Сталин 40 лет тому назад
писал:
«Прежде всего необходимо знать,
что пролетарский социализм пред¬
ставляет не просто философское
учение. Он является учением проле¬
тарских масс, их знаменем, его по¬
читают и перед ним «преклоняются»
пролетарии мира. Следовательно,
Маркс и Энгельс являются не просто
родоначальниками какой-либо фило¬
софской «школы» — они живые
вожди живого пролетарского дви¬
жения, которое растёт и крепнет с
каждым днём» (И. В. Сталин, Соч.,
1. 1, стр. 350).
Марксизм, творчески развитый
дальше Лениным п Сталиным па
основе гигантского обобщения опыта
революционного международного
движения пролетариата в условиях
эпохи империализма, опыта трёх
русских революций и победы социа¬
лизма в СССР, является тем един¬
ственным учением, которое доступно
пониманию многомиллионных масс
народа и которому верят народные
массы. Марксизм — это знамя, сим¬
вол веры для миллионов пролета¬
риев.
Излагая учение западноевропей¬
ских социалистов-утопистов, автор
книги не показывает, что утопиче¬
ский социализм далеко не одноро¬
ден. Например, русские утопические
социалисты 40—60-х годов прош¬
лого столетия в отличие от западно¬
европейских были не реформаторами,
надеющимися на филантропическую
помощь со стороны буржуазии, а
революционерами. По уровню своих
политических и философских убеж¬
дений Белинский, Чернышевский,
Герцен, Добролюбов были выше,
чем Сен-Симон, Р. Оуэн и Фурье.
Тем не менее даже учения вели¬
ких двигателей русской обществен¬
ной мысли—революционных демо¬
кратов— не могли стать теоретиче¬
ским оружием народных масс, кото¬
рые не могли понять и воспринять их
учения. Их заслуга заключается в
том, что они не были «так страшно
далеки от народа», как дворянские
революционеры в лице Радищева п
декабристов, но разбуженные ими
революционные демократы-разно¬
чинцы стали ближе к народу, ока¬
390
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. КРУЖКОВА В. С.
зывали огромное воспитательное
воздействие на значительные массы
передовой русской интеллигенции;
они стали «молодыми штурманами
будущей бури». Глубоко прав был
Чернышевский, который при всей
своей любви и уважении к Добро¬
любову всё же справедливо заметил,
что слово этого замечательного пуб¬
лициста и философа-революционера
не доходило до русского народа.
И только слово великого Ленина,
опиравшегося на марксизм и разви¬
вавшего его дальше, дошло до про¬
летариата, стало боевым оружием
русского и международного проле¬
тариата.
Выступавшие товарищи справед¬
ливо критиковали т. Александрова,
автора учебника, за слабое изложе¬
ние социальной подоплёки реакци¬
онного характера немецкой идеали¬
стической философии конца XVIII и
начала XIX веков. Действительно,
определение, данное т. Александро¬
вым, а именно: «Реакционность не¬
мецкого прусского государства, осо¬
бо хищнический характер господег-
вовавших в Германии классов нашли
отражение в воззрениях немецких
философов — в узости и реакцион¬
ности их политических учений, в глу¬
бокой ограниченности и противоре¬
чивости их философских систем»
(стр. 357), страдает абстрактностью.
Оно не выражает сути дела и не
объясняет, почему же всё-таки Ге¬
гель и другие немецкие философы
того времени не только не боролись
против прусской монархии, но были
послушными рабами прусского ко¬
роля.
Возьмём к примеру крепостную
царскую Россию 40—60-х годов XIX
столетия. Доказывать, что самодер¬
жавие и крепостники-помещики ни¬
колаевской России были реакцион¬
ны, не приходится. Это не помешало,
однако, Белинскому, Герцену, Чер¬
нышевскому и Добролюбову, не
страшась репрессий, смело бросить
вызов царизму и крепостному гнёту.
В своей философии они не ушли в
мир заоблачных фантазий и аб¬
стракций, а развивали, двигали впе¬
рёд материализм, тесно связанный
с жизненными задачами той эпохи.
Очевидно, не только реакцион¬
ностью прусской монархии и ограни¬
ченностью немецкой действитель¬
ности объясняется реакционность
политических учений, узость, проти¬
воречивость философских учений
немецких философов.
Товарищ Сталин учит нас, что в
истории развития общественных
идей неизбежна была и есть борь¬
ба реакционных идей против про¬
грессивных как отражение классо¬
вой борьбы, борьба реакционных
сил против всего того, что способ¬
ствует революционному нреобразо-
ванию общества. В «Кратком курсе
истории ВКП(б)» товарищ Сталин
говорит о роли реакционных обще¬
ственных идей: «Есть старые идеи и
теории, отжившие свой век и служа¬
щие интересам отживающих сил об¬
щества. Их значение состоит в том,
что они тормозят развитие обще¬
ства, его продвижение вперед»
(«История ВКП(б). Краткий курс»,
стр. 111).
Именно эту реакционную роль в
начале XIX века и играли полити¬
ческие идеи Гегеля.
Весь характер политических воз¬
зрений Канта, Фихте, Шеллинга и
Гегеля был реакционным, — мало
сказать консервативным, а именно
реакционным, так как в политиче¬
ских взглядах немецких философов
был выражен не только протест
против нового, но и защита прош¬
лого, того, что уже отжило свой
век, то-есть защита прусской монар¬
хии в условиях зарождавшихся бур¬
жуазных отношений. Гегель и дру¬
гие немецкие философы, его совре¬
менники, выражали интересы прус¬
ской дворянской аристократии.
В статье «Положение Германии»
'Маркс писал, что прусское дворян¬
ство «топтало ногами несчастный
народ», когда французская револю¬
ция, «точно громовая стрела, удари¬
ла в этот хаос, называемый Герма¬
нией» (К. Маркс и Ф. Энгельс,
Соч., т. V, стр. i7). Именно француз¬
ская революция и запугала прус¬
ских монархистов, юнкеров-помещи¬
ков и их идейных охранителей в
лице Канта, Фихте, Шеллинга и
Гегеля.
Страх перед французской рево¬
люцией заставлял немецких идея-
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. КРУЖКОВА В. С.
391
листов быть послушными казёнными
философами, слугами прусского ко¬
роля. Это нашло, например, своё
отражение не только в метафизи¬
ческой идеалистической системе фи¬
лософии Гегеля, но и в ограни¬
ченности, непоследовательности его
диалектического (и тоже идеалисти¬
ческого) метода. Между систе¬
мой и методом в философии Гегеля
есть не только вполне очевидное
противоречие, но и нечто общее.
И это общее заключается не только
в идеализме, но и в ограниченности,
непоследовательности самого мето¬
да. Ведь Гегель — диалектик в
его оценке прошлого—превращается
в метафизика, в реакционера, когда
он обращается к настоящему и со
страхом глядит в будущее. Развитие
абсолютного духа, по Гегелю, оста¬
навливается, когда этот дух находит
своё окончательное воплощение в
прусской монархии и её вернопод¬
данном, якобы избранном, немецком
народе. История больше не разви¬
вается. Процесс исторического раз¬
вития уступил -место мёртвому за¬
стою, больше того, Гегель тянет
историю назад. Гегель в страхе
перед французской революцией из¬
меняет своему диалектическому ме¬
тоду, по той же причине он яростно
борется против материализма, что¬
бы расчистить дорогу идеализму и
религии.
Ленин в статье «Три источника и
три составных части марксизма»
писал: «В течение всей новейшей
истории Европы, и особенно в конце
XVIII века, во Франции, где разы¬
гралась решительная битва против
всяческого средневекового хлама,
против крепостничества в учрежде¬
ниях и в идеях, материализм ока¬
зался единственной последователь¬
ной философией, верной всем учени¬
ям естественных наук, враждебной
суевериям., ханжеству и т. п. Враги
демократии старались поэтому все¬
ми силами «опровергнуть», подо¬
рвать, оклеветать материализм и за¬
щищали разные формы философско¬
го идеализма, который всегда сво¬
дится, так или иначе, к защите или
поддержке религии» (В. И. Ленин,
Соч., т. XVI, стр. 350).
Философия Гегеля — врага демо¬
кратии, защитника средневековья
и крепостничества — действительно
явилась, как правильно отмечали вы¬
ступавшие товарищи, аристократи¬
ческой реакцией на французскую
революцию и на французский ма¬
териализм XVIII столетия. Гегель
вынужден был вести борьбу и повёл
её в целом, в том числе и против
французского материализма, против
материалистического мировоззре¬
ния. Политические реакционные вы¬
воды Гегеля, прямо вытекавшие из
его философии, были реакцией,
протестом защитника прусской ари¬
стократии против нарождавшейся
под влиянием французской револю¬
ции буржуазной демократии.
Реакционность философской си¬
стемы и политических взглядов Ге¬
геля и других представителей не¬
мецкой идеалистической философии
конца XVIII и начала XIX веков не
даёт, однако, оснований для исклю¬
чения из достижений буржуазной
философской мысли того прогрес¬
сивного, что таилось в диалектиче¬
ском методе Гегеля, из идеалистиче¬
ской шелухи и ограниченности ко¬
торого основоположники марксизма
вышелушили «рациональное зерно».
Марксистский учебник истории
философии должен быть по своему
содержанию и языку написан так,
чтобы он воспитывал своих читате¬
лей в духе решительной, непримири¬
мой борьбы со всеми реакционными
теориями прошлого и идеологиче¬
скими врагами марксизма-лениниз¬
ма в настоящее время.
Историю философии как науку
нельзя рассматривать иначе, как
одно из идейных средств в борьбе с
различными враждебными марксиз¬
му-ленинизму идеологиями. Это тем
более необходимо сейчас, когда
тёмные силы империалистической
реакции пытаются оклеветать, опо¬
рочить марксистско-ленинское уче¬
ние и нашу советскую социалисти¬
ческую идеологию. Враги советской
демократии опираются при этом
нередко на старые философские
учения, отсекая от них всё прогрес¬
сивное и используя всё реакцион¬
ное.
Напротив, в советской философ¬
ской науке есть одна марксистская
392
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. КРЫВЕЛЕВА И. А.
традиция: с уважением относиться
и критически осваивать всё ценное,
положительное в философских воз¬
зрениях прошлого, всё, что служило
в своё время делу прогресса, и бес¬
пощадно отметать всё, что тянуло к
регрессу, к реакции, или же с упрям¬
ством, присущим консерваторам,
отстаивало установившиеся догмы в
общественной жизни и в науке.
При всём этом следует исходить из
тото незыблемого положения, что
марксистско-ленинская философия
является единственной философией
современности, которая обращена к
пароду, воспитывает его в револю¬
ционном духе, пользуется его пол¬
ным доверием, доступна его пони¬
манию и является могучим теорети¬
ческим вооружением народных масс
в борьбе за достижение вершин об¬
щественного; прогресса — построе¬
ние коммунизма.
Марксистский учебник по исто¬
рии философии должен быть напи¬
сан так, чтобы внимание читателя
не рассеивалось на описании из¬
лишних философских деталей, а бы¬
ло бы привлечено к центральным
основным идеям, которые отстаивал
создатель той или иной философской
системы в известных политических
целях. Нельзя увлекаться изложе¬
нием второстепенных, частных во¬
просов, не характерных для оценки
сути мировоззрения данного фило¬
софа. Каждая глава учебника дол¬
жна иметь свой определённый
центр, ту основную идею, которую
автор учебника стремится развить и
доказать. Важно в каждой главе,
в отношении каждой философской
системы, найти основное зерно,
суметь отсеять шелуху и побочные
элементы от того решающего, что
в ней содержится.
Необходимо создание такого дей¬
ствительно марксистского учебника
по истории философии, обязательно
включающего в себя и историю рус¬
ской философии, где не осталось бы
■и тени от традиций старых, буржу¬
азных учебников. Это означает, что
отвечающий всем необходимым тре¬
бованиям марксистский учебник по
истории философии должен быть
действительно проникнут от начала
до конца духом партийного, классо¬
вого подхода при оценке любой
философской системы в прошлом.
Только такой строго-научный пар¬
тийный подход к изложению любого
разбираемого философского учения
избавит от наблюдающегося до сих
пор во многих исследованиях по
вопросам философии объективизма,
от изложения в духе катедер-мар-
ксизма.
Совершенно правы те товарищи,
которые заявляли, что в учебнике по
истории философии львиную долю
должно занимать изложение мар¬
ксистской философии полностью, во
всём её объёме, и что нельзя не огра¬
ничиваться в её изложении периодом
формирования марксизма. Это изло¬
жение должно показать, что вся
предшествующая Марксу и Энгельсу
история философии была лишь толь¬
ко предисторией философии. Настоя¬
щая её история начинается с того
времени, как был создан марксизм,
составляющий единое целое и нераз¬
рывное мировоззрение, включающее
в себя диалектический и историче¬
ский материализм, политическое уче¬
ние — научный социализм и эконо¬
мическое учение. Сам марксизм уже
имеет 100-летнюю историю своего
развития, за это время он неизмери¬
мо вырос, обогатился, был творчески
развит в трудах Ленина и товарища
Сталина. Творческий марксизм за
истекшее столетие не только дал
единственно правильные и строго на¬
учные ответы на вопросы, поставлен¬
ные передовыми умами человечества
в прошлом, но и практически разре¬
шил новые, вставшие в ходе истории
вопросы, определил новые зада¬
чи, имеющие всемирно-историческое
значение.
Речь т. Жданова на данной дис¬
куссии, подвергнувшего суровой и
справедливой критике книгу т. Але¬
ксандрова и определившего задачи
научных работников в области фи¬
лософии, требует 'решительного пе¬
релома во всей работе на философ¬
ском участке нашей советской науки.
Крывелев И. А. (Москва), Слушая
выступление т. Чалояна, я находил¬
ся под свежим впечатлением по¬
следнего номера журнала «Больше¬
вик», в котором напечатана рецен¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. КРЫВЕЛЕВА И. А.
393
зия т. Григорьяна на книгу Чалояна
о философии Давида Анахта. В ос¬
торожных, пожалуй, слишком паци¬
фистских выражениях рецензия всё
же показывает, что книжка по су¬
ществу дрянная, идеалистическая,
что автор её отошёл от диалектиче¬
ского материализма, что неоплато¬
низм, мистику, теологию он вы¬
даёт за настоящий материализм. Мы
видели перед собой на трибуне этого
философского- деятеля. Основным
мотивом его выступления была пре¬
тензия к т. Александрову за то, что
он не выводит западную филосо¬
фию, в частности философию Возро¬
ждения, из восточного богословия.
Не понимаю, в каком маринаде дол¬
жны ко н с е рв и ро в а тьс я н еко тор ы е
наши теоретики, чтобы так отстать
от духа нашей советской жизни,
чтобы так безнадёжно погрязнуть в
дебрях византийской и всякой про¬
чей схоластики.
Судьба идеалистической книжки
Чалояна, оказывается, некоторыми,
довольно сложными, путями связа¬
на с философской деятельностью
ещё одного выступавшего здесь
оратора, я имею в виду т. Митина.
Она защищалась в качестве доктор¬
ской диссертации в Институте фило¬
софии Академии наук и была успеш¬
но защищена при активном содей¬
ствии т. Митина, выступавшего
официальным оппонентом. В своём
отзыве официальный оппонент писал,
что он ничего не знает ни в армян¬
ской истории, ни в армянской фило¬
софии, но, тем не менее, хочет, что¬
бы диссертанту была присуждена
докторская степень. Я склонен ве¬
рить т. Митину в том, что он дей¬
ствительно не смыслит в истории
армянской философии, но в связи с
этим у меня возникают некоторые
недоуменные вопросы. С этой три¬
буны т. Митин говорил правильные
вещи о необходимости партийного,
принципиального, критического под¬
хода к теоретическим работам. По¬
чему же у него так расходится сло¬
во с делом? Где была его партийная
принципиальность, острота критики,
наконец, большевистская бдитель¬
ность, когда он требовал присужде¬
ния докторской степени за антимар¬
ксистскую книжку Чалояна, в кото¬
рой, по его собственному признанию,
он был не в состоянии разобраться.
Вот уже 17 лет,- как мы, вторая,
или, пожалуй, третья генерация со¬
ветских философов, слушаем крити¬
ческие речи т. Митина. Всё ждём,
когда в уплату своих критических
векселей т. Митин предъявит пози¬
тивные творческие работы по вопро¬
сам философии марксизма. Но, увы,
их нет! Проходят годы и десятиле¬
тия, а т. Митин остаётся подающим
надежды академиком... И, конечно,
когда т. Митин говорил о том, что
мы за ним аемся пережёвываннем
старых цитат, то он должен был
при этом иметь в виду, прежде все¬
го, себя, а не, например, т. Кедрова,
который, как бы ни относиться к
его последней книге, является рабо¬
тящим и творческим человеком.
Я говорю это отнюдь не для того,
чтобы оградить от критики книгу
т. Александрова. Она нуждается в
ос т рой, д е йс т в и те л ь н о принципи¬
альной большевистской критике. Не
останавливаясь на отдельных вопро¬
сах, попытаюсь изложить несколько
соображений по вопросу об общей
характеристике книги.
Основной вывод, который, кажет¬
ся, не вызывает сомнений ни у кого
из участников дискуссии, заклю¬
чается в том, что книга т. Александ¬
рова не решила проблему построе¬
ния марксистского общего курса
истории философии. Не вызывает,
видимо, сомнений и то обстоятель¬
ство, что эта проблема не решена
и вышедшими тремя томами исто¬
рии философии, написанными Ин¬
ститутом философии. В чём основ¬
ной симптом неудачи? По моему
мнению, он заключается в том, что
авторы не сумели преодолеть основ¬
ную трудность своей работы, связан¬
ную с коренным отличием марксист¬
ского курса истории философии от
немарксистского.
По сравнению с задачей создания
любого буржуазно-идеалистическо¬
го курса истории философии наши
задача и легче и трудней. Легче
потому, что марксистско-ленинский
метод даёт нам ключ к действи¬
тельному познанию самой сущности
исто р ико - ф и лосо фс кого п ро цес с а в
целом и отдельных его явлений в
394
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. КРЫВЕЛЕВА И. А.
частности. Трудней потому, что для
построения марксистско-ленинской
истории философии требуется значи¬
тельно больший охват материала,
значительно более широкий, обще¬
культурный и научный диапазон, на¬
конец, просто значительно больше
знаний. Что должен был знать, к
примеру, Куно Фишер для того, что¬
бы написать свою историю новой
философии? Какие материалы он
должен был привлечь? Биографии
философов соответствующего пе¬
риода, их сочинения, ряд других фи¬
лософских же текстов, работы ком¬
ментаторов, популяризаторов и кри¬
тиков. Достаточно ли этого для по¬
строения марксистской истории фи¬
лософии? Нет, ни в коем случае.
Для буржуазной философской
историографии история философии
есть замкнутый процесс в себе, ко¬
торый можно понять, не выходя за
его» пределы. Наш подход к истории
философии принципиально иной. Ри¬
скуя вызвать неудовольствие т. Ки¬
венко, который очень настороженно
относится к определениям, я попы¬
таюсь дать не определение филосо¬
фии, а определение одной из сторон
её, важнейшей, правда, существен¬
нейшей. Философия, с точки зрения
марксизма-ленинизма, есть наиболее
общее идеологическое отражение
общественного бытия во всей слож¬
ности этого бытия, во всём многооб¬
разии классовых, т. е. экономиче¬
ских, политических и идеологиче¬
ских, отношений людей. Правильно,
по -м а рк систски понять историке -
философский процесс и отдельные
его явления можно только в связи
со всей историей общества. Необхо¬
димо найти земные, классовые корни
крупнейших явлений истории фило¬
софии и при этом соблюсти непре¬
менное условие — избежать социо-
логизаторства, шулятиковщины, не¬
основательного пришивания ярлыч¬
ков, подмены действительного ана¬
лиза простой ссылкой на те или иные
события политической истории. На¬
до видеть действительную историю
философии во всей её сложности и
противоречивости, во всём многооб¬
разии её зависимости от развития
экономики, политики, науки, искус¬
ства, всех форм общественного со¬
знания, в переплетении этих элемен¬
тов. При этом нельзя не учитывать
и обратного влияния философии на
ход общественного развития, стало
быть, и на ход политической исто¬
рии, на её роль в классовой борьбе.
Только^ в этом случае изложение
не будет абстрактно-теоретическим,
профессорски бесстрастным, только
в этом случае оно будет насыщено
живым духом марксизма, духом ре¬
ве люц ио нн о й к л а ссо в о й б о р ьб ы.
Удовлетворяет ли этому условию
книга т. Александрова? Отрицатель¬
ный ответ на этот вопрос доста¬
точно ясен.
Излагая ту или иную философ¬
скую систему, т. Александров от¬
даёт дань марксизму при помощи
введения, посвящённого «историче¬
ским пр е дпо с ылка м » ф и лосо ф и и
данной эпохи, после чего историко-
философские явления излагаются
сами по себе, в своеобразной идей¬
ной автаркии, как отдельные вехи
на пути более или менее автоном¬
ной истории мысли. Общественный
базис, да и весь ход исторического
процесса, с одной стороны, процесс
развития философской мысли, с
другой стороны, лежат рядом, па¬
раллельно, не переплетаясь и не
сказывая влияния друг на друга.
Получается довольно странное и,
прямо сказать, нехорошее положе¬
ние, могущее быть использованным
врагами марксизма-ленинизма. Ко¬
нечно, философия, объясняющая
материалистически все явления при¬
роды и обществ#, должна быть в
состоянии материалистически же
объяснить и свою собственную ис¬
торию. С этим т. Александров не
справился. Он не сумел раскрыть
процесс развития философской мы¬
сли как процесс наиболее обобщён¬
ного идеологического отражения
всего хода общественного разви¬
тия.
Для того чтобы справиться с за¬
дачей такого историко-философско¬
го анализа, нужно знать не только
философские тексты, но и всю исто¬
рию эпохи, нужно» знать значитель¬
но больше, чем знали и знают бур¬
жуазные исследователи истории
философии. Только при очень глу¬
боком и конкретном знании, истори-
I Е К С I РЕЧИ ТОВ. КРЫВЕЛЕВА И. А.
чсского материала исследователь
будет в состоянии дать подлинно
марксистский анализ философии
данной эпохи, не отрывая филосо¬
фию от общественного базиса, но-
и без вульгаризации и шулятиков-
щины. Прав был т. Сарабьянов,
когда он говорил, что у наших исто¬
риков философии, в том числе и у
т. Александрова, нет достаточных
исторических знаний.
Я не собираюсь упрекать т. Але¬
ксандрова в том, что он не сумел
с исчерпывающей глубиной изучить
всю историю всех стран Западной
Европы за два с половиной тысяче¬
летия, — при нынешнем состоянии
исторической литературы, при её
богатстве и диференцированностл
это навряд ли возможно для одного
человека, если этот человек по про¬
фессии даже не философ, а историк.
Но всякий курс, охватывающий та¬
кой широкий круг явлений, какой
взят у т. Александрова, а тем более
учебник, не может не быть в какой-
то мере компилятивным, — если
иметь в виду не ругательный смысл
этого слова, а точный. Дело за¬
ключается в том, чтобы было что
компилировать. Построение мар¬
ксистского общего курса истории
философии должно базироваться на
ряде марксистских же монографий,
посвящённых отдельным историко-
философским явлениям, отдельным
выдающимся философам, отдельным
эпохам в истории философии. У нас
нет этого монографического основ¬
ного капитала философской историо¬
графии. 'Мы не создали его. Почему?
Причин много, и, прежде всего,
здесь действуют те же причины, ко¬
торые обусловливают скудость и
слабость всей нашей философской
литературы. Укажу на одну специ¬
фическую причину, относящуюся
специально к философской историо¬
графии.
Тов. Васецкий говорил о том, что
Институт философии чересчур увле¬
кается историко-философскими те¬
мами в ущерб положительной раз¬
работке проблем диалектического и
исторического материализма. Поне¬
воле возникает вопрос: а где же
плоды этого греховного увлечения?
Где историко-философские моногра¬
S8&
фин? Их. нет так же, как нет работ
на актуальные темы диалектического
и исторического материализма.
Нет сомнений в том, что на пер¬
вом плане должна стоять разработке!
злободневных вопросов нашей поли¬
тической борьбы, критика современ¬
ной буржуазной идеологии и фило¬
софии. Но нельзя сомневаться также
п в том, что эту критику надо вести
и на историко-философском мате¬
риале. Если мы могли бы выступить
на международной арене с серией
первоклассных монографий и с об¬
щим курсом, лающим глубоко науч¬
ное освещение истории философии,
то разве это не было бы сильней¬
шим ударом по всей буржуазной
философии сегодняшнего дня?
А между тем, у нас существует
определённое предубеждение против
историко-философских тем, скажу
это вопреки всему, что здесь говори¬
лось о засилии историко-философ¬
ской тематики. Беда не в том, что
слишком много людей работают над
историко-философскими проблема¬
ми, а в том, что этих людей слишком
мало и что работают они слабо, без
достаточной научной и политической
требовательности к себе, без доста¬
точной поддержки со стороны Инсти¬
тута философии и других организа¬
ций.
Руководство Института философии
не может понять той простой исти¬
ны, что разработку историко-фило¬
софского материала надо и можно
вести не за счёт проблем сегодняш¬
него дня, а в единстве с ними, так
чтобы не страдала ни та, ни другая
область. И тут неизбежно возникает
вопрос о людях, о кадрах, которые
должны обеспечивать своей работой
движение нашей философской мысли
вперёд по всем её линиям.
Существует ходячее представле¬
ние о том, что у нас мало людей,
которые могут заниматься научной
работой по философии. Это нелепый
вздор. Так могут думать только лю¬
ди, запершиеся в стенах института
и не видящие ничего за его преде¬
лами. Действительно, пишут у нас
по вопросам философии считанные
единицы. Но в этом-то и несчастье,
в этом вся и беда. Как это может
быть, чтобы в социалистической
396
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. МЕЙЛАХЛ Б. С.
стране с двухсотмиллионным та¬
лантливейшим народом,с 6 миллио¬
нами членов большевистской пар¬
тии, с сотнями высших учебных
заведений, в которых работают ты¬
сячи профессоров и преподавателей,
только 10—15 человек могли писать
и печататься по вопросам филосо¬
фии? К лицу ли нам камерный, ке¬
лейный, артельский масштаб фило¬
софского творчества?
Надо собирать людей, работаю¬
щих по вопросам философии, надо
помогать нм, надо способствовать
раскрытию талантов, которыми богат
наш народ, надо помогать появле¬
нию в свет новых работ, новых авто¬
ров. Надо прекратить ориентировку
на «имена» и установить ориенти¬
ровку на дела, на интересы нашего
общего партийного дела. И необхо¬
димо положить конец такому поло¬
жению, когда люди, которые поста¬
влены в особые условия, чрезвы¬
чайно благоприятствующие фило¬
софской и вообще научной работе,
не используют этих условий и зря
проедают советский хлеб. Почему в
самом деле такой большой процент
сотрудников Института философии
на протяжении ряда лет не даёт
никакой научной продукции? Почему
в составе работников этого почтен¬
ного учреждения наряду с людьми,
которые могут и любят работать,
есть бесплодные смоковницы, на¬
стоящие научные импотенты? И по¬
чему газета «Культура и жизнь»,
которая находит достаточно жёсткие
большевистские слова для критики
других институтов, упорно молчит
по вопросам работы Института фи¬
лософии? Я думаю, что если Инсти¬
тут философии работал бы так, как
ему полагается работать, он не
только сам давал бы хорошую фило¬
софскую, в том числе и историко-
философскую, продукцию, но и стал
бы центром, вокруг которого груп¬
пировались бы сотни советских лю¬
дей, желающих и могущих зани¬
маться научной работой по филосо¬
фии. Тогда у нас хватило бы людей
для всех разделов нашей философ¬
ской работы, в том числе и для ра¬
боты над историко-философскими
монографиями.
Мейлах Б. С. (Ленинград), В хо¬
де прений было отмечено в качестве
одного из недостатков книги т. Але¬
ксандрова слабое освещение вопро¬
сов эстетики. 'Мне кажется, что то
недопустимое положение, в котором
находится изучение эстетики, тре¬
бует поставить вопрос шире, чем это
позволяет материал книги т. Але¬
ксандрова. 4
Следует обратить внимание на то,
что эстетика как специальная фило¬
софская дисциплина, которая зани¬
мается вопросами искусства, нахо¬
дится у нас в совершенно заброшен¬
ном состоянии. Здесь вина и филосо¬
фов, и искусствоведов, и литературо¬
ведов. Давно уже не появлялось
трудов по эстетике, а в общих рабо¬
тах по истории философии об
этой дисциплине всегда говорится
вскользь. Более того, зачастую при¬
ходится выслушивать недоумённые
вопросы о том, нужна ли эстетика
как самостоятельная дисциплина, не
замещается ли она в наше время
историей искусства и конкретной
критикой. Слова т. Жданова о необ¬
ходимости двигать вперёд советскую
эстетику подчёркивают, что значение
эстетики является важным именно
теперь, что к числу актуальных за¬
дач относится изучение теории
искусства с позиции марксистско-ле¬
нинской теории и разработка прин¬
ципов социалистического реализма.
В своём выступлении я попытаюсь
поставить некоторые вопросы эсте¬
тики.
Прежде всего возникает такой
вопрос. Случайно ли, что эстетика
занимает столь значительное место
в философских системах, начиная с
античности и до нашего времени?
Это обстоятельство, конечно, не яв¬
ляется случайным, а вызвано тем,
что искусство и гносеология связаны
между собой самым теснейшим об¬
разом. С тех пор как в культуре
человечества встал вопрос о прин¬
ципах мышления и познания, встал
также вопрос о принципах той
отрасли человеческой деятельности,
где действительность отражена в
наиболее наглядной, в чувственной
форме, а именно: о принципах и за¬
конах искусства. Это вполне понят¬
но, поскольку познание бесконечного
ТЕКСТ РЕЧИ TOB. М Е Й Л А X А Б. С.
397
многообразия всех явлений природы
и общественной жизни является еди¬
ным процессом и подчиняется во
всех своих формах единым гносеоло¬
гическим законам.
Формирование философских и
эстетических систем в такой же мере
зависело от условий материальной
жизни общества и от борьбы клас¬
сов, как и другие области идеологии.
Вместе с тем философия всегда была
основой эстетики. Это положение
хорошо осознано в нашей науке. Но
до сих пор совершенно не учитыва¬
лась другая сторона вопроса, очень
важная для выяснения места и роли
эстетики в философских системах
вообще. Дело в том, что не только
философия являлась силой, влияю¬
щей на развитие искусства, но и само
искусство всегда имело немалое
влияние на развитие философской
мысли. Нельзя не считаться с тем
фактом, что у ряда виднейших фило¬
софов прошлого наиболее верные и
глубокие суждения по коренным фи¬
лософским вопросам мы зачастую
находим именно в тех их рассужде¬
ниях, которые связаны с вопросами
эстетики и искусства. Вспомним один
из наиболее ярких и разительных
примеров — эстетику Аристотеля.
Ведь именно в эстетических сужде¬
ниях Аристотеля мы находим про¬
никновенные для своего времени фи¬
лософские догадки об отношении
искусства к действительности, о поз¬
навательной основе эстетического
восприятия, о социальной функции
искусства, то-есть элементы хотя и
непоследовательного, но всё же ма¬
териалистического подхода к одному
из сложнейших вопросов отношения
сознания к бытию.
Тот факт, что именно в эстетике
Аристотель наиболее ярко обнару¬
жил эти тенденции, объясняется, ко¬
нечно, не имманентными свойствами
искусства, а тем, что подлинное ис¬
кусство отражает жизнь в формах
конкретных, реальных, а в лучших
своих образцах — в типизированных
формах. Наиболее плодотворные вы¬
воды эстетики того же Аристотеля
объясняются воздействием на него
принципов той эстетики стихийного
реализма, которая отражена в древ¬
негреческом искусстве, в частности в
эпическом творчестве и в произведе¬
ниях Софокла, Эсхила, Аристофана.
Возьмём пример из нового вре¬
мени, из истории русской философии
и литературы. Мы много говорим о
замечательном литературно-фило¬
софском анализе Белинским твор¬
чества Пушкина, но мы до сих
пор в полной мере не отдаём
себе отчёта в той роли, кото¬
рую пушкинская эстетика сыграла в
формировании философского миро¬
воззрения Белинского. Стихийная
диалектика и стихийный материа¬
лизм Пушкина, практически вопло¬
щённый в многогранном творчестве
великого русского национального
поэта, — всё это оказало несомнен¬
ное влияние на Белинского, и сви¬
детельством тому являются многие
из оценок самого критика.
Стоит подчеркнуть также, что
Чернышевский в своём эстетическом
трактате («Эстетические отношения
искусства к действительности») по¬
ставил и разработал ряд важней¬
ших общих философских вопросов.
Показательно, что Ленин в специаль¬
ном добавлении, сделанном в конце
«Материализма и эмпириокрити¬
цизма», обращает внимание читате¬
лей на «Предисловие» Н. Г. Черны¬
шевского к третьему изданию «Эсте¬
тических отношений искусства к
действительности» (см. В. И. Ленин,
Соч., т. XIII, стр. 293).
Я не могу подробнее остановиться
здесь на взаимовлиянии философии
и искусства, но мне кажется, что не¬
сомненным является одно: до сих
пор в изучении истории философии
учитывались из других областей
культуры главным о-бразом те сти¬
мулы, которые давались философ¬
ской мысли успехами естествозна¬
ния. Мне кажется, что при построе¬
нии истории философии необходимо
наряду с другими отраслями челове¬
ческой практики учитывать также
влияние на философию передового
искусства и передовой эстетической
мысли. К этому обязывает нас и за¬
мечательное определение Марксом
искусства как художественного
освоения мира.
Из всего этого не следует, однако,
делать вывода, что философы, обра¬
щающиеся от общих, отвлечённых
ЗУ8
ТЕКСТ РЕЧИ TOB. М Е Й Л А X А Б. С.
построений к области эстетической,
неизбежно приближаются к действи¬
тельности и неизбежно« приходят к
более правильным выводам. Факты
говорят о закономерностях иного
характера. Прогрессивные направле¬
ния искусства влияют в положитель¬
ном смысле только на те философ¬
ские системы, в которых заложены
прогрессивные элементы обществен¬
ного развития и которые в той или
иной степени отражают передовые
для своего- времени экономические и
политические тенденции самой жиз¬
ни. И наоборот, в консервативных
философских системах эстетические
рассуждения с особенной яркостью
обнажают реакционность взглядов
философа. Если в эстетических суж¬
дениях того же Аристотеля имеются
догадки материалистического харак¬
тера, то в эстетических построениях
Платона многое предсказывает те
утончённые формы субъективного
идеализма, которые через много ве¬
ков привели к полному упадку
искусства эксплоататорских классов.
Дальше. Когда философы подхо¬
дили к формулированию своих прин¬
ципов в области художественной
практики, то здесь истинная сущ¬
ность их политических взглядов ли¬
шалась всяких мистифицирующих
оболочек. Так, эстетика философов-
идеалистов совершенно исключает
самую возможность активного воз¬
действия на развитие искусства в
направлении действенного реализма.
Кант не только выключал искусство
из области общественной жизни, но
вообще скептически относился к воз¬
можности обосновать науку о пре¬
красном.
Отрицательное влияние эстетики
Шеллинга на многих деятелей искус¬
ства общеизвестно. Гегель в отноше¬
нии перспектив дальнейшего разви¬
тия искусства приходил к самым
пессимистическим выводам. Всё это
являлось выражением аристокра¬
тического отношения к такому искус¬
ству, в котором народность, жизнен¬
ность, реальное отражение классо¬
вых интересов воплощены в наиболее
доступных и впечатляющих формах.
Идеалистическая эстетика стреми¬
лась лишить искусство революцион¬
ной роли и вообще воплощалась в
практике только субъективистских
и реакционных направлений в искус¬
стве. И с этой точки зрения эстетиче¬
ские взгляды того или иного фило¬
софа ярко обнаруживают социально-
политическую сущность его филосо¬
фии на материале одной из практи¬
ческих областей человеческой дея¬
тельности.
Развитие материалистической тра¬
диции, отражавшей положительные
устремления общественной практики,
привело к постановке вопроса об
искусстве как одной из форм позна¬
ния и изменения действительности и
вместе с тем и к постановке вопроса
о путях и методах активного воз¬
действия на прогрессивный ход ху¬
дожественного развития. Можно ска¬
зать без всяких преувеличений, что
в этом плане в истории философии
по глубине, новаторству и практиче¬
ской жизненности идей эстетика Бе¬
линского, Добролюбова и Черны¬
шевского имеет подлинно всемирное
значение.
Высшим достижением в истории
эстетической мысли являются суж¬
дения классиков марксизма-лениниз¬
ма по вопросам искусства. Эти суж¬
дения совершенно по-новому ставят
эстетические проблемы. Они органи¬
чески входят в труды классиков мар¬
ксизма-ленинизма, труды, посвящён¬
ные самым различным вопросам.
Только всесторонний, энциклопедиче¬
ский охват различных сторон дейст¬
вительности и в том числе вопросов
искусства в связи с историческим
опытом и сегодняшней практикой
даст возможность разрешить слож¬
нейшие проблемы истории эстетиче¬
ских учений и современной эстетики
социалистического реализма.
Вопрос о месте эстетики в истории
философии влечёт за собой поста¬
новку и другого вопроса—о принци¬
пах построения как истории филосо¬
фии, так и истории эстетики.
До сих пор история философии
и эстетики строилась по принципу
так называемых «медальонов», то-
есть портретов или характеристик
отдельных философов. При этом ис¬
следователи основное внимание уде¬
ляли преемственное!и между раз¬
личными философскими и эстетиче¬
скими системами. Конечно, вопрос о
ТЕКСТ РЕЧИ TOB. М Е Й Л А X А Б. С.
традициях, о влиянии одной систе¬
мы на другую важен, но на деле это
часто приводило к тому, что генезис
одной системы объяснялся только
книжным путём, только влиянием
на неё какой-либо другой предше¬
ствующей системы идей.
Мне кажется, что при построении
истории философии, а также и эсте¬
тики необходимо учитывать в значи¬
тельно большей степени, чем это де¬
лается (и учитывать в качестве
методологического принципа), тот
объективный «общенаучный крите¬
рий повторяемости», о котором
Ленин писал в работе «Что такое
^друзья народа»...»: «Анализ мате¬
риальных общественных отношений
сразу дал возможность подметить
повторяемость и правильность и об¬
общить порядки разных стран в одно
основное понятие общественной фор¬
мации. Только такое обобщение и
дало возможность перейти от описа¬
ния (и оценки с точки зрения
идеала) общественных явлений к
строго научному анализу их, выде¬
ляющему, скажем для примера, то,
что отличает одну капиталистиче¬
скую страну от другой, и исследую¬
щему то, что обще всем им»
(В. И. Ленин, Соч., т. 1, изд. 4-е,
стр. 123). На основе марксистско-ле¬
нинского критерия повторяемости
общественных явлений в различных
странах в пределах определённых
общественных формаций иначе вста¬
нет и проблема философской тради¬
ции. Именно марксистско-ленинский
критерий повторяемости и теория об¬
щественных формаций дают твёрдую
основу для изучения генезиса фило¬
софских и эстетических систем во
всей их исторической конкретности,
сложности и своеобразии.
Как известно, всякая наука имеет
в числе основных своих задач устано¬
вление закономерностей тех или
иных явлений и объяснение этих
закономерностей. Домарксистская
история философии объективных за¬
кономерностей в эволюции философ¬
ских идей установить не могла. Бур¬
жуазные философы ограничивались
или эмпирическим описанием мате¬
риала, или располагали философские
системы по разного рода субъекти¬
вистским схемам. История филосо-
399 •
фпи во всех своих частях стала
наукой лишь тогда, когда Маркс от¬
крыл закон развития человеческой
истории, установив, что ход идей
определяется ходохМ вещей, а не на¬
оборот. Эта гениально простая
истина, ставшая столь распростра¬
нённой, тем не менее до сих пор со¬
вершенно недостаточно применяется
нами к изучению различных форм
идеологии. Нельзя считать примене¬
нием этого великого принципа такую
методику, когда литературовед, фи¬
лософ или искусствовед, приступая к
своему анализу, сначала кратко го¬
ворит об эпохе и классах, а затем пе¬
реходит к философским или эстети¬
ческим взглядам того или иного дея¬
теля и при этом отвлекается и от
эпохи, и от борьбы классов. А ведь
только марксистско-ленинский кри¬
терий повторяемости и теория обще¬
ственных формаций дают возмож¬
ность установить повторяемость и не¬
избежность распространения родст¬
венных философских идей в разных
странах на определённых стадиях
общественного развития. Только
научный критерий повторяемости
даёт возможность выделить и общие
черты и принципиальное своеобра¬
зие каждого из близких, казалось
бы, философских учений в разных
странах и на разных этапах.
Возьмём хотя бы диалектику. Ка¬
кой богатый материал представляет
в этом плане история и развитие эле¬
ментов диалектики от Гераклита и
Аристотеля до классиков марксиз¬
ма-ленинизма, когда диалектика
впервые стала наукой о всеобщих
законах развития природы, человече¬
ского общества и мышления. Или
возьмём философию просветитель¬
ства. Просветительство рассматри¬
вается большей частью изолиро¬
ванно, в пределах каждой данной
страны. А как важно было бы пока¬
зать действительную неизбежность
и закономерность появления просве¬
тительской идеологии в эпоху бур¬
жуазных революций во многих стра¬
нах и в то же время вскрыть непо¬
вторимые своеобразные * черты про¬
светительства каждой данной стра¬
ны. При этом встанет вопрос, почему
во французском просветительстве,
носившем наиболее революционный
400
ТЕКСТ РЕЧИ TOB. М Е Й Л А X А Б. С.
по сравнению с другими западноев¬
ропейскими странами характер, всё
же проблема народа и народности
решалась почти аристократически и
почему в «Энциклопедии» простой
народ определяется как чернь, кото¬
рой чужды возвышенные стремле¬
ния. Исходя из тех же принципов,
следует объяснить, почему в немец¬
ком просветительстве при ряде про¬
грессивных элементов было столько
филистерства, пассивности, мещан¬
ской двойственности и почему в
английском просветительстве под
маской трезвого практического здра¬
вомыслия искажались коренные
принципы просветительской идеоло¬
гии. При таком одновременном
изучении просветительства разных
стран становится ясным, что только
в России просветительство (если го¬
ворить о радищевской традиции)
приняло форму относительно наибо¬
лее полной защиты и отражения
интересов угнетённых народных
масс. Вскрыть эти сложные законо¬
мерности можно, окончательно по¬
рвав с буржуазной историографией,
исходившей только из влияния одной
идеологической системы на другую.
В истории литературы имеются по¬
пытки изучения повторяемости род¬
ственных литературных явлений в
различных странах на различных
исторических этапах. Так было кон¬
статировано, что в определённые
исторические периоды в литературе
возникают известные явления ренес¬
санса или декаданса, явления культа
личности в искусстве или же полного
равнодушия к индивидуальности,
стремления к самой тесной связи с
жизнью или же мечтаний о так на¬
зываемом «голубом цветке» и поту¬
стороннем мире. Были, наконец,
установлены некоторые общие зако¬
номерности и различия в развитии
классицизма, романтизма, реализма
в разных странах. Но если в попыт¬
ках установить определённые законо¬
мерности некоторые достижения
есть, то в объяснении этих законо¬
мерностей сделано ещё очень мало.
А ведь именно нашей эпохе пред¬
стоит создание во всех областях исто¬
рии культуры монументальных тру¬
дов, где освещение предмета иссле¬
дования и анализ причин, породив¬
ших те или иные явления, друг от
друга не отделены, а находятся в
полном единстве.
Когда я думаю о состоянии, напри¬
мер, литературоведения (области,
наиболее мне близкой), я всегда
вспоминаю слова товарища Сталина,
сказанные им на XVIII партсъезде.
Товарищ Сталин говорил: «Было бы
смешно требовать, чтобы классики
марксизма выработали для нас го¬
товые решения на все и всякие тео¬
ретические вопросы, которые могут
возникнуть в каждой отдельной
стране спустя 50—100 лет, с тем,
чтобы мы, потомки классиков мар¬
ксизма, имели возможность спокой¬
но лежать на печке и жевать гото¬
вые решения».
Если, исходя из этих слов
товарища Сталина, оценивать со¬
стояние эстетики, литературоведе¬
ния, истории искусства, то выводы
получатся далеко не блестящие,
ибо, читая многих современных ав¬
торов, чувствуешь их непоколебимое
убеждение в том, что классики мар¬
ксизма выработали готовые решения
абсолютно по всем, даже самым
сп ец и а л ьн ы:м вон р осам. В сп ом и -
нается, что недавно один молодой
работник свою статью об украше¬
ниях на гробницах египетских фа¬
раонов построил на основе цитаты
из Маркса (которая, кстати говоря,
не имеет никакого отношения ни к
украшениям вообще, ни к египет¬
ским фараонам в частности). Такие
случаи далеко не единичны. А ведь
общеизвестно, что развивать науку
по-ленински, по-сталински — значит
принимать указания, труды, учение
классиков марксизма не догматиче¬
ски, а творчески.
Я останавливался в своём высту¬
плении на тех вопросах, которые
мне, как литературоведу, являются
наиболее близкими, но которые, как
мне кажется, имеют известное зна¬
чение и с точки зрения философии.
В заключение я хочу сделать не¬
сколько предложений о мерах, кото¬
рые представляются мне необходи¬
мыми для того, чтобы изучение
эстетики, а также теории литерату¬
ры заняло, наконец, должное место
в нашей работе.
Научно-исследовательским инсти¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. МИЛЬНЕРА Я. А.
401
тутам философии, искусства и лите¬
ратуры следует включить в планы
своих работ проблемы эстетики. Ре¬
дакции наших журналов — научных
и литературных — также должны
изменить своё отношение к освеще¬
нию общих вопросов искусства.
Более того, мне кажется, что и в
газетах, печатающих статьи в по¬
мощь изучающим марксизм-лени¬
низм, нужно помещать материалы,
освещающие в популярной форме
вопросы искусства. Ведь нельзя же
выключать задачи художественного
воспитания из общей системы мар¬
ксистско-ленинского просвещения и
воспитания, чем должна повседнев¬
но заниматься наша печать!
Крутой перелом в отношении к
эстетике должен произойти в на¬
ших вузах. До сих пор эстетика
занимает убогое место в системе
преподавания. Если она и преподаёт¬
ся, то чаще всего в качестве факуль¬
тативных курсов. Общих программ
по эстетике нет. Диссертации на те¬
мы теории искусства, как и теории
литературы, — чрезвычайно редкое
явление, молодые кадры в этой об¬
ласти не выращиваются. Я полагаю,
что’ пришло время для того, чтобы
организовать на филологических фа¬
культетах крупнейших университе¬
тов новые кафедры, кафедры эсте¬
тики и теории литературы. Только
тогда эти дисциплины не будут в
беспризорном положении и им будет
уделено должное внимание и в си¬
стеме преподавания, и в деле воспи¬
тания научных кадров, и в планах
научно-исследовательских работ.
И, наконец, наши издательства и
редакции журналов должны преодо¬
леть свою пугливость по отношению
к работам по теории литературы и
искусства. Иные издательские работ¬
ники с особым неудовольствием
встречают проникновение в изда¬
тельские планы теоретических книг.
Партия зовёт нас к научному дер¬
занию, и этот призыв относится не
только к нам, работникам науки, но
во многом обязывает и работников
издательств.
Надо надеяться, что наше фило¬
софское совещание вызовет оживле¬
26. Вопросы философии № 1.
ние как в области философии вооб¬
ще, так и водном из её частных раз¬
делов—в области теории искусства.
Мильнер Я. А. (Москва). Дискус¬
сия есть дискуссия, и так как я
ещё не успел в полной мере проду¬
мать большую и богатую содержа¬
нием речь т. Жданова, то я позволю
себе высказать те мысли, с кото¬
рыми я свыкся как с правильными и
для пересмотра которых я пока ещё
не нахожу достаточных оснований.
Если я в чём-либо ошибаюсь, то
надеюсь, что товарищи меня попра¬
вят.
Декарт когда-то говорил, что
здравый смысл — вещь, самая рас¬
пространённая в мире, что явствует
хотя бы из того, что никто не хочет
иметь его больше, нежели имеет. И
этот здравый смысл подсказывает
нам, что если Центральный Комитет
нашей партии в момент, когда вся
страна занята заботой об урожае,
когда заседает сессия Верховного
Совета РСФСР, созывает столь
широкую философскую конферен¬
цию, то следует ожидать важных
решений по вопросам философии в
нашей стране.
Конечно, никто из нас, работаю¬
щих в области истории философии,
марксистов, не предвосхитил глубо¬
кой сталинской теоретико-политиче¬
ской критики книги т. Александрова,
но многие из нас очень хорршо зна¬
ли, что книга эта — вовсе не выдаю¬
щееся явление в нашей философской
литературе. Как в самом этом факте,
так и в том, что никто из нас не имел
мужества об этом заявить во все¬
услышание, как в зеркале, отрази¬
лось то совершенно нетерпимое по¬
ложение на философском участке
нашей работы, которое вызвало не¬
обходимость, как мы видим, в осо¬
бом вм еш а тел ьстве Це н гр а,л ьн ого
Комитета партии.
В освещении истории философии
возможны, на мой взгляд, две край¬
ности, одинаково опасные для исто¬
рика философии—марксиста. Первая
крайность состоит в том, что история
философии рассматривается преиму¬
щественно как историко-логическая
преемственность идей, иными сло¬
вами, как некая, совершающаяся
402
ТЕКСТ РЁЧИ ТОВ. МИЛЬНЕРА Я. А.
исторически филиация идей, — без
надлежащего учёта связи этих идей
с материальной жизнью общества,
их породившей. Это — идеалистиче¬
ская опасность для историка филосо¬
фии-марксиста. Другая крайность
состоит в том, что та или иная фи¬
лософская система рассматривается
как непосредственное отражение
общественного бытия, как непосред¬
ственное выражение тех или иных
классовых интересов, и историко-
логическая преемственность идей
не принимается вовсе в соображе¬
ние. Совершенно очевидно, что такая
точка зрения означает ликвидацию
самой истории философии, означает
отказ от признания развития фило¬
софской мысли. Это — чистейшей
воды шулятиковщина.
Конечно, не так легко разобраться
в классовой сущности той или иной
философской системы, тем более, что
субъективно многие авторы этих
систем вовсе и не отдавали себе
отчёта в классовой основе их воз¬
зрений. Философы прежде всего
стремились к дальнейшему разви¬
тию философской мысли. И я на¬
хожу, что в принципе философия
в своём историческом развитии и в
самом деле шла по пути прогресса.
И это понятно. !Кто в состоянии от¬
рицать, что общественное развитие
идёт по пути прогресса, а раз так,
то не следует ли признать, что и
философия, как теоретическое обоб¬
щение этого общественного разви¬
тия, поступательно и неуклонно обо¬
гащалась в своём развитии? Я счи¬
таю за несомненный факт всемирно-
исторический философский про¬
цесс, — слишком уж у нас увлека¬
ются в последнее время националь¬
ным принципом, — факт всечело¬
веческого поступательного развития
философской мысли от Фалеса до
наших дней.
Но так же как общественное раз¬
витие в предистории человечества
совершается антагонистически про¬
тиворечиво, так же антагонисти¬
чески противоречиво совершается
развитие философии, и истории было
угодно, чтобы в принципе реакцион¬
ные философы, каковы философы-
идеалисты, хотели они этого или нет,
сами были влекомы по пути прогрес¬
са, обогащали сплошь да рядом
философскую мысль, ибо кто в со¬
стоянии отрицать, что тот же пре¬
словутый Гегель внёс новые, капи¬
тальной важности идеи в филосо¬
фию? И в этом именно и сказалась
противоречивость философского раз¬
вития.
Нс если идеализм, как ненаучное
в своём основании мировоззрение,
как догматическое мировоззрение,
имеет предел для своего развития,
то материализм, как научное миро¬
воззрение, беспределен в своём
развитии. И генеральная линия
истории философии есть история и
поступательное развитие именно
материалистического миропонима¬
ния в борьбе со всякими разно¬
видностями идеализма, как об этом
справедливо говорил т. Жданов.
Домарксовскнй материализм, хотя и
является в принципе научным миро¬
воззрением, но по причине своей не¬
последовательности не был в со¬
стоянии положить предел развитию
идеализма, его поступательному раз¬
витию, и только марксистский фило¬
софский материализм как последо¬
вательно научное мировоззрение по¬
ложил предел идеалистическому раз¬
витию, ибо он — в принципе, подчёр¬
киваю, — в состоянии дать ответ -на
любые вопросы мировоззрения. Та¬
кого ответа домарксовскнй материа¬
лизм не мог дать, он поневоле оста¬
влял некоторое поле деятельности
идеалистам. С возникновением мар¬
ксизма идеализм если и развивает¬
ся, ибо всё развивается, то по ни¬
сходящей линии.
Философия есть обобщение прак¬
тического и теоретического опыта
человечества, даже та философия,
которая отрицает роль опыта и
практики в познании, ибо завое¬
вания опыта и практики действуют
на неё стихийно. Различие между
марксистской философией и домар¬
ксистской состоит в том, что она,
марксистская философия, есть един¬
ственное последовательно научное
обобщение практического и теоре¬
тического опыта человечества, и в
силу этого имеет действенный, прак-
т и чески - пол и ти ческ и и х а р а*к тер —
по изменению мира в интересах тру¬
дящегося человечества.

ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. МИЛЬНЕРА Я. А.
403
Маркс и Энгельс предприняли и
осуществили поистине необозримую
революционно-критическую работу
над идейным наследием прошлого—
под углом зрения выступавшего на
арену истории нового общественно¬
го класса — пролетариата. В ре¬
зультате этой работы был произве¬
дён коренной переворот во всём
теоретическом сознании человече-
CI ва.
Наиболее яркой практической
демонстрацией величия, силы и зна¬
чимости этого теоретического пере¬
ворота является наша страна, ибо
наша страна — марксизм-ленинизм
в действии, революционная теория
пролетариата, претворённая твор¬
ческой энергией большевиков в
великую материальную силу.
Но, спрашивается, был бы воз¬
можен этот научный переворот, если
бы философская мысль до Маркса
застряла, скажем, на стадии филосо¬
фии Лейбница? Как же вы допускае-
1 е такое легкомысленно-нигилисти¬
ческое отношение ко всей истории
философии, т. Светлов? Именно
гкл ому и возможен стал мар¬
ксизм, что Маркс и Энгельс дали
ответы на вопросы, которые фило¬
софская мысль уже поставила, но не
была в состоянии решить, ибо на¬
ходилась в плену старого общества.
Стыдно, но приходится повторять
всем известные истины. Маркс и
Энгельс начали там, где останови¬
лись буржуазные учёные, которые
не были в состоянии двигаться даль-
nie в силу классово ограниченного
характера своего мышления. Маркс
и Энгельс оттолкнулись от Гегеля и
Фейербаха и должны были именно
оттолкнуться от достижений фило¬
софской мысли до них, ибо, с одной
стороны, это были достижения, ко¬
торые нельзя было игнорировать, а,
с другой стороны, достижения эти не
выходили за рамки буржуазного
миросозерцания. Только отталкива¬
ясь от достижений философской
мысли до них, на основе всесторон¬
ней критики идеалистической диа¬
лектики Гегеля и метафизического
материализма Фейербаха, Маркс и
Энгельс подвинули философию впе¬
рёд, создали совершенно новую фи¬
лософскую науку, точнее, впервые
создали философию как науку —
диалектический материализм. Но
могли ли Маркс и Энгельс оттол¬
кнуться, скажем, от Августина Бла¬
женного, т. Светлов? Ведь для вас
что Августин Блаженный, что
Гегель—едино суть, и тот и другой—
попы! Хотя вы и изучали Гегеля три
года, но вы допускаете серьёзную
ошибку, говоря об органическом
единстве системы и метода у Геге¬
ля. Разве вы не знаете, что и Маркс,
и Энгельс, и Ленин, и Сталин ука¬
зывают именно на противоречия
между системой и методом у Ге¬
геля, или тем, что было рацио¬
нального в его методе, а у вас —
органическое единство! Вам невдо¬
мёк, что гегелевский идеализм раз¬
ложен историей именно благодаря
этому противоречию. Впрочем, вы
вообще не усматриваете никакой
логики в истории философии, вы —
ликвидатор в области истории фило¬
софии как науки и хотите в этом
видеть новаторство. Дешёвое нова¬
торство! Не следует ли из ваших
слов, что ваша кафедра в Универси¬
тете должна быть упразднена?
Формула товарища Сталина, ха¬
рактеризующая немецкую идеали¬
стическую философию как аристо¬
кратическую реакцию на француз¬
скую буржуазную революцию, неко¬
торыми понимается, на мой взгляд,
односторонне. Обратите внимание
на то, что товарищ Сталин не ска¬
зал «дворянская» реакция, а сказал
«аристократическая» реакция. Ари¬
стократические представители клас¬
са дворян отличаются от остальных
его представителей прежде всего
своей образованностью. Это—об-
р а зо в ан ные представител и кл а сса,
следовательно, люди, видящие в
известной мере дальше своего клас¬
са. Было бы неправильно, как мне
кажется, если бы формулу това¬
рища Сталина — аристократическая
реакция—мы понимали только (под¬
чёркиваю) в отрицательном её смыс¬
ле, как сплошную реакцию. Это
слово «реакция» надо понимать ши¬
ре, как реакцию вообще, как реаги¬
рование что ли, — также и в том
смысле, что некоторые из идей фран¬
цузской революции снискали себе
известные симпатии и в среде обра¬
404
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. МИЛЬНЕРА Я. А.
зованных .представителей класса дво¬
рян. Впрочем, я не настаиваю на
том, что правильно интерпретирую
сталинскую формулу.
«Историю нельзя ни улучшить, ни
ухудшить». Это положение сейчас у
каждого из нас на устах. Я ду¬
маю, что товарищ Сталин не слу¬
чайно употребил именно это слово
«нельзя» (не невозможно, но нельзя),
во-первых, в смысле категорического
запрещения: не делать этого! во-
вторых же, в том смысле, что это и
невозможно. Так же, как история
вообще не есть политика, опроки¬
нутая в прошлое, так же и историю
философии нельзя рассматривать в
этом же плане. А между тем т. Але¬
ксандров повинен в этом грехе. Что
лучше: улучшать историю или ухуд¬
шать её? Я думаю, что само улучше¬
ние есть ухудшение, ибо оно разру¬
шает правду вещей, как любил го¬
ворить небезызвестный т. Александ¬
рову Аристотель. Так что и то и
другое — и улучшать и ухудшать —
историю абсолютно недопустимо.
На стр. 4 книги Александрова в
издании Высшей партийной школы
читаем: «Чернышевский первый из
великих философов отметил то свое¬
образие историко-философского раз¬
вития, что философские системы су¬
ществуют в истории не изолированно
друг от друга, но исторически свя¬
заны между собой. Эта связь выра¬
жается в том, что более ранние
философские учения подготовляют
материал, идеологическую почву для
возникновения более поздних, более
развитых и совершенных учений».
Ниже говорится о том, что «попытку
превратить историю философии в
науку предпринял в начале XIX века
Гегель». Труд Чернышевского, на ко¬
торый делается при этом ссылка,
долженствующая доказать, что Чер¬
нышевский первый стал рассматри¬
вать историю философии в историче¬
ской преемственности идей, а именно
«Эстетические отношения искусства
к действительности», вышел в свет
в 1855 году; труд Гегеля «Лекции по
истории философии», в котором исто¬
рия философии также рассматри¬
вается как историческая преемствен¬
ность идей, издавался в течение
1833—1836 годов. Как же можно ска¬
зать, что Чернышевский впервые от¬
крыл эту закономерность? Тов.. Алек¬
сандров сам увидел, что такое
утверждение не соответствует дей¬
ствительности, и в книге, изданной в
издательстве Академии наук, слово
«первый» выбросил. Но разве не
знал т. Александров и раньше, что,
приписывая Чернышевскому откры¬
тие исторической преемственности
идей, он допускает явную неточ¬
ность? Уверяю вас, Георгий Фёдоро¬
вич, что я чту память Николая Гав¬
риловича Чернышевского не меньше
вашего и не меньше вашего мне
претит пруссаческий дух Гегеля, но
я совершил бы святотатство по отно¬
шению к памяти великого русского
мыслителя и революционера, если
бы приписал ему, ну, скажем, от¬
крытие морского пути в Индию...
Как бы то ни было, но сейчас уже
все признают, ib том числе и сам
т. Александров, что обсуждаемая
книга содержит в себе недостатки и
ошибки и что, следовательно, т. Алек¬
сандров отнюдь не является облада¬
телем всей абсолютной марксистской
истины целиком. А между тем, когда
я приступил к редактированию но¬
вого, III тома «Истории философии»,
мне было дано директором института
строгое указание — неуклонно при¬
держиваться книги т. Александрова.
Вплоть до смешного: даже объём,
посвящённый тому или иному фило¬
софу, должен был строго соответ¬
ствовать (пропорционально, разу¬
меется) книге т. Александрова. Но
в том-то и беда, что стоит человеку
занять начальнический пост, пусть
этот начальнический пост будет
только пост директора Института
философии, как он мгновенно обра¬
щается в обладателя этой абсолютно
марксистской истины. Ушёл с по¬
ста — и низведён с этого пьедеста¬
ла. А между тем как такая претен¬
зия вредЪт делу!
Ровно три года прошло с того зна¬
менательного дня, как было принято
известное постановление Централь¬
ного Комитета нашей партии о не¬
достатках и ошибках III тома «Исто¬
рии философии», как и о работе
института в целом. Это постановле¬
ние явилось предметом специального
собрания нашего института. Все вы¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. МИЛЬНЕРА Я. А.
405
ступали и говорили о необходимо¬
сти исправить положение. Выступая
на этом собрании и приведя слова
Маркса о том, что в мире всё нахо¬
дится в движении и что если и суще¬
ствует какая-либо неподвижность в
мире, то это, во-первых, абстракция
и, во-вторых, абстракция того же
движения, я говорил, что Маркс и
не подозревал, что в мире окажется
ещё одна неподвижность — это непо¬
движность научной работы в Инсти¬
туте философии Академии наук
СССР. Постановление Центрального
Комитета партии обязывало нас ко¬
ренным образом улучшить положе¬
ние. Изменилось ли что-нибудь за
эти три года? Нет, ничего не изме¬
нилось. Учебников по диалектиче¬
скому и историческому материали¬
зму нет как нет; монографических
работ как на актуальные, так и на
неактуальные темы нет как нет;
III том хотя и подготовлен, наконец,
нами, но главная редакционная кол¬
легия, которая, кстати, палец о па¬
лец не ударила для его создания,
сейчас тормозит дальнейшую работу
над ним. Прежде всего они никак
не могут собраться все вместе, члены
главной редакции на заседания
являются то одни, то другие, ника¬
ких решений по существу не прини¬
мают, как будто постановление
ЦК не их обязывало создать но¬
вый III том «Истории философии».
А вообще они привыкли к этому:
кто-то редактирует, а они укра¬
сят титульный лист своими име¬
нами. По здесь мы имеем дело с
прямым нарушением партийной
дисциплины. Где же причины
столь упорного застоя в работе
Института философии? Тов. Свет¬
лов здесь назвал целых семь
причин; т. Розенталь прибавил к
ним ещё одну. Но никто из них не
осмелился назвать истинные причи¬
ны, хотя они известны. Попробую
это сделать.
Первая причина состоит в том,
что для многих философов работа
в области науки не служение вели¬
кому делу, но средство для дости¬
жения своих целей. У одних эти цели
носят более примитивный характер,
у других более тонкий. Но в данном
случае важен не характер цели, но
тот факт, что это порождает семей¬
ственность, келейность, узость и пол¬
ное равнодушие к истинным задачам
науки. Отсюда — отсутствие критики
и боязнь её. Это сказалось в отно¬
шении руководства философского
фронта к первой дискуссии по книге
т. Александрова, с одной стороны,
и к дискуссии по книге т. Рубин¬
штейна — с другой. Почему, т. Але¬
ксандров, по поводу первой дискус¬
сии о вашей книге не появлялось
ни одной заметки в печати, по по¬
воду же книги Рубинштейна, не
успела ещё закончиться дискуссия,
как в газете «Культура и жизнь»
появилась возмутительнейшая по
своей необъективности заметка, в
которой, кстати, автор хвалит са¬
мого себя? Критика у нас часто вы¬
рождается в псевдокритику. Истин¬
ная критика требует прежде всего
оценки всей работы в целом, а по¬
том и отдельных её сторон. А у нас
часто нарочито выхватываются от¬
дельные формулировки с тем, чтобы
опорочить всю работу. Мы сплошь
да рядом не делаем разницы между
полемикой с единомышленниками и
полемикой с врагами нашего миро¬
воззрения.
Вторая причина, тесно примыкаю¬
щая к первой, состоит в том, что
сравнительно небольшое число фило¬
софов фактически монополизировало
в своих руках всё дело издания фи¬
лософской литературы в стране, как
и руководство философским образо¬
ванием и философским фронтом в
целом.
Третья причина состоит в том, что
мы не всегда понимаем, чего требует
наука на современном этапе, и по¬
этому неправильно понимаем самую
актуальность тем. Актуально то, что
способствует развитию науки и тео¬
ретически вооружает наш народ.
Поэтому актуальными могут быть и
историко-философские темы, что
доказывается хотя бы настоящей
дискуссией. Вот уже много лет, как
я работаю над Спинозой. Вполне
естественно, что темой для своей
докторской диссертации я избрал
«Понятие субстанции у Спинозы».
Тщетно я ссылался на то, что Спи¬
ноза до сих пор является предметом
спекуляции буржуазных философов-
406
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. МИШУЛИНА А. В.
идеалистов, упорно квалифицирую¬
щих Спинозу как идеалиста, а суб¬
станцию философии Спинозы как
дух, и поэтому борьба за Спинозу —
это в известной мере борьба за ма¬
териализм; тщетно я ссылался на то,
что Ленин писал о важном значении
философии Спинозы как философии
субстанции и даже указывал на
необходимость углубить познание
материи до понятия субстанции, что¬
бы проникнуть в причины явле¬
ний, — мне в этой теме упорно отка¬
зывают, хотя я работу эту уже ча¬
стично выполнил, и собираюсь её
всю писать вне плана, ночами,
помимо своей основной работы в
институте.
Четвёртая причина состоит в том,
что хотя мы и требуем актуальных
тем, но боимся новых вопросов, как
огня. В своих резолюциях мы при¬
зываем самих себя смело ставить
вопросы, предлагать новые решения,
смело выдвигать спорные предложе¬
ния. Но стоит кому-нибудь выска¬
зать такое спорное положение, как
на него обрушиваются обвинения в
немаркснзме. Разве вопрос о том,
по-марксистски ли ставится вопрос
или не по-марксистски, сам по себе
не спорный вопрос? Но нет, оказы¬
вается, что находятся люди, будь то
начальство, будь то редактор, кото¬
рые считают себя единственными
обладателями всей марксистской
истины по всем специальным вопро¬
сам, которыми они сплошь да рядом
и не занпмались-то как следует быть.
И благодаря таким людям прихо¬
дится с горечью, с болью в сердце
убеждаться в том, что замечатель¬
ный призыв Центрального Комитета,
обращённый к деятелям советской
науки, — «смело идите по пути но¬
ваторства!» — не для нас, филосо¬
фов!.. Копоче, хотят, чтобы спорные
вопрос были бесспорными. Но
бесспорных спорных вопросов не
бывает, как и круглого квадрата,
как и деревянного > железа. А если
кто-нибудь склонен усмотреть в
бесспорных спорных вопросах некую
диалектику, тс ему можно будет
ответить философской поговоркой,
которой пользовался и Владимир
Ильич: диалектика вовсе не состоит
в том, чтобы просовывать хвост,
если голова не лезет!
В связи со всем сказанным я по¬
зволю себе всё же настаивать на
том, что нам философский журнал
жизненно необходим. Но нам нужен
не любой журнал, а хороший. Ко¬
нечно, не такой, какой у нас был,
ибо будь он хорош, его бы не за¬
крыли, да его мало кто из филосо¬
фов и читал. Как я мыслю себе этот
новый журнал, журнал, понятно,
марксистский, ленинский? Допустим,
что поступает статья, очень спорная,
но в ней содержится ряд новых и све¬
жих мыслей, которые, если оценить
правильно, способны обогатить нашу
философскую науку. Такую статью
надо бы напечатать с оговоркой:
статья спорная; печатается в поряд¬
ке обсуждения, или даже: в дискус¬
сионном порядке. А вот другая ста¬
тья: очень интересная и правильная,
но в ней есть ряд сомнительных фор¬
мулировок. Если автор не согласится
их исправить, статью всё равно печа¬
тать надо, но в примечании сделать
оговорку, что такая-то формулиров¬
ка не кажется правильной по таким-
то и таким-то основаниям.
Вот если у нас будет хотя бы одни
такой журнал и если будут устра¬
нены те причины, о которых я гово¬
рил,— а я уверен, что это будет,
ибо должно быть, — тогда маркси¬
стско-ленинская философская мысль
в нашей стране забьёт ключом, и мы
будем иметь то изобилие духовной
культуры, о котором говорил т. Жда¬
нов и к созданию которого призы¬
вает нас Центральный Комитет на¬
шей великой партии.
Мишулин А. В. (Москва). Древние
римляне говорили, что» философия
это scientia scientiarum — «наука
наук» или «царица знания». Во мно¬
гом можно упрекнуть античных пи¬
сателей за такое суждение, но не¬
сомненно и до сих пор, что филосо¬
фия даёт нам высшие обобщения
опыта жизни, практической деятель¬
ности человека в различных её об¬
ластях, достижений науки, и тем
самым философия направляет всю
духовную жизнь общества. Маркси¬
стско-ленинская философия как
единственно правильная научная
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. МИШУЛИНА А. В.
407
философия тем ещё отличается от
всех предшествующих философских
систем, что она даёт и правильный
научный метод — диалектический —
познания и действия.
Вот почему мы с такой требова¬
тельностью и строгостью выступали
здесь по отношению к философской
книге т. Александрова. Ошибки в
философии всегда становятся наи¬
более досадными, они могут вы¬
звать неправильное применение мар¬
ксистско-ленинского1 метода в позна¬
нии и действии, они могут нанести
ущерб нашему мировоззрению. Так
всегда бывает, если философия от¬
рывается от жизни, не поспевает за
ней. Тогда она вообще из филосо¬
фии может превратиться в род сво¬
бодного занятия и возвратиться в
разряд семи свободных искусств,
где она и пребывала до возникнове¬
ния марксизма-ленинизма.
Марксистско-ленинская филосо¬
фия — это научная философия, и её
сила в связи с жизнью, с практикой,
которой опа подтверждается и из
которой она черпает живительные
соки для своего дальнейшего разви¬
тия.
Обсуждение книги т. Александро¬
ва показывает, что разрыв между
теорией и жизнью, между фактично¬
стью и идейностью в изложении яв¬
ляется основным недостатком всего
построения книги.
Мы ни на одну минуту не должны
забывать, что советская наука, в
том числе философия, находится на
службе народа. Она не может быть
отделена от практического интереса
трудящихся масс, и, с другой сто¬
роны, сама масса советского народа
не может творить своё великое дело
коммунизма с успехом, если она не
вооружена великими идеями, под¬
линной наукой, научной философи¬
ей. Ленин говорил, что лишь в том
случае, если пролетариат и бедней¬
шее крестьянство сумеют найти в
себе достаточно сознательности,
идейности, самоотверженности, на¬
стойчивости, — победа социалисти¬
ческой революции будет обеспечена.
Известно, что пролетариат и кресть¬
янство нашли в себе эту созна¬
тельность и идейность, и потому
мы победили. Великая Октябрьская
социалистическая революция была
не только социальной революцией,—
она была революцией во всей
идейной жизни народов России.
С другой стороны, именно идейность
революции и обеспечила её победу.
Идеи марксизма-ленинизма, идеи
Ленина—Сталина проникали в са¬
мую толщу трудящихся, западали в
глубину их сердец, овладевали всей
повседневной деятельностью совет¬
ских людей, и таким образом созда¬
валась советская идеология, неотде¬
лимая от каждого советского тру¬
дящегося, от творца нового общест¬
ва, так же, как душа неотделима
от живого человека. Возникновение
советской идеологии, обогащённой
развитием общественных наук, и
прежде всего трудами Ленина —
Сталина, равносильно величайшей
идейной революции, которая когда-
либо имела место в истории челове¬
чества. Это равносильно было ка¬
чественному скачку в развитии на¬
шей теории, возникновению ленин¬
ского этапа в философии.
Естественно, воз н ик а ет вопрос:
как этот идейный переворот отра¬
зился на наших взглядах, на мар¬
ксистском изучении истории фило¬
софии? Как отражена в книге со¬
ветская идеология, которая настоя¬
тельно должна проводиться авто¬
ром во всей «истории западноевро¬
пейской философии»?
Здесь правильно говорили, что
книга т. Александрова должна была
прежде всего чётко выразить и по¬
следовательно провести нашу со¬
ветскую концепцию исторического
процесса, всего процесса развития
передовой общественной мысли, за¬
вершившегося возникновением мар¬
ксизма-ленинизма. Всякий советский
читатель законно может потребовать
самого резкого отграничения совет¬
ской концепции от буржуазной кон¬
цепции по вопросу истории филосо¬
фии.
Исходя из важнейшего указания
товарища Сталина, что «связь
науки и практической деятельности,
связь теории и практики, их един¬
ство должно стать путеводной зве¬
здой партии пролетариата» («Исто¬
рия ВКП(б). Краткий курс», стр.
109), следует раскрыть и показать,
408
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. МИШУЛИНА А. В.
как советская концепция истории
философии связана с практикой, с
борьбой за коммунизм, как наша
концепция подтверждена 30-летней
историей нашего государства и раз¬
витием советского общества.
Из обсуждения «Истории запад¬
ноевропейской философии» стано¬
вится ясным, что разработанной мар¬
ке ис тско -лени нс ко й конц еп ци и ис¬
тории философии у нас ещё нет.
И это к большому сожалению, ибо
такое положение не может не влиять
на состояние и на теоретическое
развитие других общественных наук.
Так, например, до* сих пор ведь нет
правильной, изложенной в хорошем
учебнике, марксистско-ленинской
концепции теоретической политиче¬
ской экономии. Из курсов, из стено¬
грамм, из учебных пособий видно,
что по разделам экономики социа¬
лизма да и по докапиталистической
политической экономии не дано ещё
марксистско-ленинских теоретиче¬
ских обобщений, которые можно бы¬
ло бы рассматривать как завоева¬
ние нашей советской науки. Нет
марксистского курса по теории и
истории государства и права, о чём
здесь говорили и что не может не
влиять на теоретический уровень
нашей юриспруденции.
Никто ещё не написал советских
курсов по истории и теории литера¬
туры, по истории и теории искусства.
Ознакомление с некоторыми про¬
граммами курсов в университете, с
кандидатскими минимумами по тео¬
ретическим проблемам ряда обще¬
ственных наук свидетельствует об
известном застое теоретической
мысли у наших работников, об
отставании общественных наук.
А этим, невидимому, и объяс¬
няется, почему наша работа по тео¬
ретическому исследованию, по мар¬
ксистско-ленинскому обобщению до¬
стижений советского общества за
30 лет в различных областях его
строительства, а также и подготовка
кадров по общественным наукам
резко отстаёт от нужд развития на¬
шего советского общества.
Мне кажется правильным и уста¬
новленным, что философская наука
у нас недостаточно руководит и
влияет на направление и развитие
общественных наук, не вызывает
подъёма теоретической мысли в
различных областях общественного
знания.
/Многие недостатки книги т. Але¬
ксандрова свойственны всибше на¬
шей философской продукции. Тут
уже называли ряд трудов, цитиро¬
вали их. Мне хотелось бы также
обратить внимание на некоторые
исследования, которые только чтс
вышли из печати.
Возьмём, например, книгу т. Ма¬
ковельского «Греческие атомисты».
Нет слов, автор поставил себе важ¬
ную задачу собрать и опубликовать
все сохранившиеся до наших дней
отрывки и свидетельства о великом
материалисте древности Демокрите.
Вместе с тем автор хотел дать
историческое исследование об эво¬
люции взглядов греческих атоми¬
стов и проанализировать с маркси¬
стско-ленинской точки зрения фи¬
лософию Демокрита. Но т. Мако¬
вельский не выполнил своей задачи.
Причиной этого является то, что
по существу автор идёт за буржу¬
азными учёными, принимает некри¬
тически их утверждения. Приведу
примеры. Основное произведение
Демокрита «Великий диакосмос»
некоторые учёные приписывали не
Демокриту, а Левкиппу. С другой
стороны, ещё такой видный последо¬
ватель Демокрита, как Эпикур, счи¬
тал, что никакого философа Лев¬
киппа не существовало. Как т. Ма¬
ковельский решает этот большой
вопрос? Он пишет, что атомистику
и этику разрабатывали вместе и
Левкипп и Демокрит. Спрашивает¬
ся, почему нужно атомистику Демо¬
крита приписывать Левкиппу и от¬
куда следует, что Левкипп—истори¬
ческая личность? Поскольку же
т. Маковельский по-настоящему ни¬
чего не доказывает, то почему со¬
ветский читатель должен верить ему
больше, чем Эпикуру? Если «Вели¬
кий диакосмос» принадлежит Лев¬
киппу, то что же вообще остаётся
от Демокрита?
Наконец, отношение самого Де¬
мокрита к важнейшим этическим
вопросам характеризуется не всегда
правильно. В одном отрывке автор
даёт перевод следующего фраг¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. МИШУЛИНА А. В.
409
мента Демокрита: «Должно гово¬
рить истину, что всегда гораздо
лучше». Но здесь налицо вольность,
благодаря которой приписывают
Демокриту вовсе не то, что- он ду¬
мал сказать. В рукописях Стобея
читается: «должно говорить правду,
где это выгоднее», но это имеет уже
совсем другой смысл и иначе харак¬
теризует взгляды Демокрита. Таких
неточностей немало, они мешают
т. Маковельскому дать точную, прав¬
дивую картину эволюции взглядов
великого материалиста древности.
Я не хочу охаивать всю работу
т. Маковельского, как делал это
т. Баскин, но считаю, что теорети¬
ческий уровень её недостаточный.
Автор слишком положился на
Дильса — немецкого собирателя
фрагментов дюсократиков и Демо¬
крита, некритически им воспользо¬
вался, при этом не потрудился вос¬
пользоваться новейшим изданием
фрагментов Дильса (1934 г.), в ко¬
тором сам Дильс исправляет неко¬
торые свои ошибки. Я не могу приз¬
нать высокой по- своему уровню и
вышедшую работу профессора Лу¬
рье «Очерки по истории античной
науки», ибо она также раскрывает
перед нами материал путём лишь
эмпирического описания фактов, а
не методом исторического познания
их с позиций марксизма-ленинизма.
Я не могу подробно разбирать эту
книгу. Остановимся лишь на одном
примере. Известен в науке «сокра¬
товский вопрос». Сюда относятся
многие частные вопросы, как, на¬
пример, почему ни одного произве¬
дения этого философа до нас не
дошло, или, как, например, оценить
факт казни или смерти Сократа?
Тов. Лурье даёт такую странную
трактовку вопроса: «Казнь Сокра¬
та, этого благороднейшего мысли¬
теля, является величайшей неспра¬
ведливостью с точки зрения личной
его вины, тем не менее может быть
оправдана с точки зрения государ¬
ственных интересов демократиче¬
ских Афин» (стр. 323). Читателю
предлагается какая-то иезуитская
трактовка вопроса. Личной вины у
Сократа не было, он к тому же
«благороднейший мыслитель», но
государство должно его всё же
казнить. И согласно взглядам авто¬
ра: так ему и надо! Здесь непра¬
вильна и оценка смерти Сократа и
его философской деятельности. На
таком уровне нельзя трактовать
важнейшие вопросы истории фило¬
софии в наших академических изда¬
ниях.
Нам необходимо дать историче¬
скую правду о философах, показать
объективно общественную роль
каждой системы и установить место
её в борьбе за материализм, за под¬
готовку и будущий расцвет фило¬
софского материализма. И каждую
систему при этом нельзя выхваты¬
вать не только из её эпохи, по и из
той атмосферы идеологической борь¬
бы, которая ведётся сейчас во¬
круг того или иного' философа. На¬
пример, вокруг некоторых филосо¬
фов в современной, особенно аме¬
риканской литературе развернулась
настоящая возня реакционных учё¬
ных, стремящихся поднять на щит
греческих идеалистов и, наоборот,
всячески принизить материалистов.
Проблемы Платона, Сократа, ато¬
мистика Демокрита — это актуаль¬
ные проблемы современной идеоло¬
гической борьбы между идеализмом
и материализмом, реакционными и
передовыми идеями. Разве можно
пройти мимо этого в нашем изуче¬
нии истории философии?
Как сейчас используется, напри¬
мер, тема о Платоне? В начале
войны в журнале «Classical Journal»,
некий Murley поставил вопрос о
платоновой утопии, описанной Пла¬
тоном в большом диалоге о «Госу¬
дарстве». «Что это идеализируемое
Платоном государство, — вопроша¬
ет Морлей, — тоталитарное или де¬
мократическое?» И через две-три
страницы отвечает, что так как кон¬
троль в утопическом государстве
Платона проводится не снизу, не
со стороны народа и толпы, то-есть
«не иррационально», а сверху, со
стороны класса философов и господ,
то-есть вполне «рационально», то
это даёт нам прообраз именно демо¬
кратического, а не тоталитарного
государств а. Далее, о ка зыва етс я,
что такое «идеальное государство»
Платона уже существует на нашей
планете. Американская демократия
410
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. МИШУЛИНА А. В.
уже осуществила мечту о «Платоно¬
вой Атлантиде». Автор только не
сумел закончить свою статью, ему
недоставало только написать, что
Трумэн является современным аме¬
риканским Платоном.
С политической тенденцией ис¬
пользуется также и образ Сократа,
его идеалистическая философия.
Пропагандой философии Сократа
американские реакционеры пы¬
таются отвлечь народ от трудностей
послевоенного времени, от недо¬
статков, от городской суеты, от не¬
приглядностей жизни, предлагая
взамен образ вдохновенного Со¬
крата, которого никогда не смуща¬
ло отсутствие сандалий, грязь и
драная одежда, в которой он ходил.
При открытии греческого отделе¬
ния Питсбурге кого» университета в
Америке в 1944 г. проф. Нотопулос
в своей актовой речи, произнесённой
в диалогической форме беседы Со¬
крата и Аристофрона, положил в
основу этот образ Сократа. «Отправ¬
ляясь от этого прекрасного образа
божественного, я молю бога, чтобы
он сделал Америку немного похо¬
жей на Афины. Пусть великий дух
Греции обитает в Америке, подоб¬
но тому, как всесильный Пан оби¬
тает в Эллисе». Нужно ли говорить
здесь о том, что Сократ тут потре¬
бовался не больше, как для показа
сродства душ американских и гре¬
ческих реакционеров.
Даже Лукреций, двухтысячелетие
великого произведения которого от¬
мечала мировая наука, был исполь¬
зован для того, чтобы застращать
среднего американца и европейца,
полных ныне беспокойства за судьбы
мира. В статье «Античность и атом»
(«Classical Journal», декабрь
1945 г.) профессор Розамунд Дейч
писал: «2 тысячи лет назад Лукре¬
ций с философским спокойствием
мог описывать катаклизм, который
постиг бы материальный мир, если
бы количество атомов когда-либо
сдало». Далее автор приходит к
следующему выводу. Античному
человеку неведома была атомная
энергия, он ею не управлял, и пото¬
му спокойно об этом мог говорить.
Сейчас же атомная энергия в руках
Америки, и она должна управлять
нашей планетой.
Даже юбилей Лукреция был ис¬
пользован для того, чтобы постра¬
щать мир американской атомной
бомбой. В эту именно связь и сле¬
дует поставить «атомные» очерки
американских реакционеоов по ис¬
тории философии. Такова идеологи¬
ческая борьба вокруг проблем ис¬
тории философии, й в частности ан¬
тичной, казалось бы, самой далёкой
от нас философии. Разве не ясно,
что в наших трудах должен быть
дан отпор подобным упражнениям,
что нужна правильная марксистско-
ленинская трактовка этой филосо¬
фии?
Мы не имеем права давать свою
правильную, научную историю фило¬
софии, уходя от этой идеологической
борьбы вокруг отдельных философ¬
ских систем.
Теперь перейдём к другим недо¬
статкам в книге т. Александрова.
Мне хотелось бы остановиться на
одном важном вопросе — о проис¬
хождении античной философии, во¬
просе, имеющем свою историю и
принципиальное значение, ибо этот
вопрос в книге т. Александрова
не получил правильного освеще¬
ния.
Ещё в начале 1900-х годов в Па¬
рижском институте социальных
наук был поставлен на дискуссию
вопрос о происхождении греческой
философии, о необычайном для мо¬
лодого греческого государства фак¬
те—именно появлении большого ко¬
ли ч е с тв а ф и л осо фо в, исто р иков,
представителей драматической ли¬
тературы с их философскими тен¬
денциями (как Эсхил, Софокл, Эв¬
рипид). Уже тогда ставился вопрос
о невозможности рассматривать
происхождение философии греков
независимо, оторванно от стран Во¬
стока, как результат только внут¬
реннего развития греков. Лафарг в
полемике с Жоресом, касаясь воп¬
роса о математическом мышлении
греков, о системах Пифагора, Эв¬
клида, математической теории золо¬
той середины, или золотого сечения
у Платона, приводил соображения
о тесных связях познаний греков с
восточной наукой, в частности с ма¬
Е К С Т РЕЧИ ТОВ. МИШУЛИНА А. В.
тематикой египтян, вавилонян, пер¬
сов.
Однако с тех пор так и осталось
почти непоколебленным мнение о
собственном, независимом от Вос¬
тока развитии философской мысли
древних греков. Старая идеализация
греческой культуры, столь обычная
I? буржуазной науке, продолжала
оставаться в силе, и это мешало по¬
нять многие вопросы, связанные с
возникновением греческой культу¬
ры и в частности философских си¬
стем.
Тов. Александров, к сожалению,
оказался под влиянием этого на¬
правления. Вот почему в его книге
неправильно объясняется обилие и
разнообразие учений, взглядов и
теорий в древней Греции за сравни¬
тельно короткое время. Причину
этого явления автор видит (стр. 25)
в политической и экономической
раздробленности Греции. Тов. Сара¬
бьянов солидаризировался с этим
положением, но оно неверно и без¬
доказательно, и на этом нужно ос¬
тановиться. В действительности дело
обстоит как раз наоборот: широкие
экономические и торговые связи,
развитие греческой колонизации по
всему Средиземноморью расширяли
кругозор эллинов, создавали почву
и доставляли материал для фило¬
софских обобщений. Именно поэ¬
тому греческая философия возни¬
кает в торговых центрах и городах
малоазиатского побережья и дости¬
гает расцвета в Афинах, тогда как
Спарта, сохранившая свою экономи¬
ческую замкнутость и изолирован¬
ность, не выдвинула ни одного вид¬
ного философа. Ведь это факт боль¬
шого значения, с ним надо счи¬
таться и его следует объяснить.
Кроме того, необходимо счи¬
таться с другим очень важным мо¬
ментом — это влияние культуры Во¬
стока, культурного наследства егип¬
тян, вавилонян, персов. Только те¬
перь устанавливается в результате
археологических открытий лидий¬
ских табличек с их особым письмом,
что греческий алфавит заимствован
греками, невидимому, вовсе не у фи¬
никийцев, а у соседних с Ионией
лидийцев. Сами финикийцы находи¬
лись под влиянием восточной куль¬
411
туры народов Малой Азии и Сирии,
заимствовали письмо у лидийцев и
фригийцев, а в дальнейшем явля¬
лись лишь разносчиками этого пись¬
ма во время торговых операций.
Греческое письмо, на котором до¬
шли до нас трактаты греческих фи¬
лософов, это, вполне вероятно, даль¬
нейшая модификация письма мало¬
азиатских народов, которые вместе
с письмом передали грекам и мно¬
гие завоевания восточной культуры
и философии.
Это в значительной степени дол¬
жно объяснить и тот факт, что гре¬
ческая философия с самого начала
слагалась где угодно, но только не
в собственно Греции, не на её кон¬
тиненте. Известно, что Фалес про¬
исходил из Малой Азии (Милета),
при этом сам он был не греком, а
карийцем, коренным жителем Ма¬
лой Азии, где его ученики и
формулировали свои философские
теории. Гераклит тоже происходил
из Малой Азии (Эфес), Демокрит —
из Абдеры, вблизи Малоазийского
побережья (есть версия — из Малой
Азии), Пифагор — из Самоса (много
путешествовал не только по Малой
Азии, но и по Египту, откуда заим¬
ствовал математическую теорию и
свою теорию переселения душ),
Диоген — из Аполлонии на Крите.
Ксенофан — основатель школы элеа-
тов — из Нижней Италии, также и
Зенон, Эмпедокл — из Агригента в
Сицилии (связан был больше с
Египтом и Карфагеном, чем с гре¬
ками), Левкипп, если только он во¬
обще существовал, — из Малой
Азии (Милета), Протагор — из Аб¬
деры, вблизи Малой Азии, основа¬
тель стоицизма — Зенон родился на
Крите, этом стыке восточных влия¬
ний Египта, Малой Азии и Микен¬
ской культуры. Иными словами,
основатели почти всех основных на¬
правлений греческой философии
формулировали свои взгляды не в
собственно Греции, а на её восточ¬
ной и западной периферии. .
Это положение достойно внима¬
ния исследователя-марксиста, ибо
отсюда видно, что на долю Афин из
видных философов приходится лишь
Платон да Аристотель, притом по¬
следний с некоторой оговоркой, ибо
412
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. МИШУЛИНА А. В.
он происходил тоже из Фракии (Ста-
гиры) и испытал на себе малоазиат¬
ское влияние в детстве. Первый на¬
учный подвиг первого греческого
философа Фалеса 'Милетского —
именно предсказание им солнечного
затмения 28 мая 585 г. до н. э. —
был сделан на основании таблиц ва¬
вилонских астрологов. Это необходи¬
мо учесть для суждений о происхож¬
дении первой философской системы
греков. Точка зрения т. Александ¬
рова, что греческие полисы своею
раздробленностью определили оби¬
лие философских систем греков, не
убеждает читателя, не согласуется
со многими историческими фактами
и нуждается в исправлении.
В дальнейшем изложении антич¬
ной философии т. Александров пра¬
вильно поступает, что не вводит
римскую философию: таковой просто
не было. Но автор допускает боль¬
шую неосторожность, когда вводит
отдел патристики — учений отцов
церкви. С философией патристика
имеет мало общего, она излага¬
ет богословие, религиозное вероуче¬
ние. Здесь было бы желательно
установить резкую и чёткую грани¬
цу между философией и богослови¬
ем, которое ставит своей задачей
утверждение и пропаганду конкрет¬
ного вероучения, основываясь на от¬
кровении и авторитете церкви.
Включение патристики в историю
древней философии требует во вся¬
ком случае ограничения, а может
быть, и полного изъятия.
В качестве типичных представи¬
телей христианской «философии»
выведены в книге Г. Ф. Александ¬
рова Тертуллиан и Августин. Авгу¬
стин — крупнейший христианский
«философ», его философия истории
ещё может быть так или иначе
учтена, что же касается Тертул¬
лиана, то он введён по недоразуме¬
нию. Ведь именно у него наиболее
резко выражена противоположность
религии и науки, несовместимость
философии с вероучением, в частно¬
сти с христианством. Тертуллиан
был наиболее фанатичным пропо¬
ведником «безумия в боге», от него
исходит средневековый принцип
«Credoquia absurdum est». Если ав¬
тор хотел о-тобразить смену антич¬
ных философий и возникновение
философии христианской как еди¬
ной и поглотившей собою все ан¬
тичные философские понятия и
взгляды, то в этом случае следовало
бы развить философию стоиков, ран¬
нюю христианскую философию, до
возникновения церкви и её богослов¬
ских догм. В истории философии
важно было бы показать, как новые
рождавшиеся христианские взгляды
сочетались с революцией рабов, с
крушением Римской империи, с тео¬
рией равенства раба и господина,
римлянина и варвара, эллина и
иудея.
Но эта задача осталась невыпол¬
ненной, ибо автор пошёл по линии
изложения патристики — учений от¬
цов церкви, а новых философских
теорий, отменивших старые фило¬
софские системы греков, которые
отныне не соответствовали общест¬
венному развитию народов Римской
империи, в книге не дано.
Теперь о принципиальной основе
построения всего курса истории фи¬
лософии в целом.
Тут правильно говорили, что по¬
строение советского курса в плане
лишь истории западноевропейской
философии неверно. Я согласен с
этим положением выступавших то¬
варищей.
Всем нам необходимо усвоить
ту неоднократно высказывавшуюся
мысль, что замкнуть развитие фило¬
софского мышления человечества
рамками Западной Европы — это
значит чересчур переоценить запад¬
ноевропейскую, и прежде всего не¬
мецкую, философию и недооценить
философию стран Востока и, что
особенно важно, русскую филосо¬
фию, которая сумела лучше и более
правильно, чем философия каких-
либо других стран, реагировать на
идеалистические системы Запада.
Должен только добавить, что в
настоящую, советскую эпоху нашей
истории следует прямо сказать, что
история одной только западноевро¬
пейской философии не может объяс¬
нить нам всесторонне и полноценно
происхождение марксизма-лениниз¬
ма, концепции диалектического и
исторического материализма.
Победа марксизма, мпровоззре-
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. МИШУЛИНА А. В.
413
ния диалектического и историче¬
ского материализма, явилась побе¬
дой огромного значения. Она впер¬
вые в истории человечества дала
действенное оружие в руки трудя¬
щихся. Философия становится нау¬
кой и в то же время достоянием на¬
рода. Впервые в истории людей тру¬
дящиеся Советского Союза созна¬
тельно творят свою историю, строят
общество в соответствии со своими
целями и желаниями, сами начи¬
нают научно философствовать.
Следует ли говорить о том, что в
нашей советской концепции исто¬
рии философии должна найти своё
отражение эта борьба народов за
право философствовать, понимать
развитие природы и общества, со¬
здавать и развивать свою собствен¬
ную классовую и одновременно объ-
ективцо-научную философскую си¬
стему, которая отныне стала ору¬
жием в руках народа в строитель¬
стве социалистического общества?
Это надо показать обязательно в
нашем курсе истории философии.
Без этого не может быть научного
курса.
Отмеченная мною ограниченность
в построении истории философии
при определении задач курса не
могла не вызвать и следующей
ошибки в книге «История западно¬
европейской философии».
Автор её не раскрыл сколько-либо
подробно философию марксизма-
ленинизма. Он остановился на про¬
исхождении марксизма, изложение
которого довёл лишь до «Коммуни¬
стического манифеста». Но изве¬
стно, что после этого вышли клас¬
сические работы Маркса и Энгель¬
са — «Капитал», сокрушивший бур¬
жуазную науку политической эко¬
номии, «Анти-Дюринг», выбивший
почву у идеалистических критиков
марксизма, «Происхождение семьи,
частной собственности и государ¬
ства», впервые давшее подлинно
историческое изложение происхож¬
дения человеческого общества и
государства.
При всём этом марксизм пережи¬
вал лишь первую стадию развития
и как научная система и как целост¬
ное материалистическое мировоззре¬
ние. Известно последующее разви¬
тие марксистской философии. Мар¬
ксизм и борьба за марксизм имеют
свою историю. Но этой истории нет
в книге т. Александрова. Далее, на¬
стоящего расцвета марксизм дости¬
гает в новую историческую эпоху —-
эпоху Ленина—Сталина. Ленин и
Сталин обогатили марксизм, вложи¬
ли в него неоценимый вклад и вме¬
сте с тем двинули вперёд развитие
марксистской теории. Но в курсе
«История западноевропейской фи¬
лософии» не только не был раскрыт
ленинизм как следующий этап раз¬
вития марксизма, но сам марксизм
был доведён лишь до 1847 г. Мар¬
ксизму отведено место где-то рядом
с Фейербахом, Гегелем и Шеллин¬
гом подобно обычной философской
школе, до которой в изложении до¬
шла очередь.
Такое построение вызывает ещё
другое недоумение. Поскольку в
последующем изложении автор не
говорит о борьбе марксизма с бур¬
жуазными теориями и не видно, что
этому будет посвящена новая книга
т. Александрова, то получается, что
появление марксизма снимает борь¬
бу с идеалистическими системами и
что вообще не было в последующем
развитии буржуазии острой борьбы
с реакционными идеалистическими
системами. Здесь коренится одна из
основных ошибок такого построе¬
ния курса истории философии.
Автор прекрасно знает, что мар¬
ксизм закалялся в острой теорети¬
ческой борьбе, которая сочеталась
с борьбой пролетариата за власть
именно в последующий период. То¬
варищ Александров остановился на
Фейербахе. Но после Фейербаха
прошло 100 лет. В этот период воз¬
никли самые различные реакцион¬
ные философские теории: Пирсона,
Рихтера, Бергсона, Джемса, Маха,
Авенариуса и других. В беспощад¬
ной борьбе с этими учениями мар¬
ксизм закалился, укрепил свои по¬
зиции, диалектический материализм
получил своё развитие, Ленин и
Сталин приложили на практике
марксизм-ленинизм, раскрыли его в
действии. Марксизм-ленинизм побе¬
дил.
Поэтому выключение этого по¬
414
Т Е К С Т Р Е Ч И ТОВ. РЕЗНИКОВА Л. О.
следнего ленинского этапа, самого
важного в жизни рабочего класса и
коммунистической партии и харак¬
терного для дальнейшего развития
марксистской теории, создаёт не¬
правильное представление о самом
марксизме и, следовательно, всё
изложение истории философии под¬
чиняет неправильным установкам.
Правильного построения истории
философии при таких отправных по¬
зициях автора не могло получиться.
Если считать верным то, что гово¬
рит Фулье, а именно что «история
является голосованием определён¬
ной теории» автора, тс следует за¬
метить, что история философских
систем, обозреваемая в книге т. Але¬
ксандрова, не голосует за ту
точку зрения, которой придержи¬
вается автор. Здесь уже говорили,
что в книге получается разрыв ме¬
жду марксистскими воззрениями
автора и его изложением истории
философии.
Тов. Александрову, мне кажется,
ясны недостатки его книги. Осно¬
вываясь на величайшем труде по
философии «О диалектическом и
историческом материализме» това¬
рища Сталина, необходимо по¬
строить новый, подлинно научный
курс «Всеобщей истории филосо¬
фии».
Резников Л. О. (Ростов-на-Д.) В
книге т. Александрова наряду с не¬
которыми достоинствами имеются
серьёзные недостатки. Вследствие
этого книга вполне заслуженно под¬
верглась на настоящей дискуссии
острой критике. Марксистский учеб¬
ник по истории философии должен
служить орудием идейно-политиче¬
ского воспитания наших граждан в
духе воинствующего диалектическо¬
го м а т е рм а ли зм а, неп ри м ири м о й
борьбы с реакционными буржуазны¬
ми воззрениями, сознания не только
исторической преемственности, но и
коренной противоположности м ар-
ксистско-ленинского, пролетарского
мировоззрения всем прошлым воз¬
зрениям идеологов эксплоататорских
классов. Это налагает на автора
учебника по истории философии осо¬
бую ответственность. Книга Г. Ф.
Александрова не отвечает этим зада¬
чам. Для того чтобы служить ука¬
занным целям, книга должна быть
коренным образом переработана,
имеющиеся в ней серьёзные недо¬
статки должны быть устранены.
Главных недостатков в книге, по
моему мнению, два.
Первый недостаток заключается в
гом, что в книге во многих случаях
отсутствует ясный классовый подход
к анализу происхождения и сущно¬
сти прошлых философских систем и
оценке их роли в социальной .борьбе.
Развитие философской мысли рас¬
сматривается нс столько под углом
зрения острой борьбы передовых и
реакционных идей различных обще¬
ственных классов, сколько под углом
зрения простой смены философских
воззрений. В книге не вскрывается
с достаточной ясностью и чёткостью,
что не только реакционные, но и
почти все передовые философские
системы прошлых эпох были миро¬
воззрениями эксплоататорских клас¬
сов, чем и определялись решающим
образом их ограниченность, недо¬
статки, пороки, которые были пре¬
одолены и устранены только в миро¬
воззрении пролетариата — марксист¬
ской философии. Всё это наклады¬
вает на книгу печать объективизма
и просветительства. Вследствие этого
книга лишена необходимой для мар¬
ксистского учебника боевой остроты,
партийной целеустремлённости.
Второй недостаток заключается в
том, что в книге совершенно не осве¬
щена история современной филосо¬
фии. История философии излагается
в книге только до возникновения
марксизма (до 1847 года) и па этом
заканчивается. Семь страничек «За¬
ключения», разумеется, ничего но¬
вого не вносят. Я считаю это непра¬
вильным. Это не соответствует бое¬
вым партийным задачам больше¬
вистского учебника по истории фило¬
софии. Изучение истории философии
должно подготовить читателя к пони¬
манию ленинского этапа в развитии
философии диалектического мате¬
риализма и борьбы против современ¬
ных буржуазных идеалистических
теорий. Для этого в учебнике дол¬
жны быть специальные разделы, по¬
свящённые: 1) дальнейшему развитию
марксистской философии Лениным
Т Е К ( Т 1» Е Ч И Т О В. Р Е 3 II И К О В А Л. О.
413
II Сталиным (ленинизм является
высшим достижением не только рус¬
ской, но и всей мировой, следова¬
тельно, и западноевропейской, куль¬
туры) п их борьбе против новейшей
западноевропейской буржуазной фи¬
лософии; 2) критическому рассмо¬
трению важнейших направлений за¬
падноевропейской буржуазной фило¬
софии второй половины XIX и
XX века: позитивизма (Конт, Спен¬
сер) , вульгарного материализма
(Бюхнер, Фогт, Молешотт), есте¬
ственно-научного материализма
(Геккель и др.), неокантианства
(Коген, Наторп, Кассирер, Виндель-
банд, Риккерт, Бернштейн, Форлен-
дер), неогегельянства (Кронер, Ли-
берт, Джентиле), махизма (Мах,
Авенариус), прагматизма (Джемс,
Дьюи), феноменологизма (Гус¬
серль), интуитивизма (Бергсон).
Полностью осуществлять свою идей¬
но-воспитательную роль может толь¬
ко такой учебник истории филосо¬
фии, который доводит критическое
рассмотрение развития философских
направлений до современности, сле¬
дуя замечательным образцам ленин¬
ской и сталинской критики новейших
«модных» 'реакционных теорий,
идейно вооружая читателей для
борьбы против современных реак¬
ционных буржуазных идеалистиче¬
ских воззрений.
Дело не только в том, чтобы при
изложении домарксистской буржуаз¬
ной философии подводить читателя
к пониманию гносеологии современ¬
ной идеологической реакции. Об
этом уже говорили, и это правильно.
Дело в том, что в учебнике необхо¬
димо кроме того разобрать и раз¬
громить самую современную буржу¬
азную философию, её основные на¬
правления.
В течение долгого времени среди
философских кадров было распро¬
странено мнение, будто развитие
буржуазной философии нужно рас¬
сматривать только до периода по¬
явления марксизма, так как буржу¬
азная философия в дальнейшем —
это философия эпигонов, ничего ори¬
гинального она не дала и т. д.
Что это философия эпигонов, от¬
стаивающая реакционные идеи, —
это верно. Но это не мешает ей
играть большую роль в идейной
борьбе, причинять огромный вред,
развращать сознание интеллигенции
и даже более широких масс, служить
силам империалистической реакции.
Поэтому пренебрежительное от¬
странение от задач глубокого, все¬
стороннего разбора и критики этих
течений, разоблачения их реакцион¬
ной сущности, вскрытия их гносео¬
логических корней и т. д. на деле
может быть только на руку этим те¬
чениям и ослаблять наши позиции,
лишая нашу философию боевого,
воинствующего духа и активной роли
в современной идейной борьбе.
Почему советский читатель — со¬
ветский интеллигент, студент — дол¬
жен знать о философских взглядах
христианских богословов Тертуллиа¬
на и Блаженного Августина, но мо¬
жет не знать об интуитивизме Берг¬
сона или прагматизме Дьюи? Поче¬
му он должен знать о средневеко¬
вой инквизиции, но может не знать
о фашистском мракобесии?
Махизм — это тоже реакционное
эпигонское идеалистическое течение,
ничего оригинального не заключав¬
шее. Однако Ленин посвятил все¬
сторонней критике этого течения
капитальный философский труд. Не¬
обходимо, следуя этому образцу,
подвергнуть всесторонней критике
все основные направления современ¬
ной буржуазной философии.
В последнее время в печати по¬
явился ряд неплохих статей, посвя¬
щённых разоблачению модных бур¬
жуазных философских течений. Но
эти статьи не могут нас удовлетво¬
рить. В выполнении этой задачи
нельзя также ограничиться только
рамками учебника. Необходимо на¬
писать ряд хороших книг, моно¬
графий, каждая, из которых была бы
посвящена всесторонней критике ка¬
кого-либо из влиятельных направле¬
ний современной буржуазной фило¬
софии.
При этом критика должна быть
разносторонней и глубокой, доказа¬
тельной и убедительной. Нельзя за¬
ниматься одним лишь огульным
отрицанием, клеймить и браниться.
Нужно вскрывать не только классо¬
вые, ио п гносеологические корни
современного идеализма. Критикуя
416
ТЕКСТ РЕЧИ ТОН. РЕЗНИКОВА Л. О
противника, нужно давать вместе с
тем диалектико-материалистическую
интерпретацию и объяснение всем
тем фактам современной жизни и
данным науки, которые подвергают¬
ся извращённому толкованию идеа¬
листическими философскими шко¬
лами.
Одним словом, критика должна
быть всесторонней: классовой, логи¬
ческой, гносеологической, естествен¬
но-научной, общественно-историче¬
ской и т. д. В этом отношении нужно,
следовать классическому образцу—
ленинской книге «Материализм и
эмпириокритицизм».
В связи с этим я хочу сделать ещё
одно замечание. Ведя острую борьбу
против основного врага — против
современного идеализма *п мракобе¬
сия, мы не должны забывать об од¬
ном из важных требований ленин¬
ско-сталинской стратегии и тактики,
применимом не только в вопросах
политики, но и в вопросах теории,
а именно — о требовании находить
и использовать союзников в борьбе
с главным врагом.
Мне кажется, что было бы непра¬
вильно представлять всю теоретиче¬
скую литературу в буржуазных стра¬
нах как сплошь исключительно реак¬
ционную. Несмотря на продолжаю¬
щийся рост идейной реакции в импе¬
риалистическом лагере, среди бур¬
жуазной интеллигенции имеются и
прогрессивные, демократически на¬
строенные, передовые учёные. Хотя
они часто обнаруживают непоследо¬
вательность, колебания, эклектицизм
в философских вопросах, и поэтому
их необходимо подвергать марксист¬
ской критике, но положительные, ра¬
циональные элементы в их работах
также должны быть учтены, пра¬
вильно оценены и использованы в
борьбе с главным противником.
Несколько слов по вопросу, кото¬
рый был, к сожалению, невероятно
запутан некоторыми товарищами,
по вопросу о Гегеле. Об этом прихо¬
дится говорить, потому что как в на¬
учной, так и в педагогической работе
нужна полная ясность.
Решение ЦК партии, принятое в
1944 году по поводу III тома «Исто¬
рии философии» и изложенное в
журнале «Большевик», прямо гово¬
рит о противоречии в гегелевской
философии: «Если диалектический
метод Гегеля содержал в себе «ра¬
циональное зерно» — учение о раз¬
витии — и был прогрессивной сто¬
роной философии Гегеля, то его
идеалистическая догматическая си¬
стема была консервативной, требо¬
вала прекращения развития и нахо¬
дилась в резком противоречии с
диалектическим методом».
Задача состоит не в том, чтобы
отрицать это противоречие, а в том,
чтобы правильно его понять. А пра¬
вильно понять это противоречие —
значит понять, что прогрессивная
сторона философии Гегеля — его
диалектический метод — была раз¬
давлена, как говорил Энгельс, под
тяжестью непомерно разросшейся
консервативной, реакционной сто¬
роны. Диалектика Гегеля была ме-
тафизирована, извращена, изуродо¬
вана, поставлена на службу оправ¬
данию существующих порядков.
Понять классовые основы филосо¬
фии Гегеля — значит понять клас¬
совые основы этого противоречия.
Ввиду недостатка времени об этом
можно сказать только в самой об¬
щей и схематической форме.
Прогрессивная сторона филосо¬
фии Гегеля — его диалектический
метод — отражала прогрессивные
тенденции немецкой буржуазии.
Поскольку буржуазия, в том числе и
немецкая, в ту эпоху была ещё под¬
нимающимся классом, интересы ко¬
торого были связаны с потребностя¬
ми развития производительных сил,
она обнаруживала прогрессивные
тенденции. Но тенденция ещё не
есть реальное, практическое поведе¬
ние. Отсталая немецкая буржуазия,
развивавшаяся под эгидой феодаль¬
ного дворянства, пресмыкавшаяся
перед всесилием прусского юнкер¬
ства, смертельно напуганная фран¬
цузской революцией, её массовым
характером и революционным тер¬
рором якобинской диктатуры, стала
на путь реакции посредством согла¬
шения с феодальной аристократией.
Эта политическая реакция и на¬
шла своё выражение и отражение в
немецкой идеалистической филосо¬
фии и её борьбе против материализ¬
ТЕКСТ Р Е Ч И Т О В. РЕЗНИКОВА Л. О.
417
ма вообще и французского материа¬
лизма в особенности.
Таким образом, я считаю, что
классовую основу указанного про¬
тиворечия можно формулировать
следующим образом: прогрессивная
тенденция немецкой буржуазии
была раздавлена под тяжестью её не¬
померно разросшихся реакционных
стремлений, в которых она была
единодушна с прусским юнкер¬
ством. Так идеологи немецкой бур¬
жуазии стали трубадурами аристо¬
кратической реакции. Мне думается,
что именно такое понимание вопроса
соответствует исторической истине и
правильно выражает смысл замеча¬
ния, сделанного по этому вопросу
товарищем Сталиным.
Кроме этих общих замечаний, я
хотел сделать ещё несколько част¬
ных критических замечаний по от¬
дельным главам книги т. Александ¬
рова.
В главе I нет ясной характеристи¬
ки классовой борьбы между различ¬
ными группами рабовладельцев, не
показано, что рабовладельцы — про¬
мышленники и торговцы, поддержи¬
ваемые ремесленниками и крестья¬
нами (демос), вели острую борьбу
против родовой земельной аристо¬
кратии, представляя в ту пору про¬
грессивную общественную силу, по¬
скольку они выражали потребности
материальной жизни общества. Эта
экономическая и политическая борь¬
ба нашла своё отражение как в фи¬
лософии, так и в художественной
литературе того времени. Между
тем автор говорит не о борьбе, а
лишь о «смене» мировоззрений
(стр. 28).
Вопрос об отношении философ¬
ских и общественно-политических
взглядов Гераклита является очень
сложным. Диалектико-материали¬
стические взгляды Гераклита отра¬
жали ту ожесточённую борьбу и те
глубокие изменения, которые проис¬
ходили тогда в древнегреческом
обществе. Гераклит дал гениальное
для того времени философское обоб¬
щение наблюдавшихся процессов.
Но при этом необходимо отметить
(чего автор, к сожалению, совсем
не делает), что Гераклит пытался
27. Вопросы философии № 1.
самую диалектику поставить на
службу своим реакционным полити¬
ческим взглядам. Его учение о веч¬
ности непримиримой борьбы, вой¬
ны в обществе, необходимо опреде¬
ляющей господство одних людей и
подчинение других, и о том, что та¬
кое соединение вечно враждующих
противоположностей образует пре¬
краснейшую гармонию, было совер¬
шенно неправильным и политически
реакционным.
Характеризуя историческую об¬
становку в V веке до н. э. (стр. 50),
автор почти ничего не говорит о
внутренних и внешних противоре¬
чиях и классовой борьбе в этот
период, не указывает на борь¬
бу между торгово-промышленными
Афинами и олигархической аграр¬
ной Спартой, на то, что длительная
пелопоннесская война являлась
международным выражением борь¬
бы рабовладельческой демократии и
аристократии. Вследствие этого ха¬
рактеристика эпохи оказывается у
автора слишком общей и «пригла¬
женной», что затрудняет понимание
происходившей тогда острой идей¬
ной борьбы. Такая отвлечённо-сум¬
марная характеристика приводит
автора, например, к ошибочному
утверждению, будто в V веке про¬
исходило дальнейшее развитие ре-
мёсл и торговли в Милете и Эфесе
(стр. 50), тогда как в действитель¬
ности в результате греко-персидских
войн разорённые и лишённые восточ¬
ных рынков города Малоазиатского
побережья потеряли прежнее значе¬
ние.
Излагая общественные взгляды
Демокрита, автор ничего не гово¬
рит о борьбе Демокрита против ро¬
довой аристократической знати, её
гнёта, произвола, жадности, хищни¬
чества и т. д., а также не указывает
на обоснование Демокритом рабо¬
владельческой демократии, прав
всех граждан участвовать в полити¬
ческой жизни, необходимости широ¬
кого распространения просвещения
и т. д. Вместе с тем автор не пока¬
зывает, что демократическая этика
«золотой середины», «честной» на¬
живы, сочетания богатства и ума
и т. п. является узкой и ограничен¬
ной индивидуалистической этикой

