Из "Философского словаря". Бог и люди. Вопросы о чудесах - Вольтер Франсуа-Мари Аруэ

Беккер, или О заколдованном мире, о дьяволе, о книге Еноха и о колдунах

Жанна д’Арк, прозванная Орлеанской девственницей

Глава XVII. Бесконечные изменения в религии иудеев до их пленения

Глава XIX. О религии иудеев по их возвращении из вавилонского плена

Глава XX Ни в одном месте закона иудеев не упоминается и даже не предполагается бессмертие души

Глава XXII. Доказательства, что Моисей не мог написать Пятикнижие

Глава XXIV. Об очень любопытном жизнеописании Моисея, написанном иудеями после пленения

Глава XXVI. Заимствована ли история Вакха из истории Моисея?

Глава XXVII. О космогонии, приписываемой Моисею, и его потопе

Глава ХХУШ. О плагиатах, в которых упрекают евреев

Глава XXXV. О нравственности Иисуса, об основании секты Иисуса и о христианстве

Глава XXXVI. Бесчисленные подлоги христиан

Глава XXXVII. О причинах успехов христианства, о конце света и о предвещенном в те времена воскрешении

Глава XXXVIII. Христиане-платоники. Троица

Глава XXXIX. О христианских догмах, абсолютно несходных с догмами Иисуса

Глава XLII. Об Иисусе и убийствах, совершенных во имя его

Автор: Вольтер Франсуа-Мари Аруэ

Теги: художественная литература философия вольтер

ISBN: 5-486-00753-1

Год: 2006

Похожие

Вольтер. Бог и люди Т.1 Статьи, памфлеты, письма

Вольтер. Бог и люди Т.2 Статьи, памфлеты, письма

Философские вопросы брендинга

Вопросы философии №2

Текст

ВольтеР
Из «Философского словаря»
Бог и люди,
произведение богословское,
но разумное, доктора Оберна,
переведенное Жаком Эмоном
Вопросы о чудесах

Вольтер
В71 Из «Философского словаря»; Бог и люди;
Вопросы о чудесах / Пер. с фр.; Вступ. ст. С.
Артамонова; Примеч. А. Коробочко.— М: Мир книги,
Литература, 2006.— 368 с.— («Великие мыслители»).
ISBN 5-486-00753-1
Вольтер (1694—1778) — псевдоним Франсуа-Мари
Аруэ, философа и писателя, стоявшего во главе
просветительного движения во Франции. Не одно десятилетие
он был «властителем дум» не только в своей стране, но
и далеко за ее пределами. Обладая острым умом,
блестящим даром сатирика, многосторонней эрудицией и
страстным политическим темпераментом, Вольтер
своими философскими, историческими,
публицистическими и художественными произведениями наносил
сокрушительный удар по феодальным пережиткам и
клерикальному мракобесию.
В томе представлены избранные статьи из
знаменитого «Философского словаря» — наиболее
значительного произведения Вольтера, а также его памфлеты «Боги
и люди» и «Вопросы о чудесах».
ББК 84(4Фр)
© ООО «РИЦ Литература»,
состав, 2006
© ООО «Торговый дом
ISBN 5-486-00753-1 «Издательство Мир книги», 2006
а

ВОЛЬТЕР
Франсуа-Мари Аруэ (1694—1778), сын парижского
нотариуса, известный миру под литературным именем
Вольтер, очень рано начал беспокоить парижские власти
дерзкими эпиграммами на влиятельных лиц. За стихи,
обличавшие принца-регента Филиппа Орлеанского, его
одиннадцать месяцев продержали за решетками Бастилии. Но
кара не подействовала. Годы, книги, встречи с критически
мыслящими людьми, личный жизненный опыт, талант
делали свое дело. Зрелый Вольтер — это первый поэт
Франции, первый драматург и к тому же историк, философ,
великий насмешник, непримиримый противник церкви,
фанатизма, догматического мышления,— в конце концов
властитель дум своего века, «умов и моды вождь» (Пушкин).
Работоспособность его колоссальна. Он проявил себя
во всех областях литературного творчества, нарушая
устоявшиеся каноны, заявляя при этом, что «все жанры хороши,
кроме скучного». «Он наводнил Европу прелестными
безделками, в которых философия заговорила общедоступным
и шутливым языком»,— писал о нем Пушкин.
Коронованные особы ухаживают за Вольтером. Правда, Людовик XV
ненавидит его и побаивается, но папа Бенедикт XIV шлет
ему лестное послание, Екатерина II вступает с ним в
длительную переписку, Фридрих II, король Пруссии, осыпает
его милостями. Однако Вольтер всегда начеку. И не без
основания. Один из его читателей, почти мальчик,
девятнадцатилетний Де ла Бар, в 1766 году казнен за безбожие:
уликой послужил найденный у него «Философский словарь»
Вольтера.
Пушкин назвал Вольтера «пронырливым и смелым».
Характеристика верна. Редкий в его дни решался на
отчаянную схватку с предрассудками, укоренившимися веками, с
официальной идеологией. Вольтер решился. Он действовал

6
смело, иногда даже дерзко, но и лукаво. «Мечите стрелы, не
показывая руки»,— поучал он своих соратников. В течение
шестидесяти лет, с первого представления трагедии «Эдип»
(1718) и до самой смерти, он неутомимо расшатывал
духовные основы феодализма, совершая революцию в умах
своих современников.
В марте 1735 года Вольтер пережил в Париже
несколько тревожных минут. Он совершил опрометчивый шаг:
прочитал друзьям первые песни своей новой поэмы
«Орлеанская девственница» — «катехизис остроумия», как назвал
ее Пушкин.
Толки о поэме, которую он писал с 1730 года и держал
пока в строжайшей тайне, облетели Париж и дошли до
ушей кардинала Флери, а он был всесилен при
Людовике XV. Надо было немедленно скрываться. И Вольтер уехал
в Люневиль, в Лотарингию, чтобы там переждать грозу.
Тем временем маркиза Дю Шатле, его добрая
приятельница, исхлопотала для него разрешение поселиться в ее
поместье, в Сире, обещав министру — хранителю печати не
допускать «предосудительных» публикаций. Министр
заявил Вольтеру при встрече, что если хоть строчка его
поэмы появится в печати, то — Бастилия, и навсегда!
Начальник полиции пытался вразумить поэта: «Сколько бы вы ни
писали, господин Вольтер,— вам не удастся уничтожить
христианскую религию». Как гласит легенда, Вольтер
ответил: «Посмотрим!»
Однако он вовсе не хотел уничтожить религию.
Вольтера нельзя назвать атеистом в современном значении этого
слова. Он, конечно, отвергал все существовавшие религии
с какими бы то ни было персонифицированными богами
(Христом, Аллахом или Буддой). Но в идею «верховного
разума», неведомой людям высшей силы, правящей миром,
верил, то есть был сторонником особой «философской»
религии, так называемого деизма, которого
придерживались многие просвещенные умы его времени.
Что касается «непросвещенных умов» (народа), то им
Вольтер оставлял и Христа, и Аллаха, и Будду. Ему
принадлежит знаменитая фраза: «Если бы Бога не было, его надо
было бы выдумать». Вольтер полагал, что религия нужна
народу в качестве моральной узды. «Несомненно, в
интересах общества, чтобы существовало некое божество, которое
карает то, что не может быть пресечено человеческим
правосудием» («Философский словарь»).
И тем не менее не было в XVIII столетии человека,
который бы наносил религиозным убеждениям столь
чувствительные удары, как Вольтер. Он никогда не высказывался
против христианства прямо и неприкрыто, часто он даже

Вольтер
1
расточал ему похвалы, но какие похвалы! «Языческая
религия пролила немного крови, а наша залила ею всю землю.
Наша, бесспорно, единственно добротная, единственно
истинная, но, пользуясь ею, мы совершили столько зла...»
(«Философский словарь»).
«Орлеанская девственница» была, пожалуй, в этом
отношении самым дерзким произведением Вольтера.
В Сире стараниями маркизы Дю Шатле поэма была
надежно и надолго укрыта от глаз непосвященных. Только
через тридцать два года Вольтер осмелится ее напечатать.
Однако поэму читали его немногие друзья, читали и
переписывали для себя. Один из списков попал в руки
авантюристов. В 1755 году кто-то из недоброжелателей Вольтера
(подозревают капуцина Мобера) опубликовал поэму во
Франкфурте-на-Майне. Вольтер немедленно отказался от
авторства. К тому же в тексте было много искажений и
скабрезностей дурного тона. Издатели явно хотели
нажиться на запрещенном товаре, а заодно и погубить Вольтера.
Через год «Девственница» была напечатана еще раз.
Издатели приложили к поэме собственные памфлеты против
автора, издеваясь над ним. Вопреки ожиданиям, эти их
нападки значительно облегчили задачу Вольтера. Теперь он
выглядел жертвой мистификации злоумышленников. Но
потока было уже не остановить. Поэма вышла в 1757 году
в Лондоне с соблазнительными иллюстрациями и, наконец,
в 1759 году — в Париже. Ее уже знали все. Никто не
сомневался в авторстве Вольтера, и в 1762 году поэт напечатал се
сам, посыпав главу пеплом и приготовившись ко всем
испытаниям. Но все обошлось благополучно. Люди строгие
гневались, беспечные и веселые смеялись. Власти
раздумывали о карах, которым можно было бы подвергнуть автора,
а время шло...
В 1744 году Вольтер снова вернулся к своей озорной
поэме, просмотрел, исправил ее и пустил в свет, теперь уже
навсегда расставшись с ней. Это издание, и стало
каноническим для всех последующих публикаций.
Некоторые современники Вольтера говорили, что поэт,
осмеяв Жанну д'Арк, обошелся с ней более жестоко, чем
епископ города Бове, который сжег ее когда-то на костре.
Вольтер, конечно, смеялся жестоко; он показал Жанну
обольщаемую, показал ее в самых двусмысленных и
неприличных сценах. Но смеялся он не над Жанной д'Арк, не над
той девушкой из народа, которая, искренне веря в свою
патриотическую миссию, ниспосланную ей от Бога, повела
французов на бой с врагом и бесстрашно взошла на костер,
оставив истории свое благородное имя и свой человечески
прекрасный облик. В «Опыте о нравах» Вольтер писал о

8
Жанне, что «в героические времена ей поставили бы
алтари, какие люди ставят обычно своим освободителям».
В «Философском словаре» в статье о Жанне д'Арк он бросил
язвительный упрек своим соотечественникам (в списке тех,
кто осудил Жанну на сожжение, было сорок четыре
французских священника): «Непостижимо, как после стольких
ужасов, содеянных нами, мы еще осмеливаемся называть
варварами других».
В XVII веке некий Шаплен воспел подвиги «Господней
избранницы» в поэме «Девственница» (1656). Велеречивая
фальшь, официальная тенденциозность, тошнотворная
предвзятость этого сочинения наводили тоску даже на тех,
кто оплатил, и довольно щедро, усердие поэта.
Религиозное ханжество всегда бесило Вольтера, а здесь
он, кроме всего прочего, усмотрел спекуляцию на имени
народной героини. И в ответ постному Шаплену, смеясь над
сусальной легендой о «Господней избраннице»,
«непорочной деве», насмехаясь над священниками, монахами,
епископами, со всеми их святыми, он создал дерзкую, озорную
поэму, сдобренную веселым шутовством и рискованными
сценами.
Строгие люди говорили, что скабрезности, какими
полна поэма, могут причинить непоправимый ущерб морали.
Веселые люди им отвечали, что шутка никогда не приносит
зла, что серьезные идеи могут жить не только в жестких
рамках силлогизма, но и в радостно-игровом каламбуре, в
смеющемся стихе, в изысканной остроте, в намеке и
нескромной сценке интимного свойства. Шутливая поэма
Вольтера ничуть не поколебала авторитета народной
героини Франции, не причинила ущерба морали, но она
поколебала авторитет церкви, нанесла ощутимый ущерб
догматическому мышлению.
Французские аристократы XVIII века любили тешить
себя вольными картинами любви. Утонченный и галантный
эротизм искусства «рококо» был в моде. Просветители,
осуждая вкусы вельмож, тем не менее сами поддались
всеобщему увлечению. Даже Дидро, прославлявший
добродетельного Греза и осуждавший Буше,
живописцев-современников, написал отнюдь не скромный роман «Нескромные
сокровища» (1748).
Поэма Вольтера вливалась в тот же поток, да и
задумана она была на ужине у величайшего нескромника и
вертопраха герцога де Ришелье, товарища Вольтера по
колледжу.
Со свойственной ему иронией Вольтер не раз говорил,
что пусть уж лучше владыки мира ищут наслаждений в
любви чем гоняются за бранной славой, гибельной для народов.

Вольтер
9
В «Орлеанской девственнице» он не без умысла
противопоставляет французского короля Карла VII английскому
принцу Бедфорду. Первый утопает в негах любви. Вольтер в
десятках шутливых стихов описывает пиршества стола и
ложа, которым предается король с прекрасной Агнессой
Сорель. Человеческая слабость Карла более понятна, более
простительна, чем бесчеловечная сила воинственного
англичанина, который, гонимый бесом честолюбия, «всегда
верхом, всегда вооружен... кровь проливает, присуждает к
платам, мать с дочерью шлет на позор солдатам» и, как
«хищный волк, кровавыми зубами рвет стада». Беда лишь в
том, что король Карл — «пастух», а пастуху надлежит радеть
о своем стаде и не давать его на растерзание кровавым
хищникам. Карл забыл об этом, живя «средь неги и прият-
ства».
Вольтера нельзя заподозрить в непатриотичности. Он
горячо сочувствовал бедам Франции эпохи Столетней
войны, страданиям народа. Среди шуток, насмешек и дурачеств
поэмы он нет-нет да и попридержит свою буйную
фантазию, чтобы горестно и по серьезному сказать о бедствиях
народа:
Дочь смерти, беспощадная война,
Разбой, который мы зовем геройством,
Благодаря твоим ужасным свойствам
Земля в слезах, в крови, разорена.
В предисловии к поэме Вольтер указал на поэтическую
традицию, которой следовал. Тут и «героикомическая»
поэма «Война мышей и лягушек», которую древние греки
приписывали Гомеру, и романы римских авторов Петрония и
Апулея, и шутливые рыцарские поэмы итальянцев Пульчи,
Боярдо, Ариосто, и сочинения соотечественников
Вольтера — Рабле и Лафонтена. Конечно, все эти авторитеты
названы лишь для того, чтобы оправдать традицией те
вольности, которые автор «Девственницы» позволил себе в
поэме: «В нашей .Девственнице" найдется гораздо меньше
дерзостей и вольностей, чем у всех великих итальянцев,
писавших в этом роде». Произведение Вольтера — лишь
частично пародия на героическую эпопею; в большей своей
части она скорее приближается к шутливой рыцарской
поэме эпохи Возрождения, прежде всего — к Ариосто.
Вольтеру созвучен изящный эротизм автора «неистового
Роланда» и его поэтическая картинность.
Характеры героев Вольтера выдержаны довольно
строго: Карл слабоволен и сластолюбив, как правитель —
весьма ничтожен; Агнесса наивна, хоть и не без лукавства; Ла
Тримуйль прост и трусоват; его возлюбленная Доротея

10
мила, искренна, простодушна и глубоко предана
возлюбленному; Дюнуа пылок, восторжен и смел; Жанна по-
крестьянски грубовата и беспредельно наивна. Она и
внешне обрисована вразрез с дворянским идеалом хрупкой
красоты — смугла, крепко сложена, во рту тридцать два
белоснежных зуба и «рот до ушей». Попы, монахи,
инквизиторы, святые воины-разбойники очерчены в поэме резко
сатирическим пером. Песнь седьмая (история злоключений
Доротеи) совсем гонит улыбку с лица читателя; здесь уже
не до комизма, история мрачно-трагедийна. Дружба,
возникшая между французом Ла Тримуйлем и англичанином
д'Аронделем, символизирует в поэме бессмысленность
вражды между народами. Война, война! Не от королей ли
она? «Счастливцы, чей удел — спокойный труд».
Словом, для умов, склонных к размышлениям над
большими проблемами общественной жизни, в поэме найдется
немало пищи.
В 1745 году Вольтер послал в Рим папе Бенедикту XIV
свою трагедию «Фанатизм, или Пророк Магомет», которая
была поставлена еще в 1741 году в Лилле и в 1742 году в
Париже. Вольтер лукавил: его трагедия по видимости
обличала зло ислама, но в действительности бросала вызов всем
церквам и пророкам (как увидим, автор метил и дальше).
Кардинал Флери, первый министр Франции, глубокий
старик, любезный собеседник и непреклонный реакционер,
нашел в пьесе несколько мест, «недостаточно отточенных»
и выразил желание, чтобы автор довел произведение до
высшего совершенства (в лукавстве министр не уступал
Вольтеру). Вот тогда-то и понадобился папа: к нему, главе
«подлинной религии», был отправлен пакет с пьесой,
клеймящей религию «ложную и варварскую».
Бенедикт XIV, двести пятьдесят четвертый по счету папа,
уроженец Болоньи, в миру Просперо Ламбертини, любил
искусство, писал сам, благоволил к художникам, довольно
недоброжелательно глядел на слишком усердных
служителей церкви, фанатиков и маньяков; он вел весьма светский
образ жизни, что приводило в смущение его духовных слуг
и очень нравилось философам; Мельхиор Гримм
отзывался о нем как о самом «непогрешимом» из пап,— словом, это
был папа в духе скептического XVIII века.
Бенедикт XTV ответил Вольтеру любезным письмом,
награждая его апостолическим благословением, и сообщил,
что он прочитал «превосходную» трагедию с большим
удовольствием. Папа прислал Вольтеру и медаль со своим
портретом: пухлое, со вздернутым носом лицо, вид до
смешного простодушный.

Вольтер
И
«Э, да он славный малый и, кажется, знает кое в чем
толк»,— смеялся Вольтер и друзьям писал, что папская
медаль для него ценнее двух епископств.
Его святейшеству не были известны следующие строки
автора «Магомета»: «Самый нелепый из всех деспотизмов,
самый унизительный для человеческой природы, самый
несообразный и самый зловредный — это деспотизм
священников; а из всех жреческих владычеств самое
преступное — это, без сомнения, владычество священников
христианской церкви».
Лорд Честерфилд, которому Вольтер читал отдельные
фрагменты своей пьесы, пришел к выводу, что под видом
Магомета в ней изображен Иисус Христос. Это
свидетельство важно, ибо исходит от лица, которому автор мог
сделать доверительные признания. Однако сама пьеса не дает
оснований для такого толкования. Тот образ Христа, какой
у нас сложился по евангельским легендам, не схож с
героем вольтеровской трагедии. В центре ее — политическая
проблема в самой общей форме, типичная для
Просвещения проблема правителя и народа.
В сущности, Вольтер ведет в своей трагедии
развернутый спор с широко известным политическим писателем,
итальянцем Никколо Макиавелли, который в трактате
«Государь» (1515) провозгласил, что все средства хороши для
достижения власти правителем и ее удержания.
Религиозный фанатизм служит опорой самодержавной
политической власти. В глазах подданных правитель не
должен иметь недостатков, он непогрешим, он бог, кумир —
это одна из заповедей Макиавелли. И вольтеровский
Магомет твердо знает эту науку. При виде умирающей
Пальмиры (которую он любил) он на мгновение поддался чувству,
но тут же подавляет в себе порыв человечности со словами:
Я должен богом быть — иль власть земная рухнет.
Богов среди людей нет; всякое обожествление
отдельной личности ведет в конце концов к бесконтрольной ее
власти над другими людьми, к тирании,— такова мысль
Вольтера. Она красной нитью проходит по всей пьесе,
проблематика которой чрезвычайно характерна для эпохи
Просвещения XVIII века, когда ставился под вопрос самый
принцип абсолютной монархии и подвергалась острой
критике ее опора — католическая церковь.
Осенью 1746 года Вольтер скучал в Фонтенбло при
дворе короля в качестве «историографа Франции». Должность
эту исхлопотала для него его приятельница маркиза Дю
Шатле. Коротали время за карточным столом, иных раз-

12
влечений не находили. Маркиза Дю Шатле имела честь
сидеть за одним столом с королевой. В первый же вечер она
проиграла все свои наличные деньги. Вольтер из
собственных средств ссудил маркизу, но и его деньги немедленно
уплыли из рук азартного игрока, каким оказалась всегда
увлекавшаяся маркиза.
♦Остановитесь, мой друг, это уже безумие»,— сдерживал
ее Вольтер. Но ничто не действовало. Тогда он решил в
качестве стороннего наблюдателя проследить за игрой. Сидя
рядом с маркизой, он сказал ей по-английски: «Разве вы не
видите, что имеете дело с шулерами». Фраза была
услышана, понята и соответствующим образом расценена
игроками. Вольтер побледнел. Немедленно прошел карточный
азарт у маркизы.
Потихоньку было приказано заложить карету, и
«историограф Франции» вместе со своей подругой ночью
покинули Фонтенбло.
Путь держали в Со, к герцогине Дюмен. Здесь не станут
искать, не захотят ссориться с хозяйкой дома,— герцогиня
Дюмен была супругой побочного сына Людовика XIV. Одно
время герцога Дюмена даже прочили в короли. Двор в Со
был в оппозиции к официальному двору. Впрочем,
герцогиня Дюмен давно уже забыла о притязаниях своего
застенчивого супруга на трон Франции и окружила себя
артистическим миром, наслаждаясь искусством. К Вольтеру здесь
была давняя симпатия.
Писатель и маркиза остались в Со надолго. Вольтер даже
днем не показывался на глаза. Побаивался погони. Он
выбрал себе самый отдаленный уголок во дворце. Окна были
завешены и днем, Вольтер работал при свечах. За это
время (чуть больше месяца) были написаны философские
повести «Задиг» и «Видение Бабука».
Повесть «Задиг, или Судьба» Вольтер посвятил маркизе
Помпадур, фаворитке короля. Фимиам, курясь, вырисовывал
причудливые арабески лести:
«Прельщение очей, мука сердец, свет разума! Не целую
праха от ног ваших, ибо вы почти не ходите, а если и
ходите, то по иранским коврам или по розам».
Вольтер резвился и насмещничал, но философская
основа повести была вполне серьезна. В пестрых картинах
приключений Задига Вольтер изобразил современный ему
мир, и прежде всего, конечно, свою родную Францию, где
под восточными именами и в восточных костюмах
действовали его соотечественники.
Восточные пряности, приправленные галльской солью,
были в литературных вкусах эпохи. Востоком увлекалась
вся Европа, после того как в 1704 году Антуан Галан опуб-

Вольтер
13
ликовал свои переводы знаменитых арабских сказок и
познакомил европейского читателя с пленительной
Шахразадой. К «восточному» маскараду прибегали просветители —
Монтескье в «Персидских письмах» (1721), Дидро в
«Нескромных сокровищах». В галерее сказочных персонажей
Вольтера мы узнаем и образованного разночинца,
отвергающего сословные привилегии («Разум старее предков»), и
обездоленного французского крестьянина с его мечтой о
клочке земли («на земле, которая одинаково принадлежит
всем людям, судьба ничего не оставила на мою долю»).
Мир несовершенен. Это море зла, море нелепостей.
Жизнь постоянно ставит перед Задигом неразрешимые
загадки. Он не может разобраться во всей сложности людских
отношений: «Мои знания, честность, мужество постоянно
приносили мне только несчастья»,— раздумывает он о себе.
«Он готов был поверить,— пишет Вольтер,— что миром
управляет жестокий рок, который угнетает добродетельных
людей и покровительствует негодяям». Но ангел Иезрад
разъясняет ему загадку мира: «Нет такого зла, которое не
порождало бы добро».
— А что произошло бы,— спрашивает Задиг,— если бы
вовсе не было зла и в мире царило одно добро?
— Тогда,— отвечает ангел,— этот мир был бы другим
миром и связь событий определила бы другой премудрый
порядок.
Какой же вывод? Примирение с сущим?
— Жалкий смертный, перестань роптать на того, перед
кем ты должен благоговеть! — поучает ангел Иезрад.
— Но...— прерывает его Задиг.
И это «но» повисло в воздухе. Ангел не стал слушать.
Ангел улетел. Это «но» осталось, терзая сознание героя, как
неразрешимый вопрос о нравственном смысле мира.
Как и все сказки, вольтеровская повесть завершается
светлым финалом: Задиг стал царем, мудрым монархом,
монархом-философом. «Государство наслаждалось миром,
славой и изобилием. То был лучший век на земле: ею
управляли справедливость и любовь». Но какую иронию
ощущаем мы в этой просветительской утопии после всех картин
бедствий и разочарований, которыми заполнена повесть!
«Задиг» был закончен. Из Парижа тревожных сигналов
не поступало. Кажется, все успокоилось. Вольтер и его
приятельница маркиза Дю Шатле отбыли в Сире. Здесь царили
наука и поэзия. Маркиза переводила сочинения Ньютона;
Вольтер читал заезжим гостям сцены из поэм, трагедий,
комедий, какие выходили из-под его щедрого пера. Это,
кажется, была самая лучшая пора'его жизни. Правда,
политические противники по-прежнему досаждали пасквилями

14
и клеветой. Вольтер негодовал, проклинал судьбу, но не
оставался в долгу, посылая в стан врагов убийственные
стрелы своих сарказмов.
Шли годы. Маркиза умерла. Фридрих II звал теперь
Вольтера к себе. Испросив у Людовика XV разрешения на
выезд, получив холодное: «Куда хотите!» — Вольтер покинул
родину и прибыл в резиденцию прусского короля.
Почести, ключ камергера, богатые дары и самые преувеличенные
хвалы из уст короля ждали его в Сан-Суси. Но сон длился
недолго. То, что издали казалось просвещенной монархией,
вблизи предстало взору диким и беспощадным
деспотизмом.
В письмах из Берлина Вольтер много и охотно говорит
об историческом труде своем «Век Людовика XIV», который
занимал тогда его главное внимание, жалуется на свои
телесные недуги, подсчитывает, что из двадцати зубов, с
которыми он прибыл в Пруссию, сохранил лишь шесть,
обещает друзьям привезти на родину свой скелет,— но ни слова
о маленькой философской повести «Микромегас», которую
он написал в 1752 году, ни слова, может быть, потому, что
считал повесть пустячком. А между тем этот прелестный
«пустячок» до сих пор читают с увлечением.
В наши дни, когда люди уже побывали на Луне, сама
тема космического путешествия в произведении,
написанном более двухсот лет назад, кажется чуть ли не научным
предвидением. Но у повести другая задача. Создавая
«Микромегас», Вольтер меньше всего помышлял о научной
фантастике. Жители Сириуса и Сатурна понадобились ему
лишь для «освежения» читательского восприятия,— прием,
которым он пользуется почти в каждой своей философской
повести. Прием этот, введенный в литературный обиход
Монтескье, состоит в том, что обычные вещи ставятся на
обозрение «чужих» для данного строя жизни персонажей,
не способных судить по устоявшимся критериям. У этих
«новичков» особо острое зрение, не ослабленное
привычкой и предвзятостью, они сразу замечают отрицательные
явления и нелепости, с которыми люди свыклись,
смирились и приняли за норму. В повести «Простодушный»
нелепости европейской цивилизации выявлены через
восприятие дикаря «гурона», в повести «Кандид» — наивного,
неискушенного юноши, здесь, в «Микромегасе»,— увидены
глазами пришельцев из космоса.
Повесть «Микромегас» — философская по
преимуществу. Здесь упоминаются имена философов Лейбница,
Мальбранша, Паскаля, с которыми не соглашался Вольтер,
имена Локка и Ньютона, которых он всячески
пропагандировал. Здесь рассуждения о гносеологических проблемах, о

Вольтер
15
системе восприятий, об ощущениях, здесь поставлены
нравственно-философские вопросы. Но главная мысль
Вольтера сводится к тому, что люди не умеют быть
счастливыми, что они ухитрились сделать свой крохотный мир
полным зла, страданий и несправедливости. Читатель
узнает, что планета наша бесконечно мала в масштабах
мироздания, что человек бесконечно мал в масштабах этой
бесконечно малой планеты. Ироническое смещение
масштабов помогает Вольтеру разрушить незыблемые, казалось бы,
средневековые авторитеты, показать мнимость земного
величия «сильных мира» и нелепость устоявшихся
государственных порядков его времени. Земля — это лишь комочек
грязи, маленький муравейник; Средиземное море —
болотце, а Великий океан — крохотный прудок. И споры из-за
лишнего отрезка этого «комочка грязи» вздорны, смешны;
а между тем люди, по воле своих правителей, истребляют
друг друга в абсурдных и губительных войнах.
«Мне даже захотелось... тремя ударами каблука раздавить
этот муравейник, населенный жалкими убийцами»,—
говорит разгневанный житель Сириуса. «Не трудитесь. Они
сами... трудятся над собственным уничтожением»,—
отвечает житель Сатурна.
Нелепость положения вещей заключается в том, что
люди могли бы жить счастливо, ибо как ни мала наша
планета — она прекрасна. Космические пришельцы в
восторге от нее. Да и от разума человеческих существ. Но беда в
том, что человеческое общество плохо устроено и должно
быть переделано на основах разума. Люди, «мыслящие
атомы», по выражению гиганта Микромегаса, должны бы были
«вкушать самые чистые радости» на своей планете,
проводить свои дни «в любви и размышлениях», как и подобает
истинно разумным существам.
Вольтер бежал из Пруссии. С него довольно было
мерзостей, которых он насмотрелся и во дворце короля, и за
стенами его. Свои впечатления он описал потом в
«Мемуарах», которые побоялся напечатать и даже, по слухам,
пытался уничтожить. Вездесущие издатели, однако, не
дремали, и книжечка вышла в свет, едва Вольтер умер, и даже в
одной из тайных типографий Берлина, под боком у
самого Фридриха И.
Отъезд прошел не без осложнений. На границе
французского гостя задержали, подвергли домашнему аресту.
Биографы писателя, пожалуй, несколько драматизируют
этот эпизод. Вольтер лукавил. Он хотрл увезти томик стихов
Фридриха II, в которых содержались нелестные отзывы о

16
европейских венценосных особах. Фридрих боялся
дипломатического скандала.
Покинув в 1753 году пределы прусского государства,
Вольтер какое-то время скитался, не находя постоянного
пристанища, и наконец обосновался своим домом, купив
неподалеку от швейцарской границы (ради безопасности!)
замок Ферне. Сюда приезжали гости. Их шумная толпа
часто досаждала «фернейскому патриарху». Так теперь стали
именовать Вольтера. Он уже скупился на время, а гости
отнимали золотые минуты: тратить их понапрасну, когда
голова полна самых обширных планов, когда мир требует его
постоянного вмешательства,— было жалко. И он скрывался
в своей спальне и сказывался больным, но читал, писал,
диктовал, отправлял в иной день до тридцати писем во все
уголки Европы.
Вся творческая деятельность Вольтера, с самого начала
и до конца, имела ярко выраженную политическую
направленность. Он был прежде всего общественным деятелем.
И, пожалуй, венцом этой деятельности явилось
разоблачение им «убийства, совершенного людьми в судейских
мантиях» (письмо к д'Аржанталю, 29 августа 1762 г.).— в
знаменитом, взбудоражившем всю Европу (благодаря Вольтеру)
«деле Калласа», протестанта, зверски казненного 9 марта
1762 года в Тулузе по религиозным мотивам. Нелепость
обвинения, жестокость пыток и казни (колесование,
сожжение), кликушество, изуверство, разгул фанатических
страстей обрели под просветительским пером Вольтера
зловещие черты всеобщности — невежества, мракобесия,
дикости нравов века. Король вынужден был распорядиться
о пересмотре дела. Калласа посмертно оправдали. В 1793
году Конвент постановил воздвигнуть мраморную колонну
«Каласу — жертве фанатизма» на месте его казни.
«Философия одержала победу!» — торжествовал Вольтер (письмо к
д'Аржанталю, 17 марта 1765 г.). Имя Вольтера зазвучало в
речи далеких от литературы, «некнижных» людей как имя
защитника угнетенных и «бича угнетателей».
«Мир яростно освобождается от глупости. Великая
революция в умах заявляет о себе повсеместно»,— сообщал
Вольтер своим друзьям.
Теперь у берегов Женевского озера, почти свободный,
почти независимый, дряхлый телом, юный умом, Вольтер
создавал свои художественные шедевры.
В 1758 году он написал лучшую свою философскую
повесть «Кандид, или Оптимизм». Здесь снова, как в «Зади-
ге», поднимается вопрос о нравственном смысле мира.
Уместно вспомнить некоторые детали духовной жизни
XVII—XVIII веков. Знаменитый астроном Кеплер в 1619 году

Вольтер
17
в сочинении «Гармония миров» установил законы движения
планет — все в мире предстало упорядоченным и
целесообразным. Позднее Лейбниц развил учение о мировой
гармонии. Добро и зло оказались в его понимании равно
необходимыми и как бы уравновешивали друг друга. С этим
согласились многие умы, в том числе и Вольтер. В повести
«Задиг» мы это видели достаточно ясно.
Но вот в 1755 году землетрясение разрушило город
Лиссабон. Погибло более тридцати тысяч его жителей. Вопрос
о мировом зле снова стал предметом философских
размышлений. От стихийных бедствий в природе мысль
переходила к бедствиям социальным. В поэме «О гибели
Лиссабона» (1756) Вольтер заявил, что отказывается от
признания «мировой гармонии» и от лейбницианского
оптимизма. Развенчанию этой теории и посвящена повесть
«Кандид, или Оптимизм». («Что такое оптимизм?» — «Увы,—
сказал Кандид,— это страсть утверждать, что все хорошо,
когда в действительности все плохо».)
Безносый Панглос, гонимый, избиваемый, терзаемый,
едва не повешенный, едва не сожженный, чудом
спасшийся и снова бросаемый в море бед, вечный образец слепой
и благодушной глупости, проповедует... оптимизм. («Все к
лучшему в этом лучшем из возможных миров!»)
Простодушный и наивный Кандид не решается
подвергать сомнению проповедь своего учителя. Он готов верить
Панглосу, но: «...мой дорогой Панглос,— сказал ему
Кандид,— когда вас вешали, резали, нещадно били, когда вы
гребли на галерах, неужели вы продолжали считать, что все
в мире к лучшему?
— Я всегда был верен своему прежнему убеждению,—
отвечал Панглос,— В конце концов, я ведь философ...»
Мир фактов ниспроверг и разбил вдребезги теорию
Панглоса, причем больше всех пострадал он сам,— но он
ведь философ! (Саркастическая усмешка Вольтера.) Однако
что же теперь делать? Впасть в отчаяние? Проклясть мир и
наполнить Вселенную жалобами и стенаниями? — нет и
нет! Мрачный ипохондрик Мартен, проповедующий в
повести пессимизм, никак не по душе ни Кандиду, ни автору.
Каков же вывод? Вольтер не дает конкретных
рекомендаций. Достаточно того, что читатель проникнется идеей
несовершенства мира. Что же касается дальнейших
перспектив истории, то ведь «человек родился не для покоя», и
«надо возделывать наш сад», ибо «работа отгоняет от нас
три великих зла: скуку, порок и нужду».
Отрицая философию Лейбница и английских
писателей XVIII века (напри зер, Шефтсбери) оптимизм которых

18
вел к примирению со злом, будто бы «необходимым
элементом мировой гармонии», Вольтер был оптимистом в
другом смысле, а именно — верил в совершенствование
человечества и всех его социальных институтов. Важное
место в его повести занимает описание идеального
государства Эльдорадо (от испанского el dorado — золотой,
счастливый). Вольтер использовал рассказ испанского
путешественника Франсиско Ориллана о якобы виденной им в
1541 году между Амазонкой и Ориноко золотоносной
стране. В XVI веке этому очень верили. Упоминаемый в
повести англичанин Ролей отправился в 1595 году на поиски
Эльдорадо и даже доносил королеве Елизавете о будто бы
виденных им там чудесах.
Вольтер посмеялся над фантазиями путешественников,
но воспользовался легендой об Эльдорадо для своей
утопии. Вольтеровское Эльдорадо противопоставлено в
повести государству иезуитов в Парагвае (1609—1768). Иезуиты,
поработившие индейцев, хвастались, что будто бы
установили в Парагвае христианское государство без частной
собственности (имущество индейцев было объявлено
«собственностью Бога»!). «Los padres' владеют там всем, а народ
ничем»,— иронизирует по этому поводу Вольтер. В
Эльдорадо же нет монахов, там не «сжигают инакомыслящих»,
там нет тюрем, там никого не судят, там нет тирании и «все
свободны». Вольтер прославил «невинность и
благоденствие» жителей Эльдорадо. Однако хвалу «невинности»
народа не следует понимать в плане руссоистской
идеализации «естественного состояния». Эльдорадо — вполне
цивилизованная страна. Там имеется великолепный дворец наук,
«наполненный математическими и физическими
инструментами».
В Эльдорадо не ценят золота, и потому оно не приносит
никому зла; между тем стоило Кандиду вывезти несколько
мешков этой «желтой глины» за пределы идеального
государства, как оно стало творить свои обычные беды. Для
справедливого общества Вольтер не нашел места в
реальной действительности XVIII века; утопическое Эльдорадо
было прообразом того будущего, о котором мечтали
просветители.
Последние повести Вольтера, написанные уже рукою
дряхлой, нисколько не указывают на угасание таланта.
В «Простодушном» (1769) он ведет полемику с теорией
«естественного человека» Жан-Жака Руссо. Вольтера пугал
плебейский радикализм Руссо, который отрицал прогресс, так
1 Святые отцы (исп.).

Вольтер
19
как видел, что в классовом обществе он сопровождается
ростом неравенства между людьми и несет все новые
бедствия. Еще в 1750 году, когда Руссо прислал Вольтеру свой
первый трактат «Рассуждение о науках и искусствах», в
котором камня на камне не оставил от европейской
цивилизации и пел хвалу неиспорченному «естественному
человеку», «дикарю», Вольтер решительно отмежевался от его идей:
«Когда читаешь Ваше сочинение, так и хочется встать на
четвереньки».
Однако теперь, через двадцать лет, он готов был
частично согласиться с Руссо, отвергнув лишь его крайности. В
повести Вольтера дикарь Гурон нравственно превосходит
цивилизованных европейцев, он честнее и разумнее их. «Я
истратил на свое образование пятьдесят лет, но боюсь, что в
отношении здравого смысла мне не справиться с этим
полудиким ребенком»,— размышляет учитель Гурона. Это не
означает отказа от цивилизации: в ней много нелепостей,
предрассудков, их нужно отбросить, но сохранить
ценности культуры. Пройдя курс наук, уже цивилизованный Гурон
осознает, что «из животного превратился в человека».
В «Простодушном» нет ни сказочно-декоративного ка*
муфляжа для «опасных» идей, ни сказочно-счастливого
конца, как в других повестях Вольтера. Герои ее действуют в
реальной обстановке; это Франция времен Вольтера.
История любви Гурона и мадемуазель де Сент-Ив, рассказанная
несколько сентиментально, во вкусе тех дней, кончается
трагически. Девушка гибнет, пожертвовав своей честью
ради спасения жениха; в мире, где она живет, нет счастья
для честных и бескорыстных людей. Но зло не в
цивилизации, не в культуре, не в искусствах и науках, а в
безнравственном устройстве общества. «Из худа не бывает добра»,—
утверждает теперь Вольтер — автор «Простодушного»,
словно возражая Вольтеру — автору «Задига».
«Царевна Вавилонская», написанная Вольтером в том же
1767 году, возвращает нас в ярко раскрашенный мир
сказки. Принцесса Формозанта и прекрасный пастух Амазан,
разлученные, совершают странствия из страны в страну в
поисках друг друга. Форма странствий избрана для
политического обозрения мира. Мы видим здесь своеобразную
политическую географию в аллегорических картинах и
лицах: государство киммерийцев (Россия), где «мужчина»
(Петр I) начал великие преобразования, а «женщина»
(Екатерина II) их довершила, где царят искусства, великолепие,
слава и утонченность; Альбион (Англия), где герои видят
спокойствие, богатство, общее благосостояние, ибо «госуда-

20
ри отказались от неограниченной власти»; правда, партии
ведут там борьбу «при помощи пера и интриг», но «не
дозволяют друг другу осквернять священную сокровищницу
законов». Антропокайи («сжигатели людей») олицетворяют
собой испанских инквизиторов. Земля, кишащая князьями,
фрейлинами и нищими,— Германия. И, наконец, «желтые
воды Тибра, зачумленные болота, редкие истощенные
обитатели и нищие в старых, дырявых плащах» позволяют
узнать Италию, Рим, где царствует «Старец семи холмов»
(папа).
Повести Вольтера — это боевая политическая
публицистика, это трибуна просветителя-философа; лица, картины,
сюжет носят здесь условный характер, все атрибуты
повествовательный прозы используются лишь в той мере, в
какой они пригодны для пропаганды философских,
политических и нравственных идей автора.
Проза Вольтера ярко тенденциозна. Он делал свое дело.
Служа всем девяти музам, он ни на минуту не забывал о
своей просветительской миссии. Неутомимый и насмешливый,
он был неотразим и всесилен. В его шутке таилась
опасность, его смех разил, как меч. Европейская аристократия
вкушала мед его речей, не всегда ощущая в них привкус яда.
Своею высохшей рукой он правил общественным мнением.
Владычество Вольтера исключало тиранию предрассудка,
догматического понуждения. Это было свободное царство
ума, куда допускались все. Здесь дышалось легко, здесь
мысль доходила до читателя мгновенно, ибо излагалась она
с изящной простотой, самые сложные проблемы обретали
ясность и постигаемость. Он не дожил до Революции, но
Революция воздала ему должное.
Останки Вольтера, увезенные из Парижа в ночь на 1
июня 1778 года тайно, в великой спешке (церковные власти
запретили официальную церемонию похорон), были
торжественно возвращены в столицу и погребены в Пантеоне
11 июля 1791 года.
С.Артамонов

Из
«Философского
словаря»

Аббат
Куда вы, господин аббат? и т. д. Известно ли
вам, что аббат означает отец? Если вы им
станете, то окажете услугу государству; вы,
несомненно, совершите самое прекрасное дело, доступное
человеку; от вас родится мыслящий человек. В этом
действии есть нечто божественное.
Но если вы называетесь господином аббатом
лишь потому, что вы тонзурованы, носите маленький
воротник, короткий плащ и живете в ожидании
легкого дохода, тогда вы не заслуживаете имени аббата.
Древние монахи давали это имя старшему,
которого они выбирали. Аббат был их духовным отцом.
Как меняется значение одних и тех же
наименований с течением времени! Духовный аббат был
бедняк, стоявший во главе нескольких других бедняков;
но по прошествии 200 лет у бедных духовных отцов
оказалось по 400 тысяч ливров годового дохода; а
теперь есть в Германии бедные духовные отцы,
имеющие целый гвардейский полк
Бедняк, давший обет оставаться бедным и в
результате ставший властелином! Об этом уже
говорили. Надо повторять это тысячу раз, это недопустимо.
Законы протестуют против этого злоупотребления,
религия им возмущается, а настоящие бедняки,
лишенные одежды и пищи, взывают к небу у дверей
господина аббата.
Но я слышу, как господа аббаты Италии,
Германии, Фландрии, Бургундии говорят: «Почему бы нам
не накапливать имущество и почести? Почему не

24
ВОЛЬТЕР
быть князьями? Ведь епископы ими бывают. Сперва
они были бедны, как и мы, они разбогатели, они
возвысились; один из них стал выше королей; дайте же
и нам подражать им, как сумеем...»
Вы правы, господа, заполоняйте землю, она
принадлежит сильному или ловкому, который не
захватит, вы воспользовались временами невежества,
суеверия, безумия, чтобы отнять у нас наше наследство
и попирать нас ногами, чтобы раздирать, высасывая
соки из несчастных; трепещите, как бы не наступил
день разума.
Авраам
Раздел I
...Нет ни одной эпохи в древности, которая не
породила бы множество различных мнений. По
словам Морери*, существовало 70 хронологических
систем для истории, продиктованной самим Богом.
После Морери появилось пять новых попыток
согласовать тексты Писания; таким образом, споров об
Аврааме* было столько же, сколько лет ему
приписывается в тексте, когда он вышел из Харрана*. И из
этих 75 систем ни одна не сообщает нам точно, что
это за город или селение Харран и в каком месте он
находился. Какая нить укажет нам путь в этом
лабиринте споров, от первого стиха до последнего?
Смирение.
Святому Духу не было угодно научить нас ни
хронологии, ни физике, ни логике; он пожелал сделать
из нас людей богобоязненных. А поскольку мы
бессильны что-либо понять, мы можем только
покориться...
Не менее дерзкие критики выставляют другие
возражения относительно непосредственного
общения Авраама с Богом, его сражений и побед.
Господь явился ему после его выхода из Египта и
сказал ему: «Возведи очи твои и посмотри к северу, и
к югу, и к востоку, и к западу. Я дам тебе и потомству
твоему до скончания веков (in sempiternum) всю
землю, которую ты видишь»1.
1 Бытие. XIII. 14, 15.

Из «Философского словаря*
25
Затем Господь вторично поклялся даровать ему
«всю землю от Нила до Евфрата»1.
Эти критики недоумевают, как Бог мог обещать
это огромное пространство, которым евреи никогда
не владели, и как он мог отдать им «до скончания
веков» ту небольшую часть Палестины, из которой
их давным-давно изгнали?
К этим обещаниям Господь еще добавляет, что
потомство Авраама будет многочисленно, как песок
земной. «Если кто может сосчитать песок земной, то
и потомство твое сочтено будет»2.
Наши критики продолжают настаивать, говоря,
что сегодня на всей земле нет и 40 тысяч евреев,—
а ведь евреи всегда видели в браке священную
обязанность и их главной целью было народонаселение.
На эти сомнения возражают, что церковь,
пришедшая на смену синагоге, является истинным
потомством Авраама и что она в самом деле очень
многочисленна.
Правда, она не владеет Палестиной, но она может
когда-нибудь ею овладеть, как он однажды уже
завоевал ее при папе Урбане II, во время первого
крестового похода*. Словом, если смотреть очами веры на
Ветхий Завет, как на прообраз Нового, то все уже
исполнилось или исполнится, а слабому разуму
надлежит умолкнуть...
Раздел II
Имя Авраама — одно из прославленных имен в
Малой Азии и Аравии, как Тот у египтян, первый
Зороастр в Персии, Геракл в Греции, Орфей* во
Фракии, Один у северных народов, и много других,
известных более своей славой, чем вполне
достоверной историей. Я говорю здесь лишь об истории
языческой; что же касается истории евреев, наших
учителей и врагов, которым мы верим и которых
ненавидим, то, поскольку эта история вне сомнения
написана Святым Духом, мы испытываем к ней
достодолжные чувства. Здесь мы обращаемся только к
1 Бытие. XV. 18.
2 Там же. XIII. 16.

26
ВОЛЬТЕР
арабам; они хвалятся, что происходят от Авраама
через Измаила*; они считают, что этот патриарх
построил Мекку* и умер в этом городе. Нельзя
отрицать, что Бог был бесконечно милостивее к
потомству Измаила, чем к потомству Иакова*...
Потомки Иакова завоевали только очень
маленькую страну, которую они затем потеряли, а потомки
Измаила покорили часть Азии, Европы и Африки,
основали государство, более обширное, чем Римская
империя, и изгнали евреев из их пещер, которые они
называли «обетованной землей».
Если судить только по примерам нашей
новейшей истории, трудно представить, чтобы Авраам был
отцом двух столь различных народов; нам говорят,
что он родился в Халдее*, что он был сыном
бедного горшечника, который зарабатывал на жизнь, делая
маленьких глиняных идолов. Мало вероятно, чтобы
сын этого горшечника отправился за 400 миль под
тропики, через непроходимые пустыни, чтобы
основать Мекку. Если он был завоевателем, то он,
вероятно, обратился бы к прекрасной стране Ассирии*; а
если он был бедным человеком, как нам его
описывают, то он не основывал бы государств за
пределами своей страны.
Книга Бытия сообщает, что ему было 75 лет,
когда он вышел из земли Харранской после смерти
своего отца, Фарры-горшечника; но в той же книге
Бытия сказано также, что Фарра, родив Авраама в
возрасте 70 лет, прожил до 205 лет, а потом Авраам
покинул Харран; то есть, по-видимому, после смерти
своего отца.
Либо автор не сумел правильно распределить
повествование, либо из самой книги Бытия ясно, что
Аврааму было 135 лет, когда он покинул
Месопотамию. Он перешел из страны, которую называют
языческой, в другую языческую страну, Сихем в
Палестине. Зачем он туда пошел? Зачем он покинул
плодородные берега Евфрата ради страны столь
отдаленной, столь бесплодной, столь каменистой, как
Сихем? Халдейский язык был, наверное, совсем не
похож на сихемский, и Сихем не был торговым
местом; он удален от Халдеи более, чем на 100 миль;

Из «Философского словаря»
27
чтобы туда попасть, надо пройти через пустыни; но
Богу было угодно, чтобы он совершил это
путешествие; он хотел показать ему землю, которую
должны были занять его потомки через несколько веков
после него. Человеческому разуму трудно постичь
причины подобного путешествия.
Не успел он прибыть в маленькую гористую
страну Сихем, как голод погнал его оттуда. Он
отправляется со своей женой в Египет в поисках пропитания.
От Сихема* до Мемфиса* 200 миль; естественно ли
идти за хлебом так далеко, и притом в страну, языка
которой не знаешь?
Он привел в Мемфис свою жену Сарру, которая
была чрезвычайно молода, можно сказать, почти
ребенок по сравнению с ним, так как ей было всего
65 лет. Поскольку она была очень красива, он решил
извлечь пользу из ее красоты. «Притворись, что ты
моя сестра,— сказал он ей,— дабы мне хорошо было
ради тебя». Лучше было сказать: «Притворись, что ты
моя дочь». Царь влюбился в юную Сарру и подарил
мнимому брату много овец, волов, ослов, ослиц,
верблюдов, слуг, служанок; из чего видно, что Египет уже
тогда был очень могущественным и просвещенным
государством, следовательно, очень древним, и что в
нем щедро награждали братьев, которые предлагали
своих сестер мемфисским царям.
Юной Сарре было 90 лет, когда Бог обещал ей,
что Авраам, которому было тогда 160 лет, даст ей
сына в том же году.
Авраам, любивший путешествовать, отправился в
страшную пустыню Кадес* со своей беременной
женой, по-прежнему молодой и красивой. Один царь в
этой пустыне не замедлил влюбиться в Сарру, как и
царь Египта. Отец верующих прибегнул к той же
лжи, что и в Египте; он выдал свою жену за сестру и
таким способом снова обрел овец, волов, слуг и
служанок. Можно сказать, что этот Авраам разбогател
благодаря жене. Комментаторы сочинили
невероятное количество томов, чтобы оправдать поведение
Авраама и согласовать хронологию. Поэтому
следует отослать читателя к этим комментариям. Все они
составлены людьми с острым и тонким умом, пре-

28
ВОЛЬТЕР
восходными метафизиками, лишенными
предрассудков, и отнюдь не педантами.
Впрочем, это имя Брам*, Абрам, было знаменито
в Индии и в Персии; некоторые ученые даже
утверждают, что это был тот самый законодатель,
которого греки называли Зороастром. Другие говорят,
будто это — Брама индийцев; но это не доказано.
Но многие ученые считают весьма вероятным,
что этот Авраам был халдеем или персом; евреи с
течением времени стали хвалиться, что они
происходят от него, как франки произошли от Гектора*, а
бретонцы — от Тубала*. Установлено, что еврейский
народ был очень молодым племенем, что он очень
поздно обосновался около Финикии*, что он был
окружен древними народами, что он перенял их язык,
что он взял от них даже халдейское имя Израиль, по
свидетельству еврея Иосифа Флавия*. Известно, что
он заимствовал у вавилонян имена вплоть до имен
ангелов и, наконец, что он стал называть Бога
именем Елои, или Елоах, Адоная, Иеговы или Хиао, вслед
за финикийцами.
Вероятно, он узнал имя Авраама, или Ибрагима,
только от вавилонян, ибо древняя религия всех
стран от Евфрата до Окса* называлась Кис Ибрагим,
Милат Ибрагим. Это подтверждают все исследования
об этих местностях ученого Хайда*.
Итак, евреи поступали с древней историей и
мифами так же, как их старьевщики поступают с
поношенной одеждой: они ее перелицовывают и
продают за новую как можно дороже.
Это любопытный пример человеческого
недомыслия, что мы так долго смотрели на евреев, как на
народ, который всему научил других, тогда как сам
их историк Иосиф сознается в обратном.
Трудно рассеять сумрак древности, но очевидно,
что все азиатские государства процветали еще до
того, как бродячая орда арабов, именуемых евреями,
обрела собственный клочок земли, до того, как у нее
появился город, законы и устойчивая религия.
Поэтому, когда видишь древний обряд, древнее
верование, укоренившееся в Египте или в Азии и у евреев,
то вполне естественно предполагать, что этот при-

Из «Философского словаря*
29
шлый народец, невежественный, грубый, никогда не
имевший искусств, подражал по мере сил древней
нации, процветающей и искусной.
С этой точки зрения и надо оценивать Иудею,
Бискайю, Корнуолл, Бергамо — страну Арлекина*
и т. д.; разумеется, торжествующий Рим ни в чем не
подражал ни Бискайе, ни Корнуоллу, ни Бергамо; и
нужно быть или большим невеждой, или большим
мошенником, чтобы говорить, будто евреи чему-то
научили греков.
(Статья взята у г-на Фрере*)
Адам
Раздел I
Так много сказано, так много написано об Адаме,
о его жене, о преадамитах* и т. д., раввины
разносили об Адаме столько бредней, а повторять сказанное
другими так пошло, что мы отважимся высказать об
Адаме довольно новую мысль. По крайней мере ее не
найти ни у одного древнего автора, ни у одного отца
церкви, ни у одного проповедника или богослова,
или критика, или схоласта, известного мне. Я имею
в виду глубокую тайну, которая хранилась в
отношении Адама на всей обитаемой земле, кроме
Палестины, вплоть до того времени, как еврейские книги
начали приобретать известность в Александрии,
когда их перевели на греческий язык при одном из
Птолемеев. И то они были очень мало известны;
большие книги были очень редки и очень дороги; и к
тому же иерусалимские евреи были так злы на
александрийских, так упрекали их за то, что они
перевели их Библию* на мирской язык, осыпали их такими
ругательствами и так громко взывали к Господу, что
александрийские евреи старались по возможности
утаить свой перевод. Его скрывали так тщательно,
что ни один греческий или римский автор не
упоминает о нем до эпохи императора Аврелия*.
Историк Иосиф признается в своем ответе Апио-
ну*, что у евреев долгое время не было никакого
общения с другими народами. «Мы живем,— говорит
он,— в стране, удаленной от моря; мы не занимаем-

30
ВОЛЬТЕР
ся торговлей; мы не общаемся с другими народами...
Удивительно ли, что наш народ, живя так далеко от
моря и не стремясь ничего писать, был мало
известен?»
Нас спросят, как мог Иосиф сказать, что его
народ ничего не писал, тогда как у него были 22
канонические книги*, не считая Таргума Онкелоса*. Но
надо иметь в виду, что два очень маленьких
томика — ничто по сравнению с множеством книг,
хранившихся в Александрийской библиотеке*,
половина которой была сожжена во время войны с Цезарем.
Установлено, что евреи очень мало писали, очень
мало читали; что они были глубоко невежественны
в астрономии, в геометрии, в географии, в физике;
что они ничего не знали об истории других народов
и что они начали просвещаться только в
Александрии. Их язык был варварской смесью древнефини-
кийского с исковерканным халдейским. Он был так
беден, что в глаголах у них недоставало нескольких
наклонений.
К тому же, поскольку они не знакомили ни
одного чужестранца со своими книгами, ни с их
заглавиями, то никто на земле, кроме них, никогда не
слыхал ни об Адаме, ни о Еве, ни об Авеле, ни о Каине,
ни о Ное. Один лишь Авраам с течением времени
стал известен восточным народам; но ни один
древний народ не признавал, что этот Авраам или
Ибрагим был родоначальником еврейского народа.
Таковы тайные пути Провидения, что отец и мать
рода человеческого оставались неизвестными людям
до такой степени, что имен Адама и Евы не найти ни
у одного древнего писателя ни в Греции, ни в Риме,
ни в Персии, ни в Сирии, ни даже у арабов, вплоть
до времен Магомета*. Бог допустил, чтобы родовые
имена великой человеческой семьи сохранились
только среди самой маленькой и самой несчастной
ее ветви.
Как это могло случиться, что Адам и Ева остались
неизвестными всем своим детям? Каким образом ни
в Египте, ни в Вавилоне не нашлось никакого следа,
никакой памяти о наших праотцах? Почему ни
Орфей, ни Лин, ни Тамирис* не говорили о них? Ведь

Из «Философского словаря»
31
если бы они сказали хоть слово, это слово было бы
наверняка подхвачено Гесиодом* и особенно
Гомером, которые говорят обо всем, кроме прародителей
рода человеческого...
Правда, у брахманов* в книге, озаглавленной Яд-
журведа*, мы находим имя Адимо и его жены Про-
крити. Имя Адимо немного напоминает нашего
Адама; но индийцы говорят: «Мы великий народ,
осевший у Инда и Ганга за несколько столетий до того,
как иудейская орда двинулась к Иордану. Египтяне,
персы, арабы приходили в нашу страну за
мудростью и пряностями, когда евреи были неизвестны
остальным людям. Мы не могли заимствовать
нашего Адимо от их Адама. Наша Прокрити нисколько не
похожа на Еву, и к тому же их истории совершенно
различны».
Таковы примерно ответы, которые современные
брахманы нередко давали священнослужителям
торговых судов, приезжавшим к ним рассказать об
Адаме и Еве, Авеле и Каине, тогда как европейские
коммерсанты прибывали с оружием в руках покупать у
них пряности и опустошать их страну...
Вы не найдете имен Ноя или Адама ни в одной
древней династии Египта; нет их и у халдеев; словом,
весь мир хранит о них молчание.
Надо сознаться, что подобное упущение просто
беспримерно. Все народы приписывали себе
вымышленное происхождение, и ни один из них не
приблизился к истинному...
Это настоящее чудо — закрыть глаза и уши всем
народам, уничтожить у них всякий след, всякое
напоминание об их праотце! Что бы подумали, что бы
сказали Цезарь, Антоний, Красе, Помпеи, Цицерон,
Марцелл, Метелл*, если бы бедный еврей, продавая
им бальзам, сказал: «Все мы происходим от одного
отца по имени Адам»? Весь римский сенат закричал
бы: «Покажи нам вашу родословную». Тогда еврей
перечислил бы свои десять поколений до Ноя, до
тайны Всемирного потопа. Сенат спросил бы его,
сколько человек было в ковчеге — ведь надо же было
прокормить всех животных в течение целых десяти
месяцев и последующего года, когда уже вовсе не

32
ВОЛЬТЕР
было никакой пищи. Торгаш отвечал бы: «Нас было
восемь, Ной и его жена, их три сына, Сим, Хам и
Иафет, и их супруги. Вся эта семья по прямой линии
происходила от Адама».
Цицерон, вероятно, осведомился бы о великих
памятниках, о неоспоримых свидетельствах,
оставленных Ноем и его детьми, относительно нашего
общего отца; во всем мире после потопа должны бы
раздаваться имена Адама и Ноя, из которых один
был отцом, а другой — восстановителем всех
народов. Их имена были бы на устах у всех, как только
люди обрели дар речи; на всех папирусах — как
только они научились писать; на дверях каждого
дома — как только начали строить, на всех храмах,
на всех статуях. «Как? вы знали такую великую тайну
и скрывали ее от нас?» — «Это потому, что мы
чистые, а вы нечистые»,— отвечал бы еврей. Римский
сенат рассмеялся бы или приказал высечь его
плетьми; так люди привязаны к своим предрассудкам...
РазделШ
Мы живем уже не в те времена, когда всерьез
обсуждали, каким было познание у Адама —
врожденным или нет; те, которые так долго пережевывали
этот вопрос, не обладали ни врожденным, ни
приобретенным познанием.
Узнать, в какое время была написана Книга Бытия,
где говорится об Адаме, так же трудно, как узнать
дату появления Вед, Санскрита* и других азиатских
книг. Важно отметить, что евреям не разрешалось
читать первую главу Книги Бытия до 25 лет. Многие
раввины смотрели на сотворение Адама и Евы и их
историю, как на аллегорию. Все известные древние
народы измышляли подобные истории, и по
странному совпадению, доказывающему слабость нашей
природы, все они стремились объяснить
происхождение зла морального и физического
приблизительно одинаковыми способами. Халдеи, индийцы,
персы, египтяне также говорили о смешении добра и
зла, которое кажется уделом нашего земного шара.
Иудеи, вышедшие из Египта, какими бы они ни были
грубыми, слышали там об аллегорической филосо-

Из «Философского словаря*
ЪЪ
фии египтян. Впоследствии они присоединили к
этим слабым познаниям и те, которые они
приобрели у финикиян и вавилонян в течение очень
продолжительного рабства; но поскольку естественно и
вполне обычно, что грубый народ грубо подражает
вымыслам народа просвещенного, то неудивительно,
что евреи выдумали, будто женщина была создана из
ребра мужчины, что уста Бога вдунули дыхание
жизни в лицо Адама, что Тигр, Евфрат, Нил и Оке берут
начало в одном и том же саду; придумали и запрет
вкушать от плода, запрет, от которого произошла
смерть, а также и зло физическое и нравственное.
Проникнутые мнением, распространенным в
древности, что змея — очень хитрое животное, они не
остановились перед тем, чтобы наделить ее умом и
речью.
Этому народу, занимавшему в то время лишь
небольшой уголок земли и считавшему ее длинной,
узкой и плоской, нетрудно было поверить, что все
люди произошли от Адама; они не подозревали, что
обширные пространства заселены неграми, облик
которых отличается от нашего. И уж никак не
предугадывали Америку.
Впрочем, довольно странно, что еврейскому
народу разрешается читать Исход*, где так много чудес,
устрашающих разум, и не разрешается до
25-летнего возраста читать первую главу Книги Бытия, где все
неизбежно должно быть чудом, поскольку речь идет
о сотворении. Быть может, запрет следует объяснить
той странной манерой, в которой выражается автор,
начиная с первого стиха: «В начале сотворили боги
небо и землю»; можно было опасаться, как бы
молодые евреи не стали на основании этого
поклоняться нескольким богам. А может быть, тем, что Бог,
сотворив мужчину и женщину в первой главе, вновь
пересоздает их в шестой и что не следовало
открывать молодежи это кажущееся противоречие. Быть
может, запрет связан с тем, что там сказано: «Боги
сотворили человека по своему образу и подобию» и
что эти выражения изображали евреям слишком
плотского Бога. А может быть, и с тем, что там
сказано: «И создал Господь Бог из ребра, взятого у че-

34
ВОЛЬТЕР
ловека, жену»,— а легкомысленные юноши, которые,
захотев прощупать у себя ребра, увидели бы, что они
все на месте, могли бы заподозрить автора в
некоторой неточности. Быть может, запрет объясняется
тем, что Бог, всегда прогуливавшийся в полдень по
эдемскому саду, издевается над Адамом после его
грехопадения и что этот иронический тон мог бы
внушить молодежи чрезмерный вкус к насмешкам.
Словом, каждая строчка этой главы дает очень
веские поводы, чтобы запретить ее чтение; но с этой
точки зрения трудно понять, как можно было
разрешать остальные главы. Удивительно и то, что евреи
должны были читать эту главу лишь в возрасте
25 лет. Казалось бы, лучше было бы преподносить ее
впервые детскому возрасту, который принимает все
на веру, а не юности, которая уже считает своим
долгом осуждать и насмехаться. Возможно и то, что
25-летние евреи, уже подготовленные и
утвердившиеся в вере, лучше воспринимали эту главу, чтение
которой могло бы возмутить неискушенные души.
Ангел
Раздел II
Вера в ангелов — одна из древнейших в мире: она
предшествовала вере в бессмертие души; в этом нет
ничего странного. Чтобы считать бессмертной душу
смертного человека, требуется философия, а чтобы
придумать существа, стоящие выше нас и
охраняющие или преследующие нас, требуется только
воображение и слабость. Однако древние египтяне, по-
видимому, не имели представления об этих
небесных существах, облеченных в эфирное тело,
исполнителях велений божества. Древние
вавилоняне первые приняли эту теологию. Иудейские книги
упоминают ангелов, начиная с первой Книги Бытия;
но Книга Бытия была написана тогда, когда халдеи
были уже могущественным народом; и лишь в
вавилонском плену*, более тысячи лет после Моисея,
евреи узнали имена Гавриила, Рафаила, Михаила, Ури-
ила и т. д., которыми называли ангелов. Очень стран-

Из «Философского словаря*
35
но, что хотя иудейская и христианская религии
основаны на грехопадении Адама, а это грехопадение
основано на искушении его злым духом, дьяволом,
тем не менее в Пятикнижии* ни слова не сказано о
существовании злых духов и тем менее об их
наказании и пребывании их в аду
Причина этого очевидна. Дело в том, что падшие
ангелы стали им известны только в плену в
Вавилоне; лишь тогда стали говорить об Асмодее*,
которого Рафаил приковал цепью в Верхнем Египте; лишь
тогда евреи услышали о Сатане. Слово «сатана» было
халдейское, и оно впервые встречается в Книге
Иова*, жителя Халдеи.
Древние персы говорили, что Сатана — дух,
ведший войну с дивами и пери, т. е. феями.
Итак, согласно обычным законам вероятности,
тем, кто следовал бы только своему разуму, было бы
простительно считать, что именно из этой теологии
среди иудеев и христиан, наконец, возникла мысль,
что злые ангелы были изгнаны с неба и что их князь
соблазнил Еву в образе змея.
Утверждали, будто Исайя* (в своей XIV главе)
имел в виду эту аллегорию, когда говорил: «Quo
modo cecidisti de coelo, Lucifer, qui mane oriebaris? —
Как пало ты с небес, лучезарное светило, встававшее
по утрам?»
Именно этот латинский стих,— перевод из Исайи,—
доставил дьяволу имя Люцифера. При этом не
подумали, что Люцифер означает «несущий свет». Еще
меньше задумывались над словами Исайи. Он
говорит о свергнутом царе Вавилона* и, пользуясь
обычной метафорой, обращается к нему: «Как пало ты с
небес, сверкающее светило?»
Вряд ли этим риторическим приемом Исайя
хотел установить учение об ангелах, низвергнутых в ад;
и лишь в первые времена христианства Отцы
Церкви и раввины пытались поддерживать это учение,
чтобы спасти то, что было неправдоподобно в
истории змея, соблазнившего праматерь людей,
обреченного за этот дурной поступок ползать на чреве
своем и ставшего с тех пор врагом человека, который

36
ВОЛЬТЕР
стремится его раздавить, тогда как змей норовит его
ужалить. Небесные существа, низвергнутые в
пропасть, откуда они выходят, чтобы преследовать род
человеческий, казались чем-то более возвышенным.
Никакими рассуждениями нельзя доказать, что
эти небесные и адские силы существуют, но нельзя
доказать и того, что они не существуют. Конечно, нет
никакого противоречия в том, чтобы признавать
добродетельные и злобные существа, по природе
своей отличные и от Бога и от людей; но если какая-
нибудь вещь возможна, этого еще недостаточно,
чтобы в нее поверить.
Ангелы, возглавлявшие народы у вавилонян и у
евреев,— это то же, чем были боги Гомера, то есть
небесные существа, подчиненные верховному
существу. Воображение, создавшее одних, вероятно,
создало и других. Число второстепенных богов
увеличилось в религии Гомера. Число ангелов у христиан
возросло с течением времени.
Авторы, известные под именами Дионисия Арео-
пагита и Григория I*, установили девять чинов
ангельских, разделенных на три иерархии: первая —
серафимы, херувимы и престолы; вторая —
господства, силы и власти; третья — начала, архангелы и,
наконец, ангелы, по которым именуются все
остальные. Одному лишь папе дозволено распределять
таким образом чины на небесах.
Апокалипсис
Раздел I
...Каждое христианское вероисповедание
применяло к себе пророчества, содержащиеся в этой
книге; англичане находили в ней революции
Великобритании, лютеране — междоусобицы в Германии;
реформаты во Франции — царствование Карла ЕХ* и
регентство Екатерины Медичи,— все они одинаково
правы. Боссюэ и Ньютон оба комментировали
Апокалипсис, но в результате красноречивые
декламации одного и великие открытия другого делают им
больше чести, чем их комментарии.

Из «Философского словаря*
37
РазделП
Итак, два великих человека, но великих
по-разному, толковали Апокалипсис в XVII столетии: Ньютон,
которому подобное изучение было совсем не к лицу;
Боссюэ, которому это занятие подходило больше.
Тот и другой своими комментариями дали врагам
оружие против себя; и, как уже было сказано, первый
примирил этим человечество со своим
превосходством, а второй доставил радость своим врагам.
И католики и протестанты — все толковали
Апокалипсис в свою пользу; и каждый находил в нем
именно то, что отвечало его интересам. Они
особенно замысловато истолковывали великого зверя* с
семью головами и десятью рогами, со шкурой барса,
ногами медведя, пастью льва, силой дракона; для
того чтобы покупать и продавать, надо было иметь
начертание и число имени этого зверя, а число это
было 666.
Боссюэ открыл, что этим зверем был император
Диоклетиан*, оставив акростих на его имя; Гроций*
считал, что это был Т]раян. Один священник церкви
Св. Сульпиция, по прозванию Ла Шетарди*,
известный своими странными приключениями, доказывал,
что зверем был Юлиан*; Жюрье* доказывал, что
зверь — это папа. Один проповедник доказал, что
это Людовик XIV*. Один добрый католик доказал,
что это английский король Вильгельм*; примирить
их всех нелегко1.
Много спорили относительно звезд, упавших с
неба на землю, и солнца и луны, которые были
одновременно объяты мраком в третьей своей части.
Разные высказывались мнения относительно
книги, которую ангел заставил автора Апокалипсиса
1 Один современный ученый пытался доказать, что
апокалиптический зверь — не кто иной, как император Калигула*.
Цифра 666 равняется численному значению букв в его имени.
Эта книга, по словам автора, есть предсказание беспорядков в
царствование Калигулы, сделанное задним числом и к
которому были прибавлены двусмысленные пророчества о падении
Римской империи. Вот почему протестанты, пожелавшие
отыскать в Апокалипсисе папскую власть и ее уничтожение,
наткнулись на несколько очень убедительных объяснений.

38
ВОЛЬТЕР
съесть, каковая книга была сладка в устах и горька во
чреве. Жюрье утверждал, что под этим
подразумевались книги его противников; этот аргумент
обращали против него самого...
Аранда*
Необычайное установление
инквизиции в Португалии
Давно, еще в начале XV столетия, папа
Бонифаций IX*, направлял в Португалию
монахов-проповедников, которые ходили из города в город, сжигая
еретиков, мусульман и евреев; но они были
бродячими, и сами короли иногда жаловались на их
притеснения. Папа Климент VII* захотел назначить им
постоянное пребывание в Португалии, как было в
Арагоне и Кастилии*. Между римским и лиссабонским
двором возникли трения, умы ожесточались,
инквизиция от этого страдала и не имела прочного
положения.
В 1539 г. в Лиссабоне появился папский легат,
прибывший, по его словам, чтобы установить
святейшую инквизицию на незыблемой основе. Он
привез королю Жуану III письма от папы Павла III*.
У него были и другие письма из Рима к главным
сановникам двора; его легатские патенты были
должным образом скреплены печатями и подписями; он
предъявил самые широкие полномочия для
назначения великого инквизитора и всех членов
священного судилища. Это был плут по имени Саведра,
умевший подделывать любой почерк, изготовлять и
накладывать всевозможные фальшивые печати. Он
изучил это ремесло в Риме и усовершенствовался в
нем в Севилье, откуда приехал с двумя другими
мошенниками. При нем была великолепная свита —
более 120 слуг. Чтобы покрыть эти колоссальные
расходы, он и его двое сообщников заняли в
Севилье огромные суммы от имени римской
апостольской курии. Все было обделано с потрясающей
ловкостью.

Из «Философского словаря*
39
Сначала король Португалии удивился, что папа
послал ему легата a latere1 без предупреждения. Легат
гордо отвечал, что в таком неотложном деле, как
учреждение постоянной инквизиции, его
святейшество не может терпеть промедления, а для короля
это большая честь, что первый курьер, принесший
ему эту весть, является легатом святого отца. Король
не посмел возражать. В тот же день легат назначил
великого инквизитора и разослал повсюду людей
собирать десятину; и прежде чем двор получил
ответы из Рима, он уже успел сжечь 200 человек и
собрать более 200 тысяч экю.
Между тем маркиз де Вилланова, испанский
синьор, у которого легат занял в Севилье очень крупную
сумму по фальшивым векселям, счел более
благоразумным взыскать эти деньги собственноручно, чем
ехать в Лиссабон компрометировать себя
знакомством с мошенником. Легат в это время объезжал
границы Испании. Туда он и направился с 50
вооруженными людьми, схватил его и доставил в Мадрид.
В Лиссабоне мошенничество было вскоре
разоблачено, и мадридский совет присудил легата Савед-
ру к плетям и к 10 годам каторжных работ на
галерах, но примечательно то, что папа Павел III
утвердил впоследствии все, что сделал этот мошенник;
полнотою своей божественной власти он исправил
все небольшие неправильности в процедурах и
освятил то, что было чисто человеческим: «Не все ли
равно, чью руку использует Бог».
Вот каким путем утвердилась инквизиция в
Лиссабоне, и все королевство восславило Провидение.
Впрочем, процедуры этого судилища достаточно
известны; все знают, как они противоречили лживой
справедливости и слепому разуму всех других судов
на свете. Людей сажали по простому доносу самых
презренных личностей; сын мог донести на отца,
жена на мужа; очных ставок обвинителям никогда не
давали, имущество конфисковалось в пользу судей.
Так по крайней мере вела себя инквизиция вплоть до
1 Из своих приближенных (лат).— Ред.

40
ВОЛЬТЕР
наших дней; в этом должно быть что-то
божественное, иначе непонятно, как люди так долго терпели
это иго.
Атеист
Раздел I
...Совершенно очевидно, что с точки зрения
морали гораздо лучше верить в Бога, чем не признавать
его. В интересах всех людей необходимо, чтобы
существовало божество, карающее то, чего
человеческое правосудие не может пресечь; но несомненно и
то, что лучше не признавать никакого бога, чем
поклоняться жестокому божеству, которому приносят
человеческие жертвы, как было принято у многих
народов...
Правы были люди, утверждавшие, что общество,
состоящее из одних атеистов, может существовать,
ибо общество образуют законы, а атеисты, будучи
философами, могут вести под сенью этих законов
очень разумную и очень счастливую жизнь. Им,
конечно, будет легче жить в обществе, чем суеверным
фанатикам. Заселите какой-нибудь город Эпикурами,
Симонидами, Протагорами, Де Барро, Спинозами*;
заселите другой город янсенистами и молиниста-
ми,— как вы думаете, в каком из них будет больше
беспорядков и споров? Атеизм, если рассматривать
его только по отношению к здешней жизни, был бы
очень опасен среди дикого народа; неправильные
представления о божестве не менее вредны.
Большинство великих мира живет так, словно они
атеисты. Кто жил и наблюдал, тот знает, что познание
Бога, его присутствие, его правосудие не оказывают
ни малейшего влияния на войны, на договоры, на
честолюбие людей, на их интересы и удовольствия,
которые поглощают все минуты их жизни. А между
тем незаметно, чтобы они грубо нарушали правила,
установленные в обществе. С ними гораздо приятнее
проводить жизнь, чем с суеверными и фанатиками.
Правда, я буду ждать большей справедливости от
того, кто верит в какого-то Бога, чем от того, кто ни
во что не верит; но от суеверного я не буду ожидать

Из «Философского словаря*
41
ничего, кроме злобы и преследований. Атеизм и
фанатизм — это два чудовища, пожирающих и
раздирающих общество; но атеист в своем заблуждении
сохраняет разум, подрезающий ему когти, а фанатик
охвачен непрерывным безумием, которое эти когти
точит.
Беккер*, или О заколдованном мире,
о дьяволе, о книге Еноха* и о колдунах
Этот Бальтазар Беккер очень добрый человек,
большой враг вечного ада и дьявола и еще больший
враг точности, в свое время очень нашумел своей
толстой книгой «Заколдованный мир»...
Дело в том, что во времена Беккера в середине
XVII в., служителя святого Евангелия (как говорят в
Голландии), дьявол еще пользовался огромным
авторитетом у богословов всех толков, несмотря на то,
что здравые умы уже начинали просвещать мир.
Колдовство, бесноватость и все, что связано с этой
прекрасной теологией, были в моде по всей Европе и
часто имели пагубные последствия.
Не прошло еще и века с тех пор, как сам король
Яков*, которого Генрих IV прозвал «мастером
Яковом», этот ярый враг римского вероисповедания и
папской власти, напечатал свою «Демонологию» (ну
и книга для короля!). В этой «Демонологии» Яков
признает колдовство, инкубов и суккубов*; он
допускает власть дьявола и папы, который по его словам,
имеет право изгонять сатану из тела одержимых, как
и другие священники. А мы сами, несчастные
французы, мы, которые теперь хвастаемся, что обрели
немного здравого смысла, в какую ужасную клоаку
тупого варварства были мы тогда ввергнуты! Не было
ни одного парламента, ни одного президиального
суда*, который не занимался бы разбором дел
колдунов; ни одного важного юрисконсульта, который не
писал бы ученых трактатов об одержимых дьяволом.
По всей Франции стоял стон от мучений, которым
судьи подвергали во время пыток несчастных
идиоток, внушая им, что они ходили на бесовский шабаш,
и безжалостно умерщвляя их ужасными казнями.

42
ВОЛЬТЕР
Католики и протестанты были одинаково заражены
этим нелепым и отвратительным суеверием, под
предлогом, что в одном из христианских Евангелий
сказано, что ученики Иисуса Христа были посланы,
чтобы изгонять бесов. Священной обязанностью
считалось подвергать допросу девушек, чтобы
заставить их сознаться, будто они спали с Сатаной, и
Сатана при этом имел образ козла. Все подробности
свиданий этого козла с нашими девицами
фиксировались в судебных процессах этих несчастных. В
результате их сжигали, безразлично, сознавались они
или отпирались; и вся Франция была одной
обширной ареной узаконенных убийств.
У меня в руках сборник этих адских процедур,
составленный советником первой палаты
парламента в Бордо по имени де Ланкр,— сборник,
напечатанный в 1612 г. и адресованный монсеньору Силлери*,
канцлеру Франции; монсеньор Силлери ни разу не
подумал о том, чтобы просветить этих гнусных
судей. Надо было бы начать с того, чтобы просветить
самого канцлера. Чем была в то время Франция?
Непрерывной Варфоломеевской ночью, от резни в
Васей до убийства маршала Д'Анкра* и его ни в чем не
повинной жены.
Поверят ли нам, что в Женеве в 1652 г. при
жизни этого же Беккера, сожгли бедную девушку по
имени Мишель Шодорн, которой внушили, что она
колдунья?
Вот точная передача содержания протокола этой
ужасной бессмыслицы, отнюдь не последнего
памятника в своем роде.
«Мишель, выходя из города, встретила дьявола, он
поцеловал ее, принял ее приветствие и запечатлел на
ее верхней губе и на правом соске свое клеймо, коим
он имеет обыкновение отмечать всех людей,
которых признает своими избранниками. Эта печать
дьявола — маленькая метка, делающая кожу
нечувствительной, как утверждают все юристы-демонографы.
Дьявол приказал Мишели Шодорн заколдовать
двух девиц. Она в точности повиновалась своему
повелителю. Родители этих девиц обвинили ее перед
судом в бесовских кознях; девиц допросили и приве-

Из «Философского словаря*
43
ли на очную ставку с обвиняемой. Они показали, что
непрерывно ощущают сильный зуд в некоторых
частях тела и что они одержимы бесом. Вызвали
врачей или по крайней мере тех, кого считали в то
время врачами. Они осмотрели девиц; они разыскали на
теле Мишели клеймо дьявола, которое протокол
называет бесовскими отметинами. Они вонзили в него
длинную иглу, что само по себе уже было
болезненной пыткой. Брызнула кровь, и Мишель своими
криками доказала, что бесовские отметины не лишают
чувствительности. Судьи, не видя полного
доказательства, что Мишель Шодорн — колдунья, велели ее
пытать,— это неизбежно доставляет нужные
доказательства; несчастная, не выдержав жестоких
мучений, созналась во всем, что от нее требовали.
Врачи снова стали искать бесовскую отметину.
Они обнаружили небольшой черный значок на
бедре и вонзили в него иглу; мучения допроса были так
ужасны, что это бедное умирающее создание еле
почувствовало иглу, она не вскрикнула,— таким
образом, преступление было доказано. Но так как
нравы начинали смягчаться, то ее сожгли лишь после
того, как она была повешена и удавлена».
Во всех трибуналах христианской Европы еще
выносились подобные приговоры. Этот варварский
идиотизм удерживался так долго, что и в наши дни,
в Вюрцбурге во Франконии, еще в 1750 г., предали
сожжению колдунью. И какую колдунью! Знатную
молодую даму, настоятельницу монастыря,— это в
наши дни, в царствование Марии-Терезии
Австрийской*.
Подобные ужасы, так долго наполнявшие Европу,
побудили доброго Беккера вступить в борьбу с
чертом. Как его ни убеждали и в прозе и в стихах, что он
напрасно нападает на того, на кого он сам очень
походит, будучи страшно безобразным,— ничто не
могло его остановить: он начал с полного отрицания
власти Сатаны и до того разошелся, что стал
утверждать, будто Сатаны вообще не существует. «Если бы
дьявол существовал,— говорил он,— он отомстил бы
мне за ту войну, которую я веду против него».

44
ВОЛЬТЕР
Беккер слишком хорошо рассуждал, говоря, что
дьявол покарал бы его, если бы он существовал. Его
коллеги-священники встали на сторону Сатаны и
лишили Беккера сана...
Беккер приступает к делу, начиная со второго
тома. По его мнению, змей, соблазнивший своих
прародителей, был не дьяволом, а настоящим змеем;
так же как валаамова ослица была настоящей
ослицей, а кит, проглотивший Иону, настоящим китом.
Это был настолько настоящий змей, что весь его род,
ходивший раньше на ногах, бы осужден ползать на
чреве своем. Нигде в Пятикнижии ни змей, ни другое
животное не названо Сатаной, или Вельзевулом, или
дьяволом. И вообще нигде не говорится о Сатане...
Весьма вероятно, что его судили только из
досады, что потеряли время, читая его. И я убежден, что
если бы сам дьявол был вынужден прочесть
«Заколдованный мир» Беккера, то никогда бы ему не
простил, что он причинил ему такую невероятную
скуку.
Если придерживаться одной лишь истории, то
древнейшее происхождение дьявола содержится в
учении персов. Агариман, или Ариман*,— злое
начало — извращает все хорошее, сделанное добрым
началом. У египтян Тифон совершает все зло, которое
он может сделать, тогда как Осирис вместе с Исет,
или Исидой, творит все добро, на которое он
способен*.
Еще до египтян и персов Мойзазур* у индийцев
восстал против бога и стал дьяволом, но Бог,
наконец, простил его. Если бы Беккер и социниане
знали этот эпизод о падении индийских ангелов и их
возвращении, они бы воспользовались этим, чтобы
подкрепить свое мнение, что ад невечен, и чтобы
дать надежду на прощение тем обреченным, которые
будут читать их книги.
Приходится сознаться, что в Ветхом Завете евреи
никогда не упоминали о падении ангелов, но о нем
говорится в Новом.
Ко времени установления христианства Еноху,
седьмому человеку после Адама, была приписана
книга, трактующая о дьяволе и его приспешниках...

Из «Философского словаря*
45
Беккер... утверждал, что не было ни дьявола, ни
книги Еноха. Он говорил, что дьявол — подражание
древней мифологии, что это — лишь подогретое
блюдо и что мы просто плагиаторы.
Могут спросить, почему мы называем
Люцифером лукавого, тогда как иудейский перевод и книга,
приписываемая Еноху, именуют его Семиакса, или,
если угодно, Семексия? Это потому, что мы более
сведущи в латинском языке, чем в еврейском.
У Исайи нашли притчу против одного
вавилонского царя. Сам Исайя называет ее притчей. Он
говорит в своей XIV главе, обращаясь к вавилонскому
царю. «Вся земля отдыхает, покоится, восклицает от
радости; и кипарисы радуются о тебе, и кедры
ливанские, говоря: «С тех пор как ты заснул, никто не
приходит рубить нас... В преисподнюю низвержена
гордыня твоя со всем шумом твоим; а под тобой
подстилается червь, и черви — покров твой. Как упал ты с
неба, денница, сын зари, Hele! Разбился о землю
попиравший народы»».
Это иудеизированное халдейское слово «Helel»
было переведено «Люцифер». Таким образом,
утренняя звезда, звезда Венеры стала дьяволом,
Люцифером, павшим с неба и низвергнутым в ад. Так
создаются мнения, и часто одно неправильно
расслышанное слово или слог, одна измененная или
пропущенная буква служила источником верований
целого народа...
Но будет ли дьявол звездой Венеры или, как у
Еноха, Семиаксой, или Сатаной вавилонян, или Мой-
зазуром индийцев, или Тифоном египтян, Беккер
прав, говоря, что не следовало приписывать ему
такую огромную власть, которою мы облекали его до
самого последнего времени. За 1300 лет в
христианских государствах мы принесли в жертву знатную
даму из Вюрцбурга, Мишель Шодорн, священника
Гофреди, жену маршала Д'Анкра и более 100 тысяч
колдунов. Это слишком много. Если бы Балтазар
Беккер удовольствовался подрезанием крыльев дьяволу,
его бы очень хорошо приняли; но когда священник
пытается уничтожить дьявола, он теряет свой
приход.