418
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. РЕЗНИКОВА Л. О.
«умеренных» эксплоататоров-рабо-
владельцев.
При характеристике пифагорейцев
не указывается, что Пифагорей¬
ский союз являлся реакционной
партийной организацией греческой
аристократии, что пифагорейцы об¬
основывали социальное неравенство
(иерархию) и необходимость слепо¬
го подчинения демоса аристократии.
Совсем не выяснены социальные
источники воззрений различных
групп софистов. В связи с рассмо¬
трением взглядов софистов следо¬
вало бы объяснить происхождение
и смысл понятия софистики, разли¬
чие между диалектикой и софисти¬
кой.
Говоря о Сократе, автор не разо¬
блачает его реакционных взглядов
и деятельности. Нужно также дать
более острую критику платоновского
идеализма, полнее вскрыть его клас¬
совый смысл и гносеологические
корни. Необходимо указать, что фи¬
лософия Платона являлась в даль¬
нейшем (вплоть до настоящего вре¬
мени) идейным источником реак¬
ционнейших мистических и анти¬
научных теорий, в том числе и фа¬
шистских.
В главе IV не подчёркнута в
должной мере непоследовательность
материализма Бэкона и недостаточ¬
но охарактеризованы его социально-
политические взгляды как выраже¬
ние компромисса между буржуа¬
зией и новым дворянством.
Изложение общественно-полити¬
ческих взглядов Гоббса, который
был апологетом сильного эксплоа-
таторского государства и беспреко¬
словного повиновения ему, заканчи¬
вается однобоким, а потому и не¬
правильным выводом, что «теория,
развитая Гоббсом, сыграла прогрес¬
сивную роль» в дальнейшем разви¬
тии общественной науки (стр. 218).
При рассмотрении философии
Декарта не изложена критика идеа¬
листических воззрений Декарта,
данная материалистом Гоббсом и
представляющая несомненный инте¬
рес как проявление борьбы основ¬
ных направлений в философии.
В книге совершенно не изложе¬
ны социально-политические взгля¬
ды Спинозы, не выяснена их исто¬
рическая прогрессивность и вме¬
сте с тем буржуазная ограничен¬
ность.
Не охарактеризованы социальные,
классовые основы философии Лейб¬
ница. Ссылка на отсталость Герма¬
нии в этот период ничего не объяс¬
няет. Не охарактеризованы реак¬
ционные общественно-политические
взгляды Лейбница, не указано, что
он поддерживал феодальные и кле¬
рикальные устои и традиции, не от¬
мечено, что Лейбниц отрицал скачки
в природе и из идеи непрерывности
делал реакционные общественные
выводы. Не показано сочетание у
Лейбница феодальных, абсолютист¬
ских и клерикальных воззрений с
ограниченными буржуазными тен¬
денциями. По существу Лейбниц
стремился приспособить достижения
современной науки и техники к от¬
сталым и реакционным немецким
общественным отношениям, что и
следовало показать.
В главе V даётся крайне расплыв¬
чатая и неопределённая характери¬
стика общественно-политических
взглядов Локка. Автор пишет, что,
по« Локку, «во> всяком государстве
власть должна принадлежать боль¬
шинству народа; короля он рассмат¬
ривал как представителя большин¬
ства. Локк защищал демократиче¬
скую форму государства; поэтому в
последующей истории общественной
мысли в Англии взгляды Локка бы¬
ли использованы для борьбы за по¬
литический прогресс» (стр. 282). Ни
слова о том, какие в действительно¬
сти классовые интересы скрывались
за локковским идеалом конститу¬
ционной монархии, призванной охра¬
нять «естественные права» людей и
прежде всего право частной собст¬
венности в соответствии с интереса¬
ми торгово-промышленной буржуа¬
зии; ни слова о том, что локковское
понимание демократии использова¬
лось в дальнейшей истории общест¬
венной мысли не только в целях по¬
литического» прогресса, но и в целях
политической реакции.
В книге нет характеристики клас¬
совых корней философии Беркли и
Юма. Не показано, что после рево¬
люции 1688 года произошёл резкий
попорот идеологии буржуазии и но¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. РЕЗНИКОВА Л. О.
419
во го дворянства в сторону реакции.
Эти классы начинают испытывать
страх перед вызревающей в недрах
буржуазного общества новой си¬
лой — пролетариатом. Поэтому ан¬
глийская буржуазия, продолжая бо¬
роться за ликвидацию пережитков
феодализма, становится, однако,
уже реакционной силой. Она заин¬
тересована в развитии производ¬
ства, поэтому её идеологи приспо¬
сабливаются к веяниям науки, к
требованиям основывать знание на
опыте. Но она в то же время заин¬
тересована в решительном подавле¬
нии материализма, атеизма и вся¬
кого свободомыслия среди «низших»
классов, трудящихся масс. Поэтому
её 'идеологи обосновывают идеа¬
лизм и религию. О классовой на¬
правленности буржуазной идеологии
этого времени очень хорошо сказа¬
ли Маркс и Энгельс (см. /С. Маркс и
Ф. Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 244;
т. XVI, ч. II, стр. 298—299).
В книге не освещены учение
французских материалистов о при-
чиннбсти и необходимости в природе
и их критика телеологии, не вскры¬
ты ограниченность их детерминизма
и фаталистические выводы из него.
Весьма неполно охарактеризованы
общественно-политические взгляды
французских материалистов. Не по¬
казана связь механического мате¬
риализма с идеалистическим пони¬
манием истории. Не отмечена непо¬
следовательность французских ма¬
териалистов в вопросе о равенстве
людей по природе, их попытки обос¬
новать в противоположность нера¬
венству сословий неравенство клас¬
сов. Не отмечена также непоследо¬
вательность их политических взгля¬
дов, боязнь народной революции,
надежды на справедливых монар¬
хов и т. д.
Совершенно недостаточно охарак¬
теризованы реакционные социально-
политические взгляды Канта. Не
отмечено, что он обосновывал не
только имущественное, но и право¬
вое неравенство людей (граждан и
подданных), утверждал, что лица, не
обладающие собственностью, рабо¬
тающие по найму или как-либо ина¬
че зависящие от других и подчинён¬
ные им, не должны быть полноправ¬
ными, считал, что всякая государ¬
ственная власть священна и непри¬
косновенна и что граждане обязаны
безусловно повиноваться государ¬
ственной власти и не вправе оказы¬
вать сопротивление (прочив рево¬
люции), освещал антагонистические
противоречия, оправдывал войны
и т. д.
Следует отметить также, что в
книге не охарактеризована реак¬
ционная роль немецкой философии
в международном политическом и
идейном развитии.
В заключение в связи с вопро¬
сом о причинах отставания нашей
работы я хочу сказать следую¬
щее:
Каждый из нас в своей педагоги¬
ческой и пропагандистской работе
подчёркивает указание товарища
Сталина о том, что большевики
смотрят не назад, а вперёд, что они
ориентируются на новое, на ро¬
ждающееся, что чувство нового —
драгоценное качество каждого боль¬
шевистского работника.
Но нужно признать, что в нас са¬
мих ещё, к сожалению, крайне не¬
достаточно- развито это драгоценное
качество и это одна из очень важ¬
ных причин нашего отставания.
ЦК партии неоднократно призы¬
вал нас к смелой, творческой поста¬
новке новых вопросов, к товарище¬
ской дискуссии по спорным пробле¬
мам, к созданию солидных научных
монографий по важнейшим вопро¬
сам марксистско-ленинской филосо¬
фии.
Однакб мы этих требований не
выполняем. Мы занимаемся в боль¬
шинстве случаев пережёвыванием
общеизвестных положений. Мы об¬
наруживаем чрезвычайную робость
в постановке новых вопросов.
Между тем нельзя при современ¬
ном обосновании принципов диалек¬
тического материализма ограничи¬
ваться только тем фактическим ма¬
териалом, который содержится в ра¬
ботах Маркса и Энгельса и имеет
часто столетнюю давность. Многие
конкретные фактические данные,
связанные с состоянием наук в ту
эпоху, в настоящее время уже уста¬
рели. Нужно использовать данные
современной науки.

42?
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. РУБИНШТЕЙНА С. Л
'Мне думается, что источник рас¬
пространённой среди нас теоретиче¬
ской боязни нового заключается в
том, что среди нас развелось очень
много перестраховщиков, руковод¬
ствующихся принципом «как бы чего
не вышло», «как бы прожить спо¬
койнее». Поэтому многие совсем не
ведут творческой работы. Поэтому у
нас очень мало пишется хороших
работ. Поэтому и учебники по диа¬
лектическому и историческому ма¬
териализму не выходят уже в тече¬
ние многих лет. Поэтому и акаде¬
мическое издание «Истории филосо¬
фии» не двигается с места и даже
III том через три года после поста¬
новления ЦК всё.ещё не перерабо¬
тан.
Необходимо в корне изменить-это
положение. Нужно ставить новые
вопросы, давать теоретические об¬
общения данных современной дей¬
ствительности, современной науки,
проводить товарищеские дискуссии,
вести споры.
Основные принципы марксистско-
ленинской философии для всех нас
абсолютно бесспорны, и из них все
мы исходим. Но по частным вопро¬
сам, связанным с истолкованием и
обобщением нового материала, воз¬
можны расхождения. Там, где будут
высказываться различные взгляды,
не исключены и ошибки. Для их пре¬
одоления у нас есть могучее ору¬
жие — всемерное развёртывание
критики и самокритики.
При этом нужна товарищеская об¬
становка. Необходимо проявлять
большевистскую принципиальность и
строгую объективность (в хорошем
смысле этого слова). Не нужно воз¬
носить товарища до небес, но- не
нужно столь же безосновательно
охаивать его. Критика тоже дол¬
жна быть ответственной. Если мы
имеем дело с серьёзными твор¬
ческими работами, необходима их
справедливая оценка, признание как
их достоинств, так и недостат¬
ков, чтобы стимулировать дальней¬
шие творческие усилия наших кад¬
ров.
В научной работе должны прини¬
мать участие все философские кад¬
ры. Я считаю неправильным такое
положение, когда одни работают,
а другие философы-профессионалы
только- стоят, смотрят и ждут, не
споткнётся ли кто-нибудь из рабо¬
тающих, не допустит ли ошибку, —
тогда можно заняться критикой и
показать свою непогрешимость.
Мы все должны впрячься в теле¬
жку нашей науки и повезти её.
А там уж будет видно, кто тянет
лучше, а кто хуже. Мы будем кри¬
тиковать друг друга и помогать
друг другу. И тогда тележка по¬
едет хорошо. Я думаю, что если мы
добьёмся коренного перелома в на¬
шей работе в этом отношении, мы
сумеем выполнить те ответственные
задачи, которые ставит перед нами
ЦК партии.
Рубинштейн С. Л. (Москва). Пе¬
ред настоящим собранием стоят
большие принципиального значения
вопросы развития нашей марксист¬
ско-ленинской философии. На перед¬
ний план в связи с обсуждением
книги т. Александрова выдвигается
вопрос о марксистской истории
философии. Нам нужна боевая,
острая книга по истории филосо¬
фии, пронизанная марксистско-ле¬
нинской идейностью. Это все мы
понимаем. Вопрос заключается в
том, что требуется для того, чтобы
такую историю философии соз¬
дать.
Ясно в сущности, какова должна
быть в принципе марксистско-ленин¬
ская история философии. Но стоит
действительно уяснить себе этот воп¬
рос, чтобы ясным стало и другое, а
именно, что вопрос о разработке
марксистско-ленинской истории фи¬
лософии упирается в более общие
вопросы философской работы в це¬
лом.
Прежде всего, как должна стро¬
иться история философии?
Каждый философ и каждая фило¬
софия имеют свои социальные, клас¬
совые корни, и вместе с тем каждая
философия, заслуживающая того,
чтобы войти в историю философии,
имеет какое-то познавательное со¬
держание. Каждый философ, пред¬
ставляющий интерес для истории
философии, трактовал по-своему —
пусть в силу своих классовых пози¬
ций более или менее извращённо —
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. РУБИНШТЕЙНА С. Л.
421
какие-то более или менее значитель¬
ные проблемы философской и науч¬
ной мысли. Его философская систе¬
ма как-то отражает мир, познавае¬
мый философом, и выражает его
классовые позиции, более или менее
сознательно служит им. При этом
философская система выражает
классовые позиции философа именно
тем, как — в каком преломлении —
сна отражает мир. Именно этим
философ в самом содержании своей
системы выявляет, а то и выдаёт
свои общественные позиции. Это ве¬
щи не внеположные.
Этим, мне представляется, опреде¬
ляется построение истории филосо¬
фии.
Обычно в трудах по истории фи¬
лософии, ,в том числе и в книге т.
Александрова, в центре каждой гла¬
вы, посвящённой какому-нибудь фи¬
лософу, даётся изложение его систе¬
мы, его идей, которое является по
существу лишь переложением его
трудов, без расшифровки их объек¬
тивного смысла, изложение, из кото¬
рого читатель узнаёт собственно
лишь, как сам философ представлял
свою философию или за что её вы¬
давал, а не то, чем она была и что
представляла собой на самом деле.
Такому изложению предпосылается
характеристика общественной сре¬
ды, как некоторого общего истори¬
ческого фона, которая выступает как
внешняя обстановка, поскольку из¬
ложение самой философии, порож¬
дённой этими общественными усло¬
виями, дано далее безотносительно
к ним, не расшифровано на их ос¬
нове. Наконец, к такому изложению
затем присоединяют, с йругой сто¬
роны, критику данной системы, ко¬
торая неизбежно выступит, как
внешняя по отношению к материалу
точка зрения, поскольку самое-то
содержание системы подавалось не
исходя из неё. При таком построении
истории философии в ней внеполож-
но имеются как будто все элементы
для марксистского анализа, но са¬
мого-то анализа пет. При таком по¬
строении книга неизбежно лишается
марксистско-ленинской партийности
и остроты. Никакой набор самых
острых эпитетов и резких квалифи¬
каций сам по себе тут делу не по¬
может.
Нужно, очевидно, другое: нужно
выявить не просто, как представлял
или за что выдавал философ свою
философию, а чем она на самом деле
была для своего времени, что она
объективно собой представляет для
нашего. Для этого самое изложение
содержания системы должно превра¬
щаться в расшифровку её объектив¬
ного существа. Только исходя из
адэкватного действительности, а это
значит—марксистско-ленинского по¬
нимания объективного существа тех
проблем, которые трактовались фи¬
лософами прошлого, можно опре¬
делить, что и как в силу своих обще¬
ственных классовых позиций они
исказили в картине мира. Соотнеся
это проявление классовых позиций
философа в самом содержании его
философии со всей совокупностью
конкретных исторических данных о
нём и его времени, можно выявить
общественные корни данной фило¬
софии и её конечный политический
смысл; только так можно одновре¬
менно определить, и что он внёс но¬
вого, передового в познание мира
человеком, и в чём проявилась его
классовая ограниченность.
Настоящая история философии
при этом должна показать нам каж¬
дого большого философа прошлого
не как антикварную реликвию, а как
участника той борьбы, которая в
иных формах ведётся и в современ¬
ности, -в которой сами мы участвуем,
показать как союзника или против¬
ника наших врагов или наших союз¬
ников, значит, как человека, как
мыслителя, который боролся за или
против того са-мого дела, тех самых
идей, за которые боремся и мы, с
которым у нас есть свои большие, до
конца ещё не сведённые счёты.
История философии, которая пока¬
зала бы нам каждого философа
так — как носителя тенденций, бо¬
рющихся и в современности; и, зна¬
чит, как силу — дружественную или
враждебную — в борьбе, в которой
участвуем мы сами, — такая, но и
только такая история философии
будет и не сможет не быть боевой
книгой, проникнутой духом подлин¬
ной нашей марксистско-ленинской
422
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. РУБИНШТЕЙНА С. Л.
идейности. Для того чтобы вся исто¬
рия философии имела прямое отно¬
шение к нашей современной идеоло¬
гической борьбе, для этого нужно
прослеживать линии, тенденции, ко¬
торые связывают прошлое и настоя¬
щее. Ленин всегда так делал.
Одно во всяком случае надо ясно
осознавать: вопрос о создании мар¬
ксистской истории философии — это
вовсе не просто вопрос о её напи¬
сании только, — это вопрос о её
разработке.
Я отлично понимаю, что очень
легко таким образом в общей форме
сказать, какой должна быть история
философии; но очень трудно такую
историю философии написать, соз¬
дать. Такую книгу можно, вероятно,
написать лишь на базе ряда её пред¬
варяющих специальных монографий.
Если освещение всей истории фи¬
лософии, таким образом, должно
исходить из марксистско-ленинской
философии и её современной борьбы
с её врагами, то теоретическая раз¬
работка современных проблем мар¬
ксистско-ленинской философии ‘—
важнейшая предпосылка успешной
разработки марксистско-ленинской
истории философии. Недостатки, ко¬
торые выявились в разработке исто¬
рии философии, в значительной мере
упираются в более общие недостат¬
ки, которыми страдает теоретиче¬
ская разработка нашими филосо¬
фами современных проблем мар¬
ксистско-ленинской философии. От¬
мечу Некоторые из них. Здесь го¬
ворилось об отрыве от актуальных
задач современной советской жизни,
о том, что нужна крепкая, глубокая
связь с нашей советской современной
жизнью, с политикой нашего госу¬
дарства. Это, конечно, прежде всего.
В дополнение к этому отмечу ещё:
нужна и крепкая связь с наукой.
'Между тем бросается в глаза недо¬
статочная ориентированность многих
наших философов в проблемах со¬
временной науки. Дело, конечно, не
в том, что философ должен стать
специалистом по всем наукам и, та¬
ким образом, неизбежно перестать
быть таковым в своей собственной.
Нет, он не должен, конечно, пере¬
стать быть специалистом философом
и притом даже специализировав¬
шимся не только по философии во¬
обще, но и—в пределах философии—
по определённой философской про¬
блематике. Но он должен при этом
всё же серьёзно поработать — не во
всех науках, но в какой-нибудь од¬
ной, в соответствии со своим спе¬
циальным философским профилем,
и быть в общем ориентированным в
том, что делается в тех областях
науки, которые на данном этапе осо¬
бенно интенсивно развиваются, пере¬
страиваются и дают существенный
материал для философских обобще¬
ний.
При отсутствии этих предпосылок
философская работа снижается
именно из-за недостатка подлинного
понимания существа научных проб¬
лем различных отраслей знания, ко¬
торые философия должна обобщать.
Это относится, мне представляется,
не только, скажем, к физике и мате¬
матике, но и к проблемам обществен¬
ных наук, к истории, в том числе
новейшей, включая и советскую. От¬
сюда, хотя бы отчасти, повидимому,
неспособность многих работников в
области исторического материализма
подняться до раскрытия закономер¬
ностей развития социалистического
общества.
Знание, понимание проблем науки
необходимо и историку философии.
В частности серьёзная ориентировка
в проблемах современной науки —
необходимая предпосылка для ком¬
петентной критики современных фи¬
лософских течений. Известно, как
Ленин в «Материализме и эмпирио¬
критицизме» связывал критику ма¬
хизма с анализом современной ему
физики. Критику махизма без ана¬
лиза состояния физики того времени
Ленин квалифицировал как издева¬
тельство над диалектическим мате¬
риализмом. Не грозит ли некото¬
рым нашим историкам философии
опасность допустить аналогичное
издевательство над диалектическим
материализмом, если свою критику
современных идеалистических тео¬
рий они не свяжут с современным
состоянием тех отраслей научных
знаний, с которыми эти идеалисти¬
ческие теории фактически связаны?
С другой стороны, теоретический
анализ и критику современных на¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. РУБИНШТЕЙНА С. Л.
42J
учных теорий пора уже начать
связывать не всё с тем же махиз¬
мом, поскольку сами эти научные
теории в действительности связаны
уже не с махизмом, а с его совре¬
менными преемниками. Нужно брать
современную философию в связи с
современной наукой и современную
науку в связи с современной филосо¬
фией. Нужно связать обобщение
подлинных достижений современной
науки с ударами по современным
философским течениям (неореализ¬
ма, логического эмпиризма и т. д.) по
Ресселю и Уайтхеду, Карнапу и Рай-
хенбаху и т. д., которые, будучи фак¬
тически преемниками махизма, счи¬
тают, что они оставили его далеко
позади, и которых поэтому не сра¬
зишь, не разоблачишь ударами всё
только непосредственно по махизму.
Пора уже нам выбрать иные, более
современные объекты критики и
поискать их, пожалуй, главным об¬
разом в современной Америке,
в США.
В несомненной связи с этим осла¬
блением у ряда наших философов
контакта с современной наукой,
явно и пагубно сказывающейся как
на постановке теоретических про¬
блем, так и на истории философии,
стоит и неправомерное сужение —
в представлении наших философов—
самой системы философских дисци¬
плин. Лишь специальное указание
товарища Сталина и постановление
ЦК напомнило о существовании
логики и психологии. В дальней¬
шем нам раньше или позже ещё,
верно, напомнят, что в связи с за¬
дачами советского искусства надо
философам всерьёз заняться и раз¬
работкой марксистско-ленинской эс¬
тетики, а в связи с воспитанием на¬
шей молодёжи — также и этики.
От этого неправомерного сужения
крута философских дисциплин стра¬
дает философия. Оно не может не
сказаться и на истории философии.
Как, в самом деле, в истории фи¬
лософии дать компетентный анализ
философии, скажем, Гамильтона
или взглядов современных филосо¬
фов— Ресселя (Russell) и Уайтхеда
(Whitehead) или Карнапа (Carnap)
без серьёзной работы над логикой?
Как, не владея широко -и глубоко со¬
временной логикой, компетентно су¬
дить о кризисе основ математики в
спорах между Брауэром (Brouwer) и
Гильбертом (Hilbert), интуициониз¬
ма и формализма по вопросу о
логическом законе исключённого
третьего? И как разобраться в ди¬
скуссии о логическом законе исклю¬
чённого третьего, возникшей в связи
с разработкой математических про¬
блем, будучи вовсе не причастным к
этим последним, без всякого их по¬
нимания? Что же у нас в результате
здесь получается? У нас в Союзе
ведётся серьёзная и успешная раз¬
работка проблем современной мате¬
матической логики: трудами Колмо¬
горова, Новикова и др., но она ве¬
дётся совсем обособленно от филосо¬
фии, потому что философы обосо¬
бились от неё и не обнаруживают её
понимания. От этого, я уверен,
опять-таки страдают обе стороны,
В результате постановления ЦК ло¬
гика попала, наконец, в поле зрения
философов. Но какая? Лишь эле¬
ментарная, школьная, лишь её уже
давно сложившиеся «азы», а даль¬
нейшая её разработка и специали¬
зация проходит мимо них. Не разра¬
батывается и диалектическая ло¬
гика. Нормальное ли это положе¬
ние?
Я продолжаю ту же мысль. Мож¬
но ли написать действительно содер¬
жательную, проникнутую марксист¬
ско-ленинской идейностью книгу или
главу в истории философии, скажем,
о Спинозе, охватывающую всю си¬
стему его идей и, быть может, даже
самую сердцевину её, не разрабаты¬
вая вопросов марксистско-ленинской
этики? И можно ли написать такую
же книгу или главу в истории фило¬
софии, скажем, о Белинском без ра¬
боты над марксистско-ленинской
эстетикой?
Особо, хотя и кратко, я хотел бы
остановиться на вопросе о психоло¬
гии. Психология во второй половине
прошлого столетия отпочковалась от
философии, оформившись как осо¬
бая самостоятельная эксперимен¬
тальная дисциплина. И попытки, ко¬
торые делаются ещё и теперь, све¬
сти её то к физиологии, то опять-
таки к философии — к гносеологии
или историческому материализму
424
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. РУБИНШТЕЙНА С. Л.
явно не состоятельны. Но при всём
том психология по самому харак¬
теру своего предмета остаётся тес¬
нейшим образом, теснее, пожалуй,
чем какая-либо другая наука, свя¬
занной с философией; наша совет¬
ская психология должна сохранять
теснейшую связь с нашей марксист¬
ско-ленинской философией.
Психология всё время участвова¬
ла и участвует в философской борь¬
бе. Кризис, наступивший в психо¬
логии в начале XX столетия, был,
как и кризис, о котором писал
Ленин в «Материализме и эмпирио¬
критицизме», кризисом методологи¬
ческим; это был кризис идеалисти¬
ческой психологии сознания. Борьба
направлений, которая развернулась
в зарубежной психологии с начала
настоящего столетия, была по свое¬
му существу борьбой различных раз¬
новидностей всё нарастающего в
буржуазной науке этого времени и
всё более агрессивного идеализма
против элементов сенсуализма и ме¬
ханистического материализма, на
методологических основах которых
было первоначально воздвигнуто
здание экспериментальной психо¬
логии.
В начале кризиса буржуазной
идеалистической психологии суще¬
ственнейшим моментом явился пере¬
ход — всё более открытый — таких
«вождей» и «корифеев» буржуаз¬
ной психологической науки, как
Вундт, Титченер и Джемс, на пози¬
ции махизма. Ещё острей обстоит
дело с участием психологии в фило¬
софской борьбе в наши дни, в отно¬
шении прежде всего американской
философии и психологии. В модных
в настоящее время в англо-саксон¬
ских странах, прежде всего в США,
течениях неореализма и прагматиз¬
ма проблемы психологии играют —
это можно доказать документаль¬
но — такую же роль, какую в ма¬
хизме во времена Ленина играли
проблемы физики.
В силу этой связи, этого взаимо¬
проникновения философии и психо¬
логии нельзя дать глубокой, до кон¬
ца разоблачающей критики этих
реакционных идеалистических тео¬
рий современной империалистиче¬
ской Америки, не подвергнув такому
же глубокому методологическому
анализу состояние современной пси¬
хологии, какому Ленин в «Материа¬
лизме и эмпириокритицизме» под¬
верг состояние тогдашней физики.
Вот положение, которого многие на¬
ши философы, повидимому, ещё не
учитывают. Психология в настоящее
время не только отражает уже сло¬
жившиеся в философии направле¬
ния, но и активно участвует в их
формировании. Не учитывая её роли,
нельзя дать полного всестороннего
анализа этой борьбы. Выпадение
психологии из поля зрения философа
не может не сказаться и на истории
философии.
От отрыва философии от психоло¬
гии, который наблюдался у нас в те¬
чение ряда лет, страдает и философ¬
ская работа. Этот отрыв ведёт к
оскудению того материала, в кото¬
ром кровно должна быть заинтере¬
сована философия. Известно, как
подчёркивал Ленин значение ряда
специальных психологических ди¬
сциплин как предпосылок для по¬
строения материалистической диа¬
лектики и теории познания (см.
В. И. Ленин, Философские тетради,
1938, стр. 321). И когда това¬
рищ Сталин в своём произведении
«Анархизм или социализм?» дал
свою классическую характеристику
материалистической теории и её мо¬
низма, он не преминул связать её с
основными данными эволюционной
психологии (касающейся перехода
от раздражимости к чувствитель¬
ности и от ощущения к сознанию).
Выпадение вопросов логики, эти¬
ки и эстетики из круга разрабаты¬
ваемых нашими философами проб¬
лем, утрата связи с психологией не¬
избежно влекут за собой оскудение
и истории философии; из неё выпа¬
дают или в ней блекнут многие ча¬
сти или стороны философской дея¬
тельности изучаемых ею философов
и иногда — важнейшие для некото¬
рых из этих философов. Для того,
чтобы полнокровной и многогранной
была история философии, полно¬
кровной и многогранной, более глу¬
бокой должна быть работа наших
философов над современными теоре¬
тическими проблемами марксистско-
ленинской философии. Недостатки,
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. РУБИНШТЕЙНА С. Л.
425
обнаруживаемые в связи с обсужде¬
нием книги т. Александрова в раз¬
работке истории философии, — это
(частично, по крайней мере) отра¬
жение и показатель более общих не¬
достатков в работе наших филосо¬
фов.
Для устранения этих недостатков
коллективу наших философов надо,
помимо всего прочего, много, очень
много поработать: 1) над установле¬
нием более тесного и глубокого кон¬
такта с различными областями кон¬
кретного знания, 2) над связанной с
ними разработкой различных фило¬
софских дисциплин, которые выпа¬
дали на протяжении ряда лет из
поля зрения наших философов и ко¬
торыми значительная часть наших
философских кадров и не владеет,
3) необходима, наконец, и это осо¬
бенно существенно, более активная
и глубокая теоретическая разработ¬
ка стержневых современных проб¬
лем марксистско-ленинской филосо¬
фии. Только когда основные проб¬
лемы, которые по-своему пытались
решать различные философы прош¬
лого и разрешение которых можно
дать лишь на основе марксистско-
ленинской философии, оживут для
коллектива наших философов в их
собственной творческой работе и, та¬
ким образом, приобретут для них
актуальность, оживёт и приобретёт
остроту и актуальность сама история
философии. Книга по истории фило¬
софии тогда превратится в одну
большую острую дискуссию мар¬
ксизма-ленинизма со всеми другими
философиями прошлого и настоя¬
щего.
В конечном счёте всё — мне пред¬
ставляется — упирается в вопрос о
том творческом марксизме, которо¬
му учит нас товарищ Сталин. 'Клас¬
сики марксизма-ленинизма Ленин и
товарищ Сталин разработали и не¬
рушимо установили основы нашей
философии. Но основные положения
м а р кс и с тс ко-ле н и н с ко й ф и л о соф и и,
установленные трудами классиков
марксизма-ленинизма, могут в тру¬
дах наших философов и представи¬
телей специальных философских и
смежных с философией дисциплин
жить полной и действенной жизнью,
только если они будут ими конкре¬
тизироваться и разрабатываться,
применяясь к различным областям
научного знания и ко всему много¬
образию специальных философских
дисциплин. Это задача, от которой
коллектив советских философов ни¬
как не может, не в праве укло¬
няться.
На философском фронте неблаго¬
получно. Это очевидно, и сказать это
нужно. Но, сказав это, нужно ска¬
зать и другое: что надо сделать,
чтобы выпоавить положение. Не мо¬
жет же оно в самом деле остаться
таким!
В центре всего — вопрос о пар¬
тийности науки. Но мы должны,
мне кажется, при этом помнить о
том, что применительно к работни¬
кам философского фронта речь идёт,
очевидно, не только о партийности
вообще, а, в частности, и о партий¬
ности в науке. А марксистско-ленин¬
ская партийность в науке, как все мы
хорошо знаем, должна означать вме¬
сте с тем и подлинную научность. На¬
до добиваться того, чтобы в сознании
наших философов создалось пра¬
вильное представление об уровне,
на котором должны находиться на¬
учные работы. А то некоторые наши
философы ещё не всегда достаточно
ясно понимают различие между ис¬
следованием и компиляцией и невы¬
сокого научного уровня популяриза¬
цией. Как в фокусе отражается этот
недостаток философского фронта в
работе Института философии Акаде¬
мии наук. Нужно поднять научный
уровень философских работ преж¬
де всего центральных академиче*
ских учреждений. Очень важно, что¬
бы люди понимали, что требование
партийности в науке, которое сейчас
особенно выдвигается на передний
план, не понижает, а повышает тре¬
бования к научности наших работ.
Партийность в науке, я думаю, обя¬
зывает нас к тому творческому
марксизму, которому собственным
примером повседневно учит нас
товарищ Сталин. Творческого мар¬
ксизма, смелости и вместе с тем глу¬
бокой научности, характерной для
передовой советской науки, — вот
чего больше всего нехватало нам в
философских работах. Ответствен¬
ность за это лежит прежде всего на
426
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. РУБИНШТЕЙНА С. Л,
руководящих работниках и руково¬
дителях центральных учреждений,
прежде всего на Институте фило¬
софии.
Вопрос об уровне научной работы
в области философии теснейшим об¬
разом связан с вопросом о качестве
философских кадров и руководстве
ими.
Тщательное выращивание наших
философских кадров, подготовка
(под руководством самых квалифи¬
цированных из имеющихся специа¬
листов) новых молодых кадров —
это важнейший вопрос.
У нас есть философские работни¬
ки среди молодых (так же, впрочем,
как и среди не очень молодых) с не¬
достаточной философской подготов¬
кой и культурой, недостаточно рабо¬
тавшие и работающие над собой. Но
у нас есть прекрасные, способные,
ценнейшие люди. Надо только уметь
их разглядеть, выделить, предъ¬
явить к ним все требования, обеспе¬
чив им все возможности для их даль¬
нейшего научного роста, — вот в
чём дело. Дело не в том, конечно,
что нет у нас таких ценных, способ¬
ных к большому научному росту лю¬
дей,—это чепуха, клевета на наших
людей; дело в том, что их не
всегда выращивают так, как нуж¬
но.
Если эти люди не дают серьёзной
научной продукции, то это объяс¬
няется по большей части тем, что не
так, как нужно-, организуют их ра-
боту; в частности не дают им серь¬
ёзно специализироваться. Посмо¬
трите, как в других областях знания
крупные работники или, быть может,
работники, которые отчасти именно
поэтому делают что-нибудь крупное,
значительное в своей области, как
они годами сидят на одно-й пробле¬
матике, зато эффект получается ка¬
кой! У философов же сплошь и ря¬
дом совсем обратное: они то и дело
перебрасываются с одной проблемы
на другую по каждому дуновению
ветерка. Не умеют ещё люди разли¬
чать подлинную актуальность науч¬
ной тематики, совершенно необходи¬
мую, конечно, от мимолётной злобо¬
дневности. В результате людей са¬
жают на темы, которые к моменту,
когда может быть написана работа,
заведомо устареют, потеряют всякое
значение, или на темы такие общие,
по которым молодой работник заве¬
домо« не может сделать исследований.
Работы не получается, не получается
и специализации, вообще роста науч¬
ного работника. Немало умных, спо¬
собных работников, из которых при
других условиях могли бы вырабо¬
таться ценные специалисты, пере¬
порчено, покалечено таким обра¬
зом.
Плохо обстоит дело и с научным
руководством молодыми философ¬
скими кадрами вообще, в Институте
философии в частности. Первое
вхождение в научное исследование
и овладение научным мастерством —
дело трудное. Тут нужна школа, ру¬
ководство со стороны зрелого иссле¬
дователя с уже сложившимися мето¬
дами; нужно, чтобы такой зрелый
исследователь с большим кругозо¬
ром сумел поставить перед начинаю¬
щим разумную задачу и дать ему
некоторые отправные точки для её
разрешения. Нет того, чтобы, как
это делается в других областях, ру¬
ководитель включил молодого работ¬
ника в систему своих исследований,
выделив ему в ней особую, частную,
точно очерченную, относительно са¬
мостоятельную задачу. Вот такого
руководства, которое есть в каждом
цехе, при котором создаются школы,
в которых опыт исследования пере¬
даётся от одного многим, я что-то
не видел среди философов. Вот у
нас, в Институте философии, я
смотрю, кругом всё кустари-оди¬
ночки, нет настоящего руководства,
нет передачи опыта и мастерства,
того, что есть сейчас в каждом цехе.
От этого страдает молодёжь. Это
серьёзно затрудняет рост молодых
философских кадров. Молодёжь ока¬
зывается жертвой того, что старшие
не ведут её за собой. Результаты ра¬
боты наших научных кадров и их
собственного формирования, которое
в процессе этой работы и совер¬
шается, зависят от того, как мы сами
её организуем.
То же в принципе, что я сказал о
подготовке наших научных кадров, я
сказал бы и вообще о положении на
философском фронте. На философ¬
ском фронте у нас сейчас неблаго-
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. СЕЛЕКТОРА М. 3.
427
поДучно*, очень неблагополучно. Но
нельзя об этом говорить в том тоне,
как говорили некоторые из высту¬
павших здесь товарищей, — так, как
будто это какое-то катастрофическое,
роковое неблагополучие, которое
никак не кончится, из которого и вы-
хода-то никакого и предвидеть как
будто нельзя. Наоборот! Это Небла¬
гополучие имеет свои конкретные
причины, в основном в нас лежащие
и от нас зависящие, и потому
должны быть и определённые сред¬
ства для того, чтобы положить ему
конец. Положение сейчас не хоро¬
шее, но оно должно Выправиться и,
конечно, выправится. Как могло бы
это быть иначе, когда речь идёт о
нашей философии, которая основы¬
вается на трудах классиков марксиз¬
ма-ленинизма и опирается на всё
строительство нашей Великой социа¬
листической родины. Не может этого
быть иначе!
Селектор М. 3. (Москва). Я хочу
остановиться на вопросе о прове¬
дении принципа большевистской
партийности при освещении исто¬
рии русской философии.
Надо отдать должное товарищам,
ведущим исследование в области
истории русской философии. Начата
и ведётся работа по разоблачению
буржуазной легенды о якобы подра¬
жательном характере русской фи¬
лософии, представляющей будто
бы простой перепев западноевро¬
пейских философских теорий. Ве¬
дётся работа в том направлений,
что бы по к аз а т ь само стоите ль нос ть,
оригинальность и величие русской
философской мысли. Вскрыто* в из¬
вестной мере, хотя ещё и недоста¬
точно, какой огромный вклад внес¬
ли русские мыслители в сокро¬
вищницу общечеловеческой куль¬
туры.
Вместе с тем в ряде работ по
истории русской философии содер¬
жатся ошибки, которые не менее
серьёзны, чем те, какие допущены в
учебнике Александрова.
Центральным пунктом происхо¬
дящей дискуссии является вопросе
н е допусти мо сти о бъекти в и зм а при
изложении истории философии, о
необходимости строгого соблюде¬
ния принципа большевистской пар¬
тийности. Марксизм-ленинизм, буду¬
чи идеологией пролетариата — вос¬
ходящего, последовательно рево¬
люционного и до конца прогресси^
його класса, заинтересованного в
максимально правильном познании
действительности, — является един¬
ственным мировоззрением, в кото¬
ром партийность не только не про¬
тиворечит объективности, а, наобо¬
рот, тесно и неразрывно сочетается
с ней. Большевистская партийность
соединяет революционность с выс¬
шей науч нос тью, р у ко во детву етс я
положением, которое кратко, но
так метко выразил товарищ Сталин,
что историю нельзя ни улучшать, ни
ухудшать.
Ленин и Сталин дают нам заме¬
чательные примеры того, как надо
по-партийному подходить к рассмот¬
рению деятелей и учений прошлого.
Трудно найти в марксистской ли¬
тературе произведение, представ¬
ляющее лучший образец сочетания
партийности и объективности при
оценке мыслителя и общественного
деятеля, чем статья Ленина «Памя¬
ти Герцена».
Какой пламенной и страстной лю¬
бовью Ленина к революции, безгра¬
ничной преданностью рабочему
классу дышит каждая строчка
статьи Ленина, и как Ленин восхи¬
щается и гордится Герценом за то,
что он в условиях крепостной России
сороковых годов XIX века сумел
подняться на такую высоту, что
встал в уровень с величайшими
мыслителями своего времени; за то,
что он стал горой за освобождение
крестьян и боролся за победу
народа над царизмом; за то, что он
первый поднял великое знамя борь¬
бы путём обращения к массам
с вольным русским словом!
И в то же время какая прямота и
строгая правдивость в обрисовке
облика Герцена! Ленин показывает
классовую природу воззрений Гер¬
цена, отображающих революцион¬
ность буржуазной демократии. Он
обри сов ы»в а ет эво л ю ц и ю Герцена.
Он беспощадно вскрывает его сла¬
бые стороны — колебания между
демократизмом и либерализмом.
Он показывает, что социализм Гер¬
428
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. СЕЛЕКТОРА М. 3.
цена является прекраснодушной
фразой, что в учении Герцена на
самом деле нет ни грана социализма.
Вместе с тем у Ленина содер¬
жится практический вывод: чему
Пролетариат может учиться на при¬
мере Герцена, и что с точки зрения
пролетариата негодно у Герцена.
И заметьте, что всё это в статье,
написанной к юбилею и умещаю¬
щейся всего на пяти страницах.
Эта статья Ленина может по спра¬
ведливости служить нез аме н и м ы м
наставлением в том, как надо пи¬
сать марксистскую историю и за¬
падноевропейской и русской фило¬
софии.
К сожалению, образцы, которые
дают нам классики марксизма-лени¬
низма, не учтены .в должной мере
историками не только западноевро¬
пейской, но и русской философии.
Ленин писал, что либералы воз¬
величивают слабые стороны Герце¬
на и умалчивают о, сильных. А не¬
которые наши историки философии,
побуждаемые благородным жела¬
нием, как кто-то здесь неправильно
выразился, поднять русских фило¬
софов (как будто они в действитель¬
ности не стояли на большой исто¬
рической высоте), поступают в от¬
ношении всех революционных де¬
мократов и других прогрессивных
русских мыслителей по противопо¬
ложному, но тоже неправильному
рецепту: возвеличивают их сильные
стороны и умалчивают о слабых. В
результате изложение истории рус¬
ской философии превращается
сплошь и рядом в простое и исклю¬
чительное славословие по адресу
хотя и прогрессивных и революцион¬
ных, но немарксистских мыслите¬
лей. И это ведёт в дальнейшем к
стиранию граней между революци¬
онными демократами и ленинизмом,
к умалению значения и роли лени¬
низма. И если в учебнике Алексан-
д ров а н епр а в и ль но и з о б раж а юте я
философские деятели и философские
теории прошлого, то в некоторых
работах по истории русской фило¬
софии даётся неправильная оценка
единственно научного и верного
учения настоящего — ленинизма и
создателей — Ленина и Сталина.
Типичной в этом отношении яв¬
ляется статья т. Иовчука «Ленинизм
и передовая русская культура».
Я хочу остановиться, в первую
очередь, на этой статье по следую¬
щим обстоятельствам. Во-первых,
она опубликована в теоретическом
органе нашей партии — в журнале
«Большевик» — и носит особенно от¬
вет ст в е н н ый ха р акт ер. Во-вторых,
она носит как бы программный, ус¬
тановочный характер для работы в
области истории русской филосо¬
фии. В-третьих, в ней представлены
в концентрированном виде те ошиб¬
ки, которые имеют хождение и в
ряде других работ по истории рус¬
ской философии.
В статье т. Иовчука неправильно
освещаются такие вопросы, как во¬
прос об исторических корнях лени¬
низма и в связи с этим о сущности
ленинизма, — о теоретической базе
ленинизма, — о соотношении между
ленинизмом и революционными де¬
мократами.
Работы товарища Сталина воо>-
ружили нас классически чётким и
ясным определением ленинизма: ле¬
нинизм — это марксизм эпохи импе¬
риализма и пролетарских революций.
Этим определением показываются:
во-первых, исторические корни ле¬
нинизма — ленинизм есть развитие
марксизма в новую эпоху, в эпоху
империализма, а сейчас — ив эпоху
победы социализма на одной ше¬
стой земного шара; во-вторых, соот¬
ношение между марксизмом и ле¬
нинизмом — подчёркивается орга¬
ническая связь между ними; в-
третьих, международный характер
ленинизма.
Товарищ Сталин подвергает кри¬
тике национально-ограниченное по¬
нимание ленинизма. Он отметает
взгляды социал-демократов, считаю¬
щих ленинизм применимым лишь к
национальной русской обстановке.
Он разоблачил троцкистов и зиновь-
евцев, которые, играя наруку Бау¬
эру и Каутскому, превращали ле¬
нинизм из интернационального про¬
летарского учения в продукт рос¬
сийской самобытности. Ленинизм
не является чисто национальным и
только национальным, чисто русским
и только русским явлением. Лени¬
низм — явление интернациональное,
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. СЕЛЕКТОРА М. 3.
423
имеющее корни во всём междуна¬
родном развитии. Ленинизм есть
обобщение опыта революционного
движения всех стран, и основы тео¬
рии и тактики ленинизма пригодны
и обязательны для пролетарских
партий всех стран. И когда Морис
Торез заявляет на конференции
Сенекой федерации коммунистиче¬
ской партии Франции, что «мы вер¬
ны и будем оставаться верны идеа¬
лу коммунизма и тому, кто олице¬
творяет этот идеал, — Сталину», то
в этом заявлении получает ппизна-
ние тот научный факт, что ленинизм
представляет собой явление интер¬
национальное и что в нашу эпоху
нет и не может быть никакого иного
марксизма, кроме ленинизма.
Товарищ Сталин борется также
против национального нигилизма
в определении ленинизма, против иг¬
норирования того, что именно гений
русского народа и русские комму¬
нисты дали миру Ленина, против
забвения того, что ленинизм являет¬
ся высшим достижением русской
культуры.
Тов. Иовчук говорит об интерна¬
циональном характере ленинизма. А
затем утверждает следующее: «Рос¬
сия могла стать родиной лениниз¬
ма... ещё и потому, что она облада¬
ла самыми сильными традициями ос¬
вободительной борьбы, наиболее
прогрессивными традициями демо¬
кратического- движения, а русский
рабочий класс воплотил в себе луч¬
шие черты русского национального
х^пяктера» («Большевик» № 21,
1945 г., стр. 36),
Итак, ленинизм, в последнем счё¬
те, оказывается выражением рус¬
ского национального характера.
Разве это классовое, марксистское
объяснение исторических фактов?
Характеристика ленинизма — как
чего-то вытекающего из специфиче¬
ских черт русского национального
характера—существует. Но это
характеристика, какую дают лени¬
низму реакционные враги его из
лагеря буржуазии, какую пускают
в ход социал-демократические про¬
тивники ленинизм#, противопостав¬
ляющие ему «культурный» и «истин¬
ный» западноевропейский марксизм.
Формула т. Иовчука, по сути дела,
ничем также не отличается от
утверждения Реннера, который пи¬
шет, что каждая страна имеет свои
особые экономические формы, про¬
летариат каждой страны в своём
мышлении и действиях отличается
от пролетариата других стран, и
потому в каждой стране имеется
свой собственный марксизм. И беря
на себя роль примирителя, Реннер
заявляет, что каждый марксизм
прав, и что одинаковое право на су¬
ществование имеют и русский, как
он выражается, марксизм и англий¬
ский лейборизм.
Нет сомнения, что- т. Иовчук от¬
ходит от правильного понимания ис¬
торических корней и сути лениниз¬
ма, состоящего в том, что ленинизм
есть научное выражение коренных
интересов рабочего класса всех
стран, что ленинизм является даль¬
нейшим развитием марксизма в но¬
вых условиях классовой борьбы про¬
летариата, марксизмом эпохи импе¬
риализма и пролетарских револю¬
ций, марксизмом эпохи победы со¬
циализма на одной шестой части
земли.
Что т. Иовчук неверно, узко и
ограниченно понимает исторические
корни и сущность ленинизма, видно
из того, как им трактуется одно из
основных положений ленинизма —
ленинско-сталинская теория о воз¬
можности победы социализма пер¬
воначально' в одной, отдельно взя¬
той, стране.
Вывод Ленина о возможности
победы социализма в одной стране
вытекает из анализа им эпохи импе¬
риализма, из открытого им закона
неравномерности развития капита¬
листических стран в эпоху империа¬
лизма. В доимпериалистическую
эпоху пролетарская революция рас¬
сматривалась как результат исклю¬
чительно внутреннего' развития той
или иной страны. В эпоху империа¬
лизма такой подход становится не¬
достаточным. Теперь надо рассмат¬
ривать пролетарскую революцию как
результат развития противоречий в
мировой системе империализма и
разрыва империалистической цепи в
слабом её звене. В доимпериали¬
стическую эпоху победа социализма
в одной стране была невозможна.

430
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. СЕЛЕКТОРА М. 3.
Изучая империализм, Ленин по¬
казал, что неравномерность разви¬
тия ведёт не только к возможности,
но и к необходимости победы проле¬
тариата в отдельных странах, что од¬
новременная победа социализма во
всех странах невозможна, и возмож¬
на победа социализма первоначально
в одной, отдельно взятой, стране.
Это была новая, законченная тео¬
рия социалистической революции,
теория о возможности победы со¬
циализма в отдельных странах.
Вывод Ленина о возможности
победы социализма в отдельных
странах имеет международное зна¬
чение, а не относится к одной ка¬
кой-либо стране. Он представляет
собой дальнейшее развитие мар¬
ксистской теории в целом.
А как освещает этот вопрос
т. Иовчук? Он пишет: «Русские мар¬
ксисты во главе с Лениным явили
всему миру образцы творческого
марксизма. Они не ограничились
теоретическим доказательством того
положения, что Россия стала стра¬
ной капитализма и что к ней приме¬
нимы законы к а п и т алистаче ского
развития. Научный анализ истори¬
ческого развития России и револю¬
ционная смелость подсказали им,
что- нет нужды ждать, пока Россия
станет наиболее развитой в про¬
мышленном отношении страной ми¬
ра, а пролетариат в ней будет со¬
ставлять большинство населения.
Ленин и Сталин совершили великий
научный подвиг, доказав возмож¬
ность построения социализма пер¬
воначально в одной, отдельно взя¬
той, стране, и провозгласив, что
именно Россия явится страной, про¬
лагающей путь к социализму»
(«Большевик» № 21, 1945, стр. 48).
Теория о возможности победы со¬
циализма в одной стране изобра¬
жается как теория о возможности
победы социализма отдельно только
в России и непременно в России. Вы¬
вод о« возможности победы социа¬
лизма в одной стране нисколько не
связывается т. Иовчуком с законом
неравномерности развития капита¬
листических стран в эпоху империа¬
лизма, а предстаёт как вывод, сде¬
ланный на основе анализа условий
развития только России и примени¬
мый только к России. Товарищ
Сталин ещё перед Октябрём, на VI
съезде партии, говорил: «Не исклю¬
чена возможность, что именно Рос¬
сия явится страной, пролагающей
путь к социализму». Аут. Иовчука
дело изображается так, будто
Ленин и Сталин с самого начала про¬
возгласили, что страной, пролагаю¬
щей путь к социализму, должна
стать и станет только и обязательно
Россия, и в этом-де суть их теории
о возможности победы социализма в
одной стране. Ленинизм выглядит
опять-таки как русский марксизм.
Какова теоретическая база лени¬
низма? Ленин — марксист, и осно¬
вой его мировоззрения является
марксизм. Ленин развил марксизм
применительно’ к новой фазе капи¬
тализма, но то новое, что внёс
Ленин в марксизм, целиком и полно¬
стью базируется на принципах, дан¬
ных Марксом и Энгельсом.
Надо видеть разницу между путём
теоретического развития Маркса и
Энгельса и путём теоретического
развития Ленина и Сталина.
Маркс и Энгельс вырабатывали
своё диалектике' - материалистиче¬
ское мировоззрение, отправляясь от
идейного материала предшествую¬
щих им философских школ и на¬
правления, от идеалистической диа¬
лектики созерцательного материа¬
лизма, утопического социализма.
Маркс и Энгельс сами одно время
находились под влиянием Гегеля и
Фейербаха. Ленин и говорит поэто¬
му о трёх источниках марксизма.
Ленин же отправляется от мар¬
ксизма и с самого начала своей
революционно-теоретической дея¬
тельности выступает как верный и
последовательный продолжатель
Маркса и Энгельса. Товарищ Сталин
с первых шагов своей теорети¬
ческой работы выступает как непо¬
колебимый марксист, верный уче¬
ник и соратник Ленина. Вы не най¬
дёте у Ленина и Сталина трудов,
носящих следы чужих, немарксист¬
ских влияний. Все их произведения,
начиная с первого, отлиты из чис¬
той марксистской стали. Неправо¬
мерно поэтому говорить о каких-
то различных, нескольких базах или
источниках ленинизма.

ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. СЕЛЕКТОРА М. 3.
431
А как ставит вопрос т. Иовчук?
Он пишет: «Главной и основной тео¬
ретической базой, на которой .вы¬
рос и развился ленинизм, явилось
учение Маркса и Энгельса» («Боль¬
шевик» № 21, 1945, стр. 37). Если
есть главная и основная теоретиче¬
ская база ленинизма, то, стало-
быть, есть ещё какая-то другая, не
главная и не основная. Такой вто¬
рой идейной базой или источником,
откуда ленинизм черпал свои ма¬
териал, явилось, по Иовчуку, на¬
следство революционных демокра¬
тов, идеи которых Ленин-де разви¬
вал и разрабатывал дальше.
Тов. Иовчук рассуждает примерно
так. Новая эпоха, эпоха империа¬
лизма, принесла новые условия эко¬
номического развития и новый опыт
р е во- люц и они ой б о рвб ы. Обобщая
эти новые экономические условия и
новый опыт, Ленин и Сталин двину¬
ли вперёд и развивали марксистскую
теорию. Но Ленину и Сталину надо
было учесть особенности экономи¬
ческого, политического и идеологи¬
ческого- развития России и дать от¬
веты на вопросы, стоявшие спе¬
циально перед Россией. Тут они
обращались к идейному наследству
р е во люц и о н н ых д е мок р ат о-в, разра¬
батывали и развивали его. То-есть:
поскольку Ленин занимался эпохой
империализма вообще, он отправ¬
лялся от марксизма и двигал его
вперёд; поскольку он занимался во¬
просами России, он отправлялся от
идей революционных демократов и
двигал их вперёд.
Н епр а в иль но сть этого расе уж де -
ния заключается в том, что оно ста¬
вит фактически вопрос о» том, был
ли Ленин последовательным марк¬
систом. Получается, что Ленин ис¬
ходит из марксизма и чего-то та¬
кого, что не есть марксизм, ибо
никто не назовёт воззрения револю¬
ционных демократов мар ко ис тек и -
ми. С точки зрения т. Иовчука на
вопрос, что такое ленинизм, надо от¬
вечать: Ленинизм есть дальнейшее
развитие в новых условиях марк¬
сизма и идей революционных де¬
мократов.
Рассуждение т. Иовчука зачёрки¬
вает международное значение 'рус¬
ской революции. Ленин работал
прежде всего в России и для России.
Но Россия являлась узловым пунк¬
том всех противоречий империа¬
лизма. Центр мирового революци¬
онного движения с конца XIX века
перемес'тился в Россию. Царизм
представлял собой военно-феодаль¬
ный империализм, и пото-му, кто хо¬
тел бить по царизму, тот замахи¬
вался на империализм. Следователь¬
но, не исключительно тогда, когда
Ленин занимался вопросами эконо¬
мики и политики и международного
рабочего движения, ню- и тогда,
когда он решал проблемы русской
революции, он обогащал марксист¬
скую теорию, двигал её вперёд.
И потому Россия стала родиной ле¬
нинизма как дальнейшего развития
марксизма в эпоху империализма.
Ленинизм представляет собой
вершину мировой и русской куль¬
туры. И эту формулу надо брать в
единстве её обеих частей. В лениниз¬
ме воплотилось лучшее, что создала
русская культура. И это высшее до¬
стижение русской культуры дало от¬
веты на вопросы, стоящие перед всем
трудящимся человечеством, является
вершиной и мировой культуры.
А что получается у т. Иовчука?
Он рассекает эту формулу. Он от¬
рывает русскую революцию от ре¬
волюции международной и выбра¬
сывает за борт международную роль
русской революции. Он устанавли¬
вает два источника ленинизма, и ле¬
нинизм выступает у него, с одной
стороны, как развитие марксизма,с
другой — как развитие идей рево¬
люционных демократов. Он конста¬
тирует фактически два ленинизм#:
ленинизм как порождение эпохи им¬
периализма и ленинизм как продукт
специфических русских условий. Тем
самым умаляется международное
значение ленинизма и делается ус¬
тупка нашим противникам из лагеря
буржуазии и социал-демократии, ко¬
торые хотели бы представить лени¬
низм как русский марксизм в проти¬
воположность западному.
Как изображает т. Иовчук соот¬
ношение между ленинизмом и рево¬
люционными демократами в обла¬
сти философии? Он пишет: «Русские
марксисты во главе с Лениным и
Сталиным учитывали достижения
432
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. СЕЛЕКТОРА М. 3.
классической русской филосо фии,
исходили из них, но не ограничива¬
лись ими и двигали вперёд развитие
философской и общественной мыс¬
ли» («Большевик» № 21, 1945,
стр. 45). Большевики «в новых
условиях развивали в России выска¬
занную Герцеholm, Белинским, Чер¬
нышевским и Добролюбовым идею
о безграничном развитии в природе
и обществе, о вечном отвержении
старых и отживших форм жизни.
Русские марксисты продолжили в
новых исторических условиях нача¬
тую классиками русской философии
борьбу против идеализма и мистики
за воинствующий материализм»
(«Большевик» № 21, 1945, стр. 46).
Такая характеристика не полна,
одностороння и потому глубоко
неверна. Верно, что, русские рево¬
люционные демократы пропаганди¬
ровали идеи материализма и диалек¬
тики, причём их материализм был
выше материализма Фейербаха, их
диалектический метод превосходил
диалектику Гегеля. Ленин и Сталин
ссылались на материалистические и
ди ал ектическ и е идеи р ево люц ио н-
ных демократов в своей борьбе про¬
тив идеализма и метафизики. Ленин
обращается к материализму Черны¬
шевского в борьбе против идеализ¬
ма э мп ир искр ит hikoiB . Тов арищ
Сталин обращается к диалектике
Чернышевского, разоблачая мета¬
физику оппортунистов. Но нельзя
забывать, что даже лучший из
представителей русской классиче¬
ской философии XIX века — Чер¬
нышевский — «не мог, в силу отста¬
лости русской жизни, подняться
до диалектического материализма
Маркса и Энгельса» (В. И. Ленин,
Соч., т. XIII, стр. 295). Нельзя оста¬
влять в стороне того, что Ленин
отправлялся от философии мар¬
ксизма, и он использовывал фило¬
софе кие взгляды рев о люц ионн ы х
демократов не как базу для даль-
н ейш его р а зв ит ия ди а л е кти ч ес ко го
материализма, а поскольку он был
уже диалектическим материалистом.
Товарищ Сталин указывает, что
«метод Ленина является... конкре¬
тизацией и дальнейшим развитием
критического и революционного ме¬
тода Маркса, его материалистиче¬
ской диалектики» (И. В. Сталин, Во¬
просы ленинизма, изд. 11-е, стр. 13).
А т. Иовчук спутывает все подлин¬
ные связи вещей и доходит, в угоду
своей схеме, до прямой нелепости,
утверждая, что* «особое внимание
Ленина и его сторонников было об¬
ращено на разработку вопросов фи¬
лософии и социологии, выдвинутых
предшественниками марксизма как
на Западе, так и в России» («Боль¬
шевик» № 21, 1945, стр. 45). Выхо¬
дит, что Ленин в философии вовсе не
отправлялся от Маркса.
Столь же неправильно освещается
т. Иовчуком соотношение между
ленинизмом и революционными де¬
мократами в области общественно-
политических взглядов. Тов. Иов¬
чук устанавливает здесь соотноше¬
ние, аналогичное тому, о котором
говорил товарищ Сталин, разъясняя
связь между марксизмом и лениниз¬
мом. Товарищ Сталин указывал, что
Маркс и Энгельс подвизались в
доимпериалистический период. За¬
тем наступил новый период в раз¬
витии капитализма—период импе¬
риализма. Отсюда необходимость
д а льне й ш е го развития марксизма.
По этому же типу рассуждает и
т. Иовчук. Деятельность революци¬
онных демократов протекала в то
время, когда в России не было ещё
пролетариата и лишь начиналась на¬
родная демократическая револю¬
ция. Для своего времени те реше¬
на я об щ ес т в е н но -по л итич ески х во -
просов, какие давали революцион¬
ные демократы, были верны. Но за¬
тем обстановка изменилась: Россия
твёрдо и окончательно- вступила на
путь капиталистического развития,
пролетариат стал ведущей силой в
освободительном движении. В этих
условиях нельзя было- оставаться
при старых решениях, их надо было
развивать дальше. Это и сделали
русские марксисты во главе с Ле¬
ниным и Сталиным.
«Русские марксисты, — пишет
т. Иовчук, — во главе с Лениным,
естественно, не могли ограничиться
тем, что было сказано русскими про¬
светителями об общественных отно¬
шениях в стране» («Большевик»
№ 21, 1945, стр. 48). И ещё: «Исполь¬
зуя идейный материал предшесгвен-
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. СЕЛЕКТОРА М. 3.
433
ников марксизма в России, в особен¬
ности их критику отживших своп век
крепостнических порядков, русские
марксисты создали свою совершенно
новую теорию, принципиально от¬
личную от старых революционных
учений» (там же, стр. 43).
Теоретическая фальшь этого по¬
строения состоит в том, что она от¬
рывает марксизм в России от Мар¬
кса и изображает дело так, будто
даже марксизм (не собственно ле¬
нинизм, как нечто новое, что внёс
Ленин в сокровищницу марксизма,—
а именно марксизм) заново возник
в России независимо от Маркса и
явился исключительным результа¬
том развития идей революционных
демократов.
Построение т» Ио-вчука неизбежно
ведёт к приукрашиванию и пригла¬
живанию революционных демокра¬
тов, к затушёвыванию слабых сто¬
рон и недостатков их воззрений.
И т. Иовчук действительно стано¬
вится на этот путь.
Он заявляет, что революционные
демократы не могли создать под¬
линную науку о законах развития
общества, ибо «не довели идеи клас¬
совой борьбы до требования дикта¬
туры пролетариата» (там же, стр.
45). Но разве у революционных де¬
мократов было научное понимание
сущности классов и классового деле¬
ния общества? Ленин писал, что в
произведениях Чернышевского веет
духом классовой борьбы. И вместе с
тем даже Чернышевский смешивает
ещё классы и сословия и объединяет
пролетариат и трудящихся вообще
в одно сословие простолюдинов.
Ленин указывает как на одну из
слабых черт революционных демо¬
кратов, являющуюся не виной их, а
бедой, следствием отсталости рус¬
ских общественных отношений, на
смешение ими демократизма и со-
ц и ализма. Объективные уело в и я
России ставили на очередь дня уни¬
чтожение феодализма, крепостниче¬
ства. Объективное содержание обще¬
ственных идеалов революционных
демократов состояло в борьбе за
бу ржу а з но-де м о к р ати ч ескую рево -
люцию. Но этот свой боевой и цель¬
ный демократизм, отражающий ре¬
вел юц ионн ость буржуазной к реет ь -
28. Вопросы философии № 1.
янской демократии, они соединяли с
социалистическими мечтами, обле¬
кали в форму социалистических уто¬
пий; субъективно они были социа¬
листами. Ленин показывает в статье
«Демократия и народничество в
Китае», что эта черта —соединение
демократизма с субъективно-социа¬
листическими упованиями — прису¬
ща и китайской демократии, сунят-
сенизму и вскрывает причины этого.
Заслуга революционного марксизма,
большевизма состоит в том, что он
разграничил борьбу за демократию
и борьбу за социализм, разграничил
первый этап революции, состоящий
в сов ерш е нии б у р ж у аз но - д емок р а -
тического переворота, и второй её
этап, состоящий в совершении со¬
циалистического пере ворот а, выр а -
бот а л тактику для буржуазно-демо¬
кратической революции, тактику для
социалистической революции, такти¬
ку перерастания буржуазно-демо¬
кратической революции в социали¬
стическую. А т. Иовчук превращает
недостатки у революционных демо¬
кратов в достоинство и заявляет, что
«классики русской философии впер¬
вые в истории сочетали идеи револю¬
ционной демократии и социализма»
(Сборник «О классической русской
философии», 1945, стр. 20).
А чего стоит такое утверждение
т. Иовчука: «Марксисты опирались
на глубокий, научный анализ внут¬
ренних противоречий общества, его
материальной основы,., чего не мог¬
ли ещё сделать просветители. Тем
не менее они сходились с русскими
революционными демократами в
убеждении, что поступательное дви¬
жение общеетва приведёт к устано¬
влению власти народа и к социа¬
лизму» («Большевик» № 21, 1945,
стр. 48). Это значит затушёвывать в
социализме революционных демо¬
кратов такие моменты, как вера в
особый общинный уклад русской
жизни, убеждение в возможности пе¬
рехода к социализму через общину,
вера в возможность крестьянской и
социалистической революции. Это
значит стирать разницу между рево¬
люционностью буржуазной демокра¬
тии и диктатурой пролетариата,
между утопическим крестьянским и
научным пролетарским социализмом.

434
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. СЕЛЕКТОРА М. 3.
Это тем более недопустимо, что
Ленин -в своё время дал отпор по¬
пыткам экономистов зачеркнуть уто¬
пичность со ц-и а л и з м а, например,
Чернышеве кого. «Бе сем ы с лен н ы, —
писал Ленин, — надерганные во вто¬
рой статье «Отдельного приложения»
отрывки цитат из Чернышевского,
стремящиеся показать, будто Черны¬
шевский не был утопистом... Редак¬
ция... «Раб. мысли» обнаружила
только свое неумение дать сколько-
нибудь связную и всестороннюю
оценку Чернышевского, его сильных
и слабых сторон» (В. И. Ленин,
Соч., т. 2, стр. 545).
Тов. Иовчук неправильно интер¬
претирует высказывание Ленина о
том, что революционные демократы
являются предшественниками рус¬
ской революционной социал-демо¬
кратии.
'Марксизм-ленинизм чужд нацио¬
нального нигилизма. Большевики
высоко чтут наследство прежних
поколений русских революционеров
и всё то передовое и прогрессивное,
что было в предшествующей исто¬
рии русского народа. Известно, с ка¬
ким огромным уважением и любо¬
вью относился Ленин к русским про¬
светителям, в особенности к Черны¬
шевскому. Товарищ Сталин говорил
о великой русской нации как о на¬
ции Плеханова и Ленина, Белинско¬
го и Чернышевского.
Несомненно, что большевики стоят
на плечах революционных демокра¬
тов. Но в каком смысле? Не в том
смысле, что идеи революционных
демократов привели к возникнове¬
нию марксизма в России, как это
один раз получается у т. Иовчука.
И не в том смысле, что идеи рево¬
люционных демократов явились ба¬
зой для ленинизма как нового этапа
в развитии марксизма, как это в
другой раз получается у т. Иовчука.
А в том смысле, что революционные
демократы пробудили революцию в
России. И они подготовили распро¬
странение марксизма в России.
Большевики ценят революционных
демократов за их материалистиче¬
ские и диалектические идеи, за их
боевой демократизм и революцион¬
ность, за их стремление к справедли¬
вому общественному строю, за их
верность народу. Произведения рус¬
ских революционных демократов, в
первую очередь Чернышевского,1 по¬
могли Ленину при исследовании и
оценке российской действительности.
Надежда Константиновна Крупская
справедливо заметила, что Черны¬
шевский помог Ленину перевести
Маркса на русский язык. Ленинизм
является ' преемником революцион¬
но-демократических традиций, на¬
следником всего того лучшего и
жизненного, что было создано рево¬
люционными демократами. Но при
этом нельзя забывать, что ленинизм
вовсе не является прямым и непо¬
средственным развитием идей рево¬
люционных демократов, что соотно¬
шение между ленинизмом и взгля¬
дами революционных демократов
совсем не такое, как между лени¬
низмом и марксизмом.
Высоко оценивая исторические за¬
слуги революционных демократов,
ленинизм видит вместе с тем их от¬
рицательные стороны, их слабости в
теории и практике. Уже в своей ра¬
боте «Что такое «друзья народа» и
как они воюют против социал-демо¬
кратов?» Ленин, отметив и под¬
черкнув положительное значение
революционных демократов, вместе
с тем вскрывает и их слабости. И
одна из причин того, почему Ленину
удалось столь быстро и сокруши¬
тельно разгромить народничество,
заявлявшее себя хранителем наслед¬
ства просветителей, состоит в том,
что Ленин сумел разграничить силь¬
ные и слабые стороны революцион¬
ных демократов и показал, что на¬
родники цепляются за их слабые сто¬
роны, игнорируя сильные, что Ми¬
хайловский пошёл назад от Черны¬
шевского.
Ленинизм есть вершина мировой и
русской культуры. Тов. Иовчук не
только колеблет первую часть этой
формулы: ленинизм — вершина ми¬
ровой культуры, но и вкладывает
неправильное содержание во вто¬
рую её часть, фактически в невер¬
ном свете выставляет высказывания
товарища Сталина о том, что лени¬
низм есть высшее достижение рус¬
ской культуры. Суть этого высказы¬
вания товарища Сталина заклю¬
чается в том, что именно в лени¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. СЕЛЕКТОРА М* 3.
435
низме воплощено самое лучшее, что
создала русская культура. А весь
ход рассуждений т. Иовчука, тот
акцент, который он делает, подводит
к выводу, что этим лучшим являются
идеи революционных демократов и
заслуга Ленина заключается лишь в
том, что он эти идеи развил.
Догадывается ли т. Иовчук о не¬
правильности своих установок? Не
только догадывается, но и знает. Об
этом свидетельствует сличение двух
вариантов его работы: первона¬
чального, напечатанного в «Больше¬
вике», и последующего, представ¬
ляющего стенограмму публичной
лекции и опубликованного в виде
брошюры. Во втором варианте
устранены или представлены в более
завуалированном виде наиболее
одиозные места. Но эта пластиче¬
ская операция, это накладывание
румян и белил не может устранить
неприглядности и порочности его
концепции в целом. И если т. Иов¬
чук знает об этих пороках, то недо¬
стойно об этом молчать и скрывать
это от философской общественности.
Лучше было бы подвергнуть критике
эти недостатки, чтобы это явилось
введением к обсуждению вопросов
истории русской философии, которое,
по.-моему, надо провести.
Неправильный подход к освеще¬
нию взглядов русских революцион¬
ных демократов и «теория» двух
источников ленинизма получили рас¬
пространение в литературе по исто¬
рии русской философии. Примером^
этого может служить статья т. Ва-
сецкого «Философские взгляды
А. И. Герцена», напечатанная в «Фи¬
лософских записках» № 1.
Своё, выдержанное в значитель¬
ной мере в иконописном стиле, изло¬
жение взглядов Герцена т. Васец¬
кий заключает такой фразой: «Про¬
грессивное содержание в богатей¬
шем наследстве Герцена являлось
одним из источников ленинизма.
Работы Герцена и других великих
предшественников марксизма в Рос¬
сии не могли, конечно, быть и не
стали решающим идейным источ¬
ником ленинизма. Таким источником
является только марксизм — гранит¬
ный теоретический фундамент лени¬
низма. Но работы «великих револю¬
ционных демократов также оказали
большое влияние на формирование
до конца последовательного револю¬
ционного мировоззрения Ленина и
Сталина» (« Фил ос о ф с к и е з ап и с к и »
№ 1, 1946, стр. 81).
Не будем снова говорить о непра¬
вомерности конструирования двух
источников ленинизма. Но каков
смысл заявления о том, что работы
революционных демократов оказали
большое влияние на формирование
мировоззрения Ленина и Сталина?
Ленин в 14—15 лет ознакомился с
романом Чернышевского «Что де¬
лать?», и эго, несомненно, могло спо¬
собствовать восприятию им марксиз¬
ма. Но вместе с тем Ленин уже в
17 лет изучает «Капитал» Маркса.
В революционных кружках, в кото¬
рых в раннем «возрасте принимал
участие товарищ Сталин, изучали
Белинского, Чернышевского, Доб¬
ролюбова, Герцена, Писаре«ва. Но
вместе с тем уже в 15 лет товарищ
Сталин связался с подпольными
марксистскими группами и знако¬
мится с марксистской литературой.
И если взять ленинизм как миро¬
воззрение, если взять ленинизм как
то новое, что внёс Ленин в сокро¬
вищницу марксизма, то разве всё это
сложилось на базе и как развитие
идей революционных демократов?
Конечно, нет.
Существенные недочёты содер¬
жатся и в работе тт. Васецкого и
Иовчука «Очерки по истории рус¬
ского материализма XVIII—XIX вв.»
Как ведётся здесь изложение фило¬
софских взглядов Белинского, Гер¬
цена, Чернышевского, Добролюбо¬
ва? Берутся четыре черты марксист¬
ского диалектического метода и три
черты марксистско-философского
материализма, о которых пишет
товарищ Сталин, а затем подтвер¬
ждается при помощи цитат, что эти
черты имеются у революционных де¬
мократов. При таком подходе к делу
пропадает «аромат» эпохи, не по¬
казывается конкретное своеобразие
и особенности взглядов русских
просветителей. После такой «опера¬
ции» все они становятся похожими
и друг на друга и на марксистов..
Я далёк от умаления исторических
заслуг 'революционных демократов.

436
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. СТЕПАНЯНА Ц. А.
Наоборот, мы ещё мало сделали в
в том направлении, чтобы показать
всё содержание и значение их фи¬
лософской деятельности. Но надо
вести исследование, соблюдая исто¬
рическую правду. И нельзя вести
это исследование, поступаясь кров¬
ными интересами ленинизма.
Что это, вообще, за страсть у на¬
ших историков философии превра¬
щать основоположников марксизма-
ленинизма только в чьих-либо уче¬
ников: 'Маркс и Энгельс — ученики
Гегеля и Фейербаха, Ленин и
Сталин — ученики русских просве¬
тителей’ Гегель и Фейербах, выхо¬
дит, могли сказать новое слово в
философии. Белинский, Герцен,
Чернышевский, Добролюбов сделали
свой вклад в философию. А вот
Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин,
как это получается у некоторых
историков философии, только то и
делают, что усваивают и критически
перерабатывают идеи предшествую¬
щих философов.
Конечно, марксизм-ленинизм вы¬
рос на базе критической переработ¬
ки всей предшествующей культуры.
Но надо помнить, и не только про¬
возглашать это, но и руководство¬
ваться этим в своей исследователь¬
ской работе, что Маркс, Энгельс,
Ленин и Сталин, будучи во всеору¬
жии и прошлого и современного им
знания, являются создателями прин¬
ципиально нового, единственно на¬
учного и правильного мировоззре¬
ния. Марксизм-ленинизм дал ответы
на вопросы, перед которыми оста¬
навливалась в бессилии предше¬
ствующая человеческая мысль.
Марксизм-ленинизм представляет
собой подлинную вершину философ¬
ской мысли, в сравнении с которой
все другие, даже наиболее передо¬
вые, учения прошлого и настоящего
представляют собой низшую ступень.
Ленин писал о том, что в связи с
конкретной исторической обстанов¬
кой в марксизме не могут не выдви¬
гаться на первый план различные
стороны его. Это может быть отне¬
сено и к научному исследованию в
области той или иной стороны мар¬
ксизма, где в связи с конкретной
обстановкой выдвигаются на первый
план те или иные проблемы.
Лет около двадцати тому назад
в нашей философской науке выдви¬
нулись на первый план такие вопро¬
сы: Маркс и Гегель, Ленин и Пле¬
ханов. На этих вопросах проверя¬
лось тогда правильное понимание и
проведение большевистского прин¬
ципа партийности философии. При
помощи Центрального Комитета
нашей партии, при помощи товарища
Сталина эти вопросы были решены.
За последние годы в качестве
основных вопросов, правильное ре¬
шение которых даёт ключ к верной
ориентировке во всех других вопро¬
сах истории философии, выдвину¬
лись такие.- Маркс и Гегель, Ленин
и революционные демократы. При
помощи товарища Сталина мы
получили правильную и исчерпы¬
вающую установку в первом вопро¬
се. Работы Ленина и Сталина дают
достаточный материал для верного
ответа и на второй вопрос.
Степанян Ц. А. (Москва). Мои за¬
мечания будут иметь в основном ха¬
рактер иллюстрации к некоторым
положениям глубокого по содержа¬
нию и блестящего по форме высту¬
пления т. Ждано-ва.
Ещё раньше, вскрывая природу
аполитичности и безидейности в об¬
ласти литературы и искусства,
т. Жданов указывал, что «это те же
пережитки капитализма, которые
ещё приходится преодолевать и вы¬
корчёвывать».
Пережитки старого имеют место
и в различных областях науки, в
том числе и в такой области обще¬
ственного сознания, как философия.
К этим пережиткам относятся: объ¬
ективизм; преувеличение и восхва¬
ление всего* прошлого; умаление и
принижение всего того, что растёт
и развивается; уход от актуальных
вопросов современности; схоласти¬
ка; чрезмерное увлечение историче¬
ским прошлым; нарочитая абстракт¬
ность и наукообразность; игнориро¬
вание простоты и ясности изложе¬
ния и т. д. и т. п.
Как известно, немецкая филосо¬
фия была типичным образцом и но¬
сителем этих характерных черт
старой науки. Современная буржу¬
азная наука упорно культивирует и
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. СТЕПАНЯНА Ц. А.
437
насаждает эти черты. Марксистская
наука по своему существу и по сво¬
ей природе отвергает всё то, что не
соответствует объективной истине,
что мешает проникновению передо¬
вых идей в народные массы. Мак¬
симум марксизма, максимум попу¬
лярности и простоты, — так опреде¬
лял Ленин задачи марксистской
науки, призванной раскрывать зако¬
ны развития, служить народу, помо¬
гать ему в борьбе за коммунизм.
Труды Ленина и Сталина — класси¬
ческие образцы новен, подлинно
коммунистической науки, в корне и
принципиально отличной от буржу¬
азной науки. И естественно, что
каждый марксист, который пишет
любую работу по общественным во¬
просам, в особенности по филосо¬
фии, должен максимально подра¬
жать этим классическим образцам.
Делая попытку создать первый со¬
ветский учебник по истории западно¬
европейской философии, т. Але¬
ксандров, конечно, стремился в духе
марксизма написать свою книгу.
Однако ему не удалось, как это
стало ясно' после указания товарища
Сталина и Центрального Комитета,
создать подлинный учебник по
истории философии. В учебнике от¬
разилась живучесть пережитков ста¬
рого в области науки. Бо-лее того,
т. Жданов убедительно показал, что
основные недостатки в книге Але¬
ксандрова, являясь недостатками
многих работ и других философов,
отражают влияние буржуазной идео¬
логии. Вот почему т. Жданов,
вскрывая корни недостатков и оши¬
бок в нашей философской литера-
ратуре, резко* подчеркнул, что эти
недостатки объясняются не только
непрочным знанием основ марксист¬
ского мировоззрения, но и влиянием
буржуазной идеологии.
Эти исключительно важные поло¬
жения т. Жданова о природе и кор¬
нях прорывов на отдельных участках
идеологического’ фронта вооружают
нас правильным пониманием путей
борьбы за усиление наступательного
духа идеологии коммунизма.
Но, чтобы пропитать всю нашу
работу духом наступательной идео¬
логии коммунизма, необходимо пре¬
жде всего всесторонне раскрывать и
показывать превосходство марксист¬
ского мировоззрения. А этого глав¬
ного и основного нет в обсуждаемой
книге, чего в своё время не заметил
и я, как и другие авторы положи¬
тельных рецензий.
То, что сейчас сказано в учебнике
о марксистской философии, явно не
соответствует её историческому
месту и значению. Более того, в
учебнике не раскрыто коренное от¬
личие марксистской философии от
всех философских систем и школ
прошлого. Этот вопрос связан с вы¬
яснением закономерностей развития
истории философии. Эти закономер¬
ности говорят о том, что многие
принципы и устои всех прежних фи¬
лософских систем неизбежно руши¬
лись и опрокидывались с развитием
общественных отношений, с обост¬
рением классовой борьбы и прогрес¬
сом науки. И нередко со смертью
основателей этих систем наступал
крах и основ их мировоззрения. То
же самое можно сказать о принци¬
пах и устоях трёх идейных течений
первой поло-вины XIX века—англий¬
ской политической экономии, фран¬
цузского социализма и немецкой
философии. Только марксизм как
идеология до конца революционно¬
го класса—пролетариата—представ¬
ляет ту единственную философскую
систему, которая, возникнув на ос¬
нове критической переработки всего
предшествующего культурного на¬
следства, не опровергается в ходе
дальнейшего развития общества и
прогресса человеческих знаний, а
всё больше и больше подтверждает¬
ся и обогащается, поднимаясь на
новую и высшую ступень. Только
принципы и основы марксизма не¬
зыблемы. В этом отличительная
особенность марксизма как фило¬
софской системы. Отсюда и веч¬
ность марксизма. Весь столетний
опыт развития марксистской фило¬
софии говорит о то*м, что мар¬
ксизм — это бессмертное мировоз¬
зрение. Бессмертие народа делает
бессмертным и цельное, непрерывно
развивающееся мировоззрение —
диалектический материализм.
Без выяснения эт.ой коренной от¬
личительной особенности пролетар¬
ского мировоззрения невозможно
438
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. СТЕПАНЯНА Ц. А.
по-настоящему показать превосход¬
ство философии марксизма.
Всестороннее выяснение нашего
мировоззрения требует глубокого
раскрытия и убедительного показа
противоположности между диалек¬
тикой Гегеля и Маркса. Между тем
нередко в нашей печатной и устной
пропаганде не только не показы¬
вается эта противоположность, но и
отождествляется диалектика Мар¬
кса с диалектикой Гегеля. Известно,
что Гегель ограничил свою диалек¬
тику признанием противоречия и
развития только в прошлом. Свое¬
образный рецидив этой гегелевской
метафизики мы встречаем и в на¬
шей пропаганде. Есть товарищи, ко-
торые утверждают, что при социа¬
лизме якобы вообще исчезают все
противоречия. Правда, есть и дру¬
гого рода метафизически мысля¬
щие люди, которые не видят то ка¬
чественно новое, что1 сложилось с
победой социализма в нашей стране.
А но-вое заключается в том, что
впервые в истории на базе побед
социализма и исчезновения антаго¬
нистических противоречий не клас¬
совая борьба, а единство и общность
интересов всех слоёв советского об¬
щества выступает как мощная дви¬
жущая сила общественного разви¬
тия. Открытые гением Сталина но¬
вые движущие силы советского об¬
щества — морально-политическое
единстве), дружба народов, совет¬
ский патриотизм — являются неис¬
сякаемым источником поступатель¬
ного развития нашей страны от со¬
циализма к коммунизму. Но сни¬
мают ли эти новые движущие силы
наличие противоречий при социа¬
лизме? Нет, не снимают. Этому учат
нас Ленин и Сталин. Однако неко¬
торые наши пропагандисты и фило¬
софы в своей практической и науч¬
ной работе отрицают наличие проти¬
воречий при социализме. Прочтите
все наши пропагандистские статьи
и диссертации о движущих силах
советского общества, и вы не най¬
дёте упоминания о противоречиях в
нашем обществе. Прочтите многие
статьи о диалектическом методе, и
вы не найдёте там упоминания о
противоречиях при социализме. Про¬
слушайте лекции о диалектическом
методе, и вы услышите о противоре¬
чиях только в прошлом и отсутст¬
вии их при социализме. Прочтите вы
книгу т. Розенталя «Ма^систский
диалектический метод», и вы уви¬
дите, что Розенталь снимает противо¬
речия при социализме, ибо он даль¬
ше признания противоречий в усло¬
виях переходного периода не идёт.
Вот почему т. Жданов имел пол¬
ное основание заявить, что Иаши
философы догматически понимают
марксизм, не осмысливают новую
практику, боятся говорить о проти¬
воречиях при социализме, этим са¬
мым не понимают путей их преодо¬
ления, путей нашего продвижения
вперёд, к коммунизму.
Правильное понимание соотноше¬
ния между новыми движущими си¬
лами развития советского общества
и противоречиями при социализме
имеет прямое отношение к выясне¬
нию закономерности перехода от со¬
циализма к коммунизму. Отсутст¬
вие антагонистических противоречий
при социализме говорит о том, что
переход от социализма к коммуниз¬
му будет постепенным. Наличие но¬
вых движущих сил в развитии со¬
ветского общества говорит о том,
что переход от социализма к комму¬
низму будет происходить ускорен¬
ными темпами. Наличие неантаго¬
нистических противоречий требует
правильного понимания путей пре¬
одоления их как усло-вия продвиже¬
ния вперёд, к коммунизму. Сила
большевистской партии в том, что
она, руководствуясь точным знани¬
ем законов общественного развития,
на каждом этапе социалистического
строительства вскрывает объектив¬
но существующие противоречия, на¬
мечает научно обоснованные пути и
создаёт условия для преодоления
противоречий, тем самым обеспечи¬
вая ускоренное развитие советского
общества вперед. Определяя науч¬
ные основы нашей политики,
товарищ Сталин говорил, что осно¬
вой нашего развития является борь¬
ба между нопым и старым, между
отживающим и нарождающимся.
В своём выступлении т. Жданов
показал, как из этого всесторонне
разработанного Сталиным основного
закона диалектики вытекает необ¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. СТЕПАНЯНА Ц. А.
439
ходимость критики и самокритики
как большевистского метода выяв¬
ления и преодоления возникающих
противоречий на нашем пути. Выяс¬
нение этой внутренней и глубокой
связи между законами диалектики
и большевистскими методами рабо¬
ты является блестящим образцом вы¬
яснения научных основ деятельности
нашей партии.
Непонимание этого решающего
закона диалектики — закона борьбы
между новым и старым — неизбежно
приводит к самотёку во всякой ра¬
боте, в том числе и теоретической,
по-рождая аполитичность и безидей-
ность на отдельных участках идеоло¬
гического фронта.
Какие же противоречия сущест¬
вуют при социализме и каковы пути
их преодоления?
На основе работ Ленина и
Сталина, решений съездов нашей
партии можно указать на следующие
некоторые противоречия при социа¬
лизме и пути их преодоления.
Прежде всего на базе победы со¬
циализма развиваются и неуклонно
растут общественные и личные по¬
требности, материальные и духовные
запросы освобождённых от всех
форм социального гнёта народных
масс. Но эти растущие потребности
•находятся в противоречии с относи¬
тельно недостаточным уровнем мате¬
риального производства. Путь прео¬
доления этого противоречия — это
решение основной экономической
задачи СССР.
Далее у нас имеется противоречие
между общественным положением
людей и отставанием их сознания.
Наряду с передовыми людьми, про¬
никнутыми социалистическим отно¬
шением к труду, к общественной соб¬
ственности, у нас есть ещё отсталые
люди, носители пережитков старого в
своём сознании. Для преодоления
этого противоречия партия выдви¬
нула как важнейшую политическую
задачу коммунистическое воспитание
масс. Постановления ЦК по идеоло¬
гическим вопросам дают развёрну¬
тую боевую программу выполнения
этой задачи как решающей в усло¬
виях перехода .к коммунизму.
Как известно, закон борьбы между
новым и старым относится и к внеш¬
ним условиям нашего развития.
Отсюда необходимость активной
советской внешней политики, кото¬
рая выражает интересы не только
нашего народа, но и прогрессивных
сил всего мира, необходимость идео¬
логического наступления на все
формы реакции, необходимость уси¬
ления обороноспособности страны и
т. д.
Товарищ Сталин ещё на XVII
съезде партии высмеял тех, кто ду¬
мал, что после построения социа¬
лизма исчезнут все противоречия и
трудности, в связи с чем «можно
сложить оружие и пойти набоко-
вую — спать в ожидании пришест¬
вия бесклассового общества». Ком¬
мунистическое общество будет
завоёвано в упорной борьбе и в на-
йряжённом труде за преодоление
существующих при социализме и воз¬
никающих на пути перехода к ком¬
мунизму противоречий.
Говоря об уроках дискуссии, мы
должны вспомнить замечательные
слова Ленина о том, что кто не идёт
вперёд, тот неминуемо будет отбро¬
шен назад.
Всегда и неустанно итти вперёд
призывает нас партия, товарищ
Сталин.
А что значит итти вперёд на фило¬
софском участке идеологического
фронта?
Итти вперёд — это значит быстро
преодолеть отставание в области фи¬
лософской работы и добиться того,
чтобы в ближайшие годы у нас было
обилие философской литературы й,
прежде всего, учебников по различ¬
ным разделам философии марксиз¬
ма-ленинизма. Такой ответ филосо¬
фов покажет созидательную силу
большевистской критики и нанесёт
удар по обывателям «от философии»,
кото-рые рассуждают: «спокойнее —
ничего не писать».
Итти вперёд—это значит разбу¬
дить от спячки тех некоторых наших
философов, которые, имея высокие
учёные степени и звания, вот уже
свыше пятнадцати лет по-обломовски
лежат на точке зрения марксизма и
ничего нового не дают для партии,
для народа.
Итти вперёд — это значит поддер¬
жать молодые растущие кадры, по¬
440
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ТИМИРЯЗЕВА А, К.
мочь им печатать свои труды: диссер¬
тации, книги, статьи. Данная ди¬
скуссия показала не только отстава¬
ние некоторых наших старых фило¬
софов, но и рост немалого числа
молодых научных работников.
Выполнить всё это — значит ус¬
пешно преодолеть отставание на фи¬
лософском участке идеологического
фронта. А причины отставания, как
показал т. Жданов, чисто субъектив¬
ные. Это значит, что мы в своей ра¬
боте забываем сложность самого
объекта и предмета философии и по¬
этому несерьёзно, легкомысленно
подчас относимся к созданию фило¬
софской продукции и к оценке её
качества.
Причины отставания являются
субъективными потому, что мы в на¬
шей теоретической работе не в пол¬
ной мере учитываем принципиально
новые исторические условия, создан¬
ные в нашей стране. Мы никогда не
должны забывать, что в условиях со¬
циализма, где господствует самая
передовая идеология — марксизм-
ленинизм, которая стала идеоло¬
гией всего народа, где происходит
неуклонный подъём политической
сознательности и культурного уровня
всей массы народа, — в этих усло¬
виях требования к каждому печат¬
ному слову неизмеримо возрастают.
В нашей стране нельзя издавать
всякую чепуху и всякий вздор, как
это делается в странах капитализма.
Каждое произведение в нашей
стране должно отвечать высоким тре¬
бованиям марксистского- мировоз¬
зрения, возросшим требованиям на¬
шего народа, благородным, возвы¬
шенным целям борьбы партии
Ленина — Сталина.
Причины отставания на философ¬
ском участке идеологического фронта
являются субъективными потому,
что мы ещё не добились решитель¬
ного поворота к актуальным пробле¬
мам современности. Ведь факт, что
в научно-исследовательских институ¬
тах, в университетах и в других
учебных заведениях многие теорети¬
ческие работники рвутся к историче¬
ским темам и бегут от современных
тем. А, как известно, на истории
далеко не уедешь. Надо осмыслить
новую практику, новую действитель¬
ность, новые закономерности разви¬
тия советского общества. Не секрет,
что в наших институтах в привиле¬
гированном положении находятся
люди, которые работают над истори¬
ческими темами, а единицы, рабо¬
тающие над актуальными темами, не
имеют должной поддержки и по¬
мощи. Всё это приводит к о-трыву
теории от практики, что является в
конечном итого коренной причиной
отставания философского участка
идеологического фронта.
У нас имеются все возможности
для быстрого преодоления этого от¬
ставания. Пути преодоления этого
отставания и выдвижения философ¬
ского- фронта в передовую линию
борьбы за коммунизм указаны в
программной речи т. Жданова.
Тимирязев А. К. (Москва). Я пред¬
полагаю сказать несколько слов по
интересующим сейчас всех нас во¬
просам с точки зрения представи¬
теля естественных наук — точнее,
представителя физики. Я не буду
говорить о том, что в книге т. Але¬
ксандрова не отражено то влияние,
которое оказали великие открытия
в области естествознания на разви¬
тие философии. Об этом с исчерпы¬
вающей полнотой сказал т. Жданов.
'Мне хотелось бы всё-таки поставить
один вопрос, на который надо было
бы получить ответ в учебнике по
истории философии. Ведь мы все
знаем, что многие выдающиеся фи¬
лософы прошлого были в то же
время исключительно выдающимися
специалистами в самых разнообраз¬
ных областях человеческого знания.
Ведь Декарт и Лейбниц являются
основателями современной матема¬
тики. В основном, сделанное ими
входит сейчас в то, что изучает вся¬
кий студент, знакомящийся с совре¬
менной математикой. Выходит, что
в этой области Декарт и Лейбниц
дали нечто такое, что пережило сто¬
летия, чего нельзя сказать об их
философских системах. Мне кажет¬
ся, надо тщательно изучить ту мето¬
дологию, которой руководились эти
философы при создании своих основ
аналитической геометрии и дифе-
ренциального исчисления. Повиди-
мому, в процессе работы над
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ТИМИРЯЗЕВА А. К.
441
основами математики они делали
.меньше и философских ошибок.
Как объяснить иначе, что резуль¬
таты их работ в этой области
б основном сохраняют своё значение
в течение веков? Или возьмём ра¬
боту Канта «Естественная история
и теория неба». Все мы знаем, какой
отзыв об этой работе дал Энгельс.
Эта работа пробила первую брешь
в метафизическом мировоззрении
естествознания XVIII века. Правда,
космогоническая гипотеза Канта—
Лапласа сейчас отошла на задний
план, но из бесед с астрономами,
занимающимися космогоническими
теориями, я знаю, что при работе в
этой области приходится всё-таки
часто возвращаться к идеям Канта
и Лапласа! Мне кажется, что живу¬
честь этих работ должна быть объ¬
яснена и это объяснение, мне ка¬
жется, должны найти авторы буду¬
щих учебников по истории филосо¬
фии. А теперь спросим себя, много
ли работ в области конкретных наук,
скажем, в области биологии, физики,
химии и астрономии, дали наши
современные философы? Я, конечно,
и в мыслях не имею требов.ать от
наших философов, чтобы они выпол¬
няли крупные работы в области
математики или естествознания.
Хотя ведьмы и не должны забывать,
что мы владеем таким сокрови¬
щем, как великое учение Маркса—
Энгельса — Ленина — Сталина, чем
не обладали философы предыдущих
столетий. По этой причине наши
философы находятся в исключи¬
тельно благоприятных условиях. Но
многие из выступавших здесь гово¬
рили, что наши философы не знают
как следует истории (даже те, кто
преподаёт исторический материа¬
лизм), не знают и современного есте¬
ствознания. К сожалению, я могу
подтвердить это на основании своего
опыта. В этом году, например, на
физическом факультете Московского
университета был организован кру¬
жок по изучению философии физики.
Мы так и не могли добиться, чтобы
кружок посещали философы. Они
предпочитают уклоняться. Высказы¬
ваться по вопросам философии физи¬
ки они не хотят.
Правда, здесь т. Иовчук говорил,
что скоро всё изменится — скоро
будет новый учебный план, и сту¬
денты философского факультета бу¬
дут изучать и математику, и исто¬
рию, и естественные науки. Боюсь,
как бы программа не разрослась
настолько, что она станет непосиль¬
ной. Безусловно необходимо, чтобы
каждый философ подробно изучал
какую-либо одну из общественных
или естественных дисциплин, но это
надо сделать так, чтобы эта выбран¬
ная им дисциплина была им на са¬
мом деле хорошо изучена и чтобы
он всё время следил за её новей¬
шими успехами. На основе выбран¬
ной им дисциплины философ должен
проверять себя, насколько глубоко
он усвоил марксизм-ленинизм, и по¬
могать специалистам выбранной им
дисциплины не делать методологи¬
ческих ошибок. А что получилось
сейчас? В области физики, химии и
биологии много ли помогли нам фи¬
лософы, а в этих областях науки
дело обстоит очень неблагополучно.
Это показали дискуссия о «Природе
электрического тока» в 1930 го¬
ду, дискуссия, пррисходившая по
вопросам теоретической физики \на
страницах «блаженной памяти»
журнала «Под знаменем марксизма»
и т. д. Сейчас громадным влиянием
пользуется за границей так называе¬
мая «копенгагенская школа» тео¬
ретической физики, открыто считаю¬
щая Маха своим основателем. Посе¬
щая кружок по изучению философии
физики в Московском университете,
от которого философы устранились,
я мог убедиться, что наша молодёжь
искренне желает критически изучать
современную физику с позиций диа¬
лектического материализма, но в то
же время я убедился, что эта моло¬
дёжь, выражаясь попросту, так
«напичкана» современными учеб¬
никами, написанными представите¬
лями копенгагенской школы, что
против желания она начинает в
своих высказываниях давать чисто
махистские формулировки!
А вот какой получился от этого
удар рикошетом и для тех, кто изу¬
чает историю философии. Мы все
хорошо знаем, какую роль сыграл
в истории науки и в истории фило¬
софии Галилей. Ведь он был в числе
442
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ТИМИРЯЗЕВА А. К-
тех людей науки, о которых товарищ
Сталин сказал: «Наука знает в своем
развитии немало мужественных лю¬
дей, которые умели ломать старое
и создавать новое, несмотря ни на
какие препятствия, вопреки всему».
А теперь я вас спрашиваю: можем
Мы прочесть в русском переводе
самое боевое сочинение Галилея
«Диалог о двух системах мира»?
Сейчас можно достать только исто¬
рию физики профессора Н. А. Лю¬
бимова, изданную в 1895 году, где
даются отрывки из этого диалога.
Я слышу с 1919 года, что у нас со¬
бираются издать этот диалог. Слы¬
хал я, что одну уже подготовленную
рукопись «в издательстве потеряли,
лотом заказали новую. Я 'бывал на
заседаниях по утверждению плана
издания Гостехиздата, напоминал
об издании Галилея, но так ничего
и не получалось. Среди зарубежных
^математиков- и физиков-теоретиков
господствует убеждение, что «теоре¬
тически» система Коперника и «об¬
ветшалая система Птоломея» —одно
и то же! Эта «теория» идёт от Маха!
«Если абстрагировать неизвестную
и не принимаемую во внимание сре¬
ду мирового пространства, то —
относительные движения в мировой
системе и с точки зрения учения
Птоломея и с точки зрения учения
Коперника одни и те же. Оба уче¬
ния одинаково правильны, но послед¬
нее только проще и практичнее»
(Э. Мах, Механика, нем. изд., Лейп¬
циг, 1901, стр. 242).
А вот что говорит Эйнштейн, вос¬
принявший от Маха это «учение» о
тождестве систем Птоломея и Копер¬
ника: «Борьба столь ожесточенная
в ранние дни науки между взгляда¬
ми Птоломея и Коперника стано¬
вится совершенно лишенной смысла.
Каждая из координатных систем
может быть использована с одина-
ковым основанием» (Эйнштейн и
Инфелъд, Эволюция физики, англ,
изд., Кембридж, 1938, стр. 224).
Что здесь дело не в авторитете
Эйнштейна, а в авторитете Маха,
вытекает из следующего. В той же
самой книге, откуда мы взяли
последнюю выдержку, Эйнштейн вы¬
ступает против главы копенгаген¬
ской школы Нильса Бора, против его
толкования так называемого «прин¬
ципа неопределённости», из которо¬
го вытекает, по мнению копенгаген¬
ской школы, «индетерминизм».
Эйнштейн считает, что так называе¬
мый принцип неопределённости надо
относить к средним величинам для
целой группы электронов, а не к
одному электрону, и тогда всякий
индетерминизм пропадает. Словом,
в данном случае Эйнштейн выступил
против махистской школы и в защи¬
ту детерминизма. Надо было видеть,
с какой злобой наши отечественные
махисты накинулись на Эйнштейна:
«Эйнштейн выжил из ума», «Эйн¬
штейн говорит о вещах, которых он
не понимает»!
Вот, товарищи, мы здесь много
говорили о Гегеле, о прусском госу¬
дарстве, которого, по счастью, те¬
перь больше нет! И что же оказы¬
вается? Нравы прусского государ¬
ства времён Гегеля ещё живы!
Ведь опора прусского королевства—
прусские юнкера —говорили: «Пусть
будет власть короля не ограничена,
раз он выполняет нашу волю» («Und
der König absolut wenn er unser
Willen thut»). А разве не таково от¬
ношение махистов к Эйнштейну? Он
великий учёный только до тех пор,
пока он не идёт против Маха! Даль¬
ше. Мысль, которую высказал Эйн¬
штейн, попытался применить совет¬
ский физик профессор В. К. Семен¬
ченко. Он изложил ‘весь курс кван¬
товой механики, не упоминая о том,
что ведёт к индетерминизму. Книга
была свёрстана в конце 1940 года.
В последнюю минуту прежнее ру¬
ководство Учпедгиза вдруг испу¬
галось, «как бы чего не вышло», и
в результате набор книги рассыпа¬
ли! А ведь такая книга — это на¬
стоящая борьба против идеализма;
ведь мало указать на то, что у Бора
и его сторонников идеалистические
формулировки, вам сейчас же ска¬
жут: а ведь на этом построена кван¬
товая механика, подтверждаемая
многочисленными опытами! А вот
когда вы на практике покажете,
что всё рациональное зерно кванто¬
вой механики можно изложить, не
прибегая к идеалистическим вывер¬
там, тогда спорить уже трудно. Ведь
махисты говорят, что принцип не¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ТИМИРЯЗЕВА А. К.
443
определённости, ведущий к индетер¬
минизму, есть фундамент квантовой
механики, а профессор Семенченко
изложил всю квантовую механику,
не пользуясь этим принципом,
а чтобы понять, какое это имеет
значение, напомним, что говорит
об этом принципе упомянутый
т. Ждановым физик Эдингтон. Вот
выдержка из книги «Природа фи¬
зической вселенной». Рассказав
об установлении Гейзенбергом в
1927 г. принципа неопределённости
(Эдингтон без всяких прикрас назы¬
вает его «принципом индетерминиз¬
ма»), Эдингтон продолжает: «Пожа¬
луй, придётся сказать на основании
этих аргументов, взятых из совре¬
менной науки, что религия впервые
стала возможной для разумного че¬
ловека науки только с 1927 года...
Если наши ожидания окажутся хо¬
рошо обоснованными, то 1927 год
впервые увидел окончательное кру¬
шение причинности под ударами
Гейзенберга, Бора, Борна и дру¬
гих. Этот год будет величайшей эпо¬
хой в развитии научной философии»
(!!! — Л. Т.) (Eddington, The Nature
of the Physical World, Cambridge,
1929, стр. 350).
Иногда в области физики создаёт¬
ся такое положение, что новое ис¬
следование, которое идёт вразрез с
установившимися «канонами» зару¬
бежной физики, объявляется оши¬
бочным.
В этом отношении чрезвычайно
характерен случай с нашим молодым
теоретиком т. Власовым А. А.; в
своей диссертации оп нашёл новый,
чрезвычайно плодотворный метод
исследования, который может быть
распространён на самые разнооб¬
разные области физики. Но, на его
беду, из его теории вытекает новая
теория процесса кристаллизации, в
некоторых частях вскрывающая ряд
недостатков господствующей сейчас
теории Борна. На теорию Борна тео¬
ретики-махисты готовы молиться, и
вдруг какой-то «неизвестный» моло¬
дой учёный осмеливается критико¬
вать «самого Борна»!
Появилась статья «О несостоя¬
тельности работ Власова». Отвечать
на эту «критику» редакции научных
журналов не дали возможности. А в
единственном журнале Московского
университета напечатание ответа
Власова затянулось более чем на
пол г ода. На основании «критики» по¬
ставлен вопрос о «снятии» Власова с
заведывания кафедрой теоретиче¬
ской физики! Это дело завершилось
тем, что в английскОлМ журнале «Na¬
ture» сам Борн, говоря о работах
Власова, сказал («Nature», 22 фев¬
раля 1947 г.): «Я надеюсь, что идеи
Власова окажутся правильными».
А ведь казалось бы кто-кто, а Борн
мог бы обидеться на критику своей
теории Власовым! Разве нам не
должно быть стыдно, что в этом спо¬
ре Власова с его противниками про¬
звучал в пользу Власова голос Бор¬
на, а не голос общественности совет¬
ских физиков? Этого голоса у нас
что-то не слышно! А получаем ли мы
какую-либо помощь от наших фило¬
софов? Об этом и говорить не при¬
ходится!
В настоящее время господствую¬
щим мнением среди руководящих
кругов в области теоретической
физики является тезис, что фи¬
зика делится на две области: ста¬
рая физика (на основе которой по¬
строена вся техника до техники по¬
строения атомных бомб включитель¬
но) и новая. Старая физика доступна
человеческому разуму, новая недо¬
ступна: понимать её нельзя, к ней
можно только привыкнуть. Раздают¬
ся даже го-лоса, что человек должен
биологически измениться, прежде
чем он начнёт понимать современную
физику!
Могу на основании имеющихся у
меня сведений сказать, что* у нас
есть много выдающихся физиков, ко¬
торые, не дожидаясь пока в нас про¬
изойдут биологические изменения,
уже многое сделали для того, чтобы
связать старую физику с новой, и
для того, чтобы «непонятную» но¬
вую физику сделать понятной. Но
все эти мысли лежат в рукописях,
которые не печатаются. А ведь этот
молчаливый, но жестокий спор идёт
по двум философским вопросам:
1) переходят ли все формы ма¬
терии и формы движения друг в
друга или между двумя областями
физики проведена китайская стена
и 2) познаваем ли мир или нет. И в
44<
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ТРОЙ НИ КОВА К. И
этом споре наши философы нам,
физикам, -не помогают. Так отстава¬
ние в области философии ведёт к
отставанию ib области такой науки,
как физика!
Разве не отсталостью нашей объ¬
ясняется такой факт, когда специа¬
листы по атомному ядру заявляют
(это относится к нашим теоретикам,
равно как и зарубежным): та теория
атомного ядра должна считаться хо¬
рошо обоснованной, которая может
просуществовать в течение одного
месяца!
И ещё одно замечание,. Правда,
теперь на страницах «Большевика»
появляются обзоры современных за¬
рубежных идеалистических «фило¬
софий», но ведь целый ряд таких
«философий», касающихся физики,
проходит мимо наших философов.
Вот, например, статья Уайттекера
«О некоторых спорных вопросах фи¬
лософии физических наук» — это
часть президентской речи прези¬
дента Эдинбургского Королевского
общества.
В‘этой речи подробно разбираются
рассуждения Эдингтона, Джинса и
Мильна о то-м, что всю теоретиче¬
скую физику можно построить без
всяких опытов — просто так из глу¬
бины нашего сознания! Уайттекер
явно симпатизирует этим взглядам,
но оговаривается, что такую точку
зрения, отвергающую совершенно
всякий опыт для создания теорий,
нельзя всё-таки считать вполне дока¬
занной. Причина, заставляющая сом¬
неваться Уайттекера, я думаю, всех
нас позабавит. Оказывается, отвер¬
гать опыт нельзя потому, что «сам
святой Фома Аквинский говорил, что
опыт есть единственная надежная
основа» (!!! — А. Т.) (Журнал «Phi-
losophical Magazine», май 1942 г.,
статья профессора Е. Т. Уайттекера
«О некоторых спорных вопросах фи¬
лософии физических наук», стр. 355).
Перехожу к выводам. Современ¬
ная теоретическая физика наводнена
сейчас враждебными философскими
течениями, тормозящими её разви¬
тие; этим враждебным течениям не
даётся должного» отпора. Вот почему
отставание нашей философской ра¬
боты ведёт к отставанию физики и
других естественных наук.
Здесь говорили, что большинство
философов отстранено от работы
сравнительно небольшой группой,
присвоившей себе монополию. Это в
ещё большей степени верно в отно¬
шении физики. А в то» же время у нас
хороших физиков далеко не так ма¬
ло, как многие думают; надо только
правильно организовать работу, дать
им возможность обсуждать спорные
вопросы физики с такой же свобо¬
дой, с какой обсуждали мы здесь
наши недостатки в области филосо¬
фии, и, наконец, дать им возмож¬
ность печатать их труды!
Тройников К. И. (Москва). Обсу¬
ждение книги т. Александрова
«История западноевропейской фило¬
софии» вышло далеко за рамки во¬
просов, непосредственно- связанных
с этой книгой. В выступлениях на¬
ряду с критикой книги т. Александ¬
рова поднят ряд принципиальных во¬
просов диалектического и историче¬
ского материализма. Большое коли¬
чество выступающих и страстность
полемики говорят о том, что время
для настоящей дискуссии назрело.
Работники философского фронта
должны быть благодарны Централь¬
ному Комитету нашей партии, и в
частности т. Жданову, за создание
благоприятных условий для широ¬
кого обмена мнений по волнующим
их вопросам истории философии и
философии вообще, что должно при¬
вести в итоге к чёткому выяснению
научных принципов подхода к изу¬
чению истории философии, к опре¬
делению её места, роли и значения
в теории познания диалектического
материализма, который является ру¬
ководством в практической деятель¬
ности в деле создания условий для
перехода к высшей фазе коммунизма
-в нашей стране, в классовой борьбе
за рубежом.
Выступления характерны чрезвы¬
чайным разнообразием содержа¬
ния, часто противоречат друг другу
в оценке не только частностей книги
т. Александрова, но и .её исходных
положений. Одни направляют огонь
критики против неправильного» осве¬
щения того или иного философского
учения, главным образом против пе¬
реоценки немецкой философии конца
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ТРОЙ НИКОВА К. И.
445
XVIII и начала XIX века, в особен¬
ности — философии Гегеля. Другие
недостаток книги видят в недооцен¬
ке автором значения средневековой
философии и философии Востока,
кото-рой уделено в книге несколько
страниц. Третьи упрекают автора в
том, что он завершает развитие
буржуазной философии философией
Гегеля и Фейербаха, совершенно не
касаясь философии буржуазии кон¬
ца XIX века и эпохи империализма
и так далее.
Наряду с критикой, пытающейся
вскрыть и показать частные о-шибки
и недостатки книги, имели место
выступления, в которых делается
попытка вскрыть общие недостатки
работы. Автору бросается обвине¬
ние в эпически-спокойно-м тоне из¬
ложения реакционных философских
учений, в абстрактном академизме,
в объективистской, чуждой проле¬
тарской партийности оценке, что в
конечном счёте приводило автора к
ошибочным выводам и превращало
книгу в сухое, бесстрастное, лишён¬
ное революционной действенности
произведение.
Наконец, нашлись и такие, кото¬
рые пытались объяснить остроту
критики книги т. Александрова со¬
ображениями личного порядка, пы¬
таясь сгладить остроту выступле¬
ний и противопоставить положи¬
тельные стороны работы её недо¬
статкам, подчёркивая перевес пер¬
вых над вторыми. Нужно полагать,
что эти товарищи оказывают
т. Александрову медвежью услугу
и, вполне возможно, в конечном
счёте, выражаясь французской по¬
говоркой, окажутся «роялистами
больше, чем сам король».
Следует думать, что" т. Александ¬
ров не нуждается в подобной за¬
щите и, как и псе мы, глубоко и
искренне заинтересован в полном
раскрытии и выяснении как част¬
ных, так и коренных ошибок своей
работы. Эти товарищи, вероятно,
забыли старое греческое изречение:
«Платбн мне друг, но истина мне
дороже».
В чём же недостатки книги
т. Александрова?
Нельзя отрицать доли истины в
ряде критических выступлений, на¬
правленных против освещения от¬
дельных разделов книги, но эта кри¬
тика направлена была против отри¬
цательных явлений, не вскрывая их
коренных причин, их сущности.
Другое направление в критике,
пытавшееся вскрыть эти основные
причины, само, в известной своей
части, страдало абстрактностью,
аргументировало цитатами из работ
классиков марксизма-ленинизма, но
не всегда и недостаточно полно по¬
казывало пути исправления ошибок
книги.
По существу правильными были
замечания, что философы недоста¬
точно* глубоко и полно* знают исто¬
рию, не говоря уже о естествозна¬
нии и новейших открытиях в нём,
что лишает возможности философа
правильно понять связь и зависи¬
мость истории развития идей и
философских учений с историей
развития общества и историей есте¬
ствознания как в прошлом, так и в
настоящем.
Классики марксизма учат, что из¬
учение истории не самоцель, а
средство для познания закономер¬
ностей исторического процесса, для
познания противоречивых тенденций
и их роли в современном нам об¬
ществе в целях правильной ориен¬
тировки в практической работе, в
классовой борьбе и социалистиче¬
ском строительстве.
Научное познание закономерно¬
стей природы и общества обуслов-
л е но пр а в и л ьн ы м те о р ети чески м
мышлением, которое «является при¬
рожденным свойством только в ви¬
де способности». Энгельс указы¬
вает, что «эта способность должна
быть развита, усовершенствована, а
для этого не существует до сих пор
никакого иного средства, кроме
изучения всей предшествующей фи¬
лософии». «Во-вторых, знакомство с
ходо м ис то р и ч ес ко го челов е ч е с кого
мышления, с выступавшими в раз¬
личные времена воззрениями на
всеобщие связи внешнего мира не¬
обходимо для теоретического
естествознания и потому, что оно
дает масштаб для оценки выдви¬
гаемых им самим теорий».
Это относится в равной мере и к
определению масштаба для оценки
446
ТЕКСТ РЕЧИ TOB. ТРОЙНИКОЪА К. И.
выдвигаемых новых теорий, объяс¬
няющих развитие современного нам
общества.
И, наконец, представители реак¬
ционных классов, извращая исто¬
рию философии, пытаются исполь¬
зовать её для обоснования своей
реакционной идеологии, для оправ¬
дания господства эксплоататорских
классов, для борьбы против проле¬
тариата и трудящихся масс, всего
передового* и прогрессивного чело¬
вечества путём растления самосоз¬
нания неустойчивых и отсталых
слоёв общества и в целях отвлече¬
ния их от закономерной револю¬
ционной борьбы за свои коренные
интересы.
Таким образом, история филосо¬
фии в её извращённом буржуазны¬
ми идеологами виде превращается
в арсенал теоретического оружия, а
тем самым в политическую силу
реакционных классов в их борьбе
против сил прогресса и револю¬
ции.
История философии, как и всякая
наука в классовом обществе, явля¬
ясь классовой и партийной, в руках
пролетарского философа должна
стать оружием в борьбе за правиль¬
ное, последовательно-научное пони¬
мание истории развития обществен¬
ной мысли, как непримиримой борь¬
бы новых прогрессивных идей и тео¬
рий против старых, реакционных
идей и теорий, борьбы, отражающей
соответствующие тенденции, харак¬
теризующие непримиримость проти¬
воречий, лежащих в основе всего
исторического процесса обществен¬
ного развития.
Это необходимо для наиболее пол¬
ного и последовательного научного
обоснования как неизбежной и за¬
кономерной гибели упорно отстаи¬
вающего своё существование загни¬
вающего капитализма, так и для на¬
учного обоснования закономерности
и неизбежности победы^ коммунизма
во всём мире.
Только революционный пролета¬
риат и его идеологи, только ком¬
мунистическая партия, как един¬
ственно подлинно передовой отряд
революционного пролетариата, ру¬
ководящий борьбой трудящихся
масс против экстооататорских клас¬
сов и всех сил реакции, руководя¬
щий строительством коммунизма в
нашей стране, заинтересованы в раз¬
работке последовательно научного
мировоззрения, последовательно на¬
учного понимания истории общест¬
венного развития, в том числе и
истории философии. Объективная
тенденция общественного развития
находит своё наиболее полное выра¬
жение в субъективных коренных ин¬
тересах и в последовательной рево¬
люционной борьбе пролетариата и
руководимых им трудящихся масс.
Таково*, кажется нам, место, роль
и значение истории философии в
теории познания, в науке и в поли¬
тической борьбе.
Как же нужно изучать, а вместе с
тем и излагать историю филосо¬
фии?
Во-первых, излагая историю фи¬
лософии, нельзя ограничиться
ссылкой на исторические, эконо¬
мические и политические условия,
послужившие основанием для воз¬
никновения той или иной философ¬
ской системы, ограничивая этим её
материалистическое объяснение,
как это делает т. Александров.
Во-вторых, т. Александров, хара¬
ктеризуя то или иное учение и ука¬
зывая на его классовые корни и
партийность; не вскрывает сущно¬
сти последних, не показывает, как
и на почве каких политических про¬
тиворечий, используя какие сторо¬
ны научного' познания и теоретиче¬
ского мышления создавалась та
или иная философская система.
В-третьих, т. Александров не по¬
казывает, как философия реакции
использовалась в борьбе против про¬
грессивной философии в различные
эпохи.
Тов. Александров не вскрывает и
не показывает ту ожесточённую
борьбу, которая характеризует со¬
бою всю историю философии.
Тов. Александров не останавлива¬
ется на вопросе, к,ак реакционные
классы используют свою философию
в борьбе против сил прогресса и
революции и, наконец, как прогрес¬
сивная философия, философия вос¬
ходящих классов в руках последних
являлась и является оружием борь¬
бы против сил политической и идей¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ТРОЙ НИКОВА К. И.
447
ной реакции, являясь могучим сред¬
ством по д гото в ки с убъек ти.в но го
фактора для победы революции,
для победы нового над старым.
Таки м образо м, н еодно кр атпые
повторения т. Александровым из¬
вестного положения Ленина о пар¬
тийности философии остаются де¬
кламацией, утверждением, внутрен¬
не ничем не связанным с содержа¬
нием излагаемых им философских
учений.
Отсюда и тот налёт академизма и
пол и ти чес кого б ее с т р ас т и я, грани¬
чащих с объективистским подходом к
оценке борьбы партий в философии.
Остановимся на нескольких при¬
мерах- Возьмём философию Платона
в изложении т. Александрова и
сравним это изложение с тем, что
пишут о Платоне буржуазные исто¬
рики философии.
Если исключить несколько цитат
из «Философских тетрадей» Ленина,
изложение философии Платона в
книге Александрова почти ничем не
отличается от изложения этой фи¬
лософии в буржуазных работах.
И только в заключении т. Алексан¬
дров, возражая либеральным буржу¬
азным историкам философии, пра¬
вильно показывает классовую сущ¬
ность так называемого платонов¬
ского «коммунизма».
Излагая философию Платона,
т. Александров ничего не говорит о
той ожесточенной классовой борь¬
бе, которая характеризует Афины
конца V и начала IV века до нашей
эры. Остаётся непонятным, почему
идеолог аристократической реакции
Платон становится на позиции фи-
лософского идеализма.
А между тем философский идеа¬
лизм имеет своё историческое раз¬
витие. Нужно-было показать и об¬
щие причины, лежащие вне фило¬
софии, которые давали бы объясне¬
ние философскому идеализму во¬
обще, идеализму Платона в частно¬
сти. Во-первых, нужно было вскрыть
и объяснить гносеологические корни
идеализма Платона. История чело¬
веческого мышления и указания Ле¬
нина дают для этого достаточно
материала. Во-вторых, нужно было
показать классовые корни филосо¬
фии Платона, а не ограничиваться
объявлением её аристократической,
партийной. Почему автор не сказал
прямо, что общест вен но- по л ити ч е-
ские порядки Афин в эпоху Платона
противоречили его классовым инте¬
ресам, что Платон ненавидел эти
порядки и активно* боролся с ними.
Платон противопоставлял этим по¬
рядкам, выраженным в современных
ему условиях материальной жизни
а ф и н с к ого об щ е с т в а, противопо -
л о ж н ы е об щ ес т в с н н о -пол ити ч ее к и е
порядки, угодные старой аристокра¬
тии, но существовавшие в то время
только в сознании идеологов по¬
следней.
В целях оправдания борьбы за
эти порядки, убеждённый в истин¬
ности и справедливости последних,
Платон отвергает истину действи¬
тельного, материального мира и про¬
возглашает истину идей, обожест¬
вляет последние и требует изменить
м.ир в соответствии с ними.
Тов. Александров не показывает,
как использует Платон философию
идеализма в политической борьбе и
почему борьба Платона против фи¬
лософского материализма и в част¬
ности материализма Демокрита яв¬
ляется одной из форм политической,
классовой борьбы реакции против
сил прогресса. Точно так же он не
показывает, какую роль играла фи¬
лософия Платона в истории антич¬
ной Греции и почему борьба Пла¬
тона обречена была на поражение.
Тов. Александров подробно оста¬
навливается на критике Аристоте¬
лем платоновского учения об идеях,
показывает, к чему ведёт эта кри¬
тика, но не объясняет её классового
характера.
Обратимся к изложению т. Але¬
ксандровым философии Беркли.
После классической, поел едов а те л ь-
по научной и партийной критики, ко¬
торой подвергает философию Бер¬
кли Ленин в своей работе «Мате¬
риализм и эмпирио-критицизм», не
требуется особого труда дать пра¬
вильное изложение этой философии,
показать её гносеологические и
классовые корни, обосновать её
реакционную партийность. Однако и
этот раздел истории философии в
книге т. Александрова не избежал
общих для всей его работы недо¬
443
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ТРОЙНИКОВА К. И.
статков. В работе Александрова
совершенно отсутствует анализ
социально - политических условий
Англии этой эпохи. Остаётся непо¬
нятным, почему английская филосо¬
фия XVII века в основном шла по
линии материализма, а уже в на¬
чале XVIII века наблюдается ко¬
ренной поворот в развитии фило¬
софской мысли Англии в сторону
субъективного' идеализма.
Только на основе тех классовых
противоречий и той политической
борьбы, которые характеризуют
Англию в эту эпоху, только* учиты¬
вая, с одной стороны, компромисс,
имевший место в 1688 году между
верхами английской буржуазии и
о б у рж у а з и вш и м ис я ле н д лорд а ми и,
с другой стороны, рост пролетари¬
ата и обострение классовой борьбы
между эксплоататорами и эксплоа-
тируемыми классами, можно понять
этот крутой поворот в развитии ан¬
глийской философии.
Тов. Александров говорит о не¬
посредственной связи субъективного
идеализма Беркли с религией, с по¬
повщиной, о борьбе Беркли против
материализма как основания для
атеизма, но не показывает, почему
эксплоататорские классы на одном
этапе своего развития стоят на по¬
зициях материалистической филосо¬
фии, на другом этапе — на позициях
идеализма и, наконец, как и для
чего используется субъективный
идеализм Беркли в настоящее время
философией реакции.
Ведь говорит же об этом т. Але¬
ксандров, хотя и кратко, в связи с
философией Гегеля. Однако нельзя
постановление ЦК партии об ошиб¬
ках и недостатках III тома «Истории
философии» ограничивать рамками
только тех философских учений, в
частности философии Гегеля, осве¬
щения которой оно непосредственно
касалось.
Это постановление, состоявшееся
задолго до выхода в свет книги
т. Александрова, должно было быть
учтено в освещении всей истории
философии, однако сделано это не
было.
Позвольте остановиться ещё на
одном вопросе, на оценке филосо¬
фии Гегеля, по поводу которой было
высказано так много противоречи¬
вых мнений. Одни ссылались пре¬
имущественно на Маркса и Энгель¬
са, другие — на резкую критику Ге¬
геля Лениным, третьи—на эволюцию
обществ ен но - пол ити ч е с к и х во ззре -
ний Гегеля, начиная с его студенче¬
ских лет. Одни отстаивали философ¬
ское наследство Гегеля, другие
требовали полностью, или почти пол¬
ностью, отказаться от него. Мне
кажется, что по этому вопросу име¬
ют место крайности, уклоняющие
нас от правильного его решения.
Во-первых, нельзя забывать, что
Маркс и Энгельс беспощадно кри¬
тиковали не только общественно-
политические воззрения Г егеля,
ко и идеалистический, мистический
характер его диалектики и одно¬
временно* отстаивали её от тех, кто,
будучи намного ниже Гегеля, трети¬
ровал его, как «дохлую собаку».
В то время, когда сравнительно
широко был распространён материа¬
лизм Фейербаха, основная задача
заключалась не столько в защите
материализма, сколько в обоснова¬
нии диалектического материализма.
Маркс и Энгельс были первыми,
кто вскрыл «рациональное зерно»
в гегелевской диалектике, что по¬
могло им ускорить со-здание филосо¬
фии диалектического материализма,
прямо п ро т иво по ло ж ной и де а листи -
ческой диалектике Гегеля. Именно
поэтому они должны были подчёрки¬
вать значение и место философий
Гегеля в истории развития научного
познания, именно- поэтому , Маркс
иногда даже «кокетничал» с диалек¬
тикой Гегеля. Это можно понять -и
правильно объяснить, только учиты¬
вая историческую обстановку.
Однако нельзя утверждать, что
высказывания Маркса и Энгельса об
историческом значении гегелевской
философии исчерпывают этот во¬
прос, как неверным было бы утвер¬
ждение, что все без исключения их
высказывания по этому поводу
остаются целиком и полностью абсо¬
лютно верными и в наше время.
Нужно иметь в виду, что историче¬
ская роль и значение того или иного
открытия или учения, факта или со¬
бытия становятся ясными только в
ходе порождаемых ими действий и

ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ТРОЙНИКОВА К. И.
449
явлений и проверки последних прак¬
тикой. При это-м нельзя забывать из¬
вестное положение Ленина, что
практика является достаточно опре¬
делённым критерием для того, чтобы
отличить истину от заблуждения, и
вместе с тем достаточно «неопреде¬
лённым» критерием для догматиза-
ции наших знаний, для провозгла¬
шения их вечной, неизменной, абсо¬
лютной истиной.
Так, например, гениальность до¬
гадки Демокрита, выдвинувшего
атомистическое учение о строении
материи, стала бесспорной только
через две с лишним тысячи лет, ког¬
да было научно установлено и под¬
тверждено практикой, что молекулы
действительно состоят из атомов.
Учение Гераклита о движении и
развитии как борьбе противополож¬
ностей казалось тёмным и непонят¬
ным на протяжении двух с лишним
тысяч лет, и только открытия наук
в XIX веке обнаружили гениаль¬
ность учения Гераклита.
Несмотря на то, что Зенон отвер¬
гал истинность движения и объек¬
тивность противоречия и тем са¬
мым допускал грубую принципиаль¬
ную ошибку, открытая им сущность
движения в противоречии была пра¬
вильно оценена только примерно
через две с половиной тысячи
лет.
Объясняется это тем, что в связи
с новыми открытиями старые факты,
события и учения выступают в но¬
вом свете, полнее вскрываются их
сущность, роль и значение в разви¬
тии истории и науки.
Удаляясь от них во времени, мы
вместе с тем приобретаем возмож¬
ность больше приблизиться к ним,
глубже и полнее понять их истори¬
ческое место.
Это, однако, ничего общего не
имеет с пониманием истории как
политики, опрокинутой в прошлое.
Наоборот, в этом диалектика ис¬
торического процесса познания, как
движения от незнания к знанию, от
менее полного к более полному зна¬
нию.
Отсюда логически вытекает, что
самая, казалось бы, правильная
оценка исторических событий и уче¬
ний, а тем самым и философии Ге-
29. Вопросы философии № &
геля, является истиной относитель¬
ной.
Отсюда логически вытекает, что в
наше, новое время, когда философия
Гегеля используется для обоснова¬
ния так называемой расовой теории,
реакционнейшей идеологии фашиз¬
ма и империализма вообще, историк
философии, стоящий на позиции диа¬
лектического материализма, должен
отбросить некоторые устаревшие
оценки философии Гегеля и выдви¬
нуть и сформулировать новые, бо¬
лее полные и более точно характери¬
зующие последнюю.
, Историк философии марксист
должен всегда помнить известное
положение Энгельса, что с каждым
новым, делающим эпоху открытием
в естествознании материализм бу¬
дет принимать новую форму, а с тех
пор, как стали распространять ма¬
териализм на познание обществен¬
ной истории, и здесь открывается
путь для развития.
Всем нам хорошо известны указа¬
ния Ленина и товарища Сталина,
что марксизм не догма, а руковод¬
ство к действию.
Всем нам хорошо известны указа¬
ния товарища Сталина, что есть
марксизм догматический и мар¬
ксизм творческий, что революцио¬
нер, марксист-ленинец должен сто¬
ять на почве творческого марксизма
и смело отбрасывать устаревшие по¬
ложения, в ы двин у ты е к л асе их а м и
марксизма, правильные для своего
времени, но отжившие, ставшие не¬
верными для применения в новых
условиях.
Это вовсе не означает, однако, ре¬
визии марксизма. Наобооот, диалек¬
тический и исторический материа¬
лизм, являясь решающим в мар¬
ксизме, требует именно творческого
применения марксизма, смелого раз¬
вития его как науки.
Все мы говорим о том, что класси¬
ческие образцы такого отношения
к марксизму показывают Ленин и
товарищ Сталин во всей своей тео¬
ретической и политической работе.
Это блестяще обосновано товари¬
щем Сталиным в его классической
работе «О диалектическом и исто¬
рическом материализме».
Мы все часто повторяем эти поло-