46
ВОЛЬТЕР
Благо, все благо
...Происхождение зла всегда было бездной, дна
которой не видел никто. Это и заставило многих
древних философов и законодателей прибегнуть к
двум началам — доброму и злому. Тифон был злым
началом у египтян, Ариман — у персов. Манихейцы*
приняли эту теологию; но поскольку эти люди
никогда не разговаривали ни с добрым, ни со злым
началом, не надо верить им на слово.
Среди всех несуразностей, которыми изобилует
этот свет и которые можно причислить к ряду
наших зол, не последнее место занимает
предположение о двух всемогущих существах, спорящих о том,
кто из них внесет больше своего в этот мир, и
заключающих между собой договор, наподобие двух
врачей* у Мольера: разрешите мне рвотное, а я вам
разрешу кровопускание.
Василид*, вслед за платониками, утверждал в
первом веке существования церкви, что Бог поручил
сотворить наш мир самым последним из своих
ангелов и что они, будучи неискусными, создали вещи
такими, какими мы их видим. Эта богословская
сказка рассыпается в прах от уничтожающего
возражения, что всемогущий и всеведущий Бог по естеству
своему не мог поручить построить целый мир
архитекторам, ничего в этом не смыслящим.
Симон*, предвидя это возражение,
предупреждает его, говоря, что ангел, управлявший этой
постройкой, осужден на вечные муки за то, что он так плохо
справился со своей работой; но то, что этот ангел
горит в вечном огне, нас не исцелит.
История Пандоры у греков тоже не выдерживает
этого возражения. Правда, ящик, в котором
заключено все зло и на дне которого остается надежда,—
прелестная аллегория, но эта Пандора была создана
Гефестом лишь для того, чтобы отомстить Прометею,
сделавшему человека из грязи.
Измышления индийцев не более удачны: создав
человека, Бог дал ему снадобье, которое обеспечило
бы ему неизменное здоровье. Человек нагрузил этим
лекарством осла, ослу захотелось пить, змея указала

Из «Философского словаря*
47
ему источник, и пока он пил, змея забрала снадобье
себе.
Сирийцы воображали, что мужчина и женщина,
созданные на четвертом небе, вздумали скушать
лепешку вместо амброзии, которая была их
естественной пищей. Амброзия испарялась через поры; а
отведав лепешки, они почувствовали естественную
надобность. Мужчина и женщина попросили одного
ангела указать им, где находится туалет. Видите,
сказал им ангел, ту маленькую планетку, ничтожной
величины, на расстоянии около 60 миллионов миль
отсюда,— это отхожее место Вселенной; поскорее
отправляйтесь туда. Они туда отправились, там их и
оставили; и с тех пор мир стал тем, что он есть.
Сирийцам всегда будут задавать вопрос, почему
Бог допустил, чтобы человек съел лепешку, которая
навлекла на нас столько ужасных зол?
Болингброк, Шефтсбери и их плагиатор Поп* не
лучше других разрешают этот вопрос: их «все благо»
не означает ничего иного, как то, что все
управляется незыблемыми законами. Кто же этого не знает?
Вы не говорите нам ничего нового, когда замечаете,
вслед за маленькими детьми, что мухи созданы,
чтобы быть сожранными пауками, пауки — ласточками,
ласточки — сорокопутами, сорокопуты — орлами,
орлы — чтобы их убивали люди, а люди — чтобы
убивать друг друга и чтобы их поедали черви, а потом
черти, в количестве не меньше тысячи на одного.
Бог, боги
Раздел I
...Познание Бога не заложено в нас рукою
природы. ...Оно не дается нам, как познание света, земли и
т. д., которые мы получаем, как только открываются
наши глаза и возникает наше сознание. Может быть,
это философская идея? Нет. Люди признавали богов,
когда еще не было философов.
Из чего же возникает эта идея? Из чувства и из
той природной логики, которая развивается с
возрастом у самых грубых людей. Человек видел
поразительные явления природы, урожаи и засухи, ясные

48
ВОЛЬТЕР
дни и бури, блага и бедствия, и ощущал хозяина. Для
управления обществом появились вожди; и тогда
возникла необходимость признать властителей над
этими новыми властителями, которых навязала себе
человеческая слабость; то есть признать такие
существа, чья верховная власть заставляла бы трепетать
людей, имеющих право угнетать себе подобных.
Первые властители в свою очередь использовали эти
представления, чтобы укрепить свою власть. Таковы
были первые шаги, и вот почему каждая маленькая
община имела своего бога. Эти представления были
грубыми, потому что и все было грубым. Вполне
естественно рассуждать по аналогии. Общество,
находившееся под властью вождя, не отрицало, что у
соседнего племени есть свой судья, свой главарь;
следовательно, нельзя было отрицать, что у него есть и
свой бог. Но поскольку каждое племя было
заинтересовано в том, чтобы его вождь был самым лучшим,
то оно было заинтересовано и в том, чтобы верить
(а, следовательно, оно и верило), что его бог —
самый могущественный. Отсюда древние мифы,
которые так долго были распространены повсеместно, о
том, как боги одного народа сражаются с богами
другого. Отсюда и многочисленные высказывания в
еврейских книгах, в которых на каждом шагу
обнаруживается убеждение евреев, что боги их врагов
существуют, но что бог иудеев выше этих богов.
Однако в крупных государствах, где более
развитое общество могло содержать праздных людей,
занятых размышлениями, появились
священнослужители, волхвы, философы.
Некоторые так усовершенствовали свой разум,
что тайно признавали единого и всемирного Бога.
Так, хотя древние египтяне почитали Осири,
Осириса, или, вернее, Осирета (что означает «Эта земля
моя»), хотя они поклонялись еще другим высшим
существам, однако они признавали верховного
Бога, единое начало, которое называли Кнеф* и
символом которого был шар, установленный над фасадом
храма.
Таким же был у греков их Зевс, или Юпитер,
владыка над другими богами, которые были не больше,

Из «Философского словаря*
49
чем ангелы у вавилонян и евреев, и святые у
христиан римского вероисповедания...
У нас нет никакого точного понятия о божестве,
мы только ощупью бредем от предположений к
предположениям, от правдоподобия к вероятности.
Мы приходим к очень слабой достоверности: что-то
существует, значит, есть что-то вечное, ибо ничто не
происходит из ничего. Вот несомненная истина, на
которую опирается наш разум. Всякая работа, в
которой видны средства и результаты, предполагает
работника; следовательно, наша Вселенная, состоящая
из пружин, из средств, направленных каждое к
своей цели, указывает на очень могущественного, очень
разумного мастера. Вот вам вероятность,
приближающаяся к величайшей достоверности. Но
бесконечен ли этот верховный мастер? Пребывает ли он
всюду, или в одном месте? Как ответить на этот
вопрос при нашем ограниченном уме и слабых
познаниях?
Мой разум доказывает мне, что есть существо,
упорядочившее материю Вселенной; но один разум
не способен мне доказать, что оно создало эту
материю, извлекло ее из небытия. Все мудрецы Древнего
мира, без исключения, считали, что материя вечна и
существует сама по себе. Все, что я могу сделать без
помощи озарения свыше, это верить, что Бог нашей
Вселенной тоже вечен и существует сам по себе; Бог
и материя существуют по природе вещей...
Раздел V.
О необходимости веры в высшее существо
Главная цель, главный интерес заключается, как
мне кажется, не в том, чтобы пускаться в
метафизические рассуждения, но чтобы взвесить, нужно ли
для общего блага всех нас, жалких мыслящих
животных, признавать награждающего и мстящего Бога,
который служил бы нам одновременно уздой и
утешением, или же отбросить эту идею и предаться
нашим горестям без надежд и нашим преступлениям
без раскаяния?
...Гоббс* говорит, что если бы гражданин
республики, где не признают никаких божеств, предложил

50
ВОЛЬТЕР
поклоняться какому-нибудь богу, то этого человека
следовало бы повесить.
Высказывая столь странное и преувеличенное
требование, он, вероятно, имел в виду такого
гражданина, который захотел бы властвовать во имя божие,
шарлатана, пожелавшего стать тираном. Мы же
имеем в виду граждан, которые, понимая человеческую
слабость, порочность и ничтожество, ишут для себя
опоры среди горестей и ужасов нашей жизни.
От Иова до нас очень многие люди проклинали
свое существование; следовательно, мы постоянно
нуждаемся в утешении и надежде. Ваша философия
лишает нас этого. Миф о Пандоре был лучше: он
оставлял нам надежду; а вы ее у нас отнимаете.
...Я не предлагаю вам поверить нелепым вещам,
чтобы выйти из затруднения; я вам не говорю:
отправляйтесь в Мекку и поцелуйте черный камень*,
чтобы просветить свой разум; возьмите в руку
коровий хвост-, напяльте на себя монашескую рясу,
станьте идиотом и фанатиком, чтобы снискать милость
существа из существ. Я вам говорю: продолжайте
жить добродетельно, заниматься
благотворительностью, смотреть на всякое суеверие с ужасом или
жалостью; но преклоняйтесь вместе со мной перед тем
замыслом, который проявляется во всей природе, а
значит, и перед автором этого замысла, начальной
и конечной причиной всего; надейтесь вместе со
мной, что наша монада*, которая рассуждает о
высшем существе, сможет стать счастливой через само
это существо. Здесь нет никакого противоречия. Вы
не убедите меня, что это невозможно, так же как и я
не могу вам математически доказать, что это так.
В метафизике мы рассуждаем только о
возможностям, все мы плаваем в море, берегов которого
никогда не видали. Горе тем, кто, плывя, борется с другими.
Кто сможет, выплывет; но тот, кто мне кричит: «Не
стоит плыть, здесь нет пристани»,— тот меня
обескураживает и лишает сил.
О чем наш спор? О том, чтобы облегчить наше
несчастное существование. Кто дает это
облегчение — вы или я?
Вы сами признаете в некоторых местах вашего
сочинения, что вера в Бога удерживала некоторых

Из «Философского словаря*
51
людей на краю преступления; этого признания мне
достаточно. Если бы эта вера предотвратила всего
десять убийств, десять случаев клеветы, десять
несправедливых приговоров на земле, я считаю, что
вся земля должна бы принять эту веру.
Религия, говорите вы, породила тьму
преступлений; скажите лучше — суеверие, царящее на нашем
бедном земном шаре; оно — злейший враг того
чистого поклонения, на которое имеет право высшее
существо. Возненавидим же это чудовище, которое
всегда терзало лоно своей матери. Те, кто с ним
борется, благодетели рода человеческого; это змея,
обвивающая религию своими кольцами; надо
раздавить ей голову, не поранив того, кого она отравляет
и пожирает.
Вы опасаетесь, что, поклоняясь Богу, можно
снова стать суеверным и фанатиком. Но разве не нужно
опасаться, что, отрицая его, можно предаться самым
разнузданным страстям, самым страшным
преступлениям? Разве между обеими этими крайностями нет
разумной середины? Где приют между двумя этими
скалами? Вот он: Бог и разумные законы.
Вы утверждаете, что от благоговения до
суеверия — один шаг. Для благородных умов между ними
целая бесконечность; а их теперь много. Они стоят
во главе народов, они оказывают влияние на
общественные нравы; и из года в год фанатизм,
наводнявший землю, утрачивает свои гнусные права.
Богословие
Богословие — это изучение Бога и вещей
божественных, но не познание их. Среди всех
священников Древнего мира имелись богословы, то есть
философы, которые оставляли взорам и умам простых
смертных всю показную сторону религии, сами же
мыслили о божестве и о происхождении празднеств
и мистерий более возвышенным образом; они
хранили эти тайны для себя и для посвященных. Так, в
таинствах элевсинских мистерий* изображался хаос
и возникновение Вселенной; и иерофант* пел такой
гимн: «Устраняйте предрассудки, которые могли бы

52
ВОЛЬТЕР
совлечь вас с пути жизни вечной, к которой вы
стремитесь; возносите ваши мысли к божественной
сущности; помните, что вы ходите перед владыкой
мироздания, перед единым сущим в себе». Так во время
аутопсии признавался единый Бог.
Все было тайной в обрядах Египта; и народ,
довольствуясь их внешней, торжественной стороной,
не считал себя призванным разорвать таинственный
покров, а то, что было под ним скрыто, внушало тем
большее благоговение.
При таких обычаях, естественно установившихся
на всей земле, не было места для духа разногласий.
Языческим богословам не приходилось отстаивать
свои мнения перед народом, поскольку ценность
этих мнений заключалась в том, что они были
скрыты; зато все религии были мирными.
Если бы так же поступали христианские
богословы, они завоевали бы себе больше уважения. Народу
вовсе не требуется знать*, единосущно ли
порожденное слово с породившим его; есть ли оно одно лицо
с двумя естествами или одно естество с двумя
лицами, или же одно естество и одно лицо; спускалось ли
оно в ад per effectum1, а в чистилище для детей per
essentiam2; вкушают ли его тело с одними лишь
акциденциями* хлеба или с его материальной сущностью;
является ли его благодать преходящей, достаточной,
совокупной, принуждающей в сложном или в
раздельном смысле. Те девять десятых человечества,
которые зарабатывают на жизнь своими руками, мало
разбираются в этих вопросах, да и богословы
разбираются в них не больше: раз они столько лет
копаются в них, не приходя к соглашению, и дальше будут
о них спорить; лучше было бы им задернуть завесу
между собой и непосвященными.
Поменьше богословия и побольше морали — вот
что доставило бы им уважение народов и монархов;
но, сделав свои диспуты публичными, они создали
себе господ из тех самых народов, которыми хотели
руководить. Ведь что же получилось? Когда эти зло-
1 Действием.
2 Сущностью.

Из «Философского словаря*
53
получные распри раскололи христиан, в это
неизбежно вмешались заинтересованность и политика.
У всякого государства (даже в эпохи невежества) есть
свои собственные интересы, и поэтому ни одна
церковь не мыслит в точности так, как другая, а
некоторые из них диаметрально противоположны. Доктор
богословия в Стокгольме не должен думать так, как
доктор в Женеве; англиканин в Оксфорде должен
расходиться с ними обоими; получившему звание в
Париже не пристало поддерживать некоторые
мнения, от которых римский богослов не может
отказаться. Монашеские ордена, завидующие друг другу,
разделились. Францисканец* обязан верить в
непорочное зачатие; доминиканцу приходится его
отрицать, и в глазах францисканца он слывет еретиком.
Дух геометрии, так сильно распространившийся в
Европе, окончательно уронил богословие. Истинные
философы не могли не выказывать глубочайшее
презрение к химерическим спорам, в которых ни-,
когда не £ыло четких и определенных терминов и
которые вертятся вокруг слов, столь же непонятных,
как и сущность спора. Среди самих докторов
богословия есть много настоящих ученых, презирающих
свою профессию; они подобны авгурам*, которые,
как говорит Цицерон, не могли смотреть друг на
друга без смеха.
Богохульство
Не кстати ли будет заметить здесь, что
считавшееся богохульством в одной стране, нередко в другой
признавалось благочестием?
Купец из Тира, причаливший в Канобском порту*,
мог возмутиться, увидев торжественное шествие,
несшее луковицу, кошку, козла; он мог непристойно
отозваться об Исет, Осирисе или Горе*; быть может,
он отвернулся и не встал на колени, когда
проходила процессия с изображениями человеческих
детородных членов больше натуральной величины. За
ужином он высказал свое мнение об этом, он даже
спел песенку, в которой тирские матросы
высмеивали египетские нелепости. Предположим, что его

54
ВОЛЬТЕР
услышала служанка в кабаке; совесть не позволяет ей
скрыть это страшное преступление. Она спешит
донести на виновного первому попавшемуся шоену*,
несущему на груди изображение истины; известно,
из чего состоит изображение истины. Суд шоенов,
или шотим, приговаривает тирского богохульника к
ужасной смерти и конфискует его корабль. В Тире
этот купец считался одним из самых благочестивых
людей Финикии.
Нума* видит, что небольшая шайка его римлян —
просто скопище пиратов, которые тащат со всех
сторон все что попало: быков, баранов, домашнюю
птицу, девушек Он заявляет им, что беседовал в пещере
с нимфой Эгерией* и что нимфа передала ему
законы по поручению Юпитера. Сенаторы сначала
объявляют его богохульником и грозят сбросить его с
Тарпейской скалы* вниз головой. Нума собирает
могущественную партию. Он привлекает на свою
сторону нескольких сенаторов, которые идут вместе с
ним в пещеру Эгерии. Она с ними говорит и
убеждает их. Они убеждают сенат и народ. Вскоре
богохульником оказывается уже не Нума; так называют теперь
только тех, кто сомневается в существовании нимфы.
Очень печально для нас, что то самое, что слывет
богохульством в Риме, в соборе Лоретской
Богоматери или за оградой каноников Сан-Дженнаро*,
является благочестием в Лондоне, в Амстердаме, в
Стокгольме, в Берлине, в Копенгагене, в Берне, в Базеле,
в Гамбурге. Еще печальнее, что в одной и той же
стране, в одном и том же городе, на одной и той же
улице люди обзывают друг друга богохульниками.
Что и говорить! Среди 10 тысяч евреев в Риме нет
ни одного, который не смотрел бы на папу, как на
главу богохульствующих, и, с другой стороны, 100
тысяч христиан, живущих в Риме вместо 2 миллионов
поклонников Юпитера, заполнявших его во времена
Траяна, твердо убеждены, что евреи собираются по
субботам в своих синагогах, чтобы заниматься
богохульством.
Францисканец легко присваивает титул
богохульника доминиканцу, который говорит, что Святая

Из «Философского словаря*
55
Дева родилась в состоянии первородного греха,
несмотря на то что у доминиканцев есть булла от папы,
разрешающая им проповедовать в своих
монастырях о порочном зачатии и что, кроме этой буллы, в
их пользу говорит специальное заявление св. Фомы
Аквинского.
Раскол, совершившийся на трех четвертях
Швейцарии и в части Нижней Германии, первоначально
возник из ссоры во Франкфуртском кафедральном
соборе между францисканцем, имя которого мне
неизвестно, и доминиканцем по имени Виганд.
Оба были пьяны, согласно обычаю того времени.
Пьяница-францисканец, произносивший проповедь,
возблагодарил Бога за то, что он не якобинец,
клянясь, что надо истреблять богохульных якобинцев,
верящих, что Святая Дева родилась в состоянии
смертного греха и была избавлена от греха только
благодаря заслугам своего сына. Пьяница-якобинец
говорит ему вслух: «Врешь, сам ты богохульник!»
Францисканец спускается с кафедры с большим
железным распятием в руке, наносит им сотню ударов
своему противнику, которого и оставляет на месте в
полумертвом состоянии.
Для того чтобы отомстить за это оскорбление,
доминиканцы стали совершать множество чудес в
Германии и Швейцарии. Они думали этими чудесами
доказать истинность своей веры. Наконец, в Берне
они нашли способ отметить одного из своих
послушников по имени Иетцер стигматами* Господа
нашего Иисуса Христа; эту операцию проделала
сама Святая Дева; но она заимствовала для этого руку
помощника приора, который надел женское платье
и приделал себе над головой ореол. Несчастный
маленький послушник, распростертый в луже крови на
алтаре доминиканцев в Берне, стал, наконец,
призывать на помощь, кричать об убийстве, о святотатстве;
чтобы его успокоить, монахи спешно причастили
его облаткой, посыпанной сулемой. Она была такая
горькая, что послушник ее выплюнул. Тогда монахи
обвинили его перед лозаннским епископом в
ужасном святотатстве. Возмущенные бернцы сами обви-

56
ВОЛЬТЕР
нили монахов, и четверо из них были сожжены в
Берне 31 мая 1509 г. у ворот Марсильи.
Так закончилась эта гнусная история, которая,
наконец, заставила бернцев выбрать
вероисповедание, правда, дурное в наших католических глазах, но
оно избавляло их от францисканцев и
доминиканцев.
Число подобных святотатств просто невероятно.
Вот к чему приводят распри.
Божественность Иисуса
Социнианцы, которых считают богохульниками,
не признают божественной природы Иисуса Христа.
Подобно философам древности, подобно евреям,
магометанам и многим другим народам, они
осмеливаются утверждать, что идея Богочеловека
чудовищна, что Бога отделяет от человека бесконечно
большое расстояние и что бесконечное, необъятное,
вечное существо не может быть заключено в смертном
теле. .
В подтверждение этих взглядов они имеют
смелость цитировать епископа Кесарии Евсевия,
который в своей церковной истории (кн. I, гл. XI)
объявляет бессмыслицей идею о том, что никем не
порожденная, непреложная природа всемогущего Бога
может принять облик человека. Они цитируют отцов
церкви, Юстина и Тертуллиана*, сказавших то же
самое,— Юстин в своем диалоге с Трифоном, а Тертул-
лиан в своей речи против Праксея.
Они цитируют св. Павла*, который никогда не
называет Иисуса Христа Богом и очень часто
называет его человеком. В своей дерзости они доходят до
утверждения, что христиане потратили целых три
столетия на постепенное обожествление Иисуса и
что, возводя это удивительное здание, христиане
лишь следовали примеру язычников,
обожествлявших смертных. Вначале, утверждают они, Иисуса
рассматривали лишь как человека, вдохновленного
Богом; затем — как существо, более совершенное, чем
другие. Через некоторое время, по словам св. Павла,
ему было предоставлено место выше ангелов. Каж-

Из «Философского словаря*
57
дый день прибавлял ему новое величие. Он стал
эманацией Бога, проявлявшейся в пределах,
ограниченных временем. Но и этого оказалось недостаточно:
его заставили родиться раньше самого времени.
Наконец, его превратили в божество, единосущное с
Богом. Крелль, Вокельзий, Наталис, Александр, Хорн-
бек* подкрепили все эти богохульства аргументами,
которые поражают мудрецов и сбивают с пути
слабых. Семена этой доктрины распространил в
Европе прежде всего Фавст Социн, и к концу XVI в. дело
дошло чуть ли не до создания новой разновидности
христианства — к этому времени существовало уже
более трехсот таких разновидностей.
Бытие
«...В начале сотворил Бог небо и землю» (Быт. П.—
Ред.).
Таков перевод; но он неточен. Нет мало-мальски
образованного человека, который бы не знал, что в
подлиннике сказано: «В начале боги сделали» или
«Бог сделал небо и землю». Впрочем, это изречение
совпадает с древним представлением финикиян о
том, что Бог поручил подчиненным богам распутать
хаос. Финикияне были могущественным народом,
имевшим собственную мифологию задолго до того,
как евреи завладели кое-какими землями по
соседству с ними. Вполне естественно предполагать, что,
когда у евреев появилось небольшое поселение
рядом с Финикией, они стали изучать финикийский
язык. Их писатели могли заимствовать древние
физические теории у своих учителей; таков путь
человеческого ума.
Были ли финикийские философы настолько
сведущими в те времена, к которым относят Моисея,
чтобы смотреть на землю, как на песчинку по
сравнению с бесконечным множеством круглых тел,
помещенных Богом среди огромного пространства,
именуемого небом? Древнее и ложное
представление, будто небо было создано для земли, почти
всегда господствовало среди невежественных народов.
С тем же успехом можно сказать, что Бог сотворил

58
ВОЛЬТЕР
все горы и одну песчинку и что горы были созданы
ради этой песчинки. Мало вероятно, чтобы
финикияне, такие превосходные мореплаватели, не имели
несколько хороших астрономов; но старые
предрассудки пересиливали, и с ними приходилось
считаться автору Книги Бытия: он писал, чтобы указывать
пути Господни, а не обучать физике...
...«И сказал Бог ,Да будет свет". И стал свет. И
увидел Бог свет, что он хорош; и отделил Бог свет от
тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был
вечер, и было утро: день один. И сказал Бог: ,Да
будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от
воды". И создал Бог твердь; и отделил воду, которая
под твердью, от воды, которая над твердью. И назвал
Бог твердь небом. И был вечер, и было утро: день
второй и т. д. И увидел Бог, что это хорошо» (Быт. I.
3-5.- Ред.)....
...Это тоже очень древнее мнение, будто свет
исходит не от солнца. Люди видели его разлитым в
воздухе перед восходом этого светила и после
заката; считали, что солнце служит только для того,
чтобы усиливать свет. Автор Книги Бытия следует этому
народному заблуждению, так что сотворение солнца
и луны совершается у него только на четвертый день
после создания света. Ведь утро и вечер невозможны
до солнца!..
Представление о небесной тверди тоже очень
древнее. Человек воображал, что небеса очень
прочны, потому что на них наблюдаются всегда одни и те
же явления. Небесный свод как бы вращается над
нашей головой; значит, он сделан из очень твердого
материала. Как определить, сколько воды получают
облака от испарений земли и морей? Тогда не было
Галлея*, который мог бы это вычислить. Поэтому
люди придумали водные резервуары на небе. Эти
резервуары могли покоиться только на прочном своде; он
казался прозрачным; значит, он хрустальный. Для
того чтобы эти горные воды низверглись на землю,
необходимы были ворота, шлюзы, водопады,
которые можно было бы открывать и запирать. Такова
была тогдашняя астрономия...

Из «Философского словаря*
59
...«И создал Бог два светила великие: одно для
управления днем, другое для управления ночью, и
звезды» (Быт. 1.16 — Ред.).
Здесь все то же Полное незнание природы.
Евреям не было известно, что луна светится лишь
отраженным светом. Автор говорит о звездах как о
светящихся точках, какими мы их видим, хотя каждая из
них — солнце, вокруг которого вращаются миры.
Святой Дух сообразовался с духом времени. Если бы
он сказал, что солнце в миллион раз больше земли,
а луна в 50 раз меньше, то его бы просто не поняли.
Они кажутся нам двумя светилами почти равной
величины.
«И сказал Бог „Сотворим человека по образу
нашему, по подобию нашему; и да владычествует он над
рыбами" (Быт. 1.26.— Ред.) и т. д.
Что понимали евреи под словами «сотворим
человека по образу нашему»? Да то же, что и весь
древний мир.
Finxit in effigiem moderantum cuncta deoruma1.
Образ может быть только изображением тела. Ни
один народ не представлял себе бесплотного Бога; и
вообразить его таким невозможно. Конечно, можно
сказать: Бог не является ничем из того, что мы
знаем; но мы не можем иметь понятия о том, каков он.
Евреи неизменно считали Бога телесным, как и все
другие народы. Все первые отцы церкви также
верили в телесного Бога, пока они не усвоили идеи
Платона или пока христианское учение не стало чище и
возвышеннее...
«А от древа познания добра и зла, не ешь от него»
(Быт. 11.16—17.—Ред.)-
Трудновато представить себе дерево, обучающее
добру и злу, подобно тому как есть грушевые и
абрикосовые деревья. К тому же некоторые задавали
вопрос, почему же Бог не хотел, чтобы человек познал
добро и зло? Не кажется ли, что обратное было бы
(если дозволено так выразиться) гораздо достойнее
Бога и гораздо полезнее для человека? Нашему жал-
1 [Прометей] сделал подобие богов, которые всем
управляют (Овидий. Метаморфозы. I, 83- Пер. С. Шервинского).— Ред.

60
ВОЛЬТЕР
кому разуму представляется, что Богу следовало,
наоборот, приказать побольше есть эти плоды; но мы
должны смирять свой разум и делать только один
вывод,— что надо повиноваться Богу...
«И когда Адам уснул, Бог взял одно из ребер его и
закрыл то место плотию; и создал из ребра, взятого
у Адама, жену, и привел ее к Адаму» (Быт. 1.21.— Ред.).
В предыдущей главе Господь уже создал мужчину
и женщину; к чему же было вынимать ребро у
мужчины, чтобы создать женщину, которая уже
существовала? На это отвечают, что Создатель
предвещает в одном месте то, что он поясняет в другом.
Отвечают также, что эта аллегория подчиняет женщину
мужу и выражает их тесную связь. На основании
этого стиха многие решили, что у мужчины одним
ребром меньше, чем у женщины. Но это ересь; и
анатомия нам показывает, что женщина снабжена не
большим количеством ребер, чем ее муж..
«Умножу скорбь твою и беременность твою; в
болезни будешь рожать детей; и будешь ты под
властью мужа, и он будет господствовать над тобою»
(Быт. III. 16.— Ред.).
Спрашивается, почему умножение беременностей
служит наказанием? Говорят, что это было, наоборот,
великим благословением, особенно у евреев...
«И сказал Господь Боп «Вот Адам стал как один из
нас»» (Быт. 111.22—24.— Ред.).
Похоже, что евреи признавали сначала
несколько богов. Труднее выяснить, что они понимали под
выражением «боги Элохим»*. Некоторые
комментаторы утверждали, что слова «один из нас» означают
Троицу; но в Библии, несомненно, нет и речи о
Троице. Троица — это не сочетание нескольких богов,
это один и тот же тройной Бог, а евреи никогда не
слыхали о Боге в трех лицах. Весьма возможно, что
под словами «подобен нам» евреи подразумевали
ангелов Элохим...
Вообще вся эта история, если верить слишком
смелым комментаторам, вызвана убеждением,
которое было у всех людей и сохраняется до сих пор, что
старые времена были лучше "овых. Человек всегда
жаловался на настоящее и восхвалял прошлое. Люди,

Из «Философского словаря*
61
обремененные трудами, видели счастье в безделье,
не понимая, что самое худшее состояние — это
состояние человека, которому нечего делать. Они
нередко чувствовали себя несчастными и рисовали
себе картину таких времен, когда были счастливы
все. Точно так же можно бы сказать: было время,
когда ни одно дерево не погибало, когда ни одно
животное не было ни больным, ни слабым, когда его не
пожирали другие, когда пауки не ловили мух. Отсюда
мысль о золотом веке*, о яйце, проткнутом Арима-
ном*, о змее, похитившей у осла рецепт счастья и
бессмертия*, который человек положил ему на
седло; отсюда и борьба Тифона против Осириса, Офи-
онея*, против богов, и знаменитый ящик Пандоры, и
все эти старые сказки, среди которых есть
занимательные, но нет ни одной поучительной...
«И поставил у сада Едемского херувима с
пламенным мечом обращающимся, чтобы охранять путь к
древу жизни» (Быт. 111.24 — Ред.).
Слово керуб означает бык. Говорят, что бык,
вооруженный пламенной саблей и стоящий у ворот,
выглядел бы довольно странно. Но впоследствии
евреи изображали ангелов в виде быков и коршунов,
несмотря на то что им были запрещены какие-либо
изображения: очевидно, они взяли этих богов и
коршунов у египтян, которым они во многом
подражали. Египтяне сначала почитали быка как символ
земледелия, а коршуна — как символ ветров; но они
никогда не ставили быка привратником...
«Боги Элохим увидели дочерей человеческих, что
они красивы, и брали их себе в жены, какую кто
избрал» (Быт. VI.2 — Ред.).
Эта фантазия тоже существовала у всех народов;
нет страны (за исключением, может быть, Китая), где
какой-нибудь бог не сделал бы детей девушкам. Эти
телесные боги часто спускались на землю
осматривать свои владения; они видели наших девушек,
забирали себе самых красивых. Дети, рожденные от
связи этих богов со смертными, должны были быть
выше других людей; поэтому Книга Бытия не
забывает сообщить, что эти боги, спавшие с нашими
девушками, производили исполинов. В этом тоже
сказывается приспособление к мнению толпы.

62
ВОЛЬТЕР
«И вот, я наведу на землю потоп водный» (Быт.
VI. 13.- Ред.).
Здесь я только замечу, что св. Августин в своем
«Граде Господнем» (глава 8) говорит: «Maximum ilium
diluvium graeca nee latina novit historia» («Ни
греческая, ни римская история не знает этого великого
потопа»). В самом деле, никто никогда не знал иных
потопов, кроме потопов Девкалиона и Огигеса* в
Греции. В мифах, собранных Овидием*, они
считаются всемирными, но они совершенно неизвестны в
Восточной Азии. Значит, св. Августин не ошибся,
утверждая, что история об этом не говорит...
«Я полагаю радугу мою в облаке, чтобы она была
знамением завета моего» (Быт. XVII.— Ред.) и т. д.
Заметьте, что автор не говорит: я положил радугу
мою в облаке, он говорит: полагаю. Из этого,
по-видимому, можно заключить, что, согласно общему
мнению, радуга существовала не всегда. Это —
явление, неизбежно вызываемое дождем; а здесь его
преподносят как нечто сверхъестественное,
возвещающее, что земля больше не будет затоплена. Странно,
что был выбран именно признак дождя в качестве
гарантии, что мы не утонем...
Многие ученые считают, вслед за великим
Ньютоном и мудрым Леклерком*, что Пятикнижие было
написано Самуилом, когда евреи немного научились
читать и писать, и что все эти истории —
подражания сирийским сказаниям.
Но достаточно, что все это находится в
Священном Писании, и мы должны это почитать, не
пытаясь усмотреть в Пятикнижии ничего иного, кроме
того, что начертано Святым Духом. Мы должны
помнить, что те времена — не наши, и повторять, вслед
за столькими великими людьми, что Ветхий Завет —
истинная история, а все, что сочинено остальной
частью Вселенной,— сплошной вымысел...
Правда, некоторые прославленные Отцы Церкви
из осторожности постарались обратить все эти
истории в аллегории, по примеру евреев, а особенно
Филона. Еще более осторожные папы пожелали
запретить перевод этих книг на мирской язык, чтобы
не давать людям возможности судить о том, перед
чем им предлагалось благоговеть...

Из «Философского словаря*
63
Вакх
Из всех действительных или вымышленных
героев языческой древности Вакх для нас самый важный.
И не столько оттого, что он автор прекрасного
изобретения, которое ему приписывает весь мир (за
исключением евреев), сколько из-за поразительного
сходства его легендарной истории с истинными
приключениями Моисея.
По словам древних поэтов, Вакх родился в
Египте; его бросили в Нил; вот почему первый Орфей
назвал его Мизес, что на древнеегипетском языке
означает «спасенный из вод», по утверждению
людей, понимавших древнеегипетский, которого уже
никто не понимает. Он был воспитан в Аравии
около горы под названием Ниса; есть мнение, что это
гора Синай. Рассказывают, будто богиня послала его
истребить некий варварский народ, и он пешком
перешел Черное море с толпой мужчин, женщин и
детей. В другой раз воды реки Оронта расступились
вправо и влево, чтобы его пропустить; то же сделал
Гидасп*. Он приказал солнцу остановиться, из его
головы выходили два светящихся луча. Он вызвал
фонтан вина, ударив оземь своим тирсом; он вырезал
свои законы на двух мраморных досках. Ему не
хватало только послать десять казней на Египет, чтобы
стать точной копией Моисея...
Уважение к иудейским священным книгам не
позволяет нам сомневаться, что египтяне, арабы, а
затем и греки захотели воспроизвести историю
Моисея. Трудность заключается лишь в том, чтобы
выяснить, каким путем они могли познакомиться с этой
неоспоримой историей.
Что касается египтян, то весьма правдоподобно,
что они никогда не писали о чудесах Моисея,
которые покрыли бы их позором...
Поэтому у египтян нельзя найти материала для
этого непристойного сопоставления божественного
Моисея и языческого Вакха.
Совершенно очевидно, что если бы хоть один
египетский автор сказал одно слово о великих
чудесах Моисея, то вся александрийская синагога, вся

64
ВОЛЬТЕР
воинствующая церковь это славного города
повторяли бы это слово и торжествовали бы каждая
по-своему Афинагор, Климент*, Ориген, которые говорят
столько лишних вещей, тысячу раз цитировали бы
это важное место; это стало бы самым сильным
аргументом всех Отцов Церкви. Все они хранили
полное молчание; значит, им нечего было сказать. Но
как же могло случиться, что ни один египтянин не
обмолвился о деяниях человека, который дал
умертвить всех первенцев* в египетских семьях, который
окрасил кровью Нил и утопил в море фараона и все
его войско и т. д., и т. д., и т. д.?..
Арабы, всегда любившие все чудесное, были,
вероятно, первыми авторами басен о Вакхе, которые
вскоре были заимствованы и приукрашены греками.
Но каким образом арабы и греки могли бы перенять
их у евреев? Известно, что евреи не показывали
своих книг никому вплоть до эпохи Птолемеев: они
видели в этом святотатство...
Эти книги были такой невероятной редкостью,
что при царе Иосии нашелся один-единственный
экземпляр...
Случилось это, согласно четвертой Книге Царств,
за 680 лет до нашей эры, через 400 лет после Гомера
и в пору величайшего расцвета Греции. В то время
грекам едва ли было известно, что на свете есть
евреи. Плен евреев в Вавилоне еще усилил их неверие
относительно их собственных книг. Пришлось Езд-
ре* восстановить их через 70 лет; а миф о Вакхе уже
более 500 лет ходил по всей Греции...
Если бы греки черпали свои мифы из истории
евреев, то они взяли бы из нее события, более
интересные для рода человеческого. Рассказы об Аврааме,
Ное, Мафусаиле, Сифе, Енохе, Каине, Еве, о ее
роковом змее, о древе познания добра и зла, и все эти
имена никогда не были им известны: они получили
слабое представление о еврейском народе лишь
долгое время спустя после переворота, совершенного
Александром в Азии и в Европе*. Историк Иосиф
признает это в очень определенных выражениях...
После столь категорического признания еврея,
самого упорного защитника чести своей нации из

Из «Философского словаря*
65
всех, кто когда-либо писал, мы видим, насколько это
невозможно, чтобы древние греки заимствовали из
священных книг иудеев сказание о Вакхе и вообще
какой-либо другой миф, например
жертвоприношение Ифигении или сына Идоменея, подвиги Геракла,
историю Евридики* и т. д.; количество сходных
древних рассказов умопомрачительно. Каким образом
греки превратили в басню то, что для евреев было
историей? Благодаря дару воображения? Или
склонности к подражанию? Или потому, что прекрасные
умы сходятся? Как бы то ни было, Бог это допустил;
этого достаточно.
Какое имеет значение, что арабы и греки
говорили то же, что евреи? Будем читать Ветхий Завет
только для того, чтобы подготовить себя к Новому, и не
будем искать ни в том, ни в другом ничего, кроме
уроков благотворительности, умеренности,
терпимости и истинного милосердия.
Верить
Известно, что часто, когда человек бывает уверен,
ему надлежит быть крайне неуверенным и что,
следуя так называемому здравому смыслу, можно вовсе
лишиться такового. Но как определить понятие
«верить»?
Один турок говорит мне: «Я верю, что архангел
Гавриил часто спускался с эмпирея* и приносил
Магомету страницы Корана, написанные золотыми
буквами на голубом пергаменте».
Ну-ка, Мустафа, объясни, почему твоя бритая
голова верит в эту невероятную вещь?
«Потому, что меня, по-видимому, не обманули
рассказы об этих неправдоподобных чудесах;
потому, что Абу-Бекр — тесть, Али — зять, Айша, или Ай-
ссе,— дочь, Омар, Отман* удостоверили истинность
этого факта в присутствии 50 тысяч человек,
собрали все листки, прочли их правоверным и
подтвердили, что ни одно слово не изменено.
Потому, что у нас всегда существовал только один
Коран, которому никогда не противоречил другой

66
ВОЛЬТЕР
Коран. Потому, что Бог никогда не допускал ни
малейшего искажения этой книги.
Потому, что заповеди и догматы суть высшее
проявление разума. Догматы состоят в единстве Бога,
ради которого нужно жить и умирать, в бессмертии
души, в извечном вознаграждении праведников и
наказании злых, в божественной миссии нашего
великого пророка Магомета, подтвержденной его
победами.
Заповеди требуют от нас быть справедливыми и
храбрыми, подавать милостыню бедным,
воздерживаться от соблазна брать в жены огромное
количество женщин, как это без зазрения совести делали
восточные князья и в особенности еврейские
царьки; отказываться от доброго вина Энгадди и Тадмор,
которое эти пьяницы евреи так хвалили в своих
книгах, молиться Богу пять раз в день и т. д.
Истинность этой возвышенной религии была
подтверждена самым прекрасным, самым
несомненным, самым бесспорным чудом в истории
человечества: тем, что Магомет, преследуемый
невежественными и вздорными судьями-схоластами,
приказывавшими взять его под стражу, Магомет,
вынужденный покинуть родину, вернулся на родину
победителем; что он сделал из своих глупых и
кровожадных судей скамейку для ног, что он всю жизнь
боролся за дело Божье; что он с
немногочисленными сторонниками всегда побеждал многочисленных
врагов; что он и его преемники обратили в свою
веру половину населения земли и что с Божьей
помощью мы обратим когда-нибудь и вторую
половину.
Нет ничего более ослепительного. И все же Мус-
тафа, столь твердо верящий, ощущает, что какие-то
маленькие облачка сомнения поднимаются в его
душе каждый раз, когда ему высказывают
недоумения по поводу визитов архангела Гавриила, по
поводу суры или главы Корана, принесенной с неба, дабы
объявить, что великий пророк не был рогоносцем;
по поводу кобылы Борак, которая за одну ночь
доставила его из Мекки в Иерусалим. Мустафа
заикается, дает невразумительные ответы, краснеет; а между

Из «Философского словаря»
67
тем он не только говорит, что верит сам, но хочет
заставить верить также и вас. Вы наступаете на Мус-
тафу, а он сидит с открытым ртом и блуждающими
глазами, а потом идет омываться в честь Аллаха,
начиная омовения с локтя и кончая указательным
пальцем.
Действительно ли Мустафа убежден, уверен во
всем том, что он нам сказал? Убежден ли он так же
твердо в том, что Магомет был ниспослан Богом, как
он убежден в том, что существует город Стамбул, как
он убежден в том, что императрица Екатерина И,
подняв со дна Северного моря эскадру, направила ее
к Пелопоннесу (факт столь же удивительный, как
переезд из Мекки в Иерусалим за одну ночь) и что
эта эскадра уничтожила оттоманский флот* близ
Дарданелл? В сущности, Мустафа верит в то, во что
он не верит. Подобно своему мулле, он привык
произносить определенные слова, которые он
принимает за истины. «Верить» — это очень часто значит
«сомневаться».
«Почему ты в это веришь?» — спрашивает
Гарпагон. «Я верю в это потому, что я в это верю»,—
отвечает мэтр Жак*. Большинство людей могло бы дать
такой же ответ.
Поверьте мне, дорогой читатель: не следует
верить слишком легко.
Но что же мы скажем о тех, кто хочет убедить
других в том, во что они сами вовсе не верят? И что
скажем мы о чудовищах, преследующих своих
собратьев за их приверженность смиренной и мудрой
доктрине сомнения и недоверия к самому себе?
Воля
Однажды очень дотошные греки спрашивали
папу Гонория I*, имел ли Иисус, в бытность свою на
земле, одну волю или две, когда он решался на какой-
нибудь поступок, например, когда ему хотелось
спать или бодрствовать, есть или идти в отхожее
место, ходить или сидеть.
— Не все ли вам равно? — отвечал им мудрый
епископ Римский Гонорий.— Сегодня он, несомнен-

68
ВОЛЬТЕР
но, желает, чтобы вы были людьми
добродетельными, этого для вас достаточно; у него нет ни
малейшего желания, чтобы вы были болтливыми софистами,
без конца спорящими о тени осла и
переливающими из пустого в порожнее. Я вам советую жить в
мире и не тратить на бесплодные споры то время,
которое вы могли бы употребить на добрые дела.
— Святой отец, что бы вы ни говорили, это самая
важная вещь на свете. Мы уже предали огню Европу,
Азию и Африку, чтобы узнать, имел ли Иисус два
лица и одно естество, или одно естество и два лица,
или же два лица и два естества, или же одно лицо и
одно естество.
— Дорогие братья, вы поступили очень дурно:
лучше было давать бульону больным и хлеба бедным.
— О бедных ли тут! Подумайте, патриарх Сергий*
только что заставил постановить на соборе в
Константинополе, что Иисус имел два естества и одну
волю. А император, который ничего в этом не
смыслит, присоединился к их мнению.
— Так что же? Присоединяйтесь к нему и вы; а
главное, получше защищайтесь против магометан,
которые каждый день дают вам по носу и воля
которых настроена против вас*.
— Прекрасно сказано; но вот епископы Туниса,
Триполи, Алжира, Марокко твердо стоят за две воли.
Надо же иметь какое-то мнение; каково ваше?
— Мое мнение, что вы безумцы и что вы
погубите христианскую религию, которую мы утверждали с
таким трудом. Своими глупостями вы добьетесь, что
Тунис, Триполи, Алжир, Марокко, о которых вы мне
говорите, перейдут в мусульманство и что в Африке
не останется ни одной христианской часовни. А я
буду стоять на стороне императора и собора, пока за
вас не будет другой собор и.другой император.
— Это нас не удовлетворяет. Верите ли вы в две
воли или в одну?
— Послушайте: если эти две воли одинаковы, то
это все равно, что одна; если же они
противоположны, то обладающий одновременно двумя волями
будет делать одновременно две противоположные
вещи, а это нелепо; следовательно, я за одну волю.

Из «Философского словаря»
69
— Ах так, святой отец, вы монотелит. Ересь! Ересь!
Искушение дьявольское! Отлучить от церкви, лишить
сана; созвать собор, скорее новый собор; другого
императора, другого епископа Римского, другого
патриарха!
— Боже мой! Как безумны эти бедные греки со
всеми своими бесплодными и нескончаемыми
спорами, и как правы будут мои преемники, если
постараются стать могущественными и богатыми!
Не успел Гонорий произнести эти слова, как он
узнал, что император Ираклий умер, после того как
его основательно побили магометане. Его вдова
Мартина отравила своего пасынка; сенат повелел
отрезать язык Мартине и нос другому сыну императора.
Вся греческая империя захлебнулась в крови.
Не лучше ли было не спорить о двух волях? И
разве этот папа Гонорий, против которого так много
писали янсенисты, не был очень разумным
человеком?
Воскресение
Раздел!
...У евреев фарисеи* приняли догмат о
воскресении спустя очень долгое время после Платона.
В «Деяниях апостолов» есть удивительный и
заслуживающий внимания акт: св. Иаков и некоторые
его товарищи советуют св. Павлу идти в
иерусалимский храм и выполнять все обряды старой веры,
невзирая на то, что он христианин; «...и узнают все, что
слышанное ими о себе несправедливо, и что ты
продолжаешь соблюдать закон Моисея»1. Этим недву-
мысленно сказано: иди лгать, иди клятвопреступни-
чать, публично отрекайся от религии, которую ты
проповедуешь.
И св. Павел несколько дней ходил в храм, но на
седьмой день его изобличили. Его обвинили, что он
пришел в храм с чужеземцами и осквернил его. Вот
как он вышел из положения.
1 Деяния апостолов. XXI. 24.

70
ВОЛЬТЕР
«Узнав же Павел, что тут одна часть саддукеев*, а
другая фарисеев, возгласил в синедрионе: «Братия
мои, я фарисей и сын фарисея; за чаяние жизни
иной и воскресения мертвых хотят меня судить»1. Во
всем этом деле о воскресении мертвых не было и
речи; Павел сказал это только для того, чтобы
натравить фарисеев и саддукеев друг на друга.
Ст. 7. «Когда же Павел сказал это, произошла
распря между фарисеями и саддукеями, и собрание
разделилось».
Ст. 8. «Ибо саддукеи говорят, что нет воскресения,
ни ангела, ни духа; а фарисеи признают и то и другое»...
Некоторые фарисеи считали, что воскреснут
одни евреи, а остальные люди этого не стоят. Другие
утверждали, что воскресать будут только в
Палестине, а тела погребенных в других местах будут
втайне перенесены в Иерусалим, чтобы там соединиться
со своей душой. Но св. Павел, обращаясь к жителям
Фессалоник, писал им, что второе пришествие
Иисуса Христа «будет для них и для него, что они будут
ему свидетелями».
Ст. 16. «Ибо при возвещении гласом архангела и
трубой Божией, сам Господь сойдет с неба и
умершие во Христе воскреснут прежде всех».
Ст. 17. «Потом мы, оставшиеся в живых, вместе с
ними восхищены будем на облаках в сретение
Господу на воздухе, и так навсегда с Господом будем»2.
Разве это важное изречение не доказывает с
полной очевидностью, что первые христиане
рассчитывали увидеть конец света? Ведь он действительно
предсказан у св. Луки на то время, когда он жил.
Пусть они не увидели этого светопреставления, пусть
никто в то время не воскресал: то, что отсрочено,
еще не потеряно.
Св. Августин полагает, что дети, даже
мертворожденные, воскреснут в зрелом Ёозрасте. Ориген, Иеро-
ним, Афанасий, Василий* не думали, что женщины,
воскреснув, сохранят свой пол.
Словом, всегда были споры о том, чем мы были,
что мы есть и чем мы станем.
1 Деяния апостолов. XXI. 6—8.
21 Послание к фессалоникийцам. IV.

Из «Философского словаря»
71
Раздели
Отец Мальбранш* доказывает воскресение,
ссылаясь на превращение гусениц в бабочек. Как видим,
доказательство столь же легковесное, как и
крылышки насекомых, на которых оно основано.
Мыслители, занимающиеся подсчетами, выдвигают против
этой вполне доказанной истины арифметические
возражения. Они говорят, что люди и другие живые
существа питаются и поддерживают свой рост
материей, из которой состояли их предшественники.
Тело человека, превращенное в прах, рассеянное в
воздухе и падающее обратно на поверхность земли,
становится овощами или пшеницей. Так Каин съел
часть Адама; Енох питался Каином, Ирад — Енохом,
Мехиаель — Ирадом, Мафусаил — Мехиаелем*;
оказывается, что среди нас нет никого, кто бы не
проглотил частицу нашего праотца. Вот почему
говорили, что все мы — людоеды. Это особенно ясно
видно после сражения: мы не только убиваем своих,
братьев, но через два-три года, после того как на
поле сражения собран урожай, они уже все съедены
нами; и мы в свою очередь будем съедены без
малейшего затруднения. А когда придет время воскреснуть,
как же мы вернем каждому то тело, которое ему
принадлежало, не нанося ущерба своему собственному?
Вот что говорили те, кто сомневался в
воскресении; но воскрешатели очень убедительно им
возражали.
Один раввин по имени Самаи доказывает
воскресение следующим местом в Исходе:
«Я являлся Аврааму, Исааку и Иакову; и я клялся
дать им землю Ханаанскую». Если Бог, несмотря на
свою торжественную клятву, говорит этот великий
раввин, не отдал им эту землю, значит, они
воскреснут, чтобы ею владеть, дабы клятва была выполнена.
Глубокомысленный философ дом Кальме*
считает вампиров гораздо более убедительным
доказательством. Он видел, как они выходили с кладбищ,
чтобы высасывать кровь у спящих людей; ясно, что
вампиры не могли сосать кровь живых, если были
еще мертвы; следовательно, они воскресли: это
неопровержимо.

72
ВОЛЬТЕР
Не подлежит сомнению и то, что в день
Страшного суда, согласно Талмуду*, все мертвые поползут под
землею, как кроты, чтобы явиться в долину Иосафа-
та*, которая находится между городом Иерусалимом
и горой Елеонской. В этой долине будет тесновато;
но можно будет пропорционально сократить тела,
как у дьяволов Мильтона в зале Пандемониума*.
Это воскресение совершится по звуку трубы, как
утверждает св. Павел. При этом обязательно
потребуется несколько труб, так как даже гром слышен не
дальше трех-четырех миль в окружности.
Спрашивается, сколько будет труб. Богословы еще не сделали
подсчета,— но — сделают!
Евреи говорят, что царица Клеопатра*, очевидно,
верившая в воскресение, как и все дамы того
времени, спросила одного фарисея, воскреснем ли мы
нагишом. Он ответил, что все будут прекрасно одеты,
по той причине, что посеянное зерно, умерев в
земле, воскресает в виде колоса в оболочке и
снабженное костями. Этот раввин был прекрасный богослов.
Он рассуждал не хуже дома Кальме.
Раздел Ш. О воскресении у древних
Утверждали, будто вера в воскресение была
весьма распространена у египтян и что ею объясняется
возникновение у них бальзамирования и постройка
пирамид. Я сам прежде так думал. Одни говорили,
что люди воскреснут через тысячу лет, другие
считали, что это будет через 3 тысячи лет. Это
расхождение в их теологических взглядах показывает, что они
были не очень-то уверены в этом факте.
Вообще в истории Египта мы не встречаем ни
одного воскресшего человека, а у греков видим
нескольких. Значит, по поводу этой выдумки о
воскресении надо обращаться к грекам.
Но греки часто сжигали трупы, а египтяне
бальзамировали их, чтобы душа, маленькое эфирное
существо, возвращаясь в свое прежнее жилище, нашла его
совсем готовым. Это было бы прекрасно, если бы
она нашла на месте и все свои органы; но
бальзамировщик начинал с того, что вынимал мозг и
внутренности. Как могли бы люди воскреснуть без кишок и
без мозга, посредством которого они мыслят? Или

Из «Философского словаря*
73
получить обратно свою кровь, лимфу и другие
жидкости?
Вы скажете, что еще затруднительнее было
воскреснуть у греков, когда от вас оставалось не более
фунта пепла, да еще смешанного с остатками дерева,
ароматов и тканей.
Это — веское возражение, и я подобно вам
считаю воскресение явлением сверхъестественным; но
это не мешает тому, что Аталид*, сын Меркурия,
несколько раз умирал и воскресал. Боги воскресили
Пелопса*, хотя из него уже было сделано жаркое и
Церера успела съесть его плечо. Вы знаете, что
Эскулап вернул жизнь Ипполиту; это установленный
факт, в котором не сомневались даже самые
недоверчивые люди; имя Вирбиус, данное Ипполиту, было
вполне убедительным доказательством. Геракл
воскресил Альцесту и Пирифоя. Герес, по Платону,
воскрес, правда, всего на 15 дней, но все равно это было
воскресение, а время роли не играет*.
Некоторые важные схолиасты находят явные
указания на чистилище и воскресение у Вергилия*.
Относительно чистилища я вынужден признать, что о
нем определенно сказано в шестой песне. Это может
не понравиться протестантам, но я ничего не могу
поделать.
Non tarnen omne malum miseris, nee funditus omnes
Corporeae excedunt pestes, etc.
Все-таки зло не вполне от несчастных, не все отпадают
Скверны тела совсем, но должно, чтобы медленно тлело
Способом дивным все то, что, многое, въелось глубоко
Ради всего наказанья несут, прегрешенья былые
В муках они искупая; преданы эти пустому
Ветру, носимые им; и в пучине эти широкой
Грех омывают постыдный, у тех он огнем выжигаем.
Каждый из нас терпит Маны свои; затем чрез обширный
Мы переходим Элисий; в блаженных полях нас живущих
Мало, пока долгий день, с завершением времени круга,
Вросшее в нас пятно не снимет и чистым оставит
Оный эфирный состав и пламя Авроры начальной.
Всех их, когда колесо чрез тысячу лет обратится,
Бог призывает к реке Летейском строем великим и т. д.1
1 Вергилий. Энеида. VI, 736—749. (Пер. В. Брюсова.)

74
ВОЛЬТЕР
Вот где совершенно ясно сказано о тысяче лет в
чистилище, причем вашим родственникам уж не
удастся выманить у служителей этого храма
индульгенцию, чтобы сократить ваши страдания за наличные
деньги. Древние были гораздо строже и неподкупнее
нас, хотя они и приписывали своим богам
множество сумасбродств. Что делать! Вся их теология была
полна противоречий, в чем злые языки обвиняют и
нашу религию.
Отбыв срок в чистилище, эти души отправлялись
пить воды Леты* и настойчиво просились войти в
новые тела и опять увидеть свет дневной. Но разве
это воскресение? Ничуть, это значит обрести совсем
новое тело, а не вернуться в свое; это метампсихоза*,
не имеющая ничего общего с тем способом, каким
воскресаем мы.
Надо сознаться, что души древних совершали
очень невыгодную сделку; стоит ли возвращаться на
землю самое большее на 70 лет и выстрадать все то,
что, как вам известно, приходится терпеть за 70 лет
жизни, чтобы снова отправиться на тысячелетнее
мучение. По-моему, нет такой души, которой бы не
наскучили эти вечные переходы от столь краткой
жизни к столь долгой каре.
Раздел N. О воскресении у современных народов.
Наше воскресение совсем иное. Каждый человек
вернется в то самое тело, которое у него было, и все
эти тела будут гореть в вечности, за исключением
одного из 100 тысяч, не более. Это похуже, чем
десять веков в чистилище, чтобы возродиться на
несколько лет.
Когда наступит великий день всеобщего
воскресения? Этого никто не знает определенно; и мнения
ученых в этом сильно расходятся. Они также не
знают, каким образом каждый обретет свои члены. Их
очень затрудняет этот вопрос.
1. Наше тело, говорят они, пребывает при жизни
в постоянном изменении; к 50 годам у нас ничего не
остается от того тела, в котором обитала наша душа
в 20 лет.

Из «Философского словаря*
75
2. Бретонский солдат отправляется в Канаду; по
довольно обычной случайности он оказывается без
пищи; он вынужден отведать ирокеза*, которого он
убил накануне. Этот ирокез в течение двух-трех
месяцев питался иезуитами; значительная часть его
тела стала иезуитской. Итак, тело этого солдата
состоит из ирокеза, из иезуитов и всего того, что он ел
до тех пор. Каким образом каждый из них вернет
себе именно то, что ему принадлежит? Да и что
принадлежит собственно ему?
3. Ребенок умирает в утробе матери в тот момент,
когда он только что получил душу; воскреснет ли он
зародышем, или мальчиком, или взрослым
мужчиной? Если зародышем, то к чему? Если мальчиком
или мужчиной, откуда же возьмется у него тело?
4. В другой зародыш душа попадает до того, как
определилось, будет ли он мальчиком или девочкой;
как он воскреснет — девочкой, мальчиком или
зародышем?
5. Чтобы воскреснуть, чтобы быть тем самым
человеком, которым вы были, надо иметь вполне
свежую и точную память; память определяет вашу
личность. Если вы потеряли память, как же вы станете
тем же самым человеком?
6. Существует лишь ограниченное количество
определенных частиц земли, из которых
составляется животное. Песок, камень, минерал, металл здесь
непригодны. Не всякая земля годится для этого; лишь
почва, благоприятная для произрастания, годна и
для животного мира. Когда через несколько столетий
надо будет всем воскреснуть, откуда взять землю,
способную образовать все эти тела?
7. Я представляю себе остров, растительность
которого может обеспечить сразу жизнь тысячи
человек и 5—6 тысяч животных, предназначенных для
питания и обслуживания этой тысячи человек; через
100 тысяч поколений нам придется воскресить
миллиард людей. Материи явно недостаточно. «Materies
opus est ut crescant postera saecla»1.
1 «Ибо запас вещества поколениям нужен грядущим»
(Лукреций. О природе вещей. III, 967. Пер. Ф. А Петровского).

76
ВОЛЬТЕР
8. Наконец, после того как доказано или
считается доказанным, что доя воскресения рода
человеческого в долине Иосафата потребуется чудо, столь же
великое, как Всемирный потоп или десять казней
египетских, встает вопрос: куда же деваются души
всех этих тел в ожидании момента, когда они
вернутся в свой футляр?
Можно бы задать до пятидесяти скользких
вопросов, но богословы без труда отвечают на все это.
Всемирный потоп
Мы начинаем с заявления, что верим во
Всемирный потоп, ибо о нем говорится в еврейском
Священном Писании, воспринятом христианами.
Мы рассматриваем его как чудо, во-первых,
потому, что все описанные в священных книгах события,
которые Бог удостоил своим участием, представляют
собой чудеса; во-вторых, потому, что океан не мог
бы подняться на 15 локтей (то есть на 21 с
половиной фут) выше самых высоких гор, не осушив
своего ложа и не нарушив в то же время законы
всемирного тяготения и уровня жидкостей — для этого,
совершенно очевидно, потребовалось чудо.
В-третьих, потому, что если бы океану и удалось
подняться на указанную высоту, ковчег по законам
физики не мог бы выдержать всех животных
вселенной и пищу для них на столь длительный срок, тем
более что львы, тигры, пантеры, леопарды, ящеры,
носороги, медведи, волки, гиены, орлы, ястребы,
коршуны, соколы и все плотоядные животные,
питающиеся только мясом, умерли бы с голода, даже если
бы они сожрали всех остальных животных и людей.
Некогда, вслед за «Мыслями»* Паскаля, было
напечатано «Рассуждение» руанского торговца по имени
Лепелетье*, в котором он указывает, каким образом
можно построить судно, способное вместить всех
животных и пищу для них на целый год. Сразу
видно, что этот торговец никогда не присматривал за
птичьим двором. Мы вынуждены рассматривать г-на
Лепелетье, архитектора ковчега, как фантазера,
незнакомого со скотоводством, а потом — как чудо,

Из «Философского словаря*
11
чудо восхитительное, грозное и недоступное
пониманию слабого ума г-на Лепелетье, как, впрочем, и
нашего.
В-четвертых, потому, что физическая
невозможность естественного Всемирного потопа точно
доказана; вот в чем состоит доказательство.
Моря занимают половину земного шара;
учитывая их глубину у берегов и в открытом море, в
среднем считают ее равной 500 футам.
Для того чтобы воды покрыли оба полушария и
глубина их достигала всего 500 футов, потребовался
бы не только океан глубиной в 500 футов над всей
обитаемой землей, но и еще одно море, чтобы
покрыть наши нынешние водные пространства; ибо в
противном случае законы всемирного тяготения и
уровня жидкостей заставили бы стечь с суши это
скопление воды, глубиной в 500 футов.
Итак, потребовалось бы два новых океана для
того, чтобы покрыть земной шар толщей воды в 500
футов.
Считая высоту гор равной всего 20 тысячам
футов, потребовалось бы поместить друг над другом
40 океанов, высотой в 500 футов каждый, чтобы
достичь вершины высоких гор. Каждый океан
сдерживал бы расположенные над ним океаны, а последний
из них представлял бы собой окружность,
сдерживающую в 40 раз большую нагрузку, чем первый.
Чтобы образовать эту водную массу, необходимо
было бы создать ее из ничего. Чтобы убрать ее,
необходимо было бы ее превратить в ничто.
Итак, потоп представляет собой двойное чудо, и
притом самое большое из всех, которое когда-либо
свидетельствовало о могуществе вечного владыки
всех планет.
Нас крайне удивляют утверждения некоторых
ученых, будто бы разбросанные в разных местах
нашего континента раковины попали туда во время
потопа.
Нас еще более удивляет то, что мы читаем в
статье «Потоп» в Большом Энциклопедическом словаре;
там цитируется один автор, который говорит вещи
столь глубокие («История неба». Т. 1. С. 105), что их

78
ВОЛЬТЕР
можно счесть пустопорожними. Этот автор все тот
же Плюш*; он доказывает возможность потопа
историей великанов, воевавших с богами...
Я не понимаю, с какой стати Бог создал некий
род, чтобы затем утопить его и заменить еще более
коварным родом; как случилось, что семь пар чистых
животных всех видов пришли с четырех концов
света с двумя парами нечистых и по дороге волки не
съели овец, а ястребы не съели голубей и т. д. и т. д.;
как восемь человек смогли держать в повиновении,
кормить, поить стольких пассажиров почти два года,
ибо после окончания потопа потребовалось
кормить их еще год, так как трава еще не выросла.
Я не таков, как г. Лепелетье; я всем восхищаюсь и
ничего не объясняю.
Генеалогия
Раздел I
Богословы написали целые тома, стремясь
примирить данные* св. Матфея и св. Луки о генеалогии
Иисуса Христа. Первый (гл. I) насчитывает от
Давида через Соломона* всего 27 поколений, тогда как
Лука (гл. III, стих 23) перечисляет 42 поколения и
считает, что предком Иисуса был не Соломон, а
Натан. Вот как выходит из подобного же затруднения
ученый Кальме, говоря о Мельхиседеке*: восточные
народы и греки, обнаружившие большую
изобретательность по части различных выдумок и небылиц,
сочинили ему генеалогию и перечисляют в ней
имена его предков. Но поскольку ложь всегда сама себя
выдает, добавляет рассудительный бенедиктинец,
различные источники по-разному излагают эту
генеалогию. Некоторые утверждают, что он происходит
из безвестного и бесчестного рода, а нашлись и
такие, которые пытаются объявить его
незаконнорожденным.
Все это легко применить и к Иисусу, чьим
прообразом, по мнению апостола, был Мельхиседек
(«Послание к евреям», глава VII, стих 3). Действительно,
Никодимово Евангелие* (ст. 2) прямо говорит, что
евреи в присутствии Пилата попрекали Иисуса его

Из «Философского словаря»
79
происхождением от блуда. По этому поводу ученый
Фабриций* замечает, что не существует ни одного
достойного доверия свидетельства, позволяющего
утверждать, что евреи при жизин Иисуса бросали
ему или даже апостолам это клеветническое
обвинение, которое они впоследствии повсеместно
распространяли. Между тем «Деяния апостолов» (гл. XIII)
подтверждают, что евреи Антиохии, богохульствуя,
противились тому, что Павел говорил им об Иисусе,
а Ориген («О святом Иоанне», гл. VIII, ст. 41)
уверяет, что приведенные в Евангелии св. Иоанна слова:
«Мы родились не от блуда и никогда ни у кого не
были в услужении» представляли собой косвенный
упрек евреев Иисусу за греховность его рождения и
за его положение служителя, ибо, как сообщает нам
этот святой отец («Против Цельса», гл. VIII), евреи
считали, что Иисус происходил из маленькой
деревушки в Иудее, а матерью его была бедная
поселянка, жившая своим трудом. Ее жених, по профессии
плотник, прогнал ее после того, как она были
уличена в прелюбодеянии с солдатом по имени Пантер;
испытав это бесчестие, жалкая, она бродила из
селения в селение и тайком родила Иисуса; крайняя
нищета принудила Иисуса отправиться в Египет и
наняться в услужение. Там он усвоил несколько
секретов, которые так высоко ценят египтяне, вернулся на
родину и, непомерно возгордившись своим умением
творить чудеса, объявил себя Богом.
Согласно очень древнему преданию, имя Пантер,
вызвавшее презрение евреев к Иисусу, представляло
собой либо прозвище отца Иосифа,— так считает
св. Епифаний* («Ересь», гл. XXVIII), либо, вернее,
собственное имя предка Марии — так считает св. Иоанн
Дамаскин* («О вере», кн. IV, гл. XV).
Что касается положения служителя, которым
евреи попрекали Иисуса, то он сам заявлял (Матфей,
гл. XX, ст. 28), что пришел не для того, чтобы ему
служили, а для того, чтобы послужить. Судя по
арабским источникам, Зороастр был служителем Ездры.
Эпиктет даже родился в рабстве, так что святой
Кирилл Иерусалимский* совершенно прав, утверждая

80
ВОЛЬТЕР
(«Шестое поучение», ст. XIV), что рабство никого не
позорит.
Относительно чудес: мы действительно знаем от
Плиния*, что египтяне владели секретом — погружая
ткани в один и тот же чан, окрашивать их в
различные цвета, а это и есть одно из тех чудес,
которое Евангелие приписывало Иисусу с детских лет
(ст. XXXVII); однако, как сообщает св. Хризостом*
(«Проповедь XX о святом Иоанне»), Иисус до
крещения не сотворил ни одного чуда, и приписываемые
ему чудеса представляют собой чистейшую ложь.
Причиной тому, по мнению Хризостома, была
мудрость Всевышнего, не позволявшего Иисусу творить
чудеса в детстве, ибо их могли бы рассматривать как
фокусы.
Св. Епифаний («Ересь», LI, 20) совершенно
напрасно считает, что отрицание чудес,
приписываемых Иисусу в его детстве, дало бы еретикам
благовидный предлог утверждать, что он стал Божьим
Сыном только после того, как Святой Дух осенил его
во время крещения,— ведь в данном случае мы
боремся против евреев, а не против еретиков.
Г-н Вагензейль* дал нам латинский перевод
еврейского сочинения, именуемого «Толдос Иешут»*, в
котором рассказывается (с. 7), что Иешут (Иисус),
оказавшись в Вифлееме Иудейском*, где он родился,
принялся громко кричать: «Где те злые люди,
которые утверждают, что я незаконнорожденный и
нечистого происхождения? Сами они
незаконнорожденные и нечистые. Разве не родила меня
мать-девственница? И проник я в нее через макушку».
Это свидетельство показалось столь весомым г-ну
Бержье*, что сей ученый богослов запросто
использует его без ссылки на источник. Вот его
собственные слова на стр. 23 «Достоверности доказательств
истинности христианства»: «Иисус родился от
девственницы благодаря деяниям Святого Духа; об этом
нам не раз говорил собственными устами сам Иисус.
Таково сказание апостолов». Известно, что эти слова
приведены только в «Толдос Иешут», но
доказательство г-на Бержье продолжает считаться
достоверным, хотя св. Матфей* (гл. XII, ст. 19) и приписывает

Из «Философского словаря»
81
Иисусу слова Исайи (гл. XII, ст. 2): «Не воспрекосло-
вит, не возопиет и никто не услышит на улицах
голоса его».
По данным св. Иеронима (кн. I, «Против Иониви-
ана»), среди индийских гимнософистов*
распространено старинное предание, согласно которому
основоположник их вероучения Будда произошел от
девственницы, родившей его через бок. Таким же
образом родились Юлий Цезарь, Сципион
Африканский, Манлий, король Англии Эдуард VI* и др. Речь
идет об операции, которую хирурги именуют
кесаревой, заключающейся в том, что ребенка извлекают
из матки посредством вскрытия материнского
чрева. Симон, прозванный волхвом («Изыскания», кн. II,
ст. XIV), и Манес* тоже утверждали, что родились от
девственниц. Но это означало лишь, что их матери
были девственницами в момент зачатия. Однако,
чтобы убедиться, насколько недостоверны признаки
девственности, достаточно прочитать замечание
знаменитого г-на де Помпиньяна, епископа Пюи-ан-
Велэ*, к нижеследующему месту «Пословиц» (гл. XXX,
с. 18): «Мне трудно понять три вещи, а четвертая мне
совершенно недоступна: пути орла в воздухе, пути
змея по скале, пути корабля в открытом море и пути
человека в его молодости». По мнению
вышеназванного прелата, чтобы перевести буквально слова:
«viam viri in virgine adolescentula» (гл. Ill второй
части «Неверия, преодоленного пророчествами»),
следовало бы сказать: «Пути мужчины в молодую девушку
alma». Перевод нашей Вульгаты, говорит де Пом-
пиньян, подменяет этот смысл другим, который сам
по себе верен и точен, но менее близок к
оригиналу. Наконец, де Помпиньян подтверждает
правильность своего любопытного толкования сходством
между этим стихом и следующим: «Таков путь
прелюбодействующей женщины, которая, поев, утирает
рот и говорит: «Я не сделала ничего дурного»».
Как бы то ни было, в начале III в. девственность
Марии еще не была общепризнанным фактом.
«Многие придерживались и придерживаются мнения,—
говорил св. Климент Александрийский («Строматы»*,
кн. VII),— что, родив сына, Мария не подверглась

82
ВОЛЬТЕР
никаким физическим изменениям, ибо, по
утверждению некоторых лиц, посетившая ее после родов
повивальная бабка обнаружила у нее все признаки
девственности». Очевидно, святой отец имеет в виду то
место в Евангелии рождества Марии, где архангел
Гавриил говорит ей (гл. IX): «Без соития с мужчиной,
девственницей ты зачнешь, девственницей родишь,
девственницей будешь кормить», и то место в Прото-
евангелии Иакова*, где повивальная бабка
восклицает: «О, неслыханное чудо! Мария произвела на свет
сына и сохранила все признаки девственности».
Несмотря на то что эти Евангелия придерживались в
данном случае принятого церковью мнения, оба они
были впоследствии объявлены апокрифическими —
как только здание было построено, леса убрали.
Слова Иешута: «Я проник в нее через макушку»
тоже совпадали с мнением церкви (Ассеман.
Восточная библиотека, т. I, с. 91). В требнике маронитов*
сказано, что Сын Божий проник в благословенную
женщину через ухо. Блаженный Августин и папа
Феликс ясно говорят, что Дева забеременела через ухо.
То же самое утверждает в гимне и св. Ефрем, а его
переводчик Вуазен отмечает, что эту мысль впервые
высказал Григорий* из Новой Кесарии, прозванный
чудотворцем. Агобар* («Псалмопения», гл. VIII)
сообщает, что в его время в церкви пели: «Сын Божий
вошел через ухо Девы, а вышел через золотые
ворота». Евтихий упоминает об Элиане, который
присутствовал на Никейском соборе и говорил, что Сын
Божий вошел через ухо Девы, а вышел через родовые
пути. Элиан был хорепископом*, и его имя указано в
арабском списке участников Никейского собора,
опубликованном Сельденом.
Небезызвестно, что иезуит Санчес со всей
серьезностью изучал вопрос, внесла ли Дева Мария свое
семя в воплощение Христа, и, следуя за другими
богословами, дал на него положительный ответ;
однако эти вывихи непристойного воображения должны
быть поставлены в один ряд со вглядами Аретино*,
считавшего, что Святой Дух появлялся в виде голубя
(так же, как в мифе, Юпитер, преобразившись в
лебедя, посещал Леду), или со взглядами первых Отцов

Из «Философского словаря»
83
Церкви, таких, как св. Юстин, Афинагор, Тертуллиан,
св. Климент Александрийский, св. Киприан, Лактан-
ций, св. Амвросий* и другие, которые вслед за
евреями — Филоном* и историком Иосифом —
полагали, что ангелы вступали в плотскую связь с
женщинами и имели от них детей. Блаженный Августин
(«Против Фауста», кн. XX, гл. XIV. «О природе добра»
и в других местах) приписывает манихейцам
утверждение, будто бы прекрасные девушки и юноши,
предстающие в обнаженном виде перед ангелами
тьмы — демонами, испускают из своих
расслабленных от вожделения членов животворную жидкость,
которую этот святой отец именует божественным
естеством. Эвод (гл. VIII — «О вере») прямо заявляет,
что божественное величие находит способ
изливаться через половые органы демонов.
Правда, все эти святые отцы считали ангелов
существами плотскими (Тертуллиан. Против Праксея,
гл. VII); но с тех пор как труды Платона ввели
понятие о духовной жизни, прежний взгляд на плотское
общение ангелов с женщинами стали толковать в
том смысле, что ангел, который, обратясь в
женщину, принял в себя мужское семя, пользовался этим же
семенем для того, чтобы оплодотворить женщину,
причем на этот раз он преображался в мужчину.
Богословы обозначают две противоположные роли, в
которых они заставляют выступать ангелов, словами
«инкуб» и «суккуб». Интересующиеся могут
прочитать подробности этого отвратительного бреда на
с. 225 вариантов Книги Бытия, составленных
Отгоном Гуальтерием, в гл. XV первой книги «Магических
изысканий» Дельрио и в гл. XIII «Речей колдунов»
Анри Боге*.
Раздел II
Ни одна генеалогия, даже если она и
перепечатана в Морери, не может сравниться с генеалогией
Магомета, или Мухаммеда*, сына Абдуллы, сына Аб-
дель Муталеба, сына Ашема; упомянутый Мухаммед
был в юности конюхом вдовы Каадиши, затем ее
управителем, затем ее мужем, затем пророком Божьим,
затем был приговорен к повешению, затем стал заво-

84
ВОЛЬТЕР
евателем и царем Аравии, затем умер прекрасной
смертью, насытившись славой и женщинами.
Немецкие бароны восходят только до Видукин-
да*, а наши новоиспеченные французские маркизы
не могут обнаружить титулованных особ за
пределами царствования Карла Великого*. Между тем род
Магомета, или Мухаммеда, существующий доныне,
всегда предъявлял генеалогическое древо, стволом
которого является Адам, а ветви простираются от
Измаила до дворян, носящих и сейчас высокий титул
двоюродных братьев Магомета.
Эта генеалогия не вызывает никаких возражений,
никаких споров между учеными, в ней не видят
никаких ошибочных подсчетов, требующих
исправления, никаких противоречий, требующих
оправдания, никаких несообразностей, требующих
доказательств.
Ваша гордость ропщет, вы не верите в
подлинность этих титулов. Вы говорите мне, что
происходите от Адама точно так же, как и великий пророк,
если только Адам действительно всеобщий отец-, вы
говорите, что, однако, об этом Адаме никто никогда
ничего не знал, даже древние арабы, что это имя
упоминалось только в еврейских книгах, что
вследствие этого вы категорически отвергаете титулы
дворянства Магомета, или Мухаммеда.
Вы прибавляете к этому, что если первый человек,
как бы он ни назывался, действительно существовал,
то вы происходите от него точно так же, как
прославленный конюх Каадиши, и что если первого
человека не было, если род человеческий, как
утверждают многие ученые, существовал всегда, то вы —
вечный дворянин.
На это вам отвечают, что вы — вечный
простолюдин, если только у вас нет дворянских грамот,
составленных по всей форме.
Вы в ответ говорите, что люди равны; что ни один
род не может быть древнее другого; что дворянские
грамоты, с которых свисает кусочек воска,
придуманы недавно; что нет никаких оснований,
вынуждающих вас уступить первородство семейству
Мухаммеда, или семейству Конфуция, или семейству япон-

Из «Философского словаря*
85
ских императоров, или членам коллегии
королевских секретарей. Я не могу оспаривать вашу точку
зрения при помощи физических, метафизических
или моральных доводов. Вы считаете себя равным
японскому микадо, и я с вами полностью согласен.
Единственное, чего я вам желаю,— если вам
придется вступить с ним в единоборство,— окажитесь более
сильным.
Декреталии
Письма пап, определяющие сущность доктрины
или наставления и имеющие в латинской церкви
силу закона
Помимо истинных декреталий, собранных
Дионисием Малым, имеется сборник подложных*, автор
и датировка которого неизвестны. Во Франции его
распространил в конце VIII в. архиепископ Майнц-
ский, по имени Рикульф. Он привез в Вормс также,
послание папы Григория, о котором раньше никто
ничего не слыхал. Однако от этого послания не
осталось никакого следа, тогда как подложные
декреталии, как мы увидим, имели в течение восьми
столетий огромный успех.
Этот сборник именуется сборником Исидора
Меркатора* и содержит бесконечное число
декреталий, ошибочно приписываемых папам от Климента I
до Сириса*, подложную дарственную грамоту Кос-
тантина*, отчет о Римском соборе при Сильвестре;
письмо Афанасия — Марку; письмо Анастасия
епископам Германии и Бургундии; письмо Сикста III
восточным народам: письмо Иоанна I архиепископу
Захарию; письмо Бонифация II Евлалию
Александрийскому; письмо Иоанна III епископам Франции и
Бургундии; письмо Григория о привилегиях,
даруемых монастырю Сен-Медар*, его же письмо к
Феликсу, епископу Мессинскому и многое другое.
Задачей автора было содействовать расширению
власти папы и епископов. С этой целью он
выдвигает правило, согласно которому епископов может
судить в последней инстанции только сам папа; он
часто повторяет положение о том, что не только

86
ВОЛЬТЕР
любой епископ, но и любой священник, как и
вообще любой обиженный, в каком бы состоянии ни
находилось его дело, может апеллировать прямо к
папе. Он считает также непреложной истиной, что
никакой собор, даже провинциальный, не может
собраться без разрешения папы.
Эти декреталии, поощряющие безнаказанность
епископов и, в еще большей степени, честолюбивые
притязания пап, были с поспешной готовностью
восприняты и теми и другими. В 861 г. епископ Су-
ассонской Ротад, лишенный за непослушание
епископского причастия на провинциальном соборе,
обратился к папе. Несмотря на это обращение, его
архиепископ, Гинкмар Реймский, на следующем
соборе сместил Ротада под предлогом, что тот якобы
отказался затем от своего обращения к папе и
подчинился решению епископов.
Узнав суть дела, папа Николай I написал Гинкма-
ру* и осудил его поведение, «Вы были обязаны,—
писал он,— чтить память святого Петра и ожидать
нашего решения, даже если бы Ротад и не обращался к
нам». В другом письме по тому же делу он грозил
Гинкмару отлучением от церкви, если он не
восстановит Ротада. Больше того. Когда Ротад прибыл в
Рим, папа объявил его оправданным на соборе,
состоявшемся в канун Рождества 864 г., и отправил его
на прежнее место со своими посланиями. То из них,
которое было адресовано всем епископам Галлии,
заслуживает быть отмеченным особо. Вот оно:
«Ваше утверждение о том, что Ротад, после
обращения к папскому престолу, изменил мнение и
подчинился вашему решению,— нелепо. Даже если бы
он это сделал, вы обязаны были его образумить и
объяснить ему, что от высшего судьи не
обращаются к низшему; но даже если бы он не обращался к
папскому престолу, вы ни под каким видом не
должны были смещать епископа без нашего участия,
вопреки стольким декреталиям наших
предшественников; ибо если их суждения было достаточно для того,
чтобы одобрить или отвергнуть труды ученых, то
какого уважения заслуживают их собственные труды,

Из «Философского словаря»
87
когда речь идет о сущности доктрины или
наставления! Некоторые лица убеждают нас, что эти
декреталии не являются каноническими; однако в тех
случаях, когда те же лица находят, что эти декреталии
соответствуют их намерениям, они пользуются ими без
разбора, отвергают же их лишь для того, чтобы
ослабить могущество папского престола; к тому же, если
следует отвергнуть декреталии прежних пап потому,
что они не являются каноническими, то следует
отвергнуть и творения святого Григория и других
отцов и даже Священные Писания.
Вы утверждаете,— продолжает Николай I,— что
суд над епископами не принадлежит к числу дел, в
которых верховным судьей может быть только папа;
мы же считаем, что он относится к таковым, ибо
епископы занимают в церкви высокий ранг. Быть
может, вы скажете, что папа должен быть верховным
судьей только в делах архиепископов? Но
архиепископы ведь не принадлежат к иному разряду, чем
епископы, и мы не требуем для тех и для других
свидетелей и судей различной категории. Вот почему
мы желаем, чтобы дела как тех, так и других были
предоставлены нам; и к тому же найдется ли столь
неразумный человек, который заявил бы, что все
церкви должны сохранить свои права, а римская
церковь должна свои потерять?» И он заканчивает
письмо приказом принять Ротада и восстановить его
в должности.
Папа Адриан II, преемник Николая I, действует не
менее решительно в подобном же деле Гинкмара
Лаонского*. Несправедливостями и насилиями этот
прелат вызвал к себе ненависть духовенства и
народа своей епархии. Будучи обвинен на соборе в Вер-
бери* в 869 г., на котором председательствовал его
дядя и архиепископ Гинкмар Реймский, он
апеллировал к папе и попросил разрешения отправиться в
Рим, но получил отказ. Правда, дело было
приостановлено, хода ему не дали; однако в связи с новыми
жалобами, поданными на Гинкмара Лаонского
королем Карлом Лысым и Гинкмаром Реймским, его
вызвали сначала на собор в Аттиньи* (перед которым

88
ВОЛЬТЕР
он предстал, а вскоре после этого бежал), а затем на
собор в Дуси*, где он повторил свою апелляцию к
папе, но был смещен. 6 сентября 871 г. собор послал
папе синодальное письмо с просьбой утвердить
отправленные ему решения. Однако, далекий от того,
чтобы согласиться с приговором собора, Адриан в
самых сильных выражениях порицал осуждение
Гинкмара и утверждал, что, поскольку Гинкмар Лаон-
ский заявлял на соборе, что он хочет защищаться
перед папским престолом, не следовало подвергать
его осуждению. Таким образом изъяснялся папа и в
письме к епископам, и в письме, обращенном к
королю.
Вот энергичный ответ, данный Карлом Адриану:
«Ваши письма гласят: „Мы желаем и приказываем
апостольской властью, чтобы Гинкмар Лаонский при
вашей помощи прибыл в Рим и предстал перед
нами". Мы поражаемся, откуда автор этого письма взял,
что король, обязанный исправлять злых и карать за
преступления, должен отправлять в Рим виновного,
осужденного согласно правилам, тем более что до
смещения он был на трех соборах изобличен в
посягательствах на общественное спокойствие и что
после смещения он продолжал упорствовать в своем
неподчинении.
Мы вынуждены написать вам также, что нас,
королей Франции, рожденных от королевского рода,
до сих пор считали не наместниками епископов, а
властителями земли; и, как говорят святой Лев и
римский собор, короли и императоры, которых Бог
создал, чтобы властвовать на земле, позволили
епископам вести свои дела в соответствии с их уставами, но
короли не были управителями епископов; и если вы
перелистаете архивы своих предшественников, вы
убедитесь, что они никогда не обращались к
королям так, как вы только что написали нам».
Затем Карл приводит два письма св. Григория,
чтобы показать, с какой скромностью он обращался
не только к королям Франции, но и к экзархам
Италии. «Наконец,— заключает он,— я вас прошу не
посылать в дальнейшем ни мне, ни епископам моего

Из «Философского словаря»
89
королевства подобных писем, чтобы мы могли
всегда воздавать им подобающее почтение и уважение».
Епископы на соборе в Дуси ответили папе
примерно в том же тоне, и хотя мы не имеем полного
текста письма, по-видимому, они стремились доказать,
что апелляция Гинкмара должна была
рассматриваться не в Риме, а во Франции судьями,
назначенными в соответствии с правилами, провозглашенными
Сардикским собором*.
Этих двух примеров достаточно для того, чтобы
понять, как папы, используя подложные декреталии,
расширяли свою юрисдикцию, и хотя Гинкмар
Реймский возражал Адриану, что декреталии, не
внесенные в устав, не могут поколебать порядки,
установленные уставами (за что его обвинили при папе
Иоанне VIII* в нежелании принимать декреталии
папы), он сам часто ссылался на них в своих
письмах и других произведениях. Его примеру следовали
многие епископы. Вначале они принимали только те
декреталии, которые не противоречили недавно
принятым уставам, а затем стали еще менее
совестливыми.
Даже соборы использовали их... Собиратели
уставов Бурхард Вормский, Ив Шартрский и Грациан*
пополнили ими свои сборники. Когда Закон Божий
стали повсеместно изучать в школах и толковать, все
теологи, полемисты и схоласты и все толкователи
канонического права наперебой использовали эти
подложные декреталии и начиняли ими свои
сочинения, чтобы подтвердить догмы католицизма или
добиться подчинения им.
Только в XVI столетии зародились первые
подозрения по поводу их подлинности. Эразм* и многие
другие поставили их под сомнение, и вот на каких
основаниях:
1) Декреталии, приведенные в сборнике Исидора,
отсутствуют в сборнике Дионисия Малого, который
начинает цитировать декреталии пап только с Сири-
са. Между тем он сообщает, что приложил максимум
стараний, собирая их. Таким образом, если бы они
имелись в архивах римской церкви, где он работал,

90
ВОЛЬТЕР
они не могли бы от него ускользнуть. Если же они
были неизвестны римской церкви, для которой они
были очень благоприятны, то они в равной степени
были неизвестны и всей церкви. Ни Отцы Церкви, ни
соборы восьми первых столетий ни разу не
упоминают о них. Как же сочетать столь всеобщее
молчание с их подлинностью?
2) Эти декреталии не находятся ни в какой связи
с событиями той эпохи, когда, как утверждают, они
были написаны. В них ни слова не говорится ни о
еретиках трех первых веков, ни о других делах
церкви, которыми заполнены подлинные« произведения
того времени; это доказывает, что они были
сфабрикованы позднее.
3) Почти все даты в декреталиях — неверные. Их
автор следует, как правило, за хронологией папской
книги, которая, по признанию Барония*, изобилует
ошибками. Это — убедительный показатель того, что
сборник был составлен после папской книги.
4) Эти декреталии во всех цитатах из Писания
пользуются версией, именуемой Вульгата*. Этот
латинский перевод Библии был сделан или по крайней
мере просмотрен и исправлен св. Иеронимом.
Следовательно, декреталии моложе св. Иеронима.
5) Наконец, все декреталии написаны одним
стилем, крайне варварским, что вполне соответствует
невежеству VIII столетия; совершенно
неправдоподобно, что разным папам, именами которых они
подписаны, было свойственно подобное
стилистическое единообразие. Можно с уверенностью
утверждать, что все эти декреталии написаны одной
рукой.
Помимо этих общих признаков, каждый
документ, входящий в сборник Исидора, имеет свои
особые признаки подложности; ни один из них не
ускользнул от Давида Блонделя*, подвергшего
сборник суровой критике. Именно ему в первую очередь
мы обязаны сведениями об этой компиляции,
которую все называют теперь не иначе, как
«подложными декреталиями». И все же введенные ими обычаи
продолжают сохраняться в части Европы.

Из «Философского словаря»
91
Добро
О добре и зле физическом и моральном
...Христианские богословы (если оставить в
стороне Откровение, заставляющее верить всему)
объясняют происхождение добра и зла не лучше
последователей Зороастра.
Стоит им сказать: Бог — любящий отец, Бог —
справедливый судия; стоит им присоединить идею
бесконечности к этой любви, к этой доброте, к этой
знакомой им человеческой справедливости, как они
впадают в ужаснейшее противоречие. Как мог этот
владыка, обладающий бесконечной полнотой
справедливости, которая нам известна, этот отец,
испытывающий бесконечную нежность к своим детям,
как могло это бесконечно могущественное существо
создать тварей по своему образу и подобию, чтобы в
следующее же мгновение дать злому духу соблазнить
их, чтобы позволить им поддаться искушению,
чтобы предать смерти тех, кого он создал
бессмертными, чтобы утопить их потомство в несчастьях и
преступлениях? Мы не говорим здесь об одном
противоречии, которое нашему слабому разуму кажется
еще возмутительнее. Возможно ли, что Бог,
искупивший род человеческий смертью своего
единственного сына, или, вернее, сам ставший человеком и
умерший за людей, обрек на ужас вечных мучений почти
весь род человеческий, за который он умер?
Несомненно, если рассматривать это противоречие только
с философской точки зрения (без помощи веры), то
подобная концепция чудовищна, омерзительна. Она
делает из Бога или воплощенную злость, и притом
злость бесконечную, создавшую мыслящие существа,
чтобы сделать их навеки несчастными, либо
воплощенное бессилие и слабоумие, не сумевшее ни
предугадать, ни предотвратить несчастья своих созданий.
Но в этой статье речь идет не о вечном несчастье, а
лишь о благе и зле, которые мы испытываем в этой
жизни. Ни одному из богословов стольких церквей,
сражающихся между собой по этому вопросу, не
удалось убедить ни одного из мудрецов...

92
ВОЛЬТЕР
Отец, убивающий своих детей, чудовище; король,
ставящий ловушки своим подданным, чтобы иметь
повод предать их мучениям, отвратительный деспот.
Если вы приписываете Богу ту же доброту, которую
вы требуете от отца, ту же справедливость, которую
требуете от короля, то Богу нет оправдания; а
придавая ему бесконечную мудрость и доброту, вы
делаете его бесконечно ненавистным; вы заставляете
желать, чтобы его не было, вы даете оружие в руки
атеисту, и атеист будет всегда вправе сказать вам: «Лучше
совсем не признавать Божества, чем приписывать
ему именно то, что вы покарали бы в людях».
Скажем же прежде всего: не нам придавать Богу
человеческие свойства, не нам создавать Бога по
своему образу и подобию. Человеческая справедливость,
человеческая доброта, человеческая мудрость —
ничто из этого не может быть ему свойственно. КЯк бы
мы ни растягивали эти свойства до бесконечности,
они все же останутся человеческими свойствами,
границы которых мы раздвигаем; это то же самое,
что приписывать Богу бесконечную твердость,
бесконечное движение, бесконечную круглость и
делимость. Эти свойства не могут ему принадлежать.
Философия учит нас, что наша Вселенная должна
быть устроена существом непостижимым, вечным,
своим бытием обязанным лишь самому себе; но
опять-таки философия не показывает нам, каковы же
свойства этой природы. Мы знаем, чем Бог не может
быть, но не знаем, каков он есть.
Догматы
Известно, что каждое вероучение представляет
собой догмат, в который нужно поверить. Печально,
что существуют догматы, признанные латинской
церковью и отвергнутые греческой. Но когда
недостает единодушия, его заменяет любовь к ближнему:
в первую очередь необходимо примирение сердец.
Я полагаю уместным рассказать об одном своем
сне, который вызвал интерес у нескольких мирно
настроенных людей.