450
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ФЕДОСЕЕВА Ц. Ц.
жеция, цо, к сожалению, далеко не
всегда ещё руководствуемся ими в
нашей практической и теоретиче¬
ской работе.
Это в значительной степени обус¬
ловило коренные недостатки книги
т. Александрова.
В заключение я позволю себе сде¬
лать несколько общих выводов, ко¬
торые, мне кажется, вытекают из
всего, что говорилось на настоящей
дискуссии.
J. Несмотря на то, что мы имеем
классическое изложение материали¬
стической диалектики и материали¬
стического понимания истории в ра¬
боте товарища Сталина «О диалек¬
тическом и историческом материа¬
лизме», несмотря на то, что мы с ва¬
ми зцаем эту работу, вероятно, на¬
изусть и цеоднокцатно излагали её
в своих лекциях, цитируем и иллю¬
стрируем огромным количеством
примеров, часто весьма ярких, мно¬
гие из нас, в том числе и т. Алексан¬
дров, до сих пор не овладели мате¬
риалистической диалектикой как
теорией познания, как руководством
в нашей научной, теоретической и
практической работе и по существу
частенько сводят её к сумме приме¬
ров.
2. Товарищ Сталин в этэй работе
впервые в истории развития маркси¬
стской философии даёт классиче-
ски-последовательное изложение ос¬
новных характерных черт диалекти¬
ческого метода познания, логически
следующих и вытекающих одна из
другой, правильное применение ко¬
торых как в теоретической, так и В
практической работе гарантирует
нас от существенных ошибок и недо¬
статков. Однако т. Александров в
своей работе произвольно, бесси¬
стемно и, я бы сказал, в известном
отношении стихийно и поэтому непо¬
следовательно руководствовался
указаниями товарища Сталина.
3. Отсюда, мне кажется, вытекает
задача наряду с популяризацией от¬
дельных положении работы това¬
рища Сталина «О диалектическом и
историческом материализме» перей¬
ти к раскрытию сущности её как
цельной и последовательной мате->
риалистическощ теории познания,
как диалектического процесса на¬
учного мышления, где все категории
диалектически связаны между сск
бой, находятся в движении ц пере*
ХОДЯТ В СВОИ ПРОТИВОПОЛОЖНОСТИ!
отражая противоречия, связи и пе¬
реходы в общественном развитии И
в природе.
4. Только вполне овладев диалек¬
тическим методом познания, мы
сможем избежать того, что явилось
предметом настоящей дискуссии?
Тогда, мне кажется, не будет столь¬
ко противоречивых точек зрения ио
одному и тому же вопросу, ибо если
это И закономерно в буржуазном об*
ществе, то вовсе не обязательно
должно иметь место в обществе со¬
циалистическом. Наоборот, в социа¬
листическом обществе эти противо¬
речия должны быть преодолены, и
это возможно только на пути овла¬
дения материалистической диалек¬
тикой, методом Маркса—Энгельса—
Ленина—Сталина, единственным по¬
следовательно научным меюдом по¬
знания.
Федосеев П. Н. (Москва). Крити¬
ка есть большевистский метод ра¬
боты. Это есть вместе с тем метод
учёбы. Дискуссия по книге т. Але¬
ксандрова, в процессе которой раз¬
вернулась острая и справедливая
критика как недостатков и ошибок
книги, так и недостатков наущых
учреждений в области философии,
многому научила работников, кото¬
рые причастны были к деду органи¬
зации работы философских кадров.
К числу ЭТИХ работников Я ПРИЧИ¬
СЛЯЮ себя, поскольку мне надлежа*
до заниматься этим делом.
Во время дискуссии было пра*
вильно высказано, что до сих пир
среди философов не было настоя¬
щей большевистской, принципиалю
ной критики, что мы оказдлнсь не¬
восприимчивыми к критике,
Между тем ЦК ВКП(б), товарищ
Сталин многократно критиковали
крупные недостатки и ошибки науч¬
ной работы в области философии,
предупреждали теоретических ра¬
ботников, что они серьёзно отстают
ат практики социалистического
строительства. В постановлении ЦК
о постановке партийной пропаганды
в ноябре 1938 г. ЦК указывал на
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ФЕДОСЕЕВА П. Н.
451
теоретическую слабость работников
теоретического фронта, на их боязнь
смело ставить актуальные теорети¬
ческие вопросы, на распространение
буквоедства и начётничества, на
вульгаризацию и опошление отдель¬
ных положений марксизма-лени¬
низма.
Работники философии не сделали
надлежащих выводов из этих указа¬
ний ЦК, не преодолели своей теоре¬
тической слабости, не отрешились от
книжности, не учли громадного по¬
литического опыта, накопленного
партией на всех участках социали¬
стического строительства.
В решении о III томе «Истории
философии» Центральный Комитет
подверг суровой критйке недостатки
и ошибки в освещении немецкой фи¬
лософии и неудовлетворительное со¬
стояние работы по философии. Цент¬
ральный Комитет указал на недопу¬
стимость некритического отношения
к немецкой философии, осудил сле¬
пое преклонение перед немецкими
философами. Это обязывало нас при¬
стальнее взглянуть на всю историю
философии, покончить с неправиль¬
ной традицией некритического отно¬
шения к прошлым идеологическим
воззрениям. Необходимо было по¬
нять, что борьба против некри¬
тического отношения к прош¬
лым философским воззрениям есть
составная часть борьбы против пре¬
клонения перед современной бур¬
жуазной культурой. Из решения ЦК
следовало, что мы должны были по¬
казать всю глубину противоположно¬
сти между пролетарским и буржуаз¬
ным мировоззрением. Выход в свет
книги т. Александрова показал, что
ни автор, ни мы, читавшие его кни¬
гу, не обеспечили осуществления
этой задачи. Книга т. Александрова
не раскрывает противоположности
буржуазного и пролетарского миро¬
воззрений; марксизм в книге высту¬
пает в ряду предшествующих фило¬
софских систем как одна, правда,
самая передовая, но как одна из
многих теорий. В книге марксизм
не показан как принципиально осо¬
бый, новый тип мировоззрения, свя¬
занный с борьбой пролетариата за
соци а л и ст и чес ко е п ер еу стро йств о
общества.
В ходе дискуссии подробно гово¬
рилось о том различии, которое су¬
ществует между марксизмом как
символом веры рабочего класса и
философскими системами одиночек.
Ленин и Сталин всегда придавали
этой особенности марксизма важ¬
нейшее значение. Ленин говорил:
«Вы читали и слышали о том, как
коммунистическая теория, коммуни¬
стическая наука, главным образом
созданная Марксом, как это учение
марксизма перестало быть произве¬
дением одного хотя и гениального
социалиста XIX века, как это уче¬
ние стало учением миллионов и де¬
сятков миллионов пролетариев во
всем мире, применяющих это учение
в своей борьбе против капитализма»
(В. И. Ленин, Соч., т. XXV, стр. 387).
Указания Ленина и Сталина о
том, что марксизм это не философия
одиночки-социалиста, а символ веры
рабочего класса, указания о том,
что за марксизмом стоят партия,
класс, масса, имеют огромное теоре¬
тическое и политическое значение.
Эти указания подчёркивают корен¬
ное отличие марксистско-ленинского
мировоззрения от прошлых учений.
Эти указания поднимают веру в не¬
победимость марксизма, укрепляют
уверенность рабочего класса в свои
силы, в неискоренимость его социа¬
листических идеалов под знаменем
марксизма. Буржуазия и её рефор¬
мистские прихвостни всегда стара¬
лись отравить рабочий класс ядом
неверия в свои силы, в возможности
рабочего класса взять в свои руки
государственное руководство обще¬
ством и перестроить общество ца со¬
циалистических началах. Поэтому в
борьбе против реакции и её прихво¬
стней, за укрепление веры рабочего
класса в свои силы, за его сплочение
под знаменем марксизма имеют важ¬
нейшее значение указания Ленина и
Сталина о том, что марксизм непо¬
бедим, ибо он опирается ца рабочий
класс. Характеризуя силу и жизнен¬
ность марксизма, г товарищ Сталин
отмечал:
«Говорят, что на Зщтдде в некото¬
рых государствах уже уничтожен
марксизм. Говорят, что его уничто¬
жило будто бы буржуазно-национа¬
листическое течение, называемое
452
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ФЕДОСЕЕВА П. Н.
фашизмом. Это, конечно, пустяки.
Так могут говорить лишь люди, не
знающие истории. Марксизм есть
научное выражение коренных инте¬
ресов рабочего класса. Чтобы унич¬
тожить марксизм, надо уничтожить
рабочий класс. А уничтожить рабо¬
чий класс невозможно. Более 80 лет
прошло с тех пор, как марксизм вы¬
ступил на арену. За это время де¬
сятки и сотни буржуазных прави¬
тельств пытались уничтожить мар¬
ксизм. И что же? Буржуазные прави¬
тельства приходили и уходили, а
марксизм оставался. Более того,—
марксизм добился того, что он одер¬
жал полную победу в одной шестой
части света, причем добился победы
в той самой стране, где марксизм
считали окончательно уничтожен¬
ным» (И. В. Сталин, Вопросы ле¬
нинизма, изд. 11, стр. 484).
Таким образом, понимание особен¬
ностей марксизма как живого уче¬
ния, живого движения рабочего
класса помогает рабочим осознать
свои силы, уверовать в возможность
перестройки общества на социали¬
стических началах, понять жизнен¬
ность и непобедимость марксизма,
неизбежность победы коммунизма.
Тот факт, что в книге т. Алексан¬
дрова не раскрыта эта особенность
марксизма, является крупным её не¬
достатком, ибо не используется
важная возможность в борьбе про¬
тив сил реакции, в пропаганде мар¬
ксизма как всесильного, непобеди¬
мого учения.
Недостаток учебника т. Алексан¬
дрова состоит в том, что в нём не
дано боевого марксистского освеще¬
ния борьбы партий в истории фило¬
софии, не показано’ коренное отличие
марксистской философии от всех
прежних философских учений.
Ленин требовал, чтобы в учебнике
была обеспечена выдержанность на¬
правления от первой до последней
страницы книги. Применительно к
истории философии это означает,
чтобы с партийных позиций мар¬
ксизма, с позиций материалистиче¬
ского понимания истории были рас¬
крыты социальные, классовые осно¬
вы философских направлений, что¬
бы в борьбе философских течений и
школ была выявлена борьба клас¬
сов. Учебник по истории философии
должен быть проникнут страстным
партийным обличением идеализма,
поповщины, всяческой реакции —
всего того, что мешало и мешает пе¬
редовым классам перестраивать
жизнь и ломать отжившие порядки.
Ленин считал, что любая марксист¬
ская книга, в том числе и любое на¬
учное исследование, должна быть
проникнута духом страстной нена¬
висти ко всякой реакции. Образцом
такой книги Ленин считал «Капитал»
Маркса. По поводу «Капитала»
Ленин писал:
«...в редком научном трактате вы
найдете столько «сердца», столько
горячих и страстных полемических
выходок против представителей от¬
сталых взглядов, против представи¬
телей тех общественных классов,
которые, по убеждению автора, тор¬
мозят общественное развитие. Писа¬
тель, с неумолимой объективностью
показавший, что воззрения, скажем,
Прудона являются естественным,
понятным, неизбежным отражением
взглядов и настроения французско¬
го мелкого буржуа, — тем не ме¬
нее с величайшей страстностью, с
горячим гневом «накидывался» на
этого идеолога мелкой буржуазии»
(В. И. Ленин, Соч., т. II, стр. 335).
Недостаток книги т. Александро¬
ва состоит в том, что она в ряде слу¬
чаев сбивается на бесстрастное, объ¬
ективистское изложение философ¬
ских систем и направлений, не даёт
до конца выдержанного марксист¬
ского освещения классовых основ
этих систем и направлений, не по¬
казывает остроту борьбы различных
философских направлений, являю¬
щихся выражением и формой борь¬
бы классов. В учебнике, как спра¬
ведливо отмечали выступавшие, не
проведён последовательно принцип
воинствующей партийности.
Учебник истории философии не
только должен дать сумму знаний
по истории философии, он должен
учить опыту идеологической борьбы.
Подобно тому как гражданская
история, и в особенности история
большевистской партии, учит опыту
классовой борьбы в целом, во всех
её проявлениях, учебник истории фи¬
лософии должен учить опыту адео-
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ФЕДОСЕЕВА П. Н.
453
логической борьбы, закалять на
этом опыте наши кадры, нашу моло¬
дёжь, вооружать их умением видеть
за идейной борьбой борьбу партий и
классов, умением сличать слова с
делами, сопоставлять философские
учения с живой действительностью,
с борьбой общественных классов.
Следует отметить, что учебник
т. Александрова в должной мере не
отвечает этим требованиям, не ис¬
пользует всех возможностей воспи¬
тательного воздействия, которые
может дать боевое марксистское из¬
ложение истории философии.
В книге т. Александрова нет не¬
обходимой чёткости, последователь¬
ности освещения вопросов, нет той
выдержанности направления, о ко¬
торой говорил Ленин, как неотъем¬
лемом качестве марксистского учеб¬
ника.
Изложение философских систегл
прошлого страдает излишней довер¬
чивостью к словам философов. В
учебнике не сопоставляются слова и
дела философов, их идеи с действи¬
тельной жизнью, с ходом классовой
борьбы, не вскрыты софистические
ухищрения философских реакционе¬
ров.
Проповедуя философский идеа¬
лизм, идеологи реакционных клас¬
сов прикрывали вопиющий разрыв
между словами и делами, между
своими гносеологическими выводами
и реакционной практикой своего
класса. В гносеологии реакционеры
проповедывали, что все вещи и яв¬
ления зависят от духа, сознания,
ощущений. Эти антинаучные пред¬
ставления они старались привить
массам, чтобы отвлечь массы от
практической реальной борьбы, на¬
правленной на изменение материаль¬
ных условий жизни. Недаром идеа¬
листы выключали практику из тео¬
рии познания, уверяли, что практи¬
ка никакого отношения не имеет
к гносеологии. Между тем, когда
речь заходила о борьбе реакцион¬
ных классов против освободительно¬
го движения классов прогрессивных,
идеалисты спускались с высот аб¬
стракции на грешную землю и заяв¬
ляли, что в практической борьбе на¬
до руководствоваться не гносеоло¬
гическими принципами, а матери¬
альными средствами.
Классики марксизма-ленинизма
до конца изобличали эту внутрен¬
нюю фальшь идеализма, отгоражи¬
вающего теорию от практики. В «Ма¬
териализме и эмпириокритицизме»
Ленин показывает, как идеалисты—
Фихте, Мах и другие — прибегали к
самым хитроумным уловкам, чтобы
спасти и приукрасить идеалистиче¬
ский хлам, изгнать материализм из
теории. Ленин, приводя высказыва¬
ния идеалистов о том, что их гносео¬
логия стоит над практикой, уличает
их в двуличии, когда они примени¬
тельно к практике вынуждены при¬
знать, что вещи существуют неза¬
висимо от духа. Ленин в частности
приводит заявление Фихте о том,
что в пределах философии идеа¬
лизма может найти место и тот реа¬
лизм, который, по словам Фихте,
«неизбежен для всех нас и даже
для самого решительного идеали¬
ста, когда дело доходит до действия,
реализм, принимающий, что пред¬
меты существуют совершенно неза¬
висимо от нас, вне нас».
Классики марксизма-ленинизма
подчеркнули, что практика опровер¬
гает все вздорные измышления идеа¬
листов и подтверждает правоту ма¬
териализма. Идеалисты старательно
избегают сопоставлять свою гносео¬
логию с практикой, стремятся уйти
в заоблачные высоты абстракции.
Поэтому в критике идеализма необ¬
ходимо исходить из практики, со¬
поставлять гносеологические рас¬
суждения с практикой, практикой
опровергать идеалистические вы¬
мыслы.
«Точка зрения жизни, практики,—
говорит Ленин, — должна быть пер¬
вой и основной точкой зрения тео¬
рии познания. И она приводит не¬
избежно к материализму, отбрасы¬
вая с порога бесконечные измышле¬
ния профессорской схоластики»
(В. И. Ленин, Соч., т. XIII, стр. 116).
Жизненная практика, историче¬
ские результаты служат единственно
надёжным критерием оценки вся¬
ких доктрин. В ответе товарища
Сталина на письмо т. Разина с не¬
пререкаемой убедительностью до¬
казано, что исторические резуль¬
454
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ФЕДОСЕЕВА П. Н.
таты, а именно поражение Герма¬
нии в двух войнах, показали несо-
сюятельность военной идеологии
Германии, носители которой поль¬
зовались Незаслуженным авторите¬
том. Указания товарища Сталина о
необходимости покончить с этим
незаслуженным уважением к немец¬
кой военной идеологии ещё и ещё
раз обязывают нас покончить с
некритическим отношением к идео¬
логии ески м .в о з зр ен и я м про ш л ог о,
сопоставлять их с результатами об¬
щественного развития, показывать
их действительную роль в классо¬
вой борьбе, в общественной жизни,
в исторйи науки.
Практика есть критерий истины.
В применении к истории философии
это означает, что смысл философ¬
ских учений прошлого можно рас¬
крыть лишь в связи с реальной исто¬
рической обстановкой, в связи с дей¬
ствительным ходом классовой борь¬
бы. О философских системах нужно
судить по тому, в каком отношении
они стоят к борьбе классов в обще¬
стве, интересы каких классов они вы¬
ражают.
Известно, например, что Гегель
много разглагольствовал о свободе,
называл её даже целью всемирной
истории. Известно, что «Философия
истории» Гегеля начинается и кон¬
чается изречением о том, что все¬
мирная история есть прогресс в со¬
знании свободы. Но эти фразы Ге¬
геля не могут ввести в заблужде¬
ние, если сопоставить их с учением
Гегеля в целом, с его отношением
к прусскому самодержавию, с од¬
ной стороны, и к французской рево¬
люции — с другой. Воплощение идей
свободы Гегель видел в прусской
монархии, а ту, хотя и ограничен¬
ную, свободу, которую^ принесла
французская революция, Гегель на¬
зывал излишеством страстей и де¬
спотизмом. Под свободой Гегель по¬
нимал право аристократии пода¬
влять свободу. Известно также, что
Гегель сравнивал начальную фазу
французской революции с восходом
солнца. Здесь опять-таки необходи¬
мо сличить фразы с фактами, слова
с действительностью. Это сличение
показало бы, что Гегель с тупой
прусской ненавистью относился к
французской революции. Сравнение
Гегелем событий во Франции с вос¬
ходом солнца относится лишь к той
фазе французской революции, когда
дело ещё ограничивалось лишь раз-
глагольствованием о свободе. Тогда
немецкий обыватель и часть дворян¬
ства не прочь были порассуждать о
свободе. Как только французская
революция перешла от слов к делу,
от теорий к фактической ломке фео¬
дальных порядков, немецкая ари¬
стократия воспылала жгучей нена¬
вистью к французской революции.
Об отношении немцев и немецких
идеологов к французской революции
Энгельс писал: «...когда теорий
были отодвинуты фактами на зад¬
ний план, как только благодаря по¬
ведению двора французский народ
не мог больше на практике прово¬
дить принципы конституции 1791 г.,
несмотря на свое теоретическое со¬
гласие с ней, как только народ прак¬
тически утвердил свою власть бла¬
годаря перевороту «10 августа»,
когда, кроме того, свержение жи¬
рондистов 31 мая 1793 г. заставило
умолкнуть всякие теории, — тогда
этот энтузиазм Германии сменился
фанатической' ненавистью к револю¬
ции». И далее Энгельс говорил: «вся
масса тех людей, которые вначале
были восторженными друзьями ре¬
волюции, стали теперь самыми оже¬
сточенными противниками ее и, по¬
лучая известия из Парижа в самом
извращенном виде из рептильной
немецкой прессы, предпочитали
свою старую спокойную священную
римскую навозную кучу грозной ак¬
тивности народа, который сбросил
цепи рабства и бросил в лицо вызов
всем деспотам, аристократам и по¬
пам» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч.,
т. V, стр. 7—8).
Стоит только обратиться к произ¬
ведениям самого Гегеля, в которых
он касается французской револю¬
ции, чтобы убедиться, с какой жгу¬
чей ненавистью он относился к ре¬
волюционной ломке феодальных
порядков и к революционному фран¬
цузскому народу. Гегель называет
французскую революцию «ужасным
временем». В своей «Философии
истории», излагая ход французской
революции, Гегель характеризует
Т» К С » РЕЧИ tofi. ФЕДОСЕЕВА И. Й.
455
якобинский период французской ре¬
волюций как «ужаснейшую тира*
нию*. Он с нескрываемым востор¬
гом расписывает реставрацию во
Франции. Подавление революций и
восстановление монархии Гетель
считает победой разума. Гегель в
следующих словах выражает своё
отношение к реставрации.- «Нако¬
нец, после сорока лет войн и беско¬
нечной путаницы старое сердце мо¬
гло радоваться, видя, что пришел
конец этому положению и насту¬
пило состояние удовлетворения».
Таково было действительное от¬
ношение Гегеля к французской ре¬
волюции. Он был закоренелым вра¬
гом революционной ломки феода¬
лизма. Гегель доказывал, что рево¬
люция в Германии невозможна, Что
реформация в Германии уже всё
улучшила, что только можно было
бы улучшить в общественной жизни.
Маркс и Энгельс уже в ранних
своих работах рассматривали Ге¬
геля как философа реставрации.
Характеристика немецкой идеа¬
листической философии как аристо¬
кратической реакции на француз¬
скую революцию и французский ма¬
териализм раскрывает самые глу¬
бокие классовые корни этой фило¬
софии, её реакционное значение.
Только в свете этой оценки немец¬
кой философии можно понять смысл
той идеологической борьбы, которая
развернулась в конце XVIII и на¬
чале XIX века в Европе.
Уроки этой борьбы весьма поучи¬
тельны для наших дней. Боевое мар¬
ксистско-ленинское освещение этой
борьбы закаляет наши кадры, учит
их пониманию того, что против ре¬
волюции .всегда ополчались все
силы реакции, вооружает наши кад¬
ры пониманием того, что надо быть
бдительным и непримиримым по от¬
ношению к врагам революции, что
реакционеры всех стран ненавидят
социалистическую революцию, ибо
она подрывает основу их господства.
Товарищ Сталин показал, что
реакционеры как огня боятся рево¬
люции и потому ведут бешеную
борьбу против роста её влияния.
«Нельзя отрицать того, что даже
простой факт существования «боль¬
шевистского государства» наклады¬
вает узду на черные силы реакции,
облегчая угнетенным классам борь¬
бу за свое освобождение. Этим соб¬
ственно и объясняется та животная
ненависть, которую питают эксплоа-
таторы всех стран к большевикам.
История повторяется, хотя и на но¬
вой основе. 'Как раньше, в период
падения феодализма, слово «яко¬
бинец» вызывало у аристократов
всех стран ужас и омерзение, так и
теперь, в период падения капита¬
лизма, слово «большевик» вызывает
у буржуазных стран ужас и омер¬
зение».
Эти слова товарища Сталина бро¬
сают Яркий свет на ту борьбу В
конце XVIII — начале XIX века, ко¬
торая происходила между силами
революции и реакционной аристо¬
кратией. Именно в этой борьбе надо
видеть социальную подоплёку не¬
мецкой идеалистической философии,
которая явилась идеологическим
оружием немецкой аристократии в
её борьбе против влияния француз¬
ской революции.
В разделе учебника т. Александ¬
рова о немецкой философии не
вскрыта борьба аристократической
реакции против революции, а по¬
этому не вскрыт до конца реакци¬
онный характер немецкой идеали¬
стической философии. В этом круп¬
ный недостаток книги, ибо она не
использует возможностей для обуче¬
ния нашей молодёжи опыту идеоло¬
гической борьбы, умению распозна¬
вать классовый смысл реакционных
идейных течений.
В выступлениях товарищей, в вы¬
ступлении т. Жданова книга т. Але¬
ксандрова подвергнута всесторон¬
ней и глубоко справедливой кри¬
тике.
'Мы, читавшие ранее книгу, допу¬
стили бы грубую ошибку, если бы
решили, что эта критика нас не ка¬
сается. Это означало бы, что мы и
поныне не понимаем смысла кри¬
тики, остаёмся невосприимчивыми к
критике.
Нельзя не отметить, что среди фи¬
лософов, работающих в теоретиче¬
ских журналах, в области пропа¬
ганды, в научных учреждениях, нет
принципиальной критики. Я должен
признать, что редакция «Больше¬
456
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ФЕДОСЕЕВА П. Н-
вика» допустила ошибку, опублико¬
вав некритическую, хвалебную ре¬
цензию на книгу т. Александрова.
Эта рецензия помешала развёрты¬
ванию принципиальной критики
ошибок книги.
Верно отмечалось, что среди фи¬
лософов нет настоящей философской
общественности. Надо признать, что
те работники, от которых зависит
организация деловой, боевой фило¬
софской общественности, страдают
болезнью индивидуализма, рабо¬
тают в одиночку. Философия требует
широких обобщений опыта, прак¬
тики, что возможно коллективными
усилиями больших групп людей, а
между тем мы, работники филосо¬
фии, замыкаемся, обособляемся в
работе над какой-либо темой. Опа¬
сность индивидуализма в том, что
мы, работники философии, которым
надлежит объединить усилия всех
философских кадров, перестаём ин¬
тересоваться работой других мно¬
гочисленных работников по филосо¬
фии, не привлекаем их к общей ра¬
боте, отчего- страдает дело разра¬
ботки философских вопросов.
Индивидуализм, отсутствие прин¬
ципиальной критики — это самые
вредные наши болезни, которые мы
должны немедля преодолеть, чтобы
выправить положение дел в области
научной работы по философии, что¬
бы не остаться людьми теоретиче¬
ски отсталыми и беспомощными.
Недостатки, свойственные нам, ра¬
ботникам, которым поручено ответ¬
ственное дело объединения теоре¬
тических кадров, тормозят научную
работу в области философии. Мы
обязаны осознать эти недостатки,
чтобы их ликвидировать, и на¬
прасно т. Юдин полагает, что он
свободен от этих недостатков. Изве¬
стно, что т. Юдин многие годы воз¬
главлял центральные издательства
и мог опубликовать немало книг по
философии как московских, так и
местных работников. К сожалению,
т. Юдин не проявил внимания к лю¬
дям, работающим по философии, не
использовал издательства для при¬
влечения научных работников к ак¬
тивной работе по подготовке фило¬
софских книг. Насколько известно,
т. Юдин развернул кипучую энер¬
гию по изданию лишь одной книги,
кото рая печаталась молниеносно.
Это был III том «Истории филосо¬
фии». Тогда зав. Огизом т. Юдин в
качестве директора Института фи¬
лософии и в качестве одного из ре¬
дакторов III тома спешно готовил
этот том, чтобы представить на соис¬
кание Сталинской премии. Поэтому
будет больше пользы для дела и для
самого т. Юдина, если он, как вид¬
ный работник в области философии,
некоторую долю критики примет и на
свой счёт.
Дискуссия со всей прямотой и
принципиальностью вскрыла не
только недостатки и ошибки книги
т. Александрова, но и все пороки
нашей работы в области философии.
В выступлении т. Жданова, в вы¬
ступлениях ряда товарищей наме¬
чены те меры, осуществление кото¬
рых должно повести к решительно¬
му повороту в научной работе по
философии.
Всестороннее критическое обсуж¬
дение книги т. Александрова и по¬
ложения дел в философии явится
крупным и поворотным этапом в
научной работе по философии и -в
области других общественных наук.
Фингерт Б. А. (Ленинград). Наша
дискуссия началась как дискус¬
сия о книге т. Александрова.
Однако по мере развития дискуссии
книга становилась уже не основой
дискуссии, а поводом для постановки
общих вопросов философского фрон¬
та. Книга т. Александрова из непо-
средственого предмета дискуссии по¬
степенно превращалась в повод для
критической оценки современного
положения на философском фронте,
для анализа причин очень плохого
состояния нашего философского
фронта, для выяснения основных
задач, стоящих перед нашей совет¬
ской социалистической, марксистско-
ленинской философией, и для опре¬
деления тех предпосылок — органи¬
зационных и психологических, кото¬
рые мы должны создать для реше¬
ния этих задач.
О книге говорилось много, и весь¬
ма убедительно говорилось. По¬
этому на книге я подробно оста¬
навливаться не буду. Хочу лишь в
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ФИНГЕРТ Б. А.
457
дополнение к тому, что здесь было
сказано товарищами по вопросу о
политической притупленности кни¬
ги, об её объективистском харак¬
тере привести четыре примера и
обратить внимание товарищей на то,
к чему приводит замена социально-
политического анализа философской
•мысли социально-политическим, а то
и просто культурно-историческим
фоном.
Это, во-первых, объединение под
одной исторической рубрикой—«Ан¬
глийская философия после бур¬
жуазной революции» — Локка, кото¬
рого Энгельс назвал сыном классо¬
вого компромисса 1688 года, Прист¬
ли, который приветствовал француз¬
скую буржуазную революцию и был
членом «Общества друзей револю¬
ции», и Оуэна, который, по словам
самого т. Александрова, был первым
человеком в Англии, который прав¬
диво описал недовольство народных
масс капиталистическим строем.
Это, во-вторых, полный отказ от
решения вопроса о сущности такого
образца махрово-реакционной мыс¬
ли, как этическое учение Канта
(см. стр. 378—379).
Это, в-третьих, чисто описатель¬
ное изложение такого образца бле¬
стящей диалектической конструк¬
ции, которую даёт Гегель в «Фено¬
менологии духа» в главе «Раб и
господин». Здесь на стр. 406—407
забыта приводимая самим автором
на стр. 405 характеристика, данная
К. Марксом «Феноменологии духа»
как книги, которая служит истоком
и тайной гегелевской философии.
А в результате — в сознании чита¬
теля умная и тонкая диалектическая
конструкция Гегеля заслоняет под¬
линную суть гегелевского метода
как метода диалектико-ш9еа./шсп/-
ческого, заслоняет движение мысли
Гегеля от категорий сознания к ка¬
тегориям бытия. Таким образом, для
читателей книги т. Александрова Ге¬
гель здесь остаётся убедительным не
в «рациональном зерне», а в своей
мистической оболочке.
И, наконец, в-четвёртых, непонят¬
но, почему скомкано и даже извра¬
щено изложение вопроса об отноше¬
нии к Гегелю после Гегеля в конце
XIX века и в XX веке. Почему, во-
первых, ревизионисты здесь упоми¬
наются под странным псевдонимом:
«такие люди», которые третировали
Гегеля, как «мёртвую собаку»?
О ревизионистах здесь вовсе не го¬
ворится и такие образцы третиро¬
вания Гегеля, как Бернштейн и
Каутский, почему-то здесь не упо¬
мянуты. Почему, во-вторых, неоге¬
гельянство представлено здесь толь¬
ко как философское направление,
взявшее у Гегеля его мистицизм
(стр. 416) и отбросившее его диа¬
лектику? Почему здесь игнорирует¬
ся тот факт, что неогегельянство в
лице, например, Джентилле и Ар¬
тура Либерта извратило диалектику
Гегеля, с тем чтобы сделать диа¬
лектический метод из орудия рево¬
люционной мысли орудием фаши¬
стского мракобесия.
Этими замечаниями о книге
т. Александрова я ограничусь и пе¬
рейду к вопросу о задачах нашей
научно-исследовательской работы в
области философии и социологии,
стоящих в настоящее время перед
нами, и об организационных и пси¬
хологических предпосылках, необ¬
ходимых для осуществления этих
задач.
Тов. Жданов в своём выступлении
указал нам то направление, в кото¬
ром должна развиваться наша науч¬
но-исследовательская работа, и на¬
метил основной круг научных про¬
блем, стоящих перед марксистско-
ленинской философской и социоло¬
гической наукой, перед диалектиче¬
ским материализмом и перед исто¬
рическим материализмом.
Я хотел бы остановиться на неко¬
торых специальных проблемах, ко¬
торые отчасти вытекают из критики
книги т. Александрова и отчасти
подсказываются всей нашей дискус¬
сией в целом.
В связи с критикой книги т. Але¬
ксандрова выявилась насущная не¬
обходимость исследовательской ра¬
боты в области тех проблем, кото¬
рые связаны с тремя основными
принципами марксистско-ленинской
истории идеологий (а следовательно,
и истории философии). Первый из
них—принцип партийности, вто¬
рой — исследование исторического
прошлого с точки зрения культур-.
458
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ФИНГБРТ Б. А.
кого наследия, и третий — необхо¬
димость учитывать значение нацио¬
нального начала в историческом
развитии идеологий.
Критика книги т. Александрова в
основном велась вокруг принципа
партийности философии и отступле¬
ний от этого принципа в сторону
объективизма. Естественно, что во¬
прос о партийности науки не может
не стать первоочерёдным вопросом,
на который должна быть направле¬
на наша научно-исследовательская
работа в области философии и со¬
циологии. Видимо, мы так привыкли
к формуле «наука партийна», что
перестали вдумываться в подлинный
смысл этих слов и утратили пред¬
ставление о решающем значении их
смысла для развития марксистско-
ленинской социали-стической науки.
Когда мы говорим о партийности
науки, то утверждаем партийность
не только нашей науки, партийность
теории научного коммунизма. Как
известно, Ленин говорил о партий¬
ности всякой науки. Но он говорил
о том» что только большевистская
партийность науки делает её после¬
довательно объективной наукой,
наукой, подлинно отражающей объ¬
ективную действительность, её зако¬
номерности, ибо только пролетариат
заинтересован вполне и до конца в
познании этих закономерностей для
предвидения, для планомерного воз¬
действия на социальную и естест¬
венную среду в интересах всего об¬
щества в целом.
В нашу эпоху образцом буржуаз¬
ной партийной науки может слу¬
жить «унифицированная» фашист¬
ская наука, точнее, унифицирован¬
ная фашистская фальсификация
науки.
От партийности буржуазной нау¬
ки партийность нашей науки отли¬
чается тем» что партийность боль¬
шевистской марксистско-ленинское
науки есть объективность этой нау¬
ки. В основе правильного решения
вопроса о партийности нашей науки
лежит правильное решение вопроса
об отношении субъекта познания к
объекту. Именно потому Ленин бур¬
жуазному объективисту противопо-
с г а в и л последов а т е л ь кого материа¬
листа. Объективист потому не объ¬
ективен в науке, что он не умеет
правильно решить вопрос об отно¬
шении субъекта познания к объекту;
объективист—всегда позитивист и, в
конечном итоге, всегда идеалист. Он
потому идеалист, что науку отры¬
вает от социально-политических ус¬
ловий, её породивших, и от социаль¬
но-политических выводов, из неё вы¬
текающих. Материалист же» после¬
довательный материалист, то-есть
материалист-диалектик, именно по¬
тому объективен в науке, что он
правильно решает этот основной во¬
прос философии. И, правильно ре¬
шив основной вопрос философии —
вопрос об отношении субъекта по¬
знания к объекту, — материалист-
диалектик правильно решает и
специальный вопрос о науке как
идеологической надстройке, опреде¬
ляемой социально - -политическими
условиями места и времени. В го
время как буржуазная партийность
науки филистёрски, лживо прячется
за фразой о так называемой «чистой
науке», науке, независимой от пар¬
тийной борьбы, независимой от ре¬
альных интересов борющихся клас¬
сов, партийность нашей науки—от¬
крытая партийность, партийность,
гносеологически обоснованная. «Ма¬
териализм, — писал Ленин, — вклю¬
чает в себя, так оказать, партий¬
ность, обязывая при всякой оценке
события прямо и открыто становить¬
ся на точку зрения определенной об¬
щественной группы» (В. И. Ленин,
Соч., т. I, стр. 276). Таким образом,
в основе правильного решения во¬
проса о партийности науки лежат
две неотрывные друг от друга тео¬
ретические проблемы: проблема тео¬
рии познания и проблема социоло¬
гии сознания. В единстве этих
проблем открывается путь к науч¬
ному диалектико-материалистиче¬
скому разрешению вопроса о при¬
роде объективного знания, а следо¬
вательно, и вопроса об объективно¬
сти и объективизме, вопроса об
объективности партийной марксист¬
ско-ленинской социалистической
науки.
В любой науке, трактующей исто¬
рию общественного сознания, а еле--
довательно, историю философии, ос¬
новной вопрос философии —вопрос
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ФИНГЕРТ’ Б. А.
459
об отношении субъекта познания к
объекту — выявляется, во-первых,
как вопрос о социально-политиче¬
ских и гносеологических корнях
идеологии, во-вторых, как вопрос о
социальной детерминации развития
идеологий и о законах имманент¬
ного её развития и, в-третьих, как
вопрос итоговый об объективных и
субъективных факторах развития
идеологий.
Только диалектическое решение
этих вопросов обеспечивает последо¬
вательно материалистическую, а эго
значит — последовательно партий¬
ную точку зрения в научном иссле¬
довании развития идеологий. Только
п o-ел едо в а тел ьное д и ал е кти ко- м а ге-
риалистическое решение этих вопро-
сов -может предупредить объекти¬
ва стек о е построение и с тор и ч е ской
науки.
Правильное решение этих вопро¬
сов поможет и правильному реше¬
нию двух других проблем, непосред¬
ственно связанных с методологией
наук о развитии идеологий. Я имею
iß виду проблему идеологического
наследия и проблему национального
и классового начала в развитии
идеологий.
'Мы говорим о точке зрения насле¬
дия, как о втором ведущем принци¬
пе марксистско-ленинской идеоло¬
гии. Здесь, с одной стороны, нас
подстерегает опасность ассимиля¬
торства, а, с другой стороны, опас¬
ность нигилистического отношения к
идеологическому наследию. В осно¬
ве правильного решения вопроса о
наследии лежит марксистско-ленин¬
ская теория общественного разви¬
тия — учение о движущих силах
этого развития, о борьбе противопо¬
ложностей как сути диалектического
развития, О' ведущей противополож¬
ности, о борьбе нового со старым,
прогрессивного с реакционным, о
неодолимости нового. Только на этой
теоретической основе могут быть
.разрешены те' конфликты, которые
разыгрались здесь в процессе ди¬
скуссии по вопросу об отношении к
философскому наследию и которые
иной раз сводились к спору о том,
что важнее: любовь к прогрессу
или... ненависть к реакции. Такова
вторая группа теоретических задач,
стоящих сейчас перед нами.
Подходить к прошлому, к истории
с точки зрения наследия, это значит
подходить к прошлому с точки зре¬
ния будущего. «...Жизнь представ¬
ляет картину постоянного разруше¬
ния и созидания, следовательно,
наша обязанность —рассматривать
жизнь в её разрушении и созидании
и ставить вопрос: что разрушается и
что созидается в жизни?
То, что в жизни рождается и изо
дня .в день растёт,— неодолимо, оста-
новить его движение вперёд невоз¬
можно»,—'писал Сталин в своей ра¬
боте «Анархизм или социализм?»
(И. В. Сталин, Соч., т. I, стр. 298).
«...Чтобы не ошибиться в политике,
надо смотреть вперед, а не назад»,—
читаем мы в работе Сталина «О диа¬
лектическом и историческом мате¬
риализме».
Какие же конкретные выводы мы
должны сделать в отношении исто¬
рии философии, исходя из правиль¬
ного марксистско-ленинского во¬
проса об идеологическом наследии?
Возьму два примера.
Блаженный Августин! Вряд ли
мы должны заботиться о критиче¬
ском усвоении его философского на¬
следия. Это ясно для всех нас, ибо
даже если бы анализ противоречий
в «концепциях» Блаженного Авгу¬
стина и дал бы кое-какой положи¬
тельный эффект, то-есть открыл бы
кое-что «прогрессивное» в его уче¬
нии, то это «прогрессивное»... вряд
ли оказалось бы достаточно ценным
для нас. Таким образом, энергия,
затраченная на анализ противоре¬
чий в учении Блаженного Августи¬
на, была бы затрачена бесполезно.
«Прогрессивное» в учении Блажен¬
ного Августина не окупило бы, так
сказать, издержек производства.
Иное дело — реакционное! Этого
добра в философии Блаженного Ав¬
густина — залежи, и для фашистов
Блаженный Августин — клад. Зна¬
чит ли это, что о Блаженном Авгу¬
стине в наших книгах по истории
философии не следует говорить?
Нет, не значит, ибо мы должны
знать то прошлое, которое может
ожить в нашем настоящем. А что
оно может ожить, это мы видели на
460
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ФИНГЕРТ Б. А.
примере фашизма, который рестав¬
рировал и средневековую теорию
двух истин и мистику средневе¬
ковья. Это мы видим и сейчас,
когда неофашисты реставрируют
Фому Аквината и Блаженного Ав¬
густина. Мы знаем, что класс, утра¬
чивающий свои социальные пози¬
ции, хватается за прошлое, за от¬
жившее, что именно по отношению
к нему действенна формула: «Мёрт¬
вые хватают живых», и потому мы
должны знать не только своих вра¬
гов живущих, но и их союзников —
оживающих мертвецов. Чтобы бо¬
роться с врагом, нужно его ненави¬
деть. Но этого мало. Нужно его
знать. И нужно отдавать должную
дань его силе. Блаженного Августи¬
на нельзя не знать, ибо в свою эпо¬
ху он был одним из величайших
умов, и тень его мракобесского ве¬
личия протянулась до наших дней,
до современного Ватикана, до со¬
временных английских и американ¬
ских христианских организаций, до
современных христианско-демокра¬
тических партий. Бояться же Бла¬
женного Августина нам нечего, ибо
новое, прогрессивное — неодолимо.
Мы смотрим в будущее, и из прош¬
лого мы возьмём с собой в будущее
только то, что нам действительно
необходимо.
Поэтому нам не следует пугаться
и Гегеля, столь смутившего здесь
некоторых не в меру осторожных
товарищей. Разница здесь заклю¬
чается в том, что по отношению к
Гегелю издержки производства, свя¬
занные с анализом противоречий в
его концепции, как мы знаем, оку¬
паются, ибо у Гегеля прогрессивное
мы находим в таком количестве и в
том качестве, что стоит потрудить¬
ся над его извлечением. Гегель —
это руда, в которой много ненужных
примесей, вредных примесей, но это
богатая жила, разработка которой
дала нам немало ценного. И даст
ещё. Недаром товарищ Сталин за¬
щищал революционное значение ге¬
гелевского диалектического метода
против анархистов, видевших в Ге¬
геле только реакционера, и говорил
о «рациональном зерне» диалектиче¬
ского метода Гегеля. Недаром Ленин
сам многие годы изучал Гегеля и нас
призывал из /чать его, говоря дажео
том, что 'редакторы и сотрудники
журнала «Под знаменем мар¬
ксизма» должны быть своего рода
«обществом материалистических
друзей гегелевской диалектики».
Конечно, опасности, подстере¬
гающие нас на этом пути, немалые.
Но мы обладаем такими ориенти¬
рами для верного направления на¬
шей работы над Гегелем, как труды
Маркса и Энгельса, Ленина и
Сталина. Наше дело — основатель¬
но изучать эти ориентиры, всем изу¬
чать, самым квалифицированным из
нас, и профессорам, и академикам.
Тогда мы меньше будем делать
ошибок, а, быть может, когда-ни¬
будь совсем перестанем их делать,
работая над идеологическим насле¬
дием прошлого.
Перехожу к третьей группе про¬
блем, связанных с разработкой во¬
просов истории идеологий. Мы го¬
ворили здесь о необходимости учи¬
тывать значение национального на¬
чала в развитии идеологии. Однако
здесь, с одной стороны, нас подсте¬
регает опасность узкого национа¬
лизма, шовинизма, расизма, а, с
другой стороны, абстракция «чело¬
вечества» или абстракция «обще¬
ственно-экономической формации»,
оторванность от живого, конкретно¬
го, специфического содержания на¬
циональной культуры. И здесь пе¬
ред нами стоит задача разработки
ленинско-сталинского учения о на¬
циональном вопросе, разработка
проблемы нации как социально-по¬
литического и как культурно-психо¬
логического явления и, в конечном
итоге, разработка проблемы отно¬
шения нации и класса. Все эти
проблемы приобретают особое зна¬
чение в нашей стране, как стране
пролетарской культуры, националь¬
ной по форме и социалистической по
содержанию. Они особенно важны
в нашу эпоху ожесточённых классо¬
вых битв и ожесточённой «борьбы
угнетённых наций за независимость,
борьбы, особенно обострившейся в
период второй мировой войны и по¬
сле неё во всех империалистических
странах.
В связи с вопросом о значении на¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ФИНГЕР Т Б. А.
461
ционального начала е развитии
идеологии стоит перед нами и во¬
прос об актуальности исторической
тематики в области русской филосо¬
фии. Наша установка на тематику
современности вовсе не означает
отказа от исторической тематики, но
означает лишь необходимость пере¬
несения центра тяжести нашей ра¬
боты с вопросов исторических на
вопросы теоретического плана. Од¬
нако по отношению к русской фило¬
софии и такое ограничение пока не
должно иметь места. Дело в том,
что русская философия росла в спе¬
цифических условиях, и потому она
разрабатывалась по преимуществу
в аспекте публицистики и художе¬
ственной критики. В результате мы
имеем труды по истории русской
критики и публицистики, но не име¬
ем или почти не имеем трудов по
истории русской философии. Задача
ближайших лет—восполнить этот
пробел. Мы не только имеем право,
но мы обязаны в интересах научной
объективности произвести коренной
пересмотр традиционных историче¬
ских концепций, утверждающих ге¬
гемонию западноевропейских наро¬
дов в развитии идеологий, вплоть до
нашего времени. Факты говорят за
то, что уже с начала XIX века и, в
особенности, со второй его полови¬
ны гегемония в целом ряде обла¬
стей идеологической культуры пере¬
ходит к русскому народу. Наш
долг — понять всю глубину истори¬
ческой обоснованности, всю истори¬
ческую правомерность ведущей
роли русской культуры XIX—XX
столетия, как культуры народа, ко¬
торый и в созданной им науке, и в
созданном им искусстве, и в прак¬
тике массового революционного дви¬
жения подготовил и осуществил за¬
дачу построения нового общества,
общества бесклассового, общества
социалистического. Все мы хорошо
знаем, что ленинизм, по исчерпываю¬
щему определению товарища
Сталина, является марксизмом эпо¬
хи империализма и пролетарских
революций. Но наша задача — по¬
нять кроме того и специфические
русские корни ленинско-сталинского
этапа в развитии марксизма, а для
этого мы должны глубоко осмыслить
значение русской материалистиче¬
ской философии от Белинского и
Герцена до Чернышевского и Пле¬
ханова.
Несколько замечаний по поводу
тех теоретических проблем, кото¬
рые, естественно, вытекают из на¬
стоящей дискуссии в целом, уже не¬
зависимо от её непосредственной за¬
дачи критики книги т. Александрова
по истории философии. Эти теорети¬
ческие проблемы подсказываются
также и отрицательным опытом на¬
шей работы до настоящей философ¬
ской дискуссии.
Круг этих теоретических проблем,
как мне кажется, может быть све¬
дён к следующим трём основным.
Во-первых, проблема отношения
логики диалектической к логике
формальной. В этом вопросе кое-
кто начал перегибать, и для нашей
ф и л о со ф с ко й мо лод ёжи формаль¬
ная логика стала по меньшей мере
собратом логики диалектической.
Получается так, что есть, мол, две
логики — формальная и диалектиче¬
ская, и что1 каждой из них найдётся
своё место. Нередко затушёвывает¬
ся основное: то, что формальная ло¬
гика есть только ступень, и притом
низшая ступень в развитии логики,
и что пользоваться ею следует толь¬
ко под строжайшим контролем ло¬
гики диалектико-материалистиче¬
ской. Необходимо, очень необходи¬
мо внести в этот вопрос полную яс¬
ность как для нашей молодёжи, так
и, нечего греха таить, для некоторых
из нас.
Во-вторых, вопрос о познаватель¬
ном значении логических категорий:
о роли абстракции в нашей методо¬
логии научного исследования, о на¬
шем понимании взаимоотношения
дедукции и индукции, анализа и
синтеза. Эти вопросы в нашей фи¬
лософской литературе мало разра¬
ботаны.
И, в-третьих, вопросы логики кон¬
кретных наук. Эти вопросы должны
быть, наконец, поставлены со всей
остротой. А между тем эта область
теоретической работы у нас нахо¬
дится в загоне, ею явно мы пре¬
небрегаем. Разработка логики кон¬
кретных наук, как логики, выводи¬
мой из специфики познания данной
462
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. Ф И II Г Е Р Т < В. А.
конкретной области действительно¬
сти, — с одной стороны, и из общей
логики—с другой стороны. Это- Hä-
ша боевая задача! Развитие логики
конкретных наук в свою очередь
вольёт новые силы в развитие об¬
щей логики — диалектики — теории
познания.
Тов. Жданов назвал здесь ряд
первоочерёдных исследовательских
проблем, н е по с р е д с т вен но связан-
ных с нашей современностью. Он го¬
ворил о необходимости работать
над теорией социалистического об¬
щества, теорией социалистического
государства, теорией социалистиче¬
ской этики и теорией социалистиче¬
ской эстетики. И вот мне кажется,
что разработка всех этих указанных
т. Ждановым проблем неизбежно
должна будет поставить перед нами
задачу разработки логики соответ¬
ствующих конкретных Наук.
Таковы, мне думается, первооче¬
рёдные теоретические проблемы,
стоящие перед нами.
Почему же так случилось, что
именно- работа в области теоретиче¬
ской проблематики развивалась ху¬
же всего? Иными словами, хуже
худого! Мне думается, что причину
этого следует искать в том, что для
р а з р а б от к и т еор е т и ч ее к и х п роб лем
требуется научная смелость, а тако-
вой у нас маловато.
Нас всех называют филосо-фами,
но правильно ли это? Среди нас
имеются более или менее хорошие
преподаватели философии, имеются
авторы ботее или менее хороших
или более или менее плохих книг и
статей цо философии, но мне кажет¬
ся, что среди нас мало философов.
Быть философом — это значит пре¬
жде всего ставить вопросы кон-
цепционного порядка, причём такие
вопросы, которые по отношению к
той или иной области знания или по
отношению к знанию как таковому
являются вопросами методологиче¬
ского порядка, ибо, как мы хорошо
знаем, философия является наукой
о наиболее общих закономерностях
объективной действительности и на¬
шего мышления.
Конечно< очень важно* в нашей
стране и в нашу эпоху умело изла¬
гать мысли основоположников со¬
циал истичесь. ой науки—мысли Мар¬
кса, Энгельса, Ленина, Сталина. Но
наряду с этим наша задача—разви¬
вать учение классиков маркёйЗЫ-
ленинизма. Такое социальный закйз
нашего государства, и этот Соци¬
альный заказ должны осознать мы
все, здесь присутствующие. В связи
с этим я хотел бы привести одну ци¬
тату из Напечатанного в томе пер¬
вом Сочинений товарища Сталина
«Письма из Кутаиси»:
«Прочёл также статьи Плехано¬
ва, в которых он разбирает «Что Де¬
лать?» Этот человек или совершен¬
но рехнулся, или в нём говорят Не¬
нависть и вражда. Думаю, что обе
причины имеют здесь Место-. Я ду¬
маю, что Плеханов отстал от Новых
вопросов. Ему мерещатся старые
оппоненты, и он по-староМу твер¬
дит: «общественное сознание опре¬
деляется общественным бытием»,
«идеи с неба не падают». Как будто
Ленин Говорит, что социализм Мар¬
кса был бы возможен во время раб¬
ства и крепостничества. Теперь гим¬
назисты и те знают, что «идеи с
неба не падают». Но дело в том,
что теперь речь идёт совсем о дру¬
гом; Эту общую формулу мы давно
переварили, настало время детаЛи-
зировйтЬ этот общий вопрос»
(И. В. Сталин, Соч., т. 1, стр. 57).
Напомню также в связи с этйм сло¬
ва товарища Сталина, сказанные ИМ
на приёме в Кремле работников
Высшей школы 17 мая 1938 года, О
смелости, о решимости, бёз которых
невозможно развитие науки.
Задача, стоящая перед нами,—
задача трудная, и потому разделе¬
ние труда должно быть чётким, оп¬
ределённым, исключающим возмож¬
ность дилетантизма, но в то же
время иск лю ч а ю щ и м в о з м о ж нюсть
научного сектантства, узости, огра¬
ниченности. Мыслить Надо широко,
задачи надо ставить узкие и вся¬
кую свою работу рассматривать
нужно, как часть коллективной ра¬
боты.
А коль скоро так, то нам следует
серьёзно задуматься над вопросом
о характере нашей критики и само¬
критики, о стиле наШего отношения
Друг к Другу, о коммунистической
этике в наШей среде. И да тес, нам
ТЕКСТ РЕЧИ ТОЙ. Ф Й Ш Ё Р А Э. Г,
463
следует серьезно задуматься над
тем» Чтобы Добиться организаций
коллективной исследовательской
работы по всей стране. Нужно поло¬
жить конец монополизированию
этой работы здесь в Москве, да й
притом в условйях Ведомственных,
учрежденческих и Даже личных са¬
молюбий и распрей. Наша Наука
должна стать наукой всей страны.
Необходимо, чтобы о советской
науке можно было бы сказать то,
что было* сказано в постановлении
ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 г.
о Журналах «Звезда» и «Ленинград»
относ ИТ е Ль но со ветс кой лите р а Ту -
ры: у нас тоже не должно быть дру^
гих интересов* кроме интересов На¬
рода» интересов государства, сло¬
вом, речь должна итТи об ином сти¬
ле работы, о коМ'МуниСТНЧеСкоМ
стиле, об Иной этике В нашей сре¬
де — коммунистической этике.
Я не сомневаюсь в том, что* на¬
стоящая дискуссия Положит Конец
разобщённости работников фило*"
софскюго фроиТа, что -опа положит
конец нездоровой конкуренции ме¬
жду городами и учреждениями» да
и между отдельными товарищами,
конкуренции, ничего общего с со¬
циал и с т и ч еск им со ре в но в а ни ем н е
имеющей; она создаст ту атмосферу
взаимопомощи, без которой невоз¬
можна подлинно творческая работа,
без которой невозможно дерзание в
науке. Мы должны работать плано¬
во. И вместе с тем работать так,
чтобы научные интересы каждого
из нас были учтены в максимальной
степени* Если инициатива каждого
командира была одним из условий
побед нашей армии, то и наша
творческая инициатива в решении
теоретических вопросов точно также
будет опорой для коллективной орга¬
низации идеологического труда.
Я не сомневаюсь в том, что в ре¬
зультате этой дискуссии будут
со-зданы условия не только для на¬
учного роста наших теоретических
кадров, но и для их этического ро¬
ста, Для воспитания в нашей среде
нового характера, характера социа-
л ис т и ч ес кого у чё него, со ц и а ли с 1 и-
ческого философа.
Необходимо, чтобы настоящая
дискуссия стала бы великим пере¬
ломом на нашем философском
фронте, чТобЫ она определила Та¬
кое направление Нашей дальнейшей
научной работы, которое дало бы
нам Право говорить об осуществле¬
нии сталинских Пятилеток развития
нашей философской мЫсли.
Фишер Э. Г.. [Хабаровск). Неви¬
димому, Все мы сходимся на том, что
коренным недостатком книги т. Але¬
ксандрова, недостатком, обусловив¬
шим все её частные, отдельные про¬
белы, является объективизм автора.
Однако что такое объективизм?
Само это понятие Весьма емкое и
многостороннее.
В применении К интересующему
нас вопросу объективизм автора
складывается из следующих момен¬
тов:
Во-пёрвых, абстрактно-ПроСвети-
тельский подход к истории филосо¬
фии как к науке.
Во-вТорЫх, недооцеПКа важности
социально-экономического анализа
эпохи, породившей данное философ¬
ское мировоззрение.
В-Третьих (что вытекает из преды¬
дущего) , отсутствие внутренней ор¬
ганической связи между эпохой и
философскими взглядами исследуе¬
мого мЫслИтеля.
В-чегВёртых, совершенно недоста¬
точный, отрывочный и случайный
анализ политической идеологии фи¬
лософов.
В-пятых, беспристрастно-созерца¬
тельное, нейтральное отношение к
философским системам прошлого по
принципу «добру и злу внимая рав¬
нодушно». А это приводит к недо¬
оценке слабости и ограниченности
всей домарксовой философии и к
явной переоценке её прогрессивного
значения.
Наконец, в-шестых, величаво-спо¬
койный, повествовательный тон, По¬
чти эпический язык учебника. Не-
трудно понять, что эта особенность
формы изложения органйчески вы¬
текает из основной идеи книги, осо¬
бенностей её содержания.
Результатом й вместе с тем глав¬
ной причиной указанных недостат¬
ков книги является непоследователь¬
ное проведение или, точнее, после«
464
ТЕКСТ Р Ё -i И Т О Ь. ФИШЕ;* А Э. Г.
довательное непроведение автором
принципа партийности философии.
Решающий методологический прин¬
цип большевизма оказался в забве¬
нии и загнан автором в коммен¬
тарии. Поразительно, что в книге,
состоящей почти из пятисот страниц,
о партийности философии упоми¬
нается всего один-два раза. Но
дело, разумеется, не в количестве
упоминаний. Существеннее то, что
этот жизненный принцип марксист¬
ской науки не стал душой книги.
Постараюсь на нескольких приме¬
рах подтвердить правильность вы¬
двинутых обвинений.
Начну с просветительской тенден¬
ции книги. Она ярче всего обнару¬
живается во «Введении», где автор
определяет, в чём состоит значение
истории философии как науки. Там
отмечается, что история философии
имеет «большое педагогическое, вос¬
питательное значение», изучение
этой науки «раздвигает рамки науч¬
ного и культурного кругозора чело¬
века» (стр. 19). Далее: «история фи¬
лософии делает наше познание более
богатым и конкретным». Кроме то¬
го, указывает автор, «история
философии... показывает неуклонный
прогресс в развитии человеческих
знаний» (стр. 21). Она вскрывает,
«как создавались современные
взгляды, их происхождение, делает
ясным этапы развития отдельных ги¬
потез, теорий» (стр. 21). И, наконец,
«история философии есть история
поступательного восходящего разви¬
тия знаний человека об окружающем
его мире» (стр. 22).
Что можно возразить против этих
тезисов автора учебника?
- Внешне как будто бы всё пра¬
вильно и неопровержимо. Но, вни¬
мательно перечитав «Введение», на¬
чинаешь замечать, что в нём отсут¬
ствует нечто очень важное. Л
Ведь на самом деле история фи¬
лософии имеет не только педагоги¬
ческое, воспитательное, культурное
значение. Изучение истории филосо¬
фии должно способствовать выра¬
ботке в читателях таких качеств, как
большевистская идейность, принци¬
пиальность в решении теоретических
вопросов, непримиримость в борьбе
на идеологическом фронте.
Историко-философская наука, как
и всякая другая марксистская наука,
должна содействовать воспитанию в
читателях качеств пролетарских бор¬
цов, практических деятелей, строи¬
телен коммунистического общества.
Авторское «Введение» всячески
акцентирует познавательное значе¬
ние истории философии.
Нельзя ничего возразить против
того, что изучение истории филосо¬
фии имеет и познавательный смысл.
Но ведь это только половина исти¬
ны! А куда делась вторая половина,
причём самая главная, а именно, что
философская наука не ограничи¬
вается только познанием мира, но
устремляет все усилия на преобразо¬
вание, изменение мира? Задача пе¬
ределки мира.выпала из поля зре¬
ния автора.
Вторым крупным недостатком
книги надо признать совершенно не¬
достаточный социально-экономиче¬
ский анализ эпох, породивших раз¬
личные философские теории и борь¬
бу на теоретическом фронте.
Нет надобности доказывать абсо¬
лютную необходимость такого ана¬
лиза. Он вытекает из основного
закона исторического материализма,
по которому способ производства
материальной жизни обусловливает
социальный, политический и духов¬
ный процессы жизни вообще. Необ¬
ходимость такого анализа опреде¬
ляете/! известным сталинским ука¬
занием, что источник формирования
духовной жизни общества, источник
происхождения общественных идей
нужно искать в условиях материаль¬
ной жизни общества. Каковы усло¬
вия материальной жизни общества,—
таковы его идеи, теории.
Автор, разумеется, хорошо знает
все эти положения и даже частично
их приводит, но он совершенно
отвлекается от этих принципов, ког¬
да дело доходит до практического их
применения.
Для примера можно привести фи¬
лософию древнегреческого обще¬
ства. Философия эта занимает боль¬
шой исторический отрезок, примерно
в 400 лет, т. е. охватывает период
и подъёма и падения античного мира.
'Между тем, т. Александров только
один раз касается исторических
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ФИШЕРА Э. Г.
465
предпосылок греческой философии
(перед анализом милетской школы),
больше по существу не возвра¬
щаясь к этому вопросу.
Но ведь милетская школа отно¬
сится к VII—VI векам до н. э., то-
есть к периоду становления рабовла¬
дельческого общества, философия
Демокрита охватывает V век, т. е.
•расцвет античного мира, а филосо¬
фия Аристотеля и, тем более, стои¬
ков относится к началу упадка, кри¬
зиса древнегреческого общества.
Совершенно очевидно, что очерк,
данный автором в начале главы и в
дальнейшем не развитый, не отра¬
жает движения, изменения, а сле¬
довательно, и жизни античного об¬
щества, является её общей и блед¬
ной схемой.
Но это значит, что философия
Демокрита, Платона, Аристотеля
остаётся социально-политически не
обоснованной. Читателю совершенно
непонятно: почему один и тот же
социально-экономический базис по¬
родил и диалектику Гераклита, и
мёртвую метафизику Парменида,
материализм Демокрита и объек¬
тивный идеализм Платона, строгий
монизм милетцев и явный дуализм
Аристотеля? Видимо, здесь нужен
не общий, однотипный, а диферен-
цированный анализ условий матери¬
альной жизни древней Греции.
Это тем более необходимо, что в
античной Греции обнаруживается
неравномерность развития многих
идеологических форм, создаётся ви¬
димость разрыва между экономиче¬
ской основой общества и уровнем
его культуры, что было особо отме¬
чено Марксом в незаконченном от¬
рывке «Введения» к «К критике по¬
литической экономии».
Автор не только не сделал по¬
пытки объяснить это сложное обще¬
ственное явление, но даже не кос¬
нулся его.
Необходимость марксистского
анализа древней Греции опреде¬
ляется также тем, что в наше время
встречаются факты раболепия не
только перед современной, «сегод¬
няшней заграницей», но и перед ан¬
тичным миром. Следует в наших
учебниках всячески преодолевать та¬
кое некритическое, я бы сказал,
3'0. «Вопросы философии» № 1.
антикварное отношение к греческой
культуре.
Слабее всего получился у автора
социально-экономический анализ не¬
мецкой философии XVIII—XIX ве¬
ков. А между тем, эта глава требо¬
вала особо серьёзного внимания,
если учесть ошибки авторов III тома
«Истории философии».
Рассмотрение экономической и по¬
литической обстановки Германии
сделано бегло, совершенно равно¬
душно, в том же тоне, в каком гово¬
рится о Фалесе и Сократе.
В главе не нашли отражения та¬
кие первостепенной важности вопро¬
сы, как освещение трусливого, под¬
лого и компромиссного характера
немецкой буржуазии, её пресмыка¬
тельства перед реакционным юнкер¬
ством. Не показаны отражение
французской буржуазной револю¬
ции в сознании немецких политиков
и философов, двойственный харак¬
тер этого отражения.
Не сказано, что даже некоторые
прогрессивные мыслители и поэты,
которые вначале приветствовали
французскую революцию, впослед¬
ствии позорно отшатнулись от неё,
оплёвывая и проклиная «кровавую
свободу».
Автор по непонятной причине ни¬
чего не сказал об особенностях
идеологического развития Герма¬
нии, в частности о пресловутом
пруссачестве, о воспитании многих
поколений немцев в духе оголтелого
милитаризма, презрительного отно¬
шения к другим народам, возвели¬
чения немцев как избранной нации,
призванной к господству над миром.
Правда, в последующем изложе¬
нии т. Александров, характеризуя
Фихте и Гегеля, отмечает их шови¬
нистическую идеологию, но, по¬
скольку в историческом очерке это
специфически прусское уродство не
объяснено, читатель вправе поду¬
мать, что национализм и ненависть
к другим народам — это индивиду¬
альные случайные черты характера
некоторых немецких философов.
Было бы, однако, несправедливо
сказать, что социальный анализ
нигде не удался автору.
В книге имеются главы, где фи¬
лософским взглядам мыслителя
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ФИШЕРА Э. Г.
468
Предпослан содержательный очерк
его эпохи. Но здесь же обнаружи¬
вается другой пробел — отсутствие
внутренней органической связи ме^
жду Социально-экономическим ана¬
лизом и философской системой из¬
лагаемого мыслителя.
Приводимые автором факты раз^
вития промышленности, Торговли и
ремесла, политические восстания
трудящихся представляются случай^-
ними, необязательными. Начинает
казаться, что если бы даже ни од¬
ного из описанных явлений и собы¬
тий не произошло, в философских
взглядах мыслителя не обнаруживав
лось бы никаких изменений.
Возьму наудачу отрывок из всту^
пительного бчерка к философии Де¬
карта.
На стр. 218—219 читаем: «Бы¬
стрый процесс разорения крестьян¬
ства и ремесленников, вызванный
развитием капиталистических отно¬
шений, религиозными и внешними
войнами, привёл к многочисленным
во сстани ям кр естьян ста а. Таковы
восстания «кроканов» в 1593 —
1595 гг., движение нормандских кре¬
стьян в 1636— 1637 гг., восстание
«босоногих» в 1639 г., восстание
парижан, вспыхнувшее 26 августа
1648 г., Фронда в 1648—1653 Гг.
и др,».
Можно было предположить, что
все эти факты приведены для того,
чтобы читатель мог лучше разо¬
браться в особенностях философии
Декарта, в частности, в его полити¬
ческом мировоззрении. Но, к сожа¬
лению, автор совершенно не ка¬
сается политических убеждений Де--
карта, ограничившись заявлением,
что он был идеологом нарождав¬
шейся французской буржуазии.
Просто удивительно, что в боль¬
шой, разносторонней главе, состоя¬
щей Из 10 разделов, не нашлось ме¬
ста для анализа политических взгля¬
дов Декарта.
Чи та тел ь вправе пр едп ол ож ить,
что Декарт вообще был аполитичным
философом, не имевшим сколько-
нибудь определившейся системы
взглядов На общество. Но если это
так, зачем же автор приводил такие
детали и подробности в обрисойке
политической жизни Франции
XVII века, поскольку это не нашло
никакого отражения в философии
Декарта.
Читатель невольно может притти
к выводу, что экономика с полити¬
кой — сами по себе, а философия
сама По себе.
Разумеется, здесь не надо впадать
в крайность, между социально-эко¬
номическими условиями жизни и
фи л ос о фско й с ис т е м о й м ыс л и тел я
не всегда можно обнаружить пря¬
мую, непосредственную связь* Толь¬
ко вульгарный материалист может
требовать, чтобы экономика нахо¬
дила прямое отражение в филосо¬
фии.
Эк о и ом и к а н еп ос р е дств е н н о свя¬
зана с политикой, классовой борь¬
бой; в свою очередь политика отра¬
жается в правовых, моральных,
эстетических нормах эпохи и, в ко¬
нечном счёте, в философских ваззре*
ниях мыслителей.
Мне казалось, что автор марксист¬
ского учебника по истории филосо^
фии обязан был вскрыть и проана^
лизировать это сложное, миогосте^
пенное взаимодействие и влияние
материальной жйзни общества на
развитие философских взглядов и
обратно. Иначе не избежать вывода,
что философия — это абсолютно са¬
мостоятельная, автономная идеоло¬
гическая надстройка, независимая
ни от экономики, ни от полити¬
ки, живущая своей собственной
спонтанейной жизнью.
Подтверждением выдвинутой здесь
мысли является и другой факт—
автор чрезмерно акцентирует внут¬
реннее имманентное идеологические
влияние одной философской системы
на другую, теоретическое Воздей¬
ствие одного философа На другого.
Так, уже во «Введении» автор вся¬
чески подчёркивает, что историко-
философская «связь выражается в
том, что более ранние философские
учения п од готов л яют м а тер и а л,
идеологическую почву для возникно¬
вения более поздних, более развитых
и совершенных учений» (стр. 6).
Несколько ниже приводятся сло¬
ва Чернышевского:
«Но бывают иногда отрадные слу^
чаи, что основатели новой системы
понимают ясно связь своих мнений
ТЕКСТ РЕЧИ ТОЙ. Ф Й Ш Е F А 0. Г.
467
с мыслями, которые находятся у их
предшественников, и скромно назы¬
вают себя Их учениками».
Конечно, марксизм не отрицает
относительной самостоятельности
идеологии и бесспорного влияния
многих философов на Теоретическую
мысль последующих Некой. Было бы
нелепо отрицать влияние Бэкона и
Локка на французских материали¬
стов, влияние Канта на Фихте И
Шеллинга, или, скажем, значение
критики Локком теорий врождённых
идей Декарта.
Всё это имело своё место и зна¬
чение.
Но теоретическое взаимодействие
и взаимовлияние различных фило¬
софских систем может бЫть Понято
только на базе серьёзного и Всесто¬
роннего анализа соцИаЛьно-эКоНомН-
ческйх и политических условий, по¬
родивших все эти системы. Если же
этот анализ отсутствует или Дан
бегло, отрывочно, а Теоретическое
взаимовлияние непрерывно Подчёр¬
кивается, то вся история философии
оказывается сЯмодВИЖеИйеМ мЫс-
леЩ превращается в галлерёю фило¬
софских взглядов, сборище мнений.
НеДОоЦеика автором значения По¬
литического мировоззрения филосо¬
фов сказалась В оценке ГеракЛиТа.
О политических взглядах Гераклита
дан один абзац вскользь, мимохо¬
дом. •
На стр. 39 автор пишет:
«Правда, в области политики он
(ГеракЛИт.— Э. Ф.) склонялся к ре¬
акционной позиции, пренебрежитель¬
но отзывался о народе...» После это¬
го т. Александров делает общее за¬
ключение о Гераклите, больше не
возвращаясь к его Политической
идеологии. Это значит — прекратить
изложение на самом интересном ме¬
сте. Ведь именно зДесЬ возникает
трудная и сложная проблема, выхо¬
дящая далеко за пределы темы о
ГёрДклите.
В самом деле: как возможно со¬
четание научной прогрессивности и
политической реакционности? Влия¬
ет ли политическая отсталость, кон¬
сервативность мыслителя на его об¬
щефилософские убеждения, или по¬
следние независимы от первых? Ес¬
ли влияет, то Надо бы И показать
На материале философии ГераклйТй,
Что слабость политических поЗиЦЙй
Не прошла безнаказанно для его фи¬
лософии. Допустим, что анализ фи¬
лософии Гераклита затруднён тем
фактом, что от его Сочинений До на¬
ших Дней ничего Не доШло, кроме
отдельных разрозненных фрагмен¬
тов. Но в отношении философий
Платона этого сказать нельзя. В ру¬
ках автора находилось многотомное
собрание сочинений греческого
идеалиста. Между тем общественные
взгляды Платона Изложены удиви¬
тельно спокойно и равнодушно.
Вот ЧТО сказано в Книге по этому
поводу:
«Смысл и цель каждого государ¬
ства, с ТоНки зрения Платона, со¬
стоит в ТОМ, чтобы охранять меру
счасТьЯ каждой общественной груп¬
пы, поддерживать’ установившиеся
отношения между группами лю¬
дей...»
И Далее:
«ПЛаТон Принимал участие в поли¬
тической борьбе. Он совершил Три
поездки в Сиракузы, где пытался
убедИТь Дионисия Старшего... пере¬
строить государственную жизнь на
началах учения о так Называемом
«идеаЛьноМ государстве»... ПовиДи-
мому яти пОезДкй не дали благопри¬
ятных результатов»... Это говорится
о Платове, который был не только
родоначальником идеализма, но И
ярым реакционером, Врагам Демо¬
кратий и прогресса. Ö Таком лойЯЛЬ-
ном, снйсХодитеЛьПом тоне можНо
писать о наших, немного запутав¬
шихся друзьях, ИО не о Представите¬
лях Насквозь враждебного нам фило¬
софского лагеря. Это тем более ка¬
жется удивительным, что т. Алек¬
сандров обладает даром незаурядно¬
го Публициста.
Достаточно вспомнить его страст¬
ные, Темпераментные статьи, напи¬
санные в дни Отечественной войны и
вошедшие в арсенал нашей борьбы
с гитлеровской Германией. Наши
пропагандисты и агитаторы до сих
пор вспоминают эти замечательные
статьи.
Могут сказать: ваша аналогия не¬
убедительна. Платон — не Гитлер;
стоит ли на мертвецов тратить пыл
и жар своей души? Нам думается,
468
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ФИШЕРА Э. Г.
что платоновское учение, если с ним
не бороться и не разоблачать в кур¬
сах философии, может и в наше
время принести немалый политиче¬
ский вред.
Хорошо известно, что традиции
всех мёртвых поколений, как кош¬
мар, тяготеют над умами живых.
Влияние платоновской философии
свыше тысячелетия сохранялось в
средневековой философии. Да и в
наши дни это влияние полностью не
исчезло. Достаточно вспомнить не-
оплатоновские черты в философии
таких заклятых идеалистов XX века,
как Анри Бергсон и Эдмунд Гус¬
серль. Кроме того, не следует забы¬
вать и гносеологических корней пла¬
тоновского идеализма. Ведь говорил
же Ленин, что возможность идеа¬
лизма и поповщины дана уже в пер¬
вой элементарной абстракции (дом
вообще и отдельные дома). Выходит,
что Платон — это не такой уж без¬
обидный и далёкий враг, как это
может показаться на первый взгляд.
Платон мёртв, но идеи его живучи.
Правда, т. Александров приводит
в конце главы цитату из Ленина о
никогда не устаревающей линии
борьбы Платона и Демокрита. Но
так как эта ленинская цитата орга¬
нически не вытекает из предыду¬
щего материала, то это цели не
достигает. Поразительное спокой¬
ствие и бесстрастность автора до¬
вольно отчётливо проявились в из¬
ложении философских взглядов
другого греческого мыслителя —
Парменида.
Я много раз перечитывал раздел,
посвящённый Пармениду, желая от¬
ветить на вопрос: каково отношение
автора к философии Парменида?
Отсюда: каково должно быть наше
отношение, советских читателей, к
этой философии? Близкий ли это к
нам по своим идейным убеждениям
философ или далёкий? Следует ли
нам придерживаться его взглядов
или надо решительно отвергнуть?
Надо ли его благословлять или про¬
клинать?
Ответить на эти вопросы невоз¬
можно; точка зрения автора скрыта
за семью печатями, и потому глава
о Пармениде остаётся холодной, как
мрамор.
ВозьмёхМ любой отрывок из этой
главы:
«Парменид стремился создать
учение, согласно которому мир не
только постоянен, неизменен, но так¬
же и един, а задача науки познать
истинное бытие, — т. е. постоянное
вечно одно и то же, единое бытие».
После этого приводится довольно
подробная и обстоятельная аргумен¬
тация самого Парменида в защиту
такого взгляда. И так как автор ни
единым словом не опровергает мне¬
ния греческого философа, то чита¬
тель вправе сделать вывод, что уче¬
ние Парменида даже с точки зрения
диалектического материализма—со¬
вершенно безупречно.
А вот другая фраза (стр. 45).
«Учение Парменида о неизменно¬
сти и неподвижности бытия предпо¬
лагает отсутствие в бытии каких бы
то ни было противоречий».
Вы настораживаетесь, ибо слы¬
шали, что учение о противоречиях
есть зерно диалектики, а раз Парме¬
нид отвергает всякие противоречия,
то вероятно автор его сейчас убеди¬
тельно раскритикует. В следующем
абзаце сказано«:
«Несмотря на всю абстрактность
этого рассуждения (обратите вни¬
мание: не ошибочность, не непра¬
вильность, а только абстрактность),
.в нём содержится глубокая плодо¬
творная мысль о’ сохранении бытия,
материи».
Вот и вся «критика»!
Все мы знаем, что Парменид был
одним из основоположников мета¬
физического метода, злейшим и не¬
примиримым врагом диалектиче¬
ской мысли, что отрицание им вся¬
кого движения и развития, утверж¬
дение, что мир представляет собой
нечто неизменное, одинаковое и за¬
стывшее— есть мёртвый догматизм,
унылая, гнетущая схоластика. Кон¬
цепция Парменида, будучи приме¬
нена к обществу, означает пропо¬
ведь застоя, увековечения рабства и
эксплоатации, отрицание необходи¬
мости обновления и преобразования
общественной жизни.
Далее, безжизненная метафизика
Парменида не только враждебна
современному диалектическому ме¬
тоду, но и в своё время она была
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ФИШЕРА Э. Г.
469
антинаучной, ибо целиком и пол¬
ностью направлялась против отца
диалектики — Гераклита.
Борьба Парменида с Геракли¬
том есть одно из проявлений борьбы
партий в философии. На материале
этой борьбы можно было бы пока¬
зать враждебность и несовмести¬
мость двух методов — диалектики и
метафизики и замечательные пре¬
имущества диалектики. Но нейтраль¬
ный, равнодушный тон, позиция
невмешательства отрезают путь к
защите диалектики и раскрытию
порочности метафизики.
Вспомните, как сам Парменид бо¬
ролся со своими теоретическими
противниками.
Для того, чтобы развенчать нена¬
вистную ему философию Гераклита,
Парменид мобилизует все свои ин¬
теллектуальные ресурсы, обращает
против него и тонкую иронию, и
площадную брань, и язвительный
сарказм, и уничтожающее пренебре¬
жение. Для того чтобы сразить Ге¬
раклита, Парменид не останавли¬
вается перед грубейшими ругатель¬
ствами и оскорблениями. Он назы¬
вает Гераклита глухим, слепым,
ош е л о м л ё н н ы м, б есп о м о щ но це пе¬
нею щи м представ ител ем п устого л о -
вого племени.
Резкая и грубая критика Парме¬
нидом Гераклита, вероятно, произ¬
водила сильное впечатление на со¬
временников, усиливая теоретиче¬
ские позиции Парменида.
Но разве наша полемика и кри¬
тика Парменида должна быть менее
воинственной, страстной, чем поле¬
мика наших идейных противников с
представителями прогрессивной фи¬
лософии?
Можно подумать, что над автором
тяготеет формула Спинозы: «не пла¬
кать, не смеяться, а понимать».
Между тем, учёный-большевик в
любых своих теоретических иссле¬
дованиях должен «и смеяться и
плакать» (конечно, понимая это фи¬
гурально) , то-есть должен открыто
выска13Ы1В1ать своё Классовое, пар¬
тийное отношение к исследуемым
фактам, а это значит—должен воз¬
мущаться, негодовать, пригвождать
реакционеров к позорному столбу.
Ленин в своей статье «От какого
наследства мы отказываемся?», кри¬
тикуя Михайловского, писал:
«Если люди требуют, чтобы
взгляды на социальные явления опи¬
рались на неумолимо объективный
анализ действительности..., — так
из э*Того следует, что им не пола¬
гается сердиться?!..
...Если известное учение требует
от ...общественного деятеля... объ¬
ективного анализа действительно¬
сти...,—то каким чудом можно отсю¬
да сделать вывод, что общественный
деятель не должен симпатизировать
тому или другому классу...
...ни один живой человек не может
не становиться на сторону того
или другого класса..., не может не
радоваться успеху данного класса,
не может не огорчиться его неуда¬
чами, не может не негодовать на тех,
кто враждебен этому классу»
(В. И. Ленин, Соч., т. II, стр. 335).
В качестве	замечательного
образца сочетания строго научного
объективного анализа и субъектив¬
ного, заинтересованного партийного
отношения к вопросу Ленин приво¬
дил «Капитал» Маркса.
Даже враги марксизма вынуж¬
дены были признать неумолимую
объективность этого труда.
«И однако в редком научном
трактате, — говорит Ленин, — вы
найдете столько «сердца», столько
горячих и страстных полемических
выходок против представителей
отсталых взглядов»...
Тов. Александров недооценивает
слабость, недостатки, неполноцен¬
ность многих домарксовых филосо¬
фов, зато часто склонен преувеличи¬
вать их общественные и научные
заслуги. Так, характеризуя антич¬
ную философию, автор на стр. 24
пишет:
«Замечание Энгельса о том, что
м ате р и а л и с т и че с ко е мир оно з з р е н и е
означает понимание природы такой,
какая она есть, без всяких посторон¬
них прибавлений, можно отнести к
ф и л о соф ии д р е в н е г р е ч ес ко го об¬
щества».
Такое утверждение является пре¬
увеличенным. Ведь в древней Гре¬
ции были не только материалисты,
но и идеалисты, у которых было
очень много «всяких посторонних
«70
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ФИШЕРА Э. Г.
прибавлений». Достаточно напом¬
нить Платона. Но Платон — далеко
не единственный.
Со з е р ц а тел ьн ость а втор а п р оя в-
ляется также в эпитетах, кото¬
рыми он награждает мыслителей
разных эпох и народов. Слишком
многие из них объявляются «вели¬
кими», «гениальными», «знамени¬
тыми», «выдающимися», «оригиналь¬
ными».
В результате оказывается: вели¬
кие материалисты и великие идеали¬
сты, гениальные диалектики и гени¬
альные метафизики, выдающиеся
рационалисты и выдающиеся эмпи¬
рики, гениальные коммунисты и ге¬
ниальные утописты, великие мони¬
сты и великие дуалисты. При такой
гиперболической характеристике
мыслителей прошлых веков неза¬
метно принижается значение мар¬
ксистско-ленинской философии, зна¬
чение величайшего переворота в
науке, сов е р шён но го ос но во полож-
никами научного коммунизма.
Этот крупный недостаток книги
усугубляется тем фактом, что в
книге нет вообще изложения фило¬
софских взглядов Маркса и
Энгельса.
В VIII, предпоследней главе автор
подробно исследует философскую
эволюцию Маркса и Энгельса, их
переход от лево-гегельянства к мате¬
риализму, от абстрактной борьбы за
свободу «народного духа» к борьбе
за освобождение трудящихся от
эксплоатации. Но ведь совершенно
ясно, что изложение философского
развития не может заменить изло¬
жение философского учения мар¬
ксизма. Философская эволюция Мар¬
кса и Энгельса — это только эпизод
по сравнению со всемирно-историче¬
ской значимостью марксизма.
Учебник заканчивается 1847 го¬
дом, то-есть годом написания «Ма¬
нифеста коммунистической партии».
Таким образом, книга обрывается
на той дате, когда Маркс и Энгельс
после ряда идеалистических за¬
блуждений оформились как диалек¬
тические материалисты, стали иде¬
ологами революционного пролета¬
риата. Но ведь основные философ¬
ские произведения, на которых зиж¬
дется вся марксистская философия
(«Анти-Дюринг», «Людвиг Фейер¬
бах», «Капитал», «Диалектика при¬
роды», «1\ критике политической
экономии» и т. д.) были написаны
после 40-х годов! Можно ли было
обрывать учебник на 1847 годе?
Я думаю, нет. Правда, у т. Алексан¬
дрова есть одно «извиняющее» его
обстоятельство. Он имеет право ска¬
зать, что изложение марксистской
философии и не входило в его за¬
дачи; это дело авторов учебников по
диалектическому и историческому
материализму, он же писал книгу по
истории философии. Формально это,
конечно, так. Но что получается ио
существу? Философии Платона, Ари¬
стотеля, Лейбница посвящаются
многие десятки страниц, анализи¬
руются мельчайшие детали их
учений, а Маркс и Энгельс оказы¬
ваются за бортом западноевропей¬
ской философии.
Представим себе среднего совет¬
ского читателя, который решил изу¬
чить философские системы домар-
ксовского периода и сравнить их с
марксистской философией, постиг¬
нуть достоинства и преимущества
последней. Читатель внимательно
прочитал всю книгу т. Александрова,
дошёл до 481 страницы и мысленно
подвёл итог.
Читатель размышляет: уже у
Фалеса были гениальные и смелые
мысли, Декарт был великим фило¬
софом, а его учение — знаменитое и
оригинальное, Спиноза и Фурье —
были гениями и т. д. Что же особен¬
ного дали Маркс и Энгельс в миро¬
вой истории философии? — опросит
себя читатель. До 1844—1845 гг.
они были идеалистами, находились
в сетях младогегельянства. Лишь к
1845—1846 гг. они стали на путь
диалектического материализма.
Большего из книги т. Алексан¬
дрова читатель о Марксе не узнает.
Хотел этого или не хотел автор,
но объективно из его »книги не выте¬
кает вывода, что философия мар¬
ксизма является вершиной челове¬
ческой мысли.
Заявлений автора на этот счёт
имеется много, но ведь читатель бу¬
дет делать гысо-д не на основе
заявлений, а на основе теоретиче¬
ского и фактического материала;
TBKCt РЕЧИ TOB. ФОМИНА В. А.
471
материал же в книге дан совершенно
недостаточный, ибо из 40—50 лет
теоретической и революционной дея¬
тельности Маркса и Энгельса автор
рассматривает отрезок всего в
шесть лет.
Таким образом, Маркс и Энгельс
оказались в самом неблагоприятном
положении по сравнению со всеми
предшественниками.
Что бы я предложил конкретно
сделать?
Необходимо написать специаль¬
ную большую главу «Философское
учение Маркса и Энгельса», в кото¬
рой должны быть изложены основ¬
ные (принципы Марксистской Диале¬
ктики, философского материализма
и, самое главное, исторического ма¬
териализма: учение о классах, госу¬
дарстве, пролетарской революции,
диктатуре пролетариата.
После этого должно быть обстоя¬
тельно изложено состояние совре¬
менной реакционной, буржуазной
философии, разоблачена её гнилая
реакционная сущность.
На этом фоне должна быть пока¬
зана великая непреоборимая сила
ленинско-сталинской философии,
особенно ярко раскрывшаяся в
жизни нашего Советского государ¬
ства в период Великой Отечествен¬
ной войны. Это было бы логическим
и историческим завершением учеб¬
ника по истории философии.
Фомин В. А. (Горький), Сжатый
очерк развития философских теорий,
представленный в книге т. 'Александ¬
рова, разрабатывался автором, как
он сам говорит об этом в предисло¬
вии. на протяжении 15—16 лет, с
1932 по 1945 г. Следовательно, это
плод продолжительной работы.
Это был период, богатый собы¬
тиями и историческими делами не
только в жизни нашей страны в це¬
лом, но также и событиями на на¬
шем идеологическом фронте и, в
частности, на фронте философском.
Что это за события? На философ¬
ском фронте это был период борьбы
с механистами и меныпевиствующи-
-м.и идеалистами,—борьба, как из¬
вестно, шла за философское наслед¬
ство В. И. Ленина, за разработку
ленинского этапа в развитии филосо¬
фии марксизма, за связь философ¬
ской науки с практикой социалисти¬
ческого строительства.
Борьба нового философского ру¬
ководства против ошибок и извра¬
щений на философском фронте тех
лет закалила наши философские
кадры и повысила требования к ним.
Все мы стали более требовательны
и к себе, и к другим. То был период
переоценки ценностей на философ¬
ском фронте. Надо заметить, одна¬
ко, что разрушительная, критическая
работа и тогда, и позднее не сопро¬
вождалась в такой же мере положи¬
тельной, созидательной работой в об¬
ласти философской науки. Положи¬
тельного было сделано очень немно¬
го, а в практике преподавания фило¬
софии и марксизма-ленинизма в це¬
лом продолжали оставаться серьёз¬
нейшие ошибки» отмеченные и вскры¬
тые в 1938 г. в известном постано¬
влении ЦК ВКП(б) о пропаганде.
Выход в свет «Краткого курса
истории ВКП(б)» и философской
работы товарища Сталина «О диа¬
лектическом и историческом мате¬
риализме», а также постановление
НК ВКП(б) о пропаганде и затем
выступление товарища Сталина на
XVIII партсъезде создали коренной
поворот в сторону качественного
улучшения в состоянии и развитии
философской мысли в нашей стране.
Тогда был положен конец вредному
разрыву истории ВКП(б)‘ и лени¬
низма, ленинизма и марксизма, диа¬
лектического и исторического мате¬
риализма. Это был огромный шаг
вперёд в развитии нашей филосо¬
фии, как и общественных наук в це¬
лом. С тех пор философия пошла в
народ, в широкие круги нашей ин¬
теллигенции, философия стала мир¬
ской, а мир — философским в луч¬
шем смысле этих слов, в том смысле,
что вся наша партия, вся интелли¬
генция в стране ближе увидели и по¬
няли великую роль и значение марк¬
систско-ленинской философии в
борьбе за коммунизм. Философию
стали изучать все: в вузах, универ¬
ситетах, в па-ртшколах и т. д.; по фи¬
лософии читались и читаются тысячи
лекций, в областной печати появи¬
лись тысячи статей — философия
привлекает к себе внитиани^ широких
472
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ФОМИНА В. А.
масс. Уединение и отрыв её от наро¬
да кончились. Она вошла в нашу
жизнь, в быт, труд и в сознание
людей. Это поистине замечательно.
Этого никогда не было в истории,
как нет и быть не может ни в какой
буржуазной стране. Это замечатель¬
но потому, что нашему народу стала
лучше известна великая философ¬
ская наука марксизма-ленинизма,—
учение всесильное, потому что оно
верное, потому что оно есть объек¬
тивная истина, свободная от лжи и
обмана буржуазной идеологии.
Но наряду с этим должно от¬
метить и другие факты: чем дальше
и глубже философия шла в народ,
тем меньше наш философский фронт
в Москве шёл навстречу новым тре¬
бованиям, предъявлявшимся фило¬
софской науке, отставал от этих тре¬
бований и всё больше и больше на¬
чинал жить вчерашним днём, повто¬
ряя общеизвестное и избитое.
Можно привести ряд примеров в
подтверждение этого:
Во-первых, тихая и бесславная
кончина философского журнала «Под
знаменем марксизма» — журнала,
столь необходимого для всех нас,
для всей советской интеллигенции.
Вторым примером, подтверждаю¬
щим это положение, является выход
в свет известного III. тома по исто¬
рии философии.
Третьим примером, подтверждаю¬
щим это положение, является выход
в свет двух изданий книги т. Але¬
ксандрова.
Четвёртым примером, подтвер¬
ждающим это положение, является
то, что сказал в своём выступлении
т. Серебряков,— что ошибки и недо¬
статки книги т. Александрова типич¬
ны для нашего времени, т. е. он, ви¬
димо, хотел сказать, для нашего фи¬
лософского фронта, так как тут же
указал на то, что ошибки, присущие
книге т. Александрова, присущи и
I и II томам по истории философии.
О tqm же сказал и т. Светлов, ко¬
гда он, правда, очень размашисто,
заявил, что застой мысли и консер¬
ватизм ещё, к сожалению, процвета¬
ют в нашей стране. Говоря так, он,
конечно, имеет в виду опять-таки,
прежде всего, философский фронт,
так как здесь же заявил о том, что
наша философская наука захирела.
О том же сказал и т. Розенталь, за¬
явив, что беда нашего философского
фронта — абстрактность, цитаты, от¬
рыв от практики.
Наконец, пятым примером, под¬
тверждающим это положение, яв¬
ляется факт появления ряда «поло¬
жительных» рецензий и отзывов на
книгу т. Александрова. Я имею в
виду рецензию т. Вышинского в жур¬
нале «Большевик», рецензии тт. Ба¬
скина и Дынника, давших во всех
отношениях положительную оценку
этой, далеко не удовлетворительной
с точки зрения требований сегод¬
няшнего дня книге, а также тот
факт, что эта книга удостоена
Сталинской премии и допущена Ми¬
нистерством высшего образования в
качестве учебника для вузов. Всё
это привело к тому, что на местах
эту книгу стали рассматривать как
книгу образцовую, к каждой фразе
которой учащийся должен относить¬
ся с доверием и уважением. Рецен¬
зенты и другие ценители философ¬
ской продукции сослужили плохую
службу и автору, и читателям книги.
Таковы, по моему мнению, факты,
говорящие об отставании нашей фи¬
лософской науки от требований се¬
годняшнего дня. В свете этих фак¬
тов мне и хочется остановиться на
некоторых основных недостатках
разбираемой книги.
В чём основной порок книги
т. Александрова? По моему мнению,
в том, что она живёт вчерашним
днём, то-есть в основном — периодом
1932—1935 годов. Она очень не¬
многим отличается от тех лекций, ко¬
торые некоторым из нас приходи¬
лось слышать в МИФЛИ ещё в
1934—35 гг. Во всяком случае, она
написана в духе того периода и по¬
ложения на нашем философском
фронте, который господствовал до
выхода в свет «Краткого курса исто¬
рии ВКП(б)», а так как мы идём
вперёд семимильными шагами, то и
книга т. Александрова резко отстала
от требований времени.
Книга т. Александрова по своему
духу, по стилю, по постановке во¬
просов и разрешению их очень на¬
поминает нам те учебники по исто¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ФОМИНА В. А.
473
рии ВКП (б), которые у нас были в
ходу до выхода в свет «Краткого
курса». Некоторые из этих учебни¬
ков были в своё время полезны и
нужны (например, учебник покой¬
ного т. Ярославского), хотя они и
имели ряд существенных недостат¬
ков. В них многое было правильно,
но самый дух их, стиль, подход к де-
л\г были порочны. После появления в
свет «Краткого. курса» — этой во
всех отношениях гениальной и по¬
учительной книги — сразу обнару¬
жилась та огромная пропасть, кото¬
рая отделяла эти старые учебники от
«Краткого курса».
То же с книгой т. Александрова.
В этой книге далеко не всё порочно,
в ней много верного, полезного и
нужного, особенно как в учебнике
для начинающих знакомиться с фи¬
лософией. Я согласен с тем, что при
всех её недостатках она есть лучшее
из того, что есть у нас по истории
философии, что мы можем рекомен¬
довать студентам в качестве введе¬
ния к курсу диалектического и исто¬
рического материализма. Ну, скажи¬
те, пожалуйста, что ещё можно ука¬
зать студентам почитать по истории
философии? I и II тома? Но они
стоят в одном плане с книгой Алек¬
сандрова, им свойственны те же
ошибки. III том только более вы¬
пукло представил их, в III томе коли¬
чество перешло в качество, так же,
как оно перешло в книге т. Алек¬
сандрова. И тем не менее у нас нет
ничего другого, лучшего. В этом на¬
ша беда, беда и слабость философ¬
ского фронта.
Скажут: надо рекомендовать тру¬
ды 'Маркса, Энгельса, Ленина, това¬
рища Сталина. Правильно. Но ведь
студенты лишь начинают знакомить¬
ся с философией, и для того, чтобы
читать философские труды классиков
м арксизм а-л енини зм а, н а до и меть
необходимую подготовку, а подгото-
виться-то и не на чем. Вот они и го¬
товятся по словарю Розенталя и
Юдина.
Итак, книга т. Александрова, как
систематический курс философских
теорий прошлого, имеет ценность и
практическую полезность для учеб¬
ной работы студентов. Но это только
часть дела, не вся, не главная и не
существенная.
Я уже сказал, что эта книга сильно
отстаёт от требований сегодняшнего
дня, что она написана в духе и
стиле старых учебников по истории
ВКП (б) — ив этом её главный по¬
рок.
Если посмотреть на книгу т. Але¬
ксандрова в свете и в духе «Капи¬
тала», «Анти-Дюринга»: ленинского
«Материализма и эмпириокритициз¬
ма», в свете и в духе философских и
других работ товарища Сталина, а
также «Краткого курса истории
ВКП(б)», то книга т. Александрова
не выдерживает никакой критики.
Правильно говорят: книга беззубая,
в плохом смысле профессорская, в
ней нет большевистского огонька,
нет неподдельной страсти, нет насту¬
пательного духа, нет убийственного
сарказма и иронии по адресу врагов
марксистско-ленинской философии.
Это видно и там, где излагается Со¬
крат и Платон, где говорится о фи¬
лософах средних веков, о Беркли, о
Юме, о Канте и Гегеле.
Вчерашний день отражается этой
книгой. Посмотрите на неё с точки
зрения решений ЦК ВКП (б) о по¬
ложении на нашем идеологическОхМ
фронте или даже с точки зрения
боевых статей и лекций самого
т. Александрова о современной бур¬
жуазной социологии, о буржуазной
демократии и др., и вы увидите,
какая пропасть отделяет книгу
т. Александрова, как профессора, от
Александрова, как партийного ра¬
ботника, насколько у него в этом
случае расходится одно с другим. В
этом главный порок книги.
Почему всё же появились на
эту книгу хвалебные рецензии? Не¬
ужели потому, что авторы их не су¬
мели разобраться в пороках и досто¬
инствах этой книги?
Очевидно потому, что ошибки, при¬
сущие автору книги, присущи также
и другим авторитетным работникам
философского фронта. Они при¬
сущи редакции I, II и III томов
по истории философии, Институту
философии Академии наук, фило¬
софским кафедрам в Москве и т. д.
Во всей этой истории с книгой
т. Александрова обнаружилась не¬
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ФУРМАНОВА Г* Л.
474
приглядная роль некоторых на*
ших философов-«корифеев», рецен¬
зентов на книгу и других советчиков,
вроде т. Баскина, выступление ко¬
торого здесь.показало лицо нашего
Института философии Академии
наук и его руководителей.
Философские работники 'Москвы,
а также философские учреждения
совершенно замкнулись в самих
себе, игнорируя работников фило¬
софского фронта на периферии, в
областях и республиках. Этому надо
положить Конец. Тов. Александрову
надо было, как работнику ЦК
ВКП(б), объединить усилия наших
философских работников и учрежде¬
ний для общей борьбы против на¬
тиска растленной буржуазной идео¬
логии, для разработки вопросов
марксистско-ленинской философской
науки.
Фурманов Г. Л. (Москва). Обсу¬
ждаемый учебник «История запад¬
ноевропейской философии» т. Але¬
ксандрова является примером довле-
ния традиционных в буржуазной
историко-философской литературе
концепций, которые должны быть
подвергнуты критике с позиций
марксизма-ленинизма. Не говоря
уже о том, что самое заглавие яв¬
ляется неправильной, некритической
акцентировкой и обозначением исто¬
рии философии, автор как совре¬
менник новой эпохи лишил себя
возможности осознать, что между
марксистской, научной историей фи¬
лософии и до сих пор принятыми за
рубежом историями философии раз¬
ница не меньшая, чем между астро¬
номией и астрологией, между хи¬
мией и алхимией.
Чувство нового и осознание ве¬
личественных задач и дел, осуще¬
ствлённых победой Октябрьской ре¬
волюции и социалистического об¬
щества в СССР, должны помочь нам
в правильном решении проблем фи¬
лософии. Нам дано видеть больше
и дальше, так как в нашу эпоху со¬
вершается беспримерное в истории
коренное переустройство общества.
Каждое исследование и учебник
должны помочь осознанию коренно¬
го различия между наукой, являю¬
щейся могущественным орудием ре¬
волюционного изменения мира, И
философскими учениями прошлого.
Учебник Александрова этом задаче
не отвечает. У него в ряду философ¬
ских учений, ставивших своей зада¬
чей «чистое» познание истины, по¬
мещена марксистская философия в
качестве замыкающей. Чтобы по¬
нять, насколько это неверно и оши¬
бочно для марксиста, для учёного
Советской страны 40-х годов нашего
века, я приведу мысль Герцена, вы¬
раженную в 40-х годах прошлого
века и, разумеется, не являющую¬
ся марксистской. Говоря о противо¬
речиях и борьбе лагерей в филосо¬
фии, в науке его времени, Герцен
пишет о том, что учёным его эпохи
Невмоготу глядеть на подлинную го¬
лую истину, они «требуют опять за¬
весы. Кого поразил свет, кого про¬
стота, кому стыдно стало наготы
истины, кому черты ее не понрави¬
лись, Потому что в них много земно¬
го. Все обманулись, а обманулись
оттого, что хотели не истины».
Разве минувшие сто лет не пока¬
зали того, что только марксизм му¬
жественно открыл истину и владеет
ею, тогда как учёные предшествую¬
щих эпох отворачивались от истины
или затемняли ее, набрасывали на
неё Покрывало, боясь её наготы.
Герцену не дано было овладеть ис¬
тиной научного коммунизма, но в
наше время дано видеть больше то¬
го, что мог видеть Герцен свыше ста
лет тому назад
Больше двух с половиной тысяч
лет исторического развития обще¬
ства понадобилось, чтобы возникли
условия для торжества подлинной
пауки — марксизма, чтобы в обще¬
стве возник такой Последовательно-
революционный класс, каким являет¬
ся пролетариат. Никакое философ¬
ское учение прошлых веков не да¬
вало и не могло дать истинного,
цельного знания, не являлось нау¬
кой, революционизирующей действи¬
тельность.
«Так или иначе, — писал Ленин в
статье «Три источника и три состав¬
ных части марксизма», — но вся ка¬
зенная и либеральная наука защи¬
щает наемное рабство, а марксизм
объявил беспощадную войну этому
рабству». Ленин проводит ту мысль,
ТЕКСТ F Ё Ч И TOS. ФУРМАНОВА Г. Л.
475
что история философии и социальной
науки наголову разбивает клеветни¬
ческие обвинения буржуазных писак
по адресу марксизма в узости, сек¬
тантстве, замкнутости, т. е. чертах,
чаще всего присущих разного рода
концепциям и учениям буржуазного
мира. Марксизм — это научное ми¬
ровоззрение, «непримиримое ни с ка¬
ким суеверием, ни с какой реак¬
цией, ни с какой защитой буржуаз*
ного гнета» (В. И. Ленин, Соч.,
т. XVI, стр. 349).
Эта мысль много раз встречается
в работах товарища Сталина,
Неустанно им проводится. Ленин
всегда учил нас видеть неразрывное
единство философии и политики,
теории и практики. Не отождествляя
их, Ленин вскрывал их диалектиче¬
скую связь и учил переводить исто¬
рико-философский смысл явления на
язык практически-политический.
Тов. Александров, отправляясь от
замечания Ленина о «кругах» в фи¬
лософии, дал необоснованную, про¬
извольную периодизацию, чем по
существу нанёс урон разработке
этого фрагментарного, сделанного
Лениным для себя, замечания. Чем
оправдано, например, такое построе¬
ние изложения греческой филосо¬
фии, когда после изложения учения
Демокрита (IV век до н. э.) под за¬
главием «Платон» автор возвра¬
щается к изложению философии Пи¬
фагора (V век до н. э.), затем изла¬
гает учение софистов, Сократа и
Платона. Здесь не только хроноло¬
гия нарушена, но здесь прежде все¬
го нарушено существо истории фи¬
лософии как борьбы философских
партий в каждом обществе, в каж¬
дую эпоху, в каждом поколении
классового строя. Кстати, с некото¬
рых пор так повелось, что когда ис¬
следуется философия какого-либо
мыслителя, в том числе и русских
философов, то пишущие только
излагают взгляды этого философа.
При этом бесстрастно излагается
мировоззрение Белинского, Добро¬
любова, Чернышевского и игно¬
рируется борьба, напряжённая и
непримиримая, которую вели эти
смелые гладиаторы демократии,
корифеи русской революционной
мысли, против обскурантизма, реак¬
ции, идеализма. Как же избежать в
таком случае и при таком односто¬
ронне-повествовательном подходе
объективистского изложения и ха¬
рактера работы? При таком построе¬
нии изложения, когда философские
системы размещаются вне их под¬
линной исторической борьбы, исто¬
рическое своеобразие, аромат и про¬
тиворечия эпохи исчезают, и сами
мыслители из живых людей, обуре¬
ваемых социальными страстями,
противоречиями, превращаются в
философских небожителей, чуждых
мирским интересам, живущих «чи¬
стым» влечением к истине.
Нельзя согласиться с профессо¬
ром Маковельским в том, что запад¬
ноевропейская философия начинает¬
ся с речи «О справедливости»,
произнесённой в Риме древнегрече¬
ским философом. В такой «периоди¬
зации» нет и намёка на объектив¬
ный подход. Совершенно справедли¬
во и уместно спросить, почему древ¬
негреческая, а равно и арабская
философия зачислены в западно¬
европейские? Не есть ли это прояв¬
ление пиэтета, внушаемого старыми
школьными, буржуазными руковод¬
ствами в отношении западноевро¬
пейской философии?
В то же время странно и то, что в
учебнике Александрова не нашлось
места (за исключением двух стро¬
чек) для характеристики учения
древнеримского материалиста Лу¬
креция и его борьбы против идеа¬
лизма.
На каждом шагу автору мстит за
себя нарушение им марксистского
принципа раскрытия в истории фи¬
лософии борьбы партий, классовой
борьбы.
Так, например, когда т. Александ¬
ров излагает учение Пристли, он
даже не упоминает о борьбе идеа¬
листа Канта против материалиста
Пристли. Характеризуя же учение
последнего, т. Александров крайне
глухо говорит об уродливом исполь¬
зовании Кангом французских идей
XVIII века, а борьба Канта против
Пристли, спинозизма, материализма
XVII века остаётся в тени.
Автор говорит «о беспомощно-
с ти.», «соз е рц ательно-с ти » филосо -
фии Канта, вместо того чтобы пока¬
47o
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ФУРМАНОВА Г. Л.
зать, как кантианство стало оружи¬
ем в борьбе против марксизма.
Тов. Александров не использовал
тех возможностей, которые предо¬
ставлены ему рамками учебника.
Зачем понадобились «ненужные кра¬
сивости» вроде автоэпитафии Лок¬
ка и другие места, названные уже
при обсуждении, имеющие характер
не относящихся к делу «украшений»
и отступлений.
Вопреки цели, которой предна¬
значен учебник, книга Александрова
не явилась марксистским руковод¬
ством по истории философии. Часто
автор сбивается по тону и построе¬
нию на справочник, где (о Спинозе,
Пристли, французских материали¬
стах и других) даются вначале соот¬
ветствующих разделов холодные и
сухие сведения.
Обсуждение книги Александрова
« Исто рия з а п а д н о европ ейской ф и -
лософии» показывает, что перед на¬
ми стоят большие и важные во¬
просы, требующие правильного, на¬
учного решения и освещения. Твор¬
ческая разработка проблем маркси¬
стско-ленинской философии потре¬
бует от нас напряжённой работы,
дерзаний и исканий, нелицеприят¬
ной критики и дискуссий. Мы рас¬
полагаем надёжным оружием мар¬
ксизма-ленинизма, применяя кото¬
рое, мы, смею полагать, успешно
справимся с поставленной перед
нами задачей.
Недостаток творческой разра¬
ботки вопросов философии, как и
недостаток критики и самокритики,
нельзя заменить ни покаянной испо¬
ведью и самобичеванием, ни сплош¬
ным и огульным порицанием и отри¬
цанием того, что уже завоёвано в
минувшие годы советской философ¬
ской наукой.
Мы не удовлетворены достигну¬
тым, критикуем ошибки и пораже¬
ния свои, критикуем не выкорчеван¬
ные до сих пор остатки влияния
б у рж у а з но й н а у ки, гегель я н щ и н ы,
объективизма, отрыва от практики
социалистического строительства.
Мы возмущаемся малой продук¬
тивностью в работе советских фи¬
лософов. Но уместно ли принижение
философского знания? Подлинно ли
кадры советских философов являют¬
ся сонмом неучей, знания которых
в естествознании не простираются
дальше теоремы о сумме углов тре¬
угольника? Уместно ли потешаться
профессору Сарабьянову над
«истматовским язычком» и уместна
ли его упрощённая, вульгаризован-
ная трактовка истмата? Главной при¬
чиной наших неудач, малой продук¬
тивности является недостаточное
усвоение и применение в исследова-
те лье ко й р а б от е м арке из м а - л е н и -
ннзма, робость в разработке акту¬
альных про б л ем со в р е мен но с т и,
проблем исторического материализ¬
ма. В одном из своих выступлений
т. Калинин говорил, что от маркси¬
ста требуется такое владение мето¬
дом, которое позволяет его пра¬
вильно применять в изучении п опен¬
ке общественных явлений.
С трудностями, с которыми мы
встретились, я надеюсь, мы спра¬
вимся. Нынешнее состояние разра¬
ботки философских проблем вызы¬
вает подчас злорадную усмешку
некоторых не забывших «обид» то¬
варищей, ошибки которых и откло¬
нения от материализма критиковали
советские философы. Дескать, кри¬
тиковать вы горазды, посмотрим,
как вы из своей беды выберетесь.
Но я полагаю, что советские фило¬
софские кадры не принадлежат к по¬
роде людей, о которых пословица
гласит: «Чужую беду — руками
разведу, а к своей — и ума не
приложу».
Обсуждение книги т. Александ¬
рова помогло не только вскрыть
ошибки, допущенные в ней, но и
явится тем переломным моментом в
работе советских философских кад¬
ров, который позволит развернуть
большую положительную критиче¬
скую работу, в результате которой
будут созданы нужные учебники,
мо н о гр а фин, попу ля рн ые статьи,
будет нанесён внушительный удар
по реакционным буржуазным воз¬
зрениям.
Пожалуй, правильно будет ска¬
зать, что, укрепив такое звено, ка¬
ким является марксистско-ленинская
философская наука, мы поможем
поднять уровень марксистско-ленин¬
ской теории в других отраслях зна¬
ния. Наше отставание, нечёткость и
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ФУРМАНОВА Г. Л.
477
ошибочность в решении проблемы
неизбежно и отрицательно1 сказы¬
ваются на других и прежде всего
социальных науках.
В самом деле, если здесь т. Сере¬
бряков говорил, что, за исключени¬
ем Маркса и Энгельса, левые ге¬
гельянцы были до 1848 года самы¬
ми передовыми людьми, и восхвалял
атеизм Бруно Бауэра, то почему
академику Р. Ю. Випперу в книге
«Возникновение христианской лите¬
ратуры» (1946 год) не поставить
Бр. Бауэра и Фр. Энгельса на одну
доску, как исследователей христиан¬
ства? Он (Виппер) пишет, что учё¬
ные XIX века «за исключением
только Бруно Бауэра и Фридриха
Энгельса... принимали всю конструк¬
цию, созданную авторами новоза¬
ветных книг» (стр. 4). Автор не пы¬
тается провести резкую грань меж¬
ду гегельянской и марксистской
критикой христианства. Вполне есте¬
ственно, если автор дальше говорит
(стр. 11), что Штраус эволюциони¬
ровал к атеизму и материализму, а
«новым» научным методом назы¬
вает исследования теологов — каль¬
виниста Ломана, Гарнака, Смита.
Здесь уже т. Митин говорил о
том, что академик Державин изоб¬
разил Вольтера в своей недавно
вышедшей книге центральной фигу¬
рой XVIII века. Но разве автор этой
книги посчитался с известными вы¬
сказываниям классиков марксизма-
ленинизма? Не отступает ли он от
исторической правды и последова¬
тельности, когда он сначала пишет
о «скрытом материализме и скры¬
том атеизме»1 Вольтера (стр. 155), а
потом (стр. 222) приводит вернопод¬
данническое письмо Вольтера со
словами: «Поверьте мне, что ко¬
роль умеет в глубине своего сердца
должным образом различать фило¬
софов, любящих своё государство,
от мятежников, которые его возму¬
щают».
Упрощенчество, сусальность, ико¬
не пись, сти ран ие к ач ес тв е нно го
различия между марксизмом и про-
г р ес с и вн ы м и воззрения ми мыс ли -
телей прежних веков сейчас весьма
нередкое явление, и я полагаю, что
известная доля вины за то, что они
не находят должного отпора, ле¬
жит на советских философах.
В книге об Юрии Крижаниче
т. Дацюк пишет: «Нельзя не вспом¬
нить... глубочайшей для своего вре¬
мени мысли Крижанича о различном
характере войн: «О ратях «правед¬
ных» и «неправедных». Дацюк го¬
ворит об особой близости нам этих
идей и ни слова о том, в чём от¬
личие со в р е м е н ног о м а р ко и с тс ко-
ленинского учения о войнах спра¬
ведливых и несправедливых от мыс¬
лей Крижанича.
В брошюре «В. Г. Белинский» про¬
фессор Бродский доказывает, что
«учение Маркса не вызывало
возражений у Белинского» (стр. 66),
что он находит «явное сочувствие
Белинского материалистической тео¬
рии Маркса» (стр 67), что «миро¬
воззрение Белинского, как и его
младшего современника Маркса,
питалось одними и теми же лите¬
ратурными источниками, что долж¬
но было приводить того и другого
к сходным взглядам» (стр. 64).
Разве не ясно, что такой «истори¬
ческий» подход принижает мар¬
ксизм до уровня непролетарской
идеологии, идеологии других клас¬
сов?
Ещё встречается точка зрения,
отождествляющая источники мар¬
ксизма и его составные части, и рас¬
суждение на манер профессора
Бродского, что если даны одни ли¬
тературные источники, то это дол¬
жно привести к сходным взглядам.
В таком случае надо полагать, что
поскольку Герцену, а особенно
Чернышевскому, были хорошо из¬
вестны немецкая философия, англий¬
ская политическая экономия, фран¬
цузский социализм, то они и яви¬
лись у них источниками научного
ком м у ни зм а, нового, п рол ет а р ск ого
мировоззрения. Вот к чему может
привести забвение ленинского тре¬
бования поставить любой изучае¬
мый вопрос в тесную связь с исто-
ри ч ес к и - ко н к ретно й о бета но вко й,
вскрыв н еп о вто р и м ы е, п рису щ ие
только данной эпохе, данному яв¬
лению черты. Если игнорировать то,
что марксизм является классовым
мировоззрением пролетариата, науч¬
ным выражением е^о интересов и
478
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. Ч Е Р Е М Н Ы X Ц. О.
конечной цели, то легко сосколь¬
знуть на путь потери качественного
различия между марксистским и
домарксистским мировоззрением, на
путь отождествления того и дру¬
гого.
На этом совещании приводилось
немало примеров анемичных, без¬
зубых, объективистских характе¬
ристик и определений. Это идёт от
ложн ы х представлений, займ ств о -
ванных из старых, школьных и дру¬
гих буржуазных руководств, где
научность связывается со своеоб¬
разным птичьим языком профессор¬
ской полусхоластической мудрости.
Но иногда сам предмет вынуждает
этих жрецов антимарксистской муд¬
рости говорить с такой чёткостью,
с какой не всегда говорит и моло¬
дой советский диссертант и масти¬
тый учёный. Вот что говорил ещё
9 мая 1908 г. кантианец Шульце-Ге-
верниц в ректорской речи: «Инте¬
рес Маркса к пролетариату... не
имеет ничего общего ни с гумани¬
тарными взглядами немецкого идеа¬
лизма, ни с христианской заповедью
благотворения» (стр. 19).
Похвальная откровенность. А у
нас ещё встречаются сторонники
книжной толерантности и квази-
учёной респектабельности.
Буржуазные теоретики ведут ак¬
тивное наступление на рабочий
класс, на его идеологию — мар¬
ксизм. Они не останавливаются ни
перед клеветой, ни перед фальсифи¬
кацией. Можно видеть, как они пы¬
таются стереть превосходство мар¬
ксизма и коренное отличие между
марксизмом и учениями прошлых
веков, отождествить материализм
Маркса с просвещением XVIII века,
чтобы затем с высокомерием немец¬
кого историка Фореля ханжески
утверждать, что пролетариат про¬
бавляется устаревшими идеями
XVIJI века и отстал на несколько
поколений от «образованного» ГР'
сподстыующего класса.
В качестве последних идей этого
«образованного» класса профессор
Г. Ласки превозносит взаимную ус¬
тупчивость и компромисс дворян¬
ства и буржуазии в «славной» ан¬
глийской революции, видя в этом
спасение от ужасав нового вселен*
скота потопа.
Пропаганда подлинной науки, раз¬
работка проблем марксистско-ле¬
нинской философии, исследование
того, как возник и развивался диа¬
лектический и исторический матери¬
ализм, какие новые обобщения де¬
лают возможными строительство и
развитие социалистического обще¬
ства в СССР, — вот наша важней-
щая задача.
Нет сомнения, что советские фи¬
лософы постараются приложить все
старания, для того чтобы появилось
побольше хороших книг, ибо мы
помним, что «каждое удачное произ¬
ведение можно сравнивать с выиг¬
ранным сражением или с крупной
победой на хозяйственном фронте»
(А. Жданов).
Чтобы поощрить успешную рабо¬
ту философов, важно, чтобы изда¬
тельства и редакции поддержали
цх начинания и инициативу. У всех
в памяти, как после решения ЦК о
Пропаганде 14.XI.1938 года редак¬
ции журналов и газет стали обра¬
стать новыми авторскими силами.
После решения ЦК О' литературно¬
художественных журналах на их
страницах стали появляться работы
новых, внера ещё неизвестны^, но
одарённых авторов.
В области философии уместны
были бы, как и в других областях
науки, практикующиеся конкурсы
на учебники, работы, соревнование
на премии (премии Ломоносова,
Менделеева по естественно-науч¬
ным отраслям) подобно премиям,
присуждаемым МГУ и Академией
наук по другим отраслям знания.
Всё это в совокупности послужит
подъёму философской науки.
Черемных П. С. (Москва). Това¬
рищи! Лучшей формой выступления
на данной дискуссии явилась бы
разработка одного из вопросов
истории философии. Я, к сожалению,
этого сделать не смог и ограничусь
лцшь несколькими замечаниями по
отдельным вопросам, затронутым в
книге т. Александрова и в ходе дис¬
куссии.
Первый вопрос — а построении
курса, о периодизации истории фи*
ТЕКСТ FEtfH ТОВ- ЧЕРЕПНЫХ П. С,
479
лософиц.. В основу периодизации
истории философии, подразделения
её на основные разделы нужно взять
положение товарища Сталина о пяти
тирах производственных отношений,
пяти типах общества. Философия —
одна из форм общественного созна¬
ния и идеологической деятельности
того или иного класса. Она, как дру¬
гие науки И всякая идеология вооб¬
ще, порождается условиями матери¬
альной жизни общества. Поэтому
историю философии следует подраз¬
делить прежде всего в соответствии
с типами общества, типами произ¬
водственных отношении, их разви¬
тием и сменой.
У нас очень мало данных о перво¬
бытно-общинном строе. Вряд ли
нужно говорить о философии этого
общества. Развитые философские
системы появились только в рабо¬
владельческом обществе. Поэтому
историю философии можно начать
именно с этого исторического пе¬
риода.
Следовательно, в истории филосо¬
фии будет четыре следующих боль¬
ших раздела:
Первый — философские системы
рабовладельческого общества.
Второй — философские системы
феодального общества.
Третий—философские системы ка¬
питалистического общества. Здесь
особо следует остановиться на фило¬
софских системах эпохи империа¬
лизма. В третьем же разделе должна
быть дана основная часть истории
русской философии, крупнейшие
представители её в XIX веке.
Четвёртый — философия револю¬
ционного пролетариата, философия
социалистического общества.
Я не касаюсь здесь вопроса о бо¬
лее детальной периодизации внутри
каждого из этих разделов истории
философии.
Не получится ли при таком по¬
строении курса истории философии
годого схематизма, натянутости,
социологизма? Мне кажется, что
этого нечего бояться.
Марксистский подкод к истории
философии требует конкретного
исторического рассмотрения всех
вопросов. Нужно вскрыть, показать
происхождение философских систем,
обусловленность их и связь с обще¬
ственной жизнью, экономическим и
политическим развитием, с расста¬
новкой и борьбой классов, развитием
науки, культурными условиями дан¬
ного общества. Нужно показать ме¬
сто философских систем в ходе
борьбы классов и групп, их роль в
общественной жизни, борьбу двух
партий в философии — материализ¬
ма и идеализма, которая протекала
в разнообразных исторических ус¬
ловиях и формах.
Всё это требует привлечения боль¬
шого исторического и историко-
культурного материала, но зато и
даёт исключительные возможности
для разностороннего и интересного
показа истории философии, чуждого
всякому схематизму. Для преодоле¬
ния опасности впасть в схематизм,
таким образом, нужно лишь при¬
влечь новый конкретно-историче¬
ский материал, а главное — мар¬
ксистский подход к вопросам исто¬
рии философии.
Нужно ли освещать все существо¬
вавшие когда-то философские си¬
стемы? Следует ли в марксистской
истории философии тревожить всех
философов прошлого?
Нет, достаточно остановиться на
крупнейших представителях основ¬
ных течений материализма и идеа¬
лизма, не касаясь мелких теченьиц
и имён. Зато главные философские
системы нужно осветить полнее, об¬
стоятельнее. При этом нужно исхо¬
дить, конечно, не из биографических
данных философа, что по существу
предлагал т. Серебряков, а из объ¬
ективного значения и роди философ¬
ских систем. Например, не случайно
же Демокрит и Платон многие века
были знаменем основных партий в
философии, а к философии Аристо¬
теля обращались в течение двух
тысяч лет! В курсе истории филосо¬
фии они должны занять значитедь’
ное место. Разбор их философских
систем должен быть дан по-мар¬
ксистски; критика идеализма, напри¬
мер, теории идей Платона —- с пози¬
ций диалектического материализма,
а не с помощью рассуждений Ари¬
стотеля, как это дано в книге т. Але¬
ксандрова.