Из «Философского словаря*
93
18 февраля 1763 г. нашей эры, когда солнце
приближалось к знаку Рыб, я, как известно всем своим
друзьям, перенесся на небо. Это путешествие я
совершил не верхом на Борак, кобыле Магомета, не в
огненной колеснице Илии, не на слоне Соммонкодо-
ма Сиамского, не на коне покровителя Англии св.
Георга, не на свинье св. Антония; чистосердечно
признаюсь — я и сам не знаю, как туда попал.
Все охотно поверят, что я был потрясен; но никто
не поверит, что я был очевидцем суда над всеми
умершими. А кто же были судьи? Судьями были, не
прогневайтесь, все те, кто делал людям добро,—
Конфуций, Солон, Сократ, Тит, Антонины, Эпиктет, Шар-
рон, Де Ту, канцлер Лопиталь* — все великие люди,
жившие добродетельно, как того требует Бог, и
наставлявшие на этот путь других, то есть те люди,
которые, как нам кажется, одни имеют право выносить
приговоры.
Я не буду рассказывать ни о том, на каких тронах
восседали судьи, ни о том, сколько миллионов
небесных существ простерлось у ног великого зодчего
всех миров, ни о том, какая огромная толпа
обитателей этих бесчисленных миров предстала перед
судьями. Я дам здесь отчет лишь о незначительных, но
весьма интересных подробностях, которые меня
поразили.
Я заметил, что прямо с каждым покойником,
защищавшимся перед судом и старавшимся предстать
в самом лучшем свете, находились все свидетели его
деяний. Так, например, когда кардинал Лотаринг-
ский* похвалялся тем, что Тридентский собор
согласился с некоторыми высказанными им мнениями и
когда он в награду за свою последовательность
просил даровать ему вечную жизнь, около него тотчас
же оказались двадцать куртизанок или придворных
дам, причем на лбу у каждой из них было написано,
сколько свиданий имела она с кардиналом. Тут же
оказались те, кто вместе с ним создавал Лигу; все
соучастники преступных замыслов кардинала
являлись и окружали его.
Напротив кардинала Лотарингского стоял Жан
Кальвин*, который на своем грубом наречии хвастал

94
ВОЛЬТЕР
тем, что пинал ногами папский идол после того как
другие его свалили. «Я выступал против живописи и
скульптуры,— сказал он,— я с полной очевидностью
показал, что добрые дела ничего не дают, и доказал,
что менуэт есть наваждение дьявола; прогоните же
быстрее отсюда кардинала Лотарингского и
поместите меня рядом со св. Павлом».
Пока он говорил, около него зажегся костер; из
огня со страшными воплями вышел ужасающий
призрак с полусгоревшими испанскими брыжами на
шее. «Чудовище! — воскликнул призрак.— Мерзкое
чудовище, трепещи! Узнай Сервета*, которого ты
подверг самой жестокой казни за то, что он вступил
с тобой в спор о том, каким образом три лица могут
составить единое существо».
Тут все судьи повелели низвергнуть кардинала
Лотарингского в бездну, а Кальвина наказать еще
строже.
Я видел страшную толпу мертвецов, повторявших:
«Я верил, я верил». Но на лбу у них было написано:
«Я притворялся». И они был осуждены.
С гордым видом и с буллой Unigenitus в руке
появился иезуит Ле Телье, но внезапно рядом с ним
выросла груда из двух тысяч приказов об аресте.
Какой-то янсенист поджег эту груду, и Ле Телье сгорел
до костей; янсенист, не меньший проныра, чем
иезуит, тоже изрядно обгорел.
Я видел, как справа и слева подходили толпы
факиров, талапуанов, бонз, белых, черных и серых
монахов; некоторые из них распевали песни, другие
занимались самобичеванием, третьи шествовали,
раздевшись донага,— все они надеялись снискать
благоволение Всевышнего. Я услышал грозный
голос, вопрошавший: «Что хорошего сделали вы
людям?» Вслед за этим воцарилась мрачная тишина; ни
один не осмелился ответить, и всех их отвели в
сумасшедший дом Вселенной — одно из самых
больших зданий, которое можно себе представить.
Один из них кричал: «Верить нужно в
превращения Ксаки*». Другой: «Нужно верить в превращения
Соммонкодома». «Бахус остановил солнце и луну»,—
говорил этот, «Боги воскресили Пелопса».— говорил

Из «Философского словаря»
95
тот. «Вот булла in Coena Domini!1*,— говорил только
что пришедший монах, а судебный пристав
восклицал: «В сумасшедший дом! В сумасшедший дом!»
Когда суд закончился, я услышал только что
изданное постановление: «Именем Предвечного,
Творца, Хранителя, дающего возмещение, возмездие,
прощение и прочая, и прочая — ставим в известность
всех обитателей 100 тысяч миллионов миллиардов
миров, что нам угодно было установить следующее:
мы никогда не будем судить ни одного из
упомянутых обитателей за их нелепые идеи, а только за их
деяния, ибо таково наше правосудие».
Признаюсь, я впервые слышал подобный указ; все
указы, которые мне пришлось читать на той
ничтожной песчинке, где я родился, заканчивались словами:
«Ибо таково наше соизволение»*.
Душа
Раздел I
Этот туманный, неопределенный термин
означает неизвестную причину известных нам явлений,
которые мы ощущаем в себе. Слово «душа»
соответствует латинскому anima, греческому pneuma и тем
названиям, которыми пользовались все народы,
чтобы обозначить то, в чем они разбирались не лучше
нас.
На латинском и производных от него языках оно
означает в прямом и буквальном смысле слова то,
что одушевляет. Так, например, говорили: «душа
людей, животных», а иногда и «душа растений», чтобы
обозначить основу их произрастания и жизни.
Когда люди произносили это слово, у них всегда было
лишь самое смутное представление, как, например,
при словах Книги Бытия: «Бог вдохнул в лицо
человека дыхание жизни, и стал он душою живою»... Душа
животных в крови... не убивайте душу, и т. д.
Таким образом, душа понималась вообще как
источник и первопричина жизни, как сама жизнь. Вот
1 На трапезе Господней (лат.).

96
ВОЛЬТЕР
почему все известные народы долгое время
воображали, что все умирает вместе с телом...
У нас нет ни малейшей точки опоры, на которую
мы могли бы поставить ногу, чтобы достигнуть хотя
бы слабого познания того, что заставляет нас жить и
мыслить. Да и может ли она у нас быть? Для того
надо бы увидеть, как жизнь и мысль входят в тело.
Знает ли отец, как он породил своего сына? Знает ли
мать, как она его зачала? Сумел ли кто-нибудь
разгадать, каким образом он действует, бодрствует и спит?
Знает ли кто-нибудь, как его члены повинуются его
воле? Открыл ли он, каким путем в его мозгу
возникают идеи и как они из него выходят по его
приказанию? Мы — слабые автоматы, приводимые в
движение невидимой рукой, управляющей нами на
сцене Вселенной; и кому из нас удалось разглядеть нить,
ведущую нас?
Мы осмеливаемся обсуждать, является ли
сознательная душа духом или материей; создана ли она до
нас, выходит ли она из небытия при нашем
рождении, существует ли она после нас в вечности, после
того как она одушевляла нас один день на земле? Эти
вопросы кажутся возвышенными; а что они собой
представляют? Вопросы слепцов, говорящих другим
слепцам: «Что такое свет?»
Когда мы хотим в общих чертах определить
свойства куска металла, мы кладем его на огонь в горне.
Но есть ли у нас горн, чтобы положить в него душу?
Она — дух, говорит один. Но что такое дух? Об этом,
конечно, не знает никто; это слово начисто лишено
смысла, недаром приходится говорить о том, что не
может быть духом, поскольку мы не способны
сказать, чем он является. Душа — это материя, говорит
другой. Но что такое материя? Мы знаем лишь
несколько ее проявлений и свойств; и ни одно из этих
свойств, ни одно из этих проявлений, по-видимому,
не имеет ни малейшего отношения к мысли.
Это — нечто отличное от материи, говорите вы.
Но чем вы это докажете? Тем, что материя делима и
имеет форму, а мысль — нет? Но кто вам сказал, что
первоосновы материи делимы и имеют форму?
Весьма вероятно, что это не так; целые секты философов

Из «Философского словаря»
97
утверждают, что элементы материи не имеют ни
формы, ни протяженности. Вы кричите с
торжествующим видом: мысль не есть ни дерево, ни камень, ни
песок, следовательно, мысль не относится к материи.
Ничтожные и дерзкие резонеры! Притяжение не есть
ни дерево, ни песок, ни металл, ни камень; движение,
произрастание, жизнь тоже не являются ничем
подобным; и тем не менее жизнь, произрастание,
движение, притяжение присуще материи. Сказать, что
Бог не может сделать материю мыслящей, это
значит — сказать самую нагло бессмысленную вещь,
которую когда-либо осмеливались произнести в
привилегированных школах безумия. Мы не уверены,
что Бог это сделал; мы только уверены, что он может
это сделать. Но какое значение имеет все то, что
говорили, и все, что будут говорить о душе; не все ли
равно, называть ли ее энтелехией*, квинтэссенцией,
пламенем, эфиром, считать ли ее мировой, несотво-
ренной, переселяющейся и т. д.?..
Как же у нас хватает смелости решать, что такое
душа? Мы знаем достоверно, что мы существуем,
чувствуем, мыслим. Как только мы захотим ступить за
эти пределы, мы попадаем в темную пропасть; и в
этой пропасти мы все еще с безумным
дерзновением спорим, была ли эта душа, о которой мы не
имеем ни малейшего понятия, создана до нас или
вместе с нами, преходяща она или бессмертна?..
Раздел III
О душе животных и о некоторых вздорных идеях
Пока не было странной теории, считающей
животных простыми автоматами без всяких ощущений,
люди никогда не приписывали животным
нематериальную душу; и никто не доходил до такой смелости,
чтобы сказать, что улитка обладает духовной
сущностью. Все мирно соглашались с тем, что животные
получили от Бога чувства, память, представления, но
никак не чистый дух. Никто не злоупотреблял даром
рассуждения до такой степени, чтобы говорить,
будто природа даровала животным все органы чувств
для того, чтобы у них не было никакого чувства.
Никто не говорил, что они кричат, когда их ранят, и

98
ВОЛЬТЕР
убегают, когда их преследуют, не испытывая ни боли,
ни страха.
В то время не сомневались во всемогуществе
Бога; он мог наделить организованную материю
животных удовольствием, страданием, памятью,
сочетанием отдельных представлений; он мог дать
некоторым из них, например обезьяне, слону, охотничьей
собаке, способность совершенствоваться в
искусствах, которым их обучают; он не только мог это
сделать, но и сделал; Вселенная была этому свидетелем.
Перейра* и Декарт заявили миру, что он
заблуждается, что Бог просто развлекался фокусами, что он
дал животным все органы жизни и чувства для того,
чтобы у них не было ни чувства, ни жизни в
собственном смысле слова. Но какие-то лжефилософы в
ответ на эту химеру Декарта бросились в другую
крайность; они щедро наделяли чистым небом жаб и
насекомых; in Vitium ducit culpae fuga)1.
Между двумя этими безумиями, из которых
первое отнимает чувство у органов чувств, а второе
вселяет чистый дух в блоху, было придумано среднее:
инстинкт; а что такое инстинкт? О! Это форма
субстанциальная, это форма образующая; это... не знаю,
что это такое; это инстинкт. Я буду соглашаться с
вами, пока вы называете большинство вещей: «Не
знаю, что это такое», пока ваша философия
начинается и заканчивается словами: «Не знаю»; но если вы
станете утверждать, я вам скажу вместе с Приором*
в его книге о суете мирской:
Безумные слепцы, объяты вы гордыней! и т. д.
Автор статьи «Душа» в Энциклопедии
высказывается так: «Я представляю себе душу животных как
нематериальную и сознательную субстанцию, но
какого рода? Это должно быть, как мне кажется,
активное начало, обладающее ощущениями и больше
ничем... Когда мы размышляем о природе души
животных, то мы не открываем в ее сущности ничего,
1 Избегая вины, впадаешь в порок (Гораций. Поэтика).

Из «Философского словаря*
99
способного нас убедить, что ее духовность спасет ее
от уничтожения».
Мне непонятно, как можно представить себе
нематериальную субстанцию. Представить себе что-
нибудь, это означает создать себе образ; а до сих пор
никому еще не удавалось изобразить дух. Думаю, что
под словом «представляю» автор хочет сказать
«постигаю». Что касается меня, то сознаюсь, я этого не
постигаю. Еще меньше постигаю я то, как духовная
сущность может уничтожиться, ибо я не постигаю
ни сотворения, ни небытия; ибо я никогда не
присутствовал на совете у Бога; ибо мне ничего
неизвестно об основе всех вещей.
Если я хочу доказать, что душа — реальное
существо, меня останавливают, говоря, что это
способность. Если я утверждаю, что это способность и что
я обладаю способностью мыслить, мне отвечают, что
я ошибаюсь; что Бог, извечный владыка всего
мироздания, производит во мне все и руководит всеми
моими поступками и всеми моими мыслями. Что
если бы я сам производил свои мысли, то знал бы,
какие у меня будут через минуту; что я этого
никогда не знаю. Что я всего лишь автомат с ощущениями
и мыслями, неизбежно зависимый, находящийся в
руках верховного существа и подчиненный ему
несравненно больше, чем глина горшечнику.
Итак, я сознаюсь в своем невежестве; сознаюсь,
что 4 тысячи томов метафизики не откроют нам, что
такое наша душа...
I
Раздел VIII
...Я могу мыслить только с человеческой точки
зрения; богословы решают с божественной точки
зрения,— это совсем другое дело. Разум и вера
противоположны по своей природе. Вот краткое
изложение мнения Локка, которое я критиковал бы, если
бы был богословом, и которое я временно
принимаю, как гипотезу, как простое философское
допущение. Говоря с чисто человеческой точки зрения,
требуется узнать, что такое душа.
1. Слово «душа» — одно из тех слов, которые все
произносят, не понимая; нам понятно только то, о

100
ВОЛЬТЕР
чем у нас есть представление; у нас нет
представления о душе, о духе; следовательно, мы этого не
понимаем.
2. Итак, нам понравилось назвать душой
способность чувствовать и мыслить, как мы называем
жизнью способность жить и волей — способность
желать.
Потом явились резонеры и сказали: «Человек
состоит из материи и духа; материя протяженна и
делима; дух не имеет протяжения и неделим;
следовательно,— говорят они,— его природа иная.
Получается сочетание существ, не созданных друг для друга
и которых Бог соединяет вопреки их природе. Мы
мало видим тело; душу мы не видим вовсе. У нее нет
частей; следовательно, она вечна. У нее есть чистые
и духовные идеи; следовательно, она не получает их
от материи; она не получает их и из самой себя;
следовательно, они даны ей Богом; следовательно, она
приносит с собой при рождении идею Бога,
бесконечности и все общие идеи».
Стоя по-прежнему на чисто человеческой точке
зрения, я отвечу этим господам, что они уж очень
ученые. Сперва они нам говорят, что душа
существует, а потом объясняют, чем она должна быть. Они
произносят слово «материя», а затем точно
определяют, что это такое; а я им говорю: вы не знаете ни
духа, ни материи. Под духом вы не можете
вообразить ничего иного, кроме способности мыслить; под
материей вы можете понимать только определенное
сочетание свойств, окрасок, протяженностей,
плотностей; вам угодно было назвать это материей, и вы
определили границы материи и души, даже не
удостоверившись в существовании той и другой.
Что касается материи, вы глубокомысленно
поучаете, что у нее есть только протяженность и
плотность, а я вам скромно говорю, что она способна
иметь тысячу свойств, неведомых ни вам, ни мне. Вы
говорите, что душа неделима, вечна и при этом
постулируете то, что еще подлежит доказательству. Вы
уподобляетесь регенту коллежа, который никогда в
жизни не видел часов и которому попали в руки
английские часы с репетицией. Этот человек, хороший

Из «Философского словаря»
101
перипатетик*, потрясен той правильностью, с какой
стрелки делят и отмечают время, и еще больше
удивляется тому, что кнопка, нажатая пальцем,
отзванивает именно тот самый час, который показывает
стрелка. Мой философ не преминет доказать, что в этой
машине есть душа, которая ею управляет и приводит
в движение ее механизм. Он научно обосновывает
свое мнение путем сравнения с ангелами,
управляющими движением небесных сфер, и устраивает в
классе прекрасные диспуты на тему о душе часов.
Один из его учеников открывает часы; в них
обнаруживают одни пружины и, однако, продолжают
придерживаться теории о душе часов, которая
считается доказанной. Я — этот ученик, открывающий часы,
именуемый человеком, и который вместо того,
чтобы смело определять то, чего мы не понимаем,
старается постепенно исследовать то, что мы желаем
познать.
Возьмем ребенка в момент рождения и
проследим шаг за шагом развитие его разума. Вы
благосклонно сообщаете* мне, что Бог потрудился создать
душу, чтобы вселить ее в это тело, когда ему
исполнилось около шести недель; что душа эта
появляется, снабженная метафизическими идеями, и,
следовательно, она знакома с духом, абстракциями и
бесконечностью; словом, является весьма ученой особой.
Но, к сожалению, она выходит из утробы в
состоянии самого грубого невежества; в течение 18
месяцев она знает лишь соски своей кормилицы; а
когда в 20-летнем возрасте хотят заставить эту душу
вспомнить все те ученые идеи, которые были в ней,
когда она соединилась со своим телом, она нередко
оказывается до такой степени закупоренной, что не
может постичь ни одной из них. Существуют целые
народы, у которых никогда не было ни одной из
этих идей. В самом деле, о чем думала душа Декарта
и Мальбранша, измышляя подобные бредни?
Проследим же дальше за развитием ребенка, не
останавливаясь на фантазиях философов.
В день, когда мать разрешилась им вместе с его
душой, в доме родились србака, кошка и чиж Через
18 месяцев я делаю из собаки прекрасного охотни-

102
ВОЛЬТЕР
ка; годовалый чиж насвистывает мелодию, кошка
через 6 недель уже демонстрирует все свои
проделки; а ребенок через 4 года не делает ровно ничего.
Мне, человеку грубому, свидетелю этой
ошеломляющей разницы и никогда не видевшему детей, сперва
кажется, что кошка, собака и чиж — очень умные
существа, а маленький ребенок — автомат. Однако,
мало-помалу, я замечаю, что у этого ребенка есть
мысли, есть память; что у него такие же страсти, как
у этих животных; и тогда я признаю, что он,
подобно им, разумное существо. Он передает мне разные
мысли немногими словами, которые он заучил, так
же как моя собака разнообразными звуками точно
сообщает мне о своих различных потребностях.
Я замечаю, что в возрасте 6—7 лет ребенок
объединяет в своем маленьком мозгу почти столько же
представлений, как моя охотничья собака в своем;
наконец, с возрастом он приобретает бесконечное
количество знаний. Так что же мне о нем думать?
Неужели я поверю, что природа у него совершенно
иная? Разумеется, нет. Ведь если вы видите, с одной
стороны, идиота, а с другой — какого-нибудь
Ньютона, то вы утверждаете, что они по природе
одинаковы и что разница между ними только в степени.
Чтобы лучше проверить правдоподобие этого мнения, к
которому я, вероятно, приду, я наблюдаю за своей
собакой и за ребенком во время бодрствования и сна.
Я пускаю обоим кровь в чрезмерном количестве; и
тогда кажется, что их мысли вытекают вместе с
кровью. Я зову их, когда они находятся в этом
состоянии, они мне не отвечают; а если я извлеку из них
еще несколько тазиков крови, то оба мои механизма,
обладавшие перед тем мыслями в большом
количестве и страстями всякого рода, оказываются
совершенно бесчувственными. Затем я наблюдаю за
обоими своими животными, пока они спят; я замечаю,
что собака, чересчур наевшись, видит сны; она как
будто на охоте, она лает на добычу. Мой юноша,
будучи в таком же состоянии, разговаривает со своей
возлюбленной и занимается во сне любовью. Поев
умеренно, ни тот, ни другой не видят снов. Наконец,

Из «Философского словаря»
103
я обнаруживаю, что способность чувствовать,
замечать, выражать свои мысли развивалась в них
постепенно и так же постепенно ослабевает. Я замечаю в
них во сто крат больше общего, чем между каким-
нибудь умным человеком и абсолютным идиотом.
Какое же мнение сложится у меня об их природе? Да
то самое, которое было сперва у всех народов, до
того, как египетские жрецы изобрели духовность и
бессмертие души. Я даже предположу, и с
достаточной убедительностью, что Архимед и крот
принадлежат к одному роду, хотя и к разным видам, так же как
дуб и горчичное зерно образованы по одинаковым
принципам, хотя один из них — большое дерево, а
другой — маленькое растеньице. Я подумаю, что Бог
вложил частицы разума в частицы материи,
организованной для того, чтобы мыслить; я скажу, что
материя обладает ощущениями пропорционально
тонкости ее органов чувств; что эти последние и
регулируют ощущения применительно к нашим идеям; что
улитка в своей раковине имеет меньше ощущений и
чувств потому, что ее душа прикреплена к раковине,
а пять чувств были бы для нее бесполезны. У многих
животных всего два чувства; у нас их пять, что очень
мало. Можно думать, что в других мирах есть другие
животные, которые пользуются двадцатью или
тридцатью чувствами, а другие, еще более совершенные
виды, обладают ими в бесконечном количестве.
Мне кажется, что такой самый естественный
способ рассуждать, а именно: угадывать и предполагать
наверняка. Прошло очень мало времени, прежде чем
люди стали настолько изобретательны, чтобы
придумать какое-то неведомое существо, которое есть
«мы» и совершает все внутри нас и которое все же не
совсем «мы» и нас переживет. К такой смелой мысли
подходили лишь постепенно. Сперва слово «душа»
означало жизнь и было общим для нас и других
животных. Затем наша гордыня сочинила для нас
особую душу и заставила нас придумать какую-то
субстанциальную форму для других созданий. Эта
человеческая гордыня вопрошает, что же представляет
собой эта способность воспринимать и чувствовать,

104
ВОЛЬТЕР
которую она называет душой в человеке и
инстинктом в животном? Я отвечу на этот вопрос, когда
физики объяснят мне, что такое звук, свет,
пространство, тело, время. Я скажу, в духе мудрого Локка:
философия заключается в том, чтобы останавливаться,
когда нам изменяет светоч физики. Я наблюдаю
явления природы; но я вам сознаюсь, что я понимаю
первопричины не больше вашего. Я знаю только
одно: не следует приписывать разным причинам,
особенно причинам неизвестным, то, что можно
объяснить одной известной. Я могу приписать
своему телу способность мыслить и чувствовать; значит,
я не должен искать эту способность мыслить и
чувствовать в другой способности, именуемой душой
или духом, о которой я не могу иметь ни
малейшего понятия. Вы возмущены этим высказыванием;
очевидно, вы считаете нечестием, когда
осмеливаются говорить, что тело может мыслить? Но что вы
скажете, возразил бы Локк, если вы сами грешите
нечестием, осмеливаясь ограничивать всемогущество
Божие? Какой человек на земле может утверждать, не
впадая в бессмысленное богохульство, что для Бога
невозможно сообщить материи чувства и мысль?
В своей слабости и дерзости вы утверждаете, что
материя не мыслит, потому что вы не можете себе
представить, чтобы материя, какова бы она ни была,
могла мыслить...
Как бы вы ни старались, вы никогда не узнаете
больше того, что вы — тело и что вы мыслите.
Евхаристия41
Мы не станем рассматривать этот деликатный
вопрос с точки зрения богословов. Сердцем и умом
преданные религии, в лоне которой мы родились, и
законам, под защитой которых мы живем, мы не
будем вступать в богословские споры. Богословие
слишком враждебно всем религиям, хоть и
похваляется, что поддерживает их, всем законам, хоть и
притворяется, что разъясняет их, и в особенности
единодушию людей, которое оно во все времена
стремилось стереть с лица земли.

Из «Философского словаря»
105
Одна половина Европы предает анафеме другую
по поводу таинства причащения; из-за слова,
означающего «благодарение», почти 200 лет от берегов
Балтийского моря до подножия Пиренеев лилась
кровь.
Двадцать народов этой части света питают
глубокое отвращение к католическому догмату о
пресуществлении*. Они кричат, что этот догмат есть крайнее
проявление человеческого безумия. Они ссылаются
на знаменитое место из Цицерона, которое гласит
(см. «Откровение» Цицерона), что люди, исчерпав
все самые ужасающие безумства, на какие они
только способны, все же еще не отважились есть
почитаемого ими Бога. Они утверждают, что, поскольку
почти все народные верования основаны на
двусмысленном и превратном толковании слов, римские
католики основали свое учение о причащении и
пресуществлении именно на двусмысленности; что
они истолковали в прямом смысле то, что можно
было толковать только в переносном и что на
протяжении 16 столетий земля обагрялась кровью из-за
пустых препирательств и недоразумений.
Их проповедники на кафедрах, их ученые в
книгах, их народы в разговорах беспрестанно
повторяют, что Иисус Христос не отдавал свое тело на
съедение апостолам; что тело не может одновременно
находиться в сотне тысяч мест, в хлебе и в чаше; что
хлеб, обращающийся в кал, и вино, обращающееся в
мочу, не могут представлять собой Бога, Творца
Вселенной; что этот догмат может вызвать у простых
людей насмешки, а у остальной части
человечества — презрение и отвращение к христианской
религии.
Именно это и говорят Тиллотсон, Смолридж, Тур-
ретин, Клод, Дайе, Амиро, Местреза, Дюмулен*, Блон-
дель и бесчисленные реформаты XVI столетия, в то
время как магометанин — мирный властитель
Африки и самой прекрасной части Европы и Азии —
презрительно смеются над нашими спорами, а
остальное население земного шара ничего о них не знает.
Повторяю, я отнюдь не вступаю в богословские
споры; я глубоко верю во все то, чему учит апос-

106
ВОЛЬТЕР
тольско-католическая церковь о таинстве
причащения, хоть и не понимаю в этом ни единого слова.
Моя единственная цель состоит в том, чтобы по
возможности пресечь преступление. Стоики*
утверждали, что носят Бога в сердце своем,— это
выражение принадлежит Марку Аврелию и Эпиктету, самым
добродетельным из людей, земным богам, если
только дозволено употребить подобное определение.
Говоря «я несу Бога в себе», они имели в виду ту
божественную животворящую частицу души, которая
осеняет разум человеческий.
Католическая религия идет дальше; она говорит
людям: вы получите в вещественном виде то, что
стоики имели в отвлеченном. Не спрашивайте, что
именно я даю вам есть и пить или только есть.
Поверьте, что я даю вам Бога, и он находится в вашем
желудке. Неужели же вы оскверните его
несправедливыми и гнусными сомнениями?
И вот, во время торжественного обряда, при
свете сотен свечей, прослушав чарующую музыку, у
подножия сверкающего золотом алтаря люди
принимают в себя Бога. Их воображение подавлено, душа
потрясена и растрогана, они едва дышат,
отрешились от всех земных уз, слились с Богом, он проник
в их плоть и кровь. Кто же сможет, кто осмелится
после всего этого совершить хотя бы
один-единственный проступок, допустить хотя бы одну
греховную мысль? Поистине невозможно изобрести
таинство, более способное удержать человека на стезе
добродетели.
Между тем, приняв в себя Бога, Людовик XI
отравляет брата*; архиепископ Флоренции, только что
приготовивший Бога в пишу, и его сообщники Пац-
ци, только что вкусившие Бога, убивают в соборе
представителей рода Медичи*. Папа Александр VI,
едва покинув постель своей незаконнорожденной
дочери, дает вкусить Бога своему
незаконнорожденному сыну Чезаре Борджа, и оба вместе, ради
собственной выгоды, умерщвляют при помощи
веревки, яда и кинжала тех, кто владеет двумя арпанами
земли.

Из «Философского словаря*
107
Юлий И приготавливает Бога в пищу и сам
вкушает его, а после этого, надев кольчугу и шлем,
учиняет резню и обагряет себя кровью жертв*. Лев X*
держит Бога в желудке, любовниц — в объятиях, а
деньги, вырванные у бедняков путем продажи
индульгенций,— в сундуках, своих собственных и
своей сестры.
Архиепископ Упсальский Т]ролле*, с папской
буллой в руках, приказывает умертвить в своем
присутствии шведских сенаторов. Епископ Мюнстера Ван-
Гален* ведет войну со всеми соседями и славится
грабежами.
Аббат Н... полон Богом, говорит только о Боге,
отдает Богу всех женщин,— дурочек и безумный-
духовником которых он состоит, и ворует деньги у
прихожан.
Каков же вывод из всех этих противоречий? Что
эти люди на деле не верили в Бога; что еще меньше
они верили, будто вкушали тело Бога и пили его
кровь; что они никогда не предполагали, будто Бог
находится в их желудке; что если бы они твердо
верили, то никогда не совершили бы всех этих
предумышленных преступлений; что, короче говоря,
самое сильное средство борьбы против жестокостей
человека оказалось самым недейственным. Чем
величественнее была идея, тем решительнее ее тайком
отвергала злокозненность людей.
Все крупные преступники, правившие нами, и, в
меньшей степени, те, кто стремился отнять у них
хотя бы крупицу власти, не верили не только в то,
что приемлют в себя Бога, но и вообще не верили в
него; по крайней мере они начисто выбросили из
головы мысль о Боге. Их презрение к таинству,
которое они совершали сами и к которому приобщали
других, распространилось и на самого Бога.
Какие же средства остаются нам для борьбы с
грабежом, наглостью, насилиями, клеветой,
преследованиями? Убедительно доказать существование Бога
могущественному человеку, угнетающему слабого. Во
всяком случае, над этим он смеяться не будет, и если
он не верил, что Бог находится в его желудке, то,

108
ВОЛЬТЕР
быть может, поверит, что Бог находится во всей
природе. Его оттолкнуло неправдоподобное таинство;
но сможет ли он утверждать, что существование
Бога, вознаграждающего и карающего, тоже
представляет собой таинство? Наконец, если он не
подчинился голосу католического епископа, сказавшего:
«Вот Бог, которого уполномоченный мною человек
положил тебе в рот»,— то сможет ли он
воспротивиться голосам всех небесных светил и
одушевленных существ, кричащих ему: «Нас создал Бог»?
Епископ
Самюэль Орник, уроженец Базеля, был, как
известно, очень приятным молодым человеком и к тому
же знал наизучить по-гречески и по-немецки Новый
Завет. Когда ему исполнилось 20 лет, родители
отправили его путешествовать. Ему поручили отвезти
книги коадъютору* Парижа времен Фронды*. Он
прибывает к подъезду архиепископского дворца;
швейцар говорит, что его преосвященство никого не
принимает. «Брат,— говорит Орник,— вы слишком
суровы к своим соотечественникам; апостолы
допускали к себе всех, а Иисус Христос желал, чтобы к
нему свободно приходили все маленькие дети. Я
ничего не собираюсь просить у вашего господина,
напротив, я ему кое-что привез». «Ну что ж, входите»,—
говорит швейцар.
Орник целый час ожидает в первой прихожей.
Будучи крайне наивным, он вступает в разговор с
лакеем, обожавшим рассказывать о своем господине
все, что ему было известно. «Он, должно быть, очень
богат,— говорит Орник,— по дому снует целая
толпа пажей и слуг».— «Я не знаю, каковы его доходы,—
отвечает лакей,— но слышал, как он говорил Жоли
и аббату Шарье, что должен уже 2 миллиона. Это
значит, ему придется отправить кого-нибудь
порыться в брюхе у рыбы, чтобы уплатить свой корбан*».—
«А что за дама вышла из кабинета и проходила мимо
нас?» — «Это мадам де Помере, одна из его
любовниц».— «Она дейстительно очень красива; но я ни-

Из «Философского словаря»
109
когда не читал, чтобы апостолы проводили время по
утрам в своих спальнях в подобном обществе. Ага,
кажется, господин собирается дать мне
аудиенцию».— «Нужно говорить не „господин", а „его
преосвященство".— «Что ж, охотно».
Орник кланяется его преосвященству, вручает ему
книги и удостаивается весьма любезной улыбки. Ему
говорят несколько слов и усаживаются в коляску,
которую эскортируют 50 всадников. При этом его
преосвященство роняет ножны. Орник крайне
удивлен, что монсеньор носит в кармане такое большое
перо. «Да разве вы не видите, что это кинжал? —
говорит его собеседник.— Отправляясь в парламент,
все берут с собой кинжалы» — «Вот знатный
офицерский обычай!» — говорит Орник и удаляется
крайне удивленный.
Он объезжает Францию, город за городом, и
постепенно просвещается; затем едет в Италию. В
папских землях он встречает идущего пешком епископа,
одного из тех, чьи доходы составляют тысячу экю.
Орник был очень вежливым человеком и предложил
епископу место в своей карете. «Вы, конечно, идете
утешить какого-нибудь больного, монсеньор?» —
«Нет, сударь, я шел к своему господину».— «К вашему
господину? Так ведь это Иисус Христос?» — «Сударь,
это кардинал Азолини, я — его помощник. Он платит
мне очень небольшое жалованье, но обещал
пристроить меня к донье Олимпии, любимой
свояченице di nostro signore»1.— «Как! Вы состоите на
жалованье у кардинала? Да разве вы не знаете, что во
времена Иисуса Христа и св. Иоанна не было никаких
кардиналов?» — «Мыслимо ли это?» — воскликнул
итальянский прелат.— «Именно так; вы читали об
этом в Евангелии?» — «Я никогда не читал
Евангелия,— ответил епископ.— Я знаю только литургию
Божьей Матери».— «Так вот, уверяю вас, в те времена
не было ни кардиналов, ни епископов, а когда
появились епископы, священники почти ничем от них не
отличались».— Иероним повторяет это неоднократ-
1 Нашего господина (um.).

по
ВОЛЬТЕР
но.— «Пресвятая Дева! — воскликнул итальянец.— Ну
а папы были?» — «И пап не было, как и кардиналов».
Добрый епископ перекрестился. Он решил, что
имеет дело с дьяволом, и выпрыгнул из кареты.
Жанна д'Арк,
прозванная Орлеанской девственницей
Следует ознакомить читателей с истинной
историей Жанны д'Арк, получившей прозвание
девственницы. Подробности ее судьбы мало известны и
могут доставить удовольствие читателям. Вот они.
Паоло Джовио* говорит, что эта девушка
воспламенила мужество французов, но он отнюдь не
считает ее вдохновленной свыше. Ни Робер Гаген, ни
Паоло Эмилио, ни Полидор Вергилий, ни Женебрар, ни
Филиппо Бергамо, ни Папир Массой, ни даже Мари-
ана не говорят, что она была посланницей Бога; а
если бы иезуит Мариана* это и утверждал, то, право,
меня бы это не убедило.
Мезере* рассказывает, будто Жанне являлся вождь
небесного воинства; мне очень жаль Мезере, и я
прошу за него прощения у вождя небесного воинства.
Большинство наших историков, которые все
списывают друг у друга, полагает, что девственница
занималась предсказаниями и что они сбывались. Она
будто бы говорила, что прогонит англичан из
королевства, а они оставались там еще пять лет спустя
после ее смерти. Она будто бы написала длинное
письмо английскому королю, а она наверняка не
умела ни читать, ни писать; трактирной служанке в
Баруа не дали бы такого образования; и из ее
процесса явствует, что она не умела подписать свое имя.
Но, говорят нам, она нашла заржавленный меч, на
лезвии которого было выгравировано пять золотых
лилий; этот меч был спрятан в церкви Св. Екатерины
Фьербуа в Туре*. Вот уж поистине великое чудо.
Бедная Жанна д'Арк, попав в плен к англичанам,
невзирая на свои пророчества и чудеса, утверждала
на допросе, что св. Екатерина и св. Маргарита
удостоили ее многими откровениями. Меня удивляет,
что она ничего не говорила о своих беседах с вож-

Из «Философского словаря*
111
дем небесного воинства. По-видимому, обе эти
святые были разговорчивее, чем св. Михаил. Судьи
сочли ее колдуньей, она же считала себя
вдохновленной свыше. Здесь уместно сказать: всех надо бы
связать, и судей и истцов*.
При том плачевном состоянии, до которого была
доведена Франция, военачальникам Карла VII*
приходилось прибегать к сверхъестественному, чтобы
подбодрить солдат. Веским доказательством этому
служит то, что у Сентрайля* был свой пастух, как у
графа Дюнуа* была пастушка. Пастух
пророчествовал в одном месте, а пастушка — в другом.
Но, к несчастью, пророчица графа Дюнуа была
взята в плен вандомским бастардом при осаде Ком-
пьеня, а пророк Сентрайля был взят в плен Тальбо-
том*. Храбрый Тальбот и не подумал предать
пастуха сожжению. Этот Тальбот был одним из тех
истинных англичан, которые презирают суеверия и не
страдают фанатизмом, побуждающим преследовать,
фанатиков.
Вот, мне кажется, на что следовало обратить
внимание историкам и чем они пренебрегли.
Девственницу доставили к Жану
Люксембургскому, графу де Линьи*. Ее заключили в крепости Болье,
затем в крепость Боревуар, а оттуда перевели в
крепость Кротуа в Пикардии.
Сперва Пьер Кошон*, епископ Бове, который был
на стороне английского короля против своего
законного государя, требует выдать ему девственницу
как колдунью, задержанную в пределах его епархии.
Он желает судить ее как колдунью. Свое мнимое
право он подкреплял недостойной ложью. Жанна была
схвачена на территории епископства Нуайон; ни
епископ Бове, ни епископ Нуайона не имели
никакого права судить кого бы то ни было, а тем более
предать смерти подданную герцога Лотарингии и
воительницу, состоявшую на жалованье французского
короля.
В то время во Франции — кто бы этому
поверил? — был свой главный викарий инквизиции,
известный под именем брата Мартина. Это было,
пожалуй, одно из самых страшных последствий полного

112
ВОЛЬТЕР
упадка этой несчастной страны. Брат Мартин
потребовал пленницу как «пахнущую ересью» (odorantem
haeresim). Он приказал герцогу Бургундскому и
князю де Линьи, «по праву своей должности и на
основании власти, присвоенной ему папским престолом,
выдать Жанну святой инквизиции».
Сорбонна поспешила поддержать брата Мартина:
она написала герцогу Бургундскому и Жану
Люксембургскому: «Вы употребили свою благородную власть
на то, чтобы заточить оную женщину, именующую
себя девственницей, через посредство которой
слава Божия была безмерно поругана, вера
недопустимо осквернена, а церковь столь сильно обесславлена;
ибо благодаря ей в королевстве появились
идолопоклонство, заблуждения, лжеучение и иные
неисчислимые бедствия... Но этой поимки было бы
недостаточно, если бы за ней не последовало
надлежащего искупления прегрешений, содеянных ею против
нашего всеблагого Создателя и его веры и его святой
церкви, вкупе с иными бесчисленными
злодеяниями... и было бы нетерпимым оскорблением величия
Божия, если бы случилось, что эта женщина была бы
освобождена».
Наконец, девственница была присуждена Пьеру
Кошону, которого называли недостойным
епископом, недостойным французом и недостойным
человеком. Жан Люксембургский продал девственницу
Кошону и англичанам за 10 тысяч ливров, а уплатил
их герцог Бедфорд. Тогда Сорбонна, епископ и брат
Мартин подали этому герцогу Бедфорду, регенту
Франции, новое прошение: «Во славу нашего
Господа и Спасителя Иисуса Христа, чтобы упомянутая
Жанна была незамедлительно передана в руки
церковного правосудия». Жанну отвезли в Руан. Место
архиепископа было в то время не занято, и капитул
разрешил епископу Бове заниматься в городе (был
употреблен именно этот термин). В качестве
заседателей он выбрал 9 докторов Сорбонны и 35 других
ассистентов, аббатов или монахов. Викарий
инквизиции, Мартин, председательствовал вместе с Кошо-
ном; а поскольку он был лишь викарием, то занимал
второе место.

Из «Философского словаря»
113
Жанна прошла через четырнадцать допросов;
они весьма любопытны. Жанна заявила, что видела
св. Екатерину и св. Маргариту в Пуатье. Доктор Бопер
спросил ее, по каким признакам она опознала
обеих святых. Она отвечает: по их манере кланяться.
Бопер спрашивает ее, очень ли они болтливы.
«Пойдите посмотрите в Писании»,— отвечала она. Бопер
спрашивает, когда она видела св. Михаила, был ли он
совсем голый? Она отвечает: «Неужели вы думаете,
что у Господа нашего не нашлось бы во что его
одеть?»
Внимание любопытных особенно привлечет то,
что Жанной и некоторыми другими набожными
девушками из народа долгое время руководил
мошенник по имени Ришар, который совершал чудеса и
обучал тому же этих девиц. Однажды он давал
Жанне причастие три раза подряд, в честь Троицы. Таков
был тогдашний обычай в великих делах и в великих
опасностях. Рыцари заказывали по три мессы и
причащались трижды, отправляясь на поиски
приключений или на поединок. Это наблюдалось и за добрым
царем Байяром*.
Чудотворцы, товарки Жанны, подвластные брату
Ришару, назывались Пьеронной и Екатериной. Пье-
ронна утверждала, что она видела Бога, явившегося
ей по-человечески, как друг является другу; Бог был
в длинном белом одеянии поверх алой туники и т. д.
До сих пор мы говорили о смешном; переходим
к ужасному.
Один из судей Жанны, доктор богословия и
священник, по прозванию Николай Птицелов, пришел
исповедовать ее в тюрьму. Он злоупотребил этим
таинством до такой степени, что спрятал за
занавеской двух священников, которые записали исповедь
Жанны д'Арк. Таким образом, судьи прибегли к
святотатству, чтобы стать человекоубийцами. И
несчастная идиотка, у которой хватило мужества, чтобы
оказать очень важные услуги королю и отечеству,
была приговорена к сожжению 44 французскими
священниками, которые принесли ее в жертву
интересам Англии.

114
ВОЛЬТЕР
Всем известно, с какой изощренной подлостью
ей подсунули привычную для нее мужскую одежду и
когда она, поддавшись искушению, снова надела ее,
с каким бессмысленным варварством эта ее мнимая
извращенность была использована как предлог,
чтобы предать ее огню, а как будто для
девы-воительницы было преступлением, достойным казни, то, что
она натянула штаны вместо юбки. От всего этого
разрывается сердце и содрогается здравый смысл.
Непостижимо, как мы еще осмеливаемся, после
бесчисленных ужасов, в которых мы повинны, клеймить
какой-либо народ именем варваров.
Большинство наших историков, которые больше
гонятся за вымышленными прикрасами истории,
чем за истиной, говорит, что Жанна бесстрашно шла
на казнь; но, по свидетельству тогдашних хроник и
по признанию историка Вилларе*, она встретила
приговор криками и слезами; эта слабость
простительна ее полу, а быть может, и нашему и вполне
совместима с той храбростью, которую эта девушка
проявляла среди опасностей войны, ибо можно быть
отважным в сражениях и чувствительным на плахе.
Здесь я должен добавить, что некоторые люди
поверили без всякой критики, что Орлеанская
девственница не была сожжена в Руане, хотя у нас
имеется протокол ее казни. Их обманул дошедший до
нас рассказ об одной авантюристке, которая
присвоила себе имя девственницы, обманула братьев
Жанны д'Арк и благодаря этому подлогу вышла замуж за
дворянина из рода Армуаз. Были еще две
мошенницы, тоже выдававшие себя за Орлеанскую
девственницу. Все три утверждали, будто Жанну не сожгли, а
пс менили другой женщиной. Подобным
россказням могут верить только те, кому хочется быть
обманутым.
Животные
Какая эта жалкая, убогая мысль, будто
животные — автоматы, лишенные сознания и чувства, и
будто они всегда действуют одинаково, ничему не
научаются, ничего не совершенствуют и т. д.!

Из «Философского словаря* 115
Птица делает гнездо полукруглым, когда она вьет
его у стены, в четверть круга, когда оно в углу, и
круглым на дереве; разве она строит его всегда
одинаково? Разве охотничья собака, которую ты дрессировал
в течение трех месяцев, знает теперь не больше, чем
до твоих уроков? Разве чиж, которому ты
насвистываешь мелодию, сразу же повторяет ее? Разве тебе не
приходится потратить много времени, чтобы его
обучить? Разве ты не замечал, как он ошибается и
исправляет себя?
Разве ты считаешь, что у меня есть чувство,
память, мысли только потому, что я с тобой говорю? Ну
так вот, я не разговариваю с тобой; ты видишь, что я
вернулся домой с огорченным лицом, с
беспокойством ищу какую-то бумагу, открываю письменный
стол, вспомнив, что я положил ее туда, нахожу и
радостно читаю ее. Ты заключаешь, что я испытал
чувства огорчения и удовольствия, что у меня есть
память и сознание.
Сделай же сам вывод относительно собаки,
которая потеряла своего хозяина, с жалобным воем
искала его по всем дорогам, которая входит в дом
встревоженная, беспокойная, спускается, поднимается по
лестнице, ходит из одной комнаты в другую и,
наконец, найдя любимого хозяина в его кабинете,
выражает ему свою радость веселым лаем, прыжками,
ласками.
Варвары хватают эту собаку, которая так
неизмеримо превосходит человека в дружбе; они
прикрепляют ее к столу, они разрезают ее живьем, чтобы
показать тебе ее мезентариальные вены. Ты
обнаруживаешь в ней точно такие же органы чувств,
какие есть в тебе. Отвечай, ты, полагающий, что
организм — машина: неужели природа вложила в это
животное органы чувств для того, чтобы оно ничего не
ощущало? Неужели оно обладает нервами для того,
чтобы быть бесчувственным? Не приписывай
природе такое безрассудное противоречие.
Но школьные учителя спрашивают, что такое
душа животных? Этот вопрос мне непонятен. У
дерева есть способность принимать в свои фибры
циркулирующий по нему сок, распускать почки листьев
и плодов; спросите ли вы меня, что такое душа это-

116
ВОЛЬТЕР
го дерева? Оно получило эти дары, как животное —
дар чувства, памяти, некоторые представления. Кто
наделил его этими дарами? Кто дал ему все эти
способности? Тот, кто заставляет расти полевую траву, а
землю — тяготеть к солнцу.
Души животных — формы субстанциальные,
сказал Аристотель*, а вслед за Аристотелем — арабская
школа, а вслед за арабской школой — школа ангелит-
ская, а вслед за ангелитской школой — Сорбонна, а
вслед за Сорбонной — уже никто на свете этого не
говорил.
«Души животных материальны?» — вещают
другие философы. Они имели не больше успеха, чем те.
Тщетно спрашивал их, что означает материальная
душа; им приходится признать, что это — материя,
наделенная чувством, но кто дал ей эти чувства?
Это — материальная душа; значит, материя дает
чувство материи; они не могут выйти из этого круга.
Послушайте, как некоторые глупцы рассуждают о
животных: их душа — существо духовное,
умирающее вместе с телом. Но чем вы это докажете? Как вы
понимаете это духовное существо, которое, правда,
имеет чувство, память и свою долю представлений и
ассоциаций, но никогда не узнает того, что знает
шестилетний ребенок? На каком основании вы
воображаете, что это существо, не являющееся телом,
погибает вместе с телом? Самые большие глупцы те,
которые утверждали, что эта душа — ни тело, ни дух.
Вот прекрасная теория. Под духом мы можем
понимать только нечто неизвестное, что не есть тело.
Таким образом, система этих господ сводится к тому,
что душа животных — субстанция, не являющаяся ни
телом, ни чем-то, что не есть тело.
Откуда взялось столько противоречивых мнений?
Из постоянной привычки людей исследовать, что
представляет собой какая-нибудь вещь, еще не
выяснив, существует ли она.
Здравый смысл*
Есть разговорные выражения, в которых
отражается то, что происходит в душе людей. Sensus
communis означало у римлян не только «здравый смысл»,

Из «Философского словаря*
117
но и человечность, чувствительность. А так как мы не
стоим римлян, то у нас это слово означает лишь
половину того, что у них. Под ним понимают только
здравый смысл, разум грубый, зачаточный,
примитивное понятие о вещах обычных, состояние,
среднее между тупостью и умом. «У этого человека
нет здравого смысла»,— это сильное оскорбление.
«У этого человека есть здравый смысл»,— это тоже
оскорбление; это значит, что он не совсем туп, но
лишен того, что называют умом...
Иногда говорят здравый смысл — редкое явление.
Что означает эта фраза? Что у некоторых людей
развитие зачатков разума тормозится какими-нибудь
предрассудками; что человек, очень здраво
рассуждающий в одном деле, всегда грубо ошибается в
другом. Какой-нибудь араб, хороший математик, ученый
химик, знающий астроном, тем не менее, верит, что
Магомет спрятал пол-луны в свой рукав.
Почему он поднимается выше простого здравого
смысла в трех упомянутых науках и опускается ниже
его, когда речь идет об этой половине луны? Это
потому, что там он видел своими глазами, он
совершенствовал свой ум, а здесь он смотрит чужими
глазами, а свои закрывает, он извратил тот здравый
смысл, который в нем заложен...
Что испортило орган мышления этого араба,
видящего половину луны в рукаве Магомета? Страх. Ему
внушили, что если он не будет верить в этот рукав, то
сразу после смерти душа его, переходя через некий
мост, упадет в пропасть; хуже того: ему сказали, что
если он когда-нибудь усомнится в этом рукаве,
дервиш объявит его безбожником; другой станет ему
доказывать, что он безумец, ибо, имея все основания
верить, он не захотел подчинить свой гордый разум
очевидности; третий передаст ему малому Дивану
маленькой провинции, и он будет на вполне
законном основании посажен на кол.
Все это внушает панический ужас доброму арабу,
его жене, его сестре, всему маленькому семейству. Во
всем остальном они полны здравого смысла, и
только в одном этом их воображение ранено, как у
Паскаля, которому все время чудилась бездна около его

118
ВОЛЬТЕР
кресла. Но неужели наш араб в самом деле верит в
рукав Магомета? Нет, но он старается верить; он
говорит: это невозможно, но это истинно; я верю тому,
чему я не верю. В его голове по поводу этого рукава
создается хаос мыслей, который он боится
распутать; вот это и значит — не иметь здравого смысла.
Знаменитые приговоры
...Случилось, что 17-летний юноша по фамилии
Кастиль, а по имени Бернар, решил, что поскольку
он имеет такое имя, он должен стать бернардинцем:
так рассуждают в 17 лет, а иногда и в 30; он
отправился послушником в Лотарингию, в Орвальское
аббатство. Когда пришло время произнести обет,
благодать божия покинула его; он не дал обета, ушел и
снова стал человеком. Он поселился в Париже; через
30 лет, сколотив небольшое состояние, он женился и
стал отцом.
Преподобный отец-попечитель из Клерво, по
прозванию Мейор, брат аббата, узнает в Париже от
одной девицы легкого поведения, что этот
Кастиль — бывший бернардинец; он замышляет
объявить его дезертиром, хотя тот и не был настоящим
монахом, объявить его жену любовницей и
поместить его детей в приют как незаконнорожденных. Он
заключает союз с другим мошенником, чтобы
поделить их добро между собой. Оба являются в
управление, ведавшее lettres de cachet (тайными приказами
об аресте), излагают свою жалобу от имени св. Бер-
нара, получают приказ, арестуют Бернара Кастиля,
его жену и детей, забирают все имущество и
проедают его, сами знаете где.
Бернара Кастиля заключают в тюремную камеру
в Орвиле; там он умирает через шесть месяцев. Его
жену отвозят в другую камеру в доме заключения
св. Пелагеи, тюрьму для падших женщин. Один
ребенок из трех умирает в приюте.
Три года дела остаются в том же положении. По
истечении этого срока госпожа Кастиль добивается
освобождения. Бог справедлив: он дает вдове
второго мужа. Этот муж, по имени Лонэ, оказывается че-

Из «Философского словаря» 119
ловеком энергичным; он разоблачает все обманы,
все ужасы, все подлости, пущенные в ход против его
жены. Оба они начинают процесс против монахов1.
Правда, брат Мейор, именуемый доном Мейором, не
был повешен, но монастырю в Клерво пришлось
выложить 40 тыс. экю. А нет монастыря, который не
предпочел бы видеть своего попечителя
повешенным, чем лишиться денег.
Игнатий Лойола*
Если вы хотите прославить свое имя и стать
основоположником, будьте безумцем, но пусть это
безумие соответствует вашему веку. Пусть в вашем
безумии будет разумная основа, которая сможет
управлять вашими сумасбродствами, и будьте до
крайности упрямым. Может случиться, что вас повесят, но
если это не произойдет, не исключено, что в вашу
честь будут воздвигать алтари.
Существовал ли, говоря по совести, когда-нибудь
человек, более достойный сумасшедшего дома, чем
св. Игнатий или св. Иньиго-бискаец (ибо таково его
настоящее имя)? У него закружилась голова от
чтения «Золотой легенды», так же как позднее она
закружилась у Дон Кихота Ламанчского от чтения
рыцарских романов. И вот мой бискаец становится
сначала рыцарем Пресвятой Девы и устраивает
вооруженные бдения в честь своей дамы. Пресвятая
Дева является ему и принимает его услуги; она
возвращается несколько раз, приводит к нему своего
сына. Дьявол начеку: предвидя все то зло, которое
причинят ему иезуиты, он, в образе домового,
устраивает в доме Игнатия страшную возню, разбивает
стекла, но бискаец изгоняет его знамением креста.
Дьявол убегает через стену, оставив в ней большой
проем, который показывали любопытным даже
через 50 лет после этого славного события.
Семья бискайца, заметив расстройство его
рассудка, хочет посадить его под замок и держать под
1 Приговор вынесен в 1764 г.

120
ВОЛЬТЕР
надзором, но он избавляется от своей семьи так же,
как от дьявола, и убегает, сам не зная куда. Он
встречается с каким-то мавром и вступает с ним в спор по
поводу непорочного зачатия. Мавр, принявши его за
того, кем он в действительности и был, быстро
покидает его. Бискаец не знает, убить ли ему мавра, или
молиться за него. Он предоставляет решить это
своей лошади, которая, будучи более мудрой, чем он,
продолжает путь к своей конюшне.
После этого приключения мой герой принимает
решение совершить паломничество в Вифлеем и по
пути просит подаяния; его безумие усиливается.
В Манресе над ним сжалились доминиканцы; они
продержали его несколько дней у себя, но не
смогли излечить и отпустили.
В Барселоне он садится на корабль и прибывает
в Венецию. Его изгоняют оттуда, и он возвращается
в Барселону. Он по-прежнему нищенствует и, часто
приходя в состояние экстаза, видит Пресвятую Деву
и Иисуса Христа.
В конце концов ему дают понять, что, прежде чем
идти в обетованную землю и обращать турок,
христиан греческой церкви, армян и евреев, необходимо
немного заняться богословием. Мой бискаец не
желает ничего лучшего; но, чтобы стать богословом,
нужно знать немного грамматики и латыни. И это
его не смущает: в возрасте 33 лет он поступает в
коллеж Все над ним издеваются, и он ничего не
усваивает.
Он был в отчаянии, что не может идти обращать
неверных. На этот раз дьявол сжалился над ним.
Явившись ему, он дал честное слово христианина,
что если Игнатий ему покорится, он сделает его
самым ученым человеком божьей церкви. Игнатий
остерегся пойти в подчинение к такому учителю. Он
вернулся в школу, его не раз секли там, но более
ученым он так и не стал.
Изгнанный из Барселонского коллежа,
преследуемый дьяволом, который карал его за отказ,
покинутый Девой Марией, которая не прилагала ни
малейших усилий, чтобы помочь своему рыцарю, он не
опустил рук. Он стал ходить по стране вместе с па-

Из «Философского словаря»
121
ломниками св. Якова и произносил проповеди на
улицах разных городов. Его заточают в
инквизиционную тюрьму, а после освобождения — в тюрьму
города Алькала. Сбежав в Саламанку, он и там
попадает в тюрьму. Убедившись, наконец, что в своем
отечестве он не пророк, Игнатий принимает
решение отправиться учиться в Париж. Путешествие он
совершает пешком, шагая за ослом, несущим его
поклажу, книги и писания. У Дон Кихота были по
крайней мере лошадь и оруженосец, у Игнатия не было
ни того, ни другого.
В Париже он подвергается таким же
оскорблениям, как и в Испании. В коллеже Сент-Барб с него
спускают штаны и хотят публично высечь. В конце
концов призвание приводит его в Рим.
Как могло случиться, что подобный сумасброд
пользовался в Риме некоторым уважением, что у
него появились ученики и он стал основателем
могущественного ордена, к которому принадлежали
затем весьма почтенные люди? Дело в том, что он
был упрямым и восторженным. Он нашел таких же
восторженных людей и примкнул к ним, а
последние, более разумные, чем он, восстановили частично
и его разум. К концу жизни он стал более
смышленым, и в его поведении была даже определенная
доля ловкости.
Быть может, Магомет вначале, во время своих
первых бесед с архангелом Гавриилом, был таким же
безумным, как Игнатий? И, быть может, Игнатий на
месте Магомета совершил бы столь же великие дела,
как и пророк? Ибо он был совершенно таким же
невежественным, таким же духовидцем и таким же
храбрецом...
Иезекииль*
О некоторых странных местах в книге этого
пророка и о некоторых старинных обычаях.
Теперь уже хорошо известно, что не следует
судить о старинных обычаях по современным; тот, кто
попытался бы преобразовать двор Алкиноя в
«Одиссее» на манер двора турецкого султана или двора

122
ВОЛЬТЕР
Людовика XIV, не мог бы рассчитывать на
доброжелательное отношение ученых; тот, кто упрекнул бы
Вергилия за то, что он изобразил царя Эвандра*,
принимающего послов, закутанным в медвежью
шкуру и в сопровождении двух собак, оказался бы
дурным критиком.
Нравы древних египтян и евреев отличаются от
наших еще больше, чем нравы Алкиноя, его дочери
Навзикаи и старика Эвандра.
Неподалеку от теряющейся в Евфрате речки Хо-
вар, Иезекииля, находившегося в рабстве у халдеев,
посетило видение. Не приходится удивляться, что он
видел четырехликих и четырехкрылых животных с
воловьими ногами, видел самодвижущиеся,
одушевленные колеса,— подобные символы даже приятны
воображению. Но многих критиков возмутил приказ,
отданный Иезекиилю Богом: в течение 390 дней
питаться ячменным, пшеничным и просяным хлебом,
намазанным человеческими испражнениями.
«Тьфу! Тьфу! Тьфу! — воскликнул пророк.— Душа
моя никогда не осквернялась». И Бог отвечал ему:
«Вот, я дозволяю тебе вместо человеческого кала
коровий помет, и на нем приготовляй хлеб свой».
Поскольку не принято есть хлеб с таким
вареньем, большинство людей считает этот приказ
недостойным Господа Бога. Однако следует признать, что
не только в глазах божественного существа, но и в
глазах подлинного философа нет никакой разницы
между коровьим навозом и всеми бриллиантами
Великого Могола*; и не нам судить, по каким
соображениям Бог решил предписать пророку подобный
завтрак. Важно лишь отметить, что это распоряжение,
кажущееся нам странным, не казалось странным
евреям.
Правда, со времен св. Иеронима синагога
запрещала лицам моложе 30 лет читать Книгу Иезекииля;
однако этот запрет объяснялся тем, что в главе XVIII
Иезекииль утверждает, будто впредь сын не будет
нести ответственность за неправедное поведение
своего отца, и никто не станет говорить: «Отцы ели
кислый виноград, а у детей на зубах оскомина».

Из «Философского словаря*
123
Тут Иезекииль оказался в прямом противоречии с
Моисеем, который в XXVIII главе Книги Чисел*
уверяет, что дети несут ответственность за неправедное
поведение своих предков до третьего или
четвертого колена.
В главе XX Книги Иезекииля Бог признает, что
дал евреям плохие заповеди; вот почему синагога
запрещала молодым людям читать то, что могло
посеять сомнение в непререкаемости законов Моисея.
Современные цензоры еще более удивлены
содержанием XVI главы Книги Иезекииля. Вот как
повествует пророк о преступных нравах, царивших в
Иерусалиме. Бог обращается к публичной девке и
говорит ей: «При рождении твоем — в день, когда ты
родилась,— пупа твоего не отрезали, и водою ты не
была омыта для очищения, и солью не была осолена,
и пеленами не повита... Ты выросла и стала большая,
и достигла превосходной красоты: поднялись груди,
и волоса у тебя выросли; но ты была нага и
непокрыта. И проходил я мимо тебя, и увидел тебя, и вот, это
было время твое, время любви; и простер я воскры-
лия риз моих на тебя и покрыл наготу твою; и
поклялся тебе, и вступил в союз с тобою,— говорит
Господь Бог,— и ты стала моею. Омыл я тебя водою, и
смыл с тебя кровь твою, и помазал тебя елеем... И
нарядил тебя в наряды, и положил на руки твои
запястья и на шею твою ожерелье» и т. д.
«Но ты понадеялась на красоту твою и, пользуясь
славою твоею, стала блудить и расточать блудейство
твое на всякого мимоходящего, отдаваясь ему... Ты
построила себе блудилища и наделала себе
возвышений на всякой площади... и умножила блудодеяния
твои... И блудила ты с сынами Ассура,— и не
насытилась, блудила с ними, но тем не удовольствовалась...
Всем блудницам дают подарки, а ты сама давала
подарки всем любовникам твоим и подкупала их,
чтобы они со всех сторон приходили к тебе блудить с
тобою... Вот всякий, кто говорит притчами, может
сказать о тебе: „Какова мать, такова и дочь"»* и т. д.
Еще решительнее восстают против главы XXIII.
Некая мать имела двух дочерей, с ранних пор утра-

124
ВОЛЬТЕР
тивших девственность; старшую звали Огола,
младшую — Оголива... «Огола пристрастилась к своим
любовникам, к ассириянам, соседям своим, к
одевавшимся в ткани яхонтового цвета, к областеначальни-
кам и градоправителям, ко всем красивым юношам,
всадникам, сидящим на конях... Сестра ее, Оголива,
видела это и еще развращеннее была в любви своей,
и блужение ее превзошло блужение сестры ее...»
Эти описания, ошеломляющие многих
скудоумных людей, свидетельствуют только о
распространенных в Иерусалиме и в Самарии пороках;
выражения, которые кажутся нам слишком вольными, не
казались вольными в то время. Подобная же
наивность проявляется и в ряде мест Священного
Писания, где говорится, например, о раскрывающейся
вульве. Слова, употребляемые в рассказе о
совокуплении Вооза с Руфью и Иуды с его снохой, не звучали
непристойно на еврейском языке, но они звучали бы
непристойно на нашем.
Когда люди не стыдятся своей наготы, они не
нуждаются в покрывале. Разве могли люди в то
время стыдиться называть половые органы их
подлинными именами, если тогда было принято, давая
человеку какое-либо обещание, прикасаться рукой к
его половым органам? То был знак уважения, символ
верности, подобно тому, как когда-то у нас ленники
клали свои руки между рук сеньоров.
В переводе мы заменяем слова «половые органы»
словом «бедро»: Елеазар кладет руку под бедро
Авраама; Иосиф кладет руку под бедро Иакова. В Египте
этот обычай существовал с незапамятных времен.
Египтянам и в голову не приходило считать срамом
то, то мы не осмеливаемся обнажать и называть; в
своих процессиях они носили огромное
изображение мужского члена, именуемого phallus, выражая
таким образом благодарность богам за то, что они
предназначили этот член для размножения рода
человеческого....
Итак, читая древних авторов или путешествуя по
дальним странам, необходимо отбросить все наши
предрассудки. Природа повсюду одна и та же, а
обычаи повсюду разные.

Из «Философского словаря» 125
Однажды в Амстердаме я встретил раввина,
который был в восторге от этой статьи. «О мой друг,—
сказал он,— как мы вам обязаны! Вы дали
возможность людям ощутить все величие Моисеева закона,
рассказали о завтраке Иезекииля, о его чудесных
позах на левом боку. Огола и Оголива —
восхитительны, это настоящие символы, брат мой, символы,
означающие, что настанет день, когда еврейский
народ будет владыкой всей земли. Но почему вы
опустили множество других образов почти такой же
силы? Почему умолчали о Боге, который, обращаясь
во втором стихе первой главы к мудрому Осии,
говорит ему: «Иди, возьми себе жену блудницу и детей
блуда». Это его собственные слова. Осия взял девицу,
имел от нее мальчика, потом девочку и потом снова
мальчика; отношения эти носили символический
характер и длились три года. «Иди еще,— сказал Бог
в третьей главе,— и полюби женщину, любимую
мужем, но прелюбодействующую». И Осия подчинился,
но это стоило ему 15 серебреников, и хомер ячменя,
и полхомера ячменя, ибо, как известно, в Земле
обетованной было очень мало пшеницы. Но знаете ли
вы, что означают все эти символы?» — «Нет»,—
отвечаю я. «И я тоже не знак»,—^говорит раввин.
В это время к нам приблизился степенный
ученый и сказал, что все это — не что иное, как
хитроумные вымыслы, полные прикрас. «О господин,—
ответил ему какой-то весьма просвещенный
молодой человек,— если вас интересуют вымыслы,
поверьте мне, вымыслы Гомера, Вергилия и Овидия
предпочтительнее. Тот же, кому нравятся
пророчества Иезекииля, достоин позавтракать с ним».
Иезуиты, или Спесь
Об иезуитах говорили так много, что« они,
занимавшие внимание Европы на протяжении двух
столетий, надоели ей как своими собственными
писаниями, так и тем, что писали другие за и против
этого странного сообщества, в котором, это следует
признать, были и есть люди выдающихся качеств.

126
ВОЛЬТЕР
В шести тысячах томов иезуитов упрекали за их
распущенность (хоть они и были не более
распущенными, чем капуцины), а также за их учение о
безопасности королевских особ; кстати сказать, это
учение не имеет ничего общего ни с роговой
рукояткой ножа Жана Клемана, ни с посыпанной ядом
облаткой, хорошо послужившей другому брату-
якобинцу, брату Монтепульчано, отравившему
Генриха VII.
Иезуитов погубила отнюдь не изменчивая
благодать и не злостное банкротство преподобного отца
Лавалетта*, главы апостолических миссионеров.
Целый орден не изгоняют из Франции, Испании,
Обеих Сицилии только за то, что в его составе оказался
один банкрот. Их погубили не проделки иезуита Де-
фонтена, или иезуита Фрерона, или преподобного
отца Марси*, который, пустив в ход свои
незаурядные дарования, искалечил жизнь прелестного
мальчика, отпрыска одного из самых знатных родов
королевства. Никто не обращал внимания на эти
подражания грекам и латинянам, Анакреону и Горацию*.
Что же все-таки погубило их? Спесь.
Как! Разве иезуиты были более спесивы, чем
другие монахи? Да, они были настолько спесивы, что
добились заточения в тюрьму священника,
назвавшего их монахами. Брат Круст, самый жестокий во
всем обществе, брат духовника второй дофины,
хотел в моем присутствии избить сына г-на де Гийо,
впоследствии ставшего королевским претором в
Страсбурге, за то, что тот пообещал навестить его в
монастыре.
Поистине невероятным было их пренебрежение
ко всем университетам, в которых они не состояли,
ко всем книгам, которые не они написали, ко
всякому церковнослужителю, который не принадлежал к
числу «знатных людей»,— я сам сотню раз был тому
свидетелем. Вот как они выражаются в своем
пасквиле, именуемом «Настало время говорить»: «Что
сказать судье, утверждающему, что иезуиты спесивы и
что нужно их унизить?» Они были настолько
спесивы, что не хотели допустить осуждения их спеси.

Из «Философского словаря*
127
Отчего появился у них грех высокомерия? От
того, что отец Гиньяр* был повешен. Это
совершенно точно.
Следует заметить, что после казни этого иезуита
при Генрихе VII и после изгнания иезуитов из
королевства они были призваны обратно лишь при
условии, что при дворе всегда будет находиться один
иезуит, ответственный за поведение остальных. Так,
Котон* был отправлен в качестве заложника к
Генриху IV, и этот добрый король, всегда прибегавший к
маленьким хитростям, взял своего заложника в
духовники, рассчитывая снискать этим
благосклонность папы.
С тех пор каждый брат-иезуит считал себя по
принципу круговой поруки духовником короля. Эта
должность первого лекаря монаршей души
превратилась при Людовике XIII и в особенности при
Людовике XIV в министерскую. Брат Вадбле, лакей отца
де Л а Шез*, жаловал своим покровительством
епископов Франции, а отец Ле Телье управлял теми, кто
этого хотел, при помощи железного скипетра.
Вполне естественно, что большинство иезуитов раздулось
от ветра, исходящего от этих двух людей,— они
стали столь же наглыми, как лакеи маркиза де Лувуа*.
Среди иезуитов были ученые, ораторы, гении; они
отличались скромностью; но многочисленные
тупицы были проникнуты присущей посредственности
спесью и школярским духом.
Со времени отца Гарасса*, почти все их
полемические книги дышали непристойным высокомерием,
возмутившим всю Европу. Это высокомерие часто
обращалось в крайнюю низость, вызывавшую смех;
таким образом, они открыли секрет, как
одновременно вызывать к себе зависть и презрение. Вот,
например, как они изъяснялись по адресу известного
Паскье*, помощника прокурора счетной палаты:
«Паскье — сплетник, известный на весь Париж
мошенник, шут и грубиян; уличный шарлатан,
торгующий вздором, жалкий наемник, не заслуживающий
стать холопом лакеев; бродяга и плут, который
рыгает, портит воздух и блюет; подозреваемый в ереси,
точнее, еретик или, еще хуже того, грязный и непри-

128
ВОЛЬТЕР
стойный волокита, архидурак по природе, набитый
дурак, законченный дурак, трехстепенный дурак,
круглый дурак, отъявленный дурак, дурак, способный
на любые глупости».
Впоследствии они отшлифовали свой стиль, но
спесь, став менее грубой, вызывала еще большее
возмущение.
Люди прощают все, кроме спеси. Вот почему все
парламенты королевства, члены которых в своем
большинстве были учениками иезуитов,
воспользовались первой же возможностью, чтобы уничтожить
их, и вся земля радовалась их падению.
Этот дух спеси укоренился в иезуитах настолько
глубоко, что он проявился с самой непристойной
яростью в тот момент, когда они, поверженные,
находились под следствием, а приговор еще не был
вынесен. Достаточно прочесть пресловутый
мемориал «Настало время говорить», изданный в Авиньоне в
1762 г. и подписанный псевдонимом Д'Анвер. Он
начинается с иронического прошения к лицам,
заседающим в парламенте. В этом прошении к ним
обращаются с таким пренебрежением, как будто
делают выговор прокурорским клеркам. Прославенного
г-на де Монклара, генерального прокурора, оракула
парламента Прованса, постоянно называют «метр
Рипер» и разговаривают с ним так, как
кафедральный профессор мог бы говорить с упрямым и
невежественным школьником. Смелость иезуитов
доходит до утверждения, что г-н де Монклар
богохульствовал, говоря об уставе иезуитов.
В своем мемориале, озаглавленном «Все будет
сказано», они еще более нагло, все в том же стиле,
почерпнутом в иезуитском коллеже, оскорбляют
парламент Меца.
Даже после того как Франция и Испания
обратили их в пепел, они сохранили прежнюю спесь.
Разрезанная на куски змея вновь подняла голову из-под
груды этого пепла. Мы видели, как некий подлец по
имени Нонот* присвоил себе право критиковать
своих учителей и как тот человек, созданный, чтобы
произносить проповеди для черни на каком-нибудь
кладбище, рассуждал без разбора о вещах, о которых

Из «Философского словаря* 129
он не имел ни малейшего представления. Другой
наглец из этого общества, по имени Патуйе*,
оскорблял в епископском пастырском послании граждан и
придворных офицеров, лакеи которых не
опустились бы до разговора с ним.
Более всего чванились иезуиты, когда им
удавалось проникнуть к великим людям, лежащим на
смертном одре. Иезуиты приходили под видом
посланников Бога, призванных открыть умирающим
небесные врата и избавить их от чистилища.
При Людовике XTV считалось неприличным
умереть, не пройдя через руки иезуита, а этот негодяй
тотчас же отправлялся к своим духовным дщерям
хвастать, что он обратил какого-нибудь герцога и
пэра, который без его заступничества был бы
осужден на вечные муки.
Умирающий мог бы ему сказать: «По какому
праву ты, отброс коллежа, приходишь ко мне, когда я
умираю? Разве я прихожу в твою келью, когда у тебя
бывает свищ или гангрена и твое мерзкое тело
готовится вернуться в землю? Разве Бог дал твоей душе
какие-нибудь права на мою душу? Неужто мне в
70 лет нужен наставник? Или ты носишь ключ от рая
у своего пояса? Ты осмеливаешься называть себя
посланником Бога. Покажи-ка мне свой мандат. А если
у тебя его нет, дай мне умереть спокойно. Ни
бенедиктинец, ни картезианец, ни премонстранец* не
приходят тревожить мои последние минуты, они не
ищут услады своему тщеславию у постели
агонизирующего человека, они остаются в своей келье;
оставайся же и ты в своей. Что у нас с тобой общего?»
В торопливости английского иезуита по имени
Роус, примчавшегося, чтобы завладеть последним
часом жизни знаменитого Монтескье*, было что-то
комическое, несмотря на трагичность события. По
его словам, он пришел, чтобы вернуть религии эту
добродетельную душу, как будто Монтескье
разбирался в вопросах веры хуже, чем Роус*, как будто Бог
желал, чтобы Монтескье думал так же, как какой-то
Роус. Его выгнали из комнаты, а он отправился орать
на весь Париж: «Я обратил этого прославленного
мыслителя; я заставил его бросить в огонь „Персид-

130
ВОЛЬТЕР
ские письма" и „Дух законов"». Кто-то позаботился
издать описание обращения президента Монтескье
преподобным отцом Роусом в виде пасквиля под
названием «Антифилософский трактат».
Другим источником гордыни иезуитов было
миссионерство в городах, как если бы они находились
среди индейцев и среди японцев. Они требовали,
чтобы за ними следовала по городу вся
магистратура. Впереди несли крест, вкапывали его на городской
площади, иезуиты отстраняли местного священника
и становились хозяевами города. Один иезуит по
имени Обер* осуществил подобную миссию в Коль-
маре и заставил помощника прокурора суверенного
совета сжечь у его ног* своего Бейля, который стоил
ему 50 экю. Лично я предпочел бы сжечь брата Обе-
ра. Представьте себе, как спесь того Обера раздулась
от такой жертвы, как он хвастал вечером перед
своими собратьями, как написал об этом своему
генералу.
О монахи! О монахи! Будьте скромными, я вам
уже это говорил. Будьте умеренными, если не
хотите, чтобы с вами случилось несчастье.
Изменения, происшедшие на земном шаре
Мы не будем говорить здесь о Ноевом Всемирном
потопе. Достаточно прочитать со смирением
Священное Писание. Ноев потоп — непонятное чудо,
осуществленное сверхъестественным путем по
неизреченной справедливости и доброте Провидения,
пожелавшего истребить весь преступный
человеческий род и создать новый, невинный род
человеческий. Если новое человечество оказалось еще хуже
первого и если оно становилось все преступнее из
века в век, от одного преобразования к другому, то и
это является действием Провидения, глубины
которого невозможно исследовать; мы только
преклоняемся, как должно, перед непостижимыми тайнами,
переданными народам Запада несколько веков тому
назад в латинском переводе 70 толковников. Мы
никогда не вступаем в эти грозные святилища; мы
исследуем в этих статьях лишь простую природу.

Из «Философского словаря»
131
Иов*
Добрый день, друг Иов; ты — один из первых
чудаков, о которых упоминают письменные
источники; ты не был евреем: известно, что книга, носящая
твое имя, древнее Пятикнижия. Евреи, которые
перевели Пятикнижие с арабского языка,
воспользовались словом «иегова» для обозначения Бога, но они
заимствовали это слово у финикийцев и египтян —
подлинные ученые не сомневаются в этом.
Общеизвестно, что «сатана» — тоже не еврейское слово, это
слово халдейское.
Ты жил у границы с Халдеей. Комментаторы,
достойные этого звания, утверждают, что ты верил в
возможность воскресения из мертвых, ибо в главе
XIX твоей книги сообщается, как однажды, лежа на
своем гноище, ты заявил, что когда-нибудь
восстанешь с него. Если больной надеется выздороветь, это
не значит, что он надеется воскреснуть; впрочем,
мне хочется поговорить с тобой о другом.
Признайся, ты был изрядно болтлив; правда, твои
друзья были еще болтливей. Говорят, тебе
принадлежали 7 тысяч овец, 3 тысячи верблюдов, тысяча
волов и 500 ослиц. Я хочу подсчитать твое состояние.
Семь тысяч овец по 3 ливра 10 су за штуку
составляют 22 тысячи 500 турских ливров; кладем 22 500
ливров
Т^и тысячи верблюдов я оцениваю по 50 экю за
штуку, всего 45 000
Тысяча волов стоит, в среднем, не менее 80 000
Пятьсот ослиц по 20 франков за ослицу 10 000
Итого это составляет 562 500
И это, не считая мебели, перстней и
драгоценностей.
Я был гораздо богаче тебя; и хоть я потерял
значительную часть своего имущества и, как и ты, был
болен, я не роптал против Бога; тебя же, кажется,
твои друзья иногда упрекали в этом.
Я не одобряю поведения дьявола, который,
стремясь ввести тебя в грех и заставить забыть о Боге,
попросил у него разрешения забрать все твое добро
и напустить на тебя чесотку. Именно в таком состоя-

132
ВОЛЬТЕР
нии люди всегда обращаются к Богу; забывают же о
нем только те, кто счастлив. Дьявол в те времена
недостаточно хорошо понимал мир; впоследствии он
в нем разобрался, и теперь, когда хочет привлечь
кого-либо на свою сторону, превращает его в
откупщика налогов или, если это возможно, в еще более
важную персону. Именно это отчетливо показал нам
наш друг Поп в истории рыцаря Валаама.
Твоя жена вела себя нагло, но твои лжедрузья Ели-
фас Феманский, Валдад Савхейский и Софар Миней-
ский* были еще большими наглецами. Одни их
уговоры — терпеть — способны вывести из терпения
самого кроткого человека: они читают тебе длинные
нравоучения, еще более нудные, чем проповеди,
которые произносит плут В... в Амстердаме, и т. д.
Ты, действительно, сам не знаешь, что говоришь,
когда восклицаешь: «Господи! Разве я море или кит,
что вы заперли меня здесь, как в тюрьме?», но твои
друзья знают не больше, когда отвечают, что «день не
может родиться без сырости, а трава лугов не может
вырасти без воды». Нет ничего менее утешительного,
чем эта истина.
Софар Минейский упрекает тебя в болтливости,
но ни один из этих добрых друзей не дал тебе
взаймы ни одного экю. Я бы с тобой так не обращался.
Людей, готовых давать советы, сколько угодно, а
готовых оказать помощь, очень мало. Обидно иметь
трех друзей, а будучи больным, не получить ни
капли бульона. Я понимаю, что когда Бог вернул тебе
богатство и здоровье, эти красноречивые личности
не осмелились к тебе явиться; недаром «друзья Иова»
вошли в пословицу.
Бог был очень недоволен ими и вполне
откровенно сказал им в главе XVII, что они «скучные и
безрассудные люди». За то, что они наговорили глупостей,
он повелел им уплатить штраф — семь быков и семь
баранов. Я осудил бы их за то, что они не оказали
помощи своему другу.
Прошу тебя сообщить мне, верно ли, что после
этого приключения ты прожил еще 140 лет. Мне
приятно знать, что честные люди живут долго; види-

Из «Философского словаря* 133
мо, мои современники — отъявленные плуты,
настолько коротка их жизнь!
Впрочем, Книга Иова — один из самых
драгоценных памятников древности. Совершенно очевидно,
что она написана неким арабом, жившим до того
времени, к которому мы относим Моисея. Один из
собеседников Иова, Елифас, происходит из Фема-
на — это древний город Аравии. Валдад был родом
из Савхеи (Суэца.— Ред.) — тоже аравийского
города. Софар происходил из Минеи — области в Аравии,
расположенной еще дальше к востоку.
Еще более убедительным доказательством того,
что героем этого мифа не мог быть еврей, является
упоминание о трех созвездиях, которые мы теперь
называем созвездиями Медведя, Ориона и Тельца.
Евреи никогда не имели ни малейшего
представления об астрономии, в их языке не было даже
соответствующего слова; все, что касалось логических
наук, вплоть до начала геометрии, было им
недоступно.
Напротив, арабы, жившие в палатках и имевшие
постоянную возможность следить за небесными
светилами, были, по всей вероятности, первым народом,
построившим свой календарь на основе наблюдений
за небом.
Важно отметить, что в этой книге говорится лишь
об одном Боге. Утверждение, что единого Бога
признавали только евреи, абсурдно: это была доктрина,
общая почти для всех восточных народов, и в этом,
как и во всем остальном, евреи были не более чем
плагиаторами.
В главе XXXVIII сам Бог во время урагана
разговаривает с Иовом — впоследствии это было
повторено в Книге Бытия. Никогда не лишне напомнить, что
еврейские книги очень позднего происхождения.
Невежды и фанатики вопят, будто бы Пятикнижие —
самая древняя книга на земле. В действительности же
книги Самхониафона, составленные за 800 лет до
них книги Тота, книги первого Заратуштры,
дошедшие до нас Упанишады и Веды индусов, «История
царств»* китайцев, наконец, Книга Иова — гораздо

134
ВОЛЬТЕР
старше любой еврейской книги. Доказано, что у
этого немногочисленного народа летопись появилась
лишь с установлением твердой власти, а твердая
власть существовала только при царях; что
еврейское наречие образовалось сравнительно поздно и
представляет собой смесь финикийского и
арабского языков. Существует неопровержимое
доказательство того, что письменность появилась у
финикийцев задолго до евреев. Их излюбленным занятием
были разбой и посредническая торговля; лишь
изредка среди них появлялись писатели. Книги
египтян и финикийцев были утеряны; китайцы,
брахманы, огнепоклонники (гебры) и евреи сохранили
свои. Все эти памятники очень любопытны; но это
не более, чем памятники человеческого
воображения, и в них невозможно почерпнуть ни одной
истины, ни научной, ни исторической. Любая
современная книжонка по физике полезнее всех книг
древности.
Добрый Кальме, или дом* Кальме (ибо
бенедиктинцы настаивают на том, чтобы их величали
«домами», этот наивный компилятор стольких бредовых
историй и глупостей, человек, простодушие
которого сделало его столь полезным для каждого,
стремящегося посмеяться над глупостями древних,
педантично передает мнения тех, кто хотел установить,
чем именно болел Иов, как если бы Иов был
реально существующей личностью. Он не колеблется
заявить, что он болел оспой; по своему обыкновению
он называет аргумент за аргументом, чтобы доказать
то, чего не существовало. Он не читал описания
оспы у Астрюка*, ибо Астрюк не был ни Отцом
Церкви, ни доктором наук Саламанского
университета, а всего лишь ученым-медиком, и Кальме не знал
даже о его существовании: бедные люди, эти монахи-
компиляторы!
Иосиф
История Иосифа, если рассматривать ее только
как курьезное литературное произведение,
представляет собой один из ценнейших памятников древно-

Из «Философского словаря»
135
сти, дошедших до нас. Видимо, именно она
послужила образцом для всех восточных писателей; история
эта более трогательна, чем «Одиссея» Гомера, ибо
герой, который прощает, волнует гораздо больше,
чем тот, который мстит.
Первыми авторами занимательных легенд,
обошедших все языки, принято считать арабов, но я не
нахожу у них ни одной, достойной сравнения с
приключениями Иосифа. Почти все в этой истории
превосходно, а ее конец способен вызвать слезы
умиления. Иосиф — молодой человек 16 лет от роду; его
братья, полные зависти к нему, продают Иосифа
израильским купцам из проходящего мимо каравана;
он увезен в Египет и там куплен евнухом царя. У
этого евнуха была жена, что отнюдь не удивительно:
некий кизляр-ага*, стопроцентный евнух, которому
отрезали все возможное, содержит сейчас в
Константинополе гарем — глаза и руки у него остались, и
природа полностью сохранила свои права в его
сердце. Другие евнухи, которым отрезали только две
принадлежности органа размножения, часто
пользуются этим органом; купивший Иосифа Потифар
вполне мог быть из их числа.
Жена Потифара влюбляется в юного Иосифа, но
он, верный своему господину и благодетелю,
отвергает домогательства этой женщины. Разъяренная,
она обвиняет Иосифа в попытке ее обольстить.
Это — история Ипполита и Федры*, Беллерофонта и
Стенобеи, Гебра и Дамазиппы, Тантиса и Перебей,
Миртила и Пшподамии, Пелея и Деменетты.
Первоисточник всех этих историй определить
трудно, но у древних арабских авторов мы находим
весьма забавный штрих, касающийся приключения
Иосифа и жены Потифара. Один из этих авторов
высказывает предположение, что Потифар, не
знавший, кому верить — своей жене или Иосифу, не
обратил внимания на тунику Иосифа, которую его
жена разорвала в доказательство того, что молодой
человек пытался совершить над ней насилие. В
комнате жены стояла колыбель с ребенком. Иосиф
утверждал, что жена Потифара разорвала и стащила с
него тунику в присутствии ребенка. Потифар спро-

136
ВОЛЬТЕР
сил об этом ребенка, чьи умственные способности
были развиты не по возрасту, и тот ответил:
«Посмотрите, разорвана ли туника спереди или сзади:
если она разорвана спереди, это доказывает, что
Иосиф хотел взять вашу жену силой, а она
защищалась; если же она разорвана сзади, это доказывает,
что ваша жена бежала за ним». Благодаря
гениальности ребенка Потифар убедился в невиновности
своего раба. Так эта история описана в Коране на
основании рассказа древнего арабского автора. Автор не
взял на себя труд поставить нас в известность, кому
принадлежал ребенок, обнаруживший такую
зрелость суждений; если он был сыном жены Потифа-
ра, значит, Иосиф — не первый мужчина, которого
захотела эта женщина.
Как бы то ни было, согласно Книге Бытия,
Иосифа сажают в тюрьму, где его компаньонами
оказываются главный виночерпий и главный хлебодар
египетского царя. Ночью оба государственных
преступника видят сны, и Иосиф истолковывает их; он
предсказывает, что через три дня главный
виночерпий вновь войдет в милость, а главный хлебодар
будет повешен. Так и случилось.
Через два года египетский царь тоже видит сон;
главный виночерпий говорит ему, что в тюрьме
сидит молодой еврей, лучше всех в мире
разгадывающий сны; фараон велит привести к нему молодого
человека, и тот предсказывает семь лет плодородия
и семь лет бесплодия.
Прервем здесь на момент нить повествования,
чтобы отметить, как далеко в прошлое уходит
толкование снов. Иаков видел во сне таинственную
лестницу, на вершине которой находился сам Бог, во сне
он узнал способ умножать свои стада, способ,
удававшийся только ему одному. Сам Иосиф узнал во сне,
что настанет день, когда он будет властвовать над
своими братьями. Задолго до этого Авимелех* был
предупрежден во сне, что Сарра — жена Авраама.
Возвратимся к Иосифу. Как только он истолковал
сон фараона, его тотчас же назначили первым
министром. Сомнительно, чтобы в наше время, даже в
Азии, нашелся царь, который предоставил бы столь

Из «Философского словаря* 137
ответственный пост за толкование сна. Фараон отдал
Иосифу в жены дочь Потифара. В книге Бытия
сказано, что Потифар был главым Иллиопольским
жрецом; следовательно, речь идет не о первом
господине Иосифа — евнухе; если же это был он, значит, у
него была еще и другая должность, кроме должности
главного жреца, а его жена была матерью не один
раз.
Между тем, как и предсказывал Иосиф, наступил
голод; тогда, стремясь заслужить благоволение
своего царя, Иосиф заставил весь народ продать земли
фараону,— чтобы получить хлеб, все население
пошло в рабство. Видимо, именно отсюда и берет
начало деспотический образ правления. Нельзя не
признать, что ни один царь никогда не совершал более
выгодной сделки, но при этом у народа не было
никаких оснований благословлять своего первого
министра.
В конце концов отцу и братьям Иосифа тоже
понадобился хлеб, ибо «голод опустошал тогда всю
землю». Нет смысла рассказывать здесь, как Иосиф
принял своих братьев, как он простил их, как дал им
богатство. В этой истории мы находим все то, что
составляет занимательную эпическую поэму:
экспозицию, завязку, кульминацию, развязку и чудо;
восточный гений не создал ничего лучшего.
Умеющих читать должно поразить то, что
ответил фараону отец Иосифа, простодушный старик
Иаков. «Сколько вам лет?» — спросил фараон. «Мне
130 лет,— ответил Иаков,— за этот короткий срок у
меня не было ни одного счастливого дня».
Климат
...Почва и атмосфера, бесспорно, накладывают
печать на все творения природы, начиная с
человека и кончая грибами.
В великий век Людовика XTV остроумный Фонте-
нель* сказал: «Можно предположить, что жаркий
пояс и оба холодных пояса не слишком
благоприятны для занятия науками. До сих пор науки не
продвигались дальше Египта и Мавритании, с одной сто-

138
ВОЛЬТЕР
роны, и Швеции — с другой. Возможно, что они не
случайно распространялись лишь между Атласскими
горами и Балтийским морем. Неизвестно, не
являются ли эти рубежи границами, поставленными наукам
природой...»
Шарден*, один из тех путешественников, которые
рассуждают и вникают в суть дела, говоря о Персии,
идет еще дальше, чем Фонтенель (Шарден, гл. VII).
«Температура жарких стран,— пишет он,—
раздражает ум так же, как и тело, и рассеивает огонь,
необходимый воображению для творчества. В этих широтах
люди неспособны к длительным бдениям и к тому
напряженному усердию, которые и порождают
произведения свободных искусств, ремесел и т. д.».
Шарден не подумал о том, что Саади и Локман*
были персами. Он не обратил внимания на то, что
Архимед жил в Сицилии, где более жарко, чем на 3/4
территории Персии. Он забыл и о том, что Пифагор
научился когда-то геометрии у брахманов.
Аббат Дюбо* поддержал и по мере сил развил это
мнение Шардена.
За 150 лет до них Воден* в «Республике» и
«Историческом методе» положил эти идеи в основу своей
системы; он утверждает, что влияние климата
определяет образ правления и религию народов.
Диодор Сицилийский* придерживался того же
мнения задолго до Бодена.
Автор «О духе законов»*, ни на кого не ссылаясь,
развил эту идею еще дальше, нежели Дюбо, Шарден
и Воден. Известная часть общества приписала ее
Монтескье и вменила это в вину последнему. Так уже
устроена эта часть общества. Повсюду есть люди, у
которых энтузиазма больше, чем разума.
Можно было бы спросить у тех, кто полагает, что
все определяет атмосфера: чем объяснить, что
император Юлиан в своем «Миссопогоне»* пишет, что
в парижанах ему нравилась суровость характера и
строгость нравов, тогда как теперь эти парижане,
несмотря на то что климат остался неизменным, стали
веселыми детьми, которых правительство со смехом

Из «Философского словаря»
139
подвергает порке, а через минуту они сами тоже
смеются и слагают песни про своих наставников?
Почему египтяне, которых нам изображали еще
более суровыми, чем парижане, сегодня стали самым
изнеженным, легкомысленным и слабым народом,
хотя, говорят, они когда-то, при царе по имени Се-
зострис*, завоевали ради удовольствия весь мир?
Почему в Афинах нет более ни анакреонов, ни
аристотелей, ни зевксисов*?
Как объяснить, что в Риме место Цицеронов, ка-
тонов и титов ливиев заняли граждане, не смеющие
выражать свои мнения, и глупая чернь, для которой
высшее блаженство состоит в том, чтобы достать по
дешевке масло и глазеть на проходящие процессии?
Цицерон в своих письмах много раз
иронизирует по поводу англичан. Он просит своего брата
Квинта, офицера при Цезаре, спросить у Цезаря, не
обнаружил ли он среди англичан, во время своей
английской экспедиции, великих философов.
Цицерон не предполагал, что наступит время, когда эта
страна породит таких математиков, о которых он
никогда и не слыхивал. Между тем климат вовсе не
изменился, и лондонское небо, как и тогда, затянуто
тучами...
Влияние климата
Климат влияет на религию в отношении обрядов
и обычаев. Законодателю нетрудно было заставить
индийцев купаться в Ганге в известные моменты
обращения луны — для них это большое удовольствие.
Но его забросали бы камнями, если бы он
предложил такое купание народам, населяющим берега
Двины у Архангельска. Запретите употреблять в
пищу свинину арабу, объяснив ему, что он заболеет
проказой, если будет есть это мясо, имеющее в тех
краях такой отвратительный вкус, и он с радостью
подчинится. Объявите такой же запрет вестфальцу, и
он набросится на вас с кулаками.
Воздержание от употребления вина — хорошая
заповедь религии в Аравии, где оранжад и лимонад

140
ВОЛЬТЕР
необходимы для здоровья. Магомет, вероятно, не
запретил бы вино в Швейцарии, особенно перед
боем.
Существуют обычаи, порожденные чистой
фантазией. Почему жрецы Египта придумали обрезание?
Вовсе не ради укрепления здоровья. Камбиз,
обращавшийся с ними и с их быком Аписом* так, как они
того заслуживали, придворные Камбиза, солдаты
Камбиза не отрезали свою крайнюю плоть и
чувствовали себя отлично. Особенности климата не
имеют никакого значения для половых органов
священника. Люди приносили свою крайнюю плоть в
дар Исиде, по-видимому, так же, как повсюду
приносили в дар первые плоды земли. Это было
равносильно приношению в дар первых плодов жизни.
Религии всегда держались на двух стержнях:
обряде и вере. Обряд в значительной степени зависит от
климата; вера — нисколько. Можно одинаково
принять ту или иную догму и на экваторе и у
Полярного круга. Она может быть отвергнута в Батавии и на
Оркнейских островах, хотя в Саламанке ее
поддерживают unguibus et rostra1. Это ничуть не зависит от
почвы и атмосферы, а только от убеждения этого
изменчивого властителя мира.
Известные возлияния вина могут легко стать
заповедью в стране виноградников, но ни одному
законодателю не придет в голову ввести в Норвегии
священные мистерии, которые не могут
осуществляться без вина.
Возжигание ладана на паперти храма, где
убивают животных в честь божества или на ужин
священникам, закономерно. Эта бойня, именуемая храмом,
превратилась бы в источник распространения
мерзкого смрада, если бы храм постоянно не очищали;
без помощи благовонных веществ религия древних
принесла бы чуму. Чтобы сделать воздух более
приятным, внутренность храмов украшали венками
цветов.
Никто не станет приносить в жертву коров в
знойных районах полуострова Индостан, ибо это
1 Когтями и клювом {лат).