480
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ЧЕРЕМНЫХ П. С.
История философии должна пока¬
зать объективную картину развития
философии и её роли в ходе клас¬
совой борьбы, понимания законов
развития природы и общества, раз¬
работки метода представителями
различных классов общества. Она
должна показать, как возникали эле¬
менты, камни «теоретического фун¬
дамента коммунизма», на основе ко¬
торых затем Маркс и Энгельс созда¬
ли принципиально новую филосо¬
фию — диалектический и историче¬
ский материализм.
По какому плану следует излагать
философские системы? Тов. Молод¬
цов предлагал здесь совершенно
неверную схему: сначала дать социо¬
логические и политические взгляд-
философа, а затем уже его о
философские воззрения.
Вряд ли нужен единый тш.бли^
для изложения абсолютно всех фи¬
лософских систем. Но есть опреде¬
лённые положения, которые нельзя
игнорировать. Как правило, метод и
общефилософские теории лежат в
основе общественно-исторических
взглядов философа, последние обус¬
ловливаются первыми, вытекают из
них. Философские и социологические
взгляды каждого крупного мысли¬
теля — это не простая сумма идей,
а более или менее целостная кон¬
цепция, мировоззрение. Не нужно
лишь забывать, что всякая фило¬
софская система в конце концов
сама обусловлена материальной
жизнью общества, условиями клас¬
совой борьбы.
Несколько слов о роли внутренних
и^леждународных условий в разви¬
тии философии.
Товарищи Каммари и Кедров счи¬
тают одним из недостатков в раз¬
работке вопросов истории филосо¬
фии переоценку внутренних нацио¬
нальных условий той или иной стра¬
ны и недооценку внешних, между¬
народных, якобы классовых усло¬
вий.
Влияние международных условий
в той или иной мере сказывается на
идеологической жизни страны. Вну¬
тренние условия любой страны свя¬
заны так или иначе с международ¬
ными условиями. Каждое государ¬
ство—не изолированное нечто, а су¬
ществует в системе других госу¬
дарств, связано с ними экономиче¬
ски, политически, культурно. Но
гЛавными, определяющими условия¬
ми всегда являются внутренние ус¬
ловия страны. Недостаток в разра¬
ботке истории философии у нас со¬
стоит именно в том, что не вскры¬
вается связь философских систем с
внутренним развитием стран, не по¬
казывается происхождение фило¬
софских систем из условий разви¬
тия данного общества, его науки и
культуры, роль философских си¬
стем в жизни данного общества,
в классовой борьбе этого общества.
Вопрос о современной буржуазной
философии — это один из важных
вопросов истории философии. Непо¬
нятно, почему в книге т. Александ¬
рова история философии ограничи¬
вается первой половиной XIX века?
Почему игнорируется борьба в исто¬
рии философии за последние сто
лет?
Появление диалектического мате¬
риализма как единственно научной
философии не уничтожило- ни бур¬
жуазную идеологию, ни идеалисти¬
ческие и вульгарно-материалистиче¬
ские философские системы. Классо¬
вая борьба продолжалась во всех
областях общественной жизни, от¬
ражаясь в науке и философии. Ста¬
новились негодными старые фило¬
софские системы — они заменялись
новыми. Например, теория Спенсера
об «органическом развитии» обще¬
ства, типичная для буржуазной идео¬
логии периода домонополистиче¬
ского капитализма, в период импе¬
риализма вытесняется различными
мистическими и человеконенавист¬
ническими учениями.
Буржуазные философы мобили¬
зуют самые реакционные взгляды
прошлого и используют их как тео¬
ретическое оружие в борьбе против
марксизма, против коммунизма. Мо¬
жем ли мы проходить мимо этой
борьбы на философском участке?
Конечно, нет. Надо держать под об¬
стрелом все направления буржуаз¬
ной философии, и не только в жур¬
нальных и газетных статьях. Кри¬
тику современной буржуазной фи¬
лософии надо дать и в истории фи¬
лософии как науке.

ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ЧЕРЕМНЫХ П. С.
481
Особое внимание следует уделить
при этом борьбе против современ¬
ного реформизма — против теорети¬
ческих и философских построений
реакционных лейбористов, против
теорий Поля Бонкура, Реннера и
других. Товарищ Сталин отмечает,
что направление основного удара на
третьем этапе революции — это
«изоляция мелкобуржуазной демо¬
кратии, изоляция партий II Интер¬
национала, представляющих основ¬
ную опору политики соглашения с
империализмом» (И. В. Сталин,
Вопросы ленинизма, стр. 54). Это
указание товарища Сталина целиком
сохраняет сзою силу и сейчас в от¬
ношении реакционной части этой
демократии, правых социал-демо¬
кратов, которые защищают капита¬
листический строй и без конца кле¬
вещут на СССР и коммунизм.
Правда, методы у них различны:
одни — прямо и открыто проводят
империалистическую политику, про¬
поведуют буржуазные теории и иде¬
алистическую философию; другие же
маскируются в социалистические
фразы, марксистскую терминологию.
Нужно срывать с них маску.
В курсе истории философии долж¬
но быть уделено место борьбе про¬
тив философских и социологических
взглядов этих лжесоциалистов, ла¬
кеев империалистической реакции.
Вопрос о месте диалектического и
исторического материализма в курсе
истории философии. Мне прихо¬
дилось слышать такое высказыва¬
ние: не следует излагать марксист¬
ско-ленинскую философию в особой
главе, потому что весь курс истории
философии должен быть марксист¬
ским.
Последнее положение абсолютно
правильно. Но в истории философии
нельзя излагать диалектический и
исторический материализм как-то
попутно. Он порождён новой истори¬
ческой эпохой. Это не просто вер¬
шина в развитии материализма и1
высшее достижение науки. Это —
новая философия, коренным образом
отличная от всех прежних философ¬
ских систем. Это целостное мировоз¬
зрение революционного пролета¬
риата и советских людей, строящих
коммунистическое общество. Основы
31 «Вопросы философии» JVö 1.
диалектического и исторического ма¬
териализма необходимо дать со всей
обстоятельностью в особом разделе
курса.
А это означает прежде всего, что
нельзя ограничиваться изложением
только первых работ Маркса и Эн¬
гельса. Диалектический и историче¬
ский материализм нужно дать крат¬
ко, но на основе их зрелых работ и
показать на решении всех основных
вопросов философии.
Это означает, что нужно дать раз¬
витие диалектического и историче¬
ского материализма Лениным и
товарищем Сталиным. Без работ
Ленина и Сталина марксистская фи¬
лософия не полна и в наше время
вообще не существует. Какая же это
«теоретическая основа марксистской
партии», нашей политики и практи¬
ческой деятельности, если в ней нет
ленинско-сталинской разработки фи¬
лософских вопросов?
Надо показать значение марксист¬
ско-ленинской философии для науки
и практической деятельности. Но
дать это следует не в том упрощён-
ном стиле, когда вся разработка
сложнейших вопросов, например ле¬
нинско-сталинского этапа, сводится
к возгласам: величайший, высочай¬
шая, ярчайшее и другим прилага¬
тельным в превосходной степени.
Величие нашей философской теории
и метода можно ярко показать на
решении актуальных вопросов совре¬
менной общественной жизни и нау¬
ки, например, теоретических проб¬
лем атомной физики, развития ор¬
ганической жизни, понимания зако¬
номерностей развития современного
капиталистического общества, зако¬
номерностей развития социалистиче¬
ского общества и т. п. Это и будет
творческим применением марксист¬
ского диалектического мето >а, даль¬
нейшей разработкой основных вопро¬
сов науки и общественной жизни.
Последний вопрос: каковы при¬
чины тяжёлого положения на фило¬
софском фронте и каковы меры для
ликвидации недостатков?
Первая причина — отход от мар¬
ксизма-ленинизма, забвение основ¬
ных его положений при рассмотре¬
нии вопросов философии, в частно-

483
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ЧЕРКАШИНА П. П.
сти объективистский подход к вопро¬
сам истории философии.
Надо покончить с этим недостат¬
ком и проводить последовательно
принцип большевистской партийно¬
сти в философии, марксистски осве¬
щать все исследуемые вопросы.
Вторая причина — отрыв философ¬
ской работы от актуальных задач
партии, социалистического строи¬
тельства. Философам нужно вклю¬
читься в разработку актуальных во¬
просов, стоящих перед партией и
страной. Перед каждой научной ра¬
ботой мы должны ставить вопрос,
применять к ней основной критерий:
чем она помогает партии в практи¬
ческой работе и идеологической
борьбе? Чем она помогает советским
людям в построении коммунистиче¬
ского общества?
Третья причина — слабость руко¬
водства в философских учрежде¬
ниях и кафедрах и руководства эти¬
ми учреждениями со стороны Управ¬
ления пропаганды ЦК ВКП(б), отсут¬
ствие критики и самокритики. Надо
усилить это руководство, более ак¬
тивно организовывать работников
философского участка и требовать
от них литературной продукции. Са¬
мокритика должна стать важнейшим
методом работы и среди философов.
Четвёртая причина — недостаток
философских кадров в сравнении с
возросшими в настоящий период
требованиями. Надо усилить подго¬
товку философских кадров в Ака¬
демии общественных наук при ЦК
ВКП(б), Институте философии Ака¬
демии наук СССР и на философских
кафедрах университетов. При этом
особое внимание следует обратить
на качество их подготовки, на воспи¬
тание в большевистском духе. Пар¬
тии нужны не беспристрастные на¬
блюдатели и описатели, а борцы про¬
тив империалистической реакции и
буржуазной идеологии, боевые стро¬
ители коммунистического общества.
Каждому из нас надо включиться
в активную борьбу партии на идео¬
логическом фронте, серьёзнее рабо¬
тать и перейти, наконец, от обеща¬
ний к написанию и публикации серь¬
ёзных научных трудов. Это — наш
долг, наша обязанность перед пар¬
тией и страной.
Черкашин П. П. (Mot кеа). На пер¬
вом заседании нашей дискуссии один
из выступавших сказал, что у нас не
существует научного понятия фило¬
софии. В ответ на это в зале раздал¬
ся дружный смех и послышались
реплики: «Неверно, у Маркса и
Ленина есть объяснение понятия
«философия».
Слон нет, выражение, что у нас
нет научного понятия философии,
неудачное. Но мне кажется, что за
неудачной формой речи скрывается
правильная мысль. Действительно, в
нашей философской литературе поч¬
ти отсутствует научное объяснение
философии.
К оценке обсуждаемой книги я
подхожу как рядовой преподаватель
и поэтому обращаю внимание на тот
факт, что как учебное пособие она
страдает недостатком научного
объяснения философии.
Совершенно бесспорно, что всякий
настоящий учебник начинается с
объяснения предмета науки, учебни¬
ком которой он является. Пусть это
даже будет книга по истории науки,
то и тогда она начинается с опреде¬
ления самой той науки, история ко¬
торой в ней излагается. Думаю, что
изложение истории философии надо
начинать с какого-то предваритель¬
ного общего научного объяснения
существа философии. Надо раньше
всего рассказать учащемуся, что за
наука философия, история которой
описывается в предлагаемой книге;
определить её предмет (несмотря на
то, что у разных философов он по-
разному понимался), указать её
место среди других наук (хотя и оно
было разным в разное время) и ука¬
зать на её фактическое значение в
общественно-политической жизни че¬
ловечества. После этого без особых
объяснений будет понятен и предмет
истории философии.
Такое требование тем более отно¬
сится к книге т. Александрова, по¬
скольку она является только введе¬
нием в курс диалектического мате¬
риализма. Надо учесть, что начи¬
нающий изучать марксистскую фи¬
лософию нигде в другом месте не
сможет найти правильного, просто¬
го и совершенно необходимого опре¬
деления философии как науки.

ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ЧЕРКАШИНА П. П.
483
В учебнике ао диалектическому ма¬
териализму, ” который существует
только в потенции, если это опреде¬
ление предмета философии и есть,
так оно известно только т. Леонову
и Учёному совету Института фи¬
лософии Академии наук. В ста-
ром же учебнике, так называе¬
мом «митинском», или в брошюрах
вроде Ф. Константинова «Что такое
марксистско-ленинская философия»
объяснения понятия философии, как
ни странно», нет. Если предположить,
что скоро будет настоящий учебник
по диалектическому материализму,
который исправит пробелы старого,
то и тогда необходимость начинать
книгу по истории философии с выяс¬
нения предмета философии остаётся
в полной мере. В учебнике по диа¬
лектическому материализму должно
быть определение марксистской фи¬
лософии, тогда как в учебнике по
истории философии должно быть
дано какое-то общее определение
философии, должны быть указаны
какие-то основные черты этой науки
в отличие от других наук, поскольку
история её изучается как некий еди¬
ный процесс или как процесс разви¬
тия какого-то одного явления, хотя
и резко меняющегося во времени.
Такое общее определение филосо¬
фии, необходимое в учебнике по ис¬
тории философии, должно подго¬
товлять то определение марксист¬
ской философии, которое будет дано
з учебнике по диалектическому ма¬
териализму. Последнее должно быть
развитием первого.
Неизвестно, почему из нашей по¬
пулярной литературы изгнано сколь¬
ко-нибудь развёрнутое объяснение
понятия философии. Если до рево¬
люции выпускалось бесчисленное ко¬
личество разного рода «введений в
философию», писалось много статей
и даже книг, в которых подробно
разбирался предмет философии, то у
нас совсем этот вопрос не ставится.
А разве он не встаёт перед начинаю¬
щими изучать курс диалектического
материализма? Почему-то повелось
думать, что наши учащиеся должны
как-то сами по себе и заранее знать
предмет философии, её место и зна¬
чение в жизни людей.
Даже преподаватели, отвечая на
прямые требования учащихся и объ¬
ясняя, что есть философия, испыты¬
вают какое-то смущение, будто1 они
занимаются праздным делом. И ча¬
сто объяснения в аудиториях явля¬
ются копиями объяснений, имеющих¬
ся в брошюрах тт. Константинова и
Митина, а именно: «философия есть
мировоззрение», «мировоззрение
есть воззрение на мир».
Спрашивается, что даёт такое
объяснение философии начинающе¬
му изучать её? Может ли онб рас¬
крывать ту величественную перспек¬
тиву знания, которое содержится в
философской науке? Может ли оно
зажечь искру любви к труднейшей
и абстрактной науке? Может ли оно
возбудить страстное желание изу¬
чать философию? Нет. И если ши¬
рокие круги не только советской
интеллигенции, но рабочих и кол¬
хозников тянутся к научному миро¬
воззрению, то в этом мало заслуг
принадлежит нашим учебникам,
брошюрам и статьям по философии.
Е1адо понять, что мы, философы,
плохо следуем примеру Ленина и
Сталина. Советские люди ждут от
нас хороших, умных, интересных
книг по философии; мы же не оправ¬
дываем этих ожиданий и несмотря
на неоднократные указания Цен¬
трального Комитета нашей партии
даём сухие, казённые статьи и учеб¬
ники по философии, которые скучно
читать.
Тот факт, что по инициативе ЦК
ВКП(б) организована такая небыва¬
ло широкая философская дискуссия,
необычайно сильно повысит роль и
значение нашей философии в глазах
народных масс. Это возлагает на
советских философов ответственную
и почётную задачу — давать яркое и
увлекательное, простое, но глубоко'
научное изложение нашей филосо¬
фии, показывать и разъяснять её
значение и роль в истории обще¬
ственной жизни.
Тов. Александров же начинает
свою книгу с доказательства того,
что история философии есть само¬
стоятельная отрасль общественных
знаний, не говоря при этом ни сло¬
ва о самой философии как дейст¬
вительно самостоятельной отрасли
общественного знания.

484
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ЧЕРКАШИНА П. П.
Предмет философии приносится в
жертву предмету истории филосо¬
фии. Больше того, история филосо¬
фии становится предметом филосо¬
фии, за что не случайно т. Гак ра¬
товал с этой трибуны. Получается
предпочтение истории науки самой
науке, увлечение историей науки в
ущерб самой науке. Поэтому на
дискуссии и возникло так МНОГО
беспредметных разговоров о пред¬
мете истории философии.
Для широких кругов, изучающих
философию, история философии не
является самостоятельным предме¬
том изучения, она служит только
некоторым средством изучения фи¬
лософии. И преувеличивать роль ис¬
тории философии, делать её пред¬
метом философии не следует. Зна¬
комство с историей философии
должно быть введением или подго¬
товкой учащихся к изучению мар¬
ксистской философии. Большей за¬
дачи и другой задачи для учебника,
подобного обсуждаемому, нельзя
ставить.
Но т. Александров как будто за¬
был, для кого и для чего он пишет
свою книгу. Он на протяжении
двадцати страниц не только тол¬
кует о предмете истории филосо¬
фии, но даже подробно, со ссыл¬
ками на источники, словно в поря¬
дочной докторской диссертации,
расписывает историю развития осо¬
бой науки—истории философии, т. е.
занимается историографией, а так¬
же подробно разбирает предпосыл¬
ки периодизации истории филосо¬
фии. Всё это хорошо и безусловно
нужно, но не в подобной книге, а в
многотомной истории философии, а
там этого, к сожалению, и нет. (Я
не вхожу в рассмотрение того, пра¬
вильно или неправильно т. Але¬
ксандров строит периодизацию).
Изучение марксистской филосо¬
фии надо начинать с научного
объяснения понятия философии, как
это делается при изучении всех про¬
чих наук. Вы скажите, что нет еди¬
ной философии, философия филосо¬
фии рознь, разные бывали филосо¬
фии, что марксистская философия
качественно новая и т. д. Правиль¬
но. Но есть же что-нибудь общее
между философскими учениями, что
их отделяет от учений астрономов,
медиков и тому подобных конкрет¬
ных наук?
Я думаю, что обязательно надо
указать на какие-то» общие черты, на
какие-то общие существенные при¬
знаки философской науки, для того
чтобы на основе единства затем
лучше показать существенные раз¬
личия философских школ. Во вве¬
дении в курс диалектического мате¬
риализма, каким по замыслу являет¬
ся обсуждаемая книга, необходи¬
мо сначала ответить на вопросы са¬
мого общего характера: почему воз¬
никла философия? зачем она нужна
людям? что она должна была им
дать и чем должна их вооружить?
каков её предмет? какова её об¬
щественная функция? Ведь извест¬
но, что ни одна наука не вызывала
столько сомнений в необходимости
своего существования, как филосо¬
фия. И ни одна наука, кроме фило¬
софии, не является столь неопреде¬
лённой и туманной по объекту свое¬
го исследования. Стало быть, фило¬
соф больше, чем кто-либо другой,
должен заботиться об уяснении
учащимися предмета его науки.
Не определив предмета филосо¬
фии как науки об объективном ми¬
ре, необходимо существующей уже
свыше двух с половиной тысяч лет,
и не выяснив её общественной функ¬
ции, т. Александров незаметно для
себя стал превращать историю фи¬
лософии в самодовлеющую науку
или, как многие справедливо отме¬
чали, в филиацию философских
идей. Не выяснив основной задачи,
ставшей вообще перед философией
в начале её возникновения, автор
не сумел в силу этого выпукло по¬
казать те конкретные задачи, кото¬
рые ставились и решались каждой
философской школой в отдельности.
Поэтому самая сердцевина, важней¬
шее общественно-политическое со¬
держание философских систем
осталось невыясненным. Разбор фи¬
лософских школ пошёл на холостом
ходу, социальная роль их смаза¬
лась. Из поля зрения автора выпала
связь истории философии с историей
всей культуры и с историей полити¬
ческой борьбы. И раз предмет исто¬
рии вытеснил предмет философии (а
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ЧЕРКАШИНА П. П.
485
это означает, что предмет истории
философии оказался неправильно
понятым), то это повело к увлече¬
нию несущественными мелочами и к
забвению того, какую службу и кому
несла та или иная философская си¬
стема. Поэтому автор закопался в
собственно философском материале
и стал любоваться им как антиквар,
забыв об огромной действенной
стороне и служебном назначении
этого материала даже для совре¬
менных условий.
Посмотрите для примера на гла¬
ву книги, где имеется изложение
греческой философии, и вы увидите,
как автор поразительно поверхност¬
но берёт философский материал. Ни
в начале, ни в конце главы читатель
не находит указаний, против чего» и
против кого выступили основатели
первой материалистической филосо¬
фии, какие цели и задачи преследо¬
вали первые материалисты, созда¬
вая своё философское учение. Автор
описывает г. 'Милет, говорит, что
Фалес брал за первоначало всего
воду, отмечает его научные откры¬
тия, но ни слова не говорит о том
огромном общественно-политическом
значении, которое действительно
сыграло это первое материалистиче¬
ское учение в истории Греции и всей
цивилизации. Сухо, бледно, мелко,
узко-профессионально рассказано в
книге о закладке первого кирпича
здания материализма.
Такой же антикварный подход и к
Гераклиту, без необходимой оценки
социальной роли его учения (см.
стр. 40 обсуждаемой книги). Так же
излагается философия элеатов и
т. д. Словом, идёт какое-то копание
в фактах гносеологии, метода и т. д.
А зачем, с какой целью всё это
делалось и теперь делается, неиз¬
вестно. Получается какая-то фило¬
софия для философии; обществен¬
ной же роли, служебного назначения
философии, как любой другой науки,
не видно. Это не только» объекти¬
визм, о котором так много здесь
говорили, а прямо-таки выхолащи¬
вание науки и игнорирование её
действительного назначения, её
действительной общественной функ¬
ции, её классового политического
содержания.
В этом смысле характерным яв¬
ляется параграф об общественно-по¬
литических взглядах Демокрита.
Сказав несколько слов о том, что
Демокрит утверждает нечто вроде
идеи выделения человечества из жи¬
вотного царства, т. Александров
пишет: «Сохранилось много афориз¬
мов Демокрита из области морали и
педагогики. Вот некоторые из них:
«Мудрому человеку вся земля от¬
крыта. Ибо» хорошей душе отечест¬
во — весь мир».
«Счастье и несчастье — в душе».
«Глупым лучше повиноваться, чем
повелевать».
«Счастлив тот, кто имеет состоя¬
ние и ум».
«Лучше надежды образованных,
чем богатство невежд» (стр. 59—
60).
Тов. Александров взял случайные,
перед глазами блеснувшие фразы
философа, привёл их без всякой це¬
ли и не объяснил их, то-есть посту¬
пил как антиквариус, взял черепки
разбитой старинной вазы, поместил
их на полочку и всё.
Таковы порочные последствия
забвения предмета философии и её
социальной функции.
Мне кажется, что хотя и с другой
стороны, но по существу эту же
ошибку, вытекающую из игнориро¬
вания правильного научного поня¬
тия философии, делает и т. Паукова,
выступавшая здесь с критикой
т. Александрова. Она говорит, что
история философии не может быть
историей познания, история филосо¬
фии есть история идей. Видимо», это
другая крайность.
История любой науки есть исто¬
рия познания той области мира, ко¬
торая является предметом данной
науки. Философия ведь наука. Её
предметом является объективный
мир. Философия есть теория мира,
истолкование явлений природы. Сле¬
довательно, история философии не
может не быть историей развития
этой теории, историей истолкования
явлений природы. И уже на этой
основе история философии есть исто¬
рия идей, политических взглядов
и т. д.
Философия является коренным
теоретическим основанием не только
486
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ЧЕРКАШИНА П. П.
для марксистских идей, она являет¬
ся теоретическим фундаментом и
для идей рабовладельцев и для дру¬
гих идей эксплоататорских реакци¬
онных и прогрессивных классов. В
том-то и состоит величайшее обще¬
ственно-политическое значение фи¬
лософии, что она всегда является
теоретическим обоснованием обще¬
ственных идей, выдвигаемых тем
или иным классом; философия яв¬
ляется теоретическим освещением и
оправданием материальных классо¬
вых интересов. В истории было так,
что экономические и политические
интересы требовали своего теорети¬
ческого обоснования, и это обосно¬
вание давала философия. В истории
было так, что на онтологии, гносео¬
логии и других чисто теоретических
частях философии строилась социо¬
логия. Общее истолкование глира
принималось за теоретический фун¬
дамент, на котором строилось истол¬
кование общественной жизни и фор¬
мировались общественно-политиче¬
ские идеи, выражающие отдельные
классовые интересы.
Познание мира в целом, истолко¬
вание общей природы всех явлений
мира и общих законов существова¬
ния его всегда принималось филосо¬
фами в качестве основания, на ко¬
тором строилось учение о нравст¬
венности и политические учения.
Забывать эту азбучную истину
или игнорировать её, значит извра¬
щать историю философии. Тоз. Пау¬
кова требует, чтобы история фило¬
софии была только историей поли¬
тических идей; но в таком случае
это будет что-то другое, но не исто¬
рия философии в широком смысле
этого слова.
Также и с другой мыслью т. Пау¬
ковой, что будто содержание фило¬
софских школ надо выводить толь¬
ко из классовых интересов,, нельзя
целиком согласиться. Она обвиняла
автора книги в том, что он в один
ряд ставит и борьбу классов и со¬
стояние науки как причины, опреде¬
ляющие философские системы. Ко¬
нечно, в один ряд ставить эти причи¬
ны нельзя. Но нельзя их и разры¬
вать. Социальные и гносеологиче¬
ские корни надо брать в единстве
при объяснений философских уче¬
ний. У некоторых ораторов сквозила
тенденция всё содержание и своеоб¬
разие философских систем выводить
прямо из классовых интересов. Это
неверно по двум причинам. Во-пер¬
вых, нельзя сводить социальные
корни идеализма к классовым инте¬
ресам реакционеров, как нельзя
сводить целое к части. Во-вторых,
нельзя содержание и своеобразие
какой-либо идеалистической школы
выводить только из социальных
условий.
Социальные корни идеализма яв¬
ляются определяющей силой; это
верно. Но их надо рассматривать
как побудительные мотивы выработ¬
ки идеалистического объяснения ми¬
ра и как условия превращения воз¬
можностей идеализма в действитель¬
ность, как условия закрепления из¬
вращений и возведения их в си¬
стему.
Возможности же идеализма нахо¬
дятся в гносеологии, в трудностях
процесса познания, в слабостях на¬
уки и т. п. Поэтому при объяснении
причин идеализма совершенно необ¬
ходимо указывать, как уровень нау¬
ки на каждом определённом исто¬
рическом этапе создавал гносеоло¬
гические возможности ухода в сто¬
рону от объективной истины, как в
каждом случае трудности процесса
познания давали аргументацию про¬
тив материализма и служили обо¬
снованием идеализма.
В серьёзной борьбе с современной
идеалистической философией всякая
вульгаризация вредна. Мы должны
более фундаментально вооружить
наши кадры способностью понимать
все источники и побудительные мо¬
тивы идеализма, чтобы они знали и
действительную гносеологическую
аргументацию идеализма, которая
придаёт ему наукообразность, и дей¬
ствительную решающую социально-
политическую основу, потребовав¬
шую использовать гносеологические
возможности для построения извра¬
щённого мировоззрения. Это помо¬
жет по-настоящему разоблачить иде¬
ализм.
С таким лёгким подходом к опро¬
вержению идеализма, образец ко¬
торого нам дал т. Кеменов в своём
выступлении, когда он говорил, как
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ЧЕРКАШИНА П. П.
487
легко можно побить субъективного
идеалиста Беркли, если яблоко за¬
менить часами, желательных успе¬
хов не добьёшься.
Мы должны прямо говорить, что
идеализм — враг серьёзный, и борь¬
бу с ним надо вести, серьёзно воору¬
жившись теоретически. Лёгким ка¬
валерийским наскоком ничего не
сделаешь.
Следующий вопрос, на котором я
хотел остановиться, — это вопрос о
том, как возможно прогрессивное в
реакционном. В целом идеализм как
мировоззрение противоречит науке и
не может играть прогрессивной ро¬
ли не только в развитии культуры,
но и социально-политической жиз¬
ни. Идеализм, конечно, есть фило¬
софия реакционных классов, тогда
как материализм был идеологией
прогрессивных классов. И ссылки
т. Кедрова на Гоббса и вульгарных
материалистов XIX столетия вряд
ли могут доказать другое. Да и во¬
прос, пожалуй, не в этом.
Труднее всего разобраться в том,
как возможны рациональные зёрна
в реакционных идеалистических си¬
стемах, или более конкретно, как
могло содержаться жемчужное зер¬
но в навозной куче гегелевской фи¬
лософии.
При решении этого вопроса нель¬
зя забывать, что реакционные гос¬
подствующие классы никогда начи¬
сто не отметали науки. Они сами
нуждаются в науке и прекрасно ис¬
пользуют её в своих реакционных
целях, в целях утверждения своего
политического и экономического гос¬
подства. Самые отъявленные мрако¬
бесы — фашисты — использовали
естествознание и технику в своих
грабительских целях. Такой мра¬
кобес, как папа римский, заявляет
себя другом науки; церковники
ловко используют достижения
науки.
Стало быть, та часть науки, кото¬
рая не противоречит классовым ин¬
тересам реакционеров, приемлется
ими, не опровергается и даже раз¬
вивается, если это выгодно. Они от¬
вергают только ту часть науки, ко¬
торая направлена против их господ¬
ства, они отвергают подлинные ос¬
новы науки — философский мате¬
риализм. И идеализм как идеология
реакционных классов не вступает в
открытую войну против всей науки,
во всех её частях и разветвлениях.
Ведь Ленин говорил же, что истина,
2X2 = 4, была бы опровергнута,
если бы она вступила в противо¬
речие с классовыми интересами ре¬
акционеров. Точно такое же поло¬
жение и с философскими истинами.
И здесь какая-то часть знаний мо¬
жет оставаться неисковерканной или
даже развиваться дальше. Так воз¬
можны были частичные заслуги пе¬
ред наукой таких идеалистов, как
Платон, Лейбниц и другие. С этой
же точки зрения надо подойти к не¬
мецкой философии.
В целом немецкая идеалистиче¬
ская философия была реакционной,
но её диалектический метод был её
прогрессивной стороной. И это про¬
изошло не случайно. Как известно,
конец XVIII и начало XIX столетия
ознаменовались, с одной стороны,
бурным развитием естествознания,
с другой — коренной ломкой старых
форм общественной жизни. Вековые
устои феодализма подвергались бес¬
пощадному уничтожению, и на их
развалинах строился новый способ
производства, новый строй жизни
общества. Идея развития природы и
общества овладевала умами учёных,
диалектический метод мышления
вызревал в общественном сознании,
и его оформление было потребно¬
стью дня. Эпоха переворота и атмо¬
сфера ломки всего старого, в том
числе и старого метода мышления,
заставили идеологов испугавшейся
немецкой реакции, во-первых, при¬
знать кое-что помимо их воли, для
того чтобы в новой обстановке со¬
хранить свои идейные и политиче¬
ские позиции (в этом есть что-то, на¬
поминающее столыпинскую ломку
земельных отношений в России);
во-вторых, ломка старого, метафизи¬
ческого метода могла быть исполь¬
зована немецкими реакционерами
против ненавистного французского
материализма, который в основе
своей был метафизическим. Игра на
идее развития и тонкая разработка
диалектического мышления оказа¬
лись выгодными аристократической
реакции на французскую буржуаз¬
488
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ЧУВИКОВА П. А.
ную революцию. Новый метод мы¬
шления стал острым оружием немец¬
кой реакции против её классо¬
вых врагов. За это оружие враги
революции ухватились обеими ру¬
ками и стали его совершенствовать,
точить и шлифовать.
Так диалектика стала частью
идеалистического реакционного ми¬
ровоззрения пруссачества; так исто¬
рически случилось, что «науку двига¬
ли вперёд, несмотря на свои реак¬
ционные взгляды, историки и фило¬
софы начала XIX века... развивая ди¬
алектический метод...» (В. И. Ленин,
Соч., т. VII, стр. 275).
Несколько слов о положении на
философском фронте. Здесь очень
много горьких истин было сказано
по адресу философов. Но выступила
и тенденция безмерного охаивания
людей. Много говорили о низком тео¬
ретическом уровне философов, о
неграмотности их, об их искалечен-
ности системой образования 30-х го¬
дов. В общем это верно. Но, однако,
не слишком ли мы перестарались в
самобичевании? Ведь вот какие, мол,
повыросли у нас философы: они не
только толстых книг, но и тонких
статей в журналы не пишут, а если
что изредка и пишут, так и то
сплошными цитатами.
Так ли уж плохо у нас с людьми?
Не принижаем ли мы себя?
Данная дискуссия рассеивает
это пессимистическое настроение.
Сколько с этой трибуны мы слышали
умных речей, исключая, конечно,
речь т. Баскина и некоторых других
представителей Института филосо¬
фии.
Необходимо предоставить больше
возможности печататься «молодым»
и начинающим авторам; тогда, несо¬
мненно, появится не только много
книжек и статей по философии, но
среди них появятся и талантливые
работы. Пока же условия издания
философских трудов неизвестных
авторов крайне тяжёлые.
Философский журнал, конечно,
нужен.
Чувиков П. А. (Москва). О серьёз¬
ных недостатках книги т. Александ¬
рова говорилось много, но никто с
такой последовательностью и силой
не сумел обнажить на данном сове¬
щании пороки книги т. Александро¬
ва, как это сделал т. Жданов.
После выступления т. Жданова
многие вопросы, связанные с обсу¬
ждением книги т. Александрова,
стали вполне ясными. Я хотел сде¬
лать некоторые замечания.
Тов. Жданов указал на то, что
т. Александров в своей книге
умолчал о столетней истории мар¬
ксистской философии. Действитель¬
но, непонятно, почему до сих пор
при изложении истории философии
в лекциях и в книге т. Александрова
упускалось из виду самое главное—
история марксистской философии?
Этому трудно найти объяснение.
Вероятно, это результат того, что
многие наши философы шли слепо
по пути буржуазной социологии,
представители которой делали и де¬
лают всё, чтобы умолчать об исто¬
рии марксистско-ленинской филосо¬
фии или во всяком случае умалить
её значение. Тов. Жданов указывал
также на то, что в книге т. Алек¬
сандрова исключена история рус¬
ской философии.
Вообще у нас среди философов
повелось отдельно говорить об исто¬
рии западноевропейской философии,
а затем как бы привеском после
этого об истории русской филосо¬
фии. Последняя излагалась в ма¬
леньких брошюрах, статьях и тому
подобных малозначащих выступле¬
ниях. Таким образом, мы сами про¬
являли раболепство перед западно¬
европейской философией и кому-то
доказывали, что ещё существует и
русская философия. Мне кажется,
что это сейчас вполне доказано, и
теперь есть все основания к тому,
чтобы написать курс «История фи¬
лософии до наших времён». Напи¬
сать этот курс надо таким образом,
чтобы русская философия была его
органически-составной частью, что¬
бы, скажем, о Ломоносове говори¬
лось не вскользь и не где-то в кон¬
це, а там, где он играл свою боль¬
шую историческую роль. Нельзя
представить себе развитие мировой
науки периода деятельности Ломо¬
носова без Ломоносова. Буржуазные
социологи хотели изобразить науку
вообще и историю философии в
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. Ч У В И К О В А И. А.
489
частности, исключив из её поступа¬
тельного движения представителей
русской науки, русской философии.
Но к тому и призваны марксисты-
ленинцы, чтобы восстановить в пра¬
вах великих мыслителей прошлого—
Ломоносова, Герцена, Белинского,
Добролюбова, Чернышевского, Пле¬
ханова и других, показать великую
роль Ленина и Сталина в развитии
подлинно научных философских воз¬
зрений. Тов. Александров в своей
книге даже не делает и попыток в
этом направлении.
Другой вопрос, на котором я хо¬
тел остановиться, связан с теорией
войны, армии, военной идеологии.
Буржуазные философы сделали мно¬
гое для того, чтобы поставить фило¬
софию на службу оправданию за¬
хватнических войн. Это относится
как к прошлому, так и к современ¬
ности. Одним из пороков книги
т. Александрова, на мой взгляд,
является то, что в книге нет насту¬
пательной борьбы на этом фронте.
Всем известно, например, реакцион¬
ное произведение Гегеля «Филосо¬
фия права», где Гегель излагает
свои реакционные общественные
взгляды и выступает как апологет
захватнических войн. Тов. Александ¬
ров лишь мимоходом затрагивает
этот вопрос на страницах 417—418
книги и тем ограничивается. Дру¬
гих философов, апологетов войны,
т. Александров даже и не упоми¬
нает. Выходит, что Чернышевский
в своё время стоял в этом отноше¬
нии выше, чем некоторые наши
философы. Чернышевский писал:
«Пагубна или благотворна война?»
Вообще, нельзя отвечать на это ре¬
шительным образом; надобно знать,
о какой войне идёт дело, всё зави¬
сит от обстоятельств времени и ме¬
ста... Например, война 1812 года
была спасительна для русского на¬
рода; 'Марафонская битва была бла¬
годетельнейшим событием в истории
человечества. Таков смысл аксиомы:
«Отвлеченной истины нет, истина
конкретна» (Н. Г. Чернышевский,
Избранные философские сочинения,
стр. 453—454).
Если бы т. Александров в своей
книге говорил о положительной
стороне русской философии, он из-
«Вопросы философии» № 1.
ложил бы много поучительного так¬
же и по вопросу теории войны.
Всем нам известно, какое внима¬
ние уделяют Ленин и Сталин
борьбе с буржуазной философией
по вопросам теории войны, воен¬
ной идеологии. Мы не можем
упускать этого из виду. Без борьбы
по этой линии история философии
будет представлена в искажённом
виде. Мы не сможеАм разбить совре¬
менных апологетов войны, например,
таких, как современный реакционер
философ США Дьюи.
Вообще мы ещё очень мало сде¬
лали по вопросам теории войны,
армии, военной идеологии. Ведь это
факт, что среди наших философов
ещё не установилось даже понятие
военной идеологии, до сих пор идут
споры по поводу того, что включать
в это понятие. До сих пор не напи¬
сано на эту тему ни одной более или
менее значительной статьи. Нам
предстоит решить эту и другие за¬
дачи, связанные с теорией войны, за
нас никто этого делать не будет.
Следующий вопрос, на котором я
хотел остановиться, связан с харак¬
тером критики всякого рода буржу¬
азных теорий и теоретиков. На мой
взгляд, в этой области у нас есть
много недостатков. Нельзя сказать,
что наши философы не критикуют
буржуазных теоретиков. Критика
имеет место, но она крайне легко¬
весна, поверхностна и в большин¬
стве случаев своей цели не дости¬
гает. Вместо глубокого анализа и
разоблачения представителей бур¬
жуазной социологии у нас нередко
имеет место шараханье из стороны
в сторону. Ярким примером этому
является выступление на данном со¬
вещании т. Светлова. Руководствуясь
благими намерениями, т. Светлов же¬
лал «добить» Гегеля и в этом стрем¬
лении дошел до того, что фактически
отрицал указание Ленина о роли
гегелевской диалектики и указания
товарища Сталина о «рациональном
зерне». Таким образом, т. Светлов
бьёт не Гегеля, а самого себя. Нельзя
же с водою выплёскивать и ребёнка.
К тому же, Как указал на данном
совещании т. Жданов, вопрос об
отношении к гегелевской фило¬
софии давным-давно уже решён.