Из «Философского словаря* 141
животное, дающее столь необходимое нам молоко,
встречается редко и в выжженных полях, его мясо
там — сухое, жесткое, малопитательное, и у
брахманов было бы довольно скверное жаркое. Напротив,
здесь корова становится священной, так как она
встречается редко и приносит большую пользу.
В храм Юпитера-Амона*, где царит неумеренная
жара, входят только босиком; чтобы пойти на
причастие в Копенгагене, надо быть хорошо обутым.
Не так обстоит дело с догмой. Политеизм был
распространен во всех климатических зонах;
признать единого, никем не порожденного и никого не
порождающего Бога столь же легко крымскому
татарину, как и жителю Мекки. Догма в еще большей
степени, чем обряды, способствует распространению
религии от одной климатической зоны к другой.
Догма единства Бога быстро распространилась от
Медины до Кавказских гор; в этих случаях климат
отступает перед убеждениями.
Арабы сказали туркам: «Мы в Аравии подвергали
себя обрезанию, сами не зная зачем; таков был
старинный обычай египетских священников —
приносить в дар Осирису небольшую частицу самого
ценного, чем они обладали. Мы усвоили этот обычай за
три тысячи лет до того, как стали магометанами.
Как и мы, вы тоже будете совершать обрезание; как
и мы, вы должны будете спать с одной из своих жен
каждую пятницу и отдавать бедным два с
половиной процента ваших доходов. Мы пьем только воду
и шербет; все опьяняющие напитки нам
запрещены — в Аравии они губительны. Вы усвоите эти
правила, хотя вы страстно любите вино и хотя вам, на
берегах Фазиса и Аракса*, оно даже бывает
необходимо. Наконец, если вы хотите быть допущенными
на небо и получить там достойное место, вы
пойдете в Мекку».
Жители Северного Кавказа* подчиняются этому
закону и во всем придерживаются религии, которая
была создана не для них.
В Египте эмблематический культ животных
заменили догмы Тота. Позднее египетская религия раз-

142
ВОЛЬТЕР
двоилась: с одной стороны были римские боги, с
другой — собаки, кошки, крокодилы. На смену
римской религии пришло христианство; его полностью
изгнало магометанство, которое, быть может,
уступит место новой религии.
Во всех этих изменениях климат не играл
никакой роли: все сделали правительства. Мы
рассматриваем здесь только второстепенные причины, не
поднимая своего непросвещенного взора к
управляющему всем Провидению. Христианская религия,
родившаяся в Сирии и разросшаяся главным
образом в Александрии, обитает теперь в странах, где
почитались Тевт, Ирминсулы, Фригга, Один*.
Существуют народы, религию которых не
определили ни климат, ни правительство. Какая причина
оттолкнула Северную Германию, Данию, три
четверти Швейцарии, Голландию, Англию, Шотландию,
Ирландию от католической религии?.. Бедность.
Индульгенции, освобождавшие от чистилища души,
тела которых имели тогда очень мало денег,
продавались слишком дорого. Прелаты и монахи
поглощали все доходы целой провинции. И люди избрали
более дешевую религию. В конце концов, после
двадцати гражданских войн они сочли, что религия пап
очень хороша для аристократов, а
реформированная — для горожан. Время покажет, какая религия
победит в районе Эгейского моря и Понта Эвксинско-
го* — греческая или турецкая.
Крещение
Греческое слово, означающее погружение
Раздел I
Мы говорим о крещении не как богословы; мы
просто бедные литераторы, которые никогда не
войдут в святилище.
Индийцы с незапамятных времен погружались и
теперь еще погружаются в воды Ганга. Людям,
которые всегда руководствуются чувством, не трудно
было вообразить, будто то, что очищает тело,
очищает также и душу. В подземельях египетских храмов

Из «Философского словаря»
143
стояли большие чаны для священников и для
посвященных.
О nimium faciles qui tristia crimina caedis
Fluminea tolli posse putatis aqua1.
Старик Будье* в возрасте 80 лет комично перевел
это двустишие:
Странное это представление,
Будто стирка стирает преступление.
Раздел II
...Когда евреи принимали в свою среду
чужестранца, обращаемого в их веру, они крестили его,
предварительно совершив ему обрезание; а если это была
женщина, то ее просто крестили, то есть погружали
в воду в присутствии трех свидетелей. Считалось, что
это погружение дарует человеку новое рождение,
новую жизнь; он становится одновременно и евреем
и чистым; дети, родившиеся до этого крещения, не
имели доли в наследстве своих братьев, рожденных
после них от переродившихся таким образом отца и
матери; так что у евреев креститься и переродиться
означало одно и то же, и это представление осталось
связанным с крещением вплоть до наших дней; и
когда Иоанн Предтеча стал крестить на Иордане*, он
просто следовал незапамятному обычаю.
Священнослужители не потребовали у него отчета об этом
крещении как о нововведении; но они обвинили его
в присвоении права, принадлежавшего только им;
подобно тому, как римско-католические священники
были бы вправе жаловаться, если бы мирянин
вздумал служить обедню. То, что делал Иоанн, было
законно, но он делал это незаконным образом.
Иоанн желал иметь учеников, и они у него были.
Он стал руководителем секты среди простого
народа, и это стоило ему жизни. По-видимому, сам Иисус
был сначала в числе его учеников, поскольку он был
1 Не слишком ли легкой ценой думаете смыть тяжкие
преступления, водой уничтожить реки (Овидий. Фасты. II, 45—46)..

144
ВОЛЬТЕР
окрещен им в Иордане, и Иоанн посылал к нему
своих приверженцев незадолго до своей смерти.
Историк Иосиф говорит об Иоанне и не говорит
об Иисусе. Это неопровержимое доказательство, что
Иоанн Креститель пользовался в свое время большей
известностью, чем тот, кого он крестил. За ним
следовало великое множество людей, по словам этого
знаменитого историка, и евреи были, по-видимому,
готовы выполнять все, что он им прикажет. Из
этого можно заключить, что Иоанн был не только
главой секты, но и главой партии. Иосиф добавляет, что
это внушало беспокойство Ироду* (278). И
действительно, он стал опасен для Ирода, который в
результате предал его смерти; но Иисус имел дело только
с фарисеями: вот почему Иосиф упоминает Иоанна
как человека, восстанавливавшего евреев против
царя Ирода, как человека, ставшего благодаря своему
рвению государственным преступником, тогда как
Иисус, не приближавшийся ко двору, остался
неизвестным историку Иосифу.
Секта Иоанна Крестителя сохранялась, учение ее
очень отличалось от учения Иисуса. Из «Деяний
апостолов» видно, что через 20 лет после казни Иисуса
Аполлон Александрийский, хотя и ставший
христианином, знал одно лишь крещение Иоанна и не имел
понятия о Святом Духе. Несколько
путешественников, в том числе Шарден, самый достоверный из
всех, говорят, что в Персии еще есть ученики
Иоанна, называемые сабеями*, которые крестятся во имя
его и которые признают Иисуса пророком, но не
Богом.
Что касается Иисуса, то он принял крещение, но
никому его не давал: апостолы крестили
новообращенных или же обрезали их, смотря по
обстоятельствам; это явствует из операции обрезания,
произведенной Павлом своему ученику Тимофею.
Оказывается также, что когда апостолы крестили,
то они всегда делали это во имя одного лишь
Иисуса Христа. «Деяния апостолов» нигде не упоминают
ни одного человека, крещенного во имя Отца, Сына
и Святого Духа; из чего можно заключить, что авто-

Из «Философского словаря* 145
ру «Деяний апостолов» не было знакомо Евангелие
от Матфея, в котором сказано: «Идите учить все
народы и крестите их во имя Отца и Сына и Святого
Духа». Христианская религия тогда еще не обрела
свою форму: даже символ веры, который называют
апостольским, был составлен уже после них; в этом
никто не сомневается. Из послания Павла к
коринфянам выясняется очень странный обычай, который
был введен в то время, а именно крещение мертвых;
но вскоре зарождающаяся церковь ограничила
крещение живыми; сперва крестили только взрослых,
часто даже ждали до 50 лет или до последней
болезни, чтобы унести на тот свет благотворную силу
недавнего крещения.
Материя
Раздел II
Мудрецы, которых спрашивали, что такое душа,
отвечают, что они об этом ничего не знают. Если их
спросят, что такое материя, они дают тот же ответ.
Правда, некоторым профессорам, а в особенности
школьникам, все это отлично известно, и когда они
повторяют, что материя протяженна и делима, они
думают, что этим все сказано; но когда их просят
объяснить, что же представляет собой эта
протяженная вещь, они становятся в тупик. Она состоит из
частей, говорят они. А из чего состоят эти части?
Делимы ли элементы этих частей? Тогда они либо
отмалчиваются, либо говорят очень много, что
равно подозрительно. Вечен ли этот почти неизвестный
объект, именуемый материей? Весь Древний мир
этому верил. Обладает ли он сам по себе активной
силой? Так полагали некоторые философы. Правы ли
те, кто это отрицает? Вы не представляете себе, как
может материя иметь что-нибудь сама по себе. Но
как вы можете утверждать, что она не обладает сама
по себе теми свойствами, которые ей необходимы?
Вы не знаете, какова ее природа, и в то же время
отказываете ей в свойствах, которые присущи ее
природе; ибо, наконец, поскольку она существует, долж-

146
ВОЛЬТЕР
на же она существовать каким-то образом, быть как-
то оформлена; а если она обязательно должна быть
оформлена, то разве невозможно, чтобы с ее оформ-
ленностью были связаны еще другие свойства?
Материя существует, вы знаете ее только по своим
ощущениям. Увы! К чему приводят все тонкости ума с тех
пор, как люди рассуждают? Геометрия сообщила нам
много истин, метафизика — очень мало. Мы
взвешиваем материю, мы ее измеряем, мы ее разлагаем; но
как только мы пожелаем ступить шаг за пределы
этих грубых операций, мы обнаруживаем в себе
бессилие, а перед собою — пропасть.
Простите, ради бога, всему миру, который
заблуждался, считая, что материя существует сама по себе.
Мог ли он думать иначе? Как представить себе, что
то, что ничем не сменяется, не существовало вечно?
Если существование материи не было необходимо,
то зачем же она существует? А если оно было
неизбежно, то почему бы ей не быть и вечно? Ни одна
аксиома никогда не встречала столь общего
признания, как эта: «Ничто не получается из ничего».
Действительно, обратное положение просто непонятно.
У всех народов хаос предшествовал упорядочению
всего мира божественной рукой. Вечность материи
ни у какого народа не вредила культу божества.
Религию никогда не отпугивало то, что вечный Бог
признавался хозяином вечной материи. Теперь нам
дано счастье познать через веру, что Бог извлек
материю из небытия; но этот догмат не был известен
ни одному народу; даже евреи ничего об этом не
знали. Первый стих Книги Бытия гласит, что боги
Элохим, а не Элоах*, создали небо и землю; но в нем
не сказано, что небо и земля были созданы из
ничего...
Материя, будучи вечной, должна была иметь
вечные свойства,— такие, как форма, сила инерции,
движение и делимость. Но эта делимость — лишь
следствие движения; ибо без движения ничто не делится,
не расходится и не упорядочивается. Поэтому
движение считали присущим материи. Хаос был
беспорядочным движением, а устройство Вселенной —
движением закономерным, которое сообщил всем телам

Из «Философского словаря»
147
владыка мира. Но как может материя обладать
движением сама по себе? Да так же, как она обладает, по
мнению всех древних, протяженностью и
непроницаемостью.
Но ее нельзя представить себе без
протяженности, а без движения — можно. На это возражали:
невозможно, чтобы материя не была проницаемой; а
если она проницаема, то что-то должно непрерывно
проходить через ее поры; к чему же проходы, если
через них ничего не движется?
Если приводить одно возражение за другим, то
этому не будет конца; система, признающая вечную
материю, имеет свои очень большие трудности, как
и всякая система; создание материи из ничего — не
менее непонятно. Надо это признать, не претендуя
на объяснение: философия не все объясняет.
Сколько непонятных вещей приходится принимать даже в
геометрии! Можно ли представить себе две линии,
которые все врмя сближаются, никогда не встреча-:
ясь?
Правда, геометры нам скажут: свойства асимптот*
вам доказаны; вы не можете их не признать; но
сотворение не доказано; почему же вы его признаете?
Какое затруднение видите в том, чтобы вместе со
всем Древним миром считать материю вечной?
С другой стороны, богослов будет настаивать и
скажет вам: если вы считаете материю вечной, значит,
вы признаете два начала, Бога и материю: вы
впадаете в заблуждение Зороастра и Мани.
Мы не будем отвечать геометрам, потому что эти
люди не знают ничего, кроме своих линий,
поверхностей и тел; но богослову можно будет сказать: «Чем
я манихеец? Вот камни, которых архитектор не
делал; он воздвиг из них огромное здание; я не
признаю двух архитекторов; грубые камни подчинились
умению и таланту».
К счастью, какой бы системы ни придерживаться,
ни одна из них не вредит морали; ведь не все ли
равно, была ли материя создана или упорядочена? Все
равно Бог — наш абсолютный владыка. Мы должны
быть добродетельны, безразлично, является ли наш
мир упорядоченным хаосом или хаосом, созданным

148
ВОЛЬТЕР
из ничего; почти ни один из этих метафизических
вопросов не влияет на жизненное поведение. Такие
споры ведут к тому же, что и праздные разговоры за
столом: после обеда каждый забывает, что он
говорил, и идет туда, куда его влекут интересы и вкусы.
Моисей
Раздел I
Философия, границы которой иногда
нарушались, изучение древности, дух споров и критики —
все это зашло так далеко, что в конце концов
некоторые ученые стали сомневаться, жил ли
когда-нибудь Моисей и не был ли этот человек существом
вымышленным, каким были, вероятно, Персей, Вакх,
Атлант, Пентезилея, Веста, Рея Сильвия, Исида, Сом-
монкодом, Фо, Меркурий Т^исмегист, Один, Мерлин,
Франк, Роберт-Дьявол и много других
фантастических героев, жизнь и подвиги которых были
описаны*.
Неправдоподобно, говорят маловерные, чтобы
существовал человек, вся жизнь которого была
сплошным чудом.
Неправдоподобно, чтобы он совершил столько
устрашающих чудес в Египте, в Аравии и в Сирии, а
слух о них не разнесся бы по всей земле.
Неправдоподобно, чтобы ни один египетский
или греческий писатель не передал этих чудес
потомству. Однако.о них упоминают только евреи; и
когда бы ни была написана ими эта история, она не
стала известной ни одному народу ранее II в....
Если бы хоть один древний автор сообщил хоть
об одном из этих чудес, то уж, наверно, Евсевий с
торжеством привел бы это свидетельство либо в
своей «Истории», либо в «Подготовке к Евангелию».
Правда, он называет писателей, упоминавших
имя Моисея, но — ни одного, который сообщал бы
о его чудесах. Еще до него евреи Иосиф и Филон, так
прославлявшие свой народ, разыскивали всех
писателей, у которых встречается имя Моисея; но ни
один из них не делает ни малейшего намека на
приписываемые ему чудесные деяния.

Из «Философского словаря* 149
Среди этого полного молчания всего мира вот
как рассуждают маловерные, дерзость которых сама
себя опровергает.
Только у евреев было Пятикнижие, которое они
приписывают и Моисею. В их собственных книгах
сказано, что это Пятикнижие стало известным лишь
при их царе Иосии за 36 лет до первого разрушения
Иерусалима* и их пленения; был найден лишь один
экземпляр у первосвященника Хелкии1, который
разыскал его на дне сундука, пересчитывая серебро.
Первосвященник послал его царю со своим писцом
Шафаном.
Это могло бы, говорят они, поставить под
сомнение подлинность Пятикнижия.
В самом деле, если бы Пятикнижие было
известно всем евреям, то неужели Соломон, мудрый
Соломон, вдохновленный самим Богом, при постройке
храма Господу по Господнему указанию украсил бы
этот храм таким множеством изображений,
наперекор категорическому запрету Моисея?
Неужели все еврейские пророки, которые вещали
во имя Господа после Моисея и до этого царя Иосии,
не опирались бы в своих пророчествах на все
законы Моисеевы? Неужели они не приводили бы
тысячу раз его подлинные слова? Неужели не толковали
бы их? Но ни один из них не цитирует хотя бы двух
строк; ни один не вспоминает о тексте Моисея; в
некоторых местах они даже ему противоречат.
По словам этих сомневающихся, книги,
приписываемые Моисею, были составлены уже в плену у
вавилонян или же Ездрой, сразу после этого плена-
Знаменитый милорд Болингброк не верит, что
Моисей вообще существовал: он видит в
Пятикнижии кучу противоречий и ужасающих
хронологических и географических ошибок...
Раздел II
..Другие, более смелые, задавали следующие
вопросы:
1. На каком языке Моисей мог писать среди дикой
пустыни? Только на египетском; ибо из этой же кни-
1 Кн. Царств. 23 и Паралипоменон II. 34.

150
ВОЛЬТЕР
ги видно, что Моисей и весь его народ родились в
Египте. Весьма вероятно, что они не говорили на
другом языке. Египтяне еще не пользовались
папирусом; иероглифы вырезались на мраморе или на
дереве. Сказано даже, что заповеди были высечены на
полированных камнях, что требовало невероятных
усилий и времени.
2. Правдоподобно ли, что в пустыне, где у
еврейского народа не было ни сапожников, ни портных и
где владыка Вселенной был вынужден совершать
непрерывное чудо, чтобы сохранить изношенную
одежду и обувь евреев, нашлись настолько искусные
люди, чтобы записать пять книг Пятикнижия на
мраморе или дереве? Можно бы ответить, что нашлись
же рабочие, сделавшие за одну ночь золотого тельца,
а затем превратившие золото в песок (операция,
недоступная для обычной химии, еще не
изобретенная); построившие скинию, украсившие ее медными
столбами с серебряными подножиями, соткавшие и
вышившие покрывала из виссона, голубой,
пурпуровой и червленой шерсти... Но как раз все это
подкрепляет мнение возражающих. Они отвечают:
невозможно, чтобы в пустыне, где ничего не было,
выполнялись такие тонкие работы; что надо было
начинать с изготовления башмаков и хитонов; что
нуждающиеся в самом необходимом не впадают в
роскошь; и что было бы явным противоречием
считать, будто у евреев имелись литейщики, резчики,
вышивальщики, когда у них не было ни одежды, ни
хлеба.
3. Если бы первую главу Книги Бытия написал
Моисей, неужели всем молодым людям было бы
запрещено читать эту первую главу? Неужели было бы
оказано так мало уважения законодателю? Если бы
Моисей сказал, что за грехи родителей Бог карает до
четвертого поколения, неужели Иезекииль
осмелился бы говорить обратное?
4. Если бы Моисей написал Книгу Левит*, мог ли
он противоречить сам себе во Второзаконии? Книга
Левит запрещает жениться на жене своего брата, а
Второзаконие это предписывает.

Из «Философского словаря*
151
5. Неужели Моисей стал бы говорить в своей
книге о городах, не существовавших при нем? Неужели
он сказал бы, что города, расположенные к востоку
от Иордана, находятся на западе?
6. Разве он назначил бы левитам 48 городов в
стране, где никогда не было и 10 городов, и в
пустыне, где он всегда бродил без пристанища?
7. Разве он стал бы предписывать правила
еврейским царям, когда этот народ еще не имел царей, и
к тому же они были ненавистны евреям, и казалось
маловероятным, что они когда-либо появятся? Как!
Моисей давал бы наставления о поведении царей,
которые появились только лет через 500 после него,
и ничего бы не сказал для судей и
первосвященников, которые стали его преемниками? Не наводит ли
это соображение на мысль, что Пятикнижие было
сочинено в эпоху царств и что церемонии, якобы
установленные Моисеем, просто передавались по
традиции?
8. Возможно ли, что он сказал евреям: «Я вывел вас
из земли Египетской в количестве 600 тысяч воинов,
под покровительством вашего Бога»? Неужели евреи
не ответили бы ему: «Ты был уж слишком робок, что
не повел нас против фараона египетского; он не мог
выставить против нас войска хотя бы в 200 тысяч
человек. Никогда в Египте не было столько воинов
под оружием; мы победили бы его без труда, мы
стали бы хозяевами его страны! Как! Бог, который
беседует с тобой, умертвил, чтобы доставить нам
удовольствие, всех первенцев в Египте, а если в этой
стране 300 тысяч семей, то это составит 300 тысяч
человек, умерших за одну ночь, чтобы отомстить за
нас; а ты не поддержал своего Бога! Ты не отдал нам
эту плодородную страну, которую ничто не могло
защитить! Ты вывел нас из Египта, как воров и
трусов, чтобы мы погибали в пустынях, среди
пропастей и гор! Ты мог по крайней мере вести нас прямым
путем в эту Ханаанскую землю, на которую мы не
имеем никакого права, которую ты нам обещал и в
которую мы еще не смогли войти.
Из земли Гесем* естественно было двинуться к
Тиру и Сидону вдоль Средиземного моря; но ты за-

152
ВОЛЬТЕР
ставил нас пройти почти весь Суэцкий перешеек;
вернуться обратно в Египет, пройти за Мемфис, и
вот мы находимся в Ваал-Цефоне, на севере Чермно-
го моря, спиной к земле Ханаанской, пройдя 80 миль
по тому самому Египту, из которого мы хотели
выбраться, и чуть не погибнув между морем и
фараоновым войском.
Если бы ты желал выдать нас врагам, ты бы не
избрал иного пути и иных средств. Бог спас нас
чудом, говоришь ты; море расступилось, чтобы нас
пропустить; но зачем же после такой милости
нужно было морить нас голодом и усталостью в
страшных пустынях Эфаме, Кадес-Варни, Мерре, Елиме,
Хориве и Синае? Все наши отцы погибли в этих
ужасных пространствах, а ты через 40 лет говоришь,
что Бог проявлял особую заботу о наших отцах!»
Вот что могли бы сказать Моисею эти ропщущие
евреи, эти неправедные дети бродячих евреев,
умерших в пустынях, если бы он прочитал им Исход и
Бытие. А что бы они сказали и сделали по поводу
золотого тельца? «Как! Ты осмеливаешься
рассказывать нам, что твой брат сделал тельца для наших
отцов, пока ты был на горе с Богом, и ты иногда
говоришь, что беседовал с Богом лицом к лицу, а
иногда — что видел его только сзади! Но как бы то ни
было, ты был с этим Богом, а твой брат за одни сутки
отливает золотого тельца и дает его нам на
поклонение; и вместо того, чтобы наказать своего
недостойного брата, ты ставишь его нашим
первосвященником и приказываешь своим левитам
перерезать 23 тысячи человек из твоего народа. Неужели
наши отцы стерпели бы это? Неужели они
позволили бы кровожадным священникам прикончить их,
как жертвенных животных? Ты говоришь, что, не
довольствуясь этой невероятной резней, ты приказал
убить еще 24 тысячи твоих бедных последователей,
потому что один из них жил с мадианиткой, тогда
как ты сам женился на мадианитке; и ты добавляешь,
что ты кротчайший из людей! Еще бы несколько
проявлений этой кротости, и никого не осталось бы
в живых.

Из «Философского словаря* 153
Нет, если бы ты был способен на такое зверство,
если бы ты мог его осуществить, ты был бы самым
жестоким из людей, и никаким мучениям не
искупить бы такое необычайное преступление».
Таковы в общих чертах возражения ученых
против тех, кто считает Моисея автором Пятикнижия.
Но им отвечают, что пути Господни — не то, что пути
человеческие; что Бог испытывал, вел и покидал свой
народ с мудростью, для нас непостижимой; что сами
евреи уже более 2 тысяч лет считают Моисея
автором этих книг; что церковь, сменившая синагогу и
непогрешимая, как и она, разрешила тот спорный
вопрос и что ученым надлежит молчать, когда
говорит церковь.
Раздел IV
...Пятикнижие, приписываемое Моисею,
несомненно, очень древнее, если оно было составлено во
времена Саула и Самуила*, то есть приблизительно
во времена Т^эоянской войны; это один из
любопытнейших памятников образа мыслей людей того
времени. Мы видим, что все известные народы были
падки на чудеса в меру своего невежества. Все
совершалось тогда небесным промыслом — в Египте, во
Фригии, в Греции, в Азии.
Авторы Пятикнижия дают понять, что у всякого
народа есть свои боги и что эти боги обладают
приблизительно равной властью.
Если Моисей во имя своего Бога превращает свой
жезл в змея, то волхвы фараона делают то же самое;
если он превращает все воды Египта в кровь, вплоть
до воды в сосудах, волхвы немедленно совершают
такое же чудо, причем непонятно, над какими же
водами они осуществили это превращение, если
только они не создали специально для этого новых
вод. Еврейский писатель предпочитает пойти на эту
неизбежную несообразность, чем зародить
сомнение, что боги Египта не были в состоянии
превратить воду в кровь, как и Бог Иакова.
Но когда этот Бог наполнил всю Египетскую
землю мошками, превратил в мошек всю персть земную,
тогда-то его превосходство обнаружилось во всей

154
ВОЛЬТЕР
полноте; волхвы не в силах ему подражать, и вот что
говорит тогда Бог иудеев: «Фараон узнает, что ничто
не сравнится со мной». Эти слова, вложенные в его
уста, указывают на существо, которое считает себя
только сильнее своих соперников: другие оказались
равными ему в превращении жезла в змея и воды в
кровь, но он берет верх в отношении мошек и в
последующих делах.
Эта мысль о сверхъестественном могуществе
священнослужителей всех народов отражена во многих
местах Писания. Когда Валаам, жрец маленького
государства царька Валака, расположенного среди
пустыни, собирался проклясть евреев, тогда их Бог
явился этому жрецу, чтобы ему помешать. Очевидно,
проклятие Валаама было очень опасным. Для того
чтобы удержать этого жреца, оказывается даже
недостаточным, что с ним говорил Бог, и он посылает
навстречу ему ангела с мечом и еще заставляет
заговорить его ослицу. Во всех этих предосторожностях
ясно сказывается распространенное в то время
мнение, что проклятие священника, каким бы он ни был,
влечет за собой пагубные последствия.
Эта мысль о Боге, лишь превосходящем других
богов, хотя он и создал небо и землю, настолько
укоренилась у всех, что Соломон в своей последней
молитве восклицает: «О Боже мой! Нет подобного
тебе Бога ни на земле, ни на небесах». Это мнение и
делало евреев такими доверчивыми ко всем колдов-
ствам, ко всем волшебным чарам других народов.
Это и вызвало историю Эндорской пифии*, во
власти которой было вызвать тень Самуила. У каждого
племени были свои чудеса и оракулы, и ни одному
народу даже в голову не приходило сомневаться в
чудесах и пророчествах других. Они
довольствовались тем, что противопоставляли им равное оружие;
можно подумать, что священнослужители, отрицая
чудеса соседних народов, побоялись бы
дискредитировать свои собственные. Такая теология долгое
время господствовала на всей земле.
Здесь не место входить в подробности всего, что
было написано о Моисее. О его законах говорится во
многих местах этого сочинения. Мы ограничимся

Из «Философского словаря* 155
одним замечанием: как удивительно, что
вдохновленный свыше законодатель, пророк, приводящий
подлинные слова Бога, не обещает людям будущую
жизнь. В книге Левит нет ни единого слова, которое
могло бы навести на мысль о бессмертии души.
Обычно, объясняя этот удручающий факт, говорят:
Бог применялся к грубости евреев. Что за жалкий
ответ! Богу следовало возвысить евреев до
необходимого познания, ему не подобало опускаться до них.
Если душа бессмертна, если в иной жизни есть
награды и наказания, то надо, чтобы люди были об
этом осведомлены. Если Бог говорит с ними, он
должен сообщить им этот основной догмат. Какой же
это законодатель и Бог, который предлагает своему
народу только вино, масло и молоко. Что это за Бог,
который всегда подбадривает своих верующих, как
разбойничий атаман подбадривает свою шайку,
надеждой на добычу! Человеческому разуму опять-таки
простительно видеть в этих россказнях одну лишь
варварскую грубость дикого народа, стоящего на
пороге истории. Человек, как бы он ни старался,
неспособен рассуждать иначе; но если Бог в самом деле
автор Пятикнижия, то приходится смириться без
рассуждений.
Молитва
...В некоторых молитвах наблюдается довольно
интересная особенность, а именно: каждый народ
всегда просил противоположное тому, о чем просил
его сосед.
Евреи, например, молили Бога уничтожить
сирийцев, вавилонян, египтян, а те молили Бога
уничтожить евреев; это с ними и случилось, как и с
десятью коленами израильскими, которые рассеялись
среди всех этих народов; судьба остальных иудеев
была еще несчастнее, так как, упорно отмежевываясь
от других народов и в то же время живя среди них,
они не могли пользоваться никакими
преимуществами человеческого общежития.
В наши дни, во время наших войн, которые
часто ведутся из-за двух-трех городов или деревень,

156
ВОЛЬТЕР
немцы и испанцы, когда они были врагами
французов, от всего сердца умоляли Святую Деву
хорошенько разбить велыпей, или гавашей*, которые, со
своей стороны, заклинали Святую Деву истребить
мавров и тевтонов.
В Англии Алая роза возносила самые страстные
мольбы к св. Георгию, чтобы все сторонники Белой
розы были сброшены на дно морское; Белая роза
отвечала аналогичными молитвами*.
Нетрудно себе представить, в каком затруднении
был св. Георгий; и если бы Генрих VII не пришел к
нему на помощь, 1еоргию никогда бы не выпутаться.
Мученики
Раздел III
Нас дурачат смехотворными рассказами о
мучениках. Тита, Траяна, Марка Аврелия — этих образцов
добродетели — нам изображают чудовищами
жестокосердия. Аббат Флери* опозорил свою «Историю
церкви» сказками, какие здравомыслящие старухи не
стали бы рассказывать маленьким детям...
В мартирологах можно найти сотню сказок
такого рода. Те, кто думал возбудить ненависть к древним
римлянам, только выставили в смешном свете самих
себя. Вам нужны вполне достоверные, настоящие
жестокости, хорошо засвидетельствованные
подобные избиения, потоки крови, лившейся на самом
деле, отцы, матери, мужья, жены, грудные младенцы,
действительно убитые и нагроможденные друг на
друга? Чудовищные преследователи! Не ищите ту
правду нигде, кроме ваших летописей: вы ее
найдете в крестовых походах против альбигойцев, в резне
в Мериндоле и Кабриере, в страшной
Варфоломеевской ночи, в массовых убийствах в Ирландии и в
вальденских долинах*. Вам ли, варвары вы этакие,
обвинять лучшего из императоров* в невероятных
жестокостях, вам, наводнившим кровью всю Европу
и покрывшим ее мертвыми телами, чтобы доказать,
что одно и то же тело может быть одновременно в
тысяче мест и что папа имеет право продавать
индульгенции! Перестаньте клеветать на ваших законо-

Из «Философского словаря»
157
дателей римлян и просите у Бога прощения за
мерзкие дела ваших отцов.
Не казнь создает мучеников, говорите вы, а дело,
за которое они страдают. Что ж, я допускаю, что
ваших жертв не следует называть именем мучеников;
слово «мученик»* первоначально означало
«свидетель», но какое имя дадим мы вашим палачам?
Всякие талосы и бузирисы* по сравнению с вами были
добрейшими из людей; разве ваша инквизиция,
которая еще существует, не заставляет содрогаться разум,
природу, религию? Великий Боже! Если бы это
адское судилище было превращено в пепел, неужели
это было бы неугодно твоим мстительным взорам?
Обеты
Дать обет на всю жизнь — это значит стать рабом.
Как можно терпеть самое ужасное рабство в стране,
где рабство запрещено?
Обещать Богу, что с 15 лет до самой смерти
будешь якобинцем, иезуитом или капуцином,— это
значит утверждать, что всегда будешь думать, как
капуцин, якобинец или иезуит. Смешно обещать на
всю жизнь то, в чем ни один человек не может
поручиться, хотя бы с вечера до следующего утра.
Каким образом правительства могли быть так
враждебны самим себе, так неразумны, чтобы
разрешить гражданам отказываться от своей свободы в
таком возрасте, когда не дозволено располагать ни
малейшей частью своего имущества? Отчего все
судьи, убежденные в недопустимости подобной
глупости, не положат ей конец?
Можно ли не ужасаться при мысли, что монахов
больше, чем солдат?
Можно ли не волноваться, обнаруживая тайны
монастырей, все мерзости, ужасы, мучения,
испытываемые несчастными детьми, которые, став
взрослыми, ненавидят свое каторжное состояние и в
бессильном отчаянии бьются в цепях, которые
наложило на них собственное безумие?
Я знал юношу, которого родители уговорили
стать капуцином в возрасте 15с половиной лет; он

158
ВОЛЬТЕР
безумно любил девушку примерно того же возраста.
Как только этот несчастный принес обет
Франциску Ассизскому*, дьявол напомнил ему о том обете,
который он дал своей возлюбленной, подписав
обязательство жениться на ней. Наконец, дьявол
оказался сильнее св. Франциска: юный капуцин выходит из
монастыря и бежит к дому своей возлюбленной; ему
говорят, что она ушла в монастырь и постриглась.
Он бросается в монастырь, он хочет ее видеть, но
узнает, что она умерла от отчаяния. При этой
новости он лишается чувств и падает почти без
признаков жизни. Его переносят в соседний мужской
монастырь не для того, чтобы оказать ему нужную
помощь, которая в лучшем случае может спасти его
тело, а чтобы доставить ему счастье предсмертного
соборования, непреложно спасающего душу.
Этот дом, куда перенесли в обморочном
состоянии бедного юношу, был как раз монастырем
капуцинов. Они милосердно продержали его у ворот
более трех часов; но, наконец, к счастью, он был узнан
одним из преподобных отцов, видевшим его в
монастыре, откуда он ушел. Его перенесли в келью и
позаботились о его жизни с намерением освятить ее
благотворным покаянием.
Как только силы юноши восстановились, его
переправили связанным в монастырь, и вот как с ним
там поступили. Сперва его спустили в глубокую яму;
на дне ее был большой камень с приделанной к нему
железной цепью. Юношу приковали за ногу к этой
цепи; около него поставили ячменный хлеб и
кувшин с водой; после чего яму закрыли большой
плитой из песчаника.
Через три дня юношу вытащили из ямы, чтобы он
предстал перед судилищем капуцинов. Требовалось
выяснить, были ли у него сообщники при побеге; а
чтобы принудить его выдать их, его подвергли
пытке, принятой в монастыре. Эта предварительная
пытка производилась веревками, стягивающими члены
пытаемого, так что получалось нечто вроде дыбы.
Когда он перенес эти мучения, его приговорили
к двухлетнему заключению в том же подземелье,
откуда он должен был выходить три раза в неделю,

Из «Философского словаря*
159
чтобы обнаженным подвергаться бичеванию
железными цепями.
Целых 16 месяцев он переносил эти мучения.
Наконец, ему посчастливилось бежать,
воспользовавшись ссорой, происшедшей среди капуцинов. Они
передрались между собой, и во время свалки
пленник убежал.
Несколько часов он скрывался в кустарнике, а в
сумерки решился отправиться в путь, подгоняемый
голодом,— он был почти не в силах держаться на
ногах. Проходивший мимо самаритянин сжалился
над ним: он привел юношу к себе и оказал ему
помощь. Несчастный сам рассказал мне свою историю
в присутствии своего освободителя. Вот к чему
приводят обеты!
Интересно бы выяснить, что возмутительнее —
ужасы, ежедневно творимые у нищенствующих
монахов, или пагубное богатство других монахов,
которые обрекают столько семейств на нищету.
Все они дали обет жить за наш счет, быть обузой
для своего отечества, вредить людям, предавать
своих современников и потомство. А мы это терпим.
А вот другой вопрос, интересный для офицеров.
Спрашивается, почему монахам разрешено
требовать обратно своего брата-монаха, пошедшего в
солдаты и почему капитан не может потребовать
выдачи дезертира, постригшегося в монахи?
Оракулы
Раздел I
После того как еврейская секта фарисеев
познакомилась с дьяволом, некоторые резонеры стали
уверять, что все прорицания жрецов и священных
статуй у других народов внушены этим самым дьяволом
и его приспешниками. Саддукеи этому не верили;
они не признавали ни ангелов, ни демонов.
По-видимому, они были философами больше, чем фарисеи,
а следовательно, менее способны внушать доверие
народу.
Дьявол был всемогущ среди еврейского
населения во времена Гамалиила*, Иоанна Крестителя,

160
ВОЛЬТЕР
Иакова*, сына Алфеева, и его брата Иисуса, который
был нашим Спасителем Иисусом Христом. Так мы
видим, что дьявол переносит Иисуса то в пустыню,
то на крышу храма, то на соседний холм, откуда
открываются все царства на земле; дьявол входит в тела
юношей и девушек, а также животных.
Христиане, хотя и были смертельными врагами
фарисеев, приняли все, что фарисеи сочинили про
дьявола, так же как евреи некогда ввели у себя
обычаи и церемонии египтян. Подражание своим врагам
и использование их оружия — самое обычное дело.
Вскоре Отцы Церкви стали приписывать дьяволу
все верования, разделявшие землю, все мнимые
чудеса, все великие события, кометы, чуму, падучую,
золотуху и т. д. Бедный черт, про которого говорили, что
он жарится в яме под землей, очень изумился,
оказавшись властителем мира. С появлением монахов
его власть чудовищно возросла.
Девизом этих пришельцев было: дайте мне денег,
и я освобожу вас от дьявола. Их власти, небесной и
земной, был, наконец, нанесен сокрушительный удар
рукой их собрата Лютера*, который, поссорившись
с ними по вопросу о денежных вымогательствах,
разоблачил все их тайны. Очевидец Ондорф сообщает,
что реформаты, выгнав монахов из Эйзенахского
монастыря в Тюрингии, нашли в нем статую Девы
Марии с младенцем Иисусом, сделанную так
искусно, что когда на алтарь клали дары, Богоматерь и
младенец опускали голову в знак благодарности и
отворачивались от тех, кто приходил с пустыми
руками.
В Англии было еще хуже: когда по приказу
Генриха VIII* был совершен обыск во всех монастырях,
оказалось, что половина монахинь беременны, и не по
вине дьявола. Епископ Бернет* сообщает, что в 144
монастырях протоколами королевских комиссаров
засвидетельствованы такие безобразия, до которых
далеко Содому и Гоморре*. Действительно, английские
монахи и должны были быть развращеннее
содомитов, потому что они были богаче. Они владели
лучшими землями в королевстве. Почва Содома и Го-
морры, напротив, не производила ни злаков, ни пло-

Из «Философского словаря* 161
дов, ни овощей, и при недостатке питьевой воды
могла быть только ужасной пустыней, обитаемой
жалкими бедняками, которые были слишком заняты
своими нуждами, чтобы вкушать наслаждения.
Наконец, когда эти роскошные убежища
тунеядства были распущены актом парламента, на
открытой площади были выставлены все орудия их
благочестивых обманов: знаменитое распятие Боксли,
двигавшееся и ходившее, как марионетка; флаконы с
красной жидкостью, которую выдавали за кровь,
проливаемую статуями святых, когда они бывали
недовольны двором; жестяные формы, в которые не
забывали постоянно вставлять зажженные свечи,
чтобы внушать народу, что это все одна и та же
неугасимая свеча; сарбаканы*, проведенные из
ризницы под своды церкви, при помощи которых
небесные голоса иногда обращались к святошам, которым
платили, чтобы они их слушали; словом, все то, что
когда-либо изобретало мошенничество, чтобы
подчинить себе глупость.
Тогда у некоторых европейских ученых,
уверенных в том, что не черти, а монахи пускали в ход все
эти благочестивые уловки, возникло подозрение, что
то же самое было и в древних религиях; что все
хваленые оракулы и чудеса древности были просто
фокусами шарлатанов; что дьявол никогда ни во что не
вмешивался; но что греческие, римские, сирийские,
египетские жрецы были еще искуснее наших
монахов...
Вот что рассказывает Ван-Даль* о необычайном
оракуле, вещавшем при его жизни в Терни, в папских
владениях, около 1650 г., о чем в Венеции был
напечатан отчет по распоряжению сеньории.
Один отшельник, по имени Паскуале, прослышав,
что Джаковелло, горожанин из Терни, очень жаден и
очень богат, прибыл в Терни читать проповеди в
церкви, которую посещал Джаковелло, вскоре
подружился с ним, стал поощрять его страсть и внушать
ему, что пускать деньги в рост — дело, весьма угодное
Богу; что это даже настоятельно рекомендуется в
Евангелии, поскольку нерадивый слуга, который не
нажил на деньги своего хозяина 5 процентов, оказал-

162
ВОЛЬТЕР
ся низвергнутым «во тьму кромешную». В своих
беседах с Джаковелло отшельник часто рассказывал ему о
прекрасных речах, которые иногда произносят
некоторые распятия и многочисленные итальянские
мадонны. Джаковелло соглашался, что статуи святых
иногда разговаривают с людьми, и говорил, что он счел
бы себя отмеченным печатью Божией, если бы когда-
нибудь услышал говорящее изображение святого.
Добрый Паскуале отвечал ему, что он надеется в
ближайшие дни удовлетворить его желание; что он
все время ожидает из Рима некую мертвую голову,
которую папа подарил другому отшельнику, его
собрату; что эта голова разговаривает как додонские
деревья* и как валаамова ослица. Спустя четыре дня
он действительно показал ему голову. Он попросил у
Джаковелло ключ от маленького погреба и от
комнаты, расположенной над ним, чтобы никто не был
свидетелем чуда. Отшельник Паскуале, проведя в голову
трубку из погреба и все устроив, принялся читать
молитвы со своим другом Джаковелло. Тогда голова
изрекла такие слова: Джаковелло, Бог хочет
вознаградить тебя за твое рвение. Предупреждаю тебя, что
под тисовым деревом у входа в твой сад скрыт склад
в 100 тысяч экю. Ты умрешь внезапной смертью, если
пойдешь искать этот клад, не поставив передо мною
миску, наполненную десятью марками золота*.
Джаковелло бросился к своему сундуку и принес
оракулу миску с 10 марками золота. Добрый
отшельник предусмотрительно приготовил такую же миску,
которую наполнил песком. Он осторожно подменил
ею миску Джаковелло, когда тот повернулся к нему
спиной, и оставил доброго Джаковелло богаче на
одну мертвую голову и беднее на 10 марок золота.
Примерно так же совершались и все прорицания,
начиная с Юпитера-Амона и кончая Т]рофонием*...
Павел
Раздел III
...Письма св. Павла к Сенеке* и Сенеки к Павлу в
ранней церкви считались такими же подлинными,
как и другие христианские сочинения. Св. Иероним

Из «Философского словаря* 163
цитирует отрывки из этих писем в своих
«Знаменитых мужах». Св. Августин не сомневается в этом (135-е
письмо Македонию). До нас дошло 13 писем этих
великих людей, Павла и Сенеки; говорят, их
связывала тесная дружба при дворе Нерона. Седьмое письмо
Сенеки к Павлу очень любопытно: он говорит, что
христиан и евреев часто приговаривают к смертной
казни как поджигателей Рима (Christiani et Judaei,
tanquam machina tores incendii, supplicio afici soient)1.
В самом деле, вполне правдоподобно, что евреи и
христиане, яростно ненавидевшие друг друга,
взаимно обвиняли друг друга в поджоге города*.
Мы вынуждены сознаться, что переписка Сенеки
и Павла составлена на смешной и варварской
латыни, что содержание этих писем представляется столь
же нелепым, как и стиль, что теперь на них смотрят
как на подделку. Но как же осмеливаются
опровергать свидетельства св. Иеронима и св. Августина?
Если эти памятники, засвидетельствованные ими, не
что иное, как подлый обман, то какая же у нас может
быть уверенность относительно других, более
почитаемых сочинений? Это — главное возражение
некоторых ученых людей. Если, говорят они, нас
недостойно обманули по поводу писем Павла и Сенеки,
«Апостольских постановлений» и «Деяний святого
Петра», то почему нас не могли обмануть и
относительно «Деяний апостолов»? Постановления церкви
и вера — вот исчерпывающий ответ на все эти
ухищрения науки и на все рассуждения разума.
Неизвестно, на каком основании Авдей, первый
вавилонский епископ, говорит в своей
«Апостольской истории», что св. Павел побудил толпу побить
камнями св. Иакова младшего. Но очень возможно,
что до своего обращения он преследовал св. Иакова,
так же как и св. Стефана. Он был очень свиреп; в
«Деяниях апостолов» сказано, что он дышал кровью и
убийством2.
Поэтому Авдей не забывает указать, что
«вдохновителем вспышки, во время которой так жестоко
1 Христиане и иудеи обычно подвергаются казням как
поджигатели (лат.).
- Гл. IX, ст. 1.

164
ВОЛЬТЕР
расправились со св. Иаковом, был тот самый Павел,
которого Бог призвал потом к апостольскому
служению».
Эта книга, приписываемая епископу Авдею, не
принята в число канонических; однако Юлий
Африканец, который перевел ее на латинский язык,
считает ее подлинной. Но раз церковь ее не признает, не
нужно ее признавать и нам. Ограничимся же тем, что
возблагодарим Провидение и пожелаем, чтобы все
преследователи превратились в милосердных и
сострадательных апостолов.
Первородный грех
Раздел I
В этом вопросе социниане или унитарии* видят
свое мнимое торжество. Этот догмат христианской
религии они называют ее первородным грехом. Мы
оскорбляем Бога, говорят они, мы обвиняем его в
самой бессмысленной жестокости, когда
осмеливаемся говорить, будто он создал все поколения людей
для того, чтобы терзать их вечными мучениями под
предлогом, что их праотец съел какой-то плод в саду.
Это кощунственное утверждение тем
непростительнее для христиан, что ни в Пятикнижии, ни у
пророков, ни в Евангелиях, как апокрифических, так и
канонических, ни у одного из писателей, которых
называют «первыми Отцами Церкви», нет ни единого
слова, касающегося этой выдумки о первородном
грехе.
В Книге Бытия даже не сказано, что Бог осудил
Адама на смерть за то, что он проглотил яблоко.
Правда, он сказал: «Ты обязательно умрешь в день,
когда ты вкусишь от него», но, согласно этой же
Книге Бытия, Адам прожил 930 лет после этого
преступного завтрака. Животные и растения, которые не ели
этого плода, умерли в назначенное природой время.
Человек родится, чтобы умереть, как и все остальное.
Наконец, наказание Адама не имеет никакого
отношения к иудейскому закону. Адам был таким же
евреем, как персом или халдеем. Первые главы
Книги Бытия (когда бы они ни были написаны) рассмат-

Из «Философского словаря» 165
ривались всеми еврейскими учеными как аллегория
и даже как очень опасный вымысел,— недаром
молодым людям до 25 лет было запрещено ее читать.
Одним словом, евреи знали о первородном грехе
не более, чем о китайских церемониях; и хотя
богословы находят все, что им нужно, в Священном
Писании или totidem verbis или totidem litteris1, можно
сказать наверняка, что разумный богослов никогда
не найдет в нем эту поразительную тайну.
Приходится сознаться, что св. Августин первый
распространил эту странную идею, достойную
горячей и экзальтированной головы развращенного и
кающегося африканца, манихейца и христианина,
снисходительного и нетерпимого, который всю
жизнь противоречил себе.
Как отвратительно, восклицают суровые унита-
рии, клеветать на Творца Вселенной, приписывая
ему непрерывные чудеса с целью навеки погубить
людей, которым он дает родиться на такой короткий
срок. Либо он создал души на все времена, и при
этой системе, будучи бесконечно древнее Адамова
греха, они не имеют к нему никакого отношения;
либо эти души создаются каждый раз, когда
мужчина спит с женщиной, и в таком случае Бог все время
подстерегает все свидания в мире, чтобы создавать
духов, которые он сделает навеки несчастными; либо
сам Бог есть душа всех людей, а при такой системе
он осуждает самого себя. Которое из этих трех
предположений самое отвратительное и безумное?
Четвертое исключено, ибо мнение, будто Бог выжидает
шесть недель, чтобы создать погибшую душу в
зародыше, равносильно тому, которое заставляет
создавать ее в момент совокупления; не все ли равно, на
шесть недель раньше или позже?
Я изложил мнение унитариев, но в людях так
укоренилось суеверие, что я содрогался, излагая его.
Раздели
...Крещение было необходимо; это была печать
христианства. Оно очищало от всех грехов; но сна-
1 В таких-то словах, в таких-то буквах (лат.).

166
ВОЛЬТЕР
чала никто не говорил, что оно очищает от грехов
не совершенных; никто еще не утверждал, что
ребенок будет обречен гореть в вечном огне за то, что он
умер через две минуты после своего рождения.
Неопровержимым доказательством служит то, что
прошло много времени, прежде чем установился обычай
крестить детей. Тертуллиан не желал, чтобы их
крестили. Но отказывать им в этом священном купании
значило бы прямо обречь их на гибель, если бы
люди верили, что первородный грех (в котором эти
бедные невинные создания не могли быть повинны)
повлечет их осуждение на вечные времена и
заставит их терпеть бесконечные муки за такой
проступок, о котором они не могли иметь ни малейшего
понятия. Души всех палачей, сплавленные в одну, не
могли бы изобрести ничего приближающегося к
столь омерзительной жестокости. Короче говоря,
установлено, что детей не крестили, а тем самым
доказано, что их отнюдь не считали обреченными.
Более того, Иисус Христос никогда не говорил:
некрещенный ребенок будет проклят. Наоборот, он
пришел, чтобы искупить все грехи, чтобы заплатить
за род человеческий своей кровью; следовательно,
маленькие дети не могли быть прокляты. Дети в
колыбели были в еще более выгодном положении. Наш
божественный Спаситель никогда никого не
крестил...
Словом, в двух первых столетиях крещение детей
не было принято; значит, не считалось, что дети
являются жертвами Адамовой вины. Спустя 400 лет
поверили, что их спасению грозит опасность, и
забеспокоились...
Было бы очень сомнительным утешением для
всякой государыни, императрицы или королевы
Китая, Японии, Индии, Скифии, или Готланда, только
что потерявшей своего новорожденного сына, если
бы ей сказали: «Мадам, утешьтесь — его
императорское высочество наследный принц находится в
настоящий момент в когтях у пятисот чертей, которые
переворачивают его в огромной печи, и так будет во
веки веков, тогда как его набальзамированное тело
покоится близ вашего дворца».

Из «Философского словаря* 167
Императрица в ужасе спрашивает, за что же эти
черти будут во веки веков поджаривать ее дорогого
сына, наследного принца. Ей отвечают: за то, что его
прапрадед некогда отведал плода познания в
райском саду. Представьте себе, что должны подумать
монарх, его супруга, весь двор и все прекрасные
дамы!
Пост
Раздел II
Когда люди впервые вздумали поститься, то не
стали ли они придерживаться этого режима по
предписанию врача из-за несварения желудка?
Не был ли недостаток аппетита, который
ощущается в состоянии печали, основной причиной
установления постных дней, предписываемых
скорбными религиями?
Не переняли ли евреи обычай поститься у
египтян, обрядам которых они подражали, включая
самобичевание и козла отпущения?
Почему Иисус постился 40 дней в пустыне, куда
он был перенесен дьяволом Шатбуллом? Св. Матфей
замечает, что после этого поста он взалкал; значит,
во время поста он не чувствовал голода.
Почему в дни воздержания римская церковь
считает преступлением есть наземных животных и
добрым делом — есть камбалу и лососину? Богатый
папист, стол которого уставлен блюдами с рыбой на
500 франков, спасется, а бедняк, умирающий с
голода и съевший на 4 су солонины, погибнет!
Почему надо испрашивать у своего епископа
разрешения есть яйца? Если бы какой-нибудь король
приказал своему народу никогда не есть яиц, то не
прослыл бы он самым неразумным тираном? Какое
у епископов странное отвращение к яичнице?
Поверят ли нам, что скудоумные, подлые и
варварские суды папистов приговаривали к смерти
бедных граждан, единственным преступлением которых
было то, что они ели конину во время поста? К
сожалению, это факт: у меня на руках приговор такого
рода. Странно то, что судьи, выносившие подобные
приговоры, ставили себя выше дикарей и людоедов.

168
ВОЛЬТЕР
Глупые и жестокие священники! Кому вы
предписываете посты? Богатым? Они и не думают их
соблюдать. Бедным? Они и так постятся круглый год.
Несчастный земледелец почти никогда не ест мяса, и
ему не на что купить рыбы. Безумцы, когда же вы
переделаете свои дурацкие законы?
Предрассудки
...Если ваша кормилица рассказывала вам, что
Церера, владычица хлебных злаков, или что Вишну* и
Ксака несколько раз превращались в людей, или что
Соммонкодом вырубил целый лес, или что Один
ожидает вас в своем зале вблизи Ютландии, или что
Магомет или кто-нибудь другой совершил
путешествие на небо, и если затем ваш учитель закрепляет
в вашем мозгу то, что в нем запечатлела кормилица,
то у вас это останется на всю жизнь. Если ваш
рассудок пытается восстать против этих предрассудков, то
ваши соседи, а особенно соседки, поднимают крик о
безбожии и запугивают вас; ваш дервиш, опасаясь
уменьшения своих доходов, обвиняет вас перед
кадием; а кадий сажает вас на кол, если ему это
удастся, потому что он хочет командовать глупцами и
считает, что глупцы повинуются лучше других; и так
будет продолжаться до тех пор, пока ваши соседи и
дервиш, и кадий не поймут, что глупость ни на что
не годна и что преследование отвратительно.
Пророки
...Надо сознаться, что профессия пророка
довольно незавидная. На одного Илию, который катается с
планеты на планету в прекрасной огненной
колеснице, запряженной четверкой белых коней,
приходится сотня таких, которые ходят пешком и
вынуждены вымаливать себе пропитание у каждой двери.
Они очень похожи на Гомера, который, как говорят,
был вынужден нищенствовать в семи городах,
впоследствии оспаривавших честь быть его родиной.
Комментаторы приписывали ему множество
аллегорий, о которых он и не помышлял. Пророки часто

Из «Философского словаря* 169
удостаивались той же чести. Я не спорю, что вообще
бывали люди, осведомленные о будущем. Нужно
только довести свою душу до определенной степени
экзальтации, как хорошо придумал один
современный честный философ или безумец, хотевший
просверлить дыру до антиподов и обмазывать больных
смолой.
Евреи так хорошо настраивали свою душу, что
они совершенно ясно видели будущее; только
трудно бывает угадать, всегда ли пророки понимают под
Иерусалимом вечную жизнь и что означает
Вавилон — Лондон или Париж? Когда они говорят о
званом обеде, нужно ли объяснять это как воздержание
от пищи? Означает ли красное вино кровь?
Означает ли красный плащ веру, а белый — милосердие?
Толкование пророков — великое усилие
человеческого ума.
Пророчества
Раздел III
Одной лишь непогрешимой церкви надлежит
устанавливать истинный смысл пророчеств, ибо евреи
всегда уверяли со свойственным им упорством, что
ни одно пророчество не может относиться к
Иисусу Христу; а Отцы Церкви не могли успешно спорить
с ними, потому что за исключением св. Ефрема,
великого Оригена и св. Иеронима ни один из них не
знал ни слова по-еврейски.
И только в IX в. Рабан Мавр*, впоследствии
епископ Майнцский, изучил еврейский язык Его
примеру последовали другие, и тогда начались споры с
раввинами относительно смысла пророчеств...
Особенно в так называемом Оплоте веры
раввина Исаака все пророчества, предвещающие Иисуса
Христа, истолковываются применительно к другим
лицам.
В нем утверждается, что Цэоица не фигурирует ни
в одной иудейской книге и что в них вообще не
найти ни малейшего следа нашей святой веры.
Напротив, они ссылаются на сотню мест, в которых, по их
мнению, сказано, что закон Моисеев будет
существовать вечно.

170
ВОЛЬТЕР
Знаменитое изречение, которое, по мнению всех
наших великих богословов, должно смутить евреев и
доставить торжество христианской религии,
находится у Исайи: «Се, дева во чреве приимет и родит
сына, и нарекут имя ему: Еммануил, и он будет
питаться молоком и медом, доколе не будет разуметь
отвергать худое и избирать доброе. И прежде,
нежели этот младенец будет разуметь отвергать худое и
избирать доброе, земля та, котрую ты ненавидишь,
будет оставлена обоими царями ее» (VII. 14, 16).
...Раввин Исаак утверждает, вслед за всеми
другими учителями своего закона, что еврейское слово
alma обозначает то девственницу, то замужнюю
женщину; что Руфь называли alma, когда она была
матерью, что даже прелюбодейную жену иногда
называют alma, что здесь речь идет только о жене пророка
Исайи, что ее сына зовут не Еммануил, а Магер-ше-
лал-хаш-баз; что когда этот сын станет есть молоко
и мед, оба царя, осаждавшие Иерусалим, будут
изгнаны из страны, и т. д.
Так эти толкователи, слепые к своей собственной
религии и к своему собственному языку, борются
против церкви и упрямо повторяют, что это
пророчество никоим образом не может касаться Иисуса
Христа.
На наших современных языках тысячу раз
опровергали их объяснение; применяли силу, виселицу,
колесо, огонь; однако они все еще не сдаются...
Итак, мы оказываемся погруженными в хаос,
разобраться в котором недоступно для слабого
человеческого разума. Опять-таки требуется непогрешимая
церковь, которая судит безапелляционно. Ведь если
бы китаец, турок, африканец, обреченный обладать
только здравым смыслом, прочитал все эти
пророчества, то он не был бы в состянии применить их ни к
Иисусу Христу, ни к евреям, и к кому бы то ни было.
Он пребывал бы в изумлении, в нерешимости,
ничего бы не понимал, у него не было бы ни одной ясной
мысли. Он не смог бы сделать ни шагу в этих
зарослях без проводника. Возьмем же своим проводником
церковь,— это лучший способ, чтобы продвигаться
вперед. С этим проводником придешь не только к

Из «Философского словаря* 171
святилищу истины, но и к званию каноника, к
крупным должностям, к богатым аббатствам, где ты,
увенчанный митрой и вооруженный посохом, будешь
для монахов и крестьян монсеньором; придешь к
епископствам, доставляющим княжеский титул;
тогда ты будешь пользоваться землей и можешь быть
уверен, что получишь в собственность и небо.
Птерел
Терел или Птерел, как вам угодно, был сыном Та-
фуса (или Тафиуса). А мне какое дело? — спросите
вы. Подождите, сейчас увидите. У этого Птерела был
золотой волос, с которым была связана судьба его
города — Тафоса. Более того, этот волос делал
Птерела бессмертным; Птерел не мог умереть, пока этот
волос был у него на голове. Поэтому он никогда не
причесывался, чтобы нечаянно не вырвать его. Но
бессмертие, держащееся на волоске, не очень
прочная вещь.
Амфитрион, военачальник Фивской республики,
осаждал Тафос. Дочь царя Птерела безумно
влюбилась в Амфитриона, увидев его, когда он проходил
вдоль городского вала. Ночью она срезала волос
своего отца и подарила его военачальнику. Тафос был
взят, Птерел убит. Некоторые ученые утверждают,
что это проделала с Птерелом его жена. Они
основываются на авторитетных источниках: это могло бы
стать темой ценного исследования. Признаюсь, что
я склоняюсь к мнению этих ученых: мне кажется, что
жена обычно менее боязлива, чем дочь.
То же случилось с Низом, царем Мегары. Минос
осаждал этот город. Сцилла, дочь Низа, была без ума
от Миноса. У ее отца, правда, не было золотого
волоса; но зато был пурпурный; известно, что от этого
волоса зависела продолжительность его жизни и
мегарского государства. Сцилла в угоду Миносу
срезала роковой волос и преподнесла его своему
возлюбленному.
«Вся история Миноса истинна,— говорит мудрый
Банье,— она засвидетельствована всем Древним
миром». Я считаю ее такой же правдивой, как и исто-

172
ВОЛЬТЕР
рию Птерела; но я колеблюсь между мудрым Кальме
и мудрым Гюэ*. Кальме полагает, что история
волоса Низа, поднесенного Миносу, и волоса Птерела или
Терела, поднесенного Амфитриону, очевидно,
заимствована из правдивой истории Самсона, судьи
израильского. С другой стороны, любитель доказательств
Гюэ доказывает, что Минос — это явно Моисей,
потому что одно из этих имен явно служит анафаммои
другого, если отбросить букву Н.
Но, несмотря на доказательства Гюэ, я полностью
поддерживаю деликатного дона Кальме и всех тех,
кто считает, что все, относящееся к волосам
Птерела и Низа, должно быть связано с волосами Самсона.
Самый убедительный из моих неопровержимых
доводов в том, что если оставить в стороне семью
Птерела, превращения которой мне неизвестны,
несомненно, что Сцилла была превращена в жаворонка, а
ее отец Низ — в коршуна. А поскольку Бошар
считает, что коршун по-еврейски nais, я делаю из этого
вывод, что вся история Птерела, Амфитриона, Низа,
Миноса — копия истории Самсона.
Мне известно, что в наши дни уже появилась
гнусная секта*, противная Богу и людям, которая
осмеливается утверждать, будто феческие мифы
древнее истории иудеев; что греки слышали о Самсоне
не больше, чем об Адаме, Еве, Авеле, Каине и т. д. и
т. д.; что эти имена не упомянуты ни у одного
греческого автора. Они говорят, будто феки не могли
ничего перенять у евреев, а евреи могли кое-что
перенять у феков.
Я отвечаю вместе с доктором Гейером, доктором
Гоша, бывшим иезуитом Патуйе, бывшим иезуитом
Нонотом и бывшим иезуитом Полианом*, что эта
ересь — самое пагубное мнение, когда-либо
выходившее из ада; что она была некогда предана
анафеме обвинительным актом в парламенте и осуждена в
лице господина П...; что если снисхождение дойдет
до того, чтобы терпеть проповедующих эти
богомерзкие теории, то на свете нет больше ничего
достоверного, и Антихрист обязательно придет, если
он еще не пришел.

Из «Философского словаря* 173
Реликвии
Этим словом обозначают останки тела или
одежды человека, причисленного церковью к лику святых
после его смерти.
Правоверные христиане испытывают одинаковое
благоговение к мощам и к изображениям святых.
Какой-то ученый по имени Генрих осмелился сказать,
что если кости и другие реликвии превратились в
червей, то не следует поклоняться этим червям; но
иезуит Васкез* заявил, что мнение Генриха неразумно
и суетно: неважно, какими путями происходит тление.
Следовательно, говорит он, мы можем поклоняться
мощам как в форме червей, так и в форме золы.
Как бы то ни было, св. Кирилл Александрийский*
признает, что происхождение реликвий языческое; и
вот как описывает этот культ Феод орет*, живший в
начале христианской эры. Люди устремляются в
храмы мучеников, говорит этот ученый епископ, чтобы
вымолить себе разные милости; одни — сохранение
здоровья, другие — исцеление от недугов.
Бесплодные женщины молят святых о деторождении, а,
дождавшись детей, они же молятся об их сохранении.
Отправляющиеся в путешествие заклинают
мучеников сопровождать их и указывать им путь.
Вернувшись, они приносят им благодарность. Они не
поклоняются им как богам; но они почитают их как
святых людей и умоляют быть их заступниками.
Дары, развешанные в их храмах, служат
публичными доказательствами, что молившиеся с верою
добились исполнения своих желаний и исцеления от
болезней. Одни вешают глаза, другие — ноги, третьи —
руки, сделанные из золота и серебра. Эти памятные
дары свидетельствуют о добродетели покоящихся в
этих гробницах, а их добродетель свидетельствует о
том, что Бог, за которого они пострадали,— Бог
истинный; поэтому христиане стараются давать своим
детям имена мучеников, чтобы обеспечить им
безопасность под покровительством святых.
Наконец, Феодорет добавляет, что храмы богов
были разрушены, а материалы послужили для
построения храмов мучеников; ибо Господь, говорит он

174
ВОЛЬТЕР
язычникам, поставил этих мертвых на место ваших
богов: он показал суетность их и перенес на других те
почести, которые им оказывали. На это горько
жалуется известный софист из Сард*, оплакивая
разрушение храма Сераписа в Канопе, который был
разгромлен по приказу императора Феодосия I* в 389 г.
Люди, говорит Евнапий, никогда не слыхавшие о
войне, оказались, однако, очень храбрыми против
камней этого храма, особенно против богатых
даров, которыми он был наполнен. Эти священные
места были отданы монахам, людям мерзким и
беспомощным; достаточно было им надеть черную и
засаленную одежду, как они приобретали
деспотическую власть над умами народов, и на место богов,
озарявших людей светом разума, эти монахи
выставляли на поклонение головы разбойников, казненных
за свои преступления; эти головы засаливали, чтобы
их сохранить.
Народ суеверен; этим суеверием его и сковывают.
Чудеса, сфабрикованные в связи с этими
реликвиями, стали магнитом, отовсюду притягивавшим
богатства к церквам. Мошенничество и доверчивость
заходили так далеко, что этот же Феодосии был
вынужден издать в 386 г. закон, в котором он запрещал
переносить погребенные тела из одного места в
другое, разрознивать реликвии каждого святого и
торговать ими.
Святой Петр*
Почему у преемников св. Петра была такая
сильная власть на Западе, а на Востоке — никакой? Так же
можно спросить, почему епископы Вюрцбургский и
Зальцбургский присваивали себе королевские права
во времена анархии, тогда как греческие епископы
всегда оставались только подданными. Время,
случай, честолюбие одних и слабость других всегда
вершили и будут всем вершить в нашем мире. Мы не
будем касаться здесь чисто божественной области.
К этой анархии присоединялось общее мнение, а
мнение управляет людьми. Это не значит, что у них
действительно есть вполне определенное мнение, но
его заменяют слова.

Из «Философского словаря*
175
«Я дам тебе ключи от Царства Небесного».
Крайние приверженцы римского епископа утверждали
около XI столетия, что дающий больше всех дает
меньше всех, что небеса окружают землю и что
поскольку у Петра были ключи от содержащего, то у
него же были и ключи от содержимого. Если под
небесами понимать все звезды и все планеты, то, по
словам Томазиуса, ясно, что ключи, врученные
Симону Бар-Ионе, прозванному Петром, были отмычкой.
Если же под небесами понимать облака, атмосферу,
эфир, пространство, в котором движутся планеты,
то, по словам Мерзиуса, нет слесарей, способных
изготовить ключи к этим воротам. Но насмешки —
не доводы.
В Палестине ключи представляли собой
деревянные палочки, которые связывали ремешком. Иисус
сказал сыну Ионы: «То, что свяжешь ты на земле,
будет связано на небесах» (Мф. XVI. 19). Из этого
папские богословы сделали вывод, что папы получили
право связывать и разрешать народы от клятвы в
верности своим королям и распоряжаться всеми
государствами по своему усмотрению. Великолепное
рассуждение! На собрании Генеральных штатов
Франции в 1302 г. коммуны писали в своей петиции
королю: «Бонифаций VIII* — деспот, считающий, что
Бог связывает и сажает в заключение на небесах тех,
кого оный Бонифаций связал на земле». Известный
немецкий лютеранин (это был Меланхтон*) считал
невозможным, чтобы Иисус сказал Симону Бар-Ионе
или Кифе: «Ты Петр, и на сем камне я создам мое
собрание, мою церковь». Он не допускал мысли, что
Бог употребил такую игру слов, такую необычайную
остроту, и что папская власть основана на
каламбуре. Подобная мысль позволительна только для
протестанта.
Считалось, что Петр был римским епископом; но
известно, что в это время и значительно позднее не
было никакого особого епископства. Христианская
община приняла определенную форму не ранее
середины второго столетия. Возможно, что Петр
совершил путешествие в Рим; возможно даже, что он
был распят на кресте вниз головой, хотя это не было

176
ВОЛЬТЕР
принято; но на это нет никаких доказательств. Есть
послание от его имени, в котором он говорит, что
находится в Вавилоне: рассудительные богословы
утверждали, что под Вавилоном следует
подразумевать Рим. Значит, если бы письмо было помечено
Римом, можно было бы заключить, что оно
написано в Вавилоне. Подобные умозаключения долгое
время были обычными, и вот что правило миром...
Что касается личности св. Петра, то надо
сознаться, что его поведение возмущало не одного Павла.
Ему часто открыто сопротивлялись, и ему и его
преемникам. Св. Павел резко упрекал его за то, что он
ест запрещенную пищу, то есть свинину, кровяную
колбасу, зайцев, ибиса и фифа. Петр оправдывался,
говоря, что он видел в 6-м часу отверстое небо и
большое полотно, спускавшееся с неба и
наполненное пресмыкающимися, четвероногими и птицами,
и что глас ангела воззвал: «Убивайте и ешьте». По
словам Воластона*, это был, вероятно, тот самый глас,
который взывал к стольким первосвященникам:
«Убивайте все и ешьте тело народное», впрочем, это
слишком тяжелый упрек.
Казобон не одобряет поступка Петра с Ананием и
его женой Сапфирой. По какому праву, говорит
Казобон*, еврей, раб римлян, приказывал или допускал,
чтобы все верующие в Иисуса продавали свое
наследственное имущество, а вырученные деньги
приносили к его ногам? Если бы какой-нибудь
анабаптист в Лондоне потребовал, чтобы к его ногам
приносили все деньги его братьев, разве его не
арестовали бы как мятежного соблазнителя, как вора,
которого не замедлили бы послать в Тайбурн*. Разве
не ужасно было умертвить Анания за то, что, продав
свое имущество и вручив деньги Петру, он удержал
для себя и своей жены несколько монет, не сказав об
этом? Не успел Ананий умереть, как пришла его
жена. И, вместо того чтобы великодушно
предупредить ее, что он только что предал ее мужа смерти от
разрыва сердца за то, что тот утаил несколько
оболов, и предостеречь ее, чтобы она была осторожнее,
Петр ставит ей ловушку. Он спрашивает ее, все ли
деньги ее муж отдал святым. Женщина отвечает
утвердительно и умирает на месте. Это жестоко.

Из «Философского словаря»
177
Конрингий спрашивает, почему Петр,
убивавший тех, кто подавал ему милостыню, не умертвил
всех церковников, которые предали смерти
Иисуса Христа и не раз приказывали высечь его самого.
«О Петр,— говорит Конрингий*,— ты убиваешь двух
христиан, подавших тебе милостыню, а тех, кто
распял твоего Бога, ты оставляешь в живых».
Во времена Генриха IV и Людовика XIII был некий
помощник прокурора из Провансальского
парламента, дворянин по имени Дорезон де Торам,
который в своей книге «Воинствующая церковь»,
посвященной Генриху IV, написал целую главу о
приговорах св. Петра по уголовным делам. Он говорит, что
приговор, произнесенный против Анания и
Сапфиры, был приведен в исполнение самим Богом,
«согласно смыслу и букве духовного законодательства».
Вся его книга в этом же духе. Как видим, Конрингий
думает не так, как наш провансалец. Очевидно,
Конрингий не был в сфере власти инквизиции, когда
задавал свои смелые вопросы.
Эразм отмечал по поводу Петра очень странную
вещь: глава христианской церкви начал свое
апостольство с того, что отрекся от Иисуса Христа, а
первый еврейский первосвященник начал свое поприще
с того, что сделал золотого тельца и поклонялся ему.
Как бы то ни было, нам описывают Петра как
бедняка, поучавшего бедняков. Он походил на тех
основателей орденов, которые жили в бедности и
преемники которых стали знатными господами.
Папа, преемник Петра, бывал то в выигрыше, то в
проигрыше; но еще остается на земле около 50
миллионов людей, подчиненных в некоторых вопросах
его законам, не говоря о его непосредственных
подданных.
Признавать над собой хозяина, живущего за 300—
400 миль от вашего дома; не осмеливаться ничего
думать, пока вам не покажется, что он это подумал;
не иметь права выносить окончательное решение по
судебному процессу между своими согражданами
без представителей этого чужеземца; не иметь
права вступить во владение полями и виноградниками,
которые вы получили от своего собственного коро-

178
ВОЛЬТЕР
ля, не уплатив крупную сумму этому чужому
хозяину; нарушить законы своей страны, женившись на
своей племяннице, и превратить этот брак в
законный, внеся этому чужому хозяину еще более
крупную сумму; не иметь права обрабатывать свое поле в
день, когда этот чужой хозяин хочет, чтобы все
чтили память незнакомца, которого своей личной
властью поместил на небесах,— вот что отчасти
означает признавать папу, вот каковы свободы
галликанской церкви, если верить Дюмарсе*.
Некоторые народы заходят еще дальше в своем
подчинении папе. В наши дни мы видели, как один
монарх испрашивал у папы разрешения предать
своему королевскому суду монахов, обвиненных в
смертоубийстве, но не смог добиться этого разрешения и
не осмелился их судить.
Известно, что прежде у пап было еще больше
прав. Они стояли гораздо выше древних богов, ибо
только считалось, что эти боги распоряжаются
государствами, а папы распоряжались ими на деле.
Стурбиний говорит, что можно простить
сомневающимся в божественности и непогрешимости пап,
если принять во внимание:
что престол св. Петра бы осквернен сорока
ересями, а двадцать семь из них запятнали его кровью;
что Стефан VII*, сын священника, выкопал тело
своего предшественника Формоза* и велел отрубить
голову у трупа;
что Сергий III*, изобличенный в убийствах, имел
от Мароции* сына, который унаследовал папский
престол;
тто Иоанн X*, любовник Феодоры, был задушен в
постели;
что Иоанн XI*, сын Сергия III, был известен
только своим чревоугодием;
что Иоанн XII* был убит у своей любовницы;
что Бенедикт IX* купил и перепродал папское
звание;
что Григорий VII* был виновником гражданских
войн, которые пришлось выдерживать его
преемникам в течение пяти столетий;

Из «Философского словаря* 179
что, наконец, среди стольких честолюбивых,
кровожадных и развратных пап был и некий Александр
VI, имя которого произносится с таким же
отвращением, как имена неронов и калигул.
Это служит лишь доказательством
божественности их сана, говорят нам,— раз эта божественность
сохранялась несмотря на такие преступления; но
если бы поведение халифов было еще ужаснее, то,
значит, они были бы еще божественнее. Так
рассуждает Дермиус; ему был уже дан ответ...
Сельский кюре
Кюре, да что я говорю — кюре? Даже имам, тала-
пуан, брахман должен иметь источник честного
существования. 1£>уд священника в каждой стране
должен обеспечивать ему жизнь, ибо он служит
государству. Пусть ни один фанатик и плут не посмеет
заявить, что я ставлю в один ряд кюре и брахмана,
что я приравниваю истину ко лжи. Я сравниваю
лишь услуги, которые они оказывают обществу; я
сравниваю лишь труд и вознаграждение.
Я утверждаю, что каждого человека,
исполняющего тяжелую обязанность, должны хорошо оплачивать
его сограждане; я не считаю, что он должен утопать
в богатстве, ужинать, как Лукулл*, быть наглым, как
Клавдий. Но у меня вызывает сочувствие судьба
сельского кюре, вынужденного отнимать сноп ржи у
своего несчастного прихожанина, вести против него
тяжбу, требовать десятую часть его чечевицы и
гороха, вызывать к себе ненависть и ненавидеть, влачить
жалкое существование в непрерывных дрязгах,
которые унижают душу, одновременно ожесточая ее.
Еще большее сочувствие вызывает, у меня кюре с
приличным содержанием, которому монахи,
именуемые «толстыми десятинщиками», осмеливаются
платить жалованье в 4 дуката, заставляя его за это
круглый год на расстоянии двух-трех миль от дома,
днем и ночью, под дождем, под снегом, в холод
выполнять неприятнейшие, а часто и бесполезнейшие
обязанности. А в это время аббат, толстый десятин-
щик, пьет вино вольнэ, бон, шамбертен, силлери, ест

180
ВОЛЬТЕР
куропаток и фазанов, спит на пуховой перине со
своей соседкой и сооружает себе дворец. Слишком
велика разница!
Еще во времена Карла Великого придумали, что
духовенству кроме своей земли полагается получать
десятину с чужой земли, и эта десятина, с учетом
издержек на обработку земли, составляет по
меньшей мере четверть. Чтобы обеспечить уплату
десятины, постановили, что она введена на основе
божественного права. Но при чем здесь божественное
право? Разве Бог спустился на землю, чтобы отдать
четверть моего имущества аббату Монте-Кассино,
аббату Сен-Дени, аббату Фульды*? Насколько мне
известно, нет.
Ссылаются на то, что когда-то в пустынях Этана,
Ореба, Кадеса-Барие левитам было даровано 48
городов и десятая часть того, что рождала земля*. Что
же, толстые десятинщики, поезжайте в Кадес-Барне,
поселитесь в 48 городах, находящихся в
необитаемой пустыне, берите себе десятую часть булыжников,
которые рождает земля. Желаю вам всего хорошего.
Правда, Авраам, сражаясь за Содом, даровал
десятину Мельхиседеку, жрецу и царю Салима. Что ж,
сражайтесь за Содом, но пусть Мельхиседек не
забирает у меня рожь, которую я посеял.
В некоем христианском государстве площадью в
1 миллион 200 тысяч квадратных миль, на всем
севере, в половине Германии, в Голландии, в Швейцарии
духовенству платят деньги из казны. Там суды не
рассматривают тяжб между владетельными сеньорами и
кюре, между толстым и тонким десятинщиком,
между пастухом-попрошайкой и запуганной овцой,
обязанной платить десятину на основании
постановления III Латеранского собора*, о котором овца
никогда ничего не слыхала.
Неаполитанский король в текущем 1772 г.
отменил десятину в одной из своих провинций; кюре
лучше оплачиваются, и вся провинция славит
короля.
Говорят, что египетские жрецы не брали
десятины. Нет, не брали. Но нас уверяют, что треть всего
Египта была их собственностью. О чудо! Это, по

Из «Философского словаря*
181
меньшей мере, маловероятно. Как? Им
принадлежала треть страны, а они не забрали вскоре двух
остальных третей!
Не думайте, дорогой читатель, что евреи, народ,
ни перед кем не склонявший головы, никогда не
жаловались на десятину.
Возьмите на себя труд прочесть вавилонский
Талмуд. Если вы не знаете халдейского языка, прочтите
перевод, сделанный Жильбером Гоменом* с
примечаниями, напечатанный благодаря стараниям Фаб-
риция. Вы узнаете тогда о происшествии, которое
приключилось у одной бедной вдовы с
первосвященником Аароном*, и о том, как несчастье этой
вдовы послужило причиной ссоры между Датбаном,
Кореем и Абироном, с одной стороны, и Аароном —
с другой.
У вдовы была одна-единственная овца, которую
она захотела выстричь. Но тут является Аарон и
забирает шерсть себе. «Она принадлежит мне,—
говорит он,— по закону. Ты отдаешь первую шерсть
Богу». Вдова, плача, просит пощады у Корея. Тот идет к
Аарону, но его просьбы напрасны. Аарон отвечает,
что шерсть принадлежит ему по закону. Корей дает
женщине немного денег и, возмущенный,
возвращается к себе.
Через некоторое время у овцы появляется
ягненок. Аарон приходит вновь и забирает его. Вдова
опять с плачем идет к Корею, который тщетно
пытается умилостивить Аарона. Первосвященник
отвечает ему: «В законе написано: первый самец,
родившийся в твоем стаде, будет принадлежать Богу». Он
съел ягненка, и Корей ушел в гневе.
В отчаянии вдова убивает овцу. Аарон появляется
опять и забирает ее лопатку и брюхо. Корей опять
приходит жаловаться. Аарон отвечает ему:
«Написано: ты отдашь брюхо и лопатку жрецам».
Вдова не могла сдержать своего горя и прокляла
овцу. Тогда Аарон сказал вдове: «Написано, все, что
будет проклято в Израиле, должно принадлежать
тебе», и унес овцу.
Любопытно (хоть и менее забавно), что на суде
между духовенством Реймса и горожанами этот при-

182
ВОЛЬТЕР
мер, взятый из Талмуда, был приведен защитником
горожан. Гомен утверждает, что он сам был тому
свидетелем. Впрочем, ему можно ответить, что десятин-
щики не забирают у народа все; этого не допустили
бы откупщики. Каждый тянет к себе по
справедливости!
Впрочем, мы думаем, что в нашей бедной стране
ни Аарон, ни кто-либо из кюре не присваивал овец
и ягнят, принадлежащих вдовам...
Соммонкодом
Я вспоминаю, что Соммонкодом, бог сиамцев,
родился от юной девственницы и воспитывался на
цветке. Так же и бабушка Чингисхана была
оплодотворена солнечным лучом. Так же китайский
император Цянь-Лун*, ныне царствующий во славе,
определенно утверждает в своей прекрасной поэме
«Мукден», что его прабабка была очень красивой
девушкой, ставшей матерью целого поколения героев,
о том, что она поела вишен. Так и Даная стала
матерью Персея; Рея Сильвия — Ромула. Так и Арлекин
был прав, говоря при виде всего, что творится на
свете: «Tutto il mondo fatto come la nostra famiglia»1.
Вероучение этого сиамца доказывает нам, что ни
один законодатель никогда не проповедовал дурную
мораль. Обратите внимание, читатель, что мораль
Брамы, Зороастра, Нумы, Тота, Пифагора, Магомета
и даже рыбы Оаннес* абсолютно одинакова. Я
нередко говорил, что человека, который вздумал бы
проповедовать распущенные нравы, забросали бы
камнями; вот почему даже иезуиты имели таких
суровых проповедников.
Правила, которые Соммонкодом предписывал
своим ученикам талапуанам, столь же строги, как
правила св. Василия и св. Бенедикта*.
Избегайте песен, плясок, сборищ, всего, что расслабляет
душу.
Не владейте ни золотом, ни серебром.
1 Весь мир похож на нашу семью (um.).

Из «Философского словаря» 183
Говорите только по справедливости и трудитесь только
ради нее.
Спите мало, ешьте мало; не имейте больше одного платья.
Никогда не насмехайтесь.
Мыслите втайне и чаще размышляйте о бренности всего
человеческого.
Какой злой рок, какое неистовство повинны в
том, что во всех странах благотворность столь
священной и столь полезной морали всегда была
опозорена сумасбродными сказками и чудесами, более
нелепыми, чем все басни «Метаморфоз»? Почему нет
ни одной религии, заповеди которой не
принадлежали бы мудрецу, а догматы — безумцу? (Всякий,
конечно, понимает, что я исключаю нашу религию,
бесконечно мудрую во всех отношениях.)
Не получилось ли так, что основоположники
учения довольствовались тем, что давали разумные и
полезные предписанмя, а ученикам их первых
учеников и комментаторам захотелось набавить себе
цену? Они говорили: нас не будут достаточно
уважать, если у нашего основателя не было чего-нибудь
сверхъестественного и божественного. Совершенно
необходимо, чтобы у нашего Нумы происходили
свидания с нимфой Эгерией; чтобы у Пифагора одно
бедро было из чистого золота; чтобы мать Соммон-
кодома была девственницей, рожая его; чтобы он
родился на розе и стал богом.
Первые халдеи не передали нам ничего, кроме
превосходных нравственных правил; но этого
недостаточно: гораздо эффектнее, чтобы эти правила,
изрекала щука, дважды в день выплывавшая со дна
Евфрата произносить проповеди.
Эти злополучные ученики, эти гнусные
комментаторы не понимали, что они только отталкивают
род человеческий. Все разумные люди говорят: «Вот
прекрасные правила; я бы так же сказал; но эти
догматы безрассудны, нелепы, возмутительны, они
способны обесценить самые лучшие правила морали».
Что же получается? У этих разумных людей такие же
страсти, как у талапуанов; и чем сильнее эти
страсти, тем смелее они говорят вслух: «Мои талапуаны

184
ВОЛЬТЕР
обманули меня в отношении догмы; весьма
возможно, что они обманывали меня и в отношении правил,
которые противоречат моим страстям». И тогда они
сбрасывают иго, потому что оно было неумело
наложено; они перестают верить в Бога, потому что им
ясно, что Соммонкодом — не Бог. Я уже несколько
раз предупреждал об этом моего дорогого читателя,
когда я был в Сиаме; и я заклинал его верить в Бога,
невзирая на талапуанов.
Судьба
Из всех дошедших до нас книг Запада Гомер —
самая старая; там мы находим описания нравов
непросвещенной древности, грубых героев, грубых
богов, созданных по образу человека; но вместе с
тем наряду со всякими нелепостями и
противоречиями мы находим там семена философии и в
особенности идею судьбы, владеющей богами, подобно
тому, как боги владеют миром.
Когда великодушный Гектор во что бы то ни
стало хочет одержать победу над великодушным
Ахиллом и с этой целью бежит от него со всех ног и,
чтобы набраться сил перед боем, три раза обегает
вокруг города; когда Гомер сравнивает преследующего
его быстроногого Ахилла со спящим человеком;
когда мадам Дасье* приходит в восторг по поводу
искусства и глубокого смысла, заложенного в этом
отрывке, тогда-то, именно тогда Зевс хочет спасти
великого Гектора, принесшего ему столько жертв, и он
советуется с роком; он взвешивает на весах судьбы
Гектора и Ахилла («Илиада». XXII) и устанавливает,
что троянец обязательно должен быть убит греком;
он не может противостоять судьбе, и с этого
момента Аполлон, заступник Гектора, вынужден его
покинуть. Это не значит, что Гомер, следуя привилегии
древних, не высказывает (довольно часто и даже в
этом же самом месте) прямо противоположные
идеи, но все же он — первый, у кого мы находим
понятие судьбы. Оно, следовательно, было очень
модным в его времена.

Из «Философского словаря* 185
Фарисеи, принадлежавшие к небольшому
еврейскому народу, восприняли идею судьбы лишь через
несколько столетий, ибо сами фарисеи, первые
грамотные люди среди евреев, появились незадолго до
этого. В Александрии они примешали к старинным
еврейским идеям часть догм стоиков. Св. Иероним
считает, что их секта возникла незадолго до нашей
эры.
Философы никогда не нуждались ни в Гомере, ни
в фарисеях, чтобы убедиться, что все следует в
соответствии с непреложными законами, все
предопределено, все является необходимым следствием неких
причин. Вот как рассуждают философы.
Либо мир появился и развивается по своей
собственной природе, по своим физическим законам,
либо какое-то высшее существо создало его по
своим высшим законам; и в том и в другом случае эти
законы непреложны; и в том и в другом случае все
необходимо. Весомые тела стремятся к центру
земли и не могут повиснуть в воздухе. Грушевые деревья
никогда не могут принести ананасы. Инстинкт
болонки — это совсем не то, что инстинкт страуса; все
предопределено, все взаимосвязанно, всему
установлены пределы.
Человек может иметь лишь определенное число
зубов, волос и идей; приходит время, когда он
неизбежно теряет свои зубы, свои волосы и свои идеи.
Невозможно утверждать, что совершившееся
вчера не совершилось, что совершающееся сегодня не
совершается; невозможно утверждать также, что то,
что должно совершиться, не совершится.
Если бы ты бы в состоянии изменить судьбу
одной мухи, то ничто не могло бы помешать тебе
определить судьбу всех других мух, всех животных,
всех людей, всей природы; в конечном счете ты
оказался бы более могущественным, чем сам Бог.
Глупцы говорят: «Мой врач излечил мою тетку от
смертельной болезни; благодаря ему моя тетка
прожила на десять лет больше, чем она должна была
прожить». Другие, более рассудительные люди,
утверждают: «Благоразумный человек сам создает свою
судьбу».

186
ВОЛЬТЕР
Nullum numen abest, si sit prudentia, sed te
Nos facimus, fortuna, deam, coelogue locamus1.
Но часто благоразумный человек гибнет под
тяжестью своей судьбы; не он ее создает; напротив,
судьба создает благоразумных.
Глубокие политики утверждают, что если бы
Кромвеля, Ледлоу Айртона* и дюжину других
парламентариев убили за неделю до того, как отсекли
голову Карлу I*, этот король мог бы еще жить и умер
бы в своей постели; они правы и могут прибавить к
этому, что если бы Англия была поглощена морем,
этот монарх не умер бы на эшафоте близ Уайтхолла,
однако события были предопределены так, что
Карлу должны были перерезать шею.
Кардинал Арно Д'Осса* был, бесспорно, более
благоразумен, чем больные в домах для
умалишенных; но разве не очевидно, что организм мудрого
Д'Осса был устроен иначе, чем организм этих
безумцев, подобно тому как организм лисицы отличается
от организма журавля и жаворонка.
Твой врач спас твою тетку; но в этом отношении
он, безусловно, не противоречил повелению
природы, а следовал ему. Очевидно, что твоя тетка не
могла помешать себе родиться в таком-то городе, что
она не могла помешать себе заболеть в такое-то
время такой-то болезнью, что врач не мог быть не в том
городе, в котором он находился, что она должна
была его позвать, что он должен был прописать ей
то лекарство, которое ее вылечило или о котором
думали, что оно ее вылечило, тогда как
единственным врачом была природа.
Крестьянин считает, что его поле случайно
побило градом, но философу известно, что случайности
не существует и что невозможно было, чтобы в этот
день в этом месте не шел град.
Есть люди, которые, будучи напуганы этой
истиной, принимают ее наполовину, подобно
должникам, отдающим своим кредиторам половину долга и
1 Нет над нами судьбы, и року молиться не надо,
Благоразумию лишь мы поклоняться должны
(Ювенал. Сатиры. X. 365—365).

Из «Философского словаря*
187
испрашивающим отсрочку на остальную сумму.
Существуют, говорят они, явления необходимые и
другие, которые таковыми не являются. Было бы
занятно, если бы часть этого мира управлялась законом
необходимости, а другая нет, если бы часть
происходящего действительно должна была произойти, а
другая часть происходящего не должна была
произойти. Внимательное изучение приводит к выводу,
что доктрина, отрицающая судьбу, абсурдна, но
существует множество людей, которым предназначено
судьбой рассуждать плохо, другая группа людей,
которой предназначено не рассуждать вовсе, и третья,
которой предназначено преследовать
рассуждающих.
Некоторые люди говорят вам: «Не верьте в
фатализм, ибо все будет казаться вам неизбежным, и вы
не станете работать, погрязнете в равнодушии, не
будете испытывать интереса ни к богатству, ни к
почестям, ни к похвале; вы не захотите ничего
приобретать, вы будете считать себя лишенными
достоинств и власти; не будет возвращен ни один талант,
все погибнет из-за апатии».
Не опасайтесь ничего, господа; мы всегда будем
охвачены страстями и предрассудками, ибо такова
наша судьба — быть охваченными предрассудками и
страстями; нам будет хорошо известно, что
обладание высокими достоинствами и большими
талантами зависит от нас не более, чем обладание густыми
волосами и красивыми руками; мы будем убеждены
в том, что не следует поддаваться тщеславию, и все
же тщеславие будет нам всегда присуще.
Мною владеет непреодолимая страсть писать это,
а тобою — стрясть осудить меня; мы оба в равной
степени глупы, мы в равной степени — игрушки
судьбы. Твоя природа состоит в том, чтобы творить
зло, а моя — в том, чтобы любить истину и
обнародовать ее вопреки твоей воле.
Сова, которая питается мышами в своей норе,
сказала соловью: «Перестань петь под этими
деревьями и приходи в мою дыру, чтобы я тебя сожрала», а
соловей ответил: «Я здесь для того, чтобы петь и
насмехаться над тобой».

188
ВОЛЬТЕР
Вы спрашиваете у меня, что будет со свободой.
Я вас не понимаю. Я не знаю, что такое эта свобода,
о которой вы говорите; вы так долго спорите по
поводу ее природы, что можно сказать с
уверенностью — вы ее не знаете...
Суеверие
Для мошенника суеверный — то же, что раб для
тирана. Более того, суеверный идет на поводу у
фанатика и сам становится таким. Суеверие,
порожденное язычеством и воспринятое иудейством,
заразило христианскую церковь с самых первых времен.
Все Отцы Церкви, без исключения, верили в силу
магии. Церковь всегда осуждала магию, но всегда в нее
верила; она отлучала от церкви колдунов не как
заблуждающихся безумцев, но как людей,
действительно имевших сношение с дьяволами.
Сейчас половина Европы считает, что вторая
половина долгое время была и теперь еще остается
суеверной. Протестанты смотрят на реликвии,
индульгенции, умерщвление плоти, молитвы за усопших,
святую воду и почти на все обряды римской церкви,
как на суеверное безумие. Суеверие, по их словам,
состоит в том, что ненужные обычаи считаются
необходимыми. Среди римских католиков
встречаются люди более просвещенные, чем их предки, и
отказавшиеся от многих из этих обычаев, некогда
священных; а те, которые у них сохранились, они
оправдывают, говоря: они безобидны, а то, что
просто безобидно, не может быть злом.
Границы суеверия установить трудно. Француз,
путешествующий по Италии, почти во всем видит
суеверие; и он не ошибается. Архиепископ Кентербе-
рийский утверждает, что парижский архиепископ
суеверен; пресвитериане бросают тот же упрек мон-
сеньору Кентерберийскому и в свою очередь слывут
суеверными у квакеров, которые в глазах остальных
христиан являются самыми суеверными из всех.
Итак, среди христианских общин никто не
пришел к соглашению, что же такое суеверие.
По-видимому, наименее подвержена этому духовному недугу

Из «Философского словаря*
189
та секта, у которой меньше всего обрядов. Но если
при немногочисленных церемониях она упорно
придерживается нелепого верования, то одно это
нелепое верование равноценно всем суеверным
обычаям, соблюдавшимся со времен Симона-волхва
до кюре Гофреди*.
Итак, очевидно, что именно сущность религии
какой-либо секты считается у другой секты суеверием.
Мусульмане обвиняют в том все христианские
общины и в свою очередь обвиняются ими. Кто
будет судьей в этой великой тяжбе? Разум? Но каждая
секта претендует на то, что разум на ее стороне.
Значит, решать будет сила, пока разум не проникнет в
достаточное количество голов, чтобы обезоружить
силу.
Например, в христианской Европе было время,
когда молодоженам не разрешалось пользоваться
правами брака, не купив это право у епископа и
приходского священника.
Тот, кто в своем завещании не оставлял часть
своего имущества церкви, отлучался от церкви и
лишался погребения. Это называлось умереть неисповедан-
ным, то есть не исповедующим христианскую
религию. А когда христианин умирал без завещания,
церковь составляла за него завещание, назначала и
взыскивала в свою пользу тот благочестивый дар,
который следовало бы сделать усопшему.
Вот почему папа Григорий IX и Св. Людовик
после Нарбоннского собора 1235 г.* приказали считать
недействительным всякое завещание, при
составлении которого не был приглашен священник; и папа
постановил, что завещатель и нотариус должны быть
отлучены от церкви.
Такса на грехи была, если это только возможно,
еще более скандальной. Все эти законы, которым
покорялось народное суеверие, поддерживалось
силой; и лишь с течением времени разум заставил
отменить эти постыдные притеснения, в то же время
оставляя нетронутыми столь много других.
До какого предела политика допускает
разрушение суеверий? Это очень щекотливый вопрос; это то

190
ВОЛЬТЕР
же, что спрашивать, до какого предела нужно
применять пункцию к больному водянкой, который может
умереть во время операции. Это зависит от
благоразумия врача.
Теизм*
...Что такое настоящий теист? Это тот, кто говорит
Богу: «Я тебе поклоняюсь и тебе служу», тот, кто
говорит турку, китайцу, индийцу и русскому: «Я тебя
люблю».
Возможно, что он сомневается, путешествовал ли
Магомет на луну и спрятал ли он половину ее в
рукав; он не хочет, чтобы после его смерти жена его
сожгла себя из благочестия; иногда он склонен не
верить истории 11 тысяч девственниц или св. Амаб-
ля*, шляпа и перчатки которого были перенесены на
солнечном луче из Оверии в Рим. Но в остальном это
человек добродетельный. Ной принял бы его в свой
ковчег, Нума Помпилии — в свои советы; он взошел
бы на колесницу Зороастра; он философствовал бы
с платонами, аристиппами, Цицеронами, аттиками,
но не пришлось ли бы ему выпить цикуту вместе с
Сократом?
Теист
Теист — это человек, твердо убежденный в том,
что есть верховное существо, столь же доброе, как и
могущественное, которое сотворило все
протяженные, произрастающие, чувствующие и
размышляющие существа; которое продолжает их род, без
жестокости карает за проступки и милостиво
награждает за добрые дела.
Теисту неизвестно, как Бог карает, как
награждает, как прощает, потому что он не настолько дерзок,
чтобы воображать, будто он знает, как действует Бог,
но он знает, что Бог действует и что он справедлив.
Возражения, выдвигаемые против Провидения, не
могут поколебать его веру, потому что это только
возражения, хотя видит только некоторые его
проявления и некоторые внешние стороны; и, судя о ве-

Из «Философского словаря* 191
щах, которых он не видит, по тем, которые видит, он
считает, что это Провидение распространяется на
все местности и на все века.
Это убеждение объединяет его со всем остальным
миром, но он не примыкает ни к одной секте,
которые все противоречат друг другу; его вера — самая
древняя и самая распространенная, ибо простое
поклонение одному божеству предшествовало всем
системам в мире. Он говорит на языке, понятном
всем народам, тогда как они не понимают друг
друга. У него есть братья от Пекина до Кайенны, и он
причисляет к своим братьям всех мудрецов. Он
полагает, что вера выражается не в невразумительных
метафизических суждениях и не в суетном
великолепии, а в благоговении и в справедливости. Делать
добро — вот его религия; покоряться Богу — вот его
учение. Магометанин кричит ему: «Берегись, если ты
не совершишь паломничество в Мекку». «Горе тебе,—
говорит ему францисканец,— если ты не пойдешь
поклониться Лореттской Богоматери». Он
посмеивается и над Лоретто и над Меккой, но помогает
нуждающемуся и защищает угнетенного.
Умозаключение
Какова же наша природа, что же собой
представляет наш жалкий разум? Как! Неужто можно делать
самые правильные, самые ясные умозаключения, не
обладая здравым смыслом? Поистине так Безумный
афинянин, который считал, что все суда,
причаливавшие к берегу в Пирее, принадлежат ему,
великолепно мог сосчитать, сколько стоит груз этих судов
и за сколько дней они могут пройти от Смирны до
Пирея.
Мы видели дураков, способных на гораздо более
поразительные подсчеты и рассуждения. Значит, они
не были дураками, скажете вы. Прошу извинения,
они ими были. Они строили все здание на абсурдной
основе; они логично нанизывали одну химеру на
другую. Человек может идти очень уверенно и все же
сбиваться с пути; в этом случае чем увереннее он
идет, тем больше сбивается с пути.

192
ВОЛЬТЕР
Отцом индийского бога Будды был слон,
соблаговоливший сделать ребенка индийской принцессе,
которая родила Будду через левый бок. Эта
принцесса была родной сестрой императора Индии,
следовательно, Будда приходился императору племянником,
а внуки слона и монарха были троюродными
братьями. В соответствии с законами государства, в случае
отсутствия в роду императора прямых наследников,
престол должен был перейти к потомкам слона.
Невозможно рассуждать точнее, исходя из
приведенных данных.
Известно, что божественный слон был ростом в
9 футов. Ты с полным основанием предполагаешь,
что двери его стойла должны были быть выше 9
футов, чтобы он мог свободно в него входить. Он
съедал в день 50 фунтов риса, 25 фунтов сахара и
выпивал 25 фунтов воды. При помощи арифметики ты
определяешь, что в год он получал 36 тысяч 500
фунтов чистого веса,— лучше не сосчитаешь. Но
существовал ли твой слон? Был ли он зятем императора?
Родила ли его жена ребенка через левый бок? Вот в
чем следовало разобраться. Двадцать авторов,
живших в Кохинхине, писали об этом один за другим; ты
должен был сопоставить данные всех двадцати
авторов, взвесить их свидетельства, порыться в
старинных архивах, проверить, упоминается ли этот слон в
документах, установить, не басня ли это, в
распространении которой заинтересованы лжецы. В этом
случае, исходя из нелепой посылки, ты приходишь к
правильным выводам.
Людям в большей степени не хватает источника
логики, нежели самой логики. Дело не в том, чтобы
сказать: «Каждое из шести принадлежащих мне судов
имеет по 200 тонн водоизмещения; тонна вмещает
по 2 тысячи фунтов груза; итак, в Пирейском порту
я имею 1 миллион 200 тысяч фунтов товаров... Самое
важное состоит в том, чтобы установить,
действительно ли эти суда принадлежат тебе. Вот основа, от
которой зависит твое состояние; а сосчитаешь его
потом.
Невежда, фанатичный и последовательный, часто
заслуживает, чтобы его удушили. Так он прочитает,
что Финес*, охваченный священным рвением, увидев

Из «Философского словаря»
193
еврея, спящего с мадианиткой, убил обоих, и его
примеру последовали левиты, истребившие все
смешанные — полуеврейские, полумадианитские —
супружеские пары. Он знает, что его сосед-католик спит
с его соседкой-гугеноткой; он без колебания убьет
их обоих. Нельзя действовать более
последовательно. Каково же лекарство, способное исцелить эту
ужасную болезнь? С ранних пор приучать детей не
принимать ничего, что противоречит разуму;
никогда не рассказывать им историй о привидениях,
призраках, колдунах, одержимых, нелепых чудесах.
Девушка с впечатлительным и чувствительным
воображением слышит разговоры об одержимых бесом и
впадает в нервную болезнь, у нее начинаются
припадки, она считает себя бесноватой. Я видел, как
одна девушка умерла от страшных потрясений,
произошедших в ее организме от этих отвратительных
историй.
Философ
Раздел III
Напыщенный лютеранин, неистовый кальвинист,
надменный англиканин, фанатичный янсенист,
иезуит, которому всегда кажется, что он хозяин, даже в
изгнании и под виселицей, доктор Сорбонны,
считающий себя отцом Вселенского собора, и несколько
дур, которыми управляют все эти люди,— все они
набрасываются на философа. Это собаки разных
пород, воющие каждая на свой лад на прекрасного
коня, который пасется на зеленом лугу и не
оспаривает у них ту падаль, которой они питаются и за
которую дерутся между собой.
Они ежедневно печатают кучу философско-бого-
словской дребедени, философско-теологические
словари; свои устарелые аргументы, затасканные на
улицах, они именуют «Доказательствами», а свои
избитые глупости они называют леммами и королла-
риями, подобно тому как фальшивомонетчики
накладывают серебряную фольгу на свинцовую монету.
Они чувствуют, что все мыслящие люди их
презирают, и видят, что им остается только водить за нос

194
ВОЛЬТЕР
несколько старых дур. Это унизительнее, чем быть
изгнанным из Франции, Испании и Неаполя. Все
можно переварить, кроме презрения. Говорят, что
когда дьявол, был побежден Рафаилом* (а это
доказано), то этот гордый дух во плоти очень быстро
утешился, ибо понимал, что военное счастье
переменчиво; но когда он узнал, что Рафаил над ним
смеялся, он поклялся никогда ему не простить. Так иезуиты
никогда не прощали Паскалю; так Жюрье до самой
могилы* клеветал на Бейля; так все тартюфы*
неистовствовали против Мольера до его смерти...
Раздел IV
Люди немыслящие часто спрашивают людей
мыслящих, какую пользу принесла философия. Люди
мыслящие могут им ответить: она помогла
искоренить в Англии религиозную ярость, погубившую на
эшафоте короля Карла I; помогла отнять у
шведского архиепископа возможность проливать кровь
дворянства с папской буллой в руках*; помогла
поддерживать в Германии религиозный мир, поднимая на
смех все богословские споры; наконец, помогла
потушить в Испании ужасные костры инквизиции*.
Невежды, несчастные невежды, она не допускает,
чтобы бурные времена создали новую Фронду и
нового Дамьена.
Римские священники, она заставляет вас
отменить вашу буллу in Соепа Domini1, этот памятник
бесстыдства и безумия.
Народы, она смягчает ваши нравы. Монархи, она
вас наставляет.
Философия
Раздел I
Можете писать философия, или филозофия, как
вам угодно, но согласитесь, что стоит ей появиться,
как она подвергается гонениям. Когда собакам дают
пищу, которая им не по вкусу, они кусаются.
Вы скажете, что я повторяюсь; но приходится
сотню раз напоминать человечеству, что священная
1 На тропе Господней (лат).

Из «Философского словаря»
195
конгрегация осудила Галилея* и что одни и те же
ханжи объявили отлученными от церкви всех
добрых граждан, которые осмелятся подчиниться
великому Генриху IV, и осудили те немногие истины,
которые можно найти в сочинениях Декарта.
Все шавки из теологического болота, лающие друг
на друга, сообща лаяли на Де Ту, на Ламот Ле Вайе*, на
Бейля. А сколько глупостей было написано
невежественными школярами против мудрого Локка!..
Раздел II
Одно из величайших несчастий для рода
человеческого и в то же время одна из самых его смешных
сторон заключается в том, что во всех государствах,
именуемых просвещенными, может быть, за
исключением Китая, священники присваивали себе
обязанности, принадлежащие одним философам. Эти
священники брались за регулирование города; они
говорили, что это их право; ибо народы должны
знать свои праздники. Так, халдейские, египетские,
греческие, римские жрецы возомнили себя
математиками и астрономами; но какая это была
математика и астрономия! Они были слишком поглощены
своими жертвоприношениями, оракулами,
гаданиями, прорицаниями, чтобы изучать что-нибудь
всерьез. Кто стал профессиональным шарлатаном, у
того не может быть точного и просвещенного ума.
Они были астрологами, но никак не астрономами.
Сами греческие жрецы* сперва установили
только 360 дней в году. Геометрам пришлось им указать,
что они ошиблись на пять дней и более. Тогда они
переделали свой год. Другие геометры снова
доказали им, что они ошиблись на шесть часов. Ифит*
заставил их изменить греческий календарь. Они
прибавили к своему недостаточному году по одному дню
через каждые четыре года; и Ифит отпраздновал эту
реформу, введя олимпиады.
Наконец, пришлось обратиться к философу Ме-
тону*, который, скомбинировав лунный год с
солнечным, составил свой цикл из 19 лет, по
прошествии которых солнце и луна возвращаются в одну и
ту же точку с точностью до полутора часов. Этот
цикл был изображен золотыми буквами на народной

196
ВОЛЬТЕР
площади в Афинах; это и есть то пресловутое «златое
число», которым пользуются и по сие время с
необходимыми поправками.
Известно, какую нелепую путаницу внесли в
исчисление года римские священники.
Их промахи были так велики, что летние
праздники попадали у них на зимнее время. Цезарь,
универсально сведущий Цезарь, был вынужден вызвать
из Александрии философа Созигена*, чтобы
исправить чудовищные ошибки первосвященников.
А когда вновь возникла необходимость реформы
календаря Юлия Цезаря, при папе Григории XIII*, к
кому тогда обратились? К какому-нибудь
инквизитору? Нет, к философу, врачу по имени Лилио*.
Если бы составление книги «Познание времени»
было поручено профессору Кожэ*, ректору
университета, то он даже не понял бы, о чем идет речь.
Поневоле пришлось бы снова обратиться к г-ну Лаланду*,
члену Академии наук, которому поручен этот
кропотливый и слишком плохо вознаграждаемый труд.
Христианство
Раздел II.
Исторические изыскания о христианстве
Некоторые ученые высказывали удивление, не
найдя у историка Иосифа никакого намека на
Иисуса Христа; ибо все настоящие ученые теперь
согласны, что то небольшое место в его истории, где он
упоминает о Христе, есть позднейшая
интерполяция1. Между тем отец Иосифа Флавия должен был
1 Христиане, пользуясь так называемым благочестивым
обманом, грубо подделали одно место у Иосифа. Они приписали
этому иудею, столь упорному приверженцу своей веры, четыре
нелепо вставленные строчки, а в конце этого отрывка добавили:
«То был Христос». Как! Если бы Иосиф слышал о стольких
событиях, изумляющих природу, разве он отвел бы им всего четыре
строчки в истории своей страны! Как! Этот упрямый иудей
сказал бы: «Иисус был Христом!» — Да если бы ты считал его
Христом, значит, ты был бы христианином. Какая бессмыслица
заставлять Иосифа говорить как христианина. И как еще находятся
настолько неразумные или настолько наглые богословы, чтобы
оправдывать эту подделку первых христиан, известных как
изготовители во сто раз более значительных подделок

Из «Философского словаря* 197
быть свидетелем всех чудес Иисуса. Иосиф был из
рода священнослужителей, родственник царицы
Мариамны, жены Ирода. Он входит в мельчайшие
подробности всех действий этого государя; и,
однако, он ни слова не говорит ни о жизни, ни о смерти
Иисуса; и этот историк, не скрывающий ни одной
жестокости Ирода, не говорит об избиении
младенцев по его приказу, отданному после того, как до
него дошла весть о рождении царя иудейского.
Греческий календарь насчитывает 14 тысяч детей,
зарезанных в это время.
Из всех поступков всех тиранов это самый
ужасный. В истории всего мира нет равного ему.
И, однако, у лучшего писателя, которого когда-
либо имели евреи, единственного, кого уважали
римляне и греки, нет ни одного упоминания об этом
событии, столь же странном, как и устрашающем. Он
не сказал и о новой звезде, появившейся на востоке
после рождения Спасителя; это ослепительное
явление не должно было ускользнуть от внимания
такого просвещенного историка, каким был Иосиф. Он
хранит молчание и о мраке, на три часа покрывшем
всю землю среди бела дня после смерти Спасителя,
и об огромном количестве гробов, открывшихся в
эту минуту, и о толпе воскресших праведников.
Ученые не перестают выражать свое изумление,
видя, что ни один римский историк не сообщал об
этих чудесах, случившихся в царствование Тиберия*
на глазах у римского правителя и римского
гарнизона, которые должны были послать императору и
сенату подробный отчет о самом великом событии, о
котором когда-либо слышали люди. Сам Рим должен
был погрузиться в глубокий мрак в течение трех
часов; это чудо следовало отметить в летописях Рима и
всех народов. Но Бог не пожелал, чтобы эти
божественные события были описаны недостойными
руками.
Те же ученые находят некоторые несообразности
в евангельской истории. Они отмечают, что в
Евангелии от Матфея Христос говорит книжникам и
фарисеям, что на них падет вся невинная кровь,
пролитая на земле, начиная с крови праведника Авеля* до

198
ВОЛЬТЕР
Захарии, сына Варахиина, которого они убили
между храмом и алтарем.
В истории иудеев, говорят они, нет никакого
Захарии, убитого в храме, ни до прихода Мессии, ни
при его жизни; но в истории осады Иерусалима,
написанной Иосифом, мы видим Захарию, сына Вара-
ха, убитого посреди храма сектой зелотов*. Это
написано в главе XIX книги IV. Поэтому они
подозревают, что Евангелие от Мафтея было написано после
взятия Иерусалима* Титом. Но все сомнения и
возражения этого рода исчезнут, если представить себе ту
огромную разницу, которая должна существовать
между книгами, вдохновленными Богом, и книгами
человеческими. Богу угодно было окутать свое
рождение, свою жизнь и смерть священным и
непроницаемым облаком. Пути его во всем отличны от
наших...
К несчастью, не было ни одного спора, который
не вызывал бы войны, и церковь была всегда
вынуждена сражаться. Бог допустил также, дабы испытать
терпение верующих, чтобы греки и латиняне
бесповоротно разделились в IX столетии; он допустил
также на Западе 29 кровавых расколов в борьбе за
римский престол.
Между тем почти вся греческая церковь и вся
африканская стали рабами арабов, а затем турок,
которые возвысили магометанскую веру на развалинах
христианской; римская церковь уцелела, но была
запятнана кровью за 600 с лишним лет непрерывных
раздоров между Западной империей и духовенством.
Самые эти распри сделали церковь очень
могущественной. Епископы и аббаты в Германии все стали
владетельными князьями, а папы мало-помалу
достигли абсолютной власти в Риме и на территории
протяжением до 100 миль. Так испытывал Бог свою
церковь унижениями, смутами, преступлениями и
могуществом.
Римская церковь утратила в XVI в. пол-Германии,
Данию, Швецию, Англию, Шотландию, Ирландию,
лучшую часть Швейцарии, Голландию; благодаря
завоеваниям испанцев она приобрела в Америке
больше земель, чем потеряла в Европе, но, при большой
территории, людей у нее стало меньше.

Из «Философского словаря*
199
Казалось бы, Божественным провидением было
предназначено, что Япония, Сиам, Индия и Китай
подчинятся власти папы, чтобы возместить ему
Малую Азию, Сирию, Грецию, Египет, Африку, Россию*
и другие утраченные государства, о которых мы
говорили. Св. Франциск Ксаверий*, принесший Святое
Евангелие в Восточную Индию и Японию, когда
португальцы стали ездить туда за товарами, совершили
великое множество чудес, засвидетельствованных
преподобными отцами-иезуитами; некоторые
говорят, что он воскресил девять мертвых; но
преподобный отец Рибаданейра, в «Цвете святых», говорит
только о четырех; достаточно и этого. Провидение
пожелало, чтобы менее чем за 100 лет на японских
островах появилась тысяча католиков. Но дьявол
посеял свои плевелы среди добрых злаков.
Христиане устроили заговор; за ним последовала
гражданская война, во время которой все они были
уничтожены в 1638 г. Тогда народ закрыл свои гавани для
всех иностранцев, кроме голландцев, на которых
смотрели, как на купцов, а не как на христиан; их
заставляли сперва наступить на крест, чтобы
получить разрешение продавать свои товары в тюрьме,
куда их заключали по прибытии в Нагасаки.
Апостольская римско-католическая церковь,
недавно была запрещена в Китае*, но менее жестоким
образом. Преподобные отцы-иезуиты, по правде
сказать, не воскрешали мертвых при пекинском дворе;
они довольствовались тем, что преподавали
астрономию, отливали пушки и становились мандаринами.
Их злополучные распри с доминиканцами и
другими возмущали императора Юнчжена; и этот
государь, воплощенная справедливость и доброта,
оказался настолько слепым, что не позволил
проповедовать нашу святую веру, в которой наши миссионеры
не могли прийти к соглашению. Он изгнал их с
отеческой добротой, предоставив им провиант и
транспорт до границ своей империи.
Вся Азия, вся Африка, половина Европы, все, что
принадлежит англичанам, голландцам в Америке, все
непокоренные американские племена, все земли
Южного полушария, составляющие одну пятую

200
ВОЛЬТЕР
земного шара, остаются добычей дьявола, чтобы
оправдать это святое слово: «Много званых, но мало
избранных». Если на земле около 1 миллиарда 600
миллионов людей, как утверждают некоторые ученые, то
святая вселенская римско-католическая церковь
охватывает около 60 миллионов, что составляет
больше одной двадцать шестой части обитателей
известного нам мира.
Церковное имущество
Раздел N
...Существует еще более пагубное
злоупотребление, а именно, что бенедиктинцам, бернардинцам,
даже картезианцам разрешено иметь крепостных,
рабов. Под их властью в нескольких провинциях
Франции и Германии бывает:
Закрепощение личности,
Закрепощение имущества,
Закрепощение личности и имущества.
Закрепощение личности заключается в
невозможности распоряжаться своим имуществом в
пользу своих детей, если они не жили всегда с отцом в
одном доме и не сидели с ним за одним столом. В
таком случае все принадлежит монахам. Имущество
жителя Юрских гор, находящееся на попечении
парижского нотариуса, становится в самом Париже
добычей тех, кто первоначально давал обет
евангельской бедности на Юрских горах. Сын просит
милостыню у дверей дома, построенного его отцом; а
монахи не только не подают ему эту милостыню, но
еще присваивают себе право не платить кредиторам
отца и считать аннулированными долги по
закладной на дом, которым они завладели. Вдова тщетно
бросается к их ногам, чтобы вымолить хоть часть
своего приданого. Это приданое, эти долговые
обязательства, это отцовское имущество, все по
божественному праву отходит к монахам. Кредиторы,
вдова, дети — все умирают в нищете.
Реальное закрепощение связано с жилищем.
Человек, занявший дом в области, подвластной этим

Из «Философского словаря* 201
монахам, и проживший в нем год и один день,
становится навсегда их крепостным. Бывали случаи,
когда какой-нибудь французский коммерсант, отец
семейства, попадал по своим делам в эту варварскую
страну, снимал в ней дом на год, а затем умирал у
себя на родине, в другой провинции Франции, и
тогда, к великому удивлению его вдовы и детей, к ним
приходили судебные приставы, вооруженные
указом, чтобы захватить их мебель, распродать ее во
имя св. Клавдия и выгнать целую семью из
отцовского дома.
Смешанное закрепощение состоит из двух
предыдущих видов; это — самое омерзительное, что
когда-либо придумала алчность и о чем даже
разбойники не посмели бы помышлять.
Итак, есть христианские народы, стонущие под
тройным рабством у монахов, давших обет
смирения и бедности! Всякий спросит, как правительства
терпят эти роковые противоречия. Дело в том, что
монахи богаты, а их рабы бедны. Дело в том, что
монахи, для сохранения за собой права сильного,
делают подарки чиновникам и любовницам тех, кто
мог бы использовать свой авторитет для обуздания
подобных притеснений. Сильный всегда давит
слабого. Но почему же монахам быть сильнее всех?
Как ужасно состояние монаха, монастырь
которого богат! Непрестанное сравнение своей
подневольности и нищеты с властью и достатком аббата,
приора, главного попечителя, секретаря, хранителя
лесов и т. д. раздирает ему душу в церкви и в
трапезной. Он проклинает день, когда произнес
неосторожные и неразумные обеты; он в отчаянии, ему
хотелось бы, чтобы все люди были так же несчастны,
как он. Если у него есть некоторая способность к
подделке почерков, он использует ее, фабрикуя
фальшивые документы, чтобы угодить помощнику
приора; этим он губит крестьян, которым выпало
ужасное несчастье быть вассалами монастыря; став
хорошим подделывателем документов, он достигает
высоких должностей, а поскольку он крайне
невежествен, то умирает он в сомнении и ярости.

202
ВОЛЬТЕР
Церковнослужитель
О безбрачии церковнослужителей
Задают вопрос, разрешалось ли
церковнослужителям в первые столетия существования церкви
вступать в брак и в какое время последовал запрет.
Доказано, что евреи отнюдь не принуждали
церковнослужителей к безбрачию, а, наоборот,
поощряли их к браку и не только потому, что следовали
примеру своих патриархов, но и потому, что считалось
позором жить без потомства.
Однако во времена, предшествовавшие
последним бедствиям евреев, появились секты
ригористов, ессеев, иудействующих, терапевтов, иродиан*,
причем в некоторых из них, например у ессеев и
терапевтов, самые набожные люди в брак не
вступали. Это ограничение представляло собой
подражание обязательному целомудрию: весталок
(введенному Нумой Помпилием), дочери Пифагора
(основавшей монастырь), жриц Дианы, дельфийской пифии,
а еще ранее — Кассандры и Хрисеиды (жриц
Аполлона) и даже жриц Вакха.
Жрецы Кибелы* не только давали обет
целомудрия, но из страха перед возможным нарушением
этого обета превращали себя в евнухов.
Плутарх в восьмом вопросе «Застольных бесед»
сообщает, что в Египте существуют общины жрецов,
не вступающих в брак.
Первые христиане, хотя и вели жизнь столь же
непорочную, как ессеи и терапевты, все же не
возводили безбрачие в добродетель. Известно, что почти
все апостолы и ученики были женаты. Св. Павел
писал Титу: «Изберите священником того, у кого есть
только одна жена и праведные дети, не
приверженные к сладострастию».
То же писал он и Тимофею: «Пусть смотрителем
будет муж одной-единственной жены».
Он, видимо, относился к браку с большим
уважением, ибо в том же письме к Тимофею писал:
«Женщина, нарушившая свой долг, найдет спасение,
произведя на свет детей».
Особого внимания заслуживает то, что
произошло на знаменитом Никейском соборе по поводу

Из «Философского словаря* 203
женатых священников. Как сообщают Созомен и
Сократ, некоторые епископы предложили ввести закон,
запрещающий впредь епископам и священникам
прикасаться к своим женам; но св. Пафнутий-муче-
ник*, епископ египетских Фив, решительно
воспротивился этому, заявив, что «спать со своей женой —
целомудренно», и его мнение было поддержано
собором. Он лишь запретил духовным лицам держать
при себе агапиток, сожительниц, не являющихся их
женами, и других женщин, за исключением матерей,
сестер, теток и старух, стоящих вне подозрений.
С этого времени безбрачие стали рекомендовать,
не предписывая его категорически. Св. Иероним,
обреченный на одиночество, более всех других
Отцов Церкви восхвалял безбрачие священников;
вместе с тем он открыто выступает в защиту епископа
Испании Картерия, женившегося дважды. «Если бы я
захотел перечислить,— пишет он,— всех епископов,
женившихся дважды, их оказалось бы больше, чем
было епископов на соборе в Римини»...
...В конце концов, после ряда соборов, тщетно
обсуждавших вопрос о безбрачии, которое должно
было постоянно сопутствовать духовенству, папа
Григорий VII отлучил от церкви всех женатых
священников,— либо для того, чтобы строгой
дисциплиной вызвать большее уважение к церкви, либо для
того, чтобы теснее привязать к римскому двору
иностранных епископов, у которых не было бы иной
семьи, кроме церкви.
Этот закон установился не без серьезного
противодействия.
Примечательно, что когда на Базельском соборе*
был низложен, по крайней мере на словах, папа
Евгений IV и был избран Амедей Савойский и когда
многие епископы возражали против его кандидатуры
на том основании, что этот князь церкви ранее
состоял в браке, Эней Сильвий, впоследствии ставший
папой под именем Пия II*, поддержал избрание Аме-
дея следующими словами: «Не только тот, кто был
женат, но и тот, кто женат сейчас, может быть папой».
Пий II был последователен. Прочитайте в
«Собрании сочинений» его письма к своей любовнице. Он

204
ВОЛЬТЕР
считал безумием попытку обмануть природу и был
убежден в том, что надо руководить ею, а не
пытаться ее подавить.
Как бы то ни было, со времени Т^идентского
собора обсуждение вопроса о безбрачии священников
прекратилось; остались лишь одни пожелания.
Все протестантские вероисповедания разошлись
по этому вопросу с Римом.
В греческой церкви, распространившейся ныне
от границ Китая до мыса Матапан, священники
женятся один раз. Повсюду существуют различные
обычаи, и порядки меняются в зависимости от времени
и места. Мы здесь лишь рассказываем и никогда
ничего не оспариваем.
Чудеса
Раздел I
Слово «чудо» обозначает нечто, вызывающее
восхищение; в таком случае все есть чудо.
Изумительный порядок в природе, вращение 100 миллионов
небесных тел вокруг миллиона солнц, действие
света, жизнь животных,— все это непрерывные чудеса.
Согласно унаследованным нами идеям, мы
называем чудом нарушение этих божественных и вечных
законов. Случится ли затмение солнца во время
полнолуния, пройдет ли мертвец две мили пешком, неся
свою голову в руках,— мы называем это чудом.
Некоторые физики утверждают, что чудес в этом
смысле не бывает; и вот как они рассуждают.
Чудо — это нарушение математических,
божественных, незыблемых, вечных законов. Но тем
самым чудо — это противоречие в терминах. Закон не
может быть одновременно и незыблемым и
нарушенным; но, возражают им, разве действие закона,
введенного самим Богом, не может быть
приостановлено Творцом? У них хватает дерзости отвечать:
«Нет». Невозможно, говорят они, чтобы бесконечно
мудрое существо создавало законы для того, чтобы
их нарушать. Вывести из строя свой механизм
Творец мог бы лишь для того, чтобы он стал лучше
работать: но ведь ясно, что, будучи Богом, он создал

Из «Философского словаря*
205
этот огромный механизм как можно лучше; если
Всевышний заметил какое-либо несовершенство,
вытекающее из природы самой материи, то он
исправил это с самого начала; поэтому он никогда в ней
ничего не изменит.
К тому же Бог не может ничего делать без
причины; а какая причина могла бы побудить его
уродовать на некоторое время свое собственное создание?
На пользу людям, отвечают им. Тогда пусть бы, по
крайней мере, на пользу всем людям, возражают они;
ибо трудно допустить, чтобы божественная
сущность трудилась для нескольких отдельных людей, а
не для всего человеческого рода; да и весь род
человеческий — ничтожная величина: он гораздо меньше
маленького муравейника по сравнению со всеми
существами, наполняющими необъятный мир. И не
будет ли бессмысленнейшим безумием предполагать,
будто бесконечная сущность изменит, ради трех-че-
тырех сотен муравьев на этом комочке грязи, вечную
работу огромных пружин, приводящих в движение
Вселенную?
Но предположим, что Бог пожелал отличить
небольшое количество людей своими особыми
милостями; неужели для этого ему нужно изменять то, что
он установил на все времена и повсеместно? Он,
конечно, не нуждается в таком изменении, в таком
непостоянстве, чтобы оказывать милость своим
созданиям; его милости — в его же законах. Он все
предусмотрел, все устроил; все неукоснительно
подчиняется силе, навсегда заложенной им в природу.
К чему Богу совершать чудеса? Чтобы справиться
с определенной задачей по отношению к
нескольким живым существам! В таком случае, он сказал бы:
«Мне не удалось выполнить некоторое намерение
при помощи созданной мною Вселенной, моих
божественных установлений, моих извечных законов;
поэтому я изменю свои вечные идеи, свои
незыблемые законы, чтобы попытаться сделать то, чего я не
смог добиться через них». Это было бы признанием
своей слабости, а не могущества; это было бы в нем,
как нам кажется, самым непостижимым
противоречием. Итак, осмеливаться приписывать Богу чудеса —

206
ВОЛЬТЕР
это на самом деле значит оскорблять его (если люди
вообще могут оскорбить Бога). Это то же, что сказать
ему: «Ты существо слабое и непоследовательное». Вот
почему верить в чудеса бессмысленно, это в какой-
то мере порочит Божество.
На этих философов наступают. Им говорят, как
бы вы ни превозносили неизменность верховного
существа, вечность его законов, стройность его
бесчисленных миров, тем не менее ваш комочек глины
был весь покрыт чудесами; в истории разных
народов чудес не меньше, чем событий закономерных.
Дочери первосвященника Ания превращали все, что
хотели, в зерно, вино или масло; Аталида, дочь
Меркурия, воскресала несколько раз; Эскулап воскресил
Ипполита; Геркулес вырвал Альцесту у смерти; Герес
вернулся на землю, проведя 15 дней в аду; Ромул и
Рем родились от Бога и весталки; Палладий упал с
неба в город Трою; волосы Береники превратились в
созвездия; хижина Бавкиды и Филемона была
превращена в великолепный храм; голова Орфея
изрекала пророчества после его смерти; стены Фив
воздвиглись сами собой при звуках флейты, в
присутствии греков; в храме Эскулапа совершались
бесчисленные исцеления, и до нас дошли памятники,
покрытые именами очевидцев его чудес.
Назовите мне народ, у которого не совершались
бы невероятные чудеса, особенно в те времена,
когда еще едва умели читать и писать.
В ответ на эти возражения философы только
смеются и пожимают плечами; но христианские
философы говорят: «Мы верим в чудеса, совершенные в
нашей святой религии; мы принимаем их верою, а
не рассудком, к которому мы не прислушиваемся,
ибо известно, что когда глаголет вера, разум должен
молчать; мы твердо и безоговорочно верим в чудеса
Иисуса Христа и апостолов, но разрешите нам
слегка усомниться в некоторых других; разрешите нам,
например, воздержаться от суждения по поводу того,
что нам рассказывает один простой человек,
которого назвали великим. Он уверяет, что один монашек
так привык творить чудеса, что приор, наконец,
запретил ему проявлять свой талант. Монашек повино-

Из «Философского словаря» 207
вался; но, увидев бедного кровельщика,
сорвавшегося с крыши, он заколебался между желанием спасти
ему жизнь и святым повиновением. Он только
приказал кровельщику висеть в воздухе до нового
распоряжения и помчался к своему приору рассказать о
положении дел. Приор дал ему отпущение греха,
который он совершил, начав чудо без разрешения, и
позволил ему довести его до конца с условием, что
он этим ограничится и больше не будет это делать».
Можно согласиться с философами, что этой
истории не следует слишком доверять...
Для вполне убедительного констатирования чуда
было бы желательно, чтобы оно происходило в
присутствии Парижской Академии наук или
Лондонского королевского общества и медицинского
факультета, при содействии отряда гвардейского полка,
вызванного для усмирения толпы народа, которая могла
бы своей несдержанностью помешать совершению
чуда.
Одного философа спросили, что бы он сказал,
если бы увидел, что солнце остановилось, то есть
если бы прекратилось движение земли вокруг того
светила, если бы все мертвецы воскресли, а все горы
сообща бросились в море, и все это случилось,
чтобы доказать какую-нибудь важную истину, например,
о преходящей благодати. «Что бы я сказал? — отвечал
философ.— Я сделался бы манихейцем; я сказал бы,
что существует такое начало, которое разрешает
созданное другим началом».
Раздел N
..Нашлись такие люди, которые, восторгаясь
чудесами Моисея и Иисуса Навина*, не испытывали
перед чудесами Иисуса Христа должного благоговения;
их воображение, восхищение величественным
зрелищем моря, открывшего свои глубины и
задержавшего свои волны, чтобы пропустить еврейское
полчище, десятью египетскими казнями, светилами,
остановившими свой бег над Гаваоном и Аиалоном*,
и т. д., уже не могло снизойти до таких мелких чудес,
как превращение воды в вино, засохшая смоковница,
утопленные в озере свиньи.

208
ВОЛЬТЕР
Вагензейль кощунственно сравнивал это с
деревенской песней, услышанной после большого
концерта.
Талмуд утверждает, будто многие христиане,
сопоставив чудеса Ветхого и Нового Завета,
переходили в иудейство; они считали невероятным, чтобы
владыка природы совершил столько чудес ради веры,
которую он собирался отменить. «Как! — говорят
они.— В течение нескольких веков был совершен
ряд устрашающих чудес в пользу истинной веры,
которая вдруг оказалась ложной! Как! Сам Бог написал,
что эта религия никогда не погибнет и что надо
побивать камнями тех, кто захочет ее искоренить, и,
несмотря на это, он посылает своего собственного
сына, то есть самого себя, чтобы уничтожить то, что
он воздвигал в течение стольких веков?»
Более того. «Этот сын,— продолжают они,— этот
вечный бог, сделавшись евреем, всю жизнь
придерживается еврейской религии; он совершает все ее
обряды, он посещает еврейский храм, он не
возвещает ничего, противоречащего иудейскому закону; все
его ученики — евреи, все они соблюдают еврейские
обычаи. Уж, конечно, не он,— говорят они,— основал
христианскую религию; это сделали
евреи-отщепенцы, примкнувшие к платоникам. Ни один
христианский догмат не был возвещен Иисусом Христом!»
Так рассуждают эти дерзкие люди, которые,
обладая извращенным и в то же время самонадеянным
умом, осмеливаются судить о делах Господних и
признают чудеса Ветхого Завета лишь для того, чтобы
отрицать все чудеса Нового.

Бог и люди,
произведение богословское,
но разумное, доктора Оберна,
переведенное Жаком Эмоном

DiaeaXVI
КАКОЙ БЫЛА ПЕРВОНАЧАЛЬНАЯ РЕЛИГИЯ ИУДЕЕВ?
В книге Иисуса Навина мы находим следующие
слова этого кровожадного атамана орды
иудеев после того, как он захватил 31 начальника
селения, названных в Библии царями1: «Ныне
изберите себе, кому служить, богам ли, которым служили
отцы ваши в Месопотамии, или богам аморреев*, в
земле которых живете, а я и дом мой будем служить
Адонаю; и народ ответил: «Нет, не будет того, чтобы
мы оставили Адоная и стали служить другим богам».
Отсюда следует, что, как полагали, иудеи
поклонялись в Египте Исиде и Осирису и в Месопотамии —
светилам. Иисус Навин спрашивает их, желают ли
они и дальше поклоняться светилам или Исиде и
Осирису или они будут служить Адонаю, богу
финикиян, в среде которых они жили? Народ отвечает, что
он желает служить Адонаю, богу финикиян.
Возможна такая политика — принимать веру побежденных,
чтобы лучше ими управлять. Варвары, разрушившие
Римскую империю, франки, разорившие Галлию,
турки, поработившие мусульман-арабов,— все они
проявили достаточно благоразумия, приняв религию
побежденных, чтобы легче приучить их к рабству. Но
правдоподобно ли, чтобы такую политику
проводила маленькая орда варваров-иудеев?
Вот другое, более сильное доказательство того,
что иудеи тогда еще не имели установленной рели-
Иисус Навин, XXTV, 15 и 16.

212
ВОЛЬТЕР
гии,— это обращение сына Галаада и блудницы, Иеф-
фая, избранного начальником одной бродячей орды,
к моавитянам*. «Не владеете ли вы тем, что дал вам
Хамос, бог ваш? Так почему мы не должны владеть
тем, что дал нам наш бог?»1 Вполне очевидно, что
иудеи смотрели на Хамоса как на настоящего бога.
Они верили, что всякий народ, даже маленький,
имеет своего особого бога, и дело шло о том, кто
одержит победу — бог иудеев или бог моавитян.
Обратимся к третьему, не менее существенному
доказательству. В первой главе Книги Судей сказано:
«Адонай овладел горою, но жителей долины не мог
прогнать, потому что у них были железные
колесницы»2. Не будем разбирать, могли ли иметь боевые
колесницы жители горных округов, владевшие
только ослами. Заметим лишь, что бог иудеев, как и
остальные мелкие божества — Хамос, Молох, Ремфан,
Белфегор, Астарот, Ваал-Верит, Ваал-Зебут* и другие
чудовища, владевшие уделами в несколько миль,—
был местным богом, имевшим влияние только в
горах, но отнюдь не в долине.
Четвертое доказательство, самое убедительное,
дают пророки. Ни один из них не ссылается на
законы левитов и Второзаконие, наоборот, многие
уверяют, что иудеи в пустыне не поклонялись Адонаю или
поклонялись и другим местным богам. Иеремия
говорит, что господь Малхом овладел Гадом3. Вот,
следовательно, Малхом, признанный иудеями богом,
которому Соломон приносит жертвы без участия
кого-либо из пророков.
Иеремия высказывается еще более определенно и
вкладывает в уста бога следующие слова: «Отцам
вашим я не давал заповеди в тот день, в который я
вывел их из земли египетской, о всесожжении и
жертве»4. Можно ли сказать более ясно, что иудеи в
пустыне никогда не приносили жертв богу Адонаю?
Амос идет еще дальше. Вот что у него говорит бог
«Приносили ли вы мне жертвы и хлебные дары в
1 Книга Судей, XI, 24.
1 Там же, I, 19.
■* Иеремия, XLIX, 1.
А Там же, VII, 22.

Бог и люди
213
пустыне, в течение сорока лет, дом Израилев? Вы
носили скинию Молохову и звезду бога вашего, Рем-
фана, изображения, которые вы сделали для себя1.
Известно, что племена в этих странах имели
идолов, которых, за отсутствием храмов, ставили в
небольшие походные лари, или ковчежки. Племена,
жившие в наибольшем отдалении от Аравии,
поклонялись светилам и ставили в свои лари маленькое
изображение звезды.
Мнение, что иудеи в пустыне, вопреки
утверждениям Книг Исход и Левит, не поклонялись Адонаю,
было всегда настолько распространено, что св.
Стефан не поколебался заявить в синедрионе: «Вы
приняли скинию Молохову и звезду бога вашего Ремфа-
на, изображения, которые вы сделали, чтобы
поклоняться им (в течение сорока лет)»2.
Можно возразить, что поклонение Малхому,
Молоху, Рамфану и т. д. было вероотступничеством. Но
в действительности отступление от веры в течение
40 лет и почитание стольких других богов
доказывают, что иудейская религия складывалась постепенно,
на протяжении длительного времени.
Говорят, что после смерти Гедеона иудеи
поклонялись Ваал-Верифу3. Ваал — это то же самое, что
Адонай, и означает «господь». Вероятно, иудеи стали
тогда изучать финикийский язык и служить
финикийским богам. Вот почему культ Ваала так долго
держался в Израиле.
Пятое доказательство того, что иудейская религия
не сложилась сразу, дают похождения Михи, о
которых рассказывает Книга Судей4. Мать Михи, жившая
на горе Ефремовой, потеряла 1100 сиклей* серебра,
что по тем временам было огромной суммой, и один
из ее сыновей, который, вероятно, их украл, вернул
их ей. Чтобы возблагодарить бога за то, что он нашел
ее серебро, она отдала 200 сиклей, чтобы ей отлили
кумиров, которых она и держала в маленьком пере-
1 Амос, V, 25 и 26.
1 Деяния апостолов, VII, 43.
2 Книга Судей, VIII, 33; IX, 4.
1 Там же, XVII.

214
ВОЛЬТЕР
носном ларе. Один иудей из Вифлеема, левит,
взялся быть священником идолового храма за 5 экю в год
и две одежды. Добрая женщина воскликнула тогда:
«Господь будет мне благотворить, потому что у меня
священник левит!»
Через несколько дней 600 мужей из племени Да-
нова, направившиеся... грабить и намеревавшиеся
напасть на селение Лаис, проходили мимо дома
Михи. Встретив левита, они спросили его, будет ли
успешным их путь. Левит уверил их, что поход будет
удачным, и они стали упрашивать его оставить
хозяйку и быть священником у них. Духовник Михи дал
себя уговорить. Уведя священника и богов, племя
Даново ушло убивать жителей Лаиса, названного
после этого станом Дановым. Бедная женщина
бежала за ними с причитаниями и слезами. Они
спросили ее: «Что вы так кричите?» — и она отвечала: «Вы
взяли богов моих и священника и ушли, чего еще
более? И вы говорите, почему я кричу?»
Вульгата приписывает этот ответ ее мужу, Михе. Но
имела ли она мужа, или была вдовой, кричал ли муж,
или жена — равно остается доказанным, что и эта
женщина из дома Михи, и ее муж, и ее дети, и
духовник, и весь род Данов были идолопоклонниками.
Что особенно странно и наиболее достойно
внимания желающих просветиться, так это то, что
иудеи, разорившие город и стан Данов и укравшие
идолов у своих братьев, установили этих богов в
городе Дановом и для служения им избрали внука
Моисея с его семьей1. Так по крайней мере написано в
Вульгате.
Трудно постичь, как внук и семья человека,
видевшего бога лицом к лицу и получившего от него две
каменные скрижали, человека, облеченного богами в
течение 40 лет всей полнотой власти, были
низведены до положения домового священника
идолопоклонников, получающего небольшую плату.
Если первой заповедью иудеев было не делать
себе никаких литых кумиров, то почему вдруг дети
Моисея стали жрецами идолов?
Книга Судей, XVIII, 30.

Бог и люди
215
Нельзя, следовательно, сомневаться, что, по
признанию самих иудеев, их религия была весьма
непостоянной, неопределенной, не установившейся...
Глава XVII
БЕСКОНЕЧНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ
В РЕЛИГИИ ИУДЕЕВ ДО ИХ ПЛЕНЕНИЯ
Когда от рода Давидова осталось только два
племени и несколько левитов, Иеровоам, возглавивший
десять других племен, стал поклоняться иным богам,
чем те, которых почитал Ровоам, сын Соломона. Это
по крайней мере еще одно неопровержимое
доказательство, что иудейская религия тогда еще далеко не
сложилась. Ровоам со своей стороны поклонялся
божествам, которых другие не знали. Таким образом,
та иудейская религия, которую приказывалось во
Второзаконии исповедовать, была еще совершенно
неизвестна. В Книге Царств говорится, что Ахаз, царь
Иерусалима, принял церковные обряды Дамаска и
приказал сделать жертвенник по образцу
жертвенника из храма в Дамаске1. Вот поистине религия
весьма неустойчивая и мало согласующаяся сама с
собой!
Во время царствования Ахаза в Иерусалиме и
Осии, над десятью племенами Израиля, Салманассар
захватил Осию* в Самарии и надел на него оковы.
Он изгнал из страны все десять племен и на их
место послал людей из Вавилона, из Куты, из Емафа и т.
д. Об этих же десяти племенах более не было
известий. До сих пор никто не знает, куда они девались;
они исчезли с лица земли, прежде чем приняли
какую-либо религию.
Однако царьки Иерусалима недолго ликовали по
поводу истребления их братьев. Навуходоносор увел
пленниками в Вавилон и иудейского царя Иохима, и
царя Зедекиаса, который его сверг и занял его
место. Навуходоносор приказал выколоть глаза Зедеки-
асу, убить его детей, сжечь Иерусалим и разрушить
1 IV Книга Царств, XVI.

216
ВОЛЬТЕР
его стены. Весь иудейский народ был приведен в
государство царя Вавилона в качестве рабов.
Все эти события рассказаны в Книге Царств и
Паралипоменоне весьма туманно и противоречиво.
Для того чтобы примирить все противоречия
священной книги иудеев, потребовался бы том более
толстый, чем Библия. Заметим только, что эти
противоречия являются новым доказательством
отсутствия твердо установленных начал у этого народа.
Мы уже доказали историческими фактами, что
религия иудеев во время их кочевой жизни и в
период царей была лишь рядом неопределенных и
противоречивых обрядов их соседей. Они заимствовали
у финикиян имена богов, у персов — ангелов, у
арабов — переносные ковчежки, у индийцев —
крещение, взяли у египетских жрецов обряд обрезания, их
одежды, юфть из воловьей кожи, их херувимов с
головой тельца и головой ястреба, их козла Азазеля и
сотни других обрядов. Закон иудеев, когда бы он ни
был написан, безусловно, запрещает им какие бы то
ни было скульптурные произведения, но их храмы
полны ими. Их царь Соломон после совещания с
Господом поставил в середине храма 12 изображений
тельца и в алтаре херувима с четырьмя головами и
медным змием. Все противоречиво, все несообразно
у них, как, впрочем, почти у всех народов. Это в
природе людей. Но избранный народ в этом отношении
превзошел все остальные народы.
ГлаваХГХ
О РЕЛИГИИ ИУДЕЕВ ПО ИХ ВОЗВРАЩЕНИИ
ИЗ ВАВИЛОНСКОГО ПЛЕНА
Многие ученые, сличавшие все тексты Библии,
полагали, что иудеи получили твердо установленное
вероисповедание только после вавилонского
пленения, во времена Неемии. От всего рода иудейского
тогда осталось только два с половиной племени,
иудейские книги были утеряны. Далее, Пятикнижие
длительное время не было известно. Оно было най-

Бог и люди
217
дено только при царе Осии, за 36 лет до разрушения
Иерусалима и пленения.
IV Книга Царств говорит, что первосвященник
Хелкия нашел эту книгу, пересчитывая серебро1. Он
дал ее своему писцу Шафану, который принес ее от
его имени царю. Но первосвященник Хелкия вполне
мог взять на себя труд самому принести ее, ведь дело
шло о законе для народа, написанном самим Богом.
Такую книгу не посылают государю вместе с
расчетом приходов и расходов. Ученые сильно
подозревают, что книгу составил сам священник Хелциас, или
Хелциа, или Хелкия. Может быть, он сделал в ней
некоторые добавления или исправления, хотя
божественная книга не может подвергаться ни
исправлению, ни расширению. Великий Ньютон полагает, что
книга была написана Самуилом, и дает весьма
точные доказательства этого. В дальнейшем изложении
мы увидим, на чем основываются ученые, утверждая,
что Пятикнижие не могло быть написано Моисеем.
Как бы то ни было, почти все, изучавшие
древность, сходятся в том, что книга была обнародована
у иудеев лишь со времени Ездры и что религия
иудеев только тогда получила определенную форму. Они
говорят, что достаточно слова «Израиль», чтобы
убедиться, что иудеи большинство своих книг писали во
время своего халдейского пленения или
непосредственно после него, ибо это слово халдейское.
Такой довод не представляется нам решающим.
Иудеи вполне могли заимствовать это слово у
соседнего народа задолго до этого.
Но что более существенно, так это удивительное
множество персидских слов в иудейских
произведениях. Почти все имена, оканчивающиеся на «эль»
или на «ал»,— персидские или халдейские. Бабель
означает «носящий бога», Батюэль — «приходящий
от бога», Фегор-Ваал или Ваал-Фегор — «бог бездны»,
Зебут-Ваал или Ваал-Зебут — «бог насекомых»,
Бетель — «храм бога», Даниэль — «суд божий»,
Габриэль — «божий человек», Джабель — «огорчающий
бога», Жеель — «жизнь бога», Израиль — «видевший
1 IV Книга Царств, XXII, 8; Паралипоменон, кн. 2, XXXIV, 14.

218
ВОЛЬТЕР
бога», Озиель — «сила бога», Рафаэль — «помощь
бога», Уриэль — «огонь бога».
Наименования и деяния ангелов явно взяты из
религии магов. Слово «сатана» взято у персов.
Сотворение мира в шесть дней так напоминает предания
древних магов о сотворении мира в шесть циклов,
что кажется, что евреи заимствовали большую часть
своих догм у магов, как они приняли Писание
после рабства у персов.
Некоторые ученые уверены, что Ездра исправил
все иудейские книги, в этом их убеждает тот факт,
что все эти книги написаны одним стилем.
Что следует из всех этих замечаний? Темнота и
неопределенность.
Странно, что книга, написанная Богом для
просвещения всего мира, была столь длительное время
неизвестна, что 36 лет до пленения был только один
экземпляр ее на два племени, что Ездра был
вынужден ее восстановить, что, созданная для всех
народов, она была им совершенно неизвестна и что
закон, который должен был быть вечным, уничтожен
самим Богом.
Глава XX
НИ В ОДНОМ МЕСТЕ ЗАКОНА ИУДЕЕВ
НЕ УПОМИНАЕТСЯ И ДАЖЕ НЕ ПРЕДПОЛАГАЕТСЯ
БЕССМЕРТИЕ ДУШИ
Кто бы ни был автором Пятикнижия или, вернее,
кем бы ни были те писатели, которые его сочинили,
в какое время оно бы ни было написано и
опубликовано, очевидно одно, что в этой книге ничего не
высказано о будущей жизни и о бессмертии души.
Известно, что почти все народы, окружавшие
иудеев,— греки, халдеи, персы, египтяне, сирийцы и др.—
признавали бессмертие души, а иудеи даже не
касались этого вопроса.
Известно также, что ни в книге Левит, ни во
Второзаконии законодатель не угрожает загробными
карами и не обещает никакого воздаяния. На всей
земле, от Пекина до Рима, есть большие школы
философов, которые отрицали бессмертие души, но

Бог и люди
219
эти школы никогда не составляли законов. Все
законодатели всегда говорят о наказаниях и возмездии
не только в этой жизни. Законодатель иудеев,
наоборот, всегда говорил, повторял, внушал, что Бог
накажет только живущих. Этот автор, кто бы он ни был,
заставляет самого Бога говорить: «Почитайте отца и
мать, чтобы продлились дни ваши», тогда как закон
древних персов, сохраненный в Саддер*, говорит:
«Любите, прислуживайте, утешайте ваших родителей,
чтобы Бог помиловал вас в загробной жизни и
чтобы родители молились за вас на том свете»
(раздел 13).
«Если вы повинуетесь,— говорит законодатель
иудеев,— вы получите дождь весной и осенью, хлеб,
масло, вино, траву для вашего скота и т. д. Если же вы
не будете соблюдать всех повелений, вы будете
иметь мох, наросты, свищ, язвы на коленях и икрах
ног».
Законодатель угрожает иудеям, что они должны
будут занимать деньги под лихвенные проценты у
чужеземцев и будут так несчастны, что не найдется
никого, кто бы им эти деньги одолжил. Он
несколько раз им советует уничтожить, истребить все
народы, которые Бог им отдаст, не щадя ни стариков, ни
детей, ни женщин, но он никогда не говорит о
бессмертии души и даже никогда ее не предполагает.
Философы всех стран, отрицающие бессмертие
души, приводят этому основания вроде тех, которые
можно видеть в третьей главе Лукреция*, но иудеи
никогда не приводили никаких доводов, ибо они
отрицали бессмертие души исключительно из-за
грубости и невежества и еще потому, что их весьма
грубый законодатель знал столько же, сколько они.
Когда наши ученые принялись в последнее время с
некоторым вниманием читать иудейские книги, они
ужаснулись, увидев, что в книгах, приписываемых
Моисею, нет и речи о будущей жизни. Стараясь
найти в Пятикнижии то, чего там нет, они тронулись
рассудком. Они обратились к Иову, как будто бы Иов
писал часть Пятикнижия. Но Иов не был иудеем.
Автор притчи об Иове, несомненно, был араб, живший
вблизи Халдеи. Достаточно Сатаны, которого он вы-

220
ВОЛЬТЕР
водит на сцену вместе с Богом, чтобы доказать, что
автор ее не был иудеем. Слова «сатана» нет ни в
одной книге Пятикнижия и в Книге Судей, и только во
второй Книге Царств иудеи впервые называют
Сатану1.
Впрочем, только насмехаясь над книгой Иова,
можно обнаружить некоторое представление о
бессмертности души у этого халдейского писателя,
писавшего задолго до того, как иудеи стали сочинять
Книгу Бытия. Иов, одолеваемый недугами, нищетой
и еще более — безрассудными речами своих друзей
и жены, говорит, что «он надеется на свое исцеление,
на то, что его распадающаяся кожа восстановится,
что он снова узрит Бога в плоти своей, что Бог будет
его искупитель, что этот искупитель вечно жив, что
однажды он поднимется из праха, в котором
пребывает»2. Вполне очевидно, что здесь больной говорит
о выздоровлении. Нужно быть такими же глупыми,
как наши толкователи, чтобы увидеть в этих речах
бессмертие души и пришествие Иисуса Христа. Такая
наглость была бы непостижима, если бы эти
господа не позволяли себе сотни других еще больших
сумасбродств.
Толкователи ставили себя в еще более смешное
положение, пытаясь найти у Исайи и Иезекииля
бессмертие души, которое им не удалось обнаружить у
Иова. Они исказили и речь Иакова в Бытии. После
того, как дети его, эти гнусные патриархи, предали
своего брата Иосифа и рассказали отцу, что его
сожрали дикие звери, Иаков воскликнул: «Мне
остается теперь только умереть. Меня положат в одну
могилу с сыном». Эта могила, говорит Кальме,— ад.
Следовательно, Иаков верил в ад и, следовательно, в
бессмертие души. Итак, бедняга Иаков хочет идти в
ад и быть осужденным на вечные муки потому, что
зверь съел его сына. Ей-богу, патриархам, братьям
Иосифа, верившим в ад, более подобало быть
обреченными на муки: эти чудовища вполне заслуживали
такую кару.
1 II Книга Царств, ХГХ, 22.
2 Иов, ХГХ, 25 и 26.

Бог и люди
221
Один известный писатель удивлялся, что
приведенный во Второзаконии закон относительно того,
как иудей должен испражняться1, приписывается
самому Богу и что в то же время во всем Пятикнижии
нет ни слова о человеческой душе и потусторонней
жизни. По этому поводу писатель воскликнул:
«Неужели Бог был больше занят их задницей, чем их
душою?» Мы не позволяем себе подобных насмешек...
Наш Уорбюртон вышел из себя, собирая груды
божественных законов и все доказательства, что
автор Пятикнижия никогда не говорил о будущей
жизни. Это похвально, но он сделал забавное
заключение, достойное столь извращенного ума. Он прямо
заявляет, что учение о потусторонней жизни
необходимо всем обществам, что все просвещенные
народы согласились верить и обучать этой доктрине, что
это мудрое учение не входит в Моисеев закон,
следовательно, Моисеев закон есть божественный закон.
Подобная крайняя непоследовательность
вызывала смех всей Англии. Мы хохотали над ним до слез
во многих сочинениях, и он сам настолько хорошо
чувствовал, что смешон, что защищался только
грубой бранью. Верно, в своей книге он собрал много
любопытных вещей о Древнем мире. Это помойка, в
которую он бросил драгоценные камни, взятые из
греческих руин. Мы с неизменным удовольствием
видим эти руины, но никто не одобрит того, как
употребил их Уорбюртон, строя свою
противоестественную систему.
Глава XXII
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА, ЧТО МОИСЕЙ
НЕ МОГ НАПИСАТЬ ПЯТИКНИЖИЕ
Вот доказательства, которые приводят, что
Моисей, если бы он существовал, не мог написать книг,
которые ему приписывают.
1. Говорят, что он написал Десять заповедей на
двух каменных таблицах. Он написал на камнях
1 Второзаконие, XXIII, 13.

222
ВОЛЬТЕР
еще пять больших томов, что в пустыне достаточно
трудно.
2. Говорят, что Иисус (Навин) вырезал на алтаре
из неотесанного камня, покрытого известковым
раствором, все Второзаконие. Этот прием письма не
был передан потомству.
3. Моисей не мог сказать, что он был по сю
сторону Иордана, когда он был по ту сторону его.
4. Он не мог говорить о городах, которые в его
время не существовали.
5. Он не мог давать наставления царям, когда
царей не было.
6. Он не мог ссылаться на книгу законов, которая
была написана во времена царей.
7. Он не мог сказать об убитом царе Ore, что
можно еще видеть его железную кровать.
8. Он не мог приказать своему народу платить
половину сикля с головы — столько, сколько
взимали в храмах1. Смотри сам, любезный читатель,
был ли когда более явственный обман, ибо у иудеев
храмы появились только через несколько столетий
после Моисея. Великий Ньютон, ученый Леклерк и
многие другие известные авторы так превосходно
изложили этот предмет, что мы краснеем, когда
вынуждены еще говорить об этом.
Не будем входить в подробности этих
невероятных чудес, участником которых делают Моисея.
Милорд Болингброк с крайней суровостью
обрушивается на тех, кто приписывает Моисею Пятикнижие и ту
длинную поэму, которую плел этот 80-летний
патриарх, выйдя из Красного моря, перед 3 миллионами
человек тогда, когда следовало пещись об их
пропитании.
Он говорит, что надо быть таким глупым и таким
наглым, как некто Аббади, чтобы осмеливаться
приводить в доказательство писания Моисея, которые
читал весь иудейский народ. Но именно это под
вопросом. Тот, кто писал об этом шесть или семь
столетий спустя, мог, конечно, сказать, что Моисей читал
свое произведение 3 миллионам человек, собранным
Исход, XXX, 13.

Бог и люди
223
в пустыне. Это обстоятельство не трудней выдумать,
чем все остальные. Милорд добавил, что ребяческие
выдумки Аббади и его братии не смогут поддержать
это чудовищное здание, которое трещит со всех
сторон и упадет на их же головы.
Многие писатели, возмущенные этой нелепицей,
продолжают борьбу: они доказывают, что в Библии
нет ни одной страницы, которая не грешила бы
против географии, хронологии, естественных законов,
истории, против здравого смысла, против чести,
стыда и совести. Многие философы в пылу усердия
покрыли бесчестием тех, кто поддерживает еще эти
старые ошибки. Мы не одобряем такого
прискорбного рвения; мы осуждаем брань в деле, которое
заслуживает только сожаления и слез. Но мы
вынуждены признать, что их доводы стоят самого
пристального рассмотрения. Мы хотим придерживаться
только истины и ни во что не ставим ту ужасную
брань, которую обе стороны извергают друг на
друга в течение столь длительного времени.
Глава XXIII
СУЩЕСТВОВАЛ ЛИ МОИСЕЙ?
Среди нас имеется достаточно известная секта,
более распространенная, чем секта франкмасонов,
которую называют Free-thinkers, свободомыслящие.
В ряду главных вожаков этой секты можно назвать
милорда Герберта, шевалье Ралея* и Сиднея*,
милорда Шефтсбери, мудрого Локка, кроткого до
застенчивости, великого Ньютона, отважно опровергавшего
божественность Иисуса Христа, Коллинсов, Толан-
дов, Тиндалей, Треншаров, Гордонов, Уолстонов, Во-
ластонов* и особенно знаменитого милорда Болинг-
брока. Многие из них сомневались в существовании
Моисея. Необходимо беспристрастно рассмотреть
доводы, на которых основываются эти сомнения.
Если бы Моисей был такой личностью, как
Соломон, коему приписывают книги, которых он совсем
не писал, сокровища, которыми он не владел, и
сераль, слишком обширный для царька маленькой
Иудеи, мы не имели бы права отрицать, что такой

224
ВОЛЬТЕР
человек существовал, ибо можно не быть автором
«Песни песней», не иметь миллиарда фунтов
стерлингов в сундуках, не иметь 700 жен и 300 наложниц
и тем не менее быть очень известным среди народов
царем.
Иосиф Флавий сообщает, что тирские писатели,
современники Соломона, упоминают его в архивах
Тира. Здесь нет ничего бессмысленного. Ни
рождение Соломона, сына двойного прелюбодеяния, ни
его жизнь, ни его смерть не заключают в себе
никаких чудес, которые противоречили бы природе и
вызывали недоверие.
Но если все жизнеописание человека от
рождения до смерти представляет собой фантастический
роман, тогда требуются самые безупречные
свидетельства современников. Того, что тысячу лет спустя
какой-то священник, считая серебро, нашел в
сундуке книгу, касающуюся этого человека, которую он
послал через писца царю небольшого народа,—
недостаточно.
Если сегодня русский епископ пошлет из глубин
Татарии государыне книгу скифа Абариса, которую
он нашел в ризнице или в старинном сундуке, нет
уверенности, что государыня отнесется с большим
доверием к такой книге. Тщетно эта книга будет
уверять, что Абарис облетел мир верхом на стреле, что
эта стрела именно та самая, которой Аполлон* убил
циклопа, что Аполлон спрятал стрелу близ Москвы и
что ветры доставили ее татарину Абарису, великому
поэту и магу, который сделал талисман из костей
Пелопса*. Петербургский двор, несомненно, теперь
этому не поверит, но народ от Казани до Астрахани
два-три века назад вполне мог этому верить.
Так же поступит датский король, если ему
преподнесут книгу, написанную богом Одином*. Он велит
тщательно разузнать, кто из германских или
шведских авторов знал этого Одина и что они дельного
высказали о нем.
Более того, если современники будут говорить
только о чудесах Одина, о его сверхъестественных
деяниях, он сильно рискует потерять доверие в гла-

Бог и люди
225
зах датского двора. Ему будут уделять не больше
внимания, чем мы уделяем волшебнику Мерлину.
Точно таким же представляется и Моисей тем, кто
верит только очевидному. Ни один
древнеегипетский и финикийский автор не говорил о Моисее.
Халдей Бероз* не говорит о нем ни слова, ибо, если
бы он сделал хоть малейший намек, Отцы Церкви
(как мы уже заметили о Самхониафоне*) давно бы
торжествовали. Иосиф Флавий, гордящийся
Моисеем, хотя и ставит под сомнение приписываемые ему
чудеса, везде искал хоть каких-нибудь свидетельств о
деятельности Моисея, но ничего так и не смог
найти. Он не берет на себя смелости утверждать, что
Бероз, родившийся при Александре, сообщает хоть
один факт, относящийся к Моисею.
Наконец, он находит некоего Херомена* из
Александрии, жившего во времена Августа,— через 15 или
16 столетий после эпохи, к которой относят
Моисея,— и этот автор говорит только, что Моисея
изгнали из Египта.
Он обращался к книге другого, более древнего,
египтянина, по имени Манефон*. Этот Манефон жил
при Птолемее Филадельфе*, за 300 лет до нашей эры,
когда египтяне оставляли свой варварский язык ради
прекрасного греческого языка. Манефон писал по-
гречески, к Моисею он был ближе, чем Херомен,
более чем на 300 лет. Иосиф и у него почерпнуть
ничего не мог. Манефон говорит, что когда-то в Галипо-
лисе* был священник по имени Озарсиф, который
принял имя Моисей и убежал с прокаженными.
Вполне могло быть, что иудеи так долго
говорили о своем Моисее всем соседям, что слух об этом
дошел, наконец, до некоторых египетских, греческих
и римских писателей. Страбон*, Диодор* и Тацит
говорят об этом очень мало, неясно, сбивчиво и
противоречат всему, что писали евреи. Это не
свидетельства. Если бы некоторые французские писатели
вздумали сегодня помянуть нашего Мерлина, это еще не
доказывало бы, что Мерлин жил и творил чудеса.
Каждый народ хочет иметь прославленных
родоначальников и законодателей. Наши соседи, францу-

226
ВОЛЬТЕР
зы, выдумали Франка, о котором говорили, что он
сын Гектора. Шведы верят, что им дал законы Магог,
сын Иафета, непосредственно после потопа. Другой
сын Иафета, Тубал, был законодателем Испании.
Иосиф называет его Тобел, что должно поднять
наше уважение к достоверности этого иудейского
историка.
Древние народы выдумывали для себя еще более
сумасбродное происхождение. Страсть к химерам, в
которых каждый народ старался превзойти соседей,
привела к тому, что месопотамцы похвалялись
законами, полученными от рыбы Оаннес*, дважды в день
выходившей из Евфрата проповедовать.
Моисей вполне мог быть таким же
фантастическим законодателем, как эта рыба. Человек, который
превращает жезл в змею и змею в жезл, превращает
воду в кровь и кровь в воду, который с 3
миллионами человек переходит море «аки по суху» и в ложных
писаниях которого ослица обретает дар речи,—
такой человек стоит рыбы, которая проповедует.
Таковы доводы тех, кто оспаривает
существование Моисея. Но им в ответ приводят аргумент,
который также не менее убедителен, чем их сомнения;
аргумент этот сводится к тому, что враги иудеев
никогда не сомневались в существовании Моисея.
Глава XXIV
ОБ ОЧЕНЬ ЛЮБОПЫТНОМ
ЖИЗНЕОПИСАНИИ МОИСЕЯ,
НАПИСАННОМ ИУДЕЯМИ ПОСЛЕ ПЛЕНЕНИЯ
Иудеи испытывали такую страсть к чудесам, что,
когда победители позволили им вернуться в
Иерусалим, они решили написать историю Моисея, еще
более фантастическую, чем та, которая вошла в
канон. Мы располагаем большим отрывком из этой
истории, переведенным ученым Жильбером Гоме-
ном, который посвятил свой перевод кардиналу Бе-
рули. Вот важнейшие происшествия, рассказанные в
этом отрывке, столь же необыкновенном, сколь и
мало известном.

Бог и люди
227
Спустя 130 лет после прихода иудеев в Египет и
60 лет после смерти патриарха Иосифа фараон
увидел сон. Некий старик держал весы. На одной чаше
их были все жители Египта, на другой был младенец,
и этот младенец весил больше, чем все египтяне
вместе. Фараон созвал тогда всех «шотим», своих
мудрецов. Один из мудрецов сказал ему: «О царь! Этот
младенец — иудей, который однажды причинит много
бед вашему царству. Повелев убить всех иудейских
детей, вы спасете вашу державу, если только можно
противостоять велениям судьбы».
Этот совет понравился фараону. Он призвал всех
повивальных бабок и приказал удавить всех
мальчиков, которых рожают еврейки. Был в Египте один
человек по имени Абрам, сын Кеафа, муж Иокабед,
сестры его брата. Иокабед принесла ему дочь,
которую назвали Мария, что означает «преследуемая»,
потому что египтяне происходят от Хама,
преследовавшего израильтян. Затем Иокабед родила Аарона,
что означает «осужденный на смерть», так как
фараон осудил на смерть всех иудейских детей. Аарона и
Марию охраняли ангелы Господни, которые
вскормили их в поле, а когда они достигли юности,
возвратили родителям.
Наконец, Иокабед родила третьего ребенка —
Моисея (который, следовательно, на 15 лет был
моложе своего брата). Его бросили в Нил. Дочь
фараона, купаясь, нашла его, накормила, усыновила, хотя и
не была замужем.
Три года спустя ее отец, фараон, взял вторую
жену. Во время большого торжества жена фараона
сидела справа от него, а дочь с маленьким Моисеем
слева. Ребенок, играя, надел себе на голову корону.
Чародей Валаам, евнух царя, вспомнил тогда сон его
величества. «Вот,— говорит он,— тот ребенок,
который однажды причинит вам столько зла; Дух Божий
в нем. То, что он только что сделал, доказывает, что
у него уже созрело намерение свергнуть вас с
престола. Его следует тут же убить». Эта мысль очень
понравилась фараону.
Младенца Моисея уже хотели убить, когда Бог
послал своего ангела Гавриила, который, переодев-

228
ВОЛЬТЕР
шись офицером фараона, сказал ему: «Государь, не
следует убивать невинного ребенка, который еще не
может действовать самостоятельно. Он возложил
вашу корону на голову только по недомыслию. Надо
его испытать: дайте ему рубин и горящий уголек.
Если он изберет уголек, ясно, что это глупыш,
который не будет опасен, но если он возьмет рубин, то
это знак, что он хитер, и тогда его надо убить».
Тотчас же принесли рубин и уголь. Моисей не
преминул взять рубин, но ангел Гавриил ловко
подвинул на место драгоценного камня уголек. Моисей
взял уголь в рот и так сильно прижег язык, что на
всю жизнь остался косноязычным. Такова причина
того, почему иудейский законодатель никогда не мог
ясно выражаться.
Моисею было 15 лет, и он был любимцем
фараона. Некий еврей пришел жаловаться ему, что один
египтянин отнял у него жену и избил его. Моисей
убил египтянина. Фараон приказал обезглавить
Моисея. Палач нанес казнимому удар, но в этот миг Бог
превратил шею Моисея в мраморную колонну и
ниспослал архангела Михаила, который в три дня
провел Моисея за границу.
Молодой еврей бежал к царю Эфиопии Месано,
который в это время вел войну с арабами. Моисей
был избран царем и женился на вдове. Но, стыдясь
женитьбы на жене своего государя, Моисей не
сожительствовал с ней и положил в кровать меч между
собой и царицей. Сорок лет прожил он, не
прикасаясь к ней. Разъяренная царица собрала, наконец,
сословия эфиопского царства, пожаловалась на
бездействие Моисея и добилась постановления о его
изгнании и о возведении на престол сына покойного
царя.
Моисей бежал в страну мадианитян к
священнику Иофору. Считая, что его карьера обеспечена, если
он предаст Моисея в руки египетского фараона,
священник заточил его в подземную тюрьму и посадил
его на хлеб и воду. Но в заключении Моисей быстро
растолстел. Иофор очень удивился этому. Он не знал,
что его дочь Сепфора стала любовницей заключен-

Бог и люди
229
ного и сама приносила ему куропаток и перепелов,
а также холодное вино. Иофор решил, что Бог
покровительствует Моисею, и не предал его гневу
фараона.
Между тем простак Иофор решил выдать свою
дочь замуж. В его саду росло дерево сафир, на
котором было вырезано имя Иаго, или Иегова. Он
оповестил во всех странах, что отдаст свою дочь тому, кто
сумеет вырвать это дерево. Но никто из любовников
Сепфоры не смог даже его согнуть. Моисей,
которому было лишь 77 лет, без труда и сразу вырвал
дерево. Он женился на Сепфоре, от которой вскоре
родился хороший мальчуган по имени Герсон.
Прогуливаясь однажды, Моисей встретил в
кустарнике Бога, который приказал ему пойти ко двору
фараона вершить чудеса. Моисей поехал с женой и
сыном. По дороге они встретили ангела,— имя его не
называют,— который приказал Сепфоре обрезать
младенца каменным ножом. Бог выслал туда же на
дорогу Аарона, но Аарону не понравилось, что его
брат женился на мадианитке. Он назвал Моисееву
жену потаскухой, а младенца Герсона — ублюдком и
отправил их домой.
Таким образом, Аарон и Моисей одни
направились ко двору фараона. Ворота дворца охранялись
двумя огромными львами. Валаам, чародей, увидев
подходивших братьев, спустил на них львов, но
Моисей коснулся их жезлом, и они мирно простерлись
перед ними и стали лизать ноги Аарону и Моисею.
Удивленный царь повелел обоим предстать перед
всеми своими чародеями. Началось состязание — кто
больше совершит чудес.
Далее автор рассказывает, почти как в Исходе,
про десять казней египетских. Он добавляет только,
что Моисей покрыл весь Египет до высоты одного
локтя петлями и что он наслал на египтян львов,
волков, медведей, тигров, которые, хотя двери были
закрыты на запор, входили во все дома и поедали
малых детей.
Согласно нашему автору, не иудеи убежали по
Красному морю, а фараон со своей армией бежал по

230
ВОЛЬТЕР
этому пути; иудеи бежали за ними, и воды
расступились направо и налево, чтобы дать им сразиться: все
египтяне, за исключением царя, были убиты. Увидев,
что он проиграл, царь запросил прощения у Бога.
К нему были посланы Михаил и Гавриил, которые
доставили его в город Ниневию, где он царствовал
400 лет.
Сравните этот рассказ с рассказом Исхода и
выберите, которому отдать предпочтение. Что касается
меня, то я не настолько учен, чтобы судить об этом.
Я только согласен с тем, что и тот и другой
относятся к жанру волшебной сказки.
Глава XXV
О СМЕРТИ МОИСЕЯ
Кроме такого жизнеописания Моисея, мы имеем
два, не менее удивительных, рассказа о его смерти.
В первом рассказе приводится длинный разговор
Моисея с Богом, в котором Бог объявляет, что
Моисею осталось жить не более трех часов. При сем
присутствовал демон Самуил. Когда прошел первый час,
демон стал смеяться, что он скоро завладеет душой
Моисея, а Михаил стал плакать. «Не радуйся так,
негодная тварь,— сказал добрый ангел злому,— Моисей
скоро умрет, но на его место придет Иисус».
Когда истекли три часа, Бог повелел Гавриилу
взять душу умирающего. Гавриил уклонился от этого,
Михаил тоже. Тогда Бог обратился к Зингиелу. Но он,
как и остальные, не захотел подчиниться, говоря:
«Я когда-то был его учителем и не убью своего
ученика». Тогда раздраженный Бог говорит демону
Самуилу: «Ну хорошо, негодяй, бери душу эту».
Обрадованный Самуил, обнажив меч, побежал к Моисею.
Умирающий разгневался, глаза его засверкали. «Как,
мошенник,— говорит он,— осмеливаешься ты убить
меня, который ребенком надел на голову корону
фараона, в 25 лет творил чудеса, вывел из Египта
60 миллионов человек, спокойно перешел Красное
море и победил двух царей, столь великих, что во
время потопа вода доходила им только до колен?
Вон, плут, сейчас же уходи!»

Бог и люди
231
Эти пререкания продолжались еще некоторое
время. Между тем Гавриил приготовил носилки,
чтобы перенести душу Моисея, Михаил — пурпурный
плащ, Зингиел — рясу. Бог возложил ему обе руки на
грудь и унес его душу.
На эту историю намекал апостол св. Иуда в своем
послании, когда он говорил, что архангел Михаил
оспаривал тело Моисея у дьявола. Так как это
происшествие описано только в книге, которую я только
что цитировал, очевидно, св. Иуда читал ее и
рассматривал как каноническую.
Второе описание смерти Моисея тоже дано в
форме разговора с Богом. Оно не менее забавно и не
менее любопытно, чем другие описания. Вот
некоторые места из этого разговора.
Моисей. Молю вас, Господь, отпустите меня в
Землю обетованную, по крайней мере на два или три
года.
Бог. Нет, я предписал, чтобы ты туда не ходил.
Моисей. Ну хотя бы чтоб меня принесли туда
после смерти.
Бог. Нет, ни живым, ни мертвым.
Моисей. Увы! Милосердный Боже, вы так
милостивы к вашим творениям, вы им прощаете дважды
или трижды, а я только раз прегрешил, и вы не
хотите меня простить!
Бог. Ты не соображаешь, что говоришь. Ты
совершил шесть грехов... Я помню, как я поклялся, что или
ты умрешь или погибнет Израиль. Одна из этих
клятв должна свершиться. Если ты хочешь остаться
жить, погибнет Израиль.
Моисей. Господи, здесь много хитрости, вы
тянете веревку за оба ее конца. Пусть лучше погибнет
Моисей, чем одна израильская душа.
После многих таких речей горное эхо донесло до
Моисея: «Тебе осталось жить только пять часов». По
истечении пяти часов Бог послал за Гавриилом, Зин-
гиелом и Самуилом. Бог обещает Моисею
похоронить его и уносит его душу.
Все эти басни не более необычайны, чем история
Моисея, изложенная в Пятикнижии. Тебе, читатель,
судить об этом.

232
ВОЛЬТЕР
DiaeaXXVl
ЗАИМСТВОВАНА ЛИ ИСТОРИЯ ВАКХА
ИЗ ИСТОРИИ МОИСЕЯ?
Мы уже отмечали удивительное сходство между
древними преданиями о Моисее и преданиями о
Вакхе. Оба они жили в одной местности, оба
вершили одинаковые чудеса, оба писали свои законы на
камнях. Кто из них оригинал? Кто — копия?
Несомненно лишь одно, что Вакха знали почти по всей
земле прежде, чем какой другой народ, кроме
еврейского, услыхал о Моисее. До краснобая Лонгина,
жившего в III веке н. э., ни один греческий писатель
не говорил о произведениях, приписываемых этому
иудею. Греки не знали даже, имеют ли евреи книги.
Историк Иосиф признает в IV главе своего «Ответа
Апиону», что евреи не поддерживали никаких связей
с другими народами. «Страна, в которой мы живем,—
говорит он,— удалена от моря. Мы совсем не
торгуем и не общаемся с другими народами». И далее:
«Удивительно ли, что наш народ, удаленный от моря
и предпочитающий ничего не писать, так мало
известен?»
Нет ничего более достоверного, чем это место.
Мистерии Вакха уже праздновались в Греции. Азия
знала о них, прежде чем какой-либо народ услыхал
о еврейском Моисее. Вполне естественно, что
маленький варварский народ подражал мифам
великого цивилизованного и знаменитого народа. Этому
имеется столько примеров, что одного этого
соображения достаточно, чтобы иудеи проиграли. В
мифологии, как и во всех изобретениях, более древнее
служит образцом для позднейшего. Сокровищница
человеческих легенд полна древнегреческих мифов,
изложенных под видом христианских. В ней можно
найти историю Ипполита* и историю Эдипа. Был
один святой, которому раб предсказал, что он убьет
своего отца и будет спать со своей матерью.
Предсказание раба свершилось. Святой покаялся и попал
в «Житие святых». Люди настолько любят басни, что,
когда они не способны их сочинить, они их
заимствуют.

Бог и люди
233
Мы приводим это рассуждение для того, чтобы
предостеречь против романтического духа
античности, который держится слишком давно.
ГлаваХХШ
О КОСМОГОНИИ, ПРИПИСЫВАЕМОЙ МОИСЕЮ,
И ЕГО ПОТОПЕ
Вся иудейская религия основана на сотворении
человека, на создании женщины из ребра Адамова,
на строгих приказах Бога Адаму и его жене, на
прегрешении этих первых созданий, обманутых змеей,
которая говорила и ходила и т. д. Моисеи узнал обо
всех этих вещах из уст самого Бога, записал их от
имени Бога, чтобы они стали вечным заветом роду
человеческому. Как же он мог запретить читать
Книгу Бытия до 25 лет? Или синедрион опасался, чтобы
юноши 20 или 18 лет не смеялись над этим? Если
чтение Бытия опасно, то чем больше мужают люди,
тем больше оно должно быть опасно для них. Если
люди уважают законодателя, почему им запрещают
читать его закон?
Если Бог — отец всех людей, то почему их
сотворение и их первые действия, описанные самим
Богом, были неизвестны всем людям? Почему по
истечении 2500 лет в пустыне узнал об этом один
Моисей?
Как случилось, например, что во времена Августа
не было ни одного историка, ни одного поэта, ни
одного ученого, которые знали бы имена Адама, Евы,
Каина, Авеля, Мафусаила, Ноя и т. д.? Каждый народ
имеет свои представления о сотворении мира. Но
нет ни одного народа, представления которого
походили бы на представления евреев. Несомненно,
что ни индийцы, ни скифы, ни римляне не вели
счета лет ни от Адама, ни от Ноя, ни от Авраама. Надо
признать, что Варрон* и Плиний очень бы смеялись,
если бы увидели наши теперешние альманахи и все
наши прекрасные книги по хронологии. Авель умер
в 130 году. Адам умер в 930 году. Всемирный потоп
был в 1656 году. ...Ной вышел из ковчега в 1657 году
и т. д. Этот удивительный счет, перед которым мы

234
ВОЛЬТЕР
склоняем голову, не заметили. Им открываются все
европейские альманахи, и никто не подумает о том,
что на всей остальной земле его не знают.
Предположим, что Самхониафон писал в то же
самое время, к которому относят Моисея, хотя,
несомненно, он писал намного раньше. Как могло
случиться, что Самхониафон не говорит ни об Адаме,
ни о Ное, ни о Всемирном потопе? Почему эти
удивительные события, которые свели население земли
до одной семьи, были совершенно неизвестны в
древности? Конечно, были наводнения, море
затопляло целые области. Хорошо известны наводнения
Девкалиона и Огигеса*. Платон говорит, что когда-то
был затоплен остров Атлантида. Миф ли это или
действительность — не важно. Никто не сомневается,
что многие места земного шара претерпели большие
перемены. Но такой Всемирный потоп, о котором
рассказывает Книга Бытия, физически невозможен.
Ни Фукидид*, ни Геродот*, ни один другой древний
историк не обесчестят своего пера таким вымыслом.
Если бы люди сохранили какие-либо
воспоминания об этих странных событиях, разве Гесиод* и
Гомер* умолчали бы об этом? Разве мы не обнаружили
бы у этих поэтов какого-нибудь сравнения,
связанного с этим стихийным бедствием? Разве не
сохранились бы какие-нибудь стихи Орфея, в которых
можно найти следы этого?
Евреи могли выдумать мировой потоп только
после того, как они услыхали о местных
наводнениях. Они совершенно не знали земли, и потому
приняли часть за целое, наводнение в маленькой
стране — за наводнение на всей земле. Они
преувеличили, но какой народ не преувеличивал?
Позднее некоторые греческие романисты и
поэты преувеличивали события, происходившие в
Греции, и наводнение в части Греции сделали
Всемирным потопом. Овидий прославил его в своей
очаровательной книге «Метаморфозы». Он был прав. Такое
событие годится только для поэзии. Для нас это чудо,
для греков и римлян — миф.
Кроме Греции были еще наводнения, и, вероятно,
они послужили источником рассказа о потопе, при-

Бог и люди
235
веденного в Бытии, которое иудеи писали в течение
длительного времени под именем Книги Моисеевой.
Евсевий и Георгий синкел*, т. е. актуарий,
сохранили нам отрывки сочинения некоего Абидена.
Этот Абиден переписал отрывки произведения
древнего халдейского автора Бероза. Бероз писал
романы, и в этих романах он говорит о наводнении,
происходившем при халдейском царе, по имени
Ксисутер, которого затем переделали в Ксисутрус и
который, как полагают, жил во времена Ноя.
Бероз рассказывает, что один халдейский бог,
которого затем сделали Сатурном, явился к Ксисутеру
и сказал ему: «Пятнадцатого дня месяца эзи
человеческий род будет истреблен потопом. Хорошенько
укройте ваши писания в Сипара, солнечном городе,
чтобы сохранилась память о ваших делах.
Постройте корабль, пусть войдут в него ваши родственники
и ваши друзья, возьмите с собой также птиц и
четвероногих, захватите с собой продовольствие, и когда
будут спрашивать, куда вы с вашим судном
направляетесь, отвечайте: «К Богу, молить его помочь роду
человеческому».
Ксисутер не замедлил построить корабль
шириной в две стадии и длиной в пять, т. е. ширина его
была 250 геометрических шагов и длина — 625
шагов. Корабль, который должен был идти в Черное
море, был тяжел на ходу. Настал потоп. Когда потоп
прекратился, Ксисутер выпустил нескольких своих
птиц, которые, однако, не найдя пищи, вернулись на
корабль. Через несколько дней он снова выпустил
своих птиц, которые вернулись с грязью на лапах.
Наконец, они не вернулись. Ксисутер поступает так
же: он уходит с корабля, который пристал к горе в
Армении, и больше не возвращается. Боги его
возносят.
Это единственное основание столь
распространенной басни, что ковчег Ноя оставался на горе в
Армении, где до сих пор видны его остатки.
Некоторые читатели, возможно, подумают, что
история Ноя — это история мифа о Ксисутере. Они
скажут, что если маленький народ всегда копирует
великий, если халдеи и все соседние народы неоспо-

236
ВОЛЬТЕР
римо более древни, чем евреи, и если евреи
действительно так молоды, то, вероятно, они подражали
своим соседям во всем, за исключением наук и искусств,
которых этот грубый народ никогда не мог постичь.
Что касается нас, то, еще раз, мы ограничиваемся
уважением к Библии.
Неверующие ссылаются на то — и это очень
правдоподобно,— что Понт Евксинский* когда-то
вышел из берегов и затопил часть Древней Армении.
То же самое могло сделать Эгейское море в Греции.
Атлантическое море могло поглотить большой
остров. Евреи, которые глухо слыхали об этом,
присвоили это событие и выдумали Ноя. Несомненно,
добавляют неверующие, никогда не было Ноя, ибо,
если бы такая личность существовала, все народы
рассматривали бы ее как восстановителя и отца рода
человеческого. Ее было бы невозможно забыть.
«Ной» было бы первым словом, которое произносил
бы весь человеческий род. Иудейская же легенда, как
уже сказано, была совершенно неизвестна миру до
того времени, когда христиане стали знакомиться с
иудейскими книгами, переведенными на греческий
язык... Я только привел доводы, которыми
свободомыслящие отвечают немыслящим, верующим в
достоверность Пятикнижия.
Глава XXVIII
О ПЛАГИАТАХ, В КОТОРЫХ УПРЕКАЮТ ЕВРЕЕВ
1. Самхониафон, ко- 1. Книги, приписыва-
торый писал в Финикии емые Моисею, также пред-
задолго до того, как ев- полагают десять поколе-
реи собрались в пустыне, ний.
установил, что времени,
к которому относят
Всемирный потоп,
предшествовало десять
поколений людей.
2. Любопытство одной 2. Любопытство одной
женщины, по имени Пан- женщины, по имени Ева,
дора*, оказалось роковым изгнало человеческий род
для рода человеческого. из мнимого рая.

Бог и люди
237
3. Вакх дал закон,
написанный на двух
мраморных таблицах,
развел вправо и влево волны
Красного моря, чтобы
пропустить свою армию,
остановил движение
солнца и луны.
4. Минерва* заставила
забить фонтан масла,
Вакх — фонтан вина.
5. Филемон и Бавкида
оказали богам во Фригии
гостеприимство, в
котором им отказало селение
около Фианей. Боги
превратили их хижину в храм
и селение — в озеро.
6. Греки полагали, что
Агамемнон* хотел
заколоть свою дочь Ифиге-
нию и что боги послали
лань, чтобы она была
принесена в жертву вместо
дочери.
7. Ниоба* была
превращена в мраморную
статую.
8. Подвиги Геракла.
9. Геракла предали
женщины.
10. Ослица Селены*
говорит.
11. Геракл вознесен на
небо в колеснице,
запряженной четверкой.
12. Боги воскресили
Пелопса.
3. Моисей также дал
свои писаные законы на
двух каменных
скрижалях, пересек Красное
море, как посуху, а его
преемник Иисус [Навин]
остановил солнце и луну.
4. Моисей дал евреям
только фонтан воды в
пустыне.
5. Евреи переделали
эту легенду самым
бесчестным образом, говоря,
что жители селения
Содом хотели осквернить
двух ангелов и Содом был
превращен в озеро.
6. Евреи полагали, что
Авраам хотел принести в
жертву своего сына, но
Адонай послал барана,
чтобы он был заколот
вместо Исаака.
7. Эдифь, жена Лота,
была превращена в
соляной столб.
8. Подвиги Самсона.
9. Самсона предали
женщины.
10. Ослица Валаама
говорит.
11. Илия вознесен на
небо в колеснице,
запряженной четверкой.
12. Елисей воскресил
маленькую девочку.
Если бы кто захотел взять на себя труд сравнить
все события мифологии и истории древних греков,
он бы удивился, не найдя в иудейской книге ни
одной страницы, которая не была бы плагиатом.

238
ВОЛЬТЕР
Наконец, стихи Гомера распевали уже более чем
в 200 городах, прежде чем эти города узнали, что
евреи существуют на свете. Разберись в этом,
читатель, и суди. Выбирай между теми, кого мы зовем
свободомыслящими, и теми, кого мы зовем
немыслящими.
ГлаваХХХ
О НРАВАХ ИУДЕЕВ ПРИ ИРОДЕ
...Ирод с некоторой славой царствовал 35 лет. Без
сомнения, он был наиболее могущественным из всех
еврейских царей, не исключая Давида и Соломона,
несмотря на их мнимую казну в почти миллиард
наших фунтов стерлингов.
Так как Иудея в его царствование совсем не
подверглась иноземным вторжениям, евреи могли
всецело заняться спорами, подобно тому как ныне
суеверные и невежественные народы, не имеющие
общественных развлечений и зрелищ, предаются
богословским спорам. Это происходило и у нас в
несчастное царствование Карла I. Все это показывает,
что всегда надо праздный народ занимать
зрелищами.
Фарисеи и саддукеи также расстраивали
государство, сколько могли, как у нас епископы и
пресвитериане*. Иоанн Креститель выдает себя за пророка,
руководит старым иудейским обрядом крещения, и
народ следует за ним1. Историк Иосиф Флавий
говорит определенно, что этот добрый человек призывал
народ к добродетели2. Однако Ирод, видя, что народ
собирается вокруг Иоанна, и страшась
возникновения мятежа, заключил проповедника в крепость Ма-
херу, подобно тому как во Франции заключают янсе-
нистов.
Заметим здесь, что Иосиф вовсе не говорит, что в
правление Ирода тетрарха Иоанна убили. А ведь
никто не мог лучше знать об этом, чем Иосиф —
писатель-современник, автор, пользующийся доверием,
1 Иудейские древности, кн. XVIII, гл. VII.
- Предполагается, что это место не является вставкой.

Бог и люди
239
происходивший из рода хасмонеев и облеченный
общественными должностями.
Во времена Ирода евреи спорили о Мессии, о
Христе. Это был освободитель, которого евреи
ожидали при всех своих печалях, особенно под гнетом
сирийских царей. Они дали имя Христа Иуде
Маккавею, даже Киру* и некоторым другим иноземным
государям. Многие из них приняли Ирода за Мессию.
Имелась и особая секта иродиан. Другие, наоборот,
рассматривали его правление как тираническое и
называли его Анти-Мессия, Анти-Христ.
• Спустя некоторое время после его смерти один
бесноватый по имени Феудас выдавал себя за
Мессию. Иосиф говорит, что за ним следовали огромные
толпы сброда и он им обещал повернуть, как Иисус,
Иордан вспять и провести их через реку, как посуху.
Он был обезглавлен1.
Весь еврейский народ был одержимым. Ханжи
добивались обращений в иудейскую веру, чтобы
крестить и обрезать прозелитов. Существовало два вида
крещения: крещение новообращенных и крещение
правосудия. Тех, кто принимал иудаизм и жил среди
евреев, не сливаясь с ними, не принуждали
принимать и крещение и обрезание. Они почти всегда
довольствовались крещением. Это не так мучительно,
как обрезать крайнюю плоть. Но те, которые имели
больше рвения и которых называли прозелитами
правосудия, получали оба знака: их крестили и
обрезали. Иосиф рассказывает про одного царька
провинции Адиабен по имени Изаф, который был
достаточно глуп, чтобы принять иудейскую религию2.
Он не говорит, где была эта провинция, но речь идет
о местности у Евфрата. Итак, Изафа крестили и
обрезали. Его мать Елена довольствовалась крещением
правосудия, ей ничего не отрезали.
Среди всех иудейских партий, несмотря на
вздорные суеверия и дух грабежа, как и у всех народов,
были люди добродетельные, такие, какие были в
Риме и Греции. У них даже были общества, которые
1 Иудейские древности, кн. XX, гл. V.
2 Там же, гл. II.

240
ВОЛЬТЕР
в некоторых отношениях напоминали пифагорий-
цев и стоиков. Они отличались воздержанием,
уединением, строгостью нравов, отказом от всех
удовольствий, приверженностью к созерцательной жизни.
Такими были общества эссенов и терапевтов.
Не следует удивляться, что при таком жестоком
государе, как Ирод, и еще более жестоких
предшествующих царях мы видим людей добродетельных.
Во времена Нерона в Риме был Эпиктет. Полагают
даже, что Иисус Христос был эссеном, но это
неверно. Эссены не выступали открыто, не имели
последователей в народе, не говорили публично. Они не
были тщеславны. Все те, кто писал об Иисусе
Христе, приписывали ему характер совсем другой и
весьма возвышенный.
Глава XXXI
ОБ ИИСУСЕ
Только фанатик или низкий обманщик способен
сказать, что историю Иисуса не следует изучать с
позиций разума. А каким иным путем можно судить
о какой бы то ни было книге? Неужели же с позиций
безрассудства? Здесь я ставлю себя на место
гражданина Древнего Рима, впервые читающего историю
Иисуса.
У нас есть книги на еврейском и греческом
языках одинаковой древности, говорящие за и против
Иисуса. «Толдос Иешут» пишет против него на
еврейском языке. В этой книге он назван
незаконнорожденным, обманщиком, бунтовщиком, наглецом,
колдуном, а в греческих книгах его почти обожествляют.
Все эти писания полны чудес, и наши бедные глаза
встречаются в них с противоречиями почти на
каждой странице.
Знаменитый писатель, родившийся вскоре после
смерти Иисуса и который, если верить святому Ири-
нею1, должен был быть его современником, иными
словами, Иосиф Флавий, близкий родственник жены
1 Св. Ириней утверждает, что Иисус умер 50 лет от роду.
В таком случае Иосиф Флавий мог бы его знать.

Бог и люди
241
Ирода, сын жреца, должен был знать Иисуса. Он не
впадает в заблуждение тех, кто поносил Иисуса, не
принадлежит к тем, кто рассыпался в обильных
похвалах ему; он ничего о нем не говорит. В настоящее
время доказано, что те пять или шесть строк,
которые приписывают Иосифу об Иисусе, вписаны
довольно неудачно, что это подлог, так как, если бы
Иосиф действительно верил, что Иисус — Мессия, он
написал бы о нем во сто раз больше, а признавая его
Мессией, он стал бы его последователем.
Другой еврей, писавший историю своей страны
несколько ранее Иосифа, Юст* из Тивериады,
хранит глубокое молчание об Иисусе. Также и Филон.
Филон, известный еврейский писатель,
современник Иисуса, никогда не упоминает о нем. Ни один
римский историк не говорит о приписываемых ему
чудесах, которые должны бы привлечь внимание
всего мира.
Добавим еще одну существенную подробность к
этим историческим истинам: ни Иосиф, ни Филон
нигде ни разу не упоминают о грядущем Мессии.
Можно ли заключить на этом основании, что
вообще не было Иисуса, подобно тому как некоторые
осмеливаются утверждать, на основании
Пятикнижия, что не было Моисея? Нет, ибо после смерти
Иисуса писали и за и против него, что
подтверждает факт его существования. Не менее очевидно, что
он тогда был настолько мало известен, что никто из
именитых граждан не упоминал о нем.
Я видел нескольких учеников Болингброка,
людей скорее находчивых, чем образованных,
отрицавших существование Иисуса, так как история о трех
волхвах, о звезде, об избиении младенцев и т. д. и
т. п.— все это, по их выражению, верх бессмыслицы;
противоречие двух, приписываемых ему Матфеем и
Лукой, родословных является главным доводом, на
который ссылались эти молодые люди, чтобы
прийти к заключению, что Иисус не существовал, но это
привело их к ложному выводу. Наш соотечественник
Уэль заказал себе во Франции довольно нелепую
родословную, несколько ирландцев написали, что он
и Янсен имели прирученного дьявола, помогавшего

242
ВОЛЬТЕР
им во время карточной игры подсовывать тузы.
О них придуманы сотни сумасбродных историй. Но
это не опровергает того факта, что они
действительно существовали-, те, кто проигрывал им деньги, сами
в этом убедились.
Каких только глупостей не рассказывали о
герцоге Бекингем*. Тем не менее он существовал во
времена Якова и Карла.
Аполлоний Тианский, конечно, никого не
воскрешал; Пифагор не имел золотого бедра, но и
Аполлоний и Пифагор были реальными существами.
Возможно, что и наш божественный Иисус в
действительности не был унесен на гору дьяволом. Он,
конечно, не иссушил смоковницы в марте месяце из-
за того, что дерево не приносило плодов, так как
фиги в это время года и не могли созреть. Быть
может, он никогда не спускался в ад и т. д. и т. п., но
существование Иисуса мы признаем.
Кем же был этот человек? Безусловно, сыном
деревенского плотника: обе партии согласны в этом
вопросе; спорят они только насчет матери. Враги
Иисуса утверждают, что она была беременна от
некоего Пантера. Его приверженцы заявляют, что она
забеременела от Духа Божьего. Между этими двумя
мнениями — евреев и христиан — нет среднего.
Евреи могли бы, однако, допустить третий вариант,
более естественный: то есть, что, имея от мужа
других детей, она имела от него же и этого сына; но
умеренные мнения чужды духу партий. Благодаря
различию этих мнений получалось, что Иисус был
неизвестного рождения, происходящим из подонков
общества, что, выдавая себя, как многие другие, за
пр эока и ничего не написав, он этим подал
язычникам повод сомневаться, умел ли он вообще
писать,— это соответствовало бы его общественному
положению и воспитанию.
Но, говоря по совести, мог ли столяр из
Назарета, которого считали невежественным, основать
секту? Да, так же как наш Фокс, деревенский сапожник,
человек совершенно невежественный, основал секту
квакеров в графстве Лестер. Одетый в кожаную
одежду, этот безумец с сильным воображением умел гово-

Бог и люди
243
рить с большим пылом, когда обращался к более
слабым людям. Прочитав Библию и применяя ее
по-своему, он заставил глупцов последовать за ним; он был
невежественен, но его последователями стали даже
ученые. Секта Фокса создана и продолжает достойно
существовать после того, как была освистана и
преследуема. Первыми анабаптистами* были простые
неграмотные крестьяне.
Наконец, пример Магомета* никто не может
оспаривать. Он сам называл себя невежественным
пророком. Многие сомневаются, умел ли он писать.
Действительно, писал он плохо, но дрался хорошо. Он
был носильщиком, служащим у перекупщицы
верблюдов1. Это не слишком блестящее начало карьеры,
и все же он сделался великим человеком.
Возвратимся к Иисусу, который не имеет с ним ничего общего
и к которому мы привыкли относиться с уважением
независимо от нашей религии, о которой мы здесь
не говорим.
DiaeaXXXU
ИССЛЕДОВАНИЯ ОБ ИИСУСЕ
Болингброк, Толанд, Уолстон, Гордон и другие
свободомыслящие, исходя из всего, что было
написано в пользу Иисуса и против него, заключили, что
он был энтузиастом, пожелавшим создать себе имя
среди галилейской черни.
В «Толдос Иешут» говорится, что Иисуса
сопровождали 2 тысячи вооруженных людей, когда Иуда,
по приказу синедриона, захватил его, и что было
пролито много крови. Но если бы этот факт был
1 По свидетельству мусульманских авторов, Магомет был
беден, но принадлежал к одному из самых знаменитых и
богатых арабских племен. Ему была доверена охрана храма в
Мекке. Первым делом Магомета было возглавить племя и
уничтожить идолопоклонство, которое обосновалось в этом храме. Он
женился на богатой вдове из своего племени, у которой до того
был слугой: арабы не имеют понятия о том, что мы называем
унижением. Проводник верблюдов, слуга, если он принадлежал
к знаменитому племени, имел право гордиться своим
происхождением.

244
ВОЛЬТЕР
установлен, то, очевидно, Иисус считался бы таким
же преступником, как Бар-Кохба, провозгласивший
себя мессией после него. В таком случае его
поведение соответствовало в какой-то мере его доктрине:
«Я пришел принести вам не мир, а меч». Что Иуда
был чиновником синедриона, присланным
разогнать мятежную партию Иисуса, можно видеть также
из Евангелия Никодима, принятого в течение
четырех веков, цитированного Юстином, Тертуллианом,
Евсевием и признанного императором Феодосием
подлинным. Оно начинает с того, что включает Иуду
в число важнейших должностных лиц Иерусалима,
обвинявших Иисуса перед римским претором. Эти
должностные лица: Анна, Кайяфа, Сумма, Датан, Га-
малиил, Иуда, Леви, Александр, Нефталим, Карох.
Такая согласованность между друзьями и врагами
Иисуса дает право считать, что он действительно
был преследуем и схвачен неким Иудой. Но ни «Тол-
дос», ни книга Никодима не упоминают о том, что
Иуда был учеником Иисуса и что он предал своего
учителя.
«Толдос» и Евангелие сходятся в вопросе о
чудесах. «Толдос» говорит, что Иисус творил их как
колдун, а в Евангелии сказано, что он творил их как
посланец Божий. В действительности, в те времена, как
до, так и после него, весь мир верил в чудеса. Не
было ни одного писателя, который не говорил бы о
чудесах, но самым замечательным чудом,
совершенным Иисусом в покоренной римлянами провинции,
оказалось то, что о нем самом римляне ничего не
слышали. Если руководствоваться только рассудком,
то следует отбросить все чудеса, все прорицания.
Весь вопрос в том, чтобы исторически исследовать,
был ли Иисус главой политической партии, или
ограничивался только тем, что имел последователей.
За отсутствием данных судебного следствия, которое
вел Пилат, нам трудно высказать свое мнение.
Предположительно, основываясь на данных
Евангелий, можно утверждать, что он был окружен
несколькими пылкими последователями и допустил
некоторые насильственные действия.

Бог и люди
245
Иисус, если верить Евангелиям, сейчас же по
прибытии в Иерусалим разгоняет торговцев и грубо
обращается с теми, кто имел законное право продавать
голубей для жертвоприношений на паперти храма.
Этот поступок кажется милорду Болингброку, Уол-
стону и всем свободомыслящим нелепым и так же
заслуживающим порицания, как если бы
какой-нибудь фанатик вздумал отхлестать букинистов,
торгующих молитвенниками у храма Св. Павла. Но как-то
мало вероятно, чтобы эти люди, торгующие с
разрешения властей, дали какому-то пришельцу из
деревни, явившемуся в столицу, избить себя и разогнать.
Разве что он был в сопровождении целой толпы
людей.
Утверждают, что он утопил 2 тысячи свиней. Если
он разорил этим несколько семейств, требовавших
суда над ним, то следует признать, что, согласно
обычным законам, он заслуживал наказания. Но, как
говорит Евангелие, Иисус ниспослал дьявола на
свиней в такой местности, где не водятся свиньи;
человек, даже не являющийся ни христианином, ни
евреем, может порядком сомневаться во всем этом. Он
скажет богословам: «Простите, если, желая оправдать
Иисуса, я принужден опровергнуть ваши книги;
Евангелия показывают, что Иисус побил невинных
торговцев, что он утопил 2 тысячи свиней, иссушил
не принадлежащую ему смоковницу и лишил
владельца дерева его собственности лишь потому, что
дерево не имело плодов, когда еще и не наступило
время созревания фиг; Евангелия обвиняют его в
том, что он обратил воду в вино для гостей, которые
уже были пьяны; в том, что ночью он
перевоплотился, чтобы говорить с Илией и Моисеем, что он был
трижды похищен дьяволом. Я хотел бы сделать из
Иисуса праведника и мудреца, но он не может быть
ни тем, ни другим, если все, что вы говорите,—
правда, а все эти похождения не могут быть правдой, так
как они неприемлемы ни для Бога, ни для людей.
Позвольте мне, из уважения к Иисусу, вычеркнуть из
его Евангелий те места, которые бесчестят его. Я
защищаю Иисуса от вас.

246
ВОЛЬТЕР
Если правда, как утверждаете вы, и что весьма
правдоподобно, будто фарисеев, докторов права он
называл змеиной породой, «гробами
повапленными», мошенниками, стяжателями,— именами,
которые священники всех времен иногда заслуживали, то
это было очень опасной дерзостью, неоднократно
стоившей жизни неосторожным любителям правды.
Но можно быть очень честным человеком и
говорить, что бывают священники-плуты».
Следовательно, руководствуясь здравым смыслом,
мы можем заключить, что не имеем ни одного
достойного доверия памятника, показывающего, что
Иисус заслужил муки, от которых умер, а также
ничего, что бы доказывало, что он был дурным
человеком.
Время его казни неизвестно. Данные раввинов и
христиан расходятся на 50 лет. Сведения Иринея
расходятся с общепринятым мнением на 20 лет.
Между Лукой и Матфеем существует разница в
10 лет, и оба они приписывают ему совершенно
различную родословную, абсолютно чуждую личности
Иисуса. Ни один писатель, греческий или римский,
ничего не говорит об Иисусе; все еврейские
евангелисты противоречат друг другу, и, наконец, как нам
известно, ни Иосиф, ни Филон не удостаивают
упомянуть об Иисусе.
Мы не находим ни одного документа у римлян,
которые, как говорят, распяли его. Приходится
ограничиться следующим заключением: был еврей
темного происхождения, именуемый Иисусом,
распятый как богохульник во времена императора Тибе-
рия, неизвестно в каком году.
Глава XXXIII
О МОРАЛИ ИИСУСА
Очень возможно, что Иисус проповедовал в
деревнях добродетель, так как известно, что у него
были ученики. Человек, занимающийся
пророчеством, может говорить и делать нелепости, за
которые заслуживает быть заключенным в тюрьму: наши
милленарии*, наши пиетисты, наши методисты, на-

Бог и люди
247
ши меннониты*, наши квакеры говорили и делали
их в неограниченном количестве. Пророки из
Франции пришли к нам, они якобы воскрешали мертвых.
Еврейские пророки были, с разумной точки
зрения, самыми безрассудными людьми. Иеремия
надевает себе вьюк на спину и веревки на шею, Иезеки-
иль ест с хлебом испражнения. Осия утверждает, что
Бог, в виде особой милости, приказал ему взять
публичную женщину, а затем жену, совершившую
прелюбодеяние, и иметь от них детей. Этот последний
поступок не является назидательным, а даже строго
наказуем. Собственно говоря, никогда не было на
земле человека, якобы посланного Богом, который
собрал бы вокруг себя людей, чтоб сказать им:
«Живите неразумно и без закона; отдайтесь пьянству,
нарушайте супружескую верность, будьте
содомитами, опустошайте чужие карманы, нападайте,
убивайте на больших дорогах и не упускайте случая убить
ограбленных вами, чтобы они не смогли донести на
вас; убивайте даже грудных детей; так поступал Давид
с подданными царька Ахида; присоединяйтесь к
другим грабителям и потом убивайте их исподтишка,
вместо того чтобы делить с ними добычу; убивайте
ваших отцов и матерей, чтоб поскорей получить
наследство, и т. д. и т. д.».
Многие люди, в особенности многие евреи,
совершали эти ужасные поступки, но ни один человек
не проповедовал этого в более или менее
просвещенных странах. Правда, что евреи оправдывали
свои первые преступления, ссылаясь на жестокие
законы своего Моисея. Но, по крайней мере, они
приняли десять заповедей, обязательных для всех
народов. Они запретили убийство, грабеж и
прелюбодеяние; они предписали повиновение детей
родителям, как все древние законодатели. Чтобы
достигнуть цели, надо всегда исходить из добродетели.
Иисус проповедовал единую праведную мораль: двух
моралей быть не может. Мораль Эпиктета, Сенеки,
Цицерона, Лукреция, Платона, Эпикура, Орфея, Тота,
Зороастра, Брамы*, Конфуция совершенно такая же.
Многие свободомыслящие отмечают, что Иисус
слишком часто нарушал эту единую мораль. Если
верить Евангелиям, говорят они, то он провозгласил,

248
ВОЛЬТЕР
что нужно ненавидеть своего отца и свою мать; что
он родился, чтобы принести не мир, а меч и внести
раздор в семьи. Его «принуди их войти» является
разрушением общества и символом тирании. Он
говорит лишь о том, чтобы заключить в темницу слуг, не
сумевших увеличить доходов своего хозяина
отдачей денег в рост; он хочет, чтобы смотрели, как на
таможенного чиновника, на всякого, не
принадлежащего к его церкви. Эти строгие философы находят в
книгах, названных Евангелиями, столько же
отвратительных изречений, сколько низких и нелепых
сравнений.
Да будет нам позволено ответить на их
утверждения. Уверены ли мы, что Иисус произносит то, что
ему приписывают? Правдоподобно ли (с точки
зрения здравого смысла), чтобы Иисус собирался
разрушить храм, обещая вновь выстроить его в течение
трех дней; чтобы он беседовал на горе с Илией и
Моисеем; чтобы он троекратно был похищен Шато-
булом — дьяволом, который перенес его первый раз
в пустыню, во второй — на крышу храма, а в
третий — на холм, с которого были видны все царства
мира, и что он пустился в рассуждения с дьяволом?
Впрочем, знаем ли мы, какой смысл придавал он
словам (если допустить, что он их произнес),
которым можно придать сто различных значений, так
как это были притчи, загадки? Невозможно поверить,
чтобы он приказал смотреть, как на таможенного
чиновника, на всякого человека, не повинующегося
его церкви, ведь в то время вообще не было церкви.
Но обратим внимание на приписываемые ему
изречения, на наименее двусмысленные из них, и мы
найдем в них любовь к Богу и ближнему своему,
общечеловеческую мораль.
Что касается его поступков, то мы можем судить
о них только по тому, что нам о них передают.
Видим ли мы хоть один его поступок (кроме истории
с торгующими в храме), на основании которого мы
могли бы считать Иисуса скандалистом,
мятежником, нарушителем общественного покоя, каким его
описывает «Толдос Иешут»?
Он принимает участие в кутежах, посещает
вымогателей и женщин легкого поведения, но это еще не

Бог и люди
249
значит, что он замышляет что-нибудь против
властей. Он не подстрекает своих учеников защищать
его, когда приходят арестовать его во имя
правосудия. Уолстон может утверждать, сколько ему угодно,
что рассказ о Симоне Бар-Ионе, отрезавшем ухо
слуге Малхея,— ухо, возвращенное ему Иисусом,—
является одной из самых нелепых басен, порожденных
идиотским фанатизмом. Он доказывает, по крайней
мере, что автор, кто бы он ни был, считает Иисуса
миролюбивым человеком. Одним словом, чем
больше принимать во внимание его поведение (так, как
о нем свидетельствуют), рассуждая разумно, тем
более разум убеждает нас, что он был бескорыстным
энтузиастом и хорошим человеком, который хотел,
чтобы о нем говорили, и который не любил
священников того времени.
Мы можем судить о нем не только по тому, что
было написано о его личности. Его противники не
обвиняют его в других преступлениях, кроме того,
что он взбунтовал 200-тысячную толпу, да и это
обвинение мы встречаем только в одной книге, полной
неясностей. Все данные за то, что он отнюдь не был
человеком зловредным и не заслужил своей
мученической кончины.
Свободомыслящие, однако, настаивают, что раз
он был наказан как злодей, то, вероятно, он и был
повинен в каком-то нарушении общественного
порядка.
Вспомним, однако, какое количество людей
порядочных умертвили оскорбленные
священнослужители. И не только те, кто подвергался гневу
священнослужителей, были преследуемы во всех странах,
кроме Древнего Рима, но подлые чиновники государства
помогали как своими голосами, так и руками
священнослужителей, начиная с Присциллиана* до
мученической смерти 600 человек, погибших во славу
нашей бесчестной Марии. Такие, обоснованные
законом, избиения продолжали и наши соседи.
Сколько казней, сколько убийств! Не были ли эшафоты и
виселицы воздвигнуты по всей Европе для
осужденных священнс>служителями? Неужели же мы пожалеем
Яна iyca, Иеронима Пражского, епископа Кранмера,
Дюбура, Сервета* и других и не пожалеем Иисуса?

250
ВОЛЬТЕР
Говорят: зачем его жалеть? Он основал кровавую
секту, из-за которой пролито больше крови, чем
было пролито во время самых страшных войн
между народами.
Нет! Я осмеливаюсь утверждать вместе со всеми
образованными и умными людьми, что Иисус
никогда и не думал создавать эту секту. Христианство в
том виде, каким оно стало со времен Константина,
более чуждо Иисусу, чем Зороастру или Браме. Иисус
стал предлогом для наших фантастических теорий,
наших преследований, наших религиозных
преступлений, но он не был их творцом. Некоторые
смотрели на Иисуса как на еврейского врача, которого
иноземные шарлатаны сделали главой своего
аптекарского искусства. Шарлатаны эти хотели уверить всех,
что он снабдил их ядами. Я льщу себя надеждой, что
сумею доказать, что Иисус не был христианином и
что он, напротив, с ужасом осудил бы наше
христианство в том виде, каким его создал Рим,—
христианство нелепое и варварское, угнетающее душу и
заставляющее наше тело умирать от голода в
ожидании дня, когда и душа и тело будут гореть на вечном
огне; христианство, доведшее народы до нищеты для
обогащения монахов и людей недостойных и в
связи с этим до вынужденных преступлений;
христианство, предающее царей первому попавшемуся
святоше, который готов их убить во имя святой церкви;
христианство, ограбившее Европу, чтобы
нагромоздить в храме Лоретской Богоматери, прибывшей из
Иерусалима на Анконский рынок по воздуху, больше
сокровищ, чем потребовалось бы, чтобы накормить
голодающих 20 стран; наконец, христианство,
которое могло бы утешить мир, а вместо того утопило
его в крови бесчисленных сражений и навлекло на
него всевозможные бедствия.
Глава XXXIV
О РЕЛИГИИ ИИСУСА
Принимая во внимание только евангельские
сведения, можно бесспорно сказать, что Иисус родился
от иудея и иудейки, был обрезан по обычаю иудеев,

Бог и люди
251
законно крещен в Иордане иудеем Иоанном, как и
полагалось иудею, что он посещал иудейский храм,
выполнял все иудейские обряды, соблюдал субботу и
все иудейские праздники и умер иудеем.
Я скажу больше: все его ученики всегда были
иудеями. Ни один из писавших Евангелия не
осмеливается приписывать Иисусу Христу желание
уничтожить закон Моисея. Наоборот, они приписывают ему
слова: «Я пришел не для того, чтобы нарушить закон,
но чтобы исполнить его».
В другом месте он говорит: «Разве нет у них
закона и пророков?» Я не только сомневаюсь в том, что
можно найти хотя бы одно место, в котором бы
говорилось, что Иисус отказался от религии, в которой
он родился, но я уверен, что ни из одного его
высказывания нельзя было бы заключить, не искажая его,
что он хотел создать новый культ на развалинах
иудейства.
Почитайте «Деяния апостолов»: Болингброк,
Коллинз, Толанд и тысяча других уверяют, что эта книга
набита ложью, смешными чудесами, нелепыми
баснями, анахронизмами, противоречиями, как и все
другие еврейские книги предыдущих времен. По той
же самой причине я и предлагаю ее вам. Если в этой
книге, сообщающей, по вашим словам, столько
ложных фактов, автор нигде не осмелился сказать, что
Иисус основал новую религию и что Иисус был
Богом, не придется ли согласиться с тем, что наше
современное христианство является совершенно
противоположным религии Иисуса и может быть даже
названо богохульным учением.
Перенесемся ко дню Троицы, когда на горе Дух
(каким бы он ни был) нисходит на апостолов в
образе огненных языков. Подумайте только о речах
Петра, приписываемых ему автором «Деяний» и
являющихся как бы изложением христианских
верований. Вы говорите мне, что это все чепуха, но сквозь
эту чепуху постарайтесь увидеть и правду.
Во-первых, Петр цитирует пророка Иоэля,
сказавшего: «Я распространю дух мой на всякую плоть».
Петр заключил из этого, что в качестве
праведных евреев он и его товарищи приняли Дух.
Тщательно запомните следующие слова: «Вы знаете, что

252
ВОЛЬТЕР
Иисус из Назарета был человеком, прославленным
Богом, благодаря добродетели его и чудесам,
сотворенным Богом через него».
Оцените в особенности значение слов:
«человеком, прославленным Богом»,— вот признание того,
что Иисус не был настолько богохульным, чтобы
считать себя божественным, а ученики его не
придумали такого богохульства.
Бог воскресил его, прекратив адские муки, и т. д.
Это значит, что Бог воскресил человека.
Это Иисуса воскресил Бог, после того как он был
возвышен могуществом Бога и т. д.
Обратите внимание на то, что во всех этих
отрывках Иисус является хорошим евреем, праведным
человеком, охраняемым Богом, но Бог допустил его
публичную казнь и тайно воскресил его.
В это же время Петр и Иоанн входили в храм на
вечернюю молитву. Это безусловное подтверждение
того, что апостолы оставались так же верны
иудейской религии, как и Иисус.
Моисей сказал нашим отцам: «Господь Бог ваш
породит вам из ваших же братьев такого же
пророка, как я, слушайтесь его во всем том, что он вам
прикажет... Тот, кто ослушается этого пророка, будет
изгнан из народа».
Признаюсь, что Петр, которому приписывается
эта речь, очень плохо передает слова Второзакония,
приписываемые Моисею. В тексте Второзакония нет
слов: «Тот, кто ослушается этого пророка, будет
изгнан из народа». Признаюсь также, что существует
больше 30 текстов Ветхого Завета, подделанных в
Новом, чтобы эти тексты совпадали с тем, что
говорилось об Иисусе, но сама эта фальсификация
является доказательством того, что ученики Иисуса не
смотрели на него как на еврейского пророка.
Иногда, правда, они называли Иисуса Сыном Божьим, а
известно, что «сын божий» означало человек
праведный, а «сын Велиала» — человек неправедный.
Ученые говорят, что эти слова были использованы
впоследствии для обожествления Иисуса Христа.
В Евангелии, приписываемом Иоанну, имя Сына
Божьего принимается в прямом смысле этого слова

Бог и люди
253
и потому говорится, что верховный
священнослужитель придал ему смысл богохульства.
Когда Стефан до избиения его камнями говорил
с народом, он сказал: «Кого из пророков не
преследовали ваши отцы? Вы убили всех, предсказывающих
вам пришествие праведного, которого вы
изменнически убили». Стефан называет Иисуса только
праведником, остерегаясь называть его Богом. Умирая,
Стефан не отказывается от иудейской религии, и ни
один из апостолов не отказывается от нее; они
только крестили во имя Иисуса, как раньше законно
крестили во имя Иоанна.
Сам Павел, бывший слугой Гамалиила, кончил
тем, что стал его врагом. По утверждению евреев,
Павел поссорился с Гамалиилом из-за того, что этот
священник отказался выдать за него свою дочь.
Павел, после того как он был приверженцем
Гамалиила и преследовал учеников Иисуса, сам объявил себя
апостолом. Всегда восторженный и пылкий, Павел
смотрит на Иисуса Христа как на человека. Он далек
от того, чтобы называть его Богом; он нигде не
утверждает, что Иисус не подчинялся еврейскому
закону; сам Павел был евреем всегда. «Я не грешил,—
сказал он проконсулу Фесту,— ни против еврейского
закона, ни против храма»1. В течение семи дней
Павел сам приносил жертвы в храме, производил обряд
обрезания над Тимофеем, сыном язычника и
женщины легкого поведения.
«Настоящий иудей,— говорит он в своем
Послании к римлянам,— тот, кто является им
сознательно»2. Одним словом, Павел был иудеем, вступившим
в ряды защитников Иисуса против других иудеев. Во
всех случаях, когда он говорит об Иисусе Христе, он
всегда восхваляет его как праведного иудея, с
которым Бог общался, которого Бог прославлял и
приобщил к своему величию. Правда, Павел помещает
Иисуса иногда непосредственно над ангелами, а
иногда под ними. Что же мы можем из этого
заключить? Что невразумительный Павел — иудей, сам
себе противоречащий.
1 Деяния апостолов, XXV, 8.
2 Послание к римлянам, И, 28, 29.

254
ВОЛЬТЕР
Достоверно установлено, что первые ученики
Иисуса представляли собой отдельную секту только
среди иудеев, наподобие виклефитов среди нас.
Иисус, без всякого сомнения, сумел добиться
привязанности своих учеников, так как через несколько
лет после его смерти те, которые присоединились к
его партии, написали 54 Евангелия; некоторые из
них сохранились полностью, другие известны по
длинным отрывкам, а некоторые цитируются только
Отцами Церкви. Но ни в этих цитатах, ни в
отрывках, ни в каком-либо из полностью сохранившихся
Евангелий Иисус не характеризуется иначе, как
праведник, которого Бог осыпал своими самыми
великими милостями.
И только в одном Евангелии, приписываемом
Иоанну, по-видимому, последнем из всех и явно
фальсифицированном, находятся отрывки, касающиеся
обожествления Иисуса. В первой главе указывается,
что он есть Слово, и становится ясно, что эта глава
составлена в более позднее время христианином-
платоником: Слово, Логос было евреям абсолютно
неизвестно.
Однако в Евангелии Иоанна Иисусу
приписываются слова: «Я вознесусь к Отцу моему, который и
ваш Отец, к моему Богу, который и ваш Бог». Этот
отрывок противоречит всем отрывкам, говорящим
об Иисусе как о Богочеловеке. Все Евангелия
противоречат друг другу, и все они, как говорят, были
извращены или искажены переписчиками.
Еще более извращено послание, приписываемое
тому же Иоанну. Он якобы говорит, что есть трое,
которые свидетельствуют в небесах: Отец, Слово и
Святой Дух; и эти трое составляют одно; и есть трое,
свидетельствующие на земле: дух, вода и кровь; и эти
трое составляют одно.
Доказано, что этот отрывок был прибавлен к
посланию Иоанна около VI века. В другой главе мы еще
расскажем о больших извращениях, бесстыдно
совершенных христианами и названных ими
благочестивыми подлогами. Мы хотим установить истину
относительно всего, что касается личности Иисуса, и
доказать, что он и его первые ученики всегда
исповедовали иудейскую религию. Этим, между прочим,

Бог и люди
255
доказано, насколько нелепо и отвратительно то, что
христиане сжигали евреев, своих же собственных
отцов. Ведь идущие на костры евреи должны же
были сказать своим жестоким судьям: «Чудовища, мы
исповедуем религию вашего Бога, мы делаем все то,
что делал ваш Бог. А вы сжигаете нас!»
Глава XXXV
О НРАВСТВЕННОСТИ ИИСУСА, ОБ ОСНОВАНИИ
СЕКТЫ ИИСУСА И О ХРИСТИАНСТВЕ
Самые ярые враги Иисуса должны признать, что
он обладал весьма редким качеством привлекать
последователей. Невозможно снискать такую власть
над умами, не обладая талантами и нравственностью,
свободной от постыдных пороков. Необходимо
внушать к себе уважение тех, кем руководишь;
невозможно заставить верить в себя, если тебя презирают.
Что бы о нем ни писали, но Иисус был деятельным,
сильным, добрым, воздержанным, обладал
искусством привлекать сердца, в особенности искусством
нравственной чистоты. Я бы назвал его сельским
Сократом: оба проповедовали нравственность, оба
имели последователей и врагов, оба ругают
священнослужителей, оба казнены и обожествлены. Сократ
умер как мудрец; Иисус, по свидетельству учеников,
боялся смерти. Какой-то пустомыслящий писатель,
любитель противоречивых парадоксов, осмелился,
оскорбляя христианство, заявить, что Иисус умер как
Бог. Видел ли он, как умирают боги? Умирают ли
боги? Не думаю, чтобы автор подобного пустословия
написал что-нибудь более нелепое1, и наш
остроумный г-н Уолполь* не без основания пишет, что он
презирает его.
Иисус, по-видимому, не был женат, несмотря на
то что все его ученики были женаты и что у евреев
считалось чем-то позорным не быть женатым.
Большинство из тех, кто выдавал себя за пророков, жили
без женщин либо потому, что желали уйти от
мирской суеты, либо потому, что, подвергаясь по роду
1 Руссо. Исповедь савойского викария.

256
ВОЛЬТЕР
своей деятельности постоянной ненависти,
гонениям и даже смерти, они с трудом могли найти
женщину, которая согласилась бы разделить с ними
нищету и опасности.
Ни Иоанн Креститель, ни Иисус не имели жен,
так по крайней мере считают. Они полностью
отдались деятельности, которую они избрали. И, будучи
казнены, как большинство других пророков, они
оставили после себя учеников. Так, Садок создал
саддукеев, Гиллель был отцом фарисеев. Предполагают,
что некто Иуда был первым основателем ессеев во
времена маккавеев; рекабиты, еще более суровые,
чем ессеи, были из всех самыми древними.
Ученики Иоанна обосновались на берегах
Евфрата и в Аравии. Они и до сих пор находятся там же.
Это их неверно называют христианами св. Иоанна.
В «Деяниях апостолов» сказано, что Павел
повстречал многих из них в Эфесе1. Он спросил их, кто дал
им Святой Дух? Они ответили: «Мы никогда ничего
не слышали о вашем Святом Духе».— «А какое
крещение приняли вы?» — «Крещение Иоанна». Павел
уверял их, что крещение Иисуса лучше. Видимо, ему не
удалось убедить их в этом, так как они и до сих пор
считают Иисуса учеником Иоанна. Их древность и
разница между ними и христианами достаточно
ясно выражается формулой их крещения, вполне
иудейской: «Во имя древнего всемогущего Бога,
предшествующего свету, делающего то, что делаем мы».
Ученики Иисуса оставались некоторое время в
Иудее, но, подвергаясь преследованиям, они
переселились в города Малой Азии и Сирии, где были
евреи. Александрия, даже Рим были переполнены
еврейскими дельцами. Ученики Павла, Петра, Варнавы
переселились в Александрию и Рим.
До сих пор мы не видим следов новой религии.
Последователи Иисуса ограничивались тем, что
говорили евреям: «Вы распяли нашего учителя,
который был праведным человеком; Бог воскресил его,
просите прощения у Бога. Мы такие же евреи, как и
вы, обрезаны, как и вы, как вы, верны Моисееву
закону; не употребляем в пищу свиней, кровяных колбас,
1 Деяния апостолов, XIX.

Бог и люди
257
зайца потому, что он жует жвачку и у него не
рассечена нога (хотя у него и рассечена нога и он не жует
жвачку), но мы будем ненавидеть вас, пока вы не
признаете, что Иисус выше вас всех, и не будете жить
с нами, как братья».
Так ненависть разделяла евреев на врагов Иисуса,
и последователей его. Эти последние приняли,
наконец, имя христиан, чтобы отличаться от врагов его.
Христианин означает — последователь Христа,
помазанника, Мессии. Вскоре между ними возник
раскол, о чем в Римской империи ничего не знали. Это
были люди из самой гнусной черни, дравшиеся
между собой из-за причин, никому больше не известных
и не понятных*.
Как же могли христиане считать себя
последователями религии Иисуса, если они были совершенно
отделены от евреев? Кроме Иерусалима, обрезание
нигде больше не производилось; не было больше
никаких еврейских ритуалов, не соблюдались
больше обряды, которые соблюдал Иисус. Создался
совершенно новый культ.
Христиане разных городов писали свои
Евангелия, которые они старательно прятали от других
евреев, от римлян и греков. Книги эти были их
священной тайной. Но какие же это таинства, говорят
свободомыслящие. Скопление чудес и противоречий;
вздор Матфея не похож на вздор Иоанна, а у
Иоанна он опять же не тот, что у Луки. Каждое маленькое
христианское общество имело свою черную книгу,
которую они показывали только посвященным.
Показать кому-нибудь свои книги считалось среди
христиан ужасным преступлением. Это настолько верно,
что в течение четырех веков ни один язычник, ни
римский, ни греческий автор никогда не упомянули
об Евангелиях. Христианская секта строжайше
запрещала посвященным показывать свои книги и тем
более выдавать их тем, кого они называли мирянами.
Они подвергали тяжелым наказаниям тех из своих
братьев, которые сообщали о них неверным.
Раскол церкви, приведший к образованию секты
донатистов*, произошел, как известно, в 305 году
ввиду того, что епископы, священники и дьяконы
предали Евангелия государственным чиновникам.

258
ВОЛЬТЕР
Их назвали предателями священных книг, от чего и
произошло слово «предатель». Собратья захотели
наказать их. Был созван собор в Карфагене*, на
котором произошли настолько бурные столкновения,
что один епископ по имени Пурпурис, обвиненный
в убийстве двух детей своей сестры, грозил тем же
своим врагам епископам1.
Все это доказывает, что римским императорам
невозможно было отменить христианскую религию,
потому что они узнали о ней только через три
столетия.
Глава XXXVI
БЕСЧИСЛЕННЫЕ ПОДЛОГИ ХРИСТИАН
В течение этих трех веков христианам легко
удалось тайным путем размножить свои Евангелия.
Число их достигло пятидесяти четырех. Можно
удивляться даже, что их не стало еще больше. Но зато
придется признать, что в них мы встречаемся
постоянно с баснями, измышлениями,
лжепредсказаниями, лжезаконами, лжесобытиями, фальсификацией
старинных книг, подтасовкой чудес и мученичеств.
Это называлось благочестивым обманом. Некоторые
из них любопытны: это письма Пилата к Тиберию и
Тиберия к Пилату; письма Павла к Сенеке и Сенеки
к Павлу; история с женой Пилата; письма Иисуса к
мнимому царю Эдессы, какой-то неизвестный эдикт
Тиберия, приравнивавший Иисуса к богам; пять или
шесть апокалипсисов, похожих на бред больного,
доведенного до экстаза; завещание двенадцати
патриархов, в котором они предсказали Иисуса Христа
с его двенадцатью апостолами; заветы Моисея;
заветы Еноха и Иосифа; вознесение Моисея на небо,
восхождение Авраама, Элда, Мода, Илии, Софония и др.;
путешествие Петра; апокалипсис Петра; деяния
Петра, признания Климента и тысячи других.
Были сфабрикованы подложные законы,
апостольские декреты, в которых не забывали упомянуть,
что епископская власть выше императорской.
1 Церковная история, кн. IX.

Бог и люди
259
Наглость доходила до того, что сивиллам
приписывали греческие стихи, удивительные по глупости.
Наконец, первые четыре века христианства
изобилуют целой плеядой фальсификаторов, писавших
сплошь лживые произведения. Мы признаемся в
этом с горечью, так как это та ложь, которой
христианские священнослужители питали свою паству.
Это знают прекрасно все Аббади и другие наемные
писаки, получившие целый ряд привилегий от
архиепископа Дублинского, разжиревшего на нашем
хлебе насущном. Они пытаются, по возможности,
оправдать христианские секты, но не могут возразить
ничего против этих ужасных обвинений, поэтому
они никогда ничего на них не отвечали, а если им
приходится сказать об этом несколько слов, они
почти не останавливаются на всех этих
фальсификациях, всех вероломных преступлениях первых
веков, на преступной деятельности соборов, на всем
этом нагромождении обманов. Они похожи на
прусских дезертиров, бегущих сквозь строй,
бегущих как можно быстрее, чтобы получить немножко
меньше ударов.
Они с такой же поспешностью устремляются в
область предсказаний, как в пустыню, поросшую
вереском и терновником, надеясь таким путем
избежать преследований; они рассчитывают спастись
при помощи обдуманных подтасовок. Если какой-то
патриарх по имени Иаков сказал, что Иуда привяжет
своего ослика к виноградному кусту, они говорят,
что Иисус въехал в Иерусалим на осле, и утверждают,
что осленок Иуды является предвестником осла
Иисуса.
Если Исайя говорит, что его жена-пророчица
родит от него ребенка и что ребенка назовут Махер-са-
лал-асбас, это уже значит, что Мария из Вифлеема,
будучи девственной, разрешится младенцем
Иисусом.
И если тот же Исайя сетует на то, что его не
желают слушать, когда он сравнивает себя с корнем в
сухой земле, когда он говорит о том, что он никому
не ведом, что на него смотрят как на прокаженного,
что он пострадал от людской несправедливости, что

260
ВОЛЬТЕР
его ведут на бойню, как овечку и т. д.1, то все это
применяют к Иисусу.
Я читал в «Завещании» известного священника
Мелье*, что, толкуя таким образом труды так
называемых наби, еврейских прорицателей, он нашел в них
ясно предсказанную историю Дон Кихота. Заметим,
что этот священник, самый милосердный и самый
праведный из людей, просил, умирая, прощения у
Бога за то, что занимал должность, обязывающую
обманывать людей. Он поведал в объемистом
завещании причины своего раскаяния: это факт
известный и доказанный. Но мнение пикардийского
священника не служит доказательством англичанину;
мне нужны другие доказательства.
Первыми доказательствами являются ошибки и
неправильные цитаты в Евангелиях.
Св. Лука говорит, что Квириний был
губернатором Сирии во время рождения Иисуса2. Все
признают, что это неверно, так как известно, что
губернатором в то время был Квинтилий Вар. Эту ошибку
считают одной из самых грубых и наиболее известных
из всех, когда-либо осквернявших историю. Ее
одной хватило бы, чтобы дискредитировать все
Евангелия и доказать, что они были написаны много
времени спустя безграмотными фальсификаторами. Это
равносильно тому, как если бы один из наших
памфлетистов написал, что битва при Бленхейме,
ознаменовавшая царствование королевы Анны, имела
место во времена Ieopra I*. Признаюсь, что я
подавлен этой ложью и что самый бесстыдный и самый
глупый комментатор, будь то даже Кальме, не смог
бы ее затушевать.
•Матфей3 говорит, что бегство Иисуса в Египет
было предсказано Осией4, а по свидетельству Луки,
он никогда не бывал в Египте.
Матфей говорит, что Ийсус жил в Назарете,
чтобы подтвердить предсказание, что он будет наречен
1 Исайя, IIL
2 Лука, I, 1 и 2.
3 Матфей, II, 14 и 15.
4 Осия, XII, 1.

Бог и люди
261
назареянином, а этого предсказания мы нигде не
находим.
Милорд Болингброк в своем «Важном
исследовании», не стесняясь, говорит о том, что все изобилует
подобными предсказаниями, либо абсолютно
вымышленными, либо истолкованными недостойно,
недобросовестно и смехотворно жалко, как у
Мерлина и Нострадамуса. Я только привожу его слова, я их
не присваиваю; дело читателя их взвесить.
Повествования о чудесах не менее нелепы, если
верить людям здравомыслящим. Иеремия
совершенно серьезно пишет о том, что в течение целого года
ворон ежедневно приносил отшельнику Павлу в
Фивийскую пустыню половину хлеба, а в тот день,
когда Павла навестил отшельник Антоний, ворон
принес ему целый хлеб; на следующий день после
кончины Павла появились два льва и когтями
вырыли ему могилу. Св. Пахомий ездил навещать его
верхом на крокодиле.
Можно допустить, что христиане несколько
преувеличивали число своих мучеников и
происшедших с ними чудес. Кто из писателей не
преувеличивает то, чем можно снискать внимание публики?
Преувеличивают единственно ради удовольствия
быть прочитанным или услышанным, а тем более
если энтузиазм публики или интересы политики
оправдывают эту ложь. Но секретные архивы
христиан затеряны с 300 года. Так утверждает папа
Григорий I в седьмом письме к Евлагию. С тех пор не
найдено ничего, кроме незначительного количества
«Деяний мучеников», сохраненных Евсевием. Все,
что было написано позднее о мучениках и чудесах
древности, можно считать лишь сборником басен.
Самое ужасное чудо приведено в книге «Деяния
апостолов». Они повествуют об Анании и его жене
Сапфире, двух новообращенных св. Петром,
внезапно умерших один за другим, лишь потому, что они
не отдали апостолам всех своих денег. Вина их
состояла в утайке каких-то нескольких монет,
оставленных на жизнь, в чем они не сознались св. Петру.
Что за чудо, великий боже, и что же это за апостолы?
Большинство других чудес забавнее. Св. Григорий
чудотворец познает веру из уст святого старца, со-

262
ВОЛЬТЕР
шедшего с неба. Едва сам приняв эту веру, он пишет
наказ дьяволу. Послание свое он кладет на алтарь, и
его добросовестно доставляют адресату, а дьявол
незамедлительно поступает так, как приказывает
чудотворец. Возмущенные язычники хотят схватить
святого и его последователя, но они тотчас же
превращаются в деревья, и им удается таким образом
избежать преследования врагов.
История мученичеств еще более занятна.
Префект Рима повелел изжарить дьякона Лаврентия на
вертеле длиною в 6 футов. Св. Потания за отказ спать
с губернатором Александрии была сварена в
древесной смоле, после чего стала еще свежей и
привлекательней, чем еще больше возбудила греховные
поползновения губернатора. Семь христианских девиц
из города Ансира, из которых младшей было 70 лет,
были приговорены к тому, чтобы их изнасиловали
все юноши Ансира. Вернее, юноши были
приговорены изнасиловать их, так как в таком варианте эпизод
представляется более правдоподобным.
Пусть нам расскажут хотя бы об одном
действительно доказанном чуде, и мы в него тотчас же
поверим. Мы слышали о 500—600 чудесах,
совершившихся во славу исступленных фанатиков у нас в
современной Франции. Список этих чудес был
представлен королю верховным судьей, который был
лично свидетелем этих чудес. Чем же все кончилось?
Судья был посажен за решетку как сумасшедший,
каким он действительно и оказался, а над его
чудесами посмеялись как в самом Париже, так и повсюду в
Европе.
Для засвидетельствования чуда требуется как раз
обратное тому, что делают в Риме при канонизации
святого. Начинают с того, что ждут смерти какого-
либо святого, причем ждать приходится по крайней
мере лет 100. Потом, если семья усопшего или даже
целая местность заинтересована в причислении его
к лику святых, требуется иметь наготове 100 тысяч
экю на издержки при апостольской палате. Затем
устраивают явку свидетелей, слышавших лет 50 тому
назад от старых женщин о том, что
вышеупомянутый святой еще за 50 лет до того излечил их тетуш-

Бог и люди
263
ку или кузину от безумных головных болей,
отслужив молебен за ее здравие.
Нет, не такими путями надо доказывать, что дела
Божьи вне всяких сомнений. Лучше всего, конечно,
взяться за это, как сделали мы в 1707 году, когда к
нам явились из-за гор Дофинэ и Севенн* Фацио Ду-
илье и святой человек Додэ с 200—300 пророками во
имя Божие. Мы их спросили, каким чудом
собираются они доказать свою святую миссию. Святой Дух их
устами объявил, что они готовы воскресить
мертвого. Мы разрешили им выбрать самого смердящего
покойника. Сцена эта разыгрывалась на городской
площади, в присутствии чиновников королевы Анны
и гвардейского полка, при колоссальном стечении
народа. В результате, как известно, лжесвидетели
были выставлены у позорного столба. Быть может,
лет через 100 после нас какой-нибудь новоявленный
пророк разыщет в своих архивах, что фанатик
Фацио и слабоумный Додэ действительно вернули
жизнь покойнику, но не избегли позорного столба
только из-за бессовестности неверующих, которые
не сдаются даже при очевидности.
Первые христиане в подобных случаях должны
были поступать так же. Это как раз и отметил наш
доктор Мидльтон. Они должны были предстать
перед всем сенатом и сказать: «Отцы сенаторы,
окажите нам милость выдать покойника для воскрешения.
Мы уверены в нашем деле, даже если покойником
будет простая швея, вроде швеи Дорки,
занимавшейся починкой платья верующих, которую воскресил
св. Петр. Мы готовы, приказывайте!»
Сенат не упустил бы случая подвергнуть
христиан испытанию. Воскресший же покойник, будь то
путем молитв или кроплением святой водою,
окрестил бы весь римский сенат, с императором и
императрицей; это привело бы к крещению всего
римского народа без всяких затруднений. Ничто не
могло быть вернее и проще. Однако это сделано не
было. Почему же? Пусть нам скажут причину, если
возможно.
Но пусть ответят нам сначала, каким образом
христианская религия с ее баснями, которые в глазах
Болингброков, Коллинзов, Толандов, Уолстонов, Гор-

264
ВОЛЬТЕР
донов не заслуживают ничего другого, кроме
отвращения и презрения, сумела обратить население всей
Римской империи. Чтобы не удивляться этому,
нужно прочесть следующие главы. Но читать их нужно
с точки зрения философа, человека почтенного, но
еще не посвященного.
Глава XXXVII
О ПРИЧИНАХ УСПЕХОВ ХРИСТИАНСТВА,
О КОНЦЕ СВЕТА И О ПРЕДВЕЩЕННОМ
В ТЕ ВРЕМЕНА ВОСКРЕШЕНИИ
До сих пор мы говорили, руководствуясь только
слабыми доводами разума. Будем продолжать с тем
же достоинством и непринужденностью. Страх и
надежда, с одной стороны, богословские чудеса — с
другой, всегда порабощающе действовали на слабые
умы. А слабые умы столь же часты среди людей
знатного рода, сколь и среди служанок постоялого
двора.
После смерти Цезаря в Римской империи
утвердилось довольно общее мнение о том, что
неминуемо должен наступить конец света. Чудовищные
войны триумвиров*, смертные приговоры, разграбление
одной трети известного в то время пространства
немало способствовали упрочению этой идеи у
людей фанатичных. Ученики Иисуса использовали ее в
одном из своих Евангелий — конец света был точно
предсказан ими, и срок его был назначен к концу
поколения, современного Иисусу Христу. Лука
впервые говорит об этом предсказании, принятом вскоре
всеми христианами. «Будут знаменья на солнце, на
луне и звездах... море восшумит и возмутится. Люди
будут издыхать от страха в ожидании бедствий,
грядущих на Вселенную, ибо силы небес колеблются.
И тогда увидят сына человеческого, грядущего на
облаке с силою и славою великою... Истинно говорю
вам: не прейдет род сей, как все это будет».
Ясновидец Павел неоднократно ужасал своих
фессалонийских учеников, подбавляя жару к этому
предсказанию. «Мы, ныне живущие,— говорил он
им,— унесемся в воздух навстречу Господу!»

Бог и люди
265
Симон Бар-Иона, которого Иисус нарек Петром,
видя в нем краеугольный камень своей церкви,
говорит в своем первом послании, что конец мира
близок, и во втором послании: «Предвидятся новые
небеса и новая земля».
Первое послание, приписываемое Иоанну, гласит,
что мир доживает свои последние часы. Фаддей, Иуд,
или Иуда, видят «Господа, который грядет в
окружении тысячи святых, чтобы свершить суд над людьми».
Так как эта катастрофа не произошла с тем
поколением, которому она предназначалась, игра была
отложена на следующее поколение, а затем на
третье. Новый Иерусалим в течение многих ночей
действительно появлялся в воздухе. Некоторые Отцы
Церкви ясно видели его, но он исчезал при
появлении зари, как с пением петуха исчезают черти.
Итак, новые небеса и новая земля были отложены
до четвертого поколения. Так из века в век ожидали
христиане конца света, который, казалось, так
близок. К их страху присоединялась надежда на
Царствие Небесное, которое евангелисты сравнивают с
горчицей, свадебным пиршеством, с деньгами,
отданными в рост.
Что же это за царство? Где оно находилось? Было
ли оно в облаках, среди которых видели и
апокалиптический Иерусалим? Находилось ли оно на одной
из семи планет, или на одной из звезд первой
величины, или на Млечном Пути, сквозь который наш
викарий Дергем* узрел небеса?
Павел заверил фессалонийских евреев, что душой
и телом вознесется вместе с ними на эти небеса. Но
существовало и иное, не менее соблазнительное
мнение во времена Павла и Иисуса,— мнение о том, что
все воскреснут, чтобы попасть в Царство Небесное.
Павел мог сколько угодно говорить фессалоний-
цам, что они попадут на небо, не умирая. Они
прекрасно понимали, что и они умрут, как все прочие
люди, и что сам Павел тоже умрет. Но они тешились
надеждой на воскрешение. Надежда эта была по идее
не новой; вера в переселение душ уже раньше была
чем-то, напоминающим воскрешение. Египтяне не
переставали заниматься бальзамированием тел, что-

266
ВОЛЬТЕР
бы в один прекрасный день они могли принять свою
душу обратно в тело. Воскрешение совершенно
точно предсказано и в Энеиде (кн. VI, 713).
Animae, quibus altera fato
Corpora debentur, Lethaei ad fluminis undam
Securos latices et longa oblivia potant1.
В Иерусалиме, еще при Иисусе, велись споры о
воскрешении. Это вещь совершенно нелепая на
взгляд человека разумно мыслящего, но
утешительная для невежды, который надеется и не рассуждает.
Во-первых, он воображает, что его способность
мыслить и чувствовать последует за ним в рай, где он
будет продолжать мыслить и чувствовать без
наличия необходимых органов. Затем он воображает, что
органы, обратившись в прах, который рассеется на
все четыре стороны, обретут снова, через миллионы
веков, свой первоначальный вид и пройдут сквозь
все небесные своды. Там, в раю, он вновь станет тем
же человеком, и, продолжая думать и чувствовать в
течение стольких веков без тела, он, наконец, будет
думать и чувствовать, имея тело, надобности в коем
он не испытывает, но которое любит.
Платон был врагом воскрешения: в своей
«Республике» он позволяет Гересу воскреснуть на две недели.
Я не знаю доподлинно, на какой срок воскресал
Лазарь. Но мои соотечественники, которые любят
путешествовать по югу Франции, могут без труда узнать
об этом, потому что Лазарь бывал в Марселе с
Марией Магдалиной*, и у монахов тех мест, безусловно,
имеется свидетельство о его смерти.
Некий фантазер, по имени Бонне*, в сборнике
шуток, названном «Воскресение», пытается доказать,
что тела наши воскреснут без желудков, без
передних органов и задних частей, но с
интеллектуальным чутьем и замечательной головой. Что касается
головы Бонне, то мне кажется, что она была
несколько надтреснута; ее следовало бы поместить рядом с
То души, которым судьбою
Вновь придадутся другие тела, из реки те Летейской.
Вл;иу беспечности пьют, обретая забвенье надолго.
(Пер. А В. Артюшкова).— Ред.

Бог и люди
267
головой нашего Диттона*; я посоветовал бы ему,
когда он воскреснет, испросить немного больше
здравого смысла и интеллектуального чутья, чем те,
которыми он располагал при жизни. Не знаю, воскреснет
ли Шарль Бонне или нет, а милорд Болингброк, еще
не воскресший, доказывал нам в течение своей
жизни, до какой степени все эти химеры заморочили
головы безумцам, порабощенным энтузиастами.
Верить в Бога, вознаграждающего и карающего,
весьма полезно. Мысль эта поощряет честность, не
шокируя здравого смысла, но идея воскрешения
возмущает всех, кто умеет мыслить, не говоря уже о тех,
кто умеет взвешивать...
Управлять людьми посредством вымыслов —
политика весьма неправильная. Ведь рано или поздно
глаза у людей открываются, и заблуждения наши
становятся тем более отвратительны, чем дольше мы
находились под их влиянием.
Вначале чернь вслепую вверилась полуевреям,,
полухристианам, полуплатоникам, одержимым
манией обращения язычников, манией, столь
льстившей их самолюбию. А невежественные
последователи невежд привлекали, в свою очередь, других.
Особенно легко поддавались обращению женщины,
которые всегда доверчивы и набожны,— они
становились христианками по той же врожденной
слабости, по которой другие становились ведьмами.
Всего этого, конечно, было недостаточно, чтобы
римские сенаторы, преемники Сципиона, Катона,
Метелла*, Цицерона, Варрона вдохновились такой
нелепой басней. И, действительно, не было почти ни
одного сенатора, кроме Феодосия*, кто бы
присоединился к этой фантастической секте. Сам
Константин, после того как он стал императором на
христианские деньги и открыто перешел в их
религию, ставшую самой богатой, вынужден был
навсегда покинуть Рим. Он стал ненавистен сенату, и ему
пришлось утверждать христианство в новом городе,
Константинополе.
Для торжества христианства потребовалось
применить более сильные средства, чем страх перед
концом света, чем надежда на новую землю и на

268
ВОЛЬТЕР
удовольствие поселиться в новом, небесном
Иерусалиме.
Платонизм оказался той новой силой, которая
придала зарождающейся секте и содержание и
активность. Рим не принимал никакого участия в этой
смеси платонизма и христианства. Тайные епископы
Рима в первые века были наполовину евреи, люди
весьма невежественные, умевшие только стяжать
деньги; а философское богословие — это как раз то,
о чем они не имели понятия. Среди Отцов Церкви в
течение первых шести веков нет ни одного
римского епископа. Только в Александрии, ставшей
научным центром, христиане сделались речистыми
богословами, но это были люди низкого происхождения,
что им постоянно ставили в упрек Платониками они
стали уже в Александрийской школе.
Конечно, ни один человек знатного
происхождения, ни один умный человек не вошел бы в их секту,
если бы христиане удовлетворились тем, что
сказали бы: «Иисус рожден от девственницы; предки его
предполагаемого отца восходят до царя Давида по
двум абсолютно противоположным родословным.
Когда он родился в хлеву, пришли три волхва или
три царя с Востока поклониться его яслям. Даже
умирающий царь Ирод не сомневался в том, что Иисус
станет царем и в один прекрасный день свергнет его.
И тогда он приказал убить всех младенцев в округе,
рассчитывая, что и Иисус попадет в эту резню. Со
слов евангелистов, которые никогда не лгут,
родители увезли его в Египет, а по свидетельству других,
которые тоже не лгут, он оставался в Иудее. Первым
чудом, совершенным им, было то, что дьявол унес
его на гору, с которой открывались все земные
царства. Вторым его чудом было превращение воды в
вино на крестьянской свадьбе, где все уже были
пьяны. Силой своего всемогущества он высушил не
принадлежавшую ему смоковницу, только потому, что не
нашел на ней плодов в такое время года, когда их и
не должно было быть. Он вселил дьявола в тела 2
тысяч свиней и потопил их в озере, в стране, где не
водятся свиньи, и т. д. и т. д. А когда он проделал все
эти замечательные чудеса, его повесили».

Бог и люди
269
Если бы первые христиане говорили только это,
они никогда не привлекли бы в свои ряды ни
единого человека, но они восприняли учение Платона, и
тогда несколько горе-мыслителей приняли их за
философов.
Глава XXXVIII
ХРИСТИАНЕ-ПЛАТОНИКИ. ТРОИЦА
Все метафизики, все богословы древности
неизбежно были шарлатанами и не могли прийти к
соглашению. Самое значение слова свидетельствует об
этом: метафизика — это сверхъестественное,
теология — значит познание Бога. Как же можно познать
то, что сверхъестественно?
Как может знать человек, о чем думал Бог и что
он есть? Метафизикам ничего другого не оставалось,
как разглагольствовать, поскольку и физики ничего
другого не делали, причем метафизики пускались в.
рассуждения, не ставя никаких опытов. До Локка
физика была обширным полем для фантазии; Локк
принес некоторую пользу хотя бы потому, что
значительно сузил это поле, в котором люди блуждали.
Он только потому оказался прав и не смог убедить
других, что был единственным, кто понимал себя.
Невразумительный Платон, который был скорее
краснобаем, чем красноречивым оратором, скорее
поэтом, чем философом, который был великим
потому, что его никто не мог понять,— Платон вызывал
восхищение в Греции, Риме, у народов Азии и
Африки своими ослепительными софизмами. Как только
Птоломей основал в Александрии школы, эти школы
стали платоническими.
Платон в выспреннем стиле говорил о Боге,
сотворившем мир единым своим словом. Слово это
означало то Сын Бога, то мудрость Бога, то мир,
который есть Сын Бога. Правда, у Платона нет
никакого Святого Духа, но есть какое-то начало Троицы.
Троица, если угодно, это: могущество, мудрость,
добро*. Если хотите, это будет: Бог, слово и мир. Или,
если хотите, вы встретите ее в прекрасных словах в
одном из писем Платона к его капризному и злому

270
ВОЛЬТЕР
другу, тирану Дионису: «Самые прекрасные вещи
находят свою первопричину в Боге; следующие, по
степени совершенства, найдут в нем вторую причину,
но он не является третьей причиной деяний третьей
степени».
Удовлетворяет ли вас такая Троица? А вот еще и
другая, из его произведения «Тимей»*. «Это
субстанция неделимая, делимая же есть третья, являющаяся
и первой и второй».
Все это чрезвычайно интересно, но если вам
нравятся Троицы, вы найдете их всюду. В Египте — это
Исида, Осирис и Гор, в Греции — Юпитер, Нептун и
Плутон, которые делят между собою мир, но тем не
менее Юпитер — единый глава богов. Брима, Брама
и Вишну — это Троица Индии. Число три всегда
считалось грозным числом.
Кроме этих Троиц, у Платона был свой
невещественный мир, который состоял из штампов идей,
остававшихся всегда в недосягаемых глубинах мозга.
Самым убедительным доказательством
бессмертия души в его диалоге Федона с Экократом
является то, что «живой происходит из мертвого, а
мертвый от живого», из чего он делает вывод, что «души
после смерти попадают в ад». Благодаря всей этой
изумительной галиматье Платон получил прозвание
«божественного». В наше время итальянцы так
называют своего очаровательного безумца Ариосто,
который все же понятнее Платона.
Божественность ли Платона, или какая-то доля
того энтузиазма, который граничит с безумием,
были тому причиной, но в Александрии Платона
изучали более 300 лет. Вся эта метафизика была даже
намного древнее Платона,— он заимствовал ее у Тимея
из Локра. Мы видим у греков целую цепь
романтических идей. Логос имеется и у Тимея, а Тимей взял
его от древнего Орфея. А у Климента из Александрии
и у Иустина вы найдете тоже этот отрывок гимна
Орфея: «Клянусь Словом, произошедшим от Отца и
которое стало его советчиком, когда он создавал
мир».
Учение Платона благодаря его последователям
приобрело такое широкое распространение, что
проникло и в Александрию к евреям.

Бог и люди
271
Филон, уроженец этого города, один из
ученейших евреев, и притом еврей, честно верующий, стал
убежденным платоником. Он пошел даже дальше
Платона, потому что сказал, что Бог «сочетался со
Словом и что от этого сочетания зародился мир». Он
называет Слово Богом.
Первые последователи Иисуса, пришедшие в
Александрию, нашли там евреев-платоников.
Следует отметить, что в те времена в Египте было
значительно больше евреев, чем их, по предположению,
могло быть во времена фараонов. В Бюбасте у них
даже был прекрасный храм, хотя закон запрещал им
совершать жертвоприношения вне Иерусалима. Все
эти евреи говорили по-гречески, вот почему и
Евангелия были написаны на греческом языке.
Иерусалимские евреи ненавидели греческих и проклинали
их за то, что те перевели их Библию. Они ежегодно
искупали это святотатство специальным днем
покаяния.
В этих условиях последователям Иисуса нетрудно7
было привлечь к себе из Александрии и других
городов некоторых собратьев, ненавидевших евреев из
Иудеи. Особенно легко объединялись они с теми, кто
принял учение Платона. Это и есть основная
завязка и первые ростки христианства; отсюда и берет
начало новая религия. В общественной школе
христиан-платоников в Александрии была кафедра, здесь
преподавал Марк (это не тот, чье имя встречаем мы
в заглавии Евангелия). Марка сменил Афинагор, Афи-
нагора — Пантен, Пантена — Климент, прозванный
Александрийским, Климента — Ориген и т. д.
Вот тогда-то Слово стало известно христианам;
тогда-то Иисус и был назван Словом. Вся жизнь
Иисуса становится аллегорией, и еврейская Библия
стала не больше чем аллегорией, предсказавшей
Иисуса. Со временем, позже, христиане получают Троицу.
У них все становится таинством,— чем меньше их
понимают, тем большее они приобретают уважение.
В те времена у христиан еще не возникал вопрос
о трех сущностях Бога, именуемых Отец, Сын и Дух
Святой. Было сочинено новое Евангелие от Иоанна,
и сюда была включена первая глава, где Иисус назван

272
ВОЛЬТЕР
Словом и светочем света. Но в нем не было ни
единого намека на Троицу,— в том виде, как ее приняли
потом, ни единого упоминания о Святом Духе,
рассматриваемом как Бог.
О тех, кто внимает Иисусу, в Евангелии
говорится: «Они еще не восприняли Духа»; далее мы читаем:
«Дух витает, где захочет»,— в таком случае это
просто ветер. Далее говорится: «Иисус был смущен
Духом, когда оповестил, что один из его учеников
предаст его». «Он испустил дух — должно означать, что
он умер». «Произнесши эти слова, он дохнул на них
и сказал им: «Примите дух». Неправдоподобной
является идея вселения Бога в тело человека путем
дыхания на него. Тем не менее это очень древнее
представление; душа была дыханием; все мнимые
колдуны дышали и до сих пор дышат на тех, кого хотят
околдовать. Именно через рот вводили злой дух,
если желательно было нанести кому-то вред. Злой
дух был дыханием, как и добрый. Те, кто придумал
такое убожество, обладали не слишком здоровым
духом, в каком бы смысле ни рассматривали мы это
понятие, столь растяжимое и неточное.
Можно ли было предвидеть, что в один
прекрасный день из такого понятия, как дыхание, дуновение,
дух, сделают высшее существо, Бога, третий лик Бога,
происходящий от отца, происходящий от сына, не
имеющий отца и никогда не породивший сам? Что
за потрясающая бессмыслица!
Одним из веских возражений против новой,
зарождающейся религии было: «Если ваш Иисус есть
слово Бога, как же Бог мог потерпеть, чтобы
распяли его слово?» На этот убийственный вопрос
христиане отвечали не менее невразумительной загадкой:
Иисус мог быть Словом, но он был и вторым Адамом.
А так как первый Адам согрешил, значит, он и
должен нести наказание. Он нанес оскорбление Богу
тем, что пожелал стать всеведущим, а чтобы стать им,
он съел яблоко. Бог, будучи бесконечным, был
бесконечно разгневан, следовательно, потребовалось
бесконечное удовлетворение. Слово, будучи Богом, тоже
было бесконечным,— значит, только на нем и
можно было отыграться. Он был повешен не только как
Слово, но и как человек. Следовательно, у него было

Бог и люди
273
два естества: а из чудесного соединения этих двух
естеств выявились еще более замечательные чудеса.
Это возвышенное богословие приводило всех в
изумление и никому не вредило. Обожествляли
полуевреи Слово или не обожествляли его, мир
продолжал свой обычный путь; ничто в нем не изменилось.
Римский сенат продолжал относиться к платоникам
с уважением, дивился стоикам*, любил эпикурейцев*
и проявлял терпимость к остаткам религии Исиды.
За деньги он предоставлял евреям право воздвигать
в Риме синагоги. Почему бы он стал преследовать
христиан? Разве убивают людей только за то, что они
утверждают, будто Иисус есть Слово?
Самым покладистым из всех земных правительств
было именно римское. Мы уже отметили, что никто
не подвергался им преследованию за право мыслить.
Глава XXXIX
О ХРИСТИАНСКИХ ДОГМАХ,
АБСОЛЮТНО НЕСХОДНЫХ С ДОГМАМИ ИИСУСА
Говоря по совести, ни евреи, ни Иисус не имели
никакой догмы. Поступайте, как указано в законе.
Если у вас проказа, обращайтесь к
священнослужителям: они прекрасные лекари. Если вы идете за
естественной надобностью, не забывайте захватить с
собой палку с железным острием, чтобы засыпать
свои испражнения. Не делайте ничего в субботний
день. Если вы подозреваете свою жену, пусть она пьет
воду ревности. Вносите как можно больше
пожертвований. В месяц нисан употребляйте в пишу
жареного ягненка с латуком, имея обувь на ногах и посох
при себе, а бедра опоясывайте кушаком, ешьте
быстро и т. д. и т. д.
Так разве это догмы, богословские рассуждения?
Это простое соблюдение обычаев, которым
подчинялся и сам Иисус. Но из того, что он делал, мы не
делаем ничего, и он не утверждал ничего из того,
чему мы верим. Никогда не говорит он ни в одном из
Евангелий: «Я явился, чтобы смертью своей искупить
первородный грех. Мать моя девственна. Я
сосуществую с Богом, и мы в трех лицах сосуществуем в

274
ВОЛЬТЕР
едином Боге. Я обладаю двумя естествами и двоякой
волей, но я един. Я лишен отцовства и
одновременно я то же, что Бог Отец. Я есть он, и я не он. Третий
лик произойдет от отца, согласно фекам, и от отца
и сына, как утверждают латиняне. Все во Вселенной
прокляты от рождения так же, как и моя мать, но она
есть Богоматерь. Своим словом я вам приказываю
положить в кусок хлеба все мое тело, мои волосы,
ногти, бороду, мою мочу и кровь, но одновременно
поместите мою кровь отдельно в винный кубок
Выпейте это вино, съешьте хлеб, чтобы тем самым их
уничтожить. Вспомните, что существует семь скор-
бей и семь блаженств, семь небес и семь ангелов
Божьих, семь таинств, являющихся зримым
восприятием незримых вещей: семь видов благодати,
соответствующих семи разветвлениям церковных
светильников».
Мало этого! Поведал ли он нам когда-либо, что
такое наша душа? Субстанция ли она или особое
свойство, заложенное в какой-то одной точке, или
она распространена по всему телу? Существовала ли
она до того, как появляется тело, или она
внедряется в него после, и когда именно? Он нам дал о ней
столь ничтожное понятие, что многие святые отцы
писали, будто она — телесна.
Иисус так мало говорит о догмах, что каждое
новое христианское общество, появившееся после
него, имело свою особую веру. Первые, кто начал
делать свои выводы, назывались гностики, т. е.
ученые. Они подразделялись на барбелонитов, флорин-
цев, фебеонитов, захеев, кодицеев, борборитов, оф-
ритов и еще на много других мелких сект. Таким
образом, христианская церковь никогда не была
ед лой. Она не объединена и по сей день и никогда
таковой не будет. Объединение ее немыслимо, пока
христиане не поумнеют в достаточной степени,
чтобы пожертвовать выдуманными ими догмами
нравственности. Но когда они поумнеют? Разве это не
есть еще одна немыслимая вещь? Пожалуй, можно
еще допустить, что многие среди них поумнеют и
даже теперь уже умнеют, несмотря на лицемерных
варваров, неустанно старающихся подменить
добродетель богословием.

Бог и люди 275
ГлаваХЬ
О РАЗДОРАХ СРЕДИ ХРИСТИАН
Разногласия были колыбелью христианской
религии и, пожалуй, станут ее могилой. С тех пор как
существуют христиане, они оскорбляют своих
отцов-евреев, поносят римлян, на земле которых
живут, ругают друг друга. Едва начав исповедовать
учение Христа, они видят друг в друге антихристов.
Более 600 распрей, больших и малых, несли
беспорядки и продолжают поддерживать смуту в
христианской церкви, в то время как все прочие религии на
земле живут в мире и согласии. Доподлинно верно,
что ни один из этих богословских споров не
основывался на чем-либо ином, кроме как на абсурде и
обмане. Просмотрите внимательно борьбу словом,
пером, шпагой и кинжалом — между арианами и
афанасианами. Весь вопрос был в том, чтобы узнать,
уподоблялся ли Иисус Создателю, или был ему
тождествен. И то и другое предположение равно
абсурдно и безбожно. И уж, конечно, вы этого не найдете
ни в одном из Евангелий. Последователи Ария и
последователи Афанасия сражались «за тень осла».
Император Константин, преступления которого
не заглушили в нем здравого смысла, писал им, что
все они безумцы и только бесчестят себя вздорными,
нелепыми спорами. Такова была суть письма,
направленного руководителям обеих партий. Однако
вскоре после этого нелепая затея созвать собор и
председательствовать на нем с венцом на голове,
равно как и тщетная надежда примирить богословов,
превратили его в такого же безумца, какими были
они. Никейский собор был созван, чтобы уточнить,
действительно ли еврей оказался Богом. Разве это не
верх нелепости? Разве это не величайшее
мошенничество?
Не говоря об интригах, которые были
использованы обеими партиями, о лжи, о безграничной
клевете, я остановлюсь только на двух замечательных
чудесах, которые были проделаны афанасианами на
Никейском соборе.
Одно из этих чудес, о котором упомянуто в
приложении к указанному собору, состояло в следую-

276
ВОЛЬТЕР
щем: святые отцы, будучи в большом замешательстве
относительно выбора Евангелия и не зная, чьему
благочестивому писанию отдать предпочтение и чье
отвергнуть, решили возложить на алтарь все книги
без разбора, т. е. те, которыми они располагали.
Затем они запросили мнение Святого Духа, который не
замедлил сбросить на пол все плохие книги.
Хорошие Евангелия остались на алтаре, и с этого
момента никто в них не должен был сомневаться.
Второе чудо, рассказанное Никифором, Варони-
ем, Аврелием Перужимом*, состояло в том, что два
епископа — Хрисанф и Музоний — скончались в
период заседания собора и тем самым были лишены
возможности подписать свои имена под приговором
Арию. Но они воскресли к моменту подписания
приговора и затем снова умерли. Этим была вполне
доказана необходимость осуждения еретиков на смерть.
Казалось, от этого великого собора можно было
ждать прекрасной формулировки насчет Троицы. Но
об этом не было и речи. О Троице было упомянуто
вскользь, лишь в изложении исповедания веры.
Святые отцы объявили, что Иисус был рожден, а не
сотворен, что он единосущ с Отцом, что они верят
также в дыхание его, называемое Святым Духом, из
которого с этого времени они сделали третьего Бога.
Следует признать вместе с одним из современных
нам авторов, что со Святым Духом обошлись в Никее
весьма по-рыцарски. Но что же такое Дух Святой?
Мы находим в двадцатой главе Иоанна, что
воскресший Иисус тайно явился своим ученикам, дохнул на
них и сказал: «Примите мое святое дыхание!» И вот
ныне это дыхание уже Бог!
Собор в Эфесе*, предавший анафеме
константинопольского патриарха Нестора, не менее
любопытен, чем Никейский собор. После признания и
объявления Иисуса Богом собравшиеся никак не
могли прийти к соглашению, к какому рангу
причислить его мать. Сам Иисус обошелся с ней довольно
сурово, на свадьбе в Кане. Он сказал ей: «Что мне и
тебе, жено?», и вначале наотрез отказал ей в ее
просьбе превратить воду в вино для парней на
свадьбе. Эту обиду необходимо было загладить. Св.
Кирилл, епископ Александрийский, решил узаконить

Бог и люди
277
Марию как Богоматерь. Предприятие это сперва
показалось смелым. Нестор, патриарх
Константинопольский, заявил с кафедры во всеуслышание, что
это означало бы слишком уподобить Марию Кибеле,
что, конечно, недурно было бы оказать ей кой-какие
почести, но что так, сразу возвести ее в ранг
Богоматери было бы несколько поспешным.
Кирилл был большим мастером сочинять
небылицы, Нестор тоже. Оба были известны как ярые
преследователи. Кирилл нажил себе немало врагов
своими бесчинствами, у Нестора их было еще
больше. И святые отцы на соборе в Эфесе в 431 году
доставили себе удовольствие низложить их. Но если
считать, что оба епископа проиграли процесс, то
выиграла его Св. Дева. Наконец-то она была
объявлена Богоматерью, и весь народ рукоплескал.
После этого было предложено допустить и ее в
Троицу, что казалось вполне убедительным. Раз она
была матерью Бога, нельзя же было не признать ее
богиней. Но, так как Троица стала бы от этого четве-
рицей, надо полагать, что против этого возразили
математики. Конечно, можно было бы сказать, что
поскольку три это то же, что один, то с таким же
успехом тройка может быть четверкой или четверка —
единицей. Эти замечательные споры все еще
продолжаются, в то время как в наши дни уже немало
несторианцев стали биржевыми маклерами в Турции
и Персии, как у нас евреи. Замечательная
катастрофа религии!
Иисус говорил о своих двух сущностях и о своих
двух волях не больше, чем о божественности своей
матери. При жизни он никогда не допускал мысли,
что является одним лицом с двумя волями и двумя
сущностями. Для освещения этого вопроса были
созваны еще соборы, которые вызвали большие
волнения в империи.
Иисус никогда не имел изображений в своем
доме, разве что это мог быть портрет матери,
написанный, как говорят, св. Лукою. Пусть утверждают,
что у него не было дома, что он не знал, где
приклонить голову, но даже если бы он жил, как наш
архиепископ Кентерберийский, он не имел бы большего
представления о культе икон; пусть доказывают, что

278
ВОЛЬТЕР
в течение 300 лет христиане не имели ни статуй, ни
портретных изображений на своих собраниях,—
второй Никейский собор все равно признал
необходимость поклонения иконам.
Всем хорошо известны споры, возбудившие
вопрос о пресуществлении и о многом другом.
Недаром же люди свободомыслящие говорят: «Возьмите
Евангелие в одну руку, а ваши догмы в другую и
сравните, есть ли хоть одна из ваших догм в Евангелии.
А затем посудите, являются ли христиане,
поклоняющиеся Иисусу, последователями религии Иисуса.
Решайте сами, не является ли христианская секта
иудейской, родившейся в Сирии, выросшей в Египте,
изгнанной впоследствии из своей родины и
колыбели, властвующей и ныне в Риме и в некоторых
других странах Запада с помощью денег, обманов и
палачей. Так не будем же скрывать, что именно это
стало темой споров всех просвещенных людей Европы,
и сознаемся перед Богом, что мы нуждаемся в
коренной реформе».
Глава XU
О НРАВАХ ИИСУСА И ЦЕРКВИ
Под нравами я здесь разумею обычаи, поведение,
суровость или мягкость, скупость или бескорыстие.
Достаточно открыть глаза и уши, чтобы
удостовериться, что во всем этом между Иисусом и церковью
больше расхождений, чем между бурей и штилем,
огнем и водою, солнцем и тьмою.
Скажем несколько слов о папе римском, хотя мы
в Англии не признаем его вот уже более двух с
половиной веков. Не очевидно ли, что любой индийский
факир* больше похож на Иисуса, чем папа? Иисус
был беден, переходил из одного селения в другое,
служа ближнему, вел бродячую жизнь. Он никогда не
знал, где заночует, редко знал, где сможет поесть. Это
как раз и есть жизнь факира, талапуана, сантона,
марабута*. Папа римский, напротив, имеет
постоянную резиденцию в Риме, во дворце императоров.
У него от 800 до 900 тысяч фунтов стерлингов
дохода, когда его финансами ведает добросовестный

Бог и люди
279
управитель. Он смиренный и абсолютный властелин,
он — раб рабов и в этом звании свергал королей,
раздавал почти все христианские земли и даже в
настоящее время имеет своим вассалом короля, к
позору трона.
Перейдем от папы к епископам. Все они, как
могли, подражали папе. Повсюду они присваивали себе
королевские права: в Германии они государи, у нас
они имеют титул баронов. Еще ни один епископ не
присвоил себе титула служителя слуг,— напротив,
почти все папские епископы величают себя
епископами с соизволения рабов: но все они присваивали
себе верховную власть. Среди них не нашлось ни
одного, кто не пожелал бы подчинить светскую
власть и судопроизводство своему авторитету.
Именно они и научили пап свергать королей:
французские епископы свергли Людовика*, сына Карла
Великого, задолго до того, как папа Григорий VII дерзнул
свергнуть Генриха IV*.
Испанские епископы свергли своего Генриха IV
Бессильного, они считали, что муж с таким
недостатком недостоин царствовать. Должно быть,
именоваться Генрихом IV вообще приносило несчастье,
ибо Генрих IV французский, который обладал
совершенно противоположным качеством, был вполне
достоин трона, тем не менее он почти всеми
епископами королевства, Сорбонной*, монахами, а равно и
папами был объявлен недостойным царствовать.
Все эти низкие интриги в наше время у всех
народов вызывают одновременно презрение и ужас, но
в течение более десятка веков они были в большом
почете и епископы третировали христиан как
вьючных животных. Еще и поныне в несчастных папских
странах епископы деспотично вмешиваются в кухню
частных лиц, заставляя их в известные периоды года
есть то, что угодно епископам. Более того, они, по
своему усмотрению, временно приостанавливают
полевые работы, приказывая кормильцам рода
человеческого не обрабатывать землю, не сеять, не
собирать урожая в те или иные дни. Свою тиранию они
простирают в некоторых случаях до того, что
запрещают в течение трех дней кряду повиноваться
Провидению и природе. Своей собственной властью об-

280
ВОЛЬТЕР
рекают они людей на преступное безделье, лишая их
возможности обжаловать подобное положение и не
допуская судебного вмешательства гражданской,
единственной разумной, власти.
Если мы говорим, что епископы повсюду
завладели правами князей, из этого еще не следует, что у
пасторов наших реформатских церквей меньше
амбиций и неистовств. Стоит только почитать у
нашего историка-философа Юма* обо всех мрачных и
нелепых жестокостях шотландских пресвитериан,
как кровь закипает от этого чтения. Хочется за
бессовестность предшественников наказать
современников, придерживающихся тех же принципов.
Любой священник, если сможет, несомненно, будет
тираном рода человеческого. А Иисус был только
жертвой. Так посудите же, похожи ли они на него?
Если они нам ответят то, что я слышал от них
неоднократно, что якобы Иисус наделил их правом,
которым сам он не пожелал воспользоваться, я
повторю здесь: «В таком случае дело современных
Пилатов — подвергнуть их мучениям, которые
незаслуженно выстрадал их учитель». В царствование
Якова I мы сожгли двух ариан. В чем их вина? В том,
что они не приписывали Иисусу эпитета
«единосущный», эпитета, которого он, конечно, не присвоил бы
себе сам.
Сын Якова I* сложил голову на плахе. Главной
причиной этого преступления были наши
отвратительные религиозные распри. Он был не более повинен,
чем оба наши арианина, казненные при его отце.
ГлаваХШ
ОБ ИИСУСЕ И УБИЙСТВАХ,
СОВЕРШЕННЫХ ВО ИМЯ ЕГО
Мы должны принять Иисуса Христа таким, каким
нам его изображают. Мы можем судить о нем лишь
по тем поступкам, которые ему приписывают. У нас
нет ни Кларендона, ни Юма, которые рассказали бы
нам о его жизни. Евангелисты не приписывают ему
ни одного поступка, свойственного горячему и
вспыльчивому человеку, кроме избиения и изгнания,

Бог илюди
281
совсем некстати, торговцев жертвенными
животными, лавки которых были расположены у входа в
храм. Помимо этого факта, он представляется нам
человеком очень добрым, никогда никого не
избившим и в некоторой степени напоминавшим наших
квакеров, которые не любят кровопролития.
Взгляните на то, как он возвратил ухо Малхею, когда
непостоянный слабохарактерный св. Петр отрезал ухо
этому полицейскому стражу1 за несколько часов до
отречения от своего учителя. Не говорите мне, что
этот случай является примером крайней глупости, я
знаю это так же хорошо, как и вы, но я обязан судить
здесь только по данным, представленным на
следствии.
Итак, я предполагаю, что Иисус был всегда
честным, мягким, скромным. Изложим же в нескольких
словах, как христиане следовали его примеру и
какое благо принесла их религия роду человеческому.
Здесь будет не лишним упомянуть вкратце о
людях, погибших в мятежах или сражениях, на
эшафотах или кострах, павших жертвой священных
убийств как преднамеренных, так и внезапных.
Христиане возбудили уже некоторые волнения в
Риме, когда в 251 году н. э. священник Новациан
оспаривал так называемую римскую кафедру, то есть
папство у священника Корнелия, ибо эта должность
уже тогда была очень значительной и хорошо
оплачивалась. И как раз в это самое время в Карфагене
таким же образом оспаривали кафедру Киприан и
другой священник по имени Новат, убивший свою
жену ударами ноги в живот. Эти два раскола
послужили поводом к многочисленным убийствам как в
Карфагене, так и в Риме. Император Деций был
принужден прекратить эти зверства, учинив несколько
жестоких расправ, известных под названием
великого, страшного гонения Деция. Здесь мы не будем о
них говорить: мы ограничиваемся перечнем убийств,
учиненных христианами среди христиан. Если
число убитых и тяжело раненных во время этих двух
1 В английском тексте сказано — to that constable.
Переведено — полицейский страж.

282
ВОЛЬТЕР
первых расколов, послуживших примером многим
другим, мы будем считать равным 200, то эта цифра
окажется еще чрезвычайно скромной.
Итак 200
Как только христианам удалось
безнаказанно предаться своей священной мести в
царствование Константина, они убивают
юного Кандиена1, сына императора Гале-
рия, которого сравнивали с Марцелом,
надежду всего царства; ребенка 8 лет, сына
императора Максимина; 7-летнюю дочь
того же императора; императрица, мать
этих детей, была схвачена во дворце
вместе со слугами, их волокли по улицам Анти-
охии и сбросили в воды Оронта.
Императрица Валерия, вдова Галерия и дочь
Диоклетиана, была убита в Фессалонии в 315 году,
и море стало ее могилой.
Некоторые авторы, правда, не обвиняют
христиан в этом убийстве, а приписывают
его Лицинию, но ограничим число убитых
христианами по этому поводу также 200:
эта цифра не будет преувеличенной.
Итого 200
Не менее 400 человек пали во время
раскола донатистов в Африке под ударами
дубин, так как епископы не хотели, чтобы
сражались шпагами.
Кладу 400
Хорошо известно, какими ужасами* и
сколькими гражданскими войнами
обязаны мы одному только слову
«единосущный». Этот пожар в несколько приемов
охватил все царство и вновь запылал во
всех провинциях, опустошенных готами,
бургундцами, вандалами в течение почти
400 лет. Если мы насчитаем хотя бы только
300 тысяч христиан, убитых христианами
же в ходе этой войны, не считая бездомных
Год 313.

Бог и люди
283
семей, обреченных на нищету, нас нельзя
будет упрекнуть в преувеличении.
Итого
Распря иконоборцев* с иконопочитате-
лями стоила, вероятно, не менее 60 тысяч
жизней.
Итого
Мы не можем обойти молчанием и
100 тысяч манихейцев*, умерщвленных по
приказу императрицы Феодоры, вдовы Фе-
офила, в греческом царстве в 845 году.
Такова была епитимия, наложенная на
императрицу ее духовником за то, что к тому
времени было повешено, посажено на кол
и утоплено всего лишь 20 тысяч человек.
Все эти люди вполне заслуживали быть
убитыми в доказательство того, что есть
только доброе начало, а злого начала нет.
Итог достигает по меньшей мере 120 тысяч.
Итого
Посчитаем только 20 тысяч человек,
погибших во время частых мятежей,
которыми оканчивались раздоры священников из-
за епископских кафедр. При самом
скромном подсчете
Кладу 20 000
Подсчитано, что страшное безумие
священных крестовых походов* стоило жизни
2 миллионам христиан; но я согласен на
самое небывалое сокращение и офаничусь
цифрой в 1 миллион.
Итого 1 000 000
Крестовый поход рыцарей-меченосцев*,
честно и свято опустошивших берега
Балтийского моря, насчитывает по меньшей
мере 100 тысяч погибших.
Итого 100 000
Столько же стоил и крестовый поход
против Лангедока*, где по всей местности
300 000
60 000
120 000

284
ВОЛЬТЕР
долгое время встречались лишь потухшие
очаги и обглоданные волками скелеты.
Итого 100 000
На счет крестовых походов против
государей* со времени Григория VII мы
согласны отнести не более 50 тысяч.
Итого 50 000
Великий раскол* в западной церкви в
XIV веке погубил достаточно народа.
Отдавая справедливую дань нашей умеренности,
мы засчитаем лишь 50 тысяч жертв
папской ярости, rabbia papale, как говорят
итальянцы.
Итого 50 000
Благоговение, с которым в конце этого
великого раскола были сожжены в городе
Констанце два священника, Ян Гус и Иеро-
ним Пражский, делает честь императору
Сигизмунду и собору, но оно, не знаю
каким образом, вызвало войну гуситов*, в
которой мы можем смело считать 150 тысяч
погибших.
Итого 150 000
После таких кровавых боен мы
признаемся, что резня в Мериндоле и Кабриере*
кажется сущим пустяком. Речь идет только
о 22 крупных местечках, превращенных в
пепел; о 18 тысячах невинно зарезанных,
сожженных; о грудных младенцах,
брошенных в костер; девушках, изнасилованных и
затем изрезанных на куски; старых
женщинах, уже ни к чему не пригодных, которых
взрывали посредством пороха,
заложенного в оба отверстия. Но так как эта
маленькая процедура проделывалась судебным
порядком со всеми формальностями
правосудия и в судейских мантиях, то мы не можем
не отметить эту особенность французского
права.
Итого 18 000

Бог и люди
285
Мы подошли к самой священной и
самой славной эпохе христианства, которое
какие-то темные люди в начале XVI века
захотели реформировать. Святые папы,
святые епископы, святые аббаты отказались
исправиться, и вследствие этого обе
стороны шагали по трупам в течение целых двух
веков, пользуясь только недолгими
перемириями.
Если бы друг читатель согласился взять
на себя труд подсчитать все убийства,
совершенные со времени понтификата
Льва X до понтификата Климента IX*, будь
то убийства законные или незаконные;
головы священников, мирян и правителей,
снесенные палачом; дрова, вздорожавшие в
некоторых провинциях, благодаря
множеству пылающих костров; кровь, лившуюся с
одного конца Европы до другого; палачей,
утомившихся во Фландрии, в Германии, в
Голландии, во Франции и даже в Англии;
30 гражданских войн из-за
пресуществления, предопределения, стихаря и святой
воды; резню Варфоломеевской ночи, резню
в Ирландии, избиение вальденсов,
избиение в Севеннах* и т. д. и т. д.,— без
сомнения, можно было бы насчитать более 2
миллионов кровавых убийств и еще, вдобавок,
более 3 миллионов разоренных семейств,
обреченных на нищету, может быть,
худшую, чем смерть. Но, так как здесь речь
идет только о мертвых, ужаснемся и
пройдем поскорее мимо: 2 миллиона.
Итого 2 000 000
Но не будем несправедливы, не будем
приписывать инквизиции больше
преступлений, чем она совершила в стихаре и
епитрахили; не будем ничего
преувеличивать, выведем общее число отправленных
ею на небо или в ад равным 200 тысячам.
Кладем 200 000

286
ВОЛЬТЕР
Сократим даже только до 5 миллионов
цифру в 12 миллионов человек,
принесенных, по сведениям епископа Лас Касаса*, в
жертву христианской религии в Америке, а
главное, прибегнем к утешительному
рассуждению, что они не были людьми,
поскольку они не были христианами.
Итого 5 000 000
Так же экономно посчитаем 400
тысяч человек, погибших в Японскую войну*,
спровоцированную преподобными отцами
иезуитами. Ограничим подсчет 300
тысячами.
Итого 300 000
Всего 9 468 800
Общий подсчет дает нам сумму всего в 9 468 800
человек, зарезанных или утопленных, сожженных,
колесованных или повешенных во имя любви к Богу.
Некоторые полуученые фанатики скажут мне, что
устрашающее число христиан погибло
мученической смертью при римских императорах до
Константина, но я отвечу им вместе с Оригеном1:
«Преследований было очень мало, и происходили они
только изредка».
И еще я прибавлю: «Если у нас и было столько
мучеников, сколько указывают «Золотая легенда» и
бенедиктинец дом Рюинар, что вы можете этим
доказать? Что вы принудили римское правительство,
самое гуманное в мире, подвергать вас гонениям, а
ведь это правительство давало полную свободу
евреям и египтянам; что ваша нетерпимость привела
только к пролитию вашей крови и крови других
людей, ваших братьев; что вы виновны не только в
убийствах, которыми вы запятнали землю, но и в
потоках вашей крови, пролитой в былые времена?
Вы стали самыми несчастными из всех людей,
потому что вы были самыми несправедливыми».
Кем бы ты ни был, читатель, если ты хранишь
свой семейный архив, справься в нем, и ты увидишь,
1 Ориген. Против Цельса, кн. III.

Бог и люди
287
что не один из твоих предков погиб из-за
религиозных распрей или, по меньшей мере, был жестоко
преследуем (или преследовал сам, что еще более
пагубно); будь имя твое Арджайль, или Перт, или Мон-
роз, или Гамильтон, или Дуглас*, помни, что на
эшафоте у предков твоих было вырвано сердце из-за
литургии и двух локтей полотна. Ирландец ли ты?
Тогда прочитай только декларацию английского
парламента от 25 июля 1643 года. Она гласит, что в
ирландском заговоре погибло от руки католиков
154 тысячи протестантов. Верь, если хочешь, вместе
с адвокатом Бруком, что убито всего лишь 40 тысяч
беззащитных людей в самом начале этого
священного католического заговора. Но, каковыми бы ни
оказались твои подсчеты, все же ты происходишь от
убийц или убитых. Выбирай и содрогайся. Но ты,
прелат моей страны, радуйся: наша кровь принесла
тебе ренту в 5 тысяч гиней.
Я признаю, что наши вычисления страшны, и все
же они показывают итог, который значительно ниже
истинного. Мы хорошо знаем, что, если эти
вычисления представить князю, епископу, канонику,
сборщику податей во время их ужина с любовницами,
когда они распевают пакостные водевили, они не
соблаговолят их прочесть. Святоши Вены, Мадрида,
Версаля никогда даже не потрудятся проверить
правильность этого подсчета. Если они случайно узнают
эти удивительные истины, то духовники убедят их в
том, что в этих бойнях надо видеть перст Божий, что
это наименьшее, что мог сделать Бог в пользу
небольшого числа избранных, и если Иисус умер
мученической смертью, то и все христиане, независимо
от того, к какой секте они принадлежат, должны
были бы умереть таким же образом, что безбожно не
убивать младенцев сразу же после их крещения,
потому что тогда они не вкушали бы вечное
блаженство во славу Иисуса; оставляя их жить, мы, быть
может, осуждаем их на вечные муки. Мы чувствуем
всю силу этих рассуждений, но хотим предложить
другой метод, вызванный недоверием к нашим
собственным познаниям.

288
ВОЛЬТЕР
Глава XLUI
ЧЕСТНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ
Наш маститый Свифт написал прекрасное
сочинение, доказывающее, что, по его мнению, время
уничтожить христианскую религию еще не
наступило. Мы разделяем его мнение. Это дерево приносило
до сих пор, по признанию всего мира, лишь
смертоносные плоды, тем не менее мы не хотим, чтоб его
срубили, но хотим, чтоб ему сделали прививку
Мы предлагаем сохранить в учении Иисуса все,
что сообразно со всеобщим разумом, разумом всех
великих философов древности, разумом всех времен
и всех стран, который должен служить вечной
связью между обществами всех времен.
Преклонимся перед высшим существом в лице
Иисуса, раз это уже установлено среди нас. Пять
букв, составляющих его имя, конечно, не являются
преступлением. Какое значение может иметь то, что
мы преклоняемся перед высшим существом через
посредство Конфуция, Марка Аврелия, Иисуса или
кого другого, лишь бы мы были справедливы! Без
сомнения, религия заключается в добродетели, а не
в дерзком пустословии теологов. Добродетель
исходит от Бога, она всюду одинакова. Богословие
исходит от людей, и всюду оно различно и смешно. Это
часто говорили, и это всегда надо повторять.
Дерзость и вздор не могут быть основой религии.
Поклонение одному карающему и
вознаграждающему Богу объединяет людей между собой;
отвратительное мудрствующее богословие разъединяет их.
Это мудрствующее богословие является в то же
время самым нелепым и гнусным бичом из всех
ниспосланных на землю: древние народы
довольствовались тем, что поклонялись своим богам и не
мудрствовали; мы же в течение веков проливали кровь братьев
своих из-за софизмов. Увы! Какое значение для Бога и
людей имеет то, называется ли Иисус Омоусиосом или
Омопусиосом, что мать его Феотока или Иесутока;
можно ли происходить от Духа, или нет? Великий
боже! Нужно ли было ненавидеть, преследовать и
убивать друг друга из-за этих непонятных химер! Гоните
богословов, и в мире воцарится спокойствие (по край-

Бог и люди
289
ней мере в отношении религии). Признайте их,
дайте им власть, и земля будет залита кровью.
Не достаточно ли несчастны мы и без того,
чтобы религия еще усугубляла наши страдания, а не
облегчала их? Страшные бедствия, так долго
производимые христианской религией во всех странах, куда
бы она ни проникала, огорчают меня и заставляют
проливать слезы, но адские ужасы, которыми она
наводнила три королевства, подданным которых я
являюсь, разрывают мне душу. Я презираю ледяное
сердце, которое при воспоминании о религиозных
смутах, волновавших Англию, Шотландию и
Ирландию, не охвачено тем же ужасом, что и я. Во
времена, видевшие рождение Карла I, этого слишком
неуверенного и податливого короля, и того странного
Кромвеля, полусумасшедшего, полугероя,
полуфанатика, полумошенника, полуполитика и полуварвара,
христианство зажгло факелы, которые испепелили
наши города, закалили наши мечи, на долгие годы
усеявшие поля трупами наших предков.
Несчастные и ненавистные соотечественники, что
же было главной причиной вашей ярости? Вы
убивали друг друга из-за рясы или стихаря, из-за смешных
или по меньшей мере ненужных церемоний.
За 200 тысяч фунтов стерлингов шотландцы
продали Англии своего короля, искавшего у них
убежища; короля, приговоренного в Риме за
неповиновение нелепому шотландскому союзу пресвитериан;
короля, погибшего на эшафоте в Лондоне за то, что
он не был пресвитерианином.
Наши ирландские соотечественники проявили
свою ярость еще сильнее, когда, немного ранее этой
возмутительной казни, наши паписты уничтожили
огромное число протестантов. Некоторые даже
питались мясом этих жертв и освещались свечами,
приготовленными из их жира.
Но зоркими нашими глазами, пролившими много
слез, мы видим во всем этом следующее: во все
времена, когда христиане оскверняли себя религиозными
убийствами, в Англии, Ирландии, Шотландии, во
времена Карла I, Карла II и Якова И; во Франции от
Карла ГХ до Людовика XIII; в Германии, Испании,
Фландрии, в Голландии при Карле V и Филиппе II*, в эти

290
ВОЛЬТЕР
времена, такие страшные и такие недалекие от нас, все
убийства, совершенные в пяти долинах Савойи и
Французских Севеннах, все преступления
оправдывались примерами Финеса, Аода, Иаили, Юдифи* и
всеми другими, которыми изобилует Священное Писание.
Христианская религия, вот каковы твои
достижения! Ты родилась в одном из уголков Сирии, откуда
тебя изгнали, и ты пересекла моря, чтоб донести твою
непостижимую ярость до краев континента; и все же я
предлагаю сохранить тебя, при условии, что тебе
срежут когти, которыми ты разодрала мою родину, и
удалят клыки, которыми ты растерзала наших предков.
Еще раз повторяю: будем поклоняться Богу в лице
Иисуса, если это нужно, если невежество настолько
окрепло, что это еврейское слово еще должно
произноситься, но пусть оно не звучит как пароль
насилия и грабежа.
Бог неисчислимых миров! Бог справедливости и
мира, искупим же терпимостью те преступления,
которые кровавая ярость нетерпимости заставила нас
совершить.
Приди ко мне, разумный социнианец, дорогой
квакер, приди, добрый анабаптист, суровый лютеранин,
мрачный пресвитерианец, равнодушный епископал,
менонист, милленарий, методист, пиенист и ты,
безумец, папский раб, приди, лишь бы не было у тебя
кинжала в кармане, падем ниц все вместе перед высшим
существом, возблагодарим его за то, что оно дало нам
пулярок и косулю и добрый хлеб в пищу, разум, чтоб
познать его, и сердце, чтоб любить его; поужинаем
весело все вместе после того, как возблагодарим его.
Пусть папистские князья делают что хотят со
своим идолом папой, над которым они уже начинают
смеяться. Пусть они приложат все усилия к тому, чтоб
религия в их государстве не стала опасной. Пусть они
превратят, если смогут, бесполезных монахов в
работящих земледельцев. И пусть они не будут больше так
глупы, чтобы испрашивать у священника разрешения
съесть цыпленка в пятницу. Пусть они превратят в
больницы школы богословия. Пусть они творят все
благие дела, на какие только способны,— это их дело.
Наше дело быть нерушимо преданными нашей
славной природе, любить Бога, правду и нашу родину и
возносить к Богу наши молитвы за всех людей.

Вопросы
о чудесах

ПИСЬМО ПЕРВОЕ
ГОСПОДИНУ ПРОФЕССОРУ Р.
ОТ КАНДИДАТА БОГОСЛОВИЯ
Милостивый государь!
Прочитав вашу книгу о чудесах с большой
пользой для себя, я обращаюсь к вам за
новыми разъяснениями.
Для того, чтобы внести некоторый порядок в свои
вопросы, я возьму на себя смелость разделить
чудеса нашего божественного Спасителя на несколько
групп: чудеса, содеянные им самим, и те, которые он
соизволил совершить через своих апостолов и
святых...
О чудесах Господа нашего Иисуса Христа,
свидетельствующих о его могуществе
или о его доброте
Иисус еще не родился, а уже совершал
величайшие чудеса: он был Богом, зачатым в лоне Девы.
Не успел он родиться в хлеву, как ангелы
спустились с небесных сфер, чтобы сообщить об этом
великом событии вифлеемским пастухам. На востоке
зажглась новая звезда; она движется и приводит трех
волхвов или трех царей к хлеву, где родился
владыка мира. Они подносят ему ладан, мирру и золото.
Это, бесспорно, одни из самых достоверных
чудес, ибо они произошли и на небе и на земле; в них
принимали участие светила, ангелы, цари. Христа с
самого детства можно узнать по этим чудесам.
Добавим к ним еще одно: престарелому Ироду,
поставленному римлянами царем иудеев и пораженному с той
поры смертельным недугом, внушили, что Иисус —

294
ВОЛЬТЕР
царь иудейский; чтобы погубить его, он велел
уничтожить всех младенцев в стране. Это великое
избиение младенцев — вещь противоестественная и,
бесспорно, может быть отнесена к чудесам,
сопутствовавшим рождению и обрезанию второго лица
Троицы.
Не менее явным и не менее ослепительным
доказательством его божественности служит его
крещение. В присутствии толпы народа, когда Иисус
вышел обнаженным из воды, на его голову спустилось
третье лицо Троицы в виде голубя, небо разверзлось,
и Бог Отец возгласил: «Сей есть Сын мой
возлюбленный, в котором мое благоволение, слушайте его».
Невозможно противиться столь божественным,
столь явным знамениям, перед которыми люди
должны были пасть ниц в благоговейном молчании.
И весь мир, несомненно, признал эти чудеса; сам
Пилат сообщил об этом императору Тиберию после
казни человекобога, а Тиберий хотел причислить
Иисуса Христа к сонму богов; но, по всей
вероятности, Иисус не допустил этого порочного
приравнивания Бога истинного к богам язычников и помешал
Тиберию выполнить то, что было предназначено
благочестивому Константину.
Сам Тертуллиан, один из первых Отцов Церкви,
удостоверяет этот факт; а Евсевий подтверждает его
в своей церковной истории (книга II, глава II). Нам
возражают, что Тертуллиан писал через 180 лет
после Иисуса Христа, что он мог ошибаться, что он
всегда высказывался необдуманно, что он предавался
своему африканскому воображению; что Евсевий из
Кесарии, спустя столетие после него, основывался на
слишком шатком свидетельстве, что он даже не
настаивает на этой исторической подробности, а
пользуется словом «говорят». Как бы то ни было, или
Пилат действительно написал эти письма, либо их
сочинили первые христиане, ученики апостолов.
Если они пошли на подобный подлог, значит, они
были в одно и то же время обманщиками и
суеверными, то есть презреннейшими из людей. Но как же
столь подлые люди могли быть такими стойкими в
вере? Напрасно нам возражают, что они были подле-

Вопросы о чудесах
295
цами и плутами из-за своего низкого состояния и
низкой души и стойкими в вере из фанатизма.
Гроций, Аббади, Уттвиль, а также и вы, сударь,
вполне убедительно доказываете, что эти
противоположные свойства не могут уживаться вместе, каковы
бы ни были слабости и противоречия
человеческого духа. Эти первые христиане, вероятно, не только
видели действия и письма Пилата, но они видели
чудеса апостолов, бывших свидетелями чудес
Иисуса Христа.
Наши противники продолжают настаивать; они
говорят: «Ведь сочинили же первые христиане
вымышленные пророчества сивилл; они фабриковали
греческие стихи, грешащие пустословием,
приписывали древним сивиллам акростихи, исполненные
ошибок, которые можно найти также у Юстина, у
Климента Александрийского, у Лактанция. Они
изготовляли поддельные Евангелия, цитировали
несуществующие древние пророчества; приводили такие
места из наших четырех Евангелий, которых в этих
Евангелиях нет. Они сочиняли письма якобы от
Павла к Сенеке и от Сенеки к Павлу. Они даже написали
подложные письма от имени Иисуса Христа. Они
сделали интерполяцию в книгу историка Иосифа,
чтобы внушить людям, будто этот Иосиф не только
упоминал Иисуса, но даже смотрел на него как на
Мессию, хотя Иосиф был закоренелым фарисеем.
Они выдумали апостольские уставы и даже
апостольский символ веры. Поэтому очевидно, что это было
просто скопище полуевреев, египтян, сирийцев и
мятежных греков, обманывавших подлую чернь
самыми гнусными измышлениями. Им приходилось
оспаривать только язычников, головы которых были
забиты другими баснями; и новые басни христиан,
наконец, одержали верх над древними, когда они
дали денег взаймы Констанцию Хлору и его сыну
Константину. Такова, как утверждают, подлинная
история установления христианства; оно основано на
энтузиазме, мошенничестве и деньгах... Нас думают
устрашить бряцанием этого внушительного оружия;
но мы не падаем духом. Разберемся, виновны ли
христиане в тех преступных подлогах, в которых их
обвиняют.

296
ВОЛЬТЕР
Я остановлюсь только на апокрифических
Евангелиях. Говорят, что их было пятьдесят. Из них в
начале III века были выбраны четыре. Четырех было
вполне достаточно; но разве было решено, что все
остальные созданы фальсификаторами? Нет; на
некоторые из этих Евангелий смотрели как на
свидетельства, весьма достойные уважения-, например, Тер-
туллиан в своей книге о Скорпионе, Ориген в своем
комментарии на Евангелие от Матфея, святой Епи-
фаний в своем «Гексамероне» и многие другие с
большим уважением отзываются о Евангелии святого
Иакова. Оно ценно тем, что только в нем можно
прочесть о смерти Захария, о которой Христос говорит
в Евангелии от Матфея. Это Евангелие служит
введением к остальным, и им пренебрегли, вероятно,
лишь потому, что оно было недостаточно
пространно.
Не менее почиталось и Евангелие Никодима; в его
пользу говорят многочисленные свидетельства; но
во всех этих Евангелиях, которые дошли до нас,
чудес не меньше, чем в основных. Очевидно, все
авторы Евангелий были убеждены, что Христос
совершил очень большое количество чудес.
Даже древняя книга под заглавием «Толдос Ие-
шут», написанная одним евреем против Иисуса
Христа еще в I веке, не отрицает его чудес; она только
утверждает, будто противник его Иуда совершал
чудеса столь же великие, и относит все чудеса вообще
за счет магии.
Маловеры говорят, что никакой магии нет и что
этим чудесам верили лишь умалишенные; что
государственные люди, просвещенные умы, философы
всегда насмехались над ними. Они ссылаются на го-
рациевское «credat Judaeus apella»1, на все знаки
презрения, сыпавшиеся на евреев и первых христиан, на
которых долгое время смотрели как на еврейскую
секту. Они говорят, что если несколько философов,
в спорах с христианами, и признали чудеса Христа,
то это были фанатические духовидцы, которые
верили в магию и в Иисусе видели только мага. Восхи-
1 «Пусть верит иудей суеверный» {Гораций. Сатиры, кн. I,
сатира 5). — Ред.

Вопросы о чудесах
297
щаясь мнимыми чудесами Аполлония Тианского и
многих других, они допускали и мнимые чудеса
Иисуса. Признание, сделанное безумцем другому
безумцу, вздор, высказанный перед вздорными людьми,
не могут служить доказательством для
просвещенных умов. Христиане, опираясь на историю Эндор-
ской пифии и египетских заклинателей, верили в
магию, как и язычники. Все Отцы Церкви, считавшие
душу огненной субстанцией, говорили, что эту
субстанцию можно вызвать колдовскими чарами; это
заблуждение разделяли все народы.
Маловеры заходят еще дальше. Они утверждают,
что настоящие греческие и римские философы
никогда не признавали за христианами никаких чудес.
Они им только говорили: «Если вы хвалитесь своими
чудесами, то наши боги совершали их во сто раз
больше. Если у вас в Иудее есть несколько оракулов,
то Европа и Азия переполнены ими. Если у вас было
несколько превращений, то у нас их тысячи. Ваши
чародейства — не что иное, как слабое
подражание нашим. Мы были первыми шарлатанами, а вы
последними. Вот в этом-то,— продолжают наши
противники,— и заключается итог всех споров
между язычниками и христианами». Одним словом, они
делают вывод, что чудес никогда не было и что
природа всегда была одинакова.
Мы им отвечаем, что нельзя судить о том, что
делалось прежде, по тому, что делается теперь;
зарождающейся церкви чудеса были необходимы;
укрепившейся церкви они больше не нужны. Бог,
находясь среди людей, должен был поступать, как Бог.
Чудеса для него — деяния обычные. Владыка
природы должен всегда быть выше природы. Поэтому с тех
пор, как он сделал один народ своим избранником,
все его общение с этим народом было
сверхъестественным; и когда он пожелал установить новую
религию, ему пришлось сделать это при помощи
новых чудес.
Мало того, что чудеса, о которых сообщают евреи
и христиане, отнюдь не являются подражаниями
языческим; напротив, эти язычники пытались
подражать чудесам евреев и христиан.

298
ВОЛЬТЕР
Наши противники возражают, что язычники
существовали значительно ранее евреев, что
Халдейское, Индийское, Египетское государства процветали
задолго до того, как евреи заселили пустыни Сина и
Хорива; что евреи заимствовали у египтян обрезание
и множество обрядов, что провидцы и пророки
появились у них лишь после египетских и что они
заимствовали также и чудеса египтян. Наконец, они
говорят, что евреи — народ очень молодой. Это была
бы правда, если бы они восходили только к Моисею;
но от Моисея через непрерывный ряд чудес мы
восходим до Авраама и Ноя.
Маловеры еще не сдаются. Они говорят:
«Невозможно, чтобы Бог сотворил более значительные
чудеса для установления еврейской религии в одном
уголке Вселенной, чем для установления
христианства во всем мире». По их мнению, было бы
недостойно Бога, если бы он создал религию для того,
чтобы затем ввести новую; а если она лучше первой,
то опять-таки недостойно Бога укреплять свою
вторую религию мелкими чудесами, после того как он
основал первую на величайших знамениях.
Исцеление бесноватых, превращение воды в вино — это
совсем не то, что казни египетские или Чермное
море, которое расступилось и застыло на месте, или
же остановившееся солнце.
Мы отвечаем вместе со всеми хорошими
метафизиками: «Нет ни малых, ни великих чудес; все они
равны. Исцелить одним словом паралитика или
остановить солнце для человека одинаково трудно, а
для Бога одинаково легко; и не вдаваясь в
рассуждения о том, являются ли христианские чудеса более
значительными, чем чудеса Моисеевы, можно с
уверенностью сказать, что только Бог мог совершить и
те и другие»...
О чудесах апостолов
Нас спрашивают, каким образом огненные языки
могли спуститься на головы апостолов и учеников в
какой-то лачуге? Каким образом каждый апостол,
говоря на своем родном языке, в то же время гово-

Вопросы о чудесах
299
рил на языках нескольких народов, которые
понимали его, каждый на своем наречии? Каким образом
слушатели, внимая проповеди каждый на своем
языке, могли говорить, будто апостолы опьянели от
молодого вина в мае месяце? Можно принять за
пьяного, замечают эти люди, человека, говорящего так, что
его никто не понимает, но не того, кто понятен всем.
Эти мелкие затруднения, выдвигавшиеся не раз,
не должны нас смущать, ибо если признать, что Бог
творил чудеса, чтобы поставить христианство на
место иудейства, то нельзя придираться к способу,
которым он их совершал. Он одинаково
распоряжается и целью и средствами. Если вас вылечил врач,
неужели вы поставите ему в вину способ, которым
он этого добился? Вас, например, удивляет, что
апостолы излечивали больных своей тенью; вы
говорите, что тень — это лишь отсутствие света, что
небытие не имеет свойства. Это возражение отпадает, как
только вы признаете власть чудес. Оно имеет какой-
то вес лишь для тех, кто говорит, что Бог не может
делать бесполезных чудес; что и подлежит
обсуждению.
Чудеса Христа и апостолов кажутся нашим
противникам бесполезными. Мир не стал из-за них
лучше, говорят они; напротив, христианская религия
сделала людей еще злее. Об этом свидетельствуют
убийства манихейцев, ариан, афанасийцев, вальдей-
цев, альбигойцев; об этом свидетельствуют многие
кровавые расколы и, наконец, Варфоломеевская
ночь. Но все это не сущность христианства, а
злоупотребление им. Напрасно вы говорите, что дерево,
всегда приносящее такие плоды, есть древо смерти.
Это древо жизни для небольшого числа избранных,
составляющих победоносную церковь. Значит, все
чудеса совершались ради этого небольшого числа
избранных. Если они и были бесполезны для
большей части людей, погрязшей в пороках, то они
оказали пользу святым.
Нужно ли было, спрашиваете вы, чтобы Бог
спустился на землю и умер, оставив почти всех людей
обреченными на гибель? На это я могу возразить
только одно: будьте праведны, и вы не будете прокля-

300
ВОЛЬТЕР
ты. А что, если бы я был праведен, не будучи
искуплен, был ли бы я тогда проклят? Не мое дело входить
в тайны Бога; я могу только вместе с вами уповать на
его милосердие.
...Вы упорно повторяете, что все эти чудеса были
описаны через несколько лет после того, когда их
можно было наблюдать, то есть после смерти их
очевидцев; что к этим книгам имели доступ только
члены этой секты; что римские правители ничего о них
не знали в течение 150 лет; что это заблуждение
зародилось в никому не ведомых подвалах и чердаках.
В ответ я сошлюсь на императора Тиберия,
обсуждавшего божественность Иисуса; на императора
Адриана, поместившего в свою молельню портрет
Иисуса; на императора Филиппа*, который
поклонялся Иисусу. Вы отрицаете эти факты. Тогда я
укажу вам на установление христианской веры, которое
само по себе является великим чудом. Вы опять же
отрицаете, что это чудо. Вы мне говорите, что наша
святая вера возникла, как и все другие, среди
фанатизма и невежества, подобно анабаптизму,
квакерству, моравизму, пиетизму и т. д. Тогда я могу только
о вас пожалеть. Вы меня тоже жалеете. Кто же из нас
заблуждается? Я предъявляю свои доказательства,
восходящие к зарождению Вселенной, за вас же
говорит только ваш разум. У меня тоже есть разум, и я
молю Бога его просветить. Вы смотрите на
христианство лишь как на секту энтузиастов, подобную
сектам ессеев, иудаитов, терапевтов, секту,
опиравшуюся сперва на иудейское учение, а потом на
платонизм, меняющую свои догматы на каждом соборе,
без устали занимавшуюся спорами, которые тем
опаснее, чем они непонятнее, проливающую кровь
за эти суетные споры и взбудоражившую всю
обитаемую землю от британского острова до японских
островов. Во всем этом вы не видите ничего, кроме
человеческого безумия; а я вижу в этом
Божественную мудрость, сохранившую эту религию, невзирая
на наши злоупотребления. Я, как и вы, вижу зло, а вы
не замечаете добра; наблюдайте же вместе со мной,
как я наблюдаю с вами...

Вопросы о чудесах
301
Против главного возражения маловеров
Последнее оружие тех, кто прислушивается
только к своему обманчивому разуму, заключается в том,
что мы больше, чем когда-либо, нуждаемся в чудесах.
Церковь, говорят они, дошла до самого плачевного
состояния.
Уничтоженная в Азии и Африке, порабощенная в
Греции, Иллирии, Мисии, Фракии, она растерзана в
остальной части Европы, разбита более чем на
двадцать сект, борющихся между собой, и еще
кровоточит от убиения своих детей; слишком
блистательная в некоторых государствах и слишком
приниженная в других, она погружена либо в роскошь, либо в
грязь. Изнеженность позорит ее, недоверие ее
оскорбляет, она возбуждает зависть или жалость. Она
взывает к небу: «Восстановите меня такой, какой я была
создана». Она просит чудес, как Рахиль* молила о
детях. В чудесах этих не было большей необходимости
в то время, когда Иисус поучал и убеждал, чем теперь,
когда наши пастыри поучают, не убеждая.
Таково рассуждение наших противников. В нем
есть кажущееся правдоподобие; но разве нельзя дать
ему веский ответ? Христос совершал чудеса в первые
века для укрепления веры, но он никогда их не делал,
чтобы внушать милосердие; а в милосердии мы
нуждаемся прежде всего. Великое чудо, способное
вызвать эту недостающую нам добродетель,
заключается в том, чтобы говорить сердцу и трогать его, и мы
это чудо вымолим. Все секты, все ученые никогда не
будут думать одинаково, но мы сможем хотя бы
переносить друг друга и даже любить.
Спиноза не верил никаким чудесам, но о нем
рассказывают, что, имея всего 500 флоринов, он
поделился с неимущим другом, который верил во все
чудеса. Что ж, пожалеем о слепоте Бенедикта Спинозы
и будем подражать его морали, а поскольку мы
просвещеннее, постараемся стать еще добродетельнее,
чем он.
Я смотрю на эти слабые рассуждения лишь как на
вопросы, задаваемые учеником своему учителю.
Остаюсь, милостивый государь, с величайшим
почтением и т. д.

302
ВОЛЬТЕР
ПИСЬМО ВТОРОЕ
Милостивый государь!
Будучи, как и вы, предан нашей святой вере по
своему положению и по душевной склонности,
просвещенный вашими наставлениями, стремясь вам
подражать, но неспособный возвыситься до вас, я с
прискорбием замечаю, что другие не отстаивали
истинность наших чудес с такой проницательностью и
глубиной, как вы. Они занимались привычными
декламациями, предполагая предмет обсуждения
доказанным и говоря: «Чудеса Иисуса истинны, раз они
приводятся в Евангелиях». Надо было начинать с
того, чтобы доказать истинность этих Евангелий
или, по крайней мере, отослать читателей к Отцам
Церкви, которые ее доказали, и сообщить их
победоносные доводы.
Надо быть философом, богословом и ученым,
чтобы основательно изучить этот вопрос. Вы
объединяете эти три свойства, и я еще раз обращаюсь к
вам, чтобы узнать, как философ может допускать
чудеса и как ученый богослов доказывает их
достоверность.
Как философы могут допускать чудеса
Гоббс, Коллинз, милорд Болингброк спрашивают,
правдоподобно ли, чтобы Бог нарушал стройный
порядок мироздания. Разве вечное существо, создав
эти законы, не сделало их вечными? Разве
неизменное существо перестает быть таким в своих деяниях?
Правдоподобно ли, чтобы бесконечное существо
следовало частным соображениям и, подчинив всю
природу единому закону, нарушало его ради одной
области на нашем маленьком земном шаре?
Если все столь очевидно взаимосвязано, то может
ли сместиться хотя бы одно звено в мировой цепи
так, чтобы от этого не пострадало все устройство
Вселенной? Например, когда земля в течение девяти-
десяти часов прервала свое вращение, а луна — свое,
чтобы способствовать поражению нескольких сотен
аморреев, разве это не должно было неизбежно
отозваться на остальной части планетного мира?

Вопросы о чудесах
303
Очевидно, что при остановке земли и луны
должны были измениться часы прилива и отлива. Точки
обеих этих планет, обращенные к соответствующим
точкам на других планетах, должны были принять
по отношению к ним новое положение; или же все
остальные планеты тоже должны были
остановиться. Поскольку силы инерции и притяжения
перестали действовать на всех планетах, то это должно было
отозваться и на кометах; и все это для того, чтобы
убить несколько несчастных, уже раздавленных
каменным дождем. А ведь было бы гораздо достойнее
вечной мудрости просветить и осчастливить всех
людей без всякого чуда, вместо того чтобы
совершить чудо столь великое с единственной целью дать
Иисусу Навину время для убийства нескольких
недобитых беглецов.
Еще хуже обстоит дело с новой звездой, которая
появилась на небе и повела магов с востока на запад.
Эта звезда не могла быть меньше нашего солнца,
которое в миллион раз превосходит по величине
нашу землю. Эта колоссальная масса, в сочетании с
расстоянием, должна бы нарушить порядок во всей
Вселенной, состоящей из бесчисленных солнц,
именуемых звездами и, вероятно, окруженных
планетами. Но что же должно было произойти, когда она
стала двигаться в пространстве вопреки закону, по
которому все звезды остаются неподвижными на
своих местах? Последствия такого перемещения
непостижимы.
Итак, оказывается нарушенным не только наш
планетный мир, но и все возможные миры, а ради
чего? Чтобы на этой кучке грязи, именуемой землей,
папы, наконец, овладели Римом, бенедиктинцы*
чрезмерно разбогатели, чтобы Дюбур был повешен в
Париже, а Сервет заживо сожжен в Женеве.
То же относится и к некоторым другим чудесам.
Тремя рыбами и пятью хлебами были досыта
накормлены 5 тысяч человек Если каждый съел по 3
фунта, то это составит 15 тысяч фунтов материи,
извлеченной из небытия и прибавленной к общей массе.
Вот, как мне кажется, самые веские возражения.
Вам, сударь, надлежит разрешить эти
философские затруднения при помощи здравой философии,

304
ВОЛЬТЕР
свободной от противоречий и пустословия, и
показать, что Богу безразлично, сохраняется ли действие
вечных законов или нарушается, погибнут ли амор-
реи или спасутся и будут ли 5 тысяч человек
голодать или насытятся. Среди бесчисленных миров,
созданных Богом, он мог выбрать именно нашу
планету, хотя и одну из самых маленьких, чтобы нарушить
на ней свои законы; а если будет доказано, что он
это сделал, тогда мы восторжествуем над суетной
философией. Вашим богословским познаниям и
вашей учености будет еще легче представить в ярком
свете подлинность всех чудес Ветхого и Нового
Завета...
Мое сердце обливается кровью, когда я вижу, как
люди, исполненные учености, здравомыслия и
честности, отвергают наши чудеса и говорят, что можно
выполнять свой долг, не веря, что Иона* прожил три
дня и три ночи в чреве кита, когда он ехал морем в
Ниневию*, окруженную сушей. Эта дурная шутка
недостойна их ума, заслуживающего, чтобы его
просветили. Мне совестно говорить вам об этом; но я это
услышал вчера в таком многолюдном собрании, что
я не могу не умолять вас притупить острие этих
легкомысленных речей силою ваших доводов.
ПИСЬМО ТРЕТЬЕ
Милостивый государь!
Прошу вас оказать мне поддержку против одного
немецкого дворянина, обладающего большим умом,
ученостью и добродетелью, но, к сожалению, еще не
убедившегося в истинности чудес, сотворенных
нашим божественным Спасителем. Он спросил меня
вчера, зачем было Иисусу совершать чудеса в
Галилее. Я отвечал ему: «Для того, чтобы утвердить нашу
святую веру в Берлине, в половине Швейцарии и у
голландцев».
Почему же, спросил он, голландцы стали
христианами только спустя 800 лет? Почему сам он не учил
этой вере? Она заключается в том, чтобы верить в
первородный грех,— а Иисус никогда не упоминал о
первородном грехе; верить, что Бог стал челове-

Вопросы о чудесах
305
ком,— а Иисус никогда не говорил, что он в одно и
то же время Бог и человек; верить, что у Иисуса было
два естества,— а он никогда не говорил, будто у него
два естества; верить, что он родился от Девы,— а он
никогда не говорил, будто родился от Девы;
наоборот, он называет свою мать женщиной; он ей
говорит грубо: «Что мне и тебе, жено?» Надо верить, что
Бог происходит от Давида,— но оказывается, что он
вовсе не происходит от Давида; верить в его
родословную, тогда как ему составили две, совершенно
разные.
Эта религия состоит еще из некоторых обрядов,
о которых он никогда не говорил ни слова. Из ваших
Евангелий явствует, что Христос родился евреем,
жил как еврей, умер евреем; меня только удивляет,
почему и вы не еврей. Он выполнял все предписания
иудейского закона; почему же вы их отвергаете?
В одном из Евангелий ему даже приписывают
такие слова: «Я пришел не нарушить закон, но
исполнить». А разве это называется исполнением закона
Моисеева, когда презирают все его обряды? Вы не
обрезаны, вы едите свинину, зайца и кровяную
колбасу. В каком месте Евангелия Иисус вам это
разрешил? Вы делаете и признаете все то, чего нет в
Евангелии. Как же вы можете говорить, что оно служит
вам законом? Апостолы Христа, как и он, соблюдали
иудейский закон. «Петр и Иоанн взошли во храм в
девятый час богослужения» (Деяния апостолов, XVI);
Павел ходил в синагогу молиться в течение восьми
дней, по совету Иакова. Он сказал Фесту: «Я
фарисей». Ни один апостол не говорил: «Отрекитесь от
закона Моисеева». Почему же христиане с течением
времени совершенно отошли от него?
Я отвечал ему со сдержанностью, которая так
украшает истину, и со скромностью, приличествующей
моему ничтожеству: «Если Бог ничего не написал и
если в Евангелиях он не дал вполне ясного
изложения той христианской веры, которой мы
придерживаемся теперь, то это восполнили его апостолы; если
они сказали не все, Отцы Церкви возвестили нам то,
что было подготовлено апостолами; наконец,
соборы открыли нам то, о чем апостолы и святые отцы

306
ВОЛЬТЕР
сочли нужным умолчать. Соборы возвестили нам,
например, о единосущности, о двух естествах в
одном лице* и об одном лице с двумя волями. Они
открыли нам, что отцовство не присуще сыну, но что
он обладает производящей силой, которой нет у
Святого Духа, ибо Святой Дух исходит, но не рожден, и
много других тайн, о которых Иисус, апостолы,
Отцы Церкви хранили молчание; после зари
наступает день».
Оставьте вашу зарю в покое, отвечал он,
сравнение — не объяснение. Я слишком погряз во мраке.
Согласен, что основные догматы вашей религии
были установлены соборами, но другие соборы, не
менее многочисленные, приняли диаметрально
противоположное учение. На стороне Ария и Евсевия
было столько же соборов, как и на стороне
Афанасия.
Неужели же Бог сошел на землю и умер страшной
и позорной смертью лишь для того, чтобы не
сообщить свою волю лично, а предоставить этот труд
соборам, которые соберутся лишь через несколько
столетий, будут противоречить друг другу, взаимно
предавать друг друга анафеме и проливать кровь
рукою солдат и палачей?
Как! Бог сошел на землю, родился от Девы,
прожил 33 года, погиб, казненный как раб, для того
чтобы возвестить нам новую веру; и он ее не возвестил!
Он не открыл нам ни одного из ее догматов! Не
предписал нам ни одного обряда! Все совершается,
устанавливается, разрушается, возобновляется с
течением времени в Никее, в Халкидоне, в Эфесе, в Анти-
охии*, в Константинополе, среди самых бурных
интриг и самой непримиримой ненависти. И, наконец,
люди борются за и против всех этих новых догматов
только с оружием в руках.
Бог в бытность свою на земле праздновал Пасху,
вкушая ягненка, сваренного в салате, а пол-Европы
вот уже более восьми веков считает, что она
празднует Пасху, вкушая самого Иисуса Христа во плоти и
крови. И споры об этом способе праздновать Пасху
пролили больше крови, чем распри королевских
домов Австрии и Франции, гвельфов и гибеллинов*,

Вопросы о чудесах
307
Белой и Алой розы*. Если во время этих войн поля
были покрыты трупами, то в мирные времена
города были усеяны эшафотами. Можно подумать, что
фарисеи, убив христианского Бога на кресте,
научили его последователей убивать друг друга мечом, на
виселице, на колесе, среди пламени. Оказываясь
поочередно то угнетенными, то угнетателями, то
мучениками, то палачами, всегда одинаково тупые,
одинаково свирепые, они убивают и умирают за теории,
над которыми насмехаются прелаты, забирая себе
наследство мертвых и деньги живых.
Я заметил, что мой собеседник горячится; я
смиренно отвечал ему то, что я уже предложил на
рассмотрение вашему просвещенному уму в своем
втором письме, а именно, что нельзя смешивать
злоупотребление и правило. Убийство Яна Гуса, Дюбура,
Сервета, Жана Каласа*, гражданские войны,
Варфоломеевская ночь — все это совершилось отнюдь не
по предписанию Иисуса Христа.
Должен сознаться, сударь, что этот ответ его не
удовлетворил. «Моему разуму и моему горю,— сказал
он,— было бы нанесено оскорбление, если бы меня
стали уверять, что когда всех моих родных сожрал
тигр, это было с его стороны просто
злоупотреблением, а не жестокостью, присущей его натуре. Если
бы христианская религия погубила лишь небольшое
число граждан, можно бы приписывать это
преступление посторонним причинам. Но если на всем
протяжении XIV — XV столетий каждый год был
отмечен убийствами, не считая разрушенных семейств,
тюрем, насилий, преследований всякого рода, быть
может, худших, чем само убийство, если все эти
ужасы всегда совершались во имя христианской
религии, если только у нее одной наблюдаются подобные
мерзости,— кого же, кроме нее самой, должны мы в
этом винить? Она была поводом и целью всех этих
разнородных убийств, значит, она их и вызвала. Не
будь ее, земля не была бы осквернена этими
ужасами. Догматы вызывали споры, споры создавали
секты, секты и породили все преступления. А вы еще
осмеливаетесь утверждать, что Бог — отец этой
людоедки, разжиревшей на нашем добре и запятнанной

308
ВОЛЬТЕР
нашей кровью, тогда как ему было бы так легко дать
нам вместо нее другую, в равной мере мирную и
истинную, милосердную и понятную, благодетельную
и неоспоримую».
Вы не можете себе представить, каким пылом
человеколюбия и рвения были одушевлены речи этого
доброго человека. Он меня растрогал, но не
поколебал. Я сказал ему, что наши страсти, которые мы
получали в зародыше из рук природы и которыми мы
можем управлять, причинили столько же зла,
сколько он приписывает христианству. «Ах! — сказал он со
слезами на глазах.— Наши страсти не божественны.
Вы же утверждаете, что христианство божественно.
Пристало ли ему быть более неразумным и
жестоким, чем самые пагубные наши страсти?»
Эти слова меня взволновали. «Увы! — сказал я,—
мы все обращаем на пагубу себе, даже религию, но в
этом виновно не ее моральное учение, которое
внушает лишь кротость и терпение, учит только
покоряться, а не притеснять».
Нет, возразил он, виновна не мораль. Виновны
догматы. Догмат, разделяющий жену и мужа, сына и
отца, догмат, несущий меч, а не мир, вот несчастный
источник стольких бед. Сократ, Эпиктет, император
Аврелий проповедовали чистую мораль, против
которой никогда не восставал ни один из смертных.
Но если бы они не довольствовались наставлением:
«Будьте справедливы и покорны Провидению», и
добавляли: «Верьте, что Эпиктет происходит от
Антонина или же что он происходит от Антонина и от
Сократа; верьте этому, иначе вы погибнете на плахе
и будете вечно гореть в аду»; если бы, повторяю, эти
великие люди требовали подобного верования, то
они побудили бы все человечество взяться за оружие
и погубили бы его, вместо того чтобы быть его
благодетелями.
По всему, что говорил этот почтенный дворянин,
я увидел, что душа у него прекрасная, что он
ненавидит притеснения, любит людей, почитает Бога и что
у него одно-единственное заблуждение: он не верит
в то, что Павел именует крестным безумием. Он не
говорит с Августином: «Верю, потому что это абсурд*;

Вопросы о чудесах
309
верю, потому что это невозможно». Я пожалел о его
упрямстве и проникся уважением к его характеру.
Нетрудно вернуть под ярмо преступную и
трепещущую душу, которая не рассуждает, но очень
трудно покорить человека добродетельного и
просвещенного. Я попытался его укротить его же
собственной добродетелью. «Вы справедливы, милосердны,—
сказал я ему,— благодаря вам бедняки перестают
быть бедняками; вы улаживаете ссоры своих соседей,
угнетенная невинность находит в вас надежную
опору. Отчего же вы не делаете добро во имя Иисуса,
который этому учил?» Сударь, он ответил мне так:
«Я соглашаюсь с Иисусом, когда он мне говорит:
«Люби ближнего», ибо тогда он высказывает то, что
я чувствую в собственном сердце: он предвосхитил
мои мысли. Но я не выношу, когда какой-нибудь
автор приписывает исключительно одному лишь
Христу такое правило, которое есть и у Моисея, и у
Конфуция, и у всех моралистов древности. Меня
возмущает, когда в уста Иисуса вкладывают слова: «Новое
правило несу я вам, заповедь новую даю вам, да
любите друг друга»1. Книга Левит обнародовала эту же
заповедь на 2 тысячи лет ранее, но в гораздо более
энергичной, хотя и менее естественной форме:
«Люби ближнего своего, как самого себя» (XIX). Это
было также одной из заповедей халдеев. Столь грубая
ошибка, непростительная для еврейского писателя,
внушает многим ученым подозрение, что Евангелие,
приписываемое Иоанну, принадлежит
христианскому платонику, писавшему в начале II века н. э. и
знавшему Ветхий Завет меньше, чем Платона, у
которого он заимствовал почти всю первую главу.
Чем бы ни объяснялась эта подтасовка, равно как
и много других, я принимаю здоровую мораль
всюду, где нахожу ее: на ней лежит печать самого Бога,
ибо она одинакова во все времена и во всех местах.
Нуждается ли она в поддержке мнимых чудес и
невразумительной метафизики? Стану ли я
добродетельнее, когда поверю, что сын одарен
способностью производить, а дух исходит, не обладая этой
1 Иоанн, XIII.

зю
ВОЛЬТЕР
способностью? Неужели эта теологическая ахинея
так уж полезна людям? Найдется ли в наше время
здравомыслящий человек, который бы считал, что
Бог Вселенной когда-нибудь спросит нас, обладает
ли сын тем же естеством, как и отец, или только
подобным ему? Что общего между этими суетными
тонкостями и нашими обязанностями?
Разве не очевидно, что добродетель исходит от
Бога, а догматы — от людей, желающих властвовать?
Вы хотите быть проповедником, так проповедуйте
справедливость, и больше ничего. Нам нужны люди
добродетельные, а не софисты. Вам платят за то,
чтобы вы внушали детям: почитайте, любите своих
отцов и матерей; подчиняйтесь законам; никогда не
поступайте против совести; старайтесь, чтобы ваша
жена была счастлива; не отвергайте ее из-за пустой
прихоти; воспитывайте своих детей в любви ко
всему справедливому и честному; любите свою родину;
чтите вечного и справедливого Бога; помните, что,
поскольку он справедлив, он вознаградит
добродетель и покарает преступление. Вот в чем,—
продолжал он,— символ веры, разума и справедливости.
Наставляя молодежь этим обязанностям, вы, правда,
не будете награждены титулами и пышными
украшениями; у вас не будет презренной роскоши,
ненавистной власти, но вы будете пользоваться вниманием,
соответствующим вашему положению, и на вас будут
смотреть как на добрых граждан, а это самая лучшая
награда».
Я передаю вам, сударь, лишь незначительную
часть из всего, что мне сказал этот достойный
человек. Я умоляю вас просветить его: он этого
заслуживает. Он добродетелен, он искренно чтит в Боге
общего отца всех людей, отца бесконечно мудрого и
бесконечно любящего, который не предпочитает
младшего старшему и не лишает солнца большую
часть своих детей, чтобы ослепить меньшую часть
избытком света; отца бесконечно справедливого,
карающего лишь для того, чтобы исправлять, и
награждающего нас сверх всех наших надежд и заслуг. Этот
добрый помещик осуществляет все эти принципы на
деле в управлении своим домом. Кажется, что он

Вопросы о чудесах
311
подражает Богу, перед которым он преклоняется. Вы
же можете дать ему то, чего ему недостает.
Я сделал все, что мог, но ничего не добился.
Я спросил его, что он теряет, если смирит свой
разум. «Я теряю многое,— ответил он мне,— я солгу
Богу и самому себе, если скажу, что я вам верю,
когда на самом деле не верю. И этим я оскорблю
всевышнее существо, даровавшее мне этот разум. Меня
побуждает не упорное невежество, а только упорное
убеждение. Считаете ли вы,— добавил он,— что Бог
покарает меня за то, что я не разделяю вашего
убеждения? А кто вам сказал, что он не накажет вас за то,
что вы противились моему? Я говорил с вами,
повинуясь своей совести. Посмеете ли вы поклясться мне
перед Богом, что вы всегда говорили согласно
велению своей совести? Вы мне сказали, что верите,
будто Иона провел три дня и три ночи во чреве рыбы,
а я вам говорю, что я в это не верю. Кто из нас
ближе к сомнению? Кто из нас был искреннее в
тайниках своего сердца? Когда я предстану перед Богом
после смерти, я предстану перед ним без страха. Вы
же, чтобы получить тщеславное удовлетворение от
победы надо мной, пытались меня убедить в таких
вещах, в которые вам самому невозможно верить. Так
не придется ли вам трепетать в это роковое
мгновение?»
Я хотел возразить, потому что у меня были веские
доводы, но он не пожелал их выслушать. Он покинул
меня. Я почувствовал, что он боится поддаться гневу
и меня рассердить. Я понял, что он не хочет унижать
ни свой разум, ни мой. Я был тронут этим
вниманием ко мне и его старанием побороть порывы этой
столь распространенной страсти. Надо, чтобы он
поверил, что Бог родился в маленькой иудейской
области; что он превратил воду в вино; что он
преобразился на горе Фаворе; что его искушал дьявол;
что он вселил легион бесов в стадо свиней; что
валаамова ослица говорила, как и змей; что солнце
остановилось в полдень над Гаваоном, а луна над Аиало-
ном для того, чтобы добрые евреи успели перебить
десятка два несчастных, ни в чем не повинных
людей, уже почти уничтоженных градом крупных кам-

312
ВОЛЬТЕР
ней; что в Египте, где не было кавалерии, фараон,
имя которого не названо, преследовал 3 миллиона
иудеев с многочисленной конницей, после того как
ангел Господень умертвил всех животных, и т. д. и т. д.
...Надо, чтобы его смирившийся разум проникся
живой верой во все эти тайны, иначе какая польза была
бы ему от его добродетели?
Я знаю, сударь, что это перечисление чудес, в
которые мы обязаны верить, может вспугнуть
некоторые набожные души, а маловерным покажется
смешным, но я не побоялся их упомянуть, потому что
именно они сильнее всего испытывают нашу веру.
Если уж верить в чудо, менее противное разуму, то
приходится поверить и в остальные, раз их
удостоверяет одна и та же книга.
Будьте столь добры, сударь, просветите меня, не
захожу ли я слишком далеко. Некоторые люди
различают чудеса, которые признаются всеми, те, которые
отрицаются, и те, которые вызывают сомнение. Что
касается меня, то я признаю все, так же как и вы.
Я особенно верю вместе с вами в вечное чудо едино-
сущности не только потому, что оно противоречит
моему разуму, но потому, что я не могу составить о
нем никакого понятия. И я осмеливаюсь сказать, что
я признал бы (да простит мне Бог!) и чудо
пресуществления, если бы его проповедовал святой Никей-
ский собор и благоразумный отец Афанасий.
Имею честь оставаться и т. д.
Уведомление
После того как господин кандидат написал эти
три письма своему другу, господину профессору Р.,
последний, глубоко тронутый чистосердечием и
искренностью кандидата, показал их нескольким
благочестивым, мудрым и терпимым людям. Письма
попали к господину Нидгему*, ирландскому иезуиту,
который жил в то время в Женеве в качестве учителя
одного молодого ирландца. Нидгем напечатал все три
письма, чтобы заслужить известность, ответив на них.
Сначала никто не знал, что этот ответ написал он, и
ему отвечали, как будто бы он доктор богословия.

Вопросы о чудесах
Ъ\Ъ
ПИСЬМО ЧЕТВЕРТОЕ
От кандидата богословия господину профессору
с благодарностью за его чрезвычайную доброту
Как я вам признателен, милостивый государь, что
вы соблаговолили снабдить меня некоторым
оружием для борьбы против многочисленной армии
маловеров. Так Ахилл вручает свои доспехи Патроклу.
Правда, мне сказали, что поскольку Патрокл был
побежден, то и я должен этого опасаться.
К сожалению, я сообщил о ваших соображениях
юному школьнику, изучающему физику и
астрономию. Сперва я в беседе с ним высоко оценил
доброту, красноречие, учтивость и обходительность, с
которыми вы меня поучаете. Я изложил ему ваше
объяснение, каким образом солнце и луна
остановились среди бела дня, чтобы Иисус Навин успел
перебить аморреев, раздавленных каменным ливнем.
Вот что я ему сказал: «Господин профессор
считает, что для этой естественной операции было
вполне достаточно, чтобы земля остановилась в своем
вращении вокруг оси на восемь-девять часов, и что
в этом вся тайна».
Сударь, этому ученику еще далеко до вашей
учтивости, но у него хватило вежливости сказать, что
такой человек, как вы, не мог изречь подобную
глупость и что вы слишком хорошо осведомлены в
Священном Писании и астрономии, чтобы
высказываться с таким крайним невежеством. Священное
Писание утверждает определенно, что солнце в полдень
остановилось над Гаваоном, а луна над Аиалоном.
Между тем луна не могла прервать свой путь,
который совершается в течение месяца вокруг земли,
если земля не прервала свое годовое вращение, ибо
в священных книгах земля подменена солнцем: бо-
говдохновенный автор не знал, что вращается земля.
Но если земля и луна остановились, последняя в
своем месячном движении над Аиалоном, а первая —
в своем годовом движении над Гаваоном, то
относительное положение всех светил неизбежно должно
было сместиться за это время.

314
ВОЛЬТЕР
Однако по прошествии восьми-девяти часов они
оказались на своих обычных местах. Приходится
предположить, что и все планеты прервали свое
движение. Это вполне доказано1.
Но это соображение только на руку господину
профессору, так как чудо оказывается еще
удивительнее, чем он предполагал, и вместо одного чуда
получается целых четыре. Земля и луна остановились не
только в своем месячном и годовом кругообороте,
но и в своем суточном вращении, что составляет два
чуда; и не только они утратили на восемь или девять
часов свое двойное движение, но и все планеты
утратили свое — третье чудо; сила инерции и сила
притяжения также перестали действовать во всей
природе — чудо четвертое.
Затем я сказал ему, сударь, о комете, которая, как
вы предполагаете, привела трех магов в Вифлеем. Он
пригрозил донести консистории, что вы называете
кометой то, что священные книги называют звездой,
и сказал, что нечестно так извращать Священное
Писание. Я познакомил его с вашим прекрасным
толкованием чуда с 5 тысячами хлебов и 3 тысячами рыб,
которые накормили 5 евреев. Виноват, я хотел
сказать — 5 хлебами и 3 рыбами, которые накормили
5 тысяч евреев. Вы говорите, что Бог превратил
окрестные камни в хлеба и в рыб. Но как это можно? Или
вы забыли, что именно это предлагал дьявол, говоря
Иисусу: «Прикажи, чтобы эти камни стали хлебом»?
Затем он спросил меня, не говорили ли вы о
великом чуде, когда дряхлый Ирод, болевший той
болезнью, от которой он умер, приказал перерезать
всех младенцев в стране. Ведь это было в самом деле
сверхъестественно, что умирающий старик,
поставленный римлянами царем, вообразил, будто
родился другой царь иудейский, и велел уничтожить всех
маленьких мальчиков, чтобы в эту резню попал и
новорожденный царь. Он спросил меня, чем вы
объясняете молчание Иосифа Флавия по поводу
этой Варфоломеевской ночи.
1 Большинство комментаторов утверждает, что солнце и
луна останавливались на целый день.

Вопросы о чудесах
315
Я ему сказал, что вы не занимаетесь такими
мелочами, но что вы мне рассказали поразительные вещи
об Ионе.
«Вот как! — сказал он.— Неужели он утверждает,
что Иона проглотил кита?» — «Нет,— отвечал я,— он
только серьезно опровергает дурную шутку,
сознаваясь, впрочем, что простак Иона выбрал самый
длинный путь, чтобы попасть в Ниневию».
«Сам он шутник,— возразил школьник,— ему надо
было исследовать вместе с самыми рассудительными
комментаторами, был ли Иона проглочен китом или
акулой. Что касается меня, то я стою за акулу, и я
считаю вместе со св. Иларием*, что Иона был съеден
вместе с костями и что он воскрес через три дня, как
полагается. Чудеса всегда оказываются значительнее,
чем думает господин профессор...
Спросите также господина профессора, какое это
было растение — тыква или плющ,— в которое Бог
послал червяка, чтобы его высушить и лишить тени
спавшего Иону. В самом деле, ничто так не походит
на плющ, как тыква, и оба они дают самую густую
тень.
Не находит ли он забавным, что Бог посылает
червяка помешать бедняге пророку отдыхать в тени?
Меня уверяют, будто богослов сказал, что этому
червяку место рядом с китом. Этот человек —
насмешник»...
Имею честь скромно оставаться вашим,
милостивый государь, преданным...
Уведомление
Вскоре стало известно, что автор мнимого
ответа богослова — господин Нидгем. Выяснилось, что
он даже не богослов, а всего лишь иезуит, что это
один из замаскированных ирландских священников,
рыскающих по свету и тайно проповедующих
папизм в Англии. Но особенное изумление вызвало то,
что этот переодетый священник оказался тем самым,
который несколько лет назад вздумал производить
эксперименты над насекомыми и возомнил, будто
он при помощи своего микроскопа открыл, что

316
ВОЛЬТЕР
мука, разведенная в воде, немедленно превращается
в маленьких животных, похожих на угрей. Это
наблюдение было ошибочно, как доказал один
итальянский ученый, и ошибочно еще по другой, более
веской причине: это просто невозможно. Если бы
животные рождались без зародыша, то в чем был бы
смысл размножения? Человек мог бы родиться из
комка земли так же, как угорь из комка теста. Эта
смехотворная система, очевидно, привела бы к
атеизму. И действительно, случилось так, что некоторые
философы, заочно уверовав в опыт Нидгема,
вообразили, что материя может организоваться сама собой;
и микроскоп Нидгема стал считаться лабораторией
атеистов.
Намеки на это превращение муки в угрей
содержатся в большинстве нижеследующих писем.
ПИСЬМО ДЕВЯТОЕ
Написанное иезуитом — специалистом по угрям
Все городские мальчишки увиваются вокруг меня
и требуют чудес. Я им говорю: «Отродье угрей, не
будет вам никаких чудес, кроме совершенных отцом
моим св. Игнатием* и моим заступником св.
Патриком*».
Я узнал, что нечестивцы насмехаются над моим
святым и надо мною и в достопочтенном собрании,
и в консистории, и в обществе прачек. Это не может
меня поколебать, et contra sic argumentor1.
Господин кандидат богословия мнит, будто он
выставляет моего св. Патрика в смешном свете,
говоря, что он топил печь снегом. Только такой
проклятый еретик, как он, и способен так порочить чудеса,
которые Господь всегда совершал через своих
избранников. Пусть-ка он прочитает мою диссертацию
об этом чуде, напечатанную в «Христианском
журнале», тогда он поймет, что снегом вполне возможно
нагреть печь, хотя это и сверхъестественно.
Разве св. Патрик не мог, например, вскипятить
снег до употребления? Мне ответят, что тогда это
1 И я возражаю им так (лат.).— Ред.

Вопросы о чудесах
ЪМ
был бы уже не снег, а горячая вода и что если бы
приходилось ждать, пока печь нагреется таким
способом, то можно бы умереть с голоду. Не спорю, но
именно в этом-то и заключается чудо.
Кое-кто утверждает, будто я преобразился в
мирянина и женевца и что этой метаморфозой я мнил
принизить чудо преображения на горе Фаворе*.
Упаси боже, у меня слишком высокое мнение об этом
чуде и о себе самом, и я хочу разъяснить господину
кандидату, что представляет собой это чудо, о
котором он отзывается с таким легкомыслием; уж меня-
то в нем никогда не смогут упрекнуть.
Несомненно, что после пресуществления для нас
нет ничего священнее, чем преображение. Я даже
отважусь сказать, что спасение нашей души зависит
именно от преображения, ибо если грешник,
сочинитель пародий, не преобразуется в человека
добродетельного, то он погиб. И вот как я это
доказываю.
Иисус преобразился на высокой горе; одни
говорят — на горе Гермоне, другие — на Фаворе. Его
одежды сделались совсем белыми, а лицо —
сияющим. Значит, у человека, совершающего чудеса,
должно быть широкое лицо с ярким румянцем и
красивое белое одеяние, что и требовалось доказать.
Кандидат богословия не соглашается с этой
истиной. Он говорит, что можно быть честным
человеком и в коричневой, грязноватой одежде. У него есть
свои основания так думать, но когда речь идет о
спасении души, приходится быть особо
осмотрительным.
Итак, я продолжаю: совершенно верно, что ряса
не делает монаха, но, как я доказал выше, одежда
отражает душу. Вино в Кане было красное, а одежды
при преображении белые; а поскольку белый цвет
означает чистоту, а красный — рвение, то ясно, что,
соединив оба эти цвета, мы получим красный с
желтым оттенком; значит, чудеса вполне возможны, и не
только возможны, но и вполне реальны;
следовательно, господин Ковель не прав. Когда св. Дионисий*
нес в руках свою голову, он был одет в белое, ибо на
нем был стихарь; а поскольку из его головы и шеи

318
ВОЛЬТЕР
струилась красная кровь, то вы сами понимаете, что
против моих доводов возражать не приходится.
Мне известно, что так называемые вольнодумцы,
эти мнимые философы, придерживаются иного
мнения. Они спрашивают, чему послужило
преображение на Фаворе или на Гермоне, какую пользу оно
принесло Римской империи и что делали на этой
горе Моисей и Илия.
Прежде всего я отвечу, что Илия не умирал и мог
ходить, куда ему вздумается; затем я скажу, что,
очевидно, Моисей воскрес ради этой беседы, как я
доказал выше, а затем умер еще раз, как я доказываю
ниже.
Но это не все. Надо глубже вникнуть в этот
вопрос. Во-первых, я утверждаю, что рожь, пораженная
спорыньей, явно одарена чувствующей душой, и
поэтому-
Когда я писал эту фразу, ко мне с удрученным
видом вошел господин Р., профессор богословия.
Я осведомился о причине его расстройства. Он мне
признался, что вот уже четыре года изучает вопрос,
было ли вино на свадьбе в Кане белым или красным.
Он неоднократно пил то и другое, чтобы разрешить
эту важную проблему, но не пришел ни к какому
выводу. Я посоветовал ему прочесть св. Иеремию —
«De vino rubro et albo»1, св. Хризостома — «De vineis»2
и Янотуса де Брагмардо* «Super pintas»\ Он сказал
мне, что прочел их всех и окончательно запутался,
что случается почти со всеми учеными. Я возразил
ему, что этот вопрос разрешен Эфесским собором на
его четырнадцатом заседании. Он обещал мне это
прочитать и был просто потрясен моими
познаниями. «А как вы поступаете,— спросил он,— когда вы
служите торжественную мессу в Ирландии, а у вас
нет вина?» Я отвечал: «Тогда я приготовляю пунш, к
которому примешиваю немного кошенили; таким
образом получается красное вино, и меня нельзя ни
в чем упрекнуть».
1 «Красном и белом вине» (лат.).— Ред.
2 «О винах» (лат.).— Ред.
* «О пинтах» (лат.).— Ред.

Вопросы о чудесах
319
Могу сказать, что господин профессор Р. остался
чрезвычайно доволен моим изобретением и осыпал
меня похвалами, которые моя крайняя скромность
не позволяет мне здесь повторить.
Уважение, проявленное им по отношению ко мне
и которое, естественно, и я почувствовал к нему,
вскоре установило между нами взаимное доверие.
Он дружески спросил меня, сколько чудес совершил
св. Франциск Ксаверий*. Я откровенно признался
ему, что авторы его жития несколько преувеличили
их число, следуя методу первых веков христианства,
и что в результате длительного исследования я
установил достоверность всего 217 чудес. «Маловато,—
заметил он,— особенно для Японии».
Я заставил его согласиться, что следует себя
ограничивать и что в наш развращенный век лучше не
подавать толпе маловеров повода к насмешкам.
После чего я в свою очередь спросил его, не совершает
ли он иногда чудес в своей лавочке. Он
чистосердечно ответил: «Нет»,— и этим невольно признал
превосходство моей секты над своей.
«Мы бы совершали чудеса не хуже других,—
сказал он,— если бы имели дело с дураками; но наш
народ образованный и хитрый; он мирится с
прежними чудесами, которые давно уже признаны. Но
если бы мы позволили себе совершать новые от
своего лица, если бы мы вздумали, например,
излечивать бесноватых, то они решили бы, что мы сами
одержимы бесом; если бы мы стали изгонять
дьяволов, то нас прогнали бы вместе с ними».
По этому ответу я почувствовал, что под видом
осмотрительности он скрывает свое бессилие. В
самом деле, чудеса совершают одни лишь католики.
Все признают, что самые бесспорные чудеса
происходят в Ирландии. А о моих чудесах пусть говорят
другие. Люди уже отдают должное моим угрям,
глубине моих рассуждений и моему стилю. Мне этого
достаточно, и я думаю, что к этому нечего прибавить.

ПРИМЕЧАНИЯ
ИЗ «ФИЛОСОФСКОГО СЛОВАРЯ»
«Философский словарь» — одно из наиболее
значительных произведений Вольтера, сыгравшее большую роль в
распространении идей Просвещения. В этом
монументальном труде Вольтер борется против идеализма и религии,
опираясь на научные достижения своего времени. В
многочисленных статьях «Словаря», непосредственно связанных
с вопросами религии, Вольтер дает яркую и остроумную
критику религиозных представлений, христианской
церкви, религиозной морали, обличает преступления,
совершенные христианской церковью.
Над «Философским словарем» Вольтер работал долго.
Уже в 1752 г. им была написана для него статья «Авраам».
В 1764 г. вышел в свет «Карманный философский словарь»
(«Dictionnaire philosophique portatif», Londres, 1764; в
действительности издан в Женеве). В 1765 г. вышли два
дополнительных издания «Словаря». В издание 1767 г. были
включены еще 34 статьи. В последнюю редакцию, составившую
в издании 1789 г. восемь томов in 12, включены статьи,
опубликованные в «La rasion par alphabet» (1769), «Pieces
detaches attributs a divers hommes célèbres» (1775), «Questions
sur l'Encycloptdie par des amateurs».
«Философский словарь» сразу привлек внимание
феодально-католической реакции и реформированной церкви.
26 сентября 1764 г. он был сожжен рукой палача в Женеве.
19 марта 1765 г. по докладу Терре, будущего генерального
контролера финансов, «Словарь» осудил Парижский
парламент. 8 июля 1765 г. его осудила Римская курия и он был
включен в «Индекс». В 1766 г., во время казни де Лабарра,
найденный у него экземпляр «Словаря» был брошен в огонь.
«Философский словарь» был также запрещен в Италии,
Голландии и в других странах. Церковники писали
бесчисленные опровержения Вольтера и «Философскому словарю»
противопоставляли философско-богословские словари.
Первыми выступили Дю Бон, аббат Полиан, Нонот и др. Но

Примечания
321
все это не могло остановить распространения «Словаря» во
Франции и за ее пределами.
В России отдельные статьи из «Философского словаря»
переводились и издавались в конце XVIII в. и на всем
протяжении XIX в. Однако полностью он не был издан.
С. 24. Морери, Луи (1643—1680).— Французский ученый,
издатель «Большого исторического словаря» (1-й том
вышел в 1674 г.).
Авраам.— Библейский патриарх, мифический
родоначальник древних евреев; считается также предком арабов.
Харран — древний город Северной Месопотамии.
С. 25. Крестовые походы.— Захватнические войны
западноевропейских феодалов в XI—XIII вв. на Ближнем
Востоке и в славянских землях. Первый крестовый поход,
направленный против Сирии, происходил в 1096—1099 гг.
Инициатором его был папа Урбан II (1088—1099).
Тот, Зороастр, Орфей.— Тот — бог луны, письменности
и мудрости у древних египтян. Зороастр — (Заратуштра) —
мифический основатель зороастризма или маздеизма —
религии древних народов Средней Азии, Азербайджана и
Персии. Орфей — мифический поэт и певец у древних
греков. Геракл — герой греческой мифологии. Один — у
древних скандинавов верховный бог и бог ветра и бурь.
С. 26. Измаил,— Библейский патриарх, сын Авраама и
Агари, мифический родоначальник 12 бедуинских племен.
Мекка.— Город в Хиджазе на Аравийском полуострове,
один из религиозных центров и место паломничества
мусульман.
Иаков.— Библейский патриарх, сын Авраама и Сарры,
мифический родоначальник древних евреев.
Халдея.— Нововавилонское царство (626—538 до н. э.).
Ассирия.— Рабовладельческое государство в Северной
Месопотамии (конец III тысячелетия — 605 до н. э.).
С. 27. Сихем — Древний город в Палестине, между
Иерусалимом и Назаретом.
Мемфис— Город Древнего Египта, находящийся близ
Каира. До возвышения Фив (II тысячелетие до н. э.) —
столица Египта.
Пустыня Кадес— Пустыня Син, называемая также
пустыней Кадес по имени находящегося здесь города.
С. 28. Брама (Брахма).— Верховный бог, творец
Вселенной в древнеиндийской религии (брахманизме, а позже и
индуизме). Вместе с Вишну и Шивой Брахма входит в
состав «божественной троицы», олицетворяющей, по веро-

322
Примечания
ваниям брахманистов, различные стороны «мировой
сущности».
Гектор.— Сын троянского царя Приама, один из
главных героев «Илиады», повествующей о войне троянцев
против греков.
Тубал— Библейский персонаж, сын Иафета. Здесь,
очевидно, имеется в виду Тубал-Каин — сын Лемеха, первый
кузнец, который, по библейской легенде, научил людей
изготовлять бронзовые изделия.
Финикия — Древняя страна, в которой в начале II
тысячелетия до н. э. сложились многочисленные
рабовладельческие города-государства. Наиболее значительные из них
Тир и Сидон.
Иосиф Флавий (ок. 37—102).— Древнееврейский
историк. Основные его произведения: «Иудейская война»,
«Иудейские древности», «Автобиография», «Против Апиона».
Апион Александрийский — древнеегипетский историк I в.
н.э.
Оке— Древнегреческое название р. Аму-Дарьи.
Хайд Томас (1636—1703)— Английский ученый,
востоковед и историк религии.
С. 29- Арлекин.— Популярный персонаж итальянской
комедии масок. Впервые появился в Бергамо.
Фрере Никола (1688—1749).— Французский историк и
философ, ближайший предшественник энциклопедистов,
автор атеистического произведения «Письма 1£>асибулла к
Левкиппе» (опубликованы в 1758). Вольтер приписывает
ему свою статью «Авраам» из цензурных соображений.
Учение о преадамитах.— Т. е. о людях, обитавших на
земле до Адама, развивал в XVII в. французский богослов
Исаак де ла Пейрер, автор книги «Преадамиты» (1655).
Перевели их Библию-— Перевод Ветхого Завета на
греческий язык, осуществленный, по преданию, в III в. до н. э.
72 иудейскими учеными по поручению египетского царя
Птолемея Филадельфа. Птолемеи, или Лагиды,—
эллинистическая династия, правившая в Египте в 305—30 гг. до н. э.
Марк Аврелий Антонин.— Римский император (161 —
180) и философ. Ко времени его правления христианские
общины получили дальнейшее распространение, главным
образом на Востоке.
Апион Александрийский.— Древнеегипетский историк
I в. н. э. Иосиф Флавий написал сочинение «Против
Апиона», в котором опровергает его изложение истории евреев
и его антисемитские выпады.
С. 30. Канонические книги.— Установленный церковью
свод священных книг, которым приписывается «богодухно-

Примечания
323
венность». В зависимости от сочетания отдельных книг,
еврейские богословы считали в ветхозаветном каноне 22, 24
и 27 книг.
Таргум Онкелос — перевод Пятикнижия (так
называемый халдейский перевод), приписываемый еврейскому
раввину Онкелосу.
Александрийская библиотека.— Богатейшее собрание
рукописных книг древности (греческих и восточных).
Основана в начале III столетия до н. э. Значительно
пострадала во время войны Цезаря с Помпеем, бежавшим после
поражения при Фарсале в Египет (47 до н. э.). В дальнейшем
немало сокровищ погибло от рук фанатичного
христианского духовенства, особенно во время разгрома 391 г.
Окончательно уничтожена в период арабского завоевания
(bVII-VIIIbb.).
Магомет (Мухаммед, ок 570—632).— Основатель
мусульманской религии — ислама, сложившегося под
влиянием первобытной религии арабских племен, христианства,
иудаизма и зороастризма.
Орфей,Лин и Тамирис— Легендарные музыканты и
певцы Древней Греции.
С. 31. Гесиод.— Древнегреческий поэт конца VIII в. до
н. э., автор поэм «Т^уды и дни» и «Теогония».
Брахманы.— В Индии жрецы брахманизма,
составлявшие привилегированное сословие. Яджурведа — «Веда
жертвенных формул» — одна из книг священного писания
древних индусов — Вед (Веды — буквально «знания» —
сборники гимнов и молитв, составленные в III—И
тысячелетиях до н. э.).
Цезарь Гай Юлий (100—44 до н. э.), Марк Антоний (83—
30 до н. э.), Красе Марк Лициний (ок 115—53 до н. э.),
Помпеи Гней (106—48 до н. э.).— Римские политические
деятели и полководцы. Марцелл.— Имя многих римских
политических деятелей, консулов. Здесь, очевидно, Гай Марцелл,
консул 49 г. до н. э., противник Цезаря. Метелл — Здесь;
очевидно, Цецилий Метелл Сципион, консул 52 г. до н. э.
С. 32. Санскрит— Древнейший письменный язык
Индии и произведения религиозной, философской,
художественной и научной литературы, написанные на этом
языке. В данном случае имеются в виду религиозные книги пос-
леведдийского периода.
С. 33- Исход— Вторая книга Пятикнижия, повествующая
о мифическом исходе евреев из египетского плена.
С. 34. Вавилонское пленение началось в 586 г. до н. э.,
когда войска вавилонского царя Навуходоносора II
разгромили Иудейское царство и вывели из завоеванной страны

324
Примечания
большое количество пленных, и продолжалось до
подчинения Вавилонии персидским царем Киром (538 до н. э.).
С. 35. Пятикнижие.— Общее название пяти книг
«Закона» (Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие).
Пятикнижие содержит мифические рассказы о сотворении мира и
человека и о древней истории евреев, а также наставления
и заповеди, или законы. Библия приписывает составление
Пятикнижия мифическому патриарху Моисею.
Асмодей — В Ветхом Завете и Талмуде злой дух, глава
демонов.
Книга Иова — одна из книг Ветхого Завета. Иов —
легендарный библейский праведник.
Исайя— По Библии, пророк, живший в VIII в. до н. э.
Книга Исайи в Ветхом Завете — первая из книг «младших
пророков». Книга состоит из различных частей,
написанных в разное время разными лицами.
-.О свергнутом царе Вавилона»— Последний
вавилонский царь Набонид (555—538 до н. э.), свергнутый
персидским царем Киром.
С. 36.Дионисий Ареопагит— По христианской легенде,
судья афинского ареопага, обращенный в христианство
мифическим апостолом Павлом и ставший затем
епископом Афинским. Григорий /.— Римский папа (590—604).
Карл DC— Французский король (1560—1574).
Фактически власть при нем находилась в руках королевы-матери,
итальянки по происхождению, Екатерины Медичи (1591 —
1589)). Екатерина Медичи и Карл IX организовали массовое
избиение гугенотов в Варфоломеевскую ночь (в ночь на
24 августа 1572).
С. 37. ^истолковывали великого зверя...— В
Апокалипсисе «звери» — это римские императоры. Числом 666 в нем
обозначен император Нерон (666 — числовое значение
еврейских букв, составляющих слова «Нерон кесар»).
Диоклетиан.— Римский император (284—305).
Преследовал христиан, отказывавшихся воздавать божественные
почести императорам.
Гроций Гуго (1583—1645).— Голландский политический
деятель и ученый, автор трактата «О праве войны и мира»
(1625) и ряда сочинений по вопросам религии и церкви.
ЛаШетарди Иоахим (1636—1714) — французский
богослов.
Юлиан Отступник— Римский император (361—363).
Пытался восстановить язычество.
Жюрье Пьер (1637—1713)— Французский
кальвинистский богослов, профессор Седанского университета.

Примечания
325
Людовик XIV— Французский король (1643—1715).
Преследовал гугенотов и в 1685 г. полностью отменил Нант-
ский эдикт.
Вильгельм.— Английский король Вильгельм III
Оранский (1689—1702), который пришел к власти в Англии в
результате переворота 1688 г. («славной революции») и
укрепил господство реформированной англиканской церкви.
Калигула.— Римский император (37—41), установивший
военную диктатуру.
С. 58. Аранда дон Педро Пабло, граф (1718—1799).—
Испанский министр и дипломат.
Бонифаций IX— Римский папа (1389—1404).
Климент VII— Антипапа (1378—1394).
В Арагоне и Кастилии инквизиция была введена буллой
папы Сикста IV от 1 ноября 1478 г.
Жуан III— Португальский король (1521 — 1557). При нем
в 1536 г. в Португалии была введена инквизиция. Павел III—
Римский папа (1534—1549).
С. 40. Эпикур (341—270 до н. э.).— выдающийся
древнегреческий философ-материалист и атеист. Симонид Кеос-
ский (ок. 556—ок. 469 до н. э.).— Древнегреческий поэт..
Протагор (480—411 до н. э.).— Древнегреческий философ-
материалист и атеист. За выступление против богов был
приговорен афинским судом к казни. Де Барро Жак Балле
(1602—1673)— Французский поэт, атеист. Спиноза Барух
(Бенедикт) (1632—1677).— Великий голландский философ-
материалист и атеист.
С. 41. Беккер Бальтазар (1634—1698).— Немецкий
протестантский богослов, автор ряда сочинений,
направленных против веры в существование духов, ведьм, дьявола и
ангелов.
Книга Еноха.— Одна из иудейских апокрифических
книг апокалиптического характера, из которой были
известны лишь небольшие отрывки, упоминаемые Тертул-
лианом, Оригеном и другими церковными писателями.
В XVIII в. был найден ее полный текст на эфиопском языке.
Король Яков.— Английский король Яков I Стюарт (1603—
1625).
Инкубы и суккубы.— По учению католической церкви,
демоны, сожительствующие с людьми. Обвинения в
сожительстве с демонами широко использовались инквизицией
для расправы с еретиками. Доминиканские монахи, Генрих
Инститорис и Яков Шпренгер, составили специальное
руководство для подобных процессов под названием «Молот
ведьм» (1487, русск. перев. С. Лозинского, 1930). Издание
«Молота ведьм» и буллы папы Иннокентия VIII «Summis

326
Примечания
desiderantes» (1484) послужило как бы сигналом к массовым
процессам о ведовстве, которые возбуждались
инквизиторами в ряде стран (Германия, Франция и др.). По подсчетам
немецкого богослова профессора Г. Роскова, общее число
жертв ведовских процессов достигало 9 млн. человек.
Президентский суд.— Старинный суд во Франции,
установленный королевской властью в противовес синьориаль-
ным судам. Занимался такой суд гражданскими и
уголовными делами.
С. 42. Силлери Фабио (1655—1714).— Французский
прелат, епископ Авраншский.
Маршал д'Анкр (Кончино Кончини).— Фаворит
королевы-матери Марии Медичи при Людовике XIII, с 1612 г.
министр; убит 24 апреля 1617 г. капитаном Витри. Убийство
было организовано герцогом Люином с согласия
Людовика XIII. Жена д'Анкра, Леонора Галигая, была казнена по
обвинению в колдовстве 8 июля 1617 г.
С. 4$.Мария-Терезия— Австрийская императрица (1740—
1780). Проводила политику «просвещенного абсолютизма».
С. 44. Агариман (Ариман).— Греческое наименование
зороастрийского и древнеперсидского бога,
олицетворявшего зло,— Анхра-Майнью (противопоставлялся богу,
олицетворявшему добро,— Ахурамазду).
Имеется в виду Сетх — древнеегипетский бог пустыни,
считавшийся братом и убийцей Осириса. Древние греки
отождествляли Сетха со стоглавым чудовищем Тифоном,
порожденным Геей-Землей — от брака с мрачным Тартаром
(олицетворение подземных сил земли и вулканического
огня). Осирис— Древнеегипетский умирающий и
воскресающий бог плодородия. Исет (Исида).— Жена Осириса,
богиня плодородия и материнства.
Мойзазур.— В индийской мифологии предводитель
ангелов, поднявших мятеж против Бога, за что они были из-
ганы с неба и низвергнуты в царство мрака.
С. 46. Манихейцы.— Последователи манихейства,
возникшего в III в. в Иране религиозно-философского учения,
проповедуемого Мани (ок. 215—276). В основе манихейства
лежит дуалистическая идея, признающая существование
двух начал.- светлого и темного (добра и зла).
.двух врачей» — Вольтер перефразирует диалог из 3-го
действия комедии Жана Батиста Мольера «Мнимый
больной» (1673).
Василид (ум. ок. 125).— Гностик из Александрии (или
Антиохии).
Симон-волхв.— Основатель гностической секты симо-
ниан (I в.), объявивший себя воплощением Бога в трех
лицах.

Примечания
327
С. 47. Болингброк Генри Сент-Джон (1678—1751).—
Английский политический деятель и философ-деист. Шефтс-
бери Антони Эшли (1671 — 1713)— Английский философ-
идеалист и моралист, выступал против религиозной
морали. Поп Александр (1688—1744).— Английский поэт и
теоретик литературы, автор философской поэмы «Опыт о
человеке» (1732—1734).
С. 48. Кнеф (Хнум).— Египетское божество, создатель
людей.
С. 49. Гоббс Томас (1588 — 1679).— Английский
философ-материалист и политический мыслитель. Основные
произведения Гоббса: «О гражданине», «Левиафан», «О
человеке».
С. 50. Черный камень.— По-видимому, метеорит,
находящийся в храме Кааба в Мекке. Предмет поклонения
мусульман. Древняя религия индийцев связана с культом природы
священных животных. Одним из священных животных у
индийцев является корова Сабала.
Монада.— Философский термин для обозначения
простейшего неделимого единства. В идеалистической
философии Лейбница монады — самостоятельные духовные
сущности, из которых состоит весь мир. Люди — тоже монады,
созданные «излучением Божества».
С. 51. Элевсинскиемистерии— Религиозные
празднества в городе Элевсине (близ Афин), посвященные культам
Деметры и Персефоны.
Иерофанты — жрецы, руководившие в элевсинских
мистериях посвящением. Аутопсия — состояние экстаза.
Считалось, что участники мистерий вступают в
непосредственное общение с богом.
С. 52. ..Народу вовсе не требуется... — Имеется в виду
борьба в Византии между монофизитами, признававшими
в Иисусе Христе одно естество и два лица, ортодоксами,
признававшими в Христе два естества и одно лицо, и мо-
нархианами, признававшими в Христе одно естество и
одно лицо. Эта религиозная борьба была выражением
политической борьбы того времени. Борьба продолжалась
ряд столетий и охватила всю территорию Византийской
империи.
Акциденции.— Термин схоластической философии; в
отличие от субстанции — случайные, несущественные
свойства предметов.
С. 53. Францисканцы.— Католический монашеский
орден, основанный в начале XIII в. на принципе братства
нищенствующих монахов Франциска Ассизского. Орден
нищенствующих монахов вскоре стал одним из самых
богатых монашеских орденов.

328
Примечания
Авгуры.— Древнеримские жрецы, гадавшие по полету и
крику птиц и другим приметам. Сами авгуры не верили в
эти гадания. По словм Цицерона, они во время гаданий едва
сдерживали смех.
Канобский порт.— Порт в г. Каноба, расположенном в
устье западного рукава Нила.
Гор.— Древнеегипетский бог солнца, сын Исиды и
Осириса.
С. 54. Шоены— Древнеегипетские жрецы-надзиратели.
НумаПомпилий — Легендарный римский царь,
преемник Ромула. Царствование его приурочивается к концу VIII
и началу VII в. до н. э. Ему приписывалось проведение
правовых и религиозных реформ.
Нимфа Эгерия — Легендарная супруга Нумы Помпилия,
посоветовавшая ему ввести в Риме религиозные
учреждения.
Тарпейская скала.— Утес с западной стороны
Капитолийского храма в Риме, откуда в древности сбрасывали
приговоренных к смерти преступников.
.Лоретская Богоматерь... — Лоретто, по церковной
легенде, «Святой дом», в котором якобы жила мать Христа,
был перенесен из Назарета (Палестина) сначала в
Далмацию, а оттуда в итальянский городок Лоретто. Сан-Дженна-
ро — городок в провинции Казерта в Кампанье (Италия).
С. 55. Стигматы.— Знаки, клейма (греч.). Стигматы
Иисуса Христа — по евангельским преданиям, кровавые
следы на теле Христа от гвоздей, которыми его прибили к
кресту при распятии. Начиная с XIII в., церковные авторы
приводят свыше 300 легенд о появлении, чаще у женщин,
кровоточащих ран на тех местах, где, по Евангелию, гвозди
вошли в тело распятого Христа.
С. 56. Св.Юстин (103 — ок. 166).— Христианский
философ-публицист, выступавший в защиту христианства. Тер-
туллиан Квинт Септимий Флоренс (ок. 160 — ок. 230).—
Христианский богослов, один из Отцов Церкви.
Св. Павел.— Мифический ученик Иисуса Христа,
живший, согласно церковному преданию, в I в. н. э. В
«Посланиях апостола Павла», написанных в начале II в. разными
лицами, ничего не говорится о земной жизни Христа. Иисус
Христос в них не Богочеловек, каким он позже описан в
Евангелиях, а Бог, мистически открывающий себя людям.
С. 57. Богословы-реформаторы XVI—XVII вв.- Крелль Ян
(1590—1631) — социнианец, проповедовал свои идеи в
Ракове (Польша) — центре социнианского движения. Автор
ряда сочинений, из которых книга «О религиозной
терпимости» была переведена французским атеистом Нэжоном и

Примечания
329
издана в Париже в 1769 г. Хорнбек Иоганн (1617—1666).—
голландский кальвинистский богослов, профессор в
Утрехте и Лейдене, вел борьбу против социниан. Автор
многочисленных богословских сочинений, написанных в
устаревшей уже в его время историко-схоластической манере.
С. 58. Галлей Эдмунд (1656—1742).— Английский
астроном, изучавший движение планет, вычислил и предсказал
появление кометы в 1682 г.
С. 60. Элохим.— «Боги» (множ число). Это название
применялось вместо имени Бога, которое было запрещено
произносить из опасения магической силы имени Божества.
Ангелы Элохим — упоминаемые в Книге Бытия (VI, 2, 4)
«Сыны Божьи».
С. 61. Золотой век.— Мифический период счастливой
жизни людей, не знавших ни горя, ни трудов, ни старости.
Наиболее ярко отразил это представление о золотом веке
древнегреческий писатель Гесиод в поэме «Труды и дни».
Ариман.— По персидской мифологии, бог,
олицетворявший добро, Ахурамазда, создал 24 божества, которых
заключили в яйцо. Постоянно враждующий с Ахурамаздой, бог,
олицетворяющий зло, Ариман, создал 24 демона, которые
проткнули яйцо и забрались в него. Таким образом, в
«мировом яйце» перемешались боги добра и боги зла.
По римской легенде, Юпитер, тронутый мольбами
людей, ниспослал им вечную весну и молодость, дал ослу
Селены (богини луны) отнести людям напиток счастья и
бессмертия. Это напиток осел отдал змее за то, что она
пропустила его к роднику напиться.
Офионей.— В греческой мифологии, вождь титанов Ура-
нидов, свергнутый в Тартар Кроном, когда он стал главой
мира.
С. 62. Девкалион.— По греческому мифу, царь Фтии,
спасшийся со своей супругой Пиррой от Всемирного
потопа, посланного на землю Зевсом. Огигес— Мифический
царь, при котором произошел потоп в Беотии (Огигии, в
Средней Греции).
Овидий Публий Назон (43 до н. э.— 17 н. э.).—
Древнеримский поэт, автор поэмы «Метаморфозы», в которой
мифы о богах изложены в форме забавной сказки.
Леклерк Жан (1657—1736).— Женевский богослов,
церковный писатель.
С. 63. Оронт (Нахр-эль-Асиф; в Передней Азии) и Ги-
дасп (Джелам, левый приток Инда).— Реки, с которыми
связаны легенды о странствиях и чудесах древнегреческого
бога растительности и плодородия Вакха (Диониса).

330
Примечания
С. 64. Афинагор.— Христианский богослов II в.,
платоник, автор «Апологии» (1682). Климент Александрийский
(ок. 150—217).— Христианский богослов, руководитель
огласительной школы в Александрии, один из Отцов Церкви.
-дал умертвить всех первенцев... — По библейской
легенде, за отказ египетского фараона выполнить требования
Моисея об освобождении евреев Египет подвергся десяти
«казням». В результате одной из них погибли все первенцы
в египетских семьях.
Ездра.— Библейский пророк. Книга Ездры — одна из
книг Ветхого Завета, которая описывает, как при царе
Иосии в 622 г. до н. э. была оглашена «Книга закона»,
якобы найденная в Иерусалимском храме.
-после переворота, совершенного Александром в Азии...—
Имеются в виду завоевания Александра Македонского, в
результате которых в последней трети IV в. до н. э. было
создано огромное, но непрочное государство,
простиравшееся от р. Инд на востоке до р. Истра (Дуная) на западе.
С. 65. По греческой мифологии,Ифигения— Дочь царя
Аргоса Агамемнона. Была отдана отцом в жертву богине
Артемиде, но Артемида спасла ее, принеся на жертвенник
лань. Идоменей— Критский царь, принесший в жертву
Посейдону своего сына. Евридика — Жена Орфея, которую он
пытался вывести из подземного царства, растрогав своим
пением «царицу теней» Персефону.
Эмпирей.— По древнегреческим верованиям, самая
высокая часть неба, местопребывание богов (у христиан —
святых).
Абу-Бекр.— Первый арабский халиф (632—634), тесть
основателя ислама Мухаммеда. Али.— Зять и сподвижник
Мухаммеда, халиф (656—661). Омар.— Преемник Абу-Бек-
ра, халиф (634—644). Отман (или Осман).— Халиф (644—
656), принадлежал к роду Омейядов, захватившему власть в
халифате после гибели Али.
С. 67. ...уничтожила оттоманский флот... — Имеется в
виду победа русского флота над турецким в Чесменской
бухте в 1770 г.
Гарпагон и Жак.— Персонажи комедии «Скупой» Жана
Батиста Мольера. Вольтер перефразирует диалог из 3-го
действия, явление 5.
Гонорий /.— Римский папа (625—638).
С. 68. Патриарх Константинопольский Сергий (610—
638) был монотелитом, стремился примирить
православную церковь с монофизитами и в 633 г. провозгласил унию
с египетскими монофизитами. Патриарха поддерживал

Примечания
331
византийский император Ираклий (610—641). На VI
Вселенском соборе в Константинополе 680 г., созванном
императором Константином IV Погонатом (668—685), моно-
физиты и монотелиты были осуждены. Их учениям,
признанными еретическими, собор противопоставил догму о
двух природах и двух волях — человеческой и
Божественной — в Христе, доведя этим до абсурда идею о Христе как
о Богочеловеке.
...против магометан, которые.- — В 636 г. в битве на
р. Ярмук арабы разгромили основные военные силы
византийцев. В правление Ираклия арабы отняли у Византии
Сирию, Палестину и Египет.
С. 69- Фарисеи.— Религиозная секта у евреев в период со
150 г. до н. э. по 70 г. н. э., разрабатывавшая «устный закон»,
не вошедший в библейский канон. Она заложили основы
синагоги, разработала правила отправления иудейского
культа, развивали учение о бессмертии души. Фарисеи
враждебно относились к христианству.
С. 70. Саддукеи— Религиозная секта в иудаизме (II в. до
н. э.— I в. н. а), в отличие от фарисеев, признавали святость
только писаного «Закона» (Пятикнижия) и отрицали устное
предание.
Иероним (ок. 342—420).— Один из Отцов Церкви,
проповедник фанатизма и аскетизма, ярый враг еретических
движений. Перевел Библию на латинский язык. Афанасий
(296—373)— Епископ Александрийский, возглавлявший
борьбу с арианами. Василий (329—379).— Епископ Кесарии.
С. И.Мальбранш Никола (1638—1715).— Французский
философ-идеалист, защитник религии, для обоснования
которой пытался использовать философию Декарта.
Адам, Каин, Енох, Ирад, Мехиаель, Мафусаил—
Мифические библейские персонажи.
Кальме Огюст (1672—1757).— Французский богослов,
бенедиктинец, автор «Библейского словаря» (1720).
С. 72. Талмуд.— Толкование Библии и сборник
религиозно-правовых предписаний иудаизма, составленный в III в.
до н. э.— V в. н. э.
ДолинаИосафата — Долина в окрестностях
Иерусалима, где, по Библии, произойдет Страшный суд.
Пандемониум.— Чертог Сатаны. Речь идет о поэме
английского поэта Джона Мильтона (1608—1676)
«Потерянный рай» (1667).
Клеопатра (6—30 до н. э.).— Последняя царица
эллинистического Египта.
С. ПЪ.Аталид.— По римской мифологии, сын Меркурия,
обладавший даром перевоплощения (у греков Автолик).

332
Примечания
Пелопс— Сын малоазийского правителя Тантала. По
мифу, Тантал убил сына и мясом его угостил олимпийских
богов. По повелению богов Гермес оживил Пелопса, но
кусок плеча был съеден Деметрой, и вместо него вставлено
искусственное плечо из слоновой кости.
По Еврипиду, Геракл победил бога смерти Таната,
заставил его вернуть к жизни жену своего друга, царя Фер (в
Фессалии) Адмета, Альцесту.Пирифой.— Царьлапифов;он
вместе со своим другом Тесеем пытался похитить у Аида его
жену Персефону, за что Аид приковал их к скале. Геракл
освободил друзей (по другому мифу, был освобожден
только Тесей, а Пирифой остался на скале).
^.указания на чистилиице-у Вергилия... — Имеется в виду
поэма «Энеида» древнеримского поэта Вергилия. В VI
песне рассказывается о посещении героем Троянской войны
Энеем подземного царства и о свидании Энея с тенью
своего отца Анхиса.
С. 74. Лета.— Река забвения. В греческой мифологии,
души умерших попадали в царство Аида через р. Лету, испив
воды которой они полностью забывали о земной жизни.
Метампсихоза — Учение о переселении из одного тела
в другое. Это учение было широко распространено в
древних религиях.
С. 75. Ирокезы.— Группа индейских племен, живших в
районе Великих озер и р. Св. Лаврентия. Истреблены
европейскими и американскими колонизаторами,
распространявшими легенды о людоедстве.
С. 76. «Мысли» Блеза Паскаля были опубликованы в
1669 г. (посмертно). Вольтер отрицательно относился к
этому произведению и на полях книги написал:
«Галлюцинации больного мозга».
Лепелетъе Жан (1633—1711).— Французский
естествоиспытатель и церковный писатель.
С. IS. Аббат Плюш (1688—1761).— Французский
естествоиспытатель, пытавшийся объяснить явления природы с
богословской точки зрения. Основное его произведение —
«Зрелище природы» (1732).
-стремясь примирить данные... — Матфей насчитывает
у Иисуса Христа, начиная от Давида, 27 предков (по другим
подсчетам — 28), Лука — 42, причем у Луки и Матфея
предки указаны разные. У Матфея родословная Иисуса Христа
идет от Давида — Соломона — Ровоама — Авия — Аса —
Иосафата и т. д., у Луки — от Давида — Натана — Матгафа —
Маинана — Мелеайа — Елиакима и т. д. Дедом Христа у
Матфея является Иаков, у Луки — Илий. Только отцом
Иисуса в обеих родословных именуется одно и то же лицо —

Примечания
ЪЪЪ
плотник Иосиф, но с точки зрения самих Евангелий его
отцовство имеет только формальное значение, так как Дева
Мария зачала от Духа Святого.
Давид.— Царь Израильско-Иудейского государства
(1056—1015 до н. э.). Соломон— Царь
Израильско-Иудейского государства (ок. 973—933 до н. э.).
Мельхиседек.— Библейский первосвященник и царь
Селима, отождествляемого с Иерусалимом.
Никодимово Евангелие.— Одно из неканонических
Евангелий, содержащее подложные акты Пилата (т. е. акты
допроса Иисуса Христа) и рассказ о сошествии Иисуса
Христа в ад для освобождения Адама, патриархов и
пророков.
С. 79. Фабриций Иоганн Альбрехт (1658—1736).—
Немецкий историк литературы, издавал древних писателей и
«Церковную библиотеку» (1718).
Св.Епифаний Кипрский (310 или 332—403)— Епископ
Саламина, церковный писатель, враг ариан.
Иоанн Дамаскин (конец VII в.— ок. 754).—
Византийский богослов и философ.
Св. Кирилл (ок. 315—386).— Епископ Иерусалимский,
один из Отцов Церкви.
С. 80. Плиний Секунд Старший (23—79).—
Древнеримский ученый, автор «Естественной истории» в 37 книгах.
Св. Хризостом.— Иоанн Златоуст (ок. 347—407),
архиепископ Константинопольский, один из Отцов Церкви.
Вагензейль Иоганн (1633—1705).— Немецкий историк,
ориенталист.
<Толдос Иешут».— Антихристианское произведение
еврейского богослова Хульдарика (II в.).
Вифлеем— Город в Палестине,считался родиной
иудейского царя Давида и родиной Иисуса Христа.
Бержъе Никола Сильвестр (1718—1790).— Французский
богослов, автор сочинений: «Исторический и
догматический трактат» (в 12 т., 1780), «Богословский словарь» (1789).
Боролся против Вольтера и энциклопедистов.
Се. Матфей.— Мифический апостол и евангелист.
С. 81. Гимнософисты— Древнейшая индийская
религиозная секта, призывавшая к полному отказу от жизненных
благ, умерщвлению плоти, пренебрежению к богатствам и
почестям.
Публий Корнелий Сципион Африканский Старший
(ок. 253—183 до н. э.).— Римский полководец и
государственный деятель,Манлий — Вероятно, Манлий
Капитолийский (ум. 384), римский политический деятель и
полководец. Эдуард VI.— Английский король (1547—1553).

334
Примечания
Манес— Легендарный первый египетский царь и
объединитель Египта.
Помпиньян Жан Ле Франк (1715—1790).— Епископ
Пюи, с 1774 г. архиепископ Вьеннский, автор ряда
религиозно-философских сочинений, враг просветителей. Пюи —
центр Велэ (Южная Франция), епископская резиденция.
«Строматы».— Сочинение христианского богослова
Климента Александрийского. Один из Отцов Церкви.
В «Строматах» рассматривается отношение христианства к
язычеству и философии.
С. 82. «Протоевангелие» (первое Евангелие св. Иакова
Младшего).— Одно из апокрифических Евангелий.
Марониты.— Христиане Сирии и Ливана, подчиненные
патриарху Антиохии.
Вуазен (XVII в.).—Французский иезуит, враг
свободомыслия, преследовал поэта и драматурга Теофиля де Вио,
который был приговорен к пожизненному изгнанию. Григорий
Тавматург («Чудотворец»).— Епископ Новокесарии (250—
270).
Агобар (ок. 779—840).— Архиепископ Лионский.
Хорепископ.— Уполномоченный епископа в сельских
церквах или приходах.
Аретино Пьетро (1492—1556).— Итальянский писатель-
гуманист.
С. ЪЪ.Лактанций Фирмиан (ок. 250 — ок. 325).—
Христианский богослов, один из Отцов Церкви. Амвросий (340—
397).— Епископ Миланский, враг арианства.
Филон Александрийский (ок. 30 до н. а— 40 н. э.).—
Еврейский религиозный философ, оказавший большое
влияние на формирование христианской идеологии.
Делърио Мартин Антуан (1551 — 1608).— Голландский
иезуит, юрист и богослов, автор «Магических изысканий» в
6 кн. Боге Анри (ум. 1619)— Советник парламента.
Мухаммед (Магомет).— Основатель ислама. Возглавил
арабское раннефеодальное государство, которое
создавалось в процессе насильственного подчинения оседлых и
кочевых арабских племен и в захватнических войнах.
Мухаммед возглавил поход против племени бану надиров, у
которого отнял землю, и начал подготовку к войне против
Сасанидской империи, которая закончилась победой
арабов уже после смерти Мухаммеда. Все эти войны велись под
религиозным знаменем.
С. 84. Видукинд (вторая полов. VIII — нач. IX в.).—
Представитель саксонской знати, возглавивший борьбу саксов
против франков (затем перешел на сторону франков).

Примечания
335
Карл Великий— франкский король (768—814), с 800 г.—
император.
С. 85. Сборник Дионисия Малого (Дионисиево
собрание).— Сборник постановлений (канонов) соборов
восточной и западной церквей, составленный итальянским
монахом Дионисием Малым в середине VI в. Во многих странах
был принят в качестве официального сборника.
Сборник Исидора Меркатора (Лжеисидоровы
декреталии).— Сборник подлинных и подложных папских
декретов, приписывавшийся Исидору Меркатору, составленный в
середине IX в. в церковных кругах Каролингской империи.
Составители подложных грамот ставили целью с их
помощью укрепить власть епископов. Сборник был использован
Римской курией уже в 853 г.
Папы от Климента I до Сириса.— То есть римские
епископы с I по IV в.
Подложная дарственная грамота Константина.—
Папская фальшивка, составленная, очевидно, во второй
половине VIII в. В ней говорится, что император Константин
( IV в.), перенеся столицу Римской империи на Восток, в
Константинополь, в благодарность за крещение вручил
папе Сильвестру I и его преемникам власть над Римом,
Италией и остальными западными областями империи и
признал его превосходство над другими патриархами.
Созданная для обоснования прав на земли, полученные от
франкского короля Пипина Короткого (VIII в.), эта «грамота» на
протяжении ряда веков использовалась папством для
обоснования своих притязаний на светскую власть и на
расширение своего светского госдуарства. Подложный характер
этого документа был доказан в XV в. известным
итальянским гуманистом Лоренцо Валла (1407—1457).
Сильвестр /.— Римский папа (314—335). При нем
церковного собора в Риме не было. Афанасий (296—273).—
Епископ Александрийский. Анастасий /.— Римский папа
(399—401). СикстШ— Римский папа (432—440). Иоанн I—
Римский папа (523—526). Захарий (конец V —первая полов.
VI в.).— Архиепископ Митиленский на острове Лесбосе.
Бонифаций П.— Римский папа (530—532). Иоанн
///.—Римский папа (561—574). Сен-Медар— Бенедиктинский
монастырь св. Медара Суассонского во Франции.
С. 86. Николай /.— Римский папа (858—867). Гинкмар
Реймский (806—882) — французский церковный деятель, с
845 г. архиепископ Реймский, автор ряда богословских
сочинений и продолжатель «Вертинских анналов» (с 861 по
882 г.). Выступал против пап Николая I и Адриана II по во-

336
Примечания
просу о правах епископов, принимал участие в
междоусобной борьбе сыновей Людовика Благочестивого.
С 87. Адриан U— Римский папа (867—872). Гинкмар Ла-
онский.— Епископ Лаонский, французский богослов. Вел
долгую борьбу с Гинкмаром Реймским (своим дядей) за ла-
онскую епархию.
На соборе в Вербери 869 г. было принято решение
заключить в тюрьму Гинкмара Лаонского. Вербери.— Город на
р. Уазе (Франция).
На соборе вАттиньи 870 г. Гинкмар Лаонский
обратился к папе с жалобой на Гинкмара Реймского. На соборе в
Дуси 871 г. Гинкмар Лаонский был низложен по
требованию французского короля Карла Лысого, обвинившего его
в невыполнении своих вассальных обязанностей.
С. 89. Сардикский собор Ъ4Ъ г. разработал правила
апелляции папе на несправедливое низложение епископов.
Иоанн VIII— Римский папа (872—882).
Бурхард Вормский (1000—1095).— Немецкий богослов,
епископ Вормский, составитель 20-томного канонического
сборника (издан в Париже в 1499 г.) и автор сочинений по
каноническому праву. Ив Шартрский (ок. 1040—1116).—
Французский богослов, епископ Шартрский, составитель
канонических сборников: «Панормиа», «Декреты». Гра-
циан — Болонский монах и магистр церковного права
середины XII в., автор многотомного собрания «Согласование
противоречивых канонов» (ок. 1150), в котором пытался
сгладить противоречия между ранними и позднейшими
постановлениями пап и соборов. В сборнике Грациана
содержится много подложных документов, предназначенных
«обосновать» папские притязания на господство в
феодальном мире.
Эразм Роттердамский (псевдоним Герхарда Герхардса)
(1469—1536).— Писатель-гуманист, автор сатиры «Похвала
глупости» (1511), сыгравшей большую роль в подготовке
Реформации в Германии. Эразм издал также по старинным
рукописям греческое Евангелие (с латинским переводом и
комментариями) и ряд сочинений ранних христианских
писателей. Его сочинение «О свободе воли» направлено
против Лютера и католического и протестантского
богословия.
С. 90. Бараний Чезаре (1538—1607).— Кардинал и
префект ватиканской библиотеки, автор «Церковных
летописей» (1588-1607).
Вульгата.— Латинский перевод Библии, сделанный
Иеронимом в 386—405 гг. и признанный Т^идентским
собором в 1546 г. Название Вульгата взято из выражения

Примечания
337
«Edito vulgata jussi P. M. Sixti V» (издание, обнародованное по
повелению верховного первосвященника Сикста V).
Блонделъ Давид (1591 — 1655).— Французский
кальвинистский богослов, автор «Разъяснения евхаристии»,
окончательно доказал подложность «Лжеисидоровых
декреталий».
С. 93. Шаррон Пьер (1541 — 1603) — Французский
философ-скептик и писатель-моралист, автор произведений:
«О трех истинах» (1594), «Трактат о мудрости» (1601). Лопи-
таль Мишель (1507—1573).— Французский
государственный деятель, канцлер. Пытался примирить католиков с
гугенотами.
Кардинал Лотарингский.— Имеется в виду Карл Гиз
(1524— 1574), с 1558 г. кардинал, один из организаторов
католической церкви во Франции.
Кальвин Жан (1509—1564).— Французский церковный
реформатор, основатель буржуазной церкви, получившей
по его имени название кальвинистской. Деятельность его
проходила главным образом в Женеве, где он пользовался
неограниченной властью.
С. 94. Сереет Мигель (1511 — 1553)— Испанский врач и
гуманист, критиковавший католическую и
реформированную церковь (в том числе кальвинистскую) с позиций
рационализма (выступал против учения о троичности Бога и
т. д.). По приказу Кальвина предан в Женеве мучительной
казни: медленному сожжению на костре.
Ксака — Искаженное прозвище мифического
основателя буддизма Сиддхартха Гаутамы, которого называли Шакья
(Сакья) Муни — отшельник из племени шакьев.
С. 95. *ln Coena Domini».— Булла папы Урбана V (1362—
1370), предававшая анафеме еретиков и вообще всех
некатоликов. Издана в 1362 г.
«Ибо таково наше соизволение» — Так обычно
заканчивались указы французских королей.
С. 97. Энтелехия.— Философский термин, введенный
Аристотелем и означавший нематериальное деятельное
формирующее начало, которое приводит к осуществлению
внутренней цели.
С. 98. Перейра Бенито (1535—1610).— Испанский
философ и богослов.
Приор Мэтью (1644—1721).— Английский поэт и
дипломат, автор поэмы «Соломон, или Суета мирская».
С. 101. Перипатетик (прогуливающийся — греч.).—
Последователь философии Аристотеля, который обычно
беседовал со своими учениками во время прогулки.

338
Примечания
-Вы благосклонно сообщаете-— Никола Мальбранш
учил, что душевная деятельность человека определяется
Богом. Души людей — порождение Бога — верховного
разума, который предназначил их к познанию не самих
вещей, а идей этих вещей, составляющих их сущность.
С. 104. Евхаристия (благодарение — греч.).— Таинство
причащения, главное таинство христианской религии.
С. 105. Пресуществление.— По христианскому учению,
превращение хлеба и вина в тело и в кровь Иисуса Христа
в обряде причащения (евхаристии).
Смолридж Ieopr (1663—1719).— Епископ Бристольский.
Турретин Жан (1671 — 1737).— Швейцарский богослов,
автор сочинения «Об истинности христианской религии»
(1721-1723). Клод Жан (1619-1687), Дойе Жан (1594-
1670), Лдшро Моиз (1596—1664), Местреза Жан (1592—
1657), Дюмулен Пьер (1568—1658).— Французские
кальвинистские богословы.
С. 106. Стоики,— Последователи греческого философа-
идеалиста Зенона (ок. 336— 64 до н. э.), призывавшего к
отречению от страстей и влечений.
.мриняв в себя Бога, Людовик отравляет брата...—
Герцог Гиенский умер 24 мая 1472 г. Современники считали,
что он был отравлен по приказу Людовика XI. Людовик XI—
Французский король (1461 — 1483).
В 1478 Пацци (банкир и казначей папы) и архиепископ
Флорентийский Франческо Сальвиати организовали
заговор с целью убийства своих советников Медичи. 26 апреля
1478 г., во время богослужения, в церкви, Франческо Пацци
и Бернардо Бондини убили Джулиано Медичи, священник
Стефано и папский писец Антонио Вольтерра ранили Ло-
ренцо Медичи. Медичи подавили заговор и повесили
Сальвиати.
С. 107. В январе 1511 г. папа Юлий II во главе своих
войск вошел в город Мирандолу, взятый приступом.
Лев X.— Римский папа (1513—1521), широко
практиковавший продажу церковных должностей и индульгенций.
Ему приписываются слова, что христианство — доходная
сказка.
Архиепископ Упсальский Густав Тролле.— вел войну с
регентом Стеном Стуре, который объявил на сейме в Арбо-
ге (1517) о лишении Тролле архиепископства. Тролле
поддерживал датского короля Христиана II, короновавшегося в
1520 г. шведской короной. При нем были казнены без суда
епископы и сенаторы, поддерживавшие постановление о
смещении Тролле. «Кровавая баня» в Стокгольме, учиненная
Христианом II, Т^эолле и их приспешниками, ускорила вое-

Примечания
339
стание, которое возглавил Густав Ваза. Упсала — в Средние
века политический и религиозный центр Швеции.
Ван-Гален Кристоф Бернард (1600—1678).— Епископ
Мюнстерский, неоднократно менявший свою
политическую ориентацию. В 1675 г. выступил против Франции, на
стороне которой до этого воевал против Нидерландов.
С. 108. Коадъютор.— В католической церкви помощник
архиепископа или епископа в управлении диоцезом
(епископским округом) и его заместитель. Фронда.—
Гражданская война, происходившая во Франции с 1648 по 1653 год.
Корбан— Платеж в пользу храма (от еврейского «корва-
на» — ящика у храма, в который бросали деньги).
С. 110. Джовио Паоло (1483—1552).— Итальянский
историк, гуманист.
Гаген Робер (1433—1501).— Французский хронист.
Эмилию Паоло (ум. 1529).— Итальянский историк, затем
придворный историк французских королей Карла VIII и
Людовика XII. Вергилий Полидор (1470—1550).— Итальянский
историк, затем придворный историк, представитель папы
Александра VI в Англии. Женебрар Жильбер (1537— 1597).—
Французский гебраист, епископ. Бергамо Филиппо (1434—
1520).— Итальянский хронист, монах августинского
ордена, автор «Хроники» и сборника биографий знаменитых
женщин. Массон Жан Папир (1544—1611).— Французский
историк, автор трудов: «История жизни Карла ГХ» (1577) и
«Анналы» (1597—1598). Мариана Хуан (1536—1623).—
Испанский историк и богослов, иезуит.
Мезере Франсуа (1610—1683)— Французский историк,
автор «Истории Франции» (1643—1651).
В Туре Жанне д'Арк был преподнесен найденный в
церкви меч, которым якобы был вооружен Карл Мартелл в день
битвы при Пуатье (732).
С. 111. «Всех надо бы связать, и судей и истцов» — стих
из комедии Жана Расина «Сутяги» (1668).
Карл VII.— Французский король (1422—1461).
Короновался в Реймсе в 1429 г. после освобождения города
Жанной д'Арк.
Пророк Сентрайля.— Пастух Гильом из Жеводана,
объявленный «пророком», которого феодальная знать
пыталась противопоставить Жанне д'Арк, чтобы ослабить ее
влияние. Потон де Сентрайлъ— Французский
военачальник при Карле УИ.ДюнуаЖан (ок. 1403—1468).—
Побочный сын Людовика Орлеанского, французский
военачальник при Карле VII. Ему было подчинено войско Жанны
д'Арк. 23 мая 1430 г. Жанна д'Арк, участвовавшая в вылазке
против бургундцев, осадивших Компьень, была захвачена в

340
Примечания
плен и затем продана англичанам. Талъбот Джон (1388—
1453)— Главный английский военачальник в Столетней
войне.
Жан Люксембургский, граф де Линьи.— Бургундский
военачальник в период Столетней войны.
Кошон Пьер (ум. 1443).— Епископ Бове, в период
Столетней войны примкнул к бургундской партии и вступил в
связь с англичанами. В 1429 г. был изгнан населением Бове
как изменник и вражеский агент. Сыграл главную роль в
осуждении Жанны д'Арк (1431). Даже церковь была
вынуждена отлучить его. После его смерти народ выкопал его
труп из могилы и выбросил на свалку.
С. ИЗ. Байяр Пьер де Террайль (1476—1524).—
Французский военачальник, участник итальянских походов,
«рыцарь без страха и упрека».
С. 114. Вилларе Клод (1717—1766).— Французский
историк, автор «Истории Франции».
С. 116. Аристотель (384—322 до н. э.).—
Древнегреческий философ и ученый-энциклопедист. Считал основой
мироздания материю, но в то же время признавал Бога
вечным двигателем Вселенной. По Аристотелю, душа, которую
он называет энтелехией, является формой
жизнедеятельности материи — тела. Аристотель написал специальное
сочинение «О душе».
Здравый смысл.— Речь идет о «Мыслях» Паскаля, в
которых он указывает на слабость человека и опасности,
угрожающие ему. «У кресла каждого человека находится
бездна»,— говорит Паскаль.
С. 119. Игнатий Лойола (1491—1556).— Основатель
ордена иезуитов (1540), ставившего целью борьбу с
Реформацией и укрепление католической церкви и власти ее
главы — римского папы, для чего Лойола считал допустимыми
все средства. Лойола был первым генералом ордена.
С. 121. Иезекииль — Библейский пророк. Книга Иезеки-
иля — одна из книг «младших пророков» в Ветхом Завете.
С. 122.Эвандр— По мифу, сын Гермеса и аркадской
нимфы, основавший колонию Паллантей (на р. Тибр).
Великий Могол.— Ферганский феодал Бабур,
захвативший престол в Индии (1526—1530).
Современники-европейцы считали его монголом (в искаженном
произношении «моголом»). Великие Моголы слыли в Европе самыми
богатыми правителями в мире.
С. 123. Книга Чисел.— Третья книга Пятикнижия.
Руфь. IV, 12-13; Бытие, XXXVIII.
С. 126.Лавалетт Антуан (1707—1769)— Французский
иезуит, глава католической церкви на острове Мартиника.

Примечания
341
Обвинялся в мошенничестве. Процесс Лавалетта послужил
одним из поводов к изгнанию иезуитов из Франции.
Дефонтен Пьер Франсуа (1685—1745).— Реакционный
публицист-критик, редактор критико-библиографических
журналов, аббат, воспитанник иезуитов; враг просветителей
и Вольтера, который в свое время спас его от каторги. Фре-
рон Эли Катрин (1719—1776).— Реакционный критик и
публицист, издатель журнала «Литературный год», враг
материалистов и Вольтера, который беспощадно его высмеял
в своих произведениях.Морей Франсуа (1714—1763)—
Реакционный писатель, аббат, иезуит.
Анакреон (572—458 до н. э.).— Древнегреческий поэт.
Гораций Флакк Квинт (65—8 до н. э.).— Древнеримский
поэт, автор од и сатир.
С. 127. Гиньяр Жан (ум. 1595).— Французский иезуит,
активный деятель католической лиги, призывавший к
убийству королей Генриха III и Генриха IV. Казнен.
Котон Пьер (1564— 1626).— Иезуит, духовник
французского короля 1енриха IV, после убийства которого иезуитом
Равальяком опубликовал книгу в защиту иезуитов.
ЛаШез Франсуа (1624—1709) — Иезуит, духовник
французского короля Людовика XIV, добивавшийся полной
отмены Нантского эдикта.
Маркиз de Лувуа (Ле Телье Франсуа Мишель, маркиз де
Лувуа) (1639—1691) — Военный министр Людовика XIV,
введший военные постои — драгонады — для
насильственного обращения кальвинистов в католичество.
Гарасс Франсуа (1585—1631).— Реакционный писатель,
один из издателей иезуитского «Журнала Т^еву».
Паскье Этьен (1529—1615).— Французский юрист, враг
иезуитов.
С. 128. Нонот Клод Франсуа (1711 — 1793)—
Реакционный писатель и проповедник, иезуит, враг Вольтера.
С. 129. Патуйе Луи (1699—1779)— Французский
иезуит, враг просветителей и Вольтера.
Бенедиктинцы.— Монахи ордена, основанного в
Италии около 530 г. Бенедиктом Нурсийским (480 — ок. 550).
Картезианцы.— Монахи ордена, основанного в Бургундии
в 1084 г. Бруно Кельнским (ок. 1040—1101). Премонстран-
ты — Монахи ордена, основанного ок. 1120 г.
архиепископом Магдебургским Норбертом (ок. 1092—1134).
Монтескье Шарль Луи де Секонда (1689—1755).—
Выдающийся французский философ-просветитель, деист.
Боролся против религиозного мировоззрения, церковных
догматов, учения о бессмертии души, против религиозного

342
Примечания
фанатизма. В то же время признавал существование Бога —
творца и охранителя природы. Роус (XVIII в.).— Английский
иезуит.
С. 130. Обер (XVIII в.).— Иезуит, один из редакторов
«Журнала Т^эеву».
-сжечь у его ног-. — То есть сжег «Исторический и
критический словарь» Пьера Бейля.
С. 131. Иов.— Библейский проповедник, которого Бог,
для испытания его благочестия, разорил, лишил детей и
подверг жестоким болезням. Покинутый друзьями, Иов
воззвал к Богу, спрашивая, почему он так страдает, если не
совершил никаких грехов.
С. 132. Елифас Феманский, Вапдад Савхейский, Софар
Минейский.— Библейские праведники, увещавшие Иова,
когда он начал роптать на Бога.
С. 133-Книга Самхониафона— «Финикийская история»,
приписывавшаяся древнефиникийскому жрецу Самхониа-
фону. Книга Тота.— Собрание трактатов,
приписывавшихся богу Тоту. Книга Заратуштры— Авеста, сборник
священных книг, приписываемых основателю зороастризма —
Заратуштре. Упанишады — Древнейшие индийские
философские и богословские трактаты (свыше 200), написанные
в форме бесед учителей со своими учениками. «История
царств*.— «Го Юй, одна из древнейших китайских
летописей».
С. ХЪЛ.Дом— Сокращенное от латинского «Dominus» —
господин.
Астрюк Жан (1684—1766).— Известный французский
врач, лейб-медик Людовика XV, профессор медицины,
занимался исследованием текста Ветхого Завета. В 1753 г. издал
книгу «Предположения о тех самостоятельных источниках,
какими, по-видимому, пользовался Моисей для составления
Книги Бытия», в которой доказал наличие в Ветхом Завете
двух самостоятельных, переплетающихся между собой
редакций, одна из которых именует Бога «Элохим» (элохист-
ская редакция), а другая — «Яхве» (яхвистская редакция).
Кроме того, он установил ряд других элементов в
Пятикнижии, восходящих к особым источникам. Эти выводы Аст-
рюка сыграли большую роль в развитии научной критики
Библии.
С. 135. Кизляр-ага— Высший придворный чин в
Константинополе, глава черных евнухов, игравший в Средние
века важную роль в управлении.
.-Ипполит и Федра-. — Персонажи греческой
мифологии, история которых повторяет историю Иосифа и жены
Потифара (библейские персонажи): женщины соблазняют

Примечания
343
юных героев и, когда последние отвергают их любовь,
преследуют их.
С 136. Авимелех— Библейское неопределенное
наименование царей филистимских, для которых «авимелех»
имело такое же значение, как «фараон» для египетских
царей.
С. 137. Фонтенелъ Бернар Ле Бовье (1657—1757).—
Французский естествоиспытатель, философ и писатель,
предшественник просветителей, секретарь Парижской
Академии наук, автор «Беседы о множестве миров» (1686) и
«Истории прорицаний» (1687).
С. 138. Шарден Жан (1643—1713).— Французский
путешественник. В своей книге о путешествии сообщает много
сведений об Индии, Иране, Крыме, Закавказье и др. странах.
Саади Муслихиддин (1184—1291)— Классик
персидской литературы, поэт-лирик и моралист.Локман —
Мифический арабский писатель, которому приписывается
сборник басен и притч, широкоизвестных на Востоке. Сборник
составлен в XII или XIII в.
Дюбо Жан Батист, аббат (1670—1742).— Французский
историк, секретарь французской Академии наук, автор
«Критической истории установления французской
монархии в Галлии» (1734).
Воден Жан (1530—1596).— Французский публицист,
идеолог абсолютизма, автор трудов: «Метод легкого
изучения истории» (1566), «Шесть книг о республике» (1576—
1578), «Разговор семерых» и др., в которых подчеркивает
роль естественной среды в развитии человеческого
общества.
Диодор Сицилийский (ок. 80—29 до н. э.).—
Древнегреческий историк, автор «Исторической библиотеки» в
40 книгах, содержащей сведения об истории различных
стран и народов.
Автор «О духе законов».— Шарль Монтескье. Монтескье
считал географическую среду, и в частности климат,
определяющим фактором общественного развития и видел
причины различий в государственной власти и
законодательстве в особенностях географической среды. Этому
вопросу Монтескье посвящает в книге «О духе законов» (1748)
специальную главу «Насколько люди различны в различных
климатах».
«Миссопогон» (враг бороды).— Сатира императора
Юлиана Отступника (361—363) на жителей Антиохии.
С. 139. Сезострис— У древних авторов собирательное
название египетских фараонов, ведших завоевательные
войны. Сезострису приписывали завоевание всей Азии, Ев-

344
Примечания
ропы до Фракии, Ассирии, Лидии, Эфиопии, скифов,
Персии, Бактрии. Сезостриса отождествляли с библейским Си-
саком, с фараоном Рамзесом II и т. д.
Зевксис (конец V — нач. IV в. до н. э.).— Древнегреческий
живописец.
С. 140. Апис.— В Древнем Египте священный бык, земное
воплощение Пта — бога творческой силы, покровителя
ремесел и искусств. После завоевания Египта (525 г. до н. э.),
персидский царь Камбиз, по сообщению греческих
историков, разрушил египетские храмы и убил копьем быка Аписа.
С. 141. Амон.— В Древнем Египте бог солнца и
верховный бог, покровитель царя и царской власти.
Отождествлялся греками с Зевсом, а римлянами — с Юпитером.
Фазис (Рион) и Араке (приток Куры) считались
границей Азии.
„Жители Северного Кавказа...— Мусульманство
распространилось на Северном Кавказе в период арабских
завоеваний (VII в.).
С. 142. _в странах, где почитались... — То есть в
германских и скандинавских странах. Тевт — бог древних
германцев, сын верховной богини матери-земли и отец Манна —
первочеловека, родоначальника западногерманских
племен. Ирминсулы — священные столбы или статуи,
посвященные Ирмину — мужскому верховному божеству
(позднее бог войны). Фригга.— Богиня плодородия.
Понт Эвксинский— «Гостеприимное море», греческое
наименование Черного моря.
С. 143- Будье Рене (1634—1723)— Французский
писатель.
Иордан — река в Передней Азии, впадает в Мертвое
море. По христианской легенде, Иисус Христос был крещен
в Иордане.
С. 144. Ирод /.— Царь Иудеи (37—4 до н. э.). В
Евангелиях говорится, что Иисус Христос родился «во дни царя
Ирода» (Матфей, II, 1), но Ирод умер за четыре года до того
времени, к которому церковь относит рождество Христа.
Сабеи (крещальники).— Арабское наименование секты
мандеев.
С. 146. Элоах— Единственное число от «элохим». Эло-
хим — «боги» (множ. число). Это название применялось
вместо имени Бога, которое было запрещено произносить
из опасения магической силы имени Божества.
С. 147. Асимптота (не совпадающая — греч.).— Кривая
линия. Свойства асимптот заключаются в том, что прямые
линии не могут встретиться с ветвью кривой линии,
несмотря на постоянное сближение с ней.

Примечания
ЪАЪ
С. 148.Персей— По греческой мифологии, сын Зевса и
аргосской царевны Данаи, герой, убивший чудовище —
Горгону Медузу, взгляд которой обращал все живое в камень.
Атлант— Титан, участвовавший в борьбе против богов, за
что был осужден держать на своих плечах небесный свод
(по другому мифу, Атлант — африканский царь,
обращенный Персеем в гору Атлас). Пентезилея.— Мифическая
царица амазонок, дочь бога войны Арея и Отреры. Веста —
Древнеримская богиня домашнего очага и огня. Рея
Сильвия— По римской мифологии, мать основателей Рима —
Ромула и Рема, рожденных от бога войны Марса. Соммон-
кодом — Верховный бог и законодатель сиамских
буддистов, сиамское наименование Будды Гаутамы. Фо.— Божество
китайских буддистов, одно из наименований Будды
Гаутамы. Меркурий Трисмегист (Трижды великий).— Так
называли в эллинистическом Египте бога Гермеса. По
средневековой легенде, Меркурий Трисмегист — египетский врач и
мудрец, которому приписывались теософические
произведения («герметические книги»), оказавшие влияние на
средневековую алхимию. Мерлин.— В средневековой
литературе прорицатель и волшебник при дворе короля Артура.
Франк,— Сын или внук Гектора, мифический основатель
франкского государства. Роберт-Дьявол.— Герой
средневековых легенд, нормандский рыцарь, отличавшийся
чрезвычайной жестокостью, но искупивший свои грехи
раскаянием и подвигами «благочестия». В основу легенды легли
похождения герцога нормандского Роберта I (XI в.).
С. 149. -за 36 лет до первого разрушения-. — В 622 г. до
н. э., при царе Иосии, в Иудее было торжественно
объявлено о найденной в иерусалимском храме «Книге закона», в
действительности специально составленной жрецами с
целью централизации религиозного культа. Эта книга с
некоторыми добавлениями и изменениями впоследствии
образовала библейскую книгу Второзаконие (пятая книга
Пятикнижия). Разрушение Иерусалима.— Иерусалим был
разгромлен в 586 г. до н. э., при завоевании Палестины
вавилонянами.
С. 150. Книга Левит.— "фетья книга Пятикнижия,
регламентирующая культовые обряды, пищевые запреты и
жертвоприношения.
С. 151. Гесем— Местность в Нижнем Египте, где, по
библейским преданиям, жили евреи в период египетского
пленения.
С. 153. -во времена Саула и Самуила.— То есть в конце
XII — начале XI в. до н. э. Саул — легендарный основатель
Израильского царства. Самуил — библейский пророк.

346
Примечания
С 154. Эндорская пифия (пифия —
жрица-прорицательница).— Согласно легенде, в Эндоре проживала
прорицательница и волшебница, которая могла вызывать тень
умерших. Эндор — селение в Палестине, к югу от Назарета.
С. 156. Велъши.— Немецкое прозвище французов. Гава-
ши— Испанское прозвище французов.
-Алая роза.- Белая роза-. — Речь идет о так называемой
«войне роз». Алая роза — ланкастерская линия английской
династии Плантагенетов, в гербе которой была алая роза.
Белая роза — Йоркская линия Плантагенетов, в гербе —
белая роза. Война роз, т. е. война за английский престол между
этими домами, происходила в 1455—1485 гг. и закончилась
взаимным истреблением феодальной знати обеих сторон и
приходом к власти представителя младшей линии
Ланкастеров — Генриха VII Тюдора, положившего начало династии
Тюдоров (1485—1603) и объединившего в своем гербе
Алую и Белую розы.
Флери Клод (1640—1723), аббат.— Французский
историк, автор «Истории французского права» (1674) и
«Истории церкви» (1691).
Вальденские долины,— Альпийские долины в Южной
Франции, где жили еретики-вальденсы.
.лучшего из императоров.— Имеется в виду Марк
Аврелий (161 — 180), римский император и философ стоик.
Вольтер идеализировал его, представляя его как образец
«философа на троне» (просвещенного монарха).
С. 157. Слово «мученик»-. — В Новом Завете греческое
слово «мартириа» имеет двоякий смысл и означает
«свидетельство» и «мученичество».
Талое.— По мифу, медный великан, подаренный Зевсом
для охраны Крита, убивал пришельцев-чужеземцев. Бузи-
рис— Царь Египта, приносивший в жертву Зевсу
чужестранцев, убит 1ераклом, которого Бузирис намеревался
принести в жертву. Мифы о Талосе и Бузирисе отражают
существование в древности человеческих жертвоприношений.
С. 158. Франциск Ассизский (ок 1182—1226).— Деятель
католической церкви, в 1208 г. основал братство
нищенствующих монахов, превратившееся вскоре в католический
орден (орден францисканцев), главной целью которого
была борьба против еретических движений.
С. 159- Гамалиил.— Ученый раввин, проповедовавший
веротерпимость.
С. 160. Иаков, сын Алфеев,— мифический апостол,
двоюродный брат Иисуса Христа по матери.
Лютер Мартин (1483—1546).— Немецкий религиозный
реформатор и богослов, основатель лютеранского вероуче-

Примечания
ЪА1
ния. Во время Крестьянской войны выступал как ярый враг
восставших крестьян и плебеев. После Крестьянской войны
подчинил реформированную им церковь князьям.
Генрих VIII.— Английский король (1509—1547),
инициатор реформации, в ходе которой в Англии были закрыты
монастыри.
Вернет Томас (1635—1715).— Епископ англиканской
церкви, придворный проповедник.
Содом и Гоморра — По библейской легенде, ханаанские
города, разрушенные Богом за развращенность их жителей.
С. 161. Сарбакан — Т^уба для передачи и усиления звука.
Ван-Даль Антуан (1638—1708).— Голландский врач и
философ, автор сочинения «Об оракулах» (1683).
С. 162. Додонские деревья» — Додона — древнее
святилище Зевса в Эпире с знаменитым оракулом — дубом,
объявлявшим волю Бога шелестом листьев.
Марка.— Старинная немецкая весовая единица золота и
серебра (234 гр.).
Трофоний.— У древних греков мифический строитель
храма Аполлона в Дельфах. Аполлон обещал ему и его
брату Агамеду оплатить за работу на седьмой день, но в
седьмую ночь во время сна они умерли.
Сенека Луций Анней (3 до н. э.— 65 н. э.).— Римский
политический деятель и философ-стоик. Оказал большое
влияние на формирование христианства. Однако
приписываемые ему письма к апостолу Павлу, равно как и письма
Павла к нему, являются подлогом.
С. 163. Ко времени правления императора Нерона (54—
68) относятся первые гонения на христиан, которых
обвинили в поджоге Рима в 64 г. Действительной причиной этих
гонений является отказ христиан от культа императора.
С. 164. Унишарии (социниане, XVI в.).— Последователи
Лелия и Фауста Соционов, пытавшихся перестроить
христианскую догматику. Они отрицали христианское учение о
троичности Бога (поэтому их называли антитринитариями
или унитаристами), признавали Христа не Богом, а
человеком, отрицали первородный грех и т. д. Социниане
преследовались и католиками и протестантами. Движение соци-
ниан возникло в Швейцарии, откуда проникло в другие
европейские страны.
С. 168. Вишну.— Божество древних индийцев,
олицетворяющее вечно живую благодетельницу природу. По
представлениям брахманистов, в период смут Вишну
воплощается на земле в каком-либо телесном облике и
восстанавливает мир.

348
Примечания
С. 169. Рабан Мавр (776—856).— Немецкий богослов, с
847 г. архиепископ Майнцский.
С. 172. Гюэ Пьер Даниэль (1630—1721).— Епископ Ав-
раншский, реакционный философ, автор «Философского
трактата о слабости человеческого ума» (1723).
„уже появилась гнусная секта... — Вольтер в шутку, как
бы с церковной точки зрения, называет здесь себя и
просветителей «гнусной сектой». Взгляды, приписываемые этой
«секте», обстоятельно изложены Вольтером в его
произведении «Бог и люди».
Гейер Жан Никола (1708—1780).— Французский
церковный писатель, враг просветителей, автор сочинения
«Отомщенная религия». Гоша Жан (XVIII в.).— Французский
богослов, враг Вольтера и просветителей. Полиан Анри
(1722—1801).— Французский прелат, аббат, автор «Фило-
софско-богословского словаря» (1770), составленного с
целью опровержения «Философского словаря» Вольтера.
С. 173. Васкез Гавриил (1551 — 1604).— Испанский
богослов, иезуит.
Се. Кирилл (376—444).— Епископ Александрийский с
1412 г., один из Отцов Церкви.
Феодорет.— Мифический христианский мученик из
Ансира (I в. н. э.).
С. 174. Софист из Сард.— Имеется в виду Евнапий из
Сард (середина ГУ — начало V в.).— Римский философ и
историк, автор «Биографии софистов», противник
христианства.
Феодосии /.— Римский император (379—395). Запретил
отправление других культов, кроме христианского. По его
приказу был разрушен храм Сераписа в Александрии.
Св. Петр (Симон Бар-Иона).— Это имя носил
мифический апостол Петр до крещения. Христианский образ
небесного «ключника» Петра сложился под влиянием
римского бога Януса.
С. 175. Бонифаций VIII— Римский папа (1294—1303).
Пытался увеличить церковные поборы, что привело к
конфликту с французским королем Филиппом IV Красивым
(1285—1314), созвавшим для борьбы с папой Генеральные
штаты: собрание представителей духовенства, дворянства и
городов (1302). Коммуны — города, завоевавшие полную
независимость от феодалов.
Меланхтон (Шварцерд) Филипп (1497—1560).—
Немецкий протестантский богослов, сподвижник Лютера.
С. 176. Воластон Уильям (1659—1724).— Английский
философ-деист, автор произведения «Религия, отражающая
природу» (1722).

Примечания
349
Казобон Исаак (1559—1614)— Женевский богослов.
Тайбурн — Площадь в Лондоне, где до 1783 г. казнили
преступников.
С. 177. Конрингий Герман (1606—1681) — немецкий
юрист, естествоиспытатель и философ.
С. 178. Дюмарсе Цезарь Шено (1676—1756).—
Французский языковед и философ, сотрудник «Энциклопедии»,
автор атеистического произведения «Философ» (1750).
Стефан VII.— Римский папа (929—931). Формоз —
Римский папа (891—896). Сергий III— Римский папа (904—911).
Мароция (880—954).— Дочь римского магната Теофилакта.
Иоанн X— Римский папа (914—928). Иоанн XI.— Римский
папа (931—936). Иоанн XII— Римский папа (955—964).
Бенедикт IX— Римский папа (1032—1045), купил папское
звание, несколько раз его продавал и снова покупал.
Григорий VII (Гильдебранд).— Римский папа (1073—1085), вел
борьбу с германским императором за церковные
должности и доходы с них (за инвеституру).
С. 179. Лукулл Луций Лициний (ок. 106—ок. 57 до н. э.).—
Римский полководец, победитель Митридата,
прославившийся своей расточительностью.
С. 180. Монте-Кассино.— Древний монастырь в Кам-
панье (Южная Италия), основанный в 529 г. Бенедиктом
Нурсийским. Сен-Дени.— Монастырь около Парижа,
основанный в VII в. королем Дагобером I. Фульда— Монастырь
на р. Фульде в 1ермании, основанный в 744 г. Бонифацием.
-десятая часть того, что рождала земля,- — Об
установлении десятины рассказывают Книга Чисел (XXXV, 1 —
8) и Книга Иисуса Навина (XXI, 20—42).
III Латеранский собор 1179 г. подтвердил решение Тур-
ского собора 1163 г. о запрещении передавать церковную
десятину в качестве феода. Главным вопросом,
рассматривавшимся на соборе, был вопрос о борьбе с ересью катаров.
III Латеранский собор был созван папой Александром III.
С. 181.1оменЖилъбер (1585—1665) — французский
философ, автор книги о жизни и смерти Моисея.
Первосвященник Аарон.— По Библии, старший брат
мифического патриарха Моисея.
С. 182. Цянь-Лун (1736—1796).— Китайский император.
Рыба Оаннес— Мифическое существо, чудовище с
телом рыбы, головой человека под головой рыбы,
человеческими ногами, голосом, языком и разумом. По легенде, она
каждое утро выходила из Персидского залива, учила людей
наукам, искусствам и ремеслам и с закатом солнца
возвращалась в море.

350
Примечания
Св. Василий (329—379)— Основатель монастырей и
один из первых создателей монастырских уставов в
Византии. Св. Бенедикт — Бенедикт Нурсийский (ок. 480 —
ок. 550) — один из главных основателей монастырей и
создатель монастырского устава в Западной Европе.
Разработанный им устав был принят всеми западноевропейскими
монастырями раннего Средневековья.
С 184. Досье Анна (1654—1720).— Французская ученая,
знаток древних языков, принимала участие в издании
греческих классиков во Франции.
С. 186. Кромвель Оливер (1599—1658).— Крупнейший
деятель английской буржуазной революции XVII в., предал
суду короля Карла I и требовал его казни. Ледлоу Эдмунд
(ок. 1617—1692).— Генерал парламентской армии, член
трибунала, судившего Карла I. Айртон Генри (1611 —
1651).— Генерал парламентской армии, член
революционного трибунала. Английский король Карл I Стюарт (1625—
1649) был казнен 30 января 1649 г.
ДЮсса Арно (1536—1604).— Французский
государственный деятель, кардинал.
С. 189- Гофреди— Приходский священник (кюре) в
Марселе, сожженный на костре в 1611 г. по обвинению в
колдовстве с целью совращения монахинь-урсулинок.
Григорий DC— Римский папа (1227—1241).Людовик
Святой — Людовик IX, французский король (1226—1270);
особо покровительствовал духовенству. Нарбоннский собор
1235 г.— Собор французского духовенства, разработавший
руководство для инквизиторов.
С. 190. Теизм.— Учение, признающее существование
Бога. Вольтер истолковывает теизм с точки зрения деизма,
т. е. отрицая вмешательство Бога в развитие природы и дела
людей.
История 11 тысяч девственниц.— Легенда об убийстве
гуннами в IV или V в. одиннадцати тысяч девушек в Кельне.
Св. Амабль (ум. ок. 474).— Священник из Риома в Оверии
(Франция).
С. 192. Финес— Израильский первосвященник, убивший
военачальника Замврия и мадианитку, которую Замврий
привел в свой стан.
С. 194. Рафаил (целитель Божий).— Один из семи
библейских архангелов, победивший дьявола.
.„так Жюрье до самой могилы... — Кальвинист Жюрье
писал лживые доносы на атеиста Пьера Бейля, требовал из-
гания его из Голландии и добился отстранения его от
преподавательской деятельности в Седане.

Примечания
351
Все тартюфы...— Имя героя сатирической комедии
Мольера «Тартюф, или Обманщик» (1669) стало
нарицательным для религиозных ханжей и лицемеров.
Свободомыслие Мольера вызывало вражду к нему со стороны
церковников и обскурантов («тартюфов»). Архиепископ
парижский запретил хоронить его по церковному обряду; он
был похоронен за кладбищенской оградой, где обычно
хоронили самоубийц.
-проливать кровь дворянства с папской буллой в
руках...— В 1527 г. на съезде в Вестеросе в Швеции была
принята Реформация, и шведская церковь вышла из
подчинения римскому папе.
дотушить в Испании ужасные костры инквизиции —
В действительности костры инквизиции пылали в
Испании и после смерти Вольтера. Еще в 1828 г. там был случай
сожжения за ересь. Инквизиционные суды в Испании были
упразднены только в 1835 г.
С. 195. Великий итальянский ученый Галилео Галилей
был привлечен к суду инквизиции и был вынужден
подвергнуться унизительной процедуре отречения от своих
взглядов.
Ламот Ле Вайе Франсуа (1588—1672).— Французский
писатель и философ-скептик, автор произведения «О
добродетели язычников» (1642).
Сами греческие жрецы... — Счет лет по Олимпиадам был
введен древнегреческим историком Тимеем (IV в. до н. э.).
Ифит— Мифологический персонаж.
Метон— Греческий философ и астроном V в. до н. э.;
предложил способ согласовать продолжительность
лунного месяца и солнечного года в лунно-солнечном календаре.
С. 196. Созиген (I в. до н. э.).— Александрийский
астроном, подготовивший реформу календаря, проведенную
Юлием Цезарем. Новый календарь получил название
юлианского.
Григорий ХШ— Римский папа (1572—1585), провел
реформу юлианского календаря. Введенный им календарь
получил названия грегорианского.
Лилио Алоиз (ум. 1576).— Итальянский ученый и
философ, подготовил реформу юлианского календаря,
проведенную папой Григорием XIII в 1573 г.
Кожэ Франсуа Мари (1723—1780).— Аббат, ректор
Парижского университета, враг Вольтера и просветителей.
Выступил против «Велизария» Мармонтеля.
Лаланд Жозеф (1732—1807).— Французский астроном,
математик, философ-материалист и атеист.

352
Примечания
С. 197. Тиберий — Римский император (14—37). Ко
времени его правления христианская церковь относит казнь
Иисуса Христа.
С. 197—198. Авель.— Сын Адама, убит своим братом
Каином. Захария.— Сын Варахиина, по христианской
легенде, был убит иудеями за обличительные проповеди против
них.
С. 198. Секта зелотов.— Антиримская
религиозно-политическая партия в Иудее в I в. до н. а— I в. н. э.
Возглавила Иудейскую войну против Рима в 66—73 гг.
.мосле взятия Иерусалима... — Иерусалим был взят и
разрушен римлянами в 70 г., в период Иудейской войны.
С. 199. -Малую Азию, Сирию, Грецию. Россию... — В
связи с борьбой западноевропейских и византийских
феодалов за экономическое и политическое господство в
славянских землях, в 60-х годах IX в. возник острый конфликт
между византийской и западноевропейской (римской)
церквами. Формально борьба шла по вопросу о «filioque», то есть
0 том, исходит ли «Святой Дух» только «от Отца», как это
признает восточная церковь, или «от Отца и Сына», как
считает римско-католическая церковь. Под предлогом
извращения католической церковью христианского вероучения,
Константинопольский собор в 867 г. предал папу Николая
1 анафеме и объявил незаконным его вмешательство в дела
восточной церкви. Окончательное разделение церкви на
православную и католическую произошло в 1054 г. На
Флорентийском соборе 1439 г. была провозглашена уния
греческой церкви с римско-католической. Уния была
встречена враждебно в Византии и на Руси и не была осуществлена.
Св. ФранцискКсаверий (1506—1552).— Глава иезуитской
миссии, насаждавшей христианство в Индии и Японии.
„католическая церковь., была запрещена в Китае...—
В 1724 г. в правление императора Юнчженя (1723—1735).
С. 202. Ригористы, ессеи (эссены), иудействующие,
терапевты, иродиане— Религиозные секты, существовавшие
в Иудее на рубеже нашей эры. Отрицали революционные
методы борьбы против гнета рабовладельческого Рима.
Идеология ессеев, как видно из найденных в районе
Мертвого моря «кумранских свитков», оказала известное влияние
на формирование христианства.
Кибела.— Фригийская богиня, мать богов и всего
живущего на земле. Жрецы Кибелы предавались
самоистязаниям.
С. 203. Св. Пафнутий.— Епископ г. Таиса в Верхней Фи-
ванде (нач. IV в.). На Никейском соборе 325 г. выступил
против безбрачия духовенства. В то же время предложил, что-

Примечания
ЪЪЪ
бы безбрачные духовные лица после посвящения в сан в
брак не вступали.
Базельский собор.— XVII Вселенский собор
католической церкви, заседавший с 1431 по 1449 г. Главными
вопросами, рассматривавшимися на соборе, были вопросы
борьбы с гуситским движением и поднятия авторитета
католической церкви. Для ликвидации раскола католической
церкви, вызванного борьбой за папский престол, собор
низложил Евгения IV (1431 — 1447) и избрал папой Амедея
Савойского, принявшего имя Феликса V (1439—1449).
Евгений IV противопоставил Базельскому собору собор,
созванный им во Флоренции. Борьба закончилась победой
Евгения IV, добившегося роспуска Базельского собора.
Пий П.— Римский папа (1458—1464).
С. 207.ИисусНавин.— По библейскому рассказу,
мифический предводитель евреев после смерти Моисея. Ему
приписывается взятие Иерихона и победа над 31 царем.
Гаваон и Аиалон.— Города в Палестине, недалеко от
Иерусалима. По библейской легенде, Иисус Навин
остановил над ними солнце, чтобы обеспечить победу евреям.
БОГ И ЛЮДИ
Сочинение Вольтера «Бог и люди» тесно связано с его
произведением «Важное исследование милорда Болингбро-
ка», откуда он целиком перенес главы VII, VIII и IX. Книга
была опубликована в октябре 1769 г. в Женеве, причем
авторство ее было приписано мифическому доктору Оберну,
якобы издавшему ее на английском языке, с которого
сделан перевод Жаком Эмоном. Книга была осуждена
постановлением парижского парламента от 18 августа 1770 г. и
декретом римской курии 3 декабря 1770 г.
В настоящем издании публикуется текст, начиная с
XVI главы, то есть разделы, посвященные критике иудаизма
и христианства.
С. 21 Х.Аморреи.— Жители Амурру, области,
расположенной к западу от Месопотамии.
С. 212.Моавитяне — Упоминаемые в Библии семитские
племена, жившие на восточном берегу Мертвого моря.
Ваал-Верит — У древних евреев бог — хранитель клятв.
Ваал-Зебут— Филистимское божество, которому
поклонялись и древние евреи.
С. 213. Сиклъ — У древних евреев мера веса серебра (6 г)
и серебряная монета.

354
Примечания
С. 215. Салмапассар захватил Осию.— Имеется в виду
Салманассар V, царь ассирийский (727—722 до н. э.),
воевавший с Израилем и уведший в плен израильского царя
Осию.
С. 219. Саддер (Ешт-Саде).— Малая Авеста, составляющая
вторую часть Зенд-Авесты, священной книги древних
персов.
Тит Лукреций Кар (ок 99—55 до н. э.).— Римский
философ, последователь материалистов Демокрита и Эпикура, и
поэт, автор философской поэмы «О природе вещей».
С. 223. Уолтер Ролей (1552—1618).— Английский поэт,
государственный деятель и путешественник.
Сидней Олджернон (1622—1683)— Английский деист,
отрицавший чудеса Иисуса Христа.
Воластон Вильям (1659—1724).— Английский
философ.
С. 224. Аполлон.— Сын Зевса и богини Лето, бог солнца
и света, покровитель искусств у древних греков, которому
мифология приписывала многочисленные подвиги, в том
числе избиение — в отмщение Зевсу за смерть своего сына
Асклепия — циклопов, одноглазых великанов.
Пелопс— Сын малоазийского правителя Тантала. По
мифу, Тантал убил сына и мясом его угостил олимпийских
богов. По повелению богов Гермес оживил Пелопса, но
кусок плеча был съеден Деметрой и вместо него вставлено
искусственное плечо из слоновой кости.
Один.— У древних скандинавов верховный бог и бог
ветра и бурь.
С. 225. Бероз.— Вавилонский жрец III в. до н. э., автор
книг на греческом языке. До нас дошли только отрывки его
произведений.
Самхониафон— Финикийский историк III—II вв. до н. э.,
автор «Истории Финикии».
Херомен.— Александрийский философ и историк I в. н. э.
Манефон— Египетский первосвященник и писатель,
ЖР 1ИЙ В III В. ДО Н. Э.
Птолемей II Филадельф— Египетский царь
эллинистической эпохи (285—246 до н. э.).
Галиполис (Галлиполи).— Порт у Дарданелл.
Страбон (60 до н. э.— 20 н. э.).— Греческий географ
эллинистической эпохи. Диодор Сицилийский (ок 80—29 до
н. э.).— Греческий историк, автор «Исторической
библиотеки».
С. 226. Рыба Оаннес— Мифическое существо, чудовище
с телом рыбы, головой человека под головой рыбы,
человеческими ногами, голосом, языком и разумом. По легенде,

Примечания
355
она каждое утро выходила из Персидского залива, учила
людей наукам, искусствам и ремеслам и с закатом солнца
возвращалась в море.
С. 232. Ипполит.— Сын афинского царя Тесея,
оклеветанный мачехой, любовь которой он отверг, был убит
Посейдоном. Асклепий воскресил Ипполита, и он начал новую
жизнь под именем Вирбия.
С 233. Варрон Марк Теренций (116—27 до н. э.).—
Римский ученый и писатель.
С. 234. Девкалион — По греческому мифу, царь Фтии,
спасшийся со своей супругой Пиррой от Всемирного
потопа, посланного на землю Зевсом. Огигес— Мифический
царь, при котором произошел потоп в Беотии (Огигии, в
Средней Греции).
Фукидид (ок. 460 — ок. 400 до н. э.).— Крупнейший
древнегреческий историк, автор «Пелопоннесской войны». Ièpo-
дот (ок. 484—425 до н. э.).— Крупнейший древнегреческий
историк, автор «Истории греко-персидских войн».
Iècuod — Древнегреческий поэт (VIII—VII вв. до н. э.),
автор поэм «Теогония», «Труды и дни». Гомер.— Легендарный
поэт, автор эпических поэм «Илиада» и «Одиссея».
С. 235. Синкел — Духовное лицо, сопутствовавшее
епископу и жившее с ним в одной келье.
С. 236.ПонтЕвксинский — Черное море.
Пандора.— По греческому мифу, жена брата Прометея
Эпиметея. Вопреки запрету открыла сосуд и выпустила на
волю все людские бедствия, оставив на дне сосуда одну
лишь надежду.
С. 237. Минерва (Афина).— У древних греков богиня —
покровительница науки и искусства, городов и военного
дела.
Агамемнон.— Аргосский царь, предводитель греков в
Троянской войне. Когда ветры задержали флот греков в Ав-
лиде, Агамемнон принес в жертву Артемиде свою дочь Ифи-
гению, но Артемида заменила ее на жертвеннике ланью и
унесла в Тавриду, где она стала жрицей Артемиды.
Ниоба — По греческому мифу, супруга царя Фив Амфи-
она, оскорбившая жену Зевса Латону, лишилась детей и
мужа и от горя превратилась в мраморную статую.
Селена.— Богиня луны.
С. 238. Пресвитериане.— Члены
религиозно-политической партии, возникшей в Англии перед буржуазной
революцией XVII в. и выражавшей интересы верхушки нового
дворянства и" крупной буржуазии. Они отрицали
церковную иерархию, требовали углубления реформы английской
церкви в духе приближения ее к кальвинистской. В первый

356
Примечания
период английской революции возглавили борьбу против
абсолютизма и англиканской церкви. С развитием
демократического движения превратились в контрреволюционную
партию. В Шотландии пресвитерианская церковь являлась
господствующей.
С. 239- Кир — Царь Персии (558—529 до н. э.),
подчинивший в 538 г. до н. э. Вавилонию. Иудея, находившаяся под
властью Вавилонии, оказалась под властью персов.
С. 241. Юст (Юстус) Тивериадский.— Иудейский
историк I в. н. э., современник Иосифа Флавия, автор «Истории
Иудейской войны». Иосиф Флавий выступил против Юста
в своей «Автобиографии».
С. 242. Бекингем Джордж Вильерс (1592—1628).—
Герцог, первый министр и фаворит Якова I и Карла I.
С. 243. Анабаптисты.— Перекрещенцы, члены
религиозной плебейской секты, возникшей в Германии перед
Крестьянской войной 1524—1525 гг. и в Нидерландах. Они
отрицали католическую церковь и ее учение о таинствах,
требовали крещения в зрелом возрасте, проповедовали
приближение мирового переворота («Страшного суда»).
Анабаптизм был формой пассивного протеста народных
масс против феодального гнета. После подавления
Крестьянской войны и Мюнстерской коммуны анабаптисты в
Германии стали проповедовать непротивление злу.
Магомет (Мухаммед) (ок. 570—632).— Основатель
религии ислама и арабского раннефеодального государства.
Почитается верующими мусульманами как пророк.
С. 246. Милленарии (от лат. mille — тысяча).—
Приверженцы религиозно-мистического учения о втором
пришествии Христа и установлении его «тысячелетнего царства»,
которое представляли как царство справедливости,
всеобщего равенства и благоденствия. Это учение отражало
протест народных масс против невыносимого социального
гнета.
С. 247. Меннониты.— Евангельская секта, основанная
Менно Симонсом (1496—1561), учеником одного из
анабаптистских вождей Мельхиора Гофмана. Меннониты
проповедуют непротивление злу насилием, религиозную
терпимость, отрицают церковную организацию, крещение
детей и т. д.
Орфей.— мифический поэт и певец у древних греков.
Тот — бог луны, письменности и мудрости у древних
египтян. Зороастр (Заратуштра) мифический основатель
зороастризма или маздеизма — религии древних народов
Средней Азии, Азербайджана и Персии. Брама (Брахма).—
Верховный Бог, Творец Вселенной в древнеиндийской религии

Примечания
ЪЫ
(брахманизме, а позже и индуизме). Вместе с Вишну и
Шивой Брама входит в состав «Божественной Троицы»,
олицетворяющей, по верованиям брахманистов, различные
стороны «мировой сущности».
С. 249.Присциллиан — Церковный деятель, учение
которого было осуждено как еретическое. Казнен в 386 г.
Кранмер Томас— С 1532 г. архиепископ Кентерберий-
ский, способствовавший сохранению, при проведении
Реформации в Англии, епископата, поддерживавший
церковную политику Генриха VIII и Эдуарда VI. При Марии
Кровавой был арестован и казнен в 1556 т.Дюбур.— Советник
парижского парламента, кальвинист, сожженный на костре
по распоряжению герцогов Гизов. Сереет Мигель (1509—
1553)— Испанский врач и гуманист, отрицавший
троичность Бога и божественность Христа, критиковавший
учение Кальвина. По приказу последнего сожжен на костре.
С. 255. Уолполь Гораций (1717—1797).— Английский
политический деятель и писатель.
С. 257. Отделение христианства от иудаизма
произошло во II в. В ряду причин, обусловивших
окончательный разрыв с иудаизмом, важное место занимают
сопротивление христианству со стороны руководителей
иудаизма и усиление репрессий римских властей против иудаизма
после восстания Бар-Кохбы (132—136).
Донатисты.— Христианская секта в Северной Африке,
получившая свое название от имени двух епископов
Донатов. Первый из них, епископ в Нумидии, в 303 г. вызвал
раскол, отказав в причастии предателям, т. е. тем, кто при
Диоклетиане выдавал властям священные сосуды и
богослужебные книги. Второй Донат, его последователь, епископ
Карфагена с 316 г., своими проповедями ускорил взрыв
восстания нумидийских крестьян против императорской
власти. Это восстание было подавлено с большой жестокостью.
С. 258. Собор в Карфагене 411г. осудил учение донати-
стов, требовавших реорганизации епископата и
возвращения ему «первоначальной чистоты».
С. 260.Мелъе Жан (1664—1729)— Французский
утопический коммунист, философ, выступивший против религии
и церкви с материалистических позиций. Мелье был
священником в Этрепиньи (провинция Шампань), но, как он
сам отмечает в «Завещании», он оказался в «печальной
необходимости поступать и говорить совершенно вразрез со
своими собственными взглядами», всей душой ненавидя
«нелепые обязанности своей профессии». Вольтер в 1762 г.
издал извлечения из «Завещания», опустив при этом мате-

358
Примечания
риалистические высказывания Мелье и его призывы к
революционному свержению существующего строя.
В битве при Бленхейме (Гохштедте, 1704 г.) англичане
одержали победу над французами в войне за испанское
наследство. Анна.— Королева Англии ( 1702—1714). Ièopz I—
Английский король (1714—1727).
С. 263. Дофинэ и Севенны.— Горные области на юге
Франции. После жестокого подавления восстания камиза-
ров (1702—1705) здесь продолжали существовать
экстатические секты, идеологически связанные с ересью
альбигойцев, кальвинизмом и анабаптизмом.
С. 264. Триумвират.— Диктатура трех. I триумвират был
создан соглашением Цезаря, Помпея и Красса в 60 г. до н. э.
После смерти Красса началась ожесточенная борьба
между Цезарем и Помпеем, которая завершилась победой
Цезаря в битве при Фарсале (48 г. до н. э.). II триумвират —
соглашение между Октавианом, Антонием и Лепидом в 43 г.
до н. э. В 41 г. до н. э. в Этрурии вспыхнуло восстание
против триумвиров (Перузианская война), затем развернулась
война между самими триумвирами, завершившаяся победой
Октавиана над Антонием при Акции (31. г. до н. э.).
С. 2б5.Дергем Вильям (1657—1735).— Английский
физик и богослов.
С. 266. Намек на евангельскую легенду, по которой
Мария Магдалина до встречи с Христом вела развратную
жизнь.
Бонне Шарль (1720—1793) — Швейцарский
естествоиспытатель и философ, выступавший против Вольтера.
С. 2б7.Диттон Хэмфри (1675—1715).— Английский
математик и богослов, автор многочисленных трудов по
математике.
Метелл — Очевидно, Цецилий Метелл, консул 251 г. до
н.э.
Феодосии I.— Римский император (379—395). Запретил
отправление других культов, кроме христианского.
С. 269. В «Илиаде» Посейдон рассказывает:
«...Натрое все поделив, получили мы каждый удел свой,
Жребий бросив. И мне для обители вечной досталось
Море седое, Аиду — жилище кромешного мрака,
Зевсу — пространное небо среди облаков и эфиров...»
(Илиада, XV, ст. 186 и ел.).
У Вольтера греческим богам даны их римские имена.
С. 270. Тимей изЛокра— Греческий
философ-пифагореец, живший в конце V — начале IV в. до н. э.
С. 273. Стоики— Последователи греческого философа-
идеалиста Зенона из Китиона (ок. 336—264 до н. э.), призы-

Примечания
359
вавшего к отречению от страстей и влечений.
Эпикурейцы.— Последователи древнегреческого
философа-материалиста Эпикура (341—270 до н. э.).
С. 276.Перужим — Аврелий Перуджианский —
итальянский историк, иезуит.
Собор в Эфесе в 431 г.— III Вселенский собор, на
котором были осуждены несториане.
С. 278. Факиры.— Мусульманские монахи суфийских
орденов (в Индии факирами называли бродячих
мусульманских и индуистских монахов, не принадлежавших к
ордену).
Талапуаны (талапоины).— Буддийские монахи в Сиаме.
Сантоны — Турецкие монахи.Марабуты.— Мусульманские
священнослужители.
С. 279. Людовик Благочестивый— Сын Карла Великого,
император (814—840). Под давлением духовных и светских
магнатов был вынужден в 833 г. временно отречься от
престола. Папа Григорий VII, боровшийся с германским
императором Генрихом IV за инвеституру, в 1076 г. объявил
Генриха IV лишенным власти.
Генрих N Бессильный— Король Кастилии, в 1474 г. был
отстранен от престола.
Сорбонна.— Интернат для студентов богословского
факультета Парижского университета, основанный в 1253 г.
Робертом Сорбонном, вскоре превратившийся в главный
центр богословия.
С. 280. Юм Давид (1711 —1776).— Английский историк и
философ-агностик
Сын Якова /.— Английский король Карл I, казненный
30 января 1649 г. по требованию народа.
С. 282. Хорошо известно, какими ужасами-— Речь идет
о борьбе против ариан.
С. 283.Иконоборчество— Борьба против икон в
Византийской империи при Исаврийской династии (VIII—IX вв.),
выступившей против монастырского землевладения и
привилегий церкви.
Манихейцы — В данном случае павликиане.
Крестовые походы.— Военные походы из Западной
Европы, главным образом на Ближний Восток,
предпринимавшиеся в XI—XIII вв. по призыву пап и религиозных
проповедников. Местное население оказывало упорное
сопротивление крестоносцам, отмечавшим свой путь грабежами
и убийствами, и в XIII в. полностью изгнало их.
Меченосцы.— Военно-монашеский орден, созданный в
1202 г. германскими феодалами и папой Иннокентием III
для завоевания Восточной Прибалтики и дальнейшего на-

360
Примечания
ступления на Русь. После ряда поражений, понесенных в
борьбе с русскими и литовцами, орден меченосцев в 1237 г.
объединился с Тевтонским орденом. Войны, которые вели
эти ордена, сопровождались опустошениями целых
областей и массовыми убийствами местного населения.
Тевтонский орден и его прибалтийское ответвление Ливонский
орден были ликвидированы в XVI в.
...крестовый поход против Лангедока.— Крестовый
поход против альбигойцев, провозглашенный в 1208 г.
римским папой Иннокентием III. Крестовый поход
превратился в жестокую длительную, продолжавшуюся до 1229 г.
войну, в ходе которой была уничтожена значительная часть
населения Южной Франции.
С. 284. Крестовые походы против государей.— Речь идет
о борьбе пап с германскими императорами, начатой папой
Григорием VII во второй половине XI в. и продолжавшейся
до середины XIII в. Особенно ожесточенный характер
борьба приобрела при папе Иннокентии IV, собравшем в 1245 г.
Вселенский собор, который осудил императора Фридриха
И Штауфена, и объявившем крестовый поход против него.
Борьба закончилась поражением германских императоров
и гибелью Штауфенов.
«Великий раскол» в западной церкви связан с
«Авиньонским пленением пап». В 1378 г. на папский престол были
одновременно избраны двое пап (в Авиньоне и Риме),
которые отлучали друг друга от церкви. Пизанский собор в
1409 г., чтобы восстановить единство церкви, низложил
обоих пап и избрал третьего, но низложенные папы не
хотели отказываться от власти. Таким образом, в западной
церкви стало трое пап. Наконец, Констанцский собор
ликвидировал раскол, низложив всех трех пап и избрав нового
папу, Мартина V (1417—1431).
Гуситские войны.— Национально-чешская крестьянская
война против немецкого дворянства и германского
императора, проходившая под религиозным знаменем (1419—
1434). Против гуситов было организовано пять крестовых
походов, которые закончились разгромом крестоносцев.
Крестьянское движение было подавлено только после того,
как умеренное крыло гуситов («чашники») добилось
принятия своих требований и перешло на сторону императора.
Город Мериндоль и деревня Кабриер.— Населенные
пункты в департаменте Воклюз, недалеко от Авиньона, где в
1545 г. по распоряжению короля Франциска I произошло
массовое избиение королевскими войсками вальденсов.
С. 285. ./tee X— Римский папа (1513—1521), начавший
борьбу против Реформации. Климент IX.— Римский папа
(1667-1669).

Примечания
361
.избиение в Севеннах.— При подавлении восстания ка-
мизаров («севеннская война», 1702—1705) погибло свыше
100 тысяч человек.
С. 286. Лас Касас Бартоломео (1474—1566).—
Испанский церковный деятель и историк, участник
завоевательных походов испанских феодалов в Америке, где он был
очевидцем массового истребления туземного индейского
населения. Ему принадлежат: «Кратчайшее сообщение о
разорении Индии» и «История Индии» (5 томов).
..400 тысяч человек, погибших в Японскую войну...—
Имеется в виду крупное восстание в г. Симабара на
острове Кюсю, известное под названием «христианского»
восстания («христианской войны»), поскольку большинство его
участников — крестьян и самураев были христиане.
Восстание было зверски подавлено: почти все его участники были
перебиты или казнены. После подавления восстания
христианство было строжайше запрещено.
С. 287. Гамильтон Патрик (1503—1527).— Один из
первых деятелей Реформации в Шотландии, сожжен на костре.
Дуглас Джон в 1540 г. сожжен на костре, как еретик.
С. 289- Карл II.— Английский король времен Реставрации
(1660—1685).ЯковII— Его преемник с 1685 г., свергнутый
в результате переворота 1688 г. Карл IX Валуа.—
Французский король (1560—157'4).ЛюдовикХШ— Французский
король (1610—1643). Филипп II— Испанский король (1555—
1598).
С. 290. Финес— Израильский первосвященник, убивший
военачальника Замврия и мадианитку, которую Замврий
привел в свой стан. Аод — Израильский судья, убивший мо-
авитянского царя Еглома. Иаиль — Женщина из племени ке-
неев, убившая ассирийского полководца Сисара. Юдифь—
Вдова Манасия, убившая ассирийского полководца Оло-
ферна.
ВОПРОСЫ О ЧУДЕСАХ
«Вопросы о чудесах» были изданы в 1765 г. в Женеве без
обозначения года и места издания. Непосредственным
поводом к их написанию послужили опубликованные в том
же году в Женеве Клодом Филибером «Размышления о
евангельских чудесах». Вольтер напечатал один за другим 16
вопросов, адресованных «г-ну профессору Р.», а затем издал их
в одном томе. Книга осуждена декретом римской курии от
29 ноября 1771 г. Текст дается в сокращении.
С. 300. Филипп Марк Юлий (Филипп Араб).— Римский
император (244—249).

362
Примечания
С 301. Рахиль.— Библейский персонаж, одна из жен
патриарха Иакова, мать Иосифа и Вениамина, которые
родились после долгих лет бездетного брака.
С. 303. Бенедиктинцы.— Монахи католического ордена,
основанного около 530 г. в Монте-Кассино Бенедиктом
Нурсийским. Орден видел свою главную задачу в борьбе
против ересей и распространении христианства среди
«язычников».
С. 304. ~не веря, что Иона„ — По библейской легенде,
пророк Иона за неповиновение Богу потерпел на море
крушение, был проглочен китом и трое суток провел в чреве
кита.
Ниневия.— Столица Ассирии.
С. 306. ...о двух естествах в одном лице... — Речь идет о
церковной борьбе в Византийской империи, где против
учения господствующей церкви о Христе как Богочеловеке,
соединившем в одном лице две природы — Божественную
и человеческую, выступили несториане, признававшие в
Христе только человека, и монофизиты, признававшие в
Христе только одну природу — Божественную. Монофели-
ты старались примирить православную церковь с монофи-
зитами и утверждали, что Иисус имеет две природы и одну
волю (Божественную).
...вНикее, вХалкидоне- вАнтиохии„ — На Антиохийских
соборах 341 и 344 гг. победили ариане. На Никейском
соборе 325 г. и Константинопольском соборе 381 г. арианство
было осуждено. На IV Вселенском соборе 451 г. в Халкидо-
не были осуждены монофизиты и реабилитированы
несториане.
Враждующие партии гвельфов и гиббелинов возникли в
Италии в XII начале XIII в. в ходе борьбы с агрессией
германских феодалов. К гвельфам — ярым противникам Гоген-
штауфенов — большей частью примыкали торгово-ремес-
ленные слои. Опорой гиббелинов являлась главным
образом феодальная знать.
С. 307. Алая роза.— Ланкастерская линия английской
династии Плантагенетов, в гербе которой была алая роза.
Белая роза.— Йоркская линия Плантагенетов, в гербе — белая
роза. Война роз, т. е. война за английский престол между
этими домами, происходила в 1455—1485 гг. и закончилась
взаимным истреблением феодальной знати обеих сторон и
приходом к власти представителя младшей линии
Ланкастеров — Генриха VII Тюдора, положившего начало династии
Тюдоров (1485—1603) и объединившего в своем гербе
Алую и Белую розы.

Примечания
ъвъ
Жан Кадас.— Торговец-кальвинист, был ложно обвинен
в убийстве сына Марка Антуана, готовившегося к переходу
в католичество (1762).
С. 308. «Верю, потому что это абсурд...* — Эти слова
принадлежат не Августину, а Тертуллиану.
С. 312. Нидгем Джон (1713—1781).— Ирландский
естествоиспытатель, католик, выступавший с опровержением
Вольтера по вопросу о чудесах. Вольтер его язвительно
высмеял в своих произведениях.
С. 315. Св. Иларий.— Епископ Арльский (429—449).
С. 316. Св. Игнатий.— Епископ Антиохийский (казнен в
116 г.). Св. Патрик (ум. ок. 460).— Епископ Ирландский,
один из основателей христианской церкви в Ирландии.
С. 317. Фавор.— Гора в Палестине, на запад от Генисарет-
ского озера. По церковным легендам, на горе Фавор
произошло чудо преображения Иисуса Христа, лицо которого
озарилось небесным сиянием.
Св. Дионисий.— Первый епископ Парижа (ум. в 272 г.?).
По христианской легенде, был казнен, после казни встал,
поднял свою отрубленную голову и понес ее в собор,
который получил его имя.
С. 318. Янотус де Брагмардо.— Персонаж из романа
Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», тип
средневекового схоласта.
С. 319. Св. ФранцискКсаверий (ум. 1552).— Глава
иезуитской миссии, насаждавшей христианство в Индии и
Японии.

СОДЕРЖАНИЕ
С. Артамонов. ВОЛЬТЕР 5
ИЗ «ФИЛОСОФСКОГО СЛОВАРЯ»
Перевод Л. Виндт,Д. Прицкера
Аббат 23
Авраам 24
Адам 29
Ангел 34
Апокалипсис 36
Аранда 38
Атеист 40
Беккер, или О заколдованном мире,
о дьяволе, о книге Еноха и о колдунах 41
Благо, все благо 46
Бог, боги 47
Богословие 51
Богохульство 53
Божественность Иисуса 56
Бытие 57
Вакх 63
Верить 65
Воля 67
Воскресение 69
Всемирный потоп 76
Генеалогия 78
Декреталии 85
Добро 91
Догматы 92
Душа 95

Содержание
365
Евхаристия 104
Епископ 108
Жанна д'Арк,
прозванная Орлеанской девственницей 110
Животные 114
Здравый смысл 116
Знаменитые приговоры 118
Игнатий Лойола 119
Иезекииль 121
Иезуиты, или Спесь 125
Изменения, происшедшие на земном шаре 130
Иов 131
Иосиф 134
Климат 137
Влияние климата 139
Крещение 142
Материя 145
Моисей 148
Молитва 155
Мученики 156
Обеты 157
Оракулы 159
Павел 162
Первородный грех 164
Пост 167
Предрассудки 168
Пророки 168
Пророчества 169
Птерел« 171
Реликвии 173
Святой Петр 174
Сельский кюре 179
Соммонкодом 182
Судьба 184
Суеверие 188
Теизм 190
Теист 190
Умозаключение 191
Философ 193
Философия 194

366
Содержание
Христианство 196
Церковное имущество 200
Церковнослужитель 202
Чудеса 204
БОГ И ЛЮДИ
Перевод А Коробочко
Глава XVI. Какой была первоначальная
религия иудеев? 211
Глава XVII. Бесконечные изменения в религии
иудеев до их пленения 215
Глава XIX. О религии иудеев по их возвращении
из вавилонского плена 216
Глава XX Ни в одном месте закона иудеев
не упоминается и даже не предполагается
бессмертие души 218
Глава XXII. Доказательства, что Моисей не мог
написать Пятикнижие 221
Глава ХХШ. Существовал ли Моисей? 223
Глава XXIV. Об очень любопытном жизнеописании
Моисея, написанном иудеями после пленения 226
Глава XXV. О смерти Моисея 230
Глава XXVI. Заимствована ли история Вакха
из истории Моисея? 232
Глава XXVII. О космогонии, приписываемой Моисею,
и его потопе 233
Глава ХХУШ. О плагиатах, в которых упрекают евреев .... 236
Глава XXX О нравах иудеев при Ироде 238
Глава XXXI. Об Иисусе 240
Глава XXXII. Исследования об Иисусе 243
Глава XXXIII. О морали Иисуса 246
Глава XXXIV. О религии Иисуса 250
Глава XXXV. О нравственности Иисуса, об основании
секты Иисуса и о христианстве 255
Глава XXXVI. Бесчисленные подлоги христиан 258
Глава XXXVII. О причинах успехов христианства,
о конце света и о предвещенном
в те времена воскрешении 264
Глава XXXVIII. Христиане-платоники. Троица 269

Содержание
567
Глава XXXIX. О христианских догмах,
абсолютно несходных с догмами Иисуса 273
Глава XL О раздорах среди христиан 275
Глава XII. О нравах Иисуса и церкви 278
Глава XLII. Об Иисусе и убийствах,
совершенных во имя его 280
Глава XLIII. Честные предложения 288
ВОПРОСЫ О ЧУДЕСАХ
Перевод Л. Виндт
Письмо первое 293
Письмо второе 302
Письмо третье 304
Письмо четвертое 313
Письмо девятое 316
Примечания А Коробочка 320

Вольтер
ИЗ «ФИЛОСОФСКОГО СЛОВАРЯ»
БОГ И ЛЮДИ
ВОПРОСЫ О ЧУДЕСАХ