490
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ, Ч У В И К О В А П. А.
Другим примером этому служит
статья т. Мещерякова, опубликован¬
ная в газете «Красный флот»
21 июня 1947 года. Называется эта
статья «Крах немецкой военной
доктрины». В ней т. Мещеряков кри¬
тикует Клаузевица таким образом,
что от его легковесной критики вы¬
игрывает Клаузевиц и явно про¬
игрывает Мещеряков, ибо он кри¬
тикует Клаузевица как раз не за то,
за что его надо критиковать. Вот что
пишет Мещеряков: «Известно также,
что руководящим принципом в его
исследовании основных проблем
военного искусства было чисто био¬
логическое понимание войны, как
явления разросшегося единоборства,
которое свойственно всем стадным
видам животных. Он утверждал,
что война — это насилие». Позволи¬
тельно спросить у т. Мещерякова:
а разве бывает война без насилия?
и нужно ли за это критиковать
Клаузевица? Позволительно также
спросить у т. Мещерякова, изучал ли
он указания товарища Сталина в
ответе полковнику Разину по поводу
Клаузевица? Товарищ Сталин в от¬
вете полковнику Разину говорит, что
Ленин хвалил Клаузевица прежде
всего за то, что «не марксист Клаузе¬
виц, пользовавшийся в своё время
авторитетом знатока военного дела,
подтверждал в своих трудах извест¬
ное марксистское положение о том,
что между войной и политикой суще¬
ствует прямая связь, что политика
порождает войну, что война есть
продолжение политики насильствен¬
ными средствами». Ясно, что как
т. Светлов по отношению к Гегелю
направил критику не в те уязвимые
места, которых так много у Гегеля,
так и т. Мещеряков, не поняв ука¬
заний товарища Сталина, критикует
Клаузевица не в том направлении,
в каком его нужно критиковать,
бьёт не по тем уязвимым местам,
которых так много у Клаузе¬
вица.
В заключение я хотел остановить¬
ся на вопросах самокритики и кри¬
тики. Тов. Жданов указал на то, что
из-за трусости, из-за боязни критики
наши философы не берутся за раз¬
решение новых проблем. Действи¬
тельно, это так. Среди философов,
да и среди экономистов, у нас было
так мало критики, что каждое даже
небольшое замечание приводило лю¬
дей в смятение. Люди сжились с не¬
достатками и считают их само собой
разумеющимся явлением. Это при¬
вело к тому, что даже крупные ра¬
ботники на философском фронте не
только не терпят критики, но и стре¬
мятся её заглушить.
Тов. Кружков на первом совеща¬
нии изложил указания товарища
Сталина по поводу книги т. Але¬
ксандрова. Указания товарища
Сталина касались коренных вопро¬
сов книги Александрова и положе¬
ния дел на философском фронте.
Несмотря на это, первое совещание
(дискуссия) прошло неудовлетвори¬
тельно по вине тех, кому поручено
было организовать настоящую твор¬
ческую дискуссию на основе больше¬
вистской критики. На первом сове¬
щании выступил работник Инсти¬
тута философии т. Кедров, речь
которого была направлена на зама¬
зывание недостатков, на глушение
критики. Там, где нужно было кри¬
тиковать книгу т. Александрова и
Институт философии, т. Кедров по¬
старался распределить недостатки
на всех философов, чтобы каждому
досталось поменьше недостатков.
Это была речь плохого адвоката.
На этом совещании т. Кедров высту¬
пил несколько иначе, видимо, пони¬
мая, что обстановка изменилась.
Разве может вести себя так больше¬
вик? А таких товарищей у нас не¬
мало.
Видимо, в результате отсутствия
настоящей большевистской критики
и непонимания задач, стоящих пе¬
ред нашей философией, дело дошло
до того, что на первом совещании,
когда выступал т. Александров про¬
тив тех, кто критиковал его книгу,
ему горячо аплодировала значитель¬
ная часть аудитории, когда же вы¬
ступали с критикой книги т. Але¬
ксандрова тт. Белецкий, Юдин и
другие, им аплодировала другая
часть аудитории. Раскол аудитории
на две части создавал удручающее
впечатление. Дело было поставлено
так, что борьба на первой дискуссии
вылилась в групповщину, вместо
того чтобы все силы философов были
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ЧУРСИНА П. А.
491
сосредоточены на правильном разре¬
шении проблем марксистско-ленин¬
ской философии в свете указаний
товарища Сталина.
В неудовлетворительном проведе¬
нии предыдущего совещания повин¬
ны, конечно, те, кому было поручено
непосредственно организовать ди¬
скуссию.
Неправы те, которые говорят, что
у нас мало философов. Это неверно,
у нас много кадров и неплохих, но
дело в том, что те, кому поручено
непосредственное руководство этим
делом, не направляли кадры на ре¬
шение важнейших задач, не ставили
перед ними важнейших проблем и
не развивали критики и самокри¬
тики.
Данное совещание явилось боль¬
шой школой. Указания товарища
Сталина, выступление т. Жданова
послужат программой дальнейшей
работы не только по линии филосо¬
фии, но и по линии всех социально-
экономических наук.
Чурсин П. А. (Симферополь). Зна¬
чение философской дискуссии, орга¬
низованной ЦК ВКП(б), исключи¬
тельно велико. Эта дискуссия по¬
зволяет нашим теоретическим работ¬
никам не только глубоко вскрыть
ошибки в книге т. Александрова и
других работах, но и наметить кон¬
кретные пути поднятия качества
всей нашей теоретической работы.
В ходе дискуссии было затронуто
очень много вопросов по истории фи¬
лософии. Я хочу остановиться на не¬
которых существенных, как мне ка¬
жется, принципиальных ошибках
книги т. Александрова по истории
философии.
Самый главный, решающий недо¬
статок и крупные ошибки т. Але¬
ксандрова заключаются в том, что
автор не сумел с позиции классо¬
вости и партийности дать изложе¬
ние истории философии. Решающий
порок в методологии т. Алексан¬
дрова заключается в том, что он
одну философскую систему логи¬
чески выводит из другой, предшест¬
вующей ей; основное содержание
гой или иной философской системы
автор объясняет из основных тен¬
денций предшествующей философ¬
ской системы.
Метод т. Александрова вращается
исключительно в сфере логического
анализа. Вот, например, в введении
своей книги т. Александров пишет:
«Чернышевский первый из великих
философов отметил то своеобразие
историко-философского развития,
что философские системы сущест¬
вуют в истории не изолированно
друг от друга, но исторически свя¬
заны между собой. Эта связь выра¬
жается в том, что более ранние
философские учения подготовляют
материал, идеологическую почву
для возникновения более поздних,
более развитых и совершенных уче¬
ний» (Г. Ф. Александров, История
з ап ад ноев р о п е й с к о й	философии,
1945, стр. 4).
Совершенно ясно, что это непра¬
вильная установка. Можно ли, на¬
пример, сказать, что в нашей мар¬
ксистско-ленинской философии иде¬
ологическая основа выросла из
прошлых философских систем? Разу¬
меется, нет. Идеологическая основа
всякой философской системы выра¬
стает из конкретной борьбы классов
данной социально-экономической
формации, а не из предшествующих
философских мировоззрений. Это
совершенно бесспорная истина с
марксистской точки зрения.
Нужно признать, что т. Алексан¬
дров в изложении истории филосо¬
фии не руководствовался известными
указаниями товарища Сталина о
том, что «источник формирования
духовной жизни общества, источник
происхождения общественных идей,
общественных теорий, политических
взглядов, политических учреждений
нужно искать не в самих идеях, тео¬
риях, взглядах, политических уч¬
реждениях, а в условиях материаль¬
ной жизни общества, общественном
бытии, отражением которого яв¬
ляются эти идеи, теории, взгляды
и т. п.» («История ВКП(б). Крат¬
кий курс», 1945, стр. ПО).
Мне кажется, что наиболее ярким
примером абстрактного надклассо¬
вого объективистского анализа
истории философии является глава
книги т. Александрова, посвящённая
английской философии.

492
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ЧУРСИНА П. А.
В самом деле, послушайте, как
т. Александров характеризует фило¬
софию Беркли и Юма. Тов. Але¬
ксандров спрашивает: «Чем обу¬
словлено то, что в одном случае все
мы ощущаем одно, а в другом дру¬
гое? На этот вопрос Беркли не
может дать вразумительного ответа
и вынужден здесь обратиться к
богу» (Г. Ф. Александров, История
з ап а дно ев ро пей ской	ф и л ософ и и,
1945, стр. 222).
Это совершенно неправильная
трактовка философии Беркли. Дело
в том, что Беркли ие вынужден об¬
ратиться к богу, а вся его филосо¬
фия есть сплошное богословие, весь
идеалистический’ стержень его фи¬
лософской системы сводится к по¬
пытке обоснования существования
бога, это—преклонение перед богом,
а не вынужденное обращение к
богу. В трактовке философии
Беркли у т. Александрова совер¬
шенно отсутствует классово-партий¬
ная характеристика этой реакцион¬
ной, поповской философии.
Или, например, как характери¬
зует т. Александров философию
Юма? Он отмечает какие-то особые
заслуги Юма перед наукой во взгля¬
дах на причинность, хотя каждый хо¬
рошо знает, что проблему причин¬
ности Юм решал как субъективный
идеалист, и, следовательно, естест¬
венно, что такая философия не мо¬
жет иметь никакой заслуги перед
наукой.
Известно, что характерной чертой
юмовской философии является скеп¬
тицизм и агностицизм. Но почему,
спрашивается, Юм пришёл к скеп¬
тицизму? Тов. Александров это по¬
ясняет так: «Отказавшись решить
вопрос об источнике всех наших
знаний, Юм неизбежно пришёл к
скептицизму» (там же, стр. 226—
227).
По т. Александрову получается,
что Юм только неизбежно логи¬
чески пришёл к скептицизму, что,
следовательно, никакой классовой
необходимости в скептицизме Юма
не было.
Тов. Александров не только не
обнажил классовую сущность бер-
клеанства и юмизма, но он даже
не поставил вопроса о классовости
этой философии. Между тем, в
оценке английской философии во¬
обще и особенно субъективного
идеализма Беркли и Юма мы имеем
прямые, непосредственные указания
классиков марксизма, труды кото¬
рых не использовал т. Александров.
Как известно, характерной осо¬
бенностью исторического развития
Англии являлось то, что там рево¬
люция носила компромиссный ха¬
рактер. Английская буржуазия не
шла с открытым забралом против
феодалов и дворян, как это было
во Франции, а, напротив, она, ан¬
глийская буржуазия, в тесном со¬
трудничестве в течение длительного
исторического периода шла вместе
с классом дворян Англии, и это
своеобразное сотрудничество двух
классов Англии наложило прямой
отпечаток на всю английскую фи¬
лософию, начиная с Бэкона и кон¬
чая Юмом.
У Энгельса мы имеем чрезвычай¬
но интересные высказывания по
этому поводу. Энгельс писал: «Не¬
способность разрешить противоре¬
чие проходит через всю английскую
философию и приводит ее к эмпи-
ризк/у и скептицизму» (К. Маркс и
Ф. Энгельс, Соч., т. II, стр. 351).
Далее Энгельс пишет: «Раз Бэкон
не мог своим разумом разрешить
противоречие идеализма и реа¬
лизма, разум должен был вообще
оказаться к тому неспособным,
идеализм — попросту забракован¬
ным и эмпиризм признан единствен¬
ным средством спасения. Из того
же источника ведет происхождение
критика способности познания и
психологическое направление во¬
обще, в котором единственно с
самого начала двигалась англий¬
ская философия и которое, в конце
концов, после всех тщетных попыток
разрешить противоречие, объявляет
его неразрешимым, разум — недо¬
статочным и ищет спасения либо в
религиозной вере, либо в эмпирии»
(К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. II,
стр. 351).
Когда мы говорим об эмпиризме,
мы должны иметь в виду, как на
это неоднократно указывал Ленин,
что само понятие эмпиризма ещё не
даёт характеристики той или иной
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ЧУРСИНА П. А.
493
философской системы. Эмпиризм
Бэкона был материалистическим, а
трактовка опыта Беркли и Юмом —
субъективно-идеалистической. Ленин
говорил, что на слово «опыт» ссы¬
лаются и материалист Дидро и
идеалист Беркли. Необходимо ска¬
зать, что английская философия
эволюционизировала в сторону ре¬
лигиозности и идеализма. Ярко
выраженная религиозность и попов¬
щина в философии Беркли, идеа¬
лизм, хотя и прикрытый скепти¬
цизмом, Юма являлись открытой
реакцией против возрождения ма¬
териалистических идей послерево¬
люционной эпохи в Англии.
Совершенно непонятно, почему
т. Александров в своей работе при¬
водит выдержку из сочинения Юма
«Исследования человеческого раз¬
умения», в котором Юм говорит:
«Удовлетворяй свою страсть к на¬
уке, но пусть твоя наука останется
человеческой и сохранит прямое
отношение к деятельной жизни и
обществу». «Будь философом, но,
предаваясь философии, оставайся
человеком!» (Г, Ф. Александров,
История западноевропейской фило¬
софии, 1945, стр. 224).
О чём говорит эта формулировка
Юма? Раскрывает ли она хоть в
какой-нибудь степени классово-по¬
литическую сущность философии
Юма, да и вообще содержание фи¬
лософии Юма? Разумеется, нет. В
противоположность такой надклас¬
совой, беззубой, беспомощной трак¬
товке философии Юма Энгельс даёт
боевую политическую оценку и
вскрывает классовую сущность этой
философии. Энгельс даёт партийное
понимание философии Юма. Эн¬
гельс писал:
«Как этого ц следует ожидать от
шотландца, преклонение Юма перед
буржуазным стяжательством от¬
нюдь не было чисто платоническим.
Бедняк по происхождению, он до¬
шел до весьма солидного годового
дохода в тысячи фунтов». И далее
Энгельс говорит: «Хотя действи¬
тельно неизвестно, чтобы Юм вел
когда-нибудь литературно-компа¬
нейские дела с каким-нибудь «Ва¬
генером», — однако же мы знаем,
что он был рьяным защитником ви-
гийской олигархии, которая высоко
ценила «церковь и государство», и
в награду за эти заслуги получил
сначала пост секретаря посольства
в Париже, а затем — гораздо более
важный и доходный пост помощ¬
ника статс-секретаря» (Ф. Энгельс,
Анти-Дюринг, 1945, стр. 227).
Сравните эти две формулировки,
и вы увидите диаметрально про¬
тивоположный подход к оценке фи¬
лософии Юма. Тов. Александров
излагает, берёт у Юма всё то, что
абстрактно, непонятно, что затушё¬
вывает суть философии Юма, в то
время как Энгельс схватывает по¬
литическую суть философии Юма и
его деятельности.
Ещё один вопрос, имеющий важ¬
ное значение. Тов. Александров в
своей книге, оценивая и излагая
философию Юма, ни в какой сте¬
пени не показывает, что попытка
Юма балансировать между идеа¬
лизмом и материализмом, возвы¬
ситься над тем и другим, его поза
беспартийности в философии на са¬
мом деле маскируют истинную пар¬
тийность его философии.
Современный махизм, как это
показал Ленин в своей работе «Ма¬
териализм и эмпириокритицизм»,
также прикрывался беспартийно¬
стью, стараясь быть вне философ¬
ских партий. Однако Ленин бле¬
стяще показал, что за такой беспар¬
тийностью выступает самая, как он
выражался, презренная партия, пар¬
тия середины. Ленин приводит вы¬
сказывание философа. Дицгена, ко¬
торый писал: «Из всех партий — са¬
мая гнусная есть партия середины...
Идеалистами называют себя реак¬
ционные мракобесы..., а материали¬
стами должны называться все те,
которые стремятся к освобождению
человеческого ума от метафизиче¬
ской тарабарщины... Если мы срав¬
ним обе партии с прочным и теку¬
чим, то посредине лежит нечто
кашеподобное». После этой цитаты
из Дицгена Ленин пишет: «Правда!
«Реалисты» и т. п., а в том числе
и «позитивисты», махисты и т. д.,
все это — жалкая кашица, презрен¬
ная партия середины в философии,
путающая по каждому отдельному
вопросу материалистическое и irica-
494
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ЩИПАНОВА И. Я.
диетическое направление. Попытки
выскочить из этих двух коренных
направлений в философии не содер¬
жат в себе ничего, кроме «прими¬
ренческого шарлатанства» (В, И.
Ленин, Соч., т. XIII, стр. 277—278).
Это чрезвычайно важное заявле¬
ние Ленина в оценке философов,
которые колеблются между мате¬
риализмом и идеализмом, совер¬
шенно не учтено т. Александровым
при оценке философии 'Юма, кото¬
рый являлся ярким представителем
этой презренной партии середины.
Ещё один момент. Многие това¬
рищи говорили о значении немецкой
философии, в частности гегельян¬
ской. Мне кажется, что ошибка не¬
которых товарищей, в частности
тт. Светлова и Эмдина, заключается
в том, что они в оценке философии
Гегеля исходили не из исторических
позиций, следовательно, неправиль¬
но оценивали эту философию.
Нет никакого сомнения, что ге¬
гелевский диалектический метод,
хотя и стоял на ложной идеалисти¬
ческой основе, для своего времени,
несомненно, сыграл прогрессивную
роль. Надо помнить, что наука и
философия XVIII века были в ти¬
сках метафизики, даже французский
материализм XVIII века — вер¬
шина буржуазной философии — и
то, как известно, страдал метафи¬
зичностью. Поэтому для того вре¬
мени, т. е. для конца XVIII и на¬
чала XIX века, диалектический
метод, хотя и имел идеалистиче¬
скую основу, в значительной сте¬
пени способствовал прогрессивно му
развитию наук.
Но другое дело, когда мы подхо¬
дим к оценке гегелевской диалек¬
тики теперь. Уже сто лет, как су¬
ществует марксистская философия.
Уже сто лет мы имеем оформивший¬
ся научный метод материалистиче¬
ской диалектики, и для нашего вре¬
мени гегелевская диалектика, осно¬
ванная на мистике, на идеализме,
конечно, не является тем, чем она
была до появления марксистской
диалектики. Это естественно, и это¬
го забывать нельзя для правильной
оценки с исторической точки зре¬
ния гегелевской философии.
Совершенно непонятно для всех
читателей, почему автор книги
«История западноевропейской фи¬
лософии» столь мало уделил вни¬
мания изложению марксистской
философии и совершенно обошёл
вопрос развития русской философ¬
ской мысли. Несомненно, это одна
из крупнейших ошибок, один из
крупнейших недостатков книги
т. Александрова.
Дискуссия, которая подвергла
резкой критике книгу т. Александ¬
рова, несомненно, является важней¬
шим толчком к пробуждению на¬
шей теоретической мысли, к пра¬
вильному пониманию и изложению
историко-философских проблем.
Однако значение нашей дискуссии
этим не ограничится. Мы имеем
значительный отрыв теории от
практики. Нужно помнить, что пере¬
ход от социализма к коммунизму
рождает целый ряд новых каче¬
ственных явлений, которые нуж¬
даются в теоретическом и фило¬
софском освещении. Подавляющая
часть наших философских теорети¬
ческих работ обращена в прошлое.
Задача же наша сейчас заключает¬
ся в том, чтобы давать теоретиче¬
ское освещение тех проблем,. кото¬
рые непосредственно рождаются в
ходе построения коммунистического
общества в нашей стране.
В этом смысле нужно полагать,
что наша дискуссия будет иметь и
то плодотворное влияние, что она
позволит нашим теоретическим и
философским кадрам поднять на
высоту большевистского теоретиче¬
ского освещения целый ряд акту¬
альных проблем, связанных с по¬
строением коммунистического об¬
щества в нашей стране.
Щипанов И. Я. (Москва). В своих
исторических решениях по идеологи¬
ческим вопросам ЦК ВКП (б) обя¬
зывает всех нас активно участвовать
в деле воспитания советских людей,
отвечать на их высокие культурные
запросы, воспитывать советскую мо¬
лодёжь бодрой, жизнерадостной,
преданной родине и верящей в побе¬
ду нашего дела, не боящейся пре¬
пятствий, способной пр еод о лев а ть
любые трудности.

ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ЩИПАНОВА И. Я.
495
Решения ЦК ВКП(б) по идеоло¬
гическим вопросам имеют громадное
принципиальное и историческое зна¬
чение для всех, кто работает на
идеологическом фронте, в том числе
и для работников философских ди¬
сциплин.
Эти решения обязывают нас к
тому, чтобы коренным образом пе¬
рестроить всю философскую работу
как в научно-исследовательских ин¬
ститутах философии, так и в журна¬
лах, газетах, в преподавательской и
.в лекционной деятельности, в по-
в сед не в но й п роп а г а н д истской р а -
боте.
Решения ЦК ВКП(б) обязывают
нас работать над актуальными те¬
мами, помогающими партии и Со¬
ветскому государству воспитывать
нашу молодёжь в духе революцион¬
ного марксистско-ленинского миро¬
воззрения, в духе беззаветной пре¬
данности нашей партии и вождю
товарищу Сталину. Эти решения да¬
лее обязывают нас не отрывать
марксистскую философию от боль¬
шевистской политики, строжайшим
образом проводить страстную боль¬
шевистскую партийность в науке, бо¬
роться с врагами Советского го¬
сударства, с враждебной ленинизму
идеологией. Наконец, эти реше¬
ния ЦК мобилизуют философов
на глубокое теоретическое обобще¬
ние* громадного революционного
опыта нашей партии, опыта социали¬
стического строительства в СССР,
опыта новой демократии в братских
нам славянских странах.
Решения ЦК В'КП(б) по идеоло¬
гическим вопросам, указания това¬
рища Сталина по книге т. Александ¬
рова, речь т. Жданова — это для нас
боевая программа, определяющая
нашу работу на много лет; эту про¬
грамму мы должны во что бы то ни
стало выполнить с честью.
Одной из центральных задач, стоя¬
щих сейчас перед работниками
идеологического фронта, является
задача воспитания национальной
гордости и советского патриотизма у
нашего народа. В разрешении этой
сложной задачи немаловажную
роль наряду с другими должно
сыграть правильное освещение на¬
циональных традиций в области
культуры у нашего народа, правиль¬
ное освещение того, что внесли но¬
вого в мировую цивилизацию наро¬
ды нашей страны и в частности рус¬
ский народ. В своёхМ памятнохм вы¬
ступлении 24 мая 1945 года това¬
рищ Сталин назвал русский народ
«наиболее выдающейся нацией из
всех наций, входящих в состав Со¬
ветского Союза», руководящей си¬
лой Советского Союза среди всех
народов нашей страны, народом,
имеющим «ясный ум, стойкий ха¬
рактер и терпение».
Отсюда, как указывал т. Жданов,
в учебнике по истории философии
почётное место должна занять исто¬
рия развития философской мысли
народов нашей страны вообще, рус¬
ского народа — в частности.
Но для того чтобы справиться с
этой задачей, надо раз и навсегда
покончить с национальным ниги¬
лизмом, с преклонением перед за¬
падноевропейской буржуазной куль¬
турой и с недооценкой той роли, ко¬
торую сыграл наш народ в развитии
и обогащении мировой культуры.
В связи с этим мне хотелось бы
остановиться на одном вопросе, свя¬
занном с историей русской филосо¬
фии.
Я имею в виду вопрос о материа¬
листической традиции в русской
философии.
Здесь выступала т. Смирнова и
наряду с отдельными правильными
положениями, сформулированными,
правда, очень абстрактно (недоста¬
точное соблюдение принципа исто¬
ризма и некоторый схематизм в ос¬
вещении русских мыслителей), допу¬
стила, на мой взгляд, серьёзную
ошибку относительно национальных
и материалистических традиций в
русской философии.
Тов. Смирновой не нравится то,
что в нашей литературе говорится о
национальной традиции, о преемст¬
венности в русской культуре, в рус¬
ской философии. В частности она
возражала против того, чтобы гово¬
рить о материалистической тради¬
ции, идущей от Ломоносова к Ра¬
дищеву, от Радищева далее к рус¬
ским революционным демократам
XIX века. По её мнению, нет таких
документов, которые об этом свиде¬
496
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ЩИПАНОВА И. Я.
тельствуют, которые эту материали¬
стическую традицию подтверждают.
Но так ли это? Конечно, не так.
Тов. Смирнова считает, что таки¬
ми документами могут быть только
высказывания самих мыслителей о
том, у кого они учились. Но это
слишком односторонний критерий.
Но даже если ограничиться и этим
критерием, то и здесь эту традицию
можно сравнительно легко устано¬
вить. Для этого достаточно вспом¬
нить отзывы Радищева о Ломоно¬
сове, отзывы Герцена о своих учи¬
телях — о Радищеве и декабристах,
высказывания Чернышевского и
Добролюбова о Герцене и Белин¬
ском.
Так, например, Герцен писал о
Радищеве, что его (Радищева) идеа¬
лы — «это наши мечты, мечты де¬
кабристов... и что бы он ни писал, так
и слышишь знакомую струну, кото¬
рую мы привыкли слышать и в пер¬
вых стихотворениях Пушкина, и в
«Думах» Рылеева, и в собственном
нашем сердце» (Л. И. Герцен, Соч.,
т. IX, стр. 271).
Влияние материализма Герцена
на Белинского можно легко просле¬
дить по письмам Белинского к Гер¬
цену, по статьям Белинского. Влия¬
ние Герцена и Белинского на Чер¬
нышевского и Добролюбова тоже
легко установить. Для этого доста¬
точно вспомнить «Очерки гоголев¬
ского периода» Чернышевского, ста¬
тью Добролюбова о Белинском, их
дневники, в которых они без всяких
обиняков признают себя учениками и
продолжателями лучших сторон
учения Герцена и Белинского.
Вот некоторые высказывания
Чернышевского и Добролюбова по
этому вопросу.
«До сих пор, — писал Добролю¬
бов о Белинском, — его влияние яс¬
но чувствуется на всем, что только
появляется у нас прекрасного и бла¬
городного; до сих пор каждый из
лучших наших литературных деяте¬
лей сознается, что значительной ча¬
стью своего развития обязан, непо¬
средственно или посредственно, Бе¬
линскому... Во всех концах России
есть люди, исполненные энтузиаз¬
мом к этому гениальному человеку
и, конечно, это лучшие люди Рос¬
сии».
Чернышевский не раз указывал,
что «суждения Белинского до сих
пор сохраняют свою цену, и вер¬
ность их вообще такова, что люди,
восставшие против него, почти всег¬
да правы были только в том, что за¬
имствовали у него же самого», чю
«вообще каждое новое исследова¬
ние ведет только к новому подтвер¬
ждению суждений, высказанных
им».
Писарев, Антонович, Серно-Со-
ловьёвич, Михайлов, Шелгунов счи¬
тали себя учениками Чернышев¬
ского.
Говоря о национальной традиции
и преемственности, Ленин подчёр¬
кивал, что декабристы разбудили
Герцена, что Герцен развернул ре¬
волюционную агитацию, которую
подхватили, расширили, укрепили,
закалили революционеры-разно¬
чинцы.
В другом месте Ленин говорил о
солидной материалистической тра¬
диции в России, называя имена Чер¬
нышевского и Плеханова. Далее
Ленин не раз говорил о револю¬
ционных демократах как о предше¬
ственниках русской социал-демокра¬
тии.
Для нас представляют бесспорную
истину указания партии на то, что
марксистская литературная критика
является продолжательницей вели¬
ких традиций Белинского, Черны¬
шевского, Добролюбова.
Но, помимо прямых высказыва¬
ний русских мыслителей о своих
предшественниках, разве нет дру¬
гого способа установить традицию и
преемственность в русской обще¬
ственной мысли?
Такой способ имеется. В чём он
выражается?
В том, чтобы тщательно анализи¬
ровать труды самих мыслителей.
Надо помнить, что в царской Рос¬
сии прогрессивным мыслителям о
своих учителях не всегда можно бы¬
ло говорить в печати.
Анализ произведений русских мы¬
слителей XVIII и XIX веков приво¬
дит к выводу, что, например, Ради¬
щев в трактате «О человеке, его
смертности и бессмертии» горячо
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ЩИПАНОВА И. Я.
497
отстаивает и развивает не только
многие идеи французских материа¬
листов, но прежде всего идеи Ломо¬
носова (в частности закон сохране¬
ния вещества в природе, учение о
механическом движении, учение о
так называемом «эфире», о гума¬
низме и т. д.).
А разве драма Белинского «Дми¬
трий Калинин» не перекликается с
«Путешествием из Петербурга в
Москву» Радищева?
Этого не мог не заметить буржу¬
азный писака Айхенвальд, который
написал злой пасквиль на Белин¬
ского и во-преки здравому смыслу
доказывал, что в драме Белинского
«Дмитрий Калинин» нейтральной
идеей является рок, судьба, фатум,
кровосмешение, а не защита крепо¬
стного крестьянства от произвола
помещиков.
Но разве мог Белинский в 1831 го¬
ду на обложке этого произведения
написать посвящение своего труда
Радищеву?
Да и Герцен о Радищеве как об
одном из своих учителей и о дека¬
бристах, которые разбудили ребяче¬
ский сон его души, мог сказать
открыто только тогда, когда оказал¬
ся за границей.
Далее, разве т. Смирнова не за¬
метила, кому сочувствует, к кому из
русских деятелей относится Герцен
как к своим идейным предшествен¬
никам, когда пишет работы «О раз¬
витии революционных идей в Рос¬
сии» или «Былое и думы»?
А разве неизвестно, как Добро¬
любов, преодолевая препоны цар¬
ской цензуры в статье «Русская са¬
тира в век Екатерины», с особым
благоговением говорит о Радищеве?
И поэтому прав был Плеханов,
когда устанавливал идейное родство
Чернышевского и Добролюбова с
Радищевым.
'Можно было бы привести десят¬
ки других фактов, которые полно¬
стью подтверждают наличие нацио¬
нальной традиции в русской куль¬
туре, наличие материалистической
традиции в русской общественной
м ы ели, и звес тн ую преемственность
в русском революционном движе¬
нии. Но ведь здесь собрались люди
«Вопросы философии» № 1.
высокой культуры, которые прекра¬
сно знают об этой традиции.
Мне непонятно, почему т. Смир¬
нова взяла под сомнение культур¬
ную и материалистическую тради¬
ции в России?
Откуда у т. Смирновой боязнь,
что если будем говорить о нацио¬
нальной традиции, о национальной
гордости, то от этого пострадает
западноевропейская буржуазная
культура?
Конечно, в научной работе нель¬
зя отрывать развитие русской куль¬
туры, русской революционной мыс¬
ли от западноевропейской культуры
и западноевропейской революцион¬
ной мысли. В этом вопросе мы всег¬
да должны руководствоваться теми
указаниями, которые были сделаны
Сталиным, Ждановым и Кировым
по поводу конспекта учебника по
истории СССР.
Когда игнорируется это влияние,
то история искажается. Но она не
менее, а ещё более искажается,
когда развитие русской культуры,
русской революционной мысли сво¬
дится только к одному заимствова¬
нию и подражанию, к отрицанию
национальных традиций, к отрица¬
нию известной преемственности вну¬
три страны.
Известно, что господствующие
классы царской России, боявшиеся
своего народа, немало приложили
усилий к тому, чтобы идейно обезо¬
ружить народ, посеять среди него
сомнение и неверие в свои творче¬
ские силы и возможности. Чтобы дер¬
жать народ в слепом повиновении,
помещики и капиталисты внушали
народу, что русские — якобы только
более или менее удачные подража¬
тели западной культуры, что у рус¬
ского народа будто бы нет своих
культурных и философских тради¬
ций, что русские учёные, мыслители
и писатели — это-де только послуш¬
ные ученики Запада и не больше.
Такие теории вели к национально¬
му нигилизму. Они были наруку
господствующим классам и отвечали
их корыстным, эксплоататорским
целям. Мы должны покончить с этим
вредным пережитком в сознании не¬
которой пасти наших людей; мы
должны развеять эту лживую леген?
498
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ЩИПАНОВА И. Я.
ду о несамостоятельности русской
культуры, о подражательном харак¬
тере передовой »русской философ¬
ской мысли.
Позволительно далее спросить, где
т. Смирнова нашла работы, в кото¬
рых бы превозносились русские
мыслители в ущерб западноевро¬
пейской буржуазной культуре? Та¬
ких работ jieT.
До самого последнего времени
было наоборот. Многие, писавшие
о том или другом русском мысли¬
теле, искали для него обязательно
учителя на Западе, забывая при
этом влияние условий русской
жизни, национальные традиции, из¬
вестную преемственность внутри
страны.
Тов. Смирнова воюет с ветряны¬
ми мельницами, с собственной фан¬
тазией.
Надобно окончательно похоронить
национальный нигилизм, преклоне¬
ние некоторой части наших людей
перед буржуазной культурой, недо¬
оценку творческих сил русского на¬
рода, отрицание самостоятельности
русской культуры.
Надобно развеять помещичьи
буржуазные легенды о том, что Ло¬
моносов — подражатель Вольфа;
Радищев и декабристы — слепые
последователи французских просве¬
тителей; Герцен, Белинский, Чер¬
нышевский и Добролюбов — покор¬
ные ученики Гегеля, Фейербаха
и т. п.; Писарев — популяризатор
вульгарного материализма Бюхне¬
ра, Фогта, Молешотта.
Подобные теории нанесли нам
огромный вред, тогда как т. Смир¬
нова не хочет этого замечать, пы¬
тается их гальванизировать.
Не отрывая русских мыслителей-
материалистов от мировой культу¬
ры, не забывая «роли и влияния
западноевропейских буржуазно-ре¬
волюционных и социалистических
движений на формирование буржу¬
азного революционного движения и
движения пролетарско-социалисти¬
ческого в России» (Сталин, Жданов,
Киров), мы вместе с тем должны
вскрывать, прослеживать и осве¬
щать и национальные традиции в
русской культуре, известную в ней
преемственность. Если мы это вы¬
полним, мы сделаем благо* дг е
патриотическое дело, мы тел шчм
будем способствовать воспитанию в
нашем народе чувства националь¬
ного достоинства, чувства нацио¬
нальной гордости.
В учебнике по истории философии
русская философия должна быть по¬
казана как органическая часть
мировой философии и в то же время
со всей силой должна быть под¬
чёркнута её самостоятельность, её
национальная особенность.
Выступавшие в прениях много
останавливались на недостатках
книги т. Александрова и сравни¬
тельно мало затрагивали книжную
продукцию по диалектическому и
историческому материализму. Я
хотел бы немного остановиться на
этом вопросе и кратко коснуться
книги Розенталя «Марксистский
диалектический метод», страдающей
крупными ошибками.
Первый и самый серьёзный недо¬
статок этой книги состоит в том, что
в ней нет большевистской воин¬
ственности, нет той самой револю¬
ционной страстности и сознательной
целеустремлённости, за которые так
горячо ратовал на этой трибуне
т. Розенталь.
Большевистская партийность в
науке обязывает каждого автора
книги по философии прежде всего
бороться за марксистско-ленинские
принципы в философии и последова¬
тельно отстаивать политику нашей
партии; показывать в каждом случае
преимущество марксистского миро¬
воззрения перед всяким другим
мировоззрением; беспощадно разо¬
блачать живых врагов марксизма-
ленинизма, а не ограничиваться толь¬
ко критикой мертвецов; воспитывать
в наших людях драгоценное чувство
нового, чувство национальной гор¬
дости и советского патриотизма;
безусловно бороться за новый со¬
циалистический строй, за марксист¬
ско-ленинское мировоззрение, за
полное искоренение преклонения
перед буржуазной культурой, имею¬
щегося у некоторой части людей на¬
шего общества.
(Классическим образцом марксист¬
ской партийности являются труды
Ленина и Сталина. В книге «Мате-
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ЩИПАНОВА И. Я.
499
^атЧгзм и эмпириокритицизм»
Левг?нк с первой и до последней
страницы проводит большевистскую
партийность. Но в последней, за¬
ключительной главе своего труда он
выделяет специальные разделы, в
которых резюмирует принципы пар¬
тийности.
У Розенталя даже в заключитель¬
ной главе под громким названием
«Значение марксистского диалекти¬
ческого метода для практической
деятельности партии пролетариата»
нет ни одного слова о партийности
в философии.
Абстрактно-логический подход в
книге Розенталя сказывается в том,
что книга эта отличается профессор¬
ской сухостью, академической вяло¬
стью и догматичностью. 'Марксист¬
скому диалектическому методу нель¬
зя научиться по этой чёрствой и
скучной книге.
В своём выступлении т. Розенталь
призывал к страстности борьбы, к
кипению и к прочему, что так укра¬
шает учёного. В книге Розенталя
нет ни страстности, ни борьбы, ни
высокого идейного пафоса. Трудно
воодушевиться этими благородными
качествами, когда объектом борьбы
в своей книге автор избирает мета¬
физику XVI или XVIII веков, т. е.
метафизику того периода, когда ещё
и марксизма-то не было. В книге
обычно подвергаются критике мета¬
физические воззрения Галилея, Де¬
карта, Робинэ, Ньютона, Лейбница,
славянофила Хомякова. Автор избе¬
гает критики живых врагов мар¬
ксизма, пользующихся метафизикой
в борьбе против ленинизма.
Из чтения книги Розенталя со¬
здаётся впечатление, что метафизика
имела место в далёком прошлом, а
с появлением марксистской филосо¬
фии метафизика сложила оружие и
добровольно уступила место диалек¬
тическому материализму.
Нарушив принцип большевистской
партийности, автор, в силу этого в
своей книге не показывает и не
раскрывает того факта, что мар¬
ксистский диалектический метод
складывался и развивался в острой
борьбе не столько с метафизикой
XVI или XVIII веков, сколько с ме¬
тафизикой XIX и XX веков, что
марксистскому диалектическому ме¬
тоду пришлось на своём пути пре¬
одолевать живых врагов, опираю¬
щихся на метафизику.
Несоблюдение строжайшего прин¬
ципа партийности ведёт к тому, что
книга Розенталя не воспитывает в
наших людях чувства нового, одно
из самых драгоценных качеств со¬
ветского человека, деятеля боль¬
шевистской партии.
Неисторический, абстрактно-логи¬
ческий подход в книге Розенталя
заключается, далее, в том, что из
неё не видно, как складывался мар¬
ксистский диалектический метод,
что внесли в него нового Ленин и
Сталин.
Значительную часть своей речи
т. Розенталь посвятил обоснованию
того, что является предметом фило¬
софии. То определение, которое он
дал здесь, тоже удовлетворить ни¬
кого не может, ибо Розенталь не
видит различия между марксист¬
ским предметом философии и бур¬
жуазным, не пытается вскрыть в
заявлениях виндельбандов буржу¬
азной партийности.
Если обратиться к книге Розента¬
ля, то и там не дано правильного
решения этого вопроса. В книге
Розенталь допускает те же ошибки,
что и т. Александров.
Сравним:
У Александрова: «Марксистско-
ленинское учение о законах мышле¬
ния учитывает весь опыт истории
философии и культуры».
У Розенталя: «Марксистский диа¬
лектический метод возник в резуль¬
тате многовекового развития науки
и философии, как итог этого разви¬
тия» (стр. 30—31).
У Александрова: «В истории фи¬
лософии обобщён огромный теоре¬
тический опыт человечества».
У Розенталя: «Марксистская диа¬
лектика есть обобщение этих вели¬
ких достижений науки» (стр. 31).
Но разве можно признать пра¬
вильным такой вывод о возникнове¬
нии марксистской философии, мар¬
ксистского диалектического метода,
если всё дело ограничивается обла¬
стью идей и игнорируются мате¬
риальные условия, опыт классовой
борьбы и борьба партий, историче¬
ьоо
ТЕКСТ РЕЧИ ТОВ. ЩИПАНОВА И. Я.
ский революционный опыт проле¬
тариата.
Прямым нарушением принципа
партийности является глава «Про¬
тивоположность марксистского диа¬
лектического метода и идеалистиче¬
ской диалектики Гегеля». В ней
говорится не столько о действитель¬
ной противоположности, сколько о
философии Гегеля в целом, причём
философия Гегеля рассматривается
в отрыве от конкретно-исторических
условий, от идейных направлений,
от классовой борьбы того периода.
Из этой главы читатель не вы¬
носит ни малейшего понятия о том,
как относился Гегель к материа¬
лизму вообще и к французскому
материализму в частности, как от¬
носился Гегель к французской ре¬
волюции, к открытиям естество¬
знания и т. д.
Автор книги во многих местах
ограничивается только тем, что под¬
чёркивает, что Гегель буржуазный
идеолог (см. стр. 60), что «диалекти¬
ка Гегеля — ...выражение буржуаз¬
ного мировоззрения» (стр. 64), и не
принимает во внимание прусского
юнкерства, на службе которого так
усердно подвизался Гегель. Почему
у автора выпали пруссаческие мо¬
тивы в мировоззрении Гегеля? Это
объясняется тем, что т. Розенталь
рассматривает Гегеля вне конкрет¬
ной исторической обстановки, вне
конкретной классовой политической
и идеологической борьбы.
Неисторический подход заклю¬
чается в книге Розенталя в том,
что он нередко прикрашивает исто¬
рию и особенно в той части, где по
существу отождествляет метод рус¬
ских революционных демократов с
марксистским диалектическим ме¬
тодом. Это отождествление особен¬
но бросается в глаза в 1-й главе, а
также проявляется в главе, посвя¬
щённой учению о движении, о слу¬
чайности и необходимости. Тов.
Розенталь явно принижает маркси¬
стский диалектический метод до
метода русских революционных де¬
мократов.
В книге Розенталя имеется масса
и других серьёзных недостатков. Из
них надо отметить то, что при из¬
ложении черты марксистского диа¬
лектического метода о переходе ко¬
личества в качество и других черт
диалектики Розенталь злоупотреб¬
ляет гегелевской терминологией.
Книга изобилует такими гегелев¬
скими определениями и понятиями:
«пассивное» воздействие количе¬
ственных изменений» (стр. 153);
«количественные изменения до поры
до времени остаются «безнаказан¬
ными» (стр. 153); «мертвенное бы¬
тие» (стр. 182); «опосредствование»
противоположностей» (стр. 182);
«конкретно реальное» (стр. 55)
(как будто есть конкретное, но не¬
реальное) .
Отсюда непонятность и скука
книги ещё более усугубляется. За¬
кон перехода количества в качество
излагается по гегелевской схеме,
даются гегелевские определения ка¬
чества, количества, меры, но для
маскировки гегелевские определе¬
ния даются без кавычек.
Вот один из подобных примеров.
По Гегелю: «Качество есть всеоб¬
щая тождественная с бытием непо¬
средственная определенность». По
Розенталю: «Качество предметов —
это их существенная внутренняя
определенность».
В определении качества Розен¬
таль вслед за Гегелем не подчёрки¬
вает объективность качества, его
независимость от сознания. Если
же это упускается при определении,
то невольно делается уступка идеа¬
лизму или тем, кто делил качества
на первичные и вторичные. Гегель
не случайно даёт такое определение
качества. В этом определении
смазывается его объективность, его
независимость от сознания.
Классическим образцом опреде¬
ления философских категорий яв¬
ляется ленинское определение мате¬
рии, где Ленин подчеркнул её
объективность, независимость от со¬
знания.
Не только в гегелевском плане
идёт изложение закона количест¬
венных и качественных изменений
(сперва качество, затем количество,
далее мера), но и само объяснение
этого закона даётся абстрактным,
запутанным языком.
В своей книге Розенталь даёт
идеалистическое определение соот¬
ТЕКСТ РЕЧИ TOB. ШИ ПАНОВА И. Я»
501
ношения формы и содержания. Он
пишет: «Форма есть внутренняя
структура, организация, оформле¬
ние содержания» (стр. 219).
Здесь, с одной стороны, тавтоло¬
гия.- «форма есть оформление».
С другой стороны, — чистый идеа¬
лизм, гегельянство, когда автор
утверждает, что «форма есть внут¬
ренняя структура содержания». Из
подобного определения вытекает,
что форма важнее и существеннее
содержания.
Я думаю, что в самом определе¬
нии формы должно быть подчёрк¬
нуто не только отграничение от
идеализма (отрывающего форму
от содержания и провозглашаю¬
щего приоритет формы над содер¬
жанием), но и от механистов, иска¬
жавших значение формы <в обще¬
ственной жизни, отрицавших её из¬
вестную активность.
В книге Розенталя нет теоретиче¬
ских обобщений громадного прак¬
тического опыта строительства со¬
циализма, нет обобщений новейших
достижений естествознания. От кни¬
ги веет «ветхим Адамом».
В книге много и других нелепо¬
стей, которые делают её убогой,
ненаучной, политически беззубой.
В книге много трескучих фраз.
Книга составлена по принципу: «Шу¬
мим, братец, шумим!»
Дискуссия по вопросам филосо¬
фии, организованная ЦК ВКП(б),
является для нас громадным исто¬
рическим событием. Она должна
послужить нам новой вехой в на¬
шей дальнейшей работе; она не¬
сомненно принесёт оживление ра¬
боты в области философии.
Поле творческой деятельности
для всех, в том числе и для фило¬
софов, в нашей стране необъятно.
Всё дело за нами. То доверие, ко¬
торое оказывают нам ЦК ВКП(б)
й товарищ Сталин, мы должны
оправдать с честью.
Оцифровано издательской группой
МЛРД «РАБОЧИЙ ПУТЬ